Лаки бесстрашно прыгнул в воду, медленно опускаясь при низкой силе тяжести Ио. Его сердила эта медлительность падения, сердил детский энтузиазм Верзилы, охвативший его так неожиданно. Но больше всего он сердился на себя за то, что вовремя не остановил Верзилу.

Лаки коснулся реки, и брызги аммиака взлетели высоко, потом начали падать с удивительной быстротой. Даже при слабом тяготении разреженная атмосфера Ио не удерживала капли.

Ощущения подъемной силы не было. Впрочем, Лаки его и не ожидал. Вода гораздо плотнее жидкого аммиака и потому обладает большей подъемной силой. И течение не быстрое. Если бы Верзила не повредил шланг, ему нужно было бы только выйти на берег и пробраться через сугробы.

А так…

Лаки лихорадочно устремился вниз по течению. Где-то впереди маленький марсианин из последних сил сражается с ядовитым аммиаком. Если отверстие в шланге настолько велико, что пропустит жидкий аммиак, Лаки опоздает.

Возможно, он уже опоздал. Грудь его сжалась при этой мысли.

Кто-то пролетел мимо Лаки и углубился в порошкообразный аммиак. И исчез, оставив за собой медленно опадающий туннель.

— Пеннер? — неуверенно спросил Лаки.

— Я здесь. — Инженер сзади тронул Лаки за плечо. — Это был Мэтт. Когда вы крикнули, он побежал. Мы ведь оба на его волне.

Они вместе двинулись по следу собаки. И встретили ее. Она возвращалась.

Лаки крикнул:

— Он нашел Верзилу.

Верзила руками держался за одетые в металл задние лапы собаки, и хотя это задерживало Мэтта, слабая сила тяжести позволила ему протащить Верзилу довольно далеко.

Когда Лаки склонился к Верзиле, руки маленького марсианина разжались и он упал.

Лаки подхватил его. Он не стал тратить времени на осмотр или расспросы. Оставалось сделать только одно. Он до предела увеличил подачу кислорода в костюме Верзилы, взвалил его на плечо и побежал к кораблю. Даже учитывая слабое тяготение Ио, так отчаянно он не бежал никогда в жизни. Он с такой силой отталкивался от поверхности, что со стороны казалось, будто он летит.

Пеннер остался сзади, Мэтт возбужденно бежал рядом с Лаки.

Лаки по радио предупредил экипаж, и когда он подбегал к кораблю, один из шлюзов был уже открыт.

Не прерывая бега, Лаки ворвался в шлюз. Вход закрылся, и изнутри корабля начали подавать под давлением воздух, чтобы ликвидировать утечку через открытую дверь.

Лаки торопливо снял с Верзилы шлем, потом медленнее — остальной костюм.

Послушал сердце и, к своему облегчению, услышал его биение. В шлюзе, конечно, находилась аптечка первой помощи. Лаки сделал необходимые инъекции укрепляющих препаратов и стал ждать, пока тепло и кислород сделают остальное.

Глаза Верзилы дрогнули и с некоторым трудом сфокусировались на Лаки. Губы его шевельнулись, как будто он произнес «Лаки», хотя не послышалось ни звука.

Лаки облегченно рассмеялся и наконец сам выбрался из костюма.

* * *

На борту «Спутника Юпитера» Норрич показался у входа в помещение, где приходил в себя Верзила. В его невидящих голубых глазах светилась нескрываемая радость.

— Как больной?

Верзила сел на койке и крикнул:

— Отлично! Пески Марса, я себя прекрасно чувствую! Если бы Лаки не заставлял меня лежать, я был бы, уже на ногах.

Лаки недоверчиво хмыкнул.

Верзила не обратил на это внимания. Он сказал:

— Эй, пусть войдет Мэтт. Добрый старина Мэтт! Сюда, парень, сюда!

Норрич выпустил поводок, Мэтт подошел к Верзиле, возбужденно колотя хвостом; его умные глаза, казалось, беззвучно говорят.

Верзила обнял собаку за шею.

— Вот это друг! Вы слышали, что он сделал, Норрич?

— Все слышали. — Ясно было, что Норрич очень гордится своей собакой.

— Я почти ничего не помню, — сказал Верзила, — потому что почти сразу потерял сознание. Набрал полные легкие аммиака и не мог выдохнуть. Покатился вниз по холму, сквозь сугроб аммиака, как через пустоту. Потом увидел, что кто-то приближается. Я был уверен, что это Лаки. Но тут он стряхнул снег, и при свете Юпитера я увидел, что это Мэтт. Последнее, что я помню: я ухватился за него.

— И правильно сделал, — вмешался Лаки. — Мне бы потребовалось еще время, чтобы тебя найти, и с тобой было бы кончено.

Верзила пожал плечами.

— Ну, Лаки, ты такой шум поднял. Ничего не случилось бы, если бы я не повредил свой шланг. И если бы у меня хватило мозгов увеличить подачу кислорода, я бы вообще не впустил аммиак. Первый глоток аммиака выбил меня из равновесия. Я не мог думать.

Подошел Пеннер.

— Как вы, Верзила?

— Пески Марса! Все считают меня инвалидом или больным! Со мной все в порядке. Даже командующий остановился и что-то сказал.

— Ну, что ж, — заметил Пеннер, — может, он перестал сердиться.

— Нет, — ответил Верзила. — Он просто хотел убедиться, что в его первом полете не произошло никаких несчастных случаев. Хочет, чтобы в отчете все было в порядке, вот и все.

Пеннер рассмеялся…

— Все готовы к отлету?

Лаки спросил:

— Мы покидаем Ио?

— Можем улететь в любой час. Заканчивается погрузка оборудования, которое мы берем с собой; принимаются меры для сохранности остающегося. Когда сможете, приходите в пилотскую рубку. Интересно будет еще раз взглянуть на Юпитер.

Он почесал Мэтта за ухом и ушел.

Сообщили на Юпитер-9, что вылетают, как несколько дней раньше сообщали, что сели.

Верзила сказал:

— А почему мы не свяжемся с Землей? Глава Совета Конвей должен знать, что мы сделали.

— Официально мы ничего не сделали, пока не вернемся на Юпитер-9, — ответил Лаки.

Он не стал добавлять, что не торопится возвращаться на Юпитер-9, тем более разговаривать с Конвеем. Пока что он ничего не достиг.

Его карие глаза осматривали контрольную рубку. Все было готово к отлету. В рубке находились командующий, Пеннер и два офицера.

Лаки подумал об этих офицерах, как время от времени думал о всех остальных десяти членах экипажа, из которых не успел сделать выбор с помощью v-лягушки. Он тоже разговаривал с ними, как и Пеннер, даже чаще. Обыскивал их каюты. Они с Пеннером просмотрели их досье. И ничего не добились.

Он возвращается на Юпитер-9, не обнаружив робота, и ему придется сообщить Совету о своей неудаче.

Снова он подумал о рентгене или другом насильственном способе обследования. И, как всегда, его остановила, мысль о взрыве, возможно, ядерном.

Конечно, робот будет уничтожен. Но взрыв погубит тринадцать человек и бесценный корабль. Хуже всего то, что так и не будет найден безопасный способ устранения роботов-шпионов, которые, Лаки был уверен, во множестве проникли во все районы Солнечной Конфедерации.

Он вздрогнул от неожиданного возгласа Пеннера:

— Пошли!

Послышался знакомый звук начального толчка, ускорение стремительно возрастало, и Ио начала все быстрее и быстрее уменьшаться.

* * *

Юпитер не поместился на экране: слишком он был велик. На экране находилось Большое Красное Пятно.

Пеннер сказал:

— Скоро снова перейдем на аграв, но ненадолго, только чтобы отойти от Ио.

— Но мы по-прежнему падаем к Юпитеру, — сказал Верзила.

— Да, но только до определенного момента. Потом перейдем на гиператомные двигатели и начнем уходить от Юпитера по гиперболической орбите. Когда окажемся на ней, моторы выключим и предоставим Юпитеру делать остальное. Мы подойдем к нему на 150 000 миль. Тяготение Юпитера раскрутит нас, как камень в праще, и потом выбросит. В нужном месте мы снова включим гиператомные моторы. Используя эффект пращи, мы сбережем очень много энергии по сравнению с полетом непосредственно с Ио и побываем вблизи Юпитера.

Он взглянул на часы.

— Пять минут.

Лаки знал, что он говорит о моменте, когда корабль перейдет с аграва на гиператомные моторы и начнет двигаться по рассчитанной орбите вокруг Юпитера.

По-прежнему глядя на часы, Пеннер сказал:

— Время рассчитано так, чтобы мы направлялись прямо к Юпитеру-9. Чем меньше поправок курса, тем меньше затраты энергии. Мы должны вернуться на Юпитер-9 с максимальным запасом энергии. Чем больше мы ее сбережем, тем лучше будет выглядеть аграв. По моим расчетам, мы сбережем восемьдесят пять процентов. Если девяносто — просто превосходно.

Верзила спросил:

— А если мы вернемся с большим запасом энергии, чем при вылете? Что тогда?

— Сверхпревосходно, Верзила, но невозможно. Существует второй закон термодинамики, который не дает при этом получать прибыль или даже оставаться при своих. Что-то мы должны потерять. — Он широко улыбнулся и сказал: — Одна минута.

Точно в рассчитанную секунду корабль заполнился звуком гиператомных моторов, и Пеннер с довольным выражением спрятал часы.

— Отныне и до самой посадки на Юпитер-9 все делается автоматически, — заявил он.

Не успел он это сказать, как гудение прекратилось, свет мигнул и погас. Почти тут же он зажегся снова, но на контрольном щите загорелась красная лампа. Чрезвычайное положение.

Пеннер вскочил.

— Во имя космоса…

Он выбежал из контрольной рубки. Остальные с ужасом смотрели друг на друга. Командующий смертельно побледнел, его морщинистое лицо превратилось в тигриную маску.

Лаки, неожиданно приняв решение, последовал за Пеннером, а Верзила, конечно, за Лаки.

Им навстречу попался один из инженеров. Он бежал из машинного отделения. Он тяжело отдувался.

— Сэр!

— Что случилось? — выпалил Пеннер.

— Отключился аграв, сэр. Мы не можем его включить.

— А гиператомные моторы?

— Основные запасы энергии истощены. Мы вовремя выключили моторы, иначе они бы взорвались. Если мы их включим, корабль взорвется.

— Значит, мы работаем на резервных запасах?

— Так точно, сэр.

Смуглое лицо Пеннера налилось кровью.

— Что это нам даст? Мы не удёржимся на орбите вокруг Юпитера на резервных запасах. Прочь с дороги! Пропустите меня вниз.

Инженер отступил в сторону, и Пеннер углубился в ствол. Лаки и Верзила — за ним.

С первого дня полета Лаки и Верзила не бывали в машинном отделении. Теперь оно было другим. Не было торжественной тишины, ощущения работающих могучих сил.

Слышались голоса людей.

Пеннер спустился на третий уровень.

— Что вышло из строя? — спросил он, — Скажите точно, что вышло из строя.

Люди расступились, давая ему дорогу. Все они собрались у сложного механизма с развороченными внутренностями, в отчаянии и гневе указывая на отдельные детали.

Послышались быстрые шаги, и появился сам командующий.

Он заговорил с Лаки, с серьезным видом стоявшим в стороне.

— В чем дело, член Совета?

Впервые со времени отлета с Юпитера-9 он обратился непосредственно к Лаки.

Лаки ответил:

— Серьезное повреждение, командующий.

— Но что случилось? Пеннер!

Пеннер оторвался от механизма. Он раздраженно крикнул:

— Что вам нужно?

Ноздри командующего Донахью раздулись.

— Почему вы позволили, чтобы что-то вышло из строя?

— Я ничего не позволял.

— Тогда что же это?

— Саботаж, командующий. Сознательный саботаж!

— Что?

— Пять гравитационных реле разбиты, все запасные реле исчезли, мы не смогли их обнаружить. Приборы, контролирующие гиператомные моторы, расплавились и не могут быть восстановлены. И все это произошло не случайно.

Командующий смотрел на главного инженера. Он медленно спросил:

— Можно что-нибудь сделать?

— Возможно, пять реле мы могли бы снять с других механизмов корабля. Не могу сказать точно. Вероятно, можно было бы самостоятельно изготовить приборы контроля. На это потребуется много дней, и положительный исход я не гарантирую.

— Дней! — воскликнул командующий. — У нас нет этих дней. Мы падаем на Юпитер!

Несколько мгновений стояла полная тишина, затем Пеннер выразил в словах то, что все знали:

— Да, командующий. Мы падаем на Юпитер и не можем остановиться. С нами покончено, командующий. Все мы уже мертвы!