Юрий Михайлович Медведев

Деяния небожителей

Памяти сказителя Баярны Чунраа (1904-1979 гг.), выходца из среды скотоводов восточно-монгольского племени хочинов, и

памяти его дяди его, хамба-ламы Гомбо, на заре столетия передавшего Баярны из уст в уста древнейшие мифы, – в тиши и покое монастыря Гэгэнхийд, ныне разрушенного до основания.

1. Миф о сотворении мира

Наши небо и земля еще не возникли, а Калпа (Пояснения и примечания см. в конце текста) уже была. И когда земле и небу нашим минет срок, Калпа пребудет. Ведь это день и ночь Брахмы, Творца Вселенной, начало и конец мира [Калпа – по мифологическому летоисчислению, это 24 000 божественных, или 8640000 человеческих лет; половина – день Будды, вторая половина – ночь Будды, разрушение материального мира]. Одна Калпа завершена, но Творение продолжается – и рождается новая Калпа.

Когда Шагжамуни [Шагжамуни – иначе Шакьямуни, в мифологии последний земной Будда, человек, достигший наивысшего предела духовного развития, основатель буддийской религии] вышел однажды из Пещеры Созерцаний [Очевидно, здесь имеется в виду долгое отшельничество, одиночество, обычная ступень на пути к тому, чтобы стать Буддой, а именно – созерцание мандалы: геометрической модели Вселенной, своеобразной диаграммы, использующейся в заклинаниях и храмовых службах. Ее рисовали на полу и стенах храмов и пещер, на алтарях. В центре мандалы изображается ваджра – "алмазный топор Индры", символ истины, символ пустоты Вселенной, – он-то и является, собственно, объектом созерцания], где предавался мечтаниям и размышлениям, то увидел он, что очередная Калпа уже миновала. Радость и грусть встретились в его сердце: радость – потому что именно ему предназначил Великий Учитель Таван Номын Эзэи, Владыка Пяти Законов [Возможно, речь идет о Ману Сваямбхува – в индуистской мифологии это прародитель человечества, создатель "Манавадхармашастры", т. е. "Законов Ману", кодекса обычаев верований. Не исключено также, что здесь подразумевается некий гуру, бывший у всех бодхисатв (стремящихся стать буддой), учитель Шагжамуни, обладающий пятью сверхъестественными способностями, свойственными тому, кто в совершенстве овладел йогой: 1) риддхи – состояние совершенства, проявляющееся в ясновидении, телепатии, способности совмещать события, явления реального и условного миров; 2) умение слышать все во Вселенной с помощью "всеслышащего уха"; 3) видеть все во Вселенной с помощью "всевидящего глаза": 4) знать о своих прежних рождениях; 5) знать о прежних рождениях других живых существ. Однако, может быть, это Будда – предшественник Шагжамуни], стать повелителем новой Калпы, [В течение многих Калп Шагжамуни перерождался в облик бодхисатвы, т. е. существа, стремящегося стать буддой, выйти из бесконечной цепи перерождений – сансары, спасти все живые существа от страданий] а грусть – потому что и его Калпа пройдет, ибо все в мире преходяще…

Но, во всяком случае, как раз настало время напомнить о себе Владыке Пяти Законов, и Шагжамуни отправился в путь.

Таван Номын Эзэи воскликнул при виде его:

– Где же был ты, Шагжамуни, все эти долгие, долгие годы?

– О Великий Учитель, я проводил время в своей Пещере Созерцаний, откуда поднимаюсь только раз в течение Калпы, и вот теперь настало это время.

– Да, время настало… А теперь пожалуй-ка в мою Пещеру Созерцаний.

Шагжамуни смело вошел туда, но едва миновал три отделения Пещеры, как объял его неодолимый ужас! Дрогнуло сердце, стеснилось дыхание, ноги отказались следовать дальше.

– Ну что ж,- молвил тогда Владыка, – ты прошел три отделения и остановился – значит, быть тебе бессмертным в течение трех Калп!

Шагжамуни поблагодарил Учителя, Но не смог сдержать своего любопытства:

– Сколько всего отделений в вашей Пещере Созерцаний?

– Семь.

– А в котором же пребываете вы, о Великий Учитель?

– В последнем, седьмом, [Если все же "Владыка Пяти Законов" – Ману Сваямбхува, то магическое для всех народов число "семь" обретает здесь особое значение: эпос насчитывает семь бывших и семь будущих Ману, и от каждого из них ведет свое начало человечество в соответствующий мировой период – манавантару] – был ответ. И Шагжамуни склонился почтительно, готовый повиноваться, и повелел ему Учитель отправиться к Всеведущему божеству Хану Хурмасту.

Но ведь Хурмаст – Владыка Верхнего мира, повелитель тенгри [Тенгри – от монг. тенгер – небо, небеса, небесный свод, бог. гений – божества, олицетворяющие само небо, светила и атмосферные явления. Число их колеблется от 33 до 55, но чаще считается, что их 99 божеств – 55 добрых западных и 44 злых восточных], и не каждому дозволено повидать его.

Оробел Шагжамуни:

– О Великий Учитель… Да разве примут меня, недостойного, на золотой горе Сумеру, в центре Вселенной, где обитают небожители?! Что толку мне идти туда?

– Будь спокоен,- ответствовал Учитель.- Моя печать и подпись будут тебе надежным пропуском.

И Шагжамуни послушно отправился в дальнюю дорогу. Конечно, стражи Страны божеств и не собирались пропускать его, но письмо Великого Учителя и впрямь отворило все ворота и замки. Да и сам Хурмаст принял посла столь благосклонно, что даже пригласил его сесть.

Огляделся Шагжамуни – куда же садиться?! Ничего нет подходящего… Но ведь он был в Стране богов, где все чудесно, где даже сидения волшебные, невидимые!..

Однако не это было главное, а то, что Хурмаст созвал всех 99 тенгри и торжественно провозгласил, что к ним пожаловал сам Шагжамуни, владыка Юго-Восточного [Пожалуй, не случайно именно Юго-Восточного, ведь Восток у тенгри считался средоточием зла, а земля будущих людей, как понимал Хан Хурмаст, не могла не стать местом злых деяний] мира! И был отдан приказ страже отныне пропускать его в Страну небожителей беспрепятственно.

Шагжамуни был в восторге. Хан Хурмаст вопросил:

– Поведай нам, что творится в Нижнем мире? Что там есть и чего нет? Какие обитают там существа?

– Сказать по правде,- пожал плечами Шагжамуни,- ничего и никого там нет – кроме воды. Вода кругом, и нет ей ни конца ни края.

– А известно ли тебе, где расположены четыре океана?

– Да, известно.

– Ну так возьми вот этот комок желтой земли [Возможно, земля желтого цвета именно потому, что здесь скрыто указание на желтую веру (шара шанджин), т. е. буддизм, в противопоставление древней народной религии монголов, известной как шаманство, или черная вера (хара шаджин). Не случайно Шагжамуни, основоположник буддизма, создает новую землю из желтого комка!] и спустись в Нижний мир. Брось то, что я дал тебе, в самую середину Восточного Океана, старейшего из всех. И вскоре увидишь чудо: появится земля над водой, словно пена на молоке!

И с этими словами Хан Хурмаст подал Шагжамуни комок желтой земли, а состояла она из десяти тысяч драгоценностей…

Шагжамуни все исполнил в точности как было велено. Но долго пришлось ему стоять у Восточного Океана и ожидать появления земли! Ничего не было видно. И тогда Шагжамуни вспомнил, что он, как никак, владыка Калпы, только что побывал у тенгри, говорил с самим Ханом Хурмастом, а если так, не подобает ему смотреть окрест простым взглядом – нет, смотреть следует взором волшебным, проницающим все сущее! Бросил такой взор Шагжамуни и тотчас же разглядел, что драгоценную землю, оказывается, схватила огромная черепаха – и, похоже,. не намерена ее отпускать.

Что было делать? Уничтожить живое существо?! Нет, это невозможно, ведь совсем недавно Шагжамуни дал Хану Хурмасту обет гелюна, воспрещающий творить зло… Теперь он уже не властен убивать. Но как иначе отнять у черепахи землю?

Ринулся Шагжамуни за советом к Великому Учителю, Владыке Пяти Законов.

– Тебе поможет Западное небесное божество, Баруун-тенгри,- ответствовал Владыка. – Западные тенгри – светлые, и он, светлый тенгри, даст тебе добрый совет.

И вновь подпись и печать Учителя послужили пропуском Шагжамуни. Но Баруун-тенгри удивил его. Он подал Шагжамуни лук, стрелу – и повелел убить черепаху.

– Да ведь я дал обет гелюна самому Хану Хурмасту! Могу ли отнять жизнь даже у этой черепахи?!

– Ради всех живых существ – тех, которых нет еще на свете, – сделай это. Сделай это один единственный раз – и грех твой простится тебе, ибо он свершен во имя жизни.

Шагжамуни была так отвратительна мысль об убийстве, что он даже не знал, как взяться за оружие, и Баруун-тенгри [Может быть, имеется в виду Багатур-тенгри – бог храбрости, начальник небесных гарнизонов, вселяющий мужество в воинов?] пришлось учить его обращаться с луком и стрелой.

И вновь отправился Шагжамуни в Нижний мир, исполнять свою печальную обязанность. Но кому же еще это было делать? Только ему, владыке Калпы!

А черепаха все еще колыхалась на волнах Восточного океана, брюхом вверх, головой к северу, не выпуская землю, дар Хурмаста. Делать нечего – припомнил Шагжамуни уроки Баруун-тенгри, прицелился с западной стороны… и пустил стрелу прямо в грудь чудовищу. Содрогнулась пронзенная черепаха и резко повернулась головой к югу. Изо рта у нее выплеснулось пламя, сзади она извергла жидкость – и сделалась навеки южная сторона огненно-красной, а северная – черно-водяной. Наконечник стрелы, пронзивший черепаху, теперь, после того, как она развернулась, указывал на запад. Стал запад стороной белого железа. А восток, куда смотрело древко стрелы, стал стороною голубого дерева. На груди же черепахи возник центр мира – центр желтой земли. Из этой желтой земли произошли все горы, хребты, равнины, появились реки и озера, возникли деревья, травы, цветы – и все десять тысяч драгоценностей!

Все это породила земля. Оттого и зовется она – родиной. А суть слова родина – в той земле, которой мы рождены.

Вот так и был сотворен наш мир.

А горевал Шагжамуни напрасно! Черепаху он вовсе не убил – она и до сих пор жива. Она стала опорой нашей золотой, драгоценной земли, потому ее и называют с тех пор золотой черепахой [В иных сказаниях это золотая лягушка, четыре лапы которой соответствуют четырем сторонам света]. Конечно, жизнь ее нелегка. Носить на себе целую планету!.. Порою у черепахи немеет тело и она начинает ворочаться. Тогда-то и случаются землетрясения!

2. Миф о происхождении людей

Итак, Земля создана – теперь пришло время ее заселить. Для начала Всевышний тенгри Хурмаст вылепил из глины восемнадцать мужчин и восемь женщин и предрек им: "От вас пойдет род человеческий!". Люди, однако же, мало что понимали в жизни. О счастье соития они и представления не имели и долго блуждали по своей обширной и пустынной земле, не ведая, как выполнить предначертание Хурмаста и заселить ее. Наконец они изведали сладость любовных объятий… но тут начались новые беды. Женщины понесли и начали рожать детей, однако это казалось им чем-то ужасным, смертельно опасным. Появление на свет маленьких, беспомощных человечков, так похожих на них самих, приводило их в великое смятение, они бросали своих детей где попало в кромешной тьме, ибо тогда вся земля еще была объята мраком, не было над нею ни солнца, ни луны, ни звезд, – и в испуге убегали прочь, скитались в голоде и холоде…

Так, пожалуй, и сгинул бы род людской, даже не возникнув, однако не обошлось без вмешательства высших сил. Из последа младенца вырастало чудесное дерево! Оно сперва покрывалось прекрасными цветами, а потом дивными плодами – ими-то и питалось дитя человеческое, брошенное отцом и матерью. Малый ребенок и его дерево были как бы единым существом, потому что их соединяла пуповина.

Но не просидеть человеку всю жизнь на привязи, пусть даже привязан он к своему кормильцу! И, повзрослев, новые люди обрывали эту пуповину, уходя все дальше и дальше – разведывать неизвестные земли. Однако странники все же возвращались к своему дереву и ели его плоды, а к плодам с чужих деревьев не прикасались, дабы не убавить их, не причинить вреда другому человеку. И хотя царила в мире глухая ночь, полной тьмы уже не было – люди светились! Может быть, то был свет их доброты и честности, кто теперь знает!..

Однако же там, где существует добро, не может не возникнуть и зло. Злом был мангас.

О мангас, ужасное чудовище, свирепый оборотень! Змию подобен мангас, рук да голов множество, не то Черный он, не то желтый, и пасть у него огромнейшая, от земли до небес, а утроба вмещает толпы проглоченных людей и целые стада скота! Он так страшен, что и слов-то не сыскать для описания его. Да и не успевали первые люди толком разглядеть мангаса. Видел его разве что тот, кто был обречен погибнуть в алчной пасти. А мангас легко находил людей по тому самосиянному свету, который они источали, и нападал на них, где только встречал.

Понял тогда Шагжамуни, что на земле, которую он создал, творится неладное, и, раздобыв где-то солнце (не иначе и здесь помогли ему тенгри-небожители!), повесил его над землею.

Что тут началось! Бедные люди так перепугались, что принялись зарываться в землю: они думали, что наконец-то узрели алчного, беспощадного мангаса. Такая же история приключилась, когда ночью засветились в небесах звезды. Жители земли решили, что это сонмы маленьких мангасов, и зарылись в свои норы еще глубже!

Нескоро поняли они, что свет солнца и звезд – благодеяние богов, нескоро наладилась их жизнь…

3. Миф о тенгри

Но вот в конце концов род человеческий расселился по земле, завладел ее горами, долами и водами – началась жизнь привольная! Как же тут не умножаться человечеству? Вот уж три тысячи людей обитает на земле… Но вдруг переполошились тенгри-небожители: что ни день, меньше и меньше людей становится!

Что же происходит? Стихия по земле не гуляет, черная хворь на людей не нападает… Оказывается, в страшную силу мангасы вошли, беспощадно кровожадничают.

Доложили о той беде Хану Хурмасту. Собрал он великий хурал-собрание тенгри и повелел: всем небожителям, от Хадарган Хар Буман-тенгри до Суунаг Цагаан-тенгри, спуститься с заоблачных высей на землю и уничтожить мангасов! Однако тенгри что-то не спешили повиноваться…

И тогда Хан Хурмаст приказал охин-тенгри, своим дочерям, четвертой и седьмой, сойти на землю. Сойти, чтобы старшая стала женою владыки мангасов и тем ускорила их погибель, а младшая – женою Алтай Галав Сандал-хана и тем способствовала процветанию и усилению людей. Не могли дочери перечить отцовской власти и покорились – стали женами-царицами.

Застыдились тогда другие небожители:

– Ну уж если Всевышний Хурмаст дочерей на такое трудное и опасное дело посылает, то нам позор отказываться!

И семеро тенгри решили сойти с небес на землю. Вот их имена: Алтай Галав Сандал-хан, Шилэн Галзуу-баатар, Хар-баатар, или Хар-Сандал, Цагаан Сандал, Суунаг Цагаан-баатар – и дочери Хурмаста: Тувдэн Нима Осорма и Сам Бурхан.

Конечно, семеро тенгри не просто так сошли на землю. С небес спустилась огненная крепость, в которой скрывался от мангасов Алтай Галав Сандал-хан. И столь грозен был ее вид, так она полыхала, что тот, кто зрел это, как раз ее и принял поначалу за мангаса!.. Алтай Галав Сандал-хан в ней поселился и стал владыкой Среднего Тива.

А дальше начались новые чудеса. Ведь, чтобы выполнить повеление Хана Хурмаста, тенгри должны были сделаться похожими на людей. Чтоб не угадали мангасы их небесное происхождение! И пришлось троим тенгри заново рождаться на свет – у земных отца и матери. А Шилэн Галзуу-баатар, Суунаг Цагаан и Сам Бурхан родились у мангасов. Дело в том, что они хотели перенять силу мангасов и обратить ее против самих чудовищ.

Хурмаст обещал, что позднее им на помощь придут еще двое небожителей… но коли так, то и речь о них мы поведем позднее.

Тенгри прожили на земле двадцать лет и, как ни странно, набрались у людей кое-какого ума-разума. Однако же в долгу не остались: прославились сами и прославили своими подвигами правление Алтай Галав Сандал-хана. Были у них на земле верные помощники: Шавдай – то есть сильный, могучий, Нявдай, Лувсан и Хастараа, что значит – самый хитрый, самый мудрый.

4. Миф о том, как тенгри возникли на земле

В те стародавние времена жил на свете богач и богатырь по имени Алтай Дуулга-баян. Шлем он носил золотой, владел тринадцатью десятью тысячами коней и множеством верблюдов и прочего скота, и еще десятью превосходными аргамаками, и на них-то поочередно сам гонял свои табуны за гору Сумбэр, к колодцу, окованному золотом и серебром. На водопой он водил стада каждые пятнадцать дней, а про запас увозил воду в бадье из шкуры вола пятилетнего возраста. Эту шкуру и пустой-то обычному человеку было не поднять, а Дуулга-баян запросто переносил ее наполненную водою. Чудодейственной силы был человек!

Однако, хоть владел он многими богатствами, слугами, домами и дворцами, оставался Алтай Дуулга-баян бездетным и очень из-за этого горевал…

Он был уже немолод, жена его – тоже, однако вдруг сжалились над ним боги: жена Дуулга-баяна забеременела! После этой радостной вести он стал еще пуще печься о своих богатствах: ведь это было наследство для его долгожданных потомков!

Однажды погнал он табуны на водопой и вдруг видит: лежит при дороге огромное седло – трудно представить, какому коню и какому человеку оно пригодится! Но Дуулга-баян не мог упустить случая приумножить свое достояние. Он попытался поднять седло, да не тут-то было! Лишь когда он напряг всю свою мощь, равную мощи двадцати человек, ему удалось взвалить находку на спину коня, который еле смог сдвинуться с места и повезти ее домой. А уж там чуть ли не все слуги сбежались тащить новое седло в сокровищницу, таким тяжеленным оно было!

Минуло пятнадцать дней, отдохнувший Алтай Дуулга-баян снова отправился в путь – и что же? Он нашел гигантскую булаву! "Неужто чья-то рука сможет взметнуть ее?" – думал Дуулга-баян, пока надрывался, взваливая булаву на коня и везя в свою казну…

Прошло какое-то время, и почувствовала жена Дуулга-баяна, что настал срок родин. А его самого как раз не случилось дома, снова погнал табуны на водопой. Вот лежит женщина и чувствует, как в ее чреве шевелится младенец. Да что это?.. Похоже, не один там ребенок! Ох и бунтуют они! И, кажется, еще разговаривают при этом? Слыханное ли дело! Нерожденные-то младенцы!..

– Выйдем через левую подмышку!- раздался голос, и испуганная роженица прижала было левую руку. Но дитя выглянуло из-под правой руки. Это был мальчик, крепкий и здоровый, только почему-то чернолицый.

Тут послышался другой голос:

– Я выйду через правую подмышку!- Бедная женщина прижала правую руку, но из-под левой выглянул еще один младенчик, на сей раз, по счастью, белоликий.

Но и на том дело не кончилось: скоро на свет появилась девочка, но, как и положено от веку, из чрева!

Мать была совершенно измучена, однако с опаской и любопытством поглядывала на своих новорожденных. Роды начались так внезапно, что она и служанок не успела кликнуть, но дети и без них прекрасно обошлись. Чернолицый ловко обиходил утомленную мать и, усевшись на сиденье из драгоценного черного сандала, принялся готовить еду, чтобы подкрепить ее силы.

Тем временем слуги, догадавшись наконец-то, что госпоже нужна помощь, заглянули в юрту – и узрели черноликое, невиданное доселе существо. Они так перепугались, что порешили: не иначе госпожа родила мангаса, а тот, как водится у чудовищ, сожрал свою мать! Погоревали они, погоревали – стали ждать возвращения хозяина.

Через пятнадцать дней Алтай Дуулга-баян вернулся домой. Увидел всполошенных слуг и спрашивает, не случилось ли чего, не напал ли на его дом мангас?

– Так-то оно так,- отвечают слуги, а сами трясутся от страха,- только этот мангас не снаружи пришел, а изнутри появился. Родила его наша госпожа, а он проглотил ее, бедняжку, и сидит сейчас в юрте, ждет, кого бы еще сожрать.

Закручинился Алтай Дуулга-баян, но был он истинный храбрец, а потому решил: "Если я потерял свою милую жену, то какая мне теперь разница – жить или умереть? Померяюсь-ка я силами с чудовищем!" Он ворвался в юрту, готовый биться с мангасом не на жизнь, а на смерть… и увидел свою жену, живую и здоровую, которая восседала на кошме и ела, а услуживал ей какой-то чернолицый ребенок. И еще двое детей были в юрте.

– Приветствуйте своего отца, дети!-радостно воскликнула мать, и белолицый мальчик тут же встал и поклонился отцу, ну а чернолицый, даже не поднимаясь, произнес довольно небрежно:

– Благополучно ли вернулся, Дуулга-баян?

Мать вновь велела ему подойти к отцу и приветствовать его, но чернолицый только огрызнулся:

– А я что сделал?-и не тронулся с места.

Чтобы сгладить его оплошность, мать поскорее попросила мужа дать имена их замечательным детям. Испросив совета богов, нарек он белолицего именем Цагаан Сандал, чернолицего – Хар Сандал, а девочку мать сама назвала Тувдэн Нима Осорма.

Вот такие имена были выбраны для этих необыкновенных существ…

Конечно, богач Дуулга-баян был бесконечно рад рождению детей, вот только на чернолицего Хар Сандала он поглядывал с некоторой опаской: "Больно уж дерзок этот мальчишка! Не по годам! Что-то из него выйдет?.." Когда Дуулга-баян вновь собрался гнать стада на водопой, сыновья захотели ехать с ним. Но если Цагаан Сандал просил отцова позволения покорно и почтительно, то Хар Сандал был по обыкновению груб, и Дуулга-баян оставил его дома.

Но не тут-то было! Лишь только отец и брат скрылись из виду, Хар Сандал выбрал самого статного и прекрасного скакуна из отцовых аргамаков, вскочил на него и, без узды и недоуздка, пустился вскачь и догнал отца и брата, едва они добрались до колодца. Примчался, будто черный вихрь, так стремительно, что боевой верблюд, приняв его за чудовище неописуемое, бросился на него. Но чернолицый схватил его за ногу, с размаху ударил о скалу и прибил.

– Что ж ты наделал?!-закричал Дуулга-баян, но сын только плечами пожал:

– Я всего-навсего защищал свою жизнь!

Тем временем настал полдень, и старик с младшим сыном решили сварить чаю, прежде чем поить коней. Но Хар Сандал подскочил к колодцу, схватил бадью и с такой быстротой начал вычерпывать воду и наливать скотине, что отцу и брату просто нечего было делать. Вода для чая не успела вскипеть, а уж все табуны были напоены!

"Ничего не скажешь, силы и сноровки ему не занимать. Надо быть с ним поласковее, чтоб хорошо служил мне",- смягчился отец, но Хар Сандал крикнул с прежней дерзостью:

– Эй, Дуулга-старик, дай мне коня! А не дашь – сам возьму!

Оглядел старик табуны, задумался – какого же дать, чтобы и жалко не было, и жадным не прослыть?

– Да вон того бери. Средний конек – ни плох, ни хорош. Для начала в самый раз.

– Нет, среднего я не хочу, да и хорошего мне не надобно, а возьму я себе вот того самого худого конягу!

Глянул Дуулга-баян – ну и выбрал сын! Карий конь – кожа да кости, невзрачный хуже некуда, грива вся сбилась… Втихомолку порадовался Дуулга-баян, что упрямец так себя наказал, и поскорее начал ловить коня укрюком, чтобы сын не передумал.

– Да где тебе! – хмыкнул Хар Сандал. И правда: петлю-то старик накинул, а сдержать коня не смог, даром что тот был худ и неказист.

"Ай-яй! С тридцати двух лет такого стыда не терпел! Коня не смог остановить, ай-яй!" – запечалился отец, а Хар Сандал велел подогнать табун поближе и, подхватив волочившийся по земле комель укрюка, одним рывком остановил коня.

С досады Дуулга-баян кликнул второго сына, и они во весь опор поскакали по восточному склону горы Сумбэр домой. Втихомолку старик надеялся, что этот гордец еще повозится со своим норовистым коньком. Ведь ни седла, ни узды у него не было!

Но когда к вечеру добрались они, усталые, до дому, то первое, что увидели, был карий у коновязи, а в юрте крепко спал Хар Сандал. Мать сказала, что он уже давненько вернулся!

Когда Хар Сандал пробудился, старик спросил, какой же дорогой он ехал и почему не присоединился к ним.

– Я обогнул гору с запада. А тебя догонять не стал, потому что, показалось мне, тебе не очень-то большая радость ехать со мною рядом!

"Этот чернолицый не так прост,- подумал Дуулга-баян. – Надо с ним поосмотрительнее. Но каков невежа! Ни разу, не обратился к отцу с почтением, на вы!" Ну как мог сделать это гордый Хар Сандал? Ведь он был тенгри, северорожденный Хадаргаан Хар Буман-тенгри! Только никто о том не знал, не ведал…

Попросил Хар Сандал у отца хорошее седло для своего карего конька. Дуулга-баян не без ехидства велел слугам притащить то самое тяжеленное седло, что когда-то нашел при дороге и поднять которое едва хватило его сил. Однако же Хар Сандал вскинул седло, словно перышко, и взгромоздил на спину худому коньку, а тот, казалось, даже и не заметил, что его оседлали. Озадачился старик; тем временем сын попросил впридачу еще какое-нибудь оружие. Приволокли слуги, пыхтя, гигантскую черную палицу. Хар Сандал повертел ее, словно детскую игрушку, и небрежно заявил:

– Легковата, конечно, да уж ладно, коли нет другой, подойдет и такая.

– Для чего подойдет?-спросил отец.- Зачем тебе булава?

И последовал ответ:

Вот удалая булава:

Вот так добыл себе коня и оружие Хар Сандал., Ну а сестра его, Тувдэн Нима Осорма, брату под стать была! Все юные девы только и знают, что шьют да вышивают, а она силой баатару не уступала, из кузни не выходила – все время ковала оружие.

Да уж, непростые дети родились у богача Дуулга-баяна, непростые!..

5. Миф об Алтай Галав Сандал-Хане

Долгие годы жил Алтай Галав Сандал-хан, владыка Среднего Тива, ни на шаг не выходя из своей огненной крепости, хото-мандал. Надоело это ему, да чиновники-советники нипочем не выпускали за ворота, стращали ман-гасом: мол, нападет и сразу съест! Протерпел Алтай Галав-хан еще год и наконец не выдержал, взмолился:

– Да сколько ж мне еще тут сидеть?! Разве затем я прибыл на землю?!

– Ну, так и быть, – согласился самый хитрый и умный его чиновник по имени Хастараа. – Сегодня, на удачу, как раз такой день, что выйти можно. Но ненадолго, а то…

Обрадованный владыка взлетел в седло и ринулся из крепости. Четверо его чиновников едва поспевали за ним! На северо-западе увидали они огромную гору, хан заставил коня взойти на нее и с восторгом оглядывался вокруг, засыпая советников вопросами. Все ему было ново, все удивительно…

Вдруг прекрасный олень с ветвистыми рогами о десяти отростках легко и стремительно проскакал мимо. Все вскинули луки и навострили стрелы, но Алтай Галав-хан предложил добыть оленя в состязании. Ничего не попишешь – пришлось согласиться.

Хан был хитер – он знал, что первый выстрел должен принадлежать ему, а значит, и добыча будет его – он-то не промахнется! Вот стрела просвистела и вонзилась в бок оленю!.. Но тот продолжал скок.

Понятное дело, тут все забыли не только про угрозу мангасова нападения, но и вообще про все на свете, кроме ускользающей дичи. Однако не успели хан и его свита нагнать оленя, как, откуда ни возьмись, наперерез им вылетел какой-то светлоликий всадник и, одним ударом повалив оленя, выдернул из его бока стрелу и привязал ее к седельному ремешку своего коня. Тут и хан подоспел,

– Это моя добыча! – крикнул он, задыхаясь от злости.

– Добыча достается тому, у кого руки длиннее! – был дерзкий ответ.

– Но ведь оленя поразила моя стрела!

– Ну и что? А моя рука раньше коснулась его – значит, он мой!

Ни хан, ни неизвестный всадник не намеревались уступать, поэтому они соскочили с коней и схватились за добычу – один за голову, другой за хвост.

Чиновники хотели было разнять их, но известно: когда двое спорят, третьему лучше не мешать. И они только наблюдали, сочувствуя хану. А хан и его противник так разгорячились, что даже вспотели. И видят чиновники: на мочке уха незнакомца показалась крошечная дырочка…

Дырочка от серьги! Видать, она была замазана жиром, но вот в пылу схватки жир растаял, и…

– Да это женщина, мой хан! – вскричал Хастараа, который раньше других догадался, в чем дело.- Отпустите!

Едва услышав это, противник хана вскочил верхом и ринулся прочь, да так стремительно, что Алтай Галав-хан и все остальные нагнали его только возле незнакомого аил-хотона.

– Стой, кто такие?-сурово окликнули приехавших.

– Хан со свитой изволят ехать!-был ответ.

А этот аил-хотон принадлежал Дуулга-баяну, и богач принял именитых гостей с великими почестями. Усадив хана на ковер, начал угощать его всевозможнейшими яствами, расспрашивал, какой счастливый случай привел его сюда. Хан поведал о своем поединке с незнакомцем, оказавшемся переодетой красавицей, похожей ликом на светлое солнце, и Дуулга-баян покачал головой:

– Простите дерзкую девчонку, хан. Это моя дочь, Тувдэн Нима Осорма.

Хитромудрому Хастараа понадобилось лишь разок глянуть на своего повелителя, чтобы угадать его невысказанное желание, и он выпалил:

– Просим отдать вашу прекрасную дочь в жены нашему владыке-хану!

Однако Алтай Дуулга-баян хорошо знал цену и себе, и своему богатству, и своей дочери, и потому он важно покачал головой:

– На это я не дам согласия!

Но Хастараа был не тем человеком, который отступает после первого же слова "нет", и завел он хитрые и долгие речи: мол, каждому мужчине надо когда-то жениться, а каждой женщине – выходить замуж. И всем надо искать свое счастье, не упускать его! Таков закон от века. Вот если бы Дуулга-баян и его жена не сочетались когда-то браком, разве текла бы в этом аил-хотоне такая богатая, счастливая, сытая жизнь? Разве появились бы на свет их прекрасные дети? Пусть же все они живут так же богато и счастливо, как родители!.. И как бы между прочим добавил, что далеко не каждой девице выпадает удача стать женой самого хана…

Наконец Дуулга-баян сдался на эти льстивые речи, но уж от хорошего калыма за невесту он не намерен был отказываться.

– Дадим все что. вашей душе угодно! – пообещали хан и его приближенные. И Дуулга-баян разошелся… Он потребовал тьму всяческого добра, начиная от драгоценностей и кончая девятью девять восемьдесят одной редкостью мира. А в числе их было названо девять рогатых мангасов…

На все Хастараа только кивал да поддакивал:

– Да, это у нас есть, и это есть… хорошо, и то найдем!

В конце концов советник Лувсан не выдержал, ткнул его в бок и с ужасом шепнул:

– Ты чего наобещал?! Да у нас не то что девяти рогатых мангасов – одного безрогого не сыскать!

– Погоди ты, – отмахнулся Хастараа.- Слова-то ничего не стоят. Нам лишь бы дочку его заполучить, а там уж как-нибудь рассчитаемся!

Дуулга-баян был покорен готовностью выполнять все его прихоти и сговорился с ханом, что тот приедет за невестой в новолуние четвертого месяца будущего года. И надумал Дуулга-баян что-нибудь подарить будущему зятю – что-нибудь такое, горловина чего обращена вверх, как символ ожидания счастья. Он совсем было решил отдать драгоценный чехол для чаши, который ему когда-то, еще в пору собственного жениховства, подарила мать невесты, да жена его спросила у дочери, не найдется ли у той подарка для хана.

– Как не быть! – ответила Тувдэн Нима Осорма и принесла… шкуру огромного быка, снятую с туши чулком, с торчащими рогами и хвостом.

Растерянная мать поволокла было хану дочкин подарок, да попалась на глаза мужу. Рассердился тот, закричал на жену, тащит, мол, всякую дрянь, позорит его! Жену побил, а Алтан Галав Сандал-хану преподнес-таки подарок своей тещи.

На том и распростились.

Увидала Тувдэн Нима Осорма уезжающих гостей и спрашивает мать, почему хан не взял ее подарка, не погнушался ли им?

– Это все твой отец!-пожаловалась мать.- Осердился, что я принесла какую-то ерунду, даже ударил меня…

Разгневалась Тувдэн Нима Осорма:

– Да ведь это не простая шкура, а чудодейный пожиратель мангасов! Она бы очень пригодилась хану, ведь суждено ему угодить в лапы этих чудовищ!..

– Где это видано,- хмыкнул ее отец.- Шкура какая-то! Мангасов даже мужи-богатыри одолеть не могут, а чтоб дохлая шкура…

– Смотрите-ка сюда! – приказала Тувдэн Нима Осорма.

Она произнесла "Туй!" – и плюнула на шкуру.

Что это?!

Поднялась шкура, словно была не пустой кожей, а настоящим быком, и с такой силой ткнула в ногу Дуулга-бая-на, что из раны хлынула кровь.

– Да ты что, дочка?! Отца убить вздумала?-запричитала едва живая от страха мать.

– Ничего страшного,- успокоила родителей Тувдэн Нима Осорма и заживила рану отца, едва коснувшись ее рукой.

А свирепый бык, повинуясь ей, опять сделался безобидной шкурой.

Вот какие чудеса могла проделывать эта девица! И множество тайн было ей ведомо. Так, лишь она одна знала день и час погибели мангасов…

Но до этого еще далеко, а потому и речь о том мы возобновим не скоро.

6. Миф о Хар-Баатаре

Вернувшись в свой хото-мандал, Алтай Галав Сандал-хан тотчас принялся созывать мужей-богатырей, дабы выступить против мангасов. Долго думал, где раздобыть коней для будущего войска. Наконец решил взять их у Дуулга-баяна, владельца тринадцатью десяти тысяч коней. Все-таки почти тесть – авось не откажет! Но Хастараа, услышав об этом намерении, только головой покачал:- Дуулга-баян даже если дохлого козла кому-то подарит, горюет, как о большом убытке. Его надо вокруг пальца обвести… А вы заметили в его аил-хотоне молодца чернолицего? Сразу видно – силач могучий!

Оказалось, что Алтан-Галав-хан никого и ничего не видел, так был поглощен своим сватовством. Но сейчас он радостно встрепенулся: минуло уже три месяца, как он бросил клич, а еще ни один муж-богатырь не прибыл под его знамена.

– Не коней, так богатыря надо заполучить! – решил он, и хитрый Хастараа предложил:

– Давайте сперва потребуем у Дуулга-баяна пятнадцать тысяч коней. А уж потом посмотрим…

И Алтай Галав Сандал-хан послал к будущему тестю гонца с приказанием пригнать в хото-мандал табун в пятнадцать тысяч голов. Услышав такое, Дуулга-баян схватился за голову и рухнул наземь. День и ночь лежал он, невозможно было понять, жив он еще или уже умер. В конце концов гонцу надоело ждать, и он повернул коня. В крепости гонец все рассказал хану, и Хастараа закивал:

– Этого следовало ожидать! Сейчас пошлем за Хар Сандалом и скажем: если Дуулга-баян отдаст его, то коней требовать не будем. Увидите, все уладится!

Итак, гонец прибыл вновь, а Дуулга-баян все лежит на земле и жена причитает над ним. Тогда гонец громогласно объявил новое повеление хана, и Дуулга-баян, не открывая глаз, простонал:

– Этот чернолицый очень упрям и не больно-то меня слушается. Но если вам удастся его уговорить, я, так и быть, согласен…

И Дуулга-баян, к великой радости домочадцев, поднялся с земли.

Тогда спросили Хар Сандала и тот воскликнул:

– Вот это служба по мне! Да и конь мой, наверное, уже отдохнул и готов к дальнему пути.

И тут оказалось, что худой карий конек, который не тучнел, когда пасся в табуне на вольных травах, теперь, за пятнадцать дней, что его поили одной водой, раздался, набрался сил и волшебно преобразился!

На дорогу Хар Сандал решил хорошенько поесть. И попросил мать зарезать десяток баранов.

– Хорошо, что твой отец так богат! -сказала она.- И тебе никогда не придется голодать!

Конечно, Дуулга-баян был не очень доволен аппетитом сына, но вспомнил про пятнадцать тысяч коней… и смолчал.

Тем временем слуги сварили десять баранов, и Хар Сандал съел все -и мясо и отвар. А потом наказал брату своему Цагаан Сандалу помогать отцу, беречь скот и имущество, но не быть скупцом, делиться с бедными. И спросил сестру-вещунью: что ожидает его на службе у хана? Какой день для отъезда благоприятен? Тувдэн Нима Осорма погадала и ответила, что ему суждено стать богатырем – победителем мангасов, а ехать лучше завтра – таково расположение светил.

И вот Хар Сандал подскакал к ханской крепости и крикнул:

– Отворяйте ворота!

Стража, увидав чернолицее существо, страшно перепугалась и принялась гадать, человек это или мангас.

– Хээ, эцэг, чинь! – выругался Хар Сандал.- Знать, не видали вы мангасов! Придется изловить несколько штук, чтобы вы не путали их с людьми. А теперь пойдите-ка к своему повелителю и доложите: прибыл Хар Сандал, сын Алтай Дуулга-баяна!

Хан очень обрадовался и приказал отдать гостю всяческие почести. Хар Сандал, который и перед родным-то отцом не клонил головы, небрежно изобразил что-то вроде поклона хану. Владыка Среднего Тива пригласил его во дворец, предложил сесть. Раздался треск и грохот – словно земля сотряслась! Оказалось, Хар Сандал раздавил сиденье. И еще три сиденья не выдержали могучего богатыря. В конце концов со двора приволокли огромный камень, и только тогда Хар Сандал смог сидеть спокойно.

Алтай Галав-хан был в восторге, что к нему прибыл такой силач. Пожаловал ему титул богатыря государства, назвав Хар-баатаром, а потом провел его по своей небесной крепости, вокруг которой пылал красный огонь, достигавший облаков.

– Да! – восхитился Хар-баатар.- Здесь чудовищам не пройти. Только ворота надо укрепить. Ну а теперь я отправлюсь в путь – искать мангасов. Однако подкрепиться надо перед дальней дорогой.

– Чего бы вам хотелось? – засуетился Хастараа.- Такому богатырю, наверное, целую корову надо или барана?- Это он решил польстить Хар-баатару, но каково же было его изумление, когда услышал в ответ:

– Съем-ка я, пожалуй, пятьдесят баранов и двадцать волов!

И начался богатырский обед! Мясо едва успевали окунать в кипящие котлы и сразу подавали Хар-баатару. И тот не прерывал трапезы трое суток.

Наконец измученный Хастараа осторожно осведомился:

– Вы, наверное, очень давно не ели?

– Да, ведь отец мой, Дуулга-баян, скуповат. Всего какими-то десятью баранами накормил меня перед отъездом!

– А когда же вы снова изволите пообедать? – с ужасом спросил Хастараа, прикидывая, на сколько таких обедов достанет ханских табунов, но слегка успокоился, услыхав:

– Теперь три месяца в рот ничего не возьму. Только мне надо хорошо выспаться. Недолго – всего двадцать суток. И не будите меня ни в коем случае!

Он улегся и тут же заснул.

Нетерпеливый хан чуть ли не каждый день подсылал слуг посмотреть, что делает его баатар, но ответ был всегда один:

– Спит!

И спал Хар-баатар, и спал, и спал, и не нашлось человека, который осмелился бы прервать его сон, потому что, говорили, разбудивший не выдержал бы его гнева… И наконец-то минули двадцать дней, пробудился богатырь!

– Ну, надо поторапливаться в дорогу! – воскликнул он.- Вот только чаю выпью.

Никто не запомнил, сколько котлов он осушил, но длилось чаепитие целый день. Потом Хар-баатар обратился к Хастараа:

– Ты, мудрый и хитрый, подскажи, какой день благоприятен для поездки?

Оказалось, наступит такой день лишь послезавтра, и Хар-баатар опять предался отдыху… Но вот настал благоприятный срок, привели коня, и все с изумлением увидели, что это не карий конек, а хомхон златокрылый, с туловищем длиной в семьдесят аршин, с шеей в семь аршин,- конь, достойный своего баатара!

И тронулся Хар-баатар к северо-востоку, прямиком к мангасовым владениям, и конь его – хомхон в один мах перескакивал семь гор! И ехал так богатырь три дня и три ночи.

7. Миф о том, как Хар-баатар прибыл во владения мангасов

Ну, теперь настала пора познакомиться и с мангасами. Их владыку звали Лан-аа Ринжуу Намжил. Были у него сын по имени Гаарий Унчог и дочь, Галвин Сеерий.

Однажды утром проснулась Галвин Сеерий и чувствует: правое веко у нее подергивается, в правом ухе звенит, в правой ноздре щекотно, да так, что чихать хочется.

"К чему бы это?" – призадумалась она. Погадала, как это принято у мангасов: пальцами посучила, по ногтю щелкнула,- и ахнула:

– Да ведь к нам едет Хар-баатар, богатырь Алтай Галав Сандал-хана! Вот удача! Я, правда, замуж за хана мечтала выйти, но коль уж богатырь совсем рядом, так какая мне разница? Пойду встречать жениха!

И принялась Галвин Сеерий прихорашиваться. Свое рябое, косоглазое лицо она желтой глиной намазала, а сверху белой глиной покрыла. Посмотрелась в воду, увидала, что лицо ее стало белым, как яшма, – и осталась очень довольна. Вот только волосы у нее были раскосмачены – ведь Галвин Сеерий с самого рождения их никогда не причесывала,- поэтому она выбрала дерево ветвистое, вырвала его с корнями и намотала на него волосы, чтобы не торчали. Опять погляделась в воду – и решила, что краше ее нет на свете, не стоит и искать!

И пошла она навстречу тому, кого выбрала в мужья. А тот, не ведая, какая участь ему уготована, увидал ее – и глазам своим не поверил:

– Что это за чудище?! Человек, зверь или мангас? Захихикала Галвин Сеерий, заиграла косыми глазками:

– Я не просто мангас, а дочь владыки мангасов! Хочется мне тебя в мужья взять, Хар-баатар!

Услышав такое, Хар-баатар без раздумий махнул своей черной булавой, но Галвин Сеерий успела увернуться, и булава только скалу раздробила.

– Ну и шуточки у тебя, удалец!-захохотала дочь владыки мангасов.

А ведь Хар-баатар и не думал шутить. Рассвирепев, он поднял коня на дыбы и, взметнув булаву, на сей раз не промахнулся – угодил прямо в грудь насмешницы.

Та закричала, запричитала, но смекнула, что Хар-баатар сейчас в третий раз ударит – и конец ей придет. Простилась она с надеждой выйти за него замуж и решила погубить его. Но только начала она собирать злые заклятия, как сгустились над нею тучи небесные – и средь них показался Шагжамуни, владыка Калпы. В левой руке он держал чудодейственную чашу-бавар, а в правой сжимал очир, магический жезл, символ власти, символ Будды.

– А ну-ка, успокойся, Галвин Сеерий!-сурово сказал он, и дочь мангаса покорно склонила голову, на которой торчало дерево:

– О владыка Калпы, я и не шевельнусь! Что изволите приказать?

И Шагжамуни изрек:

– Если только ты тронешь этого великого богатыря, тебя поразят все громы небесные разом!

Шагжамуни хотел было уничтожить Галвин Сеерий на месте, накрыв ее чашей-бавар, но счел этот поступок недостойным владыки Калпы. Да и надобности в том уже не было: Галвин Сеерий исчезла, будто ее никогда и не существовало. Тогда Шагжамуни повернулся к Хар-баатару:

– А ты будь в другой раз поумнее. Даже Галвин Сеерий сильнее тебя, а уж о владыке мангасов и говорить нечего. А ведь тебе предстоит их победить. Надейся не только на силу, но и на хитрость, не будь таким вспыльчивым – это говорю тебе я, твой Учитель. Мой взор следит за тобою везде, где б ты ни был. Если настигнет тебя беда, скажи: "Шагжамуни, Учитель мой! Ом мани падме хум!" [Ом мани падме хум – великая мистическая мантра (магическая формула) буддистов, все составные которой – символы разных ипостасей Будды; охранительная молитва: "Да пребудет с тобою благополучие!" ] – и я тотчас приду на помощь.

Смирил Хар-баатар свою гордыню и склонился перед Учителем. Тот пожелал ему удачи и благополучия и вновь вознесся на небеса, а богатырь отправился своим путем и ехал еще три дня и три ночи. И до странных же мест он добрался! Горы там вершинами вниз стоят, а вокруг богатыря вьется птица-сорока и твердит на человечьем языке:

– Да это Хар Сандал, сын Алтай Дуулга-баяна, приехал! Отведаю плоти его, кровушки его отведаю!

Хар-баатар подумал, что, пожалуй, это мангасовы владения, да и сорока, конечно же, не сорока, а мангас, обратившийся птицей: хоть и бурчит недовольно, но ничего не может поделать с пришельцем – сил не хватает.

Тем временем за поворотом обнаружились преогромные дыры в скале – то ли пещеры две, то ли одна сквозная. А блестела скала так, будто была сделана из чистого серебра.

Призадумался Хан-баатар и сказал свому коню:

– Хоть внутри у тебя трава пережеванная, хоть снаружи ты шерстью покрыт, знаю: конь – существо разумное. Говорить не умеешь, но мои слова понимаешь. Вот и настало время показать, на что мы с тобою горазды. Наверняка не скала это из серебра, а мангас! Давай-ка разведаем его нутро! -Он пришпорил скакуна, и тот влетел в пещеру, которая… оказалась пустой. Проскочил конь пещеру насквозь, выскочил сквозь другое отверстие, и с досады Хар-баатар ударил по стене палицей. Послышался не то звон, не то стон.

"Вот диковина!-удивился Хар-баатар.- Возьму-ка скалу с собой, подарю хану в знак того, что и вправду побывал во владениях мангасов. Поставим ее против дворца, и пусть всякий для потехи бьет ее, стонать и звенеть заставляет".

Поднатужившись, он оторвал скалу от земли и взвалил на коня. Но тут же передумал: "Нечего такую тяжесть таскать, заберу на обратном пути". Приметил он местечко, где росли три тополя, и пристроил блестящую скалу на развилках деревьев, а потом двинулся дальше.

Совсем недолгое время прошло, как увидел Хар-баатар еще одну диковинную скалу с пещерою. Соскочил он с коня и говорит:

– Не покидай меня, верный конь! Без тебя пропаду, мангасам в добычу Достанусь!

Вошел юноша в пещеру крадучись и видит: сидит там рогатое чудовище, громко всхлипывает. Это был мангас, Хар-баатар сразу догадался, хотя тот и сидел спиной к нему. Не раздумывая, набросился на него богатырь, свалил одним ударом, оседлал и пребольно отшлепал, да так, что мангас заголосил. Заголосить-то заголосил, однако, посучив пальцами и щелкнув по ногтю, быстро узнал, кто был его обидчиком и какого он рода. И решил провести богатыря.

– Ой, ой, кто это меня бьет, кто лупит?-завопил жалобно.

– Хар-баатар, сын Алтай Дуулга-баяна!-был горделивый ответ.

– Ой, ой, да где ж это видано, чтобы племянник родного дядю обижал? Ведь я старший брат Алтай Дуулга-баяна, что владеет тринадцатью десятью тысячами коней на южном склоне горы Сумбэр!

– Все правильно, таковы табуны моего отца и живет он именно там…растерялся Хар-баатар.

– Было время, и я водил на водопой ваши табуны… А потом не поладил с братом и сюда подался! До чего же я рад тебе, племянник!

Но богатырь все еще посматривал недоверчиво, и мангас, украдкой погадав, сообщил, что знал и матушку Хар-баатара, а зовут ее, мол, Нанагэрал Цогт-хатан. Этими словами он расположил к себе юношу, не ведавшего о хитрости мангасов.

– Прости, дядя, что ненароком побил тебя. Экая незадача!

– Ничего, племянник, всякое бывает в жизни. А теперь расскажи, что привело тебя в эти земли, не могу ли я чем-то помочь тебе?

– Мне-то самому ничего не нужно, а вот хану я должен привезти двух рогатых мангасов.

– Ну, это проще простого. Только для начала отдохни в моем жилище, наберись сил.

Мангас завел богатыря в свое обиталище, и тот с отвращением увидел, что всюду валяются человечьи кости, полуоглоданные трупы, кругом лужи крови…

– Что это значит?!-вскричал он в ужасе.

– Да ты понимаешь,- начал плести мангас,- живу ведь я среди чудовищ… А сказано: чью воду пьешь, того и обычай исполняй. Вот я и…

– Нет, моему дяде не следует питаться мертвечиной! Вы поедете со мною и начнете жить как все люди! – велел Хар-баатар и, выскочив из смрадной пещеры, прилег отдохнуть перед новыми подвигами.

А его мнимый дядя, очень довольный, твердил:

– Отдохни, племянничек! Шутка сказать – целый месяц путешествуешь! Спи, а я тебя постерегу от чудовищ.

Только Хар-баатар уснул, как мангас – а имя его было Марву Осор – бросился к его коню, надеясь ускакать подальше от могучего богатыря. Но не тут-то было! Конь забился и не подпустил к себе лютого всадника. Обескураженный мангас бродил туда-сюда, обдумывая, как бы скрыться, да вдруг одолела его нестерпимая жажда. Он крадучись подошел к Хар-баатару и сперва осторожно лизнул его горло, но понял, что богатырь крепко спит, и присосался к его крови!

Именно в это время у Шагжамуни, восседавшего на-небесах, задергалось веко, а в ушах послышался стон. Он погадал – и увидел спящего богатыря, а рядом мангаса, впившегося в его горло.

И сказал Шагжамуни своему ученику Бадмагаатагу:

– В Нижнем мире, на земле, снова беда! Мне придется опять туда снизойти, а ты побудь здесь, подожди меня. Да затвори пещеру, не то и сюда мангасы доберутся, съедят тебя.

Бадмаагаатаг взмолился, чтобы Учитель взял его с собой, но Шагжамуни уже исчез. Опечалился Бадмаагаатаг: "Сколько себя помню, ни разу Нижнего мира не видел. Держит Учитель меня взаперти!" И, распалив себя злобой, начал он толочь камень для сор залах [Сор залах – один из видов магического оружия в тибетском и монгольском ламаизме, пирамидки различного размера. В зависимости от того, какому богу посвящен, сор считается средоточием его магических сил. После свершения церемонии "бросания сора" в нужном направлении эта сила высвобождается и начинает действовать против врага], чтобы сгубить Учителя и освободиться от его власти.

А между тем Шагжамуни опустился на землю и провозгласил, да так, что почудилось, будто средь бела дня грянул гром:

– Марву Осор! Убери свой поганый язык!

Марву Осор, увидев владыку Калпы, едва не сдох от ужаса. Ведь в руках у Шагжамуни была чаша-бавар. а если ее перевернуть, то мангас расплавится, как жир в пламени костра. И он залепетал:

– Да я нечаянно… Проголодался, не утерпел – ну и разочек лизнул горло Хар-баатара…

– Больше не смей!-сурово велел Шагжамуни.- Сойди с дурной тропы и следуй отныне дорогой добра!

Мангас торопливо поклялся, что так и сделает, и поскорее убежал с глаз долой. Но он нашел удобное укрытие и принялся наблюдать, надеясь, что уйдет же когда-нибудь Шагжамуни…

Тем временем владыка Калпы разбудил Хар-баатара и поведал, как рогатый мангас обвел его вокруг пальца и едва не погубил.

А потом сказал:

– От одной опасности я тебя избавил, но надвигается другая, куда более грозная! Скоро повстречается тебе сын Марву Осора – мангас Суунаг Цагаан. Телом он тебя втрое больше, а уж про силу и говорить нечего. Однако умом не вышел, обхитрить его проще простого. Ты ему скажи: "Мы с тобою – оба могучие богатыри. Настал час узнать, кто кого одолеет. Но если мы будем просто так биться, то зря проведем семь дней и семь ночей. Давай поступим так: ты ударь меня трижды – что есть силы!- и если я испущу стон, можешь тотчас сожрать меня. Но если я ударю тебя трижды и услышу твой стон, ты дашь клятву стать недоуздком моего смирного мерина, седлом для неоседланного коня, будешь исчезать, где я замахнусь, и появляться, где я помашу!" И мангас с тобою согласится.

Вслед за тем Учитель дал Хар-баатару три обруча и велел надевать их на голову перед -каждым ударом. Хар-баатар поблагодарил владыку Калпы, и Шагжамуни удалился.

Он вознесся на небеса и первое, что увидел, был его ученик, совершавший обряд сор залах.

– Ну и что же ты делаешь? – полюбопытствовал Учитель.

– Ничего особенного!-смешался Бадмаагаатаг, застигнутый врасплох,

– Нет, вот это что такое? – указал на пирамидки Шагжамуни.

– Да так, игра и больше ничего.

– Игра?.. Так вот в какие игры ты начал играть! Говори правду!

– Это я… колдовал, чтобы мангас вам не повредил.

Но Шагжамуни не поверил, и Бадмаагаатаг признался, что был так обижен на Учителя, и вот…

Учитель был велик и мудр, а потому не бранил ученика и не наказывал его. Каждый может предаться обиде, даже бессмертные боги гневаются и сердятся порою! И он утешил Бадмаагаатага:

– Не тревожься, настанет время и твоего выхода на землю, когда сгинут мангасы. И будет это совсем скоро!

А Шагжамуни знал, что говорил.

8. Миф о том. как был усмирен Суунаг Цагаан-баатар

Итак, простившись с Учителем, Хар-баатар огляделся и видит: приближается к нему страшилище рогатое, а за его пояс заткнуто несколько мертвецов.

– Ты человек или мангас?-воскликнул Хар-баатар.

– А ты-то сам кто таков?

– Я – Хар-баатар, первый богатырь Алтай Галав Сандал-хана, владыки Среднего Тива.

– Ну а мое имя – Суунаг Цагаан-баатар, я второй богатырь владыки мангасов Лан-аа Ринжуу Намжила.

Так вот кто это был!.. Суунаг Цагаан-баатар! Тот самый, который, едва на свет народившись, сожрал свою мать – так уж водится у мангасов – и не сумел проглотить лишь ее серебряную голову. Его мать звали Серебряного-ловая Магелмаа, и ее череп был той самой блестящей пещерой, которую Хар-баатар хотел увезти к Алтая Галав-хану… Проглотив свою мать, Суунаг Цагаан-баатар куда-то надолго исчез, оттого и был так печален его отец, мангас Марву Осор, который едва не погубил нашего богатыря…

Поняв, с кем имеет дело, Хар-баатар предложил Суунаг Цагаан-баатару помериться силами. Как и предсказывал Шагжамуни, мангас согласился, только пожелал бить первым. Помня советы Учителя, Хар-баатар кивнул:

– Бей, только все равно быть тебе моим слугою!

– Это тебе быть моей едою! -хмыкнул мангас.

Хар-баатар выбрал ровное местечко и покрепче уселся. Марву Осор, который издали наблюдал эту картину, радуясь возвращению сына и предвкушая его победу, крикнул:

– Оставь мне половину мяса этого баатара!

Суунаг Цагаан кивнул ему – и для разбежки бросился к вершине далекой горы. Размахнулся палицей – и стремглав кинулся обратно. А Хар-баатар успел быстренько надеть на голову первый обруч из тех, что дал ему Шагжамуни.

Удар мангаса был таков, что обруч расплющился, а юноша лишился сознания, не успев издать и стона.

Он сразу очнулся и увидел, что Суунаг Цагаан бежит к горе размахнуться для второго удара. И поспешно нахлобучил второй обруч, который тоже лопнул, а Хар-баатар опять упал без памяти. Но он успел опять вовремя очнуться, чтобы надеть последний обруч, и остался в живых. А мангас распалился и не замечал ни того, что богатырь падал, ни того, что бил его трижды,- и теперь мчался, готовый ударить вновь.

– Хватит, хватит! – рассмеялся Хар-баатар,- Ты свое дело сделал!

Суунаг Цагаан так и замер.

– Он не то что не простонал ни разу – наоборот, повеселел! Ой, ой, зря я с ним связался, погубит он меня!..

Ну, ничего не поделаешь – суровы игры мужей, и надо держать свое слово. Выбрал мангас себе скалистое местечко, уселся и ждет. А Хар-баатар говорит:

– Ты бил с разбегу, а я буду бить тебя сидя на коне.

Размахнулся он во всю ширь плеча и ударил во всю мощь руки! Взревел мангас так, что затряслись горы, эхо громом прокатилось над степью, – и рухнул замертво. Тогда Хар-баатар пересел верхом на мангаса и ну лупцевать его по заду. Увидал такое Марву Осор – словно ветром его сдуло. А Суунаг Цагаан очнулся и заорал:

– Не губи меня! Ты победил! Моя сила ничто по сравнению с твоей! Ты мой господин, а я твой слуга. Буду недоуздком твоего смирного мерина, путами для строптивого коня, буду появляться там, где помашешь, и исчезать там, где замахнешься!

– С этих пор будешь коня моего под уздцы водить. А теперь отправимся в те края, откуда я родом. Там добрые люди живут, тебя на верный путь направят! – произнес богатырь и тронулся в путь, а мангас послушно вел его карего коня под уздцы.

И тут Хар-баатар заметил, что через левое и правое плечо мангаса были переброшены две огненные змеи, а на их телах светились шесть букв молитвы мани [Возможно, здесь имеется в виду та же мистическая мантра-молитва, которая иногда пишется буддистами в виде шестичленной формулы: "Ом ма ни пад ме хум!" -и произносится много раз подряд как заклинание. Не надо забывать, что Суунаг Цагаан хоть и мангас, но – земное воплощение тенгри, поэтому ему заранее, конечно, отпущены все грехи]. Это должно было умиротворить души погубленных мангасом людей, и Хар-баатар подумал, что и впрямь – всё на земле от небесных богов – и добро, и зло.

Ехал Хар-баатар три дня и три ночи, миновал и серебряную скалу – череп мангаса, но не взял ее с собою: зачем ему пустой череп, когда есть живой мангас?

Прибыл он на свою сторону и решил с матерью повидаться. Подъехав к северо-западным воротам аил-хотона Дуулга-баяна, закричал во всю мочь:

– Отворяй!

Стража узнала его голос, возрадовалась и приотворила створки. Глядь, стоит перед ними страшилище невиданное! Страх овладел всеми. Дуулга-баян вопросил:

– Или мангас овладел голосом моего сына, или сын мой принял мангасово обличье?

Наконец-то догадался богатырь, в чем дело, и велел Суунаг Цагаану посторониться. Тут все увидели за его спиной Хар-баатара и облегченно вздохнули. Но на мангаса поглядывали с опаской, и отец сердито спросил:

– Ты зачем притащил это чудовище?

Решил Хар-баатар подшутить над Дуулга-баяном, которого недолюбливал, и заявил:

– Да вы не бойтесь! У меня ведь зад обладает чудодейственной силой: чуть что, всасывает и подавляет мангаса.

"Так вот почему он уселся на меня верхом!" – вспомнил Суунаг Цагаан – и пуще прежнего стал бояться хозяина.

Хар-баатар велел ему вести себя смирно, и мангас пообещал. Вошли все в юрту, расселись, и богатырь поведал о своих приключениях, о чудесах страны мангасов. Про горы, что вниз вершинами, про птицу-сороку говорящую… А мангас тем временем поглядывал на Дуулга-баяна и облизывался. И вдруг, не сдержавшись, лизнул ему шею, да так, что кровь показалась! Заорал Дуулга-баян, а его сын так глянул на мангаса, что тот едва не лишился сознания от страха и поклялся, что в жизни такого не повторится! Чтобы успокоить отца, Хар-баатар напомнил:

– Ведь это одно из тех девяти существ, которые ты требовал у хана в калым за мою сестру.

– Не надо мне никакого калыма! – замахал руками богач. – Пускай даром дочку забирают, да поскорее!

С тем и отправился в путь богатырь, еще раз взяв с мангаса слово не трогать людей.

Подъехав к ханской огненной крепости, путешественники произвели там переполох, а потом все ее обитатели бросились чествовать Хар-баатара, а он хвалился: одолел, мол, мангаса своим чудодейственным задом!

Алтай Галав Сандал-хан был в таком восторге, увидав могучего Суунаг Цагаана, что объявил его своим богатырем. Решили получше накормить обоих баатаров и спросили, чего бы им хотелось поесть. Те пожелали отведать двести волов и пятьсот баранов, и пир их длился десять дней.

Наконец настало время отдохнуть. Хар-баатар уснул сразу, а Суунаг Цагаан на новом месте то и дело просыпался. А надо сказать, что четыре чиновника по очереди охраняли сон богатырей. И вот проснулся мангас, а рядом сидит Хастараа. Попросил Суунаг Цааган чаю. Советник угостил его и завел беседу, восхваляя хана, у которого мангас теперь будет служить.

– Ханство у нас богатое! Все сыты, всего вволю. Едим баранину, говядину, а это куда вкуснее, чем человечина! – болтал Хастараа, но тут вспомнилось Суунаг Цагаану прежнее времечко, и страх как захотелось ему человечьим мясом полакомиться! Он бы, может, смирил себя, да на беду сидел так близко толстый, вкусный человек… Не сдержался мангас и так лизнул Хастараа, что оторвал у него левое ухо и проглотил.

Завопил ханский советник и рухнул на спящего Хар-баатара. Тот пробудился и видит: Суунаг Цагаан облизывается, а у Хастараа левого уха нет, будто никогда и не было!

Поверг Хар-баатар мангаса наземь и ну бранить:

– За то, что слова своего не сдержал, убить тебя на месте! Только потому жаль тебя, что немалый путь мы вместе одолели, спутником ты мне был!

– Прости, баатар мой! – взмолился мангас.- Не повторится этого больше, а не то умертви меня тотчас!

И простили его, и с тех пор отрешился он от злобы и кровожадности, ступил на путь добра и стал совсем как человек.

9. Миф о стране Шамбала

Через некоторое время Алтай Галав Сагдал-хан взял в жёны дочь Алтай Дуулга-баяна, и стала Тувдэн Нима Осорма государыней. Семь лет миновало в мире и счастье. Но по обычаям тех времен считалось неприличным хану иметь только одну жену. И пришла пора подыскивать новую государыню. Мудрый Хастараа погадал – и заявил, что на северо-западе, во владениях хана Жамсан Гонбу, в стране Шамбала [Шамбала, иначе Шамбхала – в буддийской мифологии сказочная страна, находится, по преданиям, севернее реки Сита (имеется в виду или Тарим, или Амударья, или Сырдарья). Окружена Шамбала восемью снежными горами, которые, напоминают лепестки лотоса. Считается, что царь Шамбалы Сучандесам открыл основы учения кала-чакра, которое отождествляет макрокосм с микрокосмом, Вселенную с человеком], живет прекрасная дева, которая вполне достойна великого хана.

Решили, что путь такой долгий и опасный, а дело настолько важное, что послать сватом можно лишь Хар-баатара. Оседлал он своего карего коня и наказал верному слуге Суунаг Цагаану:

– Путешествие мое долго продлится: три месяца туда ехать да обратно столько же. Ты же с хана и государыни глаз не своди! Если не убережешь и станут они добычей мангасов, своей головой заплатишь. Запирай крепче ворота, и, как бы ни просил хан открыть, ни за что не отпирай, даже если ему захочется посмотреть, не возвращаюсь ли я.

Суунаг Цагаан поклонился и поклялся все исполнить. И уехал Хар-баатар.

Но не он один стремился в страну Шамбала! Оказалось, что, задолго до этого, сын владыки мангасов Гаарий Унчог тоже надумал жениться – и гадание указало ему на ту же самую красавицу. И он сам отправился за невестой. А надо сказать, что был у него осел раскаленно-белой масти, по кличке Бонго, скоростью и силой равный карему коню Хар-баатара.

Итак, Гаарий Унчог прибыл в страну Шамбала, и все жители страшно перепугались при виде его. А он заревел:

– Я, сын владыки мангасов, пришел взять в жены дочь вашего хана. А не отдадите – всех вас съем! Дочь хана залилась слезами и молвила:

– Нет уж, лучше мне одной погибнуть! Так и быть, пойду за него замуж.

Спросил довольный Гаарий Унчог, чего хан хочет в калым за дочь.

– Ничего не надо мне от мангаса! – был ответ. И правда, что можно взять с того, кто человечиной питается? Ведь жители Шамбалы ели только фрукты и овощи, были добры и бескорыстны, и ни к чему им были сокровища чудовищ.

– Ну, это против обычая! – задумался мангас. – Не годится оставлять будущего тестя без подарка. Вот что: подарю-ка я вам своего осла. Прекрасный это скакун, может и до неба допрыгнуть. И еще обещаю, что ни одного человека из вашей, тесть, страны я не трону, позабочусь о вашем покое. А теперь скажите, когда я смогу забрать свою красавицу?

– Она еще слишком юна, – был ответ.- Через семь лет приезжай, не раньше!

– Эти семь лет мигом пролетят! – воскликнул мангас и отправился восвояси. А раскаленно-белого Бонго оставил, как и обещал. И наказал ничем не кормить его, а только водой поить. Осла того все боялись, как и его хозяина, но веление выполняли: не подходя близко, подставляли ему сосуды с водой. Так и шло время.

10. Миф о Цагаан Сандале

Брат Хар-баатара, Цагаан Сандал, сделавшись владельцем скота и юрты, превзошел рачительностью и бережливостью своего отца, Алтай Дуулга-баяна. Он знал по масти каждого из десятью тринадцати тысяч коней! И вот однажды проверил он табуны – и не досчитался молодой кобылицы.

А дело было весной,- когда у коней начинается азарт любовный. Поехал Цагаан Сандал по следу пропавшей кобылицы, но только через два дня и две ночи завидел ее вдали. Однако вскоре потерял ее снова и ехал еще два дня, пока не заметил вдруг, что горы обращены вершинами вниз!

Жуткие, дикие места были вокруг… Он вспомнил рассказы старшего брата – и понял, что заехал во владения мангасов.

Испугался Цагаан Сандал и пустился в обратный путь, так и не нагнав кобылицы. Однако она, оказалось, сама вернулась домой.

А дело было вот в чем. Тот самый осел раскаленно-белой масти, по кличке Бонго, который принадлежал сыну владыки мангасов, как-то повстречался в степи с молодой кобылицей из табунов Цагаан Сандала и покрыл ее. Родился у нее мул. На своем осле Гаарий Унчог отправился в страну Шамбала, кобылица убежала в родные места, но мул, ее детеныш, не последовал за ней и остался в тех краях, где горы стоят вершинами вниз и где властвуют мангасы…

11. Миф о том, как Суунаг Цагаан отправился во владения мангасов

Итак, Хар-баатар, дав строгий наказ Суунаг Цагаану, уехал в страну Шамбала. И верный слуга целый месяц не сводил с хана глаз, а хан то и дело приказывал отворить ворота, чтобы посмотреть, не возвращается ли его первый богатырь. Но Суунаг Цагаан был непреклонен и не дозволял этого. Однако вот какая случилась беда: устал, притомился Суунаг Цагаан! И уснул ненадолго. Ну а хан опять велел открыть ворота, и стража не посмела ослушаться.

А незадолго до этого дочь владыки мангасов Галвин Сеерий, которую не оставляла мечта выйти замуж за Алтай Галав-хана, пальцами посучила, по ногтю щелкнула – погадала и узнала, что Хар-баатар в отлучке. Нарядилась тогда она в свои самые роскошные наряды и притаилась у ворот крепости, выжидая удобного мгновения. Ведь огненные стены ей было одолеть не под силу! И тут как раз ворота по приказу хана – на его беду, на счастье мангасихи! – распахнулись. Быстрее ветра ворвалась Галвин Сеерий в крепость, схватила Алдан Галав-хана подмышку – и стремительно умчалась.

Никто и ахнуть не успел, только Хастараа заметил, что мангас был похож на рябую женщину, до того косую, что одним глазом она смотрела вверх, а другим – вниз.

Тут поднялся шум и плач, вопли разбудили Суунаг Цагаана. Узнав, что случилось, он за голову схватился:

– Никто из мангасов не решился бы на такое, кроме Галвин Сеерий! И по силе нет ей равного. Но делать нечего – по моей оплошности беда случилась, мне и выручать хана. Постараюсь это сделать до возвращения Хар-баатара, иначе выйдет, что я клятву свою нарушил.

И Суунаг Цагаан отправился в дальний и опасный путь. Миновав часть мангасовых владений, подобрался он почти к самой пещере владыки чудовищ. Однако сперва нужно было преодолеть множество опасностей. Подстерегали путника смертельный холод и лютая жажда, ядовитые змеи… Бушевал впереди и Меелээдэн – Океан Крови, переправиться через который мог только мангас. А ведь Суунаг Цааган уже семь лет прожил среди людей, вкус человечины давно забыл и никак не мог теперь войти в Океан людской Крови. Пробовал обойти его, да в небо уперся, с другой стороны попытался обогнуть, но тоже уперся в небо. И долго бродил он туда-сюда в полной растерянности…

12. Миф о том, как Хар-баатар побывал в Шамбале

Ехал-ехал Хар-баатар два месяца без передышки, а потом сморила его усталость. Остановился он на склоне горы, под прекрасными соснами, и говорит своему карему коню:

– Хоть в утробе у тебя трава пережеванная, хоть снаружи ты шерстью покрыт, знаю: существо ты разумное и речь человечью поймешь. Если ко мне спящему враг приблизится, ты меня ржанием и храпом своим разбуди!

Затем он привязал коня к дереву, снял с него седло, подложил себе под голову и крепко уснул.

Недолго спал он – разбудило его ржание карего коня! Вскочил на него Хар-баатар и настороженно двинулся дальше. И вот видит: идет навстречу мангас, а за поясом его несколько человек заткнуто, живых и мертвых. Пригляделся богатырь – да ведь это его старый знакомец, Марву Осор!

– Что это у тебя за поясом? Или наказ Шагжамуни позабыл? – грозно спросил Хар-баатар.

– От роду человечиной питался, легко ли отвыкнуть! – пожаловался Марву Осор.

Богатырь заставил его распустить пояс. Мертвые лежать остались, живые к своим аилам бежать бросились, прочь из страны мангасов. А Марву Осор спросил, куда баатар путь держит.

– Еду я в страну Шамбала, сватать дочь Жамсан Гонбу-хана для своего владыки,- был ответ.- Да вот боюсь с пути сбиться. Не знаешь ли ты тех мест?

– Сам я там не был, но дорогу туда знаю.

– Так послушай, Марву Осор! Твой сын мне слуга – послужи и ты! Веди коня моего!

И поехал дальше непобедимый Хар-баатар, а Марву Осор, устрашенный и покоренный, вел его коня и был ему слугою.

Минул еще месяц, и добрались они до границ Шамбалы. Там богатырь оставил мангаса стеречь коня, а сам отправился к хану.

При виде Хар-баатара люди всполошились, решив, что нагрянул еще один мангас. Но узнав, кто он и зачем прибыл, опечалились:

– Опоздали вы! Дочку хана просватал сын владыки мангасов, Гаарий Унчог. Приедет он за невестой в день новолуния четвертого месяца будущего года, и если мы нарушим слово, всех нас съест!

– Не страшны мне мангасы! – воскликнул Хар-ба-атар.- Я и вас защитить сумею, только отдайте принцессу Задангуй за нашего Алдан Галав Сандал-хана.

Созвал владыка Шамбалы своих чиновников на хурал – совет. И начался спор!

– Жалко прекрасную Задангуй. Лучше бы ее за человека отдать. Слово, данное из страха, не грех и нарушить, – говорили одни.

– А если Хар-баатар и принцессу увезет, и нас не защитит? Не простит Гаарий Унчог, всех нас погубит! – твердили другие.

Долго спорили! Но в конце концов решил хурал отдать принцессу Задангуй за Алтай Галав Сандал-хана.

Хар-баатар возрадовался и начал готовиться в обратный путь. Попросил он хорошего коня для невесты. Повели его смотреть конюшни – лучших скакунов Шамбалы показали!

– Да эти слабаки не выдержат и четверти пути! – хмыкнул Хар-баатар.

Что было делать? Не сундуллой же вести помолвленную невесту Алдан Галав-хана – то есть на своем седле, – неуважительно это! Думал-думал Хар-баатар, да вдруг увидел в дальнем стойле белого осла.

– Откуда такое странное существо?. – удивился он.

– Да тот мангас, что за принцессу сватался, оставил нам в калым это свирепое животное. Никто на него управы не сыщет.

Но Хар-баатар сразу понял, что видит совсем не простое животное.

– Годится! – обрадовался он. И странное дело! Осел, к которому никто не решался приблизиться, спокойно подпустил богатыря и покорно позволил усадить на себя принцессу Шамбалы.

Хан предложил Хар-баатару взять с собою охрану из тысячи лучших всадников страны.

– Тут не то что тысяче – двум простым богатырям не добраться! – начал отказываться Хар-баатар, но хан настаивал и настаивал. Долго они спорили и торговались, наконец Хар-баатар устал – и согласился.на шестерых сопровождавших. Так долго длился этот спор, что Мавру Осор утомился ждать богатыря и ушел. По счастью, конь не покинул своего хозяина.

И вот наконец Хар-баатар и невеста Алтай Галав Сандал-хана тронулись в путь! Как и ожидал баатар, почти все сопровождающие отстали в первый же день пути. Только двое еще тащились кое-как за карим конем и белым ослом, задерживая их. "Как же быть?-думал Хар-баатар.- Оставить незадачливых спутников – их мангасы сожрут. Ждать их – опасности подвергнуть моего хана. Вдруг не утерпит да выйдет из крепости?.." И тут подала ему совет принцесса Задангуй: везти охранников на карем коньке и белом осле сундуллой!

Задангуй была вовсе не утомлена, не то что воины. Но ведь они – обыкновенные люди, а ей было предначертание свыше стать матерью великого богатыря, поэтому она и не страшилась ничего.

Итак, усадили они впереди себя усталых воинов и повезли их стремительно, как те ни жаловались на тряску от скачки. Конь Хар-баатара бежал быстро, но белый осел ни на полшага не отставал от него, хоть и было навьючено на него пропитание для принцессы Задангуй на целых три года!

13. Миф о возвращении Хар-баатара

Миновало три месяца – и вот Хар-баатар вместе с принцессой Задангуй прибыли к воротам крепости Алтай Галав Сандал-хана. Стражники отворили, но Хар-баатар сразу заметил, что они не очень-то веселы.

– Что у вас произошло?-спросил он с тревогой.

– О могучий баатар! Суунаг Цагаан сожрал нашего владыку-хана и убежал к северо-востоку,- ответил стражник.

Хар-баатар стоял будто громом пораженный, но вскоре появились Шавдай, Нявдай и Лувсан к рассказали, как Суунаг Цагаан устал и задремал, а хан дал Приказ открыть ворота – и сделался добычей рябой и косоглазой женщины – мангасихи. А слуга Хар-баатара пустился его выручать.

Тут прибежал Хастараа – и тоже начал твердить, что Суунаг Цагаан проглотил хана! Невдомек было Хар-баатару, что хитрый советник мстит бывшему мангасу за свое проглоченное ухо, поверил он лживым словам Хастараа и, не дав себе ни дня отдыху, выехал за ворота крепости – кинулся догонять Суунаг Цагаана, чтобы отомстить ему за хана и за свою попранную веру в силу добра.

Ехал он три дня и три ночи и достиг берегов Меелээдэн. Хотел заставить коня переплыть Океан Крови, но фыркал и упирался добрый конь.

Решил поискать объезд, но уперся в небо.

Направился в другую сторону – и вдруг увидал какое-то существо непомерного роста, которое, шатаясь и спотыкаясь, брело ему навстречу.

А то был Суунаг Цагаан, который все это время пытался найти обход вокруг Океана и с голоду потерял последние силы.

Едва узнав своего бывшего слугу, Хар-баатар в ярости подскочил к нему и так огрел своей булавой, что мангас упал замертво.

Тогда богатырь уселся на него верхом и давай колотить что было силы!

Наконец Суунаг-Цагаан очнулся и простонал:

– Что ты делаешь, баатар мой! Чем я пред тобой провинился?!

– Ты попрал мою веру в силу добра! Ты съел нашего владыку – хана!

– Кто тебе такое сказал?!

– Узнал я об этом от Хастараа. Говорили другие, мол, похитила хана рябая Галвин Сеерий, а ты его спасать отправился, да не поверил я им.

– И напрасно! Они-то как раз правду тебе сказали. Эх ты! Чего бы я тогда бродил без сил вокруг Океана Крови! Если б съел хана, давно б уже на тот берег перебрался. А ведь я семь лет человечины не ел – вот и мучаюсь, не могу переправиться.

Очень обрадовался Хар-баатар, что Суунаг Цагаан не обманул его надежд. Помог он встать слуге и говорит:

– Раз так, не обойтись нам без помощи волшебных сил. Сестра моя Тувдэн Нима Осорма, еще когда Алтай Галав Сандал-хан к ней сватался, предсказывала, что быть ему добычей мангаса. Эх, жаль, отец мой Дуулга-баян ее не послушался, не преподнес хану чудесную шкуру – поглотителя мангасов! Никакой беды сейчас бы не случилось… Да что теперь жалеть! Надо найти средство мангасов одолеть. Может быть, сестра его подскажет?

И отправились они обратно, за советом к Тувдэн Нима Осорма.

14. Миф о подвигах Суунаг Цагаана

На поиски хана двинулись вчетвером: Хар-баатар, Суунаг Цагаан и Тувдэн Нима Осорма с принцессой Задангуй. Женщины подружились, сестрами стали.

– Смерть нас ждет, жизнь ли, но мы с вами поедем! – сказали они богатырям.

Ехали всадники три дня и три ночи и добрались до мангасовых владений. И тут повстречали они ужасного Тувдэн-Хар-мангаса. Стал он на пути и не пропускал никого. Решил тогда Хар-баатар принять бой с ним, чтобы остальные могли продолжать путь,- и остался сражаться. Черный Железный мангас скоро был обращен в бегство, но богатырь гнал его дальше и дальше в мангасовы края, чтобы избавить друзей от преследования.

А в это время Суунаг Цагаан вместе с обеими всадницами достиг берегов Океана Крови Меелээдэн. И опять закручинился, не зная, как переправиться. Но Тувдэн Нима Осорма сказала:

– Вижу я плети-змеи на ваших плечах, а на них – шесть букв молитвы мани. Если хлестнуть этими плетьми Океан, то он расступится – вот и будет нам дорога.

Суунаг Цагаан принялся хлестать Океан то одной плетью, то другой, и перед копытами его коня стена крови расступалась. Следом ехали две женщины, но сразу за их спинами Меелээдэн опять смыкался и катил свои кровавые волны. Однако путникам это было уже не страшно.

– А теперь, сестры мои,- предупредил Суунаг Цааган, – встанет перед нами гора, на которой замерзают люди. Смотрите же – если издадите звук "ти-ти", показывая, как вам холодно, всем конец придет!

– Мы потерпим, брат!

Обморозили путники уши и пальцы, но, звука "ти-ти" не издав, не показав, как застыли, миновали ледяную гору и продолжили путь. Но стала пред ними новая преграда.

– Смотрите, сестры мои!-предостерег Суунаг Цагаан.- Сейчас нам надо одолеть жаром пышущий перевал. Молчите, не пророните слова "халдай", показывая, что зной вас гнетет, не то мы все погибнем.

Ох, какая жара встретила их на том перевале! С ума от нее можно было сойти! Волосы тлели на их головах и вспухала кожа, но никто не обронил слова "халдай" – а потому миновали и эту опасность.

– Пока мы живы-здоровы. Но впереди у нас перевал ядовитых змей. Смотрите, не издайте ни стона, как бы ни было больно и страшно, не то пропадем! – велел Суунаг Цагаан, и был ему ответ:

– Мы постараемся, старший брат!

И набросились на них полчища ядовитых змей… И те змеи гнездились на их плечах, обвивали их руки и пронзали икры ног. И никто не стонал – терпели, сцепив зубы. Но одна змея укусила принцессу Задангуй за щиколотку, и не стало сил вытерпеть лютую боль – застонала принцесса.

– Что ж ты наделала, сестрица! – ахнул Суунаг Цагаан. – Вот и погибель наша пришла! Сейчас все эти семь гор, которые вокруг стоят, поднимутся в небо – и рухнут на нас… Как быть?! Вот что, сестры мои. Едва взлетят горы, вы под ними поскорее пробегите, а я постараюсь их поддержать.

И вправду – поднялись в небо семь гор! Обе женщины со всех ног бросились бежать под ними, а Суунаг Цагаан подставил плечи и, когда горы рухнули, подпер их с криком "Чуб-ай!". И была это такая тяжесть, что подогнулись у него ноги и глаза вылезли из орбит. Хотел он сбросить горы, да показалось ему, что сестры названные еще близко, решил он потерпеть. Наконец стало совсем невмоготу, и сбросил Суунаг Цагаан горы, да не назад, а вперед. И они упали прямо в середину Океана Крови Меелээдэн.

Пустился он догонять сестер, обрадовались те при виде его!

– Нам показалось, будто небо на землю низвергнуто, а это старший брат семь гор с плеч своих сбросил! – Но тут же увидели две хатан, что глаза Суунаг Цагаана вылезли из орбит от непосильной тяжести, и горько заплакали, жалея его.

– Не горюйте, сестры! – сказал он. – Зато теперь глаза мои видят зорче прежнего, насквозь я горы взглядом проницаю!

Тронулись путники дальше, а Суунаг Цагаан время от времени поглядывал окрест и предупреждал об опасности:

– За той горой два мангаса затаились – пойдем-ка другой дорогой. Или:

– По той долине пять мангасов рыщут – лучше обойдем их.

И так шли они да шли своим путем.

15. Миф о Шилэн Галзуу-баатаре

Тем временем Хар-баатар гнался, гнался за Черным Железным магасом, да вдруг видит – идет ему навстречу Марву Осор.

– Почему ты ослушался меня и бросил коня моего у границ страны Шамбала?-грозно вопросил богатырь.

– Да устал я ждать, баатар мой! -был ответ.- Но готов искупить свою вину и вновь вести вашего коня.

Смягчился Хар-баатар и спросил, что интересного в стране мангасов.

– Родился у нас в стране могучий богатырь, Шилэн Галзуу. Владыка дал ему титул баатара. Да вот беда – со времени его рождения прошло уж сорок лет, а он все спит да спит и никак не может проснуться.

– Знаешь ли ты, как найти его? – загорелся любопытством Хар-баатар.

– Знаю.

– Покажи мне путь к нему!

– Да как же подойти туда? – испугался Марву Осор.- Ведь когда вдыхает Шилэн Галзуу воздух, катятся к нему валуны не меньше барана, а когда выдыхает – валуны не меньше барана катятся от него. Попадешь под те камни – враз жизни лишишься!

Показал Марву Осор спящего мангаса издали. Лежал тот поперек дороги, положив голову на семь гор. Пустил Хар-баатар своего карего коня, и тот так ловко выбирал дорогу меж валунами, которые катались взад-вперед, что ни один не задел его.

Приблизился Хар-баатар и попытался разбудить мангаса, да где там!.. Тогда, осердясь, он выхватил свою черную булаву и со всей мочи огрел мангаса по голове. Наконец тот проснулся.

– Кто вы и за что бьете меня? – спросил удивленно.

– Я человек, имя мое Хар-баатар, богатырь Атдан Галав Сандал-хана.

– Не бейте меня! – взмолился мангас. – Будьте мне старшим братом, и я буду следовать всему, что вы мне прикажете.

– Тогда помоги мне подавить мангасов! – велел Хар-баатар, и Шилэн Галзуу охотно согласился. Ведь он был рожден от мангасов только для того, чтобы перенять их волшебную силу. И спал так долго потому, что разбудить его должен был лишь человек, который наставил бы его на верный путь. Им и оказался Хар-баатар!

Они ворвались на сборище мангасов, которые устроили празднество в честь женитьбы Гаария Унчога (а яства там были из человечьего мяса, напитки – из человечьей крови!) и уничтожили великое множество чудовищ. Но об этом речь пойдет далее.

16. Миф о Сам Бурхан

Пожалуй, пришла пора напомнить, что не только Суунаг Цагаан и Шилэн Галзуу по замыслу Всевышнего тенг-ри должны были родиться у мангасов и овладеть их могуществом, но и одна из дочерей Хана Хурмаста – Сам Бур-хан. В Нижнем мире отцом ее стал повелитель мангасов Лан-аа Ринжуу Намжил. Конечно, сестры ее, оставшиеся в заоблачной стране, обещали приглядывать за той, которую ожидала такая опасная судьба, и помогать ей при случае. А предназначено было Сам Бурхан, когда минет ей двадцать лет, вырывать сердца у мангасов. Великое предстояло ей свершение, и в стародавние времена, когда сказители приступали к этой истории, они возжигали лампаду в честь Сам Бурхан!..

Но вернемся к нашему повествованию. Когда Сам Бурхан подросла, к ней зачастили мангасы – свататься. Она не отказывалась идти замуж, но всем ставила одно условие – кто выдержит трижды удар ее медного клюва и не издаст стона, тот и возьмет ее в жены.

Мангасы не видели в этом ничего страшного и соглашались, веря в свою силу. Но Сам Бурхан одним ударом пробивала им спину,.а другим вырывала сердце. Тут уж любой не то что застонет, а криком закричит! И Сам Бурхан ждала следующей жертвы.

Правда, и без сердец мангасы не умирали, но они начинали необычайно бояться всяческого шума, и с ними отныне было гораздо легче справиться. Скажем, если Хар-баатар возвышал свой и без того мощный, словно раскаты грома, голос, мангасы падали замертво от страха или пускались в бегство.

У многих чудищ вырвала сердца Сам Бурхан, да на беду посватался к ней Черный Железный мангас. И сломался клюв Сам Бурхан о его тело, и пришлось ей идти замуж за это чудовище.

Ее сестры-тенгри прослышали про это и.сошли с небес, чтобы помочь Сам Бур_хан. Первой встретилась им на земле Галвин Сеерий, и, чтобы поскорее избавиться от этой злодейки, тенгри накрыли ее чашей-бавар. И тотчас, по их повелению, внутри этой чаши заполыхал небесный огонь, но почему-то не слышно было смрада и чада. Удивились сестры и подняли чашу – но не нашли там пепла Галвин Сеерий, а увидели они прямо под чашей вход в Жилу Земли. И стало им ясно, что туда-то и скрылась, там-то и спаслась Галвин Сеерий!

Но как смогла она проникнуть в потайную Жилу Земли?! Задумались о том сестры, но вдруг одна из них заметила, что у нее пропала огненная плеть, которой подавляют мангасов. Галвин Сеерий исхитрилась выкрасть плеть и открыла себе путь в земные глубины!

Да, с этой дочерью владыки мангасов надо было держать ухо востро. Удалось ей Алтай Галав Сандал-хана похитить, а теперь и огненную плеть заполучила!..

17. Миф о том, как был спасен Алтай Галав Сандал-хан

Когда все опасности остались позади, женщины спросили верного Суунаг Цагаана, где находится сейчас Хар-баатар. Проник тот острым взором сквозь горы и сразу увидел: Хар-баатар вместе с каким-то богатырем уничтожает мангасов. Сестры попросили его привезти старшего брата к ним, чтобы вновь продолжать поиски хана. Забеспокоился Суунаг Цагаан: как оставить беззащитных женщин? Но Тувдэн Нима Осорма сказала, что их будут оберегать огненные плети-змеи с шестью буквами молитвы мани. И правда – пока путешествовал Суунаг Цагаан за Хар-баатаром и Шилэн Галзуу, ничего плохого не случилось.

Наконец все радостно встретились и вместе отправились в дальний путь.

А тем временем Галвин Сеерий, хитростью и волшебством избегнув небесного огня, вернулась в свою пещеру, где она держала взаперти Алтай Галав-хана.

– Старший брат мой жениться собрался, надо помочь ему приготовить подарки будущей родне. А ты сиди, жди меня. Вход в пещеру я скалой закрою, иначе забредет какой-нибудь мангас да съест тебя,- сказала она хану, а тот взмолился:

– Невмоготу мне тут сидеть! Позволь хоть выйти из пещеры! Далеко мне не уйти, а для защиты оставь вот эту огненную плеть!

Галвин Сеерий сама побаивалась чудесного оружия, которым завладела, поэтому она без споров отдала хану плеть и ушла, позволив ему подниматься на южный холм против пещеры, чтобы обозревать округу.

И вышло так, что Хар-баатар, уничтожая мангасов, встречавшихся на его пути, подъехал к пещере Галвин Сеерий в сопровождении своих друзей и обеих женщин и видит: сидит на холме какое-то существо. Ростом оно, правда, меньше мангаса, но все шерстью обросло. Решил Хар-баатар, что это мангасов детеныш. Надо и его убить, чтобы злобу не сеял, подумал богатырь и пустил коня к холму, но едва подъехал, как узнал того, кого он так долго искал: своего хана, владыку Среднего Тива.

Алтай Галав Сандал-хан долго смотрел на богатыря, не веря глазам, наконец спросил:

– Сон это или явь? Как вы все здесь очутились? Или это наваждение злобных мангасов?

Насилу уверили его, что прибыло спасение! Наконец хана, которого мангасы заставляли ходить голым и питаться человечиной, отчего он весь и оброс шерстью, успокоили, одели, обули, посадили на коня – и пустились в обратный путь, домой.

А огненную плеть тенгри везла Задангуй. Она была хоть и принцесса, но молоденькая и нравом веселая. И вот. вне себя от счастья, что Алдан Галав-хйн спасен, расшалилась Задангуй и разыгралась с плеткой-змеей, легонько похлестывая по крупам коней и по спинам своих спутников. Никому не причинила плеть ни вреда, ни боли, но едва коснулась хана, как охватило его пламя! Все очень испугались, но огонь лишь опалил волосы, которыми обросло его тело,- и погас. И сказал Хар-баатар:

– Вот и очистился хан от скверны мангасов!

Ехали они долго, но наконец-то добрались до огненной крепости. И в честь возвращения вместе со своими спасителями. Алтай Галав Сандал-хан задал восьмидесятидневный пир, о котором и до сих пор помнят.

Все были веселы и довольны, один Суунаг Цагаан держал на сердце обиду и наконец признался Хар-баатару, что не найдет покоя, пока не расквитается за клевету с Хастараа, пока не ударит его.

– Ну что ж,- согласился Хар-баатар,- это можно. Но как ты будешь бить его? С разбегу, как меня?

– Ну нет! – рассмеялся Суунаг Цагаан.- Так ведь и убить недолго. А я больше не хочу людей убивать. Мне бы только его стукнуть немножко, душу потешить.

– Тогда подойди к нему с двадцати шагов и ударь, закрыв глаза,посоветовал Хар-баатар.- И ему достанется, и твоя обида уймется.

Хар-баатар вызвался быть судьей в этом деле. И вот Хастараа, еле живой от страха, лег ничком, ожидая ужасного удара, а Суунаг Цагаан, отойдя на двадцать, шагов, зажмурился, приблизился к обидчику, размахнулся… Но Хар-баатар быстренько выхватил свою булаву и подставил ее под удар, понимая, что добром не кончится, если Суунаг Цагаан стукнет Хастараа даже в десятую часть силы. Хитрец Хастараа завопил так, будто досталось и впрямь ему, а Хар-баатар тотчас спрятал булаву за спину.

Суунаг Цагаан открыл глаза, довольный, что душу отвел, но все-таки опасаясь, не прибил ли ханского советника ненароком.

Нет! Хастараа вскочил с земли как ни в чем не бывало, и Суунаг Цагаан, вся злость у которого уже прошла, сказал с уважением:

– Ну и крепок же оказался Хастараа! Из него вполне может получиться настоящий баатар!

18. Миф о том, как Шагжамуни побывал у Хурмаста

В ту пору Владыка Калпы Шагжамуни взглянул, что происходит в Нижнем мире, и видит: мангасы на свадьбу собираются, пир готовят, а еда на том пиру – из человечьего мяса, а питье на том пиру – из крови человечьей! Много жизней людских они уже сгубили, сея кругом ужас и горе…

Шагжамуни сбросил с плеч мантию, сотворил из нее корабль и велел Бадмаагаатагу:

– Беды большие в Нижнем мире! Пойду я с этой вестью к Всевышнему тенгри, совета у него просить, а ты жди меня и не вздумай свершить вослед обряд недостойный.

Опустил повинную голову Бадмаагаатаг и поклялся быть послушным.

Вот добрался Шагжамуни на чудесном корабле до повелителя тенгри и рассказал, какое зло творят мангасы. И ответствовал Хурмаст:

– Будь покоен, Шагжамуни. Пускай беснуются мангасы. Ведь час их уже пробил. Перед каждым падением бывает взлет, перед каждым поражением – торжество. Таков закон жизни. Пускай себе торжествуют! Все мангасово племя отправится на пир в страну Шамбала – и все оно там останется, никто назад не вернется. Баатары, рожденные мною на земле, начнут их бить, а довершат дело небесные войска, низвергнут громы и молнии. Знай, Шагжамуни: не уйдут мангасы от своей судьбы!

С этим Шагжамуни и вернулся на летучем корабле к ученику, вновь набросил на плечи мантию и объявил Бадмаагаатагу, что близок час его выхода на землю. Ох и возрадовался тот!

– Когда же этот час наступит?!

– Не раньше, чем придет урочное время,- был ответ.- Наберись терпения и жди!

И Бадмаагаатаг вновь обещал повиноваться Учителю.

19. Миф о рождении двух небесных охранников

Лан-аа Ринжуу Намжил, владыка мангасов, приказал своим подданным всем быть на свадьбе его сына. А кто вздумает ослушаться, будет обезглавлен!

И мангасы затеяли суматошные сборы. А Сам Бурхан, жена Черного Железного мангаса, говорит своему мужу:

– Видишь – я на сносях. Как могу на свадьбу ехать? Поезжай к моему отцу и испроси для меня позволения остаться дома.

Лан-аа Ринжуу Намжил очень обрадовался, что его дочь станет матерью новых мангасов, и охотно позволил ей не присутствовать на свадьбе. Но лишь только ей!

И вот настал день, когда все до одного мангасы, с богатыми подарками, отправились в страну Шамбала. Узнав об этом, Сам Бурхан покинула свое обиталище и отправилась в Средний Тив, к Алтай Галав Сандал-хану.

Шла она, шла и так устала, что ноги ее не слушались уже. И видит: пасется невдалеке белый мул, тот самый, отцом которого был осел Гаария Унчога, а матерью – кобылица из табунов Цагаан Сандала. Кликнула его Сам Бур-хан:

– Эй, мул! Хоть в утробе у тебя трава пережеванная, хоть снаружи ты шерстью покрыт, но верю: существо ты разумное и речь мою поймешь. Иди сюда и служи мне.

Мул пришел на ее зов, Сам Бурхан сделала уздечку из своего пояса, села верхом и вновь продолжила путь.

Добралась она до тополиной рощи и решила отдохнуть в тени. Но в это время заволновались, зашумели дети в ее чреве, и поняла Сам Бурхан, что настало время им родиться на свет.

– Выйду через правую подмышку! – послышался голос. Прижала Сам Бурхан правую руку, но дитя родилось через левую подмышку.

Тогда она прижала и левую руку, но из-под правой уже появился другой мальчик. Однако и на том дело не кончилось: из чрева Сам Бурхан родилась девочка.

Оглядела Сам Бурхан своих детей и видит: облик мальчиков человеческий, однако девочка – точь-в-точь мангасиха! Поняла Сам Бурхан, что все зло, которым владели мангасы, будет сосредоточено в этом существе,- и умертвила ее.

Сыновья, едва на свет появившись, сразу выросли, вошли в силу. Подхватили они мать, помогли ей подняться. Осмотрелись и видят: на ветках тополя висит череп. Это был не простой череп, а чудодейный. Он исполнял все желания сыновей Сам Бурхан. Ведь они были небесными охранниками Сэнгэ Донран и Шуусрэн Донран – теми самыми, кого обещал Хурмаст отправить на землю, когда настанет час покончить с мангасами.

Ну а пока сыновья Сам Бурхан пожелали достать из черепа оружие – и достали. Затем они усадили мать на мула, один сын повел его, а второй подгонял. И они втроем двинулись к Алтай Галав-хану, в Средний Тив, Через некоторое время достигли они Океана Крови и увидели, что Меелээдэн волшебно преобразился: семь гор, которые бросил туда Суунаг Цагаан, сплошь покрыли Океан и поросли цветами и травой, как будто так было от века. И среди этих трав и цветов стоял чудесный дворец.

Сам Бурхан и ее дети вошли во дворец и прочли на стене надпись, гласящую, что этот дворец спущен с небес тенгри, стоит он над отверстием, ведущим в глубины Меелээдэна, и туда надо будет сбросить тех мангасов, которых предстоит пленить в Шамбале.

Небожители прислали и крепкие путы, которыми связывают мангасов и ведьм, – против их узлов бессильны силы зла. Отдала Сам Бурхан путы своим сыновьям и наказала им отправляться в страну Шамбала – готовиться к жестокой битве.

Пустились сыновья в дальний путь, а Сам Бурхан осталась в Небесном дворце.

20. Миф о том, как были побеждены мангасы

Отшумел восьмидесятидневный пир в честь чудесного спасения Алтай Галав Сандал-хана, и наконец Хар-баатар, Суунаг Цагаан, Шилэн Галзуу и принцесса Задангуй сказали:

– Настала пора подавить мангасов!

Они собрались в путь, а Хар-баатар обратился к хану:

– Не послушались вы меня в прошлый раз, хан мой, отворили ворота – и стали добычей Галвин Сеерий. Знайте, если и сейчас такое случится, мы не поспеем на помощь!

Хан обещал быть осторожным и ни за что не открывать ворота. Вместе с ним оставалась в крепости и Тувдэн Нима Осорма – ведь она была на сносях и не выдержала бы дальнего опасного путешествия. Но на прощание она кое-что шепнула Хар-баатару – и прибавилось у него уверенности в победе, ободрил он спутников.

Прибыли они в страну Шамбала и видят: у восточных ворот стоит стражник-мангас, у западных – человек. Поняли путники, что это и есть ворота Шамбалы, приблизились и велели открывать.

Переполошились там – решили, что прибыли мангасы за невестой. А надо сказать, что хоть и держали чудовища слово, не трогали ни одного человека из Шамбалы, но жители ее пребывали в постоянном страхе: ведь они отдали тайком другому помолвленную невесту Гаария Унчога и теперь ждали погибели. Но Хар-баатар их успокоил и велел начинать пиршество. Пировали в своих станах люди и мангасы, но жители Шамбалы веселились сквозь слезы и никак не могли понять, отчего Хар-баатар не начинает громить мангасов. Однако не ведали они того, о чем знал Хар-баатар: чудища могут быть побеждены только в определенный месяц, день, час и миг – ни раньше, ни позже. Именно это ему и сказала на прощание Тувдэн Нима Осорма, а она с тем знанием отправилась на землю из страны небожителей. Да, все в мире случается только в свой черед!

Итак, пир длился два дня – Хар-баатар и его спутники хорошо отдохнули, и приблизился срок истребления мангасов. А тем временем двенадцатиголовая Аржаг-хар, которая, как и Сам Бурхан, была на сносях, но все же отправилась на свадьбу, почувствовала, что у нее вот-вот начнутся роды, и потребовала шамана. Однако шаман мангасов не явился на свадьбу: он заранее погадал и узнал, что всех чудовищ там ждет погибель. Тогда послали за шаманом в Шамбалу, но их там сроду не водилось. И тут вмешался Хар-баатар:

– Есть тут у меня две шаманки… Только не пугайтесь, увидев их: ростом и сложением они богатырю под стать.

Он велел Суунаг Цагаану и Шилэн Галзуу переодеться в женское платье и отправиться в стан мангасов. И как раз пробил урочный час уничтожения чудовищ! Две "шаманки" прежде всего разрубили пополам двенадцатиголовую Аржаг-хар. Те, кто ненароком видел это, сразу узнали в "шаманках" бывших мангасов-баатаров и так перепугались, что даже не могли сопротивляться им. Суунаг Цагаан и Шилэн Галзуу крушили чудовищ, а Шуусран Донран тут же связывал их волшебными путами.

Некоторые мангасы, чтобы спастись, взлетели в небо, но там на них обрушились полки тенгри и осыпали их ударами. Полуживых мангасов связывал Сэнгэ Донран. Битва длилась два дня и две ночи, пока не одолели всех чудовищ.

И повели их, связанных, к тому месту, где был прежде Океан Крови. Старики говорят, что мангасов было столько, что и по сей день их еще туда сталкивают Сам Бурхан и ее сыновья Сэнга Донран и Шуусран Донган. И царство мангасов теперь там, в глубинах Меелээдэн…

21. Миф о рождении Сэнлуна

А тем временем пришла пора для Тувдэн Нима Осорма родить. Алтай Галав-хан очень хотел, чтобы в честь такого события вернулся с победой Хар-баатар. И велел он приотворить ворота и посмотреть, не едет ли тот. Однако именно в этот час Галвин Сеерий посучила пальцами, щелкнула по ногтю и узнала, что у государыни начались роды и вскоре хан повелит отворить северные ворота – посмотреть, не приближается ли Хар-баатар. Тогда Галвин Сеерий тайком покинула свадебный пир в Шамбале, примчалась к огненной крепости и затаилась возле северных ворот.

Лишь только их, по приказу хана, открыли, Галвин Сеерий так и вцепилась во владыку Среднего Тива. Он остолбенел! А Галвин Сеерий запричитала:

– Ах. мой хан, я ведь ваша возлюбленная, зачем вы меня покинули? Вот и пришлось последовать за вами!

Она дунула разок: "Пух!"-и, обернувшись красавицей, со свистом влетела в крепость, таща за собой хана. А тот ее боялся до смерти и ни в чем не осмеливался перечить.

Как только Тувдэн Нима Осорма родила сына, Галвин Сеерий приказала отправить ее к отцу, а ребенка либо бросить в пустыне, либо отдать хищным зверям на растерзание. Знал хан, что, если возразит ей, сам тотчас будет сожран, а потому на все согласился, горюя и печалясь.

Тувдэн Нима Осорма, в обмороке после тяжелых родов, отвезли к отцу, а Хастараа и Лувсан пошли выполнять ужасное приказание злой Галвин Сеерий. Однако сердца их были полны жалости к беззащитному младенцу, поэтому они не бросили его в пустыне, а положили на ветки прекрасной сосны, что росла недалеко от восточных ворот, надеясь: вдруг новая государыня все же сменит гнев на милость, пожалеет ребенка. Однако случилось иначе…

Едва придя в себя после долгого беспамятства и узнав, что хан взял себе новую супругу, Тувдэн Нима Осорма послала гонца в крепость узнать о судьбе своего ребенка. Ведь она даже не знала, кого родила.

Гонец привез ей ответ Хастараа:

"Сын у тебя родился, государыня! Но Галвин Сеерий повелела бросить его в пустыне или отдать на съедение хищникам. Не поднялась у меня рука для такого злодейства, и положил я его на ветки сосны, что растет неподалеку от восточных ворот. Двое суток лежал там младенец, пока не прискакал на вороном коне чернолицый богатырь, подобный Хар-баатару, он забрал ребенка и увез куда-то…" Это было то, о чем знал Хастараа, А вот чего он не знал.

Владыкой Южного Тива – Тива Дархи – был хан Хасбаатар. Его хатан ходила беременная и просила то одной диковинной еды, то другой. И вот однажды пожелала она отведать мяса черного оленя – сохатого.

Хан спросил богатырей своих: кто исполнит желание государыни? За черным оленем вызвался отправиться Хайчин-баатар. Оседлал вороного коня, взял боевой топор и отправился на север, туда, где водились сохатые. Два дня и две ночи ехал он, но не то что оленя – даже следа косули облезлой не встретил!

На третий день дождь пошел, туман пал. Заплутался Хайчин-баатар и долго не мог угадать, куда едет. Когда туман рассеялся, понял он, что попал в совсем незнакомые места! А неподалеку увидел крепость, окруженную полыхающим до небес пламенем.

"Говорят, в Среднем Тиве стоит огненная крепость Алтан Галав Сандал-хана,вспомнил Хайчин-баатар. – Стало быть, вот куда я заехал!.." Решил он поближе поглядеть на диковинку и подъехал к восточным воротам. И вдруг слышит, кто-то плачет-заливается. Глядь – лежит на ветках сосны младенец…

Обрадовался Хайчин-баатар находке: "Не рождались дети у моей хатан, но вот смилостивились над нами боги, даровали сына!" Он снял младенца с ветки и спрятал за пазуху. Дитя пригрелось, успокоилось и уснуло. Хайчин-баатар принял это за добрый знак и погнал коня домой, на радостях совсем позабыв о черном олене.

Однако вскоре младенец опять заплакал. Он ведь был голоден – с самого рождения ничего не ел! Как ни пытался Хайчин-баатар его успокоить, ничего не получалось: ребенок искал грудь матери. Подумал Хайчин-баатар: "Если судить по-доброму, я этого ребенка нашел, а если по-недоброму – просто украл. Видно, не судьба мне иметь сына – не довезу его живым до дому!" В отчаянии собрал он немного белой травы, которую используют при жертвоприношениях, связал ее пучками, возжег и взмолился Всевышнему тенгри:

– Спаси жизнь этого, беспомощного, красного, хрупкого существа!

И вдруг почуял Хайчин-баатар, что тело его окаменело, грудь напряглась, а из набухших сосков брызнуло молоко! Не веря своим глазам, он приложил младенца к груди, и тот стал жадно сосать, будто его держала мать родная. Обрадовался Хайчин-баатар, накормил дитя досыта и дальше поехал.

Вернулся он домой, а государыня его давно уже дочку родила. Попросили его поведать о своих приключениях, и он сказал:

– Не привез я черного оленя, зато привез новорожденного ребенка.

Хан с изумлением выслушал историю и заявил:

– Вот и хорошо! Моя жена родила девочку, а ты мальчика привез. Мы его усыновим.

– Нет, мой хан,- возразил Хайчин-баатар.- Я во всем готов вам повиноваться, но позвольте па сей раз воли вашей не исполнить. Я его от смерти спас и у своей груди вскормил. Хатан моя бездетна, и этого ребенка нам боги послали. Я его и возьму.

Не стал хан спорить, согласился с ним, и Хайчин-баатар увез младенца в свою юрту. Через три дня волшебное молоко пропало, но жена его стала носить ребенка к государыне, которая кормила и дочь свою, и найденыша.

Хайчин-баатар дал ему имя Сэнлун. Время шло, и минуло восемнадцать лет…

22. Миф о том, как Хар-баатар привез Сэнлуна домой

Но вернемся в ту пору, когда Хар-баатар уничтожил всех мангасов и воротился домой. Галвин Сеерий пальцами посучила, по ногтю щелкнула и говорит Хастараа:

– Ну, пора ноги уносить, не то худо мне придется, когда воротится Хар-баатар. Уйду, но есть человечину больше никогда не буду, стану на путь добра.

Хитрец Хастараа начал для виду уговаривать ее не уходить. Галвин Сеерий приняла его слова за правду и, растрогавшись, сказала на прощанье:

– Спасибо, что не дал мне загубить ханского сына, спрятал его на ветвях сосны! Теперь он живет у Хайчин-баатара – богатыря Хасбаатар-хана, владыки Южного Тива.

И с этими словами она скрылась.

Вскоре вернулись победители мангасов. Едва войдя в крепость, Хар-баатар спросил, не случилось ли чего во время его отсутствия.

– Были беды, да прошли, покой наступил! – молвил Хастараа, поведав о том, как Галвин Сеерий сюда проникла и что из этого вышло. Не забыл и о том, где теперь сына Алтай Галав-хана искать. И ответил Хар-баатар:

– Прежде всего надо вернуть с почетом изгнанную государыню. Тяжело ей пришлось, но не поддалась она искушению мстить, от законов добра не отреклась.

За Тувдэн Нима Осорма вызвался поехать Суунаг Цагаан. Они встретились радостно, как брат с сестрой, и вскоре были в крепости Алтай Галав-хана. Первым делом Тувдэн Нима Осорма спросила, кто отправится вызволять ее сына.

– Я за своим племянником сам поеду! – заявил Хар-баатар и, вскочив на карего коня, выехал за восточные ворота.

Возле высокой сосны отыскал он отпечатки конских копыт и тронулся туда, куда вел его след. Семь дней и семь ночей длился путь, и наконец прибыл Хар-баатар к воротам какой-то крепости. Спросили стражники: кто он таков, и был ответ:

– Я первый богатырь владыки Среднего Тива, а имя мое – Хар-баатар. Приехал пропажу найти да вора наказать.

К чужеземцу решил выйти Хайчин-баатар. Взял он свой боевой топор, вскочил на вороного коня и поскакал навстречу Хар-баатару. Тот завидел его и кричит:

– А вот и сам вор пожаловал! Я по следу твоему приехал забрать то, что ты украл!

Рассердился Хайчин-баатар, вскинул боевой топор и со всего размаху обрушил на Хар-баатара удар. Но тот выхватил булаву, украшенную главой змеи Ман и гривой мангаса, с рукоятью из сандалового дерева Марну,- и завязался бой. Длился он три дня и три ночи, и казалось тем, кто видел его, будто это небо смешалось с землей.

Наконец надоел шум Хасбаатар-хану, и тот окликнул с крепостной стены:

– Эй, баатары! Что ж вы, будто мальчишки неразумные, сразу в драку бросились, друг друга не выслушав, не расспросив, как то подобает мудрым мужам?

Хар-баатар ответил:

– Что ж тут разбираться? Я пришел отнять у вора то, что он похитил!

Бросился на него Хайчин-баатар с новой обидой, но хан остановил его криком:

– Не сметь! Стыдно нападать на чужеземца, словно не ведаешь ты законов гостеприимства. Войдите в мой дом, баатары, и выслушайте речи друг друга. А потом, если захотите, опять машите оружием.

Вошли богатыри во дворец, постепенно успокоились, и хан повел такую речь:

– Когда супруга моя была на сносях, пожелала она отведать мяса оленя сохатого. И отправился за оленем мой Хайчин-баатар. Но заблудился в тумане, набрел на крепость вашего хана и увидел на ветвях сосны плачущего ребенка. Дитя умирало с голоду… Хайчин-баатар обратился с жертвой к Всевышнему тенгри и получил от него помощь: вскормил младенца своим молоком, сюда привез, а потом и усыновил. Это правда, я свидетельствую! Но раз ты говоришь, что это был твой племянник, ханский отрок, его придется вернуть. Будь то дитя простолюдинов, мы бы его оставили, а с Алтай Галав Сандал-ханом ссориться не станем. Только скажи, сколько сейчас лет твоему племяннику?

– Восемнадцать! – ответил Хар-баатар.

– Это так, – согласился Хасбаатар-хан.- Сейчас ты его увидишь.

А он отдал тайком приказ привести Сэнлуна и еще одного юношу, похожего на него, и в такой же одежде. И когда привели этих двух юношей, хан спросил Хар-баатара, узнает ли он племянника.

Нам-то известно, что Хар-баатар его никогда не видел, и все же он безошибочно указал на Сэнлуна.

– Сразу признал родную кровь! – восхитился хан и дал согласие отпустить юношу к его настоящим родителям.

Однако Сэнлун отказался расстаться с приемным отцом. Тогда Хайчин-баатар с радостью вызвался сопровождать его, и жена его решила поехать тоже. После этого Сэнлун согласился ехать в Средний Тив, но все же не было радости на его лице… А уж дочь Хасбаатар-хана, принцесса Сэйхан Цэцэг, стояла поодаль печальнее осенней ночи!

Поглядел на них хан и говорит:

– Ну, придется отдать Сэнлуну нашу дочь, иначе и нас захлестнет их печаль. Пусть она едет с ним в Средний Тив! А ты, Хар-баатар, опасным оказался человеком: приехал один, а с собою не только племянника, но и моих троих людей увозишь. Однако что ж горевать, коли так суждено богами?-И велел Хасбаатар-хан устроить роскошный пир в честь проводов.

Наконец все пустились в путь и через семь дней и семь ночей прибыли в крепость Алтай Галав Сандал-хана. А хан и его жена уже ждут не дождутся своего сына! Поклонился Сэнлун отцу с матерью, и сказала Тувдэн Нима Осорма:

– Если ты и вправду сын мой пропавший, прильни к моим грудям. Восемнадцать лет не было в них ни капли молока, но если теперь молоко прольется, признай меня матерью, а я тебя сыном признаю.

И тогда пролилось из ее левого соска три глотка молока, а из правого – четыре, и было это великое чудо, ведь восемнадцать лет сухими оставались груди матери!

– Воистину, ты – чадо мое, а я – мать твоя! – воскликнула Тувдэн Нима Осорма, обняла юношу и попросила хана дать ему имя.

– Я нареку его Сэнлуном! – объявил Алтан Галав Сандал-хан, а Хайчин-баатар только головой покачал: "Да, непростой, видать, это человек, коль дал своему сыну то самое имя, которое он носит уже восемнадцать лет!" Вслед за тем Хар-баатар подвел к Алтан Галав-хану и его жене нареченную невесту Сэнлуна, Сэйхан Цэцэг. Они приняли ее как родную дочь, но никому не было тогда ведомо, что Сэнлуиу и Сэйхан Цэцэг суждено стать отцом и матерью великого Гэсэр Богдо-хана [Гэсэр – герой эпических сказаний и поэм монголов и бурят, "владыка десяти стран света, искоренитель десяти зол в десяти странах света"]!

23. Миф о том, как шаман вызывал дух Алтан Галав Сандал-хана

Тем временем Галвин Сеерий, которая поселилась в царстве Шарай Гол, проведала, что все мангасы перебиты, уничтожены. Решила она погадать, не остался ли хоть кто-то в живых. Бросила кости и по ним узнала: цел шаман остался! Направилась она к шаману и взмолилась:

– О мой шаман-учитель! Помогите мне вернуть отца того ребенка, которого ношу я во чреве своем!

Сначала хотел шаман отправиться за Алтан Галав-ханом, но решил не подвергать свою жизнь опасности. Думал он, думал, как же заполучить его,и придумал. Собрал множество камней, растолок их в песок и вылепил из того песка фигуру человека. Затем покрасил так, что стала фигура похожей на Алтай Галав Сандал-хана, и начал камлать, призывая его дух.

В это время Алтай Галав Сандал-хан сидел на восьмидесятидневном пиру, который он задал в честь возвращения сына. Вдруг покинули его силы, он слег… С каждым часом и каждым днем становилось ему все хуже и хуже, он впал в забытье, и похоже было, что близок его урочный час… Испуганная Тувдэн Нима Осорма бросила кости и спросила, отчего занемог хан. И выпал ответ: из-за тенгри.

– Не может быть! – воскликнула государыня.- Тенгри избавили людей от мангасов – зачем им губить хана?

Она опять бросила кости, и выпало, будто хан занемог из-за человека.

– И это неправда,- покачала она головой,- хан никому зла не делал – зачем другим желать ему зла?

В третий раз бросила она кости, и узнала, что занемог хан из-за того, что шаман-мангас призывает его дух.

– А вот это правда! – поникла государыня.

Не знала она, как спасти хана, и собрала всех на совет. Думали-думали, и наконец Хастараа вспомнил, что в стародавние времена в таких случаях прибегали к помощи сахиуса – амулета-хранителя.

Собрала государыня драгоценные шелка девяти цветов, и тринадцать различных сокровищ, и многие другие ценности в ритуальную шкатулку для призывания духов. Затем отправилась она туда, где был погребен прах земных отца и матери Алтай Галав Сандал-хана, и, усевшись в изголовье, велела сесть в ногах Задангуй и Сэйхан Цэцэг, и начали они обряд, восклицая:

– Мать твоя здесь, приди, мой сын! Отец твой здесь, приди, мой сын! Дети твои здесь, приди!..

А дух Алтай Галав Сандал-хана был уже далеко от его тела – на семьдесят бээр он отдалился, и шаман хвалился Галвин Сеерий, что дело слажено! Однако, услыхав призывы отца, матери, жен и детей, дух отправился назад. Те, кто заклинал его вернуться, увидели: амулет-сахиус шевельнулся… задвигался быстрее, быстрее… вот дух Алтан Галав-хана на сорок бээр приблизился… еще на тридцать…

Наконец очнулся хан со словами:

– Долго же я спал!

– Какой там сон!-сказали ему хатан и советники.- Шаман мангасов остался в живых и по просьбе Галвин Сеерий призывал ваш дух. Насилу мы его вернули!

Алтан Галав Сандал-хан встал бодр и весел, и пир продолжился. Хар-баатар хотел было отправиться на поиски мангасихи и отомстить ей за все разом, но Тувдэн Нима Осорма, вещая государыня, не велела.

А в ту пору догадалась Галвин Сеерий: не вызвать ей дух Алтай Галав-хана, не заполучить его никогда!.. Поняла она, что не всего можно добиться силой зла, и дала клятву стать на дорогу добра. И сдержала слово! Родились у нее трое сыновей, которые позже сделались ханами страны Шарай Гол. А Тувдэн Нима Осорма знала о том заранее – потому и не велела она убивать Галвин Сеерий.

У принцессы Задангуй тоже родился сын, и Алтай Галав-хан дал ему имя Чутан. Он был братом шарайгольских-ханов и дядей Гэсэр Богдо-хану. И ханы страны Шарай Гол принимали его с радостью, называя старшим братом, и Гэсэр уважал его как дядю. И там и сям успевал Чутан, с тех пор в наших краях двурушников так и называют чутанами!..

Жили все в Среднем Тиве в добре и согласии, когда Тувдэн Нима Осорма сказала однажды:

– Надо новый дворец строить.

– Зачем,- удивились Сэнлун и его жена, – когда есть у нас такая прекрасная хото-мандал, огненная крепость?

– Она была спущена с небес для защиты от мангасов,- ответила государыня.А теперь.истек срок и ее земной жизни, и нашей…

И правда! Проснулись однажды дети Алтай Галав Сандал-хана и видят: нет ни отца, ни матери, ни трех баатаров… И огненной крепости нет, будто никогда и не было.

Вот и вернулись на небеса пятеро тенгри из девяти, сошедших на землю, чтобы победить мангасов. Их имена: Алтай Галав Сандал-хан, Хар Сандал, Суунаг Цагаан, Шилэн Галзуу и Тувдэн Нима Осорма.

А вот Цагаан Сандал так и не расстался с табунами Дуулга-баяна – остался на земле покровителем скота.

Сам Бурхан и ее сыновья Сэнгэ Донран и Шуусран Донран и по сей день стерегут отверстие, ведущее в Океан Крови, куда сбросили мангасов.

Советники Алтай Галав-хана, Шавдай и Нявдай, стали хозяевами гор. Аувсан с его честным и спокойным нравом – покровитель земли. А хитрец Хастараа, который и соврать может, и из любой беды вывернется, сделался хозяином изменчивой воды.

Еще говорят, что Владыка Хурмаст щедро наградил пятерых тенгри – победителей мангасов… но не нам судить о деяниях бессмертных небожителей.

Послесловие

В прошлом году, пытаясь наметить пути фантастов "Школы Ефремова" в пустыню Гоби – по следам нашего Учителя,- я оказался в древней Урге – нынешнем Улан-Баторе. В Союзе Писателей как раз открылся семинар прозаиков, меня попросили выступить, ответить на вопросы. Когда спросили, что, на мой взгляд, самое насущное для пробуждающейся Монголии, я ответил без долгих раздумий: "Главное – восстановить все семьсот разрушенных монастырей и вернуть народу его память: первобытные сказания, легенды, поверья. Ни одной подобной книги в здешних магазинах я не нашел".

Этот разговор с писателями случился, оказывается, за два дня до праздника Рождения Будды, а в день празднества меня пожелал принять духовный Владыка Монголии – хамба-лама. Наша беседа продолжалась около часу. Поблагодарив за призыв к духовному возрождению некогда цветущей страны, хамба-лама вручил мне награду – почетный знак мирового сообщества буддистов. Знак оказался похожим на орден Андрея Первозванного: на голубом поле два перекрещивающихся голубых золотых жезла – очиры, что отгоняют мировое зло.

Через неделю я улетал в Москву. На аэродроме, уже прощаясь, переводчик Мэргэн (он когда-то учился в Москве в Литературном институте) сказал: "Да, наши святыни уничтожены, по всей стране лишь два монастыря уцелело. И фольклор в забвении у власть предержащих. Но народ не обеспамятел, в нем жива устная традиция. Познакомьтесь с записями одного из моих родственников – народного сказителя. Здесь подстрочный перевод мифов о сотворении мира, о перволюдях. Если это обработать, снабдить необходимыми пояснениями – русскому читателю приоткроется Монголия, как открылась она когда-то Ивану Ефремову на "Дороге Ветров".

Я прочитал тетрадку в самолете и еще успел взглянуть в иллюминатор на благословенную землю, родившую "Деяния небожителей"…