Юлия Климова
Принцев много не бывает
Чтобы еда получилась вкусной, в ней должны гармонично сочетаться противоположности: рассыпчатость и плотность, горечь и сладость, острота и тонкость, сочность и хрусткость. Но у кого хватит изобретательности и кротости хитроумно примирять противоположности? Легче их разделить. Так пусть же они соединятся тайком, проникнут контрабандой, оставим им лазейку...
Англия, давно позабытый год
Чарльз Лестон был вполне досягаем. Его лишь два раза заслонила кокетливая Сьюзан Бакер и один раз вечно недовольная Эллис Кеннет, а в остальном поводов для грусти, волнения и вытягивания шеи совершенно не было. Конечно, и другие приглашенные мелькали перед глазами (то танцуя, то устремляясь в соседний зал) и закрывали крепкую фигуру Лестона, но на них Кэри не обращала внимания, поскольку уколы ревности в таких случаях ее не беспокоили: сердце продолжало стучать ровно, пальцы не теребили ленту пояса, и в душе не рождалась раздражительная досада.
Сьюзан Бакер. Белокурая красавица, и с этим никто спорить не станет. Поговаривали, что на нее заглядывается виконт Уилфред Беррингтон, но разговоры так и остались разговорами. Наверное, этот слух пустила ее родительница, желающая повысить рейтинг дочери.
«И почему про меня не пускают такие слухи?..» – Кэри разочарованно вздохнула и продолжила сверлить взглядом Лестона.
Эллис Кеннет. Ее почему-то всегда хочется рассматривать по частям. Высокий лоб, миндалевидные глаза, пухлые губы и аккуратный носик, который она постоянно морщит. Лебединая шея, округлые плечи, тонкая талия...
«Все же лучше я буду думать о ее носе... – Кэри посмотрела на Эллис и мысленно приказала: – Сморщи нос! Давай! Сморщи!»
Но юную прелестницу Кеннет в этот момент пригласили на танец, и она превратилась в само очарование – улыбка тронула губы, глаза засветились, правая рука плавно поднялась.
– Подумаешь... – прошептала Кэри и отвернулась. Она специально заняла место в углу зала, где стояли кресла для пожилых дам: леди Келли, леди Хокинз и леди Бутман, желая понаблюдать за окружающими. И особенно за Чарльзом Лестоном – самым красивым мужчиной на свете! Самым лучшим мужчиной на свете! Кэри хотелось танцевать только с ним, и отвлекаться на кого бы то ни было еще она не собиралась, а три пожилые леди служили гарантией того, что к ней никто не приблизится...
– Она шаркает ногой, – донесся голос леди Хокинз. – Я знала одну особу, шаркающую точно так же... Бедняжка умерла в родах.
– А Смиты опять в трауре? Тогда почему они здесь? – Леди Бутман подалась вперед и прищурилась. – Младшая дочь Элвина похожа на каракатицу, и у нее торчат уши!
– Тише, дорогая. Так нельзя, – укоризненно произнесла леди Келли. – Пусть лучше торчат уши, чем зубы, как у старшего сына Додсона.
«Да, здесь я в безопасности», – коротко улыбнулась Кэри, не сомневаясь, что никто добровольно не согласится даже пройти мимо трех пожилых дам, а уж задержаться на пару секунд... Но из укрытия она обязательно выйдет – чуть позже, когда Лестон закончит деловые разговоры.
– Гиббз женится на Глории Хейг. И правильно делает. – Леди Бутман от удовольствия заерзала в кресле. – У девочки желтая кожа и прыщавый нос, но зато весомое приданое. Только дурак отказался бы от такого счастья.
– Согласна, – важно кивнула леди Келли. – А на прыщи можно и не смотреть. Зачем вообще на них смотреть?
У Кэри с приданым были большие проблемы, и поэтому затронутая тема отдалась болезненным спазмом в животе. В подобных случаях обычно помогало только одно утешение: что ж, значит, ее полюбят не за деньги, а за внутреннюю и внешнюю красоту. Так она себе твердила с пятнадцати лет, и эта точка зрения иногда помогала взбодриться и почувствовать себя уверенно. Если посмотреть на ситуацию объективно, то на подобных вечерах она никогда и не «подпирала стены» – ее часто приглашали на танец приятные (и малоприятные) молодые люди, многие считают ее хорошенькой, а прошлой весной отец все же купил ей два умопомрачительных платья. Как говорит Дафна: «Кэролайн, у тебя вполне нормальные шансы удачно выйти замуж, только, пожалуйста, думай, прежде чем сказать что-нибудь». Но в замужестве Кэри не находила ничего интересного. В абстрактном замужестве. Вот только если этот шаг наконец-то разлучит ее с Дафной – второй женой отца и, соответственно, мачехой. Но стоит ли жертвовать своей дальнейшей жизнью ради этого? Вряд ли. Совсем же другое дело – любовь...
Чарльз Лестон закончил разговор с полным усатым мужчиной, поприветствовал седовласого джентльмена и обратил свой взор на скользящие по начищенному до блеска полу грациозные и неуклюжие пары. Теперь Кэри могла рассмотреть Лестона сосредоточено, с вдохновенной радостью – ни одной черточке не удалось бы укрыться от нее.
– Да, – тихо выдохнула Кэри и покинула свое убежище, пришло время быть на виду. Он должен ее увидеть!
Лестон чуть приподнял голову, заложил руки за спину и задумчиво сдвинул брови. Черная прядь волос съехала на лоб, по лицу скользнула тень иронии. Он пока еще не выбирал партнершу для танца, он тоже наблюдал, и происходящее явно казалось ему забавным. Видя перемену в его настроении и готовность перейти от дел к развлечениям, некоторые мамаши многозначительно посмотрели на своих дочерей, давая им знак немедленно выпрямить спины и приготовиться. Лестон считался одним из завидных женихов, к тому же имел особую притягательную внешность, так что родительницам можно было и не беспокоиться – дочери сами мечтали о такой партии, а большинство из них к тому же испытывали сердечный трепет по отношению к Лестону.
Кэри мысленно представила себя, стоящую рядом с ним, и нахмурилась, пытаясь понять: хорошо они смотрятся вместе или нет? Она худенькая, светловолосая, среднего роста. Нет, у нее не лебединая шея, как у Эллис Кеннет, и отсутствует очаровательная родинки на щеке, как у Сьюзан Бакер. Зато красивый рот... Вроде... Чувственные губы. Так пишут в романах об особенных женщин, в них влюбляется почти каждый мужчина. «О, чуть не забыла. У меня зеленые глаза!». Это был бесспорный плюс, рядом с которым заостренный подбородок воспринимался уже не так трагично.
Кэри и Чарльз Лестон были представлены друг другу, и случилось это тремя неделями ранее на балу у Крофтонов. Он пригласил ее четыре раза (не подряд, но это не важно), они танцевали и разговаривали... Было что-то тайное в его голосе, и дерзкое – в смехе. Лестон уверенно брал ее за руку и кружил, будто пушинку. Кэри не сбилась ни разу, хотя волнение подступило к горлу, а в ушах стучали молоточки. Такое с ней случилось впервые. Этот мужчина неведомым образом проник в душу и поселился там. Лестон шутил, а она ловко отбивала его фразы, он улыбался, и она улыбалась в ответ. «Я увижу вас еще? Когда?» – спросил он. «Скоро», – торопливо пообещала она, даже не представляя, возможно ли это. И вот судьба свела их в бордово-золотом зале... Помнит ли он ее? Узнает ли?
– Кэролайн, – раздался за спиной требовательный голос Дафны. – Наконец-то ты соизволила покинуть леди Келли, леди Хокинз и леди Бутман. Этих трех едких и заносчивых черепах. – Она встала справа и недовольно поджала тонкие губы.
Кэри удрученно распрощалась с образами, нарисованными воображением, и покосилась на мачеху. «Папа, а почему ты женился на Дафне?», – как-то спросила она отца. «Я никогда раньше не видел такой тощей женщины, и это произвело на меня должное впечатление», – немного поразмыслив, ответил он. Кэри тоже никогда не видела таких тощих женщин и в одиннадцать лет посчитала данное объяснение вполне приемлемым.
– Ты не выйдешь замуж, если будешь настолько неразумной. Пожалуйста, не забывай о своем возрасте. – Лицо Дафны сморщилось, отчего сухая бумажная кожа покрылась мелкими морщинами. – Восемнадцать лет, моя дорогая, повод задуматься о многом... Как видишь, пока я еще питаю надежды относительно твоего счастливого и благоустроенного будущего. Если бы ты была моей дочерью, ты бы не стояла столбом, и половина присутствующих мужчин уже просила бы твоей руки. – Дафна фыркнула и окатила Кэри ледяным взглядом. – Посмотри на Маркуса Гилла или на Тода Джеффа. У каждого прекрасный годовой доход, а также родственные связи... Что ты молчишь, как не живая? Никто же не просит тебя замахиваться на Чарльза Лестона. Будь скромнее и получишь свое.
Кэри молчала по многим причинам.
Во-первых, эта тема была знакома до каждого слова. Даже два умопомрачительных платья ей купили только для того, чтобы побыстрее выдать замуж. Дела семьи шли так себе, и Дафна полагала, что удачное замужество Кэролайн станет отличным решением многих проблем.
Во-вторых, Маркус Гилл вызывал только антипатию, причем резкую. Он вечно улыбался, хрюкал, когда смеялся, и вообще отличался устойчивой глупостью.
В-третьих, Тод Джефф сделал ей предложение, но... другого рода. Кэри с удовольствием наступила ему на ногу и со всей силы врезала кулаком в грудь.
В-четвертых, она всегда удивлялась, когда слышала, какого мнения о себе Дафна... Мачеха считала себя чуть ли не роковой женщиной и искренне полагала, что джентльмены сдерживают свои порывы лишь потому, что не получают с ее стороны намеков. «Непозволительных намеков! Я жена Реймонда Пейджа, твоего отца, и свято помню об этом». Она часто намекала на особое происхождение своего имени, которое, по ее мнению, «наложило отпечаток на ее женскую сущность», и всегда чуть краснела, говоря об этом. Кэри было так интересно, о какой тайне речь, что однажды она отправилась в книжную лавку. Открыто взять с полки книгу по мифологии не представлялось возможным, ни для кого не было секретом, что подобные издания пестрят непристойными иллюстрациями. Но хозяин лавки вышел по своим делам, а его сын, рыженький мальчик лет двенадцати, проявлял большой интерес к происходящему за окном и при этом оставался равнодушен к покупательнице по имени Кэролайн Пейдж. Кэри довольно быстро нашла нужную полку и узнала, какая судьба была у дочери речного бога – Дафны, и о чем мечтал Аполлон, глядя на нее...
И в-пятых, один только вид Чарльза Лестона вызывал острое желание произнести заветные слова: «Да, я согласна». И Кэри ничуть не беспокоил тот факт, что в данном случае мачеха ожидает от нее скромности. Правда, в душе присутствовала некоторая настороженность, но это, наверное, от неопытности и страха испортить положение неловкой фразой.
– Иногда очень полезно послушать, о чем говорят... м-м-м... пожилые леди. Я старалась... м-м-м... да, – не особо пытаясь оправдаться, ответила Кэри. Белокурая Сьюзан Бакер находилась в трех шагах от Лестона (в опасной близости), Эллис Кеннет стояла напротив него на расстоянии пяти шагов (тоже опасная близость!), оставалось лишь вцепиться в атласный пояс платья и закусить губу. Конечно, ничего страшного, пусть пригласит сначала Сьюзан, потом Эллис... Не может же мужчина танцевать только с одной девушкой весь вечер. Да после этого он был бы обязан на ней жениться. Сразу! Но хочется быть первой... «Второй, третьей и последней...» – Кэри улыбнулась и опустила руку.
– Наконец-то ты улыбнулась. Это правильно. Например, твоего отца я поймала именно на улыбку.
«Только бы она ничего не заподозрила, – подумала Кэри и непринужденно огляделась по сторонам. – Нельзя, нельзя все время смотреть на Лестона, а то Дафна потом меня съест. Она скажет, что я трачу время на мужчину, который никогда не обратит на меня внимания, в то время как Маркус Гилл и Тод Джефф... У-у-у...»
– Я обязательно буду улыбаться, – горячо заверила мачеху Кэри и взмолилась, чтобы та поскорее куда-нибудь ушла.
– Я рада, что хотя бы иногда ты прислушиваешься к моему мнению.
Довольная собой Дафна приподняла правую бровь, давая понять, что свой долг она выполняет исправно, развернулась и пошла в сторону одной из своих подруг – чопорной вдовы леди Ларкинз.
«Я свободна и готова к великим свершениям», – произнесла про себя Кэри и тут же встретилась взглядом с Чарльзом Лестоном.
Его поза больше не была расслабленной, наоборот, он подтянулся, подобрался и превратился в еще большего красавца. И он уж точно не интересовался Сьюзан Бакер или Эллис Кеннет. По лицу Лестона нельзя было понять, о чем он думает, но он неотрывно смотрел на нее – Кэролайн Пейдж.
«Что делать? – пролетел в голове нелепый вопрос, а в груди подпрыгнул радостный смех. – Он меня помнит! И сейчас он пригласит меня на танец...»
Чарльз Лестон сделал решительный шаг и направился в сторону Кэри.
Глава 1
Мобильный телефон рыдал на все лады скрипкой, виолончелью, гобоями, кларнетом и отчаянно призывал к себе тромбонами – симфонический оркестр старался так, что Александра приложила ладонь ко лбу и издала продолжительное: «м-м-м». Нужно сменить мелодию звонка или хотя бы сделать ее тише. И она, конечно, этим займется... обязательно... лет через триста.
– Я слышу и вижу, мама, но это твой пятнадцатый звонок за час. – На удивление спокойно и холодно произнесла Александра, опустив руку. – Да, я помню, что полгода назад умерла твоя троюродная сестра, благодаря которой я живу на этом свете. Всем известно, мама, что когда тебе исполнилось тридцать лет, именно тетя Кира посоветовала не тянуть резину и родить от первого нормального встречного. – Александра досчитала до трех, вынула из формы уже остывший пышный бисквит и взяла в руки длинный остро отточенный нож. Секунду помедлив, она положила нож на стол. – Хорошо, мама, я отвечу...
Жизнь Александры Григорьевны Кожаевой давно разделилась на «до» и «после». С тех пор как она решила участвовать в престижном конкурсе поваров «Нота Вкуса», ее мысли в основном кружили вокруг богатого мира пряностей, а также не менее богатых миров соусов, супов, вторых блюд, закусок, десертов и прочее, прочее, прочее... Собственно, она жила этим всегда, но теперь ароматы стали острее и тоньше, цвета насыщеннее и ярче.
Нелегко было пробиться на первый отборочный тур, но Александра выполнила все условия, потратила полтора месяца на «возведение в квадрат» – так она называла процесс доведения рецепта до совершенства – и отлично выступила, предложив на суд жюри суп с картофелем, сырными галушками, почками и печенью. Баллов более чем хватило, чтобы получить приглашение на второй отборочный тур. Александра оплатила следующий взнос, достала бутылку белого сухого «Шабли», запекла форель лишь с солью и перцем (ничего лишнего в этот день!) и отметила это замечательное событие с Пьером – любимым мужчиной и по совместительству помощником. Именно он мыл, подавал и резал, пока она колдовала над почками и печенью.
Форель для маленького торжества она приготовила не случайно – это было символично, потому что теперь «возводить в квадрат» предстояло рецепт приготовления рыбы. Александра, как и все участники, продумала многое заранее, и, по сути, оставались только штрихи и многочисленные репетиции – приятные хлопоты, дарующие тихий восторг, уверенность в себе и постоянный непокой. А там, глядишь, и до самого конкурса рукой подать. Выпечка – уже объявленная тема профессионального конкурса поваров «Ноты Вкуса».
– Да, мама, я слушаю, – ответила она на вызов, и взгляд медленно поплыл по столу, перемешивая, соединяя, дорабатывая, изменяя...
– Я настаиваю, слышишь, я настаиваю на том, чтобы ты получила наследство. Я редко бываю строга, Саша, но это именно тот случай, когда...
– Я никуда не поеду.
– Кира, бедная моя Кира... Она была твоей крестной матерью... Как она любила тебя!
– Мама, извини, что напоминаю, но до ее кончины вы не виделись более тридцати лет, ты сама мне говорила об этом. – Понимая, что разговор может затянуться, Александра подошла к двери холодильной комнаты и прислонилась спиной к стене. – А я вообще не была знакома с ней.
– И несмотря на это, Кира не забыла о тебе. Хотя бы в знак благодарности можно оторваться от своих кастрюль и съездить за город? Между прочим, ты многим обязана своей троюродной тете.
– Да, я знаю. Даже то, что ты отдала меня в спецанглийскую школу – ее заслуга. Я помню эту историю. Когда ты была беременна, тетя Кира позвонила и сказала: «Антонина, если родится девочка, сделай все, чтобы она владела иностранными языками. Тогда она без проблем выйдет замуж за иностранца, и ты свою старость проведешь не в богадельне, а в Париже».
– Ты поедешь или нет?
– Нет, – думая о бисквите, ответила Александра.
– Саша!
– Хорошо, давай рассмотрим ситуацию еще раз. Я очень надеюсь, что ты поймешь, в какое нелепое положение я попаду, если послушаюсь тебя. Итак, тетя Кира умерла полгода назад...
Тетя Кира умерла полгода назад и оставила все свое состояние сыну – Константину. Состояние включало в себя: трехкомнатную квартиру на Дмитровской, шкатулку с кольцами, цепочками и браслетами, черную, потрепанную жизнью «Волгу» и дачный дом неподалеку от Москвы. Приняв на себя тяжкое бремя наследника, Константин практически сразу продал все, кроме квартиры, и женился в третий раз. Но оказалось, что перед смертью тетя Кира написала письмо своей троюродной сестре Антонине Игоревне Кожаевой – матери Александры, в котором сообщала, что ее дочь не забыта. «Уж я не знаю, сколько проживу, возможно, дольше вас всех, но на всякий случай хочу тебе сказать, что самое дорогое, что у меня есть, я оставлю Александре. Все же я ее крестная мать и должна позаботиться о девочке. Маргарита рассказывала, что она у тебя до сих пор не замужем и с утра до вечера жарит котлеты в ресторане. В ее неустроенной жизни, конечно, есть и твоя и моя вина, но разговор сейчас не об этом... Александре я оставляю свои кофты (три штуки), одно шерстяное платье, облигации (они недействительны, но вдруг государство наведет порядок в этой стране), журналы с выкройками (я читала в газете, что мода каждые десять лет возвращается), костяной гребень моей бабушки, а также исторические ценности: книга о революционерах (я забыла каких годов), путеводитель по губерниям и рукописная книга понятия не имею о чем, потому что она на английском языке. Выглядит она, как заметки путешественника, абсолютно не умеющего рисовать. Может, так и есть. Кстати, моя бабушка отказывалась мне говорить, что там написано, таким образом она пыталась заставить меня выучить английский, но я любопытной никогда не была... Единственное, что я знаю, так это то, что в книге есть рецепт. Вроде рыбный... Не важно. Вот я и подумала, раз твоя Александра день и ночь жарит котлеты в ресторане, то ей будет интересно почитать. Надеюсь, ты заставила ее выучить хоть какой-нибудь иностранный язык, например, английский... Все перечисленное имущество хранится на даче уже лет пять. В сундуке. Там и найдете. Или попросите Константина, и он привезет его вам...» Письмо тетя Кира отдала на хранение Маргарите – своей двоюродной сестре. О чем та благополучно забыла и наткнулась на него лишь три дня назад, разбирая завалы бумаг, скопившиеся на антресоли.
– ...дом, где хранился сундук, давно продан неизвестно кому. Сундука нет. Больше нет, – устало закончила Александра и направилась обратно к бисквиту. Обычно на этом месте разговор заходил в тупик и благополучно заканчивался. – Я предлагаю забыть об этом. – Она вновь взяла нож. – Жила же я как-то раньше без путеводителя по губерниям.
– Почему же продан неизвестно кому, – не без удовольствия протянула Антонина Игоревна. – Я позвонила Константину, и он сообщил не только где эта дача находится, но и имя покупателя. Саша, ситуации же бывают разные, купил человек дом, а до благоустройства руки не доходят, или проблемы финансовые какие – он и не ездит никуда, ничего не делает. И твое наследство в целости и сохранности.
– Да... – тихо ответила Александра, улетев в мир шоколадного крема, взбитых сливок и карамели. Ловко разделив бисквит на две части, получив два идеально ровных и одинаковых коржа, она прищурилась, прикидывая, а не добавить ли в будущий торт прослойку апельсинового конфитюра?
– Так я тебя убедила? – голос Антонины Игоревны стал бархатным. – Если костяной гребень тебе будет не нужен, то ты можешь отдать его мне.
– Ни гребень, ни три шерстяных платья, ни облигации мне не нужны...
Голос Александры стал еще тише, и Антонина Игоревна заподозрила неладное.
– Платье – одно, кофт три. Саша, ты слышишь меня? Чем ты занимаешься?
– Ломаю шоколад.
– Зачем?
– Все же шоколадная глазурь... Да, шоколадная, – произнесла Александра, сделав окончательный выбор.
– Ты совсем сошла с ума со своей кухней! – воскликнула Антонина Игоревна, поняв, что до согласия так же далеко, как и в начале разговора. – Ты до сих пор не замужем, потому что у тебя голова набекрень! Жаришь, паришь, а потом это нюхаешь! Нашла себе какого-то Пьера – полуфранцуза, полуповара, полуальфонса, и живешь, будто так и надо! А тебе уже тридцать четыре года, между прочим. Я внуков хочу!
– Мам, я тебе вечером позвоню, ладно? – так же спокойно и задумчиво ответила Александра и, дождавшись многозначительного «до свидания, моя дорогая дочь», положила мобильный телефон на стол. Ресторан откроется в одиннадцать, она специально пришла на четыре часа раньше, чтобы поколдовать в свое удовольствие, а сундуки, набитые бесценными сокровищами, все не дают и не дают покоя. Революционеры, губернии, шерстяные платья... – А если взять курагу? И немного обжаренных орехов?..
* * *
Пьер. Отец у него действительно француз. Ну и что?
Александра села в машину. Рабочий день позади, и теперь в голове гремят кастрюли и телефонные разговоры, взлетают облака муки, фырчат медальоны из свинины, жужжит миксер, и хлопают многочисленные дверцы шкафчиков.
«Мама, ты никак не можешь простить Пьеру, что он младше меня на четыре года. И именно поэтому ты считаешь его альфонсом. И почему он обязательно должен возглавлять кухню какого-нибудь ресторана? Достаточно того, что должность шеф-повара есть у меня».
Они познакомились год назад на Малом съезде поваров в Санкт-Петербурге. Почему это мероприятие называлось «съездом», Александра никогда не могла понять – встреча, включающая в себя доклад, раздачу рекламной продукции и фуршет, больше походила на затянувшуюся вечеринку. Но на это никто и не думал жаловаться, наоборот, дружеская атмосфера способствовала аншлагу. Пьер – худющий, высокий, с черными вьющимися волосами, соскучившимися по ножницам, произвел на нее впечатление сразу. На минуту Александра даже перестала мысленно толочь белый перец в новой мраморной ступке – еще не опробованной, купленной по случаю. Он слонялся без дела, болтал со многими и источал ту легкость, которой ей не хватало.
Пьер довольно быстро переехал к Александре, на Люсиновскую, и внес свою долю в быт в виде разбросанных белых рубашек и носков, кружек с остатками кофе, крошек от пирожных и хлеба. Он обожал сладкое и бутерброды с первоклассным сырокопченым мясом, нарезанным тоненько-тоненько. Островки беспорядка нравились Александре, и была в этом какая-то гармония – она устраивала бардак в кухне, а он – в двух комнатах. И к тому же их очень сильно объединяла Ее Величество Кулинария. Пьер готовил отменные десерты и обычно работал в кафе. Обычно, потому что ему часто становилось скучно, и он устремлялся на поиски новых горизонтов. Александра считала, что Пьер мог бы добиться многого, если бы однажды справился со своим непостоянством.
Она достала из сумочки ключи, открыла дверь, подумала: «Да, все же курага и орехи», и зашла в квартиру. Сняла босоножки и прислушалась.
– Пьер, ты дома?
Ей отвечала тишина.
Александра зашла в ванную и стала вспоминать, предупреждал ли он о том, что задержится, или нет?.. Если учесть, что она-то как раз задержалась, то Пьер должен был вернуться приблизительно час назад. Вытерев руки полотенцем, Александра взяла мобильный телефон и набрала номер.
– Недоступен, – прокомментировала она и нажала кнопку чайника. Взяла чашку и увидела белый листок на столе.
«Сашка, я форменная скотина, и с этим уже ничего не поделаешь. Надоело все, да и у тебя своя жизнь, а у меня своя. Я уехал. Сначала отдохну где-нибудь в теплых краях, а потом поищу новую работу и жилье. Вряд ли мы с тобой встретимся в ближайшие полгода, так что хочу напоследок поблагодарить за житье-бытье – спасибо, Сашка.
P.S. А теперь еще немного про форменную скотину... Я забрал папку с твоими бумагами. Понимаешь, есть некоторый спрос... Ну, и еще мне нужен рывок, а к этому делу я тоже немного причастен. Ладно, знаю, что оправдываться глупо...
Удачи! Ты же все равно справишься с любыми трудностями...
Пьер»
Какая уж тут курага с грецкими орехами... Александра посмотрела на чайник, потом на записку, а затем стрелой полетела в спальню. Папка! Папка с планами, рецептами, ингредиентами, фотографиями! Каждый лист – подготовка к отборочным турам конкурса поваров «Нота Вкуса»! И к самому конкурсу! Она выдвинула верхний ящик прикроватной тумбочки и увидела лишь пачку одноразовых носовых платков, журнал, несколько карандашей, ручек и три барбариски.
– Нет, – Александра замотала головой, не веря в происходящее. – Он не мог...
Она быстро выдвинула оставшиеся ящики.
Глупо было надеяться... Черным по белому: «Я забрал папку с твоими бумагам».
– Форменная скотина, – простонала Александра и стукнула кулаком по тумбочке, точно надеялась таким образом превратить Пьера в лепешку. Он украл у нее самое ценное из того что было. Да если бы он унес телевизор, украшения (правда, у нее их немного), серебряную подставку для ручек, деньги – пусть. Даже любимую мраморную ступку она бы ему простила! И чугунную тоже! Но ее веру и надежду – нет, нет и еще раз нет...
Через пятнадцать дней – второй отборочный тур.
Времени не осталось. Почти.
Конечно, есть файлы, и она помнит рецепт до миллиграмма (это же ее выстраданный, доведенный до совершенства, лаймовый соус!), но дело в том, что теперь она не может воспользоваться своими трудами, потому что Пьер украл бумаги вовсе не для того, чтобы читать их перед сном. На отдых и на временную безработицу нужны деньги, а они у него никогда не задерживались. Александра даже знала, кому Пьер захочет предложить этот рецепт... Или он оставит его себе – для рывка? Пятнадцать дней до второго отборочного тура – за эти дни ее лаймовый соус с легкой горчинкой и вспышками петрушки, базилика, тимьяна и розмарина станет русской народной песней! А она должна жюри предъявить абсолютно новое блюдо. Нельзя рисковать, можно потерять все и вдобавок получить вечный позор!
Александра с силой захлопнула верхний ящик и бросилась на кухню к телефону. Но Пьер по-прежнему был недоступен, и интуиция, тактично кашлянув, подсказала, что так будет всегда.
Англия, давно позабытый год
– Если бы я знал, что встречу вас здесь, я бы приехал раньше и не потратил целый час на беседу с Гилмором. Он отлично разбирается в лошадях, но, надо признать, слишком занудлив.
– К сожалению, я в лошадях ничего не понимаю, – честно призналась Кэри.
– Поверьте, вам и не нужно. – На лице Лестона появилась загадочная многозначительная улыбка.
Музыка пошла быстрее, и пришлось разбить пару, чтобы совершить круг с другими партнерами. Кэри поймала поочередно взгляды леди Келли, леди Хокинз и леди Бутман, и подумала, что сейчас три пожилые «едкие и заносчивые черепахи» с удовольствием погремят ее косточками. Бряк, бряк.
«Ну и гремите», – легко разрешила она, завершая круг.
Уверенная, твердая рука опять коснулась ее руки.
«Никто же не просит тебя замахиваться на Чарльза Лестона», – пролетели в голове слова мачехи, и Кэри на миг закрыла глаза.
Богатство вовсе не приравнивается к счастью, так какая разница, есть ли у ее отца деньги? Разве ее волнует годовой доход хотя бы одного присутствующего здесь джентльмена? Нет! Точно нет!
«Ничего Дафна не понимает в любви... Все у нее как-то не так...».
Кэри отмахнулась от сомнений и продолжила танец, бросая смелые взгляды на Лестона. Он отвечал тем же и иногда крепче сжимал ее пальцы – волна счастья пробегала по телу, а ноги немного немели.
– Вы будете у Кеннетов на следующей неделе? – спросил он, замедляя шаг.
– Да, мы приглашены.
Дафна обладала уникальной способностью – проникать всюду. Многие семьи со скромным достатком были вынуждены довольствоваться лишь приглашениями на незатейливые вечера соседей и друзей, но только не Пейджи. Каким-то непонятным для Кэри образом в их доме появлялись плотные карточки, украшенные узорами, извещающие о том, что мистер такой-то будет рад, если такого-то числа его посетят в его доме на улице такой-то. Дафна относилась к подобному вниманию как к естественной части своей жизни и часто добавляла: «С родственными связями твоего отца иначе и быть не может».
С детства Кэри знала, что в родне у них числится граф. Но родня эта такая дальняя, что упоминать о ней в обществе часто не следует. «Тебя могут неправильно понять, моя дорогая, – говорила Дафна. – Люди завистливы и глупы. Но это не значит, что мы должны проявлять излишнюю скромность... А впрочем, ты еще юна, и не поймешь тонкости данного вопроса. Я знаю, где и как говорить о нашем положении, а этого вполне достаточно».
– Оставьте первые два танца за мной, прошу вас. – Лестон произнес слова тихо, наполняя их некоторой интимностью, и Кэри почувствовала как, раскинув руки, летит в пропасть блаженного восторга.
«Потому что я не морщу нос, как Сьюзан Бакер! – мысленно хихикнула она и поймала напряженный взгляд мачехи. – Милая Дафна, – с нотками вредности заскакали мысли, – милая, добрая, славная Дафна, я вовсе не трачу время попусту, – Кэри сжала губы, пряча счастливую улыбку. – Мне просто совершенно, то есть абсолютно не нравятся Маркус Гилл и Тод Джефф! Зато я каждый день сплю и вижу Чарльза Лестона! Может ли это извинить меня хоть немного? Милая, добрая, славная Дафна... Только, пожалуйста, ничего не говорите потом!»
– Да, хорошо, – ответила Кэри, и ее щеки предательски вспыхнули, что, конечно же, не укрылось от леди Келли, леди Хокинз и леди Бутман. А так же от Чарльза Лестона и Дафны. Наверное, стоило огорчиться (хотя бы немного), но этого не произошло.
«Ну и пусть, – упрямо подумала Кэри, – ну и пусть».
– Я не вижу вашего отца.
– Сегодня он остался дома.
– Могу ли я осмелиться на одно признание, Кэролайн?..
«Он назвал меня по имени... Просто по имени». Кэри сбилась с ритма, но лишь на секунду. Ей вдруг показалось, будто она стала выше ростом, стройнее, и шея уж точно превратилась в лебединую.
– Да...
– Вы очень красивы, Кэролайн.
Если бы Кэри Пейдж была слишком уж благонравной и чувствительной девушкой, она бы тотчас побледнела и потеряла сознание. Но эти качества не относились к ней, и к тому же музыка вновь разбила пары для очередного круга с другими партнерами.
«Дафна, спасибо, спасибо! – мысленно воскликнула Кэри, испытывая искреннюю благодарность мачехе за умение доставать приглашения. – Возможно ли, что я красивая?.. Да, конечно, почему бы и нет... – Она дернула плечиком, развернулась и подняла другую руку. Как же хотелось вновь оказаться рядом с Лестоном! – И вообще, у меня в роду есть граф. – Кэри улыбнулась, наклонила голову набок, остановилась на миг, как требовал танец, сделала шажок назад, вновь развернулась и пошла плавно. – Интересно, какие правила приличия можно нарушить? И хватит ли мне смелости? И стоит ли так поступать? И не слишком ли рано я думаю об этом?»
– Рано, – строгим шепотом одернула себя Кэри, но ее глаза хитро заблестели. Вспомнив, с каким удовольствием она раздавила ногу Тода Джеффа, она почувствовала себя самой счастливой на свете.
Круг закончился – Чарльз Лестон оказался рядом. Какие только романы не приписывали ему, но ни один не закончился браком... Почему? Двадцать восемь лет – хороший возраст для создания собственной семьи.
«Наверное, он ждал меня – Кэролайн Пейдж», – подумала Кэри, торопя время и события.
Глава 2
В ее квартире больше не будет разбросанных носков и рубашек, бесконечных кружек с недопитым кофе, клякс зубной пасты на раковине и крошек от песочных пирожных на столе. А покупать сырокопченое мясо она сама больше не станет. Никогда. Долой сырокопченое мясо! К черту его!
Утром осторожно, крадучись пришло осознание того, что навсегда утерян не только рецепт лаймового соуса, но и Пьер тоже. Начались скучание, тоска и раздражение... Александра, сославшись на сильную головную боль, не пошла на работу. Несмотря на августовскую жару, закрыла все окна, достала из верхнего ящика прикроватной тумбочки пачку одноразовых носовых платков и немного порыдала. Не очень-то получалось рыдать. «Слезы – не мой конек», – сокрушенно вздохнула она, желая отчаянно поплакать. Вдруг бы помогло и стало не так больно и тяжело. «Он же говорил... Так было хорошо... А теперь так не будет... Украл, все украл... Он же знал, что это для меня значит!»
Голова была пустой, и в ней больше ничего не складывалось, не соединялось, не перемешивалось, не жарилось, не варилось, не запекалось и даже не поливалось маслом. Тишина. И сердце не откликалось, молчало.
«Господи, я ничего не смогу придумать... Не успею и не смогу...» Для того, чтобы начать все заново и сотворить хоть что-то, требовалось вдохновение. Именно такое, какое бывает у художников, писателей и поэтов. А иначе – пустота. Старайся, ерзай, да хоть кряхти – пустота.
«Мы же вместе победили в первом туре... Он помогал!» А теперь рядом с ней нет человека, которого можно пригласить в команду. То есть коллег полно, но это совсем другой расклад, не те ощущения, не тот ритм... Кто-то уехал, кто-то занят, кто-то не справится.
Послышался телефонный звонок – виолончели, тромбоны, скрипки. Александра вздрогнула, посмотрела на мобильник и пришла к сокрушительному выводу, что у нее начались слуховые галлюцинации. Это нервы, нервы, нервы... Пьер никогда не наберет ее номера – у него теперь другие планы на жизнь. Форменная скотина.
– Если позвонит мама и...
И грянули виолончели, тромбоны, скрипки! «Мама» – горело на экране мобильника.
– Не сейчас, только не сейчас, – взмолилась Александра, протянула руку и взяла телефон. – Да, слушаю.
– Здравствуй, как твои дела?
– Перезвони на домашний, пожалуйста.
– Ты дома? Что-то случилось? Ты больна?
– Я рассталась с Пьером.
Раздались гудки, а затем запел уже домашний телефон. Скрывать правду не имело смысла, это был случай не из разряда: «поссорились, помирятся».
– А я всегда тебе говорила, что ничего хорошего из ваших отношений не выйдет. Ты сильно переживаешь? Как это произошло?
– Он просто ушел, и все, – Александра торопливо опустила подробности.
– Тебе необходимо отвлечься и развеяться. Поездка за город – это то, что нужно! Надеюсь, он у тебя ничего не украл? – деловито осведомилась Антонина Игоревна.
– Нет, конечно.
«Он украл все, абсолютно все, что мне было нужно для счастья! И я еще умудряюсь скучать по этому негодяю...»
– Я поговорила с Константином, к сожалению, он не хочет нам помогать. Якобы он находится в тяжелом, плачевном состоянии. Видите ли, ему месяц назад исполнилось сорок шесть лет, а его жена ждет двойню. И телефон этого Уфимцева он не нашел... Черствость и эгоизм! Я очень разозлилась на Константина и пожелала ему еще и тройню! – Антонина Игоревна фыркнула. – А нечего было жениться на молодой. Жена младше почти на двадцать лет. Так ему и надо! В общем, как ни крути, а придется тебе ехать...
«За костяным гребнем» – отозвалось эхом в голове, и Александра очнулась от страдальческих дум.
– Мама, я только что рассталась с Пьером... О чем ты говоришь?
– Ты встретишь другого мужчину в сто раз лучше. А сейчас тебя ждет наследство.
– Меня уже ничего не ждет...
Мысль оборвалась, а затем вспыхнула и обожгла мозг. Александра откинула одеяло, сунула ноги в мягкие коричневые тапочки с белыми помпонами и замерла.
«Единственное что я знаю, так это то, что в книге есть рецепт. Вроде рыбный... Неважно. Вот я и подумала, раз твоя Александра день и ночь жарит котлеты в ресторане, то ей будет интересно почитать».
Раньше эти строки письма пролетали мимо ушей, не задерживаясь. Они тонули вместе с путеводителем и революционерами в океане ненужности, а теперь вот всплыли и настойчиво маячили на поверхности.
Александра отправилась на кухню медленно, но затем ее шаг стал торопливее.
– У тебя депрессия, но это пройдет. Пьером больше, Пьером меньше. Кто считает этих Пьеров! Хотя мне не нравится частая смена партнеров. Кажется, это сейчас так называется?
– Каких партнеров? – не поняла Александра.
– Саша, ты опять витаешь в облаках!
– Как, ты сказала, зовут нового владельца дома? Дачного дома тети Киры?
– Глеб Уфимцев. А что? Ты надумала и поедешь?
Да какая разница? Почему бы и не поехать... Взять себя в руки и работать она не может, в четырех стенах ей плохо, потому что нет разбросанных носков, нет крошек.
– Посмотрим... А его телефона, значит, нет?
– Нет. Константин свое наследство получил, а о нашем голова не болит. Ну, надеюсь, скоро у него заболит кое-что другое.
– Что именно? – спросила Александра.
– Его большие уши. Близнецы – это тебе не шуточки!
– Наверное, мне понадобится письмо, как доказательство... Это все ужасно спорно, а со стороны вообще выглядит нелепо. И не только со стороны. Никто не обязан пускать меня в свой дом, а уж давать возможность порыться в вещах...
– Это последняя воля твоей крестной матери, – надавила Антонина Игоревна.
Александра открыла дверцу холодильника и посмотрела на пустые полки – сапожник без сапог. «А если действительно я найду в сундуке рецепт? На английском языке... Какого года издания эта книга? Она же рукописная... Нет, вряд ли это книга. Не миллион же ей лет! Это чьи-то заметки. Но чьи? Вдруг там что-то стоящее... И это стоящее можно возвести в квадрат... Поехать или не поехать?»
Условия, выдвинутые организаторами конкурса, допускали приготовление блюда по рецепту, созданному совместными усилиями. Главное – оно должно быть новым. Некоторые рестораны в рекламных целях собирали команду профессионалов, которая трудилась над шедевром день и ночь, а представляли результат шеф-повар и его помощник. Подобная тактика приводила к хорошим результатам, но сама Александра относилась к одиночкам и делить победу ни с кем не хотела. Только с Пьером, но и это уже в прошлом.
– Хорошо, я поеду. Завтра суббота, возможно, хозяин и дома. Но я очень сомневаюсь, что сундук еще жив. – Она посмотрела на стол и тяжело вздохнула, не обнаружив ни одной крошки. «Нет, мужчин в моей жизни больше не будет. С меня хватит», – твердо решила Александра.
* * *
Утром пришлось признать – она сошла с ума. Как в сказке: пойди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что. Обычно такие задания давались Иванушкам-дурачкам.
– Иванушки, правда, всегда возвращались целыми и невредимыми и приносили царю какую-нибудь диковину, – выдавив на щетку зубную пасту, посмотрев на себя в зеркало, рассудительно произнесла Александра. Но тут же вновь усомнилась в здоровье своего рассудка.
«Представляю, как я буду выглядеть... А письмо тети Киры – доказательство моих прав... Вообще кошмар и стыд. Я, видите ли, жарю котлеты с утра и до вечера, – В душе Александры раздулась профессиональная гордость. – Да я придумываю то, чего никогда не было! При-ду-мы-ва-ла...»
Она принялась чистить зубы так, точно это были закопченные кастрюли нерадивого трактирщика. Каждую секунду она прислушивалась к себе, надеясь ухватить ту нить, которая связывала ее с тайнами кухни, но, увы, того приятного томительного волнения и непокоя в ней больше не было. Ноль ароматов, ноль идей, ноль вкусовых ощущений.
Александра прополоскала рот, выплюнула воду, умыла лицо и направилась в комнату.
– Пьер, ты самый настоящий подлец. Ты украл у меня вдохновение.
«Я поеду, поеду в это Лукоморье, – твердила она через пять минут, собираясь в дорогу. – В письме все подробности, и какая разница, что подумает обо мне какой-то там Уфимцев. Да, я иногда жарю котлеты... Но это самые лучшие котлеты! Самые вкусные!»
Нервы натянулись, и Александра стала собираться еще быстрее.
– Я еду туда, не знаю куда, и обязательно привезу то, не знаю что. Как в сказке.
Она все же набрала еще раз номер Пьера и терпеливо выслушала сообщение о том, что он недоступен. Как мог он где-то отдыхать, загорать, пить хорошие вина, смеяться и не вспоминать о ней? И о своей подлости не вспоминать. Разве можно жить весело после такого? Пусть бы Пьер вернул папку почтой или подбросил как-нибудь. И она бы знала – ему стыдно, он сожалеет, он больше никогда не будет поступать подобным образом... Но он же не пришлет. И не подбросит.
– Если хочешь, я поеду с тобой, – неожиданно предложила Антонина Игоревна, когда Александра заехала к ней за письмом.
– Спасибо, нет. Я сама.
Если бы она согласилась на это предложение, то тогда бы тромбоны и виолончели поселились в ее голове навсегда.
«Здравствуйте, Глеб. Моя троюродная тетя оставила в этом доме сундук с несметными богатствами, не подскажете, в каком углу он стоит?» Двигаясь в сторону МКАД, Александра с грустной иронией подбирала слова для разговора с неведомым Уфимцевым. «Собственно, мне нужен только костяной гребень для мамы и одна книжка на английском языке. Вы же все равно не знаете английского, отдайте ее, пожалуйста, мне по-хорошему».
– Он выставит меня за дверь, и будет прав, – пришла к неутешительному выводу Александра.
«Представляю, как будет смешно, если я все же раздобуду эту книгу и окажется, что речь шла всего лишь о рецепте жареной мойвы».
До дачного участка Александра добралась за сорок минут. Хлопнув дверцей машины, одернув тонкую белую кофточку, она огляделась по сторонам. Поселок был старый – кругом росли раскидистые яблони и груши, облепиха, вишня, слива, и вся эта зелень в основном окружала дома, построенные лет двадцать назад. В глаза бросились лишь три новых высоких кирпичных дома, один из которых находился в процессе строительства и пока не мог похвастаться наличием крыши и застекленных окон.
«Если один из них мой, то время потрачено зря, – с тоской подумала Александра. – От сундука и щепок в таком случае не осталось».
Адрес был торопливо написан на конверте, и она достала его из сумочки, чтобы освежить в памяти номер дома и путь к нему.
– Свернуть сразу после сторожки, – тихо произнесла Александра. Взгляд остановился на конуре, из которой высовывалась лохматая морда собаки. – Понятно...
Александра вернулась за руль и поехала дальше. Три новых дома находились правее, и в душе забрезжила надежда, что дом тети Киры остался нетронутым. Если хозяина нет, то она обратится к соседям, возможно, они помогут дозвониться до Уфимцева.
«Я приехала забрать то, что принадлежит мне», – приободрила себя Александра, но, вспомнив содержание письма, издала еле слышный стон отчаяния. «Маргарита рассказывала, что она у тебя до сих пор не замужем и с утра до вечера жарит котлеты в ресторане. В ее неустроенной жизни, конечно, есть и твоя и моя вина, но разговор сейчас не об этом...» Как такое можно дать прочитать совершенно постороннему человеку? Да к тому же – мужчине. Хорошо, если этот Уфимцев древний подслеповатый дед, глядишь и перепрыгнет через пару строчек, а если нет?
«Всего лишь минута позора, всего лишь минута позора... – занялась самовнушением Александра. – А вот и дом тети Киры – номер двадцать пять».
Старый забор был свежевыкрашен в веселенький голубой цвет, калитка – в желтый. Странный выбор, но хозяина такое сочетание, видимо, устраивало.
Дом никто и не думал сносить или перестраивать, он возвышался над заросшим травой участком и демонстрировал всем и каждому облупившуюся зеленую краску на стенах, изогнутую антенну на крыше, выцветшие занавески на окнах и приоткрытую коричневую дверь.
«Он здесь, – подумала Александра. – А вдруг получится поговорить с его женой или матерью... Было бы проще». Ей мгновенно захотелось оказаться на кухне своего ресторана среди привычных вещей и продуктов. Она бы сейчас нарезала тонкой соломкой отварную говядину, добавила бы соломку дайкона... Александра замерла, надеясь, что вот сейчас, в эту минуту к ней вернется вдохновение!
Но... Да, она знает, что добавить к говядине и дайкону, но это знание идет от головы, а не от сердца...
– Ладно, нечего тянуть, – буркнула она и громко произнесла: – Добрый день! Могу я поговорить с Глебом Уфимцевым?
«Хорошо бы письмо не пришлось показывать. Кому нужен старый сундук, набитый чужими пыльными вещами?»
Англия, давно позабытый год
Кэри знала, что очень часто неосторожные торопливые поступки приводят к разочарованию. То есть один человек вполне может сильно изумиться, почувствовать некоторую растерянность и затем изменить свое отношение к другому человеку. Но в тот момент, когда она брала лист бумаги и перо, она вовсе не рассматривала свои действия как недопустимые или опрометчивые. Скорее – смелые! Нет, нет, она не собирается писать о своих чувствах (ни за что на свете! и нужно еще разобраться в них...), ее послание будет кратким, сдержанным и немного дружеским. Всем приятно получать письма, а значит, Чарльз Лестон уж точно не расстроится, взяв в руки конверт. Если бы она объяснилась в следующих вдохновенных фразах: «о мой единственный и неповторимый!» или «вы точно солнце озарили мою жизнь!» (такое послание, по слухам, написала своему возлюбленному Эдит Кук, но письмо перехватила тетушка молодого человека), то позор, бесспорно, был бы неминуем, а если о погоде... То беспокоиться не о чем.
– Он мог бы и сам мне написать, – легко произнесла Кэри, устраиваясь за столом.
«Но не написал же», – скрипнул в душе ответ.
– Не успел. И он не знает подробностей моей жизни.
Если посмотреть на Дафну, то сразу станет ясно, что мимо нее никакая корреспонденция пройти не может.
«Тогда почему же ты надеешься на ответ?»
– Он же сказал, что я красивая...
«Но Дафна...»
– Мне обязательно повезет!
Аккуратно и ровно написав сдержанное приветствие, Кэри с минуту думала, а затем вывела не менее аккуратно и ровно:
«Два дня стоит прекрасная погода, единственное огорчение – это туман. Но после таких дождей странно бы было ожидать его отсутствие».
Второе предложение показалось запутанным, корявым и совершенно глупым. Кэри взяла другой лист и вновь задумалась. К сожалению, написать просто и ясно не представлялось возможным, в голове царила неразбериха, и приходилось постоянно заменять одно слово другим (более приемлемым), отчего терялась ясность и «возникали бугры». Наконец, письмо было готово: приветствие, шесть строк ни о чем, включающих упоминание о предстоящем бале у Кеннетов, и прощание. Кэри осталась довольна собой, и теперь только оставалось осуществить вторую часть дерзкого плана – передать конверт Лестону.
– Он обрадуется. Точно.
Улыбнувшись, представив его удивление, она подперла щеку кулаком и поджала губы. Какие странные правила царят в обществе. Почему отлучиться из дома более чем на семь минут без сопровождения считается грубым нарушением норм морали, но если ты идешь к аптекарю, то это совсем другое дело? Разве по дороге за лекарствами с девушкой не могут случиться серьезные неприятности (например, на нее заглядится какой-нибудь статный джентльмен)? Кэри усмехнулась. Или почему при игре в прятки разрешается просидеть в кладовой с мистером Хоггартом целых десять минут (а то и пятнадцать!), но если провести с ним то же время в саду во время танцев – это будет почти скандал?
Известив Дафну о своей прогулке к аптекарю («последнее время я плохо сплю, мне бы очень помог травяной настой с мятой... м-м-м... он же помог вам на прошлой неделе»), избавившись таким образом от обязательного сопровождения, Кэри надела накидку и вышла из дома. Погода действительно стояла прекрасная, а от утреннего тумана не осталось и следа. Немного пахло сыростью, но запах даже нравился – это был запах осени, любимого времени года.
Она прошла мимо небольших аккуратных клумб, задержала взгляд на цветах-колокольчиках, свисающих из ящиков, прикрепленных к ограде, миновала потертые лавочки, тянущиеся вдоль ровно постриженных кустарников и свернула к лавке аптекаря. В какую сторону идти, по сути не имело значение, ей нужен был мальчишка. Смышленый и ловкий, готовый за монету доставить письмо куда угодно. А Чарльз Лестон живет не так уж и далеко! В свое время Дафна сделала все возможное и невозможное, чтобы их семейство поселилось рядом с престижным районом. Они бы здорово сэкономили, если бы переехали, например, в пригород или выбрали улицу, расположенную немного восточнее, но мачеха была непреклонна и не только вцепилась в их нынешний дом мертвой хваткой, но и заодно устроила скандал в семействе Бенсонов – бедняги тоже имели виды на небольшой ладный дом, облюбованный Дафной. «Они смотрели на меня так, будто у них есть хоть какое-то право проживать в этих комнатах! – возмущалась тогда мачеха, мечась от окна к двери. – Неужели эти люди полагают, что у них есть хоть какое-то преимущество перед Пейджами! Я всегда говорила, что Шарлота – курица, а ее муженек Джейк – сущий болван».
С мальчишкой Кэри повезло, он не только быстро согласился, но и спросил: дождаться ли ответа? Договорившись с ним о встрече позже, она отдала письмо и, по-прежнему надеясь на удачу, заторопилась обратно. Шаловливая улыбка не сходила с лица всю дорогу, Кэри взяла себя в руки, только когда коснулась тяжелого дверного кольца. Ждать, теперь оставалось только ждать...
Глава 3
Она еще раз крикнула: «Добрый день!», но дверь не распахнулась, в ответ не раздался женский или мужской голос, и хозяин так и не появился. Александра пожала плечами, покосилась на щеколду калитки (открыто) и зашла на участок.
К дому вела дорожка из бордовой плитки, местами отколотая, стертая, изменившая цвет на более темный. Слева рядком располагались три сиротливые клумбы, обнесенные серыми камнями. На них практически не было растительности – лишь сухая потрескавшаяся земля, и поэтому они напомнили сковородки, поцарапанные жесткими губками для мытья посуды. Зато все остальное пространство занимала трава. Справа Александра увидела вытоптанный почти идеальный квадрат, несколько яблонь, крапиву и малину, кусты которой тянулись до покосившегося туалета, выкрашенного стандартной темно-зеленой краской. Сарай, вишня, грядки с ухоженной зеленью, банька, хороший мангал и веревка от березы к клену, на которой висели две белые мужские майки, черная футболка и синие плавки.
«Похоже, женщин здесь нет...» – огорченно подумала Александра и пошла по дорожке к дому.
– Добрый день! – крикнула она вновь, чувствуя себя неуютно. Но ответа опять не последовало.
«Может, он ушел и скоро вернется?»
Александра посмотрела на соседский участок (не сходить ли и не спросить?) и переключилась на воображаемую соломку из говядины и дайкона. Две аккуратные горки на доски, в ее руке – острый нож и... В доме раздался хлопок, будто резко закрыли дверцу шкафа. Александра от неожиданности вздрогнула, а затем рассердилась. «Я здороваюсь, зову, а он не отвечает. Невозможно же не слышать. Сколько я еще могу здесь стоять?» Но как только она поднялась на три ступеньки, сразу вернулась неловкость – все же она собиралась без приглашения пробраться на чужую территорию.
– Хозяева есть? – шире открыв дверь, не слишком громко спросила Александра.
Она к своему удивлению уловила в воздухе тонкие ароматы специй, а так же смесь запахов петрушки и кориандра. – Лимон... Да, еще лимон... – произнесла она тихо, сняла босоножки и пошла на запахи, как на зов. Оставив за спиной застекленную веранду, Александра услышала приглушенный кашель, бряцанье крышки о кастрюлю и неопознанный шуршащий звук. Она решительно открыла следующую дверь и увидела огромного мужчину, одетого в тельняшку и джинсы. Он стоял к ней боком – небритый с взъерошенными волосами, босой... «Настоящий медведь», – подумала Александра и покачала головой, сомневаясь, что найдет с этим человеком общий язык.
– Хозяев нет, – произнес он, не поворачиваясь в сторону гостьи, и протянул руку к стакану. Похоже, он взял со стола таблетку и проглотил ее, сделав три больших глотка воды.
– Вы – Глеб Уфимцев?
Теперь он повернулся и посмотрел на нее.
«Да, это он», – поняла по недовольному выражению лица «медведя» Александра, и ее взгляд, скользнув немного ниже, зацепился за луковицу, разрезанную пополам, перескочил на бутылку с соевым соусом, а уж затем пошел гулять везде, где только можно.
– Да. Но меня нет дома, – отрезал Уфимцев.
Ответ Александра пропустила мимо ушей – в груди у нее запекло, заволновалось. В голове на короткий миг образовалась каша из обрывков рецептов, абзацев книг, неровных строк собственных торопливых записей, характеристик продуктов и прочее, прочее, прочее... Томительный непокой, исчезнувший вместе с Пьером, на короткий миг вернулся. Вернулся и исчез.
Уфимцев отвернулся, взял нож и в считанные секунды превратил две половинки луковицы в горку малюсеньких кубиков.
– Меня нет дома, – хрипло повторил он, сверкнул темными глазами в сторону Александры и переключил внимание на прозрачную стеклянную миску, в которой лежал кусок мяса. Но затем быстро крутанул кран, вымыл руки, резко взял полотенце и добавил: – Я не знаю, зачем вы пришли, и не хочу этого знать. Черт... Минуты вам хватит? Говорите, что нужно?
«Мне нужен сундук», – мысленно ответила Александра, представляя, как вытянется лицо Уфимцева, как он округлит глаза, а затем рявкнет: «Убирайтесь отсюда вон! Ваш сундук я вчера съел на ужин! Съел и не поперхнулся даже!» Ну и пусть говорит, что хочет. Должна же она хотя бы попытаться...
Уфимцев отшвырнул полотенце на стол, развернулся и пошел ей навстречу. Широкое лицо, хмурые брови, темные блестящие глаза, тяжелый шаг... А какой еще может быть шаг у такого гиганта? Он остановился в метре от нее.
«Я приехала за книгой, за наследством», – тоже начиная испытывать раздражение, подумала Александра.
– Этот дом раньше принадлежал троюродной сестре моей матери, – спокойно произнесла она. – Шаляпиной Кире Кондратьевне. Затем он по наследству перешел к ее сыну Константину. А затем его купили вы.
– Да, купил, – согласился Уфимцев и усмехнулся со злой иронией. – Купил, чтобы время от времени находиться в тишине и покое. Кто же знал, что ни того, ни другого я здесь не получу.
– На чердаке этого дома...
– Моего дома, – поправил Уфимцев.
– Хранятся вещи, принадлежащие мне, – проигнорировав уточнение, продолжила объяснять таким же ровным тоном Александра. Нет, она не собирается включаться в длительные малоприятные дискуссии – этого ей только не хватало... – Тетя Кира... Кира Кондратьевна Шаляпина завещала их мне, но я узнала об этом только сейчас...
– Очень интересная история, – Уфимцев развел руками, презрительно скривил губы, потер небритую щеку и осведомился с издевательскими нотами в голосе: – Золото, бриллианты? Где лежат? На чердак пойдем вместе? И самое главное, что меня беспокоит: у вас есть нотариально оформленное завещание?
«Мама, нужно было взять тебя с собой! – вспыхнула Александра. – Я же говорила: он ничего не отдаст. И, кажется, он принимает меня за идиотку... Впрочем, и это я тоже предрекала...»
Но она проделала слишком долгий путь, чтобы теперь просто сдаться и уйти. К тому же непонятная непреодолимая сила потянула ее вперед – к потертой, наверняка скрипучей, лестнице, ведущей на чердак. Александра посмотрела на Уфимцева, а затем повернула голову вправо и мысленно устремилась по ступеням вверх. Непокой вновь вспыхнул в груди и будто кто-то шепнул на ухо: «Не уходи, рецепт существует, он нужен тебе... Иди наверх...» Александра еще более остро почувствовала запах лука и свежей зелени.
– У меня есть письмо. Кира Кондратьевна написала его незадолго до смерти. В письме содержится перечень тех вещей, которые она мне завещала.
– И могу я поинтересоваться, что это?
– Да. – Александра кивнула и по памяти перечислила: – Три кофты, шерстяное платье, облигации, стопка журналов, костяной гребень, книги.
– И все это, конечно, зарыто под какой-нибудь яблоней или спрятано в потайной комнате? Будем рыть землю и простукивать стены? – Брови Уфимцева вопросительно поднялись.
«Медведь... Бурый медведь!» Александра досчитала до десяти, успокаиваясь, и продолжила «интеллигентную беседу».
– Все гораздо проще. Раньше вещи лежали в сундуке на чердаке...
– В сундуке? – перебил Уфимцев. – Как романтично.
– Если вы их не...
– Не прибрал к рукам? О, уверяю вас, я не вынимал из сундука и не носил кофты Киры Кондратьевны Шаляпиной. И костяным гребнем не расчесывался! – Он хрипло засмеялся, пригладил пятерней взлохмаченные на затылке волосы, закашлял, а затем протянул руку, да так резко, что Александра вздрогнула от неожиданности. – Письмо, – потребовал он. – Давайте его мне. С удовольствием почитаю.
– Неужели вы думаете, что я ехала к вам почти час, чтобы обмануть и...
– Письмо, – вновь перебил Уфимцев.
Александра представила, как он берет в руки листок, разворачивает его и читает про... котлеты. Можно не сомневаться, через минуту дом сотрясется от еще более громкого смеха – зазвенят стекла в окнах, задребезжит на столе нож и задрожат мелкие кубики нарезанного лука. А потом этот «медведь» еще прочитает о ее неустроенной личной жизни, и его темные глаза, наверняка, презрительно сощурятся...
Александра достала конверт из сумочки и мужественно протянула Уфимцеву. «Пусть читает, – она коротко вздохнула и чуть приподняла подбородок. – Неважно, пусть читает». Какое ей дело до того, что подумает этот человек? Но, с другой стороны, совершенно неясно, чего стоит ожидать от нового хозяина дома. Раньше он понятия не имел о рукописной книге на английском языке («или это все же чьи-то заметки... но почему не на русском?.. разве у тети Киры были знакомые англичане?..»), а теперь вот узнает и захочет оставить себе. Александра опустила руку, а затем быстро убрала конверт обратно в сумку. Конечно, Уфимцев не позволит забрать вещи, предварительно не рассмотрев их хорошенько, но одно дело – прочитать и настроиться, а другое – ознакомиться бегло.
– Письмо содержит личную информацию, и я не считаю нужным отдавать его вам. Глеб... Могу я вас так называть? – спросила Александра осторожно и, получив в ответ лишь морщину на лбу «медведя», продолжила: – Глеб, послушайте, я прошу лишь несколько вещей... Для вас в них нет никакой ценности. Пожалуйста, позвольте мне забрать одежду Киры Кондратьевны, гребень и три книги.
– Значит, не дадите письмо? – уточнил Уфимцев.
– Я полагаю, это лишнее.
– Как хотите, – бросил он и вернулся к кухонным столам, разделочной доске и куску мяса. – А вообще спешу вас расстроить – я давным-давно все выбросил.
– Что выбросили? – спросила Александра, чувствуя, как холодеют пальцы.
– Весь тот хлам, которым был завален чердак. Должен же я где-то хранить свои вещи, – он усмехнулся и взял нож. – Я, может, тоже попозже хочу кому-нибудь завещать накопленные богатства. У меня есть три спиннинга, отличный набор блесен, насос, ласты, веник, украшенный какой-то хренью, два больших глиняных горшка и пять блокнотов в клеточку. Так что возвращайтесь домой. Приятно было познакомиться!
Александра сжала сначала губы, а затем кулаки. Так, по порядку... Она пошла на поводу у мамы, понадеялась на рецепт, преодолела десятки километров, и это все только для того, чтобы пообщаться с, мягко говоря, малоприятным человеком, который отправил на помойку (или бросил в костер) ее наследство. И как назло, как назло ее тянет по ступенькам вверх – на чердак, и тонкий аромат лимона щекочет нос... И лук... И петрушка... А вон стоит бутылочка с соевым соусом...
– Мы с вами не знакомились, – произнесла Александра тихо и несколько заторможено, уносясь в далекие дали, в страну, где кислое, сладкое, горькое, соленое, острое, мягкое правит балом и позволяет творить...
– Глеб Уфимцев, – равнодушно бросил он и уверенным движением разрезал кусок мяса пополам. – Но, кажется, мы это уже выяснили.
– Александра Кожаева, – ответила она так же тихо и, не обращая внимания на хозяина дома, сделала пять шагов к лестнице.
– А знаете, – бодро произнес Уфимцев, – я, пожалуй провожу вас до калитки. – Торопливо вытерев руки полотенцем, он преодолел небольшое расстояние между ними и сделал пригласительный жест в сторону двери. – Пойдемте, Александра. Дело в том, что я чертовски занят, а так как мы с вами уже выяснили, что от наследства остались рожки да ножки, то... – Он осекся, помолчал и добавил: – Но если мне где-нибудь когда-нибудь попадется костяной гребень, я обязательно вас разыщу.
Александра смотрела на Уфимцева. Заторможенность прошла, запахи больше не тревожили ее: одни притупились, другие исчезли. Последняя фраза «медведя» прозвучала как хруст сухих веток. Совершенно не получалось понять – поиздевался он немного или сказал серьезно. На его висках выступили мелкие капельки пота, дыхание было тяжелым, болезненным, обветренные губы немного шелушились, а седина на висках и небритых щеках бросалась в глаза. «Перевалило за сорок», – промелькнула мысль о возрасте «медведя».
– Я бы хотела убедиться в том, что вы говорите правду, – услышала Александра собственный голос.
– В своем доме вы можете убеждаться в чем угодно, а с меня этой комедии хватит. – Уфимцев сверкнул глазами, широко распахнул дверь и сердито добавил: – До свидания. А вернее – прощайте, очень жаль, что не смог вам помочь.
Александра поправила ремешок сумочки на плече, тоже сверкнула глазами и вышла из дома. «Медведь» действительно проводил ее до калитки и без промедления лязгнул щеколдой. Буркнул напоследок второе «прощайте» и направился обратно к дому, мимо трех клумб-сковородок, дряхлой бочки, малины, крапивы и покосившейся скамейки. Глядя ему в след, Александра старательно сдерживала рвущуюся на свободу волну праведного гнева, но удушливое отчаяние уже подбиралось к горлу, а потом запели скрипки, виолончели и тромбоны.
– Да, мама, уже побывала... Возвращаюсь... Каков результат? Только что твою дочь выставили за дверь. Нет, даже гребень мне не удалось раздобыть... Нет, нет и нет... Ни за что на свете. Если хочешь, ты можешь теперь сама поехать к Глебу Уфимцеву. – Александра подошла к машине и переложила телефон в другую руку. – Он медведь, понимаешь? Разговаривать с ним совершенно бесполезно, я, во всяком случае, больше этого делать не стану.
Почувствовав новый приступ отчаяния, она быстро закончила разговор, обернулась и в последний раз посмотрел на дом. Маленькое окошко чердака звало и манило ее... Нахмурившись, Александра прокрутила в голове разговор с Уфимцевым, села в машину и захлопнула дверцу. Глупо. Все глупо. И зачем она только приехала сюда?! Хорошо хоть письмо не показала Уфимцеву, не доставила дополнительного удовольствия и повода для издевок этому «медведю». Надеялась... Но теперь надежды нет. Нужно взять себя в руки, забыть раз и навсегда о Пьере, достать свои старые записи, покопаться в них и...
– Я придумаю что-нибудь, – твердо произнесла Александра, выделяя каждое слово, но где-то далеко настойчиво повторялось: «Все пропало, все пропало, все пропало...»
Англия, давно позабытый год
«...Кэролайн, Ваше письмо явилось для меня приятной неожиданностью. Я бесконечно рад и признателен Вам за каждую строку, за каждое слово.
Я тоже отметил, что погода стоит замечательная, и, если прошлый сентябрь измучил всех дождями, то в этом году осадки редки и не слишком докучают.
Очень надеюсь увидеть Вас у Кеннетов, и, прошу, не забывайте, что первые два танца обещаны мне. Надеюсь, Вы не обидитесь за мое настойчивое напоминание об этом...»
Кэри опустила листок на колени, но тут же приподняла его и перечитала ответ в пятый раз. Лестон вновь называл ее лишь по имени, и в этом было что-то томительное и тайное, что укрепляло надежду и переполняло счастьем.
– Ну что, Сьюзан Бакер? Ну что, Эллис Кеннет? – Кэри наклонила голову набок и хитро улыбнулась. – Осмелились бы вы написать письмо Чарльзу Лестону? Точно, нет. – Она бросила игривый взгляд на окно, и, не переставая улыбаться, закружилась посреди комнаты.
«О, как можно обидеться на подобные настойчивые напоминания! И уж, конечно, невозможно забыть, кому отданы первые два танца!»
– Извини, Сьюзан, извини, Эллис, – Кэри остановилась и, тяжело дыша, приложила ладонь ко лбу и бухнулась в кресло. Нужно срочно написать ответ! Но нельзя же так скоро! И мальчуган, ее почтальон, сказал, что если понадобится, то его можно будет найти завтра на том же месте приблизительно в тоже время. С утра из-за наплыва покупателей он помогает отцу продавать хлеб, а потом до обеда слоняется по улицам.
Аккуратно сложив письмо, Кэри задумалась над текстом ответа. Если бы она окончательно позабыла правила приличия или бы знала Лестона побольше, она бы с удовольствием написала, что Дафна измучила ее нравоучениями, а в них совершенно нет смысла. Все равно же не получится воспринимать окружающий мир так, как воспринимает его мачеха. И чтобы жить по ее правилам, нужно быть...
– М-м-м... не живой, – закончила мысль Кэри. – То есть... – Она приподняла брови. – То есть Дафна хочет того, чего не может быть. Понимаете, мистер Лестон?
Оставив эти умозаключения при себе, вытерпев до вечера, она написала следующее письмо, в котором заверила, что помнит о первых двух танцах и мечтает поскорее оказаться у Кеннетов чтобы... полюбоваться их картинами.
– Глупые, ненавистные правила приличия, – ворчала Кэри, запечатывая конверт, – меньше всего на свете меня интересуют эти картины.
На следующий день добродушный мальчуган вновь отнес Лестону письмо, но ответа, к великому огорчению, не последовало.
– Я встретил его около дома, он садился в экипаж. До чего же красивые лошади, мисс! – добросовестно рассказывал мальчуган, постоянно шмыгая носом.
– Не отвлекайся, прошу тебя, – ругала и умоляла Кэри.
– Он взял конверт, и все. Я спросил, будет ли ответ, но мистер лишь махнул рукой.
– Он торопился? – подыскивала оправдание Кэри.
– Наверное, мисс, откуда мне знать.
Ответ так и не пришел, и к Кеннетам она поехала чуть недовольная, чуть огорченная, но увлеченная Лестоном еще больше. «Возможно, он и прав, – размышляла она, поднимаясь по ступенькам. – Есть же эти невыносимые правила приличия...»
Глава 4
Димка Бобриков ей не очень-то нравился. То есть она испытывала к нему положительные чувства и даже некоторую нежность, но это не имело никакого отношения к сердечному трепету, воздушной влюбленности и вдохновенным мечтам. Не имело и все тут. У Димки были лопоухие уши, конопатое лицо и ярко-рыжие волосы, и Настя буквально млела от этого сочетания. «Ну почему же ты – Бобриков? Ты должен быть Лисичкин, – думала она, улыбаясь, – или Солнышкин. И только не смотри на меня так... Я своего принца еще не встретила». Она то проносилась мимо, то притормаживала, то приходила на тренировку и сидела на жестком пластиковом кресле в зрительном зале – наблюдала. Насте вообще нравилось наблюдать.
Димка смущался, когда она оказывалась поблизости, и в такие моменты становился удивительно милым. Щеки немного розовели, губы подрагивали, глаза сияли. Ему было совершенно все равно, что Настя старше его на два года и что она – младшая сестра тренера... Он немел, терял слова, забывал о возложенной на него ответственности, о целях и о задачах. Но вот о Тольке Горбенко и о Максе Цапкине он не забывал, потому что искренне считал их своими соперниками.
– Насть... – Димка отвел глаза в сторону, помолчал немного и все же закончил мужественную речь: – ...давай вечером встретимся... Прогуляемся до поселка и обратно. А?
– С ума сошел? – легко спросила она, не нуждаясь в ответе. – У нас с тобой дружба. Понятно?
– Ну, вот и будем дружить – до поселка и обратно, – протянул Димка и бросил робкий взгляд на предмет своего обожания.
Настя сунула в рот последний ржаной сухарик, похрустела немного, смяла пакет, выбросила его в высокую узкую урну, вынула платок из заднего кармана светлых рваных на коленях джинсах и вытерла руки.
– Тебе шестнадцать лет, – произнесла она, безошибочно зная, что он сейчас вспыхнет. – А мне восемнадцать...
– И что!
– Дружбе, конечно, не помеха, – в Настиных глазах запрыгали смешинки. – Но...
– Ты посмотри на себя. – Димка быстро оглядел ее с головы до ног. – Маленькая и худенькая. Тебе вообще четырнадцать лет дашь.
– Ну, ты загнул!
– Ладно, шестнадцать. – Димка сунул руки в карманы брюк. – Ты мелкая, а я большой. И-и-и... нормально смотримся.
Эта была правда. Настя выглядела, как подросток (до восемнадцати лет явно не дотягивала), а вечные джинсы, укороченные курточки и пиджачки, футболки с бабочками, цветочками и собачонками, челка, падающая на лоб, лишь способствовали этому. Димка же был парнем рослым и крепким. А еще – быстрым, когда он бежал по полю с мячом, аж дух захватывало.
Настя прошлась по раздевалке вдоль скамеек и шкафчиков, резко обернулась, наклонила голову набок и призывно сказала:
– Димка, подойди ко мне.
«Ладно, поцелуюсь с ним, – решила она и бесшумно вздохнула. – Он такой милый».
Ее обжигало любопытство, и очень хотелось увидеть смущение на лице Димки. И порадовать его тоже хотелось. И еще у нее бывало такое частое душевное состояние, когда непременно нужно нашкодить... Настя никогда не боролась с собой – с головой бросалась в омут, а потом пожимала плечами и «получала по ушам» от старшего брата. Виктор заменил ей отца и мать и, конечно, имел право на жесткий воспитательный процесс, но за десять лет успеха в педагогической деятельности не достиг... Футбольную команду строил на раз, два, три, из закоренелых оболтусов отличников делал (только бы Виктор Сергеевич от тренировки не отстранил!), а ее изменить не мог. Не получалось, хоть ты тресни!
Димку уговаривать не пришлось, он остро почувствовал, что сейчас на его улице будет праздник, и рванул к Насте. Притормозил, заглянул ей в глаза и позволил своим ушам покраснеть.
– Я красивая? – «для поддержания разговора» спросила она, не сомневаясь в ответе.
– Конечно! Еще бы! – выпалил Димка и, чуть помедлив, сделал последний шаг. – Насть...
Она положила руки ему на плечи, встала на цыпочки и закрыла глаза. Ее овальное личико было абсолютно спокойным, детским и трогательным. Никому бы не пришло в голову, что это юное создание способно свести с ума кого угодно, причем в рекордно короткие сроки. Что Виктор Сергеевич Веретейников, которому в этом году исполнилось тридцать два года, плохо спит, если берет на учебно-тренировочные сборы свою младшую сестру. И в Москве он тоже плохо спит, потому что этого чертенка лучше далеко от себя не отпускать...
Слова у Димки закончились, он обвил тонкую талию Насти крепкими ручищами и прижался губами к ее губам. Сначала он целовал робко, а потом почувствовал себя увереннее и усилил натиск. Но тут же смешался и превратился в нежного котенка. Настя ответила на поцелуй и... И раздался глухой стук! Это Виктор Сергеевич Веретейников распахнул дверь раздевалки, а та в свою очередь врезалась в угол шкафчика.
– Бобриков! – взревел он. – Настя! Я тебя зачем с собой взял?! Чтобы ты целовалась со всей футбольной командой, в основном состоящей из озабоченных бездельников?! А тебя я зачем взял?! Чтобы ты развлекался с моей сестрой?!
Наверное, Виктор еще много чего мог выпалить, но гнев не позволил ему этого сделать.
– Мы один разочек, – пискнула Настя, подняла руки, признавая поражение, и сделала два шага назад. – Сдаюсь, клятвенно обещаю, что до свадьбы больше не буду.
– До какой свадьбы? Я сейчас устрою тебе такой разочек... – Виктор ринулся вперед, но на полпути переключился с одного виновного на другого. – Марш отсюда! – взревел он, глядя на Бобрикова. – А то я сейчас...
– Это я во всем виновата, – закивала Настя.
– А в этом никто и не сомневается! Половина команды ходит, как умалишенная, забыли уже, что такое мяч! Сколько можно вертеть хвостом!
– Виктор Сергеевич, – пробасил Димка, – она ни в чем не виновата... Это я...
– Я сказал, убирайся отсюда!
– Иди, Дима, иди, – благословила Настя и сделала еще три опасливых шага назад. – Мне Виктор Сергеевич ничего не сделает, а тебя в сердцах убить может...
Она развела руками, но тут же прижала их к себе – поджилки тряслись, и сбежать тоже очень хотелось. Посердится, посердится Виктор, а потом успокоится, главное – время переждать.
Димка посмотрел на Настю.
– Иди, – строго приказала она. Рыцари, спасающие ее от гнева брата, сейчас абсолютно не были нужны.
– Завтра чтобы на поле был в шесть утра! – прогремел Виктор, старательно сдерживая все свои порывы. «Оторвать бы сейчас вот эти красные оттопыренные уши!» – читалось на его лице. – Понял? Я сказал, марш отсюда!
Димка исчез, и Настя почувствовала себя более спокойно.
– Я даже не знаю, как так получилось, – она вжала голову в плечи и изобразила раскаяние. – Наверное, мне не хватает... м-м-м... заботы и внимания...
– Ремня тебе не хватает! Широкого кожаного ремня! Теперь-то пороть уже поздно – это ясно... О чем я раньше-то думал!
Родители умерли давно, и вся забота о маленькой Насте легла на плечи Виктора. Уж он ее и любил, и баловал. Всю жизнь увлеченный футболом, он до травмы колена сам играл за любимый клуб, а потом взялся обучать подрастающее поколение. Времени в обрез, да еще вечные сборы – иногда приходилось обращаться к соседке, чтоб присмотрела, иногда к родственникам. От школы-то далеко Настю не увезешь. А теперь она учится в институте и вообще – катастрофа! Вроде маленькая, худенькая, косметикой практически не пользуется, а табун парней за ней вечно тянется! Или ему из страха так постоянно кажется? Нет, не кажется! Только что видел! Еще в прошлый раз себе слово дал: «Настю брать не буду, хватит, намучился!» Чуть ли не вся команда глазами ее сверлила! Но и не оставишь же одну... Кого хочешь эта малявка вокруг пальца обведет, натворит дел и глаза потупит... «Ой, случайно получилось... Шла мимо, и как-то сам собою армагеддон случился...» И взял опять. И опять та же песня. Третьи сутки Горбенко какие-то заунывные песни поет под гитару, а Цапкин проколол ухо и (идиот!) иголкой нацарапал на руке «Анастасия». Ладно, что у этих шестнадцатилетних бездельников в организме бродит – ясно, но Настя-то уже должна соображать! Восемнадцать лет!
– Ты всегда мне все запрещаешь, а сам... – Настя подалась вперед и без всяких обид добавила: – У тебя уже было пять женщин. То есть их, наверное, было больше, но я знаю только об этих.
– Я мужчина, и мне не восемнадцать лет, – припечатал Виктор и нервно расстегнул молнию спортивной кофты. Жарко ему стало еще пять минут назад.
– Я запуталась, – пожала плечами Настя. – Восемнадцать лет – это много или мало? Сначала ты говоришь, что...
– Не умничай! – рявкнул Виктор. – Завтра же ты едешь в Москву. И это последний раз, когда я взял тебя с собой.
– Я могу уехать сегодня. На электричке.
– Нет!
– Завтра на электричке? – уточнила она.
– Нет!
– На машине? А с кем?..
– Боже, – простонал Виктор, всплеснул руками и возвел глаза к потолку. – Что мне с ней делать? Вот что? Господи, помоги, научи! У всех сестры, как сестры, а у меня маленькое шкодливое чудовище... – Он резко повернулся к Насте и сказал: – Ты хотя бы понимаешь, как мне тяжело с тобой?
– Мне кажется, – начала она тихо, – будет легче, если ты, наконец, признаешь, что я взрослая.
– В зеркало на себя посмотри, малявка ты этакая!
– Заметь, я на тебя вообще не обижаюсь, – миролюбиво улыбнулась Настя.
– Тихий ужас, – прокомментировал Виктор и добавил: – Иди к себе и не выходи из комнаты до утра. Увижу еще раз с Бобриковым, в порошок сотру. Ясно?
– Вполне, – ответила Настя, прикидывая, какой это по счету ее домашний арест. Три тысячи пятый или три тысячи шестой?
* * *
До сентября почти месяц... Потом будет проще – он вернется в Москву, а у Насти начнется учеба. Наконец-то! Мозги у этой малявки хорошо работают, в институт вприпрыжку бежит. Нет, лучше не задумываться о том, почему она, собственно, туда бежит... Получать знания! Сплошные зачеты и отлично – не придерешься! Виктор быстро переоделся и посмотрел на часы. Утрясет, утрясет он все организационные вопросы – не в первый раз! Завтра к нему должен заскочить Андрюха – бывший одноклассник, вот он и отвезет Настю домой. Нет, не домой... К тетке! С Сашей он договорится. Сейчас позвонит и договорится. «Ничего, пообщаются, обменяются впечатлениями, сходят куда-нибудь... Давно же не виделись». А то что за ерунда – живут в одном городе, тридцать минут на метро друг от друга, а встречаются через год по праздникам.
– Оставлять Настю здесь нельзя... Не сборы, а водевиль какой-то получается.
Женщин она его вспомнила, пересчитала... А о том, как извела всех пятерых в порядке общей очереди, не забыла? Ладно, он и сам их не очень-то любил, но не в этом дело...
– К тетке!
Виктор быстро набрал номер Андрея, послушал гудки, а затем произнес с неподдельной радостью и внутренним облегчением:
– Привет, так рад тебя слышать.
– Привет! – раздался в ответ бодрый голос бывшего одноклассника.
– Слушай, у меня к тебе дело есть... Только не вздумай отказывать! На тебя вся надежда. Сестру мою завтра захватишь с собой? Она мне тут совершенно работать не дает.
– Настя? А что такое? Она же у тебя такая симпатичная малышка. Две косы и нос кнопкой.
«Ты что, обалдел?! – чуть не взревел Виктор. – Какие косы, какие кнопки! Это мое личное наказание-чудовище!»
– Да ей уже восемнадцать лет! – только и смог выдохнуть он.
– Обалдеть, вот время летит...
– Понимаешь, Настька моим пацанам головы задурила. Повлюблялись все по уши, а она и рада. Отвезешь ее завтра к тетке?
– Да не проблема, – раздалась в ответ усмешка.
– Только умоляю тебя, передай ее из рук в руки... То есть тетке в руки вручи и лишь после этого уезжай. Одну не оставляй ни на минуту.
– Ты это серьезно?
– Абсолютно. И знаешь еще что... – Виктор замялся, но потом все же решил добавить: – И ты ее не слушай. Вообще не слушай. И лучше на нее не смотри. – Он тяжело вздохнул. – Я тебя завтра еще проинструктирую.
Англия, давно позабытый год
Дом Кеннетов находился в престижном районе, и уж, конечно, никто не сомневался, что у Эллис Кеннет, обладательницы лебединой шеи, округлых плеч и тонкой талии, никаких проблем с приданым нет. В этом году ей исполнилось девятнадцать, но пристроить дочку замуж родители не спешили. Глава семьи считал, что вполне вправе придирчиво выбирать мужа для единственного чада, и, как поговаривали, уже отказал трем претендентам, желающим назвать Эллис своей женой. Придирчивость – это была семейная черта Кеннетов, и привычка морщить нос успешно передавалась из поколения в поколение многие годы.
Кэри не раз приходилось испытывать на себе высокомерный и презрительный взгляд Эллис, недвусмысленно подчеркивающий тот факт, что Кеннеты по положению находятся куда выше Пейджов. Но задевало это только первое время, так как всегда можно найти уловку, которая поможет отгородиться от колких насмешливых глаз. Кэри иногда мысленно пририсовывала на нос Эллис крупную, бесформенную, коричневую бородавку, и от этой тайной шалости становилось веселее. И после этого фразы: «Дорогая, откуда у тебя такое ужасное платье?» или «А что, твоя мачеха не разрешает тебе носить украшения?», – летели уже мимо, не принося огорчения.
Кеннеты встречали гостей у дверей зала. Балы в этом семействе давались довольно часто, и обстановка Кэри была знакома, меняли положение лишь кресла, стулья и столы, и в вазах стояли то одни цветы, то другие, в зависимости от времени года, настроения хозяев и цвета платья Эллис. Этим вечером хозяева решили удивить гостей пирамидой, сооруженной из искрящихся бокалов, но даже если бы сейчас с потолка ударили гром и молния или попросту бы рухнула многоэтажная люстра, Кэри не выказала никакого интереса. Чарльза Лестона пока не было видно, и только это волновало и даже наполняло душу досадным раздражением. «Я здесь, а где он?» Тонкие брови почти встречались на переносице, а из груди вырывался очередной тихий нетерпеливый вздох.
– И Маркус Гилл, и Тод Джефф уже приехали, – многозначительно произнесла Дафна. – Кэролайн, я надеюсь, ты вспомнишь все, о чем я тебе говорила, перестанешь витать в облаках и сосредоточишь свое внимание на одном из этих молодых людей. Мне приятна мать Гилла – очень разумная женщина, ты ей, кстати, очень нравишься.
– Да, конечно, – автоматически согласилась Кэри, пропустив мимо ушей половину слов мачехи. Какой Гилл, какой Джефф... Сегодня на ней надето бледно-голубое платье с пышными рукавами, нежными кружевами, украшенное тремя небольшими атласными розами на груди, волосы собраны на затылке, ровные локоны касаются шеи, сердце поет, а дерзкие мечты щекочут нос...
– Посмотри на Эллис, она умеет подать себя. Тебе, моя дорогая, нужно брать с нее пример. – Дафна прикоснулась кончиками пальцев к виску, прищурилась и добавила: – Вот уж кто точно не станет старой девой. Эта участь ужасна, надеюсь, мне не нужно объяснять тебе почему?
– Не нужно, – торопливо мотнула головой Кэри, разумно опасаясь, что сейчас ей придется выслушать длинную речь, выводом из которой будет срочное и обязательное замужество с одним из выбранных мачехой кандидатов. «Ни за что», – мысленно добавила она и увидела Чарльза Лестона. О, он выглядел великолепно, и сразу был окружен Кеннетами. «Морщи нос! Ну же!» – привычно потребовала Кэри, глядя на Эллис, но та с удовольствием одарила нового гостя улыбкой и произнесла минимум две фразы. К сожалению, их смысл остался неизвестен, зато Лестон лишь учтиво коротко ответил, кивнул и отправился дальше, давая возможность хозяевам проявлять радушие и по отношению к другим.
– ...я раньше не верила подобным разговорам, но однажды убедилась сама, – долетела до слуха последняя фраза Дафны.
– В чем? – автоматически переспросила Кэри, выдохнув на этот раз счастливо.
– В том, – последовала продолжительная пауза, – что старые девы дурно пахнут. Да, да, моя дорогая, они со временем начинают источать неприятный запах, и с этим уже ничего нельзя поделать.
Дафна дернула острым плечом, окатила Кэри взглядом, означающим: это может случиться и с тобой, и засеменила к матери Маркуса Гилла. Огромный нелепый бант, прикрепленный к ее малиновому платью на линии талии, покачивался в такт движениям, будто соглашался с каждым произнесенным словом.
«Лучше бы меня сопровождал отец, – мрачно подумала Кэри, – вряд ли он когда-нибудь нюхал хоть одну старую деву».
Глава 5
Англия, давно позабытый год
Когда Лестон поймал ее взгляд, он чуть поклонился и сдержанно улыбнулся. Волна вполне объяснимого восторга пронеслась по телу Кэри с головы до ног, оставив после себя странное ощущение. Захотелось немедленно что-нибудь сделать, причем прямо на глазах у всех... Возможно, подойти и решительно заговорить. Но она не двинулась с места, удерживаемая благоразумием, осторожностью и колючим страхом. Страхом, пока еще непонятно в какую сторону направленным... Чего именно стоит бояться больше? Того, что леди Келли, леди Хокинз и леди Бутман поставят на ней клеймо очередной бесстыдницы, или Чарльз Лестон посчитает ее несдержанной и даже навязчивой? Проплыть мимо, еще раз встретиться взглядом, обменяться двумя-тремя фразами... Это же не возбраняется? Нет... Но выглядит не очень хорошо, если учесть, что мимо Лестона (в надежде обратить на себя внимание) курсирует половина присутствующих девушек, разодетых, кстати, куда лучше, чем Кэролайн Пейдж. Но разве своей улыбкой он не сказал: «Между нами есть маленькая тайна – наши письма»? Разве не эта связующая нить потянулась от него к ней?
«Я очень романтичная, – улыбнулась Кэри. – Но я буду стоять, точно колонна, пока он не подойдет ко мне». Она подумала о том, что если бы Лестон был блондином, он бы ей так сильно не понравился, хотя... Его крепкая фигура, уверенные движения, голос... «Определенно он самый лучший!»
– Кэролайн, я очень рада тебя видеть. – Кэри обернулась и увидела Эллис Кеннет. На этот раз ее нос был сморщен. Сейчас, сейчас придется защищаться. – У тебя новое платье?.. Надо же, кто бы мог подумать... Довольно милое, но розы, поверь мне, лучше отколоть. Они не слишком-то похожи на настоящие. – Эллис фыркнула, а затем криво улыбнулась, стараясь изобразить ложное сочувствие. Ожерелье на ее шее сверкало так, что можно было ослепнуть, и Кэри не сомневалась: сейчас Эллис небрежно дотронется до него, желая лишний раз подчеркнуть свое превосходство. К счастью, сама она относилась к украшениям с равнодушием, хотя и понимала их ценность и значимость в обществе.
– Мне бесконечно нравятся эти розы, – ответила Кэри, старательно протянув слово «бесконечно». – Мой двоюродный дядя привез их из Парижа, – соврала она, не моргнув глазом. – И они идеально подходят к платью.
– Так у тебя есть двоюродный дядя? Ах, да, у вас же много родственников... Твоя мачеха что-то говорила и про графа, но... – Эллис ласково дотронулась до ожерелья и пробежалась тонкими пальчиками по сияющим камушкам. – Я уже порядком устала принимать гостей, – сменила она тему. – Такой труд! Но вряд ли ты когда-нибудь сможешь это прочувствовать на себе.
– И я очень рада этому, – легко ответила Кэри. – Не хочу стоять около дверей целый час, натужно улыбаться и покрываться потом.
Она отлично отбила едкую фразу Эллис и поэтому позволила себе короткую улыбку. Конечно, не стоило упоминать про пот (леди Келли, леди Хокинз и леди Бутман наверняка бы округлили глаза, услышав это), но, с другой стороны, кое-кому тоже не нужно было трогать атласные розы!
Брови Эллис Кеннет подскочили на лоб, пухлые губы превратились в ровную черту – как можно было позволить подобный намек по отношению к ней! «Да как эта простушка Пейдж смеет!» – вот что было написано на ее круглом холеном лице.
– Маленькая завистливая дрянь, – прошипела Эллис, не справившись с гневом. – Когда ты выйдешь замуж за тупицу Маркуса Гилла и получишь в придачу его толстую беспардонную мамашу, ты наконец-то поймешь, какое место тебе отведено в этой жизни. – Она сверкнула глазами-льдинками и пошла прочь.
– Леди Келли, леди Хокинз и леди Бутман вряд ли бы одобрили твое поведение, Эллис, – тихо произнесла Кэри с наигранным разочарованием и двумя не менее наигранными вздохами. – Такое поведение недопустимо.
Она услышала первые звуки фортепьяно, развернулась к светской публике и увидела перед собой... Чарльза Лестона. Он стоял на расстоянии вытянутой руки, спокойный, красивый, ожидающий ее внимания.
– Вы позволите? – спросил он с приятной улыбкой. И добавил: – Вы обещали.
– Да, – ответила Кэри.
Разве не этого момента она ждала столько минут, часов и дней, разве опять не связала их невидимая нить? Он несомненно был рад ее письмам, он не нашел в них ничего предосудительного и каждым взглядом, словом и действием дает понять, что так же ожидал первых двух танцев у Кеннетов, как и она сама.
«Какая же я счастливая и везучая», – радостно подумала Кэри.
Они заняли место за уже выстроившимися парами, взялись за руки и приготовились к танцу.
– Вы волшебно выглядите, Кэролайн, – еле слышно произнес Лестон, поворачиваясь.
Кэри мудро промолчала, лишь бросила на него быстрый взгляд и потупила взор. Все же общаться с мужчинами очень трудно: либо слова куда-то убегают, либо, наоборот, хочется сказать слишком много. Еще есть вечное дурацкое «нельзя», а еще отчего-то печет в груди... Шагнув два раза вперед и два назад, Кэри сделала попытку выглядеть очень серьезной и сосредоточенной. На всякий случай. Дафна всегда ругается, когда она легко и просто выдает свои мысли, по мнению мачехи, каждая порядочная девушка должна произносить только: «да», «нет», «возможно», и то лишь тогда, когда ей зададут вопрос. При этом каким-то образом нужно умудриться понравиться, успеть продемонстрировать природное очарование («а у тебя оно временами проскальзывает, Кэролайн») и тем самым не пропустить достойного мужа.
«Слишком сложно, – усмехнулась Кэри, и налет ложной серьезности мгновенно слетел с нее. – И слишком скучно».
Два танца, обещанные Лестону, закончились до обидного быстро, и, увы, теперь предстояло уделить внимание другим партнерам.
– Я только что слышала, как Маркус Гилл сказал своей матери, что ты хорошенькая, – торопливо сообщила Дафна, когда Кэри, поболтав с дочкой Адамсонов – пятнадцатилетней хохотушкой, отошла к столику с напитками. – Он пригласит тебя, а ты улыбайся и обязательно поддерживай непринужденную беседу. Никто, никто и никогда не сможет упрекнуть меня в том, что я плохо забочусь о твоем будущем.
– Но о чем же мне с ним говорить? – беззаботно поинтересовалась Кэри, сомневаясь, что мачеха придумает хотя бы одну тему. – О погоде?
– Это слишком банально. – Дафна даже махнула рукой от недовольства. – Придумай что-нибудь сама и не забудь в середине беседы отдать должное его уму. Это заблуждение, что комплименты нравятся только женщинам.
– Его уму? – Кэри потеряла дар речи, покосилась на Дафну, а затем вернула взгляд в центр зала. Лестон танцевал с незнакомой черноволосой девушкой, одетой в пышное розовое платье, и на его лице не отражалось ничего, кроме равнодушия (что, конечно, переполняло душу радостью).
– Да, уму, – прочеканила Дафна. – Пожалуй, я поговорю с твоим отцом... Ты мне слишком много перечишь, Кэролайн. А это недопустимо. – Она подергала длинным утиным носом, а затем продолжила: – Чарльз Лестон пригласил тебя на два танца, не думай, будто я не заметила этого. Но не надеешься же ты, что такой мужчина может выбрать тебя в жены? Хватит витать в облаках, моя дорогая. Тебе совершенно не хватает здравого ума и практичности.
– Наверное, это все досталось Маркусу Гиллу, – улыбнулась Кэри, – о чем я непременно ему скажу во время танца. Обещаю.
Смех подпрыгнул в груди, и пришлось задержать дыхание и напрячь живот, чтобы он не вырвался на свободу.
– Однажды ты вспомнишь то, чему я тебя учила, – обиженно ответила Дафна, – но, боюсь, будет уже поздно.
Кэри пришлось провести два танца с Маркусом Гиллом (всего-то три раза он задел ее острым локтем, чуть не вывернул руку, когда вел по малому кругу, и сообщил, что она бесспорно создана для него, потому что достойна по всем статьям), но последовавшее за этим событие (а иначе и не назовешь) искупило все муки Кэри. Она даже не поняла, кто вложил ей в руку записку – мелькнул поднос, мелькнули бокалы и прозвучало: «Это вам от мистера Л.», но ноги уже несли ее прочь из зала в какое-нибудь укромное местечко...
«Буду ждать Вас в библиотеке. Идите прямо, картины укажут Вам путь».
При таком скоплении гостей ускользнуть незаметно было нетрудно, но существовала опасность встретить кого-нибудь по пути. И этот кто-то из любопытства мог вполне проследить взглядом за юной особой, направляющейся в гордом одиночестве в неизвестном направлении.
«Я знаю, где библиотека! Я была там! Но когда он ожидает меня?.. Прямо сейчас? И что он мне скажет?»
Кэри посмотрела налево, затем посмотрела направо и, все еще не веря в происходящее, отошла сначала к гирляндам из цветов, а затем к дверям. Она сделала попытку успокоиться, чтобы не дрожать и по возможности разговаривать ровно, но ничего не вышло. «Я хочу, хочу оказаться с ним наедине!», – мысленно воскликнула Кэри, не представляя, а зачем ей, собственно, это нужно? Она еще мало с ним общалась, на миг он даже показался совсем чужим, незнакомым... Но без тайных встреч ничего же не понять! И до этого она никогда не была влюблена! И он – особенный. И других таких просто нет. Разве еще хоть один мужчина, хоть когда-нибудь вызовет у нее интерес? Нет. А Лестон к тому же настоящий джентльмен, и уж если начала нарушать запреты, то не стоит останавливаться...
«Наверное, он скажет, что не мыслит жизни без меня». – Кэри кивнула и больше не нашла в душе ни капли робкого девичьего страха.
Картины сменяли одна другую, плыли, подскакивая то вверх, то вниз, на них бушевали волны, покачивались кроны деревьев, теряли лепестки крупные садовые цветы.
«Это хорошо, что портретная галерея Кеннетов находится на втором этаже, – подумала Кэри, – а то бы на меня сейчас смотрели осуждающе все прабабки и прадеды Эллис. Они морщили бы носы, грозили пальцами и покачивали бы головами. А потом наверняка бы разболтали обо все Дафне».
Лестон стоял в тени шкафов, поэтому Кэри не сразу его заметила. Оглядевшись, она шагнула к окну и только тогда встретила уверенный взгляд темных глаз.
– Я пришла, – сказала она смело и просто, не зная, что еще можно добавить к этому.
– И я благодарен вам за это. – Лестон подошел к Кэри, взял ее за руку и ловко утянул на то место, где он находился ранее. Теперь, если бы один из гостей заглянул в библиотеку, он не увидел бы никого.
– Я получила вашу записку... – Она замолчала.
Лестон стоял рядом, но все же на приличном расстоянии. Он не отпускал ее руку, и Кэри чувствовала осторожные поглаживания – пальцы горели от этой дерзкой, но безобидной ласки. О, что же она сотворила! Взяла да и пришла в библиотеку. К мужчине! И... совершенно не жалеет об этом. Наоборот, вот теперь, в эту минуту ей наконец-то начинает казаться, что она живет, а не существует. И, если уж быть откровенной, она готова нарушить еще какой-нибудь запрет, но только чуть-чуть, чтобы потом вспоминать и улыбаться. Например, если он поднесет ее руку к губам и поцелует... «Я не отдерну руку», – твердо решила Кэри. И пусть, пусть он ей сейчас скажет много хороших, прекрасных, добрых слов, пусть сделает вечер удивительным и сказочным, пусть нить, соединяющая их, станет прочнее – в сто раз!
– Вы всегда притягиваете взгляд, Кэролайн, – тихо произнес Лестон. – С тех пор, как нас представили друг другу, я только и думаю о вас. – Он шагнул вперед и положил правую руку ей на талию. – В вашей неопытности столько очарования... – Он наклонил голову, и Кэри ощутив на щеке его горячее дыхание, замерла.
– Я... – начала она и запнулась.
– Представляю, как вам скучно в обществе мачехи, у таких девушек должна быть совсем другая жизнь... – Лестон резко притянул к себе Кэри, обжег губами ее шею, а затем взял жесткими пальцами за подбородок. – Моя милая, я могу доставить вам огромное удовольствие, надеюсь, вы и дальше будете столь же смелы. – Его ладонь поползла вверх по ее спине. – Зеленоглазая блондинка – сочетание, перед которым невозможно устоять... Кэролайн, все мои слова о вашей внешности – истинная правда...
Вместе с ладонью Лестона по спине Кэри поползли ледяные мурашки.
«Моя милая, я могу доставить вам огромное удовольствие...»
Нет, она не так представляла себе эту встречу...
Нет! Она желала не этого!
И именно поэтому в один миг потеряла способность двигаться...
А как же письма? А как же невидимая связующая нить?.. А как же трепет, надежды... Любовь! Она то думала... А он...
– Немедленно отпустите меня, – произнесла Кэри дрогнувшим голосом. – Немедленно отпустите!
– Тише, – удивленно и недовольно ответил Лестон. – Вам понравится.
Почувствовав прилив сил, она сделала попытку отстраниться, но объятия были слишком крепки.
– Вы не джентльмен, – произнесла Кэри первое, что пришло в голову.
– Моя милая, вы ошибаетесь, – усмехнулся Лестон. – Я просто не тот джентльмен, который согласен на вас жениться, но тот, который понимает толк в развлечениях. Ну же, Кэролайн, не будьте дурочкой, вы же влюблены в меня по уши, так скажите «да»... Об этом никто никогда не узнает, а вы испытаете то счастье, о котором мечтали. Вы даже не представляете, сколько девушек хотели бы оказаться на вашем месте...
Лестон сделал попытку поцеловать Кэри, но она дернулась, отвернулась и... разозлилась! Обида застряла в горле, к глазам подступили слезы, страх растворился. Да как вообще ей мог понравиться этот наглый, самовлюбленный негодяй?! Почему, за что он так поступает с ней? По какому праву?! И почему она должна испытывать все это унижение, и почему должна чувствовать себя маленькой рыбешкой, которую с минуты на минуту сожрет противный кот?!
– Если вы меня сейчас же не отпустите, – проглотив отчаяние, твердо произнесла Кэри, – я заору изо всех сил. И уж поверьте, вам потом придется на мне жениться.
Потратив на размышление пару секунд, Лестон разжал руки. Зеленые глаза Кэролайн Пейдж горели, и можно было не сомневаться – эта крошка завизжит так, что уши заложит, и к алтарю придется идти действительно с ней, потому что библиотека наполнится гостями Кеннетов (и самими Кеннетами) очень быстро.
– Глупышка, – произнес Лестон наиграно равнодушно, стараясь преподнести случившееся как неудачную шутку. Поправив белоснежный воротник, он бросил быстрый взгляд на дверь и сказал скорее себе, чем Кэри: – Ведь знал, что не стоит связываться, но таких зеленых глаз, к сожалению, больше ни у кого нет. – На его лице отразилось сначала разочарование, а потом взор затуманился.
– Считаю до трех и начинаю орать, – предупредила Кэри, отступая на шаг, боясь, что Чарльз Лестон вновь переступит черту вседозволенности. – И не забудьте вернуть мои письма. – Ее голос дрогнул.
– Прощайте, – он усмехнулся и, больше не искушая судьбу, быстро покинул библиотеку. Кэри смотрела в его спину, а затем ослабла и вцепилась в полку шкафа. Несколько раз шмыгнув носом, всхлипнув, она прижала руку к груди и замотала головой, прогоняя произошедшее как можно дальше. Не желая больше оставаться в этих стенах, она торопливо направилась к двери, проклиная про себя не только Лестона, но и всех мужчин на свете, а также собственную наивность и неосмотрительность.
Оказавшись около лестницы, она испытала первый приступ отчаяния и побрела вовсе не в сторону бального зала.
«Все равно, – подумала Кэри, вытирая ладонями слезы. – Мне все равно. Я не хочу никого видеть. – Она остановилась и мысленно добавила: – я их всех ненавижу. Я бы сейчас убила кого-нибудь!»
Но воинственный настрой надолго не задержался – обрушился второй приступ отчаяния, и Кэри почувствовала себя самой несчастной на свете. Слезы полились рекой, и их уже было не остановить. Где-то промелькнула мысль, что нужно беречь платье, если на нем появятся пятна, то она не сможет вернуться в зал, а возвращаться придется... Мысок туфли задел край ковра, Кэри всхлипнула и прислонилась к стене. Кругом царил полумрак, душа требовала жалости к себе.
«Лучше я превращусь в старую деву. – Она попыталась остановить слезы силой воли, но не вышло. – И пусть я даже буду плохо пахнуть... Хотя Дафна, конечно, врет... Пусть! Но я ни за что не выйду замуж за Маркуса Гилла... Я вообще никогда не выйду замуж!»
– Платок нужен? – раздался за спиной ровный, но чуть насмешливый голос.
Кэри вздрогнула и резко развернулась.
Перед ней стоял высокий стройный мужчина лет тридцати пяти. Так во всяком случае показалось при тусклом свете свечей. Незнакомый и какой-то... нездешний. Он смотрел на нее и протягивал белый платок.
– Да, – автоматически произнесла Кэри, взяла платок и быстро вытерла слезы.
– Оставьте себе, вдруг еще понадобится. – Он убрал руку за спину и бесцеремонно спросил: – Как вас зовут?
– Это неважно.
– Отчего же.
– Я вас не знаю.
– Это поправимо, – в его голосе вновь мелькнула насмешка. – Я как раз и предлагаю представиться.
– Нет. И я больше не собираюсь с вами разговаривать.
Кэри вытянулась в струну, сжала платок и вздернула подбородок. К сожалению, у нее нет возможности отомстить Чарльзу Лестону, но если этот незнакомец не оставит ее в покое, то она с превеликим удовольствием сорвет злость на нем!
– Почему вы плакали? – спросил он так, будто не сомневался, что получит ответ.
– Это вас совершенно не касается. И упоминание об этом...
– Недопустимо?
– Да!
Она удивилась, что все еще разговаривает с ним – слез больше нет, давно пора вернуться в зал, а то Дафну хватит удар.
Незнакомец приподнял брови и с улыбкой произнес:
– Обещаю больше никогда не напоминать вам о том, как одним поздним вечером вы стояли посреди дома многоуважаемых Кеннетов и безутешно рыдали, позабыв обо всем на свете. Слово джентльмена. – Его глаза блеснули.
– Спасибо за платок, – холодно сказала Кэри и не двинулась с места. Ей вдруг захотелось получше рассмотреть этого человека, а еще захотелось сказать ему что-нибудь неприятное. Он же стоит и подшучивает над ней, так почему же нужно сдерживаться?.. – Вам вовсе не обязательно так беспокоиться. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи. И ни в каком участии не нуждаюсь.
Его волосы были не светлые и не темные, нос прямой и острый, губы тонкие. Подбородок... Кэри пришлось признать, что подбородок мужественный, и на этом она закончила изучать незнакомца, потому что смутилась под его проницательным взглядом.
– Нуждаетесь, Кэролайн Пейдж, – ответил он, развернулся и уверенной походкой направился к лестнице.
Глава 6
Виктор полтора часа провел на поле: попридирался немного к Бобрикову, пропесочил Цапкина, погонял Горбенко и в приподнятом настроении зашагал к столовой. Уже давно на душе не было столь спокойно и легко. Саша согласилась принять Настю (была почему-то грустной, но, может, показалось – она просто опять выдумывает какой-нибудь рецепт), Андрей приедет к одиннадцати... Поводов для радости более чем достаточно! И уже начиная с обеда все придет в норму: не нужно будет дергаться и нервничать, где там его младшая сестра, чем занимается, не пудрит ли мозги его оболтусам? До Москвы – чуть больше часа езды, сесть в машину и доехать. Теперь осталось только Настю поставить в известность и взять честное слово, что... А впрочем, честное слово не обязательно, потому что бесполезно...
– Хлеб с маслом ешь, обедать будешь уже в Москве, – сухо сказал Виктор, готовясь к вопросам и отказу. Если Настя «упрется рогом», то все его надежды рухнут. А она может упереться, потому что одно дело его пацанам глазки строить, а другое – с теткой сидеть.
– Так я все же еду в Москву?
– Да.
– Вчера мне хотелось, а сегодня уже не очень...
– Начинается, – недовольно усмехнулся Виктор. – Ешь бутерброд, я сказал.
– Ладно.
Настя отправила в рот последнюю ложку пшенной каши и взялась ковырять омлет. С одной стороны, ей и здесь хорошо, с другой... В Москве она тоже найдет чем заняться. Но лопоухого и конопатого Димки Бобрикова там не будет, а он на нее так смотрит, так смотрит... И поцелуй уже состоялся... Настя взяла хлеб, нож и намазала масло.
– Ты почему молчишь? – с подозрением спросил Виктор.
– Ем и думаю.
– О чем?
– Чем в Москве займусь... Так я на электричке отправлюсь?
– Нет, на машине. Андрея Данилова помнишь? Вот он тебя и отвезет.
С Андреем Даниловым Виктор пересекался редко и, возможно, именно поэтому эти встречи всегда были ожидаемы и приятны. Развела жизнь после школы, и у каждого свои интересы и работа, но рука время от времени тянулась к телефонной трубке: «Как дела?» «Отлично, а у тебя как?», «Порядок!», и вроде усталость уходит, и улыбка на лице появляется, и крутятся в голове воспоминания, не уходят. И после травмы Андрюха помог – и словом, и делом. Так что Настю он ему доверит с удовольствием. И душа болеть не станет!
– А он приедет? Андрей Данилов?..
– Да, давно собирались встретиться, а тут и повод появился. Он дело свое открыл год назад – спортивным инвентарем занимается. Мотается теперь по городам и весям. Короче, есть нам о чем побеседовать...
Виктор сделал глоток чая и внимательно посмотрел на сестру. Он уже давно завел привычку так на нее смотреть, вдруг, получится угадать ее мысли... Но не угадывал. Никогда. И сейчас Настя сидела спокойно – будто и не замышляет этот чертенок ничего ужасного.
«Андрей Данилов... Я его помню... – думала она. – Высокий, худой, волосы светлые... Красивый. Не люблю красивых... Люблю конопатых и лопоухих... Андрей Данилов, сбежать от тебя, что ли? Просто так... И вернуться к Димке. Витьке, наверное, это не понравится, и он опять будет жаловаться на меня... Господу Богу. А Господь улыбнется и скажет: «А хорошо, что на свете есть Настя Веретейникова, потому что с ней не скучно». Пожалуй, я поеду с Андреем Даниловым, почему бы не поехать? Пусть ему тоже не будет скучно». Настя проглотила смех и ответила:
– Хорошо, соберу сейчас вещи. Мне здесь все равно уже надоело.
«Ага, перецеловалась со всеми, вот и надоело!» Виктор допил чай и строго добавил:
– А жить ты будешь не дома, а у тетки. Ясно?
– У тети Саши?
– Да, и если она на тебя хотя бы раз пожалуется... – Виктор многозначительно замолчал, но Настя знала, как переводится это многоточие. «То я тебя убью!» – вот как.
– А почему у нее?
– А потому что!
– У-м-м... понятно... Не поеду.
– Что?
– Не хочу я жить у тети Саши.
– А тебя никто и не спрашивает, чего ты хочешь, а чего нет. Ты уже достаточно накуролесила.
– Я не маленькая.
– Ты неуправляемая.
– А мной вовсе и не нужно управлять. Не поеду.
– Поедешь! – Виктор стукнул кулаком по столу, так что зазвенели тарелки, и сжал зубы. – Еще как поедешь, – добавил он тише и отправил в сторону Насти остро отточенный взгляд.
– Это глупо. Я могу жить дома. Хочешь, я буду звонить тебе каждый час? – Она откусила бутерброд, прожевала, проглотила и мило улыбнулась.
– Даже если ты будешь звонить мне каждые пять минут, я...
– Ты мне совершенно не доверяешь. – Настя изобразила обиду, взяла ложку и стала постукивать ею по краю тарелки.
– Не стучи! – воскликнул Виктор. – Не доверяю, и это не новость. Будешь жить у тетки, и точка. Мне работать нужно, а я вместо этого с утра и до вечера отклеиваю тебя от шестнадцатилетних оболтусов!
– Неправда, я только с Димкой один разочек...
– Лучше замолчи... – прошипел Виктор. – Говори, поедешь к тетке по-хорошему или нет?
Вообще-то он никак не мог заставить ее поехать по-плохому...
«Поехать или не поехать, поехать или не поехать...» – мысленно затянула Настя, испытывая терпение брата, прислушиваясь к собственным чувствам и желаниям. Не всегда же легко понять, куда больше тянет... «Тянет тебя всегда туда, где ты больше приключений найдешь на свою зад...», – сказал бы Виктор. Но она не даст ему возможности это сказать, потому что помолчит... Раз он об этом просит.
– Я-я-я... – протянула Настя и осеклась.
К двоюродной тетке она относилась с глубоким пониманием. Если у человека голова забита специями, граммами, миллилитрами, укропом, базиликом, сковородками и поварешками, то что уж тут поделаешь... Колдует там чего-то, а потом ходит и улыбается. Счастья – полные кастрюли!
Раньше, в далеком детстве, она виделась с тетей Сашей чаще – брат «подкидывал» то на выходные, то на каникулы, а потом пошла совсем другая жизнь. Взрослая. Ну и пусть Виктор не согласен. Взрослая и есть! Теперь они встречались редко – поводов особых не было, а просто так почему-то не получалось...
– Хорошо, я поеду к тете, – услышала Настя свой голос. И в этот момент ее сердце отчего-то подпрыгнуло и застучало быстрее.
* * *
Виктор сидел в кресле, вытянув ноги, и неторопливо листал страницы толстого глянцевого каталога. Форма, мячи, теннисные ракетки, лыжи, утяжелители, тренажеры... Не так уж и часто он пребывает в таком приятном расслабленном состоянии.
– Недели три еще здесь буду, – сказал он и посмотрел на Андрея. – Поле хорошее, да и вообще условиями я доволен. Месяц в отпуске просидел, так опух от безделья. Ребята молодцы, стараются... – Он вспомнил о Горбенко, Цапкине и Бобрикове и поморщился. Развивать эту тему далее уже не хотелось. – Отвезешь Настю к тетке, ладно?
– Да я же говорил, что отвезу. Вообще не проблема. – Андрей отошел от окна и посмотрел на круглые настенные часы. – Во сколько поедем?
– Проблема, – тихо ответил Виктор. – Еще какая проблема... Я ей сказал, чтобы в два была готова. Явится сейчас. Сокровище.
– Восемнадцать, говоришь? Обалдеть, как летит время! Когда я ее последний раз видел? Не помню. На четырнадцать лет она нас младше...
– Никогда нельзя недооценивать противника, – усмехнулся Виктор, закрыл каталог и плюхнул его на журнальный столик. – Я тебя умоляю, нигде ее одну не оставляй.
Андрей улыбнулся.
– Где я ее оставлю? До Москвы доберемся быстро – вручу твоей тетке лично в руки.
– Ты Настю мою не знаешь. Могу спорить, километров десять отъедете, и начнет в туалет проситься через каждые пять минут. Не вздумай отпускать, обойдется! – Виктор тоже посмотрел на часы, а затем на дверь. – Довези ее, умоляю, довези. Я спокоен, только когда она в институте, потому что хоть здесь повезло – на учебе она чокнутая, ничего кругом не видит и не слышит. А вот вечером и в выходные...
– Слушай, мне кажется, тебе ее замуж надо отдать. – Улыбка Андрея стала шире. – И никаких проблем!
– Ага, замуж. За Бобрикова!
– Кто такой?
– А, – Виктор поднялся и махнул рукой. – Неважно.
Андрей усмехнулся – девчонку он отвезет, не проблема. Дорога до Москвы относительно короткая, и, кажется, скучно не будет. Или это все выдумки заботливого старшего брата? А Настя окажется самой обыкновенной девушкой, желающей начать взрослую жизнь без чьей-либо опеки. «Эх, Витька, да оставь ты ее в покое...»
Скрипнула дверь, Андрей обернулся и увидел маленькое худенькое симпатичное создание лет шестнадцати. Коричневая челка закрывает лоб, глаза большие, аккуратный носик, белая футболка с Микки-Маусом на груди, голубые джинсы рваные на коленях. И взгляд – самого невинного дитя на свете. Нет, ну о такой заботиться, конечно, нужно, маленькая еще...
– А вот и Настя, – объявил Виктор, и в его голосе прозвучала непонятная смесь чувств. – А это Андрей, с ним и поедешь.
Девчушка послушно кивнула, потупила взор, а потом тихо добавила:
– Как скажешь.
Такой ответ вызвал у Виктора молчаливую и угрюмую реакцию, он тяжело вздохнул и спросил:
– Вещи собрала?
– Да, я готова, – покорно ответила Настя.
– Во сколько поедете?
– Желательно, через полчаса, – сказал Андрей и замер. Показалось, или по лицу зеленоглазого ангела скользнула насмешливая улыбка?
* * *
Данилов почти не изменился, и это почему-то задевало и сердило. Такими красивыми молодыми мужчинами обычно украшают любовные романы. Не современные, а с историческим уклоном. Настя их читала редко и называла «костюмированными». На обложке по краям цветочки, а в середине Ї он и она. Главный герой, конечно же, виконт и повеса, а героиня или старая дева, или сирота, или взбалмошная особа. И эти красавчики прекрасно знают, какое производят впечатление на женщин, и нагло пользуются этим.
У Виктора было предостаточно приятелей и друзей, но Андрей Данилов давным-давно запомнился именно из-за своей внешности. На маленькую Настю он производил двоякое впечатление: на него хотелось смотреть и в то же время... не смотреть. Отвернуться хотелось и сделать вид, будто его и нет поблизости! И она отворачивалась, а он об этом и не догадывался...
Получив около миллиона напутствий и наставлений, Настя села в машину. Виктор добавил в ее мобильник номер Андрея, а Андрею – ее номер, и только после этого благословил коротким «езжайте». Машина тронулась с места, тихо зазвучала одна из радиостанций, кондиционер старательно принялся прогонять жару, за окном потянулась зелень.
– А можно, я буду к вам относиться, как к брату? – спросила Настя минут через десять. Она повернула голову влево и цепко посмотрела на Андрея, сжав губы. Он не был гладко выбрит, отчего выглядел старше. Взгляд скользнул на плечо, затем метнулся по руке к рулю. «Сбежать или не сбежать?» Настя чуть прищурилась, но тут же распахнула глаза, изображая саму невинность.
Вопрос застал Андрея врасплох. Мысленно он уже был в Москве, делал необходимые звонки и строчил в еженедельнике: даты, имена, места встреч...
– Можно, – ответил он, спрятав усмешку.
– Тогда я должна вам кое-что сказать...
– Внимательно тебя слушаю.
– Я в туалет хочу, – доверительно сообщила Настя и отвернулась к окошку. – Нельзя ли найти место с хвойным лесом? Если, конечно, вы позволите мне выбирать. – Она уставилась на свои коленки так, будто впервые увидела бахрому рваной джинсы.
«Хвойный лес... – мысленно протянул Андрей, мгновенно с должной иронией оценив ситуацию. – А ты там себе ничего не уколешь, крошка?» Все предупреждения Виктора тотчас всплыли в памяти, но к приподнятому бодрому настроению волнения не прибавилось. Уж с Настей Веретенниковой он как-нибудь справится... Забавная малышка. Андрей остановил машину и подумал: «А она не такой уж и ангел, как кажется на первый взгляд».
– Хвойного леса пока не видно. Березы подойдут?
– Подойдут, – деловито ответила Настя и выбралась из машины. Потянулась, огляделась и неторопливо зашагала к ряду реденьких кустов, за которыми высились деревья.
«Да, будет весело, если она сейчас сбежит», – промелькнуло в голове Андрея. Он представил, как тоже вылезает из машины, тоже оглядывается, а затем кричит: «Ау, где ты?!». Получится идиотская ситуация на все сто процентов. А может, девчонка действительно хочет в туалет... «Так десять минут назад сходила перед отъездом»... Ну, этот процесс не всегда... «Да ничего она не хочет».
Вместо того чтобы рассердиться или раздражиться, Андрей улыбнулся. «Значит, буду кричать «ау». А потом позвоню Витьке и спрошу, разрешается ли надрать эти маленькие розовые ушки?» Он поймал себя на мысли, что автоматически занял роль опекуна, а между тем девчонке уже восемнадцать лет, и она вполне имеет право делать то, что захочет. Не Настина же вина, что Витька не дает ей самостоятельной жизни. Но с другой стороны, она согласилась на данные условия, пообещала погостить у тетки, а значит, слово должна держать. И уж точно не должна никого ставить в глупое положение. А еще с другой стороны, если бы у него самого была такая сестра-малявка, он бы тоже далеко ее от себя не отпускал и следил: куда ходит и с кем встречается. «А можно я буду к вам относиться, как к брату?» – кажется, так она спросила?.. Андрей посмотрел в сторону леса и побарабанил пальцами по рулю. Почему-то ему стало жаль, что он ответил: «Можно».
Настя прошла совсем немного – только чтобы ее белая футболка скрылась за деревьями и не была видна с дороги. Сорвав тонкую травинку, она повертела ее немного, прислонилась спиной к березе и задрала голову вверх – к веткам и подрагивающим на ветерке зеленым листочкам. Она уже точно знала, что не сбежит, но пока еще отказывалась признаваться себе в этом.
«Рано еще, – пожала Настя плечиком. – Вот когда в четвертый раз в туалет попрошусь...»
Вынув резинку из кармана джинсов, она стянула волосы в высокий хвост и направилась обратно. Андрей сидит и ждет ее. Наверняка думает о своих великих делах! О спортивном инвентаре! И о том, как бы побыстрее сбагрить маленькую обузу по имени Анастасия Веретейникова. Или все его мысли заняты любимой женщиной... Уж точно есть такая... Настя скривила губы и хмыкнула. Мысль почему-то показалась малоприятной и даже немного обидной.
«Потому что они все делают, что хотят, а у меня – шаг вправо, шаг влево, расстрел».
– Сейчас узнаем, есть у него женщина или нет... – тихо произнесла она и развеселилась.
Глава 7
Англия, давно позабытый год
Кэри сидела на стуле возле окна и старательно страдала. Раскрытый дневник лежал на коленях и тоже страдал вместе с ней. «Как он мог!», «Достойных мужчин нет!», «Больше никогда не буду такой наивной...» – фразы, написанные на левой странице. Правую страницу украшали незамысловатые узоры, простенькие цветочки и две кляксы. Кэри не принадлежала к тем вдохновенным, романтичным девушкам, которые ведут дневник, тщательно записывая свои мысли, конспектируя произошедшие события. Эту толстущую тетрадь два года назад подарил ей отец, и до «романа» с Чарльзом Лестоном в ней появились только две записи. Одна из них была годичной давности и сообщала о том, что у кошки, принадлежащей Мэриан Гейт, родились котята, а вторая была сделана тремя месяцами позднее и занимала всего две строки: «Эллис Кеннет мне совершенно не нравится. И вряд ли я когда-нибудь помолюсь о ее здоровье».
Если бы не дорогой и красивый переплет дневника, он бы давно уже затерялся и покрылся толстым слоем пыли. Кэри не питала к нему особых чувств, но иногда было приятно повертеть его в руках, погладить прохладную кожу, провести пальцем по плетению. Когда в душе вспыхнули чувства к Чарльзу Лестону, Кэри приняла решение записывать все свои переживания чтобы не забыть потом. Сначала это была лишь дань моде, а потом Кэри втянулась (все равно излить душу она больше никому не могла). Записей теперь было гораздо больше, но после случившегося это никак не могло радовать, наоборот – подчеркивало трагизм ситуации.
Два дня назад ей были возвращены письма, каким-то чудом они не попали в руки Дафны. Хотя, наверное, Лестон специально принял меры предосторожности, боясь огласки. Он бы их наверняка предпочел порвать и выбросить, но не посмел. В дневнике Кэри называла его либо Чарльз Лестон, либо «мистер N», но теперь ей хотелось называть его как-нибудь иначе. Например, Мистер Гадкие Поступки или Мистер Противная Физиономия. Она старалась не вспоминать о случившемся, но мысли, точно пчелы, жужжали в голове. Правда, теперь персона Чарльза Лестона была мутной и уж точно непривлекательной, но его слова, к сожалению, не теряли своей четкости.
– Я уже хочу превратиться в старую деву, – пробарабанив пальцами по краю стола, произнесла Кэри. – Пусть никто ко мне даже близко не подходит! Если, конечно, не хочет умереть быстро и мучительно. – Она шмыгнула носом и криво улыбнулась.
Был еще один человек, который то появлялся, то исчезал в памяти, изрядно нервируя. Незнакомец. Откуда он узнал ее имя? Случайно услышал на балу? Быть может... Или они все же виделись при каких-то обстоятельствах? Нет, точно нет...
– Я бы запомнила его, – тихо сказала Кэри.
Но что он делал там?.. В глубине дома Кеннетов? И куда потом пропал? В бальном зале его не оказалось...
Она закрыла глаза, сосредоточилась и увидела перед собой спокойное открытое лицо незнакомца. Прямой острый нос, тонкие губы. Усмешка, внимание... Особый взгляд. Или показалось? Он посмеивался над ней. Посмеивался...
Да, еще один негодяй!
– Негодяем больше, негодяем меньше, – фыркнула Кэри и решительно захлопнула дневник. – Какая разница.
– Кэролайн! Кэролайн! Немедленно иди сюда! Ты даже не представляешь, какие новости я тебе сейчас сообщу! – голос Дафны разорвал тишину. – Кэролайн! Нам пришло письмо!
При слове «письмо» Кэри вздрогнула и подскочила – слишком уж свежи были воспоминания о собственных письмах Мистеру Противная Физиономия. В голове пронеслась обжигающая мысль: а вдруг Дафне стали известны некоторые обстоятельства... м-м-м... недавних событий, связанных с Чарльзом Лестоном?
– Только не это, – выдохнула Кэри, представляя какой стыд коснется ее. Она, конечно, будет держаться, станет все отрицать или придумает еще что-нибудь спасительное, но все же...
– Кэролайн. – Дафна стояла на пороге комнаты и держала в одной руке лист бумаги, а другой нервно теребила тяжелую брошь, нелепо приколотую к рюшам зеленого платья. На ее лице не было ни капли недовольство, наоборот, глаза сияли, щеки нервно алели, а утиный нос, казалось, стал еще длиннее. – Моя дорогая, сколько можно тебя ждать?
Странно, в ее голосе не звучал привычный упрек... Кэри прикрыла дневник ладонью, инстинктивно пытаясь его спрятать от мачехи, и быстро ответила:
– Я уже иду.
– Спускайся, твой отец в нетерпении. – Дафна исчезла и через несколько секунд раздались ее бодрые шаги на лестнице.
Кэри недоуменно пожала плечами, сунула дневник под подушку и заторопилась вниз, не испытывая особого любопытства. «Ты даже не представляешь, какие новости я тебе сейчас сообщу!» Чтобы не произошло, это не могло затмить низости и подлости Чарльза Лестона.
Реймонд Пейдж, отец Кэри, вовсе не находился в нетерпении, он вообще не был человеком деятельным, импульсивным, увлекающимся чем-либо. Все его чувства обычно спали, и он ни разу не пожалел о женитьбе на Дафне, потому что после этого события мог сократить свои действия до минимума. Жизнь, благодаря жене, устраивалась без его вмешательства. Утром Реймонд Пейдж обычно читал газеты, днем спал, вечером или посещал клуб, где вел затяжные непринужденные беседы с равными ему по положению джентльменами, или навещал своего приятеля Гилберта Дугласа – неисправимого политикана, ревностно оберегающего существующие традиции, не терпящего ничего нового. И Реймонд Пейдж совершенно не хотел никаких кардинальных изменений в сложившимся порядке. Являясь любителем вкусно и сытно поесть, что еще лет десять назад сказалось на его фигуре, он оживлялся лишь во время завтраков, обедов и ужинов, когда на стол выставлялись ароматные блюда. «Превосходно, превосходно...», – частенько бормотал он, намазывая масло на свежую булку, и надувал щеки.
Спустившись в гостиную, Кэри остановилась около зеркала и посмотрела сначала на отца, сидящего в кресле, положив руки на колени, а затем на мачеху. Дафна торжественно восседала за столом – выпрямившись, улыбаясь.
– Присядь, моя дорогая.
Кэри, коротко вздохнув, села на стул и тоже положила руки на колени. Кажется, история с Лестоном здесь совершенно ни при чем. И самое худшее – сейчас ей сообщат, что Маркус Гилл попросил ее руки. Не зря же вся семья в сборе... «Обычно Дафна зовет папу, когда нужно хорошенько надавить на меня... Что ж, я буду сопротивляться!» Тоже выпрямившись, решая продемонстрировать независимость во всех вопросах сразу (на всякий случай), Кэри замерла.
– Отгадайте, от кого я получила письмо сегодня утром?
Кэри не сомневалась, что письмо было адресовано ее отцу, но кто обращает внимания на эти формальности... Точно не ее мачеха.
Дафне не требовался ответ, и она продолжила:
– От нашей дальней родственницы. – Последовала многозначительная пауза. – Вдовствующей графини Бенфорд.
– А граф? – Хотя уже было понятно, что граф покинул этот мир, вопрос выскочил из Кэри. Мачеха в своих тонких намеках всегда упоминала о нем, как о живом, редко называя титул полностью, так когда же он оставил этот свет? И странно, что Дафна, столь оберегаемая это родство, относящаяся к нему с высокомерным трепетом, не объявила траур. Кэри сдержала улыбку, представляя, как все они одеты в черное только потому, что скончался один из дальних родственников, которого они ни разу не видели. Нет, ее отец видел графа Бенфорда, но было это в такие стародавние времена, что сейчас никто и не вспомнит год. Даже приблизительно.
– Граф умер пять лет назад, – небрежно дернула плечом Дафна. – Я говорила тебе, но ты, видимо, забыла. Впрочем, сейчас это совершенно не важно. – Она махнула рукой.
Кэри пришла к выводу, что наличие живого графа в глазах мачехи повышало значимость их семьи, именно поэтому его кончина не афишировалась. Но что же вдруг понадобилось от них графине и от чего так радуется Дафна?
– Честно говоря, меня удивило это письмо, – раздался ровный голос мачехи, – Реймонд, что ты можешь сказать о Джульетте Фрезер? И почему ее персона для меня не была интересной... – Последние слова были произнесены тихо и задумчиво. – Сколько ей лет?
«Джульетта Фрезер – это и есть графиня, – поняла Кэри. – Ну, наверное, ей лет сто или двести! Она пучеглазая и злая».
Лоб Реймонда Пейджа избороздили морщины, он возвел глаза к потолку, подумал немного, а затем ответил:
– Я никогда не видел ее. Николас привез ее из России – это был своего рода... м-м... скандальный брак. Так, если он был старше меня, кажется, на восемнадцать лет, а мне сейчас пятьдесят три... Э-э-э... Но, возможно, я и ошибаюсь... – Реймонд Пейдж состроил недовольную гримасу и сцепил пухлые пальцы на животе. Его лоб покрылся мелкими капельками пота, щеки повисли. – Я не знаю, сколько ей лет, полагаю, около шестидесяти. Или чуть больше.
– Конечно, она не молода, – глаза Дафны забегали по строчкам письма. – Русская... Это я помню... И именно этим объясняется ее фамильярность. То есть она хорошо изъясняется, но есть моменты...
«О, какое счастье! Маркус Гилл все же не нашел меня достойной стать его женой! – мысленно усмехнулась Кэри. И осторожно улыбнулась: – Спасибо тебе, Маркус».
– Дорогая, ты испытываешь наше терпение, – без тени раздражения или недовольства произнес Пейдж. Он неторопливо достал из кармана платок и промокнул лоб. – Поделись же, наконец, с нами новостью, и мы сможем спокойно пообедать.
– Боюсь, спокойно пообедать мы уже не сможем. – Дафна заерзала на стуле, а затем выдала победную улыбку. Больше сидеть она не могла, поэтому вскочила и заходила по гостиной. Каждый ее шаг, каждое резкое движение говорило о том, что она ликует и ожидает точно такого же ликования от всех членов семьи. Пока еще, конечно, рано, но через пять минут – обязательно! – Итак. – Она остановилась и поднесла письмо к глазам. – Приветствие я пропускаю... И это тоже... Реймонд, письмо адресовано тебе. Так... Вот! «После кончины мужа я отправилась путешествовать по свету, полагая, что новые впечатления отвлекут меня от горя. Сначала я вернулась на родину, затем провела два года в Париже, затем меня привлекли острова, а потом я соскучилась по городской жизни и уже просто переезжала с места на место, впитывая новые впечатления, знакомясь с кухней разных стран. Вы любите паштеты? Никогда не отказывайтесь от паштетов! Особенно, если они политы топленым маслом...» – Дафна сощурилась. – И это я пропускаю. Далее... «За последние годы мое здоровье сильно пошатнулось, что неудивительно в моем возрасте. Буду откровенна – я слаба. Конечно, врачи меня утешают. Но я не из тех, кто страшится будущего, и я на жизнь смотрю здраво». – Дафна оторвалась от листка, подняла правую руку и проткнула указательным пальцем воздух. – Без всяких сомнений, Джульетта Фрезер – женщина пожилая, и ее здоровье оставляет желать лучшего. Полагаю, вы уже догадались, к чему она клонит. Реймонд, как ты думаешь, чего хочет от нас графиня Бенфорд?
– Наверное, ей... э-э-э, на старости лет захотелось повидаться с нами, – мистер Пейдж пригладил редкие волосы и устроился в кресле поудобнее. Теперь его поза была расслабленной.
– Нет, не с нами, – Дафна усмехнулась и продолжила чтение: – «К большому сожалению, у меня нет детей и близких родственников. Мы с мужем вели обособленную жизнь, поэтому я не смогу похвастаться и дружескими связями, хотя на своем пути мы встречали много достойных людей. Время неумолимо, и сейчас, пока силы не оставили меня окончательно, а рука еще держит перо, я должна позаботиться о своем капитале». – Палец Дафны вновь проткнул воздух. – Это очень разумно, очень! – воскликнула она и бросила на Кэри острый взгляд. – Да, такое случается. Порой люди умирают в одиночестве. И хорошо, если им хватило ума привести дела в порядок! Я достаточно слышала историй о том, как к адвокатам обращаются многочисленные родственники покойного и требуют свою долю. Разбирательства тянутся годами, и кому это нужно, спрашиваю я вас?
– Никому, – легко согласилась Кэри, надеясь, что письмо будет дочитано, мачеха успокоится, и они перейдут к обеду. В животе проснулся голод, и мысли о мясе с подливкой стали появляться все чаще и чаще. Этому можно было только порадоваться, потому что, благодаря Чарльзу Лестону, последние дни аппетит отсутствовал. Кэри тоже расслабилась и прислонилась к спинке стула. Персона графини Бенфорд интересовала ее мало, любопытство было уже удовлетворено, а тема наследства улетала куда-то вдаль и не задевала ни одной из струн души. «Мне теперь вообще ничего не нужно, я скоро превращусь в старую деву и...».
– Кэролайн! Ты слушаешь меня или нет? – Дафна смотрела на нее с подчеркнутым укором. – Хорошо, это предложение я прочитаю еще раз. «Я хочу оставить свое состояние человеку неравнодушному, умному и доброму – именно в руках таких людей находится будущее Англии. Я ценю образованность и готова пожать руку любому, кто уважает науку, презирает лень и стремится к совершенствованию...». Следующий абзац я пропускаю, некоторые рассуждения графини слишком... – Дафна замолчала, подыскивая подходящее слово. – Слишком длинные. Надеюсь, вы понимаете, о чем речь? – Приподняв брови, она посмотрела сначала на мужа, а затем на Кэри. – Графиня стара и больна, но, к счастью, не потеряла рассудок. И она хочет составить завещание! – Дафна сжала кулаки (отчего письмо несколько помялось) и возбужденно потрясла ими.
– Не хочешь ли ты сказать, что ее интерес в этом вопросе направлен в нашу сторону? – Реймонд Пейдж тоже приподнял брови, а затем почесал за ухом. – Это маловероятно.
«Да уж, – мысленно согласилась Кэри, – жила же графиня сто лет без нас... И еще вполне проживет».
– Читаю дальше, – ответила Дафна и кивнула. – «Я бы хотела поближе познакомиться с вашей дочерью – Кэролайн, если не ошибаюсь, ей около восемнадцати лет, и она не замужем. Полагаю, это будет приятное знакомство». Конечно, приятное! – воскликнула Дафна тоном, не терпящим возражений. – Особенно, если наша замечательная Кэролайн будет заранее обдумывать свои слова и поступки. Так, не будем прерываться... «Сейчас я нахожусь в Англии и гощу в поместье Уолтера Эттвуда. Оно расположено в пригороде Бата. Мое поместье слишком долго пустовало, а что может быть хуже холодных, неуютных комнат огромного дома? Дома, в котором никто не жил десятилетиями! Уолтер – мой старинный приятель, и обычно, приезжая в Англию на короткий срок, я останавливаюсь у него. Ах, батские булочки! Каждый день я с удовольствием ем одну на завтрак и одну на ужин...» – Дафна приложила левую руку к плоскому животу. Видимо, голод проснулся и в ней. – Сколько лишних, ненужных подробностей, – прокомментировала она письмо графини и продолжила: – «Если бы не плачевное состояние моего здоровья и прописанный врачами обязательный покой, я бы навестила вас сама и таким образом познакомилась с Кэролайн, но, увы... Поэтому я вынуждена просить вашу дочь приехать в поместье Уолтера Эттвуда, и погостить минимум две недели. Я прошу приехать ее только в сопровождении горничной. Возможно, это условие покажется слишком резким, но хочу напомнить о своем возрасте, больном сердце, мигренях и о том, что сама нахожусь в гостях и не вправе злоупотреблять добротой хозяина поместья. Пожалуйста, известите меня о своем решении, и тогда в нужный день и в нужное время я отправлю экипаж в Бат, который и привезет Кэролайн ко мне...»
Только сейчас в голове Кэри все сложилось в целостную картину.
– Я никуда не поеду, – замотала она головой, – я не хочу.
– Об этом мы поговорим чуть позже, – строго ответила Дафна, посмотрев на мужа. Должен же он образумить эту девчонку! – Здесь есть еще приписка, которую ни в коем случае нельзя игнорировать. «Я также пригласила Ребекку Ларсон, дочь Феликса и Айрис Ларсонов, и в ответ уже получила согласие...». – Она замолчала, давая возможность всем сделать правильные выводы и оценить условия. Но нетерпение не позволило долго сдерживаться. – Итак, Джульетта Фрезер, графиня Бенфорд, в самое ближайшее время собирается составить завещание. О, уверена, ее состояние огромно! Господи, спасибо, ты не забыл о нас! – Дафна швырнула письмо на стол и театрально возвела руки к потолку. Затем, опустив руки, она сверкнула глазами. – Но какова графиня! А?! Эта приписка...
– Если я правильно понял, – сдвинув брови, произнес Реймонд Пейдж, – она все же рассматривает нашу Кэри как одну из наследниц. Это бесспорно хорошие новости для нашей семьи. Но...
– Да, рассматривает! – победно перебила Дафна. – Но не все так просто. То ли у старухи все же несколько повредился рассудок, то ли она слишком занудлива, придирчива и въедлива. Обычно такие люди страдают приступами жадности, и только обстоятельства заставляют их расстаться со своим добром. Наверное, графиня Бенфорд действительно серьезно больна... Но, Реймонд, ты не понял главного! Она не собирается слепо отписать все нашей девочке и не собирается поделить между ней и этой выскочкой Ребеккой Ларсон. Она хочет выбрать одну из них! Достойную!
«Отписать все нашей девочке, – мысленно передразнила мачеху Кэри. – Определенно, Дафна меня нежно любит... – Чтобы сдержать улыбку, она покосилась на окно и принялась покусывать нижнюю губу. – Вообще-то мне ничего завещать нельзя, я же совершенно не думаю, прежде чем что-то сказать... И я отказываюсь выходить замуж за Маркуса Гилла... И за Тода Джеффа тоже...»
– Что тут выбирать? – искренне изумился Реймонд Пейдж и хлопнул пухлыми ладонями по подлокотникам кресла. – Кэролайн образованная и воспитанная девочка, хорошая дочь. Этот вопрос нельзя решить иначе.
– Дорогой, я с тобой абсолютно согласна, – запела Дафна, начиная расхаживать по комнате туда-сюда. – Но, к сожалению, графиня иного мнения. Ларсоны! – Она фыркнула и скривила губы. – Помнишь, мы встречали их у Арнольдов три года назад? Заносчивые и едкие люди! А как они носились со своей Ребеккой? Будто она настоящая принцесса! Но наша Кэролайн ничуть не хуже...
«О, спасибо», – вздохнула Кэри.
– ...и даже лучше!
«О, спасибо еще раз», – Кэри старательно повторила вздох.
– Бесспорно, бесспорно, – выдал ее отец.
– Но все же как графиня хитра. Как хитра! Преследуя свои цели, она не оставляет нам выбора! Этот намек на то, что Ребекка Ларсон скоро прибудет в поместье... Этот намек... – Дафна резко остановилась и скрестила тощие руки на впалой груди. – Я считаю, Кэролайн должна выехать немедленно. Нет, ее должны встретить... Реймонд, ты сегодня напишешь ответ, а послезавтра наша девочка с утренней почтовой каретой отправится в Бат. Наша образованная, воспитанная, приятная во всех отношениях девочка.
– Я никуда не поеду, – повторила свой протест Кэри и решительно поднялась со стула. Происходящее вдруг коснулось ее и больно ужалило. Как такое возможно? Графиня Бенфорд, которую она ни разу не видела, пишет письмо семейству Пейдж с требованием прислать свою дочь (без сопровождения родственников!) для того чтобы проэкзаменовать ее и решить, хорошая она или плохая. И, без проблем и задержек, ее – Кэролайн Пейдж, запихивают в почтовую карету и благословляют на дальнюю дорогу. От нее ждут послушания, она должна выполнять все капризы престарелой леди и просто обязана соответствовать всем мыслимым и немыслимым эталонам. И эта пытка продлится минимум две недели! А если потом в завещание впишут вовсе не ее имя, а имя Ребекки Ларсон?..
«Дафна назначит дату моей казни, – пришла к единственно правильному выводу Кэри. – И моя смерть будет весьма и весьма мучительной... Нет. Она убьет меня сама. Быстро. Чтобы никто не успел опередить...»
– Реймонд, образумь свою дочь! Она, кажется, не понимает, какой ей выпал шанс. И потом, милая моя, – Дафна прострелила Кэри взглядом, – речь не только о тебе. Речь о всей нашей семье! Если я ничего не значу для тебя, то подумай хотя бы об отце!
– Ты должна поехать, Кэролайн, – выделяя слово «поехать», протянул Реймонд Пейдж. – Конечно, должна.
– Но графиня Бенфорд для меня совершенно чужая женщина, – предъявила первый аргумент Кэри.
– О, нет, – медово произнесла Дафна, – она твоя тетя. Если не ошибаюсь, пятиюродная... Тетя, понимаешь? Добрая, заботливая те-туш-ка. И не нужно волноваться, я объясню тебе, как нужно себя вести, чтобы понравиться. Эта наука не такая уж и сложная. Многие годы, Кэролайн, я забочусь о тебе, точно родная мать, неужели ты можешь сомневаться в том, что я желаю тебе только хорошего? – Голос Дафны становился слаще и слаще пока не превратился в тягучий сахарный сироп.
Кэри плохо помнила свою мать – без тепла и ласки она осталась в пять с половиной лет, но ей бы и в голову не пришло назвать Дафну матерью. Язык онемел бы при первой же попытке. Еще бы, наверное, случился приступ аллергии. Чесотка! Или нет, дело до болезни попросту бы не дошло, потому что за секунду до мысли об этом случился бы конец света.
Ответить она не успела, потому что отец целиком и полностью встал на сторону Дафны:
– Да, графиня Бенфорд – твоя тетя. – Он неторопливо, с кряхтением стал выбираться из кресла, отчего на лбу вновь выступили капельки пота. Его голос звучал глухо и несколько раздраженно. – А погостить немного у тети – это даже твой долг. Мне тоже много чего не нравится... Э-э... – он запнулся, пытаясь привести хотя бы один пример, но не смог. – Но я прежде всего думаю о вас и... И поступаю как должно. Этот вопрос вообще не стоит долгого обсуждения, небольшая прогулка пойдет тебе на пользу. – Он выпрямился и, сморщившись, посмотрел на жену. – Пожалуйста, напиши ответ за меня и помоги Кэролайн собраться в дорогу. Кто поедет с ней? Сама, реши все сама... – Погладив живот, Реймонд Пейдж потянулся и посмотрел на дочь. – Слушайся во всем Дафну, она желает тебе только добра. Я сам полностью полагаюсь на нее. Надо же, графиня Бенфорд вспомнила о нас! Нужно поторопить с обедом, сегодня прекрасный день. Прекрасный.
– Не волнуйся, я напишу ответ, – защебетала Дафна. – Глупо упускать такую возможность! Кэролайн, с тобой поедет Люсинда. Она иногда болтает, когда ее не спрашивают, но не посылать же Мэри – у нее слишком громкий голос, который может раздражать пожилую леди.
Кэри стояла не шевелясь, и в ней просыпались вредность и злость. Мало того, что история с Чарльзом Лестоном сделала ее несчастной, так еще и тетушка объявилась... А отец даже не выслушал! Он всегда, всегда принимает сторону Дафны! Ни одного слова в качестве поддержки...
«Ну и пусть, – поджала губы Кэри. – Ну и пусть. И уеду! И пожалуйста! Но не думайте, что я стану изображать из себя ангела с белыми крылышками. Не надейтесь. Я буду такой, какая я есть, и мне совсем не жалко, если состояние графини достанется какой-то там Ребекке Ларсон! Я не хочу, чтобы меня потом любили за эти самые деньги, за ненавистные годовые доходы! И вообще... – она посмотрела вслед уходящему отцу и заложила руки за спину. – И вообще, любви нет, так какая разница...».
– Хорошо, я поеду к тете, – услышала Кэри свой голос. И в этот момент непонятный непокой заерзал у нее душе.
Глава 8
– А у вас есть женщина? – легко и просто спросила Настя, когда машина вновь устремилась в сторону Москвы.
«Обалдеть можно от ее вопросов, – усмехнулся Андрей. – Знает девчонка, что делает. Да-а-а, Витька, сочувствую».
– Нет.
– Вообще?
– Чуть-чуть есть, по праздникам, – пошутил он.
Настя поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее, а затем продолжила допрос:
– Но была же?
– Была.
– Одна?
– Нет.
– Ничего, что я спрашиваю? – в ее голосе появилась запоздалая наигранная тактичность.
Андрей решил не «щелкать малявку по носу», наоборот, пусть задает свои вопросы, пусть считает, будто это она развлекается...
– Ничего, – тоже легко и просто ответил он.
– А давно вы расстались?
– Около четырех месяцев назад.
Настя покосилась на Андрея, пытаясь уловить его настроение – другой бы уже давным-давно рявкнул на нее или ушел в глухую оборону. Она поймала себя на мысли, что ей любопытно заполучить порцию правды, и даже попыталась представить женщин, с которыми он встречался, но почти сразу отказалась от этой затеи. Все бывшие и будущие подруги Андрея Данилова могли быть тоже только красавицами с обложек любовных романов.
– А почему? – Настя немного вытянула ноги. – Я, конечно, могу не спрашивать, но раз вы разрешили...
– Потому что от прежних чувств не осталось и следа.
Значит, чувства были... Интересно, какие? Не обязательно же любовь?.. Да какая ей разница, может, он каждый день в кого-нибудь влюбляется, а потом говорит: «Извини, разлюбил». Наверняка! Настя вновь покосилась на Андрея, но, к великому сожалению, не обнаружила у него крючковатого носа или страшного шрама через все лицо. А еще – от него очень вкусно пахло, почти неуловимо, но... волнительно. Отвернувшись к окну, Настя минут пять молчала – проситься в туалет через каждые десять километров уже не хотелось.
– А тебя мы с Витькой когда замуж выдавать будем? – раздался веселый голос Андрея. – Теперь ты рассказывай: с кем встречалась, с кем встречаешься, с кем собираешься встречаться.
Настя не ожидала, что допрос может поменять направление, но ее подобными мелочами «сбить с ног» было нельзя.
– А я Димку Бобрикова люблю и храню ему верность. Многие предлагали мне серьезные отношения, бросали к моим ногам охапки роз, дарили бриллианты, но я всем отвечала твердо: «Нет, нет и нет». Мое сердце принадлежит Димке. Только Димке и никому больше! – От вдохновенного вранья у нее немного порозовели щеки и заблестели глаза.
Перед отъездом, «на дорожку», Виктор рассказал Андрею «страшную историю», случившуюся в раздевалке, и с персоной Бобрикова все было ясно...
– То есть, если я сейчас захочу тебя поцеловать, ты мне категорически откажешь?
Он включился в игру и произнес это машинально – на волне, вовсе не собираясь устраивать проверку. Да и что проверять?
Настя засмеялась – ни одна из струн души не дрогнула и не зазвенела. Она смеялась и смеялась, а потом стала подчеркнуто строгой и торжественно произнесла:
– Проверяйте, если хотите, я готова.
Андрей остановил машину, развернулся к Насте и заглянул в глаза. «Готова, говоришь?..» – с иронией подумал он.
Вот теперь в ее душе дернулись все струны разом – они взвизгнули и резко замолчали. Тишина. А потом сердце – ух, ух, ух... И почему-то взгляд все время тянется к его губам – как к самой большой опасности, но нельзя опускать глаз, даже шевелиться сейчас нельзя... Незнакомые и знакомые чувства нахлынули разом, в груди подлетели мелкие смешинки, а потом они плавно и бесшумно опустились вниз. «Пусть. Посмотрим». Настя прищурилась и с вызовом улыбнулась.
Андрей протянул руку и коснулся ладонью ее щеки – большой палец двинулся к губам и остановился.
– Да, действительно вижу: ты очень сильно любишь Дмитрия Бобрикова. Мне жаль, что я сомневался в искренности твоих чувств, – произнес Андрей ровно и вернул руку на руль. – В туалет хочешь? – поинтересовался он.
Настя поняла, что в эту минуту больше всего на свете хочет убить Андрея Данилова!
– Спасибо, нет, – сдержав бурлящие эмоции, ответила она. И, желая оставить последнюю точку за собой, добавила: – А я знала, что вы не поцелуете. Струсите.
– Не в этом дело, – спокойно ответил он, выигрывая битву. – С тех пор, как ты сказала, что будешь относиться ко мне как к брату, я вижу в тебе только сестру. Маленькую сестру.
«А не попроситься ли все же в туалет? И не сбежать ли?» – едко подумала Настя, но вместо этого ответила:
– Отлично. Мне всегда казалось, что один старший брат – это... очень мало. – Сохраняя независимый вид, она немного опустила кресло, развалилась в нем и непринужденно добавила: – Я, пожалуй, посплю. Разбудите меня, когда подъедем к Москве.
Но даже если бы она выпила три таблетки какого-нибудь снотворного, она бы не уснула – в душе недовольной серой тучей ворочалась буря, и утихомирить ее никак не получалось. Настя полулежала с закрытыми глазами, изображала Спящую Красавицу и пыталась забыть о прикосновении ладони Андрея к ее щеке. «А с Димкой Бобриковым я целовалась, – с толком и с расстановкой произносила она про себя. – И я ему нравлюсь... И он мне нравится... Понятно?»
* * *
Андрей вынул из багажника сумку и поздравил себя с успешным выполнением задания. «Витька, было нелегко, – он улыбнулся, – но ты можешь мною гордиться – твоя сестра доставлена из пункта А в пункт Б, и при этом никто не пострадал».
– До свидания, – объявила Настя и протянула руку, чтобы забрать сумку.
– Я провожу тебя до квартиры.
– Это вовсе не обязательно, я и сама вполне могу добраться. Витя мне разрешает одной ездить на лифте, честное слово. – Ее зеленые глаза лукаво блеснули. – Вам совершенно не о чем беспокоиться, со мной еще ни один лифт не застрял.
– Я провожу, – мягко улыбнулся Андрей. – Обожаю заботиться о маленьких.
Настя резко развернулась и решительно направилась к подъезду.
– Как хотите! – бросила она, поднимаясь по ступенькам. – Только, пожалуйста, пойдемте скорее, я ужасно соскучилась по своей горячо любимой тете.
Около квартиры Настя смотрела куда угодно, но только не на Андрея: сначала взгляд остановился на блестящей ручке цвета золота, затем медленно переместился на глазок, затем пошел вправо к стене, выкрашенной светлой зеленой краской. Несколько раз щелкнул замок, и дверь открылась.
– Здрасьте, – выдохнула Настя. – Это Андрей, он меня привез.
– Добрый день, – коротко улыбнулась Александра.
– Добрый день, – чуть кивнул Андрей.
– Проходите, пожалуйста.
– Между прочим, тетя Саша очень вкусно готовит, – сообщила Настя, перешагивая порог. – И она нас сейчас накормит.
– Спасибо, но я спешу, – ответил Андрей. – Если что-нибудь понадобится, обращайся. До свидания.
Он еще раз кивнул хозяйке квартиры и направился к лифту, а Настя сняла мягкие синие мокасины и, отбросив все случившееся за день, устремилась в ванную мыть руки.
– Приятный молодой человек, – донесся голос тети.
– Витькин друг, – коротко ответила Настя и включила воду. Подняв голову, она посмотрела на свое отражение в зеркале и взяла мыло. – Витькин друг, – повторила она уже для себя тихо, сжала губы и дала себе слово никогда не вспоминать это совершенно дурацкое путешествие.
Англия, давно позабытый год
– Я еду в Бат! – воскликнула Люси, как только захлопнулась красно-коричневая дверца кареты. – Моя сестра пришла в восторг, когда узнала об этом. Я же никогда нигде не была, и она тоже.
– Да, мы едем в Бат, – Кэри кивнула, посмотрела на перевозбужденную горничную и тяжело вздохнула. В голове гудели напутственные слова Дафны (а напутствовала она ее непрерывно весь вчерашний день), и отмахнуться от них никак не получалось. «Будь спокойна, не сутулься, говори четко, но негромко...», «попытайся выяснить сразу, хорошо ли слышит графиня, а то вдруг она окажется глуховатой, тогда тебе придется говорить погромче», «хозяин поместья наверняка тоже пожилой человек, старайся поменьше попадаться ему на глаза, мужчины с возрастом становятся ужасно раздражительны и ворчливы», «после каждого обеда проводи час в библиотеке – графиня относится весьма уважительно к образованным людям», «и я тебя очень прошу, даже умоляю, не говори первое, что пришло тебе в голову!», «думай, Кэролайн, думай, иначе самой счастливой девушкой на свете станет Ребекка Ларсон!». Это была лишь маленькая часть того, что пришлось выслушать. А выслушивала Кэри стойко, потому что чем дальше, тем чаще Дафна хватала пузырек с успокоительными каплями и молилась, вознося руки к потолку. Всего один «невинный» вопрос: «а можно ли сказать графине правду, если та спросит, как она выглядит после продолжительной болезни?», вызвал у мачехи такой приступ кашля, будто она поперхнулась монетой, спрятанной в рождественском пудинге. Кэри терпела и... копила силы.
В дневнике появилась еще одна запись, начинающаяся словами: «Сегодня объявилась моя тетушка. Признаться, я не только никогда не скучала по ней, но и вообще не знала о ее существовании...», и заканчивающая бодрым: «Я уезжаю, потому что на свете очень мало графинь и слишком много Дафн!».
– Это поместье наверняка красивое, – выпалила Люси и широко улыбнулась. – Я хочу запомнить все, все, все, чтобы потом рассказать сестре. А графиня какая?
– Старая, страшная и злая, – с удовольствием ответила Кэри. – А еще больная.
– Да ну-у-у... Точно страшная?
– Ага, и проклятиями так и сыплет, так и сыплет.
– А болеет чем?
– У нее хрипы и кровь медленно циркулирует, – серьезно ответила Кэри. – Из-за этого она бледная, почти белая. Днем все время спит, а ночью бродит. Бродит и хрипит.
– Что-то сомневаюсь я... – Люси покачала головой. – Хотя все может быть.
Не сдержавшись, Кэри улыбнулась.
– Не волнуйся, я пошутила. Я толком ничего не знаю о графини Бенфорд. Ни отец, ни Дафна, ни я никогда ее не видели. Но родом она из России, представляешь?
– Ух ты! Наверное, она чудная!
– Будем надеяться, что не очень. – Кэри состроила гримасу и отвернулась к окошку. Совершенно не важно, что ее ждет, потому что в душе пустота, где-то еще ноет обида на весь мужской род и ерзает злость на себя, но образ Чарльза Лестона уже не маячит перед глазами.
«Но я с удовольствием и ему бы отдавила ногу и врезала кулаком в грудь! – воинственно подумала Кэри. – Мистер Самодовольный Индюк!».
Она везла с собой дневник и письма, которые писала Лестону. Возможно, какими-нибудь холодными вечерами она и перечитает их, чтобы еще раз поставить высшую оценку своей наивности.
«Больше никогда, никогда я не полюблю ни одного мужчину. Обойдутся!» От этой мысли на душе становилось особенно приятно, будто месть частично состоялась.
«Интересно, убьет ли меня Дафна, если графиня Бенфорд сделает наследницей Ребекку Ларсон? – Уголки губ дрогнули и поползли вверх. – Наверняка убьет!»
Странно, ее перестала беспокоить перспектива проживания вдали от родного дома с незнакомыми людьми. Любопытство защекотало нос, и Кэри произнесла абсолютно спокойно и тихо:
– Я еду в Бат.
Да, она ехала в Бат, и впереди ее ждала неизвестность.
Глава 9
Александра смотрела на Настю, уплетающую за обе щеки банальный «Цезарь», пирог с ветчиной и сыром, запеченную свинину с картофельными шариками, жареные с луком и перцем шампиньоны и постоянно прокручивала в голове встречу с Уфимцевым. Он поговорил с ней, как с ненормальной надоедливой мухой, и выставил за дверь. А впрочем, что еще можно ожидать от человека, забор которого ярко-голубого цвета, а калитка желтая. Она попыталась представить, как здоровущий и злющий «медведь» окунает кисточку в развеселую краску, и не смогла этого сделать. У такого человека все кругом должно быть темно-коричневое с редкими красными всполохами (кровь жертв). Есть в этом какая-то дисгармония, доказывающая неровность его внутреннего мира. Вулканы и кратеры! Вулканы и кратеры! «А вообще спешу вас расстроить – я давным-давно все выбросил»
– Он не выбросил, – прошептала Александра, вспомнив, как ее тянуло наверх. Возможно, это и глупость, но в ее душе есть, есть предчувствие. – Не выбросил...
– Что? – Настя разломила ржаную булочку на четыре почти ровные части.
– Ничего...
– Обалденно вкусно! Если бы меня так кормили каждый день, подо мною бы трещали все стулья. Теть Саш, а вы сами почему не едите?
– Я отчего-то не люблю есть то, что приготовила сама. Люблю только снимать пробу: получилось, как я задумывала, или нет? Зато мне нравится, когда для меня готовят другие.
– А хотите, я вам яичницу с помидорами сбацаю? – вдохновенно предложила Настя и подскочила, готовая немедленно приступить к приготовлению дежурного блюда.
– Хочу, – просто ответила Александра и подперла щеку кулаком. Взяв солонку, она немного повертела ее в руках и поставила на место. В душе – по-прежнему тишина, а очень скоро второй отборочный тур «Ноты Вкуса». Уже пролистаны старые и новые записи, но все не то. Это не объяснить словами – не то. И теперь на нее обрушилось уныние – ненавистное и противное. «А вообще спешу вас расстроить – я давным-давно все выбросил». – Виктор звонил, он очень волнуется за тебя.
– А чего волноваться? Я жива, здорова и нахожусь под вашим бдительным оком. Ну, а то, что мне уже восемнадцать лет давно стукнуло – не считается. Ерунда, на которую не стоит обращать внимания, – весело сказала Настя и добавила уже другим тоном, более серьезным: – Вообще-то Витька обо мне полжизни заботится, поэтому я терпеливо принимаю свою участь. Но иногда... – Она тяжело вздохнула: – Это катастрофа какая-то! Он вам рассказал про Димку? Бобрикова?
– Имени не назвал, – улыбнулась Александра, – но дал понять...
– Дал понять, что одну меня оставлять надолго нельзя. А каким образом я тогда замуж выйду? Я-то не собираюсь в ближайшие сто лет, просто любопытно.
Александра тоже тяжело вздохнула – в ее воспоминаниях сразу появился Пьер... Она провела по столу ладонью, но рука не встретила ни одной хлебной крошки.
– Виктор прав в том, что торопиться не стоит.
– А я и не тороплюсь. Но поцеловаться-то можно? Когда я стану старой девой, а с таким братом я ею обязательно стану, то о чем я буду вспоминать? А так хоть о Димке Бобрикове подумаю. – Настя хихикнула и состроила гримасу под названием: «Меня бесполезно перевоспитывать. Поздно!». – Если бы не Витька со своими «можно» и «нельзя», я бы вам сейчас не надоедала, и занимались бы вы своими делами.
– Нет, все не так. Я рада твоему приезду, а дел у меня, можно сказать, и нет... Я взяла небольшой отпуск, отдыхаю.
Настя уже два дня наблюдала за тетей. Над плитой не колдует, но завтраки, обеды и ужины готовит. А это две большие разницы. Колдовать и готовить. И слышит хорошо, как самый обыкновенный человек, а раньше и по пять раз можно было говорить, а в ответ только бормотание, тихое пение или ничего не значащее «угу». У нее хорошая тетя, вертеться рядом с ней – одно удовольствие, но все же она немного не от мира сего. Потому что особенная и талантливая. Настя наколола на нож помидор, приподняла его и подумала: «Ох уж эти «взрослые». И сложно у них обычно там, где на самом деле все просто». На ум сразу пришел Андрей Данилов, но он к размышлениям не имел никакого отношения, и привести пример с его участием не получилось бы ни за что.
– А на каком масле пожарить? Витька любит на растительном, а я на сливочном.
– Угу, – ответила Александра.
«Или еще не все потеряно? – улыбнулась Настя. – Не слышит же она меня сейчас, совершенно не слышит»
– Тетя Саша, а у вас что-то случилось?
– Угу.
– А что?
– Что?
Александра посмотрела на Настю и нахмурилась.
– Прости, ты о чем-то спрашивала?
– Да. Можно ли вступать в интимные отношения до брака? И вы меня благословили на этот грешный путь. Виктору я, конечно, не скажу, пусть это будет нашей маленькой тайной...
– Настя, – простонала Александра. – Что ты такое говоришь?
– Я говорю: на каком масле яичницу жарить? На сливочном или растительном?
– Не знаю... Понимаешь, у меня украли очень важные бумаги, и я никак не могу прийти в себя после этого.
– Ого! – Настя мгновенно позабыла о запланированной яичнице, вернулась к столу и плюхнулась на табурет. Коричневая челка подскочила и привычно закрыла лоб. – Но как же это произошло?
Александра откинулась на спинку стула и пожала плечами, точно эта история произошла вовсе не с ней. Невозможно рассказать о Пьере, да и кому признаешься в том, что мужчина, которого любила, унес из дома самое ценное и нужное, как воздух?
– Я очень давно мечтала попасть на конкурс профессиональных поваров «Нота Вкуса». Записаться на участие в отборочных турах имели право только те, кто проработал не менее пяти лет на должности шеф-повар. Были и еще условия, но мне для подачи заявки не хватало именно этого. И вот, совсем недавно, я стала самой счастливой на свете – мой стаж как раз перевалил за пять лет...
– И? – поторопила Настя.
– И я попала на отборочные туры и первый прошла, получив более чем достаточно баллов. Собственно, я в десятке лучших. Седьмая.
– Круто... Но что украли?
– Папку с рецептами...
Александра стала неторопливо рассказывать о требованиях организаторов конкурса, о своих планах, о лаймовом соусе, о... Пьер в этой истории проходил завуалировано: «человек, которому я доверяла». Воспользоваться рецептом уже нельзя, придумать новый – пока не получается. Какая-то невесомость...
– Вот сволочь, – выдохнула Настя, дождавшись финала истории.
– Форменная скотина, – согласилась Александра.
– И нет никакой надежды?
– Надежда есть всегда. Но не всегда до нее получается добраться.
– Я доберусь! – Настя широко улыбнулась, и ее глаза засветились радостью. – Я могу преодолеть любые преграды. Я сумею! Честно, честно. – Она приложила ладонь к груди, точно собиралась произнести торжественную клятву. – К кому нужно пойти и что конкретно украсть? Где живет человек, которому вы доверяли?
Александра улыбнулась, поднялась, нажала кнопку чайника и достала две одинаковые бежевые чашки.
– Есть эклеры, а есть маффины с черникой.
– Согласна съесть маффины, если вы мне все расскажете. – Теперь в Настиных глазах подпрыгивали хитринки.
– Наверное, я тебя очень удивлю, если сообщу, что совсем недавно я оказалась наследницей. Мне завещаны: три кофты, шерстяное платье, журналы с выкройками... А впрочем, – Александра подошла к узким полкам, взяла с нижней конверт и протянула Насте, – почитай сама.
Настя с жадностью следопыта схватила конверт, и уже через несколько секунд взгляд побежал по строчкам.
– Во дает, – прокомментировала она и покачала головой.
«Наверное, дошла до котлет», – подумала Александра.
– Читай, читай, там все написано.
– Рецепт... Есть же рецепт... На английском... Но вы же знаете английский? Я его тоже в школе учила... Нужно ехать! Где этот дом и где этот сундук?!
– Адрес указан на обратной стороне конверта. Я торопилась, записывала под мамину диктовку, но... Ехать уже никуда не нужно.
– Почему? – На лице Насти появилось удивление. Она была готова тотчас сорваться с места и устремиться неизвестно куда, лишь бы спасти положение.
Александре пришлось добавить, что дом давно продан и им теперь владеет Глеб Уфимцев, а с этим человеком не слишком-то договоришься.
– Он сказал, что выбросил старые вещи, но думаю, он просто хотел отделаться от меня.
– Врет, точно врет. Я уверена, – твердо заявила Настя. – Почему он не пустил вас на второй этаж, а? Показал бы обстановку, успокоил. Делов-то, по лестнице подняться! – Она фыркнула и принялась изучать конверт. – Наверное, он решил себе заграбастать ваше наследство. Типичный негодяй и жадина.
– Вряд ли ему нужны кофты и платье.
– А книги? И потом, он мог не поверить, что речь о всякой ерунде. Вдруг в сундуке двойное дно? Открываешь, а там... золотые монеты! Все же кино смотрят, – последнюю фразу Настя бросила легко. – Сейчас соберемся и поедем. Придумаем по дороге, как заставить гражданина Уфимцева отдать ваше наследство. Вполне может оказаться, что у него и совесть есть.
– Нет. – Александра покачала головой, налила чай, достала небольшую тарелку и вынула из бумажного пакета маффины с черникой. – Этот вопрос закрыт, а уж тебе точно не стоит никуда ехать. Угощайся.
Она взяла письмо, убрала его в конверт. Конверт вернула на прежнее место – на полку.
Настя молча проследила за каждым движением тети, а затем стала размешивать ложкой сахар. Опыт в таких делах у нее имелся, и она знала: ни за что нельзя демонстрировать повышенный интерес – это путь к провалу.
– Я съезжу в ресторан. Вернусь поздно, часов в одиннадцать, – сказала Александра. – А ты посмотри кино или прогуляйся. Хорошо?
– Я, пожалуй, спать лягу пораньше, – спокойно ответила Настя. – Как раз вчера до двух комедию смотрела, теперь глаза закрываются.
Метнув еще один взгляд в сторону конверта, она взяла пушистый ароматный маффин и принялась есть его с огромным аппетитом.
Англия, давно позабытый год
– Я хочу поблагодарить Господа за хорошие дороги, – сообщила Люси, вылезая из почтовой кареты. – Могло быть и хуже.
– Поблагодари заодно и от меня, – поддержала Кэри. – Да, действительно могло быть и хуже.
Она разгладила складки на платье и вдохнула воздух Бата. Новое, необыкновенное, пьянящее чувство свободы влетело в легкие и застряло там. Точно оборвались ниточки, привязанные к рукам и ногам, за которые кто-то иногда дергал. Ниточки тонкие, но, как назло, прочные.
– Прошу прощения, мисс...
Кэри обернулась. Перед ней стоял невысокий плотный мужчина в синей униформе.
– Да...
– Вы мисс Кэролайн Пейдж?
– Да, – теперь голос Кэри был тверд.
– Графиня Бенфорд прислала за вами экипаж. – Мужчина отступил на шаг влево, развернулся и чуть поклонился.
Кэри подняла голову и... на миг потеряла дар речи.
– Мы поедем в этой карете? – раздался за спиной изумленный и от того писклявый голос Люси. – Ох, мамочка дорогая! Мисс Пейдж, я глазам своим не верю!
Кэри тоже не верила своим глазам – в отдалении стоял великолепный экипаж, которому позавидовала бы любая принцесса. Черная карета отливала лаковым блеском, золотая отделка пробегала по граням и углам, лошади – белые, без единого пятнышка, абсолютно одинаковые, кучер подтянут и неподвижен. А на дверце – герб.
«Почему герб? – пролетела торопливая, полупрозрачная мысль. – Неужели графиня путешествует по свету со своей каретой?» Мысль оборвалась и улетела в неизвестном направлении, слишком уж красивой, сказочной была картина перед глазами.
Сделав два неуверенных шага, Кэри остановилась, обернулась на Люси, и произнесла, как ни странно, абсолютно спокойно:
– Идем.
Она почувствовала, что с этого момента началась какая-то иная жизнь – неизвестная и странная. И осознание этого факта ухватило ее и увлекло.
Кэри бодро направилась к экипажу, а Люси с открытым ртом последовала за ней. Мужчина в униформе занялся багажом. Легкий ветерок подхватил сухие травинки и понес их в сторону, точно расчищал дорогу для особых гостей Бата.
Сиденья в карете оказались удобные и мягкие, впрочем, в этом можно было и не сомневаться. Бархатная шторка качнулась и замерла. От смеси запахов сначала защекотало в носу, но затем ароматы исчезли, будто в их обязанность входило лишь встретить пассажиров, а дальше надоедать категорически нельзя.
«Корица... Ваниль... Что-то горькое... Лимон...» – Кэри попыталась разделить и угадать ароматы, но это оказалось непростым делом, все равно что пытаться разломить облако на кусочки.
Карета тронулась, и Кэри нетерпеливо посмотрела в окошко. Ей захотелось взять дневник и сделать запись, но, увы, он был надежно спрятан в дорожном сундуке под бельем. Она улыбнулась, сама не зная чему, бросила взгляд на Люси, внимательно изучающую обивку, и мысленно произнесла: «Джульетта Фрезер, графиня Бенфорд, я прибыла к вам, потому что... Потому что Дафна хочет, чтобы ваши деньги достались мне. Ну, а чего хочу я?.. Наверное, чтобы Чарльз Лестон сгорел в аду». Ее улыбка стала тоньше, зеленые глаза сверкнули. Но «небольшое приключение» в библиотеке у Кеннетов уже не воспринималось как вселенская катастрофа – душа горела от непонятных предчувствий, вытесняющих боль и разочарование.
– Мать мне однажды рассказывала одну историю, – шепотом произнесла Люси. – И вот теперь я все время думаю об этом...
– Какую историю?
– Это было очень давно... Ну, приблизительно пятьдесят лет назад... Одну девушку заманили в замок, который находился на окраине города.
– Зачем?
– Дело было так, – Люси подалась вперед, шумно вздохнула, выдохнула и продолжила: – Бедняжка получила записку... Нет, письмо. В нем говорилось, что в этом замке находится ее умирающая бабушка – старушка умирает и перед смертью хочет попрощаться с внучкой. Как-то там все было странно написано, но, с другой стороны, не придерешься... Вот девушка и поехала. А оказалось, в этом замке живут старые и страшные вампиры, и таким хитрым способом они заманивают к себе несчастных жертв.
– И они ее... м-м-м... съели? – Брови Кэри приподнялись.
– Сначала только выпили кровь, – прошипела в ответ Люси, а потом добавила уже легко, обычным тоном: – но больше к ним никто не приехал, и на следующий день они ее все же съели. От скуки и голода, наверное.
Кэри откинулась на мягкую спинку сиденья и покачала головой. Воображение тут же нарисовало образ графини Бенфорд: тощая, скрюченная старуха в черном одеянии, но в ее черных волосах нет седины, зрачки красные, а изо рта торчат клыки... Очень быстро этот образ изменился, и старуха вдруг превратилась в Дафну...
– Ерунда, – сказала Кэри, – вампиров не существует.
– Я знаю еще одну историю, но она... – Люси замялась. – Вряд ли это можно рассказывать...
– Почему?
– Уф... Потому что.
Люси придвинулась к окну, положила руки на колени и замерла, демонстрируя всем своим видом твердость принятого решения: нет, никогда она не сможет произнести вслух то, что произошло с еще одной бедняжкой – это настолько ужасно, недопустимо, скандально...
«Всего несколько секунд, и она сдастся», – весело подумала Кэри, сохраняя молчание.
– Хорошо, – тяжело вздохнула Люси. – Я расскажу. Но, мисс Пейдж... А впрочем... – Она махнула рукой и принялась поправлять волосы. – Однажды достойная семья Абрамсонов, а они проживают в северной части Лондона, тоже получила письмо. Некая Дарлин Кук писала о своем родстве с Абрамсонами и приглашала младшую Флору к себе в гости. Она обещала золотые горы, заботу, внимание, и главное – путешествие в Париж! Абрамсоны вели долгую переписку и так прониклись к этой Кук, что дали согласие и отправили к ней дочь в сопровождении компаньонки-француженки. – Люси помолчала немного, затем округлила глаза и выпалила: – Но потом-то что оказалось? Что Дарлин Кук – мужчина! То есть звали его, конечно, не так, но это не важно! Компаньонку-француженку он выгнал, а Флору оставил у себя...
Такого поворота сюжета Кэри не ожидала.
– Я очень сомневаюсь, что эту историю тебе тоже рассказала мама...
– О, нет! Сестра. Прямо перед отъездом. Несчастная Флора. – Люси театрально приложила правую руку к груди и закатила глаза к потолку кареты. – Вы же понимаете, что с ней стало.
– Нет, не понимаю, – нарочно ответила Кэри, сдерживая улыбку. – Может, ты мне объяснишь?
Щеки Люси порозовели, она заерзала, а потом все же удовлетворила свое желание поговорить на запретную тему:
– Он сделал ее своей... любовницей. И свет отвернулся от нее.
– А-а-а... Они случайно не полюбили друг друга при первой встрече? – небрежно спросила Кэри.
– Да, а откуда вы знаете?
– Просто подумалось...
– Да, да! И именно из-за этого родители буквально отреклись от Флоры!
– Бедняжка, – шумно вздохнула Кэри.
– Бедняжка, – шумно вздохнула Люси.
Глава 10
Положив под одеяло пять махровых полотенец, придав расплывчатому сооружению форму человеческого тела, оставив на подушке записку: «Тетя Саша, не волнуйтесь, я уехала за рецептом к Уфимцеву», Настя взяла с полки конверт, быстро собралась и покинула квартиру. С ее лица не сходила шкодливая улыбка, а мысли неслись вдаль... К Андрею Данилову. Было бы здорово позвонить ему и сказать: «Отвезите меня, пожалуйста, к больному дедушке за город. Виктор вам будет очень благодарен, вот увидите». Но, увы, этого она позволить себе не могла. Лишь по причине того, что вранье проверялось слишком легко. Один телефонный звонок Андрея, и затея провалилась бы с треском. «Привет, Виктор! Твой дедушка где живет? Он болен?» Приблизительно так. Нет, допустить это невозможно – попытка раздобыть рецепт всего одна.
Настя поехала на другой конец Москвы – к себе домой. Отыскала в кладовке небольшой плоский фонарик, вытрясла из матрешки неприкосновенный рублевый запас под кодовым названием «На черный день или на всякий случай» и уговорила однокурсника Пашку Абрикосова отправиться в дальний путь.
– Нет, обратно меня ждать не нужно, – говорила она, расхаживая босиком по комнате. – Да поняла я, поняла, что ты надолго не можешь... Не волнуйся, ничего с машиной твоего отца не случиться, мы же не в джунгли едем! Деньги на бензин есть. Это очень хорошо, что обещают дождь, о таком счастье я и не мечтала...
Дождь действительно был на руку – никто не сможет захлопнуть дверь перед носом промокшего и продрогшего ребенка, а уж она постарается выглядеть помладше и пожалостливее.
Пашка всю дорогу канючил: и машина-то наверняка поцарапается, и грязная станет, и отец вернется со смены утром и увидит все это безобразие, и обратно еще пилить и пилить. Настя утешила его тремя бутербродами с колбасой и двумя с ветчиной. Не вспоминать об Андрее она не могла, слишком уж обстоятельства были схожи. Вот только Пашка никак не тянул на виконта с обложки любовного романа, и от этого образовалась на душе тягучая тоска. От скуки Настя даже представляла, что поворачивает голову и видит Андрея. И у них опять словесная схватка, но победительницей всегда выходит она.
– Почти приехали, – сообщил Пашка. – Во-о-он те дома...
– Ага, отлично. Высади меня около самого крайнего и сиди, жди, когда я позвоню.
– Долго ждать?
– Нет, – мотнула головой Настя. – Как только найду нужный дом, сразу отпущу тебя. Забор голубой, калитка желтая – не ошибусь, к тому же номер известен.
Первые крупные капли упали на лобовое стекло – упали и превратились в кляксы.
– Промокнешь, – предупредил Пашка.
– Можно ли о большем мечтать? – улыбнулась она и на краю дачного поселка выпорхнула из машины. Дождь уже набирал силу, к быстрым каплям прибавился шум ветра и аромат свежескошенной травы.
– Свитер хоть мой надень! – крикнул Пашка.
– Неа, я должна выглядеть несчастной и одинокой! – ответила она и, обхватив плечи руками, устремилась по дороге вперед.
– Ненормальная, – понеслось вслед.
Настя нашла нужный дом довольно быстро. На первом этаже горел свет, а значит, пришло время отпустить Пашку. Она вынула из сумочки мобильный телефон, набрала номер и пожелал приятелю доброго пути. Серая толстовка промокла и стала липнуть к телу, челка повисла сосульками и частично прикрыла глаза. Струйки воды текли от виска по щекам к подбородку. Синие джинсы потемнели.
– Отлично, – охарактеризовала свой внешний вид Настя, открыла желтую калитку и пошла к дому. «Эти клумбы похожи на сковородки», – весело подумала она, спрятала улыбку и, не слишком-то церемонясь, кулаком постучала в дверь. – Люди! Есть кто-нибудь?! Пожалуйста, впустите, я ужасно замерзла!
Раздались тяжелые шаги, скрип половиц, а затем дверь распахнулась.
– Какими судьбами? – громыхнул хриплый голос.
«И правда – медведь, – вспомнив рассказ тети, подумала Настя. – А я – Машенька, маленькая девочка. Шла по лесу, заблудилась, попала под дождь... Пусти-и-ите переноче-е-евать разнесча-а-астную меня...» Она сделала брови домиком, сжалась и принялась стучать зубами. Получился ритм: «Марш, марш, левой, марш, марш, правой» – это категорически не подходило к ситуации, и Настя попыталась изобразить что-то-то более жалостное и мелодичнее.
– Извините, я заблудилась... Можно, я у вас дождь пережду? А потом уйду, честное слово, уйду.
«Только не нужно мне твоих честных слов!» – обычно кричал на нее Виктор, услышав подобное обещание.
Уфимцев оглядел ее с головы до ног, точно проверял на предмет ношения оружия, затем сухо закашлял, потом кивнул в сторону комнат и сказал:
– Проходи.
– А меня Настей зовут, – выпалила она и потерла нос рукавом кофты, как и полагалось сделать заблудшей сироте.
Англия, давно позабытый год
Карета остановилась. Дверца открылась.
– Приехали, – раздался приглушенный, уже знакомый голос мужчины в синей униформе.
Кэри воспользовалась предложенной рукой и ступила на землю. Последние пятнадцать минут она не смотрела в окно – ничего, кроме деревьев, кустарников, небольших одинаковых домиков, тянущихся цепочкой, видеть не приходилось, но теперь... О, теперь было на что посмотреть!
«Кажется, я начинаю горячо любить графиню...» – Кэри попыталась спрятать за иронию свое изумление, но не слишком-то получилось. Она вцепилась в большую перламутровую пуговицу своей накидки и сжала ее. За спиной царила тишина, и это объяснялось тем, что болтушка Люси потеряла способность говорить.
Владения Уолтера Эттвуда по праву можно было назвать сказочными. Огромный длинный дом из серого камня возвышался над сочными равнинами, аккуратными дорожками, подстриженными кустарниками. Неизвестные ярко-синие и ярко-красные цветы, видимо стойкие к холодным осенним ночам, произрастали строго симметрично слева и справа и были настолько ухоженными, что уж точно являлись гордостью садовника и, возможно, самого хозяина. Башни, расположенные по углам дома, заканчивались острыми пиками и с гордостью устремлялись в небо. По стенам полз густой плющ, местами он образовывал шапки или свисал, вытянув ветви в разные стороны. Нет, в таком чудесном месте не могли жить вампиры, да и злодеи тоже...
– Какие они? – шепотом произнесла Кэри, в который раз пытаясь представить графиню Бенфорд и ее гостеприимного друга мистера Уолтера Эттвуда. Теперь воображение рисовало уже четко: седую пожилую графиню, одетую богато, но не слишком броско, и подтянутого, но уже заболевшего старостью мужчину лет шестидесяти. Будто они стоят рядом и сдержанно улыбаются, пытаясь определить: достойна ли Кэролайн Пейдж претендовать на наследство или нет? Графиня Бенфорд наверняка говорит медленно, с расстановкой, а мистер Уолтер Эттвуд вообще молчалив и не любит вмешиваться в чужие дела. И они очень хорошо смотрятся среди этой безусловной красоты. Почтенно.
Кэри наконец оставила пуговицу в покое, прищурилась, постояла немного и перевела взгляд на служащего графини.
– Прошу, мисс, – произнес он и почтительно поклонился.
Почему-то было хорошо, что больше никто не встречает их здесь, среди дорожек и цветов. Там, в доме, наверняка полно слуг, и там они окунутся в новую жизнь, но не здесь, еще рано...
Кэри собралась с духом, проигнорировала писклявые бормотания Люси и пошла к ступенькам. В ее душе появились легкость и любопытство, в движениях – торопливость. «И даже если окажется, что в этом доме живут вампиры, я не расстроюсь. Честное слово, не расстроюсь!»
Высокая, тяжелая дверь бесшумно открылась, Кэри приветствовал еще один мужчина в униформе. И он мгновенно исчез, буквально растворился в воздухе, стоило сделать несколько шагов по отливающему блеском полу.
– Мамочка, – прошептала Люси, оглядываясь. – А где все? Почему так тихо?
– Не знаю, – пожала плечами Кэри и вытянула шею, пытаясь увидеть хоть кого-нибудь в глубине длинного коридора.
– Посмотрите, какие подсвечники... А ваза!
– Тише, – осекла поток нервных восхищений Кэри.
– Мне кажется, за нами заперли дверь, – дрожащим голосом выдала Люси. – Точно, нас здесь заперли... И я больше никогда не увижу свою сестрицу и матушку...
– Глупости, – небрежно ответила Кэри, осматривая окружающее ее великолепие. – Сейчас к нам кто-нибудь придет, и нас представят графине. Дом огромный, и за день его не обойдешь... Графина Бенфорд родом из России, наверное, у них так принято...
– Здесь наверняка водятся привидения.
– Да, и они обожают нападать ночью на трусливых особ.
– Вы шутите, а... – Люси осеклась, потому что вдалеке раздались шаги, эхо от которых неожиданно показалось очень громким. Ее и без того бледное лицо стало еще белее.
– Вот видишь, – улыбнулась Кэри. – И нечего было бояться.
Она повернулась лицом к неизвестности, немного покусала нижнюю губу, расправила плечи и мысленно обратилась к Дафне: «Нет, я не обещаю сначала думать, а потом говорить... Возможно, я так поступлю только сейчас, один разочек...»
Шаги стали громче, и через несколько секунд Кэри увидела невысокую черноволосую женщину лет пятидесяти. Ее плотное тело облегало строгое темно-коричневое платье, отделанное на воротнике и манжетах тонкими весьма скромными кружевами бордового цвета. На ее спокойном лице не отражалась ни одна эмоция, взгляд был сух, осанка горделива.
– Мисс Пейдж, я рада приветствовать вас, – произнесла женщина и посмотрела на Люси. – И вас также. – Она помолчала и продолжила: – Я экономка и служу в этом доме уже двадцать пять лет. Мое имя – Марселина Тимонс, но вы можете называть меня просто Марселина. Обращайтесь ко мне по любым вопросам, которые у вас возникнут. Буду рада помочь.
– Добрый день, – ответила Кэри и мягко, вежливо улыбнулась. На всякий случай. Экономка хотя и не производила впечатление милого и добродушного человека, тем не менее понравилась. Ее имя и внешность говорили об испанских корнях, и Кэри показалось это интересным и даже романтичным.
– Графиня Бенфорд ожидает вас. – Женщина указала в сторону длиннющего коридора и не двинулась с места.
– Очень приятно, – запоздало выпалила Люси и изобразила короткий книксен.
– Прошу, – поторопила экономка.
Кэри вдруг поняла, что Марселина Тимонс не собирается их сопровождать, и что к графине они отправятся вдвоем. Кивнув, она развернулась и сначала нерешительно, а затем увереннее направилась по широкому коридору. Пройдя немного, она все же обернулась и убедилась в том, что не ошиблась – экономка тоже исчезла.
– Она просто ушла, – прошептала Люси, притормаживая. – Даже не проводила... Здесь все какие-то странные. Мисс Пейдж, посмотрите на эти огромные картины! Я никогда таких не видела...
Кэри тоже никогда не видела таких картин, но сейчас все меркло перед скорой встречей с графиней Бенфорд и, возможно, с ее старинным другом Уолтером Эттвудом. Потом, она все разглядит потом... Улыбнувшись, сама не зная чему, Кэри пошла быстрее.
Первые четыре двери были распахнуты, последующие открывались сами, точно по волшебству. Конечно, это происходило не без помощи служащих, но делалось столь точно и плавно, что в душу все же закрадывалось ощущение сказки. Теперь Кэри специально не оборачивалась, желая по-детски насладиться чудом.
– Бесконечные, когда же они закончатся...
– Мы идем уже целый час, – поддержала Люси. – Моя сестра не поверит, когда я ей расскажу...
Увидев серые, украшенные тонкими золотыми узорами двери, Кэри бесшумно вздохнула. Сердце екнуло. Она почувствовала, угадала, что это последнее препятствие отделяющее ее от дальней родственницы... «Вот и все, я у цели...» – пронеслось в голове.
Эти двери открывались медленно-медленно, не торопясь отдать свою тайну. Кэри пришлось остановиться...
– Какая же она? – слетел шепот с губ, и любопытство заерзало в груди.
Лучи солнца скользнули сначала на пол, затем взлетели выше, еще выше и окружили со всех сторон светом и теплом. Ароматы закружились, коснулись, улетели...
«Лимон... Корица... Ваниль... Что еще, что же еще?..»
Посреди просторной комнаты вовсе не стояла сгорбленная старушка, и эту леди никак нельзя было назвать пожилой, но ни одного сомнения у Кэри не было – это ее тетя, Джульетта Фрезер, графиня Бенфорд. «Но это невозможно...» Строчки письма одна за другой стали всплывать в памяти и захотелось замотать головой и прогнать их прочь! «За последние годы мое здоровье сильно пошатнулось, что неудивительно в моем возрасте. Буду откровенна – я слаба». «Время неумолимо, и сейчас, пока силы не оставили меня окончательно, а рука еще держит перо...» «Если бы не плачевное состояние моего здоровья и прописанный врачами обязательный покой, я бы навестила вас сама и таким образом познакомилась с Кэролайн, но, увы...» «Возможно, это условие покажется слишком резким, но хочу напомнить о своем возрасте, больном сердце, мигренях...» Нет, подобные слова не могла написать эта стройная, особенная женщина, от которой невозможно было отвести глаз. Кэри дала своей дальней родственнице около сорока лет, и, поймав на себе цепкий взгляд карих глаз, изумленно подумала: «И она точно не больна! Ни капельки!».
Каштановые волосы графини Бенфорд были собраны и скручены в слабый низкий пучок, несколько выпавших локонов обрамляли ее приятное лицо, бархатное зеленое платье открывало плечи и руки до локтей, черненое колье и массивный перстень со сверкающим изумрудным камнем сразу притягивали взгляд. Что же в ней было особенного... Что?.. Пожалуй, все. Или... Кэри чуть подалась вперед и наклонила голову набок... Улыбка! Да, улыбка! Едкая, многозначительная, хитрая, довольная! Это была улыбка женщины, способной обмануть всех и вся и при этом не испытывающей чувства вины.
– Добро пожаловать к нам, Кэри, – произнесла графиня с легким, еле уловимым акцентом. – Я – Джульетта Дмитриевна, твоя замечательная тетя. Если хочешь, можешь меня называть – тетушка Джульетта. – Она засмеялась искренне и звонко, точно ребенок, который понятия не имеет о каких-то там скучных правилах приличия.
– Добрый день...
– Как зовут твою горничную?
– Люсинда. Люси.
– Отлично.
Что было в этом отличного, Кэри не поняла, зато услышала, как сзади охнула Люси (наверное, она наконец-то поверила в то, что они находятся не в замке вампиров и издала вот такой радостный вздох облегчения). «Графиня назвала меня коротко, по-домашнему, а ее собственное имя – чудное. Ну да, она же из России...»
– Полагаю, вы устали с дороги и голодны. Марселина проводит вас в комнату, а затем в столовую.
– Спасибо. Вы... – Кэри осеклась, потому что и сама толком не знала, что хотела сказать. Вопросы теснились в ее голове, но задавать их казалось совершенно бестактным. Строки письма по-прежнему не давали покоя.
– Да, это я, – усмехнулась Джульетта Дмитриевна, явно наслаждаясь удивлением гостей. – Мне сорок два года, я совершенно здорова и в ближайшее время не собираюсь умирать.
– Но тогда... – Кэри увидела Марселину, появившуюся из комнаты расположенной справа. О! Уйти вот так, не узнав хоть что-то... Невозможно!
– Если тебя волнует завещание...
– Нет, нет, не волнует, – торопливо заверила Кэри, искренне боясь, что ее сейчас отправят домой к Дафне.
– Я составлю его, как и обещала, – твердо произнесла Джульетта Дмитриевна. – Ребекка Ларсон приехала вчера. Вы встретитесь за обедом.
Кивнув Марселине, задержав взгляд на гостях, она развернулась и неторопливо направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Зеленый бархат юбки покачивался, изумрудный камень перстня несколько раз блеснул.
Все сказанное было невероятным, начиная от той прямолинейности, с которой Джульетта Дмитриевна озвучила свой возраст, и заканчивая темой завещания. И это могло вызвать только восхищение.
«Она обвела вокруг пальца Дафну, – с детским восторгом подумала Кэри. – Но зачем? Почему?.. Графиня обвела вокруг пальца Дафну, – повторила она более медленно, впитывая каждое слово. Этот факт оказался удивительно приятным, шкодливое настроение защекотало в носу, и осторожная улыбка коснулась губ. – Джульетта Фрезер, графиня Бенфорд... Вот она какая!»
– Пройдемте в ваши комнаты, – произнесла экономка. – Вещи уже принесли.
Кэри впервые почувствовала острую потребность взять в руки дневник и описать все происходящее. Не желание, а именно острую потребность.
– Мы здесь останемся? – прошептала Люси, когда они поднимались по ступенькам вслед за Марсельной.
– Да, – ответила Кэри.
– Вы говорили, она старая...
– Я ошибалась.
– А кто такая Ребекка Ларсон?
– Моя родственница.
– Графиня собирается составить завещание? Странно, не слишком ли рано?..
– Я понятия не имею, что она собирается делать, – искренне ответила Кэри. – Но я склонна ей верить.
Люси приподняла юбки, преодолевая последнюю ступеньку, и деловито прошипела:
– Но вы же не позволите этой надменной Марселине командовать мной?
– Ни за что на свете, – сдержала смешок Кэри, устремляясь вслед за экономкой. «Добро пожаловать к нам... Если хочешь, можешь меня называть – тетушка Джульетта», – звенели в ушах слова графини Бенфорд.
Глава 11
Хозяин дома выдал Насте полотенце, чтобы она могла подсушить волосы, колючий свитер, пахнущий костром, большущую кружку горячего сладкого чая и щедрый бутерброд с сыром. Сыр был нарезан удивительно тонко, имел много аккуратных дырочек и чуть сладковатый вкус.
– Останешься на ночь, – произнес «медведь» резко и достал из хлипкого шкафа одеяло, подушку, простынку и наволочку. – Ты откуда?
– Меня Настей зовут, – радостно напомнила она и откусила бутерброд.
– Вот счастье-то привалило! – Он посмотрел на нее, отвернулся, собрал на столе бумаги стопкой и добавил: – Я спросил, откуда ты?
– Из Москвы, – честно ответила Настя, внимательно изучая мебель, стены и пол. Ремонт здесь, конечно, никто не делал – обстановка осталась от прежних хозяев, а значит, есть шанс отыскать сундук на чердаке. – А вас как зовут?
– Глеб Алексеевич.
– Понятно...
– Какого черта ты ходишь одна так поздно и в такую погоду? Тебе сколько лет?
– Шестнадцать, – соврала она. – Я заблудилась немного, но теперь-то уже знаю куда идти, просто дождь и стемнело...
– Ты даже не представляешь, как я рад, что ты знаешь, куда тебе идти. Потому что обычно женщины, переступающие порог этого дома, искренне считают, что на этом их путешествие заканчивается, – прорычал «медведь», взял тряпку и принялся вытирать со стола. – Родным и близким позвонить не забудь, а то вам такое обычно и в голову не приходит.
Жесткое «вам», видимо, переводилось как «ни о чем не думающим детишкам, слоняющимся по округе».
Уфимцев перевел на Настю тяжелый, полный недовольства взгляд. Посмотрел немного и сдвинул брови. Она, проигнорировав настроение «медведя», увидела седину на его висках и стала гадать, сколько ему лет. Сорок два? Сорок три? Интересно, он быстро засыпает или бродит по дому часов до двух? Похлопав немного ресницами, привычно входя в роль ангела, она с чувством произнесла:
– Спасибо вам огромное за гостеприимство. Если бы не вы, я бы замерзла и подхватила воспаление легких.
«А так, благодаря вам, я залезу на чердак и найду нужную книгу. И стащу ее. Обязательно стащу, не сомневайтесь, Глеб Алексеевич», – мысленно продолжила Настя.
– Туалет на улице видела? – хрипло спросил он.
– Ага, – кивнула она.
– Значит, если что, то ночью не потеряешься. Правильно я понимаю?
– Я вообще никогда не теряюсь. Только один разочек – сегодня... А туалеты – это вообще моя слабость, то есть... – Настя проглотила смешок, выпрямилась и серьезно закончила: – Не волнуйтесь, Глеб Алексеевич, никакого беспокойства я вам не доставлю.
– Очень этому рад, – подчеркнуто ответил Уфимцев, явно предполагая, что она будет ему мешать до утра. – Ложись спать, а у меня еще есть некоторые дела... Не греми тут ничем, не мешай... Мне работать надо.
«У меня тут тоже есть некоторые дела. – Настя покосилась налево, затем направо, а потом бросила короткий взгляд на потертую лестницу. – И вы мне тоже, пожалуйста, не мешайте».
Уфимцев оставил ее в маленькой комнатенке, смежной с кухней, а сам сначала вышел на улицу и выкурил сигарету, затем сварил кофе в турке, перелил его в черную чашку и ушел в комнату напротив. Дверь плотно закрылась, громыхнул стул, а затем воцарилась тишина.
– Работает, – тихо протянула Настя, забралась на кровать с ногами, аккуратно сложила свитер Уфимцева и отодвинула его в сторону. «Придется подождать...» Завтра она вернется в Москву вместе с рецептом – иначе и быть не может. Все медведи рано или поздно ложатся спать. И этот ляжет. А потом она осторожно, на цыпочках поднимется на чердак... Настя улыбнулась, вынула из кармана мобильный телефон, отыскала номер Андрея и стала смотреть на строчку цифр. «Наверное, тоже сейчас занят своими великими делами», – ехидно подумала она и положила телефон рядом на одеяло. – Только бы тетя Саша не обнаружила моего исчезновения. Она уже вернулась домой. Или вот-вот вернется... А если начнет меня разыскивать?»
Настя взяла телефон и выбрала функцию виброзвонка. На всякий случай. А то прокрадется она на чердак, а мобильник как запоет! Все соседские петухи откликнутся. Хотя здесь вряд ли держат петухов.
Уфимцев лег спать в час ночи. Вытерпев для верности до половины третьего, Настя сунула телефон в задний карман джинсов, взяла фонарик и отправилась восстанавливать справедливость. Ступеньки несколько раз предательски скрипнули, и в полной тишине эти звуки показались оглушающими, Настя замирала на полминуты, а затем продолжала путь.
– Мы победим, – шептала она. – Наше дело правое.
Дверь чердака была немного приоткрыта, что значительно облегчало ситуацию. В щель была видна лишь темнота, но на короткий миг показалось, будто там кто-то есть, и он ждет... Настя почувствовала, как сильно колотится ее сердце, и с удивлением обнаружила, что страха нет – ее тянули вперед любопытство и еще непонятные теплые ощущения, которым хотелось поддаться.
«Я уверена, ничего он не выбросил», – подумала Настя, открыла узкую податливую дверь, зашла и закрыла ее за собой.
Темно, окошко лишь совсем немного пропускает лунный свет.
Она включила фонарь и широко улыбнулась – чердак принадлежал ей!
Пройдя вдоль стены, Настя отыскала целых три сундука, два чемодана, похожих на пухлые короба, доисторический саквояж с короткими ручками и потрескавшейся шершавой кожей, а также штук пять жестких дамских сумок внушительного размера. Газеты, журналы, мелкие и крупные вещи занимали половину пространства, но они не валялись кое-как, а возвышались стопками и пирамидами. Наверное, Глеб Алексеевич Уфимцев, купив дом, сделал несколько попыток навести хоть какой-то относительный порядок.
«Ну, с чего начать? С сундуков, конечно... Но, с другой стороны, вот этот саквояж тоже можно назвать сундуком... Он слишком большой» Пожалев о том, что не перечитала письмо перед тем, как поднялась, Настя потерла руки, предвкушая поиски, и счастливо вздохнула. Пристроив на стопке журналов фонарик, присела на корточки и прислушалась. Вроде раздался отдаленный шорох... Или показалось?
– Показалась, – почти неслышно произнесла Настя и открыла крышку первого сундука. Пахнуло сыростью и старьем, но сейчас этот запах мог только порадовать, будто она уже нашла клад, и осталось лишь протянуть руку и взять его.
На толстую книгу в мятом кожаном переплете Настя наткнулась во втором сундуке – она лежала как раз под чем-то шерстяным и колючим. Платье или кофта? Шарф или платок? Настя не стала разворачивать. Быстро с азартом схватив фонарик, она посветила на страницы. Это был очень старый ежедневник: даты написаны от руки, некоторые листы морщатся, на некоторых разводы, где-то смазаны буквы...
«Слова английские! – На лице Насти засияла улыбка. – И русские есть, но лишь в конце и их совсем немного... Рецепты, здесь есть рецепты!»
Она нашла целых пять штук, и сердце вновь заколотилось часто и громко. О, эти столбики с цифрами и названиями ингредиентов! Как можно их не узнать?!
«Нет, ежедневник забирать нельзя, вдруг, Уфимцев заметит... Или не заметит? Как он заметит?.. Нет, лучше не надо... Я вырву листки с рецептами и все, а тетя Саша сама разберется... Больше ничего же и не надо! Извините, Глеб Алексеевич, но это принадлежит не вам...»
Настя вырвала пять листочков, аккуратно сложила их и поздравила себя с успехом.
Но на лестнице раздался скрип, а затем два раза зло щелкнул замок, и заухали тяжелые шаги «медведя» – он спускался вниз. Вздрогнув, повернув голову, Настя посмотрела на дверь – Глеб Алексеевич Уфимцев ее запер.
* * *
Ничего не снилось – усталость после короткой командировки в Санкт-Петербург (туда и обратно), а также мотания по городу, уложили его в постель в двенадцать. Мозг Андрея Данилова отдыхал. Но ровно до трех часов ночи, пока не загудел мобильный телефон.
– Да, – не открывая глаз произнес он, не найдя в себе сил посмотреть на определившееся имя звонившего.
– Доброй ночи, – раздался шипящий голос.
– Кто это?
– Конечно, я.
– Кто – я?
– Анастасия Веретейникова.
В висках Андрея прострелило. Он сел, открыл глаза и глянул сначала на часы, а затем автоматически в сторону окна. Наверное, ему все же снится сон – страшный.
– Что случилось? Ты где и почему звонишь в такое время?
– Так вы же сами сказали: звони, если понадобится помощь. Вот она и понадобилась...
Андрей уже мог ожидать от сестры Виктора чего угодно – девчонке иногда явно хотелось просто поразвлечься, но интуиция четко произнесла: «Это не тот случай».
– Почему ты говоришь тихо? – поднимаясь с кровати, спросил он.
– Меня взяли в заложницы. Пытать, наверное, будут, но я ничего не скажу.
– Чего не скажешь? – Андрей провел рукой по лицу, прогоняя остатки сна. Пусть еще что-нибудь скажет, пусть скажет, а он по голосу попытается понять, насколько серьезно она влипла.
– Например, тайну золотого ключика. Спасите меня, пожалуйста, а то утром мне предстоит встреча с Карабасом. Если бы вы только знали, какой это Карабас...
«Невозможная девчонка. – Андрей понял, что сердится, но эта вспышка оказалась короткой. Еще несколько секунд, и он бы улыбнулся. – Невозможная девчонка», – мысленно повторил он уже другим тоном.
– Давай-ка быстро и коротко объясни, в какую передрягу ты попала.
– А вы Виктору не скажете?
– Не скажу. А чем, кстати, сейчас занимается твоя тетя?
– Надеюсь, спит, – легко ответила Настя. – Я ее бдительность усыпила, как и полагается в таких случаях.
– Рассказывай, – поторопил Андрей.
– Я залезла в чужой дом, чтобы украсть одну нужную и важную вещь. Дом находится за городом, но добираться не слишком долго. И меня тут заперли на чердаке, и пока я не знаю, специально или случайно... – Затараторила Настя честно и вдохновенно. – Приезжайте скорее и спасите меня по-быстренькому... Здесь есть окно, мне уже почти удалось его открыть.
* * *
А кому еще она могла позвонить? Не Пашке же Абрикосову. Только Андрею Данилову. Во-первых, очень верилось, что он обязательно приедет и спасет, во-вторых, приятно было представлять, как он это сделает. И поволноваться ему придется – тоже плюс. Старшие братья – они же всегда волнуются, обязанность у них такая... «С тех пор, как ты сказала, что будешь относиться ко мне как к брату, я вижу в тебе только сестру. Маленькую сестру». И пожалуйста, и не жалко!
Настя вновь подошла к окну и принялась отгибать загнутые гвозди старым напильником, найденным неподалеку от саквояжа. Забили раму, наверное, чтобы она от ветра не сильно стучала, да не слишком-то постарались.
Теперь, после разговора с Даниловым, в ее душе появились спокойствие, уверенность и тепло.
«Убегу, – улыбалась она, – успею. Сумочку жалко, внизу осталась... Но в ней ерунда всякая... Почему он меня запер, почему?»
Этот вопрос мучил уже полчаса. Уфимцев впустил ее в дом, накормил бутербродом, напоил горячим чаем...
Допустим, ему не спалось.
Он увидел, что гостья исчезла, и пошел ее искать.
А она – на чердаке!
Нормальный бы человек поинтересовался, а что, собственно, вам здесь нужно, мадемуазель? Но «медведь» запер дверь.
«А может, его открытые двери раздражают? Нервы, например, не в порядке? Пошел в туалет или курить и закрыл по пути» И он понятия не имеет, что она здесь.
– В любом случае, лучше сидеть тихо. – Настя вновь улыбнулась и справилась со следующим гвоздем. Главное – рецепты у нее, тетя Саша спасена. И Андрей приедет.
Она не заметила, как пролетело время – неторопливо открыла окно, и в этот момент загудел мобильник.
– Доброе утро, – точно детская радиостанция произнесла она, глотнув воздуха свободы.
– Как дела? – раздался спокойный голос Андрея.
– Вы, наверное, рядом? – спросила Настя.
– В нескольких метрах от тебя.
– А я как раз из окна вылезаю.
– Подожди, я вполне могу поговорить с хозяином дома.
– Это лишнее. – Настя улыбнулась. – Я сижу на козырьке дома и, кажется, вижу вашу машину. И вас вижу, как-то вы не торопитесь ко мне... Очень было разумно припарковаться около поворота. В следующий раз, когда мне захочется что-нибудь украсть, я обращусь к вам, а не к Пашке Абрикосову.
– Это сделает меня самым счастливым человеком на свете, уж поверь.
– Погода отличная, правда? – Настя тихо вздохнула. – Если я спрыгну, вы меня поймаете? – Она представила, как устремляется вперед, и крепкие руки Андрея Данилова ловят ее и прижимают к себе. А потом он обязательно будет ее ругать. Как старший брат ругает непутевую младшую сестру. – Эй, я прыгаю, – не без вредности сказала Настя. – Если не успеете поймать, то мое сотрясение мозга... Ну, сами знаете.
Андрей уже открывал калитку и быстро шел к дому, глядя на нее. «Господи, она действительно сидит на крыше и болтает ногами!» Но, увидев Настю целой и невредимой, он вовсе не стал сердиться. Сунул мобильник в карман ветровки, остановился под козырьком и протянул руки.
– Прыгай, – произнес он так тихо, что можно было понять лишь по губам.
Настя помедлила, примерилась и соскочила вниз. Руки Андрея действительно оказались крепкими, и он поймал ее уверенно, точно непутевого котенка, сорвавшегося с карниза. Прижал лишь на миг, а затем потащил за собой к машине.
– Спасибо, – поблагодарила Настя, усаживаясь в кресло, пристегиваясь. – Хорошо иметь двух старших братьев.
– Могу я поинтересоваться: что ты стащила у этого несчастного человека?
– Наследство моей тетки, – ответила она просто. – Он сам виноват, не нужно было обманывать и жадничать.
– Как ты думаешь, есть смысл взять с тебя честное слово, что ты больше никогда не будешь так поступать?
Настя пожала плечами, повернулась к Андрею и, изобразив восхищенную барышню, спросила:
– А хотите, я вас поцелую? В щеку. Вы так много для меня сделали.
Она не стала дожидаться ответа, потянулась вперед и коснулась губами его колючей щеки. Замерла и задержала дыхание. Андрей проигнорировал спектакль – не пошевелился, именно потому, что почувствовал неожиданное желание исправить этот поцелуй: повернуть голову и поймать губами ее губы. Да, он бы поцеловался с ней не по-братски, и заглянул бы потом в зеленые глаза, и долго бы смотрел, а потом отпустил...
– Спасибо еще раз, – отстранившись, весело и непринужденно сказала Настя. Вытянула ноги и съехала немного вниз. – Отвезите меня, пожалуйста, к тете. Мне не терпится с ней увидеться.
Она сцепила пальцы, чтобы унять волнение, и стала злиться сначала на Андрея, а затем на себя. Как легко он отнесся к поцелую, даже ничего не сказал... И зачем она это сделала? Теперь он точно считает ее маленькой глупенькой сестричкой. Ей захотелось поднять руку и дотронуться до губ, но она сдержала этот порыв.
Глава 12
Англия, давно позабытый год
Комната, оформленная в голубых тонах и обставленная массивной красивой мебелью, не показалась уютной – Кэри не привыкла к такому простору...
– Эй! – крикнула она, не сомневаясь, что ответит эхо.
Но эхо не знало этих стен, оно здесь не проживало, в связи с чем поддержать разговор не могло.
Кэри прошлась от окна к комоду, от комода к кровати с балдахином, от кровати к зеркалу. Марселина увела Люси в неизвестном направлении, и теперь никто не мешал думать.
«Я напишу отцу и Дафне, что доехала хорошо и графиня окружила меня вниманием и заботой. Все идет своим чередом...»
Кэри крутанулась на пятках, подошла к дорожному сундуку, откинула крышку и принялась отыскивать дневник. Вот как раз с ним она будет откровенна и перед ним не станет скрывать изумление. Как быстро изменилась ее жизнь... О, как быстро! Эллис Кеннет лопнула бы от зависти, увидев эту комнату – размером она чуть ли не с половину бального зала семейства Кеннетов. А Чарльз Лестон? Ну, рано или поздно ему уж точно придется гореть в аду, жаль, что она не сможет ворочать угли под его большой сковородой. Она бы это делала с превеликим удовольствием.
Кэри положила дневник на стол, повозилась немного с чернильницей и пером, затем открыла нужную страницу, поставила дату, сделала попытку нарисовать лицо Люси с округлившимися от удивления глазами, а уж потом начала описывать события с того момента, как увидела в Бате экипаж запряженный белыми лошадьми. Чувство голода дало о себе знать однократным бульканьем в животе, и Кэри мечтательно представила перед собой блюдо с ароматным мясом и тушеными овощами.
«Скорей бы обед», – нахмурилась она и покосилась на дверь в надежде, что появится Марселина и попросит спуститься в столовую. Но экономка пришла лишь тогда, когда страница дневника была заполнена, и в животе раздалось еще одно голодное бульканье.
– Мисс Пейдж, графиня ожидает вас, – раздался ровный голос Марселины.
Спускаясь по лестнице, Кэри оглядывалась по сторонам. Сейчас, когда волнение несколько улеглось, она могла более внимательно изучить роскошную обстановку поместья, но жужжащая мысль о Ребекке Ларсон то и дело отвлекала.
«Ребекка Ларсон... Интересно, мы подружимся?»
Кэри прислушалась к внутренним ощущениям и поджала губы.
«Нет! – кричала интуиция. – Даже не надейся!»
«Ну почему же? – возразила Кэри. – Вместе нам было бы гораздо веселее».
Но ответа не последовало. Коротко вздохнув, она пошла быстрее, но пришлось притормозить, потому что Марселина, шедшая впереди, никуда не торопилась.
«Ладно, – подумала Кэри. – Я само спокойствие, в конце концов, не так уж и трудно изображать чайную розу. – Она улыбнулась и тряхнула головой, прогоняя малоприятные мысли и дурные предчувствия. Но через пару шагов ее брови подскочили – М-м-м... Забыла!»
К обеду она не переоделась и спохватилась только сейчас, но бежать обратно и приводить себя в порядок не представлялось возможным, к тому же неизвестно, где пропадала Люси.
«Если от меня этого не потребовали, значит, сегодня и не обязательно, – утешая себя, подумала Кэри, но, перешагнув порог столовой, почувствовала укол досады в груди.
Графиня Бенфорд в бордовом платье, целиком вышитом блестящей ниткой, походила на женщину с картины очень талантливого и старательного художника, который к мелким деталям относится с таким же уважением, как и к крупным, и большего всего ценит точность. Тонкая ровная морщина на лбу Джульетты Дмитриевны не делала ее старше, не была слишком заметной и, тем не менее, дополняла образ, как и короткие морщинки в уголках ее глаз. Эти черточки появлялись лишь тогда, когда хозяйка улыбалась. А графиня улыбнулась, увидев Кэри. И все же в ее позе, движениях, взгляде присутствовала какая-то еле уловимая небрежность, будто происходящее вокруг, роскошь и великолепие не находили особого отклика в душе, существовали отдельно от этой женщины. И она совсем не была идеальной, что странно, завораживало еще больше. Пожалуй, и платье немного великовато, и волосы все в том же беспорядке, и тот самый перстень теперь не гармонирует с платьем...
Чуть поодаль от графини стояла высокая черноволосая девушка с прической греческой богини: волосы переплетались, спускались, завивались, демонстрировали с удовольствием свою бесспорную природную красоту.
– Кэролайн Пейдж. Ребекка Ларсон, – произнесла Джульетта Дмитриевна так, точно каждая должна была исхитриться, изловчиться и поймать свое имя в воздухе.
Если бы не черный цвет волос Ребекки, именно ее можно было бы назвать чайной розой. Пышное кремовое платье с вышивкой и кружевами делало ее похожей на нежный цветок, выросший в любви и заботе. Большие глаза, аккуратный носик, розовые губы, тонкие руки... Все в ней казалось восхитительным и невинным, но первое, о чем подумала Кэри: «Она не настоящая».
– Мне очень приятно познакомиться с вами, мисс Пейдж, – Ребекка вежливо улыбнулась и сделала маленький шажок вперед. – Как вы добрались?
– Спасибо, хорошо. Я тоже рада познакомиться с вами, мисс Ларсон, – автоматически ответила Кэри, проглатывая мысли о том, что почти всю дорогу от Бата до поместья она размышляла на тему: существуют вампиры или нет.
– Ты можешь не беспокоиться о Люсинде, – произнесла графиня, – Марселина хорошо ее устроила в одной из комнат, предназначенных для слуг. А теперь прошу к столу, и я очень надеюсь, что вы познакомитесь поближе и смените официальный тон на дружеский.
Джульетта Дмитриевна села со стороны окна, Ребекка последовала ее примеру. Кэри, наблюдая за графиней, подумала о том, что та, наверное, все время что-то напевает – исходила от нее энергия и... музыка.
– Спасибо за заботу о Люси.
Взгляд Кэри сначала остановился на массивном стуле, стоящем во главе стола, а затем на четвертом приборе.
– Чуть позже к нам присоединится мой старинный друг Уолтер Эттвуд, – разворачивая белоснежную салфетку, скрученную тонкой трубочкой, сказала Джульетта Дмитриевна. – И вы наконец сможете познакомиться с хозяином этого великолепного дома. А теперь, прошу вас, угощайтесь и не вздумайте стесняться. Начните с паштета – это нечто удивительное. Особенно если вы не забудете о кусочке хлеба, посыпанного травами и слегка пропитанного маслом. Говядину специально нарезали так тонко – она должна таять во рту. Нет, не должна, – Джульетта Дмитриевна засмеялась. – Обязана! Просто обязана! И не откладывайте чернослив в сторону – это ошибка.
Бросив на Кэри быстрый взгляд, Ребекка неторопливо, но с особым усердием положила на тарелку чернослив и говядину. Она также не пропустила хлеб и паштет. Трое слуг сделали большой круг, предлагая различные блюда, но графиня попросила их все поставить на стол и удалиться.
– Мы вполне можем справиться сами, – сказала она и подперла щеку кулаком.
«Дафна посчитала бы это невоспитанностью», – мысленно отметила Кэри и сосредоточилась на паштете. Мачеха одобряла лишь ровную спину и часто морщилась, когда рукав платья касался скатерти.
– Необыкновенно вкусно, – произнесла Ребекка Ларсон и отправила в рот еще один малюсенький кусочек говядины.
– Кэри, не медли, – поторопила Джульетта Дмитриевна. – Попробуй эти блюда, мне интересно твое мнение.
«О, с большим удовольствием!» – мысленно отозвалась Кэри и, идя на поводу голода, решительно протянула руку к серебряной лопаточке. Но рука замерла в воздухе, потому что только сейчас взгляд пробежался по столу в поиске: чего бы съесть в первую очередь?.. Удивление – вот что теперь было написано на лице Кэри. Она посмотрела на Ребекку, но та лишь насмешливо скривила губы, будто говорила: «А что тебя изумляет? Разве ты ранее не бывала в знатных домах?»
– Рулеты из печени с сыром, курица с грибами в пряном соусе, летний пудинг, блинчики с икрой и фасолью, овсяные лепешки с пряностями, – помогая выбрать, перечислила Джульетта Дмитриевна, не сводя глаз с Кэри. Так смотрят, когда хотят абсолютно точно уловить реакцию человека на что-либо.
Нет, такие кушанья не подавались в знатных домах, во всяком случае в тех, куда был открыт доступ Ребекке Ларсон. Каждый завиток масла, каждая веточка зелени, каждый грибочек, зернышко, стручок, лимонная долька – находились на своем месте и буквально манили! Белые и бледно-голубые тарелки как дар преподносили необычные в исполнении блюда, наполняющие воздух всевозможными ароматами, от которых аппетит издавал стоны нетерпеливого отчаяния. Прохладное равнодушие Ребекки могло объясниться лишь тем, что изумление она испытала вчера, когда приехала, а также тем, что она не считала нужным демонстрировать свои чувства.
«Уж не знаю, где еще подают подобные блюда, – подумала Кэри, – но я такое вижу впервые!»
– Пожалуй, я съем рулеты из печени с сыром, – выпалила она, сомневаясь, что угадает их. – И еще блинчики с икрой и фасолью, а еще... Вот это... – Как назвать горку тонко порезанных овощей, политую соусом и щедро украшенную золотистыми шариками (хрустящими на вид), она понятия не имела. – И эти треугольнички с зеленым маслом... Это же масло?
– Да, действительно масло, – согласилась Джульетта Дмитриевна, откинулась на высокую спинку стула и продолжила наблюдать за гостьей.
В ее карих глазах сверкнуло одобрение, но Кэри не заметила этого, отправляя на свою тарелку все, что попадалось под руку. Попробовав в первую очередь блинчики, она чуть не издала стон восхищения и, не откладывая знакомство с паштетом, отломила кусочек булочки.
– У мистера Уолтера Эттвуда очень хороший повар, – мягко произнесла Ребекка.
– Да, наверное, – ответила графиня. – Но половину этих блюд я приготовила сама.
В ее голосе было столько гордости и удовольствия, что Кэри не сразу поняла смысл слов. Джульетта Фрезер, графиня Бенфорд, сама готовит говядину и пудинг... Да, да! Она, одетая в роскошное платье, усыпанная драгоценными камнями, расхаживает по кухне, а фасоль, картофель и томаты маршируют за ней туда-сюда! Сами моются, чистятся, режутся и шествуют к тяжелой сковороде!
Эту картину можно было представить только так. Кэри автоматически посмотрела на ухоженные руки Джульетты Дмитриевны и кивнула своим мыслям – ага, овощи маршируют сами! Но заглянув в глаза графини, она поняла, что сказанное вовсе не шутка. Вспомнились строки из письма, ароматы в карете, начало этого обеда...
«Похоже, Джульетта Дмитриевна увлечена кулинарией... Точно. И вполне возможно, что рулеты из печени она скручивала сама или... Или, скорее всего, кто-то скручивал их под ее руководством. – Кэри перевела взгляд на Ребекку Ларсон, но та сидела спокойно и мило улыбалась. Наверное, не верила. – Если я напишу Дафне, что большую часть времени графиня проводит в кухне и поэтому я ее редко вижу... Дафна объявит меня сумасшедшей и захочет немедленно показать врачу...»
Проглатывая смех, Кэри уделила должное внимание паштету и треугольничкам с зеленым маслом, но очень скоро ей пришлось прерваться, потому что сначала раздались шаги, а потом Джульетта Дмитриевна весело произнесла:
– А вот и Уолтер, надеюсь, он не будет сердиться на то, что мы его не дождались. Горячее должно быть горячим, а холодное – холодным, иначе вкус будет вовсе не тот.
Если бы Кэри успела проглотить говядину, действительно тающую во рту, она бы не поперхнулась, когда увидела хозяина поместья. Шаги становились слышнее, и уж конечно, они не принадлежали пожилому человеку. Они принадлежали победителю, дерзкому и уверенному в себе.
– Уолтер Эттвуд, граф Корфилд, – торжественно объявила Джульетта Дмитриевна, и через секунду Кэри закашляла.
Это был тот самый незнакомец... И теперь она могла рассмотреть его при свете дня. И она собиралась это сделать, как только кусочек говядины, застрявший в горле, отправится туда, куда ему и следует!
– Тебе помочь? – правая бровь графини приподнялась.
Кэри быстро сделала глоток воды и выдохнула:
– Нет, спасибо, все в порядке.
– Добрый день, – произнес Уолтер Эттвуд, и по его лицу пролетела мимолетная улыбка.
– Познакомься с девочками. Мои родственницы: Кэролайн Пейдж и Ребекка Ларсон. Я рада, что они наконец приехали к нам.
– И я бесконечно рад. Надеюсь, мой дом покажется вам гостеприимным и уютным.
– Добрый день, – тихо произнесла Ребекка. Ее щеки порозовели, глаза заблестели, отчего она стала еще красивее. – У вас очень уютно.
Кэри неотрывно смотрела на хозяина этого роскошного дома, а он лишь скользнул по ней равнодушным взглядом, точно никогда ранее не видел, подошел к графине, поцеловал ее руку и занял место во главе стола. Темно-русые волосы упали на лоб, отчего внешность Уолтера Эттвуда стала мягче.
– Горячее должно быть горячим, а холодное – холодным, – повторил он слова графини, видимо слышанные ранее. – Прости, Джульетта, я опоздал. Пришлось задержаться в Лондоне.
«Граф Корфилд... О-о-о... – Кэри мысленно застонала. Так вот почему на дверце кареты был герб! – Он граф... Граф! И это была его карета!» Она бы сейчас еще раз поперхнулась говядиной, но во рту уже ничего не было.
Что же этот человек делал в доме Кеннетов?
Откуда узнал ее имя?
Можно ли считать их встречу случайной?
Вопросы завертелись, заскакали в голове, и Кэри сделал еще один глоток воды. Взгляд так и тянулся к хозяину поместья, но вместо этого она посмотрела на Ребекку.
– Ничего страшного, – отмахнулась Джульетта Дмитриевна и небрежным движением отправила прядь каштановых волос за ухо. – Надеюсь, в ближайшее время ты не покинешь нас?
– Ни за что на свете, – ответил Уолтер Эттвуд и принялся за картошку и рулеты из печени.
– Ты игнорируешь мой паштет? – строго спросила графиня, но в ее голосе проскользнула ирония.
– Нет, самое вкусное я оставил на десерт. – В его голосе тоже промелькнула ирония.
Щеки Ребекки Ларсон все еще покрывал румянец, она продолжала есть неторопливо и аккуратно и при этом бросала быстрые и острые взгляды на графа Корфилда.
«Понятно... Она втрескалась в него по уши, – сделала вывод Кэри. – Или... или хочет, чтобы он втрескался в нее по уши...»
– На десерт – груши в карамели, бисквиты с малиновым джемом и творожный мусс с орехово-шоколадной крошкой, – ответила Джульетта Дмитриевна.
– И ты еще удивляешься, что я вечно где-то пропадаю. Если бы я безвылазно жил здесь, я бы уже превратился в толстого и малоподвижного бульдога.
Они разговаривали легко, и сомневаться в их многолетней дружбе не приходилось. Но Уолтер Эттвуд был явно младше графини, и Кэри стала размышлять над этой нестыковкой. Но так как пока объяснения не было, память понесла ее назад в дом Кеннетов. Очень хотелось как-то успокоить себя, поддержать.
«Возможно ли, что я ошиблась, и этот человек вовсе не тот незнакомец... Все же было темно...»
Почувствовав на себе тяжелый взгляд, Кэри приподняла голову. Граф Корфилд смотрел на нее. О, нет, никакой ошибки...
« – Почему вы плакали?
– Это вас совершенно не касается. И упоминание об этом...
– Недопустимо?
– Да!»
Она плакала, потому что Чарльз Лестон – негодяй! И потому что кое-кто в самый трудный момент лез с дурацкими вопросами!
«Если бы Дафна умела читать мысли, – вдруг подумала Кэри, – она бы выгнала меня из дома давным-давно... Ладно, я и сама знаю, что с графами нужно разговаривать уважительно. Вообще-то со всеми нужно так разговаривать. И почему он продолжает смотреть на меня?.. – Она уставилась в тарелку и захотела, чтобы обед закончился немедленно. – Расскажет он графине о нашей встрече у Кеннетов?.. И все же он знал, он знал мое имя!»
Кэри почувствовала, как злость на графа Корфилда к ней возвращается.
– Когда-то давно, – разорвал тишину голос Джульетты Дмитриевны, – мой ныне покойный муж дружил с отцом Уолтера. Я иногда вспоминаю те времена... – Она помолчала, складывая салфетку. – Мы часто гостили здесь, и это стало настоящей традицией. Я так и не смогла полюбить дом моего Николаса. Конечно, дом содержат в порядке, но это не то... Совсем не то... В нем нет жизни. А здесь... – Она глубоко вдохнула, выдохнула и улыбнулась. – А здесь все иначе. А уж о кухне я не говорю! Лучше кухни я не видела! И вот прошли годы, остались мы с Уолтером и...
– И теперь мы жжем свечи вдвоем, – усмехнулся граф.
«Должна ли я вернуть ему платок? Нет, конечно, нет, – Кэри чуть пожала плечом. – Раз он не просил об этом... – Она вновь почувствовала на себе тот тяжелый взгляд. – Не буду смотреть, не буду...»
Но устоять оказалось невозможным, и уже через секунду ее взгляд, оторвавшись от края тарелки, предательски пополз вверх...
– Кэролайн приехала сегодня, и я еще не успела показать ей дом, – сказала графиня Бенфорд.
– Буду рад показать его вам, Кэролайн, – произнес Уолтер Эттвуд и, не давая ни одной возможности к отказу, добавил: – Сразу после обеда. Джульетта, ты волшебница. Благодарю тебя за этот прекрасный обед.
Кэри мысленно простонала, а потом заметила, с каким раздражением Ребекка Ларсон смяла край салфетки.
Глава 13
– Будь проклята эта рыба! – Александра потрясла Настиной запиской, а затем бросила листок на стол. Куда она поехала? Куда?! То есть к Уфимцеву, но разве можно... – Этот «медведь» наорет на нее и тоже выставит за дверь. Я-то ладно, а она же как птенец, только что вылезший из гнезда!
Александра перестала метаться и приложила ладонь ко лбу. Сравнение с птенцом было не совсем подходящим, вот если только представить, что это гнездо ястреба, сокола или грифона. Маленький такой птенчик грифона... Или стоит посочувствовать Уфимцеву? Уж головной боли после встречи с Настей ему прибавится. Александра горько усмехнулась.
– До чего же упрямая девчонка.
Она проснулась около пяти и поняла, что сон ушел и уже не вернется. Мысли потянулись вереницей, а к ним постепенно примешались ароматы и вкусы. Странно, воспоминания о Пьере стали расплывчатыми и безликими – сердце побаливало, но уже не столь сильно. А ведь так мало времени прошло... Причинил невероятную боль и поэтому отрезало? Предал... Александра надела мягкий белый махровый халат и направилась в кухню, но по пути приоткрыла дверь Настиной комнаты и посмотрела на разложенный диван. К своей племяннице она относилась с пониманием и теплом. Уж какие только «чудеса на виражах» та не устраивала в детстве, да и сейчас, по словам Виктора, не стала спокойнее. Ровная челка закрывает лоб, зеленые глазища сияют радостью к жизни, губы часто трогает улыбка. Александра испытала острое желание подойти к Насте и поправить одеяло. Даже хорошо, что девчушка гостит у нее, не так одиноко...
Она подошла к дивану и... И сразу все поняла! Под одеялом никого не было, а на краю подушки со стороны стены лежала записка, объясняющая все.
– Будь проклята эта рыба, – произнесла Александра тихо, отходя от шока, а уж потом повторила это еще раз гораздо громче. Глеб Уфимцев – здоровущий медведь, и маленькая девчонка, мечтающая украсть рецепт! А можно не сомневаться – традиционными способами для достижения цели Настя пользоваться не станет.
«Во сколько она уехала? Наверняка же еще вчера вечером! И шел дождь!»
Александра бросилась к мобильнику и принялась просматривать номера. Проносились Аллы, Вики, Денисы Юрьевичи, Даши, но такого простого и нужного имени, Настя, не было.
– У меня нет ее телефона...
«Тетя Саша, не волнуйтесь, я уехала за рецептом к Уфимцеву». Александра перечитала записку еще раз и решительно направилась в свою комнату. Что ж, значит, она тоже немедленно едет к Уфимцеву!
* * *
Дачный поселок «Радужный» Глебу понравился сразу. Старые постройки, высокие деревья, тишина и покой. Это не какие-то новые участки, где чувствуешь себя точно в коммунальной квартире – все давно разрослось, обустроилось, окрепло. Природа окружает, затягивает, и связь с миром цивилизации притупляется. Глеб желал подобных ощущений, потому что работал над третьей книгой, потому что творить хорошо получалось не под шум мимо проезжающих машин, а под шорох листвы и отдаленное кудахтанье кур. Мозг кипел от предстоящей работы, душа гудела от нетерпения.
В поселок Глеб приезжал каждую неделю то на три дня, то на четыре и уезжал с новыми мыслями, планами – бодрый, довольный. Но в начале июля он совершил самую страшную ошибку в своей жизни и теперь расплачивался за это. Белобрысый Васька, соседский мальчишка, к своей великой радости, посмотрел замечательный детский фильм под названием «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» и впал в кручину. Ему до тоски и отчаяния захотелось покрасить забор, и он даже раздобыл у сторожа краску и кисти. Мазнул пару раз и тут же схлопотал от матери полотенцем. «Марш отсюда! Натворишь мне сейчас бед!» – закричала Тамара Яковлевна и велела сыну забыть о глупостях. Но Васька забыть не мог. Мечта росла, крепла и мучила! Он приплелся на участок Уфимцева, шмыгнул носом и попросил: «Дядь Глеб, разрешите мне у вас что-нибудь покрасить. Лучше бы забор... Я как Том Сойер хочу». Глеб равнодушно относился к своему забору, да и если Ваську не занять чем-нибудь, то он будет крутиться поблизости часа два, наверняка что-нибудь опрокинет, испачкается или просто замучает безостановочной болтовней. А момент важный, усиленно требуется тишина... «Крась, чего хочешь», – обрадовал мальчишку Глеб и занялся своими делами. Счастливый Васька расстарался на пять с плюсом, даже когда не хватило голубой краски, выклянчил у сторожу банку желтой. «Красота-а-а, – протянул он позже, отходя и любуясь забором. – И воняет не слишком сильно». Глеб усмехнулся, смирился и вернулся в дом. Об этой истории можно было забыть, если бы мать Васьки не прониклась к Уфимцеву бесконечной благодарностью. Рассказав всем соседкам о его доброте, посетовав, что «у самого-то детей нет, а видно, хочется», она решила женить такого положительного мужчину на не менее положительной женщине. И потекли к Глебу косяки невест... Сначала он не догадывался, что это невесты, а потом Васька объяснил, открыл глаза. «Тетя Лена раньше с мамой в школе училась, они вместе придумали, ну, будто у нее велосипед рядом с вашей калиткой сломался. Тащили его аж от колодца...», «Тетя Света очень хорошая, мама говорит, у вас бы получилось, помните, она к вам воды попить заходила?», «А тетю Машу я совсем не знаю, она с мамой работает. Ее-то вы должны помнить, она придумала, будто в газету дали объявление о продаже вашего дома...». Это было бы смешно, если бы удалось достучаться до матери Васьки. Но Тамара Яковлевна остановиться категорически не могла и уже не скрывала своих намерений. «Жениться вам нужно, Глеб Алексеевич, с ласковой женой-то знаете как хорошо?»
К началу августа Уфимцев взвыл и перестал распахивать двери перед каждой новой претенденткой, то желающей угостить его пирогом с капустой, то навязывающей уборку, то готовой угостить его молоденькими огурчиками. Выбрал, называется, спокойное и тихое место для работы! И как же у людей развита фантазия! Даже наследство приплели – платья и гребни! Он терпел, сколько мог, но и его же понять нужно. И к тому же он в такую жару умудрился где-то подцепить грипп – противное состояние, и таблетки не слишком-то помогают. Хоть вчера стало получше.
Глеб стоял у окна и мысленно так и этак разворачивал фотографию, которая должна была появиться на странице его будущей книги. Когда в поле зрения появилась уже знакомая девушка в бежевых брюках и тонкой вязаной кофте без рукавов, он тяжело вздохнул и нахмурился. Ее почему-то он хорошо запомнил, может, потому что идея с наследством была уж очень оригинальной, или потому что Александра Кожаева показалась приятной и... Уфимцев направился к двери, желая все разговоры закончить на пороге. Никогда, никогда он больше ни одному мальчишке не позволит красить его забор!
– Доброе утро, Глеб. Извините, что так рано, но, кажется, я вас не разбудила...
– Я забыл, как вас зовут? – соврал он.
– Александра.
– Александра, какими судьбами? – Глеб чуть наклонился и приподнял правую бровь. – Мне кажется, все важные вопросы мы решили в прошлый раз.
Она посмотрела на него холодно, а затем требовательно произнесла:
– Немедленно верните мою племянницу. Где она?
Англия, давно позабытый год
Пока Люси с толком и расстановкой рассказывала о том, в какую комнату ее поселила Марселина, какие здесь мягкие постели и нежные простыни («а это уж я проверила в первую очередь»), а также о том, что котов в этом доме кормят первосортным мясом, но при этом не разрешают «шляться, где хочется», Кэри расхаживала по комнате и думала об Эттвуде. Сменив платье, несколько поправив прическу, она, как ни странно, почувствовала себя хуже, а не лучше. Конечно, Ребекка Ларсон одета по последней моде, у нее красивое лицо, но... «Но какая разница!» – Кэри злилась на себя и никак не могла справиться с волнением, причин для которого не находила. То есть причин было предостаточно, но она их уже вроде пережила.
«Об ужасном Лестоне я почти не вспоминаю, зачем вспоминать о таком человеке? Обойдется! Джульетта Дмитриевна. – Кэри притормозила и хитро улыбнулась. – Тетушка Джульетта оказалась вовсе не страшной и противной старухой, а даже наоборот... Граф... Да, граф... Ну и что?»
Нет, понять свое состояние она не могла.
– ...я умираю от нетерпения, так мне хочется рассказать обо всем сестре, – закончила свою речь Люси. Она посмотрела на Кэри, сгорая от любопытства, но все же не решилась задать миллион вопросов, касающихся графини, Ребекки Ларсон и обеда в целом. – К сожалению, я пока ни с кем не познакомилась, а поболтать очень хочется... Я вам еще нужна? – спросила она, все же надеясь на разговор.
– Нет, спасибо, – мотнула головой Кэри. – Ты можешь идти... В ближайшее время я буду занята, – Она нахмурилась. – Хозяин дома, Уолтер Эттвуд, граф Корфилд, покажет мне дом.
Люси поднесла руку ко рту, коснулась короткими пухлыми пальцами губ, ахнула, медленно села на край стула и сразу же подскочила.
– Так он граф?
– Да, – нарочно сухо ответила Кэри. – Обыкновенный граф.
– А какой он? Сколько ему лет? И-и... он женат?
– Он высокий. Приблизительно лет тридцать пять. Нос острый, глаза, кажется, серые. То есть выглядит вполне нормально. Нет, он не женат, живет здесь в основном один. – Проговорив это, Кэри разозлилась на Люси из-за того, что образ графа стал четче и ярче.
– Но почему же он до сих пор не женат? – подавшись вперед, изумилась Люси.
– Потому что он... слишком заносчив и придирчив!
– Вам так показалось?
– Да. И я уверена в этом. Других объяснений быть не может.
– Ох, как бы мне хотелось его поскорее увидеть... – Люси сложила руки на груди, точно собиралась помолиться по этому поводу. – А он хорош собой?
Кэри уже в который раз вспомнила вечер у Кеннетов. Незнакомец (а тогда он был для нее лишь незнакомцем!) протянул платок и бросил несколько насмешливых фраз. Его подбородок ей показался... м-м-м... мужественным... Да, она должна признать, что он хорош собой, но совершенно, то есть абсолютно не в ее вкусе!
«Он посмеялся надо мной тогда, а теперь почему-то вызвался показать дом. Наверняка же он знал, что, вернувшись, застанет в поместье некую Кэролайн Пейдж. Меня застанет! Представляю, как ему сейчас весело...»
– У графа Корфилда привлекательная внешность, и, кажется, Ребекка Ларсон уже влюблена в него, – быстро ответила Кэри и сразу остановилась, поняв, что сказала лишнее. Теперь она рассердилась на себя. У Люси от услышанного зачесался нос, вспыхнули уши и открылся рот. – Э-э... Иди к себе, мне нужно кое-что привести в порядок и... И я сейчас буду очень занята.
– Но...
– До вечера, Люси. Я позову тебя, если мне что-нибудь понадобится.
– О... Но...
Горничная стояла неподвижно, и Кэри тяжело вздохнула. Нельзя, нельзя было говорить про Ребекку, теперь Люси будет очень трудно сдвинуть с места, и, наверное, сейчас она соберется с духом и все же выпалит сто пятьдесят вопросов. А ответы хорошенько запомнит и поделится ими и с сестрой, и матерью. И наверняка еще с прислугой этого дома, когда заведет знакомства...
Но на помощь пришла экономка. Дверь открылась, и раздался монотонный голос Марселины:
– Мисс Пейдж, граф ожидает вас на первом этаже в зале «Белой Лилии».
– Спасибо, уже иду, – ответила Кэри и мгновенно покинула комнату. – А где находится этот зал? – запоздало поинтересовалась она, сбегая по ступенькам.
– Справа. Вам нужно миновать три двери.
Ступив на пол первого этажа, отправившись в указанном направлении, оставив позади три огромных портрета, Кэри стала замедлять шаг. Неожиданно она почувствовала жар, затем холод, потом опять жар. На миг показалось, что и ее уши горят не хуже ушей Люси.
«Я спокойна, – мысленно произнесла она «заклинание». – И для меня не имеет никакого значения...»
«Имеет. Уже имеет», – подсказал внутренний голос.
– Нет, – прошипела Кэри в ответ, подняла голову и встретила взгляд серых глаз.
– Вы разговариваете сама с собой, мисс Пейдж? – спросил Уолтер Эттвуд с улыбкой. – И на кого же вы сердитесь? – Его брови вопросительно приподнялись. – Полагаю, на меня.
Кэри остановилась, вздернула нос и приготовилась к бою. О, она уже оправилась от низости Чарльза Лестона, Мистера Гадкие Поступки, и вовсе не находится в плачевном состоянии. Наоборот, она решительна и не позволит кому-либо (даже если это граф и он хорош собой) подшучивать над ней. И вообще-то она вправе потребовать объяснений.
– На вас? – Кэри старательно изобразила недоумение. – Но за что?
Актерское мастерство она отточила, общаясь с Дафной, и теперь, настроившись на нужный лад, чувствовала себя вполне уверенно. И жар, и холод исчезли без следа.
Уолтер Эттвуд сделал несколько шагов по направлению к Кэри. Он, видимо, тоже владел актерским мастерством, потому что по выражению лица нельзя было угадать, о чем он думает.
– Я предлагаю начать осмотр дома с картинной галереи, она расположена в противоположном крыле, – произнес Уолтер Эттвуд, меняя тему разговора. – Затем я предлагаю осмотреть изумрудный зал, библиотеку, цветочный зал... Если вы устанете, то, пожалуй, мы на этом прервемся.
– Хорошо, – кивнула она, демонстрируя послушание. Да, она будет идти за ним, восхищаясь мебелью, драпировкой, тяжелыми рамами и многим другим. «Библиотека – это вообще обязательно, – обстоятельно подумала Кэри. – Дафна же велела мне проводить за книгами хотя бы час в день. А я всегда слушаюсь Дафну, потому что она желает мне добра и заботится о моем будущем. И она не хочет, чтобы я стала плохо пахнущей старой девой».
Глава 14
Увидев вчера на пороге продрогшую девчонку, Глеб испытал облегчение – этот ребенок никак не тянул на очередную подосланную невесту. Уже неплохо. Оказав первую помощь пострадавшей от дождя, он выделил ей место для сна и отправился в свою комнату работать. Но сосредоточиться не получалось, было в этой Насте что-то такое... Уфимцев не мог сформулировать, но за последний месяц он научился отлично разбираться в женщинах. Интонации, взгляды, улыбки, движения – не настоящие. Пусть не все, но... Некоторые. Блондинки, брюнетки, рыженькие – невесты! – говорят одно, а думают совсем о другом...
«Настя, Настя... Еще девчонка же, если только стащит чего-нибудь...», – усмехнулся он и автоматически прислушался.
Посидев за бумагами допоздна, он лег спать, но в голове вспыхнула новая идея для книги, и начался период приятной неспокойной бессонницы.
Глеб слышал, как Настя прошла мимо его двери, и слышал, как стала подниматься по лестнице.
«Крадется, – отметил он. – Крадется туда, где ничего нет».
Не слишком-то было приятно, что девчонка ответила на его гостеприимство вот так. Ну, что ж, придется немного повоспитывать. Подождав минут пятнадцать, дав Насте возможность освоиться в темноте и потерять бдительность, он поднялся следом и закрыл дверь.
«Отпущу через пару часиков, – решил он, – пусть посидит и подумает».
Но на этот раз бессонница не явилась, и Глеб задремал. Позже, открыв глаза и подойдя к окну, он увидел, как Настя вместе со своим дружком улепетывает из его дома.
«Ну вот и напарничек», – констатировал Уфимцев, считая вопрос закрытым.
Но история не закончилась... Оказывается, у девчонки есть тетя... И, конечно же, случайно именно эта тетя совсем недавно приезжала к нему за наследством.
«Я купил не просто дом, – подумал Глеб. – Я купил Сумасшедший Дом. Именно так – с больших букв!»
Александра приготовилась к бою. Она не уйдет отсюда, пока этот человек не скажет, где Настя. Нравится ему смотреть на нее так, точно она отличный кусок говядины – пусть смотрит.
– Вашей племянницы здесь нет, – прогремел Уфимцев. – Вы немного опоздали – она убежала со своим дружком, понятия не имею куда. Только пятки сверкали!
– Я вам не верю, – Александра нахмурилась, сделала шаг и вздернула подбородок. «Я тебя не боюсь», – с твердостью подумала она, но под сердцем задрожала предательская жилка.
– На этот раз, пожалуй, я устрою вам экскурсию по дому. И, может, вы будете столь любезны и объясните, что происходит? И кого из ваших родственников мне ждать завтра?
– Это недоразумение, – ответила Александра, не желая вдаваться в подробности. Зайдя в кухню, она бросила быстрый взгляд на чердак и отвернулась.
– Ну, да, там же ваше наследство, – не удержавшись, поддел Уфимцев. – Ищите свою племянницу, ни в чем себе не отказывайте.
– И в шкафы можно заглядывать? – спросила она. – Не возражаете?
– Абсолютно нет.
– Интересно, с чем связана такая доброта...
– Я очень надеюсь, что вы оставите меня в покое. Секрет в этом. Но вы зря теряете время, я же сказал – ваша Настя сбежала со своим дружком часа полтора назад.
– Посмотрим...
Александра обследовала весь дом и даже поднялась на чердак. Светлое утро и распахнутое окошко почти прогнали полумрак. Саквояж, коробка, сундуки... Спускаясь по лестнице, она обернулась два раза – уже знакомый зов опять тянул ее обратно. Александра практически ощутила присутствие чего-то важного, ждущего именно ее. «Где Настя?» – сосредоточилась она на этой мысли и потребовала показать ей еще сарай и туалет.
– Как видите – пусто, – с едкой иронией подчеркнул Глеб. – Когда вас ждать снова?
– Не волнуйтесь, я больше никогда к вам не приеду, – ответила Александра и окатила Уфимцева сердитым взглядом.
– Очень жаль, – ответил он ровно, и ей показалось, будто его лицо разгладилось. Он, конечно, все еще походил на бурого медведя, но уже не на такого страшного.
Развернувшись, продолжая нервничать из-за Насти, Александра устремилась к машине.
«Возможно, она уже вернулась. Хорошо бы... Хорошо бы... О каком дружке он говорил? Непонятно...»
Глеб плотно закрыл дверь и пошел готовить кофе. Стойкая уверенность, что он еще увидит эту черноволосую, кареглазую девушку, скользнула по душе.
Поставив чашку на стол, притащив ноутбук, он с удобствами побродил по Интернету, а затем зашел в комнату, где вчера оставил Настю. Приблизился к кровати и взял одеяло, которое девчушке так и не пригодилось. На простынке лежала аккуратненькая тряпичная сумочка, коричневая с полоской бусинок по линии молнии. Из сумки торчал конверт. Ну вот, приехали, теперь нужно искать девчонку, чтобы вернуть ее имущество... Нескончаемая песня.
«На конверте должен быть адрес», – вздохнул Глеб и протянул руку.
Адрес на конверте был, но только это был его адрес, написанный наспех не слишком острым простым карандашом. В сумочке больше ничего интересного не обнаружилось, и ничего не оставалось, как только вынуть письмо и прочитать его...
* * *
– Да, меня можно хорошенько отругать, – закинув ногу на ногу, размышляла вслух живая и здоровая Настя. – Но лучше похвалить.
– Ты хотя бы понимаешь, что могло произойти? Кто тебя забрал из дома Уфимцева?
– Андрей Данилов, Витькин друг.
– Где он?
– Уехал. На работу, наверное. Но он тоже ничего не знал, я ему... э-э... сюрпризом позвонила.
– Бедный Андрей Данилов, бедный Виктор, бедная я... – Александра села на стул. Слова временно закончились.
– Это, да, – согласилась Настя. – Трудно вам, конечно. Но вы не беспокойтесь, мне же потом стукнет девятнадцать, а потом двадцать... И сорок будет.
– Отличное утешение.
– Есть шанс, что с возрастом я стану... ну-у-у... глубоко думающим человеком.
– Каким?
– Глубоко думающим.
– Это звучит пугающе.
Александра вернулась в коридор и сняла босоножки. Пять минут назад она влетела в квартиру и с превеликим облегчением поняла – Настя вернулась. На коврике возле узкого шкафа бочком друг к другу стояли мокасины. Но ругать сил совершенно не было...
– А я стащила у него рецепт. Вернее, я стащила пять рецептов. Тетя Саша, вы посмотрите, какой вам нужен?
Александра медленно зашла в кухню, так же медленно убрала черную прядь волос за ухо и посмотрела на пять одинаковых листочков, лежащих перед Настей веером.
Англия, давно позабытый год
Галерея, изумрудный зал, библиотека... Стоило Кэри оказаться среди книжных полок, как ее терпение дало трещину. Невозможно, совершенно невозможно делать вид, будто ее встреча с графом у Кеннетов не волнует и не задевает ее.
«Не волнует, но должны же мы об этом поговорить... Хотя бы немного...»
Слушая спокойные комментарии и объяснения Уолтера Эттвуда, то перечисляющего своих родственников, то повествующего о художнике, написавшем ту или иную картину, Кэри начала подозревать, что хозяин дома нарочно изводит ее подробностями. В его голосе стала угадываться уже привычная ирония, да и в уголках глаз собрались насмешливые морщинки. Но все же он не улыбался.
– Почему тогда, при нашей первой встрече, вы не сказали, кто вы? – произнеся это, Кэри испытующе посмотрела на графа.
– Меня вряд ли можно упрекнуть в этом. Если вы не забыли, мисс Пейдж, я предлагал представиться.
– Да, предлагали, – она сдвинула тонкие брови и подошла к окну. – А зачем вы приехали к Кеннетам?
– Чтобы увидеть вас.
Дыхание Кэри сбилось. Сцепив руки перед собой, она постаралась сохранить внешнее равнодушие. «Очень хорошее объяснение. Многие знатные персоны посещают всевозможные балы с единственной целью – увидеть Кэролайн Пейдж! Но ему было известно мое имя, а значит, он говорит правду...»
– Могу ли я спросить, зачем? И как вы узнали, что я буду у Кеннетов?
– Джульетта заранее известила меня о том, что к нам приедут гости. И объяснила, какие это будут гости, – Уолтер Эттвуд улыбнулся. – У меня были дела в Лондоне, они занимали день, а вечером я скучал... – Он развел руками, прося войти в его тяжелейшее положение. – В клубе я стал случайным свидетелем разговора вашего отца с другими джентльменами. Ему не хотелось ехать к Кеннетам, и он благодарил Господа за то, что тот послал ему вторую жену.
– Да, мы с папой не устаем благодарить Господа за это, – вставила Кэри.
– Мог ли я не воспользоваться подобным стечением обстоятельств и не взглянуть на будущую гостью?
– Но приглашения у вас не было, и никто не догадывался о том, что на балу будет... – Она неожиданно запнулась не в силах произнести титул. Но по блеску в глазах Эттвуда поняла, что он угадал почти все ее мысли.
– Или мне повезло, или решающую роль сыграло обаяние, или я подкупил одного из служащих Кеннетов. Выбирайте, мисс Пейдж.
«Конечно, подкупили», – не без вредности подумала Кэри, но вслух произнесла совсем другое.
– А откуда вы узнали, что это именно я? Вы следили за мной?.. – Вопрос беспокоил очень сильно. Она бы сгорела от стыда, если бы оказалось, что этому человеку (или любому другому) известен ее кошмарный позор, связанный с Чарльзом Лестоном.
– Ваша мачеха обсуждала с одной пожилой дамой ваши бесспорные достоинства.
– А вы стояли рядом и подслушивали? – Кэри закусила губу, представляя эту сцену. «Кэролайн Пейдж еще себя покажет! Моя девочка не любит выставлять себя напоказ, и это, бесспорно, одно из ее положительных качеств!» – наверное, Дафна говорила так...
– Нет, я не стоял рядом, но было слышно... – Эттвуд не отказал себе еще в одной улыбке. Кэри попыталась проткнуть его рассерженным взглядом, но ничего не вышло – стрела отлетела в сторону, даже не задев графа Корфилда.
– Вы следили за мной, – произнесла она тихо, понимая, что иначе их встреча на втором этаже дома Кеннетов не состоялась бы.
– Не следил, – ответил он. – Поверьте, с моим жизненным опытом в этом просто нет необходимости. Если не ошибаюсь, я вам дал слово джентльмена, что никогда не напомню о...
– Я плакала, потому что потеряла брошь.
– Конечно, – ответил Эттвуд.
Кэри смело подошла к нему и... буквально задохнулась непонятными ощущениями. Она собиралась закончить разговор, сказав, что они все выяснили и теперь действительно не стоит вспоминать об этом (деловитость пошла бы только на пользу), но слова не слетели с губ. Она оказалась безоружной перед ним и почувствовала это. И нужно было срочно спасаться бегством!
– Мне понравился ваш дом... Та часть, которую вы мне показали. Вы не возражаете, если я буду часто приходить в библиотеку? Любовь к чтению мне привила мачеха. Мы с папой не перестаем благодарить Господа за... – Она подняла глаза на Эттвуда.
Он смотрел на нее внимательно.
– Вы любите свою мачеху?
– Признаться, обожаю.
– И вы не спросите меня, какие ваши достоинства она перечислила?
– М-м-м...
«Сбежать нужно было еще полчаса назад!» Кэри покачала головой, «мило» улыбнулась, выпалила: «Прошу вас, пусть это останется для меня тайной», и торопливо покинула библиотеку. У двери ей захотелось обернуться, но она сдержала порыв и не сделал этого.
«Я вполне достойно ушла», – приободрила она себя, быстро направляясь к своей комнате.
Но стоило закрыть дверь и вздохнуть с облегчением, как раздался стук.
– Можно войти? – донесся мелодичный голос Ребекки Ларсон.
«Лучше не надо», – резонно подумала Кэри. Она бы с огромным удовольствием провела остаток дня в одиночестве – слишком уж много навалилось на нее в этот день. Да, одиночество – это было именно то, что нужно. На дневник, и тот не осталось сил, хотя было чем заполнить страницы!
– Войдите, – выдохнула Кэри и, смирившись с тяжкой участью, отступила в сторону.
Ребекка Ларсон вплыла в комнату, огляделась и замерла. Она переоделась, теперь на ней было надето элегантное платье цвета черники, подчеркивающее ее красоту. Черные локоны касались плеч, серые перламутровые бусины тянулись над каждой полоской кружев, маленькие бантики рядком устроились на талии. Она очень надеялась на вспышку восхищения в глазах Кэри и не могла этого скрыть.
– Я пришла поговорить, ты не против? – спросила Ребекка, не дождавшись ни одного комплемента.
– Вовсе нет. Проходи, устраивайся, где удобно.
– У нас почти одинаковые комнаты, только в моей на одно окно больше.
«Не представляю, как я это переживу, – устало вздохнула Кэри, продолжая мечтать об одиночестве. Ей нужно подумать о графини Бенфорд, а заодно и о графе. Хорошо бы узнать его мысли... Но это, увы, невозможно. А может, так и лучше? – Интересно, о каких моих достоинствах Дафна столь громко говорила в слух? Наверное, она настаивала на кротости, доброте и ангельском послушании. У матери Маркуса Гилла это бесспорно вызвало бы одобрение».
– Значит, у тебя светлее, – автоматически ответила Кэри, прошлась немного, села в низкое, широкое кресло и положила руки на подлокотники.
Ребекка не последовала ее примеру. Подойдя к окну, она встала так, чтобы ничто не загораживало ее, и плавно положила руку на спинку рядом стоящего стула.
– Как ты считаешь, графиня действительно составит завещание? Она оказалась такой молодой... А впрочем, она наверняка проживет еще сто лет. Из письма, которое Джульетта Дмитриевна прислал моим родителям, следовало, будто она уже весьма пожилая леди, хотя возраст и не был указан. – Ребекка помолчала, хмыкнула и добавила: – Язык не поворачивается называть ее тетушкой Джульеттой, и вовсе не из-за титула.
– Не могу сказать, что я очень много думала об этом завещании, – честно ответила Кэри.
– Но ты же приехала сюда.
– Так захотела моя мачеха, а отец поддержал ее.
– Но твоя семья, – Ребекка приподняла голову, – не слишком обеспечена. Неужели ты сама не понимаешь, какие перспективы откроются для тебя, если станет известно, что ты наследница состояния Джульетты Фрезер, графини Бенфорд? Все мужчины будут у твоих ног!
– Лучше не надо, – мрачно ответила Кэри, опасаясь, что образ Чарльза Лестона вновь даст о себе знать. А она категорически не желает вспоминать его лицо, слова и тем более – поступки!
– Мне кажется, ты хитришь и ведешь свою игру.
– Ты о чем? – Кэри вдруг показалась, будто она стоит посреди зала Кеннетов и разговаривает с Эллис. «Я схожу с ума», – не менее мрачно решила она.
– Или ты слишком глупая, или слишком умная, – «многомудро» произнесла Ребекка, и ее белые холеные пальчики нервно побарабанили по спинке стула.
«Говори, чего хочешь, и уходи», – рассердилась Кэри.
– Я очень умная, – ответила она. – Умнее не бывает.
Ребекка изумленно приподняла брови, а затем рассмеялась.
– Посмотрим, посмотрим... А впрочем, я пришла не ссориться, а договариваться.
– О чем?
Кэри догадывалась, какая тема сейчас будет затронута, но предпочла скрыть это. Почему бы не «проиграть» Ребекке, та станет более предсказуемой и победить в таком случае не сможет. Конечно, речь пойдет о завещании. Вернее, о том, как произвести благоприятное впечатление на графиню и стать избранной. Звучит музыка, раздается звон бокалов, кругом лепестки роз и черным по белому написано имя... Той самой счастливицы!
«Ага, и к ее ногам сразу падут все мужчины», – не без ехидства прокомментировала Кэри.
О чем здесь можно договариваться? Что вообще от них зависит? Решение останется за Джульеттой Дмитриевной, а ее мысли – загадка. А разгадка, наверное, хранится в какой-нибудь коробке со специями или на самой верхней полке самого высокого кухонного шкафа, а может, на дне глиняного горшка, в котором раньше лежали сухие травы. Ни один из вариантов не покажется странным, если вспомнить, как Джульетта Дмитриевна смотрит, смеется и говорит.
Кэри покосилась на Ребекку и бесшумно вздохнула. В голову полезли кровожадные мысли, сдобренные иронией. «Не может же она мне предложить укокошить тетушку Джульетту? Не удивлюсь, если она уже придумала, как это устроить и как сделать так, чтобы подумали на Марселину или на садовника. Спасайся, кто может...»
– Есть графиня, и есть граф. Есть ты, и есть я. Почему бы не поделиться? – Ребекка сдержанно улыбнулась, убрала руку со спинки стула, посмотрела на свое отражение в зеркале и перевела взгляд на Кэри (очаровательную блондинку, обладательницу зеленых глаз, чувственных губ и острого подбородка). – Но, безусловно, нужно заранее обсудить некоторые нюансы, – добавила Ребекка уже без улыбки, торопливо.
Спокойствие Кэри далось с трудом (она чуть было не округлила глаза, как это обычно делала Люси!). «По крайней мере, никого не нужно убивать», – утешила она себя, приняв мужественное решение не смеяться ни за что на свете! Только не сейчас, когда ответ уже готов сорваться с губ...
Кэри поднялась с кресла, кивнула и торопливо сказала:
– Согласна. Беру графа.
Произнеся эти слова, она тут же поблагодарила Господа за то, что Уолтер Эттвуд этого не слышал. И какое счастье, что он никогда не узнает об этом.
На лицо Ребекки Ларсон легла тень недовольства. Она явно сама собиралась выбирать, причем первой.
– Мне, кажется, нам необходимо мыслить здраво и рассмотреть все стороны этого соглашения. Нужно действовать наверняка.
«Это переводится так: дорогуша, граф в тебя не влюбится ни за что на свете, а вот обвести вокруг пальца графиню тебе под силу, – весело подумала Кэри. – Никакие соглашения я заключать не стану».
– То есть ты хочешь... м-м... чтобы граф Корфилд обратил внимание на тебя?
– Не обижайся, но у меня больше шансов. – Ребекка бросила еще один взгляд на свое отражение. Ее щеки порозовели.
«Боюсь представить, что она там себе воображает...» – Кэри испытала приступ раздражения и из вредности прошла вперед и встала перед зеркалом, загородив Ребекке прекрасный вид на саму себя. Стало нестерпимо обидно, но лишь на пару секунд. Что делать, если не каждая похожа на греческую богиню, и не у каждой есть элегантные платья цвета черники?
– Я совершенно не обижаюсь.
– Все просто: ты не будешь мешать мне, а я тебе, ты стараешься больше проводить времени с Джульеттой Дмитриевной, а я с графом. Он хорош, не правда ли?! – Ребекка не удержалась от возгласа восхищения, хотя это было вовсе не в ее интересах. Но она довольно быстро стала серьезной и практичной. – Вероятность успеха велика, вот только никто толком не знает, что на уме у мужчин... Я не хочу остаться ни с чем. Поэтому предлагаю поступить следующим образом: с завтрашнего дня и ровно неделю мы распределяем свое внимание, как оговорено, но если я понимаю, что графу...
«...что графу ты совершенно, то есть абсолютно, не нужна, – со шкодным удовольствием продолжила Кэри, – то... То как же тогда?»
– ...женщины не интересны в принципе...
«А какая же еще может быть причина!»
– ...и он относится к тем мужчинам, которые приняли твердое решение никогда не жениться...
«...на глупых особах», – опять с удовольствием продолжила Кэри.
– ...то мы аннулируем наше соглашение, и я вновь попытаюсь произвести должное впечатление на графиню. – Ребекка чуть нахмурилась, затем лицо ее разгладилось. Вроде ничего сказать не забыла, осталось только получить согласие. – Я рискую больше тебя, потому что в случае неудачи с графом теряю целую неделю, в то время как ты...
– Спасибо огромное за предложение, – Кэри крутанулась на каблуках и вернулась к креслу, – но я вынуждена ответить отказом. Мне не нравятся подобные сделки, к тому же я равнодушна к графу Корфилду и не претендую на общение с ним.
Ребекка недоверчиво поджала губы – слова Кэри не убедили ее.
– Но еще несколько минут назад ты произнесла: «Беру графа».
– Я пошутила.
– Подозреваю, ты все же ведешь свою игру.
– Нет, – пожала плечами Кэри. – Я вообще замуж не хочу.
– Но он красив, богат и титулован! А впрочем, – Ребекка коротко улыбнулась, – я не собираюсь тебя уговаривать. Надеюсь, ты вскоре обдумаешь мое предложение и поймешь свою выгоду. – Она направилась к двери, остановилась и, не поворачиваясь к Кэри, четко произнесла: – Не рекомендую вставать на моем пути. Уолтер Эттвуд, граф Корфилд, должен стать моим мужем.
Прозвучавшая угроза превратилась в серое облако и повисла посреди комнаты. Качнулась вправо, потом влево, немного растянулась и, подрагивая, поплыла в сторону широкого кресла на изогнутых ножках. Кэри шагнула навстречу, дунула, и облако рассыпалось в пыль.
«И зачем она это сказала? Теперь мне хочется сделать назло...»
Похоже, Ребекка поставила перед собой цель и собирается добиться ее любыми способами. Наверное, она уже видит себя хозяйкой этого дома.
– Граф Корфилд, – торжественно произнесла Кэри. – Вам выпала особая честь стать мужем Ребекки Ларсон. Вы рады?
Глава 15
Англия, давно позабытый год
Два дня прошли довольно быстро. Кэри заполнила еще четыре страницы дневника, написала письмо отцу и Дафне, в котором сообщила, что счастлива и очень занята. В большей мере это была правда. В душе царило приятное волнение, любопытство то вспыхивало, то угасало, то опять вспыхивало – слишком много нового было вокруг, и это касалось не только обстановки роскошного дома графа Корфилда. Это был другой мир с малознакомыми людьми, с непривычными отношениями и с непременным ощущением свободы. Завтраки, обеды и ужины тянулись долго, но сожалеть об этом не приходилось: головокружительные ароматы, вкусные необычные блюда, сдобренные историями Джульетты Дмитриевны о своих путешествиях по миру, никак не могли тяготить. К тому же за графиней было интересно наблюдать – просто смотреть и слушать. Однажды Кэри сама поставила локоть на стол, подперла щеку кулаком и так просидела некоторое время, позабыв о том, что нужно есть. И произошло это потому, что Джульетта Дмитриевна позволила себе рассказать один из случаев, который произошел с ней на базаре в далекой России. «Никогда не знаешь, кем окажется тот или иной незнакомец, – говорила графиня, улыбаясь мягко и даже нежно, – с Григорием Алпатовым впоследствии меня еще не раз свела жизнь, и в эти моменты я всегда думала о том, как же неисповедимы пути Господни».
На Кэри эта история произвела особое впечатление именно потому, что в ее жизни тоже был «незнакомец».
Граф Корфилд в основном был молчалив, но на его лице часто появлялась улыбка (не всегда явная, но все же она угадывалась и говорила о том, что к происходящему он вовсе не равнодушен). Кэри иногда нестерпимо хотелось узнать, о чем он думает. О, она бы много отдала за это! Особенно потому, что Ребекка Ларсон была настроена на победу. Небесно-голубое платье сменялось на лимонное, лимонное на персиковое, персиковое на смелое малиновое, украшенное розовыми цветами из тонких полупрозрачных лент. Кэри полагала, что станет свидетельницей острого и постоянного кокетства, но Ребекка выбрала другую тактику – она демонстрировала себя, стараясь притянуть внимание Уолтера Эттвуда, чтобы потом, возможно, быстро и точно воспользоваться тем чувством, которое у него обязательно вспыхнет. Ребекка занимала только то место, которое располагалось напротив него. Если стояла, то только у окна в лучах света. Поймав взгляд графа, она отвечала взглядом и старалась, чтобы он как можно дольше не отводил глаз – то обращалась к нему, то улыбалась, то дотрагивалась до своих красивых черных волос. И лишь на третий день, посчитав, что Уолтер Эттвуд уже смотрит на нее несколько иначе, Ребекка начала использовать нотки кокетства.
Кэри испытывала смешанные чувства, глядя на это, и объясняла свое состояние антипатией к Мисс Охотнице за Большими Деньгами. Но вопросы: «Неужели Ребекка ему нравится?», «Почему он сел так близко к ней?», «Почему он посмотрел на нее с улыбкой?», «Какие женщины его привлекают – блондинки или брюнетки?», настойчиво лезли в голову и требовали ответа. Кэри раздражалась, изображала спокойствие и безучастность. Ее взгляд тоже встречался со взглядом Эттвуда, но она старалась избегать подобных моментов, иначе вопросов становилось гораздо больше. Например: «Почему немеют кончики пальцев?» или «Посмотрит он на нее еще раз, и когда это произойдет?».
– Мои дорогие, мне кажется пришло время познакомить вас с самым главным местом в этом доме. – Джульетта Дмитриевна приложила указательный палец к губам, на несколько секунд закрыла глаза и бесшумно вздохнула. Ее лицо выражало тихую радость вперемешку с блаженством, и именно эти ощущения разгладили ровную морщину на ее лбу. – За мной! – резко скомандовала она и, приподняв юбки, сорвавшись с места, устремилась вперед.
Сегодня на графине было очень пышное темно-серое платье, открывающее шею и плечи. Цвет немодный, но это, похоже, абсолютно не волновало Джульетту Дмитриевну, она не посчитала нужным дополнить его ожерельем или брошью. Так же небрежно она отнеслась и к прическе – волосы были собраны на затылке в привычный пучок. Прическа, которой Кэри дала название «Гнездо».
– Что это может быть? – Ребекка посмотрела на Кэри.
– Откуда мне знать...
– Она могла бы идти помедленнее.
– Вряд ли.
– Почему?
– Она такая... – Но подходящего слова не нашлось.
Графиня интриговала, и в отличие от Ребекки, которой быстрая ходьба понравиться не могла, Кэри не стала выказывать недовольства. Тоже подобрала юбки и заторопилась следом в сторону «самого главного места этого дома».
Они нагнали ее около лестнице.
– Поторопитесь, – приободрила их Джульетта Дмитриевна. – Такого вы еще не видели!
Она сама открывала тяжелые двери, толкая их, взмахивала рукой в такт словам и мыслям, ее каблуки постукивали торопливо, и не было никаких сомнений – именно так должно стучать сердце у такой женщины. Никакого отдыха, никакой передышки, ни малейшего уныния!
Кэри улыбнулась и восхитилась графиней, ей захотелось походить на нее хотя бы немного.
– Кто отгадает, куда мы направляемся? – спросила Джульетта Дмитриевна.
Ребекка лишь пожала плечами. Она и рада была бы ответить правильно, но ни одной идеи на этот счет в ее голове не было.
– В кухню? – осторожно предположила Кэри, почувствовав ароматы выпечки.
– О-о, да! – торжественно ответила графиня и остановилась перед дверью, обитой металлическим полосками – вертикальными и горизонтальными, образующими крупную клетку. В каждой клетке красовался золотой узор в виде небольшой веточки с одинаковыми вытянутыми листочками. – Готовы оказаться на представлении, в самых первых рядах театра?
Не дожидаясь ответа, она с усилием открыла дверь и позволила густому, наполненному всевозможными запахами, воздуху вырваться на свободу.
Ребекка сморщила нос, как Эллис Кеннет, и Кэри мысленно порадовалась этому.
Кухня была наполнена солнечным светом, перемешанным с паром, с невесомыми частичками масел, муки, специй... Всевозможные сковороды и кастрюли то тут-то там возвышались неровными башнями и смотрели свысока на происходящее действо. Одинаковые глиняные горки, выстроенные на столе вдоль стены, тянулись бесконечной коричневой лентой, обрывающейся около печи. Но первая печь не была главной, за ней располагались еще три – большие. Служащих здесь было немного, но, несмотря на приличные размеры кухни, ощущалась некая теснота. Возможно, тому виной были высокие плетеные корзины, стоящие на полу, или длинный стол в форме буквы «Т», занимающий центр комнаты, заваленный пучками зелени, овощами и фруктами, или массивные шкафы и полки, заставленные ходовой посудой, потрепанными книгами, пузатыми стеклянными сосудами с узким и изогнутым горлышками. В сосудах с узким горлышком покоилось что-то сыпучее, с изогнутым – жидкое. Две очень похожие женщины разбирали овощи и фрукты, еще одна чистила картофель, невысокий старичок драил до блеска сковороду, а полная женщина в сером фартуке энергично месила тесто, время от времени прерываясь, чтобы выпрямить спину и передохнуть.
– Как вам этот театр? – развернувшись, графиня внимательно посмотрела на Ребекку и Кэри. – Не правда ли, он великолепен? – Она устремилась к шкафу, взяла банку, на дне которой лежала непонятная коричневая сморщенная штука, и чуть приподняла ее. – За этим корнем я гонялась полгода! Знакомо ли вам чувство, когда точно знаешь, что нужно, и даже кажется, вот-вот это сокровище попадет тебе в руки, но, увы, желаемое ускользает? Посмотрите на это тесто, в руках Барбары оно превращается в пушистое облако, которое потом покроется тонкой хрустящей корочкой. Здесь хранятся джемы, – она махнула рукой в сторону закрытого шкафа, – больше половины из них я привезла еще прошлой весной. Уолтер терпелив к моим слабостям, – Джульетта Дмитриевна засмеялась и обошла Т-образный стол так, точно была королевой, прогуливающейся по дворцовому парку. Она чувствовала себя здесь весьма комфортно, и ее не смущала тяжесть ароматов, половина из которых наверняка быстро впитается и в платье, и в волосы. – Уолтер сказал: «Этот дом пережил два пожара, и я надеюсь, он все же выстоит под твоим натиском, моя дорогая Джульетта».
Кэри улыбнулась, представив, как Эттвуд говорит эти слова Джульетте Дмитриевне. Наверняка его серые глаза поблескивали, наверняка он... Ей пришлось остановить ход мыслей, потому что в бок уперся локоть Ребекки.
– Здесь совершенно нечем дышать, – прошептала та, воспользовавшись тем, что графиня окунула ложку в тягучий сироп, желая немедленно снять пробу. – Я даже не помню, когда я была последний раз в кухне у себя дома. Зачем она притащила нас сюда?
– Попробуй дышать чем-нибудь другим, – серьезно посоветовала Кэри. – Не носом.
– Тогда чем?
– Э-э-э... Затрудняюсь ответить на этот вопрос, – Она изобразила глубокую задумчивость. – Все же как-то обходятся.
Джульетта Дмитриевна издала стон восхищения, отправила ложку на тарелку и поторопила:
– Проходите же, нечего стоять в дверях, здесь ужасно интересно. Познакомьтесь, это Полетта и Перл, – она указала на двух очень похожих женщин, – это Фреда, это обожаемый мною Симеон. А Барбара у нас здесь самая главная!
Кэри, спустившись по трем каменным ступенькам, почувствовала, как заражается настроением Джульетты Дмитриевны. Будто невидимые искры влетели в нее, да там и остались! Ей тоже захотелось попробовать тягучий сироп и... и... «И еще что-нибудь попробовать!»
– Надеюсь, это ненадолго, – раздался за спиной приглушенный страдальческий голос Ребекки.
Графиня подхватила полотенце и приподняла крышку фырчащей кастрюли – клубящееся облако пара полетело к потолку.
– Это щи, – сообщила она. – Парадокс заключается в том, что стоит мне оказаться в России, как я становлюсь к ним совершенно равнодушна, но, если граница пересечена, то я мечтаю о том, чтобы съесть тарелку щей. Наверное, в моем случае это и есть катастрофическая тоска по родине.
– Щи, – с сомнением повторила Ребекка.
«Сморщи нос! – мысленно хихикнула Кэри. – Давай, сморщи!» Она подошла к печи и с любопытством заглянула под крышку.
– Наверное, сытно, – предположила она, глядя на утопающий в капусте кусок мяса. – И вкусно.
– У тебя будет возможность попробовать это русское блюдо сегодня, – ответила графиня.
Кэри заглянула еще в сковородку с высокими бортами и обнаружила там ровненькие обжаренные колбаски.
– Говядина, грибы, орехи и чеснок, – прокомментировала Джульетта Дмитриевна.
Также внимание Кэри привлек румяный пирог, обсыпанный семечками.
– Травы и только травы, – прокомментировала Джульетта Дмитриевна. – Такой подают по пятницам в монастыре Монсерр.
И еще привлекла внимание доска, на которой рядком лежали, посыпанные зеленью, одинаковые румяные мясные треугольники.
– Фаршированная куриная грудка, – прокомментировала Джульетта Дмитриевна. – Начинка – великий секрет Барбары, она обещала мне его открыть на смертном одре. Может ли это служить утешением? Еще как может! – Она засмеялась чисто и звонко.
Кэри перевела взгляд на Барбару и увидела на ее лице гордость и удовольствие. А также безмерную любовь к графине. И почему-то от этого стало очень приятно, теплая волна радости пробежала по телу.
– Здесь очень мило, – произнесла Ребекка с мягкой улыбкой на лице. – Графу Корфилду очень повезло, что вы... – Она замолчала, подбирая слова.
– Что я могу по полдня торчать на кухне! – закончила Джульетта Дмитриевна, прислонилась спиной к шкафу и с гордостью оглядела свое «царство». – Как хорошо, – добавила она с ноткой счастливой усталости.
Стараясь продемонстрировать заинтересованность, Ребекка тоже подошла к столу и взяла двумя пальцами пучок с зеленью.
– Ароматно, – произнесла она и сделала шаг назад, боясь испачкать платье о край стола. В таком месте, где и дышать-то нечем, не трудно испачкаться.
Дверное кольцо глухо стукнуло, и Кэри увидела Эттвуда. Жилет из черного атласного шелка, облегающий фигуру, и светлые брюки смотрелись на нем излишне парадно, что особенно бросалось в глаза в такой обстановке. Люси только вчера удалось увидеть графа близко, и после этого она не могла ни есть, ни пить. Такое сногсшибательное впечатление произвел на нее «самый красивый, самый мужественный, самый удивительный и самый бесподобный граф Корфилд! Эх, мисс, какая же вы везучая, что можете разговаривать с ним каждый день!». Именно это вспомнила Кэри, когда граф спустился по высоким ступенькам и поздоровался.
Ребекка слишком торопливо отправила пучок зелени обратно на стол, что не укрылось от взгляда Джульетты Дмитриевны. Графиня чуть подняла голову и прищурилась. Она издала «хм», но услышала это недовольство только Кэри, стоящая рядом.
– Я не мог тебя найти, а когда такое происходит, – улыбнулся Эттвуд, – я сразу понимаю, что нужно идти в кухню.
– Я бы на твоем месте всегда бы начинала искать именно с кухни.
– Видимо, мне хочется растягивать удовольствие. – Он улыбнулся, сначала посмотрел на Кэри, а затем на Ребекку.
Джульетта Дмитриевна танцующей походкой подошла к навесным полкам, взяла маленькую баночку, повертела в руке, поставила обратно и ответила:
– Я знакомила девочек с этим миром. – Ее взгляд поплыл по комнате, перепрыгивая с глиняного горшка на деревянную лопатку, с кастрюли на сковородку, с помидоров на лимоны. – И у меня родилась одна идея... – Ее карие глаза сверкнули в сторону Ребекки.
– Твои гениальные идеи обычно требуют еще несколько полок, сковороду больше размером, чем предыдущая, и заморский фрукт, достать который может лишь волшебник. Или волшебница.
– Мне нравится быть волшебницей.
– Я знаю. Так что ты придумала на этот раз?
– О, никому не придется пересекать океан! Колдовать мы будем здесь. Ребекка, Кэролайн, я хочу предложить вам игру... Мы устроим кулинарное состязание. Каждая из вас приготовит блюдо, а я его попробую и оценю. Победительница получит одно из моих фамильных украшений, и, конечно, почет и уважение. Как вы на это смотрите?
– Но... – Ребекка на это смотрела явно плохо. На ее лице появилась тень изумления. Поверить, что предложение серьезно, она категорически не могла.
Кэри понятия не имела, как приготовить что-нибудь сытное и вкусное. Намазать хлеб маслом, полить овсянку растопленным джемом – просто, но как изобретаются и появляются паштеты, рулеты, сахарные булочки и многое другое?.. Неизвестно! А хотела бы она это узнать? Если бы она сейчас находилась у себя дома, то... То вряд ли. Но здесь, рядом с этими колбами, кореньями, сиропами, неизвестными щами и посыпающей мукой шар теста Барбарой...
– Я согласна, – услышала Кэри свой голос и почему-то посмотрела не на Джульетту Дмитриевну, а на Уолтера Эттвуда. И она поймала его взгляд, потому что он тоже смотрел на нее. И показалось, что этот взгляд теплый.
– Прекрасно! – воскликнула графиня, игнорируя замешательство Ребекки. – Состязание должно проходить честно, а значит, я должна оговорить условия. Та-а-ак, – протянула она, обняв себя за плечи, – блюдо должно быть приготовлено из рыбы. Помогать может только горничная, с которой каждая из вас приехала. А предоставит вам все необходимое – Барбара. Отлично! Два дня на то, чтобы определиться с рецептом... Да, вполне достаточно... Кулинарные книги есть здесь и немного в библиотеке. Вы можете сколько угодно приходить сюда и тренироваться. Мне кажется, – она наклонила голову набок, – это удивительно интересно – открывать что-то новое для себя. Я вам по-доброму завидую. Кстати, Барбара мне потом расскажет, как много сделали вы сами, а что за вас сделали горничные. Надеюсь, меня не постигнет горькое разочарование... – Она многозначительно помолчала, а затем повернулась к Эттвуду. – Уолтер, вот видишь, на этот раз меня не в чем упрекнуть, никаких дополнительных полок и заморских фруктов не понадобится.
– Я могу попросить тебя об одолжении, Джульетта?
– О каком?
– Я бы тоже хотел снять пробу с этих блюд. Надеюсь, мисс Пейдж и мисс Ларсон возражать не станут?
Ответа не последовало, потому что ни у той, ни у другой особого выбора не было.
Глава 16
Англия, давно позабытый год
– Не могу поверить, что это случилось со мной! – воскликнула Ребекка, негодующе всплеснув руками. – Как я могу произвести нужное впечатление, если платье будет испачкано в муке? А запах... – Она закатила глаза к потолку. – Даже сейчас мне хочется переодеться, хотя я провела в кухне не более получаса. Ты молчишь потому что тебя все устраивает? – Ребекка с раздражением уставилась на Кэри. – Я в это не поверю, так и знай. И вообще, выполнять сумасбродные желания графини должна ты, а не я. Мое внимание сейчас направлено совсем в другую сторону! И почему граф Корфилд столь трепетно относится к нашей десятиюродной тетке? Он ей разрешает абсолютно все. Когда я выйду за него замуж, я... – Она осеклась и добавила спокойно: – Не стоит говорить так раньше времени, я знаю.
Кэри сидела на кровати, вытянув ноги вперед, и наблюдала за Ребеккой. «Ты забыла сморщить нос, – мысленно напомнила она, – а это великое упущение».
– Наверное, я не боюсь испачкать платье мукой, – сказала она, не сомневаясь, что ее ответ вызовет новую бурю негодования.
– Конечно! Оно же стоит в пять раз дешевле моего! Между прочим, малиновое платье мне сшила всем известная София Колеман, я пять месяцев ждала своей очереди.
– Тогда просто не надевай его, когда пойдешь готовить, – резонно предложила Кэри, изображая святую невинность.
Ребекка сжала кулаки и вновь попыталась успокоиться. Иронию в словах она не услышала, да и вообще совет пролетел мимо ушей – она думала о том, как выкрутиться из этого состязания, но понимала, что это невозможно.
– Пусть готовит Дора, а я постою рядом.
– Но Барбара будет смотреть и запоминать, а потом расскажет Джульетте Дмитриевне, что рыбу приготовила твоя горничная, – напомнила Кэри и села ровнее. Она не звала к себе Ребекку, та пришла без приглашения. Пришла, а уходить не собиралась. А под подушкой лежал дневник, и очень хотелось поведать ему о «сумасбродстве» графини.
– Где ты собираешься взять рецепт?
– В какой-нибудь книжке. Джульетта Дмитриевна сама предложила это.
– Замусоленные страницы и пыль, – простонала Ребекка, но тут же выпрямила плечи и посмотрела на Кэри холодно: – Ты уверена, что граф Корфилд тебя совершенно не интересует?
– Уверена. – Она ответила быстро, но в сердце кольнуло.
– Ты заметила, как он на меня смотрит? – Сменив тему, Ребекка расслабилась, ее красота вновь вспыхнула.
– Честно говоря, не обращала внимания... – В сердце кольнуло повторно.
– А ты посмотри. Я на верном пути. Вот только эта ужасная готовка рыбы... Рыбы, понимаешь? Она ужасно воняет, уж лучше бы графиня захотела картошку.
– Наверное, картошка для нее – это слишком просто.
Кэри спрятала улыбку, подалась вперед, поставила локти на колени и подперла щеки кулаками. Уолтер Эттвуд будет пробовать эту самую рыбу, а значит, нужно постараться и приготовить ее очень хорошо. Но какая разница? Зачем?
– О чем ты думаешь? – с беспокойством спросила Ребекка. – У тебя сейчас такое лицо...
– О рыбе, – почти честно ответила Кэри.
– Я сейчас же разыщу Дору и отправлю ее в кухню искать подходящий рецепт. Надеюсь, она умеет читать! Я могу сказать ей, чтобы она захватила твою горничную... Как ее зовут?
– Люсинда.
– Они могут вместе...
– Нет, спасибо, не нужно, – все еще находясь в каком-то странном, полумечтательном состоянии, ответила Кэри.
Отказом Ребекка осталась недовольна. Если бы Люсинда и Дора отправились в кухню вместе, то потом можно было бы узнать, что станет готовить соперница. С одной стороны, состязание – несуразная глупость, с другой – категорически нельзя занимать вторую позицию.
– Как хочешь, – ответила Ребекка и наконец-то покинула комнату.
Дверь закрылась. Кэри сразу же взяла дневник и устроилась за столом. «Сегодня графиня Бенфорд объявила о состязание. Мне предстоит приготовить рыбу...» Она поняла, что пропустила рассказ о том, как Джульетта Дмитриевна познакомила их с «самым главным местом в этом доме» и каким увлекательным оказалось это знакомство, без сожаления зачеркнула оба предложения и начала заново.
– Думала ли я, предполагала ли я... – тихо произнесла Кэри и коротко улыбнулась. Еще несколько дней назад ее беспокоило и интересовало совсем другое. То есть абсолютно! Весь мир крутился вокруг Чарльза Лестона, а вот теперь предстоит взять рыбу, обсыпать ее солью... – М-м-м... и что еще с ней сделать?
Она представила себя рядом с плитой, среди изобилия кастрюль и сковородок, среди помидоров и больших пучков свежей зелени. Она представила себя точно такой же, как и графиня, и даже в том же платье, что и она... Представила и схватила перо, вдохновенные строчки заторопились, заспешили лечь на плотную бумагу. Через несколько минут Кэри устало, с чувством глубокого удовлетворения откинулась на спинку стула. Теперь, когда стояла последняя точка, она могла подумать о том, где взять рецепт и как справиться с задачей.
«Можно спросить Люси... Но разве она умеет готовить?.. Наверное, что-то умеет, но сложность в том, что Джульетта Дмитриевну не удивишь отварной рыбой!» А ее нужно удивить или порадовать. И графа Корфилда тоже...
– Нет, радовать его вовсе не обязательно, – ворчливо произнесла Кэри. – Но пусть тоже удивляется.
«А если он посмеется?» – дрогнуло в груди.
«Над чем же?»
«Над рыбой, конечно. Над той самой рыбой, которую ты неумело приготовишь»
«А я возьму да и приготовлю умело!»
«Неправильно думать, что это легко».
Кэри закусила губу, заложила руки за спину и шумно вздохнула.
«Я сейчас пойду в библиотеку, найду подходящую книгу и почитаю ее. Рецепты хороши тем, что в них есть четкость».
– Раз, два, три, положите муки столько-то, налейте воды столько-то.
В одном любовном романе, который она читала втайне от Дафны два года назад, были приведены рецепты. Не целиком, для примера, но неважно. В общем, справиться можно... Если постараться. Кэри почувствовала, как первые ростки азарта проклевываются в душе. Она торопливо вышла из комнаты, спустилась на первый этаж и направилась к библиотеке, но решила выпить чаю и свернула в столовую.
Уже горели свечи, и от них на стены и пол падали бледные дрожащие тени. Здесь было столько слуг и колокольчиков, что Кэри в этом огромном доме не чувствовала себя потерянной. Стоит позвонить, и через секунду обязательно кто-нибудь появится.
В кресле у окна, укутанная пледом, сидела Джульетта Дмитриевна и читала довольно толстую книгу. На малом столике стояли фарфоровая чашка с блюдцем и прозрачная вазочка с печеньем. Графиня сделала глоток, перевернула страницу и заметила Кэри.
– Наверное, тебе тоже захотелось чая с рассыпчатым ванильным печеньем, – предположила она, отыскала в складках пледа колокольчик и позвонила. – Мне в Англии всегда холодно. Не знаю почему.
– Я в детстве тоже любила укутываться пледом. – Кэри села рядом. – Только чтобы целиком – с головой и ногами.
– Представляю, как уютно ты себя чувствовала. Угощайся, сейчас принесут чай.
Очень скоро появилась экономка. Она тут же ушла и лично принесла на небольшом круглом подносе еще одну чашку. Кэри с наслаждением сделала первый глоток и протянула руку к печенью. Джульетта Дмитриевна казалась необыкновенно загадочной, взгляд так и тянулся к ней. Даже появилось желание прикоснуться на секундочку и проверить: настоящая она или нет. На ней было то же серое платье, что и днем, и та же прическа, вот только на пальце опять сверкал массивный перстень с изумрудным камнем.
– Правда, он очень необычный? – спросила Джульетта, уловив внимание Кэри.
– Необыкновенный.
– Мне его подарил один отважный мореплаватель. – Карие глаза графини вспыхнули. – Ладно, я скажу тебе правду. Не мореплаватель, а пират. Обожаю, когда меня захватывают в плен! К сожалению, это было всего однажды. – Она помолчала, изучающее глядя на притихшую Кэри, а затем засмеялась.
Кэри прыснула от смеха тоже. Ей пришлось быстро поставить чашку на столик, чтобы не облиться. Они смеялись и смеялись, но в душе была твердая уверенность: Джульетта Дмитриевна сказала правду, именно пират подарил ей перстень!
На пороге столовой появилась экономка.
– Вы меня звали?
– Нет, – покачала головой графиня. Марселина кивнула и растворилась в воздухе. – Я вижу ты хочешь меня о чем-то спросить. Не стоит смущаться, и уж тем более не нужно бояться меня. Задавай свой вопрос.
Кэри немного поерзала в кресле, а потом все же осмелилась.
– А почему вы пригласили нас? И почему написали такие странные письма? Я думала, вы...
– ...очень старая?
– Да...
Джульетта Дмитриевна улыбнулась, подтянула плед и расслабленно наклонила голову на бок.
– Я буду откровенна с тобой. – Она вздохнула. – Я больна, я тяжело больна. И моя болезнь называется – смертельная скука. Всю жизнь я борюсь с ней, иногда даже побеждаю. Но она возвращается, и наша с ней битва начинается заново. Я не могу есть и спать, если не придумаю, как мне от нее избавиться хотя бы на время. Я хожу ночами из угла в угол до ноющей боли в ногах, раздражаюсь, принимаюсь изобретать новые блюда, падаю в пучину отчаяния или становлюсь совершенно неподвижной и превращаюсь в придорожный пучок травы. А уж если в этот момент я нахожусь в Англии, то... – Джульетта Дмитриевна приподняла брови. – О, бедный Уолтер! – Она изобразила нарочитое сочувствие. – Ему, конечно, приходится терпеть больше всех. Скука меня съедает по маленькому кусочку и каждый раз празднует победу. Мне не удается победить ее на долгий срок. Но я не могу допустить ее торжества, и поэтому наша дуэль длится уже сорок два года – всю мою жизнь. Вот поэтому я написала эти письма и пригласила вас, – последнее предложение она произнесла с той легкостью, с которой обычно намазывала паштет на кусочек хлеба, делала глоток вина или убирала за ухо прядь волос.
Совершая вторую попытку добраться до библиотеки и найти нужную книгу, Кэри продолжала разговаривать с графиней. Но только мысленно. Она пожаловалась на Дафну (хорошенько пожаловалась, от души) и Эллис Кеннет, рассказала всю правду о Чарльзе Лестоне и доверилась в том, что не хочет уезжать отсюда. И дело было вовсе не в роскоши, окружающей ее, а в том...
– Добрый вечер, мисс Пейдж, – раздался спокойный голос графа Корфилда.
Кэри вздрогнула, отдернула руку от книжной полки и развернулась. Эттвуд сидел за столом перед кучей бумаг. Справа лежал раскрытый огромный атлас, слева – возвышалась модель трехмачтового военного корабля. Маленькие пушки тянулись по борту, веревочные лестницы устремлялись вверх, а паруса были раздуты, как обычно бывает при хорошем попутном ветре. Отложив перо, Эттвуд поднялся со стула.
Кэри быстро взяла себя в руки.
– Добрый вечер. Я зашла, чтобы выбрать книгу. Теперь мои мысли заняты поиском рецепта. – Она добавила деловитости, чтобы сразу стало ясно – ей совершенно некогда. Но неловкость медленно и верно стала сковывать тело, а волнение отозвалось дрожью в груди. Она рассердилась и вспомнила, что малоприятная сцена с Чарльзом Лестоном состоялась тоже в библиотеке, и отчего-то рассердилась на Эттвуда, будто он был в этом виноват. Совершенно запутавшись, поймав его цепкий взгляд, она закусила губу и повернулась к полкам.
– Не нужна ли вам моя помощь? – раздалось за спиной. И на этот раз в голосе графа не присутствовала ирония. – Поверьте, я здесь неплохо ориентируюсь.
«А вот теперь посмеивается, – определила Кэри. – Конечно, «неплохо»! Это же ваш дом».
– Пожалуйста, подскажите, где стоят книги, в которых могут быть рецепты. – Она старательно сохранила ноту деловитости.
– Полагаю, вас интересуют рецепты приготовления рыбы.
Кэри обернулась, подтвердила свою догадку – в его глазах смех! – и вновь посмотрела на книги.
– Совершенно верно, – ответила она и отчего-то улыбнулась, но он видеть этого не мог.
За спиной раздались шаги, Эттвуд подошел совсем близко. Сердце сжалось, и стало страшно. «А как же правила приличия? – быстро подумала Кэри. – Не стоит девушке находится столь долго наедине с мужчиной... Особенно если уже зажгли свечи...» Но она не совершила ни одного движения в сторону двери.
– Где-то здесь была такая книга, – произнес Эттвуд, сделал еще шаг и протянул руку к верхней полке. Теперь их разделяло крошечное расстояние. Кэри затаила дыхании и запоздало поняла, что против воли поднимает голову. – У вас есть опыт в приготовлении блюд, мисс Пейдж?
– Да! – решительно соврала она, разглядывая тот самый подбородок, который когда-то посчитала мужественным. К сожалению, это определение не потеряло свою силу. Кэри сжала губы и опустила голову. Главное – не разрешать графу Корфилду подшучивать над ней. Пусть не думает, будто она маленькая и глупенькая.
– Отлично, значит, вам не составит труда победить в этом состязании.
– Конечно.
– Кэролайн, – голос графа стал тише. – Скажите правду. Вы когда-нибудь готовили?
– Да, – повторно соврала она и отошла левее, чтобы не стоять так близко к графу и не сбиваться с нужного настроя. «Я не умею готовить – это правда, но всегда же можно научиться. И я научусь. Вот только найти бы что-нибудь не слишком сложное, но при этом особенное!» – Вы сомневаетесь в моих словах? Почему? – с вызовом спросила Кэри. – Моя семья не слишком-то богата, – с удовольствием напомнила она, демонстрируя равнодушие к этой теме. – И иногда я помогала... м-м... Моя мачеха вообще считает, что современная молодая леди должна уметь все.
– Я видел вашу мачеху, Кэри, – задумчиво ответил Эттвуд и не стал продолжать эту тему. Потерев гладковыбритую щеку ладонью, он отошел вправо, разделив расстояние между ними еще больше и взял с полки книгу. – Посмотрите эту, возможно, что-нибудь подойдет.
Он не двинулся с места, ожидая, когда она приблизится. Это было не слишком-то галантно, но он стоял и смотрел, как она идет к нему. Маленькие шажки и вздернутый нос. Эттвуд улыбнулся.
«Чему он улыбается?» – рассердилась Кэри и взяла книгу.
– Большое спасибо, – она кивнула и направилась к двери, но он осторожно взял ее за локоть. Осторожно, но показалось, будто никакая сила не сможет разогнуть эти пальцы, если сам граф того не захочет.
Он отпустил ее руку почти сразу.
– Не смею вас задерживать, Кэри. Я лишь хотел добавить, что верю в вас и не сомневаюсь, рыба в вашем исполнении будет бесподобной.
В его глазах танцевали искры-смешинки.
– Называйте меня, пожалуйста, мисс Пейдж, – сухо ответила Кэри и, вздернув нос еще выше, зашагала к двери. Около лестнице она продолжала думать об Эттвуде. Ей очень хотелось научиться точно определять, где он шутит, а где нет! Почему, почему в его присутствии она каждый раз теряет самообладание? Это обязательно нужно исправить! В следующий раз она будет еще более сдержана. Обязательно. Но ей бы хотелось... Да, хотелось бы еще раз поговорить с ним. Вот так, без посторонних. «Лишь для того, чтобы понять, что у него на уме», – объяснила себе Кэри.
– Ты вышла из библиотеки, я видела, – Ребекка вынырнула из розового зала и прищурилась. – Что ты там делала?
– Искала книгу, – просто ответила Кэри и продемонстрировала свою добычу.
– Ты не видела графа? Я нигде не могу его найти.
«Наверное, сейчас он сидит за столом перед атласом и кораблем... – Кэри перечеркнула красивую картинку, на которую в ее воображении еще падал свет от свечей и закончила мысль иначе: – Да, сидит. Сидит и трет свой мужественный подбородок!»
– Нет, я его не видела, – ответила она и стала подниматься по ступенькам в свою комнату.
Но в душе Ребекки скользнуло недоверие и беспокойство, дождавшись, когда Кэри окажется на втором этаже, она быстро пошла в сторону библиотеки. К огромному облегчению и счастью, Дора пообещала приготовить рыбу с картошкой и заверила, что вкуснее ничего не бывает, а значит, можно не озадачиваться поиском рецептов. Главное – украсить блюдо. Вроде там все режется тоненько и перемешивается... Ребекка сморщила нос, понимая, что запачкаться все же придется и увидела... И увидела как Уолтер Эттвуд, граф Корфилд, выходит из библиотеки.
– Я так и знала, – прошипела она. – Я так и знала. Эта простушка ведет свою игру... Что ж, ты пожалеешь об этом, Кэролайн Пейдж.
Глава 17
Александра прочла каждый рецепт, затем выдвинула вперед листок с оторванным уголком и сказала:
– Это он. Надо же...
– Подойдет? – вытянув шею, с волнением спросила Настя.
– Да, он идеален. Мне даже жаль, что он идеален. Я бы хотела возвести его в квадрат.
– Чего-о-о?
Александра опустилась на стул и стала медленно перебирать бумажные салфетки, потом она коснулась солонки, затем перечницы. Ее взгляд затуманился, губы разжались, плечи опустились...
«Ну, все – улетела», – поставила диагноз Настя, довольная собой. Подперев щеки кулаком, она стала смотреть на тетю, не сомневаясь, что через пару секунд по лицу той поплывут тени кастрюль, сковородок, половников, песочных корзиночек с шапочками крема, глубоких тарелок с супом-пюре, зарумяненных шницелей... Теперь хоть задавай вопросы, хоть кричи, хоть опять сбегай из дома – все мимо. «Как хорошо», – чувствуя, что все встало на свои места, подумала Настя. Мобильный телефон запел, и она, вспорхнув со стула, устремилась в свою комнату. «Андрей» – высветилось на экране, и Настя нетерпеливо схватила трубку, сделала глубокий вдох, выдох и нажала кнопку.
– С тобой еще пока ничего не приключилось? – раздался в ухе насмешливый голос.
– Пока нет, но я работаю над этим, – бодро ответила Настя. Она подошла к балконной двери, прижалась лбом к стеклу и улыбнулась. – Час назад Витька звонил, тоже интересовался, все ли у меня в порядке.
– А ты?
– Так у меня же все в порядке. – Она пожала плечами и мысленно добавила: «Это у вас со мной вечные проблемы».
– Я заметил.
– Вы же не скажете ему про... – Настя замолчала, и так было ясно, о чем речь.
– Не скажу, – ответил Андрей. – Постарайся не вляпываться в истории.
Он помолчал немного, а потом попрощался с ней. Заботится... Как старший брат... Улыбка слетела с лица, Настя положила мобильник на край комода и замерла. «Но все равно же позвонил, – вспыхнула приятная мысль, и в душе образовалась путаница из чувств. – По-братски и позвонил... Вовсе не обязательно!» Тряхнув головой, не желая дальше думать об Андрее Данилове, Настя направилась в кухню.
– Да, мама, – Александра тоже разговаривала по домашнему телефону. – Когда-нибудь, возможно, я еще раз съезжу к Глебу Уфимцеву... Непременно... Скорее всего, это будет через полгода... Или через год... Следующим летом... Да, мама, я помню, что тетя Кира – моя крестная мать, и что именно благодаря ей я появилась на свет. Извини, я сейчас не могу разговаривать... У меня есть порей... Да, да, подушка из цуккини... должно хорошо смотреться... Нет, мама, это я не тебе. Я перезвоню потом. Да, потом, обязательно. Нет, я не сошла с ума, наоборот. До свидания.
Ее рука безвольно опустилась.
– Все в порядке? – весело уточнила Настя.
– Да, – ответила Александра. – Сейчас мы будем готовить рыбу.
– Что доставать из холодильника?
– Цуккини, лоточек с нежным палтусом, петрушку...
Как удачно, что к приезду Насти она забила холодильник продуктами. И, продолжая надеяться на вспышку вдохновение, купила семь видов рыб. Оно не подвело, вспыхнуло, но пока горело слишком тихо – набирало силу. Теперь Александра двигалась по кухни гораздо быстрее, каждое движение было отточенным и верным, наблюдать за ней было невероятно приятно, и Настя не отрывала глаз. «И чего я не стала поваром? – задалась она вопросом, отправляя зеленый цуккини под струйку воды. – Уж я бы точно всех накормила!»
О стол стукнула первая тарелка, затем вторая. Легла первая подушка из цуккини, затем вторая... Волшебство номер один, волшебство номер два, и еще раз, и еще, пока блюдо не будет готово, пока оно не станет великолепным и не отдаст свои умопомрачительные ароматы!
– Бери вилки, – скомандовала Александра. – Попробуешь – и скажи правду. Если б ты только знала, как мне жаль, что я не возвела его в квадрат... Я почти физически чувствую это боль.
«Нет, – подумала Настя, – я не хочу быть поваром... Не обязательно же всем быть поварами...»
Они сели друг напротив друга, вздохнули, приготовившись к снятию пробы и... затрещал дверной звонок.
– Только не сейчас, – досадливо простонала Александра и с глубоким сожалением посмотрела на небольшой, но очень аппетитный кусочек палтуса.
Звонок затрещал повторно.
– Я открою. Принесло же кого-то... – сказала Настя, отложила вилку и пошла в коридор, недовольно бурча. – Кто там? – спросила она, проигнорировав дверной глазок.
– Уфимцев! – раздался медвежий бас, и Александре показалось, что дрогнули стены.
Англия, давно позабытый год
Уолтер стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на ровные дорожки, аккуратно подстриженные кустарники, яркие синие и красные цветы. Он никогда не мог запомнить названия этих цветов, привезенных Джульеттой с другого конца света. Впрочем, он не очень-то и старался. Он помнил, как она выбралась из кареты, сверкнула перстнем с изумрудным камнем, поправила волосы и устремилась к дому. «Уолтер, – закричала она, – отныне и навсегда здесь будут расти...» И она произнесло то длинное заковыристое слово, которое отказывалось срываться с его языка. Первое, что графиня вынула из сундука, был полотняный мешочек с семенами – черными волосатыми закорючками. Глядя на них, Уолтер тогда тяжело вздохнул и сказал: «Джульетта, если вырастет что-то страшное, и ты опозоришь меня перед соседями, то я больше не поддержу ни одной твоей авантюры». Но он лгал и знал это. И она это знала тоже.
Графиня приезжала не так уж и часто и каждый раз превращала его размеренную жизнь в сумасшедший балаган. Затишье наступало в основном тогда, когда она колдовала в кухне, изобретая нечто новое или доводя до совершенства привычное. Уолтер был благодарен ей именно за этот шум, за восторг, вспыхивающий в ее глазах, за ум и любовь к жизни. Джульетта была старше его на семь лет – не слишком большая разница, но в их случае она была вполне достаточной. Достаточной, чтобы Уолтер, лишенный материнской любви еще в раннем детстве, испытывал к Джульетте теплые родственные чувства. Она была ранима, но, пожалуй, это было известно лишь ему одному.
Приехав в Англию три недели назад, она купила два пледа, долго ворчала на холода («и не напоминай мне про российские зимы!»), двое суток просидела в своей комнате, а потом наконец-то спустилась к завтраку. Уолтер по хитринкам в ее карих глазах понял – покоя в ближайшее время не будет. Но он даже не мог предположить, что удумала Джульетта Фрезер на этот раз. «Они приедут, Уолтер, они приедут! – восторженно говорила она, не в силах усидеть на месте. – Не смотри так, ты сам говорил, что мне нужно более серьезно относиться к бумагам, деньгам и... К чему еще, я забыла?» Это уже не имело значения – еще ни разу ему не удалось остановить Джульетту, да он и не очень старался. И теперь смотрел в окно и улыбался своим мыслям.
– Что ты думаешь о Ребекке Ларсон?
– Я о ней не думаю, – ответил он.
– Но она красива. Разве вам мужчинам не нравятся красивые женщины?
– Джульетта, я прекрасно понимаю, к чему ты клонишь, – он усмехнулся и развернулся к ней. Графиня сидела в кресле в расслабленной позе, положив ногу на ногу, благодаря чему при желании можно было внимательно рассмотреть ее бархатную туфлю, украшенную серебряной пряжкой и матовыми камушками синего и желтого цвета.
– Конечно, ты понимаешь, потому что ты не забыл наш спор.
– Не было никакого спора, – покачал головой Уолтер.
– Был.
– Не было.
– Был.
– Ты сказала: «Уолтер, тебе давным-давно пора жениться».
– А ты ответил: «Джульетта, мне пока это совершенно не нужно», – поддержала она.
– И тогда ты сказала: «Спорим на годовой доход, что ты женишься в течении пяти месяцев». Потом ты заперлась на два дня в своей комнате, а потом тебя осенила гениальная идея написать завещание и пригласить в мой дом двух юных особ. Пригласить лишь в сопровождении горничных, чтобы мамки-няньки не мешались. – Он сделал несколько шагов, развернул стул и сел боком к столу. – Так? Я ничего не упустил?
– Упустил, – улыбка тронула губы графини. – Ты ответил: «Хорошо, я согласен, давай поспорим на годовой доход».
– Как не стыдно врать, Джульетта? – его упрек был почти нежным.
– Ладно, ты не говорил этого. Так давай поспорим сейчас! Но учти, если ты женишься на Ребекке Ларсон, ноги моей больше не будет в твоем доме.
Некоторое время они смотрели друг на друга молча, а потом засмеялись.
– У тебя хорошее чувство юмора, Джульетта. Впрочем, ты знаешь свои достоинства и умело пользуешься ими.
– Она тебе нравится Уолтер, признайся. – Джульетта поменяла позу. Подобралась и подалась вперед, будто боялась пропустить ответ.
– К Ребекке Ларсон я совершенно равнодушен. Ты довольна? Я удовлетворил твое любопытство?
– Я не о ней...
Уолтер встретился взглядом с графиней и, не выдержав его, поднялся, вернулся к окну и опять стал смотреть на дорожки и цветы.
– Кэролайн Пейдж, – произнес он, точно хотел прислушаться к себе и многое понять.
– Да, Кэролайн Пейдж, – тихим эхом произнесла Джульетта.
Он помолчал, а затем сказал:
– Я видел ее в Лондоне.
– Что? И ничего мне не сказал?! А впрочем... Расскажи, – попросила она.
– Я случайно увидел ее отца в клубе и узнал, что семейство Пейдж приглашено на бал. – Уолтер обернулся и усмехнулся. – Джульетта, я бы в жизни не потащился на этот бал, если бы не ты со своими невероятными идеями и вечным непокоем.
– Ты берешь от меня только самое хорошее, – заулыбалась она. – Впрочем, плохого во мне и нет. Так, значит, тебе стало любопытно?
– Да, немного. Сначала я натолкнулся на ее мачеху...
– О, я вижу, она тебе не понравилась! – Джульетта, как ни странно, была абсолютна довольна этим.
«Моя девочка непременно должна выйти замуж до лета. В этом деле лучше поторопиться, чем остаться потом в старых девах», «Да посмотрите на нее – ангел, просто ангел. Кэролайн очень нравится матери Маркуса Гилла, надеюсь, ее сын такого же мнения, я сделала на него основную ставку», «Конечно, ей нужен строгий муж, и лучше, чтобы был старше лет на двадцать, но она ни за что не согласится, и это моя вечная боль», «Я нежно люблю Кэролайн, о такой дочери можно только мечтать». Вот лишь часть тех фраз, которые долетели до слуха Уолтера, и он на них не обратил особого внимания – обычная трескотня на балах. Только отметил, что давно уже не видел столь неприятную женщину, как Дафна Пейдж. Кэролайн можно было только посочувствовать, но и этого делать он не собирался – душа оставалась спокойной.
Было бы нелепо уйти, не удовлетворив любопытство до конца: кто же приедет в его дом вскоре? Наверное, ему также хотелось опередить Джульетту на шаг, был в этом некий азарт. Разговор о женитьбе, тема завещания, загадочный блеск в карих глазах – очередная идея графини лежала на поверхности. Впрочем, она понимала это, но упрямо делала вид, будто наконец-то решила привести в порядок дела. Да, вот так Джульетта Фрезер всегда боролась со смертельной скукой.
Уолтер повидал много женщин, и уж конечно, приезд Кэролайн Пейдж и Ребекки Ларсон его не волновал. Он никому не собирался делать предложения, он собирался игнорировать юных особ и подшучивать над Джульеттой.
Кэролайн Уолтеру любезно показал мистер Томас Баскер, с которым он завязал быстрое знакомство посредством обсуждения английского флота. Худенькая блондинка среднего роста в голубом платье с розами на груди. Обворожительная, очаровательная, трогательная. Уолтер улыбнулся мягко, глядя на нее, и все же мысленно выразил сочувствие – с такой мачехой, как Дафна Пейдж, девушке должно быть несладко. Он держался в стороне, вел короткие, ничего не значащие разговоры и изредка бросал взгляды на Кэри. А потом она исчезла. Он обернулся, а ее нет. И на мгновение неприятный холод коснулся его души (возможно, тот самый, который преследует Джульетту в Англии – «и не напоминай мне про российские зимы!»).
Если юной особы нет в бальном зале, а ее мачеха все еще здесь, то напрашивается не слишком много выводов. Уолтер покинул зал, огляделся, прошелся вдоль коллекции старинных кувшинов, обернулся и двинулся вперед, изредка бросая взгляды на картины. Он хотел разочарования, он шел за ним, он надеялся на него.
Впереди мелькнуло бледно-голубое платье. Он направился следом и не стал оборачиваться. Зачем? Зачем видеть того, в кого влюблена мисс Пейдж?
Холод отступил, и Уолтер улыбнулся. У него пуританские взгляды? Еще какие пуританские! Его так воспитали, что ж поделаешь. И спасибо за это. Обворожительная, очаровательная, трогательная... К большей части юных особ можно приложить эти характеристики.
Кэролайн Пейдж плакала. «Платок нужен?» – поинтересовался Уолтер. Она развернулась и посмотрела на него... Зеленые глаза, наполненные слезами, твердостью, силой... Он почувствовал, как она ненавидит его, только за то, что он мужчина. И ему очень захотелось, чтобы она поняла, что как раз на мужчину так смотреть не стоит, потому что настоящий мужчина не причинит боль ни одной юной особе. Он улыбнулся тогда своим мыслям. Он улыбался и сейчас.
– Ты не расскажешь мне, – поняла Джульетта после долгого молчания Уолтера. – Ты не расскажешь мне, – повторила она тише и медленнее.
– Сегодня меня не будет, – ответил он. – Поеду к Керку.
– Вернешься вечером?
– Да.
Он кивнул и покинул каминный зал, а Джульетта Фрезер, графиня Бенфорд, встала с кресла, обняла себя за плечи, прошлась немного, остановилась и качнулась на каблуках.
– Что ж, я помогу тебе, Уолтер, – произнесла она еле слышно. – Немножко вмешаюсь. Совсем чуть-чуть. – В ее голосе появились игривые нотки. – И не нарушу справедливости состязания... То, что предстоит совершить Кэри, куда сложнее того, что предстоит сделать Ребекке. Страшиться, но идти, не верить и надеяться одновременно, преодолеть, победить... Это не каждому под силу.
Джульетта буквально сорвалась с места и поспешила на второй этаж. Если она принимала какое-либо решение, то остановить ее уже никто не мог. Она торопилась, потому что в душе уже бушевал огонь, в голове складывались и множились разноцветные, пахнущие ванилью и корицей, мысли. Около двери комнаты Кэри она остановилась, выровняла дыхание и постучала.
– Войдите.
– Доброе утро.
– Доброе утро.
– Я рада, что ты уже встала. День и так короток, так зачем проводить его в постели? – Джульетта плавно прошла мимо зеркала, не глянув на свое отражение. – Я с опозданием пришла посмотреть, как ты устроилась. – Она коснулась тонкими длинными пальцами алых роз, стоящих в вазе у окна, наклонилась, вдохнула их аромат. – Божественно, но это вовсе не те цветы, которые я люблю.
Кэри сидела на кровати, и перед ней лежала раскрытая книга, которую Джульетта узнала, лишь бросив беглый взгляд. «Что ж, девочка на верном пути, она ищет рецепт, способный покорить кого угодно. Уолтер, неужели она нашла эту книгу без твоего участия? Ни за что не поверю... Остался только один вопрос... Как Кэролайн Пейдж относится к тебе? Уолтер, ты должен быть счастлив, а без любви это совершенно невозможно. Это обман. Чертов обман! И именно поэтому ты до сих пор не женат. Ты знаешь эту истину, вот в чем дело!»
– Я ищу рецепт, – честно и просто сказала Кэри.
– И как?
– Пока не очень получается. Здесь, – она указала на книгу, – не все тексты на английском языке и мало рецептов.
– Зато какие! – восторженно воскликнула Джульетта.
– Ага, – ответила Кэри. – Еще какие сложные.
– А ты отважься, – предложила она, – а мы посмотрим, что получится.
– И отважусь. – В голосе твердости было предостаточно.
– Надеюсь, ты приятно удивишь и меня, и Эттвуда. – Джульетта внимательно посмотрела на Кэри и поймала в ее глазах короткую вспышку зеленого огня. – Эту книгу тебе дал Уолтер? – неожиданно спросила она и «засмотрелась» на маленький пейзаж в рамке, виденный ранее миллион раз и не вызывающий никакого интереса.
– Да, граф Корфилд, – Кэри ответила не сразу и тише.
Джульетта обернулась. Она не увидела порозовевших щек, наоборот, они стали чуть бледнее, она не встретила улыбку, наоборот, чувственные губы были сжаты, она не заметила жеманства – Кэри замерла. «Уолтер, Уолтер... Так зачем же ты уехал на целый день к своему Керку?! Чтобы под его бесконечное бу-бу-бу об охотничьих собаках думать о ней? О Кэролайн Пейдж? Какая глупость! Ты уже не сбежишь... Эта крошка прочно поселилась в твоем сердце».
– Знаешь, Кэри, много лет назад в этом доме по-особенному готовили благородного лосося. Тогда я была еще молода. – Джульетта улыбнулась. – По сути, все дело было в сливочном соусе. К сожалению, этот рецепт знала только бабушка Уолтера да прежняя кухарка. Они были приблизительно одного возраста и понимали друг друга с полуслова. Увы, время бессердечно... – Она вздохнула и потерла пальцами висок. Изумрудный камень блеснул, точно подмигнул Кэри. – И вроде этот рецепт даже где-то записан... Но где? Пожалуй, об этом может знать лишь Уолтер. – Джульетта вновь понюхала розы и добавила весело: – Ты, наверное, не прочь позавтракать? Я ужасно голодна! Спускайся через полчаса в столовую, а я пока загляну к Ребекке и в кухню.
– И будут батские булочки? – Кэри улыбнулась широко. Эти булочки полюбились и ей.
– Обязательно, – весело ответила Джульетта, покидая комнату. – Ни дня без батских булочек!
Глава 18
Англия, давно позабытый год
«Дорогая Кэролайн,
мы очень рады, что ты уже добралась до поместья мистера Уолтера Эттвуда и познакомилась с нашей любимой родственницей – Джульеттой Фрезер, графиней Бенфорд. Мы ни на секунду не сомневались, что ты будешь окружена вниманием и заботой! Родственные узы – это самые важные и крепкие узы, какие только могут быть. Всегда помни об этом.
Мы, конечно, скучаем, но понимаем, что графине Бенфорд необходимо твое присутствие. Она столько лет не имела возможности общаться с тобой, скучала и надеялась на встречу.
Наверное, поместье мистера Уолтера Эттвуда находится в живописном месте. Кэролайн, старайся побольше гулять, чтобы цвет твоего лица был здоровым и приятным. Но не покидай графиню Бенфорд надолго, будь чуткой и добросердечной.
Любящие тебя родители».
«Кэролайн,
я очень надеюсь, что ты помнишь мои советы и строго следуешь им. У меня нет ни минуты покоя, все мои мысли устремлены к тебе! Я молюсь день и ночь! Пожалуйста, думай не только о себе, но и о своем отце. Бедный Реймонд, он плохо спит вторую ночь... Ты знаешь минусы своего характера. Увы, моя дорогая, они у тебя есть. Сдерживай свои порывы, будь вежлива и покладиста. Иначе ты упустишь слишком много!
Ты мало написала про графиню Бенфорд. Она плоха? Посещает ли ее врач? Что он говорит?
И ты практически не написала ничего про мистера Уолтера Эттвуда. Каково его состояние и сколько ему лет?
Будь осторожна с Ребеккой, я уверена, она-то как раз знает, как себя вести! Опиши подробно ее внешность и манеры.
Любящая тебя Дафна»
Оба письма пришли одновременно. Кэри сразу поняла, что и первое написано Дафной. Наверное, отец сидел рядом, дремал и кивал, изредка вставляя короткие пожелания. Видимо, второе письма мачеха настрочила сразу после первого – следом, желая высказаться более конкретно, без общих туманных фраз.
«Я очень мало написала про графиню, потому что мне не хотелось о ней писать правду. Я практически ничего не написала про мистера Уолтера Эттвуда, потому что о нем мне тоже не хотелось писать правду. С Ребеккой Ларсон мне совершенно некогда быть осторожной, потому что я собираюсь жарить рыбу!»
Сунув оба конверта в ящик комода, Кэри быстро собралась и отправилась на прогулку. Она знала, Уолтера Эттвуда нет в поместье, он уехал и вернется только вечером. Информацией с ней поделилась Люси, которая завела знакомства почти со всей прислугой графа Корфилда. От этого известия стало неуютно, и Кэри сразу рассердилась на себя. Какое ей дело! Ровным счетом никакого! Это вообще головная боль Ребекки – ей нужно, чтобы Эттвуд постоянно был поблизости, смотрел на нее, говорил комплименты и горячо любил. Кэри попыталась вспомнить, слышала ли она хотя бы один комплимент, сказанный графом Ребекке. «Нет, такого не было... Во всяком случае, я этого не помню». Ей стало легче идти и как-то веселее. Взгляд выхватил синие и красные цветы, деревянную скамью, дерево с тонким изогнутым стволом... «Много лет назад в этом доме по-особенному готовили благородного лосося... К сожалению, этот рецепт знала только бабушка Уолтера да прежняя кухарка...» Слова Джульетты Дмитриевны жужжали в ушах с утра, и прогнать их не получалось. А надо ли их прогонять? Кэри, замедлив шаг, свернула направо и пошла по направлению конюшни.
– Благородный лосось, – произнесла она и прищурилась. Графиня пробовала это блюдо много лет назад, но помнит до сих пор, и потом она сказала: «по-особенному готовили»... Особенное – вот главная составляющая победы! Да и как приятно будет Джульетте Дмитриевне вспомнить этот вкус. Кэри наклонилась, сорвала травинку и пошла быстрее. Но почему тогда графиня сама не приготовит это блюдо? Да потому что у нее море рецептов и столько же идей, еще ни одно блюдо за эти дни не было подано два раза. Даже паштеты всегда отличаются по вкусу. Исключения составляют лишь батские булочки. – Благородный лосось, – еще раз произнесла Кэри, точно пыталась попробовать слова на вкус. Вдруг перед ее глазами появился красивый образ Ребекки Ларсон, а затем и образ графа Корфилда. Сердце болезненно сжалось без видимых причин. «Я хочу победить, – пронеслась острая мысль. – Я хочу победить...»
Кэри развернулась и пошла обратно.
«Много лет назад в этом доме по-особенному готовили благородного лосося...» Опять зажужжали слова. Но рецепта же нет. Она пожала плечом в такт своим мыслям. «И вроде этот рецепт даже где-то записан... Но где? Пожалуй, об этом может знать лишь Уолтер».
Кэри усмехнулась. «Не отправлюсь же я к графу разговаривать о лососе! Ни за что на свете!»
Вспомнив, как он подошел к ней близко, как потом дотронулся до локтя, она разволновалась и нервно поправила капюшон накидки. Непонятно откуда взявшиеся слезы подступили к глазам, но тут же исчезли, так и не скатившись по щекам.
«Что со мной происходит?» – с долей отчаяния подумала Кэри и ощутила странный холод. Он пробрался до самых костей, кольнул ее и тоже исчез. «И зачем он уехал? – резко подумала она. – Разве ему не хочется целый день смотреть на Ребекку?» Она обернулась и увидела вдалеке скачущую к дому лошадь, на которой восседал Эттвуд. Он возвращался гораздо раньше, чем собирался. Черный плащ развевался на ветру, осанка всадника была уверена и горделива.
Кэри вздохнула и изумилась тому, что улыбается. Она даже поднесла пальцы к губам, чтобы проверить так это или нет. Она улыбалась!
– Кэролайн, – раздался голос Ребекки. – А я искала тебя. Сегодня противная погода, что заставило тебя выйти из дома?
Развернувшись, Кэри спрятала улыбку.
– Я решила прогуляться, пока не начался дождь.
– Это граф? Он возвращается? – Ребекка соскочила с последней ступеньки и быстро поравнялась с Кэри. – Почему так рано?
– Не знаю.
– Так ты встречаешь его, да? Говори правду! Знай, я не верю тебе и никогда не верила. Кто бы сомневался, что ты нарушишь уговор! – Красивое лицо Ребекки исказила гримаса, она сжала кулаки и топнула ногой. Пушистый серебристый мех на ее накидки подпрыгнул от этого приступа ненависти.
– Мы с тобой ни о чем не уговаривались, – легко ответила Кэри и, считая разговор законченным, стала подниматься по каменным ступенькам.
– Постой! – Ребекка схватила ее за руку и развернула к себе. – Он мой, понятно?! А ты как я погляжу слишком хитрая: хочешь получить и мужа графа и заодно деньги нашей тетки! Не будь такой глупой... Я гораздо красивее тебя, посмотри на мою одежду и на свою. Шансов у тебя слишком мало! Они мизерны! – Ребекка вновь топнула ногой, мех подскочил опять – теперь это выглядело смешно. – Даже если предположить, что граф выберет тебя, что невозможно, то потом он всю жизнь будет тяготится этим. Ты не сможешь нести его титул достойно. Ты – Кэролайн Пейдж, простушка!
Кэри и не предполагала, что столь терпелива. Речь Ребекки она выслушала до конца и лишь затем, высвободив руку, коротко ответила:
– Ты сумасшедшая, – развернулась и продолжила путь по ступенькам вверх. «Рецепт благородного лосося будет моим, – твердо решила она. – Или граф Корфилд отдаст мне его по-хорошему, или я попросту совершу кражу... Найду и совершу».
На разговор она настраивалась до вечера, уже убрали со стола, и был выпит чай. Эттвуд сидел в каминном зале и писал письма, и Кэри трижды прошла мимо двери, собираясь с духом. Раз промелькнула его широкая спина, два и три.
– Хватит шуршать юбками, мисс Пейдж, – раздался голос графа, когда она решила сделать четвертый заход. – Заходите.
Отодвинув стул, быстро поднявшись, он посмотрел на нее.
– Как вы поняли, что это я? – спросила Кэри. Голос прозвучал не слишком непринужденно, и это немного расстроило.
– Ваши шаги нельзя спутать ни с чьими другими.
– Я стучу протезом или шаркаю?
Закинув голову, он искренне рассмеялся.
– Нет, Кэри, вы порхаете, в этом-то все и дело.
Она нервно сцепила пальцы перед собой. Мало того, что он отозвался о ней так... мило. Нет, неподходящее слово. Нежно? Быть может... Он еще назвал ее кратким именем. Графиня уже давным-давно здесь все перемешала, упразднила кучу правил этикета, и многое воспринимается теперь не так... Кэри отогнала путанные мысли, зашла в каминный зал и встала напротив Эттвуда. Она отметила усталость на его спокойном лице и то, что его щеки не были гладко выбриты. Сейчас он не казался совсем чужим...
«Я пришла не для того, чтобы на него любоваться, – строго сказала себе Кэри. – Полжизни за благородного лосося! А лучше, граф Корфилд, отдайте мне рецепт просто так...»
– Я пришла вас просить об одолжении, вернее, о помощи. – Она посмотрела ему в глаза, чтобы угадать мысли, но вряд ли это было возможно.
– Что-нибудь случилось?
– Нет... Дело в том, что мне стало известно, что очень давно в вашей семье готовили благородного лосося по особому рецепту со сливочным соусом. Как вы понимаете, для меня сейчас это... м-м... имеет значение. То есть очень важно. – Кэри замолчала, вновь пытаясь угадать мысли графа. Посмеется он над ней сейчас или сошлется на занятость и откажет? Стопка писем его по-прежнему ждет...
Желая побыть в одиночестве, Уолтер специально завалил себя делами. Глаза Джульетты сияли уж слишком сильно – либо она задумала что-то, либо уже совершила задуманное. И следовало попробовать угадать ее намерения и планы. Хотя бы ради развлечения. Теперь он догадывался, куда дует ветер...
– Да, действительно, моя бабушка очень любила это блюдо, оно подавалось по пятницам, если мне не изменяет память. Откуда вы узнали о нем?
– Джульетта Дмитриевна рассказала, – честно ответила Кэри. – Я хочу приготовить рыбу именно так. Вы могли бы дать мне рецепт и рассказать, как она должна выглядеть?
Кэри говорила ровно, точно внутри не дрожал каждый нерв.
Уолтер позволил себе короткую улыбку и подошел ближе. «Джульетта, Джульетта, что мне с тобой делать? Ты неисправима. И ты устраиваешь все так, что и сердиться на тебя не за что. Совершенно не за что – любые претензии тут же превратятся в пыль. Ты привела ее ко мне... Спасибо...»
– Я понимаю, о чем вы. И я найду для вас этот рецепт, но это займет некоторое время.
– Он мне нужен уже завтра, и я хотела бы с ним ознакомиться заранее.
– Если вы отправитесь со мной в кладовую комнату, то, возможно, вдвоем мы его найдем быстрее.
По лицу Кэри скользнуло сомнение. Конечно, здесь нет никого, кто упрекнет ее в нарушении все тех же правил приличий, но...
«Я не могу, я не могу пойти с ним...»
И дело было вовсе не в правилах приличия.
«Но он же тебя не съест», – фыркнул внутренний голос.
«Наверное, нет, но мы же не знаем наверняка», – спряталась за шутку Кэри.
«Или ты сама боишься его съесть?»
«Нет. Он большой и наверняка невкусный. Ядовитый! Точно!»
Она почувствовала легкость, и сомнения вместе со страхами испарились. Нужно почаще вспоминать о Ребекке Ларсон, и многое станет гораздо проще.
Кладовая комната располагалась в левом крыле и представляла собой склад мебели, сундуков, шляпных коробок и прочее, прочее, прочее. Но нельзя сказать, что здесь царил беспорядок – это просто было мрачноватое нежилое помещение.
Граф сам принес свечи и сказал:
– Нужно заглядывать в каждый ящик. Увидите письма, скажите. Где-то рядом и будет бабушкина сокровищница.
– А как она выглядит? – Кэри с интересом оглядывала шкафы и стулья.
– Почти развалившийся футляр. Я понятия не имею, от чего он. – Эттвуд ободряюще улыбнулся и добавил: – Так значит, вы умеете готовить?
Она выдержала его взгляд и ответила:
– Пока не знаю.
Кэри тоже очень сильно захотелось улыбнуться Эттвуду, но она не стала этого делать.
Первые десять минут они искали молча, раздавались лишь скрипы и охи рассохшейся мебели. Один раз взлетел клуб пыли, когда вывалилось дно одного из ящиков, граф лишь небрежно отряхнул светлые брюки и передвинул свечу. Несколько раз Кэри чувствовала на себе его взгляд, и в эти моменты ей становилось жарко.
«Пусть смотрит не на меня, а на Ребекку Ларсон», – твердила она, стараясь сохранить легкость и естественность движений.
– Не устали? – спросил он.
– Нет, это даже интересно.
Кэри не замечала, что в своих поисках они приближаются друг к другу... И лишь когда расстояние сократилось до двух шагов, она подняла голову. Эттвуд смотрел на нее так, что дыхание сбилось. Или только показалось?
– Пока безрезультатно? – спросил он.
– Безрезультатно, – слишком резко ответила Кэри и замерла, томимая странным предчувствием. Оно не обещало ничего плохого, но тем не менее обжигало.
– Из интересного я нашел лишь стопку рисунков. Художник неизвестен, но ему явно было не более пятнадцати лет.
– А может, они ваши? – весело предположила Кэри.
– Нет, я рисовал гораздо хуже. Учителя никогда не были мною довольны.
Она попыталась выдвинуть один из ящиков красно-коричневого комода, но тот не поддался. Уолтер пришел на помощь, и Кэри, почувствовав прикосновение, замерла.
– Здесь тоже ничего нет, – произнес он тихо, не убирая рук.
– Да, в ящике только ткань... – Она замолчала.
Уолтер не смог отказать себе в удовольствие накрыть ее пальцы своими ладонями и сжать их. Она вздрогнула, подняла голову, но он не отступил.
– Кэри, – сказал он мягко и сделал попытку притянуть ее к себе.
Она подалась, но очень осторожно. Одна из свечей дрогнула, и по потолку запрыгали неровные волны, отчего в душе Кэри усилилось волнение. Но она не хотела совершать никаких движений. Стояла и прислушивалась к тем чувствам, которые переплетались в ее душе. Но вдруг в голову пришла болезненная мысль... «Он позвал меня сюда специально... Здесь нет никакого рецепта, нет...» Она резко отстранилась, вспыхнула и мотнула головой.
– Зачем? – спросила она. – Зачем?
И, не дожидаясь ответа, вылетела из кладовой комнаты. Он бросился за ней следом, поймал, точно птицу, и развернул к себе.
– Я никогда не причиню тебе боль. Обещаю, – произнес он.
И они оба мысленно вернулись в дом Кеннетов. Уолтер проклинал себя за торопливость. Кэри злилась на себя за слабость, за ту вспышку приятной волшебной радости, которую она испытала от прикосновения графа Корфилда.
Он отпустил ее.
– В этой комнате нет рецепта, да? – дрожащим голосом спросила она.
– Почему нет? – возразил Уолтер. – Его просто нужно найти. Ты подумала, что я мог... Нет, Кэри, нет. – Его лицо стало строже. – Иди к себе. Завтра утром у тебя будет этот рецепт, – он улыбнулся и добавил: – Еще ни один благородный лосось не ушел от графа Корфилда.
Направляясь к себе быстрым шагом, Кэри задавалась вопросом: сколько лет прошло с тех пор, как она покинула Дафну и отца? Пять, десять, двадцать? За эти несколько дней она точно стала старше. Или чувства в ней стали старше?..
Глава 19
Уфимцев возвышался над Александрой, как гора возвышается над хрупкой незабудкой, колокольчиком или лютиком. Он положил на край стола черный шуршащий пакет и остановил тяжелый взгляд сначала на одной тарелке, а затем на другой.
– Палтус? – осведомился он.
– Да, – ответила Александра, пытаясь прийти в себя. Что делает этот человек в ее кухне? Как он оказался здесь?..
Уфимцев бесцеремонно взял вилку, подцепил кусок рыбы и отправил его в рот.
– Ничего себе, – протянула Настя, задаваясь теми же вопросами.
– Вы, извините, зачем приехали? И как меня нашли? – Голос Александры дрогнул. – Это мой палтус.
– Неплохо, но не идеально, – резко оценил блюдо Уфимцев. – И вы заблуждаетесь, это как раз мой палтус! Где рецепты, которые вы вырвали из моего ежедневника?
Настя автоматически схватила листки и прижала к груди.
– Это наследство моей тети, и мы вам ничего не отдадим, – выпалила она и наиграно осуждающе добавила: – Имейте совесть, Глеб Алексеевич.
Уфимцев взял пакет, сначала вынул из него коричневую сумочку с бусинками и отдал Насте, а затем уж достал конверт.
«Ох, я совсем забыла о письме! Я же его оставила в доме «медведя»! – мысленно воскликнула Настя. – Старею, старею...»
– Я ознакомился с этим... документом, – усмехнулся он. – Похоже, Александра, все что вы говорили – правда. Прошу прощения за недоверия. Кофты, платья, гребни и путеводители вы можете забрать в любое время, так же как и остальные вещи вашей родственницы. Но эти рецепты верните мне.
Александра поднялась, одернула кофту и смело заглянула в глаза Уфимцеву, но слабость коснулась ее ног и рук.
– Если вы признаете мои права на наследство, то почему хотите забрать рецепты? В письме есть упоминание о книге, из которой они вырваны. Ваши претензии непонятны.
– Да, – в качестве поддержки кивнула Настя и теперь спрятала листки за спину. Понадежнее.
Глеб улыбнулся, отчего выражение его лица стало значительно мягче, и ответил:
– Вы нашли не то, что искали. Рукописная книга по-прежнему лежит на чердаке в целости и сохранности. А эти страницы из моего личного ежедневника.
– Это обман! – воскликнула Настя. – Ежедневники такими не бывают, там каждый лист в разводах, точно он пережил кораблекрушение. И текст на английском, как сказано в письме.
– Ежедневник пережил вовсе не кораблекрушение, он пережил потоп, который случился в моей квартире семь лет назад. А текст на английском, потому что все это я писал давным-давно, когда проходил стажировку в Лондоне! Ясно?
– Вы хотите сказать... – тихо произнесла Александра, – что этот рецепт придумали вы?
– А что вас смущает? – усмехнулся Глеб. – Кстати, где вы научились так хорошо готовить?
– Я шеф-повар ресторана «Антрим».
– А я шеф-повар ресторана «Дже-Гранд»! – прогремел Уфимцев.
Александра подалась вперед и посмотрела на «медведя» так, точно он был призраком. Ее глаза потемнели, она сделала попытку что-то сказать, но закрыла рот и покачала головой. «Глеб Уфимцев, Глеб Уфимцев...», – стучало в висках барабанной дробью, а перед глазами проплывали выдержанные в строгом стиле обложки кулинарных книг. Да она и подумать не могла, что это он! Боже... Она даже видела его однажды, на каком-то общем мероприятии. В костюме, белоснежной рубашке, галстуке... Уфимцев тогда прошел мимо...
– Почему же вы никогда не печатаете свою фотографию на книгах? – с отчаянием выдохнула она.
– А я хочу спокойно жить, – ответил он. – Но за последние полтора месяца я понял, что это категорически невозможно!
– Тетя Саша, я ничего не поняла, – вмешалась Настя. – Мне отдавать рецепты или нет?
– Отдавай, – тихо произнесла Александра и сокрушенно опустилась на стул. Посмотрев на конверт, она поежилась, теперь Глеб Уфимцев знал и о котлетах, и о ее неустроенной личной жизни... Стало холодно, досадно, обидно и больно. Не поднимая на «медведя» глаз, она спросила: – Чаю хотите?
– Хочу. Я вижу, вы так и не попробовали палтуса. Напрасно, он получился очень вкусным.
– Отличный рецепт, – похвалила Александра.
– Я старался, – усмехнулся он.
– Как вы нас нашли?
– Обратился к человеку, продавшему мне дом. Он сказал, где вы живете, ошибся только в номере квартиры, пришлось встревожить ваших соседей.
– Понятно.
– Как я уже сказал, вещи своей родственницы вы можете забрать в любой момент. Если хотите, поедем прямо сейчас.
– Это отличное решение, – улыбнулась Настя, – не стоит его откладывать в долгий ящик. Извините, что украла у вас немножко листочков из ежедневника. – Она изобразила глубокое сожаление. – Так получилось.
Англия, давно позабытый год
Утром пришла совершенно счастливая Люси и протянула конверт. От волнения, она даже говорить не могла, что случалось с ней крайне редко.
– Он... он... Он дал мне его сам! И сказал передать вам! – Она всплеснула руками и закатила глаза к потолку. – Этот конверт так вкусно пахнет, я нюхала его всю дорогу...
Кэри пропустила мимо ушей восторг Люси, быстро взяла конверт, открыла его и достала четыре листа, исписанных мелким, но очень красивым женским почерком. Взгляд побежал по строчкам, и мимолетная улыбка тронула губы.
– ...лосось... сливки... измельченные жареные орехи и цедра лимона для хрустящей хлебной обсыпки... промасленная бумага... Все очень понятно описано! – она опустила руки. «Почему он это сделал для меня?»
– Когда мы вернемся домой... Ах, как же я не хочу возвращаться! – воскликнула Люси. – Нет, мне никто не поверит... Сначала не поверят, а потом обзавидуются!
Кэри проигнорировала и эти восклицания, положив листки на стол, она принялась торопливо расчесывать волосы.
– Да не дерите вы их так, а то ничего не останется.
– Помоги мне побыстрее одеться, Люси. Сейчас мы пойдем в кухню и выясним: все ли есть для приготовления нашего блюда.
– Неужели вы и вправду решили готовить?
– Да, и я надеюсь на твою помощь. Хотя, я не знаю, в чем она будет состоять... Ты умеешь чистить рыбу?
– Да, точно, да. Мой дядя часто рыбачил, когда я была маленькой, и...
– Значит, ты будешь мыть и чистить. А я – резать и все остальное. Так мы справимся гораздо быстрее. – В голове Кэри появились веселые нотки, ей захотелось как можно скорее оказаться на кухне среди кастрюль и сковородок. Сейчас она чувствовала себя победительницей. «И я скажу ему спасибо», – решила она, стараясь игнорировать уже привычное волнение. Он пообещал и сделал – это в порядке вещей, здесь совершенно нечему удивляться. Если бы попросила любая другая, он бы тоже не отказал. А если Ребекка? «Почему, почему я постоянно думаю не о том», – вздохнула Кэри.
Ровно в два часа дня, отменив приготовления к привычному обеду, Джульетта Дмитриевна объявила начало состязания. Вызывающее алое платье подчеркивало настроение хозяйки – графиня была торжественной, вдохновенной и шумной. Она пронеслась по кухне, оставляя за собой густой цветочный аромат, изучила ингредиенты, осталась довольна и... испарилась, сообщив напоследок, что вернется, когда все будет готово.
Барбара заняла свой пост. Ее лицо не выражало доброту и участие, потому что вчера Ребекка Ларсон пыталась подкупить ее. Об этом Люси узнала после завтрака и поспешила рассказать Кэри. Подкуп точно был глупостью, одного взгляда на кухарку было достаточно, чтобы понять, как она предана и графу Корфилду, и графине Бенфорд.
«Несколько дней назад меня настойчиво прочили Маркусу Гиллу, а теперь я стою и чищу вместе с Люси рыбу. Маркус, тебе нужна такая жена?» – Кэри проглотила смешок и с удовольствием взялась за работу.
Рецепт был изучен вдоль и поперек, и теперь предстояло справиться с неловкостью, неопытностью и страхами. Лосось был слишком большим, но это оказалось даже к лучшему – кусочки получились ровными и мраморными.
– Люси, лимон, – напомнила Кэри.
– Ага, – ответила та и гордо отправилась его мыть. Гордо, потому что невзлюбила Дору, горничную Ребекки Ларсон, и теперь, пользуясь случаем, старалась во всем превзойти ее. Справившись с первой задачей, Люси стала натирать цедру. Она это старалась сделать так хорошо, что чуть не порезала палец.
Ребекка Ларсон находилась в капризном и раздражительном состоянии. Несмотря на роскошное сиреневое платье и идеальную прическу с ниспадающими локонами, она больше не походила на греческую богиню – нос, к радости Кэри, морщился через каждую минуту. Выбор Доры пал на белую рыбу, она интенсивно ее резала на тонкие полоски и складывала в сковороду.
– Ты говорила, что нужен перец, – прошипела Ребекка, – ты не забыла его положить?
– Пока еще рано, – со значением ответила Дора и стрельнула глазами в сторону Люси, будто та могла подслушать и использовать эту тайну.
– Мне тоже нужно что-то делать, – опять прошипела Ребекка и, не дожидаясь ответа, ухнула слишком много масла на сковородку, вытерла руки о полотенце, взяла помидор и сделала попытку нарезать его кружочками. – Положим сверху, – произнесла она спокойно.
Сначала у Кэри все валилось из рук, но потом она почувствовала ритм и приноровилась к нему. В этой миске – взбить сливки, эта – для хлебных крошек, эта – для орехов, а вот и натертая лимонная цедра. «Я как графиня», – с щедрой улыбкой подумала она, вообразив себя Королевой Кухни. Мысли об Уолтера Кэри гнала прочь, вряд ли бы она смогла приготовить что-нибудь съедобное, если бы постоянно вспоминала о том, что он будет пробовать блюдо...
– Это я положила, и это я положила, и это тоже... – бормотала она свое собственное волшебное заклинание. Соус блестел, увеличивался в размере, а затем, наоборот, стал уменьшаться, когда его отправили в небольшую кастрюльку. – Так и должно быть, так и должно быть... – подбадривала и успокаивала себя Кэри.
– Я порубила орехи, – объявила Люси. – А матушка меня всегда упрекала, что я не умею готовить!
Время летело так быстро – Кэри не чувствовала его. И вот на тарелки разложены розовые кусочки благородного лосося, запеченного в промасленной бумаге, политого сливочным соусом, обсыпанного хрустящей крошкой, имеющей ореховый привкус и тонкий аромат лимона.
– Можно добавить веточку зелени, – предложила Люси в надежде, что ее инициатива будет принята и одобрена.
– Нет. Ни больше, ни меньше. Именно так, как подавалось много лет назад в этом доме. А зелень присутствует на картофеле, приготовленном Барбарой, – строго ответила Кэри и счастливо вздохнула. Она сделала это! И пусть ее персиковое платье обижено тремя пятнами. Это вполне можно пережить.
– Клади сверху больше помидоров, – требовала на противоположной стороне стола Ребекка, – тогда блюдо будет ярче.
Барбара отдала распоряжения, и тарелки поплыли в сторону столовой. Люси с Дорой остались в кухне, а Ребекка и Кэри направились следом за своими творениями.
– Я не могу показаться в таком виде перед графом Корфилдом, – сквозь зубы произнесла Ребекка. – Он подумает, что я замарашка. И от меня пахнет рыбой!
– А мне все равно, – назло сказала Кэри.
– Да уж, он не будет удивлен, когда увидит тебя перепачканной. Эти три пятна тебе даже идут, они подчеркивают твою... особенность. Кажется, так ты говорила о своем лососе? Он же у тебя особенный! – Ребекка громко засмеялась.
Кэри промолчала, сейчас она желала как можно скорее оказаться в столовой, чтобы увидеть графиню и... Эттвуда.
– А вот и наши сегодняшние героини! – воскликнула Джульетта Дмитриевна и захлопала в ладоши. – О, выглядит изумительно! Пожалуйста, представьте свои блюда.
– Благородный лосось в сливочном соусе, – расплылась в улыбке Кэри и не повернула голову в сторону Эттвуда, хотя очень хотелось. Она еще не успела сказать ему спасибо...
Ребекка и не предполагала, что ей нужно будет охарактеризовать свое блюдо. Но она быстро нашлась и, замявшись, сообщила:
– Картофельная и рыбная соломка... С перцем и овощами.
Первой сняла пробу графиня. Она придвинула к себе тарелку с рыбой Кэри, попробовала и выдала продолжительный стон наслаждения. Ее взгляд метнулся к Уолтеру и сразу вернулся обратно. Попробовав блюдо Ребекки, она наклонила голову вправо, затем влево, а потом вынула изо рта три косточки и положила их на край тарелки. Рыба утопала в масле, к тому же развалилась и была перемешана с картошкой.
– Неплохо, – произнесла Джульетта Дмитриевна и, развернувшись к Эттвуду, добавила: – А что же скажет наш главный эксперт?
– И давно я стал главным? – иронично спросил он.
– Давно, очень давно. Немедленно пробуй, – потребовала она.
Уолтер взял вилку и принялся за дегустацию. Съев кусочек благородного лосося, он поднял глаза и встретился взглядом с Кэри. Она стояла напряженная и побледневшая.
– Спасибо, – произнес он. – Очень вкусно.
– Прошу вас, попробуйте теперь мое блюдо. – Ребекка Ларсон кокетливо повела плечом и выдала самую очаровательную улыбку, на которую была способна.
Уолтер снял пробу и со второго блюда, кивнул и дежурно похвалил. Графиня, понимающе отвела взгляд.
– Я присуждаю первое место Кэролайн Пейдж, – сообщила она. – Твое мнение, Уолтер?
– Я согласен, – коротко ответил он.
Джульетта Дмитриевна встала, облокотилась на спинку стула, щедро улыбнулась и посмотрела на тарелку с лососем.
– Пожалуй, я это съем! Девочки, вам необходимо отдохнуть, мы не станем вас задерживать, увидимся здесь через час. Должны же и вы пообедать!
Кэри на миг закрыла глаза, чувствуя себя самой счастливой на свете. Она смогла сделать то, чего от себя вовсе не ожидала. И выиграла бой. Переодевшись, она обязательно отыщет Люси и расцелует ее! Но часть победы принадлежит и графу Корфилду... Она почувствовала взгляд Эттвуда и задалась вопросом: неужели он прочитал ее мысли?
– Я переоденусь и скоро спущусь, – ответила она, сразу вспомнив про три пятна на платье.
– И я тоже, – приторно ответила Ребекка, но ничего сладкого в ее голосе не было.
Глава 20
Англия, давно позабытый год
«Что-то она стала слишком много гулять...» – Ребекка, заняв наблюдательный пост у окна в зале «Белая Лилия», нервно постукивала пальцами по круглой столешнице маленького, но высокого столика. Узкая ваза явно не одобряла этого, но ее мнение никого не интересовало. Кэри шла по дорожке в сторону скамьи, ее взгляд был устремлен вперед, волосы золотились под солнцем...
«Надеется, что ее заметит граф?» – Ребекка нахмурилась, но тут же сделала глубокий вдох и расслабилась. Морщины ей совершенно ни к чему – об этом нужно помнить постоянно. Надо держать себя в руках.
– Думаешь, самая умная? – ее губы презрительно скривились. – Что ж, гуляй на здоровье...
Она отошла от окна и, ступая мягко и тихо, направилась к комнате Кэри. У каждой девушки есть секреты. У одной они большие, у другой – маленькие, но они есть. И это главное! Ребекка поднялась по лестнице, огляделась и, не увидев никого, быстро преодолела короткое расстояние до двери.
В комнате Кэри пахло цветами, и это стало еще одним раздражителем. Но времени на лишние эмоции не было – предстояло найти хоть что-то компрометирующее «простушку Пейдж».
«Граф Корфилд на меня смотрит все чаще и чаще... Я не могу ошибаться в этом. Я чувствую его внимание. Ах, как жаль, что большую часть дня он занимается своими невыносимыми бумагами!»
Ребекка осторожно выдвинула ящик комода, приподняла стопку белья, разочарованно покачала головой и задвинула ящик. «Если кто-нибудь застанет меня здесь, что я скажу? Например, я пришла пригласить мисс Пейдж на прогулку, а ее нет, и...» Взгляд остановился на кровати. Да! Нужно начать именно с кровати!
– Признавайся, какие секреты ты хранишь? – протянула Ребекка ласково и улыбнулась.
Ей повезло сразу – под подушкой лежал дневник, из которого на простыню выпали письма...
* * *
Уфимцев поднимался первым, за ним – Александра, за ней – Настя. Ступеньки, как им и было положено, скрипели, но эти звуки казались бодрыми и даже веселыми. Дверь распахнулась, приглашая на чердак, и пахнуло старыми пыльными вещами, сыростью и резиной.
– Ищите свое наследство, – сказал Глеб, отпихивая с дороги картонную коробку, из которой торчал рулон полиэтиленовой пленки. – Полагаю, речь в письме идет об одном из этих сундуков. Средний был пустой, и я сложил в него свои вещи, а эти два так и стоят нетронутыми.
– Первый я уже осматривала, – сообщила Настя.
– Это я заметил, – усмехнулся Уфимцев.
Александра глянула на Глеба и отметила, что в этой небольшой комнатке с низким потолком он кажется еще выше и крепче, будто гигант, забравшийся в каморку какого-нибудь сапожника или портного. Ее взгляд остановился на его руках, и она вспомнила, как ловко он нарезал лук, а впрочем, чему удивляться – перед ней стоит не кто-нибудь, а шеф-повар ресторана «Дже-Гранд», автор огромного количества рецептов. У нее есть его книги, и она готовила по ним.
«С ума сойти, – думала Александра. – А ведь я видела в нем лишь бурого медведя...»
«Хорошо, что она оказалась не одной из «невест», – думал Глеб. – Надо же, приготовила моего палтуса на подушке из цуккини. – Он сдержал улыбку. – Если бы меня тогда не подкосил грипп, я бы, наверное... Да, у нее красивые карие глаза, точеный нос, тонкие, будто обведенные губы, хотя косметики на лице нет... Аристократическая внешность. Кажется, я рассматриваю ее, как десерт. Пожалуй, шоколадно-апельсиновый...» Он все же улыбнулся и переключил внимание на Настю. Девчушка, в отличие от них, занималась активными поисками – крышка сундука была давно открыта, а на полу лежала горка темной одежды.
– Ну как? – спросила Александра, подходя ближе.
Настя извлекла на свет нечто завернутое в бумагу, развернула и победно подняла руку вверх:
– Костяной гребень! – объявила она. – Вы присутствуете на аукционе! Начальная цена – миллион рублей! Кто больше?
– Наконец-то я смогу порадовать маму, – ответила Александра. – Я готова заплатить за него два миллиона рублей.
– Путеводитель по губерниям! – объявила «следующий лот» Настя. – Дряхлая книженция с картинками. Желающих нет? Нет. Ну и не надо. – Революционеры! Это безусловно они! На обложке: штыки, флаг и... – Она раскрыла книгу приблизительно посередине и сунула нос между страниц. – И пахнет катастрофой! Так... Что у нас тут дальше?..
Настя вытащила из сундука сначала один кусок серой тряпки, затем второй, а потом достала толстую тетрадь, одетую в жесткий кожаный переплет, украшенный по краям мудреным плетением. Тетрадь не была тяжелой, но руки Насти потянулись вниз. Она провела пальцем по изгибам и завитушкам и тихо произнесла:
– А вот то, что мы искали.
Страницы издали легкий шуршащий звук, они позвали – Александра не выдержала и присела рядом с Настей. Взяла тетрадь и затаила дыхание. Тепло пробежало по телу и комом застряло в горле. «Мы так тебя долго ждали, – говорили строчки, – наконец-то ты пришла». Непокой возвращался, маленьким торнадо он поднимался в груди, набирал силу, разрастался.
– Нам нужно вернуться домой, – торопливо сказала Александра, закрывая тетрадь. – Мне не терпится узнать, что здесь написано.
– Конечно, – согласился Уфимцев.
– Главное – не забыть гребень. Я правильно понимаю? – спросила Настя, желая разрядить обстановку.
– О, да! – ответила Александра.
Глеб проводил их до машины и помог уложить вещи в багажник.
– Если найдете что-нибудь интересное, позвоните, – сказал он и продиктовал номер своего мобильного телефона.
– Обязательно, спасибо...
– Спасибо, что не заиграли наше богатства, – закончила слова благодарности Настя и сдула коричневую челку набок. Но волосы настойчиво вернулись на привычное место и прикрыли лоб.
Александра протянула руку, и Глеб пожал ее, но отпустил не сразу. Несколько секунд они просто стояли и смотрели друг на друга.
«Кажется, я здесь лишняя», – мысленно протянула Настя и тактично отвернулась.
– До свидания, Александра, – сказал Уфимцев.
– До свидания, – ответила она и направилась к машине.
Хлопнула дверца, загудел двигатель, Глеб развернулся, достал сигарету, закурил и пошел к дому. Желтая калитка издала привычный звук «ух».
– Теть Саша, а как вы думаете, о чем написано в этой книге? – спросила Саша.
– Похоже, это чей-то дневник.
– А вы хорошо английский знаете?
– Да.
– Переведете для меня?
– Сейчас приедем и почитаем.
Вернувшись домой, Александра заварила фруктовый чай, достала из холодильника эклеры и разложила их на белоснежной тарелке. Отнесла и то и другое в комнату, устроила все на журнальном столике и позвала Настю. Они уселись в мягкие кресла, обе поджали ноги и торжественно вздохнули. Александра открыла дневник – взгляд побежал по строчкам...
Англия, давно позабытый год
Три последних вечера Уолтер работал в каминном зале – впереди маячила еще одна поездка в Лондон, и он не хотел оставлять незавершенные дела. Конечно, он не уедет, пока Кэри здесь... Вдруг ей понадобится еще какой-нибудь рецепт. Например, Джульетта подтолкнет мисс Пейдж к приготовлению пудинга из совершенно немыслимых ингредиентов. Он улыбнулся и направился к широкому, массивному столу – гордости предыдущего хозяина поместья. Хотя неизвестно, что еще устроит Джульетта – она никогда не повторяется в своей борьбе со скукой.
Что же случилось у Кэри в доме Кеннетов? Важно для него это или не важно? Он о многом догадывается, можно сказать, знает наверняка, но какие чувства царят в ее душе? Нужно ли ей время, чтобы понять... Уолтер выдвинул ящик и достал бумагу.
В кладовой комнате он позволил себе коснуться Кэри. «Не стоило торопиться. Не стоило...» Но тяжело сдерживать себя, когда она рядом, когда смотрит на него то взволнованно, то с вызовом. «Не стоило торопиться».
Взгляд Уолтера запоздало упал на край стола, и он увидел небольшую стопку конвертов. Протянув руку, он взял один из них, вынул письмо и, прочитав несколько первых строк, безошибочно понял, кто и кому их написал.
Она.
Тому, кто посмел причинить ей боль.
Уолтер прочитал еще лишь подпись, чтобы удостовериться в своей правоте – и все, ни строчки более.
Резко убрав письмо обратно в конверт, он решительно вышел из комнаты и практически сразу увидел Ребекку Ларсон – она очень быстро удалялась от каминной комнаты, точно кошка, укравшая лакомый кусочек мяса. «Мисс Ларсон, вы держались поблизости, надеясь услышать мою бурную реакцию? Боюсь, я вас разочарую...»
Сжав зубы, Уолтер вернулся к столу.
Одно движение – и пламя сожрет эти письма.
Но Кэри сама не сделала этого... Почему? Они ей дороги?
Он прошелся от камина к креслу – туда и обратно, посмотрел на огонь, затем вызвал Марселину и попросил ее пригласить в каминный зал мисс Кэролайн Пейдж.
Глава 21
Англия, давно позабытый год
Кэри заспешила вниз по лестнице – граф Корфилд ее позвал... Интересно, зачем? «Это очень хорошо, потому что я, наконец, смогу его поблагодарить», – подумала она, взяла себя в руки и замедлила шаг. Быстро поправив бант на поясе (чтобы скрыть от себя желание выглядеть лучше), она вздернула нос. Кэри хотелось и не хотелось видеть графа, именно поэтому она слишком часто выходила из своей комнаты, а затем возвращалась. Два раза она посетила библиотеку, столько же – столовую, один раз вышла на прогулку. Душа требовала случайной встречи, но разум возражал и тянул обратно. Руки начинали гореть, когда вспоминались прикосновения, но ни за что на свете Кэри не призналась бы в этом. Осознание того, что Уолтер Эттвуд ей так помог, и гордость за успешное приготовление лосося вызывали неловкость и восторг одновременно. И было смешно и грустно.
Сейчас они будут наедине, поймет ли она, о чем он думает? Нет, ей совсем не интересно, но чуть-чуть же можно узнать?.. Кэри сдержала шаловливую улыбку и сделала несколько последних шагов.
Граф Корфилд, скрестив руки на груди, стоял около камина, боком к ней, и смотрел на огонь. И уж не только подбородок можно было назвать мужественным – он весь с головы до ног был таковым! Высоким, монолитным, сильным! Не сопротивляясь, Кэри признала это мгновенно.
Эттвуд повернул голову и посмотрел на нее.
– Вы звали меня? – спросила она.
– Да.
– Это хорошо, – Кэри деловито кивнула. – Я хотела поблагодарить вас за рецепт. Наверное, мне это стоило сделать давным-давно... Хотя бы за обедом... Но получилось только сейчас, – закончила речь она уже твердо. – Спасибо.
– Не за что, – ответил он.
– А зачем вы меня позвали?
«Хороший вопрос, – подумал Уолтер. – Осталось только ответить на него».
Развернувшись, он подошел к столу и загородил собой стопку конвертов. «Джульетта, знаешь ли ты, что в твоем театре не всегда дают комедии? А впрочем, знаешь...»
– Мисс Пейдж, вы скучаете по дому? – неожиданно спросил он.
Кэри дотронулась до банта на поясе и заглянула в глаза Уолтеру. «А может, ему все же не понравился мой благородный лосось? – подумала она. – Почему он меня об этом спрашивает?»
– Скучаю, – ответила Кэри и на всякий случай добавила: – Немного.
«В ее голосе не присутствует тоска», – отметил Уолтер. Ему стало гораздо спокойнее, он точно получил гарантию (пусть и очень шаткую), что ее душа не рвется обратно в Лондон к тому, кому адресованы письма.
– Я должен вам кое-что вернуть, – сказал он сухо, повернулся и придвинул стопку посланий на край стола.
Кэри немного подалась вперед и вытянула шею. Не узнав сразу свои письма (такое даже в голову не могло прийти), она подошла ближе и... И шокирующая правда открылась ей.
– Откуда они у вас?.. – бледнее выдохнула она. Но тут же ее щеки вспыхнули.
– Я вряд ли смогу ответить на этот вопрос, Кэри, – ответил Уолтер. – Не я принес их сюда и положил на стол.
Она протянула руку, отдернула ее, нахмурилась и подняла голову вверх. Как такое могло произойти? Кто... «Ребекка Ларсон... – эхом ответил внутренний голос. – Только она могла совершить подобную гадость».
– Вы читали их? – резко спросила Кэри, считая это самой великой трагедией, которая только могла произойти.
– Нет, но уверен, в основном они о погоде.
В его глазах танцевали огни свечей, и было еще что-то очень важное, что хотелось понять, уловить. Обязательно! Во что бы то ни стало!
Уолтер сдержано улыбнулся.
«Теперь он никогда, никогда не... – с отчаянием начала Кэри, но остановила себя. О чем она? Очень скоро около этого дома будет стоять карета, в которую она сядет и которая довезет ее до Бата. Потом ее ждет скрип почтовой кареты, а затем встреча с Дафной и отцом. Все что нужно сейчас, это собрать остатки достоинства и... – Хорошо бы убить Ребекку, – кровожадно подумала Кэри. – И Чарльза Лестона! Как мог он мне нравиться? Как?! Зачем я писала эти глупые письма? О погоде!»
– Спасибо, что вы вернули мне их, – ответила она, взяла конверты со стола и опустила руку. Слезы замерзли где-то на полпути, потому что холод сковал сердце. Вот так случается в жизни. Ничего страшного. Ерунда. Кэри отвернулась и остановила взгляд на волнах бушевавших в золоченой раме. «Хорошо, что я скоро уеду... Чем раньше, тем лучше...»
– Доброй ночи, Кэри, – произнес Уолтер, в который раз «позабыв» назвать ее более официально. К сожалению, он не мог сейчас взять ее за плечи и прижать к себе, помимо всего прочего у него не было ответа на один мучающий его вопрос.
Он пошел к двери, но на пороге все же остановился и обернулся.
Кэри стояла около камина и без всяких эмоций, равнодушно отправляла конверты в огонь. Ни одна тень, капля, черточка сожаления не присутствовала на ее лице. Если она о чем-то и жалела в глубине души, то не о том, что в эту минуту полыхало и превращалось в пепел.
Уолтер покинул каминный зал. Теперь он знал ответ на тот мучительный вопрос.
* * *
– Остальное позже, завтра, – произнесла Александра и закрыла тетрадь.
– Нет, сейчас! – взмолилась Настя. – Как вы можете терпеть до завтра?! Мне кажется, Чарльза Лестона нужно посолить, поперчить и зажарить до румяной корочки! Гадкий гад!
– Согласна, но сейчас... Сейчас меня ждет благородный лосось, – Александра улыбнулась. – Я должна возвести его в квадрат! – Она вспомнила свой утраченный рецепт и резко поднялась: – Нужен лайм, понимаешь? Лайм!
– Ну все – понеслось, – Настя подперла щеку кулаком и тяжело вздохнула. – Ладно, палтусом нормально не позавтракали, так хоть лососем поужинаем. Во всем можно найти плюсы, если постараться.
Устало поднявшись, она поплелась в кухню за тетей и попала как раз к началу спектакля под названием: «Репетиция отборочного тура наиглавнейшего конкурса профессиональных поваров «Нота Вкуса». Только через полчаса, когда к тете вернулась способность слышать, Настя начала задавать вопросы:
– А с кем вы пойдете готовить? Вы же говорили, нужен помощник.
– Пока не знаю.
– А посторонних пускают? Ну, зрители на этом отборочном туре есть?
– Да.
– Отлично. Вам нужна достойная группа поддержки. Я подготовлю лозунги, транспаранты, надену короткую юбку, топик, вспомню пару ритмичных движений... – Настя подхватила три яблока, и сделала попытку жонглировать, но продержалась лишь пару секунд – яблоки полетели на пол. Бух. Бух. Бух.
– Что? – Александра оторвалась от хлебной крошки, молниеносно взяла пакетик со сливками в одну руку, а ножницы в другую.
– Ничего, это я так, к слову...
Настя покинула кухню, зашла в свою комнату, взяла с комода мобильник и устроилась на диване. Тете Саше необходима группа поддержки... То есть, если она сейчас позвонит Андрею и пригласит его, в этом не будет ничего... странного. И откуда взялась неловкость?
– Позвоню и приглашу, – наиграно весело произнесла Настя. – Проще простого.
Она набрала номер и коротко улыбнулась.
– Здравствуй, говори сразу: ты жива, здорова? – раздался насмешливый голос Андрея.
– Да, все в порядке.
– Как обстоят дела с наследством твоей тети?
– Успешно возводится в квадрат. Но не спрашивайте, что это значит. Я пока до конца не разобралась...
– А в чем там приблизительно дело?
– В благородном лососе и сливочном соусе, а также в промасленной бумаге и орехах. Тетя Саша будет участвовать в отборочном туре конкурса поваров, ну и репетирует. Пока хоть не на углях... Дым коромыслом! А вы хорошо готовите?
– Не очень, но моя прабабушка когда-то блистала на сцене больших и малых кухонь. Ей сейчас девяносто семь лет, и она иногда балует меня какими-нибудь умопомрачительными пирожками или блинчиками. А заодно и историями, связанными с ними.
– Я обожаю истории. Чтобы друзья, враги, приключения и... любовь всякая, – закончила Настя небрежно. – Я сейчас как раз читаю одну книгу, – немного соврала она. – Кэролайн Пейдж, Джульетта Дмитриевна Фрезер, негодяй Чарльз Лестон, красавчик Уолтер Эттвуд...
– Джульетта Дмитриевна Фрезер? – переспросил Андрей. – Знакомое имя... Где же я мог его слышать?
– Вряд ли, – Настя поцарапала ногтем по плотной ткани пледа и сменила тему. – Я хотела пригласить вас на отборочный тур конкурса поваров. Тете нужна поддержка, а вы наверняка умеете громко кричать, махать руками и совершать ритмичные движения.
– Лучше скажи сразу, каким местом нужно совершать эти движения? Чтобы я потом не был крайне удивлен.
Настя засмеялась и спросила:
– Придете или нет?
– Приду, – ответил он.
* * *
Ей действительно необходим помощник – второй человек в команде. Как воздух необходим! Мыть овощи и зелень под силу любому, перемешивать тоже сможет каждый, но резать... Нет. Тоньше резать или толще, идеально ровными брусочками, кружочками или кубиками – нет. А если подучить Настю? Время-то еще есть...
– Не выйдет, – Александра задрала голову к потолку. Одно дело, когда рядом с тобой новичок, который задевает локтем тарелки, роняет нож, режет палец, волнуется... И совсем другое дело, когда рядом профессионал – опора.
Она заходила по кухни, перебирая кандидатов, бормоча под нос имена, поглядывая на окошко гриля, где томился и напитывался ароматами пяти трав благородный лосось.
– Лилька могла бы, но она уехала на все лето... Кирилл? Он не слишком-то обязательный... Марина... Да, позвоню завтра, но мы не виделись два года...
«Глеб Уфимцев, – царапнуло по сердцу. – Он и только он!»
Александра остановилась и нахмурилась.
– Нереально и абсурдно.
Она даже засмеялась над собственной идеей. Глеб Уфимцев – капитан корабля «Дже-Гранд», будет крошить для нее хлеб и резать лук! Смех оборвался, Александра закрыла глаза и представила широкое лицо «медведя».
– Я сошла с ума, – произнесла она. Нервно открыла холодильник, достала эклер и принялась его торопливо есть. «Да, я сошла с ума! Уфимцев тоже будет смеяться, если я позвоню и предложу ему это!»
Александра съела еще три эклера, выпила полстакана воды, умылась ледяной водой, промокнула лицо кое-как бумажной салфеткой, взяла мобильный телефон и решительно набрала номер Уфимцева. Это всего лишь минута позора. Лишь минута...
«Одна длиннющая минута огромнейшего позора».
Услышав: «Добрый вечер», Александра набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула:
– Я понимаю, что мое предложение покажется вам безумным. Но, у меня нет выхода, и к тому же... Пожалуй, я расскажу все по порядку. Глеб, выслушайте меня и ответьте только «да» или «нет». Конечно, если вам станет смешно, то... смейтесь. Надеюсь, мое предложение не обидит вас, честное слово, я вовсе не хотела бы... Подождите, я лучше по порядку...
Александра рассказала и про победу на первом отборочном туре конкурса поваров, и про утраченный рецепт (опустив подробности предательства Пьера), и о рукописной книге – части наследства, и о благородном лососе и о многом другом. Она торопилась и так боялась услышать «нет»...
– ...мне нужен человек. То есть помощник для участия во втором туре. Я столько ждала, столько мечтала. Неважно... Я хотела попросить вас, если возможно...
– Да, – раздался в трубке голос Уфимцева. – Я буду вашим помощником.
– Правда? – Александра схватилась за спинку стула и посмотрела на окошко гриля.
– Правда. Я сейчас приеду, и мы разберемся с вашим благородным лососем.
Когда он через два часа зашел в кухню – большой, серьезный и уверенный в себе, Александра почувствовала себя маленькой девочкой и чуть не бросилась вперед и не уткнулась в его грудь.
– Вы опоздали, – сказала она и улыбнулась. – Настя все слопала, и теперь вы не сможете снять пробу.
Он тоже улыбнулся и ответил:
– Значит, придется приготовить еще раз.
Англия, давно позабытый год
На свой внешний вид Ребекка потратила столько времени, что его хватило бы на переодевание трех, а то и четырех юных особ. Дора сбилась с ног, предлагая платья, туфли, украшения... Прическа тоже подверглась критике, потому что не открывала шею, а это было необходимо, так как сверкающее ожерелье уже ждало своего часа. Налюбовавшись на себя в зеркало, Ребекка отправилась на поиски графа. Теперь репутация Кэролайн Пейдж была хорошенько подмочена, и необходимость постоянно оглядываться на эту «простушку» отпала. Графиня Бенфорд, без сомнения, вскоре тоже узнает, кому она собралась завещать свои деньги. Письма, конечно, недостаточно интимные, но остальное можно додумать – люди склонны додумывать, и наверняка Джульетта Дмитриевна не исключение. А значит, есть огромная вероятность того, что графиня остановит свой выбор... На ком? На Ребекке Ларсон!
«Как же мне хочется, чтобы граф Корфилд перешел к решительным действиям... Он красивый, сильный и богатый. Именно такой муж мне и нужен. Да у меня все дрожит, когда я его вижу. Иногда даже становится страшно, когда он смотрит... Наверное, это невероятное удовольствие – находиться во власти такого человека... И не стоит забывать о титуле!»
Ребекка чувствовала острую потребность заявить о себе. Она достаточно потратила времени на подготовку к этому торжественному выходу. Больше откладывать не стоит. Вот теперь она будет кокетливой и игривой. Не как наивная дебютантка... «А как женщина, которая знает, чего хочет!» От собственной смелости у Ребекки даже потемнело в глазах на миг. Она представила, как граф прижимает ее к себе, целует в губы и блаженно улыбнулась. «Завидовать будут все», – пришла она к более чем приятному выводу.
Глава 22
Александра знала, что так будет: каждая клеточка тела борется с волнением, в ногах и спине напряжение. Сейчас раздастся пиликающий протяжный звук, и руки сами потянутся к работе. Она будет творить и колдовать, но еще – работать. Стараться.
– Мы справимся, – услышала она и подняла голову.
Глеб Уфимцев стоял рядом, как скала и смотрел на нее. Его появление на втором отборочном туре уже вызвало фурор, и этот факт был удивительно приятен.
– Я уверена в этом, – ответила она.
– Оле-оле-оле-оле! – донеслось слева. Настя, подскочив со скамьи махала тонким красным шарфиком и пела дурным голосом. Рядом невозмутимо сидел Андрей Данилов и изредка посматривал в сторону двух секьюрити. Зрителей было не очень-то хорошо видно с поварского места, но Александра просто радовалась тому, что они рядом.
Раздался тот самый протяжный пиликающий звук, и Глеб спокойно ослабил завязки белоснежного фартука. Пришло время побеждать.
Англия, давно позабытый год
Эттвуд опоздал к обеду, но Джульетта взялась составить ему компанию. Немного поворчав, что он попросил лишь холодные блюда, она уселась напротив и принялась колоть его взглядом. Улыбка не сходила с ее лица, карие глаза сияли.
– Ты не слишком-то голоден, да?
– Не голоден, – ответил он.
– Почему? – Джульетта подперла щеку кулаком. – У тебя всегда был хороший аппетит.
– Старею, – ответил он, понимая, куда она клонит.
Она тоже понимала, что он в который раз оценил ее игру.
– Съешь еще кусочек говядины, Барбара обсыпала ее тремя видами перца и нашпиговала чесноком.
– Ты всегда так вкусно говоришь, что я невольно тянусь к тарелке, – улыбнулся он.
– Уверена, ты скучаешь по... – Джульетта нарочно выдержала паузу. – По благородному лососю.
– Весьма сильно, – ответил он без особых эмоций, зная, что она ждет совсем другой реакции.
– Тебя не проведешь, Уолтер Эттвуд, да?
– Да, – улыбнулся он.
– Мне кажется, две недели слишком маленький срок, чтобы я могла понять, кому мне лучше доверить все свое состояние... Как думаешь?
– Весьма короткий.
– А не продлить ли мне этот срок? – она вопросительно приподняла правую бровь.
– Джульетта, мне кажется, ты сама вполне можешь принять подобное решение.
– Но оно такое трудное... сложное... И потом, Уолтер, это же твой дом!
– Я не против.
– Хорошо, я подумаю об этом, – Джульетта откинулась на спинку стула. – Вчера приезжал помощник мистера Моргана Булмана. Он составил опись моих украшений. Как видишь, я настойчиво продолжаю упорядочивать свою жизнь. Теперь главное – не потерять этот список. – Она засмеялась. – Рубиновое ожерелье я подарю Кэри за победу в нашем маленьком кулинарном состязании. Можно считать, что ты пообедал? – спросила она.
– Да, вполне.
Уолтер встал, а Джульетта потянулась к колокольчику.
– Тогда я сейчас принесу опись. Как раз уберут со стола. Должна же я похвастаться столь важным документом!
Она торопливо покинула столовую, и Уолтер остался ждать, изредка посматривая, как приводят стол в порядок. Но вот тарелки унесли, и он остался один. Мысленно он все возвращался и возвращался в каминный зал... Письма, языки пламени...
Кэри практически не выходила сегодня из комнаты, а он хотел ее видеть...
– Я так и подумала, что вы скучаете, – раздался кокетливый голос Ребекки Ларсон, и Уолтер поднял голову. – Ужасно жаль, что вас сегодня не было за обедом. Наверное, неотложные дела заставили вас уехать.
– Наверное, – сухо ответил Уолтер и замер, очень надеясь, что мисс Ларсон будет держаться в стороне. Иногда он бывает очень груб... Но ее голос и походка говорили о другом. Она пришла к нему.
– Мне нравится, когда мужчина имеет определенный круг интересов, но... – Она немного помолчала и подошла еще ближе. – Не стоит забывать о нас, женщинах.
– Вас не так просто забыть, мисс Ларсон, – ответил он жестко, имея ввиду совсем не то, о чем она тут же подумала.
Ребекка приблизилась еще, помедлила, а затем смущенно уставилась в пол.
– Мне приятно, что вы думаете обо мне.
Уолтер не собирался затягивать представление.
– Мисс Ларсон, – произнес он ледяным тоном. – Это вы принесли письма мисс Пейдж вчера в каминный зал?
Она вздрогнула и быстро посмотрела на него.
– О чем вы говорите, я не понимаю... – Лицо побелело, а глаза забегали, точно у воришки, пойманного с поличным. – Какие письма, я не знаю ни о каких письмах.
– Мне жаль, что графиня Бенфорд пригласила вас в мой дом. – Уолтер не стал сдерживаться и сказал именно то, что хотел. Целый день Кэри сидит в своей комнате, и причина известна. – Я очень прошу в дальнейшем воздержаться от подобных поступков, так как мое гостеприимство имеет границы.
Ребекка глупо улыбнулась, зачем-то выставила вперед грудь и сделала один шаг, но, наткнувшись на гневный взгляд Уолтера, поджала губы и нахмурила лоб. Правда обрушилась уж как-то слишком быстро, и никаким кокетством ее исправить не получилось бы. Перед ней стоял мужчина, который, конечно, помнил, что она женщина, но при этом не собирался особо церемониться. И как он защищал «простушку Пейдж»! Маленькую дрянную выскочку, не представляющую из себя ничего особенного! Почему он не посчитал виноватой во всем Кэролайн и не опозорил ее перед графиней? Разве письма – не доказательство любовной интрижки?
– Мне кажется, вы ошибаетесь. Не я же... – пытаясь сгладить ситуацию и все же объяснить графу кто есть кто, произнесла Ребекка.
– Я не ошибаюсь, – перебил он, и глаза его потемнели.
Мир рушился, и, казалось, пол уходит из-под ног. Граф Корфилд продолжал смотреть так, что мурашки по спине бежали, и терять было уже нечего... Это Ребекка быстро поняла. «Неужели простушка Пейдж вскружила ему голову?.. Но чему я удивляюсь, она вечно крутилась перед ним! И что же теперь делать?.. Я знаю что!»
– Да, письма принесла вам я, – она расслабилась, отошла к окну и заняла привычную позицию. Свет падал на нее и подчеркивал красоту лица и стройность фигуры. – А что мне оставалось делать? Мисс Пейдж недостойная особа, и я должна была открыть вам глаза.
– Поверьте, мне неинтересно это слушать. – Уолтер решил покинуть столовую и оставить мисс Ларсон наедине со своими интригами, но не успел.
– А вот и я, – Джульетта помахала плотным листом бумаги и заметила Ребекку. – Не помешала? Вы, наверное, разговаривали о чем-то интересном, позволите присоединиться к вам?
«Я сейчас спасу тебя, Уолтер», – весело подумала она, но тут же поняла, что милой беседой здесь и не пахнет. Эттвуд был явно зол, а мисс Ларсон нервничала, хотя старалась не показывать этого.
– Я уже уходил. Ты принесла мне опись? Отлично, я посмотрю ее у себя или...
– Джульетта Дмитриевна, я должна вам кое-что рассказать, – сказала Ребекка. «Нужно идти до конца! И даже если меня ждет провал, Кэролайн тоже не получит ничего!» – Речь пойдет о мисс Пейдж.
– А что случилось?
– Разве мы не закончили этот разговор? – Голос Уолтера вновь приобрел ледяные нотки.
– Нет, я должна, должна вам рассказать правду! Несколько дней назад Кэролайн пришла ко мне и предложила сделку! Она сказала, что если мы договоримся, каждая получит предостаточно. Себе она наметила графа Корфилда, а мне предложила сосредоточить внимание на вас. – Она повернулась к графини. – Мисс Пейдж говорила: «Мы разделимся, не будем мешать друг другу и добьемся многого»! Это было ужасно... Недостойно! Я, конечно же, сразу отказалась!
Одного взгляда на Уолтера Джульетте хватило, чтобы понять – сейчас произойдет смертоубийство. Уже давно она не видела у него такого выражения лица. А может, и никогда не видела. «Влюблен! По уши влюблен! – удовлетворенно подумала она и переключилась на Ребекку. – Казнить или помиловать и прогнать? – Неприятное ощущение брезгливости отменяло высшую меру наказания, и Джульетта отвернулась, не желая больше смотреть на подлую лгунью. – Кому ты это рассказываешь? – усмехнулась она. – Кого хочешь обвести вокруг пальца?»
Но ничего сказать она не успела, потому что увидела Кэри. Та стояла около двери и с ужасом смотрела на Ребекку Ларсон. Она все слышала. Она все слышала...
– Это ложь, – тихо произнесла Кэри, и Уолтер обернулся. – Это ложь!
Посмотрев сначала на Эттвуда, а затем на графиню, она замотала головой, а потом вылетела прочь из столовой. Ребекка Ларсон спрятала улыбку и лишь тяжело вздохнула и опустила глаза, демонстрируя, как тяжела ей вся эта «правда».
Уолтер медлил лишь секунду, а затем бросился вслед за Кэри. Джульетта с мимолетной улыбкой посмотрела ему вслед, затем иронично подумала: «А все же нужно было поспорить с ним на годовой доход», и неторопливо подошла к столу.
– Мисс Ларсон, если мне не изменяет память, я приглашала вас на две недели, но... Я передумала. – Джульетта дотронулась до черненого ожерелья украшавшего ее шею, и пробежалась пальцами по камням. На ее лице не отражалось то презрение, которое клокотало в душе. Бросив взгляд на Ребекку, она добавила: – Завтра карета графа Корфилда довезет вас до самого дома. Ваших родителей я извещу об этом. Но, если хотите, вы, конечно, можете уехать сегодня.
Она не стала дожидаться ответа – рядом с Ребеккой Ларсон слишком сильно пахло скукой.
Глава 23
– Второе место! Мы прошли на конкурс! Второе место! – Настя подхватила бокал с шампанским и сделала маленький глоток. – А все почему? А потому что я болела за вас, как ненормальная!
– С этим никто не станет спорить, – улыбнулся Андрей и задержал на ней взгляд.
– Я позвонила Витьке, он тоже рад и велел мне брать с вас пример. – Настя изобразила на лице серьезность. – И я, конечно, собираюсь заняться этим в самое ближайшее время. Пока не знаю, с чего начать, но это мелочи.
Александра не могла есть и пить, бесконечное счастье наполняло ее душу до краев. Все же она возвела лосося в квадрат, пусть немного, но капля ее души теперь есть в этом рецепте. Но впереди – сам конкурс, а рецепт выпечки, увы, также украден Пьером. Она все бумаги хранила в одной папке, да и знал он его наизусть... Но не стоит думать сейчас об этом, до «Ноты Вкуса» времени предостаточно, она успеет, она наколдует, теперь-то в душе крепко накрепко сидит ее волшебный непокой. Сейчас они отмечают победу в ресторане «Дже-Гранд», а ведь совсем недавно казалось, что надежды нет...
– Спасибо вам, – сказала она Уфимцеву кратко.
– Совершенно не за что, – ответил он. – Какие планы на будущее?
– Сам конкурс.
– Рецепт готов?
– Не совсем... – Александра тоже взяла бокал с шампанским и сделала глоток. – Нет. Рецепта нет. Его у меня тоже стащили.
– Ничего. – Глеб помедлил и положил свою руку на ее руку. Осторожно сжал пальцы, точно боялся не рассчитать силу, и добавил: – Мы что-нибудь придумаем. Вместе.
Александра лишь кивнула, слова почему-то застряли в горле.
– Я рад за вас. Вы молодцы. – Андрей, будучи за рулем, сделал глоток воды. – А помнишь, Настя, ты упоминала Джульетту Дмитриевну Фрезер?
– Конечно, помню, еще бы! Вы были у своей прабабушки? – Настя подперла щеку кулаком и хитро прищурилась. – И она рассказала об этой замечательной леди?
– Нет, – ответил Андрей. – Но пообещала рассказать. Не удивлюсь, если эта замечательная леди, как ты ее назвала, окажется замешанной в какую-нибудь удивительную историю.
– Историю с бисквитными пирожными или сахарными булочками?
– Возможно, кто знает...
– О, это то, что нам нужно! – Настя наколола на вилку половинку помидорки черри и отправила ее в рот. – Если нужно будет украсть поварешку или секретный ингредиент, то я готова.
– Надеюсь, этого не понадобится. Хотя, должен признать, мне понравилось тебя спасать. – Андрей заглянул Насте в глаза и поймал ее ответный взгляд. – Я рад, что Виктор попросил именно меня отвезти тебя в Москву.
– Да, теперь у меня два старших брата, – поддела она.
– Один, только один, – ответил он.
Англия, давно позабытый год
Кэри шмыгнула носом, сдерживая рыдания, и в поисках платка резко выдвинула ящик комода. Ложь! Это была ужасная ложь! Каждое слово, сказанное Ребеккой Ларсон, – бессовестная клевета! Что теперь о ней думает Джульетта Дмитриевна? И что теперь о ней думает... граф Корфилд? Как жаль, как жаль, что его платок остался у нее дома... Белый, обшитый по краям шелковой ниткой... Она бы сейчас хоть немного утешилась, вытерев им слезы! «Я же тогда не знала, ничего не знала...» Да, она не знала, что бывает вот так... Холодно и больно!
– Ребекка все наврала, а они, конечно, поверили...
Кэри издала стон отчаяния. Почему же она стала такой слабой, почему сбежала, а не вступилась за себя? Потому что страшно было посмотреть на Уолтера Эттвуда... Страшно увидеть в его глазах презрение... Письма, письма, письма! Наверное, это тоже работа Ребекки – она нашла их и подкинула в каминный зал.
– Стыдно, бесконечно стыдно...
Кэри целый день просидела в комнате не в силах преодолеть барьер и выйти. Ее душа была разбита, и каждый кусочек дрожал и страдал! Нужно было еще вчера собрать вещи и уехать, но тогда бы она, скорее всего, больше никогда не увидела графа Корфилда. Не услышала бы его голос! То ироничный, то спокойный. Его руки так осторожно и нежно сжимали ее пальцы... в кладовой комнате...
– Он уже никогда не сделает этого... Просто не захочет... И вообще...
Горькие слезы покатились по щекам Кэри, она взяла первый попавшийся платок, горько зарыдала и обессилено села на кровать.
Дверь дернулась раз, дернулась два. Закрыто. Кажется, тот, кто собирался войти, и не думал стучать.
– Кэри, прошу вас, откройте, – раздался требовательный голос графа Корфилда.
Уолтер бросился за ней следом, потому что должен был многое объяснить и утешить. Должен был сказать, что ни он, ни Джулия никогда бы не поверили Ребекке Ларсон – такой верить нельзя... Он хотел успокоить Кэри, обнять ее, коснуться ладонью ее щеки. И теперь Уолтер стоял, подняв голову, и мужественно сдерживался, чтобы не разнести этот дом к чертовой матери! Она плакала.
– Кэри, прошу вас, откройте, – повторил он.
– Я не говорила этого, честное слово, не говорила! Да мне бы и в голову не пришло такое!
– Я верю вам.
– Нет, я знаю, что нет! Я уеду, непременно уеду, мне больше нельзя оставаться здесь...
– Никуда ты не уедешь, – ответил он, и Кэри замерла, потому что испугалась, вдруг из-за лжи Ребекки ее ждет суровое наказание. – Я не отпущу тебя. Откройте дверь, пожалуйста.
– Ни за что на свете!
Кэри опять шмыгнула носом.
Он представил, какая она сейчас – маленькая, упрямая, воинственная и отчаявшаяся одновременно, и улыбнулся.
– Я выломаю дверь, Кэри. В этом ты можешь не сомневаться. Открой, и мы поговорим.
Некоторое время она молчала, потом покусала губы и поднялась с кровати. Быстро вытерев слезы, сунув подмокший платок под подушку, она вздернула нос и коротко вздохнула. Представила, как открывает дверь, торжественно объявляет о своей невиновности и... Слезы опять подступили к глазам – Кэри умирала только от одной мысли о том, что граф Корфилд думает о ней плохо. Лучше уехать, навсегда.
Подойдя к двери, она открыла ее, отошла к зеркалу и, защищаясь, обняла себя за плечи.
«Никуда ты не сбежишь, Кэри», – подумал Уолтер, когда увидел ее. Воинственная и отчаявшаяся – как он и предполагал.
– Я не совершала того, в чем меня обвиняет мисс Ларсон. Но вы вправе верить ей. Я понимаю сложившуюся ситуацию и готова покинуть ваш дом сегодня же. Если Джульетта Дмитриевна позволит мне с ней проститься... – Голос дрогнул, – то я буду благодарна ей за это.
Уолтер стоял и смотрел на Кэри. Его взгляд скользнул по ее волосам, плечам, поднялся выше к зеленым глазам, опустился к губам. Она волновалась, дрожала и собирала гордость по крупицам. Он бы сократил разговор до минимума, просто подошел к ней и... Но, вдруг, она опять упорхнет?
– Ты напрасно считаешь, что мы верим мисс Ларсон. Ни я, ни Джульетта не сомневаемся в твоей честности. – Уолтер стал медленно приближаться, точно хищник, присмотревший себе воробышка. – Больше не плачь. Не нужно плакать, Кэри... – Его ровный голос постепенно становился тише. – И, конечно же, ты никуда не поедешь. – Он подошел совсем близко и заглянул ей в глаза. – Не уедешь?
Кэри смотрела на Эттвуда неподвижно, боясь пошевелиться. Он приближался, и в душе разрасталось совсем другое волнение – не то, что еще несколько минут назад толкало ее в бездну отчаяния. Он ей верит? После того, как держал в руках письма и услышал слова Ребекки? Он ей верит...
– Не уедешь? – настойчиво повторил Уолтер вопрос и коснулся ее пальцев.
– Нет, – ответила Кэри.
Его рука стала подниматься, и теплая дорожка пролегла от кисти до локтя, а затем и до плеча.
– Мне кажется, с тех пор, как я тебя увидел впервые, прошло много лет. И все это время я ждал, когда увижу тебя вновь. – Уолтер нежно погладил Кэри по щеке и почувствовал, как она окончательно размякла и даже подалась вперед – на микроскопическое расстояние. Он притянул ее к себе и, чуть улыбнувшись, мягко упрекнул: – Я тебя ждал так долго, а ты уехать хочешь...
Кэри не понимала, что происходит. Как так получилось, что все плохое вдруг разом ушло? Он ей верит... Ей, а не Ребекке Ларсон. Но это же правильно, так и должно быть... Но почему?..
Стоило Эттвуду приблизится, как ее мысли смешались, а когда он начал говорить – сердце остановилось. Стучит ли оно теперь? Стучит, и еще как! Колотится, точно сумасшедшее! Его прикосновения наполнили ее душу томительным счастьем – она ждала их, мечтала о них, боялась признаться себе в этом! А может, не нужно верить в происходящее – это сон, сказочный сон.
Но Кэри ни за что не лишила бы себя волшебства. Пусть хотя бы немного Уолтер Эттвуд, граф Корфилд, будет рядом. Она ни за что уже не оттолкнет его. То чувство, которое сжимает сердце, и то тепло, которое прогоняет холод – не позволят ей этого.
– Не уеду, – шепотом подтвердила она свое решение.
Дыхание Уолтера нежно коснулось ее лица, а затем и его губы коснулись ее губ. Новые, странные, непонятные, но очень приятные ощущения закружили голову Кэри. Она положила руки на широкую грудь Эттвуда и доверилась ему. Уолтер стал целовать ее глубже и требовательней, затем мягко отстранился.
– Я люблю тебя, моя маленькая девочка. Каждый день с утра и до вечера я думал только о тебе. Я даже не знаю, как раньше жил без тебя... – Он помолчал, а затем продолжил: – Кэри, окажешь ли ты мне честь стать моей женой?
«Этого не может быть...» – подумала она и принялась выбираться из объятий Уолтера. Главное – не смотреть сейчас ему в лицо, это же не серьезно... Потому что невозможно! «Да, я всегда знала, что если меня и полюбят, то это случится не из-за связей и денег моей семьи. У нас попросту нет ни того, ни другого! Но...» Она сделала шаг назад и, развернувшись, встала к Эттвуду спиной. Коротко вздохнула и вновь обняла себя за плечи. Жалость... Наверное, графу Корфилду ее жалко... Или он вообще – пошутил...
– Вы сейчас предложили мне... стать вашей женой? – на всякий случай уточнила она, споткнувшись на середине фразы.
– Да, и готов повторить это снова, – ответил Уолтер.
– Почему?
– Кэри, Кэри... – произнес он с укором. – Кэри, Кэри...
– Я хочу знать правду, – твердо ответила она.
– То есть то, что я сказал, по твоему мнению, не является достаточным?
– Является, но...
– Но должно быть что-то еще?
– Да.
– И тогда твоя душа успокоится?
– Да, – так же твердо, но гораздо тише сказала Кэри.
Уолтер понимал, что она страшится услышать ответ.
– Дело в том, – начал он, растягивая слова. – Что теперь тебе известен рецепт сливочного соуса, который удивительным образом сочетается с благородным лососем... Рецепт, бережно хранимый членами моей семьи долгие десятилетия. В связи с чем я не могу просто так выпустить тебя из этого дома... – Он не успел договорить, Кэри резко развернулась и заглянула в его глаза. В его глазах подпрыгивали уже знакомые искры-смешинки, она их видела много, много раз. Уолтер усмехнулся и покачал головой. – Кажется, Джульетта на меня плохо влияет, не удивлюсь, если однажды поймаю себя на том, что стою в кухне и скручиваю рулеты из печенки.
– Вы... – начала она и осеклась. Помедлила несколько секунд и уткнулась в его грудь.
– Я люблю тебя, Кэри, – сказал он и с нежностью погладил ее по голове. – Какие еще могут быть причины? И существуют ли причины важнее этой?
Счастливо вздохнув, она осторожно произнесла:
– Я люблю вас, Уолтер. Люблю всем сердцем...
– Надеюсь, с той самой минуты, как мы встретились у Кеннетов? – поддел он ее.
– Нет, на это вы надеяться не можете. – Она чуть отстранилась, и он тоже увидел в ее глазах искры-смешинки. – Хотя...
Кэри не хотела больше ничего говорить, она почувствовала, что слова уже не нужны. Левой рукой Уолтер сильнее прижал ее к себе, правой – погладил по щеке. Если в этой трепетной душе еще остались какие-то сомнения, то пусть они исчезнут сейчас – раз и навсегда.
Кэри подняла голову для поцелуя, и он не заставил себя ждать. Комната закружилась, тело ослабло, руки сами потянулись вверх и обвили шею Уолтера. Она слышала, как восторженно и взволнованно бьется ее сердце, как радостно поет душа, и знала: он держит ее крепко и не собирается отпускать. Ни за что. Никогда.
Эпилог
– Кэролайн Пейдж... – протянула Настя. – Красивое имя. Анастасия Веретейникова... Тоже неплохо. Может, мне выучить английский? Да, точно, выучу!
Она легла на бок, сделала звук телевизора тише и придвинула к себе дневник Кэри.
– Хочешь, я помогу тебе? – предложила Александра.
– Хочу. – Настя улыбнулась, открыла тетрадь и стала бездумно переворачивать страницы. Она вспомнила, как увидела Андрея в комнате Виктора, как садилась с ним в машину, как собиралась сбежать... И как поцеловала его в щеку, тоже вспомнила. – Здесь что-то есть, – тихо произнесла она, пытаясь отогнуть широкую полосу плетения. – Это как обложка, и она прилипла...
Александра отложила в сторону фотографии, которые ей прислал Глеб, встала из-за стола и подошла к дивану.
– Ты о чем?
– Вот же, – Настя села и отодрала часть плотного плетения и увидела две малюсенькие газетные вырезки и небольшой листок бумаги, сложенный пополам, пожелтевший от времени. – Ух ты... – только и смогла произнести она.
Александра взяла вырезки и поднесла к лицу:
– «3 марта в церкви...» – Она прищурилась. – Здесь затерто... Не важно. Дальше. «...состоится бракосочетание Эллис Кеннет, дочери мистера Освальда Кеннета и миссис Деборы Кеннет, с Чарльзом Лестоном, сыном мистера Логана Лестона и миссис Карен Лестон».
– Они поженились? – удивленно спросила Настя и тут же добавила: – А вообще-то, они очень подходят друг другу. Так им и надо.
– Подожди, – Александра отложила первую вырезку и стала читать вторую: – «Вчера Чарльза Лестона, жениха Эллис Кеннет, обнаружили в обществе юной дебютантки Реджины Артуз в весьма недвусмысленном положении. Дама, пожелавшая остаться неизвестной, сообщила нам о том, что одежда у тайных любовников находилась в беспорядке. Свадьба Чарльза Лестона с Эллис Кеннет не состоится».
– Второе сообщение явно принадлежит бульварной газете!
– Да, похоже на то...
– Но еще же есть листок, читайте скорее. Пусть, пусть окажется, что Ребекка Ларсон покрылась сыпью и вышла замуж за восьмидесятилетнего старика. Было бы здорово!
– Нет, – Александра села на диван. – Это письмо. «Дорогие Кэри и Уолтер, я давно вам не писала, но в моей жизни произошло столько удивительного и интересного, что на корреспонденцию просто не хватало времени. Прошу прощения и обещаю исправиться. Чуть меньше года назад я вышла замуж и теперь бесконечно счастлива. Но это еще не все новости. Вчера я родила прелестную девочку и назвала ее Анастасия. И знаете в чем я теперь абсолютно уверена? Мне никогда, никогда уже не будет скучно... Любящая вас Джульетта».
В комнате воцарилась тишина, которую разорвал телефонный звонок. Настя торопливо сцапала трубку и сказала привычное: «Да». Через минуту она повернулась к тете и сообщила:
– Это Андрей. Он приглашает нас к своей прабабушке на ужин.
– Джульетта Дмитриевна Фрезер, – тихо произнесла Александра. – Она возвращается к нам.
* * *
Так как автор совершенно не разбирается в соусах (способных подчеркнуть вкус рыбы и заодно потрясти мир), но зато в свободное от трудов и забот время неплохо выпекает всевозможные булочки и плюшки, он считает своим долгом поделиться рецептом нежного и воздушного кекса с вишней.
P.S. Должен же автор поделиться хоть чем-нибудь после того, как несколько сотен страниц дразнил читателя благородным лососем и пряностями!
Кекс с вишней
Для теста:
150 гр. сливочного масла комнатной температуры,
220 гр. сахарного песка,
8 гр. ванильного сахара,
щепотка соли,
2 яйца,
160 мл. кефира,
1 ч.л. разрыхлителя теста,
250 гр. муки.
Дополнительно: вишня без косточек (если вы собираетесь использовать замороженную, то предварительно ее нужно разморозить), сахарная пудра.
Приготовление:
Разогреть духовку до 180 градусов.
Взбить миксером масло с сахарным песком до кремообразной массы. Добавить ванильный сахар, соль, яйца и снова взбить. Влить кефир, добавить муку и разрыхлитель теста. Вымешать миксером.
Тесто отправить в форму, разровнять. Сверху разложить вишню (оставляя между ягодами расстояние 2 см) и немного утопить ее в тесто.
Выпекать около тридцати минут до золотистого цвета. Вынуть, остудить, посыпать сахарной пудрой.
Приятного аппетита!