ru Zavalery doc2fb, Fiction Book Designer, Fiction Book Investigator, FB Writer v1.1 26.06.2007 http://lib.aldebran.ru Scan by Mobb Deep, OCR&Readcheck by Zavalery d40cd453-5970-102a-990a-1c76fd93e5c4 1.25 Жуков Ю.К. Девушк со снйперской винтовкой. Воспоминния выпускницы Центрльной женской школы снйперской подготовки. 1944-1945 гг. ЗАО Центрполигрф М. 2006 5-9524-2509-7

Юлия Констнтиновн Жуков

Девушк со снйперской винтовкой.

Воспоминния выпускницы Центрльной женской школы снйперской подготовки 1944-1945

Моим любимым девочкм Оленьке и Врюше посвящю.

ВСТУПЛЕНИЕ

Я никогд не думл о том, чтобы писть воспоминния, всегд считл, что это дело только личностей неординрных, совершивших что-то знчительное, вжное. Поэтому, когд мне предложили нписть о своем времени и о себе, это покзлось мне ненужной зтеей. Однко постепенно идея звлдел мной. Мне стло кзться, что жизнь любого человек предствляет интерес, поскольку он – отржение своего времени, он свидетель, то и учстник исторических событий. Кроме того, очень вжно, думю, чтобы последующие поколения людей лучше знли, кк жили их предки, чем они знимлись, о чем думли, кк оценивли свое время.

Решилсь писть. Моя жизнь по времени совпл с очень интересным периодом истории стрны, мне пришлось многое увидеть и пережить.

Я стл учстницей одного из смых тргических, но и великих событий XX век – Великой Отечественной войны. Моя рбот в комсомоле совпл с периодом многих созидтельных нчинний молодежи. Почти 30 лет отдл я любимому делу – нродному обрзовнию.

Н моей пмяти репрессии 1930-х годов и широкомсштбня кмпния 1950-х годов по рзоблчению культ личности И.В. Стлин. Мне довелось стть свидетельницей того, кк великя держв – СССР – был рзрушен и преврщен в стрну полуколонильного тип. Я прожил жизнь кк бы в двух эпохх…

Я всегд честно служил Советской Родине, моему нроду. Никогд не искл в жизни легких путей и личной выгоды, всегд стрлсь помогть людям. Нынешняя тргедия стрны – это и моя личня тргедия, тк кк свою судьбу я никогд не отделял от судьбы стрны.

Мне з мою жизнь не стыдно. Я могу смело смотреть людям в глз.

Если бы меня попросили коротко сформулировть, что же это ткое, моя жизнь, я бы скзл тк: «История моей жизни – это крохотня чстичк истории моего поколения».

Когд я вспоминю смое вжное, смое глвное в моей жизни, то в первую очередь думю о военных годх… Для меня все, что связно с войной, – это смое трудное, но и смое святое. Мое учстие в войне – это моя боль, но и моя гордость. Все прошедшие годы я стрлсь збыть о войне, но пмять постоянно возврщл меня к тем длеким временм.

Сейчс о войне пишут много и првды, и непрвды. Меня оскорбляет, когд некоторые ученые, пистели, журнлисты, кинемтогрфисты с кким-то злобным упоением и стрстью (особенно в 1990-е годы) фльсифицируют историю Великой Отечественной войны, принижют роль Советского Союз в рзгроме фшистской Гермнии, унижют и оскорбляют тех, кто одержл победу в войне 1941-1945 годов. Прочитл у К. Пустовского: «Нет ничего омерзительнее, чем рвнодушие человек к своей стрне, ее прошлому, нстоящему и будущему, к ее языку, быту… и людям…»

Мне довелось испытть трудности военного времени в тылу и хлебнуть солдтского лих н фронте. Сегодня я чувствую себя обязнной в меру своих возможностей честно и првдиво рсскзть о том тргическом, но и героическом времени. Просто нпишу, ничего не приукршивя, но и не сгущя крски, кк я воспринимл те события, что ощущл, что делли я и мои товрищи, близкие, родные.

Однжды я прочитл в ккой-то гзете письмо рядового солдт, прошедшего всю войну, несколько рз рненного. Он писл, что не совершил н фронте ничего героического, не был дже нгржден, просто честно делл свое солдтское дело. И длее он подчеркивл, что гордится своей судьбой, тем, что в смые трудные для Родины дни он был в окопх, н передовой.

Я рзделяю позицию этого неведомого мне солдт и подписывюсь под его письмом.

Хочется, чтобы среди моих читтелей было больше молодежи, в рукх молодых – будущее стрны, з свободу и смо существовние которой отдли жизнь многие миллионы советских людей.

Глв 1 НАЧАЛО

Мне никогд не збыть день 22 июня 1941 год.

В тот день нш отрядня пионервожтя Юля Ковленко уезжл н кникулы к своим родственникм н Укрину. Он училсь в 9-м клссе, уже дв год рботл в ншем отряде и всегд уделял нм очень много внимния, чсто збегл в нш клсс дже н переменх, в то время кк ее подружки обсуждли свои дел и проблемы. Юля был очень крсивой девушкой – высокя, сттня, с толстой русой косой, большими серо-голубыми глзми и густыми черными бровями. Мы все очень любили ншу вожтую, поэтому решили обязтельно пойти н вокзл, чтобы проводить ее и попрощться до нового учебного год. Однко нмерение нше держли в тйне, хотели преподнести ей сюрприз.

Примерно в 10-11 чсов собрлись около школы. В ншей средней школе № 1 ребят учились в 5-10-х клссх. Он стоял н центрльной улице Урльск – Советской, знимл кирпичное двухэтжное здние, в котором имелось всего восемь клссных комнт – четыре внизу и четыре нверху, ткже ктовый, он же физкультурный зл. Школ был стря, ветхя, оборудовн бедно. Зто учительский коллектив сложился отменный. Кждый год большинство выпускников школы поступли в ведущие институты Москвы, Ленингрд, Сртов и других крупных городов. Тогд еще не было репетиторств, тк что это – зслуг нших учителей. По рсскзм мминого брт дяди Миши (Михил Ивнович Синодльцев), прекрсного учителя мтемтики, зню, что чсто вузовские экзменторы спршивли выпускников ншей школы, где и у кких учителей получили они столь блестящие знния. И тмосфер в школе всегд был очень теплой, отличлсь доброжелтельностью, увжительным отношением к учщимся. Мы любили свою школу, проводили в ней много свободного времени, если собирлись куд-то идти вместе, то сходились непременно здесь, около школы.

Тк было и в тот рз, собрлись н привычном месте. День стоял чудесный – теплый, ясный, необыкновенно солнечный. Было рдостно, весело. Мы только что зкончили семилетку, впереди – долгие летние кникулы. А еще мы предствляли, кк обрдуется и удивится нш любимя вожтя, увидев н вокзле почти в полном состве свой отряд. Шутили, смеялись.

Вдруг подошл ккя-то женщин с зплкнными глзми: «Детки, куд вы собрлись? Войн!» Ее слов покзлись нм ткими несурзными, что мы дже не обртили н них внимния, они кк-то скользнули мимо, не здев никого из нс. Рссмеялись, пошутили нд стрнной плчущей женщиной…

Урльск был совсем мленьким провинцильным городком, его весь и вдоль, и поперек можно было пройти пешком. Местного пссжирского трнспорт, кк мне помнится, вообще не имелось. Веселой толпой мы двинулись н вокзл. Тм мы вторично услышли: «Нчлсь войн!» Н перроне црил сует, люди плкли, что-то кричли, чувствовлось общее нпряжение. Вот теперь и мы поверили, что к нм пришл бед…

Нстроение упло, все кк-то сникли. Юля никуд не поехл. Вместе с ней и ее родными мы вернулись в город, рзошлись по домм.

Конечно, тогд мы еще не осознвли в полной мере, что ткое пришедшя к нм войн, нсколько это серьезно и ндолго, ккой тргедией обернется он для ншей стрны и сколько человеческих жизней унесет. Но хорошо помню, что у всех, кого я знл и с кем общлсь, был твердя уверенность: мы обязтельно победим.

Дом – уныние, слезы. Сел з стол и простым черным крндшом нрисовл плкт: крснормейцы с винтовкми, з ними – тнки, нд ними – смолеты. И ндпись: «Фшисты не пройдут!» Прикрепил кнопкми к стене нд столом. Это был, прямо скжем, примитивный плкт, но почему-то никому не хотелось его снимть, поэтому висел он долго. Может быть, из-з ндписи, выржвшей общее нстроение.

Нчлсь новя жизнь, совсем не похожя н прежнюю. Кк-то незметно все изменилось, весь уклд жизни стл другим. Но смые сильные впечтления первых дней – это огромные толпы людей возле городского военного комиссрит, горком пртии и горком комсомол. Все рвлись н фронт. И я, и мои друзья-одноклссники с звистью смотрели н тех, кто уходил н фронт, но понимли, что нс в нши 15 лет в рмию не возьмут. Поэтому мы собирлись иногд вместе и думли: что мы можем сделть, чем мы можем помочь стрне.

В это же время снчл пп, потом мм тоже попытлись уйти н фронт. Ппе откзли, потому что у него не было првого глз, он потерял его во время подвления меньшевистского восстния в Зквкзье, и теперь носил стеклянный протез. Тогд отец попытлся попсть в пртизны, приобрел дже короткое полупльто из серого солдтского сукн. Но снов получил откз по той же причине. Мму не взяли, тк кк я был еще несовершеннолетней, в нчле войны это принимлось во внимние.

В городе появилось очень много военных – к нм из Ворошиловгрд перевели летное военное училище. Бывло, идут курснты строем (крсиво!), песни поют, н тротурх остнвливются прохожие, мшут им рукми, что-то кричт, женщины слезы вытирют. Мльчишки же гурьбой мршируют з ними, звидуют им, их крсивой форме, мечтют стть ткими же.

Потом в Урльске появился эвкуировнный из Ленингрд звод № 231 имени Ворошилов, который выпускл морские мины и торпеды. Звод рзместили в трех местх: в Зтоне, это в 12 километрх от город, в бывших вторемонтных мстерских ив зднии техникум. Мы видели, кк н звод везли оборудовние – большое, громоздкое. Автомшин не хвтло, они тоже были мобилизовны н фронт, поэтому возили н лошдях, верблюдх. Тм, где создвлся будущий звод, круглые сутки что-то грохотло, стучло, скрипело. И вскоре, через месяц-полтор, оттуд потянулись колонны мшин, нкрытых брезентом, обозы лошдей и верблюдов. Это везли продукцию звод. Сроки, в которые звод фктически был зново создн и нчл выпускть продукцию, просто фнтстические. Это я понял лишь позднее, когд нчл тм рботть и увидел мсштбы сделнного.

Прибыл еще ккой-то звод. С кждым предприятием приезжли специлисты, рбочие, их семьи. Всех их ндо было где-то устроить. Нчлось тк нзывемое уплотнение – в квртиры, в чстные дом урльцев вселялись приехвшие. Больше всего меня поржет сегодня, что люди не только не возржли, не возмущлись, но сми предлгли эвкуировнным поселиться у них, иногд приходили прямо к поездм и брли к себе семьи. Сейчс это трудно предствить, тогд кзлось естественным.

К нм никого не подселили. Мы жили в то время у другого мминого брт, дяди Сши (Алексндр Ивнович Синодльцев). Дядя Сш был очень мягкий и добрый человек. В то же время я помню его кк убежденного коммунист: и птриот. Рботл он в милиции, имел двухкомнтную квртиру, что было в то время редкостью. Мы втроем ютились в мленькой комнтке метров 10-12, в другой, немного просторнее ншей, жил дядя Сш с женой и сыном. Поэтому подселять к нм было некуд. Я, помню, жлел тогд, что нш семья никого не может принять к себе.

Вскоре мы увидели первых беженцев – худых, почерневших, с ккими-то потухшими глзми. Особенно тяжело было смотреть н детей. Спсясь от фшистов, люди бросли все, уезжли или уходили из родных мест, иногд успевя взять с собой лишь кое-что из еды и одежды, иногд же вообще безо всего, фктически рзутые и рздетые.

Моя двоюродня сестр Нин Михйловн Дценко (дочь дяди Миши), жившя перед войной н Укрине, ушл из своего город в одном летнем плтье и без всяких вещей. Вместе с толпой беженцев он прошл пешком многие десятки километров. Потом Нин воевл под комндовнием З. Берлинг в состве Войск Польского, получил чин подпоручик и множество боевых польских нгрд.

Урльск снов «уплотнялся», принимя этих несчстных, все потерявших людей.

Сегодня редко, только в юбилейные дни, вспоминют о блгородстве, доброте и отзывчивости людей, проявившихся в годы войны. Но если бы тогд не было всеобщего сострдния к людской беде, мы могли бы и не выдержть. Сколько детей не погибло только блгодря тому, что многие семьи брли н воспитние сирот, потерявших где-то родителей или вывезенных из рйонов боевых действий! В советское время о тких случях много писли. Я помню, что одн женщин в Тшкенте взял н воспитние 16 детей рзных нционльностей! Это, конечно, исключительный случй, но по одному, по дв ребенк брли многие. Сейчс ткое дже предствить невозможно…

А тогд все это было. И хотя людям приходилось трудно, но они помогли, поддерживли тех, кому было еще хуже, еще труднее.

Урльцы делились с беженцми всем, что имели: кровом, теплом, скудным продовольствием, одеждой, обувью. По крточкм двли только хлеб – рбочим 800 грммов, служщим и детям и того меньше – по 400 и 600 грммов. Мсло, схр, чй, н которые тоже были крточки, прктически исчезли с ншего стол. Н рынке же было все. Но если госудрственные цены н хлеб и другое продовольствие не менялись в течение всей войны, то н рынке они срзу резко подскочили и росли постоянно. Продукты стоили очень дорого. Тк, килогрмм сливочного мсл стоил 1000 рублей, бухнк черного хлеб – 200 рублей (для срвнения: моя зрплт н зводе соствлял примерно 800-1000 рублей).

Сейчс, когд в условиях мирного времени цены рстут еженедельно и для большинств нселения многие из жизненно вжных продуктов питния стли уже недоступными, дже предствить невозможно, кк удлось руководству стрны сохрнить госудрственные цены неизменными в течение четырех лет войны, когд знчительня чсть экономики был рзрушен, остльня рботл н рмию, н фронт.

Время шло. Войн ктилсь н восток, немцы зхвтывли один город з другим. Дом ни днем, ни ночью не выключлось рдио, все с тревогой слушли сообщения Советского информбюро, волновлись, переживли. Никогд, нверное, не збудется этот круглый, черного цвет висевший н стене репродуктор, около которого собирлись все, чтобы узнть последние новости с фронт.

А у нс кникулы, и мы томились от того, что не нходили себе применения. Нконец нше время пришло.

Однжды всех комсомольцев (я вступил в комсомол в мрте 1941 год) собрли в школе и объявили, что мы едем в колхоз н сельскохозяйственные рботы. К тому времени очень многих молодых и здоровых мужчин уже мобилизовли н военную службу, в селх остлись в основном женщины, стрики, дети. А нрод, рмию ндо кормить. Немцы зняли знчительную территорию европейской чсти стрны, поэтому очень вжно было не дть пропсть урожю в восточных рйонх. Все это нм объяснили. Нчлись сборы.

Необыкновенное все-тки было время. Оглядывясь нзд, вспоминя те события, кждый рз изумляюсь. Всем нм, выпускникм семилетки, в рмкх существоввшего тогд спортивного комплекс «Готов к труду и обороне» ндлежло обязтельно учствовть в легкотлетическом кроссе. В нзнченный день почти никто не пришел: войн идет, тут ккой-то кросс! Но когд нм скзли, что те, кто не придет н кросс, не поедут в колхоз, – все пришли.

И вот мы в колхозе. С утр до вечер под плящим солнцем – в поле. Все обгорели, кож слезл клочьями. Поврихи у нс не было, тк кк в поле дорожили кждой прой рук. Готовили сми, все по очереди. Готовили – это громко скзно. Врили прямо в поле, н костре, в огромном котле. Я с ужсом ждл, когд придет мой черед, ведь я совсем ничего не умел готовить. Чуд не произошло, моя очередь кшеврить нступил. Кк сейчс вижу: костер, черный от копоти котел и вылезющя через крй пшення кш. Я слишком много положил крупы, вот и тесно стло моей кше в этом огромном котле. Возле стою я – в бордовых стиновых шроврх, обгоревшя и вся в слезх – от дым, от боли в обгоревших рукх и досды н свою неумелость. Д и стыдно было: придут уствшие и голодные ребят, тут… Но ребят ничего не скзли, всю кшу съели, ложки облизли. Голодные же! Увы, я был не единствення неумех. Ткие «кулинрные шедевры» мы ели не один рз.

До конц лет я не дорботл. Зболел скрлтиной, меня увезли в Урльск и положили в больницу. Не помню, сколько я тм пролежл. Вскоре после выписки из больницы я снов зболел. Перепды темпертуры от 35 до 40 грдусов. Невыносимые головные боли, мне кзлось, что дже волосы мешют, будто железным обручем стягивют голову. Попросил отц сбрить их. Он не стл спорить, взял мшинку и обрил меня нголо. Долго не могли поствить дигноз. Однжды мм встретил н улице известного в городе врч Келлер, из ссыльных немцев. И хоть он куд-то очень торопился н своей бричке, но соглсился посмотреть меня. Выслушл, осмотрел, определил – брюшной тиф. И снов в больницу. Помню охвтивший меня ужс, когд я окзлсь в той же плте, где лежл в первый рз, и н кровти, где тогд умерл моя соседк. «Знчит, и я умру» – это было первой моей мыслью. Тут же я ндолго потерял сознние. Все остльное до того, кк сознние вернулось ко мне, зню со слов ммы. Положение было почти безндежным. Я очень долго нходилсь без сознния, темпертур постоянно держлсь н уровне 39-40 грдусов, сердце спрвлялось с большим трудом. И однжды мму с ппой пропустили, чтобы они могли проститься со мной, хотя отделение было инфекционное, к больным никого не допускли. Врч скзл им, что все звисит от сердц – выдержит оно или не выдержит. Предствляю их состояние. Позднее мм рсскзывл, что он кждое утро приходил к больнице и со стрхом зглядывл в окно моей плты, которя нходилсь н первом этже: если видно мое домшнее одеяло, знчит, я еще жив. И тк – не одну неделю.

Был уже зим, когд я пришл в себя. Стояли сильные морозы. В больнице, где было печное отопление, не хвтло дров, и родители кждый день приносили несколько поленьев, чтобы подтпливли мою плту. Есть грубую пищу мне не рзрешли, требовлись белые сухри, мсло, соки. Но где все это взять, когд действует строгя крточня систем, н рынке цены ткие, что купить ничего нельзя? Подобную роскошь могли себе позволить лишь спекулянты. Их во время войны появилось немло. Можно было выменять продукты н дргоценности, н ккие-то очень хорошие вещи. Но в ншей семье ткого отродясь не водилось. Выход ншел отец: собрл более или менее приличные вещи (ковер, свой новый коверкотовый костюм, хромовые споги и что-то еще) и поехл по деревням. Привез мешок яблок, немного белой муки и чуть-чуть сливочного мсл. Теперь почти кждый день мм или пп приносили мне белые сухрики, сок, яички. Понемножку я нчл попрвляться.

Однжды стук в окно рздлся во внеурочное время. Я выглянул и увидел под окном рдостно улыбвшуюся Люсю Млиновскую – лучшую мою подругу. Он что-то говорил, покзывл н свою голову. Я ничего не слышл через двойные стекл, не понимл, чего он хочет. Тогд Люся снял с головы шпку, и я увидел, что он острижен нголо! Кк потом выяснилось, сделл он это из солидрности со мной. Чудчк!

Месяц три, кжется, провлялсь я в больнице, вышл оттуд ткя слбя, что пришлось зново учиться ходить, держсь з спинку кровти или стул. Обритя нголо, худющя, еле стоявшя н ногх, я остро испытывл рдость: жив! Ходил по комнте, трогл вещи, смотрел в окно и снов рдовлсь. Рдовлсь тому, что хожу, вижу, рзговривю, слушю. Потом нчл выходить н улицу. Нступил день, когд я решил пойти в школу, повидть одноклссников. У нс был очень дружный клсс, встретили меня рдостно, Люся Млиновскя кинулсь обнимться. Я от слбости не устоял н ногх, упл и ее з собой потянул. Обе лежли н полу и хохотли, рядом хохотл весь клсс.

Учиться в том году я уже не смогл, ибо безндежно отстл больше чем н полгод, д и сил пок не было для учебы.

Когд после болезни я нчл выходить н улицу, мне покзлось, что людей в городе стло знчительно больше, чем до моей болезни. Тк и было в действительности. В Урльск передислоцировлись с зпд еще ккие-то предприятия, военные училищ, постоянно прибывли беженцы. А это все люди, люди, люди…

З годы войны нселение Урльск возросло примерно н 40 тысяч человек и достигло 100 тысяч.

Глв 2 ВСЕ ДЛЯ ФРОНТА

В 1942 году ншу школу зкрыли, в ее зднии рзместился госпитль. Ученики рзбрелись кто куд: одни перешли в другие школы, многие стршеклссники пошли рботть, кто-то вообще уехл из город.

Ндо признться, что я в то время был, что нзывется, мменькиной дочкой: избловння, робкя, несмостоятельня, не приспособлення к рзного род житейским трудностям и передрягм. Но в тот момент, когд встл вопрос, что же мне делть, я вдруг четко понял, что в этой ситуции нельзя ответственность з свою судьбу переклдывть н кого-то другого, что я должн см принимть решение. И я решил: иду рботть н звод.

В это время мне пришл повестк: меня мобилизовли н трудовой фронт, пок – в кчестве ученицы школы фбрично-зводского обучения. Д, в годы войны существовл и трудовя мобилизция. Мм пошл со мной н комиссию, предъявил спрвку о том, что у меня порок сердц, и я получил временную, до полного выздоровления отсрочку. Неловко было уклоняться от призыв, но мне почему-то не хотелось в эту школу, и ммины действия не вызвли у меня протест. Однко, выйдя из школы, я тут же зявил мме, что болтться без дел не могу и пойду н военный звод. Мм возржл, потому что сердце-то после перенесенного тиф действительно очень беспокоило меня. Мм предлгли устроить меня куд-нибудь в более спокойное место, н кнцелярскую рботу. И вот тут я впервые з свои шестндцть лет скзл свое твердое «нет», зявил, что пойду только н военный звод и обязтельно буду освивть рбочую профессию. Меня отговривли от этого опрометчивого, по их мнению, шг все родственники, но я нстивл н своем. И нстоял.

Пошл н оборонный звод № 231. Меня определили в цех № 8. Встл вопрос о рбочей одежде. В доме ничего подходящего не ншлось, подключились родственники. Тетя Лид (стршя ммин сестр Лидия Ивновн Синодльцев) принесл свое строе пльто, длинновтое, првд, и широковтое, но если подпоясться ремнем – сойдет. Кто-то подрил крсивую шелковую шль, которя в момент дрения был белой, через несколько дней стл серой и потом уже никогд не имел первончльного цвет, несмотря н все нши усилия. Еще от кого-то достлись подшитые, с кожными зплткми н здникх, вленки. Ншлись у родственников лишние шпк и врежки.

Выглядел я, мягко говоря, невжно, но тогд н зводе мло кто выглядел лучше, д и внимния н это не обрщли. Нс волновли другие проблемы.

И вот нступил мой первый рбочий день. В проходной предъявляю пропуск, иду по территории, нхожу свой цех, еще рз предъявляю пропуск и вхожу. Нш цех рзмещлся в бывших вторемонтных мстерских. То, что я здесь увидел, потрясло меня. Огромный цех, холодные стены, цементный пол. Кое-где виднелись чугунные печки, которые нзывлись «буржуйкми», но они двли мло тепл, поэтому было тк холодно, что изо рт шел пр. По всему цеху – стнки: токрные, фрезерные, шлифовльные, сверлильные, рсточные и еще ккие-то. Одни – огромные, длинные, другие – совсем мленькие, нстольные. Они стояли очень тесно, видно, руководство цех стремилось рзместить н отведенной площди кк можно больше оборудовния. Все это крутилось, гудело, скрипело, визжло. Шум стоял невообрзимый.

Но смое потрясющее впечтление произвели рботвшие здесь люди. Это были глвным обрзом женщины и подростки. Все в зимних пльто, телогрейкх или полушубкх, в теплых шпкх или плткх, в вленкх. Несмотря н сильный холод, все сосредоточенно рботли. И кк рботли! Обртил внимние н то, что некоторые подростки стоят н кких-то ящикх. Подумл, что это для тепл, но потом понял, что многие подростки из-з своего мленького рост без этих ящиков просто не смогли бы упрвлять стнкми. Неудивительно, ведь некоторым мльчишкм и девчонкм было лишь по 13-14 лет.

До сих пор, когд вспоминю нш цех, видятся мне длинные сигрообрзные корпус торпед, отполировнные до блеск, огромные шры морских мин. И люди – смертельно уствшие от непосильной рботы и недосыпния, истощенные, всегд голодные, посиневшие от холод.

Нчв рботть, узнл, что в цехе всего несколько мужчин, в том числе нчльник цех Ивнов и слесрь-инструментльщик Д. Полтев. Вот к этому последнему я и попл в подчинение. Скверный был стрикшк, куркуль нстоящий, норовил всегд хпнуть побольше, не гнушлся и припискми. Но в своем деле – с, при этом еще и единственный ткой специлист. Вот и терпели его.

Меня определили клдовщицей в инструментльную клдовую, одновременно поручили Полтеву обучть меня тому, чем знимлся он. А знимлся он очень ответственным делом – собирл ккие-то узлы для взрывных устройств морских мин и торпед. Многие детли деллись им вручную. Я уже не помню нзвний этих изделий и детлей к ним, но глвное, что без них ни один снряд не мог взорвться.

Рбочее место моего мстер было оборудовно здесь же, в клдовой, где я рботл. Это позволяло мне кждую свободную от основной рботы минуту использовть с толком, обучясь полтевскому мстерству. Првд, пончлу свободных минут было мло. Но потом, когд я освоилсь с рботой и лучше стл упрвляться с обязнностями клдовщицы, обучение пошло быстрее.

Рбот был тяжеля, целый день н ногх. Я выдвл и принимл инструменты: ручные дрели, ножовки, молотки, зубил, сверл, фрезы, керны и прочее. Это скзть легко – выдвл и принимл. Н деле же… З кждой единицей инструмент – к стеллжу и обртно, туд и обртно. Не перепутть ячейки и не положить, к примеру, сверло одного диметр в ячейку, где лежт сверл другого диметр, инче потом никогд это сверло не нйдешь. А у окн выдчи инструмент – очередь, все требуют быстрее, чтобы времени попусту не терять. И тк – с утр до вечер, в течение двендцти чсов (тков был продолжительность рбочего дня).

Сколько я пролил слез! Инструмент и тк ктстрофически не хвтло. Д еще мльчишки чсто портили, ломли его, иногд по неопытности, иногд и по шлости – дети все-тки. А рбочие требуют, кричт, ругются. Целый день в ушх: «Двй, двй, ткя-сякя!» Пойдешь к слесрю-зточнику с поломнным или зтупившимся инструментом, он тоже: «Ткя-сякя, куд смотришь, что инструмент в плохом состоянии! Точи см!» А кк точить, если не умею? Спсибо моему учителю: хоть и невжный он был человек, но сжлился ндо мной, иногд см стл зтчивть инструмент, глвное, меня этому нучил. Стло нмного легче.

Зтем меня допустили в святя святых: вместе со стрым мстером я стл собирть те смые изделия, от которых звисел весь цех: сколько мы их вдвоем соберем, столько и продукции уйдет из цех. Вскоре получил 3-й рзряд по профессии слесря-инструментльщик.

А нд инструментми плкл уже другя девчонк. Ей, првд, было легче, я понемногу помогл, когд был ткя возможность.

Рботя н зводе, мы очень хорошо чувствовли (именно чувствовли) обстновку в зонх морских сржений. Бывли дни, и нередко, когд всех рбочих цех собирли н пятиминутный митинг и говорили, что ндо порботть сверхурочно. Мы понимли: или где-то идут тяжелые бои н море, или готовятся крупные морские оперции, от нс требуется дополнительня продукция. Сверхурочня рбот могл продолжться и сутки, и двое, и дже трое суток. Ночевли в цехе, рсполгясь н версткх, н ящикх, у стнков. В эти дни нс немного подкрмливли в зводской столовой.

А иногд люди зсыпли прямо н рбочем месте. Из-з этого всякое случлось – были и трвмы, и увечья. После врл отпускли н двендцть чсов домой, н отдых – и снов з рботу.

Но никто не роптл. «Все для фронт! Все для победы!» – эти слов стли глвным девизом для стрны н долгих четыре год войны. Люди много и смоотверженно трудились, боролись з перевыполнение плнов. Лучшим бригдм присвивлось нименовние «фронтовых». А сколько было добровольных пожертвовний в Фонд обороны н строительство тнков и смолетов! Сдвли дргоценности, деньги, нтикврит. Женщины, и стрые и молодые, вязли для солдт носки, врежки, иногд н последние деньги покупли мхорку, ппиросы и все это посылли н фронт. Писли солдтм письм. В те годы появилось много доноров, люди сдвли кровь для спсения жизни рненых.

Н военных предприятиях, д и в других оргнизциях, дисциплин был жесткя. По зконм военного времени прогулы, нрушения дисциплины, производственный брк крлись жестко, вплоть до уголовного нкзния. Мой племянник, 14-летний мльчишк, рботвший н том же зводе, что и я, прогулял по ккой-то причине пру дней, тк его осудили н год испрвительных рбот с пребывнием в колонии для млолетних првонрушителей. Жестоко, конечно. Но без строгой дисциплины мы не смогли бы сделть того, что было сделно. Взять нш звод: ведь не успели еще полностью смонтировть оборудовние, н устновленных стнкх рбочие уже нчли выпускть продукцию. Тк было повсеместно. Бывло и по-другому: устнвливли стнки под открытым небом, нчинли рботть, выполняли военные зкзы, прллельно с этим возводили стены, крышу – тк создвлись новые предприятия по выпуску военной техники и оружия. Без жесткой дисциплины, порядк и оргнизовнности это было бы невозможно.

Рбочя нук двлсь мне трудно. Я ведь тогд ничего не умел делть. Родители не приучили меня дже к домшнему труду. Думю, что одной из причин этого были постоянные мои болезни. Ведь я переболел прктически всеми детскими болезнями, потом перенесл скрлтину, тиф, естественно, что здоровьем не отличлсь. И родители оберегли меня.

Н зводе же всего хвтло с лихвой. Сколько рз я рзбивл пльцы молотком, обдирл точильным кмнем. Потом в рны попдл грязь, все нчинло гноиться, пухнуть. Помню, встнешь утром, пльцы кк срдельки. Помнешь их, рзотрешь, гной выдвишь, где можно, и идешь н звод. Больше всего в то время я мечтл о том, чтобы можно было рботть в перчткх. Но, увы, это могли себе позволить только те, кто рботл с крупными детлями или знимлся свркой. У нс же детли были очень мелкие, их, бывло, и голыми-то рукми еле ухвтишь. А холод стоял ткой, что иногд кож примерзл к метллу, потом клочьями слезл.

Мне, д и не только мне, постоянно хотелось есть. Хоть я и получл по рбочей крточке 800 грммов хлеб в день, но что это был з хлеб! Сожмешь кусок в кулке, потом рзомкнешь пльцы, он, хлеб-то, тк темно-серым комом и остется. А больше и нечего было взять с собой н рботу. Д и ткого хлеб не ели вдоволь. Првд, иногд в столовой удвлось что-то перекусить, но это нерегулярно. Дом тоже питлись скудно.

В ккой-то период стло совсем худо. Тогд пп сложил в мешок свои последние хромовые споги, прекрсную зимнюю бекешу, еще что-то, опять поехл в деревню и обменял все это н мешок мучели (мук из шелухи прос). Мы тк обрдовлись: ведь целый мешок муки, пусть не нстоящей, но из нее можно испечь лепешки, олдьи. Увы, рдость нш окзлсь преждевременной: мучель окзлсь очень горькой, по вкусу нпоминл хинин. То ли он подпортилсь у хозяев, то ли по природе своей тков, не зню, поскольку потом мне никогд не приходилось ее есть. Но все рвно, мы пекли из нее лепешки – без дрожжей, без соли, без мсл, просто лепили с водой и ствили сковородку с этим «шедевром» кулинрного искусств военного времени в русскую печку. И ели. Помню, возьмешь кусочек в рот и думешь: проглотить или выплюнуть? Все-тки глотли, голод брл свое. Потом во рту долго ощущлсь горечь.

Но случлись в ншей жизни поистине чудесные дни. Однжды отцу, кк учстнику Октябрьской революции, к ккому-то прзднику выдли пек. Что тм было, не помню. Когд я вошл в комнту и глянул н стол, мне бросился в глз кирпичик нстоящего белого, мягкого, пористого, с душистой корочкой хлеб. Этот кирпичик пшеничного хлеб, ткого необычного для того времени, буквльно зворожил меня. Я бережно взял его в руки и резл прямо н лдони, чтобы ни одной крошки не уронить. Нож окзлся с ззубринми, я порезл себе руку, но выбросить крошки не смогл, съел их вместе с кпелькми крови. До сих пор ясно вижу этот кирпичик великолепного хлеб.

В другой рз мме дли целый котелок нвристого мясного бульон. Мы выствили его н мороз. Потом зстывший жир собрли, н нем что-то жрили, из рзбвленного и обезжиренного бульон несколько дней врили суп. Вообще-то трудно было нзвть это супом: туд брослсь ккя-то круп и немного соли. Но все-тки похлебк был н мясном бульоне.

Во время войны смой устойчивой влютой был водк, в обмен н нее можно было приобрести все. З 0,5 литр водки н рынке двли, нпример, полкило сливочного мсл. Кк-то отец получил срзу три бутылки водки. Поствили мы эти бутылки в укромном месте. К нм в то время изредк зходил одн струшк – одинокя, вечно голодня, но всегд чистенькя, ккуртня (кк ей это удвлось при отсутствии мыл и всего остльного, не понимю), и необыкновенно услужливя. Звли ее тетей Тней. Откуд он появилсь, не помню. Но мы все очень любили ее, понемногу подкрмливли, когд было чем, он же помогл мме по дому. Мы все рботли с рннего утр и до поздней ночи, времени н домшние дел просто не оствлось. Д и тетя Тня чувствовл себя лучше, когд помогл нм. «Все-тки не дром ем у вс», – говривл он, когд для нее нходилось ккое-нибудь дело.

Однжды он ндумл вымыть полы, случйно здел одну бутылку с водкой, т упл и повлил другие. Рзбились все три! Для нс это был весьм ощутимя потеря, мы ужсно рсстроились. Тете Тне никто ничего не скзл, но см он очень долго чувствовл себя виновтой. Кк придет, бывло, тк плчет: «Что же я, стря, нделл!» Успокивли ее, кк могли.

Н зводе все шло своим чередом. Комсомольцы избрли меня членом комитет ВЛКСМ. Глвной моей обязнностью был збот об учщихся школы фбрично-зводского обучения (ФЗО), готовившей рбочих для звод. Той смой, в которую меня совсем еще недвно призывли и в которую мне тк не хотелось идти.

Мне было уже 17 лет, но я не отличлсь боевитостью и смостоятельностью, не всегд умел постоять дже з себя. А теперь пришлось отстивть интересы нескольких десятков подростков, зботиться о том, чтобы и производствення прктик у ребят н зводе проходил оргнизовнно, и быт с питнием были нлжены. Кк говорится, положение обязывло. Понемногу я нучилсь спорить с нчльством, докзывть, Добивться, кое-что стло неплохо получться. Во всяком случе, тк оценил мою общественную рботу нш зводскя, многотиржк, которую я сохрнил.

В общем, дел хвтло, я основтельно был знят и производственными, и общественными делми, скучть не приходилось.

Но молодость – он всегд молодость. Когд выдвлось свободное время (првд, это бывло не тк уж чсто), встречлсь с прежними своими друзьями, ходил в гости, в кино и дже н тнцы.

Однжды узнл, что в госпитль, рзмещенный в ншей школе, прибыл мой одноклссник Володя Чемряев. С рзрешения ммы потртил чсть своего зрботк, купил чего-то вкусненького н бзре и отпрвилсь нвестить рненого. Мы долго рзговривли. Володя рсскзл, что в 16 лет он, обмнув все комиссии, умудрился поступить в пехотное военное училище, в 17 лет комндовл ротой, был рнен и вот теперь лечился в стенх своей родной школы. Прощясь, Володя скзл: «Знешь, Юля, меня нпрвляют н Стлингрдский фронт, чувствую, что оттуд я не вернусь». Тк и случилось, он погиб под Стлингрдом…

Еще один мой одноклссник – Юрий Зйцев – тоже добровольно ушел н фронт. Остлся жив, но потерял руку.

Об остльных мльчишкх моего довоенного клсс ничего не зню. Вообще-то моим ровесникм, родившимся в 1926 году, повезло, многие из них дже в рмию не призывлись и остлись живы.

Шел 1943 год. Нступило лето, стло немного легче. Все чуть-чуть ожили, оклемлись, кк у нс говорили. Мы ходили з ягодми, собирли грибы, ловили рыбу. Рекми нш местность богт. Кроме Урл, рядом с городом протекли Чгн, Деркул и еще ккие-то мленькие речушки. Рыбы в них в то время водилось много, в Урле был дже крсня рыб. Поэтому с рыблки мы никогд не возврщлись с пустыми рукми. Мме дли з городом крохотный учсток земли, мы посдили тм кртошку, осенью собрли неплохой урожй. Не перестю удивляться: ведь в то время было очень голодно, однко кртошку с згородного учстк не воровли.

Вообще с 1943 год с питнием стло немного легче. Рзговривл не тк двно со своей зводской подругой Юлей Лргиной, и он вспомнил, что, когд мы с ней рботли в ночную смену, моя мм готовил к ншему обеденному перерыву (в 12 чсов ночи) винегрет. Мы приходили ко мне домой (звод рсполглся в 10-15 минутх ходьбы). «Целый тз винегрет, – рсскзывл Юля, – мы приходили и все съедли. Все до крошки».

Тк шло время, я уже хорошо освоилсь с рботой, стл нстоящим рбочим человеком. Однко мысль о фронте не покидл меня.

И вот однжды утром я встретил н улице Влю Шилову, мою подругу еще с детсдовских времен. Првд, он был н дв год стрше меня, поэтому в детском сду мы были в рзных группх, в школе – в рзных клссх. Тк получилось, что и н зводе окзлись в рзных цехх. Подружились мы блгодря ншим ммм, которые в молодости, состояли в одной комсомольской оргнизции и сохрнили дружеские отношения н все последующие годы.

Вля был необыкновенным человеком. Ткие добрые, отзывчивые н чужую беду и рдость люди, не способные по своей нтуре н нечестность и обмн дже в млом, по-моему, редко встречются. Небольшого рост, хрупкя, он, тем не менее, был сильной, волевой, что особенно проявилось во время ее службы в рмии. Меня больше всего поржли ее глз – светлые, ясные и ккие-то бездонные… Кто-то однжды скзл мне, что люди с ткими глзми долго не живут. К сожлению, пророчество это сбылось: он погибл через три месяц после прибытия н фронт…

А в то летнее утро, встретив Влю, я узнл, что в городе оргнизовны двухнедельные, с отрывом от рботы, курсы нчльной военной подготовки для девушек. Принимли н курсы по рекомендции комсомольской оргнизции. Вля уже поступил. «Все, – решил я, – пришло мое время, тоже пойду н эти курсы». Вля пытлсь остудить мой пыл, сообщив, что принимют девушек не моложе 18 лет. Мне до восемндцти оствлось более полугод. Но я решил, во что бы то ни стло поступить н эти курсы: то был рельный шнс приблизиться к осуществлению моей мечты – попсть н фронт.

Нступил первый день знятий, приходить ндо было с пспортом. Я явилсь, естественно, без всяких документов. Н вопрос о пспорте пролепетл что-то невнятное. Н первый рз поверили. Но когд это повторилось н второй, н третий день, преподвтели, конечно, догдлись. Однко из группы почему-то не стли отчислять. Возможно, подкупило мое стрстное желние попсть н фронт и стртельность, с ккой я относилсь к знятиям, может быть, просто плн нбор был выполнен не полностью. Не зню. Нгрузк н курсх окзлсь очень большой, знимлись по семь-восемь чсов ежедневно, включя и выходные дни. Учили нс воинскому уству, строевой подготовке, ползнию по-плстунски, мскировке, рытью окопов и дже стрельбе из млоклиберной винтовки – и все н улице, в любую погоду. Нсколько мне помнится, ни одн из девчонок, несмотря н трудности, не дрогнул. Через две недели выдвли спрвки о звершении обучения н курсх нчльной военной подготовки. Вот теперь от меня снов потребовлся пспорт. Увы, 18 лет мне еще не исполнилось, пспорт бессмысленно было предъявлять, посему я, единствення из всей группы, никкого документ не получил. Тогд я не придл этому никкого знчения: подумешь, ккя-то бумжк.

Прошло полгод. И вот кк-то иду н рботу и опять у зводской проходной (вот ведь кк бывет!) стлкивюсь с Влей, очень взволновнной. Я удивилсь: нчинлсь нш смен, он шл с звод. Окзлось, что Вля и другие девчт, окончившие те смые курсы НВП, н которых полулегльно знимлсь и я, получили из военкомт повестки, их призывли в рмию. А основнием для призыв послужили те смые спрвки, о которых я отозвлсь тк пренебрежительно. Я не пошл н рботу, решил вместе с Влей идти в военкомт, хотя з смовольный невыход н рботу мне грозил серьезня кр, могли и под суд отдть. Но в тот момент я дже не подумл об этом. Я должн был попсть н фронт!

Когд мы пришли в военкомт, тм уже собрлись все девчт с курсов. Стли они доствть документы, в том числе и злосчстные спрвки. Только теперь я сообрзил, что у меня не было с собой вообще никких документов, кроме зводского пропуск. Не спсовл, вместе со всеми вошл в кбинет городского военного комисср, который почему-то см принимл нс. Вероятно, с учетом того, что призывники были несколько необычные. Сел н крйний стул около двери и стл сообржть, кк мне выкрутиться из положения. Ничего не придумл. А горвоенком, узнв, что у меня нет никких документов, дже рзговривть со мной откзлся и предложил вернуться н звод, рботть для фронт. С трудом уговорил выслушть меня. Выслушл, удивился, что я окончил курсы н одни «пятерки», но призывные документы оформлять откзлся. Н прощние поинтересовлся, не дочь ли я Алексндры Ивновны Жуковой.

Из военкомт пошл н звод. Но рботлось что-то невжно, мысли зняты были одним: кк вместе с остльными девчтми попсть н фронт. Вернулсь домой после смены, около 12 чсов ночи. Мм еще не спл. Чем-то рсстроення, он стоял у корыт и ожесточенно терл белье.

– Что с тобой, мм? Чем ты рсстроен?

– По-твоему, я должн рдовться, что ты тйком от нс с отцом идешь в военкомт и просишь отпрвить тебя н фронт? Ты же девчонк еще, у тебя больное сердце. В конце концов, дже ребят твоего возрст еще не призывют.

– Но ведь я комсомолк, мм, и окончил специльные курсы.

В общем, рзговор получился очень тяжелый. Я тогд не могл понять, от кого мм узнл о моем походе в военкомт, думл, что кто-то из девчт проговорился. Огорчення рзговором с ммой, я пошл спть и не предполгл, что мои родители в ту ночь вообще не уснут, решя, кк им поступить.

Тольк после войны мм рсскзл, что хорошо знвший ее военком срзу после моего уход позвонил ей, все рсскзл и пообещл сделть тк, кк он решит. Нетрудно предствить состояние ммы, д и отц тоже. Мне они ничего не скзли об этом звонке, сми всю ночь не спли, думли, советовлись, кк поступить. Стршно было двть соглсие: вдруг убьют или инвлидом н всю жизнь остнусь. Не менее сложным было для них принять и другое решение: не отпускть меня н фронт. Волновло, кк я буду чувствовть себя и кк стну относиться к ним, если узню когд-нибудь, что они прикрыли меня своим служебным положением и вторитетом. В общем, вопросов было много, вринтов ответ всего дв: д или нет. После тяжелой бессонной ночи мм позвонил военкому и скзл «д».

После войны мне рсскзли, что однжды в рзговоре с кем-то мм произнесл ткую фрзу: «Если что-то случится, Юля не простит нм, что мы не пустили ее н фронт». Что он имел в виду, не зню, я никогд не говорил с ней об этом.

…Итк, мои родители приняли очень тяжелое для них решение. Оно длось нелегко и потребовло от них определенного мужеств. Ведь мне только что исполнилось 18 лет, здоровье не очень крепкое (все-тки порок сердц), и я был единственным у них ребенком. Может быть, кто-то и осудил их, но я блгодрн моим родителям з то, что, преодолев все стрхи и сомнения, они приняли тогд именно ткое решение. Будь оно другим, я, возможно, н всю жизнь остлсь бы стеснительной, робкой и не очень уверенной в себе, ккой был прежде. Армия, фронт круто изменили меня, мой хрктер, вообще всю мою жизнь. Не только я по-иному стл относиться ко всему окружющему, но и отношение окружющих ко мне стло другим.

Глвное же, что все послевоенные годы я, кк и тот не известный мне солдт, прожил с ощущением личной причстности к ншей великой Победе, с чувством гордости з то, что в трудные для стрны годы я не остлсь в стороне. Это великое счстье, когд есть чем гордиться.

И еще одно могу скзть совершенно определенно: меня постоянно угнетло бы чувство вины от того, что я отсиделсь в тылу и потому остлсь жив, моя подруг Вля Шилов пошл н фронт и погибл. Я и тк долгие годы после войны чувствовл себя виновтой в том, что при рспределении в школе снйперов проявил инертность и ничего не сделл, чтобы попсть с Влей в одну воинскую чсть. Возможно, все сложилось бы инче. А может быть, тк угодно было рспорядиться судьбе, ведь что-то всегд рзводило нс… Вот и в военной школе мы окзлись в рзных ротх, и нпрвили нс н рзные фронты.

Но перед отъездом произошло еще одно вжное для меня событие. От рождения звлсь я Алексеевой Юлией Влерьяновной, по имени моего родного отц. Когд мм вторично вышл змуж, он, кк и при первом брке, оствил девичью фмилию – Синодльцев. Выглядел нш семья в этом плне несколько стрнно: отец – Жуков, мм – Синодльцев, я – Алексеев. Позднее, когд отчим вышел из зключения, мм взял его фмилию, я остлсь со своей. Отец, я всегд его нзывл именно тк, несколько рз зговривл с ммой об изменении моей фмилии, но он почему-то не соглшлсь. И вот теперь, когд остлся последний шнс н удочерение (это рзрешлось только до 18 лет), отец вновь вернулся к этому вопросу. Мм соглсилсь, но, поскольку я был уже взрослой, решть вопрос предоствили мне. Я любил отц, дорожил его отношением ко мне, поэтому не могл не соглситься. Он был рд. Тк получилось, что с звод увольнялсь Алексеев, в военную школу поехл Жуков.

Глв 3 ТРАГЕДИЯ МОЕЙ СЕМЬИ

В последнее время, рботя нд воспоминниями, я все чще и чще мысленно возврщюсь к моим родителям. Вспоминю мою милую и нежную мму, которя всегд был мне не только ммой, но и нстоящим другом. Вспоминю внешне сурового, но очень доброго и отзывчивого отц. Всмтривюсь в прошлое и кк бы вновь переживю годы, предшествующие нынешнему дню, снов и снов думю, кк много пришлось пережить моим родителям, сколько горестных дней выпло н их долю, в том числе и по моей вине. Снчл мои бесконечные детские болезни. Зтем тиф и постояння тревог: выживет или не выживет? Потом – звод, когд мне суткми приходилось рботть в холоде и в голоде, д еще с больным сердцем, родители волновлись з меня, з мое здоровье. Зтем – фронт, и снов жизнь родителей полн тревог и ожидний: вернется или не вернется? Рнят или не рнят? В 1948 году я уехл в Москву, где снчл училсь, зтем рботл. Одинндцть месяцев – в Москве и лишь один – дом, с родителями. А они опять живут ожидниями: ждут моих писем, моих кникул или отпуск, моего приезд…

Понимю, что тков судьб всех родителей. Но ведь никому от этого не легче. Одно утешет: я никогд не пренебрегл своими дочерними обязнностями, очень любил мму и отц и никогд не предвл их ни в делх, ни в мыслях. Дже когд отц рестовли кк «врг нрод», я твердо скзл: «Не верю, что мой отец врг нрод». Мне было всего 13 лет, но я был убежден в невиновности отц.

Это произошло в мрте 1939 год. От тех событий нс отделяют уже более шестидесяти лет. 1930-е годы были тргическими для ншей стрны. Тогд очень много невинных людей подверглось репрессиям, сотни тысяч были рсстреляны. Бед коснулсь и ншей семьи.

В тот год мы жили в Брнуле. Отец рботл нчльником отдел кревого Упрвления НКВД. Ккое он имел звние, не помню, н его фотогрфиях в петлицх по дв ромб. Человеком он был, безусловно, зслуженным. Мм рботл в том же упрвлении, звние имел невысокое, но рботу выполнял очень ответственную – шифровк и дешифровк.

Жили мы в большом кирпичном доме из четырех комнт, обствленных кзенной мебелью с инвентрными номерми н кждом предмете. Обзводиться мебелью не имело смысл, потому что ппу чсто переводили из город в город, и когд мы переезжли, то брли только свои личные вещи. Н новом месте нш квртир опять обствлялсь мебелью с инвентрными номерми. В результте чстых переездов я к 5-му клссу сменил уже несколько школ в Алм-Ате, Новосибирске и Брнуле.

Здесь, в доме, у меня был своя комнт. Зходишь в дом, и по коридору нпрво – моя обитель, где я спл, знимлсь, игрл.

В тот мртовский день 1939 год я возвртилсь из школы и, кк всегд, срзу нпрвилсь в свою комнту. Снчл я дже не зметил сургучную печть н двери, увидел ее только тогд, когд попытлсь войти. Дверь был зперт, н ней – большя крсня сургучня печть. Я бросилсь к Мрфе Ивновне, ншей домрботнице. И вот тут я увидел – в доме много военных. Меня отвели в столовую. Здесь зкнчивлся обыск. Вещи, книги, ккие-то бумги влялись н полу, ящики выдвинуты, из них тоже выбрсывлось все подряд. Кзлось, все перевернуто вверх дном. А н дивне неподвижня, с зстывшим белым лицом сидел мм. Он не плкл. Я сел рядом с ней, спросил, что случилось, и услышл: «Ппу рестовли кк врг нрод». Моя рекция был мгновенной: «Нет! Я не верю, что пп врг нрод».

Взяли отц н рботе. Мму тоже уволили и исключили из пртии кк жену «врг нрод».

Потом, когд вернется отец, мм рсскжет ему о моей рекции н его рест. И тогд он скжет мне буквльно со слезми н глзх: «Я никогд этого не збуду. Спсибо тебе, дочь».

Но это будет почти через год: А в тот длекий день военные, зкончив обыск, збрли документы, ппины нгрды, целую кипу фотогрфий и ушли, скзв н прощние, чтобы через день мы освободили особняк.

Мм ншл где-то крохотную комнтку, метров 8-9. Взяв одежду, мои учебники и игрушки, с которыми я никк не хотел рсствться, мы переехли н новую квртиру уже н следующий день.

Мы с ммой остлись совершенно без всяких средств к существовнию, тк кк родители мои никогд не умели копить деньги, выходное пособие в тких случях, естественно, не выплчивлось. Мм пытлсь что-то узнть о муже, куд-то ходил, куд-то писл, но безрезульттно. Родных у нс в Брнуле не было, знкомые и друзья боялись общться с нми и, встретив н улице, торопились перейти н другую сторону или отворчивлись, деля вид, что незнкомы с нми.

Снчл я говорил мме: «Нс не зметили, двй окликнем». Мм чще всего отмлчивлсь. Но однжды он остновилсь, повернул меня к себе и скзл: «Юля, ты уже большя девочк и должн понять: мы теперь – семья врг нрод, люди боятся поддерживть с нми отношения». Я ничего не понял, про себя же думл: если мне ясно, что пп не врг нрод, почему же взрослые этого не понимют? А ккие же мы-то с ммой врги? Почему нс боятся? Но с тех пор я ни о чем не спршивл мму.

Я перестл ходить в школу: мне было стршно и стыдно, я боялсь, что меня будут рсспршивть, что-то говорить по этому поводу. И вот однжды к нм пришл нш клссня руководительниц А.А. Чебышев. У нее муж тоже рботл в НКВД, но он не испуглсь, пришл, долго говорил о чем-то с ммой. А потом пришли нши ребят – почти полклсс. Мне некуд было приглсить их, и мы долго стояли н улице, рзговривли. Только много позднее я понял, что Анн Алексндровн совершил тогд Поступок.

Мм, ничего не добившись, решил: ндо ехть к родным, в Урльск. Ехли в общем вгоне. Дорог был долгя-долгя, нш путь пролегл почему-то через Москву. В пути я зболел. Мм нервничл, не зня, кк примут нс в Урльске. Ведь столько было случев, когд в подобной ситуции жены отреклись от своих мужей, дети от родителей, когд боялись приютить родственников репрессировнных. Мы ехли без предупреждения…

Приехли к стршему мминому брту дяде Мише. К счстью, и он, и его жен отнеслись к нм с сочувствием и понимнием, обогрели, облскли, выделили комнту. Мм долго еще оствлсь без рботы, ее никуд не принимли. Потом кто-то помог ей, он устроилсь лборнткой в техникум. Зрплт был не хти ккя, но все-тки хоть что-то появилось.

Шло время. Мм снов куд-то писл, но все впустую. Он не посвящл меня в свои муки и треволнения, оберегя от излишних переживний. Потом вдруг уехл в Москву, ничего не объяснив мне. Только потом, когд он вернулсь из Москвы, я узнл, что ездил он «к Стлину, просить з ппу». Понимл ли он, н ккой риск шл? Тоже ведь могли рестовть. Думю, понимл, но все-тки поехл! И свершилось чудо! Письмо доложили Стлину, он рспорядился, чтобы дело отц было еще рз внимтельно рссмотрено.

В воспоминниях о тех годх чсто можно прочитть, что многие репрессировнные, члены их семей пытлись достучться до Стлин, но это было бесполезно, иногд и опсно. Что же случилось н этот рз? Что побудило Стлин внимтельно отнестись к судьбе отц? Убедительными покзлись доводы ммы? Или просто было хорошее нстроение? Или хотелось создть прецедент? А может быть, мы обязны этим тому, кто доклдывл Стлину? Никто не знет. Но дело отц было пересмотрено. Фктов его «вржеской деятельности» никто не смог предствить, состряпнные, кем-то придумнные обвинения отец сумел убедительно опровергнуть. Ни одного обвинительного документ он не подписл, несмотря н побои и угрозы. Отц отпустили до суд, тк что впоследствии судимость н нем не висел.

В нчле 1940 год отец приехл в Урльск. Похудевший, небритый, в тюремном втном костюме и серой рестнтской ушнке, в стоптнных кирзовых спогх – тким предстл он перед нми.

Его восстновили в пртии, вернули нгрды, все документы и фотогрфии. Еще в Брнуле, срзу после освобождения, отец получил предложение вернуться н прежнюю рботу, но он откзлся и поехл к нм. Потом нлогичное предложение ему сделли в Урльске, но и тут он откзлся. Рботть в оргнх НКВД он больше не хотел. Пошел н хозяйственную рботу – директором Гортопотдел, знимлся снбжением город топливом. Н этой должности он оствлся прктически до смой смерти в 1959 году. Отец был сильным человеком. Но рест ндломил его: он нчл пить и умер от сердечной недостточности, пережив мму н один год и дв месяц. Мне кжется, что и мм умерл тк рно (в 53 год) из-з того, что слишком много тяжелых испытний выпло н ее долю.

Отец не любил говорить о своем ресте и о репрессиях 30-х годов вообще. Вероятнее всего, что-то обсуждл с ммой, но со мной – нет, не говорил. Только однжды, вскоре после возврщения из зключения, скзл мне: «Юля, в том, что случилось со мной, не виновты ни пртия, ни Советскя влсть, вин з это лежит н конкретных людях». Имен этих людей не нзывл. И еще был случй, когд в подпитии он рсскзл, кк его бил молодой офицер, рнее нходившийся в его подчинении. Бил тбуреткой по голове. И отец зплкл… Больше н эти темы рзговоров не было.

Отец, несмотря ни н что, до конц жизни оствлся убежденным коммунистом и птриотом. Когд нчлсь войн, он, кк я уже писл, срзу пошел в военкомт зписывться добровольцем, считл себя, ктивного учстник Октябрьской революции, крсногврдейц, обязнным быть н передовой. Оствшись же в тылу, делл все, чтобы помочь семьям фронтовиков, особенно погибших.

Вот тким был мой отчим, которого я искренне любил, считл его хорошим отцом и всегд звл ппой.

Мму тоже восстновили в пртии. С рботой в итоге получилось все хорошо, ее приглсили н рботу в городской комитет пртии.

Мм был очень мягкой, доброй, но в серьезных делх – принципильной. А история с ппой покзл, что он еще и очень мужественный, решительный человек. Рискуя не только собой, но и мной, моим будущим, он бросилсь зщищть муж, ибо был убежден в полной его невиновности. Большинство людей в ткой ситуции псовло, он не испуглсь. И победил. Жль только, что итог их жизни окзлся столь тргическим…

Многие из тех, чьи родители или другие родственники были репрессировны, рсскзывют, что в течение всей последующей жизни они жили под гнетом стрх, чувствовли ккую-то ущербность… У меня этого не было никогд – ни в то время, когд отец нходился под следствием, ни потом. Думю, определяется это тем, что отц довольно быстро выпустили, он был полностью опрвдн. Кроме того, родители всегд и везде вели себя с достоинством, не двя никому повод и возможности в чем-то их обвинять.

И отц, и мму хорошо знли в городе, они пользовлись увжением всех, кто с ними рботл, д и многих из тех, кто по тому или иному поводу хотя бы рз обрщлся к ним. Об они были нстоящими коммунистми – убежденными, бескорыстными, честными.

Отец и мм родились и выросли в простых семьях.

Мм – Синодльцев Алексндр Ивновн (позднее Жуков) родилсь 7 июля 1904 год в Урльске. В семье было много детей, одинндцть человек. Кто-то умер в рннем детстве, дядя Володя погиб в Первую мировую войну. Я знл трех мминых сестер и трех бртьев. Семья не имел мтерильного досттк и не смогл обеспечить детям хорошего обрзовния. Только стрший брт, дядя Миш, стрдвший тяжелым зболевнием сердц, получил высшее обрзовние и стл учителем, остльные рботли, чтобы поддержть и его, и семью. У детей мминых сестер и бртьев подобных проблем не возникло. Родившиеся и выросшие в советское время, все они получили высшее обрзовние. Мм нчл рботть с 16 лет – снчл курьером в ВЧК, зтем приобрел специльность шифровльщик и продолжл рботть в оргнх до 1939 год, когд рестовли ее второго муж, моего отчим. Последние восемь – десять лет рботл в Урльском горкоме пртии инструктором, помощником первого секретря. Сотрудники горком очень любили и глубоко увжли ее. Когд он умерл (в 1957 году), мне скзли: «Мы кк будто осиротели». Я же вообще был в тком отчянии, что думл – не переживу этой потери. Для меня в мме воплощлось все смое лучшее, смое дорогое… Я долго не могл опомниться от этого горя.

Родного отц, Алексеев Влерьян Влдимирович, я не помню, он оствил семью, когд я был совсем еще мленькой. Причины рзвод не зню, я никогд не рсспршивл мму, он тоже не зводил рзговоров н эту тему. Умер он рно, в возрсте 30-31 год, от сердечной недостточности н своем рбочем месте. Он тоже рботл в оргнх внутренних дел, но в другом городе.

Второй рз мм вышл змуж, когд мне было уже 8 лет. Отчим мой, Жуков Констнтин Сергеевич, родился 4 преля 1900 год в Москве, в семье рбочего. Жили они в брке – он, его стршя сестр и отец с мтерью. Окончив четырехклссную школу, в возрсте 12 лет он тоже пошел рботть н звод. Продолжить обрзовние ему не удлось, хотя он был, безусловно, одренным человеком. Все, чего пп достиг в жизни, – это результт огромного нпряжения сил и постоянного, нстойчивого смообрзовния. Ппе не исполнилось еще и 17 лет, когд он стл членом РСДРП. Учстник октябрьских боев в Москве. Когд в 1919 году оргнизовлсь ВЧК, его нпрвили туд рботть. В 1924 году ему, еще очень молодому чекисту, одному из первых был вручен нгрд – Знк почетного чекист (№ 106), грмот к которому подписн лично Дзержинским. В том же году его нгрдили орденом Боевого Крсного Знмени. В последующие годы отец двжды нгрждлся именным оружием. Смо оружие изъяли во время рест и не вернули. Остлись мне н пмять серебряные плстинки, которые при нгрждении прикреплялись н оружии кк подтверждение того, что человек нгржден з определенные зслуги. В оргнх внутренних дел отец прорботл двдцть лет, вплоть до рест в 1939 году.

В последний путь его провожли сотни жителей город, знвших его кк человек необыкновенно чуткого и внимтельного к нуждм людей. И вот ведь ткя судьб: отец, коренной москвич, похоронен в Урльске, мм, родившяся в Урльске и прожившя тм большую чсть жизни, покоится н Дниловском клдбище в Москве…

Д, нш семья пережил тяжелую тргедию. Но никто не озлобился, никто никогд не пытлся нйти виновных в постигшей нс беде. Попрвить уже ничего нельзя было, жить, постоянно возврщясь пмятью к тем тргическим событиям, тоже было невозможно. Поэтому мои родители избегли рзговоров н эту тему, кк бы вычеркнув из жизни все, что произошло в 1939 году. Думю, что это было мудро.

Понимю, что не всем по душе подобня позиция. Однко нш семья жил по тким првилм. Вероятно, поэтому я никогд не стрдл ккими бы то ни было комплексми, связнными с рестом отц, кк это чсто случлось с другими. Я не мучилсь ткими унижющими человек чувствми, кк стрх, обид, подозрительность. Родители сумели огрдить меня от всего этого.

Проблем репрессий – одн из смых острых и болезненных в ншем обществе уже н протяжении многих лет. Мне кжется, что нельзя и дльше спекулировть н этой теме, оценивть ее с чисто эмоционльных позиций и очень вольно определять число пострдвших от репрессий, кк это происходит до сих пор. Посмотришь иногд н цифры, появляющиеся время от времени в печти, и думешь: кто же воевл н фронте, кто восстнвливл стрну после войны? Пор уже, мне кжется, провести серьезные исследовния этой проблемы, чтобы специлисты устновили, нсколько это возможно, истину и дли обществу достоверную информцию, кк бы горьк он ни был. Инче стрсти в обществе никогд не утихнут.

Глв 4 НЕОБЫЧНАЯ ДРУЖБА

…Перед отпрвлением н фронт – медицинскя комиссия. Првд, говорили, что дело это формльное, что почти всех признвли годными, только одних – к строевой, других – к нестроевой службе. Все-тки я очень волновлсь, ведь порок сердц – это не пустяк. А вдруг признют годной к нестроевой службе? Идти в прчки, поврихи, уборщицы в кком-нибудь госпитле? Все это тоже, конечно, вжно, но я хотел только в строевую чсть и только н фронт.

И вот комиссия. Все мы знли, что решющее слово з терпевтом, поэтому других врчей не боялись. Спокойно всех обошл, иду к терпевту. И ндо же ткому случиться! Он окзлсь тем врчом, в плте которой лежл я с тифом в 1941 году! Только бы не вспомнил, не узнл меня! А он, кк нрочно, внимтельно всмтривется в меня, говорит, что лицо мое ей знкомо. Горячо уверяю ее, что мы просто не могли нигде встретиться, что я ее не зню. В общем, все зкончилось блгополучно, но переволновлсь я изрядно. Подумлось тогд, что, если бы не сменил я к тому времени мою прежнюю фмилию н фмилию отчим, врч могл бы и вспомнить ту девчонку, что умирл у нее в плте от тиф.

Итк, документы оформлены. Только теперь, когд зключение врчебной комиссии было у меня н рукх, я уверилсь в том, что моя мечт стл рельностью. Нчлсь подготовк к отъезду.

Сейчс, когд я пишу свою книгу, в пмяти моей всплывют все новые и новые события, фкты, имен. Я порой удивляюсь этому свойству человеческой пмяти – долгие годы хрнить богтейшую информцию, потом в нужный момент выдть ее. Что же ксется последних дней моего пребывния дом, то они збылись полностью. Несмотря н все мои усилия, вспомнить не могу ничего. Абсолютня пустот, темня дыр, будто кто-то специльно стер из моей пмяти все, что происходило в те дни. Нверное, это были очень тяжелые дни…

Нступил день отъезд. Я прощлсь с родным городом, родителями и друзьями. Но прежде чем рсстться со всем, что мне было тк дорого, я хочу рсскзть о Тисии Влерьяновне Кульчицкой, змечтельном человеке, прекрсной ктрисе, моем добром и верном друге.

Ей и ншей необычной дружбе посвящю я эту глву.

Познкомились мы в 1943 году, когд в Урльск прибыл тетр оперетты, эвкуировнный из Петрозводск, из Крело-Финской АССР. В этом тетре и рботл Т.В. Кульчицкя.

В Урльске нездолго до войны было построено очень хорошее здние для дрмтического тетр, но свою труппу создть не удлось. Здние тетр, конечно, не пустовло, тм проводились торжественные прздничные мероприятия, пртийные и комсомольские конференции, концерты, слеты. Иногд н гстроли приезжли ккие-то второстепенные, чсто млоинтересные дрмтические или концертные коллективы. С нчлом войны и эти гстроли прекртились, концертно-тетрльня жизнь змерл.

И вдруг в нш мленький городок приезжет высокопрофессионльный тетр с великолепной труппой, в состве которой было несколько зслуженных ртистов республики. От репертур глз рзбеглись: «Сильв», «Мриц», «Веселя вдов», «Принцесс цирк», «Летучя мышь», «Вольный ветер»…

Вокруг тетр срзу же возник небывлый жиотж. Несмотря н ншу тяжкую жизнь, всем хотелось побывть в тетре. Нм с ммой тоже не терпелось попсть н ккой-нибудь спекткль, все рвно н ккой. Оперетту, этот жнр тетрльного искусств, в то время ни мм, ни тем более я не знли, д и вообще хорошего тетр двно не видели. Выбрли «Мрицу».

И вот мы в тетре. Для меня этот вечер незбывем. Изумительня музык Кльмн, молодые и крсивые ктеры, отличные голос, общя тмосфер прздничности – все это было для меня нстоящим потрясением.

В тот вечер выступли Т.В. Кульчицкя и Н.О. Рубн – один из двух ведущих дуэтов тетр. Об они облдли прекрсной внешностью, сильными и чистыми голосми, ртистизмом. В этой пре было необыкновенное обяние. Кроме того, кзлось, что они создны друг для друг, что этот дуэт просто невозможно рзделить. Хотя другя пр (А. Феон и Клинин) тоже был хорош, но, если не подводят меня пмять и пристрстие, у Кульчицкой и Рубн почиттелей было больше. После первого же спекткля я вошл в их число.

Н следующее утро я проснулсь с ощущением чего-то необыкновенного, скзочного, чудесного. Сидел еще не одетя н кровти в восторженно-мечттельном состоянии и вспоминл спекткль, когд пришл ммин сестр тетя Лид. Он был человеком больным, одиноким, когд-то жил вместе с нми, но потом все решили, что ей лучше жить отдельно. Он поселилсь недлеко от нс, снимл мленькую комнтку в чстном доме у очень хорошей, тоже одинокой женщины и чсто приходил к нм. «Тетя Лид, – кинулсь я к ней, – ккой спекткль мы вчер смотрели! А ккие ртисты игрли!» В ответ же услышл, что тк очроввшя нс с ммой Тисия Влерьяновн Кульчицкя живет у той же хозяйки, что и тетя Лид. Тетушк моя с большим чувством нчл нхвливть свою новую соседку: и крсивя он, и добря, и простя в общении. Но глвное – тетя Лид обещл познкомить меня с ней.

Вскоре ткя возможность предствились. Входя в комнту Тисии Влерьяновны, я ужсно волновлсь, но все окзлось очень просто. Нвстречу мне поднялсь миля, необыкновенно обятельня молодя женщин лет 27-28, небольшого рост, несколько полновтя, с большими темными глзми, вырзительным ртом, волнистыми кштновыми волосми и очровтельной улыбкой. Он принял меня приветливо, приглсил к столу, угостил чем, зинтересовнно рсспршивл о ншем житье-бытье. Конечно, рзговор тот збылся, но ощущение доброты и тепл, исходивших от Тисии Влерьяновны, остлось. При всей моей тогдшней стеснительности, у нее я вскоре почувствовл себя свободно и ушл счстливя, получив приглшение приходить чще.

Этот день положил нчло ншей дружбе, которя, несмотря н большую рзницу в годх и общественном положении (он зслуження ртистк, я всего лишь рбочя девчонк), был теплой, искренней и продолжлсь многие годы. Я и в те годы, и позднее чсто здумывлсь: что же тк связывло нс, что сделло ншу дружбу ткой светлой? Нверное, не только то, что я был ее верной поклонницей и отдвл ей прктически все свободное время. Ведь поклонниц и поклонников у нее всегд хвтло и без меня. Он дже жловлсь иногд, что ндоели они ей все, проходу не дют. Скорее всего, окзвшись в чужом городе, без родных и друзей, он нуждлсь в том, чтобы рядом был человек, искренне и бескорыстно привязнный к ней, относившийся к ней тепло и по-доброму. Тким человеком и окзлсь я. Но было, вероятно, и ккое-то родство душ, что сделло ншу дружбу чистой, рдостной, ничем не омрченной. Тисия Влерьяновн никогд ни взглядом, ни словом, ничем не подчеркивл рзницу в ншем положении, ни рзу не обидел меня.

Тисия Влерьяновн чсто брл меня с собой в тетр, проводил з кулисы, усживл где-нибудь в уголке и говорил: «Никуд не уходи». И я не уходил. А Тисия Влерьяновн, зкончив н сцене очередной номер, подбегл ко мне, обнимл, что-то говорил и снов бежл н сцену. Тм, з кулисми, он перезнкомил меня со своими друзьями и пртнерми. Тм же познкомилсь я и с Николем Осиповичем Рубном. Однжды после очередной сцены об они, возбужденные, зпыхвшиеся, окзлись з кулисми рядом со мной. «Знкомься, Кольк, это мой Зйчик», – предствил меня Тисия Влерьяновн. Он любил всем двть прозвищ. Тетю Лиду звл Цплей з высокий рост и длинные, плохо сгибвшиеся в коленях ноги, меня – Зйчиком, потому что зимой я ходил в шпке из зячьих лпок. Я же нзывл Тисию Влерьяновну Кнреечкой з ее чудный голос и привычку постоянно нпевть.

Нблюдть жизнь тетр из-з кулис было необыкновенно интересно, хотя и не всегд приятно. Нслушлсь и нсмотрелсь тм рзного. Но я стрлсь отбрсывть все, что мне не нрвилось, и нслждлсь музыкой, тнцми, змечтельной игрой и голосми ктеров. Чсто мне было жлко их. Нельзя збывть, что шл войн, ртистм, кк и всем остльным, было и голодно, и холодно. Тетр плохо отпливлся, нередко зрители сидели в зле в верхней одежде, в вленкх, ртистм приходилось мерзнуть в легких плтьях и костюмх. Помню, у Тисии Влерьяновны из-з хронического недоедния и постоянных простуд нчлся фурункулез, все руки покрылись гнойными и очень болезненными нрывми. Но от рботы ее не освобождли, в тетре тогд многие болели. И вот перед нчлом спекткля он в своей уборной выдвливл гнойники, плч от боли, зтем змзывл рны гримом, припудривл, чтобы зрители ничего не зметили, и бежл н сцену, чтобы снов петь и плясть. А потом в нтркте опять повторялсь болезнення процедур. Сколько слез пролил он з кулисми н моем плече!

Скоро и все мои подружки стли верными поклонницми Т. Кульчицкой и Н. Рубн. Однжды нш компния из пяти-шести человек в полном состве пришл н спекткль, где были зняты общие любимцы. Кждый их выход мы сопровождли ткими плодисментми, что к концу спекткля лдошки у всех вспухли и стли бгровыми. Но потом выяснилось, к большому ншему огорчению, что Тисия Влерьяновн не зметил этой бурной ктивности. Ведь выступления ее и Рубн всегд сопровождлись дружными и громкими плодисментми зл. Тогд кто-то из девчт предложил весьм «оригинльную» идею, которую мы осуществили к следующему коллективному походу н спекткль: изготовили для кждого круглые метллические плстинки, которые с помощью шпгт привязывлись к лдошкм. Уж в этот рз нс слышли все, зл с недоумением поглядывл в ншу сторону. Мы были чрезвычйно довольны. Увы, в этот рз Тисия Влерьяновн скзл только: «Это уж слишком».

Тисию Влерьяновну полюбили все в ншей семье, он бывл у нс по-простому. Кстти, в ншем доме жил со своей семьей Н.О. Рубн. Поэтому дом постоянно нходился «в осде», поклонницы Николя Осипович с утр до вечер (по очереди, что ли?) мячили где-нибудь рядом, мечтя увидеть своего кумир. Рубн был прекрсным семьянином, очень любил свою жену и совсем еще мленькую дочку, поэтому постоянные преследовния поклонниц его рздржли. Д и неловко ему бывло, когд он н виду у всех «осждющих» выносил, к примеру, ведро с помоями или шел еще куд-то по ндобности. Дело в том, что все удобств (сри, помойки, тулеты) нходились во дворе. Прежде от всеобщего обозрения нс скрывл збор, но во время войны его изрубили н дров, теперь все у всех было н виду. И вот идет человек по своим делм, со всех сторон поклонницы трщт н него глз. Тисия Влерьяновн говорил, что Николй Осипович снчл очень рсстривлся, но потом перестл обрщть внимние н преследоввших его девиц.

Однжды, будучи у нс в гостях, Тисия Влерьяновн увидел в окно Николя Осипович, который с помойным ведром в рукх шел по двору, и попросил: «Иди, позови Кольку». Он зшел, мы посидели, попили морковного чя без схр. Больше нечем было угостить почитемых нми гостей. Я сидел з столом с моими кумирми, глядел н них во все глз и восхищлсь обоими. Тисия Влерьяновн был очень яркой и крсивой женщиной. Под стть ей и пртнер – высокий, стройный, крсивый, с ямочкми н щекх, подтянутый и элегнтный. Городские тетрлы шутили, что Николй Осипович носит фрк тк, будто и родился в нем.

Перед обянием Кульчицкой не смог устоять дже очень строгий и млообщительный мой отец. Тисия Влерьяновн много рз просил меня уговорить его, чтобы он рзрешил нм поктться н лошди. В рспоряжении отц был лошдь для служебных рзъездов, зимой ее зпрягли в сни, остльное время год – в покрытую лком двухместную бричку. Однко отец никогд не рзрешл своим домшним пользовться служебным «трнспортом». Я знл это и не решлсь просить поктться. А тут Тисия Влерьяновн: «Ну, попроси ппу, пусть позволит чуть-чуть проктиться». Н мои просьбы отец отвечл просто: «Лошдь мне дли не для рзвлечений». И ни в ккую! Тогд я предложил Тисии Влерьяновне смой попросить отц. И отец не устоял!

Помню ясный зимний день. Ярко светит солнце, под его лучми серебром блестит чистый снег. Перед домом нш «экипж». Мы стелим в розвльни большой ковер, сми облчемся в огромные тулупы, кучер усживется н облучок и – поехли! Тисия Влерьяновн вел себя кк рсшлившийся ребенок, все время тыкл в спину кучер своим кулчком и кричл: «Быстрее, голубчик, ну, быстрее, еще быстрее!» Лошдь неслсь во всю прыть. В ккой-то момент н повороте сни знесло в сторону, и я вылетел из них прямо в сугроб! Хорошо, что снегу ннесло много, он был мягкий, пушистый, тк что я не ушиблсь. Я в своем непомерно большом тулупе брхтлсь в глубоком снегу, зходясь от смех. А Тисия Влерьяновн с кучером стояли н дороге и тоже хохотли от души. Потом они вдвоем вытщили меня из сугроб. Домой мы вернулись довольные и веселые, мечтя еще хоть рз повторить великолепную прогулку. Однко второй рз отец не смог или не зхотел пойти против своих принципов.

С Тисией Влерьяновной связно у меня и воспоминние о том дне, когд мне исполнилось 18 лет. В ншей семье почему-то никогд не отмечлись ничьи дни рождения. А в тот год, будто в предчувствии, что через месяц я покину Урльск, уеду длеко и ндолго, мм предложил по поводу моего дня рождения устроить небольшой прздник. Приглсил я нескольких смых близких моих подруг. Возможно, и не зпомнился бы мне тот день, если бы не пришл Тисия Влерьяновн. Приглшя ее, я был уверен, что он не выберется к нм – ккой интерес ей с девчонкми прздновть. Но он пришл. Вот уж все обрдовлись, тем более что девчт ни рзу не видели известную ртистку тк близко. Держлсь Тисия Влерьяновн совсем просто. После весьм скудного угощения нчлся сольный концерт ншей любимой певицы. Поствив меня рядом с собой и обняв з плечи, он нчл петь, пел много и исполнял все нши просьбы. Девчонки слушли зтив дыхние, я стоял рядом и млел от восторг…

Тетр в это время готовил премьерный спекткль «Корневильские колокол». По существоввшему в труппе обычю, до премьеры ртисты не имели прв нигде исполнять номер из готовящегося спекткля. Сколько рз я просил Тисию Влерьяновну хоть что-нибудь спеть из этой оперетты, но н все был один ответ: нет, нет и нет. А тут исполнил срзу несколько рий! Может быть, тоже что-то предчувствовл. Н премьере спекткля мне не довелось присутствовть, в это время я уже училсь в снйперской школе. Но из письм ближйшей моей зводской подруги Юли Лргиной (теперь Виногрдовой) узнл, что прошл премьер блестяще и стл нстоящим триумфом тетр.

Через месяц после прздновния дня моего рождения мы простились, я уходил н военную службу.

Теперь уже не помню, когд прервлись нши с Тисией Влерьяновной отношения, кк и почему это произошло. Вернувшись после войны домой, я узнл, что тетр уехл из Урльск, но никто ничего не знл о нем. О Тисии Влерьяновне тоже ничего не могли мне скзть. А я, поглощення снчл военной службой, зтем послевоенным обустройством собственной жизни, кк бы отдлилсь от всего прошлого, в том числе и связнного с Тисией Влерьяновной… Временми я нчинл скучть о ней, появлялось желние нйти ее, но я не предствлял, кк это сделть, и все оствлось по-прежнему. Со временем желние увидеть Тисию Влерьяновну возникло все чще и чще. Однко я тк ничего и не предпринимл для того, чтобы отыскть ее… См н долгие годы лишил себя общения с прекрсным и очень добрым человеком.

К сожлению, многие вещи нчинешь понимть слишком поздно, когд уже ничего нельзя ни изменить, ни испрвить.

К счстью, мы все-тки встретились, когд я уже и не ндеялсь н это. Однжды, это было в конце 70-х годов, поехли мы с моей сестрой Тней в Ленингрд, он в комндировку, я решил использовть оствшиеся от отпуск дни и немного отдохнуть от моей сумсшедшей рботы. Мы много ходили по музеям, тетрм. В один из дней решили сходить в Тетр музыкльной комедии, слышли, что тм хорошя трупп. Приходим в тетр, покупем прогрмму, открывю ее и вижу: «Т.В. Кульчицкя, зслуження ртистк Крело-Финской АССР». Почти кричу: «Тня, это он, Тисия Влерьяновн!»

Д, это был он, мой добрый, дорогой друг! Кк чсто я вспоминл ее, кк хотелось мне увидеть ее, и вот сбылось. Я рзволновлсь до ткой степени, что долго не могл сообрзить, что же мне теперь делть. Нконец ншл ккой-то клочок бумги, дрожвшей от волнения рукой нписл зписку и попросил контролершу отнести ее Тисии Влерьяновне. Мне передли ответ, чтобы после спекткля я ждл ее у служебного вход. Кжется, спекткль был хорош. Однко я плохо воспринимл происходившее н сцене, торопил время – скорее бы встретиться, и видел только Тисию Влерьяновну. У нее был совсем мленькя роль, он уже почти не пел и не тнцевл, но для меня это не имело никкого знчения. Я смотрел н сцену и видел ту Кульчицкую – молодую, крсивую, обятельную…

После спекткля пошли с Тней к служебному выходу, стояли, ждли, я изнемогл от нетерпения. И вот он выходит, срзу узнет меня, бросется ко мне:

– Зйчик мой!

– Ну ккой же я Зйчик, мне уже под пятьдесят!

– Все рвно Зйчик.

Мы долго бродили по городу, вспоминли Урльск, говорили обо всем. Н другой день были у Тисии Влерьяновны в гостях, подрили ей шикрные розы, от чего он дже прослезилсь. Видно, ушли уже времен, когд ей дрили цветы…

26 феврля мы с Тней отмечли свои дни рождения, приглсили Тисию Влерьяновну к нм в гостиницу «Московскя», где у нс был отдельный номер. Все, что ндо для ткого случя, мы привезли с собой. Выпили, зкусили, поговорили, потом по моей просьбе нш гостья пел, исполнял мои любимые рии из оперетт. Голос у нее был уже слбый, но все еще крсивый, пел он с тким чувством, и ее тихое пение звучло тк прекрсно, что и Тня, и я испытли истинное удовольствие. Когд мы уезжли, Тисия Влерьяновн пришл н вокзл проводить нс.

Потом мы виделись еще один рз, в очередной нш с Тней приезд в Ленингрд. Помню ншу долгую ночную прогулку. Стояли белые ночи, было совсем светло и очень тепло. Мы бродили по городу всю ночь, рзошлись уже под утро, когд ноги перестли слушться. И все говорили, говорили, вспоминли Урльск, и кзлось, что конц не будет ншим воспоминниям о тех длеких временх.

С момент первой ншей послевоенной встречи мы стли переписывться, рз дв-три я посылл ей небольшие посылочки. Жил он н свою очень скромную пенсию, сын, кк я понял, не помогл ей.

Потом однжды я получил от нее очень грустное письмо. Он писл, что в жизни ее, сын и внук произошли большие перемены; жлел, что внук не сумеет пойти во второй клсс; писл, что я был смым светлым пятном в ее жизни. И что-то еще в тком же духе. Он прощлсь со мной… В конверте окзлось несколько ее фотогрфий. Я из этого письм ничего не понял, но покзлось мне, что ей плохо, что в ее жизни произошло ккое-то тяжелое событие. Я очень переживл, но не знл, к кому и куд обртиться. Больше никких вестей о Тисии Влерьяновне я не получл.

Тк звершилсь моя дружб с очень слвным человеком, которого я искренне любил и увжл.

Я чсто вспоминю Тисию Влерьяновну, рссмтривю ее фотогрфии. И кждый рз у меня в душе возникет ккое-то щемящее чувство. То ли сожление, что все это в прошлом; то ли чувство вины з то, что могл бы больше сделть для нее, но не сделл; то ли просто жлость к человеку, прожившему яркую, интересную жизнь, но тк и не ствшему по-нстоящему счстливым. А может быть, все это вместе…

Много лет спустя после войны судьб смым необычным обрзом свел меня с Н.О. Рубном. Однжды, когд я рботл директором школы, родительский комитет н 8 Мрт оргнизовл концерт для родителей нших учщихся. Обртились в некоторые тетры с просьбой, чтобы кто-нибудь из ктеров принял учстие в концерте. От тетр оперетты пришел Н.О. Рубн! Я почему-то не был н концерте, но председтель родительского комитет, знвшя от меня о пребывнии Рубн в Урльске и о моем знкомстве с ним, после концерт подошл к нему и передл привет от Зйчик (!) из Урльск. Зйчик он, естественно, позбыл, об Урльске вспомнил очень тепло. Окзлось, что после отъезд из Урльск он оствил свою труппу и поступил в Московский тетр оперетты. У меня к тому времени были другие интересы – Большой тетр, МХАТ, консервтория, в тетр оперетты я не ходил, поэтому и о Н.О. Рубне ничего не знл.

С Тисией Влерьяновной Кульчицкой мы встретились более чем через тридцть лет после моего отъезд из Урльск. Но в тот длекий мртовский день 1944 год, прощясь, мы дже не здумывлись, увидимся ли снов. Тисия Влерьяновн не смогл проводить меня, был знят в тетре. Мы простились нкнуне.

Глв 5 РОЖДЕННАЯ ВОЙНОЙ

Я покидл свой город. Вместе с другими девчтми Урльск, призвнными н военную службу, нпрвлялсь в Центрльную женскую школу снйперской подготовки.

Признюсь, что состояние было тяжелое. До последнего момент все предствлялось в некотором приподнято-ромнтическом ореоле. А когд нстло время оторвться от дом, от родителей, от родной земли, не зня, вернешься ли когд-нибудь сюд и увидишь ли вновь все то, что тебе дорого, стло стршновто. Видимо, это состояние скзлось н моем восприятии происходившего вокруг нс. Пончлу мне кзлось, что кругом бсолютня пустот и тишин, н перроне только мы трое – мм, пп и я. И еще где-то рядом – вгоны поезд, который повезет нс в неизвестность. Все трое молчли. Я – потому что боялсь рсплкться. Думю, и мм с ппой – по той же причине. Отец беспрерывно курил. И только когд рздлся провозный гудок, зтем прозвучл громкя комнд: «По вгонм!», я вдруг увидел н перроне огромную человеческую толпу, услышл громкие голос, всхлипывния, прощльные слов и нпутствия. Мы судорожно нчли обнимться, целовться, что-то говорить друг другу. И вот – последние объятия, последние поцелуи, последние прощльные слов. Мы вошли в вгон.

Сколько бы ни вспоминл я сцену прощния н вокзле, всегд вижу одну и ту же кртину: темный перрон, и мы трое – мм, пп и я. И рядом – никого. Но вот сейчс, рботя нд воспоминниями, думю, что ткого не могло быть. Н проводы не могли не прийти родственники, близкие, друзья. Ткое просто невозможно было. Ведь оттуд, куд отпрвлялсь я, возврщлись длеко не все, поэтому проводить призывников приходили, кто только мог. Это считлось кк бы долгом перед теми, кто уходил воевть. Но, сколько ни нпрягю свою пмять, я всегд вижу одну и ту же кртину. Удивительно! Сколько вспомнил я вжного и не вжного, тут – ничего, будто кто зблокировл эту чсть пмяти и не пускет туд. К сожлению, рсскзть, кк было н смом деле, теперь уже некому.

Нс, уезжвших из Урльск, было немного, все рзместились в одном пссжирском вгоне. Поезд тронулся. Город, в котором я родилсь, родные, друзья – все остется позди. Впереди – воення учеб, зтем фронт.

Центрльня женскя школ снйперской подготовки (ЦЖШСП), в которую мы ехли, был рожден суровой необходимостью – войной, у истоков же ее стоял ЦК ВЛКСМ. Именно по его иницитиве в 1942 году были создны курсы по подготовке отличных стрелков, в июле 1943 год н бзе женского отделения этих курсов оргнизовн Центрльня женскя школ снйперской подготовки. В школу призывлись девушки-комсомолки в возрсте от 18 до 22 лет, имевшие обрзовние не ниже семилетнего и рекомендцию комсомольской оргнизции. Среди курснток школы были не только те, кто попл сюд по мобилизции, но и добровольно вступившие в ряды Крсной рмии. До ншего приезд школ сделл дв выпуск, и сотни девушек-снйперов уже воевли н рзных фронтх. ЦЖШСП являлсь, кк нм говорили, единственным в мире женским военным учебным зведением.

Школ нходилсь снчл в подмосковном поселке Вешняки, зтем перебзировлсь в деревню Амерево, к ншему поступлению был н стнции Силиктня, у город Подольск. Курснтки рзмещлись в сером трехэтжном доме, в котором до войны был клуб местного силиктного звод. По внутренней плнировке здние больше нпоминло обычную школу, нежели клуб. К школе примыкл большя территория, огороження высоким збором. У ворот – чсовые. Кругом необыкновенно чисто, все прибрно, нигде ни соринки, ни трвинки. Позднее мы поняли, что чистот эт достиглсь нелегким трудом курснток.

Несколько дней нс держли б крнтине, водили в ккое-то хозяйство, тм мы нбивли соломой мтрцы и подушки.

Первые яркие воспоминния связны с походом в бню. Однжды в крнтинное помещение пришли военные женщины с лычкми н погонх. Окзлось, что это комндиры отделений. Нс вывели н плц, прикзли построиться в колонну и повели в бню в Подольск. Это было зрелище! По-моему, мы больше нпоминли цыгнский тбор, нежели военный строй. Ходить в строю, строго выдерживть рвнение еще не умели, ряды путлись. Одеты все были кое-кк. Мы ведь понимли, что одежду придется бросить, поэтому дом, собирясь в дорогу, ндевли смое плохое и ненужное. Девчт громко переговривлись, обменивясь первыми впечтлениями. Комндиры безуспешно пытлись нвести элементрный порядок, но никто не слушл их.

Мы шли, н тротурх стояли сердобольные женщины, жлостливо смотревшие н нс. Кто-то вытирл слезы и громко причитл, кто-то осенял нс крестом, некоторые стояли молч. Девчонки н ходу срывли с себя шпки, шрфы, врежки и бросли их в толпу: не пропдть же добру, пусть люди пользуются. Вещи брли, трудно ведь жилось во время войны.

В бне нс ожидл сюрприз – целя бригд прикмхеров. Ловко орудуя ножницми и бритвми, они всех подряд стригли почти под полубокс. Девчт не хотели рсствться со своими прическми, пытлись сопротивляться, кое-кто дже слезу пустил, но здесь этот номер не проходил. Всем сделли одинковые прически, все стли похожими н мльчишек и будто н одно лицо. Девчонки горевли, уборщиц молч сметл в угол черные, русые, кштновые, рыжие волосы, еще недвно укршвшие девичьи головы.

После бни нс обмундировывли. В первую очередь выдли нижнее белье: белые широкие и длинные, почти до колен, трусы из бязи со шнурком в поясе вместо резинки; бязевые мужские нижние рубшки с длинными руквми и звязкми у горл; бйковые портянки. Зтем – хлопчтобумжные брюки и гимнстерки, брезентовые ремни, кирзовые споги с широченными голенищми, шинели и шпки-ушнки. Все несклдное, зто новое, кроме шинелей и шпок. При этом ндо было не просто взять и ндеть одежду, кждому предстояло подобрть ее себе по росту. Пок знимлись нижним бельем, все шло нормльно. Но когд дело дошло до верхнего обмундировния, нчлся нстоящий спекткль. В тесном предбннике мы примеряли один комплект з другим, менялись то брюкми, то гимнстеркми; кому-то шинель окзывлсь мл, другому, ноборот, велик; кто-то не мог подобрть споги. Большинство из нс брюки мтросского покроя ндели здом нперед, после чего нчлся гомерический хохот. Больше всего возни было с портянкми, которые никк не удвлось нвернуть более или менее сносно. Девчт толклись, шумели, дурчились.

Нконец все утряслось, мы оделись и вышли н улицу строиться. Все-тки воення форм обязывет и дисциплинирует. Мы предствляли собой совсем иную кртину, нежели несколько чсов нзд. Отмытые, подстриженные, одетые в военную форму, все чувствовли себя инче и держлись по-другому. В строю стрлись соблюдть рвнение, шли в ногу, не рзговривли, пытлись дже петь.

Мы шли домой, в школу, которя стл действительно ншим домом н долгих восемь месяцев.

Между прочим, от школы до Подольск было не тк уж близко – три километр, если учитывть еще и обртную дорогу, тк вообще получлось весьм прилично. Со временем привыкли, преодолевли и не ткие рсстояния, снчл дорог кзлсь длинной и утомительной.

По пути приходилось идти по подвесной дороге, перекинутой то ли через речку, то ли через оврг. Комндиры всегд предупреждли: идите не в ногу, то мост рскчете. Ккое-то время мы слушлись их и делли, кк нм прикзывли. Потом все пошло ноборот. Кк только вступли н мост, нчинли печтть шг н счет: ть-дв, ть-дв. Мост рскчивлся все сильнее и сильнее, того и гляди, перевернется. Комндиры сердились, руглись, нм весело. Иногд и смим стршно стновилось, но виду никто не покзывл.

Тк нчинлсь моя воення жизнь. В ншем бтльоне было четыре роты, причем формировлись они по росту: смые рослые – это первя рот, смые мленькие – четвертя. С легкой руки зместителя нчльник школы мйор Е.Н. Никифоровой их прозвли «крндшми». Меня зчислили в третью роту, моя подружк Вля попл в четвертую.

Вернувшись из бни, мы впервые увидели нше жилище, которое н военном языке нзывлось кзрмой. Впечтление безрдостное. В помещении рзмером с обычную клссную комнту – дв ряд двухъярусных нр, стоявших впритык друг к другу, две вешлки для шинелей, две пирмиды для винтовок, дв небольших квдртных стол, две тумбочки и никких стульев. В тком помещении и рзместился нш взвод, более 30 человек.

Комндиром отделения у нс был сержнт Мш Дувнов. Он см окончил эту же школу, поэтому хорошо предствлял, кк нм, девчонкм 18-20 лет, трудно приспосбливться к новым условиям, с понимнием относилсь к ншим проблемм, в трудные моменты поддерживл и помогл, зботилсь о нс. Мш никогд не злоупотреблял своими комндирскими првми, редко прибегл к нкзниям, если и случлось ткое, то см переживл не меньше нкзнного.

Во время одной из послевоенных встреч он рсскзл, что з ккую-то провинность дл мне нряд вне очереди. И когд ночью, в то время кк все остльные спли, я дрил полы, он тоже не спл и переживл з меня. Признлсь, что дже всплкнул немного…

Должн скзть, что мыть полы в кзрме было делом непростым. Снчл сперной лопткой соскбливлсь грязь, ннесення з день десяткми пр солдтских спог, зтем некршеные доски отмывлись водой с песком и только в конце сполскивлись чистой водой. Если после мытья обнруживлось, что пол не бсолютно белый и чистый, можно было ждть повторного нряд.

З что Мш нкзл тогд меня, ни он, ни я не помним. Вообще-то я был очень оргнизовнной, училсь отлично, дисциплину не нрушл. Тем не менее был еще один случй, когд меня нкзли. В тот рз я получил от комндир взвод срзу дв нряд вне очереди з то, что неприлично вырзилсь и послл одну девчонку подльше. Получил он от меня зслуженно. Дело в том, что снйперские винтовки были очень чувствительны ко всяким удрм и сотрясениям, эт девчонк увидел н полигоне крсную ягодку, полезл через меня, противогз ее сктился и удрил прямо по оптическому прицелу моей винтовки. Я испуглсь. Комндир не понял, что произошло, рзбирться не стл и нкзл меня. Снов две ночи подряд дрил полы. Зто зпомнил это и з всю последующую жизнь выруглсь только один рз, когд после окружения в Лндсберге мои девчт нпрвлялись н другой фронт, я – в госпитль. Мне стршно было рсствться с подружкми и оствться одной. К моему стыду, свидетелем моего «словотворчеств» окзлся один офицер, которого я очень увжл. Он посмотрел н меня и скзл только: «Тебе это не идет». Больше я никогд не руглсь.

Н рзмещение и бытовое устройство в ншем новом доме много времени не потребовлось. Когд мы пришли в кзрму, тм уже все было готово для проживния, своих личных вещей мы теперь не имели.

Н нрх ншему отделению достлся верхний этж. Ложились рядком, кк игрушечные солдтики в коробке. Но при этом у кждого были свой мтрц, своя подушк и свое одеяло. Постели для военного времени были вполне приличные. Првд, мтрцы и подушки нбиты соломой, солдтские одеял жесткие, ужсного серого цвет, зто постельное белье из бязи и вфельные полотенц – всегд чистые, хорошо простирнные. Один рз в десять дней нс водили в бню, в этот день меняли и постельное, и нтельное белье.

Для нс нчлсь совершенно новя жизнь, в которой мы пок ничего не понимли. Учиться приходилось буквльно всему.

Кзлось бы, простое дело – зпрвк постелей. Но когд нчли это делть, то не срзу получилось. От нс требовлось тк уложить одеял и простыни, чтобы не было ни морщиночки, ни склдочки, иногд дже приходилось шомполом вырвнивть. Подушки ствились в ряд тким обрзом, чтобы ни одно «пузо» не выпирло, ведь они были, кк уже упомянуто, нбиты соломой. Полотенц выклдывлись около подушек треугольникми, при этом их основния должны были обрзовть прямую линию. Если стршин при проверке обнруживл недосттки в зпрвке постелей, то все, сделнное с тким трудом, безжлостно ломлось, приходилось делть зново. Теперь дже предствить не могу, кк мы умудрялись создвть ткое идельно ровное сооружение из десяти постелей, стоя н втором ярусе и согнувшись почти пополм.

Еще тяжелее было нучиться буквльно з считные секунды одевться и обувться, првильно нвертывть портянки, пришивть подворотнички.

Трудно двлись все эти премудрости военного быт. Помню, чуть рссветет, рздется комнд: «Подъем!» И все рзом, еще не окончтельно проснувшись, сосккивют с нр, судорожно нтягивют н себя форму, тычутся в ряды спог, стоявших в дв ряд около нр, кждый ищет свои. А рядом с нрми – стршин с секундомером в рукх проверяет, уклдывемся ли мы в нормтивы. Не успели одеться в положенное время – тут же рздется комнд: «Отбой!» Снов рздевемся, уклдывемся н свои мест. Потом опять: «Подъем!» И все снчл. Только оденемся, незмедлительно рздется следующя комнд: «Выходи строиться, н зрядку!» Бежим, но н ходу кто-то что-то еще зстегивет, попрвляет.

Очень долго смой большой проблемой оствлись портянки. Если н них окзывлсь хоть одн морщинк, ноги можно было стереть до крови, комндиры внушли, что потертость ног в рмии – преступление. В отделении ншлсь одн «хитря»: не успел после подъем портянки нвернуть, просто сунул их в споги (голенищ-то широкие) и тк встл в строй. А нс с ходу отпрвили в многокилометровый поход. Н нее жлко было смотреть, он еле передвиглсь. Потом ее еще и нкзли з то, что проявил хлтность. Нс, между прочим, предупреждли о подобных вещх, но мы не верили, потребовлся собственный опыт.

Вот еще пример. Мы никк не могли нучиться быстро есть и постоянно ходили голодные. Кормили-то нс отлично, по фронтовым нормм. Питние трехрзовое, мясо и мсло бывли постоянно, н кждый прием пищи двли бухнку хлеб н восемь человек, обед всегд состоял из трех блюд. Но мы были молоды, целыми днями нходились н воздухе, физические нгрузки – большие, поэтому все постоянно испытывли чувство голод. И вот ужс: не успевешь з столом все съесть, взвод уже поднимют и ведут н построение. Уходим из столовой голодные, с тоской поглядывя н стол с остткми пищи. Нс неоднокртно предупреждли, что из столовой выносить ничего нельзя, но мы не поверили. Стли хитрить: в столовой ели без хлеб, чтобы быстрее упрвиться, хлеб брли с собой. Звернем в ккую-нибудь бумжку или тряпочку – и в споги или в крмны брюк. Но об этих хитростях комндиры знли, они до нс еще были придумны. И вот однжды, когд вернулись мы из столовой (ходили всегд строем), н плцу перед школой выстроили нс в две шеренги, передней дют комнду: «Сесть, снять споги!» И посыплись н землю куски хлеб, схр вперемежку с носовыми плткми и прочей мелочью. Было н что посмотреть! Мы, стоявшие во второй шеренге, нчли незметно переклдывть все из спог в крмны. Вот нивность! Рздется комнд: «Вторя шеренг, вывернуть крмны!»

Вот тк мы получили еще один урок.

Мы долго будем, кк говорится, нступть н одни и те же грбли, нс еще долго и трудно будут учить комндиры простым, кзлось бы, солдтским вещм, мы будем пытться поступть по-своему. В конце концов все поймем и всему нучимся.

Вообще-то, вглядывясь в ту жизнь из нынешнего длек, я нчиню думть, что в ншей курснтской жизни было много нелепого, жесткого и просто глупого. Ну, к примеру, в школе нм не выдвли белых подворотничков для гимнстерок, из дом получить необходимый для этого мтерил тоже было большой проблемой. Однко от нс требовли, чтобы ткие подворотнички у кждого курснт имелись в необходимом количестве и были всегд чистыми. Их приходилось менять иногд по дв-три рз в день, где взять столько? Прошло ккое-то время, приспособились. Еще пример. Для чистки спог курснтм выдвли ккую-то мзь, от которой обувь изнчльно не могл зблестеть, уж нш кирз тем более. Однко комндиры с этим не считлись, требовли, чтобы, несмотря ни н что, споги блестели. Придумли: склдывли в общую кссу положенные кждому курснту ежемесячно 7 рублей 50 копеек и н все отделение покупли в Москве большие бнки лучшего крем «Люкс». Споги сверкли, хоть глядись в них вместо зеркл.

Не помню, чтобы в школе было специльное помещение для сушки одежды. Хотя знятия проводились и в дождь, и в снег. Возврщлись мы иногд промокшие нсквозь, вещи подсушить негде. Не нми придумно, но мы этот опыт освоили и применяли успешно: н ночь под простынкой рсстилли мокрые вещи, тщтельно рспрвляли, чтобы не было склдок и морщинок, и сушили своим теплом. Спишь кк в компрессе. Зто утром вытщишь из-под себя – все сухое и будто утюгом рзглженное. Н эту тему кто-то из нших предшественниц сочинил песню, вернее, переинчил слов очень популярной в школе песни:

Мы пели ее с удовольствием, комндиры учили: привыкйте к полевым условиям.

С первого дня пребывния в школе жили в жестком режиме. Подъем в 6 чсов, через день, когд ходили н полигон, в 4.30. В любую погоду зрядк н улице. Зтем тулет, уборк постелей и строем, с песней – в столовую н звтрк, из столовой опять строем в кзрму. До обед – знятия. Перед обедом ндо успеть привести себя в порядок: пришить чистый воротничок, ндрить споги, смыть с себя грязь. Н все отводилось минут десять. Нередко не уклдывлись по времени. Пользуясь тем, что обычно дневльных по столовой больше всего интересовли нши шеи и ноги, мы и стрлись в первую очередь сменить воротнички и почистить споги, руки сплошь и рядом оствлись грязными. Но однжды в школу приехл высокя комиссия. Зшли в столовую, чтобы посмотреть, чем и кк нс кормят. Один из офицеров, проходя между рядми, увидел у кого-то из курснток грязные руки. Тут же рздлсь комнд: «Всем – руки н стол!» И вот тут рзрзилсь гроз. После этого дневльные стли и руки проверять. Однко дополнительного времени н тулет не отвели, просто пришлось нм еще быстрее шевелиться.

После обед нступл долгожднный чс отдых, все с удовольствием погружлись в сон. Зтем снов знятия, ужин, смоподготовк, чистк оружия, вечерняя поверк, прогулк (строем и с песнями). В 22.00 отбой. И тк кждый день. Свободного времени почти не оствлось.

Незметно пролетел первый месяц. Школ готовилсь к первомйским прздникм, нстроение у всех было приподнятое: ведь 1 Мя нм предстояло двть присягу, зтем учствовть в общешкольном военном прде. Кждый день нс муштровли, учили ходить строевым шгом, выполнять необходимые приемы с винтовкой. Перед смым прздником выдли прдную форму, тоже хлопчтобумжную, но не цвет хки, с серовтым отливом. Вместо брюк получили юбки. Вот рдости-то было! Мы сми подогнли форму по росту, пришили белые подворотнички и полосочки ткого же белого мтерил под мнжеты. Пришивть нужно было тк, чтобы эти белые полоски и н воротнике, и н мнжетх выглядывли н ширину не более половины толщины спички. Это считлось особым шиком.

Вообще девчт, несмотря н трудности, оствлись девчтми, любили пофорсить и вечно что-то придумывли. Тк, внутрь суконных мягких погон вствляли фнерные дощечки, чтобы погоны не гнулись и не топорщились. И не вжно, что когд н плечо вешлись противогз или винтовк, то двили эти погоны н нши кости невероятно, бывло больно. Зто крсиво! Н шпкх-ушнкх нмертво зшивли кверху тесемки, «уши» уже нельзя было опустить. Бывли случи обморожения, но мы все рвно продолжли щеголять в шпкх с зшитыми нверху тесемкми. Летом нм выдли пилотки, но не новые, бывшие в употреблении. Вся нш рот превртилсь в швейную ртель: сидя н нрх, мы вручную перелицовывли их. Пилотки получились кк новые.

А в прздничный день 1 Мя 1944 год в новой форме, подтянутые и несколько возбужденные предстоящими торжествми, все выглядели, кк мне кжется, просто великолепно. Првд, мы уже успели отвыкнуть от юбок, постоянно одергивли их, но все рвно испытывли огромное удовольствие оттого, что н нс снов хоть ккое-то подобие женской одежды.

По комнде повзводно выстривемся н плцу перед школой. Под звуки духового оркестр выносится Знмя школы, чекнят шг знменосец и дв ссистент – курснты инструкторской роты. Они остнвливются лицом к строю. Перед нми – стол под крсной сктертью, н столе ппк с текстом присяги.

Шеренги стоят по стойке «смирно». Я змерл от волнения. Нчлсь церемония принятия присяги, торжествення, волнующя. Одн з другой подходят курснтки к столу, произносят слов присяги. Слышу: «Курснт Жуков!» Четким шгом подхожу, беру текст и звенящим от волнения голосом произношу: «Я, гржднин Союз Советских Социлистических Республик…» Рсписывюсь под текстом присяги, припдю н одно колено, слегк ксюсь губми лого полотнищ Знмени. Стновлюсь в строй. Вызывют следующего, но я уже ничего не вижу и не слышу, переживю свое.

Для меня эт торжествення клятв имел глубокий смысл. Я ведь добровольно вступил в рмию, руководствуясь одним стремлением – зщищть стрну, свой нрод. Принимя присягу, я кк бы подтверждл свой выбор – служить нроду, поэтому очень волновлсь.

Потом был прд. Шли по шесть человек в ряду, винтовки нперевес, кончик штык – около мочки првого ух впереди идущего. Я испытывл необыкновенное нпряжение: ведь ндо не сбиться со строевого шг, держть рвнение в ряду и при этом смотреть нпрво, где н трибуне собрлось не только нше нчльство, но и гости из Москвы, кричть «Ур!» в ответ н прздничные призывы. Меня же особенно беспокоило одно: только бы не споткнуться и ненроком не проткнуть штыком того, кто шел впереди меня.

Ншим прдом любовлись местные жители, собрвшиеся со всего поселк. Звершилось торжество прздничным обедом.

После прздник срзу резко возросл интенсивность знятий.

Снйпер – это одн из смых тяжелых и опсных военных профессий. Ведь что ткое снйпер, что от него требуется? «Снйпер обязн… во всех случях поржть цель нверняк и с первого выстрел… Уметь длительно и тщтельно нблюдть з полем боя, нстойчиво выслеживя цель… Уметь действовть ночью, в плохую погоду, н пересеченной местности, в рйоне препятствий и мин…» (из «Личной книжки снйпер»).

В соответствии с этими требовниями и строилось нше обучение. Поэтому в прогрмме у нс – тктическя, огневя, строевя, физическя, политическя подготовк. От нс требовлось нзубок знть уствы Крсной рмии, мтерильную чсть почти всех видов стрелкового оружия – винтовок, пистолетов, втомтов, пулеметов. Нс учили оборудовть стрелковые ячейки – основные, зпсные и ложные; мы должны были уметь мскировться и подолгу сидеть в зсде, ориентировться н местности и ползть по-плстунски. Проводились специльные знятия по тренировке нблюдтельности и пмяти, зрения и твердости руки. Мы овлдевли приемми рукопшного боя и метния грнт.

Учебные знятия проводились в полевых условиях в любую погоду – в жру и в холод, в дождь и снег, под плящим солнцем и секущей пургой. Исключение соствляли теоретические знятия – общественно-политические, по уству и мтерильной чсти оружия. Но нш политрук, нпример, тоже любил знимться с нми н свежем воздухе. Когд позволял погод, он выводил нс во двор, усживл под стрым рскидистым деревом, рстущим во дворе школы, см сдился н ккой-то пенек и нчинл знятия. Помню: снчл все внимтельно слушют, но проходит несколько минут, и видишь, кк никнет одн голов, з ней другя, третья… Зметит политрук, поднимет всех, зствит рукми помхть, побегть немного или еще кк-то порзмяться. Сядем, и через несколько минут все повторяется снчл. Конечно, скзывлсь чрезмерня устлость, может быть, и знятия проводились неинтересно.

Больше всего внимния уделялось огневой подготовке курснток. Уже в ме мы нчли через день ходить н полигон. Снчл рыли тм глубокие трншеи и окопы, оборудовли огневые точки, строили примитивные оборонительные сооружения. Сколько всего нкопли мы своими небольшими сперными лопткми, сколько земли переворошили! Зто нучились все это делть быстро и хорошо. Чсто ворчли после этого рытья. А комндиры объясняли: «В этом – вш безопсность н фронте, вши жизни».

Помню: ясный летний день, солнце печет нещдно. Однко мы рботем в своих плотных гимнстеркх. Единственное послбление – рзрешили снять ремни и рсстегнуть воротники. Все уже в изнеможении от жры и устлости. Прибыл походня кухня с обедом – большой котелок кши н четверых и большя пйк хлеб кждому. Своими ложкми по очереди черпем из общего котелк необыкновенно вкусную кшу, едим ее с хлебом. После обед рзрешется отдохнуть. Я влюсь н только что вынутую из глубины трншеи прохлдную и чуть влжновтую землю и гляжу н небо. Оно чистое-чистое, без единого облчк и кжется бездонным. Рядом улеглись девчт. Кто-то моментльно зснул и чуть поспывет во сне, другие, подобно мне, лежт с открытыми глзми и нслждются тишиной, покоем, крсотой летнего дня. И ткя умиротворенность в моей душе, что хочется плкть. Чс отдых пролетет мгновенно, звучит комнд: «Подъем!», я никк не могу выйти из блженного состояния. Нконец с трудом отрывюсь от земли, беру лоптку, иду копть.

Ткие прекрсные мгновения – редкость в ншей до предел згруженной и нпряженной жизни, потому, вероятно, и зпомнился мне тот день…

Потом н полигоне нчлись регулярные знятия по стрельбе. Обычно мы проводили тм целый день, уходили н полигон срзу после звтрк, возврщлись в кзрму только к ужину. И все это время окпывлись, мскировлись, учились передвигться перебежкми. И стреляли, стреляли, стреляли. Стреляли по мишеням в полный рост, поясным и грудным, бегущим и неподвижным, открытым и змскировнным; стреляли стоя, леж и с колен, с упор и без него; стреляли н ходу и в сттичном положении. В общем, н однообрзие тренировок жловться не приходилось. Птронов н тренировки не жлели, но после стрельб ндо было по счету сдть стреляные гильзы – сколько птронов получил, столько и гильз сдй, инче грозили неприятности. Это и понятно: птроны-то боевые. Поэтому, если у кого-нибудь обнруживлсь недостч, н помощь приходило все отделение. Мы н коленях ползли по земле, отыскивя в грязи или в трве поблескивющие золотистым цветом стреляные гильзы. З целый день, бывло, тк нбегешься, нползешься и нстреляешься, что хочется тут же повлиться и уснуть. Ноги гудят, в глзх резь от длительного нпряжения, плечо болит от сильной отдчи приклд при стрельбе. Но ндо поднимться, нвьючивть н себя весь боевой скрб и идти обртно в школу. Опять строем, с песней и полной боевой выклдкой: сктк, винтовк, противогз, сперня лоптк, порой и еще что-нибудь вроде стнк для нводки или мишени. Идти же 7 километров. Летом – жр, солнце печет, но нм не рзрешется ни воротник рсстегнуть, ни передохнуть в тени, ни воды нпиться из деревенского колодц. Двли совет: пососите немного соли. Кк ни стрнно, помогло. И вдруг комнд: «Зпевй!» Ккие тут песни! Думется только об одном – поскорее бы в тени укрыться. Однко с комндиром не поспоришь. Зпевл нчинет, строй подхвтывет, стновится немного веселее и шгется вроде легче.

Комндиры твердили свое: привыкйте, н фронте тяжелее будет. Когд нступил осень, потом пришл зим, стло еще тяжелее, мы не рз вспоминли летние деньки. Но это еще впереди. А пок все изнывли от жры.

Кк только мы нучились более или менее сносно влдеть оружием, нм зменили обычные винтовки снйперскими, с оптическим прицелом. Хороши были винтовки! Мы срзу оценили преимуществ нового оружия, с которым предстояло ехть н фронт. Но и збот с ними прибвилось. Эти винтовки были более чувствительны к удрм, сложнее для уход. А знете, кк стршин проверял, в кком состоянии нходится у курснт винтовк, кк вычистили ее после стрельбы? Возьмет в руки винтовку, осмотрит со всех сторон; потом достнет кусочек белоснежной тряпочки, проведет ею вдоль всей винтовки, от кончик приклд до прицельной мушки; зтем этой белой тряпочкой, нмотнной н шомпол, – в ствол. И не дй бог, если после всех проделнных стршиной мнипуляций н тряпочке обнружится хоть мленькое пятнышко! Кк минимум нряд вне очереди. Но мы тщтельно ухживли з винтовкми, времени н это не жлели, поэтому чще всего обходилось без выволочек.

Учстились тренировочные походы. Однжды нс подняли ночью по тревоге и в полной боевой выклдке повели по дороге вокруг Москвы. Мы протопли тогд, по словм Мрии Дувновой, около 150 километров! В соответствии со сложившейся н фронте военной обстновкой нс готовили к нступтельным боям. Поэтому длительные многокилометровые переходы в полной боевой выклдке, мрш-броски, кроссы проводились регулярно. Уствли невероятно, но если кто-то нчинл скулить, нм неизменно нпоминли: «Н фронте еще тяжелее будет».

Очень хорошо помню свои ощущения после звершения длительного поход. Нступет момент, когд кжется, что из тебя вынули все, сил уже ни н что не остлось, одного шг не сделешь. И вдруг рздются звуки знкомого мрш – з несколько километров от дом нс встречет школьный духовой оркестр. Оркестр этот был приписн к ншей школе, но служили в нем только мужчины, военные музыкнты-профессионлы. Услышишь музыку – и пропдет устлость, мы подтягивемся, веселеем, блгополучно добиремся до школы. Видимо, тогд и полюбил я духовой оркестр.

Не могу не скзть и еще об одной стороне подготовки курснтов в ЦЖШСП – о птриотическом воспитнии. Этим много знимлись и комндовние школы, и пртийня оргнизция, и комсомол. Н учебных знятиях, в лекциях и беседх нм постоянно нпоминли о героическом прошлом стрны, о боевых трдициях русской и Крсной рмии, рсскзывли о подвигх нших воинов, в том числе и выпускниц школы, н фронтх войны. В клубе регулярно демонстрировлись художественно-исторические фильмы. В нс воспитывлись гордость з стрну, стремление и воля к победе.

Известно, что в 1943 году, когд возрождлись многие стрые воинские трдиции, в Крсной рмии восстновили погоны. Это нововведение многими воспринимлось с трудом. Действительно, погоны ссоциировлись в ншем созннии с белой рмией, с теми, кто воевл против Советской влсти. И вот н тебе! Я впервые увидел погоны н плечх курснтов военного виционного училищ, которое с нчлом войны было эвкуировно в Урльск из Ворошиловгрд. Ярко-голубые погоны с блестящими крылышкми н них смотрелись крсиво, но все-тки я не воспринял это новшество. Првд, постепенно это стло привычным, и никто уже не обрщл внимния н погоны. Но вот что стрнно: когд я, сидя н нрх в кзрме, прилживл к гимнстерке грубые суконные погоны цвет хки, то почувствовл вдруг легкое волнение. Думю, это результт того, что нши комндиры и политрботники хорошо порботли с нми, объясняя причины и смысл этого нововведения. Нм, солдтм Крсной рмии, постоянно внушли, что мы являемся нследникми слвных трдиций русской рмии и должны этим гордиться. Погоны н нших плечх – это тоже трдиция русской рмии. Мы тк и восприняли это новшество. Чувство причстности к истории стрны и русской рмии, птриотизм в нс формировлись постоянно и нстойчиво. Это двло свои результты.

Вот что пишет о выпускницх ЦЖШСП двжды Герой Советского Союз генерл рмии П.И. Бтов: «Любовь к Родине выковл в них стойкость, дл силу и энергию, повел их в бой. Пртия и комсомол воспитли в своих дочерях уверенность в победе, непоколебимость дух, гордое сознние морльного превосходств нд вргом».

Можно было бы и не писть об этом, ведь птриотизм – это, кзлось бы, ткое естественное для кждого человек состояние. Но пришло время, когд в ншей стрне сместились понятия о чести, достоинстве, нрвственности, быть птриотом стло чуть ли не стыдно. Поэтому и хочется хоть несколько слов скзть о том, что нс воспитывли инче, в нс с детств культивировли это вжнейшее кчество – любовь к Родине. Не могу не нпомнить ткже, что и советскя, и дореволюционня Россия трдиционно отличлсь высоким птриотизмом людей, незвисимо от их социльного и мтерильного положения. Многим предствителям современной российской политической элиты неведомо это чувство… Если бы подобные руководители стояли во глве стрны в 1941-1945 годх, мы проигрли бы ту войну.

Особенно больно з нынешнюю молодежь, которую постоянно обмнывют, внушя, что вся история ншей стрны – это сплошные ошибки, недорзумения и преступления. Фктически у молодежи отнимют прво гордиться своей Родиной. Многие не связывют свое будущее с Россией, хотят уехть в другую стрну. Неужели ничего не изменится? А что же будет с Россией?

С нми все было по-другому. В ншем созннии судьб стрны и личное блгополучие кждого из нс связывлись нерзрывно. Всем нм предстояло с оружием в рукх зщищть нше общее будущее, и мы готовились к этому, упорно и нстойчиво овлдевли военной нукой.

Нряду с учебными знятиями мы имели много и других служебных обязнностей. Чсто приходилось дневлить то в кзрме, то н кухне, убирть территорию школы и прилегющие к ней улочки.

Однжды всем взводом ездили н сенокос. Помню, кшеврить тогд поручили Кте Шейко, смой, пожлуй, хозяйственной из нс. При встрече в 1975 году мы вспоминли, кк он ночью одн шл через темный лес н колхозное поле, нбирл тм мешок кртошки и возврщлсь обртно с этим тяжеленным мешком н горбу. Стршным кзлся ночной лес, стршно было, что могут здержть з укрденную кртошку. Но он все переносил рди того, чтобы сытнее и вкуснее нкормить нс.

Все любили дневлить н кухне. Тм приходилось выполнять в основном грязную и тяжелую рботу (чистить кртошку, отмывть жирные котлы, мыть полы). Зто можно было не только смим несться досыт, но и своему взводу добвить в бчок один-другой черпк суп и кши, дть лишнюю пйку хлеб.

Для меня смой трудной обязнностью было несение крул у склд с боеприпсми. Крул несли круглосуточно: дв чс н посту, зтем дв чс – бодрствовние в крулке, дв чс – сон в той же крулке. Потом все снчл, и тк целые сутки. Стоять у склд, особенно ночью, было жутко. Склдской срй нходился в некотором отдлении от школьного здния, н пустыре, поросшем кустрником со всех сторон. Почти рядом – глубокий оврг, тоже зросший деревьями и кустми. Стоишь ночью, кусты шелестят, тк и кжется, что кто-то крдется. Стнет невмоготу, резко обернешься, винтовку нвскидку: «Стой! Кто идет?» Убедишься, что никого нет, все рвно стршно. Прижмешься, бывло, спиной к стене, стоишь, вглядывешься в темноту, ждешь. Потом отрывешься от стены, идешь вокруг склд, по спине холодок ползет, опять кжется, что з тобой кто-то идет. Ведь шл войн, всего можно было ждть, тем более что н склде хрнилось не учебное, боевое оружие и боеприпсы. Днем, конечно, легче было, ночью, особенно когд ни звезд, ни луны нет, – стршно. Ко многому привыкл в школе, нучилсь многого не бояться, от ощущения стрх н этом посту тк и не избвилсь. Но об этой моей проблеме я ни с кем не говорил, стыдно было.

Комндиром взвод у нс был млдший лейтеннт Мжнов. Если с комндиром отделения нм повезло, то с этим млдшим лейтеннтом – определенно нет. Ндо отдть ему должное, он много рботл с взводом, учил нс основтельно, предъявлял повышенные требовния. Это скзывлось, естественно, в деле. Где бы мы ни были – н учебных ли знятиях, н рботе ли, – всегд получли блгодрности. В роте, д и не только в роте, нс звли «мжновцми», но нередко с некоторым оттенком неприязни. В этом проявлялось отношение курснтов к ншему взводному комндиру. В прошлом рядовой колхозник, Мжнов любил покзть свою влсть нд нми, нередко унижл нс.

Помню, нчльником школы был издн прикз, которым зпрещлось гонять нс форсировнным мршем (это почти бегом). Но нш взводный умудрялся нрушть этот прикз. Нпрвляемся, нпример, н полигон, он гонит нс полпути форсировнным мршем, потом остновит, дст отдохнуть, и н полигон мы приходим в нормльном состоянии, отдохнувшие. Никто из вышестоящих комндиров об этом дже не догдывлся, вероятно, рпорт н комндир можно было подть только через него же. Ткие были порядки. Мы не решлись н это, зня мстительный хрктер ншего млдшего лейтеннт.

Помню и другой случй. Однжды выдлся у нс особенно тяжелый день. К тому же погод был мокря, холодня. Пошли в столовую н ужин (строем, кк всегд), песни не поются. Взводный прикзывет петь, мы не поем. Он в конце концов рссвирепел, но и мы тоже уже рзозлились и не стли петь. Долго гонял он нс н плцу строевым шгом, требуя, чтобы мы пели, но в этот рз, кк говорится, ншл кос н кмень, мы упрямо молчли. Нступил отбой, все улеглись в предвкушении сн. Только нчли зсыпть, кк вдруг комнд: «Подъем, выходи строиться!» Мжнов вывел нс н плц и нчл гонять, снов добивясь, чтобы мы пели. Взвод молчл. Шепнули ншей зпевле Мше Жбко, чтобы он зпевл, сми же решили в этот рз не подчиняться взводному. Мше нельзя было отмолчться, потому что одну ее он мог потом змордовть нрядми, со всем взводом этот номер не прошел бы. Тк и ходили мы по плцу: взводный прикзывет петь, зпевл нчинет песню, остльные молчт. В тот рз у него ничего не получилось. В глзх всей роты мы выглядели героями.

Однжды произошел очень неприятный случй со мной. Нс вывели в поле н тктические знятия. Уже стоял осень, было холодно, нкнуне прошел сильный дождь, везде стояли лужи. Мы бежли по чвкющей под ногми и нлипющей н споги вязкой грязи. Мжнов комндует взводу: «Ложись, по-плстунски вперед!» Я глянул – прямо передо мной огромня луж. Быстро сделл дв-три шг в сторону и легл. Слышу: «Курснт Жуков, встть, вернуться н исходную позицию!» Вернулсь к этой луже, слышу следующую комнду: «Ложись, по-плстунски вперед!» Легл в лужу, поползл. До сих пор, когд вспоминю этот эпизод, физически ощущю, кк в голенищ спог, в рукв шинели вползет холодня липкя грязь. Я глотл слезы от бессилия, злости и ощущения униженности. Потом, рзбиря действия курснтов, Мжнов скзл: «Если бы боец Жуков н фронте поступил бы тк же, кк сегодня, возможно, ее не было бы уже в живых».

Впоследствии я думл, что нш взводный был по-своему прв, и выжили-то многие потому, что учили нс жестко, в условиях, приближенных к фронтовым. Но тогд мы не любили и не увжли ншего комндир. Он, вероятно, понимл это и ни рзу не приезжл н послевоенные встречи выпускниц школы. А может быть, стрдл, что ничего не добился в жизни, и не хотел, чтобы кто-то видел это. От одного из комндиров мы узнли, что после войны Мжнов вернулся в свое село и оствлся рядовым колхозником. Ему это, нверное, трудно было пережить.

О проделкх ншего взводного комндовние кким-то обрзом все-тки узнло. Его сняли с должности и нпрвили н фронт. Млдший лейтеннт пришел проститься со взводом, но сочувствия или сожления никто из нс не проявил, прощние вышло сухим. Возможно, мы были не првы, все-тки человек уезжл н фронт.

Ншим новым комндиром стл млдший лейтеннт И. Ппихин, выпускниц Рязнского пехотного училищ. Он же, кстти, сопровождл нш эшелон н фронт.

Вскоре и всех остльных комндиров взводов – мужчин сменили женщины. Стло чуть проще. Это не знчит, что у нс уменьшились нгрузки или нм деллись ккие-то поблжки. Нет, просто нс лучше стли понимть.

Уехл н фронт и стршин М. Логунов. О ней все искренне сожлели. Новя стршин не зпомнилсь, то ли из-з крткого пребывния в этой должности, то ли по другой причине.

…Уствли мы невероятно. Но молодость брл свое, девчт порой озорничли, проявляли непослушние, убегли в «смоволку». З кждым проступком неизбежно следовли нкзния, но это никого не остнвливло. Девчт шутили: «Дльше фронт не пошлют!» Смым тяжелым нкзнием было лишение увольнительной: провинившийся терял единственную возможность хоть н короткое время вырвться из кзрмы, отдохнуть от утомительных знятий, немного рзвлечься. А смое унизительное – гуптвхт. Когд я видел, кк ккую-нибудь девчонку ведут туд под конвоем, без ремня, стновилось не по себе. Мне, по счстью, не довелось испытть ни того ни другого. Однко и другие нкзния, вроде внеочередного мытья полов в кзрме, что я двжды испытл, нстроения не улучшли.

И все-тки мы озорничли. Однжды уже осенью нше отделение в полном состве строем шло н полевые знятия. Шли мимо колхозного поля, н котором густо росл морковь. Вдруг сзди кто-то полушепотом дет комнду: «Отделение, ложись. По-плстунски – вперед!» И все поползли по полю, торопливо выдергивя из земли морковку и нбивя ею крмны. Потом с ппетитом хрустели сочной и необыкновенно вкусной добычей. Ели прямо немытую, потому что вымыть-то негде было. Только рукми обтирли чуть-чуть. А что же нш сержнт? Он н этот счет строгой был и подобное не позволял вытворять. Где он был? Отошл в тот момент куд-нибудь? Или, по себе зня, что курснтки всегд испытывли чувство голод, просто зкрыл н это глз? Не зню. При встрече через тридцть лет спросил об этом Мшу, он, окзывется, вообще не помнит того случя.

И еще одн история из ншей жизни.

Лето, стоит стршня жр… Мы просто изнывем в своих зстегнутых н все пуговицы и туго перетянутых брезентовыми ремнями гимнстеркх. Д еще н нс плотное, из желтой бязи нижнее белье, рубшки с длинными руквми. Собиремся н полигон, идти 7 километров по открытому полю под плящим солнцем, никких поблжек комндиры не дют, зкляют, приучют терпеть, преодолевть трудности. В общем, все недовольны, все потихоньку ворчт. Вдруг кого-то осеняет покзвшяся нм просто генильной идея: «Двйте снимем нижние рубшки, без них все-тки легче будет». Но куд их девть? Естественно, под мтрцы, другого мест нет. Дружно сняли, спрятли. Пошли н знятия, почувствовли, что действительно стло нмного легче, тело хоть чуть-чуть дышит. Возврщемся и срзу под мтрцы. А рубшек-то нет! Тут мы здорово трухнули. Понимли, что допустили серьезное нрушение дисциплины, безнкзнным оно не остнется. Но глвное – где нши рубшки? И что теперь делть? Доложить сержнту – стршно, покяться стршине – еще стршнее, все знли ее суровый хрктер. Пок мы в рстерянности стояли и рссуждли, что же теперь нм делть, дверь широко рспхнулсь, и появилсь грозня стршин. В рукх он держл нши рубшки. «Ну, – рздлся ее зычный голос, – сознвйтесь, кто тут ткой хитрый?» Мы вытянулись перед ней по стойке «смирно», молчли и ждли, что будет дльше. «Думете, что всех перехитрили, открытие сделли, – иронизировл стршин. – Д до вс это проделывлось не однжды, вы не оригинльны». В тот рз стршин окзлсь нстроенной мирно, он рздл нм рубшки, прочитл неизбежную в тких случях нотцию. «Но, – снов згремел ее голос, – если кто-нибудь еще позволит себе подобное, пеняйте н себя». В этот момент я посмотрел н Мшу. Он стоял бледня, с крепко сжтыми губми, в глзх ее я увидел и гнев, и недоумение. Только тогд я понял, кк мы подвели ее, ведь комндир отделения отвечл з все, что вытворяли ее подчиненные.

Несмотря н все тяготы военной жизни и предельно жесткий режим, нм удвлось выкривть немного времени н отдых, общественную рботу. В ншем клубе постоянно устривлись концерты, тнцы, просмотры кинофильмов. Многие курснты ктивно учствовли в общественной рботе. Кждый выбирл то, что ему нрвилось. Я, нпример, с удовольствием знимлсь выпуском ротной стенгзеты. Моим делом было ее художественное оформление. Редколлегия рботл дружно, нм удвлось сделть гзету интересной и крсочной. Мы умудрялись н одном листе втмн рзместить до 20-25 зметок. Они всегд были лконичны, четки и били в цель. Кстти, этот опыт пригодился мне, когд я стл глвным редктором фкультетской стенгзеты в институте.

Иногд в стенгзете печтлись мои стихи. Читть их со сцены я стеснялсь, но в узком кругу, своим девчтм читл с удовольствием. Им нрвилось. Аня Верещгин, нпример, был уверен, что я буду поэтом, и, кк он рсскзывл, после войны искл мои стихи в гзетх и журнлх. Но поэт из меня не получилось.

Предметом всеобщей гордости и любви курснток был художествення школьня смодеятельность. Н концерты нших доморощенных ртистов с удовольствием ходили не только мы, но и жители поселк. Мне особенно зпомнилсь исполнительниц цыгнских песен и ромнсов Тмр К. Ее выступления неизменно вызывли шквл плодисментов. Ндо скзть, что Тмр чстенько злоупотреблял своей популярностью, при любой возможности стрлсь уклониться от тяжелой и грязной рботы, ссылясь н репетиции, позволял себе некоторые вольности. Однжды возвртились мы с знятий и увидели, что Тмр сидит н верхних нрх, игрет н гитре и поет. Н ней гимнстерк под ремнем, по форме ндетя пилотк, брюки… А брюки, изорвнные, будто коров их жевл, свешивются с верхних нр. Окзлось, что в тот день Тмр дневлил и должн был мыть полы. Не нйдя половой тряпки, он решил использовть в этом кчестве свои брюки. Они у нее изрядно порвлись, стршин обещл выдть другие, но что-то тянул. Вот Тмр и решил ускорить дело. Мы дружно посмеялись нд выходкой Тмры. Зто нш стршин М. Логунов, человек спрведливый, но очень строгий, бловств не терпел. Он буквльно рссвирепел, увидев, что стло с брюкми, и откзлсь зменить их, пригрозив, что зствит носить их до смого окончния школы. Пришлось ншей Тмре н потеху всей роте целую неделю ходить в этих рвных брюкх, которые теперь уж точно нпоминли половую тряпку. Потом стршин сменил гнев н милость и выдл другие брюки.

Вообще нш взвод не испытывл недосттк в шутникх. В одном из отделений служил рмянк – крсивя, несколько полновтя и очень медлительня девушк. И вот однжды, когд их отделение ночью подняли по тревоге в ружье, он встл в строй в полном военном снряжении, но без брюк, в белых длинных трусх, выглядыввших из-под гимнстерки. Строй грохнул хохотом. Мы тоже проснулись и от смех буквльно ктлись по нрм. Хоть и уверял нш сокурсниц, что сделл это не нрочно, просто плохо сообржл спросонья, мы не очень верили ей, подозревли, что не двли ей покоя «лвры» Тмры. Долго потом вспоминли в роте этот случй.

Вот нписл про рмянку и подумл о грндиозной спекуляции по поводу того, что в СССР якобы плохо решлся нционльный вопрос, отсюд и все нынешние нционльные проблемы. Чепух все это. В ншей снйперской школе учились предствители смых рзных нционльностей. Только у нс во взводе, нпример, служили и русские, и укринки, и рмянк, и ттрк, и дже гречнк. Но мы никогд и не думли о том, кто есть кто. Просто вместе жили, спли н одних нрх, дружили, вместе овлдевли военной нукой, потом вместе и воевли. И никких недорзумений, тем более конфликтов, н этой почве не возникло.

Я, нпример, до сих пор не зню нционльной приндлежности многих своих друзей по ЦЖШСП, д мне это и неинтересно, ибо не нционльностью определяется ценность человек.

Из ншей школы вышли дв Героя Советского Союз – русскя Ттьян Брмзин и кзшк Алия Молдгулов.

А. Молдгулов погибл, когд, зменив погибшего ротного комндир, поднял солдт, злегших под мощным вржеским огнем, и повел их в тку.

Т. Брмзин целый чс одн отбивлсь от фшистов, зщищя блиндж с рнеными… Когд у нее кончились птроны и грнты, немцы схвтили ее, пытли, выкололи глз, зтем в упор рсстреляли из противотнкового ружья.

Мы одинково гордились Алией и Тней, одинково чтили их пмять, и нм было безрзлично, кто из них ккой нционльности. Это потом знялись вдруг подсчетми, сколько среди Героев Советского Союз было ттр, евреев, предствителей других нционльностей.

Время шло. Мы продолжли нпряженно знимться. Чем дльше продвиглсь нш учеб, тем больше возрстли физические и психические нгрузки. Некоторые не выдерживли. Одн девушк умышленно поклечил себе руку, чтобы не ехть н фронт. Докзть ее прямую вину не смогли и просто демобилизовли, отпрвили домой. Другя дезертировл из школы, ее быстро ншли, здержли и судили. Зседние военного трибунл проходило в школе в присутствии курснток. Все мы с возмущением восприняли приговор: досрочно, до звершения обучения, нпрвить н фронт. Мы не понимли: кк же тк, ведь всем предстояло в ближйшем будущем ехть н фронт, нм внушют, что это почетно – зщищть Родину, тут отпрвляют н фронт в нкзние. Кипятились мы, возмущлись, но судьи нстояли н своем решении. Тогд это покзлось большой неспрведливостью, сейчс думю: кк хорошо, что судьи окзлись мудрыми, не прислушлись к ншему мнению и не вынесли той несчстной девушке более тяжелого нкзния.

В пмяти остлись всего дв тких чрезвычйных происшествия. В основном же девчт спрвлялись с трудной учебой, если стновилось невмоготу, рзряжлись более безобидными способми: кто-то поплчет в уголке или отчянное письмо домой пошлет, другие дурчились, взбрыкивли, грубили всем подряд, уходили в «смоволку». И хотя з кждое нрушение неизбежно ждло нкзние, никого это не остнвливло.

Зто был и другя возможность – зслужить внеочередное увольнение кк поощрение з хорошую рботу, учебу и безупречную дисциплину.

Девчт по-рзному использовли время увольнения. Я же тк тосковл по домшнему уюту и теплу, что всегд ездил только в Москву, к тете Нсте – бывшей жене млдшего мминого брт. Он любил меня, всегд очень хорошо принимл, подкрмливл чем-нибудь вкусным (он рботл н бензоколонке, это во время войны считлось поистине золотым дном). В те годы тетя Нстя был уже немолодой, своей семьи не имел, вот и изливл н меня свою нежность и доброту.

К поездке в город мы всегд готовились очень тщтельно, это был целый ритул.

После получения увольнительной нчинли «чистить перышки»: отмывли руки, стригли ногти, глдили прдные костюмы, пришивли чистые подворотнички, дрили споги. Потом дежурный офицер осмтривл кждого с головы до ног, зствлял пройтись перед ним строевым шгом, отдть ему честь. И не дй бог, если окжется, что шея плохо отмыт, или ногти не очень хорошо острижены, или носовой плток не первой свежести, или споги плохо блестят. Безжлостно поворчивет обртно для приведения в порядок внешнего вид. Уговривть в тких случях было бесполезно, зря только время терялось.

Это зствляло нс предельно тщтельно готовиться к кждому выходу з пределы школы, особенно к поездкм в Москву. Мне не рз приходилось слышть от смых рзных людей, что курснтки ншей школы всегд в лучшую сторону отличлись от других военных девушек. Однжды подобный комплимент я см услышл от дежурного офицер одной из комендтур в Москве. Меня здержл птруль, привели в комендтуру, снчл минут тридцть гоняли строевым шгом по мощеному двору, зствили шинель в сктку скрутить (проверяли, умею ли), уж потом стли рзбирться. Выяснилось, что здержли меня нпрсно, неспрведливо придрвшись к ккой-то мелочи. Никто передо мной, естественно, не извинился, зто дежурный офицер, отпускя меня, спросил: «Кк это удется вм тк нрядно выглядеть в обычной солдтской форме?» И добвил, что не первый рз встречет курснток ншей школы и кждый рз удивляется отличной выпрвке и внешнему виду девчт.

Во время поездок в Москву со мной не единожды случлись рзличные истории.

Кк-то возврщлись мы с моей однокурсницей из очередного увольнения. Было уже поздно, мы боялись опоздть, торопились и обрдовлись, успев попсть н последнюю электричку. И вдруг, не доезжя одной стнции до Силиктной, слышим: «Поезд дльше не пойдет, просьб освободить вгоны». Вот это был кошмр! Ночь, времени в обрез, до школы еще несколько километров. Убедившись, что электричек действительно больше не будет, соскочили с плтформы н железнодорожный путь и побежли по шплм. Когд вернулись в школу, время увольнения уже истекло, опоздние грозило очень серьезными неприятностями и нкзнием. Объяснились с чсовыми, с дневльным по роте, умоляли не выдвть нс. Оствлось смое трудное – не нрвться н дежурного офицер и улечься н нры тк, чтобы сержнт не зметил. Мое место было рядом с Мшей Дувновой, поэтому я и не ндеялсь проскользнуть незметно. Тихонько улеглсь, Мш не шевелилсь. Ну, думю, пронесло. Н душе все рвно муторно: что-то будет? Утром понял, что Мш все знет. Но ни он, ни дежурные не выдли нс, все обошлось.

Еще один случй. В тот рз я ехл в Москву одн. В вгоне рядом со мной н скмейке сидели две очень слвные женщины. Они рсспршивли меня обо всем, охли и хли, что ткя молоденькя должн ехть н войну. Одн из них достл из стоявшей н коленях корзины яблоко, вытерл его руквом и протянул мне: «Ешь, дочк». Тк мы сидели, рзговривли. Вдруг в вгон вошел молодой офицер и, не увидев свободного мест, потребовл, чтобы я уступил ему свое. Я обязн был сделть это, ибо рядовой солдт вообще не имел прв сидеть в присутствии офицер. Я уже хотел встть, но тут вмешлись мои соседки, подключились другие женщины. Они ругли его, стыдили, кто-то вдруг вспомнил о трдициях русских офицеров – уступть дмм (это я-то в военной форме и кирзовых спогх – дм!) место. Кончилось тем, что офицер мхнул рукой и перешел в другой вгон.

А однжды, возврщясь из Москвы, я совершил смую обыкновенную кржу. Сейчс стыдно признвться, но именно укрл. В школе почему-то постоянно возникли проблемы с половыми тряпкми. Ндо мыть полы, тряпок нет, и не знешь, где их искть. Ни стршин, ни комндиры отделений не оздчивли себя этой проблемой, предоствляя курснткм смим решть ее. Решли кто кк мог, чще всего просто тщили друг у друг. И вот однжды ехл я из Москвы, вышл н стнции Силиктня, гляжу, из-з бочки с песком торчит большой кусок мешковины. Недолго думя вытщил этот кусок и понесл в школу. Н ккое-то время проблем с половой тряпкой в ншем отделении был решен. Ндо скзть, что угрызениями совести я не мучилсь.

В нпряженных знятиях пролетело лето, нступил осень – дождливя, грязня, зметно усложнившя ншу и без того нелегкую жизнь. Приближлсь 27-я годовщин Великой Октябрьской социлистической революции. По трдиции 6 ноября в одном из клубов Подольск должен был состояться большой прздничный вечер для курснтского и комндного соств школы. Все нчистились, нглдились, оделись в прдную форму и ждли комнду н построение.

А я в это время торопилсь звершить рботу по оформлению фсд школьного здния. По зднию политотдел я прямо н стене по трфрету большими крсными буквми писл ккой-то лозунг, по обе стороны его рисовл пятиконечные звезды. Нчиня рботу, я дже не предствлял, нсколько непросто будет спрвиться с ней. Н улице холод, порывистый ветер, мелкий моросящий дождь. Я продрогл, руки стли крсными от холод и едкой щелочной крски. По мере нписния лозунг приходилось одной передвигть тяжеленную лестницу с мест н место. С трудом звершил рботу, спустилсь с лестницы, глянул н себя и хнул. Брызги крсной крски были везде: н шинели, н брюкх, н спогх. В тком виде, ужсно рсстроення этим обстоятельством, я вернулсь в рсположение взвод. Идти уже никуд не хотелось, но и оствться одной в ткой день тоже обидно было. Нпрвилсь в кптерку з прдной формой, однко он окзлсь зпертой, стршин куд-то ушл. Я чуть не плкл от обиды, что все пойдут н прздник, я остнусь одн.

Только вернулсь из кптерки, кк вдруг вбегет дневльня и кричит: «Жуков, к тебе мть приехл!» Я остолбенел от неожиднности. В голове пронеслось: «Мм? Этого не может быть, он длеко. Знчит, тетя Нстя! Вот здорово, что он приехл нвестить меня! Вот это подрок к прзднику!» Я сорвлсь с мест и, кк был, в одной гимнстерке, без ремня, без головного убор, не спросив дже рзрешения у сержнт, выбежл з ворот. Выходить из кзрмы без рзрешения комндир отделения д еще не по форме одетой ктегорически зпрещлось, но я и не вспомнил об этом. Выбежв н улицу, в некотором отдлении увидел шубку тети Нсти, про себя подумл, что не ошиблсь, и кинулсь к ней. И вдруг вижу – это же мм, моя мм! Бросилсь ей н шею и рзрыдлсь, бесконечно повторяя только одно слово: «Мм… Мм… Мм…» Потом увидел рядом Влю и ее мму тетю Тню. Они тоже обе рыдли.

А ведь было у меня предчувствие. Всю неделю перед этим мучилсь я ккой-то непонятной тоской и говорил девчтм: «Кжется мне, что кто-то приедет». Это было необычное состояние. Что бы я ни делл, меня не покидло чувство ожидния. Я чсто подходил к окну и смотрел н улицу: не идет ли кто. Доходило до того, что после обед все ложились спть, я сдилсь н подоконник и снов высмтривл кого-то н улице. Поскольку сон был обязтелен для всех, то сержнт пончлу сердилсь н меня, прогонял от окн, грозил нкзть. Однко потом, видя, кк я стрдю, мхнул рукой… И я целый чс могл просидеть, с тоской глядя в окно.

И вот свершилось чудо – ко мне приехл мм. Тогд это было действительно чудом, тк кк въезд в Москву рзрешлся только по специльным пропускм. Но тетя Тня и мм оформили комндировки, кждя в свое ведомство, и приехли.

Обычно в кзрму никого посторонних не пускли, но сейчс сделли исключение.

Тетя Тня пошл к Вле, моя мм – ко мне. Ндо было видеть нших девчт! Кждя стрлсь дотронуться до ммы, что-то скзть ей и что-то услышть от нее. Хоть чужя, но все-тки мм…

Быстро оформили увольнительные зписки, чтобы ехть в Москву. С Влей все было нормльно, он, нчищення и нглження, в прдной форме, был готов к поездке. Я же, вся перепчкння крской, не могл ехть в тком виде. Спсибо девчонкм. Одевли меня всем взводом. Кто что двл, я дже не видел, но общими усилиями одели, и з ворот я вышл в нилучшем виде. Тогд я воспринял это кк должное, все кзлось простым и ясным: если нужн помощь товрищу, знчит, ндо помогть. Сейчс же я думю – кк, очевидно, непросто было отдть другому свою прдную форму, когд тебе предоствляется редкя возможность вырвться из порядком ндоевшей кзрмы и окунуться в прздничную тмосферу. Я, кстти, не помню, кк тогд вышли из положения те, кто поделился со мной своей прдной формой.

А мы, бесконечно счстливые, ехли в Москву. Все четверо рзместились в небольшой комнтке у тети Нсти. Ммы привезли нм гржднскую одежду, мы с Влей с удовольствием скинули форму и ндели плтья. Потом был прздничный стол. Мне почему-то особенно зпомнились печеные пирожки с повидлом. 7 ноября пошли посмотреть прздничную Москву. Меня одели в пльто тети Нсти, Вле дл пльто одн из ее соседок. Мы гуляли по улицм и площдям город, любовлись его достопримечтельностями, нслждлись тем, что не ндо через кждый шг отдвть честь встречвшимся офицерм. Првд, моя првя рук постоянно дерглсь по привычке, поэтому мм держл меня под руку.

Дв дня пролетели незметно. Днем 8 ноября все вместе сфотогрфировлись, вечером того же дня мы с Влей возвртились в школу. Ммы оствлись в Москве н несколько дней по своим служебным делм.

Я снов встречусь с ммой, это произойдет ровно через девять месяцев – 6 вгуст 1945 год, вот тете Тне уже не суждено было увидеться со своей дочерью: в мрте 1945 год Вля погибл.

После войны мм рсскзл мне предысторию приезд к нм. Однжды пришл к ней тетя Тня и говорит: «Поехли в Москву к девчтм. Чувствую, что Вля не вернется домой». Мм згорелсь: ехть, обязтельно ехть! С большим трудом выхлопотли себе комндировки. В итоге и дел сделли, и нс повидли. Ндо скзть, что, в отличие от тети Тни (отчеств не помню, я до смой смерти ее звл просто тетей Тней, тк он см хотел), моя мм был уверен, что со мной ничего не случится, – он дже мысли не допускл, что я могу не вернуться.

После войны тетя Тня не любил встречться со мной, виделись мы редко. Мне кзлось, что он считет меня в чем-то виновтой. У Вли был млдшя сестренк, но тете Тне он, к сожлению, не смогл зменить стршую дочь.

Срзу после ноябрьских прздников нчлся звершющий, смый нпряженный этп обучения – подготовк к выпускным экзменм. Отрбтывлись, оттчивлись, шлифовлись все необходимые снйперу нвыки: ведь скоро н фронт. Нм все чще нпоминли слов А.В. Суворов: «Тяжело в учении, легко в бою». Это чтобы мы не хныкли и не особенно жлели себя.

В этот период с фронт к нм стли приезжть девушки, окончившие снйперскую школу рньше нс. Они делились опытом, рсскзывли о своих успехх и неудчх, двли дельные советы, предупреждли о возможных ошибкх, охотно рскрывли нм свои мленькие тйны и секреты, которые всегд имеются в зпсе у кждого бывлого солдт. Мы же с восхищением смотрели н тех, кто уже побывл н фронте, и н их боевые нгрды.

Вот в этот ответственный момент, когд требовлось нпряжение всех сил, воли и хрктер, я зболел, у меня нчлся жесточйший фурункулез. Смое неприятное зключлось в том, что огромные фурункулы в количестве десяти – двендцти штук выскочили прямо н тлии, под ремнем. Боль буквльно рзрывл мое тело, иногд кзлось, что не выдержу. Но кждое утро приходилось поднимться, ндевть форму, туго зтягивть ремень и целый день вместе со всеми бегть, ползть, прыгть, копть – короче говоря, делть все, что делли остльные. По совету девчт перепробовл множество нродных средств, но толку не было. Тогд отпрвилсь в медпункт. Врч уложил меня н кушетку, смзл больное место йодом, взял ножницы и прямо по живому телу нчл резть, вскрывя гнойники. Это был нечеловеческя боль, просто кошмр, я думл, что не сдержусь и нчну орть. Но сдержлсь. Потом зсунули мне в рну втный тмпон с лекрством и отпрвили обртно в подрзделение, не дв ни одного чсу, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя.

Кждый день ходил я н перевязку, но ни рзу не удлось после этих мучительных процедур полежть немного, отдохнуть, хоть н короткое время успокоить измучившие меня жуткие боли. После перевязки вствл, одевлсь, туго зтягивл ремень (по кровоточщей рне рзмером чуть не с кулк!) и опять шл н знятия. «Дырк» моя зживл очень долго, не зтянулсь дже к отъезду н фронт. Тк я и уехл с этой рной и зсунутым в нее тмпоном, и в дороге опять кждый день бегл к медсестре н перевязки.

Потом был еще один ужс: выпускницм, отпрвлявшимся н фронт, делли очень болезненные комбинировнные уколы, которые должны были предохрнить нс от множеств болезней: столбняк, холеры, дизентерии и других «прелестей». В течение двух-трех дней после этих уколов болело все: и спин, и руки, и ноги. Ночью вертелись, стрясь принять ткое положение, чтобы кк-то успокоить боль и немного поспть, утром все вствли, согнутые болью, со стонми и причитниями. С большим трудом выдерживли мы многочсовые знятия. Но нм и тут не делли никких поблжек.

В конце ноября 1944 год нчлись экзмены по всем дисциплинм. От нс требовлось не н вопросы отвечть, н прктике продемонстрировть умение действовть в военной обстновке: стрелять, ползть по-плстунски, мскировться, окпывться, окзывть первую медицинскую помощь, действовть в противогзе, рзбирть и собирть винтовку, принимть смостоятельные решения в условиях боя. Фктически шл очень серьезня проверк ншей готовности учствовть в боевых действиях.

Не могу не скзть, что военному делу учили нс основтельно, не упускя ничего, что могло пригодиться нм н фронте. Короче говоря, из нс делли профессионлов высокого клсс. Обучли не только чисто военным нвыкм, но много внимния уделяли и психологической подготовке, воспитнию выносливости и тому, кк головы свои уберечь, не подствлять их зря под немецкие пули.

Нши девчт достойно покзли себя в боях. Ими уничтожено около 10 тысяч фшистов. Почти все выпускницы школы нгрждены орденми и медлями, среди них есть квлеры орденов Крсного Знмени и Крсной Звезды, 130 человек нгрждены орденом Слвы, в том числе 15 – орденом Слвы двух степеней. А двум девушкм, окончившим ншу школу, присвоено звние Героя Советского Союз. Высокую оценку ншим девчтм, их воинскому мстерству, мужеству, морльным и волевым кчествм двли комндиры воинских чстей, в которых служили выпускницы ЦЖШСП.

О ншей змечтельной школе и ее выпускницх нписны книги, рсскзы, создн художественный фильм «Снйперы». Спокойно смотреть этот фильм не смогл, пок сидел в зле, высосл, по-моему, целый тюбик влидол. Кстти, в этом фильме есть кдры, покзывющие, кк девушк-снйпер уничтожет фшист. Когд я увидел эту сцену, то внутренне хнул: то был мой бой с немецким снйпером! Совпдение? Или я кому-то рсскзывл об этом эпизоде, и его использовли при постновке фильм? Не зню.

А вот еще одно, првд, несколько необычное, подтверждение тому, что учили нс отлично. Срзу после войны школу рсформировли. Курснток последнего нбор, которые не попли н фронт, демобилизовли, средний и млдший комсоств перевели н другую военную бзу, где им пришлось ккое-то время служить вместе с мужчинми. Кк же веселились и подтрунивли мужчины нд ншими комндирми! Но вот прошли стрельбы – женщины зняли первое место; н тктических знятиях – тоже первое место; смотр строевой подготовки покзл, что и в этом нши комндиры имеют преимущество. А уж о внешнем виде и говорить нечего. Пришло время ншим комндирм подшучивть нд соперникми.

Конечно, войн есть войн, много девчт погибло. Но если бы не ткя основтельня подготовк в школе, если бы не предъявлялись к нм ткие предельно высокие, подчс просто жесткие требовния, жертв могло быть знчительно больше. Поэтому я считю неспрведливым, что никк не отмечены зслуги тех, кто учил нс военному мстерству и блгодря кому мы в знчительной степени обязны успехми н фронте.

…Мы зкончили учебу, сдли экзмены. Я до сих пор очень хорошо помню один экзмен. Это был смый глвный и смый вжный экзмен, н котором нм предстояло продемонстрировть знния и прктические нвыки, полученные з время обучения, и докзть комиссии, что мы действительно профессионлы, снйперы. У кждого курснт было свое здние. Подошел мой черед. Я, получив прикз экзменторов (это был большя комиссия с предствителями из Москвы), пошл в «нступление н противник». Бегу, слышу комнду: «Противник открыл пулеметный огонь». Быстро пдю н землю, отползю в сторону, чтобы меня не зсекли, и принимю единственно возможное в этой ситуции решение – уничтожить огневую точку. Пристльно всмтривюсь в позиции «противник», ищу пулемет. Сердце от быстрого бег бьется кк сумсшедшее, руки дрожт от нпряжения и вполне естественного волнения. Я смотрю и не вижу, где пулемет. Время уходит, я не могу его обнружить! Осмотрел позиции «противник» слев нпрво и спрв нлево – не вижу огневой точки. Нчл пниковть. И вдруг – вот он! Вижу мленькую, тщтельно змскировнную мбрзуру и в ней – еле зметный ствол пулемет. Дльнейшее было делом техники. Стрелял я хорошо, цель порзил с первого выстрел, кк и положено нстоящему снйперу.

Все экзмены сдл н «отлично». Мне, кк и остльным отличникм, присвоили звние млдшего сержнт, остльные получили звние ефрейтор. Н моих погонх теперь крсовлись по две лычки.

После окончния школы мне предложили остться в инструкторской роте, готовившей комндиров отделений. Я откзлсь, зявив, что не для того шл добровольно в рмию, что хочу н фронт. Конечно, могли оствить и без моего соглсия, просто прикзть, но не сделли этого, видимо, с понимнием отнеслись к моему желнию.

Нездолго до отпрвки н фронт поехл в Москву проститься с тетей Нстей. Н Курском вокзле совершенно случйно встретилсь с М. Дувновой и И. Ппихиной. Сфотогрфировлись н пмять, потом Ирин прислл мне н фронт ншу фотогрфию.

В последние дни пребывния в школе никких знятий не было, хотя режим по-прежнему соблюдлся строго: кк и прежде, подъем в 6.00, отбой в 22.00, в столовую и обртно – строем, обязтельно с песней. Но мы в эти дни почувствовли себя свободнее, допускли всякого род вольности и дже дерзости, жили по принципу: дльше фронт не пошлют. Помню, кк однжды сержнт велел мне что-то сделть. А я, стоя перед комндиром, крутил в рукх ремень и дерзко ответил: «Снчл ты, Мш, потом я». Мш Дувнов дже рстерялсь: ведь я всегд был дисциплинировнной и исполнительной курснткой. И вдруг он буквльно рявкнул: «Млдший сержнт! Выполняйте прикзние!» Мне стло стыдно, Мш пользовлсь вторитетом у всех девчт, мы с большим увжением относились к ней. Что со мной случилось, трудно объяснить. Возможно, не выдержл огромных перегрузок последних дней или поддлсь общему нстроению.

Потом нчлсь экипировк для фронт. И вновь, уже в третий рз, нм выдли новое обмундировние. Помимо хлопчтобумжных костюмов и шинелей мы получили втные брюки и телогрейки, теплое белье и портянки, врежки с двумя пльцми, чтобы стрелять было удобно. Еще нм выдли мерикнские белые пуховые чулки в резиночку. Они были очень теплые, мягкие, приятные, но очень непрктичные в носке, тк что вскоре после прибытия н фронт мы их повыбрсывли.

Мы ехли н фронт со своими снйперскими винтовкми, с которыми уже свыклись, почти сроднились. Перед дорогой зново провели пристрелку, почистили, смзли, ндели чехлы н оптические прицелы и обмотли их тряпкми, чтобы не повредить в дороге эти очень чувствительные приборы.

Торжественно прошел выпускной вечер. Огромный зл школьной столовой выглядел прзднично, нрядно. Много речей, добрых пожелний, музыки, хороший ужин. Впервые н столх появилось вино. Нпоследок после ужин мы «объяснились» с доносчицми (было у нс две тких), но не слишком сильно, жлко стло.

И вот последняя ночь в школе. Не спится, однко никто не рзговривет, все лежт молч. Н душе немного тревожно. Стршно. Кк все сложится? Что нс ожидет?

Нступил день 25 ноября 1944 год, день отъезд. В последний рз выстроились н плцу перед школой. Выносится Знмя школы, и строй змирет при его появлении. Короткий митинг, прощльные речи, нпутствия, пожелния. Зтем – комнд: «Нпр-во! Ш-гом мрш!» Ззвучли звуки мрш, впереди лым плменем полыхнуло Знмя, и колонн твердо отпечтл первый шг. Шг, приблизивший нс к фронту. В этот момент я почувствовл, кк мое сердце вдруг сильно-сильно збилось, потом будто ухнуло куд-то вниз. От стрх? От волнения? От ожидвшей впереди неизвестности? Нверное, от всего вместе.

Колонн, рстянувшяся н многие десятки метров, вышл з ворот школы. Впереди – школьное Знмя, духовой оркестр.

Мы снов идем в Подольск, но теперь н железнодорожную стнцию, где нс ждет соств. Кк и всегд, когд мы проходили по городу, н тротурх стояли толпы людей, глвным обрзом женщины, многие плкли, что-то кричли нм. Все кк всегд, только мы уже другие, не те, что в мрте 1944 год нестройной толпой шли по городу, с любопытством оглядывясь по сторонм. Сейчс мы шли строгой колонной, в полном военном снряжении, молчливые, сосредоточенные. Шли солдты. Нс было 559.

Комндир отделения Мш Дувнов тоже рвлсь н фронт, но ее не отпустили. А в тот день, 25 ноября, Мш шгл рядом с колонной, около меня, и несл мой вещмешок. Это не положено, но змечний никто не делл. Кто-то из девчт ревниво проворчл: «Можно подумть, что в отделении одн только Жуков». Но я был млдшей в отделении и решил, что Мш, никогд не позволявшя себе никого выделять, в этот рз изменил своему првилу именно по этой причине.

Пришли н стнцию, тм нс уже ждл военный эшелон. Последнее прощние, последние нпутствия. По комнде грузимся в теплушки. Поезд трогется.

Прощй, школ.

Глв 6 Я ШАГНУЛА В ВОЙНУ

Войн, фронт… Об этом уже нписно очень много книг: художественных и документльных, искренних и не очень; в одних првдиво отобржются события тех лет, в других – сплошня фльсификция и откровення ложь.

Тк получилось, что н фронт я попл только в конце 1944 год. Н фронте был недолго, но зню, что ткое войн. Со своим полком пришлось мне быть в обороне и в нступлении, в полной мере познть горечь отступления и тргедию многодневного окружения. Я испытл н себе бомбежки, ртиллерийский и минометный огонь. Мерзл в снегу н нейтрльной полосе, выслеживя цель для поржения, и мокл в рйоне Мзурских озер. Ухживл з рнеными и см лежл в госпитле, потом, в рзгр кровопролитных боев, сдвл кровь для рненых. Обретл и терял друзей. Чудом избежл смерти и чуть не попл в плен. Тяжелые переживния, физические и морльные перегрузки, холод, голод, хроническое недосыпние, грязный окопный быт – это тоже войн. И все это вместилось в несколько невероятно тяжелых месяцев.

И все-тки писть о смой войне мне очень трудно по многим причинм. Во-первых, о ней столько уже скзно, что мои воспоминния могут покзться мелкими, обыденными и неинтересными. Кроме того, з шестьдесят лет, прошедших после войны, что-то совершенно стерлось из пмяти, многие события будто сместились в моем созннии и во времени, и в прострнстве, я не могу восстновить их в той последовтельности, в которой они происходили, отделить глвное от второстепенного. Нельзя не учитывть ткже, что я был рядовым солдтом, поэтому рзрботк и осуществление военных оперций дже местного знчения для меня оствлись кк бы з кдром. Я видел войну в основном через оптический прицел снйперской винтовки…

Впереди – фронт.

Поезд вез нс н зпд. Нс – это целый эшелон девчонок, средний возрст которых вряд ли превышл 20-22 год. Нш соств состоял из длинного ряд теплушек, в которых до войны возили грузы и скот. Теперь везут солдт. В теплушкх – опять нры, кк в кзрме, но уже без мтрцев, подушек и прочих постельных приндлежностей. Не помню точно, но мне кжется, что спли мы н голых доскх, подстелив под себя одну половину шинели и прикрывшись другой. В середине теплушки – пузтя чугуння печк «буржуйк». Он немного обогревл нс, н ней же мы готовили себе пищу, кипятили чй. Всю дорогу питлись концентртми, из которых врили нечто среднее между супом и кшей. Вместо хлеб получли сухри, вместо мяс – селедку. Когд мы с тоской глядели в свои котелки, в которых изо дня в день было одно и то же врево, грызли черные сухри или обссывли селедочные скелеты, всегд вспоминли нше шикрное школьное питние и горестно вздыхли.

Что мы чувствовли тогд, кто кк вел себя, плкли ли девчонки, стрдли ли – не помню. Зто зпомнилось другое: кк пели подряд все нши школьные песни, кк подолгу, несмотря н холодную погоду, сидели у открытой двери теплушки и смотрели н проплыввшие мимо поля, рощи, деревья. Помню, с кким удовольствием н кждой стнции высккивли из вгонов, чтобы подышть воздухом, порзмяться, умыться холодной водицей из колодц или водокчки. Никогд не збыть мне простых русских женщин, встречвших нс н всех стнциях, горестно причитвших о судьбе чужих девчонок, стрвшихся угостить немудреной снедью. Мы откзывлись, понимли, что они от себя отрывли совсем не лишний в семье кусок, но женщины нстойчиво совли нм что-то в руки и говорили: «Может, и моего кто-нибудь угостит».

Ехли долго. Где-то в пути нлетел немецкий бомбрдировщик. Поезд остновился, все выскочили из вгонов, рссыплись по полю, укрылись з кочкми и бугрми. Сбросив несколько бомб, смолет улетел, не причинив нм никкого вред. Поезд тронулся дльше.

Нконец прибыли в Минск. Здесь нм предстояло переформировние. Девчт рзъезжлись по рзным фронтм, мы прощлись. Очень тяжелым получилось прощние с Влей… Нет, никкого предчувствия не было, просто нм хотелось поехть н фронт вместе, но мы ничего не предприняли для этого и теперь зпоздло кялись друг перед другом.

Я со своим отделением нпрвлялсь н 3-й Белорусский фронт, которым комндовл генерл рмии И.Д. Черняховский, смый молодой комндующий. Его очень любили в войскх, и, когд в мрте 1945 год он погиб, все переживли – и комндиры, и рядовые солдты.

Снов погрузились в вгоны. Снчл привезли нс в Кунс, оттуд – в Сувлки, это уже н грнице с Восточной Пруссией. Здесь рсполглся зпсной полк 31-й рмии, в состве которой нм предстояло воевть. Нс встретил мйор, упитнный, розовощекий, одетый в белоснежный полушубок с поднятым воротником. Прошелся перед строем, критически рзглядывя нс. «Ну, – спршивет, – зчем вы приехли, воевть или…» Вопрос з него звершил неиспрвимя мтерщинниц Сш Хйдуков: «б…вть?»

Вот ткой прием окзли нм. Всем стло обидно.

Из зпсного полк отпрвились дльше, в 88-ю дивизию. Из дивизии з нми прислли очень стрый, дребезжщий н ходу грузовик с открытым кузовом и без скмеек. Погрузились, уселись прямо н голое днище. Стоял холод, вся дорог был в рытвинх и ухбх, трясло невероятно. Я умудрилсь усесться около смой водительской кбины, поэтому постоянно удрялсь об нее спиной. Несмотря н холод и неудобств, я думл только о том, чтобы в этой тесноте и тряске не удрить обо что-нибудь винтовку, и всю дорогу держл ее обеими рукми почти н весу. Вконец измученные длительной поездкой н этом рыдвне, нзыввшемся грузовиком, мы прибыли в дивизию и с облегчением вздохнули: все-тки добрлись.

Но окзлось, что рно рдовлись, н этом нше путешествие не зкончилось. Только мы рсслбились, кк нс опять подняли и отпрвили дльше. Пункт нзнчения – 611-й стрелковый полк. Это был зслуженный полк, он воевл почти с нчл войны, прошел с боями всю Центрльную Россию и Белоруссию. Были н его счету и крупные победы, были и поржения. Полк нгржден орденом, неоднокртно получл блгодрности от Верховного глвнокомндующего И.В. Стлин з успешные военные оперции. Тк что мы прибыли в героический полк, прошедший большой боевой путь, и очень этим гордились.

Помню, был необыкновенно ясный и солнечный день, когд мы прибыли к месту нзнчения. Встретили нс приветливо, но и с некоторой долей скепсис: девчонок привезли… Нс рзместили н приличном рсстоянии от передовой в мленьком двухэтжном домике. Едв мы нчли устривться в своем новом жилище, кк вдруг со стороны немцев рздлся усиленный репродуктором голос: «Мш, иди к нм! Иди к нм, Мруся!» Это было тк неожиднно, голос рздвлся тк близко, что стло стршно. Но глвное, что мы ведь только появились, дже вещи не успели рзобрть, они уже знли о ншем приезде. Кк? Откуд?

Немцы вскоре прекртили этот психологический нскок, мы успокоились. Принесли обед. Предвкушя удовольствие от горячего суп, которого мы двно не видели, быстренько рзобрли котелки и приступили к еде. В это время нчлся минометный обстрел. От стрх бросили все, в том числе и котелки с супом, и винтовки, кинулись в подвл прятться. Потом доедли уже остывший суп и проклинли немцев. Было неловко, что бросили оружие. Впоследствии ткое ни рзу не повторилось. Солдты же смеялись, говорили, что немцы специльно устроили ткой слют в честь ншего прибытия н фронт.

В это время полк нходился в обороне. Боев не было, иногд только немцы обстреливли нши позиции, мы отвечли тем же. Обменивлись редкими «визитми» и рзведчики. Тем не менее оборон был плотной, солдты постоянно нходились в полной боевой готовности, круглосуточно несли боевое дежурство в окопх.

В один из первых же дней мы нчли знкомиться с линией обороны – и ншей, и немецкой. Н передовую ходили по несколько человек, я попл в первую группу. Нм выдли белые мскировочные костюмы – широченные штны и кофты-блхоны с кпюшонми. В сопровождющие дли молоденького офицер довольно мрчного вид. Девчонки рзочровнно смотрели н него: очень уж молод. Мы сми были молоды, и нм хотелось, чтобы ншим нствником стл человек опытный, бывлый фронтовик. Но когд этот молодой офицер будто невзнчй рсстегнул шинель, все увидели у него н груди нстоящий «иконостс» из орденов и медлей. Это несколько примирило нс с ним. Пок мы собирлись под присмотром комндир взвод, офицер довольно скептически взирл н нс, будто сомневясь, что мы н что-то способны.

Нконец сборы звершены, мы вышли н улицу. Я невольно зжмурилсь: небо не по-зимнему ясное, солнце буквльно слепит, выпвший ночью снег сверкет миллионми звездочек. Просто скзк, не верилось дже, что ткя крсот и фронт могут существовть рядом…

Нпрвились к передовой, впереди шел прикрепленный к нм комндир, з ним гуськом тянулись мы. Девчт стртельно делли вид, что им все нипочем. У меня, честно говоря, душ был где-то в пяткх, но я тоже стртельно скрывл свой стрх.

Не успели дойти до передовой, кк нчлся минометный обстрел со стороны немцев. Звук летящих мин просто ужсный, ккой-то свистящий, чвкющий, от этого звук холод по спине пошел. Не рздумывя долго, повлились в снег. Кончился обстрел, поднялись, отряхнулись. Смотрим, нш спутник стоит с невозмутимым видом. Нм он ничего не скзл. Пошли дльше, слышим – опять мины летят, при этом мне, нпример, кзлось, что кждя мин летит прямо в меня. Снов пдем в снег. И тк несколько рз. И кждый рз, поднимясь, видели стоявшего с невозмутимым видом офицер. Нм кзлось, что, в отличие от нс, он просто не боится, поэтому и держится спокойно, уверенно. Мы чувствовли себя неловко, но ншего провожтого ни о чем не спршивли: зчем спршивть, и тк ясно, что он смелый человек, вот и не «клняется» противным минм. Однко все окзлось не тк. Нглядевшись н нс, в ужсе пдющих в снег, офицер, нконец, объяснил, что нм нечего бояться, что мины летят в стороне от нс. И покзл, куд они пдют. Это было длеко, дже очень длеко. Позднее мы нучились по звуку рзличть, куд летят снряды или мины, первое время «клнялись» всему летящему и свистящему, что могло принести с собой смерть.

И вот мы н передовой. Длиння, глубиной почти в человеческий рост, трншея, повсюду оборудовны огневые точки и нблюдтельные пункты, от трншеи в тыл ведут ткие же глубокие ходы сообщения. Между ншими и немецкими позициями – нейтрльня полос. А немцы – вот они, почти рядом, их хорошо видно через оптический прицел винтовки. Иногд нд бруствером проплывет кск – в одну, в другую сторону. По вечерм слышно, кк н стороне противник поют, игрют н губных грмошкх. Тм шл своя жизнь.

Сложно описть, что я испытл, впервые попв н передовые позиции. Это и некоторое возбуждение, приподнятость, но и неуверенность, и ожидние чего-то необычного, и стрх, конечно. Тогд, н первых порх, я, нпример, испытывл стрх больше не перед немцми, оттого, что точило меня сомнение: вдруг не сумею, не спрвлюсь, оплошю, стну посмешищем. Нстоящий стрх перед вргом пришел позднее, когд мы вплотную столкнулись с ним, нчли ходить н здния, учствовть в боевых действиях. Но постепенно удлось преодолеть все сомнения и стрхи. Првильнее скзть, мы нучились кк бы отрешться от стрх, не позволять ему угнетть нши чувств и волю, лишть способности четко мыслить и осозннно действовть.

Очень чсто мне приходилось слышть вопрос, стршно ли н войне. Мне этот вопрос кжется непрвомерным. Любой нормльный человек любит жизнь и дорожит ею. Что же ксется войны, то я соглсн с Юлией Друниной:

Я очень люблю эту поэтессу, ее военные стихи. Женщин, безусловно, сильня, мужествення, прошедшя всю войну, он в ноябре 1991 год покончил жизнь смоубийством. Не могл пережить того, что творили «реформторы» со стрной и ее нродом. И от чувств собственного бессилия, от невозможности кк-то повлиять н события он покончил с собой… В предсмертном стихотворении Юлия Друнин нписл:

…В тот пмятный зимний день 1944 год мы впервые вышли н передовую. Нм покзли огневые точки противник, познкомили с режимом жизни немцев, который соблюдлся ими неукоснительно; покзли ниболее опсные учстки, чще всего простреливемые немцми; поведли о том, что совсем недвно н той стороне тоже появился снйпер.

Вскоре мы сми убедились в этом: в один из первых дней погибл нш девчонк, он был сржен точным выстрелом в голову. Мы очень тяжело переживли эту первую смерть… Все усугублялось еще и тем, что по дороге н фронт у ншей комнды возник с этой девушкой неприятный конфликт, и кто-то выскзл в ее дрес нехорошее пожелние. Теперь все чувствовли себя виновтыми перед ней, избвиться от этого чувств не удвлось долго. А девчонк, которя скзл ей те недобрые слов, все твердил: «Это я виновт, я виновт».

Тк нчлсь для нс фронтовя жизнь. Но, несмотря н переживния, мы не могли позволить себе рсслбиться, ндо было дело делть. Кждый день ходили н передовую, учились видеть и слышть, рспознвть огневые точки противник, выбирли для себя позиции, откуд лучше всего поржть вржеские цели, определяли примерные рсстояния до них. Быстро подружились с рзведчикми, они охотно помогли нм в изучении обстновки. У нс с ними было много общего: рбот и у них и у нс был, тк скзть, «штучня», и мы, и рзведчики постоянно нходились один н один с опсностью (они в рзведке, мы «н охоте»). Дже в обороне, когд обстновк был более или менее спокойня, мы рисковли кждодневно. Были у нс с ними и общие «привилегии»: им и нм в первоочередном порядке выдвли горячую пищу и водку, поскольку мы постоянно нходились в деле, иногд целыми днями лежли н холоде, в снегу. Првд, чще всего девчт откзывлись от своих «нркомовских» ст грммов и отдвли водку ншим друзьям – рзведчикм. Они тоже не обделяли нс своим внимнием, чсто угощли трофейными слдостями и другими вкусными вещми. Глвное же, они охотно делились с нми своим опытом, учили фронтовым премудростям. Кк рзведчики, они лучше других знли немецкую оборону и обо всем поведли нм.

В общем, дружили мы по-нстоящему и всегд волновлись вместе, переживли, когд кто-то из девчт или рзведчиков уходил н здние. Вместе отмечли мы и нчло нового, 1945 год. Но от этого вечер зпомнилось лишь, кк двое нших девчт, стоя под рвным, неизвестно откуд извлеченным зонтиком, пели шуточную глуповтую песенку:

И тк длее. Впрочем, зпомнились ткже жестяные кружки с водкой н смодельном столе, в углу птефон. Под его дребезжщие звуки мы тнцевли. И еще помню: рди прздник сняли мы смертельно ндоевшие уже втные брюки. А вот что ндели – другие брюки или юбки – не помню.

Еще до нступления Нового год состоялось мое боевое крещение, я уничтожил первого немц.

Было это тк. Мы с моей нпрницей в очередной рз вышли н здние. Поскольку опыт у нс еще не было, нм не рзрешли выходить з пределы линии обороны, мы должны были нходиться в трншее, изучть оборону противник, зсекть огневые точки, нблюдтельные пункты, следить з возможными передвижениями немцев и определять возможные цели для последующего их поржения. Стрелять рзрешлось лишь в исключительных случях и только нверняк.

В тот день нш вхт н передовой зтянулсь, мы уже змерзли и устли, но не уходили. Вдруг вижу: прямо против того мест, где мы нходились, по трншее, ведущей из тыл н передовую, в полный рост, не пригибясь, идет немец. Этот учсток передовой противник был открытым, все просмтривлось кк н лдони, поэтому немцы всегд торопились пройти его быстрее и пригибясь пониже. А этот – или только что прибывший, или бесшбшный ккой-то – шел во весь рост, не торопясь. Принимю решение: стрелять! Зтив дыхние, тщтельно прицеливюсь, плвно нжимю курок. Немец нелепо взмхивет рукми и кк-то боком влится вниз. Подождв немного, мы с нпрницей уходим, договорившись с солдтми, что они понблюдют з тем немцем. Н следующий день они рсскзли, что долго нблюдли, не поднимется ли немец. Нет, не поднялся, дотемн з ним никто не приходил, и вообще не зметно было дже обычного в это время движения. Очевидно, я попл в цель. Доложили комндиру. Вечером выстроили все отделение, мне объявили блгодрность.

Сложные чувств обуревли меня в тот день. С одной стороны, я был рд, что открыл боевой счет. С другой стороны, когд убивешь человек, дже если это врг, то стновится не по себе. Помню, весь тот вечер меня слегк подтшнивло, знобило, думть об убитом не хотелось.

Потом это прошло. Столько довелось увидеть зл, сотворенного фшистми, что я не испытывл уже никкой жлости к тем, кого убивл. Стршно признться, но уничтожение немцев стло просто делом, обязнностью, которую ндо было выполнять хорошо. В противном случе они убьют тебя.

Нендолго прерывю повествовние, чтобы рсскзть о необычной нходке. Я уже почти зкончил рботу нд воспоминниями и знялсь отбором фотогрфий, чтобы сделть специльный льбом для иллюстрции описнного период моей жизни. Было это в мрте 2000 год. Неспешно перебирл стрые фотогрфии, бумги. И вдруг мне попдется письмо, которое ровно пятьдесят пять лет тому нзд (1 мрт 1945 год) я отпрвил с фронт своей подруге по зводу Юле Лргиной. Много лет спустя, не помню, в связи с чем, он переслл это письмо мне в Москву. И вот я держу в рукх фронтовой треугольник, рскрывю и медленно прочитывю его. К своему удивлению, узню, что первого фшист я уничтожил совсем не тк, кк описл выше. Окзывется, то был совсем другя история. Что же ксется первого немц, убитого мной, воспроизведу события точно по тексту письм, ничего не испрвляя и не редктируя.

«Ты спршивешь, что я ощущл перед первым боем. Трудно дже определенно вырзить это. Я волновлсь, иногд нпдло ккое-то безрзличие. Кзлось, что все рвно, что будет. Сейчс я имею н счету уже не 2 фриц, больше. Только в обороне я уничтожил 4 фриц, сколько в нступлении – не зню, не считл. В общем, счет продолжется. Описть первый бой трудно, кк убил первого фриц, могу описть.

Это было в обороне. Стоял змечтельный день. Ярко светило солнце, и снег искрился в поле. Мы кк рз получили новые мскхлты, ндели их и пошли н «охоту». Идем все одинкового рост, в одинковых хлтх, кк медвежт. Осторожно подобрлись к своим трншеям, спрыгнули туд и пошли н свои посты. Это был первя нш «охот». Я очень волновлсь, ведь до этого никогд не приходилось видеть фрицев. И вот стоим. Чс стоим, 2, 3, 4 чс, все никого не вижу. Я уже нчл беспокоиться, что не только убить, дже увидеть никого не смогу. И вот было уже чс 3 дня, когд мой нблюдтель крикнул: «Фрицы!» У меня дже в глзх потемнело. Я прильнул к оптике, гляжу, из лес идут 2 фриц. Во весь рост. И видно их хорошо, кк н лдошке. У меня дыхние сдвило. Я выстрелил, но поспешил и не попл. Быстро перезрядил винтовку и выстрелил второй рз. Н этот рз пуля попл в цель. Один фриц свлился, другому удлось улизнуть в лес. И хоть я видел своими глзми, и другие видели это, но мне никк не верилось, что я своими собственными рукми убил фриц. С кким нстроением я шл обртно! Пришли девчт, поздрвляют меня. Комндир роты вынес блгодрность. В моей снйперской крточке появилсь первя единиц. Тк я открыл свой боевой счет».

Вот, окзывется, кк все было в первый рз. Удивительно, но этот эпизод я совершенно не помню и, если бы не чудом сохрнившееся письмо, не вспомнил бы, скорее всего. А рнее описнный эпизод был, его я помню отчетливо, причем, если можно тк скзть, всей кожей, физически ощущю тогдшнее мое состояние. Возможно, обостренному восприятию того случя способствовли ккие-то обстоятельств. Поэтому я решил ничего не менять в тексте. Пусть все остется в прежнем виде, кк вспомнилось.

Всего н моем счету числится восемь уничтоженных фшистов. Но н смом-то деле кк их сосчитешь? Когд мы нходились в окружении в Лндсберге, суткми не выходили из окопов, з день отржли по шесть-восемь немецких тк и стреляли, стреляли, стреляли до потемнения в глзх, кк определить, кто и сколько вргов уничтожил? Стрелял я, стреляли рядом стоявшие в окопх солдты, стреляли пулеметчики… Кк сосчитть, сколько пло от твоей пули? Поэтому я всегд с некоторой долей скептицизм относилсь ко всем подобного род подсчетм. Это не ознчет, однко, что я подвергю сомнению зслуги тех, кто из своей снйперской винтовки уничтожил десятки фшистов. Просто я считл по-своему. Поэтому мои восемь – это то, что было подтверждено нблюдтелями, и в основном цели, уничтоженные по зднию.

Тк было и в тот рз, когд мне прикзли уничтожить вржеского снйпер, нездолго до этого прибывшего н учсток ншего полк и доствлявшего нм много неприятностей.

Однжды нс с нпрницей вызвл комндир. Поступил прикз: во что бы то ни стло уничтожить немецкого снйпер. Выбор пл н нс.

Получив прикзние, мы стли тщтельно готовиться к этой опсной и ответственной оперции. Все понимли, что нш противник – очень опытный снйпер, не чет нм. Его никк не удвлось зсечь: сделл выстрел – и исчез, будто рстял, иногд не появлялся несколько дней. Через ккое-то время появляется, но уже в другом месте. И кждый рз он стрелял с новой позиции. Нм предстоял сложный поединок. Поэтому с помощью нших друзей-рзведчиков мы тщтельно, метр з метром, еще рз визульно «прощупли» оборонительную линию немцев н ншем учстке, прикинули, где мог появиться снйпер. Облюбовли несколько позиций для себя. Ведь большого опыт у нс не было, поэтому нм требовлсь очень серьезня подготовк.

И вот нступил решющий день, когд мы вышли н передовую с четкой целью – нчть «охоту» н немецкого снйпер. Зняли свои мест – я в пулеметном гнезде, чуть поодль от меня, в трншее, – моя нпрниц. Стоим, ждем, нблюдем. Время тянется медленно. Стновится холодно, но побегть или просто подвигться нельзя, можно немц прозевть и себя обнружить. У «соседей» – тишин, никкого движения, никкой стрельбы. Тоже змерзют, нверное, при тком-то морозе. Мы уже устли, продрогли, глз нчли слезиться от нпряжения. Вдруг мне пришл в голову мысль. «Подними нд бруствером шпку», – говорю нпрнице. Быстро сообрзив, что требуется сделть, он отошл от меня н 3-4 метр, ндел н плку ккую-то шпку, чуть приподнял ее нд бруствером, опустил, через несколько шгов еще рз приподнял, будто человек идет по трншее. И вот – выстрел, четкий, сухой, точное попдние в шпку. Только один выстрел, второго не последовло. Это он! По звуку я примерно определил, откуд рздлся выстрел. Гляжу, чуть нискосок от меня н нейтрльной полосе куст вроде бы немного кчнулся. Нет, дже не куст, ккя-то тень н снегу мелькнул и змерл. Вот он где! Я прицелилсь. Выстрел! Мгновенно меняю позицию и прилипю к окошечку в мбрзуре. Теперь уже ясно вижу, кк зкчлся куст, с него посыплся снег. Потом еще рз кчнулся – и все. Мы с нпрницей продолжли нблюдение, солдты в трншее тоже с интересом ждли, что будет дльше. Ничего, все тихо, спокойно, н мой выстрел с той стороны никто не ответил, хотя обычно н нши выстрелы следовл ответный злп.

Уже нчло смеркться, когд мы вернулись с передовой. Уствшие, озябшие, мы были несколько возбуждены, нм хотелось узнть о результтх ншей оперции.

А рно утром следующего дня немцы открыли бешеный огонь по тому учстку, откуд мы с нпрницей вели свою «охоту». Хорошо, что ночью выпл снег, он звлил трншеи и окопы, их ндо было рсчищть, поэтому солдт тм было мло, только чсовые и те, кто рзгребл снег. Никого из девчт в тот день не пустили н передовую, хотя мне и моей нпрнице очень хотелось пойти и посмотреть, не появится ли вновь нш противник. В последующие дни немецкий снйпер не появился. Потом рзведчики скзли, что если и не убили мы его, то уж нверняк рнили, именно поэтому, скорее всего, нш учсток тк яростно обстреливли. Ну, рзведчики всегд все знли!

Нм обеим объявили блгодрность з выполнение ответственного здния, спустя ккое-то время меня нгрдили медлью «З отвгу». К тому времени у меня н счету было уже четыре уничтоженных немц. Моя однополчнк Г. Лепешкин, которя тоже всегд все знл, много лет спустя, при первой ншей встрече в 1975 году, рсскзл, что меня тогд предствили к нгрждению орденом Слвы 3-й степени, но где-то кто-то это предствление не поддержл. Меня это нисколько не зтронуло. Честно говоря, я вообще никогд не переживл по поводу нгрд, искренне считя, что и тк достточно отмечен. До сих пор чрезвычйно горжусь своими медлями «З отвгу». Между прочим, в отличие от многих других, эт нгрд вручлсь только тем, кто непосредственно учствовл в боевых действиях и проявил личное мужество и отвгу.

Вручили мне эту медль уже после войны в Урльске. Тк получилось, что после окружения в Лндсберге и лечения в госпитле я попл в другую воинскую чсть, вскоре войн зкончилсь, поэтому моя нгрд н фронте меня не ншл. А вторую медль «З отвгу» я получил только через девять лет после войны (в 1954 году), когд рботл в Москве первым секретрем Фрунзенского РК ВЛКСМ. Однжды рздлся звонок из рйвоенкомт, меня долго и дотошно рсспршивли, где я воевл, чем и з что нгржден. Потом сообщили, что з учстие в боях з Кенигсберг я еще рз был нгржден солдтской медлью «З отвгу». Но и эту медль я не успел получить н фронте. Больше того, я дже не подозревл об этой нгрде. И вот меня рзыскли через столько лет! В нзнченное время пошл в военкомт, тм собрлось человек 20-25, которые, тк же кк и я, не получили свои нгрды своевременно. Церемония вручения получилсь очень торжественной и волнующей.

К 40-летию Победы вместе с другими ветернми я получил орден Отечественной войны 2-й степени, к 50-летнему юбилею – медль мршл Жуков. З трудовые успехи нгржден орденом «Знк Почет», медлью «З трудовую доблесть». Но по-прежнему нет для меня ничего дороже моих медлей «З отвгу».

Пок нш полк нходился в обороне, жизнь у нс шл более или менее спокойно, рзмеренно, нсколько это вообще возможно во фронтовых условиях. Мы нормльно питлись, получли гзеты и письм, нходили время для отдых и рзвлечений. Смым любимым ншим знятием было ктние н снкх с сопки, которя одним склоном выходил н ншу сторону, другим – н немецкую. Ктясь с этой сопки, мы рисковли, тк кк немцы чстенько обстреливли ее, особенно если змечли вокруг ккое-то движение. Бывло, что мы окзывлись при этом в неприятных и опсных ситуциях, однжды пришлось долго отлеживться в снегу, пережидя, когд зкончится обстрел. Нс много рз предупреждли, что нше ктние с сопки может окончиться плчевно, но по молодости мы просто игнорировли эти предупреждения. К счстью, обошлось.

Однжды в нше рсположение прибыл фотокорреспондент. Он много фотогрфировл нс в рзных видх, в том числе ктющимися н снкх, но мы обещнных фотогрфий не получили, сделнные им снимки мне ни рзу не встретились.

В янвре 1945 год дивизия перешл в нступление. Нш 611-й полк нходился в первом эшелоне. Все понимли, что войн идет к концу, звершение ее не з горми, что нше нступление – одно из звеньев звершющего этп войны. Поэтому нстроение у всех было приподнятое, боевое и решительное.

Дт нчл нступления, хронология и последовтельность событий уже збылись. Можно было бы, конечно, взять книги, нйти соответствующий мтерил и толково описть. Но ведь я пишу не историю того период войны, свои воспоминния. Поэтому буду писть только о том, что помню.

В Восточной Пруссии шли очень тяжелые бои. Ндо скзть, что Пруссия был верным и ндежным оплотом гитлеровского режим. Когд мы вступили н ее территорию и увидели поместья бюргеров, то порзились: кждое ткое поместье являлось нстоящей мленькой крепостью. Д и сржлись прусски до конц. Помню, войн уже зкончилсь, кпитуляция подписн, они все стреляли в нс то из-з угл, то с чердк, то из рсположенной недлеко рощицы. Тк продолжлось до тех пор, пок мы не избвились от всех подозрительных лиц в рйоне рсположения чсти.

Итк, нконец-то нчлось долгожднное нступление. Мы шли по Восточной Пруссии, с боями продвиглись н зпд, брли ккие-то город, нселенные пункты. Постоянные бои, переходы, нступления, тки, рненые, убитые, кровь… И тк изо дня в день. Чувств притуплялись, порой кзлось, что это никогд не кончится. О том времени у меня мло что остлось в пмяти. Сейчс я не могу вспомнить дже нзвния всех городов, во взятии которых мне пришлось учствовть, з исключением тех, где были особенно тяжелые бои. Это Гольдп, Хйльсберг, Лндсберг, Грюнвльд и Кенигсберг (ныне Клинингрд). А для меня, рядового солдт, и бои-то не отличлись один от другого. Кроме боев под Лндсбергом, но это особое дело. Првд, кое-ккие эпизоды первого период ншего нступления в Пруссии все-тки зпомнились, но больше, я бы скзл, бытового, нежели военного хрктер. Рсскжу о некоторых случях ткого род.

Однжды мы окзлись н большом и в прошлом, по всей видимости, богтом хуторе. В кирпичном доме обнружили огромный подвл, буквльно збитый всякими соленьями и вреньями. Хоть и предупреждли нс, чтобы ничего в немецких домх не ели (боялись отрвлений), мы не удержлись, взяли несколько бнок, открыли их и с удовольствием поели. Было необыкновенно вкусно. В этом же хуторе меня порзило, что все в доме сверкло необыкновенной чистотой. Белье, ккуртно уложенное стопкми в шкфу, было подсинено, нкрхмлено и не просто ккуртно, но поистине ювелирно зштопно.

Тм, в Пруссии, я впервые понял, что ткое немецкие педнтизм и ккуртность, о которых слышл еще до войны. Не говорю уж о порядке и чистоте в домх. Обртил внимние н то, кк ккуртно были побелены стволы деревьев, росших вдоль шоссе. Кзлось бы, идет войн, в любой момент может случиться непопрвимое, они деревья подбеливют. Однко все это нс не умиляло, скорее дже вызывло обртную рекцию, ибо мы видели, что творили эти чистюли и ккуртисты н ншей земле, кк безжлостно громили и уничтожли все н ншей территории. Чего только не нсмотрелись мы, когд ехли в 1944 году по зпдным рйонм России и по Белоруссии!

Был и ткой случй. Кк-то н окрине город нбрели мы н молокозвод. Немцы не только не рзрушили его, но и продукцию не уничтожили. Мы ужсно устли, нм очень хотелось поесть, попить водички, умыться, но у нс ничего не было. Встретившиеся по пути колодцы окзлись отрвленными, пользовться водой из них дже для умывния нм зпретили. И вот – молокозвод, внутри в огромных количествх молоко, мсло, сыры. Не рздумывя долго, умылись молоком, нпились его вдоволь, зкусили бутербродми из сыр с мслом. Хлеб ни у кого не окзлось, пришлось обойтись без него.

Зпомнилсь еще одн история, которя для меня могл зкончиться тргически. В кком-то городе мое внимние привлек большой крсивый дом. Из любопытств вошл в него и н первом этже в огромном зле увидел группу немцев, кучкой столпившихся около стрик, сидевшего в кресле. Это, вероятно, был одн семья. Я уже собрлсь повернуться и уйти, кк вдруг ко мне подбежл очровтельный мльчугн трех-четырех лет, белокурый, голубоглзый. Я взял его н руки. Он не испуглся, но н лицх взрослых появился нстоящий ужс. В это время открылсь дверь, вошел нш офицер. Увидев меня с немецким ребенком н рукх, он тк побледнел, что лицо его приобрело ккой-то зеленый оттенок. Выхвтив пистолет, он нвел его н меня: «Брось сейчс же, не то пристрелю!» Я опустил мльчик н пол, прикрыл его собой. Стоял, не смея пошевелиться и стршсь нелепой гибели от пули своего же однополчнин. Офицер будто в нерешительности постоял несколько мгновений, потом зло оглядел всех в зле и вышел, с силой хлопнув дверью. Я недоумевл, не могл понять, что вывело из рвновесия этого офицер. Только потом узнл, что фшисты зхвтили деревню, где жил его семья, и уничтожили всех – мть, отц, жену и млолетних детей.

Ндо скзть, что в тех местх, где мы вели бои, мирного нселения почти не остлось, жители уходили н зпд, ндеясь тм спстись. Их имущество окзывлось без присмотр, некоторые нши солдты и офицеры пользовлись этим, брли кое-что из вещей и отпрвляли домой посылки. Это, кк мне помнится, не возбрнялось, но только в определенных рзмерх. А вот чтобы были погромы, поджоги, нсилие и тому подобное, о чем сейчс много говорят и пишут, – не помню. Я из вещей ничего не брл, брезговл. Однжды, првд, не удержлсь и подобрл брошенные женские крмнные чсики, золотые, с эмлью н обртной стороне. Но кк ншл, тк и потерял: у меня укрли их в госпитле. В другой рз я где-то подобрл около ст очень крсивых открыток. Долго берегл их, потом, уже в Москве, подрил девочке, которя по-нстоящему увлеклсь коллекционировнием открыток.

В феврле нши чсти подошли к Хйльсбергу и зхвтили его. Этот город был крупным стртегическим пунктом, взятие его имело весьм вжное знчение для успешного осуществления всей Хйльсбергской оперции – одной из крупнейших военных оперций в Пруссии. Г.К. Жуков писл, что Хйльсбергскя оперция вообще был одной из крупнейших оперций Второй мировой войны. Все нши, кто учствовл в этой оперции, получили персонльную блгодрность от Верховного глвнокомндующего И.В. Стлин, что случлось не тк уж чсто. Всем выдли соответствующие документы. Я не получил, потому что выбыл из чсти, окзлсь в госпитле, потом попл в другую чсть. Рзыскивть меня, конечно, никто не стл. Я вообще узнл об этих блгодрностях только через тридцть лет, когд впервые после войны встретилсь со своими девчонкми. Г. Лепешкин привезл с собой этот документ и покзл его.

В течение нескольких дней мы прошли с боями около 100 километров, все устли и измотлись, после Хйльсберг рссчитывли хоть н небольшую передышку. Не получилось. Пришел прикз: не остнвливясь, двигться дльше, н Лндсберг. И снов в поход. Помню одну ночь н мрше. Полня темнот, н небе не видно ни луны, ни звезд. Все идут молч, слышится только шркющя поступь и тяжелое дыхние огромной мссы людей. Иногд объявляют привл, и тогд все солдты буквльно влятся прямо в рыхлый снег, стрясь хоть чуть-чуть отдохнуть. Но через пятндцть – двдцть минут нс поднимют, снов идем, отупевшие от устлости, недосыпния, недоедния и сырости. Кзлось, н нс промокло все: одежд, споги, портянки, руквицы. В ккой-то момент у меня отключется сознние, я будто провливюсь в яму. Окзлось, я уснул н ходу и упл. Очнулсь, чувствую, что лежу н чем-то большом и твердом. Включю фонрик и вижу, что подо мной труп немецкого солдт. Хочу встть, сил нет. Подошли двое солдт, подхвтили меня под руки, подняли. Ккое-то время тк и двиглись втроем, держсь друг з друг.

Однжды утром увидели, кк с зпд н восток, к нм в тыл нескончемым потоком движется колонн гржднских лиц, и молодых, и стрых. Среди них много мужчин. И верениц огромных фур, крытых н мнер цыгнских, их тщили лошди – тяжеловозы, ккя-то особя пород лошдей, которую я видел только в Гермнии.

Подобные людские потоки встречлись нм и прежде. Шли освобожденные из немецкой неволи русские и укринцы, поляки и югослвы, фрнцузы и итльянцы, грждне других европейских стрн, нсильственно угннные в Гермнию, где они использовлись н принудительных рботх. Встречлись среди них и немцы, которые в свое время покинули дом из-з стрх перед русскими солдтми, теперь, когд войн шл к звершению, возврщлись к себе. Првд, ткой огромной мссы людей д еще с тким богтым скрбом рньше не приходилось видеть.

З достоверность того, что потом удлось услышть, не могу ручться. Кто-то из однополчн рсскзывл, будто ккой-то итльянец сообщил одному из нших офицеров, что в движущейся колонне немло немецких солдт, в телегх они везут оружие. Что з этим последовло, не зню, но нш колонн продолжл идти своей дорогой, т – своей, к нм в тыл…

Н подступх к Лндсбергу рзгорелся тяжелый зтяжной бой, мы понесли крупные потери, но город все-тки взяли.

Нступил короткя передышк. Солдтм предоствили возможность отдохнуть.

Кк мне помнится, во многих домх знятого нми город окзлись ящики со шнпсом (немецкой водкой). Случйно или нмеренно тк получилось, не зню. Но солдты отдли должное этим нпиткм, отмечя тк дорого доствшуюся победу. Кто-то из комндиров посоветовл нм: «Идите, девчт, куд-нибудь с глз долой, то перепившиеся н рдости солдты не ддут покоя».

Мы тк и поступили. Облюбовли небольшой хуторок в нескольких сотнях метров от город, отпрвились туд, нмеревясь немного отдохнуть, поспть, привести себя в порядок. Рзместились с комфортом. Прямо н полу рсстелили то ли перины, то ли пуховые толстые одеял и улеглись н них. По фронтовой привычке не рздевлись, споги не снимли, винтовки держли под рукми. Немного перекусили, решили вздремнуть. Не зню, сколько прошло времени, мне покзлось, будто я только что зкрыл глз. Вдруг слышу истошный крик: «Девчонки! Немцы!»

Ккое счстье, что кому-то из девчт пондобилось выйти из дом! Вышл он, случйно глянул в поле и увидел, что по нпрвлению к городу плотной цепью идут немцы. Хутор, в котором мы тк уютно рзместились, стоял н их пути.

Окзлось, что нши чсти тихо, без единого выстрел отошли к городу. О нс просто збыли. Мы подхвтили винтовки, и все вместе через ворот рвнули к городу. Кругом чистое поле, нс видно кк н лдони, со всех сторон. Бежли прямо по рскисшему весенней грязью болоту. Поплись проволочные згрждения, обойти их не смогли, попробовли подлезть под колючую проволоку. Получилось (потом, когд бои кончились, мы пробовли повторить этот фокус – не вышло). В нс стреляли уже с двух сторон: и немцы, и нши солдты, которые не знли, что н хуторе были свои, поэтому нс пончлу приняли з немцев.

Выбежли н шоссе. Со стороны немцев рздлсь пулеметня очередь, одну из девчт рнило в ногу. Мы были в отчянии: что делть? Понимли, что см он не дойдет, мы тоже не донесем. К счстью, в это время откуд-то вынеслсь обезумевшя от огненного грохот лошдь, зпряження в повозку. Возниц, стоявший в повозке, в ужсе что-то кричл и немилосердно стегл лошдь кнутом. Буквльно чудом удлось остновить мчвшуюся во весь опор лошдь. Погрузили рненую в повозку. Сми побежли дльше.

В ккой-то момент я обнружил, что рядом со мной никого нет, я остлсь совсем одн. Продолжл бежть. Увидел ккой-то отдельно стоявший дом. Бездумно ринулсь через проходной двор, чтобы сокртить путь. Во дворе зметил рзброснные железные коробки с птронми, совершенно мшинльно нбил ими крмны. Побежл дльше. Я бежл, вокруг со всех сторон свистели пули. Кзлось, что пули летят прямо в меня, кк в открытую мишень. Потом вдруг почувствовл, что не могу больше бежть: сердце бухло где-то в горле, дыхние сбилось, ноги стли втными. Меня охвтило полное безрзличие. Зкинул винтовку з спину и пошл шгом. Тогд мне не было стршно, стрх пришел потом. Вдруг слышу: «Дочк, убьют ведь, иди сюд». Гляжу – окоп, в нем – пожилой солдт. Прыгнул в окоп. Здесь, рядом с незнкомым солдтом, я и отбивл первую тку немцев.

А что же случилось с другими девчтми? Во время одной из встреч Миля Догдкин рсскзл, что он попл то ли к тнкистм, то ли к смоходчикм и вместе с ними отржл эту тку гитлеровцев. А вот что вспоминет в недвно прислнном мне письме Гля Лепешкин (теперь Джулй):

«…Мы все бросили и побежли из дом. Посмотрели, немцы идут цепочкой. Выбежли н трссу, нс остновил ккой-то офицер с револьвером и прикзл знять оборону в кювете. Когд тк был отбит, мы вернулись в тот дом и обнружили н лестнице с чердк Дусю Филиппову, зверски змученную фшистми… Девушек-снйперов они не щдили.

Д, ужсные дни были в окружении в Лндсберге. Тм мы нходились в подвле сырзвод, рядом были ртиллеристы. У нс в одном углу стояли лошди, в другом н сене сидели мы. Я помню, кк Ивн Ивнович (нчльник штб полк И.И. Поплетеев) дергл нс з ноги, когд мы высовывлись. А в трубе сырзвод сидел немецкий снйпер и лупил по нм. Потом кто-то его «снял», стло легче. Не помню, где нм пришлось ночью держть оборону (по-моему, здесь же), и мы стояли снйперскими прми по дв человек через кждые 25 метров. Тк было стршно! Смотришь, глз устют и кжется, что немцы ползут и зхвтят нс».

Кк получилось, что мы окзлись в рзных местх, никто впоследствии вспомнить не мог. Остется только предположить, что, выбежв из дом, мы рссыплись по полю широким веером, интуитивно поняв, что тк легче спстись от сплошного огня, и все двиглись в рзных нпрвлениях. А кк Дуся попл в лпы гитлеровцев, теперь уже никто не скжет.

Вечером того же дня я стоял в городе н глвном шоссе вместе с комиссром полк. Мы нблюдли, кк с трех сторон з городом взлетли, освещя все вокруг, вржеские ркеты. Стло ясно, что немцы окружют нс. И тогд комисср скзл мне, что формируется обоз, который должен вывезти из город рненых, он уходит ночью, нужен конвой. «Уходи с ними, – предложил он мне, – может быть, жив остнешься». Но я не ушл, мне стршно стло оторвться от своих. Это и спсло меня.

То, что произошло дльше, потрясло всех. Позднее в гзете «Првд» появился очерк Алексндр Тврдовского, который в то время был корреспондентом фронтовой гзеты «Крснормейскя првд». В очерке подробно рсскзывлось о кроввой истории в Грюнвльде. А произошло тм следующее.

Дивизионный госпитль (288-й медснбт), куд свозили рненых с ншего учстк фронт, рзмещлся в огромном особняке в Грюнвльде. Немцы, окзвшиеся у нс в тылу, вышли прямо к госпитлю. Они видели, что перед ними госпитль, нд зднием висел белый флг с крсным крестом. Однко они снчл открыли по нему огонь из смоходок, зтем нчли штурм. Врчи, медсестры, снитрки, рненые, все, кто мог держть оружие, отстреливлись до конц. Они все погибли. Чсть тяжело рненных бойцов в смом нчле боя медики перенесли в подвл, чтобы они не пострдли при обстреле. Видимо догдвшись, что в подвле кто-то есть, немцы вплотную к дому подогнли смоходки и нчли пускть в подвл выхлопные гзы. Все, нходившиеся тм, здохнулись от гз, чудом выжил лишь один. Его рсскз, ткже сохрнившиеся в рзгромленном госпитле документы позволили воссоздть кртину тргедии. Потом мы видели, что сотворили фшисты с ншими солдтми. Видели и девушку, нд которой они зверски ндруглись и, истерзнную, в рзодрнной одежде, бросили н улице, прямо н мрморной лестнице дворц.

Тм, в Грюнвльде, целиком погиб и нш обоз, который я должн был сопровождть. Судьб уберегл меня.

В ту ночь, когд комисср, желя сохрнить мою жизнь, чуть не послл меня н верную смерть, немцы полностью звершили окружение, мы окзлись в плотном кольце. Город этот знимл особое положение, к нему сходились многие вжные мгистрли, поэтому немцы стремились любым путем вернуть его. Перед нми же стоял здч – удержть Лндсберг.

Нчлись тяжелые бои с огромными потерями с обеих сторон. Девять дней нходились мы в окружении, и ни н один день не прекрщлсь кроввя бойня. В иные дни нм приходилось отбивть по шесть – восемь немецких тк. В окопх были все, способные держть оружие в рукх: и медики, и интенднты, и солдты хозяйственного взвод, и дже рненые, контуженые, больные. Артиллеристы подтянули свои орудия к передовой и били немцев прямой нводкой, в упор, когд рсстреляли последние снряды, пришли в окопы.

В том году в Пруссии рно нступил оттепель. Кругом лужи, в окопх тоже полно воды. Мы ходили мокрые, продрогшие, голодные. Суткми не выходили из окопов. Питлись очень скудно, ели в основном всухомятку тут же, н месте. Ночью ребят выползли в поле, что лежло между ншими и немецкими окопми, и приносили «гостинцы» – мерзлую кртошку. Изредк ходили мы небольшими группми в город – обсушиться, обогреться, поспть немного и перекусить чего-нибудь горяченького.

Пришел и мой черед. С огромным удовольствием обсушилсь, обогрелсь, поел. Нходясь под впечтлением кошмр, в котором мы окзлись, решил нписть письмо тете Нсте в Москву. Присел прямо н полу и стл писть. Много я тогд глупостей понписл, в чстности, что не хочется погибть в 19 лет, что проклиню тот день, в который появилсь н свет, и тому подобное. Я был уверен, что это письмо из окружения не дойдет, просто хотелось излить душу и выплеснуть нкопившуюся боль и отчяние. Но ншелся человек, который после прорыв окружения собрл все письм и отпрвил их по нзнчению. То ли из чувств долг он это сделл, то ли понял тот добрый человек, что некоторые из этих писем стнут для кого-то последней весточкой с фронт от солдт, который еще вчер был жив, сегодня его не стло, – никто не знет. Смое глвное, что письм ушли дрестм. И мое отчянное письмо дошло до тети Нсти, потом его содержние кким-то обрзом стло известно мме. Когд я вернулсь домой, мм долго дже и виду не подвл, что знет о том отчянном письме. Лишь много лет спустя, когд я вдруг вспомнил об окружении, мм спросил: «А ты не проклинл тот день, когд добровольно ушл в рмию?» Тогд я почему-то ничего не ответил мме. Но сейчс совершенно искренне могу скзть, что тот день не проклинл. Видимо, мне кзлось, что уж если я появилсь н свет, то должн исполнить свое преднзнчение.

Тетя Нстя долго хрнил это письмо после войны, и, когд я, будучи студенткой, приходил к ней все в ту же мленькую комнтку в коммунльной квртире в 1-м Кзчьем переулке, он собирл соседок, откуд-то извлекл письмо, читл его, и все рыдли. Мне ндоело это. Однжды вместе с племянницей тети Нсти, которя гостил в это время у нее, мы ншли и сожгли то ужсное письмо. Кк плкл и руглсь тетя Нстя! Прежде я никогд не видел ее ткой рссерженной. Но это будет потом…

А пок мы в окружении, что будет дльше, не думли. Сейчс смое глвное – выстоять. Мы по-прежнему упорно отбивли все попытки противник вернуть себе город, хотя делть это стновилось все труднее.

Тем не менее через ккое-то время мне посчстливилось еще рз попсть н отдых. С несколькими ншими девчтми пошл в город. Нс привели в огромный крсивый дворец, чудом уцелевший в этом ду. Мы окзлись в большом зле, белом, с лепными потолкми, белыми с позолотой резными дверями. Виднелсь нфилд комнт, все двери были рскрыты нстежь. Откуд-то слышлсь божествення музык: это один из нших офицеров игрл н рояле.

В доме тепло. В зле у окн стоит большой дивн с высокой спинкой, нискосок в углу – столы, н них ккие-то бчки, кстрюли, источющие вкусный зпх. Хотелось есть, но чувство голод пересиливлось другим желнием – лечь и уснуть. Я устроилсь поудобнее н дивне в ндежде подремть, но не удлось. Девчт тормошили меня, уговривли поесть, неизвестно ведь, скоро ли еще доведется хлебнуть супчику. Я сопротивлялсь, твердил одно: «Спть, хочу спть». Тогд они подхвтили меня под руки, подняли с дивн и повели в угол, к дымящимся горячим пром кстрюлям. Вдруг прямо под окном, под тем смым, у которого стоял облюбовнный мной дивн, грохнул снряд, ззвенели и полетели в рзные стороны оконные стекл. Что-то сильно удрило меня под првую коленку. Я оглянулсь, чтобы посмотреть, кто это тк глупо пошутил, удрив меня. С ужсом увидел, что спинк дивн, н котором я только что тк удобно сидел, рзбит вдребезги. Пощупл под коленкой, пльцы уткнулись во что-то мленькое и очень твердое. Поковырялсь немного в моих втных брюкх и вытщил крохотный осколочек. Он удрился плшмя и зстрял в вте. Потом, првд, от сильного удр у меня нчлсь флегмон. Но это потом, пок я рдовлсь, что все обошлось, и блгодрил девчонок, которые фктически спсли мне жизнь. Судьб снов окзлсь милостивой ко мне.

Еще не рз ккя-то сил будет охрнять меня.

Однжды я вел огонь со второго этж дом, стоявшего н невысоком холме. Сделл очередной выстрел и быстро поменял позицию. Только устроилсь у другого окн, кк н том месте, где я стоял всего несколько мгновений нзд, рзорвлся снряд, проделв огромную дыру в стене. Что было бы со мной, если бы я пренебрегл ншим железным првилом: сделл выстрел – срзу меняй позицию?

Другой случй. Иду по шоссе, вдруг слышу, что летит снряд. По звуку определяю, что снряд тяжелый и летит он в мою сторону, кжется, будто прямо в меня. С рзмху бросюсь н землю, зкрывю рукми голову. Слышу, кк снряд тяжело плюхется позди меня, совсем близко. Лежу и с ужсом думю: сейчс взорвется, вот сейчс взорвется! Не взорвлся! Позднее сперы рди интерес решили посмотреть, почему снряд не взорвлся, вскрыли его, тм зписк: «Чем можем, тем поможем». Кто был тот друг? Нш советский человек, вынужденный под дулом втомт рботть н гермнском зводе, или немецкий нтифшист, помогвший нм из идейных сообржений? Подобные случи были известны и прежде, но я впервые увидел это воочию. И кем бы ни были те, кто это делл, они рисковли собственными жизнями рди спсения нших.

…А полк все еще нходился в окружении. Мы целыми днями не вылезли из окопов. Немцы тковли по несколько рз в день. Положение стновилось невероятно тяжелым. У нс иссякли зпсы продовольствия и боеприпсов, мы несли серьезные потери. Пробовли прорвться из окружения, но безуспешно. Несколько рз слышли сильную стрельбу с левого флнг. По днным рзведчиков, это чсти 2-го Белорусского фронт пытлись помочь нм и прорвть кольцо со своей стороны. Тоже не получлось. Все понимли, что долго не продержимся. В те дни в окопх собрли всех, кто только мог стрелять. Уже и ртиллеристы, оствшись без снрядов, встли в окопх рядом с пехотинцми, вместе с ними ходили в тки.

В ккой-то момент, когд солдты поднялись и пошли в очередную тку, я, оглянувшись вокруг, понял, что в окопх никого нет, что все мои товрищи тм, в цепи ткующих, я остлсь одн, совсем одн н всем видимом прострнстве. Меня охвтил ткой ужс, что я тоже вылезл из окоп, догнл цепь и вместе со всеми пошл в тку. Поскольку штыков у снйперских винтовок не было, решил, что буду действовть ею кк дубинкой: вось простят мне згубленную винтовку. Н мое счстье, увидел меня, бегущую вместе со всеми, боец, крикнул: «Дур, куд прешь? Убьют ведь!» И толкнул в близлежщий окоп. Эт нш тк тоже зхлебнулсь.

Свидетельством того, нсколько тяжелой был обстновк, может служить и эпизод, о котором нпомнил мне Аня Верещгин. К нм пришел совсем молоденький млдший лейтеннт – измученный, обросший, весь в глине, в шинели с оторвнной полой. Он обртился к нм: «Девчт, у нс остлось по одному солдту н десять метров. Помогите».

Мы молч поднялись, взяли винтовки и пошли з ним. Снов в сырые и холодные окопы. Пришли. И вдруг Вер Смрин, рыженькя хрупкя девчонк, которя в нчле учебы в школе пнически боялсь винтовки, стрельбы, поднялсь н бруствер и своим тонюсеньким голоском зкричл: «Ребят! Двйте соберемся, выстоим и отгоним фшистов!» Все подтянулись, собрлись. И выстояли. И отбили очередную тку гитлеровцев.

Потом многие солдты вместе с медикми выносили рненых с поля боя. Я тоже вызвлсь помогть. Ползу по полю. Слышу, в стороне кто-то слегк покрикивет, будто н помощь зовет. Мне покзлось, что это не русский, возможно, дже мой земляк – кзх. Подползл и вижу: лежит совсем молоденький солдтик, действительно похожий н зит. Подхвтил его, потщил. Он был мленького рост, но окзлся невероятно тяжелым, я еле доволокл его до окоп, тм уж солдты помогли осторожно спустить рненого вниз. И вдруг он открывет глз, ощупывет себя рукми и рдостно восклицет: «Целый!» Д, здорово, видть, испуглся мльчишк. Я же готов был в тот момент пришибить его.

Мы были измотны до предел, нс донимли голод, холод, пронизывющя нсквозь сырость. И вот нступил день, когд птронов и грнт почти не остлось, у кждого было всего по несколько штук. Я отложил дв птрон отдельно в крмн. Н всякий случй, чтобы к немцм в лпы не попсть. Плен мы боялись больше, чем смерти: видели не рз, что делют фшисты с пленными.

Однжды, когд нчло смеркться, подошел ко мне боец и скзл, что ночью будем прорывться.

– Знешь, что это ткое?

– Нет, не зню.

– Очень просто: берешь в руки винтовку, поднимешь ее нд головой, бежишь и кричишь «Ур!». Прорвешься – твое счстье, не прорвешься… Но ты не волнуйся, – добвил он, – см погибну, тебя выведу.

Тк совершенно случйно, при столь тргических обстоятельствх, я узнл, что у меня есть поклонник. Но ему было 27 лет, и мне в мои 19 лет он кзлся стриком, тк что ромн нш не состоялся.

Прорывться же нм не пришлось. После мощной ртподготовки, в которую мы вслушивлись с ткой ндеждой, чсти 2-го Белорусского фронт все-тки прорвлись к нм, рзорвв кольцо блокды. Что у нс творилось! Мы обнимлись, плкли и смеялись, кчли солдт, пришедших нм н помощь и спсших тем смым не одну сотню жизней моих однополчн. А сколько погибло солдт из тех, кто тк упорно прорывлся к нм! Д, победы никогд не двлись легко…

Потом еще несколько дней держли оборону, пок нс не сменили новые чсти. И нконец – все!

Мы покидли окопы. Нс остлось немного. Офицер, комндоввший ншим учстком обороны, с ндрывом и слезми скзл всего одну фрзу: «Я привел сюд почти четырест человек. А теперь…» А теперь живых и без единой црпины с передовой, где мы девять дней держли оборону, уходили порядк десяти-пятндцти человек. Остльные рнены, контужены, простужены, больны. И много убитых. Я окзлсь в числе немногих счстливцев, мне удлось живой и здоровой выйти из этого многодневного д.

Не помню, откуд взялись ткие жуткие цифры – десять-пятндцть человек, и нсколько они достоверны, но именно эти цифры, кк зноз, зсели в моей пмяти н все послевоенные годы…

Мы шли в город смертельно уствшие, в грязи и в крови, мечтя лишь об одном – отдохнуть. Предвкушли, кк смоем с себя нкопившуюся грязь, поедим вдоволь и будем спть – сутки, двое. Но совершенно неожиднно для нс все получилось инче. В городе скопилось очень много рненых из-з невозможности их эвкуции. Не хвтло медицинского персонл, поэтому нм, девчтм, предстояло ккое-то время ухживть з рнеными. Всех нс послли в рзные медицинские пункты, их в городе было несколько.

Когд я впервые пришл в бывшую церковь, где временно рзместился госпитль с тремя сотнями рненых, мне стло нехорошо. Рненые лежли рядми н рзостлнной н полу соломе. В воздухе стоял густой зпх крови, гноя, испржнений, прелой соломы. Всех рненых обслуживл один человек – военврч, остльные медики вместе с нми сржлись н передовой. Они выносили рненых с поля боя, перевязывли их, окзывли помощь тем, кто нходился в окопх, в критические минуты брли оружие и стреляли, отржя тки фшистов. В госпитле же все эти дни военврч упрвлялся один. Не помню ни звния, ни фмилии того змечтельного доктор, который суткми не спл, стрясь хоть немного облегчить стрдния рненых. Но что мог сделть он один, без помощников, без перевязочных мтерилов и медикментов? Поэтому он очень обрдовлся, когд мы явились в его рспоряжение. Не помню точно, но думю, что вместе с нми пришли и медики, одни мы не спрвились бы.

Мы делли все: кормили и поили рненых, помогли перевязывть их, писли письм, убирлись. Однжды я обртил внимние н пожилого солдт, который все время просил пить. Хотел дть ему воды, но доктор зпретил – солдт был рнен в живот, при тком рнении нельзя пить. Я подошл к нему, сел рядом н полу, положил голову этого несчстного к себе н колени и нчл водой смчивть ему губы. Он, помню, откроет глз, потом снов зкроет, будто не было у него сил дже веки удержть, и все просит: «Сестр, пить». Тк и умер у меня н рукх.

От невероятных зпхов, пропитвших воздух, постоянного вид кровоточщих и гноящихся рн нчинло тошнить. Врч скзл: «Курите, легче стнет». Мы нчли курить. У большинств это не стло привычкой, но некоторые пристрстились и курили потом всю жизнь.

И снов воспоминния Гли Лепешкиной, которя эти дни рботл в другом месте, в только что оргнизовнном стционрном госпитле:

«Я рботл у хирург… Рненые поступли с передовой… Доктор зствил держть ногу рненого, ему н пятке делли оперцию… Мы были молодые… Что мы понимли? Рненые лежли голые, мне стыдно было, отвернулсь. Силы никкой нет, рненый кричит, доктор требует: «Держи!» …Вспомни эту грязь, кровь… А потом, мы ведь не снитры, но все делли… Через четыре дня мы ни есть, ни пить не могли. Глвное, без сн. Чуть сми тм не сдохли!»

Нконец нступил счстливый момент, когд мы погрузили в мшины и отпрвили в тыл последних рненых. Пришел нш черед покидть Лндсберг. Прв Гля, мы еле держлись н ногх и выглядели не лучше тех, з кем ухживли все эти дни. Нс нпрвляли в зпсной полк н отдых и переформировние. Не помню, кк мы туд добирлись, но, скорее всего, пешком. Помнится, кк шли через пригородный лесочек. Здесь мы неожиднно нткнулись н труп кпитн, комндир рзведчиков и ншего большого друг. Он лежл под деревом, нполовину знесенный рыхлым грязным снегом. Немцы перебили ему ноги, зтем рсстреляли в упор, н лице видны были ожоги и следы порох. Положили мы труп кпитн н телегу и повезли, сми шли рядом. А я не могл оторвть глз от его светлых волос, которые, кк у живого, рзвевлись от легкого ветерк. Кзлось, что волосы живут сми по себе, незвисимо от неподвижного, мертвого человек… Ощущение было тягостное. Труп отвезли в тыл и тм похоронили.

Прибыли в зпсной полк. Опять двухъярусные нры, н них исстрдвшиеся и полубольные мои однополчне, ствшие для меня близкими и дорогими. Мы отсыплись, отъедлись, лечились, отдыхли, приводили в порядок обмундировние и оружие. Чсть пополнялсь новыми солдтми и офицерми.

Сейчс, когд прошло уже столько лет, я пытюсь вспомнить или хотя бы предствить, что испытывли я и мои друзья, пережив кошмр окружения. Глвным ощущением был конечно же огромня рдость от того, что остлись живы. А еще – нечеловеческя устлость. Мне кжется, что пережитое тм – это уже з пределми человеческих возможностей. Солдты сржлись дже тогд, когд, кзлось бы, уже некому и нечем сржться. Но все выдержли, преодолели, не дрогнули, не сдлись. Нверное, среди нс были трусы и пникеры, но я этого не помню. Вспоминется глвное – с кким мужеством и стойкостью сржлись солдты, сколько проявили выдержки, кк поддерживли и помогли друг другу. Это помню.

До сих пор восхищюсь ншими девчтми. Еще девчонки и по возрсту, и по жизненному опыту, они в той неимоверно трудной, опсной обстновке держлись достойно, никто не дрогнул, не отступил, не пытлся спрятться з чужие спины и сохрнить свою жизнь з счет других.

Нше пребывние в зпсном полку подходило к концу, когд дл о себе знть тот крохотный кусочек метлл, что попл мне под коленную чшечку. У меня нчлсь флегмон првого коленного суств. От боли я дже ходить не могл. Нпрвили меня в медснбт, оттуд в госпитль, потом в другой. Перед отъездом я прощлсь с девчтми. Ндеялсь после лечения вернуться в свою чсть, не предполгл, что дльше мне предстоит воевть н одном фронте, им – н другом. Я зкнчивл войну под Кенигсбергом, они под Пргой. Больше всего я переживл тогд, что остюсь одн, без моих верных подружек. Никто тогд не думл, что встретимся мы только через тридцть лет…

Оствшись одн, среди чужих людей, я очень стрдл, скучл о друзьях-однополчнх. Кроме того, пок я нходилсь в медснбте, меня постоянно преследовл стрх перед возможностью окружения, повторения судьбы 288-го медснбт, рзгромленного фшистми. Больше всего меня пугло, что я остлсь безоружной. Винтовку пришлось сдть, я тк сроднилсь с ней, что без нее чувствовл себя совершенно беззщитной. «Что будет, если немцы подойдут к медснбту, чем зщищться буду?» – чстенько думлось мне. Потом нчлись беспокойств по поводу ноги. В первом госпитле мне предложили мпутировть ногу, потому что процесс зшел очень глубоко. Я, естественно, откзлсь. Тогд меня перепрвили в другой госпитль. Тм хирург скзл, что только полный невежд и профн в хирургии мог предложить ткую глупость.

Тем не менее он не видел смысл в лечении, мне предстоял оперция. И вот я в оперционной. Успел зметить, что рзместилсь он в огромном зле, был зствлен множеством столов, н которых резли ншего брт – солдт. Положили меня н стол. Гляжу в одну сторону – тм что-то кроввое; в другую посмотрел – н столе лежит молоденький пренек, весь бок его, видимый мне, рзрезн, будто ножми, осколкми мин. Рненые и стонли, и кричли, и мтом руглись. Хирург нклонился ндо мной. «Ты уж извини меня, оперировть буду без нркоз, – «обрдовл» он меня, – у нс и н более серьезные оперции нркоз не хвтет. Тк что терпи». И нчл резть по живому мясу. Уже второй рз меня резли без всякого нркоз. Ккя же невыносимя был боль! Мне кзлось, что не выдержу, нчну кричть. Но обеими рукми крепко ухвтилсь з кря стол, сцепил зубы, зжмурил глз и терпел.

Нутро соседки по плте рсскзывли, что ночью я стонл, стршно кричл, порывлсь куд-то бежть. Им покзлось, что мне приснился тяжелый сон, но они не стли будить меня. Нпрсно. Уже тогд нчли мучить меня кошмрные сны о плене, окружении. Эти сны преследовли меня еще долго-долго после войны. Только после того, кк, тридцть лет спустя, я встретилсь со своими девчтми, эти сны стли приходить ко мне реже, потом, к счстью, почти вовсе исчезли из моей жизни.

В плте нс было пять или шесть человек. Зпомнилсь одн. Он был вольнонемня, служил в бнно-прчечном отряде и однжды по неосторожности опрокинул н себя чн с кипящей водой. Пострдли ноги. Он лежл н соседней с моей кровти, нд ней был сооружен проволочный кркс, поверх него – мрлевое покрывло, потому что ничем другим прикрыть ее было невозможно. Я только однжды видел, что стло с ее ногми. Потом, когд приходили врч или медсестр, чтобы обрботть это кроввое месиво, я отворчивлсь. А когд кто-нибудь из нс проходил мимо ее кровти, он морщилсь, потому что ощущл невероятную боль дже при млейшей вибрции пол. Мы все тогд потрясены были мужеством, терпением и выносливостью этой женщины и стрлись меньше ее беспокоить.

После оперции меня лечили ккими-то лекрствми, мзями, прфиновыми лепешкми. Вылечили.

Из госпитля снов попл в зпсной полк, но уже в другой. Здесь я был одн, ни одного знкомого лиц, все чужие. Помню, ходил н ккие-то знятия, ждл нового нзнчения. Вернуться в свой полк или хотя бы дивизию не было никкой возможности: они воевли н другом фронте.

Однжды к нм, нходившимся в зпсном полку, обртилось комндовние полк: н фронте шли ожесточенные бои, для рненых требовлсь кровь. Многие срзу же пошли сдвть кровь, я, конечно, тоже. Пришл. Одели меня во все белое, дже н ноги пришлось нтягивть ккие-то белые тряпичные чулки. Уложили н высокую кушетку. Но что-то не злдилось у медсестры. Только нчл он брть кровь, кк игл выскочил из вены, и кровь ручейком потекл н пол. Сестр нервничл, никк не могл снов попсть в вену, кровь все вытекл. Я тогд много крови потерял, встл с кушетки, кк пьяня. Потом всех доноров отвели в столовую, нпоили водкой, нкормили вкусным обедом. Я шл в кзрму сытя, весьм довольня и очень веселя. Веселилсь я еще долго и шумно, пок не уснул н нрх прямо в одежде.

Нконец получил прикз: меня нпрвляли в губичный ртиллерийский орден Алексндр Невского полк Резерв Глвного комндовния. Но что мне, снйперу, делть в ртиллерии? Может быть, зявок н снйперов не было? Возможно, тот, кто решл мою судьбу, дже и не знл, что я снйпер? А может быть, это судьб еще рз позботилсь обо мне?

Гдть было бесполезно, возржть против нзнчения – тоже. Не положено, прикзы выполняются беспрекословно, это я усвоил еще в школе. Собрл свой убогий солдтский скрб, уложил его в вещмешок вместе с сухим пйком и одн отпрвилсь в неизвестный мне ртиллерийский полк. Добирлсь где пешком, где н попутной мшине. К ночи добрлсь до штб полк, оттуд меня проводили в дивизион кпитн Г., человек, кк потом окзлось, грубого, неспрведливого, любящего к тому же вино и женщин. При этом он слыл отличным, грмотным и смелым комндиром, з что многое ему прощлось.

К сожлению, в ночь моего появления в дивизионе он был, мягко говоря, под хмельком и не спл, когд ему доложили о моем прибытии. В это время дивизион рсположился н ночевку в кком-то местечке. Взвод упрвления, куд меня привели, знимл комнту в доме, который в темноте мне не удлось рссмотреть. А в соседней комнте рзвлеклся з бутылкой мой будущий комндир. В полной темноте в сопровождении чсового я прошл в комнту взвод и остновилсь в нерешительности. При скудном свете керосиновой лмпы увидел, что прямо н полу вповлку спли солдты, при этом лежли тк плотно, что ногу некуд было поствить. Чсовой, с трудом перешгивя через солдт, пробрлся в угол комнты, я шл з ним. Потом сопровождвший меня солдт бесцеремонно рстолкл кого-то, спвшего н единственной здесь кровти, и предложил мне знять его место. Я стоял, не решясь н это. «Не бойся, – скзл солдт, – у нс мировые ребят, они не обидят тебя». В конце концов, не рздевясь, кк и все остльные, нходившиеся здесь, я улеглсь н кровть. Однко спть мне не пришлось. Вскоре пришел вестовой от кпитн.

– Кпитн требует тебя к себе.

– Не пойду.

– Кк это не пойдешь? Тебя же под трибунл отддут з неподчинение.

– Ну и пусть, все рвно не пойду.

К тому времени я уже нслушлсь всяких историй о любовных притязниях некоторых офицеров, об обмнутых девчонкх и о тех, кого презрительно нзывли ППЖ – полевя походня жен. В ншем 611-м полку ткого не было, комндиры сми бережно относились к нм и другим офицерм не позволяли вольничть. К тому же тм нс было несколько девушек, здесь я окзлсь единственной. Я вообще тут никого не знл, зщиты не имел и потому боялсь.

Вестовой ушел, потом снов появился с тем же: кпитн требует к себе. В третий рз он пришел, получив прикзние привести меня хоть под винтовкой. Я уже ничего не могл сделть. Поднялсь и с змирющим от стрх сердцем пошл. Проходя по небольшому темному тмбуру, сопровождющий предупредил:

– Будь осторожн, кпитн пьян.

– Не уходите, пожлуйст, постойте около двери, пок я буду тм.

Он остлся, я шгнул в комнту, руку – к шпке:

– Товрищ кпитн, млдший сержнт Жуков по вшему прикзнию явилсь.

Он усдил меня з стол, без всяких предисловий нлил сткн водки.

– Пей!

– Я не пью, товрищ кпитн.

– Пей, тебе говорят!

– Я не пью.

– Что, совсем не пьешь?

– Совсем не пью.

– Ну и черт с тобой, – пьяно кчнулся он н стуле.

Дльше был сцен, о которой не хочется писть. В общем, пользуясь тем, что он был пьян и еле держлся н ногх, я ускользнул от него. З дверью меня ждл вестовой. Он, кк мог, по-солдтски успокоил меня, проводил н место. Войдя в комнту, я удивилсь: лмп горел ярко-ярко, солдты не спли, все смотрели н меня. Вестовой негромко что-то пробурчл им, н лицх некоторых солдт я вдруг увидел улыбки, кто-то негромко скзл: «Молодец девчонк!» Через минуту в комнте снов рздлся мощный хрп моих новых товрищей. Прв окзлся солдт: ребят во взводе действительно были змечтельные, трое из них стли впоследствии моими верными рыцрями и ндежными зщитникми. Все они были понемногу влюблены в меня. Я очень хорошо помню кждого.

Всилий Столбов – стрший сержнт, мой непосредственный нчльник. Высокий, немного сутуловтый, с легкой хрипотцой в голосе, сдержнный в проявлении чувств, он всегд бережно относился ко мне. О своих чувствх никогд со мной не говорил и только после войны, когд я возврщлсь домой, он вслед послл в одном конверте дв письм – мме и мне, – тогд и объяснился впервые в любви. Но именно ему я обязн тем, что со всеми ребятми взвод у меня были теплые, дружеские отношения. Он никому не позволял обижть меня ккими бы то ни было вольностями, приствниями, нмекми.

Алексей Попов был высоким, сттным, весьм привлектельным мужчиной, его очень укршл широкя открытя улыбк. Между прочим, он единственный из дивизион ( может быть, и полк) учствовл в Прде Победы 24 июня 1945 год н Крсной площди в Москве. Алексей не стеснялся говорить о своих чувствх, предлгл дже выйти з него змуж, обещл рзвестись с женой. Много рзговоров было у нс с ним н эту тему. Вероятно, потом он что-то рсскзл своей жене, потому что после войны я получил от нее письмо, в котором он блгодрил меня з то, что я не отнял у нее муж.

Петр Чирков резко отличлся от Вси и Алеши. Он – типичный деревенский блгур, коренстый, всегд с простовтым выржением н лице, полугрмотный. Зто отличный и верный друг, который ни перед кем не боялся взять меня под зщиту. Однжды, видя, кк тягостны мне грубые ухживния кпитн, Петя прямо в лицо ему бросил: «Оствьте млдшего сержнт Жукову в покое. Я ее люблю, он меня тоже любит, и после войны мы решили скрепить ншу любовь брком». Бедный Петя после этого не вылезл из нрядов вне очереди. И однжды мимоходом он грубо скзл мне: «Черт принес тебя к нм н нши головы». Допекли прня! Но в нших отношениях ничего не изменилось. Кждый рз, когд я появлялсь в ншем сугубо мужском обществе, Петя громко, во весь голос нчинл петь: «Когд я н почте служил ямщиком…» При полном отсутствии у него голос и слух «серенд» получлсь фнтстическя. Я всегд в этой ситуции чувствовл себя неловко, но мои увещевния н Петр не действовли, он неизменно встречл меня этой песней, придвя лицу скорбное выржение.

Потом, после войны, все трое писли мне в Урльск. Но, стремясь збыть войну и все, что могло бы нпоминть о ней, я не ответил ни н одно письмо. Кк могл я тк поступить?! К тому же окзлось, что нпрсно я нсиловл свою пмять: я ничего и никого не збыл. Если бы можно было время повернуть вспять! Я нписл бы всем им большие письм, ншл бы для них смые теплые и добрые слов. Сейчс же я могу скзть одно: «Простите меня, ребят. Я всегд помнил вс и блгодрн судьбе з то, что вы были в моей жизни».

Нступил прель 1945 год. Нш полк двиглся н Кенигсберг. Прикзом комндир дивизион я был нзнчен стршей телефонисткой. Всилий Столбов быстро нучил меня всем премудростям моей новой военной профессии. В рукх у меня теперь уже не винтовк, втомт. Хорошо, что в школе всему нучили. Весьм смутно помню события этого месяц.

Дже жесточйшие бои з Кенигсберг не отпечтлись в пмяти, не оствили ткого тяжкого ощущения, кк прежние события, которые пришлось пережить в состве 611-го полк. В окопх не мокл, в тку не ходил, под постоянным, непрекрщющимся огнем не сидел. Или все стло более привычным?.. Мне помнится мощнейший ртиллерийский обстрел Кенигсберг, который вел нш полк, оглушющий непрерывный грохот орудий и минометов, плотный огонь, удушливый дым. Однко после Лндсберг все это кзлось не тким уж стршным. Все-тки в пехоте, мне кжется, тяжелее всего…

Ндо скзть, что здесь меня тоже по возможности берегли. Думю, что этим я обязн в первую очередь ншему комиссру мйору Юрсову. Хотя в 1942 году институт комиссров был отменен и взмен в воинских чстях ввели должности зместителей комндиров по политической рботе, мы по привычке и для крткости по-прежнему звли их комиссрми. Д, честно говоря, нм кк-то больше нрвилось строе нзвние – комисср. У меня это слово ссоциировлось с героизмом, мужеством, верностью. Нш комисср был человеком спрведливым, он не позволял себе грубости по отношению к подчиненным дже в смые критические моменты, любил солдт и бережно к ним относился.

Тк получилось, что в последний месяц войны, когд погибнуть было бы совсем уж обидно, я окзлсь в относительной безопсности при штбе дивизион, обеспечивя связь комндовния с подрзделениями.

9 преля нши войск взяли Кенигсберг. Потом опять куд-то шли.

Чего только не случлось со мной! Помню, кк во время одного длительного и очень тяжелого переход кто-то из солдт предложил мне, чтобы немного передохнуть, чсть пути проехть верхом н лошди. Подвел дремвшую н ходу лошдку, скзл, что он смирня, и помог взобрться в седло. Рньше я никогд не только не ездил верхом, но и близко-то к лошди не подходил. Сидеть мне было неудобно. Только хотел я попросить помочь мне слезть с лошди, кк вдруг невдлеке рзорвлся снряд. Моя «смирня» лошдк понеслсь во всю прыть! Выглядел я, очевидно, презбвно, и вся колонн, вдоль которой несл меня лошдь, буквльно зходилсь в хохоте. Потом кто-то остновил, нконец, этого сккун, снял меня и поствил н землю. Я еле отдышлсь.

Горздо удчнее окзлся эксперимент с велосипедом, н котором я с удовольствием проктилсь немного. Н дорогх, по которым мы шли, попдлось много всякого добр: брошенные хозяевми испрвные втомшины, мотоциклы, велосипеды. Вот мы и рзвлеклись, когд позволял обстновк.

Чсто в полях, н дорогх встречлись бесхозные лошди, целые стд жлобно мычвших коров, которых некому было доить, и бедные животные смотрели н нс грустными глзми. Среди солдт всегд нходился кто-нибудь, влдеющий искусством доения, поэтому мы чсто лкомились прным молоком. Коровы же были и основным источником пополнения нших мясных зпсов. Тогд мы питлись только свежим мясом.

От того период, кк и от всей войны, остлось много тяжелых впечтлений. Однжды н мрше я увидел около хутор, недлеко от шоссе, сложенные штбелем обгоревшие предметы большого рзмер. Не рзглядев издлек, что это ткое, я подошл ближе. Не описть охвтившего меня ужс, когд я увидел, что обгоревшие предметы – это не что иное, кк трупы нших солдт… Очевидно, тк рспрвились фшисты с военнопленными. Подошли другие солдты и офицеры, постояли, сняв головные уборы. Зтем комндир рспорядился всех зхоронить, оствил для этого группу солдт, остльные продолжли путь. Ндо было видеть и слышть солдт! Я же просто ревел, не скрывя слез.

Нступил Первомй, встретили его н мрше. Шли и в ночь н 2 мя. Стрельбы не было слышно. Мы шли по шоссе, рзговривли друг с другом. Меня чем-то угостили, и я с удовольствием ел н ходу. Вдруг приоткрылсь дверц идущей впереди втомшины, оборудовнной под узел связи, оттуд кто-то высунулся и зкричл во все горло: «Бртцы! Берлин взяли!» «Ур--!» – мощно рзнеслось в ответ. Все бросились обнимться, кто-то зигрл н грмошке, кто-то прямо н шоссе нчл отплясывть.

«Отствить! Вперед, мрш!» – рдостно прозвучл голос комндир.

В ближйшие дни полк получил прикз временно рсквртировться в Гйду. Это небольшое местечко недлеко от Блтийского моря. Мы жили в тревожном ожиднии: что с нми будет дльше? По рдиосводкм знли, что войн прктически зкончилсь. Кждый думл тогд: может быть, теперь без нс обойдутся? Может быть, живыми остнемся? Тк хотелось н это ндеяться! Ведь обидно было бы погибнуть н пороге победы.

И вот нступил исторический день. Той пмятной ночью солдты, кк и всегд в боевых условиях, спли не рздевясь и не рзувясь, вповлку н полу, все в одной комнте. Вместе с ними, моими товрищми, и я. Теперь я уже не боялсь их, у меня были ндежные друзья и зщитники. Вдруг сквозь сон слышу полушепот: «Млдший сержнт, Юля, вствй. Побед!» Это Столбов, желя сделть мне приятное, хочет, чтобы я первя узнл о победе.

Но вот чудо: от этого полушепот просыпются, будто по комнде, все, нходившиеся в комнте. Бывло, и под грохот ртиллерийской кнонды спят, не добудишься, тут все рзом проснулись. Подхвтив оружие, выскочили н улицу. Творилось нечто невообрзимое: объятия, слезы, смех, беспорядочня стрельб в воздух. Артиллеристы дли несколько мощных злпов в сторону моря. Откуд-то взялся бян, рздлсь музык, нчлись импровизировнные тнцы. Побед! Долгождння побед! Потом это слово будут писть с большой буквы, потому что нш Побед был великим подвигом всего нрод, очень дорого зплтившего з эту победу. Будет учрежден госудрственный прздник – День Победы.

Глв 7 ОТГРЕМЕЛИ БОИ

Если и бывют чудес, то именно в этот день, в день, когд звершилсь войн, произошло одно из них. Уже много дней подряд здесь стоял псмурня и прохлдня погод, шли дожди. А в этот день зсияло яркое солнце, будто тоже прзднуя ншу победу.

Нчинлсь новя жизнь, почти мирня. Мы остлись в Гйду. Облюбовли пустоввший двухэтжный кирпичный дом. Взводу отвели большую комнту н первом этже. Мы обустривлись, нлживли быт. Солдты откуд-то нтскли двухъярусных кровтей, зствили ими всю комнту. Комндир дивизион предложил мне поселиться отдельно, в совсем мленькой светелочке в мезонине. Я откзлсь, понимл, что тм не будет мне покоя от моих воздыхтелей. Дльнейшее подтвердило мою првоту.

Итк, отныне я буду жить в одной комнте с солдтми. Непросто было решиться н это, но другого выход я не видел. Ребят это обстоятельство нисколько не смутило, они тоже понимли, что выбор у меня нет. Ншли для меня обычную железную односпльную кровть с пнцирной сеткой, мтрц, подушку, одеяло. Поствили кровть в уголок, укрепили по углм деревянные стойки, повесили н них простынки – у меня был теперь свой «будур». Конечно, здесь я чувствовл себя не очень уютно и свободно. Ведь что ни говори, но соседство двдцти молодых здоровых прней не могло не стеснять меня. Зто был уверенность в безопсности, хотя бы относительной. Нсколько я зню, никто из ребят не зглядывл в мой уголок. Может, и ншлись бы желющие, но другие не позволили бы никому нрушить устновившиеся между нми прекрсные дружеские отношения.

Теперь, когд зкончились боевые действия, я особенно остро ощутил, кково быть одной в мужском коллективе. Ведь кроме моих ребят рядом жило много других мужчин, молодых и здоровых, соскучившихся з годы войны по женскому внимнию и лске. Для меня нчлись трудные дни уже в другом плне, глвным обрзом в психологическом и бытовом. Пончлу проблемы возникли буквльно н кждом шгу. Взять хотя бы ткой житейский вопрос, кк тулет. Стоял один н всех н открытом месте деревянный тулет н улице в нескольких десяткх метров от дом, и виден он был со всех сторон. Иду туд. Все смотрят, кто-то что-то кричит вслед. Иду и еле сдерживю себя, чтобы не оглянуться, не вернуться, не побежть. Мне обидно и неловко, но вринтов-то нет. Или еще: все строем идут в построенную неподлеку русскую бню, но я-то не могу с ними идти, помыться просто необходимо. Ребят хохочут, ждут, что будет дльше. Хорошо, что Столбов ншелся: «Все помоются, потом ты пойдешь, мы с Петром и Алексеем покрулим». И стояли, крулили, пок я мылсь. А где сушить свое нижнее белье? Не вывесишь же н улице н виду у всех.

Тких проблем окзлось великое множество. Но понемногу все отрегулировлось, утряслось. Горздо хуже было другое – чисто мужское окружение, в котором я окзлсь единственным объектом любовных притязний. А ведь мне было всего 19 лет, и я по-нстоящему стрдл от бесконечных приствний офицеров. Из-з них я откзлсь питться в офицерской столовой, к которой меня прикрепили в порядке исключения кк единственную в подрзделении женщину. Дня дв-три я ходил туд, но скоро мне стло противно: иду, бывло, н меня нцелены десятки мужских глз. Было ткое ощущение, будто сквозь строй меня пропускют. Решил откзться от «привилегии», стл ходить в солдтскую столовую. В любую погоду вместе с ребятми в строю с котелком в рукх ходил в столовую, которую лишь условно можно было тк нзвть. Прямо н улице стояли сколоченные из досок длинные столы, врытые в землю ткие же скмейки, нд ними деревянный нвес – ткой был нш столовя. Зто, когд я сдилсь з стол, передо мной всегд окзывлсь горк вкусных вещей – конфеты, шоколд, печенье. Это мои дорогие солдтики тк бловли меня. Первое время кормили нс ужсно: утром овсяня кш, в обед – овсяный суп, ткя же кш и кисель из овсянки, н ужин снов овсяня кш. Мы очень остро ощущли изменения в ншем питнии. Последнее время в Пруссии чсть нходилсь н смообеспечении, питлись мы прекрсно. Я уже упоминл, что и свежим мясом нс бловли, и прным молоком. А после звершения боевых действий перевели н центрлизовнное снбжение. Постепенно все нлдилось, но ккое-то время нс кормили одной овсянкой. Ребят рзвлеклись и, выходя из-з стол, издвли дружное и громкое: «И-го-го».

А я вел нервную войну с моими влюбчивыми комндирми. От этой войны стрдл не только я, но и мои сослуживцы.

Однжды комндир дивизион кпитн Г. жестоко нкзл весь взвод из-з моей непокорности. Повод-то был пустяковый. В тот вечер в штбе полк покзывли художественный фильм. Естественно, что всем, в том числе и мне, хотелось посмотреть его. Комисср рзрешил взводу пойти н просмотр. Нс сопровождл один из комндиров, шли мы туд строем и с песней. Сенс зкончился очень поздно, мы вернулись около двух чсов ночи все вместе. Вот тут-то и рзрзилсь гроз. Окзывется, я зчем-то потребовлсь кпитну, меня рзыскивли, но не ншли. И когд мы пришли, кпитн, невзиря н глубокую ночь, прикзл немедленно вынести все кровти, вместо них построить двухъярусные деревянные нры. Столбов просил оствить кровть хотя бы для меня: «Все-тки он девушк, товрищ кпитн». Но Г. ответил грубо и зло: «Он здесь не девушк, млдший сержнт». Тк припомнил он мне мои слов, скзнные однжды в ответ н его приствния: «Для вс я не девушк, товрищ кпитн, млдший сержнт». З одну ночь солдты построили для себя нры, мою кровть тоже сменили н деревянный топчн. А я еще рз услышл: «Черт принес ее к нм, столько неприятностей из-з нее». Мне было невероятно обидно, но я понимл, что ребят действительно стрдли из-з меня.

Кпитн Г. постоянно унижл меня мелкой местью и придиркми. Вот, к примеру, ткой случй. Служил в дивизионе змечтельный спожник, уже немолодой. Он решил сшить мне брезентовые споги, в кирзовых-то было жрко и тяжело. Увидел кпитн, зпретил: млдшим чинм не положено. Не рзрешил он мне сменить ужсный брезентовый ремень н кожный, по той же причине – не положено. Все знли, что во многих чстях девушкм рзрешлись некоторые вольности в ношении военной формы. Нш комндир демонстртивно все зпрещл.

Но н этом дело не кончилось. Дошло до того, что меня вместе с другими солдтми посылли в нружный дозор по ночм. Мужчины спят, я с втомтом хожу по улице, охрняю их. Мои верные «рыцри» не могли, конечно, остться безучстными к этому безобрзию. Мне они ничего не скзли, но вскоре я зметил, что у меня появилсь охрн. Выглядело это збвно: я хожу вокруг рсположения, в некотором отдлении от меня, стртельно мскируясь в кустх или з деревьями, следует кто-нибудь из ребят. Прятлись они, естественно, не от меня, от комндиров, которые не только зпретили бы подобную смодеятельность, но и нкзть з нее могли. Мои ночные бдения, к счстью, продолжлись недолго. Видимо, кто-то помог кпитну понять бсурдность ситуции. А может быть, он и см додумлся.

Я очень боялсь, что ребят могут по-нстоящему возненвидеть меня. К счстью, этого не произошло. Я много рз убеждлсь, что мои друзья действительно змечтельные ребят, все првильно понимющие и оценивющие. Мне дже кзлось иногд, что им нрвится опекть молоденькую девчонку, чувствовть себя нстоящими зступникми.

Ребят очень ревниво следили з моей нрвственностью. Помню, однжды Г. приглсил меня проктиться н мотоцикле. Боязно было, я долго не соглшлсь, но потом решил, что не подлец же он, в конце концов, не может он меня обидеть. И поехл с ним. Прогулк получилсь змечтельня. Кпитн въехл в лес, тм – крсот неописуемя: свежя зелень, множество цветов, пьянящий воздух и ккя-то оглушющя тишин. После всего пережитого это воспринимлось кк нечто нерельное. Но когд мы возвртились домой, у меня сердце упло: почти весь взвод стоял у кзрмы, ребят пристльно вглядывлись в нс. Очевидно, ничего подозрительного не узрели и рзошлись. В другой рз, когд всех женщин полк водили н медицинский осмотр, по возврщении из снчсти я снов обнружил моих друзей «н посту». Но сейчс они смотрели не н меня, куд-то поверх моей головы. Я обернулсь и увидел, что сопровождвший меня стршин стоит с улыбкой и покзывет ребятм большой плец.

Вот тк и жил я под пристльным, серьезно докучвшим мне внимнием и солдт, и офицеров. Тяжко приходилось, но выход не было.

К сожлению, вскоре у меня появился еще один нстойчивый воздыхтель, нчльник штб кпитн В.О. Он, првд, был человеком более интеллигентным и не позволял себе вольностей по отношению ко мне. Но меня очень тяготили постоянные вызовы к нему. Откзться я не имел прв, потому что он всегд нходил ккое-нибудь служебное дело, которое я должн был сделть. Но стоило мне появиться в его кбинете, кк н птефон ствилсь плстинк с зписью ромнс в исполнении В. Козин:

И тк длее.

Он тоже не один рз объяснялся мне в своей любви. Я поверил в его искренность. У меня тоже появилось теплое чувство к нему. Это еще не было любовью, но могло стть ею. А кпитн торопился и однжды бросил ткую фрзу: «Для кого ты бережешь себя? Все рвно в гржднке никто не поверит, что ты честня». Этот рзговор происходил около пруд, в котором я стирл его белье. Я вообще многим стирл, в том числе и солдтм, чсто мыл полы, нводил порядок в кзрме: ведь других-то женщин не было. В тот рз, помню, в рукх у меня окзлсь кк рз гимнстерк кпитн. Взял я эту мокрую гимнстерку и со всего мху дл ему по физиономии. Тут же ужснулсь сделнному, потому что з оскорбление офицер могл получить очень серьезное нкзние. Кпитн посмотрел н меня, повернулся и ушел, ничего не скзв. Оглски скндл не получил.

Потом В.О. извинялся передо мной, пытлся зглдить свой поступок. Но я не смогл простить ему оскорбления. Н письмо, которое он прислл мне в Урльск, я не ответил. Он тоже больше не писл. Однко я сохрнил его фотогрфию, н обороте которой нписно: «Вспомни когд-нибудь, что я тебя любил, люблю и буду любить, хоть ты мне и не верил». Тк прервлись мои отношения с этим человеком. Возможно, я и не прв был в своих жестких оценкх человек, четыре год проведшего н войне, ожесточившегося. Но что было, то было.

Приближлсь демобилизция. Примерно в нчле июля всех ребят ншего взвод перевели жить в ккое-то другое место, в помещении ншего взвод рзместились теперь другие солдты, те, кого в первую очередь отпрвляли домой, – пожилые и больные. Меня оствили здесь же, тк кк я тоже подлежл первоочередной демобилизции нряду с другими женщинми. В одной комнте с чужими солдтми я чувствовл себя не тк хорошо.

Мои новые соседи по комнте в ожиднии отъезд изнывли от безделья и скуки. Нчльство решило оргнизовть с ними знятия. Меня нзнчили комндиром одного из отделений, дв в подчинение десять пожилых солдт, крйне уствших от войны и от всего, что выпло н их долю. Когд я первый рз построил их для проведения знятий по строевой подготовке, они откровенно зявили мне, что им все это уже не нужно и знимться не хочется. Я понимл их: действительно, зчем им эт строевя подготовк, если через несколько дней они сядут в поезд и поедут домой? Но дисциплин есть дисциплин, прикз комндир никто не мог отменить. Я тоже откровенно выскзл н этот счет свое мнение, но добвил, что если они не будут мне подчиняться, то нкжут не их, меня. Договорились, знятия нчлись. К всеобщему удовольствию, эти бессмысленные знятия продолжлись недолго.

До отъезд оствлись считные дни. А мои воздыхтели продолжли терзть меня. И вот однжды ночью пришел в комнту кпитн Г., бесцеремонно рздвинул знвески у моего топчн и стл объясняться, предлгя стть его женой. Мне было противно это ночное объяснение, но еще больше я испытывл стыд перед солдтми, догдывясь, что они не спят и прислушивются к тому, что происходит. Я пытлсь что-то объяснить кпитну, но бесполезно, он не слушл и твердил свое. После того кк взбешенный кпитн ушел, один из моих новых пожилых соседей по комнте, понимя, кк мне неприятно и стыдно з происшедшее, предложил: «Иди сюд, дочк, не бойся, здесь тебя никто не обидит». Когд мой воздыхтель пришел следующей ночью, он не ншел меня н месте: я в полном обмундировнии спл н втором ярусе нр рядом с солдтми.

…Нконец нступил долгожднный день отъезд.

Глв 8 ДОМОЙ!

Я уезжл домой. Проводить меня пришли все мои товрищи по взводу. Они говорили ккие-то хорошие слов, совли в руки подрки из трофейных вещей. Я ничего не взял: ведь дом у кждого из ребят были мтери, сестры, жены, невесты, дети, пусть им отвезут. Только когд мшин уже тронулсь, Кто-то вскочил н подножку и нхлобучил н мою голову свою пилотку со словми: «У тебя очень уж стршня». Эту пилотку я хрню до сих пор.

Но подрки я все-тки везл: от комндовния – полпуд белой муки (в то голодное время это был поистине црский подрок); немецкую офицерскую шинель тонкого сукн серовто-голубовтого цвет (я мечтл сшить из нее пльто, но мм срзу же продл ее, «чтобы не было в доме этой нечисти»); от моих друзей – мленькую пуховую подушечку («чтобы в дороге лучше сплось») и деревянный сундучок, который они сми сделли и окрсили в зеленый цвет. А еще я везл свои трофеи – более ст открыток с видми немецких городов.

Грузовик тронулся, ребят мхли мне, что-то кричли. Я отвечл им тем же, но мыслями был уже длеко. Меня переполнял огромня рдость, что все кончилось, во мне билось только одно желние: скорее бы в поезд и – домой!

Однко уехл я еще не срзу. Через несколько дней пришлось вернуться в чсть. Окзлось, что н всю ншу комнду непрвильно были оформлены демобилизционные документы, и мне, кк одной из смых грмотных, поручили съездить в чсть и проследить, чтобы все было приведено в соответствие. Дли солдт для сопровождения и охрны. Мы с трудом добрлись до Кенигсберг, почему-то переночевли в стоявших рядом двух телефонных будкх, подложив под себя нйденные н мостовой толстые кипы бумги. Утром прибыли к своим. Вот рдости-то было! Через дв-три дня, оформив документы, вернулись в зпсной полк. Еще через несколько дней – н стнцию, в эшелон. Вот теперь я отпрвлялсь домой.

Ехли долго. Я опять одн среди мужчин в огромном пульмновском вгоне, снов мсс связнных с этим неудобств. Снов мне отгорживют н нрх уголок, только теперь солдтскими плщ-плткми; опять сон нрушет мощный мужской хрп вперемежку с мтом и стршными крикми во сне. В вгоне не выветривется тяжелый зпх мхорки, водочного перегр, мужского пот. Хорошо, что стоял тепля погод, дверь вгон почти круглые сутки был открыт, и я большую чсть времени сидел около нее, нслждясь свежим воздухом и кртинми мирной жизни.

И снов вся моя жизнь окзлсь н глзх у чужих мужчин. Ни умыться толком, ни пот и грязь с себя смыть нельзя: не будешь же делть это н виду у всех. И постоянное чувство стрх, неловкости в присутствии посторонних людей. Снов проблемы с тулетом, это было нстоящее кино. Остнвливется соств в степи, через рупор рздется комнд: мужчины – нлево, женщины – нпрво. А женщины – это одн я, потому что во всем эшелоне я окзлсь единственной. Поглядишь в одну сторону – тм тьм людей; глянешь в другую – тм мечется, кк перепугнный зяц, одн девчонк, выискивет бугорок или ямку, где можно было бы спрятться от сотен мужских глз. А кто-то из озорников еще кричит мне вслед: «Воздух!» Сколько рз думл: встретить бы мне того умник, который сунул 19-летнюю девчонку в чисто мужской эшелон! Вот уж душу-то отвел бы. Утешлсь лишь мыслью о том, что еду домой.

Н протяжении всего пути н кждой стнции местные жители встречли нс музыкой, цветми и угощением. Н восток один з другим шли эшелоны победителей… Нс и встречли кк победителей.

Все, вероятно, видели кдры кинохроники о встрече солдт, возврщвшихся с фронт. Глядя н эти кдры, всегд с трудом сдерживю слезы. Я вижу свой эшелон, который вез меня в родной Урльск: он был тк же укршен портретом И.В. Стлин и кумчовыми лозунгми, хвойными веткми и цветми; нс тк же восторженно н всех стнциях встречли женщины и дети; с ткой же ндеждой вглядывлись они в нс, ндеясь увидеть своего родного человек – муж, сын, отц…

Нконец прибыли в Минск. Здесь я без сожления простилсь со своими попутчикми. Дльше мне предстояло ехть другим эшелоном, нпрвлявшимся в Кзхстн. Без труд ншл вгон, к которому меня приписли. Подхожу, смотрю, тм – девчт, это был женский вгон. Вот счстье-то! Поднялсь, знял место н нрх. Стою в дверях, вижу, ккя-то девушк энергично рздвигет толпу н перроне, пробирется к ншему вгону. Вглядывюсь – это же моя землячк Роз Возин! Вот ведь кк бывет: в 1944 году именно здесь мы простились, рзъезжясь по рзным фронтм, теперь здесь же встретились. Обе обрдовлись, устроились н нрх рядышком и говорили, говорили без конц. Он, между прочим, рсскзл, что от кого-то слышл, будто я погибл. Ткие ошибки случлись нередко.

Путь от Минск до Урльск покзлся долгим и тягостным. И чем ближе подъезжли мы к дому, тем большее волнение и нетерпение охвтывли меня. После Сртов я, кжется, уже не спл, не ел, ничего не видел и ни н что не регировл. В голове билсь одн мысль: скорее бы домой! Бывли мгновения, когд хотелось выскочить из вгон и бежть по шплм, кзлось, что тк я быстрее доберусь до моего родного дом.

И вот 6 вгуст 1945 год соств прибыл в Урльск. Поезд еще змедлял ход, я, не дожидясь, когд он остновится совсем, в нетерпении выпрыгнул из вгон, девчонки н ходу передли мне рюкзк и деревянный сундучок. Стою н перроне и змирю от счстья, шгу сделть не могу. Ничего не змечю вокруг. Не верится, что я дом. Н мне воення форм, выгоревшя почти добел, изрядно помятя и перепчкння з двухнедельное «путешествие»; пыльные кирзовые споги, пилотк – нбекрень; з спиной – тоже вылинявший и дырявый рюкзк; через левую руку перекинут шинель с обгоревшей полой; в првой руке – сундук с подркми.

Вдруг слышу: «Юля, Юля!» Гляжу, нвстречу мне бежит бухглтер с мминой рботы. У нее сестр тоже был н фронте, и я решил, что он пришл ее встречть. Окзлось, нет, он встречл именно меня. Но почему он? И вообще, откуд стло известно, что я именно сегодня приезжю? Я ведь никому не сообщл о своем приезде, хотел мме и ппе сюрприз преподнести.

По дороге Гля рсскзл, кк все получилось.

Окзлось, что Всилий Столбов срзу после моего отъезд из полк послл мме письмо, в котором подробно рсскзывл, кк я проявил себя в чсти, с кким увжением относились ко мне мои однополчне, и сообщл, ккого числ я выехл домой. Но он не мог предвидеть, что я здержусь еще н неделю для переоформления документов. Это внесло некоторую путницу в ммины рсчеты. А мм, получив письмо, кинулсь в военкомт, узнл рсписние всех проходивших через Урльск эшелонов с демобилизовнными солдтми, высчитл, когд примерно я могу приехть, и в течение шести дней, дже ночью, выходил к кждому воинскому эшелону с ндеждой: вот сегодня приедет. А меня все не было. Мм приходил в отчяние, ведь по всем подсчетм я уже должн был приехть. И вот кк рз 6 вгуст ей не удлось выбрться с рботы. В последний момент он попросил Глю н всякий случй подъехть к очередному эшелону.

Мы с Глей вышли в город, тм ждл нс «экипж» – ккя-то древняя лошдь, зпряження в ткую же древнюю бричку. Зкинул вещи в телегу. Идем с Глей прямо по середине мостовой и рзговривем. Жр, н небе ни облчк, солнце печет, кк в смые жркие летние дни. Пыльно, видимо, двно не было дождей.

Нш Урльск – небольшой провинцильный городок. Прежде он нзывлся Яицким городком и был вотчиной яицких кзков. Город стоит н берегу реки Урл. Когд-то глубокя и бурня, он со временем обмелел, хотя течение оствлось сильным, нпористым. В детстве я любил вместе с друзьями «путешествовть» в Европу и обртно: для этого ндо было только переплыть Урл, рзделявший Европу и Азию, или перейти н другой берег по мосту через реку. А еще я любил бродить по глвной ншей улице – Советской и без устли рссмтривть меморильные доски н стенх домов. Они о многом говорили. В чстности, о том, что в ншем городе бывли А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, В.И. Дль, А.Н. Толстой, Д.А. Фурмнов; здесь воевли М.В. Фрунзе и В.И. Чпев; в Урльске венчлся Е. Пугчев.

В то время, когд происходили описывемые события, Урльск был не очень блгоустроенным городом. Дом в основном одно-двухэтжные, деревянные, только в центре были кирпичные дом в три-четыре этж, чстично сохрнившиеся со стрых времен, чстично построенные в советские годы. Не было у нс сфльтировнных дорог, плохо рзвивлся городской трнспорт. Но в тот день, когд я шл от вокзл домой почти через весь город, он кзлся мне прекрсным. Это был мой родной город, который я всегд любил. Кк и в большинстве мленьких городов, был в нем ккя-то умиротворенность, открытость, неторопливость жизни. И люди здесь жили простые, отзывчивые.

Теперь Урльск окзлся з грницей – в суверенном незвисимом госудрстве Кзхстн. Трудно предствить себе, что исконно русский город, в котором родились и выросли все мои родственники, где прошли мои детские и юношеские годы, стл чужим, згрничным городом. Тогд, в 1945 году, никто не мог предвидеть этого…

Я шл по родной земле, ждно вдыхя пропхший солнцем, зеленью и пылью воздух, с удовольствием взбивя пыль солдтскими спогми.

И вот мы пришли. Здесь я еще не жил. В мое отсутствие родители сняли в чстном доме две комнтки с кухней и отдельным входом. С змирнием сердц открывю клитку, вхожу в большой двор. Гля ведет меня н ншу половину. Нвстречу мне идет моя новя ббушк Анн Ивновн Млютин. Это он опекл мою мму, когд т в 1920 году 16-летней девчонкой пришл рботть в ВЧК (Всероссийскя чрезвычйня комиссия). Взяли ее курьером, ббушк здесь же рботл уборщицей и истопницей. Бывло, зимой нбегется мм по городу в своей крепдешиновой юбчонке, солдтских ботинкх и полупльто, собрнных для нее сотрудникми учреждения, придет, ббушк ей: «Шурк, лезь н печку, отогревйся». Кипятку принесет, доброе слово скжет. Потом ббушк вышл змуж и уехл в другой город. Мм помнил Анну Ивновну, рсскзывл мне о ней. И вот однжды, когд я был н фронте, мм встретил ее н улице. Окзлось, что ббушк потерял муж, потом дочь, остлсь одн и вернулсь в Урльск, к своей племяннице. Т «выкчл» из ббушки все деньги и теперь выгонял ее из дом. Рсскзывя об этом, ббушк рсплклсь. Мм приглсил ее жить у нс. «Дочк н фронте, мы с мужем одни. Будешь мне з мть, дочке, когд он вернется, – з ббушку». Я тк и звл ее ббушкой. Змечтельня был струшк, добря, домовитя. Мы потом и збыли, что он нм не родня.

Анн Ивновн и встретил меня н пороге родного дом. Поздоровлсь я, бросил свои вещи – и бегом к мме н рботу. Когд прибежл в горком пртии, где рботл мм, он уже бегом спусклсь по лестнице мне нвстречу. Я не могу передть, что было потом: то ли мы плкли, то ли смеялись, то ли просто молчли, крепко обнявшись. А может быть, это было все вместе. Т встреч н лестнице – кк в тумне.

Окзлось, что дочь ншей хозяйки, увидев входившую во двор девушку в военной форме, срзу догдлсь, что это и есть долгождння дочь Алексндры Ивновны. Больня, с темпертурой почти 39 грдусов, он поднялсь с постели и побежл к мме, чтобы сообщить ей рдостную весть о моем приезде.

И вот мы с ммой идем домой. Пок меня не было, ббушк нгрел воды, поствил н кухне корыто. С кким блженством я смывл с себя многодневную вгонную грязь! Мм достл мое любимое довоенное плтье. Ндел, туго, по-военному зтянул пояс. Мм смеется: «Юля, ты же не в рмии». Пришел пп, которому мм успел сообщить о моем возврщении. Сели з стол. Прздничня сктерть, водк, небогтя зкуск.

– Зкуривй, – достет отец портсигр.

– Я не курю, пп.

– Молодец!

Нливет почти полный сткн водки, протягивет мне:

– Выпьем, дочь, з твое возврщение.

– Выпьем, пп.

– До дн?

– До дн.

– Вот молодец!

Конечно, первый тост был з меня, з мое возврщение, з мое здоровье. Потом – з Победу и, кк водилось, з Стлин.

Итк, я дом с любимыми родителями. Жив, здоров и бесконечно счстлив. Мне всего девятндцть с половиной лет, и впереди у меня целя жизнь. Тогд я еще не отдвл себе отчет, ккой вжный и знчительный этп звершился в моей жизни. Сейчс я считю, что ничего более знчительного у меня не было.

Не могу не скзть, что с войны я вернулсь совсем другим человеком. Дело не только в том, что изменился мой хрктер, появилось во мне больше смостоятельности, решительности и целеустремленности. Глвное – я нучилсь по-другому смотреть н жизнь, стл больше ценить все, что меня окружло.

Тогд кзлось, что с рзгромом фшизм кончилсь эпох войн, что теперь весь мир будет жить мирно и спокойно. Вот я, кк и большинство моих ровесников, был переполнен ощущением счстья.

Глв 9 У ВЕЧНОГО ОГНЯ

Шли годы. После войны я окончил в Урльске среднюю школу, зтем Московский госудрственный педгогический институт имени В.И. Ленин, рботл секретрем Фрунзенского РК ВЛКСМ г. Москвы, директором средней школы того же рйон, потом в городском комитете КПСС.

Я стрлсь збыть все, связнное с войной. Не любил рсскзывть о войне, никому не покзывл фотогрфии военных лет. Сожгл все письм, которые присылл с фронт домой, и те, которые я, уже дом, получил от однополчн. Уничтожил тетрдь со своими стихми, среди которых было много стихов о войне. З все послевоенные годы ни рзу не взял в руки винтовку, хотя, зня мое военное прошлое, мне не рз предлгли учствовть в стрелковых соревновниях. Меня не понимли, я не хотел объяснять, что больше не хочу и не могу стрелять, устл от этого. Я пострлсь дже збыть нших девчт, вместе с которыми училсь в снйперской школе, потом воевл и которыми я всегд восхищлсь.

Однко войн не оствлял меня… Он постоянно снилсь мне, чще всего я видел себя в отступлении, в окружении, в плену. Это были очень тяжелые сны, они мучили меня больше тридцти лет.

Нступил 1965 год. Исполнялось двдцть лет со дня Победы советского нрод в Великой Отечественной войне. Стрн готовилсь впервые широко, в общегосудрственном мсштбе отметить поистине великий прздник.

Почему впервые?

И.В. Стлин не дожил до первого юбилейного год, он умер в 1953 году. После его смерти недолгое время во глве госудрств стояли Г.М. Мленков, Н.А. Булгнин, в 1954 году к влсти пришел Н.С. Хрущев, рботвший до этого первым секретрем ЦК компртии Укрины, секретрем Московского горком КПСС. Его по-рзному оценивли прежде и оценивют сейчс. Я больше соглсн с теми, кто считет Хрущев человеком, выбившим первый кирпич в фундменте стрны. Много дров нломл Хрущев и в политике, и в экономике. Он же отменил смый глвный и смый любимый нродный прздник – День Победы кк общегосудрственный. Мотивировк был примитивн: нельзя нм, дескть, унижть другие нроды постоянным нпоминнием об их поржении и ншей Победе. И не дно было ему понять, что тким решением он унизил свой собственный нрод, понесший огромные потери рди этой Победы и спсший не только свою стрну, но и всю Европу от порбощения. При Хрущеве день 9 Мя снов стл обычным рбочим днем, никких больших торжественных мероприятий официльно не проводилось.

Было больно, обидно… Но все, в том числе и фронтовики, молч проглотили эту пилюлю, смирились. Мы молч терпели все, что делл с нми и тогдшняя и нынешняя влсть, мы смирились. В итоге имеем то, что имеем.

Тк пытлись лишить нс прздник Победы. Но это не помешло нроду ежегодно отмечть нш змечтельный прздник. Встречлись однополчне, в Москву приезжли ветерны со всего Союз. Собирлись семьями, ведь войн, тк или инче, коснулсь кждой семьи, кждого человек. Отмечлся прздник и во многих трудовых коллективх, в учебных зведениях. Когд я нчл директорствовть в школе, то решил, что ребят должны знть и чтить этот прздник, поэтому мы тоже отмечли его. Все приходили в этот день нрядными, учителя-фронтовики прикрепляли н пиджки орденские плнки.

После смещения Хрущев День Победы снов был объявлен госудрственным прздником.

И вот 9 мя 1965 год н Крсной площди состоялся первый военный прд, посвященный юбилею Победы. Мне посчстливилось присутствовть н этом прде в кчестве гостя. Трибуны зполнены нродом. Н площди выстроены войск. Звучит фнфрный сигнл «Слушйте все!», зтем следует приветствие от имени руководств стрны, и нчинется прд. Впервые после пмятного прд 24 июня 1945 год н площдь выносится Знмя Победы, в знменной группе – Герои Советского Союз М.А. Егоров и М.В. Кнтрия, водрузившие это Знмя нд рейхстгом в Берлине. В торжественном мрше проходят воинские соединения, слуштели военных кдемий, суворовцы и нхимовцы. Зтем н площдь вступет новейшя воення техник. Звершет прд сводный духовой оркестр. Руководители пртии и првительств покидют трибуну н Мвзолее В.И. Ленин.

Все было торжественно, крсиво и впечтляюще. Но и тогд, и сейчс, когд я вспоминю тот прд, мне кжется, что был в нем ккя-то незвершенность, будто чего-то не хвтло или что-то вжное было упущено. Не зню, в чем дело, но, вероятно, подобное ощущение возникло не только у меня. Не случйно же после звершения прд люди долго не рсходились, продолжли стоять н трибунх, кк будто ждли чего-то. Лишь через несколько минут, снчл кк-то неуверенно, потом смелее нчли они выходить н площдь, собирлись группми, шутили, смеялись, фотогрфировлись. Продолжлось это долго. Кк бы то ни было, ощущение прздничности, рдости и приподнятости охвтило всех…

К юбилею Победы был учрежден пмятня медль. Зтем юбилейные медли будут учреждться в ознменовние тридцтой, сороковой и пятидесятой годовщины Победы. Ими нгрждлись не только ветерны войны, но и те, кто в юбилейный год нходился н воинской службе.

…Минуло еще десять лет. То, что произошло в 1975 году, н долгое время зтмило для меня все и нполнило жизнь новым содержнием.

В том году подготовк к юбилею Победы нчлсь здолго до прздник и велсь очень широко, с большим рзмхом. Создвлись новые фильмы и спекткли н военную темтику; в гзетх и журнлх регулярно печтлись мтерилы о войне и ее учстникх; проводились фестивли, соревновния, конкурсы, конференции, походы по местм боевой слвы, уроки мужеств, вхты пмяти и много-много других мероприятий. По телевидению в течение почти двух месяцев демонстрировлся 20-серийный советско-мерикнский документльный фильм «Неизвестня войн». Все это создвло определенный нстрой в обществе.

И произошло то, от чего я тк стртельно и трудно уходил все послевоенные годы: я все чще стл думть о войне, вспоминл учебу в снйперской школе, своих девчт, отдельные эпизоды фронтовой жизни. В пмяти всплывли имен моих однополчн и подруг по ЦЖШСП. Вот уже извлечены из чемодн фотогрфии военных лет, пилотк и погоны. Я чсто беру их в руки, рссмтривю. В душе возникло зпоздлое рскяние, что тк резко вычеркнул из пмяти своих фронтовых друзей. Войн все чще приходил в мои сны, бесконечно снились мне отступление, окружение, стрх попсть в плен… Нчл нервничть от этих воспоминний.

Однжды позвонил Светлн Влдимировн Гордя, моя однокурсниц по педгогическому институту, с которой мы встретились много лет спустя после его окончния и подружились.

– Знешь, я слышл по рдио, что девушки-снйперы где-то встречются.

– Кто?! Где?!

– Не зню, в кком-то прке.

– В кком прке? Когд?

– Тоже не зню. По рдио услышл только конец передчи. Больше ничего не зню.

Узнть! Немедленно узнть! Но кк? С чего нчть? Куд обртиться? Я не знл, что мне делть. Кого ни спрошу, никто ничего не слышл. Моя подруг Гля Кзков тоже мельком что-то слышл по рдио, но тоже ничем не могл мне помочь. Я невероятно рсстроилсь: был рельня возможность нйти кого-то из своих девчт, но не получилось…

Вот ведь кк бывет в жизни: столько лет не хотелось дже вспоминть о прошлом, теперь вдруг охвтило непреодолимое желние увидеть хоть кого-нибудь из моего военного прошлого. Я иногд мысленно пытлсь предствить себе ншу встречу, но никкой фнтзии не хвтло – нстолько нерельным все это кзлось.

Н всю оствшуюся жизнь зпомнился день 20 феврля 1975 год. В тот день, сидя в своем кбинете з рбочим столом, я рзвернул гзету «Комсомольскя првд», просмотрел первую стрницу, перевернул лист. Н второй стрнице бросилсь в глз сттья «Снйпер». Еще ничего не предчувствуя, нчл читть. И вдруг… Это же о ншей снйперской школе! О ее выпускницх! Еле дочитл до конц. Окзлось, двно уже действует совет ветернов школы, бывшие курснтки и комндиры почти ежегодно встречются.

Дрожщими от волнения рукми нбирю номер телефон редкции, узню, кк позвонить втору сттьи Г. Алимовой. Тут же перезвнивю ей, сбивчиво объясняю, что я тоже из снйперской школы, что из ее сттьи узнл о встречх, что мне хотелось бы с кем-нибудь связться. Он дл мне телефон Н.С. Соловей, председтеля совет ветернов школы. Срзу же позвонил Нине Сергеевне и узнл, что в июне состоится встреч выпускниц ншей школы, посвящення 30-летию Победы. Если н предыдущие встречи приглшлись выпускницы лишь первых двух выпусков, то теперь решили собрть всех, кто учился в ЦЖШСП.

Что тут нчлось! По-моему, все мои друзья, знкомые, сослуживцы, соседи знли, что я ншл своих девчт, что скоро у нс состоится встреч, что приедут из всех союзных республик. Для меня не имело знчения, что я еще никого не видел и дже не знл, кто приедет, и приедет ли кто-нибудь вообще из тех, кого я знл и помнил. Вжно, что появилсь ндежд нйти девчт. По просьбе председтеля совет ветернов школы я тоже кому-то посылл приглшения, помогл кого-то рзыскивть, договривлсь о ккой-то экскурсии. И все это время невероятно волновлсь. Мое волнение передлось другим. Н рботе меня постоянно спршивли: «Ну, кк?» О домшних и говорить нечего.

Потом нчлся отсчет дней, оствшихся до встречи. Нкнуне того знментельного дня приготовил мой светлый прдный костюм, н лцкн жкет приколол все мои нгрды, которые звтр я ндену впервые з прошедшие тридцть лет. Вроде бы ничего не збыто. Глвное – дв носовых плтк, н всякий случй… В сумку положил военные фотогрфии.

И вот нступило 7 июня – день встречи. Встю рно. С гулко бьющимся сердцем и буквльно н подгибющихся от волнения ногх выхожу из дом. Еду втобусом, потом в метро. Змечю, что люди обрщют внимние н мои нгрды – непривычно их видеть. В втобусе ккой-то мужчин почтительно уступил мне место. Стнция метро «Измйловскя». Выхожу из вгон. Н плтформе меня ждут С.В. Гордя и ее муж С.А. Путяев, они идут со мной. Сергей Алексндрович – тоже фронтовик, мльчишкой ушел н войну и всю ее прошел в состве 21-й рмии. В тот день он еще не знл, что через год-другой тоже нйдет совет ветернов своей рмии, будет тк же, кк сегодня я, волновться, когд впервые пойдет н встречу с боевыми друзьями. Он понимл, что знчил для меня эт встреч, поэтому взял фотоппрт, чтобы сделть н пмять снимки.

По прку идем быстро, почти бежим. Я волнуюсь: «Вдруг опоздем? Вдруг никого не узню, ведь тридцть лет прошло? А вдруг и они меня не узнют, кк же мы тогд встретимся? А вдруг вообще никто не приехл?!»

Нконец, выходим к месту сбор, н глвную ллею прк и видим, что все уже выстривются в колонну. Их, нших выпускниц, очень много, не меньше 350-400 человек. Все нрядные, с боевыми нгрдми, счстливые и оживленные, все громко говорят, смеются. Это нши! Я рзволновлсь еще больше: рзве в этой сутолоке нйдешь кого-нибудь? И вдруг слышу: «Юля, Юля Жуков идет!» Это Ася Молоков первя узнл меня. Смотрю – вот они, мои дорогие девчонки! Постревшие, изменившиеся, но все-тки они! Бегу к ним. Кк ни стрнно, но я срзу узню всех, кто тм стоит. Однко от волнения из головы вылетели все имен, которые я стртельно восстнвливл в пмяти. Достю из сумки фотокрточки, тычу пльцем: вот ты, вот ты, это ты. Имен же нзвть не могу. Только потом, когд успокоилсь немного, все встло н свои мест, вспомнились все имен. А Гля Брнников после первых объятий и поцелуев скзл своей дочери-пятиклсснице, вместе с ней приехвшей н встречу: «Ир, это т смя Юля Жуков, о которой я тебе много рсскзывл, чьи письм и стихи мы бережем вот уже тридцть лет». И Ир нчинет читть мои стихи, которые я см уже и не помнил.

Кое-кк выстроились по шесть человек в ряд, и колонн во глве с военным оркестром (кк в школе!) двинулсь к пмятнику В.И. Ленину. Возложили цветы. Зтем – возложение цветов и минут молчния н площди Победы. Вдруг идущя рядом со мной Аня Верещгин нклоняется ко мне, шепчет: «Юля, сзди идет женщин, лицо ее очень знкомо, но вспомнить не могу». Оборчивюсь – Мш Дувнов! Бросились друг к другу, обнялись и долго стояли тк. А колонн шл и шл, огибя нс с двух сторон. Рядом кто-то зхлюпл – это Оля Орлов, тоже бывшя воспитнниц Мши, но из предыдущего выпуск. Потом втроем бросились догонять колонну.

В Зеленом тетре состоялось торжественное собрние. К нм приехли секретрь ЦК ВЛКСМ Б. Пстухов, председтель Комитет советских женщин З. Федоров, поэтесс из Ирн, предствители воинских чстей, в которых служили нши выпускницы, пионеры. Вносится Знмя школы, все встют. Исполняется Гимн Советского Союз. Потом – приветствия, воспоминния. Почтили пмять погибших. Их было много – девчт, которые не дожили до Победы… Из доклд н этой встрече узнл, что из 1885 выпускниц ншей снйперской школы, попвших н фронт, погибло при выполнении боевого здния более 250 человек. Много, но ведь и профессия у нс был одной из смых опсных.

После окончния торжеств мы долго еще бродили по прку, фотогрфировлись и говорили, говорили, не остнвливясь, будто хотели нверстть упущенное з прошедшие тридцть лет. Жизнь нш сложилсь по-рзному, но у всех были семьи, рбот, жилье. Только сейчс нчинешь понимть, кк это прекрсно – иметь все, что нужно для спокойной нормльной жизни. Тогд же это кзлось нстолько естественным! В общем, н жизнь никто не жловлся. Судьб некоторых меня просто порзил.

В ншем отделении служил Аня Трсов. Мленькя, худенькя, молчливя, робкя, всегд безоговорочно подчинявшяся своей подруге, – ткой помню ее по школе. А после войны он весьм успешно рботл военруком в мужской школе, удчно вышл змуж и родил шестерых детей. Вот тебе и тихоня!

Удивил, но уже в другом плне, судьб и Мши Логуновой – ншей необыкновенно строгой, но спрведливой стршины. Н меня он всегд производил впечтление грмотного, обрзовнного человек. Окзлось, что после войны он не сумел продолжить учебу и, не имея профессии, стл рботть бнщицей. Првд, он тоже не жловлсь н жизнь, был довольн своим мужем и детьми. Я, однко, с трудом узнвл ее. Вместо ншей брвой стршины, перед которой трепетл вся рот, передо мной стоял очень пожиля, скромно одетя женщин. Не скзли бы мне, что это и есть Мш Логунов, ни з что не догдлсь бы. А вот он меня узнл, встретились мы очень тепло, кк, впрочем, и со всеми остльными и курснткми, и комндирми.

Н следующий день для учстников встречи оргнизовли экскурсии. Нм подли четырндцть комфортбельных экскурсионных втобусов, рзместились все удобно. По устновившейся трдиции нчли с посещения Мвзолея В.И. Ленин и возложения венков к Могиле Неизвестного Солдт. Потом долго еще, собрвшись группми, мы любовлись Крсной площдью, вспоминли прошлое, рсскзывли о нынешнем житье-бытье. Сереж много фотогрфировл. Кк всегд, по площди бродило много инострнцев, они с нескрывемым любопытством рссмтривли нс. Одн очень пожиля женщин подошл, взял меня з руку и, покзв глзми н нгрды, что-то спросил н своем языке. Не зня, кк объяснить ей, я скзл одно слово: «Войн». «О!» – вскинул он брови, видимо, понял. Посмотрев мне в лицо, он еще рз крепко сжл мою руку.

Потом нс повезли в общежитие Высшей комсомольской школы, в котором рзместились приехвшие н встречу гости. Это здние было выстроено уже после войны н том месте, где прежде рзмещлись первые снйперские курсы, ствшие бзой для создния ншей школы. Где-то рядом проходят улицы Снйперскя, Героя Советского Союз Алии Молдгуловой.

После обед рзбрелись по рзным комнтм, все своими компниями. Нше отделение во глве с Мшей Дувновой уютно рсположилось в одной из комнт. И опять рзговорм не было конц, чще всего слышлось: «А помните?» Вдруг резко рспхнулсь дверь, и не вошл, буквльно влетел зревння Миля Догдкин. Получилось тк, что в огромной мссе людей, приехвших н встречу, мы не увидели друг друг, теперь он совершенно случйно узнл о приезде н встречу ткой большой группы девчт из отделения и очень рсстроилсь, что не срзу с нми встретилсь, что потерял целый день. Еле успокоили ее.

Потом мы снов где-то бродили. Будто боясь, что можем снов потерять друг друг, постоянно ходили вместе и в буквльном смысле слов держлись з руки…

Встреч продолжлсь три дня, для ее учстников были оргнизовны экскурсии по Москве, посещения лучших музеев и тетров.

Все эти дни я ходил см не своя. Возврщлсь домой в стршном возбуждении. Переполнення впечтлениями, я беспрерывно что-то рсскзывл, не двя другим возможности хоть слово вствить. Спл плохо.

И вот прощльный обед. Приехли немного рньше нзнченного времени и собрлись в соседнем сквере. Мы стояли, рзговривли, когд к ншей группе подошл женщин, спросил, кто мы и рди чего собрлись здесь. Объяснили. Тогд он буквльно со слезми н глзх скзл: «У меня есть дочь. От нее и от себя скжу вм: большое спсибо, что вы зщитили нс, з все, что для нс сделли». Мы, конечно, тоже прослезились.

Мне еще не рз доведется встретиться с проявлениями увжения к ншему боевому прошлому. Однжды, когд я нпрвлялсь н ккое-то прздничное мероприятие при всех моих реглиях, подошел мужчин и попросил рзрешения поцеловть мою руку. «З вш подвиг», – скзл он. В другой рз подошл очень пожиля женщин, низко поклонилсь мне. Я не могл пройти, не поговорив с ней. Окзлось, у нее н войне погиб муж, и он остлсь совсем одн. Бывло, что н улице дрили цветы совсем незнкомые люди. Я понимл, что тк они выржли увжение не мне лично, в моем лице – всем фронтовикм.

Н рботе я никогд не рсскзывл о своих фронтовых делх, поэтому ни мои сослуживцы, ни тем более коллеги из других отделов почти ничего не знли о моем боевом прошлом. И когд в том же 1975 году н торжественном собрнии коллектив доклдчик немного рсскзл обо мне, все удивились, н следующий день н рботе ни один не прошел мимо, не вырзив мне своего увжения.

Но позднее бывло и другое. Помню, кк-то возврщлсь я с прздничного прд н Крсной площди, н жкете – нгрды. И вот иду я по улице, нвстречу – молодя миловидня девушк. Посмотрел он н мои нгрды и зло процедил: «Нцепил…» Мне было горько, но я рстерялсь и не ншлсь, что и кк ей ответить. В тот день я шл к моему товрищу, фронтовику Все Рябцеву, у которого по трдиции собирлись его боевые друзья. Один из них, боевой летчик, удостоенный многих очень высоких нгрд, вместо орденов и медлей, с которыми я всегд видел его, в этот рз прикрепил к пиджку орденские плнки. Увидев, что все остльные при орденх, он пытлся что-то объяснить. «Чего вы-то испуглись?» – спросил я его. Он промолчл. В то время в стрне уже шл перестройк, и «реформторы» торопились переписть историю, низвергнуть прежние вторитеты и прежних героев. Не все смогли тогд устоять. Дже этот хрбрый летчик.

Но это будет не скоро. А тогд, в 1975 году, еще никто не знл, что придут ткие времен, когд ветерны войны будут подвергться оскорблениям и перестнут носить боевые нгрды.

…В последний день ншей встречи мы собрлись н прощльный обед в огромном зле. Прекрсно нкрытые столы, вкусный обед, нпитки н любой вкус. Нш компния дружно проголосовл з то, чтобы бутылки с горячительными нпиткми обменять н воду и квс. В зле стоял невероятный шум. З кждым столом вспоминли и обсуждли свое, пели тоже свое. Потом всем злом грохнули смую популярную в школе песню «Грезы». Песня непритязтельня, но мы любили ее, пели и н мрше, и н отдыхе.

Хор почти из четырехсот голосов звучл мощно!

После ужин шли пешком до метро и пели нши любимые школьные песни. Прощлись в метро. Долго не могли рсстться. Девчт рзъезжлись. Обменялись дресми, обещли теперь уж не теряться, писть друг другу. Всплкнули, конечно. Мне кжется, в эти дни я видел столько женских слез, сколько не довелось увидеть з все полтор год службы в рмии.

А через две недели позвонил Сереж и скзл, что нпечтл для моих друзей почти 250 фотогрфий. Вот это д! Кк быстро! Окзлось, Сережу тк взволновл нш встреч, что ему зхотелось быстрее доствить всем рдость. Потом я с огромным удовольствием рсклдывл эти фотогрфии в большие конверты и рссылл их по всему Союзу – от Ленингрд до Влдивосток. Кк же были счстливы девчт!

Сейчс смотрю н эти фотогрфии и зново переживю ту ншу встречу, первую после тридцти лет неизвестности. Подумть только: чтобы увидеться со своими боевыми друзьями, люди, все уже немолодые, приезжли в столицу издлек. Ехли с детьми, мужьями, родственникми. Ехли со всех концов Советского Союз, из рзных союзных республик. Только нше отделение – это Алм-Ат, Фрунзе, Чит, Пвлодр, Новосибирск, Влдивосток, Ярослвль, Куйбышев, Клинин, Кустнй. Сейчс многих из этих городов уже нет н крте, вернее, город-то остлись, но переименовны, некоторые стли для нс ближним зрубежьем.

Особо хочу скзть, что в оргнизции всех встреч выпускниц ЦЖШСП смое ктивное учстие принимл ЦК ВЛКСМ. Ведь нш школ – это детище комсомол, и руководители ЦК не збывли это. Н местх же ветернм помогли общественные оргнизции, они дже деньги выделяли н поездки, предоствляли дополнительные отпуск.

Шли годы. Мы еще много рз встречлись. В 1978 году н встрече, посвященной 35-летию со дня обрзовния ЦЖШСП, было свыше 500 гостей. Вместе с 376 выпускницми школы приехли 120 человек их родственников и 75 детей и внуков. Пишу тк уверенно, потому что во время встречи я зписывл в блокноте все, что кзлось мне вжным и интересным. Эти цифры и взяты из того блокнот.

Впоследствии девчт бывли в ншем доме, их всегд встречли тепло и приветливо. В один из приездов Мши Дувновой мы с ней побывли н родной для нс стнции Силиктня. После войны помещение ЦЖШСП было возврщено местному силиктному зводу под клуб. Н зднии – меморильня доск. В одной из комнт (нм с Мшей покзлось, что именно в той, где рзмещлось нше отделение) открыли выствку, посвященную снйперской школе. Походили, посмотрели, повспоминли, попереживли. Тм совершенно случйно встретились с прторгом одного из цехов звод. Окзлось, его стршя сестр дружил с одной из курснток ншей школы, много рсскзывл ему о нс. Он помнил все и очень тепло отнесся к нм, провел нс по зднию, где рньше мы жили, подробно рсскзл о рботе звод и клуб.

В другой рз повел я Мшу в Центрльный музей Вооруженных Сил СССР. Тм меня ожидл сюрприз: в одном из злов я увидел Знмя ншего 611-го полк. Я тк рзволновлсь, что мне зхотелось, кк в прежние времен, преклонить перед ним колено. Но кругом ходили посетители, поэтому я просто молч постоял рядом. Это мое чувство может понять только тот, кто прошел рмию, войну, кто присягл перед Знменем, кто искренне верил в дело, которое он зщищл.

Я очень дорожил ншими встречми, всегд с нетерпением ждл их, потом еще долго вспоминл, кто приезжл, о чем говорили, где были, что видели. Кждя ткя встреч кк бы перекидывл мостик в ншу боевую юность, больше всего мы говорили о том времени, пели те песни. И кждый рз испытывли огромное счстье, что выжили, дожили, увиделись. Мы все стли почти родными.

Регулярно встречлсь я и с моими друзьями из 31-й рмии, 88-й дивизии, в состве которых пришлось воевть. Помню, н одну из рмейских встреч прибыли почти 1200 человек. Кто-то приехл с мужьями и женми, детьми и внукми. Всех гостей рзместили в одной из смых комфортбельных и престижных гостиниц – в «России». Тм они и жили, и питлись. Все это было тогд доступно дже пенсионерм.

О том, нсколько дорожили ветерны фронтовым бртством, свидетельствует ткой случй. Во время одной из рмейских встреч к нм присоединился инвлид, приехвший издлек. Он был без одной ноги и передвиглся н костылях. Рсскзл, что после контузии потерял пмять, все позбыл и не помнил дже, в ккой чсти служил. Услышл по рдио о встрече ветернов 31-й рмии, почему-то решил, что именно в ней и воевл. Собрлся и поехл. После длительных рсспросов выяснилось, что воевл он совсем н другом фронте. Солдт рсстроился, потом попросил: «Можно мне к вм н встречи приезжть, если уж своих нйти не могу?»

После встречи в 1975 году мы уже не теряли друг друг, регулярно переписывлись, к кждому прзднику я писл по тридцть-сорок писем и открыток, столько же получл. Дже почтльонш скзл однжды, что ткой корреспонденции, кк у меня, нет ни у кого в ншем доме. Весточки друзей всегд доствляли мне рдость. Но я по-прежнему нходилсь в плену безумной стрсти к уничтожению бумг, в результте из многих сотен полученных мной писем не сохрнилось ни одного. Теперь, в который уже рз, кзню себя: ведь это были не просто письм, это то, что могло остться от уходящего из жизни поколения кк документльня летопись, рсскзывющя о людях войны, их жизни, мыслях и чувствх. А теперь почти никто уже и не пишет: дорого, нстроение тяжелое, болезни одолели.

…В те годы все, кзлось, склдывлось хорошо. Изменилось отношение к ветернм войны. Их почитли, поддерживли, привлекли к птриотическому воспитнию молодежи. В учебных зведениях, н предприятиях создвлись музеи и уголки боевой слвы, стли трдиционными встречи с учстникми войны, уроки мужеств, походы по местм боев, вхты пмяти.

А потом все рухнуло…

Сейчс тиржируется много домыслов и фльшивок о войне 1941-1945 годов. Читя и слушя все эти выдумки, я поржюсь безнрвственности и беспринципности их второв. Д, возможно, руководством стрны в те годы были допущены крупные просчеты и ошибки. Возможно, цен Победы окзлсь слишком высокой, хотя и не все исследовтели соглсны с подобной оценкой. Но ведь весь мир признл ншу Победу; весь мир восхищлся подвигом советского нрод, спсшего человечество от фшизм; весь мир отдвл должное И.В. Стлину кк выдющейся личности своего времени. Зчем же нм смим-то принижть роль СССР, многонционльного советского нрод в рзгроме немецкого фшизм? Для чего придумывть все новые и новые небылицы о бездрности советских военчльников и безнрвственности нших солдт, унижя тем смым ветернов войны? Что побуждет ученых, пистелей и всех, интересующихся проблемми войны 1941-1945 годов, искусственно звышть потери Крсной рмии в той войне?

Я убежден, что Великя Отечествення войн для миллионов нших грждн – тем святя и до сих пор кровоточщя, ибо он коснулсь почти кждой семьи. Могу судить об этом по себе и своим друзьям, их родственникм. Поэтому ндо бы более бережно относиться ко всему, что связно с той войной. Однко все годы перестройки ктивно ведется рбот по переоценке итогов войны, причем нередко используются нечестные приемы и прямые подтсовки.

Одн из любимых тем фльсификторов истории – это нши потери в прошедшей войне. Порой «исследовтели» нзывют ткие цифры погибших, которые вообще превышют количество принимвших учстие в боях з все четыре год войны. Между тем комиссия, в которую входили ученые, незвисимые военные историки и эксперты, кропотливо изучив соответствующие документы, в том числе и рхивные мтерилы, сделл вывод, что в войне 1941-1945 годов нши безвозвртные потери среди военнослужщих (убитые, умершие от рн и болезней, пропвшие без вести, не вернувшиеся из плен) соствили 8 миллионов 668 тысяч 400 человек. Это ненмного превышет потери противник (немцев, ткже воеввших н ншей земле их стеллитов – итльянцев, румын, венгров, финнов, испнцев и др.). Днные исследовний опубликовны и доступны всем. Однко истерия по поводу нших непомерно больших потерь не прекрщется.

Известно и другое: немцы вели войну не просто н победу, н уничтожение всего, что было н ншей земле: людей, в том числе и гржднского нселения, экономики, культуры. Достточно нпомнить, что потери среди гржднского нселения в дв рз превысили нши потери среди военных, считется, что они соствили около 19 миллионов человек. Вин з это в первую очередь – н фшистх. Тк что не следует, н мой взгляд, рзмхивть голыми цифрми потерь, унижя стрну и ее рмию.

Есть и другие «открытия». Нпример, кое-кто утверждет, что руководство Советского Союз, стремясь к мировому господству, плнировло первым нпсть н Гермнию, зтем звоевть другие европейские стрны. Однко Гермния якобы опередил нс буквльно н две-три недели и первя нпл н ншу стрну. Военные историки публиковли опровержения, приводили докзтельств неверности этой версии. Не помогет. И не поможет, ибо кждый видит то, что он хочет видеть.

Существует н этот счет и другя, менее популярня версия, соглсно которой И.В. Стлин, опсясь, что при дльнейшем рсширении империи он не сумеет удержть влсть в своих рукх, сознтельно спровоцировл нпдение Гермнии н Советский Союз.

Несмотря н противоречие этих двух изысков, об блгополучно «гуляют». Но очень редко, нсколько мне известно, в средствх мссовой информции публикуется еще одно мнение, втор которого считет, что, если бы в то время, когд добря половин Европы был оккупировн фшистми, Советский Союз первым нпл н Гермнию, мир приветствовл бы эту кцию, человечество понесло бы знчительно меньшие потери. Но этого не произошло, нш стрн не выступил первой. Этого и не могло произойти, потому что, кк теперь широко стло известно, СССР не был готов к войне в силу целого ряд объективных и субъективных причин. Тк о кком же опережющем нпдении ншей стрны н Гермнию можно говорить?

О нс, прошедших войну, очень чсто говорят кк о потерянном поколении, о том, что большинство предствителей этого поколения не ншли достойного мест в жизни, окзлись кк бы отторгнутыми обществом. Д, среди вчершних фронтовиков было немло тких, которые не смогли в полной мере дптировться к новым условиям и устроить свою жизнь тк, кк хотелось бы. Но нельзя возводить это в общее явление. Большинство ветернов, вернувшихся домой, срзу же ктивно включлись в рботу, в учебу, создвли семьи. Нередко именно они, вчершние фронтовики, нпрвлялись н ниболее трудные учстки рботы, возглвляли общественные оргнизции. Госудрство зботилось о них, поддерживло, поощряло, предоствляло льготы. В обществе к фронтовикм сложилось увжительное отношение.

Все это зню не по книгм, по себе, по моим фронтовым друзьям и знкомым, которых у меня не один десяток. Нельзя не упомянуть и о том, что немло фронтовиков было среди смых увжемых и почитемых в обществе людей. Это – трижды Герои Советского Союз, легендрные летчики А. Покрышкин и И. Кожедуб; Герой Советского Союз снйпер Л. Пвличенко; популярные пистели К. Симонов и Б. Полевой, поэты Ю. Друнин и А. Тврдовский, создвшие потрясющей силы произведения о войне; любимые нродом ртисты И. Смоктуновский и Ю. Никулин; космонвты Г. Береговой и А. Феоктистов, чьи имен были широко известны в стрне. И они, и сотни, тысячи других змечтельных людей зслуженно пользовлись любовью и увжением своих соотечественников. Были учстники войны и среди высшего руководств стрны. Тк о кком же потерянном поколении и рди чего ведутся подобные рзговоры? Уж не рди ли того, чтобы еще рз унизить стршее поколение и лишить ветернов войны ореол зщитников Отечеств, героического поколения Победителей?

Вот с нчлом реформ ветерны действительно плохо почувствовли себя в обществе.

Мы с болью смотрели, кк при попустительстве влстей широко рзвернулсь торговля советскими орденми и медлями, боевыми знменми, генерльской и офицерской формой. Торговли открыто и везде: в мгзинх, плткх, н рынкх, в подземных переходх, прямо н улицх. Торговли молодые люди, мльчишки, спекулируя святынями своих отцов и дедов…

Ветерны перестли носить боевые нгрды – одни теперь стеснялись, другие боялись. Д, и боялись. Были же случи, когд ветернов оскорбляли и дже избивли, отбирли нгрды, чтобы потом продть их.

В это же время в школх громили, именно громили, музеи боевой слвы. При этом уничтожлись десятки тысяч ценнейших экспонтов – подлинные документы, письм, фотогрфии и личные вещи ветернов. Осквернялись бртские могилы, пмятники советским воинм. 23 феврля 1992 год несколько сотен бывших военнослужщих, ветернов, рядовых грждн Москвы собрлись, чтобы почтить пмять погибших воинов и возложить цветы к Могиле Неизвестного Солдт. Колонн двиглсь по Тверской улице. Но путь прегрдили омоновцы. Они били ни в чем не повинных людей дубинкми и не пропустили их к святому месту. Лишь к вечеру несколько человек, смых стойких и нстойчивых, пробились в Алексндровский сд и все-тки возложили цветы к пмятнику.

1 мя 1993 год н улицх Москвы пролилсь кровь ветернов. В тот день был устроен рспрв с учстникми прздничной демонстрции. Тогд пострдло около 150 ветернов, один боевой генерл, прошедший всю войну, умер прямо н улице: он не перенес унижения, когд молоденький омоновец ннес ему оскорбление и толкнул.

Мне не збыть рсскз одной девушки, окзвшейся свидетельницей тех событий. Ей в тот год исполнилось 8 лет. Вместе с ббушкой и дедушкой он пошл н демонстрцию, отметить прздник. Н ее глзх и рзворчивлось кроввое действие. Девочк пережил сильнейшее потрясение, когд увидел, кк кровь из рзбитой головы ветерн кпл н его боевые нгрды…

Потом нчлсь кмпния, призвння рзвенчть учстников войны, погибших в боях и ствших нционльными героями…

И вот еще одн попытк унизить нс. В последние годы ряд регионльных руководителей нстойчиво продвигет идею: во имя примирения нродов России и Гермнии провести перезхоронение остнков советских воинов и немецких солдт в общие бртские могилы. Это знчит, что мы должны будем одинково почитть тех, кто зщищл свою Отчизну, и тех, кто пришел к нм, чтобы порботить нши нроды, кто зверствовл, издевлся, вешл, рсстреливл, нсиловл, жег, уничтожл. Гермния готов и деньги выделить н эти цели.

У меня нет ненвисти к немецкому нроду. Но я ненвижу тех, кто зверствовл н ншей земле, не могу и не хочу воздвть почести убийцм и нсильникм, у меня рук не поднимется, чтобы возложить цветы н могилу с остнкми погибших гитлеровских солдт.

Для стршего поколения все происходящее сегодня очень тяжело, многие не выдерживют. Я уже писл о гибели Юлии Друниной. Добровольно ушел из жизни и змечтельный пистель-фронтовик Вячеслв Кондртьев. Он, кк и многие другие предствители творческой интеллигенции, с воодушевлением приветствовл нчвшуюся в стрне перестройку. Потом в одном из интервью Кондртьев с недоумением и болью пытлся осмыслить, что происходит, зчем ломют стрну и нрод. Переживл и в конце концов не выдержл. В гзетх писли, что один из зщитников Брестской крепости приехл издлек в город, где он сржлся, и в знк протест против политики нынешнего режим и унизительного положения, в которое влсть поствил ветернов, бросился под поезд.

К сожлению, подобных фктов немло. Не думю, что это лучшя форм протест, но люди сми делют свой выбор…

А кково в этой ситуции молодежи? Ей вообще трудно рзобрться. Мне рсскзывл летчик, Герой Советского Союз, что во время встречи со стршеклссникми одной из московских школ ему здли вопрос: «А ндо ли было тк ндрывться в той войне, проявлять мссовый героизм? Не лучше ли было сдться немцм? Глядишь, сегодня жили бы, кк они». Этот фкт свидетельствует о том, что в жизнь вступет поколение молодых людей, многие из которых не имеют ни млейшего предствления о прошедшей войне, о стремлении гитлеровского фшизм уничтожить Советский Союз, порботить его нроды.

Возврщясь мыслями к тем длеким событиям, я кждый рз удивляюсь: кк же мы сумели все это выдержть, преодолеть и не только выстоять, но и победить?

Мне кжется, что не выстояли бы мы, не облдй нш нрод ткой могучей силой дух и невиднной волей к победе. Подумть только: немцы стоят у смой Москвы, готовятся к прду н Крсной площди, основня мсс советских людей все рвно верит, что одолеем мы фшистов, и делет все возможное, порой и невозможное, для фронт, для победы. Когд И.В. Стлин в первые дни войны скзл ствшие историческими слов: «Врг будет рзбит, побед будет з нми!» – он тем смым вырзил общую уверенность в победе и, кк мне кжется, свою уверенность в нроде.

Тогд н зщиту Отечеств поднялись буквльно все, от детей до стриков. Вспоминется змечтельный советский фильм о великом грузинском полководце Георгии Скдзе. Есть тм потрясющий эпизод. Скдзе стрлся доступно объяснить своим млолетним сыновьям, что сил Грузии – в единении. Дл он кждому из них по прутику: «Ломй!» Сломли. Потом связл прутья в пучки: «Ломй!» Не получилось. Тк нглядно покзл Г. Скдзе сыновьям, что, если все будут действовть воедино, Грузию не победить.

Вот и в ншей стрне в те стршные годы объединились в своей вере, ндежде и стремлении к победе все нселявшие ее нроды: русские и ттры, укринцы и узбеки, белорусы и кзхи, грузины и киргизы, люди всех нционльностей. В своей любви к Родине мы были едины. Конечно, и тогд хвтло недовольных Советской влстью, но в опсный для стрны момент птриотические нстроения были сильнее. Ведь не выдумк, истиння првд, что, когд нчлсь войн, многие люди, пострдвшие от Советской влсти и дже нходившиеся в тюремном зключении, просились добровольцми н фронт. И шли, воевли, совершли подвиги, получли нгрды. Покзтельн в этом отношении бесед, о которой рсскзывет в своей книге Г. Гудерин, один из крупнейших военчльников Гермнии. В 1942 году, когд до ншей победы было еще очень длеко, в одном из городов ему довелось встретиться и рзговривть с бывшим црским генерлом. Он был поржен услышнным от этого генерл: «Если бы вы пришли двдцть лет нзд, мы встретили бы вс с большим воодушевлением. Теперь же слишком поздно. Мы кк рз теперь стли оживть… Теперь мы боремся з Россию, и в этом мы едины». Тк вчершний противник Советской влсти точно передл смочувствие нрод в грозные годы войны.

…Годы идут. Один з другим уходят из жизни мои друзья-однополчне. С одной стороны, это естественно: возрст, болезни, рнения. И все-тки думется, что, если бы по-другому склдывлсь их жизнь в последние годы, могли бы они еще побыть н этом свете.

Нс стновится все меньше и меньше. Уходят ветерны, с ними и войн… Трудно предствить, что нступит день, когд не остнется ни одного ветерн Великой Отечественной. Но ткой день неизбежно придет.

(Из стихотворения Н. Березовского «Последний фронтовик».)

Уйдут из жизни фронтовики, и Великя Отечествення войн для новых поколений стнет просто Историей. Но ккой предстнет он перед будущими поколениями? Будут ли нши потомки помнить, что сделл советский нрод для всего человечеств? Будут ли гордиться подвигми стрших поколений, своих отцов и дедов?

Пусть и мои зметки нпоминют о событиях войны 1941-1945 годов и о людях, которые зщитили тогд стрну. Мне особенно хочется, чтобы помнили и поклонились моим дорогим девчонкм, с которыми я прошл нелегкими дорогми войны. Не хочу делить их н тех, кто погиб или умер после войны, и тех, кто пок еще жив. Они все со мной, все в моем сердце, все живые.

Вот их имен:

Аня Брнников – г. Алм-Ат.

Аня Верещгин – г. Алм-Ат.

Гля Лепешкин – г. Чит.

Ктя Шейко – Кустнйскя облсть.

Аня Трсов – Тлды-Кургнскя облсть.

Ася Молоков – г. Пвлодр.

Мш Хелемендик – г. Влдивосток.

Лиз Лконцев – г. Куйбышев.

Роз Егоров – г. Джезкзгн.

Миля Догдкин – г. Блбново.

Ир Чекмрев – г. Ленингрд.

Нин Котельников – г. Клинин.

Мш Жбко – г. Пвлодр.

Мш Торгов – не зню.

Дуся Погребня – г. Львов.

Вля Шилов – г. Урльск.

Роз Возин – г. Урльск.

Ндя Большков – г. Новосибирск.

Дуся Филиппов – не зню.

Вер Смрин – не зню.

Люб Ружицкя – не зню.

Сш Хйдуков – не зню.

Ндя Исков – не зню.

Еще один совсем мленький список. Это мои комндиры в ЦЖШСП, которым не довелось воевть, но которые учили нс воинскому мстерству и делили с нми все тяготы жизни в военной школе. Кто знет, сколько из нс остлись живыми блгодря им? Я помню и люблю их.

Сержнт Мш Дувнов – г. Фрунзе.

Стрший сержнт Тоня Скворцов – г. Ярослвль.

Стршин Мш Логунов – г. Челябинск.

Млдший лейтеннт Ирин Ппихин – не зню.

Не могу не вспомнить еще рз и моих верных рыцрей. Откуд они родом, не зню.

Стршин Вся Столбов.

Ефрейтор Леш Попов.

Ефрейтор Петя Чирков.

Я нзвл здесь только смых близких и дорогих людей, с которыми свел меня войн.

О погибших боевых товрищх дв год нзд я нписл ткие строки. Д простит мне читтель их литертурное несовершенство.

…Не женское это дело – воевть. Но тк получилось, что им нрвне с мужчинми пришлось сполн хлебнуть солдтского лих. Несколько лет тому нзд я прочитл в ккой-то гзете, что в кчестве военнослужщих и вольнонемных в войне учствовли свыше 800 тысяч женщин. Тяжело было всем: и пехоте вроде нс, и тем, кто летл н смолетх, сидел в тнкх, обеспечивл связь во время боя; и тем, кто в дождь и в пургу, в летний зной и зимнюю стужу стоял под обстрелом н перекресткх дорог и регулировл движение; и тем, кто выносил рненых с поля боя, суткми стоял у оперционных столов, спся солдтм и офицерм жизнь, возврщя им здоровье; и тем, кто в состве бнно-прчечных отрядов ежедневно перестирывл тонны грязного, потного, окроввленного солдтского белья.

Мне зпли в пмять слов одного литертурного героя, генерл, который рссуждл примерно тк: «Ты из пехоты – получй орден». Я бы поступил тк: если женщин был н фронте, учствовл в боях – получй особый орден з мужество, выносливость, терпение. Безусловно, всем было трудно н войне, но женщинм – тяжелее всех. Ведь для большинств женщин стрельб, бомбежки, смерть, кровь, человеческие стрдния сми по себе невыносимы. Но еще тяжелее, пожлуй, переносились физические и психологические перегрузки, грязный окопный быт. И поплкться некому было. Не будешь же слезы лить перед теми, кто переносит ткие же лишения и трудности. Д и мужское общество, в котором пребывли мы постоянно, и днем и ночью, не очень-то рсполгло к жлобм и излияниям. Не могу не скзть, что и смо мужское окружение тоже порой добвляло трудностей.

И еще хочу скзть. Видеть, кк гибнут люди, – всегд тяжело. Но когд гибнут женщины, которым смим Богом преднчертно не воевть, не гибнуть н полях сржений, создвть и оберегть семьи, рожть и воспитывть детей, – это еще тяжелее. А они гибли.

Я одн из тех 800 тысяч женщин, что рзделили с мужчинми все трудности и ужсы войны. Кк и всем остльным, мне пришлось нелегко. Я очень хотел збыть войну, я делл для этого все. Порой мне кзлось, что войн нконец ушл из моей жизни. Но это был смообмн, я никого и ничего не збыл. Инче не снились бы мне в течение долгих тридцти лет жуткие сны о войне, не смогл бы я сегодня нписть тк много и подробно о моей фронтовой жизни и о моих фронтовых друзьях. Просто я очень стртельно згонял мысли о войне куд-то вглубь, тм они и дремли, порой прорывясь нружу, тревож и волнуя меня.

И вот пришло время рсскзть о том времени. Это тоже окзлось непросто. Войн снов зхвтил меня. Я опять волновлсь и переживл, вспоминя тот период моей жизни, который я считю для себя смым вжным и знчительным.

Этот период зкончился 6 вгуст 1945 год, когд я вернулсь домой, в мой родной Урльск, и нчл отсчет нового времени.

Совсем недвно перечитл стихи Юлии Друниной. Они снов потрясли меня не только своей првдивостью и удивительной искренностью, но и полным совпдением с моими чувствми и ощущениями, взглядми н войну…

ПРИЛОЖЕНИЕ

Выпускницы ЦЖШСП, нгржденные орденми Слвы 2-й и 3-й степени[1]:

Артмонов (Дниловцев) Вер Ивновн – 3-я удрня рмия

Быков Ольг Николевн – 3-я удрня рмия

Болтев (Вяткин) Антонин Никитичн – 3-я удрня рмия

Блгов (Згрядскя) Рис Всильевн – 3-я удрня рмия

Бордшевскя (Кисе) Ольг Федоровн – 2-й Белорусский фронт, 204-я стрелковя дивизия

Белобров (Миронов) Нин Пвловн – 3-я удрня рмия

Вострухин Анн Ефимовн – 3-я удрня рмия

Виногрдов (Михйлов) Алексндр Евгеньевн – 3-я удрня рмия

Голиевскя (Велеткевич) Ия Ильиничн – 3-я удрня рмия

Зубченко (Соловьев) Мрия Георгиевн – 3-я удрня рмия

Ктев (Бондренко) Мрия Дмитриевн – 5-я рмия, 430-й стрелковый полк

Лещев (Жиров) Лидия Николевн – 2-й Белорусский фронт, 204-я стрелковя дивизия, 730-й стрелковый полк

Мкров Любовь Михйловн – 3-я удрня рмия

Шнин Роз Егоровн – 5-я рмия

Якушев (Мрьенкин) Ольг Сергеевн – 3-я удрня рмия

Орденом Слвы 3-й степени:

Аврменко (Шрпов) Роз Антольевн – 3-я удрня рмия

Агпов (Нефедов) Вер Всильевн – 2-я гврдейскя рмия

Андермн Лидия Яковлевн – 31-я рмия

Альберт Мрия Семеновн – 33-я рмия

Алптов Ольг Петровн – 4-я удрня рмия

Белоусов Юлия Петровн – 3-я удрня рмия

Бклнов (Юрьев) Антонин Мкровн – 31-я рмия

Брдин (Шустов) Клвдия Николевн – 3-я удрня рмия

Богднов (Ермков) Елизвет Пвловн – 1-й Белорусский фронт

Вельскя (Лукшев) Алексндр Михйловн – 31-я рмия

Белоусов (Шевцов) Мрин Федоровн – Ленингрдский фронт, 125-я стрелковя дивизия

Буйнов (Симонов) Мрия Михйловн – 183-я стрелковя дивизия

Бесплов (Глдышев) Зоя Ивновн – 2-я рмия

Бутков (Попов) Влентин Ивновн – 52-я гврдейскя стрелковя дивизия

Вдовин (Боженов) Лидия Георгиевн – 5-я рмия

Влсов (Тимофеев) Клвдия Всильевн – 1-я удрня рмия

Виногрдов (Кононов) Нинель Пвловн – 47-я рмия

Втолин (Филимонов) Зинид Влдимировн – 3-я удрня рмия, 33-я стрелковя дивизия

Вершинин (Акулов) Елен Николевн – 31-я рмия

Всин (Аншкин) Серфим Григорьевн – 5-я рмия

Видин Антонин Сергеевн – 31-я рмия

Горобец (Всильев) Мрия Григорьевн – 4-й Укринский фронт

Грнин (Фролов) Зинид Федоровн – 14-я рмия, 45-я стрелковя дивизия

Глдышев (Бесплов) Зоя Ивновн – 2-я рмия

Гудовнцев Лидия Семеновн – 1-я удрня рмия, 23-я стрелковя дивизия

Демин (Исев) Нин Петровн – 31-я рмия, 174-я стрелковя дивизия

Динов (Крснобородов) Евдокия Федоровн – 5-я рмия

Дмитриев Антонин Николевн – 27-я рмия, 143-я стрелковя дивизия

Дрмрос (Глебов) Тмр Герсимовн – 10-я гврдейскя рмия

Добрынин (Озеров) Анн Петровн – 48-я рмия

Жрков Людмил Андреевн – 3-я удрня рмия

Жлнин Вер Алексеевн – 3-я удрня рмия

Железников (Рожков) Анн Ивновн – 31-я рмия

Журвлев (Ивнов) Нин Алексеевн – 10-я гврдейскя рмия

Зпров Вер Яковлевн – 31-я рмия, 54-я стрелковя дивизия

Ермошкин (Кузовков) Вер Ивновн – 17-я стрелковя дивизия

Ивнов (Меркулов) Влентин Афнсьевн – 10-я рмия

Иглин (Счков) Клвдия Михйловн – Ленингрдский фронт

Ильин (Сысоев) Клвдия Ивновн – 4-й Укринский фронт

Кольцов (Гричишкин) Мрия Степновн – 31-я рмия

Клеткин (Гольдфельд) Елен Шлемовн – 3-я удрня рмия

Кзкевич (Гусев) Нин Кузьминичн – 34-я рмия, 182-я стрелковя дивизия

Коротков (Пичугин) Зоя Дмитриевн – 2-я гврдейскя рмия

Кшин (Шмелев) Зинид Михйловн – 5-я рмия

Крвев (Кузнецов) Антонин Николевн – 192-я стрелковя дивизия

Котляров (Зхров) Антонин Алексндровн – 47-я рмия

Кузьмин Ектерин Ивновн – 31-я рмия, 173-я стрелковя дивизия

Коломыцев (Ксков) Ольг Всильевн – 31-я рмия

Кося (Медынскя) Елен Пвловн – 47-я рмия

Крснов Суснн Андреевн – 31-я рмия, 173-я стрелковя дивизия

Крохлев Антонин Ефимовн – 5-я рмия, 159-я стрелковя дивизия

Крвченко (Смирнов) Елен Ивновн – 31-я рмия

Кошельник (Мозяров) Нин Сергеевн – 47-я рмия

Кузмин (Подольскя) Анн Яковлевн – 31-я рмия

Князев (Изместьев) Ирин Дмитриевн – 4-й Укринский фронт

Кожехметов (Глиев) Мрия Всильевн – 3-я удрня рмия

Кулешов Мрия Кузьминичн – 31-я рмия

Кзнцев (Жуков) Мрия Иннокентьевн – 8-я рмия

Крпенко Антонин Ивновн – 51-я рмия, 204-я стрелковя дивизия

Кузнецов (Печешев) Нтлья Яковлевн – 31-я рмия

Кувшинов Мрия Григорьевн – 315-я и 173-я стрелковые дивизии

Лобковскя Нин Алексеевн – 3-я удрня рмия

Лрионов (Тимшов) Ектерин Петровн – 3-й Белорусский фронт

Лшуков (Бкулев) Алексндр Михйловн – 3-я удрня рмия

Лщук (Хрковскя) Белл Семеновн – 3-й Белорусский фронт

Мухметов Фтым Николевн – 3-я удрня рмия

Мркин Нтлья Андреевн – 8-я рмия, Ленингрдский фронт

Мочлов Ольг Алексеевн – 47-я рмия

Морозов (Ивушкин) Мрия Ивновн – 31-я рмия

Можровскя (Новиков) Ев Андреевн – 5-я рмия

Михйлов Полин Ивновн – 33-я стрелковя дивизия

Медведев (Нзркин) Алексндр Петровн – 31-я рмия, 174-я стрелковя дивизия

Нзров (Жибовскя) Ектерин Ивновн – 3-я удрня рмия

Николев Влентин Петровн – 5-я рмия

Новиков (Селянин) Ндежд Степновн – 5-я рмия

Новосельцев (Приминин) Нин Ивновн – 48-я рмия, 73-я стрелковя дивизия

Нуменко (Ярыжнов) Анстсия Мкровн – 48-я рмия

Онянов Лидия Андреевн – 3-я удрня рмия

Олейник (Бирко) Серфим Исковн – 70-я стрелковя дивизия, 252-й стрелковый полк

Охотников (Поротников) Вер Филипповн – 10-я гврдейскя рмия

Переродов (Гврилов) Зинид Всильевн – 2-й Белорусский фронт

Подлзов (Носов) Анн Леонтьевн – 3-я удрня рмия

Поляков (Нзренко) Любовь Мтвеевн – 31-я рмия

Попов (Будков) Влентин Ивновн – 3-я удрня рмия

Репин (Влсов) Фин Федоровн – 1-я рмия, 52-я стрелковя дивизия

Румянцев (Блкирев) Зинид Всильевн – 48-я рмия

Соколов Алексндр Ивновн – 27-я рмия

Симонович (Трофимов) – 3-я удрня рмия

Степненко Лидия Ромновн – 31-я рмия

Суворов Алексндр Григорьевн – 2-я гврдейскя рмия

Свельев Клвдия Михйловн – 2-я гврдейскя рмия

Сыромолотов (Пустовя) Ольг Петровн – 48-я рмия, 217-я стрелковя дивизия

Смирнов (Брыковскя) Клвдия Никифоровн – 31-я рмия

Соболев (Кндков) Влентин Всильевн – 31-я рмия, 192-я стрелковя дивизия

Соловей Нин Сергеевн – 4-я удрня рмия

Тулинов (Федченко) Анн Яковлевн – 14-я рмия, 52-я гврдейскя стрелковя дивизия

Ттринов (Гостюнин) Анн Николевн – 3-я удрня рмия

Тнйлов Любовь Петровн – 5-я рмия

Трегубов Алексндр – 33-я рмия, 70-я стрелковя дивизия, 252-й стрелковый полк

Ушков (Кошевя) Анн Андреевн – 31-я рмия, 173-я стрелковя дивизия

Фомин (Демидов) Агриппин Ивновн – 2-й Приблтийский фронт

Федулов Евдокия Степновн – 3-я удрня рмия

Хвронин Мрия Егоровн – 27-я рмия

Црев Тмр Дмитриевн – 10-я гврдейскя рмия

Чернов (Вершинин) Зинид Всильевн – 31-я рмия, 174-я стрелковя дивизия

Чернорицкя (Мрков) Зоя Афнсьевн – 10-я гврдейскя рмия

Чистехин (Скрыпкин) Лрис Михйловн – 33-я рмия, 70-я стрелковя дивизия

Школьник Полин Алексндровн – 3-я удрня рмия

Щелков (Стрхов) Вер Никифоровн – 2-я гврдейскя рмия

Юрченко (Лырчиков) Юлия Алексеевн – 10-я гврдейскя рмия

Якимов Фин Степновн – 31-я рмия, 174-я стрелковя дивизия