ХВАЛЕВ Ю.А.
Череп Ерофеева
***
Много ли нужно для сохранения памяти о человеке?
Час работы мраморщика.
Когда начинаешь о чём-то рассказывать, хочется сразу огорошить слушателя, в данном случае читателя, чем-то сногсшибательным, чтоб слушали тебя с открытым ртом, не перебивая всякими мелочами, и верили каждому продуманному (придуманному) слову. Тогда можно и приукрасить чуть-чуть, так сказать, напустить пару для общего интереса. Поэтому начинать следует так.
Выйдя и припаркованного авто, она сразу заметила, что двое курящих парней двинулись к ней наперерез. Поздний вечер, где в тусклом свете фонарей дремала безлюдная улица, - вручал им убийственную фору. Ещё она приметила, что они затягиваются сигаретой по очереди, так делают обычно наркоманы-гопники (сокращённо гопы), которым дозарезу нужны чужие деньги на вторую закрутку.
- Девушка подождите! – крикнул один из гопов.
- Стой, где стоишь! – приказала она. – А то получишь электрошокером между ног.
- Не надо электрошокером между ног! – упрашивал гоп. – Мы ночные курьеры принесли вам письмо.
Гоп достал и показал запаянный, фирменный конверт.
- М-м-м, какого чёрта вы затеяли этот спектакль? - продолжая не верить им, спросила она. – Бросили бы в почтовый ящик.
- Вручая вам лично, мы надеемся получить небольшую премию. Наличными…
- За что?
- Судя по приметам для вас там хорошие вести.
- С чего вы взяли? – заходя в подъезд, спросила она.
- Ну, например, сегодня пятница тринадцатое… - следуя за ней, сказал один из гопов.
- И ещё… - хотел добавить другой гоп.
- Так, стоп! – велела она. – Положите письмо, где почтовые ячейки и пять шагов назад. Иначе…
Гоп недовольно озираясь, положил конверт сверху ячеек и вслух, отсчитывая шаги, попятился назад.
- Раз, два, три, четыре пять…
- Ай! – вскрикнул другой гоп. – Ты наступил мне на ногу.
- Ах, какой же ты театрал! – воскликнул гоп, который пятился. – Тебе ведь не больно. Мы ведь вообще не чувствуем…
- Что? – насторожилась она.
- М-м-м, ничего… - ответили они. - Открывайте конверт, а то мы спешим.
Она осторожно взяла конверт и, потянув за ленту раскрывающего клапана, избавилась от фирменной упаковки. Внутри находился обычный, почтовый конверт, на котором корявым почерком было выведено:
«Вале Хуле. Лично».
Неплохое начало, не так ли? Поэтому стоит открыться и в прятки играть больше не имеет смысла, потому что письмо адресовалось мне. Да мне – Вале Хуле.
О себе расскажу немного позже, так как меня, и, наверно, вас тоже заинтриговал текст письма.
В письме тем же корявым почерком было начиркано:
«Я беру вас на работу. Завтра в десять. И ещё приписан адрес».
- Ну что там, хорошие вести? – спросил один из гопов.
- Мы вас не обманули? – вставил другой.
Я сверлила курьеров взглядом, пытаясь зацепиться хоть за краешек их мыслей, потому что они наверняка знали всё заранее, что написано в письме вряд ли, но в курсе всех дел были точно. Я что-то почувствовала, словно прикоснулась к коже близкого человека. Когда от лёгкого, волнообразного возбуждения твой партнёр непритворен и должен в чём-то признаться. Но они отвели взгляды и лишь повторили:
- Мы спешим.
- За доставку пятьсот рублей хватит? – предложила я.
А про себя подумала: «Глаза-то у них ясные, как синее небо. Не затуманенные».
- Вполне… - ответили они.
Я протянула им деньги. Они взяли и торопливо вышли, обменявшись короткой репликой.
- Косячок получится на загляденье…
От неожиданности я вздрогнула, за моей спиной кто-то кашлянул. Повернувшись, я увидела консьержа дядю Борю, который таращился на меня из своей комнатёнки, будто я демонстрировала для него проплаченный стриптиз.
- Я уже хотел в полицию сигналить, - показывая мобильник, отрапортовал он. – Чего они пристали?
- Это обычные курьеры, - поднимаясь по лестнице, сказала я.
- Как же, курьеры. Кх-кх-кх. – Он снова закашлялся. – Что я курьеров не видел. Эти двое разодеты словно финансисты.
«Действительно, - подумала я. – Как же я сразу не обратила внимания. Одежда действительно дорогая и подобрана со вкусом. А дядя Боря, старый козёл, подслушивал».
***
Перед тем как принять контрастный душ я немного выпила, виски хорошо расслабляют, впрочем, мои традиционные действия по возвращению в домашнее гнёздышко сегодня превратились в обычную суету, так как я хотела банально отвлечься, чтобы мои противоречивые мысли хотя бы на время замерли. Перед тем как зажечь свечи, я торопливо искала спички, там, где их не могло быть. Я хотела включить именно инструментальную музыку, поэтому долго перекладывала диски, с поддельным вниманием рассматривая обложки. Я пыталась читать любимого Толстого, но между строк всплывали напоминания загадочной встречи, и я мигом перескакивала с одной страницы на другую. Я тянула время до тех пор, пока очередная порция выпивки, выскользнув из рук, вдребезги разбилась. Сон, безусловно, лучшее средство отложить сегодняшние проблемы на потом, но перед сном я из любопытства включила ноутбук, чтобы покопаться в электронной почте, в надежде найти подтверждение сегодняшнему письму. Почтовый ящик был пуст.
Многочисленные резюме, разосланные в поисках работы, или оставались без ответа, или приходили в виде тривиальных отписок, которые рассылал, судя по скорострельности, робот-пулемёт.
Теперь немного о себе.
Моё резюме кричало:
«Мне двадцать три года!»
Эхо отскакивало от стены, словно просроченный горох.
«Ну и что». Вторили мне.
«Я не дурна собой».
«Дурёха».
«У меня высшее экономическое образование!»
«Таких специалистов, как ты, вагон и маленькая тележка».
«Возьмите с испытательным сроком, 35 тысяч в месяц меня устроит».
«Ну-ну».
«Суки вы!»
«Кто так обзывается, тот сам так называется. Хи-хи».
***
Московское, утреннее солнце добавило хорошему настроению светлого позитива. Солнечные лучи, ныряя в комнату, бесцеремонно рассеивали тёмный мрак, правда, с моей тенью им пришлось немного повозиться. Пока я накручивала велотренажёр они, словно несмышлёные котята, бегали за моим силуэтом, до тех пор, пока я не ушла принимать душ. В ярком свете холодных брызг моя тень, естественно, растворилась, а я продолжала пронзительно кричать, потому что в процессе закаливания, когда в здоровом теле зарождается здоровый дух, без душераздирающих воплей не обойтись.
На деловую встречу я вышла с чувством собственного достоинства, к которому прилагалось: минимум косметики, стрижка каре, строгое платье, идеальные туфли, ну и конечно новое, нижние бельё, как залог будущего успеха, в котором я ничуть не сомневалась.
Вы, наверно, подумали, что я крашеная блондинка? Конечно же, нет. Нет! И ещё раз нет. (Кстати у меня русый цвет волос). Просто на фоне замечательного утра захотелось немного пофонтанировать.
Я за ранее вызвала такси, отказавшись от личного авто, и оказалось, что попала точно в яблочко. Во-первых, хотелось спокойно поразмышлять и подготовиться к предстоящей встрече. Во-вторых, пассажир в любое время, чтобы не томиться в пробке, может стать пешеходом и нырнуть в подземку. И, в-третьих, как потом выяснилось, у моего «жука» прокололось колесо.
Садясь в такси, я заметила, что на парковке крутятся двое крутых, похожих на вчерашних курьеров. Или мне показалось, или финансисты со всего света, одетые с иголочки, специально побросали все дела, чтобы поглазеть на моё авто. Пока таксист выруливал с прилегающей территории эти двое сели в джип и поехали следом. Доехав до метро ВДНХ, таксист вышел купить сигарет, преследователи притормозили, а я недолго думая, бросилась в метро. Удивление моего окружения достигло предела: у таксиста отвисла челюсть, шпионы, выпрыгнув из джипа, в растерянности переступали с ноги на ногу, будто под ними горела земля.
***
От Китай-города до офиса, где в десять утра меня ждали, было рукой падать. И дом, который был мне нужен, стоял особняком. Зелень стриженых насаждений тянулась вдоль брусчатки к подъездам: один выглядел обыденно - видимо для квартирантов, другой - с мраморной лестницей и тонированным стеклопакетом - наверняка учреждение, правда смущала вывеска: «Контора добрых услуг». Странное название, но у меня не было выбора, и я позвонила в домофон. Вместо ответа щёлкнул электронный замок, дверь приоткрылась и я юркнула внутрь ослеплённая темнотой, так как свет был настолько слаб, что мне потребовалось время, чтобы освоиться. Потеряв надежду, что кто-то выйдет навстречу, я поднялась по ступенькам вверх и упёрлась в барную стойку. В пепельнице дымилась сигарета; и ещё странный звук, похожий на бульканье алкоголя, привлёк внимание. Я присмотрелась, но никого не увидела. Послышался бой. От неожиданности я вздрогнула и машинально схватила барные часы, которые сигнализировали ровно десять. Каждый новый звук подталкивал моё сердце к обрыву, на дне которого сверкали зубы ненасытного страха. Я шагнула к выходу, но пол под ногами заходил ходуном, будто прогулочный корабль накрыла сумасшедшая волна. Меня понесло по коридору влево, вниз, ещё влево. Я походила на шар, которым управляют так, как хотят, чтобы, в конце концов, загнать в очковую лузу. Собственно так и случилось. Метнув в стену часы, которые зациклились на цифре десять, потому что они, естественно, разбились, я вкатилась в открытую дверь и плюхнулась в подвернувшееся кресло.
***
- Эй, что с вами?!
- М-м-м, - не в силах стерпеть запах нашатыря я приоткрыла глаза. - М-м-м, где я?
- Вы у меня в кабинете.
- А-а-а, зачем я тут? – пары нашатыря стучали в голове, будто удары кузнеца.
- Я сейчас вызову санитаров.
- У-у-у, - придя в себя, я продолжала играть полуобморочное состояние, в надежде выиграть несколько драгоценных минут. – Дайте что-нибудь выпить.
- Виски?
- Нет можно воды, только без газа.
Моей собеседницей была женщина. Пока она наливала воду, стоя ко мне спиной, я жадно разглядывала её фигуру, словно по ней я могла определить хороший человек передо мной или плохой. Кстати было видно, так сказать невооружённым глазом, что женщина следила за собой.
- Держите. – Она протянула мне стакан. – Как вы просили без газа.
Я сделала несколько спасительных глотков.
- Вы Валя? – спросила она.
В ответ я кивнула.
- А я, Маргарет. – Представилась она и приветливо, чтобы окончательно успокоить меня, улыбнулась. - Представляю английскую компанию, которая мне безгранично доверяет.
На слове «безгранично» она сделала ударение.
Я хотела вставить что-то умное, так сказать, поддержать разговор, но дежурная фраза, «какая вы хорошая», которая вертелась на языке, отдавала пошлостью и говорить её себе дороже.
- Вы согласны у меня работать? – И не давая мне опомниться. – Зарплата тридцать пять тысяч, как вы и просили, но только в неделю.
Я зачем-то начала прикидывать, сколько же это будет в месяц. Сумма должна получиться приличная – хватит и на обновки и на развлечения – но окончательную цифру, возможно, от нежданно-негаданно свалившегося выигрыша, сосчитать в уме не получалось.
- Сто сорок тысяч в месяц. – Она видела меня насквозь. – Хорошо, правда? Это пока, а потом будет прибавка.
Услышав эту цифру, я расстроилась.
«Что-то многовато. Не зная, на что я способна отвалить такую кругленькую сумму. Что-то здесь ни так. - Ещё чуть-чуть и я совсем могла потерять лицо. – Ну, смелее. – Подбадривала я себя. - Пора показать своё я».
- В чём, собственно, будет заключаться моя работа? – спросила я. Мой голос звучал уверенно.
- Ничего сложного, - успокоила она.
- Хотя бы в двух словах, - настаивала я.
- Мне нужен череп одного писателя.
«Череп, да не вопрос… - диалог получался на загляденье. – Сейчас же беру лопату и иду копать».
- Извините, - сказала я. – Эта работа не для меня.
- Да подождите вы, сядьте! – указывая мне на место, велела она. – Дослушайте до конца. Ни какой череп выкапывать не надо. Нужно будет снять размеры с чере…м-м-м… с головы живого человека.
«А если этот человек вспылит и врежет мне по черепу».
- Хорошо, продолжайте, - вся эта карусель напоминала мне игру, в которой было тысяча свечей. – Я вас внимательно слушаю.
- Оксфордский Музей Эшмола заказал хрустальный череп писателя Ерофеева. Вы придёте к нему, заплатите премию, снимите размеры. И всё. Ясно? Кстати он в курсе дела.
«Как я не старалась включить логику, мысли путались в голове, словно пряжа для вязанья, выпавшая из рук. А что здесь собственно криминального? – думала я. – У богатых свои причуды. Кто-то заказывает портрет, кто-то череп».
- Я согласна.
- Вот и хорошо, - сказала она с явным облечением, словно моё согласие избавляло Маргарет от применения ко мне других методов убеждения, включая и насильственные. – У стойки бара получите всё, что необходимо для работы. И ещё вот… - на столе я увидела небольшой свёрток. – Деньги для вас и премия для него.
- А контракт? – вырвалось у меня.
- Давайте потом… секретарь, к сожалению, заболел. – Маргарет протянула мне руку. – Желаю удачи.
- Don’t change horses in midstream? – глядя ей в глаза, спросила я. (Коней на переправе не меняют (англ.))
- Смотря, какая лошадь…
***
Без четверти одиннадцать. Времени прошло всего ничего, а я так изменилась, естественно, в лучшую сторону, даже похорошела чуть-чуть. Мужчины, где вы?! Вы посмотрите на меня, посмотрите! Тело звенит, как натянутая струна, походка излучает грацию, от переполнения чувством грудь вздымается, если б не «соски-пряталки» (бюстгальтер) я со второго номера легко бы перескочила на третий.
«Смотря, какая лошадь. Какая? Такая. Самая что ни есть работящая. Это я. Я получила работууууууууууууууууу! А вот и мужчины нарисовались, которые, по все видимости, хочут меня отыметь».
Сомнения отпали сами собой, на другой стороне дороги у «Дома Книги» наблюдали за мной вчерашние курьеры.
«Кстати о книге. К своей работе нужно всегда подходить творчески. Поэтому в первую очередь нужно купить книгу писателя Ерофеева. Так сказать, заочно познакомиться. Чего он там понаписал?»
Чтобы исключить из случайности всякую закономерность, например, попадание под колёса сумасшедшего ездока, я по подземному переходу спокойно перешла на ту сторону, где в ожидании томились конопляные гопники.
«О па! А их и след простыл. Жаль. Не успела отблагодарить».
Книжный магазин был кристально чист, и в прямом смысле: отсутствовала свойственная книгам пыль, и в переносном: покупатели не попадались на глаза, словно в магазине наступил обеденный перерыв.
«Так. Ерофеев. На букву «Е». Евтушенко. Евтушенко. Евтушенко. Опять Евтушенко. Так. Дальше. Есенин. Есенин. Есенин. Что сплошной Есенин?»
- Девушка, мне нужен Ерофеев, есть? – спросила я продавщицу, которая случайно проходила мимо.
- Откуда я знаю? – отрезала она, бросая грозный взгляд. – Берите, что есть…
«У-у-у, наглая. Да я сейчас из тебя букву зю сделаю. Пигалица».
Я кинулась к стойке, куда, по всей видимости, эта дерзкая продавщица направлялась.
- Так, мне, пожалуйста, для начала жалобную книгу и пригласите заведующего! – вспылила я.
Она присела за стол, на котором стоял компьютер, и тут же просветлела, словно под ней был не обычный стул а, например, электрический, который обязывал её вести себя в рамках закона - вежливо, потому что покупатель всегда прав.
- Я заведующая, - ласково сказала она. – Вы хотели Ерофеева? Сейчас посмотрим. К, сожалению, нет: ни Венедикта Васильевича, ни Виктора Владимировича…
- Как, их двое?!
- Известных, да. Извините. – Она потупила взгляд на монитор. – Хотя есть одна книга Ерофеева, правда, на английском языке.
- Хорошо, - согласилась я. – Беру…
За спиной я услышала шаги и грубый голос:
- Вот. Сдачи не надо.
Краем глаза я увидела кулак, похожий на колотушку забивающий гвозди; её хозяин разжал пальцы, обнажив вконец измятую купюру.
- Извините меня, - сказала продавщица. – Но вашу книгу только что купили.
***
- Мужчина, подождите! – я бросилась вдогонку.
«Вот страна с многовековым существованием куда докатилась, обращаемся друг к другу по половому признаку. Хотя этого бугая я бы назвала мужиком. Мужик, подождите. Звучит?!»
- Чё надо?! – отрезал он.
«Ни чё. Кобёл тупорылый».
- Уступите книгу, пожалуйста, - вежливо попросила я и аккуратно прихватила книгу.
Мужика передёрнуло; лицо исказилось, словно нестерпимая боль схватила его за горло.
- Стоять на месте, полиция! – крикнул кто-то.
Бугай попытался скрыться, но его ноги оказались слабым звеном, перемещать такую тушу с ускорением им было не под силу, поэтому концовка оказалась смехотворной. Мужик растянулся, как корова на льду.
Всё происходило словно в дешёвом сериале. Вот главному герою заламывают руки. Вот на подходе толпа зевак. Вот подъехала оперативная машина с сиреной. Вот я дефилирую с книгой, будто собралась в научную библиотеку.
- Вы задержаны. – Меня остановил молодой, худенький паренёк и ткнул в нос удостоверение. – Капитан Сидорович. Вы можете хранить молчание. Любые сказанные вами слова могут быть истолкованы против вас. Вам разрешается сделать один звонок.
- Вы это мне?!
- Вам, девушка. Вам. Пройдёмте…
- Здесь какая-то ошибка...
Он демонстративно взял у меня книгу и раскрыл, как оказалось для него, на самом интересном месте, потому что внутри ножом была вырезана ниша, и там лежал пистолет.
- Убийцу поймали! – заголосила толпа. – А с виду приличная девушка…
- Наденьте на эту куклу наручники! – шумела группа старушек.
***
Я пыталась защищаться, но кроме жалобных, нечленораздельных звуков ничего сказать не могла, а когда потекли слёзы, стало ясно, что мою безоблачную жизнь на долгий срок накрыли грозовые тучи.
- Вам нужно успокоиться, - сказал капитан Сидорович.
- М-уф, м-уф, м-уф. – Всхлипывала я. - Не сажайте меня в машину.
- Не буду. – Капитан Сидорович походил на старшеклассника. - До отделения прогуляемся пешком. Заодно и поговорим. Да?
- М-да.
- Скверное дело. – Начал он. – Вы знаете Ерофеева?
- Только сегодня узнала. – Призналась я. – Думала писатель Ерофеев один. А оказалось их двое.
- Подождите, кого мы задержали, вы знаете?
- Так он тоже Ерофеев?! Нет, нет. Этого я вижу в первый раз. Я хотела купить книгу Ерофеева только и всего.
- Вот и купили. – Капитан Сидорович глубоко вздохнул, словно готовился произнести долгий монолог. – Тот, кого мы задержали, тоже писатель Ерофеев. Сейчас в отделении он пишет очередную детективную повесть. Кстати про вас он тоже всё напишет: что вы его сообщница, что пистолет тоже ваш. Скажу вам правду: этот Ерофеев наполовину идиот. Две недели он абсолютно нормальный человек работает во «вторсырье», а следующее две недели у него происходит помутнение в мозгу. Его посещает навязчивая идея, что известный писатель Ерофеев выкрал у этого Ерофеева рукопись и нелегально опубликовал её за границей. И когда у крэйзи пипла наступает помутнение, он каждые две недели готовит покушение. Мы его сажали, но независимые психиатры всегда давали заключение: преступление совершено во время обострения врождённого слабоумия. Резолюция: освободить. Вот такая скверная история. Три часа и он на свободе, а вас я должен задержать.
- Я же, не виновата!
- Что я могу поделать. Начальники сверху спускают план. Так что посидеть придётся…
- Вот возьмите. – Я открыла сумочку и достала деньги. – Всё что есть…
- Что это? – для приличия спросил он.
- Деньги…
Свёрток исчез, словно провалился в бездонную бочку.
- Вы до завтра посидите в камере и всё напишите. Что было и как было. А я что-нибудь придумаю. Хорошо?
- Хорошо, - сказала я и про себя добавила: «Да ничего хорошего».
***
В камеру я вошла налегке, потому что всё, что у меня было, включая и специальную сумочку, где, по-видимому, хранились контрольные инструменты для измерения черепа, изъяли. Я чувствовала себя мелкой воровкой, которая ничего путного украсть не может, а всегда зарится на что-то мелкое и несущественное, которое плохо лежит. Словно мне для выполнения этого необычного задания необходимо было пропустить через себя все отрицательные эмоции, которые можно получить только здесь - в камере предварительного заключения. И первое, что унижает в камере и убивает в тебе человека – это особенный запах, которым свободный гражданин дышать не может, а если ты дышишь, значит, скоро сознаешься во всех смертных грехах.
Деревянные лавки, пожизненно прикрученные к полу, на скорую руку закрашены, а под краской десятки тысяч человеческих судеб, по велению случая оказавшихся здесь.
На лавке, свесив короткие ноги, сидела неряшливая, с сальными волосами женщина. Её безразмерная кофта, по-видимому, позаимствованная с чужого плеча была одета на голое тело.
- Целка? – спросила она.
- Что? – не поняла я.
- Сегодня ночью я тебя выебу!
- Че-го!! – восстала я и двинулась на противницу. – Да я тебя замарашка вонючая, как клопа раздавлю. Учти, сука, я два года посещала секцию кикбоксинга, поэтому твою гнилую челюсть легко выверну наизнанку.
- Подожди, подожди! – запротестовала она. – Брэк…
Щёлкнул замок и в приоткрытую дверь, втиснулась часть туловища надзирателя без головы. Возможно, перед тем как окончательно войти в камеру надзиратель подбирал себе лицо, стараясь найти маску добродетеля. Появившееся в проёме лицо смотрелось простовато.
- Валентина Юрьевна, пожалуйста, на выход, - ласково сказал он. – К капитану Сидоровичу на приём.
«После такой сахарной речи меня, безусловно, ждёт зелёный чай, - подумала я».
- А я? – спросила замарашка.
- А ты головка от кривошипно-шатунного механизма. - Надзиратель ехидно улыбнулся. – Надоело сидеть? Ходи…
Когда я вошла в кабинет, капитан Сидорович, вооружившись папкой, старался освободиться от табачного дыма.
- Совещание… - немного смущаясь, сказал он. – Вы проходите. Присаживайтесь…
- Да ничего, я постою, - сказала я.
- Вот здесь. – По столу скользнул лист. - Распишитесь.
- Что это?
- Это опись вашего имущества. – Капитан Сидорович, словно фокусник доставал из ящика мои вещи. – Вот ваша сумочка. Вот деньги, все до копеечки. Напишите: получено в полном объёме, претензий нет. И подпись.
- Я свободна? – я посмотрела в глаза Сидоровича.
- Валентина Юрьевна, за ваше освобождение внесён залог. – Сидорович потупил взгляд. – Поэтому…
- Подождите, какой залог? Кто внёс?
- Ко мне пришли два солидных джентльмена. Сказали, что они ваши телохранители. И тут же решили все проблемы.
- Высокие?
- Да.
- Длинные волосы зачёсаны назад?
- Да. – Сидорович вежливо улыбался, наверно, был рад, что избавляется от меня. - Вот видите: вы их знаете.
- Кажется, знаю. – В ответ я тоже улыбнулась. – Это мои друзья.
- Ой, чуть не забыл. – Сидорович положил на стол конверт. – Это письмо они просили передать вам.
В незапечатанном конверте лежал вырванный из блокнота лист, на котором коряво написали:
«Писатель Ерофеев В.В. Живёт: Площадь Восстания…»
Конкретный дом и квартира проживания были кем-то отрезаны.
Я посмотрела на капитана Сидоровича.
Утратив к моей персоне всякий интерес, он погрузился в очередное криминальное дело.
Чтобы покончить с ним раз и навсегда я сказала:
- Прощайте.
И быстро вышла из кабинета.
***
Я торопилась домой, будто на пожар, ежеминутно понукая водителя такси, который отнекивался одной и той же фразой: «не гони лошадей», при этом на всём ходу он высвистывал какой-то пошлый мотивчик.
Влетев в квартиру, я кинулась в ванную, машинально избавляясь от одежды. Поток воды, хлынувший из крана, спас меня от полного испепеления, потому что я сгорала от стыда. Судорожно выдавливая шампунь, я освобождалась от тюремного зловония. Скрываясь в пушистой пене, я избавлялась от наглых взглядов надзирателя. Контрастный душ размыл последние тюремные реплики. В сливной дыре навсегда исчез образ старшеклассника Сидоровича.
Аппетит приходит во время еды. Я надеялась, что так оно и будет, даже пожелала себе приятного аппетита, но есть, к сожалению, не хотелось. Даже любимый салат из помидоров черри, рукколы и моцареллы вызывал отвращение.
Неопределённость нервирует.
Возможно, чтобы обрести состояния покоя, как отправную точку для дальнейших действий, необходимо составить чёткий план мероприятий. Во-первых, нужно узнать окончательный адрес Ерофеева. Во-вторых, посетить его официальный сайт (что он есть, я не сомневалась). В-третьих, скачать из интернета, пусть даже пиратские, произведения писателя.
Стоит признаться, связываясь с пиратами, я изменяла своему принципу: «бесплатный сыр прибьёт вас вместе с мышеловкой». Что поделаешь, авторское право – это незыблемая основа, труд, а к труду я всегда относилась с уважением.
Налив себе (любимой) томатного сока, я включила ноутбук.
«Так, набираем. Ерофеев. Официальный сайт. Есть. Входим. Что за хрень? Этот сайт атакует компьютеры. Уходим? Да! Так, набираем. Произведения Ерофеева. Надо же, плодовитый дядя. Скачать бесплатно. Да.Этот сайт атакует компьютеры. Чёрт! Уходим? Да!!»
Чихвостя себя, на чём свет стоит, я подошла к окну.
«Элементарных вещей не можешь сделать, фифа бестолковая, - констатировала я. – Не могу? Нет. Точно? Точней не бывает. Сейчас посмотрим…»
***
Игнорируя лифт, я легко бежала по лестнице: вначале делала упор на правую ногу, затем меняла шаг и перескакивала на левую; кроссовки хорошо пружинили в такт и сглаживали толчки. Джинсы и невесомая куртка добавляли спортивного азарта: «раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре…»
Из комнаты консьержа доносилась музыка. Дядя Боря слушал незабвенный диск «Rubber soul» (The Beatles 1965).
«Baby you can drive my car. Yes I'm gonna be a star. Baby you can drive my car. And baby I love you.Beep beep'm beep beep yeah»
Я вылетела на улицу и врезалась в… моих друзей, которые опять курили одну сигарету на двоих.
- Вы? – спросила я.
- Мы, - ответили они.
- Извините, но я спешу, - сказала я.
- Мы на машине, - сказали они. – Без нас вы всё равно не успеете.
- Кто вы? – спросила я.
- Мы ваши телохранители! Ясно?
Я кивнула.
- Тогда вперёд.
Мы сели в машину.
- Так давай по встречке! – приказал гоп-пассажир.
- Ты чего командуешь? Без мигалки не поеду! – запротестовал гоп-водитель.
- Вот мигалка. – Гоп-пассажир достал откуда-то снизу синий фонарь. – А спецталон у тебя уже в кармане.
- Меня зовут Валя, - вставила я.
Они замялись, будто вспоминали свои имена, но кроме мычания я так ничего и не услышала.
- Включи «Авторадио». – Попросил гоп-водитель.
***
Подъезжая к Площади Восстания, наш джип пересёк двойную, сплошную линию. Сотрудники ДПС стоявшие рядом, как по команде отвернулись.
- Подожди, – придерживая меня, сказал гоп-водитель. – Ещё не время.
- Осталась десять секунд, - сказал гоп-пассажир и посмотрел на часы. – Полдень. Пора.
Я вышла. Навстречу мне широко шагая, шёл обыкновенный мужчина.
- Вы Валя? – подойдя ко мне, спросил он.
- Да, - сказала я.
- Вот возьмите. – Он протянул мне сложенный лист. – Вам просили передать. По широте и долготе: все координаты сходятся. Череп получится на загляденье. – Мужчина улыбнулся. – Передаю в надёжные руки.
- Вы Ерофеев?
Он кивнул.
- А я вас не читала.
- Ну и что.
- Виктор Владимирович, подождите… – я достала деньги. – Это вам…
- Валя, вы, к сожалению, ошиблись…
- Как?
- Меня зовут Венедикт Васильевич. Для близких и друзей просто Веня. – Жестом руки он остановил мои восклицания. – Здесь за углом подвезли свежее пиво с раками. Если б не моя электричка, я бы вас пригласил за компанию. Если бы да кабы на деревьях росли б бобы…
- Я вспомнила: «Москва-Петушки», ваше?
- Моё?!
- Возьмите деньги…
- Валя, но зачем там деньги? Хотя подождите: передайте их в любое благотворительное учреждение.
Как знак прощания я протянула руку. Он подхватил её, и я ощутила прикосновения лёгких, воздушных губ…