абстиненция по 10 часов в сутки:
не спасают мальчики абрикосовые и персиковые суки;
не отвлекают письма из лондона и размышленья о сути их;
вены пульсируют бешено, думают – а перенесут ли
еще 10 часов вне твоих рук?
не выдержат вдруг –
взорвутся и выпачкают всё вокруг
газированной кровью с кусочками облаков и луны,
которыми лечат боги таких больных,
как я: снаружи спокойных, внутри бешеных.
возьми моё сердце, любимая. проголодаешься – съешь его,
захочешь пить – выжми, как апельсин.
и – будь осторожна – губы не прикуси,
впитывая вкус тростникового сахара, соли морской, перца
розового и немного – тимьяна. в общем, вкус сердца,
которое медленно вялит ежедневная абстиненция.
2008/10/17

бритвой скользить по твоим голеням,
по тебе: такой детской, такой голенькой,
такой моей, что дышать боязно.
тяжёлым ключом отмыкать замок пояса,
сторожившего тебя, как набедренный цербер
с красным зрачком оптического прицела.
в тёплой воде гладить твои плавники.
будто под килт,
заглядывать пальцами под густую пену.
случайно порезаться – раскрасить алыми пятнами белое.
случайно порезать – добавить в узор ультрамарин.
так впускать тебя под язык, как дегустируют вина.
шептать: «я вернулся к тебе, жозефина.»
2008/10/18

враг мой ласковый... сердцедёр в плаще с капюшоном,
в белье бесшовном –
крохотных шортиках шолковых
цвета спелого мака;
в маске де марко:
реальность-микро, ирония-макро.
домучай меня до следующего марта!?
2008/10/19

герб бесстыжий ношу на каждом плече –
вьются по коже металлы, меха, эмали.
пьянею от этого, будто от опиума, но чем
заслужила каждый твой орден, не понимаю.

а ты неустанно клеймишь меня так, что боль
брызжет из глаз, терпкая и живая,
как сок берёзовый. пить бы его с тобой
вместо шампанского в утренней жаркой ванне

залпом, словно пугаясь – вдруг отберут:
сотрут геральдику, плечи оштукатурят,
остатки тинктуры с моих фарфоровых рук
снимут скребком... пока я тебя атакую,
всякое «да», мной превращенное в брют,
червлёной гордостью прайда ползёт по шкуре.

а сверху ложится, как девочка, нежноробко –
дамасцировка.
2008/10/19

дыхание легче пуха.
всё прочее – чепуха.
2008/10/19

«ещё» – шептать – «ещё ещё...»
усталость не принимать в расчёт;
плевать на время, на Он вот-вот придёт;
прокусывать кожу, искать в тумбочке йод,
пальцы пачкать, сквозь поцелуи хихикать;
лисой хитрой
проскальзывать мимо Него в подъездной гортани;
ещё – тайком от всех сбежать на выходные в Италию;
ещё – встречаться в кафе, мгновенно хватаясь под столом за руки;
ещё – в автошколе сдавать экзамены,
представляя, как буду катать её по мокрой Москве;
ещё – ревновать зверино до воя: с кем? с кем? с кем?
ещё – всегда видеть в ней леди,
даже в лесу осеннем, прессом бёдер размазывая её на пледе;
ещё – писать в метро, пропуская нужные станции;
ещё – секс путать с танцами;
ещё – дышать неровно, касаясь горячих щёк;
ещё – шептать: «ещё ещё ещё...»
2008/10/20

ёрничаю, курю, в глаза не смотрю.
прости мне такой дешёвый трюк –
на другое сил сегодня не хватит.
буду веретеном в твоей кровати,
которым ты пальцы потчуешь перед сном.
буду вести себя: сначала – как сноб,
потом – как шлюха, затем ещё как-нибудь.
спиши всё на пмс, будь к нему
чуть снисходительней. видишь ли дело в чём –
так из меня получается девочка.
2008/10/21

жертва: держать зубами за холку;
как клинок из ножен, выхватывать из волос заколку;
бить жёсткой перчаткой в угол желанного рта.

– или так? –

жертва: пытаться дружить домами;
идти с ней на мультик; нравиться её маме;
избыток эмоций стараться вешать под кат.

– или как? –
2008/10/21

завязочки на блузке,
на юбке чёрной узкой:
«ты говоришь по-русски?»
тепло. Монако. Бонд.

ох бабушки в брильянтах,
ох яхты, яхты, яхты,
ах яд в простынках мятых
с тисненьем Mirabeau.

луной размытый профиль:
«я закурю. не против?»
фонетики уроки –
сонорные скользят

к дифтонгам, аффрикатам,
к франшизам и фрегатам...
и каждый чёртов атом,
уставший от «нельзя»,

взрывается. и я с ним
взрываюсь. и завязки
на блузке ярко-красной –
зрачки мои прожечь.

и – водопадом гласных
гостиничные ласки!
.......................................
.......................................
«один перцовый пластырь.
один билет в Ижевск.»
2008/10/22

и – союз и предлог.
2008/10/22

йо-йо всегда возвращается в пальцы, которые его бросили,
в любимые пальцы, в любые – пусть обкусанные, измученные осенью.
возвращается, ласкает ладонь круглым боком,
и пальцы подушечками поворачиваются к небу: «слава Богу,
есть за что держаться.»
2008/10/22

кровосмешенье двух лолит
ноябрьским вечером домашним.
похоже, телек барахлит –
отец грешит на телебашню,

а мама дремлет. нож тупой,
но кожа тоненькая – сдастся.
мы не боимся. нам с тобой
уже полжизни. нам пятнадцать.

мы знаем всё. «который час?» –
«десятый.» – «может, заночуешь?» –
«сейчас спрошу.» кишки рычат,
границы близости почуяв.

чуть позже: кровь по кухне, крик,
твой обморок, проснулась мама.

я сохраню тебя внутри
одним опасным словом «мало»,
чтобы, полжизни пропустив
ещё, как стопку в водка-баре,
писать нелепый этот стих,
с пяти утра себя копая.
2008/10/23

ландыши... ландыши...
замолчи! не дыши.
who the fuck is she?
2008/10/23

месячные сворачивают меня в крендель.
изобилуют анальгетиками. пачкают сиденье переднее.
помогают отказывать во встречах
гораздо быстрей, чем
мне обычно это даётся.
заставляют дёргаться, ёрзать,
непрерывно думать про то,
что: 1) джинсы предательски тонкие
2) каждый кобель на улице в курсе –
может укусит, а может и не укусит
3) кто не родился – дочь или сын
3,5) или... близнецы
4) нужно наконец начать помечать в календарике
5) «недоедаете» мне нравится больше, чем «надоедаете»
6) пора прекратить непрерывно слушать avec le temps

и, наконец, о том,
как я вернусь к тебе, от предвкушенья немея,
и приготовлю самую лучшую в городе блади мери.
2008/10/24

намертво – в плечо моё жадным ртом
до кровоподтёков (вопросов ахов охов) потом,
до животной охотничей дрожи внизу живота.
вот так!
2008/10/24

о на пальчик – шаг серьёзный:
папа – в кому, мама – в слёзы,
мы – в париж.
2008/10/25

потом потом терпким в неё впитаюсь,
стать любимым парфюмом её попытаюсь.
потом стоном мягким в неё проникну,
продолжая сезон безумных каникул.
потом кровью густой в неё втеку я,
властно артерии атакуя.

но сейчас она спит. и, с её Морфеем
попивая тягучий ликёр кофейный,
болтая шепотом под музыку R.E.M,
я сочиняю ей сны.
2008/10/26

равенство – две прямые, скомканные в одну на простыне;
вскинутые вверх руки, прижатые к белой стене;
«мне пора» – «провожу» – бешеный секс в коридоре;
моя ладонь как продолженье твоей ладони;
помадой нарисованное = на смуглой ключице;
двойная доза улыбки, оставленная продавщице.

выходить из машины одновременно, как в фильмах;
спорить о том, где было жарче – в Риме или в Афинах;
кольцо носить на правой, серёжку – в левом;
бить под дых именами: ксюша, наташа, лена;
упрямо не спать в разное время суток;
колдовать на кухне: я – над кофе, а ты – над супом.

совершенно отличные по содержанию книжные полки;
бардак в Поднебесной – остался после попойки;
зеркала, привыкшие к вот этим подчёркнутым скулам;
стальные голени нас двоих держащего стула;
рассвет за спиной смущённый, неловкий, робкий;
вето, наложенное на все мои командировки.

смотреть californication запоем, становясь немного фанатами.
ну и... в самолётах не сажать тебя к иллюминатору.
2008/10/27

самозванка! разве тебя приглашали
вот в этой юбке безумной, в этой цветастой шали,
с кисетом, набитым совершенно сказочной шмалью?

кто говорил тебе: «добро пожаловать! здрасссьте!
знакомьтесь, пожалуйста: это – марина, а это – настя.
хорошие девочки. обе работают, кажется, в конде насте.»?

от кого ты слышала, что мне нужна вовсе другая доза,
что я никак не могу излечиться от своего вечного парадокса?
с кем, чёрт подери, ты по мобильнику перешептываешься гундосо?

и как тебе могли назначить такое имя,
от которого сердце слепляется в скачущий ком с другими
органами, слегка поношенными уже, но моими?

л ю б о в ь.
2008/10/27

территория мягких оргазмов, зрелых француженок, греческих мальчиков, водки с привкусом чернослива
либо
ванили...

вы мне звонили.
трубки бросали сразу же, выдохнуть не успев,
потом мчались, автомобилями разрывая кишки Москве,
куда-то: в кабак, по друзьям, к бывшимбудущимнастоящим...
смотрели на всё сквозь козырёк ладони, думая «а я с чем
сражаюсь? и чем я хуже
той, с которой у неё завтрак, обед и ужин,
и территория черно-белых француженок
или мальчиков-олимпийцев, или...?»

– простите, Ваш номер определился. Вы мне звонили?
2008/10/28

усмешка – губы складываешь дугой,
не веришь мне. впрочем, позиция объяснима,
но – нет никого! нет никакой «другой»!

шесть утра. я готовлю завтрак одной рукой,
а второй – пылинки сметаю с нимба.
2008/10/28

фламбе из клубники – тебе на полдник.
моё гусарство не знает равных!
заполнишь меня? хоть чуть-чуть заполни.
буду спокойней на переправах,
зная, что ты обо мне немного
думаешь, с кем-то болтаешь даже.
разве можно желать иного?
в этих джунглях многоэтажных
я всё еще есть по одной причине.
эта причина – ты. украдкой
плачет от нежности мой мужчина.
внутренне. внутренний. кроткий с «и» краткой.
2008/10/29

хорда татуирована
так вычурно-тонко, так ровно,
что хочется плоть
клыками вспороть
до капельки кровной укромной.
2008/10/29

царапаться и целоваться,
смешить тебя, баюкать, гладить...

чуть пережаренный lavazza,
туман, как молоко, углами
торчат из этого тумана
дома. мне очень грустно. Киев.
я сплю то невпопад, то мало,
но вижу сны. они такие
живые! сей безумный график
существованья не подходит
другим режимам. фотографий,
накопленных в моём айфоне,
вполне должно хватить на книгу
«без поцелуев бес». царапать
лицо компактной пудрой, к нику
стремиться и на Бессарабку
в 04:10 выходить.
2008/11/02

чин-чин шампанским на разных боках глобуса.
и ну – смсками дуэлировать, и ну – пузырьками хмельными лопаться!

официантке: давайте как-то избавимся от Дженнифер Лопез. а...
как Вас зовут?
2008/11/02

шантажистка. я опять приезжаю к ней, а она
(то ли просто подыхает от скуки, то ли действительно влюблена)
встречает меня в наморднике и пеньюаре,
включает одну из моих самых любимых арий,
шепчет горячим в ухо, притираясь ко мне плотней:
«ты здесь для того, чтобы я ничего не рассказала ей?
молчи! и так всё понятно!
вот оставишь на мне отметины, а на простыне – пятна,
и ещё неделю никто не узнает о том,
что ты со мной вытворяешь. снимай пальто!»
2008/11/03

щёголь... мягкие галстуки, тусклые запонки.
полчаса примеряет запахи.
смотрит в зеркало, пальцы к губам прижав.
чуть венецианец, немножечко парижанин.
тростью постукивает по мостовой нервно –
куда-то опаздывает, наверное, он,
а этот кудрявый мальчишка, ботинки полирующий,
ужасно нерасторопен. ему ещё
нет восемнадцати – ну куда спешить в этом возрасте?
«побыстрее!» – какой-то надрыв в возгласе
заставляет мальчика поднять глаза...

- первый совместный завтрак
- туман, густой, как бальзамико
- визит к лучшему в Лондоне портному
- на аперитив капелька рома
- борьба с [dai] вместо [dei]
- «познакомься, эту белую штуку зовут биде»
- букет фиалок на ночном столике
- всякий поцелуй их как часть истории
- ревность до одури, до дуэли
- к полудню будильник, пиликающий еле-еле
ну и ещё куча всякой романтической блажи...

могло ли всё происходить с ними именно так? не знаю даже,
но сейчас я не могу придумать других картин,
и виной этому – ты.
2008/11/04

ъ – это: её упрямое «нет»;
разница календарная в девять лет;
тихий щелчок тугого замка входной;
до краёв ожиданьем наполненный выходной;
полбутылки монтепульчано, не отрывая губ;
беспощадный ристретто, выпитый на бегу;
аромат её кожи, пропитавший бельё насквозь;
обожаемый плащ и любимый до дрожи гвоздь;
телефон, молчащий твёрдо, как партизан;
наважденье – войти глазами в её глаза;
ритм танго, сверлящий бёдра и бьющий в пах
невозможностью в одиночку сделать хотя бы па;
понедельник, вторник, черт подери, среда;
ъ – это: её упрямое «да»,
первый снег, как манка, из сухой небесной горсти...

ну и вот такой сбивчивый, будто подросток, стих.
2008/11/07

ытамхаш:
дашь – не дашь,
баш на баш...
цинична, наташ?
стервозна, наташ?
болею, наташ.
2008/11/07

ь – это: её шипящее «нет»;
пересечение календарное девять лет;
мягкий щелчок тугого замка входной;
до краёв предвкушеньем наполненный выходной;
два бокала монтепульчано, не отрывая губ;
горячий ристретто, выпитый на бегу;
аромат её кожи, пропитавший меня насквозь;
мягкий плащ и под ним любимый до дрожи гвоздь;
телефон, не сдающий нас твёрдо, как партизан;
наваждение – втечь глазами в её глаза;
ритм танго, гладящий бёдра и рвущий пах,
с нежеланием в одиночку сделать хотя бы па;
понедельник, вторник, Боже ты мой, среда;
ь – это: её шипящее «да»,
первый снег, как манка, из щедрой небесной горсти...

ну и вот такой сбивчивый, будто подросток, стих.
2008/11/07

энэло –
смурное, сердитое
целовать в лоб,
улыбаясь звонкам родителей,
рукавом натирая латунные пуговки на его кителе.

смотреть задумчиво: как энэло ест;
фотографии предыдущих невест;
телевизор, спину его к своему животу прижав.

поцелуем закрывать ему рот, если тот решит побрюзжать.
за кофе и круассанами утром в пальто нараспашку бежать.
посреди ночи болтать с ним, спать ему мешать,
тыча пальцем в небо, полное звезд, спрашивать:
«а ты с какой? с той, которая жёлтенькая? или нет! с той, что оранжевая!»
2008/11/09

ювелир хитроглазый с улыбкой подвижнее тени,
ты старался меня огранить, но сумел ограничить.
и не вспомнить уже ни подробности телосплетений,
приносящих мне радость когда-то, ни сами сплетения. нынче
я – всего лишь бодрящийся в ночь полнолуния евнух,
темно-красным кюве промывающий старую рану.

ты однажды напишешь короткое «можно приеду?» –
от желанья прилипнуть сухими губами к экрану
с этой фразой, свихнусь.
2008/11/15

яшка, яшка... ловелас и пьяница.
и каждый день для него – пятница.
и каждая ночь для него тянется
ровно столько, насколько растягивается влажная простыня.
и поцелуй в тёплую щёку, и «прости меня,
но я обручён с бессонницей.
давай не будем расстраиваться и ссориться?»

яшка, яшка... кокетничает налево-направо.
для него нет других брендов (какие там ямамото, прада?)
кроме него самого.
а он сам – ого!

яшка, яшка... шампанское вместо сока, а вместо супа – сок.
и вот этот пульсирующий вечно его висок,
и вот это ощущение, что невесом,
что запросто по углям может гулять босой,
а также – то по крышам, то по головам:
«добрый вечер, могу заглянуть и к Вам.»

яшка, яшка... водостойкая тушь течёт,
руки, на удивление цепкие при прощании. чёрт!
мобильный вибрирует нервозно:
время позднее,
а он еще не вернулся, прохладный, ни под один под бок –
то ли дьяволёнок, то ли несостоявшийся Бог,
существующий только из-за того,
что кто-то верит в это шальное эго его –
бродит по кабакам и опиумным притонам
навеселе, но безудержно грустный при том. он
ищет чего-то совсем невозможного в данной реальности,
опять не находит, садится за кнопки, лабает стих,
а потом раздевается, ложится сначала в ванну, потом – в постель.

и тут заканчивается весь маскарад псевдофевральский. с ней
вышеописанная феерия –
просто фантазия, прилепленная к букве «я».
2008/11/21