…Вместе с нужными вещами Лена прихватила свой смарт, и потому, едва усевшись в машину, Барков набрал ее номер. Сашу сильно беспокоило ее состояние. Жена была напугана и давно перешла грань «девятнадцатого нервного срыва». Ее надо было поддержать и успокоить. Ведь даже самому Баркову, во-первых, мужчине, а во-вторых, при поддержке и энергетической «накачке», обеспеченной «Соколом», было тяжело сохранять душевное равновесие в круговерти событий.

– Как ты? – стараясь выглядеть бодрым, спросил Саша.

– Хорошо, – тихо ответила Лена, не глядя в объектив смарта. – Олежка устал, капризничает.

– Ничего, скоро отдохнете. Нам обещан райский уголок.

– Я уже ничего не хочу, – В глазах у Лены блеснули слезинки. – Пусть нас просто отпустят.

– Ты же видишь, нам нельзя оставаться без охраны.

– Я уеду к маме. Там будет безопасно.

– Она опять начнет баловать сына, читать тебе нотации, – Саша улыбнулся, – и через три дня ты запросишься обратно.

– Ну и пусть читает, – голос Лены задрожал. – Я так устала…

– Потерпи, пожалуйста, скоро все наладится.

– Не надо меня успокаивать, я же понимаю, что еще ничего не начиналось… Если мы тебя потеряем, это будет… катастрофа… Саша, давай уедем! Брось все!

– Я не могу, родная. Пойми, это невозможно.

– Это из-за того… происшествия… в бункере? Но ведь ты защищался! Ты спасал нас! Ты… стрелял в плохих, ведь так?!

– Не в этом дело, Ленчик. Меня никто не обвиняет и не шантажирует, участие в этом деле – мой добровольный, осознанный выбор.

– Это дело для тебя важнее, чем мы?!

– Если я все брошу, не останется ничего и никого, в том числе и нас. Я не могу поступить иначе.

– Тогда всему конец. Ты не подумай, я не разуверилась в тебе, но… победить этих… заговорщиков совсем не то же самое, что уложить на песок четверых шахтеров. Ты один не справишься, а я не хочу видеть, как ты гибнешь за бессмысленную и заведомо проигрышную идею!

– Лена, все не так мрачно, – Саша снова ободряюще улыбнулся, хотя в глубине души после слов жены заскребли крупные черные кошки. – Я не один. За моей спиной очень грамотная и сильная команда. В меня верят, поэтому мы справимся. Но я хочу, чтобы ты тоже верила в меня.

– Я… верю, – Лена утерла слезы. – Просто очень боюсь…

Она выключила смарт. Саша не стал повторять вызов. Сейчас им обоим требовалась пауза и пара глотков кислорода. Барков приоткрыл окно и вдохнул горячий, пахнущий асфальтом, пылью и выхлопами городской воздух. От такой «дыхательной смеси» стало еще хуже. Саша закрыл окно и включил посильнее кондиционер.

– Не простудитесь, – заботливо предупредил Владислав.

– Простудиться и сдохнуть сейчас не худший вариант, – поиграв желваками, процедил сквозь зубы Саша.

– Вы не правы, – Владислав Валерьевич осуждающе покачал головой. – Но я вас понимаю…

* * *

В «гольф-клубе», зеленом островке, оставшемся от некогда обширного парка Лосиный остров, Баркову действительно понравилось. Он и не предполагал, что прямо в городе – перенаселенном и окончательно задушенном сплошной застройкой – сохранились такие оазисы. Суматошная жизнь мегаполиса огибала эти сто с лишним гектаров аккуратно подстриженных зеленых полян, ровных кустарников и тщательно спланированных лесочков, как вода огибает замшелый валун: она плескалась со всех сторон, бурлила и забрызгивала камень-оазис крупными каплями, но они мгновенно исчезали, не оставляя следов. Так было и здесь: люди, имеющие право войти в этот рай посреди асфальтового ада, мгновенно растворялись в нем, отрекаясь от повседневных забот и суеты. Не все «члены клуба» играли в гольф, но этого на самом деле и не требовалось. Главным условием пребывания на территории закрытого парка было – отдыхать. Никаких дел, за исключением сугубо неофициальных переговоров и обедов с друзьями или партнерами в ресторане, что располагался на первом этаже гостиничного комплекса, умело вписанного в ландшафт точно посередине парка. Никаких забот и волнений. Только изысканная пища, относительно свежий воздух, спорт и оздоровительные процедуры. Так, во всяком случае, утверждал Владислав Валерьевич.

– И кто здесь хозяин? – с удивлением и отчасти с восхищением осматривая чудесные виды, поинтересовался Саша. – Я бы с удовольствием купил клубную карточку.

– Боюсь, это нереально, – с улыбкой ответил Владислав. – Это закрытый клуб с очень сложной системой приема новых членов. Но гостевая карта, считайте, у вас уже есть.

– Учет членов ведется на компьютере? – На снисходительную улыбку седого Барков ответил улыбкой ироничной. – Мне нетрудно сделать так, чтобы моя фамилия появилась в списках и без соблюдения формальностей.

– Владелец знает всех членов в лицо. Ваши новые таланты тут не пригодятся, Александр. Да и ни к чему это – фальсифицировать списки. Отдыхать здесь вам никто не запретит. Вас просто не пустят на закрытые мероприятия, но поверьте, здесь есть чем заняться и без этих скучных заседаний в душном, тесном зале.

– И все равно любопытно, – Саша обвел жестом пространство вокруг. – Прямо посреди Москвы – оазис, а посреди него штаб-квартира масонской ложи. Крайне интересно.

– Все не совсем так, – Владислав поморщился. – Нас, конечно, можно сравнивать с масонами, но сходство очень отдаленное, почти никакого. А насчет штаб-квартиры вы угадали. У нас есть контора в СИТИ, но это лишь представительство, фасад. Основные аналитические мощности и оперативный центр расположены здесь. Как видите, я играю честно. Ваша семья в полной безопасности, и вы сможете спокойно работать.

Машина остановилась в специальной парковочной зоне, примерно за двести метров до главного строения «клуба». Оставшееся расстояние можно было преодолеть, усевшись в электромобильчик, но Владислав предложил пройтись, и Барков согласился. Когда еще удастся погулять вот так, неспешно, вдыхая чистый воздух и наслаждаясь видом сочной, зрелой зелени. Благодать, да и только. Хорошего настроения, возникшего на контрасте с полутора сутками нервной беготни, не могло испортить ни беспощадное июльское солнце, ни «Сокол», который почему-то заставлял позвякивать тревожные колокольчики хозяйской интуиции с того самого момента, когда машина въехала на территорию «клуба».

Смарт сыграл знакомую мелодию. Звонила Лена. Она, похоже, немного успокоилась. Во всяком случае, выглядела не такой подавленной, как во время предыдущего сеанса связи.

– Устроились? – Саша улыбнулся, увидев, какую смешную гримасу состроил Олежек, восседающий у мамы на руках.

– Да. Здесь так здорово! И очень спокойно. Мне нравится, правда, тут повсюду полно охранников и почти нет приличной тени. Зато есть открытый бассейн и водные аттракционы. Мы надолго сюда перебрались?

– Не знаю. Считай, что это компенсация за несостоявшийся отдых в Сочи.

– На юг мы планировали поехать вместе, – Лена укоризненно вздохнула. – А здесь… классно, конечно, но без тебя мы заскучаем.

– Я буду приезжать.

– Хорошо бы, – она снова вздохнула и указала взглядом куда-то за кадр. – Владислав Валерьевич с тобой?

– Да, рядом.

– Попроси, пусть нас охраняет Ольга, а то я больше никого не знаю. Если не с кем будет поговорить, я с ума сойду.

– Первое время, – не дожидаясь трансляции вопроса, ответил Владислав. – Дня три-четыре, если не возникнет осложнений. А потом Ольга понадобится мне самому. Так что заводите друзей, не откладывая.

– Я поняла, – Лена кивнула. – Вы идете сюда?

– Да, через пять минут встретимся, – Саша выключил смарт и вздохнул с облегчением. Настроение жены его почти порадовало. Она успокоилась, и это внушало надежду на то, что скоро Лена окончательно придет в себя. – А действительно, Владислав Валерьевич, здесь много деревьев, но все они посажены так, что почти не образуют приличных перелесков. Очень мало тени. В такую жару это, по-моему, актуально.

– Для гольфа нужны поляны, а не леса, – Владислав усмехнулся. – А если серьезно, все так устроено для удобства наблюдения с помощью «Невода».

– Вы хотите сказать, что главным охранником здесь работает именно следящая спутниковая сеть?

– Да, а почему вас это удивляет?

– Ну, во-первых, потому, что после похищения на Ленинградском шоссе, с которого и начались все мои злоключения и которого «Невод» не увидел, я ему не очень-то доверяю, а во-вторых…

Договорить Саша не успел. На смарт Владиславу Валерьевичу пришел срочный вызов, и седой поднял руку, прерывая Баркова. Беседа шла в закрытом режиме – слышал абонента только Владислав, – но чтобы понять, что новости скверные, ничего слышать и не требовалось, достаточно было взглянуть на выражение лица седого.

– Как так исчезла? – Владислав побагровел. – Вы точно знаете? А что видно на записях охраны? «Невод» ничего не зафиксировал? Это точно?

Барков, услышав последние слова, поднял кверху указательный палец и многозначительно скривился: «А что я говорил пять секунд назад?!»

– Немедленно предоставить мне полный список «откупленцев»! Да, всех до единого. И коммерческих, и договорных. Главную оперативную группу в ружье… И предупредите ФСБ. Не конкретизируйте, просто дайте ориентировку… Нет, в ближайшие пять минут меня не беспокоить, я сам перезвоню.

Он дал отбой связи и невнятно чертыхнулся.

– Извините, «откупленцев»? – Саша заинтересованно взглянул на седого. – И «предупредите ФСБ». Как это все понимать? Получается, вы не из Конторы? Вся эта красота – частное предприятие? И где ваша честность, в таком случае?

На лице Владислава отразились уже просто вселенские муки. Было видно, что он не рад не только знакомству с дотошным носителем «Сокола», но и вообще ничему на свете. Саша отметил про себя, что раньше не славился такой настойчивостью и умением «доставать» людей. «Времена меняются быстрее, чем ветер, – Барков про себя усмехнулся. – А вместе с ними меняются и характеры. Может быть, не в лучшую сторону, но каковы раздражители, такова и реакция. Сделали из меня сверхчеловека – получите сдачу».

– «Откупленцы» – это те, кто выпросил у нас своего рода «невидимость», возможность избавиться от наблюдения «Невода». Ненадолго, на строго определенный момент, не больше двух часов.

– Ого! – Барков остановился и удивленно вытаращился на Владислава. – Банда хакеров зарабатывает на взломе «Невода»? Шапка-невидимка, сшитая из еврокупюр? Выходит, мировая общественность заблуждается, свято веря, что всевидящий «Невод» не дремлет и не дает поблажек даже президентам? «Невод» скрывает факты взломов, чтобы сохранить репутацию? Будь я журналистом, заработал бы на разоблачении этого заговора молчания большие деньги.

– Но вы не журналист, а теперь один из нас. Да и не дали бы вам взорвать такую бомбу. Не мы, так другие заинтересованные лица.

– Верно. И все-таки я шокирован. Продолжайте, если не трудно.

– Только для вас, Александр, – Владислав указал взглядом на свой смарт. – Сейчас мне пришлют список всех фирм и учреждений, получивших «индульгенцию» на последние два часа. Выделив подозрительные, на мой взгляд, конторы, я сброшу этот новый шорт-лист своим помощникам, а они попытаются вскрыть, а затем проанализировать записи.

– Значит, вы порочны до предела? – Саша усмехнулся. – Мало того, что взламываете системы безопасности спутниковой сети, так еще и обманываете клиентов-невидимок? Рисковая игра. И как это происходит технически?

– В своих умозаключениях вы правы ровно наполовину, Александр. А что касается «невидимости», то она относительна, на серверы «Невода» информация со спутников все равно поступает, и там делаются записи. Просто на серверах эти файлы сбрасываются в закрытую и сверхзащищенную директорию.

– Постойте, это вы иронизируете, когда говорите «сверхзащищенную», или хотите произвести на меня еще большее впечатление?

– Ни то и ни другое. Я говорю совершенно серьезно. Вы поспешили с выводами, господин Барков. Мы ничего не взламываем, поскольку мы вовсе не банда хакеров, делающая деньги на утечках информации из «Невода». Мы те, кто этому препятствует. И, смею вас заверить, весьма успешно. А фокус с «индульгенциями» придуман как раз для того, чтобы снизить вероятность виртуальных атак. Скажите на милость, зачем деловым людям, а уж тем более государственным конторам, связываться с подозрительными личностями, если они могут выкупить часок-другой относительной «невидимости» непосредственно у поставщика услуг?

– У кого?! – Саша замер. – Так вы…

– Да, вся эта красота, – Владислав указал на близкий гостиничный комплекс и окружающий его парк, – принадлежит «Networld inc.». А ваш покорный слуга является начальником Европейского отдела Службы Безопасности этой фирмы, одним из двенадцати помощников президента корпорации господина Михайлова…

Вот теперь Барков действительно испытал легкий шок. Он, конечно, допускал, что в деле участвуют агенты СБН, ведь Владислав не раз намекал на особую важность расследования и непосредственную угрозу, которую несут «Сокол» и Система для существующего миропорядка, так крепко увязанного со спутниковой сетью глобального наблюдения и связи. Но Саша не мог и предположить, что этот вот седой крепкий мужчина такая серьезная фигура в руководстве крупнейшей фирмы планеты.

Информация была настолько поразительной, что Барков переваривал ее до самого гостиничного комплекса. Владислав Валерьевич тем временем наслаждался триумфом. Вернее, он сосредоточенно работал со списком, но по играющей у него на губах улыбке становилось понятно, что он вполне удовлетворен произведенным на подопечного эффектом.

– Теперь многое проясняется и без подсказок «Сокола», – пробормотал Саша, когда они вошли в прохладный холл здания. – Все эти ваши особые полномочия и поддержка ФСБ…

– В первую очередь заговор Главного опасен для «Невода», – как бы объясняя этой фразой все, проронил Владислав.

– Покушение на вашу монополию «всевидения»?

– Не только. Я ведь уже говорил, его Система угрожает безопасности всех государств и людей.

– Масштабно.

– Так и есть. Потому мы и действуем сообща: СБН, ФСБ и военная контрразведка. А в число заговорщиков входят довольно солидные частные фирмы, криминальные структуры и несколько групп высокопоставленных военных и чиновников из Министерства обороны, Минюста, МВД и других госструктур, вплоть до значительной части депутатов в Госдуме. И это только в России. Сколько и каких закордонных организаций замешано в этом деле, не берусь и представить, но уверен, что много и все они очень влиятельны. «Невод» и построенное с его помощью стабильное мировое пространство ущемляют их финансовые интересы. «Networld» губит теневую экономику, выявляя подпольные каналы торговли оружием, наркотрафик, маршруты контрабандистов, работорговцев и засвечивая другие преступные промыслы, а также мешает вести главный бизнес человечества – войну. Подпольные деятели страшно напуганы тем, насколько стремительно беднеют и готовы вкладывать любые деньги в проект Главного. Им позарез требуется ликвидировать «Невод» и вернуть мир во «времена приватности», как они это называют.

– Понятно. Потому вы и возглавляете операцию. Одно неясно: почему вы принимаете такое активное участие в моей судьбе собственной персоной? Разве в СБН мало опытных телохранителей?

– Слишком высоки ставки, Александр. Ваш «Сокол», как выяснилось, не единственный, но подобных биокомпов вряд ли окажется больше трех. Одиночка не успел поставить их производство на поток, а подхвативший эстафету полковник Сухопаров оказался весьма осторожным и предусмотрительным человеком: пока не был найден способ уравновесить машинную и человеческую составляющие «Сокола», он не спешил изготавливать новые процессоры. Так что теперь наша задача проста – найти третий комп, и мы сорвем заговор Главного.

– Третий? А второй?

– А он, я надеюсь, находится здесь, – Владислав Валерьевич вынул из кармана серебристый футляр размером с сигару.

– Вам удалось раздобыть этого «Сокола» в Горной Крепости? Как?

– Так же, как вам удалось оттуда сбежать, – помогла Тамара. Жаль, что третий экземпляр ушел прямо из рук. В этом заслуга вашего знакомца Семенова. Он сумел-таки улизнуть и унести «Сокола-3» с собой.

– Это плохо, – Саша кивнул. – Впрочем, генерал Манилов говорил, что для Системы «Сокол» деталь нужная, но далеко не самая важная.

Владислав, откорректировав список, отправил файл по назначению и закрыл смарт.

– Он блефовал, – седой на мгновение отвлекся и жестом подозвал какого-то долговязого, немолодого мужчину, по виду администратора «клуба», терпеливо дожидавшегося у регистрационной стойки, когда на него обратят внимание. – Без «Сокола» заговорщики не справятся. Вернее, риск будет слишком велик и для них самих. Манилов знает об этом не хуже Главного.

– Насколько я понял, в Системе «Сокол» играет ту же роль, что и полевые стабилизаторы Михайлова в М-процессорах спутников «Невода».

– Примерно так. Извините, Александр, – он обернулся к «администратору». – Очень хорошо, что вы здесь, господин Лихачев.

– Приехал, не медля ни секунды, Владислав Валерьевич, бросил все дела, – господин Лихачев старомодно поклонился. – Неужели удача?

– Пока трудно сказать, – седой покачал головой. – Вы сможете вскрыть капсулу?

– Безусловно. В двойном стабилизирующем поле эта процедура абсолютно безопасна.

– Отлично. – Владислав протянул серебристый футляр Лихачеву. – Вскрывайте и сразу же доложите мне о результатах.

– Э-э, – Лихачев замялся. – О результатах? В каком смысле? Вы допускаете, что капсула пуста?

– Вполне.

– Будет жаль, – лицо Лихачева разочарованно вытянулось.

– Будет, – седой кивнул. – Не теряйте времени, господин Лихачев, действуйте. Ассистенты уже в лаборатории, допуск для вас открыт.

Как только прямой, будто жердь, Лихачев исчез из поля зрения, смарт Владислава затрезвонил в знакомой тревожной тональности. Новый рапорт седой выслушал молча. Точно так же, не комментируя, он изучил переданную аналитиками картинку. Поскольку в холле никого постороннего не было (да и не могло быть – в самом-то сердце резиденции СБН), Владислав развернул над смартом голографическую проекцию, и Барков тоже смог увидеть снятый спутником видеоролик. В нем трое серых типов усаживали женщину, весьма похожую на Тому, в один из автомобилей, припаркованных на внешней стоянке. След был отчетливый, но малоинформативный. Сменить машину в ближайшем общественном гараже или на подземной стоянке было плевым делом. При помощи этого нехитрого финта из-под наблюдения «Невода» в свое время уводили и самого Баркова.

Где-то в глубине сознания у Саши снова брякнул все тот же навязчивый колокольчик подстегнутой «Соколом» интуиции. Однако теперь это был не только звук, но и отчетливо воспринимаемое слово: «сходство».

«Сходство… какое-то сходство… При чем тут сходство? Чего с чем? Обстоятельств, методов, событий? Пока непонятно, но что-то такое есть…»

– Чьи это «секретные материалы»? – поинтересовался вслух Барков.

– Не вдаваясь в ненужные подробности, могу сказать, что люди, выкупившие это время и этот квадрат наблюдения, не участвуют в нашем противостоянии. Более того, если бы они участвовали, то были бы на нашей стороне. «Разрабатывать» их не имеет смысла.

– И все-таки это единственная ниточка, – возразил Саша. – Тамару явно похитили. Возникает резонный вопрос – зачем? А за ним тянется немало других вопросов. Например, чем так заинтересовала Тамара похитителей? Ответ «неземной красотой» я отметаю. Тогда чем?

– Ниточка, иголочка, – Владислав Валерьевич задумчиво потер лоб и прошелся по холлу. – Нет, все-таки не сходится. Думаю, Тамара ушла от нас по собственной инициативе.

– Зачем это ей? Вы ведь с ней договорились. Или ваши взаимоотношения не были деловыми?

Владислав взглянул на Баркова с унылой обреченностью: как бывалый космонавт марсианской экспедиции на юного коллегу, желающего самоутвердиться и потому донимающего соседей по летящей в пустоте консервной банке язвительными замечаниями и глупыми подначками. Экспедиция только началась, и впереди долгие месяцы полета, а потому космический волк готовился к худшему: как минимум – сойти с ума, как максимум – остаться на Марсе, лишь бы не слышать всего этого словоблудия на обратном пути. Был, правда, третий вариант – оставить юнца на Красной планете. Вариант, безусловно, наилучший, но наименее реальный. Не то у космического аса воспитание.

От необходимости отвечать Владислава вновь избавил звонок. На этот раз в экранчике смарта возникла растерянная физиономия Лихачева. Барков заглянул в смарт через плечо союзника и понял все еще до того, как долговязый эксперт открыл рот.

– Владислав Валерьевич, контейнер пуст!

– Так я и думал, – седой поднял взгляд на Сашу. – Тамара! Еще когда мы летели из Горной Крепости, я почувствовал, что она сильно напряжена. Она догадывалась, что «Сокол-2» после гибели первого носителя не вернулся в капсулу, а перебрался в нее. Теперь понимаете, почему Тома сбежала?

– Нет. То есть понимаю – «Сокол-2» из этого контейнера теперь внутри Тамары и она этим напугана. Но я не уверен, что она сбежала. Трое сопровождавших ее типов и заранее выкупленное «невидимое время» свидетельствуют о тщательной подготовке операции.

– А я думаю, Тамара сбежала, поскольку опасалась, что, став носителем «Сокола», автоматически превращается в новый объект охоты для «красных». Хотя, возможно, имеются иные причины.

– Вот именно. Может быть, я ничего не понимаю в ваших делах, но напрасно вы отвергаете такой очевидный факт – все было спланировано заранее, и ниточка тянется к владельцам «индульгенции». Проведите оперативную проверку хотя бы для очистки совести.

– Оперативная проверка не нужна. «Откупленцы» – филиал «Невода» в Штатах. У меня нет причин подозревать коллег.

Саша удивленно уставился на Владислава.

– Вы открываете мне глаза на совершенно невероятные вещи. Американцам разрешено шпионить при помощи «Невода»?

– Это обычный обмен контрольными снимками. Они делают их выборочно здесь, русские – там. Потому «Невод» и гарантирует безопасность всем за счет открытости. И такие обмены лучше, чем тайный шпионаж.

– Вопрос спорный, но вам, а вернее ФСБ и АНБ, виднее. Однако получается, что Тому увели американцы? Зачем?

– Пока не знаю. Но выясню.

– Ага, вы уже не отрицаете, что коллеги могут быть причастны к бегству Тамары?

– Это может оказаться запутыванием следа. Подгадать или узнать заранее, когда выключится определенный квадрат, и провести операцию, подставив при этом других, – классика жанра. Работа тонкая, но выполнить ее вполне реально.

– Но тогда сделавший это человек должен иметь неограниченный доступ к самым секретным делам «Невода». Ведь чтобы узнать заранее о текущих планах филиалов, следует влезть в главный компьютер. Кто имеет такие полномочия, кроме самого Михайлова?

– Никто.

– Значит, все-таки американцы виновны?

– Если так, игра вышла на новый уровень, – Владислав задумчиво уставился в окно. – Международный.

– Неудивительно. Вы сами сказали – Система угрожает всему миру. Почему американцы должны оставаться в стороне? Им ведь тоже небезразлично, выживет мир или рухнет.

– Они могут все испортить. К тому же обладание «Соколом» – огромный соблазн.

– Соблазн заполучить средство против «Невода»?

– Я уже сказал вам, Александр, противопоставление Системы «Неводу» – первоочередная, но не главная задача заговора. Система – это оружие. Оружие нового поколения. На данный момент – абсолютное, то есть самое совершенное. Вот в чем соблазн. Вы же знаете, как болезненно переживали американцы установленную «Неводом» глобальную демократию. Провозгласив всемирный паритет, мы лишили их полицейской дубинки и громкого звания первой среди сверхдержав. Велики шансы, что они с радостью ухватятся за возможность вернуть себе мировое господство.

– В Штатах тоже есть заговорщики и секретные заводы по производству этого нового супероружия?

– Да, заговорщики есть везде. А заводы… вовсе не обязательно разбрасывать их по всему миру. При нынешнем развитии транспортных сетей доставить «продукцию» в любой уголок планеты не проблема.

– Разве это не накладно? Границы, таможни, расходы на перевозчиков, маскировка…

– Накладные расходы будут минимальными, уж поверьте. В этом и заключается главное преимущество Системы перед устаревшими видами вооружений. Вы поймете почему, когда узнаете всю правду. Придется мне на некоторое время оставить вас под опекой Климова, а также программы защиты свидетелей.

– Полетите в Штаты?

– Для начала.

– Путь неблизкий. Будет время все обдумать.

– Вы на что намекаете?

– А на то, Владислав Валерьевич, что в первую очередь вам стоит спросить себя: откуда американцы узнали, что «Сокол» у Томы? Каким образом они догадались об этом раньше вас?

– Черт! Действительно. Об этом не мог знать никто, кроме самой Тамары.

– И того, кто в свое время, опять же раньше вас, выследил меня. Знаете, что я думаю? Что-то у вас в «Неводе» нечисто, уважаемый начальник Службы безопасности Еврофилиала. Какая-то крыса завелась. Причем она точно знает, как находить «Соколов» среди миллиардов граждан.

– Почему в «Неводе»?

– Потому что «Невод» в обоих случаях не видел момента похищения, – ответил Саша. – И «Сокола-3» ваш всемирный соглядатай до сих пор не нашел. Вы говорили, что мой школьный приятель, стащив третью капсулу, ускользнул от спецназа и подался в горы. А ведь Семенов не мог далеко уйти от Горной Крепости. Без снаряжения по скалам не сильно разбежишься. Так в чем же дело? Третий случай «невидимости» без вашей санкции? Не многовато ли?

– Может быть, вы правы, Александр. Хотя возможны и варианты. Например, Одиночка.

– Нет. Он – Одиночка, и методы у него соответствующие. Взлом, виртуальная атака, заманивание в капканы и душеспасительные беседы – вот и весь арсенал. Не исключено, что он обладает талантом строить козни, но делает это тоньше. Он никого не похищает. Он подстраивает все так, чтобы нужные люди сами пришли куда ему захочется добровольно. Нет и еще раз нет, Владислав Валерьевич, думаю, все гораздо проще. Крыса в «Неводе». И последнее… Эта крыса и есть Главный…

2. 06 июля, 18 часов 10 минут

(время московское)

«За час не успеть». Старший инспектор сюртэ Жан Лесаж немного опустил стекло и выбросил сигарету. Под струями проливного дождя она погасла, не долетев до мокрого асфальта. В центре Парижа за такие вольности с Лесажа содрали бы сотню евро, несмотря на занимаемую должность. Любой постовой, взмокший от пота под своим дождевиком, с натертым кислородной маской лицом и злой от усталости, мгновенно выписал бы мсье инспектору штраф, а после обязательно отдал бы салют.

Все постовые одинаковы. В любой стране. Они убеждены, что за порядком на улицах не следит никто, кроме них и спутников «Networld». Причем если брать Европу, то на переднем крае этой борьбы стоят плечом к плечу именно постовые, ведь когда небо затянуто тучами по триста дней в году, спутники не особенно зорки. Поэтому во всех странах Евросоюза полисмены похожи, как родные братья.

Ну что ж, отчасти они правы. Им достается больше, чем другим, но тут ведь дело не в их личном героизме или особых волевых качествах. Это на войне, куда тебя послали, там и сражаешься. А на мокрых парижских улицах все иначе. Хватило ума лишь на то, чтобы стоять на перекрестке – стой и не ворчи, а злость за свое скудоумие срывай на жене или любовнице. При чем здесь посторонние граждане, особенно застрявшие в пробке? Им тоже несладко…

Проклятые дожди! Мало того, что они скоро смоют город прямиком во вспухшую Сену, так из-за них приходится передвигаться, как в каменном веке – исключительно по земле. В такую погоду летать категорически запрещено. Впрочем, запреты – дело ненадежное, при желании обойти их – раз плюнуть. Но если бы дело было только в запретах! В такую погоду летать действительно невозможно. Поэтому все вертолеты стоят в ангарах, авиафирмы разоряются, а граждане изнывают в плотных многокилометровых пробках.

«И за два часа не успею добраться, – Жан прикурил новую сигарету. – Но брести пешком по колено в воде и вовсе не выход. Проклятая погода! Тратить два часа на путь домой! Когда такое было?!»

Если задуматься, меньше времени на путь домой инспектор и не тратил. Может быть, лет десять назад, когда над городом хоть изредка появлялось солнце, а движение не было столь интенсивным… Хотя уже тогда попасть в центр Парижа означало встать перед выбором: застрять до глубокой ночи в пробке или воспользоваться метро.

Обгоняя крадущийся по бульвару Денэн автомобильный поток, по тротуару проковылял бездомный. Лесаж, сам того не желая, задержал на нем взгляд. Куда в такой дождь? Не все ли равно, в какой подворотне ютиться? Хотя, возможно, не все равно. Инспектор тоже мог остаться в Управлении. Поужинал бы в бистро на углу, вернулся, выпил коньяку и улегся на поролоновом диванчике прямо у себя в кабинете. Дома его не ждал никто, как и этого «клоша». И все-таки Лесаж поехал домой. Потому что, в отличие от бродяги, имел этот самый дом. Местечко пусть и неказистое, но свое, родное. С широкой кроватью, сетевой телесистемой, заменившей в большинстве современных жилищ уютный камин, с баром и старым плетеным креслом, в котором так приятно сидеть, листая газету. Да, натуральную бумажную газету. Пожалуй, такая занятная традиция сохранилась, а вернее, возродилась как дань моде только здесь, в старом, добром Париже. Даже в консервативном Лондоне предпочитают просматривать за завтраком «Таймс» в виде сетевой «прокрутки», ползущей по экрану мультисистемы. А французы, как всегда, желают выделиться из серой массы. Законодатели мод, что тут добавить? Жан вдруг осознал, что же показалось ему странным настолько, чтобы обратить внимание на этого бездомного. Мало ли их бродит по парижским улочкам? Много, но не каждый носит под мышкой солидную пачку газет. Раздобыл по случаю и теперь несет к ближайшему мусорному контейнеру, чтобы сжечь и слегка подсушиться у огня? Скорее всего так. Вот только…

Инспектор снова опустил окно и выглянул из машины. По улице – прямой, насколько это возможно в Париже, – расположилось множество заведений, в том числе таких, где можно было купить газеты, но нигде их не продавали по старинке, с лотков. Только из автоматов. Что же получается, бродяга взломал автомат и вытащил заложенную в него пачку? Кражи газет, конечно, дело не для старшего инспектора сюртэ, но что, если клошар вложил взамен нечто иное? Смахивает на паранойю, но теоретический курс борьбы с терроризмом, вбитый в голову еще в школе, а позже закрепленный в академии и сцементированный немалым личным опытом, на первое место ставил гражданскую бдительность. И уж тем более следовало ее проявлять представителям закона. Лесаж негромко выругался и прижал машину к обочине. Теперь ему не светило попасть домой и через три часа.

Поиски вскрытого газетного автомата особо не затянулись. Он обнаружился через два квартала, слева от входа в кафе «Шато-Тьерри». Наверное, хозяин заведения был родом из этого городка, почти полностью затопленного в прошлом году разлившейся Марной.

– Куда вы смотрите? – строго спросил инспектор у охранника.

– А что? – тот поднял на Жана недовольный взгляд.

– Ничего, если не считать вот этого, – инспектор указал на распахнутую дверцу загрузочного отсека. – Разве этот аппарат не в вашей юрисдикции, мсье?

– В моей, – охранник стал совсем недовольным. – А вам-то что, мсье?

– И в моей, – Лепаж вынул из кармана значок. – Потрудитесь вызвать полицию.

– Из-за такой мелочи? – Теперь охранник говорил более вежливо. – Не думаете же вы, мсье старший инспектор, что там бомба?

– Почему сразу бомба?

– А чего еще бояться? – Охранник нехотя открыл смарт. – Да и стоит ли поднимать шум из-за мелочей? Кража пачки газет, конечно, преступление, но пока приедет полиция, преступник успеет их сжечь. Такая погода… и пробки…

– Вы хотите сказать, что меньше, чем на убийство, местные полицейские не приезжают?

– Нет, ну если там бомба…

– Вот что, мсье, – Жан почувствовал приступ раздражения. – В автомат заложено взрывное устройство. Я уверен. Если не хотите лишиться работы, вызывайте полицию. Все ясно?

– Да, конечно, – охранник набрал номер. – Правда, я пока вижу лишь следы взлома и… пустоту. – Он наклонился и заглянул в загрузочный отсек. – Так и есть, пусто.

Жан раздраженно махнул рукой и отправился обратно к машине. К черту все! Если людям плевать на собственную безопасность, к черту! И безопасность, и этих людей! И пусть за такое отношение к делу лишится работы он сам, а не этот ленивый охранник. Кому нужна его работа в этом промокшем до нитки городе и во всей этой тонущей, задыхающейся от испарений и пропахшей плесенью стране?

Почти у машины Лесаж немного успокоился и изменил решение. Раз уж не судьба попасть затемно домой, нечего и пытаться. Стечение обстоятельств, оно же рок или по-новомодному – случайная комбинация вероятностей, предлагали вполне очевидное решение. Вечер – это ужин, так почему бы не здесь? Сверля охранника взглядом, старший инспектор неторопливо прошел мимо кафе и через двадцать метров остановился у ресторанчика с легкомысленным, но патриотичным названием «Лекок». На первый взгляд, заведение было приличным. За играющей полупрозрачными рекламными роликами витриной можно было разглядеть крепкие столики под дуб, удобные стулья с высокими гнутыми спинками и грамотно расставленные торшеры. Все стилизовано «под старину», добротно и недешево. Ну что ж…

Инспектор вошел и почти сразу остановился как вкопанный. Аппетит мгновенно пропал. Он потянулся было за сигаретами, но вспомнил, что находится в общественном месте, и дисциплинированно опустил пачку «Галуа» обратно в карман. Слева от входа стояли три газетных автомата, видимо, местные завсегдатаи были большими модниками или, скорее, ретроградами, учитывая обстановку. Но сейчас Жана интересовали не нравы жителей квартала, а состояние автоматов. Все три были открыты, и газеты во всех трех присутствовали только в окошке выдачи. По одному экземпляру на «брата». Лесаж заложил руки за спину и покачался на каблуках.

– Добрый вечер, мсье, – возник за плечом охранник.

– Я вижу, что пренебрежение служебными обязанностями на вашей улице в порядке вещей, – Лесаж показал значок. – Не так ли, мсье?

– Не понимаю, – охранник насторожился, но, проследив за взглядом инспектора, умолк и, вскинув руку, коснулся экрана смарта. – Дежурный? Частная охранная фирма «Мюрат», пост двадцать три пятнадцать, кража из автоматов «Ле Монд»… Что? Нет, не шучу…

Охранник растерянно взглянул на Жана.

– Что-то не так? – Инспектор поднял одну бровь.

– Это семьсот какой-то там случай сегодня, мсье старший инспектор. По всему городу прошла волна краж из автоматов. Такое впечатление, что бумагу начали обменивать на золото по весу.

– Это ваш личный вывод или мнение начальства? – ехидно поинтересовался Жан. – Книжные магазины тоже подверглись нападению банд «бумагоискателей»?

– Не знаю.

– Ну так спросите, пока на связи.

Охранник повторил вопрос Жана и переключил свой «Алкатель» на громкую связь.

– Нет, у букинистов все в порядке.

– Старший инспектор Лесаж, – Жан встал так, чтобы попасть в фокус смарта. – Кого-нибудь задержали?

– Нескольких клошаров, господин старший инспектор, но они успели раздать почти все.

– Раздать?

– Именно так. Из них очень трудно выжать хоть какой-то вразумительный ответ. Примерная картина следующая: некто нанимал бродяг, чтобы раздавать рекламные листки и газеты, обещал платить по четверти евро за клиента либо за доставку в почтовый ящик. Насчет взлома автоматов речь не шла, но кто-то из «работничков» попробовал, и ему заплатили. Так и началось. Слухи среди бродяг распространяются быстро, хотя вряд ли они пользуются смартами.

– Понятно, – Лесаж задумчиво потер подбородок. – Интересно узнать, как работодатель вел учет? Ведь газеты из автоматов не входили в его планы, однако он оплачивал и эти, так сказать, сверхурочные. И тут же возникает следующий вопрос – зачем? Зачем ему понадобилось оплачивать распространение чужой продукции? Чтобы заставить парижан читать газеты? Акция тайной ложи любителей бумажной прессы? Смысл? Жест отчаяния разоренных Сетью полиграфических магнатов? Тоже слабая версия. Пока вопросов больше, чем ответов или хотя бы догадок…

– Париж видел еще и не такие демарши.

– Это верно, – Жан усмехнулся. – Однажды такой демарш закончился сносом государственного учреждения. В изобретательности по части устроения развлекательных мероприятий нашим гражданам не откажешь. Революции, манифестации, студенческие беспорядки, бессмысленные на первый взгляд акции – бывало всякое… Беда в том, что, возможно, данный случай лишь выглядит безобидно. Война с газетными автоматами на самом деле может оказаться вовсе не очередной глупой забавой, пришедшей кому-то в голову от сырости и скуки. И если это так, работы у нас серьезно прибавится, мсье дежурный…

– Согласен, мсье старший инспектор. Все можно будет узнать только у зачинщика, но мы пока не установили ни его личность, ни адрес или название фирмы. Все задержанные называют разные районы и описывают разных людей.

– А вот это гораздо хуже, поскольку очень походит на заговор, – Лесаж нахмурился.

– Извините, старший инспектор, у меня срочный вызов, – дежурный откланялся.

– Салют, – Жан кивком разрешил охраннику выключить смарт.

– Заговор? – Охранник неуверенно улыбнулся. – Вы серьезно?

– Еще как… – Инспектор подошел к автомату и достал из портмоне кредитку. – Он включен?

– Да, наверное, – охранник зачем-то заглянул в пустой бункер. – А вообще-то… нет. Пока не закроется дверца…

– Ну так закройте ее, черт возьми!

– Все равно не работает… Вы хотели достать газету?

– Именно так, мсье…

– Поль, – охранник подцепил пальцем бэйдж.

– Достанете?

– Попытаюсь… – Поль присел и почти наполовину влез в недра автомата. – Вот так… сейчас…

Внутри аппарата что-то громко хлопнуло, и охранник, вздрогнув, завалился набок. Глаза у него закатились, а на губах выступила пена.

– А-а, дьявол! – Лесаж присел рядом, перевернул Поля на спину и сильно ударил кулаком ему по груди. – Мадемуазель, прошу вас…

К инспектору подбежала официантка.

– Что случилось?

– Ударило током. Оставьте вопросы. Делайте ему искусственное дыхание, а я буду делать массаж сердца.

– Может быть, вызвать «Скорую»?

– И как скоро она приедет? Делайте, что сказано, мадемуазель!

– Да, да, хорошо, – официантка опустилась на колени и с вполне приличным знанием дела принялась дышать за несчастного Поля методом «рот в рот». Все-таки поголовная «emergency-дрессура» – иначе не назвать – детей во всех школах Евросоюза была не напрасной тратой времени. Все, кто закончил школу в последние пятнадцать лет, прекрасно знали такие вещи, как оказание первой помощи или правила поведения в чрезвычайных ситуациях. Это было вбито буквально в подкорку, туда, где живут рефлексы и нестираемые временем двигательные навыки вроде езды на велосипеде.

Секунд через тридцать любительских, но интенсивных реанимационных мероприятий сердце Поля восстановило ритм, а легкие задышали без помощи Жоли – имя было указано на бэйдже официантки.

– Я… не помню… что произошло, мсье инспектор?

– Вы хотели достать газету, но автомат ударил вас током.

– Током?

– Да.

– Но как?

– Откуда мне знать, Поль, за что вы там, внутри, зацепились? Обычно стандартное напряжение не убивает, но в вашем случае это едва не случилось.

– Я не о том, мсье инспектор. Этот чертов ящик не подключен к электросети. Прежде чем влезть в него, я проверил дважды.

– Поль, – инспектор строго взглянул на охранника, – чудес не бывает.

– Проверьте сами, – Поль с помощью Жоли встал и, едва передвигая ногами, добрался до ближайшего стула.

Лесаж с опаской заглянул в пространство между задней панелью автомата и стеной. Шнур с толстой вилкой болтался свободно. Жан вернулся на исходную позицию и осмотрел автомат с фронта. Ничего особенного. Стекло, щель пошире и подлиннее – для выдачи газет и еще одна, узкая, – сканера для кредиток. Газета под стеклом… «Ле Монд», вчерашняя. Инспектор, по примеру Поля, заглянул в отделение загрузки. В лицо ему тут же брызнула тонкая струйка белых искр. Лесаж отпрянул.

– Вот как! Сопротивление властям? Да что за день сегодня?!

Инспектор почувствовал, что готов взорваться от негодования. Все шло наперекос. Проклятые пробки, внеплановое расследование, тень какого-то идиотского «газетного» заговора, а теперь еще и мистика в стиле «техно» – автомат-маньяк. Ни Поль, ни Жоли, ни подтянувшиеся к месту происшествия посетители даже не успели испугаться или как-то помешать рассердившемуся инспектору. Лесаж выхватил из наплечной кобуры старый верный «глок» и высадил стекло, резко ударив по нему стволом пистолета. Автомат, видимо, понял, что проиграл, и больше никаких фокусов не выкинул. Злосчастная газета перекочевала в руки правосудия так же безропотно. Жан спрятал оружие и как ни в чем не бывало развернул газету. Пробежав взглядом заголовки на первой странице, он пожал плечами и сунул газету в карман куртки.

– Ничего подозрительного? – поинтересовался Поль. – Я сначала, честно говоря, думал, что все дело в какой-нибудь статье, и эта… акция – просто изъятие тиража.

– У нас свобода прессы, – Лесаж покачал головой. – Я все-таки склоняюсь к версии заговора. Такова уж специфика моей работы. Мадемуазель Жоли, для меня найдется столик? Все равно дожидаться полиции, так почему бы не совместить ожидание с ужином?

– Да, конечно, мсье инспектор. Прошу сюда…

…Полиция появилась как раз вовремя. Лесаж закончил ужин и перешел к кофе. Когда к столику приблизился усталый и бледноватый брюнет со значком полицейского инспектора на поясе, Жан как раз вынимал из кармана газету, чтобы за кофе пробежать взглядом вчерашние новости.

«Насколько горькой бывает ирония оксюморона, – Жан хмыкнул. – Вчерашние новости. Из одного ряда с адским холодом, красноречивым молчанием или этим любимым выражением полицейских – «свежий труп». Абсурдное и грустное…»

– Мсье Лесаж? Добрый вечер, я инспектор Клеро. – Полицейский кивком указал на газету. – Это все, что осталось?

– Нет, одна из трех оставшихся, мсье Клеро, но эта была в автомате-маньяке.

– Где? – Полицейский удивленно поднял брови.

– В том, где разбито стекло.

– Где вы разбили стекло, – уточнил инспектор.

– Да, это так.

– Позвольте?

– Пожалуйста, – Лесаж протянул ему газету.

Полицейский повертел ее, не разворачивая, и бросил на столик.

– Та же история…

– Вы о чем?

– Сами посмотрите, – полицейский потер виски и поднял покрасневшие глаза на застывшую неподалеку официантку. – Коньяк, мадемуазель. Вы разрешите, мсье Лесаж?

– Присаживайтесь, инспектор.

Жан развернул газету на середине и пробежал глазами заголовки. Вроде бы ничего странного. Заглянул на последнюю страницу, вернулся к первому развороту, пролистал до конца, снова вернулся и, наконец, сложив, подвинул по столу полицейскому.

– Сдаюсь, инспектор. Что вы имели в виду?

Полицейский усмехнулся и подвинул газету обратно.

– Вот это, – он постучал согнутым указательным пальцем по тому месту, где должно было располагаться название газеты.

Именно должно было располагаться. «Ле Монд» крупно и в голографическом псевдообъеме. Оно там и было, Жан это помнил точно. Было! Во всяком случае, в тот момент, когда он доставал газету из автомата. Теперь же на месте переливчатого названия белело чистое газетное поле, а печатный текст начинался с даты. Лесаж поднял удивленный взгляд на полицейского. Тот, также молча, вынул из внутреннего кармана пиджака еще две сложенные газеты и бросил их поверх «обезличенной» «Ле Монд», так, чтобы Жан мог видеть пустующие места для заголовков.

– Что это значит, мсье инспектор? – выдавил Лесаж.

– Вы из сюртэ, вам виднее, – Клеро развел руками. – Может быть, это идиотская шутка полиграфистов, а может, в этом есть какой-то иной смысл… или умысел. Мое дело искать взломщиков, а разбираться с этим, – он снова постучал пальцем по белому полю, – не в моей компетенции.

– Я тоже, мсье Клеро, служу не в команде охотников за призраками.

– В любом случае, мсье Лесаж, будь это политическая провокация газетного лобби или попытка массового отравления читателей испарившейся краской, расхлебывать кашу вам. – Полицейский залпом выпил коньяк и поднялся. – Всего хорошего, старший инспектор. Мой номер есть в базе данных…

– Мой там же, – Лесаж вяло кивнул.

«Даже к утру домой не попасть, – мелькнула мысль. – Не надо было останавливаться. Проклятый клошар! Проклятый дождь. Чертова «газетная» мода…»

* * *

Инспектор полиции Рене Клеро вымотался за день, как собака. Странная история с «обезглавленными» газетами и рекламными листовками взбудоражила всю полицию. С одной стороны, вроде бы ничего страшного не произошло. Ну, завалили город мусором, но не гнилыми же томатами. Да и газеты были не какие-нибудь, бульварные, а вполне пристойные. И рекламные листовки не содержали ничего провокационного. «Пейте такой-то йогурт», «покупайте такую-то технику», «пользуйтесь услугами такой-то фирмы»… Хорошая бумага, цветные картинки, на некоторых голограммы. Клеро покосился на ворох улик, лежащий на правом сиденье служебного «Ситроена». Обычная макулатура, а столько шума. Если не считать взлома автоматов, ничего противоправного. Однако окружной комиссар буйствовал, как зимний шторм в Ницце, каждые пять минут обзванивая участки и требуя результатов, а лейтенант участка, где служил Клеро, орал на подчиненных так громко и долго, что под вечер охрип. Работать в такой атмосфере было практически невозможно, но мнения инспектора никто не спрашивал. Едва он заканчивал протоколировать одно происшествие, как служебный «Алкатель» заходился уставной мелодией – что-то отдаленно похожее на Грига, только в стиле диковатых современных дансингов, – и Рене мчался на следующий вызов. Некогда было даже перекусить. Глотать на ходу хот-доги, как какой-нибудь американец, Клеро не умел, а потому весь день обходился случайными чашечками кофе с парой круассанов да содержимым карманной фляжки – выдержанным коньяком. Но жаловаться инспектор не привык. Да и некому было пожаловаться. Остальные ребята трудились в точно таком же режиме. И не только на участке Клеро. Казалось, все парижские нищие сошли с ума и затеяли какую-то бессмысленную «вшивую революцию».

Для начала они решили забросать город газетами и рекламным мусором, наверное, чтобы вывести граждан из равновесия. Вторым этапом вполне может стать какой-нибудь марш протеста. Так считало начальство. Инспектор же, опираясь на собственный опыт, считал иначе. Психология пьянчужек примитивна, управлять ими невозможно, а без управления никакого организованного движения не получится. Уже сегодня к вечеру все, кто не загремит в участки, пропьют заработанные на распространении печатной продукции евро и завалятся спать под мусорными баками. Нет, если история продолжится, то ее участниками станут граждане из другого социального слоя. Угадать бы – из какого? Чтобы не мотаться еще и всю ночь, вылавливая, к примеру, студентов, сбитых с пути праведного речистыми провокаторами.

Клеро почему-то вспомнил другую историю, весьма давнюю, но положившую начало одному из глупейших массовых развлечений нынешнего века. В 2003-м или около того в некоторых странах начали появляться небольшие группы людей, которые собирались в общественных местах и поклонялись разным идолам. Именно поклонялись, падая ниц перед самыми идиотскими и не имеющими никакого религиозного значения штуковинами. То перед муляжом динозавра в витрине магазина игрушек, то перед фонарным столбом или афишной тумбой. Продолжалось такое шоу минут пять-семь, а затем все его участники разбегались, как тараканы, до следующего сбора. Он назначался при помощи рассылки на мобильники short massages, в которых и сообщалось время и место очередной акции. Сообщения обычно отправлялись не больше чем за час до вылазки, а места никогда не повторялись. Кем отправлялись сообщения, толком не знали даже участники сборища. Этот конспиративный прием и гарантировал участникам акций полную безопасность. Ни полиция, ни кто-то другой даже примерно не представляли, где и когда ждать очередного сбора, а за пять минут, пока «сектанты» кланялись очередному светофору или рекламному щиту, организовать полноценную облаву было невозможно. Если честно, это непросто сделать даже сейчас, во времена глобального спутникового слежения, что же говорить о тех неспокойных и суматошных временах? Но самое смешное заключалось в том, что ни де факто, ни де юре участники этих акций не делали ничего противоправного, они даже не нарушали общественный порядок. Можно было, конечно, притянуть за уши такое определение, как хулиганство, но любой, даже наихудший адвокат выиграл бы дело за пять минут. Выплеснув таким своеобразным способом эмоции, люди расходились, ничего не сломав и особо никого не потревожив. Для Клеро, в то время сопливого школьника, так и осталось загадкой – зачем все это было нужно? Не понял он смысла тех странных забав и позже, когда вырос и стал полицейским. Вернее, он понял, но по-своему.

«От сытой скуки изнывали граждане обыватели. С монстрами в «Дум» сражаться надоело, а на мотоцикле с ветерком или на резиновой лиане с моста вниз головой – слабо. Но нервы-то пощекотать хочется, вот и нашли развлечение для трусоватых. Я бы таких слизняков вылавливал и заставлял сыграть в русскую рулетку. Крутанул револьверный барабан, приставил ствол к виску, щелкнул – и свободен. Иди домой, если ноги послушаются. Знали бы тогда, как с полицией в кошки-мышки играть. Навсегда бы шелковыми сделались…»

Инспектор прижал машину к обочине, с трудом втиснувшись между двумя полицейскими «Ситроенами». На этот раз место происшествия выглядело нетипично. В уютном скверике возле церкви на перекрестке Сен-Жермен не было никаких газетных автоматов. Зато повсюду были разбросаны небольшие, с ладонь, рекламные листовки.

«Прямо как в период нацистской оккупации. Но тогда в этом был хоть какой-то смысл… – Рене застегнул куртку и неохотно выбрался из машины. – И распространителей ловило гестапо, а не мы…»

Кроме двух нарядов полиции, в сквере маячили лишь три-четыре парочки под модными клетчатыми зонтами да пожилой собаковод с двумя бестолковыми спаниелями на одном поводке. Оно и понятно, гулять под таким дождем можно, или подчинившись призыву большой любви, или по безальтернативной необходимости.

Приблизившись к месту происшествия, Клеро увидел еще одного любителя прогулок по мокрым аллеям. Правда, он, похоже, отгулял все отпущенные Судьбой минуты и километры.

Завидев инспектора, старший одного из патрулей облегченно выдохнул. Все-таки бывают ситуации, когда начальству рады… Оно и понятно, кто любит ответственность? Никто. Все хотят получать приличное жалованье и ни за что не отвечать… Чертов дождь! Рене накинул капюшон.

– Что у вас?

– Свежий труп, мсье инспектор! Следов насилия нет. Похоже на сердечный приступ, но вы же знаете… – Высоченный темнокожий полисмен развел руками. Получилось убедительно и потому вдвойне обидно: и за бессильную полицию, и за потерянное время. Вызов был явно не по профилю Клеро.

– Очень мило. А где коронеры и криминалисты? Я вам зачем потребовался?

– Дежурный сказал, что листовками занимается ваш отдел.

– И при чем здесь труп?

– У него полные карманы вот этих бумажек, – полицейский протянул инспектору мокрую рекламку.

Листовки такого содержания Рене уже встречал. Среди вороха «улик» их подобралась приличная коллекция. Только… На тех все было так же, только отсутствовала вот эта крупная голографическая наклейка. Клеро повертел бумажку, чтобы рассмотреть голограмму «поглубже». Нет, при таком освещении, да еще под дождем, ничего не получалось. Бросив полицейскому «подождите», Клеро вернулся в машину.

В свете яркой лампы голограмма выглядела солидной и все-таки какой-то неправильной. Рене никак не мог разобрать, что на ней изображено. Казалось, что глаз не может ухватить структуру переливающейся наклейки, не может сфокусироваться на нужной глубине и ракурсе. Клеро в очередной раз выругался. Очки пора заказывать, что ли? Да нет, вроде бы рановато. Он снова повертел листок, но результат остался тем же. Инспектор поворошил бумаги на соседнем сиденье. Нет, среди них не оказалось ни одной похожей. Вернее, листовка точно такого же содержания отыскалась быстро, но на ней отсутствовала голограмма.

«Тысяча чертей! Зачем шлепать такие печати, если их не разобрать? Нет, чтобы поступить, как нормальные газеты – вывести в объеме название продукта. Красиво и эффективно. Раз дорогие листовки, значит, продукт того стоит. Взять тот же «Ле Монд», сразу видно – серьезная газета с давними традициями, голограмму названия так и хочется потрогать, такая качественная иллюзия объема…»

Клеро вдруг замер, пораженный внезапной догадкой, и лихорадочно нашарил в ворохе газету из «Лекока». Голограмма? А ведь в этом что-то есть. Нормальный экземпляр «Ле Монд» рядом с этим «слепым» выглядит в точности, как эти две рекламные листовки. Связь? Возможно…

Рене задумчиво взглянул на маячащего перед капотом полицейского.

Исчезающие голограммы? Странно. Что могло произойти с кусочками фольги? Не от сырости же они исчезали? Эта листовка вот мокрая, но непонятная наклейка на ней имеется, а на ее аналог или газету и капли не пролилось, однако они своих украшений лишились. В чем тут дело?

«Пожалуй, пора наведаться к экспертам. Пока не испарилась и эта улика…»

Клеро опустил стекло.

– Принесите еще несколько листовок, желательно посуше.

Полицейский протянул инспектору заготовленную пачку.

«Опытный, – Рене про себя усмехнулся. – Ну что ж, теперь посмотрим, что скажут наши ученые…»

…Путь до экспертного бюро занял ровно пять минут. И дело было не в чудесном избавлении Парижа от дорожных пробок, а просто бюро находилось на улице Сен-Бенуа, в двух кварталах от места происшествия. Несмотря на поздний час, нужный инспектору специалист оказался на месте и с подозрительным энтузиазмом взялся за дело.

– Удивительно, Рене, просто потрясающе! – вынырнув через некоторое время из нагромождения каких-то приборов, заявил эксперт. – Эти голограммы на самом деле просто чудо высоких технологий! Куда там спутниковой сети с ее М-процессорами!

– Ты имеешь в виду «Networld»? – Клеро насторожился.

– Именно так, Рене! Можешь считать, что с ним покончено! Если, как ты утверждаешь, это находят повсюду, дни господства «Networld» сочтены! Да и не только «Networld»… Впрочем, спутники-то могут как раз пригодиться, для согласования и управления, а вот все остальное… Грядет такая революция, ты себе не представляешь!

– Революция? – Инспектор нахмурился. – Ты уверен?

– Я говорю о научно-технической революции, понимаешь? Ну, в конце прошлого века была первая, теперь, похоже, наступает вторая!

– Наступают времена, а революции… – Рене покачал головой. – А революции проносятся ураганами. И, как любой ураган, крушат все без разбора.

– Да ты философ, Рене! – Эксперт рассмеялся.

– Я прагматик, Азим. А еще я полицейский. Люди моей профессии меньше всего любят революции. Любые, даже бархатные или научные.

Клеро открыл смарт и, немного поразмыслив, набрал номер сюртэ. Когда ему объяснили, что делом о «газетном заговоре» занимается только старший инспектор Лесаж, Рене ничуть не удивился. Ведь в сюртэ пока не подозревали, что какие-то там газетные заголовки и голографические наклейки на рекламных листовках несут информацию о надвигающейся революции. Вот когда они об этом узнают… Тогда, возможно, единственной, кто НЕ занимается «газетным заговором», будет секретарша их шефа. Пока инспектор беседовал с сюртэ, Азим успел сделать какое-то новое открытие, о чем и возвестил испуганным возгласом:

– Рене! Смотри скорее! Эта голограмма исчезает на глазах!

– Как это? – Клеро подался вперед.

Наклейка действительно стремительно таяла, сжимаясь, как шагреневая кожа. Спустя четверть минуты от нее не осталось ни следа, ни пыли.

– Ну, что я говорил?! – торжествующе воскликнул Азим. – Революция! Я пока не знаю, какая у них программа, но обязательно выясню, и тогда…

Закончить мысль эксперту не дал оглушительный хлопок, раздавшийся у него за спиной. Рене невольно пригнулся, а рука нырнула за пазуху. Стрелять было не в кого, и Клеро оставил теплую рукоятку пистолета в покое. Судя по дымку и характерному запаху горелой изоляции, испортился какой-то из приборов.

– Что-то замкнуло? – Инспектор бросил взгляд на Азима.

Эксперт судорожно вдохнул, закатил глаза и рухнул на руки Клеро.

– А-а, дьявол! – Рене аккуратно положил Азима на пол лицом вниз.

По белому халату эксперта вокруг торчащего из спины корявого куска железа расползалось красное пятно. Определить, насколько глубоко вонзилась эта штуковина, Клеро не мог, но, судя по хриплому, поверхностному дыханию и пробежавшим по телу эксперта судорогам, достаточно глубоко, чтобы убить его на месте.

– Охрана, вызвать медиков! – во всю глотку заорал Рене, подняв взгляд к зрачку камеры внутренней безопасности. – Потерпи, Азим, надеюсь, они нас увидели и услышали.

– Уходи… – еле слышно прохрипел эксперт. – Здесь… опасно…

– Что? – Клеро наклонился к его лицу.

– Опасно…

– Ничего, я не боюсь. Я останусь с тобой. Не разговаривай, береги силы.

– Ты не… понимаешь… Опасно… знать…

– Знать? Что ты имеешь в виду? – Рене спохватился и сжал его плечо. – Погоди, не отвечай. Еще успеем поговорить.

Медики прибыли достаточно быстро. Когда Азима увезли, в лаборатории, кроме Клеро, задержались еще двое инспекторов из криминального отдела.

– Что здесь произошло, Рене? – удивленно осматривая приборы, спросил один. – Как эта железка могла продырявить Азима? Сработала мини-бомба?

– Не знаю, Али, – Клеро бросил хмурый взгляд на развороченный прибор. – Если хочешь, вызови саперов.

– Да тут и без саперов все ясно, – лениво процедил второй следователь. – Нарушение правил эксплуатации. Несчастный случай по халатности. Он же тут неделями пропадал, не выключал ничего. Какая аппаратура выдержит такое издевательство? Так, Клеро?

– Не знаю, – Рене как бы невзначай перевернул несколько листовок, по-прежнему лежащих на рабочем столе Азима. – Пока не знаю. Но выясню.

Голограмм больше не было ни на одной.

– Да брось ты, Рене! Ты, наверное, уже сутки на ногах? Ехал бы домой, отоспался.

– Спасибо, Франсуа… – По лицу Клеро было видно, что он хотел ответить резко, но в последний момент почему-то передумал. – Так я и сделаю.

Он отдал салют и вышел из лаборатории.

– Как думаешь, куда он поехал? – по-прежнему с ленцой в голосе спросил Франсуа.

– Думаю, на встречу с Лесажем. Им теперь есть что обсудить.

– Может, посоветовать Системе «исправить» тормоза в его машине?

– Не стоит, Франсуа. Единственный, кто был опасен для Системы, – Азим. Но теперь он вне игры. А Лесаж и Клеро… пусть расследуют. Все равно ничего у них не выйдет. Исследовать агломераты они не смогут, для этого требуется понимание темы и аппаратура. Да и не останется скоро ни одного агломерата, инсталляция выполнена на шестьдесят восемь процентов. А гоняться за призраками эти двое могут хоть до пенсии. Ну и, в конце концов, убрать их никогда не поздно. Сейчас важнее удержать ситуацию под контролем и точно в срок запустить программу синхронизации. Главный поставил жесткие сроки. Расчетное время первых тестов – 14 июля, полной готовности – 6 августа.

– Сколько символизма, – заметил Франсуа. – День взятия Бастилии и день бомбардировки Хиросимы.

– Да? Не знал. Но нам важно уложиться в срок. Иначе… сам знаешь. Так что, мсье символист, хочешь не хочешь, надо успевать.

– Да, с Главным лучше не шутить, – Франсуа вздохнул. – Пойдем перекусим?

– А это? – Али кивком указал на покореженный прибор.

– А кто натворил, тот пусть и разбирается. Поставь задачу хозяйке этих умников, пусть сделает так, чтобы моя версия подтвердилась: перегрев, перегрузка, замыкание, небольшой взрыв. Несчастный случай, если короче.

– Хм, – инспектор потеребил мочку уха. – Задачка… Ладно, попробую ей объяснить.

Он взялся за смарт, но передумал.

– Что? – Франсуа вопросительно наклонил голову.

– В бистро будет удобнее. Идем, пока дождь утих.

Дождь над Парижем действительно прекратился, но ненадолго, словно лишь для того, чтобы немного отдохнуть и продолжить свое мокрое дело, обрушившись на старые брусчатые мостовые и новейшие пластиковые крыши с новой силой. Так или иначе, передышкой воспользовались не только забывшие зонтики пешеходы, но и авиатранспорт. Сколько самолетов успело взлететь из аэропортов Орли, Бурже и Шарль де Голль за время «сухой пятиминутки», знают лишь диспетчеры, но то, что на борту каждого имелась хотя бы одна пачка свежих парижских газет, это точно…

3. 06 июля, 16 часов 30 минут

– «Париж открыт, но мне туда не надо», – пробормотал Семенов и, щурясь, окинул взглядом пронзительно синее небо. – Где же наш “Аэрофлот” застрял?

– А что Париж? – Аслан утер со лба крупные капли пота. – И в Париже люди живут. Арабы и армяне в основном…

– Что-то ты бредишь, – Семенов устало сел на горячий камень и вытер лицо, только не рукавом, а подтянув борт пиджака. – Французы там. Париж ведь.

– Ну да, – Аслан усмехнулся. – Вы на профили их посмотрите. Мне один авторитет рассказывал: половина Армении у нас, а вторая – там, в Париже, гостит. В Ереване уже почти никого не осталось, одни французы на отдыхе. Их европейская погода достала, вот они на солнышко и сползаются. Ну и оседают потихоньку, смешиваются. Переселение братских народов происходит – «погостить насовсем». Такая вот жизнь пошла в конце первой четверти нового века. А вообще-то…

Он махнул рукой, но не затем, чтобы подкрепить жестом свою антропологическую теорию, а устало, будто бы сразу на все: и на жизнь, и на парижских армян, и на антропологию.

– Надо будет съездить проверить, – пытаясь взбодрить больше себя, чем не особо нуждающегося в этом телохранителя, заявил Семенов.

– Вот только спустимся с гор… – Аслан приложил руку ко лбу козырьком и оценил пройденный путь, а заодно лишний раз убедился в отсутствии погони. – А что, я бы поехал. Хоть там и дожди круглый год, а все равно интересно. Елисейские Поля, Версаль, «Мулен Руж»… Дадите отпуск на недельку?

– Если спустимся, – Семенов уныло вздохнул. – Пешком можем и не дойти. Вниз, не до Парижа.

– Спустимся, – Аслан облизнул пересохшие губы. – Вот только вертушки прилетят. Я нашему местному филиалу запрос послал еще из Крепости.

– Местные без санкции Хозяина не пошевелятся, а Бобров арестован, – Семенов вытряхнул камешек из модной туфли. – И на мой запрос что-то никто не откликнулся. А волкодавы спецназовские уже наверняка наш след взяли. Похоже, встряли мы.

– Нет, босс, тут другое, – уверенно возразил Аслан. – В нашей местной конторе мой двоюродный брат замначальника охраны. Он меня не бросит. Только если найти не сможет. Неужели «Невод» снова ослеп, как тогда, с «Ил-200» и Барковым вашим?

– А тебе оно надо? Ведь первыми не спасатели прилетят, а «красные». Им ближе. Снова зону топтать отправят, не боишься такой перспективы?

– Лучше на зоне попариться, чем тут подохнуть. Но это не про нас, босс, я выведу. Если часа три форы у нас будет, выберемся.

– Три часа! Тут пехом три дня спускаться. Без жратвы еще ладно, не проблема, а вот без воды…

– Давайте выйдем к речке и спустимся в долину вдоль нее, – Аслан продемонстрировал смарт, в котором высвечивалась подробная карта местности. – Правда, километров через десять она со стены падает, не пройдем там, но обход больше шести часов не займет.

– «Невод»? – кивком указывая на машинку, заинтересовался Семенов. – Раз работает на связь, значит, и нас видит?

– Карту я еще вчера на подходе закачал, – возразил телохранитель. – Но на связь, думаю, лучше нам все-таки не выходить. Вдруг и вправду не видит нас пока Всевидящее Око? Чем Иблис не шутит? Тогда выходит, лучше потерпеть мало-мало и не отсюда, а с безопасного удаления помощь вызвать.

– Не вечно же такой фарт будет нам катить, – Семенов покачал головой. – Рано или поздно засечет нас «Невод», и тогда конец.

– Можно вернуться, – резко бросил Аслан. – Или сразу в пропасть.

– Не варианты…

– Ну а чего вы тогда ноете?! Простите, босс, вырвалось…

– После припомню, – Семенов отреагировал на резкость Аслана вяло, практически никак. Горячий абрек был прав, и босс это отлично понимал. Ныть не следовало, это не приносило облегчения и никак не влияло на ход событий. Следовало шевелить мозгами и делать ноги. Еще Семенов хорошо понимал, что «спутниковая сеть глобального обнаружения» видит беглецов и все надежды на обратное – самообман. Но вместе с тем он не собирался возвращаться в захваченную спецназом Горную Крепость и сдаваться на милость победителям, поскольку знал еще кое-что. Кроме двоюродного брата Аслана, вертушку по души беглецов должен был выслать кое-кто другой. Просто обязан был выслать. Пусть Семенов не оправдал оказанного ему высокого доверия, но треть задания он выполнил. Не ахти какой результат, конечно, но почетную эвакуацию босс заработал. Без сомнений. Оставался открытым вопрос: знает ли наниматель о частичном успехе кандидата на пост нового Хозяина? Обычно Главный самодовольно подчеркивал, что он в курсе всего, имеющего отношение к его делам. Один из трех «Соколов» такое отношение имел. А лежала капсула со всемогущим мини-компьютером в кармане у Семенова. Чем не причина выслать за боссом вертушку? Впрочем, Главный мог поступить проще. Дождаться, когда Семенов сдохнет среди голых скал, и забрать «Сокола» в более удобное время – когда поблизости уже не будут разгуливать толпы спецназовцев, кружить боевые вертушки, и «Невод» перестанет уделять этому сектору повышенное внимание, рассматривая прямо из космоса через свои мощные телескопические объективы каждую подозрительную букашку. Такой вариант нравился Семенову меньше всего, и босс очень надеялся, что он наименее вероятен. Все-таки этот мини-комп такая ценность! Нельзя же оставлять его вот так, в кармане у трупа, в безлюдных горах, где не появляются даже местные жители и тело босса-неудачника может проваляться сто лет в полнейшей неприкосновенности…

Вот именно. При таких условиях еще как можно! Семенов зажмурился и встряхнул головой. Все, стоп! Прочь, гнилые мыслишки! Главный не оставит. Ему нужен и «Сокол», и новый Хозяин в осиротевшую фирму «черных». Семенов доставит высокому начальству искомую ценность и в качестве поощрения получит вакантное место. Вот этого позитивного сценария и следует придерживаться. Так и будет…

Семенов почти убедил себя, что снова бодр, циничен и полон сил. Он решительно встал с камня… и тут же сел обратно. С северо-запада, со стороны Горной Крепости, едва не задевая оружейной подвеской верхушки скал, приближался размалеванный серыми и коричневыми пятнами штурмовой вертолет. Звезд на его бортах Семенов не видел, поскольку машина шла прямо на него, но они там были – красные с золотыми контурами, это точно. Все-таки военные нашли беглецов быстрее спасателей из местного филиала. И это был полный провал…

– Уходи, абрек, – Семенов поиграл желваками. – Чего зря подставляться. Отсидишься в горах, потом, когда шум уляжется, пристроишься где-нибудь…

– Я вам не сука вроде Мамонта! – вскипел Аслан, проверяя магазин «глока». Было там негусто, но телохранитель и бровью не повел.

– Ты собрался сбить штурмовик из этой хлопушки? – вдруг донесся непонятно откуда чей-то насмешливый голос.

Аслан завертел блестящей от пота бритой головой, но никого поблизости не обнаружил. Тогда его взгляд переместился на босса и упал на смартфон. Экранчик машинки был пуст, но голос шел явно из нее. Раньше телохранитель с такими фокусами не сталкивался и потому вопросительно уставился на Семенова.

– Господин… Главный? – Семенов согнул руку и взглянул на темный экран смарта.

– Позже, господин Семенов. Все комментарии позже. А сейчас надевайте пояса и поднимайтесь на борт штурмовика. Время дорого…

Босс запрокинул голову и обнаружил, что с борта вертушки к нему спускается трос с двумя страховочными поясами. Все-таки расчет был верным, Главный пожелал получить ценный груз безотлагательно.

– Парижа не гарантирую, но с гор мы спустимся, – приободренный Семенов похлопал Аслана по плечу.

– Ну да, – телохранитель хмыкнул и взглядом указал на эмблему, украшающую, помимо звезд, борт вертушки. – Прямиком в зиндан.

Машина оказалась не армейской. Эмблема – черный силуэт хищной птицы в бордовом круге – четко указывала на ее принадлежность Внутренним войскам. Скепсис Аслана, отсидевшего в свое время под охраной этих самых войск пять лет, был понятен, но необоснован. Главный был волен задействовать любые связи в любых кругах и структурах, и, видимо, вертушка вэвэшников в данной ситуации стала оптимальным вариантом. Ничего особо удивительного или тревожного.

Когда двое хмурых членов экипажа помогли поднятым на борт «черным» освободиться от поясов и усесться на жесткой лавке, смарт Семенова снова «ожил».

– Теперь слушайте внимательно, – строго проговорил Главный. – В аэропорту, у стойки регистрации на московский рейс, вас будет ждать мой человек. Получите у него документы и деньги. Затем зарегистрируетесь, но в Москву не полетите. Человек проведет вас через погранконтроль в закрытую зону и посадит на чартер. Все ясно?

– Да, только… куда мы полетим?

– И как узнаем этого человека? – негромко подсказал Аслан.

– И как мы узнаем вашего человека, господин Главный?

– Пункт назначения вы узнаете в самолете. А человек подойдет к вам сам. Вот его фото.

Смарт пискнул, выбросил на экранчик фото, и связь прервалась.

– Ну вот… – Семенов хмыкнул. – Ты же хотел в Париж…

– Я хотел в отпуск, – Аслан с сомнением покачал головой. – А если по делам, то без разницы – Париж или Нью-Йорк, все равно не расслабишься.

– Нью-Йорк? – босс задумчиво взглянул в иллюминатор. – Ничему не удивлюсь… Там тоже есть армяне?

– Они везде есть, – Аслан вдруг как-то напрягся и продолжил, тщательно подбирая слова: – Босс, я понимаю, это не мое дело… но… что на самом деле происходит? Кто этот Главный и почему мы должны лететь за кордон?

– Главный это… Главный, Аслан, – Семенов так и не оторвал взгляд от синевы за иллюминатором, – это тот, кто играет партию. И мы у него в качестве пешек.

– Ну, вы-то, гляжу, этим… ферзем заделались, – с нотками искреннего уважения произнес Аслан. – Хозяин.

– Догадался? – Семенов взглянул на телохранителя искоса. – Да, теперь я вместо Бобра. Его Главный разменял. Но только это не ферзя место, а слона или коня, и пока, признаюсь тебе, как родному, я ничего в этой партии не понимаю. Знаю лишь, что вляпались мы по-крупному. Видишь, какой размах, уже и за большим бугром дела начались…

– И все из-за «Сокола»? – удивился Аслан.

– Нет, не думаю. «Сокол» в этой дерьмовой бомбе вроде детонатора. Деталь ключевая, но заменимая. Тут в другом прикол. Игра какая-то идет, Аслан. Большая игра. И на такие бабки, что нам не приснятся никогда. В этом суть, в это надо вникать. А технические детали вроде «Соколов» и прочей дребедени – это декорации. На них можно вечно смотреть и ничего не увидеть. Только ты никому…

– Обижаете, – телохранитель прижал руку к сердцу, вернее, к проступающей под пиджаком рукоятке пистолета. – Я всегда на вас ставил, ну, в смысле, с понятием я.

«Ну да, с понятием, – Семенов мысленно усмехнулся. – Потому что фарт со мной тебе катит. А если б отвернулась тетя Фортуна, ты меня бы первым грызть начал. Удержись Бобров в своем кресле да скажи тебе «Фас!» – вцепился бы в глотку хуже собаки…»

– Помнишь, как с Худым в Нальчике толковали?

– А то?!

– Если запахнет жареным, действуем по той же схеме.

– Все-таки не доверяете этому… Главному?

– Не в том вопрос, – показывая, что все комментарии позже, Семенов прижал палец к губам и покосился на безучастных сопровождающих. Слышать они ничего не могли, поскольку сидели на лавке у противоположного борта, но читать по губам – вполне. Этой нехитрой науке обучают в любой спецназовской «учебке». А то, что эти двое «вертолетчиков» закончили не филологический факультет, было написано у них на лицах.

Аслан все понял и до самого аэропорта хранил молчание, изредка обмениваясь с конвоирами оценивающими взглядами. На глаз определить уровень подготовки этих двоих, конечно, не мог даже такой опытный начальник охраны, как Аслан, но какие-то выводы он, видимо, сделал. И когда вертушка села на резервной площадке аэродрома, ему выпал шанс убедиться в их правильности.

В момент посадки обстановка на аэродроме казалась вполне спокойной и обыденной. Самолеты выруливали на взлетные полосы, терпеливо выстраиваясь в очереди наподобие толстых рыбин, идущих по узким светящимся речкам на нерест. Интервал между взлетами и посадками составлял не больше трех минут, но каким-то чудом, а если точнее, благодаря четкой работе диспетчеров, ни пилоты, ни работники наземных служб не совершали ни одного лишнего движения. Бесконечный конвейер работал без сбоев. Воздушное пространство в стороне от взлетно-посадочной зоны тоже гудело моторами, а к тому же еще и свистело винтами – над вертолетными площадками движение было таким же интенсивным и отработанно будничным. Любой чужеродный элемент в этом только кажущемся сумбурным море людей и машин бросился бы в глаза даже человеку несведущему, но ни экипаж, ни пассажиры заходящей на посадку вертушки ничего и никого лишнего не увидели. Вертолет коснулся колесами «яблочка» отведенной диспетчером площадки, и двигатели тут же сбросили обороты. Один из сопровождающих открыл дверь и выглянул наружу. Примерно минуту он изучал обстановку теперь уже в привычном, наземном, ракурсе и наконец кивнул.

– Пошли!

Аслан подался вперед, ненавязчиво оттеснив босса от двери, но тут же отпрянул.

– Что-то не так, босс! Эй, за штурвалом, взлетай!

– Ты чего? – удивился Семенов. – Кого узрел?

– Две машины от большого ангара едут, видите? Это спецназ, зуб даю!

– Высаживаемся! – Семенов принял решение мгновенно. Пусть он не имел такого богатого боевого опыта, как телохранитель, но соображал быстро. Оставаться в вертушке, которой вот так с ходу никто не даст добро на взлет, было опасно. Принимать бой, прячась в дюралевой коробке, – смертельно опасно. Оставалось лишь бегство, причем в прямом смысле – ногами по земле.

«Черные» выпрыгнули на бетон и, пригибаясь, отбежали подальше от вертушки. Угрюмые «вертолетчики» оказались рядом.

– Приказано сопровождать до посадки на чартер, – коротко пояснил тот, который первым выглянул из вертолета.

– Будет жарко, – предупредил Аслан, в очередной раз смерив бойца оценивающим взглядом.

– В курсе, – провожатый вынул из-за пояса «гюрзу». – Идите между площадками вон туда, к метеобашне. Сразу за ней начнется чартерная зона. На восьмой стоянке вас ждет «Гольфстрим-Трансатлантик». Мы прикроем.

– Ого, целый «Гольфстрим»! – Аслан усмехнулся. – Да еще новейшей модели. Точно, в Нью-Йорк полетим.

Семенов кивнул провожатому и двинулся в сторону башни. Времени на рассуждения о щедрости нового непосредственного начальства не оставалось. Теперь босс и сам увидел подозрительные машины, рисково игнорирующие аэродромную разметку и маневрирующие между грузовыми карами, «техничками» и заправщиками.

Не прошло и десяти секунд, как беглецы надежно затерялись среди персонала и под прикрытием вертолетных туш, а также всевозможной вспомогательной техники благополучно покинули опасную площадку. Погони вроде бы не наблюдалось, но в реве и грохоте услышать любые подозрительные звуки было невозможно, а увидеть преследователей мешали все те же вертушки. Будь Семенов сейчас в положении преследователя, а не жертвы, он бы поступил предельно просто – вызвал бы со своего смарта «Невод» и запросил живую картинку окружающей местности: крупный план под углом в сорок пять градусов с расширением поля зрения до пятисот метров. Получился бы отличный вид, практически без искажений и помех, ведь снимали бы сразу несколько спутников космической сети, а затем наземный сервер «Networld» обработал бы картинку и выдал ее абоненту. На проекционной голограмме смарта это выглядело бы как кино, снятое с хорошим разрешением, с высоты второго-третьего этажа.

Но сейчас Семенов находился в шкуре жертвы и обнаруживать себя ему было невыгодно. Он уже не обольщался насчет сопутствующей ему в последний час удачи. Она оказалась иллюзорной. Но все-таки босс на нее надеялся.

– Выходит, видел-таки нас «Невод», – озвучил Аслан сомнения Семенова. – Раз «красные» бойцов сюда прислали.

– Может быть, – босс пожал плечами. – А возможно, это просто подстраховка. Они решили перекрыть ближайшие аэродромы, а тут мы, как живые. Стандартная процедура.

– Ну да, – телохранитель хитро прищурился. – Вы видели, какие тут площади? Если наобум прочесывать – за сутки не управишься, да еще двумя машинами. А они нашли нас в этом муравейнике за минуту, мы и приземлиться не успели.

– Однако мы все-таки приземлились и даже успели удрать, – Семенов махнул рукой. – Так что тот, кто нас от «Невода» прикрывает, свою задачу выполнил. Мы пока живы и на свободе. И хватит версии сочинять. Не все гладко, это факт, но ведь мы не с клубом ролевых игр тягаемся, а с армейским спецназом, у них все ситуации просчитаны. И сейчас нам важен результат. Пока мы на шаг впереди… Вон чартерная зона, считай стоянки.

– Я «Гольфстрим» и без счета вижу. Он среди «аннушек» и «тушек» как лебедь в утином пруду. Поднажмем?

– Сразу не пойдем, – Семенов придержал Аслана за рукав. – Осмотримся. Думаешь, эту птицу никто до сих пор не приметил? Военные вполне могли сообразить, кого она ждет, и посты выставить.

Долго осматриваться не стали. В ту же минуту, когда они миновали третью стоянку, на которой дремала видавшая виды двести четвертая «тушка» каких-то там урюпинских авиалиний, слева от метеобашни началась возня. Определенно сказать, что там творится, Семенов не мог, но ему хватило самого факта нездоровой активности в абсолютно не предназначенном для этого месте. В тот момент, когда беглецы добрались уже почти до борта «Гольфстрима», активность переросла в ажиотаж с элементами фурора. В районе башни определенно стреляли – злое тявканье пистолетов и короткие трещотки автоматов пробивались сквозь аэродромный гул, как иголки сквозь плотную ткань: нехотя, но остро. А еще над метеобашней зависли две армейских вертушки. Они не стреляли, но лишь до поры.

Пока Семенов оглядывался на метеобашню, Аслан успел изучить обстановку вокруг самолета. Засады рядом с ним не оказалось.

– В целом все спокойно, но что нас ждут и готовы вывезти за тридевять земель, я бы не сказал, – озадаченно потирая бритую голову, сказал Аслан. – Люк задраен, двигатели холодные. Может, вертолетчик что-нибудь перепутал?

– Господин Семенов, – голос доносился откуда-то издалека, но человек не кричал. Босс некоторое время вертел головой, а затем догадался взглянуть на экранчик смарта. Иллюзия, что человек далеко, создавалась по причине маломощности звуковой панели приборчика. На связи был не Главный, как ожидал Семенов, а «встречающий». Он маячил на фоне стойки регистрации в аэропорту.

– Слушаю вас.

– Планы изменились, господин Семенов.

– Это я понял. Мы уже рядом с чартером.

– Нет, они изменились радикально. Вы не полетите самолетом. Истребителям эскадрильи охраны аэропорта приказано вас сбить, если вы попытаетесь уйти воздушным путем. Прошу немедленно прибыть в четвертый багажный терминал. Это слева от вас, видите синее здание метрах в пятистах к югу?

– Видеть-то видим, – пробормотал Аслан, кивком указывая боссу на приближающиеся со стороны метеобашни машины. – Они ездят быстрее, чем мы бегаем.

– Вперед! – Семенов выключил смарт и бросился к длинному синему ангару, или терминалу, – в этот момент ему было все равно, как назвать огромное металлическое строение, лишь бы там можно было укрыться от преследователей.

Над головами беглецов прошли армейские вертушки. Строгое аэродромное начальство не позволяло воздушным охотникам врезать от всей души и попортить асфальт, пригвоздив к нему «дичь» парой точных пулеметных очередей, но оставило пространство для маневра, отменив все вылеты и посадки в вертолетной зоне аэродрома. Одна из вертушек развернулась и зависла на высоте полутора метров, преграждая путь к терминалу. До вертолета оставалось не больше ста шагов, и беглецы притормозили. Из распахнувшейся двери вертушки выпрыгнули четверо бойцов в камуфляже и с автоматами в руках. Между ними и «черными» оставались небольшие препятствия в виде длинного багажного автопоезда из пяти тележек, прицепленных к электрокару, и двух машин технической службы, но автопоезд медленно уезжал влево, а «технички» разворачивались, намереваясь убраться подальше вправо, и потому счет шел на секунды. Через четверть минуты беглецы могли оказаться лицом к лицу с бойцами. Что из этого выйдет, предположить было несложно. Носом в асфальт, руки за голову, ноги как можно шире… Семенов представил, как его, еще вчера одного из хозяев жизни, пинают под ребра дуболомы в тяжелых армейских ботинках. Перспектива была безрадостной. Босс шарахнулся влево и в стремительном рывке догнал автопоезд. Аслан почти не отстал. Они запрыгнули на тележку и вцепились в страховочную сеть, перетянувшую наваленный с горкой багаж. Оставшаяся в воздухе вертушка тотчас зависла над электрокаром. Перепуганный водитель нажал на тормоз. Как только скорость движения автопоезда упала до скорости пешехода, Аслан спрыгнул с тележки. Он в несколько прыжков нагнал кар и запрыгнул на сиденье рядом с водителем. Пистолет у скулы показался шоферу страшнее зависшего над головой вертолета, и автопоезд снова набрал скорость. До заветного терминала оставалось каких-то двести метров. Сесть у его ворот вторая вертушка не могла, там было слишком много техники, но спецназовцы и не пытались повторить провалившийся трюк. Наперерез электрокару уже мчались машины наземной группы, а вдогон беглецам полетели пули. Четверо бойцов из первого вертолета, тщательно целясь, обрабатывали удирающий составчик одиночными выстрелами.

Семенов попытался переползти в промежуток между тележками, чтобы укрыться от пуль за горой чемоданов, и едва не свалился под колеса. Все-таки для любых трюков нужна подготовка, а спорт Семенов никогда не любил. Позубоскалить – пожалуйста, а надрываться, чтобы иметь эффектное отражение в зеркале, – увольте. Для чего? Чтобы бабам нравиться? Для этого хватит дорогого костюма и толстого кошелька. Адреналином накачаться? Тоже невеликое удовольствие. Уж лучше коньяком. А что когда-нибудь попадет в переделку, где потребуется удирать с элементами акробатики, Семенов не мог даже представить. Однако же попал…

Автопоезд заложил резкий вираж, тележку встряхнуло, и у босса клацнули зубы. Очень близко что-то звякнуло, и Семенов заметил, как в сторону отлетела блестящая деталь, наверное, защелка от чемодана. Если бы тележка не вильнула, пуля могла попасть не в чемодан, а точно в спину боссу. От такой мысли внутри у Семенова похолодело. Он неожиданно для себя заработал руками и ногами и перебрался на предпоследнюю тележку автопоезда.

«Кончится все, сразу же пойду в спортзал… И на айкидо запишусь, как Барков… Никогда не поздно…»

Перед каром резко затормозил армейский «Тигр», и автопоезд застонал всеми сцепками. Семенова прижало к чемоданам, а затем потянуло вниз, в промежуток между телегами. Он бессильно царапнул холеными ногтями по борту тележки, больно ударился плечом о сцепку и рухнул на асфальт, прямо под левое переднее колесо последней телеги. От страха босс крепко зажмурился и задержал дыхание, подсознательно надеясь, что это позволит выдержать тяжесть накатывающегося колеса, но… ему повезло и на этот раз. Телега остановилась, едва коснувшись плеча незадачливого ездока гладкой, лишенной протектора шиной. Семенов суетливо задергал ногами и, совершив как минимум сотню лишних движений, выбрался из-под телеги.

Сначала он подумал, что лучше бы ему остаться под автопоездом – спецназ взял беглецов в клещи, – но очень скоро Фортуна улыбнулась Семенову вновь.

Вернее, сначала босс пережил самый большой стресс за всю свою жизнь. В один миг ему стало гораздо страшнее, чем минуту назад, под колесами автопоезда. Ведь лежа там, на асфальте, он мог надеяться на то, что телега все-таки остановится, а вот ударившая в грудь пуля никаких надежд не оставляла. Вернее, Семенов мог бы надеяться на бронежилет, но, если честно, легкий «броник» третьего класса защиты не держал даже пули, выпущенные из «гюрзы», а что говорить про «калашников», да еще с тридцати шагов? Босс отлетел на пару метров назад, больно ударился затылком об асфальт и тоскливо уставился в синее небо. Умирать было почему-то не больно. И свет не мерк, а окружающее пространство не сжималось в темную точку, как это красиво показывали в кино. Семенов пошевелил рукой, ногами, напряг слегка затянутый жирком пресс. Все работало. В груди ныло, но не настолько, чтобы корчиться от боли. Даже стонать от такой боли как-то не особенно хотелось. Босс провел рукой по груди. В пиджаке дырка… вот она… в «бронике» должна быть тоже дыра, а из нее должна сочиться теплая кровь… Нет, ничего такого. А в пластине бронежилета лишь несерьезная вмятина. Что за чудеса? Семенов приподнялся на локте и осмотрел пиджак. Вот в чем дело! Он сунул руку во внутренний карман и вынул капсулу с «Соколом». Сделанная из сверхпрочных сплавов, да еще со свинцовым наполнителем, она отлично выдержала прямое попадание автоматной пули, а пластина бронежилета равномерно распределила энергию удара. Потому и отбросило босса, как щенка, но не убило и ребра целы… почти. Семенов попытался глубоко вдохнуть, но не смог, было больно теперь уже без дураков.

Впрочем, синяки и трещины в ребрах сейчас были не в счет. Семенов осмотрел капсулу и понял главное – пулю она удержала, но была серьезно повреждена, и встроенный в нее автономный М-станнер не работал. А из этого следовало…

Семенов насколько сумел быстро поднялся на ноги и рисково выпрямился.

– Босс! На землю! Пришьют!

На шипение Аслана, засевшего между каром и первой тележкой, он не отреагировал.

– Не стреляйте! Дайте сказать! Позовите начальство!

Сухо треснули несколько выстрелов. Над ухом вжикнули пули. Семенов сглотнул вязкую слюну и поднял над головой капсулу. Держал он ее так, чтобы противник не видел повреждений. Еще несколько пуль просвистели чуть выше головы, но затем наступила пауза.

– Не стрелять! – крикнул кто-то невидимый за бронированным «Тигром». – «Черный», скажи своему янычару, чтобы тоже остыл.

Семенов опустил взгляд и выразительно посмотрел на Аслана. Тот немного поколебался, но затем понимающе прищурился и подмигнул.

– Это «Сокол»! – Босс помахал над головой рукой с зажатой в кулаке капсулой. – Вам же он нужен?

– Мы и возьмем, – уверенно пообещал командир «красных». – Вторую руку подними и постой так минуту. А боец пусть ствол выбросит и ляжет. Тогда гарантирую вам жизнь.

– А если я сейчас свяжусь с «Неводом» и расскажу, для чего нужен этот самый «Сокол»? Всем желающим расскажу. На все сети выйду и всему миру ваши секреты выложу.

– А успеешь?

На груди у Семенова появилось сразу три красных точки лазерных целеуказателей.

– А ты о пакетной передаче данных слышал? Мой боец на смарте палец держит. Нажмет кнопку янычар, и уйдет «инфа» в «Невод», а оттуда по всему миру, сам понимаешь.

– Понимаю, – командир военных усмехнулся. – Но я тебе не верю. Гранаты к бою! – И негромко своим: – Сделаем из гадов фарш…

Семенов почувствовал, как слабеют колени, но позы не поменял. Со стороны это, наверное, выглядело героически, хотя на самом деле босса просто парализовало от очередного приступа страха. Смелость, замешанная на уверенности, что блеф сработает, больше не подпитывала тело энергией, а других источников подзарядки у Семенова не имелось. Он стоял с поднятой над головой капсулой, пародируя статую Свободы, и мысленно прощался с жизнью. Большего он все равно не мог предпринять. Ни морально, ни физически. Конечности не слушались, а в душе было холодно и пусто. Туловище вовсе превратилось в подобие элемента мебельного гарнитура. Казалось, стукни по спине – и услышишь гул, будто из пустого шифоньера.

– Черпаев, отставить! – вдруг долетел до Семенова знакомый голос. – Я понимаю, что к сраным «Соколам» у тебя свои счеты, но этот нам нужен целым и невредимым!

– Он в капсуле, товарищ генерал. Ничего ему не сделается.

– Готов ответить за эти слова погонами?

– Ну… вообще-то…

– Тогда заткнись! – подоспевший генерал Манилов почти зарычал. – А ты, вошь нестроевая, аккуратно положи капсулу на землю и шагом марш отсюда, если успеешь!

– Это вы мне? – Семенов поискал взглядом собеседника.

Манилов совершенно спокойно вышел из-за «Тигра» и зло взглянул на Семенова.

– Тебе, босс недоделанный! Капсулу – на землю и проваливай! Мне что, три раза повторять?

Три раза повторять было необязательно. Семенов уже понял замысел Манилова. Генерал рисковал, так открыто вмешиваясь в ход спецоперации, не только своей репутацией, но и должностью, но, видимо, Главный посчитал, что это единственный способ решить проблему, и генерал был вынужден подчиниться. А что поделать? Назвался заговорщиком, будь готов стать крайним. До Семенова вдруг дошло, что пробившая контейнер пуля тоже могла быть вовсе не спецназовской. Ведь до того момента «красные» только запугивали, стреляя поверх голов. Да и позже никаких попыток разделаться с «черными» не было, одни угрозы.

«Неужели Главный настолько крутой стратег и тактик? Нет, не может быть. Как он следил за развитием событий – понятно, с «Неводом» он накоротке. Но как он мог принять решение за такой мизерный промежуток времени? И где он вдруг нашел снайпера? Или стрелок следил за мной с самого начала? Но это означает, что я никуда не должен был улететь! Главный загнал нас на этот аэродром умышленно! Он знал, что вывезти чип можно только внутри носителя, но понимал при этом, что никто в здравом уме на такое счастье не согласится… А теперь, когда чип из пробитой капсулы переместился в носителя, то есть в меня, Главный подключил к спектаклю Манилова, который под предлогом того, что капсула теперь в руках «красных», благородно меня отпустит. Этакий жест победителя. А когда я исчезну, он «вдруг обнаружит», что капсула пуста. Главный играет нами, как пешками! Черт возьми, он обещал мне место ферзя, а сделал из меня пешку! Такую же, как Барков, и какой недолго был покойный Жорик. Провел меня, как сосунка! Семенов, твою мать, ты – сосунок!..»

Семенов швырнул капсулу на асфальт и демонстративно повернулся к генералу спиной.

– Босс, ноги! – выбираясь из-под электрокара, крикнул Аслан. – Уходим, босс!

– Ставлю сотню, что нас отпустят, даже если мы помочимся им на сапоги и попятимся отсюда раком, – зло бросил Семенов. – Сегодня наш день.

– Что-то я не понимаю, – Аслан опасливо взглянул на перегородившие путь к ангару «Тигры», а затем поднял глаза к набравшей высоту вертушке. – Это постанова была, что ли? А для кого, для зрителей «Невода»?

– Давай позже, – Семенов взглядом указал на чартерную зону.

– К армянам? – перехватив его взгляд, сообразил Аслан.

– Как бы.

– Понятно, – телохранитель опасливо оглянулся на позиции военных, но бойцы Манилова хранили молчание и не показывались из-за машин, будто действительно давая «черным» время ретироваться.

Формально там, в командирском «Тигре», шло совещание генерала с Москвой, и до его окончания бойцы не имели права даже косо посмотреть на бывшего противника. Семенов невесело усмехнулся. Версия подтверждалась. Манилов был намерен совещаться до посинения. Можно идти, бежать, ползти – что больше нравится, но, пока последняя «черная» задница не покинет пределов аэродрома, никакого решения генерал не озвучит.

Семенову вдруг стало крайне обидно за свое незавидное положение. Нет, ну разве это справедливо? Только наметился грандиозный карьерный взлет – и тут же мордой о стол. Да, босс, теперь ты Хозяин, но чего – какой-то жалкой шарашки! И вся твоя крутизна теперь не стоит ломаного гроша. Твоя новая должность теперь значит не больше, чем прежняя. Да что там не больше – меньше! Тебя разменивают, как рваный полтинник, надеясь выручить хотя бы половину стоимости. Обидно! Особенно когда ты на самом деле не полтинник, а настоящая пятисотенная. Ведь ты в курсе серьезных и весьма опасных для «менялы» вещей.

«Ну так и докажи ему, что ты не бросовый товар, – разозлился на самого себя босс. – Покажи этому Главному, что достоин не только должности ходячего контейнера для «Сокола», но и партнерства. Ведь где минусы, там и плюсы. Теперь Главный будет вынужден считаться с моим мнением. Он, конечно, хитроумный стратег и грамотный тактик, но и в его планах не может все складываться идеально. Взять, к примеру, его выбор нового носителя «Сокола». Спору нет, я лучше Баркова, но ведь у меня есть свои амбиции и потребности. Я не стану носиться с выпученными глазами, разыскивая пропавшую семью и сгорая от желания расстаться с «Соколом». Я включусь в игру. Да так, что вывести меня из нее уже не удастся. Я докопаюсь до истины и обязательно использую все свои возможности на полную катушку! Вот тогда и посмотрим, кто пешка, а кто ферзь!..»

– Аслан, ты говорил, брат у тебя тут в авторитете?

– Есть такое дело, – за спиной у «черных» уже остались несколько вертолетных туш, и телохранитель заметно расслабился. Ведь он больше не чувствовал затылком усиленных оптикой взглядов спецназовцев. – Могу вызвать его прямо сюда. Контора от аэропорта недалеко, пять минут лету.

– Вызывай, только пусть приезжает наземным транспортом. И «сменку» приготовит, да не одну. Будем уходить.

– Нас же отпустили, – Аслан указал большим пальцем за плечо. – Или генерал все на себя взял?

– Вроде того. Поэтому нам лучше где-нибудь отсидеться. Найдет братец такое местечко?

– Без проблем. В былые времена тут целые отряды в горах отсиживались. До «Невода». Но, думаю, и сейчас получится. Я лично пару схронов знаю, до которых федералы так и не добрались.

– Вот и ладно. Недельку отдохнем, а после в Грузию двинем. Или сразу, чего тянуть? Найдешь проводника?

– Найду. А что мы в Грузии забыли? Там ведь неспокойно. Миротворцы шерстят, только шум стоит. И «Невод» в особом режиме работает. Заметут еще.

– Не волнуйся, у меня в Тбилиси связи есть. А что бардак там, так это нам только на руку. Затеряться легче. А с «Неводом» я разберусь. Есть у меня такое чувство.

Он усмехнулся и потер зудящую ладонь…

* * *

Генерал Манилов повертел в пальцах искореженный контейнер – по форме и размеру не больше футляра для сигары. «Сокола» в нем не было, это генерал знал точно. Зачем же в таком случае Главный потребовал отнять бесполезный футляр у Семенова? Чтобы замести следы? Манилов сплюнул на гладкий аэродромный асфальт. Главный, как всегда, считает себя самым умным и дозирует информацию. Ну что ж, на том и погорит. Итак, «Сокол» номер два у Семенова, вернее – внутри него. Что из этого следует? Во-первых, что боссу «черных» не повезло – быть носителем такого опасного электронного паразита большой риск, а во-вторых, то, что Главный перестал доверять Манилову. Зачем иначе было уводить «Сокола» прямо из-под носа у генерала? Ну что ж, недоверие порождает ответную реакцию: либо желание выслужиться, либо… ведет к расколу. Без Главного, конечно, Систему не построить, зато когда она будет закончена и отлажена…

Генерал понимал, что вынашивать настолько далеко идущие планы пока рановато, но он привык учитывать все возможные сценарии развития событий и готовиться к ним. Навык тщательного планирования – фундамент любой стратегии.

– Манилов, ответьте, – послышалось из генеральского смарта.

– Слушаю, господин Главный, – Манилов оглянулся на подчиненных, куривших у ближайшего «Тигра», и понизил голос. – Семенов убыл. Уверен, он попытается перейти на территорию Грузии.

– Давайте без фамилий. «Ворон» теперь не ваша забота, генерал. Возвращайтесь в Москву. Там сейчас и «Сокол», и «Ласточка». Мне нужны все птички оптом.

– «Ворон», «Сокол» и «Ласточка»? – Манилов подавил усмешку. – Вы больше не доверяете «Неводу»? Думаете, нас могут прослушать?

– Без комментариев, генерал. Так надо.

– Ну надо, значит, надо, – генерал все-таки ухмыльнулся. – Только я не смогу добыть вам весь сраный зоопарк. Разве что «Ласточку».

– Пусть будет так, генерал. Я дам вам точные координаты Тамары… э-э… «Ласточки», когда вы окажетесь на месте. И поторопитесь! Все, работайте!

Генерал буркнул «есть» и, когда связь прервалась, сплюнул на асфальт. Судя по тому, как елозил Главный, для маневров и перегруппировки сил у «красных» и прочих заговорщиков оставалось крайне мало времени. А потому Главный начал спешить. И нервничать. И это не есть хорошо. В спешке легко упустить какую-нибудь важную деталь, и тогда все пойдет коту под хвост. Неужели Служба безопасности «Невода» стала вдруг настолько сильна и влиятельна, что с ней не может справиться даже тайный всемирный консорциум негодяев всех мастей? Манилов вздохнул. Ежу понятно, что только в голливудских фильмах добро всегда побеждает зло, а в жизни чаще происходит наоборот, в этом генерал не сомневался, но сейчас Манилову стало почему-то не по себе. Его мучило нехорошее предчувствие. Нет, он по-прежнему верил в победу заговорщиков – еще бы! Такие деньги и связи! Но какова будет цена этой победы? Раз Главный занервничал, значит, СБН умудрилась организовать неслабое противодействие, а в больших играх и ставки немаленькие. Взять, к примеру, «черных». Это была, наверное, самая влиятельная преступная группировка в Москве, да и во всей России, и где она теперь? Боброва разменяли, как какую-то пешку, а остатки банды просто рассеяли или перевербовали! Ну и где гарантия, что «Специальный научно-практический центр Министерства обороны по электронной разведке и программированию», или, если коротко, – «Объект Красный», не станет следующей разменной фигурой вместе с начальником, то есть генералом Маниловым? А что? Когда секретные заводы выполнят план, они станут ненужной и весьма опасной уликой. А когда все эти объекты будут аккуратно взорваны, станут не нужны и опасны обслуживавшие их люди: инженеры и охрана, все – подчиненные Манилова. Хорошо, если к тому моменту будет запущена Система. Конспирация пойдет побоку. А если не будет?

Получалось, что после ареста Боброва и ликвидации его группировки, как ни крути, крайним оставался сам генерал. Манилов невесело усмехнулся и еще раз сплюнул.

«Ласточку» добыть? Это можно. Только хрен я потороплюсь! И на досрочное выполнение заводского плана тоже не надейтесь, господин Главный. Все будет сделано строго по сраному графику и ни днем раньше! А если вас спецслужбы к тому времени зажмут, как танки пехоту, я не виноват. Тщательнее стратегическое планирование надо было проводить. По-военному, а не под диктовку американских спонсоров, азиатских наркобаронов и отечественных бандитских морд!»

4. 06 июля, 19 часов

(время московское)

– …Кредитная система «Соникард» универсальна. Она интегрирована в глобальную спутниковую сеть и позволяет производить расчеты в любой точке мира, на любых терминалах всех известных банков и других кредитных систем. Вам больше не нужно носить толстые бумажники с пачками карточек разных банков. Имея при себе «Соникард», вы можете получить товары, услуги или наличные, не задумываясь, принимает ли магазин или банкомат к оплате карту той или иной системы. «Соникард» решает любые финансовые проблемы! Наш девиз: «Гарантированные платежи всегда и везде!»

Зазывалы вещали примерно одно и то же на каждом углу. Даже здесь, в Центральном парке, где не было никаких углов, только деревья, трава и асфальтовые дорожки. С одной стороны, рекламная кампания выглядела вполне обычно: разъезжающие по городу фургончики останавливались на самых оживленных перекрестках Нью-Йорка, и выскочившие из них улыбчивые девицы раздавали прохожим разовые карточки на предъявителя. Студенты-распространители в куртках и бейсболках, украшенных логотипами «Соникард» – золотые буквы поперек красного кружка, – бродили по супермаркетам, кафе, гостиницам и прочим общественным заведениям, доходчиво объясняя всем желающим, в чем преимущество новой кредитной системы. Логотипы мелькали там и тут на рекламных щитах и электронных табло. Реклама шла и по телевидению, и в Сети, и на товарах: бейсболки, майки, миниатюрные логотипы на этикетках самых разных продуктов, буклеты, проспекты и плакаты внутри и снаружи супермаркетов, забегаловок и салонов. Красные кружки, будто корь, заразили и Бродвей, и Уолл-стрит, и даже фойе такого храма современной культуры, как Мэдисон-сквер-гарден. В общем и целом, масштаб мероприятий свидетельствовал о нешуточных финансовых вложениях в рекламу, а значит, и о солидности новой системы. А если учесть еще и главный рекламный ход – раздачу «пробных» кредиток всем желающим, – сомнений не оставалось: «Соникард» – это серьезно. Так считали почти все ньюйоркцы, попавшие под пресс этой агрессивной, напористой рекламы.

И все же это была только одна сторона медали. Если взглянуть с другой стороны, кое-что все-таки смущало. Не всех, а лишь таких въедливых скептиков, как Чак. Нет, непосредственно к акции у него претензий не было. За пятьдесят лет жизни в Нью-Йорке он повидал еще и не такие шабаши. Его удивлял сильный, но непонятный, с точки зрения практичного человека, главный рекламный ход «Соникард». Эта раздача «пробных» кредиток. Универсальная карточка – практически всемирные деньги! – и так была абсолютно убедительным аргументом. Зачем усиливать эффект? Ведь любому психологу – да просто любому здравомыслящему человеку! – известно, что лучшее – главный враг хорошего. Не будь этого странного «пробного» нюанса, Чак первым пошел бы в ближайший банк и открыл счет в системе «Соникард». А теперь… нет, вряд ли власти допустили бы рекламу пустой финансовой пирамиды, фактически – надувательство и унижение целой столицы мира! Да и стоимость рекламной кампании говорит о многом, но…

Во-первых, «пробная» кредитка на предъявителя позволяла приобрести за счет фирмы товаров и услуг на двести семьдесят долларов. Нормально? Конечно же, нет! Аргументы вроде того, что деньги лежат в самых разных банках и валютах по всему миру, и таким образом будущие клиенты «Соникард» могут убедиться, что система действительно работает, мгновенно переводя сбережения откуда угодно, куда угодно и конвертируя их из чего угодно в доллары, Чака не убедили. Ну не убедили, и все тут! Никто не раздает деньги без умысла. А еще настораживало ограничение – снимать наличные или покупать товары по этим «пробникам» можно только в течение шести часов – с одиннадцати утра до пяти пополудни шестого июля. После пяти все они будут заблокированы и превратятся в мусор. Почему? Опомнились и решили сэкономить? Ясное дело, что любая реклама – это клубок более или менее легальных финтов и хитростей. И все-таки как-то это подозрительно выглядит. Кредитка с вполне приличной суммой всего-то на шесть часов. И как проследить, кто снимает двести семьдесят баксов, а кто нахапал карточек и тянет из банкомата уже третью тысячу? А уж какой будет ажиотаж… Полиции работы прибавится непременно. Они, наверное, и рады бы все это безобразие прекратить прямо сейчас, зарубить, так сказать, на корню, да не могут. Кампания разрешена мэрией. За взятки, конечно. Еще бы! Если фирма так сорит деньгами, сотня миллионов на взятки для нее не проблема.

Чак вздохнул и украдкой взглянул на часы. Без двух минут одиннадцать. И все-таки настороженность настороженностью, а деньги есть деньги. Чак вынул из кармана три «пробные» карточки с красным кружком. Одну ему буквально всучили вчера вечером, в двух кварталах от Таймс-сквер, пока он ждал клиента. Это была первая встреча с напористыми студентами-распространителями. В тот раз Чак не поверил ни единому слову, но карточку все-таки сунул в бардачок. Мало ли? Вторую ему подарил клиент, севший в машину на 42-й улице неподалеку от Центрального вокзала. Беседа с пассажиром оказалась вполне содержательной, но упрямый нью-йоркский таксист все равно не поверил в грядущую «кредитную революцию» и заставил клиента расплатиться наличными. Тот заплатил, даже с двойными чаевыми, и еще оставил Чаку карточку. Третью кредитку засомневавшийся таксист вытребовал сам, когда притормозил, проезжая мимо распространителей по Ист-Ривер драйв. Зачем? От жадности, наверное. Ведь сколько ни сомневайся, а свербит где-то там внутри: не останься в дураках! Если это туфта, никто ведь и не узнает, что ты тоже участвовал в грандиозном лохотроне. А если это реально, ты за здорово живешь получишь восемьсот десять баксов. Не так уж много, но почти как хорошая дневная выручка.

Одиннадцать! Сейчас все станет ясно. Кто кого надул или, наоборот, – облагодетельствовал. Чак уже давно решил, как поступит с кредитками. Одну он заранее сунул в сканер счетчика. Если не сработает, то, во-первых, никто и не узнает, а во-вторых, не придется совершать лишние телодвижения. Вторую он планировал использовать чуть позже. Прокатиться до банкомата, где не будет большой очереди, и получить наличные. А третью можно потратить на подарок сыну. Он давно просил новые кроссовки, с этими, как их, черт… гелевыми ролл-вставками, которые позволяют по желанию либо кататься, как на роликовых коньках, либо ходить, как обычно. Последнее, конечно, маловероятно. Чак усмехнулся. Он отлично помнил себя в таком возрасте. С наступлением лета ролики заменяли обувь окончательно и бесповоротно, а осенью, с началом школьной учебы, приходилось заодно и снова учиться ходить. Теперь же подросткам вообще ничто не мешает круглый год носиться по городским тротуарам, обгоняя плетущиеся в пробках машины, соскальзывая прямо по перилам в подземку или устраивая массовые заезды на просторах площадок старых доков в Вест-Сайде. Заблокировал вставки – и ты обут в нормальные кроссовки, разблокировал – ты на роллерах, причем с таким фантастически низким трением качения, что одного толчка хватает на сотню футов по любой более-менее ровной поверхности. И ничто не может испортить наслаждения от этого почти полета, пусть и в сантиметре от земли. Ничто, кроме осенней слякоти или снега, который нью-йоркской зимой нет-нет да выпадает, несмотря на глобальное потепление…

Но это все лирика. Пора! Чак ткнул в пиктограмму «оплата». На экране счетчика высветилась надпись «платеж произведен» и сумма… двести семьдесят долларов! «Кредит исчерпан. Спасибо, что воспользовались услугами «Соникард». Чак шумно выдохнул и вынул кредитку из сканера. Надо же! Выходит, напрасно брюзжал и сомневался? Чак ощутил, что чуть выше потертого водительского сиденья начался легкий зуд – предвестник «золотой лихорадки». Он включил «драйв» и вывел свой старенький «Понтиак» на проезжую часть. У всех намеченных банкоматов стояли длинные очереди, а у обочин негде было припарковаться. Чак проехал несколько кварталов и негромко выругался. Везде одно и то же – толпы граждан, возжелавших «бесплатного сыра». Или, как сказал бы Олег, коллега с Брайтон-Бич: herova tucha haliavshikov. Чак нервно посигналил подрезавшей его дамочке на миниатюрной «Хонде». Ей-то на этом японском пуфике место у обочины нашлось. «Как же поступить? Не на Лонг-Айленд же ехать!» Зуд превратился в ощутимое беспокойство. Времени для получения денег оставалось предостаточно, и все-таки. Нет, в крайнем случае, можно было «слить» все три кредита в свой же счетчик, но что, если хитроумная система «Соникард» посчитает это нарушением правил и заблокирует два «лишних» перевода? Распространители не уточняли, может ли один человек воспользоваться несколькими кредитками, но логично предположить, что об этом условии не говорили, поскольку оно было слишком очевидным. Чак всегда гордился тем, что он человек осторожный, практичный и предусмотрительный. Его поэтому и грабили меньше других, и платить не «забывали» – такие вещи Чак просчитывал заранее, еще не посадив клиента, уже видел, что он за фрукт. И в прочих делах опытный таксист придерживался тех же принципов – лучше все предусмотреть и продумать, чем рисковать и терять деньги из-за собственного легкомыслия. Но сейчас опасение потерять пять сотен потихоньку подменяло собой все привычные установки.

Чак повертел головой. Заправка! Если залить под горловину, выйдет как раз почти на три сотни. Отличная идея! Чак свернул на 23-ю улицу и, постепенно выбираясь из тени небоскребов, покатил на запад в сторону Гудзона, к ближайшей заправочной станции. По правой стороне улицы ближайшая заправка располагалась только на пересечении с Десятой авеню, и Чак доплелся до нее лишь через полчаса. Пробки на Манхэттене были обычным делом. Улицы ведь не резиновые, а вертолеты-эвакуаторы в Нью-Йорке недолюбливали. Формально потому, что эвакуация считалась делом небезопасным. Но Чак считал, все потому, что вертолет-эвакуатор «kozel» – изобретение русских. А если перефразировать известную реплику, из России разве может быть что-то хорошее?

Под козырьком с голографическими вывесками «Шеврон» машин было немного. Ну, может, на десяток больше, чем обычно. Чак пристроился за вороным «Мерседесом» и присмотрелся. Заправщики в красно-зеленых куртках и бейсболках работали быстро и все как один чиркали по сканерам кредитками с красным кружком. «Не один я такой умный, – усмехнулся про себя Чак. – Зато расторопный».

Он оглянулся. За ним стремительно рос длиннющий хвост. Чем собираются рассчитываться эти автолюбители, было ясно, как день.

Заправленное под завязку такси Чака снова нырнуло в поток и, немного проехав, прижалось к обочине. Для приличия следовало посадить хотя бы одного клиента. Заодно и немного остыть. Пока все складывалось очень даже удачно, но терять голову и бежать в ближайший спортивный магазин за подарком сыну не следовало. До финальной сирены пять часов, а купить «кросс-роллы» можно где угодно. И чем дальше от центра, тем дешевле.

– Угол Шестнадцатой и Бродвея, – сказал усевшийся в такси клиент.

Это было не совсем то, чего хотел Чак. Он предпочел бы отвезти пассажира «куда подальше», например, в Ньюарк или Джерси, а не ползать вокруг Бродвея, пересчитывая забитые машинами улицы и авеню. Но раз уж этот парень сел, придется везти.

– Сегодня суматошный день, – сказал Чак. – И движение плотнее обычного. Вы спешите?

– Как и все сегодня, – пассажир уставился в правое окно. – Вы уже воспользовались кредиткой?

– Какой кредиткой? – Чак всем своим видом демонстрировал, что не понимает, о чем идет речь.

– Той самой, «Соникард».

Пассажир ему не поверил. Что и неудивительно, неиспользованную пока карточку Чак небрежно сунул в щель над дверцей «бардачка».

– Пока нет. К банкоматам не пробиться.

– Ну да, – клиент хмыкнул. – Мой вам совет, не повторяйтесь. Уверен, что деньги с первой карточки вы «залили в бак», верно? Вторую кредитку вы второпях сунули в банкомат, а деньги с третьей перевели себе на счетчик. И все это вы сделали практически не сходя с места, на одной улице, я угадал? Если все так и было, мой вам совет: четвертую используйте где-нибудь подальше.

– А какая разница? – Чак не стал ничего отрицать, но краснеть и каяться он тоже не собирался. Проницательность клиента впечатляла, но если подумать, эти решения были самыми очевидными, и так поступили, наверное, девять из десяти таксистов, урвавших больше одной «разовой» кредитки.

– Может заблокироваться.

– Ага, – Чак удовлетворенно кивнул.

Значит, подвох все-таки был. Попытайся он перевести все деньги в свой счетчик, не получил бы ни цента сверх первого платежа. А так и заработал, и заправился. И все-таки непонятно, при чем тут место. Какая разница, здесь покупать товары или в Бронксе? Система-то одна. Всемирная.

– Я точно не знаю, как это все работает, но поговаривают, что, если использовать кредитки равномерно, в удаленных друг от друга местах, сбоев не возникает. А если вы решите получить наличные в пределах одного района, то эти подарочные счета могут заблокироваться. И даже если вы поступаете по-честному: один клиент – одна карточка, но перед вами с таких же кредиток деньги получили человек пять-семь, система может вам отказать.

– Странно, вам не кажется?

– Есть немного. Такое впечатление, что «Соникард» запрограммировала кредитки так, чтобы клиенты сунули их в максимальное количество терминалов. Может, таким способом владельцы фирмы хотят доказать, что система безотказна и их карты примет даже самый простой и устаревший терминал где-нибудь в Гарлеме?

– Безотказна? – Чак в сомнении покачал головой. – Тогда кредитки не блокировались бы раньше времени. Нет, тут что-то другое. Я вам вот что скажу, мистер, нечисто тут дело. Могу поставить дневную выручку против банки пепси. Будь у меня хоть какая-то версия, я бы обязательно сообщил о ней в полицию.

– Что это значит?

– У вас ведь имеются какие-то соображения, не так ли?

– Нет, – пассажир стушевался. – Вернее, да, есть, но это лишь фантазии. В свое время я увлекался беллетристикой, ну, знаете, политические детективы, секретные материалы, теория заговора…

– Кто убил Джей Эф Кей?

– Да, вроде того. Так вот, ситуация с рекламой и, главное, с распространением «Соникард» вполне укладывается в рамки классического заговора. Этот «кредитный бум», завуалированное принуждение клиентов посетить как можно больше заведений, имеющих электронные терминалы… Очень подозрительно, очень.

– Думаете, в чипах карточек заложен вирус, который может вывести из строя всю нашу кредитную систему?

– Не знаю. Все может быть.

– Думаю, тут вы ошибаетесь, мистер. Чтобы устроить электронную диверсию, вовсе не обязательно ходить по супермаркетам и чиркать по терминалам кредитками. Достаточно влезть в банковские системы через Сеть.

– А если вам не по зубам защитные коды?

– Тогда они вам не по зубам, и точка. Атака через периферию тут не поможет.

– Не скажите. Если использовать язык военных, фланговые обходы зачастую бывают гораздо эффективнее ударов в лоб.

– Вы военный?

– Нет, просто кое-что об этом слышал. Мой дядя служит полковником в форте Беннет.

– А я работал в радиоэлектронной компании, пока ее не прикрыли после кризиса семнадцатого года. Специальность у меня была не самая мудреная, но в некоторых вещах я разбираюсь. Вирусы загружают через Сеть. Сканеры кредитных терминалов тут не подойдут.

– Ну вот поэтому я и не иду со своими фантазиями в полицию. Что я им скажу?

– Пожалуй, сказать действительно нечего. Приехали, мистер. С вас тридцать пять пятьдесят. Только не этой чертовой кредиткой!

Клиент расплатился наличными и быстро растворился в толпе. Чак проводил его равнодушным взглядом, затем вдруг выделил из массы лиц одно знакомое и коротко нажал на клаксон. Человек, которому он посигналил, едва заметно покачал головой и, обреченно вздохнув, сел в машину.

– Чак, ты неисправим.

– А что такое, Роджер? – удивился таксист.

– Ничего, если не считать главного условия игры – мы незнакомы, дружище.

– И какие же мы тогда друзья? – Чак рассмеялся и выключил фонарь с надписью «свободен». – Куда едем?

– В Гарлем.

– Куда?! – Чак обернулся и изумленно уставился на пассажира. – Я могу отвезти тебя на Бруклинский мост. Просто бросишься в Ист-Ривер. Так умереть будет наверняка приятнее.

– Да, – Роджер причмокнул, будто смакуя отличную идею. – Желательно прямиком в Гарлем.

– Ты чокнутый, Родж!

– У меня осталось три сотни нерозданных кредиток, Чак. Боссу это не понравится.

– Но почему туда?! Давай я отвезу тебя в Джерси или… хочешь в Принстон? Я знаю, ты любишь это местечко. Мне нетрудно, хоть это и не ближний путь. Там не так людно, зато безопасно!

– Крути баранку, Чак. Если до пяти не будет использовано хотя бы девяносто процентов кредиток, Главный намылит шею Чарли, а тот мне. А резидент с намыленной шеей – это плохо, Чак. В первую очередь для агентуры. Понимаешь?

– Конечно. Я помню ту заварушку в Хемпстеде, когда ты пристрелил Фитца.

– Он работал на АНБ.

– Знаю. Но каково было нам тогда! Ведь о его предательстве мы узнали уже после перестрелки. А тогда мы подумали, что наш резидент получил от начальства грандиозную взбучку, в результате сошел с ума и теперь уничтожает агентурную сеть.

– Ладно, не будем о грустном. Как твое наблюдение?

– Все идет по плану, шеф. Вы же знаете, я относился к затее с «Соникард» с недоверием и даже по легенде играл скептика, но теперь готов признать, что она сработала. Самый проницательный обыватель из всех, с кем я говорил на эту тему, не имеет против Системы ничего, кроме смутных сомнений. Чарли может докладывать Главному об успехе.

– Рано, Чак, – Роджер похлопал по гладкому боку элегантного кейса. – Сначала надо покончить с этим, а уж после докладывать.

– Гарлем! – Чак вздохнул. – Ваш выбор, мистер, но учтите, высажу за три квартала. Я сегодня без оружия и бронежилета…

* * *

Клиент попался странный. Во-первых, белый, а во-вторых, этот заблудившийся турист ничуть не испугался приставленного к виску пистолета. Он не дрожал, как это делали другие, и не рассказывал слезные истории о ждущих дома детях. Правда, и не сопротивлялся. Просто стоял и смотрел. Не в глаза, а куда-то мимо обоих черных грабителей. Куда-то… в никуда, будто слепой.

– Что смотришь, мать твою?! – чуть громче обычного крикнул Саймон. – Давай свой гребаный бумажник, мать твою!

– Извините? – с каким-то жутким акцентом произнес клиент.

– Бумажник! Наличные, кредитки. Понимаешь, мать твою?!

– Да, понимаю, – белый вынул из кармана тощий кошелек и протянул Саймону.

– Теперь, говнюк, гони свою гребаную трубку!

– Трубку? – Клиент снова притормозил. – А-а, смартфон.

– Смартфон, – кривляясь, передразнил Саймон. – Он у тебя есть, мать твою?!

– Возьмите, – белый отдал смарт.

– Что у тебя за сраный акцент? Польский? – Саймон, не глядя, бросил аппарат Эдди.

Тот поймал смарт и повертел его, разглядывая со всех сторон. Трубка была дорогая, но работала в европейском стандарте. В Нью-Йорке его поддерживала только одна фирма из пяти. Ни Саймон, ни Эдди ее абонентами не являлись.

– Что это за дерьмо?! – возмутился Эдди. – Откуда ты тут взялся, белый?!

– Я турист, – спокойно ответил клиент.

– Турист? – насмешливо переспросил Саймон. – В Гарлеме? Что ты хотел здесь увидеть, мать твою? Это?

Он сунул ствол под нос туристу и случайно ударил его по губе. Из ранки потекла кровь.

– Вот дерьмо! Ты запачкал мою пушку, говнюк! Что у тебя есть еще, мать твою? Выкладывай!

– Только это, – клиент снял с безымянного пальца правой руки тонкое обручальное кольцо.

– Ты вдовец? – спросил Эдди.

– Нет, моя жена в порядке. Просто я не католик.

– Поляк и не католик? – Саймон вытер ствол о рубашку туриста и бросил взгляд на Эдди. – Много там?

Напарник вынул из бумажника несколько купюр и десяток кредиток. Наличными получалось всего около сотни долларов, зато среди кредиток обнаружилась «золотая» «ВИЗА». Эдди показал улов приятелю. Тот удовлетворенно кивнул и опустил пистолет.

– Ты, поляк, вежливый турист, мать твою. Я тебя отпускаю. Но если тебя остановят другие братья, у тебя будут большие проблемы. Так что лучше убирайся отсюда поскорее.

– Хорошо, – белый кивнул. – Только верните мне смарт и одну из кредиток, вон ту, с красным кружком, «Соникард».

– Ты шутишь? – Саймон слегка оторопел и снова поднял пистолет. – Отдать тебе сраный смарт, чтобы ты заблокировал кредитки?

– Да и сам он чего-то стоит, хоть и кусок дерьма, – буркнул Эдди. – Застрели его, брат, раз он такой тупой говнюк.

– Смарт вам не пригодится, – твердо заявил «поляк». – А карточка пуста. Мне они нужны просто как «ай-ди».[2]

– Шлепни его, брат, – снова сказал Эдди.

– Подожди, брат, мне он нравится, – Саймон смерил туриста оценивающим взглядом. – Редко встретишь смелого поляка. Да еще в Гарлеме. Что ты забыл здесь на самом деле, мать твою?

– Заблудился, – честно глядя на Саймона, заявил белый.

– С таким смартом? Не трахай мне мозги, турист. Этот смарт контролировал каждый твой гребаный шаг. У него же включена функция прямого выхода в спутниковую сеть.

– Ты неплохо разбираешься в технике, – похвалил клиент. – Я могу помочь тебе с работой. Тысяча в неделю и не надо никого грабить.

– Тысяча баксов или польских монет? – Саймон рассмеялся.

– В Польше евро. Но я говорю о долларах. Если ты действительно разбираешься в электронике, я могу взять тебя в прибыльный бизнес.

– Снова дерьмо, – фыркнул Эдди. – Шлепни его, брат!

– Заткнись, – отмахнулся Саймон. – Бизнес? Нелегальный?

– За легальными работниками я пошел бы на биржу труда.

– По тысяче каждому, – отчеканил Саймон.

– Твой брат тоже разбирается в технике?

– Нет.

– Тогда зачем он мне?

– Да застрели ты его, Саймон! – обиженно предложил Эдди. – Мне надоело слушать это дерьмо!

– Эдди, заткнись! – приблизив лицо к лицу напарника и почти ткнув указательным пальцем ему в глаз, рявкнул Саймон. – Заткнись, гребаный ниггер! Понял меня, говнюк?! У нас деловые переговоры, мать твою! Поэтому заткнись и слушай!

– Чего это ты раскомандовался, ниггер?! – взорвался Эдди.

– Хорошо, я возьму вас обоих, – прерывая их стычку, сказал турист. – Эдди будет механиком. Ты разбираешься в машинах, Эдди?

– В отечественных – да, – Эдди покосился на брата. – От японских меня тошнит.

– Потому что в них много электроники и трудно угнать? – Турист улыбнулся.

– Мы будем угонять тачки? – осенило Саймона.

– Нет. Вы будете работать в офисе, как настоящие бизнесмены.

– Ни хрена себе! – восхищенно воскликнул Эдди. – Будем ходить в гребаных костюмах и галстуках, как продавцы в автосалоне Джарвиса?

– И получать по тысяче в неделю, – напомнил «поляк» и взглянул на Саймона. – Для начала. Идет?

– А ты правильный чувак, – Саймон спрятал пистолет и протянул туристу руку. – Я – Саймон. Когда начинаем?

– Если отвезете меня в офис, то прямо сейчас. У вас есть машина?

– Спрашиваешь! – Эдди горделиво выпятил грудь. – «Кэдди» семнадцатого года. У вас в Польше есть «Кадиллаки»?

– В Европе предпочитают японские машины. Или немецкие. Я езжу на «Майбах» модели прошлого года.

– Он же стоит кучу денег! – Эдди завистливо вздохнул. – Почти как гребаный «роллс».

– Дороже, – турист усмехнулся. – Ты действительно кое-что понимаешь в машинах. Это хорошо. Где ваш «кэдди»?

Машина грабителей стояла буквально в десяти шагах, за ближайшим углом.

– А ты, поляк, почему не на колесах? – спросил Саймон, когда они уселись в «кэдди».

– Можете звать меня Роджер.

– O’кей. Почему ты не взял тачку напрокат, Родж? В розыске?

– Нет, мой «ай-ди» в порядке. У меня была тачка, но она сломалась в двух кварталах отсюда.

– Ха, – Эдди расплылся. – В двух кварталах к югу?

– Да.

– Ну, теперь от нее не осталось и следа. Кривой Билли уже разобрал ее по винтикам и продал все приличные запчасти Джарвису. Это был «Форд»?

– Да, «Виктори» двадцатого года.

– Билли поднимет не меньше трех штук, – Эдди хмыкнул. – Ты, Родж, прямо как Армия Спасения. Приехал, привез подарки…

Роджер не ответил, лишь пожал плечами.

– Саймон, так вы отдадите мой смарт и ту карточку, с красным кружком?

– Забирай, – Саймон протянул было смарт, но вдруг передумал. – Хотя нет, Родж, пойми меня правильно. Я отдам тебе все, когда увижу, что ты нас не надул.

– Только один звонок, Саймон. Если я не сделаю его сейчас, сорвется крупная сделка и наш бизнес может серьезно пострадать.

– Бери, – Саймон протянул ему смарт, но снова отдернул руку. – Только один звонок и по громкой связи, чтобы я слышал.

– Договорились, – Роджер наконец получил смарт. – И карточку. На ней записан номер партнера.

– Я продиктую, – заупрямился Саймон.

– Перестань, – Роджер поморщился. – Номер зашифрован в штрих-коде. Ты сможешь прочитать штрих-код? Смарт его отсканирует, и, если для тебя это так важно, я верну карточку.

– Забавно, – Саймон вдруг как-то преобразился. – Зашифрованный номер, смарт особой модели, карточка несуществующей кредитной системы… Вы очень занятный тип, мистер Роджер.

Роджер поднял на черного грабителя удивленный взгляд. Внешне Саймон остался тем же закованным в золотые цепи и перстни бандитом из гарлемской подворотни, но во взгляде у него появилось нечто новое. Роджер не сразу понял, что это, а когда сообразил, было поздно.

На запястьях у «поляка» защелкнулись наручники, и Саймон уже совсем другим голосом и на нормальном языке приказал:

– Сидите смирно, мистер Роджер. Эдди, поехали.

– Сообщить начальству?

– Да. Скажи, что мы взяли резидента.

– Ты уверен?

– Ну, или не меньше, чем его заместителя. Так, Роджер? Что ты хотел сделать с этой карточкой? Выжечь ее чип при помощи вот этого лазерного излучателя? – Саймон повертел смарт. – Очень интересная конструкция смарта, Родж. Вместо инфрапорта – лазер, вполне мощный, чтобы ослепить и даже убить человека, а вместо камеры просто какой-то спутниковый видеокомплекс с телескопом взамен объектива. Отличная шпионская аппаратура. Только тебе следовало засунуть ее в корпус от «Моторолы» или хотя бы «Нокиа», а не в «Филипс». У нас такие смарты редкость и привлекают внимание.

– Что-то я не совсем тебя понимаю, Саймон, – «поляк» скривился. – Ты вдруг заговорил как коп или агент ФБР. Что это значит?

Он поднял руки с «браслетами» и вопросительно уставился на Саймона.

– Мы агенты АНБ, Роджер, – спокойно ответил Саймон, – и вопросы задавать будем мы, понял меня?

– Две вертушки прикрытия, – сообщил Эдди, указывая вверх. – Начальство расщедрилось. Клюнуло на резидента… мать его.

– Что за информация забита в чип этой карточки, Роджер? – кивнув напарнику, продолжил допрос Саймон. – Почему ты хотел ее уничтожить? Это имеет отношение к утренним событиям на Манхэттене?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Саймон, – Роджер вежливо улыбнулся.

– Хорошо, поговорим в твоем офисе.

– В офисе? – Роджер с фальшивым недоумением поднял брови. – В каком офисе?

– Ты ведь пригласил нас в свою контору, забыл?

– Это была уловка, мистер Саймон, я просто хотел избавиться от грабителей. Вы привезли бы меня в более приличное место, и я поднял бы шум. Вот и все.

– Хитер, мать его, – бросил Эдди.

– Значит, сотрудничать вы не желаете, – Саймон, тоже понимая, что поспешил с арестом, скрипнул зубами. – Ну что ж, обойдемся. Наши эксперты расколют этот орешек в два счета.

Он помахал карточкой перед носом у Роджера.

– Не сомневаюсь, – тот вежливо кивнул. – Специалисты АНБ наверняка более компетентны, чем полевые агенты.

– Хамишь? – процедил сквозь зубы Саймон. – Учтем. Едем в наш офис, Эдди. К специалистам. В том числе по мнемосканированию.

– Эта процедура незаконна, – самодовольная ухмылка мгновенно сползла с лица Роджера, сменившись гримасой полнейшего равнодушия, читай – скрытого беспокойства. – И мой арест незаконен. Вы не предъявили обвинение и не зачитали мои права.

– Это от некомпетентности, – многообещающе улыбнувшись, сказал Саймон. – Мы исправимся. При свидетелях.

– Нас видела спутниковая сеть!

– Что она видела? Как мы садимся в машину? И вообще, Родж, здесь мы хозяева, а не СБН. Что за программа забита в чип кредитки?! Отвечай! Вирус? Кодирующий ключ? Что?

– Программа? Я не разбираюсь в таких тонкостях, Саймон. Это обычная кредитная карточка системы «Соникард». Что у них бывает в чипах? Информация о состоянии счета, идентификационный номер… Что еще? Я не знаю.

– Не прикидывайтесь идиотом, Родж, – Саймон был буквально готов зарычать. – Такими карточками завалены все мусорные контейнеры Манхэттена и доброй половины остального Нью-Йорка. По нашим сведениям, с ними далеко не все в порядке. Мы пока не знаем, как давно существует такая кредитная система, но раньше подобных карточек никто не встречал. Они появились внезапно, после короткой, но мощной рекламной кампании. На протяжении последних шести часов люди рассчитывались с их помощью практически во всех супермаркетах Нью-Йорка и еще десятка крупных городов. Причем компьютеры принимали их то за кредитки «ВИЗА», то за «МАСТЕРКАРД», то еще черт знает за что. В тысячах банкоматов были свободно получены миллионы долларов наличных. Но что еще более странно, кредитки после этого владельцами просто выбрасывались. И знаете, почему?

– Нет, – Роджер, сохраняя невиннейшее выражение лица, покачал головой.

– Как утверждают задержанные нами «пользователи», те, кто вручил им эти карточки, сказали, что это рекламная акция новой кредитной системы. На каждой карточке лежало что-то около трех сотен, и любой новый владелец мог распоряжаться ими как угодно – получить наличные в банкоматах или купить что-то в магазинах, но непременно до указанного на карточке времени. После чего она превратится в обычный кусок пластика якобы потому, что это всего лишь рекламный продукт, пробник. Как вы это объясните?

– Обычная рекламная акция с размахом, но не вижу ничего удивительного. В названии новой кредитной системы фигурирует название крупной корпорации, это внушает доверие, – Роджер твердо взглянул на Саймона. – Так что не вижу ничего странного. А тем более не вижу повода для своего ареста.

– Нет, все это неспроста. Все это что-то означает, Роджер. Что? Мы все равно это установим, но если ты сэкономишь нам время, то смягчишь себе приговор.

– Разве я совершил преступление? – Роджер пожал плечами. – Я не сделал ничего плохого ни вашей стране, ни вам лично. А вы меня схватили и мало того, что помешали вести бизнес, так еще и подвергаете психологической обработке. Где ваши хваленые свободы и права личности?

– Вести бизнес? Это какой? А-а, тот, нелегальный? Ты же сказал, что это была уловка.

– Насчет нелегального бизнеса – все верно, это была уловка. А вот позвонить – заметьте, мистер, по абсолютно легальному делу – мне было действительно необходимо. Кстати, мне так или иначе положен телефонный звонок.

– Пока не приедем в агентство – нет, – отрезал Саймон. – Но если вам позвонят, я с удовольствием отвечу и запишу номер абонента. Подумайте, Родж. Пока мы не приехали в офис и не предъявили вам обвинение в шпионаже, у вас есть шанс выйти сухим из воды.

– О-о, ставки растут?! Вы предлагаете договориться?

– Почему нет?

– Хорошо, я…

Реплику Роджера прервал звонок конфискованного смарта. «Филипс» играл что-то из классики. Номер абонента почему-то не определился. Саймон чуть наклонил голову и подбросил смарт на ладони.

– Ответить?

– Только не из машины. Чтобы не возникло подозрений. Легенда прежняя – вы меня грабите, а я пытаюсь вас завербовать.

– Вы разумный человек, Роджер, – обрадовался Саймон. – Эдди, останови. Я отвечу, а ты присмотришь за нашим другом Роджем.

Эдди прижал машину к обочине и, быстро обежав капот, помог закованному в наручники Роджеру выбраться на воздух. Саймон выбрался следом.

– Отвечаю? – он занес палец над пиктограммой ответа.

– Да, – Роджер кивнул, но почему-то не коротко, как это делают все нормальные люди, а размашисто, прямо-таки не кивнул, а поклонился в пояс.

Зачем он это сделал, увидели и поняли уже не Саймон и Эдди, а их коллеги, следившие за всем происходящим с бортов двух вертолетов, а также из офиса АНБ через спутник орбитальной сети. А Саймону и Эдди в тот момент стало просто нечем смотреть и соображать. Едва палец Саймона коснулся панели смарта, машинка взорвалась, да так, что взрывная волна снесла головы агентам, не повредив их тела ниже плеч.

Пока наблюдатели в вертолетах АНБ приходили в себя от вызванного увиденным легкого шока, ничуть не пострадавший Роджер нырнул за руль «Кадиллака» и взял с места в карьер.

– Первый борт – за ним! – приказали из офиса. – Остановить! Второй борт – снижайтесь. Он бросил карточку на месте происшествия. Мы видим через спутник, она лежит чуть левее ноги Саймона. Привезите ее в офис как можно быстрее!

– Боковой ветер и слишком узко, придется сесть на перекрестке. Сколько времени у нас в запасе?

– Сейчас четыре тридцать, значит, чип самоликвидируется через полчаса. Двигайтесь!

– Постараемся успеть… База, вижу копов.

– Не обращайте на них внимания! Заберите кредитку!

Пилот вертушки дал отбой связи и обернулся к двоим усталым агентам.

– Придется пробежаться, джентльмены.

– Я бы предпочел прокатиться за тем уродом, который взорвал Саймона, – буркнул один.

– Его поймают и без нас, Джимми, кредитка важнее, – второй открыл дверь и приготовился спрыгнуть, как только вертолет коснется земли. – Черт, копы уже на месте! Хэнк, ты что, заснул?!

– Не суетитесь, сэр, – ответил сосредоточенный пилот. – Успеем.

Когда агенты подбежали к месту происшествия, один из полицейских уже обнаружил «Соникард» и теперь изучал ее, аккуратно держа за краешек. Агенты развернули удостоверения.

– АНБ! Агенты Гонсалес и Ромарио, – агент по имени Джимми протянул руку. – Дайте мне улику, офицер!

– Эту? – Полицейский опустил карточку в полиэтиленовый пакетик. – Это улика с места преступления, сэр. Я не могу отдать ее без разрешения начальства.

– У нас мало времени, офицер! – Агент жестом подтвердил свой приказ. – Давайте. Формальности с вашим начальством мы уладим сами чуть позже.

– Не могу, сэр, – полицейский выпрямился, спрятал пакетик с уликой в карман и положил руку на расстегнутую кобуру. – У нас четкие инструкции. До прибытия детективов с места происшествия не может быть изъята никакая улика.

– Не мешайте работать, офицер! – взорвался Ромарио. – Мы агенты АНБ, если вы не поняли! Хотите, чтобы вас обвинили в подрыве национальной безопасности?

Он шагнул к полицейскому. Тот вынул пистолет и щелкнул его предохранителем. Пока что «глок» копа смотрел в землю, но на смуглом лице офицера была написана твердая решимость. Его темнокожий напарник тоже достал пистолет и встал чуть позади, прикрывая товарища.

– Сэр, стойте на месте!

– Черт знает что, – Джимми взглянул на Гонсалеса. – Что будем делать?

– Спокойно, амигос, – агент Гонсалес вышел на авансцену и примирительно поднял руки. – Кто-то из детективов уже принял вызов?

– Да, сэр, – офицер немного расслабился. – Сержант Джексон и сержант Мартинес будут здесь через пару минут.

– Мы успеем, Джимми, – Гонсалес махнул копам. – И спрячьте оружие, джентльмены. Еще не хватало нам устроить шоу на потеху местной публике.

На руке офицера запиликал смарт. Коп ответил, по привычке включив громкую связь.

– Санчес, что у вас происходит?! – пробасил абонент. – Мне только что позвонили из АНБ! Отдайте их агентам чертову кредитку! Немедленно! А Джексону и Мартинесу скажите, что это мой приказ.

– Слушаюсь, сэр, – офицер нехотя достал из кармана пакетик с карточкой и протянул Ромарио. – Все равно это нарушение инструкции, но теперь за него отвечает наш лейтенант.

– Отлично, – Джимми взял пакетик и подтолкнул напарника. – Скорее!

Агенты АНБ спешно запрыгнули в вертушку, и дюралевая стрекоза стремительно скрылась из вида.

– Я сяду в машину, – многозначительно взглянув на товарища, сказал Санчес.

Напарник понимающе кивнул и с особенным служебным рвением взялся за сооружение вокруг места происшествия лазерного ограждения. Это выглядело весьма уместно, особенно в связи с тем, что вокруг начали собираться зеваки.

Санчес уселся в машину, поднял тонированные стекла, а затем вынул из кармана пакетик с кредиткой «Соникард». Вытащив кредитку из пакетика, он сунул ее в щель полицейского сканера пластиковых «ай-ди» и набрал на его экране особый код. Прошла буквально секунда, и кредитка превратилась в мусор. Коп открыл перчаточный ящик и бросил карточку в кучу точно таких же «просроченных улик», обнаруженных в корзинах самых разных заведений на территории участка.

Удовлетворенно пробормотав себе под нос «надо было идти в фокусники», офицер Санчес выбрался из машины и едва заметно кивнул напарнику. Тот взглядом указал на смарт. Санчес снова кивнул и как бы невзначай коснулся экранчика своей «Моторолы».

Даже если аппаратура контршпионажа АНБ скопировала отправленное Санчесом сообщение и засекла адресата, ни текст, ни получатель не давали аналитикам Агентства Национальной Безопасности ни единого повода для беспокойства. Офицер нью-йоркской полиции Алекс Санчес отправил своей подруге короткое текстовое сообщение, в котором не содержалось ничего подозрительного. «Много работы. К ужину не жди. Целую».

Другой вопрос, что тот, кто в этот момент сидел у прекрасной сеньориты в гостях, истолковал сообщение по-своему и, выйдя на связь с начальством, озвучил текст иного содержания.

– Кредит исчерпан, господин Главный. Утечек нет. Инсталляция началась. Все идет по плану.

– Хорошо, Чарли. Продолжайте в том же духе. Если что-то пойдет не так, докладывайте немедленно.

– Да, сэр…

5. 06 июля, 19 часов 15 минут

Тома не теряла сознания. Она видела и чувствовала все. Вот только не могла сопротивляться. После легкого, почти незаметного укола в шею ей стало абсолютно плевать, куда ее ведут и что это может означать. Единственное, что интересовало Тамару в тот момент, – где Костя? Посыльный в форме местного охранника пригласил Тому в домик для гостей, слева от ворот, заявив, что там гостью «гольф-клуба» ждет ее знакомый по имени Константин. Ни о чем не подозревая, Тамара пошла следом за фальшивым охранником, но в тот момент, когда густой кустарник скрыл парочку от взглядов дежурных на КПП, последовал укол в шею и нахлынуло полное безразличие.

«А Кости в домике, наверное, и не было», – медленно, будто увязая в патоке, пришла догадка.

Тому снова поймали на тот же крючок. Только в прошлый раз это сделал Владислав Валерьевич, и результат оказался более-менее положительным. Теперь же затуманенная наркотиком перспектива просматривалась не столь отчетливо. Тамару определенно похитили. Кто и зачем – не вопрос, можно даже не загружаться. Все равно ничего хорошего впереди не ждет. Или месть «черных», или «красное» рабство. Похитителем, конечно, может оказаться еще какая-нибудь заинтересованная сторона, но легче от этого не станет. Тамару раскусили. Тот, кто выкрал ее из неофициальной резиденции Службы безопасности «Невода», знал, ради чего рискует. Ему был нужен «Сокол», и он его получил.

«Странно, что обошлись транквилизаторами. Баркова, например, приходилось глушить М-станнером. Или мой «Сокол» пока не так силен?»

Тома попыталась вспомнить, что чувствовала за минуту до похищения. Ощущение опасности, если задуматься, было и заключалось в охватившем все тело странном чувстве вроде прилива энергии и легкого покалывания, как от слабого тока, но Тома не придала значения этим проблескам интуиции. Лишь когда в шею больно кольнуло, в глазах потемнело, а земля ушла из-под ног, Тамара поняла, что дело плохо. Но было поздно. Злодеи разбирались в психологии, особенно в психологии одиноких женщин. Они сыграли на нежных чувствах, и Тома совершенно потеряла бдительность. Ну что ж, один – ноль. Но игра пока не окончена.

Стараясь не выдавать себя, Тамара обвела отсутствующим взглядом салон машины, в которой ее везли неведомо куда. Салон просторный, кругом светлая кожа и красное дерево. Не отечественный экипаж и даже не европейский. Скорее всего, американский. Наверное, «Кадиллак». А вот четверо джентльменов хоть и холеные, но абсолютно не импортной наружности – в таких тонкостях Тома кое-что понимала. И сидят расслабившись, но только внешне. Внутренне они серьезно напряжены, особенно водитель и тот, который расположился напротив пленницы. Из всех у него наиболее выразительная внешность. Вернее, не настолько серая, как у товарищей. Высокий лоб, синие глаза, длинные, светлые, зачесанные назад волосы и массивный подбородок. Короткий, чуть вздернутый нос и тонкие губы на таком фоне выглядят неубедительно, однако не портят общего впечатления. Но это все не важно. Важнее то, что этот блондин здесь начальник. Остальные поминутно бросают на него короткие взгляды, словно опасаясь пропустить приказ, отданный выразительным взглядом или жестом. А еще, как ни пародийно это выглядит, трое из четверых жуют резинку. Ну точно – косят под иностранцев! Актеры из погорелого театра. Кого пытаются обмануть, пленницу? Какой смысл? Возможных свидетелей? А кто мог оказаться свидетелем, кроме «Невода»? Пожалуй, никто. Но это снова мелочи. Кто они и зачем прикидываются американцами, не имеет значения. Куда везут – вот вопрос.

Тома перевела взгляд на тонированное окно. За ним промелькнули знакомые места: стена новых высоток, торговый центр и павильон с красной М. Что за станция, «Водный стадион»? Долго дремала. Едем в Химки? Или… неужели сразу в Шереметьево, а оттуда каким-нибудь хитрым чартером как бы за океан? Вот уж повезло!

«Однако какая удивительная наглость! Ведь понятно, что, как только Владислав Валерьевич обнаружит пропажу, будет объявлена тревога и сотрудники СБН вместе с чекистами первым делом перекроют аэропорты и вокзалы. Американцы – люди в большинстве своем решительные до тупости, но никогда бы так не поступили. А эти циркачи едут…»

«Кадиллак» вдруг плавно качнулся и повернул направо. Версия с бутафорским отлетом в Штаты дала трещину. Сворачивать на ведущее к Шереметьево-2 Международное шоссе было рановато, ведь машина еще не миновала Химки. Пожалуй, даже до МКАД пока не добрались. Тома присмотрелась. Да, так и есть, за окном мелькали новейшие жилые кварталы вдоль Прибрежного проспекта. Хотят спрятаться в одном из стояночных комплексов? Ну что ж, это вариант, хотя и блеклый. Впрочем, нет. Скорее всего, они собираются притормозить у вертолетной площадки и сменить транспорт. Это будет логичнее.

Да, это будет логично, но по-прежнему абсолютно невыгодно для пленницы. И как этому воспрепятствовать? Непонятно, но ведь можно. Доказано на практике. Ведь Барков как-то умудрялся управлять своим «симбионтом» и с его помощью вмешивался в работу окружающей электроники. Как же он это делал? Как налаживал контакт с мини-компом и включал его в критических ситуациях? Или он настолько сроднился с ним, что это получалось невольно, на уровне рефлексов? Тамара попыталась проанализировать ощущения. Что изменилось за время владения «Соколом»? Навскидку – вроде бы ничего. Болел живот и немного давил ставший тесным лифчик, но «Сокол» был тут ни при чем, просто подошло время месячных. Что же касается сознания, то оно не расширилось и суть вещей Тамаре не открылась. Может быть, следовало произнести некий код соединения или сосредоточиться на конкретной задаче? Хорошо. Задача – остановить машину.

«Слышишь меня, «Сокол»? Останови этот диван на колесах, я хочу выйти!»

Ни реакции, ни комментариев не последовало. «Сокол» не подчинился. А ведь он был активирован еще полсуток назад несчастным Жориком. Значит, все-таки нужен особый код. И где его взять? Надо было спросить у Жорика. Надо было… Но теперь поздно об этом сожалеть, придется самостоятельно что-то придумывать. Проклятая доверчивость. Зачем пошла за этим охранником?! Теперь шансы увидеть когда-нибудь Костю стали и вовсе никакими.

– She…s online[3], – встрепенулся один из похитителей, тот самый наиболее выразительный блондин. – Мисс, прошу прощения за столь необычный способ знакомства, но на объяснения и уговоры у нас не было времени.

– Мило, – Тамара больше не притворялась дремлющей. – Только это больше походит на kidnapping[4], чем на знакомство.

– Мы просим прощения, – повторил мужчина. – В нашей ситуации счет идет на минуты. «Networld» не может держать большие окна.

– Не поняла. – Тома искренне удивилась, но не тому, что «Невод» держит какие-то там окна, а откровенности собеседника. – Что за окна?

– Это наше прикрытие, мисс. Местные спецслужбы не сумеют отследить маршрут движения машины при помощи спутниковой сети. В первую очередь потому, что сетью не был зафиксирован момент… нашего знакомства.

– Постойте, мистер…

– Джексон, – не моргнув глазом, соврал мужчина.

– Ну да, – Тамара недоверчиво хмыкнула. – Майкл?

– Это кто? – он поднял белесые брови.

– Неважно, – Тамара чуть наморщила носик. – Джексон, значит, Джексон. А ваши коллеги?

– Слева от вас мистер Смит, справа…

– Джон Доу, – оборвала его Тома. – Может, хватит ломать комедию?

– O’кей, miss, – белобрысый Джексон усмехнулся. – Спрашивайте.

– В первую очередь меня интересует, зачем вы меня… зачем вы со мной столь экстравагантно познакомились?

– Я вынужден повторить…

– А вот повторять ничего не надо! – холодно оборвала его Тамара. – Если не уполномочены говорить по существу, лучше молчите и притворяйтесь, что умнее, чем есть на самом деле. Мужчины любят пользоваться этим трюком.

– Я… – немного стушевался «Джексон».

– Вы обычный полевой агент. Пешка. И все, что меня интересует, я узнаю от вашего начальства, когда мы прибудем в безопасное место. Не так ли, сэр?

– That…s thing![5] – хмыкнул «Смит».

– А вашего мнения, мистер рязанский ковбой, вообще никто не спрашивал, – мгновенно отреагировала Тома. – Так что комментировать будете бейсбольные матчи. На кубок Поволжья. Особенно на таком ужасном английском. Тоже мне, американцы нашлись! Вы в зеркало на себя давно смотрели? Все четверо.

«Смит» набычился и даже приоткрыл рот, чтобы ответить нахальной девице какой-нибудь грубостью, но агент «Джексон» его остановил.

– Стоп, сударыня, – блондин примирительно поднял руки. – Вы нас раскусили. Но этот маскарад – вынужденная мера. Да, мы свои и хотим вам помочь. Разве это незаметно?

– А разве я просила о помощи? – Тамара прищурилась. – Пока вы не увезли меня из «гольф-клуба», я была в полном порядке. Теперь же мне действительно может потребоваться помощь, но не ваша, это точно.

– Вы заблуждаетесь, сударыня, – «Джексон» собрал в кулак всю силу воли и терпение. – С вашими… новыми способностями вы будете в безопасности только под нашей защитой. Не хотелось бы вас пугать, но слишком многие заинтересованы в вашем устранении.

– Очень страшно. – Тома надменно взглянула на агента. – И почему вы решили, что лучшие защитники, чем агенты СБН и ФСБ?

– Но мы и есть агенты СБН. Специальная группа Отдела физической защиты руководства «Networld».

– Неужели? – Тома коротко рассмеялась. – И зачем вам потребовалось похищать меня из-под носа у ваших же коллег? Нельзя было сделать это без шума и транквилизаторов?

– Шума и так не было, – снова ожил «Смит».

– Я настаиваю, Тамара, это не было похищением. Просто у нас крайне мало времени. Уверяю вас, все вопросы с местными властями и коллегами из Европейского филиала мы уладим позже. В исключительных случаях такие варианты взаимодействия допустимы.

– Отлично, – Тамара чуть подалась вперед и взглядом указала на смарт агента. – Звоните Владиславу Валерьевичу прямо сейчас, при мне.

Взгляд «Джексона» забегал.

– Пока не время. Мы свяжемся с ним, когда прибудем на место.

– А может быть, вы просто не знаете его номера, а заодно даже примерно не представляете, о ком я говорю?

Агент отвернулся и проглотил какие-то слова. Наверняка ругательства. От необходимости продолжать трудную беседу его избавил звонок смарта. Выслушав ценные указания начальства (так решила Тома), «Джексон» наклонился к водителю и что-то ему шепнул. Тот в сердцах проронил типичное американское «блядь!» и вывернул полукруглый руль влево. «Кадди» послушно свернул с проспекта и неторопливо поплыл в плотном потоке машин, направляясь к новому, местами еще недостроенному микрорайону Левобережный.

– Долбаные пробки, – «Джексон» похлопал водителя по плечу. – Поднажми, Витек.

– Это ж «Кадиллак», а не «МИГ» с вертикальным взлетом, – Витек стиснул зубы и помотал головой. – Говорил, надо было вертушку брать!

– Да-а, – с издевкой протянула Тома. – Маршрут вы проложили не очень. Как будто действительно впервые в Москве. В это время здесь всегда так. Въезд в спальный район, что вы хотели? Народ возвращается с работы. Час пик.

– Мы справимся, сударыня, – с явным раздражением в голосе откликнулся «Джексон».

Машина ловко, несмотря на внушительные габариты и кажущуюся неуклюжесть, перестроилась в правый ряд и вырулила на узкую улочку с односторонним движением. С точки зрения Томы, это был путь в никуда, такие внутриквартальные проезды обычно заканчивались тупиками в просторных дворах-коробках, но фальшивые американцы, видимо, считали иначе.

– Ныряй в подземный гараж, – приказал Витьку командир.

– Это не тот дом, – возразил водитель.

– Вырулим через запасные ворота и окажемся как раз там, где нужно. Зажимают, не видишь?!

– Да вижу, бл…

– Отставить ругаться, не одни.

– Столько шума из-за какой-то… – окончание фразы шофер пробормотал неразборчиво.

Шума, как выразился чуть раньше агент – «Смит», как раз и не было. Мечущийся из ряда в ряд «Кадиллак» зажимали умело и без спецэффектов – вроде ударов бортами или предупредительной стрельбы по колесам. В роли клещей выступали две «ВВВ», а тылы прикрывал черный «Тигр». Просто так взять и подвинуть любую из этих машин было невозможно. «Волги» весили, конечно, меньше, чем «кэдди», но ненамного. А полувоенный «Тигр» и весил вдвое больше американского «дивана», и мог при желании проехать по нему от заднего бампера до переднего, как по тротуарному бордюру – подвеска и колеса позволяли. Так что сопротивляться было бесполезно. Если преследователи успеют прижать к обочине до въезда в подземный гараж, на этом поездка в микрорайон Левобережный закончится. Тома на глазок оценила оставшееся расстояние. Могут успеть. Витек резко поддал газу, и «кэдди» рванулся к спасительному повороту. И вот этого-то люди в «Волгах» не учли. Что ни говори, а «Волга» есть «Волга», пусть она и на две трети «Volkswagen». Два с половиной литра и табун всего-то в двести лошадей – это далеко не гоночная модификация. Морально устаревший бензиновый движок «VWV» по резвости никак не мог сравниться с шестилитровой многотопливной «восьмеркой», скрытой под капотом «кэдди». Устрашающе угловатый и громоздкий «Тигр» в этом отношении был подготовлен лучше «ВВВ», его оппозитный двигатель от «Субару» был таким же мощным, как и у преследуемой машины, но полувоенный джип подвела слишком большая масса. Он запоздал со стартом и тоже не успел догнать «Кадиллак», чтобы вытолкнуть его из поворота.

В результате заезд продолжился в лабиринтах парковочной зоны подземного гаража, и теперь преследователи были вынуждены выстроиться в колонну.

– Дайте мне прямую, и мы оторвемся, – энергично работая рулем, пробормотал Витек. – Я ж еще турбину не врубал…

– Нет тут прямых! – оглядываясь на преследователей, пробурчал «Джексон». – Вот прилипли!

В замкнутом пространстве парковки рев перегруженных моторов и визг шин на поворотах были слышны вполне отчетливо, несмотря на отличную звукоизоляцию салона. И качало вполне прилично. Амортизаторы, конечно, гасили все, что могли, но они не умели гасить силу инерции. На резких поворотах Тома едва не ложилась на плечо то одному, то другому конвоиру. Тот, который сидел справа, не возражал, а вот обиженный агент «Смит» каждый раз высокомерно косился и фыркал, будто орловско-техасский жеребец.

– А теперь пристегнитесь! – одновременно и зло, и торжественно заявил шофер. – Будем прыгать!

Тамара вникла в смысл его заявления, только когда почувствовала, что махина «кэдди» действительно отрывается от земли. На мгновение тело обрело воздушную легкость, у Томы невольно вырвалось чисто женское «ох!», а затем ноги ощутили несильный удар и телу резко вернулась тяжесть. Тома выглянула в окно. Тонировка стекол и тусклое освещение подземной автостоянки мешали что-либо рассмотреть, но если в общих чертах, то машин в этой части подземелья почему-то не было и потолок выгибался, словно в тоннеле. Сзади послышался визг шин, а затем глухой удар. Тамара обернулась. В полумраке вырисовывался лишь один большой силуэт, и в корму «Кадиллаку» светили две круглые фары. Какое бы препятствие ни осталось там, позади, преодолел его только один из преследователей – «Тигр».

«На то он и вездеход. Через что же мы перемахнули?»

Шофер резко придавил педаль газа, и машина утробно заворчала. Скорость ощутимо возросла. Фары «Тигра» перестали слепить, а спустя минуту превратились в два небольших пятнышка, не крупнее звезд на южном небе. Как и обещал Витек, на прямой дороге преимущество беглецов в скорости стало подавляющим. Единственное, чего не могла понять Тамара, так это откуда в подземном гараже взялась дорога, прямая и длинная, как взлетная полоса?

Минут десять «кэдди» летел по странному тоннелю со скоростью пушечного ядра, а затем сбросил обороты. В салоне снова воцарилась тишина.

– Кажется, оторвались, – пробормотал шофер. – Теперь не проспать бы поворот.

– Отставить поворот, – приказал «Джексон». – Прямо держи.

– Нам же в Куркино… ну, в смысле, на пятую базу надо, – возразил Витек.

– Разговорчики, – командир покосился на Тому. – Запасной вариант.

– Все-то у вас с запасом, – хмыкнул водитель. – Кроме горючки. Этот бегемот весь бак подчистую вылакал. Встанем, на хрен, посреди трубы, будут тогда варианты. И запасные, и всякие…

– Задолбал ты, – пробурчал «Смит». – Чего ворчишь? У тебя же всегда канистра в багажнике.

– Это в «Волге» у меня всегда запас, а тут начальство запрещает «зип» с собой возить. Чтоб не воняло.

– Ну да, начальство, как всегда, виновато.

– А ты что, Крыл, любишь начальство? «Люблю начальство я, но странною любовью…» Так, да?

– Пош-шел ты!

– А что ты сразу? Я ж с понятием. Разок-другой чмокнуть командование в зад – это ж не западло. Это, можно сказать, строго уставные взаимоотношения…

Конвоир справа затрясся от беззвучного смеха, «Джексон» тоже едва сдержался. «Смит», он же Крыл, запыхтел, как чайник, и несильно треснул по подголовнику водительского сиденья.

– Вылезешь из-за баранки, Витек, глаз на жопу натяну и моргать заставлю!

– Да-а, мальчики, Америка может вами гордиться, – ехидно проговорила Тома, – СБН тоже. Не пойму только, неужели в их кадровом отделе сидят такие лохи, что вас на работу приняли?

– А вы, дамочка, на грубость не нарывайтесь, – переключился на Тому взбешенный Крыл. – А то нарветесь, не дай бог!

– Крылов, отставить! – наконец отсмеялся «Джексон». – Извинись!

– За что?!

– Кому сказано?!

– Извините, сударыня, вспылил, – через силу буркнул Крылов и отвернулся.

Скорость вдруг резко упала, а с приборной панели исчезло изображение. Спустя секунду погасли фары. И мотор, похоже, заглох. Тома прислушалась. Определенно, машина пошла накатом.

– Эй, Витек, что за дела? – настороженно спросил командир.

– Хрен его знает, товарищ майор, – в голосе шофера беспокойства и настороженности было ничуть не меньше. – Литров десять у нас еще оставалось, это факт. Может, компьютер накрылся?

Майор «Джексон» повозился в темноте и чем-то щелкнул. В глаза Томе ударил луч карманного фонарика. Она прикрылась от света ладонью.

– Уберите!

– Ваша работа?

Тамара услышала еще один щелчок. И теперь это щелкнул вовсе не фонарик. С каким звуком снимают с предохранителя пистолет, Тома знала еще со времен трудной юности. В живот Тамаре уткнулся ствол. Как бы подтверждая ее догадку.

– О чем вы, майор?

– О «Соколе», сударыня. Это он вырубил всю электронику машины?

– Откуда мне знать?!

– Не валяйте дурочку. На случай непредвиденных обстоятельств я имею приказ вас ликвидировать. Доходит?

– Вполне, – Тома ничуть не испугалась.

Если бы этот бравый майор знал, сколько раз за последние семь-восемь лет Тамару пытались ликвидировать, он бы сильно удивился. Возможно, даже был бы поражен. Он-то, наверное, думал, что она обычная «секретутка», случайно или по приказу самодура-шефа заполучившая сверхсекретный приборчик. Наивный. Эта недальновидность его погубит. Но не сейчас. Тамара вполне могла бы отнять у майора оружие и перестрелять всю его команду – «разбуженный» несчастным Жориком «Сокол-2» был готов в этом помочь, – но пока еще не время. Тома выяснила, что хотела: фокус «а-ля Барков» с воздействием на компы машин удался, и она запомнила, как это делается. Но главное – она начала находить взаимопонимание с «Соколом». Поэтому суетиться не следовало. Гораздо выгоднее было проехать как можно дальше. С одной стороны, Тамару никто не заставлял затевать опасную игру с этими «американцами», но с другой, она чувствовала в себе для этого достаточно сил и понимала, что поможет Владиславу Валерьевичу. Пусть он и не просил о помощи, но она ему точно не помешает. В конце концов, сколько можно возиться с этими «красными»? И без них забот хватает. Выявить все их базы и покончить с «маниловцами» раз и навсегда, чтобы не путались под ногами.

«Это будет правильно. Заодно и Главному соли на хвост насыплем. Без поддержки военных его заговор наверняка начнет пробуксовывать».

Тома чувствовала, что поступает правильно, и это ее воодушевляло даже сильнее, чем ощущение поддержки от всемогущего «Сокола». Смущало ее лишь одно – замысел замыслом, а практическое осуществление задуманной шпионской акции требовало специальных навыков. И что ни говори, как раз этих навыков в жизненном багаже Томы не хватало. Она вспомнила стычку со спецназовцами в небоскребе. Возможно, среди тех бойцов был и кто-нибудь из нынешних похитителей. Крылов-Смит, например. Вон как ершится. Возможно, неспроста. В тот раз Тому выручил Владислав, но кто поможет теперь? «Сокол»? Оружие сильное, но всего лишь оружие, а не напарник.

«Да, может быть, напрасно я показала свою силу раньше времени, но зато теперь знаю две важные вещи: «Сокол» проснулся, и у похитителей нет М-станнера. А еще – они меня боятся. И правильно делают…»

Приборы «Кадиллака» снова ожили, двигатель завелся, а свет фар вспорол кромешную тьму. Военные заметно расслабились.

– И больше так не шутите, – строго предупредил майор.

– Как скажете, – Тамара очаровательно улыбнулась и, невинно глядя на командира, похлопала ресницами.

До момента, когда машина выехала из загадочного тоннеля, в салоне царили тишина и угрюмое сопение. Но эта наэлектризованная, недружелюбная атмосфера Тому вполне устраивала. Она получила возможность сосредоточиться на новых ощущениях и хоть немного освоиться в новой роли. В отличие от Баркова, она точно знала, что с ней творится, но не имела и малейшего понятия, как наиболее эффективно применить свои новые таланты на практике. Кое-какие программные установки комп уже загрузил в ее подсознание, и Тамара понимала, например, что ей не надо ждать, когда активируется «Сокол», и подбирать к нему код. За нее все сделал еще Жорик. Это был вроде бы плюс. Но еще она поняла, что электронный помощник «разогнан» М-излучением и процесс инсталляции идет втрое быстрее, чем у Саши. То есть через сутки Тома уже не сумеет от него избавиться. И этот минус перечеркивал все явные преимущества, а о скрытых, если таковые имеются, «Сокол» пока умалчивал. Возможно, информация на эту тему должна была открыться хозяйке после окончательной инсталляции. Тома четко видела на воображаемом внутреннем интерфейсе «иконки» скрытых системных файлов, но до поры не могла их трогать. Таковы были условия игры, ничего не поделаешь.

И как раз проблема отсутствия выбора волновала Тамару больше всего. Она не желала становиться сверхчеловеком ни за какие деньги или идеалы. Она точно знала, что жизнь в шкуре всемогущей волшебницы не для нее. Тома хотела обычного женского счастья, не более того. А во всяких там женщин-вамп и юных разбойниц она уже наигралась до тошноты. Так что перспектива вечно таскать в себе электронного паразита ей абсолютно не нравилась. Возможно, сверхчестный и благородный Барков и видит в этом какой-то смысл, чувствует ответственность перед человечеством, а потому будет упираться и «через не хочу» спасать мир от неведомой, но явно подлой Системы, хвала ему и уважение за это, но хрупкой женщине Тамаре такую ношу не поднять. Тома вдруг отчетливо поняла, насколько смешны и нелепы были воинственные мысли, посетившие ее пять минут назад, в кромешной темноте.

«И зачем только ввязалась? Надо мне это? Размечталась: помочь Владиславу, прищучить «красных»… А на кой черт? Отделаться надо от этого проклятого чипа, а не в агента «ноль-ноль-семь» играть. Вот кто бы с радостью проглотил чип, так это Семенов. Для него стать самым заметным, желательно не прилагая никаких усилий, – предел мечтаний. «Чем хуже дорога, тем больше пыли в глаза» – это как раз о нем. А мне такое счастье ни к чему. Но, чтобы извлечь «Сокола», требуется оборудование и капсула либо доброволец. И как тут быть? К тому же я ввязалась в игру, которую нельзя прервать, где захочется. Да-а уж… нечего сказать, вляпалась так вляпалась. Все-таки кое в чем мужики правы: иногда женщины слишком импульсивны…»

Машина вылетела на свет, и Тома на секунду зажмурилась. Даже тонированные стекла не уберегли ее прекрасные глазки от слепящего света косых лучей заходящего солнца. Когда Тамара открыла глаза, то первое, на что она наткнулась, – изучающий взгляд майора. Вряд ли он умел читать мысли, но Тома почему-то решила, что все последние пять минут напряженной тишины он думал о том же, о чем и она. В первую очередь прикидывал, есть у его начальства в Москве оборудование для изъятия чипа или нет. Ведь «красным» нужен «Сокол», а не Тома. От нее сплошные неудобства. Во-первых, ее будут искать, а во-вторых, она опасна сама по себе. Даже если с подачи ФСБ и «всевидящего ока» на базу «красных» не заявятся агенты СБН, строптивая девица может выкинуть какой-нибудь фокус самостоятельно. Понятно, что майору «Джексону» все эти сложности абсолютно ни к чему. Тома уловила косые взгляды других конвоиров. Нет, дело не в чтении мыслей. Все сразу такими талантливыми быть не могли. Скорее всего, на этот случай у них имелись четкие инструкции.

Тамара явственно ощутила неприятный холодок где-то пониже поясницы. Если инструкции и вправду четкие, то эти «красные» отлично знают, что на крайний случай существует радикальный способ передачи чипа – грохнуть носителя и быстренько подсунуть другого. «Сокол», в соответствии с программой «уцелеть любой ценой», переберется сам. Этот вариант не устраивал Тому абсолютно. Она почувствовала, как холодок поднимается выше и уже разливается по животу.

«Спокойно, – мысленно приказала она себе. – Без паники. Думай! Не может быть, чтобы все так закончилось. Выход должен быть!»

«Регистрирую опасность третьей степени», – вдруг прозвенело в голове.

Тома едва не вздрогнула от неожиданности. Синтезированный голос доносился не из смарта и не из навигатора «Кадиллака». Он вообще не «доносился». Он просто звучал. Прямо в голове.

«Все, приплыли, – чтобы скрыть замешательство, Тома уставилась в окошко, – крыша едет. Голоса начала слышать. А говорят, только мужиков шиза посещает в тридцать лет. Или… постой-ка… «Сокол», это ты?!»

Ответа не последовало. Тома мысленно себя обругала.

«Ну правильно, а чего ты хотела, чтобы он ответил: «Слушаю и повинуюсь»? Так ведь он микрокомпьютер, а не джинн. Дура ты, Смолякова! Такой козырь в руках, а ты никак не сообразишь, что с ним делать…»

Слева за новыми домами мелькнула большая дорожная развязка, наверное, пересечение с МКАД. Машина заложила пару крутых виражей, свернула направо и выехала на многополосное шоссе. Тома понятия не имела, где очутилась.

«Пятницкое шоссе, район Митино, – проскрипел голос в голове. – Опасность второй степени, принять меры?»

«Большое спасибо, – мысленно ответила Тамара. – Принимайте. Только без жертв!»

Не то чтобы Тома вдруг решила следовать заповеди «возлюби ближнего, как самого себя», просто она подозревала, что «меры» могут оказаться слишком опасными и для нее. Предчувствия, как говорится, ее не обманули. Охваченный паникой разум воспринял дальнейшие события как вращение безумного калейдоскопа.

«Блокировка всех внешних систем, – гулко прозвучал голос «Сокола». – Активация защиты».

«Кадиллак» вдруг дернулся и сорвался в занос, словно под колесами внезапно образовалась ледяная корка. Массивное авто развернулось поперек полосы и опасно накренилось, будто бы собираясь перевернуться. Удар правым бортом в задний бампер впереди идущей машины помог «кэдди» устоять на колесах. Пострадавшая «Лада» взвизгнула тормозами и остановилась метрах в ста пятидесяти впереди, а «Кадиллак» продолжил вращение в ритме вальса и совершил полный оборот, вычертив колесами на асфальте затейливую черную спираль. Тамара не очень-то разбиралась в технических премудростях, но даже ей было понятно, что у несчастной машины отказали не только электронное табло и всякие там сонары-навигаторы, но и жизненно важные системы вроде АБС, ТРК и прочих аббревиатур.

«Сокол», я же просила, без жертв!»

– Я же предупреждал! – цепляясь за подлокотники, рявкнул майор. – Неймется, да, сука?! Ну, я тебе сейчас объясню…

Машина закончила вращение и, немного порыскав, вернулась на прежний курс – Витек хоть и любил потрепаться, но водилой оказался серьезным. Он объехал недоумевающего «ладовода» и снова утопил акселератор. Пострадавший лишь растерянно махнул вслед обидчику страховым полисом. «Кэдди» пошел ровно и мощно, казалось, с некой покорностью, будто укрощенный мустанг.

– Так-то, ванна пиндосовская! – злорадно выкрикнул шофер. – Будешь слушаться как миленькая! Мы тоже умеем трюки ставить!

– Сейчас я тебе объясню, тварь…

Майор достал пистолет и направил его на Тому. Выстрел «гюрзы» в замкнутом пространстве оглушил всех, а Витьку еще и досталось гильзой по затылку. Тома покосилась на дырку в боковом стекле. Пуля прошла в сантиметре от ее лица.

– Сдурел? – Тамара с презрением взглянула на разъяренного майора.

– Следующая пуля твоя! Поняла меня, сука?!

– Пошел ты…

– Товарищ майор! – крикнул Крылов, указывая вправо.

Майор обернулся. Справа от «кадди» снова маячил «Тигр».

– Вычислили, блядь! – это были последние слова Витька. Как ни прискорбно, на пароль для входа в рай они явно не тянули.

Тома действовала почти рефлекторно. Она блокировала руку «Джексона» и вывернула ее на болевой прием. Майор успел нажать на спусковой крючок, но ствол «гюрзы» смотрел уже не на Тамару, а в затылок шоферу. Пуля из мощного оружия навылет продырявила шоферу череп и умчалась куда-то вдаль сквозь ветровое стекло. Витек ткнулся простреленным лбом в баранку, и машина снова потеряла управление. Тамара перехватила выпавший из руки блондина пистолет и не глядя выстрелила сначала в бедро сидящему справа конвоиру, а затем в потолок над головой майора. «Джексон» рефлекторно пригнулся и отпрянул. Слева Тому попытался атаковать Крылов, но ему она двинула локтем в живот, а затем добавила пистолетом в лицо. «Кадиллак» снова развернуло и понесло кормой на боковое ограждение. Тамара успела заметить, что кювет за хлипким ограждением достаточно глубокий и на этот раз заокеанское авто просто обязано перевернуться, но «Кадиллак» вновь спасла попутная машина. И спасла преднамеренно. Свой тяжелый борт терпящим бедствие подставил «Тигр». Машины сцепились, будто бойцовые псы, и медленно сползли на обочину.

Едва машины остановились, Тамара потянулась к правой дверце. Парень справа попытался ей помешать, но одной рукой он был вынужден зажимать рану на бедре, и Тома легко миновала раненого конвоира. Все, что он сумел, – слегка ей подгадить. Тома уже почти выбралась из «кадди», но тут раненый схватил ее за лодыжку. Девушка некрасиво растянулась на асфальте и едва не расцарапала коленки.

«Вот была бы картина, прямо как в детском саду!»

Тома сильно и резко двинула каблучком в лицо конвоиру и рассекла ему бровь. Это заметно охладило его пыл. Тамара вскочила и бегло осмотрела ноги.

«Однако ни царапинки, даже странно…»

«Опасность третьей степени, – снова прогудел «Сокол». – Фиксирую кровотечение».

«Где?! – Тома в панике осмотрела себя, насколько смогла. – Меня ранили?»

«Кровотечение физиологическое. Опасность третьей степени с ним не связана».

«Ах, вот ты о чем?! Я и сама знаю, что скоро по уши измажусь, а что делать? Пока мне определенно не до гигиены…»

– Тамара! Что ты встала?! Скорее сюда!

Тома прекратила мысленный диалог с туповатым, но занятным кибернетическим собеседником и удивленно оглянулась. Это выглядело просто каким-то чудом! Костя! Здесь! Откуда только взялся?! Тома не могла поверить своим глазам.

«Как в кино!»

Костя выскочил из затормозившей в десяти метрах от места аварии «Тойоты», но почему-то не бросился к Томе. Он встал как вкопанный и поднял руки на уровень груди ладонями вперед, будто призывая подругу к спокойствию.

– Стоять! – прорычал над ухом у Томы «Джексон».

В шею девушке больно ткнулся холодный ствол. Видимо, майор воспользовался оружием погибшего Витька.

– Брось пистолет, сучка! А ты, кавалер, не двигайся!

Тома вдруг представила, а может быть, и увидела на самом деле, как все выглядит со стороны и чуть сверху. Она видела столкнувшиеся машины и двоих выбравшихся из джипа через правые двери людей в штатском. Крылов, положив руки с пистолетом на крышу «Кадиллака», держал под прицелом пространство перед капотом «Тигра». Раненый конвоир морщился от боли, но тоже участвовал в сцене, контролируя пространство позади джипа. Майор стоял в зоне между этими секторами обстрела, у Томы за спиной, и смотрел на Костю.

«Опасность первой степени, – пробубнил «Сокол». – Траектория рассчитана».

«Какая, к черту, траектория?!» Тома вдруг почувствовала, что ее кисть будто сама по себе выворачивается под нужным углом, направляя пистолет куда-то между ног. Тамаре стало страшно. А если рука дрогнет?

– Ты оглохла?! Бросай пушку, или я… пристрелю твоего кавалера!

Майор схватил Тому за шею и сильно сдавил. Одновременно он направил пистолет на Костю. Все Томины сомнения тут же развеялись, как утренний туман. Она медленно выдохнула, прикрыла глаза и нажала на спусковой крючок. «Гюрза» дернулась и едва не вылетела из руки. Майор застонал и упал на асфальт. Дальше Тома себя уже не контролировала. Она воспринимала происходящее отстраненно, будто во сне, и сразу с двух позиций: сверху, получая прямо в подсознание спутниковую картинку от подключенного к «Неводу» электронного симбионта, и так, как положено, в «прямой проекции», то, что видела сама. Эта жуткая раздвоенность сознания мешала сосредоточиться, и Томе пришлось полностью положиться на «Сокола».

«Симбионт» заставил ее сделать то, что она никогда бы не догадалась сделать, хотя ей приходилось бывать и не в таких передрягах. Только теперь Тома поняла, что все приключения в прежней жизни отличались одной существенной деталью: ее убивали последней. Сначала на всех печально закончившихся «стрелках» бойцы чужих криминальных бригад стреляли в мужчин, и лишь потеряв двух-трех человек в тылу, соображали, что девица, которую они поначалу приняли за «лялю» вражеского шефа, опасна не меньше любого «пехотинца». Сейчас же три ствола были направлены исключительно на нее, и если бы не «Сокол» да еще ребята из «Тигра», шансов у Томы не было, это точно.

Она пригнулась, чтобы уйти с линии огня Крылова, наугад двинула ногой назад и, как ни странно, попала в живот «Джексону». Третьего «красного», так и не выбравшегося из машины, она обезвредила, резко хлопнув покореженной задней дверцей. Затем Тома перекатилась через широкий капот «Кадиллака» и упала на асфальт, умудрившись при этом выстрелить в Крылова. Лишь когда бывший конвоир выронил пистолет и рухнул на колени, прижимая руки к животу, Тамара поняла, что произошло и, главное, за какое время. Костя даже не успел изменить выражение лица с обеспокоенного на удивленное.

Тамара проворно вскочила на ноги и пинком отправила пистолет Крылова под машину.

– Ну-у, с-с… ука-а… – простонал Крылов.

– Раз ругаешься, выживешь, – Тома попятилась, держа его под прицелом.

– Тома! – Костя наконец вышел из ступора. – Скорее!

– Мотайте отсюда! – из-за «Тигра» вынырнул один из мужчин в штатском. – Мигалки на подходе! Константин, увози ее!

Издалека донесся вой милицейских сирен, а сверху над местом происшествия начал кружить вертолет ДПС. Костя распахнул дверцу «Тойоты».

– Ты была неотразима, – он потянул подругу за рукав. – Садись!

– Погоди! – Тома вдруг высвободила руку и, быстро обогнув капот «кадди», вернулась к «Джексону».

Того уже разоружили «штатские», и теперь он пытался перетянуть простреленную ногу импровизированным жгутом из брючного ремня. Увидев Тому, он коротко выматерился и замер, явно не понимая, зачем она вернулась. Тамара не стала тратить время на объяснения. Она резко стянула с руки майора смарт и откланялась. Мужчина в штатском хотел что-то сказать, но его придержал напарник. Сам же бывший владелец смарта от такой наглости на несколько секунд буквально окаменел.

– Передайте привет Манилову, майор! – Тома сделала ручкой.

– Эй, а ну отдай! – «Джексон» дернулся, пытаясь подняться, но застонал от боли и остался на месте. – Ты что это?! Зачем тебе?! Это мое личное имущество! Ты, сука, меня подстрелила, а теперь еще и грабишь, что ли?!

– Хамло ты, майор, – громко, но спокойно ответила Тома, усаживаясь в машину. – Хамло и быдло солдафонское. Твое счастье, что я со вчерашнего дня с мокрухой завязала, а то пришила бы, на хрен, как быка на бойне…

Она хлопнула дверцей и устало откинулась на спинку сиденья.

– Ну, ты даешь, – смущенно проронил Костя, включая «драйв».

– Ты же знаешь, в критические дни я просто невыносима, – она снисходительно улыбнулась и погладила его по руке. – Как думаешь, они отвяжутся?

– Если ребятам на «Тигре» удастся убедить их начальство, – Костя кивнул.

– Манилова? – Тома повертела в пальцах трофейный смарт. – Вряд ли. Тут надо идти к начальству повыше. Но это дело Владислава Валерьевича.

– А зачем ты смарт у него отобрала?

– Понравился.

– Нет, серьезно.

– А если серьезно – это же улика. Во-первых, она докажет, что меня похитили «красные», а во-вторых, в памяти этой машинки может оказаться много чего интересного.

– Тома, а тебе не кажется, что ты увлеклась? Мы же выполнили обязательства перед Владиславом.

– Ты думаешь, мне все это нравится? – Тамара вздохнула и прижалась щекой к его плечу. – Но обстоятельства изменились, Котик, и теперь придется играть до конца. Кстати, ты ведь тоже в игре, так?

– Ну, – Костя нахмурился. – Временно. Он позвонил, говорит, мы прилетели, но Тома попала в новую историю, хочешь ее выручить? Дал примерные координаты, описание машины и бесплатный канал связи с «Неводом». Как только вы к Митино подъехали, я вас и зафиксировал. Ну и примчался сюда.

– А ребята в «Тигре»? – Тома лукаво прищурилась. – Не «лжи» мне, Котик. Они называли тебя по имени.

– Я никогда тебе не «лжал» и «лжать» не собираюсь, – рассмеялся Костя. – Серьезно, это Владислав меня подключил. А парней из «Тигра» я в глаза не видел. Я вас догнал, уже когда «кадди» юзом пошел, и тут они… ну, дальше ты знаешь. Может, «ВВ» предупредил их, что я тут тоже буду?

– Ну-ну, – Тамара недоверчиво наморщила носик. – Что еще говорил наш седобородый благодетель? Где встречаемся?

– Сказал, что нам лучше будет затеряться в городе, а он потом найдет.

– А если первым найдет не он?

– Тогда, сказал, сигнальте. Посылайте SOS. Но это в крайнем случае. Я понял, у них такая каша заварилась, что уже не понять, где враги, где свои.

– Ясно… что ничего не ясно. И где мы затеряемся?

– Можно к Максу на дачу. Тут как раз недалеко – сейчас на МКАД вырулим, а с него на Рублево-Успенское уйдем. Пока оторвались, это самый нормальный вариант, я думаю.

– Ну да, оторвались, – Тома вздохнула. – Вот только что думает на эту тему «Невод»? За кого он – за «красных» или за «белых»?

Видимо, «Невод» был беспристрастен. «Красные» вновь появились на хвосте, когда до счастья оставалось буквально подать рукой. Костя уже начал перестраиваться для поворота на Рублево-Успенское шоссе, когда над «Тойотой» зависли сразу две вертушки ДПС, а далеко позади замелькали сине-красные сполохи. Видимо, Тома оказалась права: ни ребята на «Тигре», ни их начальники с Маниловым не договорились.

Оставалось последнее средство – выйти на связь с Владиславом и отправить ему SOS посредством простейшей СМС…

6. 06 июля, 20 часов 20 минут

(время московское)

Еще двадцать лет назад карнавал в Рио-де-Жанейро был явлением ярким, пышным, неподражаемым, веселым, но все же хоть немного соотносимым с церковным календарем и христианскими традициями. Ведь если докопаться до изначальной сути и перевести волшебное слово «карнавал» на понятный язык, получится что-то вроде прозаического «прощания с мясом». То есть большое празднество накануне Великого поста. Аналог православной Масленицы. Однако неумолимые законы выживания в туристическом бизнесе заставили находчивых бразильцев в корне пересмотреть свой подход к древнему празднику и сделать его почти перманентным. И как к этому относится церковь, их теперь мало волнует. Не то чтобы добрые католики, коими является большинство жителей Рио да и всей страны, вдруг превратились в алчных безбожников, нет. Они по-прежнему ходят в церкви и верят в бога. Но все-таки прибыль есть прибыль. Законы современной экономики требуют от прихожан более широких взглядов на жизнь в целом и на священные ритуалы в частности. Славный город на берегу бухты Гуанабара поет и пляшет, услаждая взоры туристов, десять месяцев в году. Благо что климат, так сильно изменившийся за те же двадцать лет практически повсюду на Земле, поблизости от Южного тропика остается на удивление стабильным. Здесь не буйствуют парадоксально холодные штормы, как в Карибском море, и не проносятся по три раза на неделе тайфуны, измучившие островитян в западной части Тихого океана. В джунглях никогда не рождаются торнадо, подобные тем, что терзают центральные штаты Северной Америки, а ветры с любых направлений не приносят безудержные снегопады или ледяные дожди, как это часто бывает в далекой Азии. На роскошных пляжах Копакабаны шуршит под босыми пятками отдыхающих горячий песок, в море плещется теплая соленая лазурь, а яркое солнце без устали ласкает вершины царствующих над городом островерхих холмов Сахарная голова и Корковаду. Здесь царят беспечное блаженство и знойный покой безделья. И только статуя раскинувшего руки Христа над Корковаду всегда на страже, будто божественный громоотвод, защита от невзгод и потрясений. Рай земной, да и только.

Но только попав сюда собственной персоной, начинаешь понимать, почему здесь живут именно так, а не иначе. Почему в этом огромном городе, крупнейшем деловом и культурном центре Южной Америки, который вполне мог бы стать таким же суетливым и бурлящим мировым гигантом, как Нью-Йорк, Токио или Москва, больше всего ценят и любят карнавал. Почему именно духом вечного праздника, а вовсе не ядом наживы здесь пропитан каждый камешек, почему его цветами украшено каждое дерево и его бриллиантами искрится каждая капля океанской воды. Здесь просто нельзя жить иначе. Нельзя укрыться от ощущения вечного праздника ни дома, ни в метро, ни в скучных офисах деловых кварталов. Карнавал повсюду, его дух витает над городом, золотыми пляжами и зелеными холмами, он концентрируется в гигантском котле двухсоттысячного стадиона Маракана и снова выплескивается на улицы. Южный тропик уже давно прозван Тропиком Рая, и, пожалуй, рекламные проспекты не врут. Земной рай здесь, в Рио…

«…Да уж, не в дождливой Ницце или ветреной Флориде, это точно. А началось все с глупого недоразумения. Название Рио-де-Жанейро – Река Января – было дано заливу, который в 1502 году португальцы приняли за устье реки и второпях не удосужились изучить, хотя в экспедиции участвовал и пресловутый первооткрыватель Америго Веспуччи. Может быть, это легкомысленное отношение к новым владениям португальской короны и стало определяющим в судьбе выросшего на берегах залива города, стало своего рода предначертанием, путеводной нитью Провидения? Предначертанием – обманчивым, забавным и потому располагающим к празднику, а нитью – условной, как Южный тропик, но прочной и длиной вот уже в пять с четвертью веков…»

Франсишку Рибейра закрыл ноутбук, встал из-за письменного стола и распрямил затекшую спину. Раз уж мысли начали сбиваться на посторонние темы, на сегодня хватит. Закончить работу можно и завтра. Классификация растений – дело сложное, требующее сосредоточенности, а потому не терпящее поспешности. Это не колонизация новых земель, здесь погрешности недопустимы. Да и век на дворе не шестнадцатый, современное научное сообщество ошибок не прощает.

«Вот завтра на свежую голову и продолжу. А на сегодня достаточно, к тому же пора звонить Альберту. На четыре пополудни запланирована поездка в мареновый дендрарий. Альберт уже третий день в Рио, а до сих пор не видел нашей главной достопримечательности – коллекции кофейных гибридов профессора Сантуша. Даже неудобно перед коллегой. Когда я приезжал в Лос-Анджелес, он был более любезен, сразу отвез меня в свою знаменитую Лабораторию генетической модификации злаковых культур. Извиняет то, что до сегодняшнего вечера Альберт и без моей помощи был загружен встречами, но вот настал и мой черед поучаствовать в удовлетворении научного любопытства знаменитого гостя. А заодно и поднять собственный рейтинг. Общение с Альбертом Неймайром – это честь и признак авторитета мирового уровня. Из всех ботаников университета на этой ступени стоят, пожалуй, лишь трое, и один из них молодой, но весьма перспективный профессор Рибейра. Приятно, черт возьми!

Франсишку неторопливо переоделся, выпил чашку кофе и, уже направляясь в прихожую, взглянул напоследок в зеркало. Молодой, целеустремленный, с живым умным взглядом – Неймайру такие нравились. В Лос-Анджелесской лаборатории девять из десяти сотрудников были именно такими, как Рибейра. Ну что ж, хорошо. Лишний плюс, пусть и не имеющий отношения к ботанике, не помешает. А когда Альберт окончательно убедится, что Франсишку не только выглядит увлеченным и перспективным, но и на самом деле таков, кто знает, какие мысли придут ему в голову? Может быть, даже… Нет, лучше об этом не думать. Чтобы не спугнуть возможную удачу. Ведь если Неймайр пригласит молодого бразильского коллегу поработать в своей генетической лаборатории, это будет настоящей удачей. Редкой и просто бесценной! Прочь, прочь… Мечты об удаче – не метод. Только кропотливый труд и научное мышление могут привести к вершине познания, а значит, и научной карьеры. Удача – это для игроков… А все-таки как хочется на нее надеяться!

Скучающий во дворе «Фольксваген» Рибейры напоминал клумбу. Но не потому, что принадлежал профессору ботаники. Это не было тонкой шуткой ироничных соседей. Просто в последние несколько недель устроители карнавалов взяли новую моду – сыпать с вертолетов на головы туристам лепестки экзотических цветов. Возможно, туристам это нравилось, а вот коренным жителям, и в особенности сотрудникам коммунальных служб, новая идея уже порядком надоела. Одно дело, когда ты окружен этими цветочными вихрями и метелями неделю, пока веселишься в раю, и совсем другое, когда они заметают тебя и твое имущество ежедневно несколько месяцев подряд. В конце концов, это начинает раздражать.

Франсишку смел лепестки с ветрового стекла и уселся за руль. Несколько мелких цветков ухитрились попасть в салон. Рибейра хотел чертыхнуться, но вдруг осекся. Цветки выглядели необычно. Во-первых, это оказались не лепестки быстрорастущих модифицированных роз, кои в немыслимых количествах выращивались на плантациях неподалеку от Жуис-ди-Фора. Это были цельные цветки размером с ноготь и совершенно неуместные на улицах Рио-де-Жанейро. То есть, с одной стороны, в появлении их здесь не было абсолютно ничего странного. Это растение уже сотни лет культивировалось в Бразилии и составляло львиную долю национального богатства страны. Но, с другой стороны, Рибейра никак не мог взять в толк, зачем кому-то понадобилось собирать эти цветки и разбрасывать их с вертолетов. Он порылся в «бардачке» и вынул оттуда складную лупу. Определить, что это за вид, Франсишку мог и без углубленного изучения, но сказалась привычка исследовать любую проблему обстоятельно и со всех сторон.

«Странно. Символично, разумеется, и все равно странно. Зачем разбрасывать цветки кофе? Устроители карнавала решили усилить эффект? Но ведь сыплющиеся с неба тонны розовых лепестков и без того захватывающее зрелище, к тому же более понятное туристам. А цветки кофе… Кто из этих приезжих болванов поймет, что это именно они? Разбрасывали бы тогда обжаренные зерна…»

Рибейра сложил лупу, аккуратно собрал цветки и ссыпал их в пустующую пепельницу. Выбросить их в окошко ему помешало какое-то смутное ощущение скрытого подвоха. Что-то в этих цветках было не так. Но для разбирательства не оставалось времени. До гостиницы, где остановился Альберт, в объезд мест для праздничных шествий было не меньше полутора часов «городского слалома». Франсишку уже десять раз пожалел, что не бросил свой «Фольксваген» на университетской стоянке. Сейчас бы спокойно спустился в метро и доехал минут за тридцать, а там уже оседлал бы верного «жука» и спокойно повез именитого коллегу в дендрарий любоваться кофейными гибридами.

Вот снова кофе. Совпадение? Понятно, что в Бразилии без кофе никуда, то есть между целью предстоящей экскурсии и «цветочным дождем» нет никакой связи, но все равно занятно.

К четырем Франсишку успел, хотя примерно на полпути ему пришлось изрядно понервничать. Полиция блокировала один из перекрестков буквально перед капотом его машины. Благо что загорелое, лоснящееся упругими полуголыми телами, украшенное перьями, сверкающее стразами и блестками шествие, в ритме самбы продвигавшееся по перпендикулярной улице, оказалось коротким. Движение машин было парализовано всего минут на двадцать. Рибейра терпеливо дождался отмашки полисмена и стартовал, как заправский гонщик «формулы жук». Правда, через два перекрестка он снова попал в небольшой затор, но из него профессор выбрался через каких-то пять минут. В общем, к четырем он успел. Альберт Неймайр – грузный, седой, с неизменной улыбкой во все круглое, добродушное лицо – как раз выходил из дверей университета. Гость даже не успел оглянуться, разыскивая взглядом своего нового гида. После теплого обмена приветствиями и ничего не значащими фразами они погрузились в «Фольксваген», где Неймайр мгновенно обнаружил незамеченный Рибейрой кофейный цветок.

– Занятно, – Альберт надел очки и поднес цветок к глазам. – Весьма занятно.

– Издержки шоу-индустрии, – смущенно пояснил Франсишку. – Я живу неподалеку от Копакабаны, а там каждый день устраивают какие-нибудь представления: то фейерверки, то лазерные шоу, то дожди из розовых лепестков. Сегодня, как видите, продюсеры представления решили поступить оригинально – осыпали туристов цветками кофе.

– Разве кофе сейчас цветет? – Альберт задумчиво потеребил цветок. – Он, конечно, напоминает… но нет, дорогой друг, это не кофе.

– Извините?

– Это искусная подделка, мистер Рибейра.

– Вы уверены? У меня не было времени, чтобы рассмотреть, но на первый взгляд выглядит как живой цветок кофе…

– Да, дорогой Франсишку, только на первый взгляд. Нет, вы частично правы, это живой цветок, но он серьезно модифицирован. Видите крапинки на лепестках? Первый признак искусственной модификации. Думаю, это декоративный вид, не предназначенный для получения зерен. Я, конечно, пока не видел коллекции профессора Сантуша, возможно, там найдутся и такие сорта…

– Нет, сэр, вы правы. Это что-то новенькое. Удивительно, что мы ничего не знали о выведении этого гибрида. Никаких сообщений в периодических изданиях или в Сети не было, я внимательно слежу за этой темой. Возможно, он выведен случайно, на плантациях, обслуживающих фирмы-устроители карнавалов.

– Но с ваших слов я понял, что для этих целей выращивают в основном розы.

– Да, но… мода меняется. Наверное, розы туристам уже приелись.

– Видимо, так, – Альберт сунул цветок в карман. – Надо будет рассмотреть его повнимательнее.

– В дендрарии есть лаборатория и подробные описания всех гибридов.

– Очень удачно, – Неймайр удовлетворенно кивнул. – Возможно, мы с вами вот так неожиданно откроем новый вид. Ну, или опишем и внесем в классификацию…

У входа в мареновый дендрарий именитого ученого и его молодого коллегу встречала целая делегация. Как же, приехал сам Неймайр! Директор дендрария вызвался быть экскурсоводом, но Альберт предложил ему изменить планы и начать с посещения лаборатории. В качестве аргумента он вынул из кармана цветок.

– Очень интересный гибрид, – окинув находку опытным взглядом, сказал директор. – Африканский?

– Нет, его обнаружил наш друг Франсишку.

– Да? – директор недоверчиво взглянул на Рибейру. – И где же?

– На капоте своей машины, – молодой профессор протянул ему на раскрытой ладони еще горсть цветков. – Их теперь разбрасывают вместо розовых лепестков.

– Совсем с ума посходили с этими карнавалами, – проворчал директор. – Ну что ж, теперь и мне любопытно узнать, что это за новинка. Прошу за мной, господа, сейчас мы рассмотрим эти цветки на всех возможных уровнях, вплоть до молекулярного…

Когда первый цветок был уложен на предметное стекло и помещен под новейший электронный сканер с очень приличным увеличением, Неймайр впервые за все время сменил улыбку на выражение легкой растерянности.

– Крапинки… Вы видите их, коллеги?

– Вы о чем, Альберт? – удивился директор. – Лепестки выглядят абсолютно чистыми.

– Вот об этом я и говорю. Мы с Франсишку отчетливо видели на них крапинки. Потому-то я и заподозрил, что это цветки генетически модифицированных растений.

– Да, так и было, – подтвердил Рибейра. – А теперь их нет. Ни на одном из цветков. Что-то непонятное…

– Надо увеличить… изображение, – Неймайр вдруг покачнулся и прижал руку к груди. – Извините, коллеги… мне как-то… нехорошо…

Директор и Рибейра едва успели подхватить его под руки. С лица Альберта сполз румянец, и он медленно осел на пол.

– Аугусто! – крикнул директор, беспомощно оглядываясь. – Срочно вызовите «Скорую»!

В помещение заглянул вихрастый лаборант. Бегло оценив ситуацию, он торопливо набрал на своем смарте номер спасательной службы.

– Машина вышла, – заверил диспетчер. – В чем проблема?

– Кажется, у профессора Неймайра что-то с сердцем. Он потерял сознание.

– Он приезжий?

– Из Соединенных Штатов.

– Минуточку, сейчас проверим через спутниковую сеть… Так… Альберт Неймайр, шестидесяти лет, Сан-Диего, штат Калифорния?

– Он самый.

– Единая система медицинского контроля Соединенных Штатов выдала предупреждение – у профессора стоит кардиостимулятор. Возможно, проблема в этом. Уложите его где-нибудь подальше от электроприборов.

Когда карета «Скорой помощи» увезла Альберта, директор дендрария сочувственно похлопал Франсишку по плечу.

– Сегодня не наш день, профессор Рибейра. И не Альберта, к сожалению. Надеюсь, все обойдется.

– Да, – Франсишку удрученно кивнул. – Ну что ж, поеду в университет. Всего хорошего.

– Я вас провожу…