Все могут короли

Весенняя охота на принцесс

Признаюсь, что я с детства любил сказки и истории со счастливым концом. И очень давно хотел снять кино, где не будет трупов, убийств и других подобных ужасов. Ведь не это является вечной темой, заставляющей человека творить. Я уверен, что людьми двигают другие, более светлые и добрые чувства.

Этот фильм как раз история о том, что любовь, в которую мы так часто боимся поверить, и есть та сила, которая преображает и улучшает нас до неузнаваемости.

Я надеюсь, что последний год мы работали не зря. Мы придумали новый жанр — «легкое кино». Кино, которое заставит нас понять, что никогда не стоит отчаиваться и всегда нужно следовать зову своего сердца. Кино, которое я хотел бы показать своей подрастающей дочке. И очень хочется верить, что и вы искренне полюбите нашу историю и ее героев…

Ведь любви не бывает много или мало. ЛЮБОВЬ БЫВАЕТ!

Александр Черняев, генеральный директор «НТВ-КИНО», режиссер-постановщик художественного фильма «Всё могут короли»

1

Жизнь настоящего охотника полна азарта и опасностей. Он странствует по диким местам, изучает повадки хищников и аборигенов, терпеливо выслеживает дичь, проводит долгие часы в засаде и, наконец, медленно и точно наводит прицел, замирая на секунду, залюбовавшись своей добычей. Потом ослепительная вспышка, короткий сухой щелчок, и в его руках оказывается заслуженный охотничий трофей!

Жизнь настоящего охотника полна головокружительных взлетов и катастрофических падений, если он — охотник за светскими новостями.

Россия. Санкт-Петербург. Белая ночь. Темный двор

На этот раз падение удалось особенно хорошо!

Последнее, что он помнил, — собственный палец, отчаянно давящий кнопку фотоаппарата, и обворожительную белозубую улыбку красавицы. Улыбку, которую узнают тысячи фанатов, зрителей и читателей.

Он медленно возвращался в реальность: сперва ощутил, как руки судорожно сжимают камеру, потом открыл глаза и убедился, что она не пострадала и послушно делала снимки, пока он наслаждался свободным падением со второго этажа. На просмотровом дисплее запечатлелась роскошная кровать, сладко целующаяся пара — знаменитая светская дива и ее таинственный гость. Все получилось!

Он готов был вскрикнуть от радости, но ободранная при падении щека глухо саднила. Он медленно и осторожно ощупал щеку, потом впечатляющую шишку на лбу, вспомнил, что зовут его Гарик и ему, Гарику, пора убираться с места «преступления» как можно скорее и дальше. Если он, конечно, хочет сделать к утру сенсационный репортаж, прославиться как новый русский папарацци и получить честно заработанные денежки.

Гарик попытался бодро вскочить, но в ребра больно впивался страховочный пояс с оборванным тросом, а ушибленное тело увязло в мусоре — он свалился прямиком в мусорный бак. Гарик застонал и стал выбираться из сложившихся обстоятельств.

Подозрительный шум сразу привлек внимание аборигенов помойки — над баком тут же возникло несколько недобрых обрюзгших лиц, которые стали напряженно наблюдать, как одетый в черное человек-паук копошится в груде отбросов.

— Улыбнитесь! Вас снимают скрытой камерой! — как можно жизнерадостнее объявил им Гарик и продемонстрировал длинный объектив. Лица тут же растворились в предутреннем тумане. Наконец он выбрался из мусорного бака, ощутил под ногами асфальт, отряхнул мусор с пышной шевелюры, стащил узкую черную куртку и побрел по переулку к своей машине, напевая веселенький попсовый мотивчик.

Патриархальное королевство, затерянное где-то в Европе. Рассвет

Где-то за границей, в далекой Европе, занимался рассвет.

Золотые лучи заливали безупречно ровный асфальт автобана, пересекавшего всю ухоженную территорию одного из европейских королевств. По пустому шоссе мчался огромный, роскошный черный автомобиль. Водитель в униформе торопился доставить серьезного и сосредоточенного человека к месту назначения.

Пассажир был облачен в идеально сидящий костюм, белую рубашку с аккуратно повязанным галстуком и начищенные до блеска ботинки. На его коленях покоился дорогой кожаный кейс. И костюм, и кейс, и ботинки были такими же черными, как автомобиль.

Человек бесстрастно смотрел в окно.

Он скучал.

Потому что нет работы скучнее и однообразней, чем работа высокооплачиваемого частного детектива, специалиста по личной охране. Так и должно быть, ведь главная его обязанность — обеспечить безопасность, сделать жизнь спокойной, размеренной и предсказуемой как шахматная партия из учебника для начинающих, исключить из нее все возможные неприятности, неожиданности и непредвиденные происшествия. Само его присутствие гарантирует покой и порядок.

Он умеет справляться со своей работой лучше всех, его успехи подтверждены лицензией частного детектива, рекомендательными письмами от именитых и влиятельных клиентов, сертификатом школы восточных боевых искусств, дипломом по актерскому мастерству, наградами за победы в соревнованиях по стрельбе, конкуру, фехтованию и даже бальным танцам! Все документы, аккуратно подшитые в папку, лежали сейчас в кейсе и ждали встречи с самым главным клиентом. Детектив украдкой взглянул в автомобильное зеркало, подбирая выражение лица, наиболее соответствующее судьбоносной встрече, удовлетворенно вздохнул и стал беззвучно постукивать по кейсу ловкими длинными пальцами в такт звучащей в салоне оперной увертюре.

А там, за окнами автомобиля, мир беззаботно купался в утренних лучах солнца!

По обе стороны дороги мелькали одинаковые деревья с пушистыми зелеными кронами. За ними расстилались поля, разделенные на ровненькие разноцветные прямоугольники, — тут пшеница, там кукуруза, здесь картофель. На ровных, будто прочерченных по линейке, грядках созревали первые овощи, пчелы деловито жужжали во фруктовых садах, стрекотали кузнечики и нежно щебетали птички, овечки, белоснежные и пушистые как утренние облака, беззаботно резвились на зеленых лужайках. В утренней дымке, за поворотом уже виднелась громада замка. По мере приближения древнее сооружение обретало отчетливость и изящество линий, становились видны островерхие башни, каменный мост, галереи и воздушные балконы…

Но эта мирная пастораль нимало не занимала человека в черном.

Наконец автомобиль замер у высоких окованных ворот, украшенных древним и славным гербом королевской династии. На пурпурном щите отважный и мудрый грифон поднялся на задние лапы, сжимая в передних древко победного синего стяга, усыпанного молотыми звездами. Но герб, многие столетия приводивший в трепет воинственных соседей и по сию пору внушающий им уважение, также мало заинтересовал человека в черном.

Пока вышколенный шофер обходил машину и распахивал дверцу, детектив успел бегло оценить систему безопасности и нарркного наблюдения. Он прошел за кованую ограду парка и быстро зашагал по дорожке, выложенной светлым камнем, мимо сверкающей прохлады огромного фонтана, розовых клумб, причудливо подстриженных кустов, аккуратных газонов и античных скульптур. Затем он легко взбежал по мраморным ступеням и в сопровождении безмолвного мажордома проследовал во внутренние покои замка.

Патриархальное королевство. Замок. Утро

Многолетний опыт подсказывал, что организовать эффективную охрану в старинном замке довольно сложно. Заблудившись здесь, вы рискуете оказаться в тайном и забытом подземном ходе, да и привидения запросто доконают любую современную систему сигнализации. В спешке можно натолкнуться на рыцарские доспехи в галерее или задеть арфу в музыкальном салоне. В замках следует придвигаться неспешно, с достоинством и ни в коем случае не отставать от сопровождающих!

Мажордом шествовал впереди в полном молчании, с легким скрипом открывая одну за другой бесконечные двери. Он вел гостя по лестницам и анфиладам, похожим на лабиринты, скользил по паркету бальных залов, бесшумно ступал по пушистым коврам, пересекал галереи, заполненные старинными портретами, и, наконец, завершил сие странствие в небольшом кабинете, обшитом резными дубовыми панелями.

Навстречу им поднялся седой сухопарый старик. Костюм его был консервативен настолько, что мог бы даже показаться старомодным, седые бакенбарды топорщились, тонкие губы давно побледнели и выцвели. Но взгляд его сохранял холодную, как альпийский снег, ясность и пронзал собеседника насквозь, словно клинок.

— Месье Ромболь?

Человек в черном утвердительно кивнул, отточенным жестом открыл кейс и опустил на массивный стол папку с документами. Старик едва коснулся страниц кончиками пальцев и недовольно проворчал:

— Вы родились в Швейцарии? Надеюсь, ваш французский достаточно хорош… — Затем он сверился со старинными бронзовыми часами на каминной полке и сообщил, уважительно понизив голос: — Месье Ромболь, его величество примет вас в библиотеке! — и взглядом указал на двустворчатую дверь.

Ромболь приблизился к дверям и осторожно постучал…

Россия. Санкт-Петербург. Белая ночь. Скромное жилище фотографа

Ночная охота удалась!

Короткая ночь уже была на излете, но Гарик даже не думал спать — азарт все еще озорно щекотал ему ноздри, заставляя нетерпеливо выхватывать снимки из принтера и раскладывать вокруг себя прямо на полу.

Вот эту серию фотографий он сделал в ночном клубе.

Попасть в такое гламурное местечко — мечта простых смертных. Ему пришлось припарковать машину в узком проулке, просидеть в ней битый час и, как только подвернулся подходящий момент, проскользнуть в служебную дверь. Внутри он долго маневрировал, скрываясь от нагловатых охранников и чопорных официантов. Затем устроился в темной нише, между двух фальшивых колон, подальше от лучей неонового света и дурманящего запаха чркой славы, и стал наблюдать светскую жизнь сквозь видоискатель своей постоянной спутницы — фотокамеры.

Знакомые по телевизионным программам и страницам глянцевых изданий лица мелькали тут и там. Мужчины ослабляли узлы галстуков и сдержанно улыбались. Девушки смеялись, благоухая духами, рассыпали бриллиантовые искры и кокетливо потягивали коктейли. Обнаженные плечи, глубокие вырезы, коротенькие юбки, микроскопические шортики, колени и высокие тонкие каблучки проплывали в видоискателе…

Но Гарик не мог отвлекаться на мелочи. Его интересовала настоящая светская львица — та самая, о которой говорят, пишут и хотят знать абсолютно все!

В том, что знаменитость ужинает здесь, Гарик был уверен, он даже совершенно точно знал, кто сегодня будет спутником гламурной дивы, и без труда обнаружил знакомую фигуру. Девушка говорила быстро и обо всем сразу, смеялась, нетерпеливо постукивала длинным холеным ноготком по бокалу с шампанским, отбрасывала назад золотистые локоны, поправляла усыпанную стразами бретельку открытого платья, то и дело кивала или взмахивала рукой, заметив знакомых.

Ее спутник, обладатель бритого черепа, старался держаться в тени, лишь иронично прищуривался, время от времени закуривал новую сигарету и изредка останавливал красавицу короткими вопросами.

Камера бесстрастно фиксировала каждое их движение!

Кавалер дивы сложил салфетку особым образом, рассеянно поставил сверху кофейную чашку. Это был условный знак Гарику — ужин подходит к концу. Точнее, переходит в более интимную фазу, и фотографу следует срочно сменить место дислокации.

Выбравшись из клуба, Гарик помчался в район проживания дамы с максимально возможной для его поношенного авто скоростью. Прибыв по известному адресу, он натянул черную куртку, забрался на крышку по пожарной лестнице, закрепил пару крюков из арсенала многоопытного альпиниста, пристегнул страховочный пояс и стал осторожно сползать с края крыши, выбирая подходящий для съемки ракурс.

Окно квартиры светской львицы было огромным. Сообщник дальновидно распахнул шторы и подвел свою даму к самому подоконнику, наверное, как всегда болтал о погоде! А Гарик, свесившись вниз головой, словно летучая мышь, запечатлел обворожительную белозубую улыбку, распахнутые полы домашнего кимоно и манящий, роскошный бюст.

Снимок вышел просто замечательный — хоть сейчас на первую полосу.

А еще через несколько минут страховочный трос лопнул, и он полетел вниз, но преданная камера успела зафиксировать самое интересное!

Роскошная светская львица в объятиях коварного охотника прямо на кровати…

Гарик подчистил фотографию на компьютере, тщательно скрыв тенями узнаваемые черты лица своего делового партнера. Журналиста, в паре с которым Гарик занимался сафари в гламурных джунглях, звали Макс.

Макс, нисколько не смущаясь, с одинаковой легкостью строчил задушевные статейки для глянцевых изданий и сенсационные репортажи для желтой прессы, кружил головы состоятельным дамам и занимал у приятелей «до лучших времен». Но лучшие времена никак не хотели наступать, хотя Макс бестрепетно брался за все, что может принести деньги.

Гарик горько вздохнул…

Композиция на снимке приобрела глубину и таинственность, автор сам залюбовался результатом и снова вывел снимок на печать, размышляя над вопросом, за что девушки любят таких, как Макс? Ведь не за бритую же голову?

Может, за атлетическую фигуру? Гарик согнул руку и пощупал напряженный бицепс — неплохо для его возраста. Но барышень почему-то не привлекает…

Что же еще есть у Макса? Пружинистая, свободная походка? Чуть заметная циничная складочка между бровей или ироничная улыбка? Гарик подошел к зеркалу и одну за другой состроил отражению несколько уморительных гримас. Нет… Умение многозначительно молчать и слушать? Гарик тоже умеет молчать, просто он еще никогда не пробовал применять этот полезный навык на свидании с девушкой!

Значит, все же прическа?

Гарик снова повернулся к зеркалу, провел рукой по волосам, приглаживая жесткие темные кудри, и в который раз задумался о смене имиджа.

Патриархальное королевство. Замок. Утро

В далекой стране утро уже наполнило мир светом, теплом, птичьим щебетом, но в библиотеке замка было тихо, сумрачно и прохладно. Забранное дубовым переплетом окно надежно отгораживало книжные шкафы, впитавшие пыль вековой мудрости, от шума и сквозняков. Тяжелые портьеры ниспадали вниз, словно защитные сооружения у стен средневекового города.

Резное кресло с высокой спинкой было придвинуто к камину, а на старинной подставке покоилась открытая книга. Король читал, а солнечные лучи, робко пробивавшиеся сквозь цветные витражные стекла, с почтением касались руки монарха.

Ромболь поклонился его величеству и, повинуясь чуть заметному движению пальцев на подлокотнике, приблизился к креслу.

— Шарль Ромболь, — представился он по-французски и продолжал, тщательно подбирая слова и артикулируя каждый звук. — Монсеньор, меня прислали из Рима для сопровождения ее высочества во время турне. Вот мои рекомендательные письма…

— Откуда вы родом? Ваш акцент кажется мне знакомым… — Французский его величества мог очаровать самых тонких знатоков своим аристократизмом и в то же время был вполне живым и естественным, как и сам монарх.

— Из Швейцарии, ваше величество, — скромно ответил Ромболь.

Теперь даже в старушке-Европе члены королевских династий превратились в исчезающий вид, и детективу хотелось рассмотреть собеседника как можно лучше.

Приблизившись к креслу, он увидел, что современный монарх был одет в стильный светлый костюм, на его шее был повязан со вкусом подобранный шейный платок, а на пальце поблескивал старинный перстень с королевским гербом. Король оказался представительным мужчиной, с крупными чертами лица, подвижным, невероятно обаятельным и увлекающимся, который лишь казался сдержанным!

Его величество заметно оживился, услышав о родине Ромболя:

— Да-да, я имел дело с вашими соотечественниками. На них можно положиться… Вам уже рассказали о предстоящей миссии?

— Нет, ваше величество. Но мой профессионализм всегда к вашим услугам!

— Я готовлюсь отправить дочь в первый самостоятельный европейский тур… Визиты, встречи, пресс-конференции — немного политики, немного культуры, благотворительность. Как требует дипломатический протокол. Но я уверен, моя девочка справится, ведь в ее жилах течет королевская кровь! Вам уже случалось охранять принцесс, месье?

— Это мой первый опыт, я признателен вам за доверие…

Детектив поспешил поклониться, чтобы скрыть волнение.

Король сдержанно улыбнулся и чуть заметно подмигнул Ромболю:

— Думаю, я могу быть спокоен за свою девочку!

2

Патриархальное королевство. Замок. Утро

Принцесса Мария давно перестала быть ребенком. Во всяком случае, ей самой так казалось. Сегодня она проснулась задолго до обязательного утреннего визита старшей фрейлины, сладко потянулась на огромной постели, легко выскользнула из-под одеяла и босиком подбежала к окну.

Распахнув створки, она подставила озорное личико солнечным лучам.

День обещал быть удивительным. Щебетали птицы. Ветерок приносил в комнату медовый цветочный аромат, запах скошенной травы и только что выпеченных круассанов.

Принцесса почему-то была уверена, что именно в такие дни и происходят настоящие чудеса. Происходят просто и естественно, стоит только очень захотеть!

Например, можно проникнуть в сказочный мир через двери платяного шкафа. Или открыть старый альбом с фотографиями, долго и внимательно смотреть на коричневатые снимки с затейливыми виньетками и перенестись на много лет назад.

В старые добрые, романтические времена, когда корсеты, жесткие кружевные воротнички и шляпы с полями носили не только принцессы на официальных церемониях, но и самые обыкновенные девушки. Когда кавалеры гарцевали на лихих скакунах, писали своим возлюбленным сонеты и отправляли их с нарочным, запечатав конверт сургучом, а не прибегая к услугам электронной почты. Во времена, когда дневники еще не назывались блогами и были похожи на настоящие книги! Их глянцевые листы пахли ванилью, рисовой пудрой и горьковатыми духами, рецепт которых давно утерян.

Прабабушка рассказывала ей, как между страниц прятали засушенные цветы, атласные ленты от любимых платьев, и даже записочки от тайных обожателей! Жаль, что не сохранился ее девичий дневник. От тех времен остался лишь старинный альбом с фотографами — память о родителях прабабушки. Они уехали из России в начале прошлого, двадцатого века, обосновались в Европе, и все это время бережно хранили семейную реликвию, как хрупкую память о далекой родине…

Девушка подбежала к небольшому столику на гнутых ножках, подхватила старинный альбом и снова взобралась на кровать. Мария бережно провела рукой по обложке из тисненой, позолоченной кожи. Слегка шероховатая, она словно хранила живое тепло летнего дня, миновавшего больше сотни лет назад. Перевернув полупрозрачный листок вощеной бумаги, которым были переложены страницы с фотографиями, принцесса стала рассматривать снимки с надписью: «Санкт-Петербургъ». Перед ней проплывали величественные здания, нарядные дамы и важные господа в меховых шубах и цилиндрах, пестрая ярмарочная толпа, купола незнакомых церквей и заснеженные пейзажи…

Как ей хотелось побывать в таинственной, холодной и прекрасной России!

Казалось, еще немного — и снимки оживут. Тогда она сможет шагнуть в тот волшебный мир. Принцесса так увлеклась, что совершенно забыла о времени и испуганно вздрогнула, когда двери спальни внезапно распахнулись.

— Ваше высочество, как такое возможно! Вы до сих пор в постели? — Даже мелодичный французский язык в устах строгой придворной дамы звучал жестко и сухо, словно звуки царапали ей горло, делая голос хриплым и громким.

Значит, уже пора вставать. В спальню вошла старшая фрейлина в сопровождении двух горничных. Одна из девушек бережно несла на вытянутых руках утренний наряд для принцессы, а вторая, как дань многовековой традиции, старинный медный таз, тонкий фарфоровый кувшин с водой и льняное полотенце с фамильным гербом.

Фрейлина — высокая, сухопарая дама в темном костюме скучного классического покроя, раздраженно всплеснула руками, властно откинула угол огромного атласного одеяла и заметила альбом.

— Что это?

Принцесса виновато опустила глаза:

— Подарок бабушки, — и тут же поправилась: — То есть… подарок герцогини…

— Не следует хранить фамильные ценности в спальне, тем более брать в постель! — тут же отчитала девушку ревнительница порядка. — И тем более не следует пребывать в праздности и разглядывать картинки, когда вас давно ждут к завтраку!

— Я не желаю завтракать внизу. — Губы принцессы обиженно вздрогнули. — Я прекрасно позавтракаю в одиночестве!

Фрейлина натянуто улыбнулась. Долг был превыше всего, и он предписывал избегать конфликтов и находить общий язык с несносной девчонкой! Она приняла из рук прислуги полотенце и, протянув его принцессе, добавила:

— Его величество, ваш отец, ждет вас… Он рассчитывает серьезно поговорить о предстоящей поездке и вашей миссии! Боюсь, сегодня вам придется спуститься к завтраку…

Мария вяло приступила к утреннему туалету.

День грозил превратиться из сказочного в самый обыкновенный!

Не прошло и четверти часа, как принцесса, поджав губы, спускалась по старинной скрипучей лестнице, тихонько считая ступени.

В редкие дни, когда их фамильный замок был открыт для посетителей, экскурсоводы рассказывали гостям легенды, которые принцесса помнила с самого раннего детства: что на этой лестнице ровно семьдесят одна ступенька в честь почтенного возраста, в котором пребывал основатель замка в день закладки первого камня, по сию пору портрет этого легендарного предка хранится в их королевской галерее.

Посетителям указывали на витражные стекла и объясняли, что они прибыли сюда из Флоренции еще во времена Медичи. Затем экскурсантов подводили к длинному столу для парадных обедов и сообщали, что с каждой стороны может разместиться ровно сорок гостей — по числу вассалов, некогда служивших ее предкам, а кресло монарха с гербом на спинке вырезано из цельного ствола дуба больше пяти веков назад.

Туристы цокали языками, щелкали фотоаппаратами и наивно мечтали пожить среди этого великолепия хотя бы неделю…

Патриархальное королевство. Замок. Время завтрака

Гостям замка даже в голову не приходило, что постоянно жить в этих помпезных стенах и следовать дворцовому этикету — настоящее испытание! Ежедневно приходится по многу раз преодолевать семьдесят одну ступеньку, в одно и то же время — независимо от времени года и настроения — подходить к длинному столу, ждать, когда придвинут стул, опускаться на неудобное жесткое сиденье, сохранять осанку и ждать, когда в твоей тарелке появится еда, которую ты вовсе не любишь!

«Наверное, папе тоже не слишком удобно в этом узком историческом кресле», — размышляла принцесса, пока лакей подавал пюре из шпината, овощи, приготовленные на пару, и трюфельный паштет. Поэтому их утренние трапезы так часто проходили в полном молчании.

Ах, с каким наслаждением она обменяла бы все эти изыски на пшеничную булочку с сыром или картофельные чипсы…

Девушка безнадежно вздохнула, и король озабоченно посмотрел на дочь:

— Ваше высочество, вы очень бледны, надеюсь, вы себя хорошо чувствуете?

— Да, хорошо, ваше величество, — ответила ему девушка.

Кажется, после этих слов к королю вернулось доброе расположение духа:

— Вот и отлично! Мне бы не хотелось пересматривать сроки вашего европейского тура, поездка будет проходить под эгидой ООН… Мы уже согласовали все дипломатические формальности. Огромная просьба к вашему высочеству отнестись к своей миссии со всей возможной ответственностью. И еще…

Девушка насторожилась и подняла на отца глаза.

Хотя на людях принцессе и приходилось называть короля «ваше величество», он все равно был для нее самым близким человеком. Стоило ей уехать из дома больше чем на три дня, как она начинала тосковать и по красотам замка, и по скучной свите, но больше всего по своему папе!

Король поймал взгляд дочери, ободряюще улыбнулся, взял из большой сверкающей вазы виноградину и продолжал:

— Возникли новые обстоятельства. После длительных дипломатических консультаций мы решили, что в завершение турне ваше высочество должны будете посетить Россию…

Слова отца стали для Марии такой неожиданностью, что привели ее в замешательство! Конечно, мечты должны сбываться, особенно у принцесс, но так быстро?

— Я поеду в Россию? — осторожно переспросила девушка.

— Безусловно. Это воспримут как дружественный визит в знак поддержки перемен и реформ, которые там сейчас происходят…

От восторга сердце принцессы забилось часто-часто, щеки порозовели. Она столько слышала об удивительной стране снегов и романтики от прабабушки, так давно мечтала побывать там! Неужели теперь ей выпадет шанс увидеть все это не на старинных фотографиях, а собственными глазами? Она едва сдержалась, чтобы не броситься отцу на шею, и ответила согласно дворцовому этикету:

— Да, ваше величество, я отнесусь к своей миссии со всей ответственностью, — она покорно опустил глаза, украдкой улыбаясь прозрачному лепестку ветчины. Ей хотелось прямо сейчас выскочить из-за стола и сообщить радостную новость своей прабабушке — старой герцогине.

Но следовало дождаться конца трапезы — лакеи уже вносили блюдо с сырами, фрукты и кофе.

— Вы можете расспросить об этой удивительной стране ее светлость — герцогиню, — благодушно предложил король. — Боюсь, со времен молодости вашей прабабушки представители нашей державы, и тем более члены королевской семьи не наносили официальных визитов в Россию. А ведь там начинаются многие линии нашего фамильного древа…

— Так я могу идти и поговорить с герцогиней? — Принцесса легко коснулась губ салфеткой с фамильным вензелем и поднялась из-за стола.

— Разумеется, ваша прабабушка ждет в саду. Она намерена дать вам небольшое, но важное поручение!

Россия. Санкт-Петербург. Утренний час пик

А где-то в далекой России улицы уже оживали после короткого ночного отдыха. Киоскеры раскладывали свежую прессу и обязательно отводили самые лучшие места газете с портретом белокурой знаменитости, страстно прижавшейся к загадочному кавалеру.

ВСЁ МОГУТ КОРОЛИ!

Крупные алые буквы сразу притягивали взгляд, а подзаголовок многообещающе уточнял:

Светская львица быстро утешилась после громкого развода.

Эксклюзивный фоторепортаж

Гарик несколько минут простоял у ларька, наблюдая, как покупатели один за другим требуют газету с «эксклюзивным репортажем» и уносят свежие номера в метро, автобусы, автомобили.

— Я гений… Я сделал это… — довольно пробормотал он.

Гарик уже знал, что в типографии готовят дополнительный тираж номера с сенсационной новостью.

Такую победу стоило отпраздновать!

Он незамедлительно сверился с графиком светских мероприятий, внесенных в рабочий ежедневник. Так… Зашуршали страницы. Ровно через неделю намечалась костюмированная вечеринка в ночном клубе «Корабль». «Популярное местечко, не лишено пафоса, — думал Гарик, — а карнавал — прекрасная маскировка для настоящего охотника за скандалами и сплетнями про богатых и знаменитых. За неделю надо будет основательно отоспаться…»

Патриархальное королевство. Тенистый парк с вековыми деревьями. Близится полдень

Принцесса выбежала в парк. Ей хотелось петь и кружиться на зеленых лужайках! Но она побрела по дорожкам размеренным шагом, сохраняя королевское достоинство. Ее не оставляло чувство, что за ней следят старшая фрейлина, мажордом и даже лакеи у входа. И все они сурово хмурят брови и покачивают головами.

А вокруг царил волшебный день — день, когда сбываются мечты!

В декоративном пруду озорно плескались рыбки, а похожие на старинных герольдов садовники в униформе с королевским гербом хлопотали у клумб и подстригали кусты, чтобы ничто не нарушало идеального порядка.

Мария, наконец, вышла на аллею, скрытую высокой зеленой изгородью, оглянулась и, убедившись, что ее никто не видит, побежала прямо по траве к зеленой беседке, где в кружевной тени раскидистого платана любила отдыхать старая герцогиня.

Ее светлость сидела в плетеном кресле с высокой полукруглой спинкой, так что ее лицо скрывала тень. Рядом стоял пожилой, но все еще крепкий лакей, который прислуживает старой герцогине уже много лет. Принцесса осторожно заглянула в кресло, опасаясь разбудить прабабушку.

У старой герцогини было спокойное, умиротворенное и все еще красивое лицо. В тени сетка мелких морщинок, покрывшая кожу пожилой дамы словно вуаль, была едва заметна, так что в длинном и изысканном светлом платье в мелкий горошек, с подобранными под соломенную шляпку волосами прабабушка казалась не глубокой старухой, а сказочной спящей красавицей, которая забыла во сне, что ей пора постареть. Рука в длинной, отороченной узкой полоской кружева манжете лежала на коленях, придерживая букетик маргариток.

Мария улыбнулась лакею, опустилась на невысокую садовую скамью и осторожно коснулась руки герцогини.

— Бабушка? — тихонько позвала принцесса по-русски.

Герцогиня открыла глаза и встрепенулась в кресле, как большая, красивая и мудрая птица:

— Мария?

— Я скоро еду Россию. Ты уже знаешь?

— Милое дитя… — улыбнулась бабушка, пожала тоненькие пальчики внучки и перешла на французский:

— Я давно хотела сделать что-то для России, ты же знаешь. Твой отец сначала не одобрял этого. Он вынужден руководствоваться политическими интересами… — Старая герцогиня изъяснялась настолько правильно, что ее речь могла бы напоминать старомодный роман, если бы не искренность, наполняющая каждое слово.

— Ох уж эти мужчины с их политикой и войной! Им некогда думать о любви или просто жить…

Герцогиня подала лакею знак приблизиться, велела отправиться в ее апартаменты и принести из кабинета перламутровую шкатулку.

Мария слушала почтенную родственницу очень внимательно, но стоило лакею удалиться, как она счастливо улыбнулась, встряхнула головой и сказала по-русски с легким акцентом:

— Бабушка, давай будем говорить по-русски, я хочу лучше изучить этот язык…

— Мои уроки не прошли даром! — грустно улыбнулась герцогиня.

— Невероятно… Сегодня утром я снова листала фамильный альбом, а теперь смогу увидеть все это… Это… — принцесса замешкалась, подбирая подходящее слово, — это сказочно, не правда ли?

Старая герцогиня тихо вздохнула, ее губы тронула мудрая улыбка. Сказка — самый подходящий мир для юной и наивной принцессы. Ведь реальная жизнь бывает обманчивой и просто жестокой! Она знала эту истину слишком хорошо и надеялась уберечь свою любимицу от разочарований:

— Мечтать позволительно даже особам королевской крови… Но, видишь ли, милая Мари, чтобы понять русских, недостаточно просто выучить русский язык!

— А что еще необходимо? — удивилась принцесса.

— Нужно прожить среди них хотя бы один день — с утра и до позднего вечера… Главное, никогда не забывай, Россия — великая страна. Стоит хоть раз побывать там, и она навсегда останется в твоем сердце! Я столько лет надеялась снова побывать на родине… — Герцогиня на секунду замолчала, опустила веки и погрузилась в воспоминания, потом поправила маргаритку в букете и продолжала: — Ведь мои родители покинули Россию, когда я была совсем малюткой. Но я помню рассказы матери… Я смутно помню этот город, в котором солнце почти не заходит все лето, он снится мне до сих пор — каналы, мосты, золото шпилей… Полагаю, там многое изменилось, весь мир с тех пор изменился! А может быть, жизнь осталась такой же, просто я слишком стара…

Принцесса хотела возразить, но не успела подобрать подходящих русских слов. К ним приближался лакей с серебряным подносом, на котором стояла довольно большая, инкрустированная перламутром шкатулка с изящным золотым замочком. Слуга с поклоном поставил свою ношу на маленький плетеный столик, и пожелтевшие, словно восковые пальцы пожилой дамы с нежностью коснулись перламутра. Марии показалось, что на глазах прабабушки блеснули слезы:

— Дитя мое, я хотела бы дать тебе одно очень важное поручение… — Прабабушка выпрямилась в кресле и крепче сжала руку внучки. — Много лет я мечтала передать в дар России одну фамильную реликвию — письма князя Горчакова… Князь написал их много лет назад, еще когда моя бабушка была совсем юной и звалась принцессой Агнесс. Она тоже путешествовала по России и познакомилась с князем, а когда вернулась домой, князь прислал ей письмо… Она ответила, их переписка длилась долгие годы…

Мария осторожно коснулась шкатулки, ее пальцы подрагивали от волнения. Она с благоговением подняла крышку и увидела несколько аккуратных связок писем, перетянутых изящной атласной лентой.

— О чем же он писал ей, бабушка? — тихо спросила принцесса.

— Князь был талантливым человеком, дипломатом и поэтом! Он писал стихи, — старая герцогиня коснулась первой связки, и ее голос дрогнул, — он писал о странах, в которых побывал, о звездах над Ямайкой и о знойной Африке, о людях, которых встречал, о философии, книгах, о своих победах, мечтах и снах… За двадцать лет можно успеть написать об очень многих вещах…

— Двадцать лет — это очень долго! Мне всего двадцать… — Принцесса удивленно посмотрела на прабабушку, но та, казалось, даже не слышала внучку:

— Он был настоящим рыцарем… Говорят, когда принцесса Агнесс уезжала из России, он провожал ее до самой границы. Скакал за королевским экипажем на прекрасном белом коне…

Принцесса мечтательно посмотрела вдаль. Ей на секунду почудилось, что по дорожкам парка несется белый конь с отважным рыцарем в седле, несется прямо к ней… Она понизила голос и отважилась полушепотом спросить старую герцогиню:

— Он писал о любви?

Прабабушка взглянула на открытое, юное личико принцессы и устало улыбнулась краешками тонких губ:

— О любви? Нет, милая! Ведь мы особы королевской крови, и у нас не может быть частной жизни, — она поманила погрустневшую принцессу, неясно поцеловала ее в лоб и шепнула: — Знаешь, я давно мечтала вернуть эти письма на родину князя, весь его архив хранится в Русском музее, в Петербурге. Там, среди его бумаг, есть и письма нашей милой принцессы Агнесс, будущей герцогини… Может быть, я просто сентиментальная старуха, но мне кажется, что, если через столько лет их письма, наконец, окажутся рядом, ангелы улыбнутся на небесах… Ведь мечты должны сбываться даже у принцесс, хотя бы иногда…

— Как в сказке… — зачарованно прошептала девушка и улыбнулась. На сердце у нее снова стало легко, а волнение уступило место радостному предвкушению предстоящей поездки. Мария бережно приняла из рук прабабушки шкатулку. Мысли уже уносили ее в далекую, неведомую Россию. Она верила, что в этой сказочной стране мечты могут превратиться в реальность! Принцесса и сама не заметила, как перешла на родной французский: — Конечно, бабушка. Не волнуйся. Я все сделаю… — несколько раз повторила она и быстро пошла по дорожке к замку, прислушиваясь к шагам лакея, который нес следом перламутровую шкатулку — драгоценный груз воспоминаний. Принцессе пора было собираться в дорогу…

3

Россия. Санкт-Петербург. Ночной клуб. Вечер

Светский хроникер — профессия со славной историей!

Гарик был уверен, что именно папарацци придумали карнавалы, маскарады и костюмированные балы. Угадать, кто наивно пытается скрыть истинное лицо под золоченой венецианской маской не так сложно, разумеется, когда за дело берется настоящий профессионал!

Дорогие часы выдадут состоятельного предпринимателя в образе благородного мушкетера, дорогие штиблеты — модного стилиста, изображающего Человека-Паука в амуниции из латекса, а жесткая татуировка и мощный голос — репера, обрядись он хоть Принцем Датским! Тут все просто.

Не то что с девушками. Различить, кто есть кто из гламурных див, куда сложнее, они даже без масок все на одно лицо…

Но Гарика не пугали такие мелочи.

Он пристроил свое допотопное авто на улочке недалеко от ночного клуба «Корабль» и направился ко входу, внимательно разглядывая номера солидных внедорожников, быстрых спорткаров и изящных кабриолетов, время от времени сверяясь с органайзером. Для таких случаев у верного электронного помощника имелась небольшая база данных, и по номерам машин можно было более или менее точно определить прибывших гостей. Список получался многообещающим!

Гарик извлек из сумки дешевенькую маску, аккуратно упаковал фотокамеру, прикрыв ее шелковым плащом карнавального костюма, и с беззаботным видом продемонстрировал дюжему молодцу из секьюрити приглашение, которое вымолил в редакции.

— Что несем? — кивнул на сумку бдительный страж.

— Костюм Бэтмена… — Гарик покорно вытащил уголок плаща и без тени иронии уточнил: — Просто показать или мерить будешь?

— Юморист… — Страж оценил шутку и пропустил фотографа в переполненный шумный зал. Среди разноцветных огней мелькали маски, перья, плащи, фальшивые принцессы осыпали поклонников улыбками и искрами диадем с поддельными бриллиантами.

Гарик расстегнул верхнюю пуговицу гавайской рубашки — с большой натяжкой его наряд сойдет за костюм Элвиса Пресли — и стал пробираться к барной стойке, одаривая широкими улыбками девушек. Он даже поддержал под локоть запутавшуюся в длинном подоле барышню в костюме бабочки, игриво предположив:

— Маска, а я вас знаю…

— Гарик, я тебя тоже знаю, — пробубнила бабочка хриплым мужским голосом и подняла маску.

Точно, знакомое лицо — журналист с телеканала не то «сто», не то «двести»…

Гарик разочарованно вздохнул. Бывают в жизни огорчения! Главное — сохранять хорошее настроение и открытую улыбку. Он помахал еще одной, на этот раз совершенно незнакомой девице, потом подмигнул другой очаровательной девушке. Та оскорбленно поджала губы и отвернулась. Это был знак — пора приниматься за работу! Гарик водрузил на шею камеру и вновь стал пробираться к бару, отыскивая взглядом своего делового партнера.

Макс заметно выделялся из усыпанной блестками пестрой толпы. Черный костюм, простой, классический и очень стильный, белоснежная рубашка без галстука, с небрежно расстегнутым воротом. Высокий и спортивный, он расслабленно расположился на высоком табурете у барной стойки, размеренно потягивая белую жидкость из прозрачного стакана.

Идеальная композиция — черно-белая графика на цветном фоне!

Гарик не удержался, отснял несколько кадров. Объектив приблизил лицо Макса — четко очерченные скулы, волевой подбородок, усталая складка у губ, глаза… Глаза смотрят куда-то вверх, без обычного ироничного прищура и злого, циничного огонька… Что могло произойти с давним деловым партнером? Гарик оставил камеру и проследил за взглядом Макса.

Оказывается, журналист таращился в телевизор!

Огромный плоский экран демонстрировал новости.

Громадный самолет заходил на посадку, у металлического ограждения нарядные детишки вяло помахивали флажками некоей иностранной державы. Официальные лица в скучных костюмах выстроились у красной дорожки, среди них присутствовала даже сама губернатор…

Затем с трапа самолета, легко взмахнув рукой, сбежала юная девушка в голубом, как чистое небо, костюме и маленькой шляпке, которая чудом держалась на ее пышной прическе под порывами ветра.

Девушка улыбалась счастливой, искренней улыбкой.

Но кадр сменился, и следом за девушкой по трапу потянулись однообразные сопровождающие. А журналист комментировал механическим голосом:

В Северную столицу в рамках европейского турне прибыла наследная принцесса Мария. Санкт-Петербург станет конечной точкой ее многодневной поездки в качестве посла доброй воли ООН. В аэропорту принцессу встречали губернатор, видные политики и общественные деятели города…

Гарик оторвался от экрана и посмотрел на Макса. Приятель его упорно не замечал, а уставился в телевизор так, словно передавали футбольный матч Еврокубка!

Кадры встречи высокой гости сменились сперва бойкой заставкой новостей, потом крупным планом серьезной телевизионной ведущей, которая продолжала рассказывать о планах прибывшей в город принцессы:

На время визита официальной резиденцией принцессы Марии и сопровождающих ее лиц станет исторический особняк на Дворцовой набережной.

Гарик снова посмотрел на Макса. Когда изображение улыбающейся юной принцессы исчезло, он утратил всякий интерес к экрану, глаза его мгновенно стали пустыми и грустными. Резко отодвинув стакан с белой жидкостью, он бросил бармену:

— Виски, двойной!

Это было уже слишком!

Макс, между прочим, не прохлаждаться сюда пришел, он здесь тоже на работе, как и Гарик! Папарацци мгновенно выбрался из толпы, спихнул с соседнего табурета подвыпившего типа в костюме зайца-переростка, плюхнулся рядом с репортером и решительно обратился к бармену:

— Не смейте давать ему виски! Ни в коем случае! Ему нельзя… Ему доктор прописал… То есть запретил!

— Так что? — уточнил бармен.

— Молоко и крекеры! — потребовал Гарик.

Бармен обескураженно замер с бутылкой виски в руке и посмотрел на Гарика так подозрительно, как будто тот заказал бутылку с «коктейлем Молотова» и три кило тротила на закуску. Потом, повозившись, нехотя выставил на стойку еще один стакан белой жидкости, а следом швырнул тарелку с крекерами.

Гарик довольно захрустел печеньем и легонько хлопнул Макса по плечу:

— Ну, чего ты такой грустный? Все так клево получилось! Сделали хорошую работу, получили хорошие деньги. Все просто отлично! Ты, между прочим, с девушкой развлекался… — Гарик коварно ухмыльнулся и подвел баланс прибылей от их недавней авантюры: — Это я должен грустить. Это я с крыши падал. Понятно? За жалкие крохи…

Он многозначительно поднял палец.

Губы Макса искривились в чуть заметной ироничной усмешке. Несправедливое распределение функций, и особенно доходов, в их «творческом союзе» уже много лет было постоянной темой беззлобного нытья фотографа.

— Девчонок тебе мало? — привычно принялся поучать приятеля Макс. — Смотри, сколько здесь народу! Выбирай любую, какая на тебя смотрит…

Гарик покорно окинул взглядом зал. Девчонок действительно было много. Одна, пышногрудая, статная красавица, одетая королевой вампиров, в черном кожаном корсаже, длинных алых перчатках и на высоченных каблуках, решительно направлялась к барной стойке. И с хищной улыбкой смотрела прямо на них…

Россия. Санкт-Петербург. Ночной клуб. Разгар веселья

Фотограф присмотрелся к покрытому густым слоем белой пудры лицу, черным стрелкам, накладным ресницам, алым губам, тихо охнул, ухватил Макса за локоть и стал медленно сползать с табурета.

Репортер тихо бросил ему, не меняя выражения лица:

— Давай, папарацци, иди работай, не компрометируй меня.

— Ага, я пошел, — нетерпеливо кивнул Гарик и растворился в толпе, словно кусочек льда в стакане с виски, успев заметить, что Макс снова сосредоточенно смотрит в телевизор. После рекламы продолжился репортаж о высоком визите.

Диктор терпеливо перечисляла запланированные мероприятия, а памятники архитектуры и исторические достопримечательности сменялись с калейдоскопической скоростью:

В графике пребывания принцессы в Петербурге запланированы многочисленные официальные и благотворительные мероприятия: торжественное открытие Галереи современного искусства в Ораниенбауме, участие в антикварном аукционе в Павловском дворце, все средства от которого будут направлены на благотворительные цели…

Макс смотрел на экран не отрываясь, пока его не прервали, причем грубо и бесцеремонно. На стойку, прямо перед его глазами, легла газета — тот самый номер. На первой странице алые буквы кричали о сенсации, а в знаменитой гламурной диве со снимка можно было без труда узнать пышногрудую и опасную королеву вампиров, стоявшую теперь рядом с Максом.

Рука в алой перчатке без колебаний отпечатала пощечину на щеке репортера:

— Сволочь! Я знаю, это твоя работа…

Макс, как истинный джентльмен, ответил на пощечину комплиментом:

— Ух ты! Отлично выглядишь — я тебя даже не узнал!

Дива устроилась на свободном табурете, взяла коктейль и злобно прошипела, опасаясь привлечь внимание соседствующей публики:

— Как ты мог! Ведь между нами даже ничего не было!

Ни один мускул не дрогнул на лице бывалого репортера, он только иронично вскинул бровь, просматривая газетную статью:

— Ну, значит, в следующий раз будет… В газете зря не напишут! Обязательно будет, как тут написано…

— Никакого следующего раза! — Дива налетела на Макса и отвесила ему еще одну увесистую оплеуху. Тот соскочил с табурета и поднял руки, признавая свое полное поражение:

— Сдаюсь… Точно — ничего не было! Такую девушку я бы запомнил!

— Хам! Я тебе еще устрою… — гневно выдохнула знаменитость и удалилась, постукивая стальными каблуками-стилетами.

Дробь каблуков еще вибрировала в воздухе, а рядом с Максом уже возник Гарик. На его лице блуждало счастливое выражение профессионального охотника, настигшего редкую дичь.

— Я бог, я гений, я талантище! Я сукин сын — прямо как Пушкин! — фотограф азартно продемонстрировал Максу дисплей фотокамеры. — Смотри, каждый удар, каждый кадр… Смотри! Это будет классика репортажа…

Макс молча кивнул и прагматично добавил:

— Езжай в редакцию! Быстрее. Успеют поставить в завтрашний номер…

Гарик ловким вороватым движением отправил камеру в сумку и исчез, словно унесенный порывом ветра.

Утомленно вздохнув, Макс продолжил смотреть новости.

На экране мелькали лица, исторические интерьеры, — флаги, представительские автомобили и почетный эскорт мотоциклистов. А диктор все тараторила:

…В Мраморном дворце пройдет пресс-конференция по вопросам глобализации, укрепления мира, охраны окружающей среды и других задач ООН, под эгидой которой выступает принцесса Мария. Визит подытожит торжественная церемония передачи Государственному Русскому музею семейной реликвии — переписки герцогини Мекленбург-Шверинской, урожденной княжны Долгорукой, с князем Горчаковым. Этот дар пополнит литературно-исторический фонд музея и обогатит культурное наследие великой России…

Милая девушка, принцесса далекой державы, название которой с трудом выговаривала даже опытный диктор, принимала букеты, говорила речь у небольшой трибуны, пожимала руки. И улыбалась открыто, искренне и слегка смущенно. Макс давно не видел такой наивной, почти детской улыбки!

И даже предположить не мог, как много остается за кадром…

Россия. Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Вечер

После перелета принцесса чувствовала себя ужасно измученной. От радости и гордости, переполнявших ее, пока она шла по трапу самолета, не осталось и следа. Она устала пожимать руки, стоять с безупречно прямой спиной на пронизывающем ветру, громко и отчетливо зачитывать бесконечные официальные речи. Она больно уколола руку о розовый шип, к вечеру ей стало казаться, что каблуки ее туфель выросли на добрых пять сантиметров, а шляпка стала тяжелой как корона. Голова разболелась, Мария почти не понимала, что говорит переводчик, а лица стали сливаться в одну бесконечную серую полосу…

При входе в резиденцию она споткнулась и была готова расплакаться от боли, но вспомнила мудрый совет прабабушки: если тебе хочется плакать, просто улыбнись, и сразу станет легче!

И действительно, стоило ей улыбнуться, как спина выпрямилась, осанке вернулась гордость, а настроение само собой улучшилось! Зажужжали камеры фоторепортеров, в глазах зарябили вспышки, к ней снова потянулись микрофоны. Но сил говорить почти не осталось:

— Всем большое спасибо! Спасибо за теплый прием! — проговорила принцесса со все той же улыбкой и вынуждена была опереться на руку начальника ее выездной охраны месье Ромболя. Все понимающий господин Ромболь тут же сделал знак журналистам, требуя остановить съемку, и помог ей добраться до комнаты.

— Спасибо… — благодарно пробормотала Мария и, напрочь забыв о протоколе, принялась стаскивать туфельку.

Ромболь поспешно отвернулся:

— Я пришлю к вашему высочеству старшую фрейлину!

Он вышел, аккуратно притворив двери апартаментов.

4

Россия. Санкт-Петербург. Ночной клуб. Разгар веселья

Мегаполис сильно отличается от джунглей. Он таит в себе куда больше опасностей, чем самый дикий уголок природы! Даже дичь здесь частенько сама принимается выслеживать охотников! Светская львица не была исключением. Так и не договорившись с Максом о немедленной публикации опровержения скандальной статьи, она выбралась в холл, подозвала крупного, спортивного молодого человека и незаметно указала ему на репортера:

— Видишь типа в черном костюме?

— Того? — переспросил атлет, нетерпеливо поигрывая бицепсами под плотно облегающим черным свитером.

— Нет! Вот того, у барной стойки, в черном костюме и белой рубашке! Вырядился как жених… Вот, видишь? Он там один такой… — раздраженно объясняла дива. В отличие от рельефных мышц, сообразительность не относилась к числу сильных сторон ее собеседника.

Наконец атлет понял, о ком идет речь, и кивнул, напрягая бульдожью челюсть.

Знаменитость ухмыльнулась, предвкушая реванш, и безапелляционно скомандовала:

— Дай-ка ты ему в морду!

— Угу… — рассекая море танцующих, разгоряченных тел, парень двинулся прямиком к барной стойке.

Краешком глаза Макс зафиксировал подозрительное движение в толпе и быстро бросил бармену:

— Виски! — Для убедительности вскинув два пальца, он добавил: — Двойной!

Одним медленным, долги глотком осушив стакан, Макс спокойно и твердо двинулся прямо навстречу атлету. Противник насупился и попытался ускорить продвижение к бару, но задел какую-то голосистую даму, началась перепалка, и атлет на секунду выпустил жертву из поля зрения.

Журналисту вполне хватило этой паузы для нехитрого маневра.

Он скользнул в узкий проем с табличкой «Служебный вход» и принялся петлять по переходам и коридорчикам клуба. С серьезным видом Макс пересек кухню, по пути подхватил большую поварскую ложку, отведал какое-то варево, вернул ложку законному владельцу — повару в высоком белом колпаке — и одобрил продукт:

— Вкусно!

Быстро, но спокойно репортер вышел через служебный вход, поднял воротник пиджака, бросил прощальный взгляд на здание клуба и уверенно зашагал в сторону набережной.

А его крупногабаритный противник еще долго блуждал в полутемном зале клуба, пытаясь обнаружить неуловимого мужчину в черном костюме…

Россия. Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Вечер

Оставленный обитателями дворец скучает и начинает превращаться в музей. Но стоит в нем появиться настоящей принцессе, как он тут же оживает и наполняется светом, звуками и ароматами.

В огромной спальне было не по-весеннему прохладно, здесь царил вечный полумрак, словно время остановилось и перестало существовать. Не успела Мария устало опуститься на край огромной кровати, как высокие напольные часы красного дерева принялись мерно отбивать очередной час. Звук гулко отдавался в длинных коридорах особняка.

Принцесса подняла глаза — ей на секунду показалось, что бронзовые античные красавицы, поддерживающие пурпурный шелковый балдахин над кроватью, улыбнулись, а бутоны пеона на старинной китайской ширме стали распускаться. Мария улыбнулась в ответ хрупкой девушке в белоснежном платье на портрете в вычурной барочной раме, потом приветственно кивнула овальной картине, изображавшей даму в огромном напудренном парике, обошла комнату по краешку пушистого ковра, задержавшись у окна, и присела на невысокий пуф у старинного клавесина.

С самого утра она мечтала о той минуте, когда останется одна, откроет заветную прабабушкину шкатулку, коснется хрупких истончившихся от времени страничек, исписанных витиеватым почерком со старомодными завитушками, и, если ей повезет, сможет проникнуть под покров тайны той, давно канувшей в глубину веков…

Марию охватило романтическое настроение. Она провела рукой по инкрустированной изысканным цветочным орнаментом крышке инструмента, раздумывая, какую музыку играли на нем дамы с портретов в те далекие времена, когда их называли барышнями или сударынями, а их спутники носили цилиндры, фраки и сюртуки и именовались господами.

Принцесса осторожно подняла крышку клавесина и бережно опустила на клавиши пальцы. Инструмент приветствовал ее нежными звуками.

Вдруг, нарушая законы гармонии, резко, как от порыва ветра, распахнулись створки высокой дубовой двери, и на пороге спальни возникла старшая фрейлина в сопровождении неизменной свиты — двух служанок.

Фрейлина торжественно добавила к груде подушек, высившейся почти до самого балдахина, еще одну — с вышитым шелком гербом и строго взглянула на замершую у клавесина Марию.

— Месье Ромболь сообщил мне, что вы утомлены!

— Да, это так, — виновато кивнула принцесса.

— Тогда незамедлительно оставьте музыкальные упражнения! Примите вечерние процедуры и в постель!

Принцесса покорно побрела за ширму переодеваться. Ее жакет, юбка, блуза с пышными кружевными манжетами казались такими же уставшими и поникшими, как она сама. Потом Мария отправилась в ванную, не отказав себе в скромной шалости — босиком пробежаться по мраморным плитам, и, наконец, натянув длинную ночную сорочку, опасливо выглянула из-за ширмы. Старшая фрейлина стояла к ней спиной и неумолимым, металлическим тоном зачитывала расписание официальных мероприятий, запланированных на завтра:

— Итак, ваше высочество. Завтра подъем в семь утра. Приготовления к завтраку и завтрак. В восемь ноль-ноль придет мадам Штайнер обсудить с вами детали вашего туалета… В девять ноль-ноль ваш выход к делегации… В одиннадцать тридцать пресс-конференция…

Старшая фрейлина нервно постукивала по страничке большого старомодного блокнота ручкой с королевским гербом на колпачке. Принцесса заметила отражение скучного сухощавого лица придворной дамы в стекле старинной горки, и ей вдруг стало весело!

Она выскользнула из-за ширмы и состроила отражению забавную гримасу — втянула щеки, нахмурила брови, поджала губы и слегка выставила вперед подбородок, совершенно как старшая фрейлина. Мария стала тихонько прохаживаться за спиной у чопорной дамы, подражая ее манере и любуясь отражением. Получалось очень похоже, только белая ночная сорочка забавно контрастировала с неизменным темным и строгим костюмом старой аристократки.

Принцесса с трудом сдержала смешок и едва успела упорхнуть за ширму, когда на пороге появилась еще одна служанка. Она внесла на серебряном подносе высокий молочник с непременной королевской монограммой, стакан из сверкающего хрусталя — тоже высокий и тонкий, и накрытое овальной крышкой блюдо.

Девушка посмотрела на ужин с любопытством и надеждой. Может быть, в поездке ее рацион изменят, и она, наконец, попробует что-нибудь самое обыкновенное — картошку фри или большой бутерброд с сыром — то, что так часто рекламируют по телевизору и подают в симпатичных уличных ресторанчиках. Они так похожи один на другой и по-английски называются «фаст-фуд»! Еще прабабушка называла ей подходящее русское слово — кажется «бистро»…

Нетерпеливо облизнувшись, так, чтобы не заметили присутствующие, Мария приблизилась к подносу, пробормотала:

— Как же я хочу обычного жирного молока и крекеров…

— Вы что-то сказали, ваше высочество? Простите, я не расслышала, — лишенным эмоций голосом уточнила старшая фрейлина.

Принцесса поспешно покачала головой.

— Итак, обезжиренное, низкокалорийное пастеризованное теплое молоко, обогащенное витамином D, — объявила старшая фрейлина, торжественно переливая белоснежную жидкость из серебряного кувшинчика в стакан. Затем сняла крышку с блюда и триумфально объявила: —Гомогенизированный, содержащий все необходимые аминокислоты и минеральные вещества батончик со злаками!

Ее высочество с кислым видом взглянула на блюдо — на старинном фарфоре, расписанном цветами, одиноко лежала самая обычная полоска спрессованных мюсли. Принцесса откусила батончик, но, по мере того, как ее рот наполнялся липкой пресной массой, вместо обещанного прилива энергии и бодрости, почувствовала, что на плечи тяжелым грузом опускается вся накопившаяся за день усталость. Линии на ковре вдруг перемешались и поплыли у нее перед глазами, ей стало холодно и страшно, словно она прямо в ночной рубашке стоит посреди зала приемов и произносит перед незнакомыми людьми с одинаковыми лицами бесконечно длинную официальную речь.

— Мы все в ответе за окружающую среду, — забормотала принцесса. — В эпоху глобализации мы не можем не задумываться о состоянии наших морей и лесов… — Она говорила все громче, ее голос становился холодным, скучным и монотонным. — Мы должны оставить нашим потомкам цветущий мир, а не зараженную радиацией землю, отравленную химикатами воду и животных-мутантов…

— Что с вами, ваше высочество? — насторожилась старшая фрейлина и повторила уже гораздо громче и отчетливей: — Что с вами?

Даже если бы Мария услышала этот вопрос, то не смогла бы на него ответить. Она с трудом понимала, что с нею происходит. Еще секунду назад ей было так холодно, что по телу пробегала мелкая дрожь. А сейчас прокатилась волна жара, ее бросило в пот, стало нестерпимо душно. Принцесса почувствовала, что если ничего вокруг не изменится, то она чрез секунду задохнется!

Девушка бросилась к окну и распахнула створки: там, внизу, за пределами их временной резиденции шумела обычная городская жизнь. Гудели машины, люди спешили по своим делам…

Принцесса сделала несколько глубоких вдохов. Едва ей стало легче, как на ее запястье легла сухая ладонь старшей фрейлины:

— Ваше высочество… ваше высочество… Что с вами? — испуганно повторяла она.

Марии снова показалось, что грудь ее сжимает тесное официальное платье, и в бесконечно большом, но темном и мрачном кабинете ей приходится давать аудиенцию десяткам скучных, пустых, неинтересных людей. Она выпрямилась и снова забормотала, кивая сразу всем невидимым собеседникам:

— Да, господин министр… Я тоже озабочена проблемами миграции… — затем добавила, тщательно подбирая слова: — Очень приятно, господин губернатор. Ваши усилия по спасению игольчатых выдр бесценны…

Старшая фрейлина испуганно взмахнула руками и закричала:

— Ваше высочество!!!

От громкого вскрика принцесса Мария очнулась. Чувствуя себя совершенно обессилевшей, она села на край кровати и огляделась, пытаясь понять, что произошло, и умоляюще посмотрела на старшую фрейлину:

— Я так устала! Не хочу ничего! НИЧЕГО! — и откинулась на подушки.

Они были мягкими и прохладными, словно облака.

От этой прохлады голова принцессы вдруг тоже стала легкой и ясной. Она вдруг поняла, что ей хочется только одного — уснуть и очнуться в совершенно другом мире, где нет ни официального протокола, ни тоскливых, изматывающих приемов, ни навязчивой, бесцеремонной челяди…

А на ее лоб тут же опустилась холодная рука старшей фрейлины. Придворная дама спешила лично убедиться, что у принцессы нет жара. Но прикрытые веки девушки напряженно подрагивали, она была бледна и выглядела совершенно несчастной. Состояние наследницы престола вызывало серьезные опасения.

— Полагаю, ее высочеству необходим врач! — резюмировала старшая фрейлина и жестом отправила прислугу за медицинской помощью.

Принцесса лежала на огромной, как отдельный материк, кровати с закрытыми глазами, но стоило ей открыть их, как взгляд упирался в безбрежную пурпурную ткань балдахина, и каждое движение отзывалось в висках глухой болью.

Она чувствовала как по ее лицу неудержимыми, горячими струйками катятся слезы.

Рядом с кроватью, на небольшом, обтянутом полосатой тканью стуле устроился тучный доктор Барашкевич. Белый халат был наброшен прямо поверх вечерней тройки. Эскулап деловито сжал запястье принцессы, подсчитал пульс и, беззаботно напевая мелодичную оперную арию, приступил к измерению давления.

Мария повернула голову, и теперь ей стало видно, как в полумраке спальни в ночных рубашках и пижамах толпятся и смущенно перешептываются ее многочисленные придворные. Их лица были испуганными и озабоченными, а старый генерал с пышными усами казался по-настоящему несчастным. Только старшая фрейлина уже вернула себе обычное суровое спокойствие.

— Месье Барашкевич, как вы находите состояние принцессы? — обратилась она к доктору. — Следует ли нам доложить его величеству и прервать турне?

— Давление немного повышенное… — пожал плечами доктор и неприметно подмигнул пухленькой служанке, — остальные жизненные показатели находятся в пределах нормы.

— Как вы себя чувствуете, ваше высочество? — Старшая фрейлина, наконец, сочла возможным обратиться непосредственно к принцессе.

— Хорошо… — ответила Мария, с удивлением услышав, как дрожит ее голос, и тихо добавила, слегка сжав теплую ладонь врача: — Знаете, доктор, мне все надоело…

— Сон — вот лучшее лекарство от всех болезней! — Барашкевич повернулся к собравшимся, при этом жалобно скрипнул старинный стульчик, и победно объявил: — Ее высочеству просто надо хорошо выспаться…

Мария встрепенулась, села на кровати и умоляюще посмотрела на врача:

— Я не могу спать… мне снятся бесконечные приемы и встречи…

Доктор ободряюще похлопал венценосную пациентку по руке и успокоил:

— Вы немного устали, ваше высочество, вот и все! Сейчас я сделаю вам укольчик…

Врач жестом подозвал служанку, принял из ее рук старомодный саквояж, извлек из него большую крахмальную салфетку, легко набросил ее на поднос, затем достал флакон с дезинфицирующим средством, никелированную коробку со шприцом. Инструменты тревожно позвякивали, а доктор расставлял их, приговаривая нараспев:

— Вы отлично выспитесь, проснетесь с прекрасным настроением… Завтра будет новый солнечный день… Сказочный день! Возможно, самый лучший день в жизни…

Месье Барашкевич обнадеживающе улыбнулся и, мурлыча веселенький мотивчик, с хрустом надорвал пакет с обеззараживающей салфеткой, протер руки и принялся медленно втягивать в шприц успокоительное средство.

Свита принцессы напряженно наблюдала за каждым его движением.

Нимало не смущаясь, Барашкевич перетянул бледную руку принцессы резиновым жгутом и профессиональным движением ввел в синий росчерк вены сверкающую иглу. Лекарство стало медленно убывать, а в группе придворных случился еще один небольшой переполох.

Почтенный генерал с бравыми, тронутыми легкой сединой усами при виде медицинских манипуляций закрыл глаза и медленно сполз по стене.

— Его превосходительству дурно! — заметив непорядок, рявкнула старшая фрейлина.

Но доктор Барашкевич лишь слегка повел бровью и процедил:

— Пусть его превосходительство подождет, я сейчас занят!

— Ничего… Ничего страшного… — бормотал генерал, безуспешно пытаясь высвободить ноги из тяжелой полы парчового халата. — Я подожду… полежу здесь тихонько и подожду…

Барашкевич только чуть заметно поморщился в ответ, легко выдернул иглу из вены пациентки, аккуратно обработал место укола, со звоном упаковал шприц в стальную коробку, потрепал принцессу по руке и сделал оптимистичный прогноз:

— Очень хорошо, ваше высочество! Сейчас вы уснете и будете спать как младенец…

— Я не хочу спать… — попыталась было воспротивиться Мария, но голос ее звучал так слабо, что шумный и жизнерадостный доктор вряд ли разобрал слова.

— Подождите немного, совсем скоро вы уснете…

Принцесса покорно закрыла глаза и едва слышно попросила:

— Умоляю вас, пусть все уйдут…

Доктор встал и, окинув присутствующих строгим взглядом поверх очков, объявил:

— Дамы и господа! Принцессе нужен покой. Прошу всех покинуть спальню ее высочества!

Встревоженно перешептываясь, придворные заторопились к выходу, мало обращая внимание на то, что Барашкевич склонился над генералом и без колебаний отвесил ему звонкую пощечину. Он уже собирался повторить оздоровительную процедуру, как вдруг старый вояка пришел в себя, вскочил и поспешил отойти от эскулапа на безопасное расстояние:

— Нет-нет, доктор, в этом нет никакой необходимости! Я отлично себя чувствую, — и стал поспешно оправдываться: — Я всего лишь очень переживал за ее высочество, за нашу принцессу!

Но Барашкевич только поторопил генерала, молча указав ему на двери, а сам обратился к старшей фрейлине, успевшей подойти к постели принцессы:

— Мадам, мои слова касаются всех! Осмелюсь повторить — ее высочеству нужен абсолютный покой!

— Я всего лишь напоминаю ее высочеству, — объяснила старшая фрейлина, брезгливо глядя на доктора, — что завтра утром приду немного раньше обычного, и мы с нею успеем обсудить распорядок завтрашнего дня… — затем она с умилением посмотрела на принцессу и тихо добавила: — Покойной ночи, ваше высочество…

Принцесса дышала спокойно и ровно, румянец медленно возвращался на ее щеки. Девушка казалась мирно спящей.

Доктор покинул апартаменты последним. Задержавшись на краткий миг, он повернул выключатель и плотно притворил за собой двери.

Комнату заполнил мягкий полумрак белой ночи.

Только темное небо над городом озарялось яркими сполохами фейерверков.

Легкий ветерок чуть заметно колыхал тяжелые портьеры. Огромный город словно очнулся от дневного зноя. Снаружи мерцали цветные огни, слышалась музыка, обычный городской шум и крики чаек.

Принцесса открыла глаза и села на кровати, любуясь цветными вспышками, скользившими по шелку постельного белья. Потом она осторожно встала и подошла к распахнутому окну. Боль прошла, только немножко кружилась голова.

Мария качнулась, присела на подоконник и полюбовалась разноцветной круговертью жизни, а потом оглянулась на свои апартаменты. Здесь по-прежнему царили сумрак, тишина и тоска.

А по набережной со смехом спешили на свидания девушки, прогуливались молодые люди, поглядывая на часы в ожидании подружек, повсюду обнимались и целовались влюбленные.

Принцессе стало грустно и очень одиноко. Шальная мысль озарила ее сознание вместе с новой вспышкой фейерверка. А что если…

Россия. Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Наступила ночь

Если забыть обо всех светских условностях, запретах и ограничениях хотя бы на одну ночь! Если одеться, тихонько выскользнуть из особняка и побродить по серому сумраку города?

Несмотря на авторитетные заверения доктора Барашкевича, спать ей окончательно расхотелось. Принцесса бодро подошла к шкафу, наскоро пересмотрела наряды, выбрала демократичный льняной костюм, легкую блузу из прохладного шелка, милые туфельки на низком каблуке.

Одевшись, она очень осторожно, чтобы не шуметь, приоткрыла двери спальни и выглянула наружу.

Тут голова у принцессы снова закружилась, а мир подернулся легкой сонной дымкой. Оказалось, что тяжелая дверь готова открыть ей путь совсем в другое время…

Она видела, как у лестницы в канделябрах горят свечи, а статные лакеи в напудренных париках, белых перчатках, атласных панталонах и алых, расшитых золотом ливреях ждут приказаний своей прекрасной принцессы…

Мария зажмурилась, легко тряхнула головой, отгоняя странное видение, и когда снова открыла глаза, то обнаружила только две мощные фигуры представителей службы охраны в одинаковых черных костюмах. Оба внимательно слушали инструкции месье Ромболя.

Высокий, подтянутый и спортивный, похожий на сжатую пружину, мэтр Ромболь говорил, как всегда, уверенно и негромко. Марии захотелось подслушать разговор, она подалась вперед, но старинная дверь предательски скрипнула. Мэтр Ромболь, а за ним и оба охранника немедленно повернули головы, и девушка испуганно отпрянула назад. Наверняка месье Ромболь успел ее заметить!

Надо признаться, что в глубине души принцесса побаивалась проницательного взгляда нового начальника охраны. Ей не удавалось избавиться от ощущения, что мэтр Ромболь с легкостью может проникнуть в любую тайну, и даже прочитать ее самые потаенные мысли. И наверняка он сразу догадался, что затевает Мария!

Похоже, улизнуть из особняка тайком не так просто, как она думала. Принцесса обиженно вздохнула. Голова снова закружилась, пушистый ковер медленно поплыл у нее под ногами. Мария коснулась лба и, покачиваясь, сделала несколько шагов к окну в надежде, что глоток свежего воздуха вернет ее телу равновесие и бодрость.

Она облокотилась о подоконник и заметила, что огни сливаются в удивительную картину. Глаза сами собой закрылись, и девушка сладко зевнула. Обыденный городской шум стал удаляться и превращаться в прекрасную музыку, непослушное тело плавно качнулось, взлетело и приземлилось прямо на мягкое, пушистое облако, как это может происходить только во сне…

Санкт-Петербург. Набережная у резиденции принцессы. Ночь

Погода стояла отличная. В такую погоду работать хочется меньше всего, и оставалось только порадоваться, что смена подходила к концу. Молодой человек припарковал покрытый тентом грузовичок у нарядного особняка, вытащил мобильный телефон и стал набирать номер. На дисплее высветилась фотография симпатичной девушки.

— Ну, что у тебя, малыш? — жизнерадостно спросил парень. — Я уже загрузился… Что везу? Золотые слитки… — Он улыбнулся, довольный собственной шуткой, и объяснил подружке: — Нет, не устроился я в банк работать! Просто шучу, все как обычно — везу заказы из химчистки…

Автомобиль вздрогнул, словно от удара, и мягко самортизировал, но увлеченный болтовней водитель даже не заметил легкого толчка:

— Через часок буду свободен… Подхвачу тебя на Дворцовой… Целую…

Он резко повернул ключ зажигания, снялся с тормоза, и старенький грузовичок стал набирать скорость.

Минутой раньше принцесса Мария, окончательно погрузившись в сонные грезы, плавно качнулась, потеряла равновесие, легко скользнула через подоконник, пролетела несколько метров и мягко приземлилась на тент небольшого грузового автомобиля.

Окно захлопнулось от порыва ветра.

5

Санкт-Петербург. Недалеко от ночного клуба. Глубокая ночь

Макс шагал, не оглядываясь. Несколько раз он сворачивал в узкие переулки, пересек небольшой дворик. Люди в масках и карнавальных костюмах перестали попадаться ему навстречу. Значит, он уже достаточно далеко ушел от клуба.

Можно было сбавить шаг и расслабиться…

Но после инцидента настроение окончательно испортилось.

«Вообще, день не задался с самого утра, — раздраженно думал Макс. — И завтрашний, похоже, будет не лучше. Придется ехать в редакцию, возиться с заметкой об очередном скандальном происшествии из жизни богатых и знаменитых…»

Макс вздохнул. Виноват во всем был только он сам — не рассчитал последствия, когда связывался с этой стервозной дамочкой. Ладно, даже получить по морде от тренера по фитнесу — событие малоприятное, но вполне переносимое. А если в следующий раз светская дива устроит на него охоту в сопровождении хилого очкарика по профессии адвокат? И объявит, что подает в суд на их газету?

Светский хроникер представил выражение лица главного редактора, привычно потянулся за сигаретой и вынул зажигалку и остановился около небольшего, покрытого тентом автомобиля.

Здесь на него в буквальном смысле обрушилось новое происшествие — его ухо задела бледная женская рука!

Макс недоуменно поднял голову и увидал сонное личико молодой девушки. Девушка смотрела прямо на него с обтянутой синей тканью крыши машины! И хотя глаза ее были открыты, в них застыло странное, отсутствующее выражение…

В лице девчушки даже было что-то знакомое!

Но все равно она выбрала довольно экзотичный способ перемещения по городу…

А может, показалось?

На почве недосыпания, нервных перегрузок и хронического стресса…

Или алкоголя. Надо бросать пить!

Макс поморщился и все же окликнул девушку, исключительно из профессионального любопытства:

— Эй, подруга, ты как туда забралась? Ты что, спишь там, что ли?

Вместо ответа девушка закрыла глаза, сладко потянулась и вознамерилась соскользнуть с тента прямо вниз, на асфальт. И вполне могла бы упасть, если бы Макс не подхватил ее. Девушка была хрупкой и теплой…

…Значит, не показалось! И это хорошо — он, Макс, психически устойчив и практически здоров… — журналист попытался поставить девушку на ноги — но ее обмякшее тело пыталось выскользнуть из рук. Его находка спокойно дышала, как будто и не просыпалась!

Совсем молоденькая девчушка в светлом костюме. Можно сказать, хорошенькая, вполне приличная с виду девушка…

Макс устроил загадочную незнакомку на гранитной скамеечке около парапета, легонько похлопал по щекам, пару раз громко щелкнул пальцами у самого уха девчонки и снова окликнул, уже погромче:

— Эй, подруга? Ты живая? Просыпайся… — Он потряс девушку за плечо. Та что-то сладко проворковала во сне и улеглась на лавочку, по-детски подложив под голову ладошку…

Запоздалые прохожие бросали на странную пару подозрительные взгляды, а праздношатающиеся сомнительного вида личности, которых можно встретить на набережной даже в утренний час, откровенно хихикали и доставали репортера идиотскими советами! Он шикнул на ближайшего бомжа, тот поспешно отошел на безопасное расстояние, а Макс недовольно покачал головой и предпринял еще одну попытку разбудить «находку»:

— Эй, подруга? Ты меня слышишь? Здесь спать не стоит… — Он взял девушку за плечи, посадил и еще раз встряхнул: — Не спи, замерзнешь! А-у-у-у! Давай открывай глазки, солнце! Вспоминай, где ты живешь?

Но девушка глаз не открыла, а только пробормотала с мечтательной улыбкой что-то невнятное:

— Оставьте меня, я спать хочу… — и попыталась снова улечься.

Но Макс удержал ее. Он не разобрал слов, зато понял, что барышня лепечет не по-русски. Стало быть, иностранка!

С тяжким вздохом он присел рядом, подперев хрупкую фигурку плечом, снова закурил и философски поинтересовался у «спящей красавицы»:

— Что же вы, ребята, у нас в Питере других развлечений найти не можете? Только напиться… — потом старательно собрал остаточные знания английского, чудом сохранившиеся со времен учебы, прокашлялся и спросил, тщательно выговаривая полузабытые слова — What do you stated? — и уточнил, скорее для себя: — Я говорю, где остановилась?

— Дворец великого князя… Мой весь второй этаж… — пробормотала девушка на этот раз по-русски, хотя и с заметным акцентом, и опустила изящную головку на плечо Макса.

— Тогда надо было сразу Зимний дворец брать! — усмехнулся он, рассматривая нежные, словно акварельные, черты лица девушки.

При упоминании Зимнего дворца веки ее слегка дрогнули, а розовые губы приоткрылись, но она так и не проснулась окончательно, только принялась заученно бормотать слова из экскурсионного тура:

— Зимний дворец — памятник архитектуры русского барокко. Построен архитектором Бартоломео Франческо Растрелли, являлся резиденцией российских императоров. В настоящее время в здании находится один из крупнейших в мире музеев — Эрмитаж… — Девушка произносила каждое слово старательно и трогательно, как отличница на уроке иностранного языка, была такой наивной и милой, что Максу стало казаться, будто она попала на улицу современного города не просто из какой-то другой страны, а совсем из другого, забытого времени или из сказки.

Репортер мгновенно покончил с приступом сентиментальности — с таким настроением и влюбиться недолго! Нет, всему виной хроническое недосыпание. Он зевнул, потянулся и попытался поставить девушку на ноги:

— Так, давай, давай вставай… Эрмитаж забыть не может… С экскурсоводами, что ли, хорошо покурила, сердешная?

Макс огляделся в поисках такси и призывно махнул стоявшему неподалеку автомобилю со светящимися шашечками.

Пока машина вяло подъезжала к тротуару, сонная девушка попыталась выскользнуть из рук Макса. Пришлось обнять ее за тоненькую талию и подбодрить:

— Опа, пошли. Так, давай, давай… — Он довел девушку до машины и стал осторожно укладывать на заднее сиденье, приговаривая: — Так, тихонечко… Где тут у тебя голова? Голову сюда… Теперь ноги…

Захлопнув заднюю дверь, он еще секунду полюбовался нежным заспанным личиком и с чувством исполненного долга, не оглядываясь, зашагал прочь.

— Э!!! — заорал ему вслед водитель, — куда ее?

Макс остановился и лишь развел руками:

— Откуда я знаю? Ты таксист, ты и вези…

— Куда везти?

Макс иронично ухмыльнулся:

— В Зимний дворец вези, на второй этаж!

Таксист оказался то ли гастарбайтером, не имеющим понятия, где находится Эрмитаж, то ли просто человеком сверх меры бережливым. Макс не успел решить. Водила выбрался из машины, в два прыжка нагнал журналиста, крепко ухватил его за локоть и потащил обратно к такси:

— Э-э… Какой дворец? Какой второй этаж? А платить мне кто будет? Петр Первый? Николай Второй? Давай, забирай свою девчонку обратно!

— Объясняю еще раз! Она не моя! — пытался сопротивляться Макс.

— И не моя тоже! — Таксист распахнул заднюю дверцу и потащил девушку за бледную обмякшую руку.

— Погоди… — остановил его репортер, затем почти нежно похлопал девушку по щеке и тихо спросил: — Чья же ты, спящая красавица… Ладно, сейчас что-нибудь придумаем… Вода есть?

Водитель нагло ухмыльнулся и указал в сторону реки:

— Целая река!

Макс обреченно вздохнул. Дальнейшие переговоры не имели смысла.

Он поудобнее устроил девушку на заднем сиденье, сел вперед и молча махнул рукой:

— Вперед!

Машина сорвалась с места и понеслась по еще свободным от пробок утренним улицам.

Санкт-Петербург. Подъезд элитной новостройки. Ночь

Автомобиль лихо тормознул у подъезда стильной новостройки.

Макс распахнул заднюю дверцу, извлек спящую девушку, прислонил ее к сверкающим хромом дверям подъезда и полез за бумажником. Но хрупкая фигурка тут же заскользила вниз. Макс едва успел подхватить бедняжку!

Водитель раздраженно постучал ногтем по циферблату часов:

— Долго еще возиться будем?

Макс улыбнулся, к нему без всякой видимой причины вернулось хорошее настроение — может быть просто потому, что рядом была такая славная девушка!

Он подхватил свою спутницу, легко перебросил через плечо, отдал таксисту деньги и направился в подъезд.

Водитель посмотрел вслед экстравагантной паре и насупился:

— В мои годы было наоборот! И было правильно, — вздохнул и тронул автомобиль с места.

Макс плечом толкнул входную дверь и сразу попал под огонь бдительных глаз консьержки. Почтенная матрона за отгороженной стеклом стойкой смотрела на репортера с нескрываемым осуждением.

Интересно почему? Он, наверное, забыл поздороваться…

— Добрый день, Таисия Григорьевна! — тут же исправил оплошность Макс, поудобнее перехватил переброшенное через плечо девичье тело и прошел к лифту.

А Таисия Григорьева, приподнявшись за стойкой и поспешно надев очки в роговой оправе, с немым укором наблюдала, как за спиной Макса безвольно колышутся две бледные руки и растрепанные густые волосы.

Санкт-Петербург. Квартира светского хроникера. Глубокая ночь

В просторной студии, холостяцком жилище Макса, царил благородный творческий беспорядок, которому основательно способствовал перманентный ремонт. Журналист ловко обогнул погребенный под глянцевыми журналами, газетными вырезками, фотографиями и распечатанными текстами кофейный столик, переступая через живописные островки разбросанной по ковру одежды, добрался до широченной двуспальной кровати и бережно опустил на нее свою ношу. Гостья, судя по всему, осталась довольна и что-то пробормотала сквозь сон. Если бы хозяин жилища владел французским, то понял бы, что слова не имеют к нему ни малейшего отношения:

— Я очень счастлива, ваше превосходительство… — бормотала принцесса, даже во сне сохраняя верность монаршему долгу.

Макс сдержанно улыбнулся, приняв слова за выражение благодарности, снял с девушки туфли, аккуратно поставил их у кровати и огляделся в поисках пледа. Пушистое клетчатое полотнище обнаружилось на вращающемся кожаном стуле рядом с рабочим столом.

Стоило Максу потянуть плед, как на пол с грохотом скатилась пустая пивная банка, за ней последовали несколько визитных карточек, зажигалка, которую он с прошлой недели считал безвозвратно утраченной, а из полупустого пакета посыпались соленые орешки.

Репортер стоически выдохнул — жизнь холостяка имеет свои минусы! Встряхнул плед и попытался осторожно накрыть девушку. Но гостья вдруг встрепенулась, резко села на кровати, выпрямила спину, посмотрела на Макса и строго приказала по-русски:

— Распорядитесь приготовить хвойную ванну и подать свежую пижаму! Мне пора нанести визит герцогине… Разрешаю вам удалиться!

Макс просто обалдел от этого наглого требования и переспросил:

— Что? Что ты сказала?

Но веки девушки тут же бессильно опустились, она снова упала на подушки и размеренно засопела.

— Да-а, глюки у тебя, подруга, капитальные, — сочувственно покачал головой Макс, укутывая девушку пледом. — Ну и где ж ты так накурились?

Незнакомка сладко потянулась и снова принялась лепетать не по-русски:

— В век глобализации народы должны объединятся, бороться за сохранение окружающей среды… Образование и высокие технологии… залог процветания любого народа… Политические инициативы… в условиях кризиса…

Макс не понимал ни слова, он просто стоял у кровати и прислушивался к мелодичным звукам голоса девушки, любуясь темными длинными прядями, которые спускались с низкой кровати на пол. Ему вдруг невыносимо захотелось закурить… А еще лучше выпить. Чашку крепкого кофе… Или просто напиться…

Он вяло побрел в сторону кухни, через каждые несколько шагов оглядываясь на свою загадочную гостью…

Початая бутылка виски обнаружилась только после продолжительных поисков, поэтому Макс не стал тратить время на еще одно «розыскное мероприятие», налил прямо в чайную чашку, сделал глоток и опустился на высокий табурет около барной стойки. На душе — если этот атавистический орган сохраняется у журналистов светской хроники — было скверно. Без всякой объективной причины. Табурет показался ему слишком высоким и жестким, а сама комната с проплешинами голой кирпичной кладки из стильной вдруг превратилась в холодную и чужую!

Макс допил виски залпом и оглянулся на кровать. Девушка ворочалась во сне, натягивая на голову плед.

Репортер хмыкнул, потянулся за электрогитарой, подключил усилитель и стал наигрывать блюзовую мелодию, пытаясь примерить к ней слова известной колыбельной песенки:

Он зевал после каждого куплета и мечтал о том дне, когда сможет, наконец, основательно выспаться.

6

Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Раннее утро

Особняк для высоких гостей погрузился в тревожную суету.

В просторном, облицованном серым мрамором холле в полном составе была выстроена служба безопасности. Вдоль шеренги охранников вышагивал мэтр Ромболь. Его лицо было бледным и неподвижным, как лица статуи античных героев, украшавших парадную лестницу. Живыми оставались только глаза.

Ромболь пристально оглядывал каждого подчиненного, и под его холодным пронзительным взглядом тушевались даже опытные секьюрити. Детектив остановился перед охранником, дежурившим этой ночью у дверей апартаментов принцессы:

— Вы утверждаете, что за время вашего дежурства никто из спальни не выходил?

— Из охраняемого помещения никто не выходил! Других происшествий не отмечено, — отрапортовал мужчина, щелкнув каблуками.

— Охрана может приступать к своим обязанностям, — отчеканил Ромболь и кивнул в сторону спальни: — А вас попрошу проследовать за мной!

Подходя к дверям апартаментов, детектив мельком заглянул в зимний сад, где среди экзотических растений бродили удрученные царедворцы. Старенький генерал то и дело неловко спотыкался, заплаканные фрейлины выглядели несчастными, и только доктор Барашкевич пытался сохранять присутствие духа…

Ромболь оглянулся на охранника и уточнил:

— Кто покинул апартаменты принцессы последним?

— Последними вышли старшая фрейлина, мадам Ван Бастиан, и доктор Барашкевич.

— Вы в этом абсолютно уверены?

— Как в том, что сейчас стою перед вами, господин Ромболь!

Мэтр Ромболь лично приступил к осмотру спальни. Ценности не были похищены, мебель оставалась на местах, постель под балдахином впечатляющих размеров была лишь слегка примята.

Детектив откинул портьеру. Окно оказалось не запертым на защелку. Ромболь распахнул створки и посмотрел на узкий тротуар. Высота оказалась приличной. Значит, возможность того, что принцесса спрыгнула с подоконника, исключалась.

Ромболь сделал шаг назад, разочарованно сверкнул глазами и бросил:

— Неужели принцесса на крыльях улетела?!?

— Как улетела?! — бесцеремонно оттолкнув охранника, в спальню ворвалась старшая фрейлина. — Месье Ромболь, ваше предположение абсолютно нелепо! Ее высочество слишком хорошо воспитана!

Детектив поморщился, но поспешил скрыть раздражение под маской холодного спокойствия.

Старшая фрейлина в отчаянии протягивала к нему руки:

— Месье Ромболь, скажите мне правду… Ведь это… Это гуманитарная катастрофа!

Мадам Ван Бастиан и сама сейчас походила на жертву гуманитарной катастрофы — идеальная прическа растрепалась, пряди торчали в разные стороны, щеки ввалились, глаза покраснели, хрипловатый голос то и дело срывался, а крошечная пуговица на манжете была оторвана!

Посмотрев на фрейлину с неподдельным сочувствием, Ромболь вполголоса распорядился пригласить доктора Барашкевича. Затем со всей возможной галантностью он усадил статс-даму на стул. Ее ледяные пальцы тут же поймали руку Ромболя:

— Я этого не переживу… — повторяла несчастная фрейлина: — Бедная моя девочка одна, одна в огромном, жутком, незнакомом городе… Неужели бедное дитя похитили?

Детектив многозначительно улыбнулся:

— Маловероятно, мадам Ван Бастиан! Я сам видел принцессу прошедшей ночью. Она была совершенно спокойна, когда выглядывала из дверей спальни…

— Вы в этом уверены? — Подоспевший доктор Барашкевич посмотрел на Ромболя поверх очков с почти профессиональным интересом, а затем поставил на столик перед статс-дамой флакон с успокоительными каплями и стакан воды. — Не понимаю, как можно предположить, что принцесса куда-то ушла? — поправив очки, деловито произнес врач. — Минувшей ночью ее высочество вряд ли могла передвигаться самостоятельно. Я ввел ей довольно сильное снотворное…

Старшая фрейлина в бессильном ужасе сдавила пальцами виски и стала с причитаниями покачиваться на стуле:

— Доктор, вы понимаете, что могло случиться с принцессой в таком состоянии? Да она могла… могла упасть в реку! Могла свалиться с лестницы… — Мадам Ван Бастиан едва не задохнулась, представляя сцены одна ужаснее другой. — Попасть под машину… Доктор, вы понимаете, что вы натворили?! Вы… Вы… государственный преступник, месье Барашкевич!

Глаза старшей фрейлины полыхали праведным гневом, к ней вернулась обычная решимость, она поднялась, выпрямилась и двинулась на перепуганного врача. Доктор отступил на несколько шагов и предпринял попытку оправдаться:

— Мадам, но вы сами приказали сделать принцессе укол снотворного…

— Я приказала?!

— Да, вы, мадам! И у меня есть свидетели! В тот момент в спальне находились генерал, несколько придворных и горничные! — огрызнулся Барашкевич и поспешил укрыться за мужественным плечом месье Ромболя.

— Горничные? — всплеснула руками возмущенная фрейлина и снова повысила голос: — Генерал?!

В дверном проеме появилась фигура растерянного старичка-генерала в парадном мундире со старомодной эполетой. На его груди нервно позвякивали многочисленные медали:

— Звали, мадам? Всегда к вашим услугам, мадам! — Он попытался молодцевато щелкнуть каблуками, но на ногах у него оказались самые обыкновенные домашние туфли с загнутыми носами. Генерал проследил за взглядом Ромболя и сконфузился: — Боевая тревога… Прибыл русский генерал… Представители силовых ведомств! Нам необходимо срочно прибыть в расположение мобильного штаба!

Санкт-Петербург. Квартира светского хроникера. Здесь утро наступило внезапно!

Зачем только он выбрал для будильника такой сигнал! Макс поспешно выключил будильник, взвывший гудком сирены прямо под ухом, и украдкой взглянул на кровать. Это был не сон — девушка, живая и теплая, продолжала мирно посапывать, натянув мохнатый плед до самого подбородка.

Даже будильник не смог ее разбудить!

Счастливый человек, пусть спит, раз может себе позволить…

Макс заботливо подоткнул плед и помчался в ванную. Струи душа ударили по коже. Все вокруг завертелось в ритме хард-энд-хеви. Уже через несколько минут одной рукой он застегивал рубашку, а другой выхватывал чашку из кофеварки. Макс застегивал ремень, одновременно что-то жевал, мыча какую-то мелодию, искал второй ботинок и запихивал в портфель диктофон и блокнот…

Он сбавил темп лишь на мгновение — задержался в дверях и бросил прощальный взгляд на умиротворенное лицо девушки… Может, попробовать разбудить эту барышню как спящую красавицу из сказки — поцелуем? В губы…

Ох… сейчас уже категорически нет времени на такие смелые эксперименты. Стрелки часов безжалостно напоминали, что он уже опаздывает!

Спустившись вниз, Макс бросил на бегу непременное:

— Здравствуйте, Таисия Григорьевна! — и вылетел на стоянку к своему любимому мотоциклу. Быстрее, быстрее! Чертовы городские пробки! В редакции уже давно начался рабочий день!

Санкт-Петербург. Офис популярного еженедельника. Позднее утро

Если верить часам с логотипом популярного еженедельника, трудовой день начался ровно час назад. Сотрудники мирно досматривали сны после первой утреней чашки кофе, когда всеобщее благодушие, воцарившееся в просторном рабочем зале, нарушил удар импровизированного гонга.

Корреспондент отдела «Спорт» постучал велосипедной спицей по металлической пепельнице и объявил голосом опытного крупье:

— Дамы и господа, — уникальная возможность разбогатеть на светской хронике! На сколько сегодня опоздает Макс Шальнов? Спешите сделать ставки!

— Час двадцать минут — сто рублей!

— Принято…

— Час двадцать пять — сто двадцать…

— Не так быстро, я записываю!

— Час тридцать — двести пятьдесят!

— Двести пятьдесят — отдел новостей — спасибо! Кто больше? Смелее!

Дама с сочными алыми губами щелкнула холеными пальчиками, привлекая внимание, и продемонстрировала тысячную купюру:

— Час сорок пять. Я хорошо знаю Макса…

— Час сорок пять! Щедрое предложение от отдела рекламы… Кто даст больше?

В этот драматический момент распахнулась черная дверь с солидной сверкающей табличкой «Главный редактор» и на пороге возник САМ Антон Павлович.

Шеф скрестил руки над наметившимся животиком и стал похож на статую Наполеона. Строго оглядев подчиненных, он громко объявил:

— Даю ровно два часа! Минутой больше — и Макс может считать себя уволенным!

Дверь кабинета захлопнулась.

Спортивный обозреватель развел руками и грустно улыбнулся:

— На сегодня ставок больше нет!

Санкт-Петербург. Офис популярного еженедельника. Рабочая суета

Макс вихрем промчался по редакции ровно за пять минут до расчетного времени, без стука ввалился прямо в кабинет шефа и чудом избежал травмы!

Антон Павлович сосредоточенно играл в дартс. Дротики один за другим втыкались в закрепленную на двери мишень.

Светский хроникер с виноватым видом извлек несколько дротиков из мишени и вернул шефу, но вместо благодарности получил лишь холодный взгляд.

Антон Павлович в воспитательных целях выдержал паузу, достойную большого артиста, отправил очередной дротик в цель и только после этого проговорил:

— Без стука врываешься? Нехорошо… по-хамски… Как погулял вчера?

— Что ты сразу провокации устраиваешь, Антон? — парировал Макс беззаботным тоном, но без приглашения плюхнуться в кресло не решился: — Нигде я не гулял…

— Нигде? Ну ладно, поверю на слово… — Шеф запустил в цель еще один дротик, одернул рукава бордового пуловера и, вальяжно расположившись за широким столом, продолжал: — А пресс-конференцию с принцессой Марией проспал по состоянию здоровья?

Макс сделал протестующий жест:

— Почему сразу проспал? Когда я просыпал? Чем я, по-твоему, был занят все утро? Я сидел… то есть… работал. Да, работал! На пресс-конференции принцессы с начала и до самого конца! — С видом человека, исполнившего свой долг, хроникер опустился в низкое кожаное кресло.

Главный с сомнением прищурился:

— Был, говоришь? Интересно… — Он порылся в высокой стопке документов, высившейся над столом, и протянул Максу отпечатанные мелким шрифтом странички. — Вот… список вопросов, интересующих наших читателей. Ты внимательно слушал принцессу и теперь сможешь удовлетворить любопытство масс.

— Ну конечно.

— Отлично! — Шеф протянул ручку: — Начинай заполнять…

Макс пристроил лист на краешке стола и с сосредоточенным видом принялся заполнять вопросник.

— Принцесса на меня не произвела никакого впечатления… — не поднимая головы доверительно сообщил он шефу: — Ну знаешь, умом явно не блещет. Кукла… Итак… что там она отвечала? Да… Нет… Да…

Ноздри главного редактора затрепетали от гнева, на лбу вздулась жилка. Наконец его терпение лопнуло. Грохнув ладонями по столешнице так, что подпрыгнул монитор компьютера, он поднялся и навис над Максом:

— Все! Хватит! Финита ля комедиа! Ты там не был и быть не мог!

Репортер передернул плечами и указал на частично заполненный листок:

— Как это не был? Откуда же тогда…

Шеф не стал его слушать и сорвался на крик:

— Макс! Пресс-конференции вообще не было! Перед тем как нагло врать, надо справки наводить! Ты не романист, а хро-ни-кер! Вот послушай: …пресс-секретарь ее высочества принцессы Марии вынужден сообщить, что пресс-конференция с ее участием, равно как и дальнейшие запланированные в рамках визита мероприятия, отменяются ввиду внезапной простудной болезни ее высочества… — громко зачитал главный редактор и повернул монитор так, что Макс едва не уткнулся в электронную страницу их еженедельника.

Проект сетевой версии издания уже два года был любимым детищем их прогрессивного шефа. Максу следовало бы брезгливо поморщиться и отодвинуть дисплей, но вместо этого он быстро ухватил мышь и увеличил сопровождавший сообщение снимок.

Девушка в изящной шляпке наивно улыбнулась ему с монитора.

Милая и очень знакомая девушка, с такими нежными чертами лица, огромными, доверчивыми глазами, точеным носиком, мягкой линией подбородка и грациозной шеей…

Он прекрасно помнил эту девушку, он видел ее меньше часа назад и не мог ошибиться! Во всяком случае так сильно!

В пальцы, сжимавшие мышь, впилась тысяча ледяных иголочек, от внезапной догадки пересохло во рту.

— Это и есть принцесса Мария? — напряженно сглотнув, переспросил Макс.

Даже привыкший к выходкам творческих личностей редактор не выдержал, взвился и снова заорал:

— Ты заболел, что ли?! Ты что, издеваешься надо мной? — С каждым словом он свирепел все больше: — Мне надоели твои закидоны! Уволю, уволю к чертовой матери!

Макс не слушал, мысли его роились под черепной коробкой с космической скоростью. Необходимо было срочно принять решение… Он провел ладонью по взмокшему лбу и попросил:

— Можно не орать, Антоша?

— Для кого Антоша, а для тебя — Антон Павлович, твою мать! — Главный в сердцах запустил дротик в мишень, но тот упал на пол в коридоре, миновав цель, — Макс распахнул дверь и выбежал из кабинета…

Санкт-Петербург. Офис консьержки. Трудовые будни

Последний монстр был повержен!

Таисия Григорьевна издала победный клич, мало подходящий даме ее лет, отложила джойстик игровой приставки, протерла очки специальной тряпочкой, налила чая и принялась размышлять: продолжить играть или посмотреть сериал. Пронзительная трель телефона вывела ее из задумчивости.

— Таисия Григорьевна? Здравствуйте, вас беспокоит…

Голос в трубке звучал взволнованно и прерывисто, как будто собеседник только что пробежал стометровку и установил новый рекорд!

— Максим Петрович из двадцать третьей квартиры, — сразу же определила бдительная консьержка и, хотя жилец не мог ее видеть, все же водрузила на нос очки — для солидности. — Почему у вас такой странный голос? Что случилось? Утюг не выключили? Или кран не закрыли?

Где-то на другом краю города Макс, прислонившись к стене в глухом тупике редакционного коридора, пытался унять сердцебиение и торопливо говорил, прикрыв ладонью мобильный телефон:

— Таисия Григорьевна, я вас очень прошу, поднимитесь в мою квартиру… Осторожненько зайдите и посмотрите, спит ли там девушка? Если спит, тихонько уходите… Только не забудьте запереть дверь.

— По меньшей мере странная просьба, Максим Петрович… Почему я должна ходить по чужим квартирам, да еще и подглядывать?

— Потому что я вас очень прошу! — Макс попытался вложить в голос недельный запас обаяния.

Секретное оружие сработало, консьержка смягчилась:

— Ну, исключительно ради вас… Оставайтесь у аппарата, — и кокетливо добавила: — Вы же знаете, как я вам симпатизирую…

Таисия Григорьевна запихнула трубку в карман вязаного жакета, открыла стальную дверцу шкафчика с ключами, отыскала номер двадцать три и, позвякивая связкой, направилась в квартиру Макса.

«А прибраться бы тут не мешало!» — Таисия Григорьевна споткнулась о небрежно брошенные кроссовки, осуждающе сдвинула брови и подняла с пола светлый женский пиджак. Аккуратно повесив его на спинку стула, женщина огляделась в поисках владелицы. Укутавшись в уютный мохнатый плед, на громадной кровати («Зачем их только такие выпускают?» — целомудренно подумала консьержка) мирно посапывала красивая и совсем молоденькая девушка. Ее длинные густые волосы рассыпались по постели. Таисия Григорьевна поправила очки и присмотрелась к спящей девушке повнимательнее. Потом вздохнула — «Куда только родители смотрят?» — и бесшумно вышла из квартиры, надежно заперев замок.

7

Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. День

Пронзительный звук милицейских сирен смолк, мигалки погасли, а автомобили со служебными номерами выстроились у парадного подъезда особняка.

Ромболь легко сбежал по ступням мраморной лестницы навстречу коллегам. Угрюмый русский генерал наградил детектива чугунным рукопожатием, сухо представился:

— Начальник Управления внутренних дел города генерал-майор Свистунов Роман Валентинович.

Не дожидаясь пока переводчик закончит, он прошел в зал переговоров и занял место за круглым столом. Было заметно, что генерал чувствует себя в историческом интерьере весьма раскованно. Сопровождающие его лица расселись вокруг и выжидательно уставились на Ромболя.

И начальник службы безопасности не разочаровал их, сразу же перейдя к делу:

— Господин генерал, у меня нет оснований утверждать, что ее высочество была похищена! Более того, осмелюсь предположить, что принцесса Мария могла покинуть дворец добровольно…

Ромболь замешкался.

Если уж говорить начистоту, у него имелось вполне логичное объяснение поступка девушки. Но «говорить начистоту» об особах королевской крови — дурной тон для преданных подданных, поэтому он молча разложил перед генералом различные фотоснимки принцессы и продолжал:

— Вот фотографии принцессы Марии — анфас, профиль, полный рост… Хотел бы подчеркнуть, что речь идет о наследной принцессе! Необходимо как можно скорее разыскать ее высочество и обеспечить ее безопасность! Но здесь нужен… особый такт. И полная конфиденциальность!

Генерал перебрал разложенные снимки, хмыкнул и прищурился:

— Не волнуйтесь, господин Ромболь. В течение часа все наши сотрудники в городе получат эти фотографии с оперативной информацией по розыску и поимке… известной международной преступницы! — Свистунов насладился произведенным эффектом, снова посмотрел на снимки и добавил, вскинув бровь: — Гм… да… Довольно симпатичной преступницы, надо сказать!

Ромболь холодно посмотрел на генерал-майора, тот догадался, что высказался неполиткорректно, проще говоря — сболтнул лишнего, и наспех закончил совещание:

— Приступаем к оперативно-розыскным мероприятиям!

Санкт-Петербург. Квартира светского хроникера. День

Где-то металлически заскрежетал замок. Принцесса Мария открыла глаза, но сон не закончился! Ни старшая фрейлина, ни ее неизменные спутницы — служанки так и не появились! Вместо этого принцессе продолжало сниться, что она лежит на удобной кровати в незнакомой комнате…

Комната была скромной, милой и по-настоящему живой! Принцесса скинула плед, встала, прошлась по прохладному полу, заглянула на кухню, посмотрела в окно: какой-то двор, по соседству идет стройка. Как интересно!

Она присела в высокое кожаное кресло, убрала с рабочего стола ворох глянцевых изданий и стала разглядывать фотографию в простой серебристой рамке — несколько ребятишек в одинаковых рубашонках на фоне обветшавшего здания…

Сон казался все более и более реалистичным!

Девушка осмелела, стала рассматривать мелочи — ручки, маркеры, огромную сверкающую никелем зажигалку, даже решилась пододвинуть к себе ноутбук, который проснулся в ответ на прикосновение.

На мониторе показалось открытое письмо.

Принцесса стала читать, тихонько проговаривая слова:

«Уважаемый господин Шальнов, администрация детского дома № 1425 благодарит Вас за…»

Тут ноутбук жалобно пискнул, напоминая, что аккумулятор вот-вот разрядится, и дисплей погас.

Сон!

Левушка сладко потянулась, зевнула, стащила надоевшие блузку и юбку, вернулась на кровать, поплотнее укуталась в плед и снова уснула.

Санкт-Петербург. Офис консьержки. День

А внизу, в похожем на аквариум застекленном закутке консьержка уже отчитывалась в телефонную трубку:

— Спит ваша гостья… — и ворчливо добавила: — Куда ж вы катитесь, Максим Петрович, она ведь совсем девчонка…

Собеседник принялся невразумительно оправдываться:

— Ну что вы! Это… э… моя сестра… двоюродная… кузина!

— Максим Петрович, вы же сирота! Сами мне говорили…

— Но хоть одна родственница у меня может быть?! Очень дальняя…

— Не впутывайте меня в свои авантюры!

— Таисия Григорьевна, я вас очень прошу! — умолял Макс. — Присмотрите за ней… Она издалека приехала… города не знает. Выйдет, заблудится, потеряется. Я ее потом с милицией не найду!

— Из деревни, что ли, приехала?

— Из-за границы! По-русски ни черта не понимает! — Макс набрал в грудь воздуха, как будто собирался нырять в прорубь, и выпалил: — Я вас прошу! Никуда ее не выпускайте! Никуда!

— А если она захочет уйти? — засомневалась Таисия Григорьевна. — Я же не смогу… Не смогу удерживать ее силой, — трезво оценила свои физические способности консьержка и строго добавила, словно женщина-прокурор из любимого сериала: — Это противозаконно!

— Ну зачем обязательно силой… Вы хитростью! А я вас отблагодарю, — скрепя сердце добавил Макс. — За мной не заржавеет, Таисия Григорьевна, вы же меня знаете!

— Знаю! Вы уже второй месяц не сдаете деньги на оплату моих дежурств…

— Я не переживу, если с ней что-нибудь случится… — усыпил бдительность консьержки Макс и нанес стратегический удар: — Пусть это будет наш маленький секрет… Роковая тайна, как в сериале!

— Ну ладно… — сдалась Таисия Григорьевна. Она обожала сериалы, а секреты жильцов — еще больше!

— Задержите ее до моего прихода! Я приеду очень быстро, я уже в пути…

Санкт-Петербург. Офис популярного еженедельника. Трудовые будни

Макс отключил связь, сделал победный жест и помчался прямиком в кабинет главного редактора.

Антон Павлович стоял посреди кабинета и, как бог-громовержец молнию, готовился отправить дротик в мишень.

— Чего вернулся? Ты уволен! — сурово бросил он проштрафившемуся репортеру.

Тот прикрыл за собой дверь и шагнул к шефу:

— У меня предложение, Антон… Палыч…

— Денег взаймы не дам, даже не проси! — отрезал главный редактор.

— И не надо! Просто скажи, сколько ты заплатишь за интервью с этой принцессой?

Антон Павлович приблизился к подчиненному и демонстративно принюхался:

— Ну-ка дыхни… Так и есть, уже успел приложиться с утра пораньше…

Макс выдержал «экспертизу» не поморщившись и невозмутимо продолжал:

— Я серьезно спрашиваю. Сколько за интервью с принцессой Марией? Эксклюзивное интервью. Приватное, один на один! Со множеством деликатных подробностей…

Главный нервно прошелся по кабинету и стал пристально изучать усыпанную мелкими дырочками мишень.

— Ты хоть понимаешь, чего мне — мне! — стоило приглашение на пресс-конференцию с этой европейской аристократией получить? — прорычал он, пытаясь скрыть разгоравшийся профессиональный азарт. — А? Ты соображаешь, о чем говоришь? Тебе пора к психоаналитику записаться! Ты не в своем уме?

— Как знаешь, Антон Палыч, я человек свободной профессии, никому не навязываюсь. Любое глянцевое издание — слышишь, любое! — с руками оторвет…

— Пусть отрывает с руками, с ногами, хоть с головой! — Антон Павлович обиженно поджал губы. Очередной дротик полетел в цель.

— И заплатит мне за это… сам знаешь сколько, — репортер передернул плечами и направился к выходу.

— Макс, ты не журналист… Ты мелкий жулик! Ты провокатор и авантюрист! И вообще, ты — порядочная скотина!

Макс решительно взялся за ручку двери и оглянулся:

— Так я ухожу?

— А ну стой! — взорвался главный. — Вернись!

Он пристально посмотрел в глаза хроникера и тихо спросил:

— Ты что, серьезно?

— Абсолютно, — интригующе усмехнулся Макс. — Я тебе завтра же сдам интервью с фотографиями… Заключаем сделку или нет?

— С фотографиями? — завороженно повторил шеф, усаживаясь в свое кресло.

Макс без приглашения плюхнулся в кресло и закурил:

— За фотографии придется заплатить отдельно, дорогой мой Антоша… Подпишем с тобой договорчик…

— Что, официальную бумагу? — Главный поморщился презрительно, как подобает последовательному врагу всякой бюрократии и прогрессивного налогообложения. — Макс, ну что ты сразу «договор»… — перешел он на примирительный тон. — Мы же с тобой старые друзья!

— Мы просто знакомые, Антон! Но давние знакомые, поэтому я готов поверить тебе на слово.

— А если статьи и фотографий не будет? — Антон Павлович откинулся в кресле и с сомнением прищурился.

— Тогда…

— Тогда ты мне, наконец, выложишь штуку баксов! Ту самую штуку, которую должен с прошлой весны…

— А ты платишь за статью и фотографии десять штук, — парировал Макс.

— Ты только что говорил — пять!

— Я вообще не называл, суммы! Просто сказал, что за фотографии отдельная плата. По рукам, Антоша? — Он протянул над столом крепкую руку, энергично встряхнул мягкую и теплую ладонь главного и заторопился из кабинета.

Антон Павлович победно хлопнул в ладоши:

— Наконец-то я смогу получить обратно свои деньги!

8

Санкт-Петербург. Офис консьержки. День

Игра была в разгаре. Таисия Григорьевна азартно нажимала кнопку джойстика, и монстры падали как подкошенные! Визжали трассирующие пули, одна за другой на экране появлялись яркие кляксы взрывов…

Но Макс напрасно надеялся прокрасться к лифту незамеченным.

Пожилая дама окликнула его, не выпуская из рук игровой приставки:

— Максим Петрович! Я вас поздравляю… Ваша новая пассия — очаровательное создание, самая милая из всех этих… из всех тех… кого вы сюда приводили! — Консьержка повернулась к Максу, на секунду отвлекаясь от игры, и добавила: — Бедная девочка, мне так ее жаль!

Пока Таисия Григорьевна говорила, параллельный мир успел попасть в лапы монстров и погибнуть! Раздался характерный протяжный звук, а по экрану поплыла алая надпись — GAME OVER!

— Таисия Григорьевна, вас убили! — приостановившись, констатировал Макс и помчался вверх по лестнице, напрочь забыв о лифте.

Санкт-Петербург. Квартира светского хроникера. День

Макс осторожно открыл дверь и, стараясь двигаться как можно тише, направился к кровати, попутно поднимая и распихивая по местам валявшиеся на полу предметы.

Остановившись у постели, он развернул газету с портретом принцессы во всю первую полосу и принялся сравнивать фото с оригиналом. Даже привстал на цыпочки.

Итак, цвет волос соответствует, пропорции — в общем, тоже…

Овал лица — похож…

Для большей точности Макс склонился над кроватью, расправил газету на подушке рядом с маленькой головкой спящей девушки и затаил дыхание. Рот и нос те же, изящные правильной формы ушки с крошечными искорками сережек, так…

Репортер довольно улыбнулся.

Теперь глаза. Но глаза закрыты!

Выбившаяся прядь волос мешала оценить сходство. Макс попытался убрать с личика девушки пушистую прядку и случайно коснулся щеки. Ему показалось, что яркая электрическая вспышка сверкнула в точке соприкосновения их тел. Он отдернул руку. Принцесса открыла глаза, синие, как вода Невиданного сказочного моря. Все сходится!

Девушка моргнула раз, другой, словно пытаясь понять, сон перед ней или реальность.

Оглядев незнакомую комнату и заметив спортивного мужчину с обритой до блеска головой и глупой улыбкой, принцесса подпрыгнула на кровати и в ужасе закричала.

От неожиданности Макс тоже подскочил, наступил на что-то, не смог удержать равновесия и со страшным грохотом рухнул на пол.

Мария попыталась зарыться в плед лицом в слабой надежде, что сейчас наваждение пройдет, и она проснется в собственной спальне от звука скучного голоса старшей фрейлины, но реальность не торопилась меняться.

Мужчина сидел на полу, потирая то плечо, то ушибленный лоб…

Принцесса взяла себя в руки, гордо выпрямилась, словно мантию поправила плед и официальным тоном спросила сначала по-французски, а затем, на всякий случай, повторила по-русски:

— Где я?

Все еще сидя на полу, молодой человек обвел комнату широким жестом:

— Ну, в общем… у меня дома… Милости прошу! — улыбнулся он и буркнул себе под нос: — Приятный голос, однако…

Мария увидела свою одежду на стуле, подтянула плед и смущенно пробормотала:

— А где все? Доктор Барашкевич… Месье…

Она снова осмотрелась. Похоже, кроме нее и молодого человека, в комнате больше никого не было. Никого — ни ее несносной старшей фрейлины, ни надоедливого доктора, ни даже вездесущего мэтра Ромболя в неизменном черном костюме…

— Все? — Макс на всякий случай тоже огляделся и заверил девушку: — Здесь никого нет, только вы и я…

— Как я сюда попала? — Мария удивленно слушала собственный голос — в небольшом помещении он звучал непривычно и очень по-домашнему.

— Как бы вам доходчиво объяснить…

Собеседник перебрался на небольшой кожаный табурет и потер затылок, как будто надеялся извлечь оттуда подходящие слова:

— Вы, главное, не волнуйтесь! Ничего страшного не произошло! Только вот где сейчас ваш доктор, я не знаю… Вы спали на улице…

— На улице? — недоверчиво переспросила принцесса.

— Угу… Вам было так неуютно, холодно и одиноко, что я решил привезти вас к себе в гости… Уж простите, не знал, где вы живете!

— И я провела ночь здесь? С вами? — Девушка провела рукой по простыне и в смятении потянулась за блузой, но уронила плед, вскрикнула и тут же натянула его до самого подбородка.

— Можно сказать, вы провели ночь в моем присутствии! — поспешил успокоить девушку Макс и спросил, чтобы развеять последние сомнения: — Простите, как вас зовут?

— Зовите меня… — Принцесса на секунду задумалась, стоит ли ей сохранять инкогнито. Обманывать ей приходилось не часто, и она почувствовала как по щекам разливается румянец смущения. — Зовите меня ПРОСТО Марией!

— Замечательно, Маша!

— Маша? — медленно повторила принцесса, мысленно примеряя незнакомое имя как новое платье. — Маша…

— Ну да… Маша! Маша — это тоже Мария, только ласково…

Она улыбнулась, на душе у нее стало легко и спокойно, как будто новое имя защищало ее от всех неприятностей. Даже комната вокруг показалась ей другой: окна не были скованы броней портьер и солнце свободно лилось на светлые стены, кровать и мягкий бежевый ковер, а пылинки весело плясали в золотистых лучах. Мария озорно посмотрела на хозяина жилища. Тот неловко пытался выудить из горы вещей домашние шлепанцы.

— А как вас зовут?

— Просто Макс, то есть… Макс Шальнов! Фамилия такая, — ему наконец удалось отыскать второй тапок, и он галантным жестом предложил их гостье. — Давайте я приготовлю вам кофе. Кофе — это то, что надо! Отлично проясняет мозги после… сна! Можете мне поверить.

Гостеприимный хозяин отправился на кухню, а Мария, шаркая огромными шлепанцами и придерживая на груди плед, обошла комнату. Все здесь казалось ей смутно знакомым. И ноутбук, и кожаное кресло, и яркий плакат какой-то русской рок-группы, даже плед… Как будто она видела все это во сне!

Но сейчас все было другим, цветным и настоящим…

Она остановилась перед узким длинным зеркалом, оглядела себя, поправила волосы, прижала ладонь к заспанному личику. По всем правилам ей давно уже следовало совершить утренние гигиенические процедуры.

— Простите, могу ли я… умыться… — робко спросила принцесса хлопотавшего на кухне хозяина.

Макс звонко хлопнул себя по лбу:

— Я настоящий кретин! Простите… Вот дверь в ванную комнату, только хвойной ванны сегодня предложить не смогу…

— Почему вы решили, что я принимаю хвойные ванны по утрам? — Девушка перевела взгляд на отражение хозяина в сияющем хромом чайнике. Интересно, как этот незнакомец успел узнать о ней так много?

— Вы сами мне сказали!

— Я сказала? Когда?

— Ночью… — но, заметив, как изменилось лицо девушки, Макс тут же поправился: — То есть во сне… Точнее, вечером…

— …Доктор прописал… — пробормотала принцесса и поспешила в ванную.

За захлопнувшейся дверью зашумела вода.

9

Санкт-Петербург. Фотостудия настоящего художника. Напряженный трудовой день

Краска — вот что необходимо настоящему художнику!

Даже если это фотохудожник, без нее никак не обойтись. Он сам лично открыл все три емкости со специальной краской. Алая, оранжевая, желтая…

Затем поправил свет и пошел настраивать фотокамеры. Сквозь объектив он залюбовался соблазнительными формами модели. Обнаженная девушка, розовая и манящая, лежала на огромном белоснежном полотнище, как одалиска на старинной картине. Свет мягко скользил по бесконечно длинным ногам, округлым линиям бедер и тонкой талии, грудь волнующе приподнималась, а линия шеи терялась в копне светлых волос. Все тело девушки блестело от специального геля…

Изумительно!

Но для полного совершенства не хватало одного, последнего штриха…

Он подбежал к модели, чуть повернул ее бедро, поправил плечо, руку — теперь девушка полулежала неестественно прогнувшись, зато через объектив она выглядела обольстительно!

— Сколько мне еще мерзнуть? — жалобно спросила она.

С красоткой, которая способна так страдать ради искусства, стоит познакомиться поближе! Гарик послал девушке воздушный поцелуй и многообещающую улыбку, она кивнула и заученно улыбнулась в объектив.

— Сейчас… Пять секунд! — скомандовал он ассистентам. — Берем краску, выливаем на счет четыре! Три-че-тыре!

Разноцветные потоки взметнулись вверх и окутали модель веером плотных разноцветных брызг! Живая радуга капель заскользила по голой коже, сверкая в свете вспышек фотокамеры. Продолжая улыбаться, разноцветная девушка плавно встала, вытянула руки и высоко подпрыгнула.

Краска разлетелась вокруг…

И тут зазвенел мобильный телефон. Обыденность снова грубо вторгалась в творческий процесс!

Художник с раздосадованным видом вынырнул из-за фотокамеры, вытер перепачканную краской руку прямо о светлую штанину, выудил плоскую плиточку мобильника из кармана и услышал:

— Гарик, быстро собирайся и возьми свою фотозажигалку!

Макс пропел эти слова, пританцовывая и прижимая телефон к губам, как легендарный Элвис Пресли микрофон. В ожидании ответа он произвел эффектный поворот, пару свинговых движений и подмигнул басисту с плаката.

— Макс, ты прости, я сейчас очень занят! — В это время Гарик подмигнул модели и добавил: — Серьезная работа, и очень срочная…

— Какая может быть работа, когда есть дело! — Макс сделал ударение на слове «дело», выдал еще одно стремительное танцевальное па, воровато оглянулся на дверь ванной и прикрыл телефон рукой. — Дело по нашей теме! Клюнула большая рыбка…

— Какая еще рыбка? — не понял Гарик.

— Скоро сам увидишь! Так что хватай свою волшебную фотозажигалку и подъезжай… Я буду на открытой веранде. Не один! — со значением добавил Макс.

Дальнейших пояснений не последовало, трубка залилась длинными гудками. Гарик мысленно перебрал список светских персонажей, прикидывая, на кого мог намекать Макс, и ощутил, как где-то внутри начала разгораться искорка охотничьего азарта.

— Что мне дальше делать? — с натужной улыбкой простонала модель.

Гарик недоуменно посмотрел на бедняжку. Капли краски падали на пол, девушка ежилась от холода. Еще минуту назад казавшаяся грациозной, теперь она выглядела просто смешно!

Художник хмыкнул:

— Думаю, тебе пора помыться… — Он звонко шлепнул модель по бедру, вытер перепачканную краской руку о штанину и стал искать зажигалку со встроенной фотокамерой.

Санкт-Петербург. Квартира светского хроникера. День

Шум воды затих, еще через минуту дверь ванной отворилась, и в проеме возникла ночная гостья.

Свежая и легкая, девушка улыбалась, поправляя длинную косу. Она выглядела так естественно и просто…

Просто замечательно, как забытый счастливый детский сон!

Макс едва не выронил телефон, засуетился, схватил блюдце, едва не обжегся кофе, выхватывая чашку из кофеварки, и, наконец, предстал перед гостьей с подносом в руках.

— Итак! Время выпить кофе! — объявил он, отвесив глубокий поклон.

Принцесса звонко рассмеялась, но к кофе не притронулась.

— Нет-нет, благодарю вас, господин Шальнов, мне пора идти… Мне очень надо идти… — Она как-то сразу сделалась серьезней и как будто старше. Принцесса очень официально протянула Максу руку. Прохладные, упругие пальцы коснулись горячей ладони репортера, а он просто стоял и впервые не находил слов, чтобы удержать девушку.

— Рада была познакомиться! И благодарю вас за… за предоставленный ночлег…

Макс молча стиснул прозрачные пальчики, но принцесса тут же выдернула руку и заторопилась к выходу. Он попытался остановить гостью, но гибкая девичья фигурка легко проскользнула мимо. Дверь захлопнулась.

Макс смотрел на закрытую дверь до тех пор, пока в глубине комнаты не залился тревожным звоном телефон. Консьержка спешила получить от жильца новые распоряжения:

— Максим Петрович, тут стоит ваша… гм… кузина… Выпускать?

Макс вздохнул.

— Выпускайте, Таисия Григорьевна…

Что еще он мог ответить? Репортер машинально глотнул остывающего кофе и побрел через поскучневшую комнату к окну.

Внизу громко хохотали девушки в коротких юбочках и ярких футболках. Они походили на персонажей рекламы из дешевых журналов…

Макс захлопнул окно и помчался во двор. Оседлав мотоцикл, он надел шлем и опустил стекло, словно забрало. Принцессу Машу обязательно нужно догнать!

Санкт-Петербург. Центр города. Послеполуденное время

Невысокие каблучки звонко стучали по мостовой.

Принцесса Мария ускоряла шаг, но вовсе не потому, что боялась куда-то опоздать. Просто сегодня она чувствовала себя как школьница в первый день каникул. Ей так хотелось побежать или даже пуститься вприпрыжку. Она прогуливалась по городским улицам, ощущая себя частью бесконечной пестрой толпы.

Принцесса беззаботно улыбалась прохожим, ребятишкам с мороженым, тащившим школьные ранцы, интеллигентным старушкам, пареньку с гитарой, напевавшему трогательный мотив, влюбленным парочкам и многочисленным туристам. Ей даже удалось потрепать по загривку маленькую лохматую собачку на длинном поводке!

Девушка замедлила шаг у импровизированного уличного вернисажа. Взгляд скользил по картинам, ей казалось, что она узнает городские пейзажи, лица, а букеты цветов собраны ее собственной рукой. Внимание Марии привлекла картина, на которой была изображена девушка в длинном белом платье и шляпке, со старомодным кружевным зонтиком в руках. Она недоуменно замерла среди потока вполне современных автомобилей, толчеи, рекламных плакатов и скучных городских лиц. Девушка показалась Марии знакомой, словно она случайно выпорхнула из фотоальбома прабабушки.

Принцесса облокотилась о перила набережной узкого канала и стала любоваться фасадами домов. Солнце недоверчиво прикасалось к колоннам и портикам, осторожно скользило по оконным стеклам. В воде канала отражались перевернутые здания, и этот зеркальный мир был покрыт робкой рябью волн, как старинное полотно трещинками. Город в отражении казался совсем другим.

По мощеным тротуарам неспешно прогуливались господа в цилиндрах, офицерье, позвякивая шпорами, проносились мимо на лихих конях, а нарядные барышни осторожно придерживали длинные подолы и прятали белоснежные лица в тени кружевных зонтиков.

На мосту у полосатой будки переминался с ноги на ногу суровый страж порядка с огромными усищами, мальчишки в картузах пронзительно кричали, нахваливая свой товар — газеты, сигареты и баранки…

Летний воздух пах рекой и липовым цветом.

Пара холеных серых лошадей катила по мосту рессорный экипаж. В нем сидела юная девушка в нарядной шляпке и бережно держала букет маргариток. Девушка встретилась взглядом с высоким, стройным молодым человеком и улыбнулась — в петлице молодого человека тоже красовалась маргаритка…

Молодой человек улыбнулся в ответ.

Каждое утро, во время прогулки, она непременно встречала молодого человека на этом самом месте! И каждая встреча и новая улыбка делала их ближе, хотя они по-прежнему не были даже представленье…

Экипаж с грохотом покатился дальше. Девушка чувствовала, что молодой человек провожает ее взглядом. Когда коляска скрылась из вида, он повернулся на каблуках и, помахивая тросточкой, направился к цирюльне.

Ему навстречу выскочил услужливый парикмахер. С нафабренными, молодецки подкрученными усами и впечатляющим завитым коком, он сам был лучшей рекламой своему весьма доходному промыслу. Поклонившись так, что белоснежное полотенце, переброшенное чрез руку, едва не коснулось пыльной мостовой, парикмахер принялся зазывать клиентов:

— Милости просим, господа хорошие… Пострижем-с в лучшем виде… В парижах так не стригут-с…

Молодой человек невольно улыбнулся и, поигрывая тросточкой, направился к экипажу.

А порыв ветра качнул вывеску над входом, на которой был изображен самодовольный усатый господин. Портрет обрамляла надпись: «ЦИРЮЛЬНЯ МЕСЬЕ ЖАКА ДЛЯ ДАМ И ГОС…»

Принцесса не успела до конца прочитать надпись, выведенную витиеватыми буквами. Ей показалось, что тот же самый порыв ветра пробежал по воде, и легкая волна смыла продолжение истории. А еще она почувствовала чей-то заинтересованный взгляд.

Все же сегодня такой странный день… Прохожие спешили по своим делам, не обращая никакого внимания на худенькую девушку в светлом костюме и блузе цвета фисташек. Мария подняла глаза и невольно посмотрела туда, где должна была бы располагаться старинная вывеска:

«САЛОН КРАСОТЫ» — прочитала она.

Буквы сверкали хромом, а витрины украшали два огромных плаката — мулатка с дредами, украшенными яркими ленточками и перьями, и нежная блондинка. Белокурые локоны этой модели были собраны в сложную высокую прическу, которая устремлялась в небо, как самая высокая башня замка, в котором жила принцесса.

Мария восхищенно замерла у витрины, разглядывая пышные шелковистые пряди, взглянула на свое отражение в стекле и отважно шагнула в салон.

На противоположной стороне набережной остановился «Харлей Дэвидсон». Лицо загадочного мотоциклиста, всю дорогу неотступно следившего за Марией, было скрыто шлемом. И только когда она скрылась в дверях салона, он снял шлем и стал разглядывать витрину так внимательно, как если бы на ней запечатлелось изображение самой принцессы. Молодой человек был так сосредоточен, что игнорировал даже призывные взгляды и улыбки длинноногих барышень, проходящих мимо.

Санкт-Петербург. Салон красоты. День

Двери за спиной Марии бесшумно закрылись. Девушка с интересом разглядывала просторный полутемный зал, таинственно поблескивающие огромные зеркала, бледную шеренгу пустых высоких кресел и стильные черно-белые фотографии на стенках.

В воздухе витал едва уловимый цветочный запах, было совершенно тихо. Чем дольше принцесса разглядывала зал, тем больше он напоминал ей заколдованное сказочное королевство. Вдруг кто-то легко коснулся сзади ее волос. Мария вздрогнула от неожиданности и едва не вскрикнула.

— Добрый день! Боже мой, какая красота!

Из сумрака служебного помещения возник подвижный паренек.

Он всплеснул руками, отступил на шаг, слегка прищурился, окинул Марию взглядом и быстро заговорил, причем его речь сопровождалась множеством стремительных жестов:

— Вы прелестны. Я думал, такие девушки только в сказках бывают! — Паренек вздохнул и снова потянулся к локонам Марии. — Что на грешной земле таких волос уже не встретишь… Экология и все такое…

Молодой человек был одет в рубашку навыпуск, малюсенькую пеструю, словно оперение экзотической птички, жилеточку, его шею обвивал черный платок, и даже усыпанная стразами подвеска в виде черепа на толстой цепи поблескивала в полумраке совсем не страшно.

Паренек наклонился к самому уху принцессы и игриво прошептал:

— Скажите, сколько должен зарабатывать такой мужчина как я, — он ткнул себя указательным пальцем с экстравагантным перстнем в расстегнутую сорочку и тут же подхватил Марию под локоток, — чтобы его полюбила такая девушка как вы?..

Принцесса удивленно посмотрела на молодого человека. Разглядеть лицо паренька в полумраке оказалось совсем не просто. Половина его скрывалась под длинной челкой, а пряди разной длины были выкрашены в несколько цветов. Зато противоположный висок был аккуратно и коротко пострижен, а темное поле коротких волос пересекали две выбритые полосы. Ухо украшал добрый десяток небольших сережек, тонкое и гибкое запястье перехватывал плетенный из бисера браслет. На бедрах парня болтался кожаный пояс со множеством кармашков с ножницами, расческами и щеточками.

Похоже, цирюльник новой формации запросто обходился без белого передника и глубоких поклонов.

Молодой человек озорно подмигнул посетительнице и улыбнулся:

— Все! Понял-понял… Что будем делать с головой?

Незаметно для себя принцесса оказалась в высоком кресле, а паренек укутал ее пелериной из тонкого шелка быстрее, чем она успела открыть рот.

Парикмахер поднял оконные жалюзи, словно открыл театральный занавес. Зал салона залил дневной свет. Черно-белые фото на стенах ожили в солнечных лучах.

Мария засмотрелась на большой портрет девушки с огромными, удивительными глазами и короткой озорной стрижкой. Весь ее образ был живым и стремительным.

— Они грозят отключить электричество… — жаловался паренек, пока клиентка разглядывала фотографии, и презрительно ахнул куда-то в сторону официальных городских зданий. — Хотят выкурить меня отсюда, хотят устроить здесь не то супермаркет, не то супербутик… Хотят, чтобы все были одинаковыми!

Он состроил потешную гримасу, возвел глаза к потолку и почти пропел:

— Глобализация, всеобщая глобализация! Куда от нее спрячешься? А я не хочу съезжать отсюда… Они могут отключить воду и газ. Но ручки мои, ручки они отключить не могут!.. — Он продемонстрировал подвижные, ловкие пальцы, выхватил ножнички и оценивающе прищурился: — Прическа должна гармонировать не только с внешностью… а с вашей сутью, с темпераментом, пропорциями, даже с настроением, с именем… Итак, как вас зовут?

Опытный глаз мастера заметил, что девушка на секунду заколебалась с ответом:

— Маша…

Паренек кивнул, отошел на полшага и снова прищурился:

— Маша! Маша — это впечатляет! Грандиозно. И я сделаю вас, Маша, еще грандиознее… — Он запустил руки в волосы клиентки, приподнял несколько прядей, закрыл лоб, потом подобрал все вверх.

Девушка осторожно вытащила руку из-под пелерины и указала на фотографию:

— Вот так! Подстригите меня вот так! Это возможно?

— Вот так? — искренне удивился мастер и передернул плечами: — Это же не модели причесок… Голливудские актрисы шестьдесят забытого года… Оскары и прочая классика жанра… Просто для создания настроения развесил! Сейчас так никто уже не стрижется… Я бы предложил… нечто более радикальное. Асимметрия — тренд сезона… Плюс тонированные пряди… На три цвета… А может… Снимем один висок! — Принцесса увидала в зеркале, как узкая рука закрывает ее висок, а другая опускает на лоб длинную тонкою прядку: — Вот так! Будет просто и эффектно!

Мастер едва не подпрыгнул от восторга:

— Люди будут останавливаться и оглядываться на вас…

Принцесса протестующе тряхнула головой:

— Нет! Да нет же… Благодарю, но не нужно… Просто сделайте как на фото! Или для вас это невозможно?

— Для меня нет ничего невозможного, если речь идет о стрижке! — гордо ответил парикмахер и взялся за ножницы. Подколол пряди, и срезанные локоны ливнем посыпались на пол. Он работал быстро и ловко и щедро делился с клиенткой секретами мастерства. — Я всегда стригу сухие волосы! Это очень важно — для точности филировки… Иначе волосы просохнут, длина изменится и разрушит весь творческий замысел…

Мария восседала в высоком кресле и пыталась разобраться в новых ощущениях… Одно она знала точно: ей нравится, ей все это нравится!

— Мега! Супер! Гениально… Конгениально! Ну, взгляните на себя. Как?!

Мастер толкнул парикмахерское кресло, и Мария завертелась на нем как на карусели, потом остановил движение, еще раз придирчиво осмотрел ее волосы, поправил прядку:

— Последний штрих… Да, получилось… Нравится?

Он подал девушке большое, тяжелое зеркало, чтобы она могла осмотреть коротко стриженый затылок и оценить все нюансы новой прически. Все выглядело по-настоящему здорово! Только Мария не знала как сказать правильно — здорово или здорово, и мелодично пропела:

— Замечательно!

Парнишка с гордым видом распихал по кармашкам и ящикам инструменты:

— А вы переживали! Надо доверять профессионалам! Если профессионал говорит, что надо стричься покороче, значит, оставить длиннее просто нельзя…

Он опустил кресло и галантно предложил Марии руку.

— Сколько я вам должна? — Принцесса дотронулась до кармашков пиджака — ни сумочки, ни кошелька, ни даже кредитной карточки у нее с собой не оказалось. Она испуганно и виновато взглянула на мастера.

С упоением разглядывая свой шедевр, паренек лишь обиженно отмахнулся и прижал ладони к щекам:

— Нисколько… Искусство не продается! Это же гениально… Вы подарили мне блаженство почувствовать себя гением. Если хотите сделать мне приятное, приходите сегодня ночью в клуб, здесь, на набережной… Люди должны увидеть этот шедевр!

— Вы собираетесь представить меня своим друзьям? На этой… дискотеке? — улыбнулась Мария. Она еще ни разу в жизни не бывала в ночном клубе.

Мастер смешно поморщился:

— «Дискотека восьмидесятых»… Мама моя ходила на дискотеки, когда училась в средней школе! А сегодня ночью будет пати! Оупен-эр пати! Стильная тусовка на открытом воздухе… — Пока говорил, стилист успел сделать целую серию жестов, вполне достойную циркового жонглера. — Модный диджей, культовая группа, гламурные девчонки, все такое… Придете?

— Да… — без колебаний согласилась принцесса и выбежала из салона.

Ей дышалось так легко и свободно, словно вместе с волосами в парикмахерской остался и тяжелый, многовековой груз! Она, наконец, перестала быть похожей на портрет с пыльного медальона из бабушкиной шкатулки и почувствовала себя частью стремительной городской толпы.

10

Санкт-Петербург. Набережная канала. День

Детективу, ведущему расследование, приходится рассматривать все версии, даже самые фантастические.

Мэтр Ромболь одобрительно наблюдал, как пара представителей королевской службы безопасности демонстрирует фотографию принцессы своим коллегам из службы охраны у входа в огромное казино. И размышлял о том, как сейчас по всему огромному городу милиционеры и следователи показывают такие же снимки самым разным людям. Остается надеяться, что кому-то из них повезет больше! Спустя несколько минут подчиненные, явно разочарованные результатом переговоров, заспешили к автомобилю. По дороге они едва не налетели на хрупкую девушку со свежей озорной стрижкой, выскользнувшую из парикмахерской.

— Информации получить не удалось…

Ромболь сухо кивнул и углубился в изучение карты города.

— Переходим к следующей точке.

Черный автомобиль, украшенный флажком королевства, плавно отъехал от тротуара…

А девушка, то и дело поправляя новую прическу и любуясь собственным отражением в витринах и окнах, проворно зашагала в противоположную сторону.

Стрижка была модной и очень стильной!

При виде принцессы загадочный мотоциклист, дежуривший рядом с верным «Харлеем», выронил сигарету и тихо присвистнул. С новой стрижкой девушка выглядела озорной и задорной, как сбежавший с уроков мальчишка!

Мотоциклист поспешно нахлобучил шлем и завел железного коня. Лихо проскочив через узкий переулок, он сделал небольшой крюк и вылетел из следующей улочки прямо перед девушкой.

Санкт-Петербург. Городское управление МВД. Трудовые будни

Когда детектив разыскивает пропавшую наследную принцессу в огромном незнакомом городе, ему требуется вся возможная помощь.

Поэтому сейчас Ромболь шагал в ногу с генерал-майором Свистуновым по бесконечным неуютным лестницам городского управления МВД, а за ними спешили многочисленные сопровождающие.

Наконец, они вошли в приемную. Секретарь вскочил из-за стола и распахнул перед ними тяжелые, обитые кожей двери генеральского кабинета. Здесь было серо и скучно, а старомодный дубовый стол для совещаний показался Ромболю длиннее, чем в королевской трапезной.

Впрочем, времени разглядывать стеклянные шкафы и портрет президента на стене у главы королевской охраны не было. Переводчик уже монотонно повторял для Ромболя слова начальника управления и его подчиненных.

— Сколько часов прошло с момента исчезновения иностранной гражданки?

— Четырнадцать часов… — тут же ответил тучный полковник.

— Это очень много…

— Какие есть предположения? Где девушка может находиться все это время?

Ромболь кашлянул и приподнял руку.

— Хочу обратить внимание присутствующих на тот факт, что в вечер перед исчезновением доктор сделал ее высочеству укол сильного снотворного, которое начинает действовать через десять-пятнадцать минут после инъекции. Предполагалось, что ее высочество проспит от восьми до десяти часов… Это означает, что…

— Девушка была похищена в бессознательном состоянии! — победно прервал мэтра генерал-майор Свистунов.

Ромболь подавил волну раздражения и терпеливо объяснил:

— Она ушла из дворца… Сама ушла…

— Предположительно сама! — поправил его дотошный русский генерал и уточнил: — Где она могла проспать восемь часов, если ни по медицинским учреждениям, ни по милицейским сводкам девушка без документов и с такой внешностью не проходила! Ни в сознательном, ни в бессознательном состоянии…

— Это точно! — пробасил тучный полковник, поддерживая версию шефа. — Фотографии принцессы отправлены во все отделы милиции, розданы сотрудникам патрульно-постовой службы, сотрудникам ГИБДД, всем оперативным работникам… всем кому могли и даже кому не могли роздали.

Генерал одобрительно хмыкнул:

— И что?

Полковник шумно засопел, промокнул вспотевший лоб носовым платком и доложил:

— Пока никаких сигналов. Они же не знают, кого ищут! — добавил он с легким укором. — Может…

— Никаких «может»! — резко оборвал подчиненного Свистунов.

А Ромболь перешел на официальный тон и в который раз уточнил:

— Повторяю: речь идет не только о жизни и здоровье, но и о чести принцессы, о репутации старейшего королевского рода Европы! Я прошу вас, господа, имя принцессы никоим образом не должно фигурировать ни в каких розыскных мероприятиях! Мы можем назначить некоторое вознаграждение… гм… за помощь в розысках… — Он пододвинул листок с официальным письмом генералу Свистунову.

Судя по изменившемуся лицу, сумма произвела на генерала определенное впечатление.

Он тут же спрятал письмо в красную папку и весомо кивнул:

— Мы понимаем всю сложность ситуации… Ищите! — сурово прикрикнул генерал на вспотевшего от напряжения полковника. — Даю вам сроку до ноля часов! Если к этому времени принцесса Мария не будет доставлена в свою резиденцию, можете дрркно писать рапорты на увольнение! Ты понял свою задачу?

Удрученный полковник поднялся:

— Так точно! Разрешите идти?

— Идите!

Пока русский генерал инструктировал подчиненных, внимательный к деталям детектив украдкой разглядывал подборку артефактов, скрытую за стеклом книжного шкафа. На полках стояло несколько десятков бюстов разной величины из мрамора, бронзы, гипса и даже стали. Все они изображали мужчину с орлиным профилем, впалыми щеками, усами, острой бородкой и проницательным взглядом.

— Неплохая коллекция…

Генерал-майор Свистунов взглянул на свои сокровища и тепло улыбнулся:

— Хобби! — затем вернул себе суровое выражение лица и подытожил: — Я уверен, господин Ромболь, что в самое ближайшее время принцесса будет найдена, живая и невредимая!

Санкт-Петербург. Набережная канала. День клонится к вечеру

В эту самую минуту на оживившейся к вечеру набережной прямо перед принцессой Марией — живой и невредимой — лихо затормозил мотоцикл.

Девушка испуганно отпрянула на середину тротуара, а водитель стащил шлем и замер, всем своим видом демонстрируя удивление:

— Маша? Это же вы? Я вас едва узнал!

— О… Макс… Шальнов! — Она сразу узнала мотоциклиста и расцвела улыбкой.

— Что вы с собой сделали, Маша?

Огорченная девушка провела рукой по коротко остриженному затылку:

— Вам не нравится? Мне так не идет?

— Очень идет! — Макс говорил совершенно искренне. С ореолом длинных волос принцесса казалась ему далекой и недоступной, как героиня сказки, а стрижка сразу превратила ее в близкую, понятную и просто очень хорошенькую девушку. — Просто теперь вы совсем другая… — добавил репортер. — Зачем вы это сделали?

Девушка склонила изящную голову к плечу, как маленькая птичка, озорно взглянула на Макса и созналась:

— Я хочу, чтобы все изменилось! Вся моя жизнь… И когда я решила все изменить, день сразу стал таким особенным! Я решила начать с прически! Но у меня еще столько дел! Я хочу… гулять по улицам этого замечательного города до самого вечера… Хочу посидеть в кафе. Хочу попасть под дождь! — Принцесса заразительно рассмеялась и указала на отражающиеся в канале фасады: — Хочу искупаться прямо в этой удивительной воде…

Макс приподнялся над сиденьем мотоцикла и опасливо заглянул за перила. Мелкие серые волны бились в гранитную стену и тащили куда-то щепки и мусор…

— Прямо здесь?! Но здесь ведь…

Но Мария выглядела совершенно счастливой и, не дослушав, продолжала:

— Я хочу потанцевать на дискотеке! Представляете, я никогда не танцевала на дискотеке! Мне надо спешить… Очень спешить! До встречи, — она протянула Максу руку.

Репортер осторожно сжал хрупкие пальцы принцессы:

— Если человек чего-то хочет, для него нет ничего невозможного! — и предложил, не отпуская ее руки: — Знаете, я могу составить вам компанию, даже постараюсь сделать так, чтобы все ваши желания исполнились… Только… — Макс оглядел мотоцикл, любовно провел ладонью по сверкающим трубкам руля. — Только я никогда не катаю девушек на своем мотоцикле! Ни-ког-да! — пошутил Макс и сдвинул брови с притворной суровостью.

Но милая принцесса, похоже, приняла его слова всерьез, — от удивления глаза девушки стали совсем огромными, а тонкие ноздри обиженно вздрогнули. Макс залихватски подмигнул девушке, хлопнул по заднему сиденью, приглашая садиться, и протянул запасной шлем:

— Хотя, знаете, ради вас сделаю исключение!

Мария взлетела на сиденье, опасаясь, что ее герой передумает.

Мотоцикл мгновенно набрал скорость, и они понеслись вдоль канала, пересекая невидимую границу реальности…

Скорость, цвета, запахи и звуки — все вокруг них стало меняться. Стальной поток автомобилей вдруг превратился в вереницу экипажей. Извозчики-лихачи подбадривали коней лихим гиканьем и посвистом.

Вывески запестрели забытыми словами и буквами, торговцы в сапогах, поддевках и длинных льняных передниках предлагали прохожим свои товары.

Мальчишка-чистильщик на краю мостовой усердно работал щетками, наводя глянец на лаковые штиблеты, пока их почтенный владелец почитывал газету «Ведомости», из жилетного кармана господина свешивалась золотая цепочка.

Кухарки и горничные с корзинами в руках торопливо семенили по своим делам. Бонны в строгих платьях вели вдоль набережной нарядных воспитанников, а старухи в старомодных рединготах прогуливали на поводках маленьких шумных собачонок.

Юная девушка в светлом платье, отделанном фестонами, и в новенькой шляпке с лентами, неуловимо похожая на принцессу Марию, задержалась у перил канала и любовалась отражениями домов. Порыв шаловливого ветерка коснулся ее щек, растрепал медные локоны и вдруг сорвал легкую шляпку. Она полетела в серую воду, а девушка громко вскрикнула, запоздало вскинув руки к волосам.

В тот же миг молодой человек отдал уличному мальчишке часы, пиджак, шляпу и тросточку, взлетел на парапет и прыгнул в холодную воду. Не прошло и минуты, как он поймал кокетливую шляпку и, выбравшись на берег, положил ее рядом с девушкой:

— Надеюсь, сударыня, ваш головной убор не успел промокнуть… — С одежды молодого человека потоками стекала вода, но он улыбался беззаботно и обаятельно. Затем, спохватившись, он со светской легкостью представился: — Горчаков…

— Князь? — Девушка с восхищением смотрела на своего отважного рыцаря.

— Алексей Григорьевич! — поклонился молодой человек. — К вашим услугам, сударыня…

— Агнесс… — неуверенно назвала свое имя девушка, размышляя о том, не сильно ли она нарушает сейчас светские приличия и дипломатический этикет. Ведь в этой стране она была всего лишь гостьей! Очень высокопоставленной гостьей.

— Выходит, Аннушка по-нашему…

— Не стоило, право… Вы простудитесь, князь, — смущенно пробормотала Агнесс.

— Что ж… Будет досадно, если я свалюсь с простудой. В этом случае я лишусь удовольствия снова увидать вас на маскараде у Апраксиных… Так до встречи?

Князь подхватил из рук мальчишки свои вещи, вежливо приподнял над мокрыми волосами шляпу и легко запрыгнул в подоспевший экипаж.

Девушка проводила его благодарным взглядом.

11

Санкт-Петербург. Летняя терраса ресторана. Вечереет

Над столиком, покрытым скатертью в красно-белую клетку, на тарелках высились крахмальные салфетки. В маленькой вазочке стояли живые цветы, желтые, как летнее солнце.

Мария выбрала место у самого края террасы и подставила лицо легкому ветерку. Здесь было шумно, многолюдно и весело. Молодые ребята поглощали пиццу, запивая ее пивом, о чем-то сплетничали девушки, неспешно потягивая вино из высоких бокалов. Солидная пара пила кофе с пирожными.

Отовсюду слышался смех, а из динамиков доносилась мелодичная песня. Мария не могла разобрать всех русских слов, но была уверена, что девушка поет о счастливой любви.

Макс пододвинул ей тяжелый, словно позаимствованный в средневековом замке стул с резной спинкой. Мария грациозно опустилась на него и, не заглядывая в винную карту, сделала знак официанту:

— Шампанского, пожалуйста!

— Слышал, что сказали? — поторопил официанта Макс.

— Какое шампанское? — вяло уточнил тот.

— «Дом Периньон Гран Крю» 69-го года.

Спина официанта выпрямилась, голова тут же наклонилась, а губы растянулись в угодливую улыбочку.

— Для вас поищем! — сладко пропел он.

Эти метаморфозы заставили Макса нервно заерзать на стуле. Не по тому, что он не был таким уж утонченным ценителем вин. Просто он трезво оценивал собственные финансовые возможности. Гонорары за репортажи исчезали в черной дыре ипотеки и множества кредитов со второй космической скоростью.

Журналист снова балансировал на хрупкой грани краха! Но думать о деньгах в присутствии настоящей принцессы было дурным тоном или, как сказал бы кавалер из былых времен, не бонтонно.

— А вы? — Официант со смутной надеждой воззрился на спутника милой девушки, оказавшейся настоящим ценителем вин, с готовностью записать в блокнот самое экзотическое пожелание.

Макс белозубо улыбнулся:

— Молоко…

Официант умел держать удар, выражение его лица не изменилось. Только правая бровь поползла вверх.

— Стакан, графин? — уточнил он.

— Бидон!

Официант исчез.

— Вы любите молоко? — удивилась принцесса.

— Честно говоря, не очень, — объяснять милой спутнице, что молоко — это вынужденная мера, точнее сказать — производственная необходимость, не хотелось, и Макс ограничился нейтральным комментарием: — Молоко… Мне доктор прописал, — и тут же сменил тему разговора, коварно предложив: — Давайте лучше говорить о вас!

— Но в моей жизни нет ничего интересного, — смутилась девушка.

— Вы приехали к нам надолго? Собираетесь отдохнуть?

— Скорее, я в деловой поездке…

— Вы работаете? — изумился Макс.

— Нет… Я учусь… — Девушка почувствовала, как ее щеки порозовели. Принцесса совершенно не умела обманывать, даже когда речь шла о сущих пустяках! И с усилием продолжила: — Учусь в колледже во Франции…

— А что это за колледж?

— …очень закрытый колледж…

— Значит, вы француженка?

— Нет… Я из небольшой страны… — Мария смущенно опустила глаза и стала рассматривать салфетку. — Мой папа там работает… — наконец нашлась она. — Давно работает. А я ему помогаю. Приехала сюда в Государственный Русский музей… И вот сегодня выдался свободный день…

— Один день? Мало для такого города… — начал было Макс, но осекся.

Рядом со столиком возник официант. Он с большой помпой катил специальную тележку, на которой гордо покоилось серебряное ведерко, полное голубоватого мелко наколотого льда, а в нем ждало своего часа шампанское.

Официант извлек обернутую хрустящим белым полотенцем бутылку и продемонстрировал гостям этикетку с датой. Сухо, как выстрел, хлопнула пробка, из горлышка легкой струйкой вырвался ледяной туман, и искристая пенистая струя полилась в бокалы.

Мария высоко подняла узкий бокал и взглянула на мир сквозь призму золотистой жидкости с игривыми пузырьками.

Все вокруг показалось ей совершенно другим, словно в волшебном фонаре сменили картинку. Мужчины, в длинных камзолах играли в карты за ломберными столиками, дамы разгоняли летнюю жару плавными движениями вееров, а в их высоких прическах сверкали драгоценные диадемы. Лакеи в шелковых панталонах и напудренных париках неспешно прохаживались между гостями с подносами, уставленными бокалами.

Пары в масках скользили по бальной зале под звуки флейт и скрипок. Маски смеялись и кокетничали друг с другом, так как это бывает только на карнавале!

Галантный дворянин в расшитом камзоле склонялся в глубоком поклоне перед прекрасной незнакомкой, и его кружевные манжеты чуть не касались сверкающего паркета. А за окнами по мостовой грохотали экипажи…

Мария зажмурилась, опасаясь разрушить хрупкое видение, и с наслаждением отпила глоток прохладной, колкой жидкости…

Бокал опустел, и мир вокруг снова стал прежним.

Вместо галантного кавалера в маскарадном облачении, у входа на террасу обнаружился вполне современный молодой человек в светлых брюках, стильных замшевых туфлях и гавайской рубашке. Молодой человек улыбнулся безгранично добродушной улыбкой и двинулся по залу, пожимая руки знакомым мужчинам и посылая воздушные поцелуи девушкам.

Макс поднялся ему навстречу.

Гарик с чувством пожал руку делового партнера и прошипел ему на ухо:

— Я такую перспективу из-за тебя сегодня задвинул… Но даю тебе последний шанс исправиться… Если познакомишь с прекрасной незнакомкой, будешь прощен!

— Знакомься… это… Маша!

— Маша… — Девушка изящным жестом протянула Гарику руку.

— Очень, очень приятно… А знаете, я вас где-то уже видел… Может…

— Ты нигде не мог ее видеть, — резко перебил приятеля Макс, — наша Маша иностранка. Слушай, это не в твоей машине сигнализация звенит?

Репортер с силой стиснул плечо приятеля.

— Да непохоже… — попытался вывернуться Гарик. — У меня вообще она не работает давно…

Но Макс уже подталкивал его к выходу с террасы:

— Извини, Маша, на секунду заберу твоего нового знакомого… Надо выйти, посмотреть…

Он наскоро затолкал фотографа в нишу между колонной и скульптурой, изображавшей царственного льва. К его досаде, слабо сопротивлявшийся Гарик громко повторял:

— А где я ее видел? Знакомое лицо… Точно, знакомое!

— На евро ты ее видел! — огрызнулся Макс. — Это принцесса Мария!

— А я подумал, что это… — Гарик недоверчиво высунул голову из укрытия и взглядом профессионала просканировал девушку: — Да ладно! Так это же из-за ее визита весь город вчера перекрыли… Да ладно…

— Конечно… — торжествовал Макс, — ты еще сомневаешься?

Гарик вытащил из кармана иностранную купюру, придирчиво сличил с фотографией в газете, снова выглянул из укрытия и сравнил оба изображения с лицом барышни за столиком:

— Круто! Принцесса Мария… — восхищенно выдохнул папарацци. — Ух ты!

Макс покровительственно похлопал потрясенного фотографа по плечу:

— Соберись, дружище! Эксклюзивное интервью плюс гонорар. На круг — десять тысяч! Две твои…

— Пять, — пробормотал Гарик, засмотревшись на девушку.

— Ладно, трешка… — Макс потянул приятеля за пестрый рукав. — Да прекращай ты на нее глазеть! Она у нас гостит инкогнито…

Гарик поспешно юркнул за колонну — сработал давний инстинкт, много раз выручавший бывалого папарацци. Он заметил, как на террасу вошли два милиционера и медленно двинулись между столиков, приглядываясь к девушкам. Старший по званию вертел в руках листок с ориентировкой — фотографией и описанием подозреваемой.

— Ты посмотри, менты кого-то ищут, — шепотом сказал Гарик.

— Я догадываюсь, кого они ищут… — передернул плечами репортер.

— Четыре… — прошептал Гарик.

— Да нет, по-моему, всего двое. — Макс проводил взглядом милиционеров, которые свернули в полумрак ресторанного зала.

— Четыре косаря мне, и работаем, — несколько громче пояснил Гарик и приготовился покинуть нишу за колонной. Оставшаяся в одиночестве девушка тоже заметила милиционеров и заметно занервничала.

— Женщины, цинизм и цифры — вот что тебя погубит, — вынес вердикт Макс и, хлопнув приятеля по плечу, направился к столику.

— Ха, я это давно знаю! — ухмыльнулся Гарик и последовал за деловым партнером, на ходу извлекая зажигалку со встроенным фотоаппаратом.

Еще через минуту оба светских хроникера, переглядываясь и сверкая широкими улыбками, присоединились к девушке.

— Рассчитайте нас, пожалуйста! — бросил Макс проходящему мимо официанту и всецело посвятил себя беседе с очаровательной гостьей. — Итак, Мария, следующим вашим желанием было увидеть наш величественный город…

— И его не менее удивительные окрестности? — вставил Гарик.

— Очень хотелось бы… — скромно призналась принцесса.

Макс тут же вскочил, шутливо поклонился и предложил Марии руку:

— Положитесь во всем на вашего покорного слугу…

— И его верного друга!

— Который сейчас любезно расплатится! — Макс повел гостью к выходу. Она бросила опасливый взгляд на двери зала, за которыми скрылись милиционеры.

12

Санкт-Петербург. Обзорная экскурсия по городу. Вечереет

Только великолепная серебристая звезда из трех лучей на капоте напоминала о славном прошлом этого автомобиля, его высоком родстве с концерном «Мерседес» и аристократическим семейством кабриолетов. Машина выглядела ровесницей владельца, но при этом была начисто лишена подобающей такому почтенному автовозрасту солидности.

Вид у «Мерседеса» был задиристый и потрепанный. На дверцах виднелись вмятины, никелированная решетка радиатора треснула, а капот, усыпанный леопардовыми пятнами ржавчины, пересекала глубокая извилистая царапина.

Мария недоверчиво оглядела машину, осторожно провела пальчиком по царапине, словно сомневаясь в способности транспортного средства перемещаться самостоятельно, и заинтригованно посмотрела на автовладельцев:

— Никогда не ездила на такой машине. Она действительно поедет?

— Еще как! Помчится быстрее лани, — заверил девушку неунывающий Макс, вежливо открыл перед спутницей дверцу и легко запрыгнул на водительское место.

— Прошу садиться!

— Какая прелесть! — Мария проворно забралась в авто и даже захлопала от восторга в ладоши. Видавшие виды кожа и пружины сиденья отозвались тихим скрипом.

Гарик мрачно запихнул счет в опустевший бумажник и бросил на репортера недовольный взгляд. Что и говорить, у Макса королевский размах! Бутылка шампанского стоит как солидный запас бензина для его несчастного драндулета!

— Э! Э! Давай-ка вылезай, спешивайся! Это моя машина…

— Гарик, мой дорогой друг, ты забываешь об одном очень важном моменте, — Макс многообещающе похлопал фотографа по нагрудному карману пестрой рубашки, — ты забываешь о том, что тебе нужно быть очень внимательным! Ты должен запечатлеть каждое прекрасное мгновение нашей прогулки…

Гарик плюхнулся на заднее сиденье и с ноткой обиды уточнил:

— Что запечатлеть? Какое мгновение?

— Понимаете, наш Гарик еще плохо умеет водить автомобиль…

— Это я плохо вожу? — Возмущение заставило фотографа подпрыгнуть и покраснеть. — Я плохо вожу?

— Да, ты, — терпеливо объяснял Макс. — Именно ты плохо водишь машину и должен учиться, глядя на меня. То есть запечатлевать в своем сознании каждое мгновение… когда я за рулем! — с нажимом добавил репортер. — Ты понял?

Какой Макс все-таки молодец! Гарик даже по лбу себя хлопнул! А он-то хорош! Успел позабыть про свою главную задачу. Фотограф запоздало ухватился за камеру и произнес, обращаясь к водителю:

— Попрошу ехать плавно и резко не тормозить!

— Вперед! Нас ждут великие дела!

«Мерседес» сорвался с места, взревев, как уходящая в зенит баллистическая ракета Гарика вдавило в сиденье, девушка испуганно вскрикнула. А автомобиль уже набрал скорость и несся по улице, решительно перестраиваясь из ряда в ряд, проделывая невообразимые и опасные маневры под выкрики и громкие сигналы недовольных водителей.

Перед глазами Марии широкие проспекты и площади сменялись живописными узкими улочками и уютными скверами. У Мариинского театра автомобиль сбавил скорость и застрял в пробке. Принцесса Мария зачарованно разглядывала голубоватые стены с венцом балюстрад и величавыми белоснежными колоннами. Над асфальтом стояла дымка весеннего жара. Она поднималась над землей легким маревом, и реальность позади нее тоже начинала плавиться и изменяться…

Веки девушки медленно опустились и поднялись, словно театральный занавес. Ей вновь почудилось, что у театрального подъезда теснятся экипажи, расфранченная публика спешит к каретам. Воздух наполнен ароматами цветов… Среди прозрачного серого сумрака фонарщики зажигали освещение — в сезон белых ночей они делали это позже обычного.

А за огромными арочными окнами пышного особняка продолжалось веселье — свет торопился развлечься на заключительных балах сезона, предшествующих летнему затишью. Записные красавицы заглядывали в бальные книжечки, пары кружились по сверкающему паркету, пересекая границы обманчивых теней и колеблющегося света. Кавалеры оббивали тонкие станы красавиц и шептали им на ухо комплименты. Пока молодежь танцевала, пожилые дамы и солидные мужчины обсуждали последние новости: говорили, что князь Горчаков увлекся иностранной принцессой, и надо полагать, не без взаимности. Молва уже донесла до аристократических салонов весть о вчерашнем происшествии: князь отправил секундантов к графу Соболеву, позволившему себе неуважительно высказаться о принцессе Агнесс. Свет замер в ожидании настоящего скандала…

Но принцессе не было дела до досужего шепота. Она осторожно спустилась по высоким ступеням крыльца и устроилась в экипаже. Девушка все еще ощущала на запястье прощальный поцелуй своего верного рыцаря!

Принцессе Марии на секунду показалось, что хрупкая девушка из прошлого сейчас совсем рядом, и взгляды их встретятся, как только она откроет глаза. Но ничего этого не было, они неслись по городу в плотном автомобильном потоке.

«Мерседес» пролетел по Невскому проспекту, мимо дворцов со строгими колоннами, высокими окнами и кариатидами, мимо клодтовских коней, зданий, некогда служивших биржами и банками, мимо набережных, мимо сверкающей речной глади, мимо наивных завитушек стиля барокко, причудливых фантазий эпохи модерн…

Гарик, устроившийся на краю заднего сиденья, без умолку тараторил в самое ухо принцессы, изображая опытного экскурсовода:

— Строительство Невского проспекта начинали монахи Александро-Невской лавры… Казанский собор — один из величественных памятников… место захоронения фельдмаршала Кутузова…

Автомобиль лихо лавировал в потоке под аккомпанемент автомобильных гудков и возмущенных криков водителей, к которым скоро присоединилась милицейская сирена.

Патрульной автомобиль автоинспекции следовал за ними, быстро сокращая дистанцию. Милицейская машина даже попыталась прижать их к тротуару, но Макс совершил еще один рискованный маневр и почти оторвался от преследователей.

Из милицейских динамиков заскрежетал суровый голос:

— «Мерседес», номер Ч136МО! Немедленно остановитесь!

А на крыше угрожающе переливалась синими огнями мигалка.

— Испортили праздник! — раздраженно поморщился Макс.

Принцесса Мария напряженно поежилась на сиденье и прошептала:

— Я боюсь полиции…

— Мы тоже! — признался владелец автотранспортного средства Гарик и хмуро скомандовал Максу:

— Давай тормози…

Санкт-Петербург. Центр города. Вечер

«У любого полицейского есть напарник. С этим фактом надо просто смириться, как с неизбежным роком…» — хорошее начало для монолога главного героя блокбастера. Текст звучит за кадром, а в это время уверенная мужская рука берет с приборной панели темные очки-капли и с неумолимым мужеством тянется к оружию в кобуре…

— Курочкин, ты долго возиться будешь? Мне самому пойти у них документы проверить?

Старший лейтенант Курочкин тяжело вздохнул. Ему в напарники жестокая судьба послала вовсе не железного шерифа из Алабамы, а потрепанную и изрядно заплывшую жиром личность — капитана Ка-талкина.

— Жвачку выплюни, ковбой, ты ж при исполнении! — презрительно напутствовал Курочкина старший по званию: — И не вздумай там орать: «Руки на капот! Вы имеете право на адвоката…» — и все такое! А то опять жалобу напишут… Давай без глупостей!

Курочкин в сердцах плюнул и, поигрывая жезлом, пружинистой походкой настоящего копа направился к «Мерседесу».

Нарушители — высокий спортивный парень с бритым черепом и субъект пожиже в цветастой гавайской рубашечке — уже стояли у автомобиля с документами наготове и виновато разглядывали тротуар.

— Старший лейтенант Курочкин! — скороговоркой выпалил старлей и принялся сурово отчитывать нарушителей: — Почему нарушаем? Почему ездим как попало, создаем аварийные ситуации? Или просто хулиганим на дороге?

— Товарищ старший лейтенант! Кто хулиганит? — обиженно протянул Макс. — Пару раз скорость превысили — и то ненамного. И всех делов! На полтинник…

Курочкин сурово нахмурился и для солидности слегка выдвинул вперед нижнюю челюсть. Вышло очень по-американски:

— Права!

— Зачитать? — съязвил Макс.

— Предъявить! Права и документы на машину! — Старлей сперва тщательно изучил фотографию Макса, затем исподлобья глянул на Гарика:

— Машина ваша?

— Моя, — обреченно подтвердил тот.

Страж дорожного порядка легонько постукал жезлом по проржавевшему капоту:

— Почему автомобиль в таком состоянии? Не транспортное средство, а ржавая консервная банка! Попрошу предъявить талон техосмотра…

Состояние побитого, исцарапанного автомобиля казалось особенно удручающим, контрастируя с хорошенькой свежей девушкой, вертевшейся на переднем сиденье. Курочкин напустил на себя грозный вид и объявил:

— За неоднократное грубое нарушение правил движения… — он стал медленно складывать документы, — я изымаю у вас права!

Капитан Каталкин нетерпеливо ерзал на сиденье. Сколько можно возиться? Это же не ДТП, а так, мелочовка и штраф…

Идиоты! Насмотрятся фильмов американских, а им отдувайся…

Обмахнув салфеткой вспотевшие шею и лоб, он убрал с приборной доски факс с очередной ориентировкойм, чтобы не сдуло, и опустил стекло. В салон заструился прохладный вечерний воздух…

Гарик был оптимистом и еще не утратил окончательно веры в людей! Поэтому он многообещающе улыбнулся, подхватил старлея под руку и отвел на пару шагов в сторону.

— Пресса! — продемонстрировал фотограф удостоверение: — Будь человеком, командир. Мы — журналисты, принимаем иностранную коллегу… показываем ей наш город. Не позорь ты нас перед заграницей!

Старлей бросил быстрый любопытный взгляд на девушку — одета совсем простенько, в шелковой блузочке, косметики никакой, волосы острижены коротко, как у курсанта. Сразу видно — иностранка!

— Из-за границы? Откуда? — тепло улыбнулся он девушке.

— Из Америки! — тут же по наитию соврал Гарик — было в этом парне что-то узнаваемо-киношное! Он попытался ткнуть в его мужественную руку две свернутые трубочкой купюры. — Две сотни есть, больше нету. На девушку потратились… Ну пойми ты нашу ситуацию…

На лице блюстителя закона застыло каменное выражение:

— Полицейские взяток не берут…

Гарик закивал головой и даже поддакнул:

— Не берут. Но то же полицейские…

Старлей будто бы нехотя, но очень ловко спрятал купюры в карман и спросил вполне дружелюбно:

— Как вам наш город?

Макс тут же включился в игру и, как мог, перевел вопрос на английский:

— Он спрашивает тебя, как наш город, нравится?

— О’кей! — Девушка сложила колечком большой и указательный пальцы, высоко подняла руку и добавила: — Вандерфул!

— Она говорит, что в восторге, — сжившись с ролью переводчика, принялся объяснять Макс. — Говорит, прекрасней в жизни ничего не видела!

— А на заливе были? — спросил милиционер.

— Еще нет… Вот прямо сейчас ехали — ты ж сам нас остановил!

— Обязательно поезжайте! — кивнул старлей и добавил, понизив голос: — Мужики, вы бы машину взяли поприличней… а то у вас тарантас какой-то! Ладно, езжайте… Только аккуратней! Счастливого пути! — козырнул он улыбающейся девушке.

Машина тронулась с места. Мария привстала с сиденья, помахала рукой и крикнула по-русски с мягким приятным акцентом:

— Здесь так прекрасно… замечательно… Я всех вас люблю…

И даже послала смутившемуся милиционеру воздушный поцелуй.

— А нам она не говорила, что нас любит, — Гарик ревниво оглянулся на довольного старлея.

— Сказала «всех», значит, и нас тоже, — утешил его Макс и весело подмигнул: — Ну что, на залив так на залив.

Санкт-Петербург. Вечер. Погоня начинается…

Жизнерадостно насвистывая, старлей вернулся в патрульный автомобиль и поспешил поделиться со старшим товарищем впечатлениями:

— Журналисты. Американку по городу возят… — Он отправил в рот пару подушечек жевательной резинки, усердно заработал челюстями и уточнил: — Такую красивую девчонку!

«Дожили, — вздохнул про себя Каталкин, — никакой пропаганды! Упускаем молодежь! Американцы по городу раскатывают, никаких правил не соблюдают, а такие дурни, как этот, только жвачку жуют, вместо того чтобы пресечь!»

— Отпустил, что ли? — мрачно осведомился капитан.

— Ну да, — улыбнулся Курочкин, сияя всеми веснушками. — Город ей показывали, сейчас на залив повезли… Не арестовывать же их?

«С другой стороны, может, и правильно, что отпустили. Иностранцы — вопрос тонкий. Задержишь, потом неприятностей не оберешься. А журналисты — те еще хуже!»

— Нет, конечно, — устало вздохнув, поудобнее устроился на сиденье капитан. Под ним зашуршал мятый листок с ориентировкой.

Каталкин приподнялся, бережно расправил документ, автоматически разглядывая анфас и профиль женщины, и назидательно продемонстрировал бумагу коллеге:

— Видал? Тоже молодая, тоже красивая — а международная аферистка… так что, Курочкин, надо с женщинами осторожнее. Сохранять бдительность!

— А я ее где-то видел… — Курочкин разглядывал ориентировку с глупой мальчишеской улыбкой: — Похожа… На ту, что американка, только у этой волосы длинные… А у американки вот такие, — старлей провел ребром ладони чуть ниже уха, наглядно демонстрируя длину волос.

Капитан ухватился за сердце, потом расстегнул ворот форменной рубашки и разъяренно прохрипел:

— Идиот! Вонючка американская, ты ж ее только что видел…

— А волосы… — вяло запротестовал расстроенный напарник.

— Ну и что? Маскируется! — принялся растолковывать капитан. — Я воробей стреляный, меня на стрижке не проведешь! Давай за ними! А то упустим!

Он вызывал городское управление, как того требовала инструкция. Его сразу соединили. В трубке зазвучал голос САМОГО…

Капитан Каталкин хотел подскочить с места и вытянуться во фронт, но вспомнил, что сидит в автомобиле, и ограничился тем, что поспешно застегнул ворот рубашки.

— Капитан Каталкин… Так точно! Обнаружили объект… Преследуем по городу! — Затем, на секунду повернувшись к напарнику, спросил: — Не заметил, ее насильно держат?

— Да вроде нет, — Курочкин сосредоточился. — Если б насильно, я б сразу увидел… А так все улыбались…

— Так точно, никто ее не держит… — доложил трубке исполнительный капитан. — Подмету выслать? Никак нет, сами справимся! Есть исполнять…

Закончив разговор, Каталкин с облегчением вздохнул.

— Вроде про залив говорили, — поспешил внести вклад в поимку преступника Курочкин. — Что туда ехать собираются…

— Давай поворачивай! Скорее! САМ премию хорошую обещает… К чему нам делиться, правильно?

Старлей стиснул зубы и вдавил педаль газа в пол. Над патрульным автомобилем пронзительно взвыла сирена.

13

Санкт-Петербург. Берег Финского залива. Вечер

Чайки с громкими криками парили над гладью залива, раскинувшегося до самого горизонта как отражение безоблачного, ясного весенного неба. Волны, словно опасаясь потревожить дневной покой, осторожно накатывали на берег, оставляя на песке рваные полоски пены.

— Хорошо у нас, правда? — Макс глубоко вдохнул свежий морской воздух. — Вам не холодно?

Мария беззаботно тряхнула головой, ветер игриво взъерошил стриженые прядки. Девушка сбросила туфельки и побежала вдоль берега по самой кромке воды. Ее счастливый смех рассыпался по пляжу весело и искристо, словно это были морские брызги…

Макс улегся на песок и закинул руки за голову.

Невесомые и загадочные облака скользили над его головой, как строфы:

Он поднял голову. Принцесса бежала по берегу стремительная и легкая как облако.

— Хорошая она, необычная… — вздохнул Макс.

— Угу… — Гарик щелкнул зажигалкой. — Фотогеничная…

— Просто хорошая… При чем тут работа…

Гарик плюхнулся на песок рядом с приятелем, и вдруг ему показалось, будто он вернулся в полузабытое детство, в канун праздника, когда сердце замирает в предвкушении и ждешь не просто подарка, а веришь, что любая мечта вот-вот исполнится.

Гарик мечтательно улыбнулся голубому небу;

— А прикинь, Макс, если бы было все по-честному! Ведь о таком только мечтать можно. Каникулы с принцессой… Может, мы ей тоже понравились! Она бы нас в гости к себе пригласила, с папашей-королем познакомила! — Папарацци даже подскочил от такой мысли и придал мечте еще более смелые черты: — Слушай, Макс, ты бы спросил, может, у нее есть сестрички симпатичные… Или подружки-герцогушки! Графини какие-нибудь… А что? Было бы прикольно! Как бы нас тогда Антон называл? Ваше величество или ваше превосходительство?

— Высочество, — поправил Макс и вздохнул, продолжая следить за легкими, почти танцевальными движениями девушки. — А интересно, парень есть у нее?

Счастливая, принцесса махала им рукой.

Гарик хитро подмигнул и ткнул приятеля пальцем:

— Даже если и был — ему не повезло! Можно считать, уже нету…

Макс поднялся, махнул рукой в ответ, на ходу устало бросил:

— Какой же ты, Гарик…

— Да такой же, как и ты! — Он торопливо семенил босиком по прохладному песку, стараясь успеть за широко шагающим коллегой. — Ладно, долой эту трескотню и позерство! Иди, дружище, работай…

Вдруг Макс резко развернулся:

— Тебе не жалко ее?

Гарик передернул плечами и мягко подтолкнул друга к кромке воды:

— Хорош медитировать! Иди позируй, золотое перо России…

— Чего делать-то?

— Пой, танцуй, веселись! Только в камеру не смотри. Не забывай, что ты на работе!

— Сам ты на работе, мыльница одноразовая, — Макс шутливо, но довольно сильно пнул «короля папарацци» и бросил напоследок: — Фанфарон!

Когда он подходил к девушке, на его губах уже застыла профессиональная белозубая улыбка.

Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Вечер

За мраморными стенами официальной резиденции принцессы царило крайнее беспокойство, граничащее с паникой. Царедворцы и прислуга бессмысленно слонялись по залам и коридорам в ожидании хоть каких-нибудь новостей. Стоило Ромболю появиться в особняке, как все бросились к нему.

Даже старенький генерал покинул бархатное кресло и зашаркал в приемную, где за белоснежным столом расположил свой импровизированный штаб глава службы безопасности. Уперев кулаки в гладкую столешницу, бравый вояка набросился на детектива с упреками:

— Я не понимаю, месье Ромболь, как вы сможете вернуться на родину? — Он буравил Ромболя взглядом, как проштрафившегося новобранца. Детективу оставалось только виновато опустить глаза долу. — Как вы сможете смотреть в глаза его величеству?

С фланга генерала поддерживала старшая фрейлина. Она нервно прижимала руки к груди, а немой укор, пылавший в ее огромных зеленых очах, был красноречивее всяких слов. В тылу наступавших царедворцев храбро топорщились усы доктора Барашкевича.

Ромболь тяжело вздохнул. Ему оставалось только одно — оправдываться.

— Я заслуживаю самого сурового наказания, господин генерал… — громко начал он, припомнив, что старик изрядно туговат на ухо, — но мы предпринимаем все возможное. И невозможное! Любые меры… Прошу принять во внимание, что мы действуем в чужой стране!

— В этой стране вы можете делать то же самое, что и в любой другой! — гневно заявил генерал.

— Что именно?

— Искать, черт вас возьми совсем! Где хотите! — сорвался на крик генерал. Его усы угрожающе подрагивали. — И если вы не найдете ее высочество — на родину можете не возвращаться! Вас ждет там позор и презрение…

Старшая фрейлина, в глазах которой поблескивали слезы отчаяния, собрала остатки мужества, взяла себя в руки, одернула строгий пиджак, похожий на военный френч, и объявила как судебный вердикт:

— Если… если с ее высочеством что-то случится, вам… Вам, месье Ромболь, не сносить головы! Идите, исполняйте свой долг! Возвращайтесь к своим обязанностям! Мы вас больше не задерживаем, господин Ромболь!

Коротко поклонившись, месье Ромболь сбежал по широким мраморным ступеням, чуть слышно бормоча:

— От такой жизни кто угодно сбежит. Но где же вы, ваше высочество, сейчас?.. Где? Дайте мне знак…

14

Санкт-Петербург. Прогулка по рекам и каналам. Вечер

Речная вода совсем не похожа на морскую — она по другому пенится, звучит, и даже брызги речной воды переливаются совсем иначе!

Принцесса Мария перегнулась через невысокий борт небольшого катерка, опустила пальцы в прозрачную волну, потом отряхнула руку, рассыпая брызги прозрачным веером, и прокричала своим спутникам:

— Здорово!

Из-за рокота мотора слов было не разобрать. Гарик и Макс тоже веселились как мальчишки: швыряли друг в друга пригоршнями воду и хохотали как сумасшедшие.

Даже капитан суденышка, бойко бороздившего реки и каналы, оглядывался, не выпуская, впрочем, штурвала из рук, и одобрительно хмыкал.

Пассажиры, наконец, изрядно устали, угомонились и притихли.

Девушка облокотилась о борт и замерла, залюбовавшись нарядными зданиями…

Брызги словно смыли современный облик набережной. Девушка в рокерских напульсниках и усеянной заклепками кожаной куртке, целовавшая на парапете парня в бандане, побледнела, как размытая, акварель, и трансформировалась в хохотушку-горничную, которая кокетничала с лихим воякой в зеленом мундире.

Величественные фасады дворцов, знакомые очертания портиков и колонн с воды выглядели совершенно по-иному…

Лодочник погружал весла, в воду с тихим плеском, опасаясь забрызгать кипенно-белую накидку и кружевной зонтик юной девушки и безупречную пиджачную пару, в которую был затянут ее спутник. Девушка выглядела грустной, а молодой человек был серьезен и сосредоточен.

Принцессе казалось, что их лодки вот-вот соприкоснуться бортами и что, приветствуя ее, молодой человек слегка приподнял легкое соломенное канотье, а девушка чуть заметно кивнула. Прошлое растворилось в речной воде…

Мария зажмурилась, подставив лицо ласковым солнечным лучам.

Из динамиков хлынула нежная, романтичная мелодия, она становилась все быстрее и резче, звуки сплетались в классический ритм рок-н-ролла, а неувядающий голос Пресли выводил культовую мелодию. Усидеть на месте было просто невозможно. Гарик вскочил и принялся отплясывать на узком пятачке палубы. Со стороны казалось, что длинные носки его светлых ботинок пытались растоптать невидимый окурок, колени раскачивались из стороны в сторону с угрожающей амплитудой. Макс присоединился к приятелю, озорно подмигнул Марии и потянул девушку за руку:

— Маша, давайте к нам!

Девушка заразительно расхохоталась и начала старательно копировать движения танцоров.

Гарик нахлобучил матросскую фуражку и стал подпевать в импровизированный микрофон в виде швабры:

— Эге-гей!

Даже добросовестный капитан не выдержал и отвлекся от штурвала.

Суденышко высоко взлетело на крутой волне, но заслуженный морской волк вовремя схватился за штурвал, попытался выровнять катер — борт накренился и едва не зачерпнул воду!

Девушка вскрикнула, взмахнув руками, но не смогла сохранить равновесие и вылетела за борт. В небо взлетела целая феерия брызг. Принцесса испуганно замолотила по воде руками:

— Макс, Макс, я тону!

Репортер без промедления прыгнул в воду, подхватил Марию за предплечья, медленно поплыл к сбавившему обороты катеру:

— Спокойно! Все под контролем. Я потомственный чемпион Питера по подледному лову… Давай, зайка, гребем сюда… не волнуйся…

Опешивший от происшедшего, Гарик свесился через борт и один за другим отщелкивал зажигалкой драгоценные кадры.

— Маша, не волнуйтесь, он прекрасно плавает! — вопил он, отвлекая внимание, и злорадно усмехнулся собственным мыслям: этот день он запомнит надолго! Наконец-то «грязная работенка» досталась Максу.

Пока пловцы добирались до катера, Гарик насупил брови и сурово посмотрел на рулевого. Тот виновато пожал плечами:

— Как договорились — свернул по сигналу!

— Вот спасибочки, едва не утопил! Сигнал же был другой!

Гарик махнул рукой и бросился помогать Максу втаскивать озябшую девушку на борт, приговаривая:

— Давайте, давайте… Сюда… руку…

Но девушка с неожиданной решительностью ухватилась за борт кат ера и сама выбралась на палубу. С нее искристыми потоками стекала вода.

Мария улыбалась. Она была счастлива как никогда в своей жизни.

Светлая шелковая блузка и черная футболка трепетали на ветру как победные знамена пиратского судна, и то, что судно это — всего лишь речной катерок, не имело значения.

Принцесса смотрела на них с гордостью, вздрагивала и поеживалась. Слава богу, что у капитана нашлась чистая футболка, чтобы переодеться.

Они с Максом сидели на корме, укутавшись одним стареньким пледом, и ее тело вынужденно прижималось к разгоряченному телу Макса. Оба вздрагивали в унисон, может быть, не только от холода и пережитого приключения. Голова девушки легко и приятно кружилась, словно после бокала шампанского, Мария инстинктивно склонилась к крепкому плечу репортера… Но тут же отпрянула, слегка отодвинулась и, посмотрев на своего спасителя, негромко сказала, испуганно и чуть виновато округляя губы:

— Максим, я туфлю потеряла…

— Бог с ней… — Там, под пледом, в теплой темноте, Макс накрыл ладонь девушки своей ладонью и ощутил, как озябшие пальцы ответили на его прикосновение. — Бот видишь, Маша, твои желания начинают исполняться… Ты же хотела искупаться в этой реке?

— Здесь у нас самая чистая вода… — вставил Гарик, — гораздо чище, чем в Сене! — Он перегнулся через борт и выловил изящную туфельку. Расправив промокший бантик, он уже вознамерился торжественно вручить спасенный предмет девушке, повернулся и застыл на месте.

На фоне бесконечного голубого неба четко вырисовывались два профиля. Они качнулись и стали плавно приближаться друг к другу, словно в замедленной рапидом съемке. Наконец они слились в нежном, долгом поцелуе…

…Янтарные лучи июльского солнца играли огненными бликами в почти прозрачных капельках воды, запутавшихся в мокрых волосах…

Гарик зачарованно вздохнул, а в его руках сухо, почти автоматически щелкнула зажигалка. Вслед за фотографом завистливо вздохнул и капитан, но затем решительно прибавил скорость.

— Шеф, давай обратно на Крестовский, в яхт-клуб! — скомандовал ему Гарик.

Катер вздрогнул всем корпусом и почти полетел над водой.

Пенный бурун вздымался за кормой, волны разбегались от кормы в стороны и гулко бились о гранитный берег.

Санкт-Петербург. Засада на лоне природы. Вечер

Вечернее солнце никак не хотело заходить окончательно, застряло в небе, зацепившись о легкую тучку, и со скучающим видом наблюдало как по опустевшей дороге с патрульной скоростью движется автомобиль автоинспекции.

На переднем пассажирском сиденье, упершись мощным квадратным затылком в подголовник, похрапывал капитан Каталкин. А его напарник сжимал рулевое колесо как штурвал и пристально всматривался в окружающую действительность через лобовое стекло. Потому что настоящий блюститель закона никогда не спит, он даже не дремлет!

Старший лейтенант внимательно разглядывал кусты по обе стороны дороги, вытягивал шею, пытаясь заглянуть за высокие заборы, и вертел головой. Наконец, его усердие принесло достойные плоды. Он решительно пихнул в плечо задремавшего шефа и завопил:

— Митрич! Смотри — вон он! Точно, наш «Мерседес», то есть их — журналистов, с царапиной!

— Точно, он самый, — капитан нехотя открыл глаза, обозрел поцарапанный «Мерседес» — пустая колымага пылилась в непосредственной близости от дороги. Каталкин потянулся и произвел дедукцию: вряд ли кто-то покусится на эту груду металлолома, никому, кроме хозяев, она не нужна.

Может, бросили?

Он потер раскалывающийся после сна затылок.

Нет! В салоне беспорядочно валялись пластмассовые коробки от дисков и яркий пластиковый пакет, а на переднем сиденье обнаружилась непочатая банка пива… Опыт подсказывал: что-что, а пиво не бросят! Вообще, раз вещички оставили, значит, вернутся. И капитан принял мудрое и своевременное решение:

— Давай, ковбой, разворачивайся вон туда! Они небось по берегу гуляют или на катере катаются. Будем их ждать…

— Устроим засаду, как в кино?! — На радостях Курочкин сразу же совершил опасный маневр.

— Паркуйся аккуратнее! Мы ж в засаде, а не в Техасе… — поморщился капитан, едва не протаранив лбом ветровое стекло. — Значит, так, сиди, смотри в оба! Увидишь, сразу докладывай…

— Дежурному по городу?

— Какому еще дежурному? Непосредственному начальнику, то есть мне! Возьмем их тепленькими…

Каталкин поправил подголовник и снова погрузился в сладкую дрему.

Санкт-Петербург. Пикник у пристани. Вечер

Волны бились о пристань, легонько покачивая доверчивые яхты. Мачты тихонько поскрипывали в такт плеску воды и крику чаек.

Морские птицы то и дело срывались с неба и пикировали к волнам как белоснежные молнии. Серебристые рыбки исчезали в их клювах одна за другой.

Над мангалом курился ароматный дымок, угли подернулись белесым пеплом, мясо на шампурах оплывало каплями сока, источая дразнящий, аппетитный запах.

— Вы просто обязаны это выпить, Маша, — стрекотал Гарик. — Замечательный напиток, вы такого точно не пробовали — медовуха!

Принцесса Мария осторожно обняла ладонями пузатую глиняную кружку, наполненную тягучей золотистой жидкостью, и с любопытством наблюдала, как хлопочет Гарик, сооружая прямо на палубе катерка небольшой импровизированный стол из перевернутых ящиков, укладывает на него живописные груды из помидоров, редиса, лука, ловко режет лимоны, раскладывает пучки укропа и кинзы…

Катер легко качнулся — это Макс запрыгнул на палубу с пристани. Мастерски удерживая в руках сразу несколько шампуров, он кивнул на кружку и озорно подмигнул Марии:

— Этот напиток сводит молодых девушек с ума!

Принцесса поднесла кружку к губам и сделала маленький глоток, потом еще один, кивнула и рассмеялась:

— О, да! Я не пила ничего подобного!

Макс протянул ей шампур, унизанный сочными кусочками мяса:

— Потому что не была с нами знакома!

Девушка снова недоверчиво осмотрела стол. Похоже, ни вилок, ни ножей, ни даже самых обыкновенных тарелок из веджвудского фарфора их ужин не предусматривал. Она бросила быстрый взгляд на Гарика. Тот сбрызнул шашлык лимоном, стащил кусок мяса с шампура прямо зубами и стал яростно работать челюстями.

— Боже мой, ммм… — приговаривал он с набитым ртом, — угощение королей…

Девушка невольно рассмеялась и решилась последовать его примеру:

— Как вкусно! — Осмелев, она вытерла уголки рта пальцами и даже зажмурилась от удовольствия: — Короли никогда не ели такой вкусной пищи!

— И принцессы не ели? — лукаво прищурился Макс.

— И принцессы… — кивнула Мария и уже уверенно стащила с шампура второй кусочек. — Это так вкусно… у меня нет слов… это сказочно вкусно! — И подумала: может быть, дело не в ужине, а в ней самой? В такой волшебный день как этот ей все кажется удивительно прекрасным и настоящим.

По ее губам снова скользнула улыбка.

Гарик прикурил очередную сигарету, попутно отснял несколько кадров и многозначительно подмигнул Максу.

Сидеть вот так, прямо на палубе, без охраны и навязчивых советников, и обедать не соблюдая этикета было необыкновенным ощущением! Настоящими каникулами от повседневности. Хотелось смеяться без причины, озорство щекотало кончики пальцев Марии.

Девушка показала на сигаретную пачку в руках Гарика и шепотом попросила:

— А можно… мне тоже сигарету?

Гарик щедрым жестом протянул ей пачку:

— Конечно, Маша! Если очень хочется, то можно!

Девушка осторожно достала ментоловую сигаретку, повертела в пальцах. Раздался сухой щелчок, над золотистым бруском зажигалки взметнулся язычок пламени. Мария посмотрела на него с таинственной улыбкой, как на сообщника, и призналась:

— Это моя первая в жизни сигарета… — Она затянулась, выдохнула дым через ноздри и закашлялась.

— Так и запишем… — Гарик многозначительно пихнул делового партнера локтем и подмигнул. Он стал поигрывать зажигалкой, колесико под его пальцем щелкало снова и снова…

Макс почти физически ощущал, как глазок скрытого объектива фиксирует каждое неумелое движение девушки, почувствовал как где-то внутри рождается и крепнет смутное ощущение. Злость. Он злился на Гарика… на чертову профессию светского хроникера, на толпу неразборчивых любителей жареных фактов, на Антона с его идиотским еженедельником… но больше всего на самого себя, на то, что лично для него сказки давно закончились…

Он вырвал сигарету из рук Марии и с раздражением расплющил в пепельнице.

— Макс, ты чего? — поразился Гарик.

— Ничего! Хорошего понемножку!

И залпом допил медовуху.

Санкт-Петербург. Белая ночь. Погоня продолжается

Сумерки медленно опускались на землю, с залива набегала легкая дымка вечернего тумана, но страж порядка ни на секунду не ослаблял бдительности. Он сидел впившись взглядом в «Мерседес». Даже комар, коварно усевшийся на его висок, не мог отвлечь старлея от наблюдаемого объекта. Эффектным жестом хлопнув себя по лицу, он случайно задел форменную фуражку, которая кувыркнулась под сиденье, и Курочкину едва удалось поймать ее. Ругнувшись сквозь зубы, старлей водрузил фуражку на голову и покосился на капитана.

Напарник не шелохнулся.

Зато на стоянке, прямо за автомобилем подозреваемых колыхнулись кусты, и из них одна за другой выскользнули три фигуры — две мужские и одна женская…

Курочкин схватил капитана за руку и радостно гаркнул в самое ухо:

— Капитан! Объект в движении!

Сон мгновенно слетел с Каталкина. Он завертел головой и деловито распорядился:

— А мы чего ждем? Почему стоим? Возобновить преследование!

Патрульный автомобиль с визгом рванулся с обочины. «Мерседес» с подозреваемыми был уже далеко. Девушка на переднем сиденье то и дело оглядывалась и заразительно смеялась.

Санкт-Петербург. Белая ночь. Королевская служба безопасности бодрствует

Внушительных размеров черный джип несся по дороге на приличной скорости. На кожаном сиденье, сохраняя безупречную осанку, замер человек в черном костюме. На обычно сдержанном лице человека читалось беспокойство. У мэтра Ромболя имелся серьезный повод для тревоги.

— Русский генерал сообщил мне, что принцессу обнаружили предположительно в этом квадрате… — обратился он к водителю, поправив в ухе гарнитуру: — Прошу, прибавьте скорость…

Цепкий взгляд главы службы королевской безопасности задержался на открытом автомобиле, промчавшемся по встречной полосе. На переднем сиденье вертелась, болтала со спутниками и оживленно жестикулировала юная мадмуазель. Ромболю показалось, что эта коротко стриженая хохочущая девушка поразительно похожа на принцессу…

Похожа…

Похожа?

Догадка осенила ум Ромболя, как фотовспышка. Это и есть принцесса! Просто ему было непривычно видеть ее высочество веселой, и тем более смеющейся.

Ромболь беззвучно зашевелил губами:

— Как странно… она улыбается… — И уже в полный голос отдал распоряжение водителю: — Преследуем автомобиль «Мерседес» неопределенного цвета!

Массивный джип тут же приступил к развороту, полностью игнорируя правила дорожного движения, и практически полностью перекрыл встречную полосу.

Патрульный автомобиль, вылетевший из-за поворота, едва не расплющился о крыло мощной машины.

Курочкин до предела вывернул руль и почувствовал, как машина буквально взлетела и, с грохотом приземлившись на колеса, стала медленно сползать в кювет…

От внезапного толчка включилась мигалка на крыше, истошно завыла сирена. Капитан Каталкин, пытаясь перекричать общий шум, завопил:

— Ты номера их запомнил?

— He-а… Не успел!

— Идиот!

Капитан разгневанно поджал губы, выбрался из машины и, безжалостно топча высокую траву, стал пробираться к дороге.

15

Санкт-Петербург. Белая ночь. Оживленная улица

Город шагнул из тихого весеннего вечера в белый сумрак ночи.

Неоновые рекламы уже сверкали пронзительными огнями, одно за другим загорались окна, в чуть потемневшее небо взмывали первые фейерверки. Свет становился ярче, звуки громче, а люди наряднее.

Мария сконфуженно посмотрела на чужую футболку, в которую все еще была одета, потом стала рассматривать испорченную речной водой блузку — расправила ее на коленях, попыталась разгладить ладонью и с ужасом обнаружила сперва оторванную пуговицу, потом дыру в боковом шве…

Ни один предмет обширного гардероба принцессы еще никогда не приходил в такое жалкое состояние! Мария пригорюнилась:

— Как я теперь смогу пойти на дискотеку?

Макс насупил брови с притворным ужасом:

— Это настоящая гуманитарная катастрофа! Случилось страшное… — и тут же добавил: — Мадмуазель, вам придется заняться шопингом!

Он втиснул автомобиль между другими машинами у самой витрины бутика с многообещающей вывеской «Концепт-Стор».

За прозрачным, почти невидимым стеклом томились белоснежные манекены. На фигурах без лиц и волос болтались пестрые платьица, льняные рубашки, куцые курточки-бомберы и осыпанные стразами сумочки.

Макс выпрыгнул из автомобиля и открыл перед Марией дверцу со старомодным галантным поклоном:

— Прошу!

Девушка проследовала в бутик с поистине королевской статью.

Прикорнувший во время поездки на заденем сиденье Гарик проснулся и зевнул:

— Что случилось?

— Маша отправилась делать покупки, — кивнул на вход Макс.

При этих словах неведомая сила подбросила фотографа с места, он выхватил зажигалку и ринулся к дверям:

— А ты куда, Гарик? Решил прикупить себе сарафанчик?

— Макс, ты что, совсем соображать перестал? Какой сарафанчик? Намекаю: магазин — одежда — принцесса — примерочные. За такое гонорар будет втрое! Суть ясна? Тогда я пошел…

— Никуда ты не пошел! Ты сидишь где сидел!

Макс решительно запихнул ретивого папарацци обратно на заднее сиденье.

— Ясно… — саркастически ухмыльнулся Гарик: — Макс, можно я буду называть тебя «ваше высочество»? Или лучше «маленький принц»…

— Пошел ты, знаешь куда?

Он толкнул Гарика в плечо так, что тот отлетел в даль-кий угол сиденья и обреченно поднял руки:

— Ну все, все, Макс, хватит, успокойся… Уже никто никуда не идет!

И в знак примирения протянул коллеге сигарету. На этот раз зажигалка была использована по прямому назначению.

Санкт-Петербург. Бутик. Белая ночь

Широкие подолы ярких, прозрачных платьиц покачивались, словно бабочки.

Принцесса шла вдоль бесконечного ряда вешалок, одну за другой отбирая модели для примерки, а за ней неотступной тенью следовал продавец магазина, скороговоркой нахваливая модели:

— Лен дополняется кружевом и крошечным рюшем из тюля… У вас прекрасный вкус! Обратите внимание на ручную роспись по шелку… В таком наряде вы будите эффектны и незабываемы!

Мария осторожно касалась рукавов из гладкой шелковой ткани, рассматривала брюки из денима, с вышивками из страз, цветных стекляшек и бисера, нагромождения рюшей и оборок. Все, что она обнаружила в магазине, так мало напоминало ее привычный гардероб, в котором царствовал классический стиль, строгий покрой и сдержанные цвета. А эти тяжелые вечерние платья с жесткими корсетами!

Мария совершенно растерялась и никак не могла сделать выбор…

Продавец подвел принцессу к манекену в глубине зала, продемонстрировал еще одну стильную модель и доверительно зашептал:

— Платье-кольчуга для смелых, уверенных в себе девушек… А здесь элегантные классические модели от признанных европейских дизайнеров… — на плечиках покачивались похожие на черно-белые клетки шахматной доски и строгие, как старшая фрейлина, платья и костюмы.

Тень пробежала по лицу девушки, она поспешно вернулась, собрала целый ворох пестрых нарядов и юркнула в примерочную.

А затем, переодевшись, опустилась на мягкий пуф и стала переговариваться с продавцом, подбирая подходящую пару туфель — что-нибудь без привычных бантов и пряжек. Зато на опасных высоченных и тоненьких каблучках, таких, о которых она давно мечтала…

Неповоротливый джип королевской охраны нагнал открытый «Мерседес» только на въезде в город и теперь не отставал ни на шаг. Месье Ромболь внимательно следил за каждым движением принцессы, пока не убедился, что девушка находится в безопасности и, несмотря на то что ее роскошные волосы драматическим образом исчезли, здорова и весела. Значит, он не ошибся в своих предположениях! Но противоречивые чувства, охватившие месье Ромболя, не отменяли обязанностей начальника королевской охраны. Он должен был дождаться подходящего момента и доставить ее высочество в резиденцию. Ромболь молчаливо наблюдал, как девушка растворилась за стеклянными дверями бутика, дал команду припарковать автомобиль и стал ждать…

Санкт-Петербург. Оживленная улица. Белая ночь

Двери бутика бесшумно открылись, выпуская в вечерний город стройную гибкую девушку. Она двигалась грациозно, слегка покачиваясь на высоких каблучках. В пышной юбке и яркой рубашечке с множеством маленьких перламутровых пуговичек, она походила на едва распустившийся цветок хризантемы.

Девушка направилась в сторону автомобиля Гарика. Фотограф тут же приосанился, как делал всегда, когда в поле его зрения появлялась симпатичная девчонка. А потом тихо присвистнул и подтолкнул коллегу локтем. Ничего, а?

Макс отшвырнул сигарету и бросился к девушке…

Тут Гарик снова присвистнул. Оказывается, перед ним была не просто хорошенькая девушка, а принцесса Мария! С предусмотрительностью истинного джентльмена Макс распахнул перед изменившейся гостьей дверцу автомобиля.

Гарик только успевал щелкать фотозажигалкой, бормоча:

— Это не девушка, а топ-модель! Красавица…

За его спиной кто-то деликатно кашлянул. Гарик вынужден был прервать фотосъемку и оглянуться. Рядом материализовалась фигура услужливого продавца. Бедж, приколотый к лацкану пиджака, недвусмысленно указывал на его принадлежность к концепт-бутику.

Мужчина улыбнулся и поддакнул:

— Красавица — не то слово! У вашей девушки прекрасный вкус! Шестнадцать триста пятьдесят. Как будете оплачивать? Наличными или карточкой? — и протянул Гарику чек. Фотограф с досадой полез за кошельком…

А из автомобиля его уже торопил Макс:

— Гарик, сколько можно там возиться! Поехали!

Может быть, виной всему было тонированное стекло джипа, а может быть, ее высочество, сменив наряд, казалась совсем другой — обворожительной и незнакомой настолько, что даже наметанный х’лаз профессионального детектива узнал ее не сразу.

А может быть, улыбка принцессы была такой счастливой и искренней, что, дрогнув, закаленное сердце Ромболя потеплело, и он так и не решился окликнуть девушку, а вместо этого чуть слышно пробормотал:

— Похоже, она сейчас счастлива… — и отдал приказ следовать за автомобилем, который увозил беглянку, ведь никто не освобождал его от обязанности обеспечивать безопасность принцессы.

Санкт-Петербург. Клубная вечеринка на открытом воздухе. Белая ночь

Сизая мгла плыла над гладью Невы. Вода ловила отблески городских огней, и они ломаными дорожками скользили по глянцевой темной поверхности.

Ветерок пропитался вечерней прохладой, окреп и далеко разносил звуки музыки. Жесткий электронный ритм прокатывался над рекой эхом и резонировал с плеском волн. Лучи прожекторов и лазерных установок прорезали ночное небо, сплетались и рассыпались причудливыми узорами, яркими пятнами расползались по толпе танцующих — здесь, на широкой пристани, проходила стильная клубная вечеринка.

Но тех, кто решил присоединиться к вечеринке, прибыв по суше, встречала не только стена света и заставленные автомобилями стоянки, но и плотный кордон секьюрити в мало подходящих случаю строгих костюмах и галстуках.

Ромболю и его команде пришлось довольно далеко оставить свой джип и долго пробираться ко входу среди машин и веселой разгоряченной публики. Представители королевской охраны замедлили шаг, осматриваясь в поисках открытого «Мерседеса» и эффектной молодой девушки, очень похожей на ее высочество принцессу.

А в это самое время обшарпанный «Мерседес» находился с совсем другой стороны пристани. Макс, наконец, отыскал подходящее местечко в шеренге машин, и их колымага уткнулась носом в тротуар.

Принцесса поднялась в машине и с интересом разглядывала танцующую гомонящую толпу перед концертной площадкой, где в свете софитов отбивала ритм модная группа. Барабаны, гитары, вокалист не жалели инструментов и собственных голосов. А благодарная публика откликалась на каждый звук, то покачиваясь, словно взволнованное море, то рассыпаясь на пары, когда мелодия становилась нежной и лиричной…

— Идем? — Макс протянул девушке руку, помогая выбраться из автомобиля.

— Вы идите, я сейчас догоню… — Гарик выразительно постучал по золотистой зажигалке-фотоаппарату и многозначительно намекнул: — Проблема — газ закончился… Зарядить надо…

И, дождавшись пока Макс со своей спутницей, завороженной звуками музыки и движением людского моря, скроются в толпе, принялся возиться со своим высокоточным оборудованием.

Фотограф отыскал в бардачке новенькую миниатюрную карту памяти, заменил ею старую, аккуратно уложил в бокс отснятый материал, опустил флешку в карман рубашки, похлопал по нему ладонью, проверяя надежность хранилища, и довольно ухмыльнулся. Можно сказать, теперь принцесса у него в кармане!

Половина дела уже сделана. Гарик мысленно пожелал себе удачного продолжения охоты и вороватой тенью скользнул к пристани.

Воздух наполнял шум голосов и грохот музыки. Световые шары вертелись рассыпая над толпой цветные блики. Энергетика происходящего на сцене превращалась в живую связь с залом, то отзываясь целым вихрем эмоций, то струясь мелодичным обещанием счастливой любви.

Макс придерживал свою хрупкую спутницу за руку, опасаясь потерять ее в плотной толпе:

— Ну как, Маша, нравится?

— Я раньше видела такое только по телевизору… — Она озорно рассмеялась и добавила: — Я буду здесь танцевать!

Принцесса попыталась копировать движения танцующих. И у нее получилось! Только внутреннее ощущение было совершенно другим, не таким, как в бальном зале замка, где ей давали уроки балета и танцев. Она чувствовала эту совокупную энергию движения, драйв, который дарит телу живой и резкий звук рока, она готова была забыть обо всем на свете, она чувствовала себя смелой, решительно неуязвимой!

Она знала чего хочет…

Принцесса коснулась плеча Макса, приглашая спутника к танцу. Ей хотелось посмотреть ему в глаза, проникнуть за его привычный насмешливый прищур, за неизменную ироничную улыбку, подслушать его мысли, узнать, что он думает о ней.

Мария двигалась легко и изящно, пышная юбка озорно шуршала, от танцев на свежем воздухе ее щеки зарумянились. Она была такой наивной! Тонкие пальцы коснулись его плеча, а теплые губы оказались совсем близко.

Максу захотелось снова поцеловать ее…

Но он осторожно отстранился от девушки и сделал широкий, почти театральный жест в сторону музыкантов и колышущейся толпы:

— Тебе представилась счастливая возможность…

— Возможность? Какая… — вздрогнула Мария.

— Любуйся, танцуй! Это станет последним пунктом в программе твоих каникул…

— Почему последним? — заволновалась девушка.

Макс виновато повел плечами и напомнил:

— Утром ты сказала, что у тебя есть всего один день…

— И зачем я так говорила? — прошептала девушка, ей вдруг стало тревожно и грустно, она хотела прислониться к плечу Макса, но плотная масса танцующих снова качнулась, отделив их друг от друга.

Марию тут же задел взъерошенный молодой человек в стильной кожаной жилеточке, наброшенной прямо на голый торс. По предплечью молодого человека ползли разноцветные татуировки, в ухе поблескивал добрый десяток сережек, а на шее болтались бисерные фенечки.

Паренек замер на месте, разглядывая Марию.

— Ты чего? — Макс попытался протиснуться к нему, но застрял в толпе.

— Это вы… — Молодой человек жеманно всплеснул руками, продолжая неотрывно смотреть на принцессу. Потом вдруг неожиданно и резко схватил ее за руку, энергично встряхнул и стал тараторить: — Я знал, что вы придете, я так рад, что вы здесь… Правда, здесь так все стильно! Что я говорил?

Мария с улыбкой кивала, пытаясь вставить в тираду паренька хоть одно словечко:

— Здравствуйте, я тоже рада вас видеть…

Макс с усилием продрался между потных полуобнаженных тел. Он вдруг почувствовал легкий и незнакомый холодок под ребрами. Наверное, это противное чувство называют ревностью… Но испытывать его было глупо.

Глупо и даже смешно, ведь то, чем Макс занимается сейчас, всего лишь работа! Вся его жизнь — это бесконечная работа, в которой нет ни выходных, ни праздников…

Репортер со злостью отпихнул какого-то тусовщика и наконец оказался рядом с принцессой. Торопливо подхватив ее под локоток и с недоброй усмешкой смерив хиленького парнишку взглядом, он осведомился:

— У тебя уже появились поклонники в нашем городе? Познакомь, что ли…

Мария вздохнула. За этот длинный день с ней столько всего произошло, она испытала столько эмоций и ощущений, что знакомые русские слова смешались и теперь казались плоскими, совсем не похожими на живую речь, которую она слышала вокруг, но все же принцесса стала старательно объяснять, указывая на испуганного паренька:

— Этот молодой человек работает парикмахером… — потом подумала и уточнила: — Он сегодня утром резал мне волосы!

Обладатель цветных татуировок обиженно выпятил губу:

— Парикмахер? Еще бы сказали цирюльник… — и гордо добавил: — Я — стилист. И сегодня утром я создал новый образ этой девушки…

Макс презрительно дернул бровью:

— Действительно, ты настоящий художник…

Но наивная творческая личность проигнорировала убийственную иронию, прозвучавшую в голосе репортера. Парнишка расценил его слова как заслуженный комплимент:

— Да-да… Я художник… Точнее — артист! Знаете, я непременно должен показать свое творение… — Он уперся взглядом в литой бицепс собеседника и быстро уточнил: — То есть вашу спутницу своим друзьям…

— Только если она этого хочет! — строго предупредил стилиста Макс.

Принцесса наклонила голову, с хитринкой глянув на своего рыцаря, потом кивнула и протянула стилисту руку. Они стали пробираться к компании экстравагантных молодых людей у бара. На самой середине танцпола Мария остановилась и помахала Максу. Он улыбнулся в ответ и уже не мог оторвать взгляда от хрупкой фигурки, не замечая, что сам он стал предметом пристального интереса…

Эффектная дама в облегающем алом платье, выгодно подчеркивающем пышный бюст, смотрела на Макса прищурившись, как профессиональный снайпер, а на ее губах играла зловещая ухмылка.

Светская львица хищно облизнулась, сверкнув безупречно белыми острыми зубками, и поманила пальцем с массивным перстнем своего спортивного спутника. Дива что-то прошептала ему на ухо и указала в сторону Макса…

Гарик пробирался по краю бурлящей толпы, пытаясь отыскать своего делового партнера. Очевидно, если найти Макса, то девушка непременно окажется рядом с ним.

Только сделать это было совсем непросто. Гарик задел плечом здорового качка.

Бритый квадратный затылок, черный костюмчик и галстук, мало соответствующий атмосфере душного вечера и всеобщего веселья, выдавали в типе представителя секьюрити. Этого только не хватало:

— Простите… извините… — виновато пробормотал фотограф, — исчезаю…

И действительно смешался с толпой, только успел услышать как охранник переговаривается с кем-то не по-русски…

Сотрудник королевской охраны сохраняет бдительность и присутствие духа в любых, даже самых сложных ситуациях.

Даже сейчас, протискиваясь между извивающихся тел, телохранители ее высочества обсуждали ситуацию со сдержанным оптимизмом:

— Надо признать, похитители выбрали удачное место, чтобы затеряться… — покачал, головой первый.

— Увы, найти здесь принцессу будет непросто… — поддержал коллегу второй, с интересом разглядывая танцующих девушек. На танцполе сейчас их была не одна сотня.

Но холодный, острый взгляд Ромболя тут же проколол их словно остро отточенная шпага! Глава королевской охраны исчерпывающе проинструктировал подчиненных:

— Ее высочество всегда выделяется, даже в самой густой толпе. Мы без труда обнаружим принцессу, и тогда нам придется действовать крайне осмотрительно! Главное — без моей команды ничего не предпринимать…

16

Санкт-Петербург. У входа на вечеринку. Белая ночь

Патрульный автомобиль еле втиснулся на переполненную стоянку. Он выглядел как боевая машина, чудом выжившая в жестокой схватке: крыло было помято, правая фара лишилась стекла и вообще отказалась работать, а отвалившийся с одной стороны задний бампер с грохотом волочился по асфальту…

Потому ни бодрая музыка, ни радостный шум, ни разноцветные блики света, долетавшие на стоянку, не могли улучшить настроения капитана Каталкина. А глупая ухмылочка на веснушчатой физиономии подчиненного только добавляла раздражения.

— Чему радуешься, как идиот? — строго спросил капитан.

— Вот, смотрите! «Мерседес»!!! Тот самый, с царапиной, — Курочкин по-детски ткнул пальцем в сторону транспортного средства нарушителей.

Капитан посмотрел в указанном направлении и лично убедился в наличии царапины. Да! Все верно.

Его губы растянулись в коварной усмешке.

Только задержание! Задержание, проведенное по всем правилам, — вот единственное, что требовалось капитану Каталкину для восстановления душевного равновесия!

— Так — отдохни сынок, теперь этим займусь я! — презрительно бросил он старлею и, вооружившись резиновой дубинкой, толкнул пострадавшую в недавнем дорожно-транспортном происшествии дверь авто, едва не вывалившись вместе с ней на асфальт.

Старший лейтенант аккуратно прикрепил к поясу наручники, запасся непочатой упаковкой жевательной резинки, тщательно запер машину, нацепил на нос бесполезные в ночное время антибликовые очки, приосанился и устремился следом за напарником.

Группа на сцене выкладывалась не жалея сил.

Солист в распахнутой рубашке стоял на самом краю цены и, почти касаясь губами микрофона, ронял в зал слова, полные глубокого чувства. Внезапно медленная мелодия сменилась жестким ритмом, соло бас-гитары и барабанная дробь разлетелись над головами, и публика как эхо подхватила любимый мотив. Толпа в едином порыве приходила в движение, снова и снова покачивалась, колыхалась и вздрагивала…

Среди общего шума было трудно разобрать, что именно говорит ей стилист, но Мария и так прекрасно понимала — милый молодой человек, конечно же, хочет пригласить ее еще на один танец.

Принцесса легко двигалась, следуя за мелодией, и ловко повторяла движения танцующих рядом ребят и девушек. Она вскидывала руки, когда волна прокатывалась по танцполу, подпевала и беззаботно смеялась. Она чувствовала себя маленькой школьницей, задремавшей над учебниками и очнувшейся в волшебной сказке. И так же наивно надеялась, что эта сказка будет длиться целую вечность…

Макс любовался ее гибким телом и даже не слышал, что шепчет ему на ухо подоспевший Гарик, Как не замечал ни мощной спортивной фигуры, которая, решительно расталкивая танцоров, направлялась прямо к нему, ни эффектной светской дивы, забывшей стереть с лица недобрую гримасу, ни суровых мужчин в черных костюмах, стремительно приближавшихся к принцессе. Стоял и смотрел так, будто весь остальной мир вовсе перестал существовать…

Принцесса знала, что Макс смотрит на нее.

И не только Макс. Она ощущала, как за каждым ее движением следит множество глаз, — молодые ребята восхищенно, девушки с легкой завистью…

Но одни глаза следили за Марией особенно внимательно. Серые, холодные, проницательные глаза не знающего поражений детектива Ромболя.

Цепкий взгляд главы службы безопасности мгновенно отыскал в толпе точеную головку с короткой стрижкой. Принцесса танцевала, ее движения были исполнены уверенной грации, а глаза горели незнакомым внутренним светом, она так мало походила на ту грустную и покорную девушку, к которой успел привыкнуть Ромболь!

Он подал знак подчиненным и указал на принцессу Марию:

— Ее высочество! В толпе, чуть правее, за дамой в желтой блузе…

Телохранители дружно двинулись в указанном направлении, без особых усилий раздвигая толпу, будто прокладывая «живой коридор», по которому свободно двигался невозмутимый глава королевской охраны.

Стилист пританцовывал рядом с Марией и с гордостью наблюдал, как градуированные пряди модной стрижки взлетают вверх, рассыпаются и снова складываются в прическу.

Внезапно на его плечо опустилась тяжелая длань.

Стилист оглянулся и обнаружил прямо перед собой крупного мужчину с примитивной стрижкой, совершенно не соответствующей его черному костюму! Мастер разочарованно скривился:

— Э-э-э? В чем дело? — и попробовал стряхнуть крепкую ладонь со своего плеча.

Но его протест проигнорировали. Более того, рядом вырос второй человек в черном костюме, абсолютный клон первого, и грубо отодвинул его в сторону.

А на освободившемся пятачке танцпола возник элегантный мужчина с безупречной укладкой и тронутыми легкой сединой висками. Примечательный джентльмен невозмутимо шагнул к девушке и, будто давний знакомый, подхватив под локоток, стал что-то тихо говорить ей в самое ухо.

Девушка сразу сделалась серьезной…

Принцесса Мария узнала мэтра Ромболя как только подняла глаза. Как всегда, за ее верным стражем следовали неумолимые секьюрити.

— Ваше высочество, прошу вас… — С привычной вежливостью Ромболь взял свою подопечную под руку и кивнул на «коридор», проложенный среди танцующих его подчиненными.

Похоже, праздник заканчивался, причем в самый неподходящий момент!

Принцесса встала на цыпочки, пытаясь отыскать глазами Макса, звонко крикнула:

— Макс! — и успела увидеть, как он бросился к ней через переполненный танцпол…

Он услышал умоляющий вскрик Марии в тот самый момент, когда с противоположной стороны зала в плотную толпу ввинтились двое сотрудников дорожно-патрульной службы. Старлей распихивал зазевавшихся тусовщиков с безапелляционностью истинного американского копа, а за ним со спокойной уверенностью шагал капитан Каталкин.

До их слуха донеслись вопли и препирательства. Головы в форменных фуражках завертелись как радары, Вскоре оба они обнаружили, что крупный мужчина в черном костюме пытается оттолкнуть хилого, экстравагантно одетого молодого человека с татуированным предплечьем.

Молодой человек упирался и пронзительно вопил:

— Отпустите меня, кому говорю! Я сейчас друзей позову!

На подмогу к молодому человеку ринулись еще несколько граждан в кожаных жилетках и напульсниках со стальными шипами. Один из них решительно сложил кулаки и налетел прямо на мужчину в костюме.

Вынужденный защищаться «костюм» оттолкнул хилого мальчишку в толпу. Со стороны танцующих сперва раздались недовольные крики, затем глухие звуки ударов и падения тел. Общественный порядок снова оказался под угрозой — на танцполе завязывалась крупномасштабная драка!

Прежде чем ринуться в гущу событий, старлей снял и аккуратно спрятал в нагрудный карман любимые очки-капли, но не успел даже как следует замахнуться, как тут же получил прямой в челюсть и с безмятежной улыбкой рухнул к ногам начальника.

— Идиот… — развел руками Каталкин.

Устало вздохнув и вытащив резиновую дубинку, капитан похлопал ею по ладони, пару раз крутанул перед собой, крест-накрест рассекая воздух.

— А ну-ка… — и уверенно шагнул в самую гущу схватки: — В бой идут одни старики!

Санкт-Петербург. Горячая клубная вечеринка. Белая ночь

Музыканты на сцене ускоряли ритм, и мелодии намазывались на длинный трепещущий нерв бас-гитары, а на танцполе под звуки хард-рока кипела драка.

Опасное кольцо из размахивающих кулаками и ногами людей все туже сжималось вокруг последнего островка спокойствия, на котором стояли принцесса и мэтр Ромболь. Вдруг резкий, неожиданный удар настиг одного из представителей королевской охраны, он пошатнулся и задел собственного шефа.

Чтобы спасти подчиненного от падения, Ромболь был вынужден выпустить локоть принцессы. Мария не преминула воспользоваться сумятицей. Девушка согнулась пополам и, юркнув вниз, стала пробираться среди мелькающих в ритме не то танца, не то битвы коленей, башмаков, дамских туфелек и обыкновенных пляжных шлепанцев.

Поминутно оглядываясь и ловко уклоняясь от случайных ударов, принцесса стала пробираться к тому месту, где последний раз видела Макса.

Вдруг рядом с ней что-то звякнуло и заскользило по гладкому полу. Золотистая зажигалка, очень похожая на ту, что была у ее нового приятеля Гарика! Наверное, в суматохе кто-то уронил полезный предмет. Принцесса уже потянулась к находке и… сшиблась лбом с самим владельцем зажигалки.

Гарик перехватил руку девушки и скороговоркой пробормотал:

— Извините, частная собственность… — Фотограф сунул зажигалку в нагрудный карман и растворился в толпе так же внезапно, как возник.

Мария присела на корточки, осматриваясь и пытаясь определить, куда ей двигаться дальше.

Но, увы! Чтобы в такой суматохе отыскать Макса или хотя бы выход, надо было выпрямиться в полный рост, а над ее головой продолжали бушевать нешуточные страсти! Откуда-то сверху прямо к ее ногам свалилась тяжелая пластиковая бутылка. Красно-белая этикетка подтверждала, что это — кока-кола. Мария подхватила внезапно подвернувшееся оружие, сразу же почувствовала себя увереннее, выпрямилась и обнаружила, что она уже совсем рядом с Максом.

Макс и Гарик дрались спина к спине, расталкивая народ и пытаясь проложить дорогу к выходу. Но отважного папарацци оттеснили, друзья становились все дальше и дальше друг от друга…

Репортер нервно оглядывался, пытаясь отыскать среди разгоряченной дракой и заведенной драйвом толпы Марию, но девушки нигде не было видно.

Когда на его плечо опустилась легкая женская рука, он с надеждой повернул голову. Перед ним стояла светская львица, ее улыбка не предвещала ничего хорошего, а длинные, алые коготки все сильнее впивались в мышцы репортера:

— Всё промышляешь, Макс? — злобно прошипела дива и, не дожидаясь ответа, кивнула кому-то, стоявшему позади светского хроникера. В ту же секунду на многострадальную бритую голову журналиста обрушились крепкие спортивные, сомкнутые в замок руки.

В глазах у Макса потемнело, он стал оседать на пол…

— Как заказывали! — спутник дивы, с удовольствием поигрывая перекачанными мускулами, отряхнул ладони.

Фигура Ромболя возвышалась над схваткой подобно высеченной из камня статуе великого полководца, а представители вверенной ему службы королевской безопасности казались мощными волнорезами в море дерущихся.

Он окинул поле битвы взглядом, исполненным превосходства, и вздохнул. Увы, подобные сравнения мало приближали мэтра Ромболя к осуществлению его главной миссии. Принцессы нигде не было видно. Надо подумать, где может скрыться девушка. Мэтр прикрыл глаза, но вдруг его размышления прервали самым грубым образом. Прямо к ногам детектива, как подкошенный, рухнул один из секьюрити.

Роковой удар нанес хорошо сложенный молодой человек в разорванной и перепачканной рубахе. Одна скула молодого человека была оцарапана, на затылке виднелась свежая шишка. Но, несмотря на это, наметанный глаз Ромболя легко узнал в нем одного из спутников принцессы. Детектив заметил его еще во время сегодняшней городской прогулки девушки и сразу запомнил эффектного парня с наголо обритой головой.

Ромболь приготовился принять бой, не дрогнув переступил через тело слабо постанывающего коллеги и уничтожающе посмотрел в лицо противнику. Их взгляды встретились — серая сталь и синяя глубина.

Оба были полны решимости сражаться до конца.

Рука Ромболя сжалась в кулак. В этот момент ему показалось, что на танцполе выключили свет. Детектива захлестнула темнота.

Ромболь мягко осел прямо на тело подчиненного…

Позади него с бутылкой наперевес замерла принцесса Мария. Глаза ее светились победным пламенем.

— Ну, я еще могу понять, когда с ног валит водка… Или даже пиво, но чтобы сладкая вода — это первый случай, — сострил кто-то из наблюдателей.

Впрочем, ни Макс, ни принцесса не слышали шутки. Они вообще ничего не слышали, кроме биения собственных сердец. Люди, шум, суета, музыка, и даже само время исчезли. В своем маленьком мире они остались вдвоем, их тела неудержимо потянулись друг к другу, руки сплелись в объятия, дыхание смешалось, губы готовы были соединиться в новом, бесконечно долгом поцелуе…

Но в эту саму минуту между влюбленными возникло любопытное лицо Гарика. В руках он сжимал свою драгоценную золотистую зажигалку.

— Я ничего не пропустил? — поинтересовался он.

Надо полагать, фотографу пришлось принять тяжелый бой, чтобы отстоять любимый аксессуар: карман на рубахе был оторван, во всклокоченных волосах застрял мелкий мусор, а жизнерадостную физиономию перечеркивала царапина, точь-в-точь такая же, как на бампере его любимого «Мерседеса».

Влюбленные невольно улыбнулись. Действительно, их сказка заканчивалась. Мир вокруг вновь обрел звуки и краски, словно сам собой включился телевизор. Тем временем драка на танцполе продолжалась. Из толпы вылетали то какие-то предметы, то сами дерущиеся. Музыканты продолжали играть как заведенные, словно задавая ритм бурлящему хаосу.

Разобрать слова в этом шуме и грохоте было просто невозможно.

Гарик шагнул к Максу и девушке, обнял их за плечи, слегка столкнув лбами, и сам не смог удержаться от таинственной, романтической улыбки.

— Давайте к выходу! — прокричал он, махнув рукой, и гордо добавил: — Я задержу их!

Макс одобрительно хлопнул приятеля по мужественному плечу, тот сдержанно улыбнулся в ответ. А Мария подняла на Гарика огромные, удивительные глаза, полные благодарности и восхищения, поднялась на носки, и ее теплая, нежная щека коснулась щеки Гарика.

— Спасибо… — прошептала принцесса.

Фотограф опешил, смущенно уставился в пол и в эту минуту вдруг понял, что должны были чувствовать суровые победители рыцарских турниров, когда хрупкая рука прекрасной дамы награждала их венком победы.

Ему показалось, что те времена не закончились, что он сам стоит не среди вульгарной дискотечной драки, а на поле благородной битвы, и страх стал ему неведом! Сэр рыцарь Гарик презрительно махнул в сторону эпицентра потасовки. Ноги и руки дерущихся двигались в такт музыке, как в странном жестоком танце.

— Да, задержу их всех — легко! — небрежно бросил новоиспеченный рыцарь. — Там всего-то человек пятьдесят…

Испуганная девушка замешкалась…

— Бежим! — Макс подтолкнул ее вперед в небольшой коридор, образовавшийся среди общей свалки. Репортер обнял девушку — на этот раз, чтобы прикрыть от летевших со всех сторон бутылок и прочих метательных снарядов, сделанных из подручных средств, и успел заметить, как за их спиной молотит руками Гарик…

Они стали быстро пробираться к выходу, а вслед им победным маршем грохотал водопад хард-рока.

Последнее, что Мария заметила на грязном и пыльном полу, была одинокая затоптанная милицейская фуражка…

17

Санкт-Петербург. Центр города. Белая ночь

Притихший город дремал, только неутомимые огни реклам нервно подрагивали по сторонам опустевших улиц.

Автомобиль летел по мокрому асфальту. Мария прислушивалась к шуму мотора и ночной тишине, прижав холодные ладони к разгоряченным щекам.

Макс сбросил скорость и посмотрел на девушку. Внутри у нее еще кипели эмоции и чувства, разогретые сегодняшним днем до непривычно высокого градуса. Мария глубоко дышала…

Она поймал взгляд Макса, придвинулась и, склонившись на его плечо, прошептала:

— Максим, я так счастлива… — но тут же отпрянула и выпрямилась, словно внезапно вспомнила о приличиях и правилах дворцового этикета. Только улыбка ее осталась прежней — теплой, легкой и мечтательной, как запоздалая утренняя звездочка, тающая в лучах скорого рассвета.

Макс смотрел на нее, но казался принцессе совсем другим. Вовсе не тем парнем, с которым она по счастливому стечению обстоятельств познакомилась сегодня утром. Задумчивый, немногословный, совсем чужой. Марии вдруг стало очень холодно, пусто и страшно от одной мысли, что она потеряет его, что им придется расстаться…

Ей не хотелось даже думать об этом, ведь еще минуту назад она была такой счастливой. Просто счастливой без всяких правил и условностей!

Она по-мальчишески подтолкнула своего спутника под локоть:

— Здорово, мне понравилось! — и смешно наморщила изящный носик: — Настоящая драка — это такой опыт, да?!

— Да! Ты молодец, — Макс устало улыбнулся и одобрительно похлопал девушку по руке: — Ты отчаянно дралась…

Он попытался улыбнуться бодрее, но ничего не получилось, только подсохшая ссадина на скуле снова стала кровоточить. Девушка осторожно притронулась к ранке и посмотрела на свою руку. В ночной мгле на подушечке бледного пальца капелька крови казалась почти черной.

Макс протянул носовой платок. Девушка осторожно промокнула его щеку и пробормотала, приблизив губы к самому уху спутника:

— Я испугалась за тебя… Тебе не больно?

— Ничего страшного, я уже привык… Хорошо, что не в глаз!

— Тебя часто бьют? — Глаза Марии округлились от недоумения.

— Нет, просто иногда приходится за себя постоять! — Репортер бодро подмигнул девушке и поспешил перевести разговор на другую тему: — Опять ты осталась без платья. Покупали, покупали…

Действительно, наряд принцессы был перепачкан в пыли, пышные рюши, бежавшие по самому краешку юбки, оторвались, цветные камешки с яркого цветка осыпались. На блузке не хватало нескольких перламутровых пуговичек, а под мышкой зияла дыра. Мария с грустью осматривала понесенные в пылу битвы потери.

— Зато ты была самой красивой девочкой на дискотеке. Настоящей принцессой, — запоздало попытался утешить ее Макс.

Она ответила ему удивительной, таинственной улыбкой:

— Я впервые счастлива от того, что меня назвали принцессой, представляешь? — И тут же нахмурила брови, округлила губы и стала похожа на обиженного, раскапризничавшегося ребенка: — Макс, скажи, а простые люди… То есть просто люди, как они все… Всегда делают то, что хотят?

И хмуриться, и смеяться, и даже огорчаться получалось у принцессы удивительно мило и естественно. Макс снова залюбовался девушкой и потому ответил не сразу:

— Нет, конечно нет… Не всегда.

— А ты?

— Что я?

Мария посмотрела на него из-под короткой мальчишеской челки:

— Ты всегда делаешь то, что хочешь?

Макс отвел глаза:

— Конечно НЕ ВСЕГДА!

И прибавил газ.

Санкт-Петербург, дворцовая набережная. Белая ночь

Огней рекламы стало меньше, автомобиль мчался по городу, мягко покачиваясь на поворотах, плутал по узким улочкам и переулкам, наконец, замер в тени величественного дворца.

Двигатель продолжал рокотать тихо и размеренно.

Мария взглянула на знакомый фасад и с тревогой посмотрела на Макса.

— Ну вот, сегодня исполнились все ваши желания… — Он коснулся плеча девушки, словно прощаясь. Мария нетерпеливо поймала и удержала руку спутника.

— У меня есть еще одно… — тихо сказала она.

— Какое? — Макс тоже невольно понизил голос. Он чувствовал, как сухие пальцы девушки все крепче сжимают его ладонь.

— У меня есть еще одно желание… — повторила она громче.

— У меня тоже… — Макс придвинулся к принцессе. Ее плечи заметно дрожали. Их тела снова тянулись друг к другу.

— Какое?

— Я люблю тебя и хочу быть с тобой… — прошептал Макс. Девушка нежно обняла его и прижалась виском к плечу. Макс осторожно гладил ее по спине, но смотрел поверх головы на серую каменную стену. — Только я… Я недостоин тебя! — продолжал он, чуть повысив голос. — Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь…

— Ты недостоин? Ты не тот человек? — громким шепотом недоуменно повторяла девушка, поглаживая Макса по щеке. — Как ты недостоин?.. Нет!

Она упрямо встряхнула головой, снова порывисто обняла Макса и стала искать его губы, повторяя горячим шепотом:

— У меня осталось еще одно желание…

Репортер отстранился, открыл дверцу автомобиля и помог девушке выйти.

— Вам пора идти, ваше высочество… — твердо проговорил он, глядя ей прямо в глаза.

Мария почувствовала, как вокруг ее тела струится прохладный ночной воздух, ей стало темно и одиноко. Она повернулась и пошла к парадному подъезду. Лишь на миг обернувшись, принцесса неловко взмахнула рукой. Макс все еще стоял среди тротуара и тоже помахал ей. Оставляя горячий след, крохотная слезинка поползла по щеке принцессы.

Ее сказка закончилась. Настало время возвращаться в реальность.

Мария быстро шагала прочь, золотые каблучки ее туфелек дробно стучали по асфальту, и эхо гулко отражалось от старинных стен.

Но и этот прощальный звук становился все тише, Макс зажмурился, словно от сильной боли, а, когда открыл глаза, хрупкая фигурка принцессы уже растворилась в предутреннем тумане.

Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Белая ночь

Мрамор стен встречал Марию скукой и холодом.

Принцесса толкнула двери, поднялась по ковровой дорожке парадной лестницы и зашагала по анфиладе комнат, словно во сне, не замечая ни вскочивших и вытянувшихся во фронт охранников, ни отвешивающего поклоны мажордома, ни испуганных улыбок прислуги.

Она скинула туфли и шла по коврам и паркету с безупречно прямой спиной, а короткие пряди лежали на ее висках словно царский венец.

Царедворцы выстроились вдоль стен в беззвучном поклоне, старательно не замечая ни того, что наряд ее высочества не соответствует времени суток и предписаниям протокола, ни того, что ее лицо перепачкано.

Прошел всего один день.

И беспечная, наивная девчушка, способная на безрассудные поступки и озорные розыгрыши, полностью растворилась в этом бесшабашном солнечном дне.

Она приняла решение — самое важное и ответственное в своей жизни. И теперь, верная монаршему долгу, шагала так твердо, выглядела такой властной и повзрослевшей, что никто не осмеливался задать ее высочеству ни единого вопроса.

Генерал почтительно склонил голову, признавая ее победу, мажордом сделал шаг в сторону, уступая дорогу, многочисленные фрейлины перестали шептаться, виновато опустили глаза и приветствовали ее реверансами, доктор Барашкевич недоуменно покачивал головой и подкручивал ус…

Только старшая фрейлина, в уголках глаз которой вместо обычно холодка притаились счастливые слезы, бросилась к беглянке, раскинув руки, словно хотела обнять, но замерла в нерешительности. Затем статс-дама глубоко вздохнула, одернула тесный, застегнутый на все пуговицы пиджак и привычно начала:

— Ваше высочество… — Она перевела дух, словно боялась захлебнуться в водовороте собственных эмоций, нервно провела рукой по безупречной прическе, откашлялась и снова начала давно подготовленную речь: — Ваше высочество! Нам необходимо многое обсудить… Запланировать к завтрашней пресс…

Мария поравнялась с фрейлиной и устало коснулась ее плеча:

— Не надо… Сегодня ничего уже больше не надо… — Она остановилась на пороге спальни, обвела взглядом смущенных царедворцев и улыбнулась новой, взрослой и мудрой улыбкой. — До завтра, господа! Утром я приглашу вас!

Затем ее высочество легко поклонилась и скрылась в глубине спальни.

Мэтр Ромболь закрыл за ней массивные двери.

На голове детектива красовалась повязка, кости глухо болели, любимый черный костюм пришлось отправить в чистку. Но он все равно чувствовал себя настоящим героем и с высоты собственного превосходства наблюдал, как потрясенные придворные застыли в молчаливом недоумении…

Санкт-Петербург. Холостяцкая квартира Макса. Рассвет

Макс прошел через комнату не зажигая света, открыл окно, сел на подоконник и закурил.

Там, далеко внизу, еще только просыпался город. Привычный шум становился громче, но среди механического гула и гомона все еще можно было разобрать отголоски музыки, доносившиеся с затухающей клубной вечеринки.

Утренний ветерок уносил в даль дым сигареты, Макс наблюдал за тем, как белый след исчезает в воздухе, вспоминал хрупкую фигурку принцессы, тающую в утреннем тумане…

Санкт-Петербург. Апартаменты принцессы Марии. Рассвет

Принцесса лежала в огромной холодной кровати.

Ей не спалось, но стоило открыть глаза, как взгляд тут же упирался в безжизненно повисшую драпировку балдахина. За ней начиналась плотная, душная тишина…

Мария поднялась и, придерживая длинный подол ночной сорочки, приблизилась к окну. Ей казалось, что знакомый нервный ритм мелодии с клубной вечеринки стучится в окно спальной комнаты.

Она решительно раздвинула портьеры, повернула задвижку и распахнула окно. Утренний ветер презрительно коснулся тяжелого штофа, подхватил занавес из легкого тюля, наполнил его движением, как парус странствующего корабля…

Весь удивительный сказочный день проплыл перед глазами Марии, она медленно подошла к окну, выглянула на пустынную улицу.

По набережной торопился одинокий пешеход.

Светало…

Из утренней дымки вынырнул старинный экипаж, запряженный парой гнедых, и остановился у высоких мраморных колонн. Из экипажа выскользнула стройная тень в темном сюртуке и цилиндре. Молодой человек замер на набережной, пытаясь угадать, за которым окном находятся апартаменты, ее высочества, принцессы Агнесс.

Он вздрогнул, когда одно из окон в нижнем этаже с тихим звуком приотворилось, и в узком проеме показалась девушка, бледная и прекрасная как видение. Молодой человек почтительно приблизился к окну и, приподнявшись на цыпочки, тихо сказал:

— Ваше высочество, граф Соболев приносит вам свои извинения… — Он галантно приподнял цилиндр, а девушка заметила, что на белоснежной перчатке темнеет капелька крови. Молодой человек поспешил удалиться, не оставив взволнованной принцессе времени на ответ.

Агнесс захлопнула окно и, кутаясь в шаль, наброшенную поверх утреннего платья, вернулась к себе наверх. Она ступала очень тихо, опасаясь разбудить многочисленную челядь…

Принцесса Мария вздохнула, достала из секретера заветную перламутровую шкатулку, отперла замок витым серебряным ключиком, распустила ленту на связке писем и стала читать…

18

Санкт-Петербург. Холостяцкая квартира Макса. Хмурое утро

Макс лежал на кровати. Стоило ему закрыть глаза, как события дня снова и снова проплывали перед его мысленным взором. То медленно и плавно как летние облака, то ускоряли ход, они мелькали, как герои в компьютерной игре, пока резкий, пронзительный звук не вернул репортера из страны воспоминаний в реальность.

Еще несколько секунд ушло на то, чтобы определить источник звука. Звонок входной двери! Макс вскочил, торопливо на ходу натянул джинсы и припал к глазку.

В коридоре жизнерадостно улыбался Антон Павлович! Главный редактор…

— Макс! Хватит дрыхнуть, открывай! — подбодрил его главный, и репортер нехотя звякнул цепочкой.

— Ну ты даешь… Я его жду в редакции, а он подушку давит! — Возбужденный и радостный Антон ввалился в квартиру, не стал тратить времени на приветствия и окинул комнату взглядом. Телевизор стоял на тумбе из прозрачного темного пластика. А пульт…

Отыскать пульт среди царившего кругом беспорядка показалось главному непосильной задачей, и он предпочел прямо спросить у Макса:

— Ты сегодня телевизор смотрел?

Репортер почесал затылок и наморщил лоб, будто вспоминая. Место удара откликнулось тупой болью.

— Сегодня — нет… — и саркастически ухмыльнулся. — Я еще не совсем сошел с ума, чтобы по утрам смотреть телевизор!

— Надо же, большой эстет! — Антон Павлович плюхнулся в кресло и уточнил: — И радио не слушал? Новости или последние известия?

Зевая, Макс привалился к дверному косяку, потер висок, пытаясь окончательно проснуться:

— Нет, конечно…

Затем он пошел в ванную, несколько раз плеснул в лицо холодной водой, тайком наблюдая за главным в зеркало. Макс потянулся за полотенцем и небрежно бросил отражению шефа:

— Что нового нам могут сообщить? — Защипало в ссадине на щеке. Досадливо поморщившись, Макс стал прилаживать на рану пластырь. — Богатые богатеют, а бедные беднеют?

Антон нетерпеливо вскочил и подошел к двери ванной.

— Сообщают, что принцесса Мария, слава Богу, выздоровела и сегодня проведет пресс-конференцию… — доверительным тоном сообщил он.

— Рад за принцессу! — Макс повесил полотенце, вежливо отодвинул главного редактора и прошел на кухню. Налил в чайник воды, насвистывая простенький мотивчик, песенку про счастливую любовь, которую слышал вчера в клубе…

Антон Павлович не отставал от Макса ни на шаг, размашисто жестикулировал и говорил не умолкая ни на секунду:

— А еще мне менты конфиденциально сообщили, что принцесса вообще не болела! Такая вот служебная информация!

— Тогда что же с ней приключилось? — вяло полюбопытствовал Макс.

— Она целые сутки отсутствовала в резиденции! — победно выпалил Антон.

— Да ты что? — притворно удивился репортер. — И где же она была?

Мощный корпус главного преградил ему дорогу. Редактор нацепил очки с квадратными стеклами и сквозь них сурово посмотрел на светского хроникера:

— Не включай дурака! Где интервью?

Макс ловко обогнул мощную фигуру босса, открыл шкафчик, буднично извлек банку растворимого кофе, сахарницу, две чашки. Понаблюдал как смесь коричневого порошка и кристаллов пенится под горячей струей воды, и с самым дружелюбным видом пододвинул чашку шефу. Но Антон Павлович проигнорировал этот жест доброй воли и продолжал наседать:

— Ты написал?

— А… то наше интервью, — Макс картинно хлопнул себя по лбу.

— Именно, интервью…

Репортер виновато развел руками:

— Знаешь, Антоша, оно как-то не получилось…

— Не понимаю? Как не получилось?

— Ага… Просто не получилось… — Он взял чашку и стал мелкими глотками отхлебывать кофе.

Антон наблюдал за ним с подозрением:

— У тебя не получилось? Что ты мне мозги пудришь, Макс? Прекращай!

— Не получилось, Антон! Действительно не получилось! — устало опустившись на высокий табурет у барной стойки, попытался объяснить он. — Вроде сначала как-то пошло, а потом чего-то не хватило… Знаешь как это бывает?

Глаза главного сощурились, превратившись в узкие как бойницы щели:

— Не знаю! Зато знаю другое… Из надежных милицейских источников сообщили! На дискотеке на опен… — Антон запнулся, — опен-эере была большая драка…

— А при чем тут я? Пусть кто-то из криминальной хроники съездит…

— Притом! — ноздри Антона раздувались от плохо сдерживаемого гнева. — Притом, Максимка, что там видели тебя и… принцессу Марию!

Макс только вскинул бровь:

— А кто еще был из знаменитостей?

Это было слишком даже для такого толерантного человека, как Антон Павлович:

— Скотина, тебе лучше знать! — Главный не выдержал и сорвался на крик: — Прекрати играть со мной в свои игры! Где интервью?

Макс положил руки на плечи Антона и с усилием усадил его на табурет:

— Сядь, успокойся… — репортер выглядел непривычно серьезным, — Антон… интервью не будет…

— Как не будет, не понимаю тебя, — главный редактор нетерпеливо заерзал на месте. — Ты сам предложил эту сделку… Ты же сам поспорил со мной!

— Ну да… Было такое… Но я передумал! — И твердо добавил: — Интервью нет и не будет…

Антон не мог поверить тому, что происходит. Он видал всякое, но чтобы сам Шальнов отказался от гонорара — это невозможный, не описанный в современной науке феномен! Для страховки он задал вопрос еще раз:

— Отказываешься от денег? Тебе деньги не нужны? Ты хорошо подумай, прежде чем ответить…

— Видимо, нет… — Макс на минуту вышел, а когда вернулся, положил нас стол перед шефом тысячу долларов. — Возвращаю должок. Пересчитай!

Антон Павлович недоверчиво взял деньги. Ему показалось, что очки начали сами собой медленно смещаться на лоб…

Он уже прятал купюры в кошелек, когда перед его — многоопытного редактора — внутренним взором открылась вся неприглядная подоплека произошедшей с Максом метаморфозы. Лучший журналист отдела светской хроники — его лучший журналист — продался конкурентам, причем вместе с эксклюзивным материалом! Можно сказать, с мировой сенсацией!

От такого предположения Антон Павлович схватился за сердца, покачнулся и едва не свалился с высокого табурета. Но он все же восстановил телесное равновесие, нервными глотками допил остывший кофе и схватил Макса за руку:

— Ты что, договорился с другой газетой? С кем? — Он попытался заглянуть репортеру в глаза, но, увидев в них только холодную неприязнь, смирился с горькой судьбой. Придется заплатить! Антон Павлович считал себя непревзойденным специалистом по переговорам деликатного свойства. Он сменил тон и даже подпустил в голос льстивые нотки: — Ладно… Может, просто скажешь, сколько тебе обещали?

— Антон, не все меряется деньгами…

— Не все?! Не ожидал от тебя! — Антон Павлович разозлился не на шутку, схватил Макса за грудки и заорал: — Сволочь ты, вот и все!

Беседа уже грозила перейти в стадию драки, когда в прихожей снова загремел звонок. Макс стряхнул с футболки руки главного и пошел открывать…

На лестничной площадке с ноги на ногу переминался Гарик.

Вид у него был довольный. Даже синяк под глазом и разбитая губа — напоминание о вчерашней клубной вечеринке — не могли испортить его радостного настроения. В руках он нетерпеливо теребил плотный бумажный конверт.

— Я гений, я гений! Ты посмотри какие фотографии! — тут же объявил «соавтору» папарацци.

Он вытащил из конверта толстую пачку цветных глянцевых прямоугольников и веером развернул перед Максом:

— Где ты такое видел?!

Макс шагнул на площадку и притворил за собой двери:

— Спрячь, там Антон…

— Понял, не дурак, был бы дурак — не понял! — Гарик быстро сунул фотографии в конверт, запихнул его за ремень джинсов, опустил сверху свободную сорочку и с фальшивой улыбочкой проследовал за Максом на кухню — засвидетельствовать шефу свое почтение.

Но Антон Павлович был непреклонен как скала:

— Где снимки, Гарик? — пророкотал он, едва фотограф переступил порог.

— Во-первых, Антон Павлович, здравствуй! — Гарик лучезарно улыбнулся. — Во-вторых, я не понимаю о чем ты… Нет у меня никаких снимков…

Папарацци тут же демонстративно вывернул совершенно пустые карманы и развел руками с подкупающей искренностью.

Но этот мини-спектакль не нашел отклика в душе главного редактора.

Антон с раздражением швырнул пустую кофейную чашку на блюдце и резко отодвинул от себя. Ритмично постукивая пальцами по столу, он выжидательно посмотрел на приятелей-журналистов.

Пауза затягивалась.

Антон Павлович не выдержал первым:

— Гарик, и ты туда же… — обиженно протянул он. — Ты что, джекпот выиграл? С каких это пор пятнадцать тысяч долларов перестали быть достойной суммой?

— Пятнадцать? — Гарик просто хотел удостовериться, что не ослышался.

— Пят-над-цать, — повторил Антон и медленно поднялся с табурета. — Кажется, мое предложение несколько запоздало!

Он направился к двери, но на пороге оглянулся, прошил своих сотрудников — уже можно сказать бывших сотрудников — тяжелым, как автоматная очередь, взглядом и констатировал:

— Жаль, очень жаль, что мне приходится иметь дело с продажными журналюгами! Значит, так, Макс, если этот материал появится у конкурентов — меняй профессию! Ты понял? — Он сделал еще несколько шагов к выходу и с горечью посмотрел на журналистов: — Второе: вы, ребята, потеряли друга… Хорошего друга…

Макс выдержал взгляд не дрогнув.

— Макс, будешь уходить — рассчитайся с бухгалтерией… — и уже из коридора окликнул Гарика: — Двадцать?

Фотограф виновато разглядывал узор на ковре…

Антон Павлович в сердцах хлопнул дверью.

Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Хмурое утро

Подготовка к первой официальной пресс-конференции принцессы Марии в России была в разгаре. Мэтр Ромболь инструктировал сотрудников службы безопасности, а прислуга суетилась, подготавливая туалет принцессы.

Ведь к сегодняшней встрече с журналистами ее высочество выбирала наряд с особой тщательностью: платье из черного атласа простого, но изысканного покроя облегало ее хрупкую фигуру и оттеняло цвет прекрасных глаз. А небольшое декольте удивительно подчеркивало грациозную шею и гордую посадку головы. Длинные, выше локтя белоснежные перчатки ждали своего часа на специальном подносе.

Учитывая официальный статус пресс-конференции, начальник королевской охраны Ромболь при помощи трех особых ключей открыл походный сейф, старшая фрейлина надлежащим образом извлекла из него колье — старейшую семейную реликвию. Эмаль с изображением герба королевского дома в оправе, украшенной сотней бриллиантов и семью индийскими сапфирами, — подарок раджей королевским предкам принцессы, а также удивительной красоты диадему, призванную символизировать королевскую корону.

Принцесса Мария с достойной продолжательницы королевской династии кротостью вынесла продолжительный ритуал, во время которого историческое колье извлекли из ларчика и водрузили на ее грудь. А диадему до начала церемонии переложили на бархатную подушечку и оставили под присмотром почетного генерала.

Она даже безропотно отдала себя в руки стилистов. Щетки и фены превратили ее непослушные волосы в прическу респектабельной дамы. А визажист легко касался ее щек кисточками с румянами, пудрами и не уставал награждать комплиментами безупречную кожу девушки.

В завершение церемониала подали хрустальный флакон с духами «Аромат Принцессы», секретная рецептура которых передавалась в семье королевского парфюмера из поколения в поколение вот уже не один десяток лет.

Капля духов упала на кружевной платок с королевским вензелем, еще капля была нанесена на запястье, а третья — на мочку уха.

Но стоило ее высочеству остаться в одиночестве, как официальная улыбка мгновенно исчезла с ее лица, и она снова погрустнела. Остановившись у окна, она стала смотреть на свинцовые волны за гранитными берегами набережной.

Принцессе казалось, что со вчерашнего дня прошло уже много времени — целые века, и она изменилась так же сильно, как эта река. Стала совсем другой — сильной и мудрой, но уже никогда не сможет рассмеяться так же искренне и беззаботно, как могла еще вчера…

Санкт-Петербург. Холостяцкая квартира Макса. Хмурое утро

Фотокамера запечатлела ее беззаботно вздернутый носик, озорные, растрепанные ветром волосы и улыбку — неповторимую, наивную и естественную! Макс перебирал снимки, и ему казалось, что комната сейчас наполнится ее звонким хохотом.

Минуту назад он выдернул бумажный конверт с фотографиями из-за пояса своего делового партнера, и снимки пестрым, глянцевым веером разлетелись по комнате. Он бросился подбирать их и теперь просто сидел на полу, перебирал и рассматривал цветные осколки вчерашнего дня.

Гарик гордо взгромоздился на табурет и комментировал:

— Ты посмотри, это же шедевр! Ты посмотри, какие ракурсы… Любая экспертиза докажет, что это не монтаж!

— Поздравляю тебя, Макс, ты научился хорошо фотографировать! — уныло пробормотал репортер.

Опытный взгляд папарацци тут же зафиксировал на лице давнего друга новое, особенное выражение, некую сентиментальную грусть… Или любовь?

Гарик насторожился, вскочил и сгреб фотографии в кучу:

— Макс, понимаешь какие это деньги! — Он по-свойски поддел приятеля локтем: — Ну, говори, кому ты продал, за сколько? Признайся старому другу…

— Я больше не хочу в этом участвовать… — Макс поднялся, подошел к открытому окну, как будто надеялся отыскать взглядом нарядный мраморный особняк, резиденцию, в которой остановилась принцесса Мария.

— Да ладно… — Фотограф недоверчиво рассматривал спину Макса. — Ты влюбился? Или тебя просто совесть мучает?

Гарик аккуратно убрал снимки в конверт, подошел и легонько встряхнул Макса за плечи.

— А, я понял… Может, ты сошел с ума от счастья? Так вот, послушай меня внимательно, ты, папарацци лысое! Ты на себя в зеркало когда последний раз смотрел? Забыл, что ты там видел? Пойди посмотри еще раз и все поймешь! — Он подтолкнул Макса к ванной и добавил: — Ты был халиф на час! Она тебя уже забыла…

Макс сразу поблек, погрустнел, потянулся за сигаретой:

— Гарик, это твои фотографии, делай с ними все, что захочешь…

— Макс, ну чего ты? Это же наш шанс, твой и мой! Помнишь как мы в детстве мечтали прославиться? А с таким материалом нам все двери откроются… Это же будет самый лучший материал, убойный! Настоящая сенсация! Про нас весь мир говорить будет!

Наверное, Гарик не заметил, как много успело измениться со времен их босоногого детства. Мировые сенсации перестали интересовать Макса, во всяком случае сейчас. Он снова отвернулся к окну…

Гарику оставалось только вздохнуть и запихнуть пакет с фотографиями за ремень:

— Ты прав, это мои фотографии! А ты теперь делай что хочешь!

Он подошел к двери, а пропорциональная, спортивная и крепкая фигура репортера осталась у окна, как идеальная модель для фотоэтюда, только привычное выражение иронии с лица Макса вытеснила тоска. Гарик не знал чем помочь человеку, которого уже много лет считал своим единственным другом. Он просто махнул рукой:

— Встретимся на пресс-конференции!

Дверь за ним захлопнулась.

Пресс-конференция, на которой будет она…

Макс почти физически ощущал, что ему необходимо увидеть принцессу, услышать ее голос хотя бы еще один раз!

Он стал лихорадочно собираться…

19

Санкт-Петербург. Холл элитной новостройки. День

Двери лифта открылись на первом этаже. Но выскользнуть из дома незамеченным Максу не удалось. Из-за прозрачной перегородки поста консьержки раздался знакомый скрипучий голос:

— Максим Петрович! Максим Петрович! Будьте любезны, подойдите сюда на секундочку… Вы ничего не забыли?

Макс подошел к аккуратному окошку, вынул бумажник и отсчитал деньги:

— Рассчитаться? Вот — за прошлый месяц, это — за будущий…

Таисия Григорьевна, не пересчитывая, стряхнула деньги в ящик стола, таинственно посмотрела на Макса поверх очков, поманила его пальцем и тихо спросила:

— Принцесса уже вернулась к себе?

Жилец старательно изобразил недоумение:

— Какая принцесса, Таисия Григорьевна? О чем вы?

— Не надо… своим людям говорить неправду… — Она придвинулась к самому окошку, исхитрилась ухватить Макса за рукав, притянула к себе и перешла на доверительный полушепот: — Ах, Максим Петрович, я ее сразу узнала! Еще когда вы по телефону просили посмотреть… когда она… спала на вашей кровати… — Консьержка потупила взор и зарделась как юная девушка. Целомудрие было наследственной добродетелью Таисии Григорьевны, унаследованной от троюродной прапрабабушки — выпускницы института благородных девиц. Консьержка поправила очки и объяснила: — У меня отличная зрительная память! Я же видела вашу принцессу по телевизору в новостях, еще до того как вы позвонили… — Старушка многозначительно улыбнулась: — Вы лихой Дон Жуан, Максим Петрович! Это же надо, заманить к себе принцессу… это, знаете ли… просто как в романе… Или нет, прямо как в сериале!

Почтенная дама мечтательно закатила глаза, несколько раз шумно вздохнула и пустилась в еще большие откровения:

— Я всегда уважала искусников обольщения! Мне в молодости встречались такие экземпляры… — В голосе консьержки проскользнули интимные нотки: — Я вам обязательно расскажу. Разумеется, это не для прессы!

— Вы ошиблись, Таисия Григорьевна, — Максу, наконец, удалось вырваться из цепких пальцев консьержки. — Это была не принцесса!

— Не принцесса? — поразилась Таисия Григорьевна. Как же она могла обознаться? Консьержка сняла очки и с подозрением вертела их в руках. Наверное, пора отправляться к офтальмологу за новыми. — А кто же она?

— Просто очень хорошая девушка… — вздохнул Макс и заторопился к выходу.

Санкт-Петербург. Зал приемов Дома печати. День

Зал приемов, в который доставили принцессу Марию, напоминал сказочный дворец. Даже в отцовских покоях их родового замка трудно было отыскать большее великолепие! Величественные гобелены покрывали стены, а изображенные на них сюжеты были еще более древними, чем сами гобелены. Но краски не померкли от времени, а лишь обрели мудрое благородство и аристократическое достоинство.

Картины в тяжелых золоченых рамах увековечили славу героев давно позабытых битв. Мельчайшие трещинки, покрывавшие полотна, напоминали, что у настоящего искусства, как и у светской дамы, нет возраста.

С украшенного лепниной потолка каскадами хрусталя струилась огромная люстра. Лучи света многочисленных софитов причудливо преломлялись в каждом кристалле подвесок, рассыпались на сверкающие брызги и радостными бликами опускались в зал.

Внизу на бархатных стульях чинно рассаживались аккредитованные журналисты. В их руках мелькали белые страницы официального пресс-релиза. А их собратья по перу, которым не посчастливилось примкнуть к пулу избранных, стояли между рядами, толпились рядом с телевизионным оборудованием, протягивали к трибуне микрофоны и диктофоны, пытаясь определить, что им удастся услышать.

Фотокорреспонденты пристраивали на штативы камеры, а операторы выбирали ракурсы для будущей съемки. Шум и движение волнами прокатывались по разномастной толпе. С минуты на минуту ждали принцессу!

Чтобы попасть в зал приемов, Максу пришлось предъявить свое удостоверение как минимум дюжину раз. Один за другим он преодолевал кордоны из спецназа, милиции, охраны Дома печати. С кем ему очень не хотелось бы столкнуться, так это с телохранителями принцессы Марии.

Поэтому, оказавшись, наконец, в зале приемов, он первым делом повертел головой, высматривая людей в черных костюмах. И только потом стал протискиваться в первый ряд. На него шикали дамы в строгих нарядах и господа, которым он умудрился наступить на ноги. Орали фотографы, штативы которых он поминутно задевал, он едва не раздавил лэп-топ прогрессивного молодого журналиста, расположившего свой мобильный корреспондентский пункт прямо на полу, и смог вздохнуть полной грудью, только когда оказался в первом ряду, у самой сцены, где была смонтирована трибуна для принцессы и ее переводчика. Макс оглядел своих соседей и обмер: неподалеку уже стоял Гарик.

Коллега-папарацци имел потрепанный вид, хотя и заклеил царапину на физиономии изрядным куском лейкопластыря, а также принарядился в белую шелковую рубашку. Гарик настороженно покосился на друга и едва заметно кивнул. К животу он прижимал пухлый белый конверт. Фотограф явно намеревался подобраться к другу поближе, но в этот момент на подиуме появилась принцесса Мария.

По суровому лицу Макса пробежало смутное выражение надежды и тревоги…

Принцесса стояла в снопе искристого. Бриллианты в ее диадеме и колье на груди сверкали и переливались, словно вступили в немыслимый спор с игрой хрустальных граней громадной люстры. И на фоне этой феерии света глаза принцессы казались особенно глубокими и печальными, хотя она и улыбалась — формально и холодно — лишь уголками губ. На прекрасном лице застыло то нейтральное выражение, которое и положено «надевать» коронованной особе перед встречей с подданными вместе со строгим и эффектным туалетом. Руки принцессы были затянуты в белоснежные перчатки, они двигались плавно и грациозно, как у балерины, — она не позволяла себе ни одного лишнего движения.

За ее спиной выстроились телохранители в неизменных черных костюмах. Макс интуитивно сделал шаг назад, укрывшись за широкими плечами и громоздкой камерой телеоператора.

Вслед за принцессой на сцене появились сопровождающие ее лица.

Сухопарая дама с выражением натянутой вежливости на лице, никак не соответствующим ее удивительно живым светло-карим глазам. Даму представили как старшую фрейлину. Затем появился вальяжный седой генерал. Казалось, он шагнул прямо со старинного портрета, висевшего в соседнем зале, и теперь недоумевал, как и зачем оказался среди этой суеты и гама. На старомодном мундире заслуженного ветерана позвякивали ряды экзотических наград. Сопровождающие устроились по краям стола за изгородью микрофонов, под прицелом видеокамер.

Респектабельный мужчина лет сорока в светлом костюме — распорядитель конференции — многозначительно кашлянул и открыл мероприятие. Скованная условностями этикета, с неброским, но заметным макияжем, принцесса выглядела повзрослевшей и незнакомой, как холодное, сверкающее в ночном небе далекое созвездие.

Но вдруг на сердце у Макса потеплело. Голова девушки чуть заметно склонилась к плечу, когда она слушала очередной вопрос журналиста. Как же хорошо Макс помнил эту наивную манеру! Он не мог оторвать глаз от легкой линии подбородка, грациозной шеи, нежных, влажных губ…

Принцесса подошла к микрофонам, окинула взглядом зал и стала отвечать на вопросы. Она говорила спокойно, размеренно, с истинно королевским достоинством:

— Я очень рада, что могу выполнить просьбу своей прабабушки герцогини Мекленбург-Шверинской и передать в дар Русскому музею письма князя Горчакова, долгое время находившиеся в приватном архиве герцогини. Эта миссия — большая честь для меня, — щеки девушки тронул румянец, она стала говорить чуть-чуть быстрее положенного. Потому что именно в эту минуту Макс нашел в себе силы, выдохнул и сделал решающий шаг.

Теперь он стоял прямо перед принцессой.

Их разделяла только красная дорожка и ряд охранников.

— Россия — великая страна, которая чтит свою историю и умеет бережно относиться к ней… — продолжала говорить принцесса. Ее брови дрогнули, пышные ресницы взлетели вверх.

Взгляды Марии и Макса встретились. Невидимая, но мощная нить связала их, и теперь они просто не могли опустить глаза. Они стояли и смотрели друг на друга оглушенные новой встречей.

Принцесса смешалась и замолчала…

А распорядитель уже подводил к ней плотного мужчину в очках и с окладистой бородкой, похожего на профессора из классических пьес и романов.

— Директор архива Русского музея господин Леванов прибыл, чтобы лично принять этот ценный дар из рук; ее высочества…

Бородатый господин загудел в микрофон слова признательности, упомянул о научной ценности международной переписки князя Горчакова, высоко оценил исторический вклад аристократа, отдавшего дань царской службе на дипломатическом поприще… — ученый говорил и говорил, все больше увлекаясь собственным рассказом, а Макс и Мария продолжали стоять и смотреть друг на друга, мечтая, чтобы история о богатой заслугами жизни князя Горчакова — поэта и дипломата, никогда не заканчивалась…

Но реальность не спешила превращаться в сказку. Директор архива уже стоял рядом с принцессой, а генерал пошаркал через сцену, указывая путь вышколенному лакею с серебряным подносом, на котором покоилась перламутровая шкатулка… Распорядитель конференции деликатно покашливал, намекая, что пришло время вручить ценный дар… А старшая фрейлина громко зашептала:

— Ваше высочество… ваше высочество…

Макс сделал над собой усилие, стряхнул оцепенение, иронично вскинул бровь и движением подбородка указал принцессе на лакея. Та, кажется, только сейчас заметила шкатулку, виновато притронулась кончиками пальцев к щеке и вдруг рассмеялась — искренне, непосредственно и заразительно — как может смеяться только очень счастливый человек.

Зал озарили фотовспышки, застрекотали камеры, фотографы уже мечтали, что именно их снимок войдет в энциклопедии фотоискусства и займет место рядом с шедеврами, запечатлевшими Жаклин Кеннеди и Грейс Келли, редакторы глянцевых изданий уже представляли себе, как эта белозубая улыбка в сочетании со сверкающей бриллиантовой диадемой украсит обложки, и рейтинг их изданий взлетит до королевских высот…

И только репортеры светской хроники напряженно покусывали колпачки ручек, старательно перебирали в памяти факты и не находили в биографии принцессы ни одной скандальной истории.

Принцесса обеими руками подняла тяжелую шкатулку и вручила ее директору архива под шум аплодисментов.

— Здесь не история и не политика. Это просто сказка… — шепнула она.

— Сказка? — смутился архивист.

— Роман о любви… — Мария незаметно коснулась локтя ученого: — Прошу вас, храните эти письма рядом с письмами принцессы Агнесс Мекленбург… Они никогда не были вместе, но ведь любовь больше, чем просто жизнь… И она обязательно должна быть счастливой, как в сказке!

Ученый принял шкатулку, и в его глазах мелькнула сентиментальная капля.

— Я очень счастлива, что побывала в России! — подойдя к микрофону, громко сказала принцесса по-русски: — Я вас всех люблю!

Мария повернулась к камерам и улыбнулась журналистам. Зал захлестнула новая волна аплодисментов. Громче всех хлопал в ладоши ее новый знакомый со странным именем Гарик. Он озорно подмигивал, локтем прижимая к ребрам большой белый конверт.

Принцесса насторожилась, но распорядитель конференции не оставил ей времени на размышления, объявив:

— В заключение пресс-конференции у господ журналистов есть возможность задать еще несколько вопросов.

Это был его шанс. Шанс все исправить. Все изменить!

Макс поднял руку и сделал шаг вперед.

— Прошу, — сухая рука распорядителя указала на микрофон.

— Еженедельник «Первые новости». Вчера в средства массовой информации поступило сообщение королевской пресс-службы о вашей болезни. Как вы себя теперь чувствуете?

— Благодарю вас. Теперь я чувствую себя достаточно хорошо…

— Из-за болезни вы, наверное, не смогли осмотреть наш город?

— К сожалению, я действительно увидала далеко не все… — Принцесса продолжала улыбаться, перед ее мысленным взором пролетали речной катерок, салон красоты, уютный бутик и старинные фасады, мелькали брызги ледяной воды и сочное жареное мясо, проплывали огни дискотеки. И лицо Макса… его губы… Она вздохнула и, посмотрев на микрофон, продолжала, заботясь лишь о том, чтобы голос не задрожал. — Но, тем не менее, я навсегда сохраню в своем сердце этот прекрасный город и его жителей… — Она снова подняла глаза на Макса и добавила: — Это я говорю совершенно искренне!

Старшая фрейлина, вытянув шею, наблюдала за принцессой. Со вчерашнего дня она совершенно перестала понимать, что происходит с бедной девочкой! Вот и сейчас это переутомившееся дитя говорит нечто несообразное! Незапланированное и несогласованное! Как на подобные речи отреагирует его величество? Кто вообще позволил этому наглецу с бритой головой задавать вопросы, которых нет в рекомендованном пресс-службой ее высочества списке?

Старшая фрейлина бросила гневный взгляд на генерала, но почтенный ветеран, игнорируя аплодисменты и общий шум, пребывал в счастливой полудреме. Фрейлина оглянулась на мэтра Ромболя. «Этот бездельник стоит, сложив руки на груди! Изображает Наполеона Бонапарта и улыбается так, словно знает больше других!»

Интуиция никогда не подводила придворную даму. Она поняла, за вчерашним исчезновением принцессы кроется роковая тайна. Тайна, разоблачить которую под силу только настоящей женщине! Старшая фрейлина стала наблюдать за происходящим с удвоенным вниманием. Ей было необходимо знать, что происходит с принцессой!

К микрофонам подскочил вертлявый молодой человек с колоритной внешностью.

— Журнал «В мире животных»… Разрешите сделать вам небольшой презент, ваше высочество…

Надо признать, что самым запоминающимся во внешности этого молодого человека был лепесток пластыря, пересекавшего его лицо. Точно такие же метки украшали лица отдельных представителей королевской охраны. И сейчас эти представители недобро смотрели на Гарика. Конечно же, они узнали вчерашнего пронырливого драчуна с клубной вечеринки!

Представители секьюрити синхронно шагнули вперед и преградили ему путь к принцессе. На их лицах была написана суровая решимость — с таким субъектом надо действовать на опережение. Но начальник королевской охраны сделал знак рукой и приказал:

— Пропустить!

Телохранители разочарованно отступили.

А Гарик с шутливым поклоном вложил в руки принцессы толстый белый конверт и шепнул:

— На память о нашем городе, который вам так понравился. Я надеюсь…

— Благодарю вас… — Принцесса как всегда улыбалась и сохраняла величавое достоинство. Но душа Марии дрогнула от испуга. С замиранием сердца она приоткрыла конверт. Так и есть!

На первой же фотографии была изображена она на импровизированном пикнике, в несообразной одежде с чужого плеча и с сигаретой в зубах. Мария едва не выронила весь конверт с шокирующими снимками! Ее губы побледнели, а естественный румянец исчез со щек. Но Гарик успел подхватить конверт, шепнув одними губами:

— Там и флешки…

— Благодарю вас… — пробормотала Мария и почувствовала, как потеплели кончики пальцев. Она не удержалась и снова поискала глазами Макса. Он одобрительно улыбался.

За ее спиной прозвучал зычный голос распорядителя:

— Пресс-конференция закончена, господа. Всем спасибо… — Один за другим стали гаснуть софиты. Охрана выстроилась коридором к выходу, придворные встали.

Старшая фрейлина уже напоминала властным тоном:

— Ваше высочество, эскорт ждет…

А принцесса Мария остановилась в полушаге от края сцены и подарила Максу долгий прощальный взгляд, потом быстро, не оглядываясь, поспешила к выходу…

В опустевшем зале воцарилась пыльная тишина.

20

Санкт-Петербург. Прощальная церемония. После полудня

Длинный черный лимузин летел по городским улицам, на его бампере трепетал миниатюрный флаг далекого королевства. По обе стороны машину сопровождал почетный эскорт мотоциклистов.

В аэропорту вновь звучали формальные речи с заверениями в дрркбе и сотрудничестве, а потом принцесса Мария поднялась на борт самолета, придерживая рукой в голубой перчатке обязательную шляпку.

Ее провожали улыбки официальных лиц и восторженные вспышки фотокамер.

Но почести не радовали принцессу Марию, глаза ее снова стали грустными. Она чувствовала себя опустошенной, усталой и бесконечно одинокой.

В салоне лайнера, отделанном редким сортом бука, суетливая челядь наконец-то оставила принцессу. Она стащила тесные перчатки, откинулась на подушки из светлой матовой кожи. Самолет вздрогнул, взлетел…

А еще через минуту город со всем его имперским размахом, роскошными фонтанами и зелеными парками остался далеко внизу. Удивительный город, где царские дворцы соседствуют с модными ночными клубами, а знаменитые музеи — со стильными бутиками, город рек и каналов, город, где белый утренний туман легко делает сказки похожими на реальность…

Принцесса закрыла глаза.

…Кони резво несли карету к границе. Позади оставались летние резиденции столичных аристократов, мелькали бесконечные деревеньки, почтовые станции и верстовые столбы. Принцесса Агнесс возвращалась домой, ее ждал неизбежный династический брак с влиятельным герцогом Мекленбургом. Принцесса никогда не видела своего суженого, но, даже будь он красив, как Аполлон, успешен в битвах, как король Фридрих, и богат, как Крез, будь он само средоточие всех мыслимых человеческих достоинств, все это не смогло бы развеять грусти девушки…

Принцесса Агнесс бросила быстрый взгляд на задремавшую компаньонку, осторожно приподняла шторку и увидела одинокого стройного всадника на белом коне. Князь Горчаков следовал за ней до самой границы…

Санкт-Петербург. Финский залив. День

Ветер крепчал, становясь сильнее и жестче, и приносил на берег морские брызги и запах близкой осени.

Чайки провожали убегающие облака протяжными криками, а морские волны неутомимо накатывались на выгоревший под жарким солнцем песок.

Закатав брюки, Гарик брел по кромке воды и махал рукой Максу. Бывший светский хроникер сидел на берету и смотрел в бесконечную даль, куда-то за линию горизонта. Его верный мотоцикл примостился неподалеку. Макс грустил Тоска уже успела стать для него настолько привычной, что даже бешеная езда на мотоцикле не могла ее развеять.

— Это пройдет, старина… — Гарик плюхнулся на песок рядом, протянул приятелю сигарету, — со временем все проходит…

Щелкнула зажигалка-фотоаппарат.

— А мы тогда славно потусили, помнишь?

Макс кивнул и помрачнел еще больше…

— Эй, дружище, ну что ты?

Неужели его приятель, Макс Шальнов, — гордость желтой прессы, любимец гламурных див, скандалист и бессердечный циник, до сих пор любит эту взбалмошную девчонку с синими, как альпийские озера, глазами?

Гарику достаточно было посмотреть на мужественное лицо друга, чтобы убедиться — его диагноз «любовь с первого взгляда — до последнего вздоха» верен!

Но сидеть на морском песочке и дожидаться «последнего вздоха» безнадежно влюбленного товарища он не собирался.

Неунывающий фоторепортер хлопнул Макса по плечу:

— Нельзя опускать руки, старина! За счастье надо бороться. Пора начинать!

Где-то в Европе. Королевский замок. Позднее утро

Королевский замок незыблемой твердыней высился среди буйной зелени. Прозрачные струи фонтанов безуспешно пытались разогнать зной, и даже статуи в парке улыбались особенной, томной улыбкой. И только на небольшой лужайке под тенью векового вяза оставался оазис благодатной прохлады. Именно здесь по просьбе ее высочества принцессы Марии был сервирован завтрак. Его величество нашел идею принцессы занимательной, и вот уже лакеи в шелковых ливреях торопливо расставляли мебель, катили по дорожкам парка сервировочные столики, несли подносы с фруктами и прочей снедью.

Эта картина выглядела особенно живописной из окна личных покоев принцессы Марии. Старшая фрейлина впервые за многие годы вошла сюда в отсутствие принцессы. При этом она чувствовал себя ужасно, словно ее, светскую даму, принудили забыть о приличиях и подглядывать в замочную скважину.

Она нервно поправила пиджак и попыталась найти достаточное оправдание, чтобы довести свою миссию до конца. Старшая фрейлина пестовала принцессу с тех дней, когда та была совсем малюткой! И теперь была озабочена состоянием бедного ребенка больше других.

Беспокойство поселилось в ее душе еще во время пребывания в дикой России. А как же иначе назвать место, в котором юная девушка из приличной — более того! — родовитой семьи может затеряться на целые сутки? Где правоохранительные органы бездействуют, а журналистам позволяют появляться на пресс-конференциях коронованных особ с пластырем на лице вместо карточки аккредитации!

С тех самых пор, как они возвратились под кров родного замка, беспокойство придворной дамы только росло. Принцесса отказалась от утреннего молока, уроков крокета, ароматических саше, она погрустнела, побледнела, осунулась, даже просто улыбаться перестала!

Несчастное дитя чахло на глазах.

Разумеется, верная дворянскому долгу старшая фрейлина поделилась своими тревогами с его величеством, и король — как самоотверженный, любящий отец! — обещал лично поговорить с принцессой, и вполне возможно приступит к этому разговору сегодня, во время совместного завтрака.

Но все же…

Все же эти формальные меры казались старшей фрейлине недостаточными.

Ее интуиция, за годы королевской службы превратившаяся в тонкий и острый как игла инструмент, подсказывала мадам Ван Бастиан, что стоит ей отыскать и открыть ужасный белый конверт, который принцесса получила на пресс-конференции, как ей станет известна тайна, подтачивающая здоровье ее высочества.

Старшая фрейлина снова взглянула в окно. Принцесса спешила к накрытому столу. Значит, у нее есть не меньше получаса…

Где-то в Европе. Парк у королевского замка. Позднее утро

Королевский завтрак на открытом воздухе — серьезный повод предпринять дополнительные меры безопасности. Представители секьюрити рассредоточились по парку и замерли подобно статуям.

Мэтр Ромболь лично объехал все посты, а затем стал вести наблюдение, устроившись в джипе на естественной возвышенности и не выпуская из рук бинокля.

Любые неожиданности были полностью исключены.

Однако королевский завтрак на открытом воздухе не дает права манкировать дворцовым этикетом. Поэтому лакеи и официанты выстроились вдоль мощеных дорожек в ожидании приказаний. А небольшой изящный столик был накрыт по всем правилам.

Скатерть, затканная изысканным орнаментом, опускалась до самой земли, в центре столика высилась серебряная чаша с фруктами. Живописная груда яблок, персиков, винограда, сквозь прозрачные гроздья которого пробивались солнечные лучи, напоминала натюрморт кисти одного из великих голландцев.

Серебряные приборы украшал королевский герб, подогретые фарфоровые тарелки стояли одна на другой в ожидании блюд, а в икорнице медленно таял лед, чтобы как можно больше сберечь бесподобный вкус и запах осетровой икры, завитки масла и тонкие ломтики ветчины ждали своего часа, соседствуя со свежайшей выпечкой. В высоком хрустальном графине искрилось тонкое вино, а бокалы цветного хрусталя — из личной коллекции его величества — впервые за много лет наслаждались открытым солнечным светом…

Его королевское величество со свойственным ему жизнелюбием отпил из бокала — для завтрака с дочерью он выбрал вино, купажированное на королевских виноградниках в год рождения принцессы, — насладился тонкой игрой вкуса и пригласил дочь присоединиться к трапезе.

Но принцесса лишь развернула на коленях салфетку, так и не прикоснувшись к еде. У нее не было аппетита. Его девочка, наследная принцесса, выглядела грустной, почти несчастной.

Король-отец почувствовал, себя виноватым: не слишком ли тяжкое бремя он взвалил на эти юные, хрупкие плечики, отправив дочку в изматывающий многодневный тур по Европе?

Он тяжело вздохнул, похлопал свою малютку по руке и начал:

— Турне оказалось слишком обременительным для тебя. Не стоило с этим спешить. — «Французский — это великий язык, язык монархов, — думал его величество, никакой другой язык не может передать ни пафоса, ни нежной отеческой заботы». — В свое время отец, конечно, не церемонился со мной, но ты…

Король оценивающе посмотрел на бледное личико принцессы.

Его дочь так повзрослела за эти несколько недель. Из резвого ребенка она превратилась в очаровательную молодую даму. Даму со слишком грустными глазами. Принцесса поднесла к губам виноградину. Как она была похожа на свою мать!

Хотя нет, с короткой стрижкой, особенно в профиль, принцесса — вылитая прабабушка, почтенная герцогиня Мекленбург-Шверинская.

В первые годы, когда королю пришлось принять в руки бразды правления, мудрые советы герцогини очень помогали ему.

Его величество на несколько секунд погрузился в воспоминания: первые выезды в свет, первые дипломатические приемы, самая первая пресс-конференция, на которой он умудрился опрокинуть бокал с водой прямо на микрофоны журналистов, и та скандальная слава, которая долгие годы сопровождала его в прессе…

Его величество снова вздохнул и продолжал:

— Публичность — тяжелое бремя, дитя. Но мы должны принять это как часть своего долга. Когда-то наши предки имели свое обширное государство. Нам же остались от них честь и достоинство. Но я не жалею о таком наследстве. Я впитал это с молоком, и тебя я воспитывал так же…

Где-то в Европе. Королевский замок. Покои принцессы. Позднее утро

С тяжело бьющимся сердцем мадам Ван Бастен принялась искать «улику».

В конце концов, она не настолько глупа, как полагает доктор Барашкевич, и не настолько бессердечна, как о ней имеет наглость думать мэтр Ромболь, если этот чопорный болван вообще умеет думать!

Черт побери, она тоже умеет пользоваться дедуктивным методом.

Итак, многочисленные ящички секретера из китайского лака слишком малы, чтобы спрятать объемистый конверт.

Кровать?

Старшая фрейлина быстро пробежала пальцами по шелковым покрывалам, простыням, нежнейшим пуховым перинам, даже осторожно опустилась на колени и заглянула под кровать. И обнаружила там…

Пыль!

Необходимо срочно сделать выговор прислуге…

Она продолжала искать, открыла гардероб и заглянула в ящики для обуви.

Тщетно! Мадам Ван Бастиан уже находилась на грани отчаяния, когда ее взгляд упал на большой портрет герцогини Агнесс Мекленбург, сделанный в девичестве, когда она была еще юной принцессой…

Великолепная работа, неудивительно, что принцесса недавно попросила перенести портрет в ее апартаменты. Недавно? Да, они уже вернулись из поездки…

Старшая фрейлина посуровела и заглянула за картину. С тыльной стороны к портрету был приклеен пресловутый конверт. Пришлось приложить некоторое усилие, и вот роковая улика оказалась в ее руках.

Старшая фрейлина нетерпеливо вытряхнула фотографии… Она была шокирована настолько, что рухнула без чувств прямо на огромную кровать ее высочества…

Где-то в Европе. Парк у королевского замка. Солнечный день

Король высоко поднял бокал с вином, посмотрел сквозь него на солнце и залюбовался волшебной игрой света в хрустальных гранях. Только после этого он сделал глоток, и ему показалось, что напиток богов приобрел новые нотки вкуса.

После бокала хорошего вина, хрустящего круассана и доброй порции зрелого сыра с острым запахом его величество настроился на философский лад.

Он подал лакею знак, и на столе появилась еще одна бутылка. Сомелье в белоснежных перчатках продемонстрировал этикетку и плеснул напиток в другие — абсолютно прозрачные и гладкие бокалы, — чтобы знатоки, к числу которых принадлежал его величество, могли оценить все достоинства напитка, включая цвет и прозрачность.

У этого напитка была особая история.

А что может быть лучше после сытного завтрака, чем поделиться хорошей историей с внимательным слушателем? Король посмотрел на дочь и хитро прищурился. Принцесса помнила этот особый взгляд отца еще с детства, когда она была озорной маленькой девчушкой с огромными бантами, а «его величество» — просто «папа». И папа частенько рассказывал своей дочурке добрые старые сказки, обязательно со счастливым концом.

Принцесса тоже пригубила вина и приготовилась слушать.

— Известность — очень нелегкий труд, — его величество неспешно перекатывал на языке французские слова, словно сладкие виноградины. — Однажды во Франции, на одном из приемов, я познакомился с известным актером. Говорили, что он один из лучших. Кино я не смотрю, ты знаешь, предпочитаю книги, но, узнав его поближе, могу согласиться с этим суждением. Мы много говорили. Вернее, говорил он. Рассказывал о себе. Разные истории. Невероятно смешные…

Его величество рассмеялся, кое-что вспомнив. Нет, такие истории никак не подобает пересказывать в присутствии молодой девушки. Его мужественный подбородок задрожал, сминая золотистый шелковый шейный платок.

Принцесса тоже сдержанно улыбнулась. Но взгляд ее устремился куда-то далеко над плечом короля.

Там происходило нечто экстраординарное.

Аккуратно подстриженные кусты живой изгороди подозрительно зашевелились, охрана напряженно завертела головами, джип месье Ромболя тронулся с места.

Было похоже, что некто пытается нарушить королевский покой.

Принцесса Мария совершенно растерялась. Ей хотелось вскочить и помчаться бегом, чтобы узнать, что происходит. Но дворцовый этикет предписывал дослушать отцовский рассказ, да и вообще, всегда интересно, чем закончится хорошая история…

Высокий темный силуэт отделился от крыльца бокового входа и стремительно направился прямиком к лужайке, на которой изволил завтракать его величество. Глава королевской службы безопасности поспешил поднести к глазам бинокль и обнаружил… что по стриженому газону, со скоростью совершенно не позволительной для дамы такого возраста и положения, бежит старшая фрейлина собственной персоной.

Волосы придворной дамы были растрепаны, на лице читался неподдельный ужас, а к груди она прижимала большой бумажный конверт.

Даже мэтр Ромболь был заинтригован таким развитием событий. Он быстро отдавал команды, опасаясь, что преданная ему охрана может переусердствовать и задержать старшую фрейлину. В этом случае разразится грандиозный скандал, по последствиям сравнимый только с правительственным кризисом в нефтеносной державе.

Мановением руки месье Ромболь отправил свой джип к месту будущей баталии…

— Потом мы узнали друг друга лучше, — его величество наслаждался прекрасным вином, речь его лилась свободно и плавно: — Частенько он присылает мне в подарок свое вино. Насколько это позволительно, нас даже можно назвать друзьями… И, представь, я увидел, как ему тяжело! Он бывает самим собой лишь с очень немногими людьми и все время вынужден играть некую предписанную ему роль…

Его величество вынужден был прервать свою речь. Неподалеку происходило нечто, заставившее его замолчать.

Охранники перебегали с места на место, переговаривались по рациям, к старому вязу на достаточно большой скорости приближался джип месье Ромболя, а со стороны замка с девичьей прытью бежала старшая фрейлина.

— Ваше величество… ваше величество. — Запыхавшаяся придворная дама едва могла говорить и лишь протягивала монарху белоснежный конверт…

Ромболь уже выпрыгнул из автомобиля и тоже бежал по зеленой траве, намереваясь перехватить руку придворной дамы, и пытался привлечь внимание принцессы:

— Ваше высочество! Ваше высочество!

Но принцесса Мария проигнорировала предупреждение верного телохранителя. Она вскочила, опрокинув легкий плетеный стул, прикрыла глаза от солнца и пыталась разглядеть, что происходит возле высокой парковой ограды. С той стороны к ним во весь опор несся еще один гость…

Всадник на белоснежном коне.

Конь галопировал, и по мере его приближения становилось очевидно, что наезднику не хватает опыта. Он сумел лишь задать направление, а затем целиком вверил себя мудрому инстинкту животного, с усилием держась в седле. Всадник выглядел несколько неуклюже, но очень, очень романтично.

Принцесса Мария вскрикнула и побежала навстречу. Тонкая накидка из голубого шифона развивалась за ее спиной, как крылья бабочки! Казалось, еще один сильный порыв ветра — и девушка взлетит…

В результате такой непривычной светской активности охрана осталась без руководящих указаний, покинула посты и теперь металась по парку, не в состоянии решить, что же следует предпринять.

А мэтр Ромболь замер у королевского стола и наблюдал, как его величество извлекает из конверта стопку цветных снимков.

Фотограф запечатлел очаровательную улыбку девушки. Она болтала, танцевала, пила кофе, ела что-то немыслимое, курила, отважно дралась и тихо грустила у воды. Она улыбалась, выглядела беззаботной и счастливой, как лучик солнца в летний день, и на каждом снимке рядом с ней был высокий, стройный молодой человек с гладко выбритым черепом…

Его величество громко рассмеялся, даже не пытаясь держать себя в рамках приличий, расстегнул ворот рубашки, поднес один из снимков поближе к глазам и указал на молодого человека:

— Боже, так вот в чем причина грусти… — Он вытер выступившие на глазах то ли от смеха, то ли от радости слезы большим шелковым платком с вышитым королевским вензелем. — Моя бедная девочка…

Король, наконец, счел возможным отвлечься от снимков и обратить внимание на суету, царившую вокруг. Мужественный всадник, мчавшийся через парк на белом коне, был не кем иным, как молодым человеком с фотографий.

Принцесса бежала ему навстречу, выкрикивая имя:

— Макс! Макс…

За эти несколько минут принцесса сильно изменилась: глаза ее ожили, наполнились теплотой и любовью, нежные губы расцвели счастливой, почти забытой улыбкой.

Его величеству оставалось лишь сентиментально вздохнуть и произнести те слова, которые рано или поздно говорит всякий отец:

— Девочка просто выросла! За это стоит выпить, как полагаете, месье Ромболь? — Его величество осушил бокал одним долгим глотком.

Ромболь последовал примеру монарха — он тоже давно узнал русского журналиста. Затем он поднес к губам переговорное устройство и сухо объявил:

— Все хорошо. Опасности нет, я его знаю… — Сегодня его французский звучал почти как королевский.

Ромболь поднял опрокинутый плетеный стул, усадил на него старшую фрейлину и протянул ей бокал вина. Дама все еще пребывала в глубоком шоке. Вместе они наблюдали, как девушка в изысканном, голубом как утреннее небо, платье бежит по сочной зеленой траве, ее руки распахнуты, словно готовы обнять весь мир. Девушка улыбается настоящей, искренней улыбкой. Такой, какую можно увидеть только у счастливых маленьких девочек и настоящих сказочных принцесс!

Улыбка ее была столь же наивной и чистой, как букет полевых цветов — колокольчиков, лютиков и маргариток, — никогда не знавших садовых ножниц. Зеленые веточки полевых цветов подрагивали в руках всадника и кружили голову сладким медовым ароматом, над ними вились трудолюбивые пчелки — похоже на знак с еще несуществующего дворянского герба.

Белоснежный конь летел навстречу девушке, неся настоящего рыцаря.

Человека, который понял, что ради настоящей любви, простой и красивой сказки, можно пожертвовать очень многим, даже если ты не уверен, что финал сказки будет счастливым!

Король тоже наблюдал за всадником. Он подбоченился, выпрямил спину, принял величественную позу и стал похож на собственный парадный портрет, выставленный в гостиной. Ему казалось, что годы слетели с его плеч, как тяжелая монаршая мантия, и он на минуту снова превратился в пылкого влюбленного, которым был когда-то…

Его величество посмотрел на дочь, глаза его подернулись дымкой печали:

— Что ж, я сам любил покрасоваться перед твоей матерью. На коне! — пробормотал король.

В конце концов, месье король тоже был всего лишь человеком, который хорошо помнит, что такое настоящая любовь. И только потом его величеством.

Ромболь заметил, что в уголках глаз монарха блеснули сентиментальные отцовские слезинки, а может быть, главе королевской охраны просто померещилось…

Но Мария не слышала слов отца, она вообще не замечала ничего вокруг. Она просто бежала, прямо по стриженым газонам, мимо пышной яркой зелени, над которой громко и важно гудели шмели, мимо розовых кустов с распустившимися алыми бутонами и ухоженных клумб, а садовые пичуги провожали ее звонкими песенками.

Макс спрыгнул с коня и тоже побежал навстречу девушке. Сначала встретились их взгляды, потом кончики пальцев…

Теплый ветерок касался их лиц и щекотал, ноздри запахом жасмина. К шуму листвы и стрекоту кузнечиков примешивался совсем другой, хорошо знакомый звук — сухое щелканье затвора фотокамеры, а в глубине пышного куста притаился черный длиннофокусный объектив.

Но влюбленные не замечали и этого звука. Они забыли о том, что время, пространство и мир вокруг существуют! Яркий букет упал на землю, руки сплелись в счастливые объятия, тела утонули в горячей волне, а губы слились в бесконечно долгом поцелуе…

Прабабушка принцессы, старая герцогиня, наблюдала за юной счастливицей из своего высокого плетеного кресла и улыбалась мудрой, всепонимающей улыбкой.

Даже на ее долгом веку сказки со счастливым концом случались так редко!

Один день может стать историей на всю жизнь

Скучающая в стенах родового замка хрупкая и изящная принцесса Мария прибывает с официальным визитом в далекий город на Неве. Влекомая огнями ночного Петербурга, принцесса поддается мимолетному порыву и попадает в мир неизведанных ранее эмоций и впечатлений. Случайная встреча с Максом, скандальным журналистом и харизматичным плутом, оборачивается однодневным путешествием по Северной столице. Приключением на двадцать четыре часа, которое оставит воспоминания на всю жизнь…

Случится ли роман вместо очередной громкой статьи?

Обернется ли сенсационная светская хроника не интригой для огласки, а настоящей историей любви?