Софи Кинселла

Помнишь меня?

Ее бросил парень, на работе ей не дали бонус, она мокнет под дождем, потому что никак не может поймать такси, и она не подозревает, что завтра все будет совсем по-другому…

СОФИ КИНСЕЛЛА

Первую книгу писательница опубликовала в 24 года под своим настоящим именем Маделин Уикхем. Только восьмая ее книга «Тайный мир шопоголика» вышла под псевдонимом Софи Кинселла — и теперь шопоголика знает весь мир. Кинселла сама принимала участие в съемках фильма «Шопоголик» и лично убедилась, что Бекки Блумвуд на экране точно такая же, как и в книгах.

Сюжет романа «Помнишь меня?» появился у Софи Кинселлы неслучайно. Как и многие из нас, она мечтает проснуться и вдруг обнаружить, что жизнь прекрасна. Кроме того, ее всегда занимал феномен человеческой памяти. Так и нарисовался образ героини с амнезией, которая очутилась в земном раю.

Обычно Кинселла работает над романом около девяти месяцев. Начинает она… в кафе: пьет кофе, продумывает детали и делает заметки. И так недели подряд. А потом дома, пока муж на работе, а сыновья в школе, под очень громкую музыку она пишет, пишет, пишет. Музыка помогает ей сосредоточиться.

Пролог

Из всех паршивых вечеров, какие только были в моей жизни, этот…

По десятибалльной шкале, я бы сказала, на минус шесть. И не то чтобы у меня слишком строгие критерии.

Я переминаюсь с одной натертой ноги на другую, дождь капает мне за шиворот. Я хочу поймать такси, оказаться дома и сбросить уже наконец эти дурацкие ботинки. Но никакого такси нет и в помине.

Ноги страшно болят. Ни за что больше не буду покупать обувь на распродажах! Эти ботинки я купила на прошлой неделе именно на распродаже — черные, на гладкой плоской подошве; я ношу только плоскую подошву. Они были на полразмера меньше, чем нужно, но продавщица сказала, что разносятся, и я ей поверила. Надо же быть такой идиоткой.

Мы стоим на углу какой-то улицы на юго-востоке Лондона, из клуба в подвале бухает музыка. Мы притащились сюда только потому, что у Кэролин была скидка на вход. Но сейчас уже пора домой, и я — единственная, самая сознательная — ловлю такси.

Фай с пареньком, которого подцепила в баре, оккупировали ближайший козырек подъезда. Где-то недалеко от них, прикрывшись газетой, Кэролин и Дебс горланят «Идет дождь». Вообще-то я тоже люблю петь, но сегодня не то настроение. У меня все болит. Если бы появился Шляпа-Дэйв, как обещал! Он продает автомобили в телемагазине и с прошлого лета, когда мы познакомились на барбекю у друзей Сьюзен, значится моим бойфрендом. Я вовсе не хочу его обидеть, называя Шляпой. Просто мы все так зовем его. А меня, например, зовут Кривозубкой. С одиннадцати лет меня так называют. А иногда еще Кучерявкой. Если честно, то волосы у меня действительно буйно вьются, да и зубы несколько кривоваты. Но я всегда говорю, что это придает мне индивидуальность.

На самом деле так говорит Фай, что это придает моему лицу индивидуальность. Я же собираюсь исправить зубы, как только появятся деньги.

В поле зрения показывается такси, я поднимаю руку, но меня опережают. Отлично! Я сую руки в карманы.

Нет, не Шляпа-Дэйв меня подкосил, а бонусы. Сегодня был последний день финансового года и всем раздавали листочки, где было написано, кто сколько получит, и все просто прыгали от волнения. Кроме меня. Потому что для получения бонуса нужно проработать в компании год, а я проработала на неделю меньше. На одну неделю. Жмоты. Говорю же, если бы меня спросили, что я об этом думаю… словно Саймон Джонсон интересуется мнением помощника младшего менеджера по продажам. Пропади они пропадом эти напольные покрытия!

— Эй, Лекси! — Фай оторвалась от парня и подходит ко мне, доставая губную помаду.

— Ну! — Я сморгнула с ресниц дождевую каплю. — Куда делся чудный мальчик?

— Отправился сказать девушке, с которой пришел, что уходит.

— Фай!

— Что? — Похоже, Фай ничуть не раскаивается. — Они не пара. Они — возможность двух пар. — Она тщательно красит губы ярко-красным. — Теперь куплю полный набор новой косметики, — говорит она. — Могу себе позволить!

— Конечно. — Я стараюсь, чтобы голос звучал порадостнее.

— Ой, прости, Лекси. Тебе тоже должны были дать бонус. Так нечестно. — Она приобняла меня.

— Да ладно. — Я пытаюсь улыбнуться. — На будущий год получу.

— Ты в порядке? — Фай пристально смотрит на меня. — Хочешь пойдем выпьем?

— Нет, я хочу спать. Сегодня встала очень рано.

Фай закусила губу.

— Боже, я совсем забыла. Эти бонусы и все остальное… Лекси, прости. Тебе сейчас так тяжело.

— Да ладно, пустяки. Я не придаю этому слишком большого значения.

Нытиков никто не любит. Поэтому я кое-как заставила себя улыбнуться, чтобы показать, что я — в полном порядке. Я с кривыми зубами, без бонуса и теперь, похоже, без бойфренда… и у меня только что умер отец.

— Черная полоса скоро пройдет, — говорит Фай. — Ты должна в это верить. Ну же! — Она крепко обнимает меня. — Кто ты в конце концов, женщина или жужелица? — Фай всегда так выражалась, еще когда нам обеим было по пятнадцать. И всякий раз мы смеялись над этим. — И знаешь, — добавила она, — мне кажется, твой отец заценил бы, если б ты пришла на его похороны с похмелья.

Возможно, она и права, едва успела подумать я.

— Такси! — завопила я чуть ли не раньше, чем увидела вдалеке желтый огонек.

Я должна сесть в эту машину. Должна. Я бегу по скользкому тротуару, крича до хрипоты. На тротуаре толпится народ. Я обегаю толпу, вскакиваю на ступеньки какого-то внушительного муниципального здания с балюстрадой, куда ведут две лестницы, справа и слева, и хочу воззвать к такси с высоты, а когда оно остановится, спуститься и запрыгнуть в него.

— ТАКСИ! ТА-А-А-КСИ-И!

Да! Вот оно подруливает!

— Сюда! — машу я рукой. — Едем… — И с ужасом вижу, что к моему такси устремляется какой-то парень. — Это наше! — ору я и скачу вниз по ступенькам. — Не смейте даже… А-а! А-а-а!

Нога подвернулась на мокрой ступеньке, мои дурацкие дешевые ботинки с гладкими подошвами заскользили, и я закувыркалась вниз по лестнице.

Земля приближается, я ничего не могу поделать, я сейчас разобьюсь…

Глава 1

Сколько времени прошло? Пять минут? Полчаса? Или уже утро?

Я чувствую себя отвратительно. Что произошло вчера вечером? Боже, голова раскалывается. Я как в тумане, меня подташнивает. Какой сегодня день?

Какое-то время я лежу неподвижно. Голова гудит. В горле пересохло, все болит. Кожа как будто вся ссохлась.

Где я была вчера? Что у меня с головой? Никогда больше не буду пить. Должно быть, сильно отравилась. Что же было вчера вечером? В голове крутятся только какие-то случайные образы.

Подсолнухи на фоне голубого неба…

Эми — новорожденный младенец, похожий на большую розовую сосиску…

Вкус бананов…

Стоп. Я как смогла мобилизовала мозг. Блеснуло четкое воспоминание… Да, именно. Банановый коктейль. Мы пили коктейли.

Я даже глаза не могу открыть. Тяжелые веки не поднимаются. Я осторожно дотрагиваюсь до груди — простыня шуршит. Причем совсем не так, как шуршат мои простыни дома. И рубашка на мне какая-то незнакомая, правда, мягкая, хлопковая.

Где это я? Что, к дьяволу…

Громадным усилием воли я разлепляю глаза и чуть приподнимаюсь. Я лежу в тускло освещенной комнате, на металлической кровати. Справа от меня — панель со множеством кнопок. На прикроватной тумбочке — букет цветов. В левой руке — игла капельницы.

Это невозможно. Я в больнице. Что же случилось?

Бонусы, ну конечно! И Шляпа-Дэйв… провались он к чертям! Но, постойте, это не объясняет, почему я в больнице.

Загадочная история. Напишу-ка я Фай, спрошу, что случилось. Я потянулась к тумбочке, но телефона там не оказалось.

Где мой телефон? И где все остальные вещи? Я в недоумении осматриваюсь, но не вижу ни одежды, ничего другого. Мне пришло в голову нажать на кнопку на панели. Я выбрала с изображением человеческой фигурки, и… Сработало!

Вошла сестра в темно-синем форменном халате и широко улыбается мне.

— Здравствуйте, Лекси. Как вы себя чувствуете?

— Э-э, спасибо, хорошо. Только пить хочется. И голова болит.

— Сейчас принесу болеутоляющее. — Голос у нее приятный.

Вскоре она протягивает мне пластиковый стаканчик с водой.

— Спасибо. — Я проглотила таблетку. — Я ведь, кажется, в больнице? Или, может, в роскошном спа-салоне?

Медсестра чуть смутилась:

— Простите, в больнице. А вы разве не помните, как оказались здесь?

— Нет, — призналась я. — Честно говоря, все как в тумане.

— Это потому, что вы сильно ударились головой. А помните, как вы попали в аварию?

Авария… Авария… И вдруг я все вспоминаю! Ну конечно. Вот я бегу к такси, поскальзываюсь в своих дурацких ботинках… Мама дорогая. Должно быть, я и впрямь повредилась головой.

— Да. Кажется, помню. — Я кивнула. — В общих чертах. А… который теперь час?

— Восемь вечера.

Восемь часов? Ого. Значит, я вырубилась на целые сутки?

— Меня зовут Морин. — Она берет у меня стаканчик. — Вас перевели в эту палату всего несколько часов назад. Что еще я могу для вас сделать?

— Мне бы хотелось немножко апельсинового сока, если есть. И я нигде не вижу своего телефона и сумочки.

— Ваши вещи принесут вам. Они в целости и сохранности.

Она направилась к двери, а я стала оглядывать палату. Я даже не знаю, в какой я больнице… Известили ли моих родных? И еще что-то подспудно меня мучит…

Мне срочно нужно домой. Да, правильно. Потому что — о господи! Похороны отца. Я пропустила похороны отца! Не то чтобы я хорошо знала собственного отца. Он не жил с нами, в сущности, он был нам скорее как дядюшка. Этакий веселый, плутоватый дядюшка, приносящий конфеты на Рождество, пахнущий вином и сигаретами. Ему должны были делать операцию на сердце, и все знали, что шансы — пятьдесят на пятьдесят. Но все равно, мне нужно там присутствовать, быть рядом с Эми и мамой. Ведь Эми всего двенадцать, она такая робкая…

По лицу покатились слезы. Сегодня хоронят отца, а я в больнице, и никто не придет меня навестить. Где встревоженные друзья, где родные и близкие, почему никто не сидит у моей постели, держа меня за руку?

Дверь открылась, снова вошла Морин. В одной руке у нее поднос, в другой — большой пакет.

— Ах боже мой, — всплеснула она руками, увидев, что я вытираю глаза. — Вам больно? Таблетка должна помочь.

— Большое спасибо. Но дело не в боли. Просто жизнь у меня… — Я безнадежно вздохнула. — Сплошная ерунда, с начала до конца. Денег нет, парень вчера меня бросил, отец умер…

Повисла тишина. Морин явно в замешательстве.

— Ну, вы, должно быть, шутите, — произносит она наконец, ласково улыбаясь и протягивая руку за пустым стаканчиком.

Я отдаю ей стаканчик и вдруг вижу… свои ногти. Черт побери! Какого дьявола?! Мои ногти всегда были обкусаны до мяса, а эти — эти изумительны. Аккуратные, покрытые бледно-розовым лаком… и длинные. Я с удивлением смотрю на них, пытаясь понять, как это может быть. Неужели вчера вечером мы пошли на ночной маникюр, а я забыла? И мне нарастили ногти акрилом?

— Кстати, ваша сумочка здесь, — добавляет Морин, ставя пакет у кровати. — А теперь пойду принесу вам сок.

— Спасибо, — ответила я.

Когда Морин вышла, я залезла в пакет и вытащила прелестную сумочку от «Луи Вюиттона» с ручками из телячьей кожи, всю блестящую и очень дорогую на вид.

Потрясно! Но это не моя сумочка. Жаль, что они меня с кем-то перепутали. Я откинулась на подушки и закрыла глаза.

Я проснулась. Сквозь задернутые шторы сочится утренний свет. Морин суетится где-то поблизости. Капельница волшебным образом исчезла, и я чувствую себя намного лучше.

— Здравствуйте, Морин. — Голос у меня хриплый. — Который час?

Она оборачивается, вскинув брови:

— Вы меня вспомнили!

— Конечно. — Меня удивляет ее заявление. — Мы познакомились вчера вечером. Мы разговаривали.

— Отлично! Значит, вы вышли из состояния посттравматической амнезии. Не волнуйтесь, — продолжает она, улыбаясь. — Такое развитие событий совершенно естественно при черепно-мозговой травме.

Я тут же потянулась к голове и нащупала повязку. Ого! Действительно, здорово я грохнулась с этих ступенек.

Раздался стук в дверь, потом дверь открылась и вошла высокая стройная женщина лет пятидесяти, с голубыми глазами, высокими скулами и седеющими волнистыми волосами. На ней красный клетчатый жилет поверх длинного набивного платья и янтарное ожерелье, а в руках — бумажный пакет.

Это мама. То есть я уверена в этом на девяносто девять процентов. Не могу понять, что вызывает у меня один процент сомнений.

— Ну и жара же здесь у вас! — восклицает она тоненьким, как у девочки, голоском. Ага, значит, действительно мама. — Я сейчас просто в обморок упаду! — Она начинает обмахиваться и, мельком взглянув на мою кровать, запоздало спрашивает Морин: — Как она?

Морин улыбается:

— Сегодня Лекси гораздо лучше.

— Слава тебе, Господи! — Мама на тон понижает голос. — Вчера она страшно бредила.

— Лекси пришла в себя, — поясняет Морин, направляясь к двери. — Она слышит все, что вы говорите.

На самом деле я почти ничего не слышу. Я не могу оторвать глаз от мамы. Что с ней не так? Она выглядит иначе. Похудела. И… постарела.

— Ну вот, моя хорошая, — произносит она громко и ясно, — это я. Твоя мама. — Она протягивает мне бумажный пакет, в котором лежит бутылка шампуня, и клюет меня в щеку.

— Привет, мам. — Я хочу ее обнять, но руки повисают в пустоте: она уже отвернулась посмотреть на свои крошечные золотые часики.

— Боюсь, я не смогу пробыть у тебя долго. Мне нужно показать Роли специалисту.

— Роли?

— Он из последнего помета Смоки, детка. — В мамином взгляде читается упрек. — Ты должна помнить малютку Роли. — Не знаю, почему мама думает, что я могу удержать в памяти клички всех ее собак. Их не меньше двадцати, и все уиппеты. — Да, еще тебе открытка. — Она роется в своей сумке. — Куда же она подевалась? От Эндрю и Сильвии.

— От кого? — Я не понимаю, о ком речь.

— От соседей, Эндрю и Сильвии. — Она говорит так, как будто это само собой разумеется.

Но наших-то соседей зовут Филипп и Мэгги.

— Мам…

— Так или иначе, они тебя любят. И Эндрю хотел спросить твоего совета насчет лыж.

Насчет лыж? Но я не умею кататься на лыжах.

— Мам, — я с ужасом хватаюсь за голову, забыв о своей черепно-мозговой травме, — о чем ты говоришь?

Вернулась Морин.

— Сейчас доктор Харман придет вас посмотреть, — предупредила она.

— А мне надо бежать. — Мама встает. — Я приду еще, вместе с Эми и Эриком.

С Эриком? А-а-а, это, наверное, ее новая собака.

Мои размышления прервал стук в дверь — вошел моложавый темноволосый мужчина в халате.

— Здравствуйте, Лекси. — Голос у него бодрый. — Я доктор Харман, невролог. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, только левая рука ведет себя как-то странно. Словно я ее отлежала и она теперь не слушается.

— Так, — он кивнул, — посмотрим, может быть, пропишем вам какую-нибудь физиотерапию. Но сначала я хочу задать вам несколько вопросов. Не сердитесь, если некоторые из них покажутся вам слишком очевидными. — Его губы растянулись в профессиональной улыбке. — Скажите, как вас зовут?

— Меня зовут Лекси Смарт, — быстро ответила я.

Доктор Харман кивнул и сделал пометку в карточке.

— А когда вы родились?

— В тысяча девятьсот семьдесят девятом году.

— Очень хорошо. — Он опять что-то помечает. — Итак, Лекси, когда вы разбили машину, вы ударились головой о лобовое стекло. У вас образовалась небольшая опухоль мозга, но, похоже, вам повезло. Хотя мне нужно сделать еще ряд анализов.

Врачи никогда не дают вам даже слова вставить.

— Боюсь, вы меня с кем-то перепутали. Я не разбивала никаких машин.

Доктор Харман нахмурился и отлистал назад пару страниц моей больничной карточки:

— Здесь зафиксировано, что пациентка попала в автокатастрофу.

— Ну, может быть, записали неправильно, — не уступаю я. — Я побежала к такси и упала.

Доктор Харман и Морин обменялись встревоженными взглядами.

— Совершенно точно, дорожно-транспортное происшествие, — бормочет Морин. — Две машины, лоб в лоб. Я видела, как ее внесли.

— Я не могла попасть в автокатастрофу. — Я стараюсь не терять терпения. — Поверьте, у меня нет машины. Я даже не умею водить!

— У вас нет… — доктор Харман перелистнул страничку и сверился с записями, — «мерседеса»-кабриолета?

— «Мерседеса»? — Я в шоке. — Я скажу вам, сколько зарабатывает двадцатипятилетний помощник менеджера по продажам в «Коврах Деллер», ладно? А вы мне скажете, может ли этот человек позволить себе «мерседес»-кабриолет.

Доктор Харман смотрит на меня пристально и как будто печально. Мое сердце тревожно подскакивает.

— Разве со мной что-то не так? — Я выхожу из себя.

— Лекси, я хочу задать вам еще один вопрос, — мягко продолжает доктор Харман. — Скажите, пожалуйста, какой сейчас год?

— Какой сейчас год? — Я в полном смятении.

— Не волнуйтесь, — ободряет он, — это стандартная процедура.

Я смотрю на Морин, потом на него.

— Две тысячи четвертый.

Кажется, даже воздух застыл в палате после моих слов, словно вмиг все перестали дышать.

— Ясно. — Доктор Харман сел на край кровати. — Лекси, сегодня шестое мая две тысячи седьмого года. — Лицо его очень серьезно.

— Но… это же будущее. — Я еле могу говорить.

— Лекси, для вас это потрясение, — Морин ласково теребит меня за плечо, — но это правда. Сейчас май две тысячи седьмого года.

— Не может быть. — Я стараюсь не показывать своей растерянности. — Сейчас две тысячи четвертый год, я же не дура…

— Не расстраивайтесь, — успокаивает меня доктор Харман. — Давайте потихоньку разберемся. Расскажите нам, пожалуйста, последнее, что вы помните.

— Ну ладно… — Я провела ладонью по лицу. — Последнее, что я помню: я выхожу на улицу с подругами с работы. Под дождем мы пытаемся поймать такси, я поскальзываюсь на лестнице и падаю. Это было двадцатого февраля две тысячи четвертого года. — Голос у меня дрожит. — Я точно помню дату, потому что на следующий день похороны моего отца!

— Лекси, это случилось больше трех лет назад.

Я смотрю на них, и мне страшно.

— Больше ничего не помните? — уточнил доктор Харман.

— Ничего, — неохотно признала я. — Значит, я пролежала в коме, — я судорожно сглотнула, — больше трех лет? — Я не могу в это поверить.

Доктор Харман покачал головой:

— Нет, вовсе нет, Лекси. Вас доставили сюда лишь пять дней назад.

Как это?

— Я не понимаю! Я сошла с ума?

— Нет, — улыбается доктор Харман. — Я думаю, у вас то, что называется «ретроградная амнезия». Это состояние, которое иногда возникает после черепно-мозговой травмы. Лекси, вы просто забыли часть своей жизни. Вот и все.

Мне хочется плакать. Так все запуталось — до головокружения. И вдруг… Я замечаю на своей руке, у локтя, маленький шрам, похожий на галочку. Шрам, которого раньше не было. О котором я ничего не знаю. К тому же свежим его не назовешь. Должно быть, он появился несколько месяцев назад.

— Лекси, с вами все в порядке? — спросил доктор Харман.

Сердце бешено колотится. Я снова оглядываю свои руки. Никакой это не акрил. Это мои настоящие ногти. К тому же за пять дней таких ногтей не отрастишь.

— Вы говорите, что я забыла три года своей жизни?

— Очень похоже на это, — кивнул доктор Харман.

Итак, сейчас две тысячи седьмой год. А это значит, что мне… Господи боже мой! Мне двадцать восемь лет. Я старуха.

Мне принесли чашку отличного крепкого чаю. Потому что это очень помогает при амнезии — чашка чаю, согласны?

Морин сменила другая сестра, светловолосая Николь. Она что-то пишет в моей карточке.

— Когда у человека амнезия, — начала я, — через какое-то время память к нему возвращается?

— Как правило, возвращается. — Она уверенно кивает. — Дать вам журнал?

Она протянула мне номер «Хелло!». Я пробегаю глазами заголовки и замираю.

— «Дженнифер Анистон и ее новый мужчина», — читаю я вслух. — Какой новый мужчина?

— Вы не знаете? Они разошлись с Брэдом Питтом.

— Дженнифер и Брэд разошлись? — Я с интересом смотрю на Николь.

— Да, они в разводе. И Брэд с Анджелиной Джоли уже сыграли свадьбу.

Дженнифер и Брэд развелись. Как изменился мир!

— И не такое бывает. — Николь успокаивающе гладит меня по плечу. — Давайте я принесу вам завтрак. Хотите полный английский, континентальный или фрукты? Или все сразу?

— Э-э… Континентальный, пожалуй. — Я снова открываю журнал и тут же его захлопываю. — Подождите. Фрукты? Государственное здравоохранение вдруг разбогатело?

— Это не государственное здравоохранение, — улыбается она. — Вы в частной клинике.

В частной?

— Я не могу себе этого позволить. — Мне стало неловко. — Простите, но я не знаю, как я оказалась в этой роскошной палате. Меня нужно перевести в обычную больницу. Я с радостью перееду…

— Все расходы покрывает ваша частная медицинская страховка, — заверила меня Николь.

— Да? — Я просто ошеломлена.

— Да, конечно.

У меня есть частная медицинская страховка? Ну, наверное, есть. Мне же двадцать восемь лет. Я практична и благоразумна. Я же совсем другой человек. Я ведь уже не я.

То есть я по-прежнему я. Но двадцативосьмилетняя я. Которой явно по средствам частная медицинская страховка, и очень хороший маникюр, и… Минуточку! Я медленно поворачиваю голову и сосредотачиваюсь на глянце «Луи Вюиттона».

— Николь! Как вы думаете… эта сумочка… моя?

— Должно быть, — кивнула Николь. — Давайте проверим. — Она открывает сумочку и вытаскивает из нее такой же «вюиттоновский» бумажник. — Да, ваша. — Она разворачивает ко мне бумажник, показывая платиновую карточку «Американ экспресс» с именем «Лекси Смарт».

Я смотрю на вытисненные буквы, и голова идет кругом. Это моя платиновая кредитная карточка. А это моя сумочка. Откуда они у меня? Я что, зарабатываю кучу денег?

— Получается, я действительно попала в автокатастрофу? — Мне вдруг немедленно хочется узнать о себе все, все и сразу. — Я действительно вела машину? «Мерседес»?

— Очевидно. — Видя недоверие у меня на лице, она уточнила: — Значит, в две тысячи четвертом году у вас не было «мерседеса»?

— Вы шутите? Я и водить-то никогда не умела.

— Посмотрите, что в сумочке, — предложила Николь. — Может быть, ее содержимое напомнит вам о чем-то.

— Хорошая мысль.

Первым делом я вытаскиваю позолоченную коробочку компакт-пудры от «Эсте Лаудер». Открываю ее, чтобы посмотреться в зеркальце.

— Лекси, вы немного поцарапали лицо, — быстро предупредила Николь. — Не волнуйтесь, это все заживет.

Увидев себя в зеркальце, я тотчас успокоилась. Это все-таки я, хоть и с глубокой царапиной на веке. Стараясь увидеть себя целиком, я повертела зеркальце и неожиданно вздрогнула: голова забинтована. А если отвести зеркальце подальше, то можно увидеть губы. Это мои губы, но чуть полноватые и…

О господи! Зубы не мои. Они абсолютно белые. Они сверкают. Это чужой рот.

— С вами все в порядке? — прервала мое изумленное молчание Николь. — Лекси?

— Я бы хотела зеркало побольше, — наконец смогла выдавить я из себя.

— В ванной есть. — Она шагнула ко мне. — На самом деле, отличная мысль. Пора начинать двигаться. Вставайте потихоньку. Давайте помогу.

Мне удается доковылять до ванной, Николь распахнула дверь. На внутренней стороне двери висит огромное зеркало.

Это я?

Я онемела. Коленки задрожали, ноги подкосились.

Закрываю глаза и вспоминаю себя прежнюю, чтобы убедиться, что не схожу с ума. Кудряшки мышиного цвета, голубенькие глазки. Фигура чуть полнее, чем хотелось бы. Личико хорошенькое, но ничего особенного. Черный контур вокруг глаз и яркая губная помада.

Открываю глаза. Передо мной стоит совсем другая девушка. Где-то волосы слиплись и спутались — из-за удара, — но вообще они непривычно яркого каштанового цвета, прямые и блестящие, без единой завитушки. И ногти на ногах розовые, отполированные. А сами ноги с золотистым загаром и гораздо тоньше, чем раньше. И более мускулистые.

— Я просто… ослепительна. Волосы, ноги, зубы. — Глаз не отвести от этих безукоризненных белоснежных жемчужин.

— Вы прекрасно выглядите. — Николь — сама вежливость.

— Нет. Нет-нет, — я не могу унять дрожь, — вы не понимаете. У меня были самые ужасные в мире зубы. У меня даже кличка — Кривозубка.

— Вот уж никак бы не подумала. — Николь удивленно вскинула бровь.

— И еще я сильно сбросила вес, и лицо изменилось.

Похоже, губы действительно немного полнее. Я рассматриваю их попристальнее. Неужели я превратилась в человека, который все это делает?

Я с трудом оторвалась от зеркала. Голова кружится. Схватив сумочку, я стала вытряхивать из нее вещи. Футляр для ключей от «Тиффани», солнечные очки от «Прада», блеск для губ от «Ланком». А еще — маленький бледно-зеленый ежедневник. Я его открываю, и выпадают несколько визитных карточек. Поднимаю одну, смотрю на имя — и… Господи!

Это карточка компании, где я работаю. «Деллер». Новый стильный логотип. Черным по белому там напечатано: «Лекси Смарт, директор, напольные покрытия».

Земля уходит у меня из-под ног.

— Лекси? — Николь участливо наклонилась ко мне. — Вы так побледнели.

— Смотрите. — Я протягиваю ей карточку. — Директор. Это же большой начальник. Как я могла стать начальником? Я же всего год проработала в компании!

Дрожащими руками я снова лезу в сумочку. Надо найти телефон и позвонить подругам, маме, сестре — кому-нибудь, кто понимает, что происходит!

Вот он. Гладенький, новая модель. Я такой не знаю, но разобраться просто. Голосовых сообщений нет, но есть одна непрочитанная эсэмэска от Э. Интересно, кто бы это мог быть? Я открыла сообщение и на экранчике прочитала: «Опаздываю. Позвоню, как только освобожусь». Странно, не могу вспомнить ни одного знакомого мне человека с именем, которое начинается на Э. Кто-то новый с работы? Я смотрю другие сообщения — и опять от Э.: «Не думаю».

Кто такой этот Э. — мой теперешний друг?

Ладно, остальные сообщения я посмотрю позже. А сейчас мне нужно поговорить с кем-то, кто меня знает и кто честно расскажет мне обо всем, что произошло в моей жизни за эти три года. Я набираю номер Фай.

— Здравствуйте, вы позвонили Фионе Роупер, пожалуйста, оставьте сообщение.

— Привет, Фай, — начинаю я, едва дождавшись сигнала. — Это я, Лекси. Послушай, я понимаю, как все это странно, но я в больнице и совсем… Словом, мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно. Можешь мне позвонить? Пока.

Как только я закрываю телефон, Николь строго произносит:

— Здесь этим пользоваться не рекомендуется. Но можно звонить по городскому. Я принесу вам аппарат.

— Хорошо, — кивнула я. — Спасибо.

И только я захотела просмотреть старые сообщения, как раздался стук в дверь. Вошла еще одна сестра.

— Я принесла вашу одежду. — Она положила на кровать большой пакет.

Открыв его, я вытаскиваю темные джинсы и удивленно разглядываю их. Что это? Талия слишком высокая, и какие-то они слишком узкие. Как же под них ботинки подобрать?

— А вот ваши драгоценности, — сказала сестра и протянула мне прозрачный пакетик. — Все на месте.

Еще не опомнившись от джинсов, я взяла пакетик. Там лежит очень дорогой на вид золотой браслет, такое же ожерелье и часы.

— Ой, какая прелесть!

В спутавшихся золотых нитях застряло кольцо, и я осторожно вытаскиваю его. У меня буквально захватило дыхание. Это кольцо с огромным сверкающим бриллиантом — мое?

— Лекси, взгляните, — окликнула меня Николь. — Там есть еще кольцо. Давайте руку. — Она достала его из угла пакетика — и мне на ладонь упало простое золотое колечко.

У меня зашумело в ушах.

— Должно быть, вы замужем! — оживилась Николь.

Нет. Это невозможно. Если бы я была замужем, я бы наверняка об этом помнила?

— Замужем, — кивнула вторая сестра и, словно прочитав мои мысли, спросила: — Разве вы не помните?

Я тупо покрутила головой:

— Я ведь не вышла за Шляпу-Дэйва, правда?

— Посмотрите, на нем буквы! — Николь указала на гравировку: — А. С. и Э. Г., 3 июня 2005 года. Узнаете?

Я тяжело дышу. Значит, это правда. Выгравировано на чистом золоте.

— А. С. — это я, — наконец произнесла я. — Алексия Смарт. А кто такой Э.Г. — понятия не имею.

Что же это такое творится? Мне двадцать восемь лет, у меня идеальные белые зубы, сумочка от «Луи Вюиттона», визитная карточка со словом «директор» и муж. Как так получилось?

Эдвард. Этан. Эррол.

Прошел час, а я все еще пребываю в шоковом состоянии и с недоверием поглядываю на свое обручальное кольцо, лежащее на прикроватной тумбочке.

Элиот. Эмонн. Эгберт.

Господи, прошу тебя, только не Эгберт.

Я обшарила всю «вюиттоновскую» сумочку, я внимательно просмотрела ежедневник, но так и не нашла ничего о своем… мне страшно произнести это слово.

Дверь неожиданно открывается, я застываю, чуть ли не уверенная, что это он. Но это опять мама, порозовевшая и раздраженная.

— У этих дорожных инспекторов нет сердца! Я всего двадцать минут…

— Мам, у меня амнезия, — резко перебила ее я. — Я потеряла память. Я и впрямь… слетела с катушек.

— Ох, да, медсестра говорила. — Она усаживается, стаскивая с себя пиджак. — Отлично понимаю твои чувства. У меня тоже память слабеет с каждым днем.

— Мам, — я глубоко вдыхаю, стараясь не взорваться, — ты не понимаешь моих чувств. Я забыла три года своей жизни! Я иначе выгляжу, у меня не осталось ни одной знакомой вещи, и к тому же… я действительно замужем?

— Разумеется, замужем! — Мама очень удивляется. — Эрик с минуты на минуту приедет. Я ведь уже говорила.

— Эрик — это мой муж? — Я тупо смотрю на нее.

— Боже мой, дорогая, у тебя провал в памяти.

Эрик. Для пробы я покрутила это имя в голове. Мой муж Эрик. Это имя ни о чем мне не говорит.

— Сегодня утром у него была важная встреча. Но вообще-то он день и ночь здесь, с тобой.

— Ладно. А… а какой он?

— Он очень милый, — сказала мама, как будто речь шла о ее новом щенке.

— Он… — Я замолкаю. Не могу же я спросить, хорош ли он собой. Это будет совсем странно. И опять она уйдет от ответа.

Мы молчим. Мы никогда не умели болтать обо всем и ни о чем, как это обычно делают дочки-матери.

— Лекси, а ты заказала для меня покрывало на диван? Через Интернет, — пояснила она в ответ на мой недоуменный взгляд. — Ты собиралась это сделать на прошлой неделе.

— Мам, я не знаю, — произнесла я медленно и отчетливо. — Я ничего не помню про последние три года.

— Мне очень жаль, дорогая. — Мама кивнула. — Дело в том, что я забыла название сайта. И если тебе удастся вспомнить…

— Я тебе обязательно скажу. — Я все-таки завожусь. — Если память ко мне вернется, я первым делом позвоню тебе насчет диванного покрывала.

Так. Значит, и в 2007 году я от мамы лезу на стенку. А ведь надо бы повзрослеть и научиться не раздражаться на маму.

— А чем Эрик занимается? — Я возвращаюсь к теме моего так называемого мужа. Мне как-то не верится, что он действительно существует.

— Продает недвижимость, — ответила мама. — И по-настоящему в этом преуспел.

— Мы живем у меня?

Мама очень удивлена:

— Дорогая, у вас своя квартира!

Это меня больно задевает. Я люблю свою квартирку. Она маленькая, но уютная. Я сама покрасила оконные рамы в голубой цвет, а еще там чудесный мягкий диван и повсюду — груды ярких подушек и маленькие лампочки вокруг зеркала. Значит, теперь я живу в чужой квартире. С чужим… со своим мужем.

В сотый раз я смотрю на свое обручальное кольцо и на кольцо с бриллиантом, машинально бросаю взгляд на мамины руки, она все носит папино кольцо, несмотря на то как он себя вел с ней.

Папа. Папины похороны.

— Мам, — осторожно заговорила я, — мне очень, очень жаль, что я не была на похоронах папы.

— Ты была на них, дорогая. — Она смотрит на меня как на сумасшедшую.

— А… — Я совершенно обескуражена. — Да. Конечно. — Я глубоко вздохнула и откинулась на подушки. — Ну и как все прошло?

— Как обычно проходят такие вещи. — Мама, сразу видно, разволновалась — как всегда, когда речь идет об отце. Она даже встала — словно для того, чтобы быть подальше от моих расспросов. — Ты ела? Пойду принесу чего-нибудь для нас. И пожалуйста, Лекси, ешь получше, — добавила она. — Нечего зацикливаться на безуглеводной диете. Картофелина тебя не убьет.

Безуглеводная диета? Вот, значит, как я обрела такую форму. Я смотрю на свои ноги. Надо сказать, мое тело действительно выглядит так, будто ему неведомо, что такое картофель.

— Я быстро. — Мама подхватила свою сумку с вышитым на ней узором. — Да и Эми сейчас придет.

— Эми? — Я живо представила себе сестренку в розовой флисовой кофточке и джинсиках с цветочками, и мне стало получше.

— Да, она внизу, задержалась конфет купить. — Мама открыла дверь. — Так любит мятный «Кит-Кат»!

Дверь за ней закрылась, а я слепо продолжаю смотреть в нее. Выпустили мятный «Кит-Кат»? И впрямь в 2007 году мир изменился.

Эми — моя сестра в полном смысле этого слова. Не только единокровная, но и собственно сестра, хотя у нас двенадцать лет разницы. Наши родители разошлись еще перед ее рождением. Впрочем, может быть, разошлись — это не совсем верно сказано. Я точно не знаю, что произошло. Папа нечасто бывал с нами. Официальная причина его отсутствия — мол, бизнес за границей. В первый раз он ушел из дома, когда мне было семь лет, и мама объявила, что он уехал в командировку в Америку. А когда в школе Мелани сказала мне, что видела его на соседней улице с женщиной в красных джинсах, я назвала ее жирной лгуньей.

Вскоре он вернулся и через пару лет снова исчез, на сей раз надолго. Говорят, он занялся тогда недвижимостью в Испании — и прогорел. Потом ввязался в какую-то финансовую пирамиду, стал сильно пить… Однажды приехал с какой-то испанкой, но мама их выставила. Наконец, года три назад, он переехал в Португалию, вероятно, чтобы скрыться от налоговиков. Все эти годы у мамы бывали «друзья-мужчины», но с папой они так и не развелись. И видимо, в один из своих очередных рождественских визитов он сделал маме подарок… В общем, мы получили Эми. И она самая замечательная в мире малышка.

Раздался стук в дверь.

— Да, войдите!

— Привет, Лекси! — В палату ворвалась девица лет шестнадцати, длинная, тощая, в сваливающихся джинсах, с пирсингом в пупке и синими волосами, местами слепленными гелем.

Я не понимаю, кто это.

— Послушайте, мне очень жаль, но у меня некоторые проблемы с памятью. То есть мы, наверное, знакомы…

— Это же я! — В ее голосе звучит недоверие и обида. — Эми!

Я в ступоре. Более того, я напрочь лишилась речи. Она не может быть моей сестренкой! Эми превратилась в длинного хамоватого подростка. Почти взрослая. Меня заворожили ее рост и самоуверенность.

Она села в кресло и закинула длинные ноги на подлокотник.

— Значит, ты ничего не помнишь? Круто!

— Круто! — взорвалась я. — Это ужасно! Я все помню до папиных похорон, а потом — как отрезало. Я помню тебя двенадцатилетней, с хвостом на затылке и брекетами.

— Не напоминай, — кривится Эми. — Итак… дай я попробую себе представить. Все три последних года — полная пустота.

— Черная дыра. И даже чуть раньше все слегка подернуто туманом. Оказывается, я замужем. — Я нервно смеюсь. — А я и понятия не имела!

— Да уж! — хмыкнула она. — Кстати, Лекси, я не хотела бы об этом говорить, когда ты так плохо себя чувствуешь и все такое, но… — Ей явно неловко, она теребит слипшуюся прядь волос.

— Что? — Я жду продолжения. — Не молчи!

— Ну, просто ты должна мне семьдесят фунтов. — Она, словно извиняясь, пожала плечами: — Ты заняла их на прошлой неделе, сказала, что скоро отдашь. Ну, ты не помнишь…

— О-о-о. — Как гора с плеч. — Конечно. Посмотри сама. — Я протягиваю ей «вюиттоновскую» сумочку. — Не знаю, есть ли у меня наличные.

— Должны быть, — заключила Эми с едва заметной улыбкой и ловко расстегнула молнию. — Спасибо! — Она быстро засунула купюры в карман.

— Ну, расскажи, — я стараюсь говорить спокойно, — как выглядит мой муж? Мама сказала, он хорош собой. — Я как могу скрываю мрачные предчувствия.

— Он прекрасен, — подтвердила Эми. — И скоро ему сделают операцию на горбе.

— Эми! — Я закатила глаза.

— Ну ладно, — смеется она. — Вы познакомились на телевизионном шоу.

— Придумай что-нибудь еще. — Я усмехаюсь.

— Это правда! Ты участвовала в реалити-шоу «Честолюбцы», где люди хотят достигнуть вершин в бизнесе. Он был в жюри, а ты была одной из участниц. В шоу ты не выиграла, но с Эриком познакомилась, и он в тебя влюбился.

— Я участвовала в реалити-шоу?

— Ну да. Это было круто! Ты должна была выиграть!

Я пристально вглядываюсь в нее, но ее лицо абсолютно серьезно. Неужели она говорит правду?

— Какого черта я пошла на это шоу?

— Чтобы стать боссом, — пожала плечами Эми. — Чтобы пробиться. Ты тогда специально волосы и зубы переделала, чтобы выглядеть на экране получше.

— Но я совсем не честолюбива. То есть не настолько, чтобы…

— Ты шутишь? — вытаращила глаза Эми. — Ты самое честолюбивое создание в мире! Как только твой босс оставил должность, ты попросила его место. Все шишки в компании видели тебя по телевизору, и им очень понравилось. Так ты и стала директором.

Я припомнила свою визитную карточку.

— Ты самый молодой директор в компании, — добавила Эми. — И ничего этого не помнишь?

— Нет. Ничего!

Тут открылась дверь и с подносом в руках вошла мама. На подносе стоит накрытый крышкой судок, вазочка шоколадного мусса и стакан воды.

— А вот и мы, — объявила она. — Я принесла тебе лазанью. И знаешь? Пришел Эрик! Он уже идет сюда.

— Сюда? — Кровь отлила от моих щек. — Мам, я не могу. — Я в панике. — Кажется… я не готова его видеть. Может быть, лучше завтра?

— Лекси, дорогая, — удивляется мама, — ты же не можешь выставить вон своего мужа! Он ведь специально приехал сюда, чтобы увидеть тебя!

— Но я его не знаю! Я не знаю, что делать и что говорить!

— Вот он и освежит твою память, — вставила Эми, которая незаметно придвинула к себе вазочку с шоколадным муссом и уже слизала верхушку. — Может, как только ты его увидишь, так сразу: «Эрик! Любовь моя! Память ко мне вернулась!»

— Заткнись. — Я готова стукнуть ее. — И это мой шоколадный мусс.

— Ты не ешь углеводов, — взрывается она. — Ты что, и об этом забыла?

— Эми, — я цежу каждое слово, — никогда и ни за что я не откажусь от шоколада.

— Ты больше не ешь шоколада. Правда, мам?

Я хочу продолжить борьбу за свой мусс, как вдруг раздается стук в дверь.

— О господи! — Я с ужасом смотрю на них. — Это он? Уже? Мам, ну пожалуйста. Это слишком быстро. Скажи ему, чтобы пришел позже.

— Не дури, дорогая, — смеется мама. Что здесь смешного?

Мама идет к двери, а я так стискиваю простыню, что пальцы мои белеют.

— А вдруг он мне не понравится?

— Лекси, — успокаивает меня мама, — тебе не о чем беспокоиться. Он просто прелесть.

— Если не считать его хохолка, — добавила Эми.

— Эми! — Но мама тут же переключилась: — Эрик! Входи.

Непередаваемо, невыносимо долгая пауза. Дверь открывается, и в палату с огромным букетом цветов входит самый эффектный мужчина из всех, каких я видела.

Глава 2

Я — изваяние. Во все глаза смотрю на него, и во мне растет чувство опасности. Этот мужчина на самом деле красив. Прямо-таки мучительно красив. Красив, как модель Армани. Коротко подстриженные, вьющиеся каштановые волосы. Голубые глаза. Широкие плечи. Очень дорогой на вид костюм. Массивный подбородок. Идеально гладкая кожа. Как мне удалось захомутать такого парня? Как?

— Привет! — Голос у него приятный, глубокий, как у настоящего актера.

— Привет. — Я почти не дышу.

— Моя дорогая. — Он идет ко мне, шурша оберткой букета. — Сегодня ты выглядишь гораздо лучше, чем вчера. И эта палата лучше, чем та, что была раньше. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Э… спасибо. — Я беру букет — самый потрясающий, самый фантастический букет, который я когда-либо видела. — Значит, вы Эрик? — спросила я, все еще сомневаясь в этом.

По его лицу пробежала тень — он явно шокирован. Но он взял себя в руки и улыбнулся:

— Да, правильно. Я Эрик. Помнишь меня?

— Не очень. То есть… совсем не помню.

— Я тебе говорила, — вступила мама. — Мне так жаль, Эрик. Но я уверена, если она сделает над собой усилие, то все вспомнит.

— Я же стараюсь! — не сдержалась я.

— Не будем спешить. — Эрик сел на край кровати. — Посмотрим, может быть, нам удастся освежить некоторые воспоминания. Позволь? — Он кивком указал на мою руку.

— Э… да. Конечно, — разрешила я, и он взял меня за руку.

— Лекси, это я. — Он говорит звучно, отчетливо. — Эрик. Твой муж. Мы женаты почти два года.

Молчу. Я будто загипнотизирована. Вблизи он кажется еще красивее. Интересно, а каков он в постели? Я украдкой оглядываю его тело. Что ж, я ведь вышла за него замуж. Должен быть хорош, наверняка…

— Мы познакомились почти три года назад, — продолжает он, — на приеме, который устраивала телестудия «Пирамида». Это они выпускают «Честолюбцев», реалити-шоу, в котором мы оба участвовали. Мы сразу друг другу понравились и в июне поженились. Медовый месяц провели в Париже. Мы сняли номер в «Георге V», это было прекрасно… — Он помолчал. — Вспоминаешь что-нибудь?

— Нет, — виновато пролепетала я. — Прости. — К огромной моей радости, раздался стук в дверь. — Войдите! — громко крикнула я.

Вошла Николь.

— Надо измерить давление, — начала она, но, увидев, что Эрик держит меня за руку, осеклась: — Ой, простите, я не буду вам мешать.

— Знакомьтесь, — сказала я. — Это Николь, медсестра, которая за мной ухаживает. А это моя мама, сестра… и мой муж, которого зовут, — я посмотрела на нее со значением, — Эрик.

— Эрик. — Глаза у Николь вспыхнули. — Рада видеть вас, Эрик.

— И я рад. И чрезвычайно благодарен вам за заботу о моей жене.

Николь профессионально улыбнулась:

— Лекси замечательная пациентка. Сейчас, вот так… — Она обмотала манжету вокруг моей руки и, приблизившись ко мне, прошептала одними губами: — Он супер!

Я, конечно же, засияла в ответ.

— Лекси, давление нормальное. — Николь записала показатели в мою карточку. — Хочу попросить вас оставаться здесь недолго, — обратилась она к маме и Эми. — Лекси еще слаба. Ей нужен покой.

Мама и Эми начали собираться, но Эрик по-прежнему сидел.

— Я еще минутку хочу побыть с тобой наедине. Можно, Лекси?

— О, — мне страшно, — конечно.

Дверь за мамой и Эми закрылась, и я осталась с Эриком — в неловком молчании.

— Итак, — наконец произнес он, — что говорят врачи, к тебе вернется память?

— Они считают, что вернется, только неизвестно когда.

Эрик встал с кровати и направился к окну.

— Значит, игра на ожидание. Могу я как-нибудь ускорить процесс?

— Не знаю. — Я в отчаянии. — Расскажи мне еще о нас, о наших отношениях. Где мы живем?

— Мы живем в Кенсингтоне, в лофт-апартаментах. — Он произносит это так, словно каждое его слово буквально на вес золота. — Это мой бизнес — лофт как стиль жизни. — И он сделал такое движение параллельно выпрямленными ладонями, словно поставил коробку на ленту конвейера.

— А что мы с тобой делаем, когда мы вместе? — спросила я.

— Мы любим вкусно поесть, мы смотрим кино. На прошлой неделе мы ходили на балет, а потом ужинали в «Плюще».

Почему я ничего этого не помню? Я крепко зажмурилась, чтобы физическим движением подстегнуть мозг. Ни-че-го.

Я снова открыла глаза и, немного растерянная, увидела, что Эрик рассматривает кольца на тумбочке.

— Твое обручальное кольцо, да?

— Его сняли, когда делали рентген, — объяснила я.

— Можно? — Он взял кольцо и потянулся к моей левой руке.

— Э… э… нет… — Я отдернула руку, не успев подумать, и Эрик вздрогнул. — Извини, — после неловкой паузы сказала я. — Мне очень, очень жаль. Просто… я тебя совсем не знаю.

— Конечно. — Эрик отвернулся. — Конечно. Я глупец.

— Не надо, Эрик. — Я закусила губу. — Наверное, ты прекрасный человек, иначе я бы не вышла за тебя замуж. И ты очень красивый, — ободряюще добавила я. — Я и не ожидала, что у меня такой красивый муж. В смысле, мой бывший парень тебе и в подметки не годится.

Я поймала на себе изумленный взгляд Эрика.

— Как странно, — сказал он наконец. — Ты совсем на себя не похожа. Врач меня предупреждал, но я не понимал, насколько все серьезно. — Какое-то мгновение кажется, что он сломлен. Но вот он вновь расправил плечи. — Ну, ничего. Мы тебя вылечим. — Он взял меня за руку. — И знаешь, Лекси… я люблю тебя.

— Правда? То есть… замечательно. Большое спасибо!

— Пообедай и отдыхай. — Он погладил меня по плечу. — А я пойду. — И тихо вышел.

Я осталась сидеть в тишине. Как-то многовато для начала. Эми с синими волосами, Брэд Питт с Анджелиной Джоли и этот роскошный муж…

Мне уже почти хочется проснуться в 2004 году, чтобы все это оказалось просто сном.

Но на следующее утро я проснулась по-прежнему в 2007 году.

Я доедала третий тост, когда открылась дверь и Николь вкатила в палату тележку, полную цветов. Я в восхищении!

— И что, один из них — мне? — не удержалась я от вопроса.

— Все! Они стояли в вашей прежней палате. Вы пользуетесь всеобщей любовью. Мы просто не знали, где взять столько ваз! — Она протянула мне стопку карточек. — А это пожелания.

Я беру одну наугад: «Лекси, милая, береги себя, выздоравливай, скоро увидимся. С любовью, Розали».

Розали? Не знаю я никакой Розали.

«Лекси, поправляйся скорей! Ты снова будешь делать по сотне отжиманий. Твои друзья из фитнес-клуба».

Сотня отжиманий? Что ж, теперь понятно, откуда у меня такие стройные ноги.

Беру следующую — наконец-то от людей, которых я действительно знаю: «Лекси, выздоравливай скорее. С наилучшими пожеланиями, Фай, Дебс, Кэролин, отдел напольных покрытий».

Я читаю знакомые имена, и внутри теплеет. Глупо, конечно, но я едва не подумала, что мои подруги совсем обо мне позабыли.

— У вас потрясающий муж, — прервала мои мысли Николь.

— Вы находите? — Я стараюсь казаться бесстрастной.

— Он совершенно очаровательный! И вы знаете, он вчера обошел всех медсестер и еще раз поблагодарил нас за работу. Не многие так делают.

Раздался стук в дверь, и вошли мама с Эми. Они притащили, наверное, пакетов шесть, битком набитых какими-то альбомами и конвертами.

— Лекси, дорогая, мы принесли тебе фотографии. Может быть, они заставят тебя что-нибудь вспомнить.

Глядя на фотографии, я чувствую радостное предвосхищение. Сейчас они расскажут мне о забытом, покажут превращение Кривозубки в… ну, кто я там теперь.

— Скорее! — Я отбросила карточки из букетов и села. — Покажите мне мою жизнь!

— Хорошо! — Мама подошла к кровати, держа одну фотографию. — Вот, Лекси, смотри, может быть, это тебе что-то напомнит.

Я приглядываюсь — фото собачки в костюме Санта-Клауса. Как могу стараюсь не выдать своего отчаяния.

— Зачем ты показываешь мне эту собаку?

— Дорогая, это же Тоска! — Мама в смертельной обиде. — А это Рафаэль, сфотографирован на прошлой неделе с Эми, оба чудо как хороши.

— Я здесь ужасна! — Эми выхватила фотографию и разорвала.

— Не смей ничего рвать! — завизжала я. Потом, уже спокойнее, спросила: — Мам, а ты не принесла каких-нибудь еще фотографий? Например, с людьми?

— Лекси, а вот это ты помнишь? — Эми вылезла вперед с необычным нефритовым ожерельем.

Я пристально рассматриваю украшение, отчаянно стараясь что-нибудь вспомнить.

— Нет, — наконец сказала я. — Вообще не помню.

— Круто! Тогда я возьму его себе.

— Эми! — строго сказала мама, недовольно морщась. — Может быть, подождем Эрика — он должен принести видеозапись свадьбы.

Видеозапись свадьбы. Моей свадьбы.

— А он неплох, — сказала я. — Эрик, я имею в виду.

— Он просто супер, — с отсутствующим видом кивнула мама, перебирая собачьи фотографии. — Он занимается благотворительностью. Точнее, его компания. Но это же его собственная компания, так что все равно.

— У него своя компания? А я думала, он рядовой сотрудник, агент по недвижимости.

— Его компания продает недвижимость. Лофт-апартаменты огромной площади по всему Лондону. В прошлом году они продали очень много, но и сейчас ему есть чем заняться.

— Он сделал десять миллионов фунтов, — гордо сообщила Эми.

— Он… что? — Я вытаращила глаза.

— От него разит богатством, — заявила она. — Только не говори, что ты об этом и не догадывалась.

Меня замутило. Десять миллионов фунтов?

Раздался стук в дверь.

— Лекси, можно войти?

Дверь открылась — это он. В руках — два бумажных пакета, еще один букет цветов и корзина, полная фруктов.

— Привет, милая. — Он поцеловал меня в щеку. — Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, гораздо лучше, — улыбнулась я.

— Но все еще не знает, кто ты. — Эми совсем разучилась себя вести.

Но, кажется, его это нисколько не задело.

— Что ж, сегодня мы исправим ситуацию, — деловито сказал он и показал на следующую партию пакетов: — Я принес фотографии, диски, сувениры… Давай заново знакомиться. Барбара, поставь, пожалуйста, диск с записью свадьбы. — Он протянул маме диск. — А начнем, пожалуй, с нашего свадебного альбома. — И он положил на кровать роскошный альбом.

Я открыла его и засмотрелась на черно-белую фотографию себя невесты. На мне длинное белое узкое платье, волосы гладко зачесаны назад и собраны в узел, в руках — букет лилий. Молча я перевернула страницу. Здесь рядом со мной стоит Эрик в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке. Мы такая гламурная пара!

Вдруг с экрана телевизора зазвучали смех и болтовня. Я взглянула и — новое потрясение. На экране мы с Эриком позируем перед камерой. Вот мы стоим рядом с огромным белым тортом, вместе держа нож и смеясь. Я глаз не могу от себя отвести.

Камера совершает круг, фиксируя лица людей, которых я не узнаю. А вот мама в темно-синем костюме, вот Эми в пурпурном платье на бретельках. И все это происходит в каком-то новомодном помещении со стеклянными стенами, необычной формы креслами и затейливыми цветочными композициями повсюду.

— Где мы? — спросила я.

— Дорогая, — смеется Эрик, — это наша квартира.

— Наша квартира? Какая огромная! Это же прямо футбольное поле. А это кто? — Я показала на красивую девушку в платье без бретелек.

— Это Розали, твоя лучшая подруга.

Моя лучшая подруга? Я ни разу в жизни ее не видела. Стройная, с огромными голубыми глазами, массивным браслетом на запястье и солнечными очками, сдвинутыми на светлые волосы — надо думать, «калифорнийское» мелирование. Я вспомнила вдруг, что она прислала мне цветы. Хорошая девушка.

Эрик включил быструю перемотку:

— А это наш прошлогодний отпуск, мы на Маврикии…

Я недоверчиво смотрю на экран. Неужели эта девушка, бредущая по песку, — я? Волосы заплетены в косы, загорелая, в красном бикини…

Эрик опять включил быструю перемотку:

— А это на благотворительном балу.

И снова мы: я в облегающем голубом вечернем платье танцую с Эриком.

— Эрик очень щедрый, — пояснила мама, но я как воды в рот набрала.

Я не помню пляж на Маврикии. Я не помню, как танцевала с мужем на балу. Ничего не помню! Рассудок, ау!

— Это только начало, — улыбнулся Эрик, закрывая альбом.

— А что, если я так ничего и не вспомню? — Я растерянно обвела глазами комнату. — Что, если эти воспоминания больше никогда ко мне не вернутся?

Пришел психоневролог — приятный такой парень в джинсах по имени Нейл — и пригласил меня сделать несколько тестов.

— Вы исключительно хорошо справились, Лекси, — сказал Нейл, закончив обрабатывать последний тест. — Ваши организаторские способности при вас, краткосрочная память замечательная, у вас нет общих когнитивных проблем… вы страдаете только ретроградной амнезией.

— Но почему?

— Ну, это связано с характером повреждений головы. Когда вы пробили лобовое стекло, ваш мозг сильно ударился о свод черепа и от этого, если так можно выразиться, защемился небольшой его кусочек. В итоге пострадало или ваше хранилище воспоминаний, или ваша способность вспоминать.

— А вы не можете ударить меня чем-нибудь по голове и вернуть все на место?

— Боюсь, что нет. Вопреки распространенному мнению, если человека, страдающего амнезией, ударить по голове, то память отнюдь не вернется к нему. — Он отодвинул стул. — Позвольте проводить вас.

Мы вернулись в палату, где мама и Эми продолжали смотреть запись свадьбы, а Эрик говорил по мобильному. Он закончил разговор и закрыл телефон.

— Ну как?

— Ты что-нибудь вспомнила, дорогая? — перебила его мама.

— Ничего, — призналась я.

— Когда Лекси окажется в знакомой обстановке, память к ней наверняка вернется, — ободряюще сказал Нейл. — Но, возможно, для этого понадобится много времени.

— Хорошо, — серьезно кивнул Эрик. — И что теперь?

— Ну… — Нейл посмотрел в свои записи. — Лекси, вы в прекрасной форме. Завтра я вас выпишу. Через месяц придете ко мне на прием. А до этого вам лучше побыть дома. — Он перевел взгляд на маму и Эрика. — Помогите Лекси, предоставьте ей как можно больше сведений о ее жизни, запишите какие-то факты. Водите ее в те места, где она бывала. Возникнут проблемы — звоните.

Дверь за Нейлом закрылась. Мама и Эрик переглянулись.

— Дорогая, мы с твоей мамой как раз говорили, как дальше поступить, — начал Эрик. — Разумеется, я буду рад, если ты захочешь поехать домой и вернешься к нашей обычной жизни. Но если тебе это покажется неудобным, то я пойму.

— Я сказала Эрику, что с удовольствием приглашу тебя погостить у меня, — вставила мама. — Тебе, правда, придется делить комнату с Джейком и Флорианом, но они такие хорошие песики…

— В этой комнате воняет, — скривилась Эми.

— Не воняет, Эми! — Мама обиделась. — Нужно просто как следует высушивать… мокрое.

— Там воняет, воняет, — долдонит Эми.

Между тем Эрик ждет ясности.

— Лекси, пожалуйста, не бойся меня обидеть. Сейчас я для тебя чужой. Ты точно хочешь со мной поехать?

Пришла моя очередь отвечать, и вдруг я увидела картинку на экране: мы с Эриком на яхте. Гламурней некуда — Голливуд отдыхает.

Я хочу жить этой жизнью! Она моя. Я ее заслужила. И я не позволю ей ускользнуть от меня.

Ладно, если разобраться, из чего я выбираю?

Вонючая комната в Кенте, где со мной будут жить два уиппета.

Или роскошная квартира в Кенсингтоне, где со мной будет жить красавчик-муж.

— Знаешь что, Эрик, — сказала я, тщательно выбирая слова, — думаю, мне лучше поехать с тобой.

— Ты серьезно? — Его лицо просветлело. — Но ты же меня не знаешь.

— Что ж, узнаю. — Мой энтузиазм нарастает. — Лучший способ вспомнить свою жизнь — пожить ею. Ты будешь рассказывать мне о себе, обо мне, о нас. Я узнаю все заново!

— Как хорошо, что ты возвращаешься! — Эрика все же что-то беспокоит. — Конечно, ты… Я хочу сказать… Я пока поживу в гостевой комнате.

— Я оценила это, Эрик. Спасибо тебе.

— Ну, если ты так решила, — лицо его прямо светится, — давай тогда по-настоящему. — Он вопросительно посмотрел на кольца, которые так и лежали на тумбочке.

— Да, да, давай! — Я неожиданно вся разволновалась.

Он взял кольца, и я несмело протянула левую руку. Я зачарованно слежу, как Эрик надевает кольца мне на палец. В палате тишина. Я смотрю на свою руку.

Черт, какой огромный бриллиант!

Это карма. Должно быть, в предыдущей жизни я только и совершала благородные поступки: вытаскивала детей из горящих зданий и рисковала жизнью, помогая прокаженным. Я не могу придумать другого объяснения тому, за что и как оказалась в сказке. И вот я качу в открытом «мерседесе» со своим красавцем-мужем.

Я не перестаю удивляться себе. На мне узкие джинсы на два размера меньше, чем я привыкла носить, и топ от «Миу-Миу» — то, о чем раньше я знала исключительно из журналов. На заднем сиденье — букеты и подарки. И даже тяжелая корзина с фруктами от нашей компании с запиской от некой Клэр. Она написала, что рада была бы послать мне решения последнего заседания совета, и подписалась: «Клэр Абрахамс, помощник Лекси Смарт».

Помощник Лекси Смарт. У меня есть персональный помощник. У меня!

Царапины и ссадины постепенно заживают, швы уже сняли. Свежевымытые волосы блестят, зубы безупречны, как у кинозвезды. Я — Золушка. Нет, Золушка получила только принца, так ведь? А я — Золушка-директор с крутыми зубами.

Эрик включил левый поворотник.

— Приехали. — Он свернул в автоматические ворота, въехал на парковку и заглушил двигатель. — Это наш дом.

Мы поднимаемся на последний этаж. Наша квартира оказалась даже лучше, чем я себе представляла. Обойдя ее, я прониклась почтением. Она огромная. Она светлая. Из окон гостиной открывается вид на реку. Здесь стоит шикарный угловой диван кремового цвета, а на кухне — потрясная барная стойка из черного гранита.

— Вспоминаешь? — Эрик внимательно следит за мной.

— Нет. Но это абсолютно улетно!

Должно быть, у нас тут часто вечеринки. Я прямо-таки вижу, как Фай, Кэролин и Дебс подходят к барной стойке, хлопают по рюмке текилы, а из колонок гремит музыка. Остановившись у дивана, я провожу рукой по бархатистой обивке.

— Какой замечательный диван! — Я заворожена. — Должно быть, он немало стоил.

— Десять тысяч фунтов.

Сколько?! Как может диван столько стоить? Он что, набит черной икрой? Я отшатнулась, благодаря Бога, что не успела сесть на него.

— Мне нравится этот э… прибор, — указала я на волнистый металлический лист на полу.

— Это радиатор отопления, — улыбнулся Эрик.

— О-о. — Я в смущении. — А я думала, радиатор — вот это, — и указала на старомодный аппарат, расположенный в стене как музейный экспонат.

— А это — искусство, — поправил меня Эрик. — Гектор Джеймс-Джон. «Приближение дезинтеграции».

Никаких ассоциаций.

Я глянула на гигантский экран, занимавший почти всю стену. В комнате был и еще один экран, поменьше, возле обеденного стола, и еще один я заметила в спальне. Эрик явно любит смотреть телевизор.

Уловив мой взгляд, Эрик щелкнул пультом.

— Нравится? — На экране с шумом вспыхнуло яркое пламя.

— Ого! — удивилась я.

— Или лучше это? — Картинка сменилась: на меня плывет яркая тропическая рыбка, мелькая между водорослей. — Самая последняя разработка домашних кинотеатров, — гордо сказал Эрик. — Это и искусство, и развлечение, и общение. При помощи такой штуки можно отсылать электронные письма, слушать музыку, читать книги. Можно даже завести виртуальное домашнее животное.

— Домашнее животное? — Я изумленно пялюсь на экран.

— У нас уже есть по одному, — улыбнулся Эрик. — Вот мой Титан. — Он щелкнул пультом, и на экране появился большой полосатый паук.

— О боже мой! — Я отпрянула, меня чуть не стошнило. — Выключи, пожалуйста!

— Что-то не так? — Кажется, Эрик очень удивлен. — Ты всегда говорила, что Титан очарователен.

Отлично. Наверняка я сказала, что паук мне нравится, просто из вежливости, и вот теперь я пожинаю плоды.

— А у меня тоже есть свое животное? — быстро спросила я.

— Вот, посмотри. — Он снова щелкнул пультом. — Это Артур.

На экране возник пушистый белый котенок, я вскрикнула от радости.

— Какой забавный!

Я смотрела, как он играет мячиком на веревочке, подпрыгивает, кувыркается.

— А он вырастет во взрослого кота?

— Нет, — улыбнулся Эрик. — Он останется котенком вечно. Продолжительность жизни — сто тысяч лет.

Как все это странно, право слово.

У Эрика пикнул мобильный.

— Дорогая, это мой шофер. Я должен ненадолго съездить в офис, но Розали уже в пути. А пока она не приехала, если что случится, звони мне — или пошли сообщение через систему. — И он вручил мне белый пульт с экранчиком. — С его помощью ты можешь регулировать температуру, вентиляцию, освещение… Система «умный дом». Но думаю, пока тебе это не понадобится, все установлено в оптимальном режиме.

— У нас дистанционно управляемый дом? — Я почти в истерике.

— Это часть лофт-стиля. — Он снова сделал такой жест, словно кладет коробку на ленту конвейера, и я кивнула, стараясь скрыть свое изумление.

— Скажи… а кто, собственно, такая Розали?

— Это жена моего партнера Клайва.

— И она дружит со мной и остальными девчонками с работы? — спросила я. — С Фай, Кэролин?

— С кем? — Эрик меня не понял.

Может, он не вникает в светскую жизнь своей жены.

— Не обращай внимания, — быстро сказала я. — Сама разберусь.

— И еще, скоро придет Жанна, наша домработница. Она поможет, если возникнут проблемы. Любые. — Он помедлил и взял мою руку. Кожа у него гладкая. — Возвращайся, дорогая, — чуть хрипло сказал он, отпустил мою руку и устремился к двери.

Я одна. Одна в нашем доме. Оглядывая огромное пространство, я понимаю, что здесь нет следов моего пребывания. Ни ярко раскрашенных глиняных кувшинчиков, ни лампочек-фонариков, ни книжек в мягких обложках. Может быть, мы с Эриком хотели начать новую жизнь и выбирали вещи вместе?

Я вытащила телефон и стала писать эсэмэску Фай — безумно хочу поговорить обо всем этом с ней: «Привет, придешь домой — позвони. Жду с нетерпением».

Тот же текст я отсылаю Кэролин и Дебс, а потом отбрасываю телефон и… раз! — прокатилась по блестящему скользкому полу. Хохочу во все горло. Это же безумие! Я! Здесь!!! И… два! Снова прокатилась, вскочила и закружилась, раскинув руки, заливаясь смехом. Я! Лекси Смарт! Пардон, Лекси Гардинер. Живу! В этом произведении искусства! В этом дворце! С дистанционным управлением…

Крра-ак! Что-то разбилось. В ужасе я останавливаюсь. Каким-то образом я задела рукой стеклянного леопарда, застывшего в прыжке на полке. Он упал на пол и раскололся. Вот черт! Меня аж в жар бросило. И что теперь делать? Вдруг он тоже стоит десять тысяч? Вдруг это фамильная реликвия Эрика?

Я осторожно поднимаю один кусок леопарда, потом другой. Вдруг раздается сигнал: бип-бип-бип, и я машинально вскидываю голову. Громадный экран на стене ярко светится синим, и по нему ползут зеленые буквы: «Лекси, как дела?»

Он следит за мной. Чертов Большой брат!

Испугавшись, я сунула оба куска леопарда под диванную подушку.

— Привет, — с колотящимся сердцем сказала я голубому экрану. — Я не нарочно, я не хотела…

Молчание. Экран не реагирует.

— Эрик! — еще раз попробовала я.

Нет ответа.

Ладно. Может быть, он все-таки меня не видит. Должно быть, это сообщение он набирал в машине. Я очень осторожно приближаюсь к экрану и вижу закрепленную на подставке клавиатуру с серебристой мышкой. Я нажимаю «ответ» и медленно набираю: «Спасибо, хорошо».

Оставить все как есть? А потом склеить этого леопарда? Нет, давай сознавайся!

«Нечаянно разбила стеклянного леопарда, — печатаю я. — Очень, очень сожалею. Надеюсь, утрата восполнима». Нажимаю «отправить» и вышагиваю по комнате, жду ответа. Не надо волноваться. Я ведь не знаю, что это за безделушка, правда? Может, мы его в лотерею выиграли. Может, он вообще мой, а Эрик его ненавидит всей душой. Откуда мне знать?

Бип. Я затаила дыхание. «Конечно, восполнима. Не волнуйся, дорогая».

Хвала богам! Значит, все в порядке.

«Спасибо! Обещаю, больше ничего не случится».

Не верю, что я приняла это так близко к сердцу. Не верю, что спрятала осколки. Во что я превратилась? Откинув подушку, под которой лежали два куска леопарда, я застыла. Проклятое стекло разрезало проклятый диван. Десятитысячный диван. Боже, я этого не вынесу. Я не могу сказать Эрику, что испортила еще и диван. Просто. Не. Могу.

Я суетливо переложила подушки, чтобы закрыть дыру, а потом схватила куски разбитого леопарда и понесла их на кухню. Среди сверкающих серых шкафчиков я с большим трудом нашла мусорное ведро и выбросила леопарда.

Раздался звонок, и я воспрянула духом. Должно быть, это моя лучшая подруга Розали.

Розали оказалась еще худее, чем на нашей свадьбе. На ней черные брючки-капри и розовый кашемировый джемпер. Увидев меня, она чуть вскрикнула и уронила на пол подарочный пакет от «Джо Малон».

— Боже мой, Лекси. Твое личико…

— Все отлично! — ободряюще сказала я. — Видела бы ты меня шесть дней назад.

— Бедняжка. Какой кошмар. — Она подняла пакет и расцеловала меня в обе щеки. — Хотела приехать пораньше, но ты не представляешь, как долго я ждала места на парковке у «Черитон-спа».

— Заходи. — Я махнула рукой в сторону кухни. — Кофе будешь?

— Дорогая, — Розали безмерно удивлена, — я не пью кофе. Доктор Андрэ запретил мне, ты же знаешь.

Какое-то время я молчу.

— Дело в том… Я ничего не помню. У меня амнезия.

— О боже мой! — Она прижала руку ко рту. — Эрик что-то такое говорил, но я думала, он шутит.

Выражение ужаса у нее на лице рассмешило меня.

— Нет, он не шутил. Ты для меня как чужая.

Молчание. Я смотрю, как Розали переваривает эту информацию — глаза округлились, щеки впали.

— Какой кошмар, — сказала она наконец.

— Я не узнаю этого дома. — Я обвела рукой вокруг себя. — Я не помню, какой была моя жизнь. Если ты мне что-нибудь расскажешь…

— Конечно, конечно! Давай сядем.

Она направилась в кухню, оставив на полке пакет от «Джо Малон», и уселась у блестящего столика из нержавеющей стали. Я села рядом.

— Что ты хочешь узнать? — Она выжидательно посмотрела на меня.

— Ну, — я задумалась, — как мы с тобой познакомились?

Розали охотно принялась рассказывать:

— Это было два года назад. Да, на вечеринке у Труди Суинсон. Помнишь, которая была стюардессой и на рейсе в Нью-Йорк повстречала Адриана. Говорят, она нацелилась на него сразу, как только увидела его черную карточку «Американ экспресс». — Она замолчала, словно до нее только что дошла вся ненормальность ситуации. — Ты действительно ничего не помнишь?

— Э-э-э… Нет.

— Какой кошмар. — Она резко выдохнула. — Мне нужно так много рассказать тебе! С чего начать? Ладно, начнем с меня. — Она вытащила из сумочки ручку и начала схематично рисовать. — Итак, я, мой муж Клайв и его зловредная бывшая жена…

— Ты знакома с моими друзьями с работы? — перебила я. — С Фай, Кэролин? Или с Дебс?

Розали смотрит непонимающе:

— Я не слышала, чтобы ты о них говорила. Ты вроде не общаешься с коллегами в нерабочее время.

— Как? Мы же ходим по клубам, пьем коктейли…

Розали рассмеялась:

— Лекси, я ни разу не видела тебя с коктейлем. Вы с Эриком оба помешаны на вине.

Боже мой, на вине?

— Ты что-то путаешь, — взволнованно продолжала Розали. — Я совсем тебя загрузила. Давай пока оставим все это.

— А как мы обычно проводим время?

— В фитнес-клубе.

— В фитнес-клубе, — эхом отозвалась я. — Конечно. Значит, я часто хожу в фитнес-клуб?

— Дорогая, ты настоящий фанат этого дела! Ты каждое утро бегаешь по часу!

Бегаю? Я никогда не бегаю. Однажды ради смеха я пробежала милю с Фай и Кэролин — и едва не умерла. Впрочем, я была все-таки лучше, чем Фай, которая даже не бежала, а шла, причем с сигаретой в зубах. Видели бы ее тогда борцы за здоровый образ жизни.

— Но сегодня придумаем что-нибудь приятное и неутомительное, — успокоила меня Розали. — Массаж, стретчинг. Расслабишься, растянешь мышцы. Иди собирайся, и вперед!

— Ладно. — И тут я запнулась. — Ты знаешь… я не помню, где здесь все мои вещи.

Кажется, Розали убита.

— Ты не помнишь, где твоя одежда? — Ее огромные голубые глаза внезапно наполнились слезами, и она стала промокать их платком. — Извини, — она всхлипывает, — но я только что до конца поняла, как это для тебя больно и ужасно. Ты даже забыла про весь свой гардероб. Какой кошмар. Идем со мной, дорогая. Я тебе все покажу.

Моя одежда хранится не в шкафу и не в кладовке; ей отведена целая комната за огромной зеркальной дверью. И понятно почему — у меня столько одежды! Белоснежные блузки, черные брюки, костюмы всех оттенков бежевого и серовато-коричневого… Шифоновые вечерние платья… Колготки в специальных ящичках… Аккуратно сложенные шелковые трусики «Ла Перла». Все новенькое, чистенькое, будто только что купленное. Ни потрепанных джинсов, ни растянутых свитеров, ни уютных старых пижам.

Я как во сне иду мимо жакетов, практически одинаковых, если не считать пуговиц, и мне не верится, что я тратила столько денег на эти унылые тряпки.

— О чем ты думаешь? — прервала мои размышления Розали.

— Удивительно!

— У Энн глаз-алмаз, — глубокомысленно заключила она. — Энн — твой персональный стилист.

— Персональный стилист?!

Розали достала темно-голубое платье с тоненькими бретельками и крошечной оборочкой по подолу.

— Смотри, вот платье, в котором ты была, когда мы с тобой познакомились. Помнишь?

— Увы, нет.

— А вот это, от Кэтрин Уолкер? Ты должна помнить… Или вот, от Ролана Муре… — Розали вытаскивает платье за платьем, и ни одно из них не вызывает у меня никаких ассоциаций.

Вдруг ее лицо осветилось.

— Попробуем туфли. Туфли-то свои ты помнишь! — Она направилась к противоположной стене и открыла дверцу шкафа.

Я не верю своим глазам. Я никогда не видела столько туфель. И тем более столько туфель — на каблуках.

— Это невозможно, — залепетала я. — Я не хожу на каблуках.

— Дорогая, — Розали широко распахнула глаза, — ты живешь на каблуках. Вот в этих ты была, когда мы с тобой в последний раз вместе обедали. — И она вытащила пару черных туфель на тонких четырехдюймовых шпильках. — Надевай.

Я осторожно стягиваю мокасины, становлюсь на неустойчивые каблуки и тотчас начинаю падать, в отчаянии хватаясь за Розали.

— Вот видишь?

— Лекси, ты можешь в них ходить. — Розали тверда как скала.

Я пробую сделать еще шаг — ноги вихляют как пластилиновые.

— Нет, невозможно. — Я просто без сил. — Не могу я их носить.

— Нет, можешь. Попробуй еще. Нащупай точку опоры! — У Розали прорезаются тренерские нотки, словно она готовит меня к Олимпийским играм. — Ты можешь, Лекси!

Я доковыляла до окна и крепко ухватилась за подоконник.

— У меня никогда не получится. — Я почти плачу.

— Получится. Просто не думай об этом.

Неохотно делаю шаг. Потом другой. Потом еще один. О боже мой. Я иду! Я иду на высоких каблуках!

— Вот видишь! — Розали торжествует. — Я же тебе говорила! Ты родилась на каблуках.

Она деловито выдвинула один из ящичков, взяла мою спортивную одежду и сунула в красивую сумку.

— Пошли?

— Розали, а чем ты вообще занимаешься, — спросила я, когда мы ехали в ее шикарном «рейндж-ровере».

— Разными делами, но всегда на добровольной основе, — ответила она.

— А-а-а. — У меня как-то не сложилось впечатления, что Розали подходит для благотворительной деятельности, что говорит, конечно, об узости моего мышления. — А какими?

— В основном организую мероприятия.

— В сфере частной благотворительности?

— Нет, мероприятия друзей. Ну, понимаешь, когда нужно помочь с цветами, сувенирами, машинами и все такое. Я делаю кое-что и для Эрика, — добавила она. — Он всегда привлекает меня к деловым ланчам и прочему.

— А как ты вообще к нему относишься? — Мне до смерти вдруг захотелось услышать ее мнение.

— О, он прекрасный муж. Безупречный. А вот мы и приехали. — Она зарулила на парковку и остановилась рядом с «порше».

— Не волнуйся, — подбодрила она меня, когда мы вошли в уютный вестибюль. — Я буду говорить за тебя. Всем привет!

— Привет. — При виде меня лица сотрудников искажаются от жалости. — Лекси, бедняжка! Мы слышали об аварии. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, спасибо. — Я несмело улыбаюсь. — И спасибо за цветы.

— У Лекси амнезия, — решительно произнесла Розали. — Она не помнит нашего клуба. Она вообще ничего не помнит.

— Боже!

— Пойдем! — Розали твердо взяла меня за руку. — Нам нужно переодеться.

Здесь самые просторные раздевалки из всех, что я видела в своей жизни. Я натянула легинсы, сверху — трико и с ужасом увидела, что низ у него в стиле «танга». С трудом я заставила себя посмотреть в зеркало… И обнаружила, что очень неплохо выгляжу. Вся такая длинная, гибкая… и совсем другая. Согнула руку — и на ней вдруг появились мышцы, которых раньше не было. Удивительно…

Розали привела меня в большой, хорошо проветренный зал, где несколько женщин уже застыли в одинаковых позах на своих ковриках.

— Всем привет, — сказала она, войдя, — у Лекси амнезия, она ничего не помнит. Она не помнит никого из нас.

Кажется, Розали все это очень нравится.

— Привет! — Я застенчиво помахала рукой.

— Я слышала, Лекси, ты попала в аварию. — К нам подошла тренер и сочувственно улыбнулась. — Сегодня, пожалуйста, не перенапрягайся.

— Ладно. Спасибо.

— Мы стараемся оживить ее память, — вмешалась Розали. — Давайте все постараемся.

Немного нервничая, я взяла коврик и села. Никогда я не была сильна в гимнастических упражнениях. Вытянув ноги вперед, я потянулась ладонями к пальцам, впрочем, без всякой надежды дотянуться…

Черт побери! Я достаю ладонями пальцы ног! Что это со мной?

С некоторым опасением я пробую выполнить следующее упражнение — и у меня опять получается! Осторожно сгибаем колени — они меня слушаются! Закидываем ноги за голову — победа! Мне хочется кричать: «Смотрите, все смотрите на меня!»

— Не напрягайся, Лекси. — Тренер беспокоится за меня. — Пожалуй, на сегодня хватит. И шпагат пока делать не надо.

Я умею делать шпагат? Это невозможно.

В раздевалке я ликую как дитя.

— Не могу поверить, — все повторяю я Розали. — У меня же всегда было плохо с физкультурой!

— Дорогая, о чем ты!

Я снова подошла к зеркалу. В который раз я смотрю на свой рот — сверкающие белые зубы и полные яркие губы. Глаз не оторвать!

— Розали, — очень тихо начала я, — я когда-нибудь что-нибудь с собой делала? Типа ботокс или… — я понизила голос, — косметической операции?

— Дорогая! Тсс! Разумеется, мы ничего такого никогда не делаем! — подмигнула она.

Что это значит?

— Розали, ты должна рассказать мне! — И вдруг замолчала, вновь засмотревшись на себя в зеркало. Машинально я беру из вазочки пару шпилек и, забрав волосы наверх, меньше чем за полминуты сооружаю красивый узел. Как мне это удалось?

— Что такое? — поймала мой растерянный взгляд Розали.

— Никогда в жизни я не закалывала так волосы.

— Шутишь? С такой прической ты ходишь на работу.

— Не помню… Надо же… Мое тело захватила Суперженщина! Это не я!

— Дорогая, это ты. — Розали сжала мою руку. — Привыкай.

Мы перекусили в фитнес-кафе, и Розали повезла меня домой. Мы уже поднимаемся в лифте, и вдруг на меня наваливается страшная усталость.

— Я совершенно выжата, Розали. Ты не против, если я отдохну?

— Конечно, нет! Я побуду с тобой.

— Не волнуйся за меня, — улыбнулась я. — К приходу Эрика я буду в форме. Спасибо тебе, Розали. Ты так добра.

— Дорогая моя, — она обняла меня, — я тебе позвоню.

Она уже в открытых дверях, а мне в голову вдруг приходит вопрос.

— Розали! А что приготовить сегодня Эрику на ужин?

Она растерянно моргает:

— Дорогая, ты не готовишь ужин. Все делает Жанна.

— Ах да. Конечно.

Розали послала мне воздушный поцелуй и закрыла за собой дверь, а я направилась в спальню. Наша спальня выдержана в кремовых тонах, а мебель — из добротного темного дерева. Эрик настоял, чтобы я спала здесь, — очень мило с его стороны.

Я распускаю волосы, сбрасываю шпильки, забираюсь под пуховое одеяло и наконец могу расслабиться. Закрыв глаза, я тут же задремала.

Меня разбудил неяркий свет и позвякивание посуды.

— Дорогая, ты проснулась?

Дверь открылась, и вошел Эрик с подносом и подарочным пакетом в руках.

— Ты проспала несколько часов. Я принес тебе поужинать. Тайский суп с курицей.

— Как я люблю тайский суп с курицей! — в восторге сказала я. — Спасибо!

Эрик улыбается и протягивает мне ложку.

— Розали сказала, что вы ездили в фитнес-клуб.

— Да. Это было здорово. — Суп изумительно вкусен. Боже, как я проголодалась. — Эрик, принеси, пожалуйста, кусочек хлеба. Для полного счастья.

— Хлеба? — Эрик озадачился. — Дорогая, но мы не едим хлеб. Мы оба на безуглеводной диете.

Ах да. Я совсем забыла об этой дурацкой диете.

— Ну что ж, думаю, мой подарок как раз кстати, — говорит Эрик. — Точнее, два подарка. Вот первый…

Он достает толстую тетрадь и с гордостью протягивает мне ее. На обложке, явно эксклюзивной, значится: «Эрик и Лекси Гардинер. Руководство по семейной жизни».

— Помнишь, врач сказал, что нужно записать все детали? — Эрик сияет. — Ну я и составил для тебя это описание нашей совместной жизни. Здесь ты найдешь ответы на все вопросы.

Я листаю тетрадь, разделы мелькают перед глазами: выходные, отпуск, родственники, стирка…

— Я расположил записи в алфавитном порядке, — объясняет Эрик. — И снабдил указателем. Пользоваться будет легко.

Я открываю указатель и смотрю на первую попавшуюся страницу:

Пальцы — 24

Помидоры — 5, 23

Пробочник — см. «Вино»

Пальцы? Я стала искать страницу 24.

— Не стоит читать прямо сейчас. Тебе нужно поесть и выспаться.

Ладно, про пальцы почитаю потом. Когда он уйдет.

Я доела суп и с довольным вздохом откинулась на подушки.

— Спасибо тебе большое, Эрик. Это было великолепно.

— Не стоит, моя дорогая. — Эрик берет поднос, ставит его на туалетный столик и вдруг замечает на полу мои туфли.

— Лекси, — улыбнулся он, — туфли живут в гардеробной.

— О… прости.

— Ничего. Тебе еще многое предстоит узнать. — Эрик вернулся к кровати. — А вот мой второй подарок. — Он достал маленькую коробочку. — Я хочу подарить тебе это, чтобы ты действительно меня вспомнила, — с грустью в голосе сказал он.

Я открываю коробочку — большой бриллиант с золотой цепочкой покоится на шелковой подушечке.

— О… это прекрасно! — заикаясь, залепетала я. — Как мне нравится!

Эрик погладил меня по голове.

— Хорошо, что ты дома.

— А дома так хорошо! — с жаром откликнулась я.

И это почти правда, если не считать того, что дом больше похож на роскошный пятизвездочный отель. Но разве это плохо?

— Эрик, — чуть робея, произнесла я, — когда мы только познакомились, что ты во мне увидел? Почему ты в меня влюбился?

Воспоминания озаряют его лицо.

— Я влюбился в тебя потому, Лекси, — ответил он, — что ты «энерджайзер». Ты стремишься к успеху, так же как и я. Те, кто считает нас жесткими, — просто завидуют. Мы конкурентоспособны.

— Да-а. — Больше я не в силах ничего сказать.

— А еще я влюбился в твои прекрасные губы, — нежно коснулся моего рта Эрик. — И в твои длинные ноги. И в то, как ты размахиваешь портфелем.

Он считает меня красивой.

— Теперь спи. Увидимся утром.

Глава 3

Мы завтракаем на кухне. Я изучаю «руководство». И — боже ты мой, целых три главы там посвящены прелюдии!

Я выплюнула кофе обратно в чашку. Эрик забеспокоился.

— Все в порядке, дорогая?

— Да-да, — я быстро перелистываю на другой раздел, как школьник, который боится перечитать лишнее из того, что не задано, — просто ищу, что я обычно ем на завтрак.

— Жанна приготовила яичницу с беконом. И еще ты обычно пьешь зеленый сок. — Эрик указал на кувшин с жидкостью цвета болотной тины. — Это овощной коктейль.

Меня слегка мутит.

— Думаю, сегодня обойдусь без него. — Взяв немного яичницы с беконом, я отчаянно пытаюсь не вспоминать о хрустящем поджаренном тосте.

— Сегодня подгонят новую машину. Но, думаю, тебе не стоит сразу садиться за руль. — Эрик промокнул рот льняной салфеткой и поднялся. — Да, Лекси, и еще. Я хотел позвать гостей на обед на следующей неделе. Несколько старых друзей, если ты не возражаешь.

— На обед? — эхом отзываюсь я.

— Жанна все сделает, но если ты не готова…

— Готова, готова! Надоело, что все считают меня инвалидом! Я прекрасно себя чувствую!

Эрик поправил пиджак.

— Тогда еще вопрос. Что ты решила с работой? Конечно, тебе нельзя работать полный день, но Саймон интересовался, не можешь ли ты заехать в офис. Помнишь Саймона Джонсона?

— Саймона Джонсона? Управляющего?

— Да, — кивнул Эрик, — он звонил вчера вечером. Мы поговорили.

— Он знает, что со мной произошло?

Я не верю своим ушам.

— Лекси, ты важная фигура в компании, — объясняет Эрик. — Разумеется, он знает, что с тобой произошло. Мы думаем, что тебе полезно будет съездить в офис. Это может помочь тебе вернуть память, а твоему отделу придаст новых сил.

— Ну что ж, хорошая мысль, — сказала я, воодушевляясь. — Посмотрю на свою новую работу, увижу подруг, пообедаю с ними.

— Вместо тебя сейчас работает твой заместитель, Байрон Фостер. Но лишь до того момента, пока ты не вернешься.

— Байрон — мой заместитель?! Он же был моим начальником!

Эрик глянул на свой смартфон «Блэкберри» и взял портфель.

— Удачного дня, дорогая.

— И тебе… мм… дорогой!

Я встаю, он наклоняет ко мне лицо — и по мне пробегает дрожь.

— Скажи, я обычно целую тебя на прощание?

— Обычно — да.

Прозвучало это несколько натянуто.

— Ага, — кивнула я. — Ну… мм… — Я обняла его, стараясь вести себя как можно естественнее. — Примерно так?

Он задумывается.

— Пожалуй. Только без рук. — Эрик отстраняется от меня и одергивает рукава пиджака.

— Ясно. — Я безвольно опускаю руки.

Его губы вдруг быстро скользнули по моим, и… я ничего не ощутила. Я надеялась, что наш первый поцелуй пробудит во мне какие-то чувства, но — ничего, абсолютная, стопроцентная пустота.

Эрик как будто все еще чего-то ждет, и мне приходится быстро придумать что-нибудь ободряющее.

— Как мило! Очень… — Я запнулась.

— Навело на воспоминания? — Эрик вглядывается в мое лицо.

— Кажется, нет, — я чувствую себя виноватой, — но… я не хочу сказать, что это не было… то есть, что это было… ну, словом, мне понравилось!

— Серьезно? — Эрик просиял и поставил портфель на пол.

— Не сейчас, не сейчас. — Я поспешно отступаю. — Просто мне стало понятно, что… у нас, наверное, хорошо получится… когда до этого дойдет… ну…

Лекси. Замолчи. Немедленно.

— Удачного дня.

— И тебе тоже.

Эрик осторожно коснулся моей щеки и ушел.

Сцена получилась достаточно интимной. Я возвращаюсь к изучению «руководства». Надеюсь, это отвлечет меня на какое-то время.

Через два часа я, уговорив три чашки кофе, прочитала руководство от корки до корки. Оказывается, мы с Эриком часто проводим выходные в модных отелях. Любим вместе решать наши деловые вопросы и смотреть «Западное крыло». Обожаем вина из региона Бордо. Я «организованна», «загружена работой» и «тружусь по двадцать четыре часа семь дней в неделю». Я «не переношу дураков» и «презираю тех, кто впустую тратит время». Я «ценю лоск». Вот это новости!

Чем больше я узнаю о той Лекси, которой двадцать восемь лет, тем яснее понимаю, что она — не я. Она не просто выглядит иначе. Она — другая. Она — начальник. Она носит дизайнерские вещи. Она разбирается в вине. Она не ест хлеба.

И как же так случилось, что я превратилась… в нее?

Повинуясь внезапному порыву, я встаю и направляюсь в гардеробную. Где-то должен быть ключ к разгадке. Я сажусь за свой туалетный столик. Удивительно уже то, насколько он отличается от моего прежнего туалетного столика. Мой был розового цвета, и на нем всегда царил бардак — разбросанные шарфики, украшения, тюбики, баночки, кисточки… А на этом безукоризненном столике тюбики стоят аккуратными рядами и красуется одно-единственное блюдо с парой серег.

Я открываю первый попавшийся ящик и вижу аккуратно уложенные шарфики, поверх которых сияет диск с надписью «Честолюбцы. Выпуск 1». Это программа, о которой рассказывала Эми, в которой меня показали по телевизору. Надо посмотреть! Я бегу в гостиную, за прозрачной панелью нахожу, куда можно воткнуть диск. Перематываю до тех пор, пока на экране не появляется мое лицо.

Я уже готова была сгореть со стыда, но на экране выгляжу на удивление неплохо. Зубы приведены в порядок, но губы немного тоньше, чем сейчас. Значит, все-таки вкалывала себе что-то. На мне черная юбка и голубая блузка — истинная бизнес-леди. «Я должна выиграть!» — с энтузиазмом говорю я.

Чтоб мне провалиться. У меня такой серьезный вид… И с чего это я вдруг решила выиграть в реалити-шоу?

— С добрым утром, Лекси, — послышалось у меня за спиной. Я вздрогнула от неожиданности. Остановила запись, обернулась и увидела миловидную женщину с целым набором принадлежностей для уборки. — Уже встали! Как вы себя чувствуете, сегодня получше?

— А вы — Жанна? — осторожно спросила я.

— О господи! Эрик ведь предупреждал меня! Вы, бедняжка, еще не совсем пришли в себя. Ну да, я — Жанна.

— Очень хорошо…

Меня передергивает, когда она начинает стирать пыль с журнального столика. Не могу спокойно смотреть, как другая женщина убирается в моем доме.

— Что будете на ужин? — деловито спросила она.

— О… — я в ужасе, — ничего…

Как можно просить кого-то приготовить мне ужин? Это же неприлично.

— Ничего? Вы куда-то уходите?

— Нет, просто я… я сама хотела приготовить ужин.

— Ну что ж, ваше право… — Лицо Жанны помрачнело. Наверное, я ее обидела.

— Хотя, если подумать, может быть, все-таки вы приготовите? Что вам больше нравится…

Наверное, я никогда к этому не привыкну.

— Ах!!! — Глаза у Жанны буквально на лоб вылезли. — Диван порезан! Вчера он был цел, ничего не было…

— Это… это я сделала… случайно… Пожалуйста, не говорите Эрику… Я положила сверху подушку…

Жанна смотрит на меня и будто глазам своим не верит. Потом на ее лице проступает улыбка, и она гладит меня по плечу.

— Не волнуйтесь, я зашью, маленькими стежками. Он ничего не заметит.

— Да? Большое спасибо!

Жанна разглядывает меня, удивленно сдвинув брови и обхватив ладонями лицо.

— А вы уверены, что во время аварии с вами не произошло ничего такого… Ну, вроде переселения душ?

— Что? — усмехнулась я. — Нет, не думаю.

Зазвонил видеофон.

— Я возьму. — Видимо, я слишком поторопилась. — Алло?

— Здравствуйте, машина для миссис Гардинер доставлена.

— Подпишите здесь… И вот здесь.

Я расписываюсь на весу: посыльный держит жесткую папку, к которой зажимом прикреплены бумаги.

— Ключи, документы… До свидания!

Парень исчез за воротами, оставив меня наедине с серебристым «мерседесом». Что ж, посмотрю, каков он изнутри. Я нажимаю на кнопку на брелоке — машина пискнула, блеснули фары.

Открываю дверцу и сажусь на водительское место. Ух ты! Ну вот, я сижу в машине. Явно мне приходилось это делать раньше. Она потрясающе пахнет новой кожей. Я сжимаю руль. И… я могу водить? Да, конечно, у меня же есть права.

Я вставляю ключ, и он плавно входит в паз. Я поворачиваю его, на приборной панели загораются лампочки, раздается тихое урчание. Так. Соберись, Лекси. Вот ручной тормоз, вспоминаю я, переключатель передач. Нажимаю «газ» — машина подается вперед. Я жму на «тормоз», чтобы остановиться, — и машина резко тормозит. Убираю ногу, нажимаю «газ» — снова едет. Я не уверена, что хочу этого, стараясь сохранять спокойствие, я прибавляю «газу». Машина движется вперед, прямо к припаркованному неподалеку спортивному автомобилю. Я бью ногами, пытаясь остановиться. Боже мой…

Вдруг я замечаю мужчину в джинсах.

— Остановись!!! — кричит он.

— Не могу! — ору я в ответ.

— Руль!!! — жестом показывает он.

Точно. Руль. Вот идиотка. Я крутанула руль вправо. Теперь я врежусь в кирпичную стену.

— Тормози!!! Лекси, тормози!!! — Мужчина бежит за мной.

Ручной тормоз, внезапно вспомнила я. Скорее! Я тяну его обеими руками, и машина, вздрогнув, останавливается. Я часто и хрипло дышу. Никогда больше не сяду за руль. Никогда.

Мужчина подходит к окну машины.

— Ты в порядке? Что случилось?

Я тыкаю во все кнопки на двери, пока окно наконец не открывается.

— Я… запаниковала. Я пока не в состоянии водить машину. Я думала, что вспомню, как это делается, но… у меня амнезия… — Он смотрит на меня, будто я говорю по-китайски.

Какое приятное лицо. Резкие скулы, темно-серые глаза, брови вразлет, сросшиеся на переносице, густые темные волосы. Он немного старше меня, ему, наверное, чуть за тридцать. И кажется, он потрясен. Неудивительно.

— Несколько дней назад я попала в аварию, — объясняю я.

— Я знаю, — ответил он, помолчав. У него необычный голос, суховатый, но сильный.

Меня вдруг осеняет.

— Постойте! Вы назвали меня по имени. Значит, мы знакомы?

Шок.

— Ты не помнишь меня?

— Э-э, нет… Простите, я не хочу вас обидеть, просто я не помню никого, с кем познакомилась в последние три года. Не помню своих друзей. Я даже мужа не помню.

Я виновато улыбаюсь, но он не выражает никакого сочувствия. Честно говоря, вид у него не очень дружелюбный.

— Хочешь, я припаркую машину? — предложил он резко.

— Да, будьте добры… Это моя новая машина, я боюсь и подумать о том, что было бы, если бы я ее разбила… — В страшном сне такое не привидится. — Мой муж купил мне ее вместо старой. Вы его знаете? Его зовут Эрик Гардинер.

— Да, знаю.

Он махнул рукой, чтобы я ушла с дороги, и сел в машину. Через минуту машина стояла точно на парковочном месте.

— Спасибо! Я так вам признательна, — с жаром поблагодарила я.

— А что говорят врачи? — вдруг спросил он. — Память больше не вернется?

— Может вернуться в любой момент, — объясняю я, — а может не вернуться никогда. Никто не знает. Я стараюсь заново узнать свою жизнь. Эрик мне в этом очень помогает. Он замечательный муж. Ну а вы кто?

Я снова улыбаюсь, но он молчит, засунув руки в карманы и прищурившись.

— Мне пора идти. Пока, Лекси. — Он быстро уходит.

— Что ж, пока…

Странный тип. Даже имени своего не назвал.

Сегодня иду на работу. Сейчас разглядываю себя в огромном зеркале в гардеробной. На мне черный приталенный костюм с узкой юбкой. Волосы забраны наверх и уложены в узел. Я как с картинки бизнес-книги, под которой подписано: бизнес-леди.

Входит Эрик:

— Ты готова?

— Кажется, да.

Я выбрала сумку «Боттега Венета».

Вчера я пыталась поспрашивать Эрика о Фай, но, похоже, он знает о ней немногое, хотя она — моя самая давнишняя подруга. Мы с ней познакомились, когда нам было по шесть лет. Странно, что она до сих пор не проявилась. Ну, как бы то ни было, сегодня я ее увижу и все прояснится. Надеюсь, за обедом мы что-нибудь выпьем и обо всем поговорим.

Наша компания с восьмидесятых годов называлась «Ковры Деллер». Недавно мы поменяли название на просто «Деллер»: изменился не только логотип, но и задачи. Но покупатели, кажется, этого не заметили. Ты говоришь, что работаешь в «Деллер», а тебя переспрашивают: «В смысле, в «Коврах Деллер»?»

Но теперь ковры — только часть деятельности компании. Мы расширили рынок, включив в ассортимент все виды чистящих средств и принадлежностей для уборки дома, и стали торговать по почте. Также осваиваем мебель и ткани. Старые добрые ковры теперь отодвинуты далеко на задний план. Ковры сейчас не в моде. Сейчас в ходу плитка и ламинат. Мы продаем и ламинат тоже — но об этом как будто никто не догадывается, и нас упорно называют «Ковры Деллер». Это просто заколдованный круг.

Я знаю, что ковры уже не в моде. И знаю, что узорчатые ковры еще более немодны. Но, сказать по секрету, я их очень люблю. Особенно старые, годов семидесятых. У меня на столе лежит старая книга с узорами, а однажды на складе я нашла целый ящик с образцами таких ковров. Никому они не были нужны, и я забрала их и повесила на стену в кабинете.

Кстати, о моем рабочем месте. Наверное, сейчас там все переделали. Подъезжая к знакомому зданию, я волнуюсь и сгораю от нетерпения. Открываю стеклянную дверь — и застываю от удивления. Фойе выглядит совсем по-другому. А здесь круто!

— Лекси!

Ко мне спешит пухленькая женщина в розовой кофточке и черных брюках. Я ее знаю. Это директор по персоналу.

— Привет, Дана, — говорю я.

— Лекси, — она протянула мне руку, — с возвращением! Бедняжка! Пойдем ко мне. Давай немного поболтаем у меня, потом зайдем на совещание по поводу бюджета, а потом заглянем в твой отдел.

— Хорошо! Отличный план.

Мой отдел. Раньше моим в этом отделе был только стол.

Мы заходим в лифт, поднимаемся на третий этаж. Дана приводит меня в свой кабинет, подвигает мне мягкое кресло, а сама садится за стол.

— Итак, надо поговорить о твоем состоянии. — Она как заговорщица понижает тон. — Амнезия у тебя временно или навсегда?

— Доктор сказал, что я могу все вспомнить в любой момент.

— Замечательно, — просияла Дана. — Честно говоря, мы очень надеемся, что ты все вспомнишь до двадцать первого числа — в этот день у нас будет конференция по продажам.

— Я постараюсь.

— Ну, тут от старания мало что зависит, — залилась она смехом и встала. — Пойдем поздороваемся с Саймоном. Помнишь Саймона?

— Ну конечно!

Как я могу не помнить управляющего компанией? Стараясь успокоиться, я опять иду за Даной в лифт, и мы едем на девятый этаж. Она быстрым шагом идет к конференц-залу и стучит в тяжелую дверь.

— Простите, что прерываю. Пришла Лекси.

— Лекси! Наша звезда! — Саймон Джонсон медленно подходит ко мне, пожимает мне руку, словно мы старые приятели, и… целует в щеку. — Как ты?

— Э-э-э… спасибо, неплохо. Гораздо лучше.

Я изо всех сил стараюсь вести себя непринужденно. Оглядываю комнату, где сидят одни директора. Байрон, который всегда был моим прямым начальником, сидит за дальним от меня концом стола — бледный, худой. Он натужно улыбается, а я, заметив его, широко улыбаюсь, довольная, что хоть кто-то здесь более или менее близок мне.

— Как мы знаем, ты получила травму головы, — деликатно заметил Саймон.

— Верно.

— Ну что ж, возвращайся скорей! — воскликнул он. — Байрон тут неплохо без тебя справляется, но доверишь ли ты ему бюджет своего отдела?

— Не знаю. — Я вскинула брови. — А что, нужно остерегаться?

В зале раздался одобрительный смех, а Байрон, кажется, еще больше побледнел. Честное слово, я просто пошутила.

— Ну а теперь серьезно, Лекси. Мне нужно поговорить с тобой… о том, что мы недавно обсуждали, — многозначительно говорит Саймон Джонсон. — Когда ты окончательно вернешься, мы с тобой пообедаем.

— Хорошо, — ответила я, не имея ни малейшего представления, о чем он.

— Саймон, у Лекси проблемы с памятью… — вежливо напоминает Дана.

— Лекси, я на тебя надеюсь, — твердо говорит Саймон Джонсон и поворачивается к рыжеволосому мужчине, сидящему рядом с ним. — Дэниэл, вы ведь не знакомы? Дэниэл — наш новый финансовый директор. Дэниэл, Лекси сделала самую головокружительную карьеру за всю историю компании. За восемь месяцев она из младшего помощника по продажам выросла в начальника отдела. Она — прирожденный лидер и вдохновенный руководитель. У нее потрясающие стратегические планы на будущее. Это очень, очень талантливый член нашей команды.

Закончив свою речь, Саймон дружески мне улыбнулся.

— Спасибо, — наконец выдавила я.

— Вы останетесь на планирование бюджета? — осведомился Дэниэл.

— Мм… — Взглядом я призываю Дану на помощь.

— Сегодня Лекси не работает, — объясняет Дана.

— Лекси, ты многое пропускаешь! — снова заговорил Саймон. — Мы все так любим планировать бюджет! — Глаза у него смеются.

Я указала на последнюю оставшуюся царапину на лбу:

— Разумеется, я сделала это специально, чтобы не присутствовать на этом совещании.

Снова раздается громкий смех.

Мы с Даной выходим из конференц-зала, и от радости у меня кружится голова. Я перекидывалась шуточками с Саймоном Джонсоном! У меня стратегические планы на будущее! Надеюсь, я их где-нибудь записала.

— Помнишь, где находится твой отдел? — спрашивает Дана, когда мы спускаемся в лифте.

Тут зазвонил ее мобильный. Глянув на экран, Дана прощебетала:

— Ой, я должна кое-что забрать. Иди в свой кабинет, а я потом к тебе загляну, хорошо?

— Хорошо, — говорю я, выходя в коридор.

Мы сидели слева по коридору. А вот здесь, справа, кабинет Гэвина. В смысле, мой кабинет. Я открыла дверь и наткнулась на девушку лет двадцати, вылетевшую из-за стола.

— Ах! — воскликнула она, поднеся руки к лицу. — Лекси! Вы вернулись!

— Да, — говорю я, но не узнаю ее. — Прошу прощения. Я попала в аварию и потеряла память…

— Да, я слышала. Я Клэр, ваша помощница.

Девушка заметно нервничает.

— Здравствуй! Рада тебя видеть. Так я здесь сижу? — спросила я, указав на кабинет Гэвина.

— Да, здесь. Принести вам кофе?

— Да, будь так добра. Это было бы замечательно.

Я стараюсь не выдавать восторга. У меня есть помощница, которая варит мне кофе! Я и в самом деле этого достигла!

Я захожу в кабинет. Ух ты, я и забыла, какая здоровая эта комната. Здесь есть и широкий стол, и диван, и деревце в кадке — все, что положено. Я — начальница! Я закружилась по комнате, не в силах сдержать радостный смех, — и резко остановилась, услышав стук в дверь.

Пытаясь дышать ровно, я села за стол.

— Войдите!

— Лекси! — Дана просунула голову в дверь. — Ну, теперь пойдем в твой отдел, посмотришь на всех новыми глазами.

Мы вышли из кабинета, и вдруг я увидела Фай. Она не совсем такая, как я ее помню, — с новыми рыжеватыми волосами, с похудевшим лицом. Но это точно она.

— Фай! — закричала я. — Боже мой! Привет! Я вернулась!

Фай вздрогнула и уставилась на меня, словно я с луны свалилась. Наверное, голос у меня слишком громкий.

— Привет, Лекси. Как дела? — произносит наконец она.

— Я в порядке! — Слова из меня так и рвутся. — Ну а ты как? Здорово выглядишь! Мне нравится, как ты сделала волосы!

Все непонимающе смотрят на меня.

— Ну ладно, — я стараюсь сдержаться, — увидимся. И с остальными.

— Э… да, — кивнула Фай, отводя глаза.

Почему она такая? Что случилось? Может быть, мы поссорились, а я забыла?

Дана театрально распахнула передо мной дверь отдела:

— Прошу вас.

Я вижу Кэролин, и Дебс, и Мелани, и другие знакомые лица. Они все те же, но старше. Изменились прически и одежда. Дебс вся загорелая, как будто только что вернулась из отпуска. У Кэролин новые очки без оправы и волосы подстрижены короче, чем раньше.

— Вы знаете, что Лекси попала в аварию, — объявляет Дана, — и сегодня мы рады снова видеть ее здесь. Она еще не восстановилась после травмы, у нее частичная потеря памяти. Но я уверена, все вы поможете ей, встретите ее тепло и с радостью. — Она повернулась ко мне: — Лекси, скажи несколько слов своему отделу.

Тут у Даны снова зазвонил телефон, и она, извинившись, выбежала в коридор. Я осталась один на один со своим отделом.

Ну же! Саймон Джонсон говорил, что я прирожденный лидер! Я смогу.

— Всем привет, — помахала я рукой, но никто даже не улыбнулся. — Я скоро вернусь, и… — Пытаюсь придумать что-то вдохновляющее. — Какой отдел в компании лучше всех? Мы!!! — Поднимаю вверх кулак, как массовик-затейник. — П! О! Ы!

— Эл забыли, — говорит девчонка, которой я не узнаю.

— Что? — переспросила я, затаив дыхание.

— По-лы, — закатила глаза она.

Две девушки, сидевшие рядом с ней, захихикали. Кэролин и Дебс смотрят на меня, открыв рты.

— Точно… Ну… Хорошо справляетесь, молодцы! — Я заметно нервничаю.

— Вы уже официально вернулись, Лекси? — нетерпеливо спрашивает девушка в красном. — Мне срочно нужно подписать вот это!

— Вы говорили с Саймоном о наших перспективах? — подходит Мелани, нахмурившись. — Руководство настроено решительно…

— Вы уладили вопрос с размещением последнего заказа?

На меня налетают со всех концов и задают вопросы. Я отбиваюсь: «Не знаю! Не помню! В следующий раз!» — и, тяжело дыша, отступаю в коридор, затем в свой кабинет и захлопываю дверь.

Черт. О чем они спрашивают?

В дверь стучат.

— Войдите, — эхом отзываюсь я.

— Простите, — говорит Клэр, входя с кипой писем и документов, — если уж вы здесь, не просмотрите эти бумаги? Нужно срочно связаться с Тони Дюксом и подтвердить этот платеж, а еще несколько раз звонил Джереми Нортпул, говорил, что очень ждет продолжения переговоров.

— Но я ничего не могу подтвердить. — Я в панике. — Слышать не слышала ни о каком Тони Дюксе! Я ничего не помню!

— О! Хорошо. Но кто же будет всем этим заниматься?

— Не знаю. То есть… Послушай, оставь мне это. — Я кое-как собираюсь с мыслями. — Я просмотрю. Может быть, что-то вспомню.

— Хорошо, — повторяет Клэр теперь с большей радостью, — сейчас принесу кофе.

Голова кружится, я сажусь за стол и беру первое попавшееся письмо. Какая-то жалоба. Следующий документ — проект бюджета отдела. В нем много граф и цифр, а сверху — стикер: «Лекси, хочу услышать твое мнение».

Клэр приоткрывает дверь:

— Ваш кофе.

— Ах да. Спасибо, Клэр.

Как только дверь за ней закрывается, я в отчаянии роняю голову на стол. Как я до этого дошла? Откуда я могу знать, что отвечать на жалобы и какие принимать решения? В дверь снова стучат, и я быстро поднимаюсь.

— Ну как, все в порядке, Лекси?

Это Байрон, с бутылкой воды и стопкой бумаг в руках. Честно говоря, никогда не была с ним в дружеских отношениях.

— Хорошо! Прекрасно! Я думала, ты обсуждаешь бюджет.

— У нас перерыв. — Он окинул взглядом бумаги, разбросанные у меня по столу. — Ну, что ты решила насчет Тони Дюкса? Вчера мне пришли счета…

Кто такой Тони Дюкс? Я изо всех сил напрягаю мозг, но ничего не могу вспомнить.

— Ну… — отвечаю я, запинаясь, — я не очень… я не…

Вдруг лицо Байрона озарилось.

— Ты не помнишь, кто такой Тони Дюкс?

— Я… Э-э-э… напомни в двух словах.

Байрон пропустил мою просьбу мимо ушей.

— Погоди-ка, дай мне уяснить… Ты вообще ничего не помнишь?

Я вся напряглась. Он как кошка, играющая с мышью, и он понимает, насколько слаба добыча. Он метит на мое место.

— Да, я вообще ничего не помню! — в сердцах воскликнула я. — Но только последние три года!

— Последние три года? — усмехнулся Байрон. — Извини, Лекси, но в нашем деле три года — это целая жизнь!

— Скоро все придет в норму. — Я стараюсь придать голосу твердости. — Врач сказал, что я могу все вспомнить в любой момент.

— А можешь и не вспомнить. — Тон его становится мягким и снисходительным. — Да, Лекси, как ужасно, если в твоей памяти навсегда останется пробел.

Я смотрю на него самым стальным взглядом, каким только умею.

— Уверена, что скоро приду в норму.

— Так что ты думаешь по поводу Тони Дюкса?

Вот зараза. Он меня обыгрывает. Я перебираю листки у себя на столе.

— Это решение доверяю тебе, — наконец заключаю я.

Байрон льстиво улыбается:

— Спасибо. Я обо всем позабочусь. Береги себя и ни о чем не беспокойся.

В дверях появилась Дана.

— Так! Смотрю, вы тут болтаете? Ну и славно! — Она посмотрела на часы. — Я собираюсь на обед, вы со мной?

— Спасибо, Дана, — быстро ответила я. — Я останусь посмотреть бумаги.

Я не уйду отсюда, пока не поговорю с Фай.

— Океюшки, — улыбнулась она. — Ну, рада была увидеться, Лекси. Позвони, когда окончательно надумаешь возвращаться.

Они вышли. Я услышала, как Байрон говорит в коридоре:

— Дана, при всем моем уважении к Лекси, совершенно ясно, что она не в форме, чтобы руководить отделом…

Ублюдок. Он даже не потрудился отойти подальше. Я взяла первый попавшийся документ и уставилась в него. Это что-то типа страховочных выплат. С каких пор я разбираюсь в этой чепухе? Когда я всему этому научилась?

Тяжело вздохнув, опускаю листок. Я должна поговорить с кем-нибудь. С Фай. Я снимаю телефонную трубку и набираю 352 — ее номер, если, конечно, здесь все не поменялось.

— Отдел напольных покрытий, Фиона Роупер.

— Фай, это я, Лекси! Послушай, мы с тобой можем поговорить?

— Разумеется, — отвечает Фай деловым тоном. — Мне зайти?

Ее голос сух и официален.

— Я хотела просто поболтать! Если ты не занята, конечно.

— Я собиралась на обед.

— Ну так я тоже пойду! — радостно соглашаюсь я. — Как в старые времена!

Молчание.

— Фай, слышишь меня? Мне действительно нужно с тобой поговорить! Я ничего не помню! И это сводит меня с ума! Подожди немного, я сейчас приду!

Я бросаю трубку, хватаю стикер и чиркаю на нем: «Байрон, займись этим. Спасибо, Лекси». Знаю, что ему это на руку. Но сейчас меня волнует только встреча с подругами. Я выскакиваю из кабинета и спешу в комнату отдела.

— Лекси, что-то нужно? — спрашивает незнакомая девушка.

— Нет, ничего, спасибо, я просто жду Фай на ланч… — Я умолкаю, потому что в комнате нет ни Фай, ни Дебс, ни Кэролин.

— По-моему, они уже ушли, — удивленно произносит девушка.

— Да, верно. — Я пытаюсь скрыть замешательство. — Спасибо. Наверное, они решили подождать меня в холле.

От волнения я оступилась на каблуках и неловко зашагала по коридору, стараясь идти как можно быстрее. Я успела увидеть Дебс, исчезающую в лифте, и побежала.

— Подожди!!! — кричу я. — Я здесь! Дебс!

Двери лифта закрылись.

Она меня слышала. Я уверена.

Я открываю дверь на лестницу и бегу вниз, гремя каблуками. Мысли в беспорядке. Они меня избегают? Что за черт?! Что случилось за эти проклятые три года?

Я вываливаюсь в фойе на первом этаже. Они вместе стоят уже за стеклянными дверями на крыльце. Я рванула с криком: «Подождите!!!» — и наконец догнала их.

— Я думала, мы вместе пойдем обедать, — говорю я, задыхаясь.

Повисло молчание. Подруги не смотрят мне в глаза.

— Что происходит? Фай, почему ты не отвечаешь на мои сообщения?

Никто из них не произносит ни слова. Я пытаюсь выдавить улыбку:

— Девчонки! Ну пожалуйста, помогите мне! Я потеряла память. В то время, которое я помню, мы дружили. По пятницам ходили по клубам. Пили банановые коктейли, пели караоке, меня бросил Шляпа-Дэйв… помните?

— Послушай, — говорит Фай, — это было очень давно. Давай забудем об этом. Ты попала в аварию, ты не совсем здорова, и мы не хотим тебя расстраивать.

— Не надо меня жалеть! Говорите правду! Что не так? Что случилось? — Мой голос прозвучал резче, чем я хотела.

Я в отчаянии смотрю на подруг.

— Ничего не случилось, Лекси, — неохотно произносит Фай. — Просто мы больше не общаемся. Мы не подруги.

— Но почему? Из-за того, что я стала начальницей?

— Нет, не потому, что ты стала начальницей, — срывается Фай, — а потому, что ты стала… честно говоря, просто зазнавшейся свиньей.

— Точнее, адской стервой, — пробормотала Кэролин.

Адской стервой? Кто, я?

— Подождите… я не понимаю… Я что, плохая начальница?

— Ты — прекрасная начальница! — ответила Кэролин с сарказмом. — Ты наказываешь нас за опоздания! Ты засекаешь, сколько времени мы обедаем! Ты до копейки проверяешь наши отчеты! Словом, развлекаешься, как можешь!

Губы у меня затряслись, как будто она меня ударила. Я пытаюсь говорить ровно:

— Я не стерва. Этого не может быть. Я — ваша подруга! Мы вместе ходим развлекаться и танцевать! — На глаза начинают наворачиваться слезы. — Это я! Лекси! Кривозубка! Вы помните меня?

Фай и Кэролин переглянулись.

— Лекси, — Фай почти ласкова со мной, — ты — наша начальница. Мы делаем то, что ты нам приказываешь. Но мы не ходим вместе обедать. — Она вздохнула. — Послушай, если хочешь, приходи сегодня…

— Нет, — обрываю я ее, мне невыносимо больно, — нет, спасибо.

Я разворачиваюсь и ухожу.

Не могу оправиться от шока.

Всю дорогу от офиса до дома я ехала в такси в полном трансе. Я что-то обсудила с Жанной насчет приема гостей сегодня. Теперь лежу в ванне, но мысли не перестают беспорядочно кружиться у меня в голове. Я — адская стерва. Подруги меня ненавидят. Неужели я действительно за три года превратилась в стерву? Но как? Почему?

Я заворачиваюсь в полотенце и иду в гардеробную. Надеваю маленькое черное платье и атласные черные туфли. Иду в спальню, полотенце падает на пол.

— Здравствуй, Лекси!

— А-а-а!! — В испуге я отпрыгнула. На экране напротив кровати высветилось лицо Эрика. — Эрик, ты меня сейчас видишь?!!

— Сейчас — нет, — засмеялся Эрик, — сначала включи камеру.

— Ага, — вздохнула я с облегчением, — минутку!

Бегу в гардеробную и быстро собираю разбросанные вещи. Уж это я выучила — Эрик не любит разбросанных вещей. Полотенце сую под одеяло.

— Готово, — встаю я перед экраном и включаю камеру.

— Отойди подальше, — объясняет Эрик. — Вот теперь я могу тебя видеть! Все ли готово к обеду?

— Наверное, да.

— Прекрасно! — Его компьютерный рот расплывается в нелепой улыбке. — А как на работе?

— Отлично! — Я каким-то образом умудрилась придать голосу жизнерадостность. — Видела Саймона Джонсона, и мой отдел, и подруг…

Я замолчала. Разве я могу теперь называть их своими подругами?

— Замечательно! Увидимся, дорогая.

— Погоди, — почти кричу я. Это мой муж. Хоть я и плохо его знаю, но он-то знает меня. Если кто и может мне объяснить ситуацию, так это он. — Сегодня мне сказали, — я с трудом выговариваю слова, — что я стерва. Это правда?

— Конечно, нет. Ты не стерва. — Эрик говорит так уверенно, что я невольно улыбаюсь.

— Правда?

— Я бы сказал, что ты… Бескомпромиссная. Собранная. Решительная. Ты эффективно управляешь своим отделом. — Он помедлил. — Ну, мне пора.

Экран медленно гаснет, но я не отвожу от него глаз. Разве «бескомпромиссная», «собранная», «решительная» не то же самое, что «адская стерва»?

Прошел час, настроение у меня немного улучшилось. Я надела новое колье с бриллиантом и выпила бокал вина. Ну и пусть я поссорилась с подругами, пусть Байрон пытается отобрать у меня место, пусть я не имею понятия, кто такой Тони Дюкс. Но я все могу исправить. И я самая счастливая на свете! У меня ослепительный муж, сногсшибательная квартира. Сегодня здесь особенно великолепно: повсюду расставлены розы и лилии, накрыт обеденный стол, на нем блестят серебро и хрусталь, а ярусная ваза в центре, как на свадьбах.

Я аккуратно подвожу губы «ланкомовской» помадой, делаю шаг назад — и освещение автоматически меняется: подсветка зеркала выключается, включается более рассеянный свет. «Умное освещение» — это просто фантастика: оно улавливает каждое движение и немедленно срабатывает.

— Дорогая!

Я подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела в дверях Эрика в шикарном костюме.

— Ты выглядишь потрясающе, — заявляет он.

— Спасибо. — Я засветилась от удовольствия и поправила прическу.

— Но кое-что не так. Портфель ты оставила в прихожей. Это порядок?

— Я уберу, — говорю я поспешно, — прости.

— Хорошо, — кивнул Эрик. — Но сначала попробуй вот это. — Он протягивает мне бокал вина. — Это «Шато Бранер-дюкрю». Мне хочется услышать твое мнение.

Я стараюсь выглядеть уверенно. Набираю в рот вино и пытаюсь припомнить хоть какие-нибудь подходящие слова. Ладно, скажу, что у него божественный, насыщенный, выдержанный вкус с нотками клубники. Я глотаю вино и киваю Эрику с видом знатока:

— Знаешь, по-моему, это бо…

— Ужасно, правда? — прервал меня Эрик. — Отдает пробкой. Его просто нельзя пить.

— Нельзя пить? О… э-э-э… Да! Тьфу, гадость… — Я корчу брезгливую рожу, ставлю стакан на стол, и «умное освещение» снова срабатывает. — Эрик, — начинаю я, стараясь скрыть неловкость, — а можем мы поставить такое освещение, чтобы свет ровно горел весь вечер? Если это возможно…

— Все возможно, — Эрик как-то скован, — у нас безграничный выбор. В этом преимущество лофт-стиля. — Он передает мне пульт. — Держи, выбирай режим.

Я вхожу в меню, ищу «освещение» и начинаю пробовать подряд все режимы. «Дневной свет» слишком яркий. «Кинотеатр» — слишком темный. Я жму далеко вниз. «Диско». Ого! У нас есть освещение для дискотеки?! Я нажимаю на кнопку — и комната внезапно заполняется мелькающими разноцветными огнями. Теперь попробуем «строб». В то же мгновение комната замерцала черно-белыми вспышками, и я начала энергично, отрывисто, как робот, двигаться вокруг кофейного столика. Прямо как в клубе!

— Лекси, что ты делаешь? — заголосил Эрик.

Я нервно тыкаю в пульт, чтобы скорее вернуться к обычному режиму.

— Ты мне не говорил, что у нас есть диско— и строб-освещение! Это так прикольно!

— Мы никогда их не включаем, — сказал Эрик с кислым лицом и вышел.

Как же так? У нас есть диско-огни, а мы никогда их не включаем? Какая глупость! Я должна позвать подруг на вечеринку!

И тут я вспомнила, что вряд ли это произойдет.

Моей задачей было запомнить имя и внешность каждого гостя, внимательно наблюдая за каждым. Но этот план сразу провалился, как только приехали первые же гости в одинаковых костюмах, с одинаковыми лицами и даже с одинаковыми женами. Я потягивала вино и мило улыбалась. Приезжали следующие пары, и вскоре я вообще перестала понимать, кто из них кто — ну, кроме Розали.

Через какое-то время в ушах у меня зазвенело, голова закружилась. Жанна подавала напитки, ее помощница разносила канапе, и все вроде бы проходило нормально. Поэтому я пробормотала слова извинения и вышла на балкон.

На свежем воздухе я делаю несколько глубоких вдохов, но голова продолжает кружиться.

— А, дорогая, вот ты где! — появляется Эрик. — Позволь тебе представить Йона, моего архитектора. — Он указывает на темноволосого мужчину в черных джинсах и темно-сером льняном пиджаке.

— Привет! — Я совсем сникла. — Так ты и есть тот парень из машины!

Его лицо принимает странное выражение. Он как будто не меньше моего разочарован.

— Да, я и есть тот парень из машины.

— Йон — наш творческий дух, — сказал Эрик, хлопнув его по спине. — Он настоящий талант. Если у меня присутствует финансовое чутье, то он — один из тех людей, которые… — он помолчал, — чувствуют лофт-стиль.

Эти слова Эрик сопровождал знакомым жестом — как будто укладывал коробку на конвейер.

— Здорово! — Я пытаюсь показаться заинтересованной. Я знаю, что бизнес для Эрика — все, но этот лофт начинает мне надоедать.

Йон отпивает вина.

— Так ты ничего и не вспомнила?

— Нет, — качаю я головой.

— Вообще-то это странно.

— Да, но я уже привыкаю. И Эрик сильно мне помогает. Он написал целый том, чтобы помочь мне все вспомнить. Что-то типа руководства по супружеской жизни.

— По супружеской жизни? — повторяет Йон, слегка смущаясь. — Ты что, серьезно?

— А вот и Грэм! — Эрик, очевидно, не вслушивался в наш разговор. — Я должен перекинуться с ним словечком. Извините. — Он вышел, оставив меня наедине со странным архитектором.

— А что в этом плохого? — Я не понимаю его поведения.

— Ничего, — он пожимает плечами, — очень полезная вещь. Иначе откуда ты узнаешь, как именно вы друг друга целуете.

— Точно! Эрик написал целую главу… — Я запнулась. Йон еле сдерживает смех. Он что, думает, это смешно? — Руководство рассказывает о всех сферах нашей жизни, — продолжаю я с каменным лицом, — и нам обоим оно очень помогает. Знаешь, Эрику тоже приходится непросто с женой, которая ничего о нем не помнит! Тебе сложно это оценить…

Повисло молчание. Веселье исчезло с его лица.

— Не сложно, — сказал он наконец, — поверь.

Вдруг открылась дверь и вошла Розали.

— Эрик сказал, сейчас будем садиться за стол.

— Ну, тогда идем. А вы знакомы друг с другом?

— Мы с Йоном — лучшие друзья, — отвечает Розали сладким голоском, — не правда ли, дорогой?

— Увидимся, — бросил Йон и быстро ушел с балкона.

— Ужасный человек, — поморщилась Розали.

— Ужасный? — переспросила я с удивлением. — Эрику он вроде бы нравится.

— Да, Эрику он нравится. — Она говорит с презрением. — А Клайв считает, что он уж слишком выдрючивается. У него свое видение мира… Но человека грубее я еще не встречала. Когда я попросила его поучаствовать в моей благотворительной акции, он отказался! Он просто посмеялся надо мной!

— Посмеялся? Ужас какой! А что за акция?

— Она называлась «Яблочный день», — с гордостью стала объяснять Розали. — Идея целиком принадлежит мне. Мы решили раздать по яблоку каждому школьнику в районе. В яблоке — масса питательных веществ!

— А-а, отличная идея, — поддержала я ее. — Ну и как?

— Все начиналось хорошо. У нас был фургончик с логотипом в виде яблочка! Мы раздали тысячи яблок. Было так весело! Но потом нас оштрафовали за то, что дети разбрасывали фрукты на улицах и разводили грязь.

— О господи… — Я прикусила губу, еле сдерживая смех.

Мы вошли в комнату, и все расселись за массивным обеденным столом. Я на своем месте киваю и улыбаюсь всем подряд. Мне кажется, я во сне. Эти люди знают меня, а я ни разу никого из них не видела.

Жанна с помощницей подают обед, а я пытаюсь разговаривать с каким-то Ральфом о его брачном контракте.

Тарелки пустеют, Жанна собирается подавать кофе.

— Я сделаю кофе, — вскакиваю я.

Ну не могу я смотреть, как она весь вечер носится вокруг стола с тяжелыми подносами! Никто даже не поблагодарит ее.

— Лекси, — усмехнулся Эрик, — вряд ли это необходимо.

— Мне так хочется! — упрямо заявляю я. — Сядь, Жанна.

Но Жанна словно остолбенела.

— Пойду приготовлю вам постель, — наконец нашлась она.

Я с улыбкой оглядываю сидящих за столом.

— Ну, кто хочет кофе? Поднимите руки… — Я начинаю считать поднятые руки. — А может, кому-то мятного чая?

— Я помогу, — поднялся Йон.

— О-о-о… — тяну я, растерявшись, — конечно… Спасибо.

Я прошла на кухню, наполнила водой чайник и включила его. Ищу блюдца с чашками, а Йон кругами ходит по кухне, как зверь в клетке, и вовсе не собирается мне помогать.

— Ты в порядке? — Он начинает меня бесить.

Йон перестал кружить и уставился на меня совсем ошалевшим взглядом.

— Ты правда ничего не помнишь? Или ты так играешь со мной?

— Чего — ничего? — спросила я, вконец обескураженная.

— Хорошо. Дело вот в чем. Я люблю тебя.

— Что? — смутилась я.

— А ты любишь меня, — продолжает он. — Мы с тобой любовники.

Меня как молнией ударило.

— Я… чего-то не понимаю, — лепечу я, пытаясь представить себе эту картину. — То есть ты хочешь сказать, мы встречаемся?

— Мы вместе уже восемь месяцев. — Его темный взгляд устремился в меня. — Ты хочешь уйти ко мне от Эрика. Мы строили планы, а потом ты попала в аварию.

Лицо его при этом жутко серьезное.

— Но это же смешно! Я не из тех, кто может изменять! К тому же у меня потрясающий муж. Я счастлива…

— Ты несчастлива с ним, — прерывает меня Йон, — поверь…

— Как это — несчастлива? У меня сказочная жизнь!

— Сказочная жизнь? Вот что ты об этом думаешь…

— Ну конечно! — Я развожу руками, указывая на кухню. — Посмотри на эту красоту! Посмотри на Эрика! Все это сказочно! И почему я должна ни с того ни с сего…

Я резко замолчала, потому что дверь кухни открылась. Эрик ослепил меня своей улыбкой.

— Любимая, ну как кофе?

— Готовится, — поспешно ответила я, отвернувшись, чтобы скрыть, как кровь прилила к моим щекам. Я судорожно засыпаю кофе в кофеварку.

Как же я хочу, чтобы этот архитектор убрался отсюда!

— Боюсь, Эрик, мне пора идти, — говорит Йон, будто прочитав мои мысли, — спасибо за приятный вечер. Пока, Лекси. Рад был снова с тобой встретиться.

— Пока, Йон!

Мне удается даже изобразить улыбку приветливой хозяйки. Он подходит ко мне и легонько целует в щеку.

— Ты ничего не понимаешь, — прошептал он мне на ухо и вышел из кухни.

Глава 4

Это неправда!

Утренний свет пробивается сквозь жалюзи. Я проснулась, но пока не встала. Я думала, что научилась жить своей новой жизнью — но вот, похоже, я снова в начале пути. Кэролин говорит, что я адская стерва. Какой-то придурок говорит, что я его тайная любовница. Что дальше? Кто-нибудь скажет, что я — агент ФБР?

Этот Йон просто псих. Нет никаких свидетельств того, что у нас роман. Никаких следов. Ничего. Я не нашла у себя ни записочек, ни фотографий, ни подарочков на память.

Да, но если бы… Я бы, наверное, не стала их разбрасывать в мужнином доме, да? — тихо шепчет мне внутренний голос.

Несколько мгновений я лежу неподвижно, позволяя плавно течь мыслям. А потом до меня доходит. Ящик для белья! Если бы надо было что-то спрятать, то, конечно, туда! Я встаю, иду в гардеробную, открываю шкаф. Шарю среди трусов от «Ла Перла», но ничего не нахожу. И под лифчиками тоже.

— Ты что-то ищешь? — Я вздрогнула. Эрик стоит в дверях и смотрит, как я перерываю свое белье.

— Доброе утро, Эрик! Просто подбираю… лифчики!

Кстати, вот главная причина, почему у меня не может быть никакого романа. Я совершенно не умею врать. Ну к чему мне подбирать лифчики? Или у меня шесть грудей выросло?

— А интересно, — продолжаю я, — где еще могут быть мои вещи? Письма, дневники, бумажки всякие.

— В кабинете у тебя есть стол, и в нем твои бумаги.

— Ах да…

Мне казалось, что кабинет — территория Эрика.

— По-моему, вчера мы чудесно провели вечер! — сказал Эрик. — Браво, дорогая! На тебя не слишком много обрушилось?

— Многовато, конечно, — улыбнулась я. Не думаю, что он вполне меня понял. — А сколько мне еще предстоит узнать…

— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, — развел он руками, — для этого я и здесь. Тебя что-то беспокоит?

Я молчу, не решаясь заговорить.

— Ну… — я откашлялась, — раз уж ты об этом заговорил, то мне хотелось бы знать… Мы ведь счастливы вместе? У нас счастливый… честный… брак. Да?

Мне показалось, слово «честный» я произнесла вскользь, но Эрик сразу же за него уцепился.

— Честный? — нахмурился он. — Лекси, мне даже в голову не приходило тебе изменять! — Он, похоже, оскорбился. — А что, кто-то говорит обратное?

— Нет, я просто так спросила. Из интереса.

Я задвигаю ящик с лифчиками и открываю другой, первый попавшийся. Надо бы сменить тему. Но любопытство сильнее меня.

— Э-э, этот архитектор… — Я нарочно морщу лоб, стараясь говорить как бы между делом. — Он неплохой парень, да?

— Йон? Лучше всех, — твердо ответил Эрик. — Он в значительной мере повлиял на наш успех. Я не знаю человека с большим творческим потенциалом.

— С творческим потенциалом? То есть он… много выдумывает?

— Нет, — Эрик озадачился, — вовсе нет. Он очень надежный. Да Йону можно жизнь доверить.

На мое счастье, зазвонил телефон и Эрик не успел задаться вопросом, почему меня так интересует Йон. Он вышел, чтобы ответить на звонок, а я задвинула ящик.

Вскоре за ним захлопнулась входная дверь. В одиннадцать приедет мама, а до одиннадцати мне заняться нечем. Повинуясь необъяснимому желанию, я иду в кабинет. Вот мой стол — совершенно чистый, с придвинутым к нему стулом. Открываю верхний ящик. В нем очень много писем, заботливо разложенных по прозрачным файликам. Другой ящик забит банковскими отчетами, сшитыми офисной бечевкой.

Господи боже. С каких пор я стала такой аккуратисткой?

Я просматриваю банковские отчеты. Узнав сумму своей месячной зарплаты, на время теряю дар речи. Так-так, большая часть этих денег переводится с моего счета на наш общий с Эриком счет. Еще весьма крупная сумма ежемесячно поступает в некую организацию под названием «Юнито». Надо будет узнать, что это за контора такая.

Я откладываю банковские счета и открываю нижний ящик. Там ничего нет, кроме двух клочков бумаги. Один исписан моим почерком, но в этих сокращениях ничего не могу разобрать; текст практически зашифрован. На другом — карандашом нацарапано три слова: «Я так хочу…» Я смотрю на него как зачарованная. Чего же я так хотела?

Мама привела с собой трех собак, трех исключительно резвых уиппетов. Привела в нашу квартиру, в безукоризненно чистую, в которой царит безукоризненный порядок.

— Бедняжки очень расстроились, когда увидели, что я ухожу, — обняла она одну из них. — Агнес так легко обидеть!

— Да, — я очень стараюсь, чтобы голос звучал сочувственно, — бедняжка Агнес. Может, пусть посидит в машине?

— Нет! Я не могу ее бросить!

О ужас! Одна из собак уже на диване и грызет подушку.

— Мам, сгони собаку с дивана!

— Рафаэль ничего не испортит. — У мамы обиженный вид. Она отпустила Агнес, и та тут же запрыгнула к Рафаэлю на диван, и третья, как ее там, — туда же. И вот уже три псины радостно скачут на почти бесценном диване.

— Кола-лайт есть? — из-за маминой спины показывается Эми.

— На кухне, наверное, — отмахнулась я, — ну же, собачки, прочь с дивана!

Собакам все нипочем.

— Идите ко мне, мои сладкие, — позвала мама, вытащив из кармана что-то съестное, и псы как по волшебству прекратили жевать обивку. Одна садится у маминых ног, две другие пристраиваются сбоку, положив морды у нее на коленях, на линялой юбке. — Вот видишь! — говорит мама. — Ничего плохого они не сделали.

Я смотрю на слюнявую подушку. Ну что тут скажешь!

— Нет у тебя колы, — недовольно буркнула Эми, выходя из кухни.

Я вдруг запоздало удивляюсь:

— А почему ты не на занятиях?

— А меня временно исключили.

Эми развязно плюхается на стул и кладет ноги на кофейный столик.

— Исключили? За что? — Я перевожу взгляд с нее на маму и обратно.

— Боюсь, Эми снова взялась за старое, — сокрушается мама.

— Взялась за старое? Эми, что ты натворила?

— А, ничего особенного. Они там слишком бурно на все реагируют, — вздохнула Эми, закатив глаза. — Я всего лишь привела в школу гадалку. Я брала по десять монет за предсказание, и она нагадала всем девчонкам, что завтра каждая познакомится с парнем. Все были счастливы, пока кто-то из учителей не пронюхал.

— Десять фунтов?! Неудивительно, что тебя выгнали!

— Это было последнее предупреждение, — с гордостью сообщила она.

— Почему? Что ты еще натворила?

— Больше ничего! Просто на каникулах я собирала деньги для нашей математички, миссис Винтерс, она в больнице лежала. — Эми пожала плечами. — Я сказала, что она умирает, и все отгрузили как следует! Вот было клево!

— Дорогая моя, это называется «вымогательство денег под ложным предлогом», — укорила ее мама.

Я пытаюсь найти нужные слова, но язык не поворачивается. Как моя сестра из милой, смешной, невинной малышки превратилась в эту…

— Мне нужен бальзам для губ. Я возьму у тебя на туалетном столике? — выпалила Эми и убежала из комнаты.

— Конечно, — крикнула я ей вдогонку.

Как только Эми выскочила из комнаты, я обратилась к маме:

— Что происходит? Давно с Эми такое?

— Ох… Последние года два. — Мама не смотрит на меня, а словно бы общается со своими собаками. — Она хорошая девочка, да, Агнес? Просто она сбилась с пути. Старшие подруги втянули ее в воровство, но это не ее вина.

— В воровство? — в ужасе переспросила я.

— Да. В общем, она к курткам других учеников пришивала бирки со своим именем. Но потом она раскаялась.

— Но… В чем же причина?

— Никто не может понять, дорогая. Она очень тяжело пережила смерть отца. Кстати, вспомнила. Я тебе кое-что привезла. — Мама вытащила из сумки диск. — Здесь последний завет твоего отца. Перед операцией он на всякий случай записал обращение к родным. Его показывали на похоронах. Если ты не помнишь, то, наверное, стоит посмотреть.

— Это будет все равно что увидеться с ним. Как странно, что он сделал такую запись… Я разглядываю диск.

— Ты же знаешь своего отца. Он всегда любил быть в центре внимания.

— Ну, человек имеет право быть в центре внимания на собственных похоронах.

Мама сделала вид, что не расслышала меня. Она всегда пользуется этой уловкой, когда не хочет продолжать разговор. Оставляет твои слова без внимания и потом меняет тему. Вот и сейчас:

— Дорогая, ты поможешь Эми? Ты хотела пристроить ее практиканткой у себя.

— Практиканткой? — Я нахмурилась, сомневаясь, что это возможно. — Не уверена.

У меня и так на работе сложная ситуация, еще Эми мне не хватало.

— Ну, хоть на пару неделек. Сама-то ты вон как продвинулась.

— Да, мам, как раз этого-то я и не понимаю! С какого перепугу я пошла на телешоу? Почему вдруг стала честолюбивой? Никак не могу понять!

— Не знаю. — Мама задумывается. — Естественные стремления молодой женщины.

— Но для меня они не были естественными! — Я подаюсь к ней в надежде завязать доверительный разговор. — Никогда я не была энергичной, инициативной, ты же знаешь! Почему я вдруг так изменилась?

— Дорогая, это было давно. Я не помню.

Вернулась Эми.

— Эми, Лекси только что говорила, что ты скоро будешь подрабатывать у нее в отделе, — радостно сообщает мама. — Хочешь?

— Может быть, будешь, — быстро поправила я, — если станешь выполнять основные правила поведения в обществе: не вымогать деньги, не воровать.

— Я не воровка! — обиделась Эми. — Одна-единственная куртка, и уже…

— Нет, милая, не единственная, даже не отрицай, — говорит мама.

— Все думают обо мне только плохое! Чуть что не так — из меня делают козла отпущения!

Глаза Эми заблестели от слез, и я почувствовала себя виноватой. Осуждаю ее, даже не разобравшись, в чем дело.

— Прости, Эми. Конечно, ты не воровка. Иди ко мне. — Мне хочется обнять ее, защитить.

— Оставьте меня, — диким голосом заорала она и отскочила от меня как черт от ладана.

— Сестренка моя младшенькая! — Я догнала, крепко прижала к себе, но тут же отпрянула от боли.

— Что за черт?! Какая ты… угловатая, одни кости торчат!

— Опя-ять, — протянула мама. — Эми, что ты стащила?

— Отстаньте от меня! Ничего я не брала, — вопит Эми, резко выбрасывая руки из карманов. Из рукава вылетают две помады от «Шанель». Я не знаю, что и думать.

— Ох, Эми, — печально произносит мама, — выверни-ка карманы.

С ненавистью глянув на нее, Эми извлекает из карманов два губных бальзама, декоративную свечку, тени. Я не верю своим глазам.

— Теперь снимай футболку, — спокойно приказывает мама.

— Так нечестно, — хнычет Эми, стягивая футболку. И у меня падает челюсть. Облегающее платьице от Армани, которое висело в моем шкафу, она заправила в джинсы и поверх обмоталась лифчиками — их не меньше пяти. Глядя на этот маскарад, я очень стараюсь не расхохотаться.

— Ты украла платье? И лифчики?

— Я не виновата, что мама не дает мне денег!

— Эми, что ты говоришь! У тебя полно всего! — воскликнула мама.

— Все дерьмо! — визжит она в ответ.

Я в замешательстве наблюдаю за этой сценой.

— Эми, давай поговорим. Мам, ты не приготовишь нам кофе?

Когда мама уходит, я усаживаю Эми на пол, плюхаюсь рядом и шепчу проникновенным голосом старшей сестры, все-понимающей-взрослой-и-классной.

— Слушай, Эми. Не надо, ладно? И не занимайся ты этим. Справимся как-нибудь.

— Да пошла ты!

— Слушай, — терпеливо продолжаю я, — если у тебя возникнут проблемы, скажи мне. Мы решим их вместе…

Эми корчит гнусную гримасу и выкидывает две фиги.

— Да пошла ты знаешь куда! — в ярости ору я.

Мы сидим молча. Потом я беру папин диск и включаю его. Огромный экран на стене вспыхивает, на нем появляется папино лицо. Он сидит в кресле в красном домашнем халате. Лицо худое, изможденное — таким он стал, когда заболел, но зеленые глаза еще блестят, в руке сигара.

«Да, — начинает он хрипло, — мы понимаем, что операция не обязательно пройдет успешно. Шансы — пятьдесят на пятьдесят. Я сам виноват, я доконал свое тело. И я решил оставить вам, своей семье, скромный завет — на всякий случай».

Он делает паузу. У меня комок подкатывает к горлу. Я гляжу на Эми — ее лицо разгладилось, преобразилось.

«Живите полной жизнью, — говорит папа в камеру, — будьте добры друг к другу. Барбара, хватит жить для собак. Любить они тебя не станут, в постель с тобой не лягут».

Я хлопнула себя по губам:

— Не мог он такое сказать!

— Сказал, — усмехнулась Эми.

«Любимые мои, жизнь у нас одна. Не тратьте ее впустую. Я знаю, что во многом жил неправильно. Я не был примерным отцом. Но я старался как мог. Прощайте, мои дорогие. Увидимся там».

Папа чокнулся с камерой и выпил. Экран погас, но я смотрю на него, не отводя невидящего взгляда, как в забытьи.

— Настоящий завет, — бормочу я, — папа держался молодцом.

— Это точно, — кивнула Эми.

Никаких следов. Если у меня и впрямь был роман, то хоть какие-то свидетельства остались бы. Записка, фотография — хоть что-нибудь. А самое главное — я счастлива в браке с Эриком.

Уже поздно. Мама и Эми давно ушли. Мы с Эриком едем на встречу с Эйвой, интерьерным дизайнером. Он предложил мне составить ему компанию и посмотреть на их последнее детище «Блю-42». Все так называемые объекты в компании Эрика обозначаются «Блю номер такой-то» — бренд такой.

— Слушай, Эрик, я сегодня просматривала свои банковские счета и обнаружила, что каждый месяц перевожу определенную сумму в какой-то «Юнито». Ты не знаешь, что это такое?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Но в любом случае нет ничего плохого в том, чтобы хранить часть денег в офшоре. — Он посигналил, раздвижные ворота открылись. — Вот мы и на месте, — с гордостью произнес он.

Я сражена наповал. Перед нами новенькое, с иголочки, белоснежное здание с закругленными балконами и черной гранитной лестницей, ведущей к огромным серебряным дверям. Дверь открывает портье в ливрее. Фойе — мрамор нежнейших пастельных оттенков, белые колонны. Дворец, настоящий дворец!

— Потрясающе! Просто сказка!

— Пентхаус обслуживает отдельный лифт. — Эрик повел меня вглубь фойе, где располагалась прелестная кабинка лифта с маркетри. — Внизу есть бассейн, спортивный зал и кинотеатр для жильцов дома, — добавил он.

Я пристально смотрю, не шутит ли — но, похоже, даже не собирается.

— Прибыли.

Я оглядываю просторное помещение. Нет, скорее даже, почти безграничное пространство. Окна от пола до потолка, камин в человеческий рост, а на противоположной стене — гигантский стальной лист, по которому струится вода.

— Это настоящая вода? — спросила я как дурочка. — Внутри дома?

— Наши клиенты любят такие вещи. Забавно, да? Эйва! — позвал он, и через несколько мгновений я увидела худую блондинку в очках без оправы, серых брюках и белой рубашке.

— Привет, — говорит она с необычным акцентом. — Лекси! Ты уже выходишь! Как ты?

Она потрясла мою руку.

— Я в порядке, — улыбаюсь я. — Здесь просто необыкновенно. И эта вода…

— Вода — основная тема этих апартаментов, — сказал Эрик. — Мы во всем следовали принципам фэн-шуй, да, Эйва? Это очень важно для некоторых наших обладателей ультракрупного собственного капитала.

— Ультра… чего? — переспросила я.

— Очень богатых людей, — переводит Эрик. — Наших потребителей. Фэн-шуй они отводят первостепенную роль при выборе квартиры. Да, Эйва?

Эйва кивнула.

— Эрик, я заказала рыбок для спальни хозяев. Они великолепны! Каждая по три тысячи фунтов, — пояснила она мне. — Мы их берем напрокат.

Да уж, действительно ультракрупно. Рыбы напрокат. Совершенно другой мир.

— Вот, посмотри. — Эйва подает мне искусно сделанный из картона и деревянных планок макет. — Это здание снаружи. Видишь, я повторяю тему скругленных балконов в фестончиках на покрывалах.

— Э… Великолепно! И как вы только все это придумали? — Я оглядываюсь как во сне. Ниспадающие потоки воды теперь подсвечиваются оранжевым.

— О, это не моя идея. Я занимаюсь только мебелью и интерьерными аксессуарами. Концепция дома принадлежит Йону.

Я едва устояла на ногах от потрясения.

— Йону?

— Йон Блайт, — подсказывает мне Эрик, — архитектор.

— Йон, вот и ты! А мы только что о тебе говорили! — воскликнула Эйва.

Он здесь?! Мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Я не хочу видеть его. И не хочу, чтобы он видел меня. Только бы убежать…

Поздно.

— Привет, Эрик, привет, Лекси, — вежливо кивнул Йон и вдруг уставился на мои руки. Я смотрю — и… о ужас! Макет сломан.

— Лекси! Черт, как тебе это удалось?! — Эрик в бешенстве.

— Йон, твоя модель! — испуганно пискнула Эйва.

— Простите. — Я не лучше сомнамбулы. — Не понимаю, как это вышло.

— Не волнуйся, — пытается бодро говорить Йон, — я работал над ним всего-то месяц.

— Месяц? — Я наперебой хватаю обломки, безуспешно пытаясь вернуть модели ее прежний вид.

— Ну, может, не месяц. Может, пару часов, — улыбается Йон, наблюдая за мной.

— Ох. — Я прекращаю бесплодные попытки. — Все равно, прости.

Йон смерил меня взглядом:

— Ты можешь возместить ущерб.

Возместить ущерб? Что он хочет сказать?

— Йон, квартира получилась бесподобная, — произношу я мягко и чуть снисходительно, как подобает жене владельца компании. — Мои поздравления.

— Спасибо, мне приятно это слышать, — отвечает он столь же официальным тоном. — Как поживает твоя память?

— Все так же.

— Не вспомнила ничего нового?

— Нет, не вспомнила.

Я стараюсь вести себя естественно, но как только мы с этим архитектором оказываемся рядом, кажется, воздух сразу электризуется. Я смотрю на Эрика. Интересно, он это чувствует? Понимает?

— Эрик, нужно обсудить проект в Бэйсуотере, — позвала его Эйва.

— Лекси, мы с Эйвой поговорим, а ты пока полюбуйся на квартиру. Йон все тебе покажет. Это прекрасная возможность проникнуться идеями нашей компании, почувствовать лофт.

Брр, меня передернуло.

— Пойдем, я объясню тебе свою задумку. — Йон устремился в дальний конец помещения, к водопаду.

Ладно, раз так. Сговорились, что ли?

Я пошла вслед за Йоном, и мы остановились у шумящего водопада. Как можно жить под звук беспрерывно льющейся воды?

— Расскажи, — с интересом начинаю я, — как тебе пришли в голову все эти идеи?

Йон сдвигает брови, задумывается. Сердце мое бешено колотится. Сейчас станет нести претенциозную чепуху насчет таланта художника и творческих озарений…

— Я спросил себя, что бы мне понравилось, будь я напыщенным тупицей с огромными бабками, — наконец ответил он.

Я чуть не подавилась от смеха.

— Да, была бы я напыщенной тупицей с бабками, мне бы это понравилось.

— Подойди.

Он сделал шаг ко мне и понизил голос, чтобы шум водопада заглушал его.

— Так ты действительно ничего не помнишь?

— Ничего.

— Хорошо, — резко выдохнул он, — нам надо встретиться и поговорить.

— Ты с ума сошел, — закряхтела я, косясь на Эрика. Не дай бог он услышит чего. — Не буду я с тобой встречаться! Я не нашла ни одного доказательства нашего романа! Ни единого!

— Лекси, у нас тайный роман. Роман, который мы держим в тайне.

— Поэтому и у тебя нет доказательств! Все ясно. — Я развернулась и зашагала прочь от него, но Йон догнал меня.

— Тебе нужны доказательства? — слышу я его нервный шепот сзади. — Типа, у тебя родинка в форме клубнички на левой половине попы?

— У меня нет никаких родинок на попе.

Я торжествующе повернулась к нему и поймала взгляд Эрика. Машу ему рукой с придурковатой улыбкой на лице, он машет в ответ.

— Да знаю я! У тебя нет родинок на попе, у тебя вообще их нет, — пыхтит Йон, — только одна на руке.

Я молчу. Он прав. И что с того?

— Ты мог случайно отгадать.

— Мог. Но это не так. Лекси, я ничего не выдумываю. У нас действительно роман. Мы любим друг друга. Сильно и страстно.

— Послушай, — говорю я, раздражаясь, — это безумие. Я не стала бы заводить роман. Ни с тобой, ни с другим. Я в жизни никого не предавала. — Я рванула к акриловой (последний писк!) лестнице, ведущей наверх.

— Теперь пойдем посмотрим второй этаж, — громко объявляет Йон, следуя за мной. — Думаю, тебе понравится.

Поднявшись, я оказываюсь с ним лицом к лицу. Ах, какой он сексуальный!

— Чего ты от меня хочешь?

— Чего я хочу? Я хочу, чтобы ты сказала своему мужу, что ты его не любишь. Хочу, чтобы ты ушла ко мне и мы вместе начали новую жизнь.

— Ты не в себе.

— Я. Нормальный, — терпеливо, с расстановкой отвечает он. — И я. Люблю тебя. А ты. Любишь меня. И это правда. Тебе придется мне поверить.

— Мне не придется тебе верить! Я замужем, понятно?! У меня есть муж и я его люблю!

— Любишь? Всем своим сердцем? — Йон дурашливо тыкает мне в грудь.

Хочется орать: «Да, я безумно люблю Эрика!» — и пусть заткнется. Но это неправда! Я не могу заставить себя врать.

— Эрик — лучший, и у нас все отлично.

— Угу. Поэтому после аварии вы еще не занимались сексом, так? Как он смеет?

Он вдруг берет мою руку и очень медленно, едва касаясь, проводит пальцами по внутренней стороне, от запястья до локтя. У меня мурашки бегут по коже. Изумительные, захватывающие ощущения!

— Ну, что скажешь? — Голос Эрика оглоушивает меня. Вырвав руку, я отскакиваю за километр.

— Дорогой, это прекрасно! — говорю я, перевесившись через перила, и снова отступаю, чтобы он не увидел меня снизу. — Послушай, хватит, — мой голос дрожит, — оставь меня. Я тебя не знаю. И не люблю. Я хочу жить своей жизнью, со своим мужем. Ладно?

— Нет, не ладно. — Йон снова ловит мою руку. — Лекси, ты ведь не помнишь, как все было. Ты несчастна в браке. Он тебя не понимает. И ты не можешь заставить меня забыть все, что между нами было. — Он всматривается в мое лицо. — Все осталось. Все вернется вот-вот, совсем скоро. Я уверен, что все будет по-прежнему.

— Ты ошибаешься. — Я вырываю руку.

Я стучу каблуками по лестнице и падаю внизу прямо в объятия Эрика.

После экскурсии в пресловутый «Блю» я усиленно стараюсь восстановить в памяти последние три года своей жизни. Листаю альбомы с фотографиями, смотрю видео, слушаю музыку… Все без толку.

Вчера ходила на прием к психоневрологу Нейлу. Он посоветовал последовательно записать события этих лет, это может помочь. Сказал, что, если нужно, я могу регулярно посещать его. Но мне не нужен врач. Мне нужна моя память.

— Лекси, я пошел. — Эрик, держа в руках диск без коробки, заглянул в спальню. — Кстати, ты оставила это на коврике. Там место для диска?

— Прости, Эрик.

Я беру диск. Это запись «Честолюбцев».

— Такси приедет за тобой в десять.

Сегодня я еду на работу, на целый день. Не руководить отделом — к этому я пока не готова, а войти в курс дела и наверстать то, что пропустила.

Я пошла в гостиную и вставила диск. Так я его и не досмотрела. Может, настроюсь на деловую волну.

«Сегодня Лекси и ее команде придется непросто», — говорит мужской голос за кадром. Камера направлена на меня.

«Мы выполним это задание! — эмоционально кричу я своей команде. — И если мы решили победить, придется работать сутками. Возражения не принимаются!»

Меня явно чем-то накачали. Я в жизни так ни с кем не разговаривала!

«Как всегда, Лекси строга со своей командой. Но на этот раз не зашла ли Кобра слишком далеко?» Я не понимаю, о чем речь. Какая кобра? В кадре один из игроков.

«Это не человек, — сопит он. — Мы все стараемся изо всех сил! Уже суток ей мало!»

Теперь на экране — мы с ним, в полный рост. Он оправдывается, но я не даю ему и слова сказать.

«Пошел вон! — командую я с экрана таким голосом, что мне самой страшно. — Вон из моей команды!»

«И Кобра бросается на него! Давайте еще раз посмотрим этот момент!»

Погодите, что он сказал? Кобра?

Под зловещую музыку идут замедленные кадры, мое лицо — крупным планом: «Пошшшшшшел во-он!»

Мама родная. Я ничего не соображаю от ужаса. Что они сделали со мной? Зачем они изменили мой голос! Они издеваются надо мной!

«Сегодня Лекси на пике ядовитости», — оживленно комментирует голос за кадром. На экране появляются люди в деловых костюмах и начинают обсуждать условия какого-то контракта.

Я пялюсь в экран и не могу даже пошевелиться. Почему мне никто не сказал? Почему меня не предупредили?

Я — змея.

Такси подъезжает к офису, а я не тороплюсь выходить. Я сижу, сжимая три ярких подарочных пакета — привезла подарки для Фай, Кэролин и Дебс, — и всячески себя успокаиваю. Все понимают, что телевидение искажает действительность. Все понимают, что никакая я не змея. И наверняка все уже давно забыли это шоу.

Я выхожу из такси, поднимаюсь на свой четвертый этаж и сразу же, выйдя из лифта, вижу Фай, Кэролин и Дебс.

— Привет, девчонки, — я широко улыбаюсь, — я снова здесь.

— Привет, Лекси, — глухо ответили они.

— Фай, как ты похорошела! Какая кофточка! — Я киваю на ее кремовую блузку, и она удивленно следит за моим взглядом. — Дебс, ты тоже классно выглядишь! Кэролин, какая прическа! А туфли — просто фантастика!

От волнения я жую слова. Неудивительно, что они растерялись. Так смотрят…

— Ну ладно, — иду к ним навстречу, — это вам. Фай, это тебе. Дебс…

— Зачем? — холодно спрашивает Дебс.

— Ну, просто… — Я запнулась. — Да открывайте же!

Нерешительно переглянувшись, они стали разворачивать упаковки.

— «Гуччи»? — недоверчиво протянула Фай, вытащив зеленый футляр для ювелирных украшений. — Лекси, я не могу этого принять.

— Ну, пожалуйста! Хоть открой, посмотри.

Фай молча открывает футляр, в котором лежат часы с золотым браслетом.

— Помнишь? Мы любовались такими в витрине, — говорю я. — А теперь они твои!

— Честно говоря, — вздохнула Фай, — я купила их уже два года назад. — Она приподнимает рукав.

— О… — Сердце у меня ухнуло. — Ничего, я их обменяю.

— Лекси, я не могу ими пользоваться, — говорит Кэролин, возвращая мне флакон духов, — мне плохо от этого запаха.

— Но это же твои любимые! — не могу поверить я.

— Были, — поправила она, — пока я не забеременела.

— Ты беременна? — Я ошеломлена. — Кэролин, как я за тебя рада! Мэтт будет самым замечательным отцом…

— Отец ребенка — не Мэтт, — оборвала она меня.

— Не Мэтт? Но как же… Вы разошлись?

Не могли они разойтись. Это невозможно. Все знали, что Мэтт и Кэролин всегда будут вместе.

— Давай не будем об этом, а? — Голос Кэролин упал почти до шепота, глаза под стеклами очков покраснели, и — о ужас! — она тяжело задышала. — Пока. — Она второпях ушла.

— Браво, Лекси, — язвительно произнесла Фай. — Надо же было заговорить об этом именно тогда, когда ей почти удалось забыть Мэтта.

— Но я же не знала! — оправдываюсь я. — Я понятия не имела! Мне очень жаль. — Я тру лицо, щеки горят, мне ужасно стыдно.

— Дебс, открой мой подарок.

Я купила Дебс крестик, усыпанный крошечными бриллиантами. Ей должно понравиться.

Дебс молча разворачивает коробочку.

— Это же крестик! — Дебс возвращает мне коробочку. — Я не могу это надеть! Я иудейка!

— Иудейка?! — Я не в силах закрыть рот. — С каких пор?

— С тех пор, как помолвлена с Джейкобом. Я приняла его веру.

— Ты помолвлена? — радуюсь я.

И только сейчас я разглядела у нее на пальце кольцо с бриллиантом. Дебс всегда носит столько колец, что сразу и не увидишь нового.

— А когда свадьба? — спрашиваю я звенящим от радости голосом.

— В следующем месяце.

Дебс не смотрит на меня.

— В следующем месяце! Боже мой, Дебс! Но я не… — Я заткнулась. Повисло глухое молчание. Чуть не ляпнула, что не получила приглашения. Понятно, что приглашения я не получила, потому что меня не собираются приглашать! — То есть… я хочу сказать… Поздравляю тебя! — Мне удается изобразить на лице кривую улыбку. — И не волнуйтесь, я верну в магазин и крестик, и часы, и духи…

— Пока, Лекси. — Фай, кажется, смущена.

Они уходят, а у меня дрожит подбородок и хочется плакать. Ай да Лекси, ай да молодец. Вместо того чтобы вернуть себе друзей, только все испортила.

— А мне подарок? — раздался за спиной глумливый голос Байрона.

Боже, как он меня напугал! С чашкой кофе в руке он шел по коридору. Полз, да так незаметно… Вот кто змей!

— Здравствуй, Байрон, — насколько могу приветливо говорю я. — Рада тебя видеть.

— Какой смелый поступок, Лекси. Ты вернулась. Если возникнут вопросы — сразу ко мне. Хотя сегодня я занят с Джеймсом Гаррисоном. Помнишь Джеймса Гаррисона?

Черт, черт, черт! Почему он говорит о людях, которых я даже не знаю?!

— Напомни, — неохотно произношу я.

— Он глава одной фирмы, нашего дистрибьютора. Они торгуют в регионах. Развозят товар в фургонах…

— Припоминаю что-то такое, — перебиваю я его, — но почему ты с ним встречаешься?

— Ну, плохи их дела. Если они не исправятся, нам придется искать им замену.

— О'кей. — Я начальственно кивнула. — Держи меня в курсе, Байрон.

У себя в кабинете я бросила подарочные пакеты на диван, открыла шкаф и вытащила ящик, полный разных бумаг. Стараясь не паниковать, взяла первую папку.

Через двадцать минут мозги уже плавятся. На листе бумаги я написала: «Вопросы», и вот уже исписываю вторую сторону.

— Ну, как дела?

Дверь неслышно открылась, показался Байрон. Он что, больше не стучится?

— Нормально, но у меня несколько вопросов.

— Задавай, — сказал он и вошел.

— Хорошо. Первый: что такое КАС?

— Наша компьютерная программа. Все прошли тренинг по ней.

— Мне тоже надо пройти, — бодро отвечаю я. — А что это за сайт www.services.com?

— Онлайновая служба по работе с клиентами.

— А отдел по работе с клиентами?

— Его разогнали много лет назад, — устало отвечает Байрон. — Компания была реструктурирована, многие отделы расформированы.

— Так, — кивнула я. — Что такое «БД Брукс»?

— Это наше рекламное агентство, — сказал Байрон с преувеличенным терпением. — Серьезно, Лекси, ты не можешь врубиться. Прими это. Ты больна. Тебе вредно напрягаться…

— Я здорова! — закричала я, вскочила и буквально вытолкала Байрона за дверь. Когда я вышла сама, Клэр испуганно вскинула на меня глаза и сбросила звонок мобильника.

— Здравствуйте, Лекси. Хотите кофе?

Она так боится меня, словно я сейчас снесу ей голову. Отлично! Есть шанс доказать ей, что я вовсе не адская стерва. Я — это обычная я.

— Привет, Клэр, — говорю я по-дружески, — хочешь тебе принесу?

— Вы?! — Она широко распахивает глаза, пытаясь угадать подвох. — Сварите кофе?

— Почему же нет? — улыбнулась я, а она задрожала.

— Хо… хорошо, Лекси… — Она сползает со стула, не сводя с меня глаз, как будто и правда перед ней кобра. — П-пожалуй, выпью чашечку.

— Подожди. Понимаешь, Клэр, я бы хотела узнать тебя получше. Может быть, как-нибудь пообедаем вместе?

— А… Да… Как скажете, Лекси, — пробормотала она и опрометью кинулась в коридор. Байрон, лопаясь от смеха, еще стоял в дверях.

— Ну? — резко спросила я.

— Ты и впрямь на себя не похожа.

— Просто хочу наладить отношения с подчиненными, хочу работать на условиях взаимного уважения! Что в этом плохого?

— Ничего, даже хорошо! — Байрон поднял руки. — Просто вспомнил, что я как раз собирался просить тебя разобраться с одним делом.

— С каким? — Я деловито вскинула подбородок.

— Мы получили выговор от руководства по поводу превышения сотрудниками обеденного времени. — Он порылся в кармане и достал бумажку. — Вот, Саймон Джонсон просит всех начальников отделов принять меры. Срочно. Могу я обратиться с этим к тебе?

Я меряю шагами кабинет, прихлебывая кофе. Я никогда никого не отчитывала, а тут — целый отдел! Снова я просматриваю письмо от Наташи, секретаря Саймона Джонсона.

Коллеги, Саймон обратил внимание, что сотрудники компании регулярно превышают лимит обеденного времени. Это неприемлемо. Саймон будет благодарен, если вы доведете эту информацию до своих сотрудников и ужесточите систему проверок.

Спасибо, Наташа

Собственно, здесь не рекомендуется применять серьезные меры воздействия. Я не обязана никого ни увольнять, ни штрафовать. Можно просто вежливо это сказать. Даже в шутливой форме.

Да. Так я и сделаю. Собравшись с духом, я направилась в комнату отдела напольных покрытий.

— Привет всем! Как дела? — Лицо у меня горит.

Никто не отвечает и даже не показывает вида, что слышит меня. Все смотрят ничего не выражающими глазами, безразлично.

— Я хочу сказать… Хватает ли вам времени на обед? Чтобы поесть?

Девушка за столом, который раньше был моим, интересуется:

— А что, нам сделают перерыв подольше?

— Нет, — торопливо отвечаю я, — он слишком длинный.

— А по-моему, нормальный. — Она пожимает плечами. — Час в самый раз.

— Да, — соглашается другая, — как раз, чтобы дойти до Кингз-роуд и обратно.

Так я ничего не добьюсь.

— Я должна вам сказать… Некто в нашей компании… Не обязательно из вас…

— Лекси, в чем суть? — поинтересовалась Кэролин.

Фай и Дебс рассмеялись, а я густо покраснела.

— Я серьезно, — пытаюсь спасти ситуацию.

— Сссерьезззно, — передразнил меня кто-то.

— Очень смешно, — выдавливаю из себя улыбку.

— Сссерьезззно…

Теперь вся комната шипит и тихонько смеется. Все оживились. Кроме меня. Глаза наполняют слезы. Ничего не могу с собой поделать. Я выбежала из комнаты.

Это самый унизительный эпизод моей жизни.

После трех «Мохито» в баре за ближайшим углом я решила, что сегодня должна заняться любовью с Эриком. Именно это мне сейчас и нужно!

Я еду в такси вся на нервах. Как только войду в дверь, сразу же напрыгну на него. Жаль, что со мной нет руководства по супружеской жизни, — я не очень точно помню, что за чем следует в прелюдии. Ну да это не важно. Чего не вспомню — сымпровизирую. Не можем же мы каждый раз делать абсолютно одно и то же!

Войдя в квартиру, я зову:

— Эри-ик!

Ответа не последовало. Я иду в кабинет. Честно сказать, пьяна я в стельку. Подхожу к двери и несколько минут смотрю, фокусируя взгляд, как Эрик работает за компьютером. На экране — реклама «Блю-42». Церемония открытия состоится в ближайшие дни.

Вот дерьмо! Он же должен чувствовать, как по комнате распространяются мои сексуальные вибрации, должен обернуться. Но он не оборачивается.

— Эрик, — произношу я чувственно, с хрипотцой. Он не шевелится. Вдруг до меня доходит, что на нем наушники!

— Эрик!!! — воплю я, и он наконец оборачивается. — Возьми меня, Эрик. — Я откидываю волосы назад. — Пойдем!

Эрик пристально смотрит на меня.

— Любимая, ты выпила?

— Выпила пару-тройку коктейлей, — кивнула я и схватилась за дверь, чтобы удержать равновесие.

— Может быть, сначала протрезвеешь?

Что это с ним? Я-то думала, он набросится на меня как голодный волк.

— Ну же! — Я с вызовом задрала подбородок. — Исполни свои супружеские обязанности!

На лице Эрика отображается мыслительный процесс.

— Ну… ладно.

Он закрывает файл, выключает компьютер, подходит ко мне и начинает целовать. И это… очень приятно. Да, это приятно. У него такие мягкие губы. Пожалуй, слишком мягкие для мужчины. Нет, я не хочу сказать, что это плохо, но…

— Лекси, тебе удобно? — шепчет он мне в ухо. — Перейдем в спальню?

— Перейдем, — булькаю я в ответ.

В спальне мы продолжаем целоваться. Эрик, похоже, входит во вкус. Вот он укладывает меня на кровать.

— Тебе приятно, когда я трогаю твою грудь? — бормочет он.

— Вроде да. — Но почему он меня так странно щупает? Он что, фрукты на рынке выбирает? — Ой…

— Прости, милая, — шепчет Эрик. — Скажи, тебе приятно, когда я глажу тебе животик?

— Да…

Эрик жарко дышит мне в шею. По мне, так пора перейти к делу. Он что, не чувствует, что для меня прелюдия давно кончилась? Похоже, действительно не чувствует. И вообще ничего не замечает.

— Лекси, дорогая, — снова шепчет он прямо мне в ухо.

— Да? — шепчу в ответ, ожидая услышать: «Я люблю тебя».

— Тебе приятно, когда я…

И я не выдержала: оттолкнула его и скатилась с кровати.

— Что-то не так? — Эрик встревожился. — Лекси, что случилось? Тебе неприятно? Ты вспомнила что-то плохое?

— Воспоминания ни при чем. — Я стараюсь не смотреть на него. — Каждые две секунды ты спрашиваешь, приятно ли мне. Это немного… официально. Ты не находишь?

— Мы обычно все согласовываем друг с другом, — сухо говорит Эрик. — Сложилась довольно нетипичная ситуация для нас обоих. — Стараясь не встречаться со мной глазами, он поднимается с кровати. — Пойду приму душ.

— Валяй.

Оставшись одна, я откинулась на подушки. Прекрасно! Моя миссия полностью провалилась. Вдруг зазвонил телефон у кровати.

— Алло?

— Привет, — знакомый сухой голос, — это Йон.

— Ты что, с ума сошел?! Зачем ты сюда звонишь?! Это опасно! А если бы Эрик снял трубку?

— Эрику я и звоню, — отвечает Йон. — Мне нужно с ним поговорить.

— А, да. — Какая же я глупая. — Конечно…

— Но с тобой — еще нужнее. Я люблю тебя.

— Любишь Кобру? — взорвалась я. — Адскую стерву?!

— Ты не стерва. Ты просто несчастна. Ты допустила много ошибок. Но ты не стерва.

Я впитываю каждое его слово. Он льет бальзам мне на душу. Я хочу услышать еще…

— Каких, каких ошибок?..

— Я расскажу тебе при встрече. Лекси, я так по тебе скучаю…

Его ласковый голос, нотки интимности… вдруг я насторожилась. Во что он меня впутывает?

— Перестань! Замолчи! — перебиваю я. — Мне надо подумать. Все так сложно…

— Вот и подумаем, — усмехнулся Йон.

Я вдруг представила, как он стоит передо мной в серой футболке и в джинсах, чуть наклонив голову. Представила так живо, что даже зажмурилась.

— Послушай, мне надо идти. Сейчас позову Эрика.

Глава 5

Я старалась. Правда, старалась. Да я в лепешку расшиблась, доказывая отделу, что я не стерва! Повесила на стену большой плакат: ЗАПИСЫВАЕМ ИДЕИ КОРПОРАТИВНОЙ ВЕЧЕРИНКИ!

Никто не написал ни строчки. Приволокла цветы, всюду расставила — ноль внимания. Сегодня принесла большую коробку с маффинами: ЛЕКСИ УГОЩАЕТ!

Маффины так и остались нетронутыми.

Я переворачиваю страницу документа, открываю файл в компьютере. Одновременно я работаю и с бумажными, и с электронными документами, пытаясь разобраться, что к чему. Устала смертельно. На работу прихожу к семи утра каждый день — чтобы продраться через эти бумажно-электронные дебри. И что? Сижу, читаю многостраничные дебаты о «тенденциях ценообразования на рынке ковровых волокон». Все начиная с 2005 года!

Нет. Нет-нет-нет. Эта чушь не может быть настолько важной, чтобы тратить на нее время! Я закрываю файл, открываю последний финансовый отчет. Через пару минут откидываюсь на спинку кресла. Все эти графики просто подтверждают то, что я и так знаю: дела у нашего отдела идут из рук вон плохо. И если мы что-нибудь не придумаем, нам крышка. Пару дней назад я затронула эту тему в разговоре с Байроном… Но тот даже бровью не повел.

И вообще, почему они не хотят есть мои маффины?!

Наверное, они меня ненавидят! Если кто-то отказывается есть ваш маффин, уж будьте уверены: он ненавидит вас до зубовного скрежета. Внезапный порыв — я вскакиваю и направляюсь в наш отдел.

— Ну и?.. — Стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно и довольно бодренько: — Никто не хочет маффин?

— Маффин? — изумленно спрашивает Фай. — Не вижу никаких маффинов!

Все, будто бы разом сбитые с толку, пожимают плечами.

— В «Старбаксе» делают маффины. Если хочешь, могу заказать, — говорит Дебс, едва сдерживая смех.

Ха-ха. Умереть, как смешно.

— Слушайте. Я перла сюда для вас все эти маффины, а теперь вы делаете вид, что их вообще нет!

— Прости, Лекси. — В голосе Фай звучит искреннее огорчение и раскаяние. — Честное слово, я понятия не имею, о чем ты говоришь!

Кэролин фыркает. Это последняя капля.

— Я говорю вот об этом! — Я хватаю маффин с шоколадной крошкой. — Это маффин! И если вы не хотите его есть, я съем его сама!

И, запихнув в рот многострадальный маффин, я начинаю ожесточенно жевать, роняя на пол здоровенные крошки.

— И вообще, я съем их все! — Я отправляю в рот полмаффина в черничной глазури. — Мм! Вкушно!

— Лекси?

Я оборачиваюсь, сердце уходит в пятки, пищевод мгновенно отказывается принимать пищу. В дверях стоят Саймон Джонсон и Байрон. Байрон откровенно наслаждается зрелищем. А Саймон смотрит на меня, как на бешеную гориллу, которая кидается в посетителей зоопарка… хорошо, если банановыми шкурками.

— Са-аймон! — бурчу я, роняя крошки изо рта. — Э-э-э… добдый день!

— Можно тебя на пару слов? Если ты не занята, — говорит Саймон, изгибая бровь.

— Конечно, можно! — Я пригладила волосы и попыталась проглотить остатки маффина. — Идемте в мой кабинет.

— Так вот, Лекси, — начал Саймон, как только я закрыла дверь, — у меня только что было весьма продуктивное совещание с Байроном насчет грядущих перемен в компании. Уверен, он уже ввел тебя в курс дела.

— Конечно. — Я кивнула, хотя словосочетание «грядущие перемены» меня несколько озадачило. Байрон ничего такого не говорил.

— Принятие окончательного решения я назначил на понедельник. К сожалению, больше ничего сказать не могу. Сама понимаешь, осторожность превыше всего. Я не сомневаюсь, что у тебя есть замечания по проекту, Лекси. Как и у всех. Но у нас просто нет другого выхода.

— Что ж, Саймон, конечно, мы найдем правильное решение. — Блефовать так блефовать!

— Молодец, Лекси! Я знал, что ты справишься. — Он добавил голосу жизнерадостности. — У меня скоро встреча с Джеймсом Гаррисоном, новым представителем нашего постоянного дистрибьютора. У тебя на него какие планы?

Слава богу! Наконец-то хоть что-то, о чем я знаю!

— Так, — бодро ответила я, — поскольку они больше не соответствуют нашим стандартам, думаю, мы должны присматриваться к предложениям, чтобы подыскать вскоре хороших новых партнеров.

— Вынужден с тобой не согласиться, Лекси! — отрезал Байрон. — Наши старые друзья подготовили нам улучшенный пакет предложений.

Он обернулся к Саймону:

— Я провел у них целый день на прошлой неделе. Джеймс Гарри-сон поставил дело на новые рельсы!

— Лекси, разве ты не согласна с Байроном? — удивленно спрашивает Саймон.

Я судорожно сглотнула:

— Я… Конечно, Байрон, ты прав.

Подонок! Он обманул меня! Намеренно! Повисла ужасная пауза. Саймон смотрит на меня несколько разочарованно.

— Вот и отлично, — заключил он. — Что ж, нам пора. Приятно было пообщаться, Лекси!

— Пока!

Я проводила их до двери.

— Кстати, Лекси, — Байрон внезапно остановился и указал мне куда-то пониже спины, — у тебя что-то к юбке прилипло.

Я ощупала свой зад. Ты глянь, розовый стикер с надписью: «Мечтаю о тебе, Саймон Джонсон!» И как мне теперь смотреть ему в глаза?!

— Это, наверно, сотрудники… э-э… шутят… — фыркнул Байрон.

Я скомкала стикер. Саймону, похоже, тоже не смешно.

— Да. Конечно. До свидания, Лекси.

Он развернулся и пошел по коридору вслед за Байроном. Через мгновение я услышала:

— Ну вот, Саймон, теперь ты наконец убедился…

Я стою пригвожденная к месту и смотрю, как они уходят… Все кончено. Моя карьера рухнула. Возвращаюсь в свой кабинет и падаю в кресло. Я не могу тут работать. Я умираю от усталости. Байрон меня подсидел. Никто не хочет есть мои маффины… Я закрываю лицо руками, не в силах остановить поток слез.

— Можно?

Подняв голову, я вижу в дверях Фай.

— Ох, привет. — Я быстро вытираю глаза.

— Извини за стикер, — говорит она, немного запинаясь. — Мы не думали, что Саймон придет сюда. Что он сказал?

— Стикер не произвел на него никакого впечатления, — вздохнула я. — Но поскольку я сама не произвожу на него ни малейшего впечатления, это не важно.

Я откусила кусок шоколадного маффина, и мне стало лучше. Приблизительно на полсекунды.

Фай пораженно уставилась на меня:

— Я думала, ты больше не ешь углеводы.

— Ну да, конечно. Я-ро-бот. Я-лег-ко-об-хо-жусь-без-шо-ко-ла-да. Бред! — Я откусила еще кусок маффина. — Женщинам нужен шоколад. Научно доказанный факт!

Молчание. Я смотрю на Фай и вижу неуверенность в ее глазах.

— Как странно, — произносит она. — Ты говоришь совсем как прежняя Лекси.

— Я и есть прежняя Лекси! Фай… Представь, что завтра утром ты проснешься, а на дворе 2010 год. И ты — совсем другой человек. Тебе придется встраиваться в новую жизнь и придется становиться этим человеком. Вот что произошло у меня. Я не узнаю свое новое «я». Я не знаю, почему я стала такой, какой стала. И это… тяжело.

Снова молчание.

— Прости, Лекси, — тихо произносит Фай. — Мы просто не поняли. В смысле, внешне ты совсем не изменилась.

— Знаю. — Я печально улыбаюсь. — Я выгляжу как Барби-брюнетка.

— Послушай… — Фай закусывает губу. — Может, пообедаешь с нами?

— Было бы здорово. — Теперь я улыбаюсь тепло и с благодарностью. — Но сегодня не могу. Я обедаю со Шляпой-Дэйвом.

— С Дэйвом? Но почему? Лекси, ты же не собираешься…

— Нет! Просто хочу узнать, что произошло в моей жизни за последние три года. Фай, ты не знаешь, почему мы все-таки с ним расстались?

— Понятия не имею, — пожала плечами Фай. — Ты никогда об этом не рассказывала. Ты просто закрылась от нас. Было такое ощущение, будто для тебя важна только твоя карьера. Так что в конце концов мы отчаялись до тебя достучаться.

— Мне так жаль, Фай, — неловко произнесла я. — Я не хотела терять вас.

Я встаю.

— Фай, мне правда ужасно жаль, что я стала такой…

— Не распускай нюни, — отрезала Фай. — Тебе еще со Шляпой общаться.

Как оказалось, дела у Шляпы-Дэйва идут просто отлично — для такой шляпы, как он. Серьезно. Он работает в авторемонтной компании старшим менеджером по продажам. Когда он выплыл из лифта, в элегантном костюме в тонкую полоску, я не сдержалась:

— Шляпа-Дэйв! Да ты только посмотри на себя!

Он вздрогнул и осторожно оглядел холл.

— Я… Дэвид, понятно? — тихо и довольно резко ответил он.

— Да-да, конечно. Прости… э-э-э… Дэвид.

Его пивное брюшко исчезло. Должно быть, он серьезно занялся спортом, не то что в старые добрые времена, когда на каждые пять ленивых взмахов гантелями приходилась бутылка пива и футбольный матч (по телевизору). И как только я все это терпела?

Мы выходим из офиса и направляемся в заведение, которое Шляпа-Дэйв назвал «неплохим здешним ресторанчиком». По дороге он громко говорит по телефону о каких-то «сделках» и «фрезерном станке», но я постоянно ловлю на себе его взгляд.

— Ух ты, — сказала я, как только он наконец убрал мобильник, — настоящий босс.

— У меня еще и корпоративная кредитка «Американ экспресс». — Дэйв аккуратно поправил манжеты рубашки.

— Круто!

Мы дошли до маленького итальянского ресторана и сели за столик. Подавшись к нему, я начала:

— Дэвид, тебе передали мое сообщение? Понимаешь, о чем я хочу с тобой поговорить?

— Моя секретарша сказала, что ты хочешь поговорить о делах давно минувших дней.

— Да. Видишь ли, из-за этой аварии… Мне приходится восстанавливать прошлое буквально по кусочкам. Я хочу поговорить о том, почему мы все же расстались, что было последней каплей…

Шляпа тяжело вздыхает:

— Милая, ну зачем ворошить прошлое? В свое время мы уже все друг другу сказали.

— Да я понятия не имею, что мы друг другу сказали! У меня амнезия!

Шляпа изумленно уставился на меня и покачал головой. Но тут подошел официант и принялся увлеченно рассказывать о преимуществах различных вин. Наконец он наполнил наши бокалы.

— Значит, ты вообще ничего не помнишь?

— Последнее, что я помню, — вечер накануне похорон моего отца. Я была в ночном клубе, злая как собака, потому что ты так и не соблаговолил явиться. Потом попала под дождь, упала с лестницы…

— Ну да, — задумчиво кивает он. — Я помню тот вечер. Из-за него мы и разошлись. На следующее утро ты дала мне отставку. Потому что в клуб я так и не пришел.

Он вдруг заметно расслабился, глотнул вина и откинулся на спинку стула.

— Правда? — Я удивлена. — У нас были нестыковки, я помню, и что же, все-таки вышла крупная ссора?

— Ну, не то чтобы крупная, — ответил Шляпа, поразмыслив. — Скорее, это был разговор двух взрослых людей. Мы оба согласились с тем, что нам лучше расстаться. Я предложил прийти на похороны твоего папы, чтобы поддержать тебя, но ты послала меня куда подальше.

Он снова выпил.

— Я не держу на тебя зла, Лекси. Я сказал: «Лекси, я всегда буду помнить тебя». А потом подарил тебе розу и поцеловал на прощание. Это было так… красиво!

Я ставлю бокал на стол и пристально смотрю на Дэйва. Он смотрит на меня чистым, открытым взглядом невинного ребенка; так, наверно, он смотрит на своих покупателей, втюхивая им супердорогую автостраховку.

— Слушай, Шляпа. Все и правда случилось именно так?

— Конечно! — Он прямо оскорбился. — И перестань меня называть так.

— Извини. — Может быть, он говорит правду. Может быть, это действительно я его бросила. — А… ты ничего не скрываешь? Вспомни хоть что-нибудь. С какой радости я вдруг кинулась делать карьеру?

— Скрываю? Ну обыщи меня, если хочешь. — Шляпа-Дэйв стал внимательно изучать список блюд от шеф-повара.

— Все так сложно… — Я тру виски. — У меня такое ощущение, будто я нахожусь на какой-то карте прямо под стрелкой: «Вы находитесь здесь». И мне надо узнать, как я в этом «здесь» очутилась!

— Тогда тебе нужна навигационная система GPS, — изрек Шляпа-Дэйв, словно далай-лама, открывающий людям истины с вершины горы.

— Да, именно так! — активно закивала я. — Я заблудилась!

Шляпа-Дэйв говорит с умным видом:

— Я могу тебе ее продать!

— Что? — Кажется, я потеряла нить разговора.

— Я могу продать тебе GPS-навигатор. — Он отложил меню. — Мы устанавливаем их у себя в сервисе.

Не могу поверить. Я что, действительно встречалась с этим недоумком?

— Давай закажем чесночные гренки, — наконец предложила я.

Когда я прихожу домой, Эрик на грани нервного срыва:

— Лекси, поторопись. Мы опаздываем!

— Куда?

— Куда? На церемонию открытия «Блю-42»!

— Да, конечно! — поспешно бормочу я. — Сейчас, только переоденусь и можно идти!

Я молниеносно переодеваюсь в строгий черный костюм, надеваю туфли на высоченной шпильке и собираю волосы в пучок. Последний штрих — бриллианты. Осталось только посмотреться в зеркало…

Боже мой! До чего скучно выгляжу! У меня что, нет ни одной яркой брошки? Ни единой заколочки или шарфика? Ни одной блестящей пуговки? Ничего веселенького? Я быстренько покопалась в ящиках туалетного столика, но ничего не нашла.

— Готова? — ворвался в комнату Эрик. — Тогда пошли!

Никогда не видела, чтобы он так нервничал!

По дороге он все время говорит по телефону. Когда в итоге закончил, просто уставился в окно.

— Я уверена, все пройдет отлично, — сказала я, стараясь его хоть как-то приободрить.

— Все должно пройти отлично. Это наш шанс выйти на новый уровень продаж. Сливки общества. Пресса. О «Блю-42» будет говорить весь город!

Когда мы подъехали к воротам, у меня буквально отвисла челюсть. Подъездная аллея украшена горящими факелами. Ночную тьму прочерчивают огни прожекторов. К дому ведет красная ковровая дорожка. Корреспонденты с фотоаппаратами на изготовку. Как в Каннах!

— Эрик, это восхитительно! — Я беру его за руку. — Это будет настоящий триумф!

— Надеюсь, — натянуто улыбается Эрик. — Кстати, Лекси, пока не забыл. Вот, держи.

Он протягивает мне сложенный листок бумаги.

— Что это?

Я разворачиваю листок, в предвкушении улыбаясь… Мигом моя улыбка тает. Это счет. «Большой стеклянный леопард — 1 шт. К оплате: 3200 фунтов».

— Я заказал точную копию, — говорит Эрик. — Можешь оплатить в любое время. Чеком или банковским переводом.

Он выставил мне счет?!

— Ты хочешь, чтобы я заплатила за леопарда? — Мне едва удается выдавить из себя короткий смешок.

— Ну да, ты же его разбила. А в чем проблема?

— Ни в чем! Все… все в порядке. — Я судорожно сглотнула. — Я выпишу чек.

«Все в порядке, — повторяю я про себя. — Это даже… мило».

Я сунула счет в сумочку и приготовилась вышагивать с Эриком по красной ковровой дорожке.

Черт подери! Это самая настоящая крутая гламурная вечеринка! Все здание в огнях. Гремит музыка. Размах грандиозный: повсюду цветы, официанты в черной униформе разносят подносы с шампанским. Эйва, Йон и еще какие-то люди, которых я не знаю, стоят у окна. Эрик быстрым шагом подходит к ним.

— Все готово? — спрашивает он. — Информация о гостях? Список прессы? Все под контролем? Продадим этот лофт!

В следующее мгновение на пороге появляется пара в дорогущих пальто. Эрик кидается в атаку, задействовав все свое обаяние, и начинает «работать с клиентами». Гости прибывают, и вот уже собирается небольшая толпа, галдящая, листающая брошюры и оценивающая элементы аквадизайна.

Йон, в строгом темном костюме, стоит слева от меня, метрах в десяти. Нас окружает множество людей, но я вижу только его. Что он делает. С кем говорит. Я смотрю на него, он перехватывает мой взгляд. Я краснею до ушей и отворачиваюсь. Перестань, дура, его разглядывать! Ко мне подходит мой драгоценный — Эрик.

— Лекси, дорогая, пойдем со мной. — И что вы думаете! Не успеваю я возразить, он подхватывает меня под руку и ведет к Йону, который непринужденно беседует с парой роскошно одетых гостей. — Позвольте представить вам мою жену Лекси. — Эрик одаряет парочку сияющей улыбкой. — Ярая поклонница… — Эрик выдерживает театральную паузу. Напряжение нарастает, и он разражается торжествующим: — Стиля жизни лофт!

Если я услышу эту фразу еще раз, я точно застрелюсь.

— Здравствуй, Лекси, — говорит Йон, когда Эрик наконец уходит. — Как твои дела?

Быстрый взгляд глаза в глаза.

— Отлично, спасибо, Йон. — Надеюсь, мой голос звучит спокойно. Я поворачиваюсь к даме: — Вам нравится это предложение?

Пара обменивается вопросительными взглядами.

— Нас волнует только один вопрос… — произносит ее спутник. Он говорит с европейским акцентом, но я не могу понять, с каким именно. — Место. Достаточно ли тут просторно.

Я в шоке. Да тут грузовой самолет уместится!

— Если вам нужно больше места, достаточно объединить две или даже три лофт-секции, — замечает Йон.

— Есть еще одна проблема: дизайн, — продолжает джентльмен. — У нас дома все поверхности золотые. Золотистые стены. Позолоченные лампы. Золотые… — Он замолкает, переводя дыхание.

— Ковры, — договаривает его спутница. Звук «р» она произносит раскатисто: «Ковр-р-р-ры».

Он тычет пальцем в брошюру:

— Здесь у вас повсюду серебро. Хром.

— Понимаю, — кивает Йон с непроницаемым лицом. — Но ведь лофт может быть переоборудован согласно пожеланиям заказчика! Например, мы можем обшить камин золотыми панелями.

— Золотой камин? — Голос дамы звучит неуверенно. — А это… не слишком?

— Разве золота может быть слишком? — мило отвечает Йон. — А Лекси могла бы достать для нас золотые ковры. Не так ли, Лекси?

— Конечно, — киваю я, моля бога, чтобы он дал мне сил не покатиться со смеху.

— Что ж… Мы подумаем… Звучит очень заманчиво. — Парочка удаляется.

Йон залпом допивает свой бокал.

— Мало места? Одна эта комната размером с десяток квартир в Риджуэе!

— Что за Риджуэй?

— Наш бюджетный жилищный комплекс. Чтобы запустить такой проект, как этот, нужно сначала построить что-нибудь рентабельное.

— Конечно… — Я изрядно удивлена. — Но Эрик ничего мне об этом не рассказывал!

— Думаю, основная часть нашей работы его просто не привлекает, — ответил Йон.

В этот момент Эрик взошел на подиум, сооруженный перед камином.

— Добро пожаловать! — разнесся его голос по всему холлу. — Добро пожаловать в «Блю-42», наш новый проект серии «Блю» — истинное воплощение…

Я затаила дыхание. Нет. Пожалуйста. Замолчи. Только не это!

— Лофта как стиля жизни! — Эрик торжествующе обвел рукой огромное помещение и положил невидимую коробку на воображаемый конвейер.

Йон многозначительно посмотрел на меня и сделал шаг назад, из толпы. Через мгновение я тоже отступаю, продолжая смотреть прямо перед собой. По моему телу разливается волна предвкушения… Желания…

На огромном экране позади Эрика появляются изображения лофт-квартиры во всех возможных ракурсах. Играет музыка, комната погружается во мрак. Надо отдать должное Эрику. Презентация удалась на все сто.

— Знаешь, мы впервые увиделись на такой же вечеринке. — Йон говорит так тихо, что я едва могу различить его голос в оглушающих звуках музыки. — Ты понравилась мне сразу, как только заговорила.

Мне становится ужасно любопытно.

— А что я сказала? — шепчу я в ответ.

— «Еще раз услышу: «Лофт как стиль жизни» — застрелюсь».

— Что? — уставилась я на него, а потом прыснула.

Какое-то время мы смотрим на экран, показывающий Эрика на строительстве будущего лофта.

— Ты сам себе противоречишь, — тихо сказала я. — Если ты думаешь, что лофты — это для богатых идиотов, зачем ты их проектируешь?

— Хороший вопрос. Мне надо двигаться дальше, развиваться. Но мне дорог Эрик. Именно он когда-то дал мне шанс… Он создал отличную компанию.

— Тебе дорог Эрик? — Ушам своим не верю. — Ну конечно. Поэтому ты и уговариваешь меня его бросить.

— Именно так. Он отличный парень. Честный. Преданный. Я не хочу портить ему жизнь, — в конце концов отвечает Йон. — Это не входит в мои планы.

— Так почему…

— Он тебя не понимает. — Йон смотрит мне прямо в глаза.

— А ты, разумеется, понимаешь?

Вновь зажигается свет, комната взрывается аплодисментами. Невольно я делаю шаг в сторону от Йона, и какое-то время мы оба смотрим, как Эрик вновь поднимается на подиум.

— Значит, ты еще не открыла для себя монблан? — говорит Йон, аплодируя Эрику.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю с подозрением.

— Увидишь.

— Йон! Вот ты где! У нас чепэ! — Откуда-то возникает Эйва. — Декоративный камень для бассейна с рыбками — в большой спальне — только-только привезли из Италии! А мне надо проверить кухонное оборудование. Ты можешь этим заняться? — Она сует Йону в руки небольшой пакет. — Просто выложи водоем камнями. Успеешь до конца презентации?

— Конечно. Лекси, ты мне поможешь?

Нужно ответить «нет».

— Э-э-э… Да. — Я все еще сомневаюсь. Нет! — Разумеется.

Мы поднимаемся в спальню. Йон закрывает за собой дверь и произносит:

— Что ж…

— Послушай. — От волнения мой голос срывается. — Мне до смерти надоели все эти перешептывания и переглядывания! Я счастлива с Эриком!

— Нет. — Он качает головой. — Ты будешь стараться изо всех сил. Переделывать себя. Но… Ты слишком свободолюбива, чтобы быть с ним. В конце концов ты просто не выдержишь.

— Спасибо за предупреждение, — отвечаю я и перевожу разговор на другую тему. — Нам надо разложить камни.

Я протягиваю руку к пакету, но Йон не обращает на мои слова ни малейшего внимания. Он подходит ко мне. Его глаза смотрят пристально. Испытующе.

— Между нами было столько… Должно же быть что-то такое, что вернет тебе память! Скажем, подсолнухи? Тебе это о чем-то говорит?

Честно, я пытаюсь и пытаюсь вывернуть мозг наизнанку в поисках воспоминаний. Подсолнухи. Да, однажды… Нет, не помню.

— Ни о чем не говорит. То есть я, конечно, люблю семечки, но…

Он стоит так близко, что я чувствую щекой его дыхание.

— А вот это для тебя что-нибудь значит?

Он наклоняется и нежно касается губами моей шеи.

— Перестань, — шепчу я, хотя, по правде говоря, слова застревают у меня в горле. Я хочу его поцеловать. Я хочу его поцеловать так, как никогда не хотела поцеловать Эрика.

И вот наши губы встречаются, и все мое тело словно кричит: да, должно быть именно так. Его запах — такой, как надо. Вкус его поцелуя — такой, как надо. Я закрываю глаза, я теряю контроль над собой и понимаю: да, должно быть именно так.

— Йон? — раздается из-за двери голос Эйвы.

Ругаясь сквозь зубы, я отпрянула от Йона.

— Тсс… — Он тоже ошарашен. — Спокойно. Да, Эйва? Что случилось?

Камни! Я схватила мешок и высыпала его содержимое прямо в водоем.

— У вас все в порядке? — Эйва заглянула в спальню. — Я как раз собираюсь вести сюда гостей!

— Никаких проблем, — успокаивающе ответил Йон. — Мы почти закончили.

Как только Эйва ушла, Йон подошел ко мне.

— Лекси, — обхватил он ладонями мое лицо. — Если бы ты только знала, какой пыткой было…

— Хватит! — вырвалась я из его объятий. — Я замужем! Мы не можем… — У меня перехватило дыхание. — О черт! — Я больше не смотрю на Йона. Я смотрю на бассейн с рыбками.

— Что? — Йон проследил за моим взглядом. — М-да-а-а…

Все тропические рыбки бодро снуют среди мраморных камешков. Кроме одной, голубой в полоску, которая плавает кверху брюхом.

— Я убила рыбу! Камнем! Вышибла ей мозги!

— Да уж, — сказал Йон. — Бросок точно в цель.

— И что мне делать? Гости будут здесь с минуты на минуту!

Йон ухмыльнулся:

— Ладно. Пойду отвлеку их. А ты выкинь рыбку в туалет. — На мгновение он задержал мою руку в своей. — Нам еще о многом надо поговорить.

Он вышел из комнаты, а я кинулась к бассейну и, содрогаясь от отвращения, выловила рыбий трупик. Теперь — в высокотехнологичную ванную комнату. Бросив рыбу в унитаз, я оглянулась в поисках смыва. Ничего. А! Должно быть, это «умный» туалет!

— Смыв! — громко сказала я, взмахнув руками, чтобы сенсоры уловили движение.

Ничего не происходит.

— Смыв! — В моем голосе появились нотки отчаяния. — Смойся! Смывайся!

Туалет не подает признаков жизни. Лишь злосчастная рыба дрейфует на поверхности воды, ярким пятном выделяясь на фоне белого фаянса.

Если что-то и способно удержать богатого клиента от покупки роскошных апартаментов, напичканных высокими технологиями, так это дохлая рыба в сортире. Я достаю телефон и начинаю листать список контактов, пока не нахожу некоего И. Это, наверное, он. Я нажимаю на «вызов» и через секунду слышу его голос.

— Я бросила рыбу в сортир! — шепчу я. — Но не могу ее смыть!

— Сенсоры должны запустить смыв автоматически.

— Знаю! Но они не работают! Что делать?!

— Найди панель управления рядом с кроватью. Можно запустить программу смыва с нее. О, Эрик! Ну как?

Связь прервалась. Я бросилась к кровати и отыскала панель в стене. Цифровой дисплей мигает устрашающе. Из моей груди вырывается стон отчаяния. Как можно жить в квартире, которая сложнее центра управления космическими полетами? И зачем вообще дому надо быть таким суперумным? Лучше б он был глупеньким и приятным в общении…

Я тыкаю пальцем в «меню». Потом — в «функции». Листаю список: «контроль температуры», «освещение»… А где «ванная»? Начинаю тыкать наугад.

Резкий звук заставляет меня подпрыгнуть на месте. Что-то завыло. Похоже, сирена… Панель загорается красным: ТРЕВОГА! ВКЛЮЧИТЬ СИСТЕМУ БЕЗОПАСНОСТИ!

Поднимаю глаза и вижу, как на окно медленно опускается металлическая решетка.

Что за… В ужасе кидаюсь к панели, но на ней появляется надпись: ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН. А потом снова: ТРЕВОГА! ВКЛЮЧИТЬ СИСТЕМУ БЕЗОПАСНОСТИ!

Боже мой! Я бегу к двери спальни и смотрю вниз, в холл. Там царит хаос. Внизу сирена вопит еще громче, чем в спальне. Повсюду медленно ползут решетки: на окна, на картины, даже на фонтан. Гости смотрят друг на друга в такой панике, словно террористы уже взяли их в заложники.

— Это настоящее ограбление? — Завизжала вдруг женщина в белом брючном костюме и истерично замахала руками. — Джордж, давай глотай мои кольца! Быстро!

— Главная спальня! — крикнул один из помощников Эрика. — Кто-то включил сигнализацию. Полиция уже едет…

Я все испортила. Сорвала вечеринку. Эрик меня убьет. Убьет.

И вдруг наступила давящая тишина.

— Леди и джентльмены! — раздался с лестницы голос Йона. В руках он держит пульт управления. — Надеемся, вы оценили предусмотренную разработчиками уникального лофт-проекта систему безопасности. Не волнуйтесь, никто не собирается нас грабить.

Он сделал паузу. Гости нервно рассмеялись. Решетки уже поднимаются.

— Всем нам известно, — продолжает Йон, — как важно заботиться о собственной безопасности — особенно жителям современного Лондона. Наша сигнализация сделана в соответствии со стандартами британской контрразведки. Она гарантирует вам абсолютную защиту от любых неприятностей.

Он спас мне жизнь! Пока Йон говорит, я побежала обратно в ванную. Голубая рыбка все еще плавает в унитазе. Я сую руку в воду, хватаю рыбу — б-рр, какая гадость! — и запихиваю ее в свою сумочку. Мою руки, пару минут выжидаю и незаметно спускаюсь в холл. Беру у проходящего мимо официанта бокал шампанского и наконец облегченно выдыхаю.

— Дорогая! — От голоса Розали я подскакиваю на месте. — Это просто восхитительно! Ты знаешь, что на одну только систему безопасности ушло триста тысяч фунтов?

Триста тысяч на сигнализацию, при том что в туалете не работает смыв?

— Потрясающе!

— Лекси? — Розали, прищурившись, смотрит на меня. — Милая, могу я с тобой поговорить? Насчет Йона. Я видела, как ты с ним болтала. Я знаю, у тебя амнезия и все такое, но… Ты помнишь что-нибудь о Йоне? О том, что было до аварии?

— Э-э… честно говоря, нет.

Розали берет меня за руку и притягивает поближе к себе.

— Дорогая, я понимаю, это будет для тебя шоком, — говорит она тихим, глубоким голосом. — Некоторое время назад ты доверила мне один секрет. Как подруга подруге.

Я остолбенела. Розали знает?

Она придвигается еще ближе:

— Йон тебя домогался. Я подумала, что должна тебя предупредить, когда он снова начнет тебе докучать.

Домогался?

— В каком смысле? — бормочу я.

— А ты как думаешь? Он не пропускает ни одной юбки! — Она округлила глаза. — Мне он сказал, что Клайв меня не понимает. А потом начал бегать за Марго. Нахал! Тоже говорил, что понимает и чувствует ее гораздо лучше, чем ее собственный муж, и что она достойна лучшего. — Она презрительно поцокала языком. — Марго считает, что он охотится на замужних женщин. Говорит им то, что они хотели бы услышать… — Розали вновь уставилась на меня — Ты хоть что-нибудь из этого помнишь?

— Нет, — едва могу ответить я. — Ничего не помню. И что я сделала?

— Сказала, чтобы он оставил тебя в покое. Ты держалась очень достойно, милая! — Тут Розали перевела взгляд на кого-то, стоящего у меня за спиной. — Дорогая, прости ради бога, мне надо срочно переговорить с Клайвом, уладить кое-что насчет ужина. Ты как, в порядке? Я просто подумала, что обязана тебя предупредить.

— Я в порядке. Спасибо за предупреждение.

Розали ушла, а я так и осталась стоять столбом. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой… униженной. Обманутой. Ничтожной.

А я-то ему верила! Поддалась на его наглую лесть! У нас был роман… «Я знаю тебя лучше, чем Эрик…» Да он просто воспользовался моим несчастьем! Все, что ему надо, — затащить меня в постель. Как трофей! Унижение жжет меня, словно раскаленное железо. Я же знала, что не могла докатиться до измены! У меня замечательный муж, который меня обожает. А я позволила заронить в свое сердце семя сомнения! Я своими руками все разрушила!

Впрочем, нет, не все. Я заглатываю добрую долю шампанского, высоко поднимаю голову и иду сквозь толпу — к Эрику.

— Дорогой, вечеринка удалась на славу. Ты гений!

— Да, похоже, мы справились. Чудом избежали проблем с сиреной, слава богу, Йон не растерялся… А вот и он, наш спаситель!

Йон подходит к нам, а я изо всех сил цепляюсь за руку мужа. Эрик берет с подноса бокал шампанского и протягивает его Йону.

— За тебя! — воскликнул он. — За Йона!

— За Йона… — слабо отозвалась я. Надо просто делать вид, что его не существует.

Из моей сумки раздалось прерывное бибиканье, нарушившее ход моих мыслей. Я достаю телефон и вижу новое сообщение. От Йона. Глазам своим не верю! Он написал мне CMC прямо под носом у Эрика: «Старый дом на набережной в Айлингтоне. В любой день, после шести вечера. Нам надо о многом поговорить. Люблю тебя. P.S. Куда ты дела рыбу?»

Я даже покраснела от ярости. В моих ушах все еще звучали слова Розали.

— Эсэмэска от Эми! — сказала я Эрику срывающимся голосом. — Минутку, надо ей ответить…

И, не глядя на Йона, я начала писать: «Спешу и падаю. Развлекаешься, обманывая больную женщину? Теперь я тебя раскусила. Я замужем. Оставь меня в покое!»

Я отправила сообщение и убрала телефон. В тот же миг Йон посмотрел на часы и спросил:

— Кстати, а сколько сейчас времени? Кажется, мои спешат.

Он достал свой мобильник и посмотрел на экран, будто бы сверяя время. Но я видела, как он прочитал мое сообщение и как его лицо скривилось, словно от боли.

— Спешат на шесть минут. Сейчас переведу время, — сказал он и начал что-то печатать, даже не потрудившись извиниться.

Эрик просто не обратил на это внимания.

Три секунды спустя мой телефон снова просигналил.

— Опять Эми! — кидаю я пренебрежительно. — Вот зануда!

Я посмотрела на Йона и демонстративно положила палец на кнопку «отбой». В его глазах застыл ужас.

— Думаешь, это хорошо, — быстро спросил он, — удалять сообщение, даже не прочитав?

— Мне наплевать, что там написано. — Я посылаю ему приторную улыбку, нажимаю кнопку и убираю телефон в сумочку.

— Что ж! — Эрик, полный энтузиазма, обернулся к нам. — Кларксоны хотят завтра еще раз взглянуть на квартиру. Думаю, мы продали еще один «Блю»!

— Отлично, дорогой! Я так горжусь тобой! — Я обняла его (жест, правда, вышел немного наигранным). — Я люблю тебя даже сильнее, чем в день нашей свадьбы!

Когда на следующее утро я спускаюсь на кухню позавтракать, меня еще немного трясет после вчерашнего. Что на меня нашло? Какого черта я кинулась целоваться с посторонним мужчиной в чужой спальне — что бы он там мне ни наплел?

Наливаю в стакан зеленого сока, встряхиваю его, смотрю, как взбаламученный осадок медленно опускается на дно. Я делаю это каждое утро. Нет, не могу заставить себя пить эту болотную жижу! Потом беру из корзинки яйцо. Хм, а я начинаю привыкать к безуглеводному началу дня! Я ем вареное яйцо на завтрак каждый день и пока ни разу не сорвалась. Правда, по дороге на работу я иногда покупаю себе бублик.

Я сижу на кухне. В доме спокойно, тихо. Но мне не по себе. Я могла все разрушить! Моему браку всего несколько недель, а я уже поставила его под удар. А ведь я должна его холить и лелеять! Как нежное тропическое растение!

— Доброе утро! — В кухню вошел Эрик. — Хорошо спала?

— Отлично, спасибо!

Мы все еще спим в разных спальнях. Секса у нас не было. Но если я собираюсь холить и лелеять свой брак, я должна перевести его… в более чувственную плоскость. Я встаю, якобы чтобы взять перец, и провожу рукой по лицу Эрика. Он вопросительно смотрит на меня, а потом накрывает мою ладонь своей. Я бросаю быстрый взгляд на часы. Слава богу, пора бежать. Нет-нет-нет. Я не должна так думать! Позитивнее! Позитивнее!

Я надеваю пиджак.

— Пока, милый!

— Пока, дорогая. — Мы вскользь поцеловались на прощание.

Я уже стою в дверях, когда мне в голову приходит одна мысль.

— Кстати, Эрик, — говорю я как бы между делом. — Что такое монблан?

— Монблан? — На лице Эрика нарисовано недоверие, но глаза блестят. — Шутишь? Ты вспомнила про монблан?

Ха. Кажется, я на верном пути! Но не могу же я ответить: «Нет, милый, это Йон мне рассказал». Приходится импровизировать.

— Все как в тумане… Но слово «монблан» о чем-то говорит мне. Оно ведь означает нечто… необыкновенное?

— Сама увидишь, милая! — На его лице плохо скрываемое предвкушение. — Пока больше ничего не буду рассказывать. Но это — очень хороший знак!

— Вполне вероятно! — Я стараюсь воодушевиться. — Ну, до встречи!

Монблан. Горные лыжи? Марка авторучек? Огромная гора, покрытая снегом? Понятия не имею!

Я выхожу из метро, покупаю бублик, чтобы съесть по дороге. Но чем ближе я подхожу к офису, тем больше волнуюсь. Я все еще не владею ситуацией!

Сев за стол в своем кабинете, я только-только придвинула к себе кипу бумаг, как раздался стук в дверь.

— Привет, Лекси! — Дебс, с конвертом в руке, проскользнула в кабинет. — Ты как? — спросила она немного неловко.

— Нормально… — Дверь приоткрылась чуть шире, и я увидела Фай и Кэролин. Обе немного смущенные.

— Привет! — воскликнула я. — У вас все в порядке?

— Я рассказала им о нашем разговоре, — пояснила Фай.

— Мы просто не поняли, — продолжает Дебс. — И не дали тебе ни малейшего шанса! Думали, что ты так и осталась… — Она замолчала, подбирая слова.

— Кошмаром с улицы Вязов, — невозмутимо закончила за нее Кэролин.

— Нам ужасно неловко. — Дебс закусила губу и посмотрела на остальных. — Правда ведь? И… я просто хочу отдать тебе вот это.

Она протянула мне конверт. Открыв его, я вытащила плотную белую открытку с выпуклой блестящей надписью: «Приглашение на свадьбу».

— Надеюсь, вы придете. — Дебс сунула руки в карманы. — Ты и Эрик.

Меня накрывает волной унижения. Ее язык жестов абсолютно понятен: я — последний человек, которого она хотела бы видеть у себя на свадьбе.

— Послушай, Дебс. Ты же не обязана меня приглашать… Очень мило с твоей стороны, но правда ведь…

— Я хочу, чтобы ты пришла. — Она берет меня за руку, прерывая мой монолог. Я поднимаю глаза. — Ты была одной из моих лучших подруг, Лекси. Ты должна быть у меня на свадьбе!

— Ну… Спасибо… — мычу я. — С радостью приду. — Перевернув открытку, я провожу пальцем по надписи. — Как тебе удалось убедить маму внести изменения в список гостей? Да еще так поздно. Она не угрожала лишить тебя карманных денег?

— А то! — воскликнула Дебс, и мы все так и покатились со смеху. С тех пор как я знаю Дебс, ее мама постоянно грозится лишить ее финансовой поддержки — при том что Дебс уже много лет сама себя содержит.

— А еще мы купили маффинов! — сказала Фай. — Чтобы извиниться за вчерашнее.

Тут в дверь постучали, и на пороге возник Саймон Джонсон.

— Ну, мы пошли, — поспешно сказала Дебс, выталкивая остальных. — Спасибо за… э-э-э… ценную информацию, Лекси.

— Я не отниму у тебя много времени, — сказал Саймон, как только дверь закрылась. — Просто хотел кое-что тебе показать — это насчет совещания в понедельник. Разумеется, все строго конфиденциально. Из всего отдела в курсе только вы с Байроном.

Он протягивает мне папку с документами. Я беру ее и вижу страшное слово «реорганизация», напечатанное в правом верхнем углу. Меня охватывает дурное предчувствие.

— Что ж, жду с нетерпением! — Я хлопнула рукой по папке, надеясь, что вру убедительно.

— Отлично. Понедельник, ровно в полдень, в зале заседаний совета директоров.

Как только Саймон ушел, я открываю папку. Первая страница — краткое описание проекта: «Тотальная реструктуризация…»

Через несколько секунд я откинулась на спинку кресла в полном ошеломлении. Неудивительно, что из этого делали такую тайну! Они собираются все перекроить. Мы приобретаем компанию, производящую технику для дома; сливаем несколько отделов… Я быстро просмотрела остальные документы… результаты продаж… планы по расформированию…

Что? Я снова и снова читаю эти слова. Потом, на волне адреналина, вскакиваю, кидаюсь к двери и бегу по коридору. А вот и Саймон, стоит у лифта, разговаривает с Байроном.

— Саймон! — кричу я, хватая ртом воздух. — Мы… Мы можем поговорить?

Я оглядываюсь. Надо убедиться, что нас никто не слышит!

— Я просто хотела… Прояснить несколько моментов. Планы насчет расформирования отдела напольных покрытий! — Я постучала по папке. — Вы ведь не собираетесь и в самом деле…

— До нее наконец дошло! — Байрон всплеснул руками и покачал головой с таким удивленным видом, что мне захотелось его как следует стукнуть. Так он все знал!

Саймон вздохнул:

— Лекси, мы обсуждали это много раз, насколько тебе известно. Ты творила чудеса, спасая продажи, мы ценим твои усилия. Но твой отдел бесперспективен.

— Но вы не можете просто взять и избавиться от напольных покрытий! В них же вся суть «Ковров Деллер»!

— Вы с Байроном получите должности в высшем руководящем составе. Все уже решено!

Он вошел в приехавший лифт.

— Но, Саймон, — в отчаянии закричала я, — ты же не можешь уволить всех сотрудников отдела!

Поздно. Двери лифта закрылись.

— Это не называется «уволить», — раздается у меня за спиной саркастический голос Байрона. — Это называется «сократить». Следи за терминологией.

Я обернулась, кипя от гнева:

— Почему я об этом ничего не знала?

— Ой. Разве я тебе ничего не сказал? — Байрон поцокал языком и растянулся в мерзкую улыбочку: «Какой я засранец!»

— Где были эти документы? Почему я их раньше не видела?

— Я, наверное, у тебя их позаимствовал, — бросил он и направился в свой кабинет.

— Нет уж! Стой! — Я кидаюсь ему наперерез. — Одного не понимаю. Почему сокращают именно мой отдел?

— Ты что, не читала недавние отчеты по продажам? — Байрон сделал круглые глаза. — Лекси, ковры — это вчерашний день. На рынке других видов покрытий мы закрепиться не смогли. Осталось выполнить обязательства по паре контрактов, и все — игра окончена!

— Но дизайн наших больших ковров — это же классика! И потом, коврики…

Какое-то время Байрон смотрел на меня с недоверием и начал хохотать.

— Ты говорила то же самое на нашем первом совещании по реорганизации! «Вместо ковров мы сможем наладить выпуск ковриков!» Ты проиграла, Лекси.

— Но они все останутся без работы! Вся наша команда!

— Ути-пути… — протянул Байрон. — Знаешь, раньше тебя это не волновало. Ты была обеими руками за расформирование отдела. Как только увидела, что тебе светит на новой должности. Больше власти, больше денег. Чего еще желать?

Я похолодела.

— Не верю, — порывисто возразила я. — Я бы никогда не предала своих друзей!

Байрон смотрит на меня с жалостью:

— Еще как предала! Не строй из себя святую.

Он сел за стол и указал мне на дверь:

— У меня много работы.

— Ублюдок! — крикнула я. Мой голос предательски задрожал, и я пулей выскочила из его кабинета.

— Лекси!

Я вздрогнула и прижала к себе папку с документами. Стоя на пороге комнаты отдела, Фай призывно машет рукой.

— Зайди на минутку! Съешь маффин!

Отказываться нельзя… Надо делать вид, будто ничего не произошло!

Иду в кабинет. Между двумя окнами висит транспарант: «С возвращением, Лекси!» На тумбочке стоит коробка со свежими маффинами и косметика от «Аведа» в подарочной упаковке.

— Мы же так и не устроили тебе нормальную встречу! — говорит Фай, и ее щеки слегка розовеют. — Просто хотели тебе сказать… Мы рады, что ты вернулась!

Она обводит взглядом всех присутствующих.

— А тем, кто не знает, какой была когда-то наша Лекси, я просто скажу: эта авария все изменила. И я уверена, Лекси будет лучшей в мире начальницей! За тебя, Лекси!

Она салютует мне кофейной кружкой, и вся комната взрывается аплодисментами.

— Спасибо всем, — с трудом выдавливаю я. — Вы… все такие… классные!

Они скоро потеряют работу. И даже не догадываются об этом. Угощают меня маффинами. Дарят подарки. Я с трудом изобразила слабую улыбку. Это сон. Просто дурной сон!

Я ухожу с работы в шесть тридцать, унося с собой папку, под завязку набитую бумагами. Буду работать все выходные напролет, но найду решение и спасу отдел!

Писк мобильника возвращает меня к реальности. Я достала телефон и увидела сообщение от Эрика: «Как ты? Задерживаешься на работе?»

Я смотрю на экран, тронутая до глубины души. Эрик обо мне беспокоится!

«Уже иду домой. Скучала по тебе!»

Не то чтобы это чистая правда, зато звучит правильно и к месту.

«Я тоже скучал», — тут же приходит ответ.

Раньше я все гадала, зачем надо выходить замуж? И вот, пожалуйста: даже когда ты по уши в дерьме, всегда есть кто-то, кто о тебе позаботится. Телефон снова запищал.

«Мечтаешь о Монблане:):)?»

Снова монблан! Что же это такое? Может, коктейль? Ладно, есть только один способ это выяснить.

«Конечно. Жду не дождусь!»

Путь от работы до дома на такси занимает всего двадцать минут. Я смотрю в окно, и мой мозг лихорадочно работает. Я же знаю, бренд «Ковры Деллер» имеет потенциал…

— Эй, красотка! — ворвался в мои мысли голос водителя. — Приехали.

— Точно. Спасибо. — Пока я ищу в сумочке кошелек, приходит еще одна эсэмэска: «Я готов!»

Готов? Все загадочнее и загадочнее.

Когда я вхожу в квартиру, свет слега приглушен. Режим освещения «Соблазн».

— Привет? — произношу я неуверенно, снимая пальто.

— Привет! — Далекий голос Эрика доносится, кажется, из моей спальни. То есть официально, конечно, из нашей спальни.

Я иду по коридору, открываю дверь… И чуть не заорала как резаная.

Так это и есть монблан? ЭТО — монблан?!

Эрик лежит на кровати. Совершенно голый. То есть почти голый. Потому что на нем высится огромная гора взбитых сливок!

— Привет, дорогая! — говорит он и заговорщически подмигивает.

Ужас! Я смотрю на эту белую сливочную гору, и меня охватывает ужас. Надо… Бежать! Найти предлог и бежать!

— У меня… кружится голова… — Спасительные слова возникают в моем мозгу сами собой. Я прикрываю рукой глаза и отхожу подальше. — Воспоминания…

— Воспоминания? — Эрик, явно взволнованный, садится на кровати.

— Да! Внезапно всплыл образ… — импровизирую я, — нашей свадьбы!

— Присядь, дорогая. — Эрик обеспокоенно хмурит лоб. — Не волнуйся. Может быть, вернутся и другие воспоминания.

— Мне нужно просто… пойти полежать в другой комнате, если ты не против, Эрик. Мне очень жаль, что все так получилось…

Он не успевает сказать ни слова. Я вылетаю из спальни и кидаюсь на большой кремовый диван. У меня и правда кружится голова: не то от Монблана, не то от проблем на работе… Не знаю. Знаю только одно: моя новая жизнь невыносима.

Глава 6

Как ни посмотрю на Эрика, сразу вижу взбитые сливки.

В эти выходные, к счастью, мы почти не сталкивались. Эрик ездил на корпоративную вечеринку, а я лихорадочно обдумывала планы спасения своего отдела. Я разработала целую компанию по перезапуску продукции. Конечно, мне потребуются и деньги, и поддержка руководства, и добросовестная работа сотрудников — но я уверена, продажи поднимутся. Я не позволю выставить на улицу своих подруг.

Желудок беспокоит меня. Нервы. Я еду в такси, волосы собраны в «служебный» узел, на коленях — папка с презентацией. Собрание через полчаса. Остальные директора явно настроены против моего отдела. А я должна их переубедить.

От звонка мобильного я подпрыгиваю на сиденье.

— Алло.

— Лекси? — Я слышу тихий голос Эми. — У меня неприятности. Приезжай, пожалуйста.

— Какие неприятности? — с тревогой спрашиваю я. Уж очень жалобно она просит.

— Приезжай, пожалуйста. — Голос у нее дрожит. — Я в Ноттинг-Хилл, на углу Лэдброк-Гроув и Кенсингтон-Парк-гарденс.

— Эми, — я хватаюсь за голову, — я не могу сейчас приехать! У меня совещание, очень важное. Позвони маме.

— Лекси, ты сама просила звонить тебе, когда мне нужно, потому что ты моя старшая сестра и я всегда могу на тебя рассчитывать.

— Но сейчас у меня презентация… Слушай, в любое другое время…

— Ладно, езжай на свое совещание. Не стоит беспокоиться.

Меня захлестывает чувство вины. Я невидящими глазами смотрю в окно.

— Эми, подожди, — решительно говорю я, — сейчас буду.

Такси приближается к Лэдброк-Гроув. Я нетерпеливо подаюсь вперед, стараясь разглядеть Эми. И вдруг на углу Кенсингтон-парк-гарденс вижу полицейскую машину.

Я опоздала. Ее застрелили. Ее зарезали.

Слабея от ужаса, я расплачиваюсь с водителем. На ватных ногах выхожу из такси. Вокруг полицейской машины толпится народ.

— Извините. Позвольте пройти! Там моя сестра. — Мне как-то удается протолкнуться сквозь толпу.

На бордюре сидит Эми, живая и невредимая, даже веселая.

— Лекси! Я же говорила, она приедет! — обращается она к полицейскому.

— Что здесь происходит? — недоуменно спрашиваю я.

— Боюсь, девушка серьезно нарушила закон, — говорит полицейский. — Она обирала и обманывала туристов. Вот разъяренные пострадавшие. — Он указал на толпу и протянул мне листовку.

Не веря своим глазам, я читаю ярко-желтую листовку.

— Ваша сестра водила людей по Лондону и показывала знаменитостей. Так называемых. Например, вон ту женщину. — Полицейский махнул в сторону большого белого дома на противоположной стороне улицы. Только сейчас на ступенях там я заметила стройную блондинку с девочкой лет двух.

— Я вам никакая не Гвинет Пэлтроу! — яростно кричала она экскурсантам.

В самом деле, очень похожа на Гвинет Пэлтроу.

— Я должен вынести вашей сестре официальное обвинение в нарушении закона и выписать штраф, — обратился ко мне полицейский. — Могу отпустить ее под вашу ответственность. Заполните все эти бланки и позже приходите в отделение.

Я бросаю на Эми уничтожающий взгляд.

— Все, что угодно. — С бешеной скоростью я заполняю документы, даже не глядя на них. — Теперь мы можем идти?

— Можете. Постарайтесь как-то повлиять на нее, — наставляет полицейский.

— Конечно, — с трудом выдавливаю из себя улыбку. — Быстрей, Эми! — Бросаю взгляд на часы, и меня охватывает паника: уже без десяти двенадцать. — Нужно взять такси. — Машина подъезжает, я запихиваю туда Эми. — Пожалуйста, Виктория-Пэлас-роуд. Я очень спешу.

К началу никак не успеть. Но пусть опоздав, я настроена сказать свое слово.

— Прости, — виновато скулит Эми. — Больше не буду.

Я вздохнула:

— Зачем ты это сделала, Эми?

— Чтобы денег заработать, — пожала плечами она. — А что такого?

— А то, что теперь у нас лишний геморрой! Если тебе нужны деньги, найди себе работу. Или у мамы попроси.

— У мамы? — презрительно отозвалась она. — У мамы вообще нет денег. Почему же, как ты думаешь, дом разваливается?

— Глупости, — отмахиваюсь я. — Разве папа ей ничего не оставил?

— Ничего.

— В любом случае так нельзя поступать. Кроме шуток, эдак недолго и в тюрьму угодить.

— Вот и угожу. — Эми рукой зачесала назад синие пряди. — Тюрьма — круто.

— Тюрьма — это не круто! — Я гневно уставилась на нее. — Где ты только набралась этого?

— Это гены. Папа ведь сидел в тюрьме, — провозгласила она.

— Папа? — Я едва сдерживаю смех.

Абсурд какой!

— Сидел. Я слышала, какие-то мужчины говорили об этом на похоронах. Похоже, это судьба. — Пожав плечами, Эми вытащила пачку сигарет.

— Прекрати! — Я отняла у нее сигареты. — Папа не сидел в тюрьме. И ты не будешь. И тюрьма — это вовсе не круто. — Я соображаю. — Слушай, давай ты все-таки устроишься ко мне практиканткой. Получишь опыт, заработаешь каких-никаких денег. И тогда, может быть, я не буду рассказывать маме о сегодняшнем. Договорились?

— «Ковры Деллер». — Такси подкатило к дверям нашего офиса.

— Спасибо. — Я нашарила в сумочке деньги. — Эми, я должна бежать. Прости, но это очень, очень важно.

Я быстро обняла ее на прощание и взлетела по ступенькам. Опаздываю всего на полчаса. Я спешу к лифту. Мучительно медленно текут секунды подъема на восьмой этаж.

Ну наконец-то! Выскакиваю из лифта, рвусь к конференец-залу — и замираю как вкопанная.

Саймон Джонсон у дверей непринужденно беседует с партнерами. Один из них уже натягивает плащ.

— Что происходит? — пролепетала я.

Лица, полные удивления, обращаются ко мне. Саймон неодобрительно хмурится:

— У нас перерыв. Мы закончили с первой частью совещания, к тому же Ангус должен идти, — кивнул он на мужчину в плаще.

Как пить дать от напряжения у меня откажут все части тела, не только память.

— Вы хотите сказать…

— Все проголосовали за реорганизацию.

— Но это невозможно! — Как безумная я кинулась к Саймону. — Я нашла способ спасти отдел. Нужно просто…

— Мы уже приняли решение, — он резко перебил меня.

— Неправильное решение! — в отчаянии воскликнула я. — Я могу доказать! Ну, пожалуйста! — Все, теперь разрыдаюсь.

— Лекси, ты — на совете директоров, не забывайся. — В приятном голосе Саймона слышится сталь, он явно в бешенстве. — Я понимаю, после аварии тебе трудно, поэтому я предложил тебе три месяца оплачиваемого отпуска. А когда ты вернешься, мы найдем для тебя… более подходящую роль в компании. Хорошо?

Кровь отлила от моих щек. Это позор! Меня понизили.

— Если твоя память восстановится, ты сможешь все изменить. Но сейчас ты не в состоянии занимать руководящую позицию. Согласна?

По голосу понятно, что это его окончательное решение.

— Хорошо, — выдавила из себя я.

— А теперь не хочешь ли спуститься в свой отдел? Поскольку тебя не было, — он сделал многозначительную паузу, — я попросил Байрона донести до всех неприятную новость. — Отрывисто кивнув Ангусу, Саймон исчез в конференц-зале.

Я бегу к лифту, еду вниз. Не допущу, чтобы они узнали все от Байрона. По крайней мере, это я должна сделать сама. Из лифта я иду прямо в свой кабинет и закрываю дверь. Меня трясет. Никогда в жизни я не была еще в таком тупике. Как им сказать?

И вдруг за дверью раздаются голоса:

— Она здесь?

— Где Лекси? Прячется?

— Я ее видела! Она там! Лекси!

В дверь заколотили. Я осторожно открываю ее.

Они знают! Вот они стоят здесь, все пятнадцать человек. Их глаза полны молчаливого упрека. Фай в первых рядах, и лицо у нее — каменное.

— Это… это не я, — в отчаянии лепечу я. — Послушайте, пожалуйста. Это не мое решение. Я пыталась… — И мой лепет окончательно уничтожает меня. Потому что я — босс. И мой долг был — спасти отдел. Мне это не удалось. — Простите. — Я вся в слезах. — Мне очень, очень жаль.

Они молчат. Взгляды, полные ненависти, испепеляют меня. Все мгновенно разворачиваются и выходят. Я возвращаюсь к столу и падаю в кресло. Интересно, что им сказал Байрон? Какие слова он нашел?

Тупо я смотрю в экран компьютера и вижу письмо: «Коллеги, плохая новость».

Дорогие сотрудники отдела напольных покрытий!

Как вы знаете, эффективность работы отдела в последнее время ничтожна. Компания вынуждена пойти на сокращение штата. Руководство компании пришло к решению распустить отдел напольных покрытий с июня этого года. Но до этого мы будем вам благодарны, если вы продолжите работать в обычном режиме. Помните, мы даем вам рекомендации. Держитесь и не расслабляйтесь.

Ваши Байрон и Лекси

Вот так. Больше всего на свете мне хочется застрелиться.

Когда я прихожу домой, Эрик сидит на террасе, греясь в лучах заходящего солнца.

— Как прошел день? — Он отрывается от своих бумаг.

— Честно говоря, отвратительно. — Голос у меня дрожит. — Совершенно отвратительный день. Увольняют целый отдел. — Я плачу. — Все останутся без работы. Все они ненавидят меня. И поделом.

— Дорогая, это бизнес. Такие вещи происходят сплошь и рядом.

— Плевать, что сплошь и рядом. Это мои подруги.

— Милая моя. — Эрик крайне удивлен. — Ты сама не потеряла работу?

— Нет.

— Компания не обанкротилась?

— Нет.

— Вот и хорошо. Выпей джин с тоником.

Как он может так говорить! Он что, не человек?

— Эрик, ты не понимаешь? — Я почти кричу. — Ты не понимаешь, как это ужасно? Им нужна эта работа! Эти люди никакие к черту не миллионеры…

— Ты все принимаешь близко к сердцу, — сказал Эрик и углубился в свои бумаги.

— А у тебя, значит, нет сердца.

Я хочу, чтобы он поднял голову, оторвался от бумаг, поговорил со мной об этом, но он меня словно не слышит. Я судорожно вздохнула и отвернулась. В дверях террасы стоял Йон.

— Привет. Жанна открыла. Не помешал?

— Нет. — Я отвожу глаза, чтобы он не видел моих слез. — Конечно, нет.

— Лекси немного расстроена, — вполголоса, как мужчина мужчине, пояснил Эрик Йону. — У нее в компании несколько человек потеряли работу.

— Не просто несколько человек! — Я не сдерживаюсь. — Целый отдел! И я ничего не сделала, чтобы его спасти. Я во всем виновата.

— Йон, — Эрик меня даже не слушает, — принести тебе выпить? У меня план Бэйсуотера, и нам надо его обсудить. — Он направился в гостиную. — Жанна!

— Лекси. — Йон подошел ко мне.

Голос низкий, гипнотический. Опять он за свое. Я ему не верю.

— Оставь меня в покое! Ты получил мое сообщение? Мне это неинтересно! И даже если было бы интересно, сейчас не время. Весь мой отдел разогнали.

Йон сильно трет лоб:

— Я что-то не понимаю. А как же твоя гениальная идея с коврами?

— Какая еще идея? — огрызаюсь я.

— Ты что, не помнишь?

— О чем? — Как быстро он начинает меня раздражать!

— Ты продумала до мелочей какую-то грандиозную идею с коврами, но от всех ее скрывала. Ты говорила, что если это запустить, то все изменится… Да! Мне тоже очень нравится вид отсюда. — Он сменил тему, завидев в дверях Эрика.

Грандиозная идея? Опять тайны!

— Эрик, дорогой, прости меня, я тут наговорила. — Слова лились с удивительной легкостью. — День был такой тяжелый. Не мог бы ты принести мне бокал вина?

— Конечно, милая. — Эрик опять исчез.

— Объясняй, быстро! — тихо скомандовала я.

— Кто же знал, что ты все забудешь… Ты больше месяца над этим работала. У тебя была толстая синяя папка. Я, к сожалению, не знаю подробностей, но в целом речь шла о том, чтобы делать ковры с ретроорнаментами из какого-то старинного альбома.

— Но почему об этом никто не знает?

— Ты решила держать все это в строжайшей тайне до самого последнего момента. Говорила, что никому не доверяешь в своей компании… — Он резко замолчал, потому что вернулся Эрик.

— Пожалуйста, Лекси, — ласково сказал Эрик, протягивая мне бокал вина. Он подошел к столу и жестом позвал к себе Йона. — Итак, последние новости: я встречался с мэром…

Они разговаривают, а я стою тихо-тихо. Но мысли мои обгоняют одна другую на бешеной скорости. А что, если правда? Вдруг еще есть шанс?

Я сделала добрый глоток вина — и решительно достала телефон. Неверными пальцами набираю номер Йона и печатаю: «Может, встретимся?»

Через мгновение Йон открыл свой телефон. Печатает. Эрик, кажется, даже не обращает на это внимания.

«Конечно».

Мы договорились встретиться в маленьком уютном кафе «У Фабиана» в Холланд-парке.

Я вхожу и вижу массивную барную стойку, потертые диваны, накрытые тканью столы, и у меня возникает странное чувство, словно я здесь уже была. Впрочем, я выдаю желаемое за действительное.

Йон уже сидит за столиком в углу и пьет кофе.

— Привет. — Я сажусь рядом. — Давай о деле. Что еще ты мне можешь рассказать?

— Лекси, что случилось на вечеринке?

— Не понимаю, о чем ты. — Я раскрываю меню.

— Оставь. — Йон рывком закрыл меню. — Что случилось?

— Если тебе так уж необходимо знать, — натянуто говорю я, — то на вечеринке я разговорилась с Розали и она рассказала мне о твоих… пристрастиях. Я узнала, что ты подкатывал и к ней, и к Марго. — Я не смогла сдержать горечи. — Ты просто говоришь всем замужним женщинам слова, которые они хотят услышать.

У Йона на лице не дрогнул ни один мускул.

— Да, Лекси, она права. Но мы вместе это придумали! Как прикрытие для нас с тобой. Мы придумали эту историю, чтобы всех одурачить, и, если бы нас застукали вместе, у нас было бы объяснение. И Розали купилась.

— Ты издеваешься надо мной? — взорвалась я.

— Конечно, нет! — В его голосе вдруг прорвалась страсть. — Все это очень серьезно. — Он коснулся моей руки. — Ты должна мне верить, Лекси. Пожалуйста. Ты должна выслушать, я все тебе объясню.

— Прекрати! — Я отдернула руку. — Так или иначе, мы здесь не для этого. — Подошла официантка. — Капучино, пожалуйста. — Она отошла, и я быстро заговорила: — Папки не существует. Я все обыскала, и на работе, и дома. И нашла только это. — Я вытащила из портфеля лист бумаги. Какие-то зашифрованные каракули. Рука моя, но я не понимаю, что это значит! — Я в сердцах отшвырнула листок. — Какого черта я не держала эти записи в компьютере?

— У тебя на работе есть один… Байрон, да? Ты считала, что он тебя подсиживает. И поэтому хотела представить совету директоров весь проект полностью, когда он будет готов. Помню, ты связывалась с каким-то Джереми… Нортхэм? Нортвик? Что-то такое.

— Джереми Нортпул? — Клэр произносила это имя. — Кажется, он звонил, когда я была в больнице.

— Ну, — Йон вскинул бровь, — так позвони ему.

— Не могу! — Меня бьет дрожь. — Я ведь ничего не знаю. У меня нет информации. Куда все подевалось?

— Должно быть, ты спрятала папку. — Йон отпил кофе. — Незадолго до аварии ты ездила к маме. Может быть, и папку туда увезла.

— К маме? — Верится с трудом.

— А что, — пожал он плечами, — позвони ей, спроси.

Я сосредоточилась на кофе. Разговоры с мамой вредны для моего здоровья.

— Давай, Лекси, звони. — Йон усмехнулся. — В конце концов, женщина ты или жужелица?

Я потрясенно смотрю на него, не веря своим ушам.

— Так говорит Фай, — наконец пролепетала я.

— Ну да. Ты мне рассказывала.

— А что я тебе рассказывала?

— Рассказывала, что вы познакомились еще в школе, учились в одном классе. С ней ты выкурила свою первую и последнюю сигарету. Потеря ее дружбы была для тебя очень тяжелым ударом. — Он кивнул на телефон. — Звони.

Как все загадочно. А что еще он знает? С опаской посматривая на него, я вытаскиваю из сумочки телефон и набираю мамин номер.

— Алло? — Голос мамы выдернул меня из забытья.

— Привет, мам. Послушай, я не привозила к тебе в последнее время какие-нибудь бумаги? Или папку?

— Привозила какую-то большую, синюю.

Блеснула надежда.

— Да, правильно. — Я изо всех сил стараюсь успокоиться. — Она у тебя?

— Лежит в твоей комнате, где ты ее и оставила. — Мама подозрительно начинает оправдываться. — Уголок, правда, чуть-чуть подмок…

Невероятно! На нее нассали собаки!

— Но буквы разобрать можно?

— Конечно!

— Отлично! — Я крепче сжимаю телефон. — Я сегодня же приеду и заберу ее. — Отключившись, я обратилась к Йону. — Ты был прав! Ладно, помчусь на вокзал Виктория, чтобы успеть на поезд…

— Лекси, успокойся. — Йон одним глотком допил кофе. — Если хочешь, я тебя отвезу. Только на твоей машине, потому что старую я продал, а новую еще не купил.

День солнечный, и Йон, выведя машину из гаража, откинул крышу. Потом полез в карман и протянул мне черную резинку для волос.

— Возьми, сегодня ветрено.

Я беру резинку в изумлении.

— Откуда она у тебя?

— Ты их всюду теряешь.

Я сделала свой любимый «конский хвост».

— Это в Кенте, — начинаю объяснять я. — Из Лондона надо выехать по…

— Я знаю.

— Ты знаешь, где живет моя мать?

— Я был там.

Он был у моей мамы. Он знает все про Фай. У него в кармане моя резинка для волос. Он оказался прав насчет синей папки.

— Предположим, мы были любовниками…

— Предположим, — поддержал меня Йон, не отвлекаясь от дороги.

— Собственно, как это случилось? Как мы…

— Я тебе уже говорил, что мы познакомились на званом обеде. Мы болтали, пару раз выходили на террасу. Все это было совершенно невинно. — Судя по всему, он не шутит. — А потом Эрик уехал на выходные. Я пришел к тебе. И после этого… все было уже не так невинно.

Я начинаю ему верить.

— Расскажи еще, — попросила я. — О чем мы говорили? Что мы делали? Гони детали.

Йон сощурился и ласково улыбнулся:

— Ты постоянно так говоришь: «Гони детали». Ну ладно. Куда бы мы с тобой ни поехали, кончалось все тем, что мы покупали тебе носки. Сначала ты сбрасывала туфли и ходила босиком по траве или по песку, потом ты замерзала, и приходилось покупать тебе носки. Еще? Однажды в выходные шел дождь. Эрик уехал играть в гольф, и мы сплошняком просмотрели все серии «Доктора Хауса». — Он взглянул на меня. — Продолжать?

Все, что он говорит, живо откликается во мне. Я настроена на ту же волну. Я не помню этих эпизодов, но чувствую что-то знакомое. Он хорошо меня знает. Все это действительно похоже на мою жизнь.

— Продолжай, — решительно требую я.

— Ладно. Мы затеяли жестокую игру. Признаю, ты на две партии вперед, но, по-моему, ты скоро сломаешься.

— С чего это? — огрызнулась я.

— А вот сломаешься!

— Ни за что! — Не удержавшись, я рассмеялась. — Продолжай.

И пока мы едем по Кенту, Йон вываливает на меня все новые и новые подробности наших взаимоотношений, а я, совершено завороженная, сижу, уставившись на дорогу. Вдруг мне вспоминается разговор со Шляпой-Дэйвом. Я тяжело вздохнула.

— Что такое? — спросил Йон.

— Я никак не могу понять, что заставило меня заняться карьерой, сделать зубы и превратиться… совсем в другого человека.

— Ну-у, — протянул Йон, — на мой взгляд, причина в том, что случилось на похоронах. В том, что случилось с твоим отцом.

— А что случилось с моим отцом? — с интересом уточнила я.

— Мама не рассказывала тебе о похоронах?

— Рассказывала, конечно. Отца кремировали… кажется.

— И все?

Я напрягаю память. Мама ни слова не сказала о похоронах. Более того, я вдруг вспомнила, что, как только мы затрагивали эту тему, она тут же начинала говорить о другом. Правда, ей это свойственно. Она любит перескакивать с одного на другое.

— Все. Ну, расскажи мне, если знаешь что-то еще.

Йон покачал головой:

— Это должна сделать твоя мать. — Он свернул на усыпанную гравием подъездную аллею. — Приехали.

Действительно, приехали. Я и не заметила. Я помню этот прелестный домик из красного кирпича. Он почти не изменился с тех пор, как мы сюда вселились. Только заметно обветшал.

— Ты думаешь, мама лгала?

— Недоговаривала. — Йон открыл дверцу. — Пойдем.

— Офелия! Рафаэль! Лежать! — Мамин голос пробивается сквозь скулеж и тявканье. — Лекси, дорогая! Ты просто-таки примчалась. Что случилось?

— Привет, мам! — Я, стараясь глубоко не вдыхать, отпихиваю от себя собак. — Это Йон. Мой… друг.

— Ох, — заволновалась мама, — если бы я знала, что вы приедете, мы бы перекусили. Но я же не могу так быстро…

— Мы и не рассчитывали. Мне нужна только папка. Она там?

— Конечно, — едва слышно говорит она, — с ней абсолютно все в порядке.

Я бегу наверх, в свою бывшую спальню. Воняет здесь нестерпимо. Не могу сказать чем — собаками, гнилью, плесенью. Надо бы с этим разобраться. Я вижу папку на комоде, хватаю — и выпускаю из рук. Она влажная и насквозь пропахла собачьей мочой. Пересилив отвращение, двумя пальцами я открываю ее, бросаю взгляд на первую страницу. Мне не терпится узнать, что же я такое придумала. Переворачиваю страницу, другую… Читаю имя…

Какая замечательная идея! Я все поняла. Я уже вижу, как это работает! Это прорыв! Это все меняет!

Ощущая прилив адреналина, я хватаю папку и выскакиваю из комнаты.

— Нашла? — Йон ждал внизу.

— Да! — Я улыбаюсь во весь рот. — Блестяще!

— Ты придумала.

— Кто же еще! — Я лопаюсь от гордости.

Появляется мама с кофейными чашками на подносе.

— Вот, по крайней мере я могу предложить вам кофе с печеньем.

— Правда, мам, не нужно, — говорю я. — Нам пора убегать.

— А я бы выпил кофе. — Йон дернул меня за рукав.

Что-о? Испепелив его взглядом, я вошла вслед за ним в гостиную. Йон уселся, словно бы чувствует себя совершенно как дома. Может, так оно и есть.

— Лекси много раз говорила, что хочет полностью восстановить события своей жизни, — начал он, разламывая печенье. — И я подумал, ей полезно будет узнать подробности о том, как прошли похороны отца.

— О, разумеется. Потерять близкого человека всегда травма…

— Я говорю не об этом, — прервал маму Йон. — Я говорю о других подробностях.

Мама не слышит его.

— Рафаэль, озорник, нельзя! — Собаки чавкают над тарелкой печенья.

— Лекси никак не может сложить полной картины, — гнет свою линию Йон.

— Смоки, сейчас не твоя очередь…

— Перестаньте разговаривать с собаками! — твердо сказал Йон.

Мне самой стало неловко за его тон.

Мама онемела от страха.

— Вот ваша дочь, — Йон указал на меня, — а не они. Вы хотите прожить жизнь, отказываясь в ней участвовать. Ваше право. Может быть, вам это помогает. Но это не поможет Лекси!

— О чем ты? — едва слышно спрашиваю я. — Мам, что произошло на похоронах?

У мамы дрожат руки.

— Это было весьма… неприятно. Пришли судебные приставы. — Ее лицо постепенно багровеет. — Как раз в разгар поминок.

— Судебные приставы? Но…

— Они пришли без предупреждения. Пять человек. Они хотели забрать дом. За долги. С мебелью, со всем. Оказалось, что отец поступил с нами не вполне честно. Как и со всеми остальными.

— Покажите ей второй диск, — приказывает Йон.

Пауза. Не глядя на нас, мама выдвигает ящик стола, находит неподписанный диск и включает его. Я — вся внимание.

— Дорогие мои! — На экране возник отец. — Этот диск не для публичного просмотра. И если вы его смотрите, значит, я откинул копыта. Вам следует знать кое-что. Я не хотел вас в это впутывать, но старый добрый семейный корабль дал течь… Вы, девочки, умницы, и вы наверняка сумеете это как-нибудь уладить. Привет вам, мои дорогие. — Он поднял бокал, и экран погас.

С немым вопросом в глазах я поворачиваюсь к маме.

— Он заложил наш дом и все имущество, — поясняет она.

— И что?

— Мы должны были продать дом. Эми надо было забрать из школы. — Ее бьет дрожь. — Но тут любезно вмешался мой брат. И моя сестра. И… ты. Ты сказала, что выкупишь закладную. Как только будешь в силах.

— Я? — пытаюсь сообразить. — Выкуплю закладную? — вдруг осеняет меня. — Банк «Юни…» что-то там… Офшорный счет…

— У него почти все было офшорное, — кивает мама. — Папа всегда скрывался от налогов. Не понимаю, почему он не мог работать честно…

— Мама, но ты ведь ничего этого мне не говорила! Неужели ты не понимаешь, насколько все это прояснило бы? А я никак не могу понять, куда идут эти деньги.

— Все это так тяжело. — Глаза у мамы бегают, она старается не смотреть на нас.

— Но… — Я замолчала, потому что вспомнила еще нечто более мрачное. — Мам, у меня еще вопрос. Отец сидел в тюрьме?

— Недолго, дорогая. Давай не будем это обсуждать.

Я в волнении вскакиваю с дивана и пытаюсь буквально вытрясти из нее слова.

— Мама, послушай! Нельзя жить под стеклянным колпаком, притворяясь, что ничего не происходит. Эми слышала, что отец сидел в тюрьме. Ей взбрело в голову, что это круто, что это ее будущее. Вот почему она себя так ведет. — Куски моей жизни как мозаика складывались в невеселую картину. — Вот почему я вдруг сделалась честолюбивой!

— Когда явились судебные приставы, она совершенно обессилела. — Йон бросил на маму взгляд, полный сочувствия. — Решение пришлось принимать тебе.

— Перестаньте смотреть на меня как на старую тряпичную куклу. Я ничего не могла сделать! Ничего!!! — вдруг завизжала мама. — Твой отец и этот…

Ей не хватило дыхания. Ее голубые глаза встретились с моими. Впервые в жизни я четко понимала, что мама не притворяется и не лжет мне…

— Мама, прошу тебя. Что ты хотела сказать?

— Я просто хотела сказать, Лекси, что, прежде чем ругать меня, винить меня в вашей с Эми несложившейся жизни, ты лучше спроси этого… твоего бойфренда. Он был на похоронах. Дэйв? Дэвид? Ему есть за что ответить.

— Шляпа-Дэйв? — Я как контуженная смотрю на нее. — Но Шляпы не было на похоронах. Он сказал, что предложил свою помощь, я ему отказала. Он сказал… — Я тотчас заткнулась, увидев, что Йон качает головой, скептически глядя на меня.

— Что еще он сказал?

— Сказал, что в то утро мы окончательно порвали. Но все было спокойно, без истерик. Он подарил мне розу…

Чем я думала, когда верила этому прохиндею? Я рванулась к телефону и набрала номер офиса Шляпы-Дэйва.

— Авторемонтная мастерская, — деловито ответил он.

— Шляпа! Это Лекси, — с металлом в голосе процедила я. — Напомни-ка мне еще раз о нашем разрыве. И на сей раз говори правду. Гони детали, Шляпа!

— Малыш, я все тебе рассказал, — уверенно начинает он.

— Слушай, Шляпа, — ярость закипает во мне, — я сейчас в кабинете невропатолога. Врачи говорят, что кто-то дал мне неверную информацию. Это закрыло пути восстановления моей памяти. И если это не исправить, моему душевному здоровью будет нанесен непоправимый ущерб.

— Иди ты! — Он потрясен. — Врешь!

И впрямь, он глупее любой маминой псины.

— У тебя одна попытка. Гони детали. Или ты хочешь поговорить с врачом?

— Нет, нет! Ладно. — Он заметно нервничает.

— Ты приходил на похороны?

— Да, я зашел, — сказал он. — На поминках помогал разносить бутерброды. Хотел быть полезным. Оказать тебе поддержку. Потом я… — Он закашлялся.

— Что потом?

— Ну, трахнул одну официантку… Это все от стресса! — поспешно добавил он, оправдываясь. — От стресса чего только не сделаешь. Я думал, дверь закрыта…

Значит, я застукала Шляпу-Дэйва с официанткой. Надо же, я даже не очень удивлена этому.

— И как я отреагировала? Только не говори, что ты подарил мне розу и я тебя сразу простила.

— Ну… — Шляпа-Дэйв перевел дух. — Честно говоря, ты долго бушевала. Ты кричала, что все дерьмо, что надо изменить жизнь, что меня ненавидишь и вообще все ненавидишь… Ты была вне себя.

— А потом?

— Потом я тебя не видел. Только по телевизору, но ты была уже совсем другая.

Я смотрю, как по небу выписывают круги две птички.

— Эх, Шляпа, не мог сказать мне правду с самого начала. Какой же ты…

— Прости меня. — Он, похоже, искренне раскаивается. — И прости ту девушку. То, как она тебя обозвала, было совсем уж свинство. Прости.

Меня настораживает это неожиданное продолжение.

— А как она меня обозвала?

— Ох, ну, что-то… я не помню, — забормотал он. — Э… извини, мне надо идти. Привет врачам. — В трубке гудки.

Я неверной походкой возвращаюсь в гостиную. Йон по-прежнему сидит на диване, читает журнал про собак.

— Как обозвала меня та официантка?

Йон вздохнул:

— Лекси, какая разница? Что за вопрос, в самом деле.

— Немедленно скажи, как обозвала меня та официантка. — Я непреклонна.

— Ладно. — Йон поднял руки, сдаваясь. — Дракула.

Дракула? Я вспыхнула от унижения. Я отлично знаю, что у меня давно уже не кривые зубы, но не могу сдержать захлестывающего чувства обиды.

— Лекси… — Йон сочувственно касается моей руки.

— Нет, я в порядке, — отпрянула я.

С горящим лицом я подхожу к окну, обрастая шкурой униженной, растоптанной Лекси. 2004 год. Я в дрянных ботинках. Мне не дали бонус. Идут поминки отца. Приезжают судебные приставы. Ведут себя по-хамски. Я вижу Шляпу-Дэйва с потасканной официанткой… и она, бросив на меня лишь один-единственный осоловевший взгляд, произносит: «Чё за Дракула…»

На обратном пути я подавленно молчу.

— Во всяком случае, теперь все имеет объяснение, — произношу я наконец. — Я тебе рассказывала? Ты знал?

Он оторвал руку от руля и коснулся меня.

— Однажды, в самом начале нашего знакомства, когда мы были еще просто друзьями, все это выплыло. Вся эта история про то, что ты взяла на себя долги семьи, договорилась с дантистом-косметологом, села на жесткую диету. В общем, решила целиком себя изменить. Потом ты подалась на телевидение. Можно сказать, втянулась, вошла во вкус. А дальше почти мгновенно взлетела по карьерной лестнице и сблизилась с Эриком. Тебе показалось, что ты выполнила миссию. Он был солиден, богат. Полная противоположность… — Молчание.

— Моему отцу, — закончила я.

— Я не психолог, конечно. Но думаю, что да.

— Знаешь, когда я окунулась во все это после аварии, я решила, что это чудесный сон. Что я Золушка. Что мне даже лучше, чем Золушке… — Я замолчала, увидев грустную улыбку Йона.

— Ты жила в постоянном напряжении. Ты взлетела слишком высоко и слишком быстро. Ты не знала, как с этим быть; ты делала ошибки. Ты потеряла друзей — это было тяжелее всего.

— Не понимаю, почему все-таки для них я стала адской стервой, — беспомощно развожу я руками.

— Лекси, а как иначе? Тебя забросили на руководящую должность. Тебе пришлось управлять большим отделом. Ты должна была добиться хороших показателей и произвести впечатление на руководство, а значит — всех уравнять. Ничего личного. Ты сделала из себя такую вот суровую личность. Это часть твоего успеха.

— Кобра, — с ненавистью выговорила я.

Мне все не верится, что меня так прозвали.

— Как-то ты сказала мне, что если бы время повернулось вспять, то ты бы все сделала по-другому. Себя… работу… семью… Когда внешний лоск исчезает, все выглядит иначе.

— Послушай, но я ведь не тупая золотоискательница? — горячо откликнулась я. — Что-то человеческое должно было быть. Может, я все-таки влюбилась в Эрика. Не могла же я и замуж выйти только ради поставленной цели.

— Поначалу ты думала, что Эрик — настоящий, — признался Йон. — Он тебя завлек, внушил доверие. Но на деле оказался частью интеллектуальной системы нашего лофта. Это его жизнь. Настрой его на режим «Муж», и он будет бесперебойно работать.

— Перестань! — Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться. — Послушай, возможно, у нас с тобой и был роман. Но сейчас я хочу попытаться жить с мужем.

— Ты не можешь этого хотеть, — спокойно возражает Йон. — Эрик тебя не любит.

— Любит. Он сказал, что любит мои чувственные губы и длинные ноги. Очень романтично, по-моему.

— А если бы у тебя были не такие длинные ноги?

Я задумалась:

— Не знаю… Но это не важно. — Я задрала подбородок. — А за что ты меня полюбил?

— За то, что ты — это ты. Сложно все перечислить по пунктам. — Он надолго замолчал. Как по его заказу машина остановилась в очереди на поворот, и Йон проникновенным голосом продолжил: — Мне нравится, как ты сопишь и кряхтишь во сне.

— Я кряхчу во сне? — недоверчиво переспросила я.

— Как младенец. Днем — кобра. Ночью — невинное дитя.

Я крепче сжимаю губы, но не могу не улыбнуться от его слов. Только мы вырулили на развязку, мой телефон подал сигнал.

— Это Эрик, — сказала я, прочитав сообщение. — Он в Манчестере, пробудет там несколько дней. Поехал осматривать новые участки для строительства.

— Да, знаю. — Машина уже выехала на узкую улочку. Движение здесь поменьше: мы на окраине города. — Понимаешь, Эрик мог бы покрыть все долги твоего отца, даже не заметив этого, — внезапно заговорил Йон, — но он предоставил это тебе. Не предложив помощи.

Я чувствую знакомый вкус обиды. Не представляю, что и думать.

— Ну, это же его деньги, — сказала я наконец. — Он не должен… В любом случае мне не нужна ничья помощь.

— Я знаю. Я предлагал. Ты отказалась. Ты очень упряма. — Он пристроился за автобусом и взглянул на меня. — А что ты планировала на остаток дня? Ведь Эрик уехал.

В душе что-то всколыхнулось. Я постаралась ответить сухо, по-деловому:

— Ничего не планировала. А что?

— У меня остались кое-какие твои вещи. Подумал, ты, возможно, захочешь забрать. Заедем?

— Хорошо, — безразличным тоном согласилась я.

Йон живет в самой чудесной квартире, какую я только видела в своей жизни. Дом, правда, не в престижном районе, в Хаммерсмите, но большой, с огромными старинными окнами, сверху полукруглыми. И что удивительно, оказывается, его квартира занимает и чердак стоящего впритык следующего дома. Она в миллион раз больше, чем кажется сначала.

— Потрясающе.

Почти лишившись дара речи, я оглядываю его квартиру-мастерскую. Высокий потолок, белые стены, огромный стол необычной формы. В углу мольберт, вдоль стен стеллажи с книгами, пара старомодных библиотечных стремянок.

— На этой стороне улицы все дома изначально строились под мастерские художников. — Йон идет и собирает оставленные повсюду грязные кофейные чашки. — Твои вещи там.

Я прошла сквозь арку в уютную гостиную с большими диванами с синей суконной обивкой. За диванами потертые деревянные полки, забитые книгами, журналами и даже растениями в горшках…

— Это же моя вазочка! — воскликнула я, увидев расписанный вручную глиняный кувшинчик. Когда-то давным-давно Фай подарила мне его на день рождения.

— Ну да, — кивнул Йон. — Здесь много твоих вещей.

— Мой свитер! — На одном из диванов валялся мой старый растянутый свитер, который был у меня, кажется, с рождения: я носила его сколько помню себя.

Я осторожно оглядываюсь. Здесь полно… меня. Вот уютное покрывало из искусственного меха, в которое я любила заворачиваться вечером. Старые фотографии. Розовый — смешно! — тостер, мой тостер.

— Ты уминала у меня хлеб, как будто тебя не кормили сутками.

В первый раз с тех пор, как я очнулась в больнице, я почувствовала себя дома. Даже моя разноцветная гирлянда здесь — наброшена на цветок в углу. Фу, пыльная.

Значит, вот где все мои вещи. Все они здесь.

Вдруг мне на память пришли слова Эрика. Он сказал так, когда я расспрашивала его про Йона. Ему можно доверить даже жизнь. Наверное, это я и сделала. Доверила ему всю свою жизнь.

— Вспоминаешь что-нибудь? — с надеждой спросил Йон.

— Нет, — покачала головой я. — Только узнаю вещички из моей прошлой жизни… — Я замолчала, увидев бисерную рамочку, которой не помнила. В рамочке моя фотография. С Йоном. Мы сидим на поваленном стволе дерева. Он меня обнимает, я смеюсь, закинув голову. Словно я самая счастливая девушка на свете.

А это уже серьезно. Это — настоящее. Значит, доказательства у него все-таки есть, вот, пожалуйста.

— Ты мог бы показать мне… — В голосе звучит упрек.

— А ты разве хотела мне верить? — Он присел на подлокотник дивана.

Он прав. Наверное, не хотела. Цеплялась за свою небывалую гламурную жизнь.

Я подхожу к столику, заваленному моими книжками в мягких обложках. Там стоит еще вазочка с семечками. Я зачерпываю горсть.

— Люблю семечки, — заметила я.

— Я знаю.

Выражение лица у него такое, мягко говоря, странное, что рука с семечкой останавливается на полпути ко рту.

— Что?

— Ничего, — пожал он плечами. — Просто у нас была такая… традиция. Мы в первый раз занимались любовью. Потом лежали, и ты щелкала семечки. Ты посадила несколько в баночку из-под йогурта. И потом мы стали так делать, иногда. Просто так… Мы говорили, что это наши дети.

— Мы сажали семечки? — Голос не мой.

— А-а, ерунда. Хочешь выпить?

— Где они? — не унимаюсь я.

Йон плеснул вино в бокалы и повел меня по коридору. Мы прошли через просторную, необыкновенной красоты спальню и вышли на балкон — широкий, с дощатым полом.

У меня перехватило дыхание.

Со всех сторон стоят подсолнухи. Разных размеров. От огромных желтых монстров, рвущихся к небу, до крошечных, едва пробившихся ростков. Глядя на это буйство желтого и зеленого, я вдруг ощущаю ком в горле. Отпиваю вина. Я просто ошеломлена.

— С чего все началось? — наконец спросила я.

— Это случилось в выходные, когда Эрик уехал. Я пришел к тебе, мы болтали, пили вино, вышли на балкон. Примерно так, как сейчас. А в середине вечера внезапно замолчали. И все поняли.

Его темные глаза. Он так смотрит… Внутри меня просыпается желание. Невольный порыв. Он не спеша берет бокал из моих рук.

— Лекси. — Он подносит мои руки к губам, закрывает глаза, легонько целует мне пальцы. — Я знал… ты вернешься. Я знал, ты все равно вернешься ко мне…

— Перестань! — Я резко отскакиваю от него как от прокаженного. — Ничего ты не знал!

— Что-то не так? — Вижу, я смертельно раню его.

Я и сама не понимаю, что не так. Я хочу его! Нет, не могу, не должна.

— Для тебя наши отношения существуют, а я в самом начале этого пути.

— Я тоже вернусь к самому началу, — поддерживает он меня.

— Ты не можешь вернуться к началу. — Я в отчаянии запускаю пальцы в волосы. — Йон, ты мне очень нравишься. Но я тебя не люблю… еще не люблю.

— Я и не жду, что ты меня сразу полюбишь…

— Ждешь! Ты видишь во мне ее!

— Ты и есть она, — рассердился он.

— Но я об этом не знаю! — По щекам у меня льются слезы. — Я бы очень хотела быть той смеющейся девушкой. Я смотрю на эти подсолнухи, на фотографию, на мои вещи. Я понимаю, что все это было. Но для меня это — красивый роман двух незнакомых людей.

— Это мы, — не уступает Йон. — Ты знаешь обоих.

— Головой — знаю. Но не чувствую. — Я сжимаю кулаки, стараясь остановить слезы. — Если бы я хоть что-нибудь вспомнила. Хоть что-нибудь, хоть бы какая-нибудь ниточка…

— Так, значит?

— Значит, мне нужно время. Мне нужно… — Слова кончаются у меня.

На стекла падают первые капли дождя.

— Отвезти тебя домой? — наконец нарушил молчание Йон.

— Да. — Я вытираю глаза и откидываю волосы со лба. — Да, пожалуйста.

Дома мы через пятнадцать минут. Йон ставит «мерседес» на парковку. Дождь льет вовсю.

— Беги быстрее, — подталкивает меня Йон.

— А ты как доберешься?

— Не беспокойся. — Не глядя мне в глаза, он отдает ключи. — Разберись с этим делом. — Он кивнул на синюю папку. — Удачи, Лекси!

Под дождем я бегу к дверям. Драгоценная папка чуть не падает у меня из рук. Долго стою под навесом, перебирая листочки. Я все больше проникаюсь надеждой. Скорей, нужно проработать детали.

И вдруг меня словно кто-то толкнул. Очнись! Что бы ни было в этой папке, Саймон Джонсон не даст тебе шанса. Я больше не Кобра. С теплыми мозгами я обуза для фирмы. Он мне и пяти минут не даст, не то чтобы внимательно выслушать. Если только…

Нет. Я не смогу.

Или смогу?

Холодок волнения пробежал у меня по спине. Я вспомнила слова Саймона Джонсона: «Если твоя память восстановится, ты сможешь все изменить».

Я вытаскиваю мобильник, набираю номер:

— Фай! Ничего не говори. Слушай.

Глава 7

Босс. Кобра.

Я оглядываю себя в зеркале: волосы зачесаны назад, костюм самый строгий, что нашелся в гардеробе, каблуки высоченные.

Вчера я два часа провела в офисе Джереми Нортпула; с его стороны все остается в силе. Теперь все зависит от меня.

— Ты недостаточно гнусно выглядишь. — Фай в темно-синем брючном костюме критически меня оглядывает. — У тебя должен быть буквально леденящий взгляд, в котором читается: «Ты — мелкая сошка, ты — пустое место. А ну прочь с дороги!» — Она прищуривает глаза и изображает: — Я — босс, изволь делать это так, как надо мне.

— Вот, именно так! — Я в восхищении. — У тебя лучше получается.

— Да уж, конечно! — Она хлопает меня по плечу. — Ну давай, попробуй еще. Нахмурься.

— Прочь с дороги, ты, мелкая сошка, — рявкаю я. — Изволь делать это так, как надо мне.

— Да! — аплодирует она. — Гораздо лучше. И твой взгляд должен словно отскакивать от людей, как будто ты не хочешь терять время на то, чтобы замечать их.

Я вздохнула. Как утомительно быть адской стервой!

Фай натаскивает меня уже сутки. Вчера она взяла больничный, приехала и осталась на целый день, а потом еще и на ночь. Она проделала огромную работу. Я все теперь знаю. Она напихала мне в голову столько сведений, что голова вот-вот лопнет. И все ради того, чтобы я появилась в образе Кобры-Лекси и всех одурачила.

— Спасибо, Фай. — Я обняла ее. — Ты просто звезда.

— Если у тебя все получится, звездой будешь ты. — Она чуть помолчала и добавила: — Даже если не получится, Лекси. Я знаю, тебе предлагают очень хорошую должность.

— Да ладно. Дело не в этом. Пора, поехали.

Всю дорогу до офиса мой желудок сводит судорогой. От нервов. Это безумие, но что же делать. Ничего другого я придумать не могу.

— Не представляю, как мне смотреть в глаза Дебс и Кэролин, — пробормотала Фай.

Мы не рассказывали остальным о нашей задумке. Решили, что чем меньше будет посвященных, тем безопаснее.

— Что ж, Фай, придется сделать над собой усилие, — прошипела я голосом Кобры-Лекси и чуть не расхохоталась, увидев, как ее передернуло.

— Господи-ужас-какой. Отлично!

Мы вылезаем из такси, и я протягиваю водителю деньги.

— Лекси? — слышу у себя за спиной. Я обернулась.

— Эми? Какого черта ты здесь делаешь?

— Жду тебя. Ты же обещала взять меня на работу.

— Эми, не сегодня…

— Ты обещала! — Голос у нее дрожит. — Ты сказала, что все уладишь! Я так старалась, ехала сюда. Я рано встала и вообще…

— Она может помешать, — вполголоса предупредила Фай. — Давай расскажем ей.

— Расскажете? — Эми заинтересовалась. — О чем?

— Ладно. — Я вдруг решилась. — Слушай, Эми. Ты можешь пойти со мной, но вот какая штука. Чтобы сделать одно дело, я объявлю, что ко мне вернулась память, хотя это не так. Понимаешь?

Эми даже бровью не повела. Есть все же некоторые преимущества в том, что сестра у тебя по натуре аферистка.

— То есть ты будешь изображать из себя Кобру?

— Боже! Да.

— Тогда сделай лицо погаже. Словно ты всех считаешь червяками.

— И я тебе то же самое говорю, — поддержала ее Фай. — Вперед!

Толкая стеклянные двери, я натянула на лицо самую страшно-зверскую маску.

— Привет, — гавкнула я Дженни на ресепшн. — Это моя помощница Эми. Будь добра, выпиши ей пропуск. Временный. И еще. Я полностью здорова. И если мне пришли какие-то письма, то не понимаю, почему они еще не наверху.

— Ничего не пришло, Лекси, — затрепетала Дженни и дрожащими руками стала выписывать пропуск. — Значит, ты… вы теперь все помните?

— Все. Фай, быстро. Мы и так сегодня опаздываем.

Мы стучим каблуками к лифтам. Через секунду за спиной раздается шепот:

— Представляешь? К Лекси вернулась память!

Мы не оглянулись.

Фай, Эми и я входим в лифт. Как только двери закрылись — ха-ха-ха! — мы валялись.

— Пять с плюсом! — хлопнула меня пятерней Фай. — Грандиозно!

На восьмом этаже мы выходим. С властно поднятой головой я устремляюсь прямо в приемную перед кабинетом Саймона. Сидит Наташа.

— Наташа, — рявкнула я, — полагаю, вы уже получили сообщение. Да, ко мне вернулась память. Мне нужно срочно переговорить с Саймоном.

— Боюсь, что прямо сейчас не получится, все утро расписано по минутам…

— Поработайте, Наташа, придумайте что-нибудь. Разве не для этого Саймон держит секретаря.

— Хорошо. — Наташа судорожно колотит по клавишам. — Попробуйте прийти в десять тридцать.

— Спа… — Фай дернула меня за рукав, и я бросила на Наташу хмурый, недовольный взгляд. — Спустимся пока на четвертый. Фай, Эми!

— А теперь куда? — спросила Эми, когда мы снова оказались в лифте.

— В мой отдел. — Нервы мои на пределе.

Я вхожу в просторную комнату и останавливаюсь в дверях, обозревая свои владения. Набираю в грудь воздуха.

— Та-ак, — провозгласила я самыми мерзкими нотами своего голоса. — Читаем «Хелло!» в рабочее время.

Мелани — она листала журнал — дернулась как ошпаренная и залилась краской.

— О вашем отношении к работе поговорим позже. — Я обвожу всех презрительным взглядом. — Вот что я вспомнила. Я просила каждого составить в письменном виде отчет по командировкам за два месяца, с обоснованием расходов. Я должна была видеть эти отчеты… вчера.

— Ты же не… — принялась оправдываться за всех Кэролин.

— Оказывается, помню. — Я ехидно улыбнулась. — Я помню все! — Круто развернувшись, я рванула из комнаты, едва не сбив с ног Байрона.

— Лекси! — Он чуть не выронил чашку с кофе. — Какого черта…

— Байрон, нужно поговорить о Тони Дюксе, — сухо сказала я. — Ты обратил внимание на нестыковки в его калькуляции? Мы ведь все знаем его репутацию, он любитель приписать себе лишнего! Помнишь, что мы поимели с ним в прошлом октябре?

У Байрона повисла челюсть. Признаться, с открытым ртом он выглядит чрезвычайно глупо.

— И где протоколы последнего совещания? Ты их вел, насколько я помню.

— Я… я дал их тебе. — Он явно огорошен.

Все, что я говорила, попадало в цель. Фай просто гений!

— Так ты все вспомнила? — Байрон обрел дар речи, когда я уже открыла дверь своего кабинета.

— Разумеется. — Втолкнув Эми внутрь, я захлопнула дверь и досчитала до трех, потом выглянула. — Фай, зайди ко мне!

Фай только закрыла за собой дверь, я, бездыханная, повалилась на диван.

— Тебе нужно на сцену! — воскликнула Фай. — Это великолепно! Ты совершенно такая, как раньше!

А мне не верится, что я минуту назад вытворяла такое. У меня внутри все сжимается.

— Теперь задача — сохранить этот образ хотя бы до обеда.

В пол-одиннадцатого мы с Фай наверху. Дверь в кабинет Саймона закрыта. Наташа жестом предлагает нам присесть, тут же звонит телефон, и она снимает трубку.

— Хорошо, Саймон, я передам. — Она кладет трубку и обращается ко мне: — Лекси, у Саймона пока Дэвид.

— Дэвид Олбрайт? — без тени сомнения уточняю я.

Дэвид Олбрайт — председатель совета директоров. Очень крупная шишка, куда крупней и шишковатей, чем Саймон. Вот кто действительно велик и ужасен!

— Именно, — кивнула Наташа. — Но Саймон сказал, вы можете войти и присоединиться к обсуждению. Минут через пять.

Карамба! Мое сердце вот-вот вырвется из груди.

— Отлично! Просто великолепно! Хм… Фай, мне надо на секунду… Продолжим наш разговор…

Бросившись к туалету, я ворвалась в свободную кабинку и, задыхаясь, рухнула на унитаз.

— Все кончено! Олбрайт мне точно не по зубам! Да из меня оратор, как из…

— Отличный из тебя оратор! — отрезала Фай. — Лекси, ты произносила очень убедительные речи перед всей компанией. И всегда была на высоте!

— Правда? — В голове не укладывается. Я устало тру виски. — Не знаю. Наверное, это не мое — быть начальником.

— Что?! Да ты создана для того, чтобы быть начальником!

— Глупости! Меня назначили директором, и я не справилась. Меня все ненавидят, презирают. Я все испортила!

— Ничего ты не испортила. — Фай, смущаясь, говорит резко и отрывисто. — Ты была хорошим руководителем. Мы… чересчур сгущали краски, Лекси. Представляю, каково тебе пришлось.

Она явно сомневается, стоит ли продолжать:

— Да, порой ты была нетерпимой. Но многие из твоих начинаний были поистине гениальными. Ты умела воодушевлять людей. Все работали… с огоньком. Старались произвести на тебя впечатление. Тобой восхищались!

Когда до меня доходит смысл ее слов, сковывавшее меня напряжение начинает медленно отступать.

— Но именно тогда я была адской стервой! Благодаря тебе я и сейчас веду себя как самая настоящая адская стерва.

— Согласна, именно так ты себя и вела, — кивает Фай. — Но у тебя не было выбора. Дело в том, что… мы завидовали. — Она в открытую смотрит на меня. — Вчера ты была Кривозубкой, а сегодня… раз! — и у тебя роскошная фигура, великолепные зубы, должность; и ты всеми нами командуешь.

— Понимаю, — вздыхаю я. — Это ненормально.

— Это нормально, Лекси! — Фай наклоняется и трясет меня за плечи. — Вспомни тот забег на соревнованиях, в школе.

— Даже не напоминай. — Я закатываю глаза. — И его я тоже провалила, никчемная дура.

— Дура. Провалила. — Она вошла в раж. — А почему? Ты же могла выиграть. Ты вырвалась вперед. И если бы ты продолжала бежать, если бы ты не стала ждать нас, то победила бы. — В ее зеленых глазах, которые я знаю с шести лет, полыхает огонь. — Иди вперед, Лекси! Не оглядывайся!

Дверь открывается, и мы обе вздрагиваем.

— Лекси, вы здесь? — Это Наташа. — Вас ждут.

— Я готова. — Я встаю. Задираю подбородок.

— Лекси, — радушно встречает меня Саймон. — Рад тебя видеть! Проходи, садись. Итак, ты снова с нами и, как вижу, полна сил. Потрясающая новость!

— О да. Просто великолепная.

— Мы обсуждали последствия реорганизации. — Он указывает на кипу бумаг, неровным слоем покрывающих его стол. — Ты как раз вовремя. Насколько мне известно, у тебя есть интересные соображения насчет слияния отделов.

— На самом деле… — Руки у меня дрожат, и я крепче прижимаю к себе папку. — Я хотела поговорить о другом.

Дэвид Олбрайт смотрит на меня с явным недовольством:

— О чем?

— О напольных покрытиях.

— Лекси. — Саймон разочарован. — Мы больше не занимаемся напольными покрытиями.

— Я подготовила сделку века! О ней я и хочу рассказать! — Глубокий вдох. — Я всегда понимала, что ретроорнаменты, которые принадлежат «Деллер», — наше основное преимущество. Несколько месяцев я искала способы заставить приносить это преимущество еще больше прибыли. Теперь осталось только подписать договор с одной крупной компанией, которая хочет использовать наши орнаменты! Это обеспечит нам отличный пиар. И возродит отдел! — Кажется, я говорю слишком эмоционально, но ничего не могу с собой поделать. — Это станет началом наших новых больших свершений и побед!

Я замолкаю и обвожу мужчин взглядом. Реакция очевидна. Все как об стенку горох.

— Я думал, окончательное решение по напольным покрытиям уже принято. — Дэвид Олбрайт с раздражением смотрит на Саймона. — Зачем снова поднимать этот вопрос?

— Конечно, все давно решено, Дэвид! — спешит успокоить его Саймон. — Лекси, ты понимаешь, что ты делаешь?

— Что я делаю? Дело! Бизнес! — парирую я, сжимая кулаки от злости и разочарования.

— Лекси, — говорит Дэвид, — бизнес предполагает умение смотреть в будущее. Компания «Деллер» должна идти вперед, а не цепляться за прошлое.

— Я не цепляюсь за прошлое! — Изо всех сил я стараюсь не повышать тона. — Старинные орнаменты «Деллер» — это золотые запасы, неработающие деньги! Закрывать на это глаза — настоящее преступление!

— Конечно! Это имеет отношение к твоему мужу. — Саймону как будто внезапно открылась истина. — К твоему мужу и его крупной строительной компании, — разъяснил сам себе Саймон и снова обратился ко мне: — Лекси, при всем моем уважении к Эрику, вы не спасете отдел. Все в прошлом. Ковры для пары квартир — не выход!

Дэвид рассмеялся, от гнева у меня потемнело в глазах. Ковры для пары квартир? Они думают, это все, на что я способна? Да как только они услышат о моей сделке, они… они…

Внезапно меня осеняет.

— Ваше решение по напольным покрытиям окончательное? — невозмутимо осведомляюсь я.

— Окончательное и обжалованию не подлежит, — дежурно улыбнувшись, ответил Саймон.

— Что ж, раз мое предложение никого не заинтересовало, могу я выкупить права на эти орнаменты?

Директора обмениваются недоуменными взглядами.

— Лекси попала в серьезную автокатастрофу, — громко шепчет Саймон Дэвиду. — Ей пока сложно восстановиться.

— Я все понимаю, но давайте не будем тратить так нужное нам время, — нетерпеливо отмахивается Дэвид.

— Согласен. — Саймон направляется к телефону, снимает трубку и набирает номер. — Кен? К тебе сейчас подойдет Лекси Гардинер… Да. Насчет покупки авторских прав на ретроорнаменты. Продай их по номиналу, только чтобы окупить оформление лицензии и всю бумажную волокиту. Спасибо, Кен.

Он положил трубку.

— Кен Аллисон, наш юрист, ждет тебя. Но сначала лучше позвони ему, обсуди подробности. И еще, Лекси. — Саймон замолчал и вопросительно взглянул на Дэвида. Тот кивнул, и Саймон продолжил: — Мы говорили о трехмесячном отпуске, но… полагаю, твое здоровье нуждается в более длительном перерыве.

— Разумеется. Я все поняла. До свидания, и спасибо вам за… поддержку.

Каким-то чудом мне удалось выйти из кабинета с гордо поднятой головой. Когда я спустилась на лифте на наш этаж, в коридоре меня ждала Фай.

— Ну?

— Не сработало, — тихо сказала я. — Правда, еще не все потеряно.

А вот и наш отдел. Я открываю дверь.

— Привет! — Все разом подняли головы и устремили на меня взгляды. — Я просто хотела сказать, что память ко мне так и не вернулась. Это была ложь. Точнее, блеф ради попытки спасти отдел. Я сделала все, что могла, но… — Я тяжело вздохнула. — Впрочем, не важно. Еще одна новость — меня уволили. Прошу прощения у всех, кто считает меня адской стервой. Знаю, что не всегда поступала правильно. Но я старалась ради всех нас. Желаю удачи… Пока!

— Спасибо, Лекси, — несмело выкрикивает Мелани. — Спасибо… что попыталась.

— Да, спасибо! — вступает Клэр.

К моему изумлению, кто-то встает и начинает хлопать. И вдруг вся комната взрывается аплодисментами.

— Хватит! — чувствуя резь в глазах, я начинаю часто-часто моргать. — Вот идиоты, я же не смогла спасти отдел!

Смотрю на Фай и вижу, что она хлопает активнее всех.

— Ладно… — Пытаюсь сохранить остатки достоинства. — Как я уже сказала, меня уволили, поэтому я собираюсь пойти в паб и надраться в стельку. Знаю, что сейчас всего одиннадцать утра, но… Никто не хочет составить компанию?

В три часа пополудни мы пропили уже три сотни. Это была одна из лучших вечеринок в моей жизни. Все отрывались как могли. Кажется, единственным более или менее трезвым участником попойки была я. И только потому, что в половине пятого мне предстояла встреча с Кеном Аллисоном.

— Давайте, — Фай поднимает бокал, — за нас!

Она чокнулась со мной, Дебс и Кэролин. Мы остались вчетвером. Как в старые добрые времена. Остальные сотрудники отдела нетвердой походкой вернулись в офис.

— За безработных! — мрачно произнесла Дебс и поспешно добавила: — Лекси, ты здесь ни при чем!

Я сделала большой глоток вина и наклонилась вперед:

— А теперь, девчонки, скажу вам одну вещь. Но чтобы больше никому, понятно? Я заключила сделку. Собственно говоря, именно это я пыталась втолковать Саймону Джонсону. Некая компания хочет использовать наши ретроорнаменты. Эксклюзивный товар, ограниченный выпуск. Они будут использовать бренд «Ковры Деллер» и на рекламу не поскупятся. Это грандиозные бабки. Лучше не придумаешь! Все детали уже утрясены, осталось только подписать контракт.

— Круто, Лекси! — неуверенно начинает Дебс. — Но как ты собираешься это провернуть, если тебя уволили?

— «Деллер» продаст мне все права на эти орнаменты практически за бесценок. Так что вся прибыль достанется нам. Ведь вы со мной?

Я выразительно смотрю на подруг и жду, пока до них дойдет.

— Ты о нас? — наконец включается Дебс. — Хочешь предложить нам работу?

— Если вы не против, — отвечаю я, смущаясь.

— Я — за, — твердо произносит Фай. — Но, Лекси, кое-чего я все-таки не понимаю. Разве Саймон не должен был вцепиться в твою идею руками и ногами?

Я пожала плечами:

— Он решил, что речь идет об одном из проектов Эрика.

— А на самом деле? — спросила Дебс. — Кто заказчик?

Переглянувшись с Фай, я не смогла удержать довольной улыбки:

— «Порше».

Свершилось! Отныне права на использование орнаментов «Ковров Деллер» принадлежат мне. Я виделась с Кеном вчера и сегодня утром. Все подписано. Завтра я встречаюсь с Джереми Нортпулом, и мы официально заключаем контракт с «Порше».

Когда я прихожу домой, адреналин еще бьет в моих жилах. Из кабинета Эрика доносятся голоса. Должно быть, он вернулся из Манчестера, пока я была у юриста. Заглянув в приоткрытую дверь, я вижу за столиком, в центре которого стоит пустой кофейник, весь руководящий состав компании. И Клайв здесь, и Пенни, директор по персоналу.

— Привет всем! — улыбаюсь. — Дорогой, хорошо съездил?

— Отлично, — кивнул он и удивленно спросил: — Разве ты не должна быть в это время на работе?

— Потом объясню. Принести вам еще кофе?

Я иду на кухню, мурлыкая под нос какую-то мелодию. Делаю кофе, отправляю эсэмэску Фай, Дебс и Кэролин: «Мы будем отличной командой. Я точно знаю».

Вернувшись в кабинет Эрика с полным кофейником, я, не привлекая к себе особого внимания, разливаю кофе по чашкам и заодно прислушиваюсь к дискуссии. Пенни держит в руках лист со списком имен, отмеченных на полях какими-то значками.

— Не думаю, что Салли Хедж заслужила бонус, — говорит она как раз в тот момент, когда я наполняю ее чашку. — Способности у нее средние, показатели работы…

— Мне нравится Салли, — замечаю я. — Вы знаете, что в прошлом месяце у нее мама попала в больницу?

— Неужели? — На лице у Пенни отчетливо читается: «Ну и что дальше?»

— Лекси всегда поддерживает младших сотрудников. Каждый раз как ни зайдет к нам, возьмет кого-нибудь под опеку, в друзья, — улыбается Эрик. — У нее такое хобби, это ее забавляет.

— Ты не совсем прав, дорогой! — возражаю я, слегка повышая голос.

— Так или иначе, — Пенни возвращается к своему списку, — решено. В этот раз у нее не будет бонуса.

Конечно, это не мое дело. Но я не могу этого стерпеть. Представляю себе Салли, которая так надеется получить бонус…

— Прошу прощения… Можно мне сказать? Дело в том, что эти деньги для компании — сущий пустяк. Но для Салли они очень много значат!

Я смотрю на разодетых мажоров за столом: все как один солидны, элегантны, так и лоснятся.

— Никто из вас не знает, что значит быть молодым, бедным и бороться за место под солнцем? А я это прекрасно знаю.

— Лекси, мы все тебя понимаем и восхищаемся твоим добрым сердцем, — говорит парень по имени Стивен. Кем именно он работает в компании Эрика, я так и не уловила. — Но что же ты хочешь сказать, мы все теперь должны стать бедными и обездоленными?

— Я не говорю, что вы должны стать бедными! — Пытаюсь хоть как-то обуздать свое раздражение. — Вам просто надо понять, каково это — быть в самом низу. Мне кажется, всего шесть недель назад я стояла на одной ступеньке с Салли. Денег нет, надеешься на бонус, гадаешь, удастся ли хоть немного передохнуть, свести концы с концами, мокнешь под дождем… — Чувствую, я несколько уклонилась от темы. — В общем, знаю одно: если вы ей выпишете бонус, она будет по-настоящему благодарна.

Повисла пауза. На губах у Эрика застыла натужная улыбка.

Я беру кофейник и молча выхожу из комнаты. Только я открыла газету, чтобы посмотреть «Аренду офисов», дверь кабинета хлопнула.

— Лекси? На пару слов, — позвал меня Эрик.

Он быстро ведет меня в спальню и плотно закрывает за собой дверь. При этом он не перестает фальшиво, мерзко улыбаться.

— Прошу тебя, все свои идеи обсуждай сначала со мной наедине.

— Эрик, мне очень жаль… — быстро ответила я. — Но я просто высказала свое мнение!

— Моим людям интересно только мое мнение.

— Но разве это неправильно — высказывать наши мнения, даже если мы друг с другом не согласны? Разве мы не привыкли все согласовывать друг с другом. Разве не это позволяет нашим отношениям развиваться, узнавать лучше друг друга?

— Не совсем. — Опять проклятое улыбчивое гладкое лицо, как маска, за которой он, должно быть, прячет свой гнев.

И вмиг словно пелена спадает с моих глаз. Я не знаю этого человека. Я его не люблю. Что вообще я здесь делаю?

— Эрик, ответь мне. Что ты по-настоящему думаешь о нас? О нашем браке? Обо всем, что происходит?

— Думаю, мы достигли значительных успехов. — Его настроение резко улучшается: он как будто перешел к новому пункту в списке дел из его ежедневника. — Наши отношения стали более близкими. Все идет как надо. Все хорошо.

Что он несет?! Как он может в это искренне верить?! Ему же неинтересны ни мои взгляды, ни мои идеи, ни я сама!

— Эрик, посмотри правде в глаза. Наш брак — фикция, мыльный пузырь. Он нежизнеспособен. Я больше так не могу.

Эрик быстро переключается в режим «Заботливый-муж-бедняжки-инвалидки».

— Дорогая, ты перенапряглась… Тебе нужен отдых.

— Мне не нужен отдых! Мне нужно быть собой! Эрик, я не та девушка, на которой ты женился. Я не знаю, какой она была и как она могла такой быть. Но это точно не я. Я люблю яркие цвета. Люблю беспорядок. Люблю… спагетти! Все это время я не была голодной до успеха. Я была просто голодной.

Эрик как из-за угла стукнутый.

— Дорогая, — он еле ворочает языком, — если это так много для тебя значит, мы можем купить спагетти. Сделаем исключение, гульнем… Я скажу Жанне…

— При чем тут спагетти! — в голос ору я. — Я живу этой жизнью всего шесть недель и больше не могу! Весь этот хай-тек — не мое! Честно говоря, я предпочла бы жить в небольшом, но своем домике…

— В домике? — Эрик смотрит на меня, как на Маугли, собирающегося жить в компании волков.

Мне становится стыдно, что я так набросилась на его лофт, на его святая святых.

— Это потрясающая, восхитительная квартира. Но я не создана для… жизни в стиле лофт. — Черт! Не могу поверить. Я даже в точности повторила этот пресловутый Эриков жест! Пора завязывать со всем этим.

— Я… я просто в шоке, Лекси. — Он и правда неважно выглядит.

— Но все это — не главное, — продолжаю я. — Главное, что ты меня не любишь.

— Люблю! Ты талантлива, эффектна…

— Нельзя любить эффектность, — объясняю я. — Ты думаешь, что красивы мои коллагеновые губы. И фарфоровые зубы. И искусственно выпрямленные волосы.

Эрик молчит. Как рыба, выброшенная на берег, он пучит глаза на меня, не понимая ни единого моего слова. Я что, наврала ему, будто все это натуральное?

— Думаю, мне лучше переехать, — заключила я.

— Наверное, нам и правда стоит какое-то время пожить отдельно, — наконец соглашается Эрик. — Через неделю или две ты будешь смотреть на все совсем по-другому.

— Возможно, — кивнула я.

Я беру с собой абсолютный минимум вещей — белье, джинсы, пару туфель. Вряд ли у меня есть право взять хоть один из этих костюмов от кутюр. Да и, будем откровенны, мне все равно не хочется их носить. Закончив сборы, я поднимаю глаза. В дверях стоит Эрик.

— Мне надо идти, — сухо говорит он. — Ты в порядке?

— В полном, — отвечаю я, застегивая чемодан. — Я закажу такси прямо до дома Фай. Она придет с работы пораньше.

— Ты очень дорога мне, Лекси. Просто знай это.

В его глазах — боль, меня охватывает чувство вины. Но нельзя жить с человеком из чувства вины. Или из-за того, что этот человек может водить яхту. Я оглядываю огромную комнату, сияющую чистотой. Вряд ли мне еще представится возможность жить в таких роскошных апартаментах. Уходить — чистое безумие!

Мой взгляд падает на кровать, и в голове словно что-то щелкает.

— Эрик, — спрашиваю я как бы невзначай. — Я соплю во сне?

— Да, — кивает он. — Мы ходили к врачу, он посоветовал тебе полоскать нос соленой водой перед сном и предложил купить специальный носовой зажим.

Он выдвинул ящик и достал странное пластмассовое приспособление.

— Хочешь взять его с собой?

— Нет. — Мне становится легче. — Спасибо.

Да-да-да. Я приняла правильное решение.

Эрик нерешительно подходит ко мне и прижимает меня к себе.

— Счастливо, Эрик, — говорю я, утыкаясь носом в его дорогостоящую надушенную рубашку. — До встречи.

Странно, я почти плачу. Не из-за Эрика. Из-за того, что кончилась прекрасная, восхитительная, идеальная «жизнь-моей-мечты».

Наконец Эрик выпускает меня из объятий:

— Счастливо, Лекси.

Окончательно я закончила собираться только через час. Не смогла все-таки устоять перед соблазном набить еще один чемодан бельем «Ла Перла» и еще один — косметикой «Шанель»… И третий — мехами. Они ведь все равно никому больше здесь не понадобятся, правда? Еще несколько минут — и приедет такси. Чувствую себя так, будто выселяюсь из роскошного десятизвездного отеля. Да, идеальный отель, чтобы провести в нем пару-тройку недель. Сервис изумительный. Но это — не мой дом. И все же мне больно. Я помню, как приехала сюда, думая, что очутилась на седьмом небе. Однако моя жизнь в земном раю не сложилась. Никто так и не преподнес мне ее на блюдечке с голубой каемочкой.

Зазвонил звонок.

— Добрый день, — говорю я в домофон, — не могли бы вы подняться на последний этаж?

Должен же кто-то помочь мне с чемоданами. Я вышла на лестничную площадку и услышала, как подъезжает лифт.

— Прощу прощения, — начала я объяснять в еще не раскрывшиеся двери, — у меня довольно много…

Мое сердце остановилось. Передо мной стоит вовсе не таксист. А Йон. Джинсы, футболка, взъерошенные темные волосы, щетина — словом, полная противоположность Эрику, ухоженному как манекен, как любимая модель Армани.

— Я звонил тебе на работу, но мне ответили, что ты дома. Мне нужно кое-что тебе сказать, Лекси.

Он глубоко вздохнул, и каждый мускул моего тела напрягся в ожидании.

— Я хотел… извиниться. Я не должен был давить на тебя. Это было нечестно.

Меня как громом поразило. Я ожидала услышать совсем другое!

— Я много думал, — продолжает Йон, — и понял, насколько тебе было тяжело все это время. А я только все усложнял и даже не пытался облегчить тебе жизнь. Ты была права: я не твой любовник. Просто парень, с которым ты только что познакомилась. Я хочу тебе сказать, что ты не должна себя ломать. Будь собой. Это все, что тебе сейчас нужно.

— Да… Я… стараюсь. — Боже мой, я сейчас заплачу!

Кажется, Йон это тоже понял. Он отошел от меня, словно пытаясь дать мне больше воздуха.

— Как новый контракт?

— Подписан, — кивнула я.

— Отлично. Очень рад за тебя.

— Я ухожу от Эрика, — выпалила я. — Вот сейчас.

Вообще-то я хотела отвернуться, чтобы не видеть его реакции, но это было выше моих сил. И я смотрю на него во все глаза. Его лицо озарилось, засияло надеждой, и мгновенно на него снова набежала тень.

— Я… рад. — Он тщательно взвешивает слова. — Наверное, тебе потребуется время, чтобы все обдумать. Слишком много нового за последние дни…

В окно за спиной Йона я вижу, как к дому подъезжает такси, и стараюсь ухватить свои чемоданы. Йон кидается ко мне:

— Я помогу с вещами.

Когда мы загрузили чемоданы в такси, Йон слегка коснулся моей руки:

— Береги себя.

— Ты… — Слова застревают у меня в горле. — Ты тоже.

Чувствуя, как подгибаются ноги, я забираюсь в такси и бросаю последний взгляд на Йона:

— Нам было хорошо вместе?

— Да. — Я едва слышу его низкий, напряженный голос. В его глазах смешались грусть и любовь. — Очень, очень хорошо.

И вот теперь слезы вовсю льются по моим щекам, желудок беспощадно крутит, как от удара под дых, в глазах темно. Как просто было бы открыть дверцу, сказать, что я передумала… Но я не могу. Не могу, сбежав от одного незнакомца, броситься в объятия другого.

Я проверяю, надежно ли закрыта дверца, и такси медленно трогается с места.

Глава 8

Мир сошел с ума. Доказательства? Когда я, на ходу разматывая ярко-розовый шарф, забежала за покупками в «Лэнгридж», у меня чуть глаза на лоб не вылезли. На дворе 16 октября, а они уже украсили елку!

— Специальное предложение от компании «Кельвин Кляйн»… — устало бубнит девица в белом, и я быстро отскакиваю в сторону, чтобы она не облила меня духами. Хотя… Дебс любит такие запахи. Надо бы их ей купить.

— Да, заверните, пожалуйста, — говорю я, и девица чуть не падает в обморок от удивления.

И вот она упаковывает духи, а я разглядываю себя в висящее на стене зеркало. Волосы у меня длинные и блестящие, хотя уже не такие роскошные, как раньше. На мне джинсы и зеленый кардиган, на ногах — удобные кроссовки. Лицо без макияжа, левая рука — без кольца. Мне нравится то, что я вижу. Мне нравится моя новая жизнь.

Я не миллионерша «в стиле лофт», зато мой офис находится этажом выше моей квартиры, так что путь от дома до работы бьет мировые рекорды по быстроте. Прошло четыре месяца, дела у моего предприятия идут очень даже неплохо. Мы как раз выполнили все условия по контракту с «Порше». И уже подписали новый договор с одной ресторанной сетью. А сегодня Фай продала мой любимый орнамент с оранжевыми кругами новому спа-салону. Собственно, поэтому я и пришла в магазин — покупать подарки каждому в моей команде. Заслужили.

Гуляя по универмагу, я наткнулась на ряды туфель на высоченных каблуках. Вспомнила Розали и не смогла удержаться от улыбки. Как только мы с Эриком порвали, Розали заявила, что не собирается принимать ничью сторону и что всегда будет мне поддержкой и опорой.

В итоге она навестила меня всего один раз.

Впрочем, она перенесла шокирующие новости лучше, чем мама, которой пришлось отменить все запланированные встречи с производителями собачьих кормов. Но Эми продолжает заваливать меня эсэмэсками, так что я в курсе ее дел. Вскоре после моего последнего визита мама наняла какого-то мужчину для прополки сорняков. Звучит не очень впечатляюще, но для моей мамули это прогресс.

Что же касается Эрика… Я связалась с его адвокатами по поводу развода. Невозможно жить прошлым. Фай права, надо смотреть вперед.

Я задержалась в отделе аксессуаров и купила для Фай оригинальное кольцо пурпурного цвета. Этажом выше нашла прикольную футболку для Кэролин.

И вот пока я так бродила, оказалось, что ноги сами принесли меня к отделу мужской одежды.

— Рада снова вас видеть! — Приятный женский голос вернул меня к реальности. Ко мне обратилась миловидная блондинка, аккуратно складывающая свитера пастельных тонов от Ральфа Лорена.

— Э-э-э… здравствуйте, — неуверенно отвечаю я. — Мы знакомы?

— О нет, — улыбается она. — Я просто вспомнила вас. Вы были здесь год назад. — Она бросила быстрый взгляд на мою руку. — Вы покупали рубашку своему парню. На Рождество. Мы разговорились, пока я ее упаковывала. Я запомнила этот момент, потому что вы выглядели такой влюбленной…

— Это может показаться странным, но… я называла какие-нибудь имена?

— Нет. — Женщина смотрит на меня с любопытством. — Вы просто сказали, что он вернул вас к жизни. Что до него вы не жили по-настоящему. Когда вы это говорили, то просто лучились от счастья. Не помните?

— Нет. — К горлу подкатил комок. Это Йон. Йон, о котором я тщетно пыталась не думать и все равно думала каждый день, с тех пор как мы расстались. — А что я ему купила?

— Кажется, что-то такое. — Она протянула мне светло-зеленую рубашку.

Я схватила ее, стараясь не завопить от счастья. Может, я немного не в себе от усталости, день был трудным, но… не могу уйти из магазина без этой рубашки!

— Я куплю ее. Можно не заворачивать.

Да что со мной творится? Выйдя из магазина на стоянку такси, я зарываюсь лицом в эту зеленую рубашку, словно в теплый пушистый плед. Голова кружится, в ушах звенит.

На автопилоте сажусь в такси.

— Куда едем? — спросил водитель, но я его едва слышу.

Не могу перестать думать о Йоне! Я начинаю что-то напевать… Напевать какую-то совершенно незнакомую мелодию. Но для меня она значит одно — Йон. Это песня Йона. Я узнала ее от Йона!

В отчаянии я закрываю глаза, пытаясь удержать эту музыку в голове. Хватаюсь за нее как за спасительную соломинку. И вдруг — яркая вспышка. Воспоминание.

Я помню его. Меня. Нас. Запах моря, его колючую щеку, серый свитер… и эту песню. Вот оно. Просто миг, ничего больше. Но я помню. Помню!

— Так куда едем, красотка? — Водитель открывает стеклянную перегородку.

Я не должна думать ни о чем другом, мне нельзя отвлекаться, нельзя забыть это мгновение!

— Хаммерсмит.

Пока мы едем по Лондону, я сижу прямо, стараясь не шевелиться. Такое ощущение, будто мне в череп налили драгоценную жидкость и, если я дерну головой, она прольется. Нужно донести это воспоминание до Йона в целости и сохранности. Нужно обо всем ему рассказать.

Мы подъехали к дому Йона, я расплатилась с водителем и вышла. Позвонила. Через полминуты дверь открылась, и на крыльце появился Йон — в джинсах, водолазке, старых кроссовках.

— Я вспомнила! — выпалила я, прежде чем он успел сказать хоть слово. — Я помню песню. Я ее не знаю, но я услышала ее от тебя, на пляже. Мы же ездили на пляж? Вот, слушай! — Я с чувством напеваю мелодию. — Ты помнишь?

— Лекси… — Он разводит руками. — О чем ты говоришь? И что это за рубашка?

— Я помню запах моря, — лепечу я, задыхаясь, — и твою колючую щеку, и вот эту мелодию!

Я снова начала напевать, на этот раз почти не попадая в ноты. Йон растерянно морщит лоб:

— Не помню.

— Ты не помнишь?! — Я уставилась на него, не веря своим ушам. — Ну давай же, подумай! Было холодно, ты небритый, на тебе серый свитер.

Внезапно его лицо разгладилось.

— Это было, когда мы ездили в Уитстейбл, — кивнул он. — На пляж. Было холодно, и мы укутались как могли. Взяли с собой приемник… Стой. Какую же песню тогда везде крутили? «Плохой день».

Он начал напевать, и я поняла: моя мечта сбылась.

— Да! — восторженно кричу я. — Это та самая песня!

Йон одергивает меня:

— Постой, это все, что ты помнишь? Песню?

Он сказал это так, что я мгновенно осознала всю глупость этой гонки на такси через весь Лондон. Отрезвляющая пощечина реальной жизни — ему уже безразлично. Он, должно быть, и подружку себе успел завести.

— Да, — закашлялась я, — это все. Просто подумала, что надо бы тебе об этом рассказать. И… Да. Рада была снова тебя увидеть. Пока! — Я скорей отворачиваюсь и с бешеной скоростью выбегаю на улицу.

Чувствую, щеки предательски пылают. Стыдоба. И чем я только думала, когда…

— Но ведь этого хватит, правда? — Его голос застал меня врасплох. Я обернулась и увидела, что он спускается с крыльца. Его лицо озарено надеждой. — Ты говорила, что тебе нужно хоть какое-то воспоминание. Связующая ниточка. — Он делает еще шаг. — Теперь она у тебя есть.

— Если и есть, то са-амая тонкая нить в мире. Песня. Как паутинка, даже тоньше.

— Так не упускай ее. — Он подошел совсем близко. — Держи ее, Лекси. Не дай ей порваться. — Йон обнял меня и прижал к себе.

— Ни за что на свете, — прошептала я, уткнувшись лицом ему в плечо. Больше я его не отпущу. Наконец отстранившись, я увидела на соседнем крыльце трех ребятишек.

— Ого! — завопил один из них. — Тили-тили-тесто!

Я улыбаюсь, хотя в глазах все еще стоят слезы.

— Йон, я еще кое-что вспомнила.

— Что? — Его лицо сияет. — Что ты вспомнила?

— Помню, как я пришла к тебе домой… ты отключил телефоны… и мы занимались любовью целые сутки. Это был лучший секс в моей жизни. Я даже помню точную дату.

— Правда? — Йон смотрит на меня недоверчиво. — Когда это было?

— Шестнадцатого октября две тысячи седьмого года.

— А! Конечно. Прекрасно помню. Это было потрясающе. Идем.

Он ведет меня в дом под радостное хихиканье и улюлюканье детворы.

— И кстати, — говорю я, как только дверь за нами закрылась, — до этого у меня не было секса года три.

Йон смеется. Одним движением он снимает с себя водолазку, и меня пронизывает дрожь. Мое тело помнит его, пусть даже я сама не помню.

— Вызов принят.

Он подходит ко мне, молча смотрит в глаза. Не в силах больше сдерживаться, я тянусь к его губам. И этого поцелуя я уже не забуду. Он останется в моей памяти. Навсегда.