Саманта Джеймс

Спасенный любовью

ПРОЛОГ

Вайоминг, 1878 год

Сэм-Удавка.

Не было никого из живших к западу от Дедвуда, кто не слышал бы о нем. Некоторые считали его порождением дьявола. Другие предрекали, что имя Сэма рано или поздно станет легендой.

Для тех же людей, кто имел несчастье встать ему поперек дороги, Сэм-Удавка являлся олицетворением сущего кошмара…

Прозвище Удавка очень ему подходило. Из гостиной в гостиную, из таверны в таверну, от одной фермы к другой распространялись истории о смертельной опасности, исходившей от этого человека. Маленькие мальчики с благоговейным ужасом слушали, как их отцы рассказывали леденящие душу истории о жестокости Сэма-Удавки. Женщины дрожали от страха при одном лишь упоминании о нем, а маленькие девочки прятали свои личики в материнских юбках.

Но в ту теплую майскую ночь в тюрьме Ларами сидел не Сэм-Удавка. Вместо него там находился Руди Рой, который, как поговаривали, был одним из членов банды Сэма-Удавки. Его караулили два помощника начальника полицейского участка — Энди Хорнер и Нейт Гилмор. Энди был длинноногий двадцатилетний юноша, с полгода назад решивший покончить со своей ковбойской жизнью. Нейт, примерно на десять лет старшего него, считал недостатком Энди склонность впадать в меланхолию. Но зато Хорнер умел выхватить шестизарядный пистолет и поразить цель быстрее, чем кто-либо другой успел бы сплюнуть.

Поэтому-то, видно, начальник полицейского участка Диллон Маккензи и взял Энди к себе на работу.

— Не знаю, почему начальник настоял, чтобы мы оба находились здесь сегодня вечером, — проворчал Энди, звучно ударив каблуками сапог по дощатому полу. Его губы скривились в гримасе, когда он взглянул на арестованного.

Нейт, затянувшись манильской сигарой, лениво выпустил в воздух кольцо дыма.

— Начальник территориальной полиции должен прибыть сюда самое позднее завтра вечером, чтобы избавить нас от него, — сказал он, лениво пожав плечами. — Кроме того, хочу сказать тебе, что у Диллона обычно есть все основания поступать именно так, как он поступает.

Нейт появился в городе несколько раньше Энди, и его почти немедленно обвинили в краже скота. Это сделал Бак Расселл, владелец ранчо «Три Р», расположенного к востоку от Ларами. Тогда как раз Диллон спас Нейта от мстительной толпы, готовой свершить над ним суд Линча, и выследил настоящих воров, укравших скот.

Ими оказались несколько работников самого Расселла.

Нейт быстро сообразил, что Диллон Маккензи и Бак Расселл терпеть не могут друг друга. Позже он узнал, что отец Диллона владеет ранчо Даймондбэк, граничащим на севере с ранчо Расселла. В этом месте находился район плодородных лугов и пастбищ, который очень хотел присвоить себе Расселл. Данное обстоятельство вызывало много резких слов, которыми обменивались эти два человека.

Никто так сильно не удивился, как сам Нейт, когда после случившегося с ним Диллон предложил ему работу помощника начальника полицейского участка.

Он весьма сдержанно отнесся к предложению потрудиться в интересах закона. Но Диллон спас ему жизнь да еще хотел дать лишний шанс обжиться в городке, и Нейт считал себя обязанным отплатить ему. Спустя три года Нейт все еще находился в Ларами, но теперь у него и в мыслях не было сняться с места и двинуться дальше. Диллон стал не только его боссом, но и другом. Ходили слухи, что губернатор думает о том, чтобы назначить Диллона шерифом графства. И Нейт был очень этому рад.

Энди порывисто вздохнул и еще раз заглянул в камеру, где сидел, съежившись в углу узкой койки, одинокий арестант. Изможденный и худой, с уродливым бугристым шрамом на щеке, Руди Рой Паркер на протяжении всего вечера пристально смотрел сквозь зарешеченное окно на темное небо. Хотя Руди Рой выглядел обросшим и грязным, он не производил впечатления бандита, как этого ожидал Энди. Напротив, он выглядел скорее испуганным.

Роя поймали вчера, когда он пытался украсть лошадь из платной конюшни. В нем быстро узнали одного из людей Сэма, не так давно ограбивших банк в Ролинсе. Невероятно, но при нем все еще находилась большая часть этих денег. К сожалению, Сэма-Удавки с ним не было. Конечно, Сэм был ловкий человек.

Иногда он работал один, но нередко брал с собой пять-шесть подручных.

Энди слегка наклонил голову.

— Рой сидит неподвижный, как каменная стена, — задумчиво пробормотал он. — По правде говоря, я ожидал значительно больше неприятностей от одного из парней Сэма. — Энди прищурил глаза. — А что, если он послал начальника полицейского участка в напрасную погоню?

Нейт мучился сомнениями. Ему не хотелось так думать, черт побери, но он не знал, что произошло.

Сначала Диллон скептически отнесся к заявлению Роя, что он порывает все связи с Сэмом и его бандой.

Но когда Рой выложил, что он знает, где находится убежище Сэма, все изменилось. Диллон долго «с пристрастием» допрашивал Роя, чтобы выяснить, говорит ли тот правду.

Очевидно, Рой все же убедил Диллона, потому что сегодня поздно вечером он ускакал верхом на лошади, полный решимости во что бы то ни стало поймать Сэма.

Нейт со скрипом отодвинул стул и встал. Он снял шляпу, бросил ее на письменный стол и провел ладонью по волосам.

— Я думаю, Диллон не погнался бы за Сэмом, если бы не считал, что Рой говорит правду, — сказал наконец Нейт.

Довольно долго ни один из полицейских не произносил ни слова. Наступило тревожное, напряженное молчание, как будто над тюрьмой нависла зловещая удушающая туча.

Впервые Нейту очень не хотелось, чтобы Диллон отправлялся на поиски преступника. Сэм был не тот человек, кому следовало становиться поперек пути. Он был непредсказуем, коварен и хитер, о чем знали представители закона на всей территории Вайоминга. Сэму было мало просто красть и грабить, ему было мало хладнокровно убить человека, пустив ему пулю в лоб…

Но думать о Сэме означало неизбежно вызывать мысли о смерти. Нейт почувствовал благодарность к Энди, когда тот откашлялся и заговорил на другую тему. Итак, двое мужчин решили выбросить из головы все мысли о Сэме-Удавке, не подозревая, что это решение окажется роковой ошибкой.

Глаза у Энди загорелись, как фейерверк четвертого июля1.

— Послушай, Нейт. Ты видел новую певицу в «Серебряной шпоре»? От этой леди мужчина возбуждается так же, как лось во время случки.

Загоревшиеся глаза устремились через открытую дверь вниз по улице. Большая часть мужского населения городка ничто так сильно не любила, как выпивать в «Серебряной шпоре». До слуха Нейта и Энди доходил постоянный гул хриплых голосов и смеха.

Кто-то слегка фальшиво барабанил по клавишам.

На губах Нейта появилась лукавая усмешка.

— Не только видел… — небрежно произнес он. — А зовут ее Тина, малыш.

Стул Энди с глухим стуком ударился о щербатый деревянный пол, а сам Энди изумленно уставился на Нейта.

— Как! Ты хочешь сказать, что ты… что она… что ты и она…

Нейт кивнул. Его самодовольная улыбка говорила сама за себя.

— Как же так? Ведь она говорила мне, что никогда не имеет дела с постоянными посетителями?!

Нейт лишь рассмеялся.

— Это потому, что она ищет мужчину, — сказал он, нарочно растягивая слова, и рассмеялся, увидев, как Энди покраснел до кончиков взъерошенных белокурых волос.

Энди сжал челюсти и пристально посмотрел на своего старшего товарища.

— Значит, так? Мне кажется, ты сейчас совсем расплывешься от гордости.

Нейт хихикнул и положил руки на пряжку пояса.

— Значит, так, — подтвердил он. — Тина — первоклассная малышка. Она устроила мне такие скачки, что я не скоро о них забуду.

Энди пододвинул свой стул поближе. На этот раз он был весь внимание. Нейт, не в силах сдерживаться, продолжал свою историю, не жалея красок.

Снаружи все еще разгуливал на просторах прерий вездесущий ветер, хотя уже миновала полночь. Полумесяц струил на землю слабый свет, едва освещая заросли кустов и высокие травы, когда оттуда выскочил и поскакал по дороге гнедой жеребец. В темноте его седока было трудно разглядеть, но все же он казался человеком крепкого телосложения, гибким, худощавым и сильным. На мужчине была черная шляпа с широкими полями, темная одежда и сапоги без… шпор.

Мужчина был один. Он проехал мимо двух других всадников, которые выезжали из города, но не заговорил ни с одним из них. В действиях наездника не было ни малейшего намека на его намерения, когда он направил свою лошадь к небольшому зданию, примостившемуся в самом конце улицы. Подъехав к нему, мужчина слез с лошади. Внутри тюрьмы два мужских голоса слились во взрыве смеха.

В дверях мелькнула тень. Незнакомец вошел в помещение.

Нейт, вздрогнув от удивления, вскочил на ноги, его рука уже тянулась за револьвером.

Энди так и не успел последовать его примеру.

Раздались резкие звуки выстрелов, несущих смерть.

Энди отлетел назад. Нейт тяжело рухнул на пол.

Сидевший в камере Руди Рой впервые за свою несчастную жизнь начал молиться.

Человек с револьвером сдул струйку дыма со ствола, затем опустил оружие в кобуру, висевшую у него на боку. Он с отвращением обошел лужу крови на полу. Носком сапога перевернул тело Нейта на спину.

Затем наклонился, чтобы отвязать висевшее у него на поясе кольцо с ключами.

Через мгновение дверь камеры со скрипом открылась, и взгляд черных, как кромешная тьма, глаз скользнул по сидевшему на кровати Рою.

Но тот не бросился навстречу свободе.

Незваный гость, склонив голову, тихо прошептал, покачав головой:

— Рой, Рой, неужели ты действительно думал, что можешь ограбить меня и улизнуть?

Рой упал на колени.

— Я нес деньги обратно, Сэм, клянусь. Но затем моя лошадь захромала, и начальник полицейского участка схватил меня, когда я пытался украсть другую лошадь.

Странный блеск появился в глазах Сэма.

— Начальник полицейского участка, — повторил он. — Как бы то ни было, где же он сам? Должен признаться, я надеялся, что сукин сын Маккензи находится здесь. — Во взгляде Сэма не было ни капли жалости, когда он оглядывал два лежавших на полу трупа.

Рой побледнел. Он почти ощущал щекочущее прикосновение петли к своей шее.

— Я не знаю, — уклонился Рой от прямого ответа. — Хотя, возможно, начальник мог узнать, где находится твое убежище… Видишь ли, я слышал, как они разговаривали…

Сэм замер:

— Так он там? Отправился в убежище?

Рой судорожно сглотнул, не в состоянии оторвать глаз от лица Сэма.

— Я… я не знаю, — заскулил он.

— Черта с два, ты не знаешь! — вскричал Сэм. — Он отправился за мной, да? Маккензи поехал в убежище? И это ты сказал ему, где оно находится, не так ли? Ты, ползучий червяк?

Лицо Роя стало белым, как мука.

— Мне пришлось сказать, клянусь тебе, Сэм. У меня не было выбора. Он… он предупредил меня, что снимет с меня голову, если я не скажу.

Сэм заскрежетал зубами, пытаясь сдержаться, чтобы не выхватить револьвер из кобуры и самому не снести Рою голову. Черт побери, рвал и метал он про себя. Даже если он раньше и собирался покинуть территорию Вайоминга, то не может это сделать сейчас — пока не может. У него в убежище в тайнике спрятано целое состояние. Он не может уехать, не побывав там в последний раз…

Лицо Сэма ничего не выражало, но глаза излучали адское пламя.

— Когда уехал Маккензи? — спросил он.

— Я… я точно не знаю. Он узнал об убежище только сегодня днем, Сэм, клянусь. — Рой скулил, как щенок.. — Я… я слышал, как один из его помощников сказал, что у отца Маккензи есть ранчо к востоку от города. Даймондбэк или что-то вроде этого…

Возможно, он отправился туда на ночь, а утром намеревается поехать в убежище…

Голова Сэма лихорадочно работала. Возможно, решил он, Рой оказал ему услугу. Для него было неприятным сюрпризом узнать, что Диллон Маккензи все еще жив и все еще является представителем закона… Не прошло и шести месяцев с того дня, как этот ублюдок убил двух членов его банды.

И в тот же самый день Маккензи сам узнал, почему этого легендарного Сэма-Удавку никак не могли поймать. Несомненно, Сэм — именно тот человек, за которым охотится Маккензи, но что из этого? Сэм слишком много раз ускользал от длинной руки закона, чтобы беспокоиться из-за намерений начальника полиции.

Сэм мысленно вернулся в прошлое, когда Маккензи еще не был представителем закона… Он вспомнил тот далекий день, когда вытащил Маккензи из дилижанса, его самого и его возлюбленную. Ну и дерьмо же этот Маккензи! Он поклялся, что увидит его, Сэма, в могиле. Самодовольная улыбка скользнула на губах бандита. С большим удовольствием он решил тогда, что Маккензи заслуживает медленной, мучительной смерти… Еще больше удовольствия он получил, овладев женщиной Маккензи…

Злые губы расплылись в злобной ухмылке. Однако этот ублюдок, оказывается, не умер. Дьявол погуби его душу!

Сэм поклялся, что на этот раз его не постигнет неудача.

Рой переводил взгляд с Сэма на дверь. «Смогу ли я убежать?»— в отчаянии спрашивал он себя, решив наконец, что стоит попытаться. Но прежде чем Рой пошевелился, Сэм со злобной улыбкой поднял голову.

В руке он держал веревку.

Рой отшатнулся.

— Пожалуйста, Сэм. — Он громко, как ребенок, заплакал. — Пожалуйста, не убивай меня. Пожалуйста…

В «Серебряной шпоре» продолжалось веселье с песнями и танцами. Звуки грубого хохота раздавались в воздухе, когда Руди Рой перестал дышать…

На следующее утро горожане обнаружили его труп, который висел на сучковатой ветви старого тополя, росшего позади тюрьмы.

Глава 1

Просторный двухэтажный дом стоял в окружении высоких тополей, защищавших его от ветра. Позади дома и группы надворных построек на фоне безоблачного неба вздымался окутанный дымкой силуэт гор Ларами.

Эбигейл Маккензи стояла на крыльце. Ее стройную фигурку облегала выцветшая одежда из коричневой хлопчатобумажной ткани. От порыва ветра легкая прядь волос упала ей на щеку. Эбигейл задумчиво перебросила густые каштановые волосы с плеч на спину, продолжая тревожно всматриваться в горизонт.

Ее лицо с нежной кожей цвета спелого меда выражало беспокойство.

Господи, как она жалеет о своем споре с отцом сегодняшним утром! Эбигейл была так взволнована, что Дороти наконец выгнала ее на улицу.

И все же это была не только ее вина! Интересы девушки целиком сосредоточились на ранчо Даймондбэк, и собственная личная жизнь, или, скорее, отсутствие ее, никогда не беспокоила Эбигейл. Но в последнее время отец все чаще и чаще стал поднимать этот вопрос. Не помогало и то, что Диллон также начал посмеиваться над сестрой.

— Никто не сможет терпеть тебя, сестричка, — сказал он ей на прошлой неделе. — В тебе слишком много энергии и дерзости. А ни один мужчина не любит, когда им командуют женщины.

Обычно мягкие губы Эбби сжались в упрямую линию. Одна лишь мысль о надменном тоне и высокомерной улыбке Диллона вновь привела ее в ярость.

А теперь и отец выразил недовольство ею!

Одобрение отца было единственным, чего Эбби всегда добивалась, и в большинстве случаев она в этом преуспевала. Она умела и ездить верхом, и стрелять, и заарканивать лошадей не хуже любого из работников на ранчо. Именно поэтому вчера утром Эбби и бросилась на поиски этого отбившегося от стада теленка.

Конечно, ей удалось его найти. Тому, в свою очередь, удалось позволить волку загнать себя в угол.

Эбби почувствовала, как легкое возбуждение охватило ее. За последние несколько месяцев они потеряли дюжину телят и годовалых бычков. Лукас был убежден, что в этом повинен волк. Может, это и есть тот самый волк? И разве отец не будет доволен, если она прикончит этого хищника?

Но волк убежал, по-видимому, это был хитрый и опытный зверь. Он часами водил Эбби вокруг да около, прежде чем наконец она не вышла на его след.

Вот почему девушка вернулась на ранчо далеко за полночь. Взволнованный отец непрерывно ходил взад и вперед по кабинету, чуть не протерев до дыр ковер.

Господи, как он кричал и неистовствовал! Он так орал, что было слышно (Эбби была в этом уверена), как в оконных рамах дребезжали стекла.

— Боже всемогущий! — кричал отец в гневе. — Что тебя дернуло так внезапно сорваться с места и явиться только сейчас? Ты знаешь, какие мысли приходили мне в голову? Я думал, что ты исчезла навсегда. Лежишь где-нибудь раненая, а может, мертвая! — Дункан Маккензи запустил пятерню в копну седеющих волос и свирепо посмотрел на дочь.

Эбби бросила на письменный стол перчатки.

— Я сказала Лукасу, куда я еду, — невозмутимо ответила она (тот был старшим работником отца). — Кроме того, я не первый раз отправилась искать заблудившегося теленка.

— Но впервые у тебя не хватило ума вернуться домой до наступления вечера!

Разгневанный отец сверлил глазами Эбби. Она смело встретила его взгляд. Время отсчитывало секунды их молчаливой схватки. Наконец Дункан, не выдержав, выругался себе под нос. Конечно, Эбби была плоть от плоти его, и таким же был ее брат.

— Разве для меня недостаточно, что твой брат, как последний глупец, рискует своей шкурой, выслеживая по всей округе бандитов и преступников? И все это во имя закона и порядка? — Дункан громко и презрительно засмеялся, и Эбби возблагодарила судьбу за то, что Диллона нет дома и он не слышит слова отца. — А ты гоняешься черт знает где по бездорожью за пятидолларовым теленком, хотя прекрасно знаешь, что я не настолько скуп, чтобы переживать из-за пяти долларов!

— Но это был не только теленок! — объявила Эбби, гордо встряхнув головой. — Там был волк, который сидел на задних лапах, когда я его обнаружила.

Он убежал при моем появлении, но я все же выследила его. — Глаза Эбби сверкали. — Я нашла логово волка и его самки, папа. — Эбби подумала о двух шкурах, привязанных к ее седлу, и вновь победоносно тряхнула головой. — Я позаботилась о том, чтобы из-за этих двух тварей мы больше не потеряли ни одного теленка, папа.

Но оказалось, что эта победа не произвела на отца никакого впечатления, и Эбби, более чем разочарованная, поднялась в свою комнату.

Когда на рассвете Эбби спустилась вниз, она уже приняла решение, что, очевидно, самым мудрым с ее стороны будет ничем больше не напоминать о случившемся. Сегодня на ранчо собирались начать клеймить скот на летнем выгоне. Эбби считала само собой разумеющимся, что, как всегда, будет при этом присутствовать.

Но отец грубо отказал ей в этом.

Эбби отодвинула свою тарелку и внимательно посмотрела на него сузившимися глазами.

— Я в течение многих лет не пропускала клеймения, папа!

— Ну что ж, на этот раз пропустишь, — бросил он в ответ.

Эбби взглянула на Дороти, которая стояла в углу у плиты, накладывая на тарелку оладьи. Дороти была женой Лукаса. Их небольшой дом стоял позади амбара. Дороти готовила для Дункана и Эбби, а также убиралась в доме. Эбби не знала, померещилось ли ей или действительно плечи Дороти тряслись от смеха.

Она перевела взгляд на отца.

— Ты все еще сердишься из-за вчерашнего, — тихо проговорила девушка.

— Но я ведь прав, черт побери. Я не хочу, чтобы ты уезжала далеко от дома, Эбби, ты слышишь?

Эбби ничего не ответила, и Дункан взглянул на Дороти.

— Дороти, — сказал он уже более спокойным тоном, — пожалуйста, выйди и попроси кого-нибудь оседлать для меня Бренди.

Дороти выскочила из кухни, ее губы по-прежнему дрожали от едва сдерживаемого смеха.

Взгляд Дункана вновь обратился к Эбби, которая все еще укоризненно смотрела на отца. У нее, так же как у него, был упрямый крутой подбородок, но меньше и нежнее, чем у отца.

— Почему? — спросила Эбби. — Почему ты отказываешь мне в этот раз?

— Потому что не могу доверять тебе после вчерашнего, юная леди. — Дункан с силой отодвинул стул. — Возможно, мне следует выдать тебя замуж за Бака Расселла, и дело с концом!

Эбби открыла рот от изумления. Бак Расселл был владельцем соседнего ранчо, граничившего с их поместьем на востоке. Недавно он сказал Дункану, что не прочь объединить обе семьи, а стало быть, и их ранчо.

— Папа, я не могу поверить, что правильно тебя расслышала! Тебе же не нравится Бак Расселл. Кроме того, мы с тобой одно целое, папа, одна команда. Ты всегда так говорил, и мы так любим это место. Что случилось бы на ранчо, не будь меня здесь? Диллон никогда не сделал бы для тебя всего того, что делаю я… Ты был прав, говоря, что он скорее будет гоняться за бандитами, чем за отбившимися от стада телятами!

На лице Дункана промелькнуло странное выражение. Эбби пожалела о сказанном ею, но было уже поздно. Хотя Дункан, несомненно, гордился тем, что его сын начальник полиции в Ларами, одна Эбби знала, какую сильную боль он вместе с тем испытывает от того, что Диллон почти никогда не интересуется делами на ранчо. Но она не посмела сказать это сейчас вслух, а лишь смущенно рассмеялась.

— Кроме того, — быстро продолжила она, — ты не любишь Бака Расселла. Мы оба знаем, что единственная причина, почему он когда-нибудь женился бы на мне, — это желание прибрать к рукам Даймондбэк!

Дункан медленно скользнул взглядом по лицу и фигуре дочери. Он видел пышную копну каштановых волос, рассыпавшихся по спине. Плечи Эбби были гордо расправлены, а подбородок дерзко вскинут. Ее глаза сверкали, они были такими же голубыми, как летнее небо за окном. Красавица, что ни говори, но не в общепринятом смысле — Эбби не была нежной и хрупкой. Дункан подумал о том, что, хотя она выросла у него на глазах, он до последнего времени как-то этого не замечал — или, возможно, не хотел замечать. Эбби была полна огня и страсти точно так же, как ее покойная мать. Это был тип женщины, с которой мужчина познает и рай и ад одновременно, тип женщины, с которой каждый последующий день прекраснее предыдущего.

Дункан сорвал с крючка на стене свою шляпу и, теребя в руках ее широкие поля, внимательно посмотрел на Эбби.

— Я в этом не уверен, — медленно произнес он. — Я не думаю, что на всем свете найдется мужчина, который не отдал бы свою душу, чтобы завладеть такой прекрасной малышкой, как ты, дочка.

Дункан видел, что глаза у Эбби широко раскрылись от удивления, и знал, что ошеломил ее своими словами. Невеселая улыбка появилась на его лице.

— Но Бак Расселл знает, как управлять ранчо, Эбби. И по крайней мере земля оказалась бы в хороших руках, когда меня не станет.

«Когда меня не станет». Трудно описать, какое впечатление произвели на Эбби эти слова. Отец, ее отец… мертв. Девушку охватил озноб, проникший до самых костей. Эбби вся дрожала. Она не хотела и думать об этом.

Она вообще не могла припомнить, чтобы когда-нибудь раньше отец говорил о своей смерти…

Теперь, спустя много часов после разговора, то же самое острое чувство беспокойства вдруг целиком овладело ею. Внезапно обычный здесь ветер стал стихать, воцарилась странная тишина, будто весь мир затаил дыхание. Даже сойки прекратили свои пронзительные крики, будто что-то предчувствуя…

Эбби крепко ухватилась за деревянные перила крыльца. Что-то случилось, смутно промелькнуло у нее в голове. Это было скорее инстинктивное ощущение, чем осознанная мысль.

Вдруг до слуха Эбби донесся громкий топот копыт, и она увидела телегу, огибавшую последний поворот на дороге; за ней темные облака пыли спиралью поднимались к небу. К задку телеги была привязана чалая лошадь клубничного цвета, выглядевшая совсем как отцовская Бренди.

Эбби стояла неподвижно, точно парализованная.

Какая-то странная сила помимо ее воли приковала девушку к ступенькам крыльца, и она напоминала старое дерево, пустившее корни глубоко в землю. С ужасающим чувством неизбежности Эбби могла лишь наблюдать, как телега приближается к дому.

Ближе к задку телеги распростерлось неподвижное тело лежавшего ничком мужчины.

Первой мыслью Эбби было, что она никогда раньше не видела мертвого человека. Второй — что все это ей снится… Снится? Но Боже милостивый, этот мужчина был ее отец, и он не был мертв!

Когда телега с грохотом остановилась, раздался тихий стон. Именно этот звук побудил Эбби к действию. Она мигом слетела со ступенек и взобралась на телегу, положив голову отца себе на колени.

С ее губ сорвался едва слышный крик.

— Папа, о папа! — Алое пятно расплылось на его рубашке. Кожа была белой как снег. У Эбби упало сердце. — Папа, что случилось? Боже мой! Что случилось?

Лукас сновал вокруг телеги. Его морщинистое с задубевшей кожей лицо было взволнованным.

— Мы с Грэди забеспокоились, когда ваш отец не появился на месте, где мы должны были ставить клейма. Потом поскакали на лошадях, чтобы посмотреть, где он. Мы нашли его около Воробьиной бухты.

Мистера Дункана ранили, мисс Эбби. Грэди и я… мы сделали все, что могли, чтобы остановить кровотечение… Я послал Грэди в город за доктором. — Лукас судорожно сглотнул, не в силах продолжать.

В этот момент ресницы Дункана затрепетали, и он открыл глаза. Эбби пристально всматривалась в голубые глаза, так похожие на ее собственные. Только глаза отца были печальными и тусклыми от боли.

— Слишком поздно, — отрывисто сказал он.

— Не говори так, папа! Даже не думай об этом! — Слова вырвались из самой глубины души Эбби — это был крик отчаяния, горячая мольба.

Губы Дункана скривились скорее в гримасе, чем в улыбке. Его слабеющий голос разрывал сердце Эбби.

— Всегда… должна иметь последнее… слово.

Эбби задрожала.

— Папа, — прошептала она.

Из груди Дункана все чаще вырывались хрипы.

— Ты должна меня выслушать, Эбби… Сэм-Удавка…

— Сэм-Удавка! Это он ранил тебя, папа?

Дункан прикрыл глаза в знак молчаливого согласия. Когда он заговорил, его губы едва шевелились:

— Детка, ты должна выслушать… Вчера поздно вечером, когда ты отправилась за этим теленком, приезжал Диллон… У него в тюрьме находился арестованный по имени Руди Рой, связанный с бандой Сэма-Удавки… Кажется, Рой знал, где находится убежище Сэма. Диллон заставил Роя назвать ему это убежище и вчера поздно вечером отправился верхом на лошади на его поиски. Диллон сказал, что он поймает Сэма-Удавку… даже если ему придется ждать этого всю жизнь. Сегодня утром Сэм прискакал сюда в поисках Диллона… Я бы не сказал ему, где Диллон… только Сэм… он засмеялся и сказал, что сам уже знает…

У Эбби голова буквально шла кругом.

— Папа, подожди! Он знал, что Диллон его разыскивает?

Отец кивнул.

Эбби застонала.

— Каким образом он это узнал?

— Сэм сказал, что Руди Рой сбежал от него… но Сэм его выследил… Вчера вечером он ворвался в тюрьму и убил двух помощников начальника полицейского участка и Роя… Но до этого вынудил Роя сказать, что он уже сообщил Диллону, где находится убежище Сэма… и что Диллон намеревался в тот же день отправиться за ним в погоню…

Тут Эбби осенило, что Сэм приезжал к ним на ранчо, чтобы убить Диллона, но вместо него встретил отца.

— Эбби, если Диллону удастся найти убежище Сэма… он не знает, что Сэм гонится прямо по пятам за ним.

«О Боже!»— подумала Эбби, почувствовав дурноту. Казалось, кровь стынет в ее жилах.

Мысли Эбби мгновенно вернулись назад, к событиям почти трехлетней давности, когда Диллон, находясь в форту Бриджер, служил в армейской разведке.

И отец, и она удивились, но и обрадовались, когда Диллон сообщил в письме, что он помолвлен и собирается жениться. Роза была дочерью тоже служившего в форту капитана.

Свадьба так и не состоялась.

С болью в сердце Эбби вспомнила, как Диллон с Розой сели в дилижанс, отправлявшийся в Ларами.

Недалеко от форта дилижанс был ограблен не кем иным, как Сэмом-Удавкой. Кроме этого, Эбби мало что знала. Диллон всегда умалчивал о подробностях.

Роза и кучер были убиты. Сэм-Удавка выстрелил и в Диллона, но бросил его, считая, что тот мертв.

Однако Диллон выжил. Он залечил раны в форту Бриджер, а затем потратил весь следующий год на поиски Сэма-Удавки. Но все было бесполезно. Отец умолял его бросить поиски и вернуться домой. В конце концов Диллон вернулся, но только потому, что отец настоятельно просил его об этом.

Он резко изменился, стал угрюмым и ожесточенным. Эбби вспомнила подозрения отца насчет того, что Диллон согласился стать начальником полиции Ларами в надежде в один прекрасный день напасть на след Сэма-Удавки.

Боже милостивый, так оно и случилось!

Эбби содрогнулась. Это было чудо, что Диллон остался в живых, когда Сэм-Удавка бросил его умирать неподалеку от форта.

Теперь этот бандит поступил точно так же с их отцом.

Эбби обуял страх, от которого ей стало дурно. Не может быть, чтобы Диллону не повезло и в третий раз… Но есть поговорка, что невезение приходит трижды…

Отец застонал:

— Не хочу, чтобы ты потеряла и брата. Кто-то же должен заботиться о тебе…

Эбби с трудом подавила рыдание. Она видела, каких отчаянных усилий стоят ее отцу попытки дышать и тем более говорить. Он с трудом втягивал воздух в легкие, боролся, чтобы успеть все сказать.

Дункан ухватил дочь за руку.

— Эбби, — проговорил он еле слышно. Девушке пришлось наклонить голову к самым губам отца, чтобы услышать его последние слова. — Ты должна его найти… Найди Диллона и предупреди его, прежде чем Сэм убьет и его. — Отец сжал пальцы Эбби. Его лицо выражало мольбу и муку. — Обещай мне, детка. Обещай… мне.

Слезы ручьями текли по щекам Эбби.

— Обещаю, — шепнула она, задыхаясь. — Папа, я обещаю.

Глаза Дункана закрылись, рука, сжимавшая пальцы Эбби, ослабела.

— Папа! — пронзительно закричала она. — Папа!

Но отец ее уже не услышал.

Эбби лишь смутно осознавала, что Лукас ведет ее в гостиную. Там, рыдая, она прильнула к Дороти.

— Он… он мертв, Дороти.

— Я знаю, дитя, — прошептала пожилая женщина. — Я знаю.

В конце концов она с трудом усадила Эбби за стол и пошла за чашкой крепкого горячего кофе.

Эбби больше не плакала. Ее охватило странное оцепенение. Она отрешенно уставилась на свои руки, безвольно лежавшие на коленях, лишь случайно обратив внимание на то, какие они у нее загорелые. Это был цвет очень хорошего темного меда. Эбби никогда не принимала мер предосторожности, чтобы защититься от солнца. Она лишь надевала ковбойскую шляпу, когда отправлялась на далекую верховую прогулку. Единственную дамскую шляпку, которую Эбби когда-либо имела, ей подарила в день ее двенадцатилетия школьная подруга Эмили Доусон. Она была белого цвета, отделана рюшами и украшена розовыми атласными лентами. Эбби помнила, как гордо она выступала тогда перед отцом и Диллоном. Отец очень старался не расхохотаться, но Диллон открыто разразился оглушительным смехом. Это было в первый и в последний раз, когда Эбби надевала дамскую шляпку.

Именно мать Эмили убедила Дункана в том, что Эбби очень не хватает качеств, необходимых настоящей леди, и в ее образовании также имеются весьма серьезные пробелы. Когда Эбби исполнилось семнадцать лет, ее отец решил, что, возможно, миссис Доусон права и его дочери пора научиться быть настоящей леди. Эбби спорила, плакала, умоляла. Но, несмотря на все ее протесты, Дункан отослал Эбби в модную школу для девочек в Чикаго. Миссис Рутерфорд, директриса школы, была крайне шокирована, увидев, что кожа Эбби золотистого цвета, а то, как Эбби свободно двигалась, привело ее в полное смятение.

— Это… это существо, — презрительно фыркнула миссис Рутерфорд, когда отец Эбби всего лишь месяц спустя приехал, чтобы забрать ее домой, — никогда не будет леди. Она не умеет петь. Она не умеет танцевать, но я не удивляюсь этому, поскольку она и ходит, как корова!

Тогда Эбби вышла из себя.

— Вы только посмотрите, кто это говорит, — смело парировала она. — Вы когда-нибудь слышали, как вы смеетесь, леди? Вы громко ржете, как лошадь, которая задела задом заборный столб!

Отец Эбби был недоволен тем, что миссис Рутерфорд отчислила его дочь из школы. Только позже, когда они сели в поезд и отправились в Вайоминг, Дункан признался, что разделяет мнение Эбби насчет миссис Рутерфорд — несомненно, у нее куриные мозги.

Только сейчас Эбби заметила, что ее руки сжаты в кулаки так, что ногти впились в ладони. Но эта боль была ничто по сравнению с той болью, которая заполняла ее сердце. Ибо сколько она себя помнила, она всегда полагалась на отца. Эбби было всего семь лет, когда ее мать умерла от пневмонии. Диллону исполнилось семнадцать, он был уже мужчина. Но Эбби была еще ребенком — она по-детски нуждалась в нежной защите и покровительстве. И Дункан Маккензи взвалил на себя обязанности, какие способен выполнить не каждый мужчина. Пока Диллон служил в армии, Эбби и ее отец держались вместе и вместе переживали свое горе. Дункан сам учил Эбби, играл с ней и баловал ее. Эбби выросла сильной и гордой. А когда ей требовалась чья-то поддержка, ее отец тоже всегда был рядом. Иногда Эбби дразнила его, говоря, что, возможно, она никогда не выйдет замуж.

— Я не вынесла бы жизни в каком-то другом месте, кроме Даймондбэка, — говорила, бывало, Эбби со смехом. — Да и вам с Диллоном вряд ли бы это понравилось.

Теперь щемящая тоска разрывала ей сердце. У Эбби было такое ощущение, что у нее горит душа. Вот и не стало отца. И единственный, кто у нее остался, это Диллон.

Эбби не могла подавить чувство горечи. Диллона никогда не было рядом. В голове измученной девушки стучало: «Черт тебя побери, Диллон! Где ты? Где?»

Это так на него похоже — действовать без оглядки на других, думать, что он непобедим и во всем удачлив.

Сэм-Удавка уже доказал ему, что это не так.

Тем не менее Эбби не удивлялась, почему Диллон отправился на поиски Сэма. Ведь лишь однажды Диллон задумал жениться и остепениться, но Сэм-Удавка разрушил его намерения. И теперь Диллоном руководило не чувство служебного долга, а чувство мести…

Эбби дала отцу обещание, не надеясь, однако, что ей удастся сдержать его. Ее охватило изнуряющее чувство безнадежности. Как же ей удастся найти Диллона? Единственный человек, знавший, где находится бандитское логово Сэма, был убит.

— Диллон, — прошептала Эбби. — О, Диллон, почему ты такой… такой холодный и безрассудный?

И почему ты не можешь любить эту землю, как любил ее папа и как люблю ее я? — Жгучая боль сжала ей горло. Эбби с трудом сдерживала непреодолимое желание вновь расплакаться.

Позади нее кто-то тихо кашлянул. Резко обернувшись, Эбби увидела входившего в гостиную Лукаса.

Прошло какое-то время, прежде чем Эбби смогла говорить.

— Доктор Фоули уехал? — Она видела, как его кабриолет подъехал как раз после того, как Лукас ввел ее в дом.

Лукас снял шляпу, кивнул и хрипло произнес:

— Он попросил меня передать вам свои соболезнования, мисс Эбби.

Эбби отвернулась, не в состоянии вынести боль в глазах Лукаса.

— Лукас, — сказала она со слезами в голосе. — О, Лукас, что мне делать? Я обещала папе, что найду Диллона и предупрежу его о том, что Сэм-Удавка охотится за ним. Но как мне это сделать? — Она беспомощно расплакалась. — Я не знаю, где находится это… это проклятое бандитское гнездо! Никто не знает — теперь никто!

— Не волнуйтесь так, мисс Эбби, — неуклюже похлопал ее по плечу Лукас, мгновенно оказавшийся рядом с ней. — Я знаю, что это звучит дико, но, может быть, нам все же удастся найти Диллона и предупредить его.

Эбби взглянула на Лукаса, открыв рот от изумления, уверенная, что тот лишь старается ее утешить и немного подбодрить. Но его взволнованное лицо было чрезвычайно серьезным.

— Что ты имеешь в виду? — Дыхание Эбби стало прерывистым. — Лукас, скажи мне!

Лукас обернулся и кивнул кому-то, кто находился в холле, как раз напротив двери. В гостиную вошел, сжимая в руках шляпу, рыжеволосый парень. Это был Грэди, тот самый человек, которого Лукас посылал в город за доктором Фоули.

Подойдя к Эбби, он склонил голову:

— Я очень сожалею о вашем отце, мисс.

Эбби прошептала слова благодарности.

— Грэди, повтори мисс Эбби то, что ты рассказал мне, — обратился к нему Лукас. Молодой человек переступил с ноги на ногу.

— Ну, — начал он, — доктора не было в кабинете, когда я приехал в город. Я зашел в «Серебряную шпору», чтобы подождать, пока он не вернется. Прошло немного времени, и вдруг этот парень спускается по лестнице.

В голосе Грэди звучало волнение. Эбби внимательно слушала.

— Тут наступила полная тишина. Одного взгляда на этого парня было достаточно, чтобы определить, что он страшный, как гремучая змея. Он был одет во все черное. На бедрах болтались два кольта. А глаза…

Клянусь, у него самые удивительные глаза, которые я когда-либо видел, — какие-то серебристые, как зеркало, проникающие насквозь.

Эбби слегка приподняла брови.

— Кто он, Грэди?

— Кажется, его зовут Кейн, это все, что о нем точно известно. Роджер Симмс сидел со мной рядом и рассказал, что в городе ходят слухи о том, что какое-то время Кейн был связан с бандой Сэма-Удавки.

— Но если он бандит и все знают об этом, почему он не в тюрьме?

Грэди обменялся взглядом с Лукасом. Тот спокойно промолвил:

— Эбби, почти каждый человек выше всего ценит свою жизнь. Мне не хочется так говорить, но после того, что вчера вечером случилось с Энди Хорнером и Нейтом Гилмором, Сэм-Удавка или любой тип из его банды мог бы пройти по всему городу, и ни один человек не поднял бы на него руку.

— Если он только не круглый дурак, — присоединился к разговору Грэди. По его губам скользнула легкая улыбка.

Это была мимолетная улыбка. Но испепеляющий взгляд Эбби прогнал у него всякое желание улыбаться. Внутри у нее все кипело. Неужели только из-за страха Сэма-Удавку так ни разу и не схватили? Неужели люди настолько сильно его боятся, что предпочитают не обращать внимания на его ужасные поступки, чем увидеть бандита навсегда посаженным за решетку?

Значит, в самом деле страх — мощное оружие.

Такой вывод с горечью сделала для себя Эбби.

—  — Возможно, человек по имени Кейн также принимал участие в этом преступлении — помогал Сэму-Удавке убить Роя и двух помощников Диллона? — спросила Эбби.

К ее удивлению, Грэди повел себя как-то странно.

Он переступал с ноги на ногу, уставившись на ковер под ногами.

— Простите, госпожа, — пробормотал он, слегка запинаясь. — Но, кажется, одна… одна леди может поручиться за то, что она провела с Кейном большую часть ночи. И потом кто-то сказал Роджеру, что Кейн ищет работу.

Эбби широко раскрыла глаза. У нее не было никаких сомнений насчет того, что за «леди» имел в виду Грэди. Его щеки стали пунцово-красными, и такого же цвета были щеки Эбби. Она едва расслышала последние слова Грэди, но в ее душе затеплилась какая-то надежда.

Эбби притронулась к руке Лукаса.

— Лукас, — медленно произнесла она. — Если этот человек — Кейн — на самом деле был членом банды Сэма-Удавки, ты не думаешь, что он действительно знает, где находится это проклятое убежище? — Затаив дыхание, Эбби ждала ответа.

— Да, я тоже так думаю, — сказал Лукас решительно. — Вот почему я и привел к вам Грэди.

— Тогда остается сделать только одно. Грэди, пожалуйста, пойди в конюшню и оседлай для меня Сынка.

Тот нахлобучил на голову шляпу.

— Слушаюсь, мэм..

Решительными шагами Эбби вышла из комнаты.

Она уже почти поднялась по лестнице, когда голос Лукаса остановил ее:

— Мисс Эбби, куда вы… что вы думаете делать?

Эбби остановилась и, обернувшись, взглянула на Лукаса, едва заметно улыбаясь.

— Я думаю, ты это знаешь, Лукас.

Его лицо потемнело, как грозовая туча.

— Мисс Эбби, вы не можете так поступить, совершить такое безумие! Этот человек бандит. Несомненно, он убийца, как и Сэм-Удавка… — Пробормотав ругательство, он замолчал. Лукас слишком давно знал мисс Эбби, чтобы не понимать, что означает упрямая линия ее решительного маленького подбородка.

Наблюдая за Лукасом, видя глубокую печаль на его морщинистом лице, Эбби почувствовала, что у нее разрывается сердце. Прошло всего лишь несколько часов, с тех пор как ушел отец, а ей казалось, что прошла целая вечность. Но сейчас у нее не было времени позаботиться о приличных похоронах отца — ей придется предоставить это Дороти и Лукасу. Не было времени оплакать его… сказать последнее прощай. Не было времени даже просто поплакать.

Лукас продолжал пристально смотреть на Эбби.

— Мисс Эбби, — наконец повторил он, — вы не должны этого делать. Позвольте мне поехать вместо вас.

Жгучая боль переполнила сердце девушки.

— Нет, Лукас, — еле выдавила Эбби. — Ты нужен мне здесь, на ранчо. Кроме того, я дала обещание папе и должна его выполнить. Я знаю, что это опасно, но, пожалуй, это единственный способ спасти Диллона. Возможно, Кейн — единственный человек, который может спасти жизнь моего брата. — Эбби глубоко, прерывисто вздохнула, в глазах ее застыло отчаяние. — Я должна найти его, Лукас. Должна.

Глава 2

— Пойдем наверх, — услышал Кейн женский шепот.

Этот человек сидел в праздной позе, облокотившись о стойку бара, скрывавшую его высокий рост. Худощавый, с черными как смоль волосами, он имел повадки хищника. Но он не мог знать, от кого унаследовал цвет волос, потому что никогда не знал ни матери, ни отца.

Отец был вообще неведомо где, а пьяница-мать бросила ребенка, когда тот был совсем крошкой.

— Кейн? — Над его ухом снова раздался тот же голос, в котором звучало страстное приглашение.

Нежные руки обняли его за талию. Дейзи прильнула к его спине, возбуждаясь от прикосновения к нему. Она помнила, как обнимала его прошлой ночью, упиваясь тем, как он возбуждается и изгибается от каждого волнообразного движения ее бедер.

Воспоминание об испытанном удовольствии вызвало плотоядную улыбку на ее полных накрашенных губах. Такой мужчина, вспомнила она. Настоящий мужчина, не похожий на других.

Ее пальцы играли густыми темными прядями волос, спускавшимися на шею. Вчера ночью он разговаривал неохотно, взгляд его сверкающих серебристых глаз был ледяным и неприветливым. И все же с ним не мог сравниться ни один мужчина. Пожалуй, даже грех брать с него деньги!

Но не мысль о деньгах воспламеняла все существо Дейзи. Ее руки быстро и суетливо скользили по груди Кейна. Она повела бедрами и снова хрипло прошептала его имя, надеясь, что он наконец отзовется на ее призыв.

Кейн издал протяжный, едва сдерживаемый вздох разочарования и безысходности. Он повернулся, пытаясь освободиться от надоедливых объятий этой женщины. Господи, ее руки похожи на щупальца спрута!

Когда он захотел отстраниться, она подняла голову и поцеловала его. Ее пальцы погрузились в его волосы и касались кожи головы. «Ее губы присасываются как пиявка, — с отвращением подумал Кейн. — И, о Боже, как отвратительно пахнет от нее кислым виски».

Наконец Кейну удалось оторвать свой рот от ее губ. Он пристально посмотрел на Дейзи. Его взгляд затуманился. Он видел лишь медно-рыжие волосы и смутные очертания фигуры. В его голове ее имя не задержалось. Господи, неужели он так пьян? Или это просто оттого, что в его жизни было столько женщин — в самых разных городах — и все они стали для него выглядеть одинаково?

Долли! Так оно и есть. Ее зовут Долли.

— Долли, — начал он.

Морщины на лбу женщины обозначились резче.

— Дейзи, — поправила она, надув губки, что когда-то, возможно, было привлекательным. Сейчас это выглядело жалко. — Неужели ты не помнишь, Кейн? Я Дейзи.

Хотя он ничего не ответил, а только продолжал пристально смотреть на нее, что немного беспокоило Дейзи, она отстранилась от него.

— Кейн? — Впервые она произнесла его имя с оттенком неуверенности. — Я сделала… что-нибудь не так, не правильно?

Не правильно. Это слово вызвало горечь в его душе.

Кейн крепко, до боли, стиснул зубы. Вот сейчас он здесь, среди самой разношерстной публики. Но он не уверен, что является одним из этих людей, не уверен, что достоин их. Следовательно, может ли он, черт возьми, судить о том, что правильно и что не правильно?

Дейзи слегка попятилась. Это движение напомнило Кейну о присутствии женщины. Когда их взгляды встретились, лицо Кейна несколько смягчилось. Женщина выглядела такой растерянной, что его невольно охватило раскаяние. До сознания Кейна наконец дошло, что вчера ночью он использовал ее, ища в ее объятиях и теле забвения.

— Ты не сделала ничего не правильного, — тихо сказал Кейн. — Но ты слишком хороша для такого скверного парня, как я, Дейзи. — Он вложил ей в руку монету и запечатлел на ее губах легкий поцелуй. — Найди себе на этот вечер лучшего мужчину, чем я, дорогая.

Кейн взял свой стакан со стойки бара, повернулся и пошел к столику, стоявшему в углу… один.

Подбоченившись, Дейзи наблюдала, как он исчез в толпе. Господи, что за странный человек! Дейзи пожала плечами, резким движением поправила юбку и повернулась к мужчине, сидевшему слева от нее.

Сидя за столиком, Кейн задавался вопросом: какого черта он здесь находится? Правда, женщины всегда испытывали к нему непреодолимое влечение.

Но ему надоели их жеманные улыбки и хихиканье. У Кейна болела голова, а воздух был пропитан табачным дымом и запахом дешевого виски. Казалось, больше никто этого не замечает. Все кругом шумели, галдели и веселились.

Однако и желания очутиться в своей комнате наверху у Кейна тоже не было. Комната была слишком маленькой, а кровать слишком одинокой… как и он сам.

Кейн пристально разглядывал стакан, который держал в руке, ощущая, как все его тело изнемогает от ноющей боли. Рассмотрев на свет темно-золотистую, слегка мутноватую жидкость, Кейн одним махом опрокинул в себя содержимое стакана с неровными отбитыми краями и едва заметно улыбнулся. — И тут же на его глаза навернулись слезы. Впервые Кейн понял, почему это пойло называется низшим сортом виски. В свое время он пробовал крепкий ликер, но этот напиток был настолько крепким, что обжигал желудок человека.

Возможно, однако, что вовсе не виски, а чувство вины жгло его душу.

Но в данный момент Кейну было все безразлично.

В эти дни и вообще уже давно ему было на все наплевать. Щелкнув пальцами и вздернув подбородок, Кейн высоко поднял стакан и сделал знак бармену.

В глубине души Кейн задавал себе вопрос, не попадет ли он в ад за содеянное…

Дерьмо. Может быть, сейчас он уже там.

Уж второй раз в этот день обеспокоенный Грэди мял в руках свою шляпу.

— Мисс Эбби, — наконец отважился он, — вы уверены, что хотите это сделать?

— Со мной все будет в порядке, Грэди. — В знак благодарности она молча сжала его руку. — Скажи Лукасу и Дороти, чтобы заботились о ранчо. Я постараюсь вернуться как можно скорее.

С явной неохотой Грэди попрощался с ней. Эбби видела, как он завернул за угол, где были привязаны их лошади. Только когда Грэди пустил свою лошадь рысью, она издала долгий сдавленный вздох, поражаясь, как ей удалось вести себя столь спокойно.

Звуки рояля, смех и крики создавали такой шум, что Эбби хотелось бы заткнуть уши и убежать. Однако ей удалось скрыть свое состояние от Грэди. Но то, что Эбби увидела сквозь распахнутые двери, явилось для нее настоящим потрясением. Девушка ожидала, что клиентами «Серебряной шпоры» будут только мужчины, в конце концов это был кабак. Но к своему изумлению, она обнаружила там странных полуодетых женщин.

Эбби снова украдкой взглянула внутрь помещения. На этот раз она заметила, что рядом с дверью тоже сидела женщина. Ковбой, устроившийся напротив нее, сиял масленой улыбкой. Эбби поняла причину этого. Платье женщины — если его можно было назвать платьем — было сшито из ярко-красного кружева и едва прикрывало ее колени. Лиф платья был совершенно прозрачным. Под ним не было никакого белья! А когда она наклонялась вперед, ковбой мог беспрепятственно разглядывать крупную, ничем не стесненную грудь.

Эбби подавила в себе возглас изумления. Но, о Господи! Теперь ковбой лез женщине прямо под подол!

Не долго раздумывая, Эбби бросилась прочь. Оказавшись за углом здания, она без сил прислонилась к стене, тихо застонав от горя. В своей одежде она не может войти в «Серебряную шпору». Ведь взгляды всех посетителей бара разом устремятся на нее!

Двери бара распахнулись. Шурша шелком и стуча каблуками, кто-то тоже завернул за угол.

Несомненно, эта девушка только что покинула «Серебряную шпору». Эбби старалась не смотреть на нее, но ее душил нервный смех. Эту девицу миссис Рутерфорд тоже не назвала бы леди. Красное атласное платье на ней не было таким откровенным, как у женщины, сидевшей в баре у двери. Но все же оно было достаточно смелым…

Это как раз то, что надо Эбби! Ей надо раздобыть наряд, не слишком отличающийся от посетительниц бара. Но если кто-нибудь из посетителей все же ее узнает? Ну да ладно! Эбби гордо выпрямилась. Это был шанс, который она просто не могла упустить.

В ту же минуту она догнала девицу. Эбби слегка дотронулась до ее плеча.

— Извините меня, — сказала она.

— Да? — Девушка раздраженно поджала губы.

Эбби была потрясена, когда увидела, что незнакомка на несколько лет моложе ее. Она неловко-поклонилась.

— Я знаю, что мое предложение может показаться вам довольно странным, — начала Эбби. Она наклонилась вперед и начала что-то шептать девушке на ухо.

Когда Эбби кончила говорить, та захихикала.

— Голубушка, вы предлагаете мне больше, чем я зарабатываю за неделю, поэтому объяснений с меня достаточно. Да и не нужно возвращать эту чертову тряпку! — Девушка взяла Эбби под руку. — Идемте, дорогая. Здесь недалеко.

Через каких-нибудь пятнадцать минут Эбби высунула голову из двери небольшого пансиона и торопливо оглядела улицу. Щеки ее пылали от смущения из-за непривычного наряда. Широкая юбка только наполовину закрывала ее лодыжки, черные шелковые чулки на ногах заставляли Эбби чувствовать себя распутницей. Лиф платья был настолько тесным, что при каждом вздохе Эбби чувствовала, что ее груди вот-вот выпрыгнут наружу. В общем, она ощущала себя такой же голой, как зад младенца.

К счастью, улицы сейчас были безлюдными. Молясь о том, чтобы ей сопутствовала удача, Эбби торопливо запихнула свою одежду в привязанный к седлу вьюк и повела Сынка в узкую аллею позади «Серебряной шпоры». Оттуда она вернулась к парадному входу в бар.

Эбби была возбуждена, взволнована и чувствовала, как постепенно ее покидает решительность. Сможет ли она выполнить задуманное? Твердые правила, которых Эбби придерживалась всю жизнь, могли помешать ей. Папа ужаснулся бы, увидев ее одетой подобно… падшей голубке, да еще входящей в публичный дом! А Диллон, тот просто метал бы громы и молнии, встретив ее здесь… Да, Диллон. Одна лишь мысль об опасности, грозившей ее брату со стороны Сэма-Удавки, заставила Эбби съежиться от страха и отбросить сомнения. У нее нет выбора, совершенно никакого выбора. Она выпрямилась, одернула лиф платья, собрала все свое мужество и вошла в распахнутые двери.

Не успела Эбби войти в помещение, как почувствовала, будто ее обстреливают взглядами со всех сторон.

Стоял оглушительный шум. Казалось, что звуки фортепьянной музыки и неистового смеха отскакивают прямо от стен и потолка. В нос резко ударяли отвратительные запахи крепкого мужского пота, виски и дыма.

С трудом подавив отвращение, Эбби огляделась по сторонам и обнаружила, что стоит возле стойки бара из орехового дерева с медными подножками. На стене для всеобщего обозрения висела огромная картина, изображающая улыбающуюся совершенно обнаженную женщину, развалившуюся на софе. Эбби закусила губу — вот там действительно была женщина, голая, как зад младенца.

Какой-то мужчина с плотоядной ухмылкой схватил Эбби за руку, пожирая ее глазами.

— Послушай, крошка, — обратился он к Эбби, дыша ей прямо в лицо омерзительным винным перегаром. — Как насчет того, чтобы нам с тобой потанцевать?

Эбби отшатнулась, чтобы увернуться от его липких рук. Она уже открыла было рот для резкого и язвительного отказа, но вовремя опомнилась.

Ее выручил бармен, поманив к себе Эбби пальцем.

— Эй, ты там, — рявкнул он, швырнув поднос на стойку бара и поставив на него большую бутылку и маленький стакан, — отнеси это вон тому парню, что сидит в углу.

Бармен сунул поднос ей в руки. Эбби не смогла отказаться. К тому же у нее и в мыслях не было отказываться…

Этот мужчина в углу… это же он, Кейн, вихрем пронеслось в голове Эбби.

Ноги сами несли ее вперед. Когда Эбби наконец остановилась у столика, ее сердце колотилось так сильно, что она чувствовала, как кровь стучит в висках.

Мужчина поднял глаза.

Эбби показалось, что прошла целая вечность. Она стояла в оцепенении, не смея взглянуть ему прямо в лицо.

Все именно так, как говорил Грэди, мелькнуло в голове Эбби. Глаза были поразительно светлыми на мужественном, с резкими чертами лице. Казалось, что он смотрит не на Эбби, а сквозь нее, опаляя и сжигая все ее существо.

Ощущая на себе пристальный взгляд Кейна, Эбби почувствовала себя весьма неловко. Спазм перехватил ей горло. Она призвала на помощь всю свою волю, чтобы подавить в себе возникшее желание повернуться и убежать — как можно быстрее и как можно дальше.

Чувствуя себя очень неуверенно, Эбби осторожно поставила поднос на столик.

— Вот ваша бутылка, — тихо сказала она.

Если Кейн и услышал ее слова, то не подал виду.

Эта девушка… он не видел ее здесь вчера вечером. А она хорошенькая, внезапно подумал он. Кейн выпил гораздо больше, чем следовало, но недостаточно для того, чтобы не заметить, как она красива, как хороши ее волосы. Кейн не сводил с них глаз. Густые, они были схвачены на макушке яркой бархатной лентой.

На темно-каштановых прядях сияли золотые блики.

Когда Эбби наклонилась, локоны рассыпались по ее плечам. Не в состоянии удержаться, Кейн протянул руку и стал перебирать их пальцами. Один шаловливый каштановый завиток туго обвился вокруг его пальца. Кейн пропускал пряди между пальцами, восхищаясь их шелковистостью. Он боролся с желанием схватить прядь волос девушки и поднести ее к лицу, будучи уверен, что аромат будет подобен нежному дуновению ветерка в теплый весенний день. Эбби же испытывала ощущение, что она запуталась, как муха в паутине.

Она едва дышала, не зная, чего ей ожидать от Кейна в следующее мгновение…

А она прехорошенькая, вновь подумал Кейн. В самом деле, у нее лицо ангела… Несмотря на то что она работает в этом ужасном притоне, она выглядит так, будто никогда в жизни не сталкивалась ни с чем дурным и низким.

Это вызвало у Кейна чувство горечи и боли. Он повидал столько страшного и столько натворил, что все это могло привести обычного человека на грань сумасшествия. Мучительная боль терзала душу Кейна, когда он вспоминал все те ужасы, свидетелем и участником которых был… «Проклятие! — думал он с отчаянием. — Эта девушка не должна, не имеет права иметь такой ангельский вид! Она раздражает меня».

Он быстро разжал кулак и разом выпустил прядь ее волос, будто обжегся о них. Кейн откинулся на спинку стула, смело встретил взгляд Эбби и кивком головы показал ей на бутылку.

— Налей. — Это было все, что он сказал. У него бесстрастный низкий и слегка хриплый голос, наверное, от пьянства, подумала Эбби… Странно, но ей это не было неприятно. Она все еще продолжала ощущать на себе его пронзительный взгляд, лишавший ее спокойствия. Эбби старалась достойно выдержать этот взгляд и, хотя была очень возбуждена, твердо решила не показывать это. Она взяла бутылку с подноса и поставила ее на столик, затем налила стакан виски, почти до краев. Облизнула пересохшие от волнения губы и выпрямилась.

Кейн с хмурым видом по-прежнему смотрел на Эбби, и когда ему показалось, что девушка собирается уйти, он поднял руку и крепко сжал ее запястье.

— Сядь, — хриплым голосом прошептал он.

Эбби не шевельнулась. В голове у нее проносились бессвязные мысли, и к ним примешивалось паническое чувство страха. Ей казалось, что она не может больше контролировать себя, так же как не может оторвать глаз от того места, где пальцы Кейна сжали ее нежное запястье. Он очень крепко и упорно держал его, однако это не причиняло ей боль. Пальцы Кейна были худыми и смуглыми, но совсем не толстыми или грязными. Эбби как завороженная пристально смотрела на них. Итак, это руки бандита… руки убийцы. Почему же она не испытывает к нему отвращения, с недоумением подумала Эбби. От одного лишь его прикосновения у нее мурашки должны были бы побежать по телу. А вместо этого она чувствовала, как все внутри нее трепещет. Кейн провел большим пальцем по ее ладони. Это выглядело почти как ласка… Ошеломленная и встревоженная своими странными ощущениями, Эбби не отрываясь смотрела ему в лицо.

— Ч-что вы от меня хотите? — Она не узнавала свой собственный голос.

Какое-то мгновение Кейн сидел молча. Он догадывался, что испугал Эбби. Но почему? Несомненно, она привыкла к такому обращению. Но девушка неуверенно смотрела на Кейна широко раскрытыми глазами. Они были ярко-голубые, и крошечные огоньки в них сверкали, как драгоценные камешки. Кейн не мог припомнить, когда в последний раз обращал внимание на цвет чьих-либо глаз…

Внезапно на его губах появилась усмешка. Неужели эта девушка знает, кто он? Да. Несомненно. И тут Кейн вдруг понял, почему у Эбби такое странное выражение лица. Она боится его и упорно пытается этого не показывать.

Глаза Кейна ярко блестели, когда он откинулся на спинку стула. Заложив оба больших пальца за пояс, он сквозь полузакрытые веки пристально разглядывал Эбби.

— Я не люблю, когда меня дразнят, дорогая, — протянул он, слегка растягивая слова и натянуто улыбаясь. — Постарайся это запомнить.

Скорее его тон, чем сами слова, вывел Эбби из оцепенения. Как! Уж кто-кто может позволить себе быть высокомерным, но только не этот бандит…

…Гнев и возмущение все больше охватывали Эбби, а Кейн продолжал разглядывать ее. Его глаза позволяли себе такие вольности, на которые раньше по отношению к ней не отваживался ни один мужчина. С бесстыдным интересом он задерживал взгляд на соблазнительных выпуклостях ее груди и бедер.

Ну, полусердито-полуотчаянно думала Эбби, по крайней мере она привлекает к себе внимание этого человека, что как раз в первую очередь и было ей нужно. Но у нее сильно чесались руки сбить с его губ наглую самодовольную улыбку.

— Ты сядешь наконец или нет? — раздраженно спросил Кейн.

Эбби изо всех сил стиснула зубы и опустилась на стул. Губы ее улыбались, но глаза смотрели сурово, когда она вскинула подбородок и поймала наглый взгляд Кейна.

Эбби не возразила, когда он обернулся и знаком потребовал у бармена еще один стакан. Она сидела опустив голову и отвела взгляд, когда спустя мгновение бармен подошел к их столику. Эбби молилась про себя, чтобы бармен не заметил, что она не из числа здешних девиц. Когда тот шаркающей походкой прошел мимо нее, Эбби уловила предательский запах спиртного и испытала некоторое облегчение: очевидно, не только посетители предавались здесь обильным возлияниям. Несомненно, только поэтому бармен не вышвырнул ее из бара.

Кейн наклонился и опустил горлышко бутылки в чистый стакан. Он наполнил его почти до половины, затем отставил в сторону, глядя Эбби прямо в глаза.

— Меня зовут Кейн.

— Я… Эбигейл. — Эбби ненавидела свой неверный задыхающийся голос, но ничего не могла с ним поделать.

Последовавший за этим смех Кейна еще больше ее разозлил.

— Эбигейл? Неужто? Это имя как-то не подходит тебе. Звучит слишком чопорно и прилично. Может, мне следует называть тебя Сузанна, или Полли, или как-нибудь еще в этом роде? — Его по-прежнему наглый взгляд заставил возмутиться все существо Эбби.

Она с трудом подавила бушевавшую в ней ярость, напомнив себе, что не стоит раздражать Кейна.

Эбби заставила себя улыбнуться, надеясь, что ее улыбка выглядит достаточно натурально.

— Я, право, все же предпочитаю Эбигейл, — тихо сказала она.

Кейн ничего не ответил. Им все больше овладевало ощущение, что здесь что-то не так. Эбигейл — Господи, ему трудно ее так называть! Она не похожа ни на одну шлюху, которую он когда-либо встречал. Ее кожа выглядит свежей и естественной, без следов рисовой пудры.

Да и губы не накрашены, как, скажем, у Дейзи. От нее не пахнет дешевыми духами. А эти не правдоподобно голубые глаза широко открыты, и взгляд их — сама невинность. Аура чистоты, исходящая от нее, прямо-таки сбивает с толку. Кейну пришлось напомнить себе, что незнакомка все же, очевидно, далеко не невинная девушка, иначе она не находилась бы здесь.

Эбби взяла стакан и поднесла его к губам. С едва заметной улыбкой она взглянула на Кейна:

— Я… я раньше не видела вас в городе.

Он небрежно пожал плечами.

— Я приехал только вчера.

Нервы у Эбби были напряжены до предела. Просто ради того, чтобы как-то отвлечься, она поднесла стакан к губам и сделала маленький глоток.

Жидкость так обожгла ей горло, что она неудержимо закашлялась. На глазах выступили слезы. Когда Эбби наконец подняла голову, она пришла в полное замешательство, обнаружив, что Кейн с усмешкой наблюдает за ней.

— На мой вкус, крепковато, — попыталась оправдаться Эбби.

Держу пари, что именно так, со злорадным удовольствием подумал Кейн.

Он схватил Эбби за руку и стал не спеша перебирать ее пальцы.

— Расскажи-ка мне кое-что, дорогая. — Черт побери, он просто не может заставить себя называть ее Эбигейл! — Как такая девушка, как ты, может заниматься подобной работой?

«Проклятие! — в бешенстве подумала Эбби. — Неужели он должен еще и прикасаться ко мне?» Если бы она посмела отстраниться от него, она бы это сделала. От одного взгляда на него у нее сдавливало горло. Эбби находилась так близко от Кейна, что видела каждый темный волосок густых, по-бесовски изогнутых бровей. Она подумала, что, вероятно, он с утра побрился, но его щеки и подбородок уже потемнели.

Его усмешка была неприятной, даже циничной. Кейн не казался жестоким, но Эбби чувствовала в нем обостренную жестокость. Без сомнения, это было следствием того, что в течение многих лет он жил не в ладах с законом. Но понимание этого не ослабило ее тревоги.

— Пожалуй, можно сказать, что я оказалась здесь по необходимости, — повинуясь скорее инстинкту, чем осознанно, ответила Эбби. — Видите ли, мой отец недавно умер и оставил меня совсем одну и без денег. — Эбби глубоко вздохнула и помолилась в душе о том, чтобы Кейн не заметил, что она лжет. — Это мой первый день здесь. Я здесь, потому что мне… мне больше некуда было пойти, не к кому обратиться за помощью.

Некуда бежать, закончил про себя Кейн, и негде спрятаться. «Незваный, нежеланный», — неожиданно промелькнула у него мысль, принеся с собой множество горьких воспоминаний и нестерпимую ноющую боль.

Казалось, что что-то внутри Кейна съежилось и застыло.

— Пусть будет так, — с трудом промолвил он и уставился на мутное содержимое своего стакана, горько скривив губы.

Эбби почувствовала, как ее охватила паника. У Кейна был такой вид, будто мысли его находятся на расстоянии множества миль от нее, и он вел себя так, словно совершенно забыл о ее существовании. Эбби не могла позволить, чтобы это произошло теперь, когда она зашла так далеко!

— Ну а каковы ваши дальнейшие намерения? — осмелилась спросить Эбби. — Вы здесь только проездом?

Она вздохнула с облегчением, когда Кейн наконец вновь поднял глаза и встретился с ее взглядом.

— Я довольно долго плыл по течению, — ответил он, пожимая плечами. — Сейчас я подумываю о том, чтобы остаться здесь на несколько дней, возможно, кто-нибудь из владельцев ранчо возьмет меня на работу.

Поскольку женские уловки были чужды Эбби, она склонила голову набок, надеясь, что эта ее поза выглядит соблазнительно и Кейн попадет под ее чары.

— В таком случае, — тихо сказала она, — добро пожаловать в наш город. — Собравшись с духом, превозмогая трепет, Эбби смело положила свою руку на его ладонь, большую и широкую. Когда их руки соприкоснулись, ее охватила нервная дрожь. Она затаила дыхание. Взгляд Кейна медленно заскользил вверх по ее обнаженной руке, по лицу. Неприлично долго он задержал взгляд на губах Эбби.

В следующее мгновение Кейн протянул к ней свои сильные руки, приподнял Эбби и усадил ее к себе на колени. Стараясь сохранить равновесие, она была вынуждена ухватиться за его кожаный жилет.

Кейн ощутил, как его бросило в жар. Странно, подумал он. Сегодня, находясь рядом с Дейзи, он не был в состоянии вызвать в себе даже подобие желания.

Но с Эбигейл… Внезапно Кейн почувствовал, как его захлестнула огромная волна страстного желания, и, несомненно, девушка должна была чувствовать то же самое.

Она не тощий маленький цыпленок, это точно, подумал Кейн. У нее нежные черты лица, однако линия подбородка говорит о силе характера. Хотя она и выглядит изящной и благородной, но пальцы рук у нее сильные и упругие.

Взгляд Кейна скользнул ниже и остановился на шее Эбби цвета слоновой кости. Ее грудь высоко вздымалась, вызывая в нем жгучее желание. Находись они наедине, Кейн не откладывая попробовал бы такой соблазнительный щедрый подарок и ртом, и руками.

Нет, снова подумал Кейн, она далеко не невинна.

— Хочешь потанцевать? — страстно, с придыханием прошептал Кейн на ухо Эбби.

Она не могла произнести ни слова. Сердце девушки трепетало, как крылья испуганной птицы. Единственной мыслью, почему-то овладевшей ею, было, что Кейн, вероятно, великан. Даже сидя у него на коленях, Эбби должна была слегка поднимать лицо, чтобы взглянуть ему в глаза. Голодные взгляды, которые Кейн бросал на нее, пугали Эбби. Его рука скользнула вдоль спины девушки, и эти прикосновения оставляли ощущение сильного жара. Эбби хотелось закричать, чтобы он оставил ее, но она едва могла дышать, не говоря уже о том, чтобы произнести хоть слово.

— Право же, у меня нет настроения танцевать, — услышала она наконец свой голос.

— Хорошо, — заплетающимся языком проговорил Кейн. — Потому что у меня тоже нет такого настроения. — Он не владел собой, ощущая ее близость. Он» был всего лишь мужчина, и при этом не привыкший сдерживать себя. От этой девушки исходило столько тепла, столько жизненной энергии, в то время как он чувствовал, что какая-то часть его существа умерла. Возможно, это было проявлением эгоизма с его стороны, но именно сейчас ему хотелось забрать у Эбби немного живого тепла для себя.

Боль в голове Кейна прошла. Она переместилась теперь в нижнюю половину его тела.

Одной рукой Кейн стал перебирать волосы Эбби.

Другой — приподнял ее подбородок и прильнул губами к ее губам, ожидая поначалу, что от Эбби будет исходить тот же запах кислого виски, как от Дейзи.

Но алые губы девушки были подобны спелой клубнике и так же сладки на вкус.

Эбби с ужасом увидела пылающий страстью взгляд Кейна еще до того, как его рот коснулся ее губ.

У нее еще сильнее забилось сердце, в голове все бешено закружилось. Единственной мыслью, пронесшейся в ее сознании, было воспоминание о том, как она когда-то была влюблена в Маркуса Коннорса. И его поцелуй был первым и единственным настоящим поцелуем в ее жизни. И только теперь Эбби поняла, что тот поцелуй не идет ни в какое сравнение с поцелуем Кейна!

В смятении Эбби замерла в объятиях Кейна. Его поцелуй был страстный и крепкий. Девушка невольно раскрыла свои губы под требовательным нажимом его губ. Но стоило ей только поддаться его натиску, как язык Кейна быстро и уверенно проник в ее рот, требовательно и грубо лаская его сладкие глубины. Эбби судорожно вздохнула. Она была потрясена тем, что Кейн против ее воли овладевает ею. С одной стороны, ей хотелось сопротивляться, оттолкнуть его и потребовать извинения за допущенную наглость. Однако она чувствовала, что его поведение не было ей так уж неприятно. Эбби ощущала, как ее руки беспомощно упираются в плечи Кейна, как все внутри нее опускается и слабеет. Эбби готова была благодарить Бога за то, что она сидит, а не стоит, в противном случае она бы наверняка упала, явив при этом малопривлекательный вид.

Когда Кейн оторвался от ее рта, Эбби едва дышала.

Рука Кейна крепко сжимала талию Эбби. Лицом он прильнул к бархатистой коже ее виска.

— Для таких дел есть место получше, дорогая!

Кейн прошептал эти слова на ухо Эбби. Пораженная и испуганная, Эбби судорожно сглотнула.

— Что? — задыхаясь, проговорила она.

— Давай поднимемся наверх. В мою комнату.

В голове Эбби бешено вихрились мысли. Она ощущала на своей щеке пьяное, тяжелое дыхание Кейна.

Не может быть, чтобы он сказал, что он… что они…

Эбби не знала толком, что происходит в тех комнатах наверху, но догадывалась. Она не сомневалась также, что, если уступить Кейну, он будет готов продолжить ее «образование».

Трудность заключалась в том, что у Эбби практически не было никакого плана действий, кроме того чтобы попросить у Кейна помощи. Внезапно у нее возникло тоскливое чувство разочарования и безысходности. Может быть, ей следовало вытащить Кейна из бара, связать и насильно увезти… Но разве это возможно? Глупо думать об этом.

При всем том, очевидно, у Эбби все же был какой-то план.

Казалось, частые и сильные удары сердца сотрясают все ее тело и слышны Кейну.

— Как скажете, — прошептала Эбби.

Почувствовав внезапный прилив сил, Кейн вскочил на ноги. Эбби позволила ему повести себя наверх.

Возбуждение и страх охватили ее. Она вдруг поняла, что теперь пути назад для нее не будет. Вплоть до этого момента она в случае чего могла бы еще удрать.

Но как только она окажется наверху, наедине с Кейном, такого шанса у нее уже не будет.

Стоя около двери в комнате Кейна, Эбби нервно теребила руки, пока тот зажигал лампу. Когда наконец появился тусклый желтый свет, Эбби огляделась вокруг.

У стены стояла широкая кровать, покрытая выцветшим голубым пикейным покрывалом. На маленьком столике у противоположной стены примостился треснувший пожелтевший, бывший когда-то белым таз для умывания.

На единственном стуле, находившемся в комнате, валялся потертый кожаный седельный вьюк.

Сильные удары по клавишам рояля, раздавшиеся внизу, заставили Эбби вздрогнуть. Интересно, как же можно здесь уснуть, с недоумением и раздражением подумала Эбби… Она вдруг почувствовала себя полной идиоткой. Ведь ясно, что сюда приходят не ради сна.

Стараясь не думать о румянце смущения, залившем ее щеки, Эбби поймала взгляд Кейна. Однако она еще больше смутилась, когда обнаружила, что тот стоит возле кровати, наблюдая за ней своими странными серебристыми глазами.

— Иди сюда, — проговорил Кейн.

Эбби не двинулась с места, с испугом вопрошая себя, не совершила ли она только что самую большую ошибку в своей жизни. Кейн намного выше ее и определенно намного сильнее.

— Ночь уже наступила, — растягивая слова, сказал Кейн. — Чего ты ждешь? — Он лениво и немного горько улыбался.

Чувствуя себя подобно человеку, идущему навстречу палачу, ожидающему его с петлей в руках, Эбби шагнула вперед на внезапно одеревеневших ногах.

Улыбка Кейна погасла, когда она подошла ближе.

Где-то в отдаленном уголке его мозга вновь возникла мысль, почему такая женщина находится в «Серебряной шпоре». Она, несомненно, заслуживает гораздо большего, чем то, что может получить здесь.

Нет, Кейн был не настолько пьян, чтобы не суметь оценить Эбби по достоинству. От одного лишь ее вида у Кейна пересыхало во рту, а кровь закипала в чреслах.

Несмотря на тонкую талию, ее грудь была пышной и имела восхитительную форму. Кейн поспорил бы на свой последний доллар, что округлые формы Эбби словно созданы для его ладоней.

От одной мысли об этом Кейн заскрежетал зубами.

Он жаждал сорвать с девушки одежду и познакомиться с каждым соблазнительным дюймом ее тела. И Кейн поклялся себе, что сделает это скоро… очень скоро…

Он ни разу не оторвал взгляд от Эбби, пока снимал с себя ремень с прикрепленным к нему револьвером, и, пройдя по выстланному грубыми досками полу, не бросил его на спинку стула. В следующее мгновение Кейн схватил Эбби за руку и притянул к себе. Не теряя зря времени, он впился поцелуем в ее сладостный рот.

У Эбби не было иного выбора, кроме как терпеть его объятия. Кейн так крепко обнимал ее, что она едва могла пошевелиться. Грудь Эбби была плотно прижата к его твердой груди, а ее живот уютно приник к животу Кейна… Господи, она никогда не могла даже вообразить себе такое!

Но это было еще далеко не все. Эбби не сразу поняла, что Кейн слегка подталкивает ее назад, пока не стало слишком поздно. Она ощутила что-то под своими коленями, а затем покачнулась и почувствовала, что под тяжестью мужского тела падает на матрас.

Эбби инстинктивно уперлась кулаками в плечи Кейна, но он не обратил на это никакого внимания.

Его тело было прижато к ее телу, а губами он прильнул к нежному изгибу ее шеи.

— Успокойся, — пробормотал он. — Меня не волнует цена. Останешься довольна.

Кейн снова овладел ртом Эбби. Его рука устремилась под красный шелковый лиф, пытаясь ухватить ее грудь. Для Эбби тяжесть этой руки была подобна клейму, коснувшемуся тела, до которого никогда не дотрагивался ни один мужчина. Она почувствовала, как грубые кончики пальцев дотронулись до ее соска.

Один раз. Два… Затем снова. Потрясенная, Эбби какое-то мгновение лежала неподвижно… но только мгновение.

Каким-то образом ей удалось повернуть голову.

— Подожди! — взмолилась Эбби прерывающимся голосом. Кейн медленно поднял голову. Он все еще лежал поверх нее, а его ноги переплелись с ее ногами. В его глазах метались искорки света.

— Господи! Только не говори мне, что передумала!

Резкость его голоса испугала Эбби. Она глубоко, прерывисто вздохнула. Лишь на мгновение неуверенность поколебала ее намерение.

Эбби понимала, что зашла слишком далеко. Зато теперь она так близка к цели! Девушка заставила себя сосредоточиться на мысли о том, что привело ее сюда.

Жизнь Диллона целиком зависит теперь от нее. И она сделает все, что надо, чтобы его спасти.

— Нет, — быстро возразила Эбби. — Просто… — Она внезапно смолкла, стараясь найти какое-то объяснение, но ничего подходящего не приходило на ум. Все это время Кейн пристально, но как бы сквозь нее смотрел на Эбби. Он убрал руку с ее груди, однако Эбби все еще чувствовала себя совсем раздетой. Единственным раздававшимся в комнате звуком было ее громкое прерывистое дыхание.

— Погоди-ка, — наконец проговорил Кейн. — Ты сказала, что твой отец недавно умер… Не может быть, чтобы ты никогда раньше не была с мужчиной… что это впервые, что ты когда-либо…

Предательский румянец покрыл щеки Эбби. Она отвела глаза от неумолимо вопрошающего взгляда Кейна и подтвердила его предположение, лишь слегка кивнув головой.

Кейн грубо выругался. Его тело было подобно сжатой пружине, готовой мгновенно распрямиться.

Он так желал Эбби, что это вызывало у него мучительную боль внизу живота. Именно это обычно побуждало Кейна быть снисходительным к своему телу и поскорее гасить бушующий в нем огонь. Однако он никогда не трогал девственниц и даже в мыслях не возвращался к Лорелее…

Кейн отстранился от Эбби и встал на ноги, не скрывая своего недовольства.

— Благодарю покорно, — насмешливо проговорил он, — но, к сожалению, мне придется отказаться от твоих услуг.

Слова Кейна заставили Эбби мгновенно вскочить с постели.

— Пожалуйста, я… все в порядке, право же. Я хочу сказать, что если не ты, то будет кто-нибудь еще. — Эбби всеми силами старалась выпутаться из затруднительного положения и лишь молила Бога о том, чтобы Кейн этого не понял. Она потянулась к нему и положила руки ему на плечи.

— Но я предпочла бы, чтобы это был ты, Кейн.

Эбби была сама потрясена своей смелостью. Надеясь придать своим словам больше правдивости, она поднялась на цыпочки и губами коснулась его рта.

Кейн вздохнул, внезапно у него пропало желание возражать и спорить. Поверив Эбби, он еще больше воспламенился. А то, как она робко и неопытно прижимала свои губы к его губам, только подлило масла в огонь. Позже, решил про себя Кейн, он научит ее целоваться.

Поцелуй Эбби длился не более нескольких мгновений, но дыхание ее стало учащенным и прерывистым. Страстный огонь в глазах Кейна вновь наполнил все ее существо тревогой.

Он охватил руками талию Эбби. Она чувствовала, как тепло его рук обжигает ее сквозь тонкую ткань платья.

— Ты в этом убеждена? — заплетающимся языком проговорил Кейн.

Поскольку он был совсем пьян, Эбби не составило большого труда оттолкнуть его, и Кейн упал на кровать.

— Я убеждена, — сказала Эбби прерывающимся голосом. — Только… погоди минуточку.

Эбби прекрасно сознавала, говорить сейчас с Кейном, уговаривать или убеждать его бесполезно. Однажды она слышала, как Диллон в разговоре с работниками на ранчо, смеясь, рассказывал о каком-то человеке, чьи «мозги находятся между ног». По правде говоря, Эбби тогда не поняла, что имел в виду ее брат.

Но голодный блеск в глазах Кейна, а также та странная выпуклость, прикосновение которой она почувствовала, когда Кейн тесно прижимал ее к себе, говорили о многом.

Эбби, опустив ресницы, отошла. Кейн, очевидно, подумал, что она стесняется. Едва заметная довольная улыбка скользнула по его губам. Одна бретелька соскользнула с ее плеча, но она даже не попыталась ее поправить. Все то время, пока Эбби отступала от Кейна, она молилась о том, чтобы не выдать себя. Кейн был не тот человек, с которым безнаказанно можно играть. А то, что она собиралась сделать, ей самой трудно было представить.

Когда наконец Эбби добралась до единственного стула в углу, она повернулась к Кейну спиной. Когда она протянула руку к стулу, ее ладони стали влажными. Эбби чувствовала, как глаза Кейна, подобно крошечным иголкам, пронзают ее. Она знала, что Кейн продолжает следить за ней.

И в самом деле, Кейн едва мог оторвать взгляд от Эбби. Ее решение остаться с ним стало для него своего рода успокоительным бальзамом. Одному Богу известно, что в последнее время он чувствовал себя ниже самой жалкой твари. А сейчас в его сознании проносились самые причудливые и похотливые фантазии.

Сначала Кейн намеревался выяснить, так ли, как он надеется, подходят к его ладоням эти ласкающие взор груди. Затем он обхватит руками этот соблазнительный маленький зад…

Кейн встал и направился к окну, думая, что Эбби собирается раздеться, и решив дать ей хоть немного побыть в уединении. Мысль о приближающемся удовольствии заставила Кейна переменить позу, поскольку выпуклость под брюками еще больше напряглась и доставляла ему неудобство. Криво улыбаясь, Кейн пообещал себе, что скоро эта маленькая проблема будет разрешена.

— Кейн.

Он обернулся, полагая увидеть Эбби раздетой, полной страстного желания и ждущей…

Вместо этого Кейн увидел револьвер — его собственный револьвер, нацеленный ему в живот.

— Ну ты и сукина дочь.

Даже выругавшись, Кейн испытывал непреодолимое желание рассмеяться. Эта… эта потаскушка сделала то, что не удавалось сделать ни одному представителю закона в Нью-Мексико и в половине штатов Запада.

У Кейна снова разболелась голова. Впервые он пожалел, что выпил так много этого проклятого дешевого виски. Своим затуманенным разумом Кейн попытался определить расстояние между собой и Эбби. Оно было не больше пары ярдов. Если он хоть немного продвинется вперед, то сумеет выхватить у нее револьвер…

— Я бы не стала этого делать на твоем месте. — Голос Эбби прозвучал резко, как выстрел. — Поверь мне на слово, Кейн, я знаю, как с этим следует обращаться.

Яркий блеск в глазах Эбби выражал решимость, игнорировать которую у Кейна не было желания..

Кроме того, револьвер был заряжен, и, хотя Кейн был пьян, он видел, что Эбби легко обращается с ним и; вероятно, давно умеет это делать.

— Что все это значит, черт побери? — проворчал Кейн.

Эбби дерзко подняла подбородок:

— Мы с тобой совершим небольшое путешествие, Кейн. И поскольку я и так понапрасну тратила время, считаю, что нам пора трогаться в путь. — Одной рукой Эбби сбросила со стула седельный вьюк и носком туфли подтолкнула его к Кейну.

— Подними его, — приказала она.

Кейн выполнил приказ, в висках у него, когда он наклонился, сильно застучало. Затем Кейн медленно выпрямился и перекинул вьюк через плечо.

— Отлично, Кейн, — с удовлетворением кивнула Эбби. — Теперь открой окно. Мы выберемся через него.

Кейн прищурился. Его взгляд скользнул к окну, откуда виднелся небольшой выступ. Окно выходило в переулок. От выступа до земли было, возможно, футов десять.

Кейн не шевельнулся.

— Почему, черт побери, мы не можем выйти через парадную дверь?

— Для того чтобы ты тут же затерялся в толпе? — В голосе Эбби прозвучало насмешливое презрение. — О нет, Кейн. Я хочу, чтобы ты постоянно находился под моим присмотром. — Она жестом указала на окно. — Открой же его, — резко повторила Эбби. — Затем вылезай, пока я не решила тебе помочь.

Зябкая дрожь пробежала по спине Кейна. Эбби повела револьвером, и на этот раз он оказался на одном уровне с его сердцем. Кейн открыл окно, просунул в него ноги и сделал то, что сделал бы любой пьяный идиот, увидев перед собой дуло оружия.

Он прыгнул.

Глава 3

Кейн с шумом пронесся по воздуху и с глухим стуком грохнулся на землю. Об не устоял на ногах и оказался в грязи. Кейн лежал потрясенный, прерывисто и шумно дыша. Темнота, казалось, полностью окутала его, затем начала отступать. Ему потребовалось какое-то время, прежде чем он понял, что Эбби находится рядом с ним.

Кейна раздражало, что она держится гораздо бодрее и увереннее его. Ее волосы, правда, беспорядочно рассыпались по плечам, но во всем остальном она выглядела ничуть не хуже, чем прежде. Кейн же, наоборот, чувствовал себя так, будто его переехал дилижанс.

Ошеломленный, он неуклюже поднялся на ноги.

К неудовольствию Кейна, Эбби продолжала держать в руке его револьвер. И, конечно, он снова был направлен на него.

Кейн свирепо посмотрел на Эбби:

— Что происходит, черт побери?

— Я знаю, кто ты, Кейн. — Голос девушки звучал спокойно и отчетливо. — Я знаю, что ты раньше работал в одной упряжке с Сэмом-Удавкой.

Эбби слишком поздно поняла свою ошибку. Сказанным она хотела объяснить, зачем ей понадобился Кейн, а совсем не бросать ему вызов. Но он точно окаменел, его лицо стало совершенно бесстрастным.

Затем Кейн медленно улыбнулся.

— Если ты намерена отдать меня в руки закона, то на твоем месте я бы не стал этого делать. На здешней территории, крошка, я не совершал ничего предосудительного, и полиция меня не разыскивает. Я удостоверился в этом, прежде чем приехать сюда.

От улыбки Кейна мороз пробегал по коже, хотя говорил он чрезвычайно спокойно и тихо. Эбби подумала, что независимо от того, пьян Кейн или нет, он чрезвычайно опасен. И было бы неразумно недооценивать это… очень неразумно. Впервые за этот вечер она испытала леденящее чувство настоящего страха.

Не подав виду, что испугалась, Эбби по своей обычной привычке вздернула подбородок.

— Я и не думала о полиции, — резко возразила она. — К сожалению, случилось так, что я нуждаюсь в твоей помощи.

Смуглое лицо Кейна озарилось белозубой улыбкой.

— Дорогая, если ты помнишь, — сказал он, как всегда растягивая слова, — я сразу же был готов помочь тебе. И для этого тебе не стоило наставлять на меня пистолет.

Щеки Эбби запылали румянцем, но, к счастью, одновременно с ним в ней вспыхнула ярость. Больше всего на свете Эбби хотелось стереть с грубо очерченного лица Кейна эту самодовольную улыбку.

— Мне нужно от тебя лишь одно, Кейн, — резко сказала Эбби. — Ты должен отвезти меня в убежище Сэма-Удавки.

Ее слова напугали его. Эбби поняла это по мертвой тишине, наступившей сразу после сказанного ею.

Кейн бросил на Эбби злобный взгляд:

— Что, черт побери, нужно от Сэма-Удавки такой женщине, как ты?

Эбби глубоко вздохнула.

— Разве ты не знаешь, что произошло прошлой ночью в городской тюрьме?

Кейн бросил на нее странный взгляд, и его четко очерченные губы скривились в ухмылке.

— Леди, — неторопливо и тихо сказал он, — вчера ночью мне было не до Сэма-Удавки. К тому же я вышел из своей комнаты только сегодня далеко за полдень благодаря благосклонности одной прекрасной девушки.

— Избавь меня от подробностей! — Эбби угрожающе посмотрела на Кейна. В ее воображении невольно возникла довольно яркая сцена с участием Кейна и одной из этих безобразно размалеванных женщин в баре: губы двоих слились в поцелуе, обнаженные тела тесно переплелись…

Эбби постаралась возможно быстрее выбросить все это из головы, ненавидя себя за румянец, все еще горевший на ее щеках. Она еще больше рассердилась, когда Кейн, широко улыбаясь, посмотрел на нее.

— Пока ты развлекался, — раздраженно воскликнула Эбби, — Сэм-Удавка ворвался в тюрьму! Он убил двух помощников начальника полицейского участка и находившегося там арестованного по имени Руди Рой, человека, который был членом его же банды.

Улыбка исчезла с лица Кейна. Он не знал Руди Роя, но от одной мысли, что Сэм-Удавка находится так близко, у него в жилах точно застыла кровь.

Эбби продолжала:

— Возможно, ты не слышал о ранчо Даймондбэк.

Но это одно из самых больших поместий в округе. Мой отец владеет им — вернее, владел до сегодняшнего дня!

Теперь оно мое — мое и Диллона. — Голос Эбби слегка задрожал, но каким-то образом ей удалось справиться с волнением. — Сэм-Удавка приехал на ранчо в поисках Диллона, но вместо него он убил отца!

Кейн пристально посмотрел на Эбби; она была слишком взволнована, чтобы заметить, что его взгляд стал рассеянным и тусклым.

— Диллон, — медленно повторил Кейн. — Кто такой, черт побери, этот Диллон?

Эбби вздохнула с чувством разочарования и полнейшей безысходности.

— Мой брат, Диллон Маккензи! В свое время он поклялся отомстить Сэму-Удавке за себя и за смерть своей жены. Диллон узнал от Руди Роя, где находится убежище Сэма. Вчера вечером он уехал, чтобы попытаться найти Сэма-Удавку. — В глубине души Эбби спрашивала себя, не слишком ли она разболталась. Но против ее воли слова вновь полились из нее стремительным потоком:

— Однако Диллону в голову не приходило, что Сэм находится где-то поблизости. А теперь, когда Сэм-Удавка узнал, что Диллон направился в его убежище, он разыскивает брата!

Эбби говорила, а у Кейна в голове шумело так, что он ничего не понимал… Он воспринимал все окружающее как сквозь туман. Кейну все труднее стало сохранять вертикальное положение.

— Вот почему мне нужно увидеть Диллона, прежде чем это сделает Сэм, — продолжала Эбби. — Я заплачу — тебе очень долго не придется беспокоиться о деньгах. — Эбби замолчала и внимательно поглядела на Кейна, чтобы понять, как он отнесся к ее словам. Его лицо было мрачным, однако он молчал, разглядывая Эбби своим странным немигающим взглядом. Она решила принять его молчание за согласие и осторожно опустила револьвер.

— Твоя лошадь? — медленно спросила Эбби. — Она находится в платной конюшне?

Кейн кивнул. Его глаза с тяжелыми веками смотрели рассеянно. Впервые Эбби осознала, что он все еще находится в состоянии опьянения и что это можно считать за благо. Мысленно обратившись к небесам с горячей молитвой, она схватила Сынка за поводья, затем обняла Кейна за талию.

— Будет лучше, если мы отправимся в путь немедленно, — заявила Эбби решительно.

Платная конюшня находилась на окраине города, рядом с вокзалом. Эбби торопилась изо всех сил, но, несмотря на это, они продвигались вперед с большим трудом. Кейн шел пошатываясь рядом с Эбби. Он с такой силой опирался на ее плечо, что несколько раз та чуть не упала под тяжестью его тела. К тому времени когда они наконец добрались до платной конюшни, Эбби выбилась из сил. Миновав парадный вход, она повела Кейна к тыльной стороне конюшни. Странно, но именно Эбби споткнулась, когда они завернули за угол. Крепкие пальцы подхватили ее ниже талии.

Легкая дрожь пробежала по ее телу. Ощущение от прикосновения руки Кейна было подобно огненному клейму. Эбби подумала, что в Кейне есть нечто такое, что внушает ей опасность и заставляет чувствовать себя совершенно незащищенной. Это связано не только с тем, что он бандит, — это что-то совсем другое, что-то, чего она не может выразить словами…

Эбби резко повернулась, проклиная и себя, и Кейна.

— Я больше никому не позволю увидеть меня в этом позорном платье, — решительно заявила она Кейну. — Я буду тебе очень благодарна, если ты повернешься ко мне спиной, чтобы я смогла переодеться.

Вместо того чтобы выполнить ее просьбу, Кейн засунул пальцы за пояс и, по-прежнему не очень твердо держась на ногах, спросил:

— А если я не отвернусь, что ты сделаешь? Застрелишь меня? — Несмотря на то что он говорил не очень-то внятно, в его голосе ясно прозвучала колкая насмешка.

Тут Эбби дала волю своему раздражению:

— Поверь мне, я все время подумываю над этим.

Сию же минуту отвернись, пока я не решила окончательно, что это, пожалуй, самое разумное!

Кейн повернулся к ней спиной, окинув, однако, перед этим фигуру Эбби откровенно похотливым взглядом, чем еще больше вывел ее из себя.

— Пьяный дурак, — гневно прошептала она. — Надеюсь, ты еще расквасишь свою физиономию.

Эбби быстро вытащила из седельного вьюка одежду, которая была на ней раньше, и встала позади своей лошади, чтобы спрятаться за ней, как за надежной защитой. Несмотря на темноту, Эбби чувствовала, как у нее продолжает пылать лицо. Для Эбби не имело значения, что на самом деле Кейн не видит ее. Главным было то, что она раздевается в присутствии мужчины! И пока Эбби судорожно натягивала на себя свою старую одежду, она не сводила пристального взгляда с широкой мужской спины. Нет, она не позволила бы ему удрать, воспользовавшись случаем.

Эбби упрямо поджала губы. Да он и не ушел бы далеко в его теперешнем состоянии.

Заправив блузку в юбку для верховой езды, Эбби даже не взглянула на постыдное красное платье, валявшееся у ее ног. Безусловно, оно ей больше не понадобится. Чуть поколебавшись, Эбби сунула револьвер Кейна за пояс юбки, спрятав его под жилетом.

— Все в порядке, — покончив с переодеванием, тихо сказала она. — Теперь ты можешь повернуться. — Кивком головы Эбби показала Кейну, чтобы он пошел впереди нее ко входу в конюшню.

Из дверей конюшни, едва сдерживая зевок, неторопливой походкой вышел юноша лет пятнадцати. Он остановился как вкопанный при виде приближающейся к нему пары. Эбби с трудом заставила себя улыбнуться.

— Привет, Тод! — Конюшня принадлежала дяде Тода Дженкинса, и Тод у него работал. Тод был немного туповат, но он умел обращаться с животными и любил их. — Вчера вот этот мой друг оставил свою лошадь в вашей конюшне. Она требуется нам сейчас, если ты не против.

У Тода загорелись глаза.

— Я знаю эту лошадь. Большая, черная, с блестящей шкурой, по кличке Полночь.

— Это именно она, сынок. — Кейн протянул руку и одобрительно потрепал парня по плечу. — Поскольку я уезжаю по требованию этой леди, полагаю, что она должна позаботиться и об оплате счета. А я просто пройду в конюшню и оседлаю Полночь.

— Конечно, мистер. Она находится в последнем стойле справа.

Эбби провожала глазами Кейна, который нетвердыми шагами направился к конюшне. Безусловно, этот человек не джентльмен и, по-видимому, всегда не прочь приложиться к бутылке. Если это так, то при ней ему придется отказаться от этой привычки.

Эбби не потребовалось много времени, чтобы оплатить расходы. Она беспокойно ходила взад и вперед, так как ей не терпелось поскорее отправиться в путь.

Вместе с тем Эбби не была уверена, смогут ли они путешествовать ночью. Но все же она собиралась ехать верхом как можно дольше. Спустя пять минут Эбби уже нервничала и кипела от злости. Черт возьми, что так долго копается в конюшне Кейн?

Тод, почувствовав нетерпение Эбби, бросил на нее беспокойный взгляд.

— Пойду погляжу, не нужна ли ему помощь, — тихо проговорил он.

Эбби последовала за ним. Неужели Кейн удрал от нее? В конюшне был только один вход, поэтому Эбби твердо знала, что его конь все еще здесь. Но что, если в задней стене конюшни есть окно и Кейн незаметно выскользнул через него?

Эбби, с трудом скрывая ярость, шла следом за Тодом. Он открыл дверцы последнего стойла и хотел войти внутрь. Вдруг он так внезапно остановился, что Эбби с неподобающим для леди возгласом врезалась в его спину, но быстро пришла в себя и выглянула из-за спины конюха.

Конь, который за минуту до этого жевал овес, тихо заржал, подняв свою длинную грациозную шею, и с настороженным любопытством оглядел вошедших.

Конь был холеный и сильный, с блестящей черной шкурой, с умными и проницательными глазами, и Эбби по достоинству оценила его.

Но жеребец ненадолго завладел ее вниманием…

Она увидела ошеломленный взгляд Тода.

Кейн, мертвецки пьяный, спокойно спал на сене, лежа лицом вниз.

Кейн видел сон. Ему пригрезилось, что теплые и нежные женские руки успокаивающе ласкают его плечи и грудь, от длинных черных как смоль мягких волос веет ароматом роз. Тихий мелодичный голос льется над ним, подобно меду, полные и дрожащие от нетерпения груди с затвердевшими сосками прижались к нему. Чувствуя себя весьма уютно в объятиях пригрезившейся ему любовницы, Кейн глубоко вздохнул, горя желанием еще раз оказаться в такой приятной преисподней.

Но что-то твердое и колючее он ощутил на своей щеке. Острый запах соломы и чего-то еще, чего-то гораздо менее приятного, ударил ему в ноздри. Мало того, чья-то рука, словно клешня, грубо схватила его за плечо. Кейн раздраженно отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи. Он подсознательно был возмущен таким грубым обращением, Внезапное движение рукой было ошибкой. Кейн мгновенно обнаружил, что все его тело болит так, будто его бросали из одного конца загона для скота в другой. В голове у него стучало, как молотом по наковальне, и это ощущение никак не проходило. Кейн попытался сглотнуть, но его язык словно распух, и он не мог им ворочать, будто в рот ему засунули ватный тампон. Он запоздало вспомнил источник своих мучений и со стоном перевернулся. Пожалуй, он не был так пьян с той самой ночи, когда, придя домой, нашел Лорелею…

Лорелея. Его женщина. Его жена. Единственное, что во всей его несчастной жизни имело для него какое-то значение. Единственный человек на земле, которого он когда-то по-настоящему любил… и кто любил его. Когда Кейн встретил ее, он подумал, что наконец-то сможет изменить свое существование.

Впервые за все время он был действительно доволен жизнью, даже счастлив. Но потом она умерла…

Она не просто умерла, беспощадно прозвучал внутренний голос. Ее убили. И именно тогда все это началось…

Боль, которую он испытывал сейчас, была мучительной и жгучей, как кислота: она сжигала его душу.

— Кейн, — как выстрел прозвучал голос, не имевший ничего общего с нежным голосом, пригрезившимся ему во сне. — Если ты не желаешь себе вреда, то немедленно поднимешься!

Кейн вздрогнул.

— Будь хорошей девочкой, дорогая, — пробормотал Кейн. — И не мешай мне, ладно?

— Я не твоя дорогая и никогда ею не буду! И прекрати меня так называть!

Кейн с усилием приподнял веки, сначала одно, потом другое. Над ним склонилась женщина, похожая на разъяренную мегеру. В ее тонкой руке покачивался фонарь. «О Боже! — недоуменно подумал Кейн. — Что, черт побери, дернуло меня привести эту женщину в вонючую конюшню, когда в гостинице есть превосходная кровать?»

На него падал свет от фонаря. Кейн рывком поднял руку и прикрыл глаза от ослепительно яркого света. Позади женщины в окне виднелось чернильно-темное небо.

— Мне надо вставать? — хрипло пробурчал Кейн. В горле у него мучительно саднило. — Вот те на! Для чего, черт побери? Ведь еще даже не рассвело!

— Рассветет к тому времени, когда мы отправимся в путь.

Эбби находилась далеко не в лучшем расположении духа. Она только что пережила, пожалуй, самую длинную и тяжкую ночь в своей жизни. Почти целый час она пыталась разбудить Кейна, но он продолжал спать мертвецким сном. Вдобавок ко всему Эбби пришлось дать Тоду еще одну золотую монету в пять долларов, прежде чем он согласился позволить им провести здесь ночь. Эбби была расстроена и рассержена.

Но больше всего ее мучило отвращение ко всему этому. Кейн выглядел изрядно помятым. Взор его был тусклым. От него разило как из пивной бочки, и ему не мешало бы побриться. Одному Богу известно, что Эбби и не ожидала встретить в лице Кейна ни героя, ни джентльмена. Но она также мало ожидала встретить горького пьяницу.

— Будет гораздо лучше, если мы сразу отправимся в путь, — резко сказала Эбби. — Из-за тебя Сэм-Удавка опередил нас уже на добрых двенадцать часов, и Диллон тоже!

Ответом на слова Эбби была мертвая тишина.

Кейн приподнялся на локте и внимательно посмотрел на девушку. Другой рукой он рассеянно дотронулся до заросшего щетиной подбородка. Сквозь черные спутанные волосы, упавшие ему на лоб, видны были нахмуренные брови: Кейн сосредоточенно думал о чем-то… или он пребывал в замешательстве?

Эбби с силой хлопнула себя по бедру перчаткой для верховой езды. Она не знала, смеяться ей или плакать.

— Боже мой! — ошеломленно сказала Эбби. — Не может быть, чтобы ты ничего не помнил!

Это был отнюдь не вопрос, а обвинение. В голове Кейна появились какие-то отрывочные воспоминания.

Он вспомнил, как Эбби наставила на него его револьвер. «Это, — мрачно подумал Кейн, — нельзя забыть». Однако самое главное, что кружилось в его сознании, была она — он до сих пор ощущал всем своим телом ее пышные формы. Он также помнил вкус ее губ. Они были подобны раздавленным фруктам — , влажные и как бы покрытые росой.

Но Сэм-Удавка… Неожиданно это имя вызвало в нем неприятное ощущение. Кейн резко втянул в себя воздух. Он мгновенно вспомнил — Эбби хочет, чтобы он отвез ее в убежище Сэма.

Кейн неуклюже поднялся на ноги. Держался он на них не очень твердо.

— Леди, — неторопливо произнес он, — кто сказал, что я куда-то с тобой поеду?

Эбби заскрежетала зубами.

— Меня зовут Эбигейл — Эбигейл Маккензи.

И мы заключили с тобой сделку, Кейн. Поэтому не вздумай отказываться.

— Сделку? — Его резкий смех ударил по ее нервам. — Это не так, насколько я помню.

— Постарайся думать, что это именно так. — Эбби охватило такое отчаяние, что она уже не отдавала себе отчета в собственных словах. — Ты спасешь жизнь человека — возможно, это немного успокоит твою совесть.

Его совесть! От яростного гнева у Кейна перед глазами поплыла пелена. «Кто, черт побери, она такая, чтобы судить меня? — в бешенстве думал Кейн. — Да ведь она всего лишь дерзкая маленькая девчонка, которая, по-видимому, никогда в жизни ни в чем не нуждалась! Ей ни черта обо мне неизвестно — ни кто я на самом деле… ни каковы причины, определившие те или иные мои поступки… О, я хорошо знаю таких людей, как она. Эти люди ходят задрав нос, убедив себя, что они намного лучше своих собратьев. Они думают, что могут оттеснить в сторону всех остальных и нет никого умнее их. Черт побери людей, подобных этой девчонке! — в ярости подумал Кейн. — Черт ее побери!»

Он холодно посмотрел на Эбби.

— Ты просто дура, если думаешь, что я повезу тебя к Сэму, — решительно заявил Кейн. — Боже правый! Женщина, мне кажется, ты не представляешь себе, что за человек Сэм-Удавка!

— О нет, я отлично представляю! Я рассказывала тебе о нем вчера вечером, Кейн. Он приезжал на наше ранчо Даймондбэк, разыскивая Диллона, но вместо него убил моего отца. — На мгновение Эбби почувствовала острую боль в груди, словно кто-то разбередил в ней зияющую рану. Слезы жгли ей глаза, но она незаметно их смахнула. Ей не хотелось, чтобы Кейн видел, как она плачет.

Но Кейн и не видел. «Снова Диллон, — плотно сжав губы, со злостью подумал он. — Вчера вечером Эбби говорила о ком-то по имени Диллон и о какой-то мести».

Он заговорил, кривя губы, ровным, отчетливым голосом:

— Слушай, Эбигейл, и слушай хорошенько!

Женщине с твоей внешностью не пришлось бы ходить далеко, чтобы найти другого мужчину, пьяного и готового согреть твою прелестную маленькую задницу.

Я не расположен рисковать своей шкурой, чтобы спасти его только из-за того, что ты не любишь спать в одиночестве.

Эбби в изумлении смотрела на Кейна. Что он такое несет? Как! Об этом даже невозможно подумать! Но неожиданно она выпрямилась. «Как это похоже на такого, как этот, мужчину, — с яростью подумала Эбби, — как это похоже на него! Думать… думать именно этой частью тела».

— Нет, Кейн, — горячо заговорила она. — Послушай меня. Я не знаю, из какой ты вылез берлоги, меня это не интересует! Но я буду очень тебе признательна, если свои глупые и грубые домыслы ты оставишь при себе. Я сделаю все, что потребуется, чтобы спасти Диллона, тебе это понятно? Более того, любая другая женщина на моем месте поступила бы точно так же, если бы Сэм-Удавка гнался за ее…

Эбби толком не знала, что заставило ее замолчать.

Возможно, это имело какое-то, а может, и прямое отношение к тому, что у Кейна (Эбби это было известно), к сожалению, сложилось не правильное представление о ней и Диллоне.

— За кем? — Кейн подозрительно прищурил глаза. — Все же кто в сущности для тебя этот Диллон? — Он резким движением схватил Эбби за руку и прижал к себе.

Эбби закусила губу. Вчера вечером она ведь сказала Кейну, что Диллон — ее брат, не так ли? Не так ли? Возможно, и нет, иначе он не стал бы делать такие возмутительные намеки.

Кейн пугает ее, ошеломленно подумала Эбби. О, совсем не потому, что он бандит. Просто потому, что в нем так безгранично сильно мужское начало! Находясь сейчас рядом с ним, ощущая жар его тела, Эбби живо представила себе, как Кейн смотрел на нее прошлой ночью. Вспомнила его пылающий взгляд, то, как его язык нежно касался ее языка, как она была потрясена, почувствовав худые пальцы Кейна на своей груди.

Эбби судорожно сглотнула, не в состоянии оторвать взгляд от этого смуглого лица, приблизившегося к ней. Жесткая щетина покрывала впадины его щек и подбородок. Губы выглядели тонкими и жесткими.

Сама Эбби была достаточно высокой для женщины, ее тело тоже было крепким, здоровым и совсем не слабым. Но Кейн заставлял ее чувствовать себя именно слабой. И внезапно в голове Эбби промелькнула безумная мысль… Если Кейн согласится помочь ей найти Диллона, им придется целыми днями оставаться наедине… Каким-то образом она должна себя обезопасить.

— Ну? — Голос Кейна прозвучал резко и требовательно. Его губы скривились в ухмылке. — Признаю, меня сейчас разбирает любопытство. Что, черт побери, есть такого особенного в твоем драгоценном Диллоне? Чем он отличается от любого другого мужчины?

Сердце Эбби билось глухими тяжелыми ударами.

Она почувствовала, как зашевелились ее губы, хотя могла бы поклясться, что не произнесла ни слова.

— Он мой муж, — выпалила она.

Глава 4

Ее муж. Кейн уставился на Эбби. Он был ошеломлен, ошарашен и к тому же страшно зол не только на себя, но и на нее. Оскорбительное ругательство резануло ей слух и заставило вздрогнуть. Эбби попыталась высвободиться из объятий Кейна. Он отпустил ее, но в последний момент схватил за левую руку.

— Где твое кольцо?

Эбби изо всех сил старалась, чтобы Кейн не почувствовал, как она дрожит. Еще в детстве Эбби обнаружила, что она ужасная лгунья. Когда ее отец и Диллон посмеялись над шляпкой, подаренной ей Эмили Доусон, она немедленно бросила подарок в кормушку для лошадей. Когда отец нашел ее там, Эбби солгала ему, сказав, что не знает, как шляпка попала туда. Отец не стал ее наказывать и даже не отругал, хотя, конечно, понимал, что она сказала не правду. Эбби чувствовала себя настолько виноватой, что никогда больше ему не лгала.

Но Кейн не был ее отцом. Если угрожающее выражение исчезнет с его лица, то, вполне вероятно, можно ожидать от него и рукоприкладства.

— Я… я так или иначе должна была вытащить тебя из «Серебряной шпоры». Я думала, ты не пойдешь со мной наверх, если узнаешь, что я замужем. Я сняла кольцо вчера вечером, чтобы ты его не увидел! — исступленно воскликнула Эбби, пытаясь выдернуть свою руку из сжимавшей ее руки Кейна.

Кейн столь внезапно отпустил руку Эбби, что она споткнулась и упала на колени.

— Ты коварная и лживая сучка, — произнес он сквозь стиснутые зубы. Выходит, застенчивое, нерешительное поведение вчера вечером — все это было притворством! Кейн кипел от бешенства. Каким же он был дураком, поверив выдумке, что ее отец умер и она одна на всем свете, что ей не к кому обратиться, некуда пойти. Он ей верил и сочувствовал, этой будто бы непорочной девственнице, с которой так сурово обошлась жизнь.

Размашистым шагом Кейн прошел мимо Эбби в стойло. Он не удостоил ее ни единым взглядом, пока надевал седло на спину своей лошади.

Эбби, пошатываясь, поднялась на ноги.

— Кейн! Что ты собираешься делать?

— Это должно быть тебе вполне понятно, Эбигейл. Я уезжаю. Это мне следовало сделать еще вчера.

Кейн говорил с презрительной холодностью, чеканный профиль его застывшего лица и расправившиеся широкие плечи усиливали впечатление от его слов.

— Вот тут ты ошибаешься, Кейн. — Эбби подняла револьвер, моля Бога, чтобы Кейн не подверг ее новым испытаниям. Пусть он бандит, пусть подонок, но она не сможет хладнокровно его убить.

Кейн слегка обернулся. По выражению его лица Эбби поняла, что Кейн заметил револьвер, но его лицо с высокомерной улыбкой даже не дрогнуло.

— Действуй, дорогая. Если тебе так дьявольски не терпится показать мне, насколько хорошо ты стреляешь, у тебя есть шанс.

Схватив вожжи своей лошади, Кейн нахлобучил шляпу на голову и, не глядя на Эбби, нагло прошел мимо нее.

Прошло какое-то мгновение, прежде чем слегка растерявшаяся, но быстро пришедшая в себя Эбби поспешила за Кейном на улицу. Первые лучи восходящего солнца предвещали наступление нового чудесного дня. Кейн уже сидел на лошади. Громкий звук выстрела сотряс утренний воздух. Пуля со свистом пронеслась над его левым плечом, но он не обратил на это никакого внимания и двинулся вперед.

Следующий выстрел сорвал шляпу с его головы.

На этот раз Кейну пришлось остановиться. Он перекинул ногу через луку седла и спрыгнул на землю. Его длинные ноги быстро сократили расстояние между ним и Эбби. Положив руки на бедра, Кейн остановился всего лишь в нескольких дюймах от револьвера, направленного ему в грудь. Свирепый взгляд исказил его лицо.

— Неужели ты действительно думаешь, что твои штучки заставят меня изменить свое решение? — бросил Кейн.

Задрожав, Эбби пристально всматривалась в резкие черты его смуглого лица. В этот миг она забыла о своей гордости и достоинстве. Позже, возможно, придется об этом сожалеть, но сейчас не время думать.

Эбби с трудом перевела дух. Страх и отчаяние сжимали ей горло. Когда она заговорила, ее голос напоминал писк.

— Я… я нуждаюсь в тебе, Кейн. Ты единственный человек, кто может мне помочь найти Диллона, понимаешь, единственный человек. — Ствол револьвера задрожал. — Я отдам тебе все, что угодно, Кейн, все, что ты захочешь. Пожалуйста, помоги мне, — прошептала Эбби, — пожалуйста.

Это единственное слово его погубило. Кейн замер, он не сводил взгляда с блестевших в глазах Эбби слез, которые она безуспешно пыталась скрыть. Ее глаза были огромными, нежный рот дрожал. От беспомощного вида Эбби у Кейна сжалось сердце, он почувствовал боль, которая упрямо отказывалась его отпускать.

Кейн негромко выругался. Он испытывал отвращение к ним обоим. Кейн уже давно был уверен, что потерял способность к сочувствию и любви, настолько ожесточила и озлобила его жизнь.

Но он ошибался.

Мучительная боль внезапно пронзила его при виде слез Эбби. Неожиданно Кейн вспомнил слова, которые она бросила ему в лицо еще раньше. «Ты спасешь жизнь человеку. Может быть, это немного облегчит тебе угрызения совести».

Кейн давно убедил себя в том, что его совесть умерла вместе с Лорелеей. Однако разве в первую очередь не из-за своей окаянной совести он приехал сюда? Не из-за нее ли он решил оставить преступное прошлое и начать новую жизнь?

«Черт возьми! — с отвращением подумал Кейн. — С моей стороны глупо даже размышлять о подобных вещах… Если у меня остались хоть какие-то мозги, я сейчас повернусь, покину город и забуду, что когда-либо видел эту полоумную красотку».

Но оказывается, Кейн был не в состоянии это сделать. Черт побери ее проклятое ангельское лицо и наивные женские ухищрения, но он не может так поступить!

Легким движением руки Кейн вышиб револьвер из рук Эбби и крепко прижал ее к себе.

— Ты полна дьявольской решимости застрелить меня, — строго сказал он. — Но скажи мне вот что, Эбигейл. Кто, черт возьми, отвезет тебя к Сэму-Удавке, если ты это сделаешь?

Сначала Эбби не уразумела смысла его слов, но спустя мгновение поняла… она победила.

Эбби еще раз пристально вгляделась в это грубое худое лицо. Рот Кейна, его тонкие губы выглядели неприятно, подбородок был и темным, и колючим, с отросшей за день щетиной. Но в этот миг ей показалось, что никто и никогда не выглядел прекраснее него.

— Значит, ты… ты поможешь мне?

Кейн внимательно оглядел Эбби с головы до пят.

— Это путешествие не для женщины, — заявил он. — Тебе лучше остаться здесь и позволить мне поехать одному, чтобы найти твоего драгоценного Диллона.

— И воспользоваться случаем, чтобы умчаться и никогда больше не вернуться? Нет! Я не согласна, — тут же запальчиво проговорила Эбби.

Голос Кейна был таким же суровым, как и выражение его лица:

— У меня нет времени для того, чтобы нянчиться с избалованным ребенком, который не терпит и мысли о том, что не может настоять на своем. Повторяю, тебе лучше остаться здесь.

Эбби пропустила мимо ушей его обидные слова.

Ее охватила безудержная паника. Кейн выглядел и говорил совершенно непреклонно.

— Ты даже никогда не видел Диллона! Как ты сможешь его найти? — возразила Эбби.

— Я смогу с этим справиться, не беспокойся. Если ты опишешь мне, как он выглядит, я его найду. Кроме того, ты сказала, что Сэм опередил нас на целый день.

Если ты будешь со мной, мне придется ехать медленней.

Эбби очень разозлило властное и высокомерное поведение Кейна. Это было так типично для мужчины: думать, что благодаря своей принадлежности к сильному полу он в умственном и физическом отношении превосходит женщину. Эбби росла с братом, который тоже относился к ней так, будто она хрупкая фарфоровая кукла, И конечно же, ей не нужно, чтобы и Кейн держал себя так же. Он похож на Диллона властностью и самонадеянностью.

— Я хочу, чтобы ты знал, — столь же решительно продолжала Эбби, выпрямившись, будто аршин проглотила. — Я езжу верхом с трехлетнего возраста.

Я умею заарканить лошадь и ставить клеймо и найти заблудившегося теленка так же хорошо, как любой работник на ранчо. А стреляю я лучше, чем большинство из них, это может сейчас оказаться кстати. Я считаю, что не буду тебе помехой.

Помехой? Кейн громко и снисходительно рассмеялся. То, кем он ее считает, вызывает боль в…

Эбби посмотрела Кейну в лицо с деланной храбростью.

— Итак, я не позволю тебе отправиться на поиски Диллона без меня. Нравится тебе это или нет, но теперь мы связаны друг с другом.

— Мне это не нравится, совсем не нравится, — в крайнем раздражении и со свирепым видом сказал Кейн. — Поэтому давай сразу же с этим покончим — я не собираюсь быть для тебя нянькой. Чем скорее мы найдем твоего драгоценного мужа, тем скорее я смогу от тебя избавиться. И поверь мне, дорогая, это случится не скоро.

Кейн направился к тому месту, где на земле в пыли лежала его шляпа. Он поднял ее и нахлобучил себе на голову, затем подошел к своей лошади. Но прежде он наклонился, чтобы поднять свой револьвер, лежавший возле кучи сухой травы.

Эбби собиралась резко возразить, но слова замерли у нее на губах. На восьмидюймовом стволе револьвера блеснули лучи солнца, когда Кейн повернулся, чтобы взглянуть Эбби в лицо. Забыв про свой гнев, она наблюдала, как он прятал оружие в кобуру, висевшую у него на бедре. Прямой вызов горел в глазах Кейна, когда их взгляды встретились, словно он ожидал, что Эбби будет возражать.

Однако она не собиралась возражать ни словом, ни делом и не заблуждалась относительно этого вызова…

Однажды ей удалось выхватить револьвер прямо у него из-под носа.

Больше ей так не повезет.

Не говоря ни слова, Эбби повернулась и направилась в конюшню. Она знала, что Кейн наблюдает за тем, как она седлает Сынка. Эбби упорно пыталась не думать о том, что собирается ехать с человеком, который может оказаться не менее отвратительным и опасным, чем Сэм-Удавка…

Но Кейн пообещал ей помочь, и у Эбби не было иного выбора, чем верить ему — верить, моля Бога, чтобы Кейн не выстрелил в нее в ту же секунду, когда она повернется к нему спиной…

— Куда мы едем? — Эбби задала этот вопрос спустя несколько часов после того, как они отправились в путь. Но она не дождалась ответа. Кейн лишь хмуро и раздраженно взглянул на нее. — Поскольку я тебе плачу, вероятно, я имею право это знать?

Кейн раздраженно поджал губы, и Эбби почувствовала, что она для него сейчас подобно мухе, попавшей к нему в суп. Это еще больше возмутило ее.

— На север, — наконец еле слышно процедил Кейн.

— Это мне хорошо известно, — ответила она с притворной любезностью. — Но я хотела бы уточнить — как далеко на север?

— Около пары сотен миль, — резко ответил Кейн.

Эбби открыла рот от изумления.

— Это значит, что нужно пересечь всю территорию! Но такая дорога займет… добрую неделю!

— Если нам повезет, — отрывисто бросил Кейн. — И это все, что я могу тебе сказать. Поверь мне, сестричка, чем меньше ты будешь знать об убежище Сэма, тем лучше для тебя. Я думаю, мне не нужно объяснять тебе, что Руди Рой был убит только за то, что ему это было известно.

От этих слов Эбби почувствовала себя крайне неуютно. Неудивительно, что у нее пропало всякое желание продолжать разговор.

Пока они двигались на запад, вдоль склона Ларамийских гор, суровые остроконечные вершины которых, покрытые альпийской елью и сосной, устремлялись ввысь на востоке, Эбби и Кейн изо всех сил старались не замечать друг друга и смотреть куда угодно, но только не на своего спутника.

Хотя Эбби и привыкла проводить по многу часов в седле, все случившееся за прошлый день и бессонную ночь сказалось на ее состоянии. Постепенно ей стало казаться, что сегодняшний день никогда не кончится.

Вскоре у Эбби стали слипаться глаза. Должно быть, она задремала. Она поняла это, внезапно испуганно очнувшись. Несколько виновато Эбби взглянула на Кейна и увидела устремленный на нее понимающий взгляд. На губах Кейна играла насмешливая улыбка, если так можно было назвать его скривившиеся губы.

Кейн осадил свою лошадь и огляделся вокруг.

Местность отлого переходила в пустынную долину, раскинувшуюся в сотне ярдов от них. Предзакатный свет уходящего дня отражался в водах маленького озера, окруженного высокими трехгранными тополями. За озером простирались опаленные солнцем бескрайние прерии. Кейн кивнул:

— Мы остановимся там на ночь.

— Но еще совсем светло, — возразила Эбби. — Мы можем провести в пути лишний час.

— Ты не выдержишь этого часа, да и я тоже, и, черт побери, мы оба это хорошо понимаем.

Эбби показалось, что ей дали пощечину. Раньше она думала, — что Диллон — мастер на всякого рода грубости, но теперь у нее было такое чувство, что Кейн мог бы преподать ему в этом отношении пару уроков.

У Эбби чесался язык напомнить Кейну, что в отличие от него, беспробудно заснувшего от неумеренного потребления алкоголя, она прошлой ночью совсем не спала. Но что-то удержало ее.

— Я просто немного устала, — спокойно ответила она.

— Я тоже, дорогая. Поэтому, как я и сказал, мы устроим там привал на ночь. — Кейн тронул поводья и пустил лошадь рысью. Он ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, успевает ли следовать за ним Эбби.

Она не знала, возмущаться ли ей из-за этого или радоваться.

Кейн подъехал к небольшой поляне возле озера.

Около воды росли густая зеленая трава и кустарник.

Вдоль берега высились величественные деревья. Эбби осадила лошадь, когда Кейн спрыгнул на землю. Он размашистым шагом направился к Эбби, но она быстро спешилась, отказавшись тем самым от его помощи до того, как он успел ее предложить. Кейн резко остановился и взглянул на седельные вьюки Эбби.

— У тебя там есть какая-нибудь еда?

Эбби кивнула. Вчера вечером, перед тем как покинуть ранчо, она велела Дороти упаковать ей немного съестных припасов.

— У меня есть галеты, бобы и вяленое мясо. Этого хватит примерно дня на три, — ответила она. — Ну, а потом придется или охотиться, или где-нибудь останавливаться, чтобы купить еду!

Кейн взял на себя заботу расседлать лошадей и устроить их на ночь. Эбби занялась сбором веток для костра, но ее взгляд то и дело возвращался к Кейну.

Она наблюдала, как он снимает седло со спины Сынка.

Эбби подумала, что пребывание рядом с Кейном в этом пустынном месте, несомненно, опасно. «А чего ты, собственно, ожидала? — пронеслось у нее в голове. — Он же бандит, вероотступник». Тем не менее, как ни странно, Эбби не испытывала особенного страха, но все же чувствовала себя не в своей тарелке.

Эбби стала вынимать продукты из седельных вьюков, чувствуя, что Кейн стоит сзади. Она ощутила, когда именно он перестал заниматься лошадьми и приблизился к ней. Это было похоже на укол иголки.

Затем она тоже скорее почувствовала, чем увидела, как Кейн бесшумно прошел мимо нее. Сделав над собой усилие, Эбби подняла и повернула голову. Кейн устроился недалеко от разведенного им костра, прислонившись спиной к величественной сосне. Его глаза были закрыты, голова откинута назад.

Эбби медленно перевела взгляд на его лицо, будто искала… что? Возможно, какой-то изъян? Какой-нибудь намек на уродство или несовершенство? Но, несмотря на густую щетину, покрывавшую его щеки и подбородок, резкие черты его лица отнюдь нельзя было назвать неприятными. Будь Кейн чисто выбрит, он выглядел бы даже красивым… Прямой, тонкий нос, несколько надменный квадратный волевой подбородок. Линия рта уже не казалась слишком безжалостной… У Кейна был очень усталый вид, и это почему-то помогло улечься ее тревоге.

Вскоре в единственной кастрюле, которую она захватила с собой, закипели бобы. Эбби бросила туда горсть вяленого мяса и помешала варево, не обращая больше внимания на присутствие вблизи нее мужчины.

Аромат крепкого кофе заставил Кейна пробудиться. Эбби положила на тарелку бобы и мясо и посмотрела через плечо на Кейна. Его глаза были уже открыты и устремлены на нее. Она молча подала ему тарелку, затем повернулась, чтобы наполнить другую для себя. Эбби уселась неподалеку от Кейна, использовав вместо сиденья небольшой валун.»

Пока они ели, цвет неба постоянно менялся, принимая множество оттенков — от багряного до золотистого. Позади них, вдали, громоздились остроконечные, похожие на полотно пилы гребни гор. Невдалеке сверкало озеро, отражая гаснущие лучи заходящего солнца. На землю опускалась вечерняя тишина.

Эбби первой покончила с едой. Кейн положил себе на тарелку еще бобов. Эбби поднялась, чтобы налить в две жестяные кружки кофе из кофейника. Она протянула одну кружку Кейну. Он поморщился.

— Нет ли у тебя чего-нибудь покрепче?

Эбби выпрямилась, возмущенно взглянув на Кейна. Его рука потянулась к ее бедру, но Эбби не пришлось произнести ни единого слова — ее молчаливое неодобрение было достаточно красноречивым.

— Знаешь ли ты, что это такое, когда весь день в голове такое ощущение, будто кузнец бьет молотом по наковальне, — проворчал Кейн. — А от того, что я скакал как сам дьявол, мне легче не стало.

Эбби подняла красиво изогнутую бровь.

— И чья же это вина? — мягко возразила она. — Насколько мне помнится, это не я вливала в тебя виски. — Эбби повернулась и, шурша юбкой для верховой езды, снова села на валун и теперь уже зло посмотрела на Кейна.

« Господи! — с отвращением подумал тот. — Она, несомненно, мнит себя благодетельницей рода человеческого, готовой произносить слащавые речи о том, какой это страшный грех — много выпивать «. Внезапно Кейном овладело сильное желание сбить с Эбби спесь.

— Ну, — сказал он, пожав плечами. — Может, ты и права. Может, мне и не нужен теперь хороший глоток виски, скорее сейчас, мне кажется, только здоровая опытная женщина могла бы отвлечь меня от всех моих недугов. — Кейн уперся локтями в колени и кивнул на пустую кастрюлю, где варились бобы. — Должен признать, дорогая, что эта еда была очень вкусной. У тебя нет еще каких-нибудь скрытых талантов?

Непристойная улыбка появилась на его губах.

Эбби с трудом перевела дух. Не может быть, чтобы он вновь предлагал, чтобы она… чтобы они… Эбби залилась краской до самых корней волос, покраснела даже шея. Кейн насмешливо улыбался.

Эбби не знала, какое чувство сейчас в ней преобладает — гнев или смущение. Ей не помогла и мысль, что Кейн нарочно пытается ее поддразнить и смутить.

— О да, — тихо продолжал он. — Почему ты не покажешь мне, что умеют делать эти губы и руки, дорогая? Я признаюсь, что после вчерашнего вечера меня разбирает сильное любопытство.

Эбби, не раздумывая, мгновенно вскочила на ноги.

Больше всего на свете ей хотелось вылить кружку с горячим кофе ему на голову. Направляясь к своим седельным вьюкам, она услышала тихий смех Кейна.

Спустя мгновение она оказалась за его спиной.

— Кейн? — Ее голос прозвучал подобно приятной, нежной мелодии. — У меня как раз нашлось средство от твоей головной боли.

— Что? — Кейн резко обернулся и пристально посмотрел на Эбби.

В одно мгновение она опрокинула содержимое своей фляги ему на голову.

Кейн вскочил на ноги с непристойным ругательством. Она слишком поздно осознала всю безрассудность своего поступка. Лицо у Кейна потемнело как грозовая туча. Эбби инстинктивно бросилась бежать.

Но она не успела сделать и двух шагов, как Кейн набросился на нее с быстротой молнии. В следующий миг она лежала на земле. Эбби почувствовала, что Кейн нагнулся и его рука, твердая как сталь, скользнула под ее колени. Все вокруг вдруг бешено завертелось, ноги Эбби оторвались от земли, и сильные руки подняли ее вверх.

Кейн зашагал; его шаги были уверенными и решительными.

— Боже милостивый, остановись!

— На этот раз Бог тебе не поможет, голубушка, — процедил он сквозь зубы.

Одной рукой Эбби обхватила Кейна за плечи, пытаясь удержаться.

— Кейн… что ты делаешь?

— Дорогая, — сказал он с издевкой, — у меня есть верное средство, чтобы слегка охладить твой пыл.

Кейн направился к озеру. Эбби мгновенно догадалась о его намерении — он собирался бросить ее в воду. Эта догадка лишь усилила ее отчаянное желание освободиться.

— Кейн, нет! На мне… на мне ботинки! — Эбби начала бороться всерьез.

Отвратительные ругательства донеслись до ее ушей, однако Кейн не остановился, он только крепче, как в тисках, сжал Эбби в объятиях.

— В таком случае, дорогая, ты лучше сбрось с себя к черту все эти проклятые вещи!

— Я не твоя дорогая, прекрати меня так называть!

— Как скажешь, Эбигейл!

— Так тоже меня не называй! Никто, кроме папы, никогда не называл меня Эбигейл. — Папа. Не успело это слово сорваться с ее уст, как у нее сжалось сердце.

— Право, тебе не стоит так сильно волноваться, — насмешливо прозвучал над головой Эбби голос Кейна. — Ты очень скоро вернешься к папе на колени.

Слова Кейна, точно ржавая бритва, вонзились в нее. Эбби стала колотить его кулаками.

— Я уже сказала тебе, Кейн, что он… он умер! — Боль, кровоточащая, словно рана в груди ее отца, наполнила сердце Эбби, когда она подумала о том, как он лежит сейчас в своей могиле, холодный и одинокий.

Господи, так больно думать о нем, а еще больнее знать, что он мертв!

Они уже достигли берега озера, но не это остановило Кейна. Он инстинктивно почувствовал то мгновение, когда что-то изменилось. Он осознал это еще до того, как Эбби перестала вырываться из его объятий. Она лежала, обессилев, на его груди, не оказывая никакого сопротивления.

Голова Эбби была опущена, но он видел, что ее длинные ресницы мокры от слез и что она пытается унять дрожь губ. В сознание Кейна внезапно ворвался голос:» Сэм приехал на ранчо в поисках Диллона, но вместо него он убил папу «.

Кейн медленно опустил Эбби на землю, позволив ей стоять самостоятельно, но все же не выпуская ее из своих рук. Он удерживал Эбби, положив руки ей на плечи.

— Сэм-Удавка? — хрипло спросил Кейн.

Эбби кивнула. Он одновременно и услышал, и почувствовал ее неровное дыхание. Хотя Эбби говорила очень тихо, Кейн уловил в ее голосе легкий упрек:

— Я… я уже сказала тебе об этом. Неужели ты мне не поверил?

Кейн действительно не поверил, но он не мог ей в этом признаться, во всяком случае, не сейчас. Что-то опасное, что-то очень грозное, что-то, чего он не понимал, навалилось на него. Кейн боролся с желанием поближе привлечь Эбби к себе и дать ей возможность выплакаться, если ей этого хочется.

Он выругал себя самыми скверными словами за свою нерешительность. Почему, черт побери, он должен волноваться, если она страдает? Ведь он ее совсем не знает, более того, и не хочет знать. Она колючая и высокомерная. Самая трудная женщина, с которой он когда-либо имел несчастье встретиться. И все-таки Кейн не мог не обратить внимания на мольбу в этих обиженных голубых глазах, а эти нежные дрожащие губы… или это просто уловка, чтобы добиться того, чего она хочет?

Уже второй раз, с яростью подумал Кейн, она заставляет его чувствовать себя так неуютно — второй раз за один и тот же день! Будь он проклят, если снова станет плясать под ее дудку. И, безусловно, он никогда больше не позволит ей угрожать ему его же револьвером!

Кейн отпустил Эбби. Выражение его лица посуровело, — Тебе лучше лечь спать, если ты хочешь отправиться в путь рано утром. — Кейн невозмутимо произнес эти равнодушные слова. Эбби ничего не ответила, и он, приподняв темную бровь, язвительно заметил:

— Если только ты не собираешься сделать кое-что более умное, а именно — отправиться назад тем же путем, каким мы сюда приехали.

Глаза Эбби засверкали. Его сарказм был ей почти приятен. На какое-то мгновение, когда Кейн держал ее в своих объятиях, Эбби ощутила странное желание прижаться лицом к его крепкой шее и дать волю горьким слезам, не беспокоясь из-за того, что он является свидетелем ее слабости.

Но сейчас Эбби распрямила плечи и подняла подбородок. Она не знала, что кроется за резкой переменой в поведении Кейна. Впрочем, было глупо ожидать сострадания от такого человека. Он просто не может понять, как мучительно она переживает потерю отца.

Если этот эгоист и помогает ей, то только ради обещанных денег.

Вернувшись на место привала, Эбби устроилась на ночлег и легла, наблюдая за тем, как ночь расстилает над землей свое темное покрывало. Некоторое время спустя она услышала, как вернулся Кейн. Ни один из них не проронил ни слова, пока он располагался с противоположной от Эбби стороны костра, но чувствовалось, что атмосфера еще больше накалилась.

Эбби повернулась спиной к Кейну. Несмотря на то что она чувствовала рядом с собой присутствие чужого мужчины, жужжание насекомых и легкое дуновение ветра сквозь ветви деревьев начали плести свой волшебный заговор. Эбби почувствовала тяжесть в руках и ногах и начала засыпать. Она настолько вымоталась за эти два дня, что у нее уже не было сил даже думать о чем-либо.

Глава 5

На следующее утро Эбби проснулась оттого, что почувствовала, как золотистые солнечные блики пляшут на ее веках. Она с трудом приоткрыла глаза и сразу прищурилась от ослепительно сверкавших сквозь редкие облака солнечных лучей. События последних дней пронеслись в голове Эбби с такой же скоростью, как вода проходит сквозь сито. Устроили ли папе приличные похороны? Несомненно, Дороти и Лукас должны были об этом позаботиться. И все-таки Эбби не могла отделаться от чувства вины, которое, словно нож, пронзало ей сердце. Конечно же, ей следовало находиться дома. И Диллон тоже должен был бы присутствовать на похоронах отца. Эбби почувствовала, как ее охватывает гнев. Диллон погнался за бандитами… а теперь ей приходится гнаться за ним…

В общем, практически из-за брата она оказалась в таком трудном положении.

Не открывая глаз, Эбби тем не менее молилась о безопасности Диллона — молилась о том, чтобы Сэм-Удавка не напал на его след… а также о том, чтобы они с Кейном уже ехали по следу Диллона.

Эбби вздохнула; казалось, этот вздох вырвался из глубины ее души. Она откинула смятое одеяло, и только тогда заметила, что постельных принадлежностей Кейна нет на том месте, где он их разложил вчера вечером. Не было видно нигде и его самого.

Первой мыслью Эбби было, что Кейн, скотина, ее бросил. Она вскочила на ноги и чуть не споткнулась обо что-то — его постельные принадлежности, поняла Эбби. Они были аккуратно сложены, увязаны и лежали всего в нескольких дюймах от того места, где во время сна покоилась ее голова.

У Эбби внутри все сжалось. Мысль о том, что Кейн стоял над ней, когда она спала, не ведая, что он находится так близко, привела ее в замешательство…

Лошадь Кейна, а вместе с ней и седло исчезли.

Но где же он? Возможно, она права, и Кейн и впрямь ее бросил. Полная решимости не терять попусту ни минуты, Эбби стала искать в своем седельном вьюке кусок лавандового мыла, тоже захваченного из дома. Когда вчера вечером они расположились на привал, она была разгоряченная и потная. Хотя Эбби очень не хотелось попусту терять время, она не могла противиться желанию быстро ополоснуться в озере.

Да и кто знает, когда они смогут снова сделать стоянку возле воды? Быстрым и решительным шагом Эбби направилась к озеру. Сосредоточенно глядя вперед, она направилась к деревьям, как бы несшим караульную службу вдоль берега. Эбби так торопилась, что чуть не врезалась в лошадиный бок. Гнедой с лоснящейся шкурой лишь поднял голову и, отрешенно глянув на Эбби, снова принялся жевать сочную траву.

Эбби не пришлось долго удивляться, почему конь находится здесь. За деревьями послышался какой-то шорох. Глянув туда, Эбби увидела неторопливо входящего в воду Кейна, совершенно голого.

Не замечая ее присутствия, Кейн вошел в воду поглубже, затем, прорезав зеркальную гладь озера, неглубоко нырнул и тут же вынырнул. Потом сделал несколько шагов вперед, пока вода не дошла ему до пояса, окунулся, тряхнул головой и начал разбрызгивать воду вокруг себя во все стороны. Эбби пыталась убедить себя, что ее удерживает на месте и не позволяет немедленно уйти прочь лишь чувство любопытства, а никак не чувство удовольствия и даже некоего благоговения перед увиденным. Однако ей не удавалось отделаться от мысли, что ее поразила энергия и , сила, таившиеся в теле, а также своеобразная гордая красота, которую Эбби никогда не предполагала обнаружить в мужчине.

Фигура Кейна, казалось, сплошь состояла из рельефных мускулов, покрытых блестящей, с медным отливом кожей. Широкая грудь, плоский живот, узкие бедра, ягодицы округлой формы, твердые и крепкие на вид — все это напоминало древнегреческую скульптуру.

Кейн повернулся, и глазам Эбби предстало еще более поразительное зрелище. Она увидела все то, что отличало его от нее… все, что делало его мужчиной.

У Эбби перехватило дыхание. Она буквально застыла на месте. Она хотела отвернуться, но не смогла.

Неужели именно это прижималось к ее животу в тот вечер, когда Кейн ее целовал? В смущении Эбби непроизвольно оценивала и соизмеряла… Нет. Конечно, нет. Хотя сегодняшнее зрелище было достаточно впечатляющим, воспоминание о том вечере живо запечатлелось в ее памяти. Та часть его тела, которая делала его мужчиной, казалась тогда гораздо больше…

Послышался взрыв негромкого вибрирующего смеха.

— Ба, мисс Эбби, не может быть, чтобы вам нравилось то, что вы видите. — Изумленная тем, что Кейн заметил ее присутствие, она перевела взгляд на лицо Кейна. Его губы скривились в присущей ему надменной улыбке, которую Эбби успела возненавидеть.

Щеки ее пылали. Эбби чувствовала себя предельно униженной тем, что Кейн застал ее врасплох, когда она наблюдала за ним, разглядывала его — голого!

Эбби попыталась как-то выпутаться из этой более чем двусмысленной ситуации.

— Я… я не знала, где ты. Твой конь тоже исчез, поэтому я решила спуститься к озеру и выкупаться, пока ты не объявишься…

Кейн громко рассмеялся, хотя его смех прозвучал несколько неестественно. Даже на отдалении он видел, как предательский румянец заливает лицо и шею Эбби. Кейн задался вопросом, не покраснело ли у Эбби и все тело. Было бы интересно в этом убедиться.

Он вообще не возражал бы против того, чтобы все очень тщательно рассмотреть и изучить, но только при условии, что леди не будет возражать и сама того пожелает. К сожалению, она вряд ли согласится.

— Пока ты спала, я собирался порыскать в поисках следов, но прежде решил искупаться. — Кейн беспечно положил руку на голое бедро. — Ты, кажется, держишь в руке мыло? В спешке покидая Ларами, я не успел захватить его с собой.

Сарказм Кейна не задел Эбби. Разговаривая, он постепенно двигался вперед. Когда Эбби поняла это, она швырнула ему кусок мыла. Кейн ловко поймал его.

Он по-прежнему оставался голым, но, по-видимому, это его нисколько не смущало и не беспокоило.

— Для замужней леди ты, по-моему, чересчур застенчива, — медленно проговорил он. — Ведь если бы я не знал, что ты замужем, то мог бы подумать, что ты никогда раньше не видела голого мужчину.

Эбби чуть было не выпалила, что это действительно так. О, конечно, она видела и Диллона, и отца, обнаженных до пояса — но и только… Она с ужасом поняла, что все еще не сводит глаз с Кейна. Эбби быстро повернулась и стремглав бросилась назад, той же дорогой, что и пришла.

— Не стоит убегать! — крикнул ей вслед Кейн. — Это озеро достаточно большое, места хватит для нас обоих. — Эхо донесло негромкий издевательский смех. По мере того как возрастала скорость шагов Эбби, возрастало и ее раздражение. Боже правый, как же он способен выводить из себя! К тому же он просто сумасшедший, если думает, что она хотя бы чулок снимет в его присутствии. Она не доверяет ему ни на йоту.

Мнение Эбби о Кейне еще больше ухудшилось, когда он вернулся на привал в расстегнутой рубашке, надетой поверх брюк. Он небрежно и бесцеремонно стал заправлять при ней рубашку в брюки и застегивать их. Да ведь у этого человека нет ни малейшего понятия о приличии — никакой воспитанности! У Эбби было такое чувство, что Кейн нарочно пытается ее смутить. Но на этот раз она не собирается доставить ему такое удовольствие. О нет!

Кейн взглянул на Эбби и, увидев выражение ее лица, отказался от намерения просить ее помочь ему побриться. Он не любил бриться без зеркала, но не рисковал вложить сейчас бритву в руки этой леди. Не исключено, что она с огромным удовольствием перережет ему глотку!

Кейн потер колючую щетину на своей щеке. Да, привычно кривя губы, подумал он. Хотя Эбигейл Маккензи, безусловно, очаровательная женщина, но пребывать рядом с ней не так-то просто. Тем не менее ее капризное и своенравное поведение больше устраивает его, чем ее фокусы прошлой ночью. Ранимость Эбби невольно трогала его. Сегодня ночью Кейн долго лежал без сна. Чувство вины бередило его душу. Он ощущал себя подлецом из-за того, что не посочувствовал Эбби, не сказал, что сожалеет о смерти ее отца. Но тогда слова застряли у него в горле, как куриная кость.

« И все же почему я должен быть к ней внимательным и добрым? — сурово спрашивал себя Кейн. — Эбигейл, безусловно, не ждет этого от меня! Ясно, что она меня и за человека-то не считает «. А он, как последний болван, невольно испытывает к ней какую-то нежность за то, что вообще что-то чувствует по отношению к ней!

— Как только покончишь с едой, — голос Эбби был холодным, точно лед, — я хотела бы отправиться в путь.

Кейн столь же холодно ответил:

— Это меня устраивает.

Не проронив больше ни слова, они наскоро глотали остывший кофе с печеньем. Спустя несколько минут Эбби и Кейн уже были в дороге, окружавшая их обоих аура была подобна зимнему ветру, проносящемуся над прериями.

Так же, как и вчера, они упорно скакали в северном направлении. Иногда Кейн сбавлял скорость, пытаясь найти следы того, что недавно здесь проезжал кто-то другой, но, к досаде Эбби, ему не везло так же, как и вчера утром.

По мере того как солнце медленно приближалось к зениту, день становился все жарче. На ослепительно голубом небе, уходившем в бесконечную даль, не было видно ни единого облачка. В воздухе не ощущалось даже слабого намека на хотя бы легкий ветерок. Сдернув с шеи шелковый пестрый платок, Эбби вытерла пот со лба. Она страстно желала бы сейчас искупаться в ванне.

В полдень они остановились у ручья, чтобы напоить лошадей. Эбби с восхищением наблюдала, как Кейн на лошади спускается к кромке воды. Ей не нравился этот человек, но он так сливался с лошадью, что выглядел словно кентавр. Казалось, он чувствует себя верхом на лошади так же свободно, как прирожденный ковбой.

Когда Кейн спешился, Эбби сделала то же и повела Сынка к стремительно несущемуся потоку прозрачной воды, где он начал с жадностью пить.

Уголком глаза Эбби видела, как Кейн ведет свою, лошадь совсем рядом. И мужчина, и животное высоко возвышались над ней и Сынком. Полночь была ростом по меньшей мере в семнадцать ладоней2. Крупная, сильная, черной масти, она выглядела так же угрожающе, как и ее хозяин.

В то время как Кейн рассеянно гладил шею коня, взгляд Эбби был прикован к его рукам. Они тоже были очень сильные, большие, худые и смуглые. Эбби не могла не вспомнить ту ночь в» Серебряной шпоре «: эти самые руки, несмотря на всю их силу, необыкновенно нежно касались ее груди, ее чувствительных сосков, так что эта ласка была похожа на прикосновение перышка…

Эбби внезапно ощутила покалывание в сосках и желание сжать грудь руками. Что с ней происходит? Ее воспоминание совершенно не соответствует тому, что она знает о Кейне — он грубый, неотесанный. В полном смятении от ненужных мыслей, бродивших в ее голове, Эбби нашла убежище под гигантским тополем.

Кейн сидел на корточках у ручья, наполняя свою фляжку. Выпрямившись, он взглянул в сторону молчавшей Эбби и направился, к ней. Он бросил свою шляпу на землю и опустился рядом. Отвинтив крышку с фляжки, он сделал длинный глоток, вытер рот и предложил Эбби.

Она заколебалась. Хотя она испытывала жажду, ей не хотелось дотрагиваться губами до того места, которого касались губы Кейна. Поступить подобным образом, мнилось ей, было бы демонстрацией их близости, а этой близости Эбби хотела меньше всего.

Она отрицательно покачала головой, и Кейн завинтил фляжку.

— Ты давно замужем за своим любимым Диллоном? — поинтересовался он.

Сначала она уловила насмешку, прозвучавшую в его словах, а уже потом самый их смысл. На какое-то мгновение Эбби была озадачена вопросом, она забыла, что назвала Диллона своим мужем. Эбби быстро отвела взгляд, стараясь, чтобы Кейн не заметил ее смятения, и сказала первое пришедшее ей на ум:

— Неделю.

Кейн не смог сдержать появившуюся на его губах усмешку.

— Это очень короткий срок для того, чтобы так утомиться.

— Так утомиться, — повторила Эбби, прищурясь. — Может, ты объяснишь мне, что имеешь в виду?

Кейн лениво пожал широкими плечами.

— Не будь такой злюкой. Я совсем не хотел тебя обидеть. Мне кажется лишь, что только что женившийся мужчина не захотел бы так скоро покидать свою супругу, не говоря уже о ее постели. — Кейн искоса поглядел на Эбби. — Разве только он обнаружил, что продрог до костей.

Эбби была просто ошеломлена. Кейн выражался так недвусмысленно, что она с трудом поверила, что правильно его услышала. Неужели он снова пытается ее оскорбить? Неизвестно почему, но они оба высекали друг из друга пламя, точно кремень и трут.

Эбби гневно взглянула на Кейна:

— Не будь таким грубым. В этом нет никакой необходимости.

— Грубым? — презрительно фыркнул Кейн. — Что странно, то странно, леди. Я не могу себе представить, как человек, будучи женат всего неделю, оставляет свою молодую жену и бросается в погоню за каким-то бандитом. Так брак по любви не начинают.

Да его следовало бы за это пристрелить!

Страх внезапно сжал сердце Эбби. Она и представить себе не могла Диллона мертвым. Боже правый, невозможно даже подумать об этом.

— В самом деле, я бы добавил еще, что со стороны твоего драгоценного Диллона было чертовски глупо оставлять тебя одну, когда поблизости находится Сэм-Удавка. Вспомни, что случилось с твоим отцом.

— У Диллона не было возможности узнать, что Сэм-Удавка находится где-то недалеко от Ларами, — решительно защищала брата Эбби. — У него также есть глубоко личные причины разыскивать Сэма-Удавку — основательные причины, могла бы я добавить. Он… он делает лишь то, что обязан делать. Это истинная правда, и буду тебе очень благодарна, если ты не будешь больше говорить о Диллоне. Я знаю его довольно давно — он вовсе не безрассудный и не безответственный!

Ухмылка не сходила с лица Кейна.

— Довольно давно, а? Позволь мне догадаться.

Очевидно, с детства, дорогая?

— Да, мы знаем друг друга с детства.

Разговор опять возвращался к теме, которой Эбби не хотелось бы касаться. Она стала сомневаться в том, умно ли поступила, сказав Кейну, что Диллон — ее муж.

— Кроме того, — продолжала Эбби, — с чего это ты считаешь себя таким крупным знатоком в делах брака? Откровенно говоря, я не знаю, есть ли у тебя вообще право судить о браке.

Кейну показалось, будто ему с размаху всадили в спину нож. И его окутала тьма. Схватив с земли шляпу, он поднялся. Его губы были крепко сжаты.

— У меня есть такое право, — прогудел Кейн сквозь стиснутые зубы. — Ты ведь ничего обо мне не знаешь.

Под свирепым взглядом Кейна у Эбби начисто пропал дух противоречия. Она тоже поднялась, чувствуя себя озадаченной, встревоженной, и не могла избавиться от неловкости и ощущения, что сказала сейчас нечто ужасное.

Весь день Эбби мучилась из-за неотступного чувства вины. Сделанное ею вчера утром заявление, что Диллон — ее муж, было чисто инстинктивным средством самозащиты. Она, понятно, и не подумала о возможных последствиях. Поэтому расспросы Кейна об их с Диллоном» супружестве» застали ее врасплох и сильно усложнили ситуацию. Оставалось надеяться, что все обойдется и Кейн не станет больше задавать ей вопросов.

Но Эбби беспокоило также и то, что она ни словом не обмолвилась о том, что Диллон — начальник полицейского участка в Ларами.

Правда, Кейн заявил, что на территории Вайоминга его не разыскивают. Но возможно, он просто опасался, что Эбби может отдать его в руки закона… Нет, решила Эбби. Эту маленькую тайну она пока должна держать при себе.

На востоке по-прежнему молчаливыми часовыми возвышались остроконечные черные вершины. На севере и западе, казалось, простираются до бесконечности холмистые плоскогорья. Стояла невыносимая жара, казалось, что она волнами накатывается из-за горизонта. На исходе дня путники поднялись на холмистую возвышенность. Невдалеке от них, у подножия гор, раскинулся небольшой городок.

Эбби осадила свою лошадь. Кейн тоже придержал Полночь. Он сидел положив смуглую руку на седельный рожок, пристально вглядываясь в группу расположенных внизу строений.

— Кристал-Спрингз? — нарушил тишину голос Эбби.

Кейн молча кивнул, но она успела заметить, как в его глазах быстро промелькнуло что-то похожее на удивление. Очевидно, он не ожидал, что Эбби знает, где они находятся. Но отец, слава Богу, воспитал ее не жеманной беспомощной женщиной, а по-мужски, она умела и знала многое и не собиралась извиняться перед Кейном за давешнюю размолвку.

И все же Эбби не могла побороть в себе легкое волнение.

— Мне показалось, ты сказал, что убежище Сэма находится на расстоянии нескольких сотен миль к северу. Значит, мы уже близко?

— Близко? Нет, дорогая, нам нужно ехать еще по меньшей мере дня четыре. — Кейн посмотрел на Эбби.

Выражение его лица оставалось суровым и слегка задумчивым. — Знаешь, ты, пожалуй, должна быть готова к тому, что тебя ожидает большое разочарование. Я не принимал участия в делах Сэма и не виделся с ним почти год. За это время он мог сменить убежище.

У Эбби сжалось сердце. Она не смеет так думать — и не будет!

Сделав над собой усилие, Эбби спокойно взглянула на Кейна.

— А теперь скажи, кто из нас задира? Я уже говорила тебе, Кейн, что не жду от тебя помощи за «просто так». Я заплачу тебе.

— Почему ты думаешь, что меня интересуют твои деньги? — Кейн приподнял и загнул назад поля шляпы и быстро, но внимательно оглядел Эбби знакомым ей жадным взглядом. Она почувствовала себя оскорбленной, покраснела и отвернулась, будто была совсем раздетой.

— И все же ты должен сделать это, назвать свою цену. Мне не хочется больше повторять тебе одно и то же.

Эбби снова посмотрела на Кейна. Он впился взглядом в ее лицо. Этот взгляд был таким испытующим, пристальным и пронизывающим, что Эбби словно ударило молнией. Выражение лица Кейна было по-прежнему хмурым и суровым.

Однако он первым отвел взгляд, пробормотав:

— Мы рассчитаемся потом. Можешь в этом не сомневаться, дорогая.

Кейн пришпорил коня, пустив его в галоп. Эбби сделала то же самое, стараясь не отставать от них. «Уж не собирается ли Кейн от меня избавиться? — подумала она. — Так ему это не удастся». Кейн не сбавил скорость, пока они не достигли окраины городка.

Эбби с любопытством огляделась. Большинство строений были небольшими и приземистыми, с поблекшей от безжалостных лучей солнца краской на них. Эбби и Кейн рысью промчались мимо здания банка и школы.

Затем Кейн свернул в переулок и там осадил лошадь.

Вскоре Эбби поняла, почему он остановился именно здесь.

Они оказались перед магазином, где продавались различные товары. Кейн спешился и, повернувшись к Эбби, порывисто обхватил руками ее талию и снял девушку с лошади. Привязав коней к перилам, он повернулся к Эбби.

— Ты говорила, нам нужны продукты. Почему бы тебе не зайти в магазин и не купить их здесь?

Тонкая бровь Эбби приподнялась.

— А где будешь ты?

Кейн показал пальцем на небольшое здание в конце улицы.

Губы Эбби сжались, когда она взглянула в этом направлении. О, ей следовало бы знать — это кабак!

Но не успела Эбби и слова сказать, как Кейн уже повернулся и направился к зданию.

Эбби двинулась за ним, ни на шаг от него не отставая.

Кейн резко повернулся и свирепо посмотрел на нее.

— Что, черт возьми, тебе от меня нужно?

Эбби смело выдержала его взгляд.

— Ты без меня никуда не пойдешь, Кейн.

Вновь эти странные серебристые глаза рассматривали Эбби так внимательно, что поколебали ее спокойствие…

— Ба, дорогая, я просто польщен.

— Не стоит. Я бы не удивилась, если бы ты выскользнул из этого кабака через заднюю дверь.

Кейн крепко сжал в кулак свои сильные пальцы.

Эбби подумала, что он с удовольствием зажал бы в кулак ее шею.

— Насколько я помню, дорогая, это не мой, а твой трюк. Однако ты можешь зайти вместе со мной, если хочешь. Я думал, что, возможно, увижу кого-нибудь из знакомых и поинтересуюсь, не проезжали ли здесь твой муж или Сэм. Но я очень сомневаюсь, захочет ли кто-нибудь со мной разговаривать, если в дверь войдет такая леди, как ты. Мне казалось, что теперь ты уже понимаешь, чего ждут мужчины от женщин, которые любят часто бывать в кабаках. — Каждое слово Кейна было подобно острию ножа. — Но если ты не возражаешь против того, что о тебе подумают, черт, почему я должен возражать?

Кейн схватил Эбби за запястье и притянул к себе.

К этому моменту Эбби уже молча признала, что его доводы весьма убедительны, хотя и звучат оскорбительно для нее.

Ему удалось одержать над ней верх.

Он бы, наверное, сделав Эбби свой любовницей, стал опекать ее. Но она была против этого, и потому он на нее набросился; его лицо было темнее грозовой тучи.

— Ты иди. Я… я подожду тебя здесь, — опустив голову, тихим и не очень твердым голосом проговорила Эбби. Она не могла на него взглянуть, просто не могла. Кейн еще крепче сжал ее запястье, но, поняв, что Эбби передумала, сердито посмотрел на нее и отпустил ее руку.

— Не стой здесь на улице, — отрывисто проговорил он. — Почему бы тебе не подождать вон в том ресторанчике? — Кейн указал на строение рядом с магазином. — Я скоро вернусь.

После ухода Кейна Эбби не стала медлить. В магазине, где продавались всевозможные продукты, она пополнила свои запасы, немного поболтала с владельцем магазина и вышла. В ресторанчике Эбби заказала кофе, но, прождав почти полчаса, решила, что, пожалуй, ей лучше заказать какую-нибудь еду, пока ее не прогнали. Ее внимание привлекли ветчина и галеты, но, когда их наконец принесли, Эбби почувствовала, что слишком нервничает, и проглотила всего лишь несколько кусочков. Прошло, наверное, больше часа, прежде чем Кейн наконец явился за ней.

Эбби вскочила из-за стола:

— Ты что-нибудь узнал?

Он покачал головой. Ее плечи поникли, но она не позволила себе пасть духом. Было пока достаточно светло, чтобы еще немного продолжить путь. Небо на западе пылало багрянцем, наступали сумерки, когда они решили наконец вновь сделать привал. Кейн выбрал скрытую деревьями поляну возле речки, мимо которой они только что проехали.

Он быстро расседлал лошадь и, опустившись на траву, прислонился спиной к стволу дерева и вытянул ноги. Кейн закрыл лицо шляпой и, положив руки на живот, сплел пальцы. Через десять минут, когда Эбби, ополоснув руки и лицо в речке, вернулась на стоянку, Кейн даже не пошевелился.

Проходя мимо него, Эбби уловила исходивший от мужчины запах табачного дыма и спиртного. По-видимому, ему было совершенно нечего ей сообщить о Сэме-Удавке или Диллоне, кроме того, он был разозлен на Эбби и не намеревался сейчас разговаривать с ней. Думая, что Кейн спит, Эбби громко и негодующе сказала:

— Мне приходится задавать себе вопрос, мистер, действительно ли вы ходили в этот кабак, чтобы получить какие-нибудь нужные сведения, или попросту обрадовались возможности снова опорожнить бутылку виски?

— Может, — нарушил тишину спокойный мужской голос, — ты хочешь мне это повторить?

Эбби медленно повернулась и смело посмотрела Кейну в лицо. Воздух между ними словно накалился.

— Оказывается, ты очень хорошо услышал меня, — твердо ответила Эбби. — Но если тебе так хочется, я снова это повторю. Мне кажется, ты ужасно любишь бутылку, Кейн.

Его рот скривился. Одному Богу известно, что у него достаточно оснований искать утешения в выпивке. Но Кейн давно понял, что виски уже не может изменить его теперешнюю сущность и исправить то, что он натворил. Виски только заставляет его забыть… но лишь на некоторое время.

Необузданная ярость, подобно облаку, обволакивающему солнце, охватила его. Да, подумал Кейн, на дне бутылки не найти успокоения. Его нигде нельзя найти.

Но эта женщина, которая, несомненно, ни разу в жизни не испытала никаких невзгод, не имеет права поучать его — ни малейшего права.

Кейн медленно поднялся во весь свой внушительный рост.

— Ты уж точно не грешишь выпивкой. А на меня тебе просто наплевать. Ты считаешь, что я подонок, и хочешь заставить меня с этим согласиться. Кто ты такая, черт возьми, чтобы меня осуждать?

— Я… я не осуждала. — Эбби настороженно и со страхом наблюдала за Кейном. Она хотела сделать шаг назад, но обнаружила, что массивный ствол дерева преграждает ей путь к отступлению. — Я только пыталась…

— Черта с два ты меня не осуждала! Ты считаешь, что я достаточно хорош, чтобы помочь тебе спасти шкуру твоего мужа, а когда тебе нужно, ты это забываешь, не так ли? Ну а я не забыл, дорогая. И знаешь что? Мне кажется, пришла пора расплачиваться.

У Эбби перехватило дыхание. Ей казалось, что она вот-вот задохнется.

— Ч-что ты имеешь в виду?

Улыбка Кейна была далеко не из приятных.

— Ты сказала, что я должен всего лишь назвать свою цену. Итак, дорогая, цена, которую я хочу, — это ты сама.

Она. В голове у Эбби загудели набатные колокола.

У нее так громко застучало сердце, что Кейн наверняка это слышит.

— Подожди, — начала Эбби, — я думаю, нам следует раз и навсегда покончить с этим вопросом.

Кейн снял с себя пояс, на котором висел револьвер, и бросил его на землю.

— Я совершенно согласен, Эбигейл.

Его спокойный тон не вязался с его разъяренным видом. Кейн схватил Эбби за руки выше локтей и приблизился к ней вплотную. Его глаза потемнели и казались бездонными. Их взгляд был столь же буйным, как летняя гроза.

У Эбби пересохло во рту, она дышала с перебоями.

— Ты не правильно меня понял, — быстро проговорила она. — Я… я обещала тебе деньги!

Кейн покачал головой:

— Насколько мне помнится, вчера утром в Ларами ты сказала — помоги, и я дам тебе все, Кейн, все, что ты захочешь. Это я тоже не забыл.

— Нет! — вскричала Эбби. — Я… так не говорила, и я не позволю тебе это сделать, Кейн. Ты слышишь? Я не позволю тебе!

— Дорогая, — безжалостная улыбка еще не сошла с его губ, — ты не сможешь мне помешать.

Мягкость, звучавшая в его голосе, была обманчивой… Руки Кейна подобно железному обручу обвились вокруг Эбби. От него исходили ярость и желание обладать ею, он заманил ее в ловушку, из которой не было спасения. Эбби понимала, какие чувства им движут, да и вырваться из его стальных объятий было невозможно. Именно желание, горевшее в глазах Кейна, было гораздо страшнее для Эбби, чем даже его ярость. Она собиралась закричать, но в этот момент он крепко прижал свой рот к ее губам, запечатлев на них поцелуй, напоминавший раскаленное клеймо. На какое-то мгновение потрясенная Эбби словно оцепенела, но затем все же попыталась вырваться, однако Кейн не оставил ей возможности бороться. Его напрягшиеся руки были сцеплены на спине Эбби и не давали ей возможности пошевелиться, ее ноги были зажаты между его ногами, а грудь крепко прижата к его твердой широкой груди.

Эбби попыталась поднять вверх руки, но это было бесполезно. Грубые губы Кейна наслаждались нежностью ее губ. Эбби презирала себя за свою беспомощность, но была достаточно разумной, чтобы понимать неоспоримое преимущество Кейна. Тем не менее Эбби не собиралась уступать Кейну, и ей было все равно, догадывается ли он об этом или нет. Эбби оставалась неподвижной в его объятиях, но, когда он своим языком захотел открыть ей рот, она плотно сжала губы.

Кейн поднял голову. Он чуть ослабил железную хватку, однако не отпустил девушку.

— Как! — с издевкой воскликнул он. — Неужели твой муж еще не научил тебя, как нужно целоваться? Дорогая, если семь ночей подряд ты оказывала ему подобный прием, неудивительно, что он отправился в неизведанные края.

Хотя лицо Эбби пылало как в огне, она достойно выдержала его насмешки.

— Ты и в Подметки не годишься Диллону, — спокойно сказала она.

— Это на самом деле так? Тогда позволь мне предложить тебе кое-что, дорогая. Меня интересует, вправду ли под этой одеждой находится женщина из плоти и крови. Давай только посмотрим, хорошо?

Кейн стал действовать, прежде чем Эбби смогла его остановить. Подняв руки, он расстегнул ее жилет, безошибочно остановившись у холмиков ее груди.

Когда встретились их глаза — бросающие вызов синевато-серые и испуганные голубые, Кейн большими пальцами провел по ее твердым соскам.

Эбби чуть не задохнулась от ярости. Господи, какой же он подлец, если позволяет себе так с ней обращаться, зная, что она замужем! Ярость придала Эбби мужества и сил.

Она вырвалась из его объятий и наотмашь ударила Кейна по щеке.

Глава 6

— Ax ты, сукин сын!

Это ругательство точно отрезвило Кейна. Он оцепенел, мгновенно выпустив Эбби из рук. Кейн медленно повернулся и столкнулся лицом к лицу с мужчиной, которому принадлежал этот хриплый голос. Он проклинал себя за то, что забыл об осторожности. Если бы его не переполняло желание разозлить Эбби так же, как она злила его, то обостренные инстинкты, в течение многих лет выручавшие его, ни за что не подвели бы и сейчас.

Примерно в футах десяти от них находились двое мужчин на лошадях. Один из них был худой, как жердь, другой — с тяжелым подбородком и маленькими, как бусинки, круглыми и блестящими глазами, походившими на глаза коварного койота. Взгляд Кейна скользнул по лежавшему на земле футах в шести от него поясу, к которому был прикреплен револьвер. Если бы только он не поторопился его сбросить!

— У вас неприятности с маленькой леди, мистер?

— Ничего такого, с чем я не могу справиться. — Спокойный тон Кейна не мог обмануть Эбби. Он был так же напряжен, как металлическая пружина. Она инстинктивно подошла поближе.

— То, что мы сейчас увидели и услышали, выглядело совсем не так. — Грузный мужчина хрипло рассмеялся. — Послушай, Джейк, мне кажется, нам стоит преподать этому парню пару уроков. Что ты на это скажешь?

— Я бы сказал, что это лучшая мысль, которая пришла тебе в голову за весь год, Честер. Ты знаешь, как говорится, теперь — самое подходящее время.

Джейк захихикал скрипучим голосом. Эбби почувствовала, как от этого звука в ней стынет кровь. Небритые незнакомцы отталкивали своим видом. От этой пары исходила угроза, такая же темная, как грозовые облака.

Тот, которого звали Честер, выплюнул табачную жвачку и, вскинув подбородок, посмотрел на Кейна.

— Эй ты там, положи руки на голову и отойди от леди.

Но Кейн остался стоять на месте, его руки были напряжены, пальцы согнуты. Оба мужчины разглядывали Эбби, подобно детям, восхищенным сладостями, находящимися на прилавке.

Кейну это не понравилось, совсем не понравилось.

Честер с искаженным злобой лицом пустил лошадь вперед.

— Если вы не дурак, мистер, то послушаетесь меня. — Неожиданно он оттянул назад обутую в сапог ногу и каблуком ударил Кейна в грудь. Так как он сидел на лошади, то оказался над Кейном. Это обстоятельство увеличило силу удара, и Кейн был сбит с ног.

К тому моменту, когда он пришел в себя и с угрожающим видом бросился на Честера, тот успел поднять к плечу ружье. И нацелить его прямо в сердце Кейна.

— Иди вон к тому валуну и стань на колени, — указал он Кейну стволом ружья. — Оттуда ты сможешь видеть, как твоей малышке нравится настоящий мужчина. — Честер ухмыльнулся, обнаружив желтые обломки зубов. — Отлично, ты как раз там, где надо.

Руки за спину!

Джейк соскочил с лошади и пальцем поманил к себе Эбби.

Она замерла, как загнанная в ловушку лань.

Джейк грязно выругался и в два шага оказался рядом с ней.

— Вы оба со своим дружком не очень хорошо слышите, не так ли? — Джейк крепко схватил Эбби за руку и, запустив свою руку ей в волосы, быстро притянул ее лицо к своему. — Можно это сделать сразу, приятно и спокойно, а можно и немного позабавиться. Что ты предпочитаешь, крошка?

Прямые сальные волосы свешивались из-под его шляпы. В лицо Эбби ударил смрадный запах, исходивший изо рта Джейка, такой же отвратительный, как и запах его немытого тела. К ее горлу поступила тошнота.

Стараясь не показать своего испуга, Эбби плюнула Джейку в лицо. Его исказившееся лицо превратилось в уродливую маску. Он сгреб в кулак рубашку Эбби, а затем изо всех сил толкнул ее, и она упала на землю.

Хотя Эбби пыталась подавить рыдания, у нее вырвался сдавленный крик боли.

Этот крик, подобно острию ножа, пронзил Кейна.

Он мгновенно вскочил на ноги, изготовившись к прыжку, и лишь ощущение холодного металла, прижатого к виску, остановило его.

Честер злобно посмотрел на него:

— На вашем месте я бы не поступал так, мистер, если вы не хотите, чтобы эта малышка увидела, как ваши мозги разлетятся до самого Свитуотера.

Земля и небо закружились в страшном вихре. Еще не пришедшая в себя от падения, Эбби вновь закричала, когда Джейк безжалостно схватил ее за запястья и резким движением завернул ее руки за спину. Джейк крепко связал запястья полоской сыромятной кожи и в последний раз со злостью дернул за лямку. Ремешки, глубоко врезаясь в тело, причиняли неимоверную боль.

Джейк слегка ударил Эбби и поднял ее на ноги.

Сиплый смех огласил воздух, когда она споткнулась.

— Ты, ублюдок! — воскликнула Эбби. — Я скорее умру, чем позволю такому животному, как ты, прикоснуться ко мне!

Разумеется, вызов Эбби был чистой бравадой.

Джейк немедленно отплатил сторицей, рванув на ней рубашку с такой силой, что пуговицы полетели во все стороны. Эбби содрогнулась, когда Джейк сорвал разорванную рубашку с ее плеч, обнажив руки и выставив напоказ нижнюю сорочку девушки.

Джейк сдавленно засмеялся.

— Ого-го! Честер, погляди-ка, что мы здесь имеем! — Блестящие черные глаза пожирали пышную грудь Эбби, видневшуюся сквозь тонкую материю сорочки. Эбби побледнела, когда Джейк выхватил нож.

Обезумев от ужаса, она стала метаться, пытаясь изо всех сил ударить Джейка коленом в пах. Однако изогнувшись, он ловко уклонился от удара.

— Ты хочешь драться? Что ж, меня это устраивает, дорогая. Энергично, быстро и грубо — это как раз то, что мне нравится.

Одним взмахом от талии вверх Джейк разрезал тонкие ленты сорочки. Ничем более не сдерживаемые белые округлой формы груди Эбби обнажились. Нескрываемая похоть загорелась в глазах Джейка.

Внимание Честера, находившегося рядом с Кейном, несколько ослабло, он был целиком захвачен увиденным.

Джейк внезапно схватил Эбби, сжал ее так крепко, что, казалось, вот-вот сломает ей ребра. Затем он всунул свое колено между ее ног. Она пыталась отчаянно сопротивляться, но в результате лишь содрала себе кожу на запястьях. Горячие мокрые губы раздвинули ее губы; язык Джейка проник ей глубоко в рот.

Эбби отдернула голову, и ее стошнило. Она застонала, когда горячие руки стали щупать ее груди, грубо щипая соски, заставляя задыхаться от боли.

— Я готов. — Джейк часто и тяжело дышал. — О да, подожди немного, и ты увидишь, что у меня есть для тебя, дорогая. — Эбби с ужасом увидела, как он возится с брюками, расстегивая их. С жутким криком она вырвалась из рук Джейка.

Впоследствии Эбби не смогла бы рассказать, что именно произошло в следующее мгновение. Она услышала, как мужчина, это был Честер, закричал от боли, а затем раздался оглушительный выстрел. Резкий запах пороха ударил ей в ноздри. Эбби скорее почувствовала, чем увидела, как дернулось тело Джейка. С изумленным лицом он откинулся назад.

Подобно распустившемуся алому цветку, на его груди расплылось кровавое пятно. Он упал на землю.

Наступила тишина. Дым от выстрела рассеялся, и Эбби увидела, что Кейн пригвоздил коленом Честера к земле и держит сверкающее лезвие ножа у его горла.

— Молись, ты, ублюдок. Потому что, как и твой дружок, ты сейчас отправишься прямиком в ад.

Честер, рыдая, запричитал:

— Не убивайте меня, мистер! Это все выдумки Джейка, клянусь! Я не хотел вас убивать, честно, не хотел, но Джейку нужна была эта девушка!

Кейн напряженно улыбнулся:

— Расскажи это кому-нибудь другому, парень.

— Нет! — закричала наблюдавшая за этим Эбби. — Кейн, ты… ты не можешь его убить!

— Почему нет, черт возьми? — Его голос был вялым и бесстрастным.

— Потому что, если ты его убьешь, ты… ты будешь не лучше, чем эти двое!

Их взгляды встретились, его — горящий и жестокий и ее — полный молчаливой мольбы. Эбби столкнулась с его злобным взглядом и почувствовала, что его гнев направлен не только против мужчины, распростертого на земле, но также и против нее, пытавшейся остановить Кейна.

Эбби никогда еще не видела его охваченным такой яростью. Жилы на его руках набухли, лицо напряглось. Суставы пальцев, сжимавшие рукоятку ножа, побелели. Проходили секунды — секунды, казавшиеся вечностью.

Наконец Кейн вскочил на ноги.

— Поскорее убирайся отсюда и захвати с собой своего приятеля? — Злобно крикнул он Честеру. — И тебе лучше никогда больше не попадаться мне на глаза, потому что, если я когда-нибудь снова тебя увижу, этой леди, которой ты обязан своей дрянной жизнью, со мной уже не будет!

Честер вскочил так быстро, как только ему позволяли его одежда и рана в плече. Он бросил тело Джейка поперек лошади и сильно ударил ее по крестцу.

Мертв ли был Джейк или еще жив, Кейн не знал, и его это ничуть не интересовало. Кейн проследил взглядом, как Честер сел на лошадь и пришпорил ее. Затем он повернулся и взглянул на Эбби, встретившись с ней взглядом.

— Боже правый, — ошеломленно проговорила она. — Ты… ты всадил в него нож. — Ее слова были похожи скорее на легкое дыхание, чем на внятный звук.

— Я должен был что-то сделать, чтобы заставить его бросить ружье. Тебе повезло, что мне это удалось.

Иначе этот ублюдок Джейк в данный момент оказался бы уже между твоих ног!

Эбби покраснела и из-за его грубого замечания, и из-за резкого осуждения, прозвучавшего в голосе Кейна.

— Я полагаю, ты считаешь, что после всего случившегося мне следовало обменяться с ними рукопожатием и вежливо попросить их уехать, — резко продолжал Кейн. — Дорогая, эти двое получили по заслугам. Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что бы они с тобой сделали? Леди с твоей внешностью, после того как они вдоволь бы с тобой потешились, получала бы очень высокую плату в публичном доме. Нам чертовски повезло — точнее, тебе чертовски повезло. Мне остается лишь надеяться, что я не буду раскаиваться в том, что оставил их в живых, по крайней мере одного.

Эбби не ответила, просто потому что не могла говорить. Слова Кейна нарисовали в ее сознании достаточно яркую картину. До нее только сейчас начал доходить весь ужас того, что могло произойти с ней.

Эбби содрогнулась от отвращения, ее взор затуманился, перед глазами заплясали темные пятна. На мгновение она испугалась, что потеряет сознание, — она, Эбигейл Маккензи, с которой никогда в жизни не бывало ничего подобного! Эбби снова содрогнулась, вспомнив, что этот отвратительный Джейк делал с ней и что еще собирался сделать! Как Эбби ни пыталась, ей никак не удавалось справиться со слабостью, охватившей все ее существо и сделавшей точно ватными ее ноги.

Руки Эбби, державшие ленты от ее разорванной нижней сорочки, были тоже не очень уверенными. С того места, где стоял Кейн, был виден отпечаток рук этого ублюдка Джейка на нежной груди. Он тихо выругался: эти синяки не пройдут долго. Кейн направился к Эбби, его губы были плотно сжаты. Одной рукой Эбби пыталась соединить рваные края сорочки, другой — натянуть на плечи рубашку.

— Подожди.

Голос Кейна был твердым. Эбби остановилась и, помедлив, взглянула ему в глаза. То, что она сейчас не спорит, является лишь свидетельством ее сильного потрясения, мрачно подумал он.

— Не двигайся. Стой спокойно. Я хочу проверить, не сломаны ли у тебя ребра.

Кейн не оставил Эбби никакой возможности для возражений. Она застыла, прижав к груди тыльную сторону руки. Кейн очень старался не приглядываться, но — черт возьми! — он всего лишь мужчина, и при этом не очень стойкий. Кейн подавил невольный стон.

Сорочка Эбби была почти прозрачной. Сквозь легкую ткань он без труда разглядел форму ее трепетавших грудей, нежных и полных, а также более темное очертание ее сосков. Эбби было невдомек, что из-за ее руки, прижатой к груди, ее круглая мягкая полнота заметна еще больше.

Эбби покраснела, когда Кейн засунул руки под сорочку, ощупывая ее ребра. При его прикосновении она судорожно вздохнула. Кейн быстро взглянул ей в глаза.

— Больно?

— Немного, — призналась она, поколебавшись.

«Паршивый сукин сын», — подумал про себя Кейн. Вслух он тихо сказал:

— Я подумал, что этот ублюдок переломает тебе все ребра.

Эбби, облизывая губы, не сводила с Кейна глаз.

Она рассеянно подумала, что выражение его лица несколько утратило свою суровость. Девушка попыталась улыбнуться.

— Я тоже так подумала, — едва слышно заметила она.

Кейн промолчал. Он стоял очень близко, так близко, что Эбби видела темно-серые крапинки на радужной оболочке его глаз, тень на его скулах, отбрасываемую полуопущенными ресницами, так близко, что в ночном воздухе она чувствовала жар, исходивший от его тела.

Странно, но несмотря на то что Кейн внимательно осматривал ее почти обнаженную грудь, Эбби сейчас не видела в этом ничего неприличного и не чувствовала себя оскверненной, как это было, когда ее разглядывал и тискал Джейк. Она верила, что Кейн лишь заботится о ее здоровье и проверяет, есть ли у нее сколько-нибудь серьезные телесные повреждения. Тем не менее Эбби обостренно чувствовала, как его пальцы скользят по ее коже, и испытываемое ею ощущение отнюдь не было неприятным. Она чувствовала странный, незнакомый ей прежде жар внизу живота и легкую дрожь, почему-то совсем ее не пугавшие.

Они оба затаили дыхание, когда Кейн наконец убрал с тела Эбби, свои руки, но ни один из них не представлял себе, какой хаос творится в душе другого.

Эбби неловко натянула рубашку на плечи, внезапно вновь почувствовав себя раздетой и незащищенной.

Кейн повернулся к ней спиной. К тому времени когда Эбби закончила одеваться, ночь, подобно плотной мантии, уже окутала землю. Эбби, закусив губу, стояла, глядя на неподвижную спину Кейна. Предположив, что Эбби уже оделась, он обернулся. Их взгляды встретились; оба ощутили неловкость.

Эбби первой отвела взгляд.

— Ты думаешь, он мертв?

Кейну не нужно было спрашивать, кого она имеет в виду.

— Даже если он и жив, я не буду стремиться его убить, как это бывало раньше, — бесстрастно ответил он.

Эбби продолжала испытывать страх от бессердечности Кейна, понимая, однако, что у него не было другого выбора, чтобы спасти ее. Эбби почудилось, что тьма вокруг все больше сгущается, ей стало холодно.

— Нам бы лучше развести костер, пока еще не очень поздно, — продолжила она.

— Нет. Никакого костра. Не сегодня;

Эбби затаила дыхание. Безудержный страх сковал ее душу.

— Ты ведь не думаешь, что он вернется? — спросила Эбби, с трудом пытаясь унять дрожь в голосе.

Кейн презирал себя за поднявшийся в нем вдруг прилив желания и очень жалел Эбби. Ему хотелось заключить ее в объятия, поцелуями разгладить сдвинутые брови, успокоить ее страхи… Господи! Что же такое, черт возьми, с ним происходит?

— Я сомневаюсь в этом, — помедлив, ответил Кейн. — Однако на всякий случай я буду караулить.

А ты, пожалуй, могла бы попытаться немного поспать.

Эбби почему-то восприняла предложение Кейна так, будто он грубо и резко оттолкнул ее, и неожиданно для себя чуть не расплакалась. Она глубоко и прерывисто вздохнула, пытаясь справиться с собой.

Однако Кейн услышал, как глубоко и судорожно дышит Эбби. Мгновенно обернувшись, он спросил:

— Что случилось?

Эбби промолчала из страха, что голос сразу же выдаст ее нервное состояние. Она больше не владела своими чувствами и ничего не могла с этим поделать. Эбби хотела отвернуться, но Кейн тут же оказался перед ней.

— Ты можешь меня считать кем угодно, дорогая, но я не дурак. И не слепой. — Двумя пальцами он ухватил ее подбородок и повернул лицо Эбби к себе. — Ответь мне: что случилось?

— Я просто… я просто не понимаю, почему ты так на меня злишься, — запинаясь пробормотала Эбби. — Я допускаю, что, возможно, эти люди следовали за нами из Кристал-Спрингз. Но это же не моя вина… Я ничего такого не сделала, что могло заставить их действовать так, как они поступили.

Да, рассеянно подумал Кейн, она права, она ни в чем не повинна. Но что поделаешь, если не только ее красота притягивает к ней мужчину, но еще более — ее гордость и пылкость, они вызывают страстное желание сломить ее дух, заставить ее покориться. Ни один мужчина не свободен от этого желания, включая его самого… особенно его.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Кейн крепко прижал к себе девушку.

— Да, — согласился он, его голос звучал очень тихо и нежно. — Ты ничего плохого не сделала. Если уж на то пошло, это моя вина, что я не заметил эту парочку и позволил тайком следовать за нами.

Оба умолкли, с головокружительной быстротой погрузившись в страшные воспоминания.

— Нет, это не твоя вина, — возразила Эбби, — ты ведь не видел их, да и не мог знать, что они собираются делать. И поверь, Кейн, — прошептала она. — Я… я ничуть не сержусь на тебя за то, что ты выстрелил в Джейка. Я понимаю, ты сделал это, потому что… у тебя не было выбора.

Кейн стиснул зубы. Он не хотел говорить, какой жгучий гнев и страх он ощутил, увидев руки Джейка на теле Эбби, увидев, как тот стоит над нею.

Конечно же, он боялся не за себя, а за Эбби. Он знал, что она смиренно не покорится — и действительно, она не покорилась. Кейну не оставалось ничего иного, как застрелить негодяя или разорвать его на части голыми руками.

— Глупо было с твоей стороны пытаться бороться с ним, — прошептал Кейн. — Тебе еще повезло, ты могла бы получить гораздо больше повреждений. Господи, когда я думаю, что он мог бы с тобой сделать!..

— Но он не сделал.

Эбби прижала голову к плечу Кейна и потерлась щекой о мягкую ткань его рубашки: от него исходил такой покой, такая удивительная сила.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — прозвучал над ее ухом голос Кейна.

Эбби кивнула. У нее пересохло во рту. Медленно, как бы давая ей возможность отодвинуться, если она захочет, Кейн перебирал пальцами ее волосы. Он запрокинул назад голову Эбби, и она не сделала никакого движения, чтобы его остановить.

Эбби лишь подняла руки, чтобы схватить Кейна за плечи как бы в знак протеста, но вместо этого почувствовала, что ее руки прижаты к его плечам и она ощущает поразительно твердые мышцы. Ее дыхание стало прерывистым, затрепетало, как лист под ветром, и Кейн накрыл ее рот горячими губами.

Поцелуй был не такой, как ожидала Эбби. Поначалу он был глубоким, медленным и возбуждающим.

Все внутри нее таяло, как нагретый мед. Ей вдруг стало интересно, что ощущала бы она от подобных поцелуев не только на губах…

— Открой рот, — вдруг сказал Кейн, прижав губы к ее губам. — Ну… сделай это, — настоятельно попросил он. — Пожалуйста.

Эбби открыла рот, почувствовав, как язык Кейна, такой же дерзкий и бесстрашный, как и он сам, быстро коснулся ее языка. Ее сердце застучало, как барабанная дробь, когда обольстительные движения губ Кейна стали особенно волнующими. Кейн зажал нижнюю губу Эбби между своих губ, прежде чем коснуться основания ее зубов. Она почувствовала, как внизу живота у нее разливаются нежные волны тепла.

Их окутала темнота; звуки ночи исчезли. Эбби испытывала необычайное удовольствие от поцелуев Кейна. Его горячие губы медленно скользили по нежному изгибу ее шеи. Эбби забыла, что она полураздета, но Кейн не забыл. Его нетерпеливые руки раздвинули разорванные края ее сорочки и обнажили грудь.

Эбби уже заранее предвкушала его прикосновение.

Было заметно, как трепещут и набухают ее груди с торчащими сосками. Когда Кейн большими пальцами обеих рук проводил по ним, у Эбби возникло ощущение, будто раскаленный поток пронесся вниз от ее живота до самого потаенного места между ног. Эбби вцепилась в крепко обнимавшие ее руки Кейна. Она смутно понимала, что есть причина, почему это не должно произойти, но. Боже правый, ей так трудно сопротивляться.

Кейн сжал зубы. Сильное желание, острое как бритва, пронзило его. Казалось, еще немного — и его мужское естество разорвется. Кейну хотелось повалить Эбби на землю, почувствовать ее напряженное, влажное, горячее тело и войти в нее как можно глубже, пока не наступит безумный звенящий экстаз.

«Если ты это сделаешь, ты будешь не лучше тех двоих…» Эта мысль вновь и вновь проносилась в его голове, но Кейн попытался не обращать на нее внимания. Он так сильно впился в губы Эбби, что его поцелуй оставил на них след укуса. Приподняв ее за ягодицы, он крепко прижал ее к той части своего тела, которая больше всего ее жаждала.

«Ты будешь ничем не лучше, чем они…»

Этот горький упрек вновь прозвучал в его голове.

Честер и Джейк. Боже правый! Он и сейчас уже не лучше этих двух негодяев. Он хуже… Хуже.

Эбби просто еще не поняла этого.

Кейн медленно поднял голову. Его дыхание было тяжелым и прерывистым.

— Если ты не хочешь, чтобы мы зашли слишком далеко, сейчас самое время сказать мне об этом.

Эбби почувствовала неистовство в его последнем поцелуе, почувствовала, что хочет от нее чего-то большего, но чего именно, она пока не совсем понимала.

Ощутив внезапную перемену в его настроении, Эбби глубоко и прерывисто вздохнула, ее пальцы ухватились за розовые ленты сорочки.

Это был тот ответ, которого и ожидал Кейн.

— Тебе лучше немного отдохнуть, — сухо проговорил он.

Эбби была в замешательстве от его бесстыдных поцелуев и от услышанных сейчас неожиданно спокойных слов. Эбби облизнула свои распухшие и еще влажные от его поцелуев губы.

— Кейн.

Кейн стиснул зубы. Можно было подумать, что она его дразнит! Но он был не настолько глуп, чтобы попасться на эту удочку.

— Пожалуйста, Эбби.

— Но…

— Пожалуйста. Пока я не передумал!

С этими словами он поднял ружье Честера и пошел к опушке.

Вторую ночь подряд Эбби засыпала борясь со слезами и не ведая их причины.

На следующее утро, открыв глаза, Эбби увидела сверкающее солнце и голубое небо. Она лежала неподвижно, ощущая непривычную боль в мышцах. Воспоминания о событиях предыдущего дня и вечера бурным потоком нахлынули на нее. Она слегка повернула голову и увидела Кейна.

Должно быть, он рано утром разжег костер, потому что сейчас, сидя перед ним на земле, держал в ладонях чашку кофе. Кейн, вероятно, почувствовал на себе внимательный взгляд Эбби, потому что именно в этот момент поднял голову.

Их взгляды встретились.

Наступила давящая тишина. Казалось, весь мир затаил дыхание. Вглядываясь в Кейна при ярком утреннем свете, Эбби с трудом верила, что это тот самый мужчина, который держал ее в своих объятиях, успокаивал, а затем целовал с таким жаром и страстью.

Его лицо было равнодушным и отчужденным, больше того — грозным и неприступным. Подбородок Кейна был покрыт темной колючей щетиной. По-видимому, он только что вернулся с ручья: его волосы были еще мокрыми. Сквозь распахнутую рубашку виднелась грудь, поросшая густыми волосами.

Эбби первой отвела взгляд. Пока она довольно неуклюже поднималась, Кейн пристально смотрел на огонь. Воздух был пока довольно холодным, хотя яркие солнечные лучи обещали еще один знойный день. Эбби стыдливо накинула на плечи одеяло. Вчера вечером было слишком темно, чтобы отыскать в седельных вьюках чистую сорочку и рубашку. Невольно шаги привели Эбби к костру. Ее слегка била дрожь, и она протянула руки к потрескивающему пламени, чувствуя себя неловко и неуверенно.

— Кофе? — предложил Кейн, не глядя на нее.

— Нет, спасибо. Я сначала пойду умыться. — Эбби старалась говорить безразличным тоном.

У ручья она положила чистую одежду на камень и присела, чтобы снять сапоги. Не теряя времени, она стянула с себя разорванные кофточку и сорочку, затем потянулась было за чистым бельем, но остановилась, с жадностью устремив взгляд на ручей. Эбби собиралась лишь ополоснуть лицо и руки, однако жара и двухнедельное путешествие заставили ее чувствовать себя запыленной и потной — Эбби не могла припомнить, когда еще она была такой грязной! Вода, прозрачная, прохладная и манящая, плескалась у ее ног.

Поддавшись искушению, Эбби полностью разделась, схватила мыло и вошла в воду.

Сначала она чуть не задохнулась от сковавшего ее холода. Но затем отважилась пойти дальше, пока вода почти не достигла ее плеч. Эбби быстро окунулась, полностью погрузившись в воду, взбила мыльную пену и, используя разорванную сорочку в качестве мочалки, торопливо вымыла волосы и тело. Вода вызывала у нее восхитительные ощущения, но все же была слишком холодна, и спустя несколько минут Эбби вышла из ручья.

Не успела она натянуть на себя сорочку и панталоны, как почувствовала за спиной чье-то присутствие и мгновенно обернулась.

На берегу, в каких-то двадцати футах от Эбби, прислонив ружье к коленям, сидел Кейн.

В Эбби боролись два чувства: удивление и страх.

Она уже была готова обрушить на Кейна свой гнев.

Эбби прижала к груди свою рубашку и недовольно произнесла:

— Будь ты джентльменом, ты не стал бы таращить на меня глаза.

Кейн спокойно выдержал ее гневный взгляд. Он готов был отвернуться, если бы она попросила, но, как всегда, резкость Эбби вызвала у него раздражение.

Он не стал объяснять ей, что не собирается оставлять ее одну после того, что случилось вчера, зная, что сейчас Эбби ему не поверит.

Вызывающий взгляд Кейна медленно скользнул по длинным, изящным ногам Эбби. Затем он перевел взгляд на ее лицо. Насмешливая улыбка тронула его губы.

— Насколько я помню, вчера ночью я поступил с тобой именно как джентльмен.

Против этого было трудно что-нибудь возразить.

Кейн прав, но разве он должен держаться из-за этого так… так заносчиво?

— Настоящий джентльмен не стал бы напоминать об этом женщине!

— Я никогда не претендовал на то, чтобы считать себя джентльменом, в отличие от тебя, считающей себя аристократкой… Мне кажется, что для замужней женщины ты прошлой ночью слишком уж страстно стремилась уютно устроиться в моих объятиях.

Эбби побледнела. Господи, помоги! Ей и вправду нравилось, когда Кейн ее целовал. Ей нравились ощущения, которые Кейн в ней вызывал: все внутри у нее напрягалось, трепетало, разгоралось пожаром. Ей нравилось, как его руки дотрагивались до ее груди, раздражая соски, пока они не становились твердыми. Ей даже хотелось бы почувствовать на них его губы.

Эбби была потрясена до глубины души. Она никогда раньше не думала, что настоящей леди вообще могут приходить в голову подобные мысли. Боже правый! Что с ней происходит?

Но Эбби не хотела сейчас об этом думать — она не хотела думать о нем.

— Ты знаешь, что прошлой ночью я… я была сама не своя, Кейн, — слабо защищалась Эбби. — И не понимаю, почему ты хочешь все представить так, будто это только моя вина!

— Я совсем не чувствовал, что ты хоть как-то пытаешься остановить меня, — проговорил Кейн, привычно растягивая слова. — Но кажется, я понимаю твое затруднительное положение: остаться без мужа и все такое прочее. — Его вызывающий взгляд остановился на груди Эбби, напомнив обо всем, что он вчера видел… и трогал. — Ты только дай мне знать, если передумаешь. Я с удовольствием займу место твоего Диллона в любое время, дорогая, в любое время.

Эбби была слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово. О, какой же бессердечный, грубый и несносный человек! Господи, как она его ненавидит!

Глава 7

В то же утро они покинули привал, и очертания гор остались позади. С обеих сторон на их пути простирались выжженные солнцем прерии, уходившие к самому горизонту, сливаясь с небом. Воздух был напоен ароматом летних трав, буйно колыхавшихся под напористой лаской ветра. Хотя Эбби и впечатляла необычная, внушающая благоговение красота, представавшая ее взору, она чувствовала, как все ее существо охватило ощущение какой-то зияющей пустоты. Казалось, будто сама вечность, безжизненная и необъятная, простирается перед ними.

К концу дня они случайно наткнулись на скромный, давно не крашенный фермерский дом, приютившийся в небольшой котловине. Рядом с домом росли техасские васильки. На натянутой веревке сушились, развеваясь на ветру, несколько рубашек. Поблизости виднелся загон для скота. Между домом и загоном расположился ухоженный сад.

Крепкий мужчина средних лет стоял возле загона, наблюдая за приближением всадников. Кейн дотронулся до шляпы в знак приветствия.

— Добрый день! — крикнул он. — Вы не против, если мы напоим у вас своих лошадей?

— Пожалуйста. — Мужчина открыл ворота загона и жестом показал на наполненное водой корыто.

Кейн спрыгнул с Полночи и повернулся к Эбби, но она уже перекинула ногу через луку седла и сама легко спрыгнула со спины Сынка.

Эбби сразу же повернулась к мужчине:

— Мы вам признательны за гостеприимство, мистер…

— Уиллис. Эймос Уиллис. — Он пожал протянутую Эбби руку.

— Меня зовут Эбигейл, а это — Кейн. — Эбби дружелюбно улыбнулась. — Мне очень не хочется вас беспокоить, мистер Уиллис, но нет ли здесь колодца, откуда можно было бы напиться?

— Конечно, есть, госпожа, сразу же за домом.

Пейте себе на здоровье, пожалуйста.

Эбби подвела Сынка к корыту, затем пошла к указанному мужчиной месту. Она легко вытащила ведро из колодца, наполнила ковш свежей холодной водой и с жадностью выпила. Из-за жары несколько верхних пуговиц на ее рубашке были расстегнуты, она окунула в воду шейный платок и вытерла им лицо и шею, затем удовлетворенно вздохнула: влажный платок освежил ее, принеся прохладу, необыкновенно восхитительную при стоявшем зное.

Оба мужчины были заняты разговором, когда Эбби присоединилась к ним. Кейн не обратил на нее никакого внимания. Чувствуя себя задетой, Эбби сосредоточила свое внимание на Эймосе, который, заложив большие пальцы за подтяжки и покачивая головой, отвечал Кейну.

— Как я вам уже сказал, только один-единственный мужчина проезжал здесь перед рассветом. Он провел ночь в моем сарае, да. Очень приятный человек — из Ларами, мне кажется, он так сказал. Я видел значок на его седельном вьюке, поэтому думаю, что он начальник полицейского участка или что-то вроде этого.

Эбби почувствовала, будто из ее легких мгновенно откачали весь воздух. Ее как бы парализовало, она не могла ни двигаться, ни дышать.

До Эбби едва донесся голос Кейна, словно находящегося от нее на огромном расстоянии:

— Начальник полицейского участка из Ларами, не так ли? Довольно же далеко он оказался от дома.

— Я тоже так полагаю. Я подумал, что он направляется домой, но когда он выехал отсюда, то поскакал на север.

У Эбби от страха перехватило в горле. Мысли в ее голове проносились так же быстро, как билось ее сердце. Вряд ли Кейн не уловил связь между этим человеком и Диллоном — скорее всего он поймет, что представитель закона и есть Диллон.

Мужчины разговаривали еще несколько минут. Эбби же больше всего хотелось провалиться сквозь землю, чтобы ее никто и никогда снова не увидел. Все еще находясь в состоянии оцепенения, она услышала, как Кейн благодарит Эймоса. Затем Кейн повернулся к Эбби:

— Я полагаю, нам пора снова отправляться в путь, не так ли, Эбигейл?

Сильные пальцы обхватили талию Эбби. Кейн поднял ее и усадил на спину Сынка. Когда он резко повернулся, Эбби увидела его лицо: на нем не было заметно никаких следов волнения, но девушку трудно было провести. За его внешним невозмутимым спокойствием скрывалось сильнейшее напряжение — Эбби почувствовала это, когда он сажал ее в седло.

Кейн резко ударил Сынка по крупу, и они двинулись вперед.

Страх сковал каждый мускул тела Эбби. Она опасалась, что, лишь только они отъедут на достаточное от фермы расстояние, Кейн немедленно на нее набросится. Но они мчались вперед уже так долго, что напряжение постепенно оставляло Эбби, и она позволила себе слегка расслабиться. Она подумала, что, возможно, Кейн и не догадался о том, что Диллон и начальник полицейского участка в Ларами — одно и то же лицо, возможно, Кейн вообще не такой уж бессердечный и бесчувственный, как она считала. В самом деле, пора уже ему верить…

Тут крепкая смуглая рука ухватила уздечку Сынка. Они так резко остановились, что Эбби чуть было не перелетела через голову своего коня. Пока она собиралась с мыслями, Кейн уже соскочил с Полночи и стоял перед ней.

Он стоял широко расставив ноги, его плечи казались такими же громадами, как те горы, что они оставили позади.

— Слезай, — было все, что он сказал необычно тихим голосом.

Безжалостный блеск его глаз, словно острая игла, пронзил Эбби. В голове у нее пронеслось, что это скорее всего затишье перед бурей… Она собралась было начать оправдываться перед ним, умолять его поверить, что у нее не было выбора — она боялась, что он откажется ей помочь, если она скажет ему о себе и Диллоне правду! Но, увидев суровое выражение лица Кейна, Эбби отказалась от этого намерения.

— Если ты умная, — так же очень тихо продолжал Кейн, — ты сделаешь, что я скажу, Эбигейл.

Эбби охватила настоящая паника. Она еще крепче ухватилась за уздечку. Сынок начал пятиться назад.

— Мы не можем останавливаться сейчас, Кейн, — попыталась возразить Эбби. — Разве ты не слышал, что сказал мистер Уиллис? Прошлой ночью Диллон останавливался в его сарае! Мы отстали от него меньше чем на день — мы не можем позволить себе попусту тратить время!

В следующее мгновение Эбби почувствовала, что ее сорвали со спины Сынка и руки Кейна, подобно железным тискам, схватили ее за плечи.

— Мне кажется, что Диллон может сам позаботиться о себе, — процедил Кейн сквозь стиснутые зубы. — Особенно если принять во внимание, что он начальник полицейского участка!

Эбби побледнела.

— Нет, — задыхаясь, проговорила она. — Он не… Он…

Кейн так сильно встряхнул Эбби, что ее голова откинулась назад.

— Не лги мне, черт побери!

Эбби закрыла глаза, чтобы не видеть лицо Кейна.

Это не помогло — и с закрытыми глазами она ощущала всю силу его гнева, готового вот-вот вырваться наружу.

— Отвечай мне! Диллон — представитель закона?

Эбби кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

— Диллон… он начальник полицейского участка в Ларами.

Грязное ругательство сотрясло воздух. Крепкие пальцы впились в нежные руки Эбби. Она задохнулась. Кейн на полголовы возвышался над ней. Он был такой высокий, такой сильный… Чувствовалось, что ярость бушует в нем, подобно урагану.

Внезапно Кейн так сильно оттолкнул Эбби от себя, что она, не удержавшись, упала на колени.

— Ты просто с ума сошла, если думаешь, что я повезу тебя к этому проклятому представителю закона. Господи, каким дураком я был! Я поверил всей этой твоей болтовне о желании Диллона отомстить Сэму из-за личных дел, на самом же деле оказывается, что этот Диллон — представитель закона. Если он узнает, кто я такой, он, не раздумывая, упрячет меня в тюрьму, если только сразу не разнесет вдребезги мою голову!

— Нет, — едва слышно проговорила Эбби. — Я… я не позволю ему это сделать. Клянусь.

— Ты надеешься, что я поверю хоть единому твоему слову? Боже правый, а я-то думал, что это я подлец! — Кейн громко расхохотался. — Милая, все представители закона сначала стреляют, а только потом задают вопросы.

— Я уверена в том, что он тебя не тронет. Я обещаю это тебе! Ради Бога, поверь мне! Ты не нужен Диллону.

Ему нужен только Сэм-Удавка, потому что однажды Сэм тяжело ранил Диллона и оставил его умирать!

Кейн даже не пытался скрыть свое презрение к Эбби.

— Я больше не желаю тебя слушать, дорогая.

Думаю, что тебе сейчас в самый раз найти какого-нибудь другого дурака, который отвезет тебя к Сэму-Удавке, как это согласился сделать я. Я решился на это, несмотря на твое отношение ко мне — ты считаешь меня подонком и уверена, что сама намного лучше меня.

Кейн был так безжалостен, что Эбби не пожелала поддаваться слезам, обжигавшим ей веки. Она вскочила на ноги, охваченная безрассудным гневом.

— Ты прав, Кейн, ты болван! И, безусловно, не так уж много требуется от другого человека, чтобы быть гораздо лучше тебя!

Кейн остолбенел. Его руки сжались в кулаки. Он сделал шаг вперед, затем резко остановился. В его глазах горел адский огонь. Эбби поняла, что зашла слишком далеко, но было уже поздно.

— Я не хочу это слушать, дорогая. — Его голос охрип от еле сдерживаемого гнева. — И, ей-богу, я не стану больше выслушивать оскорбления. Ни от тебя, ни от кого-нибудь еще.

— Прекрасно! — воскликнула Эбби. — Ты мне больше не нужен, Кейн. Мне больше не нужен ни один мужчина. Я… я сама найду это логово!

Кейн насмешливо улыбнулся:

— О, это чудесно, в самом деле, это просто чудесно.

Только как, черт возьми, ты думаешь это сделать?

Эбби схватила Сынка за уздечку и вскочила ему на спину.

— Ты сказал, что убежище Сэма находится к северу отсюда. Мистер, это все, что мне требуется знать.

Она промчалась мимо Кейна и исчезла вдали, а он остался стоять на месте, окутанный удушающим облаком пыли.

Кейн вновь и вновь уговаривал себя, что ему наплевать на Эбби, что ему безразлично, куда она поехала… что с ней случилось и что с ней может случиться…

Но это была заведомая ложь, от начала и до конца.

Эбби права лишь в одном — он и впрямь болван.

С того момента как они встретились, знакомство с Эбигейл Маккензи ничего хорошего, кроме беспокойства, ему не принесло. Сейчас же представился великолепный повод повернуться к ней спиной навсегда и порвать всякие отношения. Уехать, послав к черту ее благородные попытки спасти своего мужа. Вполне вероятно, Сэм успел догнать ее драгоценного Диллона и бедняга уже мертв. И поэтому нет никакого смысла продолжать это дело.

Но ведь Эбби уже потеряла отца, не давал ему покоя внутренний голос, неотступно звучавший у него в голове. Что, если Диллон и вправду мертв? Тогда этой женщине, наверное, понадобится кто-то другой.

Кто-то, но только не он, язвительно возразил тот же голос. В конце концов Эбби совершенно ясно дала понять Кейну, что чувствует по отношению к нему — она убеждена, что он подонок, никудышный человек:

«Не так уж много требуется от человека, чтобы быть гораздо лучше тебя». Эти мысли вновь вызвали у Кейна приступ ярости, но он продолжал пристально вглядываться в землю, отыскивая следы, оставленные конем Эбби, по которым он ориентировался, двигаясь за ней с того момента, как Эбби умчалась прочь. Даже теперь, много часов спустя, ее язвительная насмешка продолжала мучить Кейна.

Возможно, потому, что она права.

И все же ему никто не нужен — особенно такая избалованная девчонка, как Эбигейл Маккензи, постоянно напоминавшая ему, кто он такой.

По-видимому, это неизбежно должно было случиться… Кейн почувствовал острую, как нож, боль в груди, когда он внезапно вспомнил о Лорелее. Он не понимал, почему вдруг сейчас вспомнил о ней. Ведь Эбби совсем не похожа на нее. Эбби дерзкая и постоянно изводит его, доводя до бешенства и ярости почти всякий раз, как только открывает свой красивый ротик. У Лорелеи же был мягкий, ровный характер.

Она была настоящей леди, спокойной и невозмутимой, и не видела ничего зазорного в том, что зависит от Кейна, обращается к нему за советом.

Кейн удивился, когда Лорелея впервые попросила у него совета. В конце концов он был лишь простым работником на ранчо, которое она унаследовала после смерти своего мужа. Она заставила его почувствовать себя человеком, к советам которого стоит прислушиваться… Это было неожиданно для Кейна, который вырос в Джорджии и сам пробивал себе дорогу в жизни. Лорелея сумела убедить его, что она нуждается в нем, как никто никогда прежде в нем не нуждался…

Господи, кажется, будто с тех пор прошла целая жизнь.

Жизнь, похожая на ад.

Нет, снова начал убеждать себя Кейн. Эбби совсем не такая, как Лорелея. Она вспыльчивая, безрассудная, решительная и упрямая глупышка! И все же Кейн не мог не восхищаться ею. Он не знал ни одной другой женщины, обладавшей таким мужеством… Но все равно это неразумно с такой безрассудной храбростью умчаться куда-то в одиночку, как это сделала Эбби.

Не будь Кейн дураком, он сейчас должен был бы спасаться бегством… бежать и спрятаться получше, чем когда-либо раньше. Это он умел и смог бы осуществить. Однако Кейн понимал, что в данном случае он этого не сделает.

«Ты сказал, что убежище Сэма находится к северу отсюда. Мистер, это все, что мне нужно знать».

Сначала он не был уверен, что Эбби сказала это всерьез. Но теперь уверен… И это до смерти напугало его, превратив жизнь в настоящий ад.

Эбби чувствовала себя кем угодно, но только далеко не самой храброй, когда наконец разложила на ночь постельные принадлежности. Путешествовать без Кейна было тоскливо. Почему — она не смогла бы сказать; Эбби настойчиво уверяла себя, что, во всяком случае, не оттого, что она скучает по его обществу!

Несколько раз ее охватывало такое чувство, что стоит ей обернуться, как она обнаружит, что Кейн рысью двигается позади нее. И несколько раз Эбби действительно оборачивалась.

Но позади никого не было. Никого и ничего, кроме завывания ветра, а также простиравшихся до горизонта лугов и пастбищ.

К концу дня, когда Эбби, как раскисшая лапша, сползла с седла, она чувствовала себя физически и морально опустошенной. Но нужно было еще почистить и накормить Сынка, разжечь костер и приготовить еду. По вечерам Кейн сам присматривал за лошадьми, и Эбби не сознавала, насколько она привыкла полагаться на его помощь. К тому времени, когда она присела поужинать бобами, она уже еле передвигала ноги. Эбби буквально заставляла себя есть, хорошо понимая, что ей потребуются немалые силы.

Темная, мрачная ночь опустилась на землю. Эбби начала бить дрожь, потому что вместе с темнотой, окутавшей ее, пришло ужасное ощущение того, что она одна в этой безбрежной, вселяющей страх, дикой местности.

В тот неуловимый миг, когда день превратился в ночь, ветер вдруг перестал беспокойно метаться над землей.

Какое-то краткое мгновение все вокруг было спокойно и безмолвно, будто вся Вселенная затаила дыхание. Внезапный треск, донесшийся со стороны костра, заставил Эбби моментально вскочить на ноги.

Судорожно обхватив себя руками, Эбби со страхом подумала, что она, оказывается, не в силах выдержать полнейшее одиночество. И все это из-за Кейна, этой вероломной бандитской шкуры! Возможно, это было очень и очень глупо — уехать одной, но какой у Эбби был выбор? Все равно Кейн собирался ее бросить — он ведь почти прямо это сказал!

И именно брошенной Эбби внезапно себя сейчас и почувствовала. Ее охватило отчаяние, хотя она и старалась себя уговорить, что ей лучше быть одной.

Она принялась вспоминать все, даже самые мелкие обиды, причиненные ей Кейном. Он грубый и неотесанный. Невоспитанный и заносчивый. Он говорил ей такие вещи, какие ни один джентльмен никогда не позволил бы себе сказать леди, поистине непростительные вещи.

У Эбби все сжалось внутри. Но слово «непростительные» могло бы хорошо охарактеризовать и ее собственное отношение к Кейну. Она часто раздражалась и поэтому набрасывалась на него… Папа часто говорил, что язык Эбби может ударить так же больно, как хлыст. Теперь ей было стыдно, она чувствовала себя виноватой и боялась, что раскаяние пришло слишком поздно…

Папа, печально подумала Эбби. О, если бы только ей удалось убедить Кейна, что она должна найти Диллона. Не дай Бог потерять и его.

У Эбби вдруг возникло странное ощущение, что за ней наблюдают. Где-то позади нее раздался шорох.

Резко повернув голову, Эбби напрягла слух. Она старательно всматривалась в темноту, изо всех сил борясь с нарастающим паническим страхом. Но за пламенем костра все было погружено во мрак.

Рука Эбби заскользила по земле в поисках револьвера, который она положила рядом с постельными принадлежностями. Сынок, с удовольствием жевавший траву, поднял голову, будто тоже почувствовал присутствие кого-то чужого. Снова стал подниматься ветер, и было отчетливо слышно его жуткое завывание.

Все во рту у Эбби пересохло. Позади нее что-то захрустело, словно кто-то тяжело ступал по траве…

Шаги! Кто-то идет! Кто? Эбби представила себе Честера и вся содрогнулась. Ее пальцы крепко сжали револьвер.

Подобрав его, она медленно поднялась с земли. Нервы ее были напряжены до предела. Эбби стояла неподвижно, как статуя; сердце ее бешено колотилось. В тот момент, когда Эбби подумала, что она уже больше не может выдержать этой пытки, она заметила гигантскую фигуру, бесшумно двигающуюся к ней.

— Эй, вы там! — Эбби произнесла эти слова странно тонким и дрожащим голосом. — Не подходите ближе. Буду стрелять. — Эбби подняла ствол револьвера…

Фигура остановилась. В свете костра Эбби лишь на мгновение увидела холодный блеск глаз, сверкавших из-под шляпы.

Ясно прозвучало ругательство.

Кейн. Прилив безудержного облегчения охватил все ее существо.

Пара шагов — и они оказались нос к носу.

— Мне начинает надоедать, что ты все время размахиваешь оружием, — резко заявил Кейн, вырвал у нее из рук револьвер и засунул его себе за пояс.

Эбби храбро вскинула подбородок. Втайне она была до смерти рада видеть Кейна, но гордость не позволяла ей показать ему это.

— Что ты здесь делаешь?

Кейн горько рассмеялся.

— Милая, ты только что доказала то, о чем я знал все время, — начатое тобой, дело не для тебя. Одна ты с ним не справишься. Господи, ты даже не заметила, что я еду по твоему следу!

Горячая краска залила щеки Эбби. Кейн прав — ей следовало бы это заметить. Но, конечно, вслух Эбби этого не сказала. И не призналась в своих страхах.

— Конечно, я знала, что ты следуешь за мной, — бесстрашно солгала она. — Но, хоть убей, я не понимаю, зачем тебе надо было беспокоиться — разве только ты собирался выстрелить мне в спину и украсть мою лошадь и мои деньги!

Крепкие руки привычно сильно схватили Эбби за плечи.

— Давай сразу же уточним одну вещь, — прошипел Кейн. — Я никогда никому, понимаешь ты, никому! — не стрелял в спину, особенно женщине. Я знаю, тебе трудно в это поверить, но у меня действительно есть совесть — пусть ее и не очень много, но есть. Я обещал помочь тебе найти убежище Сэма — и, ей-богу, я это сделаю.

Эбби процедила сквозь зубы:

— Нет, ты этого не сделаешь. Я сказала тебе, Кейн, что не нуждаюсь в твоей помощи. Более того, я не хочу ее!

От такого высокомерия у Кейна в жилах закипела кровь. Он был противен самому себе за свою излишнюю совестливость.

— Боже правый, ты все же не можешь не оставить за собой последнее слово, не так ли? Ты не леди, ты просто избалованная, дрянная девчонка. — Кейн снял с плеч Эбби свои руки, будто ему было неприятно к ней прикасаться, затем тихо свистнул. Полночь рысью приблизилась к нему.

Эбби молча наблюдала, как Кейн снимал седло со спины коня.

— Ты думал, Кейн, что много обо мне знаешь, — насмешливо сказала она. — На самом деле ты ничегошеньки обо мне не знаешь, Кейн, совсем ничего.

Держа в руке уздечку Полночи, Кейн повернулся и посмотрел на Эбби — , стоявшую подбоченившись и с выставленным вперед коленом; выглядела она весьма заносчиво.

Кейн посмотрел на Эбби со снисходительной улыбкой:

— Неужели? Милая, я не забыл, что ты рассказывала мне о своем папе — владельце одного из самых больших поместий в Вайоминге. Уже тогда многое мне стало ясно, например, причина твоего высокомерного отношения к людям. Бьюсь об заклад, милочка, папа давал тебе все самое лучшее, правда? Все, что желала прелестная крошка Эбигейл, она получала.

Эбби была уязвлена убежденностью его слов.

— Ты не прав, — начала Эбби.

— Неужели? Милая, я видел твою лошадь, твое седло, эти сапоги из мягкой как масло кожи, которые ты носишь. Держу пари, наверняка папа отправлял тебя на восток в какую-нибудь модную школу для молодых леди, не так ли?

У Эбби так и вертелось на языке выпалить правду о том, что миссис Рутерфорд с позором выгнала ее из школы для молодых леди. Она промолчала лишь потому, что ее унижение доставило бы Кейну огромное удовольствие. Однако уже то, что Эбби ничего не возразила, убедило Кейна в своей правоте, и он довольно произнес:

— Господи, я это знал!

По совести говоря, Кейн был недоволен своим поведением. Хоть убей, он сам не понимал, почему так изводит и без того настрадавшуюся Эбби. Это прямо-таки подло.

Возможно, ему легче было держать ее на расстоянии от себя, чем позволить вновь быть с ним рядом.

— Ты избалованная папенькина дочка, что правда, то правда, — вновь резко бросил он Эбби. — Возможно, кое на кого деньги твоего папаши могли бы произвести впечатление, но только не на меня, милочка. Ты считаешь, что все должно быть по-твоему, но я так не считаю — совсем не считаю. Ты упрямая, безрассудная и глупая. Ты думаешь только о себе! — Голос Кейна звучал сейчас уже более чем язвительно.

Ошеломленная его яростной вспышкой, Эбби опустила голову.

— Если ты в этом убежден, тогда почему ты здесь? — спокойно спросила она.

Честно говоря, Кейн и сам не знал почему. Он не понимал своих истинных чувств к Эбби. Он ей ничего не должен и ничего от нее не хочет.

Черт ее побери, яростно подумал он, за то, что она так молода, беззащитна и напугана. Да, напугана, хотя и пытается это скрывать. Но какое-то мгновение она выглядела совершенно убитой. Кейн еще больше ожесточился, увидев, что Эбби считает себя оскорбленной и уязвленной.

— Будь я проклят, если я это знаю! — свирепо выпалил он. — Но тебе не нужно волноваться. Я найду тебе твоего драгоценного Диллона, хотя на этот раз мы будем играть по моим правилам, дорогая. Теперь мы будем поступать по моему разумению или никак! Ясно?

Эбби заметно побледнела.

— Ясно. А что, если я предпочту играть по своим, а не по твоим правилам?

Кейн ехидно улыбнулся:

— Я не вижу, чтобы у тебя был выбор. У тебя нет выбора, если ты хочешь найти Диллона.

Беспомощная ярость охватила Эбби. Ей было неприятно соглашаться, что Кейн прав, но и не стоило больше обманывать себя, намеренно заблуждаться.

Если она собирается найти Диллона, ей придется принять помощь Кейна.

Эбби собралась с духом и посмотрела прямо в глаза Кейну.

— Прекрасно, — со всем достоинством, на которое только была способна, ответила она. — Твои слова лишь подтверждают мое мнение о тебе. Ты груб и самонадеян, ты просто наглец. Несомненно, ты самый отвратительный человек, которого я когда-либо имела несчастье встретить!

С мрачным выражением лица Кейн бросил свои постельные принадлежности на землю рядом с ее постелью.

— В таком случае, похоже, мы стоим друг друга, не правда ли?

Глава 8

Итак, обстоятельства вынуждали их быть партнерами. За весь день они обменялись едва ли полудюжиной слов. Атмосфера была настолько напряженной, что Эбби едва ее выдерживала. Кейн все еще злился на нее, это не вызывало сомнений.

Честно говоря, Эбби не могла его за это винить.

Сначала она пыталась оправдать себя. Она напомнила себе, что не во всем обманывала Кейна, просто поза» была рассказать ему, что Диллон является представителем закона.

Нет, к чему лгать себе? Она умышленно скрыла от Кейна должность Диллона — а разве это не так же плохо, как солгать?

Однако это было еще не самое худшее.

Ведь Кейн не знал, что так называемый муж Эбби — совсем не муж, а всего лишь брат, и это ее мучило. Сейчас она больше, чем когда-либо, сожалела о своем обмане, но как ей сказать об этом Кейну?

Какой-то внутренний голос предостерегал Эбби, что он воспримет эту новость совсем не просто… Но если скрыть это, она побаивалась того, что может случиться, когда Кейн встретится с Диллоном. Боже правый, какой же дурой она была! Если бы только ее так сильно не испугало ощущение могучей мужской силы Кейна! Оно и до сих пор пугает ее.

С самого детства Эбби больше находилась в окружении мужчин, чем женщин, но никогда прежде она так близко, вплотную, не ощущала особое естество ни одного мужчины. Ее взгляд вновь и вновь возвращался к Кейну. Эбби видела, как его необыкновенно широкие и могучие плечи натягивают ткань его рубашки; она видела и его упругие ягодицы, когда он сидел в седле. Эбби втайне коробили эти ощущения, ей было неловко перед самой собой, что она так непристойно воспринимает этого мужчину.

Он уже трижды целовал ее — и все три раза ее тело откровенно отзывалось на его ласки, его объятия.

Ей, пожалуй, следовало бы испытывать омерзение и отвращение от его близости… как она это почувствовала с Джейком. В конце концов ведь Кейн — бандит.

Можно было ожидать, что он окажется грубым и похотливым, подлым и злым.

Но Кейн совсем не такой, хотя и не держит в секрете свои чувства и неизменно прямолинеен. Однако ей следует признать, что она сама не один раз безрассудно провоцировала его на проявление пугавших ее затем чувств.

Эбби украдкой взглянула на профиль с сурово сжатыми, вытянутыми в прямую жесткую линию губами, и она очень ясно представила, что чувствовала, когда эти суровые, страстные и требовательные губы сливались с ее губами… Мысли об их близости не покидали Эбби. Наоборот, воображение рисовало, что он целует ее — страстно, ласково, нежно… Страстно — да, но ласково? Нежно? Разве этот человек способен на нежность?

Вечером они вновь проезжали через какой-то небольшой городок. Эбби казалось, что никогда прежде ей так сильно не хотелось принять ванну. Никогда прежде она не чувствовала себя такой грязной. Одежда была настолько пропыленной, что казалось, ее обсыпали мукой.

Когда они проезжали по выжженной солнцем улице, внимание Эбби привлекла выцветшая вывеска — это была местная гостиница. Она осадила Сынка.

— Подожди! — крикнула Эбби Кейну. Он обернулся, приподняв свои по-бесовски изогнутые брови.

Эбби спокойно выдержала его вопрошающий взгляд. — Нам скоро придется остановиться на ночь. И, думаю, здесь нам было бы очень удобно. — Кивком головы она показала на гостиницу.

В глазах Кейна блеснул огонек.

— Как, Эбигейл, — удивленно проговорил он, — неужели я правильно тебя понял? Ба, что бы подумал дружище Диллон?

Эбби испепелила его взглядом и молча направила Сынка к гостинице.

Она спешилась и привязала коня к перилам. Кейн последовал за ней.

К счастью, в гостинице оказалось две свободных комнаты. Эбби мельком увидела небольшую столовую, где они смогли бы поесть. Когда Эбби протянула портье две хрустящие бумажки, оплачивая стоимость комнат для себя и для Кейна, она перехватила озадаченный взгляд служащего, по-видимому, портье считал странным, что женщина платит за обе комнаты, но она не собиралась ничего объяснять. Кейн, как всегда невозмутимый, ждал облокотясь о стойку.

Потом он понес их поклажу наверх. Эбби слегка сжала губы, увидев, что комната Кейна находится прямо напротив ее. Она взяла свой седельный вьюк и демонстративно повернулась к Кейну спиной.

Через несколько минут раздался стук в дверь. В коридоре стояли два мальчика с деревянной ванной, которую она заказала. Затем они принесли ведра с горячей и холодной водой. Когда они опорожнили последнее ведро, Эбби поблагодарила их щедрыми чаевыми. Она торопливо сбросила с себя пыльную одежду, оставив ее лежать на полу, и тут же погрузилась в ванну. Откинувшись назад, она ждала, когда горячая вода снимет боль и успокоит ее усталые мышцы. Ванна оказалась не очень удобной и довольно узкой, но Эбби не могла припомнить, когда прежде она настолько чудесно чувствовала себя в гораздо лучшей ванне. Даже мысль о Кейне, хотя и причиняла беспокойство, не могла испортить ей удовольствие. Эбби долго лежала в воде, затем вымылась, помыла волосы и вылезла из ванны.

Она быстро оделась, с досадой заметив, что это ее последняя чистая смена белья. Когда Эбби причесывала волосы и заплетала косу, она почувствовала голодный спазм в желудке, напомнивший ей, что она с утра ничего не ела. Эбби спустилась вниз по лестнице и внезапно услышала доносившийся из столовой громогласный смех. Она неуверенно остановилась у створки двери и заглянула внутрь столовой. Пол в ней был выстлан грубыми толстыми досками, во всю длину задней стены располагался бар. Вечернее время привлекло сюда нескольких постоянных посетителей. Общество было не особенно шумным, тем не менее Эбби чувствовала себя неловко, что вошла в комнату без спутника.

— Послушайте, вы приезжая, да? Как вы смотрите на то, что я приглашу вас пообедать и мы познакомимся?

Перед Эбби стоял высокий ковбой с бакенбардами и с нескрываемым удовольствием рассматривал ее.

Хотя поведение этого человека было скорее дружелюбным, чем угрожающим, в голове у Эбби тут же промелькнул образ Джейка с его плотоядным взглядом. Она вздрогнула.

Вдруг твердые как сталь пальцы сомкнулись на руке Эбби, и она оказалась крепко прижатой к сильному мужскому телу.

— Извини, приятель, — послышался над ее ухом знакомый резкий голос. — Эта леди занята.

Ковбой перевел взгляд с талии Эбби, за которую с видом собственника держал ее Кейн, на его серебристо-серые глаза, где мерцал предостерегающий огонек. Он сдержал волнение и дотронулся до своей шляпы в знак извинения.

— Я не хотел посягнуть на чужую собственность, мистер. — Ковбой примирительно поднял вверх руки и отошел.

— Ничего страшного, — бросил Кейн.

Он повел Эбби к столику в дальнем углу и усадил ее.

Когда он сел напротив нее, Эбби вздернула подбородок.

— Вряд ли я занята, — сухо проговорила Эбби. — Более того, я нанимала тебя как проводника, а не как опекуна. А тот человек показался мне очень милым — что, если мне хотелось пообедать с ним?

— Извини меня за то, что я оказал тебе эту услугу — или, скорее, оказал услугу Диллону. И, безусловно, ты занята, миледи, хотя мне непонятно, почему, черт возьми, я должен тебе об этом напоминать.

Но если ты так хочешь, — стул под ним заскрипел, как и его голос, — тебе решать, ты — хозяйка.

Эбби вскочила на ноги одновременно с Кейном.

Когда он хотел пройти мимо нее, она, не думая, схватила его за руку.

— Кейн… подожди!

Он застыл на месте. Голос Эбби звучал необычно, с каким-то удивительным придыханием. Мускулы на его руке напряглись под ее пальцами, которые заскользили по руке Кейна. Взгляд Эбби был устремлен на курчавившиеся в вырезе рубашки волоски. Она уловила исходивший от Кейна запах мыла и чего-то неуловимо мужского — значит, он тоже принял ванну. На чисто выбритом лице выделялись твердый подбородок и плотно сжатые, красиво очерченные губы. Эбби вряд ли смогла бы определить, был ли Кейн красив в классическом понимании этого слова, но уж точно в нем была какая-то грубая, покоряющая красота.

Кончиком языка Эбби быстро облизала губы.

— Прости! — запинаясь, чуть слышно проговорила она. — Я не должна была говорить… то, что сказала.

Внезапно она замолчала, не в силах заставить продолжать и открыто признаться, что не права. Обычно она была такой… такой упрямо безрассудной. Ей казалось, что Кейн видит в ней лишь только все самое дурное.

Эбби с трудом перевела дух.

— Не уходи, — произнесла она еще тише. — Пожалуйста.

Взгляд его потемневших проницательных глаз был безжалостно прикован к глазам Эбби. Как бы то ни было, мускулы руки под ее пальцами, казалось, превратились в камень. Эбби испытывала сильное искушение отдернуть руку, однако какая-то сила помимо ее воли заставила ее не делать этого.

Не говоря ни слова, Кейн еще раз предложил ей стул, Эбби села, пытаясь справиться с прерывистым дыханием.

Несмотря на то что Эбби была очень голодна, она не могла бы сказать, что именно она ела. Когда официантка убрала их тарелки, Кейн откинулся назад на стуле.

— Ты не против, если я принесу себе выпить?

У Эбби так и вертелись на языке слова возражения, но она вовремя сдержалась.

— Ничуть. — Ее голос был таким же спокойным, как и его. Пока Кейн направлялся к бару, Эбби не могла не залюбоваться природной грацией его походки. На полпути к бару его остановила пышная брюнетка в малиновом, отделанном кружевами бархатном платье с глубоким декольте.

До Эбби донесся их разговор.

— Кейн? — громко воскликнула женщина. — Кейн, дорогой, неужели это действительно ты?

Кейн обернулся. Влажные сильно накрашенные губы улыбались ему. У Эбби сузились глаза, когда Кейн взял руку женщины и поднес ее к своим губам.

Хотя Эбби напрягла слух, ей не удалось разобрать его слова, произнесенные приглушенным голосом.

Женщина засмеялась низким хриплым голосом.

Глубокий вырез платья на груди выглядел, без всякого сомнения, неприлично. Ткань плотно облегала всю ее фигуру, так плотно, что сквозь нее прорисовывались даже соски. Кейн взял у бармена бутылку виски и с нескрываемым вызовом взглянул на Эбби.

Эбби насторожилась, увидев, как он повел женщину к их столику.

Кейн остановился рядом с Эбби, на его губах играла самодовольная улыбка.

— Фанни, — непринужденно произнес он, — это моя хозяйка, Эбигейл Маккензи. Эбби, познакомься с Фанни О'Хара.

— Твоя хозяйка! — Женщина прыснула со смеху. — Ба, Кейн, ну конечно, я не сомневаюсь, что ты говоришь серьезно!

Кейн взглянул на Эбби. Улыбка не сходила с его лица.

— Можно сказать, я говорю правду.

— Значит, ты больше не с Сэмом?

Кейн покачал головой и выдвинул для Фанни стул.

Женщина уверенно опустилась на него, а Кейн снова занял свое место.

— Сэм такой окаянный ублюдок, каких свет не видывал. — Эбби изумилась, услышав столь резкие слова из уст женщины. — Он ведь никогда не шел ни в какое сравнение с тобой, — наклонившись к Кейну, продолжала женщина. — И мы оба это знаем.

Кейн пожал плечами. Его взгляд лениво скользил по ее фигуре. Прозрачные кружева почти не скрывали округлости ее пышных грудей, и именно на них Кейн задержал свое внимание.

— У тебя явно респектабельный вид, Фанни.

Расскажи мне, как ты поживаешь?

Респектабельный? Эбби буквально закипела от злости. Если Фанни наклонилась бы еще немного, эти огромные груди выпрыгнули бы из ее платья прямо Кейну на колени — и, по правде говоря, складывалось впечатление, что Кейн не стал бы возражать против этого.

Фанни дерзко расхохоталась.

— Респектабельный вид? Боже правый, надеюсь, что это не так! Однако я продала свой дворец удовольствий за кругленькую сумму и купила себе ранчо примерно в миле к западу отсюда, живу там одна. — Она замолчала. — Иногда бывает очень одиноко. — Пока Фанни говорила, ее рука скользила вдоль рукава Кейна. Она улыбалась, глядя ему прямо в глаза. Ее взгляд выражал неприкрытое приглашение.

Внезапно грудь Эбби будто пронзило кинжалом.

Фанни поднялась, положив руку Кейну на плечо.

Эбби заметила, как ее пальцы словно ненароком скользнули под распахнутый ворот его рубашки.

— Если ты сегодня вечером не занят, почему бы тебе не приехать ко мне ненадолго и не выпить со мной?

Кейн взглянул на Эбби:

— Эта леди, дорогая Фанни, склонна держать меня в узде.

— О, наверняка не так уж крепко. Вы не возражаете, дорогая, если я одолжу его у вас на время?

Эбби буквально рассвирепела. Эта женщина даже не дала себе труда посмотреть на нее!

— Тогда вы станете моей должницей, — холодно ответила она.

— Итак, увидимся позже, да, Кейн? — Фанни провела пальцами по его щекам. На виду у всех она наклонилась и поцеловала Кейна прямо в губы долгим, неспешным поцелуем, который, казалось, длился бесконечно. Эбби в смущении отвернулась.

Фанни неторопливо отошла от столика, ее юбки взлетали и кружились в такт покачиванию бедер. Кейн продолжал сидеть со стаканом в руке, вытянув под столом свои длинные ноги, и, не отрываясь, задумчиво глядел ей вслед. Эбби так хотелось дать ему пощечину — если бы только она осмелилась это сделать!

Наконец Кейн обернулся и начал пристально рассматривать содержимое своего стакана.

— У меня создалось впечатление, что вы очень хорошо знакомы, — сказала Эбби, ее голос звучал тихо и сдержанно.

На суровых губах Кейна медленно появилась и заиграла двусмысленная улыбка.

— Фанни — мой старый друг.

Друг? Эбби хмыкнула. Она охотно поспорила бы на свою половину Даймондбэка, что этих двоих связывало нечто большее, чем дружба.

— Понятно. — Эбби насмешливо посмотрела на Кейна.

Ирония, прозвучавшая в ее голосе, будто клешнями впилась в старые раны. Кейн горько рассмеялся, неожиданно почувствовав себя крайне отвратительно.

— Дело в том, — проговорил он, — что мы с Фанни вспомнили прошлое. Ты слышала, как она упомянула дворец удовольствий? Ну так вот — этот дворец удовольствий был лучшим борделем по эту сторону Скалистых гор. Тамошние девушки знали и умели делать абсолютно все, что могло вывернуть мужчину наизнанку.

Эбби побледнела, посчитав это циничное признание Кейна еще одним свидетельством того, что он сознательно пытается оскорбить и унизить ее.

— Неужели ты никак не можешь обойтись без оскорблений? — почти шепотом произнесла Эбби.

Кейн только пожал плечами.

— Ты же сама спросила, — спокойно ответил он'.

Эбби встала:

— Пожалуй, будет лучше, если я попрощаюсь с тобой сейчас.

Кейн тоже поднялся:

— Я провожу тебя в комнату.

— Не беспокойся, — холодно бросила она. — Я вполне могу сама найти ее.

— Тем не менее я настаиваю.

Эбби плотно сжала губы и вырвала руку, когда Кейн хотел взять ее под локоть. Пока они поднимались по лестнице и шли по коридору, он больше не пытался дотронуться до нее.

У дверей своей комнаты Эбби повернулась и посмотрела Кейну в лицо.

— Мне бы хотелось отправиться в путь рано утром, — отрывисто проговорила она.

Он молча, с издевкой поклонился. Эбби с минуту постояла, напряженно глядя, как Кейн направился к лестнице и стал спускаться вниз…

Бешеная ярость помутила ее разум и заставила забыть о гордости. Она, казалось, впервые утратила чувство собственного достоинства.

— Ты идешь к ней, не так ли?

Кейн медленно повернулся:

— К кому?

— Ты сам знаешь к кому. — Эбби стоило немалых сил найти в себе мужество встретиться с ним взглядом. — К твоей подруге Фанни!

Его глаза, подобно молнии в летнюю грозу, ярко вспыхнули и мгновенно погасли.

— Ты возражаешь?

— Конечно, возражаю! Я… я понимаю, кто она, Кейн. Она принадлежит к тому типу женщин, которых… которых можно купить!

Кейн невесело рассмеялся:

— А я тоже принадлежу к тому типу мужчин, которых можно купить. На мой взгляд, между ней и мной нет большой разницы.

— Нет, это не одно и то же, и ты это знаешь!

— Ба, дорогая, только не говори, что твое мнение обо мне изменилось к лучшему. Откровенно говоря, я не понимаю, почему тебе не наплевать, что, черт возьми, я делаю или с кем я этим занимаюсь, раз это не ты.

Эбби снова мучительно покраснела. Слова Кейна, произнесенные им с нескрываемой издевкой, ранили ее до глубины души. Она пыталась мужественно справиться с той душевной болью, которую он нанес ей своими словами.

— Неужели тебе всегда нужно быть таким тяжелым человеком? — Голос Эбби звучал очень тихо.

— Мне кажется, не я здесь самый тяжелый человек. Просто я не люблю, когда меня осуждают, и знаю, что Фанни это тоже не нравится.

— Она… она вульгарная женщина, судя по всему — женщина легкого поведения, Кейн. И не смей возражать, что это не так!

Кейн стиснул зубы.

— Но Фанни, во всяком случае, не притворяется иной, чем она есть на самом деле, — напряженно произнес Кейн. — Дело в том, дорогая, что тебе, возможно, следовало бы поучиться у Фанни, какой должна быть настоящая женщина.

Кейн повернулся и ушел, оставив Эбби в полной растерянности.

Кейн оказался в затруднительном положении. Он понял это в ту же минуту, как вошел в гостиную Фанни. По правде говоря, у него не было никакого желания приходить сюда. Однако Эбби, черт возьми эту красивую девчонку, вынудила его, заставила почувствовать себя самым ничтожным человеком. Кем она, черт возьми, себя возомнила, чтобы постоянно читать ему нравоучения?

Фанни стояла перед Кейном на коленях. На ней был легкий пеньюар, открывавший гораздо больше, чем скрывал. Шелк был настолько прозрачным, что Кейн без труда различал огромные темные соски и густые черные волосы внизу. Кейн почувствовал, что все это, намеренно выставленное ему напоказ, возбуждает и привлекает гораздо меньше, чем предполагалось. Он невольно подумал, что грудь у Фанни чересчур велика и тяжела, она до неприличия выдается вперед. Кейн слишком много выпил, мозг был затуманен алкоголем, мысли с трудом ворочались в голове. Эбби права, он действительно слишком много пьет.

Эбби.

Кейна охватило странное волнение. Он пытался представить себе, что она сейчас делает. Наверное, разделась и легла спать. Мысль о ней, раздетой, едва не вызвала у него стон. Кейн вдруг вспомнил, как выглядела Эбби в то утро, когда он увидел ее купающейся. Ее нижняя сорочка была скроена просто, ничем не украшена, за исключением маленькой полоски белых кружев у горла. Ее золотистая кожа была влажной и блестела, как растопленный мед. Маленькие остроконечные соски стали твердыми от прохладного утреннего воздуха. Кейн себе вообразил все это так живо, что ему показалось, будто кто-то кулаком протаранил ему внутренности.

Странно, чертовски странно, промелькнуло в его затуманенном мозгу, что всего лишь одна мысль об Эбби в ее тонкой белой сорочке была в сто раз более возбуждающей, чем вид полуобнаженной женщины, находившейся сейчас перед ним.

Фанни сдернула с плеч Кейна рубашку. Он смотрел, как холеные женские пальцы настойчиво скользят по его поросшей темными волосами груди вниз до пояса… и ниже. Кейн почувствовал, как Фанни охватила чувственная дрожь, когда она кончиками пальцев дотронулась до его плоти. Кейн ощущал необычное для него раздвоение чувств. Одна часть его существа испытывала наслаждение от одного лишь сознания, что по крайней мере эта женщина хочет его, в то время как другая его часть оставалась странно безразличной, находясь как бы на расстоянии сотен миль отсюда.

Тело Кейна оставалось совершенно безучастным к этой смелой женской ласке.

Фанни медленно отпрянула назад, склонив голову набок.

— Что случилось, Кейн? — спросила она.

— Ничего. — Он отставил в сторону свой бокал и заключил Фанни в объятия.

Губы Фанни, горячие и опытные, сгорали от нетерпения в ожидании его поцелуев, ее руки слишком крепко вцепились в него. Кейн боролся с непрошеным воспоминанием о том другом сладком, пленительном, невинном поцелуе, который гораздо больше воспламенял его… Он чуть ли не с раздражением прижал свой рот к губам Фанни.

Она отодвинулась от него, разомкнув объятия.

— Кейн, — тихо сказала Фанни, — не нужно притворяться, если ты ничего ко мне не чувствуешь. — Встретив его хмурый взгляд, она грустно улыбнулась. — Я всегда чувствую разницу, ты помнишь?

Кейн ничего не ответил, только пристально посмотрел на Фанни. Эбби назвала ее вульгарной женщиной. И сейчас Кейн понял почему. Безвкусно одетая, с выступающей вперед огромной грудью, Фанни и впрямь имела дешевый вид. Помада на ее губах и румянец на щеках были чересчур яркими. Именно вульгарная женщина. Горькая усмешка, смешанная с изумлением, застыла на губах Кейна. Никто, кроме Эбби, не выразил бы это настолько точно. Сама же Эбби, вспыльчивая и прямолинейная, действительно настоящая леди.

Тем не менее это не мешает Кейну желать ее… желать со страстью, сжигающей его, подобно огню.

И именно в этом-то заключается вся сложность сложившегося положения дел. Внезапно Кейна охватила дикая ярость. Он страшно разозлился на себя и на Эбби. Фанни — эта роскошная женщина — готова не только ему отдаться, но и страстно этого желает.

С тех пор как Кейн потерял Лорелею, женщины, подобные Фанни, были его единственным спасением — в их объятиях он всегда мог найти забвение, в какой-то мере даже удовольствие, хотя и мимолетное. Неужели он этого не заслуживает? Неужели он недостаточно настрадался? Неужели это так дурно — забыться на ночь в теплых объятиях женщины, стараясь найти утешение единственным доступным ему образом? И все-таки почему Фанни оставляет его сейчас таким холодным? Почему эта наступающая ночь так отличается от всех предыдущих?

Кейн резко отдернул руку, когда Фанни дотронулась до нее. Фанни посмотрела на него понимающим взглядом.

— Это из-за нее, не так ли? Я имею в виду ту женщину, которая была с тобой сегодня за обедом.

Но Кейну в данный момент не требовалось понимания. Он хотел только ее… Эбби… Хотел того, что никогда не сможет иметь.

— Она моя хозяйка, Фанни. Она мне платит за работу, которую я обязался для нее выполнить, ни больше, ни меньше. — Кейн резко поднялся. — Извини, — с искренним сожалением сказал он и более спокойно добавил:

— Я думаю, сейчас у меня просто нет настроения.

Фанни вздохнула и пошла за его шляпой. Они вместе подошли к парадной двери. Кейн свистом подозвал Полночь.

— Если ты передумаешь, то знай, что я по-прежнему остаюсь здесь.

Кейн вышел на улицу и дотронулся до полей своей шляпы.

— Я буду иметь это в виду.

Фанни медленно закрыла за ним дверь. Он не вернется, и они оба это знали.

Глава 9

Где он?

Этот вопрос неотступно вертелся у Эбби в голове, и, в который уж раз за этот вечер, она схватила подушку и стала в остервенении колотить по ней руками.

Она все время напрягала слух, чтобы услышать хоть малейший звук со стороны входной двери.

Неужели он все еще с Фанни? Ее воображение рисовало яркие картины, которые она напрасно пыталась отогнать. Даже когда Эбби закрывала глаза, перед ней неизменно возникал образ Кейна — его мощное обнаженное и напрягшееся тело склонялось над Фанни, его губы тянулись к ней. Эбби металась в кровати, проклиная себя за то, что мысли о Кейне не дают ей спокойно спать… и жить!

Почему вообще ее должно интересовать, чем он занят или с кем он? Он бабник, грубиян, а она, безмозглая, постоянно думает о нем!

Внезапно раздался глухой стук в дверь. Этот звук был настолько неожиданным, что Эбби вздрогнула.

Она всматривалась в темноту, пристально глядя на дверь, будто могла что-то увидеть сквозь нее.

Стук в дверь повторился значительно громче.

Эбби мгновенно соскочила с кровати, прижимая к груди простыню.

— Открой же эту проклятую дверь.

Кейн. Эбби охватило чувство облегчения, но за ним последовало раздражение. Сейчас наверняка уже за полночь. Как он смеет? Эбби зажгла свечу на прикроватной тумбочке и отодвинула задвижку. Немного приоткрыв дверь, она посмотрела на Кейна недоверчиво и подозрительно.

— Что тебе нужно? — Эбби вложила в эти слова все свое раздражение.

Кейн просунул обутую в сапог ногу в узкую щель.

— Позволь мне войти.

— Для чего? Сейчас полночь и…

Эбби не успела договорить, как Кейн толкнул дверь внутрь комнаты. Застигнутая врасплох, Эбби едва успела отпрянуть назад и ухватиться за спинку кровати, чтобы не упасть.

— Кейн! Ради всего святого, неужели твое дело не может подождать до утра?

— Нет, черт побери! Не может, — прохрипел он.

У Эбби едва не остановилось сердце. Рубашка на Кейне была расстегнута почти до пояса, открывая широкую, поросшую темными волосами грудь и часть плоского, как доска, живота. Он стоял в дверях, заполнив собой проем. От него исходила животная мужская сила.

— Кейн, пожалуйста! Я… я не одета!

Подчеркнуто неторопливо тот приоткрыл дверь и в мгновение ока оказался рядом с Эбби. Он увидел ее огромные, внезапно потемневшие глаза, настороженно смотревшие на него, и руку, судорожно прижатую к горлу.

Его затуманенное алкоголем сознание мгновенно прояснилось, опьянение исчезло, как исчезает роса под палящими лучами солнца. Подобно изголодавшемуся человеку, попавшему на роскошный пир, Кейн пожирал Эбби глазами. Она была в нижней сорочке и панталонах, в которых спала, и вид ее не мог, конечно, не вызвать у мужчины прилив страсти. К тому же Кейн никогда раньше не видел Эбби с распущенными волосами. Они поражали великолепием и струились красивыми густыми волнами до самых бедер.

Желание, как раскаленное добела железо, обожгло Кейну все нутро. Желание, которого он не испытал, когда был с Фанни.

Слегка пошатываясь, Кейн придвинулся ближе.

У Эбби расширились глаза.

— О, ты… ты просто нахал и болван! Ты же опять пьян!

— Недостаточно пьян, — пробормотал Кейн.

Он чувствовал, как у него кружится голова, но это было совсем не потому, что он много выпил. Он протянул руки и ухватил Эбби за талию.

Она оцепенела. Хотя запах виски был сильным, но запах дешевых духов был сильнее, и это окончательно вывело Эбби из себя.

— Боже правый! Ты просто бесподобен! Как ты смеешь приходить сюда после того, как побывал у той распутницы!

Кейн насмешливо ухмыльнулся.

— Ну и что, если и побывал? Ты могла меня нанять для работы, но я не твоя собственность. Тебя не касается, с кем я предпочитаю проводить ночи.

— А кто ты такой, чтобы подобным образом врываться в мою комнату? — воскликнула Эбби. — Убирайся вон — сию же минуту!

Кейн не пошевельнулся.

Эбби напрасно толкала его в грудь — Кейн был неподвижен как скала.

— Убирайся, Кейн! Ты мне отвратителен!

— Неужели отвратителен? — Его горький смех прозвучал исключительно для него самого. — Знаешь, ты права. Я действительно отвратителен. Тебе удалось заставить меня почувствовать себя страшно виноватым — и будь я проклят, если я могу понять почему!

— Прости меня, но мне неинтересно выслушивать твою исповедь и интимные подробности о том, как ты провел вечер с Фанни, — презрительно бросила Эбби.

— Интимные подробности! Боже правый! Вот забавно! — Кейн так резко откинул назад голову, что на его шее явственно проступили натянутые жилы.

Кейн не понимал, почему он позволяет Эбби безнаказанно нападать на него, навязывается ей, хотя прекрасно знает, что она считает его низким и бессовестным человеком.

— Милочка, наши с тобой отношения не раз были гораздо более откровенными, чем у меня с Фанни сегодня вечером.

Признание Кейна ошеломило Эбби.

— Что? — едва слышно спросила она. — Ты хочешь сказать, что ты… что вы с ней… — Эбби запнулась, не в состоянии продолжать.

— Да, дорогая. — Выражение лица Кейна было не менее свирепым, чем его голос. — Мы не занимались любовью — но не потому, что у леди не было желания, его не было у меня.

Эбби была потрясена. Ей было трудно поверить Кейну, однако его слова звучали настолько уверенно и непререкаемо, что Эбби поверила. Но почему тогда он так зол? Она судорожно вздохнула, когда руки Кейна, подобно тискам, сжали ее талию и притянули к себе.

— Едва ли это моя вина! — дрожащим голосом воскликнула Эбби. — Может, тебе куда лучше вернуться к ней? Просто вернись и…

— Это очень великодушно с твоей стороны. Но дело в том, дорогая, что я не хочу эту женщину! В самом деле, я не смог заставить себя даже прикоснуться к ней.

Эбби попыталась было вырваться, но Кейн не отпускал ее.

— Кейн, — с отчаянием в голосе проговорила Эбби. — Я не понимаю, какое все это имеет ко мне отношение… почему ты так сердишься?

— Это имеет прямое к тебе отношение, неужели ты этого не понимаешь?

Потрясенная услышанным, Эбби судорожно сглотнула, не зная, верить ли ей его словам.

— Кейн, — в отчаянии проговорила Эбби, — тебе… тебе не следует сейчас находиться здесь. Ни один джентльмен…

— Сколько раз я должен тебе повторять, милочка, что я не джентльмен! А ты вольна притворяться кем угодно, однако и ты не леди.

Эбби была потрясена происходящим, но ей приходилось выдерживать безжалостный, горящий взгляд Кейна.

— Не гляди на меня с таким обиженным и оскорбленным видом, — усмехнулся Кейн. — Я только однажды попался на эту удочку. Ты можешь и дальше притворяться какой угодно добродетельной новобрачной, но меня ты больше не проведешь!

— Кейн, я… я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Если тебе хотелось испортить мне ночь с Фанни, то ты очень неплохо с этим справилась. Потому что в голове у меня была только ты! — Кейн громко расхохотался. — О да, дорогая, только ты!

Господи, так это или нет, но мне кажется, что ты принадлежишь к тому типу женщин, которых не удовлетворяет только один мужчина, хотя, черт побери, может, я и не прав! Но какое-то время сегодня перед моим уходом… ба… я мог бы поклясться, что ты меня ревновала.

Ревновала! Как, уж кто-кто, а… Эбби удалось просунуть руки между их телами. Она уже открыла рот, чтобы заявить Кейну о нелепости его слов…

Но Эбби так и не успела это сделать.

Когда она с возмущением попыталась толкнуть Кейна в грудь освободившимися руками, он схватил ее за запястья и близко притянул к себе… так близко, что она почувствовала, как бешено колотится его сердце. Внезапно ее собственное сердце тоже чуть не выпрыгнуло из груди.

Потемневшие бездонные глаза всматривались в Эбби.

— Ты соблазнительница, — гневно бросил Кейн, — не важно, согласна ли ты с этим или нет. То, что ты замужем, не имеет никакого значения. Тебе нравится, когда я касаюсь тебя, не так ли, Эбигейл? Тебе нравится, когда я тебя целую.

— Нет, — возразила Эбби, покачав головой. Ее едва слышный голос походил на дуновение ветерка. — Нет… — Однако слова прозвучали довольно неуверенно.

И Кейн это почувствовал.

Он так близко, в панике подумала Эбби, слишком близко… Казалось, что даже сам воздух вокруг Кейна дрожит от его грубой мужской силы. Эбби чувствовала, как что-то темное, ужасное, непонятное охватывает, пронзает и поглощает ее.

Что-то, с чем она уже не может бороться.

Кейн нагнул голову, и его губы оказались в опасной близости от ее губ.

— Ты помнишь ту ночь с Честером и Джейком?

Я целовал тебя. И я держал тебя в своих объятиях, и Я трогал тебя… вот тут. — Большими пальцами обеих рук Кейн медленно, осторожно обвел темные вершины грудей Эбби. Ее соски немедленно бесстыдно приняли вызов, твердые и остроконечные, они просвечивали сквозь тонкую ткань ее нижней сорочки.

Пальцы Кейна скользнули к нежно-розовой ленте на сорочке. Он дернул за ленту и, когда она вдруг завязалась узлом, опустил руки к украшенному фестонами низу сорочки. Под его сильными руками тонкая ткань разорвалась пополам. Испуганная и возбужденная, Эбби вздрогнула, когда Кейн уверенно провел загрубевшими пальцами вниз и вверх по ложбинке между ее грудями — не проявляя никаких колебаний, никакой нерешительности. Кейн ни разу не спустил с Эбби безжалостного испытующего взгляда. На его губах играла тонкая удовлетворенная улыбка, очень раздражавшая Эбби. Она почти ненавидела его за эту улыбку, ненавидела за необычную смелость и раскрывавшуюся перед ней бездну, куда он ее толкал.

Кейн перехватил ее пристальный взгляд. Он рассмеялся, увидев непокорные искорки, прыгавшие в ее глазах.

— Ты такая горячая. Такая непокорная, — небрежно заметил он. — Это тоже твоя игра, дорогая?

Именно так тебе удается сводить с ума мужчин, подобных мне? Так ты заполучила своего драгоценного Диллона? Неужели женитьба на тебе — та цена, которую ему пришлось уплатить, чтобы обладать тобой?

Его насмешки задевали Эбби до глубины души, но она ничего не могла с собой поделать. Ее взгляд дрогнул. Это была капитуляция. Мысли беспорядочно проносились в голове. Следует ли ей попытаться убежать? Боже правый, но как она сможет это сделать?

Ведь она почти раздета! Эбби подняла руки, пытаясь прикрыть свою наготу.

Улыбка на губах Кейна исчезла.

— О нет, — проговорил он. — Я не позволю тебе закрываться, милочка. Я собираюсь наглядеться на тебя вволю, как ты нагляделась на меня в то первое утро у озера. — Кейн громко засмеялся, увидев растерянность Эбби.

И Кейн действительно вволю насмотрелся на нее.

Время тянулось бесконечно. Униженная тем, что стоит перед ним только в одних панталонах, в ужасе от того, что Кейн так на нее смотрит, Эбби зажмурила глаза.

Но это ничего не изменило. Она по-прежнему ощущала на себе обжигающий взгляд Кейна.

— На протяжении многих дней я только и думал об этом, — слегка заплетающимся языком проговорил Кейн. — Ты, верно, это знала? Видеть тебя такой, держать твои груди, обнаженные и теплые, в своих руках, ощущать твои соски, крепко прижатые к моей ладони, и попробовать их на вкус. — Его пальцы скользнули по вершинам обеих грудей. — Именно так. Я не спал ночами, испытывая страстное желание ощутить твое дыхание на своих губах, почувствовать, как твои ноги обвиваются вокруг моих, — шепот Кейна стал неистовым и звучал почти распутно, — в то время когда я, ощущая блаженство, нахожусь глубоко внутри тебя.

У Эбби перехватило дыхание. Она не могла произнести ни слова. Она едва стояла, борясь с желанием открыть глаза и не зная, осмелится ли это сделать.

Кейн снова прикоснулся к ней. Нагло. Бесстыдно. Как к своей собственности. Судорожно переведя дух, Эбби широко открыла глаза, испуганная тем, что Кейн держал одну ее грудь в руке, как бы взвешивая и измеряя. Эбби хотела отвернуться, но Кейн не позволил ей сделать это. Его свободная рука, подобно железному обручу, сжала Эбби и еще крепче прижала к себе.

— Не испытывай мое терпение, Эбби. Я не причиню тебе никакого вреда. Просто сделай то, что я скажу. Сначала посмотри на меня. — Голос его звучал по-прежнему требовательно, но хватка руки на ее талии слегка ослабла.

Изо всех сил стараясь унять дрожь, Эбби судорожно сглотнула и беспомощно подняла глаза.

Кейн одобрительно посмотрел на нее:

— Вот так, умница. Теперь посмотри, как моя рука касается твоей кожи. — Кейн быстрым движением руки слегка дотронулся до мягкой, нежной кожи Эбби.

Его пальцы скользили по ее груди, они казались очень смуглыми по сравнению с молочной белизной ее тела. Контраст был потрясающим.

— Скажи мне, милочка, видишь ли ты то же, что вижу я? Смуглое на фоне белого? Отвратительное на фоне красивого?

Пальцы Кейна снова пришли в движение, действуя очень нежно. Теперь ее сосок, розовый и набухший, лежал между его пальцами. Эбби затаила дыхание, боясь пошевелиться. Глаза Кейна сузились.

— Ну пожалуйста, дорогая, — проговорил он насмешливо. — Скажи мне хоть сейчас правду. Тебя оскорбляет, когда ты видишь мою руку на своем теле, мою грязную, подлую руку? В конце концов ты дочь человека, владевшего самым большим поместьем на территории, а кто я такой, черт возьми? Просто ничтожество!

Эбби понимала, что Кейн сознательно причиняет себе боль. И тем не менее он прав. Он — отверженный.

Вероотступник. Ей следовало бы считать его прикосновения отталкивающими… омерзительными. Внезапно она почувствовала прилив странной веселости. Боже правый, если бы только она могла! Возможно, тогда она бы не чувствовала себя разбитой и униженной.

К тому же сам Кейн выглядел таким ожесточенным. Его лицо было искажено, губы напряженно сжаты. Как раз когда она взглянула на него, по его губам пробежала судорога, будто он пытался справиться с какой-то терзающей его душу тайной болью.

Непонятное волнение, как копьем, пронзило сердце Эбби. В голове промелькнула мысль, что, возможно, он пытается наказать не ее, а самого себя.

Совершенно не сознавая того, что делает, Эбби потянулась к Кейну. Он вновь одной рукой сжал ее запястья. Это движение было настолько внезапным, что Эбби вскрикнула — не столько от боли, сколько от неожиданности. Большим пальцем другой руки Кейн продолжал водить по ее груди, постоянно касаясь сосков.

— Скажи-ка мне, — хриплым голосом проговорил он, — ты чувствуешь себя униженной и испачканной грязью из-за того, что я вот так обращаюсь с тобой?

Эбби находилась в крайнем замешательстве, ощущая мрачность и ожесточенность Кейна. Она смогла лишь покачать головой.

— О, не притворяйся такой стыдливой, Эбби.

Ведь мы оба знаем правду. Ну что, разве тебе не кажется, что ты осквернена, растоптана, подобна уличной девке? Нет, подожди! Дай мне подумать. О да… я вспоминаю, как-то ты употребила слово отвратительный… Точно. Ты находишь меня отвратительным!

— Я… я не это имела в виду, — — едва слышно возразила Эбби. — Кейн, я…

— Не лги мне!

Грубые пальцы перебирали ее волосы. Он приподнял ее лицо и приблизил к своему. Эбби попыталась сопротивляться, но в тот миг, когда она отпрянула назад, стала видна ее обнаженная грудь, и она прильнула к Кейну, пытаясь скрыть свою наготу.

— Поцелуй меня, — внезапно сказал он.

Эбби, смешавшись, заморгала. Кейн положил свои руки ей на талию. В его глазах сверкал опасный огонек.

Кейн сейчас казался еще крупнее, чем всегда, и в нем чувствовалась такая непреклонная твердость, которая не позволяла Эбби противоречить ему. Она глубоко вздохнула и поднялась на цыпочки. Затем прижала свои губы к его жестко очерченному рту, при этом отчаянно стараясь не думать о том приятном ощущении, которое ей доставляет прикосновение его рубашки к ее груди. Поцелуй продолжался всего лишь мгновение: Кейн немного отстранил Эбби от себя, спокойно разглядывая ее.

— Еще раз, — приказал он.

Не смея противоречить, Эбби снова уступила. Несмотря на резкость тона, его губы сейчас были мягче и нежнее, чем она могла предположить. Кейн не пошевелился, оставаясь неподвижным как статуя. Возбужденная Эбби, затаив дыхание, осмелилась снова взглянуть на него.

Она увидела, что Кейн пристально ее рассматривает. Его взгляд оставался жестким и твердым как сталь, он насмешливо улыбался.

— Целуй не плотно сжатыми губами, а так, как я тебя учил. — Кейн рассмеялся, когда лицо Эбби выразило понимание. — Я вижу, ты помнишь, дорогая.

Не сомневайся, если потребуется еще один урок, я охотно окажу тебе эту услугу…

Эбби бросало то в жар, то в холод. О, да ведь он же настоящий зверь! Она понимает, чего он хочет — ощутить под своими губами ее открытый и жаждущий поцелуев рот, как это случилось прошлой ночью, когда Кейн так страстно ее целовал. Но она не может, она не будет. Больше не будет… по собственной воле!

— Я все еще жду, дорогая. — Его голос прозвучал так же отрывисто и резко, как щелканье хлыста.

— Нет, — дрожа, проговорила Эбби. — И еще раз нет, Кейн. Я… я не могу!

— Почему, черт возьми, нет? — безжалостно насмехался над ней Кейн. — Ты же этого хочешь, Эбби, ты знаешь, что хочешь. Тебе это понравилось так же, как и мне.

— Мне… мне совсем не понравилось! — Говоря это, она испытывала жгучее чувство стыда. Господи, да ведь она ничем не лучше Фанни!

— Говори себе, что хочешь, — резко бросил Кейн. — Но на твоем месте я бы наконец покончил с этим, и прими во внимание, дорогая, что я не уйду отсюда до тех пор, пока не буду удовлетворен.

Удовлетворен? Эбби не на шутку испугалась — что он хочет этим сказать? По выражению его лица было видно, что он не потерпит отказа. С замиранием сердца Эбби поняла, что у нее нет иного выбора, кроме как уступить.

Ее руки медленно поднялись и обвились вокруг его шеи. Закрыв глаза, Эбби прижалась губами к губам Кейна.

Ею руководили лишь собственные чувства и тот ограниченный опыт, который она приобрела в объятиях этого мужчины. Не сознавая толком, что делает, Эбби пальцами перебирала черные как смоль волосы на его затылке. Как ни странно, они были приятны на ощупь, подобно плотному шелку. Эбби почувствовала, как невольно расслабляется ее тело. Ее губы стали мягкими и раскрылись. Но кажется, Кейн не был склонен отвечать взаимностью на ее поведение. Его тело было неподвижным как камень. Эбби нахмурилась и перестала перебирать пальцами его волосы. Он ведь этого хотел, не так ли? Она осторожно и нежно провела кончиком языка между его губами, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону: так, как раньше обычно делал Кейн. Ощущение блаженства пронзило ее, но Кейн оставался напряженным, как натянутая тетива.

У нее стало тяжело на сердце, и внезапно захотелось плакать. Но как раз в тот миг, когда она была готова вырваться из его рук, Кейн до боли крепко стиснул ее талию.

Раскрыв губы, он прижался к ее губам. Эбби совсем ослабела. Она больше не владела собой. Но это не имело значения. Ничего не имело сейчас значения, кроме самого этого мгновения. Эбби прильнула к Кейну, ногтями вонзившись в его напрягшиеся плечи.

Поцелуи Кейна длились бесконечно долго. Это были жгучие, пьянящие поцелуи, которые увлекали Эбби все дальше и дальше в безрассудный, одурманивающий мир, где не существовало и не имело никакого значения ничего, кроме страстного слияния их губ.

Когда Кейн наконец оторвался от губ Эбби, она едва дышала, — Боже милостивый! — неверным языком проговорил он. — Хотя у тебя и не много опыта, но ты, безусловно, быстро приобретаешь его, не так ли? — Глаза Кейна потемнели. — Все же я хотел бы знать, ты такая же пылкая со своим драгоценным Диллоном, как со мной?

Значит, он все еще сердится. Не успела Эбби об этом подумать, как Кейн снова притянул ее к себе и прижался к ней губами. Так же как и в предыдущую ночь, она почувствовала, как его напрягшаяся плоть вжалась в ее живот. Эбби почувствовала в себе уже знакомое томление и теперь уже осознанное желание.

Кейн поднял голову. Эбби чуть не вскрикнула, увидев его по-прежнему злое лицо.

— Тебе именно этого хочется, Эбби? Чувствовать свою власть, всегда быть правой, всегда владеть собой?

Неужели именно то, что ты знаешь, как страстно я желаю тебя, дает тебе право считать, что ты лучше меня?

Его слова казались Эбби лишенными всякого смысла и несправедливыми. Однако она знала, что не в силах с ним бороться и что его почти невозможно заставить образумиться.

Не успела она вымолвить и слова, как его твердые, жесткие губы вновь прижались к ее губам. Неужели Кейн нарочно поступает с ней так, чтобы дать ей почувствовать, насколько он в своей жизни был обделен всем добрым и чистым? Очевидно, он хочет, чтобы она почувствовала себя такой же обделенной, каким чувствовал он себя, и такой же напуганной жизнью, каким когда-то ощущал себя.

Эбби приходилось безропотно терпеть. Она попыталась вырваться, но руки Кейна, подобно оковам, опять сомкнулись у нее на спине. Он захватил в свой огромный кулак ее волосы, затем обвил ими свою руку.

Его губы буквально пожирали ее рот с безжалостной жестокостью. Пальцы Эбби судорожно вцепились в его рубашку, не отпуская ее. Как бы то ни было, все происходящее еще больше возбуждало ее. Под его неистовыми поцелуями губы Эбби распухли и на них выступила кровь. Но Эбби была полна решимости не выдать ни своей слабости, ни охватившего ее страха.

Всеми силами она пыталась подавить рвущийся наружу крик.

Но это попытки были тщетными.

Сколь слабым и сдавленным ни был изданный ею звук, Кейн услышал его… и застыл. Он буквально оцепенел; все его тело, казалось, налилось железом, а руки напряглись так, что Эбби испугалась, как бы Кейн не раздавил ее.

В течение нескольких мгновений ни один из них не пошевельнулся. Наконец грудь Кейна, вздыбившаяся от задержанного дыхания, опустилась.

Натиск его губ немного ослабел. Эбби тоже удалось перевести дыхание. И хотя Кейн продолжал крепко удерживать ее в своих объятиях, она почувствовала, что его неистовый гнев прошел.

Теперь поцелуй Кейна был несказанно приятным, почти извиняющимся, успокаивающим нежную плоть ее истерзанных губ. Эбби ничего не могла с собой поделать. Ее губы вновь раскрылись, подобно распускающейся розе. Пальцы Кейна, лежавшие у нее на затылке, напряглись. На этот раз застонал Кейн, этот звук, казалось, вырвался из самой глубины его души.

Эбби опять задрожала, но на этот раз не от страха, не от отвращения, а… от удовольствия.

На миг Эбби испытала ощущение невесомости, почувствовала у своих ног смятое покрывало, сдернутое с кровати, и ощутила мягкость матраса. Под тяжестью тела Кейна Эбби упала на кровать; он ни разу не ослабил обжигающее слияние их губ. Поцелуй был глубоким, медленным и возбуждающим, словно Кейн пытался вернуть ей все, что отнял у нее раньше. Желание, подобно огненному вихрю, охватило Эбби.

Кейн с жадностью упивался спелой свежестью ее рта, исходившим от ее тела легким ароматом. Он отчаянно рванул на себе рубашку, стремясь еще сильнее почувствовать близость Эбби. Он неохотно отпустил ее губы, блестящие и влажные, подобно свежим сочным фруктам.

Пальцами он касался ее груди, едва дотрагиваясь до сосков, с удовлетворением замечая, как они твердеют, отвечая на его ласки. Широко открытые глаза Эбби, слегка затуманенные и удивительные, сияли от изумления и восторга. Это зрелище заставило его сердце неистово и учащенно биться. От охватившей Кейна страсти жар опалил его чресла. Он медленно ослабил тиски своих объятий, сжимавших ее торс, стремясь доставить ей и тем самым себе еще большее удовольствие.

Эбби задыхалась от острого ощущения, соприкасаясь с густыми курчавыми волосами на груди Кейна, и беспокойно извивалась в предвкушении чего-то еще большего и пока ей неизвестного…

Рука Кейна скользнула к ее груди, обвеваемой теплой струйкой его дыхания.

Затем он прикоснулся языком к ее соску, крепко и уверенно взяв его в плен своего рта с тем, чтобы снова освободить из сладкого плена и успокоить причиненную боль. Это повторялось много раз, Эбби испытывала неведомые дотоле ощущения — восторг на грани исступления. Ее шея изогнулась, все тело напряглось и подалось навстречу Кейну, как бы полностью отдаваясь в его власть. В ответ Кейн с той же тщательностью и рвением отдал должное другой напрягшейся и жаждущей ласк вершинке ее груди. Пальцы Эбби судорожно блуждали в полночной тьме волос Кейна, как бы пытаясь навсегда удержать его возле себя.

— Кейн! — не отдавая себе отчета, воскликнула Эбби. — О Господи, Кейн!

Кейн поднял голову, его глаза сверкали. От дрожащего огонька свечи кожа Эбби отливала перламутром. Соски были темно-розового цвета, такие же блестящие и влажные, какими прежде были ее губы. Грудь учащенно вздымалась, доводя Кейна до неистовства.

«Действуй! — настаивало его тело. — Возьми ее.

Она хочет этого. Она просит тебя. И ты так страстно ее желаешь и испытываешь такой трепет, какого никогда не чувствовал с Фанни».

Желание, подобно неистовому урагану, яростно бушевало в крови Кейна. Его могучая плоть, набухшая и пульсирующая, была напряжена до предела. Одна мысль о том, что он может глубоко погрузиться в это горячее и нежное женское тело, почувствовать, как ее трепетное тепло плотно охватывает его пылающее страстью мужское естество, еще больше возбуждала Кейна. Но где-то в отдаленном уголке его мозга еще жила какая-то крупица здравого смысла, предостерегавшая от того, чтобы не поддаваться зову плоти. И все-таки Эбби такая пленительная, а он никогда раньше не испытывал такого сильного желания, такой отчаянной потребности… Должен же быть какой-то способ потушить пожар, бушующий в его теле. Должен быть…

Кейн повернулся на бок, увлекая за собой Эбби.

Она взглянула на него.

— Кейн! — Его имя прозвучало в ее устах как истерический крик.

— Молчи, — с трудом прохрипел он. — Ничего не говори. — Он накрыл губы Эбби своими губами.

Затем, расстегнув брюки, схватил свою возбужденную плоть и вложил в ее руку.

Эбби едва успела перевести дыхание и, потрясенная до мозга костей, оторвала свои губы от его губ.

Боже, что он делает… что делает она! И в тот момент когда ее глаза широко открылись, а глаза Кейна закрывались, Эбби успела за короткое мгновение уловить в них нестерпимую муку. , Рука Кейна сжимала ее руку, которая оказалась крепко прижатой к его могучей плоти, именно в том месте, где ему хотелось и где ее присутствие, как он надеялся, принесет наконец облегчение его мукам…

— Господи, — вдруг резко произнес Кейн и затем снова:

— Господи!

Его дыхание стало прерывистым и хриплым. Он откинул назад голову, черты его лица исказились, на шее резко выступили напряженные жилы. Внезапно с громким стоном он крепко прижал бедра Эбби к себе, как бы вжав ее в себя. Не вполне осознавая, что происходит, Эбби скорее чувствовала, чем понимала, что не должна отталкивать Кейна, иначе она потеряет его навсегда, и обвила руками его шею.

Руки Кейна крепко сомкнулись на ее спине. Сильная дрожь сотрясала все его тело. Каким-то шестым чувством Эбби ощутила, что все кончилось, что страсть, овладевшая Кейном, иссякла и напряжение медленно оставляет его тело. Эбби немного отодвинулась, чтобы освободиться от тяжести его тела.

Кейн вскочил на ноги. Чувствуя себя смущенной, по-прежнему ошеломленная, Эбби изумленно посмотрела на него.

— Кейн? — тихо окликнула она.

В мгновение ока он оказался уже у двери.

Эбби с трудом приподнялась на постели:

— Кейн!

Не сказав ни слова, он вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Глава 10

На следующее утро Эбби проснулась от того, что чья-то грубая рука, тряся за плечо, разбудила ее. Не желая расставаться со сном, в который она с таким удовольствием погрузилась, Эбби оттолкнула незваного гостя и перевернулась на другой бок. В следующий момент она почувствовала, как эта же рука опустилась ей на спину. Простыня и тонкое одеяло не смогли облегчить силу удара.

Она поспешно приподнялась и села в постели, инстинктивно прижимая к груди одеяло.

В двух шагах от нее стоял Кейн. Эбби заметила холодный взгляд и напрягшиеся плечи. Подобно неукротимому потоку, на нее нахлынули воспоминания о прошедшей ночи. Боже правый, что она сделала, что они с Кейном сделали?

Эбби судорожно сглотнула.

— Сколько… сколько времени ты здесь находишься?

— Достаточно долго, чтобы заставить тебя оторвать свой зад от постели, если ты хочешь достаточно рано отправиться в путь. Доброе утро. — Во второй раз за прошедшие двенадцать часов дверь с шумом захлопнулась за ним.

Эбби отбросила одеяло.

— Ну и тебе такое же доброе утро, — сердито пробормотала она.

На умывальнике стоял кувшин, который некогда был раскрашен нежными розовыми цветочками, а сейчас поблек и треснул. Эбби налила в таз немного теплой воды и, слегка поморщившись, плеснула ее себе на лицо. Повернувшись, чтобы достать полотенце, она на что-то наступила. Это была ее разорванная сорочка.

Рядом лежали ее панталоны.

Ее словно обдало жаром. Слава Богу, что она одна.

Прошлой ночью после ухода Кейна она переоделась.

Она не совсем понимала, что это за влажное, липкое пятно, которое испачкало ее панталоны, хотя оно явно имело какое-то отношение к тому, что произошло между ней и Кейном. Эбби торопливо бросила панталоны в таз, простирнула и отжала их. Прежде чем запихнуть панталоны в седельный вьюк, она взглянула на нижнее белье, которое было сейчас на ней, и подумала, что им нужно как можно быстрее найти Диллона — надетое белье было последним сохранившимся у нее комплектом.

Когда через несколько минут Эбби отважилась спуститься вниз, Кейн уже был там. Ее мысленному взору предстала комната наверху и то, что она видела, закрывая дверь: беспорядок, смятая постель красноречиво говорили о том; что произошло в номере прошлой ночью. Встретившись взглядом с Кейном, Эбби по его мрачному, упрямому виду поняла, что настроение ее спутника ничуть не улучшилось. Эбби с тоской подумала о завтраке, но решила ничего не говорить, поскольку сам Кейн даже не упомянул об этом.

Когда они выходили из гостиницы, ее поразило, что Кейн так и не сказал ей ни слова с тех пор, как она спустилась вниз. Эбби решила отбросить неприятные ночные воспоминания, тем более что Кейн, по-видимому, уже это сделал.

А она все-таки не может. Боже правый, это — единственное, к чему устремляются ее мысли. Всякий раз, когда Эбби вспоминала об их недавней пылкой близости, внутри нее все напрягалось.

Кейн прав. Она могла бы не дать этому случиться, но она не воспротивилась, а Кейн к тому же убежден, что она замужем за другим человеком!

Хотя, правда, это его не остановило. Ощущая необычную тяжесть внизу живота, Эбби пристально смотрела вдаль, на чудесные прерии, под порывами ветра как бы кланявшиеся небесам. Раньше она думала, что ни один мужчина не посмеет дотронуться до замужней женщины.

Однако Кейн посмел. Он осмелился на гораздо большее.

А она и пальцем не пошевелила, чтобы остановить его. Неудивительно, что он заклеймил ее соблазнительницей! В самом деле, меньше всего она думала о том, чтобы его остановить. Ей хотелось, чтобы все продолжалось как можно дольше. Ей хотелось чувствовать на своих губах его губы, словно высасывающие из нее и силу, и волю. Ей хотелось ощущать его язык у себя во рту, его сильные руки на своей груди и загрубевшие кончики пальцев на сосках.

Воспоминания о том, что она чувствовала, когда губы Кейна касались ее груди, и сейчас вызывали слабость во всем теле Эбби. И дело было не столько в его ласках, сколько в его словах, которые значительно расширили ее познания относительно собственной личности. Несмотря на то что Эбби втайне жаждала этого, она была слегка потрясена, когда Кейн так открыто высказал вслух свои желания.

Он назвал ее красивой… и сказал, что хочет ее.

Эбби никогда не считала себя ни красивой, ни желанной. О, папа всегда говорил, что она прелестная и милая, но это было совсем другое дело.

Она была глубоко убеждена, что ненавидит Кейна.

Однако — о Господи! — ей понравилось то, что он с ней делал. Эбби почувствовала внутренний жар, когда представила себе, как ее рука оказалась в ловушке, будучи крепко прижатой к той части его тела. Может быть, это неприлично… может быть, Бог накажет ее за такие греховные мысли… но ей было приятно узнать, что она ему нужна.

Прошлой ночью он проявил слабость. А для такого мужчины, как Кейн, показать свою слабость непростительно.

Что-то изменилось, с душевным трепетом осознала она. Все изменилось.

Кейн был такой же угрюмый, как всегда. Его плотно сжатые челюсти красноречиво свидетельствовали о нежелании разговаривать, тем не менее он несколько раз с раздражением набрасывался на Эбби, когда она отставала. В это томительное утро Эбби не раз прикусывала язык, чтобы не огрызнуться. От его кислого настроения может свернуться даже свежее молоко, возмущенно подумала она.

Вскоре они приблизились к предгорьям Скалистых гор. С каждой милей раздражение Эбби усиливалось.

Кейн ни в чем не собирался ей уступать.

В полдень тропа привела их к укрытому за деревьями убежищу. Эбби от восторга затаила дыхание.

Прозрачные воды горного потока стремительно неслись рядом с тропой. На противоположной стороне потока буйно росли красивые полевые цветы. Величественные пирамидальные тополя высоко поднимались над головой, как бы приглашая отдохнуть под их густой сенью. Мысль об этом была настолько же соблазнительна, насколько соблазнительны для ребенка предложенные ему сладости. Эбби осадила Сынка.

— Давай остановимся здесь.

Кейн нервно заерзал в седле. Только скрип кожи его седла выразил отношение к ее предложению — и ни единого слова в ответ. Но выражение лица красноречивее любых слов говорило о его недовольстве.

Но Эбби не сдавалась.

— Я страшно устала, — заявила она. — И не смогу больше проехать ни одной мили, не поев. — С этими словами Эбби соскочила с Сынка, вынула из седельного вьюка вяленую говядину и направилась к деревьям.

Под деревьями было гораздо прохладнее. Эбби с восторгом вдохнула полной грудью, как бы бросая вызов судьбе. Ее состояние было близким к райскому блаженству, если бы не принимать во внимание поведение Кейна, который по-прежнему зло глядел на нее.

Он спешился, но и не подумал присоединиться к ней, наоборот, даже демонстративно отвернулся. Эбби положила в рот еще кусок вяленого мяса, полная решимости насладиться им независимо от настроений Кейна.

Эбби увидела, что он направился к ручью. Низко наклонившись, он долго пил холодную воду, затем выпрямился. Не обращая внимания на присутствие Эбби, Кейн расстегнул рубашку и, скинув ее с плеч, небрежно бросил на землю рядом с собой. Эбби стала жевать медленнее. Как она ни старалась, ей не удавалось оторвать взгляд от его обнаженного торса.

Как и все тело Кейна, его спина была длинной и поджарой, четко разделенной позвоночником на две половины. Загорелая кожа блестела, будто смазанная маслом. Опустившись на колени, Кейн обдавал водой лицо и грудь, при этом необычайно красиво перекатывались под кожей его мускулы. У Эбби даже пропал аппетит. Теперь вкус мяса, которое она продолжала жевать, напоминал ей холодную золу. Внезапно Эбби почувствовала, как натянулась кожа ее живота и по телу разлился жар, не имевший никакого отношения к зною, исходившему от сверкавшего в вышине солнца.

О, ей удавалось не поддаваться обуревавшим ее чувствам все утро, но, увидев Кейна сейчас, она почувствовала, что не может больше сдерживаться.

— «Почему? — неотступно звучало у нее в голове. — Почему, когда бы я ни посмотрела на Кейна, я испытываю эту ноющую боль внутри? Почему именно он вызывает у меня такое чувство? Почему, почему, почему?» Эбби этого не понимала.

Она не понимала также, почему Кейн все еще так груб с ней. Ведь он вообще ее не замечает, на протяжении всего этого нескончаемого дня он ни разу не проявил к ней никаких признаков внимания. Он все еще сердится из-за прошлой ночи — в этом Эбби была почти уверена. Неужели он винит ее за то, что она его не остановила? Но сам-то он?.. Эбби ощутила сильный спазм под ложечкой. Неужели он считает ее непорядочной, если она позволяет ему ласкать себя?

Но на самом деле Кейн совсем не винил ее. Он упрекал себя за то, что случилось прошлой ночью.

Чувство вины и позора терзало его. Раньше ему всегда удавалось держаться подальше от замужних женщин — так было гораздо безопаснее. С Лорелеей все было по-другому. Она была замужем, когда он нанялся работником на ранчо ее мужа. Но меньше чем через месяц ее муж умер — и еще долго после этого он, Кейн, не касался вдовы.

Но когда он находится рядом с Эбби, его чувства затмевают рассудок и он теряет голову… Конечно, прошлой ночью он был пьян, и это обстоятельство усилило желание и лишило его самообладания. Он был лишь на волосок от того, чтобы полностью овладеть ею, как этого требовало его мужское естество. Кейн смутно подозревал, что Эбби не совсем осознает это.

Вряд ли она девственница, но, похоже, у нее нет никакого опыта в любовных делах.

С ней опасно иметь дело, уныло подумал Кейн, сам не понимая, в каком именно смысле опасно.

Кейн пытался не думать ни о Эбби, ни о своих чувствах к ней. Но как, черт побери, это возможно, когда он постоянно видит ее губы, воплощающие райское блаженство, а ее тело обещает, что дорога в ад будет сплошным удовольствием. Кейн презрительно фыркнул, чувствуя, что противен сам себе. Настоящее дерьмо! Ведь даже когда они с Эбби спорят и обмениваются колкостями, Кейн думает лишь о сладости ее нежных губ, о том, что ему предстоит испытать, занимаясь с ней любовью — по-настоящему занимаясь с ней любовью. И его тело постоянно и слишком уж настойчиво напоминает ему, как страстно он этого желает. Вот и сейчас его ноздри раздулись, пальцы сжались в кулак. О да, прошлой ночью Кейн понял, как сильно он хочет эту леди. Он снова почти реально ощутил, как Эбби, такая теплая и податливая, прижимается к нему, почувствовал свежий аромат ее волос, восхитительный трепет ее грудей у своей груди, живот, прижатый к тому месту его тела, которое больше всего в ней нуждается.

Негромко выругавшись, Кейн плеснул еще одну пригоршню воды на лицо и голову, чтобы охладить свое чересчур буйное воображение.

Будь у него хоть крупица здравого смысла, ему следовало бы немедленно уехать, пока еще есть возможность. Но что будет с Эбби? — тотчас же возник в его голове справедливый вопрос. Она же сумасбродная и своевольная, к тому же и лгунья еще. Но ведь, несмотря на все ее недостатки, Эбби все же женщина, и, как бы она себя ни вела, он не может бросить ее в беде.

Кейн поднялся с земли и выпрямился во весь свой рост. Уголком глаза он заметил Эбби. Она тоже поднялась с места под деревом, где сидела. Юбка для верховой езды плотно облегала ее округлые бедра, закрывая отвороты ее сапог.

Кейн оцепенел, когда увидел, что Эбби решительно направляется прямо к нему. Его взгляд упал на ее грудь, туда, где у нее было расстегнуто несколько пуговиц рубашки и виднелся треугольный участок кожи.

В нем вновь вспыхнуло страстное желание. Боже, он снова хочет ее и по-прежнему сильно!

Эбби остановилась прямо перед Кейном. Изо всех сил стараясь не обращать на нее внимания, Кейн наклонился и поднял с земли свою рубашку. Ленивым движением он накинул ее себе на плечи и столь же лениво и безразлично спросил:

— Тебя что-то беспокоит?

— Ты, — спокойно ответила она.

Кейн рассмеялся, но его смех был не слишком весел.

— Ба, милочка, я польщен.

Эбби твердо и спокойно посмотрела ему в глаза.

— Вот как! Видно, поэтому у тебя за все утро не нашлось для меня ни единого доброго слова, тебя хватило лишь на то, чтобы несколько раз огрызнуться.

Ты должен хотя бы раз честно посмотреть мне в глаза, и, скажу тебе прямо, я… я не вижу причин, чтобы все продолжалось так дальше, Кейн.

— О, что я слышу? Тебе не нравится мое поведение?

Дорогая, ты наняла меня только в проводники, помнишь?

Я не знал, что должен буду еще и развлекать тебя.

Эбби посмотрела на Кейна долгим внимательным взглядом.

— Нет смысла притворяться, что ты меня не понимаешь, — спокойно сказала она. — Мы оба знаем, почему ты так себя ведешь. Зачем притворяться, что прошлой ночью ты не приходил ко мне в комнату, что между нами ничего не произошло, меня, во всяком случае, ничто не заставит забыть эту ночь. — Эбби немного помолчала. — Мне кажется, — осторожно продолжала она, — нам следует поговорить откровенно.

Но Кейну совершенно не хотелось об этом говорить. Одна мысль о его ночном визите к ней в комнату заставляла его чувствовать себя глупым, неловким и незащищенным. Ну и что из того, что он был пьян?

Это не может служить оправданием тому, что он сделал, тому, как он использовал Эбби — а он использовал ее, чтобы получить удовлетворение, которое был не в состоянии получить от Фанни.

Господи! Что только она о нем думает?

Он не хочет этого знать. Да простит его Бог, но он не хочет.

Настроение Кейна стало еще более отвратительным. Он пристально смотрел на Эбби, отчаянно желая, чтобы солнце, внезапно появившееся из-за набежавших облаков, не сияло так ярко на прядях ее волос, превращая их в золото. Сейчас Кейн почти ненавидел Эбби. Она такая невозмутимая, такая спокойная, тогда как он чувствует себя подобно разбушевавшемуся лесному пожару.

— Это забавно, — привычно растягивая слова, проговорил он. — А я почему-то считал, что ты хочешь об этом забыть. — Кейн закатил глаза и состроил гримасу. — А оказывается, леди, напротив, желает говорить об этом!

Эбби набрала в легкие побольше воздуха. Кейн стоял держа одну руку на бедре, поза его выражала спокойную надменность. Ладно, пусть будет так. Несомненно, ей следовало ожидать подобного к себе отношения. Она была к этому готова. Боже правый, как же Кейн умеет вывести ее из себя!

Эбби изо всех сил старалась сохранить невозмутимость, но это давалось ей с огромным трудом.

— Мне кажется, Кейн, что из нас двоих тебя это должно заботить больше, чем меня. И еще знаешь что? Я думаю, ты сердишься — и на себя, и на меня — не из-за того, что ты сделал, а из-за того, что ты чувствовал.

Глаза Кейна сузились.

— Ты действительно так думаешь?

— Да, — спокойно ответила Эбби. — Мне кажется, прошлой ночью ты был очень расстроен, Кейн, и недоволен собой. Я не знаю, как это поточнее выразить. Ты ощущал себя каким-то потерянным, возможно, и очень одиноким. Пожалуй, вот почему ты пошел к Фанни, только… только ты не нашел у нее того, что искал.

Кейн бросил на Эбби злобный взгляд.

— Ты ничего обо мне не знаешь! Оставь свои выдумки!

Однако Эбби не отступила.

— Думаю, что знаю, думаю, что ты пришел ко мне в комнату, потому что… — она запнулась, моля Бога, чтобы Кейн не заметил ее волнения, — потому что тебе хотелось почувствовать себя кому-то нужным.

Потому что ты устал от одиночества, Кейн. Потому что, наконец, ты уступил желанию протянуть кому-нибудь руку.

— Не заблуждайся, милочка. Я пришел к тебе по одной причине — похоть, вот как обычно это называют.

И это к тому же, пожалуй, самое вежливое обозначение того, что мною двигало. — Кейн с вожделением взглянул на Эбби. — Просто ты была доступной.

Эбби вся напряглась.

— Нет необходимости… — попыталась возразить она.

— Не стоит продолжать, — прервал ее Кейн еле слышно. — И даже не пытайся читать мне нравоучения, потому что ты, безусловно, не думала прошлой ночью о своем муже.

Кейн холодно рассмеялся.

— Это уж точно, милочка. Возможно, я был пьян, но не настолько, чтобы этого не понять. Не его имя ты произносила, задыхаясь, когда я целовал твои груди, — это было мое имя. И мне показалось, что ты хочешь от меня гораздо большего.

Эбби побледнела. Диллон. Боже правый, что он подумает, если узнает, что она себе позволяет. Почти обнаженная, она лежала на кровати с мужчиной, которого едва знает, с вероотступником, с преступником.

У нее сжалось сердце. Почему-то все происшедшее не казалось ей таким отвратительно порочным до настоящего момента.

Кейн непростительно жесток. Он представляет все, что между ними неожиданно произошло, в искаженном виде, отвратительном и обидном для нее. И Эбби почувствовала ненависть к нему за то, что он так унизил ее своими словами.

— Я вижу, ты совсем забыла своего горячо любимого мужа, — проговорил Кейн, презрительно кривя губы. — И о женской чести и супружеской верности тоже.

— Что? Честь? Верность? — Ее взгляд выражал ненависть и негодование. — Что такой человек, как ты, знает о том и о другом?

На губах Кейна промелькнула насмешливая улыбка.

— Скажи мне, милочка, Диллон знает, какой ты бываешь страстной девчушкой, стоит ему лишь повернуться к тебе спиной?

Эбби взорвалась, как бочонок с динамитом, от мгновенно охватившего ее гнева.

— О, ну и хорош же ты! — воскликнула она. — Ты говоришь мне, что я изменила мужу, упрекаешь в неразборчивости в отношениях с мужчинами! Это ты-то!

— А как еще ты сама назвала бы то, что позволяла мне делать с собой прошлой ночью? То, что ты замужем, не имело для тебя никакого значения — тебе чертовски хотелось, чтобы я залез к тебе под юбку, дорогая. И при желании я мог бы провести эту проклятую ночь между твоих красивых ног, совокупляясь с тобой, и ты бы просила еще и еще!

Эбби побелела как полотно, она выглядела ошарашенной и совершенно раздавленной. Кейн презирал себя за то, что она так сильно изменилась после его слов. Но моральные устои и терзания по поводу их были не для него. Он их просто не выносил. Эбби такая молодая, полная сил, непосредственная. Он не может не обращать внимания на нее. Ведь он нормальный, здоровый мужчина, и неудивительно, что один только ее вид заставляет его испытывать чувство неудовлетворенности. И пусть это отвратительно с его стороны, но он злится на Эбби и за это. Какой-то злой демон, сидящий внутри него, постоянно бередит эти мысли, заставляет Кейна все время не только поддразнивать Эбби, но даже и зло издеваться над ней.

Сейчас каждое слово Кейна, подобно когтям дикого животного, вонзающимся в тело, впивалось ей в душу, вызывая мучительную боль. Она обрадовалась, когда на смену нестерпимой боли пришла неистовая ярость.

— Несомненно, я идиотка, Кейн, да, я полная идиотка, так как позволила тебе быть рядом со мной.

И это точно, что ты мог бы заняться и совокуплением.

А все потому, что, я это уже однажды тебе говорила и повторяю сейчас, ты — животное, Кейн, животное.

Голос Эбби дрожал от сильного волнения. Ее единственным желанием было задеть его так же больно, как он оскорбил ее.

— Ты… ты развлекаешься с женщинами, подобными Фанни, потому что ни одна леди не захочет быть с тобой рядом, тем более выйти замуж за тебя!

Губы Кейна угрожающе сжались, но Эбби не обратила на это внимания.

— Я прекрасно понимаю, что мне не следовало позволять тебе вести себя со мной так, как ты это делал!

Но ты виноват больше меня, потому что пытался соблазнить замужнюю женщину, и это лишний раз доказывает, какой ты грубый, беспринципный и порочный человек!

Кейн протянул к ней руку. Эбби оттолкнула ее.

— Я уверена, что тебе вообще неизвестны угрызения совести и ты не имеешь ни малейшего представления о порядочности!

— Замолчи! — Хотя предостережение Кейна прозвучало достаточно спокойно, глаза выдавали бушевавшую внутри него бурю.

— Не замолчу! Ты… ты дрянной человек, Кейн.

Ты груб и вульгарен! Я это поняла, еще когда все только началось, но ты был моей единственной надеждой найти Диллона.

Их горящие взгляды скрестились в жестоком поединке: ее — дерзкий, его — свирепый.

— Ты лжешь, — сквозь зубы пробормотал Кейн, — так же, как солгала насчет Диллона, скрыв от меня его должность.

— Как бы не так! Я вынуждена была терпеть твою грубость и приставания и молчать, кто такой Диллон, только ради того, чтобы ты помог мне найти его. — Эбби запальчиво продолжала:

— Тем не менее ты был прав, Кейн, ты был прав! Всякий раз, когда ты дотрагивался до меня руками, прикасался ко мне, я чувствовала себя испачканной, оскверненной! Я понять не могу, как я позволила тебе все это. Ты слышишь? Это вызывает у меня тошноту!

Кейн оцепенел. Однако он замер не для того, чтобы поразмыслить над ее словами. Он тут же обхватил Эбби за талию. Она высоко вверх подняла руки со сжатыми кулаками, чтобы ударить его в грудь, но ей это не удалось. Кейн успел схватить Эбби за запястья и завел ей руки за спину, а затем крепко прижал Эбби к себе.

Его губы крепко прижались к ее губам, буквально раздавив их. Кейн сейчас лишь стремился заставить ее замолчать единственно известным ему способом.

Мнение Эбби о нем вроде бы не должно было иметь для него значение, но оказалось — имело. Ее чувства к нему тоже как будто бы не должны были иметь для него большого значения, но оказалось — имели. Черт ее побери! Будь она проклята, с горечью подумал Кейн. Будь она проклята за то, что заставляет его опускаться все ниже и ниже. Будь она проклята за то, что раздражает и возбуждает его, за то, что разбивает скорлупу, в которой ему удалось спрятаться.

Кейн безжалостно сжимал Эбби в своих объятиях, и ей оставалось лишь покориться. В отличие от прошлой ночи он не требовал от Эбби немедленной капитуляции, но все же его поцелуй был жадным и страстным. Почувствовав, однако, что она не отвечает ему тем же, что ее тело становится вялым и она с трудом удерживается на ногах, Кейн оторвался от ее губ и отпустил Эбби, которая, прижав ко рту дрожащие пальцы, посмотрела на Кейна так, будто он был исчадием ада.

Все внутри него сжалось в один тугой узел, он чувствовал отвращение к самому себе.

— Господи, — с трудом проговорил Кейн. — Ты, наверное, права. Я действительно животное.

Внезапно Эбби поняла, что совершила страшную ошибку — своими оскорблениями она, наверное, навсегда оттолкнула его от себя. Казалось, время остановилось.

Они оба неподвижно стояли друг против друга. Раскаленный воздух наполнился давящей тишиной.

Смущенная и ошеломленная, Эбби глубоко и прерывисто вздохнула, ее рука непроизвольно потянулась к щеке Кейна.

— Кейн, — прошептала она.

Он резко оттолкнул ее.

— Оставь меня в покое, черт возьми, ты слышишь? — Его голос был таким свирепым, что Эбби отпрянула назад. — Оставь меня в покое, ради всего святого.

Кейн повернулся к Эбби спиной и быстро ушел прочь.

Никогда прежде Эбби не бывала в столь сильном замешательстве.

На мгновение ею овладела ярость из-за его грубости, в следующее мгновение она почувствовала себя как никогда ранее оскорбленной. То, что он вызвал в ней такой гнев, лишено было всякого смысла. Лишено было всякого смысла и то, что его отказ даже говорить с Эбби так сильно ее задевал, но она ничего не могла поделать с этим смятением чувств. Больше всего ей хотелось убежать и куда-то спрятаться, забыть о том, что она когда-либо знала Кейна…

Но ведь Кейн по-прежнему ее единственная надежда найти Диллона. Господи, помоги ей, она не уверена, проклятие или благословение роковая встреча с ним.

Как только они снова оказались на тропе, Кейн поехал немного впереди Эбби. К концу дня нервы Эбби были на пределе. Она была так поглощена мыслью о том, как найти выход из создавшегося затруднительного положения, что вздрогнула, когда Кейн раздраженно произнес ее имя. Она поняла, что Кейн зовет ее уже не первый раз.

Эбби повернула к нему голову и холодно встретила его взгляд. Но он ничего не сказал, а лишь жестом руки указал на север.

Эбби посмотрела туда. Там, где должны были возвышаться Скалистые горы, весь горизонт был затянут тяжелыми, налитыми влагой грозовыми тучами. Даже с большого расстояния было видно, что они с огромной скоростью несутся навстречу. Казалось, что по мере приближения они зловеще разрастаются и все больше набухают. Эбби тяжело вздохнула и натянула поводья Сынка.

— Нет смысла ехать в такую темень. Мы можем с тем же успехом остановиться на ночь здесь.

Слова Кейна заставили Эбби быстро повернуть голову в его сторону. Она увидела, что Кейн соскочил с Полночи. Он казался таким же суровым и непреклонным, как и эти горы, скрытые сейчас тучами. В самом деле, с нарастающим негодованием подумала Эбби, он выглядит так, будто он не придает большого, нет, вообще никакого значения всему тому, что произошло между ними.

— Слишком рано останавливаться, — твердо возразила Эбби. — У нас осталось еще добрых четыре часа дневного света. Нет, едем вперед.

Кейн поднял голову. Оттуда, где он собирался привязать Полночь к дереву, он устремил на Эбби долгий, недоверчивый взгляд, в котором ясно читалось, что он считает ее явно ненормальной.

— Если я не ошибаюсь, там впереди бушует ужасная гроза, — уверенно заявил он.

Но Эбби продолжала упорствовать:

— Ветер дует с запада. Мы успеем еще значительно продвинуться вперед, прежде чем непогода достигнет нас.

Кейн больше ничего не сказал, лишь опять устремил на нее гневный взгляд.

Эбби дернула плечами.

— Я совсем не боюсь дождя, — отрывисто бросила она. — Не понимаю, почему это должно беспокоить тебя.

Кейн снова взобрался на Полночь.

— Пусть будет по-твоему, — необычно тихим для него голосом проговорил он. — Все равно ты настоишь на своем. — Он вонзил шпоры в бока Полночи и даже не обернулся, чтобы посмотреть, следует ли за ним Эбби.

Прошел час, может, больше, Эбби точно не знала.

Напряжение между ними росло и стало настолько тягостным, что она его уже еле выдерживала.

В глубине души Эбби понимала, что так продолжаться не может… она этого не выдержит.

Вскоре она поняла свою ошибку. Направление ветра изменилось. Теперь он сильно дул с севера.

Эбби тревожно подняла голову, внимательно всматриваясь в быстро приближающуюся лавину туч. Небо было похоже на бурлящую черную массу.

Сынок начал нетерпеливо вскидывать голову. Он беспокойно встал на дыбы, затем вдруг завертелся на месте. Испуганная Эбби не смогла сдержать крик удивления. Мгновенно оказавшись рядом с ней, Кейн протянул руку, чтобы схватить Сынка за уздечку, но норовистый мерин отпрянул от него. Эбби еще крепче ухватилась за поводья. Она наклонилась вперед, тихим голосом пытаясь успокоить свою лошадь.

Эбби никогда с уверенностью не могла сказать, как все это случилось. Некоторое время она костяшками пальцев проводила вверх и вниз по шее Сынка, зная, что он это любит; затем произошло неожиданное — вдруг она почувствовала, что ее со страшной силой швыряет назад; земля и небо в диком хороводе завертелись вокруг нее… Мгновение — и она поняла, что сброшена с седла. С глухим стуком Эбби упала на землю. Лицо Кейна как в тумане проплыло над ней, черты его лица расплывались. Еще мгновение, и Эбби почувствовала, как сильные руки подняли ее и поставили на ноги, а затем усадили на землю. Краем глаза Эбби увидела Сынка. Копыта его ног опять мелькнули в воздухе. Он закатил свои нежные, как у лани, глаза и, снова дико заржав, встал на дыбы, бока его судорожно вздымались и опадали. В голове у Эбби запоздало мелькнула мысль: что-то очень испугало коня.

Все еще пребывая в состоянии шока, она увидела, как мерин, совсем обезумев, рванулся вперед и куда-то стрелой понесся.

Кейн вскочил на ноги, что-то неразборчиво крикнув и подзывая Полночь. Сынок же, не разбирая дороги, галопом несся по поросшему травой лугу прямо к засохшему дереву, голые ветви которого точно в молчаливой мольбе тянулись к небу.

Мерин остановился под деревом и неистово заржал. От этих страшных звуков волосы у Эбби поднялись дыбом. Внезапно Сынок умолк. Казалось, будто и все вокруг затаило дыхание. На фоне иссиня-черного неба четко вырисовывались силуэты дерева и коня. Вдруг все озарилось вспышкой ослепительно яркого света, точно серебряная стрела, брошенная рукой самого Бога, разорвав тучи, прорвалась к земле. Эбби от страха была не в силах даже пошевелиться. В воздухе стоял гул; казалось, вот-вот все вокруг будет испепелено. И вдруг оглушительный грохот, подобно взрыву, сотряс землю. Эбби непроизвольно зажмурила глаза, а когда открыла, то увидела, что Сынок лежит на земле под деревом. Едкий запах ударил ей в ноздри, дым кольцами поднимался ввысь, рассеиваясь в небе. Эбби мгновенно поняла, что случилось что-то ужасное. Чувствуя дрожь в ногах, она поднялась, неуверенно сделала шаг вперед, затем другой, третий.

Вскоре она уже безрассудно бежала вперед, лишь смутно слыша, что Кейн что-то кричит ей вслед.

Сердце Эбби готово было разорваться, но она почти достигла цели, как вдруг, споткнувшись, тяжело упала на колени. Еле передвигая ноги, она ползком преодолела несколько последних футов, отделявших ее от Сынка, который пронзительно ржал — от боли, запоздало подумала Эбби. В ее затуманенном сознании наконец-то все встало на свои места — вспышка света была молнией, которая ударила в дерево, а заодно и в Сынка, оказавшегося возле него.

Мерин дико колотил ногами. Эбби провела дрожащей рукой по спине Сынка. Кончиками пальцев она ощутила, как мышцы свернулись, точно спираль, и стали узловатыми. Сильная дрожь сотрясала тело Сынка; он в последний раз заколотил ногами, потом затих. Жуткое ржание прекратилось.

Эбби оцепенела от ужаса. Слезы обжигали ей веки. Она, как могла, старалась их удержать. Если бы только это был сон, с отчаянием подумала она. Если бы только она вдруг проснулась и все случившееся оказалось бы дурным сном. Но папа умер, задыхаясь от волнения, вспомнила Эбби. А теперь вот и Сынок.

И они еще не нашли Диллона… О, что, если Кейн прав? Что, если Диллон — следующий? Что, если он уже мертв?..

Ее пальцы вцепились в жесткую гриву Сынка.

— Нет, — судорожно прошептала Эбби. — Нет!

Кейн стоял позади нее в нерешительности, не зная, что делать. Горе захлестнуло девушку. И как он ни пытается оставить это без внимания, ему не удается.

Он должен заставить себя стать бессердечным. Кейн взглянул на стремительно несущиеся в небе облака и тотчас перевел взгляд на Эбби и очень тихо произнес ее имя. Но она услышала его. Кейн понял это по тому, как напряглись и распрямились ее плечи.

— Эбби, мы должны отправиться в путь. — Голос Кейна стал более громким. — Мы больше не можем здесь оставаться. — Он положил руку ей на плечо.

Эбби еще крепче вцепилась пальцами в гриву Сынка. Кейн опустился на колени рядом с ней, с трудом сдержав ругательство, когда ему пришлось оторвать ее пальцы от гривы лошади.

Эбби вырвалась и вскочила на ноги, выпрямившись во весь рост. Сжав руки в маленькие кулаки, она вызывающе посмотрела в лицо Кейну.

— Я не могу ехать! — воскликнула Эбби. — Сынок мертв! Я не могу оставить его лежать здесь просто вот так. Его нужно похоронить!

Дождь забарабанил по голове Кейна, Раскаты грома как бы посылали им предостережение.

— Эбби, мы не можем оставаться! Опасно находиться тут, на открытом месте, во время грозы!

— Тогда поезжай один! — воскликнула она. — А я останусь здесь до тех пор, пока не сделаю все как надо!

— Ради Бога, женщина! Как раз за следующим холмом есть хижина! Лишь только прекратится гроза, я вернусь сюда и позабочусь о том, чтобы похоронить Сынка.

Огонь засверкал в ее глазах.

— Он был моим конем, Кейн! Я должна сделать это сама! — Голос Эбби звенел от волнения.

— Черт побери, Эбби, мы должны найти укрытие — немедленно. — Своими стальными пальцами Кейн уж в который раз сжал ее запястья. Эбби поедет с ним, даже если для этого ему придется связать ее и засунуть в рот кляп!

Эбби попыталась было выдернуть руку, но его рука была куда сильнее.

— Нет! — в ярости воскликнула Эбби. — Я не могу оставить его здесь, чтобы хищные птицы и волки… — Внезапно на них обрушился шквалистый ветер. Эбби показалось, будто он сейчас унесет ее. — О Господи, неужели ты не понимаешь! Я… я не смогла остаться и позаботиться о том, чтобы устроить для папы приличные похороны. Теперь я должна позаботиться хотя бы о том, чтобы пристойно похоронить Сынка… Я должна это сделать, Кейн, я должна! — Ее голос надломился, как и она сама.

Эбби словно обезумела, свободной рукой она колотила Кейна в грудь, царапала его, стараясь вырваться. Ее глаза остекленели, а выражение лица стало настолько безумным, что Кейну пришла в голову мрачная мысль — Эбби не очень ясно осознает, кто он и что она делает. Кейн грубо встряхнул Эбби, пытаясь привести ее в чувство, но это только усилило ее сопротивление. И тогда он заключил ее в объятия и сжал так сильно, что она задохнулась и, широко открыв глаза, стала ловить ртом воздух. Эбби перестала сопротивляться и, ослабев, прильнула к нему.

Кейн взял ее лицо в руки.

— Эбби, — поспешно проговорил он, — я клянусь, что вернусь сюда и похороню Сынка. Ты слышишь? Я клянусь, что не обману и не подведу тебя.

Казалось, что Эбби не слышит его. Кейну не оставалось ничего иного, как воспользоваться своим преимуществом более сильного, и он буквально потащил ее к тому месту, где Полночь, навострив уши, настороженно ждала их. Кейн приподнял Эбби и усадил ее в седло, а затем и сам устроился позади нее. Она наклонилась вперед, подобно цветку с надломленным стеблем. Кейн не удержался, он шепотом выругался и покрепче обнял Эбби. По его команде конь стрелой понесся вперед.

В этот момент точно небеса разверзлись. Гонимый ветром дождь полил как из ведра. К тому времени когда они подъехали к хижине, оба промокли до костей.

Кейн привязал Полночь около крыльца, потом рывком растворил дверь хижины. Он подтолкнул Эбби к входу и последовал за ней. Кейн считал, что этой хижиной пользуются лишь во время охоты; она никогда не была занята, когда бы он ни проезжал в этих местах. Но было очевидно, что кто-то останавливался здесь по меньшей мере несколько раз в год — внутри все было именно так, как он запомнил. Лежал запас дров, и, хотя пол, выстланный грубыми досками, был покрыт слоем пыли, он не был грязным. Деревянный стол и стулья находились во вполне удовлетворительном состоянии, и даже узкая кровать в углу была аккуратно застелена выцветшим лоскутным покрывалом.

Кейн захлопнул дверь и прошел мимо Эбби к очагу. Дождь принес с собой прохладу, и, хотя в помещении не было холодно, Кейну и Эбби было зябко, так как они промокли до костей. Однако благодаря опыту и сноровке Кейна вскоре яркое пламя уже гудело в очаге.

Сама Эбби до сих пор даже ни разу не пошевелилась. Ее безразличие ко всему не на шутку встревожило Кейна. Это было так на нее не похоже. Он подтолкнул ее к ближайшему стулу.

— Тебе бы лучше совсем снять одежду, она насквозь мокрая, — посоветовал Кейн и указал на шерстяное одеяло, аккуратно сложенное на краю кровати. — Ты можешь накинуть на себя это одеяло и побыть в нем до тех пор, пока не высохнет твоя одежда и ты вновь сможешь ее надеть. Заодно согреешься и сама.

Кейн уловил в глазах Эбби то ли тоску, то ли недоверие.

— Ты можешь это сделать, пока меня не будет, — предложил он. Эбби ничего не ответила, но Кейн увидел в ее взгляде молчаливый вопрос.

— Я вернусь, когда покончу с похо… — Кейн умолк, заметив, как у нее побелели губы. — Когда освобожусь, — запинаясь, закончил он.

Он сделал несколько шагов по направлению к двери.

Дождь по-прежнему вовсю хлестал по окнам и стенам, но Эбби даже не попыталась остановить Кейна — правда, он и не ожидал от нее этого. Нет, с горечью подумал Кейн, тревоги о нем от нее теперь не дождешься.

Когда спустя довольно долгое время Кейн без сил ввалился в хижину, он почувствовал, как у него слезятся глаза и горит в груди. Гроза утихла, дождь же все шел не переставая. Хижина была почти целиком погружена в темноту, и только пламя в очаге, отбрасывая слабые золотистые блики, слегка освещало небольшое пространство вокруг. Кейну пришлось напрячь зрение, чтобы увидеть Эбби. Она сидела на полу у стены, закутавшись в грубое шерстяное одеяло. Голова ее была низко опущена. Казалось, что она спит.

Кейн быстро пересек комнату и остановился возле очага. У него ныли руки, так как ему пришлось основательно потрудиться и выкопать довольно обширную яму, чтобы в ней смогло поместиться тело Сынка. Пытаясь расстегнуть пуговицы на рубашке, Кейн заметил волдыри на подушечках нескольких пальцев. Он быстро разделся, сбросив сапоги и мокрую одежду на пол. Обнаженный, он повернулся, чтобы достать свою одежду из седельных вьюков. Вытерев рубашкой мокрые руки и ноги, прежде чем надеть другую пару брюк, Кейн даже не потрудился натянуть на себя сухую рубашку.

Он резко обернулся, почувствовав, что Эбби не спит… а смотрит на него. Она была похожа на ребенка с огромными ярко-голубыми глазами, с освещенными мерцающим светом волосами, мягкими прядями рассыпавшимися по плечам. Ее тонкие пальцы сжимали край одеяла, как будто сейчас это было единственное, — °а что она могла уцепиться в жизни.

На мгновение их взгляды скрестились. Возникла напряженная тишина. Эбби первой нарушила давящее молчание:

— Это уже сделано?

Кейн утвердительно кивнул головой.

Эбби пристально посмотрела на него. В ее глазах читались боль и тоска. Охватившее ее раньше отрешенное оцепенение уже прошло. Мучительная боль терзала душу. Кейн ей ничем не обязан, тем не менее, несмотря на эту ужасную погоду, он ушел из тепла под проливной дождь, чтобы похоронить Сынка. Единственное, что она может сделать, это поблагодарить его… Ее рот открылся, губы задрожали, но, когда она попыталась заговорить, голос не повиновался ей. А затем… Эбби сделала именно то, что она обычно так упорно старалась не делать…

Она заплакала…

Глава 11

У Кейна было такое ощущение, будто его ударили кулаком в живот. И не один раз, а снова, и снова, и снова.

Ему казалось странным видеть эту сильную горячую женщину в слезах. Она отвернулась от него, но ее плечи вздрагивали под одеялом. Это зрелище совершенно его доконало.

Никогда прежде Эбби не выглядела такой незащищенной.

Никогда он так не возмущался ею.

Ибо слезы были единственным, чего он от нее не ожидал… единственным, с чем он не мог иметь дело.

Настойчивый голос внутри него упорно долбил:

«Не стой как столб, ты, глупец, утешь ее».

«Я не могу, — подумал он. — Она полагает, что я бессердечный ублюдок».

К тому же она права, глумился этот голос. Но ей кто-то нужен, Кейн. Ей нужен кто-то именно сейчас.

«Только не я. Господи, я не тот человек, в котором она нуждается».

«Оглянись вокруг, ты, глупец. Ты видишь рядом кого-нибудь еще? Она одинока, Кейн, точно так же одинока, каким всегда был ты. Ее отец умер, помнишь? Ты — единственный человек, который может ей помочь».

Паника нарастала в нем, паника и какое-то еще неизвестное ему прежде неистовое душевное состояние, точно такое, как только что отбушевавшая гроза.

Кейн и впрямь не знал, что ему делать. Ему хотелось хватить кулаком об стену. Ему захотелось убежать в ночь и бежать до тех пор, пока хватит сил. Он снова и снова сжимал кулаки, не в состоянии ни подойти к Эбби, ни убраться прочь.

— Эбби. — Из-за неуверенности его голос прозвучал несколько резче, чем ему хотелось. — Эбби, перестань.

Охваченная глубоким отчаянием, Эбби зарыдала еще сильнее.

Ее плач разрывал сердце Кейну, доводя его до исступления. Его мучили сомнения, что, возможно, эта истерика — просто еще одна из уловок Эбби, очередная женская хитрость, чтобы заставить его подчиниться и исполнять ее приказания.

— Эбби… Боже… Не плачь. Ради Бога, пожалуйста, не плачь.

Собравшись с духом, Кейн опустился рядом с ней на колени и, положив руку на плечо Эбби, приблизил ее лицо к своему. Эбби не пыталась сопротивляться.

Слезы продолжали градом катиться по ее бледным щекам. Она была совершенно сломлена, слишком подавлена, чтобы даже их вытирать.

Что-то шевельнулось у Кейна в груди. Медленно, словно это движение вызывало у него сильную боль, он заключил Эбби в объятия. Она прильнула к нему с душераздирающими рыданиями. Эти звуки, подобно острому клинку, пронзали ему грудь. Неожиданно Кейн обнаружил, что оказался в довольно сложной ситуации, когда ему одному требовалось быть сильным за них обоих.

Он этого не хочет. Видит Бог, не хочет. Слишком долго он был независимым человеком. Слишком долго жил, не связывая себя никакими узами. Он не желает, чтобы Эбби надеялась на его утешения или поддержку, не желает брать на себя эту ответственность, ему это совершенно ни к чему!

Но тело Эбби, крепко прижавшееся к нему, вызывало в нем именно те чувства, которым он не хотел поддаваться — чувство покровительства сильного слабому, чувство собственника — то есть чувства, столь же ему несвойственные, как и слезы — Эбби.

— Ты был прав, — плача проговорила она. — Нам следовало остановиться на ночь там, где ты предлагал. Я не должна была настаивать на том, чтобы ехать дальше.

Эбби дрожала от волнения. Кейн осторожно прижал ее лицо к своему плечу:

— Ты ведь не могла знать, что направление ветра изменится. Никто не мог знать этого заранее.

— Нет, ты знал, — возразила Эбби, глотая слезы, с которыми все еще никак не могла справиться. — Боже правый, я должна была тебя послушаться.

И это моя вина, что Сынок мертв… Если бы я не была такой… такой глупой, такой упрямой, готовой всегда спорить с тобой. Сынок по-прежнему был бы жив.

Дело было не только в гибели лошади. Кейн с болью в сердце это осознавал. Сейчас слабость и раскаяние Эбби были вызваны не только чувством вины перед Сынком. Как она уже в этом призналась, ее с запозданием начало мучить сознание вины, что она сама не похоронила отца. Теперь все эти чувства перепутались и давили на нее тяжким грузом. Кейн знал, что значит потерять любимого человека. Боже правый, когда умерла Лорелея, ему казалось, будто у него вырвали сердце.

— Возможно, ты права, — прошептал Кейн, гладя еще мокрые от дождя волосы Эбби, щекотавшие ему подбородок. — Возможно, этого несчастья и не случилось бы, не продолжи мы наш путь. Но вовсе не исключено, что мы так или иначе могли попасть в грозу и там, где были, и не исключено, что Сынок все равно бы погиб.

Большими пальцами обеих рук Кейн осторожно вытер мокрые щеки Эбби.

— Мы уже не можем изменить то, что случилось, поэтому мы должны научиться с этим жить.

Кейн усадил Эбби к себе на колени и нежно, как котенка, прижал к груди. Она почувствовала себя уютно и спокойно. Кейн зажмурил глаза, ощущая странное и необычное для себя чувство, похожее на удовольствие, смешанное с болью.

Кейн не давал никаких советов и, уж конечно, не пытался мудрствовать, видит Бог, это не по его части.

Однако казалось, что его молчаливое присутствие успокаивает Эбби. Вскоре ее плач прекратился.

Ночь, мрачная и душная, опустилась на землю.

Раскаты грома едва слышались вдали. Огонь в очаге по-прежнему гудел и потрескивал. Искры от него рассыпались во все стороны, освещая вспышками света царивший в комнате мрак. Нежная щека Эбби, по-прежнему мокрая от слез, прижималась к груди Кейна.

От долгого глубокого вздоха и нечаянного прикосновения ее рук каждый мускул его тела напрягся. Близость теплого женского тела, восхитительный аромат, исходящий от Эбби, ее мягкая податливость… Эти свои ощущения Кейн расценил как предостережение для себя.

Он снял Эбби со своих колен.

Она поняла, что в какой-то миг что-то изменилось, почувствовала, как напряжение охватывает его тело, за какую-то долю секунды до того как он поставил ее на пол. Застигнутая врасплох его резкостью, Эбби видела лишь, как Кейн вскочил на ноги и широкими шагами направился к очагу. Стоя у огня, он ерошил свои волосы, было заметно, что он взволнован.

В смущении Эбби прошептала его имя.

Не услышав ответа, она тоже поднялась на ноги, довольно неуклюже сделала несколько шагов и остановилась позади Кейна, боясь споткнуться о волочившиеся концы покрывавшего ее одеяла. Эбби стояла так бесконечно долго, съежившись, обхватив себя за плечи руками, отчаянно пытаясь не чувствовать себя такой несчастной, такой… покинутой.

Кейн снова замкнулся в себе — абсолютно и надолго. Эбби поняла это, увидев его знакомо застывший профиль. Почему? — мысленно воскликнула она.

Чем она провинилась? Почему из сочувствующего ей и ласкового он внезапно стал таким… таким отчужденным?! Эбби опять ощутила себя настолько несчастной и опустошенной, что ей захотелось умереть.

Странное шарканье ее ног вывело Кейна из оцепенения. Он резко обернулся, выражение его лица было настолько неприятным, что Эбби невольно попятилась назад.

Кейн поджал губы, когда накинутое на Эбби одеяло соскользнуло с нее, открыв обнаженное гладкое плечо.

— Почему ты не переоделась, как я тебе велел?

У тебя было достаточно времени для этого.

Эбби вздрогнула. Его голос прозвучал подобно свисту розги. Она кивком головы указала туда, где на двух единственных стульях, находившихся в хижине, были разложены ее сорочка и панталоны. Она испуганно прошептала:

— Мое белье все еще мокрое.

Кейн круто повернулся и поглядел в противоположный угол, туда, где он бросил ее седельный вьюк.

— Никогда не встречал женщину, которая путешествует с единственной сменой белья.

От его несправедливости у Эбби запылали щеки.

Чувствуя себя еще более неловко и неуверенно, чем прежде, она тихо ответила:

— Я захватила с собой, кроме этого белья, еще две смены. — Эбби кивнула в сторону стульев. — Одну пару уничтожил Джейк. А другую… — Ее голос внезапно замер, они оба вспомнили прошлую ночь и то, как он разорвал на ней сорочку пополам.

Перед ними четко и живо встала картина случившихся той ночью событий, оценить которые по справедливости ни один их них до сих пор не смог. Мысль о том, что сейчас, кроме одеяла, на Эбби ничего нет, вызвала у Кейна хорошо знакомые ему ощущения. Он чертыхнулся про себя и опять уставился на огонь. Эбби стояла устремив взгляд на пол, замерзшая даже под одеялом.

Ей захотелось, чтобы его сильные руки вновь крепко обвились вокруг нее. Но разве она осмелится сказать:

«Держи меня, Кейн. Держи меня крепко и никогда не отпускай».

Едва дыша, Эбби направилась к Кейну.

Тот отступил назад и угрожающе поднял руку.

— Не подходи! — бросил он.

Но Эбби невозможно было остановить. Собрав все свое мужество, она сделала еще один шаг, разделявший их, протянула руку и пальцами коснулась грубой щетины на его щеке.

Рука Кейна изогнулась. Его пальцы с силой обвились вокруг ее запястья.

— Кейн, пожалуйста, ты… ты причиняешь мне боль!

«Не больше той, что доставляешь мне ты», — подумал он. На лбу Кейна выступили капельки пота.

Он не хочет оставаться здесь. С него хватит всяческих осложнений. В его жизни и так было их предостаточно, чтобы добавлять еще одну, особенно из-за этой девчонки. Черт побери, она ему не нужна.

— Ты меня слышала, — проговорил он, тяжело и прерывисто дыша, и выпустил руку Эбби. — Не прикасайся ко мне, просто держись от меня подальше.

Оскорбленная Эбби недоуменно покачала головой.

— Почему ты так поступаешь? Почему ты сознательно хочешь меня обидеть?

— Ну и хороша же ты! — грубо бросил Кейн. — Ты самая тяжелая по характеру женщина из всех женщин, которых я когда-либо встречал. Не говоря уже о мужчинах.

— Нет, Кейн, ты не прав, — сокрушенно покачала головой Эбби. — Ты знаешь, что не прав.

— Ничего я не знаю, — резко проговорил он, в глубине души ощущая безысходность и горечь. — Я больше вообще не знаю, кто я такой и что ты со мной делаешь!

— Я… я тебя не боюсь, Кейн, как бы ты ни бушевал, — сказала Эбби. Но в его взгляде читалась ярость, его лицо побелело от гнева, ноздри раздувались и стали белыми. А она не вынесет, если он снова ее отвергнет…

— Пожалуй, тебе все же следует меня бояться, — со злобой сказал Кейн. — Разве тебе известно, кто я такой, чтобы доверять мне? Я — преступник и не в ладах с законом. У тебя есть хоть какое-то представление о том, как подобные мне мужчины поступают с подобными женщинами?

Лицо у Эбби совсем побелело. И тут Кейн взорвался, было похоже, что он сошел с ума.

— Господи, да понимаешь ли ты, что я мог бы завести тебя в такое место, о котором известно одному Богу! И одному Богу известно, что я мог бы с тобой сделать! Скажем, связать и изнасиловать — тысячу раз и тысячью способами. Я мог бы тебя бить, обращаться с тобой как с животным; кстати, ты любишь меня так называть. А когда этому наступил бы конец, ты сама молила бы о смерти, не вынеся позора от того, что тебя использовал подобный мужчина!

Каждое его слово было для Эбби подобно сильному удару хлыста. Кейну хотелось схватить ее, притянуть к себе и грубо овладеть ее нежными, сладкими губами. Ему хотелось причинить ей такую же боль, как она причиняла ему. Ему хотелось, чтобы ее потрясенное, ошеломленное лицо побелело от страха… увидеть, как она навсегда отвернется от него, посчитав злобным негодяем, каким он сам себя считает.

Но Эбби не повернулась и не убежала от него с криками, будто он был порождением ада. Она продолжала стоять кутаясь в это безобразное одеяло. Ее сверкающие голубые глаза пристально глядели на него. Чистота этого взгляда, как острая шпора, разрывала Кейну душу. Господи! Что бы она сказала, узнав, что его разыскивают как убийцу?

Но ведь ты не совершал этого убийства, пронеслось в голове у Кейна.

Он трус, разочарованно признал Кейн. Вот почему он покинул банду Сэма. Не только потому, что устал от сознания, что за ним постоянно охотятся, устал спасаться бегством… Он покинул банду, боясь, что рано или поздно его обязательно настигнут представители закона и какой-нибудь слишком усердный шериф пристрелит его. Или позаботится о том, чтобы его повесили. Однажды Кейн почти явственно ощутил, как грубая петля веревки стягивает ему шею, и это вызвало у него непреодолимый страх. Ему не хотелось умирать…

И он так же боится Эбби, потому что она вызывает в нем чувства, которые он страшится испытать вновь.

Взгляд Эбби по-прежнему был устремлен на лицо Кейна.

— Ты никогда бы не сделал этого со мной. — Она подошла к нему настолько близко, что он чувствовал, как ее грудь вздымается от глубокого, трепетного дыхания. — Ты не унизил бы меня, Кейн. Я знаю, что ты не сделал бы этого. Я… я доверяю тебе.

Он неожиданно рассвирепел:

— Тогда, Эбби, ответь мне честно. Ты считаешь меня грешником и развратником, никудышным подонком. И я на самом деле такой. Я дерьмо, я… я ничем не лучше Сэма-Удавки!

Эбби судорожно дернула за край одеяла.

— Не говори так, — воскликнула она. — У Сэма совсем нет совести. У него… у него и сердца нет!

Кейн опять хрипло рассмеялся.

— А что заставляет тебя думать, что оно есть у меня?

Эбби горько всхлипнула.

— Господи, как ты только можешь говорить такое? Ты просто пытаешься выглядеть холодным и безжалостным, но на самом деле ты совсем не такой — неужели ты думаешь, что я не поняла это, когда ты недавно утешал меня? Я… я не каменная, и… и ты тоже! А как же с Сынком? О, я знаю, что мне не следовало так расстраиваться и вести себя как безумная… но ты… ты похоронил его… ради меня… а затем позаботился обо мне, Кейн… Ни один преступник, подобный Сэму-Удавке, не сделал бы этого ради кого бы то ни было…

Голос Эбби предательски задрожал.

— Я даже не сразу поняла, куда и зачем ты ушел в этот дождь, а когда поняла… почувствовала себя очень виноватой, потому что ты не был обязан хоронить Сынка, однако ты это сделал… И я так волновалась, как ты там в эту ужасную грозу… единственное, о чем я только и могла думать, что, если ты лежишь там… раненый… один…

Кейн хотел бы не слышать слов Эбби. Он ведь был абсолютно уверен, что Эбби не только не тревожилась о нем, но даже не заметила, что он исчез…

— О Господи!.. Что это случилось со мной? Я опять плачу, а вообще-то я никогда не плачу, по крайней мере почти никогда…

Она напрасно пыталась подавить рыдания, разрывая сердце Кейна. Эбби опустила голову, запнувшись на полуслове, и отвернулась; ее единственным желанием было как можно скорее убежать, лечь, пока она окончательно не осрамилась. Но неожиданно рядом оказался он, Кейн.

Сильные руки обняли Эбби. Кейн крепко прижал ее к себе. Второй раз за эту ночь большими пальцами обеих рук он осторожно дотрагивался до ее щек, вытирая слезы. Усилием воли Эбби подавила последний поток этих жгучих слез. Обхватив руками ее голову, Кейн медленно откинул ее назад.

Выражение его лица было необычным. Глаза сверкали и лучились, от этого огненного взора у Эбби перехватило дыхание и ослабели ноги.. Он голодный — это было единственное подходящее слово, пришедшее ей в голову.

Кейн не сводил взгляда с губ Эбби.

Она — с его.

Время измерялось лишь неровными толчками ее сердца, тянулось, казалось, бесконечно. Эбби понимала, чего он хочет… так же как понимала каким-то краешком разума, что на этот раз пути к отступлению не будет ни для одного из них…

За сегодняшний вечер Эбби слишком много пережила. Она устала притворяться сильной, когда в действительности совсем не была такой; она устала притворяться смелой, когда на самом деле пребывала в ужасе от всего, что случилось за эти последние дни… в ужасе от того, что может случиться.

От Кейна же исходят такие тепло и уверенность, с ним она чувствует себя в безопасности. Ни о ком другом она не может и не хочет думать.

Его губы, четко очерченные, по-прежнему находились так близко от ее губ. Единственное, что ей следовало сделать, — это поднять голову… И она это сделала.

Пальцы Кейна сомкнулись на ее затылке. Эбби было сладостно ощущать его крепкие губы на своих губах. Ей показалось, что этот поцелуй чем-то отличается от всех предыдущих. Раньше в них всегда превалировало желание продемонстрировать свое мужское превосходство. Теперь же Эбби почувствовала, что Кейн отчаянно борется с чем-то темным и грозным внутри себя, что именно он испуган. От этой мысли ей стало больно. Эбби издала тихий стон и, подняв вверх обнаженные тонкие руки, обвила шею Кейна.

Одеяло соскользнуло на пол.

Кейн растерялся, чувствуя, как нежное обнаженное тело Эбби прижалось к нему…

Он сопротивлялся как мог, пытаясь справиться с неистовой страстью, все сильнее охватывающей его, с безудержным желанием, подобно грозе, бушевавшим внутри него. Он хочет ее. Охватившее его отчаяние означало лишь его эгоистичное стремление овладеть Эбби. Не имеет никакого значения, что она замужем.

Господи, об этом он меньше всего думает в эту минуту!

Он хотел ее с того самого момента, когда только увидел ее спину там, в Ларами. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность, но его желание стало лишь более сильным.

Его руки поднялись, ощутив нежную полноту ее грудей, красивый изгиб талии, волнующую форму и гибкость ее бедер. Она не останавливала его. Боже правый, она такая теплая и тоже так полна желания…

Она позволяет ему прикасаться к ней так, будто уже принадлежит ему. И внезапно он именно это и почувствовал — как будто она принадлежит ему и никому другому. Кейн не хотел думать о ее муже, человеке, который скоро вновь заявит свои права на нее. Кейн постарался выбросить из головы все мысли и не ощущал больше ничего, кроме неистового требования своей плоти — овладеть Эбби наконец во что бы то ни стало.

Его язык проник глубоко в ее рот — соблазнительная прелюдия, за которой вскоре должно последовать все остальное…

У Кейна кружилась голова, когда он наконец оторвался от губ Эбби. Он отпустил ее лишь для того, чтобы сбросить брюки, заметив при этом, что у нее дрожат руки. Кейн стоял вполоборота к Эбби, давая возможность лицезреть захватывающее зрелище могучей, бесстыдной и ничем не сдерживаемой мужественности. Слабый огонь очага еще больше оттенял поразительное совершенство его фигуры, четко вырисовывавшейся в золотистом свете.

Эбби смотрела широко раскрыв глаза, мысленно возвращаясь к тому моменту, когда впервые увидела его в озере, сознавая разницу между тогда и теперь, когда он крайне возбужден. У нее остановилось дыхание. Он такой… такой… Боже правый! Как же он может… как она может…

На этом ее мысли оборвались. Эбби почувствовала, как ее приподняли и куда-то понесли. Она ощутила под спиной мягкий матрас. С трепетом почувствовала над собой крепкое, могучее тело Кейна. А потом даже эта мысль исчезла без следа, когда его губы прильнули к ее губам с глубоким и возбуждающим поцелуем.

Рука Кейна медленно заскользила по шее Эбби. У нее учащенно забилось сердце. Быстрые, отрывистые удары были настолько сильными, что она не сомневалась, что если Кейн и не видит их, то наверняка чувствует. Ее соски стали твердыми, затрепетали, заранее предвкушая его прикосновение.

Кейн медленно ласкал каждую грудь, сначала кончиками пальцев, затем ладонью, все больше приближаясь к трепещущим вершинкам, но ни разу не прикасался к ним. Эбби едва выдерживала эту сладкую пытку. Она застонала, когда Кейн наконец слегка дотронулся до ее трепещущих сосков, сначала до одного, затем до другого, проводя пальцами вокруг них, как бы играя и дразня. Затем его губы, словно в ловушку, захватили одну напрягшуюся вершинку и стали втягивать ее в рот, пока Эбби не охватило ощущение полной отрешенности.

Ее губы нетерпеливо раскрылись, когда Кейн, осушив влагу ее рта, стал языком проводить вдоль края ее зубов до тех пор, пока ее язык робко не коснулся его языка. Кейн крепко прижал Эбби к себе. Она наслаждалась этой близостью. От него пахло землей, и ветром, и дождем, и неожиданно Эбби почувствовала, что ей уже недостаточно лишь ощущать его прикосновения. Она рискнула дотронуться руками до его крепких напрягшихся плеч и рук, молчаливо их лаская.

Осмелев, Эбби провела пальцами по темным густым волосам, покрывавшим его грудь и часть живота.

Кейн снова застонал, звук был тихим, вибрирующим, эхом отразившимся в глубине ее рта. Его ладонь легко и плавно скользнула по ее животу, стремясь наконец завладеть еще более желанной добычей. Эбби вся напряглась, когда пальцы Кейна пробрались сквозь шелковистые нежные волосы к сокровенному местечку и дотронулись до него осторожно и ласково.

Она вздрогнула.

— Кейн, — нежно прошептала Эбби.

Он заставил ее замолчать жадным поцелуем, успокаивая и увлекая ее все дальше в одурманивающий мир страсти. Один его палец отважился пробраться даже внутрь ее… Эбби схватила Кейна за плечи, почувствовав, будто молния ударила ее прямо туда, где его рука сейчас так очевидно заявляла права собственности.

Это было райское блаженство. В центре той тайной щели находился крошечный бугорок плоти, столь болезненно чувствительный, что первое стремительное прикосновение к нему исторгало из груди Эбби вздох ни с чем не сравнимого удовольствия.

Пальцы Кейна, словно дразня, как бы пытались отыскать что-то еще и, углублялись до тех пор, пока бедра Эбби не начали двигаться в волнообразном ритме. Она чувствовала, что это доставляет Кейну удовольствие.

Эбби ощутила необычную тяжесть между ног, действия Кейна вызывали у нее боли внизу живота. Каждый нерв в ее теле пронзительно кричал, стремясь к. чему-то еще большему.

Тихий умоляющий стон привел Кейна в чувство. Он оторвал губы от губ Эбби и пристально посмотрел на нее.

Глаза Эбби с темными загнутыми ресницами, еще влажными от слез, были закрыты, алые губы приоткрылись.

Поспешно убрав руки с плеч Кейна, она закрыла ими свое лицо. Кейн удвоил усилия, теперь движения его пальца были неистовыми, и награда пришла спустя несколько секунд: ее напряженная плоть содрогнулась.

Кейна охватил прилив невыразимого возбуждения. Он тихо произнес ее имя, понимая, что больше не в силах сдерживаться. Свидетельство ее готовности, влажное и блестящее, оставалось на кончиках его пальцев. Его собственное естество, казалось, готово было взорваться от напряжения.

Грудь Кейна тяжело вздымалась, когда он навис над Эбби. Его набухшая плоть дотронулась до темных влажных завитков. Все тело Кейна содрогнулось.

Одна лишь мысль о том, чтобы глубоко и сильно войти в лоно Эбби, во влажный, обволакивающий жар, уничтожила последние остатки самообладания.

Кейн спрятал голову в пахнущую мускусом подмышку Эбби. Коленями он широко раздвинул ее ноги и, зажмурив глаза, безоглядно отдался ожидавшему его экстазу.

Один сильный толчок, и он достиг своего.

Кейн поднял голову. Эбби лежала широко открыв глаза. Она не могла сдержать сдавленный крик, который вырвался у нее, нарушив мертвую тишину ночи.

Они застыли, как одно единое целое, оба ошеломленно сознавая, что он полностью находится внутри Эбби.

Она вся трепетала, впиваясь ногтями в плечи Кейна.

Эбби молила Бога о том, чтобы пронзившая ее страшная боль поскорее утихла.

Кейн лежал на ней абсолютно неподвижно, его сердце билось так же учащенно, как и ее. Он был потрясен сопротивлением ее тела, стоном боли и тем, что это означает. «Как это может быть? — подумал он, абсолютно ошеломленный. — Как она могла сохранить девственность, если она замужем!..»

Кейн боялся пошевелиться и в то же время опасался не шевелиться. Его разум повелевал ему немедленно отказаться от своего желания, отступить, пока не будет слишком поздно — Господи, но и теперь уже слишком поздно! Хотя рассудок Кейна подсказывал не торопиться, его тело помнило только о своем собственном желании.

На шее Кейна напряглись жилы. Он приподнялся над Эбби, освобождая ее от тяжести своего веса. Но там, где он еще был глубоко внутри Эбби, его кровь стремительно и тяжело пульсировала.

Господи, как приятно! Она такая нежная. Особенно там, где ее живот прижимается к его животу.

Кейн попытался остановиться, но вынужден был подчиниться непреодолимому требованию своего тела.

Он еще раз проник в ее нежные как шелк глубины.

Затем еще раз. И еще… А потом — уже бессчетно вонзался и вонзался в нее…

Кейн ненавидел себя, понимая, что ему следовало быть неторопливым, осторожным, спокойным, но он не мог. Боже правый, он не мог себя сдерживать, уступая безраздельно овладевшей им безумной страсти.

Освобождение наконец пришло к нему, низвергаясь мощными горячими волнами, одна за другой.

Вздрогнув всем телом, Кейн без сил навалился на Эбби и лишь спустя несколько секунд оставил ее.

Эбби почувствовала, как он встал с постели. Кейн пришел в себя гораздо быстрее, чем она. Для Эбби все вокруг еще кружилось в бешеной пляске. Повернув голову, она глянула в сторону огня как раз в тот момент, когда Кейн надевал брюки. Она медленно приподнялась, чувствуя себя как никогда раньше неуверенной и незащищенной. Ей пришлось собраться с духом, прежде чем встретиться с взглядом Кейна.

Это была ошибка с ее стороны. Стоило Эбби взглянуть на суровые черты его лица, как ей страстно захотелось провалиться сквозь землю, чтобы никто и никогда снова не увидел ее. Глаза Эбби испуганно расширились, когда Кейн приблизился к ней, но он лишь бросил ей на кровать ее одежду, все еще влажную, но Эбби было уже все равно. Руки у нее слегка дрожали, но каким-то чудом ей удалось одеться без посторонней помощи.

Кейн не сводил с Эбби пристального укоризненного взгляда.

— По-моему, не худо бы объясниться. — Его голос прозвучал опасно тихо, подобно отдаленным раскатам грома.

Эбби в смущении опустила глаза.

— Ты оказалась девственницей, — «решительно продолжал Кейн.

Губы Эбби сжались. Вряд ли она может это отрицать.

В следующее мгновение она почувствовала, как Кейн грубо поднимает ее на ноги. На его скулах заходили желваки, гневно засверкали глаза.

— Как же так? — слегка встряхнув Эбби, спросил он. — Как это возможно? — Кейн схватил руку Эбби и уставился на то место, где обычно носят обручальное кольцо. — В ту ночь в» Серебряной шпоре» ты сказала, что сняла обручальное кольцо, боясь, что я не пойду с тобой наверх, если узнаю, что ты замужем.

Но ведь ты никогда не была замужем, не так ли?

Эбби была ошеломлена. Он не просто раздражен, поняла она. Он разъярен… Она лишь смущенно покачала головой.

Кейн отпустил Эбби, будто прикосновение к ней внезапно вызвало у него отвращение.

— Вот те на! — бросил он. — Хотелось бы знать, могу ли я вообще в чем-либо тебе верить! Мисс Эбигейл… Эбигейл Маккензи — это хотя бы твое настоящее имя? А как насчет всей этой истории с замужеством и поисками супруга, которую ты состряпала? Ну и хороша же ты — осуждать меня, если с самого начала ты лгала мне!

— Ах ты упрямый болван! — Придя в себя, Эбби топнула ногой, разгневанная не меньше Кейна. — Все, что я рассказала тебе, было истинной правдой… О смерти отца… О том, почему мы должны найти Диллона, прежде чем Сэм-Удавка доберется до него… Единственной ложью было то, что я назвала Диллона своим мужем.

Кейн презрительно скривил губы.

— О да. Диллон. Итак, он на самом деле существует, а?

— Конечно!

— И он начальник полицейского участка в Ларами?

— Да!

С быстротой молнии Кейн оказался перед Эбби, приподняв рукой ее подбородок.

— Тогда скажи мне вот что, Эбби. Почему мы гоняемся за этим Диллоном по всей территории, если он не твой муж? Тогда, черт возьми, кто он тебе, если ты рискуешь своей глупой головой, чтобы отыскать его?

Эбби закрыла глаза, чтобы не видеть безжалостного и требовательного лица Кейна.

— Он мой брат, — прошептала она.

Глава 12

Ее брат.

Это неожиданное открытие поразило Кейна, на мгновение у него даже перехватило дыхание. И если вначале его охватил бурный восторг, то затем он быстро сменился столь же бурным гневом.

Кейн убрал руки с плеч Эбби. Сейчас ему не хотелось даже дотрагиваться до нее. Как далек он был от спокойствия в эту минуту!

— Твой брат, — напряженно повторил он. — Черт побери, почему ты не могла сказать мне это сразу?

— Чему ты удивляешься? Я должна была заранее как-то обезопасить себя. Мне предстояло отправиться в путь одной с мужчиной, с мужчиной, о котором я ничего не знала, а то немногое, что я о нем слышала, едва ли могло меня успокоить. Назвать себя замужней женщиной было единственное, что пришло мне в голову!

— Это ведь ты приняла решение ехать, Эбби, не я.

Я с самого начала считал, что тебе лучше остаться дома.

— Я не могла так поступить, Кейн. Боже милостивый, Диллон — мой единственный брат, и, после того что случилось с папой, я не могла оставаться дома и просто ждать — пойми, не могла! Кроме того, я совсем не была уверена, что ты действительно постараешься найти Диллона, а не отправишься своей дорогой и не пошлешь к черту моего брата. Признайся, твое прошлое едва ли можно назвать безупречно чистым.

Его губы нервно скривились. Такие слова ему совсем не хотелось слышать от нее, особенно в эту минуту.

— А позже, когда я узнал, что он начальник полицейского участка в Ларами? Почему ты не сказала мне правду тогда? Почему нужно было продолжать обманывать меня? Вчера ночью ты сказала, что доверяешь мне, — холодно продолжал Кейн. — Или это была лишь еще одна ложь?

— Нет, нет, конечно, нет! — Эбби изо всех сил старалась, чтобы не было видно, как дрожат ее руки. — Но ты должен понять, Кейн, ты., ты меня испугал!

— Тебя? — Он презрительно рассмеялся. — Дорогая, да тебя ничем не испугаешь. Это ведь ты наставила револьвер на меня, заставила выпрыгнуть из окна, помнишь? Довольно бесстрашный поступок для женщины, не так ли?

— Я хотела тебе обо всем рассказать, клянусь.

Но я боялась, что ты сильно рассердишься — вот как сейчас. Я боялась, что ты оставишь меня, и тогда я никогда уже не найду Диллона!

Кейн лишь пристально и сурово смотрел на нее, не говоря ни слова.

Эбби закусила губу. О, как же ей объяснить ему?

— То, как ты смотрел на меня, тоже меня испугало, но совершенно по-другому… и то, как ты целовал меня в ту самую первую ночь… — Ее взгляд невольно скользнул в сторону кровати.

— О, я понимаю. Ты боялась именно того, что мы только что сделали. Ну, милочка, ты, безусловно, меня одурачила. — Он окинул Эбби оценивающим взглядом, задержавшись на ее бедрах. — Все эти твои стоны окончательно убедили меня, что ты хочешь этого не меньше меня. Но, похоже, больше всего тебе нравилось, что, испытывая желание, я постоянно нахожусь у тебя под каблуком, не так ли? И можно сказать, чтобы заставить меня стать совсем покорным и безропотным, ты сейчас уплатила мне аванс.

Эбби затаила дыхание. Его постоянное плохо скрытое желание действительно волновало ее, заставляло трепетать. Но сейчас в устах Кейна эти слова прозвучали почти непристойно!

Эбби прижала холодные пальцы к пылающим щекам.

— Прекрати так говорить, — нетвердо произнесла она. — Это было совсем не так, Кейн. Это было не так, и ты это знаешь!

— Неужели? — Его губы скривились в насмешливой ухмылке. — Ты, наверное, смеялась про себя над моей доверчивостью. Господи, мне давно следовало понять, что ты не замужем. Все признаки этого были налицо — ты даже не умела целоваться. Ты была вне себя, увидев меня голым. Я, конечно, был дураком. Мне ни разу не пришло в голову, что ты умеешь лгать!

— Это я дура, набитая дура, потому что полюбила тебя! — вскричала Эбби. — Господи, иногда мне кажется, что тебе доставляет удовольствие, чтобы я думала о тебе только самое плохое. А ты всегда готов поверить самому плохому обо мне!

Кейн крепко стиснул зубы. Хотя он и чувствовал, что раздражен, он ничего не мог с собой поделать. Он прекрасно понимал, что нет никакого смысла в переживаниях по поводу обмана Эбби. Но именно мысль об этом сейчас жестоко терзала его.

«Идиот! — неотступно звучал в ушах Кейна непрошеный голос. — Ну и что из того, что она солгала?

Она сделала это лишь для самозащиты. Неужели ее можно винить за это? Кроме того, разве ты не слышал, что Эбби сказала, что любит тебя, подлый ты негодяй?.. Неужели это ничего для тебя не значит? Или ты собираешься отказаться от Эбби, погубить единственно светлое, что произошло в твоей жизни впервые за много лет?»

Как мучительны и как приятны были для Кейна эти душевные муки!

Только сейчас Кейн понял, что, несмотря на вспыльчивый характер, несмотря на острый язык, Эбби — леди, женщина благородного происхождения, получившая хорошее воспитание. Конечно, он погубил Эбби — теперь ее шансы удачно выйти замуж значительно уменьшились. Чувство вины все усиливалось, разъедая, подобно кислоте, ему душу.

И тем не менее… он не сожалеет о случившемся.

Кейн ощутил прилив примитивной мужской гордости.

Пусть Бог накажет его за то, что он такая скотина, но все же ему приятно знать, что он первый — первый мужчина, с которым легла Эбби, которому она досталась свежей, непорочной, что именно он — человек, превративший ее из девушки в женщину.

Этого никто никогда не сможет у него отобрать.

Кейн пристально посмотрел на Эбби, видя, как дрожат ее прелестные губы. Ее глаза снова сверкали слишком ярко. Внутри у Кейна все перевернулось.

Хотя это сильно ущемляло его гордость, Кейн протянул к Эбби руку.

— Подойди сюда, — небрежно позвал он.

— Нет! Ты мне омерзителен, Кейн! Ты подлый и бессердечный!

У него передернулось лицо.

— Подойди сюда, — повторил он. На этот раз его глаза сильно сузились, и в них угрожающе мерцали искорки. В голосе слышалась угроза.

— Ты, верно, ожидаешь, что я брошусь в твои объятия после того, что ты только что сказал? Ты сам заставляешь меня быть холодной, расчетливой женщиной!

Напряжение от всего пережитого за сегодняшний день оказалось слишком тяжелым для Эбби. Она чуть не расплакалась.

— Да, я, конечно, идиотка, но не настолько же! — пробормотала она.

Негромко выругавшись, Кейн сам шагнул к Эбби и попытался притянуть ее к себе. Но что-то сломалось в Эбби. Она словно обезумела. С неожиданной силой, порожденной гневом и отчаянием, Эбби сопротивлялась, отталкивая Кейна руками, царапала его, била ногами и истерично кричала, чтобы он оставил ее в покое.

— Перестань, Эбби! — Кейн едва сумел удержать удар ее колена, нацеленного ему точно в пах. С гневным криком Эбби продолжала отчаянно сопротивляться. Они оба уже задыхались, когда Кейну наконец удалось прижать ее руки к бокам и притянуть Эбби к своей груди.

— Ради всего святого! — начал Кейн. — Пожалуйста, выслушай меня.

Продолжить ему не удалось.

Внезапно распахнулась дверь, в хижину ворвался порыв холодного ветра с дождем, затем прозвучал громкий резкий мужской голос:

— Вот те раз! А я-то рассчитывал, что хижина будет полностью в моем распоряжении. К сожалению, я, кажется, ошибся.

Кейн быстро поднял голову и удивленно заморгал, уверенный в том, что зрение его обманывает. Поскольку тот, кто заполнил собою дверной проем, был человеком, которого Кейн надеялся никогда больше не увидеть…

Сэм-Удавка.

Первым побуждением Кейна было спрятать Эбби у себя за спиной; он с трудом удержался от этого, стараясь не показать Сэму своей тревоги, ибо прекрасно знал, что Сэм больше всего любит мучить слабых, мучить тех, кто его боится. 1 В считанные мгновения события приняли совсем другой оборот. Эбби инстинктивно почувствовала, что произошло нечто ужасное.

Напряженная тишина не предвещала ничего хорошего. Рука Кейна сжала талию Эбби подобно железным тискам, и все его тело точно окаменело, но голос Кейна был спокойным и неожиданно мягким, словно бархат.

— Прошло так много времени, Сэм.

Сэм. Боже правый, этого не может быть… Ужас охватил Эбби. У нее подкосились ноги, и, если бы не рука Кейна, крепко обнимавшая ее, она бы упала.

Эбби не могла оторвать глаз от Сэма-Удавки: недаром он вселял в людей подлинный ужас. Итак, это тот самый человек, который убил отца. Если бы она могла, то с огромным удовольствием выцарапала бы ему глаза.

Он был моложе, чем предполагала Эбби, где-то около тридцати, на глаз определила она. Ростом даже выше Кейна, жилистый, худой и отнюдь не безобразный. Возможно, кое-кому он мог показаться даже красивым со своими угловатыми чертами лица и ястребиным носом. Эбби увидела, как он сбросил с головы шляпу и швырнул ее в сторону. Его волосы, такие же темные и блестящие, как и забрызганный дождем плащ, были зачесаны назад. Черные глаза казались бездонными, тонкие губы скривились в недоброй улыбке. От всего его облика исходила явная угроза, весь его вид как бы говорил — держитесь от меня подальше; от этого по телу Эбби то и дело пробегала ледяная дрожь.

Сэм прошел в глубину хижины.

— Надеюсь, ты и твоя подружка не станете возражать, если я расположусь здесь на ночь? Видишь ли, на улице очень сыро. — Голос у него такой же приторно вкрадчивый, как и его улыбка, содрогнувшись, подумала Эбби.

Кейн отнял пальцы от талии Эбби, его рука легла теперь ей на живот, как бы в знак того, что эта женщина принадлежит ему Эбби не собиралась протестовать против его властного жеста. Она почувствовала, как Кейн позади нее пожал плечами.

— Конечно, нет, — тихо проговорил он.

Эбби с трудом подавила возглас изумления, чуть было не сорвавшийся с ее губ. Похоже, Кейн спятил, разрешая такому типу, как Сэм, остаться с ними на ночь.

Вполне вероятно, что они встретят утро с перерезанными глотками! Сэм кивнул и опять вышел на улицу. Как только он исчез, Эбби вырвалась из рук Кейна.

— Ты что, с ума сошел? — громким шепотом произнесла она. — Мы не можем позволить ему остаться здесь на ночь!

— Мы также не можем ему отказать, — сурово сказал Кейн. — Наверняка я больше не стану ездить с его бандой, но, если я ему откажу, он может заподозрить неладное, а ты ведь этого не хочешь. — Кейн не дал Эбби возможности ни согласиться, ни возразить.

Его руки тяжело опустились на ее плечи, голос прозвучал сурово.

— Послушай меня, Эбби, и послушай хорошенько. Я хочу, чтобы ты полностью следовала моим указаниям. Не задавай никаких вопросов, совершенно никаких! И ради Бога, не спорь со мной.

— Но…

Кейн слегка встряхнул ее:

— Поступай именно так, как я говорю. Ты хорошо слышишь меня? Поступай именно так!

Эбби видела, что Кейн напряжен, как струна, и поэтому лишь кивнула в ответ, ее глаза на бледном лице казались еще более огромными. Когда Кейн велел ей лечь в постель, она, не сказав ни слова, поспешно двинулась через комнату.

В следующее мгновение Сэм ввалился в хижину.

Он стянул с себя плащ и, подобно мокрой дворняге, встряхнулся. Затем разложил перед огнем одеяло и, громко зевнув, улегся.

Наступила гнетущая тишина.

Эбби лежала под одеялом свернувшись калачиком, повернувшись спиной к двум другим обитателям хижины.

Боясь пошевелиться, она уставилась во тьму. Эбби показалось, что прошла вечность, прежде чем она почувствовала легкое прикосновение к своему плечу.

— Эбби. — Она ощутила на своей щеке теплое дыхание.

Кейн. С облегчением вздохнув, она повернулась па другой бок и окинула взглядом комнату.

— Кейн! Он…

— Спит. — Кейн лег, вытянувшись рядом с ней.

Эбби пыталась заглянуть через его плечо.

— Ты уверен? Может быть, он…

— Я уверен. Чувствую по его дыханию. А теперь замолчи, чтобы мы могли хоть немного отдохнуть.

Тон Кейна стал более резким. Эбби презирала себя за глупые, нелепые слезы, которые навернулись ей на глаза. Она чувствовала себя подобно незаслуженно наказанному ребенку. Возмущенно фыркнув, Эбби отодвинулась от Кейна и повернулась к нему спиной. Он даже не пытался сократить расстояние между ними. Эбби не могла решить, что она сейчас сильнее чувствует — гнев или обиду. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она в изнеможении забылась сном.

Но Кейн в ту ночь не мог себе позволить удовольствия поспать. Он сразу почувствовал, когда проснулся Сэм. При слабом свете, проникавшем в хижину сквозь единственное окно, Кейн увидел, как бандит неверными шагами прошел к двери и открыл ее. Сцепив руки высоко над головой, он вышел из хижины на улицу.

Кейн тоже вышел из хижины и ждал за дверью, пока Сэм не появился из-за кустов. Небо над головой было уже голубым и ясным. От бушевавшей прошлой ночью грозы осталось лишь воспоминание.

— Ты знаешь, Кейн, я сейчас думал как раз о том, что ты очень изменился, не так ли? — Сэм засмеялся и кивнул в сторону хижины. Его смех действовал Кейну на нервы. — Я что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь раньше путешествовал вместе с женщиной.

Кейн пожал плечами.

— Я прихватил эту леди в Ролинсе, — лениво проговорил он, внезапно заметив показавшуюся в дверях Эбби. Приложив руку ко лбу, она пыталась заслонить глаза от ослепительного утреннего света. Все в нем напряглось. Даже на расстоянии Кейн ощущал ее неуверенность.

— Ролинс. Так это там ты скрываешься в последнее время?

Смутная мысль пронеслась в голове Кейна.

— Слишком долго я не задерживаюсь нигде. Не могу себе это позволить, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Сэм похлопал его по плечу:

— Снова в бегах?

— Скажем так, мне необходимо затаиться на некоторое время.

Взгляд Сэма остановился на Эбби.

— Присутствие девушки может тебе помешать.

С трудом скрываемая похоть в глазах Сэма привела Кейна в ярость. Ему стоило больших усилий подавить неистовое желание сжать пальцами его тощую глотку.

— Я так не думаю. Нет, совсем наоборот. В случае чего, — чтобы усыпить бдительность Сэма, Кейн заставил себя глумливо ухмыльнуться, — она может очень даже пригодиться, если какой-нибудь глупец случайно меня узнает.

Эбби сидела на кровати, когда несколько минут спустя Кейн вошел в хижину.

— Где Сэм? — тотчас же спросила она.

— На улице, готовит лошадь.

— Он уезжает?

— Да.

У Эбби вырвался вздох облегчения.

— Слава Богу, — тихо проговорила она и удивленно раскрыла глаза, увидев, что Кейн опустился на колени перед их поклажей, сложенной в углу. Эбби заметила, как он роется в ее вещах. Кейн вынул и взвесил на ладони ее револьвер, прежде чем засунуть его в свой седельный вьюк.

— Кейн, это же мой револьвер!

— Пока нет, дорогая. У заложников не бывает собственного оружия.

Эбби смертельно побледнела.

— Боже правый, — едва слышно проговорила она:

— Ты сказал ему, кто я…

Кейн выругал себя, увидев, как изменилась Эбби в лице. Он быстро пересек комнату и схватил ее за локти.

— Может, я и низкий подлец, — грубовато сказал он, — но не настолько же низкий. Я сказал Сэму, что подобрал тебя в Ролинсе — я постарался его убедить, что ты моя заложница. Он думает, что я скрываюсь от правосудия. — Кейн глубоко вздохнул. — Мы едем вместе с ним, Эбби.

Та не могла скрыть своего ужаса.

— Едем с ним? Боже мой! Ты сошел с ума? Разве это возможно?

— Это наилучший способ узнать, охотится ли он за твоим братом!

Снаружи послышались шаги. Спорить нет времени, ни на что больше нет времени, вяло подумала Эбби…

Через несколько минут она сидела впереди Кейна на спине Полночи.

Ужасная мысль закралась ей в голову. Кейн уверил Эбби, что, понятно, не сказал Сэму о том, что она сестра Диллона. Но если при его непредсказуемом характере он вдруг передумает и Сэм узнает, что она сестра Диллона?

Тогда ей придется поплатиться жизнью, поняла Эбби почему-то без особого страха. Сэм без колебаний убьет сестру Диллона…

Внезапно в голову ей пришла мысль о приближении часа расплаты. Если раньше Эбби хоть в какой-то мере могла распоряжаться своей судьбой, то теперь от нее уже ничего не зависит. Появление Сэма все изменило. Ее жизнь находится сейчас полностью в руках Кейна, определяется его настроениями и желаниями.

А они так часто меняются!

И хотя минувшей ночью Эбби сказала Кейну, что доверяет ему, она как загипнотизированная не сводила пристального взгляда с веревки, намотанной на луку седла Сэма. Что, если это ее судьба?

Глава 13

Они не останавливались до тех пор, пока солнце не превратилось в огненный шар, повисший над их головами. Спустившись в опаленную солнцем долину, они увидели сухую, потрескавшуюся землю. К небу тянулись чахлые и сучковатые деревья. Прохладный после дождя утренний воздух нагрелся, и стало душно.

Кейн увидел, что Сэм зашагал к огромному валуну.

Кейн протянул руки, чтобы снять Эбби с седла, но не стал удерживать ее, когда она, отказавшись от его помощи, сама соскочила с лошади. Он молча наблюдал за движениями Эбби. Обычно легкая на подъем, она в этот раз шла медленно и как-то напряженно. Да и вся она была словно опущенная. Кейну казалось раньше, что долгие часы, проведенные Эбби в седле, не так уж сильно утомляют ее. Он нахмурился, задаваясь вопросом, в чем причина ее теперешнего настроения…

И вдруг его осенило.

В мгновение ока Кейн оказался рядом с Эбби, повернув ее лицом к себе.

— Ты в порядке? — спросил он тихо, еле двигая губами.

Вздрогнув, Эбби пристально посмотрела на Кейна.

— Конечно, — тоже едва слышно ответила она. — Почему бы мне не быть в порядке?

— Ты сама знаешь почему. — Взгляд Кейна скользнул по ее телу вниз. Эбби почувствовала, как запылали ее щеки, но не промолвила ни слова.

Кейн про себя выругался. Одно лишь воспоминание о прошедшей ночи бросило его в жар. Перед его глазами промелькнуло какое-то ошарашенное, горькое выражение лица Эбби в тот момент, когда он лишил ее девственности. Кейн понимал, что причинил ей боль — и тогда, и сейчас своими вопросами. У нее был какой-то затуманенный взгляд, но явно не от бурного восторга — отнюдь нет.

Кейн судорожно обхватил ее талию:

— Я не хотел причинить тебе боль, поверь. Я не собирался, — точно извиняясь, очень тихо проговорил Кейн.

Эбби отвернулась, ей не хотелось на него смотреть — совсем не хотелось.

— Я просто считал… Откуда мне было знать, что ты никогда… — Господи, он, наверное, кажется Эбби круглым дураком, каким, в сущности, и является. И сам этот разговор опасно на него действует. Его чресла опять опалило огнем. Если бы только она сказала что-нибудь… что угодно!

Эбби подняла взгляд, упершийся в жесткие курчавые волосы у горла Кейна. Она не могла заставить себя посмотреть выше. В ее сознании отчетливо встала картина происходящего: как она лежала под Кейном и к ее обнаженной груди крепко прижималась его сильная грудь, грубо и в то же время приятно раздражая ее соски. К стыду Кейн, от этих воспоминаний соски сейчас вновь напряглись и затрепетали.

— Эбби, — выдавил наконец из себя Кейн ее имя.

Она вздрогнула.

— Не беспокойся… Я… прекрасно себя чувствую, — чуть слышно проговорила она.

Пальцы Кейна с силой тронули ее бедра.

— Ты уверена?

Эбби кивнула, неохотно встретившись с его испытующим взглядом.

— Тебе не… больно? — Его голос был необычно тихим, и, задавая этот вопрос, он даже вспотел. Кейн вспомнил, что он чувствовал, находясь глубоко внутри Эбби, зажатый в бархатистую ловушку ее нежной плоти. Она была такой маленькой, такой узкой. Все его тело сжалось от напряжения, пока он ждал ответа.

Эбби пришла в замешательство. Она старательно прятала глаза от Кейна. Ветерок играл завитком ее волос, касаясь щеки. Эбби машинально отбросила его, затем опустила руку. Кейна захлестнула привычная волна страстного желания.

Он сжал ее пальцы.

— Эбби…

— Кейн, пожалуйста… Я думаю, нам не следует это обсуждать…

Кейн еще крепче сжал ей руки.

— Господи, Эбби. — Его голос дрогнул. — Мне нужно знать, что ты в порядке.

Эбби охватила легкая дрожь. Ее вызвало беспокойство Кейна о ней, но вместе с тем ее захлестнула волна возбуждения. Эбби как бы вновь ощутила энергичное, напряженное давление его плоти, погруженной в нее.

Кейн причинил ей боль. О, не такую уж страшную, но настолько сильную, что она до сих пор ее ощущает.

Только сейчас… она не кажется такой страшной… Она была почти разочарована… Потому что до этого главного мгновения испытала так много удовольствия, больше, чем могла себе представить…

— Мне еще немного больно, — прошептала она запинаясь. — Но сейчас мне лучше… чем было сразу после этого.

Эбби попыталась высвободиться из объятий Кейна. Но он был не в силах отпустить ее. Он только слегка пошевелился. Его близость подавляла Эбби, у нее закружилась голова, она слегка покачнулась. С возгласом разочарования и безысходности Кейн привлек Эбби к себе и крепко к ней прижался. Ее глаза, омытые слезами, голубые, как небо над ними, встретились с его глазами. В его взгляде не было ни обвинения, ни осуждения. Кейн опустил голову, чувствуя, как неистово бурлит в его жилах кровь. Ее дыхание было таким же неровным, как и его. Губы раскрылись в ожидании…

Взрыв издевательского смеха сотряс воздух.

— Ну и ну! Похоже, что вам вдвоем очень уютно, не так ли? А ведь еще не стемнело!

Они отпрянули друг от друга, будто единое целое перерезало ножом пополам. Кейн не знал, что могло бы произойти между ними, не появись так неожиданно Сэм. Видит Бог, сейчас он даже и думать не хотел об этом!

Через несколько минут они снова отправились в путь.

Ехать вдвоем с Кейном на одной лошади было пыткой для Эбби. Она была зажата между его крепкими бедрами и явно ощущала его напряжение. Как она ни пыталась отодвинуться, как ни изгибалась, отчаянно стараясь сидеть прямо, от него не было спасения.

Да она и не была уверена, что хочет спасения.

Каждый раз когда Эбби вспоминала, что она совершила прошлой ночью, что они совершили, испытываемые ею чувства были противоречивы. Она понимала, что в тот момент не владела собой, была словно обезумевшей, ей нужен был он. Она хотела, чтобы он занялся с ней любовью — хотела этого так сильно, что даже сейчас мысли об этом действовали на нее опьяняюще и немного пугали. Свою девственность она принесла в жертву — и кому? — преступнику, отверженному. Почему же она не испытывает стыда? Почему не приходит в ужас?

Дорога, по которой они двигались, вскоре стала сужаться и перешла в тропу, поднимавшуюся в гору.

Было совершенно очевидно, что ею пользовались редко. Тропа была неровной и ухабистой, и от дикой тряски у Эбби ломило все тело. Солнце сверкало так ослепительно, что у нее заболели глаза.

Когда вечером они наконец остановились, чтобы сделать привал, Эбби была совершенно измучена, как морально, так и физически. Она едва обратила внимание на горное озеро, расположенное в сотне футов от них и сверкавшее прозрачной голубизной. Кейн соскочил с Полночи. Он опустил Эбби на землю, а затем тотчас же повернулся и ушел, даже ни разу не взглянув на нее. Оскорбленная таким его пренебрежительным отношением и стараясь справиться с незаслуженной обидой, Эбби сделала несколько шагов, вернее, попыталась их сделать, так как ее мышцы свело судорогой и они не позволяли ей идти. Боль, подобно раскаленным докрасна иглам, вонзалась в ее ноги. Эбби покачнулась, и в этот момент рука, подобная тискам, сжала ее руку выше локтя. Думая, что это Кейн, Эбби подняла голову, машинальное «спасибо» готово было сорваться с ее губ.

Но слова замерли, так и не произнесенные. Сверкающие черные глаза впились в Эбби сверлящим взглядом. С трудом переведя дыхание, она вырвала руку. Сэм рассмеялся, и от этого гортанного звука кровь у Эбби заледенела в жилах, а он ушел. Через несколько минут прозвучал выстрел. Эбби сильно испугалась и опомнилась, только осознав, что Кейн находится где-то совсем близко от нее. Но пока опять появился Сэм, шагавший широким шагом. В одной руке у него болтался пушистый заяц, в другой он держал ружье.

Сэм опустился на землю и принялся свежевать добычу. Эбби доводилось видеть такое и раньше. Однако Сэм проделывал это с таким нескрываемым удовольствием, что она пришла в ужас. Через несколько секунд пальцы Сэма были перепачканы кровью. Это вызвало у Эбби тошноту. Она быстро отвернулась и лицом к лицу столкнулась с Кейном.

— Нам нужно немного хвороста для костра, — повелительно сказал он. — Позаботься об этом.

Приказной тон Кейна заставил Эбби выпрямиться, и, гордо вскинув голову, она устремила на него гневный взгляд. С ее губ уже готов был сорваться резкий ответ. Единственное, что ее остановило, было молчаливое предостережение, промелькнувшее в глазах Кейна и напомнившее о присутствии Сэма.

Ленивая, насмешливая улыбка скривила его губы.

— Да, и еще — даже не подумай убежать, дорогая. Будь уверена, что тебе не пришлось бы по вкусу наказание, которое в этом случае мне пришлось бы к тебе применить. — Кейн окинул Эбби с головы до ног наглым взглядом.

Сэм разразился оглушительным смехом. Эбби почувствовала, что начинает терять самообладание. Хохот Сэма и вполовину не был таким злобным, как взгляд Кейна. Эбби казалось, что он получает удовольствие от такого обращения с ней. У нее чесались руки звонкой пощечиной сбить с его лица самодовольную ухмылку.

Она побыстрее ушла, чтобы не поддаться искушению.

К счастью, хвороста было в изобилии. Путники еще не достигли леса, поэтому Эбби не пришлось ходить далеко, и вскоре в ее руках была целая охапка сухих веток и веточек. На какое-то время она остановилась, устремив пристальный взгляд туда, где нежное зарево заката освещало облака янтарным светом. Ей хотелось не просто подумать о том, чтобы убежать. Ей всерьез хотелось бы сделать это, послать к черту Кейна со всеми его штучками и переменами в настроении. Но Эбби с горечью подумала, что Кейн уверен, что она никуда не денется, пока они не найдут Диллона.

Когда Эбби вернулась, костер уже горел. Заяц жарился на самодельном вертеле, висевшем над огнем.

Эбби бросила груду хвороста возле ограждавших костер камней, полная решимости не обращать внимания на Кейна.

Когда заяц был изжарен, она отыскала уединенное место за небольшим валуном. Хотя мясо было жилистым и довольно жестким, Эбби заставила себя есть, зная, что ей понадобятся силы. Закончив ужин, она отбросила кость и вытерла руки о траву.

В это мгновение она заметила, как на нее упала чья-то тень.

— Мне кажется, сейчас самое подходящее время для купания, — послышался голос Кейна. — Достань, пожалуйста, свое прекрасное мыло, дорогая.

Эбби так и подмывало огрызнуться ему в ответ.

Она сама была грязной и пропыленной, разгоряченной и растрепанной. Ей не хотелось, чтобы он пользовался столь дорогим для нее единственным куском лавандового мыла.

Рассерженный взгляд голубых глаз скрестился с горящим взглядом серых. Эбби помедлила ровно столько, насколько у нее хватило духу, затем направилась к своим вещам, извлекла кусок мыла. Вернувшись, она бросила его Кейну, с большим трудом избежав искушения изо всех сил запустить этим куском ему в физиономию.

Кейн ловко его поймал.

— Благодарю тебя, дорогая. — На его смуглом лице промелькнула белозубая улыбка. — Теперь все, что мне требуется, это чтобы кто-нибудь потер мне спину.

Эбби в изумлении смотрела на Кейна. Лишь через какое-то мгновение она поняла, что он имеет в виду. Она покачала головой, чувствуя, как у нее пересохло во рту.

— Неужели ты думаешь, что я…

Его улыбку трудно было назвать веселой.

— Дорогая, безусловно, я не имею в виду Сэма.

Эбби промолчала. Уголком глаза она видела, что Сэм с интересом наблюдает за ними. Он вытер губы тыльной стороной руки и откинулся на локти, чтобы было удобнее наблюдать. Неужели Кейн действительно надеется, что она станет его еще и мыть? Она не собирается… она не будет.

— Время проходит впустую, дорогая. — В голосе Кейна прозвучали стальные нотки.

Эбби не пошевелилась. Ее взгляд выражал недоумение. Его взгляд был явно расстроенным.

Кейн слегка ударял кончиками пальцев по револьверу, висевшему у него на бедре.

— Мне бы очень не хотелось применить силу, чтобы заставить тебя выполнить мою просьбу, милочка. — Эти слова прозвучали особенно угрожающе, потому что были произнесены очень спокойно. Время точно остановилось. Они стояли лицом к лицу, и напряженность между ними все нарастала. Пальцы Кейна продолжали ударять… по револьверу, глаза выражали непреклонную решимость. Сейчас он вселял в Эбби не меньший ужас, чем Сэм.

Страх сковал ей сердце. Эбби вдруг почувствовала, что не уверена в том, что Кейн не причинит ей вреда. Сейчас перед ней стоял человек, в котором, как ей казалось прежде, она достаточно хорошо разобралась, но, оказывается, это не так. Эбби почувствовала в нем жестокость, заставившую дрогнуть ее сердце.

Раньше она не позволяла себе думать о том, какие преступления Кейн совершил — у нее не хватало смелости. Но сейчас в ее голове невольно пронеслись мысли о всякого рода преступлениях, совершенных им.

Разбой. Насилие. Возможно, он даже убийца, как и Сэм-Удавка…

Эбби попыталась собрать все свое мужество и действовать хладнокровно. Каким-то чудом ей это удалось. Выпрямившись и расправив плечи, Эбби смело пошла вперед, хотя внутри у нее все трепетало.

К озеру вела крутая тропинка. На полпути Эбби поскользнулась и чуть не упала. Кейн поддержал ее за локоть и пошел рядом с ней, не отпуская до тех пор, пока они не достигли берега озера.

Озеро было маленькое, самое большее несколько акров, но с чистой и прозрачной водой. На противоположном берегу возвышался поросший соснами холм.

При других обстоятельствах Эбби, несомненно, испытала бы восторг от увиденного, но не сейчас. Сейчас ее нервы были напряжены до предела, и ей было не до красот окружающей природы.

Кейн стал раздеваться. Он небрежно бросил рубашку на поросший травой берег. Его пальцы коснулись брюк. Эбби поспешно отвернулась.

Послышался всплеск воды. По правде говоря, Эбби не хотелось бы смотреть, но она ничего не могла с собой поделать. Обнаженный Кейн выглядел великолепно. Его худощавые ноги казались вылепленными из одних мускулов, спина была широкой и гладкой.

Прошлой ночью она сама почувствовала, что его ягодицы действительно такие твердые и круглые, какими кажутся.

— Теперь твоя очередь, милочка.

Эбби вскинула глаза на Кейна, повернувшегося к ней лицом. Вода плескалась о его сухощавые бедра.

За несколько дней его подбородок оброс темной колючей щетиной. Он выглядел мрачным. Опасным.

Чрезвычайно мужественным и жестоким.

— Ты меня слышала, Эбби? Раздевайся.

— А что, если я не разденусь?

— Черт возьми, тебе лучше это сделать. Не доводи меня до крайности. Не испытывай мое терпение. Бывают моменты, когда человек способен абсолютно на все.

Голос Кейна был достаточно спокойным, и поначалу Эбби не восприняла таившуюся в нем угрозу. А когда почувствовала опасность, ей показалось, что что-то в ней надломилось.

— Я не могу! — громко вскрикнула она. — Кейн, ты знаешь, я не могу. Он… он наблюдает за нами!

Не было необходимости спрашивать, кто такой он.

Кейн быстро взглянул на вершину холма. Эбби права — он действительно наблюдает, все еще глодая заячью кость.

— Не снимай нижнее белье.

Эбби была готова расплакаться.

— Я не могу! Прошлой ночью я тебе уже сказала, Кейн, у меня нет больше другой пары нижнего белья!

Глаза Кейна сузились.

— То, что на тебе, быстро высохнет, дорогая. А теперь разденься, или я подойду и сделаю это сам.

Эбби вглядывалась в лицо Кейна, стараясь найти хоть какие-то признаки понимания, но их не было. Он казался предельно безжалостным и жестоким. У него не было с собой револьвера, но, если он действительно хочет, чтобы она умерла, ему для этого не потребуется револьвер… Все, что он должен сделать, это сжать ее горло своими сильными пальцами.

Едва сдерживая рыдания, Эбби возилась с пуговицами на своей блузке, отчаянно желая спрятаться, не зная, куда деваться от стыда. Но здесь негде спрятаться, подумала она. Сэм-Удавка находится позади нее, Кейн — перед ней… Эбби осталась на месте, чувствуя, как Кейн следит за каждым ее движением.

Сняв с себя все, кроме тонких панталон и нижней сорочки, Эбби вошла в воду. Как только она приблизилась к Кейну, крепкие пальцы обвились вокруг ее рук, и они стояли теперь лицом к лицу. Эбби не опустила голову под его взглядом и бесстрашно смотрела ему прямо в глаза, что, пожалуй, изрядно покоробило его болезненную гордость, Но Эбби не смогла полностью скрыть в своем взгляде удивление, гнев и обиду. А ее нежные губы дрожали, хотя она и пыталась крепко сжать их, чтобы не показывать этого Кейну.

Кейн приподнял руку Эбби и вложил ей в ладонь мыло, затем повернулся к ней спиной.

Сначала Эбби просто не знала, что ей делать, чем ей намылить тело Кейна. Но затем она решительно окунула мыло в воду и поднесла к плечу Кейна, намыливая его просто рукой, а другой рукой размазывая мыльную пену. Сначала движения Эбби были быстрыми, почти судорожными. Но когда она добралась до его поясницы, ее пальцы стали двигаться медленнее, почти машинально. Набирая в ладони воду пригоршню за пригоршней, Эбби смывала мыльную пену, чувствуя себя далеко не в своей тарелке.

Ее руки скользили по гладкой коже Кейна, растирали ее, гладили и массировали, и эти ощущения были невероятно возбуждающими. Господи, как же он презирает себя за то, что заставил ее пройти еще и через это! Он презирает себя за все, что он сделал. И Эбби тоже его презирает, потому что он чувствует, как она дрожит перед ним. От страха? От отвращения? Он не может вынести мысли ни о том, ни о другом.

Ему хочется обвить руками Эбби свою шею и целовать ее до тех пор, пока на свете ничего больше не будет существовать — ни Сэма, ни Диллона. Он испытывает непреодолимую потребность погрузиться в ее горячее тепло, вычеркнуть из ее памяти ту боль, которую причинил ей прошлой ночью, и заставить Эбби почувствовать лишь удовольствие. Но за ними наблюдает Сэм…

Сэм.

Кейн медленно повернулся.

— Ты еще не совсем закончила, дорогая. — Его голос был таким же унылым и невыразительным, как и его взгляд.

Равнодушие и холодность Кейна были невыносимы для Эбби. Господи, с тоской подумала она. Почему он так себя ведет? Почему он такой… такой озлобленный? Она не могла скрыть, что ей понравилось мыть Кейна, понравилось прикасаться к нему… Но он был равнодушным и отчужденным.

Эбби пристально взглянула на него, в ее взгляде сквозило смятение.

— Я не могу больше, — прошептала она.

— Ты можешь, милочка. И ты это сделаешь.

— Нет! — с явным вызовом воскликнула Эбби. — Я не буду! — Она отпрянула назад. Кейн схватил ее за запястье и притянул к себе.

Хотя его лицо было скрыто тенью заходящего солнца, она почувствовала, какое непреодолимое желание охватило его. Он снова хочет ее. Ее взгляд скользнул вниз, подтверждая это предположение.

— Кейн, — прошептала Эбби. — Кейн, пожалуйста…

Пожалуйста.

От одного этого слова его мысли устремились в прошлое… Он с горечью задал себе вопрос, так же ли выглядела Лорелея со своими огромными оскорбленными глазами. Умоляла ли она сохранить ей жизнь, как сейчас умоляет Эбби?

Кейн скривил губы. Она считает его бессердечным.

Жестоким. Но он же не сделает такого, что могло причинить ей боль, ничего, кроме того, что навязал ей свою волю… а это ничто по сравнению с тем, что перенесла Лорелея. Лорелея. Его пронзила щемящая боль.

Ее зверски избили. Безжалостно изнасиловали.

Вряд ли она сопротивлялась… Ведь у Лорелеи не было даже капли решительности и энергии Эбби.

Какое-то непонятное, не поддающееся описанию, отвратительное чувство надвинулось на Кейна, как туча на солнце. Он внезапно пришел в ярость. Он неистовствовал из-за того, что умерла Лорелея и это превратило его жизнь в сущий ад… он неистовствовал из-за того, что Эбби постоянно искушает его, напоминая обо всем лучшем, что осталось в прошлом.

— Кейн, пожалуйста… — вновь раздался отчаянный возглас. Кейн не обратил на него никакого внимания. Для него не существовало ничего, кроме неодолимого желания немедленно овладеть Эбби. Он прижал ее к себе, стал пальцами перебирать волосы, а затем приподнял ее лицо к своему. Эбби застыла в его объятиях. Она лишь успела заметить вселяющий ужас взгляд сверкавших серебристых глаз, прежде чем его горячие требовательные губы оказались на ее губах.

Столь дорогое для Эбби мыло выпало у нее из рук.

Она пыталась оттолкнуть Кейна, но его сильная рука так крепко обнимала ее спину, что она не могла даже пошевелиться и с трудом дышала. Кейн прижался грудью к ее груди, раздражая ее соски даже сквозь влажную ткань сорочки. Ладонью он прижал к Эбби свою плоть. Она буквально задыхалась, когда он наконец поднял голову.

Эбби попятилась назад, прижимая кончики пальцев к трясущимся губам, бросив на него негодующий взгляд.

— Я ненавижу тебя, — задыхаясь от гнева, проговорила она. — Господи, как я тебя ненавижу!

Эбби пошла к берегу, торопясь уйти от Кейна, и дважды чуть не упала в воду. Она с трудом натянула одежду и побежала, ни разу не оглянувшись назад.

Все внутри у Кейна заныло от какого-то незнакомого чувства, приведшего его в замешательство. Оно не покидало его и пока он одевался, и пока Эбби съежившись сидела у костра и пристально смотрела на пламя.

Сэм уже вовсю храпел, когда Кейн подошел и разложил свое одеяло под деревом. Он бросил одеяло Эбби в дальнем конце, затем пальцем поманил ее к себе.

С непокорным выражением лица Эбби поднялась на ноги.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я буду спать рядом с тобой!

Кейн насмешливо поклонился.

— Я действительно так думаю.

Взгляд Эбби стал еще более враждебным.

— Я скорее лягу со змеей!

Его смех показался ей страшным.

— Дорогая, ты уже лежала со мной. — У Кейна помрачнело лицо в предвидении перепалки. Спор с Эбби был как раз тем, чего ему хотелось избежать. Это могло перерасти в нечто гораздо, гораздо большее…

Эбби, словно почувствовав состояние Кейна, не стала больше упираться. Набросив себе на плечи одеяло, она легла рядом с ним, но демонстративно повернулась к нему спиной.

Однако Эбби так долго и так сильно дрожала, что Кейну пришлось сдерживать себя, чтобы не заключить ее в объятия и крепко прижать к себе. Прошло достаточно много времени, прежде чем по ее глубокому ровному дыханию Кейн понял, что Эбби наконец заснула. Сам не желая того, Кейн в конце концов не выдержал. Вздохнув, он просунул руку под голову Эбби и тихонько повернул ее к себе, удобно устроив сбоку и положив голову себе под мышку. Господи, она вся такая теплая и сонная, ему так хочется извиниться перед ней.

От дыхания Кейна на виске у Эбби зашевелились легкие золотистые волосы. Она вздохнула и еще теснее прильнула к нему. Кейн слегка коснулся кончиками пальцев ее щеки.

Когда он отнял их, пальцы были мокрыми от ее слез.

Кейн крепче обнял ее.

— Эбби, — прошептал он. И затем снова:

— Эбби…

Он зажмурил глаза. Так сжимать ее в своих объятиях было для него райским блаженством. Сладким адом. Так лучше, сказал он себе, лучше, что она принимает его за холодного бесчувственного ублюдка.

Только цена всему этому гораздо выше, чем он предполагал.

Он должен защитить ее от Сэма сейчас и продолжать защищать до тех пор, пока не закончится это проклятое дело.

Но кто, черт возьми, защитит Эбби от Кейна?

Глава 14

Следующий день прошел как в тумане. Эбби так устала от верховой езды, что» ей было абсолютно безразлично, когда они снова отправятся в путь. Она отбила себе зад, все ее тело не переставая ныло. Но хуже всего была тупая ноющая боль в душе.

Эбби молила Бога о том, чтобы они поскорее достигли убежища Сэма, оно должно быть уже близко. Она молилась и о том, чтобы Диллон тоже оказался поблизости и в безопасности. Она мечтала побыстрее освободиться от Сэма. Одна мысль о том, чтобы провести еще одну ночь рядом с Сэмом-Удавкой вселяла в нее ужас, какого она никогда раньше в жизни еще не испытывала…

А потом Кейн. С тех пор как к ним присоединился Сэм, он стал совсем чужим и тоже внушал ей страх. В нем появилась какая-то чрезмерно острая, как лезвие бритвы, резкость, которой она прежде не замечала, а может, просто не хотела замечать. Эбби не понимала, как он может быть таким нарочито злобным и бессердечным… а потом всю ночь держать ее в объятиях.

Эбби смутно, неясно вспоминала сильные руки, крепко прижимавшие ее к гладкому твердому плечу, утешая, лаская; теплые успокаивающие губы. Когда спустя какое-то время она проснулась, то была совсем потрясена: Кейн прижимался губами к ее лбу и шептал ее имя… Аромат мускуса, который постоянно связывался у Эбби теперь только с Кейном, витал вокруг нее. А может быть, все это ей лишь приснилось?

Путешествие с Сэмом и Кейном было тяжелым испытанием для нервов Эбби. Ей не нравилось, как оба мужчины с подозрительной осторожностью приглядывались друг к другу. Чувствовалось, что между ними существует внешне глубоко скрытая, но острая напряженность. И это вызывало у Эбби понятную тревогу.

В полдень они остановились на вершине какого-то утеса. Далеко внизу простиралась затопленная долина. По одну ее сторону до самой линии горизонта возвышались зубчатые вершины скалистых гор. По другую — отвесная каменная стена огненно-красного цвета. Ветер, свистящий и унылый, как и окружающий пейзаж, с завыванием проносился над долиной.

Эбби соскочила с седла. Ощущая из-за жажды сухость и горечь во рту, на нетвердых подкашивающихся ногах она направилась в сторону для своих чисто женских дел. Взгляд Кейна вонзился ей в спину, но он был достаточно деликатен, чтобы не последовать за ней.

Когда Эбби вернулась, Сэма уже не было на месте.

Кейн сидел на плоском валуне, вытянув перед собой ноги, с застывшим, ничего не выражавшим лицом. Он слышал ее шаги, но даже не обернулся в ее сторону.

Чувствуя себя довольно неуверенно, Эбби присела рядом с Кейном, но не касаясь его.

— Где Сэм? — спросила она.

— Пошел проверить, нет ли кого поблизости.

— Мы, кажется, почти добрались до места?

Кейн молча кивнул.

Прошло несколько секунд, прежде чем Эбби тихо спросила:

— Неужели он… — она запнулась, — действительно бандит и жестокий убийца, как о нем говорят?

Кейн немного помолчал, потом, взглянув на Эбби, громко рассмеялся.

— Поверь мне, тебе совсем не нужно этого знать.

Эбби закусила губу.

— Я кое-что слышала о том, что он совершает грабежи. Мошенничества. Кражи.

Кейн не ответил. У него всегда все внутри переворачивалось, когда он вспоминал о Сэме и его жестоких убийствах, о том, как он мастерски умел ускользать от правосудия.

— Я также слышала, что он… что он убивает без всякой причины… только ради того, чтобы убить. — Эбби вздрогнула от одного лишь воспоминания о веревке, намотанной на луку седла Сэма. — Я слышала, что он любит заставлять людей страдать, что он любит слушать их крики и мольбы…

«Да! — захотелось крикнуть Кейну. — Все это верно». Неожиданно он очень разозлился на Эбби за то, что она воскресила в нем воспоминания о его собственном прошлом, о котором он предпочитал не вспоминать.

Кейн быстро вскочил на ноги и, повернувшись к Эбби, схватил ее за руки и поднял с валуна.

— Почему тебе надо это знать, Эбби? Ты хочешь знать, совершал ли все это и я?

Эбби побоялась ответить. Она пристально смотрела на побелевшие губы Кейна — верный признак его гнева. Она почти перестала дышать.

— Какой ужас! Неужели ты тоже участвовал в подобных злодействах? — прошептала Эбби.

— Я ездил с его бандой в течение года, Эбби. — Похоже, Кейн получал какое-то болезненное удовольствие, говоря ей об этом и не желая признаться в том, что, в глубине души презирая и ненавидя Сэма, делал обычно лишь то, что должен был делать, чтобы остаться в живых. Так называемые добропорядочные люди, подобные Эбби, этого не понимают. Или, возможно, не хотят понимать.

Эбби отвернулась от Кейна.

— Теперь я не знаю, что и думать. Я просто… пытаюсь понять, почему кто-то предпочитает такую жизнь — совершает сплошные преступления и потом спасается бегством от правосудия? Почему ты тоже предпочел такую жизнь?

Кейн ничего не ответил. Он молча стоял с застывшим, похожим на маску лицом. Мысленно Эбби перенеслась к той их ночи в хижине. Ей казалось невозможным, что этот мужчина с осунувшимся лицом тот же самый человек, который держал ее в объятиях, утешал, осушал ее слезы поцелуями, который так нежно и так страстно занимался с ней любовью.

Эбби широко открыла глаза и вопросительно посмотрела на Кейна.

— Почему ты оставался с Сэмом, Кейн? И прежде всего почему ты вообще присоединился к его банде и стал преступником?

Кейн грубо оттолкнул Эбби, его взгляд зло скользнул по ней.

— Могу я спросить, почему ты сейчас задаешь мне эти вопросы? С чего вдруг такое беспокойство?

Неужели только сейчас ты поняла, что я за человек?

Никогда в жизни Эбби не чувствовала себя такой несчастной. Слезы текли по ее щекам.

— Я… я просто пытаюсь тебя понять. Но ты ни за что не хочешь подпустить меня близко к себе, правда? Ты не хочешь позволить мне узнать, что действительно творится в твоей душе.

— Тебе бы не понравилось то, что ты узнала бы, Эбби. Поверь мне на слово!

— Почему ты не позволяешь мне судить об этом самой?

Кейн с трудом удержался от грубого ругательства.

— Что в конце концов тебе нужно от меня, Эбби?

Признание вины? Ты хочешь, чтобы я перечислил один за другим все свои грехи? Я бы не смог этого сделать, потому что их чертовски много. Кроме того, я не понимаю, зачем тебе это знать, почему это тебя беспокоит?

— Я действительно беспокоюсь! Я люблю тебя, неужели ты этого не понимаешь?

— Я уже раньше говорил тебе, Эбби. Ты не знаешь, что я за человек. Ты не знаешь, кто я.

— О нет, я знаю. Знаю больше, чем тебе кажется.

Тебе нравится, чтобы я думала о тебе только самое плохое. — Эбби старалась унять дрожь в голосе. — Ты не хочешь подпустить близко к себе только меня?

Или ты ведешь себя так же со всеми? Ответь же мне наконец!

Кейн стоял неподвижно, то сжимая пальцы в кулаки, то разжимая их. Его уговаривают все о себе рассказать. Господи, его так настойчиво уговаривают.

Ему требуется вся его сила воли, чтобы не схватить сейчас Эбби, не притянуть к себе и не излить на нее бушующие в нем гнев, обиду и боль. Но рассказать Эбби о Лорелее — обо всем — этого он не может сделать. Она станет презирать его, остерегаться, относиться к нему как к подонку, каким, собственно, он и считал себя.

А для него было бы мукой увидеть в ее глазах осуждение и презрение.

— Почему, черт возьми, я должен тебе обо всем говорить? Ты ничем не отличаешься от всех остальных, Эбби. Ты очень любопытна и поверишь тому, чему захочешь верить.

Никогда раньше Кейн не был таким холодным, таким непреклонным, он словно нарочно возводит между ними стены и барьеры, чтобы не раскрыться перед ней. И это после того, как она целиком отдала ему себя. Свое тело. Свое сердце…

Гнев затуманил ей голову.

— Я не могу поверить, что когда-либо позволяла тебе прикасаться ко мне, вероятно, я была не в своем уме, — пронзительно кричала она злым хриплым голосом. — Я ненавижу твои нелепые выходки! Я ненавижу твои оскорбительные приказания, твои требования. Я ненавижу то, как ты все время стараешься меня запугать! Ты слышишь меня, Кейн? Я ненавижу тебя! — Эбби в исступлении сжала пальцы в кулаки и, замахнувшись, кинулась на Кейна.

Но она так и не успела дотянуться до него. Чья-то рука крепко ухватила ее за талию и, приподняв, прижала ее спину к широкой мужской груди. Раздался взрыв грубого смеха.

— Что случилось, дружище? Ты забыл, как надо обращаться с дамами?

Сэм! Эбби обезумела, она стала бить ногами, сопротивляться, тщетно пытаясь оторвать от себя его руки. Она резко откинула назад голову, почувствовав силу своего удара. Рука, подобно тискам сжимавшая ее талию, напряглась так, что воздух со свистом вырвался из ее легких. Задыхаясь, Эбби ловила воздух ртом, в глазах у нее потемнело. Тело обмякло, и она перестала сопротивляться. Тогда давление ослабло, и Эбби удалось сделать судорожный вздох.

— Отпусти ее, Сэм.

Беспомощно болтая ногами в воздухе, Эбби взглянула на Кейна. Все его внимание было сосредоточено на Сэме. Его голос был таким же вялым и безразличным, как и его взгляд. Казалось, что это не живой человек, а изваяние из гранита.

Сэм рассмеялся:

— Похоже, эта леди оказалась тебе не по зубам, Кейн.

— Мне нравится, когда мне бросают вызов, — по-прежнему спокойным, безжизненным голосом ответил тот. — А теперь отпусти ее, Сэм.

Ноги Эбби коснулись земли, но Сэм не выпустил ее из своих рук. Когда она попыталась вырваться, он мгновенно обхватил ее другой рукой. Горячее дыхание обдало ей щеку.

— Вопрос заключается в том… есть ли у тебя еще то, что требуется, чтобы сломить сопротивление женщины? — Сэм вновь рассмеялся, и от этого смеха Эбби невольно задрожала. — Что касается меня, я люблю взбалмошных и вспыльчивых женщин.

Глаза Кейна вспыхнули и тотчас же погасли.

— Эта женщина моя, — очень спокойно сказал он. — Я дал тебе это понять с самого начала.

Сэм что-то раздраженно буркнул и довольно грубо оттолкнул Эбби. Не удержавшись, она упала прямо на камни. Камни больно врезались ей в руки, но она не обратила на это внимания.

Сэм бросил на нее похотливый взгляд.

— Вот что я тебе предложу, Кейн. — Голос его звучал довольно спокойно и убедительно. — Я готов сейчас же взять эту леди и тем самым развязать тебе руки.

Ты сможешь получить ее назад в полночь. Ведь мы с тобой не однажды проводили ночь с одной и той же женщиной. — Эбби присела на корточки под плотоядным взглядом Сэма. — Ба, только увидев, как она вчера касалась тебя своими руками, я сделался раскаленнее кочерги и примерно таким же твердым. Не сомневаюсь, что со мной ее руки будут тоже при деле.

Сэм ладонью дотронулся до своего паха, произнеся нечто столь непристойное, что Эбби никогда не смогла бы повторить этого даже мысленно.

Она была удивлена, насколько быстро может передвигаться. Она успела лишь заметить какое-то движение и ослепительную вспышку. В следующее мгновение она увидела, что Кейн стоит позади Сэма сдавив рукой его шею. Прижимая к ней сверкающее лезвие ножа. Сэм застыл выпучив глаза. Он был ошеломлен не меньше Эбби.

— Ты знаешь, мне не очень нравятся слова, которые изрыгает твой поганый рот, — спокойно, почти ласково произнес Кейн. — Я когда-нибудь тебе это говорил, Сэм?

— Ты никогда не был особенно разговорчивым, — с трудом прохрипел Сэм. — Ладно тебе, я просто немного развлекся… Девушка целиком твоя, клянусь. Я больше не дотронусь до нее, черт возьми, даже не стану на нее смотреть!

Эбби не могла шевельнуться. Она вспомнила мгновенную и хладнокровную реакцию Кейна в ту ночь, когда он убил Джейка. Сейчас выражение его лица было примерно такое же. Его глаза, серые, как дождевые облака, были холодными и безжалостными.

— Ты не тот человек, который держит слово, Сэм. Пожалуй, мне следует разделаться с тобой прямо сейчас и раз и навсегда покончить с этим.

Сэм судорожно сглотнул — это была ошибка: тонкая струйка крови появилась на остром как бритва лезвии ножа.

Эбби издала слабый сдавленный стон.

Кейн быстро взглянул на нее. Эбби сидела на корточках, в ее лице не было ни кровинки, только испуг и ужас. Каждый мускул в теле Кейна напрягся от усилий, которых ему стоило непреодолимое желание тут же убить Сэма. Однако как он может это сделать, когда Эбби находится почти рядом с ними? Уже сейчас она считает Кейна безжалостным животным. Если же он при ней расправится с Сэмом, Эбби навсегда его возненавидит.

Но зачем обманывать себя? Она и так уже его ненавидит…

Гнев и безысходность охватили Кейна. Сэм не заслуживает того, чтобы остаться в живых. Тем не менее Кейн не может его убить ни на глазах у Эбби, ни в ее отсутствие, расправиться с ним так, как тот этого заслуживает. Но во всяком случае, этому ублюдку будет полезно хоть один раз немного попотеть.

— Так что ты скажешь, Сэм? Один быстрый, аккуратный разрез все бы упростил для нас обоих. — Кейн умышленно сделал паузу. — С другой стороны, ты заставил страдать не одну несчастную душу на ее пути в потусторонний мир. Возможно, тебе пора хоть немного понять, как эти люди себя чувствовали.

Сэм побледнел.

— Не торопись, Кейн. Ты ведь помнишь о том небольшом дельце, о котором, как мы договорились, ты обещал позаботиться за приличное вознаграждение? Если ты со мной сейчас разделаешься, то никогда его не получишь.

Наступило длительное молчание, прежде чем Кейн вновь заговорил, лениво и неторопливо:

— Удвой вознаграждение, и я, может быть, поразмыслю над твоими словами.

— Я утрою. Расчет прямо на месте, как только все будет сделано!

Прошло несколько мгновений. Кейн медленно отнял нож от горла Сэма.

— Помни, ты сам заключил эту сделку, Сэм. — Кейн отошел, настороженно ожидая любого подвоха со стороны Сэма. Но тот, все еще не придя в себя, неуверенно двинулся вперед.

— Пожалуй, я осмотрюсь, прежде чем мы спустимся в долину. — Сэм повернулся и ушел, но Кейн успел заметить неистовую ярость, сверкнувшую в его глазах. Кейн сжал губы. «Черт возьми, — подумал он, подходя к Эбби. — Мне следовало бы его убить.

Теперь мне придется удвоить осторожность и следить, чтобы он за моей спиной ненароком не всадил в нее нож».

Кейн подошел к Эбби и, взглянув на нее, нахмурился. Казалось, она все еще не пришла в себя и находится в полубессознательном состоянии:

— Ты в порядке? — Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться.

Эбби не взяла руки. Она откинула назад голову и разглядывала Кейна немигающими глазами.

— Это «небольшое дельце, о котором, как мы договорились, ты позаботишься», — проговорила Эбби. — Что Сэм имел в виду?

Его тревога улеглась. Выражение лица стало по-прежнему холодным и неприятным.

— Он ничего не имел в виду, — резко бросил Кейн.

— Не лги мне, — прошептала Эбби. Страх медленно овладевал ею. — Он говорил о чем-то — о ком-то. И не пытайся уверять меня, что это не так.

— Черт побери, Эбби…

— Речь шла о Диллоне, не правда ли? Он говорил о Диллоне… — Эбби почувствовала, как леденящий холод все глубже проникает ей в душу. — Что он хотел? Требовал, чтобы ты убил Диллона?

— Эбби, говори тише.

— Он требовал это, не так ли? Он хочет, чтобы ты убил моего брата!

Кейн стоял неподвижно, ненавидя себя за то, что попал в тупик. Он без труда читал мысли Эбби, которая кляла себя за то, что доверяла ему.

Кейн взъерошил волосы:

— Эбби, ты должна понять…

— О, я очень хорошо понимаю! Он предложил тебе деньги, большие деньги за то, чтобы ты убил моего брата… Господи, Кейн, с кем ты имеешь дело…

Крепко схватив девушку за плечи, Кейн поднял ее на ноги.

— Эбби…

С криком она попыталась вырваться.

— Не прикасайся ко мне!

— Ну пожалуйста, ты только выслушай меня…

Кейн не успел закончить фразу, так как оглушительный взрыв сотряс воздух. За ним последовал другой, затем еще один, подобно повторяющимся раскатам грома.

Потом прозвучали громкие выстрелы.

Кейн и Эбби стояли словно парализованные, оцепенев от страха, пристально глядя друг на друга.

— Сукин сын! — выругался Кейн и не слишком нежно опустил руку на плечо Эбби. Она тяжело рухнула на землю, придавленная телом Кейна, и лежала ничком за гранитным валуном, уткнувшись лицом в землю.

— Оставайся здесь! — громко крикнул Кейн ей в ухо. — И не шевелись, пока я не вернусь! — Пригнувшись и время от времени припадая к земле, он бросился туда, откуда раздавались выстрелы.

Страх охватил ее душу. Эбби думала только об одном — Сэм нашел Диллона… или Диллон нашел Сэма…

Послышались громкие крики, топот ног — и снова раздались отрывистые звуки выстрелов. Ужас поднял Эбби на ноги. Она бросилась вперед, вслед за Кейном.

Их разделяло расстояние с десяток футов. Кейн исчез за выступом скалы. Она, не раздумывая, последовала за ним, и спустя несколько мгновений ее взору предстало жуткое зрелище. Двое мужчин дрались, бешено катаясь по бесплодной грязной земле. У одного из них волосы были черные как смоль, у другого — лишь чуть потемнее, чем ее собственные…

Диллон.

Эбби не помнила, произнесла ли она вслух его имя.

Это было страшнее всего ранее пережитого ею. Она с трудом поняла, что выстрелы прекратились. С седла чалой лошади Диллона свешивалось ружье. Сэм, шатаясь, поднялся на ноги; Диллон бросился вперед, но как раз в это мгновение Сэм повернулся, сбил Диллона с ног и коленом придавил его грудь. Эбби закричала не своим голосом, увидев, как Диллон упал на спину.

Она похолодела от ужаса и стояла оцепенев, от страха потеряв способность мыслить, и лишь с ужасом молча наблюдала, как Диллон с трудом поднялся на ноги; как раз в это мгновение Сэм выхватил ружье, притороченное к седлу. Оскалив зубы в мрачной ухмылке, он медленно поворачивал ствол ружья в сторону Диллона.

Но в этот момент появилась другая фигура — Кейн, высоко подняв свой револьвер, навел его на ствол ружья… Эбби вскрикнула, пытаясь предостеречь Диллона… Боже правый!.. Они стоят всего лишь на расстоянии фута друг от друга… Целится Кейн в Диллона или Сэма?..

Эбби без сил опустилась на колени. Раздался выстрел револьвера. Послышался ответный выстрел — или это было лишь эхо? Эбби казалось, что сама земля под ее коленями откликается эхом и вибрирует. Едкий запах дыма разъедал ей горло и застилал глаза. Когда дым от выстрелов рассеялся, Эбби увидела, что Сэм-Удавка лежит, растянувшись во весь свой рост, в грязи, лицом вниз.

И Кейн тоже.

Глава 15

Кейн лежал на боку. Эбби стояла рядом с ним на коленях. Густая липкая кровь медленно просачивалась сквозь ткань его рубашки Когда Эбби дотронулась рукой до его груди, кончики ее пальцев оказались в крови.

— Он истекает кровью! — закричала Эбби. — О Господи, помоги ему!

Неожиданно рядом с ней оказался Диллон. Оттолкнув ее плечом, он разорвал на Кейне рубашку, и они увидели темное отверстие на левом плече, в опасной близости от сердца. Эбби почувствовала, как к ее горлу подступила тошнота, и она прижала холодные как лед пальцы ко рту, чтобы удержаться от рвоты.

Лицо Диллона было суровым и сосредоточенным.

— Господи! — выдохнул он. — Мы должны остановить кровотечение… Рана не сквозная. Пуля все еще находится в теле…

— Он умрет, — простонала Эбби. — О Боже, он умрет, и в этом виновата я.

— Эбби, в моем седельном вьюке есть чистая рубашка. Достань, да поживее! — Видя, что Эбби не сдвинулась с места, Диллон схватил ее за плечи и сильно встряхнул. — Пойми, ближайший город находится в четырех часах езды отсюда. Он умрет к тому времени, когда мы привезем его туда. Если ты хочешь, чтобы он остался жив, тебе придется помочь мне!

Эти слова вывели Эбби из оцепенения. Она внимательно выслушала указания Диллона и поспешила их выполнить. Когда она вновь опустилась на колени рядом с Диллоном, Кейн наконец пошевелился. Его ресницы затрепетали, но глаза он не открыл. Эбби дотронулась рукой до его небритой щеки.

— Кейн, — прошептала она. — Все в порядке.

Ты поправишься.

Он тихо застонал. Боль скривила его губы.

Диллон откупорил бутылку виски, которую Эбби тоже достала из его седельного вьюка. В другой руке Диллон держал небольшой, страшноватый на вид нож с изогнутым концом, лезвие его серебрилось в солнечных лучах.

— Необходимо вынуть пулю, — коротко сказал Диллон.

— Я не могу себе представить, как именно ты собираешься это сделать? — удивленно произнесла Эбби.

— Ты или я, — мрачно ответил Диллон, разрывая свою чистую рубашку на полосы. — Но мне кажется, что ты не совсем в форме, чтобы это сделать.

— Но ведь ты же не доктор! — воскликнула Эбби. — Диллон, как…

— Эбби, разве ты меня не слышала? — Пока Диллон говорил, он сделал небольшую прокладку из ткани. — У нас нет иного выбора — нет времени, чтобы доставить его к врачу. Если у него вообще есть хоть какой-то шанс выжить, мы должны это сделать сейчас. Я видел, как это делается, раньше десятки раз.

Мне просто придется повторить, если удастся.

Диллон начал вытирать кровь, а затем решительным движением наложил прокладку, чтобы остановить кровотечение. Эбби сотню раз помогала на ранчо, когда работники получали какие-то телесные повреждения. Обычно это не вызывало у нее страха, тем более паники. Сейчас же она испытывала именно все нараставшую страшную панику, но старалась успокоиться.

Диллон прав. У них нет выбора, если у Кейна вообще есть хоть какой-то шанс выжить.

Эбби собралась с духом.

— Ты только скажи мне, что я должна делать, — уже спокойно проговорила она, молясь про себя, чтобы Господь помог Кейну остаться в живых и дал ей силы пройти через это испытание.

Когда кровотечение заметно уменьшилось, Диллон протер нож, а также плечо Кейна обильным количеством виски, потом буквально оседлал Кейна, сев ему на ноги. Схватив нож, он кивком головы указал на голову Кейна.

— Постарайся держать его как можно крепче, не давай ему двигаться, — это было единственное, что услышала Эбби из уст Диллона.

Нож опустился. Эбби упорно старалась не смотреть на то, что делал брат. Когда Диллон стал действовать ножом как зондом, вставив его в рану, Кейн резко дернулся, пытаясь оторвать голову от земли, и вздохнул. Это был тихий свистящий звук, почти рыдание. Эбби хотелось плакать, но она подавила это желание, отбросила все мысли и сосредоточилась только на том, чтобы удержать Кейна. Она могла добиться этого лишь единственным способом — придавив ему коленом здоровое плечо.

Диллон принялся зондировать глубже. Все тело Кейна корчилось от судорог. Эбби подумала, что он, должно быть, понял, что они с ним делают, и даже не пытался сопротивляться! Он только крепко зажмурил глаза. Жилы веревками выступили у него на шее. Из горла вырвался нечеловеческий звук. Эбби до крови закусила губу, не отрывая глаз от Кейна. Лицо его покрыла мертвенная бледность, скулы обострились, губы скривились от боли. Затем Эбби почувствовала, как его тело обмякло. Кейн потерял сознание.

Это облегчало дело — по крайней мере для Диллона. Вдруг он издал ликующий возглас, извлекши пулю и подбросив ее на ладони. По щекам Эбби струились слезы. Она вытирала их, наблюдая, как Диллон стал осторожно перевязывать плечо Кейна полосками от своей рубашки.

Наконец он откинулся назад, вытирая с лица обильно выступивший пот. Диллон бросил на Эбби лукавый взгляд и улыбнулся.

— Слава Богу, мы успешно с этим справились. — Он потер подбородок, внезапно нахмурившись. — Господи, но все же кто такой этот человек?

Эбби глубоко вздохнула. Ее пальцы непроизвольно сжали руку Кейна, лежавшую на его груди.

—  — Этого человека зовут Кейн, — прошептала она и еще тише добавила:

— Раньше он был в банде Сэма-Удавки.

— Сэм-Удавка! — Диллон вскочил на ноги. — Что, черт побери, этот ублюдок похитил тебя?

Эбби перевела взгляд на Кейна и покачала головой.

Слабое подобие улыбки промелькнуло у нее на губах.

— Совсем нет, Диллон. На самом деле, можно сказать, все обстояло как раз наоборот…

Улыбка, промелькнувшая на ее губах, погасла. Она судорожно сглотнула.

— Диллон, — прошептала Эбби. — Папа умер…

Впоследствии Эбби думала, что это была самая длинная ночь в ее жизни. Она плакала в объятиях Диллона, рассказывая, как Сэм-Удавка убил их отца и бросился по пятам за Диллоном. Но к тому времени как Эбби закончила свой рассказ, Диллон, плотно сжав губы, с неодобрением смотрел на сестру.

— Он же преступник, Эбби! Неужели ты не понимала, что он мог сделать с тобой? Он мог тебя убить!

Что, черт побери, заставило тебя думать, что ты можешь доверять такому человеку?

— Сначала я не была в этом уверена, — призналась Эбби. — Но Кейн не… ну, он не такой преступник, каким был Сэм. — Она вздрогнула. — Стоило лишь взглянуть на Сэма, чтобы сразу понять, что он ужасный человек.

Эбби сделала паузу и устремила взгляд вдаль, где в сгущавшихся сумерках лучи заходящего солнца бросали на землю розовый и янтарный свет.

— Кейн сказал мне, что на этой территории полиция его не разыскивает, — спокойно объяснила Эбби. — Я не знаю, почему его ищет правосудие в другом месте — возможно, за конокрадство или ограбление банка — я не знаю. Но что бы Кейн ни совершил, у меня… у меня такое чувство, что это лежит бременем на его совести, что он сожалеет об этом. Он спас меня от этих отвратительных людей. Честера и Джейка. И он убил Сэма. Боже мой, Диллон, сейчас ты был бы мертв, если бы не Кейн! Что касается меня, я считаю, что он заслуживает того, чтобы ему дали еще один шанс. — Эбби встретилась взглядом с братом. Ее глаза выражали тревогу. — Я обещала ему, что ты не посадишь его в тюрьму. Ты ведь этого не сделаешь, не так ли?

Глаза Диллона сузились. В голосе Эбби было что-то, чего он не мог определить словами… Он перевел взгляд с мужчины, лежавшего ничком у костра, на сестру.

— У тебя нет никаких сомнений насчет него, не так ли? — медленно проговорил он.

— Я доверила ему свою жизнь, — спокойно ответила Эбби. — И я доверила ему также и твою жизнь.

Диллон заколебался. Эбби совсем не взбалмошная и не легкомысленная, как некоторые женщины. У нее есть голова на плечах. Она не из тех, кто, не задумываясь, слепо поверит кому-то.

Диллон вздохнул.

— Пожалуй, ты права. Я не могу так вот просто посадить в тюрьму человека, который спас мне жизнь.

Это, безусловно, лежало бы бременем на моей совести, Эбби почувствовала прилив облегчения. Она поцеловала брата в щеку, затем посмотрела, как обстоят дела у Кейна. Он еще не пришел в сознание. Хотя ей отчаянно хотелось, свернувшись калачиком, лечь рядом с ним, она не осмелилась на это — их физическая близость была тем единственным, чем она не поделилась с Диллоном. Эбби расстелила свою постель возле костра и вскоре в изнеможении заснула.

Диллон на рассвете уехал в город, чтобы известить начальство о смерти Сэма-Удавки. Кейн все еще не пришел в себя, и Эбби уже начинала беспокоиться.

Ближе к полудню она поставила на огонь кофейник.

Когда Эбби выпрямилась, она увидела, что Кейн следит за ней взглядом.

Его затуманенный взор был полон боли. Эбби бросилась к нему и опустилась рядом с ним на колени.

— Господи, — тихо проговорил Кейн, — у меня такое чувство, будто кто-то поставил мне на плечо раскаленное клеймо. Расскажи мне, что все-таки случилось?

— Сэм-Удавка и Диллон боролись. Сэму удалось сбить Диллона с ног, и он упал на землю. Сэм схватил ружье Диллона и направил на него. Ты выстрелил в Сэма, но в этот миг он тоже успел выстрелить и ранить тебя.

— Теперь я вспомнил. — Глаза Кейна были полузакрыты. Когда он попытался пошевелить плечом, то поморщился от боли. — Пуля прошла насквозь через плечо?

— Нет. Диллон… Диллон вынул ее. — Одно лишь воспоминание об этой операции вызвало у Эбби дрожь во всем теле.

Прошло какое-то мгновение, прежде чем Кейн спросил:

— Я полагаю, что Сэм мертв?

— Диллон похоронил его вчера вечером, — спокойно ответила Эбби. — Сейчас брат уехал в город, чтобы послать телеграмму шерифу территории и привезти врача, чтобы осмотреть тебя.

Кейн скорчил гримасу.

— Мне не нужен врач, раз пуля удалена. — Он попытался облокотиться на локоть, чтобы приподняться, но застонал, и капли пота выступили у него на лбу.

Прижав руку к его здоровому плечу, Эбби снова уложила Кейна.

— О нет, не поднимайся, — решительно заявила она. — Тебе еще рано вставать.

Кейн не стал спорить, что лишний раз говорило о его тяжелом состоянии. Эбби намочила платок водой из своей фляжки, затем вернулась к Кейну и вытерла ему горячий лоб и шею.

— Тебе повезло. — На мгновение она запнулась, затем сказала очень тихо:

— Я чуть не умерла от страха, когда увидела, как ты лежишь там. Я… я подумала, что ты мертв.

Кейн посмотрел Эбби прямо в глаза.

— Я еще смогу умереть, когда твой брат узнает, кто я.

— Он уже знает. — Подобие улыбки промелькнуло на ее губах. — Хотя не знал до тех пор, пока мы не извлекли пулю.

— Господи, — тихо проговорил Кейн. — Я удивлен, почему в таком случае он не пристрелил меня.

— Он даже не посадит тебя в тюрьму. Даже если бы и захотел, я бы ему этого не позволила.

В другое время Кейн, возможно, выразил бы свои сомнения. Но теперь он слишком устал, чтобы беспокоиться об этом…

Вскоре Кейн снова забылся. Проснулся он уже после полудня. Эбби удалось заставить его съесть немного бобов, которые она успела приготовить, и выпить кофе, но он проглотил всего лишь чуточку и снова заснул. Эбби все время находилась рядом с ним, пока вечером не вернулся Диллон. Ее охватило внезапное чувство тревоги, когда она увидела, что он приехал один.

— Где же врач? Почему он не приехал с тобой?

Диллон опустился на землю и устало провел рукой по лбу.

— Он должен вернуться только завтра утром.

Его жена дала мне немного бинтов и мазь, которая должна способствовать заживлению раны. Она сказала еще, что нужно следить за тем, чтобы не появилась краснота и зеленые выделения — это опасно и этого не должно быть.

Эбби готова была расплакаться. Диллон неуклюже похлопал ее по плечу.

— Послушай, она считает, что, если Кейн продержится в первый день, более чем вероятно, все будет благополучно.

Эбби не спорила — ей трудно было представить, что Кейн может умереть. Он проснулся, когда она меняла ему повязку и смазывала рану мазью с резким запахом. Кейн поел и снова заснул. Страхи Эбби несколько уменьшились, когда, проснувшись на следующее утро, он выглядел уже не таким изможденным.

Он приподнялся, чтобы поесть, отказавшись от помощи Эбби и Диллона.

Когда Кейн закончил завтракать, Эбби взяла его тарелку и пошла к ручью мыть посуду. Диллон налил чашку кофе и молча передал ее Кейну.

Не зная, чего ему следует ожидать от Диллона, Кейн внимательно наблюдал, как тот снова занял место по другую сторону костра. Каждый мускул его тела, несмотря на ноющую боль в руке, был наготове.

— Эбби сказала мне, что вы раньше работали в компании с Сэмом-Удавкой.

Кейн собрался с духом и, не отводя глаз, встретился со взглядом Диллона. К своему удивлению, он не заметил в этом взгляде ни обвинения, ни осуждения.

Однако тревога Кейна улеглась лишь слегка.

Легкий румянец появился на его щеках.

— Я не буду вам лгать, — отрывисто сказал Кейн. — Меня ложно обвинили в том, чего я не совершал. Я спасся бегством и в конце концов связался с Сэмом. Я работал с ним почти год. Мы расстались полгода назад.

Диллон обхватил рукой колени.

— Если вы не против, расскажите, почему вы покинули банду Сэма.

— Я сделал то, что должен был сделать, чтобы остаться в живых, — спокойно сказал Кейн. — Сэму ничего не стоило убить человека. Для него это было все равно что плюнуть. Его образ жизни, его характер были не по мне. Я бросил его банду, не дожидаясь, пока меня затянет еще глубже.

Диллон ни разу не отвел свои холодные голубые глаза от лица Кейна. Диллон не сомневался, что скорее всего Кейн — опасный человек, жестокий, возможно, даже бессердечный. Но тот же инстинкт профессионала подсказывал ему, что Эбби права, считая, что Кейн не такой закоренелый преступник, каким был Сэм.

— Эбби сказала, что полиция вас не разыскивает на этой территории. Это правда?

— Да. Но не спрашивайте меня почему. Возможно, оттого, что мы провели очень много времени в Южной и Северной Дакоте. Или потому, что каждый представитель закона по эту сторону Миссисипи прежде всего испытывал непреодолимое желание схватить Сэма. — Кейн невесело рассмеялся. — Мне, безусловно, не везет.

— О, а мне, наоборот, кажется, что вам повезло. — Голос Диллона звучал суховато, но доброжелательно. — Уже объявлено о значительном вознаграждении за поимку Сэма-Удавки. Вы имеете право его получить. Но, к сожалению, вам для этого придется совершить поездку в Ларами.

Кейн усмехнулся.

— Как, что я слышу? Поехать за вознаграждением с тем, чтобы вы тут же швырнули меня в тюрьму?

Благодарю вас, мистер начальник полицейского участка, но мне бы хотелось еще немного пожить на свободе.

Диллон и бровью не повел.

— Я обещал Эбби, что не сделаю этого, и, ей-богу, я выполню свое обещание. Вы заботились о моей сестре, вы спасли мне жизнь. Я готов закрыть глаза на все, что случилось в прошлом. Но если вы нарушите закон в будущем, тогда у нас с вами будет совсем другой разговор.

Кейн призадумался, стоит ли ему рассказывать Диллону о том, что в Нью-Мексико лежит ордер на его арест, что он совершил побег из тюрьмы. Кейн был крайне удивлен, когда Эбби рассказала ему, что именно Диллон удалил пулю из его плеча. Похоже, что брат Эбби — вполне порядочный человек, хотя и представитель закона, но, возможно, он и ошибается на его счет. Кейн решил, что наверняка будет разумнее не спешить с оценкой Диллона. Что же касается возвращения с братом и сестрой в Ларами, то ведь именно там все и началось. Кейн может с таким же успехом поехать туда, как и в любое другое место.

Кейн старался не думать о том, что, возможно, ему скоро придется навсегда распрощаться с Эбби.

На следующее утро Кейн сказал, что он уже чувствует себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в путь. Эбби довольно неодобрительно отнеслась к его словам, однако Кейн не обратил на это внимания и попытался самостоятельно встать на ноги. Но при этом его лицо исказила гримаса боли.

Час спустя все трое отправились в путь. Эбби ехала на лошади позади Диллона. Ближе к полудню они добрались до ближайшего города. Когда они проезжали по Мейн-стрит, Эбби невесело усмехнулась.

Ей пришло в голову, что выглядят они довольно подозрительно. Оба мужчины были давно не стрижены и не бриты, и вид у них был неприглядный. Да и она выглядела не лучше. С головы до ног Эбби была покрыта пылью. Ее одежда была измятой и грязной: казалось, будто Эбби спала в ней не раздеваясь. Так оно и было на протяжении долгих ночей.

Диллон настоял на том, чтобы ехать в Ларами в дилижансе. Эбби искренне этому обрадовалась. Ее не прельщало продолжительное путешествие домой верхом на лошади, она также далеко не была уверена, что Кейн в состоянии с этим справиться. Эбби затаила дыхание, когда Диллон объявил о своем решении. Она боялась, что Кейн начнет спорить, и втайне обрадовалась, когда этого не произошло.

К сожалению, следующий дилижанс должен был прибыть в город лишь через четыре часа. Уже наступил вечер, а они все еще стояли на платформе, ожидая прибытия дилижанса. Диллон ушел позаботиться насчет лошадей.

В полдень Эбби с Диллоном соорудили самодельную шину, чтобы ограничить движение плеча Кейна.

Эбби убеждала его до их отъезда обязательно показаться врачу, но Кейн наотрез отказался.

Сейчас Эбби снова подошла к нему с этим предложением.

— Дилижанс прибудет примерно через час. У нас в запасе еще много времени, чтобы тебе как следует перевязали рану.

Он даже не потрудился взглянуть на нее.

— Все в порядке, Эбби.

— Едва ли твоя рана представляет собой приятное зрелище, Кейн, и я бы сказала, что она совсем не зарубцевалась, — резко проговорила Эбби. — Несомненно, она у тебя все еще дьявольски болит. Врач мог бы дать тебе также что-нибудь болеутоляющее.

— Считай, что это наказание за все мои многочисленные грехи, — криво усмехнулся Кейн.

Эбби удержалась от ответа. До чего же он несносный человек, этот Кейн!

В дилижансе, где они оказались единственными пассажирами, Эбби уселась рядом с Диллоном, а Кейн занял место напротив них. Время пролетало незаметно. Темно-фиолетовая дымка окутала землю. Наступили сумерки. Диллон неподвижно сидел рядом с сестрой и выглядел несколько подавленным.

Обеспокоенная его настроением, Эбби дотронулась до рукава Диллона.

— Что случилось? — тихо спросила она.

Тот продолжал молчать. Эбби подвинулась поближе к брату, стараясь лучше разглядеть его. Лицо Диллона выглядело каким-то застывшим, взгляд — суровым и непреклонным.

— Я… я думала, ты будешь рад, что Сэм-Удавка мертв, — рискнула расшевелить его Эбби. — Диллон, он больше никогда никому не принесет горе.

— Ты права, — проговорил наконец Диллон, — Сэм больше никогда никого не тронет. Но для Роуз это уже не имеет значения, не так ли?

Роуз. Эбби затаила дыхание. О, ей ведь следовало подумать… С тех пор как погибла Роуз, Диллон стал совсем-совсем другим. Временами — как, например, сейчас, — она замечает в нем несвойственную брату прежде мрачную суровость. Эбби невыносимо было видеть это, в такие минуты ею овладевало чувство беспомощности, но Диллон пресекал всякие попытки Эбби как-то помочь ему.

— Я знаю, что одна только мысль о Роуз причиняет тебе боль, — тихо сказала Эбби. — Но ее уже нет, Сэм-Удавка тоже мертв, все кончено, Диллон.

К сожалению, это не так, мрачно подумал Диллон.

Потому что, хотя мир и избавился от одного мерзавца, остается еще один, и память о Роуз будет бередить его рану до тех пор, пока этот человек не будет лежать в могиле так же неподвижно, как Сэм.

— Диллон, — возможно мягче попыталась снова заговорить с ним Эбби, — может, тебе станет легче, если ты просто поговоришь об этом со мной.

Выражение его лица стало еще более суровым.

Есть много такого, чего Эбби не знает. Но он не сможет ей этого рассказать. Во всяком случае, не сейчас. Быть может, никогда.

Он запустил руки в свои непокорные волосы темно-золотистого цвета.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе, Эбби?

Боже милостивый, отец мертв! Я непрестанно думаю о том, что, если бы я тогда не погнался за Сэмом, он был бы сейчас жив.

— А ты мог бы оказаться мертвым, — напомнила ему Эбби. — Сэм-Удавка приезжал к нам на ранчо, чтобы убить именно тебя.

Диллон неподвижным взглядом уставился на свои лежавшие на коленях руки.

— Не знаю, прощу ли я когда-нибудь себя, — проговорил он с такой неизбывной тоской, что у Эбби защемило сердце. По-видимому, Диллон чувствовал себя виноватым в смерти отца, возможно, даже в смерти Роуз — вообще во многом, так же как и она чувствует себя виноватой в том, что Кейн ранен.

Эбби бросила быстрый взгляд на Кейна. Он сидел откинувшись назад, прислонив голову к спинке сиденья, глаза его были закрыты. Было видно, что сидеть ему не очень-то удобно, так как его длинные ноги были согнуты и зажаты между узкими сиденьями; однако, судя по всему, он спал.

Эбби положила свою руку на руку Диллона. Она очень боялась, что все, что бы она ни сказала, вряд ли облегчит его чувство вины. Только время может притупить боль, которую он испытывает сейчас, но все же она должна попытаться. Проглотив комок в горле, Эбби постаралась найти те единственные слова утешения, которые сейчас пришли ей в голову, и дай Бог, чтобы это оказались именно те слова, которые облегчат страдания Диллона.

— Папа очень тебя любил, Диллон. Ты должен был выполнять свою нелегкую работу. Папа это прекрасно понимал — и гордился тобой! Я уверена, что, где бы он сейчас ни находился, он ни в чем тебя не винит. Ты в безопасности, и это единственное, что теперь имеет значение. — Эбби крепко сжала пальцы брата. — Мне кажется, что папа, останься он жив, был бы доволен тобой. Ты согласен?

Диллон тяжело вздохнул.

— Когда это ты успела стать такой сообразительной, сестричка?

— Полагаю, что я пошла в своего старшего брата, — печально улыбнулась Эбби.

Она с радостью заметила, что лицо Диллона утратило прежнюю суровость, несмотря на мрачное настроение. Эбби прислонилась головой к плечу Диллона; перестук колес дилижанса и его ритмичные покачивания убаюкали ее, и она заснула.

Эбби не догадывалась, что Кейн вовсе не спал.

Рана не давала ему забыться сном. Кейн чувствовал себя крайне неловко оттого, что невольно подслушал разговор брата и сестры. Нет, он старался не слушать, но у него был очень острый слух. Кейн слышал каждое произносимое слово, видел затуманенную слезами нежную улыбку Эбби, которую она должна дарить лишь ему, Кейну. Он завидовал близости Эбби и Диллона. Особенно завидовал Диллону, за то что тому достается столько любви и обожания.

Кейн нахлобучил шляпу на лоб, чувствуя к себе полнейшее отвращение. Господи, подумать только — он ревнует Эбби к брату!

Утром на третий день пути дилижанс наконец-то прибыл в Ларами. Слегка толкнув Эбби локтем, Диллон разбудил ее. Она выпрямилась и стала приводить в порядок волосы, убирая пряди со щек за уши, при этом взгляд ее был направлен на Кейна. Он тоже зашевелился. Когда они выходили из дилижанса, Эбби постаралась скрыть свое беспокойство.

Кейн выглядел просто ужасно: его веки воспалились, под глазами от усталости легли темные круги.

Но, выйдя из дилижанса, он казался достаточно спокойным. Диллон обогнул дилижанс, чтобы отвязать их коней. Эбби вновь охватила тревога: она не была уверена в том, что Кейн устал лишь от дороги, хотя это было продолжительное и довольно изнурительное путешествие для всех них. В любом случае ему скорее следовало показаться врачу.

Эбби осторожно тронула Кейна за локоть.

— У нас в городе отличный врач — доктор Фоули. Его кабинет находится как раз за углом.

Кейн тут же стал сопротивляться.

— Сколько раз я должен тебе это повторять? — Он упрямо стиснул зубы. — Я хорошо себя чувствую, просто прекрасно!

Появился Диллон. Он кинул монету мальчику, который увел от дилижанса Полночь и его чалого, затем повернулся к Кейну.

— Давайте отправимся ко мне в участок, там мы приведем вас в порядок.

На этот раз Кейн не стал спорить. У него сильно стучало в голове, и ему требовалось собрать все силы, чтобы с трудом переставлять ноги.

В полицейском участке их встретил веселый свист.

Молодой человек лет двадцати, Даг Эйвери, сидел за письменным столом, небрежно положив на него ноги.

Когда молодой человек узнал Диллона, он подпрыгнул, как испуганный кролик, стул упал с глухим стуком.

— Мистер начальник полицейского участка! — Даг улыбался во весь рот. — Мы не ожидали вашего возвращения раньше вечера. С тех пор как на днях мы получили вашу телеграмму, весь город гудит как пчелиный улей, — подумать только, что это вы наконец избавили округу от этого подонка Сэма-Удавки! Я слышал, что он блестяще владеет оружием, но вы доказали, что владеете им еще лучше. — Эйвери снова широко улыбнулся.

— К сожалению, я не заслуживаю такой похвалы, — спокойно ответил Диллон. — Если бы не этот вот человек, возможно, вместо Сэма-Удавки в шести футах под землей лежал бы я. — Он кивнул головой в сторону Кейна, который удобно устроился в ближайшем кресле.

Даг взглянул на мрачное лицо Кейна и чуть не задохнулся от волнения, узнав его.

— Вы хотите сказать, что он… — Его рот открылся и безмолвно закрылся. — Вот те раз! Будь я проклят! — слабым голосом закончил Эйвери.

— Сделай мне одолжение, Даг. — Диллон быстро написал что-то на листе бумаги. — Пойди в банк к мистеру Перси. Кейн должен получить свое вознаграждение.

Даг мгновенно выскочил за дверь. Эбби чуть не застонала. Теперь история о Кейне разлетится по всему городу прежде, чем Даг дойдет до банка.

Они снова остались втроем. Эбби подошла к Диллону и что-то прошептала ему на ухо. Когда она отошла, тот откашлялся и несколько смущенно произнес:

— Очевидно, я также должен вам за то, что вы помогли Эбби найти меня. Это заняло у вас много времени — вас устроит четыреста долларов?

Кейн медленно поднял голову. Вознаграждение за Сэма-Удавку — это одно дело, брать же деньги у Эбби и ее брата — совсем другое.

— Я приехал в Ларами не за милостыней, — язвительно сказал Кейн.

— Но это не милостыня, — спокойно возразил Диллон. — Моя сестра наняла вас, чтобы вы отыскали меня. Это не что иное, как плата за оказанные нам услуги.

Кейну трудно было встретиться с открытым взглядом Диллона. Он был уверен, что тот не был бы столь щедрым, если бы узнал, что Кейн сделал с его сестрой.

Диллон взглянул на Эбби, которая ободряюще кивнула головой.

— К тому же, — несколько напряженно продолжил он, — мы с Эбби обсудили этот вопрос, и нам бы хотелось, чтобы вы пожили у нас в Даймондбэке, пока полностью не поправитесь.

Кейн тяжело поднялся на ноги, переводя взгляд с Эбби на Диллона. Он никогда бы раньше не поверил, что готов категорически отказаться от наличных денег, проявить несвойственное ему благородство. Почему же он поступает так сейчас? Во всяком случае, он не нуждается ни в чьей жалости, особенно в сочувствии этих брата и сестры.

Кейн презрительно скривил губы.

— Вы думаете, я не понимаю, что единственная причина, почему вы мне это предлагаете, то, что я спас вам жизнь? Клянусь дьяволом, все ваши домочадцы, по всей вероятности, вопя от страха, убежали бы из дома, узнав, что такой изгой, как я, собирается жить под вашей крышей. Вы удалили пулю из моего плеча, не дали мне умереть, и, что касается меня, я считаю «. что мы квиты.

У Диллона недобро сверкнули глаза.

— Кто-нибудь говорил вам прежде, приятель, что вы держитесь слишком вызывающе? — Диллон хрипло рассмеялся, увидев, как рассвирепел Кейн. — Во всяком случае, я должен пообещать, что вас всегда, когда бы вы ни пожелали, ждет работа на нашем ранчо.

— Благодарю, но я не нуждаюсь ни в каком милосердии или помощи от таких, как вы и ваша сестрица. — Превозмогая боль, Диллон выпрямился. Его спина стала прямой, как шомпол. Глаза сузились.

Но он не успел вымолвить больше и слова, как Эбби оказалась между двумя мужчинами.

— Диллон, пожалуйста. — Чувство гнева, вспыхнувшее у брата и у Кейна, испугало Эбби. Она страшилась того, что может за этим последовать. Изо всех сил она старалась сохранять спокойствие, но совсем не была уверена, что ей это удастся. — Диллон, ты не против, если я сама поговорю с Кейном? — обратилась Эбби к брату.

— Нисколько. — Диллон засунул большие пальцы обеих рук за пояс, но не сдвинулся с места.

— Наедине, — вздохнув, подчеркнула она, видя, что Диллону это не по душе, но не собираясь отступать.

— Ладно, — смягчился он наконец. — Я пойду проверить, как обстоят дела с банком по поводу вознаграждения.

Дверь с шумом захлопнулась за ним. Не теряя времени, Эбби тотчас же повернулась к Кейну.

— Диллон был прав — возмущенно сказала она. — Ты действительно ищешь любого повода для ссоры.

— Значит, ты полагаешь, что мне следует взять эти четыреста долларов. — Это было утверждение, а не вопрос.

— Конечно. Ты их заработал. Я сама собиралась заплатить тебе.

— Ну и ну! Тебе просто не терпится поскорее избавиться от меня, не так ли?

Эбби захотелось завопить от обиды и досады.

— Ты же знаешь, это совершенно не так!

Кейн провел рукой по небритому подбородку, притворяясь, что он раздумывает.

— Что же получается в таком случае? Погоди, позволь мне подумать! Если я возьму эти четыреста долларов, то буду выглядеть жадным и эгоистичным; если же откажусь от них, тогда меня можно посчитать ужасным глупцом, не так ли?

— Ты глупец, это уж точно — глупец, раз не берешь то, что тебе по праву причитается.

— Что мне причитается! — Кейн скользнул по груди и животу Эбби наглым, обжигающим сквозь одежду, раздевающим взглядом. — Милочка, ты забываешь одну вещь, — насмешливо добавил он. — Мне уже сполна заплачено!

Его недвусмысленный намек был ясен. Эбби вздрогнула как от удара. Несмотря на боль в плече и ужасный вид, Кейн держался высокомерно, и его злой язык глубоко ее ранил. С таким же успехом он просто мог назвать Эбби шлюхой.

Она по-настоящему обрадовалась жгучему, неистовому гневу, внезапно охватившему ее.

— Знаешь, Кейн, ты прав. Не бери эти несчастные доллары. Лучше ограбь банк — ты, безусловно, получишь гораздо больше!

— Прекрасно! — воскликнул он, направляясь к двери. — Возможно, именно так я и сделаю.

— Хорошо! — насмешливо воскликнула Эбби, идя следом за Кейном. — Учти, что это никого не взволнует — и меня тоже!

Эбби внезапно замолчала. Кейн уже вышел на побелевшие на солнце доски тротуара. Но что-то с ним было неладно. Он держался уже не столь высокомерно. Его походка была напряженной и какой-то деревянной…

Кейн провел рукой по глазам. Что, черт возьми, с ним происходит? На улице почему-то уже больше не светло и не солнечно. Все перед ним заволакивает какой-то туман. Он слышал, как голос Эбби сначала стал очень громким, а затем пропал, и его заглушил неприятный шум в ушах. Лицо Эбби промелькнуло перед ним, потом исчезло. У него подкосились колени.

— Кейн? — Его взгляд был тусклым и рассеянным. — Кейн!

Эбби сделала единственное, что было в ее силах. Она подставила свое плечо под плечо Кейна, а руками обхватила его туловище. Кейн прямо-таки повис на ней. Спина Эбби согнулась, и она зашаталась под тяжестью его тела.

К счастью, как раз в этот момент Диллон вышел из банка.

— Диллон! — пронзительно закричала Эбби. Он увидел ее и что было сил помчался к ним.

Диллон прибежал как раз в тот момент, когда Кейн упал без сознания.

Глава 16

— Вы говорите, что отправились в путь примерно от Буффало? — Доктор Фоули покачал головой. — Это действительно чудо, что этот человек продержался до сих пор. У него, должно быть, бычье здоровье.

Эбби и Диллон находились в старой комнате Диллона в Даймондбэке, куда они привезли потерявшего сознание Кейна. Рана в его плече вновь открылась.

Когда доктор Фоули снял пропитанный кровью бинт, Эбби, взглянув на рану, чуть не упала в обморок.

Сгустки засохшей крови, смешанные со свежей кровью, обильно вытекали из того места в плече Кейна, откуда Диллон удалил пулю. Вся передняя сторона плеча была лилового цвета, а кожа вокруг раны — огненно-красной.

— Судя по всему, у него все это время продолжалось кровотечение. Следовало сразу наложить на рану швы, — произнес, осторожно вытирая кровь, доктор Фоули.

— Мы сделали все, что было тогда в наших силах, — слабым голосом, как бы защищая себя и Диллона, ответила Эбби. — Но мы находились в четырех часах езды от ближайшего города… Диллон поехал туда, чтобы попытаться привезти врача, но тот был в отъезде…

Пока мы дожидались в дилижансе, я пыталась заставить Кейна показаться врачу, но он не захотел…

— О, я не виню ни тебя, ни Диллона, дорогая. Да ведь без вашей помощи этот человек мог бы уже умереть. Однако я считаю, что путь сюда для него был значительно большей нагрузкой, чем мог выдержать его организм. Несомненно, ему следовало как можно скорее обратиться за медицинской помощью.

Крепко сжав руки и сцепив на груди пальцы, Эбби, стоя в противоположном углу комнаты, в волнении наблюдала, как доктор чистит и зашивает рану.

Дороти стояла позади доктора, помогая ему. Таз на ночном столике наполнился окровавленными бинтами.

Ужасный, вызывающий тошноту страх Эбби ощутила еще во время ранения Кейна. Теперь он вновь овладел ею.

— Он ведь не умрет, правда? — еле шевеля бескровными губами, с трудом решилась Эбби на тяжкий вопрос.

Доктор Фоули выпрямился и вытер руки о полотенце, которое подала ему Дороти.

— Думаю, что непосредственная опасность для жизни ему сейчас не угрожает, если только не начнется заражение крови. Я оставлю лекарство, которое должно помочь предотвратить это. Сейчас меня больше беспокоит то, что больной потерял очень много крови, сильно ослабел, и это, понятно, будет препятствовать его выздоровлению. Думаю, что для восстановления сил ему потребуется довольно много времени.

— Разве он не должен бы уже проснуться? — с тревогой спросила Эбби. — Ведь он так долго находится без сознания. — В течение всего времени, пока доктор Фоули оказывал Кейну помощь, тот ни разу не пришел в себя, что очень волновало Эбби.

— Так он испытывает значительно меньшую боль. Сон — это лучший способ исцелить тело. Пусть он, пока может, отдыхает.

Обе женщины внимательно выслушали все наставления доктора. Он оставил на ночном столике настойку опия и лекарство. Эбби проводила доктора Фоули до парадной двери.

— Не стесняйся послать за мной, если его состояние ухудшится. Ты знаешь, где меня найти, — сказал тот, прощаясь.

— Конечно, я обещаю. — Эбби кивнула в знак благодарности.

Доктор ущипнул ее за щеку.

— У тебя такой вид, что кажется, стоит слегка дотронуться до тебя, и ты тоже свалишься, моя юная леди.

Тебе, как и твоему молодому человеку, необходимо хорошо выспаться ночью. Позаботься об этом, хорошо?

Эбби кивнула. Только потом, спустя некоторое время, она вспомнила, что доктор Фоули назвал Кейна» ее молодым человеком «. Не будь Эбби так утомлена и взволнована, она, верно, улыбнулась бы в ответ.

Она поспешила назад в комнату, где лежал Кейн.

Дороти натягивала ему на грудь хрустящую белую простыню. Обычно смуглая кожа Кейна была сейчас лишь чуть темнее белоснежной простыни.

Эбби подвинула к постели кресло с подголовником. Дороти поспешила ей помочь. Когда они закончили хлопотать, Эбби выпрямилась и, слегка приподняв брови и покачав головой, сказала:

— Нет необходимости, чтобы ты здесь оставалась, Дороти. Я посижу с ним.

Некоторое время Дороти растерянно молчала.

Страдальческое выражение лица Эбби, когда Кейна внесли в дом, потрясло ее, но прошло немного времени, и Дороти хорошо поняла, в чем тут причина. Эбби никогда не умела скрывать своих чувств, лицо и особенно глаза выдавали ее. Дороти положила руку на плечо Эбби.

— Вы только обязательно позовите меня, мисс, если я вам понадоблюсь.

Эбби кивнула, не спуская глаз с Кейна.

На улице ярко светило солнце, небо было ослепительно голубое. Шумливая сойка за что-то журила своего самца. Неугомонный ветер раскачивал сучковатые ветви дуба, шелестя листьями. Но Эбби ничего не замечала. Все ее мысли были сосредоточены на лежавшем перед ней человеке. Она осторожно положила свою руку поверх его руки, лежавшей на простыне.

Ей странно было видеть Кейна таким безмолвным и безразличным, а его сильные мышцы — вялыми и неподвижными. Она с радостью терпела бы его злобные, ядовитые насмешки и придирки, лишь бы только не случилось этого, лишь бы только Кейн был цел и невредим!

Эбби убрала с его лба влажную от пота прядь волос.

— Я ведь говорила, что тебе следует показаться врачу, — тихонько прошептала она. — Но ты и слушать меня не захотел, ведь правда? — Ох уж эти мужчины, сердясь от отчаяния, подумала Эбби. Почему они считают позорным для себя обнаружить хоть намек на слабость?

Как много всего произошло за такой короткий промежуток времени, думала Эбби. А теперь еще это!

Если бы он страдал только от поверхностной раны, она бы так не волновалась. А что, если он все же умрет? Эта мысль как острый нож пронзила ей душу.

О, это она во всем виновата! Ей никоим образом не следовало впутывать Кейна в свои дела и втягивать его в свои неприятности. И вот с какой смертельной опасностью ему в конце концов пришлось столкнуться!

Рука Эбби лежала теперь в руке Кейна. Она сплетала свои пальцы с его, сжимая их и как бы передавая ему свою жизненную энергию. Минуты незаметно переходили в часы. Дороти на цыпочках внесла поднос с обедом, но Эбби с трудом проглотила маленький кусочек, даже не заметив чего именно. К тому времени, когда горизонт исчез в дымке и наступил вечер, у нее слипались глаза. Тем не менее она не могла заставить себя оставить Кейна. Эбби задремала; чья-то твердая рука, дотронувшись до ее плеча, разбудила ее.

Стоя подбоченясь, Дороги сердито смотрела на Эбби.

— Когда, мисс Эбби, вы в последний раз нормально спали ночью?

— Ты знаешь, я даже не могу вспомнить, — криво усмехнулась та.

— Значит, все это продолжается очень долго, — сурово проговорила Дороти. — Уходите сейчас же, и побыстрее. Я постелила вам постель и приготовила ночную рубашку.

— Я не могу. Что, если он проснется? Что, если он вспомнит, где находится или… или что случилось? — Эбби провела рукой по своим спутанным волосам. Как ей лучше объяснить Дороги? — Я не хочу, чтобы он оставался один, — наконец сказала Эбби.

— Он и не будет один. — Дороги указала на кресло-качалку в углу. — Я посижу вон там с вязаньем в руках. Если этот человек проснется, я тут же дам вам знать.

Они поняли друг друга. Эбби поднялась и крепко обняла Дороти.

— Спасибо, — прошептала она.

В своей комнате Эбби сбросила с себя забрызганную грязную одежду и надела простую хлопчатобумажную ночную рубашку. Она улеглась между простынями, пахнущими солнечным светом и свежим воздухом, и даже застонала от восторга. Ее кровать была божественно мягкой, удобной, уютной и такой родной.

Однако Эбби казалось, что она ни за что не заснет и даже глаз не сомкнет ни за что на свете… Это была последняя мысль, промелькнувшая у нее в голове.

Она проснулась только на следующий день. Был уже полдень. Эбби быстро помылась и надела чистую блузку и юбку. Не тратя времени на то, чтобы заплести косы, она распустила волосы, свободно рассыпавшиеся у нее по плечам, и торопливо вышла из комнаты: ей не терпелось узнать, как перенес ночь Кейн. ;

Дороти как раз меняла ему повязку. При виде его отекшего, покрытого грубыми швами тела Эбби покачнулась, но, взяв себя в руки, отметила, что хотя рана не выглядела лучше, чем вчера, но и хуже тоже не стала.

Эбби подошла ближе к постели.

— Как он?

Дороти ответила довольно мрачно:

— Доктор Фоули приезжал сегодня рано утром.

Сказал, что больной примерно в прежнем состоянии.

Но ночью и утром он был немного неспокойным. — Эбби положила холодную руку на лоб Кейна, показавшийся ей довольно горячим.

К концу дня состояние Кейна ухудшилось. У него начался жар. Кожа была сухой и горячей. Он стал метаться из стороны в сторону, стонать, размахивая при этом руками и дергая ногами.

— Кейн. — Эбби присела на край кровати и прижала свою руку к его здоровому плечу, стараясь его успокоить. Лицо его покраснело и исказилось, тело словно одеревенело. С выражением злобы на лице он сильным взмахом здоровой руки оттолкнул Эбби от себя. Она упала на пол и с трудом поднялась на ноги. Эбби не ушиблась, но была ошеломлена. Если Кейн станет продолжать вести себя в том же духе, его рана снова откроется. Она должна заставить его успокоиться! Бросившись к двери, Эбби громко позвала Дороти.

Дороти, Лукас и Грэди, один из работников ранчо, еле удерживали Кейна, пока Эбби держала у его губ стакан воды, куда она добавила настойку опия. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он проглотил, как считала Эбби, достаточное количество лекарства. Кивком головы она отпустила всех.

Уже через короткое время настойка опия оказала свое действие. Эбби налила в таз свежую холодную воду, поставила его у ночного столика и, намочив чистую салфетку, обтерла Кейну лицо и шею. Снова намочив салфетку, Эбби медленно протерла ему грудь и руки. Она повторяла это снова и снова, стараясь охладить его пылающую кожу. Тихий шепот Эбби успокоил Кейна. Напряжение, сковавшее его мышцы, ослабло.

Эбби обтирала Кейна до тех пор, пока не почувствовала, что падает от усталости. На короткое время ее заменила Дороти, а затем Эбби снова занялась обтиранием. Лишь к вечеру ей показалось, что жар несколько спал, а кожа Кейна приобрела более естественный цвет. С облегчением Эбби склонилась над ним.

Она слегка дотронулась пальцами до его заросшей жесткой щетиной щеки и улыбнулась.

— Слава Богу, — громко проговорила Эбби.

Она вздрогнула, увидев, что его глаза широко открыты, а их взгляд неподвижен. Не успела Эбби сообразить, что он собирается делать, как Кейн сжал руками ее запястья и крепко притянул Эбби к себе.

Их взгляды встретились. Кейн так смотрел на нее, будто впервые видел ее.

— Лорелея? — прошептал Кейн.

— Нет, Кейн. — Эбби не знала, что и говорить. — Я Эбби, разве ты не помнишь? Эбби!

.Казалось, он не обратил на ее слова никакого внимания. Но в мгновение ока выражение его лица изменилось, сейчас оно выражало явное недоверие. Эбби почувствовала, как по ее телу пошли мурашки. Кейн пристально смотрел на нее, но было совершенно ясно, что он видит кого-то другого.

Он еще крепче, до боли, сжал ее запястья.

— Этого не может быть, — хрипло пробормотал он. — Этого не может быть… — Мускулы на его шее напряглись. — Неужели ты знала, что они собираются меня повесить? — Его голос стал страшен. — Они собираются меня повесить…

Кейн отпустил Эбби.

— Нет! — закричал он. — Вы не можете этого сделать! Лорелея… Я ее любил… Неужели вы не знаете, что я ее любил? Вы не можете этого сделать… Я не хочу умирать…

Жгучие слезы катились по щекам Эбби. Она сжимала лицо Кейна в своих ладонях.

— Замолчи, — умоляюще прошептала она.

— Не дай им меня повесить. — Его взгляд был диким, тусклым и в то же время умоляющим. — Пожалуйста, не дай им меня повесить. — Он закрыл лицо рукой. Надрывные мучительные рыдания вырвались из его горла.

Эбби закрыла глаза, словно это могло заглушить звуки, исторгавшиеся из груди Кейна. Она прильнула к нему, желая унять дрожь, сотрясавшую все его тело.»

Надо же, именно тогда, когда Эбби всем сердцем полюбила Кейна, она узнала нечто, повергшее ее сейчас в глубокое отчаяние.

Лорелея… Кто бы она ни была, Кейн, видно, когда-то очень сильно ее любил… И это причиняло Эбби жестокую боль. Господи, помоги ей справиться с нею!

Эбби проснулась оттого, что почувствовала, как кто-то слегка коснулся ее головы. С трудом пробуждаясь, она подняла голову и увидела, как знакомые ей загорелые пальцы перебирают ее спутавшиеся в клубок волосы, лежащие на кровати.

Эбби выпрямилась. Кейн очнулся ото сна и смотрел на нее. Его глаза потемнели, но были ясными. Он пальцами вытер влагу с ее щеки, почувствовав, как у него сжалось сердце. Слезы? Из-за него?

Эбби провела рукой по лицу. Она ощутила, что ее глаза отекли и чешутся, а кожа на лице сейчас, вероятно, покраснела от слез и покрыта пятнами. Она застеснялась и почувствовала себя очень неловко.

— Я, должно быть, ужасно выгляжу, — проговорила Эбби.

Кейн голодным взглядом смотрел на нее, но, может, ей это только показалось? Нет, не показалось.

Она ведь услышала его слова:

— Ты красивая.

Эбби вся затрепетала.

— Ты проголодался? Дороти приготовила крепкий мясной бульон, чтобы ты поел, когда проснешься. — Она замолчала, увидев в глазах Кейна немой вопрос. — Дороти — наша экономка. Мы привезли тебя к нам, в Даймондбэк, после того как ты потерял сознание. Ты не помнишь?

Кейн попробовал слегка пошевелиться и тут же скривился от боли, пронзившей его плечо.

— Я помню только, как земля вдруг надвинулась на меня, и это почти все, что осталось в моей памяти.

— Оказалось, что рана в твоем плече вновь открылась. Доктор Фоули назвал чудом, что ты все это выдержал. Он промыл рану, наложил швы, так что теперь она уже больше не откроется. — Эбби помолчала. — Должно быть, тебе хочется есть, — предположила она.

— Мне больше хочется пить, — покачал головой Кейн.

Эбби налила полный стакан холодной воды из кувшина, присела на постель и, обняв Кейна рукой за плечи, слегка приподняла его и поднесла стакан к запекшимся от жара губам. Кейн с жадностью проглотил почти все содержимое стакана. Его голова бессильно упала на подушку, он посмотрел на Эбби из-под полуопущенных ресниц затуманенным взглядом.

— Не уходи, — пробормотал он.

Эбби снова опустилась на постель, сжав его ладонь в своих руках. Полусмеясь, полурыдая, она потерла свою щеку костяшками его пальцев.

Эбби всю ночь оставалась у постели Кейна. Лишь только начало светать, Дороти на цыпочках вошла в комнату. Кейн мирно спал, как и большую часть ночи.

Дороти прогнала Эбби в ее комнату, чтобы та прилегла отдохнуть. Эбби повиновалась не споря, она вся поникла от усталости.

Было утро следующего дня, когда Эбби проснулась. Она быстро умылась и переоделась в голубую юбку с ярким рисунком и белую блузку, уложила волосы и вошла в комнату Кейна, где застала доктора Фоули. Наклонившись над Кейном, он перевязывал плечо раненого. Дороти стояла рядом с доктором.

— Как он? — спросила Эбби.

— Лучше, чем я ожидал, — с улыбкой ответил доктор Фоули, — особенно если учесть, что, как говорит Дороти, у него еще вчера был жар. Сейчас температура у него почти нормальная и цвет лица достаточно хороший. — Доктор подмигнул Эбби. — В любое время, когда бы ты ни пожелала поработать медсестрой, дай только мне знать.

Доктор Фоули повернулся к Кейну.

— Сегодня вы можете съесть мясной бульон, а завтра уже твердую пищу. Через неделю я заеду, чтобы снять швы. К тому времени вы должны быть совершенно здоровы. Только не вздумайте слишком резвиться с этими двумя леди. Сегодня вечером можете попробовать встать с постели и пройтись по комнате, но никак не дальше. — Доктор направился к двери. Он жестом остановил Эбби, увидев, что та хочет последовать за ним. — Я сам найду выход. Не стоит беспокоиться.

Улыбнувшись Эбби и тихо прикрыв за собой дверь, Дороти тоже удалилась.

Доктор Фоули прав, подумала Эбби. Кейну действительно гораздо лучше. Он лежал в постели обложенный подушками, наблюдая за приближением Эбби. Выражение его лица было довольно мрачным и настороженным, чего не замечалось вчера. Эбби попробовала рукой лоб Кейна. Кожа на ощупь была прохладной.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила она.

— Чертовски плохо, — пробормотал он в своей обычной грубоватой манере.

Но Эбби лишь улыбнулась. Ее переполняло чувство огромного облегчения. Кейн будет жить! Эбби хотелось закричать от переполнявшего ее чувства облегчения и счастья.

Кейн сердито глянул на нее.

— Тебе это кажется смешным? Должно быть, тебе нравится видеть, как я корчусь от боли.

Эбби стоило большого труда сдержаться, чтобы снова не улыбнуться во весь рот.

— Наверное, ты ужасно проголодался, — спокойно проговорила она. — Я принесу тебе немного мясного бульона.

— Я уже ел мясной бульон сегодня утром, — раздраженно ответил Кейн. — Откровенно говоря, мне бы хотелось чего-нибудь немного посущественнее — нет, лучше намного существеннее.

— Доктор не разрешил до завтра, ничего не поделаешь. Я уверена, что у Дороти есть немного теплого мясного бульона в…

— Дороти. Экономка?

— Да, та женщина, которая ведет наше хозяйство, — Эбби не могла скрыть осуждение, прозвучавшее в ее голосе, — та самая женщина, которая не убежала с криками из дома, узнав, что такой опасный преступник, как ты, проведет несколько ночей под нашей крышей.

У Кейна хватило такта опустить глаза; тем не менее последнее слово он оставил за собой.

— Она любит командовать точно так же, как и ты, — тихо проговорил Кейн. Но Эбби оставила эту колкость без внимания. Она молча вышла из комнаты.

Главное — Кейн обязательно поправится, и ничто в данный момент не может омрачить ее радость.

Вернувшись к больному, Эбби обнаружила, что Кейн почти не может есть самостоятельно. Было совершенно очевидно, что малейшее движение вызывает у него сильную боль в плече. Когда Кейн в четвертый раз поднес ложку ко рту, его рука так задрожала, что он пролил бульон на салфетку, которую Эбби положила ему на грудь, и уронил ложку, разразившись целым потоком проклятий. Без лишних слов Эбби подняла ложку и влила ароматный бульон ему в рот.

Кейн не выразил протеста, когда она принесла и поставила на ночной столик таз с теплой водой и объявила о своем намерении помыть его, но прежде ей нужно намылить кусок чистого холста.

— Будь я проклят! Я не хочу пахнуть, как двухдолларовая шлюха! — выругался Кейн.

Эбби молниеносно повернулась к нему, в ее глазах сверкнул недобрый огонь.

— Ради всего святого, придержи язык, — набросилась она на Кейна. — Кроме того, насколько я помню, ты сам требовал, чтобы я использовала именно это мыло в последний раз, когда ты… в последний раз, когда мы… — Эбби умолкла, понимая, что именно это воспоминание лучше оставить в покое.

Но было уже слишком поздно. Их взгляды надолго встретились, отражая взаимную горячую страсть, мгновенно пробудившуюся в обоих. Кейн первым отвел взгляд. Эбби опустилась на край постели в неестественно напряженной позе.

Стараясь больше не смотреть на нее, Кейн предложил:

— Может, тебе лучше позвать Дороти?

Лицо Эбби выразило некоторое замешательство, но с ответом она не замедлила.

— Я сама это сделаю. — «Я хочу это сделать сама», — чуть было не сказала она. Ей и в голову не пришло перепоручить такое деликатное дело кому-то другому — даже Дороти.

Сначала Эбби осторожно намылила Кейну руки, чтобы не потревожить его плечо. Она изо всех сил старалась не думать о том, что сейчас делает. Ее сердце трепетало, дыхание стало неровным. Кожа Кейна казалась очень смуглой на фоне белой простыни, загнутой на животе чуть-чуть пониже покрытой волосами впадины пупка. Кейн выглядел очень худым, но крепким, жилистым, по-прежнему очень сильным.

Эбби ни разу не позволила себе дотронуться до его тела руками, используя в качестве барьера между ними салфетку. Но ее пальцы проявляли нескромное желание задержаться на его упругих и твердых, как канаты, мускулах. Пытаться подавить свои чувства было крайне тяжело. Дважды подняв глаза, Эбби обнаружила устремленный на нее взгляд Кейна, его лицо оставалось на удивление мрачным. Его испытующий взгляд волновал и тревожил Эбби. Если бы она могла знать, что таится за этими серебристыми глазами; если бы она могла обнаружить его подлинные мысли. Если бы она могла заглянуть ему в душу…

Размышляя обо всем этом, Эбби намылила заросшие грубой щетиной лицо и горло. Подняв длинную блестящую бритву и взяв ремень для ее правки, она несколько раз провела лезвием по ремню. Повернувшись к Кейну, Эбби заметила, что, высоко приподняв одну бровь, тот все еще смотрит на нее.

— Полагаю, сейчас не самое подходящее время спрашивать, умеешь ли ты ею пользоваться, — про» говорил он, кивнув на бритву.

Эбби неторопливо и чарующе улыбнулась. Ее глаза, где появились крошечные блестящие огоньки, стали серебристо-голубыми. Кейн впервые увидел, как Эбби улыбается от души. Он испытал неизъяснимое удовольствие и почувствовал, как его все сильнее охватывают возбуждение и желание.

— Ты выбрал, согласись, не самое подходящее время для ссоры со мной. — Эбби не смогла сдержать в своем голосе смешливые нотки. — Только не шевелись и не двигайся, хорошо?

Бритва медленно скользила от бачков к подбородку. Кейн не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Высунув розовый влажный кончик языка, Эбби так старательно приступила к выполнению своих обязанностей парикмахера, что от усердия у нее на лбу даже прорезались морщинки. Вырез ее блузки слегка разошелся, и Кейн увидел атласную золотисто-белую и восхитительно округлую верхнюю часть ее груди дразняще близко от себя. Он обругал себя скотиной за нескромность, но удержаться было не в его силах.

Теперь он не отваживался даже повернуть голову.

Перед ним возникло восхитительное видение. Он вообразил Эбби верхом на себе, ее бедра крепко сжимают его бедра. Ее великолепные распущенные волосы ниспадают с обнаженных плеч, соски, бесстыдно проглядывающие сквозь золотистые пряди волос, прикасаются к коже его упругого живота. Ее груди слегка раскачиваются в такт с нетерпеливым скольжением ее тела над вонзающимся в нее его мужским естеством.

К тому времени когда Эбби закончила процедуру бритья, капли пота выступили у Кейна на лбу. Пусть он еще и болен, но его тело проявляет привычную реакцию на ее близость.

Кейн сглотнул слюну. Он скорее сам перережет себе горло, чем снова позволит ей брить себя. Он никогда раньше не думал, что даже бритье может вызывать эротические ощущения… никогда до этого момента.

Эбби стерла остатки мыльной пены со щек Кейна, затем немного помедлила.

— Что такое? — насмешливо спросил он. — Не нравится своя собственная работа?

— Нет, не то, — улыбаясь, ответила Эбби. — Я просто не привыкла видеть тебя гладко выбритым.

Эбби внезапно почувствовала себя неловко от охватившего ее жара, когда поняла, что ее рука все еще лежит на бронзовой от загара крепкой груди Кейна.

На этом фоне ее рука выглядела изящной, светлой и слишком маленькой. Несмотря на болезнь, Кейн по-прежнему заставляет ее чувствовать себя хрупкой и слабой — правда, как это ни странно, она совсем не против. Ему стоит лишь взглянуть на нее, как все ее существо охватывает приятный трепет.

— Думаю, твой брат далеко не в восторге, что я занял его комнату, — проговорил Кейн, внимательно оглядывая спальню. Мебель из темного полированного дерева казалась величественной, но достаточно скромной.

На противоположной от постели стене висели два старинных ружья. Было ясно, что это комната мужчины.

Эбби убрала свою руку в более безопасное место — положила ее себе на подол.

— ! — Вовсе нет, — быстро сказала она. — Диллон обычно не ночует здесь, на ранчо. Фактически он и не живет здесь уже много лет. У него есть небольшой дом в городе. Так ему удобнее, поскольку он начальник полицейского участка и там требуется его постоянное присутствие.

Кейн молча выслушал это объяснение, наблюдая за тем, как Эбби подошла к комоду, чтобы расправить кружевную салфетку. Ей хотелось остаться здесь и составить Кейну компанию, но она чувствовала, что тот устал, и тихо вышла из комнаты, оставив его подремать.

Когда в тот вечер Эбби вернулась в комнату Кейна, она снова хотела дать ему на ужин мясной бульон. Но он уговорил ее принести ему порцию тушеного мяса, которое сама она, Лукас и Дороти ели на обед. Эбби сочла, что это вряд ли повредит ему:

Кейн выглядел гораздо бодрее, чем утром, и она решила, что кусок мяса быстрее поставит его на ноги.

Эбби задумчиво постучала кончиком пальца по своему перламутрово-белому зубу, — Может, я попрошу помочь тебе Лукаса.

— Лукаса?

— Это муж Дороги. Он старший работник на ранчо.

— Для чего? — спросил Кейн. — Черт возьми, у меня же полный порядок с ногами. Просто помоги мне встать, и все будет прекрасно.

Эбби не чувствовала такой уверенности, но решила промолчать. Кейн откинул простыни здоровой рукой и опустил ноги на пол. У Эбби на щеках появились яркие пятна. Казалось, что обнаженная грудь Кейна сейчас коснется ее. Несмотря на болезнь, его грубая мужественность по-прежнему волновала ее. Эбби была искренне рада, что на нем оказались кальсоны.

Кейн попытался встать на ноги, но не смог стоять твердо и даже покачнулся, так как ноги дрожали от слабости. Эбби поддержала Кейна, чтобы он не упал.

Когда его голова немного прояснилась, Кейн сделал несколько коротких шагов.

— Проклятие! У меня ноги как вата.

— Это потому, что ты так долго лежал. Ты прекрасно поправляешься. В следующий раз, когда ты встанешь с постели, уже не будешь чувствовать себя таким слабым.

Кейн повернул голову. Его подбородок слегка коснулся легкой, как пух, пряди волос у виска Эбби. Аромат полевых цветов, исходивший от этих волос, и ее мягкое, податливое тело, прикасавшееся к нему, лишь усилили его головокружение. Когда они трижды обошли комнату, кровь так сильно пульсировала у Кейна в плече, а голова так кружилась, что он уже с трудом что-либо понимал. Пробормотав очередное проклятие, он повалился на постель.

— Боже! Я не могу ходить. Я даже не могу самостоятельно есть. Какой, к черту, я тогда мужчина? — Кейн зажмурил глаза, борясь с надвигающейся на него темнотой.

Нежная рука убрала с его лба прядь волос. Тонкие пальцы переплелись с его пальцами. «Ты мой мужчина», — нежно, подобно легкому ветерку, прошелестел голос Эбби.

От этих слов голова Кейна совсем пошла кругом.

Наверняка ему это показалось, Эбби никогда не произнесла бы такую глупость — ни за что на свете…

Глава 17

В последующие два дня в состоянии Кейна наступило значительное улучшение. Эбби решила, что он чувствует себя уже достаточно хорошо, чтобы обедать вместе со всеми в столовой. Во время обеда к ним присоединился Лукас. Эбби объяснила Кейну, что Лукас и Дороти всегда ели вместе с их семьей за одним столом.

Неделю назад Кейн обвинил бы Эбби во лжи, скажи она ему, что садится за один стол с работниками. Мучаясь теперь чувством вины, он нарочно нагнул голову, когда Эбби произносила перед едой молитву.

Кейн явно был не в своей тарелке, хотя ему не хотелось признаться в этом даже себе самому. Прошло много времени с тех пор, когда он садился за стол с порядочными людьми. Но Дороти совсем не оказалась тем огнедышащим драконом, какой сначала представлялась Кейну. И Лукас был дружелюбным и приветливым.

Прошло совсем немного времени, и Кейн перестал ощущать прежнюю напряженность и даже с интересом слушал разговоры о делах на ранчо. Эбби с Лукасом обсуждали ожидаемый надой молока от коров в будущем году, а также рыночную цену на него. Было ясно, что Эбби хорошо разбирается во всем этом, и Кейн даже выразил свое удивление. Лукас громко рассмеялся.

— Сынок, эта девочка сидела в седле, когда ей было всего только три года, и объезжала верхом стадо, когда была ростом не больше стебля фасоли. Ее отец, бывало, хвастался, что Эбби не хуже любого ковбоя на расстоянии сотни миль вокруг.

Кейн с большим вниманием слушал все это. Прекрасно, что Эбби после смерти отца не станет довольствоваться тем, чтобы сидеть на веранде и раздавать распоряжения слугам. И он сам знает, что она действительно не боится испачкать руки. Но Кейн все же прежде имел об Эбби предвзятое представление, считая ее избалованной и изнеженной; на самом деле она — энергичная, сильная, не похожая на других женщина.

Он виноват в том, что несправедливо судил о ней.

Все это несколько испортило Кейну аппетит.

Дороти и Лукас настояли на том, что они сами приберут в столовой после обеда. Взяв Кейна под руку, Эбби повела его в гостиную. Это была теплая, уютная солнечная комната с множеством плетеных ковриков и несколькими чересчур мягкими креслами.

Удобно устроив Кейна на небольшом диване напротив огромного камина, Эбби вернулась в кухню. Кейн огляделся вокруг, обзывая себя поочередно то ослом, то болваном, то дураком, потому что даже в этом он ошибался. Он ожидал, что дом Эбби будет гораздо холоднее, величественнее и претенциознее. А он оказался просто уютным и удобным…

Именно такой дом ему всегда хотелось назвать своим домом.

Кейн не понимал, откуда вдруг появилась эта мысль. Но он был сильно раздосадован. Что с ним происходит? Когда-то давно он мог бы стать домоседом, но это было в другой, далекой жизни — с Лорелеей. Многое изменилось с тех пор — по правде говоря, все изменилось с тех пор.

Эбби вернулась, неся в руках две чашки кофе.

Одну она поставила на маленький столик перед Кейном, а сама уселась на другом конце дивана.

— Во время этой трапезы ты узнал немало нового обо мне, не правда ли? — Голос Эбби звучал притворно весело. — Думаю, мне следовало тебя предупредить — Лукас может быть весьма откровенным, иногда чересчур откровенным. Но по крайней мере теперь ты знаешь правду об Эбигейл Маккензи… Боюсь, что я не очень-то похожа на обычную женщину.

Не успев дотронуться до чашки, Кейн опустил руку, внимательно посмотрев на Эбби.

— Почему ты это говоришь? — спросил он.

— Почему? Да потому что мне двадцать лет. Я выросла на этом ранчо. И папа был, пожалуй, единственным мужчиной, с которым я проводила время. — Эбби отвернулась и прошептала:

— По-настоящему за мной никогда никто не ухаживал. — У нее слегка задрожали губы. — Диллон объясняет это тем, что большинство мужчин до смерти боятся женщин, которые умеют обращаться с револьвером и лассо лучше, чем с иголкой и ниткой.

Какое-то странное чувство пробудилось в груди Кейна. Эти особенности натуры Эбби ему еще предстоит узнать. Он и прежде видел ее незащищенной, но не до такой степени. Очевидно, раньше ей удавалось лучше это скрывать. Она обычно такая смелая и независимая… И вот эта ее грусть… Неужели она не понимает, как она прелестна и женственна, в ней есть все, чего когда-нибудь мог бы пожелать мужчина. И любой настоящий мужчина не испугался бы ее энергии и дерзости — он-то, безусловно, не боится. Это лишь делает ее более волнующей и привлекательной.

Эбби обвела кончиком пальца края фарфоровой чашки.

— Помнишь ту ночь, когда ты сказал, что, наверное, мой папа посылал меня на восток в какую-нибудь модную школу для молодых леди? — Он не успел ответить. — Ну, так ты был прав. Но дело в том, что я пробыла там всего месяц, и директриса миссис Рутерфорд отослала меня домой. Она сказала папе, что не надеется хоть когда-нибудь сделать из меня настоящую леди. Она заявила, что я не умею петь, не умею танцевать, что я даже хожу, как… — у Эбби задрожали губы, — корова…

Мысль о том, что кто-то мог так опозорить его гордую страстную Эбби, привела Кейна в ярость. Та женщина, должно быть, сошла с ума — весьма вероятно, она просто завидовала Эбби! Когда Кейн представил стройные длинные ноги и легкую походку Эбби, это вызвало у него целую бурю чувственных ощущений. Ее постоянное присутствие рядом с ним в последние дни сыграло свою роль. Стоило ему лишь взглянуть на нее, как он вспоминал сладкий влажный жар ее губ, те ощущения, когда он глубоко погружался в ее мягкое податливое тело. И он грезил о том времени, когда снова будет чувствовать все это и восхитительные длинные ноги обовьются вокруг его ног…

Но внезапно ему в голову пришла новая мысль.

— Ты постоянно говоришь о своем отце, — медленно произнес он, — и ничего о своей матери.

Эбби отставила чашку с кофе.

— Она умерла от воспаления легких, когда мне было всего семь лет. К сожалению, я не очень хорошо ее помню. Дороти с Лукасом у нас тогда еще не работали. Нас было только трое: я, папа и Диллон. Но Диллон на целых десять лет старше меня. После войны он служил разведчиком в армии, поэтому, когда я росла, большую часть времени его не было дома. Воспитывал меня только папа.

Эбби низко склонила голову и потупила взгляд. Сжав пальцы, она положила руки на колени, выражение ее лица было задумчиво-печальным. Несомненно, она думала об отце и выглядела сейчас удивительно беззащитной.

Неожиданно Эбби поднялась, подошла к окну и, отодвинув кружевную занавеску, посмотрела во двор.

— Ты скучаешь об отце, не правда ли? — нарушил тишину голос Кейна.

Подобие улыбки скользнуло по губам Эбби. Она с силой хлопнула себя по щеке.

— Это заметно, не так ли?

Кейн вскочил на ноги, еще не осознав толком, что делает. Он хотел протянуть руки, сжать Эбби в объятиях, сказать… что? Но на этот раз Кейн сдержал свой порыв. Редко пробуждавшаяся в нем совесть остановила его. Кто он такой, чтобы утешить или приласкать Эбби? Кто он такой, чтобы вообще что-нибудь предлагать ей?

— У нас с папой было что-то… даже не знаю, как это поточнее назвать, что сближало нас, — продолжала Эбби. — Возможно, так получалось потому, что мы так долго жили вдвоем. Я не хочу сказать, что папа не любил Диллона так же сильно, как меня. Но папа всегда говорил, что Диллон скорее будет гоняться за преступниками и искать приключений, чем разыскивать отбившегося от стада теленка.

Кейна особенно заинтересовало из сказанного Эбби лишь одно:

— Твой отец не одобрял Диллона?

Прислонив лоб к стеклу, Эбби помедлила с ответом.

— Я думаю, что скорее это было разочарование, — тихо ответила она. — У Диллона нет такой привязанности к земле, как у папы и у меня. Для папы это ранчо означало все. Он много работал, чтобы сделать его таким, какое оно сейчас, — с чувством добавила Эбби. — Я не могу его подвести. И я… я не подведу.

Эбби пристально посмотрела вдаль, туда, где янтарное зарево заката постепенно покрывало луга и пастбища. В четких линиях ее профиля читалась непреклонная решимость.

У Кейна стало еще более мрачно на душе.

Когда-то он испытывал те же самые чувства, что испытывает сейчас Эбби. Он чувствовал ту же связь с землей, то же стремление достигнуть цели, то же желание добиться успеха в хозяйстве. Ему больше всего хотелось сохранить и защитить принадлежавшее ему. Не имело значения, что собственность досталась ему благодаря женитьбе. Нужно было доказать, что Кейн чего-то стоит, доказать себе… и Лорелее.

Кейн подошел к Эбби и остановился позади, нарушив данное себе обещание не трогать ее и пальцем.

Его рука опустилась на плечо Эбби.

— Что будет с хозяйством теперь, когда твой отец умер? — спросил он.

— Оно принадлежит теперь Диллону и мне. Повседневными работами вместо папы буду заниматься я. А более важные решения мы будем принимать вдвоем.

Эбби повернулась к Кейну. Его близость, так же как и дружеский жест, были приятны ей. Она внимательно посмотрела на Кейна.

— Ты больше не думал о предложении Диллона насчет работы? — спросила она, тут же поняв, что спрашивать об этом было ошибкой с ее стороны. Кейн сразу убрал руку с ее плеча.

— У тебя очень короткая память. Я отверг это предложение, помнишь? — проговорил он безразличным голосом.

Эбби была обижена и встревожена, но полна решимости не показывать этого.

— Конечно, я помню, — наконец ответила Эбби. — Я просто предполагала, что ты мог передумать…

— Что ты имеешь в виду? — спросил он с бесстрастным лицом и отошел от Эбби. Ей почудилось, что Кейн уходит куда-то очень далеко, а ее отталкивает.

— Меня это удивляет. — Тон Эбби был таким же холодным, как и его. — Кажется, я припоминаю, что в ту первую ночь в «Серебряной шпоре» ты сказал, что собираешься узнать, не нужен ли работник кому-нибудь из владельцев ранчо в этих местах.

— Я изменил свои намерения, — бросил Кейн, направляясь к дивану.

Взгляд Эбби буквально вонзился в его спину. Неужели он действительно думает, что может так легко отделаться от нее?

— Нет, — неторопливо возразила она. — Мне кажется, это я повлияла на твои намерения, Кейн.

Почему же тебе это не признать Прямо?

Кейн поднял голову с раздраженным видом.

— Да полно тебе, Эбби. Неужели ты действительно думаешь, что я останусь на ранчо в качестве одного из твоих работников? Или ты забыла, что произошло между нами? А что сказал бы твой брат, узнав, что я затащил его сестричку в постель? Пожалуй, он тут же вытащил бы свой револьвер!

Эбби затаила дыхание. Она не ожидала, что он упомянет о случившемся той ночью. Ни один из них не осмеливался заговаривать об этом с того страшного утра после… Но Эбби не раз замечала, что Кейн пристально смотрит на нее, когда ему казалось, что она этого не видит. И она уверена, что воспоминания об их близости постоянно будоражат его память, как, впрочем, и ее. Постоянно.

— Я не вижу, какое это может иметь значение, — возразила Эбби, задаваясь вопросом, что сказал бы Кейн, если бы она, поддавшись страстному желанию, напрямик предложила ему остаться. — Кейн, ты наверняка понимаешь… это могло бы стать для тебя началом новой жизни, шансом навсегда покончить с прошлым…

Кейн старался не слушать и продолжал молчать.

Господи! Неужели Эбби не понимает, что он не отваживается остаться. Ведь близость Эбби делает его похожим на томящегося от любви простофилю. О, ему хорошо знакомы все эти однажды испытанные симптомы. Он начнет думать о том, чтобы остепениться, создать семью, иметь будущее…

Нет, Кейн не может позволить себе влюбиться. И он не влюбится. Но, похоже, он не может ничего с собой поделать.

Чувство вины внезапно охватило Кейна. Его поразило, что он с трудом может вспомнить, как выглядела Лорелея, что он чувствовал, держа ее в своих объятиях, занимаясь с ней любовью. Теперь, закрывая глаза, единственное, что он видит перед собой, это Эбби, ее лицо поднято к нему, в ее глазах, особенно ярких от слез, читается желание. И думает лишь о ней, об ее нежном благоухающем теле… Она именно та женщина, которой ему всегда хотелось обладать.

И как раз та женщина, которую он не заслуживает иметь.

В самом деле, даже смешно думать, что человек с его прошлым может владеть Эбби. Что, черт возьми, он может ей предложить? Ничего, будь оно все проклято, совсем ничего, даже достойного уважения имени!

Однако Эбби не собиралась так легко с ним расстаться.

— Знаешь что? — вдруг сказала она. — Мне кажется, Кейн, что ты просто напуган, что в глубине души ты боишься. И вот почему ты хочешь убежать, почему ты продолжаешь убегать. От меня. От всего, что со мной связано.

В порыве гнева Кейн вскочил на ноги.

— То, что у меня просто нет желания здесь оставаться, еще не означает, что я убегаю, дорогая.

— Как бы не так! Помнишь ту ночь, когда погиб Сынок? Именно тогда ты сказал, что мы не можем вернуться назад, не можем изменить того, что случилось, и поэтому должны научиться жить, примирившись с этим. Не пора ли тебе научиться жить, примирившись со своим прошлым?

Ответом ей было горькое молчание.

— Боже мой, когда я думаю обо всем, через что мы с тобой прошли… и при этом я почти ничего не знаю о тебе, Кейн. Господи, даже не знаю, откуда ты родом! — Эбби заморгала, пытаясь удержаться от слез.

Увидев их, Кейн не сдержался и выругался.

— Что это такое? Ты понапрасну тратишь силы на уговоры и убеждения. Ну же, прекрати лить слезы, дорогая. Они могли бы достигнуть цели раньше. Теперь же это на меня не действует. Бесполезно совать нос в чужие дела и копаться в прошлом, Эбби; лучше даже и не пытайся!

Кейн поднялся и направился к лестнице.

Эбби неотступно следовала за ним.

— Черт возьми, Кейн, ты… ты не имеешь права так бросать меня! Я отдала тебе то, что не отдала ни одному другому мужчине! Я не из тех твоих шлюх, которых можно использовать одну ночь, а затем бросить. Я не позволю тебе поступить со мной так! По крайней мере я заслуживаю хотя бы честного объяснения.

В этот момент они оказались на лестничной площадке. Эбби стукнула Кейна кулаком в спину.

— Черт побери, посмотри же на меня!

Он мгновенно обернулся к ней. Она резко попятилась и потеряла бы равновесие, не схвати он ее за руку. Горящими глазами Кейн посмотрел Эбби в лицо.

— Ты хочешь знать, почему я убегаю? Почему меня разыскивают? Почему я боюсь своего прошлого?

— Да! Я… я достаточно хорошо тебя узнала, Кейн, и не могу поверить, что ты совершил когда-то нечто настолько ужасное, что должен это скрывать даже от меня!

Смех Кейна был неестественным и натужным.

— Ты так думаешь? А как насчет убийства, Эбби?

Что бы ты почувствовала, если бы я сказал тебе, что меня разыскивают за преднамеренное убийство?

Глава 18

Убийство…

Это слово разделило их, точно невидимой стеной.

У Эбби от волнения замерло сердце, страх сковал ей горло, мысли же стремительно проносились в голове. Она вдруг вспомнила, что сказал Кейн в ту ночь, когда с ними был Сэм и когда Кейн так ее напугал…

Бывают моменты, когда человек способен почти на все.

Возможно, Кейн именно такой человек, который способен на многое… но преднамеренное убийство?

Нет, только не это. Только не Кейн.

Все вышло именно так, как Кейн предполагал и чего боялся. Эбби восприняла сказанное им именно так, как он себе представлял. Ее лицо побелело, глаза потемнели и широко открылись. Из горла Кейна вырвался какой-то сдавленный звук, он быстро повернулся и пошел прочь.

Но не успел он сделать и двух шагов, как Эбби схватила его за руку.

— Кейн, подожди!

Он попытался сбросить ее руку.

— Пусти меня, Эбби. Я никчемный человек — возможно, теперь ты мне поверишь! — Не смей говорить так! — Она была разъярена.

Ее пальцы впились ему в предплечье.

Они стояли возле двери в комнату Эбби. Она втолкнула Кейна туда, вошла сама и захлопнула дверь.

Какое-то мгновение она стояла неподвижно, прижавшись спиной и руками к двери. Не очень-то нежно она подтолкнула Кейна к кровати. К ее удивлению, Кейн не стал сопротивляться и молча опустился на постель.

Эбби уселась напротив него в единственное находившееся в комнате кресло.

— Так, — подчеркнуто спокойно проговорила она. — Кто же это был, кого, как считают, ты убил?

Подняв глаза, Кейн встретился с ней взглядом.

— Как? Что я слышу?! Ты не веришь, что я мог кого-то убить? Дорогая, но я же преступник!

Господи, как она ненавидит эти его насмешки! Только теперь Эбби начала понимать, что они в равной мере относятся как к нему, так и к ней. Внезапно Эбби стало очень стыдно за свои, пусть и мимолетные, сомнения.

— Ты мог убить кого-то в целях самозащиты, — невозмутимо сказала она. — Но преднамеренное убийство? — Эбби покачала головой. — Не думаю и не верю.

Он первым отвел свой взгляд, глубоко и прерывисто вздохнув. Кейн больше не казался раздраженным. Он выглядел просто безмерно усталым.

— Ее звали Лорелея. — Кейн помедлил и затем с трудом добавил:

— Она была моей женой.

Эбби с трудом сохраняла внешнее спокойствие.

Итак, Лорелея была женой Кейна… Он любил ее. И его обвинили в убийстве жены!..

— Расскажи мне, пожалуйста, все по порядку, — тихо проговорила она.

Кейн долго и упорно молчал; казалось, он не собирается отвечать. Он лишь ерошил себе волосы и хмурил брови.

— Господи, — наконец пробормотал он, — я даже не знаю, с чего начать.

— Где это произошло?

— В Нью-Мексико.

Эбби не сводила глаз с лица Кейна.

— Так ты оттуда родом?

— Нет. Я вырос в Джорджии, — ответил он с запинкой, затем медленно продолжал:

— Моя жизнь была не похожа на твою, Эбби. Хотя ты рано потеряла мать, у тебя остались отец и брат, которые о тебе заботились. Мои же родители были просто-напросто белыми нищими из южных штатов. Я даже не знаю точно, кто мой отец. Моя мать чаще была пьяной, чем трезвой. Ее тоже не стало, когда я был еще ребенком.

Большую часть своего детства я провел, прося подаяния, потому что всегда был голодным, а затем меня прогнали люди, считавшие себя лучше меня.

Эбби не прерывала Кейна. О многом из того, что он ей сейчас рассказал, она подозревала.

— Когда мне было двенадцать лет, я убежал из дома и вступил в армию Конфедерации. Я служил там курьером. К тому времени как закончилась война, я уже видел столько крови, что мне хватило бы на всю жизнь. Потом я решил направиться на запад. В течение ряда лет я просто плыл по течению, берясь за любую работу, когда мог ее найти, какой бы она ни была, и уходил, когда мне хотелось двигаться дальше. Наконец я осел в Нью-Мексико. Там я устроился работать на ранчо, объезжая лошадей для одной леди, недавно потерявшей мужа… — Тень пробежала по лицу Кейна.

Эбби закусила губу.

— Лорелея?

Кейн кивнул.

— Я начал работать там через несколько месяцев после смерти ее мужа. Лорелея была молода, и у нее не было никакого опыта в управлении ранчо. Она стала часто приходить ко мне за советом. Вскоре мы стали проводить вместе много времени. — Голос Кейна замер, взгляд стал рассеянным и углубленным в себя.

— Вы полюбили друг друга?

Кейн снова кивнул.

— Мы поженились через полгода. В городе по этому поводу ходили всякие грязные слухи: богатая вдова вышла замуж за своего работника. — Он пожал плечами. — Но мы не обращали на них никакого внимания.

Кейн закинул здоровую руку за голову. Взор его был устремлен в потолок, но Эбби видела суровость его глаз.

— Что же случилось потом? — как можно мягче спросила она.

— Однажды, придя домой, я с ужасом обнаружил, что Лорелея лежит в луже крови. Пуля прошла прямо сквозь сердце. Вскоре появился местный шериф. Он потащил меня прямиком в тюрьму, предъявив обвинение в убийстве. — Теперь Кейн говорил коротко и отрывисто. — Весь город был мгновенно взбудоражен. Выдвигалось много предположений, но почти все были убеждены, что я женился на Лорелее, а затем убил ее с единственной целью — чтобы заполучить в свою собственность ранчо.

Эбби была потрясена.

— Какой кошмар! Боже мой! Ты ведь только что потерял жену! Как могли они поступить с тобой так жестоко? Так несправедливо! Не имея никаких доказательств твоей вины!

— Ну, мои недруги, во всяком случае, считали, что доказательств имеется множество. За несколько дней до своей гибели Лорелея нанесла визит своему адвокату по имени Аллан Мейсон. Она попросила его составить документ на право владения ранчо и вписать в него мое имя.

Она собиралась также изменить завещание, с тем чтобы в случае ее смерти я унаследовал бы ранчо.

Кейн в волнении соскочил с кровати и подошел к окну. У Эбби засосало под ложечкой.

— Собиралась? — эхом отозвалась она. — Разве изменения не были сделаны?

— Нет. Ее адвокат дал показания, что эти документы Лорелеей не были подписаны. И, следовательно, не имели юридической силы. Черт возьми, обо всем этом я тогда меньше всего думал! Лорелея была тем единственно светлым, что встретилось в моей жизни… — Кейн замолчал. Эбби не видела его лица, но почти физически ощущала его боль. Она беспомощно смотрела на Кейна, настолько остро сопереживая его душевную боль, будто она была ее собственной.

Она не решалась заговорить первой, тем не менее она хотела узнать все до конца.

— Разве не проводили следствия и тебя не судили? Возможно, если бы ты рассказал им…

— О, я пытался это сделать, Эбби. Но никто не захотел меня слушать. Испытав многое, я обнаружил, что справедливость — это слово для людей, обладающих властью и деньгами. Для такого, как я, простого человека справедливости не существовало. Я был чужаком в тамошнем обществе, каким был всю жизнь, — нищим бродягой, которому по воле случая посчастливилось жениться на хозяйке ранчо. Меня судили, сразу же признали виновным и приговорили к повешению еще до того, как Лорелея успела застыть в своей могиле. Для них не имело никакого значения, что я даже не был на ранчо, когда ее убили! В глазах закона я был все равно виноват. Но я не хотел казни за то, чего не совершал. Поэтому я бежал из тюрьмы и спасся.

— И с тех пор ты скрываешься?! — Эбби не сознавала, что говорит вслух, до тех пор пока Кейн не повернулся к ней вполоборота. Его взгляд был холоден и неподвижен.

Мороз пробежал у Эбби по коже.

— Как ты думаешь, Кейн, кто же убил Лорелею?

И почему?

Наступила напряженная тишина.

— Я не знаю, не имею представления, — наконец ответил Кейн. — Только много месяцев спустя я понял, что кто-то, мне неизвестный, убил Лорелею и подставил меня как убийцу, чтобы убрать с дороги нас обоих — возможно, для того, чтобы прибрать к рукам ранчо. День за днем я просыпался с мыслью о том, что где-то разгуливает убийца моей жены. Но я устал бороться с тем, чего я не видел, устал бороться с тем, чего не знал. Я был так озабочен тем, чтобы остаться в живых, что поначалу даже не позволял себе размышлять о том, кто же все-таки убил Лорелею. — У Кейна вырвался какой-то жалкий короткий смешок. — Полагаю, одно это говорит тебе о том, что я за человек.

Моя жена убита, а моя единственная забота состоит в том, где мне получше спрятаться!

Эбби поняла, что Кейн до сих пор терзается от чувства своей огромной вины и не перестал думать о ней.

— Тогда ты и встретился с Сэмом-Удавкой? — прошептала Эбби.

Кейн кивнул.

— Я был совсем на мели, когда связался с Сэмом и его бандой. Сэм умел чертовски хорошо ускользать от преследования. А в то время единственное, что имело для меня значение, было остаться в живых.

Кейн казался очень хладнокровным, очень сдержанным, тогда как у Эбби сердце обливалось кровью из-за всего того, что ему довелось пережить.

Она поднялась и встала рядом с ним, ощущая непреодолимую потребность прикоснуться к нему и не осмеливаясь это сделать.

— Когда ты перестанешь казнить себя за то, в чем ты не виноват? — тихо спросила она.

Кейн пристально смотрел на переплетавшиеся ветви дерева за окном. Его губы горько скривились.

— У меня даже не хватило мужества попытаться сопротивляться. Ты была права, Эбби. Я скрывался…

Я до сих пор скрываюсь.

— Ты просто потерял надежду выжить, — сказала Эбби. Собрав все свое мужество, она встала рядом с Кейном и слегка коснулась пальцами его груди.

Голос Кейна звучал мрачно:

— Я изменился. Одному Богу известно, что я никогда не был святым, но… все эти годы скрываясь от закона… Господи, Эбби, я совершал такое, о чем никогда не смог бы тебе рассказать, такое, о чем я никогда не смог бы рассказать никому. Умри я сегодня, я бы попал прямиком в ад без всякой надежды на искупление грехов. Неужели это тебя не пугает?

Она покачала головой. Ее взгляд был прикован к нему.

— Меня пугает только мысль о том, что я тебя никогда больше не увижу, что я лишусь тебя.

Кейн в изумлении посмотрел на Эбби, на ее тонкую руку, так доверчиво прижатую к его груди. Где же то резкое осуждение, омерзение и отвращение, которые, как он был уверен, он прочтет в ее глазах? Как ни удивительно, но в них мерцала надежда… Господи!

Как же она ему доверяет! Как же она в него верит!

Он этого не заслуживает. Он не заслуживает Эбби.

Мысли, которые он сознательно отгонял, ожили вновь. Кейн медленно поднял руку и прикоснулся к спине Эбби, борясь с желанием опустить руку ниже изгиба ее ягодиц. Он ясно вспомнил, что он ощущал тогда. Совершенно потеряв голову, он опустил ладони на эти нежные округлости и в порыве бешеной страсти полностью овладел Эбби… Боже правый, как же ему хочется повторить это, хоть раз еще испытать райское наслаждение. Всего лишь один раз…

— Ты не должна говорить ничего подобного, — строго сказал Кейн. — Мне вообще не следует даже находиться здесь с тобой. Что сказали бы Дороти и Лукас, увидев нас здесь вдвоем?

Но Эбби было не до Лукаса и Дороти. Она чуть не упала сейчас от одного лишь воспоминания о том ужасном мгновении, когда Кейн был ранен и она испугалась, что он мертв. Эбби отчетливо представила себе ту опустошающую боль, которая охватила ее в тот момент. И эти несколько последних дней, понимая, как страдает Кейн, она сама испытывала страдания.

Она старалась не думать об истинной причине своих переживаний, обманывая саму себя, объясняя свою привязанность к Кейну тем, что им довелось пережить вместе столько испытаний.

Но в ту ночь, когда она отдалась Кейну, она лишилась и частицы своей души, которая всегда будет принадлежать ему… и только ему одному. Теперь у нее нет никаких сомнений — они просто исчезли. Она больше не может обманывать саму себя.

Она его любит. Для нее не имеет значения, кто такой Кейн или кем он когда-то был. Она его любит.

— Я давным-давно слышала, как хлопнула входная дверь. Дороти и Лукас пошли к себе домой, — прозвучал в тишине комнаты ее напряженный шепот, — они не вернутся до утра.

Ее другая рука потянулась вверх, чтобы присоединиться к первой. Кончиками пальцев она ощущала биение сердца Кейна.

— Ты не понимаешь, что делаешь, Эбби, — пробормотал Кейн.

— Да? А я думаю, что понимаю, — ответила она, слегка улыбаясь. Ее неуверенная улыбка исторгла стон из груди Кейна. Господи, если бы только все было проще!

Если бы только не золотились так ее волосы, а ее глаза не были бы своей голубизной похожи на летнее небо и он сам не походил бы на загипнотизированного человека, жаждущего прикоснуться только к ней, почувствовать ее, насладиться близостью с ней. Он ненавидит себя за внезапный прилив желания, этот мучительный телесный голод. Ему невыносимо сознавать, что только эта женщина может утолить жажду, мучающую его. Пусть бы на месте Эбби оказалась любая другая женщина! Но ему нужна только Эбби. Только она.

Кейн стоял опустив руки, изо всех сил стараясь не прикасаться к ней.

— Я тебя правильно понимаю? — тихо спросил он.

В ответ Эбби стала неумело возиться с пуговицами его рубашки. Расстегнулась одна, затем другая и еще одна.

— Ты оставался со мной, когда я страдала, Кейн.

Ты держал меня в своих объятиях и старался заставить меня забыть… Теперь моя очередь сделать то же самое для тебя.

Наконец расстегнулась последняя пуговица. Эбби прижалась щекой к широкой, заросшей волосами груди.

— Кейн, — прошептала она. Раскрыв свои теплые мягкие губы, она прикоснулась ими к его телу. От ее прерывистого дыхания зашевелились волоски вокруг плоского коричневого ободка его соска. Потом Эбби стала горячо целовать его твердую ключицу, ямку на шее, его крепко сжатые губы…

«Проклятие! — беспомощно подумал Кейн. — Проклятие!»

Он зажмурил глаза.

— Господи, Эбби, что ты со мной делаешь? — чуть ли не крикнул он, прижал ее к себе и, обхватив руками затылок, властно приподнял и приблизил ее лицо к своему. Поцелуй, которым они обменялись, был жадный, неистовый, горячий и в то же время нежный. Ее губы поначалу стыдливо приоткрылись, затем робко подчинились его неукротимому порыву.

Кейн неохотно оторвался от губ Эбби, потом прижался лбом к ее лбу, его дыхание было прерывистым и затрудненным.

— Мне хочется заняться с тобой любовью, Эбби.

Я хочу, чтобы тебе было совсем хорошо, так, как это должно было быть в первый раз.

Приложив пальцы к его губам, Эбби заставила Кейна замолчать.

— Мне и было хорошо. Я никогда не думала, что смогу почувствовать то, что ты тогда заставил меня почувствовать.

Кейн снова поцеловал ее, но на этот раз его рука действовала гораздо более ловко и энергично, чем ее.

Эбби почувствовала, как ее захлестнула горячая волна, когда Кейн стянул с ее плеч блузку и дернул за ленту на горловине сорочки. Ее груди оказались в руках Кейна, соски уже затвердели и напряглись. Когда кончиками пальцев он обвел каждый сосок, они затвердели и затрепетали в его ладонях. Крик наслаждения вырвался из горла Эбби.

Ее юбка и панталоны отправились вслед за блузкой и упали у ее ног; туфли и чулки оказались там же.

Потом Кейн стал сбрасывать одежду с себя. Она успела мельком увидеть его великолепное бронзовое от загара обнаженное тело, прежде чем Кейн поднял ее на руки и понес к кровати.

Он очень медленно опустил ее на постель, его глаза, сверкавшие, подобно сполохам пламени, жадно пожирали ее тело. От одной лишь мысли, что вид ее обнаженного тела доставляет ему такое удовольствие, Эбби почувствовала несказанное наслаждение. Кейн притянул ее к себе, запечатлев на ее губах крепкий дурманящий поцелуй. В ответ Эбби еще сильнее обняла Кейна и прильнула к нему, ощущая давление его возбужденной плоти, прижатой к ее животу.

Они оба едва дышали, когда Кейн приподнял голову.

— Дотронься до меня, Эбби. Пожалуйста, дотронься до меня… — Он схватил ее за запястья и потянул ее руки вниз, к своей груди.

Эбби была несколько удивлена его настоятельной просьбой. Мысль о том, чтобы тщательно изучить его худое крепкое тело была заманчивой, но и немного пугала.

Эбби понимала, что опыт Кейна гораздо обширнее, чем то немногое, что она может ему предложить.

— Я… я хочу этого, — доверчиво проговорила она. — Я сделаю все, что ты мне скажешь, но… о, Кейн, я же понимаю, что ты был близок со… со многими другими женщинами. А я ничего не знаю… не умею. В любом случае я не могу идти с теми женщинами ни в какое сравнение.

Он перевернулся на спину, увлекая за собой Эбби и страстно глядя на нее пылающим взором.

— Никогда и никто не был равен тебе. Ни одна женщина никогда не была равна тебе, Эбби. Никогда.

— Даже Лорелея? — Этот вопрос сорвался с губ Эбби помимо ее воли.

Его глаза потемнели.

— Даже Лорелея. — Перебирая пальцами пряди ее волос, Кейн наклонил голову Эбби и приблизил ее рот к своему. Он поцеловал ее жарким, захватывающим дух поцелуем, который был красноречивее любых слов и придал ей немного смелости.

Эбби медленно провела кончиками пальцев по его твердым, как сталь, бицепсам, покрытым атласной кожей, затем ее пальцы скользнули по густым курчавым волосам на его груди, она испытывала трепет от прикосновения к этой гладкой, как плотный шелк, коже и старалась не задеть повязку на плече. Грудь Кейна стала быстро вздыматься и опускаться, и это придало Эбби еще больше смелости. Мускулы его живота напряглись, когда ее пальцы теперь уже храбро опустились еще ниже, прямо к самому интимному месту…

Это прикосновение заставило их обоих вздрогнуть.

Эбби испытывала удовольствие, страх и возбуждение.

Затаив дыхание, она ощупала его плоть — напряженную и твердую…

Ощущая эти восхитительные касания, Кейн зажмурил глаза, его лицо стало напряженным оттого, что он едва себя сдерживал, его пальцы уже впились в мягкую плоть ее бедер. Он весь пылал, когда их тела соприкасались, и испытывал боль и страстное желание, когда этого не происходило. Кейн испытывал непреодолимое желание опрокинуть Эбби на спину и как можно быстрее овладеть ею. Но именно так он уже овладел ею раньше, в этот же раз он был полон решимости не причинять ей боль, а доставить то удовольствие, которого лишил ее в первый раз. Однако ощущение того, как ее теплая рука сжимает его плоть — скользит, ласкает ее, выражая молчаливое восхищение, нестерпимо его возбуждало.

Быстро переведя дух, Кейн отодвинул руку Эбби, слегка сжав при этом ее обнаженное плечо.

— Теперь моя очередь, — едва слышно проговорил он.

Кейн перевернул Эбби на живот и откинул назад ее волосы. У нее перехватило дыхание, когда он запечатлел легкий поцелуй на ее затылке. Ее обдало жаром, когда он стал целовать ей спину, то тут, то там задерживая губы и язык, а затем снова возвращаясь к теплому углублению между нежными и твердыми ягодицами.

Затем он снова перевернул ее на спину. Руки Кейна лежали на ее грудях, он брал их в ладони, сжимал и ласкал. Эбби с трудом подавила стон, охваченная огнем желания, горевшего внутри нее и рвавшегося наружу. Его пальцы легко скользили по ее плоскому животу, слегка дотрагиваясь до густых шелковистых волос. Твердые кончики его пальцев пробирались между ее бедрами далеко вниз, до самых колен и снова возвращались назад. Один дерзкий палец пробрался дальше всех — в промежность и, отыскав заключенное там сокровище, подарил ей такие страстные, мучительные ласки, от которых она совсем ослабела.

Внезапно Эбби ощутила, как будто огненная струя спиралью пронзила ее. Ее бедра непроизвольно начали извиваться, как бы пытаясь найти руку, изучающую ее тело.

Громкий стон бился у Эбби в горле. Кейн поднял голову. В его горячем взгляде отражалась та же необузданная страсть, которая обуяла и ее. Его поцелуй был исступленным и опьяняющим. Эбби невольно подумала, что, каким бы опасным, каким бы отчаявшимся ни был этот человек, — он сильно ее желает.

Кейн навис над Эбби, коленями широко раздвинув ей ноги. Из его горла вырвался низкий гортанный звук.

На этот раз Эбби не ощущала никакой боли, лишь острую потребность слиться в охватившем ее экстазе с этим мужчиной, почувствовать, как его тело неотделимо от ее, ощутить его мощь и силу.

— Что-то раскрылось в душе Эбби. Ее буквально захлестнул обрушившийся на нее поток чувств, безраздельно завладевая ее разумом, телом и сердцем.

Уткнувшись головой в железный изгиб его плеча, Эбби в этот момент совсем не беспокоилась, что обнажает перед ним свою душу.

— Я люблю тебя! — воскликнула она, прижимаясь к его шее. — О, Кейн, я… так люблю тебя.

Его глаза были полузакрыты, лицо выражало страдание.

— Эбби, — со стоном произнес он ее имя. — О Господи, Эбби…

Кейн попал в цель, едва не потеряв контроль над собой. Она казалась такой маленькой, такой желанной. Так хорошо ему не было никогда прежде… никогда. Войдя в экстаз, больше ни о чем не думая, Кейн стремительно ринулся вперед, глубоко погрузившись в тело Эбби — так глубоко, что она никогда не забудет эту ночь… никогда не забудет его. Он ничего так не жаждал, как навсегда оставить память о себе и в ее теле, и в ее душе, точно так же как она оставила память о себе в его теле и в его душе.

Эбби застонала. Боже, так, значит, это любовь, изумленно подумала она. Безрассудная и необузданная. Прекрасная и удивительная. У нее было ощущение, будто они с Кейном объяты неистовым пламенем.

Эбби даже вскрикнула. Мгновение спустя их слияние слегка ослабело, а затем снова усилилось, и так повторялось снова, снова и снова. Вдруг все внутри Эбби будто взорвалось, унося ее сквозь пространство и время. Казалось, что сама Вселенная, вращаясь, несется вместе с ней в далекие, неведомые миры. Наслаждение неизмеримо возросло, когда она почувствовала, как Кейн весь напрягся, содрогнулся и мгновение спустя излил в нее горячий поток, явно принесший ему облегчение и, подобно огненной струе, проникший глубоко в нее, вызвав нестерпимый жар внутри.

Кейн зарылся лицом в ее влажную подмышку, не имея сил даже пошевелиться. Эбби нежно провела пальцами по темным волосам на его затылке. Ничто и никогда не было так прекрасно, подумала она, все еще находясь в блаженном состоянии. Она не сомневалась, что Кейн тоже сполна почувствовал и оценил, как непередаваемо восхитительно их полное слияние. Они так подходят друг другу, радостно решила Эбби. Завтра, она клянется, завтра она ему скажет…

Но рано утром Кейн уехал.

Глава 19

Кейн стоял на самом краю обрыва. Его взгляд был устремлен на белевший далеко внизу фермерский дом, прятавшийся среди низкорослых дубов. Широкая простая веранда, поддерживаемая крепкими колоннами, примыкала к дому. Из массивной каменной трубы камина неторопливо тянулся к небу легкий дымок. В большем из двух расположенных рядом загонов для скота свободно паслись несколько лошадей. Позади хозяйственных построек до самых гор простирались луга и пастбища. Все вокруг дышало миром и покоем.

Лишь одна мысль мешала наслаждаться этим покоем — Кейн страшно рискует, вернувшись в Нью-Мексико.

Наконец Кейн отвернулся. Полночь взглянула на него с того места, где он оставил ее, привязав к кусту, Кейн отошел на несколько шагов и опустился на колени перед заросшей травой могилой. Выдергивая сухую, выжженную солнцем траву, он увидел на могильном камне выгравированные буквы.

Кейн позаботился о том, чтобы Лорелею похоронили рядом с ее первым мужем Эмметом, но сейчас он впервые вернулся на могилу покойной.

Кейн проклинал себя за то, что он никудышный и презренный человек, вернее, просто скотина. Как он мог позволить себе уехать, не выяснив, кто убил Лорелею?

«Ты просто эгоистичный ублюдок, — звучал у него в голове обвиняющий голос. — Ведь она была твоей женой. Ты был обязан выяснить, кто лишил ее жизни и почему. А ты даже не попытался это сделать…»

Кейна терзало чувство вины. Возможно, ему следовало вернуться уже много лет назад. Он представил себе ту изнуряющую пустоту, которую ощущал без Лорелеи в первый год. Каждый день он просыпался с мыслью о том, что где-то поблизости находится ее убийца. Но он так устал бороться с невидимым и непонятным. И в конце концов Кейн постарался выбросить из головы и сердца все мысли и воспоминания о прошлом, о владевших им тогда чувствах.

— Прости меня, Лорелея, — хрипло прошептал Кейн, низко склонив голову. — Теперь я все выясню и постараюсь отомстить за тебя. Клянусь, я это сделаю.

Он не сумел защитить Лорелею, но он не имеет права поступить так же с Эбби…

Кейн поднялся с земли, отвязал и оседлал Полночь и вскочил в седло. Он был взволнован и полон решимости. Почти совсем стемнело, когда Кейн приблизился к окраинам города. Он втайне радовался этому обволакивающему землю покрову темноты, когда ехал к Вилли в местную таверну. На пыльной улице Кейн спрыгнул с седла и привязал Полночь к обветшалым, облупленным перилам. Он поднимался по ступенькам, низко надвинув на лоб шляпу, позвякивая шпорами.

Держался он очень прямо и казался уверенным в себе человеком, знающим, куда и зачем идет. Но внутри его одолевал страх. Что, если его узнают? Что, если его опять бросят в тюрьму?

Кейн понимал, что у него нет выбора. Он больше не может оставаться таким человеком, каким стал. Он должен восстановить свое доброе имя или умереть, пытаясь это сделать. И не только для себя, но и в память о Лорелее.

Но больше всего — ради Эбби. Сквозь вращающиеся двери плыли спирали дыма и доносился хриплый мужской смех. Кейн с удовлетворением потер рукой жесткую бороду, отросшую за последние две недели, радуясь тому, что она делает его лицо совершенно неузнаваемым. Когда Кейн вошел в таверну, несколько равнодушных взглядов обратилось на него, но ни один из них не задержался надолго. Кейну повезло, что он также не привлек к себе ничьего внимания, проходя к бару. Постоянные посетители заведения, наверное, думают, что он зашел сюда, проезжая мимо, по дороге в город Альбукерке.

Вытирая руки о полотенце, появился бармен.

— Чем могу служить? — осведомился он.

— Виски, — коротко бросил Кейн.

— Сию минуту.

Спустя несколько секунд Кейн со стаканом виски в руке пробирался к столику в углу, где его меньше всего могли заметить. Он сидел, потягивая обжигающий напиток и внимательно осматривая помещение, стараясь не задерживать слишком долго взгляд ни на одном лице. Он узнал нескольких человек, но большинство посетителей были ему незнакомы. Многое тут изменилось, равнодушно признал Кейн. Город значительно разросся сравнительно с тем, каким он его помнил. По дороге в таверну он проехал мимо новой гостиницы и нескольких домов возле школы, которых там не было прежде.

Допив виски, Кейн поднялся и направился к двери.

Мысли опережали его действия. Он подумал, что будет неразумно остаться здесь, в городе. Тайлер-Флэтс находится всего в пяти милях к западу отсюда.

Он поедет туда и проведет там ночь. Времени вполне достаточно, чтобы начать задавать вопросы завтра.

Не заметив, Кейн сильно ударил плечом человека, который одновременно с ним ступил на дощатый настил тротуара. Кейн поднял голову. Из-под мягких полей запыленной широкополой шляпы на него внимательно смотрело молодое узколицее лицо с рыжевато-бурыми усами. Кейн выругался про себя. Вот сукин сын! Этот человек — Расти Оуэне, работавший с Кейном на ранчо Лорелеи. Когда-то они были друзьями.

Находившийся рядом мужчина немного отступил назад. С несколько озадаченным выражением лица он слегка приподнял поля своей шляпы.

— Послушайте, мистер, похоже, я вас знаю. — Не успел он произнести эти слова, как глаза его широко открылись. Он узнал Кейна.

Тот стоял слегка расставив ноги, положив руку на свой кольт.

— Я не хочу никаких неприятностей, Расти, — предостерегающе сказал Кейн. — Пойдем за таверну, но иди очень медленно. Держи руки так, чтобы я их видел.

Расти беспрекословно повиновался и медленно двинулся вперед, разведя руки в стороны. Кейн следовал за ним по пятам, внимательно следя за тем, чтобы Расти не сделал никакого неожиданного движения. Лишь только они оказались позади таверны, Кейн остановился.

— Все в порядке. Мы отошли на достаточное расстояние, — сказал он. Потом снял револьвер Расти, пристегнутый у его бедра, и опустил в свою кобуру.

Расти поднял руки и медленно повернулся к Кейну.

— У тебя нет никакой причины для тревоги. Я не выдам тебя, клянусь. Ведь мы когда-то были друзьями, помнишь?

Слабый поток света из окна на верхнем этаже осветил лицо мужчины. По блеснувшим над его усами капелькам пота Кейн понял, что тот нервничает.

— Да. Я помню. — Кейн не сводил взгляда с лица Расти.

Расти судорожно сглотнул.

— Послушай, Кейн, думай, что хочешь, я никогда ни на йоту не верил, что это ты убил Лорелею. Даже дурак видел, что было между вами, как вы относились друг к другу. Черт побери, мужчина не станет убивать свою собственную жену, которую безумно любит.

Безумно любит. От этих слов у Кейна сжалось сердце. Да, он очень любил Лорелею.

Под пристальным взглядом Кейна Расти ни разу не дрогнул. Кейн почувствовал, как напряжение постепенно покидает его. Доверие нелегко восстановить после стольких лет разлуки, однако инстинкт подсказывал Кейну, что Расти не изменился. Он был одним из немногих, кто требовал освобождения Кейна из тюрьмы.

Кейн медленно протянул руку.

— Ты прав, — тихо сказал он. — Когда-то мы были друзьями. Хотелось бы, чтобы мы снова ими стали.

Расти наконец с облегчением перевел дух и, схватив руку Кейна, сердечно ее пожал. Однако его широкая улыбка быстро исчезла. Он покачал головой и нахмурился.

— Должен сказать тебе, Кейн, что ты здорово рискуешь, вернувшись сюда. Конечно, эта борода делает тебя почти неузнаваемым, но в городе все еще есть люди, которые могут тебя вспомнить.

Голос Кейна был таким же суровым, как и черты его лица:

— Я вернулся, чтобы восстановить свое доброе имя. И не уеду до тех пор, пока не сделаю этого.

Расти потер подбородок.

— Это будет нелегко, — отважился возразить он. — Я спрашивал многих, пока ты сидел в тюрьме, но так ничего и не добился. Мне кажется, единственный способ для тебя восстановить свое доброе имя — это выяснить, кто действительно убил Лорелею.

— Это как раз то, что я собираюсь сделать, — сказал Кейн.

Расти окинул Кейна долгим внимательным взглядом.

— Послушай, а почему бы тебе не поехать ко мне домой? У нас с Мэри Бет нет лишней кровати, но если ты не против соседства нескольких цыплят, то можешь спать в сарае.

Кейн удивленно поднял брови.

— Мэри Бет? — спросил он.

— Моя жена, — гордо сказал Расти, улыбаясь во весь рот. — Вот уже год, как мы женаты. Купили клочок земли, как раз к западу от города. — Он снова широко улыбнулся. — Теперь ты видишь перед собой фермера, а в будущем году мы надеемся приобрести несколько голов рогатого скота.

Итак, у Оуэнса теперь есть жена. Кейн нисколько этому не удивился. Расти — дружелюбный, приятный парень. Но для Кейна угроза быть снова схваченным пока не миновала. Он может сильно навредить и Расти, и его жене.

— Не знаю, что тебе ответить, — медленно проговорил Кейн. — С твоей стороны очень великодушно проявить ко мне гостеприимство, но я не хочу навлекать на вас обоих опасность.

Расти снова улыбнулся Кейну.

— Я готов рискнуть. Кроме того, находясь у меня, ты сможешь добраться до сути дела, не беспокоясь о том, что еще кто-нибудь узнает тебя, прежде чем ты будешь готов к этому.

Кейн снял шляпу и взъерошил волосы.

— Идет, — не очень охотно согласился он. — Но только на сегодняшний вечер.

Спустя час он уже сидел в кухне у Расти, очищая тарелку от аппетитной тушеной говядины. Проглотив последний кусок, Кейн поднял голову и с благодарностью взглянул на жену Расти, маленькую темноволосую женщину.

Положив вилку, он улыбнулся ей через стол.

— Это была лучшая еда, которую я испробовал за многие годы, мэм.

Мэри Бет зарделась от похвалы. Она была полной и розовощекой, и не оставалось сомнений, что скоро семью ожидает прибавление.

Расти отодвинул свой стул, собрал пустые тарелки и отнес их в раковину.

— Я сам позабочусь о них попозже, — сказал он жене. — Тебе сейчас полагается как можно больше отдыхать, но мне хорошо известно, что ты всегда на ногах с восходом солнца.

Мэри Бет вздохнула.

— Иногда, — нежно пожурила она его, — ты знаешь меня еще не слишком хорошо.

Кейн снова налил себе в чашку кофе.

— Когда ждете прибавление? — спросил он.

Расти опять уселся рядом с Мэри Бет. Он протянул руку и хозяйским жестом дотронулся до ее круглого живота.

— Этот маленький петушок может вылупиться в любой день, — ответил он, хихикая.

Мэри Бет оттолкнула его руку.

— Петушок? Кто сказал, что это будет не курочка?

Расти нежно обнял Мэри за плечи и ласково притянул к себе.

— Ты же знаешь, мне все равно, кто появится на свет, при условии, что вы оба будете в порядке.

Кейн отвел глаза. Он почувствовал, как у него сжалось сердце. Расти и Мэри, видно, очень любят друг друга и гордятся этим. Он вдруг с болезненной остротой почувствовал, что именно такой жизни хочет для себя и Эбби. Дома, полного любви и тепла. И, подобно Расти и Мэри Бет, иметь ребенка…

Внезапно его мысли остановились на этом. Ребенок.

Ладони Кейна стали влажными. Этого-то он как раз и не учел, а Эбби по своей неопытности — тем более. Боже правый, возможно, уже сейчас она носит его ребенка…

Господи! Наверное, он поступил опрометчиво, что уехал. Но он обязан вернуть себе доброе имя и право на жизнь, чтобы не оглядываться постоянно назад и прямо смотреть людям в глаза.

Извинившись, Кейн вышел из кухни. Стоя на веранде, он вдохнул холодный ночной воздух, стараясь привести в порядок свои спутанные мысли. Неужели его намерения — все же пустая затея? Единственный способ вернуть себе доброе имя — это найти убийцу Лорелеи. А как, черт возьми, он собирается это сделать? Он даже не имеет понятия, откуда надо начинать распутывать клубок. У Лорелеи, насколько Кейн знал, не было врагов. Мысль о краже он тоже давно отбросил: из дома ничего не пропало.

Спустя несколько минут Расти, выйдя на веранду, присоединился к нему. Кейн взглянул на темное ночное небо.

— Что произошло после того, как я бежал? — тихо спросил он.

— Прошло так много времени, что трудно вспомнить, — со вздохом признался Оуэне. — Несколько дней вокруг убийства и твоего побега стоял большой шум.

— Кто-нибудь руководил всем этим?

— Насколько я помню, нет, — начал было Расти, но тут же остановился. — Нет, — медленно произнес он. — Нет, это неверно. Кто-то очень громко требовал, чтобы шериф Кинси выслал на поиски отряд полицейских.

Кейн состроил презрительную гримасу.

— Ну, шериф никогда меня не жаловал. Ему чертовски не терпелось увидеть, как я буду вздернут на виселице.

— О, Кинси был дурак и подлец, каких не часто встретишь, — согласился Расти. Помолчав, он внезапно щелкнул пальцами. — Аллан Мейсон, вот кто это был. Именно он настаивал на том, чтобы шериф выслал отряд полицейских, — даже шел напролом, требуя этого, насколько я помню.

Аллан Мейсон… Глубоко в мозгу Кейна промелькнуло смутное воспоминание. Аллан Мейсон был адвокатом Лорелеи.

— По дороге в город я проезжал мимо ранчо. Похоже, что его содержат в полном порядке? — спросил Кейн. — Что с ним стало после того, как я скрылся?

— Оно было выставлено на аукцион и продано тому, кто предложил наивысшую цену. — Лицо Расти помрачнело. — Попытайся отгадать, кто это был? — Он выжидательно посмотрел на Кейна.

Разрозненные кусочки начали соединяться в единое целое… И вдруг все приобрело совершенно определенный смысл…

— Господи! Неужели Аллан Мейсон?!

Расти кивнул.

— Никогда раньше я не задумывался об этом, но такое чертовское совпадение…

Кейн выругал себя за то, что был таким дураком.

Боже правый, ему-то следовало бы знать. Но в то время единственное, что имело для него значение, было найти способ остаться в живых…

— Больше чем совпадение, я бы сказал, — расхохотался Кейн. — Хорошо помню, что Лорелея ездила в город повидаться с Мейсоном как раз за несколько дней до того, как ее убили. Она сказала, что собирается включить мое имя в документ о праве собственности на ранчо. Черт возьми, и это потом использовали как улику против меня!

Расти потер подбородок.

— Знаешь, что я думаю? Возможно, Мейсон решил избавиться от Лорелеи, с тем чтобы купить ее ранчо, и к тому же очень дешево, как я слышал, а вину свалить на тебя.

— Возможно, ты прав. Но как мне это доказать?

Никто не поверил мне, когда все это случилось, — — они считали, что я всего лишь жалкий бродяга, которому повезло с женитьбой на хозяйке, а затем удалось от нее избавиться, чтобы получить ее ранчо. — Кейн спустился по ступенькам и стал ходить, взад и вперед вдоль веранды.

— Этот проклятый Аллан Мейсон считается просто святым в городе. Кто, черт возьми, поверит мне, если я попытаюсь выступить против него? — Кейн топнул ногой об землю. — У меня нет никаких доказательств его вины. Мои обвинения обернулись бы только против меня, в пользу Мейсона.

— Но если бы сам шериф услышал это от тебя лично…

— Шериф! Стоит мне только появиться у него на крыльце, он вздернет меня на ближайшем же дереве!

— Я так не думаю, — покачав головой, тихо сказал Расти. — Нет, я совсем так не думаю.

Кейн бросил на него сердитый взгляд.

— Ты спятил, приятель! Ты прекрасно понимаешь, что шериф именно так и поступит!

Слабое подобие улыбки тронуло губы Расти.

— Нет, — спокойно повторил он. — Видишь ли, Кинси умер. И случилось так, что шериф, занявший его место, мой шурин…

Субботними вечерами на ранчо было тихо, как в склепе. — Большинство работников уезжало в город, чтобы потратить заработанные тяжелым трудом деньги на выпивку, игру в покер и на проституток. Только с наступлением утра они вернутся в дурно пахнущие бараки, все еще полупьяные, многие без единого гроша, но счастливые, как пчелы на клеверном поле.

Адвокат Аллан Мейсон намеревался поехать в город и присоединиться там к своим парням, но он не торопился. Он давно научился легко воспринимать жизнь, используя для себя любую возможность, когда она подворачивалась. С бокалом отличного бренди в руке Мейсон прошел в свой кабинет. На его губах появилась самодовольная улыбка, когда он опустился в кресло у широкого письменного стола из красного дерева. Он огляделся вокруг, любуясь обшитыми сосновыми панелями стенами и дорогой мебелью из темного дерева.

Мейсон откинулся назад и сплел пальцы на уже изрядно округлившемся животе. Позади него сквозь тонкие занавески на окне проникал в комнату прохладный вечерний ветерок. Аллан неожиданно для себя радостно рассмеялся. У него есть сейчас больше, чем он когда-либо мечтал иметь… а стоило это ему так мало! Что из того, что богатое ранчо, в сущности, было им украдено…

— Не хотите ли вы поделиться причиной вашего веселья со мной? — лениво растягивая слова, произнес чей-то голос позади Мейсона.

Мейсон застыл, как от удара стальным клинком в спину.

— Какого черта? — с трудом ловя ртом воздух, прошептал он.

Незваный гость медленно обошел вокруг стола и встал так, что на него теперь падал свет лампы. Мейсон был изумлен: он видел перед собой лицо, которое надеялся никогда больше не увидеть.

— С вашей стороны весьма великодушно, Мейсон, что вы содержали ранчо в должном порядке, пока меня не было. Похоже, вы действительно, хорошо с этим справлялись.

Мейсон наконец обрел дар речи:

— Вы совершили большую ошибку, вернувшись сюда, Кейн. В городе все еще есть петля, которая только того и ждет, чтобы затянуться вокруг вашей шеи!

Кейн только улыбнулся, но эта улыбка была леденящей.

— Право же, вас пока разыскивают за одно убийство, Кейн. Неужели вы хотите совершить второе?

— Но ведь мы оба знаем, что я не убивал Лорелею. Не так ли, Мейсон?

Тот молчал. Кейн поднял ствол своего кольта на один уровень с сердцем Мейсона. Его глаза сверкали, как осколки оникса.

— Я спрашиваю в последний раз, Мейсон. Мы оба знаем, что я не убивал Лорелею, не правда ли?

Казалось, что время тянется бесконечно, а воздух пропитан напряженным ожиданием. На какое-то мгновение Кейн испугался, что проделал путь сюда напрасно, что Мейсон откажется признаться. Но когда Кейн уже почти потерял надежду, Мейсон произнес:

— Хорошо, я… я скажу вам. Я знаю, что вы не убивали Лорелею.

Глаза Кейна сузились.

— Это сделали вы, не так ли? Вы убили ее — или заставили кого-то другого сделать это для вас?

— Это сделал я, — признался Мейсон, его голос прозвучал едва слышно.

Больше всего на свете Кейну хотелось обойти стол и сжать пальцами шею Мейсона. Он с трудом сдерживал свою ярость.

— Говорите громко и отчетливо, Мейсон. Я вас не слышу.

— Это сделал я.

— Громче.

— Я только что сказал вам, что это сделал я. Я убил ее — я застрелил Лорелею! Только… только уберите револьвер!

Пальцы Кейна, сжимавшие револьвер, разжались.

Ему пришлось заставить себя опустить оружие в кобуру.

— Для того чтобы до конца все понять, мне хотелось бы знать, почему вы это сделали.

Теперь, когда непосредственная угроза для его жизни миновала, глаза Мейсона засверкали от бешенства.

— Почему? Да потому что она была безмозглой, вот почему! Она могла бы выбрать меня, но она предпочла тебя — грязного никчемного ковбоя, — будто я был недостаточно хорош для нее!

Кейн смутно вспомнил, как Лорелея рассказывала ему, что после смерти Эммета она какое-то время встречалась с Мейсоном и тот даже делал ей предложение. Она сказала, что не приняла это всерьез, и разговор быстро выскочил у него из головы.

На лице Кейна отразилась охватившая его ярость.

— Она приходила к вам для того, чтобы вы внесли мое имя в документ, удостоверяющий, что я совладелец ранчо. А ее завещание… Она сказала мне, что изменила также и свое завещание, назвав меня своим наследником.

Именно тогда вы решили убить Лорелею, не так ли?

Губы Мейсона раздвинулись в злобной ухмылке.

— Это ранчо стоит целое состояние! Почему ты должен был им владеть, черт возьми, почему она, которая доказала, что она всего лишь потаскушка, пустив тебя в свою постель?! Мне она никогда не разрешала даже дотронуться до нее! О, во всяком случае, я показал ей, чего она заслуживает, — издевался Мейсон над Кейном. — Если я не смог заполучить эту женщину, то решил обязательно прибрать к рукам ее ранчо. А к тому же еще и ты — такой здоровенный детина, а бежал как жалкий трус. — Его взгляд скользнул по засунутому обратно в кобуру револьверу. — Да к тому же ты слишком труслив, чтобы застрелить меня сейчас!

— О, несомненно, мне очень хотелось бы это сделать, — напряженно улыбнулся Кейн. — Но я считаю, что вашей дальнейшей судьбой лучше распорядится шериф.

— Шериф, — насмешливо протянул Мейсон. — Он ни на йоту тебе не поверит. Он поверит мне, как и прежде.

— А вот тут вы не правы, — прозвучал другой голос. — В самом деле, ведь Кейна судили за преступление, которое он не совершал. И я сказал бы, что сейчас услышал достаточно, чтобы вы попали в тюрьму, и лично прослежу за тем, чтобы вас судили за преднамеренное убийство.

Мейсон выпучил глаза. Он не заметил, как чья-то неясная фигура проскользнула за его спиной в комнату сквозь открытое окно. Он вскочил на ноги и молча уставился на шерифа, будто мгновенно онемев.

Шериф, худой, костлявый мужчина с проницательными голубыми глазами, вытащил пару наручников.

— Да, действительно, похоже на то, что мне нужно не медля телеграфировать судье и проследить за тем, чтобы возможно скорее был назначен день суда.

Невыразимое облегчение охватило Кейна. Он понял, что все его страдания кончились. Теперь он сможет жить по-человечески. Он свободен. Свободен, чтобы вернуться в Вайоминг…

Вернуться к Эбби.

Глава 20

Сначала Эбби казалось, что она не сможет вынести такую обиду. Она отказывалась верить во внезапность отъезда Кейна. Кейн просто упаковал свои вещи и уехал без всяких объяснений, даже не попрощавшись…

Она отчетливо помнила тот миг, когда стояла в конюшне, уставившись на пустое стойло Полночи.

Как будто это случилось вчера. Ей хотелось громко кричать от охвативших душу боли и горя. Но единственное, что она могла себе позволить, это безмолвно плакать горючими слезами.

Спустя шесть недель слез больше не было. На смену страданию пришло горькое чувство обиды и негодования.

Эбби испытывала щемящее чувство стыда всякий раз, когда думала о том, как всю себя отдала ему, ничего не получив взамен. Эбби не питала никаких иллюзий. Несмотря на ту последнюю незабываемую ночь, которую они провели вместе, она знала, что Кейн не вернется. В конце концов он не давал ей никаких обещаний, и нет никаких оснований надеяться, что он испытывает к ней такие же сильные, как она, чувства.

Безусловно, он не был настолько глуп, чтобы признаваться ей в вечной любви.

На смену июлю пришел август, на смену августу — сентябрь. Не прошло и недели после отъезда Кейна, как к Эбби стал захаживать Бак Расселл. В первый раз он пришел выразить Эбби соболезнование по поводу смерти ее отца. Во второй раз явился, чтобы сопровождать Эбби в город на богослужение. Скорее из вежливости, чем по какой-либо другой причине, она пригласила его остаться к обеду. Диллон был недоволен, когда узнал, что визиты Бака стали чуть ли не ежедневными. «

— Что это означает, сестричка? Почему он вертится вокруг твоих юбок? После стольких-то лет соседства?!

— Ты невзлюбил Бака с тех пор, как он расквасил тебе нос из-за дочери Хокинсов, когда вам обоим было по пятнадцать лет, — сердито ответила Эбби.

— Бак — не бог весть кто, — сердито вскинул подбородок Диллон. — Он уже тогда был бабником.

Таким и остался. Он — завсегдатай в» Серебряной шпоре «. Поверь мне, я знаю. Ба! Папа никогда не позволил бы ему появляться где-нибудь рядом с тобой!

— Какие бы недостатки ни были у Бака Расселла, он рачительный хозяин, — с вызовом заявила Эбби. — Он знает эту землю и рогатый скот как свои пять пальцев и фермер неплохой. Даже папа так считал.

— Он совсем неподходящий для тебя человек, Эбби. И ты это знаешь так же хорошо, как и я. Черт побери, мы оба знаем, что он просто хочет прибрать к рукам Даймондбэк!

Эбби надула губы. Она не собирается больше оказаться обманутой, как это произошло в случае с Кей» ном. Она подозревает, что довольно скоро Бак сделает ей предложение. Возможно, он не подарок, но зато сумеет управлять таким хозяйством, как Даймондбэк.

Последние два месяца убедили Эбби, что с их ранчо она не сможет справиться самостоятельно. Ей нужен кто-то, на чью помощь она может рассчитывать изо дня в день, не такой, как Диллон, который протягивает руку помощи, лишь когда у него есть немного свободного времени, и делает это скорее из чувства долга, а не потому, что ему искренне хочется.

— Ты не хуже меня знаешь, что Даймондбэк значил для папы все, — сурово проговорила Эбби. — Я просто думаю о будущем.

— Будущее! — сердито фыркнул Диллон. — Мне кажется, что тебе хочется гораздо большего, чем использовать Бака в качестве кавалера на веселых вечеринках с танцами субботними вечерами!

— Ну и что, если это и так? Мне уже двадцать один год. Давно пора выходить замуж!

— Но не за такого типа, как Бак Расселл!

Хоть убей, Эбби не помнила, видела ли она Диллона когда-нибудь прежде более разъяренным, чем сейчас.

Однако бесполезно тосковать по тому, чему не суждено свершиться, — если она и не узнала ничего другого за эти последние недели, то по крайней мере поняла это.

Диллон нервно ходил по гостиной взад и вперед.

Наконец он остановился перед сестрой.

— Ну так как, Эбби? Что скажешь о том, чего ты хочешь? Площадка для выгула, полная быков, акры и акры лугов и пастбищ не будут согревать тебя ночью. Все это не составит тебе компанию, когда ты станешь старой и седой!

Эбби коротко рассмеялась.

— Вот те на! Несомненно, в тебе произошла перемена. Когда это ты начал задумываться об уюте домашнего очага?

Диллон насмешливо посмотрел на нее.

— Мы говорили здесь не обо мне, сестричка, а о тебе. Что напоминает мне… А как же Кейн?

Эбби глубоко вздохнула. Кейн — это единственное, что она не хочет обсуждать ни с Диллоном, ни с кем-нибудь другим. Она изо всех сил старалась успокоиться, но ей это пока не удавалось.

— Кейн не имеет ко всему этому никакого отношения, — резко бросила она.

Глаза Диллона сузились.

— Не прикидывайся такой наивной передо мной, Эбби. Я сразу почувствовал, что между вами что-то происходит, судя по тому, как ты буквально развалилась на части, когда Кейна ранило. Потом, когда он находился здесь, на ранчо, ты с трудом оставляла его одного на одну-две минуты! И дураку было ясно, что ты в него влюблена.

Эбби мучительно покраснела. Она не сознавала, что вела себя слишком откровенно, и слова Диллона привели ее в замешательство. Она была убеждена, что от одной лишь мысли, что его сестра близка с таким человеком, как Кейн, брат придет в бешенство.

— Возможно, это и к лучшему, что Кейн уехал, — проговорила Эбби тихо и, посчитав возможным, рассказала Диллону о жене Кейна и о том, как его ложно обвинили в убийстве. — Даже если Кейн и не убил свою жену, он какое-то время находился в банде Сэма-Удавки.

— И лучшие из людей совершают ошибки, Эбби.

Иногда только инстинкт подсказывает, что за человек перед тобой. — Диллон отрывисто рассмеялся. — Поверь мне, уж я-то знаю. И если бы я подозревал, что Кейн — хладнокровный убийца, и ноги его не было бы на ранчо. И уж точно, что он не остался бы в этом доме наедине с тобой. Я бы этого не допустил.

И что-то или кто-то во мне задается вопросом — не стал бы Кейн для тебя намного лучшим мужем, чем Бак Расселл?

— Боюсь, что я не могу с тобой согласиться, — спокойно возразила она. — Кроме того, Кейн уехал.

И все обстоит именно так, как я тебе сказала, — мне нужен прежде всего помощник, чтобы присматривать за нашим ранчо.

— Следовательно, мы вернулись к тому, с чего начали, не так ли? — проговорил Диллон насмешливо.

От его снисходительного тона Эбби пришла в ярость.

— Давай будем честными друг с другом, Диллон.

Почему тебе просто не признаться в том, что это ранчо для тебя ни черта не значит и никогда не значило?

Диллон пристально посмотрел на сестру. Но мысленно он вернулся в прошлое… Однажды, рассеянно думал Диллон, однажды он мог бы здесь поселиться, как и хотел папа… Острая как нож боль пронзила ему сердце. И все могло бы быть по-другому, если бы только Роуз была жива! Рядом с ней он мог бы быть здесь счастлив. Заветная мечта папы сделать Даймондбэк семейным очагом могла бы быть также и его осуществленной мечтой. Но Роуз умерла. И папа тоже. И его жизнь изменилась навсегда…

Он с усилием заставил себя вернуться к настоящему.

— Что ты хочешь от меня услышать, Эбби? — Его голос сел из-за еле сдерживаемого душевного волнения. — Неужели ты считаешь, что я не думал, долго и упорно, прежде чем записаться добровольцем в армию и стать разведчиком? Ты тогда была совсем ребенком, поэтому не помнишь, да и не знаешь этого.

Я понимал, как сильно папа хотел, чтобы я остался здесь и работал на ранчо вместе с ним. Но я просто не был рожден для того, чтобы заниматься фермерским хозяйством, вести соответственный образ жизни. — После паузы Диллон продолжал:

— А ты как папа. Эта земля, это ранчо, это хозяйство — все для тебя.

— Папа умер не из-за ранчо. Он умер из-за тебя, Диллон.

Именно эти слова он ни за что не хотел бы услышать и сильно обиделся на свою сестру за столь жестокое напоминание.

— Послушай, Эбби, — проговорил он тихо. — Я делал и делаю для всех нас что в моих силах.

— И я тоже, Диллон. Я тоже. Повторяю, мне нужен кто-то, чтобы помогать управлять этим великолепным ранчо. Кто-нибудь, на кого я могу положиться. Кто-нибудь, кому я могу доверять.

Его взгляд стал суровым.

— Ты пытаешься заставить меня испытывать чувство вины? — спросил он. — Я просто не мог заниматься тем, чем занимался папа. У меня собственные интересы, собственная жизнь, и я буду тебе признателен, если ты не станешь в нее вмешиваться.

— И я буду тебе признательна, если ты не будешь вмешиваться в мою, — дерзко бросила Эбби.

Диллон выругался.

— Черт побери, Эбби, ты просто дура, если продаешь свою душу и тело за проклятый клочок земли!

— Не забудь, что я уже достаточно взрослая, чтобы сделать собственный выбор.

— Мне кажется, ты его уже сделала, — уничтожающе взглянув на Эбби, Диллон схватил шляпу и направился к двери.

Это произошло в полдень. Эбби была все еще сильно расстроена, когда вечером зашел Бак. Казалось, что, когда бы она ни встретилась с Диллоном, в последнее время единственное, что они делают, это ссорятся и воюют друг с другом. Однако она не собиралась ничего говорить Баку о сегодняшнем разговоре.

Они сидели на качелях, которые были подвешены к балкам на потолке веранды. Темнота окутала все вокруг. Эбби была более тихой, чем всегда, но Бак не обратил на это внимания. Он был занят тем, что рассказывал о поголовье скота, которое собирался купить через несколько недель в Денвере.

Вдруг Эбби почувствовала, как его пальцы заскользили по тонкому ситцу блузки на ее плече.

— Ты когда-нибудь бывала в Денвере, Эбби?

— Давно, с папой, еще совсем ребенком. — Эбби сопротивлялась желанию увернуться от прикосновений Бака и внезапно подумала о том, что никогда не чувствовала себя так стесненно с Кейном. Она постаралась прогнать эту мысль, напомнила себе, что Бак — красивый мужчина. Большинство женщин гордились бы, заходи он к ним так часто, как в последнее время заходит к Эбби.

— О, иногда он бывает безумным, этот город.

Там всегда что-то происходит. Думаю, тебе там понравилось бы. — Он остановился. — Возможно, тебе представится возможность увидеть его скорее, чем ты предполагаешь.

Его голос прозвучал тихо и доверительно. Эбби почувствовала досаду от дерзкого и жадного взгляда.

— Возможно, — тихо проговорила она, и с трудом улыбнувшись, добавила:

— Бак, я не хочу показаться невежливой, но я собираюсь завтра рано встать, и я уверена, что ты тоже.

— Думаю, да. — Взяв Эбби под локоть, Бак помог ей подняться. Его рука оставалась там, пока они шли по веранде и остановились посреди нее. Его пальцы слегка сжали ее локоть.

— Как насчет маленького прощального поцелуя? — спросил он.

Высокий темноволосый Бак был почти на фут выше Эбби и действительно был красивым мужчиной, как-то отрешенно отметила она. Из-под густых каштановых волос светится острый взгляд голубых глаз. Черты лица тонкие, но мужественные. Стоит лишь взглянуть на него, чтобы понять, что он основательный, недюжинный человек. Но эта его несколько нагловатая самоуверенность временами очень ее раздражает.

— Ну, Эбби. Как насчет поцелуя? — Его слова прозвучали нежно и вкрадчиво. Крепко обняв ее, Бак решительно притянул Эбби к себе.

Она заколебалась. Ее мысли снова устремились к Кейну. В следующий момент она уже неистово ругала себя за невежливость и за холодность. Но пусть Бак считает ее сдержанной и не очень опытной…

— Хорошо, — прошептала Эбби, закрыв глаза и подставляя Баку губы.

Поцелуй Бака не был невинным легким поцелуем, которого она ожидала. Его влажные полные губы плотно прижались к ее губам. Эбби попыталась отпрянуть. Тогда большим и указательным пальцами Бак сжал ее подбородок.

— Не так быстро, — вкрадчиво прошептал он. — Я долго этого ждал. Почему не сделать это как следует?

Его губы вновь захватили ее губы в ловушку. Эбби не могла шевельнуться в его объятиях. Его поцелуй был жадным и сладострастным, одновременно убедительным и обольстительным; Эбби подумала, что он, безусловно, умеет обращаться с женщинами. Однако хотя она и не чувствовала отвращения, но не испытывала также никакого удовольствия. В самом деле, она чувствовала себя странно оцепеневшей, будто наблюдала за всем происходящим со стороны. Губы Бака еще крепче прижались к ее губам. Его руки заскользили вниз по ее спине и легли на ягодицы. На какую-то. долю секунды, прежде чем отпустить Эбби, Бак притянул ее к нижней половине своего тела.

Он провел пальцем по ее щеке, глядя на Эбби темными блестящими глазами.

— Почему бы нам не устроить пикник у реки завтра днем после церковной службы, только для нас двоих? — Бак не дал Эбби возможности ни согласиться, ни отказаться. — Я заеду в два часа.

Он исчез в ночи. Звук от цокота копыт наполнил воздух. Эбби была слегка ошеломлена. Она чувствовала себя несколько виноватой оттого, что поцелуй Бака оставил ее совсем равнодушной — а он даже и не заметил!

— Почему, черт возьми, ты позволяла этому типу так тебя лапать? Кто он такой?

Эбби застыла. Она напрягла зрение, внимательно всматриваясь в ночной мрак, окружающий дом. Как раз в тот миг, когда она убеждала себя, что послышавшаяся ей подчеркнуто медлительная речь просто иллюзия, фантом, порожденные ее собственным воображением, говоривший вышел из темноты на свет, проникавший сквозь окно гостиной.

Кейн.

Сердце Эбби беспорядочно забилось, ее ноги были мягче свежеприготовленного Дороти джема. Лицо Кейна выглядело измученным, он похудел, одежда была запыленной и испачканной, видно, от долгого путешествия. И хотя для Эбби он был всегда одинаково желанен, она не могла не подумать, что это так похоже на Кейна — начать рычать вместо вежливого приветствия.

— Джентльмен предупредил бы о своем присутствии, вместо того чтобы подобным образом шпионить за нами! — сурово заявила она.

Кейн покачал головой и улыбнулся отнюдь не доброй улыбкой.

— Сколько раз я должен повторять тебе, дорогая, что я совсем не джентльмен.

Господи, как он умеет приводить ее в бешенство!

— Я не твоя дорогая и буду тебе благодарна, если ты раз и навсегда перестанешь меня так называть!

Кейн кивнул в ту сторону, куда уехал другой мужчина.

— Мне любопытно, дорогая, это был Бак Расселл?

Произнося это, он поднимался по ступенькам веранды. Эбби почуяла в его поведении что-то жестокое и опасное, что-то, что вызвало у нее желание повернуться и бежать без оглядки. Но тем не менее она осталась на месте, тревожно и опасливо поглядывая на Кейна.

— Что ты хочешь знать о Баке Расселле? Откуда тебе известно, кто он?

— Мой конь сбросил подкову как раз на окраине города. Кузнец просто разрывался на части, когда узнал, что я направляюсь на ранчо, и горел желанием выложить мне некоторые весьма интересные слухи.

Эбби исподволь рассматривала Кейна. Его подчеркнуто спокойный тон резко контрастировал с выражением его глаз.

— Кузнец сказал, что ты и Бак Расселл очень сблизились за последнее время. Ходят даже слухи о возможности скорой свадьбы.

Эбби с трудом удержалась от негодующего восклицания. Неужели Бак сам распространяет эти слухи? Да, похоже, это его рук дело, самонадеянный болван!

— Ну? — спросил Кейн. — Он уже сделал тебе официальное предложение и назначил день свадьбы?

Эбби закипела от гнева. Что Кейн о себе воображает, чтобы после внезапного исчезновения вдруг неожиданно вновь появиться в ее жизни — задавать вопросы, требовать ответы, будто имеет полное право на это!

— Я не понимаю, какое тебе до всего этого дело? — с явным недовольством спросила Эбби.

— Я сделаю это своим делом, — процедил Кейн сквозь зубы.

— Пожалуйста, не надо! — Эбби круто повернулась и вошла в дом.

Кейн последовал за ней. Услышав его шаги позади , себя, Эбби круто развернулась и окинула Кейна достаточно красноречивым, уничтожающим взглядом.

Кейн поморщился. Он и без того уже чувствовал себя оскорбленным. Они остановились в гостиной.

Кейну потребовалась вся его сила воли, чтобы удержаться и не коснуться Эбби. На щеке у него дрогнул мускул.

— Черт возьми, Эбби, да скажи мне наконец! Он просил тебя выйти за него замуж?

Слишком поздно Эбби поняла, что затянувшееся молчание выдало ее. Господи, как она ненавидит удовлетворение, появившееся в глазах Кейна!

— Хотя пока еще не просил, это совсем не означает, что не попросит. Я на самом деле ожидаю, что Бак теперь в любой день может сделать мне предложение. А когда он его сделает, — яростно бросила она Кейну, — можешь быть уверен, что не ты будешь первым, кто об этом узнает. Я уже в который раз говорю тебе, Кейн, что вольна в своих поступках и они тебя не касаются! Это мое личное дело.

— А что, если я сделаю это и своим делом?

Пока он говорил, его голодный взгляд скользил по лицу Эбби. Она тоже сильно похудела, на ее щеках появились впадины. Даже при тусклом освещении видно, какая она бледная, а ее глаза стали совсем огромными и еще более голубыми, чем обычно. Неужели причиной всего этого послужило беспокойство о нем?

От такой мысли сердце у Кейна екнуло в груди.

В следующее мгновение на него посыпался град упреков.

— Я не могу понять, почему бы тебе хотелось сделать это, Кейн. Ты ведь уже сделал свой выбор в ту ночь, когда уехал отсюда, даже не простившись со мной, ничего не объяснив… Ну а теперь мне все равно.

Уезжай. Оставайся. Делай все, что хочешь. Только убирайся из моей жизни!

Кейн молчал очень долго. Он только пристально, с глубокой болью смотрел на Эбби.

— Я не могу это сделать, Эбби.

Она нервно рассмеялась.

— О нет, прекрасно можешь. Ты уже доказал, что тебе не стоит никаких усилий без оглядки уйти от меня. В конце концов я слышала это из твоих собственных уст — ты никчемный человек. Почему я ожидала от тебя чего-то большего, выше моего понимания.

Полагаю, что я просто дура из дур, каких редко найдешь на свете!

— Нет. Ты совсем не дура, Эбби. Но ты будешь ею, если выйдешь замуж за Бака Расселла.

И без того бледное лицо ее совсем побелело.

— Что ты знаешь об этом?

— Все, что мне нужно знать. Ты сама сказала. То, что ты наполовину владеешь Даймондбэком, делает тебя богатой женщиной и довольно привлекательным товаром на рынке невест, я бы сказал. Похоже, тебе не придется беспокоиться о том, что за тобой не ухаживают, дорогая.

Даже если ты отвергнешь Бака, думаю, после него найдется десяток других, ожидающих своей очереди.

Эбби уже просто задыхалась от злости. Кейн слишком много себе позволяет, утверждая, что ни один мужчина не захочет на ней жениться ради нее самой.

Не долго думая она влепила ему звонкую пощечину.

Сама ошеломленная своей яростью, Эбби прижала к губам дрожащую руку.

— Черт тебя побери! — воскликнула она срывающимся голосом. — Как бы то ни было, черт тебя побери, Кейн! Так почему же ты вернулся? Почему не остался в стороне?

— Я должен был вернуться, — еле слышно проговорил он. — Мы были… вместе не один раз, Эбби.

Неужели ты не понимаешь, что могут быть… определенные последствия?

— Последствия? — непонимающе прошептала Эбби, медленно опуская руку.

— Ребенок, Эбби! Ребенок! — раздраженно объяснил Кейн.

— О! — Эбби отвернулась, ее лицо из бледного превратилось в пунцовое. — Тебе не стоит беспокоиться, — заявила Эбби каким-то не своим, высоким, напряженным голосом. — И что же в таком случае ты собираешься предпринять? Сделать из меня честную женщину?

Теперь краска проступила и сквозь бронзу его кожи.

— А что, если так? — Чувство вины жгло его.

Было время, когда он действительно хотел уйти. До той последней удивительной ночи у него было намерение покинуть Эбби и никогда не возвращаться. Возможно, он смог бы так поступить, если бы не признание Эбби в любви к нему.

Но он не может беспрестанно лгать себе. Эбби разбудила у Кейна долго дремавшую потребность стать порядочным человеком, таким же, как любой другой. Ему захотелось иметь дом, семью, пустить прочные корни — все то, о чем он никогда раньше не смел и мечтать… Теперь это представляется ему главным в жизни, ни о чем другом он не может думать.

Только сейчас это получается совсем не так, как рассчитывал Кейн. Эбби в ярости. Он предполагал такое, но не ожидал осложнения в лице Бака Расселла… Значит, Эбби тоже не тратила время зря! Казалось, все рухнуло в тартарары…

Эбби была слишком потрясена, чтобы заметить, что Кейн обороняется. У нее голова шла кругом. Неужели он просит ее выйти за него замуж? Она опустилась в кресло, почувствовав внезапно сильную слабость.

— Ты вернулся сюда, чтобы узнать, жду ли я ребенка… чтобы жениться на мне?

— Да, черт возьми! Почему так трудно в это поверить?

Выйти замуж за Кейна. Господи, ведь это единственное, чего она страстно желает… Но ее сердце разрывается от боли, так как Кейн вернулся не потому, что любит ее, даже не потому, что хотя бы немного беспокоился о ней. Он почувствовал себя обязанным жениться на ней.

— Вот это да! — громко расхохоталась она. — Ну так вот, тебе не стоит волноваться, Кейн, и играть в благородство. Ребенка нет — значит, нет необходимости приносить такую жертву, как жениться на мне.

Да и потом, вряд ли ты особенно выгодное приобретение — сегодня здесь, завтра там и к тому же до сих пор разыскиваемый преступник! Бак гораздо более достойный кандидат, разве ты не согласен?

Кейн так быстро поднял Эбби с кресла, что у нее закружилась голова.

— Неужели ты даже не хочешь меня спросить, почему я внезапно исчез, Эбби? Где я был все это время?

— Нет! — В ее глазах сверкал вызов. Она пыталась высвободиться из его рук, но он не отпускал ее.

— Я уже не преступник, — ликующе проговорил Кейн. — Ты слышишь меня? Меня больше не разыскивает полиция. Я вернулся в Нью-Мексико, чтобы выяснить, не смогу ли я восстановить свое доброе имя. Я не убивал Лорелею, и я решил, что пора перестать расплачиваться за преступление, которое совершено не мной.

Благодаря одному своему давнему другу я узнал, что после моего побега ранчо Лорелеи было выставлено на продажу на аукцион — и догадайся, кто его купил? Ее адвокат Аллан Мейсон, притом за бесценок. Он же сфабриковал дело против меня, Эбби, обвинив меня в убийстве жены лишь для того, чтобы прибрать к рукам ее ранчо!

Пальцы Кейна вонзились в плечи Эбби.

— Возможно, я был не прав, что уехал, не сказавшись, — продолжал он. — Возможно, мне следовало поставить тебя об этом в известность. Но я не был уверен, чем окончится мое предприятие. Я мог предполагать, что меня застрелят сразу же по приезде в город! И потом я думал, что ты станешь препятствовать моему отъезду! Я помню, как в ту нашу ночь ты сказала, что, если я останусь на ранчо, это будет для меня шансом начать все сначала — и ты была права! Но прежде всего я должен был освободиться от своего прошлого — я должен был перестать бояться! — Кейн запнулся, подыскивая подходящие слова. — Я… я хотел чувствовать, что достоин тебя, Эбби. Поэтому мне пришлось уехать тайком — я должен был вернуться в Нью-Мексико и раз и навсегда покончить с тем, что случилось со мной там. Я не собирался отсутствовать так долго, но мне пришлось остаться, чтобы давать показания на суде над Мейсоном. И поскольку он был признан виновным, судья объявил меня законным владельцем ранчо Лорелеи. На оформление документов тоже потребовалось какое-то время, однако я продал ранчо, потому что не хотел возвращаться к тебе с пустыми руками — не хотел, чтобы ты думала, что мне нужны только твои деньги и твоя половина ранчо. Вероятно, ты можешь меня понять. Мне нужно было приехать к тебе с таким же чистым именем, как и моя совесть, да и не с пустым карманом. Неужели ты не понимаешь, что все это ради тебя!

Эбби, конечно, поняла. Гордость руководила Кейном. Но ведь его прошлое не имеет абсолютно никакого значения для ее чувств к нему! Как бы то ни было, гордость Кейна и его самолюбие оказались для него важнее, чем она, Эбби.

— Ты сделал это ради меня! — задыхаясь, воскликнула она. — Кейн, как ты можешь это говорить «?

Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, . что заставил меня пережить? Я обезумела от тревоги.

Ты уехал даже до того, как доктор Фоули снял у тебя швы. Я представляла себе, как ты лежишь у дороги мертвый! В ту последнюю ночь… мне казалось, что нас соединяет какое-то особое чувство. Мне казалось, что ты тоже это чувствуешь… Господи, я… я сказала тебе, что люблю тебя… А что сделал ты? Ты просто бросил меня, не сказав ни слова!.. Ты понимаешь, что означало для меня знать, что я никогда больше не увижу тебя… думать, что я тебе безразлична…

Этот разговор был настоящей пыткой для обоих.

Кейн понимал, что Эбби убеждена, что он поступил с ней непростительно жестоко. Возможно, это так. Но он загладил бы свою вину перед ней, дай она ему только шанс.

Кейн еще крепче обнял Эбби. Губами и руками он попытался утешить ее, как мог. Но она вырвалась из его объятий, не умея преодолеть горькую обиду.

— Ты считал, что я избалованная и изнеженная, Кейн. Все то время, что мы гнались за Сэмом-Удавкой, ты был убежден, что я думаю только о себе. А о ком думал ты, когда уехал? Нет, скорее, удрал. Ты когда-нибудь задумывался над тем, как я могу себя чувствовать?

Вряд ли! Это ты был эгоистом, Кейн, ты!

Он не спускал с нее глаз.

— Чего ты хочешь от меня сейчас, Эбби? Ты хочешь, чтобы я умолял? Прекрасно. Я умоляю тебя выйти за меня замуж. — Его голос прерывался, перед глазами все плыло. Кейна обуял страх, невыразимый страх, что он может потерять то единственное, обладать чем он когда-либо по-настоящему желал. — Я… я не могу без тебя жить. Я даже не хочу пытаться пробовать. Время, проведенное с тобой, изменило меня. Может, потому что ты поверила в меня, что я не исчадие ада, увидела во мне человека.

О! Итак, сейчас он делает ей предложение из чувства благодарности? Из-за спасения и очищения души, обреченной прежде на вечные муки? Эбби не знала, смеяться ли ей или плакать. Однако поведение Кейна было далеко не смиренным; казалось, он обезумел.

Господи, какой же наивной она была, корила себя Эбби. Она доверила Кейну свою жизнь и жизнь брата.

Но отдать ему свое сердце — это совсем другое дело, и такой ошибки она не сделает вновь!

— Ты просто с ума сошел, если думаешь, что я соглашусь стать твоей женой! — не помня себя, крикнула Эбби. — Покойный папа никогда бы не одобрил этот брак! Поэтому сейчас же, слышишь, сейчас же убирайся прочь и никогда больше не возвращайся!

Кейн оцепенел. Его взгляд пронзал Эбби, как бы желая проникнуть ей в душу.

— Ты говоришь это всерьез, не так ли?

— Да!

Он понял, что сейчас невозможно будет заставить ее образумиться. Она так настроила себя против него, а он уже знает по опыту ее упрямство, знает, что она ни за что не уступит.

Ледяная рука сжала его сердце.

— Поступай, как знаешь, дорогая, — как ты обычно и делала в подобных случаях, — сказал Кейн чуть слышно. Он резко повернулся и вышел из гостиной, захлопнув за собой дверь.

Только тогда Эбби поняла, что она натворила…

Она упала на пол, обливаясь потоком слез, гнева, обиды, слез растерянности и жалости к самой себе.

Глава 21

Диллон не удивился, увидев, что гнедой жеребец Бака Расселла привязан у входа в» Серебряную шпору «. С отвращением скривив губы и вскинув волевой подбородок, Диллон толкнул створчатые деревянные двери и вошел в бар.

Как всегда, там было весело и шумно. Полупьяная барменша, немыслимо фальшивя, пыталась петь под аккомпанемент рояля. Иногда от покерного столика доносились громкие возгласы, выделявшиеся из общего шума.

Взгляд Диллона, с трудом продиравшийся сквозь густой туман сигаретного дыма, наконец остановился на столике в дальнем углу. Действительно, Бак Расселл сидел там с несколькими ковбоями, лениво вытянув под столом длинные ноги. Полли, грудастая брюнетка, сидела у него на коленях, засунув ему под рубашку руку.

Диллон выругался про себя. Это было длинное, многословное ругательство, но оно мало помогло, чтобы дать выход его злости. И это человек, за которого Эбби хочет выйти замуж? Этот похотливый ублюдок не смог бы держать ширинку своих брюк застегнутой, даже если бы эта прореха была забита гвоздем!

Диллон в два шага оказался у столика Расселла.

Два ковбоя с трудом поднялись на ноги. Полли поспешно соскочила с колен Бака. Было видно, что при появлении Диллона Бак растерялся, Затем на его красивом дерзком лице появилась легкая улыбка. Он дал знак другим удалиться.

— Добрый вечер, мистер начальник полицейского участка, — проговорил он. Вытащив изо рта сигару, Бак жестом пригласил Диллона занять место напротив него. — Налить вам выпить?

— Нет, ни сейчас, ни когда-либо еще. — Диллон продолжал стоять. Его тон был сух и предельно краток. Я считаю, нам с вами пора немного побеседовать.

Бак приподнял бровь.

— Кажется, вы не в настроении, мистер начальник полицейского участка. Если кто-то из моих людей…

— Это не имеет никакого отношения к вашим людям. Скажем прямо, мне очень интересно узнать, с чего это вдруг вы стали волочиться за моей сестрой.

В ответ Бак только рассмеялся.

— Вы, Диллон, очевидно, плохо знаете свою сестру. Она красивая женщина. Умная. Образованная и хорошо воспитана.

— А также совладелица самого большого поместья в наших краях. Об этом ведь нельзя забывать, не так ли? — Диллон даже не потрудился скрыть насмешку.

Бак по-прежнему улыбался, но в глазах его появился стальной блеск.

— У всех нас есть свои честолюбивые замыслы, не правда ли, начальник полицейского участка?

Эти слова только подтвердили подозрения Диллона. Именно ранчо нужно Баку Расселлу. А Эбби — лишь средство, с помощью которого он может приобрести его. Самое ужасное в данном случае то, что Эбби сама это понимает — понимает и тем не менее поступает глупо. Создается впечатление, что ей все равно, кого взять в мужья.

Единственное, что Диллон хотел бы, но не мог сейчас сделать, это стащить Рассела со стула и врезать ему кулаком прямо в челюсть.

Бак выпустил в воздух кольцо дыма.

— Если хотите знать, я совсем не такой негодяй, каким вы меня себе представляете. Я никогда не давал волю рукам. Я не собираюсь забывать, что ваша сестра — леди. В конце концов у такого человека, как я, есть определенные принципы, в соответствии с которыми он выбирает себе жену. Я не делаю из этого тайны.

Жена. Итак, это правда. Он действительно собирается жениться на Эбби. Заявление Бака несколько удовлетворило Диллона.

Он неторопливо положил руки на стол и наклонился вперед так, что они с Баком оказались почти лицом к лицу. Его голос был предельно спокойным.

— Я не могу удержать Эбби от замужества и запретить ей выйти замуж именно за вас, если она этого хочет. Но я считаю, что если это и впрямь так, то моя сестра совершает самую большую ошибку в своей жизни. Итак, я говорю это только лишь один-единственный раз, Расселл. Но если вы обидите Эбби — хоть когда-нибудь, — не будет иметь никакого значения, что я полицейский чин. Я позабочусь о том, чтобы вы за это заплатили сполна. — Диллон повернулся и, не оглянувшись, вышел из бара.

Пыль взметалась под его каблуками, когда он шел в полицейский участок. Хоть убей, он совершенно не понимает Эбби. Почему она так упорно ставит на первое место ранчо, интересы хозяйства, а не собственное счастье? Неужели она не понимает, что замужество — нечто несравненно большее, чем деловое предприятие — больше, чем стадо скота и счет в банке? Эбби заслуживает гораздо лучшего мужа, чем эту копающуюся в земле свинью, Бака Расселла. Она заслуживает счастья.

Она заслуживает любви.

Когда Диллон вошел в свой кабинет в полицейском участке, лицо его было мрачнее тучи. Дюк Северине, его новый помощник, взглянул на Диллона из-за своего стола и жестом указал на стул в противоположном углу.

— К вам посетитель, мистер начальник полицейского участка.

Это был Кейн. Он выглядел здорово утомленным, его одежда была запыленной и грязной. Диллон перевел взгляд на Дюка.

— Почему бы вам не передохнуть немного? — предложил он. — Я сам справлюсь с делами здесь.

Кейн пока не промолвил ни слова. Диллон повесил шляпу на вешалку и сел за письменный стол.

— Ваше появление, безусловно, сюрприз для меня, Кейн! — сказал он, положив ноги на угол стола и откинувшись в кресле. — После разговора с Эбби у меня сложилось впечатление, что вы внезапно уехали, причем навсегда. Эбби иногда любит делать скоропалительные выводы. В данном случае она ошиблась.

Несмотря на скверное настроение, на губах Диллона мелькнула улыбка.

— Уже виделись с ней, не так ли? — спросил он.

— О, разумеется, я повидал ее. Надо сказать, она не очень-то радушно меня встретила.

— Сегодня днем я сказал Эбби, что, по-моему, она влюблена в вас. Честно говоря, сложилось мнение, что это не совсем одностороннее чувство.

Кейн буквально впился глазами в Диллона.

— Безусловно, это так, — медленно проговорил он и снова замолчал. — Вас это не беспокоит? — наконец спросил Кейн.

Улыбка, блуждавшая на губах Диллона, погасла.

— Позвольте мне сказать, что, если бы вы не уехали так неожиданно, у меня было бы гораздо меньше забот. — Он жестом пригласил Кейна придвинуть стул поближе к столу. — Где, черт побери, вы пропадали все это время? — резко, даже грубовато спросил Диллон.

Кейн поморщился.

— Вы сможете мне поверить, если я скажу, что сделал попытку восстановить свою репутацию? Я поехал в Нью-Мексико, чтобы попытаться вернуть себе доброе имя, — ответил Кейн.

— Вам это удалось?

Кейн утвердительно кивнул.

— Ну что ж. Это следует отпраздновать, — заявил Диллон. Он открыл ящик письменного стола и вынул бутылку крепкого ирландского виски и два стакана. Он наполнил их до краев и передал один стакан Кейну.

Кейн принял его с невеселой улыбкой.

— Я в этом не очень уверен, — сказал он, — Эбби, понятно, находилась в крайнем волнении из-за того, что я уехал, не сказав ей ни слова. Но я не сделал этого лишь потому, что даже не был уверен, удастся ли мне вернуться.

И Кейн подробно рассказал Диллону обо всем, что произошло в Нью-Мексико, — Я не хотел вселять в нее никаких напрасных надежд на тот случай, если закончу свои дни в тюрьме или буду болтаться в петле. Но Эбби просто не хочет меня понять.

Кейн замолчал. Черт побери! Она ведь по-прежнему его любит. Он это понял. Если бы не ее слезы, он мог бы подумать иначе. Но, несмотря на слезы, Эбби его отвергла. Что же, черт возьми, он должен теперь делать?

Кейн уставился на остатки янтарной жидкости в своем стакане.

— Я не могу уехать, — пробормотал он. — Однако как же, черт возьми, мне оставаться, если она, похоже, собирается соединиться узами брака с каким-то парнем по имени Бак Расселл!

— Боюсь, что в этом виноват я, — признался Диллон. — Отец оставил каждому из нас по половине ранчо, но мне ужасно хотелось избавиться от своей половины. Я бы передал ее Эбби, но как я могу это сделать? Для женщины она очень хорошо разбирается в фермерском хозяйстве. Но Даймондбэк — слишком большое ранчо, чтобы она смогла управлять им одна.

Ей нужен помощник. Я помогаю ей, когда могу, но у меня нет для этого ни времени, ни, честно говоря, желания. — Диллон стиснул зубы. — У меня просто нет призвания быть фермером. По всей вероятности, Бак Расселл рассчитывает, что, если он женится на Эбби, ему будет принадлежать все наше ранчо.

Кейн был слегка озадачен.

— Похоже, вы недолюбливаете Бака Расселла.

— Верно, черт побери. Он холодный, бессердечный ублюдок. Единственное, что его интересует, так это земля, власть и деньги. И единственная причина, почему он хочет жениться на Эбби, это возможность прибрать к рукам ранчо. Я пытался втолковать Эбби, что он не тот мужчина, который ей нужен. — Диллон сердито фыркнул. — Но эта упрямая дурочка ничего не хочет слушать! Говорит, что ей нужно беспокоиться о будущем. — Он стукнул рукой по столу. — Вы не должны допустить, чтобы она вышла замуж за Расселла, Кейн. Вы должны как-то ее остановить!

Кейн был поражен.

— Мне кажется, что Эбби скорее должна послушаться вас, чем меня.

— Ну а мне кажется, что вы смогли бы уговорить ее гораздо быстрее. Делайте для этого все, что найдете нужным. Вы понимаете, о чем я говорю? Я не буду вам в этом препятствовать.

Кейн изумленно уставился на Диллона, почти не в силах поверить услышанному.

— Почему вы так поступаете? — тихо спросил он. — Почему вы принимаете мою сторону против Бака Расселла?

— По самой главной, самой важной на свете причине. — Диллон посмотрел Кейну прямо в глаза. — По мне, лучше тот мужчина, который по-настоящему любит Эбби, чем тот мужчина, которому она безразлична.

Кейн опустил взгляд и рассмеялся, в его голосе прозвучали странные нотки.

— Очевидно, это заметно, а?

Взгляд Диллона смягчился.

— В противном случае я не допустил бы вашего пребывания у нас. Ведь речь идет о моей сестре, а не о ком-то постороннем. — Казалось, они поняли друг друга. И Кейн совсем не чувствовал себя неловко из-за своего признания.

Улыбка исчезла с лица Диллона.

—  — Сейчас, — тихо сказал он, — мы должны возможно скорее найти способ убрать с дороги Бака Расселла. — Диллон не трудился скрывать свое нетерпение.

Кейн взболтал остатки виски в своем стакане. Его мысли перенеслись на ранчо Лорелеи, только что проданное им в Нью-Мексико. Он настоял на том, чтобы Расти взял себе значительную сумму — в конце концов именно Расти он обязан своей свободой. Тем не менее Кейн все еще достаточно состоятельный человек. Однако какая ему польза от этих денег, если с ним не будет Эбби?

Внезапно в его голове промелькнула мысль, сразу увлекшая и захватившая его…

Не успев толком осознать, что собирается делать, Кейн вскочил на ноги и пристально посмотрел на Диллона.

— Подождите минутку! — медленно проговорил он. — Вы раньше что-то сказали о передаче своей половины ранчо Эбби.

Диллон кивнул:

— Я бы сделал это, если бы удалось освободиться от Бака Расселла.

— У меня есть идея получше, — спокойно заявил Кейн. — Почему бы вам не продать свою часть ранчо мне?

На следующий день Бак сделал Эбби предложение.

Они сидели под сенью деревьев у реки. В небе проплывали пушистые белые облака. Высоко над их головами с места на место перепархивали птицы. Легкий ветерок приносил прохладу и делал жару не такой изнуряющей. Это могло бы быть так приятно, даже романтично, рассеянно глядя перед собой, подумала Эбби. Но… мужчина не тот.

— Ну, Эбби? Так как же? Ты согласна выйти за меня замуж или нет? — спросил Бак.

Эбби пришла в смятение. Внезапно ей стало страшно. Правильно ли она поступит, согласившись на брак с Баком? Если она выйдет замуж за Расселла, она навсегда будет привязана к этому нахальному, властному и высокомерному человеку. Инстинкт предостерегал ее, что на первом месте для него всегда будут только его, а не ее желания. Боже правый! Как же она может сказать» да «?

Ее душа пронзительно крикнула» нет «. Но ее предательское упрямство требовало иного.

— Да, — услышала Эбби свой голос, прозвучавший откуда-то издалека. — Я выйду за тебя замуж, Бак.

Сильная рука сжала ее колено.

— Только представь себе» Три Р»и Даймондбэк. — Расселл довольно расхохотался. — Дорогая, ни у кого на всей территории не будет хозяйства большего и лучшего, чем у нас!

Остальную часть дня Эбби провела как во сне.

Она испытывала странное безразличие и отчаянную тоску. Вечером был легкий ужин у Бака дома; хоть убей, Эбби позже не смогла бы припомнить, что именно они ели. Было уже совсем темно, когда они вернулись в Даймондбэк.

Бак проводил Эбби до парадной двери. В доме было темно. Эбби догадалась, что Лукас и Дороти уже ушли на ночь к себе.

Руки Бака тяжело опустились на плечи Эбби. Он повернул ее к себе.

— Сегодня мне пришло в голову, что Денвер будет чертовски хорошим местом для медового месяца.

Там мы смогли бы и развлечься, и заняться бизнесом.

В течение вечера Бак не раз настаивал на том, чтобы назначить точный день свадьбы. Эбби уклонялась, как могла.

— Скоро, Бак. Осталось меньше двух недель.

— Не вижу никакого смысла ждать, — пожал тот широкими плечами. — Кроме того, трудно будет найти другое подходящее время для свадьбы, ведь осенью мы уже начнем сгонять лошадей в табуны.

Эбби едва подавила раздражение. Самонадеянному Баку и в голову не могло прийти, что она может еще передумать.

Его глаза поблескивали в лунном свете.

— А сейчас, — вкрадчиво проговорил он, — как насчет еще одного поцелуя?

Эбби вся напряглась, но он не обратил на это внимания. Его губы прижались к ее губам крепко и требовательно, его язык проник ей в рот. Эбби издала слабый протестующий звук, но Бак был слишком поглощен собственным удовольствием, чтобы обратить на это внимание. Она оттолкнула бы его, но объятия были как железные. Эбби не могла даже пошевелиться.

Когда Бак наконец оторвался от ее губ и поднял голову, губы Эбби дрожали и кровоточили. Он слегка провел пальцем по ее подбородку.

— Спокойной ночи, дорогая, — медленно произнес он.

Спустя мгновение его открытый экипаж укатил.

Эбби осталась неподвижно стоять на месте. Одну руку она прижимала к груди, тщетно пытаясь унять поднявшееся в душе смятение.

— Ты знаешь, мне порядком начинает надоедать, что этот человек угощается тем, что по праву принадлежит мне. Если ты сама не положишь этому конец, милочка, то это сделаю я.

У Эбби екнуло сердце. Кейн. Его голос прозвучал из темноты откуда-то справа, недалеко от нее. В тот миг, когда Эбби, вглядываясь в темноту, старалась его увидеть, Кейн появился перед ней. Господи, как же он выводит ее из равновесия! Что он возомнил о себе?

Кто он такой, чтобы шпионить за ней снова?

Кейн присел на верхнюю ступеньку, прислонившись к перилам и опершись рукой о согнутое колено.

Когда он столкнулся с Эбби взглядом, на его губах появилась самонадеянная улыбка. Его бесцеремонное поведение совсем вывело Эбби из себя. Она с трудом удержалась от резких слов, готовых сорваться с ее губ.

Вместо этого она мило улыбнулась.

— Думаю, я была не права, Кейн. В конце концов ты первый, кто имеет право узнать… Видишь ли, сегодня Бак попросил меня выйти за него замуж. Естественно, я приняла его предложение.

Улыбка на лице Кейна мгновенно погасла. Он резко вскочил на ноги. Схватив Эбби за запястья, он близко притянул ее к себе. Гнев исказил его лицо, однако слова, которые он произнес, были совсем не те, которые она ожидала услышать.

— Не делай этого, Эбби. Не выходи за него замуж только ради того, чтобы сделать мне назло, причинить мне горе.

У Эбби сверкнули глаза.

— Что за глупые выдумки!

— Тогда почему? Если тебе просто нужен мужчина, чтобы помогать управлять ранчо, я тоже могу это сделать, Эбби. Я охотно буду это делать, если ты только дашь мне шанс.

— Ты? — Она горько рассмеялась. — Ба, Кейн, вряд ли ты подходишь для этого. Я никогда не знаю, когда ты появишься или исчезнешь!

Кейн не обратил внимания на ее колкости. Он еще сильнее сжал ее запястья.

— Ты его не любишь, Эбби. Ты сама знаешь, что не любишь.

— Однако я собираюсь выйти за него замуж, Кейн. И ты не можешь меня остановить!

— Ты права. Я не могу. Но я полагаю, что есть кое-что, что может лишить его желания жениться на тебе.

Эбби перестала вырываться из рук Кейна. От внезапной тревоги у нее похолодело внутри.

— Что ты имеешь в виду? — прошептала она. Что-то похожее на сожаление промелькнуло в глазах Кейна.

— Вчера вечером, после того как я уехал отсюда, я видел Диллона. Мы довольно долго беседовали с твоим братом. Диллон убежден, что единственная причина, по которой Бак хочет на тебе жениться, это возможность прибрать к рукам Даймондбэк. Безусловно, он думает, что сам Диллон выйдет из игры и тогда он сможет действовать как ему заблагорассудится.

Эбби вздрогнула. Это могло оказаться правдой — раньше она просто не думала об этом, не хотела принимать во внимание.

— Но Диллон не передаст свою половину ранчо Баку, — продолжал Кейн. — И ты знаешь почему?

Эбби замерла. Она покачала головой, не сводя широко раскрытых глаз с лица Кейна.

— Потому что вчера вечером Диллон продал мне свою часть ранчо. Теперь я твой новый партнер.

Глава 22

Эбби не могла в это поверить.

— Нет, не может быть, — едва слышно проговорила она. — Ты лжешь.

— Завтра утром, ровно в десять часов, мы встречаемся в банке, чтобы завершить формальности с документами.

Эбби покачала головой.

— Ты лжешь, — повторила она. — У тебя нет столько денег.

— Теперь есть, Эбби. Вчера вечером я сказал тебе, что продал ранчо Лорелеи в Нью-Мексико. Вот что, кроме всего прочего, так долго удерживало меня от возвращения сюда.

Эбби охватил слепой, безрассудный гнев. Она вырвалась из рук Кейна. На этот раз он даже не пошевелился, чтобы остановить ее.

— Господи, как я ненавижу вас обоих, и тебя, и Диллона! Какое право вы имеете так поступать со мной? Неужели вы думаете, что мне больше нечего предложить мужчине, кроме этого ранчо? Считаете, что я невзрачная старая дева, которая никому не нужна?

Кейн спокойно рассматривал ее, хорошо понимая, какой жестокий удар нанесен ее гордости.

— Конечно, нет, — начал было он, протянув руку.

Эбби оттолкнула ее.

— Не прикасайся ко мне! — воскликнула она. — Ты и Диллон действительно считаете, что Бак из-за вашей аферы не женится на мне? Ну что ж, я думаю, ты ошибаешься, Кейн, — ты забываешь, что я по-прежнему владею половиной этого ранчо!

Кейн вздохнул.

— Эбби, давай встретимся завтра утром, все будет безукоризненно чисто юридически оформлено.

— Может, ты придешь завтра вечером, день моей свадьбы с Баком Расселлом к этому времени тоже будет безукоризненно чисто юридически оформлен!

Он хотел, чтобы мы поженились через две недели, до его отъезда в Денвер. Я уверена, что Бак будет доволен моим желанием ускорить время свадьбы. Да чего там, преподобный отец Гейнс обвенчал бы нас сию же минуту, попроси мы его об этом!

Кейн негромко выругался.

— Эбби, ну зачем ты так все усложняешь? Я официально прошу тебя стать моей женой — и пусть твой Бак Расселл катится к черту!

— Я никогда не соглашусь выйти за тебя замуж, Кейн, никогда!

Настоящая ярость овладела им, у него побелели губы, а внутри все похолодело. Ей-богу, он не станет больше ее умолять. Он уже пытался вчера вечером, и будь он проклят, если сделает это снова.

— Но ты не выйдешь замуж и за Бака Расселла.

Ведь ты его не любишь.

Эбби затрясло. Ее раздражало, что Кейн видит ее насквозь. И она выпалила то единственное, что пришло ей в голову и что, она чувствовала, больше всего его заденет.

— Тебя я тоже не люблю!

— воскликнула Эбби. — И я выйду за Бака замуж, потому что не имеет никакого значения, люблю я его или нет. Он лучше тебя, Кейн!

Мне становится плохо при одной только мысли, что когда-либо я позволяла тебе дотрагиваться до себя!

У Кейна задергалась щека, глаза свирепо засверкали. Эбби обуял страх. Она отпрянула назад.

— Кейн…

— Ты лгунья, Эбби. — Он направился к ней с той презрительно-насмешливой улыбкой, которую она так ненавидела.

Эбби предостерегающе вытянула руку.

— Не приближайся ко мне, Кейн!

— И я собираюсь это доказать, — продолжал он, будто не услышав ее слов.

Эбби бросилась в дом. Она схватила ружье, висевшее возле входа, и вскинула его ствол именно в тот момент, когда Кейн вошел в прихожую.

— Стой, дальше ни шагу! — воскликнула она. — Я хочу, чтобы ты уехал, Кейн, — сейчас же!

— Я уеду только в том случае, если ты поедешь со мной, — ответил он спокойно и мягко.

— Я никогда и никуда с тобой больше не поеду!

Я навсегда порвала с тобой, Кейн! — Она прицелилась ему прямо в грудь.

— Мы уже прошли через это раньше, Эбби. Ты ведь не убьешь меня. — Кейн сделал несколько шагов вперед. Он был так спокоен, так уверен в себе и в ней тоже. Ставшие вялыми пальцы Эбби еще крепче сжали ствол ружья. Она была на грани обморока.

— Не подходи, Кейн. Я… я тебя предупреждаю, ты пожалеешь!

Кейн ничего не ответил. Но расстояние между ними постепенно сокращалось. Ствол ружья дрогнул… но самодовольная улыбка на лице Кейна не исчезала.

Позднее Эбби не могла припомнить, уронила ли она ружье сама или Кейн вырвал его у нее из рук. Она лишь услышала, как ружье с громким стуком упало на полированный деревянный пол, и почувствовала, что сильные мужские руки прижали ее к своему телу и оторвали от пола; быстро и решительно шатая, Кейн понес Эбби вверх по лестнице в ее спальню. Не успела она даже перевести дух, как упала на середину кровати.

К тому времени когда она присела в постели, Кейн уже зажег лампу в углу комнаты. Не отрывая взгляда от глаз Эбби, Кейн стал медленно расстегивать свой пояс.

Он раздевался под ее потрясенным, недоверчивым, испытующим взглядом. Эбби попыталась действовать. Она вскочила с постели, но Кейн тут же бросил ее назад, опрокинув на спину и придавив тяжестью своего тела. Эбби пыталась оттолкнуть его, как сквозь туман осознавая их близость, ощущая его теплую, крепкую наготу.

Задыхаясь от рыданий, она воскликнула:

— Нет! Я не хочу тебя, Кейн. Я не хочу этого!

— Посмотрим, дорогая. Посмотрим, — услышала Эбби сквозь жаркое хриплое дыхание, коснувшееся ее губ. Кейн уже наполовину расстегнул лиф ее платья, справиться с остальной одеждой было совсем легко.

Через несколько мгновений Эбби лежала совершенно обнаженная, как и сам Кейн.

Его взгляд скользнул по ее телу, задержавшись на знакомо затрепетавших сосках. Эбби бросало то в жар, то в холод, ее охватило смятение. «Нет!»— исступленно думала Эбби. Она не может позволить ему это.

Если позволит, все повторится вновь. Она уже никогда не сможет его забыть… никогда не перестанет его любить. Каким-то образом нужно положить этому конец, пока не станет слишком поздно…

Кейн опустил голову. Его губы оказались опасно близко от ее губ.

— Я часто лежал по ночам без сна и представлял себе, как это было между нами, Эбби. Думал о том, какая ты нежная вот здесь… И какая ты сладкая вот тут… — Он языком провел вокруг ее соска.

В голове Эбби пронеслась мысль, что нежность прикосновений Кейна совсем не соответствует его холодному, безжалостному взгляду, его отрывистому шепоту. Однако у нее нет сил сопротивляться охватившему ее предательскому пылу страсти. У нее нет сил сопротивляться ему. Ее тело слишком хорошо помнит то наслаждение, которое он ей дарил.

Кейн поднял голову. Он испытал чувство триумфа, когда увидел раскрывшиеся губы Эбби, услышал ее неровное дыхание. Проведя рукой по ее животу, он стал перебирать пальцами мягкие волосы, скрывавшие то, что делало ее женщиной. Эбби почувствовала, как все ее тело обдало мучительным жаром в тот миг, когда дерзкий палец Кейна, дразня ее бесстыдными, нежными движениями, вызвал обильную влагу, говорившую и о ее сильном желании. Кейн оставил Эбби.

— Теперь ты знаешь, что это такое, когда так сильно чего-то хочешь, до боли, до жара внутри тебя?

Теперь ты это знаешь? — Его голос, больше похожий на с трудом сдерживаемое рычание, прозвучал у ее живота. — Ответь мне, Эбби! Ответь!

Но сам Кейн не дал ей возможности ответить. Он внезапно вновь подвинулся и своими массивными плечами раздвинул ей ноги.

— Нет, — слабо запротестовала Эбби. — О нет…

У нее закружилась голова. Она не могла поверить, что он на самом деле будет… Господи, это же очень дерзко и непочтительно, очень… Она уперлась руками в его мускулистые плечи, но не отвергла его.

Горячее дыхание Кейна обжигало нежную плоть между ее ног. Языком, похожим на плотный бархат, он смело отыскал пылающее огнем страсти влажное тайное место. Эбби показалось, что это вовсе не ее тело; она смутно услышала, что кричит, снова и снова кричит. В том месте, которым Кейн полностью завладел, она чувствовала жгучую боль. Эбби корчилась и стонала, все ее чувства громко молили об избавлении.

Но Кейн все еще не был готов прекратить эту сладкую пытку. Он склонился над Эбби.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет, — произнесла она, задыхаясь. — Нет! — Ее подернутые пеленой глаза были широко открыты.

Эбби ногтями вцепилась в крепкие руки Кейна, как будто хотела удержать его там силой навечно.

Кейн приник губами к ее губам.

— Ты хочешь меня? — спросил он. — Хочешь?

Эбби больше не могла отказываться, не могла больше отвергать Кейна.

— Да, — часто и тяжело дыша, ответила она. — Боже правый, да!

— Скажи мне. Скажи мне, что это я тот мужчина, которого ты хочешь, — я, а не Бак.

— Я хочу только тебя, — простонала Эбби. — Кейн, пожалуйста… Я хочу тебя.

— Посмотри на меня, — попросил он. Его глаза были темными и жгучими.

Эбби беспомощно посмотрела на Кейна. Она подняла руки и кончиками пальцев провела — нет, скользнула по его лицу, по впалым щекам, как бы заново изучая все это.

В этот краткий миг Кейн окончательно понял… Все ее дерзкие слова, обличавшие его, были всего лишь словами страдающей женщины. Как бы настойчиво Эбби это ни отрицала, она любит его по-прежнему.

Кейн навис над ней, такой мощный, сильный и в то же время страдающий от переполнявшей его страсти и желания немедленно овладеть Эбби.

— Держи меня. — Это все, что он смог проговорить.

Ее руки обвили его шею.

Странное выражение промелькнуло на лице Кейна.

Что это было? Сожаление? Сознание поражения?

Кейн зажмурил глаза и, обхватив руками низ тела Эбби, стремительно вошел в нее. Она вскрикнула, обвила его ноги своими ногами. Конвульсивные движения ее тела как бы безмолвно умоляли войти в нее еще глубже, как можно глубже. И в ответ на немой призыв Кейн стал делать это неистово и безрассудно.

Слияние их красивых обнаженных тел было необузданно, полно безграничной страсти и непередаваемо прекрасно…

И тут, словно из самых глубоких тайников души Кейна, вырвался приглушенный стон и полились бессвязные слова:

— О Господи! Ты моя, Эбби… моя… Ты ведь сама это понимаешь, не так ли… только моя…

Вновь и вновь без устали ее бедра неистово и упорно сливались с его бедрами. Нежные и сильные пальцы Эбби скользили по гладким и упругим, как канаты, мышцам тела Кейна. Он чувствовал, как по его спине пробегает чувственная дрожь. Наконец Кейн не выдержал и, содрогнувшись, не в силах дальше сдерживаться, исторг из себя в ее лоно обильный жгучий поток.

Совершенно обессиленный и измученный, Кейн оставил Эбби, запечатлев перед тем благодарный поцелуй на ее полураскрытых губах. Она все еще тяжело дышала, судорожно втягивая воздух. Кейн протянул к Эбби руку.

От его прикосновения Эбби замерла, затем, отвернувшись от него, села в постели. Ее плечи судорожно поднимались и опускались от сдавленных рыданий.

— Эбби? — испуганно позвал Кейн.

Она вскочила на ноги и, прежде чем повернуться к Кейну, схватила с кровати одеяло, прикрывая им свою наготу. В глазах у нее стояли слезы. Из груди вырвались рыдания.

— Как ты мог так поступить со мной? — воскликнула Эбби. — Неужели ты действительно думал, что, соблазнив меня, ты сможешь заставить меня изменить свое решение?

Кейн тоже молниеносно вскочил на ноги. Крепко стиснув зубы, он потянулся за брюками.

— Соблазнить тебя? Что за чепуха, черт возьми?

Единственное, чего мне хотелось, это показать тебе, как хорошо нам вместе. Я так же нужен тебе, Эбби, как ты нужна мне.

— Нет! — Было очевидно, что сейчас дело касалось не их взаимных чувств, а гордости Эбби, которую он так больно задел. — Сколько нужно повторять, что я порвала с тобой, Кейн?! Ты меня слышишь? Пускай теперь половина этого ранчо является твоей собственностью, но ведь я — не твоя собственность! Я хочу, чтобы ты ушел, Кейн, из моей постели, из моего дома.

Уходи… Уходи и никогда не возвращайся! — Эбби плакала, но Кейн был слишком ошеломлен и разъярен ее словами. Он был просто не в состоянии хладнокровно мыслить и попытаться ее успокоить. Кое-как натянув рубашку и брюки, ни слова не говоря, Кейн схватил сапоги и быстро прошел мимо Эбби к двери.

Только очутившись на улице, он дал волю бушевавшим в его душе чувствам. Ужасные ругательства сотрясали воздух. С жестким блеском в глазах Кейн оглянулся на дом.

Эбби ясно дала ему понять — она считает, что между ними все кончено. И Кейн уверен, что скорее все грешники в раскаленном от жары аду замерзнут от холода, чем Эбби признается в своей не правоте.

Больше всего он боялся, чтобы из-за своего безграничного упрямства она очертя голову не вышла замуж за Бака Расселла. Одна лишь мысль о том, что Эбби может оказаться с другим мужчиной, была для Кейна подобна сокрушительному удару в самое сердце.

Нет. Он не может ее потерять. И уж, безусловно, не может позволить ей выйти замуж за Бака Расселла…

И у него есть только один-единственный верный способ удержать ее от ошибочного шага.

Два часа спустя Эбби все еще продолжала метаться в постели, не находя покоя. Тревога и беспокойство владели ею. Кровать была чересчур просторной для нее одной, душа была чересчур опустошена, сознание чересчур полно тем, что произошло сегодня вечером.

И, пожалуй, хуже всего было то, что у Эбби ныло сердце от воспоминания о том, как Кейн любил ее, как она задыхалась от одного лишь его прикосновения, как с готовностью уступала его напряженному, переполнившему и ее жару…

Эбби не могла понять, почему она прогнала Кейна?

Почему отказала себе в том, чего больше всего желает? Почему позволила своей проклятой, непомерно уязвимой гордости встать между ними?

Ведь Эбби по-прежнему любит Кейна, никогда не переставала и не перестанет его любить.

И в то же время она опять наговорила ему столько ужасных вещей. Простит ли он ее когда-нибудь? Простит ли она когда-нибудь сама себя? Если бы только она не прогнала его! Ведь он возвращался, и не один раз, а дважды. Вернется ли он опять? Она изо всех сил боролась с непреодолимым желанием снова расплакаться. Ей стало жутко из-за того, что он может не вернуться…

Она не согласится выйти замуж за Бака. Кейн по крайней мере открыл ей глаза в этом отношении. Где-то в тайниках души Эбби задавалась вопросом, смогла бы она согласиться на брак с Баком, даже если Кейн не появится снова?

Взбив подушку, Эбби перевернулась на спину и уставилась в потолок. В спальне было темно, из каждого угла на нее надвигались тени, а над всем этим господствовала тишина, тишина настолько глубокая, что Эбби даже услышала ржание лошадей в загоне.

Ей это показалось странным — звуки раздавались намного ближе обычного.

Эбби застыла от испуга, широко раскрыв глаза. Ей показалось, что в холле слышны приглушенные звуки шагов — а может, она приняла за шаги громкие удары своего сердца?

Напрягая зрение, Эбби оперлась на локоть.

— Кто там? — громко крикнула она.

Теперь шаги слышались более отчетливо, они приближались к ее спальне. Эбби почувствовала сильный страх. Прежде всего она подумала, что ее сейчас ограбят или, того хуже, убьют, а Кейна и вообще никого нет поблизости…

Скрип открываемой двери заставил Эбби вскочить с постели. В дверях появилась широкоплечая фигура мужчины, черты его лица были почти неразличимы, но даже в темноте виднелось знакомое сверкание холодных серебристых глаз.

Ее растерянный взгляд мгновенно стал рассерженным, даже свирепым. Он обжигал так же, как и ее ледяной тон.

— Мне кажется, я велела тебе уехать! — Эбби выскользнула из кровати и храбро посмотрела Кейну в лицо. Она была очень довольна, что успела надеть на себя ночную рубашку.

Не обращая внимания на ее слова, Кейн вошел в комнату.

— Я не позволю тебе выйти замуж за Бака Расселла, — спокойно произнес он.

Эбби непокорно тряхнула головой. Схватив шаль, висевшую на столбике кровати, она накинула ее себе на плечи, всем своим видом демонстрируя крайнее негодование.

— Если я этого хочу, ты не сможешь меня удержать!

— Полагаю, что смогу, дорогая.

С ее губ уже готов был сорваться язвительный ответ. Но Эбби поразило то, что Кейн подчеркнуто спокоен, очень сдержан, и это заставило Эбби помедлить с ответом. Тем временем он быстро окинул ее взглядом.

— Будь я на твоем месте, я бы оделся, — коротко бросил он. — Если только ты не собираешься рассказывать своим детям и внукам о том, что венчалась в ночной рубашке и с босыми ногами.

Эбби в ответ и пальцем не пошевелила. Несомненно, она ослышалась. Возможно, ей все это просто пригрезилось…

— Прекрасно, — тихо проговорил Кейн. — Для меня не имеет никакого значения, будешь ли ты одета или нет.

Он наклонился и, приподняв Эбби, взвалил ее себе на плечо. Мир для нее словно перевернулся вверх дном. Эбби заколотила кулаками по его спине.

— Кейн! Ради всего святого, ты что, с ума сошел?

Отпусти меня! Я никуда с тобой не поеду… — Но они были уже на лестнице, причем плечо Кейна больно упиралось Эбби в живот. Только когда они оказались в гостиной, Кейн поставил ее на ноги.

— Теперь ты видишь, Эбби, что я могу удержать тебя от того, чтобы ты стала женой Бака Расселла.

— Хотела бы я знать как! — воскликнула Эбби, сверкнув глазами, и вызывающе посмотрела на него.

— Очень просто, дорогая. Ты никак не сможешь выйти за него замуж, если уже будешь замужем за мной. — Кейн отошел немного в сторону, и перед взором Эбби предстал человек, тихо, как мышь, сидевший на краешке дивана. Руки и ноги у него были связаны, а во рту торчал кляп.

Этим человеком был его преподобие достопочтенный Гейнс.

Глава 23

У Эбби зазвенело в ушах и все поплыло перед глазами. Она испугалась, что вот-вот может потерять сознание. Так, значит, все это не сон — все это происходит на самом деле?! Присутствие его преподобия разом уничтожило все сомнения Эбби в серьезности намерений Кейна… а судя по всему, они чрезвычайно серьезны. Доказательство тому она читает в его пугающе потемневших глазах, даже сейчас глядящих на нее с глубокой болью и затаенной мольбой. Кейн все же надеется, что она выйдет за него замуж.

Здесь. Под утро. Прямо сейчас.

Эбби бросила на Кейна вопросительный и осуждающий взгляд.

— Боже правый! — воскликнула она. — Неужели ты похитил этого несчастного человека?! — В мгновение ока она оказалась рядом с его преподобием, одетым столь же неподобающе, как и она сама. Эбби вынула кляп, торчавший во рту священника.

Тот взглянул на нее с нескрываемой благодарностью, с жадностью ловя ртом воздух.

— Мисс Маккензи! Слава Богу, что вы здесь.

Этот… этот сумасшедший ворвался ко мне в дом, вытащил меня из кровати и потребовал, чтобы я поехал с ним! Когда я отказался, он пригрозил, что поколотит меня, если я буду сопротивляться.

— Ты и со мной поступишь так, если я откажусь выйти за тебя замуж? — быстро переведя взгляд на Кейна, с вызовом спросила Эбби. — Свяжешь меня и засунешь мне в рот кляп?

— Если бы этот человек не был так чертовски упрям, мне бы не пришлось применять силу. Я привез его сюда, чтобы он нас обвенчал. И, ей-богу, я сделаю все, что для этого необходимо.

Лицо Кейна выражало полную неумолимость. Не вызывало никаких сомнений, что он говорит вполне серьезно.

Гневный возглас вырвался из груди Эбби, когда она обратила внимание на связанные руки и ноги его преподобия. Пока все, чего добился своими действиями Кейн, был гнев Эбби. По крайней мере так она решила вначале, но внезапно поняла, что далеко в этом не уверена. В ее голове царил полный сумбур, все ее мысли и чувства перепутались и сплелись в какой-то странный клубок. Она просто не знала, следует ли ей продолжать гневаться или, наоборот, начать ликовать, отнестись к происходящему с возмущением или с радостью. Во всяком случае, ей казалось, что она одновременно испытывает и то, и другое чувство.

Ее пальцы были сейчас такими неловкими, что ей никак не удавалось развязать довольно свободно завязанный узел на веревке, стягивавшей запястья его преподобия. Издав возглас нетерпения, Кейн оттолкнул Эбби и принялся за дело сам. Эбби выпрямилась, она едва держалась на ногах.

Наконец был развязан последний «узел, и веревка соскользнула и с лодыжек его преподобия. Кейн не стал зря терять времени и сильным рывком поставил несчастного человека на ноги.

— Приступайте к брачной церемонии, дружище!

Преподобный Гейнс побледнел. Глаза его чуть не вылезли из орбит.

— Я… я не успел захватить свою Библию!

Увидев разъяренное выражение лица Кейна, преподобный Гейнс буквально прирос к месту.

— Я никогда не поверю, что вы не знаете, что следует говорить в подобных случаях!

С каждым мгновением лицо священника все больше бледнело.

— Но ведь к тому же здесь нет и свидетелей, — наконец вымолвил он. — Как же я могу без них совершить брачную церемонию?

— Подождите здесь, — грозно проговорил Кейн, бросив сердитый взгляд на его преподобие. — И не вздумайте удрать. — Широким шагом он вышел из комнаты, спустя мгновение входная дверь за ним захлопнулась.

Казалось, он не успел еще уйти, как уже вернулся.

На этот раз за ним следовали Дороти и Лукас. Лукас зевал, застегивая рубашку. На Дороти была надета длинная ночная рубашка. При виде Эбби у Дороти радостно засветились глаза. Крепко сжав в объятиях молодую женщину, Дороти затараторила:

— Эбби, я так счастлива за вас! Я никогда не сомневалась, что мистер Кейн не покинул вас! Я просто была в этом уверена! — Все еще сияя доброй улыбкой, Дороти отступила назад.

Кейн занял свое место рядом с Эбби. Он даже не потрудился взглянуть на нее, когда клал ее руку на свою, согнутую в локте. Эбби воспринимала все происходящее как в тумане. Она смутно услышала, как преподобный Гейнс дрожащим голосом приступил к совершению брачной церемонии.

— Горячо любящие…

У Эбби голова пошла кругом. Неужели все это происходит наяву? Чтобы не упасть, она покрепче ухватилась за концы шали, наброшенной на плечи. Украдкой взглянув на Кейна, она смутилась, увидев, что и он смотрит на нее. Эбби внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь найти на нем хоть какой-то намек на нежность или хотя бы привязанность. Но выражение лица Кейна сейчас было так же непроницаемо, как и выражение его глаз. Он выглядел мрачным, неулыбчивым и совсем не похожим на влюбленного! О, Эбби не сомневается, что он желает ее! Но неужели Кейн прошел через все эти передряги и трудности, преодолел столько препятствий, чтобы жениться на ней лишь ради того, чтобы иметь ее у себя в постели? Одна только мысль об этом терзала сердце и душу Эбби.

Однако во что еще она может верить?

Эбби склонила голову, чтобы скрыть слезы, набежавшие на глаза, не чувствуя, что из груди у нее вырвался какой-то сдавленный звук.

— Остановитесь.

В наступившей тишине одно это слово прозвучало подобно выстрелу. Преподобный Гейнс, запнувшись, в изумлении замолчал. Лукас, беспокойно нахмурившись, уставился на Кейна, а Дороти затаила дыхание.

Кейн медленно повернулся к Эбби. Что-то перевернулось в его душе, когда он увидел ее прекрасные голубые глаза, полные слез. Глядя на нее, он вдруг оцепенел и весь напрягся.

— Я не могу силой заставить тебя выйти за меня замуж, Эбби. Думал, что смогу, но я не могу. — Голос Кейна звучал тихо и хрипло из-за тех поистине неимоверных усилий, которые ему приходилось прилагать, чтобы сдерживать обуревавшие его чувства. — Я сейчас уйду, если это именно то, чего ты хочешь, Эбби.

Но прежде ты должна честно сказать мне, что ты действительно больше не хочешь меня, Эбби, действительно между нами все кончено, действительно любовь моя к тебе безответна.

Эбби заплакала навзрыд.

— Ты любишь меня, Эбби. — Кейн взглядом призвал ее признать, что это правда. — Я знаю, что это так, но почему же тогда ты плачешь? Почему мысль о том, чтобы стать моей законной женой, так ужасна для тебя? Почему ты предпочитаешь мне чужака Бака Расселла?

Эбби с трудом подавила рыдания.

— Я никогда по-настоящему не хотела выходить замуж за Бака. Я… я не думаю, что смогла бы выйти за него, особенно после того как вновь встретилась с тобой. Это все потому, что ты однажды оскорбил меня и… и разве ты не понимаешь, что дело заключается вовсе не во мне, а в тебе… Я… я не понимаю, почему ты так себя вел…

Кейн протянул руки, чтобы обнять ее за плечи.

— Посмотри на меня, Эбби, — тихо проговорил он.

Но она не подняла глаза — она просто не могла это сделать, боялась, что снова начнет рыдать.

Кейн прижал Эбби к своей груди, коснувшись губами каштанового облака ее волос.

— Я люблю тебя, — с дрожью в голосе проговорил он. — Почему, ты думаешь, я был вне себя, узнав, что ты собираешься выйти замуж за другого? Почему бы еще я стал посреди ночи вытаскивать из кровати священника?

Но из всех этих слов Эбби услышала только одно: он любит ее. Неописуемая радость разлилась в ее сердце, наполняя светом и теплом каждую его частицу.

— Кейн… о, Кейн, почему же ты не сказал мне это раньше? Если бы ты хоть раз прямо сказал, что любишь меня, я бы ни в чем не смогла тебе отказать… — Эбби опять зарыдала. — О, Кейн, я тоже тебя люблю. Я… я никогда не переставала тебя любить!

Я так надеюсь, что ты сможешь простить меня за те ужасные слова, которые я тебе наговорила. На самом деле я совсем так не думала, говоря, что папа не посчитал бы тебя подходящим для меня мужем. Не имеет никакого значения, кем ты был прежде, что ты делал, — важно только то, какой человек ты сейчас.

Кейн легонько прижал свои пальцы к ее губам.

— Тебе не нужно ничего больше объяснять, — с нежной улыбкой проговорил он. — Надеюсь, ты уже больше не сердишься, что я выкупил у Диллона его долю ранчо?

Эбби ласково дотронулась до его щеки.

— Тебе не нужно мне ничего объяснять, Кейн.

Все, что мне нужно, это ты сам.

Его объятия стали еще крепче.

— Я знаю это, — очень тихо произнес он. — Но все-таки позволь мне это сделать. Хочется думать о нас с тобой и как о партнерах — пусть это будет началом новой жизни для нас обоих, именно так, как ты и мечтала.

— Ты прав, — тихо сказала Эбби.

Кейн поцеловал кончики ее пальцев.

— Диллона сейчас нет здесь, чтобы присутствовать на нашем бракосочетании. Я надеюсь, он простит меня за то, что я больше не мог ждать, когда смогу сделать тебя своей женой.

Эбби тихо рассмеялась.

— Мне кажется, что я тоже не могу больше ждать, — с дрожью в голосе произнесла она.

Губы Кейна завладели ее губами. Как и раньше, Эбби вдруг почувствовала, что мир вокруг нее рушится и исчезает. Она прильнула к Кейну, а ее сердце взмыло куда-то ввысь.

Рядом с ними раздалось деликатное покашливание.

— Извините меня, пожалуйста, молодые супруги, но мне кажется, что вы оба все еще нуждаетесь в моих услугах.

Они смущенно отпрянули друг от друга. Эбби покраснела. Кейн же бросил на его преподобие весьма недвусмысленный взгляд.

— В самом деле, мне тоже кажется, что вся эта церемония довольно-таки затянулась.

Преподобный Гейнс поспешно перекрестил их.

— Объявляю вас мужем и женой, — торопливо проговорил он. — Можете поцеловать новобрачную, — обратился он к Кейну.

Не теряя времени, Кейн так и поступил. Он поднял Эбби и, взяв ее на руки, безраздельно завладел ее губами, запечатлев на них восхитительно долгий поцелуй, прервавшийся только в тот миг, когда он осторожно положил Эбби на постель в ее комнате.

Лишь спустя много времени, возвращаясь в памяти к событиям этой ночи, Эбби задумалась… Она ведь на самом деле венчалась лишь в ночной рубашке и босиком. Но это совсем ее не волновало.

Наверное, их с Кейном детей и внуков это тоже не будет особенно волновать, разве что позабавит.