Ричард С. Пратер

Гнездо разврата

Глава 1

Я растерялся, как кастрированный кролик, главным образом потому, что никак не мог решить, куда смотреть. Блондинка, которую все здесь называли Дот, исполняла импровизированный канкан, и хотя ее одежда не соответствовала характеру танца, все остальное у нее было в полном порядке. А в дальнем углу гостиной пребывало в задумчивости длинноногое симпатичное создание с роскошными формами, из тех, что рождаются в грезах сексуального маньяка. Итак, я никак не мог решить, какому зрелищу отдать предпочтение, а потому без конца переводил взгляд с одного объекта на другой. Для глаз это было тяжелым испытанием, и временами мне казалось, что они вот-вот выскочат из орбит и разобьются, столкнувшись друг с другом. Дот закончила танец и плюхнулась на диван. Она была очень миниатюрна, не более пяти футов, с округлыми формами и чистой белой кожей.

Я отпил глоток своего водянистого коктейля, чтобы промочить пересохшее горло. Не помогло. Переведя взгляд в дальний угол гостиной и выждав минуту, я встал и направился по ковру к длинноногой красотке.

На ней было белое платье без бретелек. Прислонившись к стене, она смотрела в огромное, от пола до потолка и от стены до стены, окно. Гладкие серебристые волосы спускались до плеч. У меня у самого и волосы, и брови почти совершенно белые, но она была одной из тех редких женщин, у которых волосы даже светлее моих. Не считая, конечно, седовласых старух. А она не была старухой. Ей было на несколько лет меньше моих тридцати.

Радио было запущено на полную мощь, и она не слышала моих шагов. Я остановился перед ней и вежливо представился:

— Привет, меня зовут Шелл Скотт. — Я замолчал, решив подождать ее реакции.

Она медленно повернула голову и посмотрела на меня своими глубокими темно-карими глазами с ресницами как автомобильные «дворники». Ее длинные выгоревшие волосы когда-то золотистой блондинки эффектно контрастировали с шоколадным загаром лица и плеч. Белоснежные ровные зубы блеснули за сочными красными губами, округлившимися в улыбке. Она взмахнула пару раз ресницами и тихо ответила:

— И вам привет, меня зовут Элен.

Кажется, вечеринка, удалась.

Не могу сказать, что это была типичная голливудская вечеринка, скорее — типичная разухабистая, безудержная в разврате вечеринка, какие бывают не только в Голливуде. Как частный детектив, воплощающий в себе весь персонал детективного агентства «Шелдон Скотт. Расследования», я оказался единственным чужаком здесь, в доме Рауля Эванса на Голливудских холмах, остальные девять человек были актерами и сотрудниками «Луи Дженова продакшн», независимой кинокомпании, снимавшей как раз в то время опус под названием «Девушка из джунглей»: продюсер Луи Дженова, режиссер фильма, сценарист, а также исполнители главных мужских и женских ролей. В вечеринке участвовали также четыре девицы, которым, в соответствии со сценарием, предстояло сначала с визгом бегать по джунглям, а потом быть заживо сожженными на костре. У меня было такое ощущение, что они вот-вот начнут бегать и визжать, хотя был поздний воскресный вечер и съемки не начнутся раньше завтрашнего утра. Собравшиеся здесь мужчины не вызывали у меня особого восторга, за исключением хозяина, Рауля Эванса, но, честно говоря, восхищение мужчинами и не входило в мои обязанности.

Элен дружелюбно разглядывала меня.

— Элен, а как дальше? — спросил я.

— Маршал.

— Значит, вы та самая Элен — девушка из джунглей?

— Верно. Кажется, нам не доводилось встречаться прежде?

— Я появился здесь десять минут назад. Это мой первый коктейль. Приятная вечеринка.

— Похоже, да.

И Элен мне тоже нравилась. Высокая, стройная и улыбчивая, ну просто очарование! Я прямо так и сказал ей, добавив при этом:

— Пока вы ищете в моих словах скрытый смысл, я, пожалуй, принесу вам еще один коктейль.

— Виски с содовой, если можно.

Мы находились в огромной гостиной в доме Рауля, расположенном на холме Дюран-Драйв в предместье Голливуда. Одна из стен была фактически стеклянной, благодаря чему из гостиной открывался широкий обзор местности: петляющая по холмам дорога, ведущая к городу, раскинувшемуся внизу, в пятидесяти ярдах от дома — плавательный бассейн, на сотню ярдов вокруг окаймленный зеленой лужайкой на склоне холма. Размеренный шум голосов и позвякивание льда в стаканах заглушала громкая музыка из радиоприемника. Гости с бокалами в руках расположились на бархатных диванах или в массивных мягких креслах. Я прошел в дальний конец гостиной, где размещался бар с тремя табуретами, приготовил хайбол для Элен и бурбон с водой для себя.

Смешивая коктейли, я рассматривал гостей Рауля. Приглашение на сегодняшнюю вечеринку показалось мне интересным, но я не представлял себе, что меня ждет. Он позвонил в мою голливудскую квартиру примерно в три тридцать и, поболтав о том о сем, сказал:

— Все гоняешься за убийцами, Шелл?

— Ни за убийцами и ни за кем другим.

— Тогда приезжай ко мне. Будет довольно интересно. А потом искупаемся.

— У тебя вечеринка?

— Да. Пара незанятых девушек — вполне на уровне. Сможешь с ними управиться?

— Какие могут быть сомнения?

— Так ты приедешь?

— Уже еду. Готовь мне коктейль. Возьму с собой самые стильные плавки.

— Возьми, если хочешь, дурачок.

Вот такое приглашение. Я знаком с Раулем уже шесть лет, ровно столько, сколько существует мое детективное агентство в центре Лос-Анджелеса, и он один из немногих в мире кино, с кем у меня сложились добрые отношения. Последнее время он так часто устраивал сомнительные вечеринки, что об этом стали поговаривать всерьез и даже несколько раз упоминали в желтой прессе. Но, в отличие от желтой прессы, я считал, что это его личное дело.

Вот почему, не имея отношения к киноиндустрии, я оказался здесь. Как только я появился, Рауль вручил мне бокал и скороговоркой представил меня присутствующим, как это принято в таких случаях, но я не запомнил большинство имен, которые он выпалил со скоростью пулеметной очереди.

Рауль был режиссером фильма Дженовы «Девушка из джунглей» и сейчас вместе с Дженовой, смуглым человеком небольшого роста, явно чем-то озабоченным, углубился в какие-то бумаги, разложенные на рояле. Оскар Своллоу, написавший сценарий «Девушки из джунглей» для Дженовы, заглядывал им через плечо. Своллоу, как и я, был холостяком и одевался щеголевато, очевидно считая себя лакомым кусочком для женщин.

Мужскую часть компании замыкал Дуглас Кинг, и именно он, как мне показалось, был наиболее приметной фигурой. Будучи исполнителем главной мужской роли в «Девушке из джунглей», он служил олицетворением мужества. В отличие от других, он уже облачился в плавки и впрямь выглядел как два греческих бога, соединенных в одном естестве. Как я понял, в фильме он играл Бруту, парня, который перелетал с дерева на дерево и спасал всех подряд от горилл и других животных. Я сказал, что он был наиболее заметной фигурой, потому, что крошка Дот сидела у него на коленях и что-то шептала ему на ухо. Нетрудно догадаться, что именно она шептала. Может, она еще и кое-что делала при этом.

Еще три девушки судачили о чем-то, весело хихикая. Я навострил уши, стараясь понять, над чем они потешаются.

Одна из них, рыженькая, говорила:

— ...Настоящий воротила — у него два кордебалета. Он отбирает девочек так же, как это прежде делал Цигфельд, — вы же знаете, нужно одновременно зажать три десятицентовые монетки — между бедрами, коленями и щиколотками, и суметь их удержать...

— Сильвия может это сделать только с рулонами туалетной бумаги. Черт возьми, ей ничего не нужно делать. Она зарабатывает не тем, что держит монетки между...

— Ох уж эта Сильвия! Стоит ей открыть ротик, и роль у нее в кармане. Если бы я...

— Милая, она раскрывает не ротик, а совсем другое, когда она...

Я весело улыбнулся и с двумя бокалами направился к Элен. Вручая ей коктейль, я сказал:

— Я не заметил вас, когда вошел. Со мной такое редко случается.

— Это вполне поправимо. — Она окинула меня оценивающим взглядом. — Вы, наверное, здесь самый крупный мужчина. Какой у вас рост?

— Шесть футов два дюйма. Может, чуть меньше. И около двухсот пяти фунтов. Вас это устраивает?

— Вполне. — Она небрежно вскинула руку с ярко накрашенными ногтями и провела пальцем линию вдоль моего слегка искривленного носа. — Как это случилось?

— Перелом, схлопотал во время службы в морской пехоте. Очередная большая война во имя обеспечения мира и покоя для мертвых.

Она перевела взгляд на мое левое, слегка подпорченное пулей ухо, и я тут же пояснил:

— Результат небольшой разборки. — Мне показалось, что все складывается удачно, поэтому я добавил: — Раз уж мы занимаемся статистикой... — и повел взглядом вниз по ее фигуре.

Она улыбнулась и тихо сказала:

— Немного больше тридцати пяти дюймов.

Я опустил глаза ниже.

— Двадцать три.

Я опустил глаза еще ниже.

Она промолчала, поэтому, выждав минуту, я посмотрел ей в глаза. Она улыбнулась, и я спросил:

— Никаких данных?

— Сделайте еще одну попытку. Я не поняла, куда вы смотрите?

— Ах вот в чем дело! Ну, знаете...

Она прервала мои логические построения, сказав:

— Тоже тридцать пять. Ну как?

Я улыбнулся в ответ:

— В норме.

Кто-то хлопнул меня, по плечу как раз вовремя, прежде чем я окончательно запутался. Я повернулся.

Это был Рауль.

— Привет еще раз, Шелл, — сказал он. — Доволен, что пришел?

Я кивнул, а он добавил:

— Я вижу, ты уже добрался до нашей звезды?

— С такими звездами фильму гарантирован успех.

— Благодарю вас, сэр, — сказала Элен.

Между тем Дженова и Своллоу продолжали колдовать над бумагами у рояля. Своллоу возвышался над коротышкой продюсером, и они отличались не только ростом. Своллоу был голливудским сценаристом, который явно старался выглядеть и действовать, как подобает голливудскому сценаристу. А выглядел он рядом с Дженовой, одетым в темный однобортный костюм, сущим попугаем. Своллоу был медлителен в разговоре и движениях; сорокапятилетний же Дженова, напротив, был живчиком, трещавшим как пулемет; он двигался быстро и импульсивно, люди такого типа обычно бегают по эскалатору. В данный момент он размахивал листком бумаги, зажатым в левой руке, и нервно прищелкивал пальцами правой, страдая от избытка энергии. Его наиболее приметной чертой были гигантские черные брови, то и дело взлетавшие вверх во время словесных извержений. Я слышал, что он поклонялся только одному богу — деньгам. Как и для многих других, деньги и связанная с ними власть были его всепоглощающей страстью. Готов поспорить, он жил на лекарствах.

Я кивнул в сторону двух мужчин у рояля и спросил Рауля:

— Бизнес?

— Да. Он пришел, когда все уже были в сборе. Конечно, в такой непринужденной атмосфере Дженова чувствует себя не в своей тарелке. Он позвонил по поводу каких-то срочных изменений в сценарии, и мне пришлось пригласить его сюда. — Рауль ухмыльнулся. — Не стану же я покидать своих гостей!

Улыбка осветила его довольно невыразительное лицо, и, как всегда, мне захотелось улыбнуться ему в ответ. Он был почти одного роста со мной, но более худощав, с густыми аккуратно подстриженными усами над длинной верхней губой. Мы с Раулем никогда не обменивались любезностями, хлопая друг друга по спине, но симпатия явно была взаимной.

— Опять изменения в сценарии, Рауль? — спросила Элен.

— Боюсь, что да. — Он повернулся ко мне: — Мы перерасходовали бюджет. Лучше бы Луи утрясал все вопросы в рабочее время. — Он снова усмехнулся и передернул худыми плечами. — Так или иначе, выход найден, ну и черт с ним. Давай выпьем по двойной.

Он отошел, а я несколько минут разглядывал гостиную. Странная мысль снова пришла мне в голову. Я повернулся к Элен:

— Вы не замечаете ничего необычного?

— Необычного?

— Да, нечто странное, экстраординарное, непривычное.

— В Рауле?

— Не только в Рауле. Во всей атмосфере сегодняшней вечеринки.

Едва войдя в гостиную, я сразу же почувствовал какую-то натянутость и неестественность. И это чувство не покидало меня, несмотря на взрывы хохота и веселое настроение всех присутствующих, включая меня самого. Казалось, гости смеются нарочито громко и нарочито весело хлопают друг друга по спине. За этой нарочитостью скрывалась напряженность, которая обволакивала гостиную, пробуждая тревогу в сердцах собравшейся в ней праздной публики.

— Не знаю, возможно. А в чем это выражается? — медленно проговорила Элен.

— Как вам сказать... Вроде бы все нормально, но похоже... — Я пытался подыскать подходящее слово. — Похоже на поминки, понимаете? Нужно напиться, чтобы повеселеть. Как будто все притворяются.

Она отхлебнула глоток коктейля.

— Ну это уж слишком. Но народ, действительно, подобрался странный. У каждого свои проблемы. Взять, к примеру, Рауля. Вы, наверное, знаете, что его жена сейчас в Тахо.

Я знал, что Рауль открыто и беззастенчиво гонялся за юбками, и в конце концов его жена Эвелин не выдержала и четыре или пять недель назад отправилась в Тахо. Тахо последнее время заменило собой Лас-Вегас и Рино для многих голливудских пар, которые хотели быстро покончить с формальностями. Я достаточно хорошо знал Рауля и понимал, что это вовсе не входило в его планы, но с тех пор как Эвелин уехала, он стал еще пуще гоняться за юбками, а его пирушки становились все более частыми и продолжительными.

— У Дженовы проблемы с деньгами, — продолжала Элен. — Жена Кинга судится с ним из-за их двоих детей. И даже у Своллоу есть проблемы. — Она помедлила секунду и добавила: — Так, по крайней мере, мне кажется.

— Ну а у вас? — спросил я. — Есть какие-нибудь проблемы?

— Да, — решительно заявила она. — Мы прекрасно проводили время, пока вы внезапно не сделались серьезным. Вы догадываетесь, что испортили мне удовольствие от беседы?

Я усмехнулся.

— Извините, Элен. Можно мне начать сначала? Как вы поживаете, мисс? Я собираюсь основать тут нудистскую колонию, требуются нудисты. У вас есть предложения?

— Вот так-то лучше, — живо отозвалась она. — Записывайте меня. Где она будет находиться?

— Учредительное собрание состоится в отеле «Спартан», Голливуд. Как раз напротив загородного клуба «Уилшир», лучшего места не придумаешь.

— Только слишком уж многолюдное. Вы, наверное, живете в «Спартане»?

— Верно. Вы станете королевой нудистской колонии Шелла Скотта.

Она рассмеялась:

— А кто будет королем? — И, взмахнув ресницами, добавила: — Можете не отвечать. Но, кажется, вон тот Кинг-Конг захочет вступить в нашу колонию.

— Дуглас? Не выйдет. Я принимаю заявления только от человеческих существ. — Я взглянул в его сторону и с удивлением обнаружил, что он свирепо сверлит меня глазами. С чего бы это?

Она тоже посмотрела на Дугласа Кинга и помахала ему рукой, тихо пояснив:

— Я ему нравлюсь. Мы провели вместе пару вечеров, приняв, конечно, необходимые меры предосторожности из-за его тяжбы с женой. Между нами нет ничего серьезного, хотя он и пытался. И даже очень пытался. Наверное, он опасается, что вы займете его место.

— У него есть для этого основания?

Она улыбнулась, но ничего не ответила.

— Черт возьми, — сказал я, — у него на коленях наша исполнительница канкана.

— Ну и что? — возразила она. — Он же мужчина. — Видимо, в ее глазах это было достаточным основанием.

Я взял Элен за руку и притянул ее к себе.

— Послушайте, солнышко, — сказал я. — Надеюсь, вы не из тех кровожадных созданий, которым нравится, когда мужчины из-за них устраивают гладиаторские бои.

Она встряхнула своей серебристой головкой.

— Нет, совершенно определенно, нет. — Подавшись всем корпусом вперед, она коснулась моего правого уха. — А что, вы его боитесь?

Я снова взглянул на Кинга и ответил:

— Совсем чуть-чуть.

Я встречал его несколько раз в городе, но мы не были знакомы, и видел один из его фильмов, в котором он убивал крокодилов, подвешивая их за хвосты или что-то в этом роде. Его угрюмая, свирепая физиономия была по-своему красива, и еще он был отвратительно чванлив. В нем было шесть футов сплошных мускулов. И он был явно не прочь поиграть ими. Вот и все, что я знал о нем, помимо полученной от Элен информации о судебном процессе из-за детей. Мне всегда казалось, что его дети должны обитать в зоопарке, но, видимо, они были вполне человеческими существами. И он, стало быть, не хотел отдавать их жене.

Элен наконец отпустила мое ухо.

— А вы не похожи на человека, которого легко напугать.

Я ухмыльнулся.

— Думайте что хотите. Но если ему захочется поглумиться надо мной, я спущу с него шкуру.

Она залилась смехом в ответ на мое хвастовство, а я допил свой коктейль и сказал:

— Я, кажется, недобираю по части выпивки. Когда начался этот бал?

— Примерно в два. Так что вы не так уж и отстали.

— Я, конечно, наверстаю, но не странно ли устраивать роскошную пирушку до завершения съемок?

— Да. Но поэтому-то мы и начали так рано. Чтобы пораньше разойтись по домам и завтра снова за работу. В отличие от студий «МГМ» или «XX век», у нас меньше формальностей. Мы собирались здесь и в четверг вечером, но тогда это была сугубо деловая встреча.

Кажется, она что-то вспомнила, потому что слегка насупила брови.

— Знаете, — сказала она, — лучше бы вы не упоминали о странностях и поминках. Вы навели меня на мысль, что все присутствующие здесь не могут прийти в себя после беседы с полицией. Может быть, в этом причина?

— Полиция? При чем здесь полиция? С кем она беседовала?

Она медленно обвела глазами комнату.

— Думаю, почти со всеми.

— Когда же это происходило?

— Вчера. Но я так и не поняла, в чем дело. Кажется, Зоя исчезла. Полицейские расспрашивали, не знаем ли мы, где она может быть.

— Зоя?

Она указала пальцем на Своллоу, который блистал великолепием в пиджаке горчичного цвета, с бежевым шейным платком на шее и в коричневых брюках.

— Его секретарша. По крайней мере, до прошлого четверга.

Теперь уже нахмурился я.

— Что это значит? Таинственное исчезновение?

— Не думаю. Насколько мне известно, она просто не явилась на студию. Во всяком случае, она отсутствовала и в пятницу, и в субботу.

Я собирался подробнее расспросить Элен об этой Зое, но она внезапно сменила тему заинтересовавшего меня разговора.

— Извините, — сказала она. — Опять мы не туда поехали, но на этот раз по моей вине. Между прочим, вы захватили плавки?

— Плавки? Да, они в машине.

Она улыбнулась, как мне показалось, довольно загадочно и очень чувственно:

— Ну и хорошо, хотя, наверное, они вам не понадобятся.

— Почему? Разве мы не собираемся купаться?

— Все, конечно, будут купаться.

Она продолжала улыбаться, а я, посмотрев на ее ярко-алые губы, ужасно захотел ее поцеловать. И еще я никак не мог решить, действительно ли она имеет в виду то, что я себе представил.

Я уже собирался спросить, не будем ли мы купаться в одежде, но тут Рауль допил свой бокал и закричал, перекрывая шум:

— Переходим к водным процедурам! Всем раздеться! Скромники могут остаться в купальных костюмах.

Улыбка Элен стала шире, а я решил, что получил хотя бы часть ответа. Откашлявшись, я сказал:

— Ну уж нет!

Иначе и не могло быть. Я, как всегда, оказался на высоте.

Глава 2

Оскар Своллоу повернулся к Раулю:

— Эй, нахал, к чему так торопиться?

— Я отлучусь на минутку, Элен, — сказал я. — Мне нужно поговорить с Раулем. У вас есть купальный костюм?

Она кивнула.

Я обвел глазами ее загорелые плечи.

— Похоже, вы часто бываете на солнце?

— Почти все время. Но у меня загар не повсюду. Есть две белые полосочки. — Ее темные глаза искрились весельем. — Узенькие белые полосочки.

— Что вы говорите? — Я чуть кашлянул. — Очень интересно. Я... О, извините меня.

Она усмехнулась, провожая меня взглядом. Когда я подошел к Раулю, он сказал:

— Надевай плавки, Шелл, пока еще есть возможность.

— Хорошо. Что случилось с Оскаром? Он не умеет плавать?

Рауль расхохотался, но чувствовалось, что он чем-то обеспокоен.

— Конечно, он умеет плавать, но дело в том, что он вызвал сюда свою секретаршу. Он к ней неравнодушен и хочет заманить ее в бассейн. Только она об этом понятия не имеет. — Он снова рассмеялся. — Он думает, что если она придет, когда мы все уже будем в бассейне, то вряд ли захочет к нам присоединиться. — Он слегка посерьезнел и покачал головой. — Я вовсе не осуждаю его. Она редкостный экземпляр. Весьма редкостный.

Кое-что в словах Рауля смутило меня, в особенности один момент. Я спросил:

— Он звонил своей секретарше Зое?

Он удивленно заморгал:

— Откуда ты знаешь про Зою?

— А в чем дело? Почему я не могу знать?

— Да нет, все в порядке, — ответил он. — Просто ты удивил меня. Кажется, она куда-то исчезла. А я говорю о Шерри, новой стенографистке Оскара. Он свои сценарии обычно диктует.

Своллоу и Дженова, переговариваясь на ходу, направлялись к нам.

— Черт бы побрал этого Бондхелма! — сердито заключил Дженова. — Я бы с удовольствием раскромсал его на куски, по фунту каждый.

Просто не укладывалось в голове, как у такого коротышки может быть такой рокочущий бас.

— При его габаритах на это уйдет год, — ухмыльнулся Рауль.

Дженова продолжал ворчать:

— Этот сукин сын достойный ученик Шейлока.

— Прямой потомок, — согласился Своллоу и, оглядевшись, добавил с тем фальшиво-британским акцентом, который вряд ли кого может обмануть, кроме желающих обмануться: — Веселье, кажется, слегка утихло. К сожалению.

— Видимо, исполнительница канкана притомилась, — заметил я и обратился к Раулю: — Она снимается в фильме?

— Да, ее зовут Дот. Дот Инглиш. Но лев съест ее в одном из первых кадров.

— Сообразительный лев, — добавил Своллоу, — почти как человек, не так ли, старина?

Я взглянул на него, желая удостовериться, не меня ли он назвал стариной, но нет, он обращался к Раулю. Своллоу посмотрел на Дот и продолжал:

— Мило, очень мило... Эта молочно-белая кожа... Я бы назвал ее сексапильной Белоснежкой.

Определение было очень точным и совпадало с моим впечатлением, но я вычитал его в одном из киножурналов. Рауль снова усмехнулся:

— Видимо, на месте льва вы представляли самого себя, Своллоу, в львиной шкуре?

Своллоу ничего не ответил и вместе с Дженовой направился к бару.

— Еще один вопрос, Рауль, — сказал я. — Чем интересовалась полиция?

— Ну и ну! — воскликнул Рауль. — Ты зря времени не теряешь! Сразу видно детектива. Поверь мне, я пригласил тебя сюда не для того, чтобы допрашивать моих гостей, Шелл. Полицейские обеспокоены исчезновением Зои. Вчера они беседовали со мной, а также с Дженовой, Кингом, да, пожалуй, и со всеми остальными. — Он пожал плечами. — Мне о ней ничего не известно. Я даже не знаю, почему они беседовали с нами. Возможно, потому, что она работала на студии. — Он помолчал и добавил: — Ради бога, успокойся, мы собрались, чтобы повеселиться.

— Хорошо, Рауль. Скажи, что слышно от Эвелин?

Он сразу посерьезнел.

— Ничего. Похоже, она оставила меня. — Он нахмурился и посмотрел на меня. — Я хотел бы... Ну да ладно. Оставим это, Шелл. Иди надень плавки.

Я кивнул, вручил ему свой пустой бокал, вышел из дома и по дорожке, вымощенной плитами, направился к своему «кадиллаку». Взяв плавки, лежавшие на переднем сиденье, я замер на месте.

Позади моей машины остановился новенький двухместный «форд», из которого вышла девушка в цветастом платье и зашагала по лужайке к тропинке, ведущей к дому. Я догадался, что это Шерри, о которой упомянул Рауль. Она была в каких-нибудь двадцати футах от меня и неминуемо должна была вскоре поравняться со мною. Шла она довольно быстро, но я успел разглядеть, что она хороша собою и прекрасно сложена.

— Привет, — сказал я.

Только теперь она взглянула на меня и доброжелательно ответила:

— Привет. Как дела?

Она прошла мимо, и я не смог внимательно рассмотреть ее лицо, как мне бы того хотелось. Не знаю, как я упустил такую возможность, когда она только что вышла из машины. Ведь даже в городе, в котором живут такие известные красотки, как Джейн Расселл, Дениз Дарсел и Мери Вилсон, эта крошка явно не затеряется. Конечно, те — знаменитые кинозвезды, и каждая хороша по-своему. Но эта была здесь, рядом, как будто ее показывали по телевизору в объемном изображении. И я немедленно пришел к выводу, что вне зависимости от ее прочих талантов по крайней мере в одной сфере она была явно выдающимся образцом.

Она прошла мимо, и я, проводив ее взглядом, последовал за ней. Совсем недавно, находясь в доме, я наблюдал Дот и беседовал с Элен, но, как бы хороши они ни были, я только сейчас ощутил себя изголодавшимся человеком, усаживающимся за пиршественный стол. Услышав мои шаги, она не остановилась, а только оглянулась через плечо и улыбнулась. Она была похожа на счастливую девчушку.

Войдя следом за ней в дом, я устремился к бару и, готовя себе коктейль, оценивал ситуацию. Своллоу сразу же поспешил ей навстречу, восклицая:

— Шерри, дорогая! Я так рад, что вы пришли!

Я отметил про себя свойственную ему бесцеремонность, но больше всего меня раздражал его фальшивый британский акцент, а также излишне часто употребляемые «старина» и «боже мой!». Он уже переоделся в плавки, которые, видимо, были сшиты на заказ.

Шерри что-то ответила ему, и он, запрокинув голову, громко расхохотался. Видимо, он специально запрокидывал голову, потому что в таком положении его шея выглядела толще и мускулистей. Он даже хохотал на фальшивый британский манер. Рауль вместе с Кингом направились к нему и Шерри, но я не смог дальше следить за развитием событий, потому что ко мне подошла Элен и уселась за стойку бара.

— Вы не забыли о моем коктейле, мистер Скотт? — осведомилась она с улыбкой.

— Зовите меня Шелл, солнышко. Я не забыл, вы просили виски с содовой, сейчас приготовлю.

Элен продолжала без тени сарказма:

— Она очень мила, не правда ли?

— Вы о новенькой? Согласен. Очень симпатичная.

— Она вся так и искрится. Вы знаете, кто это?

— Кажется, новая секретарша Своллоу?

Она кивнула:

— Ей следовало бы дать роль в нашем фильме.

— В конторе Джонстона ее бы не пропустили. Я удивляюсь, как вам удалось заполучить эту роль. Брин, наверное, вся позеленела от злости.

— Спасибо за комплимент, — ответила она.

Небольшая группа рядом с нами весело смеялась. Отделившийся от нее Дуглас Кинг подошел к бару. Усевшись рядом и глядя на меня, он похлопал Элен по бедру.

— Сделайте мне коктейль, — сказал он.

Мне не понравился приказной тон, которым это было сказано, но я решил не задираться.

— Что вы пьете?

— Скотч со льдом. Вы, кажется, частный сыщик?

— Да. Только нас обычно так не называют.

Я приготовил коктейль и поставил его перед ним. Он хмыкнул. Я тоже хмыкнул.

Элен одарила меня щедрой улыбкой, и я подмигнул ей в ответ.

— Пойду надену купальный костюм, — сказала Элен и ушла, оставив меня наедине с Кингом. Кинг снова хмыкнул. Видно, ему было не по себе.

Я допил свой коктейль и взял плавки. Многие уже переоделись в купальные костюмы, и я поспешил присоединиться к ним, чтобы не пропустить ничего из того, что может произойти у бассейна. Пока я обходил бар, Кинг выплеснул свой коктейль и поставил бокал на стойку.

— Сделайте мне еще один коктейль, — сказал он тем же приказным тоном.

Я ухмыльнулся и вежливо произнес:

— Извините, вам придется поискать другого бармена.

Не сводя с меня глаз, он повторил:

— Сделайте мне еще один коктейль.

Сидя по-прежнему за стойкой, он слегка повернул в мою сторону свою необъятную тушу. Мы смотрели в упор друг на друга. Он явно стремился к ссоре, и мне предстояло выбрать тактику поведения. Я мог продолжать глядеть на него еще несколько минут, пока он не отведет глаза, что казалось довольно глупым. Или сказать какую-нибудь грубость, либо влепить ему по физиономии. Он мне нравился все меньше, но я не принадлежу к числу тех, кто лезет на рожон по всякому поводу. В моей профессии проблем и без того хватает. Может быть, у этого парня просто плохое настроение. Поэтому я сказал:

— Обойдемся без глупостей, Кинг, — и отошел.

Он не прыгнул мне на спину и не укусил меня, поэтому я спокойно подошел к роялю, где Своллоу и Рауль беседовали с новоявленной красоткой, затмившей всех прочих в гостиной. Позади них Дженова торопливо запихивал бумаги в портфель. Девушка стояла спиной к вогнутой части рояля, опираясь локтями о его полированную поверхность, и я добавил дюйм к моему неофициальному замеру, произведенному на глаз.

Она взглянула на меня, когда я подошел, и, очевидно отвечая на какой-то вопрос Рауля, сказала, весело рассмеявшись:

— Ну хорошо, Рауль, я не сержусь.

Я кашлянул.

— Раз уж вы здесь, почему бы не выпить? — сказал Своллоу, обращаясь к ней.

— Ладно, но только один бокал. Я все-таки считаю, что вы со мной нечестно поступили.

Я еще раз кашлянул, на этот раз чуть громче.

— Я сам приготовлю вам коктейль! — весело воскликнул Своллоу и поспешил к бару. Подумать только, какой царственный жест!

Я толкнул Рауля локтем в бок и, когда он повернулся ко мне, воскликнул:

— Здорово, приятель! Ну что нового?

Он усмехнулся.

— Я ждал тебя. — И, обращаясь к девушке, добавил: — Шерри, это мой старый и зловредный приятель. Он частный детектив по имени Шелл Скотт и не так крут, как кажется. Шелл, это Шерри.

— Здравствуйте, мистер Скотт, — сказала она так мягко, как будто прошептала «Поцелуй меня», и тут же добавила: — А я вас помню, вы тот человек, который преследовал меня.

— В течение уже нескольких лет, — ответил я. — И зовите меня Шелл.

Я бы еще много чего мог наговорить, но мне представилась первая реальная возможность как следует рассмотреть ее, и, надо признаться, это занятие очень меня увлекло. Рост не больше пяти футов и четырех дюймов, огромные ясные глаза, голубые, как небо после дождя. Сочные нежные губы цвета яркой кромки радуги с чуть приподнятыми уголками, как будто она вот-вот улыбнется. Роскошные шелковистые волосы цвета красного дерева свободно падали на плечи. Вот женщина, решил я, которой я мог бы посвятить себя безраздельно.

Наконец я нашелся что сказать:

— Мы неплохо сочетаемся: Шелл и Шерри, по крайней мере имена. Вы остаетесь с нами?

Она улыбнулась:

— Я полагала, что мне предстоит работать: не то печатать, не то стенографировать. Так, по крайней мере, сказал мне вот этот обманщик. — Она бросила взгляд на Оскара Своллоу, готовившего коктейли в другом конце комнаты. — Но коль скоро работы нет, я выпью один бокал и побегу.

— Вношу предложение, — вмешался Рауль, — чтобы Шерри осталась.

— Поддерживаю предложение, — живо отозвался я.

Она мелодично рассмеялась.

— Джентльмены, ваше предложение отклоняется. — Повернувшись, она взяла бокал у подошедшего Оскара и обратилась ко мне: — Вы детектив? Ищете здесь улики или что-то в этом роде?

— Нет. Я здесь в гостях. Просто развлекаюсь.

Оглядевшись вокруг, я заметил, что почти все в купальных костюмах, и я представил себе, как мило смотрелась бы Шерри на пляже. В особенности на частном пляже. Она потягивала коктейль и слушала Рауля, а я, извинившись, пошел искать пустую комнату, чтобы переодеться. Переодевшись и вернувшись в гостиную, я увидел, что все уже готовы к купанию, за исключением Дженовы, которого, по словам Рауля, и не приглашали.

Но... красавица Шерри исчезла. Отыскав Рауля, который выглядел тощим в своих выгоревших зеленых плавках, я направился к нему.

— Что случилось с юной леди?

Он понял, о ком я говорю.

— Она ушла. Этого и следовало ожидать. Оскар вызвал ее не для работы, просто хотел приударить за ней. — Он улыбнулся. — Жаль, что она не осталась.

Я и сам сожалел об этом. Тут Рауль отвернулся от меня и завопил:

— Начинаем купание! Все к бассейну!

Мы дружно устремились к бассейну во главе со светловолосой крошкой Дот, очень соблазнительной в ярко-желтом бикини. Среди всеобщего веселья и жизнерадостности я решил, что напряженная атмосфера, царившая в гостиной каких-нибудь десять минут назад, мне просто почудилась. Бассейн был поистине великолепен — огромный, футов шестьдесят в длину. На одном его конце находилась вышка для прыжков в воду, а на другом — нечто совершенно редкостное даже для Голливуда. Водопад. Он был невелик, но необычайно живописен. С помощью специального насоса вода из бассейна подавалась наверх, а оттуда с шумом низвергалась по причудливо уложенным каменным глыбам снова в бассейн. Шум водопада буквально завораживал, и при богатом воображении можно было представить себя сидящим у ручья где-нибудь в сельской местности. Усадьба к тому же была достаточно велика, и других домов поблизости не было видно.

Мы собрались вокруг бассейна, я отыскал глазами Элен и подошел к ней. В своем светло-голубом купальнике она выглядела даже лучше, чем в белом платье без бретелек.

— Я вас искала, — сказала она и небрежно спросила: — Как вам нравится мой новый купальник? Обычно я ношу бикини, но этот мне нравится больше. Как вы думаете, кто-нибудь рискнет искупаться голым?

Я смешался. Хотя солнце клонилось к горизонту, но все еще было достаточно ярким. Даже слишком ярким, на мой взгляд. Я переспросил:

— Что, что? А... разве так было задумано?

Она пожала плечами.

— Во всяком случае, так сказал Рауль, когда приглашал на вечеринку. — Она широко улыбнулась. — Купальники допускаются, но только не в воде. Как говорится: однажды в нашем озере купались две девчушки...

— Мне он ничего подобного не говорил. — Я вспомнил, как Рауль приглашал меня. — То есть не вдавался в подробности.

Она взяла меня за руку:

— Испугались?

У меня сердце ушло в пятки, и я посмотрел в карие глаза Элен, на ее алые губы. Ее улыбка показалась мне хищной, губы — запятнанными кровью, а сузившиеся до щелок глаза — почти черными.

— Нет, не очень, — ответил я.

Она нежно стиснула мою ладонь, и тут Рауль закричал:

— Никаких купальников в бассейне! Ну, кто первый?

Рауль стоял почти рядом, и я спросил:

— Эй, ты что это, серьезно?

Он резко повернулся, и стало ясно, что он нетвердо держится на ногах.

— Конечно, иначе за каким чертом мне этот бассейн?

На несколько секунд воцарилась тишина, и мы все выглядели немного глупо, но тут Дот, восхитительная крошка Дот, воскликнула:

— У меня хватит смелости! — и побежала к вышке для прыжков.

Тут мне все стало ясно.

Глава 3

Подбежав к вышке, Дот проворно взобралась наверх. Тишину нарушил чей-то ликующий возглас:

— Молодец, Дотти!

Стоя на площадке для прыжка, она завела руки за спину и расстегнула узенький желтый бюстгальтер.

Рядом послышался британский акцент Оскара:

— Какое чудесное голливудское новшество! Бассейн, полный претенденток на роли.

Сняв бюстгальтер, Дот подняла его высоко над головой и застыла на месте. Мужчины завопили, девушки завизжали, а я промямлил:

— Молодец.

Я пожалел, что Шерри не осталась. Тут Элен прильнула ко мне, обвив рукой мою талию. Я обнял ее за голые плечи и притянул к себе, ощутив сухость в горле. Дот бросила бюстгальтер в бассейн, и он несколько секунд плавал по его поверхности, а потом стал тонуть. Прежде чем сбросить трусики, она немного помедлила, затем неторопливо оттянула на бедрах резинку, и они скользнули вниз, после чего резким движением ноги она швырнула их тоже в бассейн.

Вот тут-то, можно сказать, лед действительно тронулся: еще одна девушка, рыженькая и симпатичная, начала стягивать с себя купальник, а Рауль принялся ей помогать. Дот тем временем продолжала пружинить на гибкой площадке для прыжка, то и дело вскрикивая от притворного страха. Надо было видеть, что при этом творилось со всеми ее прелестями! Наступал момент, когда оставаться в плавках становилось просто неприлично. Но я так и не снял их, к счастью, потому что вскоре мне суждено было оказаться в самом центре событий.

Дот воскликнула: «Все за мной!» — и нырнула в бассейн. Помню, я еще удивился, почему из бассейна не пошел пар. Стоявшая рядом Элен тихо шепнула:

— Ну?

Повернувшись к ней, я увидел, что она, весело улыбаясь, развязывает сзади узенькую бретельку, на которой держалась верхняя часть купальника, скрывавшая ее полную грудь.

— Не хотите ли присоединиться ко мне?

Я замялся:

— Понимаете, я как-то неловко себя чувствую. Наверное, мне надо было выпить еще пару-тройку бокалов.

Облизнув губы, она хрипловато рассмеялась:

— Ну прямо как маленький.

— Никакой я не маленький!

Продолжая с улыбкой глядеть мне в лицо, она медленным, плавным движением смело обнажила белоснежные груди, выделявшиеся на фоне бронзового загара. Опустив купальник до талии, она шепнула:

— Шелл, не вынуждайте меня делать все самой.

Я, как мог, тянул время:

— Не обижайтесь, если я не очень расторопен, Элен.

— Все в порядке. Я сама люблю все делать не спеша.

— Все?

— Вы же слышали, что я сказала.

— Вам это нравится?

— О да, — шепнула она. — Очень нравится.

Она стояла, глядя на меня, придерживая руками голубой купальник, низко опустившийся на талии. Я видел белую кожу на ее бедрах, не тронутую солнцем. Она вплотную придвинулась ко мне, кончиками сосков касаясь моей груди, и повторила:

— Ну?

Если я хотел искупаться вместе с Элен, тянуть больше было нельзя. Поколебавшись секунду, я стал снимать плавки, и вдруг раздался отчаянный вопль.

Что-то случилось, подумал я, и тут последовал новый вопль, еще более громкий, и в нем отчетливо слышался ужас.

Поглядев налево, я увидел Дот. Торопливо выкарабкавшись из бассейна, с трудом переводя дыхание, спотыкаясь и отчаянно вопя, она бежала в мою сторону. Она пробежала бы мимо, но я удержал ее, схватив за руку. Она опять завопила, но я грубо встряхнул ее и строго спросил:

— В чем дело? Что случилось?

Несколько успокоившись, но продолжая судорожно хватать ртом воздух, она выпалила:

— Там труп! Чей-то труп!

У бассейна сразу же сделалось тихо. Умолкли смех и голоса. Все сгрудились вокруг нас.

— Успокойтесь, Дот, — сказал я, — этого не может быть. Вы явно ошибаетесь.

Она справилась с приступом паники, но в ее глазах все еще стоял страх, а губы дрожали.

— Нет. Боже, это правда. Там мертвец.

На несколько секунд воцарилась зловещая тишина, и казалось, что внезапно похолодало. Солнце опустилось совсем низко, готовое укрыться за зубчатой грядой деревьев на горизонте. Тишину нарушало только журчание водопада. Атмосфера сделалась напряженной, пронизанной страхом. За несколько секунд все резко переменилось.

— Что случилось? Почему вы решили, что это... труп? Где он находится? — спросил я.

Она судорожно сглотнула.

— В бассейне. Я плыла под водой, собираясь вынырнуть под водопадом. Думала, что получится забавно, и тут моя рука коснулась... чьего-то лица.

Она обернулась и указала туда, где шумел водопад. Взоры присутствующих, как по команде, обратились к водопаду, но сквозь вспененную поверхность воды ничего не было видно. Я огляделся по сторонам. Все участники вечеринки были здесь. Все, кроме Дженовы, были либо в купальниках, либо без оных, но обнаженные тела больше не возбуждали.

— Может быть, это была скала? Или что-то другое? — спросил Своллоу.

Дот молча покачала головой.

— Послушайте, Дот, — продолжил я. — Вы же находились в бассейне. Возможно, кто-то тоже плыл под водой и вы коснулись его лица. — Я попытался улыбнуться. — Наверное, кто-то решил приударить за вами. Чет возьми, я его вполне понимаю.

Никто даже не улыбнулся. Идиотские шуточки были явно неуместны. Я снова огляделся вокруг. Кроме Дот, в мокрых купальниках были только Рауль и его рыженькая подружка. Я обратился к ним:

— Кто-нибудь из вас был в том конце бассейна?

Они оба отрицательно покачали головами. Рауль же пояснил:

— Мы были под вышкой, и... кроме нас, в воде никого не было.

Луи Дженова стоял чуть поодаль от всех с портфелем в руке, словно собираясь уходить. Вот мерзавец, подумал я, среди приглашенных не числится, но, видимо, будет здесь торчать, чтобы выяснить, что в действительности случилось. И тут вдруг послышался его раскатистый бас:

— Для прояснения картины случившегося надо кому-то обследовать указанное девушкой место под водой.

Кажется, все это понимали, но никто не изъявлял желания действовать. Отпугивала сама мысль о трупе.

Дженова между тем продолжал:

— Ну, кто из мужчин возьмет на себя эту миссию? Я не могу уехать, пока все не выяснится.

Дженова вел себя, как и подобает боссу, продюсеру. Все продолжали хранить молчание, и тогда я сказал:

— Хорошо, я посмотрю, что там.

Мои слова послужили как бы сигналом. Элен поправила купальник и застегнула бретельку вокруг шеи. Девушка Рауля подняла свой черный купальник и скромно отвернулась. Дот озиралась по сторонам, все еще не оправившись от шока; ее желтое бикини было на дне бассейна. Она повернулась и пошла к дому. Я еще раз взглянул на солнце; оно наполовину скрылось за деревьями, и воздух стал заметно прохладнее.

Я подошел к кромке бассейна и нырнул.

Глава 4

Телом я живо ощущал прохладу воды, пока плыл с открытыми глазами к бетонной стене в конце бассейна. Из-за водопада поверхность воды надо мной волновалась, слабый свет, проникавший сквозь волны и пузырьки пены, отбрасывал на дно зыбкие тени, скользившие подо мной, как суетливые мыши. Я плыл вперед сквозь колышущиеся тени, пока не увидел на дне массивный темный предмет.

Я резко взмахнул руками и в одно мгновение оказался с ним рядом. Моему взору предстала паутина длинных волос, мерно покачивающихся в воде, и смутно различимые очертания лица — женского лица с выпученными глазами и раскрытым ртом.

Я содрогнулся от отвращения, но продолжал еще некоторое время рассматривать труп. Пугающая мысль, что она, может быть, жива, внезапно пришла мне на ум, но я знал, что это невозможно. Женщина была в одежде. Я установил, что на дне ее удерживал тяжелый груз, само же тело было как-то странно изогнуто, а на шее чернела повязка. Безумная мысль, что она все еще жива, никак не покидала меня, и я хотел удостовериться в обратном. На шее я нащупал толстую проволоку, обвивавшую ее и глубоко впившуюся в кожу. Почувствовав сильную горечь во рту, я оттолкнулся от дна и всплыл на поверхность.

Все ожидавшие меня у кромки бассейна слегка расступились, когда я подплыл и выкарабкался из воды. Никто не спросил, что я обнаружил; по выражению моего лица им все стало ясно. Они ждали, что я скажу.

Я набрал полные легкие воздуха и изрек:

— Так и есть. На дне мертвая женщина. Судя по всему, насильственная смерть.

Томительная тишина явно затягивалась. Наконец Оскар Своллоу, видимо движимый желанием разрядить обстановку, дрожащим голосом сказал:

— Вот так всегда в Голливуде: кто-нибудь обязательно испортит веселье.

Вряд ли его реплика кому-нибудь понравилась, но все же молчание было нарушено. Рауль сокрушенно вздохнул: «Боже мой! Убийство!» — а Кинг тихо выругался.

Я обвел всех взглядом:

— Кто-нибудь может объяснить случившееся? Как и почему мертвая женщина оказалась в бассейне?

Все молчали. Кое-кто отводил от меня глаза, качая головой. Я обратился к Раулю:

— Рауль, это твой дом, как ты можешь все это объяснить?

— Боже мой! Это просто ужасно, Шелл... Я не могу понять, как это могло произойти?

Выждав минуту, я снова обратился к Раулю:

— Пожалуй, мне придется воспользоваться твоим телефоном.

Он испуганно взглянул на меня:

— Зачем?

— Чтобы позвонить в полицию.

— Ну, знаешь ли... — Он замолчал, не закончив фразу.

Внезапно его поддержал Дуглас Кинг:

— За каким чертом звонить в полицию? Я вовсе не хочу быть замешанным в этой истории, да и никому из нас это не нужно.

Я стоял спиной к бассейну, а все остальные сгрудились передо мной. Я посмотрел на Кинга:

— Вы не исключение, мы все замешаны в этой истории просто потому, что оказались здесь, когда был обнаружен труп. И мы обязаны сообщить об этом в полицию.

Дженова почесал свою кустистую бровь и подошел ко мне ближе.

— Не нужно торопиться, мистер Скотт. Я прекрасно понимаю Кинга. Дуглас не может допустить никаких кривотолков, особенно если будет упомянута сегодняшняя вакханалия. — Он помедлил и добавил: — Это не нужно ни мне, ни всем остальным.

— Дело вовсе не... — начал было я, но Своллоу перебил меня:

— Я в свое время написал пару сценариев для радио, в которых трупы своевременно убирались оттуда, где они были обнаружены. Я бы предложил...

На этот раз я сам прервал его:

— Подождите минутку! Мы обязаны сообщить в полицию и не имеем права поступить иначе!

Однако никто не поддержал меня. А одна из девушек спросила:

— Неужели мы не можем просто разойтись по домам? Боже мой!

И все дружно согласились с нею. Я начинал терять терпение.

— Черт побери! Естественно, никому не хочется быть замешанным в убийстве, — заявил я. — И все-таки нравится вам это или нет, но я звоню в полицию.

Рауль как-то неуверенно осведомился:

— Шелл, почему ты решил, что это убийство? Может быть...

— К сожалению, Рауль, никаких «может быть».

Он сморщился и покачал головой. Тут я наконец осознал, что многие из присутствующих по вполне резонным причинам не желали, чтобы их имена попали на страницы газет, и тем более под крупным заголовком, намекающим или открыто заявляющим не только об убийстве, но и о языческой оргии. Кинг, Дженова, Рауль. Я не знал, как обстояли дела со Своллоу, хотя и он не выглядел счастливым. Все девушки явно стремились поскорее разойтись по домам. Короче говоря, я ни у кого не вызывал симпатии.

Выругавшись про себя, я направился к дому, но Кинг нагнал меня и схватил за руку.

— Уберите руки, Кинг.

Он повиновался, но не отступал:

— Послушайте, Скотт, вы, кажется, решили, что если носите какой-то там жестяной значок, то можете здесь командовать? Забудьте о полиции, приятель.

Дженова подошел ближе и решительно поддержал его:

— Я согласен с Кингом и вынужден настаивать на том же, мистер Скотт...

— Вы настаиваете? Настаиваете?! Да кто вы такой, черт возьми?! Неужели вы не можете понять, что произошло убийство?! — Я смерил Кинга взглядом. — Для вашего сведения, приятель, я звоню вовсе не потому, что ношу этот, как вы выразились, жестяной значок.

— Вы не станете звонить.

Я продолжал как ни в чем не бывало:

— У меня имеется лицензия частного детектива, это верно, и об обнаруженном трупе я обязан информировать ближайшие правоохранительные органы, иначе я лишусь работы. Но ведь любой гражданин обязан в подобной ситуации действовать так же.

— Вовсе нет, если об этом никто не знает, — возразил Дженова.

Тут я перешел на официальный тон:

— Рауль, спрашиваю в присутствии свидетелей: у тебя есть возражения против того, чтобы я по твоему телефону позвонил в полицию?

Он поколебался с секунду, потом сказал:

— Поступай, как знаешь, Шелл.

— Спасибо. Но тогда...

— Я предупреждаю вас, Скотт, — снова вмешался Дженова. — Я вынужден настаивать, чтобы вы дали возможность решить этот вопрос мне. Это... дело вас совершенно не касается.

— Как вам это нравится?! — воскликнул я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Еще пара секунд, и я начну действовать.

Я подошел к нему вплотную и уставился на него. Кинг стоял справа от меня, поигрывая мускулами. Я продолжал, обращаясь к Дженове:

— Хватит мне угрожать! Будете доказывать свою правоту в полиции. Я считаю разговор оконченным.

Я услышал, как Кинг хрипло прорычал: «Ну уж нет!» — и вдруг мне показалось, что красиво уложенные каменные глыбы водопада внезапно подпрыгнули на пятнадцать футов и обрушились на мой череп. Я опрокинулся назад и оказался сидящим на траве, по инерции проехав на собственной заднице. В голове шумело, и я не мог понять, что со мной произошло. Ухо горело, голова раскалывалась от боли. Я повалился набок, опираясь на локоть, и посмотрел на Кинга, стоявшего в шести футах от меня. Позади него догорал закат, и на этом фоне он выглядел особенно свирепым. Казалось, вот-вот он поставит ногу мне на грудь и завопит, как горилла.

Я полежал несколько лишних секунд, чтобы усмирить собственную ярость, потому что когда двое здоровенных парней бросаются друг на друга, вполне возможно, что один из них действительно убьет другого. Мне тут же стало ясно, что Кинг не представляет серьезной опасности: типичная куча мускулов без каких-либо признаков интеллекта, он возвышался надо мной в традиционной, хотя и слегка осовремененной, позе Джона Салливана[1]. Он красовался в картинной позе, вместо того чтобы наброситься и избить меня. Когда туман в моей голове рассеялся, я сумел рассмотреть выражение других лиц. Дженова откровенно радовался. Своллоу пытался изобразить безразличную скуку, а Рауль озабоченно хмурился. На физиономиях девиц читался либо страх, либо любопытство. Элен же покусывала нижнюю губу, лихорадочно теребя собственные руки. Следует признать, что в этот момент Кинг выглядел намного живописнее меня.

Дженова восхищенно похлопал Кинга по руке, напоминавшей бревно, пока я медленно поднимался на ноги. Кинг оттолкнул Дженову. Он ухмылялся, пристально наблюдая за мной. Мои руки были опущены по швам, и Кинг, должно быть, решил, что разгадал мою тактику. А мне только того и нужно было. Когда я приблизился на расстояние удара, он вскинул левую руку, изображая, что делает финт, а правый кулак отвел назад.

Я выбросил вперед правую руку, словно желая схватить его за горло. Я действовал стремительно, однако вовсе не собирался его душить, а изо всех сил ударил по его левой руке ребром правой ладони так, что она глубоко врезалась ему в шею, между кадыком и подбородком. Он отпрянул и, размахивая руками, рухнул без чувств на землю. Если бы его правый кулак оказался проворнее, все могло бы сложиться иначе, но этого не случилось, и я запросто мог прикончить его.

Он лежал на земле, склонив голову набок и неуклюже подогнув ноги. Ухмылка исчезла с его лица. А когда я зашагал к дому, никто даже не пикнул.

Глава 5

Солнце зашло, но благодаря прожекторам было светло, и люди, столпившиеся у бассейна, с напряженным вниманием следили за поднятием трупа из воды. Водопад бездействовал, и мертвую тишину нарушало только натужное пыхтение двух полицейских в форме, вытаскивавших скорбный груз на поверхность.

Прошло полчаса после моего звонка в полицию, и на месте происшествия уже собралась довольно многочисленная группа заинтересованных лиц. Кроме двух полицейских в форме, которые прибыли первыми, здесь присутствовали пара детективов в штатском, эксперты из криминалистической лаборатории и следователь из отдела убийств. Специалистам по снятию отпечатков пальцев нечем было заняться, пока тело находилось в воде, и они ждали своей очереди вместе с детективом, ответственным за осмотр местности, который уже закончил свою работу. Бен Нельсон, капитан голливудского уголовного розыска, лично руководил операцией. Я надеялся, что прибудет капитан Сэмсон из центрального отдела по расследованию убийств, но Нельсон тоже был хорошим специалистом, и я давно знал его.

Большинство участников вечеринки были препровождены в гостиную, но Рауль, Своллоу и я оставались возле бассейна. Я отвел Рауля в сторонку.

— Послушай, на остальных мне наплевать, но ты попал в неприятную ситуацию. Труп обнаружен в твоем бассейне. Как, ты думаешь, это могло случиться?

Он покачал головой и нервно подергал густые усы.

— Кроме того, Рауль, — продолжал я, — кажется, ты не хотел, чтобы я вызывал полицию?

Он взглянул на меня.

— Пожалуй, ты прав, я этого не хотел, но кто бы захотел на моем месте? Кажется, я просто растерялся — мне никогда не приходилось сталкиваться с убийствами. Я все думаю об Эвелин... — Он нахмурился. — Боюсь, это еще больше осложнит наши отношения.

— Может быть, совсем наоборот, эта история поможет укрепить ваши узы.

Рауль горестно вздохнул:

— Может быть, но боюсь, что это конец. Хотелось бы... вот что я скажу тебе, Шелл, я был и остаюсь жалким идиотом.

Пожав плечами, он ушел.

Я подошел к кромке бассейна как раз в тот момент, когда полицейские, поднатужившись, извлекли труп из воды. В свете ярких вспышек фотокамер я отчетливо разглядел тяжелую чугунную решетку, к которой был привязан труп с помощью толстой проволоки, обернутой вокруг горла и щиколоток женщины. Оскар Своллоу сделал два шага вперед и, опустившись на колено, напряженно всматривался в труп.

— Зоя! — воскликнул он. — Боже мой! Она покончила с собой.

В первую минуту до меня не дошел смысл его слов, но потом они поразили меня своей очевидной нелепостью настолько, что я подошел к Оскару поближе и заглянул ему в лицо. Оно выражало, как мне показалось, неподдельные ужас и отчаяние. Тем временем люди капитана Нельсона деловито окружили труп плотным кольцом, чтобы скрыть неприглядную картину случившегося, которое конечно же станет достоянием обитателей Голливуда.

Часом позже тело Зои упаковали в пластиковый мешок и унесли на носилках. Мы снова все собрались в гостиной, но настроение было совсем иное. Все пять девушек сидели рядышком на огромном диване, Рауль и я стояли позади них, прислонившись к роялю, а Кинг и Дженова расположились в глубоких креслах слева от нас. Своллоу примостился чуть поодаль, на табурете у бара. Капитан Нельсон в окружении двух детективов стоял перед нами с записной книжкой в руках.

Они уже допросили нас по очереди в соседней комнате; сейчас он обратился к Раулю:

— Давайте подведем итоги. Мистер Эванс, эта компания собралась у вас сегодня около двух часов дня, только мистер Дженова появился здесь много позже, а мистер Скотт — сразу после четырех. Так?

— Да, — ответил Рауль.

— И такая же вечеринка, — продолжал капитан, — состоялась здесь в прошлый четверг?

Рауль кивнул.

— Только тогда отсутствовали вот эти две девушки. — Он указал на Сьюзен и Пегги. — Кроме того, тогда присутствовал еще Арчер Блок, сценарист из нашей студии.

Нельсон повернулся к Дженове:

— Та встреча состоялась по вашей инициативе, мистер Дженова?

Дженова вспылил:

— Я уже дважды объяснял вам, капитан, мы собрались вместе: Рауль, Своллоу, Блок, некоторые актеры и я — главным образом для того, чтобы обсудить сценарий фильма «Девушка из джунглей». Пожалуй, вам этого не понять.

Капитан Нельсон слегка нахмурился.

— Но мы уже перерасходовали свой бюджет, — продолжал Дженова, — а впереди еще пять дней съемок. Была настоятельная потребность изыскать пути снижения расходов. Вот и все.

Капитан Нельсон вздохнул и медленно оглядел собравшихся.

— Ну хорошо, — сказал он. — Совершенно очевидно, что мисс Зоя Таунсенд появилась в этом доме вечером в прошлый четверг, когда большинство из вас уже находилось здесь, и она была убита. Все это время ее труп оставался в бассейне. Получается, что никто из вас ничего о ней не знает, никто ее не видел и вы понятия не имеете, почему она явилась сюда. — Он сделал паузу и взглянул на Рауля. — Есть желающие что-нибудь добавить? Хотя бы самую малость?

С минуту все молчали, а потом Дженова сказал:

— Мне нечего добавить, но я надеюсь, что никто из моих людей не окажется замешан в этом деле. Я не могу позволить...

Нельсон прервал его:

— Мистер Дженова, независимо от вашего позволения или непозволения, если кто-нибудь из ваших людей утаит хоть самую незначительную информацию, имеющую отношение к данному делу, они будут задержаны. И довольно надолго.

Дженова выглядел очень расстроенным. Кинг сидел, осторожно поглаживая рукой шею. Вдруг он заговорил, хрипло, но, как всегда, воинственным тоном:

— Что вы можете сказать о газетах? Если это дело попадет в прессу, я просто не знаю... — Он не закончил фразу, свирепо оглядев присутствующих. Его взгляд остановился на мне. Мы снова оказались там, где все началось. Но теперь у него был сообщник: Дженова тоже сердито косился на меня.

Нельсон оставил вопрос Кинга без ответа. Да и что мог он сказать, если репортеры уже побывали здесь и разъехались. Поэтому он просто закрыл свою записную книжку.

— Ладно. Если никто ничего не хочет добавить, можете отправляться по домам. Только помните, что я сказал: возможно, мне еще доведется снова побеседовать с вами.

Послышались вздохи облегчения. Девушки встали, а я подошел к капитану Нельсону и вместе с ним вышел из дома. Я его хорошо знал; конечно, не так хорошо, как капитана Сэмсона, но вполне достаточно, чтобы вступить с ним в беседу. Мы пошли к бассейну, и я сказал:

— Между прочим, Бен, меня не было здесь в четверг вечером.

Он улыбнулся, достал пачку сигарет и предложил мне закурить. Я дал ему прикурить, и он промолвил:

— Я не думаю, что вы кого-нибудь убили, Шелл.

— Спасибо. Вы думаете, что ее убили в четверг вечером?

— Или в пятницу утром. Это несомненно, а точнее узнаем после вскрытия. Видимо, убийца торопился.

Я знал, что он имел в виду. Кто-то задушил ее руками, потом привязал к ее телу тяжелую решетку от шашлычницы Рауля и спрятал в укромном месте — в бассейне.

— А как она оказалась здесь? — спросил я. — Насколько я понимаю, вы допрашивали большинство этих людей еще вчера.

— Этим занимался сержант Прайс из отдела пропавших без вести, а не я. — Он посмотрел на меня. — Девушка по имени Лола Шеррард в субботу утром сообщила об исчезновении мисс Таунсенд. Она сказала, что Таунсенд отправилась сюда, в дом вашего друга, около восьми часов вечера в четверг. И не вернулась. Теперь мы знаем почему.

— Понятно. Кто-нибудь здесь знал о том, что она придет?

Он покачал головой.

— Нет, насколько нам известно. Никто из них не знал. Она явилась без приглашения.

— Зачем?

— Бог знает. Но попытаемся выяснить. Может быть, ее соседка по квартире поможет нам. Вы же знаете, как это бывает с большинством без вести пропавших, Шелл. Но мы все проверим.

— Ладно. Если я понадоблюсь, вы знаете, где меня найти, Бен.

— Не волнуйтесь. — Он испытующе взглянул на меня и спросил: — А вы что, официально занимаетесь этим делом?

— Нет. — Я вспомнил, как Дженова и Кинг предупреждали меня, и о драке с Кингом, и добавил: — У меня есть свой интерес.

Он ухмыльнулся и пошел к бассейну, а я вернулся в дом. Пары девушек уже не было, а Своллоу собирался уходить. Рауль готовил коктейли и вручил мне бурбон с водой, когда я подошел к бару. Он выглядел несчастным и затравленным.

Вскоре к нам подошла Элен в меховом манто, накинутом на плечи.

— Приготовьте и мне коктейль, Рауль, — попросила она. — Пожалуй, двойной. — А потом обратилась ко мне: — Привет, Шелл. По-прежнему радуетесь, что пришли сюда?

Я улыбнулся:

— И да и нет. Ведь были не одни неприятности.

Мы лениво переговаривались втроем, прихлебывая из бокалов. Атмосфера была гнетущей. В конце концов я сказал Элен:

— Ради бога, не вешайте нос. Уныние здесь не поможет.

Она просветлела, отпила большой глоток из своего бокала, поморщилась и улыбнулась как ни в чем не бывало.

— Так лучше?

— Намного, вы просто прелесть.

— Вы разочаровали меня, Шелл.

— Почему?

— Вы так и не спустили с него шкуру.

Я смотрел на Элен и скорее услышал, нежели увидел, что Рауль поперхнулся своим коктейлем.

— Не все еще потеряно, — сказал я. — С кем вы приехали сюда?

— С Кингом.

— Вы знаете, о чем я сейчас думаю?

— Думайте побыстрее, Кинг мне ужасно надоел.

Я повернулся к Раулю:

— Ну ладно, приятель, увидимся завтра.

— Конечно, Шелл. Извини, что так получилось.

— Да брось ты. Знай, что я на твоей стороне, если это имеет для тебя значение.

— Конечно, имеет. — Он улыбнулся мне. — Ну, будь здоров.

Вместе с Элен я направился к выходу, затем остановился и помог ей надеть меховое манто, главным образом для того, чтобы Кинг не подумал, будто мы удираем тайком. Но он только слегка приподнялся и сразу же снова плюхнулся в кресло.

Мы с Элен сели в мой «кадиллак», она откинулась на спинку сиденья и расслабилась. Болтая, мы постепенно преодолели депрессию и почувствовали себя почти нормально. Элен похвалила мой новый черный автомобиль, который я купил взамен ярко-желтой машины с откидным верхом, прослужившей мне десять лет, пока ее не взорвали в Лас-Вегасе вместе с очень симпатичным парнем. Новый «кадиллак» был тоже двухместным и с откидным верхом, но, несмотря на всю его прелесть, я скучал по своей старой колымаге.

Постепенно наше настроение улучшилось, беседа вернулась в прежнее русло, и я почти убедил Элен, что ее жизнь лишится всякого смысла, если она не заедет ко мне посмотреть моих тропических аквариумных рыбок.

— Интересно, почему вы разводите рыбок? — спросила она.

Я взглянул на нее. Верх «кадиллака» был откинут, и ее восхитительные волосы струились на ветру, как серебряные нити.

Кажется, ветер ее нисколько не раздражал.

— Потому что они симпатичные и очень забавные. У меня есть рыбки всех цветов радуги, и как ваши волосы, и как ваши глаза.

— Боже мой! — вздохнула она. — Давно уже не слышала я таких приятных комплиментов.

— Нет, я серьезно говорю, они бывают всех цветов радуги, вы обязательно должны их увидеть, вы даже не представляете...

Она прервала меня:

— Ну хорошо, Шелл. Я согласна заехать к вам, если только вы прекратите их расхваливать.

А я не успел еще похвалиться своим последним приобретением: Rasbora heteromorpha. Но у нас нашлись и другие темы для разговора. Остановившись у отеля «Спартан», я распахнул перед ней дверцу машины. Она вышла и, указав на загородный клуб «Уилшир» на противоположной стороне улицы, с лукавой улыбкой спросила:

— Так это здесь собираются ваши солнцепоклонники?

— Да, конечно. Может быть, зайдем? Мы могли бы там основать секту лунопоклонников.

Она тихо хохотнула, обходя машину. Я забрал ключи в конторке и повел Элен в свою квартиру, состоящую из гостиной, спальни, кухни и ванной. Мой телефон трезвонил, пока я отпирал дверь, но замолчал, как только мы вошли и я включил свет.

Я сказал ей, чтобы она чувствовала себя как дома, и направился на кухню за бурбоном. Вслед мне донеслось:

— Ах, какие они милые!

Оглянувшись, я увидел, что Элен стоит у двух аквариумов слева от двери и, наклонившись, рассматривает разноцветных рыбок, сверкающих в лучах специальной подсветки, которую я оставил невыключенной.

— Противные рыбки, — поддразнил ее я. Она лукаво улыбнулась, продолжая рассматривать аквариумы.

Я вернулся из кухни с двумя бокалами и один из них вручил ей.

— Оказывается, у меня есть скотч и содовая, — объяснил я и пару минут рассказывал о своих рыбках, а потом подвел ее к огромному шоколадно-коричневому дивану перед фальшивым камином.

— Разве рассказ о подводном мире закончен? — спросила она, улыбаясь.

— Мы вернемся к нему позже, — сказал я, усаживаясь рядом с ней. — Как вам нравится моя квартира?

— Неплохо. По крайней мере, то, что я видела.

— Осмотр продолжим через минуту.

Она отпила глоток из бокала, поставила его на низкий черный кофейный столик, откинулась на подушки дивана и вытянула длинные ноги, зарывшись высокими каблуками в густой ворс золотистого ковра. Ее глаза остановились на портрете обнаженной красавицы на стене.

— Напоминает сценку у бассейна Рауля Эванса.

— Верно, хотя и не так красиво. Скажите, Элен, вы были на вечеринке у Рауля в четверг?

— Да, но там было намного скучнее, в основном говорили о делах.

— А Зои там не было?

Она покачала головой:

— Нет... Я вижу, детектив продолжает работать?

Я расхохотался:

— Совсем по другому делу. Но почти все были очень недовольны, что я вызвал полицию.

Она кивнула и скорчила гримаску.

— Да еще и газетчиков... Интересно, что будет в газетах?

Они так вцепились в желтый купальник Дот! Настоящая находка для репортеров.

— Да. Мне абсолютно безразличны мужчины, участвовавшие в вечеринке, все, кроме Рауля. У меня давние добрые отношения и с ним, и с Эвелин, и я всячески желал бы им помочь. Должен признаться, что мне вообще нравится помогать женщинам. — Тут я вспомнил Шерри и разговор с капитаном Нельсоном, и мне вдруг пришло в голову, что «Шерри» может быть производным от «Шеррард».

— А как полное имя этой Шерри, которая ненадолго появилась сегодня вечером? — спросил я.

— Лола Шеррард. А в чем дело? Хотите найти ее в телефонном справочнике?

— Нет, просто вспомнил. Она, кажется, жила вместе с Зоей?

— Верно.

— А кто этот Бондхелм, которого все так ненавидят?

— Не знаю точно. Он вложил деньги в «Девушку из джунглей». Еще вопросы, детектив Скотт?

Я улыбнулся и поставил свой бокал на стол.

— Я сожалею о возникших неприятных осложнениях главным образом потому, что они прервали развитие событий на самом интересном месте.

Она широко улыбнулась.

— Да, жаль, что мы так и не искупались, вы ведь даже не знаете, умею ли я плавать. Может, я сразу пошла бы ко дну.

— Я бы не выпустил вас из рук.

Она искоса весело посмотрела на меня своими карими глазами.

— Моя жизнь была бы в ваших руках. — Она сплела пальцы на затылке и откинулась на спинку дивана. Я склонился над ней, и она замерла.

— Черт возьми, — сказал я. — У меня нет бассейна, но есть ванная.

Она рассмеялась и придвинулась ближе.

Ее лицо было совсем рядом; я взглянул на ее приоткрывшиеся в улыбке губы, наклонился совсем низко, и тут зазвонил проклятый телефон. Черт с ним, с телефоном, подумал я, продолжая тянуться к ее губам. Телефон звонил не переставая. Глаза Элен расширились, потом сузились, она обвила мою шею рукой и повалилась на диван, увлекая меня за собой. Улыбка исчезла, когда я прижал ее к себе и приник к ее губам. С неожиданной силой она стиснула меня в объятиях, и я ощутил ее упругую грудь. Я уже не мог разобраться, где звенит, в аппарате или у меня в голове. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем она прервала поцелуй и нахмурилась.

— Отключите его или разбейте!

— Пойдемте. — Я встал и потащил ее в спальню.

— Разве телефон не в прихожей?

— Да. Но здесь есть второй аппарат. — Проклятый телефон продолжал трезвонить, когда я включил в спальне свет. Я поднял трубку и проворчал: — Да?

— Мистер Скотт? — Это был мужской голос.

Я подтвердил, что я Шелл Скотт, а Элен тем временем расположилась на кровати, подложив под голову подушку. Я смотрел на нее, а голос тем временем продолжал:

— Говорит Питер Бондхелм, мистер Скотт. Я никак не могу вас поймать. У меня есть предложение, которое, возможно, вас заинтересует.

Я чуть было не сказал ему, что у меня уже есть предложение, которое меня интересует намного больше любого другого, но сдержался.

— В чем дело?

Элен сбросила туфли и, лежа на спине, согнула ноги в коленях. Подол ее белого платья соскользнул с колен, обнажив длинные изящные ноги до самых бедер.

Бондхелм продолжал что-то говорить, но я уже не слушал. И мне пришлось переспросить:

— Повторите, пожалуйста, я не расслышал.

Элен лежа покачивала коленом, глядя в потолок.

Бондхелм продолжал:

— Прошу вас, мистер Скотт, немедленно приехать ко мне. Мое предложение связано с убийством Зои Таунсенд. Я хочу, чтобы вы провели расследование по моему заказу.

В тот момент меня интересовало совсем другое расследование, поэтому я ответил:

— Видите ли, я сейчас очень занят. Объясните, что вам нужно.

— Я хотел бы объяснить вам все лично, мистер Скотт. Я живу на Темпл-Хилл-Драйв, номер 1620.

В нашей беседе наступила долгая пауза. Элен продолжала покачивать коленом. Наконец Бондхелм нарушил молчание:

— Я готов заплатить вам по меньшей мере десять тысяч долларов. Возможно, больше. Намного больше.

Конечно, я был очарован бедрами Элен, тем более что на них совершенно не сказывалась инфляция, но деньги меня тоже интересовали, и поэтому я заставил себя отвернуться. Это помогло: я тут же подумал: откуда Бондхелм знает об убийстве? В газетах еще не упоминалось об этом происшествии, и я уверен, что радио и телевидение тоже пока молчали.

— Десять тысяч чего? — уточнил я.

— Долларов, мистер Скотт, симпатичных хрустящих долларов.

— Ну не такие уж они симпатичные в данный момент. Как насчет учета инфляции?

Он возмущенно заворчал:

— Я вас не совсем понимаю, мистер Скотт. — Его голос зазвучал немного жестче. — Я предлагаю вам приличные деньги за проведение расследования.

Я не отрываясь смотрел на пепельницу рядом с телефонным аппаратом. Я был явно не в своей тарелке: обычно предложение гонорара в десять тысяч долларов побудило бы меня помчаться к клиенту галопом. Тем более что меня интересовало, каким образом Бондхелм связан с этим делом. Я все еще пытался вычислить, сколько останется от этого гонорара с учетом налогов и стоит ли браться за этот заказ, когда Бондхелм нетерпеливо добавил:

— Мистер Скотт! Мне нужен детектив, я надеялся договориться с вами. Учтите, я должен решить этот вопрос именно сегодня вечером.

Я закрыл глаза на долгие, мучительные пять секунд. Потом ответил:

— Хорошо, я приеду, чтобы переговорить с вами, только ненадолго.

— Договорились. Сколько времени это потребует, зависит от вас. Адрес: 1620, Темпл-Хилл-Драйв. Жду вас. — Он повесил трубку.

Я медленно положил трубку и направился к постели. Присев рядом с Элен, с трудом выдавил из себя слабое подобие улыбки:

— Дорогая, мой дом в вашем распоряжении. Мне нужно исчезнуть на несколько минут. Я скоро вернусь, дождитесь меня.

Глядя в потолок, она вздохнула. Я продолжал:

— Речь идет о куче денег, которые мы прокутим вместе. Я даже куплю вам рыбок. — Чувствуя, что не убедил ее, я продолжал тараторить: — Вы пока отдохните, поправьте косметику. Осмотрите квартиру. Выпейте чего-нибудь. Ну как?

— Проваливайте, — ответила она.

Ее колено больше не двигалось. Я наклонился и слегка толкнул его, надеясь придать ему импульс, но ничего не вышло. Я нервно похлопал по колену, потом наклонился и поцеловал его гладкую кожу. Я понимал, что совершаю ошибку, но все-таки встал:

— Сейчас вернусь.

Она наконец повернула голову ко мне. Несмотря на улыбку, было ясно, что ее настроение испорчено.

— Возвращайтесь поскорее, милый, — тихо сказала она.

— Считайте, что я уже вернулся.

Я не брал револьвер на вечеринку, поэтому подошел к шкафу и достал «кольт-спешиал» 38-го калибра с коротким стволом в кожаной кобуре. Сняв пиджак, я решительно натянул кобуру и снова надел пиджак.

— Видите, — сказал я. — Дело важное. Очень секретное.

Она улыбнулась немного шире.

— Ладно. Но смотрите, долго не задерживайтесь. Я завтра с утра до вечера занята на съемках.

Я сам был не прочь серьезно заняться «девушкой из джунглей», поэтому еще раз повторил: «Не уходите», послал воздушный поцелуй и смылся.

* * *

Дом, в котором жил Бондхелм, представлял собой двухэтажное оштукатуренное здание на углу Темпл-Хилл и Норт-Бичвуд-Драйв всего в трех милях от моего дома. Я доехал за четыре минуты и спросил мужчину, открывшего дверь на мой звонок:

— Мистер Бондхелм? — Он кивнул, я представился: — Шелл Скотт.

— Отлично. Пожалуйста, проходите.

Это был огромный мужчина, всего на дюйм ниже меня, и его полнота, скорее всего, объяснялась нарушением обмена веществ, а не перееданием. Закрыв дверь, он пошел впереди меня по коридору. Ввалившись в гостиную, он остановился перед гигантским мягким креслом, прицелился своей слоновьей задницей и рухнул в него. Воздух, вырвавшийся из подушек кресла, издал звук, похожий на вздох. Он посмотрел на меня заплывшими жиром глазками, едва различимыми на его румяном лице. На щеках и на лбу у него выступил пот. Таков был Питер Бондхелм. Он напоминал слизняка.

Несмотря на свою внешнюю медлительность, Бондхелм довольно быстро объяснил, чего он от меня хочет. Усадив меня на стул напротив себя, он затараторил неожиданной скороговоркой:

— Я знаю о событиях сегодняшнего вечера и о том, что вы присутствовали, когда был обнаружен труп Зои Таунсенд. Я хочу, чтобы вы установили, кто убил девушку, и сообщили мне. Чем скорее, тем лучше, я не поскуплюсь на гонорар.

Он умолк, и я спросил:

— Она... Вы знали мисс Таунсенд?

— Никогда не встречался с ней.

— Вы что-то сказали о десяти тысячах долларов или даже большей сумме.

Он покачал головой, поднял пухлую руку, взял бумаги, лежавшие на столе рядом с креслом, и, слегка наклонившись вперед, протянул их мне, говоря:

— Я основной финансист кинофильма «Девушка из джунглей». Мне принадлежат семьдесят пять процентов общего числа в сто акций, а Луи Дженова владеет остальными двадцатью пятью акциями. Я подписал распоряжение, находящееся у вас в руках, согласно которому передаю вам две из принадлежащих мне акций. Две акции кинофильма будут вашим гонораром, если вы возьмете на себя расследование этого дела.

Он так расцвел, как будто назначал меня своим наследником. Я взглянул на верхний лист, на котором корявым почерком было написано: «Я, нижеподписавшийся, настоящим передаю...» — и дальше говорилось, что акции передаются Шелдону Скотту.

— Минутку, — возразил я. — Что за черт? Мы же говорили о долларах.

— Это одно и то же. Надежно, как золото. Теперь вы часть киноиндустрии, мистер Скотт.

— Это вовсе не приводит меня в восторг.

— Уверяю вас, при том, что номинальная стоимость двух акций составляет только восемь тысяч долларов, при чистой прибыли от фильма в миллион долларов вы держите в руках эквивалент двадцати тысяч долларов.

— Не так быстро, мистер Бондхелм. С таким же успехом можно предположить, что прибыль от фильма составит миллиард. Этот примитив никогда не соберет миллион, а если он провалится, то у меня в руках останется всего лишь клочок бумаги.

Его глаза сузились и утонули в жирных складках вокруг них. Он ничего не ответил.

Я посмотрел на бумаги, которые держал в руках, и, прикинув, сколько будут весить двадцать тысяч долларов, добавил:

— Я предпочитаю наличные. Если возьмусь за дело.

Он качнул головой, сначала налево, потом направо:

— Нет, никаких наличных, но мое предложение остается в силе.

Я снова взглянул на потенциальную прибыль в моих руках, вспомнил про Элен и сказал:

— Мистер Бондхелм, ваше предложение имеет свои привлекательные стороны, но я должен знать, почему вы заинтересованы в расследовании этого дела. Может, это необычно, но таков мой стиль работы. И, кроме того, предположим, я еще ничего не успею выяснить, как полиция схватит убийцу, скажем, завтра?

Он надолго замолчал, и его глазки снова исчезли. Странный тип; он мне совсем не нравился. Открыв глаза, он равнодушно уставился на меня.

— Акции останутся у вас, мистер Скотт, если вы внесете серьезный вклад в расследование этого дела. Конечно, если вы ничего не выясните, то не можете рассчитывать на такой большой гонорар. — Помолчав, он продолжал скороговоркой: — Но поскольку совершенно очевидно, что девушку убил один из участников сборища в доме мистера Эванса в четверг вечером, я, естественно, ожидаю, что вы сконцентрируете все свое внимание на них. У меня... есть на то свои причины.

Все выглядело довольно необычно, и я спросил:

— Ну и что?

Он вздохнул, слегка наклонился вперед, вытащил из кармана скомканный носовой платок и вытер пот с лица. Когда он снова заговорил, я понял, что его инструкции были продуманы заранее.

— Я буду откровенен с вами, мистер Скотт. Я зарабатываю приличные деньги, вкладывая капитал в киноиндустрию. Последний фильм мистера Дженовы провалился, его финансисты отвернулись от него. Ни один банк не соглашается иметь с ним дело. Я — единственный человек, который решился финансировать его фильм. Для съемок «Девушки из джунглей» мы образовали корпорацию, в которую он вложил все, что имел: сто тысяч долларов. Я авансировал остальные триста тысяч, но предусмотрительно включил в контракт пункт, согласно которому все права на фильм переходят ко мне, если бюджет картины будет превышен на три процента. Вы понимаете: мне выгодно, чтобы фильм превысил бюджет.

Старый пират! Превышение бюджета лишает Дженову всяких прав на фильм, и всем начинает заправлять Бондхелм.

Теперь мне стали понятны отчаянные усилия студии «Луи Дженова продакшн» снизить расходы. И еще одно стало ясно: мне опротивел Питер Бондхелм.

— Иными словами, я должен повесить убийство на кого-то из съемочной группы, не так ли? За две возможно ничего не стоящие акции я отправлю кого-то в тюрьму и провалю бюджет «Девушки из джунглей».

Он ничуть не смутился:

— Все не так, мистер Скотт. Вы установите, кто виновен. Просто мне кажется очевидным, что убийца — один из сотрудников студии «Дженова продакшн». — Он помолчал и снова вытер пот с лица. — Я скажу так: в любом случае, если вы остановите съемки... или будете вынуждены остановить их... и это пойдет мне на пользу, вам будут причитаться дополнительные акции.

Этот скользкий сукин сын пытался моими руками помешать съемкам. Я встал, швырнул бумаги ему на колени, повернулся и направился к выходу, но он закричал мне вдогонку:

— Мистер Скотт! Вы меня не поняли. Пожалуйста. Я просто был с вами чрезмерно откровенен. Пожалуйста, не думайте, что я хочу принудить вас к каким-то незаконным или аморальным действиям. Вы можете... действовать так, как вам заблагорассудится.

Я вернулся к креслу, в котором он продолжал сидеть. Видимо, он не мог из него встать без посторонней помощи. Я решил внести ясность:

— Теперь выслушайте меня, приятель. Я прервал чудесный вечер, чтобы приехать к вам, потому что надеялся получить вполне законные предложения. Я и близко не подойду к сомнительному делу, даже за все ваши проклятые акции.

Он притих и, видимо, был согласен на все. В результате мы договорились, что я буду вести дело по-своему. В заключение я спросил:

— Почему вы выбрали меня? Ведь существует уйма других детективов, и некоторые из них возьмутся за любое сомнительное дело.

Он прочистил горло, обдумывая ответ.

— Насколько я знаю, вы знакомы с несколькими сотрудниками Дженовы. Вы даже находились в доме мистера Эванса сегодня вечером. Все это очевидно дает вам преимущество по сравнению с другими, кого я мог бы нанять. Еще могу добавить, мистер Скотт, что ваша превосходная репутация широко известна.

— Позволю себе еще один вопрос. — Я немного подумал и слегка расширил рамки моего вопроса в попытке выведать побольше. — Информация об убийстве Зои еще не попала в газеты и на радио; откуда вы все так быстро узнали?

Он снова качнул головой влево и вправо:

— Нет. Вас это не касается.

Продолжив свои бесполезные попытки еще пять минут, я подвел итог:

— Хорошо. Но имейте в виду: я берусь за это дело, буду отрабатывать любую версию, какую сочту нужной, и докладывать вам. Но это абсолютный предел. Я буду действовать так же, как при расследовании любого другого дела. И за три акции.

Еще пять минут переговоров, и я вышел за дверь, имея клиента и три акции фильма «Девушка из джунглей». Три акции, которые, вполне возможно, ничего не стоили.

Вернувшись в отель «Спартан», я устремился на второй этаж и вдоль по коридору к своему номеру. Распахнув дверь и заглянув внутрь, я завопил:

— Элен! Эй, Элен! — В номере горел свет, но было тихо. — Я здесь, я вернулся! — продолжал вопить я.

Закрыв дверь и не получив ответа, я замер на месте. Не может быть, думал я. Она не могла так со мной поступить. Потом я попытался рассуждать логично: она, наверное, уснула. Ну и прекрасно! Пусть себе спит. Куколка уже в постельке, а это главное. Выключив свет в гостиной, я на цыпочках прошел в спальню. Но я ошибся: ее там не было, на постели осталась вмятина от милого, стройного тела Элен, но самого тела не было. На столе рядом с телефоном я обнаружил записку: «Милый Шелл! Уже поздно. Я устала. Слишком устала. Удалось ли тебе заработать много денег?»

Раздосадованный, я разделся, принял душ, разорвал записку и через пятнадцать минут улегся в холодную постель. До этого я тщательно осмотрел всю квартиру, но Элен нигде не было. Я дошел до того, что даже заглянул под кровать.

Глава 6

Первый звонок будильника только отчасти прервал мой восхитительный, наполненный сновидениями покой — я продолжал пребывать в теплой дремотной невесомости. Второй звонок резко ударил по барабанным перепонкам, я начал глупо озираться по сторонам, вспомнив вечеринку, бассейн и Элен. Странно, но во сне я видел Шерри.

Двадцатью минутами позже, проснувшись только на одну треть, но успев натянуть на себя кремовый габардиновый костюм, коричневый вязаный шерстяной галстук, мокасины и взять кольт 38-го калибра, я спустился вниз, уселся в свой «кадиллак» и поехал завтракать. Я все еще не привык к своему новому автомобилю, хотя он настоящий красавец.

В нем я себя чувствовал настоящим капиталистом и, отъезжая от гостиницы, гордо блеснул его хромированными деталями, минуя потрепанный «шевроле» двухлетней давности, припаркованный на углу Клинтон-стрит. На бульваре Сансет я свернул направо, к ресторану «Лайл», в котором я обычно скромно завтракаю, если мне лень готовить самому. Автоматически я взглянул в зеркало заднего вида и лениво отметил еще один двухлетний «шевроле» в квартале позади меня. Эта машина была зеленой; я не мог вспомнить, какого цвета была первая. Впрочем, это не имело значения: ведь следствие еще только начиналось и можно было не опасаться бандитов с автоматами.

Как и большинство людей, я чувствую себя отвратительно первые полчаса после пробуждения от сна. Мне не нравятся люди, пища, жизнь, практически все — по крайней мере, до тех пор, пока я не выпью кофе. Подъехав к ресторану «Лайл», я остановился у обочины и заметил, что заинтересовавший меня «шевроле» проехал мимо. Просто по привычке я посидел в машине, наблюдая, как он свернул направо. Выйдя из машины, я купил по номеру «Таймс», «Экзаминер» и «Крайер» в газетном автомате у входа в «Лайл», опустив в него три десятицентовика. Из «Таймс» и «Экзаминер» можно узнать последние новости, а из «Крайер» — грязные сплетни. Едва просмотрев заголовки, я снова заметил зеленый «шевроле», и на этот раз я был абсолютно уверен, что это та же самая машина. Водитель объехал вокруг квартала и остановился на площади Сент-Эндрюс, лицом к бульвару Сансет и ко мне. Похоже, он собирался ждать, пока я позавтракаю.

Это выглядело странно и совсем мне не понравилось, поэтому, сложив газеты и сунув их под мышку, я пересек площадь и свернул направо. Когда я приблизился к машине, человек за рулем сделал вид, что не замечает меня. То ли он сделал это слишком демонстративно, то ли я был в худшей форме, чем обычно перед завтраком, но я решил на всякий случай как следует рассмотреть его. Обойдя вокруг машины, я подошел вплотную к его дверце, но он даже не взглянул на меня. Удивительно нелюбознательный парень. Только когда я остановился и наклонился к нему, он наконец поднял на меня глаза.

— Доброе утро, — сказал я. — Кажется, я уже видел вас несколько минут назад?

Это был коротышка с узким лицом в роговых очках, оседлавших его острый носик. На макушке у него виднелась небольшая лысина, в которой явно ощущалась тенденция к дальнейшему росту.

— Доброе утро, — ответил он, озадаченно глядя на меня. — Кажется, вы ошиблись, сэр. — Он нахмурился и добавил: — Уверен, что вижу вас первый раз в жизни.

— Кажется, это было у загородного клуба «Уилшир», — вежливо уточнил я. Он покачал головой, а я продолжал: — Не у самого клуба, а на противоположной стороне.

Он удивленно моргал глазами, а мне пришло в голову, что я ошибся, и, может быть, это обычный турист, изучающий смог.

— Я заметил вас через улицу и решил сказать вам об этом, — добавил я.

Он ничего не ответил, но если по какой-то причине он следил за мной, то понял, что я имею в виду. Оставив его, я небрежно перешел площадь по направлению к ресторану, размышляя, не свихнулся ли я. По крайней мере, теперь я узнаю его, если еще раз увижу, хотя такая встреча маловероятна.

В ресторане я заказал подсушенный хлеб и кофе и начал просматривать «Крайер», который лежал сверху в стопке моих газет. Первая полоса была целиком посвящена убийству Зои Таунсенд. Тут было все, включая злопыхательство и возмущение по поводу купальных костюмов, брошенных в бассейн, любовных гнездышек и голливудских оргий. Я тут же вспомнил, что те, кого особенно шокирует предполагаемая аморальность и распущенность, как правило, проявляют наибольший интерес к интимным и нескромным деталям. В одной из статей говорилось, что полиция не сомневается в успехе принимаемых ею мер. На второй странице была помещена фотография трупа, накрытого простыней. Все как обычно. Я уже успел привыкнуть к подобным газетным репортажам.

Официантка принесла мой заказ, когда я просматривал колонку Фанни Хилман, посвященную новостям кино, под заголовком «Замочная скважина». Я лично незнаком с Фанни, но иногда читаю ее колонку из чисто мазохистских побуждений. И давно уже пришел к выводу, что замочная скважина, упомянутая в заголовке, находится в ванной комнате. Фанни не входила в элиту крупных торговцев сплетнями, поскольку появилась в Лос-Анджелесе недавно, но уже имела поклонников среди подонков. Судя по словарю Фанни, ей не составит труда победить в перепалке с любым горлопаном.

Фанни была голливудской Пандорой, открывающей каждый день, включая воскресенье, новую шкатулку; она стала самозваным блюстителем общественной морали, и если ей дать волю, то фирме «Дженерал моторс» очень скоро пришлось бы поставить на конвейер производство поясов целомудрия. Она сама изобретала сенсации, и преувеличение было для нее нормальным орудием производства. Люди же служили Фанни лишь поводом для инсинуаций, и она использовала их, как хотела. Я был твердо уверен, что это женщина, у которой левая рука никогда не знает, что делает правая. Вы, наверно, уже догадались, что я невысокого мнения о Фанни Хилман.

Скрипя зубами, я погрузился в чтение. Читать ее статейки мог только человек с крепким желудком, а у самой Фанни желудок наверняка был как у служителя морга, спокойно обедающего на своем рабочем месте, в окружении трупов. Этим утром колонка начиналась так: «Обнаженное тело очаровательной Зои Таунсенд, жестоко задушенной неизвестным лицом или лицами, было обнаружено прошлой ночью в плавательном бассейне одного из самых знаменитых голливудских режиссеров...»

Прежде всего, тело Зои не было обнаженным; мне же особенно понравилось «неизвестным лицом или лицами». Интересно, сколько лиц требуется, чтобы задушить человека? Но мне стало совсем не смешно, когда я дочитал колонку до конца. Настолько не смешно, что я чуть не захлебнулся первым глотком кофе — он же оказался и последним — и в ярости хотел разорвать газету. Ежедневная колонка Фанни заканчивалась маленьким абзацем под заголовком «Попробуйте догадаться». Обычно я не пытался догадываться, но этим утром мне и не потребовалось гадать.

Если бы даже Бондхелм не предложил мне вполне приличный гонорар за расследование убийства Зои, я все равно занялся бы этим по меньшей мере по трем причинам. Во-первых, моя дружба с Раулем и желание помочь ему; во-вторых, тот факт, что я пережил несколько неприятных моментов прошлым вечером: мне вовсе не нравится, когда мною помыкают всякие кретины, не говоря уже о том, что, пока это дело окончательно не прояснится, очень многие будут недовольны мною. А теперь, после заметки в разделе «Попробуйте догадаться», у меня появилась еще более веская причина для расследования этого дела, чем контракт Бондхелма.

"Кто настоящий мужчина, который поставил на место некоего голливудского детектива вчера вечером, когда тот сунул нос не в свое дело? Если верить слухам, детектив обещал исправиться и боязливо уполз в свою... раковину[2]".

Я прочел абзац еще раз, не выпуская из рук чашку с кофе. Если по городу разнесется молва, что частный детектив струсил, побоялся расследовать дело, то его репутация будет загублена навсегда. Такая клевета на фоне безупречной репутации — словно ложка дегтя в бочке меда. Я осторожно поставил чашку на блюдце, не расплескав ни капли, бросил долларовую купюру на стол и вышел. Наконец-то сбудется моя мечта: я ехал на встречу с Фанни Хилман.

Я был настолько погружен в свои мысли, что, отъезжая от ресторана, чуть не забыл о зеленом «шевроле». Посмотрев по сторонам, я его не обнаружил.

Фанни редко работала в здании газеты «Крайер», у нее был собственный офис в небольшом доме двумя милями ниже по бульвару Сансет. Я оказался там через несколько минут после того, как прочел заметку. Запарковавшись перед домом, я с минуту оставался в машине. Не мог же я ворваться в ее кабинет и врезать ей по физиономии, как бы мне этого ни хотелось, поэтому я дал себе время немного успокоиться. А когда я остыл, то задумался, откуда Фанни узнала о моей ссоре с Кингом. Насколько мне известно, никто об этом не упоминал в разговорах с полицией.

Рядом с ее офисом находился винный магазин, в котором был телефон-автомат. Я зашел в него и позвонил капитану Нельсону из голливудской полиции. Когда он снял трубку, я сказал:

— Привет, Бен. Это Скотт, какие новости?

— Ничего интересного.

— Ты читал колонку Фанни Хилман?

— Да. Хорошо, что ты позвонил. Значит, это она о тебе?

— Как ты догадался? Да, это про меня и Кинга. Поэтому я и звоню. Вы давали такие сведения прессе?

— Нет! — рявкнул он. — И знаешь почему? Мы даже не знали об этом. Послушай, Шелл, я потратил массу времени, разговаривая с тобой и с остальными, и только сейчас узнаю о драке. Ты упоминал лишь о небольшой ссоре. Это я помню, но кулачный бой — нет. Почему ты скрыл это от меня?

— Извини, Бен. Тогда мне это не казалось важным, поскольку я сам вызвал полицию. Думаю, что Дженова приказал другим тоже молчать. — Я быстро рассказал ему, как все противились моему звонку в полицию, и добавил: — Я понимал, что ни Кингу, ни Дженове не хотелось скандалов в прессе, но я настоял на своем.

— Что еще ты забыл рассказать мне? — проворчал он с нескрываемым сарказмом.

— Больше ничего. Впрочем, вот еще что. Я занимаюсь расследованием этого дела по просьбе одного клиента. Если узнаю что-то новое, сразу сообщу.

— Хорошо.

Он знал, как и вся полиция Лос-Анджелеса, что я всегда работаю на стороне властей, а не против них, правда, особенно успешным было мое сотрудничество с капитаном Сэмсоном из центрального отдела по расследованию убийств. Но Нельсон все-таки напомнил, чтобы я связался с ним, если вспомню что-нибудь еще, а под конец задал еще один вопрос:

— А как насчет Эванса? С ним у тебя не было проблем?

— С Раулем? Нет, не было. Он, конечно, очень расстроился, что труп оказался у него в бассейне. Пожалуй, не стоит слишком сильно давить на него.

— Мы ни на кого не собираемся давить, особенно сейчас. Но девица все-таки обнаружена у него в бассейне. Как ты думаешь, почему?

— Пока не могу сказать ничего определенного.

— Ну ладно. Скажи, Шелл, а как оказался в бассейне желтый купальник?

Я рассмеялся, обещал рассказать при встрече и повесил трубку. Потом, уже совершенно спокойный, я направился к Фанни. Она занимала один из четырех офисов, размещавшихся в здании, и он состоял из двух или трех комнат. Обнаружив в первой комнате мужчину за пишущей машинкой, я спросил его:

— Фанни Хилман на месте?

— Да, она здесь.

— Я по поводу колонки «Замочная скважина». Когда у вас последний срок отправки материалов для публикации в «Крайер»?

— Зависит от издания. Для утреннего выпуска — одиннадцать часов вечера. А в чем... — Он замолчал, на его лице появилась улыбка, но тут же исчезла, когда он увидел, как я стиснул зубы. Я его не знал, но он-то точно меня знал.

Он указал пальцем на дверь из матового стекла позади себя:

— Вы найдете прелестную мисс Хилман там.

Я не стал выяснять, какой смысл он вкладывает в слово «прелестная» — восхищение или презрение, — просто последовал его указанию. От меня не ускользнули выразительные взгляды двух девушек, также находившихся в комнате. Я почувствовал, как вспыхнуло мое лицо. Фанни — «Гроза киноиндустрии» — имела отдельный кабинет. Перед дверью я сделал глубокий вдох, сказал самому себе: «Спокойно, Скотт» — и вошел.

Старая крыса с тупым круглым лицом взглянула на меня своими белесыми пустыми глазами. Она еще не догнала по весу Бондхелма, но наверняка догонит, как только перевалит за сорок. Она что-то читала, сидя за столом орехового дерева — готов побиться об заклад, свою собственную колонку.

Она выглядела настоящим чудищем, с руками как грабли и с физиономией, напоминающей лоханку для мытья посуды. Наверняка она принимала участие во всех шабашах ведьм; дайте ей метлу, и она тут же полетит.

Не сводя с меня пустых глаз, голосом чревовещательницы она вопросила:

— Что вам угодно?

Я решил не грубить. Возможно, эта ведьма в самом деле верит своим измышлениям. В конце концов, согласно юриспруденции, сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

— Доброе утро, мисс Хилман, — вежливо сказал я. — Моя фамилия Скотт. — Я выдавил из себя самую любезную улыбку, на какую только был способен. — Я выполз из своей раковины, чтобы уладить недоразумение — это по поводу вашей статьи в сегодняшней «Крайер».

Она цокнула зубом, и мне стало ясно, что она знает, кто я такой.

— Я занята, — отрезала она. — Нельзя ли покороче?

— Хорошо, мадам, я буду краток.

Она не церемонилась со мной. А я так старался быть вежливым, что был готов чуть ли не пощекотать ее под подбородком. С грохотом захлопнув дверь, я так решительно направился к ее столу, что она даже вздрогнула и отшатнулась в своем кресле на несколько дюймов.

— Суть дела совершенно очевидна, не так ли? Во-первых, мне не нравится, что мое имя попало в вашу грязную колонку. Во-вторых, я ненавижу клевету и злословие. В частности, я возражаю против утверждения, что местный обезьяночеловек заставил меня ползать от страха и что я отказался вести дело. Трудно зарекаться на будущее, но пока ничего подобного не произошло.

Она заговорила елейным тоном:

— О каком деле вы говорите, мистер Скотт? Я уверена, что ваше имя не упоминается в моей колонке... Грязной колонке, как вы изволили выразиться.

Я мертвой хваткой сжимал «Крайер» с ее статьей и сейчас положил газету перед ней, чтобы подтвердить сказанное мною. И тут я понял, что мое имя в статье действительно не упоминалось.

Заметив мое колебание, она самодовольно ухмыльнулась, а я продолжал напирать:

— Разве не очевидно, о ком вы говорите?

— О ком, мистер Скотт? Скажите мне, о ком я говорю?

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду!

Она явно решила преподать мне урок грамматики. Мне казалось, что мой череп вот-вот расколется от ярости. Сделав вдох сквозь крепко стиснутые зубы, я сказал как можно тише и спокойнее:

— Послушайте, вы же знаете, что это я — тот, кого... кому... черт бы вас побрал!

Она была просто на верху блаженства. Мне очень редко приходилось бывать в ситуации, в какой я оказался по вине этого омерзительного чудовища, и о мирном завершении разговора теперь не могло быть и речи.

Я сделал пару глубоких вдохов и продолжал:

— Мисс Хилман, я не знаю, где вы почерпнули вашу информацию, хотя и догадываюсь, но поверьте мне, это фальшивка. Имейте в виду, именно я вызвал полицию, и это не прибавило мне популярности; кроме того, по поручению своего клиента я расследую убийство Зои Таунсенд. Можете использовать эту информацию в своей колонке бесплатно.

— Боюсь, она не представляет большого интереса, мистер Скотт.

— Да? Возможно, вы правы. Значит, не будете печатать? — Не дождавшись ответа, я добавил: — Я пришел, чтобы вежливо попросить вас исправить ошибочное представление о положении вещей, которое возникает при чтении вашей заметки. Серьезно говоря, она может нанести мне ущерб. Что вы скажете на это?

— Это абсурд. Если это все...

— Вовсе нет. Откуда вы получили эту информацию? От Кинга? Наверняка от кого-нибудь, замешанного в этом деле. Кто-то из них позвонил вам.

Она снова цокнула зубом.

Упираясь влажными ладонями в стол, я подался всем корпусом вперед.

— Неужели вы печатаете все, что слышите? Неужели вам достаточно одного телефонного звонка? Тогда у меня есть сногсшибательные новости: Эва Гарднер только что застрелила Энтони Идена; Эйзенхауэр сознался в преступлении; Папа Римский принял кальвинистскую веру; Артур Годфри...

— Прекратите, мистер Скотт! — Ее лицо из бледного сделалось таким же красным, как мое. — Убирайтесь отсюда! — завопила она. — Я не собираюсь слушать эту...

Это был конец. Незачем себя обманывать, Фанни и я никогда не будем смотреть одинаковыми глазами в ее замочную скважину. Я повернулся, чтобы уйти, а она, убедившись, что выстояла в этой битве, еще раз, чисто по-женски, повернула нож, вонзенный мне в спину:

— А если бы я писала о вас в своей колонке, мистер Скотт, что бы вы тогда сделали?

Я глянул на нее через плечо:

— Как насчет того, что я доставлю убийцу Зои завтра в ваш офис? Чтобы вы могли рассказать о подробностях этого дела?

Злобное выражение вдруг исчезло у нее с лица — от этого она стала еще более безобразной.

— Вот как? — сказала она ледяным тоном. — Значит, вам уже известен убийца? Прекрасно, мистер Скотт! Теперь у меня уже есть кое-что для моей очередной колонки.

— Эй, подождите минутку... — спохватился я, сообразив, что проиграл.

Я ушел, не закрыв за собой дверь. Раньше между Фанни и мной не существовало никаких отношений, но отныне мы были в состоянии войны.

Проходя через соседнюю комнату, я снова привлек всеобщее внимание, ответив на него злым взглядом. Я уселся в «кадиллак» и, сделав запрещенный поворот на сто восемьдесят градусов посреди улицы, вернулся в ресторан «Лайл», съел фанерный сандвич и выпил две чашки коричневой бурды, после чего снова вскочил в машину, раздраженно дергая рычаг переключения передач, и рванул вперед как сумасшедший.

Как раз когда я набирал скорость, раздался какой-то удар по корпусу машины и я подумал, не сломалось ли что-то внутри «кадиллака» или я, может быть, сбил прохожего. Если это прохожий, хорошо бы он оказался одним из преданных поклонников Фанни. Но зеркало заднего вида показывало, что дорога позади в порядке, а мотор нежно мурлыкал.

Через двадцать минут, остановившись перед студией Дженовы, я уже чувствовал себя нормально. Конечно, мне было немного досадно, что я так разгорячился, но, даже не считая сегодняшней «Крайер», моих претензий к Фанни Хилман хватило бы на несколько лет вперед. А теперь их хватит на всю оставшуюся жизнь.

Выйдя из «кадиллака», я захлопнул дверцу и несколько секунд рассматривал сияющую черную поверхность автомобиля, чувствуя, как пересыхает у меня глотка. Теперь я понял, что означал звук, привлекший мое внимание.

В кузове машины была аккуратная круглая дырочка — очевидно, пулевое отверстие — как раз там, где я находился перед тем, как с дикой скоростью отъехал от ресторана. Видимо, нужно сказать спасибо Фанни хотя бы за одно это: от разговора с ней я пришел в бешенство, и это спасло мне жизнь.

Глава 7

Исследуя отверстие в корпусе машины, я вспомнил, что не слышал звука выстрела. Конечно, я мог его не расслышать, если в этот момент переключал скорости. У меня возникло много вопросов. Прежде всего, почему началась охота за мной? В течение последнего получаса кто-то попытался убить меня и был настолько близок к цели, что я вдруг почувствовал, как напряглись мышцы спины, и нервно оглянулся. Но у меня еще нет никаких сведений об убийце Зои, и пока это единственное дело, которым я занимаюсь. Почему в меня стреляли, когда я вышел из ресторана? Этому нашлось разумное объяснение. Если убийца хотел застрелить меня и благополучно скрыться, самое лучшее — дождаться, когда я окажусь в машине, где мой труп не сразу обнаружат, не то что на тротуаре.

Я открыл дверцу машины и произвел внутренний осмотр. К счастью, если только это можно назвать счастьем, я нашел деформированную пулю; и теперь мне были известны два важных факта: первый — кто-то стрелял в меня; второй — он знает, что промахнулся. Еще раз оглянувшись вокруг, я направился ко входу в студию «Луи Дженова продакшн».

Она растянулась на пару кварталов вдоль улицы Ла-Бреа и в действительности называлась «Аркада». Дженова просто арендовал здесь помещения на время съемок «Девушки из джунглей». Я вошел в ворота и получил пропуск, который Бондхелм оставил для меня. Охранник пропустил меня, объяснив, где размещаются офисы. Внутри административного здания в справочном бюро я уточнил, где может находиться Дженова.

— Скорее всего, в своем кабинете — это по коридору прямо, потом направо или в студии звукозаписи. — И администратор указал, как туда пройти.

— Сейчас идут съемки «Девушки из джунглей»?

— Да. Но во время съемок вас туда не пропустят. Это на третьей площадке.

— А где можно найти сценаристов? Они в этом здании? — Он кивнул, и я уточнил: — Оскар Своллоу здесь?

— Прямо по коридору и направо. На дверях таблички с номерами. Он в седьмом.

Поблагодарив администратора, я пошел отыскивать седьмой кабинет. Дверь была приоткрыта, и, заглянув внутрь, я сказал:

— Привет.

Мое приветствие произвело больший эффект, чем обычно: я успел бросить всего лишь короткий взгляд на очаровательную Лолу Шеррард, как она тотчас же упала. Когда я вошел, она сидела справа от двери с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла и положив ноги на край стола. На ней была синяя юбка и белая блузка, из выреза которой выглядывал небольшой кружевной платок, прикрывавший грудь. Поначалу мне показалось, что она засунула туда махровое полотенце.

В белоснежных ее зубах был зажат карандаш, но это не имело значения. При моем появлении Шерри вздрогнула и широко открыла глаза. Она испуганно вскрикнула: «Ой!» — скинула ноги со стола, и кресло на колесиках внезапно выехало из-под нее. Она взмахнула руками, синяя юбка взметнулась вверх, кресло откатилось к стене, и Лола оказалась на полу.

Я поспешил к ней на помощь. Сидя на полу с разинутым ртом, она выглядела очень соблазнительно. Взглянув на меня, она прошептала: «О боже!» — и протянула мне руки, чтобы я помог ей встать.

Подняв ее, я спросил:

— Вы не ушиблись?

— Кажется, нет, — смущенно ответила она, затем отвела обе руки за спину и осторожно потерла то место, на которое приземлилась. При всем желании она не могла бы принять более соблазнительную позу.

Шерри выглядела даже лучше, чем во время своего краткого появления на вчерашней вечеринке. Слегка надув алые губки и несколько раз моргнув ясными голубыми глазами, она внезапно рассмеялась:

— Боже! Как глупо! Здравствуйте. Мне нужно было запереть дверь, прежде чем усесться подобным образом.

— Это я виноват. Незачем было так врываться. Я думал, что Своллоу здесь. Рад нашей новой встрече, Шерри.

При упоминании Своллоу она нахмурилась.

— Ах вот кто вам нужен! — сказала она, презрительно скривив губы. — Он скоро придет. Думаю, сейчас он на съемочной площадке. Садитесь, пожалуйста. — Она кивнула на свободный стул и села сама. Качнувшись несколько раз в своем кресле, она улыбнулась и, когда я уселся, поинтересовалась, что привело меня на студию.

— Вы же знаете, что я детектив. Сейчас я занимаюсь расследованием вчерашнего происшествия в доме Рауля.

Она поджала губы.

— Зоя?

— Да. Шерри, кажется, вы сообщили об ее исчезновении?

После некоторой заминки она ответила:

— Да. Мы вместе снимали квартиру. Она мне очень нравилась...

— Извините, Шерри. Если вы не хотите говорить об этом...

— Нет, все в порядке. Значит, вы этим занимаетесь, Шелл? Разыскиваете...

— Того, кто ее убил, — закончил я фразу и, вспомнив все, что случилось за последние несколько часов, добавил: — У меня есть личные причины для поиска убийцы.

— Я знаю, кто это сделал, — решительно заявила Шерри.

Я удивленно уставился на нее:

— Что? Что вы сказали?

Она вздохнула:

— Я уже разговаривала с полицией. По их мнению, у меня нет доказательств. — И, снова вздохнув, замолчала.

Я хотел продолжить разговор.

— Может, я могу чем-то помочь? Важна любая информация, Шерри. Расскажите мне все.

Помолчав, она подняла на меня глаза.

— С удовольствием, Шелл... Зоя ушла из дома в четверг вечером. Вы же знаете, что у Рауля было сборище в тот вечер? — Я кивнул, и она продолжала: — Зоя ненавидела Оскара Своллоу, и я была с ней солидарна в этом. — Ее лицо снова приняло сердитое выражение. — Несколько недель назад она сказала мне, что может погубить его репутацию; именно затем она и пошла на вечеринку к Раулю: хотела расквитаться с ним в присутствии всех, кто там был. Зоя ушла около восьми часов вечера и не вернулась. В конце концов я заявила об этом в полицию. Сегодня утром полиция допрашивала меня, и я объяснила им, зачем Зоя пошла к Раулю. Я надеялась, что они арестуют Оскара, а они даже не допросили его. — Она замолчала, уставившись на угол стола.

Я почувствовал: в ее словах что-то есть.

— Что Зоя собиралась сделать?

Шерри покачала головой:

— Я не знаю. Она просто сказала, что разберется с ним. Она что-то узнала о нем, и этого, по ее мнению, было достаточно, чтобы он исчез из города. Но что именно она узнала, мне неизвестно. — Она взглянула на меня и подвела итог сказанному: — Совершенно ясно, как это произошло. Она не успела войти в дом Рауля, как Оскар Своллоу убил ее. Я абсолю...

Она внезапно оборвала фразу на полуслове, увидев входящего в комнату Оскара.

— А, здравствуйте, здравствуйте! — приветствовал он меня, улыбаясь и отчетливо выговаривая слова. Но улыбка получилась жалкой и вымученной; было ясно, что он слышал последние слова Шерри. Он просто не мог их не слышать. Возможно, он даже стоял под дверью, подслушивая.

— Доброе утро, Оскар, — ответил я, сразу переходя в атаку. — А мы как раз говорили о вас.

— Не может быть! Надеюсь, ничего скверного.

Я усмехнулся.

— Трудно сказать. Вы были на съемочной площадке?

— Да. Я все утро наблюдал за съемками сцен в храме. Так увлекательно видеть, как плоды воображения воплощаются в жизнь. — Он закурил, глубоко затянулся, выпуская дым из своего длинного прямого носа. — Что привело вас к нам, мистер Скотт?

Я размышлял над тем, почему он счел нужным сообщить, что провел все утро на съемочной площадке. Просто случайно или чтобы я не думал, будто стрелял в меня он.

— Убийство Зои Таунсенд. Клиент поручил мне найти убийцу.

— Вы надеетесь найти преступника здесь? — продолжал он небрежным тоном. — Или, может быть, преступницу?

— Мне это кажется логичным.

Он пожал плечами. Молча слушавшая наш разговор Шерри теперь обратилась к Оскару:

— Неужели вы настолько бесчувственны? Ведь она же мертва!

— Конечно, я переживаю, милая. Шерри. Зоя была очень симпатичная и долго работала у меня секретаршей. Но мы бессильны что-либо изменить.

Шерри промолчала, но было видно, что она с трудом сдерживается. В конце концов она встала и вышла из комнаты. Оскар присел на уголок ее стола, аккуратно подтянув брюки с безупречными стрелками.

— Вы хотели поговорить со мной, мистер Скотт?

— Да. Я хотел поговорить со всеми, кто был у Рауля в четверг вечером.

— По-видимому, это часть вашего расследования?

— Пожалуй, да.

Он улыбнулся:

— Вряд ли я смогу быть вам полезным. Я почти ничего не помню о том вечере. Мистер Дженова настаивал, чтобы вечеринки не затягивались надолго, пока мы не закончим съемки, но я же не снимаюсь в кино. Во всяком случае, боюсь, что в тот вечер я хватил лишнего, в результате вырубился и проспал на полу почти весь вечер. Даже не могу вспомнить, как добрался домой.

— Когда это было?

— Довольно рано, видимо сразу после семи. — Он усмехнулся. — Так мне рассказывали. Я хочу сказать, мистер Скотт, что не имею ни малейшего отношения к гибели Зои, если она была убита в доме Рауля. Поймите, я просто пытаюсь облегчить вашу задачу. Вы можете спокойно вычеркнуть меня из списка подозреваемых лиц.

— Конечно, — согласился я. — Считайте, что я вас вычеркнул. — Я встал. — Спасибо, Оскар. А все остальные — на съемочной площадке?

— Все, кто вам нужен, там. За исключением Дженовы: он в своем кабинете под номером один.

Я направился к двери, но остановился.

— Еще один вопрос, Оскар. Когда полиция достала ее из бассейна прошлым вечером, вы сказали, что она покончила с собой. Мне это показалось немного странным.

— Разве я так сказал? — удивился он. — Ну что ж, вполне возможно. Мы с Зоей долго работали вместе. И были довольно близки некоторое время. Казалось просто невозможным, что кто-то убил ее. Естественно, я предположил... — Он не закончил фразу.

— У нее была причина для самоубийства?

— Нет. Не вижу никаких причин. Это... просто предположение.

Поняв, что Оскар чувствует себя неловко, я прекратил расспросы. Шерри вернулась и прошла к своему столу. Я попрощался:

— Ну ладно, до встречи, Оскар, пока, Шерри.

Она одарила меня улыбкой, и я ушел.

Я постучался в дверь кабинета Дженовы и вошел, услышав его громогласное разрешение. Продолжая разговаривать по телефону, он взглянул на меня, нахмурил густые черные брови, буркнул: «Хорошо, до встречи» — и с грохотом опустил трубку на рычаг.

— Что вам угодно? — спросил он хмуро.

— Если не возражаете, просто хотел поговорить с вами, мистер Дженова.

— Возражаю. У меня и без вас хватает проблем, убирайтесь отсюда.

Он составил бы отличный дуэт с Фанни. Я разозлился.

— Зря вы лезете в бутылку, я просто хотел поставить вас в известность, что по поручению клиента расследую убийство. То самое убийство, в котором все мы замешаны, включая вас.

Он откинулся в кресле, нервно разглядывая пальцы правой руки.

— Значит, вам удалось получить официальное задание? Вечно вы суете нос куда не следует, Скотт.

Для своего роста и комплекции он вел себя излишне воинственно. Но частный детектив всего лишь обычный гражданин, и Дженова мог со мной не церемониться. Однако он явно нарывался на грубость, а мне начинали действовать на нервы большинство людей, с которыми я столкнулся в связи с убийством Зои Таунсенд. Я уже насчитал шесть кандидатов, на которых с радостью повесил бы убийство Зои.

— К счастью или к несчастью, но мне за это платят, — сказал я. — И поскольку Бондхелм платит...

— Бондхелм! — Он вскочил с кресла, как будто ему в задницу вставили шило. — Бондхелм! Вы работаете на Бондхелма? Ах вы, сукин сын! Если вы хоть на пять минут задержите наши съемки, я прикажу полиции арестовать вас. Ах вы, сукин!..

Тут ему пришлось заткнуться. Левой рукой я вцепился в его голубой галстук и потянул на себя. Ударившись ляжками о кромку стола, он наклонился над ним, и лицо его оказалось в футе от столешницы. Я подтянул его поближе к себе и, глядя ему прямо в лицо, сказал:

— Слушай меня внимательно, Дженова. Ты можешь сколько угодно возражать по поводу моего расследования, но попридержи свой поганый язык, иначе я так тебя тряхну, что у тебя голова отвалится. Понял? — Я подержал его еще секунду, а потом бросил назад в кресло.

Он тяжело рухнул и с минуту сидел без движения. Потом так вцепился в подлокотники, что костяшки у него на руках побелели. Он попытался было заговорить, но задохнулся собственной яростью. Его лицо исказила мерзкая гримаса, зубы ощерились так, что я увидел даже слюну на оттопыренной нижней губе. Луи Дженова был вне себя от бешенства.

Я не мог не воспользоваться случаем и с подчеркнутой многозначительностью сказал:

— Знаете, человек с таким бешеным темпераментом способен настолько выйти из себя, чтобы задушить женщину.

Как ни странно, его состояние не ухудшилось, и вместо того, чтобы упасть на пол и откусить себе язык, он почувствовал себя лучше. Постепенно он перестал кривить рот, уже больше не цеплялся за подлокотники кресла и вообще вполне пришел в себя.

Его лицо снова приобрело обычный цвет, и, собравшись с силами, он медленно проговорил:

— Вы несправедливо поступаете со мною, мистер Скотт. Видимо, вы всегда себя так ведете.

Впервые он заговорил нормальным языком. Я глубоко вздохнул:

— Ладно, Дженова, примите мои извинения. Вероятно, мы оба не правы.

Он взглянул на меня:

— Да. Я, кажется, наговорил лишнего, прошу меня извинить, мистер Скотт.

Если так пойдет дальше, подумал я, мы скоро бросимся в объятия друг другу. Он продолжал:

— А все из-за того, что вы упомянули Бондхелма. Вы, наверное, не в курсе дела, но он готов на все, чтобы помешать съемкам. Вы просто не понимаете.

— Я знаю, как обстоят дела, но вовсе не собираюсь делать за других грязную работу, Дженова. Можете на меня положиться. Моя задача — и это моя единственная задача — выяснить, кто убил мисс Таунсенд. — Подождав минуту, я добавил: — Если не хотите говорить, то и не надо. Но это будет выглядеть странно. Особенно в моих глазах.

Его лицо окаменело.

— Не угрожайте мне, мистер Скотт. Я терпеть не могу угроз. Этот Дженова оказался крутым парнем. Мне пришло в голову, что он вполне мог стрелять в меня. Или нанять убийцу. Уверенности в этом у меня не было, но я все же решил попробовать:

— Дженова, случайно, не по вашему приказу какой-то коротышка следил за мной сегодня утром?

Он удивленно заморгал.

— Коротышка? Что значит — коротышка?

— Ну ладно, забудем об этом. Не могли бы вы ответить мне на пару вопросов?

Подумав, он сказал:

— Если только это не займет много времени. Я ужасно занят. Садитесь, раз уж пришли.

Я сел в кресло сбоку от стола — в добрых пяти футах от его слегка помятого галстука.

— Итак, первый вопрос. В четверг вечером вы были в доме Рауля. Вместе с Раулем, Своллоу, Кингом, Элен, Дот и еще парой гостей. Я знаю, что в тот вечер Зоя около восьми часов отправилась в дом Рауля. Расскажите мне все, включая и то, где вы были в тот момент. И еще, знаете ли вы, что Зоя собиралась доставить Оскару серьезные неприятности? И наконец, где он был в течение всего вечера?

— Это все?

— Пока все.

Он развернулся в кресле лицом ко мне.

— Мне ничего не известно о каких-то проблемах, существовавших между Зоей и Оскаром. О ней самой я знаю лишь то, что она была его секретаршей. Мы обсуждали дела, связанные со съемками, до половины восьмого или до восьми, а потом я уехал. Вечеринка как раз начала оживляться, однако я уверен, что она вскоре должна была закончиться, потому что на следующий день предстояли съемки. Своллоу, кажется, пил весь вечер, очевидно, он начал пить еще до прихода к Раулю. Он спал, валяясь на полу, когда я уходил. Гостям приходилось перешагивать через него.

В другое время меня бы позабавила эта картина: валяющийся на полу франт Своллоу. Я спросил:

— Вы, конечно, знаете: я пытаюсь выяснить, кто из участников вечера мог убить Зою. Вы исключаете Оскара из этого списка?

— Я так не говорил. Я знаю только то, что сказал вам.

— Ну хорошо. А что в связи с этим можно сказать о вас, Дженова?

Он улыбнулся:

— У меня явно не было такой возможности. Я ушел раньше всех и был дома задолго до предполагаемого времени убийства.

— Я только высказываю гипотезу: разве, уходя, вы не могли встретить Зою? Когда все остальные гости находились в доме?

Он искоса посмотрел на меня:

— Конечно нет. Я же уехал. Я даже не видел эту девушку. — Он нахмурился. — Боже! Неужели вы думаете...

— Я пока ничего не думаю. Я просто спрашиваю.

Он сглотнул, явно нервничая.

— Но это же сущий идиотизм — подозревать меня, я ведь знал ее только как сотрудницу. — Он снова сглотнул. — Больше у вас вопросов нет?

Я встал.

— Ладно. Спасибо за уделенное мне время.

— Надеюсь, я больше вам не понадоблюсь, — ответил он. — Надеюсь, теперь вы отстанете от меня.

Он снова превратился в того Дженову, которого я знал.

— Я тоже надеюсь, — ответил я.

Когда я пошел к выходу, он добавил:

— Мистер Скотт, вы упоминали гипотезы, но ведь нужен также и мотив преступления?

Он был прав. Надо было разобраться в отношениях Зои со Своллоу. Когда я уходил, он задумчиво дергал себя за густую черную бровь.

— Мотив найдется, — сказал я.

Я снова направился в офис Своллоу. Мне хотелось узнать побольше о подозрениях Шерри, и, кроме того, я начал понимать, что кабинет сценариста становится опасным для нее, после того как он услышал высказанные ею обвинения в его адрес. Смешно сказать, но, несмотря на целый букет привлекательных и даже красивых женщин, проходящих по этому делу, Шерри все больше и больше занимала мои мысли.

В студии находилось множество людей, так что не было никаких серьезных причин беспокоиться за ее безопасность в кабинете Оскара. Но я все-таки беспокоился, пока, постучав, не услышал ее милый голосок.

Сунув голову в дверь, я сказал:

— Привет!

— На этот раз ничего не выйдет, — усмехнулась она. — Я крепко усвоила урок.

Войдя, я заметил через открытую дверь, что Оскар пребывает в соседней комнате.

— Остались какие-нибудь следы падения? — поинтересовался я у Шерри.

— Я не успела проверить. Пока... — Она улыбнулась, и при всем ее невинном виде чувствовалось, что в ней сидит чертенок. С такой фигурой она не могла не знать о разнице в строении между мальчиками и девочками.

— Я не собираюсь торопить вас, — сказал я, присев на уголок ее стола. — И вообще предпочел бы беседовать с вами по другому поводу, Шерри.

Ее лицо тут же стало серьезным. Я понял, что она думает о Зое.

— Послушайте, — сказал я тихо. — Я не был знаком с Зоей, но раз уж она вам нравилась, значит, была хорошей девушкой. Главное сейчас определить: кто и почему?

Она бросила взгляд на открытую дверь кабинета Оскара, потом на меня.

— Пожалуй, вы правы.

— Я хочу поговорить кое с кем на съемочной площадке. Пойдемте со мной, вы покажете мне дорогу, — попросил я.

Она лукаво улыбнулась:

— Хорошо, минутку, — и направилась к кабинету Оскара. — Оскар, мы идем на съемочную площадку.

— Мы? Кто это мы? А, Скотт. Привет еще раз. Если не возражаете, я тоже пойду с вами.

Вообще-то я был против, но он уже шел к нам. Мы шагали по коридору по обе стороны от Шерри. Она дружески схватила меня за руку и повисла на ней, как ребенок. Мне захотелось обнять ее и прижать к себе. Я невольно стал сравнивать ее с Элен. Возможно, в Элен больше лоска, больше стиля, зато в Шерри было как раз то, что мне нужно. Если пойти с ними обеими на пляж, то Элен расположится на песке под зонтиком, Шерри же сразу бросится в море, чтобы покататься на волнах. И я, конечно, присоединился бы к ней.

Выйдя из административного корпуса, мы направились к съемочной площадке номер три. Над входом горел красный свет, означавший, что идут съемки, и мы поболтали, пока свет не замигал и нас не впустили. Я уже слышал, что снимается сцена в храме, а теперь увидел декорации. На съемочной площадке толпилось множество народу. Под потолком был целый лабиринт лесенок и подмостков, на которых были установлены прожекторы и разное замысловатое оборудование; оно располагалось также и вокруг декораций: камеры, микрофоны, рефлекторы, тележки, подъемные краны — явно стоимостью в несколько миллионов долларов. Вокруг размещались прожекторы разных габаритов, а прямо передо мной стояли две основные съемочные камеры.

Мы с трудом пробирались среди многочисленных электрических кабелей, змеившихся по полу, пока не подошли вплотную к площадке. Я заметил Рауля, беседовавшего с кем-то, и спросил у Шерри:

— Что сейчас происходит? Могу я подойти к Раулю?

— Лучше немного подождать, Шелл. Он беседует с оператором Фрэзером. Сейчас определяется угол камеры и освещение всей сцены. Вы ведь можете немного подождать?

— Рядом с вами — хоть целую вечность. Кроме того, — я кивнул в сторону съемочной площадки, — все это очень занимательно.

Я наблюдал за суматохой, прислушиваясь к комментариям Шерри. Наконец Рауль подошел к небольшому складному парусиновому креслу, на спинке которого было написано «директор», и уселся в него. Фрэзер и главный электрик заканчивали установку освещения, когда кто-то завопил: «Первая группа!» — и Элен во главе всей компании направилась к жертвеннику в центре площадки.

На ней было что-то коричневое, скорее всего звериные шкуры, небрежно свисавшие на бедрах и едва прикрывавшие грудь. Все это выглядело настолько привлекательно, что у меня немедленно возникло желание подойти поближе и поздороваться. Тут я заметил на краю площадки Кинга. На нем были шорты из леопарда, а на шее — ожерелье из полированных когтей, тускло поблескивавших в свете софитов, когда он двигался. Он выглядел огромным, как Гаргантюа. Мне хотелось поговорить с этим Гаргантюа о заметке в «Крайер»: я точно знал, кто снабдил Фанни сенсационными сведениями. Но мне пришлось подождать, пока закончатся съемки, поэтому я продолжал наблюдать за установкой освещения. Тут Рауль что-то буркнул своему ассистенту, и ассистент заорал: «Начинаем съемку!» Зазвенел звонок, звукооператор крикнул: «Скорость!» Кто-то выскочил перед камерой со складной хлопушкой, рявкнул: «Сцена 121!» — и хлопнул ею. Рауль завопил: «Мотор!» Оказалось, надо иметь луженое горло, чтобы начать съемку.

Ну вот, все благополучно стронулось с места. Я видел, как Кинг вскарабкался на высокую платформу вне пределов досягаемости камер и присел там на корточках. Элен приблизилась к жертвеннику в свете юпитеров перед нацеленной на нее автоматической камерой и принялась, опустившись на колени, совершать некий обряд. К ней присоединились несколько почти совершенно голых девушек и, совершив полагающиеся телодвижения, вскоре удалились. Элен же продолжала жестикулировать еще с полминуты, и тут Кинг с пронзительным воплем, от которого у меня чуть не свалились штаны, прыгнул вниз, туда, где находилась Элен. Напуганная до полусмерти, Элен завизжала что было мочи, и я нисколько не осуждал ее; я бы на ее месте повел себя точно так же. Между ними завязалась короткая схватка. Затем она вдруг лишилась чувств. Кинг с завидной легкостью подхватил ее, перекинув через плечо, и унес с площадки. При этом камеры, как мне показалось, были нацелены на восхитительную попку Элен.

— Снято! — раздался крик Рауля. Прозвенел звонок, возвещавший окончание съемок. Я повернулся к Шерри.

— Просто здорово!

Она засмеялась:

— Вам понравилось? Еще будем снимать на природе за городом.

Я видел, как Кинг подошел к Раулю и заговорил с ним.

— Извините, Шерри. Я вернусь через минуту.

Я подошел к Раулю, сидевшему в своем парусиновом кресле. Он заметил меня и, улыбаясь, поднялся. Кинг не пожелал мне улыбнуться.

— Привет, Шелл, — сказал Рауль. — Ищешь работу?

— Не совсем... Ну как дела?

Он любезно кивнул в ответ:

— Все нормально. Сцена получилась. Все под контролем. А как ты здесь оказался?

— Работаю.

Он удивленно поднял бровь:

— Расследуешь эту историю?

— Да.

Кинг смотрел на меня, точнее, свирепо сверлил меня глазами, поэтому я поздоровался и с ним.

Он не ответил. Если не считать ответом зубовный скрежет.

— Послушайте, Кинг, вы видели заметку Фанни Хилман сегодня утром? — спросил я.

— Да, гнида, я видел ее.

Я почувствовал приступ ярости, сковавший горло.

— У вас слишком короткая для взрослого человека память.

— У меня нормальная память. Я прекрасно помню, как смешно вы выглядели, сидя на своей заднице.

— Кстати, о заметке в сегодняшней «Крайер», — спокойно продолжал я. — Вы не знаете, как могла столь очевидно ошибиться эта консервативная газета?

— Откуда мне знать. Скотт? Вы ищете приключений? — Обойдя кресло Рауля, он остановился передо мной. Вчера вечером я послал его в нокаут, но это его нисколько не напугало. Я не мог с уверенностью сказать, боится он меня или нет. Но я точно знал, что он затаил дыхание. Его живот выглядел как стиральная доска. Я еще подумал, раздастся ли металлический звук, если по нему ударить? Но я так и не ударил.

— Нет, — ответил я. — Я не ищу приключений, но меня интересует эта заметка и еще кое-что.

Я внезапно заметил, что на площадке стало очень тихо. Мой голос звучал неестественно громко, потому что я старался перекричать шум, до этого царивший на площадке. Несколько рабочих продолжали разбирать жертвенник. Оглянувшись вокруг, я обнаружил, что все, застыв на месте, смотрят на нас, видимо в ожидании некоего фейерверка, который вот-вот должен начаться.

Кинг находился всего в шести дюймах от меня, когда он вдруг выпалил:

— Берегитесь, Скотт, как бы я не сломал вашу проклятую шею.

Вот и все, что он сказал. Я ожидал большего. Тут он толкнул меня своей здоровенной лапой в грудь — я отступил на шаг.

Только и всего. Но, как ни странно, такой пустяк способен повергнуть меня в бешенство. Я почувствовал, как вспыхнули мои щеки и в голову ударила кровь. Сжав кулаки, я был готов броситься на него, но тут Рауль отчаянно закричал:

— Минутку, минутку! — И я понял, что теряю голову.

Я не был уверен, что выиграю схватку с Кингом, хотя после вчерашнего вечера считал, что перевес на моей стороне. Но даже если бы он бросил меня на землю и начал топтать ногами, я не имел права оказывать ему сопротивление. Трудно себе представить, что бы тут началось, если бы я всего-навсего расквасил ему нос. Брута, главный герой фильма, не мог бы появиться перед камерой, а Бондхелм просто умер бы от счастья. Ведь именно на это Бондхелм намекал прошлым вечером, сказав: «Если каким-либо способом вам удастся приостановить съемки...» Я невольно вздрогнул, и мои кулаки разжались. Кажется, все в этом деле оборачивается против меня. И я ничего не могу с этим поделать.

Кинг вскинул голову; его шея, напоминавшая древесный ствол, и задранный вверх нелепый подбородок, подобный гранитному утесу, представляли собой великолепную цель. А я был обречен на бездействие, попросту связан по рукам и ногам.

— Кинг, — сказал я и замолчал, не зная, как поступить дальше. Потом решил еще раз попытаться закончить дело миром. — Я уже говорил вам, чтобы вы прекратили эти глупости. Неужели вам больше нечем заняться?

Он широко улыбнулся, вообразив, что я струсил.

— Скотт давайте решим все раз и навсегда. Я сказал, что сломаю вам шею. Вы слышали меня?

— Да, слышал.

Я был так взбешен, что с трудом сдерживал себя. У меня даже испарина выступила на лице. Я так стиснул кулаки, что ногти впились в ладони. Мы стояли, глядя в глаза друг другу, на расстоянии каких-нибудь шести дюймов.

Мне показалось, что прошел час, прежде чем Кинг выдавил из себя:

— Ну ладно.

Он сделал глубокий вдох и выдох, повернулся ко мне спиной и медленно удалился. Напряжение сразу же спало, и толпа оживленно загудела. Могу представить, о чем они судачили.

Рауль начал громким голосом отдавать распоряжения своей команде, а я стоял за его креслом еще несколько секунд, чувствуя себя больным и не желая поднимать глаза. Наконец, повернувшись, я направился к Шерри, которая с любопытством смотрела на меня. Может, мне показалось, но я уловил в ее взгляде разочарование.

— Что случилось, Шелл?

— Кинг грозился сломать мне шею. Разве вы не слышали? — Язык все еще плохо повиновался мне.

— Да, я слышала, Шелл. У вас странный голос.

— Я неловко себя чувствую. Вчера вечером у нас с Кингом возникла драка после вашего ухода. Кажется, он хочет продолжить. Ладно, забудем об этом.

Она молчала. Я тоже. Мы стояли в полутьме в тридцати футах от кресла Рауля, и поблизости никого не было. Оскар куда-то отошел. Я хотел еще раз поговорить с ним, а также еще кое с кем из присутствующих. Мы наблюдали, как готовятся съемки следующей сцены.

— Снимем эту сцену, и перерыв на обед! — объявил Рауль.

Суматоха прекратилась, и я увидел Элен и двух других женщин, стоявших перед камерами. Шла подгонка световой аппаратуры, и какой-то электрик с засученными рукавами в двадцати футах от нас возился с небольшим прожектором, который должен был подсвечивать фигуры трех женщин.

Пока я смотрел, мое дыхание успокоилось и сухость в горле исчезла. Кажется, на сегодня я свою норму выполнил. Сначала кто-то стрелял в меня, потом — ссора с Кингом. При мысли о пулевом отверстии в кузове «кадиллака» у меня возникло напряженное ощущение между лопатками и я начал оглядываться по сторонам, всматриваясь в полутьму, где громоздилась разнообразная кинотехника. Вокруг царил покой, и тут я осознал, что чего-то опасаюсь. Кажется, я излишне нервничал. Это все из-за полумрака, теней и атмосферы нереальности.

Наконец Рауль снова скомандовал: «Мотор!» — и съемки начались. Через минуту мне почудилось какое-то движение над головой. Пусть это было и маловероятно, но в наступившей тишине я услышал шум сверху. Я взглянул на Шерри, но она была увлечена съемками и не заметила обращенного к ней взгляда.

Высоко над нами проходили стропила, едва различимые в темноте, и прямо у нас над головами нависала огромная черная тень. На миг она показалась мне похожей на тень на дне бассейна Рауля, и вдруг тень наверху зашевелилась.

Я напряг зрение, не веря своим глазам, но поспешил себя успокоить, посчитав ее гигантским дуговым прожектором. И тут «тень» сорвалась со стропил и рухнула на нас.

Глава 8

Только долю секунды я смотрел, как громадная металлическая глыба соскользнула с края стропил и стала падать. С криком «Берегись!» я отскочил вправо и изо всех сил толкнул Шерри вперед, сбив ее с ног. Ее вопль заглушил грохот упавшего на пол прожектора.

Рауль выкрикнул что-то невнятное, вопли неслись со всех сторон. Я подскочил к переносному фонарю, который электрик устанавливал рядом с нами, и, ухватившись за горячую облицовку, развернул его в направлении потолка.

Луч высветил узкую лестницу среди стропил, по которой сейчас убегал человек. Направив слепящий луч света на него, я увидел, как он закрыл лицо руками, продолжая бежать, но вскоре оступился, и его нога поскользнулась на кромке лестницы. Некоторое время он балансировал, отчаянно размахивая руками, потом с диким воплем полетел вниз. Его тело прорезало луч света и глухо шмякнулось о землю.

Преодолев приступ тошноты, я перевел луч фонаря на бесформенный предмет в нескольких футах от меня. Все участвовавшие в съемках окружили труп. Отставив фонарь, я подошел к неподвижному телу. Со всех сторон слышались голоса: «Что случилось?», «Что, черт возьми, происходит?». Женский голос непрерывно повторял: «Он упал! Я видела, как он падал!» А я шел, не обращая ни на кого внимания. Всего два человека оказались рядом со мной возле трупа, когда кто-то наконец отыскал выключатель и всю съемочную площадку залил яркий свет.

Несомненно, человек был мертв; шея, вывернутая каким-то странным образом, придавала телу комичный вид. Роговые очки съехали с глаз, одна линза разбилась, и осколки стекла играли отраженным светом. На макушке у него я обнаружил знакомую лысину. Оказывается, утром я все-таки не потерял коротышку в зеленом «шевроле». Я потерял его сейчас. Оглядев труп, я убедился, что и пульс, и дыхание отсутствуют. Глаза застыли в неподвижности, один зрачок заметно больше другого. Коротышка был мертв.

Рауль протиснулся сквозь охваченную страхом толпу и, тронув меня за плечо, спросил:

— Объясни, ради бога, что произошло, Шелл?

Он так нервничал, что я невольно всмотрелся в его лицо, ища признаков вины или неискренности. Убедившись, что веду себя глупо, я ответил:

— Трудно сказать, Рауль. — Я указал на лестницу среди стропил. — Что это за странное устройство? Куда ведет лестница?

Он взглянул наверх.

— Эта? Она ведет к стене, где соединяется с другой лестницей. — Он указал, где именно соединяются лестницы. — Там целый лабиринт лестниц. Но какое это имеет отношение к случившемуся?

— Этот коротышка пытался сбросить злополучный прожектор мне на голову. Видимо, он рассчитывал воспользоваться суматохой, спуститься по лестнице и смешаться с толпой. Кто он такой?

Рауль взглянул на труп и судорожно сглотнул.

— Кажется, его зовут Хэнсон. Подсобный рабочий. — Он снова сглотнул. — По крайней мере, был таковым. Ты направил луч на него?

— Да. Но этого не было в сценарии, там не написано, что я должен прыгать по площадке.

Внезапно я вспомнил о Шерри и бросился туда, где оставил ее распростертой на полу, но сразу увидел, что она стоит в нескольких футах от меня, прислонившись к деревянной балке. Я подошел к ней.

— Все в порядке, дорогая?

— Кажется, да. — Она слабо улыбнулась. — Еще несколько ушибов, только и всего. — Помолчав, она добавила: — Благодаря вам. Что случилось? Что все это значит? — Она оглянулась на покореженный прожектор, который чуть не угробил нас.

Я не успел ответить.

Дверь с грохотом распахнулась. Вошел Дженова с наполеоновским видом и своим рокочущим басом сурово вопросил:

— В чем дело? Что случилось? Я спрашиваю, что случилось? — Он опять был вне себя от злобы. Очевидно, кто-то сообщил ему о переполохе, возникшем на съемочной площадке, и он явился, чтобы лично во всем разобраться. — Рауль! — взревел он. — Рауль!

Рауль отвел глаза от трупа и взглянул на Дженову.

— Я здесь, Луи, — сказал он, и Дженова бросился к нему.

Взглянув на труп, он несколько секунд молчал, а затем быстро спросил:

— Что это? Кто этот человек? Что случилось?

Пожав на прощанье руку Шерри, я вернулся в центр событий.

— Он мертв, Дженова, — сказал я. — Он был там, наверху...

Дженова резко крутанул головой в мою сторону, и его кустистые брови поползли вверх по лбу, как черные улитки.

— Ты! — зарычал он. — Ты! Теперь ты пытаешься разорить меня!..

Нужно было его одернуть.

— Заткнись, Дженова. Вбей себе в голову, что он мертв. Здесь не пикник; этот коротышка пытался убить меня. Иди сюда.

Мой грубый тон подействовал, и Дженова последовал за мной к разбитому прожектору.

— Посмотри внимательно, — сказал я. — Мертвец столкнул его на меня с лестницы наверху...

Дженова послушно посмотрел наверх, а потом снова на меня.

— Мне повезло, что я услышал его возню наверху. Направил на него фонарь, и он, ослепленный, упал. Попытайся понять, Дженова: он хотел убить меня.

Наступила тишина. Несколько секунд Дженова смотрел на меня, разинув рот. Справившись с потрясением, он наконец жалобно простонал:

— Вы знаете, сколько мне это стоит? Три тысячи долларов. Каждый час стоит мне три тысячи долларов. — Его голос набирал силу, он ощутил себя в своей стихии. — Я же разорюсь! — воскликнул он. — Вы что, задались целью разорить меня? — Повернувшись и оглядев толпу, он закричал: — Он работает на Бондхелма! Спросите у него! Спросите у него! — Он ставил восклицательный знак после каждого изреченного им слова.

Приблизившись к нам, Рауль тихо сказал:

— Послушайте, Луи, я сам не совсем понимаю, что здесь случилось, но не вижу, в чем вина Шелла.

— Он работает на Бондхелма, — неуверенно сообщил Дженова. Происшедшее никак не укладывалось у него в голове.

— Послушайте меня, Дженова, — вмешался я. — Я рассказал вам, что случилось. Поверьте, не я заварил эту кашу. Во всем виноват этот коротышка, лежащий сейчас на полу, или кто-то, нанявший его для этой грязной работы. — Я медленно обвел взглядом присутствующих: сумрачного Кинга, Элен в соблазнительном костюме, еще пару знакомых девушек, затем Рауля и, наконец, Дженову. — Кто-то из находящихся здесь хочет меня убить, — добавил я.

Сделалось тихо, как в гробу. Я услышал шорох одежды, когда женщина рядом слегка подвинулась, и звон монет, когда Рауль вынул руку из кармана брюк.

— Теперь этим делом займется полиция, — сказал я.

Дженова тихо и недовольно что-то пробормотал, и толпа вокруг оживилась. Внезапно я вспомнил, что кого-то здесь не хватает.

— А где Своллоу? — поинтересовался я.

— Здесь, старина. Вы хотели меня видеть?

Он стоял позади меня, праздно привалившись к столу, с длинной сигаретой во рту.

— Нет, — ответил я. — Просто полюбопытствовал.

Он спокойно взирал на меня, а тем временем снаружи послышался звук сирен. По крайней мере, в этот раз мне не придется звонить в полицию: кто-то уже вызвал ее.

Я подошел к Шерри и встал рядом с ней. Все вокруг оживленно переговаривались, и она тихо сказала:

— Спасибо, Шелл, что толкнули меня. Боже, как это было страшно!

Я улыбнулся в ответ:

— Честно говоря, милая, я не уверен, что спасал вас, возможно, просто натолкнулся на вас, когда сам бросился спасаться.

Она усмехнулась:

— Это не имеет значения. Шелл, вы действительно работаете на Бондхелма?

Я вздохнул про себя. Мне так не хотелось, чтобы Шерри придерживалась мнения Дженовы обо мне, но я не почувствовал ни ее досады, ни тем более презрения, ей было просто интересно.

— Я работаю на Бондхелма, это правда. Но моя задача сводится только к поиску убийцы Зои. Возможно, он нанял меня, руководствуясь какими-то своими не очень привлекательными целями, но это меня не касается. Он просто оплачивает мою работу. — Я вдруг понял, как для меня важно ее мнение, и добавил: — Надеюсь, вы меня правильно поймете.

Она ласково улыбнулась.

— Я все понимаю, глупыш. Вы назвали меня милой. — Она взяла меня за руку и нежно пожала ее, прижавшись ко мне теплой мягкой грудью. Отпустив мою руку, она насмешливо спросила: — Что же вы не отвесили оплеуху старику Кингу?

Когда она так пожала мою руку, меня словно пронзило током: я никак не мог понять, что мне больше понравилось — ее слова или это пожатие. Я чувствовал себя на верху блаженства, поняв, что не безразличен ей. И еще я подумал, что она оказалась довольно шустрой девчонкой.

Я пытался придумать, что еще сказать ей в ответ, когда сирена снаружи умолкла. И тут же появились два детектива в штатском, которые вместе с капитаном Нельсоном проводили расследование в доме Рауля. На них уже висело одно дело, а теперь их ждал новый поворот событий. Дженова выглядел как человек, медленно истекающий кровью.

* * *

Было два часа, когда я наконец повторил свой рассказ столько раз, сколько им хотелось, включая эпизод с пулевым отверстием в «кадиллаке», и они меня отпустили. Прежде чем уехать, я отыскал на площадке Шерри и договорился о встрече в этот же вечер. Она собиралась поужинать в ресторане «Джозеф» на Сайпрес-авеню, а к восьми вечера быть дома. Вокруг была такая суматоха, что разговаривать было просто невозможно, и я успел только сказать ей, что приеду в восемь. Покидая съемочную площадку, я заметил Элен, которая, дернув головкой, состроила мне обиженную гримаску. Кажется, у меня прорезался настоящий талант ссориться с людьми. Но в тот момент меня это совершенно не беспокоило — я все еще живо ощущал на своей руке тепло груди Шерри.

Глава 9

Я приехал в здание городского управления, поднялся на лифте до уровня Темпл-стрит и по длинному коридору направился в комнату номер 42, где размещался отдел по расследованию убийств. Капитан Фил Сэмсон сидел за своим столом.

— Привет, Шелл. Снова за работой?

— Да. — Я устал от разговоров с магнатами и авторитетами и решил немного разрядиться на скромном полицейском. Надо когда-то и отдохнуть.

— Ага! — Он достал одну из своих зловонных черных сигар, зажал ее в зубах и нахмурился.

Мы с Сэмсоном уже много лет хмуримся и ворчим друг на друга, но на самом деле нас связывает крепкая мужская дружба. Его возраст выдает только седина в висках, все остальное — в полном порядке. И еще — достоинство Сэма: в мире, где честность является величайшим и редчайшим качеством, он им обладает. Если бы я даже вдруг разлюбил старого вояку, то по-прежнему продолжал бы уважать его за это.

— Ее убил Джон Смит, — сказал он хриплым голосом. — А теперь иди и расскажи все репортерам, чтобы твое имя попало в газеты, а мы арестуем его.

Я усмехнулся.

— Я уже попал в газеты. Лучше расскажи, есть что-нибудь новенькое?

Он покачал головой.

— Пока ничего, но у нас масса информации по твоему поводу. — Он передвинул сигару в другой угол рта. — Дай нам время. Ты ведь говоришь о Зое Таунсенд?

— Да. Я был там. Ты, наверное, уже все знаешь.

Он кивнул. А я за пять минут рассказал ему все, начиная со вчерашнего вечера и до последней минуты, получая попутно кое-какую информацию от него. Рассказав ему о последнем эпизоде, я добавил:

— Оказывается, коротышка работал подсобным рабочим на студии, его звали Хэнсон, Джеймс Хэнсон. Я совершенно уверен, что его наняли, чтобы убить меня, но теперь он замолчал навсегда. Готов поспорить, что именно он стрелял в меня, но промахнулся.

Сэмсон нахмурился:

— Интересно, как долго ты продержишься. — Он с любопытством взглянул на меня и, пожав плечами, добавил: — Я получаю отчеты от ребят из Голливуда, но впервые слышу о Бондхелме. Посмотрим.

— Думаешь, он может быть замешан в убийстве?

Сэм достал большие кухонные спички. А я так надеялся, что он не закурит свою вонючую сигару.

— Не торопись, Шелл. Может, ее убила собственная тетушка Мэри. Пока слишком рано делать выводы.

— Да.

Мы еще немного поболтали, а потом я получил от него имена и адреса всех участников четверговой и воскресной вечеринок. Участники были одни и те же за исключением Арчера Блока, еще одного сценариста, который присутствовал только в четверг. А двух девушек, Сьюзен и Пегги, тогда не было. Вот и весь список действующих лиц, интересовавших меня.

Сэм зажег сигару и выпустил изо рта клуб дыма. Клянусь, дым был зеленый. Пора было спасаться бегством.

— Ты знаешь, как от меня отделаться, — посетовал я. — Может быть, еще чем-нибудь бесплатно поделишься?

Он направил в мою сторону струю дыма.

— Нет. — Но после паузы добавил: — Вот еще пища для размышления: девушка была беременна.

— Зоя?

— Естественно, она, кто же еще?

Тут было о чем подумать. И теперь, кажется, я знал, почему Своллоу сказал: «Она покончила с собой».

— Даю тебе шанс, Сэм, — сказал я. — Своллоу, красавчик Оскар. Сценарист. Это просто предчувствие, Сэм.

— Да? — Сигара задвигалась в его крепких зубах. — Ну что ж, посмотрим.

Я вдохнул дым, закашлялся, чтобы позлить Сэма, и встал:

— Еще две загадки для тебя, Сэм. Первая: видимо, кто-то позвонил Фанни Хилман сразу же после моей драки с Кингом. Заметка была готова к одиннадцати часам вечера, а Бен сказал мне, что она не могла получить эти сведения от полиции. Вторая загадка: кто-то так же быстро связался с Бондхелмом — он позвонил мне уже около девяти часов вечера.

Он кивнул и на прощанье сказал, чтобы я был поосторожней. Мог бы и не говорить, у меня и без того было чувство, что я хожу по тонкому льду.

Я с минуту сидел в «кадиллаке», размышляя, а потом направился в сторону голливудской автострады. Крошка Дот Инглиш сегодня не работала, ее роль в «Девушке из джунглей» закончилась несколько дней назад, возможно, она могла мне рассказать кое-что интересное. Кроме того, на мой взгляд, она могла и показать кое-что интересное.

Она снимала апартаменты в довольно дорогом отеле «Фрэнсис». Не номер, а апартаменты. Значит, у нее водились деньжата. Я позвонил, послышались шаги за дверью, и тут же из нее высунулась лохматая светлая головка Дот.

— А, добрый день, мистер... Мистер Шелл?

— Зовите меня просто Шелл. Можно войти?

— Видите ли, я не совсем одета... — Она задумалась на мгновение и тут же безудержно расхохоталась. Конечно, это было смешно. Перед моими глазами все еще стояла Дот, раскачивающаяся на вышке для прыжков в бассейне Рауля. — Входите без церемоний, — сказала она.

Я вошел. Может быть, она и была «не совсем одета», но все выглядело вполне прилично. Видимо, она только что проснулась, на ней была пижама из тончайшего белого шелка. Мы расположились в симпатичной маленькой гостиной, из которой была видна спальня с неубранной постелью. Номер был дорого обставлен. Она уселась на диван у стены и похлопала рукой по подушке рядом с собой, приглашая меня садиться и одновременно включая настольный радиоприемник возле дивана.

— Садитесь, Шелл. Что привело вас ко мне? — Она улыбнулась, как будто знала, что именно. Я не стал ее разуверять; во всяком случае, не сразу.

— Я по поводу убийства мисс Таунсенд. Надеюсь, вы мне поможете связать некоторые свободные концы.

— Свободные концы, — засмеялась она. — Похоже на название игры.

Посмеявшись вместе с ней, я продолжал:

— Это не игра. Дело серьезное. Нужна ваша помощь.

Она приняла озадаченный вид.

— Конечно, я буду рада помочь, если смогу. — Она снова улыбнулась. — Как вы узнали, где я живу?

— Я только что был на студии. Мне сказали, что, возможно, вы дома, поскольку вас недавно съел лев в очередной сцене «Девушки из джунглей».

Она снова расхохоталась.

— Он не съел меня, а просто слегка пожевал. Это был старый добрый беззубый лев.

Я широко улыбнулся. Ничего не узнав про Зою, я теперь гораздо лучше знал Дот. Потянувшись к радиоприемнику, она убавила звук. Это было тщательно отработанное движение, и время, которое она потратила на его отработку, не прошло даром. Верхняя часть ее пижамы слегка распахнулась, приковав мое внимание.

Настало время задавать вопросы, а я не знал, с чего начать. При любом расследовании убийства, когда приходится допрашивать множество так или иначе причастных к нему людей, всегда есть шанс — хотя и небольшой, — что именно тот человек, с которым ты разговариваешь сейчас, является убийцей или его сообщником, и это необходимо иметь в виду. В то же время не следует ставить в неловкое положение невинных людей, случайно попавших в подобную ситуацию. Особенно таких симпатичных, как Дот.

Наконец, собравшись с духом, я начал:

— Похоже, один из участников вечеринки в доме Рауля... убийца. Она была задушена. Вы не знаете, когда Зоя пришла на вечеринку?

Она покачала головой.

— Нет, этого, кажется, никто не знает. Ведь ее никто не видел. Ужасно странная история.

— Согласен. А когда ушел Дженова?

— Точно не знаю. Я была... — Она хихикнула. — Я выходила вместе с Раулем. Наверное, это было около восьми или чуть позже.

— Вы выходили вместе с Раулем?

Она кивнула. Судя по имеющейся информации, как раз в это время Зоя должна была появиться в доме Рауля.

— А что вы... — Я оборвал себя на полуслове. Мне хотелось спросить, чем они занимались с Раулем, но я понимал, что это не самый галантный вопрос.

Она опередила меня.

— Нет, нет, между нами ничего не было. Я хочу сказать, ничего серьезного, понимаете? — Она улыбалась. Я заметил, что глаза у нее зеленые, а кожа почти такая же гладкая и белая, как пижама. Настоящая Белоснежка. — Мы просто сидели на качелях за домом.

Качели находились по другую от бассейна сторону дома. Я переспросил:

— Значит, около восьми? А Рауль был все время с вами?

— Да. Он только ненадолго уходил за выпивкой.

— Когда это было, Дот?

Она повела плечами.

— Не могу сказать точно. Незадолго до того, как мы вернулись в дом. А в дом, как я помню, мы вернулись в полдевятого.

Я достал сигареты, и мы закурили.

— Как долго отсутствовал Рауль, Дот?

— Всего несколько минут. Совсем недолго, как раз столько, сколько требуется, чтобы приготовить пару коктейлей. — Она моргнула. — Это просто смешно, Шелл. Рауль и мухи не обидит.

— Да, я знаю. Просто спрашиваю. Он точно отсутствовал не больше двух минут?

— Две, ну, может быть, три. — Она усмехнулась. — Он очень торопился вернуться.

Я улыбнулся:

— Уверен, что это так, Дот.

Она скользнула по дивану ближе ко мне.

— Может, хватит болтать о всяких ужасах?

Очевидно, она имела в виду убийство. Я продолжал:

— Еще один вопрос. Где находились Своллоу и Кинг? И Элен?

— Дуглас и Элен были все время вместе. А этот идиот Своллоу вырубился, мы с Раулем откатили его к стенке, когда выходили из дома.

Черт возьми, она уже сидела, почти вплотную придвинувшись ко мне. Я прочистил горло.

— Вы хорошо знакомы с Оскаром, Дот? Что он за человек, откуда он родом, и так далее.

— Нет, у нас с ним шапочное знакомство. Он довольно привлекательный парень и писатель неплохой. Я читала его книги. А вы?

— "Дикий христианин"?

— Да. — Я чувствовал ее дыхание на моей шее.

— Я не читал. О чем она?

— Ну... знаете... о жизни. Реальная картина жизни. Не могу сказать, что я была в восторге от чтения, но что-то мне определенно понравилось. В ней много возвышенных слов... Шелл?

— Да?

— Давайте забудем о них и об этом убийстве, Шелл. Ведь вы же не из-за этого пришли ко мне?

Она прильнула ко мне, и я снова ощутил на шее ее дыхание. Горячие губы слегка коснулись шеи, и у меня зашевелились волосы. Она слегка покусала меня за ухо. Я не противился. Все равно частица уха уже отсутствовала.

Решив сначала покончить с делом, прежде чем самому немного ее покусать, я сказал:

— Пожалуй, не только из-за этого, Дот. В конце концов, детектив обязан задавать вопросы. Ну, хотя бы часть своего времени. Но я, кажется, уже закончил с вопросами.

Вдруг она перестала меня кусать, и я повернулся к ней. Ее рот был всего в шести дюймах от моего, но ее возбуждение исчезло. Она нахмурилась.

— Кто? — спросила она.

— Что значит «кто»?

— Кто вы по профессии?

— Детектив. Частный детектив. Разве вы не знали об этом?

— Вы — детектив? Детектив? Даже не помощник директора?

Чудовищная правда проникла в одну из извилин моего мозга. Эту сыроежку нисколько не интересовало мое бронзовое тело. Я уже удивлялся, как мне могла прийти в голову такая мысль. Между мной и Элен установились довольно интимные отношения, благодаря обстоятельствам, при которых мы встретились, и последующему неизбежному ходу событий. Шерри и я сочетались так же естественно, как бурбон и содовая, но это вовсе не достаточная причина для предположения, что все представительницы противоположного пола начнут падать в обморок, как только я их поглажу по головке или другому месту.

Дот, нахмурившись, смотрела на меня так, словно я ее предал. Поэтому я сказал:

— А я считал, что вы знаете, кто я такой. Я частный детектив. Мой офис находится в центре Бродвея. Всегда к вашим услугам.

На минуту она задумалась.

— Хорошо. Но вы что-нибудь значите для Дженовы? Или для кого-нибудь еще?

— Вы как-то странно смотрите на вещи, Дот. Я тот, кем представился. Но я не являюсь частью киноиндустрии.

Она поджала губы и, потянувшись, включила радио погромче. А я за это время как следует рассмотрел ее. Кажется, моему уху больше не грозила опасность с ее стороны. После минутной, довольно скучной беседы я встал.

— Ну ладно, Дот. Благодарю за прием. И за помощь. Мне, кажется, пора приниматься за работу.

Она тоже встала, вежливо улыбнулась и проводила меня до двери. Прощаясь, она сказала, вероятно, по привычке:

— Было очень приятно. Спокойной ночи.

Я чуть не расхохотался. Черт возьми, несмотря ни на что, она все-таки очень симпатичная крошка. Когда я выходил в коридор, мне вдруг пришла в голову замечательная идея.

Я вернулся и сказал:

— Послушайте, я только что вспомнил, ведь я все-таки киномагнат. У меня есть акции «Девушки из джунглей».

— Да? — Она явно заинтересовалась. — Сколько акций?

Подумав, я ответил:

— Не очень много. Кажется, недостаточно. — Я направился к выходу, и Дот аккуратно закрыла за мной дверь.

Глава 10

Вторую половину дня я провел, беседуя с Джерри — девушкой, которая была в доме Рауля и в четверг, и в воскресенье, но ничего не знала, а также пытаясь узнать все, что можно, обо всех замешанных в деле лицах из самых различных источников: из газет, от друзей и так далее.

Своллоу появился в городе примерно полтора года назад, вскоре после того, как он опубликовал книгу «Дикий христианин», получившую некоторую известность. Дженова пригласил его тогда для работы над фильмом «Женщина из джунглей», теперь они трудились над «Девушкой из джунглей». По-видимому, ничего другого Своллоу не написал, Дженова также был продюсером только двух фильмов. Прежде чем его поманил Голливуд, Дженова был вице-президентом компании грузового автотранспорта, боссом довольно крутых, насколько я понимаю, парней. Потом он подвизался пару лет в одной из крупных киностудий. Чем больше я узнавал о Дженове, тем больше он подходил на роль убийцы. Единственное сомнение заключалось в том, что убийства, за исключением профессиональных, обычно совершаются самыми неподходящими для этого людьми. Убийство Зои к числу профессиональных не отнесешь, и совершено оно было наспех, видимо, неожиданно представилась такая редкостная возможность.

Я также узнал, что Кинг почти всю свою взрослую жизнь, если только сейчас его можно считать взрослым, снимался во второразрядных фильмах. С тех пор как на первых полосах газет появились статьи под заголовками «Убийство в гнезде разврата», его шансы выиграть бракоразводный процесс упали почти до нуля. Я его не жалел. Оказывается, жена бросила его, устав от бесконечных: «Я — Тарзан! А ты кто такая?»

Позвонив Бондхелму, я доложил, что жив и продолжаю расследование, но на время прервался и поужинал шашлыком на ребрышках. После этого, предварительно получив адрес от Сэмсона, я нанес визит Арчеру Блоку, второму сценаристу «Девушки из джунглей».

Дверь мне открыл крепкий парень среднего роста, с кудрявыми черными волосами и полупустым бокалом виски в руке. Я представился, показал ему свое удостоверение, и через две минуты мы уже сидели в его кабинете с полными бокалами. Он был очень симпатичный и готов был откровенно обо всем мне рассказать, только рассказывать ему было нечего.

Через несколько минут он так ответил на один из моих вопросов:

— Я как раз закончил работу с Дженовой и в настоящее время нахожусь, как говорят, в межконтрактье. — Он усмехнулся. — В основном я переписывал то, что написал Своллоу. Я попал на вечеринку в четверг лишь потому, что нужно было помочь внести в сценарий изменения, предложенные Дженовой. Я так и не видел Зою. Я ушел примерно через полчаса после Дженовы.

— Хорошо, Блок. Спасибо. А что означает «переписывать после Своллоу»?

Он поднял бровь.

— Насколько я понимаю, вы не знаете, как создаются сценарии в Голливуде?

— Я ничего не знаю.

Он сделал глоток, откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.

— Тогда слушайте. Это мой конек. Предположим, киностудия заплатила целое состояние за интеллектуальную собственность. Вы знаете, что такое интеллектуальная собственность?

— Не совсем.

— Боже! Как же вы невежественны! — Он усмехнулся. — Предположим, они купили книгу. Вот что происходит дальше, с небольшим преувеличением, конечно. Прежде всего предстоит изменить название. Потом в студию сажают около семисот сценаристов, которые должны адаптировать ее и превратить в сценарий. При этом некоторые герои убираются, а вместо них добавляются другие. Если в книге есть секс, то надо его убрать и заменить Любовью. Короче, нужно убрать из книги все, что в ней есть, и напичкать сценарий чем-то совсем другим. Потом название меняется еще раз. Словом, главное — сделать книгу совершенно неузнаваемой. Иначе фильм обречен на провал. Вы улавливаете мою мысль?

Я усмехнулся:

— С трудом.

— Это только начало, — продолжал он. — Вы знаете, Скотт, что самый смешной сценарий, когда-либо написанный в Голливуде, снимать нельзя. Это «Положение о производстве». Только, к сожалению, никто над ним не смеется. Все сценарии должны соответствовать этому «Положению», и в результате Легион борьбы за соблюдение приличий вполне счастлив. А все остальное молчаливое большинство совсем не счастливо. Включая меня. Затем сценарий нужно примерить на кинозвезд и прорезать в нем отверстия, которые придутся им впору. Причем в сценарии должны быть отражены все идеи, осенившие директора студии и продюсера. — Он устало покачал головой и допил свой бокал. — Теперь вам понятно, как много смысла в нашей работе? Если говорить о фильме «Девушка из джунглей», я переписывал сценарий после Своллоу — то есть взял оригинальный текст, отшлифовал его, добавил блестящие диалоги и несколько смешных сценок. За это мне платят, а потом я на эти деньги пью.

Я прервал наступившее было молчание:

— Кажется, существующая система не вызывает у вас особого восторга. А Своллоу вполне доволен?

— Еще бы ему не быть довольным! Да он собственное имя не может написать. Пусть берет себе всю славу за это дерьмо. Мне ничего не нужно. — Он безрадостно засмеялся. — Зачем разрушать мою блестящую репутацию? Я ее заслужил сценариями для второразрядных фильмов. Дженова тоже не завоюет с этим фильмом международных призов. Сукин сын. — Он поднял свой бокал, увидел, что тот пуст, и опустил его. — В Голливуде платят не за то, как ты пишешь. А за послушание.

Он замолчал, очевидно окончательно выговорившись. Я поднялся.

— Спасибо, Блок. В следующий раз выпьем за мой счет.

— Не откажусь.

Он проводил меня до двери, вежливо попрощался, и я направился к «кадиллаку». Я так его и не понял. Он говорил как молодой человек, недовольный жизнью. А может быть, он был просто пьян? Что-то здесь не так. Странно, но он показался мне совершенно трезвым.

Было около семи вечера, и я позвонил из телефонной будки Элен Маршал.

— Привет, Элен. Это Шелл Скотт.

— Вас только за смертью посылать, Шелл Скотт, — сказала она грустно.

— Надеюсь, вы не очень сердитесь.

— Не очень.

— Я на это так надеялся! Извините, что я надолго задержался с Бондхелмом прошлым вечером, Элен. Я мчался назад со скоростью семидесяти миль в час.

— Ну что ж, это меняет дело, — слегка оттаяла она.

— Слушайте, могу я заглянуть к вам? Мне нужно задать несколько вопросов.

— Намекните, о чем пойдет речь?

— Я хочу расспросить о Зое, кроме того, мне, например, хотелось бы узнать, где вам удалось так загореть?

— Вы едете прямо ко мне или у вас есть дела по пути?

— Буду у вас через пять минут.

— Жду. — Она повесила трубку.

Я был у нее через шесть минут. Она жила в небольшом отеле на Уилшир-стрит и открыла дверь на первый же звонок. Улыбнувшись, она поправила тонкими пальцами свои серебристые волосы.

— Вот это скорость!

— Меня зовут Быстроногий Скотт, — сказал я, закрывая дверь.

Она повернула ключ в замке и опустила его в вырез своего платья.

— Значит, мы снова друзья? — спросил я.

Она прислонилась к двери.

— Посмотрим.

Элен была одета в ярко-красную юбку и свободную белую блузку с длинными рукавами и воротником в стиле Байрона, который смотрелся на ней лучше, чем на самом лорде. Я успел заметить, что туалет дополняли туфли на высоком каблуке и прозрачные тонкие чулки.

Она предложила пройти на кухню.

— Вы сможете задавать свои вопросы, пока я буду готовить коктейли. Если хотите выпить.

— С удовольствием. Спасибо.

Она привела меня на чистенькую, отделанную белоснежным кафелем кухню, достала из холодильника бутылки и лед и принялась священнодействовать.

— Хотите, этим займусь я, Элен?

— Нет. Займитесь лучше вопросами. — Она искоса взглянула на меня своими карими глазами и налила в бокал бурбона. Кажется, на все пять пальцев.

— Вопрос первый, — начал я. — Вы хотите свалить меня с ног первым же бокалом?

Она рассмеялась.

— Что, слишком много?

— Нормально, если добавить воды. Вопрос второй. Расскажите мне все о том вечере в четверг. Я знаю, что Зоя появилась там вскоре после восьми часов. Кто в это время уже находился там? Кто чем занимался? И так далее.

Наполнив мой бокал, она приготовила себе скотч с содовой. Я не узнал от нее практически ничего нового. Она подтвердила:

— Я была с Кингом весь вечер после деловой части до самого конца.

— Когда все закончилось?

— Около десяти. Может быть, немного позже.

— А Своллоу вырубился?

— С самого начала. Кингу пришлось отхлестать его мокрым полотенцем, чтобы он пришел в себя.

— Мог он притворяться? Мог незаметно исчезнуть, задушить Зою, потом вернуться и продолжать валяться на полу? — Предположение показалось глупым даже мне самому.

Она покачала головой.

— Нет, он действительно отключился; пил, как, — она улыбнулась, — как ваши рыбки. Даже если предположить, что он незаметно выходил, все равно маловероятно, что он вышел именно в тот момент, когда появилась Зоя. Тем более что мы с Кингом были с ним в одной и той же комнате. Почти все время.

Круг подозреваемых сужался. По крайней мере, если верить Элен, а у нее не было никаких причин для вранья.

— Пошли, — сказала она и потянула меня за руку в гостиную, где усадила на диван.

Мы пробыли на кухне около десяти минут, пока она готовила коктейли, и я выяснил все, что меня интересовало. Поэтому когда она спросила: «Есть еще вопросы?» — я ответил:

— Только один. Как вам удалось так загореть?

Она рассмеялась. Мы сидели на огромном, совершенно необычных размеров диване с разбросанными по нему большими подушками. Мы расположились в противоположных концах вполоборота друг к другу, подложив подушки под спину.

— Я расскажу вам правду, — улыбнулась она. — Только половина моего загара — от солнца, остальное от ультрафиолетовой лампы фирмы «Дженерал электрик». Я ложусь под нее на постель и дремлю полчаса — вот она, простая тайна загара.

Я вообразил себе довольно соблазнительную картинку и усмехнулся:

— Значит, даже находясь одна дома, вы надеваете купальный костюм. Если память мне не изменяет...

— Верно. Чтобы знать, насколько белой я была до загара.

Интересная мысль. Я тоже хотел знать, насколько белой она была. Мы не отрывали взгляда друг от друга, беседа постепенно замедлилась, а затем прекратилась вовсе.

Наконец она спросила:

— Еще есть вопросы, Шелл?

— Деловая часть закончена.

Элен решительно встала, поправила красную юбку на бедрах и села на диван рядом со мной. Повернувшись ко мне спиной, она легла с ногами на диван, положила голову мне на колени и улыбнулась. Я обнял ее правой рукой за плечи.

— Так будет лучше, — тихо промолвила она.

— Да. Даже лучше, чем вчера вечером, Элен.

— Я рассердилась на вас вчера, — продолжала она. — Я знаю, у вас дела, но какой женщине понравится, если мужчина покидает ее одну в своей квартире. Тем более в постели.

— Вы не представляете, как мне хотелось остаться. К тому же я быстро вернулся.

Она улыбнулась, искоса глядя на меня и несколько раз взмахнув своими длинными ресницами.

— А вы надеялись, что я буду вас ждать? Как все мужчины, вы хотите и рыбку съесть, и...

— Вы правы. Еще пять секунд, и я бы остался. Вы так соблазнительно расположились на постели.

— Да, — сказала она, облизнув губы. — Я помню. Мне было даже удобнее, чем сейчас. — Поколебавшись, она добавила: — Глупо, правда?

Я ничего не ответил. Она лежала в моих объятиях, вытянув ноги; сняла сначала одну туфельку на высоком каблучке, потом вторую. Смахнув их на пол, она снова вытянула ноги на диване, а потом медленно подтянула их к себе, поднимая колени, и красная юбка заскользила по бедрам.

Она покачивала коленом, как и в прошлый раз в моей квартире. Гладкая нежная кожа проглядывала между кромками чулок и юбкой.

— Кажется, так я лежала вчера? — спросила она. — Но тогда на мне не было чулок. Шелл, пожалуйста, снимите их.

У меня пересохло в горле. Я крепче прижал ее к себе правой рукой, а левую протянул к кромке чулка. Я ощущал ее горячую кожу, пока спускал с ее ноги прозрачный нейлон. Затем Элен подняла правую ногу.

— А теперь эту, — сказала она хриплым гортанным голосом.

Когда я потянулся к правому чулку, рукав моего пиджака скользнул по часам, и я мельком заметил, хотя и не придал этому значения, что было около восьми часов. Сняв чулок, я нежно и трепетно, медленно провел по ее обнаженной ноге ладонью.

Но что-то по поводу восьми часов засело в тайниках моего сознания и теперь напомнило о себе, несмотря на то что Элен, глубоко вздохнув, плотнее придвинулась ко мне. Тут я вспомнил, что на восемь часов договорился о встрече с Шерри.

Более нелепой ситуации просто не придумаешь, но я вспомнил, как трогательно Шерри благодарила меня за то, что я спас ее от верной гибели, и какой милой она была в тот момент. И кроме того, в темном уголке моего сознания возникла пугающая мысль. Я все время считал, без достаточных на то оснований, что убить хотели меня. Но попытка с таким же успехом могла быть направлена против Шерри. Я хотел прогнать эту мысль, убеждая себя в ее нелепости, но тут вспомнил еще один момент: Шерри и Зоя жили в одной квартире. Зоя мертва, Своллоу, несомненно, слышал, как Шерри сказала, что это он убил Зою...

Элен зашевелилась, и это отвлекло меня от ужасных мыслей. Я попытался убедить себя, что преувеличиваю опасность, что ее на самом деле, возможно, и не существует. Лицо Элен было совсем рядом.

— Шелл... — шепнула она. Ее влажные полураскрытые губы блестели в мягком свете. Я склонился над ней, ощущая ладонями гладкую кожу, и прильнул к ее губам.

Она прижалась ко мне всем телом, впившись губами в мой рот. Я стиснул ее в объятиях, дав волю рукам, стараясь забыться в ее ласках и утопить в страсти назойливый страх.

Наконец она оторвалась от моего рта, откинув голову на мою руку, и глядела на меня, прищурившись и улыбаясь. Она выглядела необузданно прекрасной и желанной, как может выглядеть только страстная женщина с горячей кровью.

Мы надолго замолчали. В конце концов я не смог больше сдерживаться и сказал:

— Дорогая, раз уж я заточен здесь, я, пожалуй, позвоню. Очень быстро, — добавил я. — Я просто обязан.

Она слегка нахмурилась, но потом морщинки ее разгладились.

— Зачем?

— Мне нужно быть в одном месте... — Я взглянул на часы. — Как раз сейчас. Я в самом деле должен позвонить... Отложить встречу на час или на пару часов.

Она слабо улыбнулась.

— Отложи ее на завтра. — Потом добавила: — Неужели это действительно так важно?

— Я просто обязан. Поверь мне.

Она вздохнула:

— Ну, раз уж ты обязан... — Она снова нахмурилась. — Но помни, что случилось в прошлый раз, когда ты разговаривал по телефону.

Я усмехнулся:

— Помню.

Телефон стоял на полочке, у дальнего конца дивана. Элен еще раз вздохнула, встала на колени и поползла по дивану. Это напомнило мне сцену из фильма, которую снимали сегодня утром, и я чуть было не забыл о телефонном звонке. Но Элен схватила телефон, приползла обратно и вручила его мне.

Я набрал номер Шерри. Ожидая ответа, я смотрел на Элен. Она надула губки и послала мне воздушный поцелуй. Я слышал, как подняли трубку на другом конце линии. Так будет намного лучше, подумал я, чем заставлять Шерри сидеть в одиночестве дома, негодуя по поводу того, что я не позвонил и не сказал, что не приду. Я вообразил, как она сидит в кресле, покачивая ножкой и нахмурившись.

— Алло, — сказал я. — Это Шелл.

Ответа не последовало.

— Алло, алло, — повторил я несколько раз.

Я слышал, как очень мягко, с большой осторожностью, положили трубку. Я отвел трубку от уха, посмотрел на нее, потом закрыл микрофон ладонью и задумался.

— В чем дело, Шелл? Ты выглядишь так странно.

— Не знаю. Кто-то ответил... то есть поднял трубку, а потом положил ее, так ничего и не сказав.

Я снова набрал номер; прежние страхи лавиной обрушились на меня. Телефон звонил и звонил, не переставая. Никто не отвечал, никто не снимал трубку. Я положил трубку, в голове у меня была полная сумятица. Я вспомнил нашу беседу с Шерри в студии, когда мы договаривались о встрече в восемь. Нас мог подслушать кто угодно. Я не помню, кто находился рядом на площадке. Я позвонил на телефонную станцию и, узнав номер ресторана «Джозеф», позвонил туда. Когда на звонок ответили, я спросил:

— У вас часто бывает Лола Шеррард. Она и сейчас должна быть там или ушла совсем недавно. Вы знаете ее?

— Да, сэр. Она ушла всего несколько минут назад. Кто ее спрашивает?

Я повесил трубку и повернулся к Элен.

— Солнышко, очень сожалею, но мне придется уйти.

Она не рассердилась и не стала возражать, только спросила:

— В чем дело, Шелл? Так вот кому ты звонил? Шерри?

— Да. Я должен был встретиться с ней в связи с расследованием. Не знаю, в чем дело. — Я встал. — Но боюсь... — Я не закончил фразу. Я не хотел ее заканчивать. Я быстро направился к двери, но Элен окликнула меня:

— Шелл, подожди.

Обернувшись, я увидел, что Элен достает ключ из бюстгальтера, куда она в шутку его спрятала. Она открыла дверь и безразличным тоном сказала:

— Пока.

— Пока, солнышко.

Подбежав к машине, я вскочил в нее, включил мотор и помчался. Я давил на акселератор, пытаясь заглушить нараставший во мне страх.

Глава 11

Шерри обитала в маленьком домике на Сайпрес-авеню примерно в четырех милях от Ленгсингтона, где жила Элен. Я жал на газ до отказа большую часть пути, отпуская его только на поворотах, чтобы нажать на тормоза, и затем снова вдавливал его в пол на прямых отрезках пути. Я до смерти боялся, что что-нибудь случится с Шерри, а может быть, это происходит именно сейчас, когда меня нет рядом. Я пытался не думать о трагических развязках, но мое воображение неизменно рисовало мертвое тело Зои, ее искаженное ужасом лицо. Если что-нибудь случится с Шерри, это будет для меня тяжелым ударом.

Наконец показался ее дом, я резко затормозил у входа, выскочил из машины и быстро взбежал по ступенькам к двери. Подергал за ручку, но дверь была заперта.

Я несколько раз постучал. В квартире было тихо, но мне показалось, что там кто-то двигается. К двери никто не подходил, и мой страх быстро превратился в панику. Я поднатужился и с силой налег на дверь плечом, выбив замок. Еще одно усилие — и я ввалился, как оказалось, в гостиную, упав на колени. Свет здесь не горел, но он пробивался через полуоткрытую в соседнюю комнату дверь. Вскочив на ноги, я устремился туда. Шерри лежала на полу лицом вниз. Глядя на нее, я замер на месте, даже не подумав о том, что в доме может находиться кто-то еще. Я не знал, жива ли она, и боялся к ней прикоснуться, чтобы убедиться в этом. Наконец, шагнув вперед, я опустился на колени, желая прощупать пульс. Но еще не коснувшись ее руки, я понял, что она жива. Лицо не потеряло естественного цвета, а рот был полуоткрыт, и она дышала. У меня сразу отлегло от сердца. Проведя рукой по ее темным шелковистым волосам, я обнаружил здоровенную шишку у нее возле уха. Только теперь, поняв, почему Шерри потеряла сознание, я снова принялся логически размышлять: злоумышленник, ударивший ее, побывал здесь, и не так давно. Окинув взглядом комнату, я убедился, что никого, кроме нас, в ней нет. Шерри тихо простонала, и тут я снова услышал какой-то шорох.

Я вскочил на ноги и, напрягая слух, выхватил из наплечной кобуры свой кольт 38-го калибра. Прямо передо мной было открытое окно, тюлевые занавески шевелил легкий бриз. Едва осознав, какую прекрасную цель я собой являю, я снова услышал тот же шорох.

Я резко развернулся и бросился к выключателю — комната погрузилась в темноту. Застыв на месте, я прислушался, но не услышал ничего, кроме стука собственного сердца. Я решил тщательно обследовать дом. Мои глаза вскоре привыкли к темноте, и я заметил слабый свет впереди. Лунный свет пробивался сквозь стеклянную дверь, ведущую на небольшую веранду. Повернув ручку, я бесшумно открыл дверь и вышел наружу.

По спине у меня пробежал холодок. Я был уверен, что злоумышленник — тот, кто ударил Шерри по голове, — находится где-то рядом. Возможно, всего в нескольких футах от меня. Крепко зажав рифленую рукоятку револьвера в правой руке, я осторожно двигался по деревянному полу веранды к сетчатой двери и наконец левой рукой толкнул ее. Петли протестующе и громко взвизгнули.

Если злоумышленник был поблизости, он мог отчетливо видеть меня. Я снова толкнул сетчатую дверь и, отпрянув назад, несколько секунд ждал, слушая визг петель. Затем бросился вперед.

В двадцати футах справа от меня мелькнула яркая вспышка, и в уши ударил громкий звук выстрела из крупнокалиберного пистолета. Я бросился на землю, упал на левое плечо, выбросил руку с револьвером вперед и выпустил пулю в сторону очередной вспышки выстрела. Револьвер дернулся в моей руке, и звуки двух выстрелов слились в единое целое. Я покатился по земле под сердитый визг рикошетирующей пули. Перевернувшись несколько раз, я неуклюже встал на колени, сжимая кольт в правой руке, и замер, сдерживая дыхание и прислушиваясь.

Я отдавал себе отчет в своем незавидном положении. Катаясь по земле, я потерял ориентацию и не решался выстрелить еще раз. Я мог послать пулю совсем не туда, куда следует. А вокруг, кроме меня и моего противника, могли оказаться невинные граждане. Но нельзя же сидеть и ждать, пока тебя подстрелят.

А тут еще этот проклятый лунный свет. Я очутился под прикрытием какой-то огромной тени. Мне показалось, что в нескольких футах от меня находится большое дерево с густыми ветвями. Я молил Бога, чтобы это действительно было так. Вокруг царило ночное безмолвие. Я начал шарить по земле вокруг себя, в надежде найти какой-нибудь камень, чтобы, бросив его, дезориентировать противника. Но тщетно! Тогда, бесшумно достав из револьвера пустую гильзу, я отбросил ее как можно дальше, и она, с негромким стуком ударившись о землю, откатилась на несколько футов в сторону. В тишине я отчетливо слышал торопливые шаги, удаляющиеся от дома. Вскочив на ноги, я кинулся бежать.

Когда глаза привыкли к темноте и я мог отчетливо различить очертания дома, я побежал вокруг него по газону и тут услышал звук взревевшего мотора в полуквартале вниз по улице. Выскочив на тротуар, я увидел в тусклом свете уличных фонарей только что отъехавшую машину, которая у ближайшего перекрестка свернула направо, не включая фар. Мне стало ясно, что преступник ускользнул.

Вспомнив о Шерри, я сломя голову помчался к дому и, влетев в оставшуюся открытой входную дверь, устремился в спальню, опрокинув подвернувшийся на моем пути стул.

Я замешкался у двери, отыскивая выключатель, а когда вспыхнул ослепительно яркий свет, я увидел Шерри. Она стояла за дверью в розовом свитере и черной юбке, занеся над головой какой-то предмет. Ее лицо было искажено страхом. Едва я переступил порог комнаты, она шагнула вперед, готовая обрушить на меня настольную лампу, которая была у нее в руках.

— Эй! — завопил я, отскакивая. — Осторожно!

Узнав меня, она в последнюю секунду изменила направление удара, который был настолько силен, что она едва удержалась на ногах. Она выронила лампу из рук и, поникшая, молча смотрела на меня, с трудом сдерживая рыдания. В ее лице было такое смятение чувств — и страх, и удивление, и полная беспомощность, — что у меня тоже подкатил комок к горлу.

Я шагнул к ней и, нежно обняв, прижал к себе. Она разрыдалась, беспрерывно повторяя:

— Боже мой, боже мой!

— Ну, ну, успокойся, крошка, — утешал ее я. — Все страшное позади, Шерри.

Она обхватила меня за талию, уткнувшись лицом в мое плечо, и замерла, дрожа всем телом. И в эту минуту редкого просветления мне подумалось, что ради таких мгновений я готов идти под пулю. Шерри подняла на меня свои широко раскрытые глаза, и я заметил следы слез на ее лице. Прикусив губу, она отступила на несколько шагов, и ее лицо снова исказил страх.

— В чем дело? — встревожился я. — Что произошло?

Она все еще не оправилась от шока и без конца переводила глаза с моего лица на револьвер, который я по-прежнему держал в руке. Я совсем забыл о нем. Бог мой, она же думает, что это я ее ударил.

— Ну, ну, солнышко, все в порядке. — Я убрал револьвер в кобуру. — Я с тобой.

Внезапно она тяжело вздохнула, подошла к постели и рухнула на нее.

— Что случилось? — спросила она. — Шелл, что случилось?

Я придвинул стул и сел так, чтобы видеть ее лицо. Даже в состоянии шока она выглядела как сирена. Розовый свитер с трудом вмещал ее роскошную грудь. Это надо было видеть!

Я с трудом заставил себя думать о происходящем и ответил:

— Не знаю, Шерри. Видимо, кто-то ударил тебя по голове. Почему — пока не знаю. Я позвонил тебе около восьми, кто-то снял трубку, но ничего не ответил, мне это не понравилось, и я поспешил сюда. Я нашел тебя лежащей без сознания и почувствовал, что кто-то затаился в другой комнате. Я осмотрел все вокруг, но преступник уже скрылся.

Она вздрогнула, потрогала шишку на голове и поморщилась от боли. Глядя на меня, она слабо улыбнулась.

— Кто-то ударил меня по голове, Шелл. Когда я вернулась домой, в спальне горел свет. — Она оглянулась. — В этой комнате... Я... я думала, что ты здесь.

Я улыбнулся. Она все еще не пришла в себя, и я решил, что надо как-то ее отвлечь.

— С какой стати я полез бы в твою спальню, Шерри? Мне-то ясно, а ты догадываешься?

Она рассмеялась, и я успокоился.

— Так-то лучше. А теперь расскажи все по порядку.

— Шелл, я удивилась, когда увидела свет в спальне. Но ты сказал, что придешь в восемь. Я окликнула тебя и вошла, но здесь никого не было. Я даже не помню, почувствовала ли боль. Вот и все, что я помню. — Она нахмурилась. — Пока... пока не очнулась. Тут мне показалось, что я услышала выстрелы.

— Да, это были выстрелы. Подожди минутку.

Я закрыл окно в спальне, задернул шторы, затем закрыл двери. Конечно, я ничего не мог поделать с выбитым замком, но я включил свет в гостиной и подставил под дверную ручку стул с прямой спинкой — и только тогда вернулся к Шерри.

Я попытался ее успокоить:

— Все закрыто. И пусть так остается. Ты в самом деле слышала выстрелы. Преступник, оглушивший тебя, находился в доме, когда я вошел. У нас произошла стычка, закончившаяся вничью. — Я перешел на серьезный тон: — Слушай внимательно, Шерри. Несомненно, это тот самый тип, который убил Зою. И у него были вполне серьезные намерения, если учесть, что он был вооружен.

Она на минуту задумалась и притихла, а потом спросила:

— Это был мужчина?

— Видимо, да, но точно не знаю. Лучше скажи, как твоя голова?

Она поморгала своими голубыми глазами.

— Побаливает.

Я осмотрел шишку на ее голове. Крови не было, но я все-таки хотел вызвать врача, однако она категорически возражала, уверяя, что чувствует себя нормально, и я сдался. Ничего, кроме пары таблеток аспирина, в доме у Шерри не нашлось.

— У тебя есть что-нибудь обезболивающее? Или что-нибудь выпить?

— Джин, — с готовностью ответила она. — Джин и апельсиновый сок.

— Джин? — возмутился я. — И апельсиновый сок! Ты думаешь, это избавит от головной боли?

Она рассмеялась:

— С головой все не так уж плохо, — и поморщилась. — Но не так уж и хорошо.

Следующие пять минут я готовил довольно мерзкие коктейли и болтал с Шерри, пока она приходила в себя от шока, а потом предложил:

— Давай продолжим беседу, начатую на студии до прихода Оскара. Поверь мне, это очень важно.

— Я верю. — Подумав, она продолжала: — Я уже сказала, что Зоя ненавидела Своллоу, но это началось совсем недавно. До этого они были довольно близки. А потом... потом он стал плохо к ней относиться.

Я перебил ее:

— Шерри, полиции известно, что Зоя была беременна. Это могло стать причиной размолвки?

— Да, конечно, — ответила девушка. — Она забеременела от Оскара. После этого он не захотел с ней встречаться. И Зоя... ну, ты сам понимаешь.

Понятно, что Зоя возмутилась, думал я, и проклинала весь мир, а особенно Оскара. Наверное, это был жестокий удар по ее самолюбию. И тут же я подумал об Элен.

— И тогда она решила расквитаться с ним, — сказал я, — в четверг вечером. Ты не знаешь, что она собиралась сотворить?

— Нет. Она сказала только, что Оскару придется бежать из города и ей не будет больше мозолить глаза его мерзкая физиономия.

— Она продолжала работать у него секретаршей, не так ли?

— Да. До последней минуты. Это было своего рода временное перемирие до того момента, как она с ним расквитается. Когда в пятницу она не явилась и на студию, я забеспокоилась. Поэтому договорилась со Своллоу, что буду выполнять ее обязанности, пока она не вернется. Я хотела посмотреть, как он себя поведет.

Из дальнейшего разговора я узнал, что Зоя и Шерри — обе числились на студии стенографистками и, поскольку симпатизировали друг другу, в конце концов решили поселиться вместе. Шерри то и дело прикладывалась к напитку апельсинового цвета, а я все еще не решался притронуться к своему бокалу. Наконец, собравшись с духом, я сделал пробный глоток и поразился: чистейший апельсиновый сок без малейшей примеси спиртного, хотя я прекрасно помнил, что добавил приличную дозу джина.

— Все-таки непонятно, — спросил я, — чем обусловлено это нападение? Преступник, видимо, что-то искал в доме, скорее всего вещи Зои. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

Она покачала головой.

— Абсолютно никаких.

— Давай подумаем. Ты уже пришла в себя?

Она опорожнила свой бокал и улыбнулась.

— Я чувствую себя на удивление хорошо.

Она и впрямь выглядела просто замечательно — такая аппетитная и привлекательная, не говоря уже о потрясающем бюсте. Стоя передо мной, она потянула свитер вниз, подчеркивая форму груди, и я вспомнил, как впервые увидел ее в доме Рауля, и все, что затем последовало: Элен, Фанни, студия, Дот, опять Элен — внезапно вся эта череда событий всплыла у меня в памяти, вызвав раздражение и недовольство собой.

— Послушай, — сказал я, — у тебя нет, случайно, старого, толстого, бесформенного банного халата?

Она недоуменно посмотрела на меня.

— Халата? Да, но... — Она игриво улыбнулась. — В чем дело, Шелл?

— Сказать по правде, — ответил я, — этот розовый свитер мешает мне сосредоточиться.

Расхохотавшись, она возразила:

— Что же делать? Не могу же я его просто снять!

Появилась уникальная возможность поспорить на увлекательную тему, но она тут же предложила:

— Шелл, давай займемся осмотром вещей Зои.

Черт возьми, я с большим удовольствием занялся бы осмотром самой Шерри. Но мне пришлось согласиться:

— Ты хозяйка, крошка.

Она нахмурилась:

— Я не знаю, что искать.

— Честно говоря, я тоже не знаю. Но преступник что-то искал. Именно поэтому он лишил тебя чувств. — И добавил серьезным тоном: — Если бы он хотел тебя убить, ты бы уже была трупом. Значит, он преследовал какую-то иную цель.

— Посмотри! — воскликнула она. — Как же я раньше не заметила?

Она указала на комод, два верхних ящика которого были выдвинуты, а в них все перевернуто вверх дном. Мы перебрали содержимое ящиков, но ничего подозрительного не обнаружили. Затем Шерри подвела меня к книжному шкафу в гостиной.

— Половина книг здесь принадлежит Зое, — пояснила она, — журналы и письма на нижней полке — тоже ее.

Мы просмотрели книги, перелистывая все страницы, будто надеясь найти в них разгадку случившемуся, но тщетно. Я взял с нижней полки стопку журналов. Выпавшую при этом связку писем я временно отложил в сторону.

— Это ее журналы, Шерри?

— Да.

Два из них были научно-фантастические, с живописными устрашающими обложками. Остальные — современное дешевое чтиво. Шерри вышла на минутку и тут же вернулась с парой апельсиновых коктейлей. Я пригубил один из них. На вкус он по-прежнему напоминал чистейший апельсиновый сок.

— Ты хоть добавила капельку джина?

— Да еще какую капельку!

Я попытался представить, как сок будет сочетаться с бурбоном. Пожалуй, неплохо. Я все еще сидел на полу, а Шерри стояла рядом. Усмехнувшись, я поднял один из фантастических журналов, на обложке которого восьминогое чудовище гналось по холмам и долинам за полуголой грудастой красоткой.

— Красивая жизнь у художников. Если бы я умел рисовать, ты согласилась бы мне позировать?

Поджав губы, она взглянула на обложку:

— В таком виде?

— А почему бы нет?

Поколебавшись немного, она пожала плечами, колыхнув волшебной грудью под свитером.

— Почему бы нет? — повторила она, стрельнув глазами и приподняв уголки губ в улыбке.

Я прочистил горло, обдумывая, как продолжить разговор. Она указала на картинку:

— Кажется, его зовут Кадл.

— Действительно, настоящий гад.

Она весело рассмеялась.

— Да нет, его имя Кадл. — Она произнесла его имя по буквам. — Вот этот, на паучьих ногах. Они живут на Марсе или еще где-то.

— Понятно. — Я сделал крупный глоток и заметил, что Шерри последовала моему примеру.

Мы перелистали журналы, но безрезультатно. Я взялся за связку писем.

— Что это, Шерри?

— Письма Зои, но я не притрагивалась к ним. Даже не вспоминала о них с тех пор... с тех пор, как это произошло.

Я осмотрел самое верхнее. В верхнем левом углу был указан местный адрес Оскара.

— Пожалуй, надо с ними разобраться, — решил я.

Писем было около дюжины, и мы начали перечитывать их, прихлебывая из бокалов. Это были письма Оскара к Зое, но в них не было ничего необычного. Отдельные пассажи были довольно откровенны, но не более того: ни клятв, ни страстных заверений в вечной любви. Своллоу предавался воспоминаниям о совместных поездках или о планах предстоящих увеселений. Осторожный паренек, этот Оскар. Правда, все письма были подписаны: «С любовью, Оскар». Но я не был уверен, что суд придаст этому серьезное значение.

Наконец с письмами было покончено, мы снова связали их и вернули на прежнее место. Никакой полезной информации я в них не обнаружил. Потом обшарили письменный стол Зои и нашли только толстую сброшюрованную пачку машинописных страниц в зеленой бумажной обложке, на которой было написано: «Девушка из джунглей».

— Это сценарий? — спросил я у Шерри.

Она взяла его и пролистала.

— Да, это сценарий.

— Зачем он понадобился Зое?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Иногда она брала работу на дом.

— Я не очень в этом разбираюсь, но над чем она могла здесь работать? Насколько я понимаю, съемки фильма идут уже пару недель или больше, и работа над сценарием давно завершена.

— Возможно, она хотела его изучить, ведь она сама немного писала. Я не знаю. — Шерри снова пожала плечами. Я уже готов был спросить у нее, что означает это постоянное пожимание плечами, когда она добавила: — Шелл, кто бы здесь ни побывал, он искал не сценарий. Сценарий пачками валяется всюду на киностудии.

— Да, но мы так и не знаем, что следует искать. А что, если ему нужна была ты?

Она рассмеялась и отошла от меня. Мы еще двадцать минут обыскивали дом, а потом пошли на кухню, и Шерри налила нам еще по бокалу.

Я подвел итог: ничего не известно, кроме того, что преступник что-то искал. И, может быть, нашел.

На дне бутылки оставалось совсем немного джина, и Шерри разлила остатки в два бокала.

— Больше выпить нечего, — весело заявила она, забавно скривив губы при этом.

— Да и хватит уже, — заметил я.

Как-то незаметно мы снова оказались в спальне. Я уселся в неудобное кресло, а Шерри опять распласталась напротив меня на постели.

— Шелл, — медленно заговорила она, не глядя на меня, — как ты думаешь, ничего не произойдет этой ночью? Не может преступник вернуться? Со мной ничего подобного никогда не случалось.

Странно, но я об этом как-то не подумал. Мы все время либо были заняты поисками неизвестно чего, либо болтали. Но несомненно, эта мысль рано или поздно пришла бы мне в голову.

— Не знаю, — ответил я. — Все возможно. — И, поразмыслив, добавил: — Да, да, конечно. Послушай, Шерри, как насчет того, чтобы я остался на ночь? Я мог бы спать на диване. Или на лужайке...

Она взглянула на меня в упор и, как ни странно, отнюдь не испуганно.

— Мне будет намного спокойнее, — сказала она, слегка приподняв уголки нежного рта. Затем губы раздвинулись, и она улыбнулась: — Ты ведь не против, Шелл?

Я сделал большой глоток из своего бокала.

— Нет, нет, конечно нет.

Она последовала моему примеру и поставила бокал на пол. Потом вытянула ноги, зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони, и, как-то нарочито заложив руки за голову, потянулась.

А я сидел как завороженный, уставившись на нее, и вспоминал все с самого начала. Старый, неуклюжий Шелл Скотт, клинический случай эмоционального срыва. Если все пойдет в таком темпе, мое место в психушке. Нервы натянуты, как струны. Еще одно обострение — и назад дороги не будет. Я просто развалюсь на части от нервного истощения. Хорошо еще, что я почти допил джин; сейчас мне и капля спиртного не полезла бы в горло.

Шерри вздохнула, и я за ней следом. Она встала.

— Тогда решено? — спросила она тихо.

Я кивнул. Она подошла к дверце стенного шкафа, перед которым я сидел, открыла его, достала с верхней полки простыни и одеяла, отнесла в гостиную, и я видел, как она бросила все это на диван. Вернувшись в спальню, она спросила:

— Хочешь спать?

Я давно уже не чувствовал себя таким бодрым, поэтому прохрипел:

— Не очень.

— Тогда поговори со мной, прежде чем мы ляжем спать. — Засмеявшись, она уточнила: — Я хочу сказать, прежде чем мы пожелаем друг другу спокойной ночи. Может быть, нам удастся забыть все наши беды.

— С удовольствием. — Я осушил свой бокал и поставил его на пол. — Если смогу. Я уже говорил, что мне трудно сосредоточиться.

Остановившись передо мной, она долго смотрела на меня. Затем, взяв меня за руку, подняла из кресла.

— Отвернись.

Я не понял, куда она клонит, но повиновался, а она, слегка подталкивая, заставляла меня двигаться к постели задом, пока я не коснулся ее икрами ног и не обнаружил себя сидящим на ее краю.

— Сиди здесь, Шелл, и не вздумай обернуться. Я попытаюсь помочь тебе сосредоточиться.

Кажется, я догадался, к чему она клонит, и по спине у меня пробежал холодок.

— Ну хорошо, — сказал я. — Согласен.

Она направилась к шкафу, который был у меня за спиной, открыла дверцу и еще раз предупредила:

— Только не оборачивайся, Шелл! Обещаешь?

— Конечно. — Черт побери, да я бы пообещал даже спрыгнуть с пятого этажа! Я слышал какую-то возню, шуршание одежды и все-таки не обернулся, что свидетельствует о моей необычайной силе воли. Наконец она тихо пробормотала:

— Старый, толстый, бесформенный банный халат — так, кажется, ты сказал? Попробую найти что-нибудь в этом роде.

Я бы вполне удовлетворился, если бы она вообще ничего не нашла. Но тут она наконец воскликнула:

— Да вот же он! Боже, какое старье! — Снова минутная возня, а затем: — Ну вот. Теперь все в порядке.

Я принял ее слова за сигнал, позволяющий обернуться. Во всяком случае, я мог так их истолковать. Я увидел направляющуюся ко мне Шерри в толстом синем махровом халате, который она придерживала руками на талии. Несмотря на толстую ткань, я видел, как под халатом колышется ее грудь, и понял, что он надет на голое тело. У меня пересохло во рту и язык сделался шершавым, как махровая ткань халата.

Она остановилась чуть поодаль от меня.

— Я угадала твое желание, Шелл?

Шерри непринужденно улыбалась, и если она была так же взволнована, как я, то это не было заметно. Похоже, она все держала под контролем, включая меня.

— Ты попала в точку, Шерри, но вряд ли я смогу сосредоточиться.

Она расхохоталась, откинув голову назад, стоя по-прежнему чуть поодаль и слегка придерживая халат, теперь уже одной рукой. Халат распахнулся, и ее роскошная грудь выскользнула наружу. Шерри победоносно взглянула на меня.

— Честно говоря, я так и думала. Ты доволен?

— Тебе нужен мой ответ? — Продолжая сидеть на краю постели, я протянул к ней руки. — Иди сюда, Шерри.

Помедлив, она тихо сказала:

— Я не хочу, чтобы ты уходил сегодня, Шелл. — И, взглянув мельком на свою руку, придерживавшую халат, добавила почти веселым тоном: — Смешно, правда? Я так и не смогла найти пояс.

Она бросилась ко мне. Халат распахнулся, обнажив сначала одну изящную ногу, а потом и другую. Под халатом действительно ничего не было. Она продолжала улыбаться, стиснув губы, и казалась мне необычайно возбужденной и страстной.

Я крепко сжал ее протянутые ко мне руки, а затем мои руки оказались под халатом и заскользили по бархатной коже бедер.

Она дразняще отстранилась от меня, тихо и счастливо засмеявшись. Я тоже был счастлив. Игра шла в открытую, и мы оба знали это.

— Подожди минутку, — сказала она и, передернув плечами, сбросила халат на пол, потом снова повела плечами, видимо желая окончательно меня доконать.

И ей это удалось. Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. Я заключил ее в жаркие объятия, и она не противилась моим ласкам.

Я чуть не лопнул от возбуждения.

Мальчишкой я забавлялся, добывая огонь трением, но это было давно, а сейчас я ощущал себя в джунглях, в окружении дикарей, привязанным к столбу, и пламя вокруг меня поднималось все выше и выше.

Шерри стиснула мое лицо ладонями, склонившись ко мне, а я, обхватив ее шею рукой, нежно притянул ее к себе и почувствовал, как постель осела под нашей тяжестью. Я повернулся к ней, найдя губами ее губы, удивительно нежные, и теплые, и податливые. Наши уста сомкнулись, а тела сплелись в безумной страсти. Слегка откинув голову и глядя на меня из-под опущенных век, она прошептала:

— Поцелуй меня, Шелл. Поцелуй и обними покрепче.

Голос ее сделался глубоким и проникновенным. Она повторяла вновь и вновь: «Целуй меня, Шелл. Обними меня крепче, еще крепче... еще...»

Оторвавшись от нее на мгновение, я выключил свет, а она сбросила простыню. Я скользнул к ней, нежно и крепко прижимая ее к себе. Ее рот почти касался моих губ, она шептала:

— Крепче, Шелл... еще крепче...

Я накрыл ее рот своими губами, и она затихла, но ее губы и тело жадно продолжали свое дело. Слова были больше не нужны.

Глава 12

Меня разбудил желтый солнечный луч, проникший сквозь оконную штору и упавший мне на лицо. С минуту я не мог понять, где нахожусь, глядя на незнакомый мне серый ковер (у меня в спальне — черный). Ощутив рядом теплое тело Шерри, нежно прильнувшее к моей спине, я тут же все вспомнил. Повернувшись к ней и приподнявшись на локте, я обвил рукой ее тонкую талию, и она медленно открыла глаза. Недоуменно поглазев на меня несколько секунд, она улыбнулась:

— Привет! — и заморгала своими ясными голубыми глазами. — Кажется, мы знакомы. Ты Шелл... не помню фамилию. — Затем, засмеявшись, добавила: — Это шутка, я все прекрасно помню, такое забыть невозможно.

Эта крошка утром чувствовала себя гораздо лучше, чем я.

— Да, мы знакомы. Доброе утро, Шерри. Как ты себя ощущаешь?

Она потянулась под простыней.

— Чудесно, просто чудесно. — Обняв меня за плечи и прижавшись ко мне, она спросила: — Лучше скажи, как ты меня ощущаешь?

Я ухмыльнулся:

— Просто чудесно.

Закурив, я понял, что от моей усталости не осталось и следа. Жизнь снова была прекрасна.

Шерри провела рукой по моей щеке:

— Тебе нужно побриться.

— Кажется, ты права. Ты звучишь очень по-домашнему.

— Шелл.

— Да?

— Я ведь... не просто еще одна женщина в твоей жизни?

Я поцеловал ее в губы.

— Нет, Шерри. Конечно нет. Ты совершенно особый случай.

Она радостно улыбнулась:

— Это меня вполне устраивает. Но я, наверное, ужасно выгляжу без макияжа.

Я медленно стянул с нее простыню.

— На тебе действительно нет макияжа, — сказал я серьезно. — Выглядишь ты великолепно. Я мог бы добавить и другие эпитеты: прекрасно, невероятно, баснословно...

Она послала мне воздушный поцелуй и встала с постели.

— А теперь одевайся, я приготовлю завтрак.

Завтракать мне совсем не хотелось, но предстоял нелегкий день и нужно было запастись энергией. Я нехотя согласился.

Шерри приготовила обильный завтрак, значительно превосходящий мой обычный утренний рацион. Когда мы пили кофе, я укоризненно заметил:

— А ты оказалась довольно властной девочкой.

— Просто я не хочу, чтобы ты ушел от меня голодным.

— Я вообще не хочу уходить отсюда. Готов поклясться, что сыт, как никогда в жизни.

— Это комплимент моим кулинарным способностям?

— Это комплимент тебе.

— Я тоже не голодна.

Я усмехнулся и опорожнил вторую чашку кофе.

— Страшно не хочется, но пора уходить, дорогая. Ведь я — работающий человек. — Я взглянул на часы. — Боже! Уже десять! — И, изобразив удивление, добавил: — И почему время пролетело так быстро?

— Не говори глупостей. Ты едешь на съемки?

— Да. Как мне туда добраться?

Она объяснила, где будут проходить съемки, и добавила:

— А мне нужно на студию.

— После вчерашней ночи тебе лучше запереться дома.

Она кивнула:

— Пожалуй, ты прав.

— Попытайся вспомнить все детали о Зое, которые могут оказаться полезными. Просмотри еще раз все ее вещи. Может, тебе удастся обнаружить что-нибудь, чего я не заметил. Включи подсознание, перебери в памяти все события, имевшие место в последнее время, а потом полностью отключись. Почитай книгу или порисуй — может быть, что-нибудь внезапно всплывет в твоей памяти.

— Хорошо. Я могу даже еще раз сходить в полицию.

— Пусть лучше они заедут за тобой. Я позвоню им и объясню, что случилось. — Я помолчал. — Правда, мне трудно будет объяснить, почему я не сообщил им обо всем еще вчера вечером.

Она улыбнулась:

— Лучше не объяснять.

Я вместе с ней направился к двери и отодвинул стул, подпиравший дверную ручку.

— Когда я уйду, снова подопри дверь стулом и не выходи из дома без охраны полиции. — Подумав с минуту, я вынул револьвер из кобуры. — Возьми. Ты знаешь, как с ним обращаться?

Она взяла револьвер в руку и спросила, с отвращением глядя на него:

— Нужно просто нажать на спусковой крючок?

Я вздохнул.

— Да, нажать на спусковой крючок. Но у него очень легкий спуск. Ты должна быть крайне осторожна. И у него нет предохранителя. — Подождав, пока она осмотрит револьвер, я добавил: — Просто прицелься в человека и нажми на спусковой крючок. Раздастся выстрел, и он упадет. Не нужно даже взводить курок. Курок взводится для прицельной стрельбы. На всякий случай, вот эта штука называется курком.

Я не знаю, зачем я тратил время на объяснения. Она была бы в большей безопасности с булавкой в руке. Давно известно, что люди, не умеющие обращаться с оружием, могут полдня безрезультатно палить друг в друга с расстояния в двадцать ярдов, нанося вред только случайным прохожим. Но с оружием в руках она будет чувствовать себя защищенной. Сняв пиджак, я сбросил наплечную кобуру и снова оделся.

— Ладно, — сказала она, кладя револьвер на стул. — Но ведь он тебе тоже нужен, Шелл?

— Я буду в гуще людей на съемках, Шерри. Пусть револьвер останется у тебя, пока я не вернусь. И никого не впускай до тех пор, пока все не уляжется.

Она улыбнулась:

— Да, сэр.

— Я вовсе не пытаюсь командовать тобой, дорогая, только притворяюсь. Ну, до встречи.

Она не стала одеваться, встав с постели, — просто накинула голубой халат. Заложив руки за спину и крепко зажмурив глаза, она потянулась ко мне за поцелуем. Мой страстный ответ явно удивил ее. Она вскрикнула, открыла глаза, крепко обняла меня и не менее страстно поцеловала. И это был поцелуй, доложу я вам!

— Ну вот, — прошептала она, наконец оторвавшись от меня. — Это чтобы ты не забывал меня.

Мне не понравился ее тон, и я почувствовал, как у меня по спине пробежал холодок.

— Не огорчайся, радость моя. Я приеду, как только освобожусь. И у меня остались самые приятные воспоминания. Подставь стул под дверную ручку и позвони мне на съемочную площадку, если что-нибудь вспомнишь.

— Да, рядом с площадкой есть небольшой ресторанчик. Я позвоню тебе туда. Пока, Шелл, и будь осторожен.

Она накинула свой голубой халат так небрежно, что я с трудом удержался, чтобы не вернуться. Мне еле-еле хватило силы воли распрощаться с ней и добраться до «кадиллака». Подождав, пока она закроет дверь, я тронулся в путь.

Было уже почти одиннадцать часов, и по пути на съемочную площадку я сделал остановку, чтобы позвонить Сэмсону. Сэмсон обещал дать соответствующую команду патрульной машине и заодно сообщил, что за прошедшее время ничего особенного не случилось, если не считать нескольких отпавших версий. Становилось совершенно ясно, что Зою убил один из участников вечеринки в четверг, но кто именно, оставалось загадкой. Поговорив с Сэмом, я побрился и продолжил путь на съемочную площадку.

Шерри объяснила мне, как туда добраться: по Сайпрес-авеню, где она жила, выехать на Роял-роуд и потом налево семь или восемь миль. Грунтовая дорога длиною в полмили привела меня к старому ранчо Андерсена, где и проходили съемки. Здесь было много деревьев и кустарника, которые команда Дженовы превратила в африканские джунгли. Дженова вряд ли обрадуется моему визиту, но мне нужно было обсудить кое-какие вопросы с Оскаром. Я также планировал переговорить с Раулем и Кингом.

По Роял-роуд я добрался до железной дороги на Олдос-стрит, где располагались старые пакгаузы, и остановился. Длинный товарный состав регулярно неторопливо проходил здесь в одиннадцать утра, а также в три и шесть пополудни. Вот и сейчас полосатые черно-белые деревянные шлагбаумы блокировали шоссе, непрерывно звенел звонок, и светофор мигал красным цветом. Я выключил двигатель и закурил, радуясь, что мне не к спеху.

Стоял прекрасный летний день, яркая зелень листвы отчетливо выделялась на коричневом фоне земли и оттенялась пышными белыми облаками в голубом небе. Я потянулся, ощущая себя бодрым и сильным. Я никогда не бывал на ранчо Андерсена и понятия не имел, что мне предстоит увидеть на съемочной площадке. Я уже научился спокойно воспринимать все, что происходит в Голливуде, и сейчас размышлял об этом под звуки проходящего состава.

Половина преступлений, которые мне довелось расследовать в Голливуде, просто немыслимы ни в одном другом городе мира. И на это есть своя причина: Голливуд — восхитительное, но совершенно ненормальное место. Если бы существовали психушки для городов, как для людей, Голливуд оказался бы там в числе первых. Может, поэтому мне и нравилось здесь работать: и преступления здесь были необычные, как сам город. Впрочем, возможно, я тоже немного с приветом?

Что бы там ни говорили, Голливуд явно сумасшедший город. Если вы хотите увидеть свихнувшийся город, вам нужно ехать в Голливуд. Он постоянно пребывает в лихорадке; лихорадка — привычное состояние всех его жителей, от младенцев до стариков. Здесь все ненормальные — и гении, и идиоты. Главная причина этого всеобщего сумасшествия состоит в том, что Голливуд — это одна большая студия, которая объемлет и студии-гиганты, и такие крошечные, как студия Дженовы. В этом суть. Студия — сказочная страна, где верх и низ постоянно меняются местами, где красоту можно смыть под душем, где все фальшиво и бессмысленно; где доктора, вместо того чтобы лечить, убивают своих пациентов, где, вопреки логике, онкологи лечат пневмонию, где нечто большое раздувается до гигантских размеров, а малое просто неразличимо для глаза. Голливуд конечно же отрицает свое сумасшествие, и это еще один характерный симптом душевного недуга. В противном случае психиатры попросту нас обманывают. Как я уже говорил, в подобном месте может случиться все, что угодно.

Я покончил с сигаретой и диагнозом своего города одновременно с поднятием шлагбаума и, нажав на акселератор, погнал машину к джунглям Дженовы.

Последние полмили я проехал по грунтовой дороге, в конце которой были припаркованы несколько машин. Закрыв свой «кадиллак», я направился к съемочной площадке, находившейся в пятидесяти ярдах от дороги. Это была небольшая поляна на опушке леса, загроможденная кинокамерами, прожекторами, рефлекторами и прочей аппаратурой, используемой при киносъемках.

Я остановился на почтительном расстоянии от площадки, дабы ненароком не вызвать приступа бешенства у Дженовы, и стал ждать завершения съемок. Полдюжины ядреных красоток скакали по площадке, одетые в такие же наряды, как Элен на вчерашних съемках. На краю опушки был сооружен небольшой шалаш, вокруг которого сновали актеры, наряженные дикарями, а один из них явно изображал шамана. На голове у него красовалась маска в виде головы дракона. Он подпрыгивал на одном месте, размахивая каким-то жезлом и повторяя нараспев: «Зумбала магра хучи хучи зумбала». Вдоволь напрыгавшись, он наконец замолчал, и на этом съемки закончились.

Пока я отыскивал глазами Рауля, шаман снял свою маску и почесал в затылке, как бы давая понять, что спасение заблудших душ закончено. Подойдя к Раулю, я хлопнул его по плечу.

— Здравствуй, Шелл, — весело приветствовал меня он. — Что, не устоял перед волшебными чарами студии «Дженова продакшн»? Жаль, что ты не видел последнюю сцену. Кстати, ты вполне мог бы исполнить роль шамана, даже без маски.

— Рад это слышать. Кажется, ты в хорошем настроении — или просто пьян?

Он усмехнулся.

— Нет, но готов поклясться, что Эвелин вернулась ко мне. Она снова со мной, Шелл! — Он весь лучился от радости. — Ты только представь себе, она вернулась вчера вечером. Не знаю, надолго ли, но она сказала, что останется со мной, пока не будет покончено с этим грязным делом. Она узнала обо всем из радиопередачи. И когда я вернулся со съемок, она уже ждала меня дома. Ты не представляешь, как я рад!

— Я вполне понимаю твои чувства, приятель. Надеюсь, теперь у вас все наладится.

Он сразу посерьезнел.

— Во всяком случае, я намерен сделать для этого все, что от меня зависит. Поверь мне, я теперь совсем другой человек.

Я ухмыльнулся.

— Посмотрим.

— Вот увидишь, — уверенно заключил он, и я почти поверил ему.

— Опять вы!

Даже не оглянувшись, я знал, что это Луи Дженова. Я решил не обращать на него внимания, но он продолжал идти со мною рядом, а затем забежал вперед и завопил:

— Какого черта вам здесь нужно, Скотт?

Этот тип мне ужасно надоел, и я ответил:

— Кто для вас предпочтительнее на съемочной площадке, Дженова, я или полицейские? Совершенно ясно, что Зою убил кто-то из участников вашей пирушки в четверг вечером. Я буду находиться здесь столько, сколько захочу.

Его голос становился все более хриплым.

— Я был там не один. Почему вы преследуете меня?

— У вас что, мания преследования? Я знаю, что там было много народу, включая Рауля.

— Убирайтесь отсюда, — потребовал он. — Немедленно.

— Это переходит всякие границы, — возразил я. — Почему бы мне не находиться здесь? Ведь я держатель акций вашего фильма.

Проклятый язык! Я же обещал не говорить, что Бондхелм оплатил мои услуги не деньгами, а акциями, потому что знал об их вражде, но раскаиваться было поздно.

Черные брови Дженовы стремительно взлетели вверх, а потом опали.

— Что?! Вы акционер? Значит, вы получили акции от Бондхелма? Я так и знал. Я так и знал!

— Да заткнитесь вы, наконец! — рявкнул я.

Он злобно уставился на меня, а я перевел взгляд на узел его галстука. Оценив тяжесть моего взгляда, он огляделся вокруг и, увидев, что мы привлекаем излишнее внимание, решил не затевать ссору при многочисленных свидетелях.

Не сводя с меня злобного взгляда, он громко изрек непререкаемым тоном:

— Запомните мои слова, Скотт. Держитесь подальше от съемочной площадки.

Это было сказано тоном восточного тирана.

— Хорошо, — ответил я. — Я постараюсь даже не дышать, пока идут съемки.

— Уж постарайтесь. — Он вежливо кивнул и удалился.

Я повернулся к Раулю:

— Где Оскар? Он здесь? Или на студии?

— Скорее всего, на студии. Я слышал, что он собирается подъехать сюда сегодня. Он пока не был на съемочной площадке и хотел взглянуть на нее.

— Понятно. У меня к тебе еще один вопрос, Рауль. Как ты думаешь, почему у Зои оказался экземпляр сценария «Девушки из джунглей»?

Он пожал плечами.

— А что тут особенного? Они на студии всюду валяются. Я не знаю, но, возможно, она даже печатала первый экземпляр сценария. Обычно она печатала все тексты Оскара. И другие материалы тоже. А в чем дело?

— Возможно, ни в чем. Что собой представляет этот сценарий? Вы по нему снимаете фильм, не так ли?

Он кивнул:

— Первый этап — ознакомительное чтение произведения, которое должно составить основу сценария. С учетом высказанных пожеланий создается сценарий, иногда в нескольких вариантах. На их основе пишется так называемый рабочий сценарий. Но и в него по ходу дела вносится масса изменений по самым разным причинам.

— По каким, например?

— Ну, скажем, Дженова хочет ввести какую-то дополнительную сцену или, наоборот, исключить сцену, которая ему не нравится. Иногда даже я сам предлагаю те или иные изменения. — Он ухмыльнулся. — И смею надеяться, вовсе не дурацкие.

Я раздумывал над тем, что мне рассказал Арчер Блок.

— Значит, сценарий не только плод воображения Оскара?

— Побойся бога, конечно нет. Для держателя акций ты поразительно невежествен в сценарном деле. Кроме Оскара, над ним работали еще два писателя. — Он пожал плечами. — Конечно, идея сценария принадлежит ему, но следует иметь в виду то, что я тебе сказал. А тут еще Кинг требует, чтобы его роль расширили.

— Значит, в фильме будет еще больше бессмысленных воплей?

Рауль расхохотался.

— Ты прав. Пойдем, я кое-что тебе покажу.

Я последовал за ним к девчушке, сидевшей в парусиновом кресле с толстым сценарием в руках. Рауль взял его и перелистнул несколько страниц.

— Ты об этом сценарии говорил, Шелл?

— Да. А что означает этот красный карандаш?

Он еще полистал страницы и остановился на одной, перечеркнутой косым крестом.

— Вот изменение, внесенное в окончательную версию сценария. Нам пришлось его серьезно переработать, в основном из-за этого проклятого бюджета. Некоторые сцены пришлось выкинуть совсем, а другие — существенно ужать.

— Ну и как теперь с бюджетом?

Он подергал свои пышные усы.

— Кажется, все в порядке. — Он вернул сценарий девушке. — Мы чертовски близки к этим проклятым трем процентам, но, кажется, все обойдется. — Он вопросительно поднял бровь. — Ты наверняка слышал об этом?

— Конечно. Иначе Дженова мне рассказал бы.

Он усмехнулся и посмотрел в сторону шалаша.

— Кажется, все готово. Пора приступать к съемкам. Увидимся позже.

— Обязательно. Должен сказать тебе, Рауль, я рад за тебя — рад, что Эвелин вернулась.

Широкая улыбка превратила его почти в красавца.

— Спасибо. — И он зашагал по площадке, давая на ходу указания.

Кто-то тронул меня за руку, и я обернулся. Это была Элен, ее роскошные волосы отливали на солнце серебром.

— Привет, — сказала она. — Ты еще помнишь меня?

Она была серьезнее, чем обычно, и ее темно-карие глаза смотрели на меня с укором.

— Как я могу забыть? — живо отозвался я. — Как оказалось, я не зря уехал вчера вечером.

Ее глаза расширились.

— Что случилось?

— Ты помнишь, я позвонил от тебя и сломя голову помчался к Шерри. Так она действительно попала в беду. Кто-то отключил ее.

— Что? Отключил? Что ты имеешь в виду?

— Кто-то ударил ее по голове, и она потеряла сознание, а потом преступник стрелял в меня, но никто из нас серьезно не пострадал. — Я сунул руку под пиджак, чтобы похлопать по револьверу, и тут вспомнил, что оставил его Шерри. Я огляделся, почувствовав себя слегка не в своей тарелке, но вокруг было полно народу. Казалось невероятным, что со мной что-то может случиться в таком людном месте. Однако я вспомнил свои размышления о Голливуде. Кто знает, может, мне на голову приземлится космический корабль. Я чуть было не посмотрел на небо.

— Ах, как жаль! — пылко воскликнула Элен и добавила: — Но вообще-то я даже рада, Шелл. Шелл? Посмотри на меня. — Я перевел взгляд на нее. Она снова улыбалась. — Ведь это значит, что тебе действительно необходимо было уехать, не так ли? А я уж чуть было не решила, что ты просто не захотел остаться со мной.

— Боже мой, Элен, что за глупости! Ты прекрасно знаешь, что я хотел остаться, это же было совершенно очевидно.

Она улыбнулась.

— Ты прав, я веду себя глупо. А почему ты не вернулся, Шелл?

Черт бы побрал эту женщину! Хотя Элен была сложена, как красотка из грез сексуального маньяка, и выглядела просто шикарно, она умела очень ловко загнать меня в угол. Мои заметные колебания придали ей новый заряд энергии.

— Я так рада, что ничего серьезного не случилось. Скажи, Шелл, как я выгляжу?

Она была в коричневых брюках и белой блузке. И выглядела просто потрясающе, хотя и казалась ниже ростом из-за невысоких каблуков.

— Ты кинозвезда и выглядишь кинозвездой, — ответил я. — Но этот костюм не для «Девушки из джунглей», не так ли?

Она покачала головой.

— Я свободна до большой сцены, которая будет сниматься сегодня в конце дня. Кинг спрыгнет с дерева и спасет меня.

— Если он опять понесет тебя, перекинув через плечо, я хотел бы посмотреть эту сцену.

На ее губах снова заиграла обольстительная улыбка, они, казалось, были в крови.

— Нет, ничего подобного не будет, но если тебе нравится... — Она не закончила фразу.

— Если мне нравится, тогда что?

Ее лицо снова стало серьезным, и она коротко ответила:

— Ничего.

Мы еще немного поболтали, пока готовилась очередная сцена, потом молча наблюдали за съемками. Съемки длились недолго, и вскоре операторы начали демонтировать свое оборудование.

— И что дальше? — спросил я Элен.

— Они передвинутся на пятьдесят ярдов вправо, чтобы снять несколько сцен в чаще леса, а потом настанет очередь большой сцены.

— Той самой, в которой будешь участвовать ты?

— Да. Но, видимо, ее съемка начнется не ранее четырех часов. — Она хотела добавить еще что-то, но замолчала, а потом сказала, не глядя на меня: — Пожалуй, пока есть время, я пойду к озеру. Там очень мило.

— Где это?

— Примерно в полумиле отсюда, в глубине леса. — Она толково и очень подробно объяснила мне, как туда добраться.

Я удивился:

— Такое симпатичное местечко, странно, что они не сняли его.

— Да, очень симпатичное и совершенно уединенное. Ну что ж, пойдем на новое место съемки?

Следуя за остальными, мы оказались на небольшой прогалине в чаще леса, где рабочие приступили к монтированию оборудования. Здесь было прохладнее. Солнечный свет пробивался сквозь толстые ветви деревьев, сплетавшиеся над нашими головами. Живя в Лос-Анджелесе, я и не догадывался о существовании подобного места. В этих густых зеленых зарослях царили покой и прохлада, и я с удовольствием остался бы здесь на месяц.

Внезапно я кое-что вспомнил — лучше бы это пришло мне в голову намного раньше — и спросил Элен:

— Ты видела сегодняшний номер газеты «Крайер»?

Она покачала головой, взмахнув длинной гривой серебристых волос.

— Нет. Хочешь, я поищу ее?

— Давай поищем вместе.

— Нет, подожди здесь, а я принесу ее, — возразила она и убежала веселая, как школьница на каникулах.

Через пару минут она вернулась с газетой в руках:

— Задание выполнено, сэр.

— Благодарю вас, мэм. — Я развернул газету и нашел колонку «Замочная скважина». В разделе «Попробуйте догадаться» обо мне ничего не было, и я продолжал поиски. Наконец я нашел маленькую заметку-опровержение, подписанную старой ведьмой Фанни Хилман.

* * *

«Шелл Скотт, один из мириада местных детективов, вчера посетил мой офис. Полиции интересно будет узнать, что мистер Скотт намеревается доставить убийцу Зои Таунсенд, о гибели которой я вам рассказала вчера, в мой офис сегодня! По крайней мере, так он мне обещал! Шефу полиции не следует почивать на лаврах!!!»

* * *

— Вот старая стерва, — пробормотал я.

— Что? — встревоженно спросила Элен. Очевидно, я бормотал громче, чем надеялся.

— Извини, я просто размышлял вслух.

Я вручил ей газету, указав на заметку. Элен быстро пробежала ее глазами и повернулась ко мне.

— Неужели ты действительно так сказал?

— Уверяю тебя, Элен, что бы ни написала эта старая коза в своей истерической колонке, это всегда будет ложь. — Я насупился и помолчал, потом заговорил снова: — Честно говоря, это мои слова, и в то же время — не мои. Она добавляет в свою писанину ровно столько правды, чтобы она не была откровенной ложью, но и правдой ее назвать тоже нельзя. Я даже не представлял, что такое возможно. — Все-таки Фанни Хилман по-настоящему достала меня.

Я заскрипел зубами и мысленно представил себе прелестную картинку, как Фанни сбивает скорый поезд или как ее затаптывают дикие лошади. Тут Элен тронула меня за руку.

— Увидимся позже, Шелл. Если... если тебе станет скучно, приходи к озеру. Окликни меня погромче. Я скорее всего буду купаться.

— Хорошо, дорогая. Мы еще увидимся.

Постояв немного рядом со мной, она ушла. Я тоже решил переменить позицию, чтобы оказаться по крайней мере в пятидесяти футах от кинокамер, когда начнутся съемки. Я заметил Кинга — в своем прикиде из леопардовых шкур он беседовал с Раулем; а чуть поодаль — Оскара Своллоу, одетого в кремовый пиджак, бордовую рубашку, застегнутую на все пуговицы, и светло-зеленые брюки. Он беседовал с парочкой очаровательных «туземок», едва прикрытых звериными шкурами. Я направился к ним.

Оскар заметил меня, когда я был уже рядом.

— Скотт, старина, ты тоже решил сняться в кино?

— Только вместе с тобой, старый козел, — грубо оборвал его я. Внезапно вырвавшаяся грубость удивила меня самого. Лицо Оскара на полсекунды расплылось в улыбке, как студень на солнце, затем снова приняло кислую мину.

Он замешкался, ища ответ, затем, видимо, нашел его и метнул бисер перед свиньями:

— Это детектив.

Я даже не подозревал, что название моей профессии может звучать так мерзко. Но этим он не ограничился и продолжил:

— Что привело вас сюда, Скотт? — И после паузы: — Старина...

— Желание побеседовать с вами, Своллоу.

— Конечно, конечно. Всегда к вашим услугам.

Меня тошнит от твоих услуг, подумал я, но сказал:

— Давайте найдем более подходящее для этого местечко.

Две красотки молча слушали наш диалог, переводя глаза с Оскара на меня и обратно. Потянувшись, он похлопал ближайшую из них ниже талии и что-то прошептал ей на ухо; она улыбнулась и кивнула. Своллоу повернулся ко мне, и мы отошли немного в сторону.

Он прислонился спиной к стволу дерева и, опершись на него ногой в замшевом ботинке, спросил:

— Чем могу служить, мистер Скотт?

Я не ожидал услышать от него ничего важного, просто мне было интересно, будет ли он заикаться в разговоре со мной. Я спросил:

— Прежде всего, я хотел бы узнать, где вы были прошлым вечером, Своллоу? Около восьми часов.

Он поднял левую бровь на дюйм выше правой. Вот и все. Наверное, если бы я спросил его, какой сегодня день, он прореагировал бы так же.

— Странно, — медленно проговорил он. — Я был дома, и, если вам угодно знать, чем я занимался, извольте — смотрел телевизор. Разве это важно?

— Я думаю, что это вы в меня стреляли.

С минуту он молчал: его лицо утратило привычное для него выражение высокомерного цинизма. Наконец он сказал:

— Стрелял в вас? Почему, великий Скотт, почему я должен стрелять в вас?

Мне не понравилось, как он сказал «великий Скотт», но я решил сделать вид, что ничего не заметил.

— Я не был уверен и решил спросить. Возможно, это как-то связано с Зоей Таунсенд.

Он надулся.

— Я думал, вы меня исключили из списка подозреваемых.

— Это было до того, как я узнал в полиции, что она была беременна.

— Ах вот как. — Он покусал верхнюю губу. — И какое это имеет отношение ко мне? — осведомился он менее самоуверенным тоном.

— Не прикидывайтесь, Своллоу, вы прекрасно знаете, что это имеет к вам непосредственное отношение. Мне наплевать на ваш моральный облик, но в свете дальнейшего развития событий для меня важен факт, что Зоя забеременела от вас.

— Минутку, — сказал он, набрав полную грудь воздуха перед монологом. — Я категорически утверждаю, что в вашем заявлении нет ни грана правды. Оно совершенно бездоказательно. Если Зоя была беременна, то она участвовала в этом процессе наравне со своим партнером, не правда ли? И хотя сама мысль о том, чтобы держать на коленях это сопливое чудовище, для меня совершенно невыносима, если бы я был виновен в «положении» Зои, я бы поступил благородно, как это ни смешно. Я бы сохранил ее честь. — Он замолчал, как будто ожидал аплодисментов.

Красиво излагает, подумал я, но все это старо. Я молчал, и он заговорил снова:

— Мне совершенно не важно, верите вы мне или нет, мистер Скотт. Что касается прошлого вечера... — Он подробно изложил содержание телевизионного шоу, которое смотрел, добавив, что, к сожалению, не может доказать правдивость своих слов, потому что был один, но, с другой стороны, нет доказательств и того, что он находился где-то в другом месте. Как раз потому, что он был дома. В заключение он сказал: — Кроме того, вы не должны забывать, что я просто не мог убить Зою. Что касается выстрела в вас, великий Скотт, то я вообще никогда ни во что не стрелял.

Я бы предпочел, чтобы он сказал, что ни в кого не стрелял. Тем не менее он говорил спокойно, без какого-либо напряжения.

— Хорошо, Оскар. Просто мне надо знать, кто стрелял в меня, чтобы прикончить негодяя.

Он одобрительно усмехнулся:

— Надеюсь, вам удастся найти его, Скотт.

— Я тоже надеюсь. У меня к вам еще один вопрос. Вы знаете, что Зоя направлялась к Раулю в четверг вечером? — Он кивнул, и я продолжал: — Перед этим она говорила о своем намерении выдворить вас из Голливуда. Что вы думаете...

Я замолчал. Кажется, Своллоу снова утратил только что обретенное спокойствие. По крайней мере, на несколько мгновений, но быстро пришел в себя и улыбнулся:

— Выдворить меня из города? Какая чушь! С какой стати?

— Я тоже не могу этого понять.

Он надолго замолчал, и я вынужден был в конце концов прервать его молчание:

— Кстати, вы как сценарист не знаете, почему у Зои оказался сценарий «Девушки из джунглей»?

Пожав плечами, он окинул меня надменным взглядом:

— А почему бы ей не иметь сценарий? Их раздают бесплатно. — Он попытался ухмыльнуться, но ухмылка получилась жалкой.

Я молчал, надеясь, что он разговорится, но он просто ждал очередных вопросов. Мы поболтали еще несколько минут, но ничего важного мне так и не удалось выяснить. Наконец я ушел, а он вернулся к своей надувшейся брюнетке. Другая девушка в этот момент участвовала в съемках.

Я дождался окончания съемок и нашел Рауля. Кинг, насупившись, стоял около него.

— Ну, как дела? — спросил я Рауля.

— Привет, Шелл. Все нормально, сейчас будем репетировать сцену с дубом. Пойдем посмотрим, если хочешь.

Кинг хмуро взирал на меня, но я проигнорировал его и, обращаясь к Раулю, весело ответил:

— Спасибо, с удовольствием. Пора поближе познакомиться с делом, в которое я вложил деньги.

— Давно пора, Скотт! — изрек Кинг, очевидно имея в виду мою профессию детектива.

Я оставил замечание Кинга без внимания и вместе с Раулем зашагал к съемочной площадке, которую все здесь называли джунглями. Действительно, этот участок леса был похож на джунгли. Плотники, садовники и другие специалисты студии долго трудились здесь, развешивая «лианы» и прокладывая «звериные тропы». Когда мы проходили по одной из таких троп мимо высокого толстого дерева, Рауль указал на него Кингу, говоря:

— Это второе дерево. Там, наверху, справа от платформы, для тебя приготовлен канат.

Я взглянул наверх. На высоте двадцати футов из досок была прилажена платформа, наподобие тех, которые я сам строил на деревьях в детстве. Мы молча шли дальше, пока Рауль не остановился у подножия огромного дерева, к которому была прислонена деревянная лестница.

— Начинаю лекцию для тебя, Шелл, — сказал он с улыбкой. Потом повернулся к Кингу, а я слушал как завороженный. — Итак, ты удираешь от преследующих тебя огромных обезьян. Взбираешься на это дерево и издаешь тарзаний крик.

Значит, Кингу предстоит вскарабкаться на дерево. Я посчитал перекладины лестницы, их было двенадцать. Не простая задача.

Рауль между тем продолжал:

— Ты слышишь, как они приближаются. Их целый десяток, и тебе с ними не совладать. Кроме того, ты знаешь, что людоеды собираются съесть твою мать. Ты должен успеть спасти ее, прежде чем они приготовят из нее жаркое. Ты попал в сложную переделку.

Мысленно я согласился с ним. Кажется, у группы дел невпроворот.

— Здесь мы сделаем врезку кадров с женщинами. Они услышали твой крик и знают, что спасение близко. Твоя мать в отчаянии взывает к тебе: «Брута!» Дальше в кадре снова ты. Хватаешься за канат и с его помощью перелетаешь на другое дерево, там хватаешься еще за один канат и перелетаешь на другое дерево, там хватаешься еще за один канат и перелетаешь на следующее дерево. В конце концов ты оказываешься на поляне, рядом со столбом, к которому привязана сжигаемая на костре девушка. Понял?

— Понял, — ответил Кинг.

— Сейчас мы установим камеры, чтобы можно было снимать под этим углом. — Рауль указал направление от одного дерева к другому. — Так, чтобы ты выглядел настоящим героем, парящим в воздухе. На самом деле все просто — будешь раскачиваться, как на качелях. Раз, два, и готово.

— Конечно, просто, — подтвердил Кинг.

Они беседовали, стоя лицом к съемочной площадке, а я отошел на несколько футов влево, оглядывая окрестности. Впереди я заметил просвет и дощечку с какой-то надписью, но не успел дойти до нее, потому что Рауль вдруг крикнул:

— Осторожно, Шелл! Там крутой обрыв.

Я поблагодарил его, но все-таки осторожно приблизился к обрыву и заглянул вниз. Рауль не шутил. Примерно в пятнадцати футах за дощечкой скала круто обрывалась вниз, образуя узкое ущелье шириной всего в тридцать футов и вдвое больше в длину, как будто кто-то рассек здесь землю и слегка раздвинул ее края. Когда я подошел к самому краю и заглянул вниз, у меня внезапно закружилась голова.

Глядя на острые верхушки скал внизу, я подумал, что это место словно бы сотворено самой природой, чтобы карать грешников. Возможно, я — один из них. Беспричинный страх охватил меня при мысли, что я здесь совсем один и к тому же безоружен. Я резко повернулся, оглядываясь по сторонам, но не обнаружил никого поблизости. В смятении, преодолевая слабость в коленях, я бросился догонять Рауля с Кингом.

Завидев меня, Кинг снова проворчал:

— Черт возьми, шпик, ты опять здесь? Ползи отсюда в чащу, а еще лучше, прыгни с обрыва.

— Заткнись, Кинг!

— Кажется, мы уже никогда не будем друзьями, — констатировал он с улыбкой.

Повернувшись ко мне, актер угрожающе расправил плечи. Я сделал шаг вперед, глядя прямо ему в глаза, которые оказались на пару дюймов ниже моих.

— Послушай, приятель, — сказал я спокойно. — Настало время поставить тебя на место. Вчера я не превратил твою глупую харю в кровавое месиво только потому, что Дженова считает, будто я хочу сорвать съемки его фильма. Ты бы давно уже ходил на костылях, просто мне не хочется разочаровывать твоих зрителей, хотя я и считаю их идиотами.

Он заморгал, удивленный моей вспышкой, но потом снова ухмыльнулся:

— Почему бы нам не разобраться во всем прямо сейчас, один на один...

— Дуг! — завопил Рауль. — Ради бога, прекрати! Ты что, с ума сошел? И ты тоже, Шелл! Отложите вашу чертову дуэль на следующую неделю. У нас и так хватает проблем.

— Конечно, Рауль. Извини, что я сорвался.

— Быстро же ты остыл! — заржал Кинг.

Я грязно выругался. Дело в том, что Кинг, при всем своем громадном росте, оставался мальчишкой, но выросшим из коротких штанишек. Любую проблему он привык решать с помощью кулаков.

— Ладно, Кинг, — сказал я. — Ты меня напугал. Я просто трусливый заяц. А теперь катись отсюда, пока я не передумал. — Я вновь чуть было не забыл о своих благих намерениях.

Рауль схватил Кинга за руку и оттащил от меня.

— Пошли, Дуг. Нам пора начинать. Пошли!

Кинг неторопливо прокашлялся, огляделся по сторонам и сплюнул себе под ноги. Затем повернулся и ушел, чувствуя себя королем джунглей.

Проводив их взглядом, я посмотрел на свои ладони — они были мокрые от пота. Мое лицо от напряжения уподобилось деревянной маске.

Повернувшись, я зашагал прочь, подальше от кинокамер, Дженовы, Кинга и всех остальных. Мне все опротивело: и расследование, которым я занимался, и люди, с которыми приходилось встречаться. Казалось бы бесцельно шагая, я вдруг обнаружил, что почти дошел до озера — маленького тихого озера, о котором утром упомянула Элен. Постояв минуту, я снова зашагал, уже отчетливо сознавая, куда держу путь.

Глава 13

Я не нашел там Элен. Вернее, нашел ее не сразу. То, что она назвала озером, было овальным водоемом около пятидесяти ярдов шириной и вдвое длиннее. В водоеме что-то плескалось. Я не сразу понял, что это Элен. Плотно растущие деревья скрывали водоем, пока вы не оказывались на самом берегу. Элен была права: здесь и в самом деле было тихо и прохладно. Я подошел к огромному валуну у кромки воды и уселся на него, подставив лицо ласковым лучам солнца.

— Привет! Я думала, ты уже не придешь.

Я не сразу отыскал взглядом и узнал Элен. Оглядев озеро, я заметил на противоположном его конце мелкие волны, а среди них — головку Элен. Белая шапочка скрывала ее серебристые волосы.

До меня донеслись чарующие звуки ее голоса:

— Плыви сюда, здесь чудесно!

— Не могу, Элен, у меня нет плавок.

Она весело расхохоталась.

— Ну, ты настоящий скромник, — крикнула она и поплыла ко мне кролем, быстро взмахивая руками.

Когда она подплыла ближе, я заметил, что на ней белый купальник из двух частей, туго облегавший тело. Я вспомнил слова Элен, сказанные при первой нашей встрече, что у нее ровный загар, за исключением «двух белых полосочек; узких белых полосочек». Приглядевшись получше, я понял, что на ней не было никакого купальника.

Она находилась в десяти ярдах от меня, затем подплыла еще на пару ярдов ближе, пока ее ноги не коснулись дна.

— Привет, — повторила она. — У меня тоже нет купальника.

Сквозь воду тускло светилось ее тело.

— Интересно, — сказал я. — Я догадался.

— Ну, ты идешь? — спросила она, усмехнувшись. — Не представляешь, как здесь приятно. Увидишь, тебе понравится, Шелл.

— Конечно, понравится. Прямо не знаю, что делать.

— Я часто бываю здесь одна. Вокруг ни души, только я, а теперь еще и ты. Кажется, мы отрезаны от всего мира. Иди сюда, поплывем наперегонки.

Я не ответил, молча глядя на ее улыбающееся лицо. Слегка оттолкнувшись от дна, она подплыла почти к самому берегу, туда, где мелкая вода образовала небольшой залив. Здесь она развернулась и поплыла на спине, работая ногами и медленно разводя руки в чистой прозрачной воде. Она вернулась туда, где стояла раньше. Мне удалось рассмотреть ее мнимый купальный костюм.

— Я так надеялась, что ты придешь, Шелл. Не медли! Скорей раздевайся. Ты же не можешь купаться одетым. Ну? Последний шанс, Шелл. Торопись.

Она повернулась и медленно поплыла к центру озера. Я погрузился в раздумья на целую минуту. Ведь однажды я не слишком хорошо обошелся с этой милой крошкой. Сам того не желая, сбежал от нее. Она же может решить, что не нравится мне, что с нею что-то не в порядке. Будет ломать голову: чем она заслужила такое обращение? Чего доброго, еще решит, что она сексуально непривлекательна. Может утратить связь с реальным миром. Да, сэр, она может свихнуться. Ну, этого уж никак нельзя допустить.

Вода так и манила к себе. Укрывшись за валуном, я разделся. Я решил, что в долгу перед Элен. Черт побери, я был в долгу перед самим собой.

Я был готов прыгнуть в воду, но все еще продолжал стоять за валуном. Я вспомнил о Шерри, но отступать было поздно. Честно говоря, я и не думал отступать. Просто я хотел убедить себя, что поступаю логично. И мне это удалось. Элен снова крикнула:

— Поторопись! — И это окончательно развеяло мои сомнения.

Я вихрем бросился вперед и зашлепал по воде, Элен заверещала, я тоже радостно завопил. Потом нырнул и поплыл к ней.

Она ждала меня и вовсе не собиралась состязаться. В пяти ярдах от нее я остановился. Чуть заметно двигая руками, она держалась на плаву.

— Так-то лучше, — заметила она. — Я уж начала сомневаться в тебе. Правда, отличное ощущение?

— Правда. — Я медленно поплыл к ней.

— Шелл, — сказала она, — я встречу тебя посредине.

Расстояние между нами сокращалось, осталось два фута, потом один, а потом уже ничто нас не разделяло. В воде кожа Элен была невероятно нежной на ощупь и переливалась, как ртуть, под моей рукой. Она улыбалась совсем рядом, удерживая голову над водой. Я протянул руку, чтобы коснуться ее, но тут же был вынужден грести двумя руками, чтобы не оказаться под водой.

Расхохотавшись, Элен отплыла на несколько футов от меня, затем снова приблизилась.

— Я же говорила, что в воде очень приятно, Шелл. Правда приятно? — Она засмеялась снова и повторила: — Шелл, правда приятно?

— Потрясающе, — ответил я и неуклюже добавил: — Так и утонуть можно.

Она сделала в воде полный оборот, счастливо улыбаясь, раскованная, как ребенок, не знающий, что можно и чего нельзя, никогда не слышавший о моральных или религиозных табу. Мне пришло в голову, что по-своему Элен была такой же честной, как мой друг капитан Сэмсон.

Она снова подплыла ко мне.

— Конечно, можно, — сказала она. — Шелл, набери побольше воздуха и обними меня.

Я набрал полную грудь воздуха и почувствовал, как ее руки обвились вокруг меня. Я крепко прижал к себе ее скользкое тело, ощущая каждое его движение и атласную гладкость ее кожи. Вода сомкнулась над нашими головами. Призрачный свет пробивался под воду, и я различил открытые глаза Элен, когда она слегка отклонилась от меня.

Ее пальцы нежно ласкали мою спину, руки, все тело. Затем, оттолкнувшись от моей груди, она отплыла в сторону и, изогнувшись, взмыла вверх. Сияющие на солнце брызги обозначили место, где она всплыла, вдыхая воздух. Ее тело казалось невесомым, когда она вновь нырнула в глубь, изящно разведя руки. Она была нимфой или наядой, очаровательной и почти нереальной богиней водной стихии и античных мифов.

Я тоже устремился вверх, чтобы набрать воздуха, и опять нырнул к Элен. Она следила за мной, слегка двигая руками, чтобы удерживаться на месте. Казалось, она лежит на спине в нескольких ярдах от меня на незримой подушке, слегка опустив стройные длинные ноги. Казалось, мы парили в пространстве, в смутном сиянии воды. Я снова почувствовал прикосновение ее рук и податливость ее тела. Ее ласки были то нежными и едва отличимыми от прикосновений прохладной воды, то жесткими и властными — однажды я даже ощутил укол ее острого ноготка.

Снова взмыв вверх, она поплыла в дальний конец озера, и я последовал за ней. Достигнув берега, она вышла из воды и, стоя на зеленой траве, ждала меня. Ощутив под ногами мягкий грунт, я зашагал к ней. Солнце очертило контур ее тела, покрытого капельками воды, сверкавшими в его лучах. Я потянулся к ней, наши руки сплелись, и губы сомкнулись в апофеозе игр и ласк. Время остановилось, пока мы стояли, крепко обнявшись. Я чувствовал горячее солнце на сомкнутых веках. Наши сердца бились в унисон. Медленно, не прерывая поцелуя, мы опустились на прибрежную траву, не прячась от солнца, которое медленно клонилось к горизонту.

* * *

Потом мы долго беседовали. Я рассказал Элен, что вырос в Лос-Анджелесе, в свое время отправился на войну во имя решения мировых проблем, как и подобает настоящему мужчине. Она, в свою очередь, поведала мне о своем детстве в маленьком городке штата Колорадо, об участии в школьном драматическом кружке и как ее потом нашел театральный агент. Устроившись поудобнее на траве, она продолжала:

— А потом была проба в кино, и я получила роль. Затем — несколько мелких ролей на киностудии «Парамаунт», но дальше этого дело не шло. И тут Дженова предложил мне главные роли в «Женщине из джунглей» и «Девушке из джунглей»...

— Обещаю главную роль в моем фильме, когда начну снимать.

— Да? Ты собираешься снимать фильм?

— Нет.

— Спасибо и на этом, — сказала она, оглядывая свое тело. — Пожалуй, надо поостеречься, чтобы не сгореть на солнце.

— Оденься, тогда не сгоришь. Небольшой солнечный ожог не страшен, просто сойдет кожа. — Я улыбнулся. — Кажется, моя спина уже шелушится.

Она рассмеялась:

— Твоя спина? Мне казалось, что я тебе не нравлюсь. Я уже начала беспокоиться, что утратила привлекательность.

— Ну, это совершенно напрасное беспокойство.

— Ты рад, что пришел... купаться?

— Это явно риторический вопрос.

— Я думаю, что мы отличные пловцы, — сказала она серьезно.

— Согласен. Но если ты не оденешься, нам снова придется плавать.

Она расхохоталась, вскочила и побежала к воде. Я тоже встал, не зная, что делать, но она крикнула:

— Оставайся на берегу. Я вся в траве. — Проплыв несколько ярдов, она вернулась и вышла из воды. — Посмотри, Шелл. Похожа я на Септембер Морн, звезду фильмов о пловцах?

— Септембер Морн одевалась гораздо скромнее. И потом, она мне никогда не нравилась.

Элен вышла из воды.

— Держись подальше от меня. Мне пора на съемки.

— Где твоя одежда?

Она усмехнулась:

— Вон там, в кустах. Пойду оденусь.

Я взглянул на противоположный берег озера, где оставил за валуном свою одежду, и усомнился, смогу ли я доплыть туда.

Элен проследила за моим взглядом и сказала:

— Встретимся там, Шелл.

— Хорошо.

Она исчезла в кустах, а я смотрел на водную гладь, которая по размерам напоминала озеро Мичиган. Когда же я вошел в воду, озеро и вовсе показалось мне Атлантическим океаном. Я подумал, что надо бы бросить курить или что-то еще.

Примерно через тридцать ярдов я перешел на «собачий» стиль. Печально, если я застряну здесь и утону. Будь что будет. Говорят, это не такая уж плохая смерть.

Наконец, взбрыкнув ногами, я решил плыть дальше, и тут перед самым моим носом возник небольшой водяной фонтанчик, и я услышал какой-то громкий щелчок. Странно, подумал я, звук напоминает ружейный выстрел, а фонтанчик — след от пули в воде. Очень странно. Что это, ухищрения охотников? На что же они охотятся, на рыбу? Взглянув направо, я понял, что объявлен сезон охоты на Шелла Скотта. Вот, значит, какая дичь их интересует.

Их — то есть двоих мужчин на краю озера справа от меня, примерно в сорока футах. У одного из них был в руке пистолет, но на расстоянии в сорок футов пистолет меня не волновал. Гораздо больше беспокоил парень с винтовкой. Я увидел, как он приладил ее к плечу и повел стволом в мою сторону. Я понесся вперед, как ураган, выпрыгивая из воды почти по пояс и работая руками, как пропеллер.

Даже сквозь громкие всплески воды я расслышал пронзительный звук винтовочного выстрела и почувствовал ожог на спине. Признаюсь, я чуть не потерял сознание. Человек, сидящий на берегу, посылает пулю за пулей тебе вдогонку — может ли быть зрелище, более бессердечное? Ведь этак можно и убить.

Я приближался к берегу, и эта парочка побежала вокруг озера туда, где я должен был выйти из воды. На секунду я растерялся, не зная, что делать. Сначала лысый коротышка, а теперь вот эти двое убийц. Кому-то очень хотелось покончить со мной. На этот раз он может преуспеть, если я быстро чего-нибудь не придумаю.

Несколько секунд у меня в голове была полная сумятица, но вдруг откуда ни возьмись перед глазами возникло видение соблазнительного тела Элен, исполнявшей акробатические фигуры под водой, и мне стало ясно, как можно отделаться от этих парней. Глубоко под водой они меня не увидят. Но когда-то ведь все равно придется всплыть, и, если я всплыву рядом с ними, в моем черепе немедленно появится дырка.

Боковым зрением я следил за двумя типами, бегущими по берегу справа от меня. Один из них остановился, опустился на колено, и я понял, что он целится в меня. Я не успел нырнуть, и вся надежда была на то, что парень промахнется еще раз. Я развернулся налево и сделал три мощных гребка к дальнему берегу под углом к тому месту, куда я направлялся вначале. За эти короткие две секунды я мысленно с десяток раз ощутил пули, вонзающиеся мне в спину. К счастью, в действительности этого не произошло, хотя я и услышал звук выстрела и визг пули, рикошетирующей от воды. Набрав побольше воздуха, я нырнул. Глубоко под водой я развернулся назад и что было сил поплыл к той самой точке, где я только что видел охотящуюся за мной парочку. Если они побегут к дальнему берегу, я спасен — при условии, что дотяну до берега. Однако прочь сомнения, я должен дотянуть.

Я плыл с открытыми глазами, не позволяя себе высунуться из воды, чувствуя, как нарастает давление в ушах и усиливается звон в голове. Я греб руками изо всех сил и отчаянно работал ногами — но пока еще не чувствовал под собой дна. Давление воды ощущалось все сильнее, и я испытывал сильную головную боль, вызванную недостатком кислорода в легких. Мои силы были на исходе, но и берег должен быть уже близко.

Наконец-то мои пальцы коснулись дна озера и я увидел, как в тумане, что глубина здесь составляет всего четыре-пять футов. Я сделал еще один мощный гребок руками, нащупал ногами илистое дно и, поднявшись во весь рост, устремился вперед.

Оглядываться по сторонам времени не было, я должен был бежать, бежать сломя голову — от этих двух негодяев или прямо на них. Главное, не дать им возможность удобно устроиться на противоположных сторонах озера и начать соревнование, кто первый меня подстрелит.

Я встал в полный рост, вода доходила мне до пояса, но я продолжал плыть, превозмогая усталость и оглядываясь в поисках врагов.

Они оказались в тридцати ярдах слева от меня и все еще смотрели на середину озера. Преодолевая сопротивление воды, я выбрался на берег. Я услышал, как один из них крикнул — и сразу же прозвучал выстрел из крупнокалиберного пистолета, пуля просвистела совсем рядом. Тут же последовал второй выстрел. Боковым зрением я увидел, как два бандита бросились бежать за мной. Пригнувшись пониже к земле, я устремился к кустарнику и скрылся в его спасительной чаще.

Пробежав не больше двадцати — тридцати шагов, я был вынужден замедлить бег. Сказывалось длительное пребывание под водой. Кружилась голова, бешено колотилось сердце. Я продолжал бежать трусцой, жадно хватая воздух открытым ртом, чтобы избавиться от головокружения. По крайней мере, я уводил этих бандитов от Элен. Конечно, я бежал именно для того, чтобы защитить ее. Остановившись на несколько секунд, я прислушался.

Я слышал, как они продирались сквозь кустарник вслед за мной, и даже заметил зеленую рубашку одного из них. У него был пистолет, и он снова выстрелил в меня.

Мне не оставалось ничего иного, как только бежать. Даже короткая передышка явилась для меня благом; конечно, в таком темпе до Лос-Анджелеса не добежишь, но какое-то время я мог продержаться. Но тут, наверное, пришло второе или третье дыхание, потому что внезапно мне стало легче дышать, и я полетел по лесу, как олень. Я не мог точно определить, догоняют они меня или все еще отстают, но они продолжали стрелять в меня, а что чувствует человек, в которого стреляют, понятно без слов.

Что и говорить, я был напуган, так напуган, что предпочел бы затаиться где-нибудь здесь, в кустах, но для этого не было времени, и я продолжал мчаться вперед с такой скоростью, что казалось, мои ноги вот-вот отлетят и помчатся дальше сами по себе, без меня. Я только мечтал о том, чтобы на моем пути не попалось толстого дерева, потому что при такой скорости я непременно врезался бы в него и разбился насмерть.

Ступни моих ног были исколоты колючками, изранены острыми камнями, сказывалась усталость, а бандиты уже нагоняли меня, хотя стрелять перестали. Внезапно я узнал запомнившуюся мне местность и понял, что пора менять курс.

Пропасть, которую я видел утром, была прямо передо мной: я вернулся туда, откуда начал свой путь к злополучному озеру. Силы оставили меня, казалось, я не смогу сделать больше и десяти шагов. Я никогда в жизни так не уставал. Хотелось остановиться — и будь что будет. У меня явно не было сил, чтобы справиться с двумя мерзавцами.

Но мои ноги продолжали двигаться, так как преследователи нагоняли меня. Я заметил впереди дерево, о котором утром Рауль говорил Кингу. К дереву была прислонена лестница. Если мне удастся взобраться по этим дурацким ступенькам на дерево, возможно, мои преследователи пробегут мимо и угодят прямо в пропасть, а я, сидя наверху, буду слушать их отчаянные крики, а если упаду с дерева, то разве что от смеха. Мысль показалась логичной, и я полез на дерево.

Каким-то образом мне это удалось, и, пока я сидел на высоте тридцати футов, бандиты выскочили из кустов и пробежали мимо. К сожалению, они не угодили в пропасть, но один из них, выскочив из кустов на край пропасти, дико заорал и отпрянул, что-то бормоча. Потом они вместе подошли к краю пропасти и заглянули вниз, но, не обнаружив меня там, снова поспешили к кустам. О чем они тараторили при этом, я разобрать не мог. Вскоре они умолкли и стали прислушиваться.

Я же сидел на дереве, дрожа от страха. И вдруг парень с пистолетом указал своему напарнику на лестницу, прислоненную к дереву. К моему дереву. Тот взглянул вверх.

Ну что тут можно сказать? У меня были благие намерения, и они почти привели меня в ад. Теперь эти негодяи изрешетят меня пулями. Я с надеждой взирал туда, где, по моему мнению, находилась добрая сотня людей, не ведавших, что я на волосок от смерти. И в этот самый момент я увидел... канат.

Канат? Откуда он здесь взялся? Ах да, это же для Бруты, на нем он будет перелетать с дерева на дерево. Один конец каната находился где-то наверху, у меня над головой. Уж не знаю, держал ли его ангел или он просто был привязан к толстому суку, сейчас мне было все равно. Я ухватился за него и, убедившись, что другой конец свободен, застыл на месте.

— Так вот где прячется этот сукин сын! Вот он, смотри! — крикнул один из моих преследователей, указывая на меня пальцем. (В действительности же это был не палец, а дуло пистолета!)

Дальше все решилось само собой — в Голливуде появился новый обезьяночеловек. Я крепко ухватился за узел на канате, оттолкнулся от платформы и воспарил в воздухе, как вольная птица, услышав где-то позади себя глухой выстрел.

Глава 14

Послышался еще один выстрел, но уже достаточно далеко от меня. Оно и понятно — я мчался со скоростью пятьсот миль в час. Все вокруг представлялось странной смесью зеленой и коричневой красок, ветки больно хлестали меня. Прямо передо мной находилось гигантское дерево, надвигавшееся на меня, как доисторическое чудовище. Я летел по воздуху по длинной дуге, почти соприкасавшейся с землей, приближаясь к огромному дереву, изо всех сил вцепившись в узел на канате. Я трепетал от страха; кто бы мог подумать, что я окажусь в такой ситуации. Страшно себе представить, что случится, если отпустить канат. В этом случае меня ожидает быстрое свободное падение и в конце — жесткое столкновение с землей. Я ощутил, как мое движение по гигантской дуге замедляется, и увидел платформу на дереве прямо перед собой. Если я не попаду на платформу, то по той же дуге вернусь к своим двум «приятелям». К одному из толстых суков дерева была прибита удобная ручка, чтобы облегчить приземление Бруты, и я, отчаянно вцепившись в нее, приземлился на платформу, в результате чего стал с большим уважением относиться к Кингу, который назвал пустяками весь этот головокружительный ужас. Но, может быть, он просто еще не испытал его.

На этой платформе меня ждал еще один канат. Я не стал дожидаться, пока очередная пуля просвистит мимо или вонзится в мое тело, а, ухватившись за канат, снова оказался в полете. Мне уже начинали нравиться эти воздушные приключения, и, пока ветер свистел у меня в ушах, я выбирал, на каком дереве приземлиться.

К сожалению, я слишком поздно понял, что очередного дерева не будет. С большой грустью я вспомнил, где должна кончиться эта сцена, но было уже поздно и дороги назад не было.

Итак, я летел между ветвями деревьев, замедляя полет на краю опушки, и внезапно оказался на открытом пространстве, где толпа «туземцев» танцевала вокруг жертвенного столба. Вот здесь-то и пришел конец моему воздушному путешествию.

Я летел вниз; у камер суетились люди. Но эта суета превратилась в настоящую панику, когда я приземлился в грязь и, заскользив по ней, оказался сидящим на болевшей от удара заднице прямо перед женщиной, толстыми веревками привязанной к столбу жертвенника.

Веревки, однако, оказались не такими уж прочными, потому что она, выкатив от ужаса глаза и дико завизжав, без труда сбросила их. Она с криком кинулась бежать, и тут начался настоящий ад. Еще одна женщина стала вторить ей, а кто-то из мужчин завопил: «Снято!» — и помощница режиссера начала поспешно листать страницы сценария.

Я не долго сидел в грязи. Заметив винтовку рядом с мужчиной в сапогах и пробковом шлеме, я вскочил, схватил ее и исчез в джунглях.

Я был так взбешен и смущен, что ощущал непреодолимую потребность кого-нибудь убить. Причина моего смущения вполне понятна. Не каждый день приходится голым падать с неба на виду у сотни зевак.

Держа винтовку наготове, я бежал навстречу двум бандитам — виновникам всех моих злоключений. В бешенстве я готов был открыть огонь по первой же движущейся мишени. Бандитов нигде не было, и я понял, что они, видимо, слышали суматоху и шум, которые поднялись, когда я упал с неба. Возможно, они попытаются скрыться, но я не собирался им этого позволить.

Прежде чем продолжить преследование, я остановился и торопливо осмотрел винтовку. Это была изящная модель «70» фирмы «Винчестер» с поворотным затвором. Нажав предохранитель, я открыл затвор и заметил тусклый блеск медного патрона в стволе, после чего вернул затвор на место и перевел предохранитель в среднее положение. Теперь, в полной боевой готовности, со взведенным курком и патроном в стволе, я двинулся в путь, готовый убить слона, если он встретится на моем пути.

Пройдя ярдов пятьдесят, я услышал голоса и, медленно продвигаясь вперед, заметил бандита в зеленой рубашке, который что-то говорил своему невидимому сообщнику. Я прислонился для устойчивости к стволу дерева и прижал приклад винтовки к плечу. Держа палец на спусковом крючке, я навел мушку ствола на левый карман зеленой рубашки бандита, в то место, где у него находилось сердце. Затем сделал неглубокий вдох и, задержав дыхание, плавно нажал на спусковой крючок.

От усталости у меня дрожали руки, и мушка сползла влево от кармана, но я вернул ее на прежнее место. Внезапно весь мой гнев улетучился, и я снял палец со спускового крючка. Я не мог хладнокровно убить этого бандита, но выстрелить в него мог. Переведя прицел на его плечо, я снова задержал дыхание и нажал на спусковой крючок.

Приклад ударил меня в плечо, и эхо громкого выстрела прокатилось по зарослям.

Отклонив голову влево, я передернул затвор и снова упер приклад в плечо. Бандит же в зеленой рубашке после секундного замешательства резко развернулся и вскинул пистолет. Я занял новую позицию, прицелился, выстрелил и передернул затвор одним плавным движением. Он заметил меня и открыл ответный огонь. Через несколько минут он громко заорал, развернулся и бросился наутек вместе со своим приятелем. Теперь я мог совершенно свободно убить этого сукина сына. Не торопясь и расставив ноги, я тщательно прицелился в зеленую спину, плавно нажал крючок. Клянусь богом, эта пуля должна была войти ему прямо между лопаток, но он продолжал преспокойно удирать.

Я ничего не имел против. До меня дошло, что с моей винтовкой что-то не в порядке. Я загнал в ствол еще один патрон, отошел на три фута от толстого дерева и выстрелил в него. Тщательно осмотрев ствол дерева, я не нашел на нем никакой дырки от пули.

Скотт, ты оказался идиотом. Дырка не в стволе дерева, а у тебя в голове, надо быть поосторожнее. Патроны оказались холостыми, как и я сам. К счастью, бандиты уже исчезли. Они не хотели связываться с вооруженным человеком. Черт возьми, теперь у меня не было даже холостых патронов. Положив винтовку на сгиб локтя, я направился к озеру.

По дороге я осмотрел себя и понял, что потребуется некоторое время на восстановление сил. Обнаружились многочисленные ушибы и царапины. Ладони рук горели от каната, но это меня меньше всего волновало.

Кажется, фортуна мне снова улыбнулась: одежда была на месте и целехонька. Не обнаружив на озере ни единого живого существа, я отошел в кусты, оделся и решил, что пора вернуться на съемочную площадку, хотя с гораздо большим удовольствием я отправился бы в противоположном направлении и готов был идти хоть до Северного полюса. Только сил у меня на это совсем не осталось. Преодолевая усталость, я направился к съемочной площадке, где мое недавнее появление произвело такой фурор.

Сделав крюк, я вышел из-за дерева в сотне ярдов от съемочной площадки. Я уже сорвал им одну сцену, и мне вовсе не хотелось срывать вторую. Дождавшись перерыва в съемках, я пошел отыскивать Рауля. Он был у меня здесь единственным другом, хотя, возможно, и у него теперь дружеских чувств существенно поубавилось.

Съемка только что закончилась, и я подошел незамеченным почти вплотную к съемочной группе. Как назло, первым, кому я попался на глаза, оказался Дженова. Он как раз искал, на ком бы сорвать злость, и тут подвернулся я. Он бросился ко мне с кулаками. Честно говоря, я его понимал и даже не собирался оказывать сопротивление. Он остановился в нескольких шагах от меня и завопил:

— Я засажу тебя в тюрьму! Вместе с Бондхелмом! — И продолжил длинный перечень лиц, вместе с которыми я угожу в тюрьму, пока не стало ясно, что он намерен отправить в тюрьму всех, кроме тюремщиков. Затем он сообщил мне свое мнение обо мне, моих предках и моих возможных потомках. По его словам, я был первым явным продуктом распада цивилизации и вырождения человеческой расы. Наконец фонтан его красноречия иссяк.

В обычной ситуации я за такие слова давно бы оторвал ему голову, но на сей раз — даже не рассердился. Я тупо молчал. Мне просто не приходило в голову, с чего начать свой рассказ, потому что объяснить нужно было очень многое. Тут я заметил Элен в костюме девушки из джунглей — она стояла совсем рядом, и ее дружеская улыбка как бы говорила: «Я на твоей стороне».

Утихомирившийся было Дженова уже более спокойным тоном спросил:

— Что вы можете сказать в свое оправдание?

Я все еще держал в руках винтовку и, неуклюже протягивая ее Дженове, сказал:

— Вот, я принес вашу винтовку.

Я уже думал, что сейчас у него из ушей повалит дым, но он смолчал, а я добавил:

— Послушайте, Дженова, я, конечно, виноват, но если бы я хотел сорвать съемки, то мог бы придумать гораздо более простой способ.

— Виноват! Он, видите ли, виноват! — Красный как помидор, Дженова повернулся и быстро ушел.

Подошел Рауль и тронул меня за локоть.

— Шелл, — спросил он, — что случилось? Просто не могу представить, что побудило тебя сотворить такое?

— Хочешь верь, хочешь не верь, Рауль, но пара бандитов пыталась меня застрелить.

— Я слышал выстрелы, черт возьми, мы все слышали их. Мы даже остановили съемку, но потом возобновили ее.

— Пара бандитов, — повторил я. — Они гнались за мной почти милю. И мне пришлось забраться на дерево, возле которого ты давал указание Кингу. — Он кивнул, слушая очень внимательно, и я продолжал: — Они, что называется, загнали меня в угол, и мне пришлось изображать из себя Тарзана. Больше мне ничего не оставалось. Не мог же я воспарить с дерева на крыльях!

Он широко улыбнулся:

— Это был великолепный полет, приятель. Кингу далеко до тебя.

Я оглянулся. Конечно, Кингу не сравниться со мной. Вокруг толпилась добрая сотня людей, и вся эта сотня пялилась на меня. Симпатичная миниатюрная блондинка, заметив, что я смотрю на нее, прикрыла рот обеими руками и прыснула. Кажется, я покраснел. Черт побери, я в самом деле покраснел!

Обращаясь к Раулю, я спросил:

— Скажи, я нанес, вам большой урон?

— Не очень большой, — заверил он меня. — Дженова был вне себя от ярости, но это обычная история. Думаю, мы уложимся в бюджет. Мы даже можем использовать пленку, которую засняли. — Он усмехнулся. — По крайней мере, часть ее.

Он продолжал с усмешкой оглядывать меня, но я был в таком состоянии, что только много позднее понял, над чем он потешался.

— Еще один вопрос, Рауль. Ты не видел здесь двух горилл? Пару незнакомцев? Может быть, кто-нибудь уехал отсюда на машине в течение последнего часа?

Он покачал головой:

— Нет. Ни незнакомцев, ни машины.

Я так и знал. Бандиты вряд ли станут привлекать к себе внимание и наверняка уже давно испарились. Я не мог понять, откуда они узнали, что я буду на съемках. Я точно знал, что по дороге из города за мной никто не следил. Логично предположить, что кто-то позвонил из ресторана поблизости, после того как я здесь появился. Кое-что начинало проясняться.

— Скажи, Рауль, кто-нибудь звонил из ресторана в течение последних нескольких часов?

— Откуда же мне знать! — Он нахмурился, поняв, к чему я клоню. — Ты хочешь сказать...

— Да. Мол, Скотт здесь; приезжайте на охоту.

Он покусал усы.

— Звонить мог кто угодно, Шелл. У большинства были перерывы в съемках. Многие обедали в ресторане. Одно могу сказать точно: я лично не звонил. — Помолчав и продолжая хмуриться, он спросил: — В тебя в самом деле стреляли?

— Неоднократно. Одна пуля задела плечо. Короче говоря, сегодня выдался нелегкий день. — Я взглянул на часы. Было уже четыре. — Пожалуй, поеду домой, Рауль.

Он улыбнулся:

— Мы тоже заканчиваем работу. Остались кое-какие мелочи. Тебе имеет смысл остаться. Сейчас будем снимать полет Кинга между деревьями. Это последняя сцена на сегодня.

Я вздрогнул.

— Спасибо, но мне страшно даже смотреть. Потом расскажешь, как все получилось.

Я повернулся и пошел к машине, ощущая саднящую боль от шрамов, рубцов и царапин, не говоря уже о душевных ранах. Самой болезненной была царапина от пули на плече, но она не кровоточила, и я решил отложить визит к врачу. Подъехав к ресторану, я заметил, что телефонная будка находится снаружи, а от обеденного меню почти ничего не осталось.

Я направился в город, но голод давал о себе знать, и я остановился в первом попавшемся прилично выглядевшем ресторане и заказал огромный бифштекс с кровью. За кофе я подвел итоги расследования дела об убийстве Зои Таунсенд и пришел к выводу, что побеседовал со всеми, причастными к нему, за исключением, может быть, Кинга, собрал массу информации, но что с ней делать — толком не знал.

Закурив сигарету, я вспомнил, что сегодня еще не связывался с моим клиентом Бондхелмом. И несколько минут раздумывал о нем. Он будет доволен, что остановил свой выбор на мне, когда узнает о последних новостях. Поскольку каждого человека, с которым мне приходилось беседовать по этому делу, я рассматривал как возможного убийцу, очевидно, точно так же следует относиться и к скользкому Бондхелму. Конечно, срыв съемок фильма сулил ему огромную прибыль, но я не мог понять, что давало ему убийство Зои. Более того, Бондхелм не присутствовал на вечеринке у Рауля в тот злополучный четверг. Если же исходить из посылки, что убийца отсутствовал на вечеринке, то тогда им мог быть практически любой.

Я представил себе даже такой вариант: убийцей Зои является ее давнишний поклонник: он поджидал ее у дома Рауля и задушил, когда она не узнала беднягу из-за того, что он отпустил усы.

Погасив сигарету, я уставился на окурок. Все свидетельствовало о том, что убийцей был один из участников вечеринки у Рауля, но я не мог полностью исключить из числа подозреваемых лиц и тех, кто в ней не участвовал. В результате получалось, что я подозревал все население земного шара.

Я сидел за столом, все глубже погружаясь в депрессию. Надо что-то делать, иначе я окажусь в психушке. У меня не было ни одной версии, которую можно было бы взять за основу. Но это еще не все. Я, кажется, делал все возможное, чтобы сорвать съемки «Девушки из джунглей». Отношения с Кингом окончательно испорчены. Фанни готова сожрать меня живьем, Дженова обещал засадить в тюрьму, на меня было совершено несколько покушений, девяносто процентов съемочной группы «Девушки из джунглей» считали меня ненормальным, и, кроме того, я чувствовал себя физически и нравственно подавленным. Пытаясь найти проблеск надежды, я вспомнил, что стал держателем акций «Девушки из джунглей» — хоть здесь маячит какая-то прибыль.

Как раз эта мысль чуть было не добила меня окончательно. Я вспомнил суматоху, которую вызвал мой полет, и усмешку Рауля... Его слова, что они, возможно, частично используют пленку, вдруг стали мне понятны. Я стал не только держателем акций фильма, но и одним из героев.

Я застонал и съежился, сидя за столом. Конечно, я мог порвать свои лицензии и отправиться за утешением к Шерри — эта мысль существенно взбодрила меня; я встал из-за стола и расплатился за обед. Тут я вспомнил, что забыл оставить официанту чаевые. Ну и черт с ним, обойдется. Задержавшись у телефонной будки, я набрал номер полиции и попросил капитана Сэмсона. По крайней мере, здесь все было ясно: пока в меня стреляли и гонялись за мной по джунглям, управление полиции Лос-Анджелеса — одно из лучших в Соединенных Штатах — продолжало просеивать массу информации о Зое и всех так или иначе связанных с ее убийством. Имена, даты, биографии и прочая информация. Может, у Сэмсона есть какая-то информация для меня. Может, дело уже закрыто, и я могу спокойно купить бутылку джина, мешок апельсинов и ехать к Шерри.

Услышав голос Сэмсона, я сказал:

— Привет, это Шелл. Как дела?

— Так себе. Я тебя не узнал. Ты, случайно, не болен?

— Со мной все в порядке. Кажется, я что-то не то выпил.

— Или прочитал. — Он громогласно расхохотался. — Кажется, ты опять попал в газеты. «Один из мириадов местных...»

— Ну хватит, Сэм. Ты же прекрасно знаешь эту мерзкую Фанни с куриными мозгами.

Сэм всегда чутко улавливал мое настроение.

— Ну ладно, гений. Чего ты хочешь? Деньги для выкупа?

— Пока до этого не дошло, но, возможно, скоро они понадобятся. Честно говоря, Сэм, ты видел меня за последние несколько лет в различных ситуациях, но, пожалуй, еще ни разу я не попадал в подобный переплет.

Я рассказал ему о событиях последнего веселого денька, ответил на его вопросы и наконец спросил:

— Есть новости по делу Зои? Они мне не помешали бы.

— Только мелочи, Шелл. — Судя по его голосу, в зубах у него была зажата сигара. Вот что он мне сообщил: — Зоя родилась в Канзас-Сити, а у Кинга нет ни малейшего шанса выиграть судебный процесс.

Это меня нисколько не расстроило. Еще Сэм сказал, что Шерри некоторое время работала в рекламном агентстве, а около года назад перешла в фирму Луи Дженовы. Он продолжал говорить, но я слушал вполуха, пока одна его фраза не зацепила меня и не заставила работать мой мозг.

— Что, что ты сказал, Сэм? Об Оскаре Своллоу?

— Только то, что вовсе не он написал «Дикого христианина». В разговоре с Полом Джарвисом выяснилось, что это он написал за Оскара — так, по крайней мере, он утверждает. Это произошло около двух лет назад. Своллоу практически ничего не заплатил Джарвису, и тот был недоволен. Но эту информацию пришлось тащить из него буквально клещами — он считал, что говорить об этом неприлично, не по-джентльменски.

— Так, значит, это он написал книгу за Своллоу? Так-так... — Я замолчал, размышляя о неожиданном обороте дела. Я всегда недолюбливал Оскара и его фальшивый британский акцент, его заемные остроты и излишне щегольскую манеру одеваться. А теперь он оказался еще и любителем поживиться за чужой счет. Сукин сын!

— Ко мне тут заходила эта ядреная девчонка, — продолжал Сэм, — по поводу которой ты мне звонил.

— Шерри? Лола Шеррард?

— Да. Я рассказал ей об Оскаре, и она тоже очень заинтересовалась, так же как и ты. В чем тут дело?

— Пока не могу сказать ничего определенного. Скажи, Сэм, ты отвез ее домой? Ей не пришлось возвращаться одной?

— Мы доставили ее сюда и обратно на машине. Кажется, она нашла в тебе что-то такое, о чем я и не подозревал.

— Когда это было, Сэм? Когда она уехала?

— Не помню точно, около получаса назад.

Мы еще немного поговорили о деле, а потом я поблагодарил его, пообещав заехать и написать отчет, и повесил трубку. Депрессии как не бывало. Чем больше я думал о том, что рассказал мне Сэм, тем больше идей роилось в моей голове. Основная идея, почти надежда, родилась из того, что я уже знал об Оскаре, о Зое, работавшей на него, о ее беременности, о том, как он кричал, утверждая, что Зоя покончила с собой. Продолжая размышлять, я достал еще одну монету и набрал номер Шерри.

Слушая телефонные гудки, я пытался примирить стопроцентное алиби Оскара с неотразимым мотивом для убийства. Это был даже двойной мотив.

Телефонные гудки продолжались, и во мне начал нарастать страх; однажды я уже безответно звонил Шерри.

Но тут в трубке послышался ее нежный голос:

— Хэлло?

— Шерри? Это Шелл. Кажется, я кое-что нашел.

— Шелл, я тебе уже несколько раз звонила, но тебя не было на месте. Я уезжаю.

— Уезжаешь? В чем дело...

— Шелл, я знаю, кто убил Зою. Я точно знаю!

— Не может быть...

— Это Оскар Своллоу. Я уже говорила тебе, что не он написал «Дикого христианина». Я не успела тебе все объяснить, но мне все стало ясно, когда я вернулась домой. Он вообще никогда ничего не писал; сценарии «Девушки из джунглей» и «Женщины из джунглей» — это не его работа. Разве не понятно, что это означает?

— Да, пожалуй, ты права. Только почему у тебя нет времени все мне объяснить?

Что-то здесь было не так, и это тревожило меня. Шерри продолжала возбужденно тараторить, путаясь в словах:

— Оскар украл сюжеты для своих двух сценариев. Вот почему у Зои оказалась копия сценария «Девушки из джунглей». Я все никак не могла понять, почему Зоя хранила дома несколько старых копий фантастических журналов — помнишь, мы еще разглядывали обложку одного из них? Именно из этих журналов Оскар заимствовал свои сюжеты! Он просто бессовестно воровал их! Если их немного изменить, то к тому времени, когда они превратятся в сценарий, их практически невозможно будет узнать. Теперь тебе понятно? Вот о чем Зоя хотела рассказать всем на той вечеринке. Именно поэтому он убил ее.

Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и я сказал:

— Пожалуйста, не так быстро. Во всем этом что-то есть, но...

Она оборвала меня:

— Шелл, мне нужно бежать. Я пыталась связаться с тобой, но тебя нигде не было, и я позвонила на съемочную площадку Дженове и рассказала ему об Оскаре, о том, почему он убил Зою.

— Ты ему все рассказала?

— Он был очень мил, поздравил меня и попросил немедленно приехать на съемочную площадку и привезти с собой журнал и все остальное. Он уже позвонил в полицию и сказал, что готовит Оскару ловушку. Правда здорово, Шелл?

— Пожалуй. Но не знаю, ты столько сразу всего мне рассказала... — Я попытался во всем разобраться.

Кажется, пока я был готов подозревать все человечество, крошка Шерри нашла убийцу. Может, мне имеет смысл поменять профессию? Например, уехать в Мексику и выращивать там опиум. Я бы курил его и видел сны, что я детектив.

Я попытался немного урезонить Шерри:

— Подожди минутку, солнышко. А что, если Своллоу решит разобраться с тобой?

— Глупый, — ответила она, — полиция будет уже на месте. Ну ладно, я побежала, я и так уже опаздываю. А ты приезжай ко мне и жди меня здесь, Шелл.

— Не так быстро, родная. Ты уверена, что говорила с Дженовой? Эй, Шерри!

Она повесила трубку, прежде чем я успел осмыслить сказанное ею. Какие-то сомнения все еще продолжали меня тревожить. Повесив трубку, я сел в машину и медленно поехал к Шерри. Было без десяти шесть.

Свернув на Сайпрес-авеню, я так и не уяснил, каким образом Своллоу мог убить Зою. Как ни крути, а он был единственным участником вечеринки, который не мог этого сделать. Я прекрасно понимал, что он позаимствовал пару сюжетов из старых журналов, заменив марсианских чудовищ на африканских обезьян, а затем прокрутил через идиотскую голливудскую мельницу, в результате чего они стали неузнаваемы. Вспомнив копию сценария, испещренную поправками красным карандашом, я решил, что такая версия вполне правдоподобна. Но, имея хотя бы каплю здравого смысла, он должен был отдавать себе отчет в том, что так не может продолжаться вечно и в конце концов у него возникнут неприятности.

Находясь в паре кварталов от дома Шерри, я попытался представить себе, что произошло в прошлый четверг в доме Рауля. Зоя направилась туда, с тем чтобы «вышвырнуть Оскара из Голливуда», но она так и не появилась в доме Рауля. Очевидно, прежде чем войти в дом, она встретила кого-то и этому кому-то все рассказала. В результате ее задушили, привязали к трупу груз и бросили в бассейн. Очевидно, все это произошло внезапно. Единственными людьми, которые были заинтересованы в том, чтобы предотвратить ее разоблачения, были Своллоу и, может быть, Дженова. Кинг и Элен обеспечивали друг другу надежное алиби, гарантом которого была маленькая Дот. Если бы Зою убил Рауль, то у него была прекрасная возможность вывезти ее труп в течение многих дней и ночей, последовавших за этим. Только безумец мог затеять вечеринку с купанием, зная, что в бассейне находится труп.

Нетрудно себе представить, что произошло бы с Дженовой, если бы Зоя рассказала ему все. А скорее всего, именно так все и случилось. Дженова прекрасно знал, что в этом случае ему пришлось бы заново снимать множество сцен, не говоря уже о возможном весьма шумном судебном процессе из-за плагиата Оскара. Вне зависимости от вины Своллоу скандал привел бы к превышению бюджета, и Дженова потерял бы не только сто тысяч, вложенные в ленту, но и потенциальную прибыль от фильма, которая должна быть в несколько раз больше... Эта мысль не выходила у меня из головы, и тут я внезапно вспомнил, что из всех участников четверговой вечеринки у Рауля только Дженова не был приглашен в воскресенье.

И как только эта простая, незатейливая мысль утвердилась в моем сознании, я оказался во власти холодного ужаса и паники, осознав, что именно Дженова задушил Зою и, возможно, именно в эту минуту убивает Шерри.

Глава 15

На мгновение эта мысль потрясла меня. И парализовала: я перестал думать, дышать, кажется, даже сердце перестало биться, и я до боли стиснул рулевое колесо. Опомнившись, я вдавил в пол педаль газа, и мой «кадиллак» буквально пролетел по воздуху последние полквартала до дома Шерри.

Может быть, она все еще здесь, и мне удастся остановить ее. Резко затормозив у входа в дом, я бросился к незапертой двери, громко окликая ее. Но никто не отвечал. Торопливо осмотрев спальню, я направился к выходу, но тут заметил свой кольт, лежащий на комоде. Боже мой, она даже не взяла с собой оружие! Схватив револьвер, я убедился, что он заряжен, сунул его в карман и через несколько секунд был уже в пути.

Мое сердце бешено стучало, а мышцы были готовы разорваться от напряжения, пока я мчался по Сайпрес-авеню и Роял-роуд. Когда она ушла? Пять минут назад? Десять? На сколько я опоздал? Я знал, что на съемочной площадке нет ни полиции, ни Оскара. Только Дженова — и теперь, вероятно, Шерри. Дженова был тем самым мерзавцем, который подослал ко мне лысого убийцу, а сегодня по телефону вызвал на съемочную площадку двух типов. Это он ударил Шерри, когда искал улики против Оскара в ее квартире, а затем дважды выстрелил в меня.

Вдавив педаль газа в пол, я мчался вперед, не останавливаясь на перекрестках и не переставая сигналить. На Роял-роуд я затормозил так, что шины взвизгнули и машина чуть не перевернулась, когда я резко свернул налево на красный сигнал светофора, заметив черную полицейскую машину, двигавшуюся мне навстречу.

Я не мог терять ни минуты, но мне хотелось, чтобы полиция последовала за мной. Выхватив из кармана револьвер, я высунул его в открытое окно и выстрелил в воздух. Давайте, ребята, попробуйте меня догнать. Не оборачиваясь, я склонился над рулем, продолжая сигналить.

Вой сирен заставил меня оглянуться. Как я и ожидал, полицейская машина развернулась вокруг красного седана и последовала за мной. Пусть едут — чем больше, тем лучше.

Преследование полиции даже помогло мне. Воющие сирены, слышные на мили вокруг, расчищали дорогу для полиции — и для меня. Только бы успеть, громкий звук сирены может остановить Дженову, прежде чем он... покончит с Шерри.

Я услышал слабый щелчок, и что-то пролетело рядом с машиной. Не нужно богатого воображения, чтобы догадаться, что это была пуля. Так я и знал. Удержать машину на дороге при такой скорости совсем не легко, а я не мог снизить скорость, тем более остановиться для объяснения. Только вперед на предельной скорости, другого выхода не было ни у меня, ни у Шерри. Впереди был Дженова, охотившийся за Шерри, может, в эту самую минуту он приканчивает ее, а сзади — полицейские, стрелявшие в меня.

Приближаясь к железнодорожному переезду, я до отказа нажал на акселератор, надеясь, что на такой скорости смогу проскочить через рельсы, не угодив в канаву. Я уже видел здания пакгаузов по обе стороны дороги и черно-белый шлагбаум. Только услышав низкий паровозный гудок, перекрывавший завывание полицейской сирены, я осознал значение перегораживавшего дорогу шлагбаума и вспомнил, что, когда я звонил Шерри, было около шести часов и что последний поезд здесь проходит как раз в это время. Если ждать, пока пройдет длинный состав, я могу опоздать, и с Шерри будет покончено. Нет, я не мог останавливаться. Никаких колебаний и мыслей о риске.

Бросив взгляд налево, я заметил приближающийся состав, но не мог определить, с какой скоростью он движется. Было ясно, что он рядом с переездом, и семафор в ста футах впереди переключился на красный свет. Я еще сильнее вдавил педаль газа — она уже и так была вдавлена в пол до упора — и вцепился в рулевое колесо потными руками, вне себя от страха. Я находился в шоковом состоянии. Все было как во сне: на меня мчится автомобиль, и столкновение неизбежно, а я все смотрю на него, не веря своим глазам. Пока эта картинка с устрашающей быстротой проносилась перед моим мысленным взором, я услышал нарастающий гудок паровоза и грохот десятков вагонов, мчащихся по рельсам.

Рельсы были прямо передо мной всего в десяти ярдах, а поезд стремительно приближался. Раздумывать было некогда: пан или пропал. Завопив что было силы, я рванул руль «кадиллака» вправо. Деревянный шлагбаум разлетелся на куски, по лобовому стеклу поползли трещины, гудок паровоза и грохот колес окончательно оглушили меня.

Толчок на рельсах бросил меня на рулевое колесо, и на какой-то миг все вокруг окрасилось в черно-белые тона в дополнение к адскому грохоту колес. Все казалось нереальным и расколотым на фрагменты. Время остановилось, потеряв всякую связь с реальностью и логикой, очертания предметов расплылись.

Это мгновение длилось для меня мучительно долго, и вдруг «кадиллак» затрясло и он заскользил в сторону. Мне показалось, что машина столкнулась с поездом, но я тут же убедился, что она продолжает мчаться вперед, просто правые колеса съехали с асфальта на кромку дороги. Машину так сильно дернуло, что руль чуть не вырвался у меня из рук, но я резко свернул влево, и машина вернулась на асфальт.

Мне все еще не верилось, что опасность столкновения с поездом миновала. Даже не взглянув в зеркало заднего вида, я съежился за рулем, с трудом отыскав на ветровом стекле место, сравнительно свободное от трещин. Подъезжая к съемочной площадке, я впервые вспомнил про полицейскую машину. Она осталась далеко позади. Я был один, и что бы ни ждало меня впереди, действовать придется в одиночку. Даже вой сирен затих и не мог насторожить Дженову.

Свернув на грунтовую дорогу, я слегка отпустил педаль газа, но тут же снова нажал ее до отказа. На опушке я увидел новый «форд» Шерри с распахнутой дверцей, но в машине никого не было. И вокруг не было ни души. Очевидно, Дженова отпустил всех со съемок. Резко нажав на тормоза, я вышел из машины, огляделся по сторонам и скользнул под сень деревьев. Солнце клонилось к закату, и постепенно сгущались сумерки. Близился вечер.

Вокруг царила тишина, нарушаемая только стрекотом сверчков да пением еще каких-то незнакомых насекомых. После грохота колес и визга шин непривычная тишина казалась непомерной нагрузкой для моих барабанных перепонок. За этот день столько всего произошло, что я, видимо, утратил способность трезво оценивать ситуацию. Я углубился в лес, пытаясь понять, где сейчас могут находиться Дженова и Шерри. Они могли быть на озере или где-нибудь в этом густом лесу. А труп в этих дебрях могут вообще никогда не обнаружить.

Я испытал новый приступ панического страха и вдруг понял, куда Дженова поведет Шерри. К обрыву, на краю которого я стоял сегодня утром, глядя вниз, на остроконечные скалы. Перед моим мысленным взором мелькнула жуткая картина: Шерри, стоящая на краю обрыва, и Дженова, толкающий ее. Мне даже показалось, что я слышу ее отчаянный крик.

И тут я в самом деле услышал крик.

Крик расколол тишину, вселив в меня непередаваемый ужас.

Я бросился к обрыву, с трудом продираясь сквозь густой кустарник, беспрерывно повторяя имя Дженовы и сопровождая его ругательствами и угрозами.

Выбравшись из кустарника, я увидел силуэт Дженовы в пятнадцати футах слева от себя, на краю обрыва. В сгущавшейся темноте нельзя было разглядеть выражение его лица. А рядом с ним стояла на четвереньках Шерри, покачивая головой взад-вперед.

Он услышал мой голос и треск кустарника и, повернувшись в мою сторону, выстрелил. Красное пламя вырвалось из ствола пистолета, и пуля впилась мне в бок. Пока я доставал кольт, Дженова выстрелил в меня еще раз, но промахнулся и тут же повернулся к Шерри, которая пыталась встать на ноги.

Я выстрелил в него и взвел курок, увидев, как дернулось его тело. Я выстрелил еще дважды и увидел, как разлетелся вдребезги его череп. Он вскинул руки и, словно чучело, повалился наземь. Оказавшись на краю обрыва, его тело беззвучно скользнуло вниз, и только спустя несколько секунд оттуда донесся глухой звук — оно шмякнулось о скалы.

Я бросился к Шерри, превозмогая острую боль в боку, схватил ее и прижал к себе. Она закатила глаза и безвольно повисла у меня на руках.

Через несколько минут девушка широко раскрыла глаза, но сразу же снова закрыла их на несколько долгих секунд. Когда она немного оправилась от шока, я промолвил:

— Все в порядке, родная. Мы снова вместе.

Она судорожно вздохнула:

— Боже мой! Я не подозревала ничего плохого, пока он не привел меня сюда... — Она бросила взгляд на пропасть, зиявшую всего в нескольких футах от нас. — Я пыталась бежать, но он схватил меня, и я закричала. Тогда он ударил меня. — Она провела рукой по голове. Последовав за ее рукой, моя рука ощутила кровь. — Я не потеряла сознание, — продолжала она, — просто у меня подкосились ноги, и я подумала... — Она содрогнулась.

— Все кончено, Шерри, забудь об этом. — Взглянув на нее, я заметил разорванную блузку и несколько царапин на гладкой коже. — Солнышко, — сказал я, — ты похожа на девушку, которую преследует чудовище с Марса.

Взглянув на меня, она слабо улыбнулась.

— Я сама, наверное, похожа на марсианское чудовище.

Все, что произошло с нами, было ужасно и отвратительно, но теперь это уже не имело значения; главное, что Шерри была в безопасности.

С последними лучами солнца, скрывшегося за горизонтом, послышался приближающийся вой сирен. Прибыла полиция. Я подождал, пока они остановились возле наших машин, и выстрелил в небо. Раздался слабый щелчок — значит, патроны кончились. Ну и черт с ними, пусть полиция сама разыскивает нас. Я крепче обнял Шерри — сейчас мне было не до полиции.

Глава 16

Я позвонил в дверь квартиры Фанни Хилман и ждал, пока она откроет.

Мне пришлось провести почти три часа в отделе по расследованию убийств центрального отделения полиции. Когда я уходил, Оскар Своллоу все еще продолжал отвечать на вопросы. Его английский акцент почти исчез после того, как он признался в литературном пиратстве. Он объяснил, что несколько месяцев назад Зоя увидела у него на столе старый номер научно-фантастического журнала, откуда он черпал свой очередной сюжет. Полистав журнал, Зоя упрекнула Оскара в дурном литературном вкусе и бросила журнал на стол. Своллоу надеялся, что она забыла тот случай, но, очевидно, напрасно, поскольку, как позднее выяснилось, она начала подозревать его в плагиате. В полиции я по фотографиям опознал бандитов, преследовавших меня в джунглях, и они были немедленно объявлены в розыск.

За дверью послышались шаркающие шаги. Мне не терпелось поскорее закончить интервью с Фанни, потому что Шерри уже ждала меня дома, выжимая сок из апельсинов. Это была моя последняя деловая встреча на сегодня. Я уже позвонил Бондхелму и сообщил, что расследование закончено. Но особенно приятно мне было сообщить ему, что хотя бюджет «Девушки из джунглей» и превысил трехпроцентный лимит, фильм теперь полностью принадлежал ему, а значит, придется прилично раскошелиться. Я знал, что он пойдет на это, хотя и без особого восторга, лишь бы сохранить уже вложенные в ленту крупные средства. Особую же радость мне доставлял тот факт, что теперь Бондхелм работал на меня.

Потом я позвонил Раулю. Он был счастлив узнать, что дело закончено, и с видимым удовольствием доложил, что они с Эвелин переселяются в маленький домик на окраине и без бассейна. И еще я вырвал у него обещание, что он лично вырежет из фильма эпизод с моим участием и передаст его мне.

Был еще один телефонный разговор, состоявшийся до того, как полиция нашла нас с Шерри в джунглях. Мне не терпелось рассказать о нем Фанни Хилман.

Дверь открылась, и из нее показался огромный живот Фанни. Я только сейчас заметил, что кожа у нее на лице казалась изъеденной молью.

— Привет, Фанни, — весело сказал я. — Что нового?

— Что вам нужно? — промычала она сварливо.

— К сожалению, я не заехал в ваш офис, как обещал, — сказал я. — Но мне не хотелось привозить к вам труп.

Она моргнула и медленно вытаращила на меня глаза. Это зрелище напомнило мне двух кротов, одновременно вылезающих из своих нор.

— Труп? — переспросила она, видимо пытаясь что-то вспомнить.

— Да. Я приехал, чтобы рассказать вам об этом.

Она была явно ошарашена, но все-таки позволила мне войти. Она села, и я отметил про себя, что она полностью одета, за исключением шлепанцев на ногах. Она взглянула на меня и попыталась улыбнуться, но из-за отсутствия привычки улыбаться это ей с трудом удавалось. По-видимому, она уловила, что дело пахнет сенсацией, на что я и рассчитывал.

— Итак, мистер Скотт, — сказала она приторно-ласковым голосом, — вы упомянули о трупе? Значит, вы узнали, кто убийца?

— Я провел расследование и решил, что вам будет интересно узнать о его результатах, поскольку вы писали об этом в своей колонке в довольно язвительных выражениях.

Неискренняя ухмылка соскользнула с ее лица на двойной подбородок. Улыбки у нее сегодня плохо получались.

— Ну, рассказывайте, мистер Скотт. Шелл. Кто же это был? Рауль Эванс?

— С какой бы стати? — Не дожидаясь ее ответа, я продолжал: — Я все вам расскажу, но сначала ответьте на пару вопросов. Кто вам рассказал о драке между Кингом и мной? Вы звонили Дженове после нашего первого разговора?

В сущности, мне было известно, кто кому звонил, поскольку из разговоров с Сэмсоном и Бондхелмом я узнал, что моему клиенту сообщила об этом симпатичная малютка, которой он помог получить роль в фильме. Этой малюткой оказалась Дот Инглиш, привыкшая платить за оказанные ей услуги. Она всегда платила за них, так или иначе, а чаще всего и так и иначе. Но мне все еще не терпелось выяснить, кто сделал первый выстрел в меня и что за этим последовало.

— Удовлетворите мое любопытство, — сказал я. — А потом я расскажу, как было дело, во всех живописных подробностях.

Она размышляла чуть ли не целую минуту, прежде чем ответить.

— Кинг сам позвонил мне после вечеринки — вы же знаете, актеры падки на рекламу.

Я промолчал о том, что информация Кинга была ложью от начала и до конца.

— Что же касается Дженовы, да, я действительно звонила ему. Просто чтобы узнать, нет ли у него новостей для моей колонки.

Я чуть было не погиб из-за этой старой сплетницы, но тем не менее продолжал елейным голосом:

— А вы, случайно, не упомянули в разговоре с ним, что я уже почти завершил расследование и направляюсь к окружному прокурору?

— Ну что вы, мистер Скотт, конечно нет. Просто смешно. А теперь расскажите, кто же это? Как все произошло?

Я погрозил ей пальцем.

— Сначала расскажите, что вы сказали Дженове, дорогая.

Она нахмурилась.

— Я упомянула, что вы очень уверены в своих силах, и, конечно, пересказала ему ваши слова. Естественно, он заинтересовался, поскольку это могло сказаться на судьбе его фильма.

— Естественно, — подтвердил я. — Он настолько естественно заинтересовался, что послал маленького гнома пристрелить меня. Этот гном охотился за мной и чуть меня не прикончил. Очень мило, не правда ли? — Я ухитрился рассмеяться: ха-ха-ха. — Вот так, милочка, из-за вас меня чуть не убили. Хорошенькое веселье!

Ее лицо вытянулось.

— Вы... вы хотите сказать...

— Да, я хочу сказать кое-что, и, надеюсь, это убьет вас, Фанни. Как только я уехал от вас, в меня стреляли, затем я направился в кабинет к Дженове. Возможно, его наемник-гном уже позвонил ему и сообщил о своем промахе, а я тут же начал задавать Дженове неудобные вопросы — неудобные потому, что это он убил Зою Таунсенд. Он настолько расстроился, увидев меня живым и здоровым, что тут же позвонил своему гному и приказал ему сделать еще одну попытку прямо в студии. Как вам это нравится?

Ей это явно не нравилось. Я тоже больше не смеялся и продолжал:

— Дженовы не существует, дорогая, в нем засело несколько пуль из моего револьвера.

В заключение беседы я сказал, что она может написать об этом в своей колонке, затем повернулся и направился к двери, говоря на ходу:

— Ну вот и все. Крупнейшая за последнее время сенсация в Голливуде.

— Мистер Скотт, — после некоторого раздумья спросила она, поднимаясь со стула. — Может быть... могу я рассчитывать на эксклюзивные права?

— Эксклюзивные права?! — Я горько усмехнулся про себя. — Нет! Это абсолютно исключается, моя красавица. Черт побери, об этом надо было думать раньше, когда Кинг бесстыдно наврал вам, а вы все это напечатали в газете. — Я сокрушенно покачал головой. — Вы знаете, на вашем месте я бы ужасно разозлился на Дугласа Кинга. Только из-за него вам придется читать эксклюзивный рассказ Шелла Скотта в газете «Таймс». Я позвонил туда несколько часов назад и передал его Хедде Хоппер.

Фанни буквально рухнула на свой стул.

Видимо, я еще не окончательно разобрался с Кингом, потому что мне просто не терпелось прочесть, что напишет о нем Фанни в завтрашней «Крайер». Выйдя от Фанни, я постарался забыть обо всем на свете и помчался к Шерри.

Шерри встретила меня с улыбкой:

— Все в порядке, милый?

— Да.

Она держала в руке свою любимую оранжевую бурду.

— А где мой коктейль? — спросил я.

Она махнула рукой в сторону спальни:

— Там.

Я последовал за ней в спальню и взял свой бокал. Он стоял на маленьком столике около кровати рядом с кувшином с апельсиновым соком и бутылкой джина. Каково это видеть мне, мужчине, выросшему на бурбоне с водой?

Я кивнул на столик и улыбнулся:

— Кажется, нам обоим необходимо как следует выпить. Я чувствую себя совершенно разбитым, но на этот раз именно тебе досталось по голове. Обычно достается мне.

Мы оба были профессионально перебинтованы и чувствовали себя не совсем хорошо.

Она ничего не ответила, но по ее лицу блуждала нежная улыбка, а полузакрытые голубые глаза искрились весельем.

Я прочистил горло, чувствуя себя усталым, как никогда. В самом деле, я просто не мог вспомнить, чтобы хоть раз в жизни уставал как сегодня. Все мое тело онемело от боли.

— Да, мое солнышко, — сказал я. — Нам сегодня основательно досталось. Мы настоящие инвалиды. Вряд ли мы способны хотя бы просто двигаться.

Шерри медленно подошла ко мне и поставила свой бокал на маленький столик. Я чуть не забыл упомянуть, что она выглядела просто потрясающе в своем старом синем халате.

— Не знаю, Шелл, — сказала она, улыбаясь, и, вздохнув, обвила мою шею руками. И прежде, чем ее полураскрытые губы коснулись моих, добавила: — Мне кажется, сможем.