Patricia Wentworth Miss Silver Intervenes

Патриция Вентворт

Мисс Силвер вмешивается

Анонс

Роман переносит нас в достаточно новую для этой серии ситуацию. Читательский интерес мисс Силвер делит с представителями закона, что выгодно всем — читатель получает разные точки зрения на дело представителей разных методик ведения расследования, а сама мисс Силвер, пока читатель занят общением с полицейскими, незаметно отправляется в Танбридж-Уэлс и выясняет все, что ей надо. Отношения между старшим и младшим поколением наконец нормализуется — младшее поколение готово признать мудрость старшего, и мисс Силвер приобретает своего «доктора Уотсона» в лице молодого сержанта Эбботта.

Открыто высказывается и общая идея цикла романов с мисс Силвер — акцент на человеческие чувства, отсутствием которых, по мнению автора, грешат современные ей детективы. «В детективных романах зачастую тот же недостаток — отсутствие человеческих чувств. Они похожи на игру в шахматы или математическую задачу — сплошные плюсы и минусы. Это неестественно.» Поэтому в романах с мисс Силвер преобладают положительные персонажи, постоянной чертой являются лирические хэппи-энды и нередки счастливые жизненные истории вроде неприхотливого рассказа мистера Дрейка, который проявляет прямоту и решительность по отношению к юной девушке, которую надо спасти. Рядом с ним, правда, несколькими штрихами обрисованы преследуемая нищетой мисс Гарсайд и неловкая попытка немолодого мужчины пофлиртовать с красавицей, вызывающая бурную реакцию со стороны его жены. Это создает прекрасный фон для развития драмы, тем более выигрышный, что все эти люди слабо связаны друг с другом и их истории по большей части автономны.

На этом фоне тем более заметна забота мисс Силвер о сохранении человеческого достоинства при проведении расследования, нежелание торопиться с выводами и предъявлять обвинения. Она удерживает полицейских, остерегает их от торопливости и, казалось бы, очевидных на первый взгляд выводов. «Когда имеешь дело с жизнью других людей, осторожность — величайшая добродетель», говорит она.

Дедуктивный метод мисс Силвер также кристаллизуется, приобретает характерные особенности, что отражено в концовке романа: до сих пор романы с участием мисс Силвер не заканчивались пространными объяснениями публике, столь характерными для мисс Марпл или Эркюля Пуаро. Она исходит из постоянства человеческих привычек. Даже совершая преступления, люди остаются самими собой, таким образом придавая убийству характерные черты и окраску. К сожалению, это не всегда касается любовных линий: так, мистер Дрейк и его избранница несколько более схематичны, чем остальные, и мы не получаем ожидаемой бурной реакции миссис Лемминг на сей неожиданный брак, а это явно упущенная автором возможность внести дополнительный драматический элемент. Без него возникает впечатление, что миссис Лемминг нужна была исключительно как тиран, и побежденная уже не интересна автору.

На сей раз мисс Силвер получает больше похвал, чем обычно, но именно в этом романе очевидны как нигде ее заботливое отношение и внимание к людям. Она выслушивает мистера Дрейка, прежде чем начать свой рассказ — Пуаро никогда бы не сделал ничего подобного! — и выказывает подлинный интерес к семье инспектора Лэма. Она — настоящий лидер в придуманном специально для нее надежном и стабильном мире, полном хороших и порядочных людей.

Впервые роман опубликован в Англии в 1943 году.

На русский язык переведен В. Тирдатовым специально для настоящего издания и публикуется впервые.

А. Астапенков

Глава 1

Мид Андервуд внезапно проснулась. Что-то ее разбудило — какой-то звук, но она не знала, что именно. Ей снилось, что она прогуливается с покойным Джайлсом Армитиджем — Джайлсом, который снова был живым и осязаемым.

Мид с негодованием прислушивалась к звуку, который ее разбудил. Впервые во сне Джайлс оказался так близко от нее. Раньше она иногда слышала его голос, разрывающий ей сердце, иногда это был только шепот, и ей не удавалось разобрать слова, но в этом сне слов не было — только чувство радости и удовлетворения.

Они нашли друг друга, но она проснулась и снова потеряла его. Мид села в кровати, напрягая слух. Уже в третий раз она просыпалась среди ночи с ощущением, что слышала какой-то звук. Но сейчас было совсем тихо, а память не сохранила услышанное во сне. Что же это было? Ветер? Но ночь была безветренной. Проезжающая мимо машина? Ухание совы? Летучая мышь, бьющаяся об оконное стекло? А может быть, чьи-то шаги за дверью или в квартире наверху? Мид отвергала эти версии одну за другой. Автомобиль вряд ли разбудил бы ее. На сову тоже не похоже — звук был иным, и разве кто-нибудь слышал, чтобы летучие мыши натыкались на окна? Перекрытия между этажами в старом доме были слишком крепкими и плотными, чтобы пропускать звук сверху, а в этой квартире все спали.

Мид инстинктивно обернулась к окну. Лунный свет с трудом проникал сквозь туман, скрывающий ночное небо и два старых вяза — возможно, реликты того времени, когда садовая ограда еще не сменила живую изгородь, а на месте дома было поле. Мид встала и подошла к подъемному окну, слишком тяжелому, чтобы можно было его передвигать без ворота. Верхняя панель была опущена позади нижней, и Мид приходилось всматриваться в туман через двойное стекло.

Она ухватилась за ворот, подняла обе панели — открылась нижняя половина окна. Но белая пелена тумана, сквозь которую едва просвечивала луна, оставалась непроницаемой. Склонившись над подоконником, Мид не могла ничего разглядеть и ничего не слышала. Туманная ночь была безмолвна, дом спал, и только Мид Андервуд бодрствовала, возвратившись из счастливых сновидений в реальный мир, в котором Джайлс Армитидж покоился на дне морском.

Мид опустилась на колени у окна и, опершись локтями на подоконник, погрузилась в печальные размышления. Никакого звука не было. Она проснулась, потому что была трусихой, потому что нервы снова сыграли с ней дурную шутку, напугав ее эхом взрыва, который три месяца назад разбудил их посреди Атлантики. С этим необходимо справиться. Мид хотелось работать — быть занятой так, чтобы не видеть по ночам подобных снов и не слышать таких звуков. Ее ребра зажили, а сломанная рука действовала вновь, но сердце заживает дольше, чем кости. Мид с радостью умерла бы вместе с Джайлсом, но он погиб один, а она очнулась в больничной палате, узнав, что осталась в живых, но потеряла Джайлса.

Она смотрела в окно и, собрав всю силу воли, пыталась бороться с отчаянием. «Скоро я начну работать, — думала Мид, — и тогда станет легче. Я уже занята полдня, упаковывая посылки, — это лучше, чем ничего. Все так добры ко мне, даже тетя Мейбл — я бы хотела любить ее больше. Если бы можно было уехать отсюда и не видеть вокруг себя людей, которые меня жалеют!»

Холодный влажный воздух касался ее лица, груди, обнаженных плеч. Туман давил на глаза, словно повязка. Мид вспомнила жалобы Мэри Хэмилтон: «Мне надели повязку на глаза, и я ничего не вижу!» Ужасно! Совсем как в ту ночь, когда корабль затонул вместе с Джайлсом. Дрожь пробрала Мид с головы до ног. Она тряхнула головой, отгоняя мрачные воспоминания, и поднялась. Сколько раз она говорила себе: «Я не хочу вспоминать об этом». Если закрыть дверь за прошлым, с ним будет покончено раз и навсегда. Никто не может заставить ее переживать это снова, кроме нее самой, — это она сама предательница, она тайком отодвигает засовы и впускает врага. Но в ее крепости ей не нужны предатели. Нужно следить за засовами и ждать, когда враг устанет и отступит.

Мид вернулась к кровати и легла. Ночная тишина стала еще ощутимее. Странно, что в таком большом доме не слышно ни малейшего звука, который бы свидетельствовал о том, что он обитаем…

Хотя так ли это? Где находятся люди, когда они спят? Наверняка не там, где лежат их тела, ничего не видя и не чувствуя. Где была она, прежде чем проснулась? Прогуливалась с Джайлсом…

Дверь в прошлое приоткрылась вновь. «Ты не должна думать о себе! — мысленно твердила Мид. — Думай о других людях в этом доме — только не о себе и не о Джайлсе…»

На месте Ванделер-хауса — четырехэтажного здания с полуподвалом — когда-то, когда деревню Путни еще не поглотил Лондон, было поле. Теперь массивный квадратный дом лишился большей части своей территории и был разделен на квартиры. Здесь жил и творил старый Джозеф Ванделер, которого называли английским Винтерхальтером[1]. Он неоднократно соперничал с этим знаменитым придворным художником, когда писал портреты принца Альберта[2], королевы Виктории[3], маленьких принцев и принцесс. Кисти Ванделера принадлежали также портреты мистера Гладстона[4] и лорда Джона Расселла[5], Диззи[6] и Пэм[7], герцога Веллингтона[8] и архиепископа Кентерберийского[9]. Он изображал всех красивых леди своего времени, делая их еще красивее, и всех некрасивых — интересными. Тактичный человек, радушный хозяин, — щедрый друг, Джозеф Ванделер проторил своим творчеством путь к славе, богатству и жене с солидным приданым.

Однажды Ванделер-хаус почтила своим присутствием королевская семья. Тысячи свечей горели в канделябрах, пять тысяч роз украшали комнаты во время бала. Теперь же когда-то роскошно меблированное помещение было разделено на восемь квартир — по две на каждом этаже — и полуподвал, где размещались центральное отопление, кладовки и комната смотрителя. Яства больше не подавали на столы одно за другим из большой кухни. Вместо этого в каждой квартире была крошечная кухонька, куда каким-то чудом втиснулись раковина, электрическая плита и несколько шкафчиков. Широкая парадная лестница уступила место лифту и узким, уже без ковровых дорожек, бетонным ступенькам, проложенным с этажа на этаж вокруг шахты лифта.

Мид Андервуд все это было хорошо знакомо. Она начала перебирать в уме квартиры и их обитателей. Это было лучше, чем считать овец, что требовало большей сосредоточенности. Овцы не помогали удержать мысли, рвущиеся за запретную дверь. Другое дело — люди.

Мид начала снизу — со старого Джеймса Белла, смотрителя и швейцара, который жил в полуподвале, в душной комнатушке между котельной и одной из кладовок. Джимми — веселый старикан с лицом, похожим на сморщенное яблоко, и блестящими голубыми глазами. «Доброе утро, мисс. Доброе утро, миссис Андервуд. Да, сегодня прояснилось. Не может же дождь идти вечно». Возможно, это правда, и солнце когда-нибудь засияет вновь…

Квартира номер один — старая миссис Мередит, которая выезжает в инвалидном кресле, вся закутанная в шали. Как ужасно превратиться в кучу шалей! Лучше быть несчастной, но живой, чем забыть, что такое жизнь. Лучше горевать по мертвому возлюбленному, чем утратить память о любви. Компаньонка миссис Мередит, мисс Крейн — болтливая особа в больших круглых очках на бледном пухлом лице. Угрюмая горничная Пэкер, которая никогда ни с кем не разговаривает. Сейчас все трое спят. Интересно, открывает Пэкер рот хотя бы во сне?

В другой квартире на первом этаже живут миссис и мисс Лемминг. Мид жалела Агнес Лемминг — она отказалась от всего ради своей эгоистичной мамаши. Бедняжка могла бы выглядеть много лучше, если бы хоть немного заботилась о своей внешности. Но новые платья, перманент и косметика доставались миссис Лемминг — все еще красивой женщине с пышными седыми волосами, блестящими глазами и превосходным цветом лица. У бедной Агнес такая приятная улыбка, но пользы от этого никакой — на ее долю выпала вся домашняя работа и бесконечные поручения. «Лучше бы Агнес призвали на военную службу, — думала Мид. — Это дало бы ей шанс превратиться из рабыни в человеческое существо. Сейчас ей, должно быть, лет тридцать пять…»

Номер три — квартира Андервудов. Сейчас в ней живут она сама, тетя Мейбл и — в каморке для горничной — Айви Лорд. Дядя Годфри служит на севере. Мид нравился дядя Годфри — спокойный, мягкий и робкий, несмотря на то, что был подполковником авиации, награжденным крестом за боевые заслуги. И как его только угораздило жениться на тете Мейбл? Они абсолютно не подходят друг другу. Возможно, все дело в застенчивости дяди Годфри — тетя Мейбл избавляла его от необходимости поддерживать беседу. Как бы то ни было, они женаты почти шестнадцать лет и очень друг друга любят. Странная пара…

Через проход, в квартире номер четыре, живет мисс Гар«сайд — пожилая, чопорная и надменная. „Строит из себя невесть что, — говорит о ней тетя Мейбл. — А кто она, собственно, такая?“ Мисс Гарсайд происходила из интеллигентной семьи и, по мнению миссис Андервуд, претендовала на утонченный вкус. Ее фигура и убеждения были одинаково несгибаемыми, а глаза всегда смотрели мимо соседей, словно созерцая звезды. Мид казалось, будто она обладала способностью находиться в разных местах в одно и то же время. Интересно, где она сейчас?

Куда легче думать о мистере и миссис Уиллард из квартиры номер пять. Мид четко представляла их спящими в опрятных постелях, без единой морщинки на простыне или наволочке. Разумеется, мистер Уиллард перед сном снял очки, но, вне всякого сомнения, он все равно выглядит точно так же, как в бодрствующем состоянии: щеголеватый даже в пижаме, аккуратно причесанный, с противогазом под рукой. Из всех обитателей дома его труднее всего представить как человека, который ищет убежища в сновидениях. Удается ли ему это хоть иногда? И вообще, дозволено ли такое государственным служащим?

Миссис Уиллард лежит в другой кровати, отделенной столиком от кровати мужа. В дневное время обе кровати покрыты розовым шелком, расшитым жутковатого вида красными и синими цветами, существующими только в воображении автора рисунка. Ночью покрывала аккуратно сложены на стуле — об этом заботится мистер Уиллард.

В отличие от супруга, миссис Уиллард аккуратной не назовешь. Ее волосы, уже и не каштановые, но еще и не поседевшие, торчат во все стороны. Она кошмарно одевается и говорит с типично лондонским акцентом, но все равно миссис Уиллард очень славная — называет всех соседок «дорогуша», и это почему-то не вызывает протеста. Куда же миссис Уиллард устремляется в своих снах? Мид предположила, что в детскую, где куча ребятишек: младенец в колыбели, близнецы в одинаковых комбинезончиках, неопрятные шумливые школьники, девочка с длинной светлой косой… Но у бедной миссис Уиллард никогда не было детей.

Напротив, в квартире номер шесть, спит мистер Дрейк. Хотя, может быть, и не спит. Иногда он выходит из дому среди ночи — его шаги слышны на гравии перед домом. Интересно, вышел ли он и сейчас или всего лишь блуждает где-то во сне? Что может сниться такому человеку, как мистер Дрейк? Странный тип — черные брови, как у Мефистофеля, и густые серо-стальные волосы. Никто, кажется, не знает, куда он ходит и чем занимается. Если с ним встретишься в лифте, он всегда вежлив, но не более. Миссис Уиллард думает, что его гложет какое-то тайное горе.

Теперь верхний этаж. Квартира номер семь пустует — Спунеры на военной службе. Мистер Спунер оторвался от своего склада шерсти и облачился в форму, которая выглядела нелепо на его дородной фигуре. Он все так же бодр и весел, все так же болтает о своей «малютке». Миссис Спунер служит в ВТС[10] — она по-прежнему моложавая, хорошенькая, суетливая и пытается быть остроумной (иногда ей это удается). Возможно, сновидения уносят ее в мир, откуда ее вырвали, — маленький уютный мирок со сплетнями за бриджем, с новыми платьями и шляпками, походами с Чарли в кино и возвращением домой к ужину. Весьма тривиальный мир, но другого у нее никогда не было, и сейчас она может обрести его только во сне.

В последней, восьмой квартире живет мисс Кэрола Роуленд — актриса. Наверняка взяла себе псевдоним. Интересно, как ее зовут по-настоящему? Но как бы ни звали хорошенькую дерзкую девчонку и какой бы цвет ни имели ее волосы в детстве, в двадцать с лишним лет она оставалась хорошенькой и дерзкой, хотя и стала пергидролевой блондинкой.

Мид зевнула — ее начал одолевать сон. И почему только Кэрола Роуленд поселилась в таком скучном месте? Что ей снится — бриллианты и шампанское, пенящееся в бокале… пена морских волн… корабельная качка… Мид снова погружалась в прежние сновидения.

В соседней комнате крепко спала миссис Андервуд с папильотками в волосах и с питательным кремом на лице; ее плечи покоились на трех больших подушках. Окно, как совсем недавно в комнате Мид, было открыто сверху, и туман нависал серебристым занавесом над брешью поверх двойных стеклянных панелей. Что-то, двигаясь в туманной мгле, приблизилось к окну. Послышался слабый скрип — как будто рука, проскользнув в отверстие, надавила на рамы. Его сменил совсем тихий звук, доступный лишь самому чуткому слуху. Но никто ничего не услышал и не проснулся. Что-то легкое, как лист, скользнуло на пол и осталось лежать там. Тень передвинулась к окну Мид, теперь открытому снизу. Ухватиться там было не за что — только Холодное гладкое стекло сверху и пустое пространство внизу.

Не задержавшись у окна, тень прошла мимо и исчезла. На сей раз не было никаких звуков.

Мид снился сон, но Джайлса в нем уже не было. Она блуждала во мраке, тщетно пытаясь его найти…

Глава 2

Мисс Силвер дала себе минуту отдыха, отложила носок, который она вязала, и огляделась вокруг с чувством искренней благодарности. Столько людей из-за бомбежек лишились крова и потеряли все, а ее скромная квартира в Монтэгю Меншинс оставалась невредимой — даже оконные стекла были целы.

«Мне повезло», — думала она, глядя на брюссельский ковер с красочным рисунком, голубые плюшевые портьеры, слегка потускневшие за три года, хотя после чистки они смотрелись весьма недурно, обои с цветочками также немного поблекшие, что, впрочем, было незаметно благодаря висевшим на стенах картинам. Мисс Силвер перевела умиротворенный взгляд с гравюры Лэндсира «Монарх из Глена»[11] в современной рамке из желтого клена на репродукции «Пузырей», «Пробуждения души» и «Черного брауншвейгца»[12]. Уютная комнатка в уютной квартире — простая, но со вкусом обустроенная. Мисс Силвер, работая гувернанткой за грошовое жалованье, и надеяться не могла на такой комфорт. Если бы она не сменила профессию, у нее не было бы ни плюшевых занавесей, ни брюссельского ковра, ни гравюр на стали, ни мягких кресел с голубой и зеленой обивкой и резными ореховыми ножками. Все это стало реальностью лишь потому, что ряд необычайных событий превратил ее из гувернантки в частного детектива, чьи расследования неизменно заканчивались успехом. Будучи глубоко религиозной, мисс Силвер искренне благодарила Провидение за то, что оно хранило ее в течение двух лет войны.

Она уж было снова собралась приняться за носок, который вязала для своего младшего племянника Алфреда, только что начавшего служить в авиации, когда дверь открылась и ее бесценная горничная Эмма доложила о приходе миссис Андервуд. В комнату вошла одна из тех пухлых женщин, которым одежда всегда чуть маловата. Костюм из черного сукна слишком откровенно подчеркивал формы миссис Андервуд. К тому же на лице у нее было слишком много пудры и помады, а без карандаша для век ей можно было бы и вовсе обойтись. Волосы под причудливой ультрамодной шляпкой были так аккуратно уложены, как будто она только что пришла прямо от парикмахера. Юбка выглядела слишком короткой, а чулки — слишком тонкими для ее массивных ног, тугие туфли только подчеркивали их размер, явно причиняя боль при ходьбе. Ослепительно улыбаясь и протянув руку, она сделала шаг навстречу мисс Силвер.

— О мисс Силвер, вы, конечно, понятия не имеете, кто я, но мы встречались несколько недель тому назад у миссис Чарлз Морей. Маргарет бесспорно очаровательное создание! И вот я, случайно проходя мимо, решила заглянуть к вам. Только не говорите, что вы забыли о нашей встрече, — я бы никогда не смогла вас забыть!

Мисс Силвер улыбнулась и пожала гостье руку. Она хорошо помнила миссис Андервуд. «Бедный старина Годфри Андервуд женился на самой глупой бабе Лондона, — говорил о ней Чарлз Морей. — Она буквально вешается на шею Маргарет, а той не хватает духу выставить ее за дверь. Вместо этого она приглашает ее к чаю. Если это будет продолжаться, я когда-нибудь опрокину на нее кувшин с молоком!»

— Как поживаете, миссис Андервуд? — любезно осведомилась мисс Силвер. — Разумеется, я вас прекрасно помню.

Гостья села. Два ряда жемчужин на ее груди поднимались и опускались быстрее обычного. Хотя их обладательница, по всей вероятности, воспользовалась лифтом, глядя на них, можно было подумать, что она бегом поднялась по лестнице на третий этаж.

Отвергнув столь абсурдное предположение, мисс Силвер спросила себя, почему миссис Андервуд нервничает и не явилась ли она к ней как к профессионалке.

— Прошу прощения, миссис Андервуд, — сказала мисс Силвер после нескольких вступительных замечаний о погоде, — но всегда лучше сразу переходить к делу. У вас есть какая-нибудь особая причина для прихода сюда, или это всего лишь дружеский визит?

Миссис Андервуд покраснела. Нельзя сказать, чтобы это было ей к лицу — под толстым слоем пудры ее кожа приобрела безобразный фиолетовый оттенок. Она деланно рассмеялась.

— Ну конечно дружеский — ведь вы приятельница дорогой Маргарет! Это всего лишь случайность — я шла мимо, увидела над входом надпись «Монтэгю Меншинс» и почувствовала, что не могу не повидаться с вами.

Мисс Силвер защелкала спицами, думая о том, как прискорбно, что лживость так распространена, — это порок, от которого следует решительно избавляться в юные годы.

— А как вы узнали, что я живу здесь? — чопорно осведомилась она.

Лицо посетительницы вновь стало фиолетовым.

— Об этом случайно упомянула Маргарет Морей. Какая у вас прелестная квартирка! Вообще квартира, по-моему, куда лучше, чем собственный дом. Неудивительно, что горничные не желают служить в домах, где им приходится бегать по лестницам. К тому же, если вы уходите, вам достаточно положить в карман ключ от входной двери.

Мисс Силвер молча вязала, надеясь, что гостья вскоре перейдет к делу. Какой же у нее неприятный пронзительный голос — такие звуки издает треснувший фарфор!

— Конечно, в квартире есть свои отрицательные стороны, — продолжала миссис Андервуд. — Когда я жила в деревне, то обожала свой сад. Но мужу нужно было находиться поближе к месту работы — вы ведь знаете, он служит в министерстве авиации. А когда его командировали на север, я осталась с квартирой на руках. Если бы не война, я бы могла сто раз ее сдать, но сейчас никто не хочет жить в Лондоне. Правда, это не совсем Лондон, а Пугни — очаровательный старый дом, которому самое место в деревне. Он принадлежал Ванделеру — художнику, который рисовал королеву Викторию и ее детей и заработал на этом громадное состояние. Многим людям его профессии такое и не снилось. Впрочем, думаю, у него были и личные средства. Содержать такой дом обходилось недешево. После смерти Ванделера он долго пустовал, а потом его переделали в многоквартирное здание. Сад там, конечно, уже не тот, что был, хотя сейчас нанять садовника практически невозможно. Мне бы хотелось переехать поближе к мужу — на днях я присмотрела коттедж с тремя комнатами и кухней, но за него просили пять с половиной гиней в неделю…

— Такие непомерные цены не следует поощрять, — сказала мисс Силвер.

— Потому я и решила пока остаться в Пугни.

— Уверена, что вы поступили разумно.

— Хотя, как я говорила, там свои недостатки — приходится жить бок о бок с другими людьми. В доме восемь квартир — думаю, вы понимаете, что, когда ездишь с человеком в лифте, волей-неволей с ним знакомишься.

Мисс Силвер кивнула.

Жемчуг на груди миссис Андервуд продолжал подниматься и опускаться.

— С некоторыми соседями стараешься поддерживать дружеские отношения, но они не всегда этого хотят. К примеру, мисс Гарсайд. Не знаю, кто она такая, чтобы напускать на себя такое высокомерие. Смотрит на вас в лифте так, словно вы находитесь на противоположной стороне улицы, а она видит вас впервые в жизни и если встретит снова, го ни за что не узнает. На редкость грубая особа. Вообще-то я ничего не имею против соседей, но со мной живет Мид, а она очень привлекательная девушка… Хотя Мид — племянница моего мужа, а не моя, но для меня это не имеет значения, и я с радостью предоставляю ей жилище, пока она в нем нуждается. Но когда в квартире с вами живет молодая девушка, приходится быть осторожным вдвойне…

Перед мисс Силвер забрезжил свет.

— Кто-то досаждает вашей племяннице?

— Я же говорила, что она племянница моего мужа, хотя мне это безразлично… Нет, никто ей не досаждает, и я уверена, что в доме проживают вполне достойные люди… Мне бы не хотелось, чтобы у вас на этот счет создалось неправильное впечатление.

Мисс Силвер интересовало, какое именно впечатление хотела произвести на нее гостья. Покуда она говорила о покойном мистере Ванделере и своем доме, ее дыхание было более-менее в норме. Теперь же оно вновь участилось. Миссис Андервуд явно что-то беспокоило — что-то очень серьезное, что заставило ее обратиться к Маргарет Морей за адресом мисс Силвер и приехать из Пугни в Монтэгю Меншинс. Но сейчас она колебалась. К мисс Силвер не раз являлись посетители, которые могли бы стать ее клиентами, но они уходили, так и не обратившись за помощью, оставив свои тревоги при себе.

Мысль о том, что эта пухлая расфуфыренная дама может испытывать тайный страх, не вызвала улыбки на губах мисс Силвер. Она видела, что миссис Андервуд чем-то напугана по-настоящему.

— Очень важно иметь правильное впечатление обо всех, — промолвила мисс Силвер. — Люди не всегда таковы, какими кажутся, верно?

Миссис Андервуд опустила глаза — это было похоже на то, как опускают шторы, но сделала она это недостаточно быстро. Мисс Силвер успела заметить мелькнувший в ее глазах панический ужас — ужас животного, угодившего в западню.

— Чего вы боитесь, миссис Андервуд? — спросила мисс Силвер, внимательно глядя на собеседницу.

Обтянутая перчаткой пухлая рука порылась в сумочке, извлекла оттуда носовой платок и приложила к напудренному лицу. Пронзительные ноты в голосе сменило невнятное бормотание:

— Здесь так душно…

На верхней губе миссис Андервуд поблескивали капли пота. Она вытерла их платком, испачкав его помадой. Женщина выглядела на редкость вульгарной, что не нравилось мисс Силвер. Но ее чувство долга не позволяло ей отпустить эту смертельно напуганную женщину, не выяснив причину ее страха.

— Что-то пугает вас, — мягко, но решительно сказала она. — Вы пришли сюда, чтобы рассказать мне о ваших страхах, не так ли? Почему бы вам этого не сделать?

Глава 3

Миссис Андервуд слегка вздрогнула.

— Не знаю, о чем вы… Сегодня удивительно теплый день — вам не кажется?

— Мне кажется, что вы чего-то боитесь, — настаивала мисс Силвер, — и что вам лучше все мне рассказать. Когда мы разделяем с кем-то наши тревоги, то мы уменьшаем их.

Миссис Андервуд тяжело вздохнула.

— Вы мне не поверите, — с неожиданным простодушием сказала она.

Мисс Силвер улыбнулась.

— Я могу поверить чему угодно, миссис Андервуд.

Но момент откровенности миновал. Жемчужины снова пришли в движение.

— Сама не знаю, почему я так сказала. Девушки иногда ходят во сне, и из-за этого не стоит поднимать шум.

— Ваша племянница ходит во сне?

— О нет, не Мид. Впрочем, я бы этому не удивилась после всего, что ей пришлось пережить.

Мисс Силвер вновь принялась за вязанье. Спицы ободряюще защелкали.

— Вот как? — удивилась она.

— Корабль, на котором она плыла, был торпедирован. В прошлом году Мид везла в Америку детей своего брата, после того как он погиб во Франции. Его жена — американка, она в это время была у родителей в Штатах, и Мид привезла к ней детей, чтобы ее утешить. Домой она смогла вернуться только в июне. В корабль попала торпеда, бедняжка была ранена и потеряла своего жениха — они познакомились в Америке и еще не объявляли о помолвке. Он выполнял какую-то секретную миссию — кажется, связанную с танками. Возможно, мне не следовало об этом говорить. Хотя какая разница — ведь он все равно утонул. Конечно, для Мид это было страшным потрясением.

Миссис Андервуд наконец разговорилась. Мисс Силвер припомнила, что сказал о ней Чарлз Морей: «Фонтанирующий газовый баллон», и как Маргарет справедливо заметила: «Чарлз, дорогой, газ не фонтанирует».

— Естественно, — кивнула мисс Силвер. — Но вы сказали, что во сне ходила не ваша племянница.

Миссис Андервуд приложила платок к губам.

— Ну, не знаю… Вряд ли это Мид… Возможно, это была Айви.

— Айви?

— Горничная — Айви Лорд, Я бы не стала ее держать, но сейчас так трудно найти прислугу, что приходится со многим мириться.

Спицы продолжали щелкать.

— А почему вы думаете, что эта девушка ходит во сне? — спросила мисс Силвер.

Миссис Андервуд судорожно глотнула.

— На полу в моей спальне лежало письмо…

— Да? — подбодрила ее мисс Силвер, видя, что пухлые бледные щеки собеседницы вновь приобрели фиолетовый оттенок.

— Как оно могло туда попасть? Сколько я ни ломала голову, но так и не нашла никакого объяснения. Когда я ложилась спать, письма там не было — это точно. А если так, кто его туда положил? Дверь на ночь заперли, в квартире были только я, Мид и Айви. А когда я проснулась, этот клочок бумаги лежал прямо под окном.

— Клочок бумаги или письмо?

Миссис Андервуд промокнула платком лоб.

— Клочок, оторванный от моего письма. Очевидно, кто-то ночью вошел ко мне в комнату и положил его туда, потому что вчера вечером его там не было — могу в этом поклясться. — Рука, сжимавшая платок, дрогнула, и она положила ее на колени.

Мисс Силвер склонилась вперед.

— А почему это вас так пугает? Что-то было в этом письме?

Рука еще сильнее стиснула платок.

— Нет-нет, — быстро ответила миссис Андервуд. — В нем не было ничего особенного — обычное деловое письмо. Просто я не понимаю, как оно туда попало, и это меня тревожит. Глупо, конечно, но жаркая погода и война… все это действует на нервы, не так ли?

Мисс Силвер кашлянула.

— Слава богу, мои нервы в порядке. Вы написали или получили это письмо?

Миссис Андервуд достала пудреницу и занялась своим лицом.

— Написала… Там не было ничего важного, да и на полу лежал только обрывок…

— Но вы не отправили его?

Пудреница едва не выскользнула из дрожащих пальцев.

— Я… ну…

— Значит, отправили? Лучше расскажите мне правду, миссис Андервуд. Письмо было отправлено, и поэтому вы встревожились, найдя обрывок на полу вашей спальни.

Миссис Андервуд открыла рот и тут же его закрыла. Она напомнила мисс Силвер выброшенную на берег рыбу. Зрелище было не из приятных.

— Если кто-то вас шантажирует… — начала мисс Силвер.

Миссис Андервуд протянула вперед обе руки, будто пытаясь оттолкнуть что-то.

— Откуда вы знаете?

Мисс Силвер добродушно улыбнулась.

— Знать такие вещи — моя профессия. Вы испугались из-за письма. Естественно, это предполагает шантаж.

Объяснение выглядело на редкость простым, и миссис Андервуд почувствовала облегчение. Самое худшее — или почти самое худшее — было позади. Она не думала, что сможет кому-то об этом рассказать — даже когда брала адрес у Маргарет и когда поднималась в лифте и звонила в дверь. Но когда эта убого одетая, похожая на гувернантку особа обо всем догадалась, все сомнения сразу отпали. Конечно, все рассказывать незачем…

Слова мисс Силвер прозвучали как эхо ее мыслей:

— Вам необязательно рассказывать мне то, о чем вы не хотите говорить.

Миссис Андервуд откинулась на спинку стула.

— Ну, если вам необходимо это знать, я отправила письмо. Потому я и испугалась.

— Боже мой! — Мисс Силвер покачала головой. — Вы написали письмо, отправили его, а потом обнаружили клочок под окном вашей спальни?

— Совершенно верно.

— А вы сами отправили письмо или поручили это вашей горничной?

— Я отправила его собственноручно.

— И у вас не осталось копии?

— Хватит с меня того, что я смогла написать один экземпляр.

Некоторое время мисс Силвер молча вязала.

— Ваше письмо, — снова заговорила она, — было ответом человеку, который шантажирует или шантажировал вас. Вы знаете, кто это?

Миссис Андервуд энергично покачала головой. Лицо ее вновь стало фиолетовым.

— Понятия не имею, В письме был обратный адрес — это другой конец Лондона, но я поехала туда. Там оказалась табачная лавка. Продавец сказал, что многие их клиенты получают письма на этот адрес — вероятно, потому, что их дома разбомбили. Я не поверила ни единому слову, но больше ничего узнать не смогла. Поэтому я бросила свое письмо в почтовый ящик и поехала домой.

— Вы отправили ваше письмо на другом конце Лондона?

— Да. Это меня и пугает. Как оно вернулось в Ванделер-хаус и каким образом Айви Лорд нашла его обрывок и подбросила ко мне в комнату? Это могла сделать только она. Но если Айви наткнулась на обрывок моего письма, когда ходила во сне, значит, тот, кому я его написала, живет со мной в одном доме. Разве это не кошмар? Каждый раз, когда я об этом думаю, мне кажется, что у меня начинается сердечный приступ. А если Айви не ходит во сне, то все еще страшнее: получается, что она в сговоре с этим негодяем, кто бы он ни был. Но какой смысл подбрасывать мне клочок моего письма? Толку от этого нет никому, а у Айви от этого могут быть только одни неприятности. Поэтому после двух бессонных ночей я вспомнила, что Маргарет говорила о вас, узнала ваш адрес и приехала. Вот вам правда.

Да, это была правда, и говорила ее совсем другая женщина — та, которая родилась и выросла в деревне и сумела сохранить остатки сельской проницательности. Глупая баба Чарлза Морея куда-то испарилась.

Мисс Силвер одобрительно кивнула.

— Отлично, миссис Андервуд. Знаете, вам следовало бы обратиться в полицию.

Голова качнулась снова.

— Я не могу.

— Так все говорят, — вздохнула мисс Силвер. — Поэтому шантажисты и не унимаются. Вы уже посылали ему деньги?

— Пятьдесят фунтов. Понятия не имею, как объяснить это Годфри.

— Деньги были в письме, которое вы отправили на другом конце Лондона?

— Нет, они были в первом письме — я отправила его полгода назад, сразу после отъезда Годфри на север. Но на сей раз я решила, что не буду платить. Да у меня и денег не осталось. Это и было написано на том клочке — «мне нечем вам заплатить».

Спицы мисс Силвер опять защелкали.

— Очевидно, шантажист угрожает сообщить что-то вашему мужу. Почему бы вам самой не рассказать ему об этом?

Миссис Андервуд тяжко вздохнула.

— Я не могу, — повторила она.

Мисс Силвер укоризненно покачала головой.

— Было бы куда лучше, если бы вы это сделали. Но я не стану на вас давить. Почему вы думаете, что эта девушка, Айви Лорд, может ходить во сне? Вам известно, что с ней это уже случалось?

Миссис Андервуд уставилась на нее.

— Разве я вам не говорила? Очевидно, от волнения забыла. Первым делом Айви рассказала мне о том, как она ходила во сне. Когда она однажды утром обнаружила свои ботинки, которые почистила на ночь, перепачканными в грязи, ее тетя посоветовала ей устроиться работать в квартире, и лучше не на первом этаже, потому что девушке не подобает шляться по ночам бог знает где в ночной рубашке и ботинках. Мне кажется, я об этом упомянула.

Мисс Силвер покачала головой.

— Нет, мне вы об этом не рассказывали. Так что вы хотите от меня, миссис Андервуд? Чтобы я поехала в Путни и повидалась с вашей горничной?

Но Мейбл Андервуд уже поднялась, спрятав пудреницу и носовой платок в лаковую черную сумочку. Сельские манеры и голос вновь скрылись под лощеной оболочкой.

— Нет-нет, мне и в голову не приходило так вас беспокоить. Вы очень любезны, но я не рассчитывала на ваши профессиональные услуги, а просто заглянула побеседовать по-дружески. Я могу рассчитывать на конфиденциальность, не так ли?

— Безусловно, можете, — ответила мисс Силвер с легким укором в голосе, пожимая ей руку. — До свидания, миссис Андервуд.

Глава 4

В течение трех часов Мид упаковывала посылки и смертельно устала. Когда она вышла на улицу, то направилась к углу, надеясь, что ей не придется очень долго ждать автобуса, чтобы ехать в универмаг «Хэрродс» за покупками для тети Мейбл. Это поручение было последней каплей, но Мид не могла отказаться, так как в ответ немедленно бы услышала: «Если ты не в состоянии упаковать несколько посылок и потратить пять минут на покупки, чтобы избавить меня от беготни по Лондону, как, по-твоему, ты сможешь справляться со своими обязанностями в ВТС?»

Автобус пришел почти через десять минут.

Была половина шестого, когда Мид вышла из «Хэрродса» через одну из боковых дверей и столкнулась лицом к лицу с Джайлсом Армитиджем, Джайлс, глядя с высоты своего роста, увидел девушку в сером фланелевом костюме и черной шляпке — миниатюрное создание с растрепанными темными волосами и глубокими серыми глазами на осунувшемся лице. Когда она его увидела, глаза ее засияли как звезды, а бледные щеки залились румянцем. Пальцы девушки вцепились ему в руку, и тихий голос произнес:

— Джайлс…

Внезапно колени девушки подогнулись, и она бы рухнула на тротуар, если бы Джайлс не подхватил ее. Девушка была легкой как пушинка, ему казалось, будто он держит котенка.

Несомненно, она знает его… Джайлс остановил такси и усадил в него Мид.

— Поезжайте вдоль парка и помедленнее, пока я не попрошу вас остановиться.

Он сел в машину и захлопнул дверцу. Девушка откинулась на сиденье — глаза ее были открыты. Она протянула к нему руки, и Джайлс обнял ее, прежде чем успел осознать, что делает. Казалось, и девушка, и, как ни странно, он сам этого ожидали. Это выглядело абсолютно естественно. Джайлс ощущал жгучее желание заботиться о ней, вернуть румянец ее щекам и блеск ее глазам, хотя и не мог вспомнить, чтобы они когда-либо встречались. Девушка повторяла его имя так, как произносят имя горячо любимого человека. Неудобства, которые причиняет потеря памяти, вновь дали о себе знать. О чем ему говорить с девушкой, которая помнит то, что он забыл?

Мид внезапно отстранилась и произнесла совсем другим голосом:

— В чем дело, Джайлс? Почему ты молчишь? Что с тобой? Я боюсь…

Майор Армитидж был человеком действия. В его ярко-голубых глазах, устремленных на квадратное загорелое лицо девушки, мелькнула улыбка.

— Пожалуйста, не бойтесь! — быстро отозвался он. — И не вздумайте снова падать в обморок. Бояться должен я. Так что, пожалуйста, помогите мне. Понимаете, мой корабль был торпедирован, и я потерял память. Теперь я чувствую себя полным идиотом.

Мид отпрянула в угол сиденья. Джайлс не помнит ее!

— Я не упаду в обморок, — сказала она, хотя в груди у нее все похолодело. Это было уже чересчур. Джайлс воскрес из мертвых, но стал для нее чужим. Он смотрел на нее так, как во время их первой встречи у Китти ван Лоо. На сердце у Мид вновь потеплело — в тот раз Джайлс влюбился в нее с первого взгляда, так почему это не может произойти снова? Какое имеет значение, что он потерял память? Главное, что он жив! «Боже, благодарю тебя за то, что вернул мне его!»

Видя, что глаза девушки вновь заблестели, а щеки порозовели, Джайлс испытал странное ощущение, как будто он создал нечто прекрасное.

— Кто вы? — спросил он.

— Мид Андервуд.

— Мид Андервуд… — медленно повторил Джайлс. — Красивое имя. Я называл вас Мид? Мы были на ты?

В голове у него что-то мелькнуло и тут же погасло, прежде чем он успел это ухватить.

— Да, — подтвердила Мид.

— Я давно тебя знаю?

— Не очень. Мы познакомились в Нью-Йорке первого мая у Китти ван Лоо. Ты помнишь ее?

Джайлс покачал головой.

Мид смотрела на его голубые глаза и светлые кудрявые волосы над загорелым лбом. «Он жив — все остальное неважно». Впрочем, она была рада, что Джайлс не помнит Китти ван Лоо.

— Я не помню ничего, кроме работы, которой там занимался. Для меня все покрыто мраком после Рождества тридцать девятого года. — Его голос дрогнул. — Я даже не помню, как погиб мой брат Джек. Он был со мной в Дюнкерке[13], и я знал, что его убили, но до сих пор не могу вспомнить, как это произошло. Узнал все от одного парня, который находился там с нами. Я помню, что был во Франции и смог выбраться из Дюнкерка, помню работу, которую выполнял в военном министерстве, смог даже сообщить им все технические подробности моей работы в Штатах. Забавно, но я даже помню парня в моем первом полку, который потрясающе играл в бридж. Каждый вечер он напивался вдрызг, но на игру это не влияло — он не забывал ни одну карту и никогда не ошибался. А вот личные воспоминания испарились напрочь. Значит, мы познакомились у Китти ван Лоо… И куда же мы пошли потом?

Он увидел, как Мид оживилась.

— О, мы бывали во многих местах!

— Приятных?

— Даже очень.

— А когда ты вернулась в Англию?

— В июне. — Наблюдая за Джайлсом, Мид заметила, как внезапно покраснело его лицо.

— И я тоже — по крайней мере, так мне сказали. Вернее, я уже возвращался, но в корабль угодила торпеда. — Он рассмеялся. — Через пару дней меня подобрало грузовое судно. Кажется, я отбивался, и они подняли меня на борт силой. Сам я ничего об этом не помню — меня стукнуло по голове, и я пришел в себя уже в больничной палате в Нью-Йорке, где никто не знал, кто я такой. Но ты сказала, что вернулась в июне. Случайно Атлантика не была одним из тех мест, которые мы с тобой посещали? Неужели была? Ну тогда, надеюсь, что это я спас тебе жизнь.

Мид кивнула. Несколько секунд она не могла произнести ни слова. Воспоминания были слишком ужасны — тьма, грохот, треск разрывающейся обшивки, шум воды, хлынувшей внутрь, и Джайлс, поднимающий ее на руки и кидающий в лодку.

— Сломала руку и несколько ребер. Они уже срослись. Ты бросил меня в шлюпку.

— И ты не пострадала? Точно?

— Абсолютно.

Они молча смотрели друг на друга.

— Насколько хорошо мы знаем друг друга, Мид? — спросил Джайлс, когда пауза стала невыносимой.

Мид закрыла глаза. Ресницы откидывали тень на ее щеки. В течение трех месяцев она не слышала, как Джайлс произносит ее имя — даже когда она видела его во сне. А теперь он произнес его как посторонний. Это было слишком больно.

— Ты плохо выглядишь, — с беспокойством сказал Джайлс. — Куда тебя отвезти? Надеюсь, ты не собираешься опять упасть в обморок?

Она подняла глаза.

— Постараюсь этого не делать, — сдерживая слезы, ответила Мид. — Пожалуй, мне лучше вернуться домой.

Глава 5

Они попрощались на ступеньках Ванделер-хауса, пока такси ожидало Джайлса с другой стороны кустарника, подстриженного в викторианском стиле. Уже начинались серые, лишенные красок сумерки. Должно быть, к ночи опять соберется туман. Это соответствовало настроению Мид, которая так устала, что еле держалась на ногах. После неожиданной встречи с Джайлсом, не узнавшим ее, она стала такой же скучной и бесцветной, как нынешние сумерки. Они встретились, попрощались и, быть может, никогда не встретятся снова. Сердце Мид пронзила острая боль. Возможно, Джайлс вернется к своей работе и больше не захочет вспоминать о встрече с глупой плаксивой девицей, которая чуть что норовит упасть в обморок и которую он совсем не помнит. Мужчины терпеть не могут таких девушек. Конечно, Джайлс был к ней добр, как бывают добры к бездомным собакам и надоедливым старухам, о которых забываешь, как только они исчезают из поля зрения. Итак, она прощается с Джайлсом и должна принять это с достоинством — не плакать и не падать в обморок.

Мид собиралась пожать ему руку, но Джайлс неожиданно взял ее за обе руки. У него всегда были такие сильные и теплые руки…

— Мы не можем так расстаться, — серьезно заговорил он. — Это тебя огорчает, а я меньше всего хочу причинить тебе боль. Пожалуйста, не обижайся — просто дай мне время прийти в себя. Какой у тебя номер телефона?

Вопрос был настолько в стиле Джайлса, что Мид, несмотря на горечь, с трудом удержалась от смеха.

— То же самое ты спросил у меня в Нью-Йорке, когда мы встретились впервые.

— Не сомневаюсь. И ты сообщила мне номер?

— Да.

— Ну так сделай это снова.

Мид назвала номер телефона, и Джайлс записал его, как и в прошлый раз. Но у него была новая записная книжка. Старая, очевидно, плавала в Атлантике, и вода полностью смыла нью-йоркский номер Мид, так же как стерлась она сама из памяти Джайлса.

Он спрятал книжку в карман и снова взял ее за руки.

— Мне пора идти, но я тебе позвоню. Не возражаешь?

Разумеется, Мид не возражала.

Повернувшись, Джайлс зашагал к такси — его ботинки весело хрустели по гравию.

Мид смотрела ему вслед. Если он собирается ей позвонить, значит, это не прощание навсегда. На душе у нее немного потеплело. Она поднялась в лифте на второй этаж и позвонила в дверь квартиры номер три. Нужно рассказать обо всем тете Мейбл, и чем скорее, тем лучше. После катастрофы Мид ни с кем не хотела говорить о Джайлсе. Но когда лежишь в больнице вся переломанная, а рядом сидит добрый дядюшка и держит тебя за руку, трудно что-либо утаить. Разумеется, дядя Годфри все рассказал тете Мейбл, а тетя Мейбл — всем, кому только могла, поэтому придется сообщить ей, что Джайлс жив, но забыл ее, так что они больше не помолвлены.

Мид справилась с этим, хотя Мейбл Андервуд не сделала ничего, чтобы облегчить ей задачу. Она старалась быть доброй, но результат получался абсолютно противоположным.

— И он не помнит тебя? — с недоверием спросила она.

— Он ничего не помнит.

— Как странно! Неужели он забыл свое имя?

— Нет.

— Или кто он такой и чем занимался в Штатах?

— Это он тоже помнит.

В голосе миссис Андервуд послышались резкие нотки:

— Выходит, он не помнит только тебя? Дорогая моя, это шито белыми нитками! Он просто пытается улизнуть. Не беспокойся — с молодыми людьми это бывает, но твой дядя все уладит. Слава богу, есть кому за тебя заступиться. Все будет хорошо.

Мид с трудом это выдержала. Было бы куда легче, если бы тетя Мейбл проявила черствость и безразличие. За ее показной добротой явственно ощущались уверенность, что Джайлс Армитидж — превосходная партия для девушки без гроша в кармане и твердое намерение не дать ему ускользнуть.

К счастью, ничто не длится вечно. Миссис Андервуд заявила племяннице, что сейчас ей лучше всего лечь в постель. Предложение было с благодарностью принято.

— Айви принесет тебе ужин. Я собираюсь к Уиллардам играть в бридж.

Мид почувствовала колоссальное облегчение, хотя знала, что Уиллардам предстоит выслушать историю о Джайлсе и мнение Мейбл Андервуд о том, как следует призывать к порядку непослушных молодых людей. Ничего не поделаешь — тетя Мейбл такая, какая есть.

Мид лежала в кровати не шевелясь. Не было смысла ни думать, ни строить планы, ни надеяться, ни даже горевать.

Айви принесла на подносе пирожки с рыбой и чашку овальтина. «У нее не слишком-то бодрый вид, — подумала Мид, садясь в кровати. — Интересно, что ее беспокоит?»

— Ты выглядишь усталой, Айви, — сказала она. — У тебя все в порядке?

— Просто ломаю себе голову, о чем написать домой.

Айви была типичной лондонской девушкой с худым бледным лицом и прямыми каштановыми волосами.

— А где твой дом?

Айви пожала плечами.

— У меня и дома-то настоящего нет. Бабушку эвакуировали и поселили у очень симпатичной старой леди. Они закатали в банки четыре дюжины помидоров из ее огорода, а к столу у них каждый день свежие овощи, так что жить можно.

— А кроме бабушки, у тебя никого нет?

— Только тетя Фло — она служит в ВТС. Им выдали такие красивые новые шапки — красные с зеленым верхом. Тетя хотела, чтобы я тоже туда поступила, но я не прошла медкомиссию. Все из-за несчастного случая — он произошел, когда я еще девочкой выступала в холле.

— В каком еще холле? — удивилась Мид.

Айви хихикнула.

— В мюзик-холле, мисс. Мы с моей сестрой Глэд работали акробатками в варьете. Канат порвался, и Глэд разбилась насмерть, а мне сказали, что я больше не смогу выступать. Вот я и пошла в услужение, и, похоже, мне так и придется оставаться горничной. Доктор говорит, что я больше нигде не смогу работать.

— Очень жаль, — вздохнула Мид. — Ложись пораньше, Айви, и постарайся отдохнуть. Сегодня миссис Андервуд ничего не понадобится.

— В постели я не очень-то отдыхаю, мисс. Мне снится, как мы с Глэд ходим по канату. Поэтому я и начала ходить во сне, когда жила в Сассексе[14], а бабушка сказала, что это не прилично и что мне лучше устроиться на работу в квартире, откуда я не смогу выходить по ночам.

Мид поежилась. Из Ванделер-хауса нелегко выбраться после того, как Белл запирает дверь. Если бы бедняжка диви захотела это сделать, ей бы пришлось среди ночи бродить вверх и вниз по лестнице.

— А теперь ты не ходишь во сне? — спросила она.

Айви отвела взгляд.

— Нет, — не слишком уверенно ответила она. — Хотите еще один пирожок с рыбой? Я приготовила их так, как меня учила бабушка, — с томатным соусом и пастой из креветок.

Когда Айви унесла поднос, Мид взяла книгу и попробовала читать, но не могла сосредоточиться, и строчки расплывались у нее перед глазами. У кровати стояла лампа с абажуром — мягкий свет падал на розовые простыни Мейбл Андервуд и угол розовой наволочки с оборочками. Раньше эта комната была спальней Годфри Андервуда, поэтому рядом с лампой стоял телефон. Дядя Годфри плохо ассоциировался с наволочками с оборочками, но он, по-видимому, просто не обращал на них внимания. На стеганом одеяле и занавесках были изображены розовые и пурпурные пионы, на умывальнике стояли розовые фарфоровые статуэтки, а на полу лежал розовый ковер. Иногда Мид казалось, что она сойдет с ума от обилия розового цвета, но постепенно привыкаешь ко всему.

Зазвонил телефон. Мид подсознательно надеялась на это. С бешено колотящимся сердцем она взяла трубку дрожащей рукой. Издалека послышался голос Джайлса:

— Алло! Это ты?

— Да, — ответила Мид.

— Голос не похож на твой.

Она затаила дыхание.

— Откуда ты знаешь, как звучит мой голос.

На другом конце провода Джайлс нахмурился. В самом деле, откуда он знает?

— Мид, ты слушаешь? Пожалуйста, не вешай трубку. Я должен поговорить с тобой. Думаю, это легче сделать по телефону. Нам нужно многое прояснить. Ты сейчас одна?

— Да. Тетя ушла. Я уже в постели.

— Почему? Ты заболела?

— Нет, просто устала.

— Но не слишком устала для разговора?

— Нет.

— Так вот, я прошу тебя помочь мне. Если бы я ослеп, ты ведь могла бы читать мне письма, верно? Ну, это почти то же самое — только у меня ослепли не глаза, а память. Вещи, которые я не могу вспомнить, — все равно что письма, которые я не мог бы прочитать. Ты ведь мне не откажешь?

— Ты хочешь, чтобы я о чем-то тебе рассказала?

— Я хочу знать о наших отношениях. Мы были друзьями?

— Конечно.

— И только? Я не был в тебя влюблен?

— Ты говорил, что да.

— Значит, так оно и было. Иначе я бы этого не говорил. А что на это сказала ты?

Ответа не последовало. Она не могла найти нужных слов.

— Помоги мне, Мид. Я должен знать. Мы были помолвлены?

Снова молчание.

— Ответь мне, — настаивал Джайлс. — Мы обручились? О помолвке было объявлено?

Ей хотелось смеяться и плакать одновременно. Все это было так похоже на Джайлса — нетерпение в его голосе, то, как он произносил ее имя. «Я должен знать, Мид…» Только тогда Джайлс хотел знать, любит ли она его, а теперь — любил ли ее он.

— Нет, объявлено не было.

Теперь замолчали на другом конце провода, и сердце Мид сжалось от страха. Неужели он положил трубку и ушел — ушел навсегда из ее жизни? Нет! Только не Джайлс! Он всегда говорил то, что думал, и сейчас сказал бы напрямик: «Прости, но я ничего не помню», а не ускользнул бы, как вор в ночи.

В трубке вновь послышался его голос — спокойный и уверенный:

— Ну, это мы, по крайней мере, выяснили. Я не хотел портить завтрашний ленч. Ты ведь пойдешь со мной на ленч?

— С двух до пяти я упаковываю посылки… — начала Мид.

— Посылки?

— Для пострадавших от бомбардировок — одежду и прочее.

— Но ты смогла бы отпроситься, если бы очень постаралась?

— Такую просьбу едва ли примут благосклонно.

— Меня бы это не беспокоило. В конце концов, я не каждый день возвращаюсь с того света.

Он почувствовал, как она затаила дыхание.

— Это удар ниже пояса.

— Я всегда бью именно так. Ну, ты придешь?

— Хорошо. Куда?

— Я зайду за тобой без четверти час. Спокойной ночи и приятных снов.

Мид быстро заснула и впервые после той июньской ночи не видела никаких снов. Постоянное напряжение, бессвязные воспоминания, неконтролируемые мысли — все это внезапно исчезло. Она крепко спала до тех пор, пока Айви не пришла раздвинуть оконные занавеси.

Глава 6

Опасения Мид не оправдались — завтрак прошел не так плохо. Миссис Андервуд, в пижаме и розовом атласном халате, долго распространялась о вечернем бридже:

— Четвертой была Кэрола Роуленд с верхнего этажа. Играет она вполне сносно, но если ее настоящее имя не Кэрри Снукс или что-то в этом роде, я бы очень удивилась. И при ближайшем рассмотрении она не так молода, как старается выглядеть. Правда, в гостях у миссис Уиллард молодых людей не было, а мистер Уиллард хотя и зануда, но не из тех мужей, которые бегают за блондинками. Впрочем, ни в ком нельзя быть уверенным до конца. Взять, к примеру, Уилли Тидмарша, кузена Годфри. Хотя его жена постоянно к нему придиралась, мне они казались любящими супругами. Он один из тех суетливых маленьких человечков, которые всегда открывают перед женой дверь, измеряют для нее температуру воды в ванне и меняют прокладки в кранах — конечно, это может действовать на нервы, и Белла часто на него ворчала, но за двадцать пять лет брака к этому можно было привыкнуть. А он взял и сбежал с барменшей из «Быка» — сейчас они держат закусочную где-то на западе. — Миссис Андервуд сделала паузу, чтобы налить себе очередную чашку кофе.

— А по-моему, Кэрола Роуленд очень хорошенькая, — заметила Мид.

Рука, держащая кофейник, дрогнула, и кофе пролился на блюдце.

— Хорошенькая, — раздраженно фыркнула миссис Андервуд. — У нее на лице столько макияжа, что трудно себе представить, как она выглядит без него! А что, по-твоему, на ней было надето вчера вечером? Черные атласные брюки, зеленая блузка и изумрудные серьги длиной в пол-ярда! Если эта особа так расфуфырилась для Алфреда Уилларда, то зря потратила время, а миссис Уиллард и мне все равно что на ней надето, — нам от нее никакого вреда… — Внезапно она умолкла и поставила чашку.

— В чем дело? — спросила Мид.

— Нам от нее… никакого вреда, — запинаясь, повторила Мейбл Андервуд. — Кажется, я так сказала? — Прежде чем Мид успела ответить, миссис Андервуд пришла в себя. — Ну конечно. Не знаю, что на меня нашло — вдруг все вылетело из головы… Нам с миссис Уиллард тоскливо сидеть дома без дела во время затемнения, а для бриджа необходим четвертый — ты, к сожалению, не умеешь играть. Но твоему дяде не понравилось бы, если бы ты стала общаться с этой Кэролой Роуленд. Можешь с ней здороваться и ездить в лифте, но не более. Не хочу, чтобы Годфри меня ругал за то, что я за тобой недосмотрела…

На сей раз поток слов не иссякал долго, и Мид с трудом удалось сообщить, что она собирается на ленч с Джайлсом. Румянец на ее лице вызвал у миссис Андервуд бурный прилив добрых чувств.

— Конечно иди! Я же говорила тебе, что все будет в порядке! А что касается посылок, то я сама ими займусь — тогда у мисс Миддлтон не будет причин для недовольства. Одна пара рук ничуть не хуже другой, так что ей не придется ходить с таким видом, как будто у нее под носом бутылка с уксусом и она старается не чихнуть. Я не в состоянии долго выдерживать ее общество, но раз, другой могу тебя подменить. Только надень что-нибудь поярче — я уже устала видеть тебя в сером, да и тебе незачем его носить, раз твой жених вернулся.

На губах Мид мелькнула улыбка. Действительно, больше незачем носить траур, раз Джайлс жив. Она спустилась в кладовку и стала рыться в чемодане с одеждой. Вот костюм, который она носила весной: юбка и джемпер из серой и зеленой шерсти и зеленый жакет. Правда, для джемпера сейчас жарко, но вместо него можно надеть клетчатую блузку. А к этому подойдет серая шляпка — только нужно снова прикрепить к ней зеленое перо.

Когда Мид шла через холл с наброшенным на руку костюмом, она столкнулась с мисс Крейн, которая всегда спешила, но не настолько, чтобы не остановиться поболтать. Мид жалела ее: конечно, быть компаньонкой у старой миссис Мередит не слишком весело, но от мисс Крейн было так сложно отделаться. Мид огляделась: лифт находился на верхнем этаже, так что ей некуда было спрятаться. Пришлось слушать монолог мисс Крейн.

Близорукие глаза женщины поблескивали под стеклами круглых очков.

— Я так тороплюсь!.. А вы распаковывали вещи? Мне всегда нравился зеленый цвет. Но, кажется, я никогда не видела вас в этом костюме. Надеюсь, вы больше не будете носить траур. Такая печальная история… но, возможно, мне не следовало затрагивать эту тему. Пожалуйста, простите меня. Это просто по недомыслию… Всегда приятно видеть молодых людей, наслаждающихся жизнью, когда у самой нет никаких удовольствий. Миссис Мередит — полный инвалид и нуждается в постоянном уходе. А мне приходится стараться выглядеть бодрой — ей это необходимо. Я постоянно твержу об этом Пэкер — она вечно в плохом настроении, а миссис Мередит сразу это чувствует. Поэтому я пытаюсь не падать духом…

У мисс Крейн была привычка разговаривать выставив голову вперед, так что ее бледное лицо оказывалось в непосредственной близости от лица собеседника. Она говорила задыхаясь, словно ей не хватало воздуха, тем не менее короткие фразы следовали одна за другой без всяких пауз. Старая черная фетровая шляпа и мятый дождевик были ее неизменным облачением. В руке мисс Крейн держала корзину для покупок.

— Рыба, мисс Андервуд, — доверительным шепотом сообщила она, коснувшись корзины. — Миссис Мередит обожает жареную рыбу с хлебными крошками. Если я не потороплюсь, ее продадут, а бедняжка едва ли в состоянии понять, что такое мясной паек. Так что, если вы не сочтете меня невежливой…

— Конечно, идите, мисс Крейн, — с энтузиазмом отозвалась Мид и повернулась к лифту, который со скрипом приближался к первому этажу. Дверь открылась, и из кабины вышла Кэрола Роуленд. Выглядела она так, словно только что участвовала в показе мод: лакированные туфельки на высоких каблуках, шелковые чулки, изящный черный костюм с весьма короткой юбкой и великолепная горжетка из чернобурки. В петлице белела гардения, словно символизируя непорочную жизнь. На слегка припудренном лице, обрамленном золотистыми волосами, ярко алели губы и поблескивали огромные голубые глаза. Она одарила Мид ослепительной улыбкой и заговорила тоном, успешно имитирующим мейферских[15] манекенщиц:

— О, мисс Андервуд, какие чудесные новости о Джайлсе! Миссис Андервуд рассказала нам об этом вчера вечером. Но она говорит, что он потерял память. Неужели это правда?

Костюм на руке у Мид внезапно потяжелел.

— Вы знаете его? — спросила она, тщетно стараясь скрыть удивление.

Мисс Роуленд улыбнулась, продемонстрировав похожие на жемчуг зубы.

— Разумеется знаю. Но скажите, он в самом деле потерял память?

Мид подтвердила.

— Какой ужас! Вы имеете в виду, что он совсем ничего не помнит?

— Джайлс помнит свою работу, но не помнит людей.

Алые губы снова расплылись в улыбке.

— Очень… очень странно. При встрече спросите, помнит ли он меня. Хорошо?

С той же сладкой улыбкой Кэрола Роуленд прошла мимо, задержалась на момент в дверном проеме и спустилась по ступенькам на тротуар.

Мид шагнула в лифт.

Глава 7

В половине двенадцатого миссис Андервуд вышла из дому, села в автобус, доехала до ближайшей телефонной будки, зашла в нее и закрыла за собой дверь.

Звонок прервал размышления мисс Силвер о том, хватит ли ей талонов на нужное количество шерсти: она намеревалась связать голубой джемпер своей племяннице Этель и пару носков для малыша Лайл Джернингхэм. Она неохотно сняла трубку и услышала свое имя, произнесенное высоким пронзительным голосом:

— Мисс Силвер?

— Да. Доброе утро, миссис Андервуд.

Женщина на другом конце провода затаила дыхание, а потом воскликнула:

— О! Как вы узнали, кто это?!

Мисс Силвер кашлянула.

— Моя профессия требует запоминать голоса. Что-нибудь случилось?

— Ну, не совсем… — Голос слегка дрогнул. — Я звоню с улицы. Возможно, мне не следовало вас беспокоить…

Женщина не покинет квартиру с телефоном, чтобы позвонить с улицы, если у нее нет на то веской причины или уверенности, что ее не подслушают.

— Вы меня не побеспокоили, — отозвалась мисс Силвер. — Но, пожалуйста, объясните, почему вы мне позвонили?

Последовала пауза.

— Я боюсь, — сказала наконец миссис Андервуд.

— Чего вы боитесь? Произошло что-то новое?

— Да в каком-то смысле…

— Что именно?

— Ну, вчера вечером я поднялась на этаж выше поиграть в бридж с соседями — я часто хожу туда. Иногда четвертой бывает сестра миссис Уиллард — хозяйки квартиры, она живет рядом, и мистер Уиллард провожает ее домой. Раньше приходили Спунеры с верхнего этажа, но сейчас их нет — мужа призвали в армию, а жена поступила в ВТС. Пару раз четвертым был мистер Дрейк из квартиры напротив, но он человек необщительный, поэтому вчера пригласили девушку из другой квартиры на верхнем этаже. Ее зовут Кэрола Роуленд — я не верю, что это ее настоящее имя, но она себя так называет. Так вот, мисс Силвер, я испытала страшный шок!

— Да что вы! — заинтересованно воскликнула мисс Силвер.

— Да, — словно эхо, откликнулась миссис Андервуд. — А до этого вернулась Мид — моя племянница. Оказывается, тот молодой человек, о котором я вам говорила — ее жених, — вовсе не утонул, но вроде бы потерял память. Конечно, это удобный предлог, но он скоро узнает, что ему придется иметь дело с ее дядей… Мид едва держалась на ногах, поэтому я отправила ее в постель, а потом поднялась к Уиллардам, даже не вспоминая ту историю, о которой я вам рассказала, — мне и без того было о чем подумать. Мы поужинали втроем — мисс Роуленд пришла позже. Вчера у миссис Уиллард был день рождения, и она получила корзину яиц в подарок от сестры — не той, которая приходит играть в бридж, а замужней сестры, живущей в деревне. Миссис Уиллард приготовила омлет с томатным пюре, а также очень вкусный суп и желе из грейпфрута Прямо званый обед, сказала я ей и поздравила мистера Уилларда с женой, которая так отлично стряпает. Потом пришла мисс Роуленд, мы выпили кофе и начали играть. Я рассказываю вам все это, чтобы вы поняли, что я даже не думала о той истории с письмом. Мне шла карта, и я наслаждалась игрой, а их очень заинтересовала история о неожиданном возвращении Джайлса Армитиджа и о том, что он потерял память, — если только это действительно так. Мистер Уиллард рассказал нам о человеке, который украл пятьсот фунтов и сбежал в Австралию, а когда его выследили, он не помнил, как его зовут и есть ли у него жена, но уже успел обручиться с миловидной вдовушкой. Мисс Роуленд засмеялась и сказала, что такая потеря памяти весьма удобна, а потом полезла в сумочку за сигаретой, и когда доставала пачку, со мной и случился шок.

— Почему?

— На дне сумки… лежало… письмо, — медленно, словно задыхаясь, произнесла миссис Андервуд. — По-моему… это было… мое письмо. У него был… оторван уголок…

— Это серьезное обвинение, миссис Андервуд, — заметила мисс Силвер.

— Оно было на такой же бумаге… серо-голубой…

— А почерк вы видели?

— Нет. Письмо было сложено вдвое… я видела его только секунду… а потом она положила пачку обратно в сумочку и закрыла ее.

Мисс Силвер задумалась.

— Вам следует решить, хотите ли вы, чтобы я взялась за это дело профессионально, — твердо сказала она.

— Право, не знаю… — неуверенно отозвалась миссис Андервуд. — А что вы можете предпринять?

— Я могла бы провести расследование и, возможно, узнала бы, кто вас шантажирует. Тогда этому удалось бы положить конец.

Миссис Андервуд судорожно глотнула.

— А это будет дорого стоить?

Мисс Силвер назвала весьма скромную сумму.

— Этого хватит для предварительного расследования. А если вы захотите, чтобы я продолжала, то мы договоримся о гонораре. Подумайте как следует и дайте мне знать. Если решите, что я могу взяться за это дело, то я бы хотела как можно скорее с вами повидаться.

Миссис Андервуд колебалась. Она не могла позволить себе заплатить большой гонорар, но и не желала, чтобы ее шантажировали. К тому же она была очень не уверена: вдруг это вовсе не ее письмо? Бумага легко могла порваться, лежа в сумочке. Ей не хотелось оказаться в глупом положении.

— Хорошо, — произнесла она наконец. — Я подумаю и дам вам» знать.

Глава 8

Джайлс сказал, что зайдет за Мид без четверти час. Он пришел в половине первого — она уже была готова к выходу. В отличие от него, Мид не потеряла память и знала, что Джайлс всегда приходит на четверть часа раньше назначенного времени. Ее порадовало, что он не изменился.

Она открыла дверь прежде, чем умолк звонок, и Джайлс сразу же перешел к делу:

— Ты готова? Отлично! Я подумал, что нам лучше поехать за город, и прихватил машину с полным баком бензина.

В этот момент появилась миссис Андервуд. Пришлось представить ей Джайлса, как бы Мид ни хотелось избежать этой процедуры или хотя бы отложить ее. Мейбл Андервуд не пожалела сил, чтобы произвести впечатление, и добилась своего. Завитые волосы, макияж, подтянутая фигура, черный костюм, модная шляпка и, разумеется, изысканные манеры. «Майор Армитидж, я слышала о вас столько хорошего от моей юной племянницы». Не обошлось и без упоминания о дяде Годфри: «Я уверена, что он любит ее как родную дочь».

Мид чувствовала, как пылают ее щеки, а сердце словно наливается свинцом.

Наконец им удалось уйти.

— Не будем ждать лифта, — предложил Джайлс. — Здесь только один пролет.

Как только они шагнули на лестницу, он взял Мид под руку и улыбнулся.

— Я никогда не встречал ее раньше, верно? Вряд ли такое можно пережить дважды. Твоя тетя всегда так величественна? В таком случае общение с ней требует постоянного напряжения. Надеюсь, дорогая, она не собирается жить с нами?

Сердце Мид затрепетало. Понимает ли Джайлс, что он сейчас сказал? Что он назвал ее «дорогая»? Или он, как всегда, болтает языком, не думая о том, что говорит? Впрочем, это не имеет значения, пока он смотрит на нее так, как сейчас. Мид тоже дала волю языку.

— Тише! — прошептала она. — Я открою тебе тайну. Тетя — дочь фермера, и когда она позволяет себе быть такой, как прежде, то становится очень доброй. Она думает, что я этого не знаю, но мне проболтался дядя Годфри.

— Вот бы посмотреть, как она доит корову, — сказал Джайлс.

— В глубине души ей бы очень хотелось этим заниматься. Когда дядя уйдет в отставку, они уедут в деревню и будут гораздо счастливее. Мне не следовало смеяться над ней — тетя напускает на себя важный вид, так как думает, что это на пользу карьере дяди Годфри. Она очень добра ко мне…

Джайлс обнял ее за талию и прыгнул вместе с ней через последние три ступеньки.

— Пусть совесть отдохнет, — пошутил он. — Ты ведь давно не смеялась, так постарайся наверстать упущенное.

У подъезда они встретили Агнес Лемминг. Она несла тяжелую сумку и выглядела усталой — впрочем, как всегда. Ее густые черные волосы почти полностью скрывал черный берет. Лицо было бледным, под карими глазами темнели круги. Темно-красные кофта и юбка висели на ней мешком.

— Доброе утро, — поздоровалась Мид. — Это майор Армитидж.

Агнес Лемминг улыбнулась. У нее была очень приятная улыбка.

— Да, знаю. Я так рада за вас. — Улыбка исчезла, а голос стал напряженным: — Простите, мне нужно идти — я и так задержалась. Мама начнет спрашивать, где я была, но сегодня в магазинах полно народу.

— Кто это? — спросил Джайлс, когда машина свернула на дорогу. — Я ее знаю?

Мид покачала головой.

— Нет. Это Агнес Лемминг. Они живут в одной из квартир на первом этаже.

— Она выглядит так, словно ее бьют.

— Если кто ее и бьет, так только собственная мать. В жизни не видела такой эгоистичной особы, как миссис Лемминг. Она обращается с Агнес как с рабыней и пилит ее с утра до ночи. Не знаю, как бедняжка это выдерживает.

— По-моему, она может сломаться в любой момент. Ладно, давай поговорим о нас. Сегодня ты выглядишь гораздо лучше. Ты хорошо спала?

Мид кивнула.

— Тебе не снилось, что мы с тобой сбежали или еще что-нибудь в таком роде?

— Мне вообще ничего не снилось.

Джайлс искоса посмотрел на нее.

— Очевидно, в последнее время во сне ты слишком многое видела?

Она снова кивнула.

Он снял левую руку с руля и похлопал ее по плечу.

— С этим покончено.Теперь мы будем наслаждаться жизнью. Расскажи мне обо всем, что мы делали в Нью-Йорке, а я постараюсь хоть что-нибудь вспомнить.

Мид рассказала ему не все, но достаточно много: где они обедали, куда ходили танцевать, какие видели спектакли.

За ленчем в придорожном кафе она внезапно спросила:

— Ты знаешь девушку по имени Кэрола Роуленд?

Мид испытала странное чувство, когда произнесла это имя. Казалось, будто она бросила камень в пруд и деревья и небо, отражающиеся в нем, сразу исчезли. Подбородок Джайлса внезапно напрягся, а в голубых глазах мелькнули искорки.

— Кажется, оно мне знакомо, — медленно произнес он. — Кто эта девушка?

— Мисс Роуленд поселилась в квартире на верхнем этаже примерно месяц назад. Она актриса.

— Молодая?

— Лет двадцать пять или двадцать шесть — возможно чуть больше. Она очень хорошенькая.

— Как она выглядит?

— Золотистые волосы, голубые глаза, стройная фигура.

Джайлс рассмеялся.

— Совершенная блондинка — из тех, которых предпочитают джентльмены. Это не мой стиль, дорогая.

— Она очень красивая, — сказала Мид в приступе великодушия. — И… ты не должен называть меня «дорогая».

— Почему?

— Потому что ты так обо мне не думаешь — вот почему, — выпалила Мид.

Он снова засмеялся.

— Перерыв на закуски. Вон идет официант. Десерт выглядит ужасающе. На твоем месте я бы предпочел сыр. Мы оба закажем сыр. Серьезная пища лучше способствует разрешению маленькой этической проблемы, нежели безвкусное желе или каменные пирожки. Кажется, это настоящей чеддер — одна из вещей, которые я не забыл. А теперь, когда мы снова одни, объясни, почему я не должен называть тебя «дорогая».

Мид опустила глаза.

— Я уже объяснила: потому что ты так не думаешь.

Джайлс намазывал печенье маслом.

— Ты пытаешься читать мысли? Если так, то это у тебя не получается. Займись чем-нибудь полегче — например, попробуй определить, это масло или маргарин? Выглядит как масло, а на вкус как маргарин.

— Возможно, так оно и есть — серединка на половинку.

— Может быть. — Он склонился над столом и посмотрел ей в глаза. — Серединка на половинку, дорогая.

Сердце Мид затрепетало. Она должна подыгрывать Джайлсу, делая это легко и беспечно. Конечно, было бы приятно вернуться в те дни, когда их любовь только зарождалась. Джайлс пытался делать именно это, и Мид внезапно поняла, что тоже способна начать все сначала.

— Полбуханки хлеба лучше, чем его отсутствие, верно? Вскоре мы сможем полакомиться пирогом, а пока что давай выясним один интересный момент — помолвлены мы или нет. Если да, то я, безусловно, могу называть тебя «дорогая», а ты тоже могла бы обращаться ко мне поласковее, чем просто «Джайлс». А если нет, то почему? Я имею в виду, кто разорвал помолвку? Ты? Очевидно, нет — в противном случае ты бы сейчас не проводила со мной время и не носила бы траур, думая, что я мертв. Выходит, ее разорвал я?

Мид больше не могла смотреть ему в глаза. Ей хотелось смеяться и плакать в его объятиях.

— Разве помолвка не разорвалась сама собой, когда ты потерял память? — произнесла она тихим дрожащим голосом.

— Конечно нет! Ты ведь не забываешь о вещах, когда уничтожаешь их. Если бы мы были женаты, нас ведь не развело бы то, что меня шарахнуло по голове, не так ли? Рад, что ты это понимаешь. Точно так же случившееся со мной не разрывает нашей помолвки. Если ты хочешь, чтобы я перестал называть тебя «дорогая», тебе придется разорвать ее самой.

— Или тебе.

— Дорогая, чего ради мне это делать? Я вполне удовлетворен нынешней ситуацией. Кстати, я не подарил тебе кольцо?

Она покачала головой:

— Нет.

— Скупость? Или отсутствие времени? Когда именно мы обручились?

— В день отплытия, — напомнила Мид.

— Как прозаично — не осталось времени ни на что! Но это снимает с меня подозрения в скупости. Хотя жаль, что у тебя нет кольца, — ты могла бы протянуть его мне через стол и сказать: «Между нами все кончено».

Мид не смогла сдержать смех:

— Я еще могу это сказать.

— Надеюсь, ты этого не скажешь, пока мы не выпьем кофе? Знаешь, у меня отличная идея. Мы вернемся в город, купим тебе кольцо, и тогда ты сможешь разорвать помолвку со всеми общепринятыми церемониями. Как тебе это?

— Чистое безумие, — отозвалась Мид.

— «Dulce est desipere in loco»[16]. В широком смысле слова, это означает «Делу время, потехе час». Ладно, не будем пить кофе — он здесь наверняка гнусный. Какое кольцо ты предпочитаешь — с изумрудом, сапфиром, рубином или бриллиантом?

Мид зашлась от хохота.

— О, Джайлс, какой же ты дурачок! — с трудом выговорила она.

Глава 9

В тот день произошло несколько происшествий. Ни одно из них тогда не казалось особенно значительным, но в возникшей позднее картине событий каждому было суждено занять свое место. Это напоминало переплетение нитей в гобелене: светлые тона для веселых сцен, темные — для мрачных, красные — для крови, а черные — для тени, которой предстояло опуститься на Ванделер-хаус и всех его обитателей. Ни одна нить сама по себе не имела значения, но, сплетаясь друг с другом, они создавали рисунок.

Миссис Андервуд упаковывала посылки под бдительным взглядом мисс Миддлтон, которая не давала ни малейшей возможности подумать о Кэроле Роуленд.

— Нет-нет, миссис Андервуд, так не годится. Боюсь, этот узел соскользнет.

Невыносимая женщина! Мейбл Андервуд надеялась, что Мид будет ей благодарна и что она хорошо проведет время с Джайлсом Армитиджем. Этот красивый молодой человек был бы для нее превосходной партией. Лишь бы только ничего не случилось. Это злосчастное письмо… «Как мне раздобыть денег, чтобы Годфри об этом не знал? Мои драгоценности не стоят и двух пенсов… И нанять мисс Силвер я тоже не могу себе позволить. Кроме того, что она может сделать? Что, если они не станут ждать и все расскажут Годфри? Я должна найти какой-то выход. Если в сумочке Кэролы Роуленд действительно было мое письмо… Кто знает, такой бумагой пользуются многие…»

— Право, миссис Андервуд, узел нужно переделать…

Джайлс и Мид, оставив машину на обочине, прогуливались по пустырю, где цвел поздний утесник.

— Мид, дорогая…

— Не надо, Джайлс!

— Почему? Я люблю тебя! Разве ты забыла об этом?

— Забыл ты, а не я.

Руки Джайлса обняли Мид, его губы приблизились к ее губам.

— Это неважно. Моя глупая голова дала трещину, но мое сердце помнит тебя, Мид…

Седовласая и чопорная мисс Гарсайд взяла с прилавка кольцо, которое пренебрежительно отодвинул от себя толстый джентльмен-еврей в очках.

— Но кольцо было застраховано на сотню фунтов, — возмутилась она.

Джентльмен пожал плечами и уверенно сказал:

— Меня это не касается. Это не бриллиант, а страз.

— Вы уверены? — На момент чопорная сдержанность мисс Гарсайд сменилась испугом.

Джентльмен еще раз пожал плечами.

— Отнесите его еще куда-нибудь, и вам скажут то же самое.

Миссис Уиллард в квартире номер шесть горько плакала на кушетке, зарывшись лицом в подушку с оборками. Кушетка была частью гарнитура, который они с Алфредом купили перед свадьбой. Гарнитур был в целости — как раз перед войной они сменили обивку. А вот Алфред… Миссис Уиллард сжимала в руке записку, обнаруженную в кармане его пиджака, который она собиралась отдать в чистку. Записку нельзя было назвать неопровержимой уликой, но бедная миссис Уиллард в подобную ситуацию попала впервые — опыта у нее не было, и этого было более чем достаточно. Алфред мог сердиться на нее, упрекать за неаккуратность, непунктуальность и неумение готовить, но то, что он станет волочиться за блондинкой с верхнего этажа, казалось невероятным.

Тем не менее его жена этому верила. Разгладив залитую слезами записку, она прочитала ее снова:

«Ладно, дорогой Уилли, ленч в час, как обычно. Кэрола».

Слова «как обычно» вонзились самой острой иглой в израненное сердце миссис Уиллард. И как только эта девчонка смеет называть его «Уилли»? Она ведь вдвое его моложе!..

Кэрола Роуленд сладко улыбалась опрятному щеголеватому человечку с седеющими волосами, пристально глядевшему на нее из-под стекол старомодного пенсне. Мистер Уиллард был бы шокирован до глубины души, если бы ему напрямик сказали, что он пялится на свою спутницу. Но мисс Роуленд привыкла, что на нее пялятся, и это ни в малейшей степени не оскорбляло ее. Она рассматривала это как должное. Кэрола позволила мистеру Уилларду оплатить ее ленч и купить ей дорогую коробку шоколадных конфет, которые все еще можно было приобрести в военном Лондоне, если знать нужные места. Мисс Роуленд их знала…

День был погожий — старая миссис Мередит выехала из дому в своей инвалидной коляске, которую толкала Пэкер, а мисс Крейн шла справа от нее. Чтобы спустить коляску по лестнице, из полуподвала вызвали Белла, и он с помощью двух женщин отнес вниз драгоценный груз, покуда укутанная шалями миссис Мередит торжественно кивала, не произнося ни слова.

Они отправились по магазинам. Мисс Крейн уверяла Агнес Лемминг, что миссис Мередит наслаждается этой процедурой. «Она любит наблюдать окружающую ее жизнь…»

Агнес пришлось еще раз выйти, чтобы заменить для матери библиотечную книгу. Миссис Лемминг не проявила сочувствия к дочери, которая утром принесла тяжелую корзину с продуктами.

— Может быть, мама, ты сама обменяешь книгу, когда пойдешь играть в бридж?..

Только смертельная усталость побудила Агнес сделать это предложение. Она знала, что толку от этого не будет никакого, но решила попытаться. Тонкие брови миссис Лемминг негодующе изогнулись.

— Агнес, дорогая, с каких это пор библиотека находится по дороге к Кларкам? Неужели ты действительно настолько глупа? Лучше следи за собой, а то люди подумают, что ты витаешь в облаках.

Возвращаясь из города, Агнес и впрямь чувствовала странную легкость в голове, которая, казалось, вот-вот отделится от тела и уплывет ввысь. Впрочем, тело тоже стало неосязаемым. Только усталые ноги давали о себе знать — она с трудом волокла их по дороге, идущей вверх. Внезапно чья-то рука взяла ее за локоть, и послышался встревоженный голос:

— Вы больны, мисс Лемминг?

Вздрогнув, она увидела рядом с собой мистера Дрейка — он жил в квартире напротив Уиллардов.

— Вы больны? — повторил он свой вопрос.

— Нет, просто устала.

— Это одно и то же. Я на машине. Позвольте вас подвезти.

Агнес смогла лишь робко улыбнуться… Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на кушетке в гостиной своей квартиры, а мистер Дрейк кипятит чайник на плите. Это выглядело так необычно, что Агнес несколько раз моргнула, думая, что это сон. Однако мистер Дрейк никуда не исчез. Обернувшись, он увидел, что она открыла глаза, и одобрительно кивнул.

— Славная девочка! Теперь вам нужна чашка горячего чая.

Больше всего на свете Агнес хотелось именно этого. Когда она выпила чай, мистер Дрейк снова наполнил чашку. Потом он налил чаю себе, достал пакет сдобных булочек и сел.

— Вам нравятся сдобные булочки? Я их обожаю. Они почти такие же, как до войны, — только не с изюмом, а со смородиной и лимонной цедрой. Обычно я поглощаю их дома в одиночестве, но так гораздо приятнее.

Мисс Лемминг съела две булочки и выпила еще две чашки чая. Для полноценного ленча на двоих еды в доме не хватало, поэтому она говорила матери, что не голодна.

— Белл говорил, что вы уже выходили сегодня утром. Почему же вы снова отправились в город? Вам не мешало бы отдохнуть.

Агнес так привыкла чувствовать себя виноватой, что начала оправдываться:

— Мне нужно было обменять книгу в библиотеке.

— А почему вы не сделали это утром?

— Сделала. Но маме не понравилась книга, которую я принесла.

Брови мистера Дрейка полезли вверх, едва не коснувшись густых волос серо-стального цвета. Он ужасно походил на Мефистофеля.

— Ваша мать просто эгоистичная старуха, — напрямик заявил мистер Дрейк.

Мисс Лемминг уставилась на него. Чашка дрогнула у нее в руке, а сердце болезненно кольнуло. Никто никогда не говорил ей такие чудовищные вещи. Но ей нечего было возразить. Что-то внутри нее подсказывало ей: «Это правда».

Мистер Дрейк взял у нее чашку и поставил на стол.

— Это правда, не так ли? Кому это может быть известно лучше, чем вам? Она вас просто убивает. А когда я вижу, как кого-то убивают, то не могу молча проходить мимо. Почему вы должны с этим мириться? Почему бы вам не устроиться на работу?

Агнес перестала дрожать.

— Я пыталась месяца два тому назад. Только вы никому не рассказывайте. Мне ответили, что я недостаточно сильная, а если мама узнает, это ее огорчит. Она… она не понимает, что я не такая крепкая, как раньше. Так что уйти мне некуда.

Мистер Дрейк опустил брови.

— Это не всегда легко, — согласился он. — Но, как правило, можно найти выход. Возьмите мою историю. Я был… ну, несколько лет находился как бы в ином мире, а когда вернулся, то обнаружил, что у меня нет ни денег, ни работы, ни друзей. Мне пришлось туго, но я занялся бизнесом — не думаю, чтобы вам он пришелся по вкусу, но для меня это был хоть какой-то выход. Я ни разу не пожалел, что взялся за него, хотя иногда мне хочется заняться чем-нибудь более приятным. Но тогда я напоминаю себе, что это дает мне средства к комфортному существованию, возможность иметь маленький автомобиль и проводить свободное время по своему усмотрению. Если вы не можете получить то, что хотите, здравый смысл направляет ваши желания на более доступные цели.

Щеки Агнес Лемминг слегка порозовели. Безобразный черный берет либо сам свалился с головы, либо его снял мистер Дрейк, и теперь густые каштановые волосы падали ей на плечи. Мистер Дрейк обратил внимание на эти красивые вьющиеся волосы и блестящие карие глаза, которые удивительным образом сочетались с волосами.

— А чего вы хотели? — спросила Агнес.

— Луну, звезды и седьмое небо, — ответил мистер Дрейк. — В молодости мы все этого хотим, а когда не можем заполучить, говорим, что их не существует, набиваем себе животы всякой дрянью и страдаем от несварения желудка.

— А как выглядит ваша луна? — тихим голосом осведомилась Агнес.

Мистер Дрейк смотрел мимо нее в окно, откуда открывался малопривлекательный вид на гравийную дорожку и викторианский кустарник, но его мысленный взор видел нечто совсем иное.

— Это просто женщина, — ответил он. — Так бывает в большинстве случаев.

— И что же произошло потом?

— Я женился на ней и допустил роковую ошибку. Луна должна оставаться на небе — вблизи она теряет свое сияние и превращается в мертвый мир. Если обходиться без метафор, моя жена ушла к другому, и я потратил на развод почти все до последнего пенни. Поистине ирония судьбы. Вот вам моя история. Как насчет вашей?

— У меня ее нет. — В голосе Агнес послышались трагические нотки.

— Еще бы! Ваша матушка высосала из вас почти всю кровь. И вы намерены позволить ей довести дело до конца?

— А что мне остается? — печально промолвила Агнес Лемминг.

Мистер Дрейк отвернулся от окна и устремил на нее пристальный взгляд.

— Ну, вы могли бы выйти за меня замуж.

Глава 10

Этим вечером четыре человека писали письма, которым также было суждено стать составной частью картины.

Кэрола Роуленд писала человеку, к которому обращалась «дорогой Туте». Это было воистину девичье излияние чувств.

«Мне ужасно не хватает моего Тутса. Я мечтаю, чтобы мы были вместе, но понимаю, что нам нужно соблюдать осторожность, пока ты не получишь развод. Можешь не беспокоиться — я живу здесь как монахиня, но не жалуюсь, так как постоянно думаю о тебе и о том, какой прекрасной будет наша жизнь, когда мы поженимся…»

И далее в том же духе.

Письмо не было отправлено, потому что мисс Роуленд внезапно потеряла к нему интерес. Ее осенила блестящая идея, а когда смертельно скучаешь, блестящие идеи весьма желательны. Мисс Роуленд пребывала именно в таком состоянии, поэтому цеплялась за любую возможность отвлечься — в том числе даже за Алфреда Уилларда. Пусть Туте немного подождет ее письма — ему это пойдет только на пользу. Кэрола считала, что мужчинам полезно ждать, так как это лишь подогревает их нетерпение, а Туте должен проявить нетерпение и примчаться к ней с обручальным кольцом, как только с разводом будет покончено. Конечно, он зануда, зато денег у него куры не клюют!

Кэрола положила письмо в папку с промокательной бумагой, вынула из сумочки связку ключей и спустилась в кладовку. Блестящая идея в ее голове искрилась как фейерверк.

Вскоре она поднялась наверх с пачкой писем и большой фотографией с надписью. Поставив фотографию на видном месте с левой стороны каминной полки, Кэрола села и углубилась в чтение писем…

Мистер Дрейк писал Агнес Лемминг:

«Моя дорогая!

Я должен написать Вам, чтобы Вы могли прочитать это, пока меня нет рядом с Вами. Вы достаточно долго прожили в тюрьме. Выходите и посмотрите на мир. Я могу показать вам лишь маленький его уголок, но он будет принадлежать нам обоим и станет для Вас домом, а не тюрьмой. Я знаю, какую жизнь ведут заключенные. Выходите из тюрьмы, покуда она Вас не уничтожила. Вы говорите, что не можете оставить мать, но ей нужно не Ваше общество, а Ваше обслуживание. Наймите ей платную служанку, которая сможет уйти, если цепи покажутся ей слишком тяжкими. Вы не дочь, а рабыня. Рабство аморально и омерзительно. Это суровые слова, но Вы хорошо понимаете их справедливость. Я уже давно хотел Вам это сказать. Помните тот день, когда я помог Вам нести корзину? Все тогда и началось. Корзина весила тонну, и Ваша рука дрожала от напряжения. Я едва не обругал Вас за терпение во взгляде и улыбку на устах. Люди не должны терпеть и улыбаться, подвергаясь жестокой тирании. С тех пор я не мог выбросить Вас из головы. Я понял, что Вы — святая, которая сама напрашивается на мученичество. С моей стороны было опрометчиво просить Вас выйти за меня замуж. Вы разрушите мои моральные устои и превратите меня в эгоистичное чудовище, но я предупрежден и, надеюсь, вооружен. Мое лучшее оружие — то, что я больше всего на свете желаю сделать Вас счастливой. Я верю, что мне это удастся. Так как этот аргумент едва ли на Вас подействует, добавлю, что в моей жизни счастья тоже было не так много, и Вы можете с избытком компенсировать его недостаток. Согласны ли Вы это сделать?»

Агнес Лемминг писала мистеру Дрейку:

«Мы не должны думать об этом. Я могла бы предложить Вам остаться друзьями — но это было бы несправедливо по отношению к Вам. Не думайте об этом больше. Мне следовало сразу сказать Вам, что это невозможно. Надеюсь, это не сделает Вас несчастным…»

Это послание, как и письмо мисс Роуленд, так и не было отправлено. Оно было безнадежно испорчено слезами. Агнес сожгла его, израсходовав множество спичек.

Миссис Спунер писала Мид Андервуд:

«Он может быть в нижнем ящике, а если его там нет, пожалуйста, посмотрите в других. Обычный спенсер с вязкой по краям. Я бы с удовольствием носила его под униформой, а то вечера становятся холодными. У Белла есть ключ от квартиры».

Глава 11

Письмо миссис Спунер прибыло на следующее утро во время завтрака. Прочитав его, Мид весело осведомилась:

— Что такое «спенсер»?

Утро было солнечным, и сердце Мид смеялось и пело.

— Господи! — воскликнула миссис Андервуд. — Надеюсь, он не пишет тебе о нижнем белье?

— Это не от Джайлса, а от миссис Спунер. Она просит прислать ей спенсер из ее комода, а я понятия не имею, о чем идет речь. Что именно я должна искать?

— Кофта с длинными рукавами и высоким воротником — кажется, так обычно выглядит спенсер. Зачем он ей нужен?

Глаза Мид весело блеснули.

— Чтобы носить под униформой, так как вечера становятся холодными.

Миссис Андервуд бросила в чай таблетку сахарина и размешала ее ложкой.

— Забавно, как мужчина может все изменить, — весьма непоследовательно заметила она. — Если бы ты позавчера получила приглашение в Букингемский дворец, то даже не улыбнулась бы. А сегодня миссис Спунер прислала тебе письмо с просьбой найти ее спенсер — не знаю, что может быть скучнее, — а ты выглядишь так, словно получила любовное послание. Я, между прочим, так и подумала. А все потому, что вернулся твой молодой человек. Полагаю, теперь ты в нем уверена?

Мид кивнула.

— А он говорил, что подарит тебе кольцо? Я бы на твоем месте не была бы слишком уверена, пока он этого не сделает.

Мид засмеялась. Что бы сказала тетя Мейбл, если бы услышала, что Джайлс хочет подарить ей кольцо, дабы она могла разорвать помолвку со всеми подобающими этому случаю церемониями? Мид с трудом подавила искушение это выяснить.

— Да, Джайлс собирается подарить мне кольцо. Но я не позволю ему покупать его в военное время. Он подберет одно из колец своей матери — его вещи хранятся в каком-то банке. Джайлс хочет, чтобы я пошла с ним туда и забрала их.

Миссис Андервуд одобрительно кивнула. Это уже выглядит серьезно. Мужчина не дарит девушке материнские драгоценности, если не намеревается на ней жениться.

— Выходит, про кольца матери он помнит? — осведомилась она.

— Джайлс помнит все, что было до войны. А что было после, он помнит смутно — во всяком случае личное…

— Это он так говорит, — усмехнулась миссис Андервуд. — Возможно, лучше в это не вдаваться, покуда он ведет себя порядочно.

Мид спустилась в полуподвал и взяла ключ от квартиры миссис Спунер. Белл был чем-то занят и крикнул, чтобы она сама его нашла.

— Ключи висят на крючках на стенке старого посудного шкафа, мисс. Ошибиться невозможно даже в темноте — они расположены по порядку, с первой по восьмую квартиру. Вам нужен седьмой.

Белл скреб старый каменный пол, стоя на коленях. Когда Мид проходила мимо него с ключом в руке, он поднял голову, кивнул и улыбнулся.

— С этими полами столько возни, а вода сразу стынет — иначе я не стал бы вас беспокоить. Только когда возьмете что надо, принесите ключ назад. Ладно, мисс?

Пообещав вернуть ключ, Мид поднялась в лифте на верхний этаж и открыла дверь квартиры номер семь.

Она сразу же нашла спенсер. Это была жуткая на вид вещь из натуральной шерсти с перламутровыми пуговицами и вышивкой на высоком воротнике. От нее пахло нафталином. Конечно, вещица теплая, но наверняка ужасно щекочет кожу. Мид повесила спенсер на руку и вышла на площадку. Дверь квартиры напротив была открыта настежь, и в проеме стояла мисс Роуленд.

— Доброе утро, мисс Андервуд. Я видела, как вы поднялись. Это квартира Спунеров, не так ли? Они уехали перед тем, как я здесь поселилась. Приятно иметь в своем распоряжении весь этаж. Зайдите посмотреть мою квартирку.

Мид колебалась.

— Я должна отправить это… — она указала на спенсер.

Кэрола Роуленд посмотрела на него как на таракана и брезгливо поморщилась.

— Какая гадость! — откровенно сказала она. — Повесьте его на дверную ручку и входите. Вы представить не можете, как выглядела эта квартира, когда я в нее въехала.

Мид не хотелось обижать соседку, тем более что сегодня она испытывала дружеские чувства ко всему человечеству. К тому же ее одолевало любопытство. Она не воспользовалась предложением мисс Роуленд и, взяв спенсер с собой, последовала за Кэролой через маленькую прихожую в модернизированный вариант гостиной Ванделер-хауса. Потолок, стены и пол были покрыты матовой серой краской. Вся палитра состояла из голубого и серого цветов — светло-голубые подушки и ковер, серо-голубые парчовые занавеси и обивка мебели. На каминной полке серебряная статуэтка — обнаженная танцовщица стояла на одной ноге, раскинув руки Первой мыслью Мид было: «Как странно…», а следующей: «Как красиво!» — ибо фигурка создавала ощущение полета. Внезапно она застыла как вкопанная — в углу полки стояла прислоненная к стене большая фотография Джайлса без рамки.

Кэрола подошла и сняла ее с полки.

— Хорошая фотография, верно? Полагаю, у вас тоже есть такая. — Она поставила снимок на место.

Фотография и в самом деле была хорошая. В углу виднелась подпись Джайлса.

Кэрола с улыбкой повернулась к Мид и сказала:

— Ну, вы спросили, помнит ли он меня?

— Да, — подтвердила Мид.

— И что же?

— Боюсь, что не помнит. Он не помнит ничего с начала войны.

— Как удобно! — воскликнула Кэрола Роуленд. Ее идея оказалась удачной. Она собиралась позабавиться, а тут, похоже, пахнет деньгами. — Совсем ничего? Я ему завидую! А вы?

— Нет. Я бы не хотела, чтобы такое случилась со мной, — ответила Мид.

Кэрола засмеялась.

— Хотите сохранить ваши воспоминания? А я — нет. Какой в них смысл? В любом случае у нас с Джайлсом все кончено.

Мид ухватилась за обитую парчой спинку стула. Запах нафталина от спенсера миссис Спунер внезапно стал невыносимым, и она позволила ему соскользнуть на пол.

— У вас с Джайлсом?

Алые губы мисс Роуленд растянулись в ослепительной улыбке.

— Разве он не рассказывал вам обо мне? Хотя, конечно, он ведь все забыл. Но Джайлс мог упомянуть обо мне, прежде чем потерял память. Неужели он этого не сделал?

Мид покачала головой.

— А для этого была какая-то причина?

Вынув сигарету из шагреневого портсигара, Кэрола чиркнула спичкой и закурила.

— Причина? Смотря как на это смотреть. Некоторые сочли бы, что Джайлсу следовало упомянуть о существовании еще одной миссис Армитидж, прежде чем делать вам предложение. Полагаю, он просил вас выйти за него замуж? Кажется, так думает ваша тетя.

Рука Мид сильнее сжала спинку стула.

— Мы помолвлены, — сообщила она.

Алые губки выпустили облачко дыма.

— Вы слышали, что я сказала? Очевидно, не слышали или не поняли. Наверное, для вас это шок, но моей вины тут нет. Неужели вы надеялись, что я буду держать язык за зубами и позволю Джайлсу забыть меня? Я должна думать о моем содержании. Он выплачивал мне четыреста фунтов в год. Как, по-вашему, могу я этим удовлетвориться?

Мид ничего не чувствовала. Казалось, все это происходит не с ней. То, что случилось с ней и Джайлсом, казалось неправдоподобным. Она бросила взгляд на фотографию и снова посмотрела на Кэролу. Есть вещи, в которые невозможно поверить.

— Мисс Роуленд… — начала было Мид, но Кэрола прервала ее, взмахнув сигаретой:

— Я не мисс Роуленд. Я же говорила, что вы меня не слушали. Роуленд — мой сценический псевдоним, а моя настоящая фамилия — Армитидж. Я миссис Армитидж. — Повернувшись к каминной полке, она поправила фотографию. — Джайлс некрасив, но в нем есть что-то привлекательное, верно? По крайней мере, я так думала, покуда не узнала, каким скупым и бесчувственным он может быть.

Мид уставилась на нее. Все это казалось ей абсолютной бессмыслицей.

— Это невозможно… — испуганно прошептала она.

Кэрола бросила фотографию и подошла к ней. Она была сердита, и в то же время ее разбирал смех. Ей всегда хотелось отомстить Джайлсу, но на такой шанс она не рассчитывала. На маленьком столике с изогнутыми серебряными ножками и стеклянным верхом лежала пачка писем. Кэрола взяла самое верхнее и продолжала без всякого намека на мейферский акцент:

— По-вашему, я лгу? Взгляните на это, мисс Мид Андервуд, и вы пожалеете о своих словах. Думаю, вам знаком почерк вашего жениха.

Мид увидела перед собой лист бумаги, исписанный почерком Джайлса. Она видела его так же четко, как длинные пальцы Кэролы с алыми ногтями и поблескивающее кольцо с бриллиантом.

«Ты ошибаешься, если думаешь, что подобные аргументы могут на меня подействовать, — говорилось в письме. — Ты взываешь к чувствам, а меня ото только бесит, так что советую тебе бросить эту затею. Я буду выплачивать тебе четыреста фунтов в год при условии, что ты перестанешь пользоваться фамилией Армитидж. Если я узнаю, что ты нарушила условие, то без колебаний прекращу выплаты. Конечно, ты имеешь законное право на эту фамилию, но если я узнаю, что ты ее используешь, то оставлю тебя без содержания. Фамилия неплохая, но едва ли ты сочтешь ее стоящей четырех сотен в год. Это, дорогая Кэрола, мое последнее слово».

Мид посмотрела Кэроле в глаза — в них читалась нескрываемая злоба.

— Он не любит вас! — выпалила она.

— Сейчас не любит. Но разве это не в духе Джайлса — влюбиться без памяти сегодня и забыть напрочь завтра? С вами он проделал то же самое, не так ли? Ну, что скажете — лгунья я или миссис Армитидж? Письмо написано почерком Джайлса — вам от этого никуда не деться.

Мид не двинулась с места.

— Вы развелись? — спросила она.

Кэрола рассмеялась.

— Ничего подобного! Просто, как я уже сказала, между нами все кончено. Возможно, когда-нибудь он вспомнит обо мне и расскажет вам. В один прекрасный день такое может случиться, милочка!

Мид нагнулась и подняла спенсер. Казалось, говорить больше не о чем. Дверь в прихожую была открыта, как и дверь на лестничную площадку. Возможно, она так ничего бы и не сказала, если бы не услышала за спиной смех Кэролы. Почувствовав внезапную вспышку гнева, Мид задержалась на пороге и произнесла звонким голосом:

— Неудивительно, что он ненавидит вас!

И в этот момент она увидела в одном-двух ярдах от себя миссис Смоллетт, которая, стоя на коленях, скребла щеткой цементный пол. Рядом было ведро с мыльной водой. Неужели уборщица слышала ее разговор с Кэролой Роуленд? Щетка издавала достаточно много звуков, но Мид подозревала, что эти звуки начались только что, иначе она бы слышала их через две двери, распахнутые настежь. Если так, то миссис Смоллетт могла разобрать каждое слово. Ничего не поделаешь — оставалось только поздороваться с уборщицей и спуститься по лестнице.

Глава 12

В начале двенадцатого миссис Смоллетт спустилась в полуподвал, где поведала Беллу об услышанном. Это была высокая полная женщина с румяными щеками и маленькими глазками, подмечавшими абсолютно все. Вот и теперь, потягивая чай, она заметила, что плинтус под столом пыльный, а на одном из крючков нет ключа. Когда миссис Смоллетт спросила Белла о ключе, тот объяснил, что его взяла мисс Андервуд.

— Кажется, она должна была что-то забрать в квартире Спунеров по просьбе хозяйки.

Миссис Смоллетт достала из бумажного пакетика кусок сахара и бросила его в чашку. Неважно, была война или нет, но пить чай без сахара она не могла.

— Мисс Андервуд вышла совсем не оттуда, мистер Белл, а из квартиры мисс Роуленд, — сказала она, энергично размешивая ложкой сахар. — Причем и входная дверь, и дверь в гостиную были распахнуты, так что я волей-неволей слышала, что они говорили. «У нас с Джайлсом все кончено, — сказала мисс Роуленд. — Разве он не рассказывал вам обо мне?»

Белл укоризненно покачал головой.

— Вам не следовало подслушивать, миссис Смоллетт.

Женщина со стуком поставила чашку на стол.

— Вот как? Тогда, может, скажете, что мне следовало делать? Заткнуть уши ватой, которой у меня не было, или уйти, бросив уборку?

— Вы могли громко покашлять.

— И нажить себе боль в горле? Ну нет! Если люди не хотят, чтобы их слышали, они должны закрывать двери! Этот Джайлс — майор Армитидж — жених мисс Андервуд, верно? А выходит, он путался с мисс Роуленд!

— Это не наше дело, миссис Смоллетт. Мисс Андервуд — очень славная молодая леди, и я желаю им счастья.

Миссис Смоллетт презрительно фыркнула.

— Похоже, эти две девушки не могут поделить своего парня и готовы выцарапать друг другу глаза. «Мы помолвлены!» — заявила мисс Андервуд. «А я — миссис Армитидж», — сказала мисс Роуленд и протянула ей письмо.

— Право, миссис Смоллетт, вы не должны говорить такие веши.

— Так ведь они их говорили, а не я! «Я — миссис Армитидж», — сказала мисс Роуленд, а мисс Андервуд ответила: «Он вас не любит». Потом до меня донесся звук ее шагов, и я стала скрести пол, чтобы она не догадалась, что я все слышала. Мисс Андервуд повернулась в дверях и что-то крикнула мисс Роуленд насчет того, что ее кто-то ненавидит, а потом как помчится вниз по лестнице! Если мисс Роуленд называет себя миссис Армитидж, выходит, этот парень — двоеженец? Или, раз он потерял память, это другое дело? Как вы думаете, мистер Белл?

Белл отодвинул свой стул и поднялся.

— Я думаю, что у меня есть работа и у вас тоже.

На его румяном морщинистом лице появилось недовольное выражение. Эта миссис Смоллетт — просто болтунья. Он и сам был не прочь поболтать, но терпеть не мог перемывать людям косточки.

— Вода уже вскипела. Сейчас наполню вам ведро, — сказал Белл.

Но когда он это сделал, миссис Смоллетт все еще не спешила уходить.

— Интересно, чего это мисс Гарсайд перестала звать меня убираться? Может, вечерами, когда меня нет, у нее прибирается кто-то еще?

Белл покачал головой. Ему не слишком нравилась мисс Гарсайд и не хотелось говорить о ее делах.

— Я имею право знать, довольны мной или нет, верно? — не унималась миссис Смоллетт. — Она постоянно вызывала меня три раза в неделю и вдруг заявляет: «Вы мне больше не понадобитесь, миссис Смоллетт. Вот ваши деньги за сегодня», уходит к себе в комнату и закрывает дверь. — Миссис Смоллетт наклонилась к ведру, но выпрямилась, оставив его на полу. — Скажите, мистер Белл, мисс Гарсайд получила назад свою мебель? Она сказала, что отдала ее в починку, но, по-моему, там нечего было чинить. Такие приятные вещи — вроде тех, что выставлены в антикварных магазинах. Письменный стол и шкафчик орехового дерева, а также несколько стульев с красивой обивкой. Странно, что все это вдруг понадобилось ремонтировать. Так получила она назад хоть что-нибудь или нет?

— У меня есть другие занятия, чем следить за тем, что жильцы отдают в ремонт, — сердито отозвался Белл. — Как бы ваша вода не остыла, мисс Смоллетт.

— Не хочу обжигать пальцы. — Она наконец подняла ведро. — Там, где раньше стояли эти вещи, обои совсем полиняли. Когда их убрали, это сразу стало заметно. Если хотите знать, что я думаю, мистер Белл, то, по-моему, мисс Гарсайд просто их продала.

Глава 13

События этого дня впоследствии были тщательно изучены и отсортированы. Все, что каждый сказал или сделал, каким бы незначительным это ни казалось, исследовалось буквально под микроскопом. Иногда бывают такие дни, но вы узнаете о них лишь впоследствии, когда ваши глупые поступки и необдуманные слова кто-то начинает подробно анализировать и оценивать. Если бы вы знали об этом заранее, то, конечно, вели бы себя совсем иначе. Но понимание приходит тогда, когда уже слишком поздно что-либо изменить. Только один человек во всем Ванделер-хаусе знал, что все сделанное и сказанное в тот день могло иметь катастрофические последствия.

Мид вернулась в квартиру номер три, аккуратно упаковала спенсер и написала на посылке адрес миссис Спунер в Сассексе. Миссис Андервуд осведомилась, почему она выглядит как кислое молоко, и упрекнула ее за то, что она поднимается по лестнице, когда можно воспользоваться лифтом.

— Но я поднималась в лифте, тетя Мейбл.

— Тогда почему у тебя такой вид? Когда ты встречаешься со своим молодым человеком?

Молочный цвет лица сразу же сменился пунцовым, что весьма напугало миссис Андервуд, и, не поднимая головы, Мид ответила:

— Он весь день пробудет в военном министерстве и позвонит мне, как только освободится.

Миссис Андервуд уже оделась для улицы и натянула перчатки.

— Я отправлю твою посылку, а во второй половине дня подменю тебя на работе. Попроси Айви приготовить тебе овальтин и постарайся отдохнуть. Возможно, Джайлс захочет, чтобы ты пошла с ним куда-нибудь вечером. Я не вернусь до половины восьмого.

День казался ужасно длинным. Мид пошла в спальню и легла — ни мыслей, ни чувств не было. Все будто отключилось в ожидании Джайлса, но это лишь усиливало напряжение. Голова перестала работать, мысли застыли между двумя противоположными полюсами — невозможным и действительным. Джайлс не мог жениться на Кэроле Роуленд — Джайлс женился на ней. Лишь один из этих вариантов мог быть правдой, и каждый исключал возможность другого…

В квартире напротив сидела Элиза Гарсайд, уставясь на пустую стену. Полгода назад эта стена не была пустой — возле нее стояли высокий шкаф орехового дерева и два стула с полосатой обивкой. Шкаф вместе с чайным сервизом из вустерского фарфора[17], подаренным на свадьбу ее прабабушке, и стулья — не только эти два, но и весь набор — исчезли. Все эти вещи были проданы, как с горечью сознавала мисс Гарсайд, за десятую долю их истинной стоимости и тогда, когда все ценности потеряли смысл в мире, который начал рушиться.

Обои на стене, как справедливо отметила миссис Смоллетт, изрядно выцвели. На их серебристо-сером фоне виднелся голубой отпечаток шкафа. Спинки стульев оставили менее заметные следы. Голубая полоса справа от мисс Гарсайд говорила о том, что раньше здесь стояло бюро, а несколько маленьких голубых овалов и большой прямоугольник над каминной полкой красноречиво свидетельствовали о недавнем исчезновении шести миниатюр и зеркала. Осталось совсем немного предметов, и практически они ничего не стоили: потертый ковер, краски которого поблекли от старости, несколько стульев с побледневшей от стирки ситцевой обивкой, книжный шкаф, стол и сама хозяйка квартиры.

Мисс Гарсайд сидела абсолютно неподвижно, глядя на пустую стену и думая о столь же пустом будущем. Ей было шестьдесят лет, у нее не было ни профессии, ни денег. В начале следующего квартала она не сможет внести арендную плату, а идти ей некуда. Ее единственные родственники — это пожилая тетя, прикованная к постели в доме для престарелых, два кузена, служащих в армии на Ближнем Востоке, и племянница в Гонконге. За исключением последних шести месяцев мисс Гарсайд кое-как справлялась, но потом промышленное предприятие, которое было для нее единственным источником дохода, потерпело крах, и она осталась ни с чем. Все яйца лежали в одной корзине, а теперь не стало ни корзины, ни яиц. Карман был пуст. Мисс Гарсайд вертела в руке кольцо, которое ей не удалось продать: бриллиант-солитер оказался фальшивым. Это был свадебный подарок дяди Джеймса. Свадьба не состоялась, так как Генри Арден погиб в Монсе[18], но дядя Джеймс повел себя великодушно. «Оставь кольцо себе, дорогая, мне оно не нужно». Купающийся в деньгах дядя Джеймс притворялся щедрым, а сам обманул ее. О нем говорили, что он скряга, но не до такой же степени! Да, жизнь преподносит неожиданные сюрпризы…

Камень переливался всеми цветами радуги, словно настоящий бриллиант. У мисс Роуленд с верхнего этажа кольцо с похожим камнем. Только вчера мисс Гарсайд видела, как он поблескивал на ее длинном пальце с алым ногтем, когда они вместе спускались в лифте. Неужели этот бриллиант тоже фальшивый? Впрочем, девушкам вроде Кэролы Роуленд часто дарят подлинные драгоценности. Элиза Гарсайд вспомнила, как ярко сверкнул камень, когда Кэрола сняла перчатку, проверяя, на месте ли кольцо. И сразу же ее надела — их кольца были похожи, и это оскорбляло ее гордость…

Мисс Гарсайд продолжала думать о кольцах и их сходстве…

Глава 14

Миссис Андервуд упаковывала посылки для жертв бомбардировок до без четверти пять. После этого у нее был крупный разговор с мисс Миддлтон, а затем она отправилась играть в бридж. Во время упомянутого разговора миссис Андервуд информировала собеседницу, что больше не придет, и добавила: «Так как моя племянница не отличается крепким здоровьем, думаю, вам лучше подыскать кого-нибудь на ее место. Она приходит домой совершенно измочаленная, и меня это не удивляет».

В половине шестого Агнес Лемминг встретилась в условленном месте с мистером Дрейком. Она намеревалась заявить ему со всей твердостью, что он должен перестать о ней думать и что они не должны больше встречаться, но не сказала ни того, ни другого. Причина этой перемены была на редкость тривиальной и, казалось бы, никак не могла повлиять на Агнес Лемминг. Тем не менее это произошло. В конце концов, существует такая вещь, как последняя капля. Этой каплей стала посылка от Джулии Мейсон.

Джулия была кузиной Агнес — весьма состоятельной и столь же добросердечной. Она принадлежала к тем женщинам, которые покупают одежду и не носят ее или надевают не более трех раз. Периодически Джулия отправляла посылки Леммингам, Одна из них пришла с полуденной почтой и была адресована не миссис Лемминг, а Агнес. Внутри оказались бежевый твидовый костюм с оранжевыми крапинками, пальто с меховым воротником, три пары чулок, фетровая шляпа, сумка, перчатки, а также джемпер и кардиган кораллового цвета. В кармане кардигана лежала записка от Джулии:

«Дорогая Агнес!

Надеюсь, тебе пригодятся эти вещи. Должно быть, у меня произошло помрачение ума, когда я их покупала. Они мне маловаты, и я выгляжу в них черт знает как. Морион отдала мне все свои талоны, так что я могу купить что-нибудь другое. Она только что отплыла назад в Америку, так что они ей не нужны…»

Агнес надела джемпер, пальто и шляпу. Эффект был потрясающий. Все выглядело так, как будто было изготовлено по ее заказу. Как правило, вещи Джулии были ей велики и совсем не в ее вкусе, но эти подходили идеально.

А потом вошла миссис Лемминг, взяла кардиган, направилась к зеркалу и повернулась с довольным видом.

— Какой очаровательный цвет! Я не всегда одобряю вкус Джулии, но эти вещи выглядят прелестно. Накинь-ка на меня пальто. Лучше быть не может! Туфли мне не подойдут — оставь их себе вместе с чулками. Какая жалость, что у Джулии ноги больше моих — кажется, женские ноги становятся все крупнее и крупнее, но все остальное мне отлично подойдет. Юбку, возможно, придется немного ушить. Займись этим во второй половине дня, и тогда я смогу пойти в ней в субботу на ленч с Айрин — она как раз подходит для сельской местности.

Лицо Агнес слегка порозовело.

— Джулия прислала эти вещи мне, мама. Я… мне бы хотелось оставить их себе.

Миссис Лемминг сбросила пальто и примерила кардиган — он оказался ей как раз впору. Впрочем, ей подходило почти все. Она выглядела красивой и элегантной, хотя ей было уже почти шестьдесят. Седые волосы были аккуратно завиты, из-под черных бровей безупречной формы поблескивали темные глаза. Стройная фигура сохраняла стройность, но не была при этом худощавой, а цвет лица оставался изумительным. С удовольствием оглядев себя в зеркале, миссис Лемминг с улыбкой повернулась к дочери:

— Право, дорогая моя, Джулии все равно, кто будет носить эти одежки. Она просто хочет от них избавиться — они ей совсем не подходят.

— Она прислала их мне, мама, — настаивала Агнес. — И я хочу их носить.

Миссис Лемминг злобно улыбнулась.

— Боюсь, дорогая, тебе это не удастся. В твоем возрасте должно хватать ума не носить одежду, в которой выглядишь нелепо.

— Джулия прислала это мне, — в третий раз повторила Агнес. — Вот ее письмо — прочитай, что она пишет.

Миссис Лемминг бросила письмо на туалетный столик.

— С меня довольно этой чепухи. Мне нужна эта одежда, и я забираю ее. Можешь сообщить Джулии, что она тебе не подошла. Если хочешь, возьми мой старый серый костюм. Кстати, серая юбка мне как раз — можешь перешить эту по ее образцу. Займись этим сегодня. Я ухожу к Ремингтонам и вернусь только после семи. И, ради бога, приберись здесь! Мне пора бежать!

Агнес убралась в квартире, но не стала переделывать юбку. Вместо этого она прилегла отдохнуть.

В четверть пятого Агнес приготовила себе чашку чая, а затем начала тщательно готовиться к встрече с мистером Дрейком. У нее были красивые волосы, и с ними пришлось повозиться. Потом она пошла в комнату миссис Лемминг, где воспользовалась ее пудрой и румянами. Эффект был поразительным! После этого Агнес стала надевать обновки — сначала тонкие чулки и мягкие туфли, потом юбку и коралловый джемпер. В жакете и пальто ей было бы слишком жарко — она предпочла пальто, ради мехового воротника, а жакет и кардиган положила обратно в коробку. Шляпа, перчатки и сумочка подходили идеально — вкус у Джулии был безукоризненный. «Вот какая я на самом деле, — подумала Агнес, глядя в зеркало миссис Лемминг. — Мне совсем не обязательно быть рабыней». И она отправилась на свидание.

Мистер Дрейк не находил себе места, пока не увидел Агнес. Вырваться из долгого плена не так легко. Его поразили изменения, происшедшие в ней.

— Слава богу, дорогая! Я весь день боялся, что вы не придете.

Агнес покачала головой.

— Я пришла бы в любом случае. Но сначала я собиралась сказать вам, что больше не приду.

— А теперь?

— Теперь я хочу с вами поговорить.

Они заняли угловой столик в почти пустой чайной. Сделав заказ, мистер Дрейк улыбнулся, что изменило его лицо до неузнаваемости, и произнес:

— Ну, мы можем начинать. Раньше чем через десять мини на чай рассчитывать не приходится. Я хочу поговорить с вами, а вы хотите поговорить со мной. Кто из нас начнет?

— Я, — ответила Агнес, понимая, что, если не сделает этого сейчас, ее решимость может испариться и она снова попадет в рабство, откуда ей уже никогда не вырваться.

— Отлично, — кивнул мистер Дрейк. — Я вас слушаю.

Агнес стиснула руки. Ее щеки горели, а ноги в новых туфлях были холодны как лед. Мистеру Дрейку она казалась прекрасной как мечта, и он надеялся, что эта мечта станет для него явью.

— Вы действительно имели в виду то… что сказали вчера? — тихо спросила Агнес.

— Да. Разве вы не получили мое письмо?

— Получила. Оно мне очень понравилось. Значит, вы хотите на мне жениться?

— Больше всего на свете, дорогая.

Официантка принесла чай с закуской, которая была по-военному скромна — булочки и печенье. Когда она отошла, Агнес шепотом спросила:

— А это можно сделать поскорее?

Мистер Дрейк молча кивнул. Эмоции переполняли его, а чайная с ленивой официанткой и несколькими праздными посетителями мешали их выходу. Ему хотелось заключить свою любимую в объятия и произнести романтический монолог, но здесь он мог лишь кивнуть и ответить:

— Как вы захотите, так и будет.

— Какой самый короткий срок?

Сердце мистера Дрейка билось так сильно, что он не мог толком припомнить существующие правила организации бракосочетаний и неуверенно отозвался:

— Думаю, дня три.

— Я хочу венчаться в церкви… — Агнес наконец взяла себя в руки. — Должно быть, вам это кажется странным, но я постараюсь объяснить. Вы сказали, что я рабыня, и я знала, что это правда, но думала, что никогда не освобожусь. Я собиралась сказать вам это и проститься с вами навсегда. Но потом кое-что произошло… Нет, я не стану вам рассказывать — вы не поймете. Я и сама толком не понимаю, но это заставило меня почувствовать, что я больше не смогу терпеть такую жизнь. Но я не знаю, как долго продлится это чувство. Если мы поженимся, я уже никогда не вернусь домой, а если нет… кто знает… — Ее голос дрогнул. — Я так боюсь…

— Вы имеете в виду, что не вернетесь домой сейчас?

Она покачала головой.

— Конечно нет. Сейчас я должна вернуться. Я имела в виду возвращение не телом, а душой — вернуться туда, откуда мне только-только удалось вырваться.

Мистер Дрейк взял обе ее руки в свои.

— Посмотрите на меня, Агнес! И послушайте, что я вам скажу! Вы никогда не вернетесь назад — даже если скажете мне, что передумали и хотите этого! Теперь вы свободны! А сейчас постараемся выяснить, когда мы сможем пожениться.

Глава 15

Джайлс не стал звонить. Он пришел в начале седьмого и застал Мид в гостиной съежившейся в кресле. Айви закрыла за ним дверь и удалилась на кухню. Мисс Мид очень повезло с этим приятным молодым человеком, думала она, хотя по ее сегодняшнему виду этого не скажешь.

Мид поднялась навстречу Джайлсу — она была похожа на бледную тень той девушки, которую он целовал вчера вечером. Сейчас, целуя ее, он почувствовал, что она холодна как лед и ее пробирает дрожь.

— Что случилось, дорогая? — встревоженно спросил Джайлс.

У Мид не было сил ответить.

Джайлс опустился в кресло и усадил ее себе на колени.

— В чем дело, глупышка?

Мид молчала, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

— Что произошло? Перестань плакать и расскажи мне!

Да, она должна рассказать ему, но после этого ей уже никогда не придется сидеть у него на коленях. Все будет кончено раз и навсегда. Позволив себе еще несколько секунд ощутить тепло рук Джайлса, Мид подняла голову с его плеча.

— Джайлс, ты говорил, что не знаешь ее…

— Я не знаю очень многих. Кого именно ты имеешь в виду?

— Кэролу Роуленд.

— Похоже, имя вымышленное. Держу пари, что в детстве ее звали не так.

Прижавшись спиной к подлокотнику кресла, Мид посмотрела на Джайлса. Ее серые глаза расширились и потемнели; в лице не было ни кровинки.

— Она говорит, что ее фамилия вовсе не Роуленд.

— А разве кто-нибудь предполагал обратное?

— Она утверждает, что ее настоящая фамилия Армитидж…

— Что?!

— И что ты женился на ней.

Джайлс стиснул своими сильными руками плечи Мид, рискуя оставить на них синяки.

— Ты что, с ума сошла?

Мид немного полегчало. Он так рассердился, что даже сделал ей больно…

— Нет, — ответила она уже спокойнее. — Это ее слова. Кэрола показала мне письмо…

— От кого?

— От тебя. Оно написано твоим почерком, и в нем говорится, что ты согласен платить ей четыреста фунтов в год.

Руки Джайлса по-прежнему сжимали плечи Мид, но в его ярко-голубых глазах уже не было гнева.

— Четыреста в год? Кто-то все-таки рехнулся, дорогая, — надеюсь, не ты и не я.

— Так сказано в письме. Там говорится, что Кэрола должна отказаться от фамилии Армитидж, хотя она и имеет на нее право, — иначе ей не видать четырехсот фунтов, а фамилия хоть и хороша, но едва ли стоит таких денег. Ты называешь ее «моя дорогая Кэрола», но пишешь, что это твое последнее слово.

— Письмо подложное, — заявил Джайлс.

Он отпустил Мид так внезапно, что у нее закружилась голова. Джайлс встал и поднял ее с кресла.

— Джайлс, что ты намерен делать?

— Повидать мисс Кэролу Роуленд.

Теперь Мид вцепилась в него.

— Погоди, Джайлс! Тебе нельзя идти к ней в таком состоянии. И вообще, ты уверен?..

— Конечно уверен. Повторяю: это подлог. Она слышала, что я потерял память, и пытается этим воспользоваться.

Мид задрожала так сильно, что ему пришлось снова обнять ее.

— Джайлс, предположим, это правда. Я бы не поверила ни единому ее слову, если бы не это письмо. Оно написано не только твоим почерком, но и абсолютно в твоем стиле. А еще эта фотография…

— Что за фотография?

— Большой фотопортрет, на котором изображен ты — голова и плечи… А в углу написано «Джайлс».

Он мрачно усмехнулся, и его голубые глаза сердито блеснули.

— Во всяком случае, это не свадебная фотография! Нельзя же жениться на каждой девушке, у которой есть твой снимок! Это все?

— Разве этого не достаточно? Письмо безусловно твое. Ты забыл, что написал его, и забыл саму Кэролу. Если ты женился на ней, то мог забыть и это. Меня ведь ты тоже забыл…

Ее голос разрывал ему сердце.

— Нет, Мид, тебя забыла моя голова, но не мое сердце! Я уже говорил тебе это. В тот день у Китти ван Лоо я влюбился в тебя с первого взгляда и никогда не переставал тебя любить. Ты не знаешь, каких усилий мне стоило не поцеловать тебя тогда в такси. Перестань дрожать и выслушай меня! С той минуты, когда ты заговорила о Кэроле Роуленд, я почувствовал, что она авантюристка, а авантюристки мне не по душе. К тому же она, по-видимому, крашеная блондинка, а крашеные блондинки не в моем вкусе. Не стану притворяться, что я был святым, но дураком я тоже не был. Уверяю тебя, что мне бы никогда и в голову не пришло жениться на мисс Кэроле Роуленд!

— Это могло произойти очень давно…

— Ну нет! Ведь моя потеря памяти распространяется только на последние восемнадцать месяцев. До этого я никак не мог влюбиться в Кэролу. Ты просто не подумала как следует. Мы ведь были помолвлены, не так ли? Тогда я еще не потерял память. Выходит, я собирался стать двоеженцем? Или я развелся с Кэролой?

— Нет, я спрашивала ее об этом. Она говорит, что ты просто порвал с ней.

— Значит, я намеревался обмануть тебя ложным браком? Очнись, дорогая! Ведь я никогда не намекал тебе на позорные тайны в моем прошлом?

— Н-нет… — Она внезапно широко открыла глаза.

— В чем дело теперь?

— Я пытаюсь вспомнить, говорил ли ты что-нибудь о женитьбе. Ты сказал, что любишь меня, и спросил, люблю ли я тебя, но… Конечно, у нас было очень мало времени — всего три дня… О, Джайлс, кажется, что с тех пор прошла целая вечность!

Он крепко поцеловал ее и снова усадил в кресло.

— Я бы не говорил так с девушкой, не имея серьезных намерений, — это не в моем духе. А теперь сиди спокойно и повторяй себе, что все будет в порядке. Если ты опять начнешь плакать, я тебя отшлепаю! Я собираюсь поговорить по душам с мисс Кэролой Роуленд, и, надеюсь, она пожалеет, что все это затеяла.

Мид выбежала следом за ним в прихожую.

— Будь осторожен, Джайлс! Ты ведь не наделаешь глупостей?

Джайлс, стоя на пороге, обернулся.

— Если я сверну ей шею, то она получит по заслугам! — ответил он и хлопнул дверью.

Глава 16

Кэрола Роуленд открыла дверь квартиры номер восемь. При виде Джайлса в ее глазах появился блеск, а на губах — довольная улыбка. Она смертельно скучала, а теперь появилась возможность развлечься. Ей нужно было уплатить по старому счету, а сейчас Джайлс сам шел к ней в руки.

— Как любезно с твоей стороны! — произнесла она в своем лучшем мейферском стиле. — Входи.

Вежливого ответа со стороны Джайлса не последовало. Он шагнул в гостиную и сердито посмотрел на Кэролу.

— Мисс Роуленд?

Ее огромные голубые глаза стали еще больше.

— О нет!

— Я слышал о ваших нелепых притязаниях.

Алые губы снова растянулись в улыбке.

— В них нет ничего нелепого. Тебе известно не хуже, чем мне, что я — миссис Армитидж.

Джайлс молча уставился на нее. На Кэроле было длинное платье и нитка жемчуга — такая же белая, как ее шея. Пышные вьющиеся волосы волнами опускались на плечи. У нее были безупречная фигура и кожа, а голубые глаза напомнили Джайлсу любимую куклу его кузины Барбары — те же темные ресницы и холодный взгляд. Он не помнил, чтобы знал ее когда-то, не мог поверить в существование каких-либо отношений между ними. Она казалась абсолютно чужой.

Взгляд Джайлса остановился на стоявшей на каминной полке фотографии с подписью в углу. На снимке действительно только его голова и плечи — он сфотографировался в штатском. Джайлс помнил, что это произошло в холодный ветреный день — потом он встретил Барбару и сходил с ней на ленч. Она радовалась, что уезжает к мужу в Палестину. Тем не менее Джайлс не мог припомнить ровным счетом ничего о Кэроле Роуленд, заявлявшей, что она — Кэрола Армитидж.

Подойдя к камину, Джайлс взял фотографию и повертел ее в руках. На обороте ничего не было. Он поставил ее на место.

— Просто невероятно, Джайлс! — со смехом воскликнула Кэрола. — Какая же паршивая у тебя память!

Гнев в его глазах явно забавлял ее.

— Вы утверждаете, будто вы моя жена?

— Джайлс, дорогой…

— Если так, вам придется это доказать. Когда и где мы поженились, кто были свидетели?

Тонкие брови изогнулись, а голубые глаза вновь расширились. Сходство с куклой Барбары стало еще очевиднее.

— Дай вспомнить… Это произошло семнадцатого марта сорокового года — ровно восемнадцать месяцев тому назад. Мы поженились в ЗАГСе — бесполезно спрашивать меня, в каком именно, так как ты отвез меня туда в такси, и мы оба не обратили внимания на адрес. А свидетелями были клерк и какой-то мужчина, которого он привел с улицы. Понятия не имею, как их звали.

— Где брачное свидетельство?

— Дорогой, я не держу его при себе. Брак оказался неудачным, и мы решили расстаться — правда, ты обещал выплачивать мне содержание…

— Вот как? — Джайлс мрачно усмехнулся. — Это уже что-то! Кажется, вы показали мисс Андервуд мое письмо. Может быть, вы позволите мне на него взглянуть?

Веки Кэролы слегка дрогнули, и темные ресницы опустились.

— Не знаю, дорогой… Ты такой сильный и сердитый. Если я покажу тебе письмо, ты обещаешь не выхватывать его у меня?

— Я намерен не уничтожать улики, а докопаться до правды. Вы блефуете, и я хочу это доказать.

Кэрола расхохоталась.

— Хорошо, дорогой, я покажу тебе письмо, как показала его твоей Мид Андервуд, и ты сам во всем убедишься. Только дай честное слово, что не будешь прикасаться к нему и вырывать его у меня из рук.

— Я не собираюсь ни к чему прикасаться — хочу только увидеть все своими глазами. Вы говорите, что у вас есть мое письмо, — ну так покажите его мне!

— Ты еще не поклялся, что не притронешься к нему.

— И не намерен этого делать. Я уже сказал, что не собираюсь прикасаться к письму. Если вам этого недостаточно, я ухожу. Если у вас есть что показать, выкладывайте, и покончим с этим!

— Очень по-джентльменски, не так ли, дорогой? Право, твое поведение доказывает наш брак не хуже брачного свидетельства. Люди так грубы только в семейном кругу.

В голове Джайлса что-то промелькнуло и исчезло.

Кэрола подошла к нему с письмом в руке.

— Вот оно — можешь посмотреть. Тогда ты, возможно, извинишься. Только держи руки в карманах, чтобы не было искушения сделать ими то, что ты не должен делать. Смотри!

Она показала ему исписанный лист бумаги, который показывала и Мид. Джайлс узнал свой наклонный почерк. Очевидно, он писал это послание в гневе — перо в нескольких местах порвало бумагу. Его глаза читали то же, что и глаза Мид, — в том числе собственную фамилию.

«Я буду выплачивать тебе четыреста фунтов в год при условии, что ты перестанешь пользоваться фамилией Армитидж. Если я узнаю, что ты нарушила условие, то без колебаний прекращу выплаты. Конечно, ты имеешь законное право на эту фамилию, но если я узнаю, что ты ее используешь, то оставлю тебя без содержания. Фамилия неплохая, но едва ли ты сочтешь ее стоящей четырех сотен в год. Это, дорогая Кэрола, мое последнее слово».

У Джайлса не было ни малейшего сомнения, что письмо написал он сам. Тем не менее он никак не мог понять, что заставило его это сделать: предложить Кэроле Роуленд четыреста фунтов в год за то, что она перестанет пользоваться его фамилией…

Оторвав взгляд от текста, Джайлс, как и до него Мид, увидел руку, которая держала письмо, — длинные пальцы Кэролы с алыми ногтями и сверкающее кольцо с бриллиантом. Его лицо изменилось так резко, что Кэрола мгновенно отпрянула, сложила письмо и спрятала его у себя на груди.

Вынув руки из карманов, Джайлс шагнул к ней.

— Где вы взяли это кольцо?

Сработало! Как забавно! Первоклассное развлечение от начала до конца. Теперь скучать не придется. Ослепительно улыбнувшись, Кэрола протянула руку:

— Вот это? — Она торжествующе улыбнулась.

— Да. Где вы его взяли?

— Но, дорогой, ты сам подарил мне его. Неужели ты и это забыл?

Кольцо его матери на руке Кэролы Роуленд! Он собирался подарить его Мид, но, выходит, уже подарил женщине, которая кажется ему абсолютно незнакомой. Однако материнское кольцо не дарят незнакомым женщинам — его вручают той, кому собираются подарить и свое имя.

— Могу я взглянуть на кольцо поближе? — сдавленным голосом произнес Джайлс. — Я верну вам его. Просто мне нужно убедиться…

Кэрола без колебаний сняла кольцо и протянула ему.

Повернувшись, Джайлс поднес его к свету. Если кольцо принадлежало его матери, на внутренней стороне ободка должны быть ее инициалы и дата помолвки с его отцом. Свет упал на буквы М.Б. и дату, слишком стертую, чтобы ее прочитать. М.Б. означало Мэри Бэллантайн, а неразборчивой датой, очевидно, был июнь 1910 года. Джайлс не мог себе представить, чтобы он надел кольцо Мэри Армитидж на этот палец с алым ногтем. Письмо и кольцо говорили, что женщина перед ним — его жена, но его сердце, плоть и все инстинкты это отрицали. Если брак имел место, ей придется это доказать.

— Это ничего не значит, — заговорил Джайлс. — Вы пользуетесь тем, что я потерял память. Если мы поженились, то пусть ваши адвокаты выяснят, где именно был зарегистрирован брак, и сообщат это моим. Но я не верю, что мы женаты и что вы можете доказать это.

Глава 17

Мид едва успела закрыть дверь за Джайлсом, как Айви Лорд высунула голову из кухни.

— Если позволите, мисс Мид, я бы хотела сходить к почтовому ящику.

— Хорошо, Айви.

— А вы куда-нибудь пойдете, мисс? — поинтересовалась она.

— Сегодня вряд ли.

Айви колебалась.

— Миссис Андервуд сказала, что не вернется до половины восьмого. Вы не могли бы включить газ под котлом с водой в семь на полную мощность, пока вода не нагреется, а потом уменьшить до…

Мид невольно улыбнулась. Чтобы дойти до почтового ящика на углу и вернуться, требовалось пять минут. «Ящик», несомненно, был молодым человеком.

— Конечно, я все сделаю, — ответила она.

Вернувшись в гостиную, Мид стала ждать Джайлса. Она слышала, как Айви выбежала из своей комнаты и как открылась и закрылась дверь в квартиру. Мид попыталась представить себе молодого человека Айви. Девушка была странной и в то же время привлекательной… Лучше думать о ней, чем о Джайлсе и Кэроле Роуленд. Но мысли не приходят по приглашению — некоторые из них, словно гости, стучатся в дверь, но, открывая ее, можно обнаружить на пороге не друга, а врага; другие, как призраки, стучат в окна и произносят слова, которые невозможно понять; третьи, будто воры, проникают в дом тайком; четвертые вламываются, словно армия мародеров. Мид поежилась — несмотря на теплую погоду, ее бил озноб.

Она посмотрела на часы, думая о том, когда вернется Джайлс. Было без восемнадцати минут семь. Нужно не забыть включить газ под котлом, иначе у Айви будут неприятности. Джайлс ушел минут пятнадцать тому назад…

В дверь позвонили, и Мид побежала открывать. Но это оказался не Джайлс, а Агнес Лемминг с большой коробкой. Она поставила ее на пол, чтобы позвонить, потом подняла и вошла с ней в холл. На ней снова были старые темно-красные кофта и юбка, но она выглядела по-другому — моложе и решительнее.

— Вы одна? Могу я с вами поговорить? Но у меня мало времени — я не должна задерживаться.

Мид, ожидающая возвращения Джайлса, была только рада последней фразе. Но ей не хотелось казаться негостеприимной.

— Тети Мейбл нет, а Айви вышла к почтовому ящику, — сказала она. — Почему бы вам не войти?

Мид закрыла входную дверь, но Агнес не двинулась с места.

— Я не должна задерживаться, — повторила она. — Мама вернется с минуты на минуту. Не могли бы вы оставить у себя до послезавтра эту коробку и никому о ней не рассказывать?

В устах Агнес Лемминг эти слова звучали так необычно, что Мид не могла скрыть удивления.

— Конечно могу, — ответила она.

— Должно быть, это кажется вам… странным, — слегка запинаясь, продолжала Агнес. — Но мне больше некого попросить, а вы всегда были так любезны… — Она сделала паузу и неожиданно сказала то, о чем не собиралась говорить: — Моя кузина Джулия Мейсон прислала мне красивую одежду, и я хочу надеть ее послезавтра. Дело в том, что я выхожу замуж.

Мид едва не вскрикнула от изумления. Потом она обняла и поцеловала гостью.

— Как приятно это слышать, Агнес! Я очень рада за вас!

— Только никому ничего не говорите. Мама об этом не знает — я расскажу ей после.

— Разумеется, не скажу. А кто ваш жених? Вы счастливы?

Агнес улыбнулась. Ее улыбка была прежней, очень милой улыбкой, но в ней ощущалось нечто новое.

— Это мистер Дрейк, и я очень счастлива, — ответила она. — Мы оба счастливы. Простите, но мне пора. — Она поцеловала Мид в щеку и быстро вышла.

Мид осталась стоять в холле с коробкой. Надо же — Агнес и мистер Дрейк! Похоже, он сможет справиться с миссис Лемминг. Агнес, безусловно, мечтала, чтобы кто-нибудь оторвал ее от матери. Сама бы она никогда не решилась уйти — это не в ее духе. Мид спрятала коробку в гардероб и закрыла дверцу, когда снова прозвучал звонок.

На сей раз это был Джайлс.

— Айви ушла, — сообщила Мид, когда он вошел. — Что случилось? Тебя так долго не было… — Ее сердце упало — в глазах Джайлса пылал гнев, а лицо словно окаменело. Он прошел мимо нее в гостиную.

— Я не могу остаться. Сколько сейчас времени? Без десяти семь… Эти часы идут правильно? Твоя тетя скоро вернется, и я не хочу с ней встречаться. Впрочем, и ни с кем другим. Я должен вернуться домой и попробовать связаться с Мейтлендом. Он мой адвокат, и если эта история с четырьмя сотнями фунтов в год — правда, он должен о ней знать. Кажется, Мейтленд уехал в деревню, но, думаю, мне удастся его отыскать. Чем скорее он этим займется, тем лучше. Пусть эта особа не надеется, что сможет добиться своего!

Мид была испугана. Казалось, Джайлс говорил сам с собой, не замечая ее присутствия. Она еще никогда не видела его таким — сейчас перед ней был сердитый воинственный мужчина, который занят только своим делом и не находит времени на женщин. Как ни странно, это приободрило Мид. Если у него не нашлось ласковых слов для нее, то тем более не нашлось и для Кэролы. Он намерен драться!

Джайлс положил руку на плечо Мид и сказал, не глядя на нее:

— Я позвоню тебе.

Он вышел, громко хлопнув дверью.

Глава 18

С этого момента последовательность событий приобретает особую важность.

Джайлс захлопнул дверь квартиры миссис Андервуд без пяти семь. Примерно в то же время миссис Уиллард, вооруженная двумя карандашными записками и потоком негодующих слез, атаковала своего супруга. Первая записка уже упоминалась. Она гласила:

«Ладно, дорогой Уилли. Ленч в час, как обычно. Кэрола».

Вторая была обнаружена только сегодня, после тщательного обыска вещей мистера Уилларда. Она была совсем краткой, но побудила бедную миссис Уиллард перейти к открытым обвинениям:

«Ладно. Как насчет завтрашнего вечера? К.Р.».

Самым ужасным в этой записке было отсутствие даты. «Завтрашний вечер» мог уже миновать — это могла быть среда или действительно «завтра». Миссис Уиллард дошла до ручки. Двадцать лет она была кроткой и покорной женой, но это уже слишком!

Мистер Уиллард оказался в абсолютно непривычной для него ситуации. В течение всей супружеской жизни он властно поддерживал в доме дисциплину. Его слово было законом. Теперь же ему пришлось занять оборонительную позицию.

— Право, Амелия… — начал он откашлявшись.

Миссис Уиллард разразилась слезами и топнула ногой.

— Не желаю ничего слушать, Алфред! Бегать за этой потаскушкой в твоем возрасте!

— Право же…

— Тебе пятьдесят лет, Алфред, и выглядишь ты именно на столько! Что нужно от тебя этой девчонке? Только вытянуть побольше денег, позабавиться, так как ей скучно, и разбить мне сердце…

Голос миссис Уиллард дрогнул. Она опустилась на кушетку — ее лицо распухло и покраснело от слез, седые волосы растрепались.

Мистер Уиллард снял очки и протер стекла.

— Я вынужден настаивать, Амелия… — начал он властным тоном.

Миссис Уиллард прервала его. Кушетка придала ей уверенности — теперь не нужно было стоять на дрожащих ногах.

— Разве я не была тебе хорошей женой? Не делала все, что могла?

— Речь не о том… — Он снова прочистил горло. — Что касается этих записок…

— Ну, Алфред, как быть с записками?

Мистер Уиллард покраснел, что не слишком шло его холеному лицу.

— В них нет ничего такого. Я удивляюсь тебе, Амелия. Никогда бы не поверил, что ты способна шарить по моим карманам.

Он рассчитывал, что это поставит Амелию на место и вынудит перейти в оборону, но ее энергичная контратака оказалась для него неожиданной.

— А если бы я оставила твои таблетки сахарина в кармане голубого пиджака, который ты велел мне отдать в чистку, что бы ты сказал тогда, хотела бы я знать? Именно там лежала первая записка — эта девка возбудила тебя до такой степени, что ты даже позабыл вытащить ее оттуда! И если ты покажешь мне женщину, которая не станет читать такую записку, если случайно найдет ее, то скажу тебе напрямик, что ее и женщиной не назовешь!

Мистер Уиллард снова утратил почву под ногами. Несколько раз он протестующим тоном произносил: «Право…», покуда его супруга пыталась преградить путь очередному водопаду слез носовым платком, превратившимся в мокрую тряпку.

— Право, Амелия, неужели пригласить соседку на ленч — преступление?

— Соседку! — возмутилась миссис Уиллард.

— Ну а кто же она еще? Если хочешь знать, ей нужно было проконсультироваться со мной по деловому вопросу.

— Что же это за вопрос такой?

— По поводу подоходного налога.

— Не верю ни единому слову! — заявила миссис Уиллард. — Мне стыдно за тебя, Алфред! Врешь мне в глаза и ожидаешь, что я тебе поверю! Если за ленчем она говорила с тобой о ее подоходном налоге, то о чем вы собирались говорить «завтра вечером» и о каком вечере шла речь? Может быть, о прошлой субботе, когда ты сказал мне, что ходил повидать мистера Корнера? Или ты собирался сегодня найти какой-нибудь предлог и подняться к ней? Чего молчишь? Неужели тебе нечего сказать?

Мистеру Уилларду сказать и впрямь было нечего. Он никогда не подозревал в Амелии таланта ставить его в тупик. В конце концов, что такого он сделал? Поднялся поболтать с соседкой, заменил в ее гостиной лампочку и солгал насчет мистера Корнера. Кэрола даже не позволила себя поцеловать — назвала его «забавным человечком» и выпроводила за дверь. А Амелия ведет себя так, словно получила повод для развода. Абсолютно беспричинная ревность и полное отсутствие самоконтроля!

— Я отказываюсь выслушивать эти обвинения, — заявил мистер Уиллард тоном супруга-повелителя. — Они совершенно несправедливы. Я удивляюсь тебе, Амелия, и надеюсь, что скоро тебе станет стыдно за свое поведение. Ты окончательно утратила чувство собственного достоинства, поэтому я оставлю тебя одну, дабы ты смогла вновь его обрести. Должен заявить тебе, что я очень тобой недоволен.

На сей раз он добился своего. Напыщенные фразы легко слетали с его языка. Мистер Уиллард направился к двери, выпятив грудь, словно петух.

— Куда ты? — плачущим голосом вопрошала миссис Уиллард. — Неужели опять к ней?

Мистер Уиллард вновь стал самим собой. Пускай Амелия поплачет — это пойдет ей на пользу. Вернувшись, он застанет ее кроткой и послушной.

Он вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.

Глава 19

Минут за десять до того, как мистер Уиллард вышел из своей квартиры — то есть в семь часов вечера, — молодая женщина в пальто из искусственного каракуля вошла в парадную дверь Ванделер-хауса и поднялась в лифте на верхний этаж. Она так же походила на Кэролу Роуленд, как недодержанная фотография на оригинал. Черты лица были те же самые, но кожа — желтоватой, глаза — тусклыми, а волосы — мышиного оттенка. Женщина была одета аккуратно, но отнюдь не шикарно: темно-серое пальто, коричневые туфли и чулки и темно-коричневая шляпа с зеленой лентой.

Белл видел, как женщина проходила через холл, и весело поздоровался с ней. Не в первый раз сестра мисс Роуленд приходит в вечерние часы. Она замужем за мистером Джексоном — владельцем небольшого, но вполне респектабельного ювелирного магазина. Белл знал о них все. Магазин принадлежал отцу миссис Джексон — и мисс Роуленд, если на то пошло. Элла Джексон вышла замуж за своего кузена с той же фамилией и продолжила семейный бизнес, а Кэрри сбежала из дому и поступила в театр. Потом она вернулась с крашеными волосами, нарумяненным лицом и звучным новым именем, но Белл, разумеется, узнал ее. Он одобрял, что Кэрри решила жить поближе к сестре, а то, как она себя называла и что делала со своими волосами и лицом, его не касалось. Миссис Смоллетт, конечно, стала бы это шумно обсуждать, но от него она ничего не услышит о девочках Джексона. Сорок лет назад он купил в магазине мистера Джексона обручальное кольцо для своей Мэри. Мистера Джексона уже десять лет как нет в живых, а Мэри — все тридцать пять, но все равно он умеет держать язык за зубами.

Элла Джексон пробыла у сестры минут двадцать. Потом они обе спустились в лифте — Кэрола в меховой шубке, наброшенной на белое платье, и с непокрытой головой.

Мисс Гарсайд стояла у полуоткрытой двери, наблюдая за спускающейся кабиной. Она достигла того состояния, когда не вполне осознаешь причину своих поступков. Ее мысли метались в голове, как зверь в клетке, в поисках выхода. Весь день мисс Гарсайд ничего не ела — у нее не было денег, чтобы купить еду. Она толком не знала, почему открыла дверь: очевидно, у нее мелькнула мысль позвонить в квартиру Андервудов и попросить немного хлеба и молока, объяснив, что у нее неожиданно истощились запасы…

Но как только дверь открылась, мисс Гарсайд поняла, что не сделает этого. Она не могла себя заставить обратиться с такой просьбой к вульгарной и болтливой миссис Андервуд. Лучше подождать до завтра и отнести на аукционный склад еще что-нибудь из мебели. Правда, стоящих вещей в квартире больше не было. Тех денег, что остались, не хватит на арендную плату, но она сможет купить хоть немного еды…

Стоя у двери, мисс Гарсайд смотрела, как спускается лифт. При свете лампы на площадке она увидела золотистые волосы, меховое пальто и белое платье Кэролы. «Небось уходит на весь вечер, — с горечью подумала мисс Гарсайд. — Пойдут с молодым человеком в ресторан и оставят там такую сумму, какой бы мне хватило на неделю».

Кабина скрылась из виду, и мисс Гарсайд вернулась в холодную пустую комнату. Если Кэрола ушла допоздна, в ее квартире наверху никого нет. Она представила себе, что в одной из опустевших комнат лежит кольцо, которое так походило на ее собственное. Мысль о том, что Кэрола могла надеть кольцо, была сразу же отвергнута. Она редко его носила. Фактически вчера в лифте мисс Гарсайд единственный раз видела это кольцо на ее руке. Они встречались в лифте неоднократно, и на холеных пальцах Кэролы всегда сверкали кольца. Если девушка уходила из дому, она держала перчатки в руке, а если возвращалась, то снимала их в лифте. На одной руке было кольцо с изумрудом, а на другой — с рубином и бриллиантом. Но до вчерашнего дня Кэрола никогда не надевала кольцо с бриллиантом-солитером — точную копию кольца мисс Гарсайд. Так почему она должна была надеть его сегодня?

Значит, кольцо лежит в пустой квартире, небрежно брошенное на туалетном столике.

«Если бы у меня был ключ от ее квартиры, мне бы не составило труда подменить кольцо, — думала мисс Гарсайд. — Она все равно ничего бы не заметила. Для нее это пустяк, а для меня — вопрос жизни и смерти. Мое кольцо сверкает так же ярко и выглядело бы на ее руке не хуже, чем на моей. Почему я должна голодать только из-за того, чтобы эта девица владела безделушкой, которая не имеет для нее никакого значения? Будь у меня ключ…»

Но ключ был у Белла. Каждое утро миссис Смоллетт спускалась в полуподвал, снимала с крючка ключ от квартиры номер восемь, поднималась наверх, входила, готовила мисс Роуленд утреннюю чашку чая и делала уборку. Всякий, у кого был хоть какой-то контакт с миссис Смоллетт, знал все о мисс Кэроле Роуленд и ее квартире.

— У нее такие красивые занавеси, мисс Гарсайд! Должно быть, они стоят кучу денег. Моя племянница работает у обойщика, так она говорит, что парча сейчас стоит…

Можно было повернуться спиной к миссис Смоллетт и не обращать на нее внимания, но это бы не заставило ее умолкнуть.

Наверное, ключ от восьмой квартиры сейчас висит на стенке старого кухонного шкафа в полуподвале. Пройдет целых двенадцать часов, прежде чем миссис Смоллетт снова спустится за ним.

Сейчас его мог бы взять кто угодно.

Нет, не сейчас, потому что там Белл. Но позже, в половине девятого, он и в дождь, и в снег, и в туман обязательно уходит выпить пива и поиграть в дартс в «Руке и перчатке», а возвращается между половиной десятого и десятью. В течение целого часа можно, ничем не рискуя, спуститься в полуподвал и взять ключ.

От половины девятого до половины десятого…

Глава 20

Было двадцать семь минут восьмого, когда Мид Андервуд открыла дверь перепуганной Айви.

— Ты опаздываешь, Айви! Тебе повезло, что миссис Андервуд еще не вернулась.

Девушка изумленно уставилась на нее.

— Но, мисс Мид, миссис Андервуд вошла передо мной — я видела, как она садилась в лифт. Вы включили газ под котлом, мисс?

Айви торопливо принялась за дело, но, как выяснилось, спешить было некуда. Миссис Андервуд вошла в квартиру только без двадцати восемь. Она сразу направилась в свою комнату и закрыла дверь. Айви проскользнула к Мид.

— Странное дело, мисс Мид. Я видела, как миссис Андервуд шла впереди меня от самого угла. Если бы было немного темнее, я бы попыталась ее обогнать. Я надеялась, что она пойдет к себе в спальню и мне удастся снять пальто.

— Право, Айви… — Мид покачала головой.

Горничная шаловливо улыбнулась.

— Мой парень опоздал — у нас было всего пять минут. Он такой красивый, и все девчонки бегают за ним, поэтому мне пришлось ждать. Но когда я увидела впереди миссис Андервуд и мисс Роуленд…

— Ты имеешь в виду, что они были вместе?

Айви хихикнула.

— Еще чего! Мисс Роуленд была уже рядом с дверью — я видела ее белое платье — и сразу вошла в дом. А когда я, подошла, миссис Андервуд стояла в холле и ждала лифта, поэтому мне пришлось прятаться в дверях, пока она не вошла в кабину. Интересно, куда же она поехала?

— Возможно, тебе лучше спросить ее об этом, Айви, — улыбнулась Мид.

Ровно в половине девятого, как всегда, пунктуальный Белл покинул свой полуподвал с сознанием хорошо выполненной работы. Когда он поднялся по лестнице в холл, парадная дверь захлопнулась. Кто-то только что вышел из дому, но Белл не успел разглядеть, кто именно. Однако, выйдя на крыльцо, он увидел мужскую фигуру — человек направлялся к правой калитке. Возле дома было две калитки — слева и справа от парадной двери, — между которыми пролегала гравийная дорожка и рос кустарник.

Незнакомец воспользовался правой калиткой, а Белл — левой, которая была ближе к городу. Когда он подошел к ней, то услышал звук мотора и увидел автомобиль, проехавший мимо него к спуску с холма. Впоследствии его с пристрастием об этом расспрашивали, но он мог сказать лишь то, что за рулем вроде бы сидел тот же самый человек, который шел в сторону правой калитки.

Белл направился в «Руку и перчатку», где встретил своего шурина, мистера Уильяма Баркера, и сыграл с ним в дартс. Когда Белл покупал обручальное кольцо в магазине старого мистера Джексона, Мэри Белл звали Мэри Баркер. Теперь Уильям Баркер был вдовцом, как и Белл, и жил с дочерью Эйдой и ее мужем-мясником, у которого не переводились деньги. В глубине души Белл жалел Уильяма. Бедняга мог вздохнуть спокойно только в пивной, куда Эйда отпускала его, чтобы он не путался под ногами по вечерам. Свою племянницу Белл не жаловал, считая ее скупой и чванливой.

В промежутках между игрой и выпивкой они обсуждали недостатки Эйды. Для мистера Баркера это было колоссальным облегчением — помогало ему терпеть хоть и достаточно удобное, но рабское существование.

— Она каждый день заставляет надевать свежий крахмальный воротничок, — жаловался он. — Если бы по воскресеньям можно было носить сразу два, она бы и это от меня потребовала.

— Женщинам дай палец — они руку отхватят, — посочувствовал Белл.

— Эйда вся в мать, — продолжал мистер Баркер. — Энни была хорошей женой, но обожала пускать пыль в глаза соседям. Эйда от нее это унаследовала. Помню, Энни как-то подарила мне на день рождения две голубые вазы, разрисованные цветами, с позолоченными ручками, — она специально копила на них деньги. Конечно, они неплохо смотрелись на каминной полке в гостиной. Но когда я сказал Энни, что лучше бы ей потратить эти деньги на жратву повкуснее, она взъерепенилась и заявила, что дареному коню в зубы не смотрят. — Мистер Баркер сделал большой глоток пива.

— Женщины все такие, — вздохнул Белл.

— Эйда вся в мать, — повторил мистер Баркер.

В половине десятого Белл пошел обратно в Ванделер-хаус. В десять он закрыл за собой входную дверь и спустился в полуподвал, где огляделся вокруг, прежде чем пойти спать. Все было в полном порядке. На стенке старого кухонного шкафа висели восемь ключей — каждый на своем крючке. Должно быть, мисс Андервуд принесла назад ключ от квартиры миссис Спунер, когда он был в пивной. Белл улегся в кровать и крепко спал, пока его будильник не зазвонил в половине седьмого утра в четверг.

Все обитатели Ванделер-хауса, за исключением троих, тоже лежали в кроватях, и некоторые из них тоже спали. Мисс Кэрола Роуленд, миссис Уиллард и мисс Гарсайд были теми тремя, кто не лег и не спал. Впрочем, мистер Уиллард тоже не ложился в кровать — во всяком случае в свою. Но, как выяснилось позже — его вовсе не было в Ванделер-хаусе, что было одной из причин, по которой миссис Уиллард просидела всю ночь без сна.

Мид Андервуд легла в постель и заснула. Легла она потому, что ей хотелось побыть одной, а спала потому, что слишком устала, чтобы бодрствовать. Но ее беспокоили туманные сновидения, которые она скорее ощущала, чем видела.

Мид внезапно проснулась от телефонного звонка. Схватив трубку, она услышала голос Джайлса:

— Это ты, Мид?

— Да, — ответила она, и в этот момент розовые эмалированные часы на каминной полке начали бить двенадцать.

— Что это? — спросил Джайлс.

— Бьют часы.

— Ну и пускай себе бьют. Теперь все в порядке, дорогая. Не могу объяснить тебе по телефону, но больше эта особа не будет нас беспокоить. Я приеду утром.

Голос умолк, и часы перестали бить. Мид долго лежала с открытыми глазами, но ее мысли наяву были счастливее тех, которые недавно тревожили ее во сне.

Первое, что она услышала утром, было известие о том, что Кэролу Роуленд нашли мертвой в ее квартире.

Глава 21

Тело обнаружила миссис Смоллетт. Она всегда была пунктуальной и приходила в восьмую квартиру в восемь утра. Впоследствии миссис Смоллетт излагала драматизированную версию событий, в которой у нее «все похолодело внутри, как только я сняла ключ с крючка, а когда я поднималась по лестнице — одного этого достаточно, чтобы заработать разрыв сердца, — то поняла, что не войду в этот лифт ни за какие деньги. Всю дорогу думала: „Что-то не так!“ А когда я увидела, что дверь приоткрыта…»

В действительности на лестнице миссис Смоллетт не чувствовала ничего, кроме ступенек, но в этом не было ничего нового. Когда она подошла к двери квартиры номер восемь, то увидела, что ключ ей не понадобится, но даже тогда ей и в голову не пришло, будто «что-то не так». Миссис Смоллетт просто решила, что мисс Роуленд уже встала и отперла для нее дверь. В прихожей горел свет, но в этом не было ничего необычного — прихожие освещались только стеклянной панелью над входной дверью, и, если шторы были опущены, в комнатах царила темнота. Миссис Смоллетт направилась в кухню, подняла шторы и поставила на плиту чайник, а потом открыла дверь в гостиную.

При свете свисавшей с потолка лампы с узорчатым абажуром мисс Смоллетт увидела Кэролу Роуленд, лежащую лицом вниз на светло-голубом ковре. На ней все еще было белое платье. Лица не было видно, но она лежала в такой позе, в какой не лежат живые люди. В дальнейшем версия миссис Смоллетт совпадала с фактами. Она ни на секунду не усомнилась, что мисс Роуленд мертва. На ее крашеных волосах и на ковре виднелись жуткие бурые пятна.

Миссис Смоллетт, пятясь назад, выбралась на площадку и опрометью помчалась вниз за Беллом.

Старый Джимми Белл обнаружил поразительное присутствие духа. Он велел миссис Смоллетт оставаться в полуподвале, а сам поднялся в лифте на верхний этаж. Наружная и внутренняя двери квартиры номер восемь были распахнуты настежь, так что ему не пришлось к ним прикасаться. Белл сразу понял, что произошло убийство. Кэрри Джексон, которую он помнил, когда она еще ходила в школу с косичками, малютка Кэрри, которой так гордился старый мистер Джексон, пока она не разбила его сердце… Конечно, Кэрри выросла избалованной и испорченной. Жалеющий розги портит ребенка[19]. Разумеется, бить детей не стоит, но их необходимо держать в строгости, а Кэрри позволяли делать все что угодно. Румянец сошел со сморщенных щек Белла, когда он смотрел на нее. Белл участвовал в прошлой войне и видел немало мертвецов, но сейчас перед ним лежала убитая девушка, которую он знал с детства.

Подойдя к телефону, Белл позвонил в полицию. Пока он ждал соединения, заметил поднос с напитками — он стоял на табурете между двумя креслами перед электрокамином. Обе панели в очаге были включены. Белл хотел их выключить, но вовремя одумался. Ничего нельзя трогать до прибытия полиции.

На алом лакированном подносе стояли два бокала с золотыми ободками, бутылка виски, сифон с содовой водой, красное вино в хрустальном графине и тарелка с печеньем. В одном бокале, большом, было виски, а в другом, маленьком, красное вино. Запах виски ощущался в воздухе.

Обследовав поднос, Белл посмотрел на каминную полку. Что-то там было не так. Что же именно? Трудно сказать… Фотография майора Армитиджа с подписью — конечно, это очень странно, но дело не в ней… Наконец он понял. Статуэтка танцовщицы с поднятой ногой и почти без одежды исчезла с полки.

Оглядевшись, Белл увидел ее на кушетке. Белл подошел поближе и посмотрел на статуэтку. Серебряная туфелька была острой, как кинжал, и блестящей, как сталь. Вся фигурка ярко блестела, но под ней, на серо-голубой парчовой обивке, расплылось пятно такого же цвета, как на светло-голубом ковре.

Топот ног и звуки голосов свидетельствовали о приходе полицейских. Белл отвернулся от кушетки и пошел им навстречу.

Глава 22

Старший инспектор Лэм сидел за столом в комнате, которая раньше была гостиной Кэролы Роуленд. Это был самый большой и крепкий стол в квартире, но инспектору он казался никчемным изделием вроде мишуры. Лэм был массивным полным мужчиной с маленькими проницательными глазами и тяжелым подбородком. Его волосы поредели на макушке, но все еще оставались черными как смоль.

Рутинная процедура, с которой начинается расследование любого убийства, шла своим чередом. Фотограф и дактилоскопист выполнили свою работу, тело унесли, голубой ковер скатали, а статуэтку балерины тщательно упаковали и унесли для дальнейшего изучения.

Лэм поднял голову, когда в комнату вошел сержант Эбботт. Это был человек совсем иного типа — светлые волосы, зачесанные назад, высокая худощавая фигура, вздернутый нос, светлые серо-голубые глаза и желтоватые ресницы. Весь его облик говорил о том, что он окончил привилегированную частную школу и полицейский колледж.

— Я бы хотел повидать женщину, которая обнаружила тело, — сказал Лэм.

— Да, сэр. Здесь сестра мисс Роуленд.

— Сестра? Кто она?

— Миссис Джексон — жена ювелира.

— Ладно, сначала я побеседую с другой женщиной. Как ее фамилия?

— Смоллетт.

— Верно — миссис Смоллетт. Приведите ее.

Миссис Смоллетт вошла с важным видом. Почему бы и нет? Разве не она обнаружила труп? Разве ее не вызовут на дознание, а потом в суд, если убийцу поймают? «Надо надеяться, что его поймают, иначе никто из нас не сможет чувствовать себя в безопасности даже в собственной кровати!»

Чтобы придать своему облику больше достоинства, миссис Смоллетт облачилась в верхнюю одежду — черное суконное пальто с потертым меховым воротником и черную фетровую шляпу с полинявшей лентой. Она назвала свое полное имя — Илайза Смоллетт, семейное положение — почтенная вдова, и род занятий — приходящая прислуга. После ряда наводящих вопросов выяснилось, что миссис Смоллетт моет лестницу и «оказывает помощь» в некоторых квартирах.

— Миссис Спунер в седьмой квартире — я обслуживала ее постоянно, но сейчас она поступила в ВТС. Мистеру Дрейку в пятой оказывает помощь мистер Белл. В шестую квартиру к миссис Уиллард я прихожу делать уборку дважды в неделю — по понедельникам и четвергам. У миссис Андервуд в третьей собственная горничная, так что у них я не бываю, если только не требуются дополнительные услуги. Мисс Гарсайд из четвертой квартиры приглашала меня всегда, пока не начала избавляться от мебели. Красивые были вещи. Она сказала, что отдала их в починку, но назад они так и не вернулись. Хотя старая миссис Мередит из первой квартиры на нижнем этаже держит служанку и компаньонку, я все равно мою там полы. У миссис Лемминг во второй квартире я бываю раз в неделю, но нерегулярно. А вот к бедной мисс Роуленд я приходила постоянно.

Фрэнк Эбботт, сидя с правой стороны стола, иногда что-то записывал, а иногда устремлял взгляд на стену, где мог бы находиться карниз, если бы вкусы мисс Роуленд были не столь современными.

Инспектор слушал достаточно терпеливо. Если хочешь узнать что-то о людях, нужно слушать тех, кто приходит к ним домой и делает их работу. Зачастую это скучно, но иногда сплетни оказываются полезными.

— А теперь, миссис Смоллетт, — сказал он, — опишите нам, как вы обнаружили тело.

Миссис Смоллетт в своем повествовании полностью воздала должное своим ощущениям, что «здесь что-то не так», ужасному предчувствию, охватившему ее при виде приоткрытой двери квартиры, тому, как кровь застыла у нее в жилах, когда она увидела труп, и спазмам, терзающим ее с тех пор.

— Если бы я поняла, что может выйти из того, о чем я слышала своими ушами… ну, незачем говорить мне, что ничего бы не изменилось, или пытаться заткнуть мне рот, как мистер Белл.

— Что же именно вы слышали, миссис Смоллетт?

Пухлое лицо миссис Смоллетт стало пунцовым. Чтобы справиться со «спазмами», она приняла предложенное мисс Крейн бренди («Мы всегда держим его на случай, если миссис Мередит приболеет, и я уверена, миссис Смоллетт, что глоток бренди пойдет вам только на пользу»). Миссис Смоллетт выпила значительно больше, чем глоток, — в результате ее лицо еще больше раскраснелось, язык развязался, а природная склонность к драме заметно обострилась. Она смачно и со всеми подробностями поведала о том, что слышала, когда мыла лестничную площадку на верхнем этаже в среду утром:

— Я спустилась в полуподвал наполнить ведро. Вода наверху была не слишком горячей — мистеру Беллу приходится экономить топливо, поэтому я долила воды из чайника, а когда я снова поднялась, они уже ругались вовсю, причем обе двери были нараспашку, так что не слышать их было невозможно. Я не из тех, кто подслушивает у дверей. А, как я уже говорила мистеру Беллу, заткнуть уши ватой я не могла, да и глухих в нашей семье сроду не водилось.

Фрэнк Эбботт уставился в потолок. Женщины такого сорта способны разглагольствовать часами.

— Кто с кем ругался? — спросил Лэм.

Миссис Смоллетт охотно пустилась в объяснения. Бренди как бы уравняло ее с собеседником — она была главным свидетелем, и старший инспектор прислушивался к каждому ее слову.

— Кто же, как не мисс Роуленд и мисс Андервуд! «Что привело ее туда?» — подумала я. Так вот, она спросила у мисс Роуленд: «Что это было у вас с Джайлсом?..» Джайлс — это майор Армитидж, с которым мисс Андервуд обручилась в Америке. Все думали, что он утонул, но в прошлый понедельник он объявился снова, живой и невредимый, если не считать того, что потерял память. Его стукнуло по голове, когда в корабль угодила торпеда.

Карандаш Фрэнка Эбботта забегал по бумаге.

— Мисс Андервуд спросила у мисс Роуленд, что у нее было с Джайлсом, то есть с майором Армитиджем? — уточнил Лэм.

Миссис Смоллетт энергично кивнула:

— Верно. А мисс Роуленд на это говорит: «Разве он не рассказывал вам обо мне? Некоторые сочли бы, что ему следовало упомянуть о существовании еще одной миссис Армитидж». А когда мисс Андервуд сказала, что помолвлена с ним, мисс Роуленд заявила, что она не виновата, что майор потерял память, ей нужно думать о своих деньгах, так как он выплачивал ей четыреста фунтов в год. «Он не любит вас», — сказала мисс Андервуд, а когда мисс Роуленд засмеялась, добавила громко и сердито: «Неудивительно, что он вас ненавидит!» Потом она промчалась мимо меня и побежала вниз по лестнице.

Глава 23

Когда дверь за миссис Смоллетт закрылась, Фрэнк Эбботт посмотрел на старшего инспектора и поднял брови. Лэм нахмурился.

— Надо будет повидать этого Армитиджа и мисс Андервуд.

— А как насчет сестры, сэр, — миссис Джексон?

— Она может подождать. Сначала я побеседую с мисс Андервуд. Но мне нужен точный график. Если Армитидж побывал здесь вчера, я хочу знать, когда он пришел, когда ушел и видел ли кто-нибудь мисс Роуленд живой после его ухода. Кертис занимается жильцами других квартир, и я бы хотел получить результаты, как только он закончит. Мне нужно выяснить, кто и когда последним видел мисс Роуленд и кто и когда видел Армитиджа. Кажется, у Андервудов есть горничная? Поговорите с ней — она должна знать, приходил ли Армитидж. И пришлите сюда мисс Андервуд.

Мид Андервуд, войдя в комнату, увидела крупного мужчину — он сидел за столом, который был слишком мал для него. Лэм, в свою очередь, увидел миниатюрную девушку в сером платье, с темными волосами, завивающимися на концах, и серыми глазами, под которыми темнели круги. Ее бледность и хрупкость бросались в глаза. Оставалось надеяться, что она не из тех, кто падает в обморок. Вежливо поздоровавшись, инспектор предложил ей сесть, указав на паукообразный стул из хромированных трубок и серебристой кожи. Мид все это отдаленно напоминало визит к дантисту. Трубки холодили ей спину, и она поежилась.

— А теперь, мисс Андервуд, я попросил бы вас ответить на несколько вопросов. Вы знали мисс Роуленд?

— Здоровалась с ней при встрече в лифте или на лестнице.

— И не более того?

— Нет.

— Но вы ведь были в этой квартире вчера утром?

На бледных щеках появился легкий румянец.

— Да, я поднялась в квартиру напротив взять кое-что для миссис Спунер, и мисс Роуленд пригласила меня зайти.

— Тогда вы впервые побывали здесь?

— Да.

— И у вас состоялся разговор с мисс Роуленд?

— Да.

— Дружеский?

Девушка снова побледнела.

— Я едва была знакома с ней… Мы не были друзьями.

Маленькие проницательные глазки Лэма смотрели в глаза Мид.

— Должен предупредить вас, мисс Андервуд, что ваш разговор с мисс Роуленд подслушали. Он не был дружеским, верно?

— Нет… — Слово прозвучало еле слышно.

Лэм откинулся на спинку стула и продолжал беспечным тоном:

— А теперь я хочу, чтобы вы как следует осмотрелись и сказали мне, есть ли в этой комнате знакомые вам вещи. Например, эта фотография на каминной полке — вы ее узнаете?

— Да.

— Вы узнали ее, когда пришли сюда вчера утром?

— Да.

— Тогда, может быть, вы скажете, кто на ней изображен?

— Это Джайлс Армитидж — майор Армитидж.

— И вы помолвлены с ним?

— Да.

Каждое «да» походило на каплю крови, вытекающую из сердца Мид, — они истощали ее силы и решимость. Вопрос инспектора звучал безжалостно вежливо:

— Должно быть, для вас явилось потрясением увидеть фотографию вашего жениха на каминной полке мисс Роуленд?

Мид выпрямилась. Если она не могла сражаться за себя, то должна была сражаться за Джайлса.

— О нет, это не было потрясением! — ответила она увереннее. — Понимаете, я не так давно познакомилась с майором Армитиджем. Мы встретились в Америке. Разумеется, у него до этого могла быть куча друзей.

Следовало ли ей так говорить? Мид этого не знала. Может быть, да, а может быть, и нет.

— Это правда, что мисс Роуленд заявила, будто является миссис Армитидж? — осведомился Лэм.

Мид молчала. Было так ужасно слышать эти слова. Когда Лэм повторил вопрос, ей с трудом удалось произнести:

— Она сказала… что ее фамилия Армитидж.

— И вы ей поверили?

— Я не знала, чему верить…

— Вы сказали: «Но он не любит вас»?

На это Мид не могла ответить. Она жалобно посмотрела на инспектора и едва заметно кивнула, а когда увидела, что Лэм нахмурился, отвела взгляд. Мид не знала, что старина Лэм имел слабость к девушкам, попавшим в беду. У него было три дочери: одна в ВТС, другая в ЖВСВВС[20], а третья в ЖВСКФ[21], — и они вертели отцом как им заблагорассудится.

— А после этого вы видели майора Армитиджа? — спросил он.

Мид снова кивнула.

— В какое время?

— В начале седьмого. Он весь день пробыл в военном министерстве.

— И вы сообщили ему о вашем разговоре с мисс Роуленд?

Это было ужасно. Инспектор явно намеревался расспрашивать ее до тех пор, пока не узнает, что она сказала Джайлсу и что Джайлс сказал ей. Если она ответит «да», то может повредить Джайлсу, а если «нет», он ей не поверит — и будет прав.

— Что сказал майор Армитидж, когда вы сообщили ему?

Это уже легче. Мид немного расслабилась:

— Сказал, что все это выдумка.

— Он был сердит?

— Любой бы рассердился на его месте.

— Пожалуй. Майор не собирался повидаться с мисс Роуленд? Может быть, он сразу отправился к ней? — Инспектор был настойчив.

Мид не знала, что на это ответить.

— Он отправился к ней, не так ли? — наступал Лэм. — Сколько тогда было времени?

— Половина седьмого.

— А когда он спустился к вам?

— Без десяти семь.

— Вы смотрели на часы, ожидая его? По-видимому, да. Что он сказал, когда вернулся?

Мид постаралась взять себя в руки.

— Джайлс сказал, что должен немедленно связаться со своим адвокатом. Наверное, вам уже известно, что он потерял память. Последние восемнадцать месяцев для него как в тумане. Кэрола Роуленд это знала, и мы оба не сомневались, что она пытается этим воспользоваться.

— А она не предъявляла никаких документальных доказательств? Думаю, что да, мисс Андервуд. Вероятно, она показала вам это письмо, а потом продемонстрировала его майору Армитиджу.

Инспектор поднял лежащий справа лист бумаги и извлек из-под него письмо, которое Кэрола Роуленд дала прочитать Мид. Длинные белые пальцы с алыми ногтями, кольцо со сверкающим бриллиантом, наклонный почерк Джайлса: «Дорогая Кэрола… четыреста фунтов в год… ты имеешь законное право на эту фамилию…» Она смотрела на письмо до тех пор, пока не почувствовала, будто оно расплывается как в тумане.

Позади нее распахнулась дверь, и в комнату вошел Джайлс.

Глава 24

Следом вошел сержант Эбботт. В руке у него был клочок бумаги. Подойдя к инспектору, он положил его перед ним и снова отошел. Лэм, чей нахмуренный взгляд был устремлен на непрошеного гостя, произнес голосом человека если и не обладающего всей полнотой власти, то чувствующего за собой ее поддержку:

— Майор Армитидж?

Джайлс, положив руку на плечо Мид, прошептал ей нечто вроде «все в порядке, дорогая», — кроме нее, никто толком не смог разобрать слов, — потом выпрямился и подошел к столу. Его лицо было напряженным, и под загаром проступала бледность.

— Прошу прощения, инспектор. Я только что узнал. Какая ужасная история!

— Действительно, — угрюмо отозвался Лэм. — Пожалуйста, садитесь. Я бы очень хотел побеседовать с вами, майор Армитидж.

Джайлс сел.

Фрэнк Эбботт занял свой стул и приготовил блокнот. Лэм посмотрел на лежащий перед ним лист бумаги. Шарик покатился — вопрос в том, где он остановится.

Когда пауза достаточно затянулась, Лэм поднял глаза и заговорил:

— Для начала должен сообщить вам, майор Армитидж, что разговор, который состоялся вчера утром в этой комнате между мисс Андервуд и мисс Роуленд, был подслушан. Полагаю, мисс Андервуд передала вам этот разговор. Фактически она признала, что сделала это и что вы потом поднялись сюда повидать мисс Роуленд. Вы это подтверждаете?

— Разумеется.

Джайлс покосился на Мид. Она смертельно побледнела — ее лицо напряглось, а взгляд остановился.

— Это произошло вчера вечером в половине седьмого. Горничная миссис Андервуд подтверждает слова мисс Андервуд. — Инспектор снова посмотрел на лист бумаги. — Она следила за часами, так как хотела пойти на свидание со своим молодым человеком, что и сделала, как только вы ушли. Это верно, мисс Андервуд?

— Да, — еле слышно отозвалась Мид.

Что теперь будет с Джайлсом? Что случится с ними обоими? Неужели он… Нет, она не должна так думать. Это не может быть правдой!

— Не будете ли вы любезны, майор Армитидж, — снова заговорил Лэм, — рассказать нам о вашем разговоре с мисс Роуленд? Он был дружеским?

Джайлс мрачно усмехнулся:

— Какого ответа вы ожидаете? Мы не были в дружеских отношениях.

— Вы поссорились?

Усмешка исчезла, а мрачность усилилась.

— Едва ли это можно назвать ссорой.

Инспектор предъявил письмо, которое уже показывал Мид.

— Вы спрашиваете себя, как много я знаю, не так ли? Ну что ж, буду с вами откровенен. Это письмо было найдено на теле мисс Роуленд. Она уже показывала его мисс Андервуд. Думаю, она показала его и вам.

— Да, — кивнул Джайлс.

— С целью подтвердить ее заявление, что она является вашей женой?

— Не совсем. — Он протянул руку и коснулся плеча Мид. — Не волнуйся, дорогая. Все в порядке.

Лэм хмурился, глядя на письмо.

— Это ваш почерк?

— Конечно. Я написал это письмо и, как вы уже знаете, предложил Кэроле содержание в случае, если она откажется от фамилии Армитидж, на которую имеет законное право. Письму уже больше года. Насколько я могу припомнить, оно было написано в августе сорокового года.

— Тринадцатого августа.

— Да, должно быть. Если бы не моя потеря памяти, я бы мог все объяснить вам прямо сейчас. — Он коротко усмехнулся. — Фактически, если бы не это, никакого письма бы не появилось. Она воспользовалась тем, что я ничего не помню, и попыталась посадить меня в калошу.

Теперь Мид смотрела на него — впрочем, как и все остальные.

— А теперь вы все помните, майор Армитидж? — спокойно спросил Лэм.

— Да, — кивнул Джайлс. — Если бы я мог сделать это раньше, это избавило бы меня от многих неприятностей. Мне говорили, что шок может вернуть память, — так и произошло. Не сразу, а впоследствии. Я лег в постель и заснул, а после полуночи внезапно проснулся, чувствуя, что все стало ясно как день. Тогда я позвонил мисс Андервуд и сказал, чтобы она не беспокоилась.

Щеки Мид порозовели.

— Да, он позвонил мне! — подтвердила она.

«О каком шоке говорит этот парень? — думал Фрэнк Эбботт. — О шоке, который он испытал, прикончив Кэролу Роуленд?»

— О каком шоке вы говорите, майор Армитидж? — озвучил его мысль Лэм. — О шоке, вызванном смертью мисс Роуленд?

Светлые брови Джайлса сдвинулись, а голубые глаза сердито блеснули.

— Конечно нет! Я понятия не имел, что она мертва!

— Тогда что за шок вы имеете в виду?

Джайлс снова усмехнулся.

— Шок, вызванный тем, что абсолютно незнакомая молодая женщина пытается заставить меня поверить, будто я женился на ней, очевидно, в припадке временного помешательства. А теперь, может быть, вы позволите мне объяснить, кто она и каким образом я написал это письмо?

Фрэнк Эбботт склонился над своим блокнотом. Ну и ну! Парень не теряет времени даром. Что, если он вернулся сюда и прикончил ее, прежде чем вновь обрел память? Она ведь стояла между ним и его девушкой. Убийства совершались и по менее веской причине. Он услышал спокойный голос Джайлса Армитиджа:

— Она была вдовой моего брата.

— О! — воскликнула Мид. Все в ней сразу расслабилось — и мысли, и мышцы. Она откинулась на хромированные трубки стула и закрыла глаза. Из-под опущенных ресниц по щекам потекли теплые капли. Мид не обращала на них внимания — теперь это не имело значения. Она слышала голос Лэма, но слова не доходили до нее. Потом снова заговорил Джайлс:

— Да, вдовой моего брата Джека, погибшего в Дюнкерке. Они поженились семнадцатого марта сорокового года в ЗАГСе на Мэрилебон-роуд. Но я ничего не знал до самой его смерти — никто об этом не знал. Я сам побывал в Дюнкерке, но мне повезло. Когда я вернулся домой, Кэрола явилась ко мне, выложила передо мной брачное свидетельство и спросила, что я намерен делать. Джек не оставил ей ни гроша — ему и нечего было оставлять. Он погиб в двадцать один год, а жил на содержание, которое я ему выделял. Правда, содержание было солидным, так как я всегда считал несправедливым, что все деньги достались мне. Джек был моложе меня на восемь лет, и я унаследовал все деньги по старому завещанию моего отца, составленному, когда он еще не появился на свет. Должно быть, отец намеревался изменить завещание, но погиб в результате несчастного случая на охоте, когда Джеку было всего полгода. Я всегда хотел поступить с ним по справедливости, но не собирался отдавать деньги Кэроле. С тех пор она и затаила на меня злобу. В конце концов я написал ей это письмо, и она согласилась на мои условия.

— Могу я спросить, почему вы хотели, чтобы она отказалась от фамилии Армитидж?

Последовала пауза.

— У меня были на то свои причины, — ответил наконец Джайлс. — Они не имеют ничего общего с этим делом.

— Сожалею, мистер Армитидж, но вы должны понимать, что личные качества мисс Роуленд могут быть непосредственно связаны с ее убийством.

Джайлс пожал плечами:

— Боюсь, выяснять это придется вам. Я не могу вам помочь.

Снова последовала пауза.

— Не стану давить на вас, майор Армитидж, — заговорил Лэм. — Но я уверен, что вы окажете нам любую помощь, какую только в состоянии оказать. Вы пробыли здесь около двадцати минут и говорите, что происшедшее между вами и мисс Роуленд нельзя назвать ссорой. Вы пили с ней?

Джайлс уставился на него.

— Конечно нет!

— А напитки в комнате были?

— Я их не заметил.

Повернувшись на стуле, Лэм указал на табурет, стоящий у камина между двумя креслами, обитыми голубой парчой, — причудливое изделие с изогнутыми хромированными ножками и серебристым кожаным сиденьем.

— Если бы на этом табурете стоял поднос, вы бы его заметили?

— Думаю, что да. Я подошел к камину взглянуть на фотографию. Если бы там был табурет, он оказался бы у меня на пути. Значит, его там не было.

— Вы прикасались к фотографии?

— Да, я снял ее с полки. Должно быть, это та, которую я подарил брату. Я, безусловно, не дарил своей фотографии Кэроле.

— Вы заметили что-нибудь еще на каминной полке — что-нибудь, чего сейчас на ней нет?

Джайлс посмотрел на каминную полку. Кроме фотографии, на ней ничего не было. Он задумчиво прищурился, а потом сказал:

— На полке стояла статуэтка балерины. Сейчас ее там нет.

— В самом деле, — сухо произнес Лэм. — Вы брали ее в руку или прикасались к ней?

Джайлс удивился, но ответил:

— Нет.

Инспектор повернулся к столу.

— Надеюсь, вы позволите нам снять ваши отпечатки пальцев? Всего лишь рутинная процедура. Нам нужно исключить отпечатки всех, кто, как мы знаем, побывал в этой комнате.

Мрачно усмехаясь, Джайлс поднялся, подошел к столу и протянул обе руки.

— Пожалуйста! Грубоватая работа, верно? Я думал, мне после допроса дадут подержать письмо, дабы убедиться, что мои пальцы достаточно липкие.

Лэм улыбнулся, продемонстрировав крепкие зубы.

— Нам не всегда хватает времени на столь изощренные способы, майор Армитидж. А теперь вернемся к вчерашним событиям. Вы ушли от мисс Андервуд примерно без десяти семь. Не откажетесь сообщить нам, что вы делали потом?

— Не откажусь. Я вернулся в свои комнаты на Джермин-стрит и попытался связаться с моим адвокатом, который уехал из города. У меня был его телефон, но когда я позвонил, мне сказали, что он ушел и завтра к десяти утра будет в своем офисе. Я решил повидаться с ним утром, отправился в клуб перекусить, а потом пошел прогуляться.

Глаза Фрэнка Эбботта блеснули под светлыми ресницами. Парень либо круглый дурак, либо действительно невиновен. Дураком он не выглядит, хотя с уверенностью трудно сказать. Впрочем, он не похож и на убийцу, но убийцы выглядят таковыми, только если у них не все дома. Армитидж отнюдь не безумен — просто нетерпелив и отчаянно влюблен в эту малышку с бледным личиком. Ну, он преподнес им недурной подарок, сообщив о вечерней прогулке, во время которой ему ничего не стоило вернуться в Пугни и расправиться с Кэролой Роуленд. Эбботт сделал отметку в блокноте, а Лэм осведомился:

— Вы случайно прогуливались не в этом направлении?

— Нет, — быстро ответил Джайлс и внезапно напрягся. Острый глаз Фрэнка Эбботта заметил натянувшуюся мышцу между щекой и подбородком. «Парень сообразил, что это признание может ему повредить, — подумал он. — Выдержка у него что надо — даже рукой не шевельнул. Любопытно, возвращался ли он сюда».

— Благодарю вас, майор Армитидж, — вежливо сказал Лэм. — Больше мы не будем задерживать вас и мисс Андервуд.

Глава 25

Миссис Смоллетт спускалась вниз в приподнятом настроении. На лестнице она встретила мистера Уилларда. Он выглядел так, словно не спал всю ночь и здорово выпил. Для такого добропорядочного джентльмена это было так необычно, что миссис Смоллетт с трудом могла поверить своим глазам, хотя, как правило, верила чему угодно и кому угодно.

Когда она шла через холл, мисс Крейн высунула голову из квартиры номер один с таким проворством, что это наводило на мысль, будто она дежурила за дверью, дабы не пропустить возможный источник информации.

— О, миссис Смоллетт, зайдите на минутку! Должно быть, для вас это явилось тяжким испытанием! Мне кажется, чашка чая с ложечкой бренди пойдет на пользу вашим нервам…

Миссис Смоллетт охотно согласилась. Она понимала, что стала важной персоной. Ее будут расспрашивать репортеры, и ее фотография появится во всех газетах, так почему бы не порепетировать? Чай и бренди были хорошей приманкой, а мисс Крейн оказалась отличной слушательницей.

Мисс Крейн выразила удивление, что миссис Смоллетт так хорошо держится. А ведь ей, возможно, придется давать свидетельские показания под присягой! Сама бы она ни за что такого не пережила.

— Только что сюда приходил молодой детектив — хотел узнать, кто из нас видел последней мисс Роуленд и видели ли мы майора Армитиджа. Такой красивый молодой человек с военной выправкой — я имею в виду майора Армитиджа, а • не детектива, хотя и он выглядит недурно. Разумеется, я ответила, что мы никого не видели. И очень хорошо — зачем причинять кому-то неприятности? Я объяснила ему, что вчера никто из нас не выходил из квартиры — только вечером я сходила к почтовому ящику, но видела одну лишь мисс Гарсайд, поднимающуюся из полуподвала. Меня заинтересовало, что ей там понадобилось, хотя, конечно, это не мое дело. И я не хочу, чтобы нас втягивали в дело об убийстве: это может скверно подействовать на миссис Мередит, а для меня ее здоровье самое главное. Я так и сказала детективу. Она вчера себя неважно чувствовала, потому мы и сидели дома. Пэкер и я очень беспокоились, но, слава богу, она хорошо спала, и сейчас ей куда лучше.

Пэкер, случайно проходившую в этот момент через гостиную, призвали подтвердить это радостное обстоятельство. Служанка была высокой и тощей женщиной с угрюмым лицом. Слегка дернув головой и плечами, что можно было расценить как согласие, она вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Мисс Крейн вздохнула и неодобрительно произнесла:

— Самое худшее в убийстве то, что оно так расстраивает окружающих. Пэкер сегодня сама не своя. Еще одну чашечку чая, миссис Смоллетт, и капельку бренди…

Мистер Уиллард прошел по лестничной площадке мимо миссис Смоллетт, не замечая ее. Открыв ключом дверь квартиры номер шесть, он пересек прихожую и распахнул дверь гостиной. Свет все еще горел, а портьеры были задернуты. В другое время столь неразумный расход электричества вызвал бы волну справедливых упреков, но сейчас мистер Уиллард едва обратил на это внимание, что красноречиво свидетельствовало о его душевном состоянии. Он просто шагнул в комнату и застыл, уставясь на жену.

Миссис Уиллард сидела за письменным столом из мореного дуба. На ней было то же красно-зеленое платье из искусственного шелка, что и вчера вечером. Судя по платью и по виду самой мисс Уиллард, она не спала всю ночь, хотя давно перестала плакать. Носовой платок, к полуночи превратившийся в мокрую тряпку, лежал в углу кушетки, забытый и уже почти высохший. Миссис Уиллард оставила его там часов десять тому назад и поднялась по лестнице на верхний этаж. В голове у нее бушевало пламя при мысли, что Алфред находится за дверью справа — в квартире номер восемь. Этот пожар окончательно высушил слезы. Через некоторое время она вернулась к себе и долгие часы просидела на кушетке.

В девять утра миссис Уиллард подошла к письменному столу и позвонила брату Алфреда. Эрнест Уилард жил в Илинге[22] и работал клерком в Адмиралтействе. Постепенно миссис Уиллард пришла к выводу, что Алфред может находиться в доме брата. Она набрала номер и вскоре услышала щелчок и голос Эрнеста, очень похожий на голос Алфреда, но чуть ниже по тембру. Сходство усиливали нотки недовольства.

— Да, Алфред здесь. Мы как раз собирались уходить — уже опаздываем. Лучше позвони ему в офис.

— Не могу, Эрнест, — безжизненным тоном отозвалась миссис Уиллард. — Он должен вернуться домой. Здесь кое-что произошло. Передай ему, что мисс Роуленд убили прошлой ночью. — Она разжала руку, и трубка упала на рычаг.

После звонка миссис Уиллард до прихода мужа неподвижно сидела в мятом платье и с растрепанными волосами. Румянец на ее лице сменился восковой бледностью.

Несколько секунд мистер Уиллард молча смотрел на жену, словно видел ее впервые в жизни. Но чувство потрясения и горя заставило его выйти из оцепенения — она вновь стала той Амелией, которая всегда была добра к нему, которая ухаживала за ним во время болезни, на которой он был женат двадцать лет. Шатаясь, мистер Уиллард подошел к жене, уронил голову ей на колени и горько заплакал, как ребенок, потерявший любимую игрушку. Его суховатый педантизм испарился — он произносил простые фразы, прерываемые рыданиями:

— Она была… такой красивой. Между нами ничего не было, Амелия. Я даже ни разу… не поцеловал ее — она бы мне не позволила… Она смеялась надо мной — называла забавным маленьким человечком. Возможно, я такой и есть… но она была такой красивой…

Амелия Уиллард обняла мужа. Она не могла устоять против детских слез, а в Алфреде любила именно ребенка. Ради этого ребенка она двадцать лет терпела его чистоплюйство, придирки, диктаторские замашки. Когда он уставал, был болен или несчастен, то цеплялся за нее как ребенок. Страдания прошлой ночи были вызваны страхом, что этот ребенок умер.

Амелия баюкала его, шепча глупые ласковые слова. Вскоре Алфред поднял голову, снял запотевшие очки, протер их, вытер глаза, высморкался, потом снова надел очки и посмотрел на жену, правый локоть которой лежал на столе, а ладонь подпирала подбородок.

В глазах Алфреда Уилларда застыл ужас. Правый рукав платья Амелии опустился, и он увидел на нем пятно крови.

Глава 26

Миссис Андервуд сидела на стуле, спинка которого была из хромированных трубок, — он был крайне неудобным. Но миссис Андервуд напоминала себе, что она жена подполковника авиации и что сидящий напротив толстяк — всего лишь полисмен в штатском, почти что констебль, который останавливает транспорт и помогает ей перейти дорогу во время затемнения. Миссис Андервуд надела модную шляпку и щедро воспользовалась косметикой, но это не помешало ей снова почувствовать себя той Мейбл Пибоди, какой она была двадцать с лишним лет назад, — смертельно напуганной девушкой, молящейся, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Выросшему в деревне Лэму она напоминала испуганное животное. Страх есть страх — и скрыть его нелегко. Коровы в горящем хлеву — он видел это мальчишкой и никогда не мог забыть, — крысы в ловушке, овцы, боящиеся свирепого пса, и эта модно одетая леди выглядели примерно одинаково. Испуг миссис Андервуд его не удивлял — инспектор знал, что у нее есть причины бояться. Возможно, за ее страхом кроется нечто большее, чем ему известно, но для начала хватит и этого.

— Как я понял, значительную часть вчерашнего дня и вечера вас не было дома, миссис Андервуд, — вежливо начал он. — Мы составляем график прихода и ухода всех жильцов. Это поможет нам определить, в какое время посторонний мог посетить мисс Роуленд, не будучи замеченным. Не сообщите ли вы нам, когда и где вы находились вчера?

Это не внушало особых опасений. Мейбл Пибоди исчезла, а Мейбл Андервуд сообщила требуемую информацию:

— Я ходила на ленч, а потом пошла заменить мою племянницу в центр мисс Миддлтон. Там упаковывают посылки для жертв бомбардировок и нуждающихся эвакуированных. Конечно, это важное и полезное дело, но я не в состоянии работать под руководством мисс Миддлтон. Впрочем, вам это неинтересно, так что не стану отнимать у вас время… На чем я остановилась? Ах да, я упаковывала посылки до пяти, а затем отправилась играть в бридж к Сомсам. Сюда я вернулась около половины восьмого.

— Вы сразу пошли домой?

Миссис Андервуд казалась удивленной.

— Да.

— Прямо в вашу квартиру?

Страх вернулся. Она смотрела на окно, на камин — куда угодно, только не на старшего инспектора Лэма.

— Не знаю, что вы имеете в виду. Разумеется, я вернулась в свою квартиру.

— Да, конечно. Но вы не сразу вернулись туда, не так ли? Ваша горничная Айви Лорд утверждает, что вы шли впереди нее от самого угла, а впереди вас шла мисс Роуленд. В половине седьмого было достаточно светло, чтобы она могла узнать двух знакомых женщин. Айви Лорд говорит, что когда она вошла в дом, то не увидела мисс Роуленд, но вы стояли у лифта, ожидая, пока спустится кабина. Горничная ждала в дверях, пока вы не вошли в лифт. Мисс Андервуд разрешила ей выйти, но она задержалась и надеялась, что вы пройдете прямо в свою комнату и ей удастся незаметно проскользнуть. Но, войдя в квартиру, Айви Лорд с удивлением узнала, что вы еще не возвращались. Тогда было двадцать восемь или двадцать девять минут восьмого — она говорит, что посмотрела на часы в прихожей и в кухне, как только сняла пальто, и что вы пришли только через десять минут. Вы будете оспаривать ее заявление?

Миссис Андервуд покраснела до корней волос. Ее внушительный бюст пришел в движение.

— Нет-нет… конечно нет…

Лэм слегка склонился вперед.

— Мисс Роуленд шла впереди вас всю дорогу от угла?

— Да. Она провожала кого-то на автобусной остановке.

— Вы не заговорили с ней?

— Нет. Она отошла, прежде чем я вышла из автобуса.

— Вы имеете в виду, что намеренно подождали, пока она отойдет подальше?

— Ну, что-то вроде того. Я, по сути дела, встречалась с ней только один раз — в понедельник Уилларды пригласили ее четвертой для игры в бридж. Мне не хотелось продолжать знакомство — я должна была думать о моей племяннице.

— Допустим. А теперь, миссис Андервуд, как быть с промежутком между половиной восьмого и без двадцати восемь? Айви Лорд говорит, что видела, как вы вошли в лифт. Куда вы поднялись?

Лицо миссис Андервуд стало пурпурным. Она вцепилась в трубчатые подлокотники стула, и ее вспотевшие ладони ощутили холод металла.

— Я поднялась… на верхний этаж, — сбивчиво заговорила она. — Хотела кое-что сказать мисс Роуленд… Ничего особенного… просто я подумала, что мне удастся ее поймать, прежде чем она войдет к себе…

— И вам это удалось?

Миссис Андервуд отвела взгляд.

— Я не видела ее. Я передумала.

— Вы просто поднялись на верхний этаж и спустились снова? Но это едва ли заняло бы десять минут, верно?

Миссис Андервуд тяжко вздохнула.

— Да, но я… не сразу спустилась. Наверное, это звучит глупо, но я никак не могла принять решение. Дверь в квартиру была закрыта. Сначала я подумала, что уже поздно, а потом решила покончить с этим и хотела было позвонить, но… не решилась. Я спустилась пешком на один этаж, потом подумала, что поступаю глупо, поднялась снова, но в конце концов спустилась к себе. Очевидно, так и прошли эти десять минут.

История звучала крайне неубедительно. Сержант Эбботт, сидящий позади миссис Андервуд, позволил себе недоверчиво поднять брови. Лэм нахмурился.

— Значит, вы не видели мисс Роуленд?

— Нет, не видела.

Инспектор сделал паузу и внезапно осведомился:

— О чем вы хотели с ней поговорить?

— О, ни о чем особенном…

— Случайно не о письме?

Порывшись в лежащих перед ним бумагах, Лэм протянул ей сложенный вдвое лист. Один из уголков был оторван. Миссис Андервуд уставилась на него, судорожно вцепившись в подлокотники.

Лэм развернул лист.

— Письмо подписано Мейбл Андервуд. Вы написали его, не так ли? Оторван только маленький кусочек. Текст начинается без обращения и гласит следующее: «Я не могу сделать то, что Вы от меня требуете. Это невозможно. Мне не следовало ничего посылать Вам в первый раз, но Вы обещали, что это все уладит. Больше я не могу посылать Вам деньги незаметно от мужа». Далее следует ваша подпись. На оторванном кусочке было что-нибудь написано?

Она молча кивнула.

— Вы помните, что именно?

— Что у меня нет денег…

Лэм склонился вперед, опершись руками на стол.

— Мисс Роуленд шантажировала вас?

— Я… не знаю.

— Как это не знаете?

— Я не знала, была ли это мисс Роуленд. Я просто отправила письмо…

— По какому адресу?

Мисс Андервуд назвала его, и Фрэнк Эбботт записал адрес.

— Первое письмо с деньгами вы отправили по этому же адресу?

— Нет, по другому.

— Назовите его.

Миссис Андервуд повиновалась. Ее страх сменился апатией. Отрицать бесполезно, раз ее письмо у них. Она не заметила быстрого взгляда, которым обменялись Лэм и Эбботт, услышав второй адрес.

— Можете сообщить дату первого письма? — спросил Лэм. — Очевидно, письмо с деньгами было первым?

— Да… Не знаю… — с трудом ответила миссис Андервуд. — Я не помню даты — это было около полугода назад, весной…

— Какую сумму вы отправили?

— Пятьдесят фунтов.

— И какое-то время вас не беспокоили?

— Да, до прошлой недели…

Она рассказала им о том, как написала и отправила последнее письмо.

— Откуда вы знали, что ваше письмо у мисс Роуленд? — осведомился Лэм.

— Я увидела его… в ее сумочке…

— Объясните подробно, миссис Андервуд.

Снова тяжелый вздох.

— Это было вечером в понедельник, когда мы играли в бридж у Уиллардов. Она открыла сумочку, чтобы достать сигарету, и я увидела мое письмо.

— Вы узнали его?

— Я не была уверена. Мне показалось, что это оно.

— Значит, вы хотели повидать мисс Роуленд, чтобы выяснить, у нее ли ваше письмо?

— Да. Но я не видела ее — я передумала.

— Почему?

Миссис Андервуд взяла себя в руки. Она не рассказала о том, как нашла оторванный уголок письма на полу своей спальни, и это маленькое обстоятельство помогло ей обрести самообладание.

— Потому что я не была уверена. Когда я вышла из лифта на площадку, то подумала, как будет неловко, если окажется, что это вовсе не мое письмо. Тогда я начала спускаться вниз, а потом решила, что письмо все-таки мое и нужно напрямик об этом спросить. Я снова поднялась, но мне так и не хватило духу…

Миссис Андервуд твердо стояла на своем. Она держала палец на кнопке, но не позвонила, не входила в квартиру Кэролы Роуленд, не видела ее и не говорила с ней.

В конце концов Лэм отпустил ее. Вернувшись в свою квартиру, миссис Андервуд позвонила мисс Мод Силвер.

В трубке послышались чопорное покашливание и мягкий, но уверенный голос:

— Мисс Силвер у телефона.

— Это миссис Андервуд. О, мисс Силвер, я в такой беде! Не знаю, что делать. Помните, вы говорили, что поможете мне, а я ответила, что не знаю, как это устроить, но теперь я вынуждена к вам обратиться. Если я окажусь замешанной в эту историю, это сильно повредит Годфри, а я видела, что они мне не поверили, хотя я клялась, что говорю правду…

— В какую историю, миссис Андервуд? — резко прервала мисс Силвер.

Мейбл Андервуд понизила голос до дрожащего шепота:

— Она… ее убили! О, мисс Силвер!..

— Кого именно?

— Девушку, о которой я вам говорила — у которой было мое письмо. Кэролу Роуленд.

— Боже мой!

Миссис Андервуд начала было рассказывать, но внезапно замолчала.

— Думаю, это не телефонный разговор. Лучше я приду к вам.

Глава 27

Инспектор Лэм хмурился, глядя на записи сержанта Эбботта.

— Сомнительная история, — сказал он. — К тому же она была смертельно напугана. Интересно, чем ее шантажировали? Возможно, она боялась, что это выйдет наружу…

— Письмо было в сумочке, где миссис Андервуд, по ее словам, видела его, — заметил Фрэнк Эбботт. — Если она убила Кэролу Роуленд из-за этого письма, то почему не забрала его?

Лэм кивнул. Фрэнк сообразительный парень — иногда инспектору казалось, что даже слишком, но из него выйдет толк, хотя он и склонен считать себя умнее начальства. Молодых часто губит излишнее самомнение — взлетают вверх, как ракета, а потом плетутся вниз с клюкой. Когда это было необходимо, инспектор без колебаний напоминал им об этом, но сейчас он был слишком занят.

— Я и не думаю, что она это сделала. Но нельзя отрицать, что у нее имелись мотив и возможность. Хотя, по-моему, майор Армитидж из них двоих наиболее вероятный кандидат.

— Мисс Роуленд после ухода Армитиджа была жива еще пятьдесят минут. Конечно, он мог вернуться…

— Белл видел человека, который шел от дома в половине девятого. На большом бокале — где было виски с содовой — есть отпечатки пальцев какого-то мужчины. По-видимому, незадолго до убийства мисс Роуленд принимала гостя — возможно, его и видел Белл. Кто-то еще мог видеть, как он приходил или уходил. Этот человек может оказаться убийцей и в то же время майором Армитиджем. Он помолвлен с мисс Андервуд, а Кэрола Роуленд пыталась его шантажировать. Похоже, она шантажировала и миссис Андервуд. Таким образом, семейство Андервуд оказывается непосредственно замешанным в этом деле.

Фрэнк Эбботт кивнул.

— Я заметил, сэр, что вы обратили внимание на адрес, по которому миссис Андервуд посылала деньги.

— Да, этот адрес фигурировал в мейферском деле о шантаже. Разумеется, это было временное жилище. Мы схватили только Смитсона, но я готов съесть свою шляпу, если он действовал в одиночку. Для этого ему не хватало ни образования, ни мозгов. Нет, я уверен, что главный герой вовремя смылся, предоставив Смитсону отвечать за всех. Кажется, это было около полугода назад, что соответствует дате, когда миссис Андервуд отправила пятьдесят фунтов. Конечно, два разных шантажиста могут использовать один адрес, но требуется надежное доказательство, чтобы я в это поверил. Не была ли мисс Роуленд тем соучастником Смитсона, который от нас ускользнул?

Взгляд Фрэнка Эбботта был устремлен поверх головы старшего инспектора.

— В таком случае у очень многих могут быть мотивы для ее убийства, — заметил он.

В дверь постучали, и вошел сержант Кертис — темноволосый молодой человек в роговых очках. Ему поручили повидать всех жильцов, и он пришел доложить о результатах. Весь его облик говорил о том, что задание он выполнил с усердием и очень эффективно.

— В квартире номер один, сэр, проживают миссис Мередит, глухая и почти беспомощная старая леди, ее компаньонка мисс Крейн и горничная Эллен Пэкер, обе средних лет. Они утверждают, что весь день не покидали дом — только мисс Крейн выходила к почтовому ящику на углу где-то между половиной девятого и без четверти девять. Она говорит, что никого не встретила, кроме мисс Гарсайд, жилицы квартиры номер четыре, которая поднималась из полуподвала, но она не разговаривала с ней.

Квартира номер два — миссис и мисс Лемминг. Миссис Лемминг была у друзей до начала восьмого. Мисс Лемминг не было дома до восемнадцати двадцати, но в восемнадцать тридцать пять она снова ненадолго вышла к мисс Андервуд в квартиру номер три — ею занимался сержант Эбботт.

Квартира номер четыре — мисс Гарсайд. Сначала мне никто не открыл, но когда я вернулся после визита в пятую и шестую квартиру, мисс Гарсайд была уже дома. Говорит, что ходила за покупками. Мне это показалось странным, так как она, похоже, завтракала. По ее словам, она вчера никуда не выходила и ничего не знает о передвижениях мисс Роуленд или кого-либо еще. Когда я упомянул, что мисс Крейн видела ее поднимающейся из полуподвала между половиной девятого и без четверти девять вечера, она сказала: «Вот как? А я не заметила ни ее, ни кого другого. Я спустилась сообщить Беллу, что у меня течет кран».

Квартира номер пять — мистер Дрейк. Он дождался меня и сейчас ушел по делам. Говорит, что вчера, как обычно, уходил на весь день, вернулся в четверть десятого и никого не встретил.

Квартира номер шесть — мистер и миссис Уиллард. У них какие-то неприятности — возможно, ссора. Мистер Уиллард ушел из дому вчера вечером, в начале восьмого, и вернулся только в половине десятого утра. Говорит, что ездил к брату в Илинг и остался у него ночевать. Держится беспокойно — похоже, он даже плакал… У миссис Уиллард тоже красные глаза, а лицо распухло от слез. Выглядит так, словно не ложилась всю ночь. В углу кушетки лежит скомканный носовой платок. Она говорит, что не покидала квартиры и никого не видела. Демонстрирует явные признаки напряжения.

— Миссис Уиллард поссорилась с мужем, и он ушел на всю ночь. Она надеялась, что он вернется, поэтому не ложилась спать и плакала всю ночь напролет. Вот и все, мой мальчик, — констатировал Лэм не без ехидства.

Дисциплинированный Кертис подавил чувство досады.

— Возможно, сэр. Но это явно была не обычная ссора — между ними произошло что-то очень серьезное.

Лэм усмехнулся. Ему нравилось поддразнивать Кертиса.

— Подождите, пока не женитесь, Тед, — посоветовал он и услышал бормотание Фрэнка Эбботта:

— Интересно, из-за чего они поссорились?

Лэм снова усмехнулся.

— Из-за чего ссорятся супруги? Спросите у них, если вам так любопытно.

— Что, если причиной была мисс Роуленд? — предположил Эбботт. Произнес он это почтительно, что всегда раздражало Кертиса.

— Есть какие-то основания это предполагать? — довольно резко спросил Лэм.

— Никаких, сэр, — отозвался Кертис.

Фрэнк Эбботт пригладил волосы, которые в этом нисколько не нуждались.

— Крупная ссора между мужем и женой предполагает наличие другого мужчины или женщины. Насколько я понимаю, сэр, миссис Уиллард — леди далеко не первой молодости.

— Женщины никогда не бывают настолько стары, чтобы держаться подальше от греха, — мрачно произнес Лэм.

— Да, сэр, если у них такой характер. Но я расспрашивал мисс Андервуд о других жильцах, и она описала мисс Уиллард как безобидное домашнее животное — вроде курицы без цыплят.

— Ну, я не люблю куриц и не стал бы держать их дома, — усмехнулся Лэм. — Но ручаюсь, что миссис Уиллард не из тех, кто нарушает супружескую верность. Как по-вашему, Тед?

— Пожалуй, сэр, — согласился сержант Кертис. — Она хорошая хозяйка — в квартире все сверкает чистотой. Миссис Смоллетт бывает у них только дважды в неделю, так что ей приходится почти все делать самой. У таких женщин нет времени на шалости.

— К тому же, по словам мисс Андервуд, она отличная стряпуха, — добавил Фрэнк Эбботт. — Уилларду повезло! Вряд ли он станет рисковать всем этим. Как по-твоему, Тед — он блюдет супружескую верность?

Кертис нахмурился.

— Он произвел на меня впечатление человека, перенесшего сильный шок. Я не думаю, что ссора могла его довести до такого состояния. У него были заплаканные глаза, и он нервничал, как кот на горячих кирпичах.

Лэм повернулся на стуле.

— Ну, если он немного флиртовал с этой девушкой, то должен быть расстроен. Самое худшее в полицейской работе то, что забываешь о человеческих чувствах. Представьте себе, Тед, что по соседству с вами живет хорошенькая девушка. Вы встречаете ее на лестнице, возможно, флиртуете с ней, думаете, что ей это нравится, и даже ссоритесь из-за нее с женой. Что, по-вашему, вы почувствуете, узнав, что эту девушку убили? Конечно, это станет для вас шоком. Многие детективы забывают, что человеческие чувства необходимо принимать во внимание. В детективных романах зачастую тот же недостаток — отсутствие человеческих чувств. Они похожи на игру в шахматы или математическую задачу — сплошные плюсы и минусы. Это неестественно. Нельзя приходить к выводу, что человек — преступник, только потому, что он поддается своим чувствам. Тем не менее попытайтесь разузнать об Уилларде и мисс Роуленд. Выясните, куда он ходит на ленч и на обед и так далее. А я, пожалуй, повидаю миссис Джексон.

Глава 28

В квартире Уиллардов муж и жена молча смотрели друг на друга. Деловитый и энергичный сержант Кертис в темном твидовом костюме и очках в роговой оправе, с блокнотом и аккуратно отточенным карандашом пришел, когда мистер Уиллард заметил кровь на рукаве миссис Уиллард, и ушел, оставив их наедине друг с другом.

Мистер Уиллард прислонился к двери гостиной, дрожа с головы до ног. Миссис Уиллард сидела за письменным столом, сложив руки на коленях. В этой позе пятна на рукаве не было видно, но Алфред Уиллард знал, что оно никуда не делось.

— Сними это платье, Амелия, — с трудом выдавил он из себя.

— Почему?

— А ты не знаешь?

— Нет.

Алфред задрожал еще сильнее. Как она может сидеть и смотреть на него? Мысль о том, что окровавленный рукав касался его, когда он стоял опустив голову на колени жены, вызывала у него тошноту.

— На нем кровь, Амелия! — прошептал он. — Разве ты не знаешь?

Несколько секунд миссис Уиллард сидела не шелохнувшись. Потом она повернула руку, с явным отвращением взглянула на рукав, поднялась и медленно пошла в сторону спальни.

— Куда ты? — опять шепотом спросил мистер Уиллард.

— Переодеть платье.

— Это все, что ты можешь сказать?

Миссис Уиллард остановилась у двери и ответила не оборачиваясь:

— Да. Я слишком устала, чтобы говорить.

Дверь за ней закрылась. Мистер Уиллард сел на кушетку и заплакал.

Вскоре он пошел в ванную вымыть лицо и увидел, что жена оставила платье мокнуть в раковине. Вода уже приобрела розоватый оттенок. С трудом сдержав тошноту, он выдернул затычку. Воду смыло в трубу, а платье превратилось в бесформенную промокшую массу.

Алфред открыл кран и начал полоскать платье. Когда вода стала чистой, он выжал его и спрятал в маленький шкафчик, сквозь который проходила труба с горячей водой, убрав оттуда полотенца.

Выйдя из ванной, мистер Уиллард открыл дверь спальни и огляделся. Розовые портьеры были задернуты. При свете, проникавшем через дверь, он увидел, что миссис Уиллард лежит на кровати. Она откинула покрывало, которое свесилось на пол, но не стала разбирать постель и переодеваться, укрывшись розовым стеганым одеялом. Седые волосы разметались на подушке, руки были сложены под подбородком, глаза закрыты, дыхание казалось спокойным и ровным.

Мистер Уиллард смотрел на жену со странной смесью чувств — глубоких и абсолютно тривиальных. Она совершила убийство из-за него… Немногих мужей любят так сильно… Зачем она сбросила покрывало на пол? Какая неаккуратность! Розовый цвет такой маркий… Воспоминание о розоватой воде снова вызвало тошноту. Амелия — убийца! Он еще никогда не находился в одной комнате с убийцей. Они женаты уже двадцать лет… Что, если полиция все узнает и заберет Амелию?..

Миссис Уиллард мирно спала.

Глава 29

Миссис Джексон казалась весьма решительной молодой женщиной. Отвергнув предложенное изделие из хромированных трубок, она села на тот стул, который выбрала сама. Лэм смотрел на нее с явным облегчением. Он терпеть не мог беседовать с близкими родственниками жертвы. Глаза у миссис Джексон были красные, но она не плакала и держалась по-деловому. Она походила на убитую девушку, но на вид ей было года тридцать два. Очевидно, миссис Джексон была старшей сестрой, подумал Лэм, и может оказаться кладезем информации.

Инспектор начал с извинений за то, что заставил ее ждать.

— Боюсь, миссис Джексон, — продолжал он, — мне придется задать вам несколько вопросов о личной жизни вашей сестры. Она выступала на сцене?

Элла Джексон высморкалась. Это в равной степени могло быть как следствием плача, так и презрительным фырканьем.

— Танцевала в кордебалете, участвовала в пантомиме и играла в странствующей труппе, — ответила она.

— А ее последний ангажемент?

— Полгода назад в кордебалете театра «Тривиа».

— А после этого?

— Отдых, — лаконично отозвалась миссис Джексон.

Сержант Эбботт склонился над своим блокнотом. Такие свидетели случайно не проговариваются. Если придумать правильный вопрос, можно получить нужный ответ — да и то не всегда.

— Ваша сестра была замужем? — продолжат Лэм.

— Она была вдовой.

— Вы можете назвать фамилию ее мужа?

Элла Джексон заколебалась.

— Ну, она ею не пользовалась, но теперь, полагаю, это не имеет значения. Фамилия ее мужа была Армитидж.

Лэм склонился вперед.

— Не могли бы вы побольше рассказать нам о браке вашей сестры? — вежливо попросил он. — Это имеет отношение к делу.

Женщина казалась удивленной, но ответила сразу же:

— Тут нечего скрывать. Сестра была замужем очень недолго. Он был симпатичным парнем значительно моложе ее. Дайте вспомнить… они поженились в марте прошлого года, а в мае он погиб в Дюнкерке.

— Он оставил вашей сестре какое-нибудь обеспечение?

Снова тот же удивленный взгляд.

— Н-нет, не оставил. Кэрри думала, что у него есть деньги, но оказалось, что он получает содержание от своего брата.

— Майора Джайлса Армитиджа?

— Да.

— А после смерти брата майор выплачивал содержание его вдове?

— Он платил ей четыреста фунтов в год.

— Вы знали, что майора считали утонувшим, но он недавно объявился и вчера беседовал с вашей сестрой?

Миссис Джексон покраснела.

— Да, знала.

— Полагаю, сестра говорила вам, что он потерял память?

— Да.

— А она говорила, что воспользовалась этим фактом, чтобы попытаться убедить майора Армитиджа, будто она его жена?

Элла Джексон выглядела расстроенной.

— Да, говорила. Я сказала ей, что это дурная затея и что у нее могут быть неприятности.

— И что она вам ответила?

— Засмеялась и сказала, что это просто шутка. А когда я заметила, что такие шутки чреваты бедой, она заявила, что хотела унизить его и не могла упустить такой шанс.

— А у вас не создалось впечатления, что это была серьезная попытка вытянуть деньги из майора Армитиджа?

— О нет, иначе Кэрри не стала бы мне об этом рассказывать. Она знала, как я на это прореагирую. Это действительно была всего лишь шутка.

— Понятно. — Лэм сделал паузу. — Вы приходили навестить вашу сестру вчера вечером, не так ли? Белл видел, как вы вошли. Сколько тогда было времени?

— Семь часов. Я посмотрела на часы, так как должна была успеть на автобус.

— Да, это согласуется с показаниями Белла. А когда вы ушли?

— Через двадцать минут. Кэрри проводила меня до угла и посадила в автобус. Я еле успела.

— Как она была одета, мисс Джексон?

Впервые в голосе Эллы Джексон послышалась неуверенность.

— В длинное белое платье и меховое пальто.

— Ваша сестра переоделась в вечернее платье?

— Да.

— Не знаете, она ожидала кого-нибудь?

— Не знаю — Кэрри мне не говорила.

— Разве она стала бы переодеваться, если бы никого не ожидала?

— Вполне возможно. У нее было много красивой одежды, и ей нравилось ее носить.

Лэм поерзал на стуле.

— Ваша сестра не предлагала вам что-нибудь выпить?

— Нет, — удивленно отозвалась миссис Джексон. — Она знала, что я не могу задерживаться.

— Значит, вы с ней ничего не пили?

— Нет.

— А в комнате стоял поднос с напитками?

Она покачала головой.

— Нет.

— Вы уверены? Это важно.

— Да, вполне уверена. Никакого подноса не было.

Фрэнк Эбботт быстро записывал. Лэм снова поерзал.

— Когда тело вашей сестры обнаружили, поднос стоял на табурете у камина. Она выпивала с кем-то — оба бокала были использованы.

Элла Джексон покраснела от гнева и стала еще больше похожа на свою сестру.

— Кэрри не выпивала.

Лэм поспешил ее успокоить.

— Я имел в виду только то, что она, очевидно, выпила с другом. В ее бокале было красное вино — портвейн.

Элла кивнула.

— Да, если Кэрри что-то и выпила, так только портвейн — и то самую малость. Я бы не хотела, чтобы вы думали, будто она выпивала.

— Мы так и не думаем, миссис Джексон. Не возражаете взглянуть на это письмо? Оно лежало на столе у вашей сестры в папке с промокательной бумагой. Как видите, она написала его во вторник и оставила неоконченным.

Элла пробежала глазами строки, где Кэрола Роуленд сообщала джентльмену, которого она именовала «Туте», как она по нему скучает и какое монашеское существование она ведет в Ванделер-хаусе. «Мне ужасно не хватает моего Тутса». Слова расплылись перед глазами Эллы, и она быстро заморгала.

— Вы знаете имя джентльмена, которому писала ваша сестра?

Элла снова моргнула.

— Она собиралась за него замуж.

— Судя по этому письму, когда он получит развод, не так ли?

Элла кивнула и сказала:

— Поэтому она и поселилась здесь — чтобы спокойно переждать.

— Пока закончится бракоразводный процесс?

Она снова кивнула.

— А что привело ее в Ванделер-хаус?

— Мистер Белл говорил мне, что здесь сдается квартира, а Кэрри хотела быть поближе ко мне, — объяснила миссис Джексон.

— Понятно. А теперь, миссис Джексон, как насчет имени этого джентльмена? Думаю, вы его знаете.

Элла казалась расстроенной.

— Да, знаю, но…

Лэм покачал головой.

— Так не пойдет. Мы тоже должны знать это имя. В деле об убийстве не должно быть никаких тайн, миссис Джексон, Вам придется сообщить его нам.

— Это мистер Мондерсли-Смит — тот самый Мондерсли-Смит…

Брови Фрэнка Эбботта взлетели почти до самых волос. Лэм нахмурился. Мондерсли-Смит! Неудивительно, что девушка согласилась жить монахиней в Ванделер-хаусе. Мондерсли-Смит был одним из столпов империи, судостроительным магнатом, воплощением богатства и успеха. Мисс Кэрола Роуленд метила высоко, и если отпечатки на большом бокале принадлежат мистеру Мондерсли-Смиту, ему, возможно, придется платить по счету, неподъемному даже для него.

Инспектор снова обратился к Элле Джексон:

— Когда вы входили и выходили из дома, вы видели кого-нибудь, кроме Белла?

Тема сменилась, и Элла Джексон почувствовала явное облегчение.

— Это произошло не тогда, когда я входила или выходила, а когда я была здесь с Кэрри. Он позвонил в дверь, а она выставила его — назвала глупым маленьким человечком и сказала, что у нее нет для него времени.

— И кто же это был?

— О, всего лишь мистер Уиллард из квартиры этажом ниже. Между ними ничего не было — Кэрри просто над ним смеялась. Но я говорила ей, что она не должна поощрять его — жене это могло не понравиться.

Фрэнк Эбботт и Лэм обменялись быстрым взглядом. Значит, Уилларды, возможно, поссорились из-за Кэролы Роуленд. Алфред Уиллард сразу поднялся к ней, так как он ушел из своей квартиры в начале восьмого, и вернулся домой только утром…

— Мистер Уиллард был единственным человеком, которого вы видели в этом доме, кроме Белла? — снова заговорил Лэм.

— Не знаю, как насчет «видела», — неуверенно отозвалась Элла Джексон, — но когда мы спускались в лифте, дверь одной из квартир открылась и кто-то выглянул. Я не разглядела, кто это, но Кэрри засмеялась и сказала: «Надеюсь, она узнает меня при встрече, раз так на меня пялилась». «Кто?» — спросила я. А она ответила: «Мисс Гарсайд — любопытная старая дева».

Глава 30

Когда Элла Джексон вышла из Ванделер-хауса, она столкнулась с маленькой женщиной. На той был старомодный черный суконный жакет с меховым галстуком, по-видимому переживавшим пик своей популярности в период восшествия на престол Георга V[23], черная шляпка с приколотым сбоку двумя булавками букетиком резеды и анютиных глазок, плотные серые чулки и начищенные до блеска черные туфли на шнурках. Выбивающуюся из-под шляпки челку аккуратно придерживала сетка. Руки в черных перчатках держали маленький чемоданчик и зонт, а на левом запястье висела черная сумочка.

Они встретились на ступеньках перед входом. Мисс Силвер осведомилась, действительно ли это Ванделер-хаус, получила утвердительный ответ, вошла в дом и поднялась в лифте на второй этаж, где ее радостно приветствовала миссис Андервуд.

Мисс Силвер позволила ей выговориться, не обращая внимания на повторения. Она терпеливо выслушала рассказ об амнезии Джайлса Армитиджа, его помолвке с Мид Андервуд, обо всем, что миссис Андервуд знала или слышана про убийство (в основном от миссис Смоллетт), а также почти дословный пересказ беседы миссис Андервуд со старшим инспектором Ломом. Завершив повествование, миссис Андервуд расплакалась и заявила:

— Я знаю — они думают, что это сделала я!

Разговор происходил в спальне Мейбл Андервуд — комнатке с таким же обилием розового цвета, как и в соседней спальне Мид: розовый ситец, розовые и зеленые подушки на кровати и диване, розовые абажуры и зеленый ковер. Мисс Силвер все это нравилось. Посмотрев на миссис Андервуд, продолжающую всхлипывать, она скомандовала:

— Вытрите глаза и перестаньте плакать, иначе я не смогу вам помочь. Естественно, для вас это потрясение, но вы должны взять себя в руки. А теперь, миссис Андервуд, мне нужно знать, что именно произошло вчера вечером. Вы виделись с мисс Роуленд?

— Нет… — всхлипнув, ответила Мейбл Андервуд.

Мисс Силвер кашлянула.

— Если это не так, лучше признайтесь сразу. Какие-то доказательства вашего визита к мисс Роуленд могут быть в распоряжении полиции. Трудно побывать в квартире, ни к чему не прикасаясь. Вы могли оставить отпечатки пальцев.

Миссис Андервуд покраснела.

— Я не снимала перчатки. Но клянусь вам, я не входила к ней в квартиру — даже не позвонила в дверь. Я собиралась это сделать, но в самый последний момент мне не хватило духу — ведь я только мельком видела письмо в ее сумочке! Как бы я выглядела, если бы она показала его мне и выяснилось, что это не мое письмо?

Мисс Силвер осведомилась, кто ведет расследование. Получив ответ, она удовлетворенно кивнула.

— Я его знаю — превосходный человек. Миссис Андервуд, не могла бы я на какое-то время поселиться у вас? Мне бы хотелось быть поближе к месту преступления.

Мейбл Андервуд выглядела смущенной.

— У нас только две спальни и комнатка Айви. Но миссис Спунер разрешила пользоваться ее квартирой, если мой муж приедет в отпуск или я захочу пригласить подругу. Я могу сказать Айви, чтобы она ночевала там.

— Едва ли это разумно. Айви будет бояться ночевать в квартире одна после того, как в доме произошло убийство. Вот если бы я могла занять там одну комнату, это было бы куда удобнее. Не могли бы вы позвонить миссис Спунер и спросить у нее разрешения? Кажется, вы говорили, что она в Сассексе. Возможно, мисс Мид позвонит ей во время ленча. А потом я бы предложила…

Предложения мисс Силвер были приняты, и в результате Айви отправили за покупками, покуда миссис Смоллетт занималась уборкой. В течение следующих сорока пяти минут мисс Силвер почерпнула массу сведений о всех обитателях Ванделер-хауса. Она умела слушать — никогда не перебивала рассказчика, но всегда готова была поощрить его возгласом или взглядом.

— Уверяю вас, я не из болтливых, — заявила миссис Смоллетт.

И, помогая миссис Смоллетт в уборке, мисс Силвер узнала очень многое. Что миссис Спунер — славная женщина и хорошая хозяйка, но ее не назовешь настоящей леди, а мистер Спунер любит выпить и не всегда возвращается домой трезвым. Что мисс Роуленд носила слишком много для респектабельной женщины драгоценностей, но так как у мужа ее сестры ювелирный магазин, то она наверняка покупала их за полцены, да и вообще о мертвых плохо не говорят. Что мистер Дрейк — приятный джентльмен, хотя слишком скрытный.

— Уже два года он живет в этом доме, уходит утром, возвращается вечером — и ни слова никому: никто не знает, куда ходит и чем занимается. Если у него и есть друзья, то он их сюда не приглашает. Никогда я его ни с кем не видела — только вчера с мисс Лемминг. Я едва поверила своим глазам, когда они вдвоем вошли в чайную Паркинсона, — даже заглянула туда посмотреть, подадут ли им пирожки с сосисками. Их сейчас так трудно достать…

Мисс Силвер осторожно направила беседу в нужное русло:

— Должно быть, вы ведете очень интересную жизнь, миссис Смоллетт. Вам приходится бывать у стольких людей. А вы помогаете миссис Уиллард из шестой квартиры? Миссис Андервуд говорила мне…

— Дважды в неделю регулярно, — ответила миссис Смоллетт. — Работать там одно удовольствие. Миссис Уиллард любит, чтобы все было чисто и аккуратно, но не стоит над душой и не суетится из-за того, где что лежит. Когда убираешь в дюжине квартир, разве можно запомнить, что куда класть? С мисс Гарсайд из четвертой квартиры в этом смысле тяжело — у нее каждая мелочь имеет свое место. Настоящая старая дева, прости господи! А вот миссис Уиллард на это не обращает внимания — лишь бы все было чисто.

— Значит, вы помогаете и мисс Гарсайд?

— Раньше убирала там каждый день. А теперь у нее никто не бывает — совсем опустилась, если вы понимаете, о чем я. — Миссис Смоллетт поставила тарелки в сушилку и начала отчищать кастрюлю. — Если хотите помочь, мисс, возьмите тряпочку и полируйте серебро. Господи, до чего Айви довела эту кастрюлю! В наши дни девушки не слишком себя утруждают. Она бы узнала, почем фунт лиха, если бы поработала у мисс Гарсайд. У нее вся посуда так блестела, что можно было смотреться в нее, как в зеркало, а на полу хоть обедай! И мебель у нее была красивая, но она ее продала. Говорила, что отдала мебель в ремонт, только чинить там было нечего, и ни одна вещь назад так и не вернулась. По-моему, дела у нее хуже некуда. Во вторник я была в магазине Тэлбота, и девушка в бакалейном отделе спросила у меня: «Что случилось с мисс Гарсайд из Ванделер-хауса? Уже три недели мы не получали от нее заказов ни на масло, ни на маргарин, ни на чай, и за беконом она ни разу не заходила. С ней все в порядке?» «Насколько я знаю, да», — ответила я. Мне не хотелось распускать сплетни, но если я когда-нибудь видела голодающих, так это мисс Гарсайд на прошлой неделе. Бедняжка была белая как бумага, а щеки совсем ввалились. Но сегодня утром я встретила ее на площадке с полной корзиной — хлеб, масло, чай и все прочее. «Странная вещь, — подумала я. — Ходит за покупками, когда рядом только что человека убили!» «Ужасные новости, мисс Гарсайд, верно?» — говорю я ей. А она спрашивает, словно не поняла, о чем я: «Какие новости?» «Разве вы не слышали? Мисс Роуленд убили». А она отвечает: «Ах, вот оно что», словно это пустяки какие-то, а потом говорит: «Ну, мне пора завтракать», входит в квартиру и закрывает дверь. Чудно, правда?

Мисс Силвер согласилась, отложив отполированную до блеска ложку.

— Вы так живо обо всем рассказываете, миссис Смоллетт, что я чувствую, будто знаю всех этих людей. Пожалуйста, продолжайте. Это очень интересно. Вы знаете жильцов с нижнего этажа?

Миссис Смоллетт приосанилась.

— В первой квартире живет старая миссис Мередит. Я бываю там дважды в неделю — с тех пор, как они туда въехали в начале лета, если это можно назвать летом.

— Значит, они здесь недавно?

— Да. Миссис Андервуд и мисс Роуленд въехали весной, Спунеры здесь с Рождества, мистер Дрейк и Уилларды — года два, а мисс Гарсайд и Лемминги — почти пять лет. Миссис Мередит приходится жить на первом этаже, потому что она выезжает в инвалидном кресле — его так трудно спускать и поднимать по ступенькам перед входом, но с ней выходят двое, и им помогает мистер Белл.

— Двое?

Миссис Смоллетт кивнула:

— Мисс Крейн — компаньонка, и Пэкер — горничная.

— Надеюсь, они как следует ухаживают за старой леди. Печально зависеть от посторонних, — заметила мисс Силвер.

Миссис Смоллетт тяжко вздохнула.

— Верно, мисс, а уж от этой Пэкер я меньше всего хотела бы зависеть. Конечно, дело свое она знает — когда я прихожу, квартира и старая леди всегда в порядке, но из нее за весь день слова не вытянешь, а от ее физиономии молоко киснет. И как только мисс Крейн ее терпит. Она совсем другая и очень предана старой леди. Только вчера мисс Крейн мне сказала: «Не знаю, что бы я делала, миссис Смоллетт, если бы что-нибудь случилось с миссис Мередит».

Мисс Силвер взяла очередную ложку.

— Она долго пробыла с ней?

— Очевидно, — ответила миссис Смоллетт, выжимая посудное полотенце. — Мисс Крейн не из тех, кто перебегает с места на место. Племянник миссис Мередит приходил попрощаться перед отъездом в Палестину, и я слышала, как он сказал, войдя: «Должно быть, я уже лет десять не видел бедную тетю, мисс Крейн. Наверное, она сильно изменилась». «Боюсь, что да, полковник Мередит, — ответила мисс Крейн. — За десять лет изменились мы все — не думаю, чтобы вы узнали меня, если бы встретили на улице». А он засмеялся и сказал: «Вас бы я узнал где угодно». Веселый джентльмен, но, по-моему, он ей льстил — в прихожей было так темно, что и родную мать не узнаешь. Кажется, он побывал в Ирландии, Индии и во многих других местах, и у него не осталось родственников, кроме бедной старой леди. Странные бывают вещи! Мисс Гарсайд и старой миссис Мередит не хватает родственников, а у бедняжки мисс Лемминг есть один, но и его слишком много.

— Вот как? — с интересом спросила мисс Силвер.

Миссис Смоллетт поставила на край стола таз для мытья посуды и повесила на сушилку полотенце.

— Если я когда-нибудь и видела несчастную рабыню, так это мисс Агнес Лемминг. Мать не дает ей покоя ни днем, ни ночью. «Сделай то! Сделай это! Иди туда! Иди сюда! Почему ты это делаешь? Почему ты этого не делаешь?» Удивительно, как бедняжка это выдерживает. Со мной миссис Лемминг такого не позволяет — я бы этого не потерпела ни от нее, ни от кого другого, даже если бы была чернокожей язычницей. Не понимаю, почему мисс Агнес не уходит от нее. По-моему, ей просто духу не хватает. А жаль. Она такая славная и добрая леди — на мой взгляд, чересчур добрая.

Мисс Силвер продолжала расспросы.

Глава 31

Чуть позже сержант Эбботт подошел к старшему инспектору и сказал:

— Угадайте, кто здесь?

Лэм оторвал взгляд от рапорта сержанта Кертиса.

— Что-что?

Сержант Эбботт позволил себе злорадную улыбку.

— Угадайте, кто здесь? — повторил он.

— У меня нет времени на загадки.

— Ну, тогда я скажу вам. Мисс Силвер.

— Что?!

— Единственная и неповторимая Мод Силвер. В качестве гостьи миссис Андервуд.

— О господи!

— Вот именно, сэр.

— Что привело ее сюда?

— Очевидно, миссис Андервуд. Она испугана — ей нужна поддержка. И на сцене появляется Моди в роли скромной подруги.

Лэм присвистнул.

— Ну, скромности ей не занимать. Любопытно, что у нее на уме?

Фрэнк Эбботт присел на подлокотник кресла.

— Что вы намерены делать — привлечь ее к расследованию? — Так как Лэм нахмурился и не ответил, он добавил: — Ей везет. Каждый раз, когда она берется за дело, полиция завершает его во всем блеске славы. Для нас она как талисман.

Лэм кивнул.

— Дело не только в везении, — сказал он. — Помните нашу первую встречу? Признаюсь, я считал мисс Силвер всего лишь безобидной старой девой и старался вежливо дать ей понять, чтобы она не путалась под ногами. Но мисс Силвер появлялась снова, спрашивала: «Могу я поговорить с вами, инспектор?» — и без всякой суеты давала мне ответы на все вопросы, словно решала кроссворд. Я глубоко уважаю мисс Силвер.

Эббот рассмеялся.

— Я тоже. Рядом с ней я чувствую себя так, как будто посещаю младшую группу детского сада. Потому я и зову ее Моди — это вроде свиста для придания смелости. Так вы собираетесь позволить ей участвовать?

— От нее все равно не избавишься, — ответил Лэм, — и я не уверен, что мне этого хочется, В таком деле мисс Силвер может принести немало пользы. Думаю, она будет блюсти интересы миссис Андервуд в истории с шантажом. Возможно, миссис Андервуд обращалась к ней еще до убийства — это объясняет ее быстрое появление. Да, мисс Силвер может оказаться полезной, и я вам объясню почему. Она разбирается в людях — вероятно, научилась этому в классной комнате, обучая детишек. Мисс Силвер может оценить человека по достоинству быстрее, чем кто-либо другой, с кем мне приходилось иметь дело, и она никогда не ошибается. Помните дело с ядовитыми гусеницами — Марч рассказывал нам о нем — и дело с китайской шалью? Если мисс Силвер располагает какими-то сведениями о шантаже, а я подозреваю, что так оно и есть, иначе миссис Андервуд не пригласила бы ее, то нам эти сведения тоже не помешают. У миссис Андервуд не было времени для новых контактов, но если она уже обращалась к мисс Силвер по поводу шантажа, то наверняка, выйдя из этой квартиры, сразу же ей позвонила. Шантаж может лежать в основе всего дела, поэтому нам необходимо все об этом знать. Не исключено, что девушка была связана с мейферскими шантажистами, а может, даже возглавляла всю группу. Если бы не адрес в письме, я бы подумал, что с миссис Андервуд она играет в одиночку, а история с Армитиджем, как говорит ее сестра, просто скверная шутка. Но адрес застрял у меня как кость в горле. Его использовали мейферские шантажисты, и миссис Андервуд отправила туда первое письмо, в которое положила деньги. Потом мейферское дело лопается, миссис Андервуд получает письмо с другим адресом, а ее ответ оказывается в сумочке Кэролы Роуленд. Конечно, девушку мог убить мужчина, с которым она здесь выпивала. Мистеру Мондерсли-Смиту придется отчитаться в своих передвижениях. Он может оказаться тем человеком, которого Белл видел в половине девятого. Если у него есть алиби, этим человеком может быть майор Армитидж — у него было достаточно времени, чтобы вернуться и убить мисс Роуленд. Он ведь не знал, шутит она с ним или нет. Мисс Роуленд сильно расстроила мисс Андервуд, а письмо, которое она показала ей и майору Армитиджу, выглядело солидным доказательством их брака. Майор вспомнил, что Кэрола — вдова его брата, только в полночь, когда она уже была мертва час или два. Он заявил, что приписывает возвращение памяти шоку, вызванному претензиями мисс Роуленд на брак с ним. Но шок запросто мог явиться следствием совершенного им убийства. Я не утверждаю, что он это сделал, но не могу исключить такое… Нельзя забывать и о миссис Уиллард. Не то чтобы я сильно ее подозревал, но ее муж вроде бы волочился за мисс Роуленд и вчера здорово поскандалил с женой, иначе он не ушел бы на всю ночь. Хотя мужья и жены ссорятся нередко, причем чаще из-за мелочей, так что это может не иметь отношения к мисс Роуленд. Я не придаю особого значения тому, что оба сегодня утром выглядели расстроенными. Если мистеру Уилларду нравилась мисс Роуленд, то ему и следовало расстроиться, а чем больше он это демонстрировал, тем сильнее расстраивалась его жена — такова человеческая натура. Я с минуты на минуту жду рапортов дактилоскописта и медэксперта — тогда мы будем знать, где находимся. Думаю, Кертис получил отпечатки большинства жильцов, так что мы сможем определить, был кто-то из них здесь или нет. Мы знаем, что здесь побывали майор Армитидж и мисс Андервуд, но меня интересует, говорила ли правду миссис Андервуд, заявляя, что не входила в квартиру.

Фрэнк Эбботт слушал этот монолог, сидя на подлокотнике. Старик говорил дело. Никакой чепухи — апофеоз здравого смысла. Опора нации, простой человек рассуждает просто и понятно. Сержант искренне восхищался старшим инспектором.

— Миссис Джексон пришла снова? — спросил он.

Лэм кивнул.

— Пришла проверить драгоценности сестры. Их много, и они, по-моему, стоят немалых денег.

Фрэнк Эбботт приподнял брови.

— Вполне возможно, если их подарил Мондерсли-Смит.

Инспектор опять кивнул.

— Именно это я и подумал. По словам миссис Джексон, у ее мужа есть список — он занимался их страхованием, — поэтому я посоветовал ей принести его и проверить, все ли на месте.

— Девушка, кажется, носила не слишком много драгоценностей?

— Жемчужные и бриллиантовые серьги, бриллиантовую брошь. Возле умывальника в ванной остались три кольца. Забавно, как часто женщины забывают в ванной кольца, когда моют руки.

Глава 32

Элла Джексон сидела за туалетным столиком сестры, сортируя ее драгоценности. Как отметил старший инспектор Лэм, их было много, и некоторые из них стоили немалых денег. Элла то и дело вспоминала, что Кэрри больше никогда их не наденет. В такие моменты бриллианты начинали расплываться перед ее глазами, и ей приходилось делать перерыв, чтобы поплакать. Кэрри причиняла семье беспокойство с тех пор, как их мать умерла, оставив серьезную десятилетнюю дочь присматривать за избалованной пятилетней. Сначала Кэрри баловал отец, а потом мужчины. Элла не могла этому противостоять. «Ты просто ревнуешь, — говорила ей Кэрри. — Я нравлюсь мужчинам, а на тебя они даже не смотрят». Она была права в том, что касалось мужчин, ко заблуждалась, обвиняя сестру в ревности. Из всех мужчин Элле был нужен только Эрни, которого она в конце концов заполучила. Но это было уже после того, как Кэрри сбежала, разбив сердце отца, и он умер. С тех пор прошло десять лет, но старые беды, казалось, воедино соединились с сегодняшними.

В гостиной мисс Силвер беседовала с инспектором Ломом, начав с традиционного обмена любезностями:

— Надеюсь, с миссис Лэм все в порядке? И с вашими тремя дочерьми… Неужели все на военной службе? Вы должны ими гордиться. У вас есть их фотографии в униформе? Я бы с удовольствием посмотрела…

Фрэнк Эбботт цинично усмехнулся, при этом искренне восхищаясь мисс Силвер. Она не притворяется — старика Лэма не одурачишь даже комплиментами по адресу его дочерей. Она проявляет подлинный интерес, и теперь все пойдет как по маслу — старомодная вежливость поможет ей тактично перейти к делу.

— Боюсь, я могу очень мало добавить к тому, что уже вам сообщила миссис Андервуд. Мне кажется, она говорит правду, уверяя, что вчера вечером не входила в эту квартиру и не видела мисс Роуленд. Я изо всех сил старалась убедить ее, что если она невиновна, то должна делать все возможное, чтобы помочь полиции. Как мудро заметил лорд Теннисон[24], «лишь тот свободен, кто законы чтит». Точно сказано, не так ли?

Прочистив горло, Лэм ответил, что никогда не был на короткой ноге с поэзией, но согласен с лордом Теннисоном, что люди могут быть свободными, только соблюдая закон, а не нарушая его.

— А сейчас, мисс Силвер, — добавил он, — я сообщу вам то, что в данный момент известно нам, рассчитывая, что если вы знаете или узнаете что-нибудь еще, то будете с нами столь же откровенны. Назовем это джентльменским соглашением.

Мисс Силвер кашлянула.

— Почти то же самое я и имела в виду. Могу вас заверить, что я в данный момент знаю очень мало. Миссис Андервуд консультировалась со мной. Я посоветовала ей обратиться в полицию, а она разразилась слезами и сказала, что не может этого сделать. Есть кое-какие маленькие обстоятельства, о которых я надеюсь вам вскоре сообщить. Полная информация будет полезнее. Эти обстоятельства требуют деликатного обращения, и преждевременное вмешательство официальных лиц было бы крайне нежелательно. Сейчас я просила бы вас не оказывать на меня давления по этому поводу.

Лэм снова откашлялся.

— Будь на вашем месте кто-то другой, я бы посоветовал ему позволить мне судить о том, как обращаться со свидетелем, который что-то знает и не хочет говорить. Вы это подразумевали, когда говорили о давлении, не так ли?

Мисс Силвер одобрительно улыбнулась, как ранее улыбалась в классной комнате, получив правильный ответ от усердного ученика.

— Вы очень точно это сформулировали, инспектор, — отозвалась она, склонив голову.

Лэм засмеялся.

— Почти так же точно, как лорд Теннисон? Ладно, не стану на вас давить. Но чем скорее все нити окажутся у меня в руках, тем лучше, так что не заставляйте меня ждать слишком долго. Перейдем к делу. Я только что получил рапорты медэксперта и дактилоскописта. Мисс Роуленд была убита в течение часа после легкой закуски — вина и печенья. Мы не знаем, когда именно она принимала пищу, но не раньше половины восьмого — именно в это время мисс Роуленд вернулась домой, проводив сестру до остановки на углу и посадив ее в автобус в семь двадцать пять. Когда мисс Смоллетт обнаружила тело в восемь утра, на том табурете у камина стоял поднос с напитками и печеньем. Отпечатки пальцев мисс Роуленд найдены на маленьком бокале, который содержал портвейн, а отпечатки неизвестного мужчины — на большом бокале из-под виски с содовой. Должен признаться, я ожидал, что отпечатки на большом бокале принадлежат майору Армитиджу. Но они не принадлежат ни ему, ни мистеру Дрейку, ни мистеру Уилларду, ни Беллу. Таким образом, нам стало известно, что какой-то посторонний мужчина побывал в этой квартире примерно за час до убийства. Мисс Роуленд вела здесь очень скромную жизнь, так как собиралась замуж. Мы надеемся, что ее жених убедительно отчитается в своих передвижениях вчера вечером. Теперь что касается самого преступления. Похоже, оно не было преднамеренным, так как оружием, несомненно, послужила эта металлическая статуэтка.

Мисс Силвер посмотрела на серебряную фигурку балерины с вытянутой ногой.

— Где ее нашли?

Лэм указал на кушетку.

— Там, где находится пятно. Должно быть, на мисс Роуленд напали сзади, и орудие упало на кушетку. Судя по положению тела, убийца мог уронить ее туда. Но здесь есть один странный момент. На кушетке пятно крови, а статуэтка была абсолютно чистой, если не считать того места, где спина фигурки соприкасалась с еще влажным пятном. Но рана была, безусловно, нанесена заостренным кончиком ноги, а на нем не обнаружили никаких следов — ни под микроскопом, ни при химическом анализе. Слабые следы мыла найдены в складках этой штуки. — Он указал на пачку балерины.

— Статуэтку вымыли?

— И очень тщательно. Но самое странное то, что тот, кто ее вымыл, не позаботился вернуть статуэтку на прежнее место на каминной полке. В жизни не сталкивался ни с чем подобным! Убийца бросает статуэтку на кушетку и оставляет пятно, потом моет статуэтку и кладет ее прямо на это пятно. Это не имеет смысла.

Мисс Силвер кашлянула.

— А на статуэтке не было отпечатков пальцев?

Лэм покачал головой.

— Никаких. Похоже, убийца носил перчатки, но мыть в них статуэтку нелегко, если они не были резиновыми.

— Резиновые перчатки свидетельствовали бы о преднамеренном убийстве, — сказала мисс Силвер. — А преднамеренность и статуэтка, использованная в качестве орудия, означали бы, что убийца знал, где она стоит, и, следовательно, был хорошо знаком с этой комнатой. Полагаю, мужчина мог держать ее под краном в плотных автомобильных перчатках, но я не верю, что это могла сделать женщина в обычных перчатках. Я склонна думать, что перчаток вообще не было. То, что статуэтка была вымыта, может говорить об инстинктивности и непреднамеренности действий под влиянием шока. Они озадачивают следователя, так как практически бессмысленны, если не считать того, что они указывают на характер человека, который это совершил. Беру на себя смелость предположить, инспектор, что отпечатки пальцев отсутствуют, потому что статуэтка и рука, державшая ее, были мокрыми во время контакта.

Двое мужчин посмотрели на нее. Лэм хлопнул себя по колену.

— Черт возьми! Вы правы!

Мисс Силвер встала и подошла к кушетке.

— В комнате так душно, что любая влажная поверхность быстро бы высохла, но если статуэтка была настолько мокрой, что на ней не сохранились отпечатки пальцев, то пятно должно было слегка расплыться и выглядеть по краям бледнее. Да, так и есть. Смотрите, инспектор.

Все трое уставились на пятно на серо-голубой парче.

— Вы правы — так оно и было, — сказал Лэм. — Хотя я все еще не понимаю почему. Если хотели сбить нас с толку относительно орудия убийства, то статуэтку должны были вернуть на полку. А если хотели удалить отпечатки, то ее могли спокойно оставить в ванной. По-прежнему не вижу в этом никакого смысла.

Глава 33

В этот момент дверь открылась и на пороге появилась миссис Джексон с отпечатанным текстом в одной руке и кольцом с бриллиантом-солитером в другой. Она быстро пересекла комнату, положила бумагу и кольцо перед инспектором и заявила:

— Это кольцо не принадлежит моей сестре.

Все посмотрели на нее и на кольцо.

— Что вы имеете в виду? — спросил Лэм.

Элла Джексон судорожно глотнула и еще раз повторила:

— Это кольцо не моей сестры.

Лэм повернул стул, чтобы видеть ее лицо.

— Минутку, миссис Джексон. Вы хотите сказать, что кольца нет в перечне ее драгоценностей или что вы не видели его раньше?

Элла с усилием взяла себя в руки. Она не отличалась недостатком самообладания, но только что сделанное открытие было последней каплей.

— Нет, инспектор. Посмотрите на список — в середине листа значится кольцо с бриллиантом-солитером. А в этом кольце не бриллиант, а страз.

Атмосфера в комнате сразу наэлектризовалась. Все четверо это ощущали.

Лэм нахмурился и взял со стола кольцо.

— Но именно это кольцо носила мисс Роуленд — одно из трех, которое мы нашли в ванной возле умывальника.

На щеках Эллы Джексон появился румянец.

— Это не кольцо Кэрри, — в третий раз сказала она.

Лэм внимательно посмотрел на нее.

— Ваша сестра могла заменить камень, миссис Джексон.

— Она бы не сделала этого, не сообщив мне. Мой муж собирался заняться страховкой. Кэрри знала, как он педантичен — он никогда бы этого не сделал, не проверив подлинность камня. Кроме того, у нее на это не было причин — она не нуждалась в деньгах.

Инспектор вертел кольцо в руке. Камень сверкал всеми цветами радуги.

— По-моему, с ним все в порядке. Почему вы думаете, что это страз?

— Я не думаю, а знаю, — решительно отозвалась Элла Джексон. — Я выросла в атмосфере ювелирного бизнеса и поняла, что это не кольцо Кэрри, как только взяла его в руку. Покажите его любому эксперту — вам скажут то же самое.

— Вы не можете быть полностью уверены, что ваша сестра не заменила камень.

— Могу, потому что дело не только в камне. Это не кольцо Кэрри. То кольцо подарил ей ее жених, Джек Армитидж. Он сказал, что оно принадлежало ее матери, и на нем были ее инициалы. Кэрри даже немного расстроилась — она говорила, что не хочет носить кольцо с инициалами другой женщины.

Лэм поднес кольцо к свету. На внутренней поверхности золотого ободка не было никаких знаков.

— Возможно, она стерла инициалы.

Элла покачала головой.

— Нет. Кэрри, рассказывая мне о шутке, которую сыграла с майором Армитиджем, говорила, что показала ему кольцо и он его вспомнил, хотя ее вспомнить не мог. Он увидел инициалы и пришел в ярость, решив, что она присвоила кольцо его матери.

— Боже мой! — воскликнула мисс Силвер и с виноватым видом повернулась к инспектору: — Когда я выходила из квартиры миссис Андервуд, там как раз ждали майора Армитиджа. Он безусловно уже пришел. Вы не думаете, что…

Лэм кивнул. Фрэнк Эбботт встал и вышел.

— Это не кольцо моей сестры, — повторила Элла Джексон. — Майор Армитидж скажет вам то же, что и я. Но если это не кольцо Кэрри, то я догадываюсь, чье оно. Вчера вечером, говоря о встрече с майором Армитиджем, она сказала: «Забавно, что в Ванделер-хаусе два таких кольца. Они совершенно одинаковые. Я видела, как эта особа смотрела на мое кольцо, спускаясь со мной в лифте. Она наверняка подумала бы, что я его украла, если бы ее кольцо не было у нее на пальце! От нее этого можно ожидать».

— И о ком же говорила мисс Роуленд?

— О мисс Гарсайд из четвертой квартиры. Я, конечно, не могу ее ни в чем обвинять…

Мисс Силвер наблюдала за инспектором. Она видела, как он посмотрел на лежащие справа бумаги и протянул к ним руку, но тут же ее опустил.

— Мисс Гарсайд… — задумчиво промолвил он. — Ваша сестра была с ней знакома?

— Нет. Кэрри говорила, что она очень заносчивая и чопорная. Едва здоровалась, встречаясь с ней в лифте.

— Они не могли перепутать кольца — когда, например, они вместе мыли руки?

— Это исключено.

— Хм! — произнес Лэм.

Последовала короткая пауза, которую нарушил Джайлс Армитидж — он вошел в гостиную вместе с сержантом Эбботтом, сразу подошел к столу и осведомился:

— В чем дело, инспектор? Мне сказали, что вы хотите меня видеть.

Инспектор опять хмыкнул и показал ему кольцо:

— Можете его опознать?

Джайлс нахмурился.

— Да. Это кольцо моей матери. Мой брат подарил его Кэроле.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Оно было на ее пальце вчера.

— Мисс Роуленд показывала вам кольцо?

— Да.

— Вы рассматривали его?

— Да.

— На нем были какие-нибудь приметы, по которым вы могли точно его узнать?

— Да, инициалы моей матери. М.Б. — Мэри Бэллантайн. Это ее обручальное кольцо.

— И вчера вы видели эти инициалы?

— Да.

Лэм протянул кольцо через стол так, чтобы на него падал свет.

— А теперь вы их видите?

Джайлс взял кольцо, повертел его и с удивлением ответил:

— Нет. Но… — Он снова осмотрел золотой ободок и заявил: — Это не то кольцо.

Лэм откинулся на спинку стула.

— Вы в этом уверены, майор Армитидж?

— Совершенно уверен. Это не то кольцо, которое я видел вчера. — Он подошел к выключателю, зажег свет и вернулся к столу. — Когда я был здесь вчера, свет горел. Я стоял там же, где стою сейчас. Камень в этом кольце выглядит похуже, да и весит оно вроде бы меньше — по крайней мере, мне так кажется. Но насчет инициалов я уверен.

— Благодарю вас, майор Армитидж, Больше мы вас не задерживаем. — Инспектор повернулся к Элле: — Мы в этом разберемся, миссис Джексон. Пожалуйста, проверьте другие вещи вашей сестры и дайте нам знать, если пропало что-то еще.

Элла ушла в спальню, а Фрэнк Эбботт, проводив Джайлса, вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь.

Мисс Силвер переводила взгляд с него на инспектора. На ее лице отражалось недоверие.

— Не понимаю, каким образом это могла быть мисс Гарсайд.

Лэм посмотрел на нее со снисходительностью игрока, у которого на руках козыри.

— Если это ее кольцо, она должна будет объяснить, как оно оказалось в ванной Кэролы Роуленд в вечер убийства, а если не ее, то ей придется это доказать, предъявив свое кольцо. Но кроме этого мисс Гарсайд предстоит дать объяснения, каким образом ее отпечатки пальцев оставлены во многих местах квартиры убитой.

— Боже мой! — с огорчением воскликнула мисс Силвер. — Неужели она это сделала?

Лэм кивнул:

— На входной двери — снаружи и изнутри, — на двери ванной, на полочке, где нашли кольца, и на двери этой комнаты.

— Боже мой! — повторила мисс Силвер.

Глава 34

Мисс Силвер сидела перед газовым камином в гостиной миссис Спунер и просматривала тщательно составленный график, которым снабдил ее сержант Эбботт. Уединенье было ей сейчас весьма кстати, а комната в квартире номер семь казалась уютной. Правда, рисунок ковра для старомодного вкуса мисс Силвер был чересчур современным, но яркие цвета радовали глаз, а большой диван и два мягких кресла, обитых зеленым бархатом, выглядели просто роскошно.

Мисс Силвер внимательно изучала график.

18.15 — майор Армитидж приходит в квартиру номер 3 (квартиру миссис Андервуд).

18.30 — 18.50 — Армитидж в квартире номер 8 (у мисс Роуленд).

Около 18.30 — Айви Лорд выходит из квартиры номер 3.

18.35 — мисс Лемминг ненадолго заходит в квартиру номер 3.

18.50 — Армитидж возвращается в квартиру номер 3.

Примерно в это же время мистер и миссис Уиллард ссорятся в квартире номер 6.

19.00 — Миссис Джексон приходит в квартиру номер 8 повидать сестру.

19.10 — Уиллард поднимается к квартире номер 8, но его не впускают, и он едет к брату в Илинг, где остается ночевать.

19.20 — Миссис Джексон уходит, чтобы успеть на автобус.

19.25 — До угла ее провожает мисс Роуленд. Мисс Гарсайд из квартиры номер 4 видит их в лифте.

19.28 — Мисс Роуленд возвращается. Позади нее идет миссис Андервуд. За ними следует Айви Лорд. Мисс Роуленд поднимается в лифте к квартире номер 8. Миссис Андервуд ждет лифта, и Айви видит, как она входит в кабину.

19.30 — Айви возвращается в квартиру номер 3. Узнает, что миссис Андервуд еще не пришла.

19.40 — Миссис Андервуд приходит в квартиру номер 3. Она объясняет десятиминутный промежуток тем, что поднималась на верхний этаж, собираясь повидать мисс Роуленд, но изменила намерение.

20.30 — Белл идет в «Руку и перчатку». Привычка, которой он пунктуально следует каждый вечер. Видит человека, идущего от дома к дальней калитке. Не может опознать и описать его. Слышит, как заводят мотор, и видит проезжающий мимо автомобиль.

20.35 — Мисс Крейн видит поднимающуюся из полуподвала мисс Гарсайд, которая говорит, что ходила к Беллу попросить отремонтировать кран.

Примечание. Пунктуальные привычки Белла известны всем. Дубликаты ключей от квартир висят на стенке старого кухонного шкафа в полуподвале. Ранее в тот же день мисс Андервуд взяла оттуда ключ от квартиры номер 7 и вернула его через некоторое время — Белл не знает, когда именно. Спускалась ли в полуподвал мисс Гарсайд, чтобы взять ключ от квартиры номер 8? У нее были причины полагать, что мисс Роуленд нет дома, так как она видела ее спускающейся в лифте вместе с сестрой.

21.30 — Белл возвращается. Все ключи на своем месте.

0.00 — Армитидж: звонит мисс Андервуд сообщить, что все в порядке.

8.00 — Миссис Смоллетт обнаруживает труп.

9.45 — Уиллард возвращается в квартиру номер 6. Кертису кажется, что оба сильно расстроены — Уиллард плакал, а миссис Уиллард, похоже, не ложилась всю ночь.

Таким образом, неизвестный мужчина, который распивал напитки с мисс Роуленд, мог пробыть у нее от 19.40 до 20.30. Возможно, они поссорились, и он убил ее. Он может быть тем человеком, за которого мисс Роуленд собиралась замуж, майором Армитиджем — ему бы хватило времени вернуться — или кем-то, о ком мы ничего не знаем. С другой стороны, мисс Роуленд могла быть убита мисс Гарсайд, которая раздобыла ключ от квартиры номер 8, считая, что там никого нет. Если ее осенила блестящая идея заменить бриллиантовое кольцо мисс Роуленд своим кольцом со стразом и мисс Роуленд застала ее за этим занятием, она могла схватить статуэтку и ударить ею сзади мисс Роуленд, когда та повернулась, чтобы позвонить в полицию. Телефон стоит на столике в одном-двух ярдах слева от того места, где нашли труп.

Отпечатки пальцев. Мисс Гарсайд — как сказал шеф, они оставлены практически везде. Другие отпечатки. Миссис Смоллетт — объясняется тем, что она ежедневно убирает в квартире номер 8. Единичные отпечатки мисс Андервуд и Армитиджа — объясняется их вчерашним визитом в квартиру. Отпечатки неизвестного мужчины только на большом бокале — возможно, он пришел в перчатках. Больше никаких отпечатков, кроме отпечатков самой мисс Роуленд. Отпечатки миссис Андервуд отсутствуют.

Примечание. На ней были перчатки, когда она входила в лифт.

Мисс Силвер внимательно изучала график и заметки сержанта Эбботта, иногда кивая, а иногда качая головой. Вскоре она взялась за вязанье и защелкала спицами. Но ее мысли были заняты другим.

Глава 35

Мисс Силвер услышала звонок, поднялась и направилась к двери. Открыв ее, она увидела на пороге сержанта Эбботта и пригласила его войти.

— Я подумал, что мы могли бы немного поболтать, — сказал он и был вознагражден одобрительной улыбкой.

Войдя в гостиную, Эбботт согласился с мисс Силвер, что погода слишком холодна для этого времени года и что газовый камин — величайшее удобство.

— Мы еще раз говорили с миссис Смоллетт, — сказал он, когда оба сели и мисс Силвер взялась за вязанье. — Она убирала и у мисс Роуленд, и у мисс Гарсайд и уверена, что это кольцо мисс Гарсайд. Об инициалах на другом кольце ей тоже известно. Любопытная особа.

Мисс Силвер вздохнула.

— Такие женщины всегда любознательны. Они проводят много времени в чужих домах и, вполне естественно, интересуются происходящим там. Ведь их собственная жизнь зачастую убога и однообразна. — Она посмотрела на него поверх щелкающих спиц. — Надеюсь, старший инспектор не будет настолько опрометчив, что арестует мисс Гарсайд.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы он поступал опрометчиво? — с усмешкой осведомился Эбботт.

Мисс Силвер бросила на него укоризненный взгляд.

— Когда имеешь дело с жизнью других людей, осторожность — величайшая добродетель, — заметила она. — Должна сказать, что я не считаю подмену колец решающим обстоятельством. Подобные улики сначала кажутся убедительными, но часто имеют вполне невинное объяснение. Разумеется, возможно, что мисс Гарсайд раздобыла ключ от квартиры мисс Роуленд, вошла туда с целью подменить кольцо, но мисс Роуленд неожиданно вернулась, и она ударила ее статуэткой, чтобы не дать ей позвонить в полицию. Но столь же вероятно, что мисс Гарсайд нанесла мисс Роуленд обычный визит, во время которого ей понадобилось вымыть руки. Кольца мисс Роуленд лежали рядом с умывальником, и обмен мог произойти случайно. Во всяком случае, это может стать линией защиты. Я уверена в одном — это мог быть кто угодно, но это не мисс Гарсайд вымыла статуэтку и положила ее назад на кушетку.

— И как же вы пришли к этому выводу? — с интересом спросил Эбботт.

Мисс Силвер снисходительно посмотрела на него. Он был примерно одних лет с ее племянником Хауардом, который находился сейчас где-то на Ближнем Востоке. Хотя Хауард, конечно, гораздо красивее.

— Миссис Смоллетт подала мне хорошую идею — это касается характера мисс Гарсайд. Как и многие одинокие женщины, она в высшей степени аккуратна. Сама миссис Смоллетт, думаю, аккуратностью не блещет. Она жаловалась на мисс Гарсайд, которая требует, чтобы все лежало на своем месте, в отличие от миссис Уиллард — та содержит квартиру в чистоте, но не заботится о том, где что лежит.

Эбботт присвистнул.

— Вот оно что!

Мисс Силвер кашлянула.

— Я уверена, что такая педантичная особа, как мисс Гарсайд, вымыв статуэтку, поставила бы ее на каминную полку.

— В то время как чистоплотную миссис Уиллард не заботит, где что лежит?

— Так утверждает миссис Смоллетт, — сказала мисс Силвер, щелкая спицами.

Фрэнк Эбботт откинулся на спинку стула. Его светло-голубые глаза сердито блеснули.

— Могу я спросить, когда вы получили столь интересные сведения?

Мисс Силвер безмятежно улыбнулась.

— Когда я помогала ей убирать после ленча в квартире миссис Андервуд.

Фрэнк невольно улыбнулся в ответ.

— Отбиваете хлеб у бедных полисменов! Я ведь не могу заходить в квартиры и помогать с уборкой. Она сообщила вам что-нибудь еще?

— Да, но далеко не все имело отношение к делу. По-видимому, у мисс Гарсайд серьезные финансовые затруднения. Она уже некоторое время обходится без прислуги и продала свою мебель. Миссис Смоллетт утверждает, что мисс Гарсайд целую неделю не покупала никакой еды до сегодняшнего утра, когда она вернулась с полной корзиной.

— Так вот почему она завтракала, вернувшись из города! В первый раз Кертис не застал ее дома, а когда пришел снова, она собиралась завтракать. Ему показалось это странным. Интересно, не продала ли мисс Гарсайд кольцо? Шеф намерен повидать ее, когда вернется. Он ушел побеседовать с женихом Кэролы Роуленд — хочет поскорее с этим разобраться. Если на большом бокале его отпечатки и он пил с девушкой примерно за час до убийства, то, возможно, последним видел ее живой — последним, не считая убийцы, если мисс Роуленд убил кто-то другой. Списав его со счетов, шеф займется мисс Гарсайд — если не появятся новые сведения. Вам действительно что-то известно о миссис Уиллард, или это отвлекающий маневр?

Мисс Силвер снова кашлянула — на сей раз с упреком.

— Если верить характеристике, которую дала миссис Смоллетт, то это вполне в духе миссис Уиллард — вымыть статуэтку и оставить ее лежать где попало. Миссис Смоллетт сегодня утром побывала в квартире Уиллардов, как обычно, пришла по расписанию. Ей открыл мистер Уиллард и велел не входить в спальню, так как его жена спит. Он выглядел очень расстроенным, а когда миссис Смоллетт упомянула о смерти мисс Роуленд, сказал: «Не говорите об этом!» — и вышел из квартиры. Платье, которое вчера носила миссис Уиллард, она нашла в шкафчике в ванной — оно было мокрым. «Это было новое и совершенно чистое платье, — сказала миссис Смоллетт. — Зачем ей понадобилось его стирать?» Она добавила, что мистер Уиллард волочился за мисс Роуленд. Конечно, миссис Смоллетт изрядная сплетница и часто делает из мухи слона…

Фрэнк Эбботт снова присвистнул.

— Как по-вашему — сколько человек могли убить эту девушку? В данный момент у нас имеются Армитидж, миссис Андервуд, богатый джентльмен из Сити, мисс Гарсайд и миссис Уиллард. Да уж, выбор! Полагаю, они не могут быть все в этом замешаны?

— Не думаю, что кто-то из них убил ее, мистер Эбботт. Мне кажется, мисс Гарсайд и миссис Уиллард нужно как следует расспросить, а платье, выстиранное по непонятной причине, обследовать на предмет наличия пятен крови. Если стирка была не слишком тщательной, какие-то следы могли остаться. Также было бы разумно покопаться в прошлом обитателей этих квартир. Лемминги и мисс Гарсайд живут здесь уже давно, а Уилларды — два года, как и мистер Дрейк, о котором, кажется, ничего не известно. Спунеры въехали недавно, но сейчас они на военной службе. Другие недавние жильцы — миссис Андервуд и старая леди с первого этажа. С миссис Андервуд я впервые встретилась в доме моих друзей, которые хорошо знакомы с ней и ее мужем — подполковником авиации. О майоре Армитидже можно навести справки в военном министерстве. Заодно я бы посоветовала узнать прежний адрес миссис Мередит и как давно с ней проживают компаньонка и служанка. Думаю, старший инспектор этим займется. Он человек основательный.

— Фактически, — сказал Фрэнк Эбботт, — сейчас из-за деревьев мы не можем увидеть леса. И мне бы очень хотелось знать, что вы думаете об этом лесе. Конечно, не официально, а строго между нами двумя. Unter vier Augen — в четыре глаза, как говорят фрицы. Выразительная идиома, не так ли? Сразу представляешь себе двух профессоров, изучающих под микроскопом новый микроб. Но вернемся к делу. Только что вы назвали меня «мистер Эбботт». Ну, я не мистер, а сержант Эбботт. Но если бы мы могли ненадолго об этом забыть и поболтать, как два сплетника у газового камина, я бы с интересом выслушал ваше мнение.

Мисс Силвер чопорно поджала губы, но ее глаза улыбались. Перед ней, вне всякого сомнения, сидел весьма дерзкий молодой человек, но, как и большинство старых дев, она питала слабость к молодости и дерзости.

— Газовый камин к вашим услугам, мистер Эбботт, — заговорила она после паузы, — а что касается сплетен, я не так уверена. Возможно, я уже сообщила вам больше, чем следовало. Чтобы прийти к правильному решению, нужна вся сумма фактов. Она состоит из множества слов и поступков, которые взаимодействуют друг с другом. Сплетники собирают эти слова и действия, направляют на них свет и помещают под микроскоп — в результате нарушается баланс и возникает искаженная картина. Несомненно, это имел в виду лорд Теннисон, когда писал: «Ложь от начала до конца нетрудно победить. Но смешанную с правдой ложь куда трудней сразить». — И мисс Силвер снова занялась вязаньем.

Фрэнк Эбботт улыбнулся насмешливо, но добродушно и искренне.

— Вы не ответили на мой вопрос — возможно, сознательно или же просто позабыли о нем. Я сказал, что мы из-за деревьев не видим леса, и спросил, что вы думаете об этом лесе. Иными словами, что стоит за всей этой историей? Было ли это обычное убийство из ревности, или причина тому — вспышка гнева, или убийство — всего лишь симптом, скрывающий нечто большее?

Мисс Силвер подняла взгляд.

— Вы чувствуете, что у этого преступления есть, так сказать, «второе дно», мистер Эбботт?

Он встретил ее взгляд, слегка прищурившись.

— Пожалуй. А вы?

Мисс Силвер кивнула с серьезным видом.

— Я тоже.

— И что же, по-вашему, там скрывается?

— По-моему, шантаж.

Глава 36

Миссис Смоллетт пришла в квартиру номер один примерно в то же время, когда сержант Эбботт звонил в дверь квартиры номер семь. Формально она явилась узнать, нужно ли мисс Крейн примуловое мыло сегодня, «потому что, если нет, я могу купить его по дороге домой и принести завтра утром». Но в действительности миссис Смоллетт распирала гордость из-за того, что старший инспектор вызывал ее вторично, и ей не терпелось поделиться этой новостью.

Так как старая леди легла отдохнуть, мисс Крейн была само внимание.

— Они велели мне помалкивать. Полиция всегда так делает, но мы-то ведь не мумии из музея, а человеческие существа, и нам, очевидно, дан язык для того, чтобы мы им пользовались. Разумеется, я не буду рассказывать первому попавшемуся то, что говорил инспектор, — вы ведь знаете, что я не из болтливых.

— Конечно, — согласилась мисс Крейн. — Но я не стану никому ничего передавать.

— Знаю, — кивнула миссис Смоллетт. — Ну, между нами говоря, они положили глаз на мисс Гарсайд, и я вам объясню почему. Помните кольцо, которое она носит, — с большим бриллиантом?

Мисс Крейн выглядела разочарованной.

— Нет, не припоминаю.

Разговор происходил на кухне. Миссис Смоллетт прислонилась к шкафу, чайник закипал на плите, и мисс Крейн возилась с чашками.

— Естественно, — снисходительно промолвила миссис Смоллетт. — Мисс Гарсайд из тех, что надевают перчатки перед тем, как выйти из квартиры, и не снимают их, пока не вернутся. Ну, в этом кольце один большой бриллиант, и она носит его постоянно. Когда здесь поселилась мисс Роуленд, я заметила у нее точно такое же кольцо. «Забавно, — сказала я ей, когда убирала ее квартиру, — что у вас и у мисс Гарсайд совершенно одинаковые кольца». А около недели назад мисс Роуленд сказала мне, что видела кольцо мисс Гарсайд и что я была права. Это произошло, когда вывозили мебель мисс Гарсайд, — она стояла на площадке, а мисс Роуленд проходила мимо и заметила кольцо на ее руке. Так вот, инспектор показывает мне кольцо и спрашивает: «Вы когда-нибудь видели его раньше, миссис Смоллетт?» А я отвечаю: «Каждый день его вижу». «И чье же это кольцо?» «Мисс Гарсайд», — говорю я. Он спросил, откуда я это знаю, а я объяснила, что вижу его уже добрых пять лет. Тогда инспектор осведомился, известно ли мне, что у мисс Роуленд было такое же кольцо. Я сказала, что, конечно, известно, а он спрашивает: «Можете отличить их друг от друга?» «Могу, — говорю я. — На кольце мисс Роуленд есть инициалы М.Б. — я много раз держала его в руке. Она мне говорила, что это вроде фамильного кольца». Тогда он меня отпустил и велел никому об этом не рассказывать.

Мисс Крейн слушала разинув рот.

— О миссис Смоллетт! — воскликнула она. — Как вы думаете, что значит эта история с кольцами? Это выглядит так странно…

Миссис Смоллетт тряхнула головой.

— Не спрашивайте меня, что это значит, мисс Крейн. Чем меньше разговоров, тем лучше для дела. Я никого не подозреваю, но если бы в квартире убитой вместо ее кольца нашли бы мое, мне было бы не по себе. Могу сказать вам еще кое-что, только строго между нами. Когда мисс Гарсайд сегодня утром возвращалась с покупками, миссис Лемминг как раз вышла из квартиры. Они немного дружат, поэтому остановились поболтать, и я их слышала. «Что вы делали вчера вечером? — спросила миссис Лемминг. — Я три раза пыталась вам дозвониться между половиной девятого и девятью, и вы не брали трубку». Мисс Гарсайд выглядела смущенной и ответила, что спускалась к Беллу насчет крана. А миссис Лемминг засмеялась — это был не очень-то приятный смех — и заметила: «В это время вам пришлось бы идти дальше полуподвала. С половины девятого до половины десятого Белл торчит в пивной, и если только вы не пошли за ним туда, не понимаю, почему вас не было целых полчаса, дорогая». «Полчаса? — быстро переспросила мисс Гарсайд. — О чем вы?» «Ну, — сказала миссис Лемминг, — я звонила вам без двадцати пяти, без двадцати и без десяти девять, но никто не ответил». Мисс Гарсайд объяснила, что звонок плохо работает и что она поднималась пешком, не дожидаясь лифта. Странно, не так ли? Едва ли мисс Гарсайд ходила к почтовому ящику — всем известно, что она никогда не выходит из дому во время затемнения. Хотя чего болтать попусту, верно, мисс Крейн?

— Верно, — с энтузиазмом согласилась мисс Крейн.

— Я не обмолвилась об этом никому, кроме вас, если не считать пожилой леди, похожей на гувернантку, которая гостит у миссис Андервуд. Она любезно помогла мне мыть посуду после ленча и тоже сказала, что лучше помалкивать про то, о чем говоришь с полицией. Но ведь думать не запретишь, верно?

Мисс Крейн выглядела расстроенной.

— Возможно, всему этому есть простое объяснение, — сказала она.

— Будем надеяться.

Миссис Смоллетт удалилась, а так как у Пэкер был выходной, мисс Крейн продолжила готовить чай для старой леди.

Глава 37

Чай готовили во всем Ванделер-хаусе. Миссис Уиллард, взбодрившись после нескольких часов сна, выпила чашку чая покрепче и закусила тостом с маслом. Мистер Уиллард еще не вернулся, но так как он бывал дома во время чая только по выходным, это ее не беспокоило. Она чувствовала себя пробудившейся после ночного кошмара. Алфред вел себя глупо, но он плакал, стоя перед ней на коленях, и теперь снова принадлежит ей. Кэрола Роуленд мертва. Так что можно наслаждаться чаем.

Айви Лорд вернулась из города. Она видела издали своего приятеля, который улыбнулся и помахал ей рукой, что значительно улучшило ее настроение. Миссис Андервуд удалилась к себе в комнату сразу после ленча якобы отдохнуть. Джайлс и Мид сидели в гостиной. Мид ни о чем не думала. Она чувствовала себя как после общего наркоза, когда сознание вернулось, но боишься шевельнуться, чтобы не вернулась и боль. Ей было достаточно ощущать руки Джайлса, обнимающие ее, прижиматься к нему щекой и слышать его голос.

Вскоре пришла Айви с подносом, а потом входная дверь открылась и закрылась. Вошла миссис Андервуд и заговорила жалобным тоном:

— Понятия не имею, чем занимается мисс Силвер. После полудня она все время была в квартире Спунеров. Я только что выглянула посмотреть, не идет ли она, но ее и близко нет. Позвони ей, Мид, и скажи, что чай готов. Ты знаешь номер. — Мейбл Андервуд плюхнулась в кресло и сказала вслед Мид, направившейся к телефону: — Чудеса продолжаются — к мисс Гарсайд приходила гостья! Я видела, как она входила в лифт.

Мисс Гарсайд налила кипяток в маленький коричневый чайник, который заменил изящное серебряное изделие времен королевы Анны[25], когда раздался звонок. Открыв дверь, она с удивлением увидела незнакомую моложавую женщину с большим количеством макияжа на лице, с золотистыми волосами до плеч, в модном черном пальто, кокетливо сдвинутой набок шляпке и очках в легкой черепаховой оправе. Она шагнула в прихожую и осведомилась:

— Мисс Гарсайд?

Хозяйка квартиры утвердительно кивнула.

— Могу я поговорить с вами? Это по поводу кольца.

Мисс Гарсайд закрыла дверь. Ее манеры стали еще более сдержанными, чем обычно.

— Вы из магазина Эллингема? — спросила она.

Последовавшая за этим беседа была не слишком долгой. Через некоторое время визитерша покинула квартиру и вошла в лифт. В этот момент ее заметила миссис Андервуд.

Женщина в черном ненадолго появилась и исчезла. Ее слова насчет кольца и ответ мисс Гарсайд не слышал никто, кроме них. Следовательно, никто не мог связывать незнакомку с кольцом или магазином Эллингема. Что произошло в квартире между ней и мисс Гарсайд, можно только предполагать. Ее краткий визит важен тем, что она была последней, кто видел мисс Гарсайд живой.

Глава 38

Мисс Силвер наслаждалась чаем. На улице царили туман и сырость, но в гостиной миссис Андервуд было светло и уютно, горел камин. Айви испекла очень вкусные лепешки, а муж прислал миссис Андервуд немного меду с севера. Конечно, все вели себя весьма сдержанно, но этого и следовало ожидать. Ведь совсем недавно в доме произошло убийство, и хотя это не было семейным горем, все же бедная мисс Роуленд была женой брата майора Армитиджа. Вполне естественно, что он выглядит серьезным и озабоченным, а его невеста — бледной и потрясенной. Не слишком приятный опыт для молодой девушки. Миссис Андервуд тоже не до смеха — у нее свои неприятности. Пожалуй, их стоит немного отвлечь.

С этой благородной целью мисс Силвер поддерживала разговор, мимоходом задавая вопросы о других жильцах дома. Особенно ее интересовал мистер Дрейк — его она видела только мельком.

— Красивый мужчина — у него такая романтическая внешность. Он мне кого-то напоминает… Возможно, вы попытаетесь помочь мне вспомнить?

Мид заставила себя улыбнуться.

— Уж не Мефистофеля ли?

Мисс Силвер просияла.

— Ну конечно! Как глупо с моей стороны! Просто поразительное сходство. Надеюсь, оно не распространяется на его характер. Чем, вы говорили, он занимается?

— Не знаю, — неуверенно отозвалась Мид.

— Никто этого не знает, — сказала миссис Андервуд.

Джайлс поднял брови.

— Боже мой! — воскликнула мисс Силвер. — Как интригующе это звучит!

Миссис Андервуд вскинула голову. Рыжеватые волосы были в полном порядке, но лицо казалось постаревшим на десять лет.

— Никто о нем ничего не знает, — недовольно сказала миссис Андервуд, — и если Агнес Лемминг не будет осторожна, у нее могут быть неприятности.

В течение следующих пяти минут мисс Силвер выслушала все, что миссис Андервуд не решалась высказать самой Агнес Лемминг.

— Я видела их, когда они возвращались пешком из города. Полагаю, Агнес знает, когда приходит его поезд, и специально ходит в это время за покупками. Не могу понять, что он в ней нашел, но на месте ее матери я бы постаралась разузнать о нем побольше…

Мид молчала — она выглядела расстроенной. Вскоре мисс Силвер заговорила о другом.

— Мисс Смоллетт говорила мне, что миссис Мередит — очень симпатичная старая леди, но совсем глухая, бедняжка. Вы с ней знакомы? Кажется, у нее преданная компаньонка, мисс Крейн, а вот горничная — крайне необщительная особа. Интересно, имеют ли они какое-то отношение к Мередитам, о которых я слышала от своей подруги? Не знаете, где жила эта старая леди до приезда сюда?

Мид так обрадовалась перемене темы, что решила внести вклад в беседу.

— Белл говорил… — начала она и тут же умолкла.

— Белл? — резко переспросила миссис Андервуд.

— Да. Он говорил, что миссис Мередит, когда только поселилась здесь, каждый раз, выезжая в своем кресле, спрашивала, пойдут ли они в Пэнтайлс[26], а однажды заявила, что хочет отправиться к Тоуд-Рок. Миссис Мередит сказала Беллу, когда он помогал спускать со ступенек ее кресло, что раньше жила на Маунт-Плезант[27], но теперь бедняжка говорит мало.

— Весьма печально, — промолвила мисс Силвер. — А теперь расскажите о мисс Гарсайд. Я с ней еще не встречалась, но она меня интересует. Вы знаете о ней что-нибудь?

Миссис Андервуд вскинула голову еще высокомернее, чем обычно.

— Мисс Гарсайд считает себя лучше всех, хотя один бог знает почему. Кажется, раньше она вела хозяйство в доме брата-профессора, с которым много путешествовала, — Франция, Германия, Италия и прочее. Очевидно, потому она и мнит о себе невесть что.

— Ее знают Лемминги, — сказала Мид. — Агнес говорит, что мисс Гарсайд очень гордая и никогда не жалуется. Она приехала сюда после смерти брата, и, похоже, у нее плохо с деньгами. Агнес за нее очень беспокоится.

— Понятно. — И мисс Силвер начала задавать вопросы об Уиллардах и Леммингах.

Глава 39

После чая мисс Силвер предложила помочь на кухне.

— Сегодня у вас был такой прием, что вам, безусловно, не помешает помощь с мытьем посуды, Айви. После ленча я помогала миссис Смоллетт, и мы вдвоем быстро управились.

Лицо Айви выражало сомнение. Она не была уверена, что ей нужны на кухне посторонние. Вот если бы мисс Мид захотела помочь, но у нее явно не то состояние, и к тому же с ней майор Армитидж. Но дружелюбная улыбка мисс Силвер заставила Айви переменить мнение. В конце концов, вдвоем веселее, а после того, что случилось, находиться в одиночестве вообще не очень-то приятно.

— Это очень любезно с вашей стороны, — поблагодарила Айви.

— Какой симпатичный фарфор, — заметила мисс Силвер. — Розы — мой любимый рисунок. Вижу, с горячей водой у вас все в порядке.

Айви повернула кран и поставила чайную посуду в таз из папье-маше. Мисс Силвер продолжала болтать. Она заметила, что утром девушка выглядела так, словно долго плакала. Это была недурная идея послать ее за покупками после ленча. Сейчас Айви явно пришла в себя.

— Вы проворно работаете руками, Айви, — продолжала мисс Силвер. — Полагаю, это результат вашей акробатической тренировки. Мисс Мид рассказала мне об этом, Год назад я читала очень увлекательную книгу о цирке — она называлась «Цирк Люка». Должно быть, после такой интересной жизни вам скучновато возиться по хозяйству?

Айви сама не заметила, как стала рассказывать все о Глэд, о несчастном случае и о том, что врачи думали, будто она больше не сможет ходить.

— Но, как видите, со мной все в порядке. Правда, я бы не хотела снова ходить по канату. Практики никакой, да и без Глэд все уже не то. Мне ужасно ее не хватает. Вообще-то мы не были настоящими циркачками — выступали в основном в мюзик-холлах. У меня сохранились старые афиши, на которых написано «Глэд и Айви». Кажется, будто это было давным-давно.

— А с мисс Роуленд вы познакомились в мюзик-холле? — как бы невзначай спросила мисс Силвер.

Вскрикнув, Айви уронила чашку — она упала в раковину и разбилась.

— Не бойтесь, — сказала мисс Силвер, — и не переживайте из-за чашки. Значит, вы с ней познакомились именно там?

Айви быстро заморгала.

— Она не хотела, чтобы кто-нибудь об этом знал.

— Вполне возможно. — Мисс Силвер ласково смотрела на девушку. — Но сейчас это уже не имеет значения.

Айви стояла спиной к раковине, вцепившись в ее края сильными руками.

— А вам-то что до этого? Я никому ничего не говорила — клянусь! Мисс Роуленд была добра к нам с Глэд, когда мы были еще детьми, — позволяла смотреть, как она одевается перед выходом, и помогать ей с крыльями. Ее номер назывался «Волшебная бабочка». Мисс Роуленд не хотела, чтобы знали о нашем знакомстве. Но теперь-то какая разница? Ведь она умерла…

— Конечно, — кивнула мисс Силвер. — Думаю, вам лучше рассказать мне об этом. Мисс Роуленд надоумила вас обратиться к миссис Андервуд с просьбой о работе, не так ли?

Айви уставилась на нее. Она бы отшатнулась, если бы ей не мешала раковина.

— Откуда вы знаете? — испуганно прошептала девушка.

Это был выстрел наудачу, и мисс Силвер спокойно восприняла свой успех.

— Вы случайно встретились с ней, — продолжила она. — Всегда приятно увидеть старого друга. Мисс Роуленд сказала вам, что живет в этом доме, и предложила обратиться к миссис Андервуд?

Айви кивнула. Казалось, она сидит в зубоврачебном кресле, даже еще хуже. Все то, о чем она не должна была никому рассказывать, из нее постепенно вытягивали. Мысли заметались в ее голове в поисках выхода, но цепкий ум пришел на помощь. «Она не отстанет, пока ты ей не ответишь. Ну так скажи ей что-нибудь, и она подумает, что все из тебя вытянула».

Айви снова моргнула.

— Здорово же вы напугали меня, мисс. Откуда вы все это знаете?

Вместо ответа мисс Силвер задала очередной вопрос:

— Вы действительно ходите во сне?

У бедной Айви перехватило дыхание. Ей начало казаться, будто она совсем голая и взгляд мисс Силвер проникает в нее до самых костей.

— Ходила в детстве, — ответила она.

— А с тех пор, как вы живете здесь?

— Не знаю. Может быть…

Мисс Силвер укоризненно покачала головой.

— Не думаю, что вы не знаете, что миссис Андервуд запирает входную дверь перед сном, а ключ берет с собой в спальню. По-моему, вы вылезали из вашего окна и шли по выступу, который тянется вокруг дома, до пожарной лестницы. Только акробат мог решиться на такое, но для вас это не составляло труда. Полагаю, вам это даже нравилось. Я заметила, что такие выступы есть на уровне окон каждого этажа, поэтому вам нужно было всего лишь подняться по пожарной лестнице, чтобы попасть в квартиру мисс Роуленд. Лестница находится рядом с гостиной, так что вы могли наносить ей визиты абсолютно незаметно. Именно это вы и делали, не так ли?

— Откуда вы узнали?

— Потому что однажды, когда вы возвращались после очередного визита, вы бросили клочок бумаги в окно спальни миссис Андервуд. Не думаю, что вы сделали это намеренно. Очевидно, обрывок был у вас в руке, и вы уронили его, когда схватились за раму, проходя мимо окна. Этот клочок бумаги был обрывком письма, которое написала миссис Андервуд. Само письмо нашли в сумочке мисс Роуленд. Мне стало ясно, что вы должны были пройти мимо окна миссис Андервуд, возвращаясь из квартиры мисс Роуленд. Другим способом обрывок просто не мог оказаться там, где его нашла миссис Андервуд. Ведь дверь ее спальни и входная дверь квартиры были заперты.

Айви облизнула пересохшие губы.

— Верно, — согласилась она.

— А каким образом письмо порвалось?

Задав вопрос, мисс Силвер сразу поняла, что допустила ошибку. Айви тут же поняла, что она не знает всего, и явно решила держать при себе то, о чем не хотела рассказывать. Взгляд ее покрасневших глаз стал дерзким.

— Неужто вы не знаете?

— Думаю, вы пытались его отнять.

Дерзость моментально испарилась куда-то — Айви выпучила глаза.

— Это было не ее письмо — я так ей и сказала. Мы не ссорились — мисс Роуленд только смеялась, но я боялась выйти из себя и ушла.

— Каким образом к ней попало письмо? — спросила мисс Силвер.

«Вот твой шанс! — подсказал Айви ее практичный ум. — Не будь дурой и не упусти его!» Она недоуменно уставилась на мисс Силвер.

— Откуда я знаю, как оно к ней попало? Так же, как и все письма. Почтальон ведь приходит регулярно.

— Как вы узнали, что письмо у нее?

Теперь ей уж никуда не деться. Сердце Айви подпрыгнуло к горлу. Что же ей делать?

Остался единственный способ, и она прибегла к нему — разразилась слезами.

— К чему вы клоните? Какое мне до этого дело? Да и вам тоже, если на то пошло? Я ничего об этом не знаю! Лучше бы мне умереть! — И с этими словами Айви выбежала из кухни, хлопнув дверью.

Мисс Силвер слышала, как захлопнулась дверь ее спальни и в замке повернулся ключ.

Глава 40

Мисс Силвер вздохнула и, мягко улыбаясь, отправилась на поиски миссис Андервуд, которую обнаружила в ее спальне сидящей в кресле у газового камина. Несмотря на яркое солнце, на улице было холодно.

Камин с розоватыми плитками и полкой из мореного дуба казался мисс Силвер образцом хорошего вкуса. Придвинув к очагу стул, она села и сразу перешла к делу.

— Айви и мисс Роуленд были старыми подругами. Я в этом не сомневалась, да и она не пыталась это отрицать. У нее вошло в привычку ходить по выступу мимо вашего окна к пожарной лестнице и подниматься по ней в квартиру приятельницы.

— По такому узкому выступу? Это невозможно! — воскликнула мисс Андервуд.

— Для нас с вами — да, но не для опытной акробатки. Я с самого начала чувствовала, что Айви вовсе не лунатик. Считать, что в результате походов во сне у нее оказался клочок вашего письма человеку, который вас шантажировал, — это было бы слишком большое совпадение. Я была уверена, что существует какая-то связь между Айви и личностью, у которой находилось ваше письмо. Но то, что этой личностью оказалась мисс Роуленд, не убедило меня, что именно она была шантажистом. Если бы это действительно было так, то мисс Роуленд навряд ли была бы так беспечна, чтобы носить ваше письмо в сумочке и даже позволить вам увидеть его там. Когда ее убили, я почувствовала уверенность, что вас шантажировала не она. Я также убедилась в том, что дело в высшей степени серьезное и что шантажист — опасный субъект, который не остановится ни перед чем. Вы не были до конца откровенны со мной, но теперь я прошу в ваших же интересах и из чувства долга перед обществом сообщить мне то, что я хочу знать.

— О чем вы? — Мейбл Андервуд не сводила глаз с лица мисс Силвер. Ее дыхание заметно участилось.

Мисс Силвер кашлянула.

— Пожалуйста, не тревожьтесь. Помните, что я пытаюсь вам помочь, но не могу этого сделать, покуда вы держите меня в неведении. Мне необходимо знать, только ли денег требовал у вас шантажист?

Пухлые щеки миссис Андервуд смертельно побледнели под слоем румян.

— Как вы догадались?

— Вы сказали мне, что не смогли достать денег. Но я сомневалась, что шантажист стал бы рисковать из-за суммы, которую вам, возможно, удалось бы раздобыть. Учитывая положение вашего мужа, я решила, что деньги — отнюдь не главная цель. Один раз вы выслали определенную сумму, и этого факта было достаточно, чтобы вас скомпрометировать. В следующий раз от вас потребовали информацию?

Миссис Андервуд кивнула:

— В письме говорилось, что они не будут настаивать на денежной выплате, если я сообщу им кое-какие сведения для книги об авиации.

— И что вы на это ответили?

— Ничего. Только то, что было на том клочке, — что денег у меня нет.

— Весьма разумно с вашей стороны, — одобрительно кивнула мисс Силвер. — А теперь, миссис Андервуд, мне придется спросить, почему вас шантажировали. Я не могу действовать на ощупь. Мне нужно выяснить личность шантажиста, и вы должны в этом помочь. У вас есть какая-то тайна. Если вы сообщите ее мне, это сузит круг моих поисков. Пожалуйста, не забывайте, что речь идет об убийстве и преступник все еще на свободе. Под подозрением могут оказаться невинные люди, и вы в том числе. Так что прошу вас быть со мной откровенной.

Миссис Андервуд вынула носовой платок и начала всхлипывать.

— Если бы я только знала, что мне делать…

— Для начала рассказать мне все.

— Это попадет в газеты… — робко сопротивлялась мисс Андервуд.

— Думаю, я могу вам обещать, что такого не произойдет.

Миссис Андервуд судорожно глотнула.

— Мне было только семнадцать, — начала она. — Отец воспитывал нас в строгости. Мама умерла два года назад, и за домом присматривали он и его сестра. Она была хорошая хозяйка, но еще строже, чем отец, и мы ее ненавидели. У нас была ферма милях в десяти от Ледлингтона, но тетя не отпускала меня в город даже за покупками. Я ни разу не была в магазине, если не считать лавчонки на Пенфилд-Корнер, пока не поехала зимой погостить к родственникам. Доктор сказал, что после болезни мне нужно переменить обстановку, и меня отправили в Ледлингтон к Тэннерам — маминым троюродным сестрам. Минни была всего на год старше меня, а Лиззи было двадцать три года. Они брали меня с собой за покупками — приближалось Рождество. Сначала я не обращала внимания, но потом заметила, что обе девушки… ну, приносили домой не только те вещи, за которые платили. Во время рождественской распродажи магазины были переполнены, так что прикарманить пару чулок или букетик искусственных цветов не составляло особого труда. Когда я стала это замечать, они нисколько не смутились — даже хвастались своей ловкостью. — Миссис Андервуд уронила платок на колени — по ее щекам ручьем текли слезы. — Не знаю, что на меня нашло, но я тоже взяла пару чулок. Мы собирались на вечеринку, а у меня были только плотные шерстяные чулки, связанные вручную, и ни пенни в кармане. Я не собиралась этого делать — сама не знаю, как это получилось, но я сунула чулки в карман, и в следующую секунду дежурный администратор схватил меня за руку. Мне хотелось умереть на месте, но одного желания недостаточно. — Теперь ее голос и слова выдавали в ней Мейбл Пибоди — испуганную деревенскую девушку. — Меня отвели в суд и отпустили на поруки, так как мне было всего семнадцать и до этого за мной не числилось никаких правонарушений. Но в «Сан» появилась заметка под заголовком «Дочь фермера обвинена в краже», где называлось мое имя. Отец больше не желал видеть меня в своем доме. Он отправил меня к своей кузине Эллен Спаркс, которая держала меблированные комнаты в Саутси, и велел ей обращаться со мной как можно строже. Она так и делала. Я вставала чуть свет, ложилась за полночь и работала не покладая рук и не имея ни гроша в кармане. Это продолжалось шесть лет. А потом в меблированных комнатах остановился Годфри и заболел — у него случился приступ лихорадки, которую он подхватил где-то за границей. Я ухаживала за ним, он влюбился в меня, и мы поженились. Вот и все. Я жила как рабыня, и он освободил меня. Как, по-вашему, я буду себя чувствовать, если у него из-за меня начнутся неприятности?

— Мы не допустим, чтобы это случилось, миссис Андервуд, — успокоила ее мисс Силвер. — Пожалуйста, перестаньте плакать и возьмите себя в руки, так как мне нужна ваша помощь. Когда все это произошло?

— Мы поженились шестнадцать лет назад.

— А история в магазине произошла за шесть лет до этого… — Мисс Силвер сидела задумавшись, пока миссис Андервуд сморкалась и вытирала глаза. — Двадцать два года тому назад… А ведь вы приехали в Ледлингтон только погостить… Скажите, ваши кузины случайно не посещали церковь Святого Леонарда?

Миссис Андервуд сделала большие глаза и подтвердила:

— Да, посещали.

— И викарием там был преподобный Джеффри Дин?

— Да.

— Прихожане охотно сплетничают о семье священника. У мистера Дина была дочь, не так ли?

— Да, — кивнула миссис Андервуд. — Лиззи и Мин часто о ней говорили. Этим летом она вышла замуж за мистера Симпсона. Как же ее звали?.. Мод Миллисент. На вид хорошенькая и скромная девушка, но ей палец в рот не клади. Рассказывали, что она как-то нарядилась в одежду своего брата, отправилась в банк и сняла деньги с его счета. Это сошло за шутку, но Мин сказала, что, если бы не ее отец, ей бы не избежать неприятностей. Лиз говорила, что она потрясающий имитатор — могла изображать кого угодно так, что отличить было невозможно.

— Охотно верю, — кашлянув, сказала мисс Силвер.

Глава 41

Через пару часов старший инспектор Лэм вернулся в квартиру номер восемь. У сержанта Эбботта были для него новости, но он ждал, пока заговорит шеф.

Лэм сдвинул шляпу на затылок, сунул большие пальцы рук в прорези жилета и растянулся в самом большом кресле Кэролы Роуленд.

— Знаете, Фрэнк, — сказал он, — человеческая натура это… Вряд ли мне хватит слов, чтобы описать ее, — я ведь не обладаю преимуществами вашего образования. Самая лучшая характеристика, которая мне приходит в голову, — полный воз обезьян.

Фрэнк Эбботт присел на подлокотник другого кресла.

— Вы имеете в виду Мондерсли-Смита?

Лэм кивнул.

— Странное дело, — продолжал он. — У него репутация крутого парня. Неудивительно — без такого качества из грязи в князи не выбьешься. Так вот, этот крутой бизнесмен плакал как ребенок, когда я сообщил ему о девушке. Даже мне стало не по себе, хотя, полагаю, я и сам достаточно крут.

Фрэнк Эбботт не смог сдержать улыбки, услышав последние слова старшего инспектора.

Лэм недовольно нахмурился.

— Вы не имеете понятия о субординации — не уважаете начальство. В вашем возрасте я бы покрылся холодным потом при одном взгляде старшего инспектора.

Фрэнк рассмеялся.

— Здесь слишком жарко для холодного пота, сэр.

— В полиции совсем не осталось никакой дисциплины… Я говорил вам о Мондерсли-Смите, когда вы меня прервали.

— Ну и что он сказал, сэр?

— Сначала заплакал, а потом выложил всю историю. Они с женой живут врозь уже пятнадцать лет, и он не беспокоился о разводе, так как не собирался жениться снова, — по его словам, это отпугивало назойливых девиц. Но потом Мондерсли-Смит встретил Кэролу Роуленд и влюбился в нее. Он начал бракоразводный процесс, в июле получил положительное решение и намеревался жениться на Кэроле в январе, когда оно должно было вступить в силу. Вот почему она поселилась в Ванделер-хаусе и вела себя тише воды, ниже травы — при любом намеке на скандал суд мог отменить решение. Девушка отлично знала, с какой стороны хлеб намазан маслом. Она писала ему сентиментальные письма вроде того, которое мы нашли, и держала его на расстоянии. Но вчера вечером Мондерсли-Смит, по его словам, просто не смог вытерпеть — сел в машину и поехал сюда, не позвонив и ни о чем не предупреждая. Думаю, его замучила ревность. Он говорит, что приехал около восьми и пробыл здесь не более получаса, — Кэрола не позволила ему задержаться. Она налила ему виски, а сама выпила вина и закусила печеньем и потом выставила его за дверь, сказав, что должна думать о своей репутации и что было бы глупо испортить все дело с разводом. Я спросил, не поссорились ли они, а он начал говорить, что они ни разу не сказали друг другу дурного слова и что Кэрола улыбалась и посылала ему воздушный поцелуй, когда он спускался в лифте. Очевидно, это его видел Белл, когда он шел к калитке в половине девятого.

— По-вашему, он говорит правду, сэр?

— Думаю, да. Конечно, нет никаких подтверждений. Могла произойти ссора, Мондерсли-Смит мог убить девушку и разыграть для меня спектакль, но я в этом сомневаюсь. Видно, что в глубине души он простодушный человек и был безумно влюблен в Кэролу. Ну, а у вас для меня имеется что-нибудь?

Фрэнк Эбботт выпрямился.

— Даже очень много, сэр. Прежде всего, я провел час с Моди. Как всегда, это принесло немало пользы. Среди прочего она предлагает заняться Уиллардами. Мистер Уиллард волочился за Кэролой, а миссис Уиллард выстирала совершенно новое платье где-то между вчерашним вечером и сегодняшним утром — не знаю, что на ней было, когда к ней приходил Кертис. Возможно, платье было испачкано кровью и следы все еще сохраняются. Мисс Силвер также посоветовала покопаться в прошлом обитателей дома. Вдобавок есть еще одно подтверждение того, что мисс Гарсайд оказалась на мели, — она неделю ничего не заказывала в бакалейной лавке.

— Неужели дела настолько скверны? Хотя мы ведь знали, что у нее трудно с деньгами. А где мисс Силвер все это раскопала?

— Она помогала миссис Смоллетт мыть посуду, сэр. — На губах Фрэнка вновь мелькнула улыбка. — Потом я отправился к ювелирам, взял список у миссис Джексон — и со второго раза обнаружил кольцо. Этим утром мисс Гарсайд продала его в магазин Эллингема на Хай-стрит. Они покупали у нее и другие вещи — пару брошей с бриллиантами и превосходный чайник времен королевы Анны. Мне показали кольцо — на нем были инициалы М.Б. Мисс Гарсайд это не сулит ничего хорошего.

Лэм нахмурился.

— А я считаю это чистым безумием. Должно быть, эта женщина спятила, отправившись с кольцом убитой в магазин, где ее знают. Очевидно, она думала, что мы не докопаемся до истории с подменой. Существует мнение, что полиция — сборище тупиц, которые не в состоянии разглядеть то, что у них под носом. Это благодаря авторам детективов. Сочиняют всякую чушь! Ну, полагаю, нам придется арестовать мисс Гарсайд. Подмена кольца — достаточное основание, если только у нее не найдется лучшего объяснения, чем то, что приходит мне в голову.

Эбботт поднялся.

— Она могла взять кольцо, но не иметь при этом ничего общего с убийством. Это вам не приходило в голову, сэр?

Лэм кивнул.

— Это возможно, но не слишком вероятно.

— Помните, вы говорили, что сильная сторона Моди — умение разбираться в людях? Так вот, она утверждает, что если бы такая аккуратная и педантичная особа, как мисс Гарсайд, смыла кровь со статуэтки, то она поставила бы ее обратно на каминную полку, зато миссис Уиллард, которая хотя и чистоплотна, но не слишком аккуратна, была вполне способна вымыть ее и бросить на кушетку. Если она держала статуэтку, когда кровь на ней еще не высохла, то могла испачкать платье, и это объясняет, почему ей пришлось его стирать.

Лэм тоже встал.

— К чему вы клоните, Фрэнк? Не могли же они все прикончить девушку, верно? Я предпочитаю дела, где не слишком много подозреваемых. Ладно, займемся ими по очереди. Начнем с миссис Уиллард — она живет этажом ниже.

Глава 42

Миссис Уиллард включила электрический утюг и перекинула через гладильную доску влажное платье, когда услышала звонок и открыла дверь. Увидев старшего инспектора и сержанта Эбботта, она лишь удивилась. Ей нравилось гладить в гостиной, так как там стояли два стула, высота которых позволяла класть на них доску. Очевидно, подумала миссис Уиллард, оба посетителя и прежде видели женщину, занятую глажкой, да и к тому же это ведь платье, а не нижнее белье. Она едва не забыла выключить утюг — ей совсем не хотелось, чтобы в доске прожгло дырку, а в комнате пахло как после пожара. Выпрямившись, миссис Уиллард увидела, что двое мужчин смотрят на мокрое платье. И тут она почувствовала, как ледяной страх охватил ее.

Старший инспектор оторвал взгляд от платья и вежливо сказал:

— Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, миссис Уиллард.

Она неуверенно улыбнулась.

— Да?

— Кажется, вы сказали сержанту Кертису, что ваш муж ушел вчера вечером в начале восьмого и не возвращался до утра.

— Да, это так, — кивнула миссис Уиллард и оперлась на спинку стула.

— Простите за нескромный вопрос, но я вынужден спросить, не было ли это следствием ссоры между вами.

— Да, было, — поколебавшись, ответила миссис Уиллард, — но теперь все улажено.

— Ссора произошла из-за мисс Роуленд? — напрямик осведомился Лэм.

Миссис Уиллард покраснела и ничего не сказала.

— Значит, вы поссорились из-за нее? — настаивал инспектор.

Женщина молчала, еще сильнее стиснув спинку стула.

— Я не могу принудить вас к ответу, миссис Уиллард. Но если вам нечего скрывать, вы должны знать, что ваш долг — помогать полиции. Вчера вечером вы покидали вашу квартиру и поднимались в квартиру номер восемь? Вы постирали это платье, так как испачкали его, находясь в квартире мисс Роуленд?

Фрэнк Эбботт поднял правый рукав платья и повертел его. Кремовая ткань с красно-зеленым рисунком уже почти высохла. Краски рисунка были прочными и не расплывались по краям, но на внешней стороне рукава от запястья до локтя тянулось бурое пятно.

— Смотрите, сэр! — воскликнул Фрэнк.

Инспектор посмотрел на пятно, а миссис Уиллард — на инспектора.

— Лабораторное исследование покажет, кровь это или нет, — произнес Лэм после паузы. — Вы не хотите ничего добавить, миссис Уиллард?

Женщина убрала руку со спинки стула и протянула ее к гладильной доске.

— Кровь попала на рукав, когда я мыла статуэтку, — задумчиво выговорила она. — Пятно расплылось на шелке. Я напрочь о нем забыла — очевидно, из-за шока, — пока не увидела, как Алфред смотрел на него сегодня утром. Не знаю, что он подумал. Я не спала всю ночь и слишком устала, чтобы объяснять. Я просто замочила платье в раковине и легла…

— Должен предупредить вас, — прервал Лэм, — что все сказанное вами будет зафиксировано и может быть использовано против вас.

Двое мужчин посмотрели на нее. Эбботт достал блокнот.

Миссис Уиллард снова устремила взгляд на испачканный рукав.

— Должно быть, Алфред выжал платье и повесил его сушиться в шкаф, — продолжала она. — Мне и в голову не приходило, что он это сделал. Пятна почти не видно, правда?

— Пожалуй, — согласился Лэм. Внезапно женщина улыбнулась.

— Вы хотите, чтобы я вам об этом рассказала, не так ли? Тогда нам лучше сесть.

Мужчины сели на диван, а миссис Уиллард на стул лицом к ним. Теперь она держалась спокойно и непринужденно.

— Наверное, я должна была рассказать вам все еще утром, но я чувствовала такую страшную усталость… Конечно, пятно на платье кажется вам странным, но это объясняется очень просто. Понимаете, мы женаты уже двадцать лет и никогда друг другу не изменяли. Но когда мисс Роуленд вселилась в квартиру наверху, я почувствовала, что Алфред ею восхищается. Не хочу говорить плохо о мертвой, но она была из тех девушек, которые всегда стараются привлечь мужское внимание. Разумеется, между ней и Алфредом ничего не было, но вчера вечером — к чему скрывать — мы из-за нее поссорились, Алфред поехал к брату и остался у него ночевать.

Миссис Уиллард, в синем платье с криво приколотым воротничком и растрепанными седыми волосами, смотрела на инспектора простодушным взглядом ребенка. Трудно было представить себе миссис Уиллард в роли убийцы.

— Я не знала, куда он пошел, — продолжала она говорить с едва заметным сельским акцентом. — Алфред еще никогда так не поступал, и я воображала себе невесть что. Я то и дело подходила к двери и выглядывала наружу, не возвращается ли он. Конечно, глупо, что я не подумала о его брате, но мы только что поссорились из-за этой девушки, и я думала, что он мог подняться к ней…

Фрэнк Эбботт быстро делал записи в блокноте; его гладкие волосы поблескивали при свете лампы.

— Вы знаете, что ваш муж действительно поднимался к мисс Роуленд в начале восьмого? — спросил Лэм.

Женщина кивнула.

— Да, он рассказал мне. Она только посмеялась над ним и даже не впустила в квартиру. Эта девушка не принимала Алфреда всерьез. Его это очень задевало.

— У мисс Роуленд была ее сестра — вот почему она его не впустила. Но тогда вы ничего не знали. Он рассказал вам об этом впоследствии? — поинтересовался Лэм.

— Да, когда пришел сегодня утром.

— Ну, вернемся к вчерашнему вечеру. Вы не знали, куда ушел ваш муж…

— Да. С каждым часом я чувствовала себя все более несчастной. Когда Алфред не вернулся в одиннадцать, я больше не могла этого вынести. Я должна была узнать, находится ли он в квартире мисс Роуленд или нет, поэтому поднялась наверх. Мне было все равно, спит она или нет, — я собиралась позвонить, но дверь была приоткрыта…

— Неужели?

Она снова кивнула.

— Тогда я подумала, что ее просто не захлопнули как следует и замок не защелкнулся. Вряд ли это мог сделать Алфред — он такой аккуратный, — скорее дверь не закрыла сама мисс Роуленд. Я решила, что это мой шанс застать их вдвоем, поэтому толкнула дверь и вошла.

— Одну минуту, миссис Уиллард. Как вы ее толкнули — рукой?

Она покачала головой.

— Вряд ли. Наверное, плечом.

— Хорошо, продолжайте.

— Свет горел, поэтому я подумала, что она не спит.

— Где горел свет?

— В прихожей и в гостиной — я видела это сквозь приоткрытую дверь. Я остановилась в холле и окликнула: «Мисс Роуленд!» Никто не ответил, и я вошла в гостиную.

— Вы прикасались к двери в гостиную?

Миссис Уиллард казалась удивленной.

— Нет — дверь была полуоткрыта. Я просто вошла и увидела ее. Это было ужасно!

— Вы имеете в виду, что она была мертва?

— Конечно. Она лежала на полу — думаю, вы ее видели. Я не прикасалась к ней — только попыталась нащупать пульс, но когда я притронулась к ее запястью, то сразу поняла, что она мертва.

— Почему же вы не подняли тревогу?

— Наверное, мне следовало это сделать… — виновато отозвалась миссис Уиллард. — Но я была в шоке и не знала, где Алфред…

— Вы подумали, что он мог это сделать?

Она улыбнулась.

— Нет, конечно, — Алфред на такое не способен. В четверть девятого он уже был у брата — я недавно звонила его жене, но вчера вечером я этого не знала…

Лэм сидел положив руки на колени. Свет лампы падал на его лысую макушку и окружающие ее жесткие черные волосы.

— Продолжайте. Что вы сделали потом?

Миссис Уиллард нервно теребила обручальное кольцо.

— Я не знала, что мне делать, была не в состоянии думать. Это было страшным потрясением — я еще никогда не видела убитых. На кушетке лежала перепачканная кровью статуэтка балерины с каминной полки. На обивке расплылось пятно. Я не могла на это смотреть — схватила статуэтку, пошла в ванную и стала смывать кровь намыленной щеточкой для ногтей. Очевидно, тогда я и испачкала рукав. Кровь засохла, и мне пришлось потрудиться. Раковины и краны тоже перепачкались, и я оттерла их щеткой и горячей водой.

— А потом?

— Вернула статуэтку на прежнее место.

— На каминную полку?

— Нет, на кушетку.

— Почему вы это сделали?

На лице женщины появилось ошеломленное выражение.

— Не знаю… Я нашла ее там. Разве это имеет значение?

Инспектор покачал головой.

— Я просто хотел это выяснить. Скажите, миссис Уиллард, находясь в квартире мисс Роуленд, вы трогали что-нибудь, кроме ее запястья и статуэтки?

— Да, краны, мыло и щеточку для ногтей.

— Они были слишком мокрыми, поэтому на них не остались отпечатки пальцев, а если и остались, то вы их соскребли. Как насчет двери ванной?

— Она была открыта — я к ней не прикасалась.

— А к выключателю?

— Мне пришлось зажечь в ванной свет, но я увидела, что оставила на выключателе пятно, и отскребла его щеткой.

— Вы случайно не заметили, были ли в ванной кольца мисс Роуленд?

— Да, они лежали возле умывальника. Я их не трогала.

Глава 43

Двое мужчин, выйдя из квартиры, остановились на лестничной площадке.

— Еще один неожиданный поворот, — сказал Лэм.

— Думаете, она говорит правду?

— Если нет, то она лучшая из выдумщиц, с какими мне когда-либо приходилось сталкиваться. В рассказе миссис Уиллард все отлично сходится — история со статуэткой, отсутствие ее отпечатков в квартире и так далее. Либо миссис Уиллард говорит правду, либо она очень умная женщина. А она не кажется мне умной. — Он сделал паузу. — А где мисс Силвер?

— Наверное, в квартире Андервудов. Она сказала мне, что будет там.

— Ну так пойдите туда и приведите ее! — приказал Лэм. — Если эта мисс Гарсайд действительно ничего не ела целую неделю, она может хлопнуться в обморок, так что присутствие женщины нам не помешает. Скажите мисс Силвер… просто скажите, что я хочу ее видеть. И не забудьте закрыть дверь, когда она выйдет. В таких домах это самое неприятное — все заглядывают в квартиры друг к другу.

Вскоре они позвонили в дверь квартиры мисс Гарсайд. Фрэнк Эбботт услышал, как звонок отозвался изнутри слабым жужжанием, и подумал, что дверь в кухню, должно быть, открыта. После третьего или четвертого звонка звук начал напоминать ему муху, жужжащую на оконном стекле в пустой комнате. Вспомнились строки из лорда Теннисона, которого так любила Моди… «Муха жужжала в окне… Ждала Мариана на мызе… „Он не придет“, — говорила она, ..»[28]

Лэм снова нажал кнопку и не отпускал ее. Жужжание не прекращалось. Но никто не отзывался.

Опустив руку, инспектор бросил через плечо:

— Идите за Беллом! У него есть ключ — пусть он его принесет. И проследите, откуда он его возьмет. В жизни не слышал, чтобы ключи висели на кухонном шкафу! Я велел Беллу их запереть — вот и проверьте, сделал ли он это.

В ожидании Эбботта и Белла инспектор прислонился плечом к дверному косяку. Его лицо помрачнело. Мисс Силвер выглядела серьезной и чопорной.

Две-три минуты казались вечностью. С лестничной клетки тянуло сквозняком — он принес запах тумана и плесени. Наконец лифт поднялся на этаж, и из кабины вышли двое мужчин. Белл хмурился, его рука, держащая ключ, нервно вздрагивала. Если в четвертой квартире никто не отвечает на звонок, значит, произошло что-то скверное. Мисс Гарсайд никогда бы не вышла из дому туманным вечером.

Они открыли дверь и вошли.

Дверь в гостиную справа была открыта, а дверь в спальню слева — закрыта, но не на задвижку. Гостиная была пуста и полна теней. За окном еще не стемнело, но пелена тумана почти не пропускала свет.

Инспектор повернул выключатель, и на потолке зажглась лампа. Чайного подноса, который еще два с половиной часа тому назад стоял в гостиной, уже не было. Его отнесли на кухню, чайник вымыли и спрятали в шкаф, чистые чашка и блюдце стояли в сушилке. Печенье, лежавшее на блюдце, положили в банку. Все было в полном порядке.

Мисс Силвер заметила крошку на коврике у камина и указала на нее инспектору.

— Крошка, — раздраженно констатировал он. — Ну и что из того?

Мисс Силвер негромко кашлянула.

— Она выпила чай. Эта крошка от печенья, а на коврике недавно стоял табурет. Сейчас он у стены.

Бросив на нее быстрый взгляд, инспектор направился через прихожую к двери в спальню, постучал, открыл ее, вошел и включил свет. Эбботт и мисс Силвер последовали за ним, а старый Белл остался в прихожей, бормоча молитву. Он не понимал, что происходит, и не знал, что делать.

В комнате царила чистота и аккуратность. Кровать со старомодными медными шариками стояла напротив двери. Выцветшее стеганое одеяло прикрывало мисс Гарсайд до пояса. Она лежала полностью одетая — левая рука покоилась на груди.

Нахмурившись, Лэм склонился к ней и окликнул:

— Мисс Гарсайд!

Его глубокий голос заполнил комнату, но женщина на кровати не шевельнулась. Он взял ее за левое запястье, но не почувствовал пульса.

Лэм отрывисто и кратко отдал распоряжение Эбботту и огляделся вокруг. На столике у кровати стояли графин с остатками воды и пузырек с парой белых таблеток.

Наклонившись, чтобы прочитать надпись на этикетке, Лэм сказал мисс Силвер:

— Иностранная штука — скорее по вашей линии, чем по моей. Кажется, написано по-немецки?

Мисс Силвер тоже наклонилась.

— Да, по-немецки. Таблетки морфия. Несколько лет тому назад их можно было купить в Германии.

— Вы случайно не знаете, мисс Гарсайд бывала в Германии?

— Да. Кажется, она много путешествовала. Мисс Лемминг расскажет вам об этом. Они дружили.

Наступила пауза, и из соседней комнаты стало отчетливо слышно, как Фрэнк Эбботт разговаривал по телефону со Скотленд-Ярдом.

— Полицейский врач сейчас приедет, — сказал Лэм, — но он уже не сумеет ей помочь — она мертва. Похоже, мисс Силвер, наше дело закончено.

— Вы так думаете?

Он пожал массивными плечами.

— А что еще я могу думать? Все произошло так, как я говорил. Мисс Гарсайд была на мели, не знала, где достать денег, и поднялась в восьмую квартиру, считая, что мисс Роуленд нет дома. Помните, она видела, как Кэрола и ее сестра спускались в лифте. Мисс Гарсайд взяла в полуподвале ключ, который старый олух Белл держал на самом видном месте. Мисс Крейн видела, как она оттуда поднималась.

— Мисс Смоллетт говорит, — медленно, словно нехотя, сообщила мисс Силвер, — что миссис Лемминг трижды пыталась дозвониться по телефону мисс Гарсайд между без двадцати пяти и без десяти девять.

— Вот видите, — кивнул Лэм. — Именно тогда она поднялась в квартиру номер восемь. Мы никогда не узнаем, что именно там произошло, но нам известно, что мисс Роуленд вернулась домой в половине восьмого, проводив сестру. Она застала там мисс Гарсайд, вспыхнула ссора, мисс Роуленд повернулась к телефону, чтобы позвонить в полицию, а мисс Гарсайд схватила с каминной полки статуэтку и прикончила ее. После этого нужно было сматываться как можно быстрее. Она бросила фигурку на кушетку, подменила кольцо, полагая, что никто этого не заметит, и убежала, оставив дверь приоткрытой, либо потому, что запаниковала, либо понимая, что с открытой дверью убийство могут приписать любому. Первое, что сделала сегодня утром мисс Гарсайд, — это продала кольцо. Не знаю, когда она начала сознавать, что ей не выйти сухой из воды. Миссис Джексон и миссис Смоллетт твердо заявили, что кольцо, найденное в ванной мисс Роуленд, ей не принадлежало. Миссис Смоллетт подтвердила, что это кольцо мисс Гарсайд. Заставить эту женщину молчать невозможно, даже воткнув ей в рот кляп. Очевидно, она проболталась, и мисс Гарсайд поняла, что у нее не осталось шансов. Дело абсолютно ясное.

На лице мисс Силвер застыло упрямое выражение.

— А вам не кажется, что ее тоже могли убить? — спросила она, негромко кашлянув.

Лэм уставился на нее.

— Нет, не кажется, — резко ответил он.

— Я бы посоветовала вам, инспектор, подумать над этой возможностью.

Лэм нахмурился.

— Чего ради?

— По-моему, — вежливо, но твердо продолжала мисс Силвер, — выдвинутая вами теория не объясняет главный факт этого дела. Я по-прежнему чувствую, что в его основе не кража, а шантаж. Ваша версия оставляет это в стороне. Ведь миссис Андервуд шантажировали…

— Да, Кэрола Роуленд, — кивнул инспектор.

Мисс Силвер посмотрела на него.

— Я в этом не вполне уверена.

— Но ведь письмо миссис Андервуд было у нее. Мы нашли его в ее сумочке…

Мисс Силвер перебила его:

— Куда она позволила заглянуть миссис Андервуд в понедельник вечером, во время игры в бридж в квартире Уиллардов. По-моему, это опровергает версию, что мисс Роуленд была шантажисткой. Если бы миссис Андервуд шантажировала она, все зависело бы от того, удастся ли ей сохранить это в тайне. Тем не менее мисс Роуленд беспечно носила письмо в сумочке и даже позволила миссис Андервуд его увидеть. Это подтверждает, что характер у нее злобный, поэтому она и решила свести старые счеты с майором Армитиджем, выдав себя за его жену. Она прекрасно знала, что это причинит всего лишь беспокойство на несколько часов, но, по-видимому, считала, что дело того стоит. Точно так же она могла наслаждаться, пугая миссис Андервуд, которая ясно давала понять, что не желает близкого знакомства с ней.

— Вам бы следовало писать детективные романы, мисс Силвер, — добродушно усмехнулся Лэм. — Я простой полисмен, и мне фактов вполне хватает. Миссис Андервуд написала письмо в ответ на требования шантажиста, и это письмо обнаружили в сумочке мисс Роуленд. Для меня этого достаточно, и думаю, будет достаточно для присяжных. Беда с вами, любителями, — вам мало очевидных фактов простого дела. Вы верите только в невероятно запутанные истории.

Мисс Силвер вежливо улыбнулась.

— Возможно, вы правы, инспектор. Но я так не думаю, хотя мне не нравится выглядеть неблагодарной — за любезность и помощь, которую вы мне оказали. Если вы проявите немного терпения, я бы хотела облегчить душу, рассказав вам о своих подозрениях. У меня нет никаких доказательств. Я могу лишь просить вас подумать: не могла ли мисс Гарсайд быть убита, потому что некто, чья жизнь и свобода поставлены на карту, понял, что она находилась в квартире мисс Роуленд в момент ее гибели или незадолго до того и это делает ее смертельно опасной для него. — И, не сделав паузы, она осведомилась: — Помните дело миссис Симпсон?

— Еще бы! — буркнул Лэм.

— Кажется, она была ученицей Стервятника. Они специализировались на политическом шантаже, не так ли?

— Вроде бы так. Этой историей занималось министерство иностранных дел — Ярд не имел к ней непосредственного отношения. В деле Денни она притворялась медиумом и называла себя…

— Асфодель, — закончила мисс Силвер. — Это было дело о самозванстве, но в конце концов ее арестовали за убийство некой мисс Спеллинг, хотя она так и не предстала перед судом. Кажется, ей удалось бежать.

Лэм кивнул.

— Кто-то организовал аварию. Водитель тюремного фургона погиб, а Мод Миллисент исчезла.

Мисс Силвер нахмурилась, напоминая строгую учительницу.

— Думаю, нам лучше именовать ее миссис Симпсон. Имя Мод вызывает слишком приятные ассоциации с покойным лордом Теннисоном[29].

Лэм машинально извинился.

— Хорошо, пускай будет мисс Симпсон. Откуда вы о ней знаете? Газеты почти не писали о делах, в которых она была замешана. Большую их часть держали в секрете.

Мисс Силвер скромно улыбнулась.

— У меня были хорошие связи с Ледлингтоном. Отец миссис Симпсон служил викарием в тамошней церкви Святого Леонарда. Кажется, он был весьма достойным человеком. Я имела удовольствие познакомиться с полковником Гэрретом из разведслужбы министерства иностранных дел у моих друзей Мореев как раз после дела Спеллинг. Когда он узнал, что мне известна история молодости миссис Симпсон, он многое о ней рассказал. Кажется, ее так и не нашли?

— Уже года три о ней ничего не слышали.

— Вы никогда не подозревали, что она могла быть главной в мейферском деле?

Лэм неодобрительно покачал головой.

— Вы все усложняете. Шантажистов достаточно и без миссис Симпсон. Возможно, ее нет в живых.

— Но вы согласны, что она была очень опасной женщиной? — наступала мисс Силвер.

— В этом не может быть сомнений.

— Я говорила, что у меня нет доказательств, но была не права — одно доказательство у меня есть. Сегодня во второй половине дня у мисс Гарсайд была посетительница.

Инспектор насторожился.

— Откуда вы знаете?

— Миссис Андервуд видела, как она уходила. Это было после половины пятого — миссис Андервуд выглянула посмотреть, не спускаюсь ли я к чаю.

— И кто была эта особа?

— Неизвестно. Миссис Андервуд никогда не видела ее раньше — да и в этот раз она успела разглядеть только светлые волосы до плеч, модные черные пальто и шляпу, очки в черепаховой оправе, тонкие чулки и изящные черные туфли.

— Похоже, она успела разглядеть немало, — усмехнулся Лэм.

— Думаю, не больше, чем успела бы любая другая женщина.

— Ладно, ваша взяла. Мы займемся этой визитершей. Должно быть, она последняя видела мисс Гарсайд живой, Но что касается остального… Надеюсь, вы не предполагаете, что это была знаменитая миссис Симпсон?

Мисс Силвер кашлянула.

— Предполагать — не по моей части. Но согласитесь, что, если миссис Симпсон была замешана в этом деле, она без колебаний убрала бы любого, чьи показания могли представлять для нее опасность.

Лэм улыбнулся.

— Вам лучше пойти отдохнуть, мисс Силвер. У вас разгулялись нервы, а мы этого не можем допустить. Хорошие люди — редкость.

Игнорируя этот совет, мисс Силвер подошла к инспектору.

— Вы оставите здесь человека на ночь? Я забочусь о безопасности одной из обитательниц квартиры миссис Андервуд. У меня нет предлога заночевать там самой, но я была бы вам очень признательна, если бы вы оставили кого-нибудь дежурить в прихожей.

Лэм посерьезнел.

— Я могу поставить человека на лестничной площадке. Мы не имеем права вторгаться в квартиру, не предъявляя обвинений и не получив согласия миссис Андервуд.

Мисс Силвер немного подумала.

— Хорошо, пусть кто-нибудь дежурит на площадке, — согласилась она.

— А вы как следует отдохните, — еще раз посоветовал инспектор Лэм.

Глава 44

Вместо того чтобы последовать дружескому, хотя и несколько покровительственному совету инспектора, мисс Силвер надела пальто и шляпу, быстро дошла до угла и села в автобус, направлявшийся в город.

Было еще светло, когда она вышла на Хай-стрит. Несколько вопросов и пять минут ходьбы привели ее к месту назначения — маленькому ювелирному магазину, над дверью которого красовалась вывеска с фамилией «Джексон», выполненная выцветшими золотыми буквами. Жалюзи были подняты. Мисс Силвер подошла к двери в жилое помещение и позвонила. Вскоре ей открыла миссис Джексон.

— Могу я войти? — спросила мисс Силвер. — Мы встречались утром в квартире вашей сестры в Ванделер-хаусе. Моя фамилия Силвер — мисс Мод Силвер. Я бы очень хотела поговорить с вами.

Не дожидаясь ответа, мисс Силвер перешагнула порог.

Манеры миссис Джексон отнюдь не говорили о ее радушии, но она закрыла дверь и направилась по темному коридору в заднюю часть дома. В уютной старомодной гостиной горел свет, а окна были задернуты красными синелевыми портьерами. В центре комнаты стояли стол и стулья, у стены — диван с резной спинкой и пианино, а каминная полка была уставлена фотографиями. При свете Элла Джексон казалась бледной и усталой — неопределенного цвета волосы были растрепаны, и вообще она выглядела так, словно ее застигли врасплох.

— Садитесь, — сказала она, нарушив молчание.

Мисс Силвер отодвинула стул от стола и села.

— Пожалуйста, простите мне бесцеремонное вторжение, — заговорила она, когда миссис Джексон последовала ее примеру. — С вашей стороны было очень любезно принять меня. Поверьте, я не стала бы вас беспокоить, будь дело менее неотложным. — Помолчав, она сообщила: — В Ванделер-хаусе произошла еще одна смерть.

Элла Джексон вздрогнула.

— Какой ужас!

— Действительно. Мисс Гарсайд обнаружили мертвой в ее квартире. Этим утром она продала кольцо вашей сестры, а вечером обнаружили ее тело. Полиция считает это самоубийством. Они полагают, что мисс Гарсайд убила вашу сестру, но я не разделяю эту точку зрения. Мне кажется, ее убили по той же причине, что и мисс Роуленд, — мисс Гарсайд слишком много знала, или, по крайней мере, так подозревал убийца, который предпочел не рисковать, боясь, что она заговорит. Я не оспариваю того, что мисс Гарсайд подменила кольцо вашей сестры с дорогим бриллиантом своим кольцом со стразом, но думаю, что ее присутствие в квартире мисс Роуленд во время убийства или незадолго до него было случайным и что она не имела к нему отношения.

В поведении миссис Джексон больше не ощущалось недовольства. Она откинула с лица прядь волос и, не сводя глаз с мисс Силвер, едва заметно кивнула.

— Вижу, вы со мной согласны, — продолжала мисс Силвер. — Я очень рада, так как нуждаюсь в вашей помощи. Убийца — коварная и опасная личность, и он все еще на свободе. Необходима величайшая осмотрительность, чтобы избежать дальнейших жертв.

Элла Джексон издала слабый возглас протеста.

Мисс Силвер покачала головой.

— Я не преувеличиваю. Ситуация очень меня беспокоит. Старший инспектор Лэм — способный и честный человек, но я не могу поколебать его уверенность, что мисс Гарсайд покончила с собой и дело можно считать закрытым. Для этого мне нужны доказательства, которые я надеюсь получить после того, как проведу завтра кое-какое расследование. А пока что не согласитесь ли вы мне помочь?

— Хорошо, — ответила Элла Джексон.

Мисс Силвер просияла.

— Вы очень любезны. Постараюсь вас не задерживать. У меня есть к вам несколько вопросов, на которые, я надеюсь, вы сможете ответить. Ваша сестра рассказывала вам о своих делах, не так ли?

— О некоторых. Она не рассказывала мне обо всем.

— Говорила ли она вам, что ее шантажируют?

— Откуда вы знаете?! — воскликнула Элла Джексон.

— Еще одно лицо, проживающее в доме, подвергалось шантажу. В распоряжении мисс Роуленд было письмо этого лица шантажисту. Полиция считает это доказательством того, что шантажистом была ваша сестра, но из того факта, что она беспечно хранила это письмо в сумочке и даже позволила автору увидеть его, я пришла к выводу, что мисс Роуленд не играла в этой истории главной роли. Мне кажется, она всего лишь намеревалась поддразнить автора письма. Я начала интересоваться, не подвергалась ли шантажу сама мисс Роуленд и не завладела ли она этим письмом в попытке оградить себя от шантажиста. Если она знала его личность, это могло послужить мотивом убийства. Вы в состоянии просветить меня на этот счет, миссис Джексон?

Элла наклонилась вперед.

— Кэрри говорила мне, что ее шантажировали и что она поселилась в Ванделер-хаусе, думая, что шантажист проживает там. Конечно, дом подходил ей и по другим причинам — он стоял на отшибе и неподалеку отсюда, а Кэрри хотелось жить поближе ко мне. Но сняла она там квартиру в основном по причине шантажа. Кэрри пристроила горничной в квартиру миссис Андервуд девушку, с которой познакомилась, выступая в мюзик-холлах, — она была акробаткой, но прекратила выступать после несчастного случая. Последнее, что мне рассказала Кэрри, — что они с этой девушкой многого добились и заставят кое-кого понервничать.

— Она не говорила, о ком идет речь?

Элла покачала головой.

— Я ее не спрашивала. Сказать по правде, мисс Силвер, мне все это было не по душе: Кэрола собиралась побить врага его же оружием — заполучить нечто, грозящее шантажисту неприятностями, и использовать это, чтобы заставить его прекратить ее шантажировать. Мне это казалось опасным, и я так ей и сказала.

— Вы были правы. Ваша сестра пыталась шантажировать шантажиста и поплатилась жизнью. Это было неизбежно. Она имела дело с опасным и опытным преступником. Теперь иметь с ним дело приходится нам. И мисс Роуленд не намекала, кто этот человек?

Элла Джексон снова покачала головой.

— Даже с помощью местоимения «он» или «она»? — допытывалась мисс Силвер.

— Нет, Кэрри всегда говорила «они». «Они думают, что им все позволено, но я им покажу!» Возможно, это не слишком грамотно, но так все говорят.

Мисс Силвер рассеянно кивнула, думая о своем.

— Почему вашу сестру шантажировали, миссис Джексон? — спросила она наконец.

Элла вздрогнула и покраснела.

— Думаю, теперь это не имеет никакого значения, — сказала она. — Бедной Кэрри уже нечего опасаться. К тому же это была не ее вина — она думала, что он мертв…

— Двоемужие? — осведомилась мисс Силвер.

Элла еще больше покраснела.

— Кэрри вышла за него замуж еще молоденькой девушкой, когда сбежала из дому. Они вместе выступали в мюзик-холлах. Он был ужасный человек. К конце концов он сбежал с другой женщиной, и Кэрри сообщили о его смерти. Наверное, ей следовало выяснить, правда ли это, но она не стала этого делать. Только после того, как Кэрри вышла за Джека Армитиджа и он погиб, ее начали шантажировать. Она заплатила один или два раза, но потом испугалась, что если об этом узнает майор Армитидж, он прекратит выплачивать ей содержание. К тому же она собиралась замуж за мистера Мондерсли-Смита и не хотела, чтобы он об этом знал. Джентльмены вроде него считают девушку безупречной только потому, что она хорошенькая. Я всегда думала, что его ожидает много потрясений, если он женится на Кэрри. Теперь этого уже не случится…

— Это правда, — вздохнула мисс Силвер. Элла Джексон казалась ей весьма разумной молодой женщиной, которая любила сестру, но не была слепа к ее недостаткам.

— У нее все время требовали деньги или только сначала? — кашлянув, осведомилась она.

На лице миссис Джексон мелькнул испуг.

— У Кэрри было не так уж много денег, — ответила она.

— Зато имелись драгоценности.

— Почти все подарил ей мистер Мондерсли-Смит, за исключением кольца с бриллиантом, подаренного Джеком Армитиджем. Мистер Смит сразу бы заметил, если бы Кэрри перестала носить его подарки. Кроме того, она относилась к драгоценностям как к запасу на черный день.

— Значит, у нее требовали не только деньги?

— Да… — В глазах Эллы вновь появился испуг.

— Думаю, об остальном я могу догадаться. Мистер Мондерсли-Смит — видная фигура в судостроении. Очевидно, предполагалось, что ваша сестра в состоянии предоставить ценную информацию.

Элла кивнула.

— Да. Это и заставило ее одуматься. Кэрри — моя сестра, и никто не знал ее лучше меня. Она делала многое, чего я не одобряла, но на такое никогда бы не пошла — тем более во время войны. Кэрри решила узнать, кто за этим стоит, и свести с ним счеты.

— Весьма опасное предприятие, — серьезно заметила мисс Силвер.

Глава 45

Ночь прошла без происшествий. Молодой констебль держал одинокую вахту на площадке между квартирами номер три и четыре. Мисс Силвер оставалась в третьей квартире. Ей приготовили удобную постель на диване в гостиной, но она не легла спать. Как только остальные обитатели квартиры удалились на покой, мисс Силвер отнесла кресло в кухню и просидела там всю ночь, распахнув дверь в прихожую. Иногда она подходила к окну и выглядывала наружу, поднимая раму таким образом, чтобы видеть стену дома. Окно спаленки Айви находилось так близко, что до него можно было дотянуться рукой. Мисс Силвер с удовлетворением отметила, что оно надежно заперто и портьеры задернуты изнутри. Она могла также дотронуться до выступа, который тянулся под окнами вдоль всего дома, — такой выступ был на каждом этаже. Мисс Силвер интересовало, часто ли ходила по нему Айви Лорд, и она намеревалась проследить, чтобы этой ночью ни Айви, ни кто-либо другой им не воспользовался.

Как только рассвело, мисс Силвер приняла ванну — горячее водоснабжение было вполне сносным, — оделась для улицы, подкрепилась хлебом и какао с молоком и направилась в спальню миссис Андервуд. Она сказала, что уходит на несколько часов и чтобы ее не дожидались к чаю, хотя она надеется вернуться к этому времени. Потом она спустилась вниз, весело пожелала Беллу доброго утра и удалилась по своим делам.

Обитатели Ванделер-хауса пробуждались один за другим. Миссис Смоллетт, придя помыть лестницы, была потрясена известием о самоубийстве бедной мисс Гарсайд и воспользовалась гостеприимством мисс Крейн. После приема успокоительного в виде чая с бренди сплетни и жуткие предположения заработали в полную силу. Миссис Смоллетт редко приходилось наслаждаться столь непосредственной близостью к трагическим событиям. Она начала мыть лестницу довольно поздно и только дошла до площадки миссис Андервуд, когда туда бегом поднялась мисс Лемминг и позвонила в дверь, которую ей открыла мисс Мид.

— На ней был красный костюм, который она носила каждый день. Мисс Мид ее поцеловала, они вошли в квартиру и закрыли за собой дверь. Я еще полплощадки не вымыла, когда мисс Лемминг вышла снова. Честное слово, мисс Крейн, я так удивилась, что едва щетку не уронила. Ее едва можно было узнать. На ней был отличный твидовый костюм песочного цвета в оранжевую крапинку и джемпер в тон. Она выглядела моложе лет на десять, — рассказывала миссис Смоллетт.

Мисс Крейн проявила глубочайший интерес.

— Как странно!

— И более того, — продолжала миссис Смоллетт, — на ней все было новое — чулки, туфли, шляпа, перчатки, даже сумочка. Вы бы не дали ей и тридцати лет. Я и опомниться не успела, как она помчалась вниз.

Около часу дня мисс Силвер позвонила старшему инспектору Лэму в Скотленд-Ярд. Услышав знакомый голос и неуверенное покашливание, инспектор пришел в ярость. Хотя он питал величайшее уважение к женщинам вообще, но утверждал, что они не знают, когда следует помолчать. Они не только хотят оставить за собой последнее слово, но и вообще все слова на свете. С холодной вежливостью он информировал мисс Силвер, что его терпение на исходе.

— Вчера вечером я говорила вам, что у меня нет доказательств, — быстро и деловито отозвалась она. — Теперь они у меня появились, и я бы очень хотела обсудить их с вами. Мой поезд прибывает в половине четвертого, и к четырем я могу быть у вас. Я предпочла бы встретиться в Ярде.

— Мисс Силвер… — сердито начал Лэм.

— Дело срочное, инспектор. Я не стану злоупотреблять вашим временем. Мы можем увидеться в четыре?

— Хорошо, — со вздохом ответил он. — Откуда вы звоните?

— Из Танбридж-Уэлса[30]. — И мисс Силвер повесила трубку.

В начале пятого она уже сидела в кабинете Лэма в своем старомодном пальто из черного сукна с потертым меховым воротником и фетровой шляпе с букетом анютиных глазок с левой стороны. Мисс Силвер выглядела бледной и утомленной, но упрямая решимость на ее лице заставляла Лэма опасаться самого худшего. Знание женщин подсказывало ему, что она твердо намерена действовать по-своему и ему, возможно, придется обойтись с ней грубо.

Мисс Силвер начала с рассказа о своих беседах с Айви Лорд, миссис Андервуд и Эллой Джексон, после чего поведала о своем визите в Танбридж-Уэлс.

К этому времени гнев инспектора как рукой сняло. Он думал о том, какой успех его ждет, если мисс Силвер окажется права и ее показания помогут ему арестовать столь знаменитого преступника. Похоже, она действительно что-то нащупала. С другой стороны, если она ошибается… ну, он не намерен позволить ей делать из него дурака. В данный момент мисс Силвер излагала свой план — один из тех замысловатых трюков, которые могут придумать только женщины. У Лэма они не вызывали особого энтузиазма, но в данном случае, хотя вся история могла оказаться мыльным пузырем, он был готов признать, что план имеет некоторые достоинства.

— Думаю, лучше всего собрать всех жильцов в квартире номер восемь, — продолжала мисс Силвер. — Я уверена и надеюсь доказать, что у убийцы была назначена встреча с мисс Роуленд, которая впустила его через окно гостиной, куда он поднялся по пожарной лестнице. Думаю, он попытается бежать тем же способом, когда почувствует, что загнан в угол. Конечно, это совсем необязательно, но, учитывая характер данной личности, я считаю, что такая попытка весьма вероятно может быть предпринята. Разумеется, окно должно быть открыто — при таком скоплении людей это будет выглядеть вполне естественно. Когда все соберутся, вы произведете обыск в указанном мною месте. Если вещи, которые я описала, будут найдены там, где, как мне кажется, они должны находиться, вам дадут знать об этом, сообщив заранее условленным знаком. Нужно соблюдать величайшую осторожность, чтобы не вызвать подозрений. Мы имеем дело с необычайно коварным преступником.

Лэм хлопнул ладонью по столу. Лежащая перед ним ручка чуть не свалилась на пол.

— Похоже, вы уверены, что эти вещи там найдут.

— Абсолютно уверена, — кивнула мисс Силвер.

Глава 46

Обитатели Ванделер-хауса по одному или по двое выходили из квартир и поднимались в лифте или пешком на верхний этаж, где сержант Эбботт встречал их на пороге распахнутой двери квартиры номер восемь.

Миссис Андервуд шагнула в кабину лифта, где уже находились Лемминги, а Мид и Джайлс зашагали вверх по лестнице.

— Не могу понять Агнес, — шепнула Джайлсу Мид. — До сих пор она была всего лишь рабыней своей матери, которая обращалась с ней так, что у меня внутри все кипело от ярости. У нее не было никакой личной жизни — она только обслуживала других. Но сейчас все изменилось. Агнес целиком и полностью поглощена происходящим с ней и, кажется, едва замечает, что в доме произошли убийство и самоубийство.

Джайлс засмеялся.

— Сейчас я должен спросить, что именно с ней происходит, верно?

— Подожди и сам увидишь. — Мид взяла его под руку и прошептала еще тише: — Что все это значит, Джайлс? Мне это не нравится. Почему мы все должны подняться в квартиру Кэролы? Что сказала тебе мисс Силвер, когда отвела тебя в сторону? Случится нечто ужасное?

— Кажется, мисс Силвер так думает, — сказал Джайлс со странной интонацией в голосе.

— Надеюсь, что нет! — Мид была явно напугана.

— Не знаю… — Наклонившись, Джайлс поцеловал ее в щеку. — Тише — ни слова! — Обняв Мид за талию, он двинулся по направлению к квартире номер восемь. Никто не слышал их разговора.

Когда они вошли в гостиную, то увидели, что мебель переставлена. Письменный стол придвинули к правой стене, и старший инспектор Лэм сидел к нему спиной, словно до последнего момента что-то писал и только сейчас повернулся лицом к окну. Между ним и дверью стояли три стула — на них сидели Уилларды и мистер Дрейк — он был ближе всех к двери. По другую сторону от Лэма стоял свободный стол, за которым сидели миссис Лемминг, Агнес и миссис Андервуд. Кушетку передвинули к камину и поставили перед очагом. Кто-то прикрыл пятно пледом, на котором восседали мисс Силвер и мисс Крейн — первая по-прежнему в пальто с меховым воротником, а последняя в дождевике и старой фетровой шляпе, Обе леди были в шерстяных чулках и ботинках на крепкой подошве. Рядом с кушеткой стоял еще один пустой стул. Серебряную танцовщицу вернули на каминную полку, но фотография Джайлса Армитиджа исчезла. Вечер был сырой, но теплый — нижние рамы обоих окон были подняты до отказа. Была половина седьмого — до захода солнца оставалось еще минут сорок пять, но небо было пасмурным.

Электрический свет падал с потолка на голубой ковер, серебристо-голубую обивку мебели, плед на кушетке и собравшихся в комнате людей. Инспектор казался серьезным и солидным; миссис Лемминг явно пребывала в дурном настроении; на щеках одетой с иголочки Агнес играл румянец, а глаза мечтательно поблескивали. Дыхание миссис Андервуд было учащенным — глядя на нее, можно было подумать, что одежда ей мала; миссис Уиллард выглядела неопрятно — волосы слиплись, из-под темно-синего платья на целый дюйм торчал край нижней юбки; Мид, которая сидела рядом с инспектором, была похожа на ребенка, случайно затесавшегося в компанию взрослых: она выглядела испуганной и совсем юной; Джайлс сидел вдалеке от нее, заняв свободный стул рядом с дальним концом кушетки. Таким образом, если смотреть от двери, где стоял сержант Эбботт, присутствующие располагались следующим образом. С правой стороны комнаты — мистер Дрейк, миссис Уиллард, мистер Уиллард, старший инспектор Лэм, Мид Андервуд, Агнес Лемминг и миссис Лемминг. У камина — миссис Андервуд, далее на кушетке мисс Силвер и мисс Крейн, и наконец, Джайлс Армитидж на стуле из трубок, который, по-видимому, был гораздо крепче, чем казался, так как удерживал его без малейшего скрипа.

Прежде всего Мид обратила внимание на то, что пять человек отсутствовали. Разумеется, никто не ожидал, что старая миссис Мередит поднимется на верхний этаж или останется дома одна. Так как мисс Крейн пришла сюда, Пэкер пришлось остаться. Но Айви тоже не было. Очевидно, она запаздывала или отказалась прийти. Весь день она выглядела расстроенной — она то плакала и заявляла, что хочет уволиться, то впадала в угрюмое молчание. Отсутствовали также Белл и миссис Смоллетт. Белл был бы только рад держаться подальше от неприятностей, но миссис Смоллетт ни за что не отказалась бы от подобного зрелища. Мид радовалась, что ее здесь нет, хотя она также могла опоздать. Похоже, ожидали кого-то еще, так как слева от двери, где стоял сержант, было два пустых стула. Возможно, один предназначен для него. Хотя нет — пришли еще двое. Должно быть, это сестра Кэролы, миссис Джексон.

Эллу в черном траурном платье сопровождал Эрнест Джексон — прихрамывающий молодой человек весьма хрупкого сложения. Оба сели поодаль от остальных.

Сержант Эбботт закрыл дверь и стал спиной к ней, выпрямившись во весь рост; его лицо было бесстрастным, а голубые глаза холодными, но внутри него все кипело от возбуждения. Посадит ли Моди их в лужу, или у нее действительно наготове какой-то сюрприз? Фрэнк ощущал покалывание в костях — такого он не испытывал, работая ни над одним из предыдущих дел. Он смотрел на тихих, ничем не примечательных людей, собравшихся в комнате: на мисс Мод Силвер — она сидела рядом с такой же невзрачной старой девой, на плед — он отделял их от пятна крови убитой девушки — убитой в этой комнате и, возможно, кем-то из этих людей. Просто фантастика! Ну, кажется, занавес поднимается!

Глава 47

Старший инспектор Лэм прочистил горло и посмотрел на мисс Силвер, сидящую прямо и чопорно, положив руки на колени. Пара черных перчаток из потертой замши лежала на пледе между ней и мисс Крейн. Она заговорила тем же тоном, каким обращалась бы к ученикам младших классов, не проявляя никаких признаков самодовольства или нервозности. Взгляд ее был мягким и в то же время серьезным.

— Старший инспектор собрал вас здесь, чтобы прояснить несколько моментов, вызывающих сомнение. Он любезно разрешил мне задать вам один-два вопроса. Начну с объяснения своего статуса. Меня наняли для частного расследования, которое, по-видимому, связано с печальными событиями последних двух дней. Это дело, пустячное само по себе, стало важным из-за внезапной и трагической смерти мисс Роуленд. Убийство, — тем же тоном наставника продолжала мисс Силвер, — делает важной любую мелочь. Думаю, мы все осознали это после вчерашнего утра. Каждое наше движение и каждый простенький поступок стали объектом официального расследования. Опыт не из приятных, но при таких обстоятельствах его невозможно избежать. Постараюсь по возможности не задерживать вас. Сейчас я всего лишь хочу убедиться, что составленный мною график верен, и заполнить пару пробелов.

Сделав паузу, она открыла поношенную черную сумочку, вытащила аккуратно сложенный лист бумаги и объяснила:

— Это расписание событий, происшедших в среду вечером. Между половиной седьмого и половиной девятого у мисс Роуленд было несколько посетителей, которые в данный момент меня не интересуют. Насколько мог установить старший инспектор, в последний раз ее видели живой в половине девятого, когда она вышла на площадку и помахала рукой другу, спускающемуся в лифте. С этого момента факты сменяются предположениями. Есть причины считать, что мисс Гарсайд побывала в этой квартире между без двадцати пяти и без десяти девять. Кажется, миссис Лемминг, вы несколько раз пытались дозвониться ей по телефону, и вам это не удалось.

Миссис Лемминг, откинувшаяся на спинку стула с равнодушным видом, утвердительно кивнула. К ней сразу же обратился старший инспектор:

— Сколько раз вы звонили мисс Гарсайд?

Миссис Лемминг устремила на него скучающий взгляд.

— По-моему, три.

— Вы уверены?

— Да, уверена.

Он продолжал расспросы, пока не выяснил, что миссис Лемминг смотрела на часы перед каждым звонком. Первый состоялся без двадцати пяти, а последний — без десяти девять, когда она решила, что уже слишком поздно для бриджа втроем, который и был целью ее первого звонка.

Лэм кивнул мисс Силвер, которая сразу же заговорила снова:

— После этого у нас солидный пробел. Кое-кто из присутствующих мог бы его заполнить. Кажется, миссис Уиллард, вы в тот вечер беспокоились о вашем муже. Он ушел в начале восьмого и вернулся только около десяти утра, заночевав у своего брата, мистера Эрнеста Уилларда. Не зная, когда он вернется, вы, возможно, время от времени открывали дверь квартиры и выглядывали наружу. Фактически вы сами сообщили это старшему инспектору. Не видели ли вы кого-нибудь в лифте или на лестнице между вашим и верхним этажом? Ваша квартира расположена под квартирой мисс Роуленд, а другая квартира на верхнем этаже пустует — следовательно, мы вправе сделать вывод, что любой человек, которого вы могли там видеть, направлялся в квартиру мисс Роуленд или оттуда. Вы видели кого-нибудь, миссис Уиллард?

Когда к ней обратились в первый раз, миссис Уиллард, все это время смотревшая на свои стиснутые руки, вздрогнула и подняла глаза. Ее лицо и шею залила краска, а в глазах появился испуг. Услышав прямой вопрос мисс Силвер, она судорожно глотнула, но промолчала. Мистер Уиллард, сидящий рядом, весь напрягся, поправил пенсне и чопорно произнес:

— Если мне позволят ответить вместо моей жены, то ответ будет утвердительным.

— Значит, она кого-то видела?

— Да. Когда она информировала меня об этом факте, что имело место только сегодня после полудня, я выразил твердую уверенность, что об этом следует немедленно уведомить полицию.

— Я не хотела никому причинять неприятности, — сдавленным голосом промолвила миссис Уиллард.

— Вы должны понимать, миссис Уиллард, — обратился к ней инспектор, — что дело в высшей степени серьезное. У невинного человека из-за вас не может возникнуть никаких неприятностей. Надеюсь, вы не хотите покрывать виновного? Кого вы видели, миссис Уиллард?

Мистер Дрейк неожиданно встал.

— Она видела меня, инспектор, — спокойно сказал он.

В комнате послышался шорох, как будто все одновременно зашевелились и громко выдохнули.

— Вы поднимались в квартиру номер восемь? — спросил Лэм.

Мистер Дрейк утвердительно кивнул.

— В какое время?

— В половине десятого.

— Зачем?

— Повидать мисс Роуленд.

Он посмотрел на Агнес Лемминг. Она побледнела, но не отвела взгляда.

— Вы повидали ее? — продолжал Лэм.

— Нет, я не смог войти. Я позвонил, но никто не отозвался, поэтому я ушел.

— Дверь была закрыта или открыта?

Брови, придававшие мистеру Дрейку сходство с Мефистофелем, изогнулись еще сильнее.

— Дверь была приоткрыта, — ответил он после паузы.

— Но вы не стали входить?

— Нет.

— Вам не пришло в голову, что там что-то не так?

— Откровенно говоря, нет. Я подумал, что она кого-то ждет, и побоялся помешать.

Все смотрели на него. «Наш трюк приносит неожиданные плоды, — подумал Фрэнк Эбботт. — Мы поручили Моди тянуть время, покуда Кертис с ребятами заняты внизу, а она заодно раскопала эту историю! Ну-ну, посмотрим, что будет дальше!»

— Могу я осведомиться о цели вашего визита, мистер Дрейк? — веско произнес Лэм.

— О, в этом нет ничего особенного! Она меня шантажировала.

— Вот как?

Мистер Дрейк улыбнулся.

— Не совсем всерьез. Понимаете, мисс Роуленд узнала мою позорную тайну. Я ей не слишком нравился, и она решила припугнуть меня разоблачением. Целью моего визита было объяснить ей, что мне это абсолютно безразлично.

«Шеф постарается затянуть выяснение, — подумал Эбботт. — Неплохой трюк! Мне нравится этот парень. Интересно, какую игру он ведет? В любом случае шеф ему подыграет».

— Если так, мистер Дрейк, — сказал Лэм, — то лучше сообщите нам вашу позорную тайну.

Мистер Дрейк окинул взглядом комнату.

— Пожалуйста. Я — мясник.

Последовала напряженная пауза. Уилларды уставились на мистера Дрейка. Лицо миссис Лемминг выражало крайнюю степень отвращения. Мисс Крейн глупо захихикала, вытирая глаза большим белым носовым платком. Агнес Лемминг поднялась, подошла к мистеру Дрейку и взяла его под руку.

— Ты спятила, Агнес? — грубо спросила миссис Лемминг.

Агнес окинула взглядом комнату. Ее глаза сияли.

— Мы поженились сегодня утром, — радостно сообщила она. — Пожалуйста, пожелайте нам счастья.

Глава 48

Красивое, холеное лицо миссис Лемминг напряглось и побелело. Она устремила на дочь ледяной взгляд, который ранее действовал безотказно. Но сейчас казалось сомнительным, чтобы Агнес вообще его заметила. Она стояла рука об руку с мужем гордая и счастливая, ожидая поздравлений присутствующих. Но прежде чем кто-нибудь успел заговорить, в дверь постучали, и Фрэнк Эбботт впустил сержанта Кертиса, который, шагнув через порог, обратился к старшему инспектору:

— Эндерсон внизу, сэр.

— Хорошо, — отозвался Лэм. — Скажите ему, чтобы подождал.

Кертис удалился. Жаль, что ему придется пропустить шоу, думал Фрэнк, закрывая за ним дверь. Хотя так ли это? Ведь трюк Моди удался на славу. Удивительная женщина! Он снимает перед ней шляпу, да и перед шефом тоже. Глядя на него, сидящего как ни в чем не бывало, невозможно догадаться, что сообщение Кертиса не было обычной рутиной. Только трое в комнате знали, что оно означает. Вещи найдены именно там, где предсказывала Моди. Что же дальше?

— Кажется, мы немного отвлеклись, — спокойно сказал Лэм. — Мисс Силвер, вы хотите что-нибудь добавить?

Мисс Силвер кашлянула. В ней не ощущалось никаких признаков торжества — обычная пожилая гувернантка с чопорными старомодными манерами.

— Я всего лишь хотела заполнить пробелы в моем графике, — сказала она. — Думаю, теперь мне это удастся. Вернемся к тому моменту, когда друг мисс Роуленд спускался в лифте, оставив ее на площадке. Это было в половине девятого. Примерно без двадцати пяти девять мисс Гарсайд вошла в квартиру номер восемь при помощи запасного ключа из полуподвала. У нее были причины полагать, что мисс Роуленд ушла на весь вечер. Она видела ее спускающейся в кабине лифта вместе с сестрой, миссис Джексон, в двадцать минут восьмого, но не знала, что мисс Роуленд проводила сестру до угла и к половине восьмого вернулась домой. Мисс Гарсайд провела в ее квартире около четверти часа, и в течение этого времени мисс Роуленд была убита. Я расскажу вам, кто убил ее и почему. Кэрола Роуленд поселилась в этом доме с определенной целью. Ее шантажировали, и она решила выяснить личность шантажиста и побить его тем же оружием. По словам миссис Джексон, ее сестра считала, что шантажист проживает в одной из квартир Ванделер-хауса. Мисс Роуленд не назвала ей его имени, но твердо намеревалась не только освободиться от шантажа, но и наказать шантажиста. С этой целью она устроила на работу в одну из здешних квартир девушку, с которой дружила в прошлом и которая могла ей помочь. Я имею в виду горничную миссис Андервуд, Айви Лорд. Эта девушка раньше работала акробаткой, была предана Кэроле Роуленд, и ее репутация сомнамбулы была весьма полезна Кэроле. По наущению мисс Роуленд Айви по ночам выбиралась из окна своей спальни и проводила определенные расследования.

Эббот окинул взглядом присутствующих. Их лица — красные, бледные, расстроенные, встревоженные — были обращены к мисс Силвер. На них застыло выражение напряженного ожидания. Даже чувство собственного превосходства мистера Уилларда и высокомерие миссис Лемминг подчинились царящей в комнате атмосфере.

— Боже мой, как все это неприятно! — промолвила мисс Крейн.

— Однажды, — спокойно продолжала мисс Силвер, — Айви принесла мисс Роуленд письмо с необходимыми ей доказательствами. Это был ответ одной из жертв шантажиста на требование денег. Свидетельство Айви о том, где было найдено письмо, могло дать исчерпывающий ответ на вопрос о личности шантажиста. Но Кэрола не собиралась обращаться в суд — она надеялась заключить выгодную для себя сделку. Мисс Роуленд связалась с шантажистом и договорилась с ним о встрече в ее квартире в среду вечером, приблизительно без четверти девять. Не забывайте, что мисс Гарсайд в это время еще находилась в квартире мисс Роуленд, — вероятно, в ванной, так как кольцо, принадлежавшее ей, впоследствии было найдено там. Разумеется, она не хотела, чтобы ее здесь застали, и ждала возможности ускользнуть незаметно. Мисс Роуленд в ожидании визитера пребывала в возбуждении и, по-видимому, оставила дверь в гостиную приоткрытой, если не распахнутой настежь. Наверное, она ходила из гостиной в прихожую и обратно, ожидая звонка в дверь или зная, что посетитель явится иным путем.

— Каким? — Джайлс Армитидж задал вопрос, вертевшийся на языке у каждого.

— Через пожарную лестницу и окно, — ответила мисс Силвер. — Думаю, именно так и пришел убийца. Рама была поднята, шантажист проник в квартиру, где, очевидно, состоялся разговор, во время которого мисс Роуленд повернулась к столу возле окна, возможно, чтобы достать компрометирующее письмо. Как только она оказалась спиной к шантажисту, он схватил с каминной полки серебряную фигурку и нанес смертельный удар. Статуэтка была опасным оружием, учитывая тяжелое основание и заостренную ногу танцовщицы. Бросив фигурку на кушетку, убийца покинул квартиру — на сей раз через входную дверь, которую оставил приоткрытой, чтобы расширить круг подозреваемых. Думаю, к тому времени мисс Гарсайд уже ушла. Она могла слышать звуки удара и падения тела или ускользнуть, как только закрыли дверь в гостиную. Этого мы никогда не узнаем, как не знал и убийца, который понимал, чем чревато подобное неведение, и не мог рисковать. Мисс Гарсайд нашли мертвой вчера вечером после визита модно одетой женщины с пышными светлыми волосами. Эту женщину видели, когда она выходила из квартиры мисс Гарсайд, и ее внешность смогли описать. Есть причины полагать, что мисс Гарсайд пила чай во время прихода посетительницы. Не знаю, кем представилась эта женщина, но уверена, что она нашла способ бросить сильнодействующие таблетки морфия в чай мисс Гарсайд. Все было ловко спланировано таким образом, чтобы ее смерть выглядела самоубийством, но теперь появились косвенные улики, указывающие на убийство.

Лэм сидел подпирая подбородок тяжелым кулаком, его массивное лицо было бесстрастным.

— Боже мой! — воскликнула мисс Крейн и со вздохом поднялась. — Вы так интересно рассказываете! — произнесла она своим хрипловатым голосом. — Надеюсь, вы как-нибудь выпьете со мной чаю и расскажете все подробно. Но сейчас я должна идти. Пэкер будет заниматься обедом, а миссис Мередит нельзя оставлять одну.

— Минутку, — сказала мисс Силвер. — Я как раз собиралась задать вам вопрос о Танбридж-Уэлсе. Миссис Мередит жила там, не так ли?

Мисс Крейн глуповато улыбнулась.

— Кто вам об этом рассказал?

— Когда она поселилась здесь, то упоминала Пэнтайлс, Тоуд-Рок и свой дом на Маунт-Плезант. Каждый, кто хоть раз был в Танбридж-Уэлсе…

— Господи, какая же вы умная! — хихикнула мисс Крейн. — Я бы в жизни об этом не подумала!

— Еще бы, — отозвалась мисс Силвер. — Полагаю, тогда вы не жили с миссис Мередит? Вы вообще живете с ней не так давно, правда?

Мисс Крейн перестала смеяться. Она выглядела озадаченной.

— Не понимаю. В этом нет никакой тайны. Моя кузина много лет прожила с миссис Мередит. Когда она умерла, я охотно заняла ее место и делала все, чтобы возместить миссис Мередит потерю компаньонки. Вы ведь не хотите, чтобы я сейчас ею пренебрегла? Так что мне пора идти.

Мисс Крейн направилась к двери. В руке она все еще держала большой белый носовой платок. Джайлс Армитидж, поднявшийся вместе с ней, зашагал рядом. Мисс Крейн поднесла платок к глазам и, не выпуская его, сунула в карман дождевика руку, которую тут же стиснул Джайлс.

Она так резко дернулась, что едва не высвободила руку, но мисс Силвер схватила ее за другое запястье и держала, пока не подоспели инспектор Лэм и Фрэнк Эбботт. Мид в ужасе зажмурилась. Невероятно! Трое мужчин с трудом удерживали одну женщину! Мид слышала прерывистое дыхание и шарканье ног по голубому ковру Кэролы. Потом раздался выстрел.

Мид открыла глаза и вскочила, чувствуя, как пол уходит у нее из-под ног. Джайлс!.. Но клубок тел распался, и она увидела его. Он все еще держал мисс Крейн за запястье, но она безвольно обмякла, стоя с открытым ртом и остановившимся взглядом между сержантом Эбботтом и старшим инспектором. У ног Джайлса лежал маленький пистолет — он оттолкнул его в сторону. Миссис Андервуд пронзительно взвизгнула, а мистер Уиллард испуганно произнес:

— Она застрелилась!..

Но в следующий момент мисс Крейн внезапно ожила. Лэм с воплем схватился за прокушенную почти до кости руку. Мисс Крейн сделала резкий рывок, освободилась и в один прыжок преодолела расстояние от двери до открытого окна.

Джайлс и сержант Эбботт устремились к ней, но слишком поздно. Перемахнув через подоконник, мисс Крейн оказалась на выступе под ним и начала спускаться по пожарной лестнице с быстротой, свидетельствующей о долгой практике. Джайлс перекинул ногу через подоконник, чтобы последовать за ней, но Фрэнк Эбботт схватил его за руку.

— В этом нет необходимости, — сказал он. — Внизу ее ждут.

Они видели, как мисс Крейн одолела последние несколько футов и тут же ее окружили полицейские.

На сей раз бежать было некуда.

Глава 49

Спустя несколько дней мисс Силвер устроила званый чай. Она вернулась в свою квартиру с «Пузырями», «Пробуждением души», «Черным брауншвейгцем» и «Монархом из Глена», взиравшими на нее из своих кленовых рамок, По правде говоря, «Пузыри» и девица из «Пробуждения души» могли взирать только на потолок, но это была вина художника. С дамой черного брауншвейгца и монархом он обошелся более милосердно — они смотрели сверху вниз на Николаса и Агнес Дрейк, Мид Андервуд и Джайлса Армитиджа, а также на Фрэнка Эбботта, который наслаждался досугом и держался весьма непринужденно.

Чай мисс Силвер был приготовлен из превосходной смеси и сопровождался достаточным количеством молока, настоящего сахара и малинового варенья, лепешками и сдобными булочками, приготовленными бесценной Эммой, и даже сливками в старинном серебряном кувшинчике. Процедура напоминала чаепитие в классной комнате.

Мисс Силвер ласково поглядывала на гостей. Она была рада видеть Дрейка и Агнес счастливыми и слышать, что Мид и Джайлс намерены пожениться без отлагательств. Выражения восторга со стороны сержанта Эбботта она также принимала с удовольствием.

Но трагические события, в которых им пришлось участвовать, было нелегко игнорировать. Они все еще присутствовали как мрачные тени на фоне беспечной болтовни, хотя сначала о них никто не упоминал. Дрейки собирались покинуть Ванделер-хаус. Срок аренды квартиры Николаса Дрейка подошел к концу, и они подыскивали себе дом в сельской местности.

— В конце концов, какая разница, где жить? — сказал мистер Дрейк.

Фрэнк Эбботт задал вопрос, который вертелся на языке у всех:

— Вы в самом деле мясник?

— Фирма «Знаменитые колбасы Селвуда», — ответил мистер Дрейк, выглядевший романтичнее, чем когда-либо.

— Прибыльное занятие? — осведомился Фрэнк.

— Весьма. Если хотите, я расскажу вам. Это история о приятных людях и добрых друзьях. Когда началась прошлая война, я готовился к адвокатуре. У меня не было близких родственников и был солидный доход, но когда я демобилизовался в девятнадцатом году, от дохода ничего не осталось. Наградные также были истрачены, и через два года я оказался без гроша в кармане. Тогда я случайно повстречал миссис Селвуд. Она работала у нас кухаркой и вышла замуж за Селвуда, который тоже служил у нас, а потом открыл магазинчик в провинциальном городке. К этому времени у него было уже три магазина, и его колбасы стали пользоваться популярностью. Она пригласила меня к себе, и они приняли меня на работу, а через три года сделали управляющим одного из магазинов. Бизнес процветал — магазины росли как на дрожжах, а колбасы прославились на всю страну. Когда два года назад Селвуд умер, я с удивлением узнал, что он оставил мне все предприятие. В завещании Селвуд написал, что я был для них как сын, а миссис Селвуд не хочет заниматься делами. Он обеспечил ей безбедное существование и знал, что я о ней позабочусь.

Мисс Силвер добродушно улыбнулась.

— Действительно приятная история, мистер Дрейк. Приятно сознавать, что в мире много добрых и великодушных людей. Это особенно благотворно действует после нежелательного контакта с преступлением.

Фрэнк Эбботт, прищурившись, посмотрел на нее.

— Мы выполнили свой долг, — сказал он, — и теперь ожидаем награды. Надеюсь, вы позволите задать вам несколько вопросов.

Мисс Силвер снисходительно улыбнулась.

— Думаю, мистер Эбботт, вы уже знаете ответы.

— Называйте меня Фрэнк. Что касается ответов, то я бы с удовольствием услышал их снова. К тому же вряд ли я знаю их все до одного. Всех остальных также снедает любопытство — они жаждут узнать, как вы это проделали.

Мисс Силвер кашлянула.

— Все очень просто…

— Когда вы так говорите, — с упреком прервал ее Фрэнк Эбботт, — то ставите нас в положение учеников приготовительного класса. Если бы вы просто объявили себя суперженщиной, это пощадило бы нашу гордость.

Мисс Силвер была шокирована.

— Умоляю вас, мой дорогой Фрэнк! Разговоры о супермужчинах и суперженщинах кажутся мне нечестивыми. Создатель наделил нас некоторыми способностями, и наш долг — прилежно пользоваться ими. У меня хорошая память, я от природы наблюдательна и воспитана в привычке к усердию. Когда я ознакомилась с этим делом, то мне сразу пришло в голову, что в его основе лежит шантаж. Два человека, которых шантажировали, имели возможность предоставить шантажисту нечто более важное, чем деньги, — информацию о кораблестроении и авиаконструкциях. Денежные выплаты в каждом случае были нацелены лишь на то, чтобы скомпрометировать шантажируемых и не дать им возможность сорваться с крючка. В деле о мейферском шантаже прошлой весной чувствовался намек на аналогичную процедуру. Но моя память унесла меня в более отдаленное прошлое. Я вспомнила об опаснейшей организации шантажистов, возглавляемой неким Стервятником. Она была уничтожена в двадцать восьмом году, но возродилась спустя несколько лет под руководством его ученицы — женщины, известной под фамилиями Дин, Симпсон и Мэннистер (последней она пользовалась официально). Я интересовалась ее карьерой и имела возможность побеседовать о ней с полковником Гэрретом — главой разведслужбы министерства иностранных дел. Он считал миссис Симпсон одной из самых опасных преступниц, с какими ему когда-либо приходилось сталкиваться. Три года назад она была арестована за убийство своей бывшей кухарки, которая имела несчастье узнать ее. Я имею в виду дело Спеллинг. Она хладнокровно застрелила бедняжку и пыталась убить еще двух человек. После ареста ей удалось бежать, и, так как я знала, что она на свободе, мне пришла в голову мысль об ее участии в этих делах о шантаже.

Эту возможность я рассматривала в числе многих других. Но когда выяснилось, что причиной одного из случаев шантажа был пустячный инцидент, происшедший много лет назад в Ледлингтоне, она стала казаться наиболее вероятной. Дело в том, что миссис Симпсон была дочерью ледлингтонского священника, преподобного Джеффри Артура Дина. Недавно она вышла замуж за мистера Симпсона, но во время упомянутого инцидента, в котором были замешаны некоторые прихожане ее отца, еще жила в Ледлингтоне. Едва ли это было случайным совпадением. Мне пришлось учитывать возможность, что миссис Симпсон — одна из жильцов Ванделер-хауса. Я изучила ее прошлое и узнала, что в критических обстоятельствах она всегда приобретала новый образ, выдавая себя то за чьего-то брата, то за пожилого профессора, участницу кордебалета, медиума, секретаршу средних лет или эксцентричную старую деву. Тогда я стала рассматривать с этой точки зрения каждого из обитателей Ванделер-хауса и сразу же отвергла Белла и миссис Смоллетт, которых в этом районе давно знали, мистера Дрейка из-за его роста и Уиллардов, чьи биографии были безукоризненными. Миссис Андервуд хорошо знали мои друзья. Правильные черты лица мисс Гарсайд и миссис Лемминг невозможно было сымитировать никаким количеством грима. Мисс Лемминг я не учитывала вовсе. — Мисс Силвер улыбнулась Агнес Дрейк. — Такая красота не может быть поддельной. Следовательно, оставались миссис Мередит с ее домочадцами и Айви Лорд. Миссис Симпсон в свои сорок лет никак не смогла бы сойти за восемнадцатилетнюю девушку. Остались только миссис Мередит, ее компаньонка и служанка. Когда я узнала, что миссис Мередит жила в Танбридж-Уэлсе, я отправилась туда, чтобы навести справки.

— Надеюсь, — сказал Николас Дрейк, — у меня никогда не будет секретов, которые вы вознамеритесь раскрыть.

Мисс Силвер ласково улыбнулась.

— Счастье — тайна, которой следует делиться, — заметила она.

— И что же вы узнали в Танбридж-Уэлсе? — осведомился Джайлс Армитидж.

— Все было очень просто, — отозвалась мисс Силвер. — Я позвонила агенту по продаже недвижимости, узнала прежний адрес миссис Мередит и нанесла пару визитов в соседние дома. Мисс Дженкинс, которая лет пятнадцать жила по соседству с миссис Мередит, оказалась особенно полезной, хотя, должна признаться, первые двадцать минут я думала, что приехала напрасно. Мисс Дженкинс, как и миссис Блэк, с которой я уже побеседовала, тепло отзывались о мисс Крейн — необычайно добросовестной и преданной миссис Мередит. Когда я спросила, сколько времени она пробыла ее компаньонкой, мисс Дженкинс ответила, что познакомила их пятнадцать лет назад. Я уже встала, собираясь уходить, но она вдруг вздохнула и сказала, что не знает, как миссис Мередит обойдется без преданной мисс Крейн, и какая жалость, что она не осталась среди старых друзей, чье общество могло бы возместить ей утрату. С помощью нескольких наводящих вопросов мне открылся поразительный факт: преданная мисс Крейн скончалась около полугода назад. Она и миссис Мередит отправились с коротким визитом в Лондон и остановились в отеле, где мисс Крейн была обнаружена мертвой в постели. Причина смерти — чрезмерная доза снотворного. Я нисколько не сомневалась, что ее убила миссис Симпсон, которой пришла пора в очередной раз сменить личность. Теперь ясно, что она играла главную роль в мейферском деле о шантаже и что ей понадобилось срочно исчезнуть. Такое случалось отнюдь не один раз. Метод был прост. Миссис Симпсон выбирала какую-нибудь неприметную женщину средних лет, не имеющую родственников, и убивала ее. Смерть такой женщины не вызывала особой суеты, так как никаких мотивов убийства обнаружить не удавалось. Естественно, миссис Мередит очень расстроилась, и когда миссис Симпсон представилась ей в качестве кузины любимой компаньонки, то была принята с распростертыми объятиями и без труда заняла место мисс Крейн. То, что происходило потом, еще не выяснено до конца, но миссис Мередит упоминает о визите лондонского доктора, который посоветовал курс лечения, требующий пребывания больной в пределах досягаемости, что необходимо было для наблюдающего ее медика. Он добавил, что воздух Танбридж-Уэлса вреден для нее. Я уверена, что это был не настоящий врач, а сообщник мисс Симпсон. Миссис Мередит убедили продать дом. Она так и не вернулась в Танбридж-Уэлс. Новая компаньонка приобрела неограниченное влияние на нее. От респектабельной горничной, прослужившей у миссис Мередит несколько лет, удалось избавиться, и на ее место наняли Пэкер. Настоящее имя этой женщины — Фиби Дарт. Она фигурировала в деле Денни, но исчезла, и ее не удалось выследить. Она была няней в доме преподобного Джеффри Дина и полностью находилась под влиянием миссис Симпсон. Все трое переехали в Ванделер-хаус, и в этом безопасном убежище деятельность шантажистов возобновилась. Когда полиция обыскала квартиру, то обнаружила все необходимые доказательства.

— Вы знали, что мы должны там обнаружить? — спросил Фрэнк Эбботт. — Или просто брали нас на мушку?

Мисс Силвер посмотрела на него с мягким упреком.

— Я бы на вашем месте не пользовалась подобными выражениями, — сказала она. — По возвращении из Танбридж-Уэлса я повидалась со старшим инспектором в Скотленд-Ярде. Тогда я была твердо уверена, что при обыске квартиры миссис Мередит найдут светлый парик и модную одежду, в которых была женщина, посетившая мисс Гарсайд во время чая в день ее смерти. Мне также казалось весьма вероятным, что будут обнаружены другие предметы для перевоплощения и компрометирующие бумаги. Вернувшись в Ванделер-хаус, я атаковала Айви Лорд, вооружившись имеющимися у меня доказательствами. Девушка сообщила мне то, о чем я уже догадывалась: по наущению мисс Роуленд она посещала по ночам некоторые квартиры, пользуясь пожарной лестницей и выступами, которые тянутся вокруг дома, Айви сказала, что проделывала это с удовольствием, а если бы ее заметили, то у нее имелась наготове подлинная история о том, что она ходит во сне. Конечно, она не подозревала, что речь идет о чем-то серьезном. Мисс Роуленд убедила ее, что кто-то сыграл с ней злую шутку и она хочет отплатить ему тем же. Они поссорились из-за письма, которое Айви обнаружила во время второго визита в квартиру миссис Мередит. Она вытащила его из ящика, где позже нашли много таких же писем, и выбрала это, так как знала автора. Айви показала письмо мисс Роуленд, но не хотела отдавать его ей, считая, что совершит неправильный поступок. Во время ссоры уголок письма оторвался, что впоследствии стало для меня важным ключом к разгадке.

— А почему Айви не поднялась наверх вместе со всеми? — спросила Мид.

— Она очень боялась возбудить подозрения. А так как миссис Симпсон необычайно мстительная особа, я опасалась ее реакции, когда она поймет, что Айви Лорд будет главным свидетелем против нее. К тому же необходимо было, чтобы все шло спокойно и гладко, покуда сержант Кертис не произведет тщательный обыск. Мисс Крейн отделили от ее сообщницы, обыск и последующий арест Пэкер прошли без каких-либо нежелательных инцидентов. Сопротивление не было оказано, миссис Мередит не потревожили, а компрометирующие документы и одежду обнаружили, как и положено при обыске. Когда сержант Кертис появился в дверях с сообщением, что Эндерсон внизу, он таким образом уведомил старшего инспектора, что обыск дал результаты, позволяющие арестовать мисс Крейн.

— Шеф отлично сыграл свою роль, — заметил Фрэнк Эбботт. — Непроницаемая физиономия, равнодушный «официальный» взгляд, которым он встретил сообщение Кертиса…

Мисс Силвер кашлянула.

— Если бы мисс Крейн что-нибудь заподозрила, ситуация могла бы принять крайне опасный оборот. Я не сомневалась, что она вооружена, поэтому майору Армитиджу поручили следить за каждым движением ее правой руки в сторону обширного кармана дождевика. Его следует поздравить — реакция у него превосходная. Если бы мы поставили рядом с мисс Крейн полисмена, то возбудили бы у нее подозрения. У нас есть все основания радоваться, что эта опасная преступница наконец оказалась за решеткой.

— Вы действительно думаете, что она убила мисс Гарсайд? — спросила Агнес Дрейк.

— Да, — печально ответила мисс Силвер. — С ее точки зрения, это было вполне логичным поступком. Мисс Крейн знала от миссис Смоллетт, что бедная женщина подменила дорогое кольцо мисс Роуленд на свою безделушку. Ей также сообщили о разговоре миссис Лемминг и мисс Гарсайд, из которого явствовало, что последняя не была в своей квартире во время убийства. К тому же незадолго до того видели, как мисс Гарсайд поднимается из полуподвала. Совершенно очевидно, что дальнейшее существование мисс Гарсайд стало крайне опасным для убийцы, в то время как ее смерть могла бы оказаться весьма полезной. Ее гибель была представлена как самоубийство, а это было равносильно признанию. Мы не знаем, как именно мисс Крейн осуществила свое последнее преступление. Чтобы представиться мисс Гарсайд, она могла воспользоваться историей о продаже кольца, принести с собой таблетки морфия и, улучив момент, бросить их в ее чашку чая. К счастью, нет необходимости все это доказывать. Мисс Симпсон будут судить за убийство Луизы Спеллинг и Кэролы Роуленд и, благодаря показаниям Айви Лорд, несомненно, признают виновной.

Поговорив еще немного, гости стали расходиться.

Мид и Джайлс медленно шли по улице.

— Меня посылают обратно в Штаты, — сказал Джайлс, когда они свернули за угол. — Ты поедешь со мной?

Мид посмотрела на него.

— А мне позволят?

— Думаю, что да. Так ты поедешь или нет?

Одного ее взгляда было достаточно.

— Когда? — спросила она.

— Ближайшим самолетом. Только никому не говори.

Николас и Агнес Дрейк шли молча. Для разговоров у них впереди была целая вечность.

Фрэнк Эбботт остался наедине с хозяйкой квартиры. Комната мисс Силвер нравилась ему так же, как она сама. Его одобрительный взгляд блуждал от разрисованных цветочками обоев к ореховым стульям с резными завитушками, от Лэндсира и Милле к фотографиям в серебряных рамках на каминной полке, от розового китайского орнамента в форме пчелы к самой мисс Силвер. На ней было ее лучшее платье из пурпурной ткани с воротничком и манжетами из мальтийского кружева, брошь из мореного дуба с тремя маленькими жемчужинами и такие же браслеты, двойные очки для чтения — они висели на черном шелковом шнурке — и лакированные домашние туфли, украшенные бисером.

Мисс Силвер, почувствовав на себе взгляд Фрэнка, вопросительно посмотрела на него. Она видела перед собой высокого молодого человека, который мог быть дерзким, но чье поведение в данный момент было в высшей степени скромным. Внезапно Фрэнк склонился е ее руке и поцеловал ее.

— Вы — чудо, Моди! — сказал он и вышел.

Мисс Силвер подняла брови, но не выглядела недовольной.

— Боже мой! — промолвила она, снисходительно улыбаясь.