Павел Шумил

Должны любить

(Жестокие сказки-7)

Этот роман посвящается четвертому

сетевому литературному конкурсу

«48 часов» или «Рваная грелка»

Тему конкурса задал Ник Перумов.

Звучала она так:

"Испытание на способность любить

и последствия оного".

ЧАСТЬ 1

Пока свеча не догорела,

Покуда вам не надоело,

Споем про старые дела,

Давно сгоревшие дотла,

Пока свеча не догорела.

— Красив…

— Кто?

— Взгляните, — Константин Бушуев, куратор пилотажной группы повернул огромный старинный альбом иллюстраций так, чтоб Глеб Рязанов, куратор группы ксенобиологов тоже смог рассмотреть фото.

— Парусник… Крупный… Трехмачтовый… Начало или середина девятнадцатого века. Я прав?

— Пальцем в небо. Спущен на воду в конце восьмидесятых двадцатого. Снимок начала двадцать первого. И давайте перейдем на «ты».

— Согласен. Но парусник в двадцать первом веке? — Глеб внимательно вгляделся в фотографию.

— Это Мир, учебное судно. Чуть больше ста метров длиной, пятьдесят метров от ватерлинии до верхушки мачты и две с половиной тысячи квадратных метров парусов. Наши предки гоняли на нем желторотых курсантов много-много лет… Несколько кругосветок, масса призов во всевозможных регатах, звание самого быстрого парусника в мире — у него все было.

— Понятно. Все-таки, наш красивее, — Глеб повернулся к панорамному окну. — А вот и молодежь.

— Нет мечты в твоей душе, — Константин в сердцах захлопнул альбом и поднялся из кресла. — Разве можно круизный космолайнер сравнивать с парусником? А шипение воды под форштевнем? А шелест ветра в парусах?

— Взгляни. Они еще по раздельности…

По бескрайнему базальтовому полю к туше лайнера ползли два грузовых электрокара. На открытых платформах среди рюкзаков и баулов суетились курсанты. Отсюда, с высоты диспетчерской башни, они смотрелись муравьями. На левой платформе фигурок было заметно меньше. И все — в темно-синей форме.

— Глеб, тебе не страшно? Да, зови меня для краткости Кон.

— Страшно.

— Тогда почему? Это ведь ваше ведомство предложило эксперимент.

— А ваше поддержало. Между прочим, эксперимент задумал не я.

— Не уходи от ответа. Систему выбрали вы. Нам подошла бы любая.

— Переход количества в качество. Мы вышли в глубокий космос, и по оценкам ВАШИХ специалистов встретим иноземный разум в ближайшие сто лет. Мы должны быть готовы к этому. Нам нужны люди, которые по-настоящему любят жизнь. В любой форме. Не земную — птичек, ромашки — а любую. Как бы она ни выглядела. Только они имеют моральное право идти на контакт.

— Тогда почему — Макбет?

— Именно потому, что на Макбете любить некого. Ты в курсе, что это за планета?

— В общих чертах. Голубой ряд, два материка, жизнь только в океане.

— Да. Макбет был открыт беспилотным скаутом Шекспир шесть лет назад. Полгода назад вернулась комплексная экспедиция, исследовавшая семь планет голубого ряда, в том числе эту. Но информацию о Макбете мы пока придержали. Курсанты должны считать, что именно они ведут первое комплексное обследование. Дело в том, что планета для человечества бесполезна. Звучит смешно — голубой ряд, и вдруг — бесполезна. Но это так. Два материка на полюсах покрыты ледяными щитами. И очень мелкий океан на всей остальной поверхности. Глубина девяноста процентов океанического дна меньше трехсот метров.

— Сплошной шельф.

— Именно. Мелкий теплый океан, кишащий жизнью. Огромные зубы, ядовитые жала, мощные клешни, стрекательные щупальца, электрические разрядники, шипы, покрытые ядовитой слизью. В общем, тысяча и один способ убить ближнего. Все едят всех. Такой кровожадности, такой плотности смерти мы не встречали до сих пор нигде.

Заселить эту планету люди никогда не смогут. Сначала пришлось бы уничтожить местную биосферу. Да и зачем? Ради нескольких сотен островов? Но именно там мы поймем, кто чего стоит. Регистрирующая аппаратура, установленная…

— Я в курсе. Это моя команда ее монтировала. Мы занимались монтажом два последних месяца, — Константин криво усмехнулся. — Вкалывали как лысые ежики. Не думал только, что в кураторы попаду. Сбежал бы без выходного пособия.

— Какие цели преследует ваше ведомство?

— Собственно, те же, что и ваше. Выяснить, кто чего стоит. На борту будет двадцать наших курсантов. Для управления лайнером достаточно двоих. Мы не распределяли среди курсантов должности. Вчера собрали их, ознакомили с целью полета, дали 24 часа на сборы и 72 часа на подготовку лайнера к старту. Если быть точным, лайнер к старту готов, но ребятам нужно выбрать капитана, помощников, распределить обязанности и ознакомиться с материальной частью. Перелет до цели займет три недели. Столько же — назад. Но намного больше нас интересует, чем курсанты будут заниматься в остальное время. В те два с половиной месяца, когда ваши ребятишки займутся изучением планеты. Здесь-то и наступит момент истины.

— Вынужденное безделье. Понимаю…

— Может, безделье. Но также — возможность проявить инициативу. Это судно будет переоборудовано в учебную базу. Намечается внутренняя перепланировка. Вместо казино и ресторанов лекционные залы и учебные лаборатории. Вся документация, материалы и кибер-монтажники уже на борту. Нас интересует, догадается ли кто-нибудь запустить процесс перестройки. Если да — это будет хорошее начало карьеры.

— А если ребята повредят судно?

— Это сложно. Все их действия будет контролировать кибермозг судна, а его, в свою очередь, мы. На крайний случай на судне имеется комплект спасательных шлюпок — полторы сотни. Для семидесяти двух человек хватит с избытком.

— Они не обнаружат наблюдение?

— Обязательно обнаружат. Не знаю, что сделают с системой наблюдения, но засекут ее в первый же день. Для этого мы, собственно, ее и ставили. Если отключат, останется вторая система, которую они обнаружить не должны. О микропередатчиках 6-D гипер курсанты не знают. Это новинка. Их сигналы обычными стационарными установками 5-D супер не пеленгуются.

— Как вам досталось это судно. Оно ведь миллиарды стоит.

— Моби Дик? Сам в руки упал. Именно потому, что миллиарды стоит. Народ перестал интересоваться круизами на суперлайнерах. Средний класс предпочитает круизы на судах среднего и малого класса, более дешевых, с гибкой программой. А элита, на которую был рассчитан лайнер, обзавелась собственными яхтами. Двадцать лет назад предвидеть появление космояхт было невозможно. Но поди ж ты… Бизнес стал убыточен, и фирма избавилась от лайнера.

— Макс! Ну Макс!

— Что, Ленок?

— Ты веришь, что они это всерьез?

— Верю, Ленок. Это самый серьезный экзамен в нашей жизни.

— Нет, я о планете. Они на самом деле доверили нам комплексное исследование?

— Лен, сосчитай, сколько нас. Сорок ксенобиологов, десять геологов, два врача и двадцать космачей. На все, про все два с половиной месяца. И целая планета! Нет, малышка, тут важен не результат, а процесс.

— А в глаз кулаком?

— За что? — Макс похлопал глазами и даже гитару опустил.

— За малышку! Еще раз назовешь меня малышкой — будешь носить черные очки.

— Почему — очки?

— Чтоб не спрашивали, зачем тебе фонарь под глазом.

Кары остановились. Ребята и девчата взвалили на спины багаж и потянулись к пандусу шириной с восьмирядное шоссе. Лена дождалась, пока последний курсант спрыгнет с платформы кара, сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула.

— Братва! Макс говорит, что за два с половиной месяца комплексное обследование не провести. Кто-нибудь хочет возразить? Никто… Я так и думала. Значит, судить о нас будут не по результатам, а по нашему старанию. А что из этого следует?

— Ты говори, не тяни, — посоветовал кто-то из парней.

— Я и говорю — наша Пармская Обитель внутри будет набита следящей аппаратурой. Все разговоры будут писаться на пленочку, а потом психологи их изучать будут.

— Секрет Полишинеля…

— А нам нужно самоорганизоваться. Выбрать командира, составить план, назначить ответственных. Предлагаю собраться через три часа и все обсудить.

— Ленок, ты умница. Хочешь, мы тебя начальником партии выберем?

— Я не гожусь в начальники. Я материально безответственная. Но зато умница и красавица, — отбила девушка.

Рядом с ней на платформу кара вспрыгнул парнишка в синей форме космача.

— Девушка абсолютно права. Общий сбор проведем через три часа. А пока выбираем себе каюты. От пилотажной группы просьба ко всем — селитесь компактней. Как только выберете каюту, зайдите в рубку и занесите в журнал, кто где поселился. Надеюсь, все знают, что в полете вся власть у капитана. Прилетим — главным станет руководитель научной группы. У меня все.

* * *

В диспетчерской башне довольный Кон поднял руку, и Глеб хлопнул его по ладони.

— О-отлично, Константин!

— Эта малышка на самом деле умница и красавица. Но мои тоже молодцы. Парнишка выступил очень толково.

* * *

Томми Снайкер, он же Сникерс, он же Спиид, кинул два пальца к козырьку бейсболки, взбегая по пандусу, и с ходу нырнул в люк с надписью «Служебный проход». Накануне он скачал с сайта турфирмы трехмерную модель лайнера и, надев шлем виртуалки, несколько часов изучал помещения и переходы. Поэтому теперь уверенно двигался к капитанской каюте. Нет, занимать капитанскую каюту было б непростительной наглостью, но рядом каюты трех помощников, «деда» и других не менее уважаемых людей. А после выборов — чем черт не шутит — может, удастся переехать в каюту капитана.

Сбросив мешок с барахлом на койку, он двинулся в рубку. В столе штурмана нашел чистую «амбарную книгу», металлическую линейку, разлиновал несколько листов и вписал себя первым номером. Почесав в затылке, включил терминал и продублировал запись в компьютер. Ощупал кресло первого пилота, сел, поерзал, подогнал по фигуре, снова поерзал.

— Что-то надо сделать… Вспомнил!

Вытянул из пульта горошину микрофона на упругой ниточке провода, вдавил клавишу общего оповещения.

— Уважаемые пассажиры и члены экипажа! Леди и джентльмены! Как только выберете себе каюту, пожалуйста, зайдите в рубку и зарегистрируйтесь в журнале. Иначе, если вы забудете номер каюты, мы ничем не сможем вам помочь. Так и будете шататься до конца рейса бездомным привидением. Спасибо за внимание!

Вернув микрофон на место, задрал голову, осматривая потолок рубки. Потолок ему понравился: не очень высокий и мягкий. Внимательно — очень внимательно! — изучил пульт. В общем-то, пульт как пульт, но наворотов много. Слепые экраны смотрелись тоскливо, и Спиид защелкал тумблерами, оживляя системы корабля. Выдвинул из пульта клавиатуру, вывел на панорамный экран диагностическую схему. Прямоугольнички и линии со стрелочками оживающих систем загорались сначала фиолетовым, потом желтели, и, наконец, приобретали спокойный зеленый цвет. Кибермозг комментировал происходящее глубоким колоратурным сопрано.

— Привет! Где записываться? Ух, как красиво!

— На столе штурмана. В журнал и в файл, если не трудно, — отозвался Спиид не оборачиваясь и с энтузиазмом барабаня по клавишам, будто очень занят.

В рубку ручейком потянулись курсанты. Свои и чужие. Записывались и вставали за спиной.

— Нет ничего приятней, чем наблюдать за горящим огнем, текущей водой и работой другого человека, — самокритично заметил кто-то из зрителей. Спиид обернулся и подмигнул ему. Он уже вывел в рабочий режим основные системы корабля и начал методично запускать вспомогательные. Скользнул взглядом по «термометрам» — цветным полоскам на дисплее состояния бортовых систем, поморщился и запустил систему жизнеобеспечения. СЖО нужно было запускать одной из первых. Прокол маленький, но все-таки…

Кто— то плюхнулся во второе кресло, и зеленые прямоугольнички на схеме один за другим начали окрашиваться в голубые тона тестовых режимов.

— Привет, парни! Как у нас дела?

Спиид обернулся. Судя по комбинезону, спрашивающий геолог. Спиид взглянул на часы и вытянул шарик микрофона.

— Джон! Джоанна, говорит рубка. Если ты не занята, сообрази насчет покушать. Настал момент такой.

— Томми, предупреждаю, — тут же ожил спикер на пульте. — Я, кроме сэндвичей, ничего готовить не умею!

— Мобилизуй профессионалов.

— Вау! Дельная мысль. О'кей, вкусно не обещаю, а горячо сделаю!

— Да я не об этом, — смутился парень. — Стартовать мы можем?

— Кибермозг, доложить готовность к старту! — переадресовал вопрос Спиид.

— Готовность минус десять, — отозвался пульт приятным контральто.

— Можем стартовать через десять минут, — перевел на человеческий Спиид. — Но сначала надо согласовать схему выведения с диспетчером. А по плану старт через три дня.

— Спасибо.

— Внимание, говорит камбуз, — ожила трансляция. — Голодающие Техаса и Поволжья могут посетить ресторан для ВИП-персон. Он маленький и уютный. А еще там очень сытно кормят.

Народ потянулся к выходу из рубки. Спиид пролистал меню стандартных режимов функционирования бортовых систем и выбрал пункт «Технический рейс». Комментарий гласил, что это «Полет в пилотируемом режиме, с полным экипажем, но без пассажиров».

— Мы писали, мы писали, наши пальчики устали! Степа, идем покушаем.

— Ты иди, а я тесты завершу, — отозвался Степан из правого кресла.

В широком коридоре у плана пожарной эвакуации столпилось человек тридцать.

— …Он должен быть на пассажирской палубе, — водил пальцем по схеме плечистый парень, судя по эмблеме на рукаве, биолог.

— Кто — он? — заинтересовался Спиид.

— ВИП-ресторан.

— А-а… На два уровня ниже. Идемте, я покажу.

Чтоб срезать, Спиид провел ребят и девушек через служебное помещение с мерно чмокающими на холостом ходу системами утилизации отходов. Объяснил по дороге, что это такое, и где находятся бассейн и солярий.

— Можно искупаться? — обрадовалась девушка.

— Не знаю еще, — сознался Спиид. — Обычно при технических рейсах воду сливают. Системы были выключены, значит, вода остыла до пятнадцати градусов. До завтра подождете? Раньше залить и разогреть никак не успеем.

— А вы на Моби Дике уже летали?

— Не-а. В первый раз на борту.

— Вот видишь, а ты боялась, — услышал негромкий разговор в задних рядах. — Я же говорил, с нами пошлют лучших из лучших. (Спиид чуть не замурлыкал.) На борт поднялись, отряхнулись — и словно домой вернулись. Каждый на своем месте, никакого бардака. Меньше часа прошло, а уже обед на столе, и к старту готовы.

Спиид хотел распахнуть дверь ресторана, но она сама плавно ушла в стену. Юноша перешагнул порог и ошеломленно остановился. «Зажрался? Лавровый лист в тарелке оставляешь?!» — грозил наспех изготовленный плакат. Другой предупреждал: «Пальцами и яйцами в солонку не лазать!» «Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу» — пояснял третий. «Соль — белая смерть!» утверждал четвертый.

— Завтрак ешь сам. Обед подели с другом. Ужин отдай врагу, — зачитал вслух кто-то за спиной. — Классика!…

Обед был сытный, но здорово напоминал наспех разогретые и разложенные щедрой рукой на дорогой фарфор стандартные пищевые комплекты.

* * *

Невысокий мускулистый узкоглазый парнишка в форме космача легко вскочил на эстраду и поднял руки. Зал притих.

— Меня зовут Лэн. Начинаем собрание. Я думаю, сначала проведем общее, потом разобьемся на секции. Нам, экипажу, нужно выбрать капитана, распределить должности. У биологов и геологов, наверняка найдутся свои проблемы.

Все знают, что этот полет — экзамен. Для нас, пилотажной группы, все более-менее ясно. Мы должны обеспечить полет и сделать все возможное, чтоб вы выполнили свою часть работы. У вас проблем больше. Девушка сказала, что пятьдесят человек не могут выполнить комплексное обследование планеты. Я в этом не разбираюсь, хочу только сказать, что по правилам игры мы можем использовать все, что имеется на борту. А на борту имеется сто пятьдесят двадцатиместных спасательных шлюпок и две тысячи кибов-монтажников. Полагаю, они здесь не случайно. Думаю, вы должны скорректировать научные программы с учетом использования кибов. Что еще могу добавить? У нас есть время заказать оборудование. Я так понимаю, что по правилам игры нам выдадут все, что попросим. Но инициатива должна исходить от нас. И на все, про все три дня. Счет уже пошел. Я сказал. Вопросы есть? Толик? У тебя вопрос, или сообщение?

— Дополнение. Оборудование лучше заказывать не только на Земле, но и наверху. На Земле мы — желторотые курсанты. Получим старье неликвидное, а в космосе курсантов нет. Мы — экипаж. И за нас будет говорить авторитет Моби Дика.

Зал зашумел.

— Зачем так много шлюпок и кибов? — подняла руку девушка-биолог.

— Шлюпок — ровно половина штатного состава. Судно рассчитано на пятьсот членов экипажа и пять с половиной тысяч туристов. А кибов много, потому что по легенде намечена перепланировка внутренних помещений. Сейчас вся шлюпочная палуба забита строительными материалами. После нашего полета на жилых палубах начнется капитальный ремонт.

Следующим на эстраду поднялся геолог.

— Нас меньше всего. Видимо, там, наверху, считают, что геологоразведку проще всего автоматизировать. У меня вопрос к экипажу: Что собой представляют шлюпки, можно ли на них навесить геологоразведочное оборудование, и могут ли они работать в беспилотном режиме?

— Шлюпка может перемещаться в пределах системы. Это очень прочная и умная машинка, задача которой сохранить жизнь пассажиров в любых условиях, даже если среди них нет ни одного умственно полноценного. Специальных средств для навески внешнего оборудования нет. Но у нас в запасе три недели. А на борту Моби Дика очень хорошие мастерские.

— На борту есть подводные аппараты?

— Нет, конечно. Но можно использовать шлюпки. Они рассчитаны на планеты с плотной атмосферой типа Венеры. Если пересчитать на давление воды в земном океане, получится глубина около километра. Глубже не советую. Раздавит.

* * *

Полчаса спустя космачи удалились выбирать капитана, геологи, сбившись в кружок, деловито составляли список оборудования, и лишь у биологов дело не клеилось.

— Парни, из вас кто-нибудь хоть раз участвовал в комплексной экспедиции? Неужели никто?

— Не кипятись, Ленок. Я подкован теоретически.

— Васек, ну будь серьезен.

— А я серьезен как никогда. Пойдешь моим заместителем, скажу, что дальше делать.

— Вась, в самом деле, шутки кончились.

— А кто шутит? Ты лыжи взял? На Макбете или ледники, или океаны.

— Я ласты взял.

— А я тебя не спрашивал. Лучше подумайте, почему биологов в четыре раза больше, чем геологов.

— У биологов будет в четыре раза больше работы на поверхности!

— Значит, мы можем выполнить всю программу?

— Можем — не можем… Мы должны стараться! Должны сделать главное.

— А что — главное?

— То, что деканат считает главным. Это же экзамен.

— Ага… «Любите жизнь во всех ее проявлениях», — процитировал Макс. — Как спущусь на поверхность, поймаю первого же монстра и поцелую прямо в крокодилью морду.

— Вот это — деловой разговор. Чем ловить будешь? Руками?

— Сетями.

— Ленок, записывай, Максу нужны сети. Дальше. После поцелуя что с ним сделаешь?…

* * *

— Ты доволен своими? — Глеб указал на экран стаканом апельсинового сока.

Константин хрюкнул.

— Еще не знаю. Действуют они неплохо. Многие с кораблем заранее ознакомились. Но пока каждый сам по себе. А твои — как?

Глеб помотал головой и поморщился.

— Дети. До сих пор старшего не выбрали. Кричат, спорят, руками машут. Твои кажутся взрослее.

* * *

Спиид сидел в левом кресле пилотажной спарки и лениво, наудачу контролировал ресурс бортовых систем. Заполнение баков, баллонов и всего прочего, чем сухой вес судна отличается от полетного, составляло от 75 до 90%. Оптимально. Есть свобода маневра. В случае чего, можно перелить, перекачать или передвинуть.

Беспокоило не это. И даже не то, что ему досталась должность первого пилота. Это как раз можно считать плюсом. Но почему капитаном выбрали Лэн Чин Ина??? Как чуть ли не единственный китаец потока стал капитаном Моби Дика?

Нет, против китайцев Спиид ничего не имел. Но у Лэна не было необходимых капитану качеств — решительности, командного голоса, железного характера. Взять хотя бы распределение должностей. Лэн выписал список и попросил каждого написать на карточке пять вариантов, кто кем хотел бы быть. Потом долго-долго тасовал карточки. Вызывал к себе в каюту группами по три-четыре человека и утрясал, утрясал, утрясал… Мастер компромисса. Решительней надо быть!

— Кибермозг!

— Слушаю. Можете звать меня Фафик.

— Как???

— Фафик. Таким именем обычно называют собак. Собака — это земное млекопитающее, известное также как друг человека. Пес Фафик отличался умом и сообразительностью.

— Кто тебе это сказал?

— Информацию ввел капитан корабля Леонид Тагилов.

— Обалдеть! Что ты еще о нем знаешь?

— Псу Фафику принадлежит множество мудрых высказываний. Например: «Улыбаться — это слегка показывать зубы».

— Еще!

— Конец информационного блока.

Спиид включил всеобщую связь и сообщил эту потрясающую новость всему экипажу. Подумал, что еще имеет смысл сделать — и решил заполнить водой бассейн. Девушки в купальниках выглядят намного симпатичнее, чем в мешковатых комбинезонах.

— В две трубы втекает, в одну вытекает — бормотал он, разбираясь в схеме машинерии бассейна. Наконец нашел управление насосами, подогревом воды, фильтровальной станцией и прочим. Пару минут, переключая видеокамеры, наблюдал с разных точек, как вода покрывает дно бассейна. Это было скучно. С хрустом потянулся и подрегулировал спинку кресла. Нет ничего скучней, чем вахта на Земле. Вот в полете… Кстати, о полете!

Он вызвал на дисплей список каналов связи с диспетчерами юго-западного коридора, активировал системы связи и несколько минут вслушивался в переговоры бортов с Землей. Дождавшись паузы, вышел в эфир.

— Земля-4, я Моби Дик. Есть свободная минутка?

— А, чудо-юдо-рыба-кит, — жизнерадостно откликнулся диспетчер. — Давно не слышал. Вы где?

— На Старом поле. Стоим под загрузкой, готовимся к старту.

— Передаю вас диспетчеру Старого поля.

Спиид слегка удивился. Он считал, что диспетчерская Старого поля давно мертва. Но тут из спикеров зазвучал новый, с ленцой голос:

— Старое поле Моби Дик принял.

— Земля-4 Моби Дик сдал.

— Моби Дик, говорит Старое поле. Есть проблемы?

— Никаких проблем, обычная проверка связи.

— Жаль, — отозвался диспетчер. — Нам здесь скучно. Вы — единственный борт. Если что — обращайтесь. Кстати, мы курируем ваш полет, пока вы не уйдете в гипер. И потом тоже. Но только в экстремальных ситуациях. Да, еще — здесь на втором складе полно грузов для вас. Когда заберете? Сегодня, или завтра?

Спиид вдавил клавишу общей трансляции и представил, как замерли курсанты, повернув лица к спикерам.

— Можете скинуть список грузов на мой комп?

— Уже скинул.

Спиид вывел список на экран, зачитал несколько позиций вслух, чтоб слушатели поняли, о чем идет речь. Моментально ожил канал связи капитана. Лэн назначал ответственных за доставку и размещение груза.

— Старое поле, груз заберем сегодня вечером, — сделал вывод Спиид.

— Правильно. Каким коридором стартуете, уже решили?

Юноша вызвал на экран список стандартных стартовых коридоров Моби Дика. Прокладывать свой и согласовывать со службой движения — это такая морока. Девятый коридор ему понравился больше всего. Земля — первая Лагранжа, лунная орбита, вторая Лагранжа, а дальше — разгон и уход в гипер по любому вектору. Красивый туристский маршрут. Говорят, из оранжереи первой Лагранжа Земля смотрится изумительно! А еще там есть склады…

— Старое поле, идем девятым коридором по стандартной схеме туристского полета… — только в этот момент Спиид догадался вывести график окон старта. И чуть не застонал — окно закрывалось седьмого — за день до предполагаемой даты старта. -… Стартуем седьмого, на день раньше, чтоб уложиться в стартовое окно, — не меняя голоса, сообщил он, попрощался с диспетчером и отключил связь.

И стал ждать последствий.

Через две минуты явился капитан.

— Лэн, я не виноват, — принялся оправдываться Спиид. — Ты сам сказал, у нас в космосе авторитета больше. А самые лучшие склады — на Луне и первой Лагранжа. Если седьмого не стартуем, там грузовой коридор путь закроет, до Лагранжа такими криулями пойдем, что сутки потеряем…

Лэн ничего не ответил, грустно покачал головой и вышел. Спиид в сердцах трахнул кулаком по подлокотнику. Пробежал глазами по пульту, застонал жалобно и вырубил общую трансляцию.

* * *

В набег на склад отправились все, кроме капитана и четырех вахтенных. Грузовые кары подкатили к трапу и замерли, подмигивая зелеными сигналами автопилота. Суперкарго и руководители научных программ лихорадочно сравнивали свои списки с описью содержимого склада. Курсанты, обвязав головы красными и синими банданами в белый горошек, с пиратскими воплями полезли в кабины. Непоместившиеся расположились на грузовых платформах.

— … А иначе и быть не могло, — девушка-биолог легко вспрыгнула на платформу кара. — Кстати, меня зовут Эльвира. Можно — Эльхен.

— Поль. Гляциолог. Почему?

— Потому что экспедиции по полгода комплектуются. А нам дали три дня. Значит, или провал, или все должно быть подготовлено заранее.

— Логично… Парни! Слушай сюда…

* * *

Кон снял фирменный китель диспетчера и повесил на плечики в шкаф.

— Глеб, ты это видел? Нет, это не курсанты космофлота, это саранча какая-то.

— У?

— Они выгребли ВСЕ!!! Все, что к стенам не приделано. Все складское оборудование, все сварочное оборудование, стеллажи, кабели, шланги, всех киберов. Как это назвать???

— Эксперимент.

— Мародерство!

— Кон, мы дали им всего три дня на подготовку. Ребятишки хотят чувствовать себя спокойно. Сказать приятное? Они хотят повторить эту операцию на складах Луны-12 и Лагранжа.

— Что в этом приятного? Задумали эксперимент не мы. Но курируем мы. И шкуры спустят с нас! Я предупрежу Луну, чтоб ребятам воли не давали.

* * *

— … Моби Дик, подтверждаю готовность минус десять. Ваш коридор — девять.

Лэн лихорадочно вспоминал занятия по протоколу радиообмена. Кто должен вести радиообмен? Капитан, или первый пилот? Практику он проходил на тяжелом катере, а там эти должности совпадали. Хотел уточнить ночью, но всю ночь крепили грузы.

— Сухогруз Капитан Никулин, ждите виток на промежуточной. Буксир Луноход задерживается, — звучал в эфире голос Земли-5. — Байкал, Байкал! Освободите девятый коридор! Через четверть часа там будет Чудо-Юдо… А я говорю, ты освободишь! У него масса втрое против твоей! Лармон-2, займите высокую посадочную и пропустите литерный.

— Капитан, у нас проблема, — прозвучал по внутренней связи голос Спиида. — Я не могу дистанционно зачехлить бассейн.

— Что с бассейном сделать?

— Ну, пластиковую шторку задвинуть, чтоб вода не выливалась.

— Он же пустой был.

— Я начал заполнение. Бассейн на две трети заполнен. Если б завтра стартовали, он бы успел наполниться…

— Боцман, бортмеханик, наведите порядок в бассейне и загерметизируйте весь отсек. У вас восемь минут.

— Капитан, проблема не в этом, — продолжал Спиид. — Если бассейн не заполнен на 100%, вода в нем — блуждающая масса.

Лэн сосчитал до десяти.

— Держи стартовые перегрузки в пределах 0.3 "g".

— Но если перегрузка меньше 0.5 "g", мы в коридор не впишемся.

— Что ты предлагаешь?

— Я буду очень аккуратно пилотировать.

— Хорошо. — Лэн закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Включил всеобщую связь. — Леди и джентльмены! А также их родные и знакомые. Мы стартуем через пять минут. Прошу всех занять места и пристегнуться. Повторяю, пристегнуться надо обязательно. Я ни на что не намекаю, но нашего первого пилота друзья зовут Спиид.

* * *

Спиид положил правую руку на сектора антигравов, плавно, но твердо повел на себя. До старта осталось десять секунд. Башня Старого поля уже дала добро. Генераторы наполнили корабль чуть слышной вибрацией. Антигравы взяли на себя пятьдесят процентов веса… Восемьдесят… Девяносто пять. Всего пять процентов удерживали лайнер на земле.

— Три… Два… Один — отсчитывал второй пилот. Спиид вновь повел сектора на себя. Плавно, но решительно. Как учили. При отсчете «Ноль» перешел отметку 100%. Оторвались от поверхности так мягко, что даже сам не заметил.

— Отрыв! Есть отрыв!!! — завопил второй.

— Летим, Степа!

Спиид вертикально набрал две сотни метров. Вывел на малый экран зал бассейна. Чуть наклонил нос, и когда вода в бассейне волной пошла вперед, включил горизонтальную тягу, поймав волну на середине бассейна. Волна осела и, разделившись на две, покатилась к противоположным стенам бассейна. Плавно-плавно работая секторами антигравов и регулятором тяги, Спиид довел ускорение до 0.5 "g" и чуть довернул курс. Машина послушалась с неторопливой ленцой. Эх, если б не вода в бассейне… Можно было б покачать крыльями. Но нельзя. Волна порвет шторку, и восемьсот блуждающих тонн будут гулять не по бассейну, а по всему отсеку.

— Убрать шасси.

— Есть убрать шасси, — квитировал Степан. По его команде гидравлика втянула пятиметровые колонны опор внутрь корпуса, и широкие посадочные лыжи прижались к днищу. — Шасси убрано!

Подумав, Спиид включил под бассейном искусственную гравитацию. Волны стали ниже, но шустрее. Взглянул направо. Степан вцепился в рукояти штурвала мертвой хваткой и нервно слизывал капельку пота с верхней губы.

— Спокойнее, Степа.

— Я никогда такую махину не водил. Ты почувствовал, как вяло он на рули реагирует? Это не корабль, это кусок манной каши какой-то.

— Не-е-ет, Степа! Именно это — корабль! Двести десять тысяч тонн. Четыре Титаника сразу.

— Типун тебе на язык!

Пробежал глазами по приборам, дисплею, прогнозу траектории. В коридор вписывались, но на нижнем пределе. Ничего, выше восьмидесяти километров, где атмосферы практически нет, можно будет наверстать.

— Моби Дик, говорит Старое поле. Вы на нижней границе коридора.

— Я Моби Дик, — послышался в наушниках голос Лэна. — Подтверждаю. Идем по нижней границе коридора.

— Моби Дик, передаю вас Земле-5.

— Земля-5, Моби Дик принял.

— Старое поле Моби Дик сдал.

Спиид взглянул на альтиметр, еще ниже опустил нос и продвинул на пару делений сектора антигравов. Не самая удачная позиция с точки зрения аэродинамики, но зато вода в бассейне ведет себя спокойно. Моби Дик неторопливо занял середину коридора. Теперь можно расслабиться. Через двадцать минут корабль выйдет на промежуточную орбиту, а через тридцать пять — на траекторию полета к первой Лагранжа. Половина пути с ускорением, половина — с замедлением, и через три с небольшим часа стыковка. Можно и побыстрей, но по туристской схеме полет идет с минимальными перегрузками. Чтоб пассажиры могли подольше любоваться видом удаляющейся Земли.

Прошло полчаса. На минимальных ускорениях Спиид заранее сориентировал корабль, и теперь просто запустил движки, плавно доведя тягу до расчетной. Невесомость кончилась, незакрепленные предметы плавно опустились на пол. Спиид подмигнул Степану и расстегнул привязные ремни. Подобрал с пола металлическую линейку, ручку, амбарную книгу учета пассажиров, убрал в стол штурмана. Незакрепленные предметы в рубке — мелкий, но прокол.

— Кэп, дадим пассажирам порезвиться? Полтора часа стабильного режима. Потом смена ориентации — и еще полтора часа.

— А как в туристских рейсах?

— В проспектах пишут, что если больше получаса, то можно резвиться.

— Да будет так. Степа, ты дежуришь, Спиид, можешь отдохнуть. — Лэн включил оповещение. — Леди и джентльмены! Следующая остановка — первая Лагранжа. До очередного маневра полтора часа. Можете расстегнуть ремни и заняться любимым делом. Землю сейчас не видно, она под нами. Но через полтора часа, когда развернемся, откроется удивительный вид с галереи верхней палубы. Благодарю за внимание.

* * *

— …Лагранж-1 Моби Дик принял.

— Земля-5 Моби Дик сдал.

— Приветствую, Чудо-Юдо! Ваш причал, как всегда, четвертый пассажирский.

— Лагранж-1, — забеспокоился Спиид, — нам нужен грузовой причал!

— Моби Дик, повторите, какой причал вам нужен?

— Говорит Моби Дик. Нам нужен грузовой причал.

— Парень, где ты вчера был? У меня в графике стоит четвертый пассажирский. На первом большегрузном стоит Лена, ко второму через час подойдет Байкал. Куда я тебя дену?

— На второе кольцо, — робко предложил Спиид.

— Второе кольцо для судов до десяти тысяч тонн. У тебя двести десять! Ты его сковырнешь — не заметишь!

— Я буду очень аккуратно пилотировать…

В наушниках раздался щелчок. Видимо, диспетчер консультировался с кем-то по местной связи.

— Моби Дик, под вашу ответственность разрешаю стыковку на первый причал второго кольца. Будьте крайне осторожны, — голос диспетчера был сух и официален.

— Принято. Стыковка под нашу ответственность, — квитировал Лэн.

— Иду на первый причал второго кольца, — подтвердил Спиид.

— Спиид, ты с ума сошел, — растерялся Степан. — Причал для десятитысячников, а у нас только в бассейне восемьсот блуждающих тонн.

— Все будет хорошо, Степ. Ты только не делай резких движений… — Спиид уже выводил корабль на исходную позицию для причаливания.

Степан распахнул створки обтекателей на корме, открывая стыковочный узел. Спиид стабилизировал Моби Дик по трем осям, переключил панорамный экран на кормовые стыковочные видеокамеры и начал медленно осаживать корабль, наползая кормой на стыковочный узел станции. Когда осталось два метра, коротким импульсом маневровых полностью остановил корабль. Степан, пользуясь паузой, зафиксировал все четыре швартовые штанги в воронках ловушек.

— Есть захват! Запускать стягивание?

— Стой!!! Замри, Степа, не дыши!

— Замер…

Спиид, затаив дыхание, следил за волной в бассейне. От последнего импульса маневровых движков корабль остановился, но вода продолжала двигаться. И теперь восемьсот тонн жидкости мягко ударили в стену бассейна. Корабль медленно двинулся к причальной стенке, волна же, отразившись и потеряв половину энергии, пошла назад.

— Выбирай слабину, — прохрипел Спиид.

— Понял, — отозвался Степан, поочередно подтягивая все четыре швартовые штанги.

Волна тем временем отразилась от дальней стенки бассейна и вновь пошла вперед. Но потеряла энергию и выглядела не так страшно. Опять мягкий толчок и движение вперед. Осталась четверть метра. Спиид включил на секунду под бассейном два "g", расплющив волну гравитацией.

— Есть сцепка! — доложил Степан через минуту. — Герметизирую стык!

— Лагранж-1, Моби Дик стыковку завершил, — отрапортовал Спиид.

— Принято, Моби Дик.

Спиид включил земную гравитацию в помещениях и коридорах лайнера, защелкал тумблерами, отключая системы движения и ориентации. Степан, не теряя времени, состыковал коммуникации корабля и станции.

— Леди и джентльмены, — прозвучал по всему кораблю спокойный, уверенный голос капитана. — Мы прибыли на первую Лагранжа. Можете отстегнуть ремни.

— Томми, ты не пилот. Ты бог за штурвалом. Так рулить с блуждающей массой…

— Я осел, Степ. Еще две таких стыковки, и поседею как альбинос. На кой мне понадобилось заполнять бассейн? — Спиид сбросил ремни, покинул рубку и заперся в умывалке. Стянул через голову мокрую куртку, швырнул в раковину.

— Плохо. Ох, плохо начал…

Вытянул вперед руку. Пальцы дрожали крупной дрожью. Замычал, стиснув зубы, и сжал руку в кулак.

* * *

Глеб тронул Константина за плечо.

— Ты просил разбудить, когда ребята к Луне пойдут.

— Все нормально? — спросил тот, протирая глаза.

— У нас, или у них?

— А что, есть разница?

— Кардинальная. Мы в полной заднице, а у них, наоборот, все великолепно. — Выдержав драматическую паузу, Глеб продолжил: — Они сумели очистить склады Лагранжа. Счет Лагранж выставил нам. Час назад звонило твое начальство. Обещало убить. Я послал их далеко и надолго.

— Я же предупреждал Лагранж.

— Парнишка — Толик — помнишь, сказал, что в космосе у них авторитета будет больше. Он не шутил.

— Поясни.

— Парнишка — космач в третьем поколении. Подумай, кем может быть его дед.

— Кто-то в министерстве?

— Именно. За сутки, отведенные на сборы, Толик сумел выбить из деда очень серьезную бумагу. У наших ребятишек был карт-бланш.

— Боже мой. Вынесли со складов все?

— Нет, — усмехнулся Глеб. — Только самое ценное. Кстати, они собираются сесть на Луну. В пустынное уединенное место.

* * *

Разбились на пятнадцать бригад. Капитан и четверо вахтенных остались на борту. Шлюпка, хоть и не учебное судно, идеально подходила для обучения пилотированию. Спаренное управление, как на крупных судах, трехместная кабина пилотов и очень высокий уровень безопасности, обеспечиваемый бортовым компьютером — что еще нужно?

Это было очень красиво — пятнадцать шлюпок выплыли из шлюпшлюзов и замерли строем на высоте тридцать метров.

— Проведите перекличку и приступайте к обучению, — передал капитан. Строй распался. Шлюпки на хорошей скорости разошлись в стороны, чтоб не мешать друг другу. Некоторые опустились на поверхность. Одна набрала скорость и описала мертвую петлю. Лэн поморщился. Три-четыре ученика на инструктора — это немного. Но кто сказал, что курсант пятого курса годится в инструкторы?

Шлюпки теперь двигались беспорядочно и неуверенно. Разгонялись, тормозили, садились на грунт, взлетали. Пусть биологи не смогут за сутки освоить тонкости пилотирования, но научатся самостоятельно управлять шлюпкой.

Эльвира потянула штурвал на себя. Шлюпка послушно пошла вверх. Она увеличила ускорение. Перегрузка вдавила в спинку кресла. Качнула штурвал вправо, и горизонт наклонился.

— А педали для чего?

— Попробуй. Только плавно.

— О-ой!!!

— На шлюпках дублируют многие органы управления. Пилот может быть… не совсем в комплекте.

— Томми, возьмись, пожалуйста, за штурвал. Вдруг я в скалу врежусь?

— А ты попробуй!

— А вот и попробую! — Эльвира решительно отжала штурвал от себя. Шлюпка клюнула носом, лунная поверхность понеслась навстречу. Но через несколько секунд зазвучал тревожный сигнал, в такт ему замигал красный индикатор «Опасность». Ускорение плавно уменьшилось, сменилось торможением. Эля упорно давила штурвал. Внезапно наступила темнота — шлюпка нырнула в тень. В салоне кто-то радостно заверещал. Перегрузка достигла двукратной и вдруг исчезла. Лунная сила тяжести поначалу показалась курсантам невесомостью.

— Где мы?

— На грунте, — Спиид сдвинул предохранительную крышечку на пульте и вдавил большую круглую кнопку с изображением якоря. Что-то лязгнуло, и рядом со шлюпкой взвились в небо четыре фейерверка — два у носа и два у кормы. Кнопка с якорем засветилась бордовым.

— Как здорово! — Эльвира потянула штурвал на себя, крутанула антигравы… но шлюпка осталась на месте. А системы управления на пульте начали гаснуть одна за другой.

— Томми, чего она?

— Видишь, якорь светится? Мы заякорились. Четыре реактивных якоря-пенетратора ушли в грунт метров на десять. Чтоб нас сковырнуть, нужно тонн триста, а то и больше.

— Отдать якоря!

— Не спеши. Сначала скажи, что ты не так сделала.

— Пыталась шлюпку разбить?

— Не-а! Это же спасательная шлюпка. Для нее такой режим посадки — штатный.

— Тогда не знаю…

— Эльхен, ты в тень села. Ты не видела, куда садилась. Это самая страшная ошибка при посадке. А вдруг там пропасть? А если трещина? Застрянешь как Винни-Пух в гостях у кролика.

— Чего ты тогда управление не перехватил?

— А я видел, куда ты садилась, — широко улыбнулся Спиид и постучал по экрану радара. Вообще-то, шлюпка тоже видела, но ее обмануть несложно. Так что не рискуй. А теперь — полетели.

— А якоря?

— Нажми кнопку и удерживай пять секунд. За эти пять секунд шлюпка запустит системы, осмотрится и скажет, почему не может лететь. А если сможет — отстрелит якоря.

— Эту?

— Ага.

— Жму! Пять. Четыре. Три. Два. Один… Лечу!!!

* * *

— Итак, два-ноль в пользу молодого поколения, — Кон довольно потер руки.

— Почему обязательно — в их пользу? Ну, два их поступка мы предвидеть не смогли, — не сдавался Глеб. — Но в остальных не ошиблись. А их больше.

— Потому что мы не смогли предвидеть, а эти поступки принесли им объективную пользу. Гол в их ворота будет, когда непредвиденный поступок принесет им объективный вред.

— Тоже мне — польза. Очистили склады Лагранжа…

— Запаслись бумагой с печатью, которая позволила очистить склады!

— Кстати, старт на сутки раньше срока ты вчера считал проколом.

— Ошибался, Глеб, как я ошибался! Они сумели провести этот день с пользой. А ты решил бороду отпустить?

— Угу… Жаль, наш эксперимент останется единственным.

— Почему это?

— Даже если будет следующий полет, он будет уже не экспериментом, а чем-то вроде дипломной работы. В нем исчезнет элемент новизны. Мы наберем опыт, ребятишки наберут опыт… Хоть тот же учебный день на Луне.

— Элемент новизны вернется, если в следующий раз ребята полетят на неисследованную планету.

— Тогда я не завидую тем, кто займет наше место, — усмехнулся Глеб.

* * *

Лайнер ушел в гипер. Нет ничего спокойнее полета в гипере. Натужно гудят генераторы, полетом управляет автопилот, так как ровным счетом ничего с кораблем произойти не может. Даже если б в гипере два звездолета могли столкнуться лоб в лоб, при нулевой инерционной массе это было бы безопасно.

Но те, кто надеялся отдохнуть, жестоко просчитались. Работали все. С утра до вечера — по пятнадцать часов в сутки. Сначала демонтировали лишние кресла в салонах шлюпок, потом навешивали внешнее оборудование, устанавливали аппаратуру внутри. Превращали шлюпки в мобильные лаборатории. Геологи из четырех шлюпок монтировали мобильную платформу для глубокого бурения. От киберов было мало толку. Каждая операция уникальная, пока объяснишь — быстрее сам сделаешь. И на все, про все — три недели.

А еще занятия по основам выживания, по конструкции и возможностям скафандра, по ремонту систем жизнеобеспечения. Толик подходил к делу сугубо практически. Минимум теории, максимум практических приемов. Спиид заглянул в класс. На столе лежал раскрытый учебный скафандр, и Толик гонял группу геологов:

— … О самом важном в жизни. О воздухе. Загляните в шлем. Видите, мигает красная полоска. О чем это говорит?

— О чем-то плохом, если красная, да еще мигает, — высказала предположение Тамара.

— Не о плохом, а об очень плохом! Вам осталось жить пятнадцать минут. К системе подключился аварийный баллончик кислорода с романтичным названием «Последний вздох». Поль, повтори, на сколько хватает «последнего вздоха»?

— На четверть часа.

— Правильно. Твои действия?

— Спасаться!

— Тоже правильно… Переходим к следующей пакости. К дыркам и утечкам. Ставим переключатель на режим номер один. Режим один — для планет с атмосферой. Это нормальное давление в скафандре — одна атмосфера. Один килограмм на квадратный сантиметр. В вакууме работать намного легче, если внутри скафандра семь десятых атмосферы. Это режим номер два. Если получите пробоину в скафандре в один квадратный сантиметр, можете легко зажать ее пальцем. Но если получите разрез длиной десять сантиметров, зажать его вы не сможете. Силенок не хватит. Воздух будет уходить, давление в скафандре начнет падать. Поэтому что надо сделать первым делом? Правильно! Переключиться на чистый кислород. Режим номер три. Тогда можно будет сбросить давление до трех десятых атмосферы, и даже ниже.

— А потом?

— Потом в срочном порядке заделываем разрез, — Толик извлек из кармана скафандра гибрид пистолета, плоскогубцев и скрепкосшивателя. — Этим стэплером стягиваем разрез. Концы скрепок могут вонзиться в кожу, но придется терпеть. Жизнь дороже.

Но стэплер только уменьшает утечку. Дальше надо наложить липкую гермозаплатку и закрепить ее стэплером. Можно просто туго обмотать изолентой, если место разрыва на рукаве или штанине.

Теперь поговорим о том, как использовать запас воздуха для передвижения в невесомости. Кроме меня это вам никто не расскажет, потому что по инструкции нельзя!… А опыт говорит, что если другого выхода нет, то можно…

Работа, учеба, опять работа… По четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Как ни странно, находилось еще время на вечерний костер в оранжерее, на песни под гитару у костра, на танцы до полуночи, на ночные купания в бассейне под искусственной луной и прочие глупости.

Только очень уж раздражали глазки видеокамер, которыми был буквально нашпигован корабль. Связист подтвердил: на Землю идет колоссальный поток скомпрессированной видеоинформации.

… Эльвира скинула кроссовки, забралась с ногами в кресло второго пилота, обняла руками коленки и покосилась на объектив.

— Эль, это неправильно, — возмутился Спиид. — Это я должен тебе стихи читать!

— Будешь сбивать вдохновение — уйду!

— Так ты сама сочиняешь? У-у-у… Бита моя козырная шестерка…

— Тут я еще не придумала.

Голос Эльвиры креп, и смотрела она теперь прямо в объектив камеры.

— И вот?

— Ты спугнул мою музу!

— Твоя муза — коварная бесстыдница. Но про простыни мне все равно понравилось!

— Каждый понимает высокую иронию в меру своей испорченности, — гордо заявила Эльвира, задрав носик.

— Давай, я лучше расскажу, как мы со Степой физику сдавали. Экзаменатор был — зверь. Не зря его Слоном прозвали, — сочинял на ходу Спиид, косясь на гордый профиль девушки. — Так он спрашивает Степу, торможение в гипере — это консервативная сила, или нет?

— Томми, а я не знаю, что такое консервативная.

— Вот и Степа не знал. Консервативная — это как резинка. Тело оттянешь в сторону, отпустишь — оно на свое место вернется. А торможение в гипере — оно почти как обычная сила трения. Линейно возрастает со скоростью. Только инерционная масса в гипере нулевая, поэтому как движки выключил, так мгновенно остановился. Ну и разгоняешься тоже мгновенно.

— А как же мы в корабле?… — Эльвира помахала рукой — я чувствую инерцию.

— Так то в корабле. Корабль внутри обычное пространство поддерживает. А ты на улицу выйди. Так вот, Степа и ляпнул, что торможение в гипере и трение — консервативные силы. А Слон берет его зачетку и задумчиво так говорит: "Если зачетка ко мне вернется, значит, трение — консервативная сила, и я вам ставлю «Отлично» А нет — придете в следующий раз. И швырк зачетку под дверь. А я снаружи по коридору шел. Вылетает зачетка, я ее по-простому ногой под дверь — бац! Думал, уронил кто-то. А из-за двери ликующий вопль! Слон хоть и зверь, но слово держит.

— Томми, врунишка, я эту байку с зачеткой раз десять слышала, — девушка потянулась и отвесила ему легкий подзатыльник. Потом взлохматила волосы, чтоб не обиделся.

— Неправда твоя, тетенька. Про консервативную силу я сам придумал. А хочешь, расскажу, как мы со Степой химию сдавали?

— Лучше расскажи, что у вас, пилотажников, не так, как у нормальных курсантов.

Спиид озадаченно скосил глаза на пульт.

— Я же не знаю, как вас муштруют. Скажи, а вас учили, в какой руке мыша держать?

— Нет…

— А у нас с этого начали! Переучиваться заставили. Клавиатура должна лежать под правой рукой, а мыш — под левой. Это потому, что все служебные кнопки на клавиатуре с правой стороны. Правая рука давит на кнопки, а левая мыша двигает. Так чуточку быстрее получается. Теперь я мышом одинаково и правой, и левой рукой работаю. А как посмотрю на кого за компьютером, сразу вижу, космач, или нет.

— Томми, Элька у тебя? — ожила связь. — Нам она нужна! Скажи, чтоб поторопилась.

— Вот так всегда, — вздохнул Спиид.

* * *

Лэн шатался по кораблю угрюмым приведением. Заглянул на камбуз, вышел в коридор. Прогулялся мимо пустых рядов клеток киберзоопарка на детской палубе. Киберов, изображающих животных, с корабля убрали, пустые клетки с табличками навевали печаль. Лэн поскорее поднялся на жилой уровень. Из кают-компании доносились неясные голоса и перебор гитарных струн. Капитан остановился и прислушался.

— … В блюзе свои законы, — объяснял кому-то Макс. — Три строки, три, а не четыре. В первой высказываешь тезис. Во второй — повторяешь его с небольшими вариациями. А третья — резюме.

— Как это — с вариациями?

— Ну-у-у… О! Слышал вчера, как Ленок с Тамарой пели? Ленок первым голосом: «Корабли уходят вдаль». Тамара подхватывает вторым: «Вдаль уходят корабли». «Выгнув мачты до небес» — «Мачты выгнув до небес»…

— Понятно.

— Попробуй еще раз. И не напрягайся так. Держи гитару свободно. Ты на сборища толкинутых хоббитов ездил, нет? Жаль! Там гитару девушкой зовут. Нельзя в девушку вцепляться.

Неумело, с фальшивинками зазвучала гитара.

— Уже лучше, Юра! И даже самокритично, — оценил Максим. — Только не надо вымученного напряга в подборе рифмы. Блюз — это импровизация и вокал. Рифма не важна. Послушай, как рекламу поют. Ты слышал в рекламе рифму? Толик, теперь ты…

— Композиторы, — пробурчал Лэн.

Если постоянно напоминать человеку, что считаешь его обезьяной в зоопарке, он и вести себя начнет как обезьяна. Уже не раз капитан видел, как курсанты показывают объективам язык, или корчат рожи. Пару раз срывал с камер бумажные колпачки. До уничтожения камер еще не дошло, но когда вовсю пойдет работа на поверхности, когда навалится злость и усталость, а нервы будут на пределе, камеры начнут бить — он был в этом уверен. Разумеется, с ребят за битые камеры психологи спишут баллы — или что там у них?…

А в ответе за все капитан. Не сумел, не организовал, не предусмотрел, не обеспечил…

За день до выхода из гипера Лэн заперся в рубке, включил сигнал «Внимание всем!» и трансляцию на все экраны. Повернул глазок телекамеры на себя, последний раз обвел взглядом пустую рубку и вдавил клавишу записи.

— Я, капитан рейдера Лэн Чин Ин, данной мне капитанской властью, отключаю передачу на Землю информации с каналов наблюдения за экипажем. Я делаю это осознанно, после длительного размышления, так как считаю наблюдение за экипажем этически недопустимым. Я направляю всю информацию с каналов наблюдения в черный ящик рейдера. Как мне известно, в случае нормального завершения рейса, информация из черных ящиков может быть считана или по личному разрешению капитана, или по постановлению верховного совета космофлота.

Лэн криво усмехнулся.

— В любом случае господа психологи будут чувствовать себя так же паршиво, как я сейчас. Что есть справедливо.

Закрыл запись, указал текущее время и отправил на Землю. Потер ладонями лицо. Побарабанил пальцами по подлокотнику.

— Карьера его была яркой, но недолгой.

Голос не подвел: фраза прозвучала весело и в меру легкомысленно.

Поднялся, вышел из рубки. Прямо в толпу встречающих.

— Я отключил каналы наблюдения за экипажем.

— Ура!!! Качать капитана! — закричал кто-то. И получил локтем в бок. Лэн раздвинул ребят плечом и направился в свою каюту. У поворота его догнала Джоанна

— Лэн…

— Ну что тебе?

— Лэн…

— Джон, я выписал себе волчий билет в космос. Я хочу побыть один.

— Лэн, если тебя выпрут, мы все уйдем. Ты самый лучший капитан.

Лэн развернулся и взял ее за плечи.

— Меня не выпрут, Джон. Меня назначат на буксир. Я хочу побыть один, можешь это понять? — развернулся и…

— Лэн…

— Что?

— На буксире штурман тоже нужен. А я еще коком могу…

* * *

— … Ну и что теперь? — Глеб провел ладонью по трехнедельной бородке.

— По-сути, все идет как задумывалось. Мы предполагали, что ребята отключат первую сеть наблюдения. Ради этого установили вторую. Кастрировать психологов! Я себя подлецом чувствую.

* * *

Настал день выхода из гипера. Ни на что не надеясь, Лэн опросил всех. И жертвы нашлись! Материально безответственная умница и красавица Лена и будущий хирург-имплантолог Костик с медицинской фамилией Уткин вышли в гипер впервые. Праздник получил формальный повод. Готовились наспех, но шумно и весело. Силу тяжести в бассейне уменьшили до одной шестой земной. Распределили роли. Разумеется, большинство хотело быть демонами подпространства. Но нашлись и русалки и водяные. (Как же без них, если праздник проходит в помещении бассейна?)

Разумеется, Дух гиперпространства Гиперион имеет право требовать ответ даже у капитана. Новички призываются пред грозные очи Гипериона. Разумеется, демоны подпространства всячески препятствуют новичкам явиться вовремя. Заставляют на каждом шагу выполнять нелепые задания — вымыть с мылом листья кустика, забить гвоздь одной левой, прыгнуть выше головы, сочинить хойку, спеть хором, нарисовать свой портрет с завязанными глазами, забить гол консервной банкой. Гиперион ждет, Гиперион сердится, и опоздавших новичков бросают в бассейн. Но русалки и водяные приходят на помощь. Гиперион грозен, но отходчив. И вот уже новички получают разрешение бороздить просторы дальнего космоса — шикарную грамоту с завитушками, круглой печатью и подписями семидесяти свидетелей.

* * *

Издали планета была сказочно красива. Две белоснежные полярные шапки, а между ними — все оттенки синевы. В южном полушарии спиралька циклона. Драгоценный камень в оправе облаков на черном бархате космоса.

Настало время проверить данные скаута. Информация нарастающим потоком пошла в накопители корабля. Период обращения Макбета — 23.5 часа, диаметр — 13 370 километров, средняя плотность — 5.8, масса — 1.209 земной, сила тяжести на поверхности — 1.097 земной. Эти данные сообщил еще скаут. Теперь каждую цифру уточнили до восьмого знака после запятой.

Делегация геологов в полном составе постучалась в каюту капитана.

— Садитесь, парни, и говорите. Только побыстрее. Через час мы выходим из гипера, и я буду занят.

Геологи переглянулись, и слово взял Поль.

— На Лагранже мы взяли двенадцать комплектов аппаратуры дистанционного зондирования. На скауте такой не было. Она позволяет прямо из гипера узнать основные параметры материального тела — размеры, скорость, массу, плотность и даже приблизительный состав химических элементов…

Лэн присвистнул.

— Сколько же она стоит?

— Лучше не спрашивай, кэп. Так вот, мы хотим сначала проверить из космоса основные тела этой системы. Все планеты, спутники и основные тела поясов астероидов. Аппаратура установлена на десяти шлюпках, все готово, надо согласовать планы полета и детали.

Лэн задумался. Геологи учились водить шлюпки всего сутки. Но это не страшно. Не смогут выйти на орбиту корабля и ввести шлюпку в шлюз. Тоже не страшно. Указать автопилоту корабль как базу возврата — автоматика сама вернет шлюпку на Моби Дик. Нет, лучше с каждым геологом послать космача — все равно пол экипажа останется на корабле.

— Сколько тел в вашем списке?

— В полном — чуть меньше шести тысяч. Но сколько успеем…

— А сколько вы на это отводите времени?

— Сутки… Двое можно?

Лэн сел на угол стола, сцепил пальцы на колене.

— Понимаете, парни, я представляю на корабле верховную власть в полете. Сейчас полет практически закончен, и власть переходит к руководителю научной программы. А я временно оформляюсь извозчиком. Это раз. Есть два и три. Два — это то, что на шлюпках за сутки вы успеете исследовать не более семидесяти — ста тел. Шлюпки тихоходны. Но если для доставки шлюпок в узловые точки использовать корабль… И главное — я до сих пор не знаю имени руководителя научной программы. Вижу, что все геологи готовы отложить высадку на двое суток. Но как отнесутся к этому биологи?

Минута молчания.

— Ясно, — произнес капитан. — У нас пятьдесят минут. Предлагаю собрать общее собрание.

* * *

— Чем у них кончилось? — поинтересовался Глеб, входя в диспетчерскую.

Константин снял ноги с пульта, с хрустом потянулся и поднял себя из кресла.

— Братание цивилизаций. Геологи бороздят просторы системы, а биологи за них картографируют поверхность. Ты знаешь, Лэн — это находка проекта. Мастер совмещать несовместимое. Я все больше восхищаюсь им. Кстати, руководителя научной программы они так и не выбрали.

— Детский сад… в космосе. Странно это…

— Не совсем. Твои биологи осознали — сами осознали — что их больше. И во всех спорах они будут побеждать. Добровольно отказались от власти и выбрали независимого третейского судью.

— Вот это и странно. А кого выбрали? Лэна?

— Как ты догадался? — добродушно усмехнулся Константин.

— На себя примерил. Он — второй в списке. Я б его выбрал. А что на экранах?

— Верхний ряд — шлюпки геологов. Экипаж — два человека. За пилота — космач. Большой экран по центру — рубка Моби Дика. Моби Дик мотается по всей системе и перевозит шлюпки с места на место. Два нижних ряда — шлюпки картографов. У них категорический приказ капитана не снижаться ниже тысячи метров. Кажется, все.

Глеб уселся в теплое кресло, пробежался курсором по схеме корабля, высвечивая на экране различные отсеки.

— Странно это, странно это…

— Чем-то недоволен? — насторожился Константин

— Скорее, удивлен. Мы предполагали, что руководителем станет Карельский Максим. А он не захотел… Видимо, не верит, что экспедиция справится с задачей.

— Руководителя вообще-то выбирают. Или я чего-то не знаю?

— Кон, ты читал его досье? Впрочем, из досье этого не понять. Макс — весьма скользкая личность. Джокер в любой колоде. В какой-то мере самородок. Он умеет управлять людьми. Добивается от них нужного поведения — а сам при этом как бы в стороне. Любой поступок, любую ситуацию обращает в свою пользу.

— Тебе это не нравится?

— Я его боюсь.

— Даже так?

— Именно!

— Тогда зачем он там? — Кон кивнул на экраны.

— Затем, что мы должны, наконец, разобраться, зло он, или просто человек будущего. Карьерист, или интеллектуал такого уровня, что мы по сравнению с ним — школьники. Ведь хороший учитель тоже управляет классом как бы невзначай. Хороший артист держит аудиторию зрителей под контролем. Мы планировали, что Макс станет руководителем научной программы. Но он не захотел.

— Понял. Не можете решить, хороший он, или плохой, так решили посмотреть, чем пахнут продукты его жизнедеятельности?

— Не говори красиво. А то я тебя тоже бояться стану. Ты где-то как-то прав. По результатам экспедиции можно было бы судить о качествах руководителя.

— Я бы гнал в шею ваших психологов. Если все так, как ты сказал, то Макс станет теневой структурой власти. На начальника все шишки, а зачем ему это? Власть приятна только в комплекте с безнаказанностью.

— Умный ты. А нам что делать?

— Тебе — сидеть за пультом. А я — баиньки, — рассмеялся Кон.

* * *

— Поль! Поль, смотри, что твоя шалабушка показывает. Целая гора железа.

— С никелем?

— Да.

— Это обычное дело, Джоанна. Да, почему тебя Джоном зовут?

— Долгая история.

— А мы куда-нибудь торопимся?

— Тебе кофе подогреть?

— Спасибо. Ты чудо!

— Поль, чтоб не было недоразумений. У меня есть парень. Идем к следующей?

— Еще пару минут… Все, полетели.

Четверть часа спустя:

— Ой, какая лапочка! Чистый углерод. Поль, неужто это алмаз? Я с ума сойду, он больше пирамиды Хеопса!

— Действительно, больше. Даже во много раз! Чуть меньше кубокилометра. Пирамида Хеопса рядом с ним — что детский кубик. Только вряд ли это алмаз. Чудес на свете всего семь.

— А что же тогда?

— Графит.

— Вынырнем, посмотрим?

— Кто у нас пилот?

— Я выныриваю. Только маневр сближения после выхода из гипера рассчитаю… У нас большая разница скоростей получается. Поль, ты пять "g" потерпишь?

— Хоть шесть.

— Не, после шести весь день разбитая ходишь. Пристегнись и сядь поудобнее. Я выхожу из гипера. Оп-ля! Звездочки!

— Где наш алмаз?

— За кормой. Догоняет шлюпку. Выравниваю скорости.

Навалилась перегрузка. Отпустила только через полминуты. Джоанна окинула взглядом приборы, лихо развернула шлюпку и включила лазерный прожектор.

— Вот он! Возьмем образец?

— Зачем? И отсюда видно, что графит. Видишь, сколы слоистые. Идем к следующему.

— Жалко.

— Жалко у пчелки, а пчелка на елке. Так почему тебя Джоном зовут?

— Я веду радиообмен в мужском роде. «Вас понял», «Задание выполнил». В таком аспекте.

— Почему?

— Думаешь, просто девушке пробиться сквозь мужской шовинизм? Надо быть особенной! Притворяться ошибкой природы. А мальчики сначала дразнились. А я отзывалась, чтоб им не интересно дразниться было. А потом так и прилипло. Не надо было отзываться. Включай шалабушку. Подходим…

— Камень и немного замерзших газов. Идем дальше. Еще три точки, и вызываем Моби Дик.

— Нам теперь далеко идти. Минут двадцать. Ребята сообщают, нашли астероид из чистого льда.

— Наш, графитовый, ценнее.

— Почему это? Лед — это вода, кислород, рабочее тело для движков. А графит?

— Графит — это сверхпрочные мономолекулярные нити и композиционные материалы на их основе.

— Тоже верно, — согласилась Джоанна. — Я им так и сообщу, чтоб нос не задирали.

* * *

— Макс, взгляни, какой зайчик!

— Где?

— Тридцать по правому борту, сорок пять над горизонтом.

Максим вплыл в пилотскую кабину шлюпки ногами вперед.

— Ленок, ты не мудри, ты пальцем покажи!

— Вон там, видишь? Яркая такая звездочка.

— Сириус?

— Чукча! Ты в оптику посмотри!

Максим так и сделал.

— Ух ты! Астероид!

— Спутник. Маленькая Луна.

— Ленок, Макс, что там у вас? — раздались по связи заинтересованные голоса с других шлюпок.

— Лена открыла Зайчика, — отозвался Максим. — Сейчас мы его картографировать будем. Ленок, потеснись!

— Парни! Он у меня штурвал отбирает!

Еще пару минут в эфире шла веселая перепалка. Потом начались доклады. Средний диаметр — 4962 метра. Плотность — 3.6. Объем около 65 кубических километров. Масса 230 миллиардов тонн.

— Повернут к планете всегда одной стороной. Прям как наша Луна. Орбита практически круговая. Радиус 44 330 километров. Вы не поверите, орбита стационарная!

— Через пару миллиардов лет Луна тоже будет на стационарной орбите.

— Опустится до 36 тысяч километров?

— Нет, тормознет вращение Земли. Сутки на Земле будут с лунный месяц.

— Облет закончили. Теперь полюса заснимем — и порядок.

* * *

Большой экран рубки показывал условную схему планеты. Голубые проволочки параллелей и меридианов на фоне бездонной черноты космоса. И красные бусинки шлюпок. Рядом с каждой бусинкой — порядковый номер шлюпки. На боковом экране — схема системы. Зеленые линии орбит, горошины планет и астероидов, желтая звездочка корабля и красные шлюпки геологов. Шлюпка, с которой в данный момент говорил Спиид, выделялась пульсирующим пятнышком.

Лэну было тревожно. Пилоты работали четко, понимали друг друга с полуслова. Спиид пилотировал, Степа шлюзовал шлюпки и вел радиообмен. Вмешиваться не было причины, но было бы спокойней самому сидеть за штурвалом. Капитан изо всех сил старался не мешать ребятам и грыз ногти.

— Кэп, есть дело. Ты очень занят?

— Очень важное?

— Не знаю, Лэн. Но ты должен увидеть.

— Спиид, ты за старшего. Идем, Толя.

Опустились на третью палубу, прошли в конец коридора.

— Это здесь, — произнес Толик.

— Что?

— Смотри, — Толик открыл дверь ближайшей каюты. — Коридор кончается тут, а каюта продолжается на два метра дальше.

— Ну и что?

— По документации они кончаются на одном уровне. Здесь тайник.

— Как ты нашел?

— Я же бортинженер, — пожал плечами Толик. — Обрати внимание на торцевую панель коридора. Она съемная. Я ее снял.

— Что там?

— Сам смотри, — Толик нажал на едва заметные фиксаторы, снял панель и прислонил ее к стенке. — Видишь, к этому ящику подходит прорва информационных кабелей и один силовой. Ничего этого нет в документации по кораблю. Фафик то ли не знает, то ли не говорит. Может, тебе, как капитану, скажет?

— Куда ведут информационные кабели?

— Я проследил парочку. На них висят микровидеокамеры. Не та халтура, которую в спешке установили перед нашим стартом, а настоящие, профессионально поставленные скрытые камеры.

— Ты хочешь сказать, что наши шефы ничего об этой системе не знают? Ее использовали для скрытного наблюдения за туристами?

— Видимо, так. Иначе зачем делать вторую систему?

— А как ее отключить?

— Проще всего отстегнуть силовой кабель. Но есть нюанс, кэп. — Толик обхватил щипцами-амперметром силовой кабель. — Видишь, ящик потребляет раз в триста больше энергии, чем нужно для телекамер и всего с ними связанного.

— Что он делает с этой энергией?

— Не знаю. Расходует куда-то. В тепло мало переводится. Может, там еще какая-то система. Или сзади другой кабель из ящика в стенку уходит. Вскрывать надо, или рентгеном просветить. А никак…

Лэн надолго задумался.

— Не трогай пока ящик, ладно? Пассажирам тоже говорить не надо. Толик, если это не страшная тайна, скажи, как ты его нашел?

— За три желания скажу.

— Одно! И после полета! И чтоб настоящее, а не кукареку из-под стола.

— Ладно, я добрый. Защелки видишь? Там, где защелки, за стенкой что-то есть. А где винты — там нет!

— Ты наудачу ходил и открывал?

— Ну да! Я же бортинженер. Это все — мое заведование. А там… Где кабельные колодцы, где местный пульт СЖО. Даже гермокостюмы есть.

— Покажи!…

* * *

Сбор по итогам первых двух дней решено было проводить в концертном холле. Не потому, что он большой, а потому что одна стена представляла собой экран. Не такой качественный, как в рубке, но зато огромный! Сейчас на экране медленно вращался глобус планеты.

— … Заполнили все белые пятна, которые не сумел закартографировать скаут. Фафик скоро закончит взаимную привязку материалов, и тогда мы получим комплексные карты всей поверхности масштаба двадцать пять тысяч. Материки на полюсах покрыты ледяными панцирями. Ничего интересного. Океаны кишат жизнью. С километра видно! И, наконец, главное наше открытие — спутник планеты, — пояснил биолог Лева. — В честь первооткрывателя назван Зайчиком.

— Лева!!! — возмутилась Лена.

— Что, Зайчик?

— Мальчики, держите меня крепче, — завопила Лена, протягивая парням сжатые кулаки, — я его убивать буду!

— Тишина в зале! — Лэн постучал чайной ложкой по графину.

— К сожалению, спутник ничего ценного собой не представляет. Камень неправильной формы вроде Фобоса или Деймоса. Только поменьше и покруглее. Самую малость до пяти километров не дотянул. Плотность — 3.6. Для камня многовато, но бывает. У меня все.

— Геологи? Только по-простому, без терминов, — попросил Лэн. Геологи переглянулись, и со своего места поднялся Поль.

— Эта система древнее нашей. Кора Макбета должна быть значительно толще Земной. Интересно, что сепарация элементов по атомному весу зашла намного дальше, чем в Солнечной системе.

— Переведите, пожалуйста! — выкрикнула с места Эля.

— Элементы как бы собрались кучками. С практической точки зрения месторождения редких элементов здесь встречаются реже, но зато чуток богаче. Что еще интересно — когда-то в молодости система подверглась мощной радиационной атаке. Видимо, где-то рядом вспыхнула сверхновая. Странно то, что туманности нет. После взрыва сверхновой образуется туманность.

— Это важно? — поинтересовался Лэн. Поль пожал плечами.

— Для геологии — нет. Для зарождения и эволюции жизни — может быть. Надо по времени сравнить.

— Резюме?

— Система любопытная, но не уникальная. В космосе больше делать нечего. Пора высаживаться.

— Биологи?

— А что нам в космосе делать? Садимся!

— Значит, завтра садимся. О мерах биозащиты все помнят?

* * *

— Кон, сюрприз! Они нашли вашу вторую сигнальную, — сообщил Глеб, как только Константин вошел в диспетчерскую. — Что теперь?

— Покажи запись.

Около часа Константин крутил запись, по несколько раз просматривал отдельные эпизоды.

— Психологи на этот случай разработали план отвлечения внимания. Дай мне экстренную связь с капитаном.

Глеб защелкал тумблерами и представил, как в рубке Моби Дика настойчиво зазвучали трели сигнала дальней связи. Почти сразу зажегся сигнал подтверждения. Глеб включил громкую связь.

— Моби Дик на связи — звонкий девичий голос.

— Джоанна, это Земля. Я Константин, ваш куратор. Дай капитана.

— Одну минуту… Лэн, тебя Земля зовет.

— Капитан на связи.

— Здравствуйте, капитан. В рубке пассажиров нет?

— Нет.

— Тогда слушайте новости. В отсеках жизнеобеспечения рядом с баллонами кислорода и азота есть желтые баллоны с синей полосой. Отключите их от магистралей. А еще лучше — стравите газ в космос.

— Даже так? Что в них?

— Лэн, эта информация не для пассажиров. Компания только что раскололась, что на Моби Дике установлена не указанная в проекте аппаратура. Баллоны — ее часть.

— Да что же в них?

— Усыпляющий газ.

— Зачем?

— Капитан, на борту этого судна бывает несколько тысяч пассажиров. Представьте, что начнется паника…

— Они намеревались усыпить всех?

— Да, капитан. При угрозе паники в случае аварии — усыпить и грузить в шлюпки сонных. Как дрова. По десять пассажиров на члена экипажа — это не так и много… Так вот, разбираться с паролями и ключами активации этой системы должны специалисты. А вам рекомендуется перекрыть вентили, и без необходимости, не трогать то, чего нет на заводских чертежах. У меня все.

— Спасибо, Земля.

— Конец связи.

— Конец связи.

Некоторое время Лэн сидел неподвижно, изучая ногти.

— Джон, ты слышала?

— Какая мерзость!

— Вызови Толика. Нет, всех космачей. Но сначала Толика, он уже раскопал часть этой системы. А потом — всех. Надо заняться баллонами.

* * *

Сели на край ледяного щита одного из материков. Посадочные лыжи продавили наст и погрузились в снег на два с лишним метра. Поэтому отряд первопроходцев вернулся очень быстро. Ребята, облепленные снегом словно снеговики, весело протопали в шлюз. Струи раскаленного воздуха моментально обсушили скафандры.

— Здесь недавно прошел сильный снегопад, — на правах специалиста сообщил Поль-гляциолог. — Без лыж делать нечего.

— А я взял лыжи!

— Ты говорил, что ласты взял.

— И лыжи.

Коллеги-геологи уже готовились к проведению глубокой сейсморазведки.

— Рвать будете? — поинтересовался Лэн.

— Зачем? В мире всегда где-то происходят землетрясения. Нам этого хватит. Главное — побольше станций расставить.

Шлюпки стартовали одна за другой. Лэн составил расписание дежурств, и посадил пятерых космачей диспетчерами. Контрольный вызов на шлюпки шел каждые полчаса. Чаще, чем положено по уставу, но Лэн нервничал. Тем более, что Спиид и Степан отпросились к биологам. Объективных причин задерживать парней в рубке не было, и теперь оба везли девушек-биологов куда-то за экватор.

В рубку ворвалась Джоанна.

— Лэн, давай я тебе спинку помассирую.

— Потом, Джон.

— Потом не получится, — возразила девушка, массируя ему плечи. — Я к тебе подлизываться пришла. Ты знаешь, что геологи из четырех шлюпок платформу для буровой сварили?

— Ну.

— Назначь меня пилотом этой шалабушки.

— И ты дезертируешь? А кто на связи за диспетчера будет?

— Лэнчик, ты подумай, четыре шлюпки в связке! Тут нужен пилот-профессионал. Расслабь спинку, а то массаж не подействует. Ты же не хочешь, чтоб геологи сразу четыре шлюпки разбили. А если за штурвалом буду я, ты будешь спокоен.

— Если за штурвалом ты, я буду нервничать в десять раз больше. — Лэн хотел сказать, что собирался поручить пилотирование буровой платформы Степану, но вовремя прикусил язык. Девушка могла не так понять. Впрочем, так и произошло. Джоанна ахнула, плюхнулась ему на колени и влепила сочный поцелуй прямо в губы. Пришлось ответить. А когда она со смехом убежала, Лэн заложил руки за голову, откинулся на спинку кресла и мечтательно произнес:

— Парни, вхожу в штопор!…

* * *

— Томми, пройди медленно над островом, — командовала Эльвира. — Запиши координаты. Мы здесь будем работать.

Спиид послушно снизился и завис над островком. Эля прилипла к видоискателю и снимала все подряд.

— Теперь пониже. Медленно пройди над полосой прибоя. Ты только посмотри, сколько жизни! Рыбы, членистоногие, головоногие! А этот! Этот — двоякодышащий, честное слово! Смотри, как улепетывает! Оп! Съели бедненького. Давай у той лужи сядем.

— Как прикажете, мэм, — Спиид послушно опустил шлюпку на песок рядом с полосой гниющих водорослей. Из лужи вылез гибрид жабы и краба, пощелкал клешнями и уставился на шлюпку.

— Томми, это наш первый образец!

— Понял, мэм!

Спиид хотел подхватить жабокраба сачком, но тот с неожиданным проворством отскочил в сторону и оскалил жабью пасть, полную острых, треугольных зубов. Томми подключил второй манипулятор, и пока первый гипнотизировал жертву плавными движениями атакующей кобры, второй подкрался сзади.

— Есть, мэм! — манипулятор опустил брыкающуюся и плюющуюся зверюшку в стальной цилиндр с герметичной крышкой.

— Контейнер номер один. Предположительно, двоякодышащий жабокраб, — надиктовала Эля в бортжурнал. — Томми, а он контейнер не прогрызет?

— Семь миллиметров уплотненной нержавеющей стали. Зубы обломает.

— Тогда берем следующего. Видишь, саблезубый тритончик в ил зарывается.

— Эля, это не зубы, это рога.

— А мне кажется, это хвост с декоративной головой для устрашения.

Может, голова была и декоративная, но кусалась как настоящая. И вцепилась в манипулятор мертвой хваткой. Томми с трудом стряхнул тянитолкая в контейнер.

За десять минут засняли и отловили еще пятерых обитателей лужи. После чего решили погрузиться в океан. Томми опустил шлюпку на воду в двадцати метрах от линии прибоя. Балласт на внешней подвеске придавал шлюпке отрицательную плавучесть, поэтому стоило отключить антигравы, как судно пошло на дно.

— Томми, смотри, кораллы! Совсем как земные.

— Сейчас я его в контейнер…

Но коралл не захотел в контейнер. Увернувшись от манипулятора, он выпустил чернильную кляксу и спрятался за камнем.

— Убежал… Я не биолог, но земные кораллы так себя не ведут, — озадаченно произнес пилот.

— Ничего, я все засняла. Это мимикрия. Раз он маскируется под кораллы, значит, настоящие тоже есть.

За камнем взвихрилось облачко песка, и на секунду показалась пасть, жующая мнимого коралла.

— Были, есть, и будут есть! — прокомментировал Спиид. — Идем в океан?

— Идем! — Эля от нетерпения и азарта подпрыгивала на месте.

Спиид приподнял шлюпку на метр-полтора и повел над самым склоном дна. За иллюминатором быстро темнело.

— Включить фары?

— Не надо, Томми. Свет напугает одних, а других привлечет. Это будет искаженная картина реальности. Подождем, пока глаза привыкнут.

Ожила связь.

— Сорок первый, контрольный вызов.

Спиид наклонил микрофон к себе.

— Я сорок первый. У нас все штатно.

— А чего сигнал такой слабый?

— Мы под водой. Ловим саблезубых жабокрабов.

— Ловись рыбка большая и маленькая? До связи!

Эльвира переключила обзорный экран в инфракрасный диапазон, но в воде от этого было мало толку.

— Томми, я зажигаю свет. Где он включается?

— А искаженная картина?

— Сейчас важно общее представление. Детали уточним после.

Спиид рассмеялся и включил посадочные фары.

— Для общего представления надо посмотреть, что делается на глубине.

— Логично, — согласилась девушка. — Идем в глубину.

В лучах фар роились тысячи крохотных существ. Блестками мелькали, гоняясь друг за другом, рыбки покрупнее. Изредка в луч прожектора попадало нечто крупное, и тогда мелюзга мгновенно исчезала.

— Глубина шестьдесят. Удаление от берега восемьсот метров, — надиктовал Спиид в бортжурнал. — Начинается материковый склон. Уклон до тридцати градусов.

— Томми, тормозни. Смотри, акула с клешнями.

— Минутку, Эльхен. Сорок первый вызывает центральную. Мы идем в глубину, радиосвязи не будет, — забубнил он в микрофон. — Да, все нормально.

Отключив связь, перегнулся через подлокотник и выглянул в боковой иллюминатор.

— Какая же это акула? Это ежик с хвостиком.

— Опоздал. Твой ежик слопал акулу. И вообще, он не ежик, а кустик. Ты когда-нибудь видел кустик с зубами?

— А хвостик?

— Хвостик — акулий! — Девушка выдрала манипулятором хищный кустик с корнем и засунула в контейнер. — Идем дальше.

— Есть, мэм! — Томми наклонил нос шлюпки и повел судно в глубину. Что-то с легким скрежетом протащилось по обшивке от носа до кормы.

— Странно… — нахмурился Спиид.

— Я тоже ничего не видела.

— Знаешь, что надо делать в космосе, если чего-то не понимаешь?

— Думать. Головой!

— Это потом. А сначала, — Томми отпустил на секунду штурвал, набросил на плечи лямки привязной системы. Клацнула пряжка на груди. — Сначала надо принять меры безопас-с-с… Вот пакость!!!

Поперек лобового стекла легло толстое как бревно щупальце. Присоски величиной с блюдце, окаймленные когтями, намертво присосались к стеклу. Спиид стремительно наклонился к девушке, схватился правой рукой за дальний подлокотник ее кресла. Локоть больно вдавился в живот. Эльвира возмущенно взвизгнула. И тут шлюпка словно на стену налетела.

— Вя-я! — из легких вышибло остатки воздуха.

— Пристегнись!

Эля торопливо завозилась с ремнями.

— Убери локоть.

Но тут шлюпка легла на бок. Девушка взвизгнула:

— Ай! Не убирай!

Кое— как застегнула пряжку.

— А я думала, ты выпендриваешься, когда пристегиваться начал. Можешь стряхнуть этого?…

— Наверно, могу, если полный вперед дам. Но он навесное оборудование попортит. Давай, мы его ме-едленно наверх поднимем, сам отцепится.

— Давай!

Шлюпка перевернулась вверх дном, качнулась и встала вертикально носом вниз. Космолетчики повисли на ремнях.

— Чьерт побьери, — старательно коверкая слова, произнес Спиид.

— Вот именно! — согласилась девушка.

— Из такого положения я не могу дать хорошую тягу вверх. Антигравы под днищем…

— А я анекдот к нашему случаю знаю: «— Мыкола, я медведя поймал! — Веди сюда! — Он не йдет. — Тады сам иди. — Медведь не пущает!» Томми, объясни ему, чтоб нас правильно перевернул. А то мой завтрак наружу просится…

Спиид развернул внешнюю видеокамеру.

— Ни фига себе! Эльхен, боюсь, этот гибрид ежа с осьминогом меня не послушает. Я таких убедительных слов не знаю. Он весит впятеро против шлюпки.

Двухметровые иглы лесом покрывали тело гигантского кальмара. Зазубренные наконечники многих обломались. Но меж двухметровых росли метровые иглы. А между ними — полуметровые. И так далее.

— Что будем делать? Он же нас в глубину тащит.

— Мы туда и собирались. Подождем, пока ему не надоест.

— Не хочу ждать вниз головой! Дай мне хоть задание какое-нибудь.

— Сверши молитву в три раката.

— Томми!

— Хорошо. Выберем демократический способ правления. Кто за то, чтобы подождать? Один. Кто воздержался? Таких нету.

— А баба Яга против! — Эльхен ударила кулаком по красной кнопке сброса реактивных якорей. За бортом забурлила вода, шлюпка задергалась как шарик на резинке и перевернулась вверх дном. Спиид медленно развернул на 360 внешнюю видеокамеру.

— Знаешь, что ты сделала?! Ты его загарпунила! — восхитился он.

— Ой, меня сейчас стошнит.

— Эльхен, не делай этого! Народ тебя не поймет!

— Тогда полетели отсюда.

— Есть сложность. Пока у нас на якорях висит твоя добыча, мы не можем взлететь. Движители блокированы. А если отстрелить якоря, мы его потеряем.

— За бортом светлеет. Мы всплываем?

Спиид еще раз осмотрел кальмара.

— Якоря надули его шкурку как воздушный шарик.

— Томми, придумай, как доставить его на корабль.

— Легко сказать… — юноша задумался на целую минуту. Потом вызвал корабль.

— Сорок первый вызывает центральную.

— У вас все хорошо?

— Толик, хорошо — не то слово. Эльхен загарпунила зверя размером со звездолет. Но нам в одиночку его не вывезти, а оставить нельзя, съедят. Направь к нам еще две шлюпки с пилотами поопытней.

В разговор включился новый голос.

— Спиид, это Лэн. Вылетаем я и Джон. У вас точно все хорошо?

— Лэн, поторопитесь. Двигай к нам на всех парах. Хемингуэя, «Старик и море» помнишь? Вот и у нас так! Задержишься — один скелет останется. До связи.

— Томми, а как они нам помогут? — поинтересовалась Эльвира.

— Лэн пристыкуется нижним люком к нашему верхнему и перевернет нас ногами вниз. Тогда Джоанна пристыкуется к его верхнему люку, и мы всей этажеркой полетим на корабль.

* * *

Торопливой чередой летели дни. Коллекции стремительно пополнялись. После того, как биологи исследовали местную биоту, карантинные меры стали пустой формальностью. Местные микроорганизмы не представляли опасности для земной живности. Закон взаимной несъедобности действовал и на этой планете. Но только на уровне микроорганизмов. На четвертый день Лева показал всем поучительный опыт. Выпустил в аквариум только что отловленного зверька, прозванного без излишних изысков кваквой шипохвостой, и бросил туда же свежеразмороженное баранье ребрышко с ошметками мяса. Кость захрустела, словно в камнедробилку попала. Десять секунд — и нет ребрышка. Через три минуты кваква отрыгнула все съеденное, а еще через две скончалась в страшных муках.

— В обратную сторону это тоже действует? — поинтересовалась геолог Тамара.

— Тоже. Но если ты его съешь, то умрешь безо всяких мучений минут через двадцать. Тихонько-тихонько, словно уснешь…

— Не буду я его есть!

Чтоб не тратить по часу на дорогу, обустроили на ледовом панцире материков четыре лагеря — два на северном материке, и два на южном. Лагеря выглядели очень просто — по шесть шлюпок, состыкованных боковыми шлюзами составляли «Теплый дом», а огромный надувной ангар — «Холодный дом». Лагеря располагались в тридцати километрах от береговой линии. Биологи клялись и божились, что ни одна земноводная тварь не сможет пройти по леднику больше десяти километров. Между Теплым и Холодным домом уже на второй день натянули пластиковый рукав-тоннель — температура «на улице» не поднималась выше минус десяти, а ветер нес мелкий колючий снег. С поднятым забралом шлема этот снег безжалостно сек щеки, а с опущенным — моментально облеплял стекло, лишая обзора.

В третьем (северном) лагере чуть ли не четверть Холодного дома занимала вакуумная установка, в которой эльвирин ежик-кальмар медленно, но планомерно превращался в чучело. Процесс этот шел долго и сложно, а из-за специфического запаха консервантов-пластификаторов представителя местной фауны дружно и демократично (один голос «против», два «воздержались», остальные — «за») переселили из ангара Моби Дика в Холодный дом.

К счастью, большинство операций выполняли киберы. Проверив сначала место ультразвуковым сканером, они раздвигали колючки и вгоняли в тушу двухметровую иглу трехлитрового шприца и впрыскивали консерватор. Обломанные колючки аккуратно подклеивали эпоксидным клеем.

По Элиным прикидкам после вакуумной сушки и замещения органических жидкостей пластификатором, а потом вспенивания пластификатора СВЧ-прогревом, тушка должна была усохнуть всего до трех-шести тонн, сохранив размеры и даже упругость щупалец.

Именно обработка щупалец и представляла особую сложность. Весь цикл сушки они проходили намного быстрее, и требовали очень аккуратного СВЧ-прогрева. Ежедневно штаб назначал дежурного не только на кухню, но и в помощь Эльвире.

В этот день по графику Эльвире помогал Макс. Работал быстро, четко и… молча. Понимал с полуслова и даже раньше. Разматывал кабели, подключал СВЧ-прогреватели, ставил экраны. Девушка долго крепилась, но не выдержала:

— Макс, ты как робот. Язык проглотил?

— Воняет.

— Давай поговорим о чем-нибудь. Отвлечемся…

— Молча быстрей закончим. Ну хорошо, как ты оцениваешь перспективы после возвращения?

— Тускло. Сюда направят еще одну экспедицию.

— Совпадает. Совет хочешь?

— Конечно, хочу!

— На обратном пути свяжись с музеем ксенозоологии и пообещай им вонючего ежика. Они будут рады. Как раз перед нашим отлетом новый корпус получили. Там огромный пустой вестибюль на первом этаже.

— Как я с ними свяжусь?

— Адрес есть в справочнике. Пошли им голограммы своего зверя, и заранее согласуй с нашим начальством акт о передаче ежика музею. Пока мы не прилетели, на ежика никто глаз не положил, это легко пройдет. А когда прилетим, выбивай из музея командировку на сопровождение и установку ежика в экспозицию.

— Зачем?

— Чтоб подальше быть от деканата, когда пойдет разбор полета. Потом, когда все утихнет, вернешься с благодарственной бумагой от музея… В личном деле благодарность не помешает.

— Максик, спасибо, но я должна быть в деканате. У меня есть план.

— Какой план?

— Спасения планеты! Представляешь, если мы вернемся с подробно разработанным планом спасения планеты, экспедиция уже не будет провальной!

Макс отпустил шланг, выпрямился и всем корпусом развернулся к Эле.

— Ты разработала план освоения Макбета?!

Девушка смутилась.

— Не освоения, а… Как бы это сказать? Помощи Макбету. Дать планете второй шанс.

— С этого момента — поподробнее, — Макс стащил перчатки и уселся на кожух генератора.

— Понимаешь, Максик, беда биологии Макбета в том, что на планете нет суши. А в океане жизнь зашла в тупик. Это же не жизнь, это жрущая друг друга ихтиомасса!

— Согласен. Дальше?

— На Макбете ведь есть суша! Но она подо льдом на полюсах. Ты слышал, что на Земле полюса местами менялись?

— Погоди, Эля, на Земле менялись местами магнитные полюса, а не географические.

— Это не важно! Главное у меня мысли в нужную сторону заработали. Надо просто развернуть планету, чтоб полюса переехали на экватор. Тогда материки станут не полярными, а экваториальными. Лед на них растает, и начнется нормальная жизнь. Как…

— Стоп! Эля, ты действительно думаешь, что развернуть планету — это просто???

— Ага! Надо только секрет знать!

— Крибле-крабле-бумс! — произнес Макс и задумчиво посмотрел на потолок. Потолок мягко колыхался под порывами ветра. Эля проследила взгляд и хихикнула.

— Отсюда не увидишь. Надо на улицу выйти.

— А что я увижу на улице?

— Зайчика!

— Спутник? — уточнил Макс и погрузился в ступор на целую минуту. — Сдаюсь!

— «Космический лифт» Кларка помнишь? А если его привязать не к экватору, а к полюсу, что будет?

— Постоянная сила, толкающая полюс вдоль меридиана в сторону экватора…

— Правильно!!!

— Погоди, Эльхен, якорь надо не на полюсе ставить, а где-то на восьмидесятом градусе широты. Иначе твой лифт на земную ось намотается…

— Ты понял?! Да хоть на семьдесят пятом! Я на все согласна!

— Выглядит реально… В качестве дипломного проекта пойдет. А если шум в прессе организовать… — Макс глубоко задумался.

— Макс…

Тишина

— Макс!…

— Ну Максик, ты что, уснул?

— Знаешь, Эльхен, если все верно на пять шагов вперед просчитать, с твоим проектом мы отмажемся от всех неприятностей. Надо геологов подключить.

— Дурак! — Эльвира отвернулась, села на кабельную катушку и натянула на голову капюшон.

— Элька, ты чего? Обиделась? Ты это серьезно — с поворотом материков? Ну Эль… — Макс присел рядом, обнял за плечи.

— Серьезней некуда! — сердито откликнулась девушка.

— А ты знаешь, сколько экспедиция стоить будет? Миллионы! А отдачи никакой. Кто будет финансировать?

— Я Гринпис подниму, зеленых со всего мира! Максик, пойми, планета на нас надеется. Только мы ей помочь можем.

— Очень хочешь?

— Больше жизни!

* * *

— Ты знаешь, — округлив глаза, сообщила капитану Лена, — здесь травоядных нет. Только всеядные и хищные. Ужас, правда?! Такие странные пищевые цепочки! Кто крупней — тот и прав. Бросаются на все, что движется. Без стального скафандра из шлюпки выйти нельзя.

Постепенно биологи разобрались в эволюционном дереве жизни на планете. Геологи увешали все стены плакатами с красочными разрезами коры. И ругались в голос, тыча в них пальцами и размахивая руками. На вежливые предложения остыть отмахивались, утверждая, что это спокойный, деловой разговор. Но вопрос острый.

Лэн уставал. Он старался быть в курсе всего, и видел, как изматывают себя работой люди. Усталость притупляет бдительность, замедляет реакцию и сообразительность. Короче, Лэн все больше боялся аварии, несчастного случая или серьезной травмы. Тем более, что настрой команды падал. Планету, казавшуюся такой перспективной поначалу, теперь в открытую звали пустышкой.

— Вот увидишь, — горячилась умница и красавица. — Когда мы скажем, что планета ни на что не годна, нам просто не поверят! Пошлют вторую экспедицию, а мы все попадем в черный список до выяснения!

— Усталость плюс депрессия — это предпосылка любой аварии, понимаешь? — разъяснял Лэн Джоанне, поймав ее в уголке камбуза.

— Объяви выходной день.

— Они не хотят. Говорят, что осталось всего полтора месяца.

— Лэн! Вот и повод! Через три дня ровно месяц, как мы тут! Подведение итогов, юбилей, вечеринка…

— В вашем предложении, мэм, е-е-есть разумная мысль, — без восторга отозвался капитан, теребя мочку уха. — Праздник — это хорошо… Но почти наверняка нарушение сухого закона. Для снятия напряжения и те-де. А на следующий день — головка бо-бо. Я подумаю…

В таких печальных мыслях Лэн брел по коридору за двумя биологами, тащившими внушительный ящик криогена, и вполуха слушал их треп.

— … Куда Димон делся?

— Спел ему песню печали дождевой червяк.

— Э-э?

— Не «э-э», а японская классика! Исса, сын крестьянина. В переводе, правда. Я не помню, как червяк по-японски.

— Щас криоген брошу, сам потащишь…

Мне бы ваши заботы, — улыбнулся Лэн и пропустил часть диалога. Но в следующий миг навострил уши:

— … Какой, к бесу, мозг? Ганглии. Димон его вскрыл, требуху отпрепарировал, за нервный ствол принялся. Только скальпелем прикоснулся, этот урод ожил и полпальца отхватил! Представляешь, больше суток в консерванте отмокал. Димон орет, кровь фонтаном, девочки в ауте.

— А потом?

— Костик косточку склеил, палец пришил, все чин-чином. Но рука перебинтована, к ладошке биотех медицинским пластырем примотан. Не рука, а боксерская перчатка. В рукав скафандра никакими силами не лезет. Димон с тоски на стенку лезет и от капитана прячется.

Лэн замер на полушаге, отстал от парней, развернулся и пошел в другую сторону. Кружным путем пройдя на мостик, вызвал на экран список экипажа и задумался, кто из трех кандидатур мог быть тем самым Димоном. Вызвал медицинский отсек.

— Костик, здравствуй. Как дела у Димона?

— Ты уже знаешь? Все путем. Если к возвращению палец не разработается, на Земле сделаем вторую операцию, нервы подправим.

— Хорошо. Ты скажи ему при случае, чтоб от меня не прятался. И еще. Будет время, напиши рапорт и зарегистрируй в бортжурнале по всей форме. Только не забудь.

— Обязательно, Кэп!

Следующим был групповой вызов всех руководителей лагерей.

— Лэн, можно попозже?

Лэн протянул руку и включил ревун аварийного вызова. С лиц моментально исчезли улыбки.

— В одном лагере произошло ЧП, — с каменным лицом начал Лэн. — А у меня на столе до сих пор нет рапорта о происшедшем. Даю два часа. Если через два часа рапорта не будет, виновный сядет под домашний арест на пятнадцать суток. Если такое повторится, виновный сядет на пятнадцать суток. Вопросы есть?

— Лэн, так нельзя! Сейчас каждый час на счету.

— Вот именно. Пятнадцать суток, и ни часом меньше. Все свободны.

Отключил связь, откинулся на спинку кресла.

— Сейчас, Фафик, нас завалят рапортами. Спорим, их будет три штуки.

— Прогноз принят, — отозвался кибермозг.

* * *

— … Эльвира, ты это серьезно?

— Что, Максик?

— Ну, что больше жизни хочешь.

— Так ведь все равно не позволят.

Макс остановился и дернул ее за руку.

— Ты эти школьные привычки брось. Они здесь не действуют. Мы в космосе, и сами за себя отвечаем.

— Макс, ты что, серьезно?

— Серьезней некуда.

— Тогда и я серьезно, — Эльхен взмахнула челкой. — Да, я хочу развернуть планету, и для этого готова пожертвовать жизнью.

— Идем ко мне в каюту, — Макс уже тянул ее за руку. — Жизнью жертвовать не надо, только карьерой.

Он ворвался в каюту, нырнул в шкаф, бросил на пол небольшой коврик и уселся в позу «Лотос». Джинсы не выдержали и лопнули на самом интересном месте, обнажив ярко-красные плавки. Макс не обратил на это внимания.

— Сядь! — он прикрыл глаза и положил ладони тыльной стороной на колени. По спине девушки забегали знакомые уже мурашки, под сердцем опять похолодело. Послушно опустившись на пол, она вспомнила школьные годы и кое-как повторила позу «лотос».

— Ты понимаешь, что одна не справишься. Нужно пять-шесть человек, которым твоя мечта поломает жизнь. Ты готова на это?

— Но… Только добровольцы, — голос прозвучал робко и неуверенно.

— Они будут думать, что добровольцы. Но решать тебе и сейчас. За них.

— А ты?

— У меня другие планы на жизнь. Но я готов помочь тебе.

— Максик, ты что, бог? Максик, я даже боюсь.

— Правильно боишься. Сосредоточься и решай. Как решишь — так и будет. Обещаю.

Проклятые мурашки никак не давали сосредоточиться. Эльвира чувствовала себя героиней непонятной пьесы. Никогда Макс так грубо не таскал ее за руку по коридору, никогда так странно себя не вел. И теперь сидит, в пол перед собой уставился. Если б удалось в глаза посмотреть…

— Макс, посмотри мне в глаза.

Поднял взгляд, и девушке стало по-настоящему страшно. Холодный, глубокий, но какой-то отстраненно-равнодушный. Глаза в глаза. Неподвижный. Как у змеи. Передернувшись, она зажмурилась, напружинила спину, словно линейку проглотила. И вдруг поверила, что Макс МОЖЕТ, что все — серьезно.

— Ты знаешь, что с нами будет?

— Нет, результат я не гарантирую. Проект запущу, остальное зависит от вас.

Все еще не открывая глаз, Эльвира потрогала ладошкой лоб, щеки. Лицо пылало. Но мысли обрели четкость и глубину. Целая планета получит шанс. Хороший, крепкий шанс начать все сначала. На гигантские стройки уходят десятки тысяч человеколет. Это тысячи жизней. А тут — всего пять-шесть. И — целая планета. Беспомощная как слепой котенок.

— Макс, я готова взять на себя ответственность. Если можешь — помоги.

Голос подвел. Одновременно и сиплый, и писклявый.

— Да будет так!

Эльвира открыла глаза. Макс снова стал обыкновенным. Смущенно улыбался.

— Эль, выйди, пожалуйста. Мне брюки сменить надо. Только не исчезай. У нас куча дел.

— О, великий Будда. Кровью договор подписать не надо?

Макс фыркнул и рассмеялся.

* * *

— … Все? — Эльвира загнула шесть пальцев. — Кэп добро дал, Геологи готовы, Лева слово скажет. Что еще? — И побежала разыскивать Макса.

Максим нашелся в ресторане для ВИП-ов. Пододвинул стол к стенке, на стол поставил мягкое кресло, на него — табуретку. Сам взгромоздился на эту неустойчивую пирамиду и шарил руками по стенке, там, где фальшивые деревянные панели соприкасались с потолком.

— Ой, Максик, подержать табуретку?

— Не надо, я уже закончил, — аккуратно спрыгнул, повалился на бок, красиво перекатился, как каскадер, и поднялся на ноги. Пирамида из кресла с табуреткой с грохотом рассыпалась. Девушка взвизгнула и отскочила.

— Ты что там делал?

— Превентивные меры предосторожности для сохранения карьеры, — Макс убрал в карман маленькие маникюрные щипчики, поставил кресло на ножки. — У тебя все готово?

— Угу.

— Тогда начинаем, — расчехлил гитару, взял несколько аккордов. На звук тут же заглянули чумазые геологи. Эльвира призывно замахала им обеими ладошками, а Макс исполнил полонез Агинского. Гитарой он владел профессионально, и когда закончил, слушателей было уже больше двух десятков. Макс улыбнулся и запел. В этот раз он выбрал старинные песни первой половины двадцатого века.

Девушка вновь не понимала, что с ней происходит. Наблюдала за собой как бы со стороны. И Макс — полчаса назад он был целеустремленный, деловитый, торопливый и даже грубый. А теперь — душа компании.

И песни поет странные. Наверно, в этом есть какой-то смысл. Максим ничего не делает просто так. Он все на десять ходов просчитывает. Может, и сейчас?… А в голову уж совсем бестолковые мысли лезут, что если за него выйти, то никакие напасти не страшны. За ним — как за каменной стеной… Ни пикнуть, ни «мяу» сказать. Фу ты, пропасть!

Эльвира потрясла головой, изгоняя ненужные мысли, и запела со всеми:

— Внимание! — прозвучал по трансляции голос капитана. — Через десять минут общее собрание. В программе — доклад биологов, потом геологов, и под конец — доклад группы гляциологов о возможных вариантах эволюции системы.

Макс переждал объявление, тряхнул головой и звонко ударил по струнам:

Вошел капитан. Макс взял звучный аккорд и отложил гитару.

— Все в сборе?

— Группы Поля не хватает.

— Они задержатся. Просили начинать без них.

Как всегда, от биологов выступал Лева. Кратко описал основные направления эволюции жизни на Макбете, коснулся перспектив. Всем стало грустно.

— Почему это на Макбете эволюция неправильная? — возмутился врач Костик.

— Я не говорил, что неправильная. Необычная! Это совсем другое дело.

— А почему необычная?

— Она возвращает утраченное. Нигде больше эволюция так не делает. Ее лозунг — только вперед! А здесь она в такой заднице, что сама природа поняла — вперед пути нет.

— Э-эй, просветите темного! — донеслось от столика космачей. — Что значит — утраченное?

Лева почесал лоб, подбирая пример.

— Дельфины! Они вернулись в море, но дышат легкими. У их предков были когда-то жабры. Дельфины тоже хотели бы иметь жабры, но эволюция не повторяет ходов. Проехали — значит, все. А на Макбете повторяет!

— О чем это говорит?

— Я бы сказал, о полном эволюционном тупике. Здесь слишком мало суши и слишком мелкий океан. У местной живности нет возможности создать несколько полигонов и проверить на них различные эволюционные модели. Ну, типа Австралии с ее кенгуру. Каждый новый вид распространяется по всей планете. На практике это вырождается в примитивное соревнование зубов. Кто съел, тот и прав. Мы можем еще долгие годы изучать рода и виды, а можем вернуться на Землю хоть завтра. Главное выяснили — разум здесь не появится никогда. По теории ксеноэволюционистов Штрауса-Менге в подобных мирах нет шести необходимых условий возникновения разума.

— Что нужно, чтоб у планеты появился шанс? — с места спросил Максим.

— Я же говорил — суша! Дрейф материков. Материки расположились по полюсам. Если они выплывут в экваториальную область, жизнь моментально их освоит. На островах уже есть растительность. И есть двоякодышащие.

— Спасибо. А что скажут геологи?

— Без шансов! Макбет — старая планета с толстой корой. Если на Земле под океанами до магмы местами всего шесть-восемь километров, то здесь — двести пятьдесят и больше. Литосфера хорошо сбалансирована, так что движения материков не предвидится.

Доклад геологов был не такой печальный, но менее понятный для большинства. Тамара сыпала терминами, играла миллионами лет и геологическими эпохами.

— А вывод-то какой? — поинтересовался космач Толик.

— Планета щедрая, богатая, но для людей абсолютно бесполезная. Нам здесь не жить, а возить ископаемые в другие системы — себе дороже.

— Летели-летели — и все зря… — огорчился кто-то из геологов.

— Напротив! Для нас такая планета — находка! — возразил Макс. — Будь эта планета ценной, наш отчет десять раз перепроверили бы. За каждую неточность… — изобразил, будто возит провинившегося лицом по столу. — А так — проглотят все, что напишем.

Группа гляциологов задерживалась, Макс протянул руку за гитарой, но передумал и начал вполголоса читать стихи. В зале мгновенно наступила тишина. Потому что стихи были не абы какие. А такие, что холодок по спине и горло сводит.

Эльвира вдруг поняла, что план Максима прост как гвоздь. Зажечь ребят, и на волне энтузиазма пробить ее проект. Но ведь не дадут! Прилетят с Земли, силой посадят всех на корабли, и пиши пропало…

Как же он не понимает? Как спросить? Ведь три раза повторил: «Только не мешай. После собрания — все, что угодно. Но после, ясно?»

Макс повернулся к ней, улыбнулся и подмигнул. Эльвира обреченно выдохнула, села на собственные ладошки и зажмурилась.

С шумом ввалились гляциологи.

— Элька, ты где? Сработает твой план. В лучшем виде сработает.

— Я здесь, — пискнула девушка.

— Что за тайны? Какой план? — зашумели вокруг.

— Разворот планеты.

— ЧИВО???

— Ну, передвижка материков в экваториальную область. План, сразу скажем, прост и гениален! — взял слово Поль. — «Фонтаны рая» Кларка все читали? Нет? Ну, об идее космического лифта, надеюсь, все знают? В двух словах — Земля вращается. Если на экваторе вбить колышек, привязать к нему нитку, а на другой конец нитки повесить спутник Земли, то за счет центробежной силы нитка натянется. По ней можно будет пустить кабинку лифта. Прямо в космос. Одна беда — Земля вращается медленно, поэтому нитка должна быть длинной и крепкой. Около пятидесяти тысяч километров. На сегодня такой материал только один — углеродное моноволокно.

— Короче, теоретик!

— Короче? Вопрос в зал! Что будет, если колышек вбить не на экваторе, а рядом с полюсом? Скажем, в Антарктиде, на восьмидесятом градусе южной широты?

— Отколется а-агроменный айсберг с твоим колышком и поплывет на экватор.

— Кто сказал? Молодец, возьми с полки пирожок! А если колышек поглубже вбить?

— Всю Антарктиду ему не сдвинуть…

— Почему? Центробежная сила тянет колышек в сторону экватора. Тянет? Тянет! Каждый день, каждую секунду тянет. Причем, со страшной силой! Если взять время в геологических масштабах, то всю Землю развернет так, что колышек окажется на экваторе.

— Ждать долго…

— А мы куда-нибудь торопимся? На самом деле все произойдет намного быстрее. Развернуть надо только кору. Под ней жидкая магма — она как вращалась, так и будет вращаться.

— Кора треснет.

— Правильно! Земная — треснет. А на Макбете она толстая, прочная…

— Так вы что — собираетесь Макбет развернуть?

— Мы просчитываем варианты. И пока все реально. Поправьте, если я не прав. У Макбета есть спутник на стационарной орбите. Это тот самый грузик, который подвешивается на конец нитки. В системе есть астероид из графита — это сырье для углеродного волокна. Остается только соединить одно с другим…

— Тогда почему на Земле до сих пор нет ни одного космического лифта?

— Грешков за ним много. А если оборвется? И все низкие орбиты придется от спутников очистить… Иначе рано или поздно любой спутник размажется об лифт. А низкие орбиты — они самые удобные. Лифт на Земле сэкономит копейки, а потерь будет на миллионы. На Макбете городов нет, спутников нет, благодать…

— Хорошо, — поинтересовался кто-то из космачей. — Сделаем мы лифт, а что дальше?

— А дальше — самое интересное! — обрадовался Поль. — Сейчас Макбет напоминает приплюснутый с полюсов шар. Когда полюс поедет на экватор, нарушится балансировка планеты. Произойдет перемешивание горячих глубинных слоев магмы с поверхностными, в результате чего кора планеты станет значительно тоньше. Планета попытается восстановить свою форму — приплюснутый с полюсов шар. Вдобавок за сто пятьдесят — триста лет материки потеряют ледяной панцирь и попытаются всплыть. Все это приведет к раскалыванию коры и возобновлению горообразовательных процессов. В конце концов, Макбет станет обычной планетой голубого ряда. С глубокими океанами и двумя крупными материками на экваторе.

— А экология? Не погибнет?

— С чего бы? Ну, уменьшится площадь теплых океанов. Ну, появятся два теплых материка и два холодных океана. Но это же не за год произойдет!

— И сколько лет это займет?

— Поворот полюсов — совсем немного. Сильно зависит от температуры и вязкости магмы на глубинах триста-четыреста километров, но по наилучшему сценарию — от ста до двухсот лет. А новый облик планеты сложится за восемь — десять тысяч лет. По геологическим меркам мгновенно.

В зале повисла тишина. Эльвира заметила, что Макс давно уже подает ей условные сигналы.

— Они никогда не пойдут на это, — торопливо и звонко выкрикнула, словно боясь упустить момент, выверенный Максимом до секунды.

— Кто — они? — удивился Поль.

— Наши правительства. Они только о сегодня думают!

Прозвучало по-детски глупо и неубедительно. Эля зло взглянула на Макса. А тот… подстраивал гитару, не обращая внимания на происходящее в зале. Предатель! Эльвира заговорила горячо и убежденно:

— Если мы хотим, мы должны сами! Своими руками, понимаете? Целая планета — она как ребенок! Ждет нашей помощи! Помните, что нам говорили? «Любите жизнь! Любите во всех ее проявлениях!» Вот она, здесь, ей помочь надо. Мы можем, надо только захотеть!

— Ты, Эльхен, фантазируешь…

— Эльхен права, — звенящим как стекло голосом произнес Максим. — Мы можем это сделать. У нас есть все необходимое. Корабль, киберы, шлюпки, сырье и свобода действий. Сейчас я скажу такое, чему вы поначалу не поверите. На всю операцию нужно полтора-два года времени и шесть человек максимум.

— А остальные?

— Остальные вернутся на Землю. Мы разобьем на поверхности несколько научных станций, высадим экипаж, сымитируем гибель Моби Дика и дадим SOS. Якобы Моби Дик взорвался, перелетая с северного материка на южный. Так как погибшими будут считаться всего пять-шесть человек, большого шума не будет. Корабль спрячем во втором поясе астероидов. А когда спасатели заберут «уцелевших», коллекции и улетят, оставшиеся на Моби Дике начнут работать.

— Кто же останется?

— Я! — выкрикнула Эля. Зал зашумел.

— Ти-хо! — возвысил голос Макс. — Останется Эльхен, кто-то из пилотов, кто-то из киберпрограммистов, я, как организатор…

— И капитан, — закончил Лэн.

— А я киберпрограммистом могу, — подняла руку Джоанна.

— Кто-то из пилотов — это, надо понимать, я, — криво усмехнулся Спиид.

— Вместе! — возразил Степа.

— Постойте, ребята! Вы что — с ума сошли? — возмутился Толик.

— Ни в коем разе, — спокойно ответил Макс. — Набираем команду смертников. Не в физическом плане, а в смысле карьеры. Эльхен — автор идеи, ей сам бог велел. Лэну за супергуманизм буксир светит, Спииду никогда больше не пилотировать ничего даже отдаленно напоминающее Моби Дик. Таких шикарных гигантов больше не делают.

— А ты?

— А у меня будет шанс взять в жены Эльхен. Сейчас она от меня нос воротит, а за два года притерпится. СтОит такая девушка двух лет жизни?

Эльвира фыркнула, сверкнула глазами и покраснела, вспомнив недавние мысли. Нет, все-таки Максу надо по голове настучать. При всех такое ляпнуть!

Села в уголок, закрыла глаза, зажала уши ладошками. Лицо горело, в желудке свернулся калачиком ледяной ежик. Зал шумел океаном.

— Послушайте, от вас никто не требует подвигов! — перекрыл шум громкий, уверенный голос Макса. — Держите язык за зубами — и все! Через два года, когда вернется Моби Дик, история забудется, а вы давно разлетитесь по всему космосу.

И опять гул неразборчивых голосов, на фоне которого тихий, но отчетливый перебор гитарных струн.

«Как ему удается пробиться даже сквозь такой гомон?» — Эльвира на секунду открыла уши и снова зажала ладошками. И еще, и еще раз. «Ву, ву, ву, ву» — шумело в ушах. «Они решают мою жизнь, а я чем занимаюсь? Спросят дети: Мама, а что ты делала в самый важный день в жизни? — А я им скажу: Ушами хлопала».

Эля больше не слушала слова, только интонацию. Преобладали гневные, возмущенные голоса.

Резкий удар по струнам!

И тихий голос в наступившей тишине:

— … И последнее, — опять перекрыл шум голос Макса. — Обсуждать проект можно только здесь или в Холодном доме.

— Почему?

— Подслушки, — Макс указал на видеокамеру в углу. — Что решим, еще неизвестно, но запись ведется. От этой записи всем могут быть большие неприятности.

— А здесь? В этом зале?

— Здесь я камеру отключил, — Макс достал щипчики и пощелкал ими в воздухе.

* * *

Вернувшись в каюту, Эля скинула тяжелые ботинки компенсационного костюма и забралась с ногами в кресло. В голове царил сумбур, поэтому его срочно требовалось выплеснуть на бумагу.

Интересно, а кто из парней тянет на беса покоя? Максик, или Томми? Лэн тянет, вот кто! Ну и пусть тянет. Томми сильней, и подбородок с ямочкой. Если Лэн слово скажет — плакал мой проект…

Последняя строчка Эле не понравилась. Но коварная муза куда-то улетела, а без нее дело застопорилось. Постановив, что строчка временная, Эля принялась рисовать музу. Скромно одетая бесстыдница, всего в полметра ростом, сидела на крышке рояля, касаясь босыми пальчиками ноты «Ля» и кормила с ладошки шоколадными конфетами такого же маленького пегасика. Рисунок удался! Некоторое время Эля наводила марафет, прорабатывая детали, потом аккуратно вырезала лист из альбома и повесила на стенку.

Раздался вежливый стук в дверь.

— Ой, я не одета, — взвизгнула Эля, почему-то перепутав себя с музой. — Минутку!

Это был Макс. С бумажками в руках. Заметил ботинок на полу, поискал взглядом второй, усмотрел его в противоположном углу комнаты, кивнул своим мыслям и прилип взглядом к рисунку. Даже пальцем потрогал.

— Нравится?

— Неправильно!

— Что неправильно? — обиделась Эля.

— Если к поэту приходит муза, то к поэтессе приходит музик, — уверенно провозгласил он.

— Максик, хочешь, я тебя кофем угощу, — затараторила Эльвира. — Я до сих пор понять не могу, как тебе всех убедить удалось?

— Ничего еще не удалось. Момент истины будет через три дня, когда народ в себя придет. Я составил список противников проекта. Большинство возьму на себя, но пятерых придется тебе убеждать. Если я подойду, только хуже будет. А у тебя шанс есть.

— А если Лэн прикажет все отменить?

— Лэн против коллектива не пойдет, как бы ему этого ни хотелось. Это за рамками национального менталитета. А вот с этими, — он отчеркнул ногтем фамилии, — на эмоции дави. Ну там, слезы, всхлипывания. Можешь на крайняк постель пообещать, все равно откажутся. Только этому не обещай. Этот согласиться может, — Макс посмотрел ей в глаза и широко, по-детски улыбнулся. Желание стукнуть его чем-то тяжелым от этой улыбки растаяло.

— Макс, я тебя когда-нибудь стукну. Больно! Давай список.

— Не надо меня стукать, лучше кофеем напои. Ты любишь кофе с коньяком? — Макс извлек откуда-то плоскую стеклянную фляжку с завинчивающимся колпачком и опять оглянулся на рисунок.

— А сухой закон? — Эля уже вызывала с камбуза кибера-стюарда.

— Сухой закон не против того, чтоб не пили, а против того, чтоб напивались. Только не все понимают разницу.

Кофе с коньяком показался Эле восхитительно вкусным.

— Ой, Максик, а шпиончики?

— Извини…

— Что?!

— Здесь их больше нету. Я принял меры еще перед собранием. Извини, тебя не было дома…

* * *

— … Что эквивалентно ускорению 8 "g" в свободном полете.

— Но ведь двигатели дают двадцать!

— Мало ли кто чего дает! Между прочим, у нас двигатели от танкера стоят. И рама от танкера. Только на нее столько финтифлюшек навешано, что к раме не подобраться. А если ферму за каркас цеплять, больше восьми единиц не получим! Каркас не выдержит!!!

— Мальчики, не ругайтесь!

— Спокойно, Эльхен. Мы не ругаемся, а обсуждаем. Толик, это сколько в пересчете на Зайчика получается?

— За один час работы двигателей на восьми единицах мы разгоним зайчика на двадцать пять сантиметров в секунду.

— Метр в секунду — за четыре часа???

— А ты что, куда-то торопишься? — возмутился Степан. Мы планету двигаем! Шестьдесят пять кубических километров. А ему мало!

— А дюзы не прогорят?

— Говорю же — движки от танкера! И нам орбиту надо только чуть-чуть приподнять. Дальше тросами и центробежной силой разгоним!

— Мальчики!

— Все нормально, Эля. Следующий вопрос. Какой максимальный угол отставания можем Зайчику позволить?

— Идеальные условия для разгона при угле 90 градусов. Но тут чуть ошибешься — и тросы на полюс намотаются. Думаю, надо держать 45 градусов. А если больше шестидесяти — будем выбирать тросы. Орбита ниже — скорость выше. Зайчик догонит — снова начнем вытравливать.

— Парни, вы учтите, что трос — больше сорока тысяч километров. Если мы сто километров выберем — это капля в море. Лишь натяжение чуть изменится.

— Да чухня все это! Страшно только в самом начале. А поднимем Зайчика хотя бы на тысячу километров — он тросы натянет, как шелковый слушаться будет!

— А до этого?

— А до этого пусть рядом Моби Дик дежурит. Чуть что не так — лбом упрется, движки включит — скорректирует.

— Степа, рассчитай начальный участок. Особенно, пока первый трос тянем. Томми, ты потом проверь.

— А о рабочем теле для движков вы подумали? Надо на Зайчике заранее несколько заправок организовать.

— Рабочее тело — вода?

— А что же еще?

— Ой, геморрой… Ниже нуля замерзает, выше ста — закипает…

— Когда закипает — это от давления зависит. Но ты прав. Если замерзнут трубопроводы, проблем не оберешься…

— Если трубопроводы замерзнут, они лопнут!

— Тем более!!!

— Мальчики…

— Эля, не тусени. Все путем.

— На фиг заправки, — возвысил голос Спиид. — Заливаем полный бассейн — это тысяча двести тонн рабочего тела. Если нарастить борта, будет две тысячи тонн. Плюс то, что в баках для бассейна. Уже три с половиной тысячи. А еще можно лед в грузовых трюмах хранить. И по ходу дела в бассейне растапливать. Ставим в трюмах холодильники, в бассейне нагреватели — и рабочего тела имеем столько, сколько надо!

— Принято. Проехали, что дальше?

— А дальше то, что Зайчик на куски развалится! Та самая центробежная сила из него наши якоря вырвет — и ку-ку! Или он вообще в щебенку рассыплется. Он же не железный. Может, он от рождения на нескольких кусков растрескался.

— Блин! А мы тут сидим, губу развесили.

— Спокойно, это не вопрос. Пусть он хоть из коровьей лепешки слеплен. Мы для него авоську из тросов сплетем.

— Хорошая мысль! Тамара, возьмешь на себя расчет авоськи? Геологию Зайчика, размер ячейки сети и прочее?

— Если Димон поможет. И мне нужна буровая.

— Будет тебе буровая. Джоанна, поможешь Тамаре с буровой. Проехали. Поль, что у вас нового?

— Ничего. Все старое. Чуть уточнили расчеты — и все.

— Ну, в двух словах?

— Как я раньше говорил, поворачиваем не всю планету, а только кору. Кора выдержит.

— Ты говорил, трескаться начнет.

— Обязательно! Но позднее. Она сначала снизу подтаять должна.

— Поль, что из тебя каждое слово клещами тянуть надо? — возмутилась Эля.

— Хорошо, повторяю еще раз. Кора здесь толстая — до трехсот километров. С привлеченными в движение массами мы затронем слой до шестисот километров в глубину. Ниже ядро как вращалось, так и будет вращаться. Движение коры будет определяться силой натяжения тросов, инерционностью коры и вовлеченных в движение сопутствующих масс, силой вязкого трения и гироскопическим эффектом. Точных данных у нас нет, но ясно, что сила трения будет возрастать пропорционально квадрату скорости. Чем больше сопутствующая масса, тем больше инерционность, но ниже сила трения.

Когда пойдет поворот, поверхностные слои магмы перемешаются с глубинными. Начнется подтаивание коры снизу. Знаете, как айсберги в теплых морях… Через несколько веков прочность коры опустится ниже уровня внутренних напряжений. В общем, кора растрескается, возродится вулканическая активность. И это будет хорошо.

— А ледники на материках?

— Если материки сегодня передвинуть на экватор, через двести — двести пятьдесят лет ледовый щит полностью стает. И следа не останется. Это я как гляциолог говорю.

— Ясно. Проехали. Дальше.

— Максик, дай послушать!

— Время, Эльхен, время! Ленок, ты успеваешь конспектировать?

— Угу… Почти… Что не успела, потом с записи восстановлю.

* * *

— Глеб, они что-то замышляют!

— Твои, или мои?

— Не знаю. Но сначала Карельский отключил камеры в ВИП-ресторане и нескольких каютах, а потом просто эпидемия началась. Что характерно, Максим отключает настоящие камеры, а остальные — приманки.

— Знает, но со своими не поделился. Это штрих… Если затевают что-то серьезное, значит, сначала прогонят на компьютере. Ты говорил, имеешь полный доступ к Фафику. Помоги войти в их сеть.

— Что ты собираешься делать?

Пока не знаю, — Глеб почесал в затылке. — Кодекс самураев советует: «Не знаешь, что делать — сделай шаг вперед».

* * *

Зал шумел.

— … Вы еще не знаете, на каком корабле находитесь! График по вынужденной критической посадке зачитать?

— Что за критическая посадка? — озадачился кто-то из биологов.

— Это когда все живы, но на этом все хорошее кончается. Корабль всмятку, или еще что в том же духе. Так слушайте! Напоминаю, на борту при полной загрузке шесть тысяч человек. Итак, в скафандрах — до 6 часов. Через шесть часов все должны быть размещены в гермопалатках с замкнутым циклом жизнеобеспечения. В палатках — до 6 дней. За шесть суток должен быть развернут сначала наземный, а потом подземный жилой комплекс. С оранжереями, физкультурными залами, учебными классами и прочими удобствами. В подземном комплексе жить до полугода.

— А потом?

— А за полгода надо или восстановить корабль, или из его обломков и местного сырья собрать новый. Не такой шикарный, но способный доставить всех на ближайший заселенный мир.

— Кто же новый корабль строить будет?

— Штатный комплект кибер-монтажников должен развернуть необходимые производства. Кстати, у нас на борту киберов вдвое больше, чем в коммерческом рейсе. После прибытия намечалась перестройка корабля в учебную базу. И все материалы уже на борту.

— А если при посадке киберы — того?

— Если киберы — того, то люди — тем более! И вопрос снимается сам собой!

— Оптимист! А кто киберов программировать будет?

— Вот мы плавно подошли к самому интересному, — улыбнулся Макс. — Пока нас здесь много, нужно детально разработать проект.

— А коллекции кто собирать будет?

— То, что уже собрано, перенесем в лагеря на полюсах. А все остальное спишем на катастрофу корабля. Мол, все материалы были на борту.

— Макс, мы сейчас все забросим, полтора месяца ухлопаем, а потом окажется, что проекту хана, какой-то мелочи не хватает. И с чем мы вернемся на Землю?

— С проектом, голова садовая! На Землю мы вернемся с детально разработанным проектом спасения планеты. Вполне потянет на групповой дипломный. Это беспроигрышная лотерея!

Лэн выбрал место в углу так, чтоб видеть весь зал. Происходящее ему не нравилось. Более того — пугало. В первые минуты капитан был уверен, что через полчаса о проекте забудут, перейдут к другим вопросам. Слишком скептически эта идея воспринималась большинством. Но Макс взял слово, и началась производственная планерка! Оказывается, за три дня организовались несколько групп, и они уже отчитывались о проделанной работе! Проект переделки корабля в орбитальный буксир для подъема орбиты Зайчика. Проект доставки на Зайчик сырья для производства углеродного моноволокна. Проект глубинных якорей для закрепления орбитальных тросов на северном полярном материке. Каждый доклад говорил — проект реален! Ребята вновь загорелись идеей.

Начались выступления скептиков. Но у Макса на все был готов ответ. Он царил над залом. Голосования так и не было, а Макс собирал группы, назначал руководителей… Будто проект уже утвержден!

Через три часа кошмар кончился. Или, наоборот, начался. Парни и девушки расходились из зала с горящими глазами. Поговорить с Максом Лэн не смог. Человек десять завалились в его каюту и до глубокой ночи обсуждали детали.

* * *

— Капитан, разговор есть.

— Что, Толик?

— Не здесь. Идем в мою каюту.

Молча прошли до каюты Толика.

— Макс говорит, пришла пора Фафика приструнить. Иначе на Земле раньше нас узнают, чем мы занимаемся.

— Как?

— Ну, влезут в его файлы, посмотрят, что мы считаем…

— Разве такое возможно?

Толик кивнул.

— Когда Макс меня спросил, я тоже думал, что невозможно. А логи посмотрел — они уже лазали… Тогда я полный дамп снял и с прошлогодним сравнил. В системе до черта примочек навешано.

— Что ты предлагаешь?

— Лэн, все просто как дважды два. Гасим Фафика, стираем все на фиг, кроме оперативной обстановки, и грузим прошлогодний дамп. Поверх загружаем полетное задание — и корабль наш до последней заклепки.

— А если сорвется?

— Восстановим то, что было. Я же говорю, полный дамп снял.

— Сколько на это надо времени?

— Часов двенадцать…

Лэн похлопал глазами

— Так много???

— Надо сначала прошлогодний дамп руками почистить. Ну там… пароли убрать, еще по мелочи…

— Хорошо. Оповести экипаж, что садимся на южный материк. Перед тем, как начнешь химичить, отключи все системы движения. Оставь только энергетику и жизнеобеспечение.

* * *

— Кон, ты был прав. Они на самом деле что-то замышляют.

— Бунт на корабле? Подняли веселого Роджера на мачте?

— Не знаю. Это как раз по твоей части. Я не могу в Фафика войти. Все видеокамеры замолчали, только телеметрия осталась.

— Телеметрия идет автономно. На Фафика никаким боком не завязана. Давно это случилось?

— Точно не знаю. Я пытался разобраться в том, что геологи на Фафике считали.

— И как?

— Думаешь, это так просто, если в программе ни одного комментария? Но что надо, то и считали. В смысле, свою геологию. Тектонику, прочность и упругость коры, дрейф материков…

— Пусти-ка меня за пульт, — Константин вызвал запись телеметрии. — Ага… Похоже, они все-таки взялись за перестройку корабля. Погасили все системы… А здесь снова включили… Если сравнить по времени с пропаданием связи… — Константин надолго задумался.

— Кажется, я знаю, — сообщил он минут через пять. — Ребятишки устроили на корабле большой шорох и умудрились запороть операционную систему Фафика. А потом восстановили со старой-старой копии. Или наши умники засунули в Фафика такой жучок, который при выключенном оборудовании подвешивает систему. Это даже более вероятно. Вот ребятам и пришлось вызваться со старой копии.

— Что из этого следует для нас?

— Только то, что мы ослепли на оба глаза и оглохли на оба уха. Теперь будем отслеживать самочувствие корабля… и все.

— Может, отозвать экспедицию?

— А повод? Ничего страшного на борту не произошло. Была нештатка, парни с ней справились. Проблемы-то не у них, а у нас… По легенде мы и телеметрию принимать не должны. Ребятишки обязаны рассчитывать только на себя. Эксперимент приобрел элементы первозданной чистоты.

* * *

Эля перестала понимать, когда за окном день, когда ночь. Еще ни разу в жизни она не работала так напряженно. Как в последний день перед экзаменом. Только день этот растянулся на недели. Она погрузилась в работу как в омут, чтоб отмыться от пережитого унижения. Чтоб не вспоминать, как в слезах и соплях на коленях четыре раза упрашивала парней не губить проект, чтоб не думать, как относиться теперь к тем, кого раньше считала друзьями.

Вроде простая работа — следить за соблюдением сетевого графика. Торопить отстающих, обеспечивать обмен информацией между группами разработчиков, утрясать конфликты… Она никогда не представляла, что процесс разработки настолько сложен и многогранен. К счастью, Макс, Лэн и еще двое парней отлично в этом разбирались. Проект стремительно двигался вперед. Спиид уже отвез часть киберов и оборудование на безымянный астероид, они там начали разворачивать производство.

Железа в космосе много. Причем, не чистого, а с примесью никеля — самородная нержавеющая сталь. Переплавка, легирование, уплотнение — и готов основной конструктивный материал. Упрочнение углеродным волокном — и, кажется, имеем материал, который выдержит все на свете! Но углеродное волокно боится нагрева. У волокна и стали разные коэффициенты температурного расширения.

Все это мелочи, но их сотни. Есть на Земле общество энтузиастов космического лифта. Больше ста лет энтузиасты ни шатко, ни валко вели разработку проекта. «Мобилисты» повторили их путь за четыре дня. И пошли дальше. Трос с руку диаметром, пропитанный вязким незастывающим компаундом, защищенный серебристым, отражающим солнечную радиацию покрытием, должен был выпускаться установкой непрерывного цикла со скоростью тридцать метров в секунду. Длина установки превышала две сотни метров. Огромную энергию для ее работы решено было брать от спин-генераторов шлюпок. От них же мобилисты рассчитывали запитывать лебедки, регулирующие натяжение тросов. Генераторы и электроника — эти вещи слишком сложно было бы производить на месте. Но из ста пятидесяти шлюпок сто тридцать можно смело пожертвовать на нужды проекта.

Только Макс, Лэн и Эля держали в голове все детали проекта. Особенно требователен Макс был с Элей. По вечерам, когда все расходились, устраивал ей то ли экзамен, то ли допрос с пристрастием третьей степени. Давал бесчисленные вводные самых тяжелых ситуаций. Эля радовалась, если находила одно решение, но Макс требовал второе, третье, четвертое.

— Ну что ты как клещ вцепился? — негодовала девушка.

— Три источника, три составных части, — загадочно отозвался Макс. И замолчал…

— Три составных части и тридцать три запчасти! Начал — так продолжай.

— Солнце мое, знаешь ли ты источники информации? Это глубоко философский, где-то даже гносеологический вопрос.

— Где уж мне.

— Запиши алмазной иголкой в уголке глаза. Опыт! Слово мудреца! И озарение! А как это преломляется в нашем, до банальности конкретном случае?

— Как? — Эля на самом деле заинтересовалась. И Макс, конечно же, заметил.

— Ага! Глазки загорелись. Опыт — это справочники. По сопромату, строительным нормам и правилам, по типовым узлам и конструкциям. Они уже заложены в киберов. Слово мудреца — это то, что сейчас вбивают в головы киберов наши киберпрограммисты. Как из стандартных узлов собрать элементы космического лифта. Сейчас все кажется просто. При компьютерном моделировании все получается. Вроде, даже человек не нужен. Но на практике возникнут нештатки. А нештатки — они потому и нештатки, что никто раньше с ними не сталкивался. И тут выходишь ты — вся в белом — и выдаешь очередное озарение. Недаром имя Эльхен переводится с эльфийского как Советчица эльфов. Киберы рукоплещут в восторге всеми манипуляторами.

— Да ну тебя! — смутилась Эля, представив картину.

Каким-то образом Макс устроил так, что все знали, кто останется на Моби Дике. Ни на одном собрании этот список не утверждался, все просто ЗНАЛИ.

— … Но почему Джон? — допытывалась Эля.

— Вам якоря нужно крепить? Буровую Джоанна знает лучше геологов. Только она ее пилотировала.

— Лэн тоже справится.

— Джоанна еще киберпрограммист.

— Толик киберпрограммист.

— Толик мужик. А Лэну нужна подруга.

Эля хотела возразить, что это Джоанне нужен Лэн. Но прикусила язык. Видимо, Макс именно к этой реплике ее и подводил.

— А если Лэн не останется?

Лэн был против. Нет, не проекта, а против методов, которыми Макс собирался реализовать проект. Против обмана, имитации гибели корабля… Но Лэн никогда не шел против коллектива. А Макс никогда не давал повода Лэну высказать на людях вслух свою точку зрения. Всегда умело переводил разговор на детали.

— Лэн останется, — уверенно произнес Макс. — Лэн капитан. Капитан не крыса, с корабля не бежит.

— Остальные — что, крысы?

— Остальным приказано. Подневольные люди сраму не имут.

— Макс, ты циник до мозга костей!

— Угу. А еще я крестиком вышивать умею.

Эля хотела рассердиться, но вместо этого глупо хихикнула.

* * *

Спиид посадил шлюпку рядом с Холодным домом. Переключил фары на ближний свет, натянул куртку на голову и нырнул в снежную круговерть. Пока добежал до ярко освещенного фарами портала Холодного дома, ветер выдул все тепло из-под одежды.

Внутри Холодного дома биологи установили второй надувной павильон, поменьше. Назывался он Райский Садик. Почему? Да потому что в нем было тепло!

В Садике обосновался штаб «мобилистов», а Макс и вовсе поселился здесь. Сейчас он, не раздевшись, спал на надувной кровати. Спиид потряс его за плечо.

— Макс, разговор есть.

Тот открыл один глаз, перевернулся на спину. Трехнедельная небритость уже начала оформляться в колючую, неопрятную бородку.

— А-а, это ты… Давно жду.

— Или ты перестанешь увиваться вокруг Эльхен…

— Или?

— Или разговор будет!

— Ну да… Ты с самой Эльхен для начала говорил?

— Это мужской разговор.

Макс потер ладонями щеки, моргая нашарил ботинок. Но раздумал надевать, поднялся и, подгибая пальцы, побрел по холодному как лед полу в угол павильона. Снял с водяного бака крышку и сунул голову в воду. На секунду вынырнул.

— Там, под столом, в рюкзаке… Достань… — и снова нырнул головой в бак.

Спиид сходил за рюкзаком. В нем не было ничего, кроме двух пар боксерских перчаток. Макс вынырнул, наконец, из бака и отряхнулся как собака.

— Так с чего начнем? С этого, — кивнул на перчатки, — или с разговора.

— На твой выбор, — хмуро бросил Спиид. Предусмотрительный Макс опять обошел его на два корпуса.

— Тогда — с разговора. Эля хочет развернуть планету. А ты хочешь на ней жениться, так?

— Так.

— Разверни планету.

— Не понял…

Макс вздохнул, сел на стол и опять потер ладонями мокрые щеки.

— На два-три года на Моби Дике останутся пять-шесть человек. Ты двумя руками против того, чтоб я и Эля были рядом. Это только в геометрии треугольник — фигура устойчивая, так?

— Так.

Теперь подумай, от кого из нас двоих на корабле больше пользы?

— Если ты за капитана…

— Капитан — Лэн! — отрубил Макс.

— Тогда от меня. Я пилот.

— Вот именно. На корабле больше пользы от тебя. А на Земле?

— Что — на Земле?

— Думаешь, гибель такого корабля, как Моби Дик, пройдет незаметно?

— Нет, конечно. А при чем здесь ты?

— Если я буду на Земле, смогу тормознуть нежелательный процесс.

— Как?

— Словом. Как же еще? Хотел бы в единое слово я слить свою боль и печаль. И бросить то слово на ветер, чтоб ветер унес его в даль!…

— Макс, я не понял, ты хочешь вернуться на Землю?

— Мало ли чего я хочу? Я должен быть там, где от меня больше пользы.

— Но если ты возвращаешься на Землю, нам…

— Незачем друг другу морды бить, так?

— Так…

— Нет, не так! — Макс вскочил, за грудки притянул к себе Спиида. — Сначала ты поклянешься мне, что ради Эли, ради ее проекта на все пойдешь. А о том, что я возвращаюсь на Землю, кроме меня, тебя и Эли никто знать не должен, понял?! И ты поможешь мне организовать все так, будто я чисто случайно не смог на Моби Дике остаться. Ты все понял? Клянись, что ради Эли на все пойдешь! Или проваливай на все четыре стороны! Без тебя справимся!

* * *

Срок истекал. Приближался день, назначенный на Земле днем отлета. Имитировать катастрофу корабля решили за два дня до этой даты. Долго-долго космачи выбирали, чем пожертвовать для создания видимости обломков. Спорили, какой уровень радиации должен от них исходить, насколько обгорелыми они должны выглядеть. Решено было сбросить над островом из стратосферы сиденья, извлеченные из шлюпок еще в начале рейса, сантехнику из люкс-номеров, столы с рулеткой из обоих казино, а также наименее ценные из стройматериалов, предназначенных для перестройки корабля. Киберы сварили конструкцию, тут же окрещенную жертвенником. В нее загрузили все барахло, обреченное на закланье, Спиид подцепил жертвенник на внешнюю подвеску и выполнил хитрый маневр. Набрал хорошую скорость, нырнул в гипер, вынырнул на секунду в непосредственной близости от звезды, сбросил жертвенник и опять ушел в гипер. За неделю жертвенник должен был пропитаться радиацией и своим ходом выйти из горячей зоны. А сам Томми взял шлюпку, десяток кресел и начал тренироваться в бомбометании. Целью было подобрать режим входа в атмосферу, при котором от кресел до земли долетели бы обгорелые, но опознаваемые обломки. При этом желательно было, чтоб эти обломки упали на остров, а не в океан.

* * *

Парни опять спорили на повышенных тонах. Эля больше не пыталась их утихомирить. Скинула тяжелые ботинки, забралась в кресло с ногами, чтоб подальше от ледяного пола и слушала.

— … Обломки излучают, а вокруг никакой радиации? Так не бывает!

— Что нам — атомную бомбу взорвать?

— Бомба не годится, мальчики, — вмешалась Тамара. — Другие параметры взрыва, другой изотопный состав продуктов распада. Сразу увидят, что туфта.

— Да и бомбы у нас нету…

— Что же делать?

— Как — что? Если нужны следы взрыва спин-генератора, нужно взорвать спин-генератор!

— Ты, Тамарка, даешь! На Моби Дике их всего два! Ходовых, в смысле.

— Их демонтировать — месяц надо! А у нас полторы недели.

— Мальчики, ша! Я хоть слово сказала о Моби Дике? Взорвите шлюпку.

Парни призадумались.

— Это СПАСАТЕЛЬНАЯ шлюпка, — веско заметил Лэн. — Все в ней сделано так, чтоб ее НЕЛЬЗЯ было сломать. А раскочегарить спин-генератор шлюпки на субатомный взрыв… Нереально!

— Почему? — тут же вмешался Макс.

— Это же спин-генератор! Если не отводить энергию, он сам собой затухнет. А энергию мы не сможем отводить, если электроника управления от перегрева сдохнет. — Лэн схватил лист бумаги, торопливо набросал схему. — Здесь горячая зона, а здесь и здесь — модуляторы. Рядом — контроллеры модуляторов. От нагрева контроллеры летят, модуляторы гаснут, генератор выходит на холостой ход и тоже гаснет. Финиш!

— Оттаскиваем контроллеры в дальний конец шлюпки, — предложил Степан.

— Тогда летят модуляторы… После трехсот по Цельсию пропадает сверхпроводимость — и ку-ку.

— Охлаждаем. Жидким азотом! Вот!

Все призадумались.

— Мало, — отмел Спиид. — Получим субкритический уровень и тепловой взрыв. От нейтронного потока опять же электроника сдохнет… Ну да, в лучшем случае будет тепловой взрывчик. Опять же, куда энергию отводить?

— От радиации электронику можно защитить. Ей и надо-то секунду продержаться, — высказался кто-то.

— А если все сразу? — предложил Макс. — Электронику выносим в пилотскую кабину и заливаем всю кабину парафином. Модуляторы в нужный момент охлаждаем жидким азотом. И пускаем на них всю вырабатываемую энергию!

— Закоротить выход на вход… — задумался Лэн. — Там на входе синусоида, а мы ловим момент и — возрастающую экспоненту. Положительная обратная связь… А ведь жахнет!

— Еще как жахнет! Ломать не делать!

— Не так уж и сильно, — возразил Спиид. — Горячая зона всего-то десять литров. Но если высоту взрыва над островом правильно рассчитать, будет похоже.

— Надо взорвать две шлюпки, — внес поправку Степан. — одну над островом, а вторую на высоте двести километров. Чтоб пояс радиации возник. Иначе не та картина будет.

— Степа, ты голова! Только не двести, а сто!

Возбужденные ребята гурьбой повалили к выходу. За столом остался один Макс.

— Тебе опять удалось, — задумчиво произнесла Эля.

— Это только присказка, — невнятно пробормотал Максим.

— Ты не передумал — насчет возвращения на Землю.

— Нет, Солнце мое. Я возвращаюсь.

— А ребятам что скажешь?

— Не бери в голову. Выкручусь.

— Макс… — Эля обхватила колени руками.

— У? — Максим уже грыз очередной карандаш и с головой ушел в бумаги. В день он сгрызал по карандашу, выплевывая кусочки грифеля на пол.

— Макс, я о тех, кто останется. Я, Лэн, Томми, Джоанна… Ведь только я хочу остаться. Остальные не хотят. Это ты их вынудил. А те, кто хочет остаться, наоборот улетают.

— Все правильно, Эльхен. Так и должно быть. Энтузиазм для дела вреден… — Макс осмотрел обгрызенный карандаш и вновь сунул его в рот. — Энтузазисты здесь не нужны. Нужны работяги. Энтузазизм скоро пройдет, наступит черное похмелье, — он выплюнул на пол кусочек грифеля. — Человек из сторонника проекта станет неуверенным в себе неврастеником. Ты хочешь остаться на два года в компании трех неврастеников?

— А так?

— А так они знают, на что идут. Жертвы абстрактного гуманизма. Никаких иллюзий. Все — отличные специалисты.

— И я?

— Ты — генератор идей. Твое дело — родить идею, они ее реализуют.

— Какой я генератор?…

— Ну… Какой есть. Будь у нас времени побольше, я бы тебя с ТРИЗом ознакомил. ТРИЗ — это теория решения изобретательских задач. Не панацея, но помогает. Выбери время — почитай. А пока — придется тебе самой идеи рожать. Рожать — это вообще женское дело.

— Во-во. Напомнил. Два парня и две девушки на два года в железной коробке. Только родов в космосе нам и не хватало…

— А что? Лэн и Джоанна — готовая семейная пара. Пока на Землю не вернутся, союз их будет прочным и нерушимым.

— А потом?

— Потом — не знаю… А что касается Спиида, уровень его иллюзий зависит только от тебя. Постарайся продержать его на расстоянии вытянутой руки как можно дольше. Только не переборщи. Если он положит глаз на Джоанну, вам всем будет о-очень плохо… В этом случае лучше всего подойдет групповой брак. А инициативу придется проявить тебе.

— Макс, ты урррод!

— Я это знаю.

— Я тебе не племенная кобыла!

Макс оторвался от бумаг и поднял голову.

— Эля, я просто хочу, чтоб у тебя в голове сложилась ясная картина происходящего. Помнишь, я обещал тебе запустить проект?

— Ну?

— Почему-то мне хочется, чтоб он удачно завершился, и все вернулись домой. Ты не против?

— Прости. Но ты все равно урод!

Макс вздохнул и вернулся к своим бумагам.

— Макс…

— У?

— Ты как филин: "у" да "у"!

Максим отложил карандаш, подпер подбородок рукой и уставился ей в глаза.

— Что тебе, Солнце мое?

— Максик, сейчас весь проект на тебе держится. Не спорь!

— Не буду.

— Зачем ты за это взялся?

— Ты попросила…

— Ну хватит издеваться, а? Ты месяц не мылся, не брился, работаешь как проклятый. Все из-за того, что я попросила?

— Не спеши, Эль, не вали все в одну кучу. Ты просила?

— Просила.

— Я сказал: «Помогу». Так что тебе еще надо?

— Но ты преследуешь какие-то свои цели.

— У каждого человека ВСЕГДА есть свои цели. И их ВСЕГДА очень много. Да, я преследую какие-то свои цели. Ну и что?

— Я хочу знать, когда тебе можно верить, а когда нельзя!

— Эльхен, я тебя хоть раз обманул? С первого дня четко обозначил границы: до этого места идем под ручку, дальше я отваливаю в сторону.

— Макс, ты друг или попутчик?

Юноша задумался минуты на две.

— Что, я такой сложный вопрос задала?

— Вопрос простой, — вздохнул Макс. — Ответ сложный… Я попутчик. Идет?

— Если б ты не сказал: «идет», прошло бы. А так ты ничего не сказал. Торгуешься, а мне знать надо.

— Эля, скоро меня здесь не будет! Забудь обо мне и делай дело. Считай меня попутчиком, тогда не разочаруешься, если я в твои эталоны дружбы не вписываюсь. Угу?

— Филин!

ЧАСТЬ 2

Споем, летя в огонь заката,

О том, каким был мир когда-то,

Еще до Солнца и Луны -

Мир звезд, воды и тишины,

Не знавший про огонь заката.

Прощание было шумным и бурным. Эле едва ребра не переломали. Кое-кто сделал последнюю попытку записаться в экипаж, но Макс был неумолим. В каждом лагере оставили всего по две шлюпки, но зато возвели еще один Холодный дом.

Лэн в последний раз инструктировал Степана:

— По легенде мы летим с Южного материка на Северный сворачивать лагеря. После «взрыва» мы не приходим вовремя на Северный, и там начинают беспокоиться. Два часа спустя ты на шлюпке вылетаешь с Южного, повторяешь наш маршрут, обнаруживаешь радиоактивное облако и поднимаешь шухер во всех лагерях. Час на переговоры — и вы даете SOS.

— Лэн, мы все это десять раз обговорили. Все будет тип-топ. И шум в эфире, и паника. Черные ящики запишут все как надо!

Эля поднялась на борт Моби Дика последней. Немного робея, прошла в рубку. Спиид уже сидел в своем любимом кресле первого пилота. Лэн сел в кресло второго. Из пяти кресел в рубке осталось свободным только место капитана. Джоанна и Макс постеснялись его занять.

— Всем пристегнуться, — скомандовал Спиид. Эле ничего не осталось, как сесть в капитанское кресло. Спиид включил на секунду внешний ревун, обернулся и подмигнул ей.

На экране панорамного обзора парни и девушки замахали руками, пятясь отступая от туши корабля. Степан стрельнул глазами вправо, влево и жестом просигналил «подъем». Спиид удовлетворенно кивнул, приподнял машину на полтора десятка метров и завис. Степан окинул взглядом днище и повторил жест. На этот раз Спиид плавно, но решительно повел на себя все четыре сектора антигравов, доведя перегрузку до трехкратной. Земля стремительно провалилась вниз. «Как желудок, — подумала Эля. — Не надо было плотно кушать».

Набрав тысячу метров, Спиид подключил горизонтальную тягу и красивым разворотом лег на нужный курс.

— Шасси.

Лэн зашарил глазами по пульту.

— Левее, — подсказал Спиид. — Еще левее.

Лэн, наконец, щелкнул нужным тумблером.

— Есть убрать шасси, — квитировал он. — Шасси убрано.

Корабль стремительно набирал высоту. Небо на экране из голубого сделалось синим, потом темно-синим с фиолетовым оттенком и почернело. Перегрузка не отпускала. Наоборот, Спиид поднял ее до четырех "g".

— Томми, мы когда в гипер уйдем?

— Когда нужный вектор скорости наберем, — отозвался Спиид. Взглянул на график. — Это будет приблизительно в пятнадцати мегаметрах от планеты.

Теперь Эля знала, на какой прибор смотреть. Цифры на нем менялись до отвращения медленно.

— Томми, сколько это по времени?

— Двадцать минут с копейками с момента отрыва. Расслабься и думай о приятном.

— Еще смеется! Лэн, ты слышал? Совсем распустил команду.

— Ты права, Эльхен. Рано нам расслабляться. Сосредоточься и возьми в уме тройной интеграл.

Джоанна хихикнула.

Хорошо им, космачам, — обиделась Эльвира. — Что им двадцать минут на четырех "g". Их часами на центрифуге крутят.

— Максик, хоть ты заступись за бедную девушку…

— Я разве в капитанском кресле сижу? Ну ладно, не бери интеграл. Брось бяку.

В такой перепалке минуты летели гораздо быстрее. Спиид сбросил перегрузку до единицы, посовещался с Фафиком и убрал вообще. Эльвира всплыла над креслом. Но Спиид протянул руку и включил искусственную тяжесть. Эля с полуметра плюхнулась на край сиденья. Все обернулись.

— Полетать не дадут, — пожаловалась Эльвира, ни к кому конкретно не обращаясь. Оказывается, из-за спешки она забыла пристегнуться.

— Уходим в гипер, — сообщил Спиид. Панорамный экран посерел.

— Убавь тяжесть до лунной, — попросила Джоанна. — Эти перегрузки столько сил отнимают.

Лэн склонился над пультом и передвинул регулятор.

— Особенно не расслабляйтесь. Через три минуты выходим из гипера, — предупредил Спиид. Эля поскорее пристегнулась и подтянула ремни.

Экран вновь почернел.

— Звездочки! — радостно прокомментировала Джоанна.

— Кто засек жертвенник?

— Пол мегаметра, 340, 122!

— Спасибо, Джон, — Спиид уже лихо разворачивал корабль. Край огромного солнца неторопливо выплыл на панорамный экран, прошел две трети, прежде чем остановился. Лэн убавил яркость, солнце покраснело. Бескрайнее, неторопливо кипящее огненное море, до самого горизонта… Жуть!

Джоанна на своем месте раздвинула створки пульта, всунула кисти рук в сенсоперчатки системы управления внешними манипуляторами. Корабль опять нырнул в гипер, буквально на несколько секунд.

— Начинаю сближение, — комментировал Спиид. — Черт! Он вращается!

— Ничего, сетью поймаю, — Джоанна что-то быстро переключала на своем пульте. — Зараза! Сачок маловат будет! Томми, у меня рук не хватает. Я его манипуляторами растяну, а ты плавно наезжай.

— Понял. Работаем!

— Не так быстро. Пусть ухом зацепит… Порвал, гад! Все! Попался!!!

— Кто порвал? — спросила Эля. Экранов ребят ей было не видно, а как вывести картинку на капитанский, она не знала.

— Жертвенник порвал сетку для спасения утопающих, — пояснила Джоанна. Но я его поймала!

— Уходим в гипер, — прервал Спиид. Панорамный экран вновь посерел.

— Томми, а почему экран серый? — поинтересовалась Эля. — В гипере на самом деле все серое?

— Не сейчас, Эльхен!

Экран почернел, и тут же начались знакопеременные перегрузки. Спиид лихо разворачивал корабль. А сразу за разворотом навалилась двукратная перегрузка.

— Эля, ты что спрашивала?

— Почему экраны серые? И долго перегрузка будет?

— Перегрузка — тридцать пять минут. Можно — двадцать, но на четырех "g". А серые экраны — это просто условный цвет. Чтоб с черным космосом не путать. В гипере фотоны не распространяются, так что о цветах говорить бессмысленно.

— Не надо нам четырех "g", — подала голос Джоанна.

— Джон, а знаешь, что с твоей сеткой произошло?

— Порвалась.

— Расплавилась! Пока мы там были, обшивка до двухсот пятидесяти нагрелась.

— Это много? — впервые за полет заинтересовался Макс.

— Это чешуя. При посадке в атмосферу до восьмисот доходит. Но мы там меньше пяти минут кантовались.

Полчаса при двух "g" показались Эле намного короче, чем двадцать минут при четырех.

— Внимание! Идем на Макбет! — объявил Спиид. Перегрузка тут же исчезла, экран посерел. Корабль ушел в гипер. — Джон, приготовься. Сбросишь по моей команде. Ребята, держитесь крепче, деликатничать не буду!

И на самом деле, как только Моби Дик вынырнул, Спиид обежал глазами приборы и лихо взялся за маневрирование. Отрицательная пятикратная перегрузка чуть не вырвала Элю из ремней. За спиной грохнули, закрываясь, гермопереборки. Перегрузка сменилась на положительную.

— Лэн, график скорости, — выкрикнул Спиид.

— Лишних две пятьдесят, мы в коридоре.

Корабль начал тормозить. Перегрузка вновь рвала Элю из кресла.

— Две. Одна восемьсот. Одна шестьсот. Одна четыреста, — периодически сообщал Лэн.

— Черт! — выругался Спиид, и перегрузка еще возросла. Ремни больно впились в тело.

— На границе коридора. Одна. Восемьсот. Шестьсот. По центру коридора. Четыреста. Триста. Двести…

Перегрузка упала.

— Джон, приготовься!

— Сто пятьдесят… Выше возьми! Идем ниже оси коридора.

— Все верно, Лэн! Там сильный южный ветер!

— Пятьдесят. Двадцать. НОЛЬ!

— Джон, приготовься… Пошел!!!

— Вот и ладушки! — весело отозвалась Джоанна.

— Убери манипуляторы!

— Уже убрала!

— У-у-умница!

Вновь навалилась перегрузка. Спиид переключил управление на автопилот, а Лэн вывел на обзорный экран картинку с радара. Все жадно впились в нее глазами.

— Вошел в плотные слои атмосферы, — комментировал Лэн. — разделился надвое… Рассыпался!!!

— Чуть позднее, чем надо, рассыпался…

— Насколько?

— На двадцать километров.

— Ничего, кучней лягут! Фафик, дай прогноз по жертвеннику!

— От двадцати до тридцати пяти процентов обломков жертвенника упадут на территорию острова, — тут же отозвался кибермозг.

— Дьявол! Многовато будет. Мы рассчитывали на пять.

— Ничего. Много — не мало. Их еще найти надо.

— Радиометром? Запросто!

— Скорректируйте высоту взрыва шлюпки, — подал голос Макс.

— А это мысль, — согласился Лэн. И застучал по клавишам, вводя поправки в программу автопилота шлюпки.

Спиид тем временем уводил корабль от острова.

— Готов? — спросил он Лэна.

— Готов.

Спиид включил связь и обменялся парой условных фраз со Степаном.

— Отсчет пошел, — сообщил он Лэну.

— Выпускаем первую шлюпку.

— Шлюпка за бортом!

— Сваливаем!!!

Вновь навалилась перегрузка. Спиид не деликатничал. Ушел в гипер на высоте 150 километров.

— Извозчик! — обругала его Джоанна. — Тебе не людей возить, а…

— Картошку! — подсказал Макс.

— Почему картошку?

— Русская поговорка. Как раз на этот случай.

— Серьезно? — изумилась Джоанна.

— Серьезней некуда, — подтвердила Эля. — «И какой же русский не любит быстрой езды?» Конец цитаты. Это когда ты за рулем. А пассажиры быстрой езды не любят. Водителю хорошо, а пассажирам синяки да шишки. Вот и сленг соответствующий выработался.

— Это не сленг. Это араго. Тайный язык, — не согласился Лэн. Джон, если ты увидишь на заднем стекле мобиля картинку «чайник в треугольнике», о чем подумаешь?

— Передвижная закусочная?

— У вас — закусочная. А у русских — начинающий псих за рулем. За себя не отвечает, держись от него подальше!

— Точно тайный язык, — согласилась девушка.

Моби Дик вынырнул в обычное пространство в трехстах тысячах километров от планеты. Лэн вывел на экран картинку с бортового телескопа.

— Вот наш остров, — указал курсором Спиид. И в эту секунду над островом вспыхнула искорка.

— По-орядок! Лэн, вторую шлюпку!

— Шлюпка за бортом!… Ушла в гипер!…

Через десять долгих секунд рядом с первой искоркой расцвела вторая.

Теперь и нам пора, — прокомментировал Спиид. — Идем в пояс астероидов.

— Не спеши, — остановил Лэн. — Уровняй скорости здесь, а не там. А то получишь булыжник в борт на двадцати километрах в секунду.

— Есть уровнять скорости, кэп! — радостно согласился Спиид.

И вновь навалилась перегрузка…

* * *

— Сидишь?! Развлекаешься?! — Глеб ворвался в диспетчерскую ураганом.

— В чем дело? — Кон обежал глазами экраны, снял ноги со стола и отложил журнал.

— Парни SOS дали! Вот в чем дело!!! Нету больше Моби Дика!!!

— Как — нету?!

— Взорвался! Вот как! Радиоактивное облако от него осталось!

— Не может быть! Вот же он. Маневрирует в поясе астероидов.

— Включи эфир, идиот!

Кон надел наушники, минуту слушал, все больше бледнея и лихорадочно шаря глазами по экранам.

— Вызывай начальство! Срочно! Самое высокое, какое сможешь.

— Это тебя начальство сейчас вызовет.

— Глеб, ты не понял! Они угнали корабль! Но об этом нельзя трепаться в прямом эфире. Они сейчас прячут корабль в поясе астероидов.

— Ты что, с ума сошел?

— Я — нет. А они? Видишь — телеметрия продолжает идти с корабля. Парни о ней не знали — и не отключили. А что знали — отключили начисто!

— Ты уверен, что Моби Дик цел?

— Сам смотри!

— А взрыв?

— Кто тебе сказал, что был взрыв? Они? Верь им больше! Не было там никакого взрыва, понял? А вот что будет, когда спасатели придут?… У них же полторы сотни шлюпок. Если их вооружить… Или просто на таран пустить!

— Надо остановить спасателей!

— Первая разумная мысль.

Раздался звонок. Кон вывел окно видеосвязи на большой экран — и вытянулся в струнку перед камерой.

— Что у вас произошло, мальчики?

— Товарищ адмирал! Будет лучше, если вы немедленно прибудете на Старое поле.

— А почему не вы ко мне?

— Потеря времени, товарищ адмирал. Потом вы все равно прибудете сюда.

— Даже так? В двух словах: Что у вас произошло?

— Не могу сказать. Этот канал не защищен. Товарищ адмирал, задержите старт спасателей и… — Константин замялся.

— Понял, сынок. Через сорок минут буду у вас. — Экран погас.

— Нет, ты видел? Есть наверху настоящие люди, — восхищенно выдохнул Константин.

— А то ж!

— Глеб, готовь наглядную агитацию. По дням — когда и куда мотался по системе Моби Дик. Сейчас к нам толпа явится, им надо будет все на пальцах объяснять.

— Я понял, Кон.

Через двадцать минут:

— Кон, ты слышал? На стратегическом военном флоте отзывают офицеров из отпусков. Ты перестарался, запугивая старика. Он наверняка подумал, что на ребят Чужие напали.

— Глеб!!! Ребята УГНАЛИ звездолет. Скажи, ЗАЧЕМ угонять звездолет?

— Не знаю.

— И я не знаю. У тебя схема перемещений готова?

— Суммарную дать, или в режиме мультипликации?

— Мультик. Только комментируй.

Глеб высветил на большом экране схему системы.

— Первые дни. Моби Дик мотается по системе, развозит шлюпки геологов. Иными словами, работает буксиром. Никто никогда не использовал в качестве буксира базовый корабль. Слишком дорого. Но ребят это не волновало, их волновал только объем полученной информации. И прием себя оправдал. За два дня они сняли столько информации, сколько комплексная экспедиция за две с половиной недели.

— Слава героям!

— Не перебивай. Следующий месяц все шло спокойно. Корабль не отходит от планеты. Висит на полярной орбите, периодически садится то на Южный, то на Северный материки. В конце месяца происходит то самое достопамятное собрание.

— После которого ребята словно воды в рот набрали.

— Да. Когда Максим Карельский начал камеры отключать. Две недели было все спокойно, потом они перезагрузили Фафика.

— И мы ослепли и оглохли…

— А корабль заметался по всей системе. Первый визит — сюда.

— Что по этим координатам?

— Пустяк. Десяток миллионов тонн железа и никеля. Потом — сюда.

— А там?

— Марганец. Свинец, алюминий, тяжелые металлы, много всякого. Но марганец — самое ценное, что есть на этом астероиде. Потом — сюда. Вода, углекислота, но воды больше. Затем — сюда. Графит. И — назад, на планету. Снова месяц спокойствия. Затем абсолютно непонятный прыжок к самой звезде. И вновь тишина — вплоть до сегодняшнего дня. Вновь непонятный прыжок к звезде.

— Серия прыжков!

— Да. Два туда, один оттуда.

— И маневрирование.

— Ну и что?

— Они что-то подобрали в космосе. А потом сбросили это что-то на планету. Я сейчас совмещу координаты маневров и географию.

— Я уже совместил. Там остров. И в сигнале SOS указана точка рядом с этим островом.

— Вот засранцы! Спасатели нашли бы вместо острова радиоактивную пустыню. И всему бы поверили.

— Ты же говорил, не было взрыва.

— Теперь говорю, был!

— Ну и напоследок — корабль вновь ушел в пояс астероидов. На этот раз — во второй пояс. По этим координатам располагается никому не интересный каменный астероид неправильной формы. Здесь корабль тонко маневрировал. Видимо, парни посадили и замаскировали его. А к нам гости… Много…

— Ну ты понял, что они задумали?

— Не понял. В смысле, что задумали — не понял. Но они хотят развернуть промышленность. Иди, встречай гостей.

Константин вышел на балкон диспетчерской башни. Девять катеров строем «ромб» заходили на посадку.

— Красиво идут, прокомментировал Глеб.

— Я им маяки включил. Автопилоты ведут.

— Все равно красиво. Сколько же там народа?

— Сейчас узнаем.

Как только посадочные лыжи коснулись грунта, откинулись аппарели грузовых люков, из катеров выкатили бронемобили и, набирая скорость, понеслись к башне.

— Человек тридцать будет, — прикинул Константин. Я иду вниз, встречать, а ты с ходу начинай доклад. Не позволяй им перехватить инициативу, иначе нас с говном съедят.

В лифт помещалось за раз пять человек, или три генерала. Когда Кон поднялся с последней партией, Глеб заканчивал знакомить слушателей с тактико-техническими данными Моби Дика. Вкратце описал цели и задачи эксперимента. В углу молоденький лейтенант-связист разворачивал мобильный комплекс связи.

— А теперь — самое главное, — произнес Глеб, заметив Константина. Сегодня был получен сигнал SOS, в котором сообщалось о гибели Моби Дика. Эта информация не соответствует действительности. На корабле установлена следящая аппаратура для наблюдения за ходом эксперимента. Часть аппаратуры курсанты обнаружили и отключили. Но не всю. Мы по-прежнему получаем телеметрическую информацию с борта Моби Дика. В настоящее время корабль в исправном состоянии спрятан в поясе астероидов. А точнее — на небесном теле 312.553 по каталогу, составленному комплексной экспедицией, или 312.405 по каталогу, составленному курсантами. Повторяю, корабль полностью исправен. Вопросы есть?

* * *

Сказать, что Вадим Рогов был зол — значит, ничего не сказать. Он был взбешен. Все планы летели к чертовой матери. Времени в обрез, а теперь и вовсе придется платить неустойку за превышение срока аренды яхты. Это автоматом ставило крест на экспедиции следующим летом…

Торопливо натянув скафандр, набросив на плечо лямку герморюкзака, Вадим отшлюзовался и лунной рысцой направился к палаточному лагерю.

— Вадик, что-то случилось? — встревожилась Маша.

— Пацаны SOS дали. Мы ближе всех, — не стал скрывать Рогов. — Я лечу туда, а вы ждете на планете. Воды, воздуха у вас хватит, а продуктов оставлю по минимуму. Их там семьдесят человек, оголодать могут.

— Что за посудина? — поинтересовался Тимур.

— Была посудина. Моби Дик. Говорят, разнесло в пыль.

Маша ахнула и зажала рот рукой. Тимур тихо выругался.

— Не все так страшно. Это был учебный рейс. Пропали только пять человек. Остальные то ли на поверхность высадились, то ли на шлюпках успели спастись. Вот вам продукты, постарайтесь растянуть на три недели. Мало ли что… — Вадим сбросил рюкзак. — Расскажете остальным сами, а я вылетаю немедленно.

— Ты сказал, их там семьдесят?

— Да.

— СЖО яхты потянет десятерых. Ну, на пределе, пятнадцать.

— А есть варианты? — Рогов пожал Тимуру руку, поцеловал Машу и вышел в тамбур.

* * *

Спиид посадил корабль на дно глубокой расщелины. Звездное небо отсюда виднелось узкой полоской. А сила тяжести составляла доли процента от земной. Местное солнце света практически не давало, и лишь ненамного отличалось от прочих звезд.

Сразу после посадки Спиид с Лэном перевели корабль в режим радиомолчания — отключили практически все системы, перевели генераторы на минимальную мощность. Уменьшили гравитацию на главной палубе до лунной, а на остальных и вовсе отключили. Даже свет притушили. Сутки продержали в таком режиме, чтоб обшивка остыла, после чего Спиид на шлюпке облетел астероид, замеряя уровень излучения в различных диапазонах электромагнитных волн.

— Ну как? — встретила его Эля.

— Есть надежда.

— Какая?

— Что близко никто не подлетит… Иначе найдут. Тепло…

На следующий день Лэн со Спиидом вылетели на двух шлюпках и двигателями шлюпок растопили вкрапление льда и замерзших газов на другой стороне астероида. На какое-то время астероид закрыло облако медленно оседающих кристалликов льда. Корабль припорошило тонким слоем ледяной пыли. У астероида на время появилось жалкое подобие атмосферы. Но главное — облако рассеивало тепловое излучение.

— Намного лучше, — констатировал Лэн. Пусть думают, что астероид с куском льда столкнулся.

Макс не вылезал из рубки Моби Дика. С утра до вечера прослушивал эфир. На третий день к нему присоединился Спиид. Комплекс связи 5-D супер, которым оснащались суда космофлота, хоть и чувствительный, но направленного действия. Поэтому ловит далеко не все, а только половину диалога корабль-Земля. Или только Землю, или только корабль — в зависимости от того, как по отношению к Моби Дику располагались корабль и Солнечная система.

Эля заглянула к парням вечером. Ребята спорили над картой звездного неба.

— … Будет здесь раньше всех, — утверждал Спиид. — Ты Рогова не знаешь. Он ближе всех, значит, пойдет к нам.

— Но в его посудину и половина курсантов не поместится. У него свои-то по очереди спят.

Спиид задумался.

Своих Рогов высадит! — уверенно произнес он через минуту. — Пойдет налегке.

— А смысл?

— Какой, к черту, смысл, если мы SOS дали?

— Четыре дня… — подвел итог Макс. — Завтра мне…

— Кто такой Рогов? — поинтересовалась Эля.

Парни вздрогнули и обернулись.

— Легендарная личность, — сообщил Спиид. — Святой мученик. Звездный археолог. Ищет следы иноземных цивилизаций.

— А почему мученик?

— Он двадцать лет ищет — и ничего не нашел.

— Сейчас его экспедиция поблизости от нас работает, — уточнил Макс. Томми говорит, он здесь первым будет. Фафик! Проведи поиск информации по критерию «Экспедиции, в которых участвовал Вадим Рогов». Результаты поиска сбрось на мой компьютер.

— Задание понял, — отозвался кибермозг. — Выполнено.

— Тихо! — воскликнул Спиид и прислушался к голосам в наушниках. Потом переключил звук на большие динамики.

— Томми, что там?

— Земля приказала Рогову повернуть назад. Нашим спасением займется Космофлот.

— Военные? Им-то чего здесь надо?

* * *

— … У Рогова есть «6-D гипер»? — на всякий случай спросил Глеб.

— Нет, конечно. На гражданские суда этот передатчик еще не ставят. На линкорах — и то не на всех.

— Плохо. 5-D супер они услышат.

— Плохо, мальчики, но делать нечего. Передавайте открытым текстом, — принял решение адмирал. Лейтенант тут же защелкал тумблерами. Пальцы левой руки легли на шарик трекбола, на экране высветился фрагмент карты звездного неба с координатной сеткой и зелеными точками кораблей. Лейтенант сменил масштаб, и на экране осталась лишь одна точка. Вокруг нее возникла рамка прицела.

— Борт ноль шестьсот пятнадцать! Вызывает Земля-1. Вызывает Земля-1!

Ответ пришел почти мгновенно.

— Земля-1, я борт ноль шестьсот пятнадцать. На связи капитан Рогов. Иду на сигнал SOS. Чем обязан Космофлоту?

— Приветствую, Рогов. Можете возвращаться. На SOS идут четыре линкора.

— Земля-1, я буду там раньше вас на четыре дня.

— Рогов, это не рекомендация, а приказ. Возвращайтесь к своим делам.

— Говорит Рогов. Своим приказывайте, ясно! Я буду там раньше, и это главное!

Адмирал поморщился.

— Дай мне с ним поговорить, сынок.

Лейтенант тут же снял наушники и уступил свое кресло.

— Говорит адмирал. Вадим, это задание не для вас. Возвращайтесь. Четыре дня ничего не решат.

— Там пацаны, адмирал. Позаботьтесь лучше о моих. У них воздуха на месяц, а продуктов на две недели.

Адмирал снял фуражку, провел рукой по седым волосам.

— Вадим, сынок, дело не в том, кто будет там первым. Это дело не для твоей яхты. Чувствую, мне тебя не переубедить… Тогда вот тебе рекомендации: Будь крайне осторожен. Не забывай, что делается у тебя за спиной, и будь готов в любую секунду уйти в гипер. Ты меня понял, сынок, в любую секунду. И береги спину.

— В любую секунду — это значит, не входить в атмосферу…

— Именно так. Не входить в атмосферу и держать ушки на макушке.

— Вас понял. Спасибо, адмирал. Конец связи.

* * *

«Товарищ адмирал, я должен быть там. Я знаю корабль и каждого из курсантов.» Нет, не так. Надо — как о решенном вопросе: «Товарищ адмирал, на каком линкоре мне занять место?» — репетировал про себя Константин, спеша в гараж. Прыгнул за руль первого попавшегося уродца — самоходного парадного трапа — и на максимальной скорости, рискуя опрокинуть нелепую машину на поворотах, покатил к адмиральскому катеру.

Успел. Адмирал с удивлением покосился на парадный трап. Но, узнав водителя, все понял.

— Ждите меня на борту, — скомандовал свите. И подошел к вытянувшемуся по стойке «смирно» Константину. Подождал, пока последний из офицеров не поднялся на борт. Обошел трап, присел на ступеньку, покрытую ковровой дорожкой, похлопал ладонью рядом с собой.

— Садитесь, молодой человек.

— Товарищ адмирал…

— Знаю, знаю, вам надо на борт, вы в лицо знаете всех курсантов и лично завинтили каждую вторую гайку на борту. Это хотите сказать?

— Так точно, — смутился Константин.

— Да перестаньте вы в служивого играть. Сядьте, у меня фуражка сваливается на вас глядя голову задирать.

Куратор присел.

— Скажите, Константин, (я вас правильно назвал?) вы всерьез думаете, что мальчики затеяли нечто ужасное? Терроризировать Землю, грабить колонии?

— Я не знаю, что и думать…

— Или я постарел, или мир очень сильно изменился, — задумчиво промолвил адмирал. — Но в годы моей молодости ребятишки играли в великих космопроходцев. «Прямо по курсу планета! Разбудить экипаж! Отключить анабиозные камеры! Шлюпки за борт!»

— Вы думаете?…

— Я вспоминаю молодость. Что бы я сделал, если б мне в голову пришла гениальнейшая идея, как найти инопланетян, и у меня все было — и корабль, и верные друзья, и единственный, неповторимый шанс в жизни!

— Так вы считаете…

— Ну, зачем так сразу: «Я считаю!» Я просто вспоминаю, каким много-много лет назад был желторотый курсант-первокурсник. А вы, Константин, мне скажете, можно ли там, — адмирал ткнул пальцем вверх, — изготовить мощный-премощный двигатель для движения в гипере из того, что есть у ребят? Не просто мощный, а самый-самый мощный в мире!

Константин надолго задумался.

— На Моби Дике стоят движки от танкера, — наконец, произнес он. — У них колоссальный, никогда не используемый запас мощности. Когда строили, легче было взять готовые, серийные, чем разрабатывать новые под несерийный корабль. Если срезать все лишнее, оставить только ходовую часть — корабль полегчает раз в пять-шесть. И, соответственно, во столько же увеличится его радиус действия. А если перекроить силовой каркас, корабль полегчает в пятнадцать-двадцать раз. Ребята смогут забраться очень далеко!

— Ну вот видите, — улыбнулся адмирал. — А вас я на борт не возьму!

— Почему? — по-детски обиженно и совсем не по уставу спросил Константин.

— Потому что вы — их прямое начальство. А над вами есть другое начальство. И вы должны будете разбираться с хулиганами на месте по всей административной строгости. Казнить и миловать. Потом казнить и миловать будет ваше начальство. Ребятишек пропустят через такую мясорубку — от них один фарш останется. А я — дядя со стороны. И надо мной начальства нету.

— То есть, вы их казнить не будете?

— Еще как буду! В пух и перья разнесу! Они меня на всю жизнь запомнят! Но я — не ваше ведомство, и на карьере это не отразится, — улыбнулся адмирал. — Я просто спасатель. И я не буду связан внутриведомственными обязательствами и интересами. А с вами, Константин, я буду держать прямой коннект, не беспокойтесь. Все конфиденциальные новости вы и Глеб узнаете первыми. Как ими распорядиться — решайте сами. Но, скажу по секрету, чем меньше знает начальство, тем легче жить.

— Товарищ адмирал, я все-таки не понимаю, зачем тогда целый флот посылать?

— О, сынок, на это множество причин. А вдруг я ошибаюсь, и молодые люди решили каперством заняться? Шучу, шучу. Но флот застоялся без дела. Флоту как воздух нужна блестяще проведенная операция. Чтоб последний чудак в сенате понял: Флот надежен! Флот эффективен! Флоту по плечу задачи любой сложности на любом удалении! Мы не зря тратим деньги налогоплательщиков.

— Я совсем запутался. Надо потратить миллионы, чтоб доказать, что они потрачены не зря…

— Да, мой мальчик. Любое дело можно сделать хорошо, плохо и по-армейски, — Адмирал поднялся. Константин тоже поднялся, машинально ответил на крепкое рукопожатие адмирала, проводил взглядом улетающие катера.

В чем-то адмирал был не прав с флотом. Но в чем? В глубокой задумчивости Константин отогнал самоходный трап в ангар. Поднялся на лифте.

— А если они в гипер уйдут?

— Кто? — удивился Глеб.

— Моби Дик. Я б на их месте на время в гипер ушел.

* * *

Рогов был строг, скуп на слова и осторожен до тошнотворной придирчивости. Поэтому за двадцать лет в его бедно оснащенных, а посему опасных экспедициях не погиб ни один человек.

«Нештатки» все же случались. И тогда появлялся на свет другой Рогов — тот самый, о котором ходили легенды по всему ближнему космосу — отчаянно смелый, всегда успевающий, способный выжать из машины такое, что не снилось даже ее конструкторам.

На самом деле Рогов оставался Роговым — по-прежнему, педантично осторожным и холодно-расчетливым. Он лишь сдвигал рамки допустимого риска. И великолепно знал технику. Не на уровне эксплуатационника, а на уровне разработчика. Знал, какой запас прочности и надежности заложен в каждый узел корабля. Знал, например, что если поднять температуру в активной зоне спин-генератора до шестисот пятидесяти — семисот градусов по кельвину, то можно увеличить мощность генератора на 15% Двигатели, с их тридцатипроцентным запасом надежности, выдержат. Не выдержит лишь система охлаждения генератора. Поэтому ее лучше отключить заранее и заменить внешней.

Вообще, выкачивать из генератора больше расчетной мощности — все равно, что пытаться намагнитить ферромагнетик после точки насыщения. Выход энергии возрастет на копейки, но выделение тепла увеличится стократно.

И сейчас Рогов, поручив управление автопилоту, кончал монтировать внешнюю систему охлаждения. А попросту — с помощью фомки и электродрели прикручивал толстой стальной проволокой к переборкам четыре ствола пожарных брандспойтов. Стволы смотрели точно на матово поблескивающий корпус активной зоны. Все пломбы со спин-генератора были сорваны, защитные кожухи сняты, а датчики герметичности корпуса отключены.

Придирчиво осмотрев дело рук своих, Вадим пустил воду. Подсунув фомку под один из стволов, крякнув, навалился всем телом. Переборка прогнулась, и струя ударила точно в торец цилиндра активной зоны.

— Вэри вэлл, ядрена вошь! — не обращая внимания на фонтаны брызг, Вадим проверил все еще раз и остался доволен: струи равномерно омывали генератор со всех сторон.

Отключил внутреннюю систему охлаждения и сосредоточился на датчиках телеметрии. Температура в активной зоне начала расти. Увеличилась на полсотни градусов, но на этом рост прекратился. Однако, слой воды на полу отсека поднялся до щиколоток. Рогов с местного пульта отключил отсек от контура циркуляции воздуха и перекрыл воздуховоды.

Когда воды в отсеке скопилось по колено, он с загадочной фразой: «Все помпы сосут» запустил насос для откачки воды из отсека. Еще утром этот насос стоял в трюме вторым номером между правым и левым баками с рабочим телом. Теперь же был неэстетично, но прочно и надежно приварен к станине генератора. Вадим открыл одни вентили, перекрыл другие, переведя баки и брандспойты на замкнутый цикл. Поднялся по трапу, задраил люк и прямо в коридоре скинул мокрую одежду. В рубку вошел в одних трусах.

— Теперь — работаем, — сообщил зачем-то автопилоту. Высветил на вспомогательном экране картинку из генераторного отсека. Ввел код аварийной ситуации и плавно поднял скорость яхты до предельно допустимой. Несколько минут выжидал, прислушиваясь и следя за телеметрией генератора. После чего так же плавно увеличил скорость до ста пятнадцати процентов предельно допустимой.

Рамка навигационного экрана окрасилась бордовым цветом. Получив код аварийной ситуации, автопилот не мог блокировать действия человека, но сообщал о нештатной ситуации на борту. На вспомогательном экране клубы пара скрыли генератор.

— Автопилот, на связь!

— Автопилот слушает.

— Прими новые пределы температурных зон безопасности рабочей зоны спин-генератора. Зеленая — 650 по Цельсию. Желтая — 670. Красная — 690. Черная — 720… Отставить! Черная — 705! При достижении черной зоны немедленно катапультировать генератор.

— Принято.

Рогов вышел из рубки, подобрал с пола одежду, развесил по ступенькам трапа. Через пару часов в яхте станет тепло. Через сутки — жарко. Температура в трюме и генераторном отсеке поднимется до девяноста пяти градусов цельсия. А генераторный отсек — он ведь в центре корпуса. Яхта превратится в сауну…

Шесть часов спустя яхта превратилась в русскую баню. Генераторный отсек оказался негерметичным. Жаркий влажный воздух заполнил помещения. Капли конденсата повисли на потолке.

Еще три часа спустя Рогов влез в легкий скафандр с автономной системой жизнеобеспечения. Сухой, прохладный, удивительно чистый воздух наполнил легкие. Вадим блаженствовал. Трое суток в скафандре — это вам не трое суток в русской бане. А все остальное — мелочи. Выигрыш во времени не меньше восьми часов — вот единственное, что имеет значение.

Стекло шлема запотело снаружи и покрылось крохотными капельками.

* * *

Когда Лэн пришел сменить вахтенного, Максим, сидя в капитанском кресле, грыз костяшки пальцев. Занимался этим сосредоточенно и самоуглубленно. А в перерывах ожесточенно чесал пятерней взъерошенные, давно не мытые волосы или клочковатую бородку.

— Макс, ты в зеркало давно последний раз смотрелся?

— В чем-то мы прокололись…

— Ты о чем?

Макс опять ожесточенно поскреб шевелюру и взглянул на Лэна безумными глазами.

— Они запретили Рогову садиться. Выслали сюда четыре линкора. Это не правильно, это не так должно быть! Я сутками думаю, все варианты обмозговал, не так это.

— Что — не так?

— Все не так! Я не понимаю, но все не так!!! — Макс вскочил и забегал по рубке. — Все висит на волоске, а я не знаю, почему. Ты знаешь?

— Давай соберем всех, организуем мозговой штурм.

Макс опять попытался засунуть кулак в рот. Ошалелыми глазами взглянул на Лэна.

— А что он даст? Ладно, давай соберем. Только быстрее, все надо делать быстро, очень быстро, время уходит!

Лэн встревожился не на шутку. Дал с пульта сигнал общего сбора.

— Макс, ты часом местную лихорадку не подхватил?

— При чем здесь лихорадка? А-а… Времени мало, надо принять решение, а я не понимаю, ничего не понимаю, теряю контроль.

В рубку ворвались Джоанна, Эльвира и Спиид.

— Садитесь, — с ходу начал Лэн. — Сложилась непредвиденная ситуация. Сейчас проведем мозговой штурм.

У Эльвиры засосало под ложечкой. Может, для космачей Лэн и был другом, но для нее в первую очередь — Капитаном Моби Дика. Именно так — с большой буквы. Это его уверенный голос звучал по трансляции во время перелета. Это он один был в белом парадном мундире на празднике Гипериона.

— Получив наш SOS, Земля послала на помощь целый флот, — продолжал Лэн. — Военный флот. Четыре линейных корабля-матки со всеми вспомогательными судами на борту. Более того, яхте Рогова запрещена посадка на поверхность планеты. Макс считает, что гибель Моби Дика не должна была вызвать такой паники. Какие будут идеи?

— Они нам не поверили, — выпалила Джоанна. — Были же на корабле следилки.

— Если б они следили, они бы знали, что Моби Дик жив, — возразил Макс. — Хватило бы одного приказа. Мол, ребята, кончайте дурью маяться, я все знаю. SOS будем считать учебной тревогой.

— Тогда у нас все в порядке, это заскок Космофлота.

— У Космофлота не бывает заскоков, — отрезал Спиид.

— А чем же вызвано это внимание к Моби Дику? — спросила Эля. — Макс, ты говорил, надо искать, откуда ноги растут. Наш полет — его что, военные заказали?

— Военные? Нет… К полету военные отношения не имеют. Насколько я знаю, военные сами хотели наложить лапу на Моби Дик… Толик говорил. И сейчас хотят, кстати.

— Может, в этом все дело?

— А почему Рогову садиться нельзя?

— А почему вообще в космос такие вливания? Толик говорил, за последние три года финансирование работ, связанных с дальним космосом, увеличилось в два раза. Нам вот полет организовали.

— Мы — из другой оперы. Нас готовят к контакту с иной цивилизацией, — возразил Макс.

— ЧУЖИКИ!!! — выдохнула Эля.

— Что?

— Военные испугались чужиков.

— Глупости, — возмутился Спиид. — Военные от тени шарахаться не будут.

— От тени не будут, — согласился Лэн. — А от чего будут?

— Ты хочешь сказать, что военные нашли чужиков?

— Почему обязательно военные? Военные у Земли сидят. А вот засекретить могли запросто.

— Дальнюю экспедицию не засекретишь!

— Саму — нет. А результаты засекретить можно запросто.

— Тогда и проверить можно. Все данные по экспедициям у Фафика в памяти, — Джоанна уже развернулась к пульту. — Фафик, дай на экран список дальних экспедиций за последние десять лет.

Экран заполнился колонками текста.

— Оставь те, программа полета которых была изменена во время полета.

Осталось около шестидесяти записей. Ребята разделили их между собой.

— А что искать? — поинтересовалась Эля.

— Сравнивай сроки и объем проделанной работы. А еще — сроки перелетов и расстояния. И все, что странным покажется…

— Ну как? — поинтересовался Лэн, закончив свою группу.

— Ничего, — отозвались почти все. Только Джоанна помедлила.

— Джон?

— У меня тоже ничего… Но сто пятьдесят третья комплексная должна была зайти сюда, на Макбет. А пошла на Цусиму. Это не так далеко, в пяти парсеках отсюда. Но там за год до них японцы были. Это как, считается?

— А что-нибудь подозрительное в полете было?

— Ничего. Изучили семь планет голубого ряда. Просто они должны были посетить Макбет, а пошли в другое место.

— Если бы они пошли на Макбет, в другое место пошли бы мы, — резонно возразил Спиид. А Лэн запросил с пульта отчеты по Цусиме. Минуту молчал, потом выругался. Это было так непохоже на всегда сдержанного капитана, что Эле опять стало страшно.

— Что ты нарыл? — тут же среагировал Макс.

— Сто пятьдесят третья никогда не была на Цусиме. Джон, ты гений.

— А где же она была?

— Не знаю. Но отчет по Цусиме липовый. В смысле, слово в слово передран японский. Даже дату не изменили.

— Это оно! — произнес Макс и посмотрел на Элю. — Если они решили, что мы столкнулись с чужиками… Если решили, что чужики завалили Моби Дик…

— То чужики где-то рядом, у них техническая цивилизация, и они уже вышли в космос, — продолжил Лэн. — А тут мы со своими играми!!!

— У них негуманоидная цивилизация…

— Почему это?

— Чему нас учили? «Любите жизнь во всех ее проявлениях».

— Вот военные и наложили в штаны…

— Лэн, мне нужно связаться с лагерями, проинструктировать наших, — принял решение Макс.

— Тебя Земля услышит, — возразил Спиид. — Сейчас Солнечная система как раз за Макбетом.

— А если шифром?

— К нам военные идут. Они землю рыть будут, но шифр раскроют.

— Значит, надо самому лететь. Капитан, ты дашь мне шлюпку?

— Конечно, Макс. Бери любую. И еще — ты можешь передавать нам сообщения, тебя Земля не услышит. Но отвечать мы не будем.

— Земля не услышит, а дальнобойщики услышать могут, — возразил Спиид.

— Максик, обязательно расспроси Толика, — вклинилась Джоанна. — У него дед в министерстве, он все сплетни знает.

— Самое важное чуть не забыл! Если с чужиками в самом деле все на грани конфликта, ребята дадут условный сигнал, мы бросаем все и дуем на Землю. А сигнал будет…

— «Я тебя никогда не увижу», — предложила Эля. — Три раза, как «Мэй дэй».

— Принято! А если отбой тревоги — тогда «Я вернусь к тебе, родная!» Все, целую в щечку и улетаю. Спиид, помоги.

Парни вылетели из рубки чуть ли не бегом. Лэн включил обзорный экран и вывел в рабочий режим гидромеханизмы комплекса шлюзования. На экране внутреннего обзора было видно, как парни спешат к шлюпке. Спиид нес компьютер, а Макс — принтер, и зажимал подмышкой пачку бумаги. Спиид откинул крышку люка и придержал, пока Макс заносил принтер. Потом протянул комп, и парни обменялись крепким, мужским рукопожатием.

Он же насовсем улетает, — думала Эля. — У него опять все получится. Как можно было все предвидеть? Чужиков он тоже предвидел? И Рогова? А может, нет никакого Рогова? Они с Томми договорились?…

И как бы в ответ на ее мысли, Джоанна спросила:

— Лэн, Максик успеет вернуться?

— Не знаю. Если б не Рогов, точно успел бы. А так — не знаю. Макс очень торопился.

На экранах было видно, как Спиид с местного пульта отшлюзовал шлюпку. Как она вертикально пошла вверх и исчезла, отойдя всего на пару километров от астероида.

Они не знают, что Макс улетел навсегда. Бросил нас, бросил все, и затеряется в толпе. Смогла бы я вот так — сутками выкладываться до донышка, а потом все бросить? Никогда. А он смог. Это что? Признак силы, или слабости? Или равнодушия?

* * *

«Прочитать шесть раз. После шестого прочтения сразу сжечь.» — с таких грозных слов начиналась инструкция, которую Максим составлял все четырнадцать часов полета от второго пояса астероидов до планеты. Сначала прогонял сон крепким кофе, потом распечатал аптечку НЗ, дважды перечитал инструкцию на оранжевой трубочке с таблетками, нашел в таблице свой вес, возраст — и кинул в рот сразу две пронзительно горьких таблетки. Горькими опасные лекарства делали специально — от детей.

Возбудители подействовали быстро. Голова прояснилась, бесследно исчез песок под веками и отвратительный привкус во рту.

— За допинг меня надо дисквалифицировать и снять с дистанции, — сурово осудил себя Макс, заканчивая инструкцию для «потерпевших». Поставив последнюю точку, приказал компу распечатать в четырех экземплярах — по числу лагерей.

Побриться не успел. Шлюпка вынырнула из гипера и на трех "g" начала маневр по согласованию скоростей для выхода на орбиту. Вмешиваться в управление Макс не стал. Просто указал координаты лагеря на Северном материке, подтянул ремни и попытался получить удовольствие… Шлюпка села на трех "g", пробила наст и на целый метр погрузилась в снег. Произнеся нечто невразумительное, открыл вовнутрь крышку люка. И тут же оказался по колено в снежной крупе. В глаза ударило низкое, ослепительно яркое полярное солнце.

— Девять, восемь, семь, шесть! Считаю до десяти — и спокоен, — сообщил сугробу Макс, вылезая наружу по осыпающемуся склону.

— Максик! — из Холодного дома выскочили три парня и две девушки. — Что случилось?

— Вам на помощь спешит космофлот.

— Круто!!!

— Вау!

— Я привез информацию для размышления. Вот листы, соберите всех и зачитайте вслух. Здесь написано все, что надо знать. А я тороплюсь. Нужно остальных предупредить.

Макс зябко поежился, обхватил себя за плечи и полез обратно в шлюпку.

— Уже улетаешь? Чайку выпей…

— Некогда. Толик в каком лагере?

— В Западном на Южном материке.

Люк захлопнулся с трудом: мешала снежная крупа. Макс поднял машину на двадцать метров. Ребята внизу подпрыгивали, размахивали руками и что-то кричали. Описав круг над лагерем, шлюпка на максимальной скорости направилась к Западному лагерю. Куча снежной крупы у люка начала подтаивать, и лужица побежала наискось через весь салон.

* * *

Четыре линейных корабля третьи сутки шли в гипере крейсерским ходом. Адмирал два дня почти без перерыва изучал материалы, переданные кураторами пилотажной и научной групп. И находил все больше подтверждений гипотезе Константина Бушуева. Сигнал «SOS» был отвлекающим маневром. Курсанты задумали какой-то грандиозный астроинженерный проект.

Убедившись в этом, адмирал вызвал четырех лучших экспертов аналитического отдела. Усадил за широкий стол и пару минут рассматривал, словно в первый раз увидел. Пока те не начали нервничать.

— Я собрал вас, господа, чтоб сообщить преинтереснейшее известие. Но сначала — формальности. С этой минуты вы переходите в мое полное подчинение. Все, что увидите и услышите, является государственной тайной. Все текущие дела передадите заместителям. Будете работать только на меня. Вопросы есть?

— Как насчет обеда, сэр? По уставу внутренней службы — обеденное время…

Адмирал рассмеялся. Невинным вопросом Петерсон зондировал серьезность ситуации.

— Я рад, что других вопросов нет. Итак, даю вводную. Насчет педагогического эксперимента учебного Корпуса вы должны быть в курсе. Но, возможно, вы еще не знаете, что наш полет также является учебным. Курсанты отнеслись к эксперименту… несколько серьезнее, чем планировалось. Руководство учебного Корпуса считает, что эксперимент вышел из-под контроля. Что дает флоту возможность провести полномасштабные учения в обстановке, максимально приближенной к реальной. Обращаю ваше особое внимание: О том, что космофлот проводит учение, никто, кроме здесь присутствующих, знать не должен. Ах да, чуть не забыл. Чудо-Юдо Моби Дик жив-здоров и припаркован на одном из астероидов. Успокоил? Теперь есть вопросы?

— Цель учений?

— Для нас — выяснить дееспособность космофлота. Для всех остальных — разобраться в ситуации с Моби Диком. А пока есть время — изучите материалы с борта Моби Дика и постарайтесь установить, что задумали курсанты. Все свободны.

Проводив аналитиков до двери кабинета, адмирал надел фуражку, отдал честь собственному отражению в зеркале и вызвал по видеофону капитана корабля.

— Фарид, если вы не возражаете, я забираю у вас Кудасова вместе со всей командой. И, разумеется, с катером. Что? Нет, сам остаюсь на борту. А вот Кудасова собираюсь отослать с поручением. Так и запишите в журнал — перешел в распоряжение адмирала. Нет, спасибо, он справится.

Следующим адмирал вызвал кавторанга Кудасова, капитана большого десантного катера.

— Садитесь, Святослав. Вы о Рогове слышали?

— Так точно. Идет на сигнал «SOS», будет на месте раньше нас.

Адмирал поморщился.

— Все-то вы, Святослав, знаете… Рогов бросил экспедиционный лагерь, пошел на «SOS». А ваша задача — подстраховать его ребятишек. Просто чтоб люди чувствовали себя спокойно и уверенно. Сядете рядом с лагерем… В общем, программа на ваше усмотрение. На обратном пути мы вас подберем. А вы подберете их. У них как раз срок экспедиции заканчивается. Задача ясна?

— Так точно. Оказать посильное содействие научной экспедиции Рогова.

— Ну, вы лучше меня все знаете. Уточните у штурмана координаты лагеря. Через пятьдесят шесть часов мы выйдем на минуту из гипера, сбросим ваш катер. Дальше пойдете своим ходом. Вопросы?

— Задача ясна. Разрешите приступить к выполнению!

— Действуйте, Святослав. Возможно, у роговцев плохо с продовольствием. Разрешаю устроить налет на продовольственные склады. Ступайте.

* * *

— Толик, ты должен вспомнить все, что слышал от деда. Все оговорки, все моменты, когда он одергивал себя, чтоб не сболтнуть лишнего.

— Да не было такого, мамой клянусь! Насчет Моби Дика — было! Военные тоже хотели его к рукам прибрать. Но учебный корпус победил. «Дети наше будущее» — и все такое.

— Тогда почему отчет по Цусиме липовый? Почему сюда флот идет? Почему Рогову садиться запретили?

— Не знаю я! Может, космофлот пронюхал, что мы Моби Дик прячем, и хочет теперь его у корпуса отобрать? Мол, не уберегли?

Максим помотал головой и потер ладонями щеки. Картина не складывалась. Каждое событие вызывает определенный отклик в обществе. Чуть посильнее, или чуть послабее — но прогнозируемой силы. Это как закон природы. Бывают события, которые вызывают лавину. Что такое лавина? Огромные снежные массы лишь ждали слабого толчка, чтоб ринуться вниз.

В случае с Моби Диком происходило нечто странное. Был толчок, была лавина, не было снежных масс…

— Хорошо, — Макс посмотрел на свои ладони, будто на них что-то написано. — Занеси в комп все, что помнишь о тех, кто добивался передачи Моби Дика космофлоту. Подробно, но торопись. У тебя пять часов. Мне надо уйти с планеты до подхода Рогова.

Предстояло сменить правила игры. Вместо гражданских структур играть против космофлота. А какая, собственно, разница? Важна не игра, важна победа. Главное — знать правила, и навязать партнеру свою тактику.

По всем расчетам, яхта Рогова должна была войти в систему через десять часов. Но Спиид утверждал, что Рогов не будет Роговым, если не придет на шесть часов раньше. Оставалось продержаться четыре часа, выйти на орбиту — и нос к носу столкнуться с Роговым. Все должно выглядеть естественно. Хватит ли воспоминаний Толика на четыре часа?

Макс заглянул в Холодный дом. Ребята сидели на толстых поролоновых матах, а Поль с выражением и ехидными комментариями зачитывал вслух «Меморандум Карельского». Умница и красавица Ленок обернулась и показала Максу большой палец. А потом — язык. Макс помахал ей рукой, вернулся в шлюпку и взялся за изучение отчетов экспедиций Рогова. Действие возбудителей кончалось, и вновь хотелось спать.

* * *

Рогов вышел из гипера на окраине системы, провел обсервацию и вновь нырнул в гипер. Второй раз вынырнул в ста пятидесяти мегаметрах от планеты. Сориентировал яхту и запустил маневр согласования скоростей на пяти "g". С потолка рубки дождем посыпались капли конденсата. Спин-генератор теперь работал в обычном режиме, можно было восстановить внутреннюю систему охлаждения. Но не было времени.

Из перехвата сообщений Рогов уже знал, что в четырех лагерях на полюсах планеты дела у ребят обстоят хорошо. Сейчас его интересовало только место падения корабля.

Через полвитка он определил это место. Первое радиоактивное облако в верхних слоях атмосферы расползлось уже на десять тысяч километров. Но второе, на высоте трех-пяти километров, оставалось компактным.

В нарушение инструкций космофлота, Рогов снизился до восьмидесяти километров и провел изотопный анализ. Сомнений не осталось — здесь взорвался спин-генератор ходового двигателя. Корпус корабля разрушился, обломки по баллистической траектории вошли в плотные слои атмосферы, и в это время рванул второй спин-генератор. Что же надо исхитриться сделать, чтоб рванул генератор? Отключить генератор может любой школьник. Но взорвать… Нет, ребятишки на такое неспособны. Может, метеорит? В верхних слоях атмосферы? Слишком фантастично.

И так же ясно стало, что летел зря. Живых при таком взрыве не остается. Даже если б каким-то чудом выжили при взрыве, умерли бы от облучения в первые же сутки. Осталось дождаться Космофлота, сдать материалы наблюдений и анализов — и назад…

На локаторе появилась звездочка. Весьма массивное тело выплывало из-за горизонта. Дистанция — сорок восемь мегаметров. Холодок пробежал по спине. Рогов взял на себя ручку управления и на шестикратной перегрузке повел яхту вверх.

— Автопилот, параметры объекта на локаторе!

— Спутник планеты представляет собой каменный…

— Достаточно! — Спутник… Нервы никуда! С такими нервами в лечебницу надо. Бром с валерьянкой пить…

Успокоившись, Рогов еще раз взглянул на экран локатора. Спутник… Каменный шар пяти километров в диаметре. Летит себе по орбите, никого не задевает…

— Автопилот, выведи яхту на полярную орбиту высотой 300 километров. О всех объектах в радиусе пятидесяти мегаметров немедленно докладывай.

— Принято, — послушно отозвался автопилот. — Обнаружен объект. Дистанция — восемь с половиной мегаметров.

— ГДЕ???

Объект массой и размерами напоминал двадцатиместную спасательную шлюпку. Спокойно так шел с южного полярного материка наперерез спутнику планеты. Рогов сверился с реестром. Да, на Моби Дике были именно двадцатиместные спасательные шлюпки…

* * *

Максим нервничал. Толик уложился в два часа, и это ломало график. Но оставаться на планете не было повода. Пожав Толику руку и помахав ребятам, Макс поднял шлюпку.

Где наибольшая вероятность быть обнаруженным? Говорят, в Москве — в ГУМе, возле фонтана. А в космосе? Разве что рядом с Зайчиком…

— Ну, Рогов, не подведи, — шептал Макс как молитву, прокладывая курс на спутник.

Не подвел Рогов!!! Как только шлюпка вышла за пределы атмосферы, заверещал сигнал вызова на аварийной волне. Макс вдавил клавишу.

— Яхта «Северный луч» вызывает спасательную шлюпку, идущую на спутник планеты. Повторяю…

— Говорит спасательная шлюпка, — тут же отозвался Макс. С кем я говорю?

— Я Вадим Рогов. Пришел на сигнал «SOS». Представьтесь.

Вместо этого Макс врубил широкополосный сигнал «Слушайте все».

— Внимание! Лагери первый, второй, третий, четвертый! Только что в систему прибыл первый спасатель — Вадим Рогов на яхте «Северный луч». Конец сообщения.

— Спасательная шлюпка, назовите себя, — повторил Рогов.

— Я — Максим Карельский, — Макс включил видеоканал. Тут же вспыхнул экран видеосвязи на его пульте. С экрана на него смотрел человек в скафандре с матовым шлемом. Человек поднял руку и протер лицевой щиток. Шлем оказался не матовым, а запотевшим. Шевельнул ручкой управления, и капли воды забарабанили по шлему и плечам.

— У вас на яхте дождь идет? — изумился Макс.

— У меня на яхте вылетела к черту система жизнеобеспечения. Последствия форсирования ходового двигателя. А вы, Карельский, один в шлюпке, или с вами еще кто-то есть? Вы числились среди пяти пропавших.

— Я один… Я вел самостоятельную программу в поясе астероидов… А когда узнал, что корабль того… вернулся на Макбет. Сейчас проверил все четыре лагеря на поверхности… Все живы, здоровы, в каждом лагере имеются шлюпки, вода, воздух и продукты. Но шлюпки тихоходные, и коллекции в них не влезут. Для эвакуации нужно большое транспортное судно.

— Зачем шли на спутник?

— Я и сейчас туда иду… Вдруг Джоанна там осталась? Это глупо, она бы откликнулась, но вдруг…

— Понятно. Спутник проверим вместе. Потом вы последите за пространством, а я займусь ремонтом. Оставайтесь на связи.

Теперь станут говорить: «Тот самый Рогов, что нашел одного из пяти пропавших на Моби Дике», — подумал он. — И ничего тут не поделаешь. Хоть Маша не так ругаться будет…

* * *

Огромный, темный, пустой, гулкий, остывающий корабль. Лэн перенастроил климатику, чтоб во внешнем поясе помещений температура не падала ниже шести по Цельсию. Она упала уже до двенадцати и продолжала снижаться. Во внутренних помещениях было теплее. А в рубке, кубрике и «казарме» поддерживалась и вовсе нормальная, комнатная. Но из-за темноты и тишины в коридорах казалось холодно как в ледяной пещере.

Надев каску ремонтника с фонариком над козырьком, Эля где бродила, а где летала по кораблю. Трудно бродить, если весишь два с половиной грамма. Лунная сила тяжести поддерживалась только в коридорах главной палубы и нескольких помещениях.

В руке Эля сжимала второй фонарь, незажженный, но зато длинный, твердый и увесистый. В случае чего — сойдет за дубинку. В заднем кармане брюк лежал третий фонарик — плоский, аварийный. Пусть это паранойя — с дубинкой бродить по родному звездолету, но так спокойнее.

На ребят вынужденное безделье не действовало. Лэн надолго прилипал к приемнику и рисовал на бумажке столбики цифр. А в свободное время из деталей, найденных в кладовке киберзоопарка, монтировал зверюшку. Блестящее металлическое тело киберсобаки, а на нем удивительно достоверная голова рыси с богатой мимикой. Как ни странно, пушистая голова на металлическом теле смотрелась гармонично и естественно. Словно зверюшка примерила скафандр без шлема. Двигаться она еще не могла, но уже получила имя — Чипа.

Спиид переключил пульт в режим тренажера-имитатора и отрабатывал какие-то чрезвычайно сложные маневры со слабозакрепленным грузом на внешней подвеске. Джоанна программировала киберов. На большом трехмерном экране проволочные фигурки киберов собирали сложную конструкцию из проволочных блоков. Девушка пристально наблюдала. А когда ей что-то не нравилось, останавливала картинку, цепляла провинившегося кибера курсором и учила уму-разуму. И все повторялось сначала.

Когда Джоанне надоедало, забиралась с ногами на диван и что-то шила. Вручную — иголкой и ниткой. А Эльвира не находила себе места. Сказала, что изучает матчасть, и бродила по кораблю неприкаянной тенью. С тремя фонариками…

Зябко закутавшись в свитер, заглянула в оранжерею. Сорвала и съела горький стручок акации.

— Эля, зайди, пожалуйста, в рубку, если не занята, — прозвучал по трансляции голос Лэна.

Чуть до потолка не подпрыгнула! Разве можно так пугать в пустом помещении с лунной силой тяжести. Здесь и так тени в темноте шевелятся!

Когда вошла в рубку, на нее не оглянулись. Все слушали приемник.

— Эля, Рогов засек Максима, — не оборачиваясь, сообщил Лэн. — Максим оповестил всех, что Рогов его обнаружил. Это значит, сюда он не вернется.

— Вот это и случилось… — услышала Эльвира свой безжизненный голос.

— Ну что ты нос повесила? Справимся вчетвером, — обняла ее Джоанна. Я тебе честное слово даю, мы справимся!

— Эльхен, чтоб ты не думала чего, Макс тут ни при чем. Рогов не оставил ему ни одного шанса, — пробасил над ухом Спиид. — Лэн, покажи расчеты!

Лэн поднял с пульта бумажку с цифрами и забубнил:

— От нас до Макбета четырнадцать часов лету. Виток вокруг планеты, чтоб посетить все четыре лагеря — чистых полтора часа. А с четырьмя посадками и подъемами — два с половиной. По полчаса на лагерь — еще два часа. Итого — восемнадцать с половиной часов. Макс шел по оптимальному графику. Но Рогов пришел в систему на восемь часов раньше. И застал Макса у планеты. Понимаешь, это не поддается расчету. Мы знаем время старта Рогова, мы знаем дистанцию, знаем предельную скорость его яхты. Не мог он придти на восемь часов раньше, а пришел…

— А на сколько раньше мог придти?

— Спиид говорит, на шесть. Тогда бы Макс успел. Я бы больше четырех часов за четверо суток не нагнал. А Рогов сумел восемь… Это уже за пределами возможностей техники…

— Засудили одного, осталось их четыре, — сказала Эля.

— Что?

— Песенка про десять негритят. Пять негритят судейство учинили. Засудили одного, осталось их четыре. Мой папа говорил, что всю жизнь работал инженегром. Осталось нас четыре…

Эля ушла в «казарму», залезла под одеяло и попыталась уснуть. Но сон не шел. Шли обрывки мыслей, образов… Тогда она выстроила их в строчки:

Неправильная, фальшивая строка затесалась в середину — про чистейший свет. Не шла она к Максику, никак не шла. Все остальные были правильные, а эта — как о памятнике. Эля рассердилась на строку и… заснула.

* * *

— … Вы — тот самый Рогов, который нашел осадочные породы в поясе астероидов у этой, как ее?… — бубнил в наушниках голос назойливого лохматого курсанта.

— Да, мы доказали, что планета-шатун массой с Меркурий когда-то столкнулась с планетой голубого ряда. Ничего веселого в этом нет, — откликнулся Рогов.

— А еще вы подтвердили гипотезу межзвездной панспермии!

— Вирус с Карелии по двенадцати пунктам совпадает с вирусом из Муэнгоа, но по сорока семи отличается. Это не доказательство, это похороны гипотезы. — Рогов поднатужился и извлек пакет размокших, разбухших фильтров. Раздался всасывающий звук, система вентиляции забулькала, из вентиляционной решетки под потолком потекла вода.

— Уже лучше.

— Что вы сказали?

— Это я себе. Максим, вам что, заняться нечем?

— Почему — нечем? Я охочусь за водяными шариками. У меня по всей шлюпке летают шарики воды со сливу размером.

— И у вас тоже?

— Что?

— Не имеет значения.

— Вадим, я, наверно, вам до чертиков надоел, но поймите, не каждый же день встретишь живого Рогова. И как вы думаете, почему Космофлот запретил садиться?

— Это я хотел выяснить у вас. — Вадим слил воду из кондиционера в бак рабочего тела и прикинул, сколько еще раз придется повторить эту операцию. Ведь неизвестно куда разошлись полторы тонны жидкости.

— Жаль. Я надеялся, что вы знаете. На Регуле-3 вы единственный разгадали тайну периодической сейсмической волны.

— Вы что, следили за всеми моими экспедициями?

— Конечно! У меня и сейчас на компьютере все ваши отчеты.

Рогов развернул огромное махровое полотенце, которое решил использовать в качестве половой тряпки и задумался. Если отключить тяжесть, собирать воду будет проще или сложнее? Решил проверить. Щелкнул тумблером. Система вентиляции издала довольный клекот, и выплюнула цепочку колеблющихся водяных шаров с хороший мандарин каждый. Растянув полотенце, Рогов оттолкнулся пяткой и поплыл им наперерез…

* * *

Три дня спустя Рогов с Карельским все еще болтались неподалеку от спутника планеты и поджидали Космофлот. Рогов заканчивал осушительные работы на борту и неторопливо пикировался с курсантом.

— … если знать методику, можно.

— Что?

— Все! — отрезал Рогов.

— Э-э… Спасибо. Я запомню эту хохмочку.

Неожиданно и без предупреждения из гипера вынырнули линкоры Космофлота. Распахнули ангары и выпустили на свободу десятки ракетных катеров. Автопилот тут же сообщил об этом Рогову, а Рогов — курсанту. В космосе сразу стало тесно. Впрочем, Вадим узнал маневр. Это построение называлось «Блокада пространства». Ни один корабль не мог уйти с поверхности, или сесть на планету, не оказавшись в зоне 5-минутной досягаемости какого-то корабля Космофлота.

Вслед за ракетными катерами от линкоров отделились десантные транспорты. Эти пузатые, но маневренные машины вместе с катерами сопровождения сразу пошли к полюсам планеты. Рогов глазом знатока оценил красоту маневра. Особенно — группы, садящейся в восточном полушарии. Вход в атмосферу против вращения планеты, гашение скорости чуть ли не на семикратной перегрузке и — вертикально вниз, словно снег на голову. Весь спуск в атмосфере — четыре с половиной минуты! У Космофлота есть чему поучиться!

Пока Вадим с Максом любовались маневрами у полюсов, к ним самим приблизились четыре катера. Ожила связь

— Рогов, Карельский, вас ждут на флагмане. Вы готовы следовать за мной?

— Рогов на связи. Буду готов через три минуты.

— Карельский на связи. Готов. Если вы не будете слишком пришпоривать лошадей. Моя кобылка послушная, но не слишком быстрая.

«Хорошо держится курсант!» — оценил Рогов. Подплыл к пульту, защелкал тумблерами, выводя двигатели в рабочий режим. Окинул взглядом рубку. За трое суток он собрал тысячу двести литров из убежавших полутора тысяч. И рубка приобрела почти жилой вид. Только покоробились от воды листы инструкций на пульте и фотографии красоток на стенах. Фотографии остались от предыдущих арендаторов яхты. Рогов не стал их снимать, ибо свято место пусто не бывает. Завелись бы новые.

Но система контроля газового состава все еще захлебывалась от избытка влаги, и приходилось носить кислородную маску. К чему только не привыкнешь за трое суток ожидания в космосе. Даже к болтливому курсанту Рогов начал испытывать симпатию. К тому же, у курсанта оказались незаурядный ум, великолепный кругозор и странное чувство юмора. По-существу, двое суток они вели словесную игру, и Вадим затруднился бы сказать, кто набрал в ней больше очков.

— Говорит Рогов. К движению готов.

— Отлично, — весело откликнулся пилот катера. — Делай как я!

Катер сменил набор огней «Дрейфую» на «Иду с ускорением» и на минимальной тяге пошел вперед. Рогов занял позицию по левому борту, выдерживая дистанцию семьдесят метров. Шлюпка Карельского, угловато и резко дергаясь, пристроилась справа. Катера почетного эскорта, понаблюдав за ее эволюциями, предусмотрительно отстали метров на триста. За полчаса без происшествий дошли до линкора.

— Яхта «Северный луч», ваш ангар — третий. Проблесковые маяки красный с желтым.

Вадим поискал глазами нужные огни и плавным разворотом с торможением завел яхту в ангар. Развернул на сто восемьдесят, чтоб при старте было легче покинуть ангар и выпустил посадочные лыжи. Тут же под палубой включились гравитроны, и яхта, лязгнув лыжами о палубу, замерла. Из шлюза показалась швартовая команда в скафандрах. Вадим понял, что ангар не собираются герметизировать, и принялся облачаться в скафандр.

— Карельский, твою мать, ты мне фонари снесешь! Переключи автопилот на меня! — бубнила рация. — Я тебя сам отшлюзую.

— Нет у меня автопилота, — огрызался курсант. — Был, да весь вышел.

— Парни, кто ближе, возьмите шлюпку на внешнюю подвеску, доставьте в третий ангар! Я боюсь этого хулигана!

— Сто тридцать третий, беру хулигана за вешалку, веду в третий ангар, — отозвался пилот катера. — Карельский, замри!

Тяжесть в ангаре исчезла, эфир наполнился жизнерадостным матом. Кто-то из швартовой команды взлетел под потолок, но включил движки скафандра и отлетел подальше от створа люка.

А в ангар уже осторожно заруливал катер со спасательной шлюпкой на нижней подвеске. Катер был всего раза в два массивнее шлюпки, поэтому маневрировал с трудом. Отцепил шлюпку и поскорее вылетел наружу. Вновь включились гравитроны. Совсем чуть-чуть. Шлюпка нехотя опустилась на палубу. Откуда-то налетели ребята швартовой команды, защелкнули карабины швартовых тросов, намертво принайтовав шлюпку к палубе.

Рогов опустил забрало шлема, отшлюзовался, спустился на палубу. Дождался Карельского, пожал руку и на правах раньше прибывшего повел к внутреннему шлюзу. Шлюзовая камера линкора оказалась совмещена с кабиной лифта. Пока опускались на один уровень, камера заполнилась воздухом. Рогов поднял забрало. Воздух ему понравился. В меру сухой, с легким запахом хвойного леса. Карельский тоже открыл шлем. Он оказался чисто выбрит и даже аккуратно причесан. Совсем не тот обезьян, которого Вадим видел на экране три дня назад.

У дверей лифта их ждали пять человек. Один — седой в рабочем комбинезоне без знаков различия и четыре офицера внутренней службы при полном параде и даже в белых перчатках. Не обращая внимания на Рогова, офицеры отдали честь Карельскому, предложили следовать за собой и удалились.

— Это похоже на арест, — удивился Рогов.

— Парнишка задержан до выяснения, — сообщил человек в комбинезоне. — А вас мы приглашаем в совет экспертов.

— Что ему инкриминируют?

— Пустяк. Кражу государственной собственности в особо крупных размерах. Если быть точным, угон звездолета. Простите, я не представился. Я — тот самый адмирал, который запрещал вам садиться.

* * *

— … Скажите, Карельский, как за столь короткое время вы сумели наделать столько глупостей?

— Я рано вставал и поздно ложился.

— Серьезней, курсант.

— Адмирал, а назовите хоть одну причину, по которой нам не следовало этого делать.

— Устав.

— Каждый болеет за свою команду. Я хочу, чтоб Моби Дик остался учебному корпусу. А высший генералитет Космофлота хочет прибрать корабль к рукам. Назвать фамилии? Кокорин, Якобсон, Кюрье. Разве не так?

— А разве их желания достаточно? — усмехнулся адмирал.

— Сегодня — нет. Но — предположим. Только предположим, что вы завтра уйдете в отставку. По состоянию здоровья, например. Кто займет ваше место? Даю пятьдесят процентов за Кокорина и тридцать за Якобсона. Разве нет? С другой стороны, возвращается Моби Дик. Привозит результаты. Планета голубого ряда бесполезна для человечества. Скандал!!! Так не бывает! Мальчишки напортачили, надо послать проверочную экспедицию! Разве нет? Под такой шумовой завесой можно послать с проверочной миссией тот же Моби Дик, но уже с экипажем из Космофлота. А кого же еще? Все корабли заняты, все экспедиции расписаны на пять лет вперед. А потом — так просто забыть вернуть корабль учебному корпусу в связи с производственной необходимостью.

— Звучит убедительно, — кивнул адмирал. — Якобсон способен на подобную авантюру. Но что в этом отношении меняет ваш план?

— Все меняет. Результаты экспедиции привозит на Землю Космофлот. Ну, во всяком случае, становится гарантом их подлинности. Споры вокруг принадлежности Моби Дика затихают сами собой, поскольку спорить не о чем. А через два года Моби Дик неожиданно возвращается! Принадлежность его учебному Корпусу уже никто не оспаривает. Все обсуждают результаты первого астроинженерного проекта в истории человечества.

— Ишь как завернул! А если ребятишки погибнут?

Макс тяжело вздохнул.

— Адмирал, у вас есть время, чтоб не торопясь, без спешки поговорить о моральных проблемах? Именно не торопясь, и без спешки. Потому как разговор будет долгий.

— Сейчас — нет. Но мы к нему вернемся. — Адмирал вызвал офицера охраны. — В камеру арестованного. В одиночку. Подальше от остальных.

— Есть доставить арестованного в одиночку!

— Как идут допросы?

— Только начали.

— Допрошенных держите в отдельном помещении?

— Так точно.

— Хорошо… Вот еще — в самом начале допроса пусть кто-нибудь входит в допросную и сообщает, что в околопланетном пространстве отловили Максима Карельского. И еще что-то говорит, но чтоб допрашиваемый этого уже не слышал. Сделаете?

— Так точно

— Постарайтесь, голубчик. Тогда мы услышим от ребят много интересного.

— Это жестоко! — выкрикнул Макс.

— Юноша, это правда. А моральные проблемы мы договорились обсудить позже. Разве не так? Уведите!

Когда за Максом закрылась дверь, адмирал связался с Землей. Вызвал Старое поле.

— Константин, я вас не отвлек от срочных дел? Вы знаете, я в восторге от Карельского. Он так все расписал… Еще немного, и сам поверю, что по другому нельзя было поступить. А какие новости с Моби Дика?

— Легли на дно, адмирал. Погасили огни. Потушили котлы. Свернули все паруса. Встали на мертвый якорь. Какие еще раньше термины были? В общем, затаились и выжидают.

— Сколько времени им надо, чтоб привести корабль в полетную готовность, поднять и уйти в гипер?

— Вечность! Сорок минут, не меньше.

— Вот видите, Константин, а вы о них плохое думали.

Вошел Рогов.

— Вадим, вы внимательно следили за допросом? — обратился к нему адмирал.

— Да.

— Странно Максим себя ведет. По-существу, не скрывает, что они угнали и спрятали корабль. Прямо не говорит, но и не отрицает. Сообщил даже, что вернут в целости и сохранности через два года. Но ни слова не сказал о том, чем они намерены заниматься эти два года. А что вы думаете?

— Мне надо переварить информацию. У этого парня много лиц. Сегодня он совсем не похож на того, с которым я три дня общался.

— Я не тороплю. Подумайте… И маленькая просьба — вы уже знаете, что Моби Дик цел. Но не говорите об этом нашим экспертам. Пусть пока все идет по правилам, которые установили ребятишки.

* * *

Тяжелая герметичная дверь с лязгом захлопнулась. Клацнули запоры. Максим осмотрел жилплощадь. Два метра длина, два метра высота. Метр ширина. Откидная койка шириной семьдесят сантиметров на одной стенке, откидное сиденье — на другой. Попробовал опустить койку — не удалось.

— Не дергай, — прозвучал металлический голос откуда-то с потолка. — Койка — это после отбоя.

— Молодой человек, мне ваши порядки до фонаря, — обратился к потолку Макс. — Я из другого ведомства. Присяги не давал. Перед Космофлотом чист и незапятнан. Если подам официальную жалобу, у вас будут бо-ольшие неприятности! Можете проконсультироваться у начальства.

— Салага! Я выполняю приказ. Неприятности будут не у меня, а у старлея, — отозвался потолок.

— Тоже верно, — вынужден был согласиться Макс. Потрогал стены, пол, потолок. Пол почему-то был теплый, а потолок холодный. Подышал на блестящий металл двери, нарисовал пальцем рожицу. Зачем-то лизнул. Дверь оказалась соленой. «Морской водой мыли» — подумал Макс. Потом вспомнил об антисептической обработке помещений и поспешно вытер язык рукавом. Он не провел в карцере и пяти минут, но было уже смертельно скучно. Может, облизать стены, слегка отравиться и переехать в госпиталь? А если выйдет передозировка?

— Ох, умру я, умру! Похоронят меня. И никто не узнает, где могилка моя… — затянул высоким голосом как можно жалобнее. Под конец даже всхлипнул для убедительности и с надеждой посмотрел на потолок. Потолок безмолвствовал. Макс прикинул, где могут находиться камеры наблюдения. Если в противоположных углах, то плохо. Но попробовать можно…

— Эй, салага! — прогудел басом чревовещателя, стараясь не шевелить губами.

— Что? — откликнулся своим голосом и принялся озираться.

— Сиди, не дергайся! Заметят ведь. И рот рукой прикрывай, когда говоришь, — опять басом.

— Ты где? — своим голосом.

— Не вертись, балда! Когда порцайку получишь, хлеб не жри. Мякишем глазки залепишь, будешь королем жить!

— Спасибо, так и сделаю. А ты кто?

— Кто-кто? Иван Пихто! У тебя курево есть?

— Не курю я.

— Эх, салага, салага… Пррри-ибыла в Одессу банда из Амура… Ты чего не подпеваешь?

— Я слов не знаю.

— Мурку не знать?! Гоп-стоп, куда я попал? Слушай и запоминай…

И дальше в таком духе, на разные голоса беседуя сам с собой, развлекался минут сорок. Надавал себе мудрых советов и клятвенно пообещал все их выполнить.

Клацнули запоры, дверь распахнулась, и вошла девушка с нашивками сержанта на рукаве. Улыбнулась, обежала заинтересованным взглядом карцер, подмигнула Максу.

— Ужин, курсант! — откинула сиденье, поставила на него металлический кейс и раскрыла. Кейс оказался подносом для невесомости. Шесть тубов различного цвета и размера в эластичных захватах.

— Скажите, а курева у вас нет? — поинтересовался Макс. — Один знакомый просил…

Девушка хихикнула, помахала Максу пальчиками и вышла.

Только кончил есть, как запоры вновь клацнули, и в карцер вошел Рогов.

— Господи, а вас-то сюда за что? — притворно изумился Макс.

— Поговорить хочу, — просто ответил Вадим.

— Прошу прощения, с мебелью напряжонка, сесть некуда.

— Мухтар Максимыч, вас не затруднит?! — возвысил голос Рогов. Потолок не отозвался, но койка лязгнула и слегка отошла от стенки. Макс подергал на себя верхний край, но тот не поддался.

— Тяните за нижний, — посоветовал Рогов. И действительно, нижний край легко пошел вперед, верхний опустился, проскрежетав по стенке, и койка заняла рабочее положение.

— Ишь ты, как хитро, — удивился Макс.

— Если вы не встанете по сигналу побудки, она вас просто скинет на пол, — объяснил Вадим, усаживаясь. — Максим, за последний час я узнал о вас много нового. И у меня возникли вопросы.

Макс знакомым жестом ожесточенно почесал шевелюру.

— Не самое удачное место для откровенной беседы. Все время чувствую взгляд в затылок… Скажите, Вадим, вы когда последний раз посещали альма матер?

— Давно.

— Жаль. Вы нашли бы там много изменений. Например, четыре года назад были заменены почти все учебники, изменены учебные программы. Я как раз поймал начало этого процесса. Поступи я на год позднее — и ничего бы не заметил. Не застал бы смены учебников…

— Что в этом странного? Учебные программы обновляются постоянно.

— Ничего, за исключением пунктика. Представьте на минутку, что новые программы идут с довеском. Незаметно, но постоянно на курсантов оказывается психологическое воздействие. Совсем слабое, почти неощутимое. Но пять с половиной лет — большой срок.

— Это слишком серьезное обвинение, чтоб быть голословным.

— Поверьте, в методиках психологического воздействия я разбираюсь. И кто говорит об обвинениях? Это просто игра ума, нечто вроде теста на сообразительность. Как бы вы поступили?

— Не знаю… Сначала надо узнать, куда направлен вектор воздействия.

— А сам факт, что вашу психику лепят как кусок пластилина, вас не волнует?

— Вы думали об этом больше меня. Поделитесь.

— Хорошо. Можно противодействовать воздействию. Противопоставить ему свое. В пределах учебной группы это подействует. Но не в пределах всего учебного Корпуса.

— Тогда что делать?

— Можно показать психологам, чем кончаются их игры. Например, что они даже представить не могут выверты модифицированной психики. Как вы думаете, что они сделают, столкнувшись с непредсказуемым поведением гомо супер собственного производства? Может, бросят опыты?

— Спасибо, Максим, мне надо подумать. Я все обмозгую и зайду к вам еще раз, — Рогов поднялся и постучал в дверь.

— Вадим!

— Что?

— Простите меня великодушно и не берите в голову. Мне тут скучно, вот я и развлекаюсь. Это игра ума, ничего больше. Даже нянечка в детском саду оказывает влияние на психику ребенка. А учитель просто обязан этим заниматься.

— А замена учебников — это тоже игра ума?

— Нет, это правда. Началось глобальное наступление на ксеноцид. Вселенский гуманизм в галактических масштабах и так далее. Год назад издательства перестали печатать книги, в которых люди с пришельцами воюют. Уэллса — «Войну миров», боевики всякие… Но ведь в этом нет ничего плохого, вы как думаете?

— До свидания, Карельский!

* * *

Адмирал встал и поднял руки.

— Тишина в зале! Молодые люди, по порядку. Все успеют высказаться. Начинает аналитический отдел. Что у вас, Маккоун?

— Похвастаться особенно нечем. Но, с другой стороны, поражает уровень подготовки молодых людей.

— Что же они задумали?

— Этого я не знаю, — развел руками докладчик. — Они мастерски это скрывают. Четыре группы, эвакуированные на разные корабли, не контактируя между собой, рассказывают одно и то же. Почти слово в слово. Это сговор. Другого названия я не нахожу.

— А что по вашему мнению произошло с кораблем?

— Вадим Рогов утверждает, что корабль погиб в результате взрывов спин-генераторов. Один генератор взорвался в верхних слоях атмосферы, другой — в плотных. Наши эксперты-радиометристы говорят то же самое. Разведчики обнаружили на одном из островов обломки предметов с корабля. Почему-то, в основном, кресла из шлюпок. Хочу заметить, кресла были заранее демонтированы.

— Абсолютно точно. Курсанты освободили салоны шлюпок от всего лишнего. Кресла хранились в багажных трюмах Моби Дика, — подтвердил адмирал.

— Спасибо. Мы обнаружили также фрагменты сантехники, внутренних переборок и носовую часть шлюпки. Фрагмент шлюпки очень сильно поврежден, его просто вывернуло наизнанку силой взрыва. Однако, эксперты-баллистики и сейсмологи утверждают, что падения корабля на планету не было. Сейсмографы, установленные курсантами, не зарегистрировали падения в океан тела массой двести тысяч тонн. Или ударной волны взрыва, который разнес в пыль тело массой двести тысяч тонн. На ближайших островах не зарегистрировано следов цунами. Вывод — взрывы в атмосфере были фальсифицированы. Следствие из этого вывода — Моби Дик и четыре человека на его борту целы и невредимы. Скорее всего, они сейчас прячутся в гипере.

— Великолепно, Маккоун! Право, великолепно! Вы возродили во мне надежду. Ямато, проведите еще один раунд допросов, но на этот раз сообщите курсантам результаты экспертизы.

— Йес, сэр!

— Терентьев, ваша очередь.

— Слушаюсь, адмирал. Как известно, шлюпка Карельского в момент перехвата шла на спутник планеты. Спутник носит имя Зайчик. Моя группа провела разведку поверхности. На спутнике велись очень серьезные изыскательские работы. Беру на себя смелость утверждать, что на поверхности намечены шестьдесят четыре строительные площадки.

— Что именно наметили построить ребятишки.

— Точно не знаю, сэр. Но это объекты глубокого залегания. Возможно, двигатели.

— Двигатели?

— Да, сэр. Если превратить этот каменный шар в звездолет… На заре космоплавания рассматривались такие проекты…

— А экипаж? Не маловато ли — четыре человека на шестьдесят пять кубических километров корабля?

— Мало, сэр. Но моя группа проверяет другую гипотезу. Превращение спутника в беспилотный корабль-брандер.

— Вот как? Кого же он должен протаранить?

— Звезду…

На долгую минуту зале воцарилась тишина.

— Смелая гипотеза — первым нарушил молчание адмирал. — В чем же цель тарана звезды?

— Вернуть человечеству планету голубого ряда. Дело в том, что все курсанты убеждены: Макбет для человечества бесполезен. На нем существует очень старая, загнавшая себя в тупик, но по-прежнему активная и опасная биосфера. Заселить планету можно только после полного — повторяю, полного уничтожения биосферы.

Как можно уничтожить биосферу целой планеты? Проще всего вскипятить океаны. Для этого надо временно поднять активность звезды. Звезда вспыхнет, океаны закипят, жизнь погибнет. А через сто-двести лет планету можно снова заселять…

— И что показывают расчеты вашей группы?

Докладчик развел руками.

— Не все так просто… Вертикальное падение тела на звезду не вызовет нужного эффекта, с какой бы скоростью ни падал Зайчик. Вплоть до субсветовой. Однако, если тело входит в звезду по касательной, можно подобрать режим, при котором выплеснется фонтан звездного вещества и накроет планету. Вся сложность в дозировке воздействия. Чуть меньше — и катаклизм затронет лишь дневную половину планеты. Чуть больше — и имеем мертвый радиоактивный шар, непригодный для жизни. Однако, расположение площадок и направление скважин говорит именно за то, что на спутнике предполагалось смонтировать двигатели.

— Поясните.

— Все площадки располагаются на одной половине спутника. Стволы скважин пробурены не к центру тела, а параллельно друг другу. Если на спутнике располагать двигатели, то именно так!

— Ямато, об этой гипотезе тоже намекните на допросах. И проследите за реакцией курсантов.

* * *

Максим смотрел запись совещания и, за отсутствием карандаша, грыз костяшки пальцев. Адмирал и Рогов молча наблюдали за ним.

— Что теперь скажете, молодой человек?

— Можно просмотреть некоторые места еще раз?

— Пожалуйста, — адмирал протянул пульт.

Несколько минут курсант гонял запись вперед-назад, останавливал, увеличивал чье-то лицо… У Рогова сложилось впечатление, что суть обсуждаемого Максима не интересовала. Он искал что-то свое.

— Спасибо.

— Хотите что-то сказать? — мягко поинтересовался адмирал.

— Ваша гипотеза — пальцем в небо. Уничтожить жизнь на целой планете! Нужно быть военным, чтоб до такого додуматься.

— Мы слушаем вашу версию происходящего.

— Вы думаете, я ее дам?

— Обязательно дадите, Карельский. Это единственный шанс спасти проект, в который вы вложили столько сил. Сейчас только от меня зависит, вернется Моби Дик на Землю, или задержится здесь. Вы ведь проиграли, Карельский. Проиграли по вашим собственным правилам.

— Давайте откроем карты, адмирал.

— Ловлю вас на слове, молодой человек. Итак, вы сказали Рогову, что две недели болтались в поясе астероидов. Но запасы кислорода на шлюпке говорят, что десять дней из четырнадцати вы дышали забортным вакуумом. О том же говорят и запасы продуктов на борту. Стертая память навигационного компьютера тоже не в вашу пользу. И нет результатов двухнедельных наблюдений. С заключением экспертов по фальсификации взрыва корабля вы знакомы. Делаем вывод — корабль спрятан в поясе астероидов не далее, как в пятнадцати часах хода шлюпки. Что-то у вас пошло не так, и вы прибыли на планету. Посетили все четыре лагеря, хотели зайти на спутник, но не успели. Отсутствие одного из пятерых членов экипажа на борту корабля уже ставит операцию на грань провала.

Это — факты, которые самостоятельно выяснил Космофлот. А есть факты, которыми поделился учебный Корпус, и о которых эксперты Космофлота не знали.

Экипаж дал «SOS», сообщил о гибели корабля, но телеметрия по-прежнему идет с борта якобы погибшего корабля. Нам известно, какие небесные тела посещал корабль. Думаю, если мы их посетим, найдем там много-много киберов. Мы знаем, где сейчас находится Моби Дик, И знаем, что на предстартовую подготовку ему надо сорок минут. А нам на высадку хватит десяти. Продолжать?

— Не надо.

— Теперь вы расскажете мне все, а уж я буду решать, оправдан ли риск вашего эксперимента.

— Вот мы и подошли к разговору о моральных проблемах, — оживился курсант. — Допустимая цена риска, стоимость человеческой жизни… Вы готовы, адмирал?

— Здесь нечего обсуждать. Человеческая жизнь имеет наивысшую ценность.

— А я разве спорю? Разговор-то о другом. Возьмем медика, который вколол себе опасный вирус. Он рискует своей жизнью. Но весь институт на год раньше получает результат. Хорошо, пускай не весь институт, а только отдел. Пятьдесят человек сэкономили по году жизни. Это пятьдесят человеко-лет. Именно таким куском жизни рискует медик. А если два года? Сто человеко-лет. Целая жизнь. Риск оправдан!

Теперь возьмем наш проект. Вы знаете, сколько лет и сколько нервов займет согласование во всех инстанциях. Сколько людей будет вовлечено в бюрократическую волокиту. Десять лет болтовни и трепологии — и только тогда, может быть, начнется подготовительный этап. Или — имеем результат через два года. Восемь человеко-лет. Это даже не жизнь. Это детство. Счет в нашу пользу, адмирал.

— Анархия — мать порядка! Так в чем заключается ваш проект?

* * *

— Поль, придумай что-нибудь… — умница и красавица бросила подшивку старых комиксов на тумбочку рядом с койкой, перевернулась на живот и с надеждой посмотрела на гляциолога. Поль послушно отложил книжку и задумчиво поскреб нижнюю челюсть.

— Викторина? Леди и джентльмены, кто первым скажет, что означает название этого корабля?

Несколько голов приподнялись над подушками.

— А как он называется?

— Явай.

Минуту царила тишина, нарушаемая легким скрипом извилин.

— Неправильный вопрос, — первым сдался Димон. — Надо на логику или сообразительность, а это на знания. Где их тут взять?

— Явай — это полуостров в Карском море, — раздалось откуда-то с потолка.

— Спасибо, тетенька, — скосил глаза Поль. — Если сдвинуть койки к стенке, можно устроить танцы.

— А музыка?

— Нет проблем, — Поль поднес к губам кулак и очень похоже изобразил соло на саксофоне.

— Койки к полу привинчены.

— Мы что, отвинтить не сумеем?

Кто— то из парней нырнул под койку и сообщил:

— Здесь винты М8, под крестовик с фиксатором для невесомости.

— Парни! У кого есть крестовая отвертка? — во весь голос вопросила Ленок. — Я того на белый танец приглашу. И в щечку поцелую!

Последнее заявление слегка всколыхнуло сонное болото.

— Где ж тебе отвертку взять? Все отобрали…

— Можно монетой попробовать…

— Там же шляпка под крестовик!

— А я монету об косяк двери обточу.

Ребята вяло зашевелились.

— Все твердые незакрепленные предметы будут удалены из помещения, — прозвучал с потолка усталый женский голос. — Во избежание и ты-ды, в соответствии с положением, не помню каким от дремучего года. Не шалите, ребятишки, а то на полу спать будете.

— Как птицу на взлете, — прокомментировала Ленок. — И Толика давно нет. Как утром увели, так и сгинул… На волю хочу-у-у!

— Кто хочет на волю? — неожиданно бодро откликнулся потолок. — Через три минуты с вещами на выход!

— Тетенька, вы серьезно? — уточнил Костик.

— Серьезней некуда. Вас, голуби, на флагман переводят. Все книжки на койку у выхода сложите, я сама в библиотеку отнесу.

Дверь лязгнула и открылась, но никакого «такой-то, на выход, руки за спину» не прозвучало. А прозвучало очень даже оптимистичное:

— Салаги, быстро в каптерку за вещами и в седьмой ангар. Кто опоздает, на флагман пешком пойдет!

Умница и красавица сориентировалась первой. Важной походкой вышла за дверь и рявкнула:

— СМИР-Р-РНА!!!… Вольно, сержант! Где каптерка?

На флагман летели на десантном боте. Но как все изменилось! Ни хмурых десантников, ни злобных окриков офицеров внутренней службы. В каптерке под расписку выдали пакет с личными вещами… Острая на язык девушка-пилот в звании лейтенанта с прибаутками рассадила всех по местам, принесла канистру виноградного сока, стопку одноразовых стаканчиков и скрылась в кабине.

— Случилось что-то хорошее, — заключил Костик с медицинской фамилией Уткин. — Или Толик нам амнистию пробил, или одно из четырех!

— Одно из четырех — это как?

— Ну… — замялся Костик.

— Один раз в глаз или три — по морде! — жизнерадостно подсказал кто-то.

— Ребята, ша! — рявкнул Поль. — Не расслабляться! Еще ничего не кончилось.

Но все же разлили сок по стаканчикам, чокнулись и выпили за светлое будущее. Второй стаканчик — за милых дам, и остатки — по четверти стаканчика — за тех, кто на вахте и на гауптвахте.

— Да-а-а… Это вам не «Овсянка, сэр!»

В ангаре флагмана вышла заминка. Минут десять ждали прибытия еще одного бота, и только потом створ закрылся, а помещение заполнилось воздухом.

Из второго бота высыпали «северяне» — ребята с лагеря на Северном материке.

— Ура!!! — завопил Костик, и обе группы смешались.

— Погорельцы! Сюда слушай! — напрасно пыталась перекричать шум девушка-пилот. Вернулась в бот и рявкнула через внешние динамики:

— Тихо! Все погорельцы сейчас идут за мной в Красный зал!

По дороге заблудилась. Но какой-то лейтенант из местных не дал пропасть красивой девушке. Не обращая внимания на шумную толпу курсантов за спиной, довел до дверей зала. Однако, увидев внутри офицера внутренней службы, исчез. А офицер был совсем нестрашный. Сидел себе в последнем ряду и ковырял скрепкой в ухе. Увидев курсантов, сделал жест пухлой ручкой в сторону первых рядов и даже улыбнулся.

В первых рядах шумели и галдели человек тридцать — недостающая часть экипажа Моби Дика.

— О! Наши прибыли! Теперь мы все в полном составе.

— Точно в полном? — усомнился Поль. — У нас Толика нет. А у вас?

— У нас все. Только на допросах говорили, что Макса в пространстве отловили. Но его пока никто не видел.

— А зачем нас здесь собрали? — Ленок покосилась на пустой стол на сцене, покрытый тяжелой скатертью красного бархата.

— Сейчас узнаю, — Костик направился к офицеру внутренней службы. Пошептался и вернулся. — Говорит, подведение итогов. Ждем начальство.

Голоса поутихли, всем стало тревожно и неуютно. Но ожидание скоро закончилось. В зал вошли четыре человека. Офицер внутренней службы вытянулся и отдал честь.

— Товарищ адмирал, курсанты собраны.

— Спасибо, Феликс. Обеспечьте режим.

— Есть!

За адмиралом шли Толик, Макс и незнакомый человек в штатском.

— Смотрите, Рогов! Про которого Макс говорил, — узнала Тамара.

Откуда-то возникло еще несколько офицеров внутренней службы. Раскрыли кейсы, проверили помещение, отобрали у Димона плеер, запечатали в конверт, положили на столик в уголке. Вышли и закрыли за собой двери.

Вошедшие прошли на сцену и уселись за стол в президиуме.

— Садитесь поближе, леди и джентльмены, не люблю кричать на весь зал. Можно голос сорвать, — произнес адмирал. — Начинаем собрание по итогам первой части программы. Возражений нет? Тогда слово берет Анатолий.

Толик поднялся, выждал минуту и подмигнул.

— Сегодня я узнал много интересного. Вы все знаете, что учебный Корпус организовал эксперимент. Научный рейс корабля с экипажем из курсантов. Но мало кто из вас знал о второй задаче полета — совместных маневрах Космофлота и нашего экипажа. Точнее, о маневрах знали только мы и высшие чины в Министерстве Освоения Пространства и в Космофлоте. Суть маневров — проведение спасательной операции в дальнем космосе. К сожалению, из-за высокого уровня секретности и ведомственной несогласованности никто в учебном Корпусе о второй части не знал. Это грозит нам крупными неприятностями по возвращении.

Еще бОльшими неприятностями нам грозит задержка возвращения из рейса Моби Дика. Как вам известно, эксперимент перерос первоначально поставленные цели и задачи. Космофлот и МОП дают добро на продолжение эксперимента. Но формально корабль принадлежит учебному Корпусу, и может быть отозван в любой момент. У меня все.

Макс, плешивый пес! — возмутилась умница и красавица. — Ты все заранее знал?!

Макс уставился в скатерть, сцепил пальцы и поиграл желваками.

— Не надо ругаться, леди, — поднял руки адмирал. — Даю вам честное благородное слово, что подобная интерпретация событий родилась после жарких споров только три часа назад. У кого-нибудь из присутствующих есть возражения? Нет? Я почему-то так и подумал. Теперь — о планах на будущее. Если вы поторопитесь и сумеете за двое суток эвакуировать с поверхности коллекции и материалы исследований, мы сможем прибыть на Землю в намеченный день прибытия Моби Дика. Вы ведь не хотите, чтоб родные и близкие волновались.

— А как же Лэн, Томми и девочки?

— Как и раньше, — сухо ответил Макс. Можно только добавить, что группа работает по совместному с Космофлотом проекту. Контракт на два года.

— На этом собрание закрываю. На все остальные вопросы вам ответит Анатолий. Ровно через восемнадцать часов в этом же зале состоится собрание экипажа. Ваше присутствие в качестве почетных гостей обязательно! — закончил адмирал. Сейчас в девятом тактическом зале вас ждут пилоты транспортной службы для эвакуации лагерей с планеты. Все свободны.

За все собрание Рогов не сказал ни слова.

* * *

— У Геркулесовых столбов дельфины греют спины, — напевал Макс, подстраивая лады гитары.

— Карельский, через две минуты выходим из гипера.

— Парни, только ничего не напортачьте. Ни одного постороннего звука в эфире.

— У меня приказ снять панораму Моби Дика. Я не понимаю ваших с адмиралом игр, но приказ выполню. А ваш 5-D супер нашу аппаратуру не засечет.

С этими словами пилот захлопнул люк пилотской кабины шлюпки. Макс со злостью ударил по струнам.

А ведь все верно! — сказал он сам себе. — Адмирал ведет свою игру, я — свою. Водила ничего не понимает, потому что думает, что мы дудим в одну дуду. А я не понимаю, чего нужно адмиралу. Какого черта он нас прикрывает?

Обидно, что не сложились отношения с пилотом и оператором. Когда в начале рейса Макс сунулся в кабину, получил пистолет под нос и недвусмысленный приказ больше так не делать. Ну и пусть. Пусть сутки с лишним торчат вдвоем в закутке размером с кабину лифта, оставив Максу весь салон. Их проблемы.

В иллюминаторах вспыхнули звезды. Макс включил передатчик и запел:

— Я вернусь к тебе, родная… Нет, не так! Я-а вернусь к тебе, родна-ая… — Откашлялся и взял на полтона ниже. — Я верну-усь к тебе, родная!…

Шлюпка нырнула в каньон.

— Что за экзерсисы в эфире? Карельский, это ты? — условленной фразой отозвался связист флагманского линкора.

— Прошу прощения, локтем включил связь. Я уже у астероида. Сейчас сверну свой лагерь, заберу багаж и через пятнадцать часов буду как штык.

— Принято. Конец связи.

— Конец связи, — Макс выключил передатчик и прилип к иллюминатору. Как раз сейчас шлюпка проплывала над Моби Диком. Но из бокового иллюминатора корабль был не виден. Грустно это — быть рядом и не увидеть…

Приоткрылся люк, высунулся пилот, показал пальцем на ухо.

— Можно говорить, — откликнулся Макс.

— Тебе просигналили морзянкой фонариком через иллюминатор: «У нас все хорошо. Удачи тебе». Что ответить? Я на второй заход иду.

— Ответь медленно и отчетливо: «ОК».

— И все?

— Я морзянки не знаю.

Шлюпка плавно развернулась, Макс прилип к иллюминатору, но опять ничего не увидел. Слишком темно было в каньоне.

Шлюпка коротко помигала посадочными фарами, а через минуту ускорение в два "g" вдавило Макса в спинку кресла. Шлюпка выскочила из каньона, отошла от астероида на десяток километров и нырнула в гипер.

Кому и зачем нужен был этот полет? — устало размышлял Макс, залезая в спальный мешок. Всю обратную дорогу он решил проспать.

* * *

Красный зал флагмана был переполнен. То, что собрание не какое-нибудь, а торжественное, внушало оптимизм. На торжественном собрании головы не снимают. Но повестка звучала непонятно и интригующе — подведение итогов учений. Каких учений? Был срочный вылет, была боевая операция, развертывание сил у планеты, были непонятные, нелепые и страшные слухи. Был режим боевой готовности несколько суток подряд. А теперь — учения???

Вторая строчка повестки звучала еще оптимистичнее — награждение отличившихся.

— ТОВАРИЩИ ОФИЦЕРЫ!!!

Зал встал. Когда затихло хлопанье поворачивающихся сидений, за стол президиума на сцене поднялись десять человек. Раздались звуки гимна.

Как только гимн отзвучал и все сели, адмирал взял слово.

— Товарищи офицеры, леди и джентльмены, должен сказать, это плохая тенденция — подводить итоги до возвращения в порт. Но на этот раз сделаем исключение. А то по кораблю поползли такие ужасные слухи, что мне самому страшно. Итак, закончены самые серьезные с момента возникновения Космофлота учения. Закончены с оценкой «Отлично». Все службы показали себя с наилучшей стороны.

Адмирал посмотрел на часы и покосился за кулисы. Кто-то делал ему оттуда знаки.

— Еще две минуты? — переспросил адмирал. — Ну, две минуты я продержусь.

По залу прокатился шумок.

— На первом месте по итогам учений стоит аналитический отдел, — продолжил адмирал. — Поднимитесь, пожалуйста. Не слышу аплодисментов. Эти люди, мозг космофлота, не поддались ни на какие уловки, не попались в ловушки наиболее простого решения и, по существу, разгадали загадку исчезновения Моби Дика.

Адмирал опять покосился за кулисы.

— Готово? Давайте. Внимание! Все смотрим прямую трансляцию из второго пояса астероидов.

Свет в зале притух, зажегся экран за сценой. На зрителей стремительно надвигался астероид.

— Съемка ведется с одного из катеров, — комментировал адмирал. — Сейчас он нырнет в провал… Оп-па… Ничего не видно.

Но оператор уже переключил камеру в инфракрасный режим. Подрегулировал усиление сигнала, и все увидели на дне ущелья силуэт лайнера. Катер снижался, и детали становились видны все отчетливее и отчетливее. На высоте ста метров катер замедлил снижение и пошел над лайнером от кормы к носу. Лайнер был так велик, что не помещался в кадр целиком.

— Сейчас на корабле четыре курсанта, — комментировал адмирал. — Они соблюдают режим тишины.

Внезапно в одном иллюминаторе замигал мощный фонарь. Оператор трансфокатором сделал наплыв. Зал зашумел. Каждый пятый знал морзянку и переводил для окружающих.

Адмирал морзянку знал плохо, но ему перевели.

— Вот вам издержки прямого эфира, — посетовал он. — Больше не буду ничего говорить, а то ребятишки еще что-нибудь выкинут.

Но остальная часть прямого эфира прошла чисто. Катер развернулся, коротко помигал фарами и проплыл над лайнером от носа до кормы.

— Разрешите представить вам экипаж Моби Дика, который мастерски имитировал гибель звездолета. Но все-таки, недостаточно мастерски, чтоб обмануть наших аналитиков. Поднимитесь, ребята.

Под бурные аплодисменты курсанты встали и раскланялись.

— Среди наших гостей находится также Вадим Рогов. Должен признать, он утер Космофлоту нос. Прибыл на место на семьдесят пять часов раньше нас. Виноват, я не смог его отговорить от полета, не раскрывая суть операции. И это наводит на размышления о недоработках. Видимо, на борту каждого судна должна быть своя индивидуальная шифровальная книга. А копия — на Земле.

Рогова встретили долгими аплодисментами и криками из зала.

После этого адмирал вызвал себе на помощь старших офицеров, и те зачитали списки награжденных и повышенных в звании.

По словам связистов, из Красного зала шла прямая трансляция на все корабли эскадры, и даже на Землю.

* * *

— … Подводим итоги: Что мы узнали? — задал вопрос Лэн.

— Первое — отбой тревоги. Макс трижды повторил условную фразу, — отметил Спиид. — Второе — наши сворачивают лагеря. Максу доверили шлюпку. А это значит, что дело не в чужиках.

— У меня сложилось впечатление, что Максика торопили. Значит, они скоро уходят из системы, — добавила Эля.

— Следующий вопрос — зачем он сюда прилетал? Все-таки, риск.

— Видимо, и прилетел затем, чтоб показать, что риска нет, все путем. Джон, ты умница. С фонариком — это гениальная идея. Надо было нам больше сигналов заранее придумать.

— Просто ему хотелось хоть краем глаза на нас взглянуть.

— Как-то странно он ответил, — усомнилась Джоанна. — Эльхен, вы азбуку Морзе проходили?

— Нет. Я думаю, он ответил «Ок», что, мол, видел и записал. А потом прочитает.

— Ты думаешь, он нас снимал?

— Ага! Ведь два захода сделал. Лэн, да не волнуйся ты. Если на записи даты нет, он мог ее месяц назад сделать.

— Ну тогда… Тогда сидим еще неделю тихо как мышки, потом проводим разведку на шлюпке, а уж потом…

— На линкорах они до Земли за десять дней дойдут, — прикинул Спиид.

* * *

— Знаете, что такое чай по-адмиральски? Мой предшественник любил шокировать гостей. Как-то раз гостем был я. Тонкий фарфор, чашечки, блюдечки, серебряные ложечки, печенюжки какие-то… Ординарец подает чай. Скажу честно, это был великолепный чай. Я отпиваю глоток, тут откуда-то сзади, из-за спины появляется рука ординарца с бутылкой и доливает чашку коньяком. Отпиваю еще глоток — опять появляется рука… Скоро в чашке чистый коньяк, я чувствую, что пьянею, и впадаю в панику. Я не знаю, как остановить это чаепитие. Вообще-то полагалось допить одним глотком и перевернуть чашку вверх донышком…

— Почему вы их покрываете? — в упор спросил Рогов.

Адмирал покачал пузатую рюмку с коньяком.

— Давайте порассуждаем о моральных проблемах. Я не Карельский, так складно говорить не умею. Но вдруг в чем-то вас убедю. Допустим, мы раскроем глаза широкой общественности. Кому от этого станет лучше? Ребятишки с треском вылетят из космоса. Учтите — это лучшие из лучших. Сливки двух старших курсов.

— Вы же сами говорили Карельскому — есть закон, и есть устав.

— Мало ли, что я кому говорил… Закон написан стариками и для стариков. Закон защищает не умного, а сановитого. Будь вы хоть Ньютоном восемнадцати лет от роду, ничего сами сделать не сможете, пока сановитым не станете.

— А если они погибнут?

— Семьдесят человек на три месяца — сколько это человеко-лет будет? Семнадцать с хвостиком. Почему за семьдесят вы не волнуетесь, а за четверых боитесь.

— Ну вот! — Рогов вскочил и забегал по кабинету. — Вы уже и рассуждать стали как Карельский. В безликих человеко-годах!

— Скажите прямо, Вадим, что вам не нравится?

— Все мне не нравится. Этот безумный проект не нравится, не нравится, что вы таскаете меня как свадебного генерала…

— Больше не буду. Вы только не выдавайте старика. И не переживайте так за ребятишек. Бог хранит безумцев. И кто мы такие, чтоб решать их судьбу. У них свое начальство есть. Пусть у Корпуса голова болит.

— А вы будете давить на Корпус, так?

— Грешен, — согласился адмирал. — Буду. Люблю романтиков. Я сам где-то в глубине души романтик.

* * *

Глеб откинулся в кресле, положил ноги на край пульта, надвинул сомбреро на глаза и замер.

— И как это понимать? — удивился Кон.

— Ты здесь? Я тебя не заметил. Уйди. Искренне горюет тот, кто горюет без свидетелей. Это сказал Марциал, и я с ним согласен.

— Никак ты выпил? — изумился Константин.

— Выпил? Не то слово. Я пытался напиться вдрабадан. Но сегодня — не берет.

— Так плохо?

— Сам прикинь — Корпус хочет вернуть корабль. Но МОП заинтересовано в продолжении эксперимента. Им хорошо — они ничем не рискуют. Все шишки на Корпус.

— А Космофлот?

Глеб приподнял сомбреро.

— Космофлот поддерживает МОП, но его голос ничего не значит. А финансирует нас МОП. И МОП давит на Корпус. Как ты думаешь, что придумали умники наверху? Угадай с трех попыток!

— Не буду. Говори.

— Возложить ответственность на нас. Мы — эксперты, мы владеем ситуацией. Как мы скажем, так и будет!

— А ты?

— А я выбил нам отсрочку. Две недели на «последний вздох». Сказал, что нужно провести собеседование с курсантами, уточнить детали. — Вновь надвинул сомбреро на глаза.

— Срань! А как хорошо все начиналось…

— Воспоминание о былом счастье усугубляет горе, — откликнулся из-под сомбреро Глеб. — Эм Монтень!

— Что решать-то будем?

— Я уже решил… Все просто. Если мы вернем корабль, начальство нас прикроет. Возможно, даже наградит. Буква закона будет соблюдена. Если будет драка, она пойдет наверху, и нас не коснется. А если наоборот… Понял теперь, зачем я выбил две недели «последнего вздоха»? Хочешь коньяка? Спирт я выпил, а коньяк не люблю. В нос шибает.

* * *

Эля перечитала строки и поморщилась: Вроде, все точно, но слишком мрачно. А ведь на самом деле все из рук валится! И сосредоточиться ни на чем не удается. Изматывает ожидание. Скорей бы…

Эльвира взмахнула челкой и продолжила:

— Мне надо к психоаналитику, — сказала она вслух и посмотрелась в зеркало. Сморщила носик. — Еще даже не начали, а я раскисла. Правильно Максик говорил, нечего в космосе энтузазистам делать. Работяги нужны. Может, летопись начать писать? Но это дело серьезное. Хуже бы не было, когда вернемся.

Эля решила посоветоваться с капитаном. Влетела в кубрик — и застала целующихся Лэна и Джоанну. Лэн покраснел и покрепче прижал к себе девушку. А Джоанна хихикнула и замахала ладошкой, мол, выйди, не мешай.

В коридоре Эля прижалась спиной и затылком к холодной стене, решая, не посоветоваться ли с Томми.

— Нет, рано. Может не так понять! Господи, чем же заняться???

Все— таки, решила заглянуть в рубку. Спиид устанавливал новую кнопку на пульт. Открыл несколько лючков в полу и засунул в один руку по плечо.

— Эльхен, ты вовремя! Сунь руку в люк, прими провод.

— Сунула. Какой? Тут их много.

— Тот, который шевелится.

— Поймала!

— Вытягивай на себя! — Спиид поднялся с пола и начал отвинчивать рамку вокруг стекла с надписью: «В случае аварии разбить стекло и нажать на кнопку».

— Томми, а что мы делаем?

— Не могу же я в каждом полете стекло бить…

— А что эта кнопка делает?

— Фиксирует мебель и всякую дребедень.

— Как? Покажи!

— Это же для аварийной ситуации, — Спиид почесал в затылке. — Закончу, сходим в ресторан. Там автономная система есть.

Ресторан состоял из двух залов: В одном все чинно-благородно, столики, скатерти, полированное красное дерево. В другом — стойка бара, высокие табуреты и площадка для танцев. Соединялись залы нешироким проходом с занавеской из бамбуковых висюлек. Эля зябко поежилась. На плечи тут же легла куртка Спиида. А сам он нырнул за стойку бара, бормоча:

— Это должно быть где-то здесь… Странно, нету… Стоп! Если бармен ее нажмет, то как сам выйдет?

— Куда?

— На свободу… Как у вас говорят, на свободу с чистой совестью… Кнопка должна быть у двери!

Там она и оказалась. Даже две. Красная и черная. Прикрытые сдвижным щитком и совсем незаметные. Томми прочитал инструкцию, написанную мелким почерком, но зато на трех языках.

— Жмем?

— Жмем!

— Тогда открой дверь и выйди в коридор.

Эльвира послушно вышла, а Спиид нажал на кнопку. В первый момент Эле показалось, что потолок решил обрушиться… Во второй — что действительно обрушился. И только потом поняла — потолок надулся как подушка безопасности в автомобиле. Намертво прижал к полу столы, стулья, кушетки и прочую мебель. Спиид потыкал в белый упругий пластик кулаком.

— Меньше пяти сотых атмосферы. Слышал, но никогда в действии не видел. Если под таким мешком окажешься, не раздавит, но задохнуться можно.

— Сила! А на место потолок вернуть получится?

— Сейчас попробуем, — Спиид отодвинул упругий мешок плечом и нажал черную кнопку. Пластик неторопливо отступил от дверного проема, поднялся и вновь стал потолком. Спиид поставил на ножки несколько опрокинутых стульев, присел у сломанного столика.

— Сдается мне, что-то мы сделали не так.

— Томми, давай отопление включим по-нормальному. Холодно ведь. Космофлот улетел, а мы живем как в холодильнике.

* * *

— Глеб, я уничтожил твой коньяк, — пьяным голосом сообщил Константин. — Алкоголь — зло, а зло должно быть уничтожено.

— Ничего, я нашел здесь на складах полторы тысячи комплектов НЗ, и в каждом по поллитре медицинского спирта. Хочешь, зальем его в титан и будем пить подогретым, как сакэ. Как у наших дела?

— Глеб, ты женат?

— В разводе, а что?

— И не женись. Все бабы — сволочи. Им от нас только одно нужно. Им нужен лев, чтоб надеть на него ошейник и превратить в котенка.

— Ты что, с Томой поругался?

— Я получил у Томы отлуп. Последнее распоряжение начальства слышал? Мы продолжаем курировать полет и сидим на Старом поле, пока не вернется Моби Дик. Это, типа, последнее китайское предупреждение. Захотим домой, в семейный уют, вернем корабль. Не захотим — торчим здесь до посинения. Тома не захотела торчать здесь, или ждать два года. Или я кончаю маяться дурью — это она так сказала — и возвращаюсь в город, или могу не возвращаться вовсе.

— Плюнь и забудь.

— Нет, ты подумай, раньше жены за декабристами в Сибирь шли. А мы тут — дурью маемся…

— Я сказал — забудь. Не стоит она тебя.

— Но я люблю эту сучку! — Константин поднялся из кресла, нелепо размахивая руками. — Люблю, понимаешь? И я не записывался в монахи-отшельники на два года. Меня дела ждут, карьера хотя бы…

Глеб задумчиво подошел к окну, сунул руки в карманы.

— О карьере тоже забудь, — глухо сказал он.

* * *

Лэн со Спиидом опять прилипли к приемнику. Ловили скомпрессированные пакеты новостей, распаковывали, прослушивали, просматривали, читали. Распаковать удавалось далеко не все: Гипер гипером, а расстояние расстоянием. Сигнал предназначался не им, поэтому доходил чуть слышным, на грани чувствительности приемника.

— Мальчики, ну что вы — как эти самые, — ругалась на них Джоанна. — Ужин на столе!

— Сейчас идем, Джон. Одну минутку… — вяло отбрыкивался Спиид.

— Там что, медом намазано?

— Сегодня наши должны на Землю вернуться.

Джоанна тоже прилипла к приемнику. Эльвира вздохнула, переставила тарелки на сервировочный столик на колесиках и покатила в рубку.

— Эля, ты гений, — сообщил ей Лэн, капая подливкой на брюки. Джоанна подхватила капли в воздухе корочкой хлеба и отправила в рот. При лунной силе тяжести ловким быть несложно.

К концу ужина перехватили несколько сообщений. Говорилось, что на Землю вернулась экспедиция с Макбета, доставлены уникальные коллекции, в том числе — чучело огромного, покрытого иглами осьминога. Что в порты приписки вернулись с маневров четыре линкора Космофлота, а вместе с ними — экспедиция Рогова. Роговцы, как всегда, сделали массу открытий, но артефактов иноземных цивилизаций, как всегда, не нашли.

О Моби Дике — ни слова…

Эля забралась с ногами в капитанское кресло и задумалась о бренности славы. Вот так — погибнешь, а о тебе даже в новостях не сообщат. Мальчики вяло поспорили и пришли к выводу, что траурные мероприятия прошли раньше, когда никого у приемников не было. Или когда экспедиция дала SOS, или когда Космофлот подтвердил гибель космолайнера. Но, раз элин вонючий ежик прибыл на Землю, то Космофлот поблизости не прячется. И завтра можно начинать работу!

Спиид переместился на место пилота и неторопливо начал оживлять корабль. Вновь экраны заполнились разноцветными квадратиками, понятными только посвященным. Лэн на свой экран вывел список первоочередных работ.

— Томми, завтра вы с Джоном идете на Макбет готовить первую якорную площадку. По дороге высадите меня с Элей на железо-никелевом астероиде, мы запустим производственный комплекс.

— Есть, кэп!

ЧАСТЬ 3

Споем, как ветер в мягких лапах

Все корабли унес на Запад

Унес, как ворох стертых слов,

Далекий мир волшебных снов

Восточный ветер в мягких лапах.

Проснулась радостная. На пять минут раньше будильника. Сегодня начиналась новая жизнь. Было интересно и немного страшно. И слегка побаливали мышцы — избаловались при лунном тяготении.

Заставила себя сделать зарядку и побежала смотреть, что делают остальные. Лэн уже загружал инструменты и продукты в шлюпку. Эля проверила воздух и воду, подключила магистрали и заполнила баки шлюпки под завязку. Потом помогла Джоанне заполнить баки буровой платформы, собранной из четырех шлюпок.

— Экипаж, завтракать! — прозвучал по трансляции голос Спиида.

Собрались, постанывая, за столом. Мышцы ныли у всех. Лэн обозвал экипаж слабосильной командой и объявил время старта — как только девочки уберут со стола.

— Сейчас же очередь Томми! — возмутилась Джоанна.

— Пилот должен думать о высоком, — пояснил Лэн. — О небе, о полете…

— А сам?

— А мне надо бортжурнал заполнить.

— Вот он, мужской шовинизм, — подмигнула Джоанне Эля.

Через четверть часа собрались в рубке. Спиид просматривал телеметрию и хмурился.

— Когда взлетим, не убирай шасси, — проинструктировал он Лэна.

— Почему?

— Мы обогрев отключали. Боюсь, там еще не оттаяло. Поломать можем.

— Понял.

— Девочки, пристегнитесь!

Эля щелкнула пряжкой и переключила экран перед собой на картинку от сканирующего радиолокатора. Теперь она уже знала, как это делать. Возможно, даже сумела бы пилотировать Моби Дик. Разумеется, с помощью Фафика.

Спиид качнул корабль с борта на борт, отрывая примерзшие к грунту лыжи, и плавно повел вверх.

— Справа — пятьдесят, слева — семьдесят пять… Семьдесят… Шестьдесят пять. Справа — сто пятьдесят, — диктовал Лэн расстояние до стен каньона. Спиид чуть качнул штурвалом.

— Хорошо идем, — через пять секунд среагировал Лэн. Спиид положил руку на сектора антигравов, ускорение чуть увеличилось, стены каньона разошлись в стороны и внезапно исчезли. Спиид добавил ускорение.

— Садиться было легче, — сообщил он. — Уходим в гипер.

Экраны посерели. Лэн отстегнул ремни, поднялся и потянулся. Джоанна тут же пересела в кресло второго пилота.

— Идем, Эльхен.

Эля тоже сбросила ремни, чмокнула Томми в щечку и пошла за Лэном на шлюпочную палубу. По дороге задумалась, зачем это сделала? «В щечку — не в губы!» — решила она и энергично взмахнула челкой.

Не успели задраить люк шлюпки, как Спиид сообщил, что можно шлюзоваться.

— Можно, я? — воскликнула Эля, вбежала в кабину и плюхнулась в левое кресло. Вывела генератор в рабочий режим, включила связь, СЖО, навигацию, завела шлюпку в шлюз.

— Томми, к шлюзованию готова!

— Тогда — удачи!

Раскрылся створ люка, в черную пустоту вылетело облачко тумана, легкий толчок в спину — и шлюпка уже в космосе. Эля газанула, а отойдя от корабля на тысячу метров, торопливо, одним пальцем набрала индекс-номер нужного астероида, запустила стандартную программу сближения и выхода на орбиту. Шлюпка ожила, вывела на экран схему маневра, развернулась и включила двигатели. Эля радостно обернулась к Лэну.

— Неплохо для начала, — похвалил капитан. — У нас десять минут, успеем надеть скафандры.

* * *

Посадку Лэн Эле не доверил. Плавно сбросил высоту до двух метров и повел шлюпку по наклонному ходу в подземный ангар.

Первую очередь комбината киберы почти закончили. Незадолго до прилета спасателей их отключили, чтоб не выдали себя радиошумами. И теперь комбинат напоминал музей восковых фигур. Киберы замерли там, где их застала команда отключения.

— Похоже, у нас проблемы, — озабоченно пробормотал Лэн.

— Серьезные?

— Не знаю. Может быть… Здесь минус двести десять по Цельсию.

— Ну и что?

— Холодно…

Эля передернулась и взглянула на дисплей системы жизнеобеспечения.

— Скафандры держат.

— Киберы замерзли. У них гарантия до минус ста сорока. Реально держат минус сто восемьдесят. Но двести десять — это уже за чертой. Материалы меняют свойства, сталь становится хрупкой, полупроводники — изоляторами. Когда киберы включены, они никогда не остывают до ста восьмидесяти…

— Обогреем их, потом включим.

В следующие два часа Эля изучала разницу между весом и массой. Вес — полкило, масса по-прежнему двести кг. Кажется, поднять просто, но кибер массивней человека в скафандре. Его нужно толкнуть вверх сначала с одной стороны, потом с другой, но ни в коем случае не отпускать. Как в замедленном кино, кибер поднимается метра на два. Тут его нужно удержать, чтоб не улетел, и нести над головой. Нести легко. Сложно только разогнаться и затормозить. Если весишь меньше килограмма, разгоняться и тормозить надо медленно и осторожно. Да и на поворотах заносит.

— Почему магнитные подметки не работают? — сердилась Эля.

— Пол из нержавейки. Нержавейка не магнитится.

Попробовали носить киберов вдвоем. Легче и удобнее, но слишком долго.

— Подобрали, обогрели, подогрели, обобрали, — сердито бубнила Эля, сгружая очередного кибера у стенки ангара.

— Что ты сказала?

— Кино такое было, старое.

— А-а… Хватит для начала. Отогреем эту партию, а остальных пусть они носят.

— Есть, кэп! — радостно откликнулась Эльвира и побежала герметизировать шлюз. Рано радовалась. Закрывать массивные ворота пришлось вручную. — Готово, кэп!

Лэн заполнил ангар воздухом и склонился над бухтой силового кабеля.

— Если этот конец подсоединить к шлюпке, а этот — к распределительному щиту, то можно будет включить отопление ангара…

Эля схватила конец кабеля и потянула. Не тут-то было. Кабель обрел твердость стальной пружины с руку толщиной.

— Застыл, — подтвердил Лэн. — Я уже пробовал. Его тоже отогревать надо.

— Что будем делать?

— Ты знаешь, какая проблема возникает на подобных заглубленных станциях на астероидах через тридцать-сорок лет эксплуатации?

— Нет…

— Сначала на них холодно, а лет через двадцать становится тепло. Потом — жарко. У камня теплопроводность низкая, и когда грунт прогреется на сто метров вокруг до комнатной температуры, возникает проблема теплоотвода. Даже самый слабый генератор вырабатывает тепло. И оно накапливается…

Эля помыслила логически, что этим хотел сказать капитан, и открыла все люки в шлюпке. Через полминуты сердито загудел вентилятор СЖО. Система не справлялась. Температура внутри шлюпки стремительно падала, в ангаре начала едва заметно повышаться.

— Вот еще тридцать киловатт к обогреву, — задумчиво начал Лэн, включая в шлюпке освещение, подогреватель пищи, гироскопы, фары, системы навигации и все, что можно. — Не пройдет и трех дней…

— Что, трое суток в скафандре сидеть?! — испугалась Эля.

— Шучу, Эльхен. За сутки уложимся. Нам минус ста двадцати хватит. А когда запустим местную энергосеть, за час все отогреем.

* * *

Моби Дик завис над ледяной пустыней.

— Джон, мы над точкой. Восемьдесят градусов северной широты.

— Да… Если не считать шестисот метров льда, мы над якорной площадкой номер один.

— Я скажу им «до свидания», — Спиид нажал кнопку фиксации. За спиной загрохотали гермопереборки. Джоанна подтянула ремни и положила руки на штурвал.

— Только не мешай, Джон. Я буду очень странно пилотировать, — предупредил Спиид.

— Я не буду мешать. Я буду учиться.

— Учиться — это хорошо, — отозвался юноша странно изменившимся голосом. Замедленным, напряженным. — Маршрутку «кошачий след» на запись включи.

Моби Дик с небольшим ускорением пошел вертикально вверх. Спиид вцепился в штурвал, глаза бегали по приборам.

— Теперь контроль безопасности отключи.

— Не отключается…

— Смени режим с «технический рейс» на «испытательный полет».

— Есть, получилось.

— Теперь дифференциатор тяги отключи. Черт! Его же нельзя отключить. Загони его в тестовый режим. Пусть только делает вид, что работает.

— Ни фига себе! Получилось! Томми, ты монстр! Как же мы без дифференциатора?

Спиид не ответил. Корабль по-прежнему шел вверх, только нос начал обгонять корму. Спиид в помощь антигравам включил маршевый двигатель. На высоте семь тысяч метров корабль задрал нос вертикально, замедлил подъем, а потом начал проседать вниз. Спиид полностью отключил антигравы, и двести тысяч тонн удерживал в полете только километровый факел пламени.

— Мы отклонились от точки на двадцать километров. Это существенно?

Спиид ничего не ответил. Прикусив губу, он левой рукой резко дергал штурвал то вправо, то влево. Ноги танцевали на педалях. Правая рука играла секторами тяги двигателей.

— Высота?!

— Пять тысяч сто. Пять пятьдесят. Пять ровно, — начала диктовать девушка. — Теряем вертикаль!

Корабль медленно и величаво начал заваливаться «на спину».

— Держись, Джон! — Спиид включил три "g" по оси и заложил «бочку» с разворотом. Закончил маневр на высоте пятнадцать тысяч.

— Томми, знаешь, где у меня сердце?

— Никак справа?

— В пятке! Ты меня в гроб вгонишь. Может, над астероидом потренируемся.

— Справимся. Это не сложнее, чем ездить на одноколесном велосипеде.

— Томми, а ты умеешь на нем ездить?

— Ни разу не пробовал, — Спиид уже заводил корабль на исходную позицию для второго захода. — Но знаю людей, которые ездили.

— Знаешь, это даже хорошо, что мы на второй заход идем. Эльхен обиделась бы, если б мы очистили площадку не там, — заявила Джоанна, вцепившись в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.

— Джон, не нервничай так отчетливо. А то мне за тебя страшно.

Корабль опять гордо и неторопливо поднял нос и встал вертикально, опираясь на факел пламени. Спиид осторожно, притормаживая через каждые двести-триста метров, сбрасывал высоту.

Джоанне было страшно. Так страшно, как бывает только в детстве, когда взрослые на пожаре что-то лихорадочно делают, кричат, бегут куда-то. А от тебя ничего не зависит. Ты даже не знаешь, что надо делать, бежать или прятаться. И сейчас она снова попала в забытый детский кошмар. Опять от нее ничего не зависело. Оставалось только лежать в опрокинутом на спину кресле, ноги выше головы, и тихонько, не подавая вида, бояться. Спиид работал на пределе человеческих возможностей. Может, за пределом. С отключенным дифференциатором, вручную играя секторами тяги восьми двигателей, он не замечал ничего вокруг. Джоанна даже не могла ему помочь. Спиид работал слишком быстро, она не успевала понять смысл его движений.

А корабль опустился уже до двух тысяч метров. Далеко внизу набирала силу снежная буря. Джоанна хорошо помнила график. В центре пятна площадью в гектар на каждый метр поверхности будет действовать сила в двадцать тонн. Такого не выдержит самый прочный лед. Ведь это не статичная нагрузка, это поток бешеного пламени температурой три тысячи градусов.

Спиид сбросил еще двести метров и повел корабль по кругу, очерчивая площадку.

— Джон, глубина следа?!

— Не знаю, Томми, не видно ничего. Облако пара на полкилометра поднялось. Клубится как в кино про ядерный взрыв.

— Локатор!

— Не пробивает. Облако очень густое.

Спиид выругался. Закончил первый круг, от мысли пройти второй отказался и повел корабль к центру площадки. Постепенно сбросил высоту до полутора километров. А зависнув над центром площадки, опустился еще на триста метров.

Под кораблем творился ад. Кипящие облака пара и ледяной крупы вздымались все выше и выше. Когда они закрыли горизонт, Спиид поднял корабль на две тысячи метров. Но вскоре облако настигло корабль и там. Спиид выругался и повел корабль вверх.

— Джон, подключи дифференциатор тяги и восстанови режим полета.

— Куда мы летим?

— На орбиту. Извини, Джон, я не смог очистить тебе площадку.

— Дифференциатор в работе.

— Вот и хорошо. Включаю автопилот. Летим на Зайчик.

— А знаешь, Томми, я даже рада, что так получилось. Ты пилотировал здорово… Но слишком рискованно. И не возражай!

— Не буду. Мы нарушили всего шесть пунктов устава. Вру. Семь! — Спиид вытянул вперед руку с растопыренными пальцами. — Джон, смотри!

— Куда?

— Не дрожат! Пальцы не дрожат. После стыковки с Лагранжем дрожали, а теперь — нет!

— Ты записался в клуб самоубийц. Нельзя без страха.

— Да ну тебя! Страх — это одно, а стальные нервы — совсем другое! Думаешь, мне не страшно было, когда мы на спину чуть не опрокинулись?

— Дурак! Зачем сказал? Я думала, это я паникерша, а у тебя все под контролем. А теперь мне с тобой страшно летать будет!

— Ну вот, — надул губы Спиид. — То тебе бойся, то не бойся…

Джоанна включила гравитацию, сбросила привязные ремни, выбралась из кресла.

— Не обижайся, — взъерошила парню волосы. — Я сообщу Эльхен, что у нас возникла проблема.

* * *

Прозвучал сигнал вызова. Эля торопливо нырнула в шлюпку и включила экран.

Джон, здравствуй! Мы тут выбились из графика, задержимся на два-три дня. Киберы замерзли, мы их отогреваем, многие мелкого ремонта требуют. А у вас как? Очистили площадку?

— Нет, Эля, мы тоже выбились из графика. Попытались очистить, а там такое началось! Облако на семь километров поднялось, как после атомного взрыва, грибовидное! Томми говорит, ничего удивительного. Мы энергии выложили во много раз больше, чем бомба в Хиросиме. Облако плотное, радаром не пробить! А когда осело — там кратер остался, как на Луне. Полтора километра диаметром, сто метров глубиной. Вокруг горка, а в нем озеро. Скоро замерзнет, каток будет. А до грунта еще пятьсот метров льда. Томми говорит, надо методику менять. Сейчас с Фафиком новую программу для автопилота составляют.

— А ты что делаешь?

— То же, что и вы с Лэном. Мы сейчас на Зайчике. Томми за компьютером сидит, а я бегаю, высунув язык, по поверхности, киберов включаю.

— Ой, Джон, только разморозь сначала!

Джоанна рассмеялась.

— Эля, у нас курорт! Солнышко светит, плюс девяносто по Цельсию! Ночью ниже минус семидесяти не опускается.

Поговорили еще о пустяках, потом Эля побежала докладывать новости Лэну. Тот уже запустил первую поточную линию. Из обрабатывающего центра с завидной регулярностью выкатывались по лотку стальные цилиндры размером с ведро.

— Ой, что это?

— Сердечники для спин-генераторов шлюпок. Та самая масса, которая переходит в энергию по Эйнштейну.

— А-а… — Эля вспомнила, как Макс ругался с Тамарой по поводу этих сердечников. Обычно их не меняли. Заменяли весь спин-генератор, выработавший энергию вещества сердечника. Но Макс заставил девушку разработать технологию замены.

— У Томми тоже задержка. Джоанна говорит, надо делать систему точного позиционирования. Запускать сеть навигационных спутников, ставить наземные маяки.

— О чем мы раньше думали? — только и ответил капитан.

* * *

— Ничего страшного не произошло, — решительно заявила Эльвира на общем собрании. — Обычная производственная задержка.

— Ничего себе — обычная! — возмутился Спиид. — Фафик промоделировал процесс. Старая схема не катит. Одну площадку очистим, соседние завалим. Надо менять всю технологию уборки ледового щита с рабочей площади.

— Надо — так заменим. У нас что — энергии не хватит?

— Энергии хватит, — уже спокойнее возразил Спиид. — Но по новой схеме надо убрать ледяной щит из круга в триста километров. Растопить сорок пять тысяч кубических километров льда. Это уже общепланетарные процессы. Изменится климат, повысится уровень мирового океана…

— … На десять сантиметров, — встряла Джоанна.

— Но на это же время надо! — взвыл Спиид. — Я не могу полтора месяца за штурвалом сидеть!

— Томми, ну не сердись, пожалуйста. Мы тебе такую программу рассчитаем, что локальный парниковый эффект получится. Ты за месяц управишься.

— Стоп! — поднял руку Лэн. Нас здесь четыре человека. Это четыре смены по шесть часов.

— Как?! Чтоб я за штурвал села? — возмутилась Джоанна. — Ни за что! И не говорите! Вас там не было!

— Джон, теперь все будет по-другому. Мы с Фафиком обучим автопилот, управлять будет проще, чем вертолетом, — решительно заявил Спиид.

— Разумные! Тихо! Минуту внимания! — тщетно призывал к порядку Лэн. — О чем мы спорим? Варианта всего два. Или убираем лед, или бросаем все, летим на Землю.

Наступила тишина.

— И действительно, было бы из-за чего спорить, — хихикнула Джоанна. — Ладно, решайте, а я спать пойду. Как ни решите — я согласная. Поднялась, чмокнула Лэна в щеку и вышла. Парни проводили ее взглядом.

— Она очень испугалась, когда я Моби Дика завалил на спину, — сообщил Спиид. — Я сам чуть не обосрался. Но я за штурвалом, у меня хоть руки делом заняты, а она пассажиром сидела.

— Свиньи вы, мальчики, — рассердилась Эльвира. — Первая нештатка, а вы Джоанну чуть до слез не довели.

И побежала утешать подругу.

* * *

— Приближается, — сообщил Глеб, взглянув на экран. — Кон, как договорились, занимайся делом и не обращай на нас внимания. Этот парень — монстр, с ним напрямую нельзя, только вскользь. Тогда он, может, занервничает.

— Пока нервничаешь ты, — резонно заметил Константин. Покосился на фигурку, печатающую шаг по взлетному полю. Переключил изображение на большой панорамный экран, поиграл с настройками видеокамеры, увеличив изображение человека до натуральной величины.

До синевы выбрит, слегка пьян, — всплыло в памяти забытое выражение. Нет, синевы не было, не тот цвет. Светлые волосы и безукоризненный пробор почему-то создавали впечатление короткого ежика, столь любимого космодесантниками. Да и одет Максим был не по форме. Черные кожаные брюки, и кожаная жилетка под цвет брюк непонятным образом гармонировали со светло-серой рубашкой и высоким накрахмаленным воротничком. Все вместе создавало впечатление собранности и деловой энергичности.

— Аррртист, — удивился Константин.

Загудел лифт. Глеб хотел что-то сказать, но тут раздался вежливый стук в дверь.

— Не заперто!

— Курсант Карельский по вашему…

— Садись, Карельский, — Глеб, не отрываясь от экрана кивнул на кресло. — Рассказывай.

— Э-э… О чем рассказывать?

— Все о том же. О своих подвигах, о ребятах на борту, о том, во сколько ты оцениваешь их шансы. Мы ведь отлично понимаем, что это твоя работа, — Глеб на секунду отвлекся от текста на экране и взглянул на юношу. — Кстати, я не давал разрешения на запись разговора, — добавил он, заметив, что Макс вертит в пальцах коробочку диктофона.

— Аналогично, — Макс бросил на пульт выколупнутую из стенки каюты бусинку микрокамеры с обрывком волоконного кабеля.

— Не отклоняйся от темы.

— Шансы ребят я оцениваю очень высоко. В остальном — прошу уточнить вопрос. Что вы считаете моей работой?

Несколько секунд Глеб тупо листал какой-то файл, подыскивая наилучший ход. Такого не нашлось. Решил просто давить.

— Я, дорогой мой, позвал тебя, чтоб узнать из первых рук, что ты там сделал. Может, тебя на километр нельзя к космодрому подпускать? Очень уж ты манипулировать людьми любишь.

И понял, что взял неверный тон. Курсант успокоился. Не расслабился, а именно успокоился и сосредоточился. Как шахматист перед первым ходом, как солдат перед боем.

— Куратор, вы сейчас сказали страшную глупость, — Макс заложил ногу на ногу, небрежно подбрасывая на ладони диктофон. — Определитесь сначала, кого вы послали в космос. Быдло с улицы, детей-несмышленышей, или надежду нации, будущую элиту космофлота. Если быдло, то ему нужен вожак. Если детей, то им нужен воспитатель. Иначе они натворят дел. И что плохого, что я взял контроль в свои руки и вернул всех, кроме четверых? Но если там, — он ткнул пальцем вверх, — будущее космофлота, то простите, они сами способны решать и отвечать за свои поступки. На каком варианте остановимся?

— Свободны, курсант.

— Еще нет. Вы хотели эксперимент. Думаете, он пошел не по плану? А какой, к черту, план может быть у эксперимента? По плану дома строят! Каждый кирпич на своем месте. Эксперимент — это поиск нового и неизвестность. Вы получили эксперимент. Страшно стало?

— Свободны, курсант!!!

— Есть! — отрапортовал Макс, небрежно бросил диктофон на стол и вышел.

— Каков фрукт! — восхищенно произнес Кон. Поиграл кнопочками на диктофоне — А машинка-то выключена! Парнишка тебя на испуг взял.

— Акселерат! Воспитатель чертов. — Глеб подергал себя за мочку уха. Вот вам и собеседование…

— На главный вопрос он ответил, так что собеседование можно считать удачным, — возразил Кон. — Теперь надо проинструктировать остальных, чтоб родителей оставшихся навещать не забывали, лишнего не болтали… И набрать волонтеров нам в помощь.

— Волонтеры — это хорошо, — одобрил Глеб. — Но Карельский… По-евоному выходит, что я не только дурак, но еще трус и подлец. А он весь в белом…

— Не принимай близко к сердцу.

— Не приму. Если скажешь, в чем он неправ!

* * *

Корабль, стоя на факеле пламени, утюжил площадку. За бортом бушевал непрекращающийся ураган. Кипящие тучи поднялись до двенадцати километров, видимость за бортом не превышала десяти метров. Но это не имело значения: система позиционирования выдавала текущие координаты корабля с точностью плюс-минус три метра. Кажется, грубо? Напротив, совсем неплохо, если учесть длину самого корабля — четыреста восемьдесят метров.

Внутри уже неделю шла странная жизнь. Коридоры превратились в бездонные колодцы, стены стали полом. Все переселились в рубку. Здесь спали, здесь ели и работали. Научились не спотыкаться об поручни на стене, ставшей полом, обходить голографические экраны, не наступать на выключатель света у двери. В кресла пилотов, торчащие из стены на высоте трех метров, поднимались по самодельным веревочным лестницам.

Управлять кораблем теперь мог и ребенок. Спиид с Фафиком подготовили программу автопилота, оставалось только ввести маршрут на сутки вперед и наблюдать. В первые дни донимало оледенение. Несколько раз Спиид поднимал корабль в стратосферу и разгонял до трех-четырех М, избавляясь от ледяной корки. Но постепенно парниковый эффект сплошной облачности набирал силу, температура за бортом колебалась от тридцати до семидесяти по Цельсию.

Эля удобно свернулась калачиком на широкой спинке кресла пилота и читала журнал. Время от времени поднимала взгляд к потолку и обозревала приборы. Все шло нормально. Но журнал кончился. Эля ослабила привязной ремень, изогнулась и посмотрела вниз. Спиид и Джоанна спали. Капитан, высунувшись по пояс из спального мешка, что-то читал с экрана планшетного компа.

— Лэ-эн, а Лэн…

— Ммм?

— У нас рабочее тело кончается. Завтра-послезавтра заправиться надо…

— Надо, так заправимся.

— Лэ-эн, а почему в космосе одной заправки надолго хватает, а сейчас только на неделю?

— Скорость истечения низкая.

— Ну и что?

— Если низкая скорость истечения, значит, нужно много рабочего тела.

Хороший Джоанне муж достанется, — подумала Эля. — Покладистый, зануд терпит… И решила протестировать капитана на занудоустойчивость.

— А если увеличить скорость?

— Хорошо бы, да нельзя, — вздохнул Лэн. — Ты спи.

— Я на посту.

— И то верно. Тогда бди.

— А почему хорошо бы?

— Тогда в струе больше энергии при той же тяге. Энергия пропорциональна квадрату скорости истечения. Короче, если увеличить скорость истечения, быстрей лед растопим.

— А почему нельзя скорость увеличить?

— Мы же в атмосфере. Если увеличим скорость истечения, от нашего выхлопа ядерные реакции пойдут. Как в ускорителе. Все вокруг радиацией загадим. Мы и так выше разрешенной нормы подняли.

— А в космосе?

— А в космосе наш выхлоп рассеивается. Но рядом с Землей тоже строгие ограничения. Вот в гипере — никаких ограничений. Выхлоп идет на релятивистских скоростях, поэтому расход массы минимален.

— Лэ-эн, а что Чипа вчера мяукала?

— Розетку не могла найти. У нее аккумуляторы сели. Я ее обучил розетки только на стенах искать, а стена полом стала.

Чипу в рубку не пустили. Во избежание. Но если приоткрыть дверь, было слышно, как она тихонько поскуливает в шлюзе-предбаннике. Лэн надеялся научить ее различать членов экипажа, чтоб по-разному к ним относиться, но пока получалось плохо. Да и времени на киберпрограммирование совсем не оставалось.

Негромко тренькнул сигнал. Фафик доложил, что со спутника получена очередная серия снимков. Эля оставила Лэна в покое и вывела снимки на большой экран. Бурлящие облака выглядели с орбиты совсем не грозно. Просто шапка застывшей пены в четыреста километров диаметром. Хорошо просматривалось, как широкая мутная река талой воды катит в океан. Облако взмученности простиралось уже на три сотни километров от берега. Эля поморщилась и сравнила со старыми снимками.

— Бедные рыбки… Фафик, объемы?

— Суммарный объем сброса превышает 28% расчетного. Но, с учетом таяния ледника вокруг рабочей зоны, убрано около 22% льда.

Одна пятая, — прикинула Эля. — Еще столько, столько, да два раза по столько… — И сладко зевнула. Перегнулась, посмотрела на Лэна. Капитан спал, упав головой на экран планшета.

* * *

Лэн осторожно притер корабль к поверхности. Томми сидел в кресле расслабившись, но это давалось ему с трудом. Мягко качнувшись, корабль замер. Мальчики защелкали тумблерами, отключая системы движения и навигации, а Джоанна с Эльвирой сбросили ремни и поспешили к лифту.

— Скафандры наденьте! — крикнул вслед Томми.

Эльвира первая вышла из корабля. Горячий ветер чуть не сбил с ног, бросил в лицо горсть колючих капель. Эля проворно захлопнула стекло шлема.

— Ты только подумай, это — полярный материк! — то ли изумилась, то ли возмутилась Джоанна. — Русская парная баня! Давай на тот холм поднимемся.

Спотыкаясь, чертыхаясь, обходя лужи и озерца, девушки направились к ближайшему холму. Под ногами перекатывались камни — от самых маленьких до огромных, с холодильник размером. Но ветер дул в спину, поэтому взобрались на холм без труда.

Во все стороны простиралась каменистая пустыня, изрезанная широкими каньонами.

— Неужели это мы натворили?

— Больше некому.

— Девушки, что вы натворили? — раздался из наушников голос Лэна.

— Кэп, это словами не описать. Иди к нам, это надо глазами видеть. Мы перепахали всю равнину словно плугом.

— Вы где?

— Холм видишь? На нем.

Долго стояли вчетвером на вершине холма. Первым очнулся Спиид.

— Пора взлетать. Сюда такой ураган идет… Сейчас по всему полушарию страшнейшие ураганы! И в коре электрические явления какие-то. Аж приборы зашкаливают. Неужели это мы устроили?

— А то кто же? Фафик говорит, в ближайший месяц нам тут делать нечего. Буровую просто ветром сдует. Меняем порядок работ, летим за углеродом.

Ураган принес с собой снег и молнии. За считанные секунды видимость упала до нуля. На антигравах Спиид поднял корабль на полторы тысячи метров, и только потом включил двигатели.

Из космоса увидели шесть воронок циклонов, окруживших полярный материк. Эля зябко поежилась.

— Это устроили мы, и всего за месяц, — с непонятной интонацией повторил Лэн.

* * *

После занятий курсанты, экипаж Моби Дика, собрались в пустой аудитории.

— Все здесь?

— Максика нет.

— Мы должны самоорганизоваться, составить расписание и помогать кураторам, — решительно заявила Тамара.

— Есть одно «но», — бросил с места Поль. — На Старое поле аэрофлот не летает. На перекладных, через четыре границы неделю добираться.

— Моей стипендии на дорогу не хватит…

— Неделю туда, неделю оттуда, две недели там — месяц прогула без уважительной причины. Вылетим из Корпуса…

— Если согласовать с деканатом, не вылетим, — возразил Степан.

— А кто согласовывать будет?

— Толик. Через деда!

— Спасибо, Степа, ты всегда был настоящим другом! — возмутился Толик.

— Сначала дослушай, потом возражай. Там в ангарах стоит без дела семь орбитальных самолетов. А в подземном хранилище полно топлива. Я проверял. Если перенести нашу пилотажную базу на Старое поле…

— … То нас будут возить туда бесплатно. Толик, что скажешь?

— Может получиться…

— Ура!!!

— … А может и не получиться.

Карельский отлип от косяка входной двери и прошел к доске. Он, если хотел, умел оставаться незаметным. Развернул стул лектора и сел на него верхом.

— Парни, а что вы собираетесь делать на Старом поле?

— Как — что?

— Вот именно — что? Поможете двум отшельникам два раза в сутки смотреть на приборы?

— Ты думаешь, нам там нечего делать?

— Почему — нечего? Кураторы будут рады видеть девушек. Женская рука в хозяйстве, стирка, готовка, домашний уют…

— Это все, что ты для нас придумал? — возмутилась Тамара.

— Еще не все, — усмехнулся Макс. — Я навел справки. Глеб Рязанов в разводе, от Константина Бушуева недавно ушла жена. Я думаю, они оба будут рады видеть девушек. Насчет парней — не уверен.

* * *

Наступило время для трансформации Моби Дика из круизного лайнера в орбитальный буксир. Для этого на носовой части корабля нужно было установить упорную ферму. Производственный комплекс на железо-никелевом астероиде сообщил, что монтаж фермы закончен. Больше всего ферма напоминала посадочную ступень безатмосферника — четыре мощные стометровые опоры с коленчатыми суставами посередке крепились к широкому, короткому решетчатому цилиндру. А сам цилиндр должен закрепляться на силовых шпангоутах — одиннадцатом и двадцать втором.

Монтировать такие крупные конструкции положено в невесомости. На внешней подвеске Спиид поднял ферму с астероида и отошел на безопасное расстояние. После этого Лэн, Джоанна и Эльвира влезли в скафандры и вышли в космос на шлюпках, оборудованных мощными манипуляторами.

— Томми, мы готовы, отцепляй груз! — скомандовал Лэн.

— Отцепляю. Берегитесь тросов.

— Вот пакость! — возмутилась Джоанна.

— В чем дело, Джон?

— Томми, ты был прав. Наша шалабушка после расцепки вращаться начала.

— Быстро?

— Не очень.

— Остановить сможете?

— Сможем. Лэн, Эля, цепляемся к ее ногам!

Никогда еще Эльвира не совершала такого сложного маневра — ручной стыковки с вращающимся объектом. Нужно было подойти вплотную, уравнять скорости, бросить управление, переключиться на манипуляторы и ухватиться за опору. Когда манипуляторы с лязгом сомкнулись на решетчатой подошве опоры, она шумно выдохнула.

— Распределяем оси, — продолжала командовать Джоанна. — Я беру ось Х, Лэн, твоя — Y, Эля, ты отвечаешь за Z. Как поняли?

Эля вспомнила чертежи фермы. Z на чертежах означала вертикаль. Развернула шлюпку и доложила:

— К маневру готова.

— К маневру готов, — отозвался Лэн.

— Тогда начинаем.

Через четверть часа беспорядочных импульсов ходовых двигателей шлюпок и перебранки в эфире вращение фермы полностью погасили.

— Работу, которую один пилот делает пять минут, три пилота делают пятнадцать минут, — прокомментировал Спиид.

— Томми, я не пилот, — обиделась Эльвира. — Я только учусь.

— Мадам, гнилы ваши отмазки! — Спиид отвел корабль на два десятка километров, нацелился носом точно в отверстие решетчатого цилиндра и пошел на сближение. — Экипаж, слушай мою команду! Отцепитесь от фермы, но далеко не отходите. Если что…

— Томми, ты не слишком разогнался? — перебил Лэн.

— Иду оптимально, — весело отозвался Спиид, но притормозил. Нос корабля поравнялся с решетчатым цилиндром, плавно вошел в него. Спиид еще сбросил скорость импульсом вдоль главной оси, чуть качнул штурвал вправо, корректируя курс. Взглянул на экран левого борта…

— ЭЛЯ, УХОДИ!!!

— Куда?

— Куда угодно!!! Уйди с линии выхлопа!!! — Спиид бросил взгляд на экраны кругового обзора и ладонью ударил по красной кнопке. Загрохотали гермопереборки. — Уходи!!!

Корабль вздрогнул. Где-то там, в полутора сотнях метров к носу от рубки визжал и скрежетал рвущийся металл, со свистом уходил в пространство воздух…

* * *

Степана посыльный из деканата вытащил прямо с лекции. За двадцать минут до окончания «пары». В деканате его ждали два немолодых человека в мундирах капитанов-наставников МОПа.

— Вы были вторым пилотом на Моби Дике? — с ходу начал один из них.

— Я. А что случилось?

— На корабле авария. Разгерметизация на шестой, седьмой и восьмой палубах. Вы должны помочь нам разобраться в том, что произошло.

— А что потом?

— Потом будем решать, продолжать эксперимент, или отозвать корабль.

Дальше все закрутилось с невероятной быстротой. Машина у подъезда, гонка по городским улицам под завывание сирены, десять минут на сборы, опять гонка, на этот раз — на аэродром, не гражданский, военный. Двухместный гиперзвуковой учебный истребитель, космодром, шаттл. Щелчок пряжки привязных ремней совпал с отрывом от грунта. Полчаса трехкратных перегрузок — и Степан уже на орбитальной верфи. Неулыбчатая девушка весьма солидных форм в звании лейтенанта внутренней службы и с «глушаком» под мышкой отлавливает его из стайки прилетевших и ведет кратчайшим путем. Кратчайшим — это значит то по широким коридорам с искусственной гравитацией, то по техническим лазам с невесомостью. Когда ее широкая корма в третий раз перекрыла свет в конце тоннеля, Степан понял, почему «глушак» под мышкой, а не на поясе. С глушаком на поясе лейтенант застряла бы в люке.

— Получайте голубя, — сдала с рук на руки двум техникам в синих потрепанных комбинезонах. Старший пожал руку, бросил: «Идем» и скрылся за дверью. Стапан вошел — и обомлел. Он оказался в рубке Моби Дика. Ошибиться невозможно. Знаком каждый тумблер, каждый сенсор на пульте. Только потертостей на креслах меньше, да оттенок стен другой.

Степан сам не понял, как оказался в правом кресле. Руки легли на клавиатуру, засветились, оживая экраны.

— Вижу, вам тут все знакомо, — услышал он голос техника. — Это единственный в мире тренажер-имитатор рубки Моби Дика. Чудо-Юдо сделан на нашей верфи. Намечалась серия из шести кораблей, подготовили тренажер для обучения экипажей, но все завершилось пшиком.

— А зачем я тут?

— Вы — единственный пилот в доступном космосе, вживую управлявший Моби Диком. Иных уж нет, а те далече. И вы работали в паре со Снайкером в последнем рейсе. Ваша задача — помочь нам расшифровать телеметрию. Хотите поговорить с куратором?

— Да.

— Пульт, дай связь со Старым полем на главный экран, — скомандовал техник.

— Есть связь со Старым полем на главный экран, — синтезированным голосом квитировал пульт.

— Пульт, будешь отзываться на обращение «Фафик», — поспешно добавил Степан. Техник поморщился, но отменять не стал.

На экране переднего обзора возникло помещение диспетчерского пункта Старого поля в натуральную величину. Словно исчезла перегородка, разделяющая два зала. Константин Бушуев развернулся вместе с креслом.

— Добрый вечер, Степан. Вы уже в курсе?

— Наполовину. Знаю в общих чертах, что произошло, но не знаю, что я должен делать.

— Тогда слушайте. Произошло столкновение корабля с крупным, массивным объектом. Вскрыт правый борт на участке не менее восьми метров. Мы хотим разобраться в ситуации. Я дам на тренажер телеметрию с борта, а вы прокомментируете действия пилота. Все ясно?

— Более-менее.

— Тогда начинаем. Пристегнитесь.

Степан пристегнул ремни и оглянулся на техников. Один куда-то вышел, другой встал у стены и попрочнее взялся за скобы.

— А вы не будете пристегиваться?

— Я уже крутил эту запись.

Изображение диспетчерской сжалось и ушло на боковой экран, освободив место схематично изображенной поверхности астероида.

— Железо-никелевый астероид, на который вы пару раз летали, — прокомментировал куратор.

— Комбинат, — догадался Степан.

— Все готовы? Билл, тянуть не будем, запускай с отметки 380.

Сами собой ожили приборы, в рубке наступила невесомость, а секунду спустя легкая перегрузка вдавила в кресло. Поверхность астероида на экране провалилась вниз. Степан положил руки на штурвал — и почувствовал твердые, выверенные движения. Словно невидимый Спиид сидит в левом кресле.

Корабль поднялся на полсотни метров, сдвинулся боком и завис.

— Работают вспомогательные механизмы, — сообщил куратор. — Скорее всего, электролебедки. Сейчас прекратили.

— Цепляет что-то на внешнюю подвеску, — догадался Степан.

Вновь ощутилось ускорение. Слабенькое, не более одной десятой "g", но постоянное.

Идет на маневровых, — сказал Константин. Впрочем, Степан это и сам видел. Несколько минут прошло спокойно. Ускорение не менялось.

Чуть заметно вздрогнул пол. Еще и еще раз. Ускорение исчезло, а потом пошел пилотаж. Теперь Степан не сомневался, что на штурвале руки Спиида.

— За штурвалом — Спиид, — сказал он вслух.

— Сосредоточься, парень, сейчас будет главное, — отозвался техник. И действительно, широкие, лихие виражи сменились тонким маневрированием.

— Стыковочный маневр.

— Точно?

— Зуб даю! Простите…

Корабль вздрогнул.

— С этого момента началось падение давления, — устало произнес Константин.

— Еще раз можно запись? И визуализируйте как-нибудь объект, с которым Томми столкнулся. Хотя бы шарик на его месте изобразите.

— Парень, мы можем изобразить что угодно. Но нужно знать вектор скорости или две точки на траектории.

— Я дам исходную точку. Еще раз запись, пожалуйста.

— Дайте запись, — кивнул с экрана Константин.

Вновь Моби Дик поднимался с астероида, вновь Степан ощутил три слабых толчка.

— Отошли три шлюпки… Минутку… Точка! За пять секунд до снятия ускорения, полста метров под брюхом! Сможете?

— Не вопрос. Размеры, форма?

— Форму обсудим потом, а пока дайте шар диаметром пятьдесят метров. До точки — на подвеске, а дальше — свободный полет до столкновения. И озвучьте, если можно, шлюзование шлюпок.

— Билл, задача ясна?

— Ноу проблем, чиф.

Вновь Моби Дик поднимался с астероида, но теперь строгий женский голос комментировал каждую операцию.

— Груз на внешней подвеске. Подъем разрешаю… Первый шлюз товьсь! Второй — товьсь! Третий — товьсь! Первый — пошел, второй — пошел, третий — пошел… Приготовиться к сбросу груза… Груз сброшен!

Корабль описал широкую дугу вокруг шара, изображавшего груз, сбросил скорость…

— Стоп!!! Стоп, стоп, стоп! — воскликнул Степан. Экраны погасли, в рубке тренажера зажегся яркий свет.

— Что не так?

— Это же стыковочный маневр. Шар должен быть по курсу корабля, а не сбоку.

— Но пробоина сбоку.

— Пусть нос корабля погрузится в шар до пробоины. Это будет вторая точка.

— Билл, скорректируй точку, и еще раз с отметки 380, — подал голос Константин.

В который уже раз корабль поднимался с астероида и шел на стыковку с грузом.

— На этот раз все чисто, — прокомментировал Степан. — А из-за чего столько шума? Я думал, от корабля половинка осталась. А здесь — царапина.

— Царапина?! — разозлился Константин. — Билл, ты на связи? Поставь этому умнику планету. Тот самый маневр со сто пятой отметки!

— Может, завтра, чиф? У нас второй час ночи.

— Хорошо, еще полчаса — и заканчиваем. Запускай со сто пятой.

Второй техник отлип от стенки.

— Пристегнись покрепче, парень! — и вышел из рубки.

Через двадцать минут Степан показался из кабины тренажера.

— Что это было? — спросил он у техников.

— Парень, мы хотели бы это у тебя узнать.

— Святая дева! Я хотел сказать, хреново дело…

* * *

В восемь утра по местному Степан был уже в центре управления тренажерным комплексом. Техник по имени Билл, зевая, протирал тряпочкой экраны. Степан улыбнулся: Билл чем-то напоминал бармена. Техник оскалился в ответ.

— Ранней пташке бог подает?

— Я из другого часового пояса прилетел. Не адаптировался еще. Можно мне просмотреть всю телеметрию с борта?

— Можно, раз ты здесь. Только свяжись со Старым полем, архив телеметрии там хранится.

— А как связаться?

Техник отставил пузырек, от которого ощутимо несло спиртом, сел за пульт. Через минуту на экране появился сонный и злой Константин Бушуев.

— Билл, какого черта?

— Опять вижу твою сердитую небритую рожу, — удивился техник. — А где добрый и приветливый Глеб?

— В город улетел. Я за него.

— Тогда засучи рукава и работай. Как у вас говорят, работа не волк, в лес не убежит.

— Билл, ты знаток русских поговорок, но у нас это говорят совсем в другом смысле. Так что у вас?

— Пилоту нужна телеметрия.

— Ах, пилоту…

Степан протянул руку и переключил канал на себя.

— Мне непонятно, чем вас так расстроил вчерашний маневр. Ясно, что Снайкер, стоя на факеле, расчищал площадку ото льда. Якорная площадка должна стоять на грунте, а не на леднике.

— Ясно ему… Ему все ясно… Билл, ты меня слышишь?

— Да, Константин.

— Пусти этого умника за штурвал, дай ему планету и пусть повторит маневр Снайкера. А потом пусть взглянет на телеметрию за следующий месяц.

С тяжелым сердцем вошел Степан в кабину тренажера. Сел, пристегнулся, обежал глазами приборы. На экранах голубела Земля. Корабль висел над Северным полюсом, поэтому Степан выбрал мишенью Гренландию. Сбросил высоту, вошел в атмосферу, погасил скорость и взял штурвал на себя…

Корабль не слушался. Раза четыре Степан пытался встать на факел. Но корабль, словно огромная скользкая рыба, сопротивлялся, изворачивался, уходил на вираж или пробкой выскакивал из атмосферы.

— Билл, — сдался наконец Степан, — по телеметрии можно узнать, на Моби Дике контроль безопасности полета был включен, или нет?

— А ты разве не знаешь, что в атмосфере автопилот отключать нельзя?

— Все я знаю. Так как?

— Смотри на экран. Зеленая линия — автопилот, красная — дифференциатор тяги. Желтая — интегральный параметр, по которому можно судить о расстоянии до поверхности. Приблизительно соответствует высоте. Данных самого высотомера в телеметрии нет.

— Пся крев! — сказал Степан, потому что больше сказать ему было нечего. Спиид отключил сначала автопилот, потом дифференциатор тяги. В атмосфере. Меньше, чем в трех километрах от поверхности. За меньшее людей навсегда отстраняли от полетов. — Би-илл?

— Да?

— Бушуев эти графики видел?

— Не только видел, но просил проиграть ситуацию.

— И? — совсем уж глупо поинтересовался Степан.

— Я восемь раз разбил корабль, при этом три раза — как это по-русски? — всмятку, да? И три раза сумел уйти в космос. Но я не пилот. Я всего лишь техник тренажерного комплекса. Раньше я думал, что это почти одно и то же, а теперь знаю, что пилотом мне не быть. Как у вас говорят, не видать, как своих ухов… ушей, да? Отключить дифференциатор? В списке нештаток есть такая неисправность.

— Не надо… Кто я против Спиида? Ноль без палочки. А чем еще Бушуев грозился?

— Моби Дик месяц утюжил планету, стоя на факеле. Но автопилот был включен… — техник выжидающе замолчал.

— Одним нарушением больше, одним меньше… — уныло согласился Степан. Самовольное изменение программы автопилота — это мелочь по сравнению с отключением дифференциатора.

— Отключение автопилота или изменение программы автопилота без согласования с разработчиком допускается в испытательном полете, — подсказал Билл. — Номер параграфа не помню, сам найдешь. Если полет считать испытательным…

— Думаете, прокатит?

— Прокатит — это по смыслу — получится? Какой образный русский язык! Если не прокатит, МОП вернет Моби Дик на Землю. Но я вам этого не говорил.

— Мне нужно срочно связаться с институтом! — вскочил Степан.

* * *

— Томми, прости пожалуйста.

— Перестань, Эля. Ты не пилот, это я должен был за всеми следить, — возразил Лэн. — Спииду было не до того. Он вел стыковку.

— Ты был с другой стороны и не мог видеть, — перебил Спиид.

— Здорово получается, — Джоанна скорчила кислую рожицу. — Корабль поврежден. Нужен виновный. Пилот не виноват, капитан ничего не видел, Эля вообще пассажир. Остаюсь я. Я космач, я не была занята, я все видела и ничего не сделала. Виновный найден.

— Тихо! — рявкнул капитан. — У нас разбор полетов, или что?!

— Лэнчик, ты чего? — испуганно пискнула Джоанна.

— Все виноваты! Эльхен, ты две недели по кораблю привидением шаталась. Могла бы у нас основы пилотажного курса взять. Спиид, а ты куда смотрел? Это же только у нас в кровь въелось — от выхлопа уходить. Кстати, Эльхен, тебя кто обучал шлюпку водить?

— Я, — хмуро подал голос Спиид.

— Ну вот…

— Мальчики, брэк! Я знаю, что виновата, но до сих пор не знаю, что должна была делать. Объясните толком, чего я не так сделала?

Все трое космачей переглянулись.

— Эля, ты знаешь массу покоя Моби Дика? — первым начал Спиид.

— Двести тысяч тонн с хвостиком.

— Правильно. Чтоб такую махину развернуть, нужны очень мощные двигатели ориентации. В десятки раз мощнее, чем ходовой двигатель твоей шлюпки. Во время маневров вблизи искусственных объектов температуру выхлопа снижают до пяти тысяч градусов. Но это все равно очень много. Плюс энергия струи… Если б ты попала под выхлоп, тебя или размазало бы по стенке, или поджарило. А скорее всего, и то, и другое. В общем, мы бы похоронили тебя вместе со шлюпкой.

Эльвира оглядела лица друзей и поняла, что Спиид не шутит.

— Но что я должна была сделать?

— Мы отключили в шлюпках системы безопасности, чтоб превратить их в монтажные боты. Ты полностью отключила автопилот, а надо было поставить переключатель в среднее положение — «ПЗО». Пилотаж в зоне ответственности другого корабля. Тогда бы Фафик и автопилот за тобой приглядывали. Или сама должна была приглядывать за сигнальными огнями. Рядом с каждой дюзой располагается прожектор с узким лучом. Если ты видишь его луч, значит, тебя заденет факел двигателя. По центру луч ярко-красный, а к бокам — желтеет и слабеет. Ты его видела?

— Да. красно-оранжевый, как мандарин.

Лэн застонал и заскрипел зубами. Спиид сжал кулаки.

— Эля, пожалуйста, будь осторожна, — сказал он. — Я без тебя сдохну.

* * *

Раз за разом Степан прокручивал запись стыковочного маневра. От безличного, синтезированного компьютером голоса: «Груз сброшен» до слабого, чуть заметного толчка и надрывных трелей звонка тревоги первой категории. Положив ладони на штурвал, ощущал малейшее движение рук пилота. Корабль раз за разом погружался носом в белый шар. Степан уже с закрытыми глазами мог повторить стыковку.

Два дня назад он связался с институтом, потребовал на связь Толика и Макса, кратко, не вдаваясь в подробности, описал ситуацию. День назад пришел вызов на срочную связь по закрытому каналу. Дед Толика целую минуту молча изучал Степана, пуская зайчики эполетами парадного мундира. Бросил два слова и отключился.

«Тяни время». Легко сказать… Как тянуть? Как играть в эти административные игры? Макса бы сюда… Что можно еще сделать? Только тупо сидеть за штурвалом, в сто первый раз прокручивая эпизод и чувствуя собственное бессилие. Не гонят — и то хорошо.

— Джо-он…

— Джон отдыхает. Что нужно? — отозвался другой техник.

— Еще раз. С отметки 550, можно?

— Сейчас настрою… На старт-внимание-марш! Степано, а что вы ищете?

— Если б я знал… Садитесь в левое кресло и возьмитесь за штурвал. Чувствуете? Здесь Томми пилотирует корабль легко, свободно и чуть размашисто. Как бы мы вели велосипед на широком пустом шоссе. Вот пауза… Бум! Столкновение. И стиль пилотирования изменился. Движения стали четкие, точные! Как над астероидом, пока груз цепляли. Так Спиид пилотирует в экстремальной ситуации. Всего три импульса — и стыковка завершена. Я пытаюсь понять, что произошло в те несколько секунд, когда Спиид не мог пилотировать. Энрико, а что происходит на корабле при разгерметизации?

— Вэл-л-л… Звучит тревога, захлопываются гермопереборки, к месту аварии бегут аварийные команды с баллонами пеногерметика и одноместными гермопалатками для пассажиров. Для тех бедняг, что оказались в опасной зоне. За ними спешат команды эвакуаторов. А последними — ремонтники и киберы.

— Тревога, переборки… Аварийных команд нет, на корабле один пилот. Эвакуаторов — тоже. Кибермонтажники начали работать позже. Энрико, по телеметрии можно узнать, когда гермопереборки закрылись? Какой-нибудь звук пустить?

— У нас все можно! Сейчас посажу на времянку… Степано, у меня для вас сюрприз! Герметизация отсеков произошла до столкновения. Ваш пилот успел принять меры!

Техник радовался, словно в лотерею выиграл. Хлопал Степана по спине, называл маэстро штурвала, куда-то звонил, лопотал по-итальянски. А Степан грыз кулак и проклинал себя за то, что работал над отдельными деталями проекта, и не интересовался общей картиной. Ясно, что объект, с которым стыковался Моби Дик — это упорная ферма, которую предполагалось установить на носу корабля. Но говорить об этом рано. Последний козырь надо придержать до крайнего случая.

* * *

… Большой круглый, полированного дерева, стол. Толстая столешница из настоящего дерева. Здесь, в космосе — и настоящее дерево. Степан сцепил пальцы и еще раз оглядел мундиры. Блестят звезды на погонах, блестит золото на рукавах, блестят залысые лбы и седины. Высшие чины МОП. Почему Энрико посоветовал ему придти на совещание в противоперегрузочном костюме пилота? Сам-то в парадном мундире, гад.

Степан поиграл желваками и уставился на стол в метре перед собой. Наступил самый важный момент жизни, он это чувствовал. От него зависела судьба проекта, судьба планеты. Нужно было взять на себя инициативу в обсуждении, подать факты в нужном освещении. Но как? Сердце стучало молотом, голова, наоборот, взяла отпуск. До сознания доходили лишь обрывки фраз:

— … Поднял груз на внешней подвеске… Расцепление… Точка один на диаграмме…

— Что за груз?

— Упорная ферма для превращения корабля в орбитальный буксир сверхтяжелого класса, — услышал Степан свой голос.

— … Разве не понятно? Это был не опасный, а сверхопасный маневр. Если экипаж заранее покидает корабль, если заранее герметизируются отсеки… Буду настаивать на возвращении корабля…

— … Если б они не загерметизировали отсеки, вот тогда корабль отозвать…

— … О чем вы говорите? Авария — мелочь!… Ледник… Больше, чем при взрыве вулкана Кракатау… Влияние на климат всей планеты… Разрушение экологии…

— Вы не понимаете, эксперимент и заключается в изменении экологии…

— Давайте не будем отклоняться от темы! Пилотирование в атмосфере не имеет никакого отношения…

— … Эвакуация экипажа…

— Какая эвакуация? Стабилизация объекта… Для эвакуации хватило бы одной шлюпки… После расцепления груз вращается… Да, шлюпки в качестве двигателей ориентации… Потому что так быстрее и проще…

Я осел. Я не допер до очевидной вещи, — размышлял Степан. — Какой я эксперт, к чертовой матери?

— А что скажет эксперт?

Степан резко поднял голову.

— Снайкер пилотировал безупречно. На восемь баллов по пятибалльной шкале. Вначале все шло нормально. Но что-то произошло на последних секундах. Какая-то нештатка. Снайкер должен был двинуть штурвал так! — он изобразил поворот штурвала и дернул ногами, нащупывая педали. Под столом грохнуло. — Извините.

— Почему вы так думаете?

Степан пожал плечами.

— Логика маневра… Ритм движений был нарушен. Я много часов пилотировал Чуду-Юду вместе со Снайкером, знаю его почерк. Я чувствую, тормозной импульс опоздал, поэтому был слишком грубым. Не в стиле Снайкера. Снайкер наращивает и снижает ускорение плавно, а здесь — резкий фронт и резкая отсечка. А перед этим не было импульса влево. Был импульс вправо, он придал кораблю вращение. А потом это вращение надо остановить. Но что-то случилось…

— Снайкер отвлекся от управления кораблем?

— Нет. Он не мог двинуть штурвал, ждал и нервничал все сильнее. Я не знаю, что произошло, но Снайкер выжидал и нервничал. Когда понял, что столкновения не избежать, загерметизировал отсеки.

— А я не знаю другого! — сердито рявкнул молчавший до этого седой старик с погонами вице-адмирала МОП. — Ради чего мы здесь собрались? Мелкое происшествие во время испытательного полета. Жертв нет, выполнение программы продолжается.

— Но авария!

— Мелкие накладки во время монтажных работ случаются всегда! Вы это знаете не хуже меня. Я покинул Землю из-за того, что в космос ушло триста кубов воздуха? Один мой билет в космос стоит дороже ремонта корабля. Почему нельзя было ограничиться телеконференцией? Вы хотите прервать эксперимент? На каком основании?

* * *

Вынырнули из гипера и дружно оглянулись на Джоанну. Потому что радостного «Звездочки» на этот раз не прозвучало.

— Звездочки! — воскликнули хором Лэн и Эля. И рассмеялись, так дружно у них получилось. Джоанна сидела нахохлившись, словно мокрый воробей. После жарких споров было решено расколоть взрывами ее графитовый астероид и перевезти на Зайчик по частям. Первоначально предполагалось скорректировать его траекторию двигателями Моби Дика и целиком доставить на орбиту Макбета. Но, пока очищали площадку, пока монтировали на носу Моби Дика гигантскую упорную ферму, пропустили удобный момент для коррекции орбиты. Теперь доставка астероида на Зайчик заняла бы не четыре месяца, а без малого полтора года. Джоанна все понимала, но все равно дулась.

— Где наш алмаз?

— Не надо, а? — возмутилась девушка.

— Четыреста километров почти точно за кормой, — подал голос Лэн. Спиид энергично развернул корабль. Чуть заметная центробежная сила потянула Элю вправо. Она бы не обратила внимания, но космачи вцепились в подлокотники и зашарили глазами по пульту. Первым пришел в себя Спиид:

— Все в порядке, это ферма.

— Мальчики, а что случилось? Я не поняла, — подала голос Эля.

— У корабля сместился центр тяжести, — пояснил Спиид. — На больших кораблях рубку стараются расположить в точке центра масс. Когда мы полностью заполняем баки, центр масс смещается назад. А из-за упорной фермы сдвинулся вперед. Такое ощущение, будто на другой корабль пересел.

— Была Чуда-Юда лайнером, а стала буксиром, — поддержала Джоанна и скорчила Лэну рожицу.

В геологии все разбирались плохо, во взрывном деле — еще хуже. Поэтому решили действовать по-простому. Сначала расколоть астероид пополам, а потом откалывать куски по потребности. Шесть зарядов расположили по кругу, стараясь, чтоб все шесть лежали в одной плоскости как можно точнее. Седьмой — по центру круга, в середке астероида. Бур, рассчитанный на базальты, погружался в графит без видимого усилия. Все шло бы хорошо, если б не графитовая пыль. Каким-то образом она электризовалась и липла к скафандрам. А стоило потом провести рукой — и оставалось грязное несмываемое пятно на оранжевой ткани скафандра.

— Лэн, на кого ты похож? — Джоанна высунулась из кабины буровой.

— Закройся немедленно!

— Трубочисты — девушка проворно захлопнула дверцу, но на рукаве скафандра осталась черная смазанная полоса — все-таки, коснулась наружной стенки.

— Вашими стараниями, мэм, — весело откликнулся Спиид, опуская в скважину десятиметровую трубу — оболочку, заполненную цилиндриками зарядов. За трубой тянулся кабель — десять метров черного, десять — белого и так далее. Через каждые сто метров — красная секция. Очень удобно отсчитывать длину.

— Идет? — поинтересовалась Эля.

— При такой-то гравитации?

— Не хочет идти — пускай ползет!

— Как прикажете, мэм, — Спиид щелкнул тумблером, на пьезочешуйки оболочки поступил пульсирующий ток, и весь десятиметровый цилиндр пополз в глубину словно гусеница.

— Десять… Пятнадцать… Двадцать, — лениво отсчитывал по проводу Лэн.

— А быстрее нельзя?

— Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре! — энергично затараторил капитан.

— Да ну вас, шутники!

— Остановился, — сообщил Лэн минут через сорок. — Пятнадцати метров не дошел.

— Ты длину заряда учел?

— Нет. Тогда пяти метров.

— Нормально. Тампонируем. — Спиид щелкнул другим тумблером, и баллончик в конце оболочки изверг струю быстрозастывающей пены. — Через час схватится, а пока переходим на следующую точку. Девочки, подъем!

Джоанна открыла глаза и сладко потянулась.

— Полетели, трубочисты.

— Эльхен, давай к нам! — парни уцепились за конструкции вышки.

Эля оценила расстояние, силу толчка и оп-ля! Медленно пролетела над головами парней в позе парящей лягушки. Уцепилась за расчалки у самой верхушки буровой. На всякий пожарный пристегнула страховочный карабин.

— Летим, Джон!

* * *

На следующий день, когда все было готово к подрыву зарядов, состоялось первое испытание упорной фермы. Спиид развел в стороны и раздвинул на полную длину четыре опоры (растопырил четырки — сказала Эля) и повел корабль на стыковку с астероидом. Назвать этот маневр посадкой просто язык не поворачивался. Корабль опускался вертикально, носом вниз. Против такого маневра возражали все инстинкты пилота. Спиид не рассчитал расстояние и въехал в астероид на скорости двадцать метров в секунду. Но амортизаторы фермы поглотили энергию удара, и даже Лэн решил, что так и было задумано. Только Эля недовольно поморщилась:

— Томми, не лихачь.

— Прости, Эльхен, больше не буду.

— Надеваем скафандры, — скомандовал капитан.

— Зачем, Лэн? Безопасность гарантирую, — обиделся Спиид.

— Выйдем «на улицу», сфотографируемся, — улыбнулся Лэн.

Сила тяжести совершенно не ощущалась. Перемещались как в невесомости — на реактивных ранцах. Дружной группой отлетели километра на три, дождались, когда астероид развернется к солнцу нужным ракурсом…

— Ух ты, красота-то какая! — восхитилась Джоанна, лишь только солнечные лучи осветили борт лайнера. Растопырив «четырки», звездолет стоял на темно-серой картофелине астероида словно диковинный подсвечник.

— Кому что он напоминает? — поинтересовалась Эльвира.

— Если отсюда — теннисную ракетку, — отозвался Спиид. — А Моби Дик — ручка.

— Короткая.

— Ракетку для настольного тенниса.

— Погремушка, — предположила Джоанна.

— Растолстевшая телебашня. Почти как Эйфелева.

— А мне — злой баобаб, — сообщила Эля. — Помните, «Маленький принц» Экзюпери. Если не выпалывать баобабы, они грозили разорвать планету корнями.

— Действительно, злой баобаб, — подумав, согласился Спиид. — Планетку-то мы — того…

Сделали два десятка исторических снимков. Одиночных и групповых на фоне корабля, и просто Моби Дика.

Вернулись на борт возбужденные, нетерпеливые. Скинули скафандры прямо в рубке, заняли привычные места, пристегнулись.

Наклонив корабль в карданном подвесе градусов на сорок, Спиид включил ходовой двигатель. Нужно было раскрутить астероид, чтоб после взрыва осколки разлетелись под действием центробежной силы.

Когда и так едва заметная на поверхности сила тяжести перестала ощущаться, Спиид выключил двигатель. Поверхность астероида начала удаляться.

— Он нас сбросил! — обрадовался Лэн. — Можно взрывать.

Отвели корабль на триста километров, Джоанна вновь влезла в скафандр, вышла в космос и включила радиовзрыватель. Остальные столпились у телескопа. Ничего не произошло…

— Наверно, сигнал слабый, — решила девушка. — Нужно было часовой механизм ставить. Лэн, я возьму шлюпку и подойду на двадцать километров.

— Подожди, Джон, — возразил Спиид.

На спине Моби Дика раскрылись створки, поднялась двадцатиметровая тарелка антенны.

— Джон, тарелку видишь? Лезь в фокус антенны, а я нацелю ее на Алмаз.

Через минуту астероид раскололся на шесть неравных частей. Друзья поняли это только минут через десять. Один кусок, самый маленький, сумел перейти на новую орбиту. Остальные, неторопливо разлетевшись на триста-четыреста метров, вновь сошлись вместе.

— Эльхен, ты только посмотри! Мальчики, вы же обещали пополам расколоть, — возмутилась Джоанна. — Как хотите, а я иду спать.

* * *

Осколок весил два миллиона тонн. В десять раз больше Моби Дика. Но Лэн сказал, что это не имеет значения, надо только индукторы поля вынести наружу. И Джоанна с ним согласилась.

Индукторы походили на летающие тарелки в метр толщиной и десяти метров в диаметре. Весили по двадцать пять тонн каждый. В трюме хранилось девять запасных, но Лэн решил, что достаточно четырех.

— Лучше пять, — предложила Эля. Четыре — на «четырках», а пятый, так и быть, крепите на вершину обломка.

— Дело говоришь, — одобрил Лэн. — «Четырки» симметричные, легче геометрию поля считать.

Споры начались при подключении сверхпроводящих силовых кабелей. Спииду что-то не нравилось. Поскольку спор касался чисто технических деталей, Эля вмешиваться не стала, и отправилась готовить обед на всех. Вскоре к ней присоединилась Джоанна.

К обеду проектные работы закончили. Лэн выгнал кибермонтажников с индукторами в космос, Спиид обхватил обломок «четырками» и поручил Фафику рассчитать маневр выравнивания скоростей.

За едой спор продолжился.

— Не могу я большую тягу дать, — горячился Спиид. — Если в гипере обломок развалится, поле потеряет геометрию.

— А Фафик говорит, не развалится!

— Фафик говорил, что астероид пополам расколется. А что получилось? Обломки даже не разлетелись. Энергия взрывов как в вату ушла.

— Он учел новые данные в расчетах.

— Мне плевать, что он учел, что не учел. После обеда берете десяток шлюпок и выметаетесь с Моби Дика. Пойдете к Зайчику своим ходом. К моему приходу уберете с поверхности всех киберов. А подойду я через двое суток.

— Перестраховщик.

— Лэн, — Джоанна накрыла своей ладонь капитана.

— Ладно, извини. Экипаж, берем десять шлюпок и своим ходом идем на Зайчик. На борту остается только пилот.

* * *

До Зайчика дошли без проблем. Лэн сказал, что загонять киберов внутрь не обязательно. Могут повисеть на наружных скобах. Поэтому погрузка заняла минуты. Взлетели, перешли на другую орбиту, и тут началось ожидание. Эля облетела свою двадцатиместную шлюпку с пылесосом, почистила четыре оставшихся сиденья. Взглянула на часы. Состыковала свое звено из трех шлюпок в связку. Побеседовала с Лэном.

— Кэп, это очень опасно, когда поле потеряет геометрию?

— Для корабля, или для пилота?

— Лэн, ты же знаешь, о чем я.

— Томми ничего не грозит. А корабль потеряет нос. Нам придется возвращаться, или даже SOS дать.

В положенное время Моби Дик вынырнул в трех километрах от Зайчика. Лэн и Джоанна устремились к нему, бросив восемь шлюпок на попечение Эльвиры. Пока Эля состыковывала их в каре, Лэн с Джоанной эвакуировали пятый индуктор, буквально с мясом выдрав из графита его крепления. Спиид развернул корабль с зажатым в «четырках» обломком астероида и повел на сближение с Зайчиком. Мощность двигателей позволяла совершить мягкую посадку, но рисковать не стали. На высоте тридцать метров, при нулевой вертикальной скорости Спиид развел в стороны «четырки» и поспешно отошел. Графитовый обломок медленно опустился на поверхность Зайчика и… раскололся на несколько частей. Неторопливо и величественно.

— Словно Титаник, — прокомментировала Джоанна.

— Отличная работа! — оценил Лэн. — Можно идти за следующим.

— Сначала обедаем, — возразила Эля. — Томми, сознайся, ты за два дня хоть раз ел по-человечески?

* * *

Деканат ввел новый факультативный предмет: «Основы диспетчерского контроля». Для всех этот предмет был факультативным, для экипажа Моби Дика почему-то обязательным. Среди курсантов ходили десятки легенд о страшном происшествии во время экспедиции. Будто курсанты приняли сигналы собственных шлюпок, или приборов, или забытых где-то киберов за сигналы чужиков. Дальше множились варианты. То ли курсанты дали SOS, то ли вызвали Рогова, и уже Рогов дал SOS, понимая, что КОНТАКТ — слишком ответственная задача для желторотых юнцов. А может, на самом деле были пойманы загадочные сигналы, Космофлот конфисковал Моби Дик и отправил в дальнюю экспедицию. Как бы там ни было, все сходились на том, что курсанты проштафились и теперь наказаны.

Экипаж Моби Дика мужественно молчал, ссылаясь на подписку о неразглашении, взятую Космофлотом. Впрочем, некоторые утверждали, что никакой подписки не было.

Занятия по диспетчерскому контролю на Старом поле проводились вахтовым методом. Вначале их считали чуть ли не каникулами. Две недели вдали от альма матер… Но очень быстро выяснилось, что пропущенные лабораторные и практические работы записываются в хвосты. Их все равно надо делать и сдавать. Энтузиазм резко утих. Зато родилась мода. За время учебы каждый курсант хоть раз должен был слетать на Старое поле.

Как— то само собой получилось, что составлять списки групп, координировать трансляцию лекций из аудиторий Корпуса на Старое поле, договариваться о прямых рейсах и завозе свежих продуктов пришлось материально безответственной умнице и красавице. А в свалившейся на нее ответственности Ленок обвиняла Толика и Максима.

* * *

Заканчивалась сборка первой якорной площадки. Уже перевезли, установили и собрали основание из огромных стальных конструкций по тридцать тысяч тонн каждая. По проекту полагалось еще пробурить несколько скважин на глубину до восьми тысяч метров и зацементировать в них тросы из углеродного моноволокна. Чтоб сорвать якорную площадку с поверхности можно было только с изрядным куском скального грунта. Но это отложили на потом, когда заработают установки по производству волокна из графита.

По— существу, якорная площадка представляет собой огромную лебедку. Осталось перенести и установить барабан лебедки -цилиндр диаметром двадцать пять и длиной восемьдесят метров. С конусообразными щечками диаметром пятьдесят метров. В просторечии — катушку. Остальные операции киберы могли выполнить без присутствия человека.

— … Ниже… Еще два метра… Замри!

— Легко сказать, — отозвался Спиид, удерживая корабль в шестидесяти метрах над поверхностью астероида.

— Тебя вправо уводит.

— Это не меня уводит, это астероид вращается. Долго они еще?

— Уже кончают. Все, разбегаются!

Киберы-стропали, сделав свое дело, на максимальной тяге уходили из опасной зоны.

— Так командуй.

— Вира! Вира помалу!

— Есть вира помалу! — Спиид начал медленно и осторожно поднимать корабль. На внешней подвеске между посадочных лыж покачивалась огромная — сто метров в длину и пятьдесят в диаметре — первая катушка для троса космического лифта. Томми поднялся на триста метров и дал команду выбирать тросы, подтягивая катушку к брюху корабля. Когда щечки катушки уперлись в посадочные лыжи, из грузового люка стайкой выпорхнули киберы — ваккум-монтажники и намертво закрепили груз. Спиид отвел корабль подальше от астероида, дождался, когда нырнет в шлюпшлюз шлюпка Лэна, и капитан займет место второго пилота.

— Пристегнись. Буду проверять маневренность.

— Ну как? — поинтересовался Лэн.

— Как и должно было быть, — хмуро отозвался пилот. — Отвратительно! Теперь ты потренируйся. Вдруг придется тебе сажать.

— А сесть-то сможем?

— Откуда я знаю? Кто-нибудь когда-нибудь погружался в атмосферу, неся пятьдесят пять тысяч тонн на внешней подвеске? Да еще заходить на полюс с нулевой горизонтальной скоростью… Эта катушка больше Титаника весит. Больше четверти веса Моби Дика…

— Томми, если ты не уверен, я отменю посадку.

— Не тусени. Дай поворчать. Нам надо было посадочную палубу для Моби Дика сделать, чтоб посредине — яма для катушки. Сел, подцепил без всякого риска, взлетел. Знаешь, как висение изматывает?

— К следующему разу так и сделаем, — Лэн включил дальнюю связь. — Джон, Эля, мы идем на Макбет. Через пять минут уходим в гипер. У вас все готово?

— Ужин еще нет, а площадка готова. Ждем вас, мальчики!

— Когда же мы во времени так разошлись? — удивился Спиид. — У нас обед, а у них уже ужин.

— Прикинь, пока садимся, как раз время ужина подойдет.

— Или завтрака… — пробормотал под нос Томми.

* * *

Наступил долгожданный момент — проводка первого троса. Даже не троса, трос будет в руку толщиной, а пока еще только нити в два миллиметра. Мальчики сели за штурвал, Джоанна — на подхвате, а Элю… Элю посадили в шлюпку и вытолкали в открытый космос. Якобы, для анналов нужны кадры исторического перелета. Да, нужны. Но не десять же суток их снимать…

— Шовинисты, — ругалась Эля. — Космические шовинисты! — И гладила Чипу по головке. Чипа все понимала и тихонько мурлыкала.

Десятидневный полет прошел спокойно. Перед входом в атмосферу Спиид долго маневрировал, прицеливался, требовал скорость ветра и видимость в зоне посадки. Эля моталась от поверхности до стратосферы, собирая нужную цифирь… А сама посадка прошла буднично и неинтересно. Туша Моби Дика неторопливо проплыла на минимальной высоте над барабаном лебедки. Как только нить легла на металл барабана, к ней бросились киберы, оттащили к левой щечке барабана, закрепили и обрезали конец, тянущийся к Моби Дику плазменным сварочным пистолетом. Освободившийся корабль отошел на десяток километров, развернулся, выпустил лыжи и опустился на грунт. Барабан лебедки вздрогнул, лязгнул и начал вращаться, выбирая слабину. Киберы на секунду растерялись, потом бросились бежать, стараясь удержаться на верхней точке барабана. Пришлось Эле подлететь на шлюпке и принять их на борт.

Не успела она сгрузить киберов на землю, как прилетела на шлюпке Джоанна, и сразу устремилась в кабину управления лебедкой. А две шлюпки промчались на дикой скорости вдоль ниточки троса и скрылись за горизонтом. Эля тоже побрела в кабину управления. Барабан лебедки тоскливо скрипел железом и набирал обороты.

— Ну как?

— А ничего не понять, — отозвалась Джоанна. — Натяжение за пределами точности приборов. Тут минимальное деление — тысяча тонн. Лэн боится, что трос провиснет и на грунт ляжет.

Я тоже этого боюсь, — подумала Эля, но вслух говорить не стала. — Сотрется о камни, пока до нас дотащится, и оборвется.

— Джон, увеличь скорость на два процента на полчаса. Потом верни к норме, — раздался по трансляции голос Спиида.

— Есть два процента на полчаса — девушка отстучала изменение графика на клавиатуре компа.

Эля сверилась с графиком. — Сейчас с Зайчика трос идет уже с палец толщиной.

Вернулись шлюпки. Ввалились ребята — усталые, небритые. Спиид схватил Элю в охапку, сжал и закружил по комнате.

— А-а-ай! — взвизгнула девушка. — Раздавишь ценный экземпляр!

— Как я по тебе соскучился.

— Нефиг было в космос выпихивать. И вообще, побрейся сначала. Думаешь, приятно со щеткой целоваться?

Спиид осторожно разжал руки. Эля привстала на цыпочки, чмокнула его в нос, провела ладонью по небритой щеке. «Ой, что я делаю?» — промелькнула незваная мысль. Но очень вовремя вмешался Лэн.

— Эльхен, как вторая катушка?

— Через неделю готова будет. До перестыковки кабеля еще десять дней резерва останется.

— Пора корректировать орбиту Зайчика, — решил Спиид.

— Томми, я с тобой — торопливо выпалила Эльвира. И покраснела почему-то.

Зайчик находился на стационарной орбите. Иными словами, висел всегда над одной и той же точкой поверхности. Но теперь от него к планете тянулась нитка. Хоть и тонкая но не невесомая. Можно сказать, что Зайчик перешел на более низкую орбиту с более коротким периодом. То есть, начал обгонять вращение планеты. Необходимо было вернуть его на стационарную орбиту. Даже чуть повыше. А центробежную силу компенсировать натяжением троса.

* * *

Пока летели к Зайчику, Эля ополоснулась в душе, обернулась полотенцем и нырнула с головой в стенной шкаф, выбирая одежку. Все-таки, праздник. Первый трос протянули!

Корабль вздрогнул. Эля качнулась, хватаясь за вещи. Под руку попался зеленый туристский рюкзак.

— С прибытием! — поздравила себя вслух, вспоминая, откуда он тут взялся. Рюкзак оставил Макс с очень странными инструкциями — подарить Спииду в момент, когда тому будет плохо. Даже не просто плохо, а очень-очень плохо. Не на праздник, не на день рождения, а в самый мрачный момент жизни. Это Макс повторил несколько раз. Странный наказ. Эля не удержалась и заглянула внутрь. Выложила на стол две пары боксерских перчаток, обшарила кармашки рюкзака. Сунула руки в перчатки — нет, внутри тоже ни записки, ничего. Одна пара старая, потертая, вторая — совсем новая. Загадочный подарок с привкусом тайны.

— Эля, ты не занята? Сделай пару снимков для истории, — Спиид ворвался без стука и уставился на стол. Девушка резко повернулась. Полотенце, конечно, соскользнуло на пол. Эля взвизгнула и прикрылась перчатками.

— Скажи, — произнес Спиид напряженным голосом, — откуда у тебя этот рюкзак?

— От Максика. Отвернись же!

— Ну да, от кого же еще…

— Вообще-то, он велел его тебе передать. Когда будет совсем тяжко.

И испугалась, увидев, как сжались у парня кулаки, заиграли желваки на щеках.

— Томми!… Давай, я его за борт выброшу. Ну их, такие подарки!

— Как он все рассчитал, гад! Психолог хренов.

— Так я выброшу?

— Не надо, Эльхен. Теперь уже не надо. Они мне пригодятся при личной встрече.

Неожиданно Томми улыбнулся, подхватил ее на руки и закружил по каюте. Пришлось завизжать и стукнуть хулигана перчаткой по голове.

* * *

Сначала — толщиной со спицу, через четыре дня — с карандаш, позднее — с палец, с ручку молотка… Чем толще трос, тем медленнее вырабатывала его установка на Зайчике. Нитку гнала со скоростью двести метров. Полноценный же, с руку толщиной — только тридцать метров в секунду. Или чуть больше ста километров в час. Прошло больше месяца, прежде, чем на катушку начал наматываться штатный трос.

Самой ответственной операцией было переключение с одной лебедки на другую. Это приходилось делать когда барабан лебедки переполнялся. Потом барабан начинал с бешеной скоростью вращаться в обратную сторону. Трос сматывался, проходил через систему валов и сгорал в гудящем пламени плазменной горелки. Снег на километры вокруг чернел от копоти, а лебедка вновь была готова к работе.

За месяц собрали еще несколько лебедок. Сначала Спиид с Лэном перевозили по одной секции основания массой тридцать тысяч тонн. Потом — по две. Потом Спиид слишком лихо вошел в атмосферу — и уронил катушку. Пришлось сбросить груз, чтоб не повредить корабль. Железяка массой пятьдесят пять тысяч тонн выбила во льдах кратер глубиной двадцать семь метров.

Ребята мотались на корабле, Джоанна координировала сборку якорных площадок, а Эльвира бросалась с места на место, устраняла нештатки, аварии, нестыковки. Каждый день что-то новое, и все такое однообразное… Спешка, ни передохнуть, ни расслабиться.

На комбинате в поясе астероидов наступил кризис перепроизводства. Блоки якорных оснований заняли всю свободную поверхность. Эля предложила выводить их в космос. Мальчики поддержали и развили идею. Теперь за астероидом тянулся пунктирный хвост готовых изделий.

* * *

— Надо собрать общее собрание, — решительно произнесла Эльвира и обвела взглядом экраны. — Мы неделями друг друга не видим.

Джоанна зябко куталась в шаль, небритые, нечесаные ребята в грязных комбинезонах напоминали двух усталых питекантропов.

— А еще причина есть? — поинтересовался Лэн.

— Есть.

— Хорошая, или плохая?

— Плохая!

Джоанна испуганно взглянула на Эльвиру и завернулась в шаль чуть ли не с головой.

— Хорошо, — принял решение Лэн. — Через три часа мы сгружаем катушку на двадцатой площадке. Там и встретимся. Ты где сейчас?

— На Зайчике.

— А ты, Джон?

— На двадцать второй. Эля, может, позднее? У меня работы много…

— У всех много. Слишком много! — решительно отрезала Эльвира. — Через три часа на двадцатой! — и отключила связь.

Ровно через три часа посадила шлюпку на двадцатой площадке, притерев поближе к туше Моби Дика. Запахнула доху, выскочила под ледяной порывистый ветер и бегом устремилась к огням шлюза. Коридоры корабля встретили теплом, ярким светом и грязными разводами на ковровых дорожках.

Еще из кабинки лифта услышала, как ребята в два голоса ругают Джоанну, а та огрызается.

Странно. Лэнчик зря ругать не станет, — удивилась Эля и ускорила шаг.

Оказалось, на левую руку Джоанны от плеча и до кисти наложены шины. От четырех браслетов, соединенных штангами, уходили в руку металлические спицы. Сразу четыре биотеха запустили цветные трубочки под бинты выше и ниже локтя.

— Ну, перелом, ну с кем не бывает? — вяло отбивалась Джоанна.

— Мне бы могла сказать, — огорчилась Эля.

— Было бы опасно, я бы сказала. Мальчики, у меня же мама сельский врач. Я с десяти лет ей ассистировала. И переломы помогала вправлять, и роды принимала. Мама хотела, чтоб я врачом стала.

— Роды — это, конечно, очень актуально.

— Томми, если б была правая рука, я бы вас позвала, честное слово!

— А левая — это так себе, да? Как бы, вроде, и не рука вовсе.

— Хватит, мальчики! Как будто среди вас врачи есть. Давайте о деле говорить. Эльхен, ты зачем нас собрала?

— Теперь уже и сама не знаю. Мы отстаем от графика. Чем дальше, тем больше. Все, что мы делаем, мы делаем в два раза медленнее.

— Ну и что дальше?

— Как что, Лэн? Четыре года вместо полутора-двух.

— Ты хочешь отказаться от проекта? Сейчас, когда первый трос уже протянули.

— Вовсе нет! Я хочу, чтоб мы обсудили все, исправили ошибки и нагнали отставание. Я себя виноватой чувствую. Это же я вас втянула, а четыре года — не два. Это запредел.

— Ошибок нет. И отставания нет! Есть бездарное планирование. Кто составлял график?

— Я и Макс. В основном, Макс. Я времянку отдельных операций составляла, а он суммировал. Да бросьте ребята, не мог он так ошибиться!

— Я тоже составил сетевой график, — хлопнул ладонью по пульту Лэн.

— Когда? — встрепенулся Спиид.

— Во время дежурств, когда ты спал. Эльхен, ты видела, чтоб мы со Спиидом отдыхали или простаивали?

— Вы катушку уронили, — влезла Джоанна. — Чуть не на меня.

— Я слишком резко вошел в атмосферу, — начал оправдываться Спиид. — Она мне аэродинамику ломала. Корабль стал носом зарываться, а на антигравах я уйти не смог. Надо было больше трех "g", она бы мне подвеску оборвала…

— Подожди, Спиид, — перебил Лэн. — Катушка — это разовый случай. Потеряли шесть часов, и все. Эльхен говорит о системе. А система в том, что с самого начала все неверно спланировано.

— Как? Почему? — возмутились все.

— Потому что корабль не может быть везде и всюду. Потому что если корабль возит графит, он не может возить катушки или тянуть тросы. В сетевом графике таких накладок — выше головы.

— Не мог Макс так грубо ошибиться, — зло повторила Эльвира.

— Я тоже теперь думаю, что Макс ошибиться не мог, — ледяным голосом произнес капитан.

— Ты что, с ума сошел? — взвился Спиид. — Зачем ему это надо?

— А ты бы подписался на четыре года? Я — нет.

— Это просто предательство, — тихо произнесла Джоанна.

— К черту! Макс там, а мы здесь. Забыли о Максе. Нам решать! — рявкнул Спиид.

— Томми, ты чего — как озверел…

— Будем решать, — согласился Лэн. — Властью капитана ставлю вопрос на голосование: Продолжаем дело, или возвращаемся. Джоанна в голосовании не участвует.

— Это почему?! — возмутилась девушка.

— Из-за травмы. Я знаю тебя, и знаю, как ты проголосуешь, чтоб мы о тебе чего плохого не подумали.

— Это уже слишком! Я голосую, и мой голос — «воздержалась»! Ясно?! Теперь сами думайте.

Спиида разобрал нервный смех.

— А почему воздержалась?

— Не хочу никому дорогу переходить.

Лэн посмотрел на Спиида, сцепившего пальцы так, что побелели костяшки.

— Ты?

— Подождите! — воскликнула Эльвира. — Томми, отвернись к стене!

— Зачем?

— Так пигмеи в Африке делают. Тот, кто речь толкает, поворачивается к племени спиной. Чтоб на публику не работать, не видеть, как племя на его слова отзывается и умоляющие взгляды не ловить.

— Маленькие мудрые пигмеи, — пробурчал Спиид, отворачиваясь. — Мой голос — продолжаем программу.

— Решено, продолжаем, — кивнул Лэн.

— Эй, а обо мне забыли? — возмутилась Эля.

— Я — «за», а твой голос уже ничего не решает, — пояснил Лэн.

— Джон, ты слышала? Это просто мужской шовинизм какой-то! — возмутилась Эля. — Хоть бы для виду спросили!

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Можно оставить все как есть. А можно ускорить процесс, увеличив степень риска. Например, раньше начать подъем орбиты Зайчика. Тянуть с Зайчика на Макбет за один раз больше тросов. Увеличить до предела грузоподъемность Моби Дика.

— Опасно… — покачал головой Спиид.

— Пока рано поднимать орбиту Зайчика. Мы его еще в «авоську» не упаковали, — согласилась Эля. — Я же говорю, можно оставить все как есть.

Один из биотехов на руке Джоанны зажег красный огонек и начал попискивать.

— Что это он? — насторожился Лэн.

— Проголодался. На заправку просится, — Джоанна погладила черную коробочку пальцем, завернулась в шаль и поднялась. — Я скоро вернусь.

— Я с тобой, — засуетилась Эльвира, вылезая из глубокого кресла. Мальчики, вы пока все обдумайте, а нам надо носик попудрить. Все равно вы нас не слушаете.

* * *

… Долго спорили, кто отправится первым рейсом космического лифта. Джоанну даже не обсуждали — рука в скафандр не влезает. Спиид — пилот Моби Дика. Лучше всего было бы отправить Лэна, но кто тогда будет вторым пилотом? А у Эли и так дел выше головы. Нужно плести «авоську» для Зайчика. Остановились, все-таки, на Эле.

Кабинку космического лифта сделали из двух шлюпок. Одну оснастили роликами, электродвигателями, огромными панелями радиаторов и прицепными устройствами для тросов. Вторая шлюпка осталась собой — то есть, спасательной шлюпкой. В случае опасности (например, обрыва троса) Эля могла отстыковать ее и уйти в гипер. Салон шлюпки разбили на три крохотных каютки, установили трапы с блестящими перилами. Ведь большую часть пути шлюпка будет висеть на тросе вертикально, носом вниз.

В первый рейс Эльвира отправилась с хвостиком из четырех тросов за кормой. Старт растянулся на полтора часа и чуть не сорвался вовсе. Четыре установки, производящие тросы, никак не хотели работать синхронно. Вообще-то, и через полтора часа Эля не смогла выровнять скорости. То одна, то другая установка выбивалась в лидеры, или наоборот, тормозила движение. Но, имея за кормой сто километров троса, можно было не обращать внимание на мелкие расхождения.

Эля рукавом вытерла пот со лба и облегченно вздохнула. Системы управления наконец-то заработали как единое целое.

— А вы еще сомневались, мальчики! Почему здесь так жарко? — обвела взглядом приборы. — С дуба рухнуть! Двадцать пять градусов. А что у нас с климатикой? Выключена… Это минус. В следующий рейс обязательно возьму Чипу. Как-то глупо самой с собой разговаривать.

Вызвала по связи Джоанну и похвасталась. Джоанна временами морщилась и баюкала сломанную руку.

— Сильно болит?

Девушка расплакалась.

— Я любую боль терпеть готова. Боль — ерунда. У меня сустав поврежден.

— Вернемся на Землю — заменишь, шарнир вставишь.

— Да кто же меня в космос с локтевым шарниром выпустит?

— Джон, не плачь. Лэн тебя не бросит. Будешь морячкой. Раньше жены моряков по полгода ждали.

Джоанна всхлипнула.

— Постой! — воскликнула Эля. — Не возвращайся на Землю!

— Ты… Ты что?

— Возвращайся на Марс! Пропишись в марсианской колонии. Это на Земле доктора на каждую царапину смотрят. А на Марсе — ноги-руки пересчитают, если все на месте, значит, здорова.

Отчаяние на мордашке Джоанны сменилось задумчивостью.

— А… А как я на Марс попаду?

— Думаешь, Томми откажется подвезти? У тебя там родственники есть?

— То ли троюродная тетка, то ли сестра. В общем, седьмая вода на киселе.

— На обратном пути с ней свяжись и договорись о прописке и постоянном месте жительства.

— А потом завербуюсь в «Марс экспресс» — и снова в космосе! Постой, нам же после Корпуса надо три года по распределению…

— Джон, глупенькая, забудь о Корпусе. Нас из него вышибут с треском. А еще лучше — пошли в Корпус рентгеновский снимок шарнира. Тогда тебя выпрут не с волчьим билетом, а по состоянию здоровья. И у тебя будет четыре года непрерывного стажа. Да тебя на Марсе с руками оторвут! А станешь капитаном — нас в экипаж возьмешь…

Джоанна утерла слезы уголком шали и улыбнулась.

— Спасибо, Эля. Ты мне вторую жизнь подарила. Я совсем расклеилась. Элька, скажи, у тебя с Томми что-нибудь было?

Эльвира густо покраснела.

— Ну, целовались немножко. Он меня голую на руках носил. А больше я ничего не позволила…

Ой, расскажи!

* * *

Эльвира сидела в кабине шлюпки-лифта, уставившись на экран. В пяти тысячах километров от нее по поверхности Зайчика двигался кибер, которого ребята окрестили ткачом. Это именно с его видеокамер транслировалась картинка на экраны шлюпки. За кибером тянулся сверхпрочный трос из углеродного моноволокна. Несколько таких тросов через равные промежутки уже лежали на грунте, перпендикулярно курсу кибера.

— Сверху. Снизу. Сверху. Фары включи. Снизу, — командовала Эля киберу. Тот послушно выполнял команды. Или перешагивал встретившийся трос, или приподнимал манипуляторами и пролезал под ним.

— Сверху. Снизу. Срежь скальный выход, выровняй трассу.

— Не понял команду.

— Замри.

— Выполнено.

Эля торопливо связалась с кораблем.

— Лэн! Лэнчик, эта тупая скотина никаких слов не понимает. Дай мне Фафика на канал.

— Привет, Эльхен. Надолго не дам. Тебе получаса хватит?

— Да ты что? За полчаса Фафик только базовую систему с кибера скачает да эмулятор настроит. А обучаться когда?

— Хай! — на экране появился заспанный, потягивающийся Спиид. — У тебя все в порядке?

— Эле нужен Фафик, — сообщил Лэн. — У ткачей мозгов не хватает.

— У ткача. У меня пока один ткач, и тот глуп как пробка.

Спиид почесал в затылке.

— Эля, через полчаса мы цепляем основание лебедки. Это займет минут сорок. Потом выравниваем скорость и уходим в гипер. И пока идем в гипере, Фафик на два часа твой, договорились?

— На четыре!

— Я думаю, торг здесь неуместен, — надув щеки, важно произнес Лэн. Эля захихикала, а Спиид посмотрел на них как на психов.

— На четыре никак нельзя. Но когда груз доставим и назад пойдем, Фафик еще на два часа твой.

— Спасибо, мальчики.

— Эльхен, а что твой ткач делает?

— «Авоську» вокруг Зайчика плетет.

— Это ясно. А в чем загвоздка?

— Не умеет скалы с дороги убирать. А на канате не должно быть резких перегибов. Этот кибер вообще тупой до ужаса! До сих пор не усвоил, как простейшую плетенку плести. Все я командую. Ну ладно, мальчики, Фафик освободится — свистните.

* * *

Первый рейс космического лифта длился двадцать восемь дней. Потом еще двое суток разбирались, какой трос на какую лебедку цеплять, чтоб не было перехлеста. Потом трое суток выбирали слабину. И только затем устроили праздник. Настоящий, в ресторане. С шампанским, музыкой и танцами. Мерцали свечи. Томми за стойкой бара смешивал удивительные коктейли. Лэн рассказывал о китайских винах. Джоанна куталась в шаль и тихо млела, прижималась к его боку. У ее ног мурлыкала Чипа.

«Если он полезет, я сегодня все разрешу», — размышляла Эля. — «А если нет?»

— … Допустим, мы завтра улетим, — убеждал Спиид. — Зайчик уже в «авоське», на куски не развалится. Пять тросов есть! Зайчик отстает на двадцать градусов, тросы его разгонят. Возникнет центробежная сила. Тросы растянутся, сила возрастет! Планета начнет поворачиваться. Якорные площадки сместятся к экватору, орбита Зайчика еще больше поднимется, сила возрастет. И планета повернется! Не так быстро, как мы планировали, не за сто лет, а за сто тысяч, но ведь повернется! А что для эволюции — сто тысяч? Динозавры миллионы лет жили.

— Тросы оборвутся, — возразил Лэн.

— Ну вот, опять о работе! — возмутилась Эля. — Мальчики, вы что, не замечаете, что среди вас две красивых девушки?

— Одна красивая и одна драчливая, — шепнул Томми Лэну. — Захожу к ней как-то, а она разгоряченная, от пота блестит и абсолютно голая! Но в боксерских перчатках. Я в осадок выпал.

— А она?

— А что — она? Как взвизгнет — и прямым в голову… Думаешь, я с чего в осадок выпал!

Эля хотела возмутиться, что не так все было, но Спиид поймал ее и посадил себе на колени. А Лэн протянул яблоко и высокий бокал, на стенках которого серебрились сотни пузырьков.

И что делать девушке, у которой обе руки заняты?

* * *

Опять двигатели Моби Дика поднимали орбиту Зайчика. Ребята не торопились дать полную нагрузку на лебедки, исследовали упругость и растяжимость тросов в реальных условиях.

На корабле царило радостное возбуждение. Проект перестал быть теорией и превратился в реальность. На шкале динамометра десятки тонн сменялись сотнями, тысячами, десятками тысяч… Эля несколько раз пересчитывала, на сколько полюс сместился к экватору. В микронах цифра выглядела уже достаточно внушительно.

Оставалось решить главный вопрос: переносить вещи в каюту Томми, или обождать? Макс советовал растягивать процесс сближения как можно дольше. Но, с другой стороны, процесс сближения как бы, вроде, остался позади… А какие у него руки нежные…

Нет, торопиться с переездом не стоит. Утром не сказал, что любит, сам и виноват! Пусть теперь ждет и волнуется. Надо, чтоб человеку было, чего ждать!

Решив самые главные вопросы, Эля забежала в оранжерею, сплела себе венок и поспешила в рубку на планерку. Спиида в рубке еще не было, а Лэн обнимал Джоанну и тихонько бранил.

— Лэн, ты к старости ворчуном станешь! — заступилась Эля за подругу.

Вошел Спиид, и Лэн начал:

— На комбинате накопилась куча дел для киберпрограммиста. Киберы выработали ресурс, надо организовать ремонтную базу. Джон, это ложится на тебя. Лэн, ты отвозишь Джоанну, потом летишь заправлять баки на ледяной астероид. А мы с Эльхен собираем лебедки и следим за тросами. Джон, ты шлюпкой сможешь управлять?

Джоанна пошевелила пальцами левой руки.

— Смогу.

— Тогда после заправки поможешь Спииду подцепить груз и вернешься на комбинат. А я встречу корабль после выхода из гипера и помогу посадить. После разгрузки вновь корректируем орбиту Зайчика. К тому времени он будет отставать больше, чем на сорок пять градусов. Вопросы есть?

Вопросов нет, а предложение есть, — сказал Спиид. — Если выдвинем полностью посадочные лыжи Моби Дика, усилим и заварим намертво, то сможем цеплять не два блока основания якорной площадки, а четыре! Экономия времени — вдвое!

— Сто двадцать тысяч тонн за один рейс?

— Ага! Пакет в сборе, внутри все смонтировано, икебана!

— Заманчиво, но посчитать надо, — задумался Лэн. — Останемся без посадочных амортизаторов, садиться надо будет медленно-медленно.

— Вертикальная посадочная скорость упадет с пяти до полуметра в секунду. Но мы что — не справимся? Мы же профи!

— Джон, разберешься с комбинатом, обсчитай проект Спиида. Эля, сразу после коррекции орбиты Зайчика отправишься во второй рейс на космическом лифте. Если с планом все согласны, Моби Дик стартует через полчаса.

ЧАСТЬ 4

Споем про Вечное Сраженье,

В котором славны пораженья,

А окончательных побед

не то, чтоб мало — просто нет,

Ведь это Вечное Сраженье.

Спиид стоял на бортике бассейна, наблюдал за суетой киберов и мучительно вспоминал слова песни.

«Снова тени наискосок… Рыжий берег с полоской ила. Я хочу целовать песок, по которому ты ходила…»

Перед глазами стояла задорная черная челка. Или, если сзади, короткий, аккуратно подстриженный «конский хвостик». Короткий — это чтоб на мешал закрываться забралу шлема скафандра, не хлестал в невесомости по глазам. Хотелось тихонько дернуть за этот хвостик, а когда Элька сердито обернется, бесшумно обойти и встать перед ней — «Ку-ку!» Мальчишество…

Как— то не так все складывалось. Вроде, провели ночь вместе, все хорошо. А вдруг для нее это -пустяк, ничего не значит? Просто другого рядом не было… Когда подписывался на эту авантюру, думал, все просто будет. Две пары, заранее ясно, кто с кем. А получилось наоборот сложнее. Работа, нервы на пределе, ненароком обидишь самого любимого человека — как дальше жить?

Над водой клубился пар. Киберы пилили лед, из которого состоял астероид, несли сюда ледяные блоки и сбрасывали в горячую воду. Десятитонные глыбы поначалу обрастали льдом еще больше и грузно переворачивались, толкая друг друга. Через пару минут двухметровые кубы превращались в трехметровые шары. Но очень скоро лед начинал таять, и глыбы опять переворачивались, поднимая ленивые волны. На это можно было смотреть часами, как на огонь.

«Я хочу целовать песок, по которому ты ходила…»

До полного заполнения баков оставалось всего два часа, когда по нервам ударила сирена аварийного вызова. Спиид сдернул с пояса коммуникатор.

— Моби Дик на связи!

— Томми, — раздался ровный, неестественно спокойный голос Эльвиры, — Мы в полной заднице. Бросай все, двигай к нам. Подробности — в гипере.

Коридор рванулся навстречу. Тело сработало быстрее, чем мозг оценил ситуацию. Лифт? Медленно! Удар локтем, звон стекла, красная кнопка. Лестничные марши уходят в стены. Прыжок в шахту… Мимо с ускорением скользят гладкие стены. Гравитация исчезает. Внизу срабатывает гравиподушка, меняя направление полета на девяносто градусов. Медленно всплывает с пола плохо закрепленный ковер. Нога зацепляется за него, тело начинает вращаться, и в гермодверь рубки Спиид врезается спиной. Последний бросок в кресло пилота, руки хватаются за спинку, кувырок через голову, и он в кресле. Ноги цепляются за амортизаторы кресла, правая рука накидывает привязные ремни, левая активирует все системы лайнера, глаза шарят по экранам. Киберы, получив сигнал тревоги, бросают все и разбегаются в разные стороны. Грузовая аппарель поднимается, обрывая кабели и шланги.

Правая рука сама знает, что делать — слайдер усилия подскока — на максимум… Старт!

Гидравлика со страшной силой выталкивает пятиметровые колонны амортизаторов посадочных лыж. Лайнер подскакивает вертикально вверх — этот маневр разработан специально для старта с астероидов. Очень старых, пыльных астероидов. Чтоб двигатели не подняли вихри пыли, чтоб туристы могли любоваться стартом… Но никогда до сих пор перегрузка при толчке не достигала трех "g".

Нос лайнера медленно опускается — гидравлика не рассчитана на тяжелую упорную ферму, закрепленную на носу корабля. Высота… Пятьдесят… Сто… Сто пятьдесят… Генераторы? Выходят на режим. Высота… Двести! Вектор — на Макбет! Взрыкивают движки ориентации. Центробежная сила рвет из кресла. Зарегистрировав перегрузку больше четырехкратной, автоматически выдвигаются гермопереборки. Моби Дик — умная скотинка — почувствовал нештатку. Есть вектор на Макбет! Уход в гипер!

Связь. Вызов…

— Томми, это ты? Зайчик отстает. Его надо разогнать. У нас четвертый трос лопнул. Остальные растянулись, орбита поднялась, он отставать начал. Мы надеялись, его тросами разгонит, а не хватает. Если отстанет больше, чем на пи пополам, тросы на полюс захлестнет, все с нуля начать придется. Даже хуже — он на эллиптическую выйдет. Томми, разгони его…

— Дай цифирь на мой комп!

— Уже ждет на канале. Включи канал.

Несколько секунд вглядывался в цифры ничего не понимая. Живы. И жить будут. Жива Эльхен. Голова пустая, руки дрожат. Жива, все живы. Ложная тревога…

Ложная?

— Эля, где Лэн?

— Полетел на шлюпке конец троса ловить. Сообщил, что уже поймал.

Спиид представил, как будет двигаться в пространстве трос после обрыва, как шлюпка Лэна догоняет конец троса, как…

Аварийная волна, сигнал «Слушайте все!»

— Лэн, ты меня слышишь?!

— Я на связи, Томми.

— Ты в скафандре?

— Уже снял. Я поймал трос.

— НАДЕНЬ!!! Ничего не спрашивай, лезь в скафандр!!!

— Есть.

Через минуту:

— Я в скафандре. В чем дело, Томми?

— Ты ковбоем не был. Представь, что трос — это бич. Бичом взмахнули. Что будет с кончиком?

— Ах, чтоб твою… Понял!

— Уводи конец из плоскости завитушки.

— Спасибо, Спиид! Начинаю маневр. Конец связи.

Голос отстраненный. Лэн уже за штурвалом. Теперь он предупрежден. Справится. А что у нас?

Пальцы правой руки забарабанили по цифровой клавиатуре, пальцы левой лихо забегали по сенсополю, выбирая пункты меню и операции. На экране возникла схема финиш-маневра. В горле булькает идиотский смех. Живы, паршивцы. Все живы. Разве можно так пугать?

Что имеем? Выход из гипера, ориентация, выравнивание скоростей, причаливание. Тросы мешают. Где-то здесь оборванный… А на пяти "g"? Все равно опасно. На восьми? Вписываюсь. Но придется довериться автопилоту… Хорошо. А рабочего тела на разгон Зайчика хватит? Хватает… Еще треть останется. Теперь — сколько времени займет разгон? Если на тяге «единица»? Батюшки мои! К этому времени тросы на земную ось намотаются… На пяти? Тоже не успеваю. Предельная для фермы — восемь единиц. Уложусь? Нет. Мать-богородица, сколько же надо? Двенадцать с половиной? Каркас не выдержит, что же делать?

— Томми, Томми, ты меня слышишь? Томми!

— Слышу, Эля.

— Томми, а я думала, связь оборвалась.

— Эля, я не смогу разогнать Зайчика. Не успею.

— Но мы считали! Двигатели позволяют.

— Корпус не выдержит. Сорвется с упорной фермы — и лбом в поверхность.

— Ой, Томми, сделай что-нибудь!

— Корпус не выдержит, Эльхен. У металла есть предел прочности.

— Придумай что-нибудь. Ты же можешь!

— Хорошо, попробую. Почему меня раньше не вызвали?

— Томми, это моя вина. Лэн все рассчитал — и упругое растяжение, и отставание, и разгон за счет угла отставания, центробежной силы и всего остального. Все получалось. Он сел в шлюпку и полетел ловить конец троса. Но когда трос лопнул, мы лебедками резко остальные натянули, чтоб скомпенсировать потерю троса, и в них начались упругие продольные колебания. Томми, они же до предела были натянуты! Чтоб погасить колебания, я в пиковые нагрузки стравливала тросы с лебедок. И здесь, и наверху… Томми, поверь, у меня выхода не было. Они бы иначе порвались. Я двести километров стравила… Я же не знала, что из-за двухсот километров… А когда пересчитала, сразу тебя вызвала.

— Двести километров?

— С небольшим…

— От тебя до полюса всего в пять раз больше…

Спиид отключил связь.

— Киберы, принесите в рубку скафандр. Фафик, поднять давление в отсеках до четырех атмосфер.

Уши заложило. Спиид сглотнул несколько раз и взглянул на полоски-термометры состава газовой смеси. Автоматика знала свое дело — состав газовой смеси соответствовал давлению.

Если тросы захлестнутся на полюс и оборвутся — Зайчик выйдет на эллиптическую орбиту. Если не оборвутся — придется обрубить. В любом случае, орбита потеряна. Пока стационарную орбиту восстановим, пока новые тросы протянем — теряем полгода если повезет. А то и больше. И главное — теряем кураж. Хотя, какой там кураж… Одна забота — не показать соседу, насколько тебе хреново…

Киберы принесли скафандр. Спиид проверил зарядку баллонов и аккумулятора. Норма. Раскрыл швы, скинул ботинки…

— Но это ЖЕНСКИЙ скафандр!!!

Киберы не уловили приказа и застыли столбиками.

— Принесите мужской!

Взглянул на часы. Осталось пятьдесят секунд до выхода из гипера. Выругался и упаковал себя в скафандр за рекордное время. Защелкнул замки привязных ремней за секунду до предупреждающего звонка автопилота.

А потом начался маленький ад маневров на восьмикратной перегрузке…

* * *

… Развернул опоры упорной фермы, притер лайнер к поверхности Зайчика. Сориентировал лайнер в карданном подвесе, запустил двигатели и плавно поднял тягу до восьми единиц. Закусив губу, увеличил до девяти. Повторил расчеты.

— Придумай что-нибудь. Что тут думать?

Примчались киберы со скафандром в манипуляторах. Спиид торопливо переоделся.

— Придумай. Как же!

Включил связь.

— Эля, ты слышишь?

— Да.

— Я кое-что придумал. Давай попрощаемся на всякий случай. Я тебя люблю. Знай это!

— Томми…

Выключил связь и плавно увеличил тягу до десяти единиц. Зазвенел сигнал опасности. Окантовка панорамного экрана окрасилась в бордовый цвет. Увеличил еще на пол единицы.

— Внимание! Достигнуто предельное напряжение в элементах каркаса корабля, — сообщил кибермозг приятным контральто.

— А мне надо двенадцать! — прорычал Спиид и двинул сектора тяги на себя…

* * *

— А что было дальше?

— А дальше набор каркаса «поплыл». Корабль потерял герметичность, и я пережил несколько неприятных минут. Но все кончилось хорошо.

— Ты совсем не умеешь рассказывать. А назад мы в шлюпке полетим?

— Тоже вариант. Мы в шлюпке, а шлюпка в корабле. Но есть вариант лучше. Знаешь, что раньше делали, если днище корабля начинало сильно течь?

— Смолили?

— Нет, позднее. Когда корабли уже из железа были. Заливали днище цементом. Десять-пятнадцать сантиметров цемента между шпангоутами — и корабль на плаву еще долгие годы… Мы зальем днище цементом.

— Ты шутишь?

— Это образное выражение. Зальем пеногерметиком все помещения, примыкающие к наружной обшивке.

— И оранжерею?

— Оранжереи больше нет. Ты же знаешь, вакуум высасывает из растений воду. Они умерли очень быстро.

— А бассейн?

— Эля, прости, бассейна тоже нет. Когда я маневрировал на восьми "g", там летали трехметровые ледяные шары. В общем, легче новый сделать, чем этот отремонтировать…

— А зачем ты давление поднял?

— А зачем шины автомобилей надувают? Давление внутри увеличило жесткость корпуса. Эль…

— Что?

— Мы проиграли, Эль. Я загубил Моби Дик. Теперь мы не угонщики, а преступники в особо крупных размерах.

— Я знаю. Лэн тоже так думает. Джоанна говорит, что мы теперь аутло. Вне закона, вдали от закона. Томми, прости меня.

— Не перебивай, я не кончил. У нас больше нет пути назад. И знаешь, я не жалею. Теперь нет повода для сомнений. Только вперед. Смешно, правда?

— Ага. Вот послушай, что я вчера написала:

* * *

Глеб и Константин отнеслись к факультативному курсу «Основы диспетчерского контроля» очень серьезно. Может, чтоб курсанты не расслаблялись, а может, чтоб не потерять уважение к себе…

Сначала шло несколько часов теоретической подготовки. «Основные транспортные потоки приземелья», «Задачи диспетчерского контроля», «Работа диспетчерского пункта: стратегия и тактика, приемы и методы». Потом начинались практические занятия. Глеб подробно знакомил группу с работой одной из реальных площадок, с количеством и параметрами причалов, транспортными потоками, графиком движения на ближайшие часы. Курсанты распределяли между собой посты ближнего и дальнего наведения, диспетчеров посадочных зон или стыковочных колец. И начиналась игра. Для адаптации полчаса слушали переговоры настоящих диспетчеров и экипажей, следили на экранах за отметками кораблей. Потом Константин давал команду:

— Старое поле вахту принял! — и отключал голоса настоящих диспетчеров и пилотов. Он сам, Глеб и еще трое-четверо наиболее толковых парней, пропустив звук через исказители голоса, изображали радиообмен приходящих и уходящих бортов, управляли ситуационным тренажером. А команда диспетчеров должна была обеспечить нормальное функционирование объекта в течение трех часов. На экранах диспетчерской башни перемещались отметки бортов, загорались и гасли столбики цифр. Кто-то настойчиво взывал: «Я борт 42-33. Даст мне кто-нибудь коридор, или так и буду стоять?» Его перебивал другой: «Я 38-16, иду с пустыми баками. Высылайте танкер». «Серж, урод, забери у меня литерный!» — не по уставу, на весь зал возмущалась девушка в кресле диспетчера зоны ожидания. Шел учебный процесс…

Потом сравнивали с записями реальной ситуации.

Чем меньше наблюдалось отличий от реальной картины, тем выше оценивалась работа группы. Оценку выносили сами курсанты. На разборах спорили до хрипоты, до перехода на личности. Иногда Глеб с Константином участвовали в спорах, иногда молча наблюдали, изредка лишь вставляя замечание.

Умница и красавица Ленок организовала шефство над «холостяцкой берлогой» кураторов. Началось все хорошо — девушки перестирали горы грязного белья, пришили пуговицы. А закончилось появлением в «берлоге» десятка цветочных горшков. Умница и красавица сумела выбить из двух мужиков клятвенные обещания, что горшки не выкинут за окно, а, наоборот, будут регулярно поливать… Первый пункт клятвы Глеб с Константином выполнили. Скорей, из-за лени, нежели из-за уважения к данному слову. Со вторым дело обстояло намного хуже… Но появился безобидный повод поворчать. Константин заявил, что это способствует поддержанию психологического комфорта. Глеб спорить не стал.

Четко по графику прилетали и улетали группы. И только один курсант появлялся без всякого расписания. Иногда даже в разгар сессии. Всегда с небольшим побитым гермочемоданом, всегда в поношенном компенсационном костюме с эмблемой технической службы на рукаве, надписью «Старое поле» между лопаток и фамилией «Карельский» над левым нагрудным карманом. Всегда в тяжелых обшарпанных ботинках.

— К чему такой маскарад? — поинтересовался как-то Кон.

— Этот маскарад экономит мне кучу денег.

— Как?

— Являюсь в диспетчерскую или на сортировочную и с виноватым видом вопрошаю, нет ли попутки до Старого поля. Слово за слово, общие знакомые, кто на чем летал…

— И чем же ты отвечал?

— Правда — лучшее оружие. Я был на Лагранже-2, на Луне, ходил к Макбету на Моби Дике, участвовал в маневрах космофлота на линкоре Явай. Работал с Роговым, был «на ковре» у самого Адмирала, три дня провел в карцере на флагмане. У меня хорошая память на лица и фамилии. А дальше — находится попутка. Не до Старого поля, но все ж поближе… Два-три подскока — и я здесь.

— А как же таможня?

— Что — таможня? С ребятами из таможни спорить не надо. Охотно открываю чемоданчик. Кроме смены белья, пары отверток с плоскогубцами да нескольких скучных бумаг с печатями Корпуса там ничего нет.

Практикой диспетчерского дела Макс не занимался. Спросив разрешение, садился за пульт и часами крутил запись телеметрии с борта Моби Дика. Что-то высчитывал, сравнивал со своими заметками, грыз авторучку или костяшки пальцев и вновь крутил телеметрию. Сутками.

Иногда с гиперпередатчиков Старого поля в сторону Макбета уходили информационные пакеты. Начинались всегда с одной и той же музыкальной фразы. За ней следовала подборка новостей, касающихся космоса, научных программ, новостей учебного Корпуса и под конец — всякая всячина. Кон несколько раз проверял содержание таких пакетов, криминала ни разу не нашел, поэтому закрывал глаза на несанкционированные передачи.

— Максим, что вы ищите в телеметрии? — как-то спросил он, подстраивая лады гитары.

— Высчитываю, когда вернется Моби Дик, — Макс развернулся вместе с креслом, но глаз не поднял и по-прежнему продолжал грызть кулак.

— Никогда Ахиллес не сумеет догнать черепаху. Никогда Одиссей не сумеет вернуться домой… — пропел Константин — И когда же это произойдет?

— Вся программа у ребят займет три с половиной — четыре года.

— Вы же говорили — полтора-два.

— Врал. Все так думали, я не хотел поднимать шум раньше времени. Политика…

Гитара рявкнула.

— Глеб, зайди в башню. У Карельского интересные новости, — объявил Кон по громкой связи.

— Итак, вы нас обманули, — начал Глеб, когда его ввели в курс дела. — А вам не кажется это аморальным?

— Любая политика — глубоко аморальное занятие, — хмуро отозвался Максим, изучая носки ботинок. — Мораль, этика — эти понятия действуют на уровне индивидуумов. Политика преследует групповые интересы. Желания одиночек на этом уровне не рассматриваются.

— Политик-одиночка, блин! — выругался Глеб.

— Я обеспечил экипажу Моби Дика возможность спокойно работать, — отозвался Макс. — С точки зрения групповых интересов мое поведение было правильным и оправданным.

— Цель оправдывает средства! — вскипел Глеб. — Сколько же человек ты обманул?

— Всех! — Макс в упор взглянул в глаза куратору. И не отводил взгляд, пока Глеб не отвернулся первым.

— Кон, ты слышал? Он обманул всех…

— Успокоились! — возвысил голос Кон. — Чего-то подобного я и ждал. Осилить такой проект за семьсот суток — слишком уж оптимистично выходило… А вы, Карельский запомните: однажды прошлое вернется и тяпнет вас за жопу!

С этого дня Глеб с Карельским не разговаривал. Здравствуйте — до свидания — и больше ни слова.

В один из приездов Макс как всегда бросил вещи в облюбованной комнате, смыл дорожную грязь и поднялся в диспетчерскую башню. Глеба не было, а Кон правил какой-то файл, поминутно сверяясь с бумажной распечаткой. Спросив разрешение, Макс сел за пульт и развернул на экране архив телеметрии. Скачал по сети свой дневник и принялся считать рейсы Моби Дика.

Полтора года назад, когда только начались полеты на Старое поле, трудно было сопоставить количество рейсов с реальными объемами работ. За помощью к кураторам обращаться нельзя: пришлось бы слишком много рассказать, а это могло плохо кончиться. Для всех. Толик и Степан помогали чем могли. В первую поездку Макс заснял на видеокамеру бесконечные графики телеметрии, друзья распечатали их на бумаге и часами ползали, расстелив рулон по полу, споря и тыкая пальцами в пички на диаграммах. Постепенно самые важные параметры удалось идентифицировать.

Рейсы корабля исчислялись десятками. Но, сравнив энергозатраты при посадке пустого корабля и груженого, Макс сумел разработать алгоритм. И теперь выискивал только рейсы, которыми перевозились барабаны лебедок — «катушки». Катушка — это показатель. Четкий и однозначный. Одна лебедка — одна катушка.

Вскоре в телеметрии обнаружились участки, которые не могли быть ничем, кроме как маневрами по коррекции орбиты Зайчика. Макс понял, что расчет был правильным. Теперь он достаточно успешно ориентировался в телеметрии с борта корабля. В отдельном файле вел календарный график работ. С каждой поездкой на Старое поле график становился точнее. Степа научил извлекать из телеметрии координаты корабля. Макс пересчитывал их в высоту орбиты Зайчика, а ее — в натяжение тросов. Ребята шли с легким опережением графика.

Как обычно, для начала Макс отмотал архив телеметрии на дату своего последнего приезда. Вывел на панорамный экран и сжал масштаб, чтоб разом увидеть весь кусок до сегодняшнего дня.

Сердце сбилось с удара, живот похолодел, а в лицо ударила горячая кровь. Два месяца назад графики, пестрящие зубцами как расческа зубьями, вытянулись прямыми линиями. Моби Дик умер…

Макс поспешно убрал с экрана мертвый участок и, не поворачивая головы, скосил глаза на отражение в оконном стекле. Куратор, вроде, ничего не заметил. Все так же шуршал своей распечаткой. Макс осторожно растянул самый конец нормального участка. Полет на полной тяге в гипере, выход из гипера и маневры на восьмикратной перегрузке. А потом — те же восемь единиц на двигателе, но перегрузка нулевая. Это знакомо — коррекция орбиты Зайчика. Дальше мощность двигателя ступенчато повышается. Девять единиц, десять, десять с половиной — и все графики падают в ноль. Катастрофа… Моби Дика больше нет. Возможно, ребят тоже больше нет. Или они сидят в шлюпках и ждут помощи. Почему же кураторы не подняли тревогу? Хотят отыграться на ребятах за два года прозябания на Старом поле? Не может быть…

— Константи-и-н… — жалобно позвал Макс, выводя на экран «мертвый» участок. — Подойдите, пожалуйста сюда…

— А-а, это… — оторвался куратор от своих записей. — Корабль был серьезно поврежден, недели три ремонтировался, но сейчас выполнение программы продолжается.

— На борту все живы?

— Как я могу знать? Вы, Максим, первый начали срезать камеры. Я знаю только, что корабль по-прежнему совершает регулярные рейсы в пояс астероидов и обратно.

— Но тут все параметры — в линию…

— Многие говорят: «У меня глаза есть.» Но не видят! Ничего не видят, — произнес Кон давно заготовленную фразу.

— Покажите, пожалуйста, чего я не вижу.

Куратор наконец-то поднялся со своего места.

— Пусти меня за пульт и возьми кресло в углу.

Погасил на экране все графики, кроме одного.

— Это — напряжение бортовой сети. Единственный параметр, который мы сегодня получаем с борта. Если увеличить масштаб, видно, что напряжение слегка гуляет. Видишь эти провальчики. Это включение силовых механизмов. Остается сравнить записи со старыми и выяснить, включение какого механизма вызывает просадку питания такого вида. Все просто.

— Константин, что произошло на Моби Дике?

— Давай подумаем, — куратор выдвинул ящик и достал две пары темных очков в массивной оправе. — Включи и надень.

Макс надел очки. Стекла оказались угольно черными. Щелкнул микротумблером на оправе, и стекла прояснились. Кон тем временем вывел на экран схематичное изображение Моби Дика, трехмерную объемную проволочную модель.

— Концентратор телеметрии находится здесь, — начал Кон, высветив на схеме красный параллелепипед. — Передатчик рядом с ним, — еще один проволочный каркас окрасился красным. Но они работают, и о них можно забыть. Посмотрим информационные кабели, по которым к ним приходит информация…

Короткий стук по клавишам — и на схеме высветилось множество зеленых жилок. Макс приподнял очки. Все линии на экране раздвоились, словно на плохо пропечатанной странице журнала. Объем исчез, рисунок стал плоским. Макс поспешно опустил очки на глаза.

— Как видим, только на этом участке все кабели идут пучком, — продолжал Кон. — Что у нас здесь? Двадцать второй шпангоут. Если он деформируется, кабели, идущие по нему, будут оборваны.

— К двадцать второму шпангоуту крепится упорная ферма…

— Нарисуй, — Кон пододвинул лист бумаги. Макс торопливо набросал силуэт корабля, цилиндр упорной фермы, точки крепления.

— Еще и одиннадцатый шпангоут… А почему на тридцать третьем силовом не закрепились?

— Не удалось. Там шлюпшлюзы мешают.

Кон уже вращал на экране схему корабля, указывал точки и векторы приложения сил. Прокрутил заключительный кусок телеметрии и внес последние цифры. Модель на экране исказилась.

— Видишь, курсант, все ясно и просто.

— Мне пока ничего не ясно.

— Ясно, что для кита этот рейс — последний. Что ребят, скорее всего, будут судить. Тебя, кстати, тоже. Советую завербоваться в какую-нибудь дальнюю-дальнюю экспедицию и сменить гражданство. Марсианская колония, к примеру, принимает всех, кому не лень.

— Почему — рейс последний? Корабль ведь летает…

— Потому что на Макбете некому техосмотр провести. У корабля деформировался силовой набор. Возможно, в отсеках вакуум, а экипаж работает в скафандрах. Ни один порт не выпустит корабль с такими повреждениями.

— Константин, вы доложите наверх о том, что мы сейчас узнали?

— А зачем? — Кон окинул курсанта ехидным взглядом. — Это что-нибудь изменит там? — ткнул пальцем в сторону экрана.

— Но в прошлый раз…

— Был научен горьким опытом. Помните, что в древнем Египте случалось с гонцами, приносящими плохие вести? Их побивали камнями. Я не хочу быть гонцом с дурной вестью. Вернутся курсанты — получат свое…

— А долг, этика? — Макс уже приходил в нормальное состояние.

— Напоминаю, курсант, видеокамеры отключили вы. Как обычные, так и скрытые. Могли отключить и телеметрию. На сегодня мне достоверно известно только то, что выполнение программы продолжается. Корабль возит грузы. Все! Но если вы, курсант, убеждены, что на борту произошла авария, я настоятельно рекомендую вам немедленно сообщить в деканат. И я помогу вам со всеми необходимыми инфоматериалами. Дать прямую видеосвязь с деканатом?

Кровь опять ударила Максу в лицо.

— Спасибо, не надо. Я не вижу пользы в этом сообщении. Достаточно знать, что выполнение программы продолжается.

* * *

Корабль выглядел странно. Шикарные коридоры, но через каждые тридцать метров — намертво принайтованная к полу гермопалатка с распахнутым лазом. И обязательно пара легких гермокостюмов внутри. Лэн опасался разгерметизации корабля. Утечка воздуха существует всегда. Идеальное уплотнение люка создать невозможно. Главное, чтоб она не превышала допустимую. Сейчас утечка в триста раз превышала оговоренную в паспорте корабля. Это не представляло опасности, но Спиид не мог разыскать место утечки и нервничал.

Посадочные лыжи корабля выдвинули как для посадки, усилили стальным двутавром и намертво приварили в таком положении. Теперь на внешнюю подвеску можно было цеплять до ста пятидесяти тысяч тонн.

— Это опасно? — пытала Эля Джоанну.

— Какая разница? Вернемся на Землю, с нас все равно голову снимут, отбивалась та.

— Эльхен, это абсолютно безопасно, — утверждал Томми. Эля ему не верила.

— А кто катушку уронил?

— Теперь до смерти вспоминать будешь!

— Не надо о смерти. Я и так боюсь.

— Ну и напрасно! Слышала, что у смерти хороший вкус? Она выбирает лучших.

— Ну да.

— А мы — кто? — Спиид со смехом сгреб ее в охапку и подкинул до потолка. (При лунном тяготении это не сложно.)

— Ты точно тыщу лет жить будешь, — заявила Эльвира, уцепившись за плафон и болтая ногами.

* * *

Работа шла размеренно и четко. Лэн со Спиидом мотались на Моби Дике между полюсом и поясом астероидов, везли новые и новые детали лебедок. Джоанна координировала сборку «площадок», руководила монтажом катушек, глубоким бурением, закреплением якорей. А Эльвира тянула тросы от Зайчика к полюсу. Рейс длился сначала двадцать пять дней, потом — дольше. Зайчик отодвигался от планеты, а быстрее установки просто не могли тянуть волокно. И так — тридцать метров в секунду, больше ста километров в час. Эльвира цепляла пучок тросов к шлюпке, переделанной в кабину межпланетного лифта — и отправлялась в рейс. Впервые с начала работ у нее появилось свободное время. В избытке. В таком избытке, что хоть волком вой!

Выть Эля не стала. Точнее попробовала разок — не помогает. Только Чипу удивила. Поэтому решила написать «Летопись славного дела» солидный исторический труд. Но получилось иное. На бумагу полились стихи. «Летопись» сменила название. Теперь это были «Песни белых китов». Они теснились, переполняли голову и грудь, толкались между собой и рвались наружу.

* * *

Летели недели. Новизна исчезла полностью, работа стала привычной. Вместе с новизной исчезли надежды, а желания усохли вылиняли, измельчали. Быт упростился до предела. Зачем тратить время на готовку? Сунуть стандартный рацион в подогреватель, через три минуты можно есть. Сорвать пленку за хвостик-уголок, выковырнуть из углубления одноразовые ложки, вилки — и весь столовый этикет. Сама упаковка — одноразовая тарелка. Освободилась — в утилизатор. Пятнадцать минут на обед — и вновь за работу.

Такая же привычная процедура, как еда — контроль систем жизнеобеспечения. Запас кислорода, запас воды, состояние поглотителей углекислоты и прочего, состояние энергогенератора. Рутина… Бесконечная череда дней позади, и такая же бесконечная ждет впереди.

А проект с каждым рейсом космического лифта близился к завершению. Зайчик, словно мячик на резинке, отодвигался от планеты все дальше. Стационарная орбита имела радиус 44 330 километров. Окончательная должна была составить 77 тысяч. При этом натяжение тросов достигало 7,9 на десять в десятой тонн. Эта цифра — десять в десятой степени завораживала. Такой силой можно не то, что горы двигать, орбиты планет менять!

Эля погладила Чипу по головке и взглянула на график. Через несколько часов в тридцати пяти тысячах километров за кормой, с Зайчика должна стартовать вторая кабинка космического лифта, которую поведет Спиид. Джоанна и Лэн заканчивают монтаж последних якорных площадок. В следующий рейс потянут тросы сразу четыре космических лифта.

А на душе скребли когтями кошки. Эля боялась, что случится нечто ужасное. Может, авария, может, кто-то погибнет — она не знала. Но чувство приближающейся беды не покидало. В последних полетах мальчики рисковали. Возили уже по восемь блоков оснований за раз. Четыре оставляли на орбите Макбета, а с четырьмя садились, торопливо отцепляли и взлетали, чтоб перехватить оставленные на следующем витке. Джоанна жаловалась, что поседеет от такого лихачества. Она и на самом деле стала похожа на старушку. Похудела, ссутулилась, постоянно куталась в шаль.

Эля решила поговорить с Лэном. Но ошиблась, и вместо Лэна набрала код Томми. Подняла его с постели после вахты. Пришлось объяснять. Томми тут же начал ехидничать, что ошибка по Фрейду.

— Перестань, пожалуйста, — попросила Эля. — Плохо мне. Два года назад думала, все правильно делаем. А теперь — не знаю. Кому-нибудь нужно, что мы делаем, а? Что о нас через сто лет скажут?

— Тебя точно помнить будут, — улыбнулся Спиид. — Ты по себе памятник нерукотворный оставила.

— Перестань издеваться.

— А я серьезно. Лэн позавчера передачу перехватил. Вонючий ежик оказался ежихой, ее назвали твоим именем. Эльвирус… Эльвириус… Не помню, как по латыни, в общем, Эльвира головоногая, крупноигольчатая.

— Опять ты не о том…

— Все идет путем, Эля. У нас отличный экипаж. Мы за два года даже ни разу по-крупному не поссорились.

— Потому что не видим друг друга по месяцу. Томми, ты меня послушай. Когда площадку ото льда очистили — мы же на пятьсот миль вокруг жизнь в океане уничтожили. Моби Дик никогда не станет орбитальной учебной базой. Нас из космоса поганой метлой вышвырнут. А кому лучше станет от того, что мы сделали?

— Наверно, никому, — хмыкнул Томми. — Если здесь и появится через миллион лет разумная жизнь, наших следов к тому времени не останется. Зайчик оторвется и улетит, якорные площадки ржавой пылью рассыплются. Комбинат в поясе астероидов метеориты разбомбят. У местных геологов появится неразрешимая загадка — что же развернуло кору их планеты на девяносто градусов. Но какое-нибудь объяснение они обязательно найдут.

— Вот и ты говоришь, что никому это не надо…

— Я этого не говорю, — улыбнулся Спиид. — Помнишь, как нас Земля провожала? «Любите жизнь. Любите во всех проявлениях». А ради любви иногда делают грандиозные глупости. Хочешь, сейчас сделаю глупость, брошу все и прилечу к тебе?

— Хочу, только не надо, это опасно! А если с тросом столкнешься…

— Тогда ложись спать, малыш. Все идет как надо. Даже еще лучше! Лэн говорит, мы в три года уложимся.

* * *

Прошел год.

— Вот и все… Пора домой, — произнес Лэн и покрепче обнял Джоанну. — Три недели на последний вздох.

— Мальчики, я боюсь возвращаться, — пожаловалась Эля. — Может, еще неделю подежурим? Посмотрим, как киберы справляются…

— Нет причины откладывать неприятное, — возразил Спиид. И, по примеру капитана, обнял за плечи Эльхен. — Не убьют же нас, в конце концов. Но из космофлота попрут — сто процентов. Даже на Луну не выпустят… Вам еще хорошо, а на меня Моби Дик повесят.

— У тебя мания величия, — возразил Лэн. — За все отвечает капитан.

— А тебя на борту не было, — хмыкнул Спиид. — На борту ЧП, а капитана нету. Теперь тебе даже буксир не доверят. С тебя снимут голову и поместят в музей. Под стеклянный колпак. А на табличке напишут: «Он угробил Чуду-Юду».

— Убить не убьют, но шкурку спустят, — логично рассудила Джоанна.

— Нарежут из шкурки ремни, и протащат нас под килем! — поддержал Лэн.

— А потом заставят пройти по доске!

— И вздернут на рее!

— Джон, какая рея в наше время? Повесят на крюке грузового крана!

— … За ноги!

— Не за ноги, а за…

— Гусары, ма-а-лчать!!! — возмутилась Эля. — Фу на вас, мальчики. Слушайте!

— Хорошо сказано…

— Курс на Землю, Томми. Готовность — минус пять!

* * *

От корабля к диспетчерской башне шли три фигурки. Сзади тащился грузовой кар. Глеб навел на них телеобъектив.

— А где Джоанна?

— На Марсе. Легла в больницу на операцию. Что-то с рукой.

Константин вышел на балкон башни, сфотографировал несколько раз с различным увеличением потрепанную тушу лайнера с нелепой, громоздкой, покореженной рамой, обхватывающей носовую часть.

— Просили для альманаха… Вот и все… Можно собирать чемоданы.

— Как он был красив… Что с ним будет?

— Одно из двух: или под нож, или в музей. В космос Моби Дику дорога заказана. Набор корпуса потерял геометрию.

— Что ждет твоих ребятишек?

Кон сморщился и отвернулся к окну.

— Они угробили корабль, — произнес он минуты через две. — Ты знаешь, сколько он стоит? Какие планы Академия с ним связывала?

— Знаю… Но планета…

— А что — планета?! — вспылил Кон. — Что получит человечество с этой планеты?! Макбет не для людей. Там ледники двести лет таять будут. Там климат установится только через два тысячелетия!… Извини, погорячился.

— Ты прав, все так. Но это же первый опыт астроинженерной деятельности человечества. По этому поступку иноземные цивилизации будут судить о нас. А мы ребятишек — пинком из космоса.

— Глеб, замолчи. Славы они огребут столько, сколько нам и не снилось. Захотят — найдут лазейку в космос. В конце концов, они знали, на что шли. Ответь мне, ты себя стариком не чувствуешь?

— В тридцать пять?

— Нет, я не то сказал. Не стариком — динозавром. Пережитком эпохи. Три года назад мы казались себе умными, сильными, всезнающими. Ребят держали за желторотиков. А эти желторотики вышли в космос — и начали двигать планеты. Понимаешь? Нам такое в голову придти не могло. А им это несложно! Они сильные, они — могут! Ну и кто мы после этого? Мы, которые пытаются решать их судьбы… Тормоз прогресса, или просто тормоза?

— Жизнь удивительно прекрасна. Жаль, что не здесь и не сейчас. Знаешь, что старик Хэм сказал последнему динозавру?

— ???

— Не спеши хоронить себя заживо!

04.10.2002 — 18.04.2004

В романе использованы стихи Байгильдеевой Эльвиры Рафаэлевны из сборника «НАСТАЛО ВРЕМЯ ВОЗДУХА».