Патриция Гриффитс

Баллада счастья

Пролог

Вам нужен волшебный талисман?

Не ищите его — волшебных не бывает!

Прочитав эту книгу, не торопитесь на бабушкин чердак. Не спешите открыть окованный железом древний дубовый сундук, чтобы в складках сваленных в него старомодных платьев отыскать вожделенный предмет для совершения таинств. Их тоже не бывает.

В этой жизни не должно быть места суевериям. В ней все объяснимо — мы просто не научились находить объяснение непонятному. И все реально и обыденно. Как вот эта сценка из рассказанной ниже истории двух молодых людей.

Он обнял ее.

Прильнув к нему, она вдруг почувствовала необыкновенную легкость, словно стала невесомой и воспарила высоко над облаками.

— Тебе не холодно, любимая? Может, нам разжечь камин?

Лаская ее, он предложил:

— Давай я согрею тебя. — Молодой человек расстегнул платье и приник к ее груди.

Отзываясь на его ласки, девушка затрепетала. Множество маленьких искорок будто отделилось от их общего костра страсти и обожгло ее плоть. Она уже не боялась, более того, страстно желала его ласк. И лежа рядом с ним в мерцающем свете керосиновой лампы, она чувствовала, как в ней росло мучительно-прекрасное томление от их близости..

Вы поверили чувству, охватившему молодых людей?

Почему же не поверить и в вероятность ситуации, в которой они оказались, — совершенному ими шагу через таинственную дверь между настоящим и прошлым. Перенесясь сквозь столетие, наши герои попали во времена их далеких предков.

Космогонический эффект черной спирали. И секрет здесь не в волшебных таинствах талисмана, а в готовности его обладателя признать существование параллельных миров и непознанных сил и законов Вселенной. Талисман — не орудие колдовства, а лишь билет для путешествия во времени и пространстве.

Внутри мира, окружающего нас, внутри его временной и пространственной среды существуют другие мироздания, столь же реальные, как и наше.

Мы привыкли, что никакой другой реальности, кроме окружающей нас и видимой нами, не существует. Жизнь для нас ограничивается тем, что мы видим, чувствуем, осязаем. Реально только то, что представляется нам очевидным и вполне вписывается в рамки нашего повседневного опыта.

А между тем за завесой нашей жизни существует другая, в которой продолжается или повторяется заново прежняя или существует своя — зеркальная. Недаром мы становимся свидетелями удивительного, еще не осознанного человеком открытия второй половины нашего века — смерть тела еще не конец существования личности. Какая-то часть человека — его душа? — воспаряет над телом и продолжает жить в новых условиях, обретя другую или воспроизведя старую оболочку. Это и позволило нашим героям встретиться с далекими предками, продолжающими очередной цикл своей жизни в параллельном мире.

Не стоит подвергать сомнению эту необычную историю, поскольку в мироздании есть вещи, о которых пристойнее хранить молчание. Лучше просто поверить и не докапываться до истины, доверяя лишь нашему несовершенному разуму.

* * *

Отголоски почти столетней давности по-прежнему не покидали ее память. Два десятилетия не стерли воспоминаний…

Теперь, в преддверии своего тридцатидвухлетия, Мэри Бернсон снова была в театре-кабаре «Тенета любви» и опять ощущала себя словно во сне. Голоса посетителей плавно перешли в голос «ночной леди» Нэнси, ей послышалось неровное дыхание маленького дружка Сэмми — ее последние воспоминания двадцатилетней давности.

Звуки становились все более различимыми и громкими, боль в груди нарастала. Как она соскучилась по нему! Все эти двадцать лет Мэри ни на минуту не забывала о своем друге-однолетке. Мелькнула сумасшедшая мысль, что сейчас она обернется и увидит загадочную любовь своего детства, которая не давала ей покоя все эти годы. Нетвердой походкой, держась за перила, Мэри поднялась на сцену, где были выставлены несколько экспонатов того времени — мебель и катафалк, безжалостно напомнивший ей, что Сэмми, возможно, уже давно нет в живых. Остановившись на месте, где стояла его кровать, Мэри ясно услышала родной голос: «Я люблю тебя…»

И она испугалась, что ее сердце не выдержит и взорвется.

Это был не сон, хотя все последующие годы Мэри пыталась убедить себя в противном. В день своего двенадцатилетия она неожиданно для себя оказалась в незнакомом городе. Обыскав все, ее родные решили тогда, что девочка сбежала. Все попытки рассказать матери о Сильверстауне на следующий день после возвращения из него заканчивались ее заверениями, что она, Мэри, убежав из дома в лес, сильно испугалась темноты и от перевозбуждения ей померещился такой нелепый кошмар, как пребывание в другом городе. Иногда Мэри и сама верила в придуманную старшими историю. Но потом снова всплывали воспоминания.

Сейчас Мэри окончательно уверовала, что в ту памятную ночь была не в лесу, а спала рядом с мальчиком, любовью всей своей жизни, в отеле Элизы Мерлин.

Тот «сон» преследовал ее все последние двадцать лет. Мэри часто мечтала приехать в Сильверстаун, но каждый раз откладывала до лучших времен. На самом деле она боялась столкнуться с реальностью. Ее занятость была лишь отговоркой.

Окончив колледж, Мэри получила специальность сценариста и работала ассистентом оператора на телевидении. Книга о Сильверстауне, на южной границе штата Колорадо, всегда лежала на столике рядом с ее кроватью. История серебряной лихорадки, как и воспоминания детства, стала частицей ее жизни. Среди дорогих ей книг была еще одна, с фотографиями салона «Тенета любви». Мэри взяла ее в библиотеке много-много лет назад и не возвратила, сказав, что потеряла, за что заплатила немалый штраф.

— Я обязательно туда поеду, — частенько обещала она себе, но всякий раз с этими словами у нее ныло в желудке от страха.

Какой смысл ехать, если все равно Сэмми там нет? Однако правда заключалась в том, что ей не хотелось сталкиваться с реальностью из боязни, что ее воспоминания действительно могут оказаться просто сновидением.

Так продолжалось до тех пор, пока мысли о проведенном в Сильверстауне времени не стали навязчивой идеей и, вконец изведясь, она нашла повод побывать в загадочном городе своих грез.

Сценарий.

Мэри решила написать свою первую самостоятельную пьесу. Это будет поэма-посвящение в прозе о ее грусти и радости, обо всем, что случилось с ней тогда, в детстве. Но главным героем станет не Сэмми, а Нэнси, проститутка из старинного приискового городка. Мэри тысячу раз спрашивала себя, как сложилась жизнь Нэнси после встречи с мужем? Смог ли Сэмми спасти ее, как заверял он Мэри, лежа в полубреду с раненой ногой?

Убил ли он мужа Нэнси или погиб, защищая ее? По сценарию Нэнси должна победить своего мужа, но, увязнув в пороке и грехе, потерять себя.

Стоя на той же самой лестнице, что и много лет назад, Мэри взглянула вниз и, к своему изумлению, увидела тот же покерный стол, на котором, как и тогда, были раскиданы карты и сигары, словно игроки только что отлучились.

Глубоко потрясенная, Мэри решила уйти, не в силах больше оставаться в помещении. На улице же все было по-другому. Теперь вместо старых построек с красными фонарями стояло современное здание школы и теннисный корт. Однако некоторые дома остались с тех времен. К своему удивлению, она увидела отель Элизы Мерлин, который теперь стал фешенебельным рестораном. Она прошла по полузабытым улицам в надежде найти магазин дамских шляп и оружейную лавку, но они исчезли.

Мэри вдруг непонятно почему остро ощутила одиночество и, к своему смущению, поймала себя на том, что всматривается в лица мальчишек, выискивая среди них Сэмми с его огромными карими глазами.

Разве можно их забыть!

1

Вглядываясь назад, в свое детство, Мэри Бернсон тысячу раз задавала себе один и тот же вопрос — знала ли ее бабушка о невероятной тайне своей мансарды? Если да, почему же она позволила забраться туда ребенку? А вдруг бабушке было известно, что ее внучке судьбой предназначено подняться туда и по воле случая оказаться в прошлом?

Теперь уже слишком поздно, да и не у кого спрашивать…

Мэри очень хорошо помнила тот чердак — необычайно таинственное и потому особо притягательное место с множеством «сокровищ» С раннего детства девочке категорически запрещалось подходить к его двери, но сегодня, в день двенадцатилетия, она решила, что уже достаточно взрослая, и зашла в эту так долго бывшую недоступной для нее, запыленную, затхлую комнату с низким потолком.

Свисавшая с потолка лампочка, видимо, давно уже перегорела, и поэтому единственным источником света были лучи солнца, пробивавшиеся сквозь круглые окна под самой крышей. Озираясь по сторонам, девочка подумала, что, должно быть, именно в таких местах и живут призраки.

Чего там только не было! И старая потертая детская коляска, и высокий белый деревянный стульчик, и голубая качалка, а также целая коллекция корзин и сундуков…

Мэри с огромными от восторга и любопытства глазами открыла крышку старого сундука и увидела шелковые ленты и платье из кружев. Подвенечное платье! Девочка приложила его к себе, гадая, кому же оно могло принадлежать…

Наклонившись снова над сундуком, она заметила нечто, завернутое в папиросную бумагу и аккуратно уложенное в складках нижних юбок. Заинтересовавшись, Мэри сняла обертку, в ее руке оказалась очень изящная, размером с ее ладошку, стеклянная бабочка, расправленные крылышки которой переливались от белого к розовому и к желтому.

— Какая прелесть! — воскликнула девочка.

Бабочка напомнила малышке елочную игрушку. Мэри, очарованная красотой находки, стала поворачивать ее, представляя мотылька, порхающего с цветка на цветок. Она погладила крылышки и головку и, неожиданно почувствовав легкий укол, заметила капельку крови на пораненном пальце. У девочки закружилась голова, и вдруг стало темно…

Через мгновение тьма рассеялась, но что это? Ни лампы, ни свечей нет, а свет всюду. Свет всюду, а теней нет! Ведь она в доме своей бабушки!.. Вовсе не похоже! Мэри в тревоге огляделась. Это была даже не комната, а часть ее, отгороженная свисавшей с потолка тяжелой шторой, из-за которой откуда-то издалека доносились голоса и смех. Слева от себя девочка обнаружила лестницу с перилами, ведущую вниз, а справа — мебель, сдвинутую в угол, узкую кровать, туалетный столик и несколько стульев. Все вокруг больше походило на склад, чем на жилое помещение.

— Где это я? Как я здесь оказалась?

На лестнице послышались шаги, девочке стало жутко. Появившаяся в каморке светловолосая девушка застыла от неожиданности.

— Как ты сюда попала? — недоуменно спросила она.

Незнакомка выглядела ненамного взрослее старшеклассницы, но ее одежда и высокая прическа показались Мэри несколько странными. На девушке было атласное платье цвета вызревшего персика, с большим вырезом на груди и широким кружевным белым воротником, а на ногах, под высокими ботинками, которые Мэри видела только на героях далекого прошлого, — темно-вишневые в полоску чулки.

— И что ты делаешь с моей бабочкой? Как ты посмела рыться в моих вещах? Ты украла ее!

Мэри опустила глаза.

— Я… я не украла…

— Верни сейчас же! — Лицо вошедшей исказилось от злобы. — Все, что здесь лежит, — моя собственность, и никто, тем более такое отродье, как ты, не имеет права дотрагиваться до нее! — Она вырвала бабочку из рук Мэри.

В голове девочки все перемешалось — испуг стал перерастать в недоумение — сон был слишком явным, но когда же ей удалось так крепко уснуть?

Взглянув на бабочку, молодая женщина вдруг забормотала:

— Ой, это не моя. У нее крылья розово-желтые. — Совершенно сбитая с толку, она подняла глаза. — Мой Бог… пара к моей бабочке! Надо же!

Ничего не понимая, Мэри уставилась на незнакомку.

— Где ты ее взяла? — В голосе девушки уже не слышалось угрожающих ноток, а лишь благоговейный страх.

— У моей бабушки.

— А где живет твоя бабушка? Откуда ты?

— Из Финикса.

— Из Финикса? Значит, ты в Сильверстауне проездом?

— Не знаю. Если честно, понятия не имею, ни где я, ни как здесь очутилась… А что это за город — Сильверстаун?

Холодные глаза девушки потеплели.

— А, ты беглянка! Но как же ты оказалась в этих «Тенетах любви»? Ты для этого еще маловата. — Она улыбнулась. — Меня зовут Нэнси, — сообщила незнакомка и, пройдя в дальний угол комнаты, опустилась на колени перед кожаным чемоданом. — А тебя как?

— Перл-жемчужина, — приходя в себя после испуга, ответила девочка, назвав ласковое имя, которым нарекла ее бабушка.

— Перл, прости, я обидела тебя. Понимаешь, мне приходится хранить здесь кое-что наиболее для меня ценное, потому что дома на моей улице часто грабят. Увидев тебя с моей, как мне сначала показалось, игрушкой в руках, я решила, что поймала за руку воровку. — С этим словами она извлекла из чемодана еще одну стеклянную бабочку. — Вот. — Нэнси указала своим длинным ногтем. — Смотри, у нее крылья голубые и зеленые, а у твоей — розовые и желтые. Вне сомнения, эти бабочки — парные.

— Что значит парные? — выдавила из себя Перл, совершенно сбитая с толку происходящим.

— Ничего особенного. Понимаешь, эту бабочку мне подарил старый индеец и заверил, что в ней заложена магическая сила. По его словам, если я когда-нибудь встречу человека, у которого будет похожая на мою бабочка, мы полюбим друг друга, и эту преданную и верную любовь пронесем через всю жизнь. Ну разве это не издевательство? Вместо ожидаемого возлюбленного у меня на руках оказался потерявшийся ребенок! — Она улыбнулась. — А, ерунда. В принципе я никогда не верила в чудеса. А ты?

— Я не знаю.

Нэнси рассмеялась.

— Ты еще очень мала, и жизнь тебя не слишком пинала. — Она поднялась с колен, держа бабочку в руке. — А почему на тебе мальчишечья одежда и такие огромные ботинки?

— С каких это пор, — удивилась Перл, — джинсы и майки «ти-шорт» носят только мальчишки?

— У тебя есть какое-нибудь платье с собой?

— Нет.

Нэнси ласково обняла девочку за плечи.

— Послушай, крошка, мне можно довериться. Я была ненамного старше, когда тоже сбежала из дома. Мне и сейчас приходится быть в бегах, но теперь уже от своего мужа, который живет за Большим Каньоном. Я обязательно помогу тебе. Но ты ни в коем случае не должна оставаться в этих «Тенетах» для заблудших пташек. У меня есть знакомые. Они непременно дадут тебе ночлег, кое-что из еды и, конечно, что-нибудь стоящее из одежды. Господи, если бы не эти очаровательные кудряшки, мне и в голову бы не пришло, что ты девочка.

Перл хотелось плакать. Сон как-то очень быстро превращался в кошмар. Господи, помоги мне проснуться, взмолилась она.

Заметив слезы в глазах своей новой знакомой, Нэнси успокаивающе похлопала ее по плечу.

— Все будет хорошо, крошка. Ты только подожди меня. Я скоро вернусь. Никуда не ходи, а если кто-нибудь придет, скажи, что ждешь меня. На вот, возьми мою бабочку. Она теперь твоя… и извини меня за то, что незаслуженно обидела тебя. В конце концов, ведь индеец предупредил меня, что они должны быть неразлучны. Может, тебе повезет больше, и ты найдешь парня, который станет твоей судьбой. Поэтому пусть они будут у тебя. Кто знает, возможно, они принесут тебе то, что предсказал этот старик. — В голосе молодой женщины послышалась грусть.

Нэнси ушла, а девочка принялась разглядывать подарок. За небольшим расхождением в окраске крылышек, бабочки были так похожи одна на другую. Перл поднесла их к свету и затаила дыхание от восторга.

— Неразлучницы словно попугайчики, — прошептала она и положила бабочек на ладошку, так что их крылья соприкоснулись.

Вдруг Перл услышала шорох за плотной красной шторой, и из-за нее выглянуло настороженное лицо мальчика приблизительно ее возраста. Удивленный, он вытаращил на нее глаза, затем оглядел комнату и прошептал:

— Эй, ты здесь одна?

— Да.

— А как ты сюда попала? — Он, будто боясь быть замеченным, быстро проскользнул за штору. Мальчишка с огромными карими глазами и густыми волосами цвета спелого каштана был одет в потертые джинсы и грязную рубашку. Картину довершали ковбойские сапоги. Ни один мальчик на свете еще не производил на Перл такого яркого впечатления! Он дружелюбно поинтересовался:

— Что ты здесь делаешь?

Не найдя, что ответить, она повторила его вопрос:

— А ты что здесь делаешь?

Он улыбнулся.

— Просто болтаюсь и сую свой нос куда попало. Вообще-то хотелось посмотреть, что такое сцена. Мне удалось проскочить через весь салон, и никто меня не заметил, кроме одной тетки. Ну вот, я сюда и забежал, чтобы спрятаться от нее. — Он усмехнулся. — Я надеялся взглянуть на кордебалет, но, видимо, еще рано.

Сцена? Кордебалет? Перл подошла к шторе и, выглянув из-за нее, охнула. Внизу она увидела большой зал с обстановкой, очень похожей на ресторанную. В дальнем конце, где толпились мужчины, был, видимо, бар. По обеим сторонам зала тянулись балконы ярусов, задрапированные красными бархатными шторами.

— Тебе нельзя здесь оставаться, — сказал мальчик.

— А почему? Что это за место?

— Это театр-кабаре «Тенета любви». Не знаешь, что ли?

— Нет. — В разговоре Нэнси упомянула какие-то тенета, в которых запутываются птички, но Перл тогда не придала этому значения.

Мальчик как-то странно посмотрел на нее, отвернулся и, подойдя к перилам, взглянул вниз.

— Что там, внизу? — спросила Перл.

— Зал, где мужчины играют в покер. Надо же, ничего не изменилось с тех пор!

— С каких?

Мальчик обернулся и пожал плечами.

— Да так. Пока они в азарте игры, думаю, смогу проскочить через заднюю дверь. Я пошел.

Он съехал по перилам, пробежал по лестнице и скрылся. В комнате воцарилась холодная мертвая тишина. Перл, поежившись, уселась на кровать, которая, как теперь она поняла, была реквизитом, как и остальная мебель в театре. Что же такое происходит? Почему и Нэнси и мальчишка в один голос предупреждают, что ей нельзя здесь находиться? Только потому, что мужчины там, внизу, выпивают? Как я умудрилась так крепко заснуть, что, даже зная, что сплю, не могу проснуться?

Девочка опять принялась рассматривать бабочек, как вдруг снова услышала быстрые шаги на лестнице и над перилами увидела взъерошенную голову уже знакомого ей мальчика.

— Ты все еще здесь? — с тревогой и недоумением спросил он.

— Мне некуда идти.

— Я так и подумал. Ты, наверное, потерялась. — Он понимающе улыбнулся.

— Да, — согласилась девочка.

— Слушай, — примирительно начал он. — Понимаешь, детям нельзя находиться здесь. Это нехорошее место. Здесь работают только очень плохие женщины. Порочные, — старательно выговорил он услышанное от кого-то слово.

Сердечко Перл затрепетало. Нэнси работает здесь, подумала она, но это очень добрая женщина.

— Что ты подразумеваешь под словом «порочные»?

Он поморщился.

— Ты знаешь, кто такие леди ночи?

— Нет, не знаю. — Перл отрицательно помотала головой, хотя уже насмотрелась достаточно фильмов, чтобы иметь об этом представление.

Казалось, мальчишка очень спешил.

— Давай убежим отсюда поскорей!

— Зачем ты вернулся?

— Из-за тебя. Поверь мне на слово, тебе нельзя оставаться здесь ни минуты. Будет ужасно, если тебя здесь схватят.

— А ты куда пойдешь?

— Мне надо узнать, Роб Уорвик еще в городе? Поспеши!

Перл что-то слышала об этом человеке. Кажется, он был охотником за бандитами. Она посмотрела на своих бабочек.

— Я не могу взять их с собой: они могут разбиться. — Девочка тщательно спрятала их в дальнем углу сцены. — Ладно, пойдем, но только ненадолго. Мне обязательно надо вернуться. Я ведь обещала Нэнси, что дождусь ее.

Он нетерпеливо кивнул ей вместо ответа и побежал вниз по ступенькам. Перл заметила слово «Сэмми», выдавленное темными буквами на кожаном ремне.

— Тебя зовут Сэмми?

— Да, а тебя как?

— Перл.

Семеро мужчин такого устрашающего вида, что проходящая мимо Перл сильно испугалась, сидели за круглым столом, поглощенные игрой в покер. На столе стояли бокалы с виски и полные окурков пепельницы. Остатки сигар и сигарет валялись и на полу. Над залом повис сигарный смог и витал устойчивый запах спиртного. Игроки молчали. Один из них посмотрел на подростков, но тоже не проронил ни слова.

Сэмми спешил, почти бежал к выходу. Перл не отставала от своего спасителя. Выскочив из театра, они оказались в узком длинном деревянном строении.

— Это надворные постройки или, если хочешь, веранда, — пояснил Сэмми. — На двадцать одно место. Я уже сосчитал. — Он указал пальцем на дом рядом: — А это тюрьма.

Ребята вышли на улицу, по обеим сторонам которой теснились деревянные дома. Окружающее казалось Перл нереальным, хотя она отчетливо слышала все звуки и запахи. Ее глаза наяву видели лошадей, поднимающих копытами пыль, всадников в широкополых шляпах и с платками на шее, а в ушах звучал смех, доносившийся из кабаре «Тенета любви» и соседних салунов. Яркое солнце ослепляло. Навесы над деревянными тротуарами отбрасывали длинные тени на дорогу. Перл была настолько удивлена и обескуражена, что просто не могла выдавить из себя и слова. Старинный городок ковбоев и старателей! Нэнси назвала его Сильверстауном.

Казалось, Сэмми тоже не был близко знаком с городом. Он с интересом разглядывал вывески на домах, мимо которых они проходили, — табачная лавка, ювелирный магазин, ресторан, еще несколько питейных заведений…

Перл чувствовала на себе взгляды прохожих. На улице почему-то не было видно ни женщин, ни детей, им попадались лишь бородатые, усатые мужчины, и у многих на боку висели пистолеты.

К ним подошел огромный мужчина в узких брюках, забранных в высокие ботинки.

— У вас, детки, какое-то дело на этой улице?

— Может быть, — неопределенно ответил Сэмми.

— Не думаю, — заметил мужчина. — Здесь не место для маленьких детей. — Он изучающе посмотрел на Перл. — Особенно для маленьких девочек. Хотя вам лучше знать…

Сэмми схватил ее за руку и понесся от незнакомца.

— Слышала? Девочкам нельзя ходить по этой улице… за исключением, конечно, дурных.

Вот опять. Ее уже стало это раздражать.

— Откуда тебе известно, что только нехорошие женщины могут бывать здесь?

— Моя мама говорила. Она многое мне рассказывала о Сильверстауне.

— Этот город в штате Колорадо? Мы действительно там? — Это было подтверждением слов Нэнси, которым девочка не придала значения. Но тогда как же она могла попасть в Сильверстаун на севере плато Колорадо?

Не снижая темпа, на ходу мальчик удивленно ответил:

— Да! А где же ты думала?

— Ты ведь тоже не отсюда?

— Нет. Я живу на ранчо, в нескольких милях к западу. — Сэмми пустился наутек, Перл не отставала. Ребята забежали за угол и оказались на другой улице. Они остановились, чтобы отдышаться, и потом неторопливо побрели вдоль более низких, чем на предыдущей улице, домов: банк, бакалейные лавки и снова кабаре…

— Ты что-нибудь ищешь? — спросила девочка.

— Оружейную лавку.

— Зачем?

— Потому что я здесь уже день и ночь без пистолета и знаю, что это такое. — Он взглянул на указатель на доме. — Милфорд-стрит. Все, я теперь определил, где мы. Идем сюда.

Мальчик остановился у витрины магазина дамских головных уборов.

— Перл, посмотри, какие дурацкие шляпы. Держу пари, ты бы никогда не надела такую!

Девочка захихикала, пытаясь представить себя взрослой, с корзиной из перьев на голове.

— Никогда в жизни!

Как раз за этим магазином Сэмми и нашел столь необходимую ему оружейную лавку. Продавец и он же владелец, стоя за прилавком, читал газету и, оторвавшись от нее, взглянул на них поверх маленьких круглых очков. Перл подошла к нему поближе, встала на цыпочки и прочитала дату на газете: тридцатое января 1891 года. Почти сто лет назад! Девочка оцепенела. Она на самом деле была в Сильверстауне, на плато Колорадо, в 1891 году!

— Помочь тебе, сынок?

— Мне нужен однозарядный кольт 44-го калибра. Можно не новый. У вас есть что-нибудь подобное?

— Да, есть несколько.

— Дайте посмотреть какой-нибудь со стволом в семь с половиной дюймов.

— Пожалуйста. — Владелец открыл ящик, и Перл заметила, как глаза Сэмми буквально впились в револьвер с черной полированной ручкой.

— Не великоват ли он для тебя, сынок?

— Я уже не раз стрелял из таких, — не глядя на продавца, с серьезным видом ответил мальчик, вертя в руках пистолет.

— Этот пистолет принадлежит некоему Эндрю Стоуну, который поднял стрельбу в «Розуэлл-Паласе», а потом удрал из города. Вот и все, что я могу сказать тебе о нем. Если не нравится, могу предложить другой…

— Я беру его. — Сэмми, положив на прилавок пистолет, расстегнул ремень и снял с него блестящую массивную пряжку. — Пряжка из чистого серебра, — пояснил мальчик. — Она, конечно, стоит двух таких револьверов, поэтому за нее я прошу кольт, кобуру, патроны и немного наличными.

Продавец покрутил пряжку, разглядывая гравировку.

— Никогда не видел ничего подобного.

— И не увидите, — ответил мальчик. — Я бы не хотел с ней расставаться, но это все, что у меня есть. За нее мне надо две коробки с патронами и шесть долларов наличными.

— Шесть долларов? Это невозможно.

— Тогда мне придется найти кого-нибудь побогаче. Нам нужны, — он кивнул на Перл, — деньги, чтобы купить еды.

Продавец снова взглянул на серебряную пряжку, почмокал губами и согласился.

Сэмми быстро натянул патронташ и спросил:

— Уорвики в городе? Меня интересует в основном Роб.

Продавец поправил очки и усмехнулся.

— Я надеюсь, ты не задумал предложить им выгодное дельце?

— В этом нет ничего смешного, — надменно ответил Сэмми. — Я бы хотел увидеться с ними лично. До меня дошло немало историй.

— И не только до тебя, малыш. Многие их слышали. — Владелец лавки потер рукавом пряжку. — С тех пор как приключилось то нехорошее дело с перестрелкой, в которой были убиты братья О'Доннэлы, Роб, Билл и Джефф живут в отеле «Гранд-Каньон». Несколько недель назад Билл попал в засаду. Поговаривают, что с рукой у него совсем плохо. Доктор Спраггинс сказал, что вряд ли она снова будет действовать.

— Да, все наслышаны об этой засаде, — согласился Сэмми, вкладывая кольт в кобуру.

Уже выйдя за порог, Перл поинтересовалась:

— Зачем тебе пистолет?

— Знаешь, Перл, это действительно опасный город. Без оружия здесь очень трудно. Ты, наверное, уже не раз слышала перестрелки.

— Но ты же еще совсем ребенок!

— Мне двенадцать лет. В этом возрасте человек уже почти взрослый.

С каких это пор? Она удивилась, но вспомнила, что находится совсем в другом времени, уже вполне осознавая, что это не сон.

— С ума сойти, с ума сойти, — повторяла девочка, бредя по улице.

Сэмми кивком указал:

— В конце следующего квартала как раз то место, где братья Уорвики и Бад Марлоу пристрелили О'Доннэлов. Ты знаешь об этой перестрелке?

— Нет, — призналась Перл.

— Совсем ребенок! Может, ты еще скажешь, что ни разу не скакала на лошади?

— Правда, никогда.

— Проклятье! Откуда ты такая взялась?

— Из Финикса.

— Гм. — Он вдруг остановился. — Мы слишком далеко ушли. Неплохо бы было взять лошадь.

— За шесть долларов?

Сэмми покачал головой.

— Не то что за шесть, нам и за сотню баксов не удастся ее купить. Я имел в виду, что мы ее позаимствуем.

Увидев загон с четырьмя лошадями, он перелез через забор и, внимательно осмотрев каждую, выбрал гнедую кобылу.

— И ты даже не спросишь разрешения? — заныла Перл, тайком пробираясь к воротам.

— Они, конечно, откажут нам, если я попрошу. Надо просто оставить записку, в которой мы пообещаем вернуть кобылу через полчаса. Да и у кого спрашивать — здесь никого нет.

Вскоре мальчик принес из-под навеса уздечку и седло.

— Ты же никогда не ездила на лошади, поэтому без седла, мне кажется, поездка нам вряд ли удастся. Еще свалишься. — Он оседлал кобылу, накинул уздечку, вывел лошадь из загона и закрыл за собой ворота.

Сэмми помог своей подружке взобраться на коня и вскочил сам. Он был настоящим ковбоем из фильма! Даже намного красивей! Перл поняла, что влюбилась…

Они ехали по окраинным улицам города. Ее очень встревожило и даже напугало, что им достанется от хозяина лошади, если он заметит их. Но больше всего девочку беспокоило, что Нэнси ждет ее и, возможно, волнуется.

— Если тебе очень надо, давай вернемся туда, — предложил ее смелый ковбой. Они проехали несколько улиц и оказались прямо перед надворной постройкой у кабаре «Тенета любви».

Лихо соскочив с кобылы, мальчик помог спешиться своей спутнице.

— Нам опять придется пробираться мимо этих жутких картежников?

— Да, — ответил он, со сноровкой привязывая лошадь. — В прошлый раз никто нам не сказал и слова, держись поближе ко мне, может, пронесет и сейчас.

В салоне игра была в самом разгаре. Один из игроков ухмыльнулся, взглянув на них. Сэмми храбро и твердо посмотрел ему в глаза и, крепко держа Перл за руку, быстро повел ее наверх.

Нэнси была уже на сцене и разговаривала со стройной темноволосой дамой в длинном голубом платье и причудливой шляпке с широкими полями, украшенной голубой и бледно-лиловой лентами. Увидев женщин, Сэмми остановился, но Перл подвела мальчика к ним.

— Извините за то, что я ушла, — вежливо обратилась она к Нэнси. — Мне так хотелось осмотреть… этот город.

Женщины заулыбались, очевидно, обрадованные ее возвращением.

— Перл, это мисс Мерлин, — представила Нэнси свою собеседницу. — Она владелица отеля, в котором ты можешь остановиться, а еда там просто превосходная.

Перл заметила, что красивые серые глаза знакомой Нэнси смотрят на нее очень по-доброму.

— Но ведь у меня нет денег.

— Это не твоя забота, — заверила девочку мисс Мерлин. — А теперь скажи мне, Перл, у тебя в Сильверстауне есть родные?

— Нет.

— А твои родители знают, где ты?

— Нет… — Перл растерялась, сообразив, что не в состоянии объяснить, как попала сюда. Ей вовсе не хотелось этих расспросов. Разве могла она признаться, что все окружающее ее сон… хоть и совсем невероятный?..

Но, видимо, женщину удовлетворил ответ девочки.

— Пойдем со мной, милая деточка, — позвала Перл мисс Мерлин, произнося слова с каким-то странным, но очень милым акцентом, и, доверительно улыбнувшись, посмотрела на Сэмми. — А кто твой юный друг? Родственник?

Обернувшись, Перл увидела, что лестница пуста. Видимо, Сэмми удрал, не желая вступать в переговоры. Ее не то что удивило его исчезновение — малышке просто стало страшно и одиноко без нового друга.

Он не сможет узнать, где я, подумала с тоской девочка, и не найдет меня. Перл вздрогнула. А что, если они больше никогда не увидятся? Неужели в снах всегда так происходит? Хотя… Может, это и не сон. Что-то подсказывало ей, что она сейчас действительно находится в этом затерянном городке, пусть даже за столетие до своего рождения. Самое обидное, что Сэмми нет рядом.

2

Перл в не по размеру большой белой коттоновой ночной сорочке сидела в полумраке и при свете керосиновой лампы, которую любезно принесла ей мисс Мерлин, разглядывала цветы на обоях.

Что же делать? В панике она спрашивала себя уже в который раз. Перл было страшно здесь… в этом городе… в этом времени. Ей так хотелось ощутить прикосновение теплых, нежных рук бабушки, оказаться вновь дома, услышать ласковый голос матери, который сказал бы ей, что все это лишь видение. Но самым большим ее желанием было снова увидеть Сэмми. Где он теперь?

Девочка чувствовала огромную усталость и решила было лечь в постель, как вдруг услышала стук в дверь. Ее сердечко бешено забилось от страха. Перл соскользнула с кровати и прокралась к двери.

— Кто здесь?

— Это я. — Шепот визитера был едва слышен.

— Сэмми? — Она открыла дверь, и мальчик быстро прошмыгнул в комнату.

— Как ты нашел меня?

— Да кто же не знает отеля Элизы Мерлин? Правда, мне пришлось долго крутиться около нее, чтобы подслушать, в каком ты номере. Если честно, я собирался прийти к тебе только утром, думал провести эту ночь там же, где спал в предыдущую, но кто-то попытался украсть мой пистолет, когда я уже засыпал. Вот мне и пришлось убраться оттуда. Наверное, сейчас уже за полночь?

— Сейчас как раз полночь. Оставайся и спи здесь. Никто же не узнает. Ты что-нибудь ел?

— Да, я купил стейк. — Он расстегнул патронташ и осторожно положил его на стол.

— Как же тебе удалось прожить в этом городе два дня, не имея ни пенса? — удивилась девочка. — Почему бы тебе не вернуться домой?

— Он слишком далеко отсюда, — неопределенно сказал Сэмми и как-то странно посмотрел на нее. И по его глазам Перл поняла, что все не так просто. Странно, он не хотел возвращаться домой и в то же время не желал рассказать ей почему. Может быть, его родные — злые люди и поэтому он сбежал от них? Как Нэнси. По ее словам, в Сильверстауне полно беглецов. Как им удалось встретиться?! А может, Сэмми просто потерялся, как и она?

Ей стало холодно стоять босиком на полу. Не говоря ни слова, она снова забралась на высокую мягкую кровать и стала с интересом наблюдать, как ее юный ковбой сначала долго боролся со своими сапогами, а потом умывался. Выполнив все необходимые процедуры, он залез к ней под одеяло.

— Ты такая добрая. Огромное спасибо, что приютила меня, — сонным голосом промурлыкал Сэмми:

— Мы же с тобой друзья.

— Да, это правда. А ты станешь моей девушкой?

Ее сердце забилось так же трепетно, как и в тот раз, когда она впервые увидела его. Этот загадочный красивый юный ковбой стал ее первым другом. Ее первой любовью.

— Ладно, — задыхаясь от счастья, прошептала она.

Он потянулся и поцеловал ее в щеку. Через мгновение Перл услышала ровное сопение своего возлюбленного и поняла, что тот уснул. Он поцеловал ее! Ощутив его близость, она захотела, чтобы эта минута длилась вечно. Девочка по книгам и фильмам уже знала, что мир не придумал ничего лучшего, чем любить и быть любимой…

Когда она проснулась, уже было светло. Элиза Мерлин, улыбаясь, стояла у ее постели.

Перл, оглядевшись, поняла, что Сэмми уже ушел, очевидно, не желая быть замеченным. Слава Богу!

— Сегодня нам надо пройтись по магазинам, — сказала ее опекунша, — чтобы купить тебе что-нибудь из одежды и чулки.

— Мне не нужно никакой одежды, — запротестовала девочка. И этих ужасных полосатых чулок, в которых ходит весь город, добавила она про себя.

— Мы поговорим об этом позже. Давай-ка вставай и поспеши на завтрак, а то он остынет.

— Я хочу в театр-кабаре «Тенета любви».

— Это невозможно, моя дорогая. Юным леди не место в этом заведении.

— Но ведь там Нэнси.

— Нэнси уже взрослая.

— Она не намного старше меня!

Женщина ласково убрала со лба девочки кудряшки.

— Нэнси уже девятнадцать лет.

— И она уже замужем?

— Я не знаю.

Перл обхватила подушку.

— Мне обязательно надо вернуться. Я там кое-что оставила.

— Мы поговорим об этом. Возможно, я смогу послать кого-нибудь за твоими вещами. — Элиза поправила свой кипенно-белый передник. — А сейчас… Ты ведь уже знаешь, где найти воду для умывания? Я жду тебя в гостиной. У нас будет очень серьезный разговор.

Не надо ничего, испуганно подумала Перл, не зная, что сказать. Она потянулась, сложив руки за головой.

— А который сейчас час?

— Довольно поздно. Около восьми. Должно быть, ты вчера намучилась, раз так долго спала.

Девочка кивнула. Последнее, что ей запомнилось, — это нежность губ Сэмми и тепло его плеча. Где он теперь и что делает? Перл прекрасно понимала, что никому, кроме него, не смогла бы доверить свою пару мотыльков. Ей вчера не удалось забрать их, но сегодня это обязательно надо сделать.

Завтрак мог и подождать. Перл быстро умылась, оделась и, обойдя гостиную, выскочила на улицу. Шаг за шагом вспоминая вчерашнюю прогулку, девочка шла по направлению к «Тенетам любви». Она уже подходила к нужной улице, как ей преградила дорогу ватага ребятишек с учебниками. Двое мальчишек стали кружить вокруг нее, как коршуны, остальные стояли в стороне и ухмылялись, особенно три девчонки в широких платьях, черных чулках и безобразных ботинках.

— Ты мальчик или девочка? — язвительно осведомился один из сорванцов.

— Что это у тебя за ботинки? — издевался другой. — От Ньюмена?

— Даже у Ньюмена не найдется таких драных, — насмехаясь, вторил ему первый.

— Оставьте меня в покое! — требовательно прикрикнула на них Перл, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Наш учитель не разрешает девочкам одеваться как мальчикам, — осуждающе заявила школьница в капоре.

Нэнси и мисс Мерлин вчера говорили что-то о школе. Конечно, они добрые и не позволят ей учиться вместе с такими ужасными детьми! Она сама не пойдет, вот и все! Сэмми-то ведь не ходит в школу.

— Отстаньте от меня, — повторила Перл, заметив, что мальчишки, не слушаясь, продолжают вертеться около нее.

— А может, ее взяли в рабство, а она удрала?

— А, точно! Это же индейские ботинки!

Самый крупный мальчик, выглядевший лет на тринадцать, указал на улицу.

— Она живет в районе «красных фонарей». Держу пари, ее мать работает в одном из тех заведений. — Ухмыляясь, он подошел к ней и дернул ее за волосы.

Неожиданно, на счастье Перл, появился Сэмми. Он подбежал к группе смеявшихся ребятишек и растолкал их.

— Тебе придется извиниться! — скомандовал он великовозрастному обидчику.

— Да что ты? А кто ты такой? Ты тоже с Шестой улицы?

В огромных глазах Сэмми вдруг сверкнули искорки. Он достал пистолет.

— Я сказал тебе — извинишься!

Воцарилась гробовая тишина. Школьники испуганно расступились. Неотрывно глядя в глаза Перл, подросток пробормотал:

— Прости.

— Если тебе хочется толкнуть кого-нибудь, — предложил ему Сэмми, толкни лучше меня! Никто никогда не посмеет разговаривать с моей девушкой в таком тоне, запомни это.

— Мы с тобой не на равных — у меня нет пистолета, — огрызнулся парень.

Сэмми отдал пистолет Перл.

— На, подержи, — и обратился к противнику. — Ну, теперь мы на равных! Давай! Ты был таким смелым, издеваясь над девчонкой… Посмотрим, каков ты на самом деле!

К ужасу Перл, мальчишка принял вызов Сэмми. Возбужденные школьники окружили их, схватка началась. Почти сразу стало ясно, что Сэмми сильнее и проворнее. В какой-то момент ребята подсунули своему дружку нож, и тот, не задумываясь, всадил его в ногу Сэмми повыше колена. Все произошло так быстро, что Перл не сразу сообразила, что к чему, пока не увидела блеснувшее лезвие, а потом и пятно крови, расплывавшееся на джинсах ее друга. Сэмми оступился, и она завизжала.

Ребят словно ветром сдуло, Перл и Сэмми остались одни на грязной улице.

— Я убью его! — вскричал Сэмми, оседая на землю.

— Он ранил тебя! Ой, ужас! Надо скорей найти врача!

— Мне не нужен доктор. Они задают слишком много вопросов.

Сэмми, решив обследовать свою рану, попробовал разорвать джинсы, но материя оказалась слишком прочной.

Перл, не желая больше держать пистолет, вложила его в кобуру, висевшую на ремне ее друга.

— Что же нам делать? Ты сможешь добраться до театра? Если Нэнси там, она обязательно поможет.

— О'кей, — согласился ее защитник. — Мне все равно нельзя оставаться здесь.

Их суета привлекла внимание ковбоя, стоявшего на углу. Не поднимая шляпы, он подошел к ним.

— Пострадал в драке, так, малыш? Чем тебя ранили?

— Ножом, — ответил Сэмми, на лбу которого появились капельки пота.

— Доктор Спраггинс живет неподалеку.

— Мы собрались вот в этот дом, — вступила в разговор Перл, указывая на задний вход кабаре «Тенета любви».

Мужчина поднял брови и с удивлением посмотрел на нее.

— У нас там друг.

— Правда?

Она кивнула.

— Тогда ладно. Ты не дойдешь сам, сынок, лучше ухватись-ка покрепче за меня.

У Сэмми не было выбора. Мужчина снял с шеи платок и затянул им ногу чуть выше расплывшегося кровяного пятна, затем поднял мальчика, перенес его через улицу и с черного хода вошел в кабаре. На пороге его встретил игрок, сдающий карты.

— Что произошло?

— Да вот, видишь, парнишку ранили, — ответил ковбой, не замедляя шага. Он остановился у двух закрытых дверей напротив покерного стола. — Похоже, эти номера заняты.

Мужчины были слишком заняты игрой и даже не повернули головы в сторону раненого ребенка. Не вынимая сигару изо рта, сдающий вернулся к своему занятию.

— Давайте поднимемся на сцену, — предложила Перл, моля только об одном, чтобы. Нэнси была там.

Ковбой преодолел лестницу и бережно положил свою ношу на массивную кровать.

— Ты сказала, у вас здесь есть кто-то из знакомых? Кто?

— Ее зовут Нэнси.

— Нэнси-Сероглазка? Очень интересно. Пойду поищу. Если ее здесь нет, я знаю, где она. — Он наклонился к мальчику, достал нож, разрезал джинсы и, увидев рану, нахмурился. — Было бы лучше поискать доктора Спраггинса.

— Нет, это простая царапина.

Ковбой пожал плечами.

— Ты не боишься накликать на себя несчастье? Нет? О'кей. Тогда мне действительно придется найти Нэнси, чтобы она уговорила тебя стать благоразумней. — Он откинул штору и спустился в танцевальный зал.

Перл мельком взглянула на ногу Сэмми.

— Она такая ужасная, — всхлипнув, пробормотала она. — Это самая настоящая рана!

— Да, я знаю. Я найду того мерзавца и пристрелю как бешеного пса.

— Но только не сегодня.

Должно быть, Нэнси была в салоне, потому что уже через мгновение она вбежала по лестнице с несколькими полотенцами в руках.

— Господи, что еще? Тэд Кэйдж сказал мне, что ранили ножом какого-то мальчика! Перл? Что случилось?

— Мой друг подрался, и его ударили ножом.

Девушка опустилась на колени перед кроватью.

— Я тебя видела вчера вместе с Перл. Из-за чего произошла драка? — Она промокнула полотенцем кровь и осмотрела рану. — Ну, ничего страшного. — Сегодня ее светлые локоны, обрамляя лицо, спадали на плечи. — Рану придется зашивать. Где твои родители?

Сэмми не ответил, корчась от боли.

— Твои родные знают, где ты?

— Нет, — с трудом вымолвил он.

— Понятно. Еще один беглец. Вы как будто нашли друг друга. Надо же, и такая беда на вас свалилась. Тэд сказал, ты отказываешься от услуг доктора.

— Да. Никаких врачей. — Сэмми приподнялся и взглянул на свою рану. — Мне кажется, она неглубокая. — Он был очень бледен, руки его дрожали.

Господи, какое несчастье, подумала Перл. Ну зачем ему нужен пистолет? И почему же он не хочет вернуться к своим родителям?

Нэнси приказала:

— Перл, сходи вниз и попроси у бармена несколько чистых тряпок, ножницы и бутылку… — Она помедлила. — Нет, ты не сможешь. Я сама пойду. — Девушка обратилась к Сэмми. — Ты прав, рана не такая уж глубокая, но она кровоточит, и с этим надо как-то бороться. — Нэнси поправила блузку и посмотрела на ребят с необъяснимой грустью. — Только Богу и мне известно, что такое настоящая беда. Я не оставлю вас, детки мои, и сама зашью твою рану.

В животе Перл заурчало.

— Ты имеешь в виду иголку с ниткой?

Нэнси улыбнулась:

— Это не первая рана, которую мне приходится обрабатывать, крошка, и сильно сомневаюсь, что последняя.

Девушка ушла, а Перл опустилась на колени перед своим возлюбленным.

— Сэмми, тебе необходим доктор!

Он откинулся на подушки.

— Однажды я видел, как мой отец зашивал рану лошади. Это смахивало на штопанье дырки на рубашке. Ей это удастся не хуже доктора.

Ни в коем случае нельзя падать духом перед ним, жестко сказала себе Перл, сжав кулаки; она уже не ребенок, чтобы показывать свою слабость. Заставив себя подавить подступающую тошноту, она обвязывала рану полотенцем.

Сэмми молчал. Его глаза были закрыты, челюсти сжаты. Девочка всем сердцем чувствовала, как тяжелы страдания ее друга, но также была уверена, что он никогда в этом не признается.

Нэнси вернулась с женщиной в красно-черном платье. Макияж ее — румяна и помада — был также темных тонов. Они принесли полотенца, воду и бутылку виски.

— Это Керри, — представила Нэнси свою приятельницу и, склонившись над кроватью, посмотрела на мальчика. — Что-то я не слышала, как тебя зовут.

— Сэмми.

— Дядя Сэм? Не очень-то тебе подходит сегодня такое имя, крошка.

Керри протянула ему виски.

— Выпей, малыш. Алкоголь хоть немного притупит боль.

Перл ожидала, что ее прогонят на время операции, но ошиблась. Очевидно, на Старом Западе к детям было несколько иное отношение, и в двенадцать лет их уже не считали маленькими: никто ведь даже не удивился, что у мальчика в таком возрасте имеется пистолет. Здесь, видимо, думали, что важней уберечь ребенка от порока и соблазна, нежели защитить его от жестоких жизненных реалий. Перл уже полностью осознавала, в какое заведение попала, и что Нэнси и Керри — проститутки, и, более того, понимала значение этого слова, хотя оно еще было для нее несколько абстрактным. Нэнси считалась взрослой женщиной, но сегодня без косметики (яркой помады и голубых теней) она выглядела совсем юной.

Сэмми успешно боролся с виски, а Керри осторожно и тщательно промывала кожу вокруг раны, в то время как Нэнси готовила нитку и иголку.

— Постарайся не дергаться, — попросила Нэнси своего юного пациента. — Керри, а ты держи его ногу и промокай кровь, чтобы она не мешала мне работать. Перл, дай ему руку. Будет немножко больно, малыш, но не волнуйся, я знаю, что делаю.

Сэмми с трудом выдавил улыбку и крепко ухватился за руку Перл. Во время операции он ни разу не заплакал, чего нельзя было сказать о Перл, которая едва сдерживалась, чтобы не разреветься или, еще хуже, не упасть в обморок.

Когда все кончилось, Нэнси подложила под голову мальчика подушку, накрыла его одеялом и посоветовала попытаться уснуть.

— Я оставила тебе отметину на всю жизнь. Посмотри, Перл, ведь шов похож на букву S!

Опьяненный болью и выпитым виски, Сэмми закрыл глаза.

Нэнси с улыбкой посмотрела на него.

— Следующие три часа будут поспокойнее, ты сможешь немного отдохнуть, а потом что-нибудь придумаем, о'кей?

Мальчик чуть заметно кивнул. Перл вспомнила о мисс Мерлин и подумала, что, возможно, та уже волнуется, но сейчас для девочки это не имело никакого значения. Единственно важным было то, что ее спаситель, ее возлюбленный, сейчас нуждается в ней, и она рядом. Он пострадал в схватке, защищая ее честь, и теперь ее черед заботиться о нем.

Перл пододвинула к кровати маленький стульчик и села на него.

— Я не брошу тебя, не волнуйся. Мы теперь всегда будем вместе.

Женщины собрали свой несложный хирургический инструментарий. Чуть отодвинув занавес, Нэнси вдруг отпрянула.

— Что случилось? — спросила Керри.

— Мне показалось, я его видела. — Голос Нэнси дрожал.

— Кого? Своего мужа? — Керри осторожно выглянула из-за занавеса и посмотрела на заполненный почти до отказа бар. — Где он? Какой он из себя?

Нэнси побледнела как полотно, и Перл, наблюдавшая за ней, почувствовала страх и ужас в душе своей подружки.

— Что-то не видно. Может, мне просто показалось? Да нет, я узнала его. — Нэнси обессиленно упала на красный стул с изогнутой спинкой. — Он убьет меня. Он специально приехал в Сильверстаун, чтобы прикончить меня.

— Почему бы тебе не обратиться к шерифу? — удивилась Керри.

Нэнси рассмеялась. Когда она заговорила, в ее голосе звучала горечь.

— Неужели ты считаешь, что закон стоит на страже интересов таких, как я? Когда Вилли скажет им, что мы женаты, думаешь, они станут доказывать ему, что женщина вольна сама распоряжаться своей судьбой?

— Ты сможешь уснуть? — спросила Перл, когда они наконец остались одни.

— Не знаю, — пробормотал он заплетающимся языком. — У меня так кружится голова… Мне кажется, я пьяный…

— У Нэнси жуткая неприятность, — прошептала девочка.

— И никто не может помочь ей, — промямлил он, с трудом выговаривая слова. — Кроме меня. Если этот Вилли появится, я сделаю так, что он уже никогда не сможет навредить Нэнси.

Перл вытаращила глаза и, склонившись над ним, испуганно спросила:

— Ты хочешь застрелить его?

Лоб раненого покрылся испариной, по всему было видно, что ему трудно разговаривать.

— Лучше я убью его, чем он Нэнси.

— Но… но неужели ты пойдешь на это?

— Я неплохо стреляю. Нэнси — наш друг, и я не позволю, чтобы кто-то обижал ее. Пусть только появится.

Перл не верила своим ушам.

— Тебя же за это посадят в тюрьму!

Сэмми слабо улыбнулся.

— Я ведь не собираюсь стрелять ему в спину, Перл. А в Сильверстауне не осуждают за честную борьбу.

— Но ты же еще ребенок. Тебе не имели права продавать оружие!

— Я уже сказал тебе, что хорошо стреляю. И очень скор на руку. Вряд ли кто-нибудь сможет опередить меня.

Он, наверное, просто хвастает, подумала Перл. Оттого, что пьяный.

Сэмми неподвижно лежал с закрытыми глазами. Перл вглядывалась в его лицо, такое красивое и ставшее ей родным, размышляя о его мужестве. Он дрался и пострадал за нее! И в первый раз за короткую жизнь Перл ее сердечко переполняла нежность.

Сэмми, словно прочитав ее мысли, открыл глаза.

— Ты самая красивая девочка из всех, кого я встречал…

Перл наклонилась и поцеловала его.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

— И я люблю тебя.

Ласково убрав упавшие на лоб Сэмми волосы, Перл улыбнулась.

— Подожди-ка, я сейчас вернусь.

Ее бабочки-игрушки по-прежнему лежали в тайнике. Девочка принесла их и показала своему возлюбленному.

— У меня две стеклянные бабочки, которым очень-очень много лет, — возбужденно зашептала она. — Мне кажется, они волшебные, и их магическая сила затягивает в тенета любви. Так сказала Нэнси. Я подарю одну тебе, а другую оставлю у себя. И тогда бабочки будут всегда вместе… понимаешь, вместе… как ты и я…

Она положила одну из бабочек ему на ладонь, и мальчик строго посмотрел на свою подружку.

— Они способны на волшебство, — повторила Перл и соединила крылья бабочек.

Вдруг стало темно… Перл почувствовала сильное головокружение…

Потом снова посветлело. Оглядевшись, Перл поняла, что она опять на чердаке бабушкиного дома со стеклянной бабочкой в руке. Сцена кабаре и Сэмми исчезли.

— Сэмми! — вскрикнула она. — Нет! Вернись!

Слезы бурным потоком хлынули из глаз девочки. Она посмотрела на бабочку. Ее крылышки были зелено-голубыми. Это была фигурка, которую подарила ей Нэнси! А ее осталась у Сэмми.

— Не уходи! — умоляла она. — Не уходи! Я люблю тебя!

Девочка упала на пыльный пол и закрыла лицо руками. Ее воспоминания была настолько живыми, что еще ощущалось тепло его рук. Сердце несчастной заныло. Где он теперь?

— Сэмми, я всегда буду тебя любить, — рыдала она. — Всегда… всегда… всегда…

Но вокруг царило безмолвие, и только хрупкая стеклянная бабочка внимала ее клятвам…

Девочка услышала знакомые голоса на лестнице. Это были ее мать и отец.

Нетвердыми шагами она подошла к ступеням. Ее мать, вскрикнув, бросилась обнимать и целовать дочь.

— Куда же ты запропастилась, Мэри, маленькая моя? Мы целых двадцать четыре часа нигде не могли тебя найти!

3

Зарегистрировавшись в мотеле, Мэри Бернсон предупредила, что пробудет в городе около недели и что собирается изучать историю Сильверстауна.

— Здание суда теперь стало музеем, — сообщил ей клерк. — Вы сможете начать оттуда.

Мэри кивнула.

— Мне бы хотелось найти какого-нибудь местного историка-старожила, с которым я могла бы поговорить на эту тему.

Мужчина улыбнулся, протягивая ей ключи от номера.

— У меня есть приятель, очень хорошо знающий историю города периода серебряной лихорадки. Думаю, он не откажет вам.

Отлично. Как раз те самые времена, подумала девушка, пряча свою кредитную карточку в бумажник.

— И у вас есть его координаты?

— Конечно. Он, правда, живет не в городе. У него свое ранчо в нескольких милях отсюда. Это поместье — историческое: оно было построено прапрапрадедом моего приятеля в дни покорения индейских племен. — Служащий написал имя своего друга и его телефон на визитной карточке мотеля и протянул ее Мэри.

— Пол Мак-Гроун. Спасибо, я непременно позвоню ему.

Войдя в номер, Мэри сразу же бросилась к телефону. Ей пришлось ждать несколько минут, пока на другом конце провода не подняли трубку.

— Пол слушает, — услышала она красивый уверенный голос.

— Мистер Мак-Гроун, меня зовут Мэри Бернсон. Я — сценарист и приехала в Сильверстаун провести некоторые исследования. Меня интересуют дни серебряной лихорадки. Мне сказали, что вы историк и сможете мне помочь. Я была бы вам благодарна, если бы вы согласились на интервью. Мы вам обязательно заплатим.

— Конечно, — отозвался собеседник. — Почему бы и нет? А деньги в этом случае меня совсем не интересуют — история не продается.

— Извините, если я вас оторвала от дела.

— Нет, просто я только что вошел. Может, вы согласитесь приехать ко мне на ранчо?

— А это удобно, ведь уже вечер?

— Конечно, мне будет очень приятно. Я как раз задумал принять душ и зажарить себе кусок мяса. Мне не составит труда зажарить два и открыть лишнюю баночку пива…

— Вы так добры…

— Милости прошу…

Мэри записала точный адрес Пола и как туда добраться и договорилась о встрече через час. Она быстро распаковала чемодан, осторожно достала из него старинную стеклянную бабочку и положила ее на столик рядом с кроватью.

— Вот ты и дома, — ласково сказала Мэри, обращаясь к молчаливой таинственной фигурке.

Дорога до ранчо оказалась неближней. Почти тридцать миль, а, по его словам, это словно на соседней улице. Хотя по местным понятиям, может, ранчо и действительно недалеко, думала она, ведя машину, за окном которой мелькали то пустыня с кактусами, то поросшие пышной зеленью холмы.

Уже темнело, и, подъезжая к ранчо, Мэри вдалеке увидела светящиеся окна дома ее нового знакомого.

Разговаривая с ним по телефону, девушка предположила, что ее собеседник — нестарый образованный человек с довольно легким характером. Но, увидев его, она от неожиданности опешила. Перед Мэри стоял широкоплечий молодой мужчина ростом не менее шести футов, с необычайно красивыми чертами лица и большими карими глазами. Она быстро взяла себя в руки, объяснив свою растерянность тем, что Мак-Гроун совсем не соответствует ее представлениям об историке-академисте. Хозяин ранчо в просторной рубашке, узких джинсах и сапогах больше походил на ковбоя, чем на историка.

— Я — Мэри Бернсон, — представилась девушка.

Мужчина протянул руку.

— Пол Мак-Гроун. Заходите.

— Как у вас здесь красиво, мистер Мак-Гроун. Мне никогда еще не доводилось бывать на ранчо. Даже не представляла, что бывает такая тишина.

— Горожане часто приезжают сюда, чтобы успокоить свои нервишки. — Он улыбнулся.

Его обворожительная улыбка показалась ей почему-то знакомой.

— Что касается меня, — продолжил он, — я не могу долго находиться в Сильверстауне и при первом удобном случае удираю сюда, на ранчо. В принципе это тихий городок, но в мертвой тишине ночи у меня возникает ощущение присутствия предков, что чертовски выводит меня из себя. Проходите, а я проверю мясо.

Оказывается, я не единственная, кто чувствует их присутствие, подумала Мэри, пройдя за ним в комнату и разглядывая на стенах мексиканские ковры и домотканые индейские половики на дощатом полу. Круглой формы камин был украшен старинными изразцами. Редко расставленная массивная мебель была тоже, очевидно, сотворена мастерами прошлого века.

— У вас очень уютно.

— Это лишь часть настоящего дома, какие строят на ранчо, — отозвался он. — Здесь было действительно красиво при моем прапрапрадеде.

Они зашли на кухню, отделанную теми же плитками, что и камин. Обернувшись, Мак-Гроун задумчиво посмотрел на нее, словно вспоминая что-то.

— Вы что-нибудь выпьете?

— Мне помнится, мы договаривались о пиве.

— Все правильно. Отлично. — Он достал из холодильника пиво и тоник, одну из банок протянул Мэри.

Длинный коридор вел из кухни в зал с большими окнами. На них не было занавесок, и звезды на ночном небе, казалось, подглядывали за ними отовсюду. В центре стоял большой круглый стол со стульями, а вдоль одной из стен — несколько кожаных кресел.

— Пойду проверю мясо, — сказал хозяин дома. — Надеюсь, вы тоже голодны. Как вы любите: с кровью или без?..

— Среднее. — Ей совсем не хотелось сейчас вспоминать, что она не пробовала мяса вот уже несколько месяцев. — А вы часто пользуетесь жаровней?

— Да, нередко. Я по вечерам отпускаю экономку, и мне приходится готовить самому. А этот способ для меня самый удобный. И грязи нет на кухне.

— Вы не женаты?

— Холост. А вы?

— Я тоже одна.

Он усмехнулся.

— Я почему-то так и подумал. Когда мы разговаривали с вами по телефону, я посчитал само собой разумеющимся, что вы не замужем. Очень рад, что не ошибся.

— Было очень любезно с вашей стороны согласиться принять меня.

— Вы же хотели поговорить об истории Сильверстауна, а это моя излюбленная тема. Кроме того, у меня неплохая библиотека по этому вопросу. Если хотите, можете покопаться там.

Кирпичная жаровня находилась в дальнем углу внутреннего дворика. Мэри наблюдала, как Мак-Гроун управляется с решеткой, на которой лежат два больших куска мяса, как морщится от едкого дыма, застилающего ему глаза.

— Извините, я недолго, — отворачиваясь от жаровни, сказал он.

— Может, чем помочь?

— Мне не нравится затруднять своих гостей хозяйственными проблемами, но, с другой стороны, вам ведь, наверное, не составит большого труда достать из холодильника миску с салатом? Экономка всегда оставляет его, зная, что я поленюсь делать сам.

Через несколько минут они уже сидели за столом друг против друга, освещенные мягким светом свечей.

— Я понимаю, вам, должно быть, непривычно в такой обстановке, — сказал Мак-Гроун. — Но ничем не могу помочь, это мой образ жизни.

— Напротив, мне здесь очень хорошо, — улыбнулась Мэри. — Ваше ранчо, наверное, богатое. Сколько у вас овец? Десятки, сотни?

— Ни одной, — ответил он, накладывая ей салат. — Мой папа был овцеводом, но меня никогда не увлекало его дело, и после смерти отца я продал все, что было на ферме. Мне больше по душе лошади. Их я выращиваю и объезжаю. На это и живу. — Он положил себе остатки салата. — А теперь расскажите мне о вашем занятии и что вы хотите от меня.

— Я пишу сценарии, — начала Мэри, — для телевидения. Три года работала в соавторстве и наконец решилась на самостоятельную деятельность. Пишу о конце прошлого столетия. По опыту я знаю, что беседы с краеведами приносят больше пользы, чем копание в городских библиотеках, потому что у них есть то, чего не найдешь нигде, — неподдельный интерес, общение с множеством людей, что привносит в их рассказы атмосферу тех лет. Вот, например, это место. Я могла бы многое прочитать о ранчо на юге Колорадо, но ведь это несравнимо с тем, что я увидела своими глазами. А эта тишина? А необъятное ночное небо?

Он кивнул.

— А ваш сценарий, он вымышленный?

— В принципе да, но в его основе должны лежать исторические факты.

Судя по усмешке, Пол Мак-Гроун был не очень доволен.

— Понимаю. Вас интересует какая-нибудь перестрелка, вроде тех, что происходили тогда в этих местах, или что-то типа этого?

— Ни в коем случае. Никаких перестрелок. Я хотела бы написать о театре «Тенета любви», а моими героинями станут так называемые леди ночи. Моя цель — достоверно описать светлые и темные стороны их жизни. И в этом, я уверена, мне не помогут книги.

Теперь выражение его лица смягчилось. Пол долгим взглядом посмотрел на свою собеседницу и опустил глаза.

— Об этом очень мало известно. Проституток редко называли по имени, в основном у них были прозвища. Проследить их жизненный путь почти невозможно, только в случае их связи с какими-нибудь знаменитостями. Например, Рыжая Бетси, которая была дамой сердца помощника шерифа Бада Марлоу, пока не сбежала из города. — Замолчав, он недоуменно прищурился. — А почему вы решили писать о проститутках?

— Во-первых, «Тенета любви» — необычайно интересное и красивое место. Там произошло столько знаменательного. Если бы стены могли говорить, они бы поведали немало случившихся там историй.

— Если бы те стены заговорили, многое из рассказанного никогда нигде нельзя было бы напечатать, потому что ваш театр был крупным борделем, слава о котором гремела далеко за границами штата Колорадо.

Мэри усмехнулась.

— Это все совершалось за кулисами, на задворках театра. Я была приятно удивлена, увидев, как хорошо он сохранился.

— Владельцы этого бывшего кабаре в течение пятидесяти лет никого не пускали туда.

— Когда я пришла туда сегодня и бродила по театру, мне показалось, что я окунулась в атмосферу тех лет.

— У вас так развито воображение? В действительности жизнь тех порочных женщин была крайне тяжелой и опасной. И ваш рекламный телефильм вряд ли сможет передать ту обстановку.

Их взгляды встретились.

— О? Вы уверены, что я собираюсь рекламировать их жизнь?

— А что, нет?

— Естественно, нет. В любом случае никто никогда не думал воспевать проституцию. Меня интересует, как этим деградирующим женщинам, опустившимся до торговли своим телом, удавалось выжить в те годы?

— Деградировали далеко не все: многие кончали жизнь самоубийством или напивались до смерти. Очень редко, но все-таки некоторые из них выходили замуж за местных ковбоев. По крайней мере, мне известна одна, ее звали Салли Прай. Она познакомилась со старателем, открывшим богатую серебряную жилу. Салли вернулась домой, на Восточное побережье, с половиной миллиона баксов в кармане. — Он положил в рот большой кусок мяса, прожевал и продолжил: — Некоторые, наиболее шустрые, позже открыли свои бордели. Но их дальнейшая жизнь практически неизвестна, потому что по окончании лихорадки многие из них вернулись в свои родные города. Я бы мог рассказать вам несколько историй, связанных с наиболее прославившимися леди веселья, которые считались олицетворением своей профессии, но в целом ваш покорный слуга не считает себя специалистом в этой области. Спросите меня о бандитах или охотниках за ними — вот здесь я непревзойденный рассказчик.

— Но ведь известны имена многих леди ночи тех времен, — не согласилась Мэри со своим оппонентом, обескураженная тем, что Пол явно не желает разговаривать о порочных женщинах. — Например, Джессика-Паровоз, Каменная Роза, Анни-Парижанка…

— Правильно, этих знают все. Но примите во внимание, что их было не меньше четырехсот в этом городе. Никого не волновало и тем более не интересует сейчас, ни откуда они, ни что с ними случилось. Черт возьми, Мэри, вас-то почему это трогает? — Он осушил свой бокал и поднялся. — Извините, я сейчас вернусь. Пойду принесу еще пива.

Не меньше четырехсот! Вот уж никогда не думала. Но что он имел в виду, сказав, что никого это не интересует? А меня? Мэри положила вилку и посмотрела на ясное ночное небо, усыпанное звездами, маленькими посланниками других миров. Сидя в полутемной комнате, освещаемой дрожащими язычками пламени свечей, девушка ощутила изолированность от всего мира. Это чувство потрясло ее.

Конечно, Пол Мак-Гроун очень приветливый и гостеприимный парень. Он красив и интересный собеседник, но, видимо, его не задела за живое ее тема, на что она так надеялась. Ему, очевидно, ближе история братьев Уорвик и других кровожадных головорезов. Он ясно дал понять, что их пути разошлись. Но что можно ждать от ковбоя? Сэмми ничем не отличался от него; она прекрасно помнит, с каким презрением тот отзывался о дурных женщинах.

Пол вернулся с двумя банками холодного пива и наполнил ее бокал.

— «Голубушки», постоянно занимавшиеся своим ремеслом, должны были покупать лицензии. Сохранились журналы с записями, но в основном там можно найти не имена, а их прозвища. Насколько я знаю, они выплачивали в казну по семь долларов в месяц. Мне бы очень хотелось вам помочь, но, черт возьми, Мэри, у меня была уверенность, что вы, как все, хотели выяснить что-то о докторе Спраггинсе, или шерифе, или, на худой конец, о братьях Уорвик.

— Понимаю.

Очевидно, ему было не совсем приятно, что она затронула тему, почти ему незнакомую, потому что в его пронзительных глазах был лишь один вопрос: с какой стати вас заинтересовали проститутки?

Чтобы как-то реабилитировать себя в ее глазах, Мак-Гроун принялся рассказывать Мэри историю Сильверстауна, но, заметив, что ей это не совсем интересно, замолчал и спросил:

— Вы, конечно, много читали об этом городе?

— Да. Поэтому я пытаюсь найти детали, которые еще не изучены. — Мэри пригубила пиво. — Значит, ваше хобби — история Сильверстауна?

— Да. Для меня это не просто история города, это и история моего рода — мой прапрапрадед был одним из первых старателей.

— Правда? А откуда он приехал? Как интересно, расскажите мне о нем.

Пол сразу оживился.

— Шон Мак-Гроун был рабочим прииска. Изучив старательское дело, он решил открыть свое и, разработав богатую жилу, вложил все полученные деньги в земли. А потом сюда провели железную дорогу, и его дела окончательно пошли в гору.

— Значит, в ваших жилах течет кровь первооткрывателей, — с улыбкой сказала девушка.

Пол улыбнулся ей в ответ. Где я его видела? Почему, подумала Мэри, так чертовски знакома его улыбка?

— Моя мать считалась лучшим историком-краеведом в нашем городе. В детстве она много рассказывала мне о Сильверстауне. Во всех мальчишеских играх и фантазиях я воображал себя Робом Уорвиком. Мне пришлось много тренироваться и стать подряд победителем нескольких соревнований, пока меня не признали лучшим стрелком. Братья Уорвики были моими кумирами, и я бредил ими, как другие ребята — игроками бейсбола. Черт возьми, я и сейчас стреляю не хуже.

— Не поняла.

— Дело в том, что мужчины только с виду взрослые. На самом деле их интересы ничем не отличаются от мальчишеских. Это к тому, что и сейчас я не перестал практиковаться в стрельбе навскидку — подбрасываю банки и стреляю в них.

Мэри рассмеялась.

Неожиданно ей вдруг стало любопытно, что этот парень думает о ней. По тому, как он смотрел на нее, ей показалось, что она ему понравилась, — женщина никогда не ошибается в оценке мужских взглядов. Но вот что Пол Мак-Гроун о ней думает? Этот уверенный в себе красавец, наверное, прекрасно понял ее смущение, когда она увидела его в дверях. Мэри ощущала чувственность в каждом его движении и жесте, и ему, видимо, это тоже было известно. Взгляд его огромных карих глаз просто гипнотизировал ее.

— Что такое? — спросила Мэри.

— Вы о чем?

— Почему вы на меня так смотрите?

Мак-Гроун заморгал.

— Извините, я совсем не хотел вас обидеть. Просто ваш очаровательный звонкий смех, похожий на трели птички, напомнил мне кого-то.

— Кого?

— Вот это-то я и старался вспомнить. Я где-то его слышал.

4

Пол отодвинул тарелку и потянулся на стуле.

— Итак, — важно начал он. — Расскажите, пожалуйста, поподробней о вашей задумке.

Мэри проглотила подступивший к горлу комок, пытаясь вырваться из-под обаяния собеседника и чар его карих глаз. Черт возьми, с ней никогда такого не случалось прежде… только однажды… Отбросив посторонние мысли, Мэри ответила:

— Я определила общую линию и составила план. Теперь хочу добраться до достоверной информации о 1890-х.

— И как долго вы собираетесь докапываться до истины?

— Где-то около шести недель. Я могу остаться здесь и писать сценарий на месте. Это же моя так называемая проба пера, и она может стать решающей вехой в моей карьере. Поэтому эта работа для меня очень важна.

— А ваши главные героини — проститутки.

— Две из них. Одна была вынуждена стать ею, когда ее бросил муж, а другая оказалась на этом пути, убежав от своих родителей. Думаю, многие девочки, лишенные детства, встали на путь проституции. Они всего лишь жертвы. В принципе у женщин того времени не было большого выбора в профессиях. Хочу вас предупредить, что мои героини далеко не бесчестны и не бессердечны.

Пол потер подбородок.

— А я-то действительно поверил, что вы хотите написать правдивый сценарий.

— Конечно, Пол.

— Вы когда-нибудь слышали о добропорядочных проститутках? Они ведь никогда не были подвластны закону. Сама жизнь их была порочна. Единственным их стремлением было выжить.

Мэри вздохнула, вспомнив Нэнси. Видимо, в этих делах историк разбирался меньше, чем она.

— Вы хотите сказать, что танцовщицы из кабаре не способны на доброту?

Он помедлил, задумавшись.

— Я не говорил этого. Конечно, везде есть исключения, однако в большинстве своем они были не только воровками, но и убийцами. Я руководствуюсь фактами. Вы же меня сами только что уверяли, что вам важна достоверность.

— Да, вы правы. И на основе фактов я напишу сценарий.

Мак-Гроун снова потер подбородок и облокотился на стол.

— Почему бы вам не придумать что-нибудь новенькое о днях лихорадки в Сильверстауне? Ее уже столько раз описывали, но ваша история будет самой свежей.

Мэри откинулась на стуле и внимательно посмотрела на Пола, его точка зрения стала раздражать ее. Он полностью отрицал ее замысел и вместо него предлагал то, что считал более «аппетитным». Но, несмотря ни на что, помощь этого упрямца была ей необходима, поэтому в интересах дела она решила не поддаваться на его провокации.

— Вы слишком непреклонны, — сказала Мэри. — Мне понятно ваше желание поднять историю над мифом, но, к сожалению, я больше романист, а не историк.

Очевидно, этот мужчина был большим спорщиком, привыкшим отстаивать свою точку зрения до конца.

— Что плохого в том, когда выкладывают достоверную информацию? Ведь история Сильверстауна намного страшней, и в ней гораздо больше жестокостей, чем пытаются показать писатели.

Мэри откинула волосы назад.

— Не могу понять ваше стремление уговорить меня написать именно об этой стороне жизни вашего родного города.

Пол встал, прошел к окну и, стоя к ней спиной, стал вглядываться с темноту.

— У меня есть мечта. Для тех, кто знает подлинные факты, эти россказни становятся утомительными и унизительными. Туристы приезжают к нам исключительно благодаря вестернам. Они едут из Германии, Японии, Австралии и только для того, чтобы посмотреть на достопримечательности Дикого Запада и представить на месте перестрелки тех времен. Их интересует только это. Они покупают какие-то дурацкие сувениры. Во всем стало больше коммерции, чем правды.

Обрадовавшись, что наконец поняла своего «великого спорщика», Мэри улыбнулась.

— Теперь мне ясно, что вы хотели сказать. Вы считаете мой сценарий коммерческим. Может быть, по-вашему, он также станет вымыслом, но я хочу раскрыть в нем еще одну сторону истории, причем жизненную. Что плохого в том, что я собираюсь описать бытие простых смертных, которые так же, как и все остальные, боролись за существование, а не ваших «героев»? Да их даже нельзя назвать героями, они больше похожи на головорезов, убийц.

Он резко обернулся.

— Вы так считаете?

— Естественно. Как историку вам должно быть известно их подлинное лицо.

— В них жило стремление установить закон и порядок в приграничном городе. Они убивали не ради убийства. — Его тон стал вдруг несерьезным, даже несколько смешливым.

— Повторяю, убийцы и головорезы.

— Зачем же так грубо передергивать, Мэри?

Заметив в его глазах озорные искорки, она поняла, что Мак-Гроун только притворялся, что обиделся.

— «Устанавливали законы, следили за их соблюдением» — черт возьми, по отношению к ним это простое словоблудие. Я-то уж и в самом деле поверила, что вы правдолюбец.

— Так и есть, — отозвался он. — А впрочем, чего вы добиваетесь: правды или сказки? У меня наготове и то и другое.

Это было чудовищно — круг, по которому они так долго ходили, замкнулся. В голове у нее все смешалось, ей уже был неприятен предмет спора, за исключением того, что ее оппонент не хотел, чтобы она описывала жизнь распутниц и тем самым принижала роль его «героев». Какая глупость! Похоже, он беспокоился, что, не дай Бог, в своем сценарии Мэри опишет пылкую любовь одного из дорогих его сердцу головорезов к заурядной проститутке.

Мэри в жизни не встречала таких упрямцев. Он так болезненно относился ко всему, словно разговор шел о жизнеописании его родственников.

— У меня создалось впечатление, что вы с презрением отнеслись к моей тематике, а это совсем нечестно, ведь у моего сценария очень большой потенциал. Ни один уважающий себя человек не станет чинить препятствия творческому началу.

— Но ведь люди верят фильмам, — возразил Пол. — Ваш сценарий с так называемой доподлинной основой будет искажением настоящей истории.

— Вы ошибаетесь.

— Нет, и вы знаете об этом не хуже меня.

Мэри беспомощно вздохнула.

— Послушайте, Пол, я знаю, вы деловой человек и поэтому не хочу больше отрывать вас.

Мак-Гроун наклонился, поднял чучело большой черепахи и, прижав его к груди, развалился на кожаном кресле, положив ногу на ногу.

Короткое затишье, казалось, немного разрядило атмосферу.

— Я решил, что вам нужен правдивый источник, — уже более миролюбиво заговорил он.

— Конечно, поэтому я к вам и обратилась.

— Вы попали в точку. Если вас интересует происходившее здесь в последние десятилетия прошлого столетия, так я знаю то, что неизвестно никому.

Это уже походило на хвастовство. Мэри покосилась на него.

— Разве такое возможно?

— Поверьте мне на слово. Я действительно знаком с людьми того времени.

Мэри хотелось крикнуть, что она тоже знакома, но пришлось сдержаться. Как могла она объяснить, что была там, в 1891 году? Все, что ей требовалось, — записать рассказы местных жителей, откопать более-менее подлинные факты и отделить истину от вымысла.

— Это означает, что вы все-таки хотите кое-что рассказать мне, несмотря на то, что не согласны с моим выбором темы?

— Я же дал слово и хочу его сдержать. — Он улыбнулся. — Может, и в самом деле кому-то интересно покопаться в грязном белье «падших ангелов» с Милфорд-стрит.

— Если это для вас так важно, могу включить в свой сценарий небольшие сцены с перестрелками за окнами «Тенет любви». — Мэри взглянула на часы. — Уже поздно, нельзя ли нам встретиться завтра? Мы могли бы пообедать где-нибудь за мой счет.

— Мне кажется, здесь спокойней и уютней, — ответил Пол. — Почему бы вам не приехать сюда завтра, ведь вы заодно могли бы поработать в моей библиотеке. Она самая полная из всех в городе. Если прихватите с собой купальник, сможете поплавать в бассейне. Там вода с подогревом — вам будет приятно. А потом, когда я покончу со всем запланированным на завтра, мы бы пообедали вместе и распили бы бутылочку хорошего вина, а между делом и поболтали как серьезные взрослые люди.

— Взрослые? — повторила Мэри. — Ладно. Я все равно не люблю сидеть на одном месте. А завтра вы будете заниматься с лошадьми?

— Да. А вам в то время придется самой похозяйничать в доме. — Он поднялся, осторожно положив черепаху на пол. — Пойдемте, я покажу вам, где библиотека. Возможно, меня не будет, когда вы приедете. Я предупрежу Винетт, чтобы она приготовила вам ленч. И если вы не против, на обед я попрошу ее сделать тамали. У моей экономки оно так вкусно получается.

— Вы очень гостеприимны. Спасибо.

Они прошли в библиотеку — большую светлую комнату с обитыми деревом стенами, с пола до потолка уставленную стеллажами с книгами, в центре стоял стол с двумя стульями.

— Я пытаюсь поддерживать здесь порядок, — сказал Пол. — Иначе мне никогда не разобраться в ней и не найти нужное. Справа от вас — тома с историей штата Колорадо. Основную массу книг я унаследовал от своей матери, а остальные докупал.

Мэри принялась читать названия.

— Не думаю, что вам удастся найти много материала о проститутках, — добавил он. — О них мало что было известно, поэтому писать было нечего.

— Или просто никто не интересовался, как вы сказали. А от кого вам столько известно о серебряной лихорадке?

— Я общался с очень интересными людьми, они-то и поведали мне о том времени. Правда, всех их давно нет в живых.

— М-м-м. А что вы знаете об Элизе Мерлин?

— Ангеле Сильверстауна? Здесь есть кое-то о ней. Вы составьте вопросник, и я постараюсь удовлетворить ваше любопытство.

— Очень любезно с вашей стороны. Неужели вы для всех так открыты?

— Нет. Но далеко не каждый день в мою дверь стучатся девушки с таким звенящим, заливистым смехом, напоминающим мне о чем-то, что я никак не могу вспомнить. Может, завтра мне больше повезет в этом…

Дойдя до дверей, Мэри не выдержала.

— А завтра вы опять будете пытаться любыми путями уговорить меня сменить тему?

— Уверяю вас, нет. Все, что связано с моим родным городом, имеет для меня колоссальное значение, независимо от того, нравятся мне или нет фильмы о нем. Если честно, я вообще не люблю смотреть их, впрочем, как и все остальное, что показывают по телевизору. Я его почти не включаю.

— Так многие говорят, но не пропускают ни одной передачи.

Мак-Гроун снова улыбнулся и проводил ее до машины. Где-то вдали завыл койот, в стойле тихим ржанием отозвалась ему лошадь. Откуда-то из темноты вылезли собаки с пушистыми, завитыми колечком хвостами и окружили своего хозяина.

— Как здесь красиво, — с восторгом выдохнула девушка.

— Красота всегда тянется к красоте. Я очень рад, что познакомился с вами, мисс Бернсон. Остерегайтесь койотов.

— До завтра, — попрощалась Мэри уже из машины.

Пол долго смотрел вслед удалявшейся машине. Их разделила ночь, годы, десятилетия.

И тогда было то же небо. Росли те же деревья. Койоты так же, как и сейчас, бродили ночами по заросшим склонам и выли на луну. Но в те времена неподалеку от этих мест шла война с апачами и повсюду в темноте шныряли разбойники и конокрады.

Его воспоминания никогда не стирались из памяти.

Я должен был остаться в том времени, часто упрекал себя Пол. Ведь девочка, которую он так любил, была там и нуждалась в его силе и помощи. Что стало с ней? Интересно, о чем она подумала, когда увидела, что я исчез?

Пол Мак-Гроун много раз задавал себе эти вопросы, но ответов на них так и не находилось. Лицо той девочки постоянно стояло перед его глазами. Может, поэтому он до сих пор так и не женился. Теперь Пол понимал, что это никогда не произойдет. Воспоминания тех дней крепко держат его в своих оковах, и нет такой силы, которая разорвала бы их. Видимо, одиночество предначертано ему судьбой…

Странно, как получилось, что за совсем короткое время между ними с необыкновенной легкостью возникла любовь. И еще невероятней то, что за все последующие годы он ни разу не испытал подобного чувства ни к кому другому. Даже сейчас, на пороге своего тридцать второго дня рождения, ему никого не хотелось видеть, кроме той девочки, которая жила и умерла в давние-давние времена.

1891 год. Он ощущает его запах — устойчивый, смешанный запах виски, пороха, дешевых духов и соломы. Слышит его звуки: цокот лошадиных копыт на широких грязных мостовых; музыку, доносящуюся из окон салонов и баров; выстрелы в темноте. Его легкие улавливают воздух того далекого года. Как жаль, что ему уже никогда не попасть туда!

Он страстно желал возвратиться к ней. Пытался всеми силами. Его сердце, душа, мозг — все было в плену того мира, в который не суждено вернуться, даже несмотря на то, что он принадлежал ему, изучив до мелочей его историю.

Стоя на коленях под звездами ясного январского ночного неба и лаская своих собак, Пол в который раз окунулся в воспоминания. Встреча с Мэри Бернсон разбередила их, причем на этот раз они показались ему более яркими и мучительными. Его сердце разрывалось от тоски. Черт возьми, как ей удалось так отбросить его в прошлое! Может, не надо было приглашать ее на завтра? Должно быть, он просто увлекся ею. Пол задумался, машинально поглаживая собак, не понимая сути происходящего.

В этой женщине было нечто такое, что вскружило ему голову, нарушило внутренний покой. Это случилось, как только она вошла. И причиной тому были не ее красивые голубые глаза или светлые, с золотым отливом волосы. У него сразу появилось какое-то необъяснимо острое ощущение. И потом, ее смех…

Этой ночью воспоминания вызвали у него ту же боль в животе, которую он чувствовал, будучи ребенком. Тогда он пытался бороться с ней, горстями глотая аспирин и предаваясь любимому занятию — стрельбе по движущейся мишени. Однако все его попытки заканчивались тем, что он бросался на землю, корчась от боли и глядя на облака, клялся небесам, что обязательно найдет возможность вернуться в мир маленькой Перл, всякий раз недоумевая, почему воспоминания о ней приносят ему такие страдания.

И вот Пол вновь ощутил ту же боль. Сейчас, ночью, стрельба исключалась из-за темноты — оставались лошади. Мак-Гроун оседлал любимую кобылу и пустил ее быстрой рысью, пытаясь удрать от прошлого, но свист ветра напомнил ему смех Мэри, который стал преследовать его. Он даже оглядывался несколько раз, словно ожидая увидеть ее в темноте.

Что же это за женщина? Как ей удалось так неожиданно ворваться в мою жизнь?

5

Мэри была в смятении. Мысли о Поле Мак-Гроуне не давали ей покоя. Это было какое-то наваждение: что-то в нем необъяснимо взволновало ее, взбудоражило душу. Поразмыслив, девушка пришла к выводу, что, видимо, секрет таился где-то в глубине его карих глаз, взгляд которых всякий раз приводил ее в замешательство. Они напоминали ей кого-то, но ниточка памяти все время ускользала от нее…

В полудреме ей пригрезился Сэмми. Неожиданно его глаза и руки напомнили ей о Поле Мак-Гроуне. Но почему?

Я слишком много и часто думала о Сэмми, успокоила она себя, проснувшись. А в Сильверстауне, наверное, от перевозбуждения мне он видится в каждом. Действительно, с тех пор как она ступила на землю Сильверстауна, мысли о Сэмми не покидали ее ни на минуту. Вздохнув, девушка подумала, что, видимо, не стоило ей сюда приезжать.

Скорей бы закончить этот сценарий.

В половине одиннадцатого утра Мэри подъехала к ранчо и вдалеке заметила всадника, очень похожего на ее нового знакомого. Тот тоже узнал девушку. Они помахали руками, приветствуя друг друга.

При свете дня здесь все было по-другому. Огромный дом оказался ослепительно белым, покрытым красной черепицей и окруженным густой порослью по-зимнему зеленеющей травы. Гладь воды в бассейне переливалась на солнце.

Винетт в джинсах и свитере с доброжелательной улыбкой открыла ей дверь и, проводив в дом, предложила кофе.

В библиотеке каждая прочитанная страница напоминала Мэри о Сэмми. Она нашла немного материала о проститутках, но нигде не упоминалось имени Нэнси-Сероглазки. Неужели муж Нэнси в самом деле убил ее? Вообразив всю тяжесть судьбы своей далекой приятельницы, Мэри едва удержалась, чтобы не расплакаться.

Ленч из салата с курицей и домашних маисовых лепешек поднял девушке настроение. Сквозь стеклянные двери она посмотрела на бассейн, вода в котором зазывающе сверкала, играя на солнце всеми цветами радуги.

— Меня сегодня уже не будет, — сообщила ей экономка Пола, собирая тарелки. — На кухне в холодильнике есть пиво и кока-кола. Похозяйничайте сами, если что понадобится. А мистер Мак-Гроун, наверное, вернется часа через два.

Мэри посмотрела вслед удалявшейся Винетт, размышляя, живет ли та в этом доме или у нее есть семья в городе.

Девушка опять окунулась с головой в книги, и снова воспоминания о Сэмми вызвали в ней новую волну беспокойства и вины. Наверняка бедный мальчишка, придя в себя, подумал, что она бросила его. Возможно, он искал ее не в силах понять, куда пропала его подружка.

Разозлясь на себя за то, что снова поддалась горьким мыслям, Мэри закрыла книгу и аккуратно поставила ее на полку. Она вышла из библиотеки и, проходя по дому, попыталась представить, как выглядел он при жизни далекого предка Пола.

Спальня Мак-Гроуна занимала целое крыло здания. Сгорая от любопытства и желания проникнуть в личную жизнь ее нового загадочного знакомого, девушка вошла в просторную комнату с небольшим количеством массивной мебели, огромных размеров кроватью, покрытой стеганым одеялом, и телевизором, который, по словам самого хозяина, почти никогда не включается. На прикроватном столике было разбросано несколько книг и журналов. Взгляд Мэри упал на высокий длинный платяной шкаф из темного дерева, на дверце которого была подвешена стеклянная бабочка.

Как же это?!

Затаив дыхание, Мэри потянулась и взяла бабочку. Слезы покатились из ее глаз. В последний раз она видела ее в руках Сэмми. Двадцать лет, нет, многие десятилетия назад!

Как эта фигурка могла оказаться у Пола Мак-Гроуна?

Знает ли он что-нибудь об этой бабочке? Может, он был знаком с человеком, которому она принадлежала? Почему он держит ее здесь, среди своих личных вещей, а не на полке в библиотеке вместе с остальными предметами старины?

Она даже не мечтала о такой неожиданной находке. Только бы Пол согласился продать ее…

Девушка с благоговением вернула бабочку на место, подавляя в себе почти непреодолимое желание прижать ее к груди и никогда не отпускать.

Ошарашенная, она прошла в ванную комнату для гостей, переоделась в купальник и, взяв полотенце, босиком направилась к внутреннему дворику, где находился бассейн.

Пола нигде не было видно. Мэри, очень взволнованная своей находкой, нырнула, даже не измерив температуру воды. Она долго плавала, пытаясь снять в воде все эмоциональное напряжение, сводившее ее с ума.

Наконец, устав и тяжело дыша, девушка выбралась из бассейна и, разложив полотенце на шезлонге, легла и закрыла глаза.

Ее разбудил всплеск. Мэри открыла глаза.

— Извините, что потревожил вас, — окликнул ее Пол.

— Даже не заметила, как заснула.

Он проплыл до конца бассейна, вернулся и обрызгал ее.

— Тогда просыпайтесь. Как дела? Вам что-нибудь удалось найти?

— Да. Ваша библиотека замечательна. — Она вытерла лицо.

— Может, окунетесь еще разок?

— Ой, нет, спасибо. Вода — просто блеск, но я слишком долго плавала и устала.

— О'кей, — охотно согласился молодой человек. — У меня, знаете, уже выработалась некая привычка. В любой сезон, будь то зима или лето, после работы я обязательно должен поплавать.

Вот почему у него бассейн с подогревом. Ее первые впечатления, конечно, могли быть и ошибочными, но ей показалось, что он ведет жизнь отшельника, хотя, с другой стороны, совсем не чувствовалась его оторванность от жизни. Да и было бы неправдоподобно, если бы местные красавицы не обратили внимания на такого респектабельного холостого джентльмена.

Когда она увидела Пола, опять возникло какое-то необъяснимое беспокойство. Теперь все усугублялось тем, что Мэри узнала о бабочке. Ей очень хотелось сказать Полу, что это ее бабочка, но, боясь показаться ему сумасшедшей, она молчала, едва сдерживая себя.

Мак-Гроун еще несколько раз переплыл бассейн и вышел. Мэри с замиранием сердца увидела, насколько красив ее новый знакомый. Не испытывая смущения, девушка разглядывала его тело, широкую грудь, талию, бедра…

Голова ее закружилась, тошнота подступила к горлу. Шрам на бедре! Похожий на букву S, он в точности соответствовал ране на ноге Сэмми!

Шрам и бабочка! Все смешалось в ее голове. Его карие глаза и до боли знакомая озорная улыбка…

Боже правый! Это же Сэмми!

Вытирая полотенцем руки и лицо, он сел рядом с ней.

— Ну вот, теперь уже лучше! Должно быть, я оставил в воде целый пуд грязи. Представляете, мерин, которого я сегодня объезжал, трижды скинул меня.

Мэри, словно загипнотизированная, уставилась на рубец. Она не вникала в то, что он говорит, а лишь прислушивалась к интонации.

— Счастье, неужели это ты… — выдохнула она заплетающимся языком.

Пол рассмеялся.

— Вы хотите сказать, мне очень повезло, что этот старый мошенник не убил меня? Да, возможно, вы правы. Бывало, что лошадь дважды сбрасывала меня, но три раза — это уже слишком! — Он с яростью принялся вытирать волосы. — А вы, Мэри, откопали что-нибудь интересное сегодня?

— Да. — Но может, подумала она, это простое совпадение? Может, она ошиблась? Нет, это невозможно, но, с другой стороны, такое открытие совершенно невероятно!

Прежде чем рассказать ему о своей догадке, девушка решила все перепроверить и найти еще какие-нибудь подтверждения. Но чем больше она вглядывалась в него, тем меньше у нее оставалось сомнений. Но, о Боже, как это вынести! Мэри вспомнила сон прошлой ночи, тошнота подступила к горлу, и девушка едва не упала в обморок. Значит, подсознательно она уже тогда почувствовала, что это он!

— Ну и, — спросил Пол, — что же?

— Думаю, вы мне не поверите.

— Сие невозможно, мисс, если вы обнаружили это в одной из моих книг. В них нет ни строчки лжи.

Его глаза отливали золотом в наступающих сумерках. Мэри услышала, как бьется ее сердце, и отвернулась, не в силах справиться с собой. Наверное, лучше поставить его перед фактом.

— Пол, поехали ко мне в город. Я хотела бы кое-что показать вам.

— Золотко мое, вы не сможете показать мне ничего нового в этом городе.

— Вы ошибаетесь. Ну как, съездим?

— Хорошо, но только после обеда.

— Нет, — настаивала Мэри. — Прямо сейчас. Это очень важно.

Он провел пальцами по мокрым волосам.

— Гм. А что делать с моим аппетитом?

— Потом вернемся и пообедаем, конечно, если после увиденного вам еще захочется есть.

Он поморщился.

— Неужели ваше дело нельзя отложить на пару часов? Ну хотя бы на один? Я целый день мечтал об обеде.

— И я тоже, Пол, но теперь все изменилось.

Он пристально посмотрел на нее.

— Наверное, мир перевернулся. Ваш голос, ваши глаза… Вы чем-то напуганы, Мэри? Что-то случилось?

— Нет, ничего. — Неужели, подумала она, он не узнает меня? Ну хотя бы на уровне подсознания? А мой смех? Ведь Пол же сам признался, что он напомнил ему трели какой-то птички…

Неужели Бог услышал ее молитвы и снова соединил их с Сэмми? Неужели это правда? А может быть, это опять сон?

Поднявшись с шезлонга, Мэри почувствовала дрожь в ногах, но решительно выпрямилась. В этот момент девушка сильно смахивала на пьяного, с трудом державшегося на ногах.

— Нет, все-таки что-то не так, — глядя на свою гостью, упорствовал Мак-Гроун теперь уже более уверенно.

— Я все объясню в городе. Давайте быстро примем душ и поедем.

— Куда?

— В мой мотель.

Он усмехнулся.

— О'кей. У меня нет больше никаких возражений.

Мэри закатила глаза.

— Думайте что вам угодно, мистер Мак-Гроун. Уверена, когда вы увидите то, что я хочу вам показать, у вас изменится настроение.

Он поднялся, продолжая вытирать волосы полотенцем.

— Вам же известно не хуже меня, моя прекрасная леди, что мы здесь одни. Чего вам тут не хватает? Ну зачем нам ехать в ваш мотель?

— Прекратите! Перестаньте надо мной издеваться. — Она взглянула ему прямо в лицо и почувствовала, как мурашки побежали по телу. Боже! Это же глаза Сэмми!

Пол заморгал. Почему она так смотрит на меня? Ему страшно захотелось дотронуться до нее, но он пересилил себя. Ее глаза, фигура в облегающем белом купальнике, золотистые волнистые волосы притягивали к себе. Мигни она только, другой на его месте побежал бы за ней и натворил бы массу глупостей.

Что же в ней такого, что просто сводит меня с ума? Красота? С каких это пор на меня стала действовать женская красота? Он разозлился на себя. Вот до чего доводит жизнь отшельника! Идиот, в своем монашестве дошел до того, что только вид полуобнаженного женского тела уже доводит меня до сумасшествия. Он проклинал свою плоть, трепетавшую всякий раз, когда его взгляд даже случайно падал на нее. Нет, не унимался молодой человек, что-то здесь не так. Тогда в чем же дело?

А Мэри, казалось, очень торопилась. Когда Пол вошел в дом, он услышал звук журчащей воды в ванной комнате для гостей. Мак-Гроун быстро принял душ, натянул джинсы, серую рубашку и сапоги и спустился в кухню, решив в ожидании гостьи хотя бы немного перекусить.

— Присоединяйтесь, — предложил он, увидев Мэри.

— Мне не хочется есть.

— А я умираю от голода. Целый день у меня не выходило из головы это тамали.

— Можно побыстрей?

— Еще быстрей? Я уже и так глотаю, почти не прожевывая. — Он подвинул ей тарелку. — Вот, возьмите. Думаю, это только придаст вам сил.

— Ой, Пол! Кому нужна ваша еда? — Девушка походила на ребенка, нетерпеливо ожидавшего, когда же с ним отправятся в цирк. Что за дьявол вселился в нее? Но странно, даже ее суетливость не вызвала у него негативной реакции.

— Пол, жизнь такая… такая невероятная штука. В ней есть что-то мистическое, совершенно непостижимое. Мне не верится, что я… нашла тебя… Никак не могу поверить!

— И я тоже, — ответил он, убирая остатки обеда в холодильник. Может, она выпила чего-нибудь? Но вроде она была нормальной в бассейне. А теперь эта девица витает где-то в облаках, бормоча непонятное. Что ей надо от меня в городе?

Он настоял, что сам поведет машину. Всю дорогу Мэри молчала, почти не отвечая на его вопросы, но он постоянно чувствовал ее пристальный взгляд. Пол приготовился к самому худшему.

Мотель располагался на окраине Сильверстауна.

— А, фейерверк! — обрадовавшись, догадался он.

— Ты знал о нем?

— О фейерверке? Конечно. Просто мне не хотелось нарушать тайны вашего сюрприза. В нашем городе он бывает довольно часто, а отсюда прекрасный вид.

Сердце Мэри билось словно птица, посаженная в клетку.

— Нет. Я не знала ни о каком фейерверке. Может, сегодня какой-то знаменательный день?

Он пожал плечами.

— Я думал, вы знаете.

— Да, вы правы! И вы скоро в этом удостоверитесь. Об этом знаю только я… и скоро узнаете вы.

Девушка дрожала. Неужели я ошиблась? Неужели я с ума сошла от своих видений и мыслей? Но если все правда… если он действительно тот мальчик по имени Сэмми, разве это не безумие? Тогда он был совсем ребенком, а теперь уже взрослый. Но даже если каким-то образом это окажется реальностью, поверит ли он? Любил ли еще он меня? Кто он такой, Пол Мак-Гроун? Что мне известно о нем? Только то, что в детстве его звали Сэмми. Сейчас-то он уже далеко не ребенок.

Самое страшное, если он ничего не помнит. А что, если его шрам — простое совпадение? Но глаза…

Подойдя к двери своего номера, Мэри от волнения никак не могла попасть ключом в скважину замка.

— Я сейчас просто лопну от любопытства, — сказал Пол, входя в комнату и включая свет. Его охватило какое-то непонятное оживление и веселье. — Мэри, с вами все в порядке? Вы такая бледная. Может, выпили?

Девушка покачала головой.

— Да нет же.

Их взгляды встретились.

— Ну так вот, то, что я хотела показать вам, находится здесь. Мне не хочется называть эту вещицу. Вы сами ее найдете.

— Поиграем в «горячо-холодно»? Она больше, чем… — Пол оборвал себя на полуслове.

Что интересного мог он увидеть в этом захудалом старом номере мотеля? Безделушки Мэри на туалетном столике? И вдруг его внимание привлекла маленькая стеклянная бабочка, одиноко замершая на прикроватном столике. В какой-то момент при свете лампы она блеснула оперением и словно ожила.

Мэри внимательно следила за его реакцией. Пол заморгал и бросился к безделушке. Взяв в руки, он обескураженно вертел ее в разные стороны, потом хрипло сказал:

— Откуда она у вас?

— Вы лучше расскажите мне о своей. Я увидела ее сегодня, когда бродила по вашему дому.

Пол побледнел.

— Она у меня очень давно.

— С двенадцати лет?

Мак-Гроун уставился на нее, не в силах произнести ни слова. Девушка прекрасно поняла его и, глядя ему в глаза, чуть слышно прошептала:

— Сэмми? — В этот момент он больше походил на статую. Слезы уже струились по ее щекам. — Я Перл.

Его глаза затуманились. Рука, державшая бабочку, задрожала.

— Как?.. — Все еще не веря, Пол протянул к ней руки.

Мэри бросилась в его объятия. Он так сильно прижал ее к груди, что ей стало невозможно дышать.

— Неужели это правда? — спросила она. — А ведь точно! Ты — Сэмми. Когда я заметила шрам на твоей ноге, мне не поверилось. Тогда я решила посмотреть, какова будет твоя реакция на мою бабочку…

Голос Сэмми эхом отозвался в ее ушах.

— Ты — Перл. Как же я сам не догадался! Ты почти не изменилась. Теперь понятно, почему всю дорогу сюда ты была словно обезумевшая. Ведь ты нашла меня, а я… тебя не узнал.

Пол крепко держал ее в своих объятиях, словно боясь, что, отпусти он ее, она опять исчезнет.

— Я тоже не сразу признала тебя. Видишь, как странно получилось. Наверное, мы оба не надеялись больше встретиться.

— Непостижимо, — пробормотал он.

— Нет, это уже возможно. Наша первая встреча… вот что было невероятным.

Наконец Пол отпустил ее и сел на угол кровати, обхватив голову руками.

— Извини… Мне что-то нехорошо…

— Боишься потерять сознание?

— Обморок — удел женщин.

— Да, я понимаю. Но иногда это случается и с мужчинами.

— Нет. Мне просто надо… собраться с мыслями. Все как-то потемнело вокруг, и я испугался, что опять перескакиваю временной барьер. Черная спираль. В тот раз так все и начиналось.

Мэри опустилась на постель рядом с ним.

— Точно, черная спираль! Со мной тоже так это происходило. И ты почувствовал ее сейчас?

Он сконфуженно кивнул.

— И ты тоже? Ты хочешь сказать, что не жила тогда в Сильверстауне? Значит, ты явилась ко мне не из прошлого?

— Нет! Нет! В мой день рождения, когда мне исполнилось двенадцать лет, я каким-то образом оказалась там. Тогда я забралась на чердак бабушкиного дома, и мне попала в руки эта бабочка. Когда я смотрела на нее, у меня вдруг закружилась голова, все вокруг потемнело, и очнулась я уже в кабаре «Тенета любви», в комнате у Нэнси. А вскоре появился ты.

Он потер глаза.

— Все эти годы я думал… я считал, что ты жила и умерла в том времени.

— То же самое было и со мной. Но мысль о тебе неотступно преследовала меня все эти двадцать лет.

Он посмотрел на нее. Его руки все еще дрожали.

— Тебя же зовут Мэри?

Всю дорогу в мотель ей было страшно интересно, какими будут его первые слова. Она совершенно не задумывалась о своем имени — ее больше волновало, как звали его.

— Моя бабушка называла меня Перл, когда я была маленькой. А ты? Ты теперь уже не Сэмми?

— Меня так прозвали в восемь лет. Тогда я победил в детской викторине на лучшее знание своего штата и Америки. И меня в шутку стали называть дядя Сэм, а проще — Сэмми. Кое-кто в городе и сейчас зовет меня тем именем. — Он помотал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя что-то. — А как ты меня нашла?

— Сама не знаю. Мне всегда хотелось приехать в Сильверстаун. Почти все время я пыталась доказать себе, что все виденное было сном и что мне нечего делать в этом городе. Однако, несмотря ни на что, я не пропускала ни одной информации о нем, а недавно мне дали задание написать сценарий, и у меня в голове зародилась идея посвятить его тем, с кем я когда-то встречалась. Нет, не тебе. Было бы очень болезненно бередить старые воспоминания. Боже, как я по тебе скучала! Ты не можешь представить!

— Почему же, могу, — ласково ответил он. — Потому что сам каждый день мысленно разговаривал с тобой.

Она опустилась перед ним на колени и обняла его.

— Пол, а какие у тебя последние воспоминания о том времени?

— Помню, у меня чертовски болела раненая нога. Я закрыл глаза и заснул, пьяный то ли от виски, то ли от нестерпимой боли. — Он нахмурился. — Нет, последнее, что я помню, — ты даешь мне эту стеклянную бабочку и, показывая свою, говоришь, что они неразлучники наподобие пестрых попугайчиков. Одна — моя, а другая — твоя, и они должны быть всегда вместе. А потом я вдруг оказался на сеновале, просто умирая от боли и крепко сжимая бабочку, боясь ее уронить.

— Последним было соприкосновение наших бабочек. После этого меня сразу перебросило в наше время. Я была в ужасе от мысли, что ты мог подумать, будто я предала тебя.

Он ласково улыбнулся и погладил ее по голове.

— И я тоже. Все двадцать лет меня постоянно мучило, как ты там без меня, такая беспомощная и беззащитная.

Глотая слезы, Мэри выдавила улыбку.

— Как ты объяснил все дома? Тебя поняли?

— Это был кошмар. Я пропадал три дня, а потом появился с раной на ноге, постоянно бормоча о девушке из «Тенет любви», которая зашила ее обыкновенной иголкой. По всей местности разнесся слух, что я сам зашил свою ногу, потому что никто не мог найти никакого другого объяснения. Доктор подтвердил, что у меня действительно ножевое ранение. Мои домашние решили, что я убежал в горы и там напоролся на собственный нож.

— Ты когда-нибудь рассказывал, что произошло на самом деле?

— Поначалу пытался, но все считали это бредом.

Мэри улыбнулась.

— Понимаю. Я тоже очень быстро прекратила свои попытки объяснить родным, что же произошло.

Девушке не терпелось узнать как можно больше о том загадочном «приключении».

— А где ты был до того, как перескочил временной барьер? Что ты в тот момент делал?

— Я был в сарае на сеновале и сбрасывал солому для лошадей. Влетела бабочка. Не могу объяснить, но что-то заинтересовало меня в ней, и я стал следить, как она порхает вокруг меня, а потом села на руку. Там был полумрак, свет шел только из окна, расположенного высоко, под самой крышей, да и то какой-то странный, даже, как мне показалось, волшебный. У меня закружилась голова, я попал в черную спираль и вдруг очутился на маленькой полянке рядом со своим же сараем, но все вокруг казалось совсем другим… Дом, постройки, люди — все было мне незнакомым, чужим.

Мэри потрогала его шрам.

— А как ты попал в Сильверстаун?

— Люди на ранчо обсуждали «разборки» в городе. Уорвики и их друг Бад Марлоу пристрелили братьев Рэя и Вэйта О'Доннэлов. Толки о кровавом судилище гремели в округе уже несколько недель, наводя ужас на жителей. Некоторые утверждали, что Уорвики — кровожадные убийцы. Другие усматривали в их действиях свершение правосудия. Мне было известно об этом случае из рассказов моей матери. Наслушавшись историй, я частенько воображал себя Робом Уорвиком, побеждающим братьев О'Доннэллов. И представляешь мое ощущение, когда мне привалила удача попасть в то время. Меня совсем не интересовало, как такое могло произойти. Во мне кипело любопытство воочию увидеть своих кумиров. В конце концов я прицепился сзади к фургону и приехал в этот город.

— То есть ты уже немного обосновался там, когда мы встретились?

— Да, конечно, к этому времени я уже облазил все его закоулки, — ответил Пол, продолжая ласково перебирать ее волосы. — А ты откуда там появилась? Вроде ты тогда говорила, из Аризоны?

— Из Мемфиса. Помню, уже вернувшись из прошлого и спускаясь с бабушкиного чердака, я думала, что пробыла наверху не больше часа, но на самом деле мои домашние, полиция и соседи уже целые сутки разыскивали меня. Я спрятала бабочку в карман, а потом нашла ей тайник в своей комнате. Никто никогда ее не видел, потому что я боялась, что бабушка отберет ее. С тех пор у меня появилась тайна, и не простая, а волшебная. — Ее голос задрожал. — И я знала, что у тебя есть такая же бабочка… но думала, ты остался в том времени.

— Нет, — тихо проговорил он. — Все это время я был здесь, преследуемый воспоминаниями о тебе.

Мэри шмыгнула носом, пытаясь удержать навертывающиеся на глаза слезы.

— Не могу понять, что бы это значило. Наверное, небесам было угодно, чтобы мы соединились.

Пол сжал ее руку.

— Видимо. А как еще можно объяснить все, что с нами случилось? Может, не стоит искать еще какие-то причины. Мы столько упустили времени, когда могли бы быть вместе. Я пытался распознать тебя во всех девушках, которых встречал. Иногда я старался отбросить от себя эту навязчивую идею, заводил романы, но они всегда быстро заканчивались, потому что всю жизнь я мечтал только о тебе.

— Со мной было то же самое! Я уже решила, что меня ждет одиночество, вечное и мучительное… — Неожиданно Мэри остановилась. Это же не Сэмми! Ее вдруг осенило, что она разговаривает не с тем мальчиком из прошлого, а с красивым мужчиной, почти незнакомцем.

В нем скрыта какая-то непостижимая тайна. Мэри почувствовала это еще вчера вечером, а затем и сегодня. Где-то глубоко в нем было что-то загадочное. Давным-давно она познакомилась с маленьким озорником и общалась с ним всего чуть больше дня. Этот же мужчина был ей совсем неизвестен, но почему-то очень близок…

Но с другой стороны, девушка чувствовала, что это он, мальчик из ее детства, и видела, что Пол не забыл ее. Хорошо это или плохо? Что принесет им их связь? А что, если они, став взрослыми, каждый со своими привычками и образом жизни, не смогут сосуществовать вместе, не найдут точки соприкосновения?

— Что случилось? — спросил Пол и притянул ее к себе.

— Мне страшно.

— Ты меня боишься?

— Не знаю, Пол. Меня пугает невероятность ситуации.

— Значит, все-таки ты не боишься меня?

— Нет.

— Я буду защищать и оберегать тебя, пока жив.

— Да? — уставилась на него удивленная Мэри. — Почему?

— Как почему… — Он потянулся и нежно дотронулся губами до ее щеки. — Ты прекрасно знаешь. Потому что я люблю тебя.

6

Мэри почувствовала легкое головокружение, и откуда-то издалека донесся его голос: «Я люблю тебя». Эти слова звенели у нее в ушах последние двадцать лет. И она тихо, но убежденно ответила:

— Я тоже люблю тебя.

— Ты все еще любишь, — прошептал Пол.

— Иначе нам не довелось бы снова встретиться.

И это было правдой. Всю свою жизнь она любила только Сэмми, и в сердце не было даже малюсенького местечка ни для кого другого. Но чего же тогда она так испугалась? Невероятности происходящего? Зыбкости почвы под ногами?

— Я — Сэмми, — подтвердил он, словно читая ее мысли.

Девушка улыбнулась, вспомнив, как они спали рядышком в крошечном номере старинной гостиницы.

— Неужели? И все так же мечтаешь встретиться с Робом Уорвиком?

— Я остался верен своей детской мечте. Меня всегда тянуло в то время.

— Чтобы встретиться с Уорвиком или найти меня?

— Определенно найти тебя. Моим единственным желанием было отыскать тебя и остаться с тобой навсегда, оберегать тебя всюду. Я так хотел вернуться и жить в твоем времени. Я был твердо убежден, что больше принадлежу тому времени, чем этому.

Мэри опустила глаза.

— Просто тогда у тебя было столько новых впечатлений, что ты буквально утонул в них. И под их влиянием захотел влиться в ту среду. Помнишь, как ты покупал пистолет?

— А ты? — поддразнил он ее. — Никак не хотела надевать платье и черные полосатые чулки. Помнится, мне самому сначала было странно видеть тебя в джинсах и ботиночках. Впрочем, меня не очень занимало, во что ты одета. Я смотрел на тебя совершенно иными глазами, чем те, местные ребята. Хотя, знаешь, все эти годы мне казалось, что ты, так же, как и я, не вписывалась в то столетие.

Мэри усмехнулась.

— Меня сума сводило атласное платье Нэнси. Как ты думаешь, что с ней случилось?

Пол пальцем дотронулся до ее щеки.

— Ты стала еще красивей, — хрипло проговорил он. — Сколько раз я пытался представить тебя женщиной, но не ожидал увидеть такой очаровательной. Мои руки никогда не забывали твоих мягких, шелковистых волос. Когда я проснулся в то утро в отеле Элизы Мерлин, ты еще спала. И я погладил тогда тебя по голове и поцеловал в щеку, а ты вдруг во сне мне улыбнулась.

Губы Пола принялись изучать ее лоб, щеку и в конце концов добрались до ее губ. Неторопливо, нежно он вступал в свои прежние владения. Его поцелуй вознес Мэри на доселе недосягаемые высоты. Ее сердце, словно обретя крылья, билось как одержимое; кровь как расплавленная лава обжигала ее изнутри.

— Я так долго ждал тебя, — прошептал он. Ее вдруг снова охватили смятение и страх.

Все-таки что-то было не так.

— Пол, я не… ведь я совсем не знаю тебя.

— Ты уже знакома со мной целую вечность, — возразил он.

— Я познакомилась с мальчиком и всю жизнь любила его, а ты — взрослый мужчина, с которым мне довелось встретиться несколько часов назад. Я совсем не знаю тебя.

— Ты хочешь сказать, — посерьезнев, ответил он, — что те две стеклянные бабочки все еще не вместе и по-прежнему ищут друг друга? Тогда давай поскорей поедем, возьмем мою и проверим их магическую силу. Пусть они заставят тебя полюбить меня, как это было много лет назад.

— Снова соединим их? Может, ты немного побаиваешься этого, после того как сегодня снова ощутил близость черной спирали?

Его густые темные брови взвились вверх.

— Почему ты так говоришь? Не думаешь ли ты, что все можно повторить?

— Не знаю. Даже не представляю, как это случилось в тот раз. — Оживленность Пола несколько напугала Мэри.

— Слушай, а вдруг получится?! — воскликнул молодой человек. — И нам удастся вернуться в прошлое?

— Что?

— Вернуться в 1891 год! Если наши бабочки вновь соприкоснутся, может, магическая сила возвратит нас туда?

— Зачем тебе это надо? — спросила Мэри, уже заранее зная ответ.

— Я же говорил, мне всегда хотелось вернуться туда! Ты знаешь, что я больше принадлежу тому времени, чем этому.

— Да, но я-то нет. Мне неплохо и в двадцатом столетии.

Но внутренний голос подсказывал, что ей это нужно для работы. Что она напишет в своем сценарии, если сама не коснется событий того периода?

— Может, это еще один наш шанс? — Казалось, Пол не расслышал ее слабого протеста. — Я столько раз пытался это сделать, даже под гипнозом. Может, те бабочки действительно волшебные. Ты и на самом деле считаешь, что чудодейственная сила этих талисманов перенесла нас через временной барьер?

Мэри совсем не нравилось его настроение. Она пожала плечами.

— В тот день я разглядывала стеклянную фигурку, которую нашла в бабушкином сундуке, и уколола палец. Вот тут все и произошло.

Пол оживленно вскочил и помог ей встать.

— Давай поедем за моей бабочкой и посмотрим, могут ли они вдвоем послужить нам проводницами в прошлое! — Его глаза заблестели. — Подумай, Перл… Мэри… любовь моя… представь, мы снова обретем там нашу утерянную близость!

Страх перед новой метаморфозой, связанной с преодолением пространства и времени, будоражил Мэри. Сердце девушки отчаянно забилось.

— Подожди! Давай сначала все обсудим.

— Конечно, у нас будет время в машине. — Его глаза сверкали от возбуждения. Пол схватил бабочку.

— Осторожно, разобьешь, — предостерегла его Мэри. — Если ты так небрежен с моей бабочкой, как тебе удалось сохранить свою?

— Я, как и ты, спрятал ее и держал в тайнике много лет, пока не стал взрослым. Иногда, оставаясь один, я доставал ее и разговаривал с ней, представляя, что это ты. Никто никогда не видел ее. Как бы я смог объяснить, что такой сорванец, как я, хранит в своей комнате безделушку?

Мэри взяла сумку и положила в нее бабочку. Конечно, надо было бы сменить короткую юбку на джинсы, но они очень торопились. В конце концов, решила она, в машине не так холодно.

На улице Пол снова обнял ее и, заглядывая ей в глаза, прошептал:

— Ты вернулась. Сам не пойму, какие силы снова соединили нас. Но ты рядом… — Он закрыл глаза и радостно вздохнул. — Ты рядом…

Его эмоции захлестнули ее.

— Что-то снова привело меня к тебе.

— Это что-то — необъяснимое и очень доброе. — Пол крепко прижал ее к груди. — Сверхдоброе.

Он помог ей забраться в машину и сел за руль.

— Мы встретились на сцене театра «Тенета любви» и расстались там же. Мне кажется, бабочки и эти «Тенета» для ночных мотыльков имеют что-то общее. Если нам хочется повторить все заново, надо как можно точней воспроизвести место действия.

— Может, ты и прав, — согласилась она, заразившись настроением Пола. Мэри безудержно заинтриговала возможность вернуться в прошлое. Снова оказаться вместе с Сэмми… вместе с Полом. Ее мечта становилась явью.

— Есть еще кое-что, — заметила она. — У меня сегодня день рождения. И тогда это произошло в день моего рождения.

— Сегодня? А сколько тебе лет?

— Тридцать два.

— Черт возьми! А мне исполнилось тридцать два позавчера. И со мной тоже это случилось в день рождения.

— Мы родились почти в один день! Как раз позавчера мне приснилось, что мы с тобой гуляем по Сильверстауну. Только это был сон о Сэмми и Перл. В тот же день я достала мою бабочку из тайника, положила в сумку, чтобы привезти… привезти ее домой.

— Я что-то не понимаю.

— Ты просто не знаешь, одна бабочка была у меня, а другая — у Нэнси, которую ей подарил старый индеец, заверивший ее, что если той когда-нибудь посчастливится отыскать пару этому талисману, то между ее обладателем и ею возникнет преданная любовь, у которой не будет конца. Нэнси тогда посмеялась, что вместо красавца нашла меня. Поэтому она подарила мне свою бабочку, сказав, что, возможно, мне больше повезет, и эти неразлучницы помогут мне обрести счастье. А через несколько минут появился ты.

Пол почесал в затылке.

— А я думал, ты захватила их с собой, когда убегала из дома.

— Я понятия не имею, как этот индейский талисман оказался у моей бабушки. Став взрослой, я страстно захотела узнать что-нибудь о ней, но к тому времени бабушка уже умерла. Я так и не узнала, волшебные эти бабочки или нет.

Взволнованные, ошарашенные невероятностью ситуации, они молча, в задумчивости проехали остаток пути. Дома Пол сразу направился в спальню и вернулся с маленькой изящной бабочкой.

Мэри вспомнила свой сон.

— Ты дрожишь? — спросил он.

— Да, как-то похолодало. — Она сама не могла понять, что привело ее в дрожь: то ли действительно холодный вечер, то ли нескончаемые сюрпризы, преподносимые ей судьбой уже несколько часов подряд. — У тебя не найдется какой-нибудь теплой вещи?

— Я покажу тебе комнату, где хранится моя одежда. Подбери сама что-нибудь подходящее.

Мэри выбрала короткую кожаную куртку с бахромой на спине и рукавах. Она была ей велика и доходила почти до колен, но ей доставило огромное удовольствие завернуться во что-то, что хранило тепло и запах Пола.

— Ты готова? — окликнул ее Пол.

Девушка протянула руку, и он осторожно положил маленькую фигурку на ее ладонь. Это была та самая бабочка, которую она нашла на чердаке и благодаря которой оказалась в театре. Сейчас, держа ее…

— Ты в порядке? — спросил Мак-Гроун. — Чувствую, тебя что-то беспокоит.

Девушка кивнула и прижалась к нему, словно ища защиты.

— Подожди-ка, я сейчас. — Пол скрылся в гардеробной и вскоре вернулся с курткой через плечо.

Выйдя на улицу, уже около машины они остановились. Он обнял ее и поцеловал.

— С днем рождения, Мэри. Но мне нечего подарить тебе.

От его поцелуя тысяча крошечных искорок пронзила тело Мэри, сделав его почти нематериальным.

— В этом нет необходимости…

— Надо что-то придумать. Это первый наш общий праздник, и он не должен пройти незамеченным. — Молодой человек снова поцеловал девушку. На этот раз их поцелуй был долгим, чувственным. — С ума сойти, за последние пару часов наша жизнь так круто изменилась. Мне до сих пор не верится, что я снова обрел тебя.

— Какое счастье, что ты не забыл меня!

Они снова поцеловались. Паря на распростертых крыльях неземной любви, молодые люди чувствовали себя затерянными в огромной Вселенной. Отдаленное эхо ночных звуков создавало в душе Мэри ощущение неправдоподобности всего происходящего… ни места, ни времени, ни даже самого Пола…

— Как ты думаешь, он еще открыт? — нарочито бесстрастным тоном осведомилась Мэри.

— Что?

— Театр «Тенета любви». Мы сможем туда попасть?

Пол посмотрел на часы.

— Да, если не станем больше терять времени. В этом месяце большой наплыв туристов, поэтому все заведения закрываются намного позже. — Он открыл дверцу автомобиля.

Некоторое время они ехали молча. Мэри задумчиво разглядывала бабочек, словно дремавших на ее ладонях. Когда они почти подъехали к театру, она вдруг встрепенулась и забеспокоилась.

— Пол.

— Да?

— Ты и в самом деле хочешь попробовать вернуться?

— А почему бы и нет? Вдруг получится? Правда, волшебство чаще случается с детьми, чем со взрослыми. Попытка — не пытка. На худой конец, пообедаем в городе. Ты, наверное, уже проголодалась.

— Разве в такую минуту можно думать о еде?

— А вот у меня урчит в животе. Если наши мотыльки обожгут свои крылышки на огоньке в «Тенетах любви», мы просто зайдем куда-нибудь перекусить.

В театре было всего четверо посетителей. Пол купил входные билеты, и молодые люди с замиранием сердца прошли через узкую дверь в сердце старинного дома. Сверху, с балконов сквозь ячейки «тенет» на них смотрели манекены; голубые с золотом обои теперь почти выцвели, а тяжелые бархатные занавеси из красных превратились в каштановые. На стенах были развешаны фотографии тех лет. Декорации на сцене уже потеряли яркость красок, но не настолько, чтобы узоры на них стали совсем неразличимы.

— Удивительно, как все здесь хорошо сохранилось, — сказала Мэри. — Даже стало радостней на душе.

Пол кивнул.

— Конечно, ведь театр — реликвия Сильверстауна, поэтому за ним очень следят. Последние годы я редко посещал его, каждый раз выходя отсюда, долго не мог успокоиться, меня терзали мысли о ней… о тебе. — Обняв Мэри за талию, Мак-Гроун повел ее к ступеням, ведшим на сцену. Переполненная чувствами, она ощутила легкое головокружение. Она снова здесь с Сэмми! И вместе с тем ее не оставляла тревожная мысль, что человек, чья рука лежала на ее талии, был уже далеко не ребенок, и она едва его знала…

— Я так живо все представляю, — сказал он. — Я выглянул из-за шторы и увидел ангела… Ты была такая одинокая и растерянная.

— Да, я стояла вот тут. — Мэри прошла по сцене и указала место. — А в последний день Нэнси и та, другая женщина, Керри, положили тебя вот сюда. Помнишь?

— Тебе лучше знать. В тот момент я был не в состоянии что-либо понять. — Он огляделся. — Мэри, пока никого нет на сцене, может, попробуем? Давай выясним, действительно ли наши стеклянные неразлучницы обладают магической силой.

Это же ерунда, ребячество. Чего же тут страшного? А вдруг сработает, и я снова окажусь в том времени, но теперь уже не с мальчиком, а с этим мужчиной. Господи, ведь я его почти не знаю. Мы были знакомы детьми… но любить мальчика из своего детства… совершенно иное, чем испытывать любовь к незнакомцу…

Нет, не сработает! Никто из них до конца не верил в чудеса, но ради памяти о прошлом им нужно было провести этот эксперимент. И если не сейчас, рано или поздно они все равно придут к такому решению. Мэри уже безбоязненно и решительно достала из кармана куртки Пола две фигурки.

Это же простые куски стекла, уговаривала она себя. Теперь ее робость переросла в любопытство. Мэри неожиданно подумала, что ей интересней само действо, нежели желание оказаться в прошлом. Любовь Сэмми и уверенность в нем взяли верх над страхом перед Полом. Девушка приняла решение.

— Обними меня, — попросила она. — Если получится и мы окажемся в том времени, я не хочу, чтобы нас что-то разлучило опять.

— Бог не допустит. — Пол вздохнул и крепко прижал ее к себе. — Я только что обрел тебя и не имею никакого желания терять снова. В том ли, в этом ли времени, но мы обязательно будем вместе.

Он взял у нее одну бабочку и прикоснулся ее крылом к крылу ее двойняшки… Вокруг потемнело… Не успев сказать друг другу и слова, они оказались в центре стремительно закручивающейся спиралью темноты.

В следующее мгновение их ослепил яркий свет. Они услышали наигранный смех, крики и стоны. Из угла раздавались аккорды надрывно звонкого пианино. Занавес был поднят. Усатые мужчины с недоумением разглядывали их. Пол сильно сжал руку Мэри.

— Сработало, — прохрипел он.

— Боже! — Мэри взглянула вниз и увидела пьяные улыбки, безумные глаза и бокалы, с виски. Мужчины что-то кричали им… Но не ей же? Видимо, рассмотрев ее одежду — мини-юбку, красный свитер с высоким воротом и куртку с бахромой, они решили, что она, то есть Перл, работает в этом заведении.

— Они думают, ты вышла на сцену с концертным номером, — предположил Пол каким-то странным голосом, видимо, подавляя в себе шок от того, что их опыт удался. — Мэри, сделай что-нибудь. Станцуй.

— Я? Сам танцуй!

Требования зала становились все настойчивее. Старатели размахивали руками, аплодировали и что-то выкрикивали. Они словно не замечали ковбоя на сцене, их взоры были прикованы к Мэри. Вид ее обнаженных ног возбуждал их. Еще ни у одной танцовщицы они не видели такой короткой юбки.

Мэри была в ужасе.

— Давай уйдем отсюда! — Девушка растерянно оглянулась на выход.

Пол подвинулся ближе к ней, что не очень понравилось публике.

— Они разнесут зал, если ты сейчас сбежишь. Эти парни — деловые люди. Многие из них немало часов провели под землей, в шахте, чтобы иметь возможность заплатить за шоу. Они считают тебя участницей представления.

— Великолепно! Просто грандиозно! И что же мне делать? Я же не могу танцевать под эту дурацкую музыку!

— Тогда спой.

— Спеть? Им?

— Думаю, будет лучше, если ты все-таки споешь, — сказал он с отчаянием.

Мэри взглянула вниз и увидела, что тапер оживленно забарабанил по клавишам пианино. Она направилась к нему. Бахрома на ее куртке колыхнулась, что привело зрителей в неописуемый восторг; снова послышался рев и аплодисменты. Это напомнило ей бурную реакцию фэнов на рок-концертах.

Пианист оказался неплохим музыкантом. Заметив, что девушка хочет переговорить с ним, он перестал играть и поднялся ей навстречу.

— Что это будет? — спросил он, не выпуская изо рта сигарету.

— Не думаю, что вы знакомы с мелодиями моих песен…

— Тогда начинай, красотка. И не волнуйся, я подыграю тебе.

Мэри с тревогой посмотрела на Пола. На самом деле она очень любила петь и в старших классах была даже солисткой ансамбля. Но это…

Трепеща от волнения, Мэри жестом успокоила публику и, сделав шаг вперед, запела. Зал замер, даже в дальнем углу, в баре, мужчины, отставив бокалы, повернулись в сторону сцены, откуда доносился мотив неизвестной им песни. Голос Мэри, поначалу тихий, становился все громче, уверенней.

Теперь внимание всего театра было обращено на нее. Мэри поймала себя на мысли, что ей это начинает нравиться. Когда смолкли последние аккорды, зал взорвался аплодисментами. Из дальнего угла сцены Пол жестом показал, что ему тоже пришелся по душе ее дебют. Она вспомнила популярную песню своей юности «Раскуй мое сердце» и запела ее. Мэри плавно двигала руками и извивалась в такт музыке, и бахрома на куртке повторяла ее танец, что снова неслыханно возбудило зрителей. Пришлось исполнить еще одну. Лирическое сопрано донесло до слушателей не известные им раньше слова:

«Солнце вижу я в день дождливый.

Радужно сияют мечты…»

Ей стало жарко, и она, сняв куртку, бросила ее Полу. Зал взревел, мужчины теперь стояли, размахивая шляпами. Допев песню до конца, Мэри сделала глубокий реверанс и быстро убежала со сцены. Три танцовщицы с перьями на головах были наготове, чтобы занять ее место.

Девушка бросилась в объятия любимого и до боли родного человека. Пол был восхищен.

— Ты просто очаровательна! Надо же, на что только не способна эта женщина!

— У меня был не слишком большой выбор, — сказала Мэри, окрыленная успехом. — Так как я никудышная танцовщица, мне оставалось или петь, или показывать стриптиз.

Его взгляд стал тяжелым.

— Никогда больше не произноси таких слов. Достаточно и того, что ты в борделе пела.

Мэри надела свою куртку и шлепнула Пола по руке.

— А мне понравилось здесь! Невероятно, но магическая сила стеклянных крылышек сработала — мы снова с тобой там, где когда-то встретились. Кому рассказать — не поверят.

— Да, — усмехнулся он. — Действительно, это случилось. — Мэри заметила озорные искорки в глазах Пола, точно такие же, как когда-то она видела у Сэмми.

— Пошли, — сказал он.

— Куда? Я бы хотела найти Нэнси.

— И что же ты ей скажешь? — полюбопытствовал Пол. — Если ты и найдешь свою подружку, она не узнает тебя. Знаешь, есть проблемы куда важней: первое, что нам необходимо сделать, — определить, какое сегодня число. Черт возьми, мы даже не знаем, в какой мы попали год.

Декорации и бутафория на сцене были теми же, что запомнились Мэри. Она принюхалась к запаху дешевых духов, который тоже показался ей знакомым. Во время выступления танцовщиц за кулисами никого не было, но вскоре появился какой-то тип с расспросами, кто они такие и какого черта она стала выступать.

Мэри оглядела себя.

— Как я могла так опростоволоситься и появиться здесь в мини-юбке?

— Не расстраивайся и не будь к себе строга. Ты вспомни, даже решившись на этот шаг, мы были уверены, что ничего не получится.

— Мне срочно нужна какая-нибудь одежда. Разве можно появиться на улице в таком виде?

— Ты права. О'кей. Подожди немного, я пойду посмотрю, открыты ли магазины, и куплю тебе что-нибудь подходящее.

— На что? По своей кредитной карточке?

Он засмеялся.

— Тебе разве не попалась на глаза серебряная пряжка на моем ремне?

Конечно, она ее заметила. Да как же ее можно было не разглядеть, когда она была такой массивной, наверное, больше ее кулака.

— Неужели ты сначала купишь мне платье, а потом уже станешь искать себе пистолет?

— С этим все в порядке. Я прихватил с собой парочку.

— Что?!!

— В кармане куртки. Помнишь, я ходил за ней в гардеробную? У меня уже тогда было предчувствие, что нам повезет.

Пистолеты. По ее спине пробежал холодок. Значит, Пол, в детстве воображавший себя Робом Уорвиком, появился здесь, чтобы вершить правосудие! Боже мой!

Он уже стоял на лестнице, собравшись уходить. Все как тогда, много лет назад. Они почти воспроизвели давнюю сцену, если не считать того, что сейчас ночь и в зале шумно. Мэри потянула его за рукав.

— Для чего тебе пистолеты?

— Хорошее оружие всегда в цене. Мы сможем продать один из них и спокойно существовать до тех пор, пока не заработаем какие-нибудь деньги, — пояснил он. — А потом, я-то знаю, как нелегко здесь прожить без оружия. Ведь у меня есть ты, и моя задача — оберегать свою леди.

Ей стало страшно.

— Как раньше?

Он нахмурился.

— Нет, такое больше не повторится. На этот раз никто не посмеет взять надо мной верх.

Она прижалась к нему.

— Мне страшно.

Он улыбнулся.

— В этом городе можно ожидать всего, дорогая, но тебе нечего бояться, пока я с тобой.

— Да? А если тебя убьют?

Он нежно поцеловал ее руку.

— Я же не ребенок, Перл, и не хуже тебя понимаю, что здесь опасность ходит по пятам. Зачем заранее себя настраивать на плохое? Радуйся жизни, пока можешь… пока мы можем. — Он повернулся. — Ладно, пойду куплю тебе красивое платье.

— Ты же не знаешь моего размера.

Пол сомкнул пальцы и сложил ладони полукругом.

— Твоя талия не шире, поверь мне. Если кто-нибудь придет и спросит, что ты здесь делаешь…

— Я знаю, что ответить. Только не пропадай надолго и не покупай ничего пурпурного цвета. Он мне ужасно не идет.

Она проводила взглядом Мак-Гроуна, быстро сбежавшего по лестнице. Девятнадцатый век… Интересно, подумала она, мы снова будем спать вместе, как в тот раз? Ей стало не по себе от этой мысли.

Она вспомнила его пистолеты и поежилась. Что я прицепилась к ним? В конце концов, у многих здесь есть оружие, и они постоянно размахивают им, даже если на это и нет причин.

До Мэри вдруг дошло, что это уже не игра. Она вспомнила, как тяжело был ранен ее любимый в прошлый раз. В то время…

Что он имел в виду, сказав, что должен оберегать свою леди? Оберегать от чего, от кого?

7

Мэрри рассердилась. Она уже не ребенок, которого необходимо защищать. Наконец, как только ей удастся переодеться во что-то более-менее подходящее и мимикрировать с окружающей средой, вообще отпадет надобность в опеке.

Мэри взглянула на стеклянных бабочек-талисманов для путешествия во времени. Рискованно носить их с собой. Надо непременно куда-нибудь спрятать. Девушка вспомнила про тайник на сцене, где хранила фигурки в прошлый раз. Проскользнув за кулисы, она нашла нишу в стене, скрытую сваленными в кучу коробками.

— Лежите здесь спокойно, мои дорогие, — прошептала Мэри и нежно погладила их. — Без вас мы не попадем домой. — Она положила их в кожаную сумочку и спрятала в тайник, снова заложив его коробками.

Танцовщицы с перьями закончили свой номер, их сменили акробаты. Мэри повезло: ее никто не заметил. Она выглянула из-за шторы в надежде найти Нэнси. В зале было много женщин. Все они были в платьях ярких расцветок — брызги алого, изумрудно-зеленого и лилового отчетливо выделялись на фоне коричневого и цвета хаки мужского моря.

Перл высмотрела девушку в платье, очень похожем на то, которое было на Нэнси, когда они расстались. Но не платье, а светлые локоны женщины помогли ей узнать давнюю подружку. Нэнси, сильно взволнованная, разговаривала с рыжебородым мужчиной. Мэри увидела, как он резко схватил Нэнси за руку, которую та безуспешно попыталась вырвать. Мэри стало страшно.

Мужчина, видимо, предлагал что-то, а Нэнси, отказываясь, мотала головой. Подошел еще один мужчина и позвал рыжебородого за свой столик. Медленно поднимаясь со стула, последний пальцем пригрозил Нэнси. Оставшись одна, она откинулась на стуле, потирая ушибленную руку. Мужчины сели за соседний столик, заговорщически наклонили головы и, выпивая, о чем-то договаривались.

Должно быть, это ее муж, подумала девушка. Нэнси выглядела намного моложе Мэри. В ней вспыхнуло непреодолимое желание сбежать вниз, обнять подружку, узнать, как ее дела, но она отлично понимала всю неправдоподобность ситуации. Нэнси не узнает ее, а она, Мэри, не сможет ничего объяснить.

— Вот ты где! — прорычал за ее спиной грубый голос. — И без своей знаменитой бриллиантовой диадемы!

Мэри вздрогнула от неожиданности и обернулась. Перед ней стоял мужчина в узких черных брюках и сюртуке поверх шелковой рубашки и, улыбаясь, неторопливо оглядывал ее снизу доверху.

— Ты опоздала на два дня. Какие-нибудь проблемы с поездкой в Финикс? Почему ты не сообщила мне, что приехала?

Мэри оглянулась в поисках его собеседницы, но рядом никого не оказалось. Неужели он ее с кем-то спутал?

— Вы, наверное, ошиблись… — растерянно проговорила она, лихорадочно пытаясь найти оправдание своему пребыванию здесь.

— Ну вот еще, ты моя певица из Финикса! И, хвала Господу, одна из лучших. Какие ножки! А я, естественно, Майкл Кроуфорд. Мы так ждали тебя на этот уик-энд. Я уже был готов разорвать контракт с тобой, когда ты не приехала вовремя, но… — Его лицо расплылось в улыбке. Он достал сигару. — Твое сегодняшнее выступление превзошло все ожидания. Публика ликовала. И какое прекрасное решение: выйти на сцену без объявления! Мне понравилось! — Он зажег спичку и прикурил. — Я готов подписать с тобой долгосрочный контракт, мисс Бриллиантовая Диадема. Я не сомневаюсь, у тебя была веская причина задержаться в Финиксе.

— Я не мисс Бриллиантовая Диадема, — возразила Мэри.

Владелец кабаре «Тенета любви» вынул сигару изо рта.

— Она прислала вас вместо себя?

— Гм, нет, я… Он рассмеялся.

— Ладно, мисс, дело в том, что мне совершенно безразлично, кто вы такая. Я предлагаю контракт на самых выгодных для вас условиях. Для начала на шесть недель по двенадцать выступлений с одним выходным днем и жалованьем девяносто долларов в неделю. Если хотите, я согласен на семь дней в неделю, на двадцать четыре часа в сутки.

Мэри оцепенела, испуганно уставившись на собеседника.

Он задымил сигарой и улыбнулся.

— О'кей, если на вас будет этот костюм, я дам вам сто баксов.

Этот человек послан Богом! На такие средства можно существовать! Удача набирает обороты. Голова ее пошла кругом от радости.

— Мое единственное условие: я выступаю только со своей концертной программой и не вхожу в какой-либо контакт с вашими клиентами.

— Ага, вы желаете ограничиться сценой. Хорошо. Понял.

— Тогда договорились, — улыбнулась Мэри и протянула руку.

Они обменялись рукопожатием.

— Так, а ваше прозвище?

— Что?

— Ну, сценическое имя?

Девушка оглянулась, пытаясь что-нибудь придумать. Слева от себя она увидела ступеньки, ведущие ложам, этим «ячейкам тенет». По какой-то причине ее стеклянные мотыльки облюбовали это безумное место.

— Хризалида, — ответила она.

— Хризалида? Это что за имя?

Мэри отмахнулась от дыма.

— Просто… куколка, из которой вылупляются бабочки.

— Прекрасно! Хризалида, певчая Куколка из Финикса. — По всему было видно, что Кроуфорд остался очень доволен собой.

— И еще, мистер Кроуфорд. В дороге пропал мой багаж. Мне нужен аванс, чтобы купить одежду.

— А что плохого в этом наряде?

— Он не слишком привлекателен.

— А-а! Точно. Отлично. Завлекайте, как можете, моя маленькая куколка. — Он потянулся в карман сюртука и вытащил несколько банкнот, по сто долларов каждая. — А теперь как насчет еще одного выступления?

— Сейчас? Но…

— Только одну песню. Акробаты уже заканчивают свой номер. Я объявляю вас. Только одну песню, чтобы скрепить наш договор.

Ему, очевидно, ответ уже был не нужен. Может, получится? Ей действительно повезло: так быстро найти работу, да еще какую! Ребенком она часто крутилась перед зеркалом и представляла себя певицей, выступающей перед большой аудиторией. Она всегда гордилась, что у нее звонкий чистый голос и хороший слух.

С другой стороны, ее контракт давал ей право беспрепятственно бывать в кабаре, где работала Нэнси и где она могла получить больше всего информации для своего сценария.

Услышав голос Кроуфорда, Мэри испугалась.

— Певчая Куколка!

Боже! Его слова заглушила буря аплодисментов. Досчитав до пяти, она заставила себя успокоиться и с улыбкой вышла из-за кулис…

Когда Мэри в последний раз поклонилась публике и опустили занавес, она почувствовала себя настоящей певицей. Публика полюбила ее. Кроуфорд был прав: они приняли ее и исполненные ею песни! Слава Богу за то, что Он создал Эллу Фитцджеральд и Дорис Дэй, песни которых понятны и близки самому разному люду.

Мэри увидела Пола, стоявшего в глубине сцены с платьем из темно-зеленого бархата в руках. Он был взбешен.

— Что все это значит?

Она бросилась к нему.

— Какое платье! Оно великолепно! О, дай мне посмотреть!

— Ты опять поешь?

Она потянулась за платьем.

— Теперь это моя работа. Владелец театра предложил мне сто долларов в неделю за выступления.

Пол поморщился.

— И ты согласилась?

— Конечно! За такие деньги? А потом, мне всегда хотелось стать певицей. — Она взяла платье и взвизгнула от восторга. Это был отделанный кружевом, с разбросанными по нему жемчужинами костюм из бархата с перламутровыми пуговицами на жакете и длинной юбкой. Зеленый цвет был настолько темным, что казался черным в тени, а на свету отливал серебром. — Какой шикарный, Пол! И так красиво сшит! Ой, наверно, он ужасно дорогой… неужели ты потратил на него все свои деньги?

— Я же обещал тебе подарок на день рождения. Поздравляю тебя, Мэри. — Он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. — А теперь надень его и давай поскорее уйдем отсюда. Это место не для тебя.

Ее глаза искрились смехом.

— Знаешь, ты повторяешься. В прошлый раз ты говорил то же самое. — Стянув с себя мини-юбку, она осталась в трусиках-бикини. — Интересно, какое нижнее белье женщины носили… носят?.. Мне надо обязательно это выяснить. Наверно, мои тряпочные туфельки смотрятся нелепо.

— Мне уже приходила в голову такая мысль, — сказал Пол. — Поблизости есть обувная лавка, но хозяин не согласился открыть ее до утра.

Мэри поправила на себе платье и, улыбнувшись, подняла на него глаза. Неожиданно улыбка сменилась удивлением: на ремне Пола красовалась все та же серебряная пряжка, а сбоку висел пистолет.

— Откуда у тебя кобура?

— Я взял ее с собой.

— Зачем?

— Я уже говорил тебе, дорогая, в Сильверстауне каждый уважающий себя мужчина должен быть вооружен. Если мы собираемся остаться в этом городе, к чему мне быть «белой вороной»? — Он улыбнулся. — Послушай, ну я же мужчина, а они ничем не отличаются от мальчишек, забыла? В детстве я воображал себя Робом Уорвиком и мечтал, что когда-нибудь стану настоящим ковбоем.

Мэри засмеялась.

— А я, когда была маленькой, влюбилась в мальчишку с пистолетом и считала его самым смелым, добрым и ласковым. Тогда мне все казалось таким романтичным.

— Он таким же и остался… Не переживай, это всего лишь игра. Мы здорово повеселимся, любовь моя!

— За сколько ты продал свой пистолет?

— За две тысячи долларов.

Мэри охнула.

— Так дорого?

— Здесь еще никто не видел такого: многозарядная автоматическая игрушка с глушителем. Если бы у меня было к ней не две коробки с патронами, а больше, я бы потребовал не меньше пяти тысяч. Впрочем, все равно, для начала и это неплохие деньги. Потом я найду работу.

Она снова взглянула на черную блестящую кожаную кобуру.

— А тот, что ты продал, похож на этот пистолет?

— Нет, это шестнадцатизарядный полуавтоматический кольт. — Увидев, что она поморщилась, Пол пояснил: — Мое хобби — коллекционировать оружие. Я же рассказывал тебе, что люблю стрелять по мишеням. Мы не пропадем здесь, на этом Диком Старом Западе. Доверься мне.

Мэри была немного наслышана о ручном стрелковом оружии, поэтому слово «полуавтоматический» ввергло ее в ужас. Это означало, что из него можно стрелять несколько раз, не перезаряжая. И самое страшное, что никто больше в Сильверстауне не обладал таким преимуществом. В конце прошлого века еще даже не слышали о полуавтоматическом пистолете.

Наконец Пол взял Мэри за руку и повел в зал, где ее окружили поклонники и, пытаясь заговорить с ней, называли Певчей Куколкой.

— Почему тебя называют куколкой? — недоумевал Пол, когда они отошли от столиков.

— Потом объясню.

Мэри высматривала Нэнси и вдруг заметила ее, направляющуюся к стойке бара с большой корзиной, полной бутылок виски и бокалов. Сердце Мэри бешено забилось: теперь она поняла, в чем заключалась работа ее подружки. Ведь это же невыносимо! Такой тяжелый труд! Но, очевидно, у Нэнси нет и никогда не было другого выбора.

Молодые люди вышли через парадную дверь на дощатый тротуар. На улице было многолюдно: в основном мужчины, и в большинстве своем пьяные.

— Куда мы идем?

— Нам надо где-то остановиться. Давай попытаемся в отеле «Гранд-Каньон».

— Не там ли, где якобы жили братья Уорвики?

— Все правильно. Слушай, я уже узнал дату. Оказывается, мы попали в тот же самый день, из которого в прошлый раз вернулись домой. Хочешь верь, хочешь нет. Считай, мы только вчера с тобой ехали по этим улицам на гнедой кобыле.

— Вчера! Трудно представить!

— Но это так, сегодня тридцать первое января 1891 года. С ума сойти, помнишь, мы с тобой познакомились тридцатого января 1891 года, но тогда нам было по двенадцать лет.

Мимо них пролетела запряженная лошадьми повозка, и брызги из-под нее испачкали платье Мэри. Они заглянули в тот же бар, который Мэри видела накануне, когда маленькой девочкой одиноко брела по Милфорд-стрит.

— Нам надо поскорей убраться с этой улицы, — сказал Пол, ускоряя шаг. — А то тебя примут за проститутку.

— В таком-то шикарном платье?

— Порядочным женщинам не следует появляться здесь, особенно ночью. Запомнила?

— Да, — беспечно ответила она, больше озабоченная тем, что ее прическа не соответствует моде времени, в которое они попали. Даже леди ночи не ходят с распущенными волосами.

— Давай, поторапливайся. Сейчас не время для раздумий, Мэри, — подгонял ее Пол.

— Нэнси здесь. Я ее видела, — заметила Мэри.

Он поморщился.

— Я тоже. Гм, когда она поднималась к клиентам. — Он остановился, открывая дверь отеля. — Вот мы и пришли. Если вы немного подождете, моя прекрасная леди, я узнаю, какие удобства здесь могут предложить двум уставшим странникам.

Уставшим? Кто устал? Обстановка в фойе на первый взгляд казалась незамысловатой, но доски, которыми были обшиты стены, отполированы до зеркального блеска, а на полу лежали персидские ковры. Пол выбрал этот отель только потому, что в нем жили Уорвики. В таком случае он должен быть одним из лучших в городе. Конечно, следует признать, что после стольких услышанных историй об этих братьях ей самой было бы не менее интересно увидеть знаменитых злодеев. Кто же откажется от такой возможности?

— У нас прекрасный большой номер, — сообщил Пол, подходя к ней. — Мне пришлось признаться, что твой багаж утерян. Наши окна выходят на Милфорд-стрит.

Мэри прищурилась, глядя на него. Конечно, здесь не место для выяснения отношений, но ему все-таки следовало посоветоваться с ней. Уже перед дверью она остановилась.

— Мы не договаривались жить в одном номере.

От удивления он вытаращил на нее глаза.

— Мне и в голову не пришло, что ты будешь против. Разве я в чем-то не прав?

— Я… я не знаю. Мне как-то не очень удобно. Ведь мы только вчера с тобой познакомились.

— Мы встретились двадцать лет назад, и тогда у тебя не возникло такой проблемы.

— Хорошо, если ты ляжешь в постель в одежде, как в прошлый раз, думаю, и сейчас у меня не будет проблем.

Ложь! Всю прошлую ночь ей не удалось ни на минуту уснуть, потому что с ума сходила от желания переспать с Полом. Так почему же она стоит теперь здесь в холодном вестибюле в 1891 году и спорит с ним? С ее стороны это было не что иное, как игра: Мэри прекрасно знала, что уже заранее согласна на все его условия. Девушка явно кокетничала, и, что самое ужасное, видимо, Пол понял ее.

— Мы еще поговорим об этом, — ласково сказал он. — Думаю, я сумею тебя убедить.

— Вот этого я и боюсь.

— Ты боишься меня? Что ты, — прошептал он, коснувшись губами ее волос. — Во всем мире, во все времена я единственный, кто желал и желает тебе только добра…

И это правда. Пол готов отдать за нее жизнь, потому что горячо и преданно любит ее. Трудно представить, но внутри этого сильного, красивого мужчины живет душа того самого мальчика Сэмми, и он относится к ней с той же нежной пылкостью, как тогда, много лет назад.

Пол открыл дверь. Он нашел керосиновую лампу, зажег ее, и слабый оранжевый огонек осветил все вокруг. Комната оказалась на редкость уютной: широкая кровать с двумя прикроватными тумбами у стены, в небольшой нише рядом с окном — софа, а посередине — стол с двумя стульями. Занавески на окнах и покрывало были из плотной парчи розово-золотых тонов.

— Сдается мне, это лучшее, что может предложить нам Сильверстаун, — сказал Пол. — Хотя в номере нет ванной.

— И как же ты нас зарегистрировал?

— Сэмми и Перл Мак-Гроун.

Она затаила дыхание.

— Ты обманываешь!

В его глазах появились озорные искорки.

— О'кей, не совсем так. Я приписал еще мистер и миссис.

— Разве мы женаты? И когда же это случилось? Что-то не помню.

— Ведь ты же не хочешь скандала. Я видел, как на тебя смотрели в «Тенетах любви», и у меня нет желания скандала.

Странно, но его слова не показались Мэри оскорбительными. Может быть, там, в двадцатом столетии, они звучали бы грубовато, но здесь все было по-другому, даже сам воздух, которым они дышали, был иным. В этом приграничном городе, где царило беззаконие и где на одну женщину приходилось не менее сотни мужчин, Пол осознавал свою ответственность за нее. И она поняла это…

Обрадовавшись, Пол поцеловал ее.

— Нас соединил этот мир, любовь моя. Мы уже прошли долгий путь… намного больше, чем в это можно поверить. Однажды моя жизнь стала частицей твоей, и я никогда никому не позволю разлучить нас. Я принадлежу тебе точно так же, как ты мне.

Она присела на край кровати, всем сердцем стараясь принять этого незнакомца, которого знала очень давно.

— Ты прав, мы пустились вместе в это плавание, и, что бы ни случилось, нам надо держаться друг за друга.

Пол запер дверь.

— Я ждал тебя почти всю свою жизнь, Мэри. — Он отстегнул патронташ и положил его на прикроватную тумбу. — Ну, иди же ко мне.

Девушка, не задумываясь, поднялась и бросилась в его объятия.

— Господи, чего мне стоило ожидание этого момента! Чуть с ума не сошел! Нам так необходимо побыть наедине, чтобы до конца осознать все происшедшее с нами.

Он поцеловал ее. Его пальцы нежно, неторопливо ласкали ее шею, плечи, вызывая в ней море чувств.

— Мне кажется, еще не время… — прошептала Мэри.

— Наше время уже давно настало. Я ждал этой минуты двадцать лет.

— Как, Пол? — Она ощутила биение его сердца. — Ведь ты же не верил, что мы когда-нибудь встретимся?..

— Должно быть, подсознательно я чувствовал, мы найдем друг друга.

— И у меня было то же ощущение. Я верила, что ты вернешься ко мне.

Он улыбнулся.

— Моя очаровательная Мэри, у настоящей любви нет конца.

Его пальцы побежали по пуговицам ее платья.

— Ты будешь со мной?

— Ты действительно не теряешь времени.

— Наоборот, я слишком много его упустил. А теперь мне очень хочется познать тебя. И это естественно, Мэри, ведь мы уже с тобой не дети.

— Когда мы были маленькими, все казалось проще, — заметила она, откидывая тяжелое покрывало. Расстегивавшие его рубашку пальцы Мэри так дрожали, что ему пришлось помочь ей. Справившись с одеждой, Пол, обнаженный, лег на кровать и привлек ее к себе.

Прильнув к нему, она вдруг почувствовала необыкновенную легкость, словно стала невесомой и воспарила высоко над облаками. Он обнял ее.

— Тебе не холодно, любимая? Может, нам разжечь камин? — Лаская ее плечи, он предложил: — Давай я согрею тебя. — Молодой человек расстегнул бюстгальтер, отбросил его в сторону и приник к ее груди.

Отзываясь на его ласки, девушка затрепетала. Множество маленьких искорок будто отделились от их общего костра страсти и обожгли ее плоть. Она уже не боялась, более того, страстно желала его ласк. И лежа рядом с ним в мерцающем свете керосиновой лампы, она чувствовала, как в ней росло мучительно-прекрасное томление от их близости…

Ее любопытные пальчики неторопливо, нежно, чуть касаясь, стали изучать его грудь, потом двинулись к животу и, добравшись до кромки трусов, остановились. Пол быстро снял их, убирая последнее препятствие.

— Боже! Мэри, как ты чувственна, как нежна! Твои ласки сравнимы только с весенним солнышком, согревающим землю и своим теплом растапливающим толщу льда. — Он закрыл глаза. Непроизвольно застонав от охватившего его возбуждения, Пол пересилил себя и покорно откинулся назад. Он понимал, что не должен сейчас напугать ее, выплеснув бурю своих страстей. Она любила его мальчиком, а теперь ей было необходимо время, чтобы привыкнуть к нему как к мужчине.

Мэри, словно прочитав его мысли, казалось, старалась ласками отблагодарить его. Костер ее любви все разгорался. С каждым движением песня любви звучала все громче и ясней в ее сердце… Все ее чувства и эмоции переплелись воедино в этой колдовской музыке, которая являла собой одновременно и любовь, и страсть.

Неожиданно пальцы коснулись шрама на бедре, и ее захлестнула волна воспоминаний… блеск лезвия, кровь, руки Нэнси, мелькание иголки. Потом пугающий шов в виде буквы S… Мэри склонилась и поцеловала рубец, медленно, с нежностью провела по нему языком, останавливаясь на каждой едва ощутимой вмятинке шва. Пол не пожалел своей жизни, защищая ее. Наверное, многие, в том числе и женщины, спрашивали у него об этом шраме, и скорей всего никто не получал ответа. А может быть, он смог выдумать какую-нибудь историю о нем?

Ее губы теперь присоединились к пальцам и принялись вместе путешествовать по его телу.

— Милая… — откуда-то издалека донесся голос Пола. — Ты заставляешь меня… Я не могу больше…

Прижавшись к нему, Мэри заглянула в его глаза. Они горели бешеным огнем от мучительного томления страсти. Его поцелуй был обжигающе горячим, а язык напоминал пламя.

Он тихо позвал:

— Перл…

— Как часто во сне я видела твое лицо, — прошептала она. — Мне даже казалось, что я чувствовала твое тепло…

Его пальцы, горячие, как угольки из разгоревшегося костра, обжигая, понеслись по ее груди, бедрам… Они нежно, но с быстротой молнии исследовали ее плоть, не пропуская ни единой впадинки или бугорка, и каждое их прикосновение словно пронзало ее электрическим током. Он обнял ее и еле слышно, задыхаясь, прошептал:

— Я знаю, ты моя… только моя…

Она вздрогнула и застонала, когда он лег на нее. Подложив руки под ее бедра, он все плотней и плотней прижимал к себе свою любимую, пока их тела не слились в единое целое и не задвигались в общем ритме — ритме любви. Поначалу медленное, как первый крошечный весенний ручеек, пробивающий себе дорогу, движение стало перерастать в бурный поток… потом превратилось в бешеный водопад, сносящий все на своем пути…

— Мэри… — неожиданно вскрикнул Пол, обнял ее и прижал так крепко, что задрожало его тело. Приподнявшись на локтях, он заглянул в глаза девушки и, увидев в них слезы, понял — это были слезы радости.

— Любовь моя, — прошептал он, склоняясь над ней, чтобы поцеловать ее глаза и промокнуть слезы.

8

Она смотрела на спящего Пола и вспомнила крошечную комнатку в отеле Элизы Мерлин. Сейчас, в тусклом свете керосиновой лампы, она разглядела в нем того мальчика, которого так долго любила и ждала.

Мэри дотронулась до него. Он пошевелился, не просыпаясь, и привычным жестом крепко прижал ее к себе, словно они уже спали вместе тысячи раз, и для него было естественным, что она рядом. Мэри лежала в его объятиях, ощущая доселе не испытанную радость. Какое счастье, она снова обрела свою любовь!

Теперь это уже был не мальчик, а взрослый мужчина, все так же горячо и преданно ее любивший.

Пол снова пошевелился и вздохнул.

— Гм, сон совершенно не входил в мои планы. Наверно… со мной что-то случилось…

— Просто наше объяснение в любви было очень бурным.

По тому, как проистекала их близость, Мэри поняла, что Пол очень искушен в сексе. Ей стало интересно, сколько у него было женщин, тех, кто безуспешно стремился разжечь в нем огонь любви и которых он всякий раз оставлял из-за преследующих его воспоминаний о далекой маленькой девочке. Ей было любопытно, но в то же время совершенно не хотелось спрашивать его об этом.

— Да, — зевая, пробормотал он сонным голосом. — Теперь я совсем проснулся. Так долго продолжаться не может. Ну вот, я уже бодрствую и снова хочу тебя.

Она захихикала.

— Я так рада, что тебя тянет ко мне, а не на прогулку по этому дикому городу в поисках знакомых лиц: какого-нибудь Роба Уорвика или Бада Марлоу.

— Всему свое время. Этим мы займемся завтра, а сейчас я здесь, с тобой, и благодарен за все Господу Богу.

— А еще сейчас прошлый век.

Он нежно провел пальцем по ее подбородку, губам…

— Может, нам спуститься пообедать и поискать где-нибудь бутылочку хорошего вина?

— Знаешь, мне до сих пор кажется, что это сон, а завтра мы проснемся, и все исчезнет.

Пол снова зашевелился, и кровать заскрипела под ним.

— Это не сон. Мы на самом деле здесь, в прошлом времени, что необычайно забавно. — Он погладил ее по плечу.

Она вдруг задумалась и внимательно посмотрела на него.

— Пол, в какой-то момент в «Тенетах любви» мне показалось, что ты чем-то огорчен, и, более того, я заметила неудовольствие на твоем лице. Из-за чего?

В его глазах промелькнуло сомнение.

— Меня не очень радует твоя затея с работой в театре. Это небезопасно.

— Как же можно упустить такую возможность! Во-первых, там можно неплохо подзаработать, а во-вторых — это шанс быть рядом с теми, кому посвящается моя пьеса.

Он помрачнел.

— Дорогая, там на стенах нет живого места от пуль. Тебе прекрасно известно, сколько в этом борделе произошло преступлений. Сам воздух пахнет пороком. А остолопы-старатели и разбойники с влюбленными глазами?! «Тенета любви» — не место для порядочных женщин.

Мэри села на кровати и, прищурившись, пристально посмотрела ему в глаза.

— Пол, если бы мы были из того… этого времени, я бы вполне понимала твою точку зрения. Естественно, мужчинам 1890-х не по душе даже мысль о том, что их женщины могут бывать в «Тенетах любви». Но мы же другие…

Он рассмеялся.

— Ты права, но сейчас-то мы живем в их времени.

— Да нет. На самом-то деле нет! Нас лишь случайность занесла сюда. Мы оказались здесь только для того, чтобы воочию увидеть, какой была жизнь в девятнадцатом столетии. Но наше временное пребывание здесь не должно изменить наших взглядов.

По выражению его лица было видно, что он не согласен.

— Как бы ты ни спорила, но в данный момент мы на Диком Западе в прошлом веке и должны жить по законам этого времени.

— Что в том плохого, если я буду петь в «Тенетах»?

— В публичном доме?

— В кабаре. — Она сверлила его взглядом.

Пол хмуро потер подбородок. Было видно, что ему совсем не по душе этот разговор.

— Пол, — тихо произнесла Мэри. — Ты собираешься влиться в это столетие и его среду. Такое мы уже проходили однажды. В тебе играет все то же ребячество. Что ж, пожалуйста, раз тебе такая забава по душе. Но вспомни, для чего мы стремились сюда? У нас была цель, не так ли? Мне необходимо узнать все о театре-кабаре «Тенета любви» и о его людях. Поэтому мое далеко не праздное желание вращаться в их обществе и смешаться с ними ничуть не постыдней, чем твое — связаться со своими головорезами. В чем же, скажи на милость, оно претит твоим идеалам? Тем более что в наши планы не входит оставаться здесь надолго.

Он почесал в затылке.

— В Сильверстауне 1891 года порядочным женщинам нельзя появляться около подобных заведений и в районе красных фонарей.

— Какая же, должно быть, у них скучная жизнь! Я так же, как и ты, жажду зрелищ и волнующих впечатлений. В следующем столетии даю тебе слово подобострастно уважать и соблюдать мораль и все, что с ней связано, а здесь, что ни говори, во мне и так все увидят любовницу ковбоя, размахивающего пистолетом. По-моему, у тебя нет никакого желания выказывать свою респектабельность здесь, и никого из нас это не смущает. Черт возьми, Пол, я же не требую от тебя поведения в рамках приличия двадцатого столетия.

Мэри встала и, резко сдернув с Пола одеяло, завернулась в него.

— Слушай… — Девушке показалось, что ей все же удалось переубедить упрямца, но для верности добавила: — Я не из тех феминисток, которые борются за права женщин, а простая девчонка, пытающаяся пробить себе дорогу. С тех пор как закончила колледж, живу исключительно на свои заработки. У меня нет никого, кто бы помог мне, направил меня. Может, календарь на этой стене и указывает на то, что сейчас 1891 год, но и ты и я знаем, что мы из будущего, и ничто не может изменить наших принципов. Мне, как и тебе, совсем не хочется испортить себе веселое приключение, сидя на респектабельной стороне улицы.

Теперь она увидела озорные искорки в глазах своего любимого. Он коснулся ее руки.

— Дорогая, уговаривая тебя, я думал только об угрожающей опасности. Мне просто боязно, что с тобой может что-то случиться. Я этого не переживу, потому что очень люблю тебя…

— По-моему, ты преувеличиваешь, — перебила его Мэри.

— …и кроме того, не вижу необходимости в твоих заработках. Думаю, у меня достаточно сил самому решить проблему нашего благосостояния, — закончил свою мысль Пол.

— Как?

— Наймусь на какое-нибудь ранчо. Работа там мне привычна, ведь она почти не изменилась за последний век.

Такой ответ не был для Мэри неожиданностью, но, несмотря на это, девушка затаила дыхание от страха. Ей довелось прочитать немало об истории Сильверстауна, где не раз упоминалось, что основной обязанностью ковбоя девятнадцатого века являлась охрана скота.

— Станешь воевать с конокрадами или как?

— Как получится. Все будет зависеть от того, какую работу мне предложат.

Она прищурилась.

— Держу пари, тебя уже с ума сводят звуки выстрелов. А пока ты будешь гоняться за своими головорезами, что прикажешь делать мне? Сидеть здесь, в этой комнате, и вязать носки?

— По-моему, ты сгущаешь краски. Я полностью принимаю твое стремление как можно больше изучить жизнь в «Тенетах любви». И у меня больше нет никаких возражений. Но и ты, в свою очередь, должна поддержать мое желание покончить с шайками, ворующими клейменый скот и грабящими людей.

— Мне ненавистна даже мысль о том, что ты решил ввязаться в эту бойню. Ну ладно. Значит, мы договорились: ты работаешь на ранчо, я пою, но это только в 1891 году.

Пол оживленно схватил ее руку.

— Согласен. Сам факт, что нам удалось прорваться сквозь временной барьер, просто невероятен, и коль скоро это случилось, давай попробуем найти свое место здесь.

Мэри почувствовала себя виноватой, стащив с него одеяло. Она грациозно опустилась на кровать рядом с Полом и укрыла его.

— Знаешь, я хотела бы подружиться с Нэнси.

— Интересно, как? Конечно, Нэнси — наш друг, но она даже не догадывается о том, кто мы такие. Да, тогда… то есть сегодня утром, эта добрая душа зашила рану на ноге какого-то мальчика по имени Сэмми, и мы у нее в долгу. Представь, как можно ей объяснить, кто есть кто?

— Пол, у Нэнси большие неприятности.

Молодой человек задумчиво кивнул.

— Знаю. Она боялась… боится за свою жизнь. Насколько мне известно, у проституток редко появляются друзья. Тогда, опьяненный болью и вином, лежа на кровати на сцене, я поклялся, что помогу ей, ведь Нэнси не раз пришлось оказывать нам помощь и поддержку. Все двадцать лет меня терзали угрызения совести за то, что не смог сдержать своего слова.

Мэри недоверчиво покосилась на него.

— Сегодня действительно то самое утро?

— Да. То же самое число. Двадцать лет назад мы ушли из этого дня и сегодня снова вернулись в него.

— Знаешь, в этот раз лицо Нэнси показалось мне таким сухим и жестким, хотя всего несколько часов назад она с открытой душой помогала двум маленьким беглецам, прекрасно понимая, как живется попавшему в беду ребенку. Я тебя перебила, ты что-то говорил?

— Я заметил, как какой-то мужчина грубо схватил Нэнси за руку и не давал уйти, может, даже и угрожал ей. В тот момент, когда я решил, что он вот-вот ударит ее, другой, видимо его приятель, вмешался и остановил его.

— Может, это ее клиент?

— Не знаю, но она была очень напугана. Ее лицо выражало ужас. Уверен, это был ее муж.

— Как он выглядел?

— Вид у него просто странный: тощий, с рыжей бородой. Должно быть, ему немногим больше тридцати. Его лицо было настолько обросшим, что трудно описать его.

Мэри поежилась от страха.

— Мне надо что-то придумать, чтобы подружиться с ней.

— Ты права, может, у тебя и получится. А потом ты выведешь этого подонка на меня. — Пол ласково убрал с ее лба волосы. — Почему бы нам не заказать обед в номер? У тебя ведь нет подходящих туфель.

— И как ты собираешься это сделать? Позвонив по телефону?

Он поморщился, сел и потянулся за одеждой.

— Верно. Пойду спущусь и закажу. Никаких удобств, кроме одного — леди из двадцатого столетия в моей постели, въехавшая в этот мир на песне, а не на почтовой карете.

Познакомившиеся двадцать лет назад, они вновь узнавали друг друга. Он учился в университете в Колорадо, а она — в колледже в Финиксе. Потом он работал на ранчо отца, а она постигала тайны сценарного мастерства. Он приобрел себе конюшню, а она зарабатывала на маленькую квартирку, купила в кредит машину и пытается написать свой первый самостоятельный сценарий. Летом он катался на лыжах на горных курортах в Альпах, а она, кроме своего Финикса, почти ничего и не видала. Оба трижды терпели неудачу в попытках устроить личную жизнь, потому что так и не смогли влюбиться.

Во время завтрака Мэри, в новом костюме, высоких ботинках и шляпке, скрывавшей ее прическу, сидела за столом вместе с Полом в «Грин Ривер», ресторане, расположенном рядом с их отелем.

— Я все время думаю о своем прапрапрадеде, — сказал Пол, наливая молоко в кофе. — Он купил ранчо в сентябре этого года, значит, мы можем с ним встретиться.

— По-моему, сама мысль, что ты можешь увидеть своего предка, жутка и кощунственна! — Цветы на шляпке Мэри, отбрасывавшие тень на ее лицо, закивали своими головками в знак согласия. Девушку безумно раздражал ее головой убор. Неужели женщинам действительно нравится носить эти дурацкие шляпы, злилась она. Однако Пол был иного мнения и смотрел на нее с восхищением.

Неожиданно все сидевшие в зале повернули головы в сторону появившихся в дверях двух новых посетителей. Один из вошедших был стройным блондином в черном сюртуке, висевшем на нем как на вешалке. Другой тоже был светловолосым, но плотным. Оба были с усами и коротко острижены. И с пистолетами. Они надменно, с немалой долей высокомерия взглянули на окружающих и уселись за столик в углу зала.

Мэри наклонилась.

— Тот, в сюртуке — Бад Марлоу! Я узнала его по фотографии. А другой — один из братьев Уорвик?

— Роб, — ответил Пол. Его глаза заблестели, как у мальчика Сэмми, когда тот впервые повесил пистолет на свой ремень. — Ничего не могу с собой поделать: стараюсь казаться безучастным, но мои глаза так и косятся в их сторону.

— Ой, надо же, живые Роб Уорвик и Бад Марлоу! Они словно сошли со страниц книжек по истории. Только представь, что было бы, если бы кто-нибудь из них узнал, кто мы на самом деле! Если б они сообразили, что мы можем рассказать им, сколько они проживут и что с ними случится, что будут говорить о них люди через много лет!

— У меня такое чувство, что ожил какой-то исторический фильм, — заметил Пол. — Сколько раз я мечтал вернуться сюда. А сейчас не прошло и несколько часов, как уже кажется естественным сидеть здесь, по соседству с героями твоего детства. — Он попробовал кофе. — Даже смешно, с какой легкостью воспринимается скачок во времени.

— Тебе все-таки проще, чем мне. Ты же вырос в этом городе. Я-то пока себя чувствую не в своей тарелке.

Он усмехнулся.

— Как же так? Ты ведь уже добилась известности и умудрилась стать любимицей самого непристойного борделя на Западе… в сердце района красных фонарей.

Мэри улыбнулась.

— Я столько читала об этом, что мне все это кажется достаточно знакомым, но меня не покидает мысль, что все это нереально, хотя и очень увлекательно.

У Пола, видимо, были те же ощущения, когда он уже с нескрываемым любопытством, взволнованно разглядывал кумиров своего детства, сидевших в противоположном конце зала в ожидании заказанного завтрака. Один — жесткий поборник закона, устанавливающий порядок с помощью пистолета, на ходу вершащий правосудие, меткий стрелок, скорый на руку, другой — в прошлом ветеринар, от которого сбежала красавица жена, ставший картежником и убийцей, заглушающий потерю любимой огромными порциями виски. По окончании серебряной лихорадки оба уедут из Сильверстауна и тихо доживут свой век.

— Мне надо купить коня, — задумчиво произнес Пол.

— А мне — найти какой-нибудь наряд для вечера.

— Какой наряд?

— Что-нибудь подходящее для моих выступлений.

Не переставая жевать кусочки бекона, Пол безразличным тоном произнес:

— Длинное платье вполне подойдет.

— Давай, давай, вот опять ты споришь. В контракте оговорена длина моего платья, и у меня нет желания расторгать его из-за такой мелочи.

— А тебе, конечно, приятней, когда все эти полупьяные идиоты глазеют на твои ножки.

Она покачала головой.

— И снова ты за свое! Откуда у тебя такие старомодные взгляды?

— С каких это пор ревность стала старомодной? — Он положил вилку. — Ладно, я старомоден. Так я и вижу в тебе загадочного ангела, спустившегося ко мне с небес, и не желаю делиться ни с кем своим счастьем. Тем более не хочу, чтобы тебя пожирали глазами какие-то ротозеи. Ничего не могу с собой поделать. Кроме того, я вырос в семье с очень твердыми принципами, намного более старомодными, чем ты можешь себе представить.

— Так и не надо ни с кем делиться, — покорно согласилась Мэри и тут же твердо добавила: — Но то, что я ношу, не должно касаться никого.

— Не думаю, — возразил Пол и, помолчав, спросил: — Как насчет денег?

— Спасибо, у меня есть: Кроуфорд выдал мне аванс. Слушай, а они кажутся такими миролюбивыми. Тебе, наверное, так хочется с ними познакомиться?

— Да, но как-то неудобно подойти к ним… Может быть, через пару деньков, когда освоюсь здесь поосновательней…

Он посмотрел на нее исподлобья.

— Мне не хочется оставлять тебя одну в это утро, но поскольку мы решили остаться здесь, я должен подыскать себе хорошего, быстроногого коня и поездить по округе, поискать работу на ранчо. Пойдем, у нас сегодня столько дел!

Мэри поднялась и почувствовала на себе чужие взгляды. В Сильверстауне можно было по пальцам пересчитать всех респектабельных женщин, но далеко не все из этических соображений завтракали на Милфорд-стрит, пусть даже в самом дорогом ресторане. В своем бархатном костюме, кружевных перчатках и в этой нелепой шляпке Мэри тоже выглядела достойной уважения дамой. Однако она не сомневалась, что, как только разнесется о ней слух как о Певчей Куколке, мнение о ней в корне изменится. Но не это тревожило девушку. Все ее мысли были заняты Полом. Как, черт возьми, он собирается «осваиваться»? Как бы ни было забавно их приключение, нельзя ни на минуту забывать, что Сильверстаун 1891 года — самый опасный во всей Америке город.

Блуждая по магазинам в поисках костюма, Мэри постоянно думала о Нэнси, пытаясь найти повод сблизиться с ней. Ложь была чужда ее натуре, а правда в этом случае просто не сработает.

Двери «Тенет любви» никогда не закрывались, так как прииски работали все двадцать четыре часа в сутки и старатели заходили туда сразу же по окончании своей смены. Сейчас было около полудня. Мэри в своем шикарном костюме вошла через парадную дверь в полупустой бар и увидела, как все повернулись в ее сторону.

Я работаю в этом театре, напомнила себе девушка, стараясь вновь обрести прежнюю уверенность. У меня все права быть здесь, что бы эти люди ни подумали обо мне.

Не глядя по сторонам, она подошла к стойке и без улыбки, даже несколько надменно обратилась к бармену:

— Мне нужна Нэнси. Она здесь?

Он внимательно посмотрел на нее: может, не узнал ее или не видел ее вчерашнего выступления?

— Нэнси? Думаю, она где-то здесь, мэм. Возможно, она с клиентом. Я могу послать за ней.

— Спасибо, я сама ее найду.

Все звали ее Нэнси-Сероглазка. И Нэнси действительно была самой хорошенькой проституткой в городе… и самой юной.

Мэри увидела ее, сидевшую в одиночестве за столом около сцены, жевавшую пирожное и читавшую потрепанный учебник. Перед ней лежали карандаш и блокнот, где было написано несколько строчек. Чашка с недопитым кофе стояла тут же. Мэри сняла шляпку и нерешительно подошла к ней.

— Ты Нэнси?

Девушка прикрыла рукой свои записи и подняла глаза, щурясь от яркого света.

— Что вам угодно?

— Я хотела бы передать тебе привет от девочки по имени Перл.

Глаза девушки потеплели, несколько растопив недружелюбность. Она закрыла книгу.

— Привет?

— Да. Оба — Перл и Сэмми — просили сообщить, что у них все в порядке. Они также благодарят тебя за оказанную им помощь.

В глазах Нэнси появились беспокойство и подозрение.

— А где они?

— Мы встретились на пересадочной станции в Мак-Бенде. Их нашли родители и везли домой. А я ехала сюда.

— Родители, от которых они сбежали?

— Это очень приятные люди, — не согласилась с ней Мэри, чувствуя некоторый дискомфорт от выдуманной на ходу истории. — Просто дети решили попутешествовать, насколько я поняла. Им захотелось поглядеть на братьев Уорвиков и побывать в перестрелках. Сэмми решил стать настоящим ковбоем, а Перл увязалась за ним. Кажется, с мальчишкой случилась неприятность в вашем городе.

Взгляд Нэнси стал тяжелым, проницательным, и Мэри испугалась. Она узнает меня, но никак не может сообразить, что я — та самая маленькая Перл.

— Как же они уехали? — спросила Нэнси. — Уверена, он и шагу не мог ступить со своей раной.

— Не знаю, — ответила Мэри, разглядывая книгу Нэнси. Это был букварь. Значит, девушка пыталась самостоятельно учиться. — Мне известно лишь то, что они рассказали о тебе, и их слова были полны благодарности: ведь ты спасла Сэмми жизнь.

— Ерунда. Я только зашила рану на его ноге, — как бы отделываясь от нее, сказала Нэнси. Сейчас она не казалась той открытой, доброжелательной девушкой, которую знала Мэри… только вчера. В ней была какая-то отчужденность.

— Сэмми обещал обязательно вернуться, чтобы пристрелить кого-то, — продолжила Мэри.

— Что?

— Мальчик упоминал о каких-то твоих неприятностях и о том, что тебе некому помочь. Он грозился, что все равно сбежит, вернется сюда и убьет кого-то, чтобы защитить тебя, ведь, по его словам, ты спасла его.

Нэнси опустила голову.

— Как только он узнал? — пробормотала она.

— По-моему, для них обоих это не секрет. Знаешь, — продолжала Мэри, присаживаясь на край стула, стоявшего рядом с молодой женщиной. — Это, конечно, не мое дело, но если тот мальчишка снова здесь окажется, будь уверена, он сдержит свое слово.

— Куда он убежит со своей ногой? — Нэнси отпила кофе.

Мэри достала из кармана плитку шоколада, отломила кусочек и положила в рот, а остальное предложила своей неулыбчивой собеседнице.

— Хочешь?

Нэнси, не поблагодарив, взяла шоколадку и откусила.

— Вы пели здесь вчера?

— Да. Мне предложили работу, и как раз вовремя. Если бы не это…

Нэнси, смакуя, медленно жевала.

— Я слышала песенку о солнце в день дождливый…

Голос девушки стал печальным, и Мэри показалось, что та вот-вот заплачет, но, напротив, ее глаза были сухими и даже скучающими. Ни единой искорки! Сердце Мэри рвалось навстречу давней подружке, она страстно желала оградить ее от всех невзгод.

Мэри вдруг заметила напряженность во взгляде девушки. Она обернулась и увидела рыжебородого мужчину, пробиравшегося к ним между столиками.

— Кто этот парень? Я уже где-то его видела. Мне кажется, в «Гранд-Каньоне», — соврала Мэри.

Нэнси не ответила, и Мэри продолжила:

— Какие дьявольские глаза. Почему он на нас смотрит? Что ему надо?

Нэнси, бледная, молчала. Мэри придвинулась ближе.

— Это он? Тот, что угрожал тебе? Это о нем говорил Сэмми?

— Что ты суешь нос не в свои дела? — неприязненно осведомилась Нэнси.

— Извини. Просто дети рассказали мне о тебе, о твоей доброте. Я понадеялась, что, коль скоро нам придется вместе работать, ты, может быть, дашь мне совет. Мне нужно найти концертный костюм или материал, чтобы сшить его.

Мэри чувствовала, что Нэнси в ее присутствии немного успокоилась: мужчина так и не подошел к ним, но остановился невдалеке и поглядывал в их сторону.

— Что он хочет? — снова спросила Мэри. Нэнси отвернулась и сжала кулаки.

— Ребятишки мои, — тихо сказала она, оставив без внимания вопрос Мэри. — Вы уверены, что у них все хорошо?

— Они в безопасности. И только очень волнуются за свою подружку, за тебя. У детей отличная интуиция, по крайней мере у тех двоих. Перл сказала, ты подарила ей очень красивую стеклянную бабочку. Кажется, она ей очень нравится.

Нэнси опустила глаза. Немного помедлив, предложила:

— Пожалуй, я смогу помочь вам с костюмом. Здесь недалеко есть магазин, где можно купить китайский шелк. А портной, что живет в соседнем доме и поставляет нам платья, наверняка сможет сшить что-нибудь.

Неужели ее сердечко оттаивает или это только повод выбраться отсюда, подальше от этого рыжебородого? Протянув руку, она тепло улыбнулась.

— Меня зовут Мэри. В этом городе я не знаю ни души, кроме… кроме моего мужа. Он сейчас подыскивает себе работу на ранчо.

Нэнси аккуратно уложила книгу, блокнот и карандаш в сумку.

— Это страшный город. Лучше бы вам поскорей убраться отсюда. Вы сказали, что замужем за ковбоем? Все они убийцы, и вот увидите, вскоре вы захотите бросить его. И вот тогда вам станет еще хуже, потому что окажетесь в ловушке этого города, который проглотит вас, сделает ничтожеством. Таковы неписаные законы Сильверстауна. Вы еще проклянете тот день, когда решили отправиться сюда.

Пол нашел работу на ранчо «Тэпли Уэй». Это оказалось совсем нетрудно: руки, привычные к труду ковбоя, здесь всегда нужны, в особенности те, что умеют держать оружие. Ранчо граничило с будущей земельной собственностью его предка, и Пол был много наслышан о людях этих мест. Молодой человек чувствовал себя как дома. Мэри была права: ему было даже слишком легко приспособиться к жизни прошлого, потому что он хорошо знал этот мир. Сейчас Пол и два других наемных работника ранчо объезжали владения.

Неожиданно вдали появились всадники. Конокрады? Сердце Пола бешено забилось. Увидев нарушителей границ, ковбои сразу же схватились за оружие и пришпорили коней. Противники открыли огонь. Завязалась перестрелка. Пол палил, не целясь. Он все еще не верил в реальность ситуации, в которую они с Мэри попали. Для него все больше походило на игру, придуманную им в детстве. Вдруг Пол заметил, что один из разбойников целится в его товарища, Энди Кэйджа. Теперь раздумывать было некогда… Пол выстрелил, и разбойник упал. Пол, на удивление спокойный, опустил руку, прекрасно осознавая, что помедли он хотя бы секунду, и Энди, а не разбойник, лежал бы сейчас мертвым. Однако присутствие и вмешательство Пола изменили исторический ход событий, по крайней мере, для этих двоих. Вспомнив об этом, он замер, ошеломленный. Позже, когда они уже возвращались, Пол почувствовал дрожь в коленях. Теперь пистолет казался ему больше врагом, чем другом. Впервые в жизни он тяготился оружием.

К вечеру театр был переполнен. В одной из «ячеек» Нэнси вместе с Мэри колдовала над костюмом последней, состоявшим из бледно-розовой блузки с бахромой и очень короткой юбки.

— Большое спасибо за помощь, — сказала Мэри. — Не знаю, что бы делала без тебя. — Наблюдая, как Нэнси пришивает крошечные жемчужины к воротнику, она вспомнила ее обрабатывающей рану Сэмми.

— Не стоит благодарности, — ответила Нэнси. — Я сегодня собиралась прогуляться по магазинам, просто чтобы выбраться отсюда.

— Почему? Все из-за того мужчины с рыжей бородой? Я видел, как он вчера хватал тебя за руки, Нэнси. Что ему надо от тебя?

Девушка тяжело вздохнула и наконец ответила:

— Мою жизнь. И деньги, что я скопила.

— Скажи мне почему? Может, мне удастся помочь тебе?

— Разве это возможно? Ведь я принадлежу ему. Он мой муж и, значит, мой хозяин.

— Так не должно быть! Существуют законы…

Нэнси оторвалась от своего занятия.

— О чем вы говорите? О законах, защищающих права женщин? Какие права?

Мэри просто забыла, где находится, и это напоминание было как выплеснутый на нее ушат холодной воды. Она заглянула в словно неживые, совершенно невыразительные глаза девушки.

— А он правда хочет тебя убить?

Нэнси печально кивнула.

— Да, у него навязчивая идея наказать меня за то, что я сбежала. — И прибавила: — Ты не ошиблась, вы действительно могли видеться в Мак-Бенде. Мы жили там, пока я не переехала сюда. Многие из того города перебираются в Сильверстаун.

— А теперь он преследует тебя… Как он нашел, где ты живешь?

Поежившись, она пожала плечами. Что это — беспомощность, страх?

— Не знаю. Может, интуитивно. Самое главное, он понял, что я зарабатываю здесь неплохие деньги и поэтому, видимо, решил дать мне еще немножко пожить. Но как только у него пропадет надобность во мне, Вилли непременно убьет меня.

Мэри почувствовала страх своей собеседницы. Как, должно быть, одинока эта женщина!

— Очень рада, что ты открылась мне. Может, я — тот человек, кто сможет тебя защитить?

Нэнси покачала головой.

— Не вижу как. Это вопрос времени. Зачем я это делаю?

— Что?

— Рассказываю о своих делах первому встречному.

— Нет, Нэнси, ты не права. Я понимаю, что тебе непривычно делиться своими проблемами, но, пожалуйста, доверься мне. В твоих же интересах выбраться из этой грязи.

— Не знаю почему, но я чувствую, ты искренне желаешь мне добра. Знаешь, ты так напоминаешь мне Перл! Надо же, какое сходство — та же улыбка и ямочки на щеках, когда вы смеетесь. Может, из-за этого мне как-то легко и хорошо с тобой. Меня не отпускает чувство, что мы где-то виделись. Я полюбила Перл. Мне очень хотелось, чтобы она осталась здесь подольше, но даже случись такое чудо, мне все равно не пришлось бы видеться с ней. Элиза Мерлин ни в коем случае не позволила бы ей общаться с такими, как я.

Они услышали шум в зале, где играли в покер. Нэнси приоткрыла дверь и выглянула.

— Что случилось? — окликнула она мужчин, окруживших стол.

— Перестрелка на ранчо «Тэпли Уэй», — ответил один. — Какой-то новенький, работающий там лишь с сегодняшнего утра, пару часов назад пристрелил одного из конокрадов. Говорят, у этого ковбоя реакция, какой еще никто не видел. Его зовут Мак-Гроун.

Мэри почувствовала, как ее сердце ушло в пятки. Пол убил человека? Ведь прошло всего несколько часов, как они здесь!

9

Мэри вспомнила свою любимую Ширли Бесси и исполнила ее «Лунную рапсодию»:

— Сегодня полнолуние, — сказала девушка зрителям, пытаясь сделать себе маленький перерыв и решая, что ей спеть дальше. — И этой ночью советую всем остерегаться белых коней.

Эта ремарка относилась к инциденту в Сильверстауне, о котором она когда-то читала. Рассказывали, упряжка белых лошадей, напуганная грохотом выстрелов, сорвалась с места и помчалась прочь, таща за собой телегу, и, ворвавшись за ограду дома шерифа, чуть не убила его. По какой-то причине такое поведение лошадей объяснили действием на них полнолуния.

В театре был аншлаг: все собрались посмотреть и послушать загадочную женщину в короткой юбке, поющую незнакомые песни в совершенно неизвестной манере. Пианист, мастер импровизации, буквально сиял от восторга. Мэри, окрыленная успехом, чувствовала себя профессиональной певицей.

В толпе поклонников девушка заметила Пола, выпивавшего в компании с ковбоями и мрачно наблюдавшего за своей возлюбленной. Она увидела, что Пол ничем не отличается от других, словно принадлежит этому времени, и ей стало страшно.

Закончив выступление, девушка грациозно поклонилась под гром аплодисментов и сошла со сцены в зал. Пол пошел ей навстречу.

— Думаю, тебе не стоит кланяться в этом наряде, — сказал он, демонстративно-собственнически обняв ее за талию. — Но голос твой восхитителен. Теперь не только я, но и весь мир пленен тобою.

— И тебе это не понравилось: за время моего выступления ты ни разу не улыбнулся.

— Меня бы больше устроило, если бы ты пела только для меня.

— Отлично, с этого момента я буду петь только для тебя, а остальные пусть только подслушивают. — Мэри помедлила. — Пол, по городу ходят слухи. Ведь это неправда, да? Ты никого не убивал?

Он прижал ее к себе. Было заметно, Пол уже успел немало выпить, но голос его звучал вполне трезво.

— Боюсь, что да. Мне ничего не оставалось, как выстрелить, иначе тот головорез убил бы Энди Кэйджа.

Что-то в его голосе подсказывало ей, что все не так просто и на душе у него кошки скребли из-за того, что пришлось пойти на убийство. Но девушка прекрасно понимала, что он никогда не признается в этом.

— Ваш благоверный стреляет чертовски метко! — вмешался один из новых приятелей Пола. — Никогда не встречал человека с такой реакцией. А пистолет? В жизни не видел ничего подобного. Весь город только и говорит об этом.

Мэри перевела взгляд с одного улыбавшегося лица на другое.

— Отлично, — обратилась она к Полу. — Ты хотел освоиться? Что ж, у тебя это здорово получилось.

— Просто обстоятельства помогли, — возразил он, принимая кружку пива из рук какого-то парня. — Мы случайно наткнулись на них. Представляешь, в той шайке был Боб Харгис. У него глаза убийцы. Да и тот, другой, ничуть не лучше. Счастье Энди, что я оказался рядом.

Такое ощущение, подумала Мэри, будто он пытается больше убедить не меня, а себя.

На следующее утро прошел слух, что ночью упряжка из двух белых лошадей, испугавшись стрельбы, рванула вперед, волоча за собой телегу, полную дров, и сбила с ног помощника шерифа, который с пробитой головой приполз к местному доктору.

В городе только и говорили об этой истории. Мэри никак не ожидала, что ее слова, легкомысленно брошенные со сцены, станут пророческими. В глазах всех жителей певица из «Тенет любви» стала ясновидящей. В результате около ее отеля собралась толпа, громко требовавшая предсказать их судьбу. Это было слишком прибыльным делом, чтобы не воспользоваться им. Кроме того, оба, и она, и Пол, действительно знали немало о будущем Сильверстауна. И Мэри с колодой обычных преферансных карт вышла на тропу этого бизнеса. Ее такса была: доллар за каждый бросок карт.

Пол провел весь день в погоне за бандитами. Этой ночью был ограблен салон «Две азалии», и за голову преступников было обещано вознаграждение. Из истории он помнил, что грабителей отыщут на почте, где те попытаются угнать пару лошадей. И Пол, недолго думая, отправился на почту, взял негодяев с поличным и под дулом пистолета привел к шерифу.

Сам Роб Уорвик пожал ему руку, а к вечеру уже весь город жужжал, словно пчелиный улей, пораженный столь быстрой поимкой преступников и заинтригованный загадочным ковбоем Мак-Гроуном. Вчера он уложил конокрада, сегодня забрал вознаграждение за поимку грабителей.

В полночь, довольный тем, что играет уже немаловажную роль в Сильверстауне в борьбе с бандитами, Пол вместе с Робом Уорвиком зашел в «Тенета любви» и узнал, что Певчая Куколка — его Мэри — стала самой популярной женщиной на Милфорд-стрит, поскольку предсказывала будущее. Пол с Робом с удовольствием, расслабившись и потягивая пиво, слушали ее песни. К ним присоединился Бад Марлоу с приятелем и предложил сыграть партию в покер, но Пол отказался.

— Я, пожалуй, останусь, — произнес он, развалившись у стойки. — Не могу оторвать глаз от своей леди.

По окончании ее выступления в зале собралась толпа старателей, стремившихся узнать, найдут ли они свои сереброносные жилы. Они окружили Мэри плотным кольцом, одолевая ее своими вопросами. Мэри сияла от успеха и, как показалось Полу, совсем забыла о нем.

Разозлившись, он вышел из переполненного бара в надежде отыскать компанию Уорвика. Он чувствовал себя выбитым из колеи. Ему совсем не нравился ажиотаж вокруг его возлюбленной. Мэри настолько хорошо вписалась в «Тенета любви», что стала там просто незаменимой. Она, видимо, испытывает огромное удовольствие, когда эти отъявленные головорезы и бандиты кричат ей вслед, преследуют ее и добиваются расположения. И это в ее понятии забава? Веселое приключение? Она общается с проститутками, живет их заботами, и, не дай Бог, ей взбредет в голову на себе испытать прелести их профессии. Нет, ее исследования зашли слишком далеко.

С другой стороны, ему, конечно, льстило то, как отзывались о ней. Мэри считалась самой красивой женщиной в городе. И она была его, а вовсе не принадлежала этому скучному, захудалому миру. Но что бы там ни было, а всему есть предел…

Сам Пол уже прочувствовал силу своего оружия. Годы тренировок в стрельбе по мишени — он стал победителем трех чемпионатов — сделали свое дело. Если парню так повезло, что у него появилась возможность пожить на Диком Западе, значит, вне сомнений, ему необходимо слиться с его средой и создать себе должный имидж, размышлял Пол. А женщина? Это совсем другое дело. Она несет в себе нежность и скромность. Пол, задумчиво бредя по улице, все еще находился под огромным впечатлением от увиденного в «Тенетах любви» и не сразу заметил вышедшего из тени мужчину с наставленным на него пистолетом.

— Ты — труп, Мак-Гроун. Нам не нужны охотники за вознаграждениями.

Пол знал, что ему придется расплачиваться за то, что взял награду за поимку грабителей, он не ожидал такого быстрого поворота событий. Самое страшное, что у него не оставалось времени достать пистолет — палец нападавшего уже лежал на курке. Когда прозвучал выстрел, он удивился, что не чувствует боли, напротив, его враг вдруг неожиданно вскрикнул, подскочил и, согнувшись, стал падать.

Незнакомец, пришедший ему на выручку, стоял в нескольких шагах от него. К удивлению Пола, он был в одежде старателя, а не ковбоя. Не глядя на Пола, его спаситель подошел к раненому.

— И хладнокровные убийцы нам тоже ни к чему, — заметил незнакомец, поднимая пистолет своей жертвы. Вокруг них собралась толпа. Обратившись к первому попавшемуся, старатель приказал отвезти раненого к доктору и ушел в темноту.

Пол устремился за незнакомцем и догнал его уже у салона «Блэк энд уайт».

— Эй, постойте, — крикнул Пол. — Вы спасли мне жизнь. Позвольте же отблагодарить вас.

Старатель обернулся. Он оказался молодым человеком, не больше двадцати двух лет, с красивым лицом и светлыми глазами.

— Не люблю нечестной борьбы. Это пахнет элементарным убийством. — Он говорил с шотландским акцентом.

Пол протянул руку.

— Меня зовут Пол Мак-Гроун.

— Мне известно, кто вы такой. И я слышал, вы расспрашивали обо мне. Теперь моя очередь спросить вас, зачем? Мы не родственники, если вас это интересует. У меня вообще нет родных в Америке.

Пол уставился на него.

— Меня зовут Шон Мак-Гроун, — представился старатель, не предложив руки.

Шон Мак-Гроун! Его прапрапрадед спас ему жизнь! Пол почувствовал головокружение.

— С вами все в порядке?

Пол кивнул, все еще пытаясь осмыслить происшедшее. Шон Мак-Гроун! Полу захотелось крикнуть этому молодому шотландцу, что он его прапраправнук… рассказать ему, что не далее как в середине лета он найдет богатую сереброносную жилу и станет одним из самых зажиточных землевладельцев сначала в Аризоне, а потом в Колорадо…

— Вы проводили изыскания в Сан-Хуане, — сказал Пол.

— Откуда вы знаете?

— Я… я слышал об этом, когда справлялся о вас. Не ожидал с вами встретиться. Просто не думал, что вы приедете сюда.

— Мне надо было повидаться с моей девушкой.

Его девушкой? Кто же это может быть? В Сильверстауне почти нет порядочных женщин. Да и чем бедный старатель может привлечь внимание одной из них — красивой внешностью?

— Вы собираетесь жениться? — спросил Пол, поймав себя на мысли, что его любопытство выходит за рамки приличия.

— В настоящее время я человек, у которого нет своего угла, даже хорошей лошади. Может быть, позже, когда найду серебро и смогу сделать ее жизнь лучше, чем сейчас у нее в театре. — Чувствовалось, что он торопится. — Очень рад был с вами познакомиться, Мак-Гроун. Поговаривают, вы неплохой стрелок. Остерегайтесь темноты, где можно стать прекрасной мишенью. Удачи вам. — Он отвернулся.

— Эй, я обязан вам жизнью. По крайней мере, разрешите хоть купить вам бутылку виски…

— В этом нет необходимости, я только что немало выпил. — Он натянул на глаза свою широкополую шляпу и как-то грустно улыбнулся. — Будьте осторожны. У хороших метких стрелков всегда много завистников, и всегда найдется кто-то, чья реакция лучше вашей.

Пол Мак-Гроун уже знал это. Видимо, Шон тоже.

В том числе и Мэри. Ее мучили, терзали страх и беспокойство о нем. Видимо, не задумываясь ни о чем, Пол с головой окунулся в опасность, как и мечтал об этом в детстве. Ковбой Дикого Запада! Неужели и вправду мужчины никогда не становятся взрослыми? Неужели ему не понятно, что если он смог убить, если он смог изменить исторический ход событий, значит, и его тоже могут убить!

Он ждал ее у стойки бара, чтобы, как обычно, проводить домой. По дороге в отель Пол был на редкость несловоохотлив. В комнате он задумчиво, молча следил, как Мэри раздевалась.

— Почему ты ушел из театра? — спросила она.

— Мэри, нам надо поговорить. Так не может дальше продолжаться.

Она вынула заколку и распустила волосы.

— Ой, театр так захватывает, так возбуждает! Он словно создан из греха!

— Что же вызывает у тебя такие чувства?

— Какая-то испорченность, порочность, но с другой стороны, отсутствие ханжества, ненужной показной чопорности.

— Отлично. Ты, как и хотела, узнала, что такое «Тенета любви». Теперь у тебя достаточно материала, чтобы написать о нем. Завтра скажешь Кроуфорду, что выступаешь в последний раз.

Мэри вытаращила глаза.

— Я бы пошла на такое, если бы ты спрятал пистолет и бросил свое занятие.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что, если я теперь потеряю бдительность, меня убьют. Один уже попытался сегодня. И знаешь, кто спас мне жизнь? Мой прапрапрадед!

Мэри, расчесывавшая волосы, замерла.

— Что? Ты видел его?

— Какой-то дурак на улице пристрелил бы меня, если бы он вовремя не вмешался.

По спине Мэри пробежал холодок.

— Как он выглядит?

— Молодой, красивый, со светлыми глазами. У него шотландский акцент. Он, как я и ожидал, проводил изыскательские работы в горах и завтра возвращается туда.

— Здорово, Пол! Тебе хотелось рассказать ему, что он отыщет богатую жилу?

— Да. — Пол помедлил. — Он сказал, что приехал сюда, чтобы купить продуктов и встретиться со своей подружкой.

— Правда? Может, она и есть твоя…

— Нет. По его словам, она работает в театре — очевидно, в «Тенетах любви», потому что, как мне показалось, он там провел вечер. — Пол замолчал: до него начал доходить смысл происходящего. — Да мы всего-то поговорили одну-две минуты. В принципе я почти ничего не узнал о нем, за исключением того, что он не имел… не имеет никакого отношения к бандитам и убийцам.

— Твой предок, видимо, честный человек. Интересно, кто его подружка?

— Кто же знает.

Девушка разделась и залезла к нему под одеяло. В комнате было холодно, но в постели очень тепло. Довольная, она вздохнула и прижалась к нему. Мэри закрыла от блаженства глаза, когда его пальцы с нежностью, чувственно принялись за уже привычное, но всегда приносящее волну новых упоительных ощущений страсти обследование ее тела, а ее руки неторопливо, ласково задвигались кругами по его мощной груди. Пол томно поцеловал свою любимую, и… холодная комната сразу превратилась в теплую… Страхи дня рассеялись как утренний туман… Эти двое растворились во времени…

Ее губы ласкали его рот, лицо, грудь.

— Ты волшебница, Мэри. Ммм, что же ты со мной делаешь, — прошептал он и лег на спину. — Иди скорей ко мне. Затеряйся во мне. Я так хочу тебя…

А следующий день принес ей множество огорчений. Нэнси пришла рано с огромными иссиня-черными кровоподтеками на руках. Мэри считала, что подруга потому проводит столько времени в театре, что чувствует себя здесь в большей безопасности, чем дома. Но, судя по всему, девушка была всюду беззащитна, и ее муж, видимо, пользовался этим…

Нэнси села за тот же столик, что вчера, и поставила перед собой поднос с чашкой дымящегося кофе и пирожным. Когда Мэри подошла к ней, та что-то писала и даже не подняла голову, чтобы взглянуть на нее.

— Ты не против, если я присоединюсь к тебе? — спросила Мэри.

Нэнси молча кивнула на соседний стул.

— Кажется, ты занята?

— Пишу стихотворение. Мне очень нравится сочинять. У меня их уже двадцать четыре.

— Как здорово!

— Для девушки, которая никогда не ходила в школу, это действительно неплохо. Я сама научилась читать и писать, поэтому там могут быть какие-нибудь ошибки.

— Стихотворение — это искусство, и грамота здесь не самое главное. О чем же ты пишешь?

— Обо всем… о деревьях с листьями, мокрыми от дождя, а потом высыхающими на солнце. О том, как птицы вьют свои гнезда. Мне в самом деле нравится наблюдать за ними, за тем, как они выращивают птенцов и оберегают их! Ты никогда не обращала внимания?

Мэри кивнула. У девушки, сидевшей рядом с ней, была тонкая, чувствительная душа, открытая для чудес и красоты Вселенной, но наряду с этим необъяснимая печаль никогда не покидала ее глаз.

— А сейчас ты тоже пишешь о природе?

— Нет, это любовное… Может быть, ты споешь песню на эти слова? Хочешь прочитать?

Мэри взяла в руки блокнот.

Слезы навернулись на глаза Мэри.

— Кто он, Нэнси?

— Так… один…

— Он знает о твоем муже?

— Боже, нет, конечно! Я ни за что не соглашусь рассказать ему о муже. Мне пришлось сойтись с Вилли из-за того, что задолжала его приятелю деньги. С тех пор он очень быстро присосался как пиявка и стал утверждать, что мы женаты, потому что понял: у меня водятся деньги. И ему безразлично, как они мне достаются.

— Но тот, кому ты посвятила свое стихотворение, может быть, смог бы тебе как-то помочь, Нэнси?

Ее лицо стало мертвенно-бледным.

— Нет. Так еще хуже… Нет, я не хочу, чтобы он узнал об этом негодяе.

— Но рано или поздно ему все равно кто-нибудь доложит. Да и как ты скроешь свои синяки? Скажешь, что упала с лестницы? — Мэри придвинулась к ней. — Разреши Полу помочь тебе, Нэнси. Мой муж быстро разберется с этим мерзавцем.

Господи, что я говорю, подумала Мэри. Неужели у меня, как у Пола, пропало чувство реальности? Должно быть, страх за жизнь Нэнси толкнул ее на безрассудство. Что она имела в виду, сказав, что Пол «разберется» с ним? Убьет? Отведет к шерифу на расправу? Неужели она так свыклась с этой средой, с их мышлением?

Девушка улыбнулась.

— Твой Пол — опасный человек. Я уже думала о нем.

Пол должен помочь Нэнси, подумала Мэри. Нельзя рисковать ее жизнью. Пусть он сам решит, как отделаться от этого подонка.

10

Мэри только что сняла свой костюм и смыла грим в ванной комнате, расположенной за сценой, когда заметила, что кто-то проскользнул в боковую дверь. Игроки в покер часто пользовались этой дверью, но это был кто-то другой, ей незнакомый. В черных узких брюках, черном жакете и накидке с капюшоном на голове, человек торопливо прошел мимо игроков, даже не взглянув на них, и направился к комнате, из которой только что вышла Мэри.

Игроки, как обычно, были в таком азарте, что не замечали никого вокруг себя. Обойдя окутанные сигарным дымом фигуры, Мэри подошла поближе к незнакомцу и узнала лицо под капюшоном. Остановившись, она тихо окликнула:

— Нэнси?

Девушка посмотрела на нее с удивлением, откинула капюшон и влетела в гримерную. Мэри последовала за ней и закрыла за собой дверь.

— Почему ты в таком виде? Где ты была? Я-то думала, ты, как обычно, наверху… работаешь.

— Мне надо было ненадолго выйти, — коротко, не вдаваясь в подробности, ответила Нэнси. — Брр. Там такой дождь!

— Что-то случилось?

На лице Нэнси появилась странная улыбка.

— Все в порядке. Все очень даже хорошо.

Грусть и тоска, постоянно угнетавшие девушку, делая ее взор безжизненным, куда-то исчезли. Впервые за все время серые глаза Нэнси блестели, оживленные искорками жизни. Что-то все-таки произошло. И, видимо, очень радостное…

— Сейчас я переоденусь и поднимусь, — сказала Нэнси. — Ты уже закончила свое выступление?

— Да, ведь сейчас два часа ночи.

Нэнси сняла накидку и, свернув ее, положила под мышку.

— Надо же, не думала, что уже так поздно. Тогда до завтра.

Мэри помедлила.

— Нэнси, ведь что-то все-таки произошло.

— Я и не отрицаю этого. — Она снова улыбнулась. — Знаешь, у меня теперь есть ради чего жить.

А, подумала Мэри, она встречалась со своим возлюбленным. Она виделась с ним тайно, под покровом ночи, чтобы его приятели не заподозрили, что он общается с одной из девочек с Милфорд-стрит. Нэнси вся светится, наверное, действительно любит его.

В этот раз Пол не дожидался ее, как обычно, чтобы проводить домой. Ночь была холодной, сильный дождь барабанил по деревянной крыше навеса над тротуаром. Она торопилась, охваченная паническим страхом. Около отеля из темноты вышел Джефф Уорвик и подошел к ней. Он коснулся полей шляпы в знак приветствия и улыбнулся. Джефф был младшим среди своих братьев и самым красивым. Мэри знала, что он погибнет первым из них, и очень скоро. Она поежилась. Смерть этого юноши повлечет за собой целую серию убийств, а потом все Уорвики и Бад Марлоу навсегда покинут Сильверстаун.

Она понимала, что не имеет права изменять историю, но перед ней были живые люди, а не имена в книжках с картинками. Вот он, Джефф Уорвик, стоит перед ней, такой молодой, красивый и добродушно улыбается. Этот юноша еще не почувствовал вкус жизни. Как же можно отдать его в руки смерти?

Пола не было и в номере. Мэри надела ночную сорочку и скользнула под одеяло, не надеясь уснуть. Она лежала в темноте, размышляя о тайном возлюбленном Нэнси и о том, как поступит ее муж, когда узнает о нем. Мысли Мэри опять вернулись к преждевременной смерти Джеффа Уорвика. Надо бы предупредить его — ведь все-таки она ясновидящая. Но должна ли она это сделать и коренным образом изменить ход истории?

Пол вернулся домой в три часа утра в грязных ботинках и мокрой от дождя кожаной куртке. Он вошел очень тихо, думая, что она спит.

— Ты весь промок, — сказала Мэри.

Пол сел в нише у окна и стал стягивать мокрые джинсы.

— Сегодня ограбили банк на пересадочной станции в Мак-Бенде и украли крупную сумму денег, предназначенную для выплаты жалованья рабочим приисков. Один из грабителей ушел, а другой убит, возможно, его подельником, не захотевшим делиться добычей. У убитого была рыжая борода.

Мэри села на кровати.

— Деньги украдены? Все? А рыжебородый? Может, это муж Нэнси?

— Не знаю точно, он ли. Я объездил все закоулки в поисках второго.

Помнится, Нэнси что-то говорила мне, что знает о расписании развоза денег. Значит, она рассказала мужу, и его убили при нападении на станцию. Интересно, где же все-таки была Нэнси этой ночью?

— А почему Джефф остался в стороне? — поинтересовалась она. — Не так давно мы встретились с ним на улице.

— Он куда-то запропастился, а нам некогда было его искать, узнав о преступлении, мы помчались по горячему следу. — Пол развесил на стуле мокрые джинсы и расстегнул рубашку.

— Насколько я понимаю, ваша вылазка оказалась безрезультатной.

— Да. Было очень темно, да и дождь лил как из ведра. Днем, может быть, что-нибудь прояснится, когда снова повезут ящики с деньгами. — Он улегся в постель.

— Это значит, завтра ты опять поедешь с ними?

— Думаю, они обойдутся и без меня. Мне очень хотелось помочь им раскрыть это дело, но видишь, ничего не получилось. Помнится, в истории описано три нераскрытых преступления, связанных с кражей денег. Наверное, это одно из них. Конечно, с моим резвым конем и пистолетом у меня есть преимущество перед другими… отыскать грабителя и убийцу, но разве мы вправе менять историю?

Мэри погладила его по плечу.

— Ты прав.

Пол ласково провел рукой по ее груди, животу и прижал к себе.

— У каждого из нас свои четкие принципы и собственное представление о ценностях жизни, которые не могут измениться в веках. Но история не игрушка, которой можно забавляться.

— Нам нельзя здесь оставаться надолго, как бы мы чего не натворили. — Она закрыла глаза, блаженствуя от его чувственных прикосновений.

— Черт возьми, Мэри, — мягко сказал он. — Я даже не могу передать тебе свои ощущения. Мне никогда не представлялась возможность увидеть изнанку, темную сторону жизни. И это необычайно интересно. Но, любимая, меня очень смущает твоя работа в «Тенетах любви».

Она открыла глаза.

— А меня приводит в ужас, что ты вращаешься в кругу головорезов и уже ничем не отличаешься от них.

Он подскочил.

— Я — мужчина, который может постоять за себя и других. И рад этому.

— С ума сойти, Пол! Кто бы мог подумать, что тебя настолько увлечет такая жизнь!

— А почему бы и нет? Это прекрасный эксперимент. Мы же договаривались с тобой… — Пол укоризненно замолчал.

— Вот-вот, — подтвердила Мэри. — Мы договорились, а ты все время нарушаешь наше соглашение, пытаясь вытащить меня из театра.

— Это же можно сказать и о тебе.

Мэри рассердилась.

— Может, и так, потому что вокруг тебя растет число отчаянных голов, готовых ради славы пристрелить тебя.

Он помолчал, не зная, что возразить.

— Может, нам убраться отсюда? — предложила Мэри.

— Убраться?

— Вернуться в наше столетие, которому мы на самом деле принадлежим.

— А, давай, давай. Ты просто сегодня перенервничала, — пытался успокоить ее Пол. — Мне нравится здесь. И по всему видно, тебе тоже не очень плохо.

Он решил остаться в этой чертовой дыре! Их разногласие принимало серьезный оборот.

Мэри испугалась, что в этом споре не сможет одержать победу над Полом Мак-Гроуном: его уверенность подавляла ее. Но обретя вновь своего любимого, она уже не могла вернуться домой без него, потеряв его снова. С другой стороны, как ей узнать силу его любви, и захочет ли он сохранить их отношения в их времени или они ограничатся пределами 1891 года? Поцелуй Пола на время улетучил ее сомнения…

Утром их разбудили крики на улице. Мэри, сонная, сползла с кровати и выглянула в окно.

— Наверное, слух об ограблении облетел весь город. На углу дома собирается отряд добровольцев во главе с шерифом.

Услышав ее слова, Пол резко откинул одеяло и потянулся за одеждой. Через минуту он уже стоял в дверях. Молодой человек поправил кобуру и спешно чмокнул в щеку возлюбленную.

Зайдя в «Тринити» позавтракать, Мэри прислушалась к разговорам и поняла, что убитый был из Гранд-Каньона и его имя соответствовало тому, как называла Нэнси своего мужа — Вилли Бадл. Оказывается, его пристрелили в миле от места ограбления. Никто не видел приятеля покойного, Джона Бродли, приехавшего вместе с ним. Видимо, последний оказался настолько жадным, что решил не отдавать своему дружку его долю. Теперь этот Бродли скрывался от подручного шерифа Роба Уорвика и его сподвижников. Бандит исчез несколько часов назад, и никто не знал, в каком направлении.

Придя в «Тенета любви», Мэри застала Нэнси в приподнятом настроении. Ее глаза отливали все тем же животворящим блеском. Девушка с нескрываемым облегчением восприняла новость о смерти мужа. Улыбка не сходила с ее губ весь день; она даже состроила недовольную гримасу, когда в театре появились старатели, спрашивавшие о ней, и не пожелала выйти к своим клиентам. Словно не услышав, что кто-то требует ее, Нэнси продолжала читать книгу при тусклом освещении комнаты. Ее волнистые волосы, не собранные, как обычно, в высокую прическу, локонами спадали ей на плечи. На ней было очень нарядное черное атласное платье. Мэри подсела к девушке.

— Что-нибудь случилось?

— Да пошли они все к черту, — откликнулась Нэнси. — Хвала Господу, Вилли уже нет. Должно быть, он уже горит в огне. Это все, чего он добивался. Держу пари, даже дьявол не захочет принять его душу.

— Вижу, ты не слишком уважительно относишься к мертвым, — мягко укорила ее Мэри.

Нэнси хмыкнула.

— За что же его уважать?

— У него был приятель по имени Джон Бродли. Ты знала такого?

— Мы познакомились с ним, когда они приехали в Сильверстаун. — Нэнси закрыла книгу и, оживившись, с улыбкой посмотрела на Мэри. — У тебя есть с собой деньги? Мне хотелось бы отметить это событие. Неплохо было бы выпить виски за упокой души Вилли. Но, понимаешь, если я выйду отсюда, мне уже не избежать своих клиентов.

— Конечно, я принимаю твое приглашение. А вместо меня пусть сегодня порезвятся жонглеры и фокусники.

Вечером ее выступление ограничивалось несколькими песнями.

Уже в полночь в театр зашел Пол в компании шерифа и его приятелей и, не обращая ни на кого внимания, принялся обсуждать с ними происшедшее за день. Им так и не удалось найти ни следов Джона Бродли, ни похищенных денег, поэтому настроение у них было не из лучших.

Спустя некоторое время послышались крики и шум борьбы в одной из «ячеек», зашторенных плотным занавесом. До этого Мэри, сидевшая в зале и раскидывавшая карты желающим узнать свою судьбу, видела Нэнси, разносившую по столикам виски и потом поднимавшуюся наверх с каким-то мужчиной в шляпе, надвинутой прямо на глаза. Мэри показалось это несколько странным, так как девушка не собиралась работать в тот день.

— Там Нэнси, — сказала Мэри, подойдя к Полу. — Кажется, они дерутся.

Пол резко повернулся и поспешил к месту ссоры, взлетев по ступенькам. Шум все усиливался, неожиданно послышался женский визг. Через мгновение штора колыхнулась и из-за нее выскочила Нэнси. Клоун на сцене замер. Потрясенная публика в оцепенении следила за развертывавшейся драмой.

Джон Бродли стоял рядом с Нэнси, приставив пистолет к ее виску. В этот момент, сокрушив перегородку, подоспел Пол; дуло пистолета переметнулось к его груди. В прокуренном зале воцарилась мертвая тишина — все ждали выстрела.

— Думаешь, у тебя на душе полегчает, если ты прикончишь одного из нас? — с вызовом спросил Пол Джона Бродли. — Неужели тебе не ясно, что станешь покойником в тот самый момент, как нажмешь на курок? — Смельчак медленно отодвигался в сторону, освобождая Нэнси путь к отступлению. — Зачем ты сюда вернулся, имея в кармане столько денег?

— У меня нет денег! — взревел Бродли. — У меня ничего нет, и Вилли убил тоже не я.

— Тебя же видели на станции. — Пол покосился на пистолет, выжидая момент, чтобы разоружить противника. Он видел, что шериф со своей компанией уже поднимался по лестнице. У Джона Бродли не оставалось шанса скрыться. Он в ярости переводил пистолет с Пола на Нэнси и обратно, видимо, решая, кого убить первым. Бродли, конечно, мог выстрелить в Пола, но только для собственного удовольствия, однако по всему было видно, что бандита больше интересовала Нэнси.

— Я не убивал Вилли, — прорычал Бродли. — Как я мог убить своего единственного друга, подумай! — Он взмахнул пистолетом. — Она сделала это! Она забрала деньги! Никто больше не знал о наших планах. Маленькая сучка, подбила на это дело, а потом решила избавиться от нас!

Пол взглянул на Нэнси, просто парализованную от страха. Не надо быть большим умником, чтобы понять, будь у него деньги, Бродли никогда бы не вернулся сюда. Он был бы уже где-то за Рио-Гранде в Мексике или далеко на севере от Сильверстауна. Но обвинения бандита, направленные против этой миловидной девушки, казались Полу неправдоподобными.

— Она забрала все деньги, — повторил бандит. — И ей придется признаться, где они.

Неужели Нэнси-Сероглазка на самом деле убийца и грабитель? Нет, подумал Пол. Это невероятно.

Заметив, что люди Уорвика уже приближаются к ним, Бродли занервничал и направил дуло в лицо девушки. Неожиданный крик снизу на мгновение отвлек его, и Пол, уловив момент, выхватил свой пистолет и выстрелом в кисть выбил оружие из руки бандита. Вскричав от боли, тот согнулся, обхватив свои окровавленные, безжизненные пальцы и бормоча проклятия.

— Это она… она… — ловя ртом воздух, тихо говорил он, так что только Пол и Нэнси могли услышать его.

Нэнси быстро повернулась и побежала прочь Мэри бросилась за ней.

— С тобой все в порядке, Нэнси?

Глаза девушки горели злобным огнем.

— Пол просто сумасшедший, — сказала она. — Зачем он рисковал своей жизнью из-за меня? Кто я ему, чтобы бросаться своей жизнью? Бродли бы и так ничего со мной не сделал.

Сэмми же обещал тебе свою помощь, хотелось крикнуть Мэри, но вместо этого она с усмешкой ответила:

— Он не мог поступить иначе.

— Ему чертовски повезло, что его не убили. — Девушка вдруг непонятно почему заплакала. Но и теперь во влажных от слез глазах Нэнси было столько жизни, словно она только что пробудилась от долгого-долгого сна. — Мэри, слушай, я ухожу. Пожалуйста, не говори никому, хотя в принципе никого это не интересует. Но ты… ты была так добра ко мне. Я не знаю почему. Поэтому я и хочу попрощаться с тобой. И, пожалуйста, не ищи меня.

Казалось, она очень торопилась, но Мэри попыталась удержать ее.

— Ты собралась к своему другу?

Девушка кивнула.

— Да, я не знаю, где он сейчас, но обязательно разыщу его. Мне давно уже хотелось вырваться отсюда, Мэри, и ты даже не представляешь, как… — Уже на ходу она повторила: — Не говори никому… обещаешь?

— Обещаю. Нэнси, когда я…

Она помахала рукой.

— Помни, что я сказала тебе. И еще: забирай Пола и поскорей уезжайте из этого города, пока его не пристрелил кто-нибудь просто так, из хвастовства, что взял верх над таким метким, быстрым и ловким ковбоем…

С тяжелым сердцем, поняв, что видела Нэнси в последний раз, Мэри открыла дверь своего номера в отеле. Через полчаса пришел Пол. Мэри с грустью посмотрела на любимого.

— Ты спас жизнь Нэнси. Теперь люди годами будут рассказывать историю о тебе. Ты станешь еще одной легендой Сильверстауна.

— Не получится. Я еще не родился.

— Тебя ведь могли убить, Пол.

— Я был ему не нужен. Он утверждает, что Нэнси убила Вилли и забрала все деньги. За это она и должна была поплатиться.

— Что? Нэнси? Глупость какая-то. — Мэри вдруг вспомнила свою подружку, одетую во все черное, старавшуюся незамеченной проскользнуть через заднюю дверь театра. Нет, уверен но отбросила Мэри свои сомнения. Нэнси встречалась тогда со своим другом. — Ой, сегодня была такая страшная ночь — я так переволновалась из-за вас с Нэнси. Да еще потом она ушла…

Пол, стягивавший с себя сапоги, вдруг замер.

— Что значит ушла?

— Ушла, и все. Она не сказала куда. Думаю, к своему возлюбленному. Это так ужасно, теперь не с кем даже перемолвиться словом. Мне кажется, я ее больше никогда не увижу.

— Ушла? — повторил Пол. — Это даже очень интересно в свете выдвинутых против нее обвинений Джона Бродли.

— Все же говорят, что Бродли расправился с Вилли, — встала Мэри на защиту подруги.

— Не уверен, что это его рук дело, иначе, подумай, зачем ему нужно было гоняться за Нэнси? Мне сдается, она каким-то образом узнала об их замысле, и им пришлось взять ее с собой, может быть, даже в качестве заложницы. Нэнси прекрасно понимала, что ее убьют сразу же после взятия кассы. Возможно, ей как-то удалось вырваться от них и спрятаться в тени деревьев. Она дождалась того момента, когда в руках бандитов оказались ящики с деньгами, и выстрелила. Бродли повезло больше, чем Вилли…

— Но это… это же безумие!

— А что остается делать человеку в такой ситуации, Мэри? Ждать, пока его самого пристрелят? Я уверен, все так и происходило. Но тогда твоя приятельница — убийца, но не в этом ее преступление, а в сокрытии денег, принадлежащих старателям.

— Пол, если бы ты жил так, как эта девушка, рискуя каждую минуту, неужели бы у тебя хватило сил вернуть их? Счастливого пути, Нэнси! Ведь она ушла к своему любимому. У нее даже есть стихи, посвященные ему. Я читала одно — в нем столько любви, нежности. — Мэри откинулась на спинку кровати и, закрыв глаза, наизусть повторила строчки однажды прочитанного ею стихотворения.

В комнате стало тихо. Пол, потерявший дар речи, вытаращил на нее глаза. Руки его дрожали. Он смотрел на нее, словно увидел призрака. Наконец он хрипло произнес:

— Это… написала Нэнси?

Тогда ей стало все ясно.

— Ты что, уже слышал его? Да?

— Я его видел. — Его голос стал безликим. — Среди бумаг моего деда. — Он нервно провел рукой по волосам.

— Значит, твой прапрапрадед был знаком с Нэнси?

— Боже мой! — воскликнул Пол. — Нэнси! Ведь мою прапрапрабабушку звали Стефани Конэнси. Мне говорили, что это стихотворение она посвятила своему мужу.

11

Пол сидел, обхватив голову руками.

— Про-сти-тут-ка.

Мэри задумалась: может, совсем не случайно они подружились в 1891 году именно с Нэнси, а не с кем иным? Она обняла Пола за шею.

— Наверное, это судьба, что вы пришли на помощь друг другу. А потом не забудь, Нэнси тогда подарила мне бабочку, которой очень дорожила. Если бы она оставила ее у себя, мы не смогли бы вернуться сюда. Во всем есть какая-то предначертанность…

— Дело не в этом, — перебил ее Пол. — В театре я, не задумываясь, спас ей жизнь. А если бы этого не случилось? Осталась бы она жива или?.. Но ей все-таки как-то удалось остаться в живых, забрать награбленные деньги и, возможно, выйти замуж за Шона Мак-Гроуна. Слушай, а не на те ли деньги куплено наше ранчо?

— Не переживай, — мягко успокаивала его Мэри. — Какое это теперь имеет значение?

— Я понимаю, но сама мысль… Родственникам каким-то образом удалось скрыть свое темное прошлое, но если все всплывет, будет грандиозный скандал.

Утром Пол уехал, теперь уже на поиски грабителей оружейной лавки в Мак-Бенде. Он читал об этом преступлении и помнил, что в ближайшую неделю их не смогут схватить. Таким образом, у него появился шанс ускорить ход истории и поймать их намного раньше.

Страх Мэри за жизнь своего любимого с каждым днем все возрастал. Пол понимал свое назначение в этом безумном, полном крови и страстей мире в очистке его от разбойников разных мастей, мешавших остальным спокойно жить и трудиться. Чувствовалось, что ему нравилась острота ощущения опасности. Кто знает, вернется ли он сегодня? Завтра?..

Что станется с ней, если Пола убьют? Я хочу домой! Но Пол, будь он проклят, все тянул с возвращением и, более того, не скрывал, что был бы рад остаться в 1891 году подольше.

В тот вечер она решила сменить, вопреки желанию Кроуфорда, свой костюм на одно из платьев Нэнси из атласа цвета вызревшего персика, в котором Перл впервые встретилась с девушкой в день своего двенадцатилетия. Нэнси бросила все свои наряды, и это говорило о том, что она навсегда распрощалась со своим бытием, и являлось лучшим доказательством того, что она решила кардинально изменить свою жизнь.

Во время исполнения очередной песни Мэри заметила мужчину, поднимавшегося на сцену. Ковбой, подбадриваемый криками своих приятелей, вышел на середину сцены и под аплодисменты публики обнял Мэри и стал показно, с хамской игривостью водить рукой по ее груди. Девушка попыталась вырваться, но он был сильней ее…

Неизвестно откуда появившийся Пол взлетел на сцену и, схватив ухмылявшегося ковбоя, ударом кулака откинул его. В тот же момент на сцену выскочили, размахивая кулаками, собутыльники хулигана. В руках одного из них блеснул нож. Мэри в ужасе отскочила в сторону.

Майкл Кроуфорд, бывший неподалеку и вовремя подоспевший к месту драки, несколько раз выстрелил в воздух, пригрозив, что убьет любого, кто сделает хоть одно движение. Пол, вытирая кровь, стекавшую с пальцев, свирепо взглянул на обидчика своей возлюбленной.

— Я буду биться с тобой, — потряс его голос мгновенно образовавшуюся тишину.

Обидчику ничего не оставалось, как принять вызов Пола.

Мэри, увидев кровь на руке своего любимого, испугалась и запаниковала. Тогда, когда им было по двенадцать лет, случилось то же самое: он защищал ее честь и был ранен, но, к счастью, остался жив. Кто знает, как повернутся события в этот раз. А вдруг его убьют?

— Не делай этого, — умоляла Мэри. — Ты же ранен.

— Никто не смеет дотрагиваться до моей женщины, а если осмелится — ему не будет пощады.

Ярость в его глазах была настолько сильной, что Мэри замолчала. Она поняла, что долг чести Дикого Запада не позволит Полу отступить.

— Ты с ума сошел! — в страхе за его жизнь крикнула она.

Толпа вместе с дуэлянтами направилась к выходу. Пол обернулся и встретился глазами с Мэри, прочитав по ее губам:

— Пожалуйста, не надо…

— Все будет нормально, — заверил он ее. Кто-то предложил ему носовой платок, и Пол с помощью одного из своих друзей перевязал пораненную руку.

В следующую минуту противники стояли посреди улицы лицом друг к другу. Через секунду один за другим прозвучали два выстрела, и мужчина по имени Майлс упал. Толпа бросилась к нему в надежде, что тот ранен. Пол же убрал пистолет в кобуру и отвернулся в поисках своей любимой. В его взоре не было торжества победы, а лишь отголоски с трудом стихающей ярости. Мэри вдруг увидела двух приятелей своего обидчика, стоявших поодаль и с лютой ненавистью пожиравших Пола взглядом.

О Боже, это еще не конец!

Пол подошел к ней и мрачно бросил:

— Пошли отсюда.

Она молча подчинилась. Ее колени так дрожали, что ей пришлось ухватиться за руку Пола, чтобы не упасть. Они зашли в ближайший ресторан. Официант, видимо, наслышанный уже о дуэли, мигом подскочил к ним.

— Два виски, — заказал Пол.

— Да, сэр! Я мигом!

Мэри была так напугана, что не могла произнести ни слова, Пол тоже молчал. Пауза затянулась…

Наконец, справившись с собой, она спросила:

— Как рука?

— Думаю, все будет нормально. — Он стянул с шеи платок и принялся накручивать его поверх окровавленных пальцев.

— Что ты делаешь? Дай мне осмотреть рану.

— Позже, не здесь. Пальцы двигаются, так что, полагаю, рана не должна быть серьезной.

— Болит?

— Да, побаливает. Сейчас перехватим по паре виски и пойдем. Мне необходимо выпить. — Его глаза пронзали ее. — Ты похожа на проститутку в этой одежде.

— Все правильно — это же платье Нэнси. Но, черт возьми, оно же закрывает мои ноги. Чего ты еще хочешь от меня?

— Я уже говорил тебе не раз, что против твоего хождения в «Тенета любви». И сегодняшняя ночь доказала мою правоту. Неужели ты еще не убедилась, насколько твое так называемое приключение опасно? А теперь еще… и это атласное платье… Как, ты думаешь, расценивают тебя в нем окружающие?

Расстроенная, она ответила:

— Как любовницу одного из местных головорезов — видимо, так. Значит, моя карьера певицы закончилась, да? Ты пошел на убийство, защищая меня, но теперь Рубикон перейден, и, я думаю, твоя рука не дрогнет выстрелить в любого, кто взглянет на меня.

— Так и будет.

Слезы навернулись на ее глаза, но их удалось сдержать.

— Как я могу любить убийцу? — прошептала она. — Не понимаю, как так получилось, Пол? Ты разрушил мою жизнь. Я влюбилась в тебя двенадцатилетней девочкой и люблю до сих пор. Признаюсь, я искала, но так и не сумела найти человека, имеющего хоть самое отдаленное сходство с тобой. И вдруг снова Бог послал мне тебя. Какое-то время мое счастье было настолько велико, что меня не волновало, где мы и что с нами происходит. Но потом ты втянулся в эту жизнь и сделался мишенью для всех и каждого не только в городе, во всем Колорадо. Не было дня, чтобы у меня не замирало сердце от мысли, что этот день, чае может стать для тебя последним. Что ты делаешь со мной? За что ты губишь меня? Только за то, что я люблю тебя?

Пол, убитый ее словами, уставился на Мэри. После долгой мучительной тишины, опустив голову, он хрипло произнес:

— Я не хотел этого.

Он понял ее. Причиненные ей страдания нестерпимой болью отозвались в его сердце. Ему было невыносимо страшно за нее, но он ни разу не задумался о ее тревогах. Пол был убежден, что Мэри, как и он, считает это всего лишь развлечением, забавой, он и в самом деле не заметил, как романтика старого Сильверстауна захлестнула его, сделала частицей этой жизни.

Он хотел отдаться целиком и полностью своей вновь обретенной любимой, защитить ее, создать ей счастливую жизнь, но вместо этого как мальчишка с головой окунулся в мечты своего детства, став живой легендой Сильверстауна, где-то глубоко внутри осознавая, что это просто игра в ковбоев. Незаметно у него появилось столько общего с миром, куда они нежданно-негаданно попали, что в него вселилось чувство единения с ним. Но Мэри…

Он взял ее руку.

— Мэри, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Что?

— Ты выйдешь за меня замуж?

Да, — закричало ее сердце, любившее его больше жизни, но промелькнувшая мысль спугнула ее радость.

— Это твоя очередная попытка вытащить меня из «Тенет любви»?

— И да, и нет. Я спросил, потому что хочу жениться на тебе и потому что у меня не было, нет и не будет — да я и не хочу — другой женщины. Мое самое большое желание, чтобы ты стала моей женой.

Мэри, не сдержавшись, заплакала.

— Пол, милый, я хочу выйти за тебя замуж. Конечно, я выйду! Но не здесь. Не в 1891 году. Боюсь, здесь я скорее стану вдовой, чем женой. Пожалуйста, давай вернемся. Мне так хочется домой!

— Значит, ты здесь не выйдешь за меня?

— Нет.

— Никогда?

— Что ты хочешь этим сказать? Ты что, собираешься остаться здесь навсегда?

— Мне казалось, мы сможем еще здесь пожить. Правда, я не представлял, насколько тебе тяжело. Ты всегда с таким восхищением отзывалась обо всем вокруг, что мне и в голову не приходило, что кому-то из нас не очень нравится наше путешествие во времени. Так, значит, ты не выйдешь за меня в Сильверстауне?

Ей так хотелось этого, пусть даже сейчас, но ответ как-то сам сорвался с ее губ.

— В Сильверстауне — да. В 1891 году — нет. Повторяю, я не хочу стать вдовой.

— Не родился еще тот, кто посмел бы поднять на меня руку.

— Ты так думаешь? Не сомневаюсь, Роб Уорвик так же высоко мнит о себе, сидя сейчас в теплом номере отеля. Но уже скоро конец февраля, Пол. Ему осталось жить всего три недели! А в декабре прошлого года, и тебе это известно не хуже меня, Бил Уорвик просто чудом остался жив. Он-то выкарабкался, но его рука висит безжизненной плетью. Неужели ты считаешь Уорвиков более уязвимыми, чем ты? И ради чего, скажи, так глупо рисковать? Чтобы казаться героем в чьих-то глазах? Пусть мертвым, но героем?

— Получается, я должен выбирать между тобой и… этим?

Между смертью и долгой счастливой жизнью со мной, хотелось сказать Мэри, но слова застряли в ее горле. Она заплакала. Разве имела она право ставить такой ультиматум?

— Ну тогда ты, ты и снова ты. Родная моя, любимая, зачем мне жизнь, в которой нет места для тебя? — Его глаза светились любовью. — Твое счастье мне дороже всего на свете.

От радости у нее закружилась голова.

— Пол, это правда?

Он озорно улыбнулся.

— Я не в силах заставить тебя сидеть дома и вязать носки. Но, с другой стороны, зная о твоих тревогах, не смогу больше, не задумываясь, влезать во все разборки и рисковать собой. — Он допил виски. — А что, если магическая сила залетевших на огонек мотыльков кончилась?

— Не говори так! Она должна сработать! Давай сегодня же вернемся. Я видела, как на тебя смотрели дружки Майлса после вашей дуэли. Была б у них возможность, они пристрелили бы тебя там же, на месте. Пол, я так хочу домой! Бабочки спрятаны у задника сцены. Пойдем, заберем их оттуда.

Мэри подняла глаза и увидела бегущего к ним ковбоя с ранчо «Тэпли Уэй».

— Мак-Гроун! Тебя разыскивает Рейт Рэдли, — задыхаясь, на ходу крикнул он. — Он хочет убить тебя!

— Рэдли? О ком ты говоришь?

— Этот Рейт Рэдли, оказывается, приятель Майлса. Поговаривают, что тот считал его лучшим другом.

— Рэдли никогда ни с кем не заводил крепкой дружбы. — Пол нахмурился, сознавая нависшую над ним опасность. Вспыльчивый и беспощадный, Рейт Рэдли шел на убийство с той же легкостью, с какой выпивал стаканчик виски. И на беду, пистолет в его руках срабатывал намного быстрей здравого смысла.

— Рэдли взбесился, говорит, что у вас с Майлсом была неравная борьба, и клянется отомстить за него.

— Этот малый слишком труслив, чтобы встретиться со мной в открытом честном бою.

От возбуждения голос гонца сорвался на крик.

— Он пьян. Разве ты не знаешь, насколько Рейт опасен в таком состоянии? Просто бешеный! Черт, однажды он вызвался драться с самим Робом Уорвиком!

— Тогда он был настолько пьян, что дуэль не состоялась, насколько мне известно.

— Только потому, что вмешались братья Роба. Ладно, как хочешь. Я тебя предупредил. Учти, он ищет тебя. — Парень повернулся и ушел.

Мэри наклонилась к Мак-Гроуну.

— Пол, Рейт Рэдли слывет безрассудным убийцей! Давай поскорей уберемся из этого безумного мира, пока ничего не произошло!

— Не волнуйся. Рэдли не настолько силен, чтобы справиться со мной.

— Правда? Посмотри на свою окровавленную руку! — Она вскочила. — Кто может поручиться, что эта дуэль окончится в твою пользу? Ты идешь со мной или нет?

Они вышли из ресторана и торопливо направились к кабаре «Тенета любви».

— Бабочки спрятаны у задника сцены, — сказала Мэри. — Нам надо как можно быстрей добраться до них. Хватит, повеселились.

— У меня такое чувство, что я просто бегу от стычки с Рэдли. Мужчинам не пристало увиливать.

— Драться с раненой рукой? Ты в своем уме?

— Это дело чести.

— Чести? Разве это слово знакомо таким, как Рэдли? Подумай о нас, Пол, и держи свое обещание! Мы же договорились вернуться домой.

На улице было многолюдней, чем обычно, и это не предвещало ничего хорошего. Видимо, всем уже стало известно об угрозе Рэдли, и каждому не терпелось лично присутствовать при развязке предстоящей кровавой драмы. Пробравшись сквозь толпу, молодые люди вошли в театр, и Мэри устремилась к сцене. Взбежав на подмостки, она проскользнула за кулисы к своему тайнику и достала сумочку с заветными фигурками. Пол уже стоял рядом. Девушка очень волновалась, что он, встретив кого-нибудь из приятелей, разговорится и переменит свое решение. Вдруг одна из бабочек неожиданно выскользнула из рук…

12

Мэри испуганно уставилась на расколотую на две части бабочку, лежавшую у ее ног, — единственный шанс вернуться в их мир.

В ужасе она взглянула на Пола, тупо смотревшего на осколки. Сердце ее бешено забилось. Неужели им теперь придется остаться в этом Богом забытом городишке, где уже через пару лет закроются прииски и он придет в упадок? После этой дуэли доживет ли Пол до завтрашнего утра? В голове девушки промелькнула вся ее жизнь. Неужели уже никогда ни ее родные, ни друзья не узнают, что случилось с ней?

Тишину разорвал голос здоровяка с налитыми кровью глазами, густыми усами и огненно-рыжими волосами. Рейт Рэдли!

— Ты слышал, я искал тебя, Мак-Гроун? И что же, решил спрятаться тут, за кулисами?

Громкий, резкий голос Пола прогремел как раскат грома.

— Ты очень смел, когда пьян, Рэдли, как я погляжу. Мой совет, не лезь на рожон и не приставай ко мне, а то накличешь на себя беду.

Бандит ухмыльнулся.

— Откуда тебе знать, может, мне это нравится? Я только не люблю, когда моих друзей хладнокровно убивают.

— Все свидетели — дуэль была честной, — жестко ответил Пол. — А что до тебя, так ты просто создан из недостатков.

Высокий, мощный Рейт рассмеялся и смерил своего противника презрительным взглядом с головы до ног.

— А, значит, пуля Майлса все-таки задела тебя?

Пол взглянул на свою руку.

— Это не пулевое ранение, пуля твоего дружка ушла в песок.

Мэри прислушивалась к перебранке, не веря своим ушам. Казалось, она на съемках какого-то вестерна со всей его видовой и звуковой атрибутикой. Все вокруг было нереальным и в то же время реальным до ужаса. В воздухе пахло трагедией. Мэри знала, как будет убит Рэдли, но это должно было произойти не здесь и не от руки Пола. Надо срочно что-то делать. Девушка, наклонившись, подняла разбитую бабочку. Господи, осколки, но, может быть, в них осталась магическая сила? С целой бабочкой в одной руке и с расколотой в другой под пристальным взглядом бандита она прислонилась к Полу и соединила фигурки крыльями. Ну, умоляла девушка. Пожалуйста!

Но все осталось по-прежнему. Осколки потеряли свою силу! Пусть это будет сон, самый страшный сон, просила она силы, перенесшие их сюда.

— Ха, — воскликнул Рэдли. — Никогда не думал, что ты позволяешь женщинам защищать себя.

Пол сорвал окровавленный платок с раненой руки и, пошевелив пальцами, свирепо посмотрел на насмешника.

— О какой защите ты говоришь?

Мэри, от страха затаив дыхание, отодвинулась от Пола и оказалась лицом к лицу с бандитом. Теперь было ясно, что Пол имел в виду и почему Рэдли разглагольствовал так долго: он ждал подмоги. И вот она явилась — два типа с торсами молотобойцев и тупыми лицами поднимались по лестнице. Несомненно, они — члены его банды и, естественно, не были на стороне Пола. Это уже далеко не честная борьба.

— Вы, наверное, слышали, что у меня дар ясновидения, — сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Знаете, я предвижу вашу смерть, мистер Рэдли.

— Ну и прекрасно. — Его откровенно развеселила ее угроза. — Но вам не повезло, я не верю в предсказания.

Бедный Пол! Мэри понимала, что он не мог, не приняв вызов Рэдли, остаться в Сильверстауне. А остаться придется: волшебной силы, которая перебросила их сюда через временной барьер, больше нет.

Ужас охватил девушку. Она не лгала, сказав, что знает о смерти Рэдли. Его найдут мертвым в каньоне с простреленной головой, но это произойдет не сегодня, а в июле. Значит, в этот февральский вечер он останется жить! Но если так, то смерть заберет ее любимого!

Она подошла вплотную к Полу.

— Ты не можешь согласиться на эту дуэль! — Он не ответил. — Пол, вспомни: июль, каньон.

Он словно не слышал ее слов.

— Ты еще слаб и глуп, чтобы поднимать на меня руку. Поучись-ка сначала, сынок, — насмехался Пол. — Нет, ты, конечно, можешь попробовать, если тебе жизнь не дорога.

— Пол! — В голосе Мэри слышалась паника.

Пол теперь противостоял троим. Шансы выжить свелись к нулю. Неужели ему не понятно? Скорей всего, он просто блефовал, запугивая Рэдли. Или безумец действительно уверен, что справится со всеми? Но Полу не хуже ее известно, что бандиту осталось жить еще целых пять месяцев.

Неужели он думает, что всесилен и способен изменить ход истории? Да нет же. Он знает, что погибнет, и если не от пули Рэдли, так от руки одного из его приятелей. Не надеясь ни на что, девушка в отчаянии прижимала бабочек друг к другу. Вдруг ей вспомнилось, что в сумочке у нее должен быть нож. Нащупывая его, Мэри наткнулась на пачку жевательной резинки.

Жевательная резинка!

Дрожащими руками девушка достала ее из сумочки, развернула, положила в рот и принялась с неистовством жевать. Затем вынув изо рта липкий комок, соединила с его помощью два стеклянных осколка.

— Пол, давай попробуем! Давай! — умоляла она. Мэри бросила на пол сумочку и подошла вплотную к своему возлюбленному, держа в одной руке склеенную бабочку, а в другой целую. — Возьми. Пожалуйста! Это наш единственный шанс быть вместе!

— Я должен довести до конца его игру, — пробормотал он. — Не бойся, все будет хорошо.

Ты не сможешь, хотелось крикнуть ей.

— Сейчас только февраль! Рэдли сегодня не суждено умереть, — прошептала она.

Пол повернулся к ней; в его взгляде было замешательство и… любовь. Девушка вложила одну из бабочек ему в руку и сжала его пальцы и, держа другую, соединила бабочек крыльями…

Неожиданно стемнело. Она почувствовала, как Пол обнял ее за плечи. Казалось, на сцену откуда-то упал тяжелый черный занавес и скрыл от них свет. Стало необычайно тихо.

У Мэри закружилась голова. Это было уже знакомое состояние, порождаемое быстрым вращением. Пол все так же крепко держал ее за плечи…

Темнота и тишина медленно отступали. Откуда-то издалека до них стали доноситься запахи, какие-то звуки. Пол был рядом, все так же обнимая ее. Обе стеклянные бабочки лежали на их ладонях. Занавес был поднят. В театре стояла мертвая тишина, отождествляясь с отделанным золотом катафалком, стоявшим в глубине сцены.

Молодые люди ощущали себя так, словно только что ступили на твердую землю после долгой морской прогулки. Прошлое… никак не отпускало их…

— Тот же театр, — озираясь, произнесла она и поежилась. — Голоса! Ты слышишь, Пол? Голоса?

— Это призраки, — спокойно ответил он.

Она снова огляделась. В одной из лож промелькнула длинная тень. Мэри взглянула вниз, и ей померещился блик рядом с пианино, напоминающий отблеск металлического предмета.

— Призраки, — повторила она. — Это место все еще такое живое, хотя… и до ужаса мертвое.

В небольшую дверь в конце зала вошла группа посетителей. Мэри забеспокоилась, сообразив, что на ней все то же старинное платье Нэнси. Однако экскурсанты лишь улыбнулись ее наряду и стали разглядывать «ячейки» — балконы со стоявшими в них манекенами в костюмах девятнадцатого столетия.

Мэри посмотрела на пистолет, висевший на бедре Пола, и вопрошающе взглянула на него.

Он улыбнулся.

— Наверное, сегодня воскресенье. В Сильверстауне есть люди, которые специально наряжаются в костюмы прошлого века и, разгуливая по городу, разыгрывают сценки из той жизни. Этим они привлекают сюда туристов.

Девушка, взвизгнув, подпрыгнула, обняла Пола за шею, повиснув на нем.

— Мы все-таки вернулись! Слава Богу! Мы вернулись! Я до смерти боялась, что у нас не получится. Ведь нас спас кусочек жевательной резинки. Какая история! И как жаль, что рассказать ее некому — все равно никто не поверит.

— Ерунда. Главное, мы знаем, что это правда. — Он взял ее за руку. — Пойдем отсюда.

Они прошли через театр и вошли в помещение, еще несколько минут назад бывшее шумным, переполненным людьми салоном с деревянной стойкой, стенами, изрешеченными пулями, и где на сцене танцевали девушки с перьями на голове. Здесь ничего не изменилось, только было безлюдно.

Они вышли на улицу. Стоял ясный февральский вечер.

— Я совсем забыла, где мы оставили машину, — сказала Мэри. — И нам неизвестно, сколько времени нас не было. Интересно, какое сегодня число?

— Было бы неплохо узнать. — Он вдруг остановился у одного из ресторанов, открыл дверь и пригласил ее: — Давай зайдем сюда.

— Это «Тринити»? Как странно, Пол! Мы ведь только что здесь были! Сидели вон за тем столиком.

— Это было давным-давно, — сказал он, направляясь к указанному Мэри столику. Они сели и заказали две порции пива.

На небольшой сцене певец тихо перебирал струны гитары. Бар пестрел туристами в ярких свитерах. Вроде бы все было так же, как тогда, но звуки и ощущения стали другими.

Взгляд его огромных карих глаз стал проницательным, словно стремился проникнуть в самые отдаленные уголки ее души.

— Много десятилетий назад мы сидели на этом же самом месте. Я тогда попросил тебя стать моей женой, и ты согласилась. Но теперь обстоятельства изменились.

Мэри почувствовала боль в груди: ее сердце разрывалось. Значит, он передумал.

— Ты прав, — согласилась она, опустив голову.

— Ну, так как, теперь, через столько лет, ты скажешь не «да»?

— А ты теперь все окончательно решил для себя?

— Как ты думаешь, зачем я привел тебя в «Тринити»? Только затем, чтобы просить твоей руки в нашем столетии. Чтобы подтвердить мое предложение. — Он потянулся к ее руке. — Но только в этом случае тебе придется переехать на ранчо в Южном Колорадо. Сможешь ли ты обрести там свое счастье?

— Мы принадлежим друг другу, — ответила девушка. — Я всегда буду там, где ты. Я сказала «да» сто лет назад, и годы спустя не перестала любить тебя.

Его глаза светились радостью.

— А как насчет твоей карьеры?

— Я ведь могу писать и в Сильверстауне.

Им нечего было больше узнавать, нечего решать… У них просто не было слов… Сэмми и Перл, Мэри и Пол были вместе. Они были счастливы. То, о чем они мечтали всю жизнь, сбылось. Разве не это обещали волшебные бабочки-неразлучницы?