Научно-практическая конференция «Родина гениев. Веймар – Ясная Поляна» шла всю неделю и завершалась в пятницу грандиозным приемом с участием посла Германии. Наш отдел готовил это мероприятие. И я не сомневалась: это будет нечто!

Петровская превзошла саму себя. Она решила организовать банкет в плавучем ресторане, который будет медленно и торжественно покачиваться на волнах Москвы-реки. В меню – русская икра и немецкие колбаски, водка и шнапс. Среди приглашенных звезд – Немецкий камерный инструментальный оркестр, который будет играть сочинения Листа, состоявшего при дворе веймарского герцога. С нашей стороны колорит привнесет цыганский хор. А завершится все фейерверком.

Я не слишком люблю подобный пафос. Но в джинсах и кедах я бы точно не прошла фейс-контроль. Петровская особо отметила: вечерние платья, каблуки и драгоценности. А Юра попросил, чтобы я надела именно рубины.

Что ж, надену. Если ему так хочется, даже на ночь не сниму. Тем более что, кажется, все дела наконец закончены, и с вечера пятницы до утра понедельника мы с Юрой будем вместе. Хотя, не исключено, я и отъеду на часок для встречи с господином Арциловичем, который, впрочем, пока так и не ответил на мое письмо.

Нас отпустили с работы пораньше, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Я выбрала легкий вишневый сарафанчик из переливающегося шелка и белый короткий облегающий пиджачок. Не вечернее платье, конечно, но нарядно, и мне идет. Белые туфли на шпильке и рубиновое колье довершали картинку, на которую первым залюбовался Юра.

Он заехал за мной, ждал в машине. Когда я вышла, он посмотрел на меня взглядом «Лучше бы мы остались дома, вдвоем наконец-то». «Мечтать не вредно», – вздохнула я. Действительно, я выглядела на все сто. Волевым усилием преодолела свои мистические страхи, рубины больше не давили, не душили и не пугали. Они украшали.

Вечер был по-летнему теплым. У причала уже сверкал огнями и гремел музыкой плавучий ресторан. Публика – сплошь изысканная, читавшая Гёте в подлиннике, а у Толстого не только про мир, но и про войну. Светские беседы велись сразу на нескольких языках. Мужчины блистали шутками, женщины – драгоценностями. Юра и Александра чувствовали себя как рыбы в воде. Я же немного растерялась. К тому же немецкий язык – не мой профиль.

– Фройлян, буль-буль? – рядом со мной остановился худой и длинный немец средних лет.

Про таких говорят: лощеный – аккуратная бородка, очки в золотой оправе, одет со вкусом.

– Буль-буль? – не поняла я.

Он предлагает мне поплавать? Конечно, вечер обещает быть теплым, но не настолько же.

– Буль-буль! – засмеялся он.

Остановил проходившего мимо официанта и взял два бокала – для себя и для меня. Буль-буль – это пить, с облегчением поняла я.

– I am glad to meet you. Рада познакомиться, – улыбнулась я и пригубила шампанское.

Выяснилось, что немец говорит и по-английски. И на меня посыпались комплименты. Я и хороша, как роза, а вернее, как Анна Каренина, но судьба у меня будет, конечно, более счастливая. Ведь из-за русских красавиц столько иностранцев теряли головы. Он, кажется, тоже готов потерять…

Но тут к нам приблизилась худая, высокая немка средних лет. Которая оказалась не просто фрау, а его фрау. Супруга то есть, которая разделяет восторги мужа относительно русской культуры, но вот русские женщины…

– Ах, они не отличаются приличным поведением. Я слышала, они обманом получают туристические визы, чтобы работать в публичных домах, – сделала немка большие глаза. – К счастью, в Веймаре русских путан практически нет.

– Зато рядом с Веймаром был Бухенвальд, – не сдержалась я.

Прежде чем катить бочки на русских женщин, разберитесь, не служил ли ваш дедушка в гестапо.

– Ах, я не хотела обобщать, – дамочка, кажется, поняла мою обиду за державу. – Но и сам Толстой осудил моральный облик Анны Карениной. Показал, что путь сладострастия ведет к гибели.

Понятно, это камешек в огород супруга, который так и норовит сбежать от законной жены и буль-буль с кем-нибудь из русских красавиц.

– Вообще-то, недавно ученые из Японии выяснили, что прототипом Анны Карениной можно считать в какой-то мере и родную сестру Льва Николаевича, – услышала я знакомый голос. Татьяна Злотникова тоже была приглашена на этот праздник. – Лично я думаю, что Толстой не обличал, а сочувствовал. Его сестра оставила мужа, уехала за границу, где родила внебрачную дочь. Нет, эта женщина не бросилась под поезд, когда любовник охладел к ней. Но она закончила свои дни в монастыре.

– Надо же, мне казалось, что каждая секунда жизни Толстого уже рассмотрена под микроскопом. И вдруг новые сведения, – удивилась я.

– Это потому, что раньше особым спросом пользовалась его «дубина народного гнева», а не личная жизнь, – улыбнулась мне Татьяна.

Как же приятно, когда к научным знаниям прилагаются открытость и чувство юмора. Это вам не «вещь в себе» Владимир Владимирович, который делится сведениями сквозь зубы, если вы не член ученого совета, разумеется.

Мы с Таней отошли в сторонку, чтобы поговорить.

– Я так рада вас видеть, – озвучила она мои мысли. – Хоть что-то живое в этом царстве важных мужчин и гламурных дам.

– Да, мне это тоже в какой-то момент напомнило каюты первого класса на «Титанике», – усмехнулась я. – Из ледяных взглядов некоторых особ можно айсберг слепить. Князь и княгиня Волконские, конечно же, здесь.

– Софья Владимировна уже заявила, что они тут главные гости.

– Вам до сих пор тяжело на них смотреть? – поняла я.

Лично я бы давно устроила стрельбу глазами. На поражение.

– Я стараюсь не думать об этом. Ведь чтобы их не видеть, мне придется уволиться. Но исследования судеб рода Толстых – вся моя жизнь. И самое обидное даже не то, что Волконский предпочел ее. Когда предпочел, я поняла, что он не так уж глубок, каким хочет казаться. С одной стороны, старое воспитание, дворянские корни. С другой – седина в бороду, а бес в ребро. Он, как и большинство мужчин, выбрал красивый фантик. Он зауряден, а я любила особенного. Я придумала его себе. Это уже прошло. Но самое обидное – это выражение превосходства, которое не сходит с лица Сони. Она и раньше себе очень нравилась, а теперь – сплошное упоение.

– Пока вы делаете открытия, ей остается делать вид, – изрекла я. – Давайте выпьем за конфетки, а не за фантики. Конфетки – это барышни вроде нас. Для тех, кто понимает толк в сладостях.

Одним словом, мы с Таней подняли друг другу настроение и разошлись в разные концы палубы. Я старалась скромно пристроиться где-нибудь в углу, чтобы не посадить пятно на свой белый пиджак и не ляпнуть немцам снова про Бухенвальд. Так ведь можно дипломатический конфликт спровоцировать.

– Такая красивая девушка и в одиночестве! – пробасил незнакомый мне толстячок. – Хотите я буду вашей парой?

Пара была на голову ниже и в три раза шире.

– Спасибо, я здесь не одна.

– И где же ваш спутник? Обхаживает другую? Знаете, как проверить его на верность? Посмотрите, как он пишет семерку: с горизонтальной черточкой посредине или без черточки.

– И в чем же разница? – удивилась я.

– Сообщу вам по секрету, что, когда Моисей стал читать своему народу десять заповедей и дошел до седьмой «не прелюбодействуй», мужчины, склонные к походам налево, хором закричали: «Зачеркни, зачеркни!»

– Это известно из достоверных источников? – улыбнулась я.

– Практически свидетельские показания!

От специалиста по древним письменам меня отвлекла Софья Волконская. Налетела вихрем. Глаза сияют, бриллианты в ушах подпрыгивают.

– Какой прием! Думаю, сегодня это самое крутое место в городе, – затараторила она. – Кстати, симпатичное у вас колье. Хотя, конечно, рубины не всем идут. Поэтому я предпочитаю бриллианты. Это беспроигрышный вариант.

И она унеслась сиять дальше. Мы с толстячком переглянулись.

– Почему-то вспомнился анекдот, – почесал он затылок. – Рассказать?

– Рассказывайте, – согласилась я.

– Рассказываю:

«– Ты на маскараде кем будешь?

– Чудовищем.

– Маску купил?

– Нет пока, а ты кем будешь?

– Красавицей!

– Маску купила?..».

Надо же, некоторые мужчины все-таки чувствуют фальшь под яркой оберткой. Только, к сожалению, это не те мужчины, от которых женщины теряют голову. Пойду-ка найду такого.

В поисках Юры я пересекла палубу. Между тем музыка стала громче. Инструментальный оркестр сменил цыганский хор. Дипломаты разошлись и даже ослабили узлы галстуков. Серьезные беседы разбавили тостами и смехом. Вечер удался.

И тут я увидела ее. Бледную женщину, одетую в черное. Она появилась передо мною, словно тень. Подошла, увлекла куда-то, забормотала, глядя прямо в глаза, гипнотизируя взглядом:

– Отдай рубины. Проклятие на тебе. Поэтому ты замуж никак не выходишь. Столько лет встречаетесь, а свадьбы все нет. И не будет. Пока не отдашь рубины, не снимешь проклятие!

И ее рука потянулась к моей шее…

Дальнейшее я помню как в тумане. Очнулась я в холодной воде. За бортом уплывающего от меня корабля-ресторана.

14

«Моя любовь к тебе – как прыжок в ледяную воду. Я знала, что отказываюсь от благополучной, сытой жизни. От семьи и друзей. Отказываюсь от всего ради тебя. И нам будет трудно. И все отвернутся и будут презирать. Но было еще хуже, чем я ожидала.

Я буквально выцарапала у мужа развод. Вернее, мой отец добился этого. Но бывший супруг запретил мне видеться с детьми до того времени, пока они не станут совершеннолетними и сами захотят общаться. Если захотят.

Я не желала жить с любимым во грехе, но обвенчаться нам было не так-то просто. Синод запретил венчать графа Андрея Толстого под угрозой ссылки на Соловки. Но мы все же решили найти священника, который войдет в наше положение. Из христианского милосердия или за деньги. Такой батюшка вряд ли отыскался бы в городе, поэтому мы объезжали сельские храмы. Близился пост. Мы торопились, почти отчаялись. Никто не соглашался помочь нам. Но вот наконец за несколько часов до полуночи и до начала поста мы стали мужем и женой перед Богом и людьми. Нас обвенчали в маленькой, холодной, полутемной сельской церквушке. Но именно там я была счастлива как никогда…

Ты отправил телеграмму в Ясную: «Моя женитьба состоялась. Счастлив, спокоен. Андрюша».

А потом пошла семейная жизнь. В твоем имении Таптыково. Очень русское, очень милое название. Скоро оно стало нам родным. Все как-то устроилось само собой.

Твой отец прислал нам письмо: «Я, не переставая, думаю о тебе и о Катерине Васильевне. Дело сделано, и я не позволяю себе осуждать. Все мы грешны, и все мы поступали и поступаем дурно. Но дело в том, что, я думаю, вам обоим тяжело, и мне хочется, как могу и умею, помочь вам. …С моей стороны я чувствую необходимость видеть вас и установить с вами добрые отношения. Та холодность, которая образовалась между нами, сначала была мне безразлична, странна, потом становилась все более и более неприятна, тяжела и дошла до того, что стала мучительна. Прощай, до свидания, целую тебя и Катерину Васильевну. Любящий тебя отец Л.Т.».

И мы поехали в Ясную. И меня там приняли не как преступницу. Даже отец твой оттаял, а мать вообще не скрывала слез. Как бы они ни осуждали нас, они все же любили сына и хотели его благополучия.

Но затем, как грозное предзнаменование, в Таптыкове случился пожар. Рано утром ты уехал на охоту. Я спала и проснулась от запаха дыма. На чердаке горит. Суета, шум. Крестьяне выносят вещи. Я испугалась, закашлялась. Но успела выбраться. Все обошлось, никто не погиб. Но мне еще долго было не по себе. Словно огонь обрушился на нас с небес. За все грехи наши. И нет нам прощения…»

Я точно помню, как отшатнулась от женщины в черном. Оттолкнула ее руку. Не поддаюсь я гипнотизерам-любителям. Не на ту напала. За кого она меня принимает? За наивную дурочку, которую так легко облапошить? Конечно, мне стало не по себе от того, что эта женщина оказалась здесь. Она что, следит за мной? Разумеется, я удивилась, что она в курсе проклятия рубинов. А самое неприятное – это ее слова про то, что меня замуж не берут.

Какое ей до этого дело! – это первая возмущенная мысль. А потом пришла испуганная: откуда она знает про это?

Эти черные, сильно подведенные глаза на белом лице как будто видели меня насквозь.

– Я вам ничего не отдам, – твердо заявила я. – Я сейчас охрану позову. Вы Черная вдова. Вас милиция разыскивает.

Женщина криво так усмехнулась, повернулась и куда-то исчезла. Вот буквально сделала шаг и затерялась среди гостей, как будто ее и не было вовсе.

Я, естественно, этого так не оставила. Это же не просто попрошайка, которая уцепилась за юбку и потребовала рубль, ей не дали, и она свалила. Это опасная преступница. У нее на счету десятки эпизодов. Из-за нее с Любой муж не разговаривает, в конце концов.

Неправильно просто дать ей уйти. Надо поймать злодейку и сдать в руки следствия. Тем более куда она денется с подводной лодки, вернее, с плавучего ресторана? Мы ни в какие порты заходить не собираемся. А тихо, спокойно плывем по Подмосковью. Аферистка на корабле. Просто поняла, что со мной каши не сваришь, и ловко маскируется среди приглашенных.

Что ж, я выведу ее на чистую воду. Заставлю умыться и взгляну в ее бесстыжие глаза без косметики.

Я коршуном принялась кружить по палубе. То тут то там мелькало что-то темное. Но это оказывался то мужской костюм, то вечернее платье с блестками. А не балахон черного мага.

– Вам помочь? – подозрительно спросил официант, когда я налетела на него в четвертый раз за десять минут.

Пришлось взять бокал и выпить. Для отвода глаз.

Проклятая мошенница! Как в воду канула. Ну не пустилась же она и вправду вплавь? Или она превратилась в ворону и улетела?

Ладно, одна я не справляюсь. Пришлось привлечь службу безопасности. Дело-то серьезное.

– Там Черная вдова. Ее везде ищут. А она здесь. Охотница за драгоценностями. Пыталась у меня рубины украсть, – путано объяснила я суровому мужчине в темном костюме со специальным наушником в ухе.

– Чья вдова? – не просек он. – Где здесь?

Я принялась объяснять заново. Он, кажется, понял, сказал что-то в свою рацию. Ну все, теперь она не уйдет. Эти парни все-таки профессионалы. Они разделят ресторан на секторы, обследуют каждый, проверят документы у подозрительных личностей и найдут бледнолицую даму в черных одеждах. Мне же остается только ждать, когда меня пригласят на опознание.

Однако я вдруг заметила, что люди вокруг как-то странно оживились. Сбивались в кучки, что-то обсуждали, жестикулировали, косились в мою сторону. Постепенно беспокойство нарастало, и, в конце концов, гости перекричали музыку.

– Эвакуация! – вопили они. – Срочная эвакуация! Мы не можем здесь оставаться! Вызовите вертолеты!

– Господи, да что происходит? – Я перепугалась вместе со всеми.

Главный охранник велел оркестру замолчать, взял микрофон.

– Все в порядке! – заявил он по-русски, потом повторил на языке Шекспира и Гёте. – Ситуация под контролем. Вашей безопасности ничто не угрожает. Еще шампанского!

Он вернулся ко мне весь зеленый.

– Между прочим, все из-за вас, – зашипел он мне в ухо. – Кто-то подслушал ваш несвязный бред. И распустил слух, что на теплоходе присутствует террористка по кличке Черная вдова. Ее мужа убили федералы, и она замыслила страшную месть.

– Но я-то здесь при чем?! – схватилась за голову я. – Я ни слова не сказала ни про какой террор. Она аферистка, а не террористка.

– Ваше счастье. А то я бы вас привлек к ответственности за ложное сообщение об акте терроризма.

– Да я же наоборот… Добровольная помощь правоохранительным органам. Я хочу, чтобы эту Черную вдову поймали. Она столько бед натворила.

Человек из службы безопасности какое-то время беседовал со своей рацией, а потом снова повернулся ко мне с непроницаемым лицом:

– Нет в ресторане никого, кто бы подходил под ваше описание. Всех гостей уже проверили.

– Ну, может, она под видом официантки…

– Девушка, а может, эта Черная вдова вам приснилась? Отойдите, не мешайте работать.