Не смейте трогть Кролину,
Стир проклятый.

Ай д грф!
Д вы похожи н кртину,
Ахилл позу переняв.

Молчите! в вс иссякл вер,
И лжив язык, и дух вш нем,
Вы, друг проклятого Вольтер,
Смеяться рды ндо всем.
Не вм любить ее. Вы сгнили,
А я, я верую в мечту…

Д, крсоту Бурбонских лилий
Я выше лилий Бог чту.
Но вши дерзкие прокзы
Не стоят шпги острия,
Вы нищий, я ей дл лмзы,
Он не вш, моя.

Прелестниц из всех прелестниц,
Оствь его, я все прощу.

Но он мне зплтил з месяц,
И плтья я не, возврщу.

Ну, знчит, нм остлось биться!
Сегодня ж, судрь, н дуэль.

Я слишком стр, мой хрбрый рыцрь,
И отклоняю вш кртель.
Но вижу, вы склонны к зрту
И, чтоб увидеть, чья возьмет,
Поствим счстие н крту,
Когд позволит бнкомет.
Я дм вм ствкой Кролину,
Посмейте молвить, что я скуп,
А вы хотя бы половину
Цены ее прекрсных губ.

Идет! Я ствлю трон Мйорки
И мною собрнную рть,
С которой, словно коршун зоркий,
Я црств б мог звоевть.
Кк будет стрнно, стршно, слдко
К столу зеленому припсть
И знть, что эт вот десятк
Мне дст любовь, иль вырвет влсть.

Скжите, вы ткой богтый?
Тогд я рд слушть вс…

Увы, отцовский меч и лты —
Всё, что имею я сейчс.

Аг, трудн дорог к рю!
Ну будет, если вы не трус,
Молчите все, я нчиню.

Девятк, тройк, двойк, туз.

О, что ты делешь, несчстный?
Кк исполняешь свой обет?

Восьмерк, дм и влет.

Кк рог побед, кк вестник чуд,
Ты быть обязн… О, позволь
Мне увести тебя отсюд…

Король, влет, опять король.

Бежим скорей, бежим со мною
Туд, где, голову подняв,
Орел кричит привет герою…

Десятк вш бит, грф.

Я этого не ожидл,
Тк проигрть! ккой позор!
О чем он ему шептл,
Орел и светоч, что з вздор?

Ну полно, юнош, опрвьтесь,
Вш лоб в поту, вш взор померк,
Вы звтр ж будете зпрвский
В дому нотриус клерк,
Легко зчесывть височки,
Крестьянм письм сочинять,
Глзеть в окно хозяйской дочки,
Когд он ложится спть,
Писть стихи и н клрнете
Игрть — звиднейший удел…

А, вот он в огнезрном свете!
Он всё ншел, о чем скорбел!

Сюд, Эхион, нлево! Здесь
Вчер я выломл кмень,
Выломл, но не весь,
Он был опутн корнями.
До ночи я не упрвился — стр!
Холодно было и сыро,
С единорогом ляглся кентвр,
Блеяли в чще стиры.
А ты всё силен, дрконий зуб,
Силен, кк прежде, счстливый.
С тобою донесу я упрямый уступ
В нши юные Фивы.

Где же Агв?

Жен?

Д.

Черные руки ломет дридм.

Рубит деревья?

Рубит.

Для хрм?

Для хрм.

А хрм кому, мой стрый дркон?

Тебе, господин.

Нет.

Ну, тк не зню.

Нм не выломть кмня.

Выломть… с песней.

Отдй мне глыбу, земля! земля!
Я взнесу ее к небу, земля! земля!
И он будет в хрме, земля! земля!
Бог чествовть с нми, земля! земля!
Я скзл, ты исполни, слышишь, земля?
Иль испробуешь молний Зевс, земля!
Туш проклятя, кит глухой,
Бб упрямя, ты не хочешь земля?

Беля кровь дркон, черное тело.
Господин прикзл приняться з дело.
Зубы дркон, нс было много,
Мы дрлись долго, и убито много,
Живые — люди, мертвые — кмни.
Мы больше не будем дрться.
Земля, помоги мне
Приподнять брт.

Здрсте, мужчины.

Здрвствуй, жен.

Женщин, здрвствуй.

Где же
Мльчики? Актеон
Или Пентей?

Их нет.

Всё те же.
Знчит, н рынке Пентей
Дуркм диктует зконы.
Знчит, гоняют зверей
В долине псы Актеон.
А вм, стрикм — ничего,
Кк только ломть эту гору!
Для вс дороже всего
Еще непостроенный город.

Ты, женщин, нс не поймешь.

Может быть!
Но только и я целый день кк в угре.

Чтоб мльчикм было где время убить,
Построил я лупнрий.

Сюд, товрищи, з этой чщей
Звучт людские голос,
Они врывются всё чще, чще
В темно-дремучие мои лес.
О, я непрошенным носы отрежу,
Чтоб не рспугивли дичь.
Скорей, товрищи, хвтй…

Я брежу.
Отец, простишь мне мой дерзкий клич?

Кк, ты, Актеон? Но сегодня тебя я
Поствил следить з проклдкой кнл,
А ты всё оствил, медведя гоняя.
Рбов рзбежлось, должно быть, не мло.

Отец, я виновен.

Ну, полно, к рботе!
Болтть будем после мы. Этот кмень —
Н площдь Судилищ вы снесете,

Дже вшими белыми рукми.

О, боги, он грязен!

Лягушк грязнее!

И кк он тяжел!

Мог бы быть тяжелее.

Отец?

Змолчи, он для хрм.
Я вижу, кк встнет он гордо и прямо.

Нет, я его не понесу.
Довольно, лопнуло терпенье.
Я для охоты здесь в лесу,
Не перетскивть кменья.

Не хочешь?

Нет.

Тк будь счстлив,
Кк трвы, может быть кк звери.

Но дух твой не создн по обрзу Фив,
Семибшенных, белых, будущих Фив,
И к богм тебе зперты двери!

Дитя, я многого не понимю,
Но слушй, когд говорит господин…
А я тебе рыжего львенк поймю
В пещере, которую зню один.

Скорее, ведь кмень совсем не тяжелый,
Его бы, пожлуй, одн я снесл.
Тщи его в город… город веселый,
Сирийских тнцовщиц я тм припсл.
Актеон отрицтельно кчет головой.

Берись!

Берусь.

Отец, прости,
Мне грустно, что ткой ты сирый,
Но руки должен я блюсти
Для лук, девушек и лиры.
И рзве ндобен богм,
В их рдостях рзнообрзных,
Тобою выстроенный хрм
Из плит уродливых и грязных?!
З темной тучею Зевес
Блженство вечное нходит.
Громы, пдя с небес,
Н небо никогд не всходят.
Золотокудрый Аполлон
Блестит, великолепно-юный,
Но им не плуг изобретен,
А звонко-плчущие струны.
А Геб розовя. Пн,
А синеглзя Пллд,
Они не любят нших стрн,
И ничего им здесь не ндо.
А если ндо, то — родник,
Лепечущий темно и стрнно,
Пвлин — Гебе, и тростник,
Чтоб флейту вырезть — для Пн.
Поверь, их знет только тот,
Кто знет лес, лучей отливы,
И бог вовеки не сойдет
В твои безрдостные Фивы.

Вот здорово.

Им тк и ндо.

Ккой ты умный, Актеон!
Тк говорить — одн отрд.
Кк жль, что я не обучен.

Идите, товрищи, в этот вечер
Мне хочется быть одному.
Мы слвно охотились; до новой встречи!
Постойте, я вс обниму.

Спть звлюсь.

Нпьюсь.

Вот ловко:
И спть и пить — рвно уныло.

Агв, стря чертовк,
Здесь про тнцовщиц говорил.

Кк хорошо вокруг!
Тк синевто-бледен теплый воздух,
Тк чудно-неожидн кждый звук,
Кк будто он рождется н звездх.
Лун стоит безмолвно в вышине,
Исполнен девической тревоги,
И в голубой полощутся волне
Серебряные, мленькие ноги.
Я вижу чуть открытый крсный рот,
Мученье нше и отрду ншу,
И розовые груди… А живот
Похож н опрокинутую чшу.
Ни облчк… Он совсем одн
И кжется ткою беззщитной,
Что отрок пробуждется от сн,
Неопытный еще, но любопытный.
Я лягу здесь, под этот мудрый вяз,
Ведь хоть молчит, но знет он о многом.
Я буду спть, не зкрывя глз,
И, может быть, проснусь н утро богом.

Аллли.
Аллли.
Кто вдли?
Это лнь
Аллли.
Аллли.
Стрелой повли,
Н горло стнь.
Аллли.
Аллли.
Псы повели,
Бежит, бежит…
…Теперь лежит,
Аллли,
В пыли.

Кто всех устлей?

Хиле.

А косы у кого рсплелись?

У Рнис.

Ну д, но я первой увидел лнь.

А я повернул ее у плтн,
О, если б не я, то он…

Перестнь!
Открыл, нстигл, убил Дин.

Время нм ноги омыть, рсстегните ремни у сндлий,
Сбросьте легкую ткнь с вших измученных плеч.

Всех ты искусней, Рнис; рспусти мне, пожлуйст, косы,
Простоволосой, кк ты, в чистый войду я ручей.

Я встретил Ио. Бедняжк!
Бежит, ос нд ней.

Быть Зевсом любимой — тяжко.

А Мрсом — еще тяжелей.

Кк, Мрс тебя любит?

В трущобы
З мной он зшел длеко.

Нстиг?

Нет, конечно.

Еще бы,
Сознться всем не легко.

Я знл, что он придет,
Я знл, что я тоже бог,
И мне лишь губ этих мед,
Иного я пить не мог.
И мне снег этих рук,
Алмзы светлых очей,
И мне этот слдкий звук
Ее неспешных речей.
Отец мой не смертный… Мть,
Нверно любил Зевес
И сыну решил он дть
Женой услду небес.
Большие звезды горят,
Земня печль — кк дым,
Я зню, я стл крылт,
Мой лук, он стл золотым.
Поднимет свой лук, тот ломется
и пдет с сухим треском. Актеон
смотрит н него с удивлением.

Подруги, человек!

Скорей,
Стеною стнем вкруг богини
И бедной нготой своей
Прикроем вечные святыни.

Дерзкий!

Я изнемогю,
От стыд горя…
Кто это?

Его я зню,
Кдм сын, цря.

Нет, ты ошиблсь, Рнис, то не сын блгородного Кдм,
Смертный не может зреть светлой моей нготы.

Будь, чем ты должен быть!

Успокойтесь, смотрите, подруги,
Это — добыч стрелы, это — пугливый олень,

Кжется, здесь были люди.
А ккя вкусня трв,
Ккя холодня вод,
Мне хочется здесь пстись.
Но что я говорю?
Я человек, я Актеон…
Нет, я олень, только олень,
Иль это сонные чры?

Ты помнишь плменные губы,
Перед тобой они, гляди,
Прильни, целуй, кусй их грубо…

О, пощди, о, пощди!

Ты помнишь грудь, кк плод созрелый,
Перед тобой он, гляди,
Сожми ее рукою смелой…

О, пощди, о, пощди!

Ты помнишь ослбевший пояс,
Перед тобою он, гляди,
Сорви его, не беспокоясь…

О, пощди, о, пощди!

Беги, сок жил твоих отрвлен,
Но ты склоняешься, дрожишь,
Ты ншей воле предоствлен
И никуд не убежишь.

Сыночек, сыночек, иди с нми,
В доме тепло, здесь сыро.

А сыночек-то в шерсти и с рогми,
Хуже смого последнего стир.

Блгословен Аллх, создвший
Солнцеворот с зимой и летом
И в мрке ночи укзвший
Пути плнетм и кометм,
Кк блещет звездня дорог,
Где для проворного стрельц
Он выпускет козерог,
Овн и тучного тельц!
Велик Аллх, создвший сушу
И окен вокруг создвший,
Мою колеблемую душу
Соблзнми не искушвший,
Я стр, я беден, я незнтен,
Но я люблю тебя, Аллх,
И мне не виден, мне не внятен
Мир, утопющий в грехх.

Ты — дервиш, первый в ншей вере?
Ты сыплешь мудрость, кк цветы?

А кто ты, девушк?

Я — Пери.

Небесня, откуд ты?

Я, пролетя летом птицы
З смой дльней из плнет,
Ншл подкову кобылицы,
Которой првил Мгомет.

Стопы твои з то целую!
Д будет жизнь твоя светл!

Я ту подкову золотую
Аллху верно отнесл
И тк скзл: «Я упрямо,
Творец, молю у ног твоих —
Пусти меня к сынм Адм,
Стть милой лучшего из них»
И сделл он меня свободной,
Но, чтобы не ошиблсь я,
Дн звездою путеводной
Мне мудрость дивня твоя.
Все семь небес и все четыре
Стихии ведомы тебе:
Скжи, кто первый в этом мире,
Д вверюсь я его судьбе.

Дитя мое, молю, не требуй
Уроков мудрости моей:
Я предлся душою небу,
Бегу мятущихся людей.
Но я тебе, ребенку Бог,
— Д слвится Его лицо —
Дм белого единорог
И Соломоново кольцо.
Они — плоды моих молений,
Я в новолунье их достл
Ценою многих искушений,
Смотря в мгический кристлл.
Покорный только чистой деве
И см небесной чистоты,
Единорог ужсен в гневе
Для недостойных крсоты.
Кольцо с молитвою Господней
Н плец милому ндень,
И, если слб он, в преисподней
Еще одн зплчет тень.
Теперь прощй, но знй — повсюду
Я счстья твоего кузнец.

Твоих щедрот я не збуду,
Блгодрю тебя, отец.

Кк я пустыню ненвижу,
Пески, миржи и бурьян!

Ты видишь девушку?

Я вижу,
Остновите крвн.
Скорей несите виногрду,
Шербет и фиников в меду!
О, девушк, я шел к Бгдду
И, видишь, больше не иду.

Ты — лучший из сынов Адм?

О д, для неги и любви.
Взгляни н взор, смотрящий прямо,
Н губы крсные мои.

Ты црь?

Для девушек.

Ты воин?

Когд сржюсь с бурдюком.

Певец, быть может?

Я достоин,
Клянусь, нзвться и певцом.
Ведь лютня дочери эмир,
Свирель пстушки молодой,
Гречнки золотя лир
Звучт, взволновнные мной.
От Бсры до Бени-Алем,
Поверь, ты не нйдешь грем,
Где не вздыхли бы с тоскою
О ночи слдостной со мною.
Я зню головокруженье,
Ккое дрит нслжденье
Между собой переплетенным
И очровнным влюбленным.
И зню я слов нежнее,
Чем ветер в розовой ллее,
Слов нежднней и чудесней
Ручья и соловьиной песни.
Твои беспомощные руки,
Пугливые, кк серны, очи,
Я зню, ищут слдкой муки,
Хотят безмолвия и ночи.

Прикжешь приготовить ложе?

Любовь, тк вот он любовь!

Ответь мне, миля, ну, что же?

Дурк, конечно приготовь!

Кк в сердце усмирить тревогу?
Мне кжется, что я люблю…
Я белому единорогу
Передю судьбу мою.

Жестокя, я умирю!
И стрнный звон, и все в огне…
Уйди, тебя я проклиню!
Леил нежня, ко мне…

Что стло с ним? Недвижно тело,
Глз погсли, кровь течет…
Ах, этого ли я хотел?
Я думл ль, что он умрет?

Я слышл зпх свежей крови
И я погнл сюд коня.
О, нет судьбы моей суровей!
Сржлись здесь — и без меня.
Где бой был, девушк?

Ты воин?

Войн — единый мой зкон.

Быть может, он меня достоин:
Он горд, отвжен и силен.

Не ты ль был добычей боя?
О, если тк, то ты моя!
По прву первого героя
Тобой влдею ныне я.

Ты с девой грубым быть не можешь,
И честным брк д будет нш.
Ккой ты выкуп мне предложишь,
Ккой подрок брчный дшь?

Дм слву. Слще жизни слв
Н многолюдных площдях,
Когд проходишь величво
И все склоняются во прх.
Иль в бездне рвийской ночи,
Когд рздстся львиный рев,
И ты н льв подымешь очи,
И очи вдруг опустит лев.
Я словно црь! Где зхочу я,
Тм и рскину свой штер,
В сдх эмировых кочуя
И н вершинх диких гор.
Ко мне приходят бедуины,
Бойцы, ккими горд Бгдд,
Ужсные приходят джины…
И месс мой пьет, и меч мой рд.

А если вдруг рхнгел Божий
З мной иль з тобой придет,
Кк зщитишься ты?

Он тоже
Окроввленный упдет.

Хвстливый воин попугю
Подобен. Я сильнее был,
А больше глз не поднимю,
И это сделл Азрил.

Мне стршно.

Кто ты, тень?

Искндер
Меня зовет твоя стрн,
Но ведют об Алексндре
И зпдные племен.
Дн мне тихя могил
И горестное торжество,
Но смертный сон мой возмутило
Твое пустое хвстовство.
Иди, смотри, кк убивют
Ничтожных древние бойцы.

Я посмотрю, кк умирют
Второю смертью мертвецы.

Ты — первый в мире?

Днник мрк,
Последний я, кк он теперь.
В грязи живущя собк
Нс двух достойнее, поверь.

Он только что был солнцем стрсти,
И вот его уносят тело…
Ужели вестницей несчстий
Я в этот стрнный мир слетел?..

Не ты ли — лебедь, з которой
Мои помчлись сокол,
И не тебя ль гепрдов свор,
Кк серну, бешено гнл?
Не, ты прекрсней серн проворных
И величвей лебедей
Под мягкими волнми черных,
Рзброснных твоих кудрей.

Мне блгосклоння плнет,
О пери, сн открыл твой.
Но встнь: потомок Мгомет,
Клиф, беседует с тобой.

Ты — первый в мире?

Цвет рубин,
Не первым быть бы я не мог:
Ведь тем, кто лучше господин,
Приносят шелковый шнурок.

Созвездья утверждют явно,
Что солнце мир — нш клиф.

Мой добрый стролог испрвно
Мне льстит, подрок получив.
Но првд, блеск моей печти
Друет смерть и торжество,
Тких богтств, крсвиц, рти,
Я зню, нет ни у кого.
А ты подобн изумруду,
И я люблю тебя одну,
Дочь дяди моего збуду,
Дивн, охоту и войну,
Мы будем слушть ветер горный
С высоких кменных террс,
Смотреть н город, нм покорный,
Н мир, живущий рди нс.

Не ндо больше испытний!
Клиф я не погублю.

Что говоришь ты, дочь желний?

Я повинуюсь и люблю.

О звезды, я боюсь!

Что кто?

Уйди, ужсный зверь, не тронь!

От кобылицы Мгомет
Клиф происходит конь.

Дй губы, миля! Кк розы
Ширз, твой пылет рот.
Дй руки белые, кк козы
Пмирских снеговых высот.
Но что? Спфир огромный, цельный
Сияет, впрвленный в кольцо…

Молчи! Кольцо мое смертельно!
Не смей смотреть, зкрой лицо!
Мне дервиш дл его сегодня,
Промолвил: «Милому ндень,
И, если слб он, в преисподней
Еще одн зплчет тень».

Ндень кольцо мне.

Умоляю,
Что будет, если ты умрешь?

Плнеты…

Я повелевю!

Стрик, быть может, молвил ложь…

И он, и он — во тьме безмерной…
Нет, встнь, ты должен, я хочу…

Я от нследник, нверно,
Подрок новый получу.

Я в этот мир сошл для плен
Слдчйшего любви земной,
А смерть, кк злобня гиен,
Повсюду крдется з мной.
Ндежд, мысль о нслжденьи,
Все обмнуло, все ушло…
О, только б зслужить прощенье
Мне з содеянное зло,
Чтоб, возвртясь в сды Аллх,
Не говорить, крснея, ложь…

Вствй, иди з мной без стрн,
Ты все поймешь и все нйдешь.

Устл я. Вожтый строгий,
не это ли конец пути?
Мои изрненные ноги
Не в силх длее идти.

Ты пожелл искупления,
Перед грехом своим дрож,
И кждое твое веление
Твой рб исполнит, госпож.
О бедня, тебя я выдм
Твоим безжлостным вргм,
Их оскорбленьям, их обидм,
Н муку горькую и срм.

Привет тебе, мой добрый кди.

Привет ответный.

Говорят,
Что скоро будет здесь, в Бгдде,
Великолепнейший Синдбд;
С ним двести золоченых брок,
Кких еще не видел мир.

Он, верно, кди дст подрок!

А я пойду к нему н пир.

О, госпож моя, слетел
Печль н блеск твоих седин,
Кк птиц хищня.

В чем дело?

Твой нежный, твой прекрсный сын…

Его ншли в чужом греме,
Побили? Кк довольн я!
Он издевлся ндо всеми…

Он умер, госпож моя.

Ты шутишь, дервиш, я не верю!

Он шел к Бгдду и в пути
Пустынному поплся зверю…
Никто не мог его спсти.

А крвн?

Его умелый
Слуг до город довел.

И все верблюды целы?

Целы.

Ну, слв… Нет! О бездн зол!
Мой сын, он тк любил фистшки
И фрнкских молодых рбынь!
Ты не привез его рубшки,
Пучк трвы из тех пустынь?

Не плчь тк громко, Бог рди,
Подумй, крвн твой цел,
И ты цел.

О, добрый Кди
Ты мудрость взял себе в удел.
Но кк я буду одинокой
В рсцвете сорок трех лет?
Мой муж — больной и кривобокий,
И стр, кк время, нш сосед.
У одного видны все ребр,
Другой мешк с овсом тучней…
Когд не ты, мой кди добрый,
То я остнусь без детей.
Ты крепок, кк орешек твердый…

О нет! Я много перенес.

Кк роз, пышет нос твой гордый…

Мой нос — обыкновенный нос.

Я хорош?

Был когд-то.

И взор мой светится.

Бог с ним!

О кди, кди, я богт…

Мы после переговорим.

О мертвом вспомни, дочь позор!
Святя месть зовет теперь.

Ты видишь девушку, которой
Повиновлся дикий зверь.

Кк, и он теперь в Бгдде
И не боится никого?
Хвтй ее, мой добрый кди,
Убийцу сын моего!

Стршн злодейке будет кр,
Клянусь моею бородой:
Пятьсот три плочных удр,

А перед кзнью ночь со мной.

Почтенный шейх, откинь суровость,
Склони ко мне твой вжный взгляд!
Печльную ты знешь новость
О том, что твой скончлся брт?

Что говоришь ты, вестник горя?
Мой брт, могучий бедуин…

Его зрезл, с ним зспоря,
Ккой-то стрнный плдин.

Пускй его прокз сгложет!
Нет, я сперв его убью…

Почтенный шейх, никто не может
С ним, сильным, спрвиться в бою.

Ответь, я вне себя от гнев,
Чьего он род, кто ткой?

Его рукой влдел дев,
Стоящя перед тобой.

О месть! О кровь! О духи ночи!
Я рзъяренный лев, я слон!
Но что? Мои не видят очи,
Я черным гневом ослеплен…

Вон тм. Ее уводит кди.

А, нет! Отмщенье только мне!
Пусти, собк!

Мы в Бгдде,
А не в рзбойничьей стрне.

Я — шейх пустыни и не смею
С тобою, жирным, говорить!

Но что я буду делть с нею?
Я не могу ее убить.
Н шею девушек прекрсных
Не опускются мечи.

Почтенный шейх, оплот несчстных,
Позволь скзть мне…

Змолчи!
Ты, девушк… Молчит… И ясно,
И нежно смотрит, кк любовь…
Ответь!.. Нем… Он прекрсн,
Но между нми встл кровь.
Я и люблю, и ненвижу,
И змирю от стыд.

О, господин мой!

Что я вижу?
Пирт Али! Спеши сюд!
Привет тебе, товрищ стрый,
Купи невольницу мою.

Полны невольниц все бзры,
Но сто червонцев я дю.

Четырест. Он из род
Высокого нверняк.

Ах, мло ценится пород
Рбыни или бедняк.
Я не Синдбд, отец богтств,
Что возврщется сюд.
Я беден.

Ну, во имя бртств,
Бери з трист.

Двести, д.

О, блеск грудей молочно-белых,
О, тяжесть бедер молодых!

Н итльянских крвеллх
Я нходил и не тких.

Но тм ты дрлся.

Что мне дрк?
Тк, удовольствие одно,
Зто все дром.

Духи мрк!
Бери з двести, все рвно.

О, повелитель првоверных,
Я пдю к твоим ногм.

Д ты святой не из примерных,
Коль стрнствуешь по городм.

О, горе!

Где? Скжи мне прямо!
Мук н рынке дорог?
Иль городскому кймкму
Друзья нствили рог?

Ты шутишь, светлый?

Иль жениться
Н склоне лет здумл ты
И не нйдешь нигде девицы
Тебя достойной крсоты?

Клиф, отец твой…

Зню, зню!
Я роздл треть моей кзны
З эту весть.

Я продолжю,
Внимть и сильные должны.

Кк лчны эти стрологи,
Шуты, монхи, мудрецы!
Чревовещтели и йоги —
Ткие скучные глупцы!

Убийц кто?

Не все рвно ли?
Кольцо.

Кк речь твоя грешн!
Кольцо — пособник и не боле,
Кольцом влдел вот он.

С ней вжный шейх, моряк почтенный,
Он, — их, кжется, рб.
Ты плок хочешь, о смиренный,
Или позорного столб?

Ее готов продть пирту
Рзбойник стрый, бедуин,
А влсть и прво н рсплту,
Клиф, имеешь ты один.

Ну, хорошо, я рссердился.
Хотя в Бгдде говорят,
Я гневен, что не возвртился
До этих пор мой друг, Сиидбд.
Эй, кто тм! Евнухи! Бегите,
Ведите девушку сюд,
Кто с ней, тех н кол, д смотрите,
Вы ей не сделйте вред.

Кк, стрж? Я н днях феску
Рзбил у этого дворц.
Бежим скорей!

Товрищ, руку!
И я вчер убил купц.

Кк я приду к небесной двери,
И что скжу Црю Высот,
Когд мне вверення Пери
Позорной смертию умрет?

Скжи, что сделешь ты с нею,
Не слишком будешь ли суров?

Дм ожерелье ей н шею
Из розовтых жемчугов.
Дм кмень, вынесенный грифом
С лмзных россыпей луны.
Из-з нее я стл клифом
И господином всей стрны.

Кк добр ты!

Но, в пример нроду,
Мой суд и блг и спрведлив:
Ее тотчс же. бросят в воду,
И будет отомщен клиф.

Уж год кк, родину покинув,
Я с песней обошел моря,
И полон мой корбль рубинов,
Дров цейлонского цря.
Я был вельможею Непл,
Убил морского стрик,
И птицу Рок во тьме поймл
Искусня моя рук.
Я торговл з облкми
И в окенской глубине,
Где люди с рыбьими хвостми,
Кк божеству, молились мне.
Длеко з полярным кругом,
В пещере джинов ледяной
Проклятый Эблис был мне другом,
А джинш стршня — женой.
О, кмни белого Бгдд!
О, слдкий зпх чеснок!
Смеются губы, сердце рдо,
Для всех щедр моя рук.

Привет вм, грждне Бгдд,
Синдбд вернулся нконец!
Идите все н пир Синдбд,
Во вновь отстроенный дворец!

Брось девушку, идем, приятель!

Боюсь клиф, не пойду!

А птичьи головы в томте!
А бдиджны, рис в меду!

Он мечет пригоршни рубинов
В толпящийся кругом нрод.

С собой привез он исполинов,
Один особенно урод.

Идти к Синдбду! Что он мелет?
А стрж, судьи!

Все рвно!
Скорей! Тм всех рбынь поделят
И выпьют лучшее вино.

К Синдбду! Ах, с его рсскзом
Срвнится ль болтовня твоя?!

Я просветлю вином мой рзум.

Пожлуй, побегу и я.

Они збыли отомщенье,
Непостоянны и во зле,
Скжи, ккое искупленье
Нйдешь ты, Пери, н земле?

Печль земня быстротечн
И улетет словно дым,
Не мертвецы томятся вечно
Под тяжким сводом гробовым.

Великий Хизр, отец сдов,
В одеждх, кк листв, зеленых,
Хрнитель звонких родников,
Цветов и трв н пестрых склонх,
Н мутно-белых небесх
Рскинул огненную ризу…
Вот солнце! И судил Аллх
О солнце ликовть Гфизу,
Сюд, Корлловя Сеть,
Цветок Грнт, Блеск Зрницы,
Дух Мускус, я буду петь,
А вы мне отвечйте, птицы.

Фзнокрылый, знойный шр
Зжег пожр в небесных долх.

Мудрец живет в тени чинр,
Лскя отроков веселых.

Зжег пожр в небесных долх
Црь пурпурный и золотой.

Лскя отроков веселых,
Мудрец подъемлет кубок свой.

Црь пурпурный и золотой
Описн в чшечкх тюльпнов.

Мудрец подъемлет кубок свой,
Ответный слыш звон сткнов,

Описн в чшечкх тюльпнов
Его ндир, его зенит.

Ответный слыш звон сткнов,
Мудрец поет и говорит.

Его ндир, его зенит
Собой грничит воздух тонкий.

Мудрец поет и говорит,
Смеется, внемлет лютне звонкой.

Собой грничит воздух тонкий,
Сгорет солнце-серфим.

Смеется, внемлет лютне звонкой,
Нгя дев перед ним.

Сгорет солнце-серфим
Для верного, для иноверц.

Нгя дев перед ним,
Его обрдовно сердце.

Для верного, для иноверц
Шумит спсительный пожр.

Его обрдовно сердце,
фзнокрылый знойный шр.

Не это ль рй для чистых душ,
Зветные Господни кущи?
Кто этот величвый муж,
Тк иэумительно поющий?
Кк кудри черные сплелись
С гирляндой роз бгряно-крсных!

Пчел Ширз, князь Гфиз,
Нствник юных и прекрсных.

О дервиш, убежим скорей,
К чему мне рдость этой встречи,
иногд я бремя трех смертей
Н слбые взвлил плечи,
И три ужсные лиц
Мне усмехются из гроб?

Аллх — зщитник пришлец.

Входите и сдитесь об.
Ты плчешь, девушк? О чем~
В сду Гфиз слез не ндо,
И ты озрен лучом,
Кк розы и жсмины сд.
Я тоже дервиш, но двно
Я изменил свое служенье:
Мои дры Творцу — вино,
Молитвы — песнь о нслжденьи.

О, Сердце Веры, князь Гфиз,
Ты увидишь пери пред собою.
Он сошл из ря вниз,
Стть лучшего из нс женою.
И трое сильных, молодых
Из-з нее лежт в могиле.
Рскянье и скорбь з них
Ей в сердце когти зпустили.
Я твердо зню, что помочь
Лишь ты, Язык Чудес, ей можешь.
Пускй меня покроет ночь,
Когд и ты ей не поможешь.

Кого же первым увел
Смерть в переходы лбиринт?

Крсвц с голосом орл,
С лицом нежнее гицинт.

Крыло лучей, в стекло ночей
Удрь, удрь, стекло рзбейся!
Алмзный свет, спфирный свет
И свет рубиновый, рзвейся!
Я фениксом, я птицей Рок,
Я лконостом вещим кличу:
Отдй мне юношу-цветок,
О ночь, отдй свою добычу!

Никто не рзлучит нс двух,
Эль-Анк, дев-совершенство!

Нпрсно ты мой вырвл дух
Из белоснежных рук блженств.

Блженство мыслимо ль в нови?

Ткие тм пылют светы,
Колес плмени, лучи,
Кких не ведют поэты.

Быть может, ты теперь в рю?

Не счесть обителей господних,
И душу рдуют мою
Восторги дльних преисподних.

Скжи, о ней жлеешь ты?

Могу ль тебе я не дивиться?
Ведь не срвнятся и цветы
С моею новою црицей.
Эль-Анк, девушк глубин,
Пускй увидят чужестрнцы
В лучх сверкющий рубин,
Твои пленительные тнцы.

Меня прощешь ты?

З что?
З то, что мир мой дивно светел?
З то, что из земных никто
Ткую девушку не встретил?
Одн есть просьб у меня:
Проси умильно и приятно,
Чтоб в облсть белого огня
Грфиз пустил меня обртно.

Пусти его.

Иди.

Один,
См ты видел, доволен.

Увы! Свирепый бедуин
В ду и мукой д болен.

Пди рсплвленным свинцом,
Моя отточення воля,
В стрну, збытую Творцом,
Н льдистое ночное поле!
Пройди его, иди туд,
Где опрокинулсь долин,
Иди и приведи сюд
Неистового бедуин!

Мне душно, обессилен я
Нпорм воздух земного,
Зкон иного бытия
Волшебное рзбило слово.

Откуд ты, о стрх теней?

Я в черной пропсти блуждю,
Рогтых львов, крылтых змей,
Орлов железных поржю.
Они спускются с высот,
Необычйны и ужсны,
И кровь зеленя течет,
Он пьянее крови крсной.

Скжи, печльны мертвецы?
Земную рдость любит всякий.

И яростней меня бойцы
Скитются в том стршном мрке.
Я зрел хромц Тимур тм,
Немврод в шкуре леопрд,
Мсрур, рвного црям,
И Сердце Львиное, Ричрд.
Кк рок я выбрл бы иной?
Нет, мне мил моя обитель,
И см Искндер тм со мной,
Мой господин и победитель.

А я? Скжи, что делть мне?
Кк исцелиться от печли?

Живи, чтобы во всей стрне
О подвигх моих узнли.
Прекрсн жизнь моя был,
А смерть светл и величв,
Чтобы моя везде прошл,
Кк знмен Омр, слв.

Ты видишь, и второй счстлив,
Он не рсстнется с могилой.

А третий, блгостный клиф,
Лишенный црств с жизнью милой?

Живое слово, устремись
Туд, где зрожденье слов,
Ни внутрь, ни вглубь, ни вширь, ввысь,
Ты, сил стря, з новой!
Кк молния летит н кедр,
Кк гриф бросется н гриф,
Пускй из звездносиних недр
Сойдет н землю дух клиф!

Кк! Ангел смерти!

Брт святой!

Земля, простись с твоим поэтом!

Я прихожу не з тобой,
Я — вестник, послнный с ответом.
Ты дух клиф вызвть мнил:
Его ничто не беспокоит,
Источник рйский Эльзебил
Збвеньем мир сердце поит.
Он отдыхет н луне,
Вдыхет звезд блгоухнье,
Нд ним в слепящей вышине
Немолчны клики и бряцнья.
Неслыхнное торжество
Вкушет в небе дух-скитлец,
Аллх поствил н него
Своей ноги четвертый плец.
О нет, он не придет н зов,
Его он дже не услышит.
Я рек. Собрнье мудрецов
Пускй слов мои зпишет.
Сестр, облекшяся в плоть,
Их рспевть зствь поэт,
Чтоб знли люди, кк Господь
Взыскл потомк Мгомет.

Кк кров приветный киприс
Друет птице перелетной,
Тк и меня, о, князь Гфиз,
Ты снов сделл беззботной.
Ты петь меня нучишь. Пусть
Я новые узню песни!
Пленительно взывет грусть,
Но рдость говорит чудесней.

Глзми, полными огня,
Я в сердце слдостно ужлен.
О пери, пожлей меня,
Я счстлив был, стл печлен.

Твои глз кк дв гт, пери!
Твои уст крсней грнт, пери!
Прекрсней нет от древнею Китя
До зпдного клифт Пери,
Я первый в мире, и в сдх Эдем
Меня любил ты когд-то, пери.
Но ты бледн, молчишь, не смотришь, рзве
Любовью больше не богт пери?
З мудрость, з стихи его, Гфизу
Ужель дн не будет плт — пери?
Блженство с нею всех блженств желнней,
И горше всех утрт утрт пери.
Но я не дерзкий нищий, я влюбленный,
Что скжешь, то исполню свято, пери.

Зчем печльно тк поет ГФиз?
Иль дром мудрецом слывет Гфиз?
Ккую девушку не опьянит
Твоих речей слдчйший мед, Гфиз?
Бледн ли я? И нгелы бледны,
Когд по струнм лютни бьет Гфиз.
Молчу? Молчт смущенные уст,
А сердце громче бурных вод, Гфиз.
Я не смотрю? Но солнце ли слепит,
Кк тйн язык, чудес оплот, Гфиз?
Средь рйских рдостей, средь мук земли
Я знл — этот чс придет, Гфиз.
Перед тобой стоит твоя рб,
Веди ее под твой нмет, Гфиз.

Постой, перед моим Творцом
Я нердивым не предстну.
Единорогом и кольцом
Тебя испытывть я стну.
Тогд лишь я увижу см,
Что ни единый не срвнится
С тобой…

Ккой ужсный гм
Вдруг подняли смешные птицы!

Ты что, Грнтовый Цветок?

Гфиз, в Аллхе просиявший,
Вернулся твой единорог,
Три дня тому нзд пропвший.
И он вступет н крыльцо,
Неся н золоченом роге
То Соломоново кольцо,
Что ты хрнил в своем чертоге.

Я рд, я все о нем скучл.
Пусть не боится он рсплты.
К тому же он кольцо достл,
Потерянное мной когд-то.
Но тише, будет торжеств!

Ты говорил об испытньи,
Отец?

Збудь мои слов,
Целую след твой н прощнье.

Ты словно слиток золотой,
Рсплвленный в шумящих горнх,
И грудь под легкой пеленой
Свежее пены речек горных.
Твои глз блестят, губя,
Твое дыхнье слще нрд…

Ты телу, ждущему тебя,
Стршнее льв и леопрд.
Для бледных губ ужсен ты,
Ты весь, кк меч, рзящий с силой,
Ты плмя, жгущее цветы,
И ты возьмешь меня, о милый!

Выпит досух кубок венчльный,
Съеден дочист свдебный бык,
Отчего ж вы сидели печльны
Н торжественном пире влдык?
Снорре, Груббе, полярные волки,
Лге, Ахти, волчт мои,
Что з стрнные слышл я толки
Пред лицом венценосной любви?
Вы шептлись о клятве, о мести,
О короне с чужой головы,
О Гер-Педере… дже к невесте
Подходили угрюмыми вы.

У невесты мерцющий взгляд
Был тк горько порой зтумнен…

Что ж! жених некрсив и горбт,
И к тому же еще христинин.

Не ткого бы ей жених
Мы средь юношей нших сыскли…

Пусть покорн он и тих,
Но печльнее мы не видли.

Вы не любите Гондлы, я зню,
Может быть, дже см не люблю,
Но не Гондле я Леру вручю,
А Ирлндии всей королю.
С кждым годом стновится туже
Крепкий узел, сжимющий нс,
Слишком злобны норвежские мужи,
У шотлндц звистливый глз.
Дже скрелинги, псы, не волки,
Нпдя ночною порой,
Истребили з морем поселки,
Обретенные некогд мной.
Нд своими нс мнит побед,
Кждый род ополчился н род,
Нпдет сосед н сосед,
Брт н брт с дубиной идет.
Нд Ислндией тучи нвисли,
И он бы погибл, но я
Небывлое дело змыслил —
Дть свободной стрне короля.
Тм, в Ирлндии, жены, кк луны,
Мужи ясны, в единстве святом,
Ибо скльдов певучие струны
Не нхвлятся их королем.
Осмотрительно, мудро и тонко
Я двл нствленья послм,
Чтоб оттуд достть лебеденк
Блгородного выводк нм.
И Гер-Педер, моряк именитый,
Н холодный ислндский утес
Из Ирлндии, лвром увитой,
Королевского сын привез.
Гондл вырос, и ныне венчют
Гондлу с Лерой Спситель и Тор,
Это волки союз зключют
С лебедями спокойных озер.
Две стрны под единой держвой,
Дв могучих орлиных крыл
Устремятся з громкою слвой
Непреклонною волей орл.

Только кровь в нем, о Конунг, не нш,
Слб в бою он и в игрх ленив…

Но Ирлндия — полня чш
Виногрдников, пстбищ и нив.

Гондл! Гондл, влститель великий!

Ну нделл Гер-Педер хлопот!

Не признем его мы влдыкой,
Но может быть признет нрод.

А когд мы откроем нроду
Все, что знем об этом щенке,
Кто ткой он, ккого он роду,
Где он будет, в дворце иль реке?

Гондлу сжить нм пор бы со свет,
Что нм конунг, ведь мы в стороне,
Ндоел история эт
Подмененных мльчишек и мне.

Конунг стр,

Вы же знете, дети,
Что стршней не нйти никого,
Если б дже десятки столетий
Нвлились н плечи его.
Он походкой неспешной, чугунной
Сорок тысяч дтчн рздвил
И, единственный в целой подлунной,
Н тинственный полюс ступил.
Никогд вы его не могли бы
О пощде з ложь умолить,
Пусть сожрли Гер-Педер рыбы,
Стрый Снорре ндеется жить.

А безумье сегодняшней свдьбы!
Мы ведь знем, кто Лерин мть…
Снорре, может быть, это скзть бы?

И об этом нм ндо молчть.

Яд помог бы нм в ншей зботе,
Тк чтоб в смерть перешло збытье.

И бывет еще: н охоте
Не туд попдет копье.

Нет, я шутку придумл другую:
Гондл все-тки духом высок,
Ннесем ему рну ткую
Прямо в сердце, чтоб встть он не мог.
Только Лер окжется в спльне
И погсит огонь ночник,
Я беседой искусной и дльней
Здержу жених простк,
Этим временем Лге к невесте
Проберется и будет молчть,
Женский стыд с боязливостью вместе
Не ддут ей обмн понять.
И для Гондлы, вы знете сми,
Стнет мир тяжелее тюрьмы…
Нд союзом волков с лебедями
Нхохочемся досыт мы.

Верно! Этой обиды не может
Смый низкий мужчин снести.

Если душу подобное гложет,
То от смерти ее не спсти.

И нверное миля Лер
Свой смирить догдется гнев,
Ведь еще не бывло пример,
Чтоб пленяли горбтые дев.

Чу, идут! Рсходитесь скорее,
Лге здесь, остльные сюд!

Лет хоть н тридцть будь я свежее,
Я бы с Лге поспорил тогд.

Лер, Лер, ндмення дев,
Ты кк прежде бежишь от меня!

Я боюсь, кк небесного гнев,
Глз твоих голубого огня.

Ты боишься? Возможно ли это?
Ведь не ты ли бывл всегд
Весел, кк могучее лето,
И вольн, кк морскя вод?
И не ты ли охоты водил
Н своем вороном сккуне
И цветов никогд не дрил,
Никогд, одинокому, мне?

Вспоминешь ты Леру дневную,
Что от солнц бывет пьян,
А печльную Лик ночную
Знет только седя лун.

Лик… стрнное, слдкое имя…

Тк звл меня некогд мть,
Из Ирлндии родом. Ткими
Именми не здесь нзывть!

Это имя мне дивно знкомо,
И ткя знкомя ты,
И ткя н сердце истом
От сверкнья твоей крсоты!
Ты не любишь меня, ты смеялсь
Нд уродливым Гондлой всегд…

Но когд я одн оствлсь,
Я тк горько рыдл тогд.
Для чего-то слепыми ночми
Уверял луквя мгл,
Что не горб у тебя з плечми —
Дв серебряно-белых крыл,
И что родин нш не эт
Ненвистня сердцу тюрьм,
А стрн, где зеленое лето
Никогд не сменяет зим.
Днем все инче. Боги неволят
Леру быть и веселой и злой,
Ликовть, если рубят и колят,
И смеяться нд Лик ночной.

Дорогя, ккое безумье,
Огневое безумье любовь!
Где вы, долгие годы рздумья,
Чуть зпел горячя кровь!
Что мне гордя Лер дневня
Н огромном вспененном коне,
Ты не Лер, ты девочк Лик,
Одинокя в этой стрне.

Кк ты бледен и смотришь, мня…
Неужели ты любишь меня?

Я тк вольно и слдко люблю,
Словно отдл себя корблю,
А с тобой я еще не слыхл,
Кк шумит нбегющий вл.
И совсем не морские слов
Ты скзл с волшебной тоской,
Я внимл им, но понял едв,
Я услышл в них ветер морской.
Знчит, првд открылсь святым,
Что з бредми в ншей крови
И з миром, з миром земным
Есть свободное море любви.
Серфимы стоят у руля
Пестропрусных легких лдей,
А вдли зеленеет земля
В снеговой белизне лебедей.
Сердце слышит, кк плещет вод,
Сердце бьется, кк птиц в руке,
Тм Мрия, Морскя Звезд,
Н высоком стоит мяке.

Ты бледнеешь опять, ты дрожишь…
Что с тобой, королевич мой белый?
Ты прекрсен, когд говоришь,
Ты кк Бльдер, бросющий стрелы.

Ночь летит и летит н зкт,
Ночи летние песни короче,
Вон, з окнми совы кружт,
Эти тихие горлинки ночи.
Ах, к тинственной спльне твоей
Я сегодня пройду з тобою,
И любимя стнет моей,
Смой близкой и смой родною.

Только, милый, не срзу входи,
Умоляю тебя, подожди,
Это глупое сердце в груди,
Что боится еще, пощди.

Королевич, большую услугу
Ты бы мог мне теперь окзть…

Это Ахти? Стринному другу,
Другу детств готов я внимть.
Помнишь, между рябин, по дорожке
Мы взбегли н кменный вл,
Ты тк чсто мне ствил подножки,
Я срывлся, ты хохотл.

Это Лге.

Конечно, и Лге.
Он со мной был особенно груб.
Кк дивился его я отвге
И улыбке нсмешливых губ!
Быстроглзый, большой, смуглолицый,
Всех крсивей, сильней и смелей,
Он кзлся мне хищною птицей,
Ты же — волком ислндских полей.
Стрнно! Был я и хилый и дикий,
Всех боялся и плкл всегд,
А нд сильными буду влдыкой,
И невест моя, кк звезд.

В день, когд ты получишь держву
И влстителем стнешь вполне,
Ты нверно устроишь облву
Небывлую в ншей стрне?

Я люблю, чтоб спокойно бродили
Серны в рощх, щипля зеленя;
Слишком долго и злобно трвили,
Точно дикую серну, меня.

Ну, тогд ты поднимешь дружину
И войною пойдешь н дтчн?
Хорошо королевскому сыну
Опорожнить н поле колчн.

Ахти, мльчик жестокий и глупый,
Знй, что больше не будет войны,
Для чего безобрзные трупы
Н коврх многоцветных весны?

Понял. Все мы узнем н деле,
Что отрдно веселье одно,
Что милы и седые метели,
Если женщины пенят вино.

Все вы, сильны, крсивы и прямы,
З горбтым пойдете з мной,
Чтобы строить высокие хрмы
Нд грозящей очм крутизной.
Слышу, слышу, кк льется победный,
Мерный блговест с диких высот,
То не колокол гулкий и медный —
Лебединое сердце поет.
Поднимются тонкие шпили
(Их не ведли нши отцы) —
Лебединых сверкющих крылий
Устремленные в небо концы.
И окжется првдой поверье,
Что земля хорош и свят,
Что он — золотое преддверье
Огнезрного Дом Христ.

Ты просил о ккой-то услуге?

Ты уже окзл мне ее.
Что же медлишь нести ты к подруге
Лебединое сердце свое?

Кк? Ты думешь дрться со мною,
Хочешь силу изведть мою,
Тк прощйся, цыпленок, с землею,
Потому что тебя я убью.

Где он, где он, мой кмень ндгробный?
Кк ты в спльню невесты проник?
Кто ты? Волк ненвистный и злобный
Иль мой собственный стршный двойник?

Ночью кошки и черные серы,
А отвжным удчливый путь!
Что з нежные губы у Леры
И ккя высокя грудь!

Гондл умер.

Любимый, любимый,
Я не вынесу этих скорбей,
Ты живи, небесми хрнимый,
А меня пожлей и убей…

Нет, я чсто пуглся пустого,
И сейчс это, может быть, бред,
Стрый конунг последнего слов
Не скзл, многознющий, нет!
Боль нйдет неожиднной тучей
И, кк туч, рссеется боль —
Гондл умер? Нет, Гондл живучий,
Гондл вш перед Богом король!

Рзве может быть суд пред рссветом?
Солнце — лучший свидетель судьи,
Королевич, подумв об этом,
Отложи обвиненья твои.

Кк сумели бы стть првосудней
Првосудные вечно уст!
Словно солнце июльских полудней,
Зсияет моя првот.
Нсмеявшись нд првдой нетленной
И зконом ислндской земли,
Нд моею короной священной
Дерзко руку врги знесли.
Я, кк рненый лебедь в оврге,
Мне и муки и смерти больней,
Что сегодня нсмешливый Лге
Спл с прекрсной невестой моей.
Ненвистный, он брт ей ближе,
Он один ее видел нгой…
Зщити же меня, зщити же,
О могучий, от пытки ткой.
Пусть не ведет мщенье предел:
Привяжи его к конским хвостм,
Чтоб его ненсытное тело
Рзметлось по острым кустм.
А потом зпрети для пример
Дже имя его нзывть,
Чтобы я и несчстня Лер
Друг н друг посмели, взирть.

Что ты скжешь в, свое опрвднье,
Человек непрвдивый и злой,
И ккого ты ждешь нкзнья
З поступок неслыхнный твой?

Госудрь, я с простыми словми
Появляюсь пред взором судей,
Нс недром прозвли волкми
Здесь, в отчизне твоей и моей.
Что для девушки Гондл? Из меди
Сердце Леры, и голос кк рог,
Я же чсто космтых медведей
Для нее поднимл из берлог.
Что я сделл, то сделл по прву,
Гондл слб, я и смел и силен,
Ншим предкм бессмертную слву
Этот волчий доствил зкон.

Ярлы, ум вш и ясени зорок,
Тк судите ж обиду и боль,
Позбыв, и что Лге вм дорог
И что Гондл ирлндский король.

Повелось по стринным обычям:
Если двое полюбят одну,
То, не внемля причудм девичьим,
Нчинют друг с другом войну.

Это верно! Тк было и будет,
Кк о првде другой ни кричи!
Если люди людей не рссудят,
Их нверно рссудят мечи.

Гондл, слышл решенье ткое?
Спрведливым считю и я,
Что выходит герой н героя
И копье не бежит от копья.
Мы твоей подивимся отвге,
Лер доблесть оценит твою,
Если Лге, могучего Лге,
Ты повергнешь в открытом бою.
Крепче стой! Я пред всеми отвечу
З огонь в королевской крови.
Неудержно бросется в сечу,
Кто достоин девичьей любви.
Помню, утром сиял пустыня,
Где Мрстн я бросил в песок,
Сердце дрогнуло, словно богиня
Протянул мне вспененный рог.
А когд вместе с Эйриком Крсным
Я норвежцев погнл ввечеру,
День кзлся мне столь же прекрсным,
Кк н смом роскошном пиру.

Конунг, судьи, вы знете…

Что же?

Я горбт, вы збыли про то.
По зкону клеку не может
К поединку принудить никто.

Дело брнное дивно и чудно,
Смерть бежит от стремящихся в бой,
Почему же бывет тк трудно
Трусу пнцирь ндеть боевой?

К првосудью, судья, к првосудью!
Удержи эту лживую речь,
Или я королевскою грудью
Упду н отточенный меч.
Поединок бессмыслен, слву
Получет в нроде простом
Црь, клдущий копье и держву
Покрывющий крепким щитом.

Не любовник, не црь и не воин…
Бьется ль сердце в подобной груди?
Ты короны своей недостоин,
Мы тебя не хотим. Уходи.

Волк, и с поступью легкою, волчьей!
Я воды у него попросил,
Он же уксусом, смертною желчью,
Мой зпекшийся рот оросил.

Ярлы, к вм обрщется првый,
Обвиненный в непрвом суде,
Не теряйте прдедовской слвы,
Вновь ее не нйдете нигде.
Осужденный судебным решеньем,
Опрокинутый вржьим мечом,
Эгиль голову выкупил пеньем,
Пред норвежским предств королем.
Лютню мне! Лебединые сги
Вм о роде моем я спою,
Если знет ткие же Лге,
Жизнь и честь отнимите мою.

Ты не знешь, ккого ты род,
Несурзный птенец и смешной,
Поливют у нс огороды
Королевскою кровью ткой.

Где ты принцев видл, чтоб умели
Лишь судиться, игрть и рыдть,
Опоздли к девичьей постели
И меч не посмели поднять?

Удивил бы тебя я безмерно,
Рсскзвши о роде твоем,
Если б ведл, что конунг нверно
Никогд не узнет о том.

Лютню, лютню! Исчезнет злословье,
Кк ночного тумн струи,
Лишь польются мои слвословья,
Лебединые песни мои.

Эт лютня всегд приносил
Слву смым плохим игрокм,
В ней сокрыт волшебня сил
Сердце рдовть дже волкм.

Рзгорется звездное плмя…
Нет, не то! Н морском берегу…
Ах, слов не идут мне н пмять,
Я игрю, петь не могу.

Ну, теперь мы увидим потеху!
Эт лютня из финской стрны,
Эту лютню сложили для смеху,
Н збву волкм колдуны.
Знй же: где бы ты ни был, несчстный,
В поле, в доме ли с лютней ткой,
Ты повсюду услышишь ужсный,
Волчий, тихий, пугющий вой.
Будут волки ходить з тобою
И в глз тебе зорко глядеть,
Чтобы, знятый дивной игрою,
Ты не мог, ты не смел ослбеть.
Но когд-нибудь ты ослбеешь,
Дрогнешь, лютню опустишь чуть-чуть
И, смятенный, уже не успеешь
Ни вскричть, ни взглянуть, ни вздохнуть.
Волки жждли этого чс,
Он нзнчен им был искони,
Лебединого слдкого мяс
Тк двно не терзли они.

Ты уверен ли в лютне?

Еще бы!
Хоть двойное зклятье н ней,
Но от волчьей, от лчущей злобы
Никогд не уйдет дурлей.

Что з диво? Неясные звуки
И тревожт меня и томят.

Я кк будто проснулся от скуки
И чему-то мучительно рд.

Этот Гондл придумет вечно,
Кк ему стриков огорчить.

Я доволен собой бесконечно,
Но зто не могу не звыть.

Брт, ты слышишь? Кчется вереск,
Пхнет кровью прохлд лугов.

Серый брт мой, ты слышишь? Н берег
Вышли козы, боятся волков.

Под пушистою шерстью вольнее
Бьется сердце пустынных влдык.

Зубы белые рнят больнее
Крепкой стли рогтин и пик.

Ндоели мне эти кфтны!
Что не стнем мы сми собой?
Побежим, побежим н поляны,
Окропленные свежей росой.

Здохнемся от рдостной злости,
Будем выть в опустелых полях,
Вырывть позбытые кости
Н высоких могильных холмх.

Гондлу выследим. Лге нгонит,
Снорре с Ахти нскочт см-друг.

Но не прежде чем лютню уронит,
Гондл лютню уронит из рук.

Обмнули меня. Нсмеялись
Нд горбтым своим королем.
А когд-то друзьями кзлись,
Дом их был мой единственный дом.
Вой все ближе, унылый, грозящий,
Гснет взор, костенеет рук,
Сердце бьется тревожней и чще,
И ткя, ткя тоск!
Но зчем я стою у порог,
Если прямо средь дымных полей
Для меня протянулсь дорог
К лебединой отчизне моей?
Только стну н берег зеленый,
Крикну: лебеди, где вы? Я тут! —
Колокольные ясные звоны
Нежно сердце мое рзобьют.
И, не слушя волчьей угрозы,
Буду близкими я погребен,
Чтоб из губ моих выросли розы,
Из груди многолиственный клен.
А потом лебединя стя
Будет петь ндо мною всегд
Про печльную девочку Лик,
Что моей не был никогд.

Гондл, Гондл, меня оскорбляли,
Угрожли держть взперти,
Я свивлсь узлом от печли,
Но к тебе не могл не прийти.

Ты пришл? Рзве ты не слыхл?
Я изгннник, я всеми трвим,
А одн дидем пристл
Ослепительным кудрям твоим.

Я пок еще Лик, не Лер,
Я верн обещньям любви,
Хоть рссветное небо и серо,
Зжигя безумье в крови.
Ах, коснись меня нежной рукою,
Зщити от меня же смой,
Не возлюбленной, только сестрою,
Я ведь смею идти з тобой.

Ты улыбк Господня. Мы об
Из великой семьи лебедей.
Для тебя я восстл бы из гроб,
З тебя я прощю людей.

Ты не знешь про новое горе:
Мы от гибели были близки,
Я зметил когти у Снорре,
А у Груббе большие клыки.
Все они собрлись в ожидньи;
Помнишь, в стрый зброшенный ров,
Тм колдун говорил зклиннья,
Чтоб совсем превртить их в волков.
Крсной кровью нполнены чши,
Что-то врится в медных котлх…
Унеси меня к родине ншей
Н своих лебединых крылх.

С добел рскленного неб
Словно льются потоки огня…
Ты не взял ни орехов, ни хлеб
И голодной оствил меня.

Лик…

Нет, нзывй меня Лерой,
Я живу н земле, не в гробу,
Счстье меряю полною мерой
И з горло хвтю судьбу.

Счстья мер, муки безмерность —
Вот вся жизнь; но я жив, не тю,
Чтоб узнть блгородную верность,
Лебединую нежность твою.

Королевич, условиться ндо:
Я не буду твоей никогд,
Между нми нвеки прегрд
Из девичьего встл стыд,
Нет, я буду могучей, спокойной,
Рссудительной, честной женой
И црицей, короны достойной,
Нд твоею великой стрной.
Д, црицей! Ты слбый, ты хилый,
Утомлен и тревожен всегд,
А мои непочтые силы
Королевского ищут труд.

Я соглсен. Пусть Лер дневня
Упрвляет н троне моем,
С ненглядною девочкой Лик
Ночью будем мы плкть вдвоем.

Только солнце опустится в море
И нступит тинственный чс,
З дверьми н тяжелом зтворе
Лик будет сокрыт от глз.

Ты жесток ко мне. Ты не видишь,
Я уже не похож н людей,
Неужели ты тк же обидишь
И веселых моих лебедей?

Королевич, поверь, что не хуже
Твоего будет црство мое,
Ведь в Ирлндии сильные мужи.
И в рукх их могуче копье.
Я приду к ним, кк лебедь кроввый,
Нпою их бессмертным вином
Боевой ослепительной слвы
И зствлю мечтть об одном, —
Чтобы кровь плменел повсюду,
Чтобы сел вствли в огне…
Я см, кк влкирия, буду
Перед строем летть н коне.

Лер! Нет… что скзть ты хотел?
Вспомни, лебеди верят в Христ…
Горе, если для черного дел
Лебединя кровь пролит.

Тм увидим. А солнце все злее,
Отдохнуть нм, пожлуй, пор.

Я воды принесу посвежее
И посуше ветвей для костр.

Лер.

Дерзкий, ты можешь? Ты смеешь?

Д, я смею. Тебя я люблю.

Дй мне меч твой, дй меч мне скорее,
И тебя я сейчс зколю.

Если хочешь, возьми. Мне не внове
Збвляться опсной игрой.
Солнцу летнему хочется крови,
В нс вселяет безумие зной.

Злобный волк!

Мне приятны проклятья,
Жизнь дешевле твоей крсоты,
И в последнем предсмертном объятьи
Будешь сжт, единя, ты.

Что ты хочешь?

От Леры и боли.

Ты меня не любил, ты был груб.

Д, тебя не любил я, доколе
Я твоих не почувствовл губ.
Не збыть твоего поцелуя,
Пусть я волк, ты — волчиц моя,
И тебя никогд не пущу я
Ни в ккие иные кря.

Уходи.

Я уйду, но с тобою.

Гондл может вернуться.

Ну что ж?
Иль для Гондлы ты стл рбою,
З горбтым повсюду пойдешь?

Я жен королевич. Смело
Перед всеми скжу я о том,
И корон Ирлндии целой
Нгрдит мою верность потом.

Не отвечу н это ни слов,
Хоть и многое мог бы скзть.
Только муж ли тебе он? Другого
Ты тогд не могл б обнимть.

Лге, Лге, ккими словми,
Кк меня оскорбить ты готов?

Лер, все, что случется с нми,
Происходит по воле богов.
Сильный Top опьянил меня стрстью,
Фрея в спльню твою привел,
Волк Фенрир с угрожющей пстью
Сторожил, кк моей ты был.
Пусть уйдешь ты длеко, пусть кинешь
Небожителей нших и нс,
Но из пмяти рзве ты вынешь
Тот жестокий и слдостный чс?

Ты был стршен тогд; мне кзлось,
Что огонь пожирет меня.

Ты смотрел и ты улыблсь
Веселей и стршнее огня.

Выжди, Лге, позволь воцриться
Мне в богтой и сильной стрне
И тогд, кк кочующий рыцрь,
Приходи откровенно ко мне.

Д, но ты поцелуешь снчл,
Поцелуешь меня, кк тогд…

Нет, не ндо.

Ведь ты обещл…
Лер, помнишь ли прошлое?

Д.

Лге? Лге опять? Н колени!
Я король, пресмыкйся, змея!

Нм не ндо твоих повелений,
Ведь корон моя не твоя.

Вот теперь-то добьюсь я ответ
От тебя, возмутившийся рб!

Посмотрю, кк ты сделешь это;
Мы в лесу, я с мечом и не слб.

Честь мою не унижу я спором,
Лютню брошу, себя погубя,
И пдет небывлым позором
Королевскя кровь н тебя.

Уходи же!

Но ты обмнулсь,
Никких здесь влстителей нет!
Эт шутк и тк зтянулсь
Н пятндцть без млого лет.

Что з ложь?

Я понять бы хотел…

Груббе все рсскзть вм готов,
Очевидец нелепого дел
Н одном из стринных судов.

Рсскзу. Что отрдней былого
Для ткого, кк я, стрик?
Лере в пользу пойдет это слово
И вдобвок унизит щенк.
Помню, помню, кк злилсь пучин,
Мы с Гер-Педером рвли волну,
Увозя королевского сын
Из Ирлндии в волчью стрну.
См король отпустил лебеденк,
Но Гер-Педер, зтейник пустой,
Взял с собой и другого ребенк,
Некрсивого, крови простой.
С ним з это поспорил бы кждый,
Но Гер-Педер был друг мне, не лгу,
Мы врили кит не однжды
С ним, н Стршном живя Берегу.
С нми ехл и мленький Лге,
Сын любимый Гер-Педер, он
Рз делил с королевичем флги,
Поднял ссору и, вмиг обозлен,
Бросил бедного мльчик в море. —
И беде не сумели помочь
Ни Гер-Педер, ни я и ни Снорре,
Потому что ндвинулсь ночь.
До утр бушевл пучин,
И Гер-Педер молчл до утр, —
Все он видел, кк голову сын
Отсекет удр топор.
А н утро скзл: лебеденк
Все рвно мы теперь не вернем,
Тк двйте, другого ребенк
Королевичем мы нзовем.
Он молил нс, и мы соглсились
Нерзумного Лге спсти,
Дльше поплыли, ветры бесились,
Кк гуляки, у нс н пути.
Связки молний пылли н небе,
И до тучи доплескивл вл;
Мы гдли по книге, и жребий
Н Гер-Педер трижды упл.
И его мы швырнули в пучину,
Но сперв поклялись перед ним,
Что подложному црскому сыну
Мы жестоко з все отомстим.

Кто отец мой?

Бродячий, ничтожный
Скльд, збыли теперь про него.

Кто же мть моя?

Нет, осторожно,
Больше я не скжу ничего

Вот, короной венчн шутовскою,
Он поднять не осмелится глз.

Груббе, Лге, оствьте со мною
Эту… этого… Гондлу сейчс

Что же, друг? Ты обмнно нзвлся
Королевичем? Знчит, ты вор?
Ты корону мне дть обещлся,
А дешь только боль и позор.
Полно! Есть и глумлению мер,
Не превысит ее человек!
Иль ты думл, что глупя Лер,
Кк рзвртниц, любит клек?
Что рожденной отцом блгородным
Тк уж лестно покинуть свой дом
И повсюду идти з негодным
Нищим, может быть, дже рбом?
Где же лютня? Игрй. Тк уныло
Воют колки в полях и лесх,
Я тебя до сих пор не убил,
Потому что мне дорог твой стрх.
Но ничто не бывет, ты знешь,
Окончтельным, дже бед…
Нпример: если ты утверждешь,
Что король ты и был им всегд, —
Кто помех тебе в этом деле?
Снорре, Груббе? Их можно убрть.
Лге с нми. Мы б верно сумели
Влстелинми зново стть.

Тм, в стрне, только духм известной,
Зждлись короля своего,
Мой венец не земной, небесный,
Лик, терны — лмзы его.

Тк? Ну, помни обет мой веселый:
Чуть погснет н зпде луч,
Лик будет з дверью тяжелой,
И у Лге окжется ключ.
Он войдет к ней, ее он измучит
Ненсытным желньем мужским.
Он ее нслждться нучит,
И смирится он перед ним.
И н месте тоскующей Лик
Будет Лер и ночью и днем,
Неустнно тебя проклиня,
Нзывя трусливым щенком.

Где вы, сильные, волки, не люди?
Пусть же когти пустынных влдык
Вырвут низкое сердце из груди,
Из гортни луквый язык.

Вот смотрите, он голову клонит.
Кто убьет его, будет мне друг…

Но не прежде, чем лютню уронит,
Гондл лютню уронит из рук.

Слдко мне улыбнуться героям!

Не бывло подобной жры,
Жилы словно нполнены зноем,
И в глзх огневые шры.

Мы оленя убили, тяжелый,
Словно лошдь, достнет н всех.

Я же брги хмельной и веселой
Зхвтил полуведерный мех.

Гондл, живо костер! Поднимю
Первый кубок з Леру мою.
Снорре, Груббе и Ахти
Пьем з Леру мы все!

Принимю
И з Лге могучего пью.

Вот олень. Жир, жир-то сколько!
Ну, волкм не пропсть без еды.

Сердце — Лере.

Конечно, но только
Прежде вымою. Гондл, воды!

Ах, вино мне удвоило силы.

Я любовью и солнцем пьян,
Этой ночью не првд ли, милый,
Ты придешь ко мне?

Гондл, вин!

Гондл, музыки! Лютня ткя
Для чего у тебя, нелюдим?
Целый день проведешь ты игря,
А под вечер тебя мы съедим.

Кк мучительно рот мой нходит
Твой кроввый, смеющийся рот!

Посмотрите, горбтый уходит.

Ну, длеко от нс не уйдет.

Не пойму, это солнце н небе,
Или боль просиял моя?
Не пойму, человек или лебедь,
Лебедь с сердцем проколотым я?
Нет, я црь этих дебрей суровых,
И меня коронует Христос
Дидемою листьев кленовых
И росою обрызгнных роз.
О, когд бы врги посмотрели,
Кк мне клнялсь эт скл,
Кк молили меня эти ели
Зщитить их от всякого зл!
Если сн мой признл природ,
То они ли поспорят о том,
О цре лебединого род
И с проколотым сердцем притом?

Словно место недвних пожрищ,
Этот лес иль убийств потйных…
Кк пройти нм к проселку, товрищ?
Зкружились мы в дебрях твоих.

Что хотите вы делть в поселке,
Люди-лебеди, бртья мои?
Тм живут беспощдные волки,
Осквернители милой любви.

Он безумный, не будем смеяться
И с собою его уведем.

Знй, нм нужно в поселок пробрться
З своим молодым королем.

Я король вш.

Он вовсе безумный.

Что, скжите, в родимой стрне
Тк же ль трубы рхнгелов шумны,
Звезды тк же ль глубоко н дне?
Что Георгий? В зоблчных долх
С Пнтелеймоном друг и сейчс?
Двое юношей знтных, веселых,
Утешители нгельских глз.
Мгдлин от скорби предвечной
Отдохнул ли львиной душой?
Брт Христов Ионн? Он, конечно,
Апоклипсис пишет второй.

Бедный ум, возлквший о чуде,
Все мы молимся этим святым,
Но, простые ирлндские люди,
Никогд не входили мы к ним.

Гондл, что же ты бродишь лентяем,
Почему эт лютня молчит?

Мы немедля тебя рстерзем.

Иль игрй, или будешь убит.

Нет, я больше волкм не игрю,
Я живу в огнезрном рю,
Не допрыгнуть вм к этому рю,
Только лютню возьмите свою.

Бртья, вступимся, он христинин
И нверно из ншей стрны.

Горе нм!

Я повержен.

Я рнен.

Лебединые клювы сильны.

Вы хорьки, вы трусливые души,
Н безумного бросились вы:
Рзве мло вм крыс и лягушек,
Что хотите его головы!

Этот юнош, бледный и стрнный,
Был судим спрведливым судом
И был изгнн. Нзвлся обмнно
Он Ирлндии всей королем.

Кк, не он ли к ислндским рвнинм
Был когд-то от нс увезен,
Чтобы выросши стть господином
Нд союзом обоих племен?

Не товрищ булыжник орешку!
Двух млденцев Гер-Педер увез,
Королевич погиб, и в нсмешку
Королевичем нзвн был пес.

Госудрь, мы тебя не узнли,
Не суди же покорных рбов,
Но скжи, чтобы мы рзметли
Этих низких и злобных волков.

Я король в небесх, я изведл,
Полюбил огнекрылую боль,
Но вм истину Груббе поведл,
Что в Ирлндии я не король.

Нступили тяжелые годы,
Кк утртили мы короля,
И з призрком легкой свободы
Погнлсь нерзумно земля.
Мы нскучили шумом бесплодным,
И был выбрн тогд нконец
Королем н собрньи нродном
Вольный скльд, твой великий отец.
Он нм дл небывлую слву
И, когд нконец опочил,
Пурпур мнтии, скипетр, держву
Он тебе передть поручил.

Мы еще не слыхли об этом.

Знчит все-тки Гондл король,
И корон пронизн светом
Н кудрях его черных, кк смоль.

Ах, двойному зклятью покорный,
Музыкльный мгический ход
Или к гибели стршной и черной
Или к слве звенящей ведет.

Гондл здесь? Не отпрвился в море?
Не утртили мы короля?
Тк зчем же вещло мне горе
Сердце, строе сердце, боля?
Дождь нд змком пролился кроввый,
Плвл в воздухе столб огневой,
Перед дверью орел величвый
Пл, рстерзнный черной совой.
Эти стршные знменья ясно
Говорят неземным языком,
Что невинный был изгнн нпрсно
И судим был непрвым судом.

Нет, я звездный король и ндзвездный,
Что земле я и что мне земля?
Лебедям короли бесполезны,
И не ндо волкм короля!

Королевич, стринные были
Зтумнили нши умы,
Мы тебя беспощдно трвили
И о првде не ведли мы.
Ты был мльчиком, ныне стл мужем,
И корон, корон — твоя,
Мы тебе тк охотно послужим
Острием боевого копья.

Првд, Ахти не сыщешь луквей,
Но прошу о пощде и я,
Вспомни, Гондл, к короне и слве
Привел тебя лютня моя.
Под знменми стнет твоими
Вся ночня громд волков,
И, клянусь, с лебедями ткими
Дже я подружиться готов.

Ты мне друг и брт милее,
Я не зню и см почему,
Ты кк будто слвнейших слвнее
И уже непостижен уму.
Если скжешь: в нелепое веруй! —
Тотчс волю исполню твою.
Никогд не увижу я Леру,
Если хочешь, себя я убью.

Гондл, Гондл, н все преступленья
Королевскую милость пролей,
Знй, ты можешь простить оскорбленье,
Ннесенное Лере твоей.
Брт с сестрой — вы. Морские пирты
Вшу мть в этот крй звезли,
Для нее и Гер-Педер когд-то
Взял тебя из ирлндской земли.
Все, я помню, он тосковл
И грустил он день и ночь,
Все, я помню, крестить умолял
Здесь от волк рожденную дочь.
Королевич, подумй, что б стло,
Если б Лер твоею был.
Нш злоб вс двух сохрнял
От богм нестерпимого зл.

Поднимется ветер вечерний,
З утесми видно луну,
И по морю из ртути и черни
Мы отпрвимся в ншу стрну.
Не прощют, мы ведем сми,
З ткие обиды и боль,
Хоть союз волков с лебедями
И хотел нш покойный король.

Совершилось, я в црской порфире,
Три лмз в короне горят,
О любви, о прощеньи, о мире
Предо мною врги говорят.
Неужели отныне я стну
Влстелином н двух островх,
Улыбясь в лицо окену,
Что их держит н крепких стеблях?
Или просто к стрне лебединой,
К милым кленм и розм уйду,
Н знкомые сердцу рвнины,
О которых я плкл в бреду?
Нет! Мне тягостно, жлко чего-то,
Я о чем-то великом збыл,
И, кк черня птиц, збот
Грусть нвеял взмхми крыл.

Стрнный лес, всюду шорохи, стоны,
Словно духи в нем бродят всегд;
Вон в трве промелькнуло зеленой…
Это женщин… женщин, д!

Это Лер?

Я требую кзни!
Лер милою Гондлы был,
А смеялсь нд ним без боязни,
С нми ел и с Лге пил.

Если женщин муж не любит,
Эту женщину должно убить!

Всякий рдостно злую погубит,
Только… Гондлу бы ндо спросить.

Брт, жених, я тебя умоляю,
Отпрвляйся с твоими людьми
К лебединому, к белому рю
И корону, корону прими.
А меня, бесконечно чужую
Мысли, сердцу и сну твоему,
Посди меня в бшню глухую,
Брось в глубокую яму-тюрьму,
Только тк, чтоб вечерней порою
Я слыхл, кк молишься ты.
Будет звездми, солнцем, луною
Этот звук для моей слепоты.

Вспомнил, вспомнил. Сиянье во взоре,
Небо в лунной волшебной крови
И взволновнный голос, и море,
Д, свободное море любви!
Новый мир, неожиднно милый,
Целый мир открывется нм,
Чтоб земля, кк корбль светлокрылый,
Поплыл по спокойным водм.

Лер, Конунг и волки, сегодня,
В день, когд увенчли меня,
Я крещу вс во имя Господне,
Кк нследников Вечного Дня.
Белым лилиям рйского сд
Будет стрнно увидеть волков…

Нет, нм нового бог не ндо!

Мы не выддим стрых богов.

Вы колеблетесь? Лик, скорее!
Лик, слышишь рхнгельский хор?

Ах, мне Бльдер жлко и Фреи,
И мне стршен влстительный Тор.

Вы отринули тинство Божье,
Вы любить откзлись Христ,
Д, я зню, вм нужно подножье
Для его пресвятого крест.

Вот оно. Я вином блгодти
Опьянился и к смерти готов,
Я монет, которой Создтель
Покупет спсенье толков

Лик, Лик, ккое бессилье!
Я одну тебя, Лик, любил…
Ндо мною шумящие крылья
Нлетющих нгельских сил.

Меч пришелся по жизненной жиле,
И ему не поднять головы!

Одного лебеденк убили,
А другого змучили вы.

Подходите, Христовой любовью
Я крещу, ненвидящих, вс,
Ведь недром невинною кровью
Этот меч обгрился сейчс.

Гондл добыл великую слву
И великую дл нм печль.

Д, к его костяному соству
Подмешл природ и стль.

Я не видел, чтоб тк умирли
В чс, когд было все торжеством.

Нши боги поспорят едв ли
С покоряющим смерть божеством.

Нет мне стршны зклятия эти
И в небесный не хочется дом,
Я пожлуй десяток столетий
Проживу и земным колдовством.

Что же, девушк? Ты отступил?
Ты не хочешь Нетленного Дня?

Только Гондлу я в жизни любил,
Только Гондл окрестит меня.

Гондл умер.

Вы знете сми,
Смерти нет в небесх голубых,
В небесх снеговыми губми
Он коснется до жрких моих.
Он — жених мой, и нежный и стрстный,
Брт, склонивший здумчиво взор,
Он — король величвый и влстный,
Белый лебедь родимых озер.
Д, он мой, ненвистный, любимый,
Мне скзвший однжды: люблю! —
Люди, лебеди, иль серфимы,
Приведите к утесм лдью.
Труп сложите в нее осторожно,
Легкий прус ндуется см)
Нс дорогой помчв невозможной
По ночным у широким волнм.
Я одн с королевичем сяду
И руля я не брошу, пок
Хлещет ветер морскую громду
И по небу плывут облк.
Тк уйдем мы от смерти, от жизни
— Брт мой, слышишь ли речи мои? —
К неземной, к лебединой отчизне
По свободному морю любви.

Ты Имр из Кинд, кжется? Случлось
И мне слыхть о племени твоем.
Оно живет не в кесрских влденьях,
Не в золотой руке Юстинин,
Но всё-тки достточно известно,
Чтоб я решился выслушть тебя.

О, господин, несчстье и измены —
Вот всё, что видел моя зря.
Родился я к востоку от Йемен
В семействе Годжр, Киндского цря.
Но слишком дорогим я стл нроду
И должен был бежть, и много лет
Ел хлеб чужой и пил чужую воду,
Перед чужим штром шептл привет.
Я сделлся поэтом, чтоб лскли
Меня эмиры, шейхи и муллы,
И песни, мною спетые, летли
По всей стрне, кк римские орлы.
И кк-то вечером н состязньи
Певец из племени Бену-Ассд
(Кк ненвистно мне это нзвнье!)
Зпел и н меня нпрвил взгляд:
«Был Годжр из Кинд воин очень сильный,
И сильно плчет Годжров жен…».
Я понял все, увидел столб могильный
И умертвил н месте крикун,
Домой я моего погнл верблюд
И мчлся восемь дней и нконец
Увидел: вместо бшен кмней груд,
Обрывки шкур в згоне для овец.
Тогд я, словно рненя птиц,
К Констнтинополю нпрвил путь.
Я думл: Кесрь может соглситься,
Несчстному поможет кк-нибудь.
Шесть тысяч копий, д четыре луков,
Д две людей, приученных к мечу,
Д сколько ндо для отрядов вьюков,
Я попросить у Кесря хочу.

Зчем же Кесрь вмешивться будет
В пустые рспри чуждых нм нродов,
Ккую слву или прибыль может
Он получить от этих млых войн?

Когд Бену-Ассд, нрод коврный,
Двно зслуженную примет чсть,
То вся стрн, нвеки блгодрн,
Клянусь, признет кесреву влсть.

Не зню я, кк отнесется Кесрь
К звоевньям чсто нендежным,
Порою трудным и всегд ненужным,
Но доложу. Быть может, ты слыхл,
Что нчли мы преобрзовнье
Всех имперторских постновлений
В один обширный, полный свод зконов,
Дбы никто в нроде не стршился
Ни яд язык, ни злых коврств.
К чему же нм теперь звоевнья?
Но всё ж я доложу. Однко, прежде
Ответь мне првду, ты не мнихей?
Кк помышляешь ты о Воплощеньи?

В пустыне думть некогд о Боге,
Тм битвы, львы и зыбкие пески,
Но я однжды видел у дороги,
Кк черный кмень молят стрики.

Ну что ж! Язычник может быть крещен,
Еретик испрвит лишь железо.
Ты знешь, для поход нужен вождь,
Доместик пеших воинов и конных,
Знкомый и с нродом и с пустыней,
Во всем покорный кесревой воле …
Что если бы мы выбрли тебя?

С тех пор кк я, бродяг безрссудный,
Узнл о том, что мой отец убит,
Я вечно слышу сердцем голос чудный,
Который мне о мщеньи говорит.
И этот голос, плменем пропитн,
В толпе и битве зглушил бы всех,
Кк будто тот, кому приндлежит он,
Одет в броню и леопрдов мех.
Я клялся не носить духов в фиоле,
Не есть свежины и не пить вин,
И не ксться женщины, доколе
Моя обид не отомщен.

Зчем же ты приехл в Визнтию,
Смешной дикрь? Тких, кк здесь, духов
Из мускус, из розового мсл,
Из мбры, и рздвленных левкоев,
Ты не нйдешь от стрн гиперборейских
До смертоносной Сумтры и Явы.
Н нших прзднествх едят быков,
Оливкми и медом нчиненных,
И перепелок мленьких и нежных,
И вкусных, вкусных, кк блженство ря.
Мы зпивем их вином зветным,
Что от тысячелетий сохрнило
Лишь крепость дивную д ромтность
И стло черным и густым, кк деготь.
А женщины! Но здесь остновлюсь,
Зтем что я приндлежу к священству —
Скжу одно: когд ты сдержишь клятву,
Ты будешь смым стойким из людей,
И мы пошлем тебя тогд не только
В Арвию, в Индию и дже
К великому и слвному Китю.

Скжи, не ты ли мой учитель новый,
Прибывший с юг, чтоб меня нствить
В дидктике и тйных свойствх трв?

Ты, девушк, ошиблсь, я другому
Тебя сумел бы лучше нучить:
Подкрдывться к вржескому дому
И фкел тлеющий в трве влчить;
Н белого, кк молоко, верблюд
Вскочив, чсми пожирть пески,
Д в бухте Джедды у морского уд
Удром ловким выпустить кишки.
Я б стрсти нучил тебя беспечной,
Д песням об истоме милых глз
И рдости ночной, но их, конечно,
И пел и слыхл ты не рз.

Ах, кроме нствлений и обеден,
Я ничего не слышл, ты первый
Зговорил со мною о любви.

Кк, и тебя еще не целовли,
И никого не целовл ты?

Я целовл глдкие кменья,
Которые выбрсывло море,
Я целовл лепестки жсмин,
Который вырос под моим окошком.
Когд мне стновилось очень больно,
Тогд свои я целовл руки,
Меня ж с тех пор, кк мть моя скончлсь,
Никто ни рзу не поцеловл.

Но сколько лет тебе?

Уже триндцть.

У нс в твои лет выходят змуж
Или любовников зводят. Помню
Одну мою любовь я…

Рсскжи!

Плеяды в небе, кк н женском плтье
Алмзы, были полными огня,
Дозорми ее бродили бртья
И кждый мыслил умертвить меня.
А я прокрлся к ней подобно змею.
Он уже рзделсь, чтобы лечь,
И молвил: «Не буду я твоею,
Зчем не хочешь ты открытых встреч?»
Но всё ж пошл со мною, мы влчили
Цветную ткнь, чтоб змести следы.
Тк мы пришли туд, где белых лилий
Вствли чши посреди воды.
Тм голову ее я взял рукми,
Он рукми стн мой обвил.
Кк жрок рот ее, с ее грудями
Срвнятся блеском только зеркл,
Глз пугливы, кк глз гзели,
Стоящей нд детенышем своим,
И зпх мускус в моей постели,
Дурмнящий, с тех пор неистребим.
…Но что с тобою? Почему ты плчешь?

Оствь меня, ведь мне не говорили,
Что у меня глз, кк у гзели,
Что жрок рот мой, что с моею грудью
Срвнятся блеском только зеркл!

Клянусь, со дня, когд я стл мужчиной,
Я не встречл еще тких, кк ты,
Я не видл еще ткой невинной,
Ткой победоносной крсоты.
Я клятву дл и изменить не смею,
Но ты огнем прошл в моей судьбе,
Уже не можешь ты не быть моею,
Я отомщу и возврщусь к тебе.

Не знешь ты, кто я.

Остнься всё же.
Пусть ты из Рим, я ж простой рб,
Но это но препятствие… быть может,
Отец твой слишком знтен, он стрп?
Тк знй…

Я — Зоя, дочь Юстинин,

Вот это хорошо! Теперь я зню,
Зчем приехл ты в Констнтинополь,
Лирический поэт, ужсный мститель,
Ндменно двший клятву воздержнья.
Мы всем должны служить тебе, ты просишь
И войск, и девичьих поцелуев.
Что ж ты молчишь? Ответь! Куд речистей.
Ты с пдчерицей был моей сейчс.

И стены здесь имеют уши. Детям
Известно это, я же позбыл
И вот молчу, зтем что перед этим,
Быть может, слишком много, говорил.

Нпрсно! Я тебе не врг, я дже
Тебе збвную открою новость,
Что Зоя мной просвтн недвно
З Трпезондского цря. Доволен?

Я, госпож, не весел и не грустен:
О дочери ли Кесря помыслить
Осмелится кочующий рб?

Быть может, дння тобою клятв
Негднно пришлсь тебе по нрву,
Быть может, перестл ты быть мужчиной,
И женских лск твое не хочет тело?

Когд о женщине я вспомню вдруг,
Мне кжется, меня кк будто душт,
В глзх темно, в ушх неясный звук,
И сердце бьется медленней и глуше.

Тк в чем же дело? Трпезондский црь,
Конечно, полководец знменитый,
Првитель мудрый и любовник нежный,
Но с Зоею он тк всегд зстенчив,
Кк будто он, не он, невест.
А девушкм, ты см отлично знешь,
По песне судя, нрвится другое.

Ужели, госпож, скзть ты хочешь,
Что в жены мне ддут цревну Зою?

Ну нет, не в жены, что ты перед ней?
А тк! И я, пожлуй, помогл бы.
Здесь во дворце пустых немло комнт
С бухрскими и смирнскими коврми,
В сду лужек с мягкою трвою,
Стеной прикрытых от нескромных взглядов,
А у тебя и голод по объятьям,
И стройный стн, и холеные руки,
Певучий говор, пышные срвненья,
Неотрзимые для сердц дев.
Ну что ж, соглсен?

Госпож, я вижу.
Что хочешь ты испытывть меня.

Я тк и знл, ты мне не поверил,
Но тк кк ты мне нужен, я открою
Тебе причину змыслов моих.
Однжды эт дерзкя девчонк,
Когд ее удрил я плеткой,
Вдруг побледнел, выпрямилсь гордо
И нзвл в присутствии служнок
Меня, импертрицу Визнтии,
Алексндрийской уличной блудницей,
А я н трон не для того вступил,
Чтобы прощть ткие оскорбленья.
Пускй он окжется см
Блудницею, и Трпезондский црь
Откжет опозоренной невесте!

Прости мне, госпож моя: с тех пор,
Кк я пленяю дев моим нпевом,
Моя любовь не горе и позор,
А мир и рдость приносил девм.

Д стрсть твоя, кк новое вино,
Шипит и пенится, толку мло,
Но подождем, и стнет молчливой
Он и пьяной, кк вино подвлов.
Пок же помни: Трпезондский црь,
Едв вернувшись, стнет мужем Зои,
Он девичий ее рзвяжет пояс,
Он грудь ее откроет и коснется
Ее колен горячими губми…
А ты, ты будешь здесь один скитться
Просителем угрюмым и докучным.

Скжи, ты не видл цревны Зои?
Цревн Зоя здесь не проходил?

Я во дворце сегодня только, дже
И твоего я имени не зню,
О, господин!

Я Трпезондский црь!
Ты удивлен?

Цревны я не видел.

Хвл Мрии! Кк людское сердце
Необъяснимо: вдлеке от милой
Мне кжется, что принял бы я кзнь
З звук шгов ее, з шорох плтья,
Когд же нступет миг свиднья,
То рдуюсь я кждой проволочке.

Тк вот они, блженные те руки,
Большие, сильные, кк у героя,
Тк вот они, те жждущие губы,
Кк солнцем озряемые смехом,
Ведь мне о них шептл Феодор!

А ты здесь для чего? Не понимю,
Зчем вс всех тк тянет в Визнтию
От моря, от пустынь широких, в эти
Унылые, чужие вм дворцы!
Когд б не Зоя, рзве бы я кинул
Мой мленький, мой несрвненный город
С его чудесной сетью узких улиц,
От берег и к берегу бегущих,
С единственною площдью, где чсто
Я суд творю под вековым плтном.
Скжи, зчем ты здесь?

Отец убит.
Я должен мстить, я думю, что Кесрь
Мне войско дст.

Вот это речь мужчины!
Мне нрвится, когд звенит оружье,
Тогд и взоры делются ярче,
И кровь стремительней бежит по венм.
Дй руку мне, тебе я помогу.

Нет, я не дм руки, мы, люди юг,
Не визнтийцы, не умеем лгть
И веруем, что достоянье друг
Укрсть позорно и грешно отнять.

А что ты у меня отнять собрлся?
Ведь я не импертор Визнтии,
В моей сокровищнице не нйдешь
Ни золот, ни редкостных мозик,
Тм только пнцирь моего отц,
Срботнные мтерью одежды,
Д крест, которым нш постол Пвел
Нрод мой в христинство обртил.
Иль ты о городе моем помыслил?
Тм жители, когд родился я,
С моим отцом неделю пировли,
Я с их детьми игрл еще ребенком,
Тм кждый и зубми и когтями
З своего зступится цря.
Что у меня еще есть? Только слв.
Я ею рд с тобою поделиться!
Топи, кк я, в шумящем грозно Понте
Слвянские рскршенные струги,
В горх Квкз, нд обрывом черным,
С одною пикой выходи н тур,
Тогд со мной срвнишься? Я скзл!

См Кесрь.

Прибыли послы из Рим?

Вчер, порфирородный.

И письмо
Доствили?

Им был прием недобрый
Окзн.

Тк и знл я! Этот Рим,
Гордясь своей языческого слвой,
Понять не хочет, что отныне солнце
Для всей земли один Констнтинополь.
А что собор святой Софии?

Нынче
Еще одн воздвигнут колонн,
И глвный мстер слышл серфимов,
Ликующих и слдостно поющих.

Пятьсот червонцев выдть! Боже, Боже,
Ужели я когд-нибудь войду
В сей хрм достроенный и н коленях,
Рб нердивый, дм Тебе отчет
Во всём, что сделл и чего не сделл?
Миропомзнья великой тйной
Ты прикзл мне црский труд, желя,
Чтоб мир стл хрмом и нд ним повисл,
Кк купол, имперторскя влсть,
Твоим крестом увенчння, Боже,
И я ль Тебя в великий чс предм?

До этих пор не кончен туник?

Для Трпезондского цря?

Ну д!

Остлось вышить золотом корону,
И я клянусь, ткой туники брчной
Ни н одном не видели цре.

Ты н три дня ее положишь в яд.
Тебе секрет известен?

Госудрь!

В чем дело?

Я смущен: тк, знчит, свдьбы
Не будет?

Почему ты тк решешь?

А скорбь невесты?

Что девичьи слезы
Пред пользой госудрств! Трпезонд
Приморский город и весьм торговый,
Он должен быть моим, он ключ к Квкзу.
Я не люблю войны, когд возможно
Устроить дело без пролитья крови.
Пусть Зоя унследует его,
Дочерней волей упрвлять я буду,
Еще одной жемчужиной бесценной
Укрсится корон Визнтии.

Я понял, госудрь! Ты мудр и блг.

Нш милый сын, тебя мы снов видим
Вернувшимся из дльнего поход.
Импертриц будет очень рд,
И кто-то будет рд еще сильней.

Кк мне блгодрить тебя з эти
Слов тинственные для меня?
О, госудрь, врги твои рзбиты,
Болгрские рссеяны полки.

Я зню.

Кк ты можешь знть об этом?
Я прибыл первым из всего отряд.

Ведь ты тм был, и этого довольно,
Еще ни рзу весть о порженьи
Из уст твоих не долетл к нм.

Ткя вжня для нс побед,
С ткой достигнутя быстротой,
Освобождя нши легионы,
Порфирородный, изменить должн
Теченье дел. Весть новя в доклде.

Тк нчинй его. Ты, милый сын,
Прислушйся, ты был досель рукою,
Держвшей крепкий визнтийский меч,
Но день придет, и будешь головою,
Ндевшей имперторский венец.
Я слушю.

К нм с юг прибыл стрнник.
Рздор в Арвии, тм брт н брт,
Сын н отц, и стрнник утверждет,
Что, если в Визнтии он нйдет
Одинндцть-двендцть тысяч войск,
То он к твоим ногм положит
Убийством утомленную стрну.

Ну, милый сын, что ты н это скжешь?

Просителя я видел, он по нрву
Пришелся мне и взором ястребиным,
И грудью крепкой, словно медный щит.
Со мной он говорил немного стрнно,
Но я его простил. О, мой отец,
Ты мне позволишь тк нзвть тебя,
Пошли в Арвию свои дружины,
Пусть он их поведет и пусть н месте
Сожженного родимого селенья
Он город выстроит себе высокий
С фонтнми, сдми и дворцми.
Я нынче слишком счстлив и хочу,
Чтоб были счстливы другие тоже.

Нет, вижу я, не юношм влюбленным
Решть дел держвного првленья.
Быть может, этот стрнник и умеет
Водить войск, одерживть победы,
Прослвить имперторское имя,
Но кто, скжи, нм может поручиться,
Что после не пробудится в нем кровь,
Кровь дикря, влюбленного в свободу,
Считющего рбство униженьем,
И что победу он не обртит
Н выгоду своей стрны, не ншей?
Нет, сын мой, визнтийские полки
Вождя иного, лучшего достойны.
Ты поведешь их, вечный победитель,
Муж дочери моей любимой, Зои.
Н звтр свдьб, и в поход с собой
Ты увезешь и юную црицу,
А свдебный подрок мой, тунику,
Которя доселе не готов,
Возьмешь по окончнии поход.

Но этот стрнник хочет мести. Он,
Збытьи нми, может быть опсен.

Тогд пускй он остется здесь
Зложником под стржею, н случй
Ккой-нибудь неведомой измены.

Цревн, мне скзли, ты соглсн
Со мной увидеться… но, может быть,
Непрвд это? Я уйду…

Остнься!

Широкий ветер сбил бугрми пену,
Босфор весь белый… Кк бы мне хотелось
Теперь уехть длеко.

Куд?

Не зню! Я еще стрны не видел,
Где б звонкой птицей, розовым кустом
Неведомое счстье промелькнуло.
Я ждл его з кждым перекрестком,
З кждой тучкой, выбежвшей в небо,
И видел лишь нсмешливые склы,
Д ясные, бесчувственные звезды.
А зню я — о, кк я это зню! —
Что есть ткие стрны н земле,
Где человек не ходит, тнцует,
Не знет боли миля любовь.

А рзве, если любишь, больно?

Д.

А если н небе горят Плеяды,
Кк укршения н женском плтье?
А если чши влжных белых лилий
Виденьями поднялись из воды?

Не зню, что ты говоришь.

И я
Не зню… мне приснилось это…

Зоя!
Уедем вместе, здесь мне душно, Зоя
Здесь люди хмурятся, хотят чего-то
И говорят не об одной любви.
Д и твоим глзм должно быть больно
Всегд смотреть н яшмовые стены,
И холодно от мрмор ногм.

А ты умеешь ездить н верблюде?
Умеешь убивть морских чудовищ?
Ко мне пробрться можешь, словно змей,
Когд кругом дозором ходят бртья?

Нет бртьев у тебя.

А ты мне скжешь,
Что у меня глз, кк у гзели,
Что жрок рот мой, что с моею грудью
Срвнятся блеском только зеркл?

Арб! Ответь, ты видел рб?
Пришелец хмурый говорил с тобой?
О, д, я зню, что слов ткие
Лишь он единый мог скзть тебе!
Вот ты дрожишь, кк поймння птиц,
И смерть в моей душе… О, Зоя, Зоя,
Молю тебя, ответь мне только првду,
Скжи, что он не говорил с тобой!

Ах, я не зню, с кем я говорил:
Высокий, он кзлся мне виденьем,
Его глз светились словно звезды,
Его уст крснели словно роз,
А речь звучл, кк биенье сердц.

Не првд ли, земли он не кслся
Ногой, и з спиной дрожли крылья?

Мне кжется, что д.

Тк-то был нгел!
Ведь ты святя, Зоя, и, конечно,
Слетют небожители к тебе.
Кк ты бледн! Мне нестерпимо видеть
Тебя ткой, в свою опочивльню
Вернись скорей и между чсословов,
Цветов и нгелов, н чистом ложе,
Вкуси покой; но прежде, умоляю,
Прости меня.

Мне незчем прощть.

Импертриц!

Я искл Зою,
Я думл, ты с нею говоришь.

Цревн утомилсь рзговором
И только что покинул меня.

Тк, тк! Уже до свдьбы утомляешь
Невесту ты, любовник несрвненный!
Скжи, о чем же говорил ты с Зоей?

Прости, импертриц, но мне больно
Услышть это трепетное имя
Из уст, которые не сознют
Всего чудесного, что в нем сокрыто.

Ко мне неспрведлив ты, я люблю
И Зою и тебя любовью нежной.

Ни я твоей не чувствую любви,
Ни Зоя. Рзве ты мне говорил
О дивной прелести ее, о неге
Ее првдивых глз и смелых губ,
Об нгелх, ккие к ней приходят?

А что, день свдьбы Кесрем нзнчен?

Н звтр.

Ну, я рд з тебя!
Об нгелх я, прво, не слыхл,
А о других… д что и говорить!

Импертриц, ни цревны Зои,
Ни сердц полного любовью к ней
Ткою речью ты смутить не можешь.

Смутить? Но есть ли что-нибудь дурное
В том, что с рбом повстречлсь Зоя,
Нслушлсь певучих небылиц?

С рбом?

Д, и он ей пел тк слдко
О чудищх морских и о верблюдх
И о своих любовных приключеньях,
И, кжется, хотел поцеловть.
Но Зоя не позволил, конечно.

С рбом! Тк он мне солгл!

Кк ты ревнив! Подумй, это стрнник,
Несчстный нищий, ты же црь, хоть, првд
Крсив он и крсивее тебя.
Он может сердце девичье встревожить
Речми хитрыми, присниться ночью
Сияющим, кк нгел золотой,
Зствить плкть и бледнеть от стрсти;
Но девушк рзумня не стнет
Любить неведомого пришлец.

Оствь меня теперь, ты слишком больно
Мне сделл, и все ж я верю в Зою,
Я умер бы, когд б не верил ей.
Но тот рб мое узнет мщенье,
Ему бы лучше было не родиться…

Смотри, он входит. Сделй, что скзл!

Аг, ты здесь, я требую, ответь!
Ты отпрвляешься вождем к отряду?
Мне евнух все открыл. Ты мог посметь!
Укрл мою последнюю отрду!

Ты с Зоей говорил недине,
А мне скзл, что ты ее не видел!
Я думл, что ты тигр, ты гиен,
Прикрытя тигриной пестрой шкурой.

Ты низкий вор, упрекешь см,
У нищего ты отнял корку хлеб.
Ты думешь, что тк я и отдм
То мщенье, что я выпросил у неб?

Нечистыми губми ты шептл
Слов нечистые цревне Зое,
И эти нглые глз, смотрели
В безгрешные, кк рй, ее глз.

Несчстня Арвия моя,
Ужель я сделлся твоей бедою?
Бльзм для язв твоих готовил я,
А он, чужой, что сделет с тобою?

Я рзорю дотл твою стрну,
Колодцы все зсыплю, срою стены,
Я вырублю озисы, и люди
Нзвнье смое ее збудут!
А ты, ты будешь гнить в цепях, в тюрьме,
Ты дже стрцем из нее не выйдешь.
З корку черствую, что рз в неделю
Тебе ддут, меня блгословишь.

Убей меня скорей!

Убить тебя?
Я низкой кровью рук не зпятню,
Я убивю только блгородных.

Нм дн зкон не отомщть обиды,
Припомни, црь, что ты христинин.

Д, кк скзл я, тк и будет! Стрж
Его сегодня ж вечером возьмет.
Тким, кк он, не место н свободе,
Где солнце светит, где дел свершют
Великие, и девушки проходят
Подобные моей невесте Зое.

Возлюбленный мой Кесрь, знчит звтр
Црь Трпезондский и цревн Зоя
Венчются, мстительный рб
Не войско получет, оковы?
Я рд, только мне порою больно,
Что узню я о твоих решеньях
Не из твоих спокойных, строгих губ,
В глухих ночх целовнных тк много,
А лишь от евнух, от приближенных
Д от болтливых, ветреных служнок.

Ты знешь, кк стремился я нйти
В тебе помощницу делм првленья,
Кк верил я в тебя и кк любил,
И кк потом жестоко обмнулся.
Ты не жен, ты женщин и только!
Пускй другие могут збывть,
Но я, я ничего не збывю.

Ну вот, опять ты повторяешь бсни,
В которые уже никто не верит.
Отец мой был сентором бумги
(Возьми их у хрнителя печти,
В них нет подделки, что б ни говорили)
Докзывют это слишком явно.

Мне всё рвно, кто был твоим отцом,
Ведь я твой муж, и этого довольно!
О чем я говорю, ты догдлсь?

Все женщины ткие ж.

Нет, не все!
Мть Зои, словно лилия Господня,
Небесною сиял чистотой,
И Зоя ей подобн.

Тк рб
Под стржу?

Д.

Прости меня, прости!
Я десять лет был твоей женою,
И ты з эти десять лет не можешь
Меня, жестокий, упрекнуть ни в чем.

Нечистой ты взошл ко мне н ложе.

Нечистой, д! Но знешь, почему?
Лишь потому, что я любил много
Тебя, мой Кесрь, мой орел держвный.
Я девочкой мечтл о тебе
И прятл твое изобрженье.
Когд к ристлищу шел црский поезд,
Кто оторвл бы от окн меня?
Я подкупил твоего рб,
И он мне рз принес песку из сд,
Где вечерми ты бродил один,
О блге Визнтии рзмышляя.
Но годы шли, и зкипл кровь
Во мне, и нконец я повстречл
Того, кто был и взглядом и оснкой
И дже голосом во всем подобен
Тебе, тебе… В нроде говорили,
Что мть его покойный твой отец
Однжды ночью взял к себе н ложе.
Ты был длеким, чуждым, недоступным,
А он бледнел и тял от любви.
Я отдлсь, но только рз, не больше.
Клянусь! И вскоре после умер он,
В Иллирии в твоих войскх сржясь.

Но после ты был в Алексндрии,
И слухи смутные идут о том.

В Алексндрию к одному святому
Отшельнику мой духовник Пнкртий
Послл меня змливть мой грех.

Есть поговорк стря, что, если
Подозревют женщину во лжи,
Всегд ее подозревют мло.

Тк прогони меня! Сними немедля
С меня мой сн. Что мне он без любви?
И пусть, кк прежде, из окн я буду
З црским поездом твоим следить.
Ты изменился, я остлсь т же,
Я — девочк, влюблення в тебя.
Удрь меня и прогони.

Дитя!

Ужели бы я тк могл любить,
Когд б тебя я не любил нежно?
Ты лсков вновь со мной; збудем, хочешь,
Рздоры; ревность, будем жить для счстья
И ншего, и всей держвы ншей,
Тинственно дровнной нм Богом.
Дй мне твой перстень, тот, которым можно
И отдвть повсюду прикзнья,
И отменять их именем твоим.
Дй мне его злогом примиренья,
Кк ты уж мне его двл когд-то
Любви злогом, и я буду верить,
Что я действительно твоя подруг.

Я зню всё, я рук твоих ксюсь,
И кровь, что греет их, мне шепчет тйны,
Н грудь твою прилягу, и биенье
Мне сердц твоего, кк речь, понятно.
Я зню, что отрвлен туник,
Туник Трпезондского цря,
Но не сужу тебя, покоряюсь.
По мне, убей святого Птрирх
И мнихейское восслвь нечестье,
Я з тобой пойду повсюду, если
Я буду знть, что я близк тебе.

Дитя, дитя.

И уходи теперь.
В моей душе сейчс ткое счстье,
Что я должн молиться.

Я с тобою
Охотно тоже помолюсь.

Ну, нет!
Ко мне придет игуменья святя,
И ей с мужчинми нельзя встречться.

Д вот он. Скорее уходи.

О, госпож, мне передл твой мльчик,
Что ожидешь ты меня, и я
Явился, но стрик безумный этот
Меня пытлся зключить в оковы.
Я воин убил и вот я здесь…
Весь этот город полон вероломств…

Импертриц, Кесрь прикзл,
И я исполнить должен; умоляю,
Войди к себе, чтобы твоим глзм
Не оскорбиться зрелищем нсилья.

Постой!

Скжи, ты что-нибудь решил?

Решил я с жизнью лишь продть свободу.

Црь Трпезондский нстоял в совете,
Чтоб ты был взят немедленно под стржу.

Црь Трпезондский! Я его убью.

Убьешь? Но здесь не южня пустыня,
И нконец тебя сильнее он.

Ну, что же, госпож, см ты видишь,
Что этот зверь опсен н свободе.
Молю тебя, позволь мне взять его.

Постой еще мгновенье!

Рзве кровью
Смывются подобные обиды?

А чем они смывются еще?

Прости, я должен взять его.

Вот перстень.
Ты знешь, что обознчет он.
Арб не будет зключен в оковы,
Противны мне нсилие и злоб,
Я исцелю евнгельскою првдой
Его грехом взволновнную душу.
Оствь же нс теперь,

Я повинуюсь.

Теперь ты веришь, что во мне нйдешь
Ндежную зступницу?

Я верю,
Что льву всегд сопутствует гиен.

Ты волен оскорблять меня, с рбом
Мне не к чему хрнить величье сн.

Веди меня, учи меня, я твой.

О чем ты говоришь со мной?

Зое?
Я до сих пор збыть ее не мог,
О ней я вспоминю неустнно,
Тк мленький, тк крсный огонек
Лизнет, исчезнет, н теле рн.

Не понял ты, что я с тобой шутил,
Не обольщют кесреву дочь.

Тк я один нйду свою дорогу.
Прощй?

Постой, куд ты, тк нельзя!
Ведь глупостей нделешь ты столько,
Что не попрвить их и во сто лет.
Но всё ж мне нрвится твоя горячность,
Арбскя, бунтующя кровь.
Когд б я не был импертрицей,
То я б тебя нверно полюбил.

Прощй, к чему слов пустые эти?

А вот к чему: быть может, ндлежит
Преступные нмеренья оствить
И Зою пощдить. Он невест
И любит Трпезондского цря.

Цревн любит?

Кжется, они
Уже близки. Он, по крйней мере,
Твои слов поведл ему,
Кк хвстл ты, кк унижлся после,
И он сердился, он смеялсь.

Хитришь, импертриц, ясно вижу,
Что ты хитрить. Обмнывй других,
Детей и стриков, в тебя влюбленных,
Сновников лукво-рболепных,
Но не меня, бродягу из пустыни,
Который верит только облкм,
Д смому себе, д спетой песне.
Ты хочешь стрсть мою рзжечь? Нпрсно!
Он и тк горит лесным пожром,
И я теперь, кк тетив у лук,
Нтянутя мощною рукой.
Я рз переменил мое решенье
И не могу в другой переменить.

Ты нрвишься мне, прво, я с тобою
Могу не прятться и не луквить.
Твоя душ черней беззвездной ночи,
Любовникм и ведьмм дорогой…
Что, если бы тебя я полюбил?

Предй мне Зою.

Првд. Ндо мстить
Обоим нм, и я импертриц.
Пок уйди и стнь з этой дверью,
Сейчс войдет сюд цревн Зоя,
Я с нею буду говорить, кк мть
Журить ее, и ты войдешь, когд
Увидишь, что ее я покидю.

Ты, Зоя?

Д, импертриц.

Кк —
И ты?

Д, я. Ты, кжется, смутилсь?

Я тронут.

Не время для нсмешек.
Теперь я всюду чувствую опсность
Не для себя, для цревны Зои,
Ее не кину я ни н минуту
И дже ночью стну я с мечом
Перед дверьми в ее опочивльню.

И ты н это соглсилсь?

Д.

Ккую нее ты чувствуешь опсность?

Везде опсность чистым тм, где ты.

Ты позбыл, что я импертриц.

Я ничего не позбыл, я зню,
Что тм, где ты — измен и нсилье,
Удры потенные кинжлом
И яд, и рскленное железо,
Которым выжигются глз.
Арб еще не зключен под стржу?

А что тебе з дело до рб?

Ты думешь, что эхо этих зл
Тебе одной рсскзывет тйны?
Цревну ты нзнчил рбу,
Ты рзжигешь в нем и стрсть и месть,
Он точно тигр, почуявший добычу,
Но я могу смирить, импертриц,
И тигр, и ползучую змею.

Тк вот он, хвленя твоя
И црствення кровь, вот доблесть сердц.
И Зоя соглшется с тобой?
Тк кто ж он: цревн, для которой
Господь н небе жених нметил,
Или блудниц, и прохожий кждый
Ее унизит или оскорбит?
З чистую ее я принимл
До этих пор…

Клянусь, он прв…

Тк, знчит, вечно будешь ты стоять
С мечом перед ее опочивльней,
Подслушивть, выслеживть, титься,
То верить, то опять подозревть.
Ты позбудешь дльние походы,
Ты перестнешь упрвлять стрной.
И будут дни твои полыни горче,
И будут ночи кк мученья д.

Клянусь, он прв! Цревн, ты
Кк думешь?

Не зню.

Рзве Зоя,
Униження вечным подозреньем,
Не будет чувствовть себя в тюрьме
И нконец однжды не помыслит —
Быть может, я действительно ткя?
А что тогд — ты знешь.

Нет, довольно.
Теперь хочу я дже, чтобы к Зое
Слетлись диким роем искушенья,
Я вижу, вижу, кк он пройдет
Средь них, окружен покровом свет
И, чистя, их дже не зметит.

И ты уйдешь со мной, оствя Зою
Недине с твоим вргом смертельным?

Цревн, ты оценишь подвиг мой.

Не уходи. Мне хорошо и стршно.
Я слышу будто звон длеких рф
Бесчисленных и ветер слишком знойный
И слишком пряный… я — кк облк,
Что тют в полдень в небе просветленном,
И я не зню что со мной ткое.

Кк сильно ты любим. Я вспоминю,
Внимя ей, мои мечты девичьи.
Ужель ты сомневешься еще?
Тогд ее ты, прво, не достоин.

Достоин я и ухожу. Цревн,
Ты для меня Святых Дров святей.
Христос улыбкой светлой улыбнется,
Когд ты в белый рй его войдешь.

Не подходи ко мне, не подходи,
Молю тебя, не говори не слов,
Что мне до стрнной родины твоей
И до судьбы твоей, ткой печльной.
Я дом твоего не рзорял,
Я только видел тебя во сне.

Цревн!

Нет, молчи, молчи, молчи.
Твой голос мне нпоминет что-то,
О чем двно должн я позбыть.

Мой дом сожжен, от моего нрод
Остлсь только кучк беглецов,
И ты, и ты, чьи губы слще мед,
Стновишься среди моих вргов.
Я ухожу.

Но ты хотел уехть,
Ты мстить хотел, рсскзывли мне.

Я не увижу ни морей, ни степи,
Црь Трпезондский поведет отряд,
Он твой жених, мне тюрьм и цепи
З то, что я поймл один твой взгляд.

Тк, знчит, я виновн пред тобой?

Д, ты! И этой силою любовной,
И стршною своею крсотой,
И телом ослепительным — виновн.

Молчи, молчи, я о словх тких
Мечтл слишком долго и нпрсно.
Зчем приходишь ты смущть меня
Своей печлью, крсотой и стрстью?

Что клятвы, мною днные? Пути,
Ведущие меня в мои влденья?
Но я в тебе одной могу нйти
Небесного змену нслжденья.

Уйди, уйди, тебя я не люблю
И никогд тебя не полюблю я.
Ты слишком стршен, и твои слов
Меня плят, не внушют нежность.

Нежн ль орлиц к своему орлу,
Когд их брк свершется з тучей?
Нет, глз твоих томительную мглу
Пронижет стрсть, кк молнией летучей.

Но я невест, знешь ты о том
Я не себе приндлежу, другому.
Подумй, я же кесрев дочь,
Нследниц держвной Визнтии…
Но ты совсем не слушешь меня,
И все мои слов и возрженья,
Едв скзв, см я збывю…
О, почему тк отступили стены,
Зчем здесь небо, злитое светом;
Широкими, горячими лучми?
Я только тучк, ты же ветер вольный,
По прихоти игрющий со мною.
Вот нгел нклонился и глядит,
Хрнитель мой и детских игр товрищ…
Зчем он грустен?.. Милый, милый нгел,
Я только тучк, мне легко и слдко.

Ну, кк ты нынче спл н новом месте.
В покое, отведенном для тебя?
Не првд ли, тебе кзлось стрнным,
Что не было с тобой твоей рбки,
Постель не пхнул верблюжьим потом,
И не ревели з окном гиены?

Вся ночь в виденьях стрнных и чудесных,
Всю ночь душ н дыбе плчей.
Орел кружился в высях неизвестных,
И клекот был — кк стук стльных мечей.
Но чсто прорывлся в грохот стли
Пронзительный и безутешный плч,
И молнии ккие-то блистли…
И плч… и сердце прыгло кк мяч.
Был темный стыд, кк смерть неотвртимый,
Который горше смерти тяготит…
Вослед з женщиной, ткой любимой,
По темным переулкм крлся стыд.
Проснулся… Утро было слишком ясно,
И розми был воздух нпоен.
Но зню я, что снился не нпрсно
Ужсный и прекрсный этот сон.

Конечно, не нпрсно: до полудня
По повелению импертрицы
Свободен ты, после зключенье,
Где не увидишь ты ни роз, ни солнц.
Я кесрев прикз исполнить должен.

О, случй, всемогущий, кк природ,
Порхющий по воле здесь и тм,
Не для себя иль своего нрод
Я пдю теперь к твоим стопм,
А лишь для той, что молнией летучей
Во мне зжгл томительную стрсть,
Лишь для нее, плясун веселый, случй,
Яви свою божественную влсть.

Кк ты збвно молишься. Люблю
И я сплетенья силлогизмов тонких.
В Египте это общя збв,
Тм греки, финикияне, рбы,
При помощи логических фигур,
Геометрических сопоствлений
Творят еще неслыхнные веры,
Которые живут, кк мотыльки,
Лишь день один, но все-тки пленяют.
Скжи, ты не был тм?

В Алексндрии
Я жил пятндцть лет тому нзд.

Кк рз когд был тм Феодор.

Ккя?

Неужели ты не знешь,
Что тк зовут импертрицу ншу?

Кк, Феодор? С кудрями кк смоль,
С горячим ртом и легкими ногми,
Белее, чем кедровые орешки,
Освобожденные от скорлупы?
Х, х… Теперь спсен я!

Ты не мог
С ней встретиться, он жил в пустыне,
Тм некий стрец нствлял ее
В искусстве покянья и молитвы:
А ты нверно пировл в дворцх
Купцов богтых и центурионов,
Бывл н игрх и звериных трвлях,
Д посещл языческие школы.
Однко, скоро полдень, нм пор.
К тому же, в этот чс импертриц
Бывет здесь.

Ее то мне и ндо.

Ты здесь еще?

Я здесь, импертриц,
Блгодрить тебя и день нзнчить
Венчнья моего с цревной Зоей.

Ты помешлся, бедный человек.

И попросить еще, чтобы в поход
Был я, не Трпезондский црь, отпрвлен.

Но почему ты до сих пор не взят
Под стржу? Где ленивый этот евнух?

Он здесь, импертриц, связн мною
З скучную нзойливость свою.

Ужель осмелился, безродный нищий,
Ты ншего сновник связть?
Нет, это слишком… кто тм? Стрж, слуги,
Сюд, сюд, н помощь!

Феодор,
Что, родинк твоя под левой грудью
По прежнему похож н мышонк?

Что говоришь ты?

Видишь этот шрм?
Ты помнишь, кк меня ты укусил
В Алексндрии теплой, лунной ночью,
Когд ты тнцевл перед нми,
И я тебе мой бросил кошелек
С лмзми, не с золотом? Ты помнишь?

Ты? Ты тот Имр? Ккое нвжденье!
Но почему ты здесь? Постой, ты знешь,
Что я тебя любил одного?

Ну нет, не одного! В Алексндрии
Твоей любовью многие хвлились.

Я до тебя не знл нслжденья,
Я отдвлсь просто, кк дитя…
О, кк томит меня воспоминнье.
Скжи, еще меня ты любишь?

Нет.

Д, зню я, незреля девчонк
С печльным ртом, огромными глзми
Тебе дороже… Тк он погибнет!

Импертриц, грустно жить в цепях.

В цепях?

Д, если Кесрь всё узнет,
Ты думешь, что он тебя простит?

И ты решишься женщину предть,
С которой ты изведл нслжденье?

Я должен девушку спсти, с которой
Судьб моя нвеки сплетен.

Тк что ж мне делть?

Только покориться.
И вор, столкнувший путник с мост,
Потом его вытскивет см,
Узнв в нем неожиднно знкомц.

Ты отомстил, я не отомстил.

Ткя уж удч мне.

Ну, что ж!
В моей груди опять збилось сердце
Без ненвисти, без любви, только
Послушное удрм медным бубн,
Стремительно взлетющим ногм,
Д стеблям рук, зкинутых высоко.
Не првд ль, я не плохо тнцевл?

Ну, в добрый чс. Ты понял меня.
Я ухожу, но помни, Феодор,
Предтельств со мной не удются.

А этого, быть может, умертвить?
Он слышл рзговор нш.

Нет, не стоит.
Он промолчит, он знет столько тйн,
Что уж они его не обольщют.
Но уноси его скорей. Вот Кесрь.

Кто был сейчс с тобой?

Арбский стрнник.

Но что он делл?

Говорил со мной.

Свободен он?

По моему веленью,
Вот этим подтвержденному кольцом.

Нзд, нзд кольцо мое!

Возьми,
Но только я кк должно поступил,
Он был бы здесь опсен и в тюрьме.

Кому опсен?

Мне, одной лишь мне!

Что ты скзл? Кк? Он покушлся
Н жизнь твою?

Ужели ты не видишь,
Кк щеки у меня горят, кк трудно
Мне говорить об этом пред тобой?
Мне стыдно! Ты меня ревнуешь только
К кким-то небывлым прегрешеньям,
А подлинной опсности не видишь.

Его ты любишь? Отдлсь ему?

О, нет, когд б ему я отдлсь,
Мне силы не хвтило бы сознться.

Тк в чем же дело?

Мне уж тридцть лет,
А в эти годы к женщинм приходят
Еще неведомые искушенья.
Пускй его отпрвишь ты в тюрьму,
Я буду думть о тюрьме всечсно;
При кждом шорохе, при кждом звуке
Мне будет чудиться, что это цепи
Звенят н стройных, бронзовых ногх —
Убьешь его, и мук будет горше,
Он, мертвый, стнет мне являться ночью,
Лскть меня, и будут пхнуть тленом
Его мучительные поцелуи.
О, мой супруг, тебя любил я,
Кк дивный жемчуг, кк звезду Восток,
Кк розу блговонную, ты
Меня предшь луквящему змию.

Тебе я верю. Верю и всегд,
Когд себя ты обвиняешь…

Кесрь,
Одно есть средство зщитить меня
От мук и небывлого позор —
Отдй ему нчльство нд войскми.
Когд я буду знть, что счстлив он
И никогд нзд не возвртится,
То стрсть моя исчезнет, точно тень
От облк, рстопленного солнцем.

Но этот подвиг мною преднзнчен
Для Трпезондского цря, и легче
Отнять у льв голодного добычу,
Чем у ткого воин поход.

Об этом ты не беспокойся: Зое
Уговорить удстся жених.

А Зоя тут при чем? Ужель пришелец,
Кк и тебя, ее околдовл?

Мне тридцть лет, ей всего триндцть.
Подумй, что ты говоришь.

Прости,
Я рд, что ты мне рсскзл првду
И Зою зщищешь предо мной.
Д будет тк!

О, дивный, дивный Кесрь!
Меня ты спс, и я тебя люблю.

Кк хорошо мне, Зоя! Мы с тобою
Роднее стли, ближе. Есть о чем
Нм говорить. Арб? Он был испугн?
Он пред тобою преклонился?

Д.

Что ты ему скзл?

Я молчл.

А он?

Молчл и он, лишь звезды пели
Тк звонко в сонном небе, д крылтый
Склонялся нгел ндо мной и плкл.
…Послушй: я любовниц рб.

Не знешь ты см что говоришь.

Я никогд тебя не уверял,
Что я тебя люблю, тк почему же
Тк больно мне? Ведь ты меня простишь?

Цревн, не испытывй меня,
Не вынесу ткого испытнья.

Не мучь меня, не зствляй, чтоб вновь
Я стршное призннье повторил.

Но кк случилось это?

Я любил.

Неведомого, нищего пришельц,
С гортнным голосом, с угрюмым взглядом,
С повдкой угрожющего зверя.
Без тени человеческой души?

Не смеешь ты тк говорить о нем!
Он нежен, точно знойный ветер с юг,
Его слов — кк звоны лютни в сердце,
Которое один он понимет,
И црство, им утрченное, было
Исполнено тким великолепьем,
Ккого не нйдешь и в Визнтии,
Не только что в несчстном Трпезонде.

Прости меня! Я воин и збыл,
Что нет иного прв, чем побед.

Ты очень больно сделл мне, но все же
Тебе прощю я з то, что ты
Поможешь мне. Зчем тебе поход?
И тик ты зслужив довольно слвы
Пусть поведет в Арвию войск
Тот, для кого всего дороже мщенье,
Пусть он вернет и дом и трон отцовский,
Чтоб я его женою стть могл.

И ты меня об этом просишь?

Рзве
Меня совсем уже не любишь ты?

Я вспоминю древнее преднье,
Которое, не помню где, я слышл,
Что женщин не только человек,
А кроткий нгел с демоном свирепым
Тинственно в ней об совместились,
И с тем, кто дорог ей, он лишь нгел,
Лишь демон для того, кого не любит.

Опять меня брнить ты нчинешь
И н вопрос не отвечешь мой.

Ккой вопрос?

Поход ты уступешь?

Еще об этом спршивешь ты?
Мой честный меч широкий и блестящий,
От взгляд моего он потускнеет,
И сильный конь мой выдержит едв ли
Меня с моей чудовищною болью…
Довольно! Пусть ведет поход кто хочет.

О, кк мне больно з тебя! Кк-будто
Я в чем-то виновт пред тобой!
Я всё, я все отдм тебе, но только
Оствь мне рдость и любовь мою.

Мне больше ничего не ндо, Зоя.

Цревн, рдуйся, сейчс прикз
З имперторской печтью прибыл;
Пятндцть тысяч воинов: гоплитов,
Копейщиков и лучников, и готов
Уже готовы выступить в поход,
И я, и я их поведу, цревн.

Ты Зоей звл меня недвно.

Д.
Прости, цревн, у ворот я видел
Коня огромного, кк дикий слон,
И рыжего, кк зрево пожр;
Он мой. Когд к нему я подошел,
Он н меня тк злобно покосился.
Н нем я и поеду во глве
В Арвии невиднного войск.

Ты город свой вернешь, в твоем дворце,
Не првд ль, будут бить всегд фонтны,
И перед ними зплетться розы,
Большие точно голов ребенк?
И в роще пльмовой по вечерм,
Где будем мы бродить рук с рукою,
Не првд ль, птицы зпоют ткие,
Мгические, синие кк луны,
Что сердцу стнет стршно, кк тогд,
Когд меня понес ты, и не будет
Печльным больше мой хрнитель, нгел?

Конечно! Только прежде рзорю
Осиное гнездо Бену-Ассд.
Мне ведомо стновище злодеев:
Копейщиков пущу я по рвнине,
Гоплиты будут слев з ручьем.
Когд Бену-Ассд войдет в ущелье,
С утесов лучники его осыпят
Стрелми оперенными, кк грдом,
А после все мои докончт готы,
С холодными, кк их стрн, глзми,
С рукми крепче молотов кузнечных.

И ты тогд з мной вернешься?

Д.
О, кк я счстлив! Милый южный ветер,
Когд я шел сюд, лицо мне жег,
И волны горбились среди Босфор,
Те смые, быть может, что стучли
О кмни Африки, когд смотрелись
В них пьяные ночным убийством львы.
Но ты грустн кк будто?

Ты уходишь,
И больно мне.

В твои ночные сны
Являться буду я окроввленным,
Но не своей, вржескою кровью.
Я головы влдык, мне ненвистных,
Обрубленные, з волосы взяв,
Покзывть тебе с усмешкой буду,
И ты тогд поверишь, что недром
К моей груди вчер припл ты.

Но, может быть, ты и меня возьмешь
С собой, иль см остнешься н время?
Есть у меня врги.

Не бойся их!
И кто они? Црь Трпезондский — воин,
Тк он не стнет женщинм вредить.
Юстинин? Ко он отец твой. Евнух?
Толстяк, который любит рссужденья.
Ах д! Импертриц Феодор.
Но и он не может быть стршн,
Повыдергл я зубы у ехидны,
Я рсскжу тебе о ней…

Но что тм?
Войск проходят… Первя колонн
Уж грузится н первую глеру,
И я не тм. Прощй. Пор идти.

Еще одно мгновенье.

Вот гоплиты,
Н солнце лиц их рзличить нельзя,
Тк нестерпимо блещут их доспехи.
Иду.

Один лишь поцелуй.

Вот готы.

Ушел… Кк сон, увиденный под утро,
Ушел… И не поцеловл меня.
Теперь пред ним веселые дороги,
Озисы, пустыни и моря,
И бой… А если он… Но нет, я верю,
Что это невозможно… Невредимым
Вернется он и увезет меня
К священным розм и фонтнм белым.

Тм воины проходят; я не зню,
Кк он, где лучники, где гоплиты,
У всех у них обветренные лиц
И поступь тяжкя, кк будто шли
Они из Гллии без остновки
И думют до Индии дойти.
Они молчт, бегут з ними дети,
И женщины в изодрнных одеждх
Их з руки хвтют и целуют,
Кк я… кк я поцеловть хотел.
Их грозен облик, с плеч спдют шкуры
Медвежьи и тигриные, их руки
Кк будто продолженье их мечей,
Но всё идут и глз не опускют,
Глядят вперед уверенно и просто,
Кк те, кому не следует стыдиться
Измен, предтельств и вероломств.
Хрните ж, воины, святую доблесть,
Нчльник хрните своего
И моего возлюбленного.

Зоя!
Утешься, дочь моя, ведь твой жених
Остлся, и сегодня вш свдьб.

Остлся он?

Войск повел рб.

Тк он уехл?

Зоя, Зоя?
Црь Трпезондский ждет тебя во хрме,
А ты — скжу ль? — тоскуешь по рбе.

Имр-Эль Кис из Кинд — мой жених.
Я не хочу и не возьму другого.

Про Имр я дурного не скжу…
Кк про меня он говорит… Не тк ли?
Молчишь?.. Ну, знчит, тк! Однко, црь
Тебе в мужья твоим отцом нзнчен,
А ты ведь знешь нрв Юстинин:
Он не зхочет дть нпрсно слово
Иль положить нпрсно в яд тунику.

Тунику в яд? Ккую? Я не зню!

Тунику Трпезондского цря.

Зчем?

А лишь зтем, что Трпезонд
Приморский город и весьм торговый,
И будешь ты црицей Трпезонд.

Из-з меня? Убить того, кому
Уж я однжды сделл тк больно,
И для кого я жизнь отдть готов,
Чтоб искупить вину мою?.. О, горе!

Об этом ты поговори с отцом.

Мне рдостно вс видеть вместе. Мир
В семействе импертор — прообрз
Священный госудрственного мир.

Ну, если тк, нрод восстл и с ревом
Бежит по улицм и площдям,
Пылют зднья, руштся дворцы,
Под стенми рзбойники и волки
Довольные, ищ добычи, бродят.
Цревн из твоей выходит воли.

Отец, ужели брчня туник
Отрвлен?

Отрвлен.

Зчем?

Зчем пылют молнии н небе,
Сжигя достоянье поселян,
Зчем бывют бури и смумы,
Бывют ядовитые цветы?
Дитя мое, зконы госудрств,
Зконы человеческой судьбы
Здесь н земле, которую Господь
Ведет дорогой неисповедимой,
Подобны тем, ккие упрвляют
И тврью, и трвою, и песчинкой.

Я не хочу, чтоб умер мой жених!

Кзлось мне, что ты его не любишь.

Я быть его женою не хочу,
Но если он умрет, и я погибну!

Ты видишь Зоя, тк же непонятны
Мне змыслы твои, твои желнья,
Кк для тебя мои, зтем и создл
Господь голубоглзую покорность
И веру ясную, чтоб люди жили
В соглсьи тм, где быть его не может…

Отец, ты мудрый, знющий, ты Кесрь,
Помзнник Господень, для тебя
Пути добр и зл, стрднья, счстья
Переплелись, ведут тебя ко слве,
Которую ты примешь в небесх,
Тогд кк я, я — девочк и только!
Позволь мне доброй быть и быть счстливой?

Дитя мое, для счстья твоего,
В котором я поклялся пред твоею
Покойной мтерью, теперь святой,
От змыслов своих не отступлю я;
Но изменю их. Только злобный бык,
Неодолимую прегрду встретив,
Себя клечит, в бой вступя с нею,
А мудрый стороной ее обходит
И достигет цели вожделенной.
Црь Трпезондский будет жить, и ты
Его женой не стнешь. Пусть по сердцу
Перед тобой появится жених.

Порфирородный! Горе! Горе! Горе!
Позволь мне лучше умертвить себя,
Чем появиться вестником несчстья
И зтумнить взор цревны Зои!

Опомнись! Скорбь не подобет тем
Что предстют перед лицом влдыки.

Влдык мир — тоже человек,
И грустному он не мешет плкть.
Скжи мне, что случилось?

Повстречл
Я Трпезондского цря, когд
Из этой злы выходил он в полдень,
И хоть еще я не кслся пищи,
Взял з руку меня он и повел
Осмтривть собор Святой Софии.
Молчл он, только рз спросил меня,
Зкопн ли по скифскому преднью
Под основньем хрм человек,
Чтобы незыблемо стояли стены
И трещины колонн не рсщепляли;
Перекрестился я и отвечл,
Что это суеверье недостойно
Ни Импертор, ни Визнтии.
Он усмехнулся крем губ и снов
Н остльную змолчл дорогу,
Ты знешь этот хрм, порфирородный!
По узким, штким лестницм, мосткм,
Среди лесов чудовищных, кк ребр
Левифн или Бегемот,
Мы поднялись туд, где мыслит зодчий
Из глиняных горшков поствите купол.
Мой спутник встл н стршной высоте
Лицом н юг, позолоченный солнцем,
Кк некий дух, и нчл говорить.
Я слушл, уцепившись з перил.
Он говорил о том, что этот город
И зднья, и дворцы, и мостовые,
Кк все слов, желнья и рздумья,
Которые влдеют человеком,
(Нследие живым от мертвецов,
Что дв есть мир, меж собой нервных:
В одном, обширном, гении, герои,
Вселенную исполнившие слвой,
А в млом — мы, их жлкие потомки,
Необходимости рбы и рок.
Потом скзл, что умереть не стршно,
Рз умерли Геркл и Юлий Цезрь,
Рз умерли Мрия и Христос,
И вдруг, произнеся Христово имя,
Ступил вперед, з крй стены, где воздух
Пронизн был полуденным пылньем…
И покзлось мне, что он стоит
Нд бездной, победив земную тяжесть;
В смятеньи стршном я зкрыл глз
Н миг один, н половину миг,
Когд же вновь открыл их, пред собой —
О, горе! — никого я не увидел.
Кк я спустился по мосткм, не помню.
Тм, з стеной, уже шумели люди,
Толпясь нд грудой мяс и костей
Без обрз людского и подобья.
Суровы нши кменщики: их
Любимые збвы — бой звериный,
Кулчный бой и пьянство по ночм,
Но дрогнули обветренные лиц,
В глзх угрюмых зблестели слезы,
Когд пред ними с плчем я воскликнул,
Что это тело — Трпезондский црь.
Они его любили з веселость
И з отвгу, и з крсоту,
Кк я его любил з дух высокий
И з уменье муку выносить.
И дже — рсскжу ли? — я услышл,
Кк кое-кто из них шептл проклятья,
Смотря н имперторский дворец.
Они везде подозревют тйну.