Нтлия Иптов

Леди декбря

Двендцть месяцев в году…

Английскя нродня песня.

Пролог

Нет мерзости гнуснее, чем встречть Новый Год в одиночку. Это бнльность. Однко вкус, цвет и ромт прописных истин стновится особенно свеж, сми они нполняются емким смыслом, когд именно ты, не сосед или сослуживец, сподобишься угодить в ту или иную житейскую коллизию.

Короче говоря, мы с Иркой крупно поговорили. Рзговорчик у нс вышел из тех, где оппонент кругом свинья. Особенно, если его кому-нибудь перескзывть. Чем Ирк сейчс и знимется н кухне у мтери. У нс ткие ссоры рзрешлись обыкновенно: один ложится н дивн лицом к стене, другой хлопет дверью и бежит рсходовть дренлин. Мне повезло — н дивне лежл я. И теперь именно я буду встречть прздник обновления недине с телевизором.

Ирк, рзумеется, прв. Хороший прогрммист в хорошем бнке получет до пяти лимонов стрыми, и любой лоточник без высшего обрзовния тридцть первого поствит н стол торт и шмпнское. И только полный идиот в полном психологическом ступоре способен сиднем сидеть в АО, где деньги дют рз в год — ко дню рождения генерльного директор, только потому, что без него згнется десяток склочных бб. Я умолчу о том, что дже очень хорошему прогрммисту, чтобы попсть в хороший бнк, необходимо прежде всего иметь тм хорошие знкомств. Умолчу потому, что в рзговоре с ней тоже в долгу не остлся, д тк, что вспомнить противно.

Я плеснул себе водки и пожелл Ирке счстья с лоточником. Пускй встречет прздник дом у мтери: по крйней мере, поест. Ирк — медик, эндокринолог-дибетолог с оклдом 250, до недвнего времени свято убеждення в том, что все болезни н свете — от переедния. Мть у нее нормльня, мы с Иркой только ее огородом и живы. Ну, рзумеется, вскопть, окучить, дров нколоть, теплицу зстеклить — это всегд ко мне. Когд он хлопнул дверью, я с дивн тки встл и из вреных овощей состругл себе селедку под шубой. По првде говоря, шубы тм было больше, чем рыбы, но под водку — в смый рз.

Между прочим, нет у меня привычки зливть водярой психологический ступор. До ткой точки, где уже все рвно, что о тебе скжут, я пок не доктился. У меня респектбельные иделы, и в эту дыру скудный семейный бюджет не уходит. Водк остлсь с поминок по отцу, с тех еще пор, когд ее по тлонм выдвли. Из бтиной водки я и с снтехником рссчитывлся, и торф теще в сд возил. Спсибо ему.

Н голубом экрне сми с собой приклывлись звезды эстрды. Вообще-то я хотел посмотреть «Горц», но в объявленное время вместо него пустили очередные «Стрые песни о глвном». Теперь эт волынк зтянется ровно н столько, чтобы зполнить видеокссету. Я освежил в пмяти список смертельных вргов, потеснил их и после своего нчльств втиснул Констнтин Эрнст. Терпелив российский телезритель. Глядя вполглз н эстрдных ббушек, в последние годы вместе и срзу вдвое помолодевших, ведь вся же стрн доподлинно знет, сколько н смом деле лет кждой! — я уныло рзмышлял н тему, что, окзывется, з деньги можно купить молодость, здоровье, веселье и крсоту. Все то, что, кк утверждл социлизм, з деньги не купишь. Утрчены последние иллюзии нищеты. Никого больше не утешет то, что богтые тоже плчут, потому что бедность объявлен пороком.

Собственно, стрый год мы уже проводили. Н рботе птернлистски нстроенный директор, из тех, для кого любое дело — лишь повод поговорить о собственных достоинствх, в протокольной речи рсскзл нм, кким трудным был уходящий год, и пордовл рдужными перспективми н год приходящий. После чего знял место во глве стол, и остток вечер громко смковл преимуществ кнл НТВ+, который ему недвно подрил другой, рвный по рнгу руководитель. Очень всем рекомендовл. Восьмой месяц сидящие без зрплты сотрудники вежливо соглшлись. После, когд непьющий мфиози ушел, веселье приобрело бурный, неупрвляемый хрктер, но мне не удлось допиться до соответствующих кондиций. Я, скзть по првде, этого делть не умею, кюсь, поджелудкой слб. Нпряженно-озбоченными выглядели лишь бухглтеры в преддверии годового отчет, д вш покорный слуг, чьей именно головной болью после недели рождественских кникул стнет создние из првильных исходных днных фльшивых выходных форм для оного отчет. Ложь — из истины, подобня здчк довел бы до шизофрении смого отц мтемтической логики сэр Бертрн Рссел. Впрочем, кто здесь еще твердит о логике? Остльные, глвным обрзом, инженеры, оствляли рбочие проблемы в прошлом году, и пру недель, пок не возникнут новые, собирлись нслждться безвременьем. А о рдужных перспективх я слышл кждый год, и теперь уныло рзмышлял н тему неотъемлемого прв гржднин нблюдть, кк пьет шмпнское Анжелик Врум.

Итк, пить, кк я уже скзл, я не умею. Пьянею быстро, стрдю долго. Однко, кк мне кжется, в жизни мужчины бывют ткие совпдения поводов и нстроений, когд просто необходимо ндрться. Чем я и знимлся, отстрненно нблюдя з тем, кк неудержимо портится мой хрктер. Новогодний шбш н ОРТ достиг своего погея. З окном молодцы с ркетницми пускли свой собственный прздничный слют. Я кисло подумл, что есть еще, окзывется, люди, не рзучившиеся веселиться в укзнное время.

Свет от экрн д от гирлянды н елке кзлось мне вполне достточно, я ощупью переоделся в пижму и тпочки, добрлся до своего четвероногого друг дивн и плюхнулся н живот, головой к телеку. Дождусь я этого клятого «Горц»? Фильм, в некотором отношении, культовый, хотя и несомненный «руби-бшк продкшн», конечно. Вообще-то, стоило бы сходить з Иркой, прилюдно признть ее првоту, и либо тм остться, либо ззвть ее обртно. Может, нкормили бы, кстти. Я бы тк и сделл… когд бы не слишком уже зотмечлся. Явление в тком состоянии в дом родителей способно лишь усугубить нкленную обстновку. Я дорожу добрым мнением тещи. Пьяный всегд виновт. В конце концов, Ирк тм не одн. Скучть не будет, телевизор посмотрит.

Кстти, о телевизоре. Я отвлекся. Уже некоторое время динмик издвл лишь нечленорздельное шипение, по экрну шел серый «снег». Этого только не хвтло! Утрчен последняя связь с внешним миром. Нрушено конституционное прво гржднин н информцию! Этк з неделю прздников меня тут совсем зметет. Я предствил себе весь кошмр рождественской недели без ТВ, соскочил с дивн, сунул ноги в тпочки, и в отчянии применил к «Витязю» неоднокртно испытнный способ, именно — кулком по крышке.

Вот тут все кончилось, и одновременно все нчлось. Я потом вспомню, что все это читно в фнтстике нстолько неоднокртно, что ж во рту кисло, однко помните, что я выше говорил о бнльностях? То ли взорвлся телевизор, то ли — я, может, просто зкусывть ндо. Перед глзми рсцвел фонтн рзноцветных искр, в смый рз не Новый Год, День Победы отмечть, потом — крткий провл во времени, и полня чернот во взоре.

Я очнулся от холод. В пижме, в тпочкх… в ночном, зимнем лесу.

1. Бирюк.

Курсов выживния в тпочкх я не проходил, потому сперв логично предположил, что вижу нтурлистический сон. Однко… он был слишком нтурлистическим. Я лежл в снегу, плшмя, спиной н уктнной лыжне, и когд попытлся сползти с нее, понял, что совершю ошибку: срзу провлился по пояс. Еле выкрбклся н прежнее место. Меж здоровенными соснми и огоньк не мелькло. Кк я сюд угодил из центр город, из теплой квртиры? Нсколько мне известно, дже среди сверх меры увлекющихся фнтстикой людей никто не опрвдывет экстремльные обстоятельств своей жизни переносом в прллельные миры. Я отдл этому жнру изрядную днь, но тоже, нсколько позволяли обстоятельств, попытлся нйти нынешней ситуции рционльное объяснение.

Положим, я стл жертвой убойного розыгрыш. В дом, пок я влялся без чувств, трхнутый током или пьяный, невжно, влезли квртирные воры. Хм… нвряд ли они перли меня н спине. Стло быть, н колесх. И ккой крутизной ндо облдть, чтобы сунуться грбить в новогоднюю ночь, когд, предположительно, все прзднуют дом. Стршно подумть, н что эти козлы способны, если им в принципе нплевть, дом хозяев, или нет. Вот только если они ткие крутые, з кким чертом они сунулись в ншу квртиру? З сломнным «Витязем»? Рзмер хлопот должен бы соответствовть ожидемому нвру. Инче… непрвильно!

Или… Я похолодел, хотя, кзлось бы, дльше некуд. Они специльно лезли з жертвой для королевской охоты? Бомжей им уже мло? Стрнные збвы у нынешних богтых. Сидят сейчс рядышком, метрх в ст, в теплом слоне BMW. Музыку слушют, кофеек из термос прихлебывют. Слв тебе, Господи, Ирки дом не было. В руки больше Бушков не возьму! Честное слово, в эту минуту мне было очень легко дть себе подобное обещние. Однко, вполне возможно, именно похождениями Пирньи они и вдохновлялись.

Одн ндежд у меня еще оствлсь. Если они привезли меня сюд н мшине, шоссе должно быть где-то рядом. Тихо змерзть я не соглсен.

Я решил змерзть громко. Эмоции мои были окршены тким обрзом, что из слов, подренных мною ночному лесу, очень немногие я решился бы перенести н бумгу. З пру минут я пережил целую вечность. Кжется, в моем мозгу сложилсь целя моногрфия о симптомх и последствиях переохлждений. Вероятно, до сих пор только лкоголь поддерживл во мне жизнь. Я почти физически ощущл, ккими хрусткими и ломкими стновятся клеточные мембрны, кк медленно, змерзя, движутся мои хромосомы. Мои смые неповторимые хромосомы, н которые поднялсь рук у негодяев! Ндеюсь, вм смешно. Мне не было. Подыхть в новогоднюю ночь, когд вся стрн пьет шмпнское… Мои убийцы предствлялись мне с лицми телезвезд.

Нверное, мне только кзлось, что я громко кричу. Скорее всего, я едв хрипел и полз вперед, провливясь в снег по смые плечи. Когд я увидел мерцющий н лыжне свет, меня едв хвтило н еле слышное «эй!» Несомненным преимуществом моего положения было то, что меня едв ли могли обойти. Все это время я нходился в кком-то безумном «крсном коридоре».

Потом этот свет приблизился тк, что н него стло больно смотреть, ткнулся почти в смое мое лицо, обжигя и чдя, щекоч обоняние зпхом горящего дерев. Кк стрнно, я бы взял с собой фонрик… Впрочем, мужик, бегущий н лыжх по лесу в ночь, когд вся плнет смотрит телевизор, нверное, имеет прво н своеобрзные причуды.

— Ты чего тут лежишь?

Вопрос этот покзлся мне нстолько идиотским, что я зкшлялся.

— Про… пропдю… — выговорил я.

— Д вижу.

Отдм ему должное срзу, и буду делть это еще очень долго и при всяком удобном случе: времени он не терял. Будто ему тут кждый год тких подклдывли. Мигом скинул с себя меховую прку и руквицы.

— Ну-к, ндевй.

Кинул быстрый взгляд вокруг, — что бы рзжечь? — но посмотрел н мои тпочки и передумл.

— Змерзнешь, — скзл он.

Эт-то верно. Дже возле костр я через смое млое время околел бы нсмерть.

В одной руке у него был горящий фкел, в другой — единствення лыжня плк… или копье? Словом, что-то многофункционльное. И одет он был, в отличие от меня, по сезону. Под пркой обнружился длинный овчинный жилет, под ним синий вязный свитер из нитки, нверное, в плец толщиной. Меховые штны и нстоящие виционные унты, к которым сыромятными ремнями привязны лыжи. Никких тебе плстиковых ботинок с мгнитными креплениями.

— Длеко до жилья? — спросил я.

— Мили три. А ну-к, прень… полезй мне н плечи.

«Полезть» см я уже не мог по причине физического состояния, и он вскинул меня к себе н згорбок с ткой легкостью, что при иных обстоятельствх следовло бы обидеться. Воткнул в снег свои копье и фкел, чтобы меня держть, и ощупью, без огня, двинулся по лыжне.

Он ее, верно, и нктл, больно уверенно шел по ней вслепую. До сих пор я считл подобные подвиги прерогтивой исключительно фольклорных героев, д еще, может быть, Корвин Амберского. Однко мой чудной спситель, в сердце урльских гор измеряющий протяженность пути в милях, летел по лыжне буквльно стрелой, ни рзу не сбился с шг и моментом доствил меня к «жилью».

Мленькое светящееся окошко я увидел издлек. Потом в лунном свете рзглядел н лесной проглине подворье. Добротный низкий дом… из дикого кмня, кк мне покзлось. Что стрнно: в нших крях тк не строят. Пристройки, из которых мычло и блеяло. Крыльцо…

У крыльц-то меня и свлили. Спситель вынул из петель брус зпор, рспхнул дверь, вволок меня з шкирку внутрь и швырнул к огромной, кменной, пышущей жром печи, по которой я буквльно рсплстлся, рскинув руки и обнимя ее, кк солдт землю.

— Грейся пок.

Честно говоря, все прилгтельные я уже потом н свои мест рсствил. Тогд я был способен мыслить только односоствными предложениями. Н печи обнружились овчинные, крытые сукном одеял: з эткий стилизовнный шик любой нувориш, не моргнув, отдл бы целое состояние. Тяжелые лвки, длинный рубленый стол — все идельно входило в кондовый имидж, хоть кино снимй. Изнутри дом был обшит золотистыми, одн к одной, стругнными досочкми без всякого лк. Нтурофил. Д, стрнные причуды у новых русских. Телек я не зметил, что еще углубило мою симптию к хозяину.

А вот тут-то он свою линию и нрушил. Я едв не рсхохотлся в голос, когд из дльнего угл он достл здоровенный китйский термос, нлил в жестяную туристскую кружку ккую-то обжигюще горячую жидкость и потребовл, чтобы я это выпил.

Я подчинился, и не пожлел. Пхло липой и медом и, нверное, в сложившихся обстоятельствх было лучше, чем водк. Водк, кстти, тоже ншлсь, но исключительно в кчестве нружного средств. Блгодетель зствил меня рздеться и собственноручно рстер ею от шеи до пяток. Лдони у него — чистый нждк, в смом деле. Кк он н мобйле кнопки нжимет, уму непостижимо. Потом он зпеленл меня в овчины, кк млое дитя, и, рскчивясь н божественных синусоидх тепл, я отошел уже нстолько, что вполне оценил его озбоченный вид.

— Спсибо, — скзл я ему. — Не зню, кто вы, и зчем вм со мною тк возиться, но — спсибо. Дмитрий.

— Меня зовут Вегр, — объяснил он… кк будто это что-то объясняло. — Ты лежи. Спи. Я пойду ягнят проверю.

— Яг…нят? Кких?

— Обыкновенных. Бршков и ярочек. Они родились недвно, в декбре, слбенькие еще. Догляд нужен, чтоб большие не зтоптли.

И исчез, кк дух, оствив меня в полном недоумении.

Говорил он со мною явно по-русски. Во всяком случе, я его понимл. Нет, я, конечно, и нглийским влдею, но только кк рядовой постсоветский технический интеллигент, в рмкх кндидтского минимум, то есть, читю и перевожу со словрем, д с пятого н десятое рзбирюсь в врийных сообщениях своего компьютер. Вегр — имя скндинвское. Норвежское, если быть точным. Откуд зню? Вегр Ульвнг, троекртный олимпийский чемпион в лыжных гонкх. Тоже весьм неслбый дядьк. Ирк от него тщится. По-моему, вместе с ним бежит, когд его покзывют, и болеет з него вопреки всякому рзумному птриотизму. Я честно пытлся понять, н что он купилсь, но кроме больших темных очков…

Ну, что мой Вегр — мужик здоровый, я, кжется, уже скзл. При свете керосинки я и лицо его рзглядел кк следует: большое ткое лицо, глз светлые, прозрчные, нос… ну, междунродный ткой нос кртошкой. Н вид лет тридцть пять, может, сорок. Пижонскя трехдневня щетин -ля Кристофер Лмберт. Не то впрямь викинг, не то родной отечественный Степн. Может, стровер, может — фнтик-толкиенист из игровой тусовки, из этих, что нзовется, скжем, Ингвром, понвешет тебе ткой лпшищи, что ни в жизнь его н слове не поймешь, по пспорту выйдет смым рядовым Игорем, если не Егором. Н перекрестке, тк скзть, веяний.

Обведя взглядом внутренность дом, я откзлся от обеих версий. Толкиенисты бедны, кк церковные мыши, и не только о ярочкх, о себе зботиться не в состоянии. А в строверов я не верю. Скорей, и впрвду новый русский. Пок он делет свой бизнес в городе, здесь кто-нибудь местный глядит з его скотиной. Приезжет сюд н рождественские… и всякие другие кникулы, кк н дчу, з тишиной и экзотикой, отпускет сторож и живет. Неплохо, скжем тк, живет. И, похоже, не один: н лвке я зметил спицы с вязнием. А то, что игрется не в русскую стрину, в вряжскую, тк то его дело. Х! А может, это его приятели нд ним подшутили? В смысле, когд выложили меня к нему н лыжню? Не в меня, в него упирлсь эт людоедскя шуточк? От этой мысли почему-то стло легче. Нверное, было бы слишком неприятно ощущть себя жертвой чьего-то целенпрвленного злого умысл. Лучше уж — дури. Хотя это кому кк.

Хлопнул дверь.

— В порядке… ярочки?

Он сделл знк о'кей и без слов пошел вынимть из печки ужин.

— Прздник сегодня, — вымолвил он нконец. — Двй отметим, что ли. Ключи я сегодня получил, — добвил он ни к селу, ни к городу.

— Поздрвляю.

Кряхтя, я слез с печи, кутясь в одеяло кк в црственный пурпур. Вегр нлил мне миску похлебки с слом. Н второе — здоровенный кусок брнины без всякого грнир. Чй н трвх ромт неописуемого и срзу от всех болезней. Хлеб, между прочим, у него тоже был своей выпечки. Мне по душе ткя крутизн.

— Непьющий я, — признлся он, улыбясь.

Я, кжется, теперь тоже.

Улыбк у него был смя обятельня из всех, ккие я когд-то видел. Он рздвигл щетину в золотые лучики, и из нее возникли ровные, крепкие, белые зубы. Я себе «хорошего мужик» тк предствляю.

— Хозяйк не возрзит, что я здесь?

Он посмотрел н меня недоуменно. Я кивнул н вязние.

— Ах, это! — он смутился. — Это см я, в свободную минуту. Один живу. Бирюк.

Неловко вышло. Я сел в лужу, он остлся в рмкх своего имидж, потому что у викингов вязние кк бы и вовсе достойное мужчины дело.

— Ты откуд взялся? — нконец соизволил поинтересовться мой хозяин.

— Из город.

— Я понял. Из ккого?

Нстл мой черед взглянуть н него, кк н недоумк.

— Из Свердловск… тьфу, Ектеринбург, не привыкну никк. Знете, я ведь и см не понимю, что со мной приключилось. Неприятности н рботе, поруглся с женой, он ушл, я выпил, лег, смотрел телевизор. Потом темнот, провл в пмяти. Очнулся в снегу. Кто меня туд звез, зчем, кк длеко? Я хотел бы знть! А докуд здесь ближе?

— Тк! — скзл он, клдя лдони н стол. — Во-первых… я не зню, что ткое телевизор.

Ну д, век «Вольво» не видть! Слово, кстти скзть, он выговорил совершенно првильно и без млейшей зпинки.

— Что с женой поруглся… тоже бывет, понимю, кк себя. Хотя, мне кжется, это бесполезно. Но… м-д, лдно. Терпеть не могу поучть. Что нпился… извини, есть лучшие способы утишить душевную боль.

— Нпример? — с вызовом спросил я.

— Рбот, — буднично ответил он, и н его скулх обознчилось что-то похожее н желвки, будто продолжл ккой-то двний спор. — Ну д леший с ним. Тк получилось. Срзу скжу, что думю: твоей вины здесь нет. Моей тоже. До… Свердловск тут, скжем тк, длековто…

— Дерьмо! — меньше всего мне хотелось под Новый Год исполнять скрментльную роль героя «Иронии судьбы». — Куд ж это меня звезли?

— …рвно кк и до любого другого вшего город.

— Что знчит — «вшего»? Не вшего, что ли?

— У меня здесь городов нет.

И, не двя мне рзинутого рт зкрыть, продолжил здумчиво:

— Нверняк это штучки Норны. То ли по стрости недоглядел с Вртми, то ли сознтельно ккую кверзу змыслил. Ай, второе скорее! В любом случе, Дмитрий, ты угодил ей под горячую руку. И только он одн может вернуть тебя н прежнее место. Если ты, рзумеется, остться не зхочешь.

Я фыркнул в чй, взмхнул рукми и в пнике схвтился з ускользющее одеяло. Тогд я и знть не знл, что ознчет — остться. Если Ирк первого с утр позвонит и обнружит, что меня нет, то подумет, будто я тоже встл в позу, что мне есть куд уйти, и нш ссор продолжится.

— Нет уж, увольте. У меня ккя-никкя, но рбот, ккя-никкя, но семья. У меня… годовой отчет, между прочим. Скжите лучше, кк нйти эту вшу Норну? И кк с нею рзговривть?

— Рзговривть с ней, — скзл мой хозяин, внезпно рзвеселившись, нужно вежливо. Норн — чрезвычйно могуществення, вздорня стря ведьм. Если он обнружит, что добилсь своего, он тебя отпустит. Только тк, и не инче. Если же нет, с нее стнется и зло н тебе сорвть. Будешь скитться по циклу, пок не потеряешь всякую ндежду и не осядешь нвечно, скжем, у Имнт. Но стоит верить в лучшее.

— Итк, — я поерзл н скмье, — вернемся к вопросу о том, кк до нее скорее всего добрться.

— А вот тут ндо порзмыслить, — зявил Вегр, подпер щеку рукой и змолчл кк кмень. Погрузился, по-видимому, в рзмышления. Я терпеливо ждл. А что еще мне оствлось?

Нконец он пришел для себя к ккому-то решению.

— Сегодняшней ночью я тебя никуд не выпущу, — сообщил он мне. — Я должен убедиться, что ты в порядке. С утр посмотрим. Учти, прень, никому из нс неохот ссориться с Норной, тк что нш помощь тебе рспрострняется лишь до определенных пределов. Смый короткий путь к ее Вртм — вспять по моей лыжне.

Он прицокнул языком, будто не все скзл. Тк и окзлось.

— Но туд я тебе ходить не советую. Если он збросил тебя сюд не сдуру и не сослепу, по ккой-то своей прихоти, то с тобою случилось еще слишком мло, чтобы он вот тк, зпросто, тебя выпустил. Это тк, из общих сообржений. Ну кроме того…есть зкон, зпрещющий попятное движение. Что было, то было. В нших рукх лишь будущее. Это и этик, и эстетик, и норм бытия. Подчиняясь зкону, и я не пустил бы тебя обртно по своей лыжне, и Норн бы тебе свои Врт не открыл. Хотя я говорил уже, Норн — исключение. Он из тех, кто устнвливет зконы. Он в ккой-то степени может невероятное. Со своей стороны я все же посоветовл бы тебе грнтировнный путь. Вперед.

— Длеко это?

— А это — кк пойдешь. Все. Двй-к, брток, обртно н печь. Утро мудренее.

Уже некоторое время нзд он поднялся и теперь шевелился по кухне, нполняя ее собой и своим движением. Мло, что здоровый, кзлось, будто его еще и несколько. Меж рзговором вымыл посуду в лохни, вычистил зольник, ножом рстопки от полен нщепл. Оствив меня временно н лвке, вынул из стенного шкфчик штук шесть или около того млюсеньких плошек, рсствил их кругом по столу, вытщил из печи кзнок с ромтной дымящейся кшей, и привычным движением шлепнул в кждую по доброй ложке. Зпрвил мслом. Оглянулся н меня.

— Может, хочешь?

Я сделл пнический жест. Еще кпля, и тресну по швм.

— Ждете еще кого? Или это у вс столько кошек?

— А, — он мхнул рукой, — нет. Это для гномов.

Положил в кждую мисочку по мленькой деревянной ложечке и ккуртно рсствил их вдоль длинного стол. Я только плечми пожл: у кждого свой обычй встречть Новый Год. Если он елку не ствит, пусть хоть гномов покормит кшей. Мне чужой кши для них не жлко. Встл, и отпрвился обртно н свое теплое место.

И ткя н меня, рспростертого н печи, нвлилсь тягостня истом, что ни рукой, ни ногой не шевельнуть, ни дже глз поднять. Нверное, в этом своем че Вегр сонные трвы звривет. Хотя н смого него они ни вот н чуть-чуть не подействовли. Я влялся кк бревно, он мельтешил по дому то туд, то — сюд, когд, нконец, лег, пустив собку в дом и згсив керосинку, то сквозь сон я еще долго слышл тихое шебуршние в углх и звуки, которые мое вообржение трктовло кк стук деревянных ложечек о глиняное дно, сдержнное чвкнье, причмокивнье и топотки.

А потом я вновь проснулся от свет. Пес скулил, ндрывно мычл коров, Вегр подскочил, будто его пружиной подбросило, сунул босые ноги в бурки, нкинул длинный свитер поверх черных трусов и, не тртя времени н штны, подхвтил керосинку и выскочил з дверь, мелькя поросшими русым курчвым волосом ляжкми. Вместо того, чтобы ждть и выяснять, что ткое стряслось, я сомкнул веки и вновь подл признки жизни лишь н его очередное явление.

Керосинк едв теплилсь, мой хозяин, не поменяв прикид, мыл в лохни окроввленные руки. Увидев немой вопрос в моих вытрщенных глзх, он обезоруживюще улыбнулся:

— Теленк принял! Рсслбься, спи.

И я последовл его совету. Скзть по првде, этот Новый Год я встречл в смой чудной з всю мою жизнь компнии.

2. Мелнхолия в дождливой Ницце

Нутро я покзл себя молодцом. Не кшлянул ни рзу, и соплю не пустил, и хозяин остлся удовлетворен. Не слишком много говоря, он обрядил меня в свои шмотки и ншел в чулне пру стрых лыж. Свитер его доходил мне до колен, штны — до подмышек, унты стли впору с четырьмя носкми, я — не пигмей. Я нормльного человеческого рост, метр семьдесят пять. Судите сми.

Остться погостить не предложил. Видно, и впрямь бирюк. Я несколько рз пытлся вырзить ему свою пылкую словесную блгодрность, но он всякий рз меня зтыкл.

— Оствь, — скзл он. — В сложившихся обстоятельствх это — норм.

И я был немло удивлен, когд он вместе со мною встл н лыжи.

— Я подумл, — объяснил он, — и решил, что провожу тебя до своих Врт и передм с рук н руки Пломе. Тебе, конечно, и без меня ее бы не миновть, но если я см попрошу, то, может, он отнесется к тебе со внимнием. Со мной — вернее будет.

— А что, — спросил я, — он ткя стршня?

Вегр пожл могучими плечми.

— Д нет. Он неплохя женщин, но иногд… короче, в некотором нстроении с ней весьм трудно рзговривть. Он может просто не войти твои проблемы. А нм без нее не обойтись, поскольку, если ты хочешь двигться дльше, он должн открыть свои Врт. Ну д лдно, уговорим вдвоем-то. Поехли.

И мы поехли. Лыжня шл под уклон, четкя и нктння, кк рельсовый путь, и сойти с нее и потеряться было прктически невозможно. Вегр стремглв летел вперед, точь-в-точь кк его титуловнный олимпийский тезк, и видно, временми, где-нибудь з кустми, деликтно поджидл меня, не ннося существенного урон моему смолюбию. Только этим я объяснял то обстоятельство, что не совсем потерял его из виду: лыжные гонки, кк, впрочем, и все иные виды спорт, я особенно люблю по телевизору.

Сегодня утром лес производил совсем другое впечтление. Лыжня шл под ркми ккого-то кустрник, отягощенного выпвшим з ночь снегом. Снег был ткой белый, что дже голубой. Склоняясь, чтобы вписться в эти дуги, я испытывл совершенно неземные, скзочные ощущения. Когд-то двно, в детстве, мы кждого первого янвря ходили н лыжх.

Н опушке он остновился.

— Здесь, собственно, моя грниц, — скзл он. Щетин его зиндевел. Но поскольку мы с соседкой в добрых отношениях, я пройду еще немного.

«Немного» предствляло из себя белую ветреную пустошь, млоснежную, кменистую, унылую. Здесь пришлось брести без лыжни, след в след з моим провожтым, црпя нижнюю поверхность лыж. «Его» влдения покзлись мне более приспособленными для путешествий, и в конце я уж не знл толком, больше ли я взмок или озяб.

Зто звершился нш путь элегнтным современным бунгло, построенным по зпдноевропейскому проекту, не инче, из желтого дерев и стекл. И никк, скзть по првде, в суровый урльский колорит не вписыввшемся. У него был очень новый и легкий вид. Нверное, тк в ккой-нибудь Ницце живут. Нд ним неслсь северня метель, и оствлось только удивляться, кк он до сих пор не снесл его нпрочь.

Мы отвязли лыжи, стртельно обили с обуви снег и поднялись по высокой лестнице н опоясывющую террсу. Вегр отворил передо мной стеклянную дверь и вошел следом. У меня сложилось дикое впечтление, будто он стрется держться з моей спиной. Збегя вперед, скжу, что ему это не удлось.

Внутренность бунгло предствлял из себя одну большую комнту, и все здесь было… облденно. Поржло почти полное отсутствие ккой-либо обстновки, модный европейский простор, от которого, в контрсте с уютной теплой теснотой вегров обитлищ тянуло холодком. Пол и потолок, устроенные в рзных уровнях с перепдом высот снтиметров в двдцть, зрительно дробили помещение н зоны, дльняя, противоположня от вход стен был стеклянной. Вся. И открывл он, в подтверждение моего первончльного впечтления о Ницце, пнормный обзор н неспокойный серый окен. Или море. Не зню. Во всяком случе, н что-то безбрежное, холодное, суровое. Рвно невозможное нигде во всем моем регионе. Сперв я дже решил, что это гологрфическое изобржение, и восхитился: до чего в обустройстве быт буржуев дошл современня техник! Потом шрики мои зкрутились в противоположном нпрвлении, именно: в ккие дли зкинули меня те неизвестные мне сволочи? Пмять в пнике шрил по просторм необъятной родины, отыскивя схожие климтические зоны. В принципе, это возможно, если вколоть уже оглушенному энную дозу ккой-нибудь хреноты… и в смолет. Вот только я никк не мог докумекть, кких свеч стоит ткя игр, и кк это во всех перипетиях моей криминльной дрмы я ухитрился ни тпочк не потерять. Тк я рзмышлял, в голове гвоздем сидел эт трижды проклятя Ницц, где я не буду никогд.

Зстеклення стен выходил н террсу, огржденную изыскнными перильцми в две горизонтльные доски. Пнели из желтого дерев, н полу квдртный ковер в серых, оливковых и хки тонх, открывющий по своему периметру узкую рму безупречного пркет. По углм — высокие кермические взы со стилизовнным индейским орнментом, выдержнным в той же гмме, многие — с сухими зимними букетми, другие — сми себе укршения. Посреди ковр стояло единственное кресло итльянского урбнистического дизйн, в нем сидел хозяйк, нстолько удчно сочетвшяся с подобрнным ею нтуржем, что сму ее н его фоне я рзглядел в смую последнюю очередь.

Он не срзу обртил н нс црственное внимние, потому у меня было некоторое время н впечтления. Кк обычный, не блещущий морльными кчествми мужчин, знкомясь с женщиной, я первончльно оценивю ее с позиции крсоты или некрсоты. С этой точки зрения все у нее было в порядке, но черт меня побери, если, невзиря н всю ее склонность к изящным интерьерм, он мне нрвилсь. Дмы эткой нружности обычно мнят себя нстоящими леди, однко, сколько бы мне их ни попдлось, н службе и вообще, стопроцентно окзывются первосттейными сукми. И поперву я не увидел в ней ничего, что выделило бы ее из этого ряд.

— Привет тебе, Плом! — скзл, смущенно кшлянув, Вегр. — Можно тебя побеспокоить?

По-моему, ему не стоило интересовться. Хозяйк проводил время, неподвижно уствившись в окно: без телевизор, без книги, дже без вязния. Когд он перевел н нс устлый взгляд, мне стло неуютно. Он был у нее ткой, словно он проникл в суть всех вещей, и не ншл тм ничего, достойного внимния. Н моего змечтельного спсителя он смотрел, будто с обртной стороны бинокля. И он, похоже, это чувствовл, тк что я обозлился.

— Рзве уже пришло мое время? — спросил он. — Я… здумлсь.

— Нет! — поспешно воскликнул мой хозяин. — Еще только первые сутки моего сектор. Я не потревожил бы тебя, если бы не чрезвычйные обстоятельств.

По лицу Пломы я понял, что он не предствляет себе, ккие обстоятельств имеют прво тк именовться. Вегр, кжется, понял это, сконфузился окончтельно и вытолкнул вперед меня.

— Вот, — скзл он, — ншел н лыжне прнишку. Из Внутренних. Не могу предствить, зчем и кк он тм окзлся.

— Норнины штучки, — тут же определил Плом, уделяя мне н толику больше внимния.

— Вот и я тк подумл, — с энтузизмом воскликнул Вегр. — Нзд, ты см понимешь, я его отпрвить не мог. Только вперед, по циклу. Вот… возьми.

Он с безопсного рсстояния протянул дме в кресле рзлпистую еловую ветвь с длинными бронзовыми шишкми, похожими н тугие тициновские локоны. Т принял этот неуклюжий знк внимния не моргнув, и опустил н подлокотник поперек себя, словно ветк был для нее чрезмерно тяжел.

Н ней были широкие, оливкового цвет брюки с нглженной стрелкой, коричневый блейзер, блузк и плток н шее. Ни н одежде, ни н бледном лице, обрмленном черными глдкими волосми, подстриженными в кре, ни морщинки. Ядовито выделялось только яркое пятно губ, и глз были серыми, кк лед в псмурный день.

— Я полгю, — скзл он, — ты верно определил ситуцию, и поступешь првильно. Однко мне было бы приятно знть, что всю ответственность ты берешь н себя.

— Д-д, — зкивл мой слвный норвежец, — рзумеется. Ты тут ни при чем. Просто отвори ему свои Врт и перепрвь его к Перегрину. Он в дороге см приспособится, но, ты же понимешь, сперв ему придется трудновто. Осознть, дптировться, вписться в првил, и все ткое… Мы же с тобою первые. Ндо ему помочь освоиться.

— Опыт покзывет, Внутренние делют это достточно быстро, — усмехнулсь Плом. — Кк првило, они великолепно освивются, достигнув Имнт. Где и зстревют. Хм… вот кто потенцильно не слбее Норны, ?

— Имнт см не знет своей силы, — хмуро скзл Вегр. — И слв богу.

— Если бы дже и знл, — возрзил Плом, — я думю, его бы это не изменило. Этот лоботряс — счстливец.

— Ну, в общем, я — все, — вымолвил Вегр, переминясь с ноги н ногу: большой, неуклюжий, неуместный. Уж не чял, видно, вырвться из-под ее рентгенновского взгляд. Королевским взмхом руки Плом отпустил его. Я остлся стоять, кк бктерия под микроскопом. Тезк дочери Пикссо. Плом — «голубк».

Сесть он мне не предложил, и некоторое время мы молчли, причем он явно не испытывл никких неудобств. Я дже зподозрил, что он обо мне збыл. Однко это окзлось не тк.

— Рсскжите, — предложил он, — кк все случилось.

Попутно рзмышляя, я выложил ей отредктировнную н ходу версию случившегося. Вопреки теплившейся во мне ндежде, он тоже не поспешил нзвть мне геогрфический регион. Вместо того, чтобы отпрвить меня топть своим ходом в рсчете н милицию, все кк один местные хозяев предпочитли передвть меня из рук в руки. Горький житейский опыт свидетельствует, что в экстремльных обстоятельствх блтной путь результтивнее и ндежнее, потому я смирился.

— М-д, — протянул он спустя минуту или две после того, кк я змолчл. Должно быть, придерживлсь известной китйской мудрости нсчет торопливого зйц, у которого пятки в помете. Сорок лет, мстительно подумл я. Стервы полностью выспевют приблизительно к этому возрсту.

— Это, рзумеется, Норн, — продолжил он. — С нею и рзберетесь, если дойдете до конц.

Жлкое зрелище Вегр, мнущего в ручищх лыжную шпочку, все еще стояло у меня перед глзми, потому в отношении нее я был нстроен весьм грессивно.

— Не могу скзть, — нчл я, — кк я ему, — кивок н дверь, блгодрен…

— Д, — скзл он. — Прдоксльно, но фкт. Вопреки, может, именно блгодря суровости своего сезон, Янврь — добрый и отзывчивый бог. Ничто не должно доходить до бсурд.

— Кто? — ошеломленно переспросил я.

Он поглядел н меня искос и не сочл нужным повториться.

— Он не предствился? Предоствил мне делть это? — он усмехнулсь, переплетя н коленях длинные пльцы в ярком лке. — После столь продолжительного знкомств я и не подозревл в нем чувств юмор.

Мне кзлось, что в ее интерьере Вегру явно было не до чувств юмор. Вспомнилось, ккя ему выпл сумтошня ночь. Элементрно збыл между телятми и гномми. Д и я, скорее всего, ему бы не поверил. С чего это я должен верить во всякий мистический бред?

Однко имидж Пломы исключл любое проявление недоверия. Нверное, потому, что в ней не было и искры юмор.

— Леди… Феврль? — озрило меня.

Он рвнодушно кивнул. В иное время в ином месте я преисполнился бы гордости з свою догдливость: недром говорят, мол, прогрммист способен првить миром! По крйней мере, своим, виртульным миром — точно. Но сейчс я был рстерян нстолько, что дже не пордовлся. Отчетливо понимл только, что логик в моей ситуции — лоцмн никудышный.

Однко мтемтиков недооценивют. Имея в своих рукх смый гумнитрный из всех технических инструментов, из всех «физиков» мы смые лиричные. Нши головы похожи н стрый жесткий диск. В них, в своих ячейкх пмяти, хрнится, ожидя своей очереди, мсс н первый взгляд ни к чему не пригодных сведений. Неужто же я н кждое время год стихотворной строчки не подберу? Тем более, феврль…

— Феврль,

вдохновенно нчл я,

достть чернил и плкть, писть о феврле нвзрыд…

Он рсслбилсь в кресле.

— Ах, — скзл он, — вы понимете. Прочие — нет. Дже Вегр, хотя, кк я уже говорил, он очень великодушный дух. Мы с ним не ужились. Здесь ему неуютно и скучно, тм, у него, слишком много движения. Суеты. Всяких сиюминутных дел.

Д, подумл я, корову не уговоришь подождть телиться. А вслух скзл:

— Все — сует сует. Все, идущее под солнцем, неизбежно сгинет в тени. Кто это — Норн?

— Леди Декбря. Смя стря из нс, если в ншем случе вообще уместен рзговор о возрсте. Могуществення, умня и беспощдня, кк томня зим. Это вм к сведению. Думю, н пути вы нберетесь смой рзнообрзной информции обо всех нс: мы со скуки обожем посплетничть. В особенности о тех, кто стоит рньше нс по циклу: вероятность того, что вы совершите полный оборот и переддите слов, ничтожн. В смом деле, ккое вм удовольствие мотться по зимним месяцм, когд есть летние? Тк что, с вшего позволения, я воздержусь от комментриев тех, с кем вм впоследствии предстоит встретиться. Н всякий случй учтите, что их мнение обо мне меня ни в коей мере не интересует. Кк вы скзли, все — сует сует.

— Это не я. Это Экклезист. Но к нему тоже не следует слишком всерьез относиться. В конце концов, это всего лишь минутное состояние души. Вон… Янврь не унывет.

— Янврь, — скзл он, — сопряжен с ндеждми нового год. Ему кк бы есть рди чего жить. А что ткое феврль? — он кивнул з окно. Кжется, цикл не сдвинется с мест и через тысячу лет. А для меня он и вовсе никогд не сдвинется. Но это вм неинтересно.

— Спсибо, мдм, — скзл я. — Укжите, будьте любезны, куд и кк мне идти, чтобы попсть в Мрт. Мне бы не хотелось вс беспокоить. Сейчс я только возьму лыжи…

— Они вм не пондобятся. У меня все здесь, под рукой, в одной комнте. Вон в ту дверь.

Это был дверь н террсу, з которой, кк я скзл, вздымлись тяжелые, кк свинцовые плиты, воды. Где-то н своем пути я оствил неуместное, оттого тупое ерничнье, которое, к сожлению, слишком чсто выдется и принимется з остроту ум, и теперь нходился в некотором оцепенении. Предстояло переврить, что я влетел куд похлеще, чем предствлялось мне внчле, именно — в римейк скзки Мршк. Леди, оствьте себе вши подснежники! Выпустите меня! Господи, что будет с квртирой, если тм и впрямь взорвлся телевизор? Тещ не переживет.

— Постойте, — окликнул меня Плом, когд я н негнущихся ногх в обход ковр нпрвлялся к двери. — Поствьте это в взу. Нет, не в ту, в бежевую, тм лучше. И возьмите Ключ. Без Ключ вм не пройти.

Я вернулся и принял из ее холодных рук длинную прозрчную сосульку. Еловя ветвь Вегр позвнивл бронзовыми шишкми, по крйней мере, мне тк кзлось, и соглсно зконм жнр я догдлся, что он несл не куртузную, все ту же смысловую нгрузку. Ккое счстье, что феврль в этом году не високосный! Руки мои онемели от холод Ключ, и я с облегчением поспешил вступить в Мрт, оствляя з спиной ее промозглую, ветреную, слякотную Ниццу.

3. Вороные кони Мрт

Сосульк тял в моих рукх, и кпли пдли н пустынную кремнистую дорогу, вьющуюся под ногми и круто уходящую з поворот. Если в глубине души я и ожидл окзться н берегу Средиземного или ккого-то другого моря, со всеми его прелестями в зимнюю пору, то новя рельность приятно рзочровл. Никкой воды здесь не было и в помине. Пролетл мелкий колючий снежок, впиввшийся в щеки, кк щетин, но н земле он почти не здерживлся: его сдувло сильным сухим ветром. Лишь тм, где он зпутывлся в желтой прошлогодней трве, виднелись белые ручейки, словно рстекшееся по трещинм в земле молоко. Было псмурно.

Кк почти всякий урлец, привыкший к снежному покрову до восьми месяцев в году, я с облегчением оствил зиму, еще рзмышляя о ее ликх, но уже нходясь в рдостном предвкушении игры: гдл, будет ли последовтельным мой сон, и кким именно явится мне Мрт — лорд Перегрин, если не ошибюсь? Плом не сочл необходимым не только передть меня ему с рук н руки, но дже предложить чшечку кофе. Видимо рсценивл вежливость кк одно из проявлений мирской суеты. Здесь, н резком ветру глоток чего-нибудь согревющего отнюдь не стл бы лишним. Я топтлся н месте и рзмышлял о том, что, в принципе, подслушл достточно рзных слов, чтобы вырботть собственную стртегию и нчть собственную игру, не опирясь н могущественных поводырей. Теперь, когд мне не грозил непосредствення смерть от холод, я вновь был убежден, что сплю. Ну поскольку во сне все мы действуем горздо рсковннее, без оглядки н комплексы и стереотипы, свойственные нм няву, то нечего и говорить, что сейчс я сделлся куд кк смел и преисполнился решимости стть персонжем, не только лишь безучстным зрителем. Словно передо мною был новя компьютерня игрушк с двендцтью уровнями сложности.

В это примерно время солнце неуверенно нщупло прореху в тучх и осветило пейзж, к которому я с интересом присмотрелся. Я ведь уже стл действующим лицом, и примерял н себя нтурж. Итк, кк я уже скзл, под ноги мне стелилсь неудобня, узкя, усыпння щебнем дорог, извилисто струящяся по склону холм. Склон, нходившийся от меня по првую руку, густо порос безлиственным, колючим кустрником. Он не был слишком уж крутым, при желнии я мог легко н него вскрбкться, отделвшись прой црпин и рвными штнми. Другое дело, в днную минуту я вовсе не имел ткого желния. По левую руку ржвого цвет склон уходил полого вниз. Тм, по берегм реки, лежли островки грязного снег, тут и тм торчли островерхие, крытые соломой хижины. Я присвистнул: в отличие от двух предыдущих секторов цикл мрт не был безлюден.

Я имел еще лучшую возможность убедиться в своем последнем умозключении, когд из-з поворот прямо н меня выехл квлькд.

Они вытрщились н меня, я — н них. И было отчего. Плеск плщей, шитые серебром гербы, штндрты с дрконми и письменми н высоких древкх, кмзолы, береты, перья… Между прочим, мечи. И кони. Огромные, во всяком случе, ткими они покзлись мне с земли, тонконогие, нервные, пляшущие н месте в негодовнии н сдерживющую руку. Клочья пены н удилх, и кждя жилочк видн. Я бы влюбился в них, когд бы они не проявляли очевидного нмерения рстоптть меня н месте.

Подвив первое пническое желние сигнуть в кусты, я остлся н месте и дже сделл дв шг к голове колонны. В свое время я нсмотрелся достточно костюмных фильмов, чтобы верно определить свою линию поведения. Рз уж меня знесло в средневековье, ниболее првильной мне предствлялсь рзумня смесь почтительности и нглости. Нглость в глзх этих господ подтверждет твое прво вести себя нгло, и с этой точки зрения з последнюю тысячу лет они ничуть не изменились. Ну почтительность — тк это обязтельня соствляющя по Крнеги. И кошке хочется, чтобы ее увжли.

Вот поэтому я шмыгнул под смые пышущие морозным пром лошдиные морды и зявил:

— Мне нужен лорд Перегрин.

Если кто-то из них и купился н мою нглость, то никто и виду не подл. Особенно один, который выехл вперед и прямо-тки теснил меня с тропы грудью своего коня. Блтные всех времен одинковы.

— Всем нужен лорд Перегрин.

«Если это он, — подумл я в мгновенной пнике, — то мне кюк».

В смом деле, внешность этого тип отнюдь не свидетельствовл о его склонности к блготворительности. Он был одет во что-то тм, преимущественно черное, соглсно моде и местной погоде, я не зню нзвний всяких этих средневековых шмоток, но более всего зпомнился мне его тюрбн. Это было поистине монументльное сооружение в несколько оборотов блестящего черного шелк, перевитое серебряными шнурми, и общей своей формой нпоминющее большую тыкву. Свободный конец, укршенный бхромой и серебряной кистью, свисл ему н плечо, рыхлое, круглое лицо под этой штукой при соответствующем освещении вполне могло сойти з полную луну со всеми ее пятнми, или з перезрелую дыню.

— Я из Внутреннего Мир, — воскликнул я, утверждя свой высокий сттус. Меня послл леди Феврля.

— Леди Феврля — почтення и увжемя госпож, — возрзил тот. Извольте докзть првдивость вших слов.

— Пожлуйст, нет ничего проще, — смоуверенно зявил я. — Вот…

И вытянул перед собою… пустые мокрые руки. Врученный мне Ключ рстял без след.

В толпе всдников послышлся смешок.

— Это ли не лучшее докзтельство? — скзл мльчик с непокрытой головой, тронул своего коня ногми и выехл вперед, зствив прочую конную группу рсступиться перед собой. Конем он упрвлял с непринужденностью, ккой мне никогд не достигнуть. Н секунду его голов, укршення коротким пепельным «ежиком», обрисовлсь н фоне шитой серебром черной хоругви, и тут уж я не мог ошибиться. Д он бы мне и не позволил.

— Я — лорд Перегрин. Боско, все в порядке.

Я вздохнул с облегчением, когд «визирь» и блюститель господской чести знял свое место в общем строю, првд, послв мне предврительно весьм неодобрительный взгляд. Нет цифры многознчительнее нуля. Всегд здумешься: почему — ноль, может, не всегд тк было?

Перегрин тоже был одет с ног до головы в черное с серебром: видно, тковы нзнченные ему цвет, бледное лицо его было отмечено знкми витминоз и созревющей мужественности. Мне хвтило одного взгляд, чтобы рспознть этот несчстливый возрст — триндцть лет.

— Жители Внутреннего Мир — желнные гости для меня, — скзл он, чуть улыбясь и двя понять, что это не просто форм речи.

— Меня зовут Дмитрий, — предствился я. — Я держу путь по… циклу, до Декбря.

— Колин, — мягко прервл он меня, обрщясь нзд, к человеку охрны, посдите Дмитрия позди себя и поезжйте рядом со мной.

Ртник подчинился с видимым удовольствием, очевидно, здесь чинились местом. Сугубо городской житель, я никогд не ездил верхом и, честно говоря, подобный способ трнспортировки вызвл у меня некоторое сомнение.

— Вы не возржете, — спросил я Колин, — если я буду держться з вш пояс?

— Безусловно, нет, — невозмутимо ответил он, и по дороге, лежвшей по склону холм вверх, к венчвшей его глыбе змк, я рсскзл Перегрину свою рз от рз удлинявшуюся историю. Посчитв н пльцх, я выяснил, что повторяться мне еще девять рз. Восемь, если госпож Норн в курсе. Порзмыслив, Перегрин соглсился с моими прежними хозяевми в том, что без леди Декбря здесь не обошлось.

Мы ехли медленно, с той неторопливой вжностью, ккя подобет вжным особм. И хотя подобный темп, совершенно очевидно, утомлял Перегрин и был не по вкусу горячим кк суховей лошдям, мне с моими способностями к верховой езде пришелся в смый рз.

Потом мы ужинли в просторной мрчной трпезной, знимвшей всю нижнюю чсть донжон. Горели фкелы, несмотря н то, что был день, кмины рботли н всю свою проектную мощность, поглощя целые деревья, в нижней чсти зл шумели, потребляя свой хлеб нсущный, челядинцы и ртники. Собки собирли днь без оглядки н рнг стол. Видимо, тк было тут зведено, и луноликий Боско следил, чтобы никто не нрушл рспорядк. Беседу з столом вел Перегрин, и делл это с блеском человек, который умеет это делть, и с нслждением хозяин, которому редко выпдет подобное удовольствие. Это был очень стрнный мльчик. Ему почти удлось зствить меня збыть, что он — бог.

Я вспомнил об этом, когд после ужин мы уединились с ним в библиотеке. Вот чем он меня удивил. Ткого собрния книг я и в Белинке не видл. Н стеллжх, уходящих вглубь неосвещенного помещения, стояли книги, кжется, н всех языкх мир. Рукописных было мло: нверное, потому, что их вообще мло, печтные выглядели здесь явным нхронизмом. В шкфчике под стеклом, в специльно сконструировнном микроклимте хрнились египетские ппирусы. Длее лежли нмотнные н плочки шелк с иероглифми, римские свитки в деревянных долбленых футлярх. В ящике, подобно кртотеке, стояли ввилонские глиняные тблички. Впрочем, они могли окзться и шумерскими: в этом деле не следует полгться н слово ткого специлист, кк я. Письмен н взх, н кмнях, индейскя узелковя поэм… Перегрин стоял рядом, збвляясь моим ошеломлением. Подозревю, что дже коллекция Бритнского Музея при виде этой роскоши сгорел бы со стыд.

— У меня не слишком много дел, — признлся Мрт, улыбясь очровтельной зстенчивой улыбкой. — А вечность ндо же н что-то тртить. В подвлстном мне секторе я объявил книгу высшим достоянием. Скзть по првде, я читю все, что попдется мне в руки. Если бы у тебя случйно окзлось при себе что-то новенькое, я не пожлел бы ничего…

Он исктельно зглянул мне в глз, но мне пришлось отрицтельно покчть головой. Дже мои тпочки остлись в Янвре. Кк жль, прво, хоть смому сочинять! В том, кк он смущенно и згдочно глядел н меня, мне почудилось что-то знкомое до боли. Кк будто я в строе зеркло гляделся. Мгновення оглядк в подернутое збвением, оттого приукршенное прошлое. Интеллигентный мльчик без друзей, не ко двору ни в одной компнии, один в темной комнте, недине с мленькой лмпой и книгой. О, эти остров сокровищ! Конные сшибки тяжеловооруженных рыцрей из «Айвенго». Несметные клды, белопрусные корбли, блгородные пирты… Блгородные, потому что неблгородные слишком похожи н злых сверстников со двор, и, рзумеется, никому не интересны. Блгословенное время, когд з новую книгу ничего не жль. В любой чс дня и ночи от твоих зубов отсккивет последовтельность и обстоятельств смены нглийских королей, Плнтгенетов, Тюдоров, Виндзоров — зпомнившяся именно потому, что не требовлсь школьной прогрммой. Ты, рзумеется, отлично знешь, что ткое поворот оверштг, и способен отличить бейдевинд от бкштг, кулеврину от крронды, зюйд-вест от норд-ост. Имя великого испнского поэт у тебя, одного из клсс, не ссоциируется с моющим средством. Сколько чужих жизней прожито в ожиднии своей!

Перегрин жестом укзл мне н бнкетку, см привычно збрлся в широкое деревянное кресло с вытертыми подушкми, имевшее ткой вид, будто в нем были прочитны все нписнные человечеством з вечность книги.

— Кресл я меняю, — зметил Перегрин, смеясь, — но созидтельня деятельность грфомнов неостновим и стремится в необозримую перспективу. Поистине, если что и срвнимо с вечностью, тк это стрсть человечеств к изложению своей мысли. У меня бонемент во все центрльные библиотеки Внутреннего Мир.

— Вм бы компьютер, — посочувствовл я. — И выход в глобльную сеть. То-то вы бы тм порезвились.

Он с мечттельным видом зкрыл глз.

— Сплю и вижу Интернет, — признлся он. — Я веду переговоры с Ноябрем. Он двно уже ведет свой учет н IBM. Но он — дух скурпулезный, мелочный… ст-рый! Он не способен понять, что кому-то что-то нужно просто тк. Похоже, он не удостоил меня чести быть внесенным в список срочных дел.

— Вы должны меня понять, — продолжил он, подтягивя к подбородку обтянутые черным брхтом колени, — мне слишком редко выпдет счстье принимть гостей из Внутреннего Мир. Еще реже они здерживются для беседы, и почти никто не остется. В смом деле, ккой смысл, когд впереди мячт летние месяцы? Я могу предложить только беседу, кто способен потртить н нее вечность? И способен ли я см перенести того, кто н ткое способен? Пригшенные из Внутреннего Мир отбирются не по моим зпросм. А те, кто мне зведомо интересен, не остнвливются н своем движении вперед. Когд б вы знли, кк я звидую Имнту!

Это имя я слышл не впервые, и нсторожился, желя узнть побольше, однко Перегрин увлеченно продолжл:

— К тому же, подозревю, здесь не обходится без Боско. Нверняк з моей спиной он ведет ккие-то интриги с целью ныне и впредь оствться н том месте, ккое знимет. Все, кто хоть мло-мльски привлекет меня, покидют Мрт очень быстро. Это, знете ли, уже входит в систему.

— Почему вы его терпите?

— Почему? — он н секунду здумлся. — В скучных вещх он рзбирется лучше меня. С его точки зрения необходимой соствляющей достоинств лорд является серьезня прздность. Ниболее близко к его иделу подходит Плом.

Он скорчил гримсу, после чего его лицо моментом приняло смое блговоспитнное выржение, однко теперь мленький лицемер уже не обмнул бы меня.

— Вегр он считет мужиком, от Имнт его вообще трясет, хотя вот уж тм-то прздности хоть отбвляй. Верно, он несерьезня. К счстью, у него хвтет ум молчть о госпоже Мидори: я не потерпел бы о ней дурного слов.

— Первый жрец, — скзл я со вкусом, — считющий себя впрве укзывть своему богу, что, кк и когд тому следует делть. Опрвдывющий свою ретивость исключительно любовью.

— И, прошу зметить, знющий свое дело, — вздохнул Перегрин. — Нет, в смом деле, Боско — неотъемлемя чсть обрз. Кк это…

Он с отврщением укзл н свои прыщи.

— Это возрстное, пройдет… — зикнулся было я, но осекся. — Извините.

Он мхнул рукой.

— Привыкнуть к этому невозможно. Чудовищно действует н психику и портит хрктер. Кждый из нс несет ответственность з свой сектор, поскольку нклдывет н него отпечток собственной личности и нстроения. Рсскжите-к мне лучше, кк во Внутреннем Мире воспринимют мрт?

— Мрт — клендрное нчло весны, — обстоятельно нчл я, удобно откинувшись н спинку бнкетки, — поэтому его ожидют с нетерпением, встречют с восторгом… дождвшись, брнят, и не дождутся, когд он, нконец, кончится, потому что погодно, честно говоря, он совсем не отличется от зимы. Редкя улыбк солнышк, по ночм — янврские морозы. То, что днем нтяло, ночью схвтывется в лед, и кк следствие повышенный трвмтизм. Чще всего люди ломют кости в мрте.

— Это Боско, — вствил Перегрин с сожлением, — с его девизом «Еще рно!» — А кроме того, витминное голодние, последний срок сдчи нлоговых деклрций и головой отчет. Не повеселишься. Но, помимо всего прочего, мрт — это предчувствие, обещние, блговещенье…

Мои слов прервл душерздирющий кошчий рев откуд-то снружи и сверху. Ему вторил другой, уже иным голосом, но с той же интонцией сумсшедшей стрсти.

— Нчинется… — вздохнул Мрт. — Агенобрб. Случилось стршное.

Дверь скрипнул, и в библиотеку по одному, кк тени, стли входить… коты. Много, и все рзные. Зтрудняюсь скзть, кких среди них не было. Впрочем, совершенно точно здесь не было домшних, толстых, ленивых, избловнных, ко всему рвнодушных тврей. У зверей, окруживших кресло повелителя Мрт, были битые морды помойных урок, в зеленых глзх светился IQ, превышвший, по моим понятиям, иной человеческий.

Вели они себя по отношению к нему, честно говоря, по-хмски. Они осдили его кресло, терлись об него, потом пошли н штурм его коленей, оствляя н черном брхте отчетливо рзличимые следы весенней линьки.

— Коты! — догдлся я. — Еще одн неотъемлемя чсть обрз?

Перегрин в кресле вел безуспешную борьбу з сохрнение достоинств лорд.

— Клвдий, — шипел он, — подите вон! Тиберий, брысь!

Они выгибли спины и мурлыкли, кк незглушенные моторы, Мрт домшними туфлями отбивлся от проявлений кошчьей привязнности. Крнухого Клигулу со шрмом через всю морду пришлось нтурльно турнуть н пол.

— Веспсин, вы опять нгдили в комнтх. Когд мне ндоест терпеть вши выходки, Боско утопит вс всех рзом. Светоний, сколько рз я предупреждл, чтобы вы держлись подльше от книжной полки!

Полостый котяр, уворчивясь от пущенной в него туфли, с возмущенным воплем отскочил от стеллж, где только-только собирлся поточить когти о тисненый золотом кожный переплет. Я зметил, что Перегрин бросл, чтобы не попсть.

— Тк и его и тянет оствить свой след в истории! Они, кжется, испытывют мою привязнность. Но, вообще говоря, здесь от них есть и еще кое-ккя польз. Пок вся эт орв ошивется в библиотеке, ни одн мышь добровольно сюд не сунется, и я могу быть спокоен з сохрнность моих сокровищ. Тк что мы сосуществуем в рмкх взимовыгодного соглшения. А Боско их терпеть не может.

Я н минуту здумлся о том, ккие скзки и песни могли бы поведть библиотечные ученые бюны с имперторскими прозвищми, потом, пряч улыбку, скзл:

— Мрт — время, когд пробуждется любовь. Лорд Перегрин, когд мне будет позволено продолжить мой путь?

Он стряхнул с себя котов и поднялся.

— Хоть сейчс, если н то будет вш воля, и если вы не нуждетесь в отдыхе. Постойте. Я дм вм Ключи.

Он скрылся во тьме уходящих в бесконечность стеллжей и вынырнул отуд, белесый, кк ночной мотылек, смущенный, не слишком уверенный в себе.

— Вот, — скзл он, с поклоном передвя в мои руки пушистые белые цветы. Я узнл в них подснежники. — Передйте, пожлуйст, от меня госпоже Мидори.

4. Госпож цветов

Мне кзлось, что з моим плечом все еще мячит тень мльчик в черном, однко сделв шг, я окзлся совсем в иной обстновке. Перегрин со мною не пошел. Видимо, зстеснялся. Смутился и я, оглянувшись по сторонм.

Мрчный сырой змок с углми, полными зловещих тйн, куд-то исчез, нверное, остлся в мрте. Я нходился в крохотной комнтке с бумжными стенми, збрнными в черные решетчтые рмы. Окон не было, но солнце просвечивло бумгу нсквозь, и по стене кчлсь тень ккой-то цветущей ветки. Тм, з стеной, пели невидимые птицы, и больше не было ни звук. Я стоял дурк дурком, посреди квдртик сверкющего чистотой пол, в своих нелепых унтх, теплых штнх и огромном свитере, и голов моя кслсь крыши, передо мной н циновке сидел девочк прельского возрст что-то, по моим рсчетм, около четырндцти лет.

— Подснежники, — скзл он. — Ккя прелесть!

— Это от милорд Перегрин, — рстеряно скзл я. — Имею честь говорить с госпожой Мидори?

Нисн, кк я могу не узнть тебя в цветении твоих сдов? Глядя н нее, я понял всю глубину неловкости юного лорд Мрт, для которого он был той, о ком не говорят дурно. Я бы и см в триндцть лет боялся лишний рз посмотреть в ее сторону. Он был крсвиц. Нежня, кк цветок сливы. Черные волосы, глдкие и тяжелые, подстриженные в кружок, узкое продолговтое личико — дынное семечко, кк говорят в Японии, когд хотят определить этлон крсоты. Нижнее кимоно ее было черного цвет, и от него виднелись только воротничок, чсть грудки и мнжеты, плотно облегющие зпястье. А верхнее струилось серебристым водопдом и пышными склдкми, кк волнми, рзливлось по всей поверхности пол з исключением мест, где топтлся я. В тлии ее перетягивл черный шелковый пояс с огромным бнтом н спине, похожим н ббочку «мертвя голов». Белые стены, черные рмы, мечущяся по стене тень: вся сцен был решен в грфическом ключе. Н стене висело трдиционное ккэмоно — полотнище белого шелк с иероглифми стихотворения, нписнными вертикльно. Госпож Мидори сидел н пяткх, окруження озерцом своего кимоно и множеством бонсй в глиняных горшкх и плошкх. В отличие от прошлых моих хозяев, исключя, рзумеется, нерзговорчивого непоседу Янвря, он был знят делом. Мленькими ножницми он вырезл из цветной бумги цветочные лепестки. Чуть шелестящий бумжный поток струился из-под ее рук, скпливясь в склдкх кимоно. Привет тебе, Флорель — пор цветения! Он трудилсь, кк пчелк, и продолжл делть это н протяжении всего времени, пок мы вели с ней беседу.

— У меня много рботы, — извиняясь, скзл он. И, нблюдя з порхнием ее проворных пльчиков с длинными розовыми ногтями, я готов был впсть в трнс. Может, я тк и сделл. Не помню. Он зчровл меня в один миг.

— Ах, — воскликнул он, когд, сидя нпротив нее, я поведл ей свою историю, — кк это неосторожно со стороны Норны! Но я не возьмусь ее осуждть. Облдя тким могуществом, должно быть, очень трудно удержться от искушения пользовться им. Но я не сомневюсь, что он блгополучно вернет вс обртно и, возможно, возместит вм морльный ущерб.

Моя бы воля, я никуд бы отсюд не уходил, следя, кк бумжные лепестки усеивют ветви бонсй. Я не стл ей говорить об отношении к ней Перегрин: в конце концов, если не дур, то и см знет, он производил впечтление умненькой девочки… тьфу, богини! Однко он см о нем зговорил.

— Глвное несчстье лорд Мрт в том, — скзл он с тем оттенком превосходств, ккой встречется у стрших девочек, — что он не знет собственных достоинств и стыдится своих недосттков. — А потому он существует в обрзе, который смому ему не слишком по вкусу. К примеру, тот же Имнт прекрсно осведомлен о своих недостткх, и нстолько свободно с ними обрщется, что они превртились у него едв ли не в положительные кчеств. Поэтому он умеет быть счстливым. Тк и получется, что Перегрин ученее, Имнт — умнее. И пок это тк, бедняг Мрт обречен н одиночество.

— Кто ткой Имнт? — нпрямик спросил я ее. — Госпож Мидори, буквльно в кждом секторе мне нзывли это имя. Признюсь, я уже нпугн.

— Имнт вовсе не стршный, — возрзил он с улыбкой. — Вы скоро повстречетесь с ним. Уже скоро. Если Перегрин звидует ему, то в этом он солидрен со всей мужской половиной человечеств. Что же до женской… впрочем, вы все увидите сми.

Мленькя хозяйк преля говорил, будто ручеек журчл, лепестки летели из-под ее пльчиков, осыпя сды бонсй. Кжется, я уже чувствовл ромт цветущих деревьев.

— Вы только не позволяйте Мэй втянуть вс в ккую-нибудь опсную внтюру, — посоветовл он, и я слушл и слушл ее, но слышл, нверное, дже не слов, звук ее голос, особенности ее речи. Прво, рньше я никогд не общлся с японкми. До меня дже дошло нконец, почему ткя крсот, кк цветущя вишня, символизирует у них смерть. Просто, это единственное, что следует уносить с собой, созерцнием освежя душу. Кк Приж. Увидеть и умереть.

— Мэй совсем не злые, но они ткие… неупрвляемые. Для них только игр имеет смысл, из игры порой просто… опсны для здоровья. Во всяком случе, чем быстрее вы проскочите их сектор, тем целее будете. Я не слишком вс нпугл?

— Нет, госпож, — скзл я, чувствуя н своем лице идиотскую блженную улыбку.

— Это хорошо. Предупреждение сделно, излишний преждевременный стрх цепенит гибкость ум и понижет способность приспосбливться к обстоятельствм. Еще рз прошу вс отнестись к Мэй со всем присущим вм здрвым смыслом.

Глядя н нее, я сомневлся, есть ли он у меня вообще. Отложив ножнички, он взял листок бумги в тетрдную линейку и, смотря мне в глз, стл склдывть из нее ккую-то фигурку. Когд он зкончил, я рссмеялся. Н ее узкой лдошке лежл бумжный голубь. Я и см в детстве выпустил тких немло.

Потом он вспорхнул н ноги, держ спинку прямо, вся искусствення, кк фрфоровя кукл. Водопд рзноцветных лепестков, скопившихся в руквх, обрушился н бонсй, окутв их словно облком мыльной пены. Перекинув через руку длинную полу своего кимоно, Апрель несколько рз шгнул ножкми в белых носочкх, снов опустилсь н колени возле стенной рмы, и сдвинул ее, открывя выход н террску и в крошечный сд, через который несся бурлящий вешний поток. По его крю из ржвой прошлогодней трвы глзел родня мть-и-мчех. Тень, метвшяся по стене, окзлсь от яблоневой ветки.

— Идите по мостику, — велел госпож Мидори, укзывя н пересеквший поток узенький дощтый мостик, явно рссчитнный н гбриты Дюймовочки. Когд дойдете до середины, — до того мест, где висит рдуг, видите? пустите голубя, и окжетесь в ме.

— Блгодрю вс, госпож.

— Не стоит. Я был рд помочь вм.

В мою пмять врезлсь прелестня грфическя минитюр: девушк в кимоно, стоящя н коленях у двери чйного домик. Яблоневя ветвь вдоль стены. Усыпнные цветом бонсй. Ах, кк мне жль было Перегрин! Я подствил лдонь ветерку, тот сорвл с нее голубя, кчнувшего крылми, я ускорил шг ему вслед… споткнулся, поктился по доскм нстил, потом по зеленой трве, и сообрзил, что окзлся в ме.

5. Збвы близнецов

Я лежл, уткнувшись носом в изумительно свежую трву, солнце пекло мне спину, и под янврским свитером я обливлся смым жрким потом. Мне потребовлось некоторое время, чтобы прийти в себя. Зтем я слегк приподнял голову, чтобы оценить обстновку.

Моему взору предстли две пры босых, испчкнных в песке ног. Продолжив исследовние выше, я обнружил нд ними соответствующее количество исцрпнных коленок.

— Слушй, — спросил ехидный голосок, — тебе не холодно?

Я с мучительным вздохом сел и уствился н своих визви.

Мльчишк и девчонк лет десяти, не стрше. Рыжие и коноптые до невозможности. Он в плвкх, он в синем купльнике. Вот и вся рзниц. У брт вихры взъерошены, у сестры тощие косицы торчт в стороны и вверх в лучшем стиле -ля Длинныйчулок.

— Жрковто, — опсливо признл я.

— Ну тк скидывй с себя эти чудовищные шмотки и йд купться или в футбол игрть.

— Дети, — скзл я им проникновенно, — я стрый больной интеллигент, и к тому же трнзитом. К тому же, кк мне всегд кзлось, купться в ме еще не сезон.

— А кто нм зпретит? — ухмыльнулсь девчонк. — Если кто-то рссчитывет, что мы простудимся и умрем, тк не дождется.

— Аг, — обрдовлся я, — вс-то я и ищу. Кто из вс Мэй?

— Мы, — скзл мльчишк. — Я — Мй, он — Мйя. Мы вдвоем. Близнецы. Ну-к, пссжир, колись, сколько тебе лет.

— Двдцть восемь, — веско зявил я. Мй нгло присвистнул.

— В любую сборную тебя еще возьмут. Видли мы тких инвлидов: пропусти ткого в июнь, кк он срзу — хвост пистолетом, и — во все тяжкие! Нет уж, коли цыпочк Мидори выложил тебя нм н блюдечке, не обессудь, но мы попользуемся. Рздевйся до трусов, и пошли. Инче дльше не пройдешь

— Погодите! — взмолился я. — Дйте оглядеться. Я попутно фольклор собирю.

— Ну, этого мы тебе мигом нкидем, — откликнулсь Мйя, плюхясь рядом н трву. — Готовь мешок. Мы — две серебряных стрелы в одном колчне

— Соседних две звезды н небосклоне, — подхвтил Мй. — Алгол и Мицр.

— Причем никому, естественно, не хочется быть Мицром. Мы — дв в одном, шмпунь-бльзм в одном флконе.

— Две плочки печенья «Твикс» в одной обертке!

— И нерзлучны, кк сосцы божественной Киприды.

— … ткже кк две половинки ее не менее божественной здницы, зключил Мй.

— Испортил песню, дурк, — скзл сестр, двя ему подзтыльник. В ответ он дернул ее з куцую косицу, и обмен нежностями состоялся к всеобщему удовольствию.

Между делом я избвился от свитер и предоствил солнцу сушить мйку н моей спине.

— Тк, — скзл я, прерывя их смовосхвления, — теперь признвйтесь, кто из вс ответственен з снежный покров в двдцтых числх, в прошлом году. У тещи в теплице перцы вымерзли, ее чуть кондртий не хвтил.

— А что з это будет? — хором поинтересовлись Мэй.

— А вот сниму ремень, чтоб неповдно было… и не посмотрю, если девчонк!

— Я же говорил, будут претензии! — Мйя пихнул брт кулком под ребр. Тот в притворной здумчивости возвел очи горе.

— Но почему! — тетрльно возопил он. — Почему никто не пеняет Имнту н черемуховые холод, Ригелю — н ббье лето? Ригель, к примеру, имеет полное прво плюнуть и устновить у себя в сентябре круглосуточный мерзкий моросящий дождь. И зморозок!

— Одновременно не бывет, — попрвил Мйя. — Либо то, либо другое.

— Это у Ригеля не бывет, в силу его природной огрниченности. А я — не Перегрин, и не терплю нд собой укзчиков.

— Ббье лето — это не Ригель, — зметил Мйя. — Кк, если уж н то пошло, и черемуховые холод — не Имнт. Это же все знют.

— Эй, погоди! А в кком регионе мы вм перцы поморозили?

— Н Среднем Урле, — хмуро откликнулся я. — Под Режом.

Мй восторженно взвыл, повлился н спину и зболтл в воздухе грязными пяткми.

— Урл! — орл он. — Опорный крй держвы, зон рисковнного земледелия, крй вечнозеленых помидоров! В Болгрии нужно перцы вырщивть! Тк теще и скжи! А снег в ме будет, будет! Я скзл! Ах, кк слвно быть богом!

С холм я озирл окрестности. Опять не урльский пейзж. Скорее Крым или Черноморское побережье Квкз. С одной стороны моя возвышенность поросл густой зеленой трвой, с другой — круто обрывлсь склистым эрозийным склоном. Скл отвесно уходил в море, плесквшееся длеко внизу. Дльше к горизонту громоздился влжный тропический лес. Было довольно ветрено, я рзглядел внизу белые бршки н волнх.

Не стну луквить, в моей пмяти еще достточно свежи мйские нстроения средней школы, когд ответ у доски преврщется в допрос под пыткой, лишний чс в кком угодно светлом и просторном клссе — в смертный приговор. Здесь было все, о чем мечтет отпущенный н кникулы ребенок: солнце, вод, трвянистый луг, воля без предел и без окрик, когд никто не зудит у тебя нд ухом, что море, мол, холодное, ветер — северный, в трве клещи, пор звтркть, и вообще, ндо ндеть пнмку и сухие плвки. А еще я с отчетливой горечью осознл, что хотя все это еще живо в моих воспоминниях, впереди мне никогд уже этого не испытть. Все. Зкон цикл непреложен: в босоногое голопузое детство возврт нет. Через несколько лет нстнет мой черед приствть с требовниями сию минуту позвтркть и непременно ндеть пнмку, и встречть в ответ негодующий взгляд. Счстливчик Питер Пэн. Он твердо знл, чего не хочет. Впервые з всю эту нелепую, от нчл и до конц несклдную историю я почувствовл к Норне, кто бы он ни был, и что бы он ни имел в виду, некое подобие блгодрности. Есть вещи, которые непременно бывют в последний рз, кк, скжем, последние кникулы. Испытть это в последний рз, когд предполглось, что ты оствил блженную пору нвечно… это ли не божественный др?

— Лдно, — зявил я, отстегивя ремешки унтов и отпрвляя их в трву. Двйте игрть.

Я огрничусь лишь кртким перечнем того, что вытворяли со мной эти стервецы. Мы зпускли воздушного змея и збирлись в прибрежные пещеры, обнжемые отливом. Прво, кзлось, будто босые пятки моих спутников подковны железом: по смым острым кмням они проходили, словно скользя нд ними н воздушной подушке. Похоже, кроме них в этом мире не было ни души: нверное, потому, что они ни в ком не нуждлись. Мы переигрли во все игры, допускющие троих учстников, когд их — в смысле, игр! — не хвтло, выдумывли новые, и когд я почувствовл, что вообще уже ни н что не годен, и что моя тяг в детство удовлетворен если не нвечно, то н многие годы вперед, зтеяли игру в Георгия Победоносц.

Честно говоря, я с удовольствием исполнил бы для них роль Дркон: они тк меня зездили, что я с рдостью и облегчением дл бы себя убить. Издох бы я весьм нтурлистично. По крйней мере, тогд у меня появился бы достойный предлог увильнуть от дльнейших издевтельств. Но окзлось, что н роль злокозненного и богомерзкого чудовищ претендуют все. Мйя нотрез откзлсь игрть бесперспективную роль Девы, и ее едв удлось уговорить н зглвную пртию. Дрконом объявил себя ее бртец, — в жизни не видл более гнусного злодея! — меня нзнчили белым конем.

Исполняя свое преднзнчение, я избвился от многих иллюзий. Во-первых, окзлось, что вес юных дев десятилетнего возрст, еще совсем без мяс, вполне срвним с весом тяжеловооруженного рыцря в полном боевом прикиде. Во-вторых, н пяткх у них, по всей видимости, рстут шпоры. Кк увжющий себя конь, перед лицом огнедышщего дркон я выкзл подобющую породе робость, пятился, вствл н дыбы и дже бил здом, но был безжлостно укрощен: синяки не сходили с моих ребер несколько недель. Дркон крсочно и долго издыхл, конь, повлившись н бок, делл то же смое, слегк подергивя ногми и екя селезенкой. Победоносец рстерянно стоял меж двумя ншими телми.

— А теперь, — всккивя н ноги, зявил Дркон, — футбол!

— Втроем? — изумился конь.

— А что? Один н воротх, один збивет, и один судит в поле. Остльные только мешлись бы. Н ворот встнешь ты.

Я без сил откинулся в трву. Н одинокой, изуродовнной ветрми сосне н кого-то стучл впвший во вдохновенное безумие дятел. Мйя невозмутимо рсствлял н склоне консервные бнки.

— Это ворот, — пояснил он, и пошл «семимильными» шгми, отмеривя одинндцть метров… «или около того», — кк он изволил вырзиться. После чего мне было безпелляционно укзно н мое место. Мй встл у мяч, бурвя меня рсстрельным взглядом. Я, согнувшись и уперев руки в рсствленные колени, хмуро глядел н него из-под нсупленных бровей, кк Дино Зофф. Мй отошел н пять шгов, рзбежлся…

— Лови! — крикнул он. — Это Ключ!

Меня выметнуло нвстречу мячу, зслонившему небо и вообще весь этот весенний беззботный мир. И я его взял! Мы встретились и сшиблись в полете, потом… летели куд-то вместе, безумно долго ожидя удр о землю. Которого не последовло.

Вместо того мы об плюхнулись в прогретую зеленовтую воду. От неожиднности и внезпного стрх, ткже потому, что я был оглушен пдением, я выпустил мяч, и он унесся вверх, будто выстреленный из пушки.

А я остлся… созерцть белые корллы и лые ктинии, стйку рдужных рыб, брызнувших от меня прочь, пузырьки воздух из собственного рт… и рзмтывющуюся где-то н периферии зрения гибкую пеструю ленту мурены. Я змолотил рукми и ногми, и что было сил устремился следом з мячом.

Меня выбросило н поверхность окен, покзвшегося мне безбрежным во все стороны, но пок я отплевывлся и протирл глз, попутно вспоминя о муренх, брркудх, кулх, сктх и «львиных гривх», чья-то уверення рук довольно бесцеремонно ухвтил меня з волосы и потщил вверх, в черную просмоленную лодку с мчтой и свернутым прусом.

Прень. Коренстый, голубоглзый, згорелый, кк Тур Хейердл, крепыш, моих рост и возрст, с волосми, кк лен, и улыбкой, кк у Мистер Голливуд. По првде говоря, очень крсивый. Из одежды н нем были только обтрепнные снизу шорты из обрезнных джинсов, ткие мокрые, будто это не он меня, я его вытщил. Н поясе у него висел нож без ножен.

— Привет, — скзл он буднично. — Из Внутренних? Жертв Мэй?

— Дмитрий… — прохрипел я.

— Имнт. Слушй, извини, у меня дело. Потом рсскжешь остльное, пок поприходи в себя в одиночку, лдно? Я сегодня жемчуг ловлю.

С этими словми он опустил н лицо очки для подводного плвния.

— Эй! — окликнул я его. — Тм мурен… кжется.

Он внимтельно поглядел н меня, потом кивнул.

— Вполне возможно. Они встречются в моих крях. Спсибо.

И ухнул з борт.

Здрвствуй, Июнь!

6. Король Орнжевое Лето

Его не было тк долго, что я пончлу перепуглся. Однко, свесившись через борт, я его увидел. Он уверенно передвиглся среди крсот подводного црств, здерживя дыхние не хуже Жк Мйоля. Он явно знл, что делл, и его спокойно можно было предоствить смому себе. С этой идиотской мыслью я сел н дно лодки, откинувшись спиной н мчту и упершись ступнями в борт, и смежил веки, рзвлекясь игрой зеленых, крсных и черных пятен н их внутренней поверхности. Тк я оттягивлся некоторое время, пок лодк вдруг опсно не нкренилсь.

— Лови! — и что-то мокрое, холодное, длинное плюхнулось мне прямо н голый живот.

— А--! — зорл я и едв не вывлился в море, в полудреме не зметив, что мурен был без головы.

Имнт хохотл, ухвтившись з борт и креня его собственным весом.

Он хотел съесть тебя, получится тк, что ее съешь ты, — консттировл он. — Прости, если шуточк кжется тебе людоедской.

Обижться н него было, по-видимому, столь же бессмысленно, кк н черемуховые холод. Имнт подтянулся н рукх и перевлился в лодку.

— Кк улов? — поинтересовлся я. «Пустот» Имнт нрушл все мои предствления о жемчужном промысле.

Бог Июня сверкнул н солнце зубми, порылся в крмшке шортов и жестом фокусник рскрыл лдонь.

— Вот! — скзл он, подбрсывя н лдони розовый шрик величиной с ноготь большого пльц. — Двно искл что-то подобное по рзмеру и цвету. Тк что можно считть, ты приносишь удчу, Дим.

Вот бы Ирке услыхть. Вечно я у нее — тридцть три несчстья. Штучк, которую он дл мне подержть, вовсе не производил впечтления бесценной. Тк, симптичня перлмутровя фсолин, с рвным успехом могл бы быть сделн и из плстик. А может, это потому, что и для Имнт он был не более, чем игрушк.

— Мне кзлось, — осторожно зметил я, чтобы не выглядеть в его глзх круглым дурком, — технология промысл несколько иня. Что ловец собирет рковины-жемчужницы в сетку, поднимет н борт, их держт н солнышке некоторое время, пок не протухнут и сми не рскроются. Я читл об этом у Беляев. Ты не тк делешь?

— Я не читю книг, — зявил он столь же безмятежно, кк признлся бы, к примеру, что не курит, и сморщил нос. — У этого примитивного способ есть один существенный недостток, именно: он не выдерживет никкой критики с точки зрения экологии. Погибет моллюск, который инче мог бы сделть еще жемчужину. И это только одно, смое млое из его достоинств. Знешь ли ты, что моллюск есть ссенизтор моря, поглощющий и вбирющий в себя всю гдость, которя плвет в пределх его пищевой досягемости? Из увжения к его блгородной миссии… ткже по иным, более суетным причинм… я никогд не стну есть моллюск! — двясь пфосом, продеклрировл он, и мы об прыснули. После подобной реклмы и я не стл бы есть моллюсков.

Имнт поствил прус, и мы об рстянулись н горячих доскх, проводя путь в блженном безделии.

— Ты не следишь з курсом? — порядк рди поинтересовлся я.

— Нет, — беспечно отозвлся он и добвил, — я слежу з ветром.

Я только плечми пожл. Никогд не мог зствить себя признть божественное в сверстнике.

Вдли покзлсь земля, похожя н грозовую тучу. Мы несуетно ждли ее приближения, поочередно приклдывясь к фляжке с пельсиновым соком. Поистине, из всех богов Имнт был смым гостеприимным. Берег вырос, стли рзличимы белые песчные пляжи, от них вверх — влжные тропические лес, крбкющиеся, покуд можно, по склонм уходящих в небо гор, изумрудные лгуны, по берегм которых бродили полуголые бронзовые обиттели. Сперв я принял их з боригенов. Они приветствовли нс рдостными возглсми, Имнт лениво отмхивл в ответ. Я скромненько сидел пссжиром и трщился во все глз. Кругом простирлся титянский рй. Ткой, кким он бывет в предствлении российского телезрителя, во всем его цветении, рзноголосом щебете и фруктовых ромтх.

Лодк шл вдоль берег, неторопливо следуя его прихотливым изгибм, до тех пор, пок, обогнув особенно крутой, рстущий из смого берег утес, не остновилсь н неподвижном зеркле просторной бухты. Лишь через некоторое время я сподобился подобрть свою отвисшую до пуп челюсть: ткой потрясющей крсоты вид открылся моим глзм.

Пляж здесь не было, кк не было и ни души. Этот кусок — берег? остров? — был целиком вулкническим, и вздымл к небесм миллионы тонн дикого оскленного бзльт. Солнце плило тк, словно тм, в верхх, их ходило, сменяя друг друг, несколько. Но что мне солнце и склы! Тм, н смом верху смого высокого пик прилепился крохотный кружевной змок из белого мрмор. Мне дже сперв покзлось — Лсточкино Гнездо, но этот был еще невесомее, еще скзочнее, еще отчяннее лепился к отвесной круче. Общим было, пожлуй, лишь ощущение пронзительного, головокружительного восторг, которое охвтывло тебя, когд ты взирл н него, здрв голову. Причуд бог, не ведвшего войны, боли, гнев и стрх. И я не стну здесь о них упоминть: о них скжут другие, и много, те, кто нходит в этом смысл и удовольствие.

Имнт ошвртовлся у подножия циклопической белой лестницы, ведущей к змку, кк дорог в небо. Бог знет, когд и кем все это строилось! Впрочем, бог, может, и не знл, однко не проявлял к вопросу ни млейшего интерес. Для него все это просто было. Я вспомнил, что все встречные до сих пор в один голос с оттенком звисти нзывли Имнт счстливцем.

— Ты здесь живешь?

Он кивнул.

— Это моя Лрис-с.

Тк и выговорил, веско, с двумя "с".

Мы поднялись, и окзлись одни в просторных пустых комнтх, почти без мебели. Изнутри обитлище Имнт кзлось больше, чем снружи, и не поручусь, что здесь обошлось без волшебств. Тогд кк весь змок мог уместиться н лдони, по его злм можно было блуждть, игря в прятки с эхом. Водяные блики дрожли н светло-серых глдких стенх, пылинки тнцевли в солнечных лучх, рстворявших и поглощвших людей и предметы, струившихся в высокие окн, обрмленные резными кменными решеткми в мвритнском стиле. Босым ногм было тк слвно н прохлдных плитх пол после горячего дерев лодки и в особенности — после рскленных солнцепеком ступеней. Нигде ни одной книги, ни одного предмет обстновки или декорции. Лрисс походил н внутренность чуть просвечивющей морской рковины. Я невольно зкрыл глз и, ей-богу, мне покзлось, будто он отдленно шумит и плещет вокруг меня. И только сейчс я понял, кк устл, з один день отмхв добрую половину год.

Мой бронзовый бог проництельно поглядел н меня и предложил:

— Отдыхй, сколько влезет. Скжешь см, когд зхочешь двинуться дльше. В смысле, в Июль. Ешь, спи, купйся, звтр, если зхочешь, я отведу тебя в город. Мне все рвно нужно отдть эту горошинку ювелиру, — он вновь подкинул в воздух розовый шрик. — Я хочу, чтобы ее вствили в ожерелье.

Кк и обещл, н следующий день Имнт повел меня в город. Рди этого он не перетрудился: просто открыл зднюю клитку, и н нс обрушились его крски, звуки и ромты. Пустоту и безмолвие Лриссы мой хозяин явно приберегл для себя. Первое — д и последующие — впечтление было ткое, будто здесь происходит пнк-рок-хиппи фестивль. Снчл меня, не при Ирке будь скзно, порзил форм одежды местных модниц. И девушки. Дружелюбные, кк дельфины, и лсковые, кк щенят. Смые скромные щеголяли куском ткни, обернутым вокруг бедер и рсписнным яркими крскми в причудливые круги и зигзги. Многие были живописно облчены в гирлянды цветов, скорее обрмлявшие, чем скрыввшие смое интимное, н любительницх экзотики и вовсе не было ничего, кроме экстрвгнтного пляжного мкияж по всему телу. Из ккого-то женского журнл Ирк вычитл, будто бы в соств цинковых мзей, кковыми он нносится, входят ультрфиолетовые фильтры, и при смывнии н згорелой коже остется причудливый светлый орнмент. Словом, н фоне всего этого пиршеств плоти дже брзильский крнвл покзлся бы скучным, кк протестнтский пслтырь.

Никто — ну бсолютно никто — не знимлся здесь производительным трудом, и, хоть ты тресни, я никк не мог определить экономическую основу существовния этого блгн. Нет, попдлись, конечно, трудоголики, которым просто нрвилось, скжем, ловить рыбу — блго он см шл в сети, лепить и рсписывть фнтзийными сюжетми горшки, добывть жемчуг или строить лодки. Но все это деллось не н проджу, поскольку денег здесь не было в принципе, и процветл нтурльный обмен. Основу местного рцион, кк я уже зметил, соствляли фрукты и рыб, и повсюду, куд бы я ни оглянулся, црило приподнятое курортное нстроение. Это был смый многолюдный мир из тех, где мне до сих пор удлось побывть и, збегя вперед, скжу: смый многолюдный из тех, где мне еще только предстояло побывть.

Кто-то исполнял зтейливую мелодию, выстукивя ее деревянными плочкми н бутылкх, до рзного уровня нлитых водой. В первую же минуту меня порзило, потом рдовло глз и сердце обилие чистых простых цветов: зеленого, орнжевого, желтого, крсного. Солнце обрушивло нземь водопды свет, мир плесклся в зелени, н пляжном песке гоняли футбольный мяч, у кждого было то, что ему нужно для счстья, и нд всем этим сумсшедшим домом безмятежно и беззботно, кк Король-Солнце, црил плэйбойски нстроенный Июнь, шгвший впереди меня, нсвистывя песенку и зложив пльцы з ремешок шортов.

Всюду, где бы он ни проходил, его приветствовли возглсы, вокруг собирлсь толп, иной рз его сопровождл целя процессия. Ему предлгли цветы и фрукты. Девушки рзворчивлись к нему, кк цветы к солнцу. Ах, эти девушки Июня, тугие, кк резиновые мячики, с цветком в волосх, который всякий рз что-нибудь знчит, с голубыми жилкми н бронзовых бедрх… Если бы эт человеческя общность вздумл поднять нд собой флг, нд их головми, без сомнения, взвилось бы дмское бикини. В общем, этот рй был явно не для морлистов и стрых дев.

— Неплохо бы глотнуть чего-нибудь освежющего, — произнес Имнт. И боги, окзывется, потеют. — Дим, кк ты?

Он не успел зкончить фрзу, кк перед смым его носом столкнулсь синяя бнк «Пепси» и бутылочк «Кок-колы», с двух сторон протянутые двумя смуглыми рукми. Тишин оборвл все песни и шутки, которыми сопровождлось шествие летнего короля. Девушки попятились. Нселение рзделилось н Синих и Крсных. Нсупились брови. Руки, словно невзнчй, легли н пояс, в склдкх сронгов обрисовлись ножи. Бутылки, только что поднесенные к устм, удобно перехвтывлись з горлышко. Миг — и вспыхнет поножовщин. Имнт мельком оглядел тот лгерь, и этот, протянул руку… и взял яблоко. Мне достлся пельсин. Момент рзрешился чьим-то облегченным смехом, и все продолжилось с точки прерывния.

Вот тк оно здесь и было. Поймите меня првильно. Я простой постсоветский, зтюкнный н рботе интеллигент с отпуском в ноябре. Весь год я мечтю об отдыхе у моря, где-нибудь в черноморском пнсионте, летом — о деньгх н этот смый отдых. Не судите меня строго. Я остлся.

Не зню, сколько прошло времени: неделя, или, может быть, месяц. Я не считл. Дни были блженны пустотой, ночи — коротки. Мир блгоухл. К тому же, всегд нходилсь ккя-нибудь девушк… В конце концов, мой циничный медик говривл, что склонн верить в мужскую верность не более, чем в блгородство ментов или бескорыстие учителей. Если мужчин утверждет, что не может жить без ккой-то определенной женщины, то это, скорее всего, крсивое поэтическое преувеличение. Опрвдывлся я, когд не збывл это сделть, тем, что никогд не зпоминл их имен.

Блгословенн будь Норн, кем бы он ни был. Когд и где еще мне предствилсь бы возможность почувствовть себя плэйбоем? Здумывясь теперь, должен скзть, что эт чсть моего приключения более всего нпоминл эльфийский бл в нглийской легенде: проходит, кжется, всего одн ночь, глядь, минули-то столетия. Нетинебудет, стрн Питер Пэн, где потерянные дети живут в свое удовольствие. Вот рзве что повзрослели лет н десять-пятндцть и открыли для себя прелести свободной любви. Что одновременно и испортило чудесную детскую скзку, и перевело ее в рзряд увлектельного чтив для считющих себя взрослыми подростков. Возможно, имело бы смысл срвнить их с обиттелями фрмеровского Мир Реки, но н смом деле здесь было больше рзницы, чем сходств.

Вспоминю, что Имнт в те времен я видел довольно редко. Бог бездельников н кждый день выдумывл себе новое рзвлечение: то он опять отпрвлялся ловить жемчуг, то выходил н охоту з Большой Рыбой, то ктлся н крутой волне н доске для серфинг. Аркнил и объезжл мустнгов, выступл в родео, игрл во все пляжные виды спорт, ни в чем не стремясь к первенству, ибо, кк мне кзлось, был нчисто лишен честолюбия. Своим бездельем он был знят по горло. Чстенько, впрочем, окзывлось, что его опять кто-то соблзнил. В этом отношении Имнт предствлял из себя не субъект, скорее объект, весьм, ндо скзть, блгодрный и щедрый. Прекрсня чсть человечеств готов был буквльно носить его н рукх, и я одновременно и подржл ему, и звидовл, и приклывлся, ибо если о боге лучше всего говорит мир, сформировнный его личностной доминнтой, то я полгл, что все о нем зню.

Не предствляю, нсколько бы я н смом деле мог выпсть из процесс, когд бы не см Имнт. Однжды я, сидя н прохлдных кмнях, прямо н полу, в одном из просторных злов Лриссы, хвтл ртом ее божественный освежющий воздух. Бронзовый бог ворвлся в двери и встл ндо мной.

— Ты, однко, не торопишься двинуться дльше, — без обиняков зявил он.

Я изумленно воззрился н него, потом медленно поднялся. Я помнил, рзумеется, что он здесь хозяин, но не могу скзть, кк мне стло обидно.

— Я тк понимю, ты меня гонишь?

Минуту мы топтлись друг против друг, плечо к плечу, глз в глз, иллюстрируя известную сценку из Том Сойер, потом он неожиднно уступил. Присев н корточки, он посмотрел н меня снизу вверх. Серьезным взглядом мленького мльчик он влдел в совершенстве.

— Кждый из них, — он мотнул головой н город з плотно зкрытой дверью, — когд-то пришел сюд, кк ты. Имея перед собой ккую-то цель впереди. Спроси сейчс любого, он только взглянет н тебя с недоумением. Скзть по чести, Дим… я бы ни з что не остлся.

— Почему ты хочешь, чтобы я ушел?

— Мне нужен предлог, чтобы проникнуть в июль, — честно ответил Имнт. Меня тм не слишком привечют. Я помогу тебе, ты поможешь мне. Идет?

Предположение о том, что бог тоже нуждется в помощи, сперв ошеломило меня своей кжущейся нелепостью, рвно кк и предложення схем «ты мне я тебе». Рньше мне удвлось передвигться здром. Но все же я понял, что он победил. Он рстолкл меня, быть может, уже в смый последний момент, когд я нчл збывть. Но более всего меня порзил мысль, что если я сейчс же не сдвинусь с мест, то могу никогд не увидеть лики остльного полугод.

— Уговорил, — скзл я ему. — Идем? Ключ… не збудешь?

— Д, Ключ…

Имнт оторвлся от меня, вроде бы бесцельно прошелся по комнте, нгнулся и поднял с пол крсивую витую рковину величиной с две лдони, с розовыми шипми и перлмутровым нутром. Встряхнул ее, поднес к уху, прислушлся, кивнул удовлетворенно.

— Аг, вот он. Сойдет.

В другой руке я зметил у него пресловутое жемчужное ожерелье, что позволило мне сделть некоторые предположения относительно хрктер следующего по очереди дух. И все же, ндо скзть, я покидл этот бедлм с некоторым сожлением.

7. Июльские грезы под дождем

Н этот рз мы мтерилизовлись — пор, нконец, приствить к делу слово, нилучшим обрзом иллюстрирующее способ моих передвижений — в нстолько неожиднном месте, что я временно потерял др речи.

Мы очутились среди четырех бревенчтых стен, н тесной деревенской кухне, где со всех сторон что-то пыхло, шипело, шкворчло и брызглось рскленным мслом. Но тесно здесь было вовсе не потому, что ее тк неудчно рсположил плнировщик, или кто-то пожлел н нее лес. Прямо перед нми стоял брюнетк бскетбольного рост и экзотической нружности. Он стоил того, чтобы здержться н минутку и описть ее, тем более, что все рвно прегрждл нм выход.

Ее лицо было несколько более смуглым, чем обычно встречются в средней полосе России, именно в этот регион нс знесло, судя по обстновке, меблировке и виду из окн. Губы у нее были кк спелые вишни, глз — кк сентябрьские звезды, кож — кк смзння жиром сковород. Все ее восемь пудов облекло ситцевое плтье в веселый мелкий цветочек, нтянутое нстолько туго, что мне стновилось стршно, когд он шевелилсь, н блконного рзмер груди трепетл до смешного крошечный золотой крестик, выдввший то ли полную безгрмотность дмы в вопросе веры, то ли предрсположенность к ее римско-ктолической версии.

— Явился? — скзл он, обдвя нс нтрктическим холодом. — Не ждли!

Поистине, я не знл ни что ей скзть, ни кк проскользнуть мимо нее. Еще один веский довод не покидть блгословенный июнь. Потом сообрзил, что все скзнное относится не ко мне.

— Твоему негостеприимству, Афродит, — ответил ей Имнт, одновременно совершя ккой-то очень сложный мневр плечом, в результте которого я окзлся вытолкнутым вперед, — нет ни млейшего опрвдния. Цель моего нынешнего визит сугубо деловя.

— Зню я твои дел, король бездельников! — отмхнулсь от него Афродит.

— К твоему сведению, я всего лишь сопровождю своего гостя. Ты достточно сведущ в местных делх, чтобы понимть: в обход вс в Август дороги нет.

— См-то мог бы и не припирться, — буркнул Афродит, одряя меня не слишком лсковым взглядом, однко, смиряясь с моим присутствием, соблговолил все же спросить: — Молодой человек, кто теперь президент в Гондурсе?

Я только рот рзинул, и с большим трудом подбиря ндлежщие обороты, н кждом шгу извиняясь, объяснил, что не рсполгю сведениями подобного род. Выржение ее лиц при этом я мог истолковть единственным обрзом: субъектм, столь длеким от политики, нечего болтться туд-сюд по Высшим сферм.

— Афродит, — вновь миролюбиво вмешлся Имнт, и я подвил судорогу совершенно непристойного смех, которя скручивл меня всякий рз, кк он произносил ее имя, — ты же видишь, мы с белым флгом и без оружия.

— Твое-то оружие всегд при тебе, охльник!

— Д, — высокомерно соглсился Король-Июнь. — Я сржюсь улыбкой. И побеждю!

С этими словми он движением профессионльного регбист поднырнул под знесенную склку и исчез в дверях. Афродите, если он не желл потерять лиц, оствлось только смириться и пропустить меня следом.

Окзывется, это был большой деревянный дом, похожий н те, что можно увидеть в привилегировнных дчных поселкх вроде подмосковного Переделкино или питерского Комрово. Довольно долго я никк не мог определить источник легкого шорох, сопровождвшего нс повсюду во время нших перемещений по комнтм, потом догдлся, что это мелкий летний дождь шелестит по шиферной крыше. Зню я эти дожди. Нудня многодневня ностльгическя морось, от которой огурцы покрывются мучнистой росой, земляник зболевет серой гнилью. Стрнные предпочтения у местного дух, з которого я сперв, с перепугу, едв не принял Афродиту. Вряд ли дже рди ее прекрсных глз и необъятных форм Имнт стл бы смолично добывть жемчуг.

Я готов был ошибиться еще рз, когд в гостиной мы нткнулись н молодую девушку, вырзившую при виде моего спутник совсем иные чувств.

— Ну нконец! — воскликнул он, брося веничек из перьев, которым обметл пыль с фрфоровых сттуэток. — Мы все тут уже позеленели и скоро зквкем.

Аг, сообрзил я, это его Пятя колонн. У меня возникло и ширилось подозрение, что Имнт, помимо всего прочего, готовит соседскому месяцу нечто вроде ннексии. Девушк, кжется, был вполне в его вкусе, ткя же оживлення, иницитивня и хорошо сложення, кк его бронзовотелые вкхнки, с упругой свежей кожей, блестящими глзми и кштновыми косми, ткими длинными, что, по моим рсчетм, он могл бы н них сидеть, не особенно зпрокидывя голову. Обыкновенно явления Имнт свету сопровождлись целыми стдми нимф вроде этой, однко именно с нею он был особенно сдержн.

— Привет, Бируте, — скзл он ей. — Кк у нее дел? Чем знимется?

Пухлые губки обиженно ндулись.

— А что ей сделется? Целый день не то дрыхнет, не то мечтет под шум дождя. Ей нрвится!

— Вот, — Имнт подтолкнул меня локтем, — знкомься. Это Дмитрий. Недвно из Внутреннего Мир.

С его стороны это было смое нстоящее свинство, ведь он совершенно сознтельно приносил меня в жертву. Впрочем, спрведливости рди следует отметить, что и в друзья мне он никогд не нбивлся. Условлено же было, что он помогет мне до тех пор, покуд ему это выгодно. А кроме того, по-моему, было бы бсолютно бесполезно взывть к этике ткого, кк Имнт.

В мою сторону немедленно состроили брезгливую гримсу, я только плечми пожл, и спустя минуту презрительного молчния Бируте нконец рскололсь.

— Двно отдыхли в Юрмле?

— Девочк, — ответил я ей, — в Юрмле теперь отдыхют только боригены, потому что, чтобы туд попсть, нужно оформлять визу и згрнпспорт. И те, кто могут себе это позволить, предпочитют мотть н лето в Антлию или н Кипр, где и цены пониже, и лиц… поулыбчивее. Лтвия — суверенное госудрство. З что боролись, н то и нпоролись. Сбылсь мечт идиотов. Тк что я теперь для вс инострнец, брышня. Со всеми вытекющими отсюд претензиями.

Ответить н мое хмство достойно он не могл по причине недостточной бодрости ум, потому сочл удобным ретировться, оствив нм поле боя. Имнт поглядел н дверь, з которую ускользнули кштновые косы.

— Что-то я не совсем понял ее телодвижения в твой дрес.

— В этом с тобой весь цивилизовнный мир солидрен, — отозвлся я, переводя дух. — В ниболее концентрировнной форме это нзывется фшизм. Но у тебя этого нет. И слв богу.

— Слв мне, — кивнул Имнт. — Я до этого не додумюсь.

И двинулся вперед по рсчищенному мною прострнству.

— Договоримся тк, — шепотом, сквозь зубы рспорядился он. — Ты не уйдешь до тех пор, пок я не скжу. Пок ты будешь мне нужен. Лдно?

Я сделл знк о'кей. Пусть не беспокоится.

Мы вышли в большую, но тесно зствленную вещми комнту, открыввшуюся н просторную вернду. З верндой был мленький пруд, дождь сек глянцевые листья кувшинок. Стринный птефон тихонько мурлыкл «Утомленное солнце», и все крски здесь были приглушены нстолько, что сцен кзлсь строй черно-белой фотогрфией или кдром из фильм. Я ощутил ностльгическое прикосновение «Летящих журвлей» и «Весны н Зречной улице». Н столике стоял древняя пишущя мшинк — «Ундервуд», голову клду н отсечение! с листом бумги, н нем виднелсь колонк неоконченного текст. Стихи. Тм же я увидел очки в стромодной черной опрве. Кружевные подзоры, шторы в технике «ришелье», ккие-то шли. Вещей, кк я уже скзл, было много, и я не срзу рзглядел в глубине композиции глубокое кресло, в нем — ноги. Рзглядев, я ни н что другое уж не смотрел. Несомненно девичьи, босые, с породисто удлиненными ступнями и сухими щиколоткми, именно ткие, от кких тщился Бунин, глдкие, без единого волоск, лишь чуть-чуть рсширяющиеся к икрм. Изящные колени. Девушк в простеньком цеттном плтьице, где по серому фону были рзбросны ромшки, кзлсь погруженной в глубокую дрему и не зметил ншего явления. Он выглядел ткой худенькой, плтье н ней — тким детским. И я до смой глубины души был поржен, почувствовв, что беспечный бронзовый бог, бесстршный нездник Девятой волны, дрест всех вздохов тропических ночей дрожит перед тоненькой девочкой с внешностью советской кинозвезды 60-х, чья божествення одухотворенность зствляет выцветть все голливудские созвездия. Он был влюблен, я не мог в этом сомневться.

Однко он не был бы Имнтом, если бы и дльше продолжл изобржть из себя кменное извяние. С обычным своим деловитым видом, который тк ему удвлся, Имнт прошелестел босыми ногми по деревянному полу, присел перед птефоном н корточки, снял с плстинки иглу, поменял диск, и по комнте полилось что-то, помнится, о том, кк «прошел чуть не полмир я», и «от тебя, ткой крсивой, глз не отвести». Мне было до смерти интересно, кк он стнет вешть н нее жемчуг, однко он просто оствил бесценную ниточку, зцепив ее з спинку стул. В его глзх он ведь и не соствлял никкой срвнимой ценности.

Опершись н спинку кресл-кчлки и склонившись нд ним, он терпеливо ждл, когд смен мелодии дойдет до дремлющего сознния брышни Июль.

— А, — скзл он, — это ты. Что, уже мое время?

Я бы обиделся, но Имнт не мог позволить себе ткой роскоши.

— Могу я просто зхотеть тебя повидть?

— Зчем?

— Зтем, что я… думю о тебе, Лрис-с.

Рзумеется, мой удивленный возглс был исключительно мысленным. Скжи мне, чьим именем зовется корбль пирт…

— Ты думешь только о сексе, — укоризненно попрвил он его, и мне почудилось, что кое-кто повторяет здесь з Афродитой.

— Во-первых, это лишь одн, видимя моя ипостсь, — нимло не смущясь, зявил Июнь. — А во-вторых… рзве ты см здесь грезишь не об этом?

Лрисс покчл головой. Бледня улыбк приподнял уголки ее губ. Имнт зметил это и присел перед нею н корточки, позволяя ей стртегическое преимущество взгляд сверху вниз. Не тк двно я и см поплся н эту удочку. Я бы ушел, но он взял с меня слово. Должно быть, боялся, что без предлог его прежде времени выпрут.

— Нет, — скзл он. — Мои грезы более… беспредметны.

— О! — отозвлся он с мгновенным восторгом. — Я могу предложить тебе смый беспредметный секс. Можно дже скзть — виртульный.

— Это кк?

Бог знет, у кого Имнт подцепил это словечко. Он явно в точности не знл, что оно ознчет, и теперь метнул мне пнический взгляд. Пришлось его выручть.

Мы зтеяли с Лриссой беседу, окзвшуюся неожиднно увлектельной для обеих сторон. Он был девушк рзвитя и отлично рзбирлсь в оргтехнике. В хороших рукх он мигом превртилсь бы в компьютерную брышню. Через полчс, уже сидя з столом, н который подвл угрюмя Афродит, я внезпно обнружил, что веду с ней вполне осмысленный рзговор о емкостях винчестеров, звуковых плтх и видеопмяти. Имнт пру рз вствлял змечния невпопд, и его не одернули только потому, что не зметили. Бронзовый бог зевнул и очевидно зскучл.

Потом, когд рзговор перешел н преимуществ мгнитного способ зписи перед привычными для нее пьезотехнологиями, и я подробно перескзл хозяйке принцип действия мгнитофон, он еще рз, в весьм хрктерной для него мнере дл о себе знть. Тем же тоном нпряженной ндежды, с кким Перегрин в свое время спршивл, нет ли у меня с собой чего-нибудь почитть, он поинтересовлся, не прихвтил ли я случйно прочку кссет. Увы, во всех перипетиях этого сумсшедшего сюжет у меня дже родных тпочек не сохрнилось.

— Дмитрий говорит, эт пленк способн петь, — невинно сообщил нш переросший Питер Пэн. — Ну тк я рзмотл бы ее и сделл н крыше эолову рфу. Пусть поет.

Мгновенное молчние з столом сообщило, что меня переплюнули. С моей точки зрения многие зписи от подобного использовния только выигрли бы. Однко если в душе у нее и были ромнтические струнки, в днный момент они никк не проявились.

— Ты бы еще стеклянных бус попросил, — усмехнувшись, скзл ему Лриск.

— А лзерный диск ты крутил бы исключительно н пльце?

Потом, кк это водится в интеллигентной беседе, мы говорили, перебивя и не слушя один другого, и по прошествии некоторого времени я уже никк не мог вспомнить, о чем у нс шл речь.

Очнулся я в кресле-кчлке, голов моя клонилсь н грудь, глз слиплись, Лр с Имнтом, сидя н полу возле птефон, тщились переупрямить друг дружку, ведя дилог с помощью сентиментльных мелодий зрубежной эстрды 70-х. Тк, нпример, хозяйк ствил стринную нглийскую «Green sleeves», и «Happy bit boys» нпоминли слуштелям о том, что «Моя любовь носит зеленые рукв», до тех пор, пок Имнт не менял их решительно н стрстный призыв «Besame». В ответ н эту провокционную выходку Энди Уильямс зводил свое проникновенное «It's impossible», но не привыкший псовть Июнь продолжл игру, и уже тот же Энди Уильямс взвивлся до пронзительных высот "«The story of my love».

— Потнцуешь со мной?

Он безмолвно соглсилсь, он с робостью десятиклссник положил лдони н ее стн, и они тихонько переступли н крохотном свободном пятчке пол, уже и музыке не в ткт, и тень его нкрывл ее, кк томный зонтик — Хиросиму. Для меня вдруг стло очевидно, что тм, дом, Имнт не использовл и сотой доли своего обяния. Он стл соблзнителен, кк Голливуд в глзх советского телезрителя. Он был ей ровня во всем, знл это, и мог об это свое знние рсшибить бшку, потому что прв оно ему никких не двло. Мне следовло уйти… хотя бы выйти из комнты, но мне почему-то предствилось, что это — кино. Кто из вс, признйтесь, выходит из комнты во время подобных сцен? Он весь дышл жром, кк рскленный песок, он был воплощенной желнной прохлдой. Босые ноги неслышно переступли по деревянному полу. Шелестел дождь, лениво тикли ходики. Ее голов клонилсь, пок не коснулсь его плеч. И остлсь тм. Меня они уже не видели.

Имнт соскользнул н пол, к ее ногм, к коленям, повторяя весь свой путь лдонями по ее спине, бедрм, голеням. Он встрепенулсь, кк птиц, которую поймли з ноги, и змерл в испугнной позе, отстрнившись и чуть выгнувшись нзд, колеблемя и прожигемя его дыхнием. Его губы коснулись ее коленей, и об остновились н ккой-то немыслимо долгий миг. А потом, логично и неумолимо, кк всходит утреннее солнце, его лдони двинулись вверх. Если бы я см выдумывл этот обрз, я бы тоже нмешл в него Энди Уильямс.

Тут до меня все-тки дошло, что это не кино, и я поторопился выйти вон. Здесь всех срзил Энди Уильямс.

По-июльски короткя ночь покзлсь мне бесконечной. По небу грохотл Илья-пророк, будто поблизости доски с смосвл сгружли. Я сидел н вернде, блдел от соловья, шлепл н себе комров и стрлся не вслушивться в то, что бормотлось и ворковлось тм, з чуть прикрытой дверью. Я все рвно не мог убрться отсюд без Ключ.

В те минуты, когд я збывлся, мне грезились водные блики н кменных стенкх колодц, скрип его журвля, взгляд сверху н квдрты полей и клубящиеся мссивы лесов. Поймите, я всего этого не видел, мне только чудилось, пок я прил бессвязной мыслью во мгле.

Мгл был что ндо. Всю ночь, кк бы ни был он коротк в июле, меня бюкл шелест мелкого неспешного дождя, и солнце тоже не встло. Только чуть посерел ночня тьм, и дльнейшя смен ее оттенков был уже нерзличим.

И вот я сидел и лупл глзми сперв в черную, зтем в серую мглу, укчивемый шелестом дождя, до тех пор, пок тм, в комнте, не послышлся шорох, ккя-то подозрительня возня, потом Имнт сдвленным шепотом попросил меня отворить дверь.

Когд он выбрлся из зев комнты, погруженной во тьму, я понял, почему он не мог сделть этого см. У него были зняты обе руки, и более всего это походило н клссическое похищение в одной сорочке.

Н спящей брышне Июль были минимльные белые трусики, явно не отечественного фсон 50-х, и короткя мечк, прктически не скрыввшя ее едв обознченную грудь. Больше Имнт ни о чем не позботился, видимо, по полной невинности души. Ноги, ноги, ноги… Если бы см Ким Бэссинджер увидел лрочкины ножки, он бы до конц жизни появлялсь н люди исключительно в широких брюкх. См Имнт выглядел свеженьким, кк муромский огурчик в утренней росе.

— Добился, чего хотел? — тихо спросил я.

Гибкие руки крсноречиво обвивли его шею.

— Дим, — скзл он, глядя поверх русой мкушки, — у меня уйм недосттков, но я лучше, чем ты обо мне думешь. Не хотелось бы тебя рзочровывть, но… — он ухмыльнулся, — я проделывю это кждый год, меняя лишь предлоги.

— Не ндоедет?

— У меня короткя пмять, — ответил он почти с вызовом.

— А он тебя любит?

— Говорит, что нет… — он скосил глз н мкушку возле своего подбородк. — Но… ты бы поверил?

— Для этого ндобно знть русские сомнения русских бб! — воскликнул я, рзвеселившись. — Они гдют о своих чувствх после двдцти лет брк и пятерых детей! И потом, если леди говорит «д», то это не леди. Эй, погоди! А Ключ? Ты про меня збыл?

— Збыл, — честно сознлся Имнт. — И, по првде говоря, не только о тебе. Этот мир зслужил толику хорошей погоды. Будь любезен, подержи…

Ничтоже сумняшеся, он брякнул мне н руки свою дргоценную ношу и легко сбежл по деревянной лестнице вниз. Глянул нземь, вверх, по сторонм, сунул четыре пльц в рот и зсвистл что есть мочи, по-хулигнски или рзбойничьи.

Спугнутые тучи прыснули в стороны, кк зстигнутые мыши, солнце ворвлось в обрзоввшуюся прореху, обрушив н Первого Принц Лет целый водопд золотого свет. Только теперь я вспомнил, нсколько он могущественный волшебник. Но это было еще не все!

Рспхнулись Врт в июнь: слепящий тмошним светом прямоугольник, и в них потянулись, проскльзывя оттуд сюд, его пышногрудые крутобедрые соблзны. Отстрненной чстью своего сознния я подумл, что вижу мссовую эмигрцию обиттелей пляжного июня кк зключительный кт грессии, змысленной злтокудрым бронзовым богом. они невозмутимо миновли меня, неся н головх скудную поклжу и покчивясь н ходу. Поток их был бесконечен, монотонен и неостновим, кк окенский прилив. Афродит, спозрнку хлопотвшя н кухне, зкричл и змхл н них полотенцем, но тщетно. Просчивлись, покидя июнь и ничем не проявляя исконной вржды, поклонники «Пепси» и «Кок-колы», и футбольные фнты, сопровождемые звукми трещотки и крикми «оле!», подергивющиеся в диковинном тнце и несущие в июль свои ттуировнные тел. «Пятя колонн» громко ойкнул из окн и помчлсь следом, рзмхивя орнжевым бикини.

— Эй! — окликнул я Имнт. — А ты не боишься, что в отместку он устроит тебе черемуховые холод?

— У меня пусть делет, что хочет, — великодушно скзл Имнт, возврщясь н вернду. — Я ей гмк повешу.

— Ключ, — нпомнил я.

— Ах д, Ключ. Что же делть, я не могу взять его без рзрешения. Лр… Лрочк, отпустим Диму? Можно, я возьму Ключ?

Не открывя глз, он пробормотл что-то нерзборчивое, нежное, где упоминлось его имя, и что всеми присутствующими было истолковно кк определенное соглсие.

— Август с Сентябрем вообще поженились, — в воздух сообщил Имнт. Объединили свои миры и црствуют вместе без проблем, не рзбери поймешь кто где. Д, Ключ… Извини.

Простя душ, он и не подозревл, что чужя нош — тянет. Я прислонился спиной к косяку, Имнт прошмыгнул обртно в комнту, взял из клетки сонную кнрейку, дохнул ей в желтые перышки, чтобы рзбудить, был клюнут в плец, рссмеялся… Потом вернулся н вернду, где мы, нконец, поменялись.

— Ну, — скзл он, — двй. Счстливо.

И двинулся в сторону ослепительного прямоугольник Врт, з которым ждл их обезлюдевший июнь. Глядя н его удляющуюся спину и н лрочкину головку, склоненную н згорелое плечо, я вдруг решил, будто проник в сокровенный секрет ее грез, нвевемых шорохом дождя. О чем еще могл он грезить, кк не о встющем из моря змке, чьи ступени лижет волн, светлые стены укршены лишь ковром из непостоянных бликов. О змке, зовущем к себе, кк морскя рковин. О пустынных бесконечных пляжх и тропических цветх, об эоловой рфе, в конце концов! О возможности не рскрывя глз уткнуться носом в горячее тугое плечо, и где-то знть, что кто-то этим осчстливлен. И немудрено, что потом, дом, это вспоминется кк сон, вновь и вновь возврщющийся под шелест дождя. И принимется з сон.

Я вздохнул, прощясь с миром нслждений, придумнным легкомысленным богом для тех, кто поплся н его удочку. Я был среди них, но Имнт дл мне шнс прийти в себя. в сущности, я не хотел бы остнвливться н одном месте дже ценой пожизненного отпуск.

Они не оглянулись, дже тя в ослепительном июньском свете. Они меня уже не видели. Я мхнул им рукой, повернулся спиной и отпрвился своей дорогой. Трепыхнье птичьего сердечк вело меня прямиком в Август.

8-9. Рбочий и колхозниц — црствення пр

Всего ккие-нибудь десять шгов, и я окзлся уже совершенно в иной обстновке. Сверху пекло жркое, но, в отличие от июньского, мягкое солнышко, под ногми был влжня земля. По сторонм — культурные нсждения узловтых плетистых рстений, которые я незмедлительно клссифицировл кк виногрд. Сочные, плотные, иссиня-черные кисти «Избеллы», прозрчно-розовый «Мускт», крупные, с флнгу пльц, продолговтые янтрные ягоды «Дмских пльчиков». Других я не знл, может, и эти не тк нзывлись, я просто довольствовлся осенними ссоцициями отечественных прилвков.

Я стоял н пологом склоне холм, и видно было длеко вниз и вперед. В долине, по берегм широкой реки сгрудились белые домики под зелеными крышми. Можно было бы предположить, что н сей рз меня збросило н Квкз, однко ккое-то подсознтельное впечтление протестовло. Вероятно, я рзлкомился, и мне просто хотелось окзться где-то в ткой згрнице, ккой в грубой рельности мне не увидеть никогд. Когд еще мне предствится возможность именовть мест соглсно своим предствлениям о них? Перпендикулярным курсом двиглся тип в противогзе, с бллонми н плечх. Должно быть, опрыскивл от вредителей или болезней. Я решительно обозвл местность Шмпнью и потихоньку пошел вниз, по тропе, пересеквшей борозды, ожидя встретить н пути хозяин или хозяйку здешних мест.

Я увидел ее издли, он меня — нет, и пок я ожидл ее, то ншел, что более всего он походит н Мрину Влди. В отличие от прочих встреченных н пути дм, исключя, может быть, одну Мидори, эт не был прздной. Среднего рост и, возможно, средних лет, хотя я не дл бы ей больше тридцти. С длинными волосми цвет сливочного мсл, збрнными в пучок, но не слишком-то покорно в нем пребывющими. Н ней был длиння синяя юбк, подоткнутя сбоку для удобств ходьбы, и он, что ни шг, взбивл ее вверх круглыми крепкими коленями. Светло-голубую блузку он звязл под грудью узлом. Не тоненькя, вся кк яблочко нливное, с блестящими глзми в цвет блузки и мленькими ступнями босых ног. Шгл он легко, кк песню пел, будто корзин виногрд, которую он несл з плечми, н ремнях, кк школьный рнец, вовсе ничего не весил.

— О! — воскликнул он, едв звидя меня. — Вот кто мне поможет!

И не успел я глзом моргнуть, кк уже окзлся при деле, попросту впряженным в лямки ее ноши. То есть, я не имел ничего против.

— Это, нверное, вм, — скзл я, передвя из лдони в лдонь теплый комочек вертящейся кнрейки.

Женщин зсмеялсь, рзжл лдонь, птичк тут же снесл пестрое яичко, вспорхнул, и только мы ее и видели. Жестом фокусницы Королев Август сомкнул лдонь, дунул в кулк и снов рзжл. Вместо яичк н мленькой лдошке, бывшей кк средоточие мир, рзевл клюв довольно-тки гдкий птенец, покрытый млденческим пухом.

— Недодержл, — с притворным огорчением консттировл он, после чего весь процесс повторился вновь, и с рскрытой руки сорвлсь и улетел в лес здоровення пестря тврь, нпоследок одрившя нс громоглсным «ку-ку».

— А логик? — спросил я.

Он — кстти, ее звли Лтон — отмхнулсь, и я принял ее првил игры.

Н весь этот нескончемый день я поступил в ней в добровольное рбство. Не скзть, чтобы мне пришлось привыкть, все ж тки у тещи сд, и я уже нучился нходить в ткого род хлопотх своеобрзное удовольствие. "День год кормит, " — приговривл моя теперешняя хозяйк, и я мотлся з нею кк привязнный. Не могу счесть дел, которые я переделл. Всего понемногу, но… кк всего много! Нверное, отрботл ей все, что здолжл Вегру.

Ну, во-первых, мой визит Дм Урожй сочл достточным основнием для того, чтобы покинуть виногрдник. Повинуясь ее укзниям, я вывлил корзину в возок, стоявший у кря посдок. Тм же шевелилось еще некоторое количество виногрдрей, все с зпренными, сумтошными лицми — день год кормит! А потом мы пошли по дороге в деревню, пыля ногми и остнвливясь то здесь, то тм, чтобы проследить, посоветовть, помочь… Меня несло, кк н крыльях, спутнице моей клнялись в землю.

Все-тки для шортов был уже не сезон, Лтон сунул мне ккие-то стрые джинсы и клетчтую рубшку, я переоделся и, вымыв ноги в тзу, под хоровое пение, здввшее ритм, двил вместе с ней виногрд. Собирл яблоки и тскл корзины с ними. Ствил сыры, пек хлеб, ктл к мбру огромные, кк креты, тыквы, сбивл мсло н льду. Кое-что из сельхозрбот, првд, покзлось мне относящимся к более позднему сезону, но, очевидно, они все ей подчинялись, я не был персоной того рнг, что устнвливет зконы в чужих монстырях. Скжу только, что з всеми этими зботми нм с Лтоной было вовсе не до рзговоров.

Утверждя последнее, я н смом деле не совсем прв. Сведений, полученных от нее з этот крткий срок, было бы достточно, чтобы убедить мою тещу до конц жизни ходить з Лтоной с блокнотом. Но у нее совершенно не хвтло времени точить лясы н чужой счет, н то, что я еще в ме обозвл фольклором, и у меня не было никкой возможности узнть ни ее мнение о тех, кого я оствил позди, ни о том, что ожидло впереди.

Лишь когд сумерки нчли липнуть к земле, он позволил мне присесть н ее просторной кухне в безукоризненном провнсльском стиле. Любой журнл выложил бы безумные ббки только з то, чтобы сфотогрфировть эти интерьеры: медную посуду, сияющую кк солнце, шторы, сктерти и слфетки в мелкий блеклый цветочек, гнутую стромодную мебель темного дерев, плетенье из лозы.

То есть, это я присел, Лтон неугсимым плменем метлсь туд-сюд, уклдывя здоровущую корзину. Из печи в нее отпрвился золотистый, еще пышущий жром крвй, с ледник — горшочек мсл, добрых полкруг овечьего сыр из сыроврни, фляг крсного вин в плетенке, зпечтння крынк молок, немного ромтного мед, уж молодой кртошечки, вреной в мундире, с лопнувшей кожицей, пупырчтых огурчиков, щекстых помидорчиков, золотистых луковок и метистовых чесночинок — от сердц! Добвил соли в чистой тряпочке, нкрыл все вышитой слфеткой.

— Пойдешь вниз по улице, — рспорядилсь Лтон, — к реке. Тм перейдешь мост, и с другой стороны будет кузня. Передшь Ригелю, — он кивнул н корзину. — У него много рботы, домой зйти некогд.

— Ригель — это муж?

Он кивнул, н бегу подвязывя волосы в узел.

— А дети есть? — осторожно поинтересовлся я. Черт их знет, этих бессмертных, вдруг любимую мозоль отдвишь. Но он сделл рукми широкий всеохвтывющий жест.

— Д вот все они откуд, по-твоему, взялись? — и хлопнул себя по животу. — Неужто, ты думешь, через имнтов кордон ко мне кто-то из Внутренних пробьется? А ежели уж пробился, то остнется, чтобы прожить жизнь в трудх? См-то небось не остнешься? Не-ет, внчле нм с Ригелем пришлось пострться, потом уж они сми… Вон они, — он кивнул в окно н тянущийся с полей люд, — мои дети, внуки, првнуки… А дльше я не считю, чтобы не чувствовть себя очень уж строй.

Поствив корзину н плечо, я пробирлся изгибистыми, бегущими под уклон улочкми. Отдыхющие после стрдного дня лениво оглядывлись н меня. Сценки деревенского ухживния через плетень одинковы, должно быть, в сельских местностях всего мир. Меня сопровождл мирня рзмерення тишин, окршення в рзные оттенки синевы. Обессилевшие з день собки влялись в пыли, положив головы н лпы и провожли меня скорбными глзми. Рос был холодной, и никто не скзл мне вслед ни слов, только у смого мост кто-то съязвил в спину:

— Крсня Шпочк!

Я нпрягся, но обошлось без волков. Длинный изгибистый язык грунтовой дороги спусклся к мосту и пересекл его, н той стороне, кк форпост при въезде в деревню, вросл в землю приземистя основтельня кузня. Еще издли я услышл хрктерный звон метлл о метлл, и с некоторой опской зглянул в рспхнутую дверь.

Рспхнут он был, рзумеется, недром. В нее выходили ядовитые испрения, в том числе сернистые гзы, высвобождющиеся при плвке желез и горении угля. Соглсно Мкнмре бессмертный не может угореть и здохнуться, но… кто скзл, что см процесс доствляет ему удовольствие? К тому же днем в дверь вливлся дополнительный солнечный свет. Сейчс, првд, в нее уже ничего не вливлось, хоть глз выколи. Внутри, в плмени горн виднелся четко обрисовнный силуэт Повелителя Огня, Вулкн этой кузни, без устли, кк мехнизм, вздымвшего и опусквшего молот. Он один был рзличим в круге крсного огня, все остльное до звтршнего утр потонуло в непроглядном мрке. Д скзть по првде, у меня не отысклось достточно желния знкомиться с объектом и обстновкой. Я и без того знл, что здесь грязно, душно и шумно.

— Вы — Ригель? — крикнул я.

Он мельком глянул в мою сторону и сделл знк, что не слышит. Пришлось его ждть. В левой руке у него были щипцы, которыми он удерживл поковку, в првой — молот. Я думл, он кует подкову, но окзлось — пятиплый кленовый лист, докрсн рскленный и зшипевший, когд его сунули в бдью с колодезной водой.

— Вы — Ригель? — повторил я в тишине.

Он кивнул, не тртясь н слов.

— Лтон ужин послл.

Он вновь кивнул, отвязл тесемки кожного фртук, не спеш умылся в лохни, вытер ветошью лицо и руки, вышел ко мне и, сложившись втрое, опустился н порог, лицом к реке.

— Двй, — скзл он. — Присоединяйся.

И то, припс здесь хвтило бы н роту. Я никогд прежде не ел сидя н пороге, лицом к неторопливо проистекющей жизни, держ позди свое обустроенное бытие. Нши спины омывл волн уютного жр, от реки, нпротив, веяло серебряной прохлдой. Поднимлся тумн, и в ином месте, возможно, ужинть н улице было бы уже совсем не тк приятно. Но — не здесь. Есть н пороге, мкя кртошку в соль, густо нмзывя мед н хлеб поверх мсл… В этом чудилось что-то толкиеновское. Я молчл и исподтишк рзглядывл своего сотрпезник.

Он покзлся мне моложе Лтоны, но меж богми это не имело смысл, д и вовсе ничего не знчило. А вообще Сентябрь выглядел рослым молодцем, что нзывется — кося сжень, с гривой длинных иссиня-черных волос, рзметвшихся по плечм и связнных шнурком ндо лбом, придввшими ему сходство с индейцем. Грудь и плечи его лоснились от копоти, смешнной с потом. Лицо у него было продолговтое, крсивое, с неподвижным взглядом темных глз под тяжелыми векми. Ткой обрщенный внутрь взгляд встречется у тех, кто, знимясь творческим трудом, остется недине с собой дже в смой шумной и многолюдной компнии. У него и в смом деле было много рботы: ведь он ковл осенние листья, медные — кленм и осинм, золотые — березм, серебряные росы и яркие новые звезды н весь год вперед до следующего сентября. Д мло ли чего еще, кроме обычных сельских рбот. Что тм, он бы и гвоздь ковл, кк стих. И мло ли о чем он тм думл, сдвигя густые сросшиеся брови, но, впрочем, выржение лиц у него оствлось смое умиротворенное. Лишь спустя некоторое время я смекнул, что корзин со снедью сыгрл роль Ключ.

Мы молчли, курили. С огородов тянуло горьким дымом от сжигемых рстительных осттков. С нчл моего приключения это был смя божествення минут. Смое волшебное время суток, смое волшебное время год. Мне, првд, вспомнилось, что до сих пор никто ни единым словом не обмолвился при мне об Октябре, и я совершенно не предствлял себе, что меня тм ожидет. Я мог бы попытться выяснить у Ригеля, но… мне было, во-первых, лень. А во-вторых, неудобно. Он кзлся тким длеким от суеты. Горздо дльше, чем Плом. Я бы дже скзл, он вообще был недостижим.

Тк проходило время, мир умолкл и погружлся в сон. Сентябрь ни о чем не спршивл меня, я — его. Я не испытывл никкого нетерпения до тех смых пор, пок он, крякнув, не поднялся и, поковырявшись в ящике с железом, не вытщил из него новенькую блестящую подкову.

— Вот, — скзл он. — А нпрвление — любое. Мимо Октобер не пройдешь, дже если зхочешь. Он см тебя нстигнет.

В моих рукх он был сияющя и живя. Ромнтическя функция ее нмекл н пути-дороги, символик — н обещние счстья. Если же ее перевернуть, он стновилсь похож н лиру, чьи невидимые струны пели о томительной и тягучей нежности ожидния, о волшебных вечерх и посиделкх у порог. Нверное, это был смый удивительный и смый пмятный по состоянию души Ключ. Нпрвление любое, скзл он? Верно, ведь это всегд будет — вперед.

— Эгей, трудяг! — донеслось из-з порог. Ригель порывисто рзвернулся и вышел. Он был подвижен и строен, этот верзил, и тонок в тлии. Я инстинктивно притился з мехми. Узнл голос Лтоны, и сообрзил, что подздержлся. Нверняк он не ожидл нпороться здесь н меня.

— Здрвствуй, мое индейское лето, — услыхл я оттуд.

— Пришл узнть, сильно ли ты притомился з день.

И смех. Низкий, горловой. Женщин не смеется тк, когд ее целуют в щечку. Вряд ли, не при морлистх будь скзно, богиня, вокруг которой все рождется и плодоносит, стнет держть колени сомкнутыми. Этим богм, подумл я, по вечерм нечем зняться.

Итк, нпрвление любое. Я взялся обеими рукми з подкову, кк з мленький штурвл, и прктически вслепую сунулся в смый дльний и темный угол, н кждом следующем шге рискуя зцепиться з что-нибудь железное и причинить себе телесные повреждения рзличной степени тяжести.

10. Джентльмен в крсном

А здесь был день. Точнее, совсем рннее знобкое утро. Пля листв лежл под кустми, трв пожухл от зморозков, тех еще, сентябрьских, и земля под ногми отзывлсь той особой железной гулкостью, ккя бывет только сухой поздней осенью, когд снег еще не выпл, но верхний слой уже нсквозь проморожен, и звук шгов рзносится длеко.

Он и рзносился длеко, дже слишком, когд я пробирлся вдоль лесной опушки, тщетно пытясь рзглядеть в стлвшемся по открытой местности утреннем тумне хоть ккие-нибудь внятные очертния.

Увидеть я ничего не увидел, вот то, что я услышл, никк меня не приободрило, и я невольно прибвил шгу. Нетерпеливый неприязненный лй, кк будто целя свор возбужденно рвлсь с привязи. Впрочем, почему кк? Они и рвлись, ведь нступил сезон охоты, и они жждли поднять чей-нибудь след.

Звуки тумне необыкновенно отчетливы и обмнчиво близки. Ориентировться н них крйне зтруднительно. Я сделл н это скидку и ускорил шг. Потом еще ускорил. А потом побежл.

У них, однко, было передо мной преимущество четырех лп, и рзглядев нконец мелькющие в тумне гибкие коричневые тел, шерсть, струящуюся в быстром беге, кк в воде, я с достойным отц Федор проворством, ндсживя пресс и црпя щеки, взлепился н ближйшее дерево нстолько, нсколько мог, то есть, до нижних ветвей. Блго, они окзлись невысоко. Ккой-то момент я висел, уцепившись рукми, тогд кк ноги мои скребли по шершвому стволу, ищ опору и судорожными пинкми отпихивя ниболее прыгучих тврей. Я висел тк и ненвидел всех собк без рзбору. Вздорные, истеричные, грессивные, неинтеллигентные тври! Я люблю кошек, кошек, кошек — трист рз!

Кк уже упоминлось выше, в любом спорте я гожусь исключительно в болельщики. Но все же мне удлось кое-кк збросить ноги н толстый сук, подтянуться и понемногу перевести дух. Собки рсселись кругом, довольные: кк же, згнли, и дже трудиться особенно не пришлось. Ожидя охотников и егерей, я был полон смых рзнообрзных опсений: кк знть, ккие черты Октября ссоциируются с собчьей стрстью к острым ощущениям?

Зычный голос из тумн понукл собк и по-эсэсовски призывл их «ту» меня до тех пор, пок его облдтель не выплыл из белесой пелены собственной персоной и не зстл воочию всю кртину.

— Черт! — скзл он. — Я думл, это зяц.

— Вы не ошиблись, — кк можно более холодно ответил я.

Собки снялись с нсиженных мест и теперь юлили у ног хозяин, всем своим холуйским видом покзывя, что недвусмысленное нмерение рстерзть меня до сих пор проявлялось исключительно из служебного рвения.

Выглядел Октобер чудно, и я мог бы долго приклывться н его счет, если бы, во-первых, не нвидлся рзного н своем пути. А во-вторых, он и см бы мог вволю поерничть, пок я сидел н дереве.

Смой змечтельной детлью в его лице был нос. Могло отыскться множество причин, по которым он приобрел именно этот специфический оттенок, однко устоявшяся трдиция ссоциировл его с одной. Я бы дл ему где-нибудь под пятьдесят. Полное поплексическое лицо обрмляли экзотические седые бкенбрды, под мленькой черной шпочкой, нпоминвшей не то жокейскую, не то тропический пробковый шлем, угдывлсь полновесня лысин. Н нем был крсный сюртук и белые лосины, и вкупе с окружющим пейзжем он нпомнил мне знменитый фильм о похождениях Фнтомс. Больше всего он походил н нглийского сельского джентльмен, кким его изобржет клссическя литертур, и пок мы шли через поле к его штб-квртире, он ни единым словом, ни единым жестом не выбился из своего имидж.

По дороге я больше молчл, все еще под впечтлением трвли, отделывясь ни к чему не обязывющими междометиями, но бесед во мне и не нуждлсь. Октобер, рзмхивя тростью, вел меня по своим влдениям, безудержно хвстясь их рзмхом, и ниболее употребительным в его лексиконе было слово "я". Нверное, я относился бы к нему лучше, не будь нш встреч столь дрмтичной.

Получив нследство от Август и Сентября и живя прктически в свое удовольствие, этот был смым богтым духом. В глубине просторного прк нс ожидл двухэтжный кремовый особняк с белыми лестницми и колоннми по фсду, из его высоких окон открывлся вид н землю, не опогненную урожем. Все было убрно и продно, нивы обезлюдели, скот переведен в теплые стойл, нд крышми в прозрчном высоком небе курились дымки. Нступло отдохновение от стрдных хлопот. Врили эль.

Вообще, в этом что-то было. Нходясь рядом с ним, я чувствовл бодрость отдохнувшего человек и вместе с тем ккую-то смутную тоску, не чувство, скорее оттенок чувств, предвещвший долгое прздное уныние зимы. Я пил с ним пиво, обглдывл цыплячью ножку, рзглядывл его гордо выпяченный живот, слушл монотонное помещичье «мои мбры, мои собки, мои стд…» и длее, все с тем же притяжтельным местоимением. Мне кзлось, что октябрь лучше проходить одному. Тем более, что именно сейчс я явственно ощутил, кк окзлся вдруг близок конец моего приключения. Еще одн попутня встреч в ноябре, тм — Норн. Что он из себя предствляет, и что имеет ко мне? Ккой ей был смысл в моем путешествии? Вернет он меня к моим проблемм, или пустит в новый круг? И если тк, если я преврщусь в своего род Летучего Голлндц, бестолково слоняющегося по циклу, будут ли мои новые знкомые все тк же ко мне блгосклонны? В ккую-то минуту я испытл сильнейшее искушение сбгрить свои Внутренние беды тем, кому не повезло, вернуться в июнь и зтеряться в толпе. Может, н этот рз Имнт позволит. Ведь остются! Д хоть бы и в том же октябре! Ходил бы с ним н охоту.

Идея покзлсь блестящей… но все же что-то в ней было не тк. Нверное, я психологически не приспособлен к отсутствию трудностей. Я не умею без них жить. Я их см себе сделю, если испытю в них нужду. Вот и сейчс, предствив себе пляжную вечность, я внутренне содрогнулся. Не хочу! То есть хочу, но в своих рмкх, не более того. Хотя бы в своей собственной жизни, могу я стть глвным героем? Вся рзниц, фигурльно выржясь, в том, врщется ли время вокруг тебя, или же ты, свесив ножки, понуро едешь вокруг его оси. Вся систем неожиднно предствилсь мне в виде грмплстинки, эткого глянцевого диск-гигнт, н котором см я выглядел кк клопик, которого по прихоти Леди Декбря сняли с центрльного штырьк и поместили едв ли не н смый обод. Клопик еще трепыхлся, куд-то полз, испытывл центробежные и центростремительные тенденции, кориолисов сил рвл почву у него из-под ног. Устнет, потеряет ндежду, остновится, и понесет его крусель по змкнутому кругу…

Словом, крепок эль у Октобер. Помещик и не зметил моих рздумий, рзглгольствуя о прелестях своей поры. И рот зкрыл, не обидевшись, остновившись н произвольном месте, когд я решительно поднялся н ноги.

— Ключ бы… — зикнулся я.

Он мхнул рукой.

— Иди!

Но кк же? Это было по меньшей мере некрсиво с его стороны. Я предствил себе свои грядущие блуждния по хмурому примороженному месяцу, был я, кк вы помните, в джинсх, переменился, должно быть, в лице, поштнулся н пороге, оступился… Пдя с высокого крыльц я, помнится, был озбочен только нрушением првил игры: кк же тк, ведь до сих пор нличие Ключ в виде ккого-то осяземого, связнного с сезоном предмет было необходимым условием Переход… И озрение пришло в тот долгий миг, когд я ожидл болезненного удр оземь. Ключ у меня был. То есть, он был во мне. Пресловутый октябрьский эль!

11. Бес

Удр не последовло, но мир вокруг слился в сплошные мелькющие полосы. Либо я мчлся куд-то с невероятной скоростью, либо… Окзлось — либо. Немного очухвшись, я обнружил себя с боязливо поджтыми ногми н врщющемся стуле, помлу змедлявшем движение. Восстновив дыхние, я опустил ноги н пол и осмелился оглядеться.

Н этот рз я угодил в помещение, и был этому рд. Н улице стновилось неуютно. Окружющя обстновк одновременно и успокоил меня своей обыденностью… и нсторожил по той же смой причине. До сих пор все было очень экзотично, и ткой резкий возврт к рельности вновь выбил меня из уктнной колеи. Это было чревто очередной сменой линии поведения. Вытянув шею, я огляделся.

Я нходился в просторной комнте без окон, злитой искусственным белым светом, не дввшим теней. Стены отделны светлым огнеупорным плстиком, кругом — черня офисня мебель, н столике с выдвижной полочкой под клвитуру — «Pentium».

Тут я немного съежился, обнружив, что не один я здесь любопытничю. Почти невидимый из-з монитор, н меня с ни о чем не говорящей улыбкой глзел тип неопределенных возрст и нружности. Более всего, ндобно скзть, походил он н белую мышь, тощую, но исполненную сознния собственной исключительности. Он был мленький, белесый, и помргивл из-под бесцветных бровей круглыми глзкми без ресниц. А нижняя чсть лиц у него жил своей жизнью: неожиднно большой тонкогубый рот игрл вырзительной улыбкой, обнжя крупные, тесно посженые зубы. Вид у него был ехидный и себе н уме. В отличие от прочих духов, очевидной доброжелтельности он не проявлял. Подвижные пльцы, привыкшие бегть по клвитуре, ни н секунду не оствлись в покое, поглживя то клвиши, то колонки 15-дюймового ViewSonic'. Не смый крутой комп, но… хор-роший! Но вот чего никк и никогд не подозревл, тк это того, что Ноябрь обретется в облике стромодного бухглтер. Он был в мешковтом деловом костюме, в черной водолзке под ним, и в стиновых нруквникх едв не до смых плеч, и выглядел сущим змеем.

— Добрлся-тки? — спросил «змей». — Ну, двй знкомиться. Я Мнфред.

— Дмитрий… — зикнулся я.

— Это я зню. — Он вновь положил худые белые лпки н клвитуру. — Вы у меня здесь целиком.

— Ну уж! — фыркнул я ему в лицо.

— Сомневетесь вы совершенно нпрсно, — зявил он со своей взбесившей меня донельзя улыбочкой. — Все должно быть учтено, зфиксировно, передно в соответствующие инстнции, где и подвергнуто соответствующей сттистической и нлитической обрботке.

— Цыплят по осени считют?

— Вроде того. А вы ждли мойру с золотым пером, и прочку других — с прялкой и ножницми?

Он не глядя вствил в дисковод тефлоновый флоппи-диск н 3, 5 дюйм, проделл прочку стндртных мнипуляций и вновь одрил меня ухмылкой. Я себе тк черт предствляю.

— Вм рзве привыкть? — чисто риторически поинтересовлся он.

Я мотнул головой. В смом деле, бывшему советскому гржднину, которого долго просвещли нсчет ужсов «мрчной эпохи», внимние рзного род спецслужб к его скромной персоне кжется по меньшей мере рядовым и не зслуживющим особого упоминния явлением.

— А ккой смысл? — в свою очередь спросил его я. — Выдернули меня из родной рельности, зпустили в действие новый причинно-следственный ряд, еще, пожлуй, и энергию потртили. А зчем? Я не спсл миров… и вообще, в сущности, ничего не делл. Никких глобльных уроков для себя не вынес. Тк, кртинки посмотрел.

Бес ноября извлек дискету из щели и поствил локти н стол.

— Зчем, говорите? А предствляете ли вы, нсколько скользок этот вопрос, и нсколько ни к чему не обязывющий ответ вы н него получите? Простой, но емкий пример. Зчем человек пишет книгу? Оствляя в стороне меркнтильные сообржения.

— Зтем, что ему, нверное, хочется с кем-то поговорить.

— А зчем?

— У него есть ккя-то мысль, и он желл бы ее упорядочить и поделиться ею.

— Но зчем?!

— Зтем, что он не сможет без этого жить.

— А зчем, если уж н то пошло?

— То есть — жить зчем?

— Ну д.

Я стртельно нморщил лоб: очень уж не хотелось в грязь лицом.

— Ну, не ксясь этики и теологии, лишь провоцирующих очередное циничное «зчем», хотя бы из элементрного зкон сохрнения энергии. Жизнь дн! Искорку в тебе зжгли, тк пользуйся, грейся, свети…

— Д кому он нужен, этот вш зкон сохрнения энергии! Все сущее получилось экспериментльным путем при релизции определенной, в принципе врибельной модели, и уже постфктум, чтобы кк-то опрвдться и подвести теоретическую бзу, были придумны якобы непреложные основополгющие зконы.

— Господин Роберт Шекли н досуге не почитывете?

— Знком, — охотно соглсился мой хозяин. — И нхожу исключительно интересным. При прочих очевидных достоинствх редкостное сочетние знимтельности и кчеств. Мне было с ним хорошо. Н полутор тысячх стрниц никого не изнсиловли. Видите ли, утешет только собственный цинизм. Чужой — рздржет.

— Пожлуй, — легко соглсился я, где-то крем сознния чувствуя, что нчиню входить в обрз. Бесы получются из битых жизнью ромнтиков.

Видимо, чем-то я тки зслужил его рсположение, потому что спустя минуту молчния он полусерьезно добвил:

— Я все же не советовл бы вм здвться этим вопросом. Я имею в виду «зчем?» Инче вс нкроет ткой волной, с ккой вы вряд ли спрвитесь. Ндеюсь, я достточно нглядно продемонстрировл вм, нсколько коротк логическя цепочк до полной бессмысленности любого существовния и любой сколько-нибудь созидтельной деятельности, включя космогонию. В том, чтобы сунуть голову в гзовую духовку, тоже нет ни млейшего смысл.

— А что же делть?

— Нплевть и збыть, — хлднокровно посоветовл он. — Зняться чем-нибудь, чтоб не сойти с ум. Беллетристику пишите. Если человек с этим связывется, он уж кк минимум рссчитывет изменить мир. Хотя, в принципе… зчем?

— Итк, Лхезис, фиксирующя мои деяния — пошутил я, — если я првильно понял вшу позцию, не имеет смысл доискивться причин, когд приходится что есть духу выпутывться из причиненого ею следствия?

— Примерно тк. Но, будем ндеяться, финл вшей истории близок. Вс встретит Ее Всемогущество Норн, и у нее вы сможете выяснить все интересующие вс спекты.

— А зчем?

Мы обменялись ухмылкми. Философия сегодняшнего дня. Волну не остновишь, скзл бы Имнт, но можно н ней проктиться. И, не мешкя, подл бы пример. Есть обстоятельств, и люди… и боги, которые сильнее нс. Но кто скзл, что мы не сможем обернуть их к своей выгоде? Я протянул руку и взял с его стол то единственное, что в днной ситуции могло послужить Ключом.

— Я не ошибся?

— Ни в коем случе, — ответил Мнфред, вежливо поднимясь н ноги. Вот уж чего я совсем от него не ждл. — Рзумеется, этот отчет я зписл для Леди Декбря. См электроння информция послужит вм Ключом в последний этп.

— Перегрин! — вдруг вспомнил я. — Лорд Мрт! Он не просил нпомнить, но сожлел, что вы о нем збыли. Ребенку нужен виртульный мир. Он хочет в Интернет.

— Его только пусти, — беззлобно скзл Мнфред. — З ним потом не приберешь. Не во зло будь скзно, этот читющий без рзбору бог знком со всеми социльными и социльными теориями со дня творения. Смое меньшее, н что способен нш хкерствующий Робин Гуд, тк это перерспределить «всем поровну» бнковские фонды. Пусть уж лучше читет, покуд человечество писть не рзучилось: должен же кто-то из нших своим внимнием поощрять сию блгородную стрсть. Итк, вы готовы проследовть дльше?

— Если н то будет вше позволение. Куд?

— Сюд, пожлуйст, — он уступил мне свое место. — Кнопки нжимть учить не ндо?

— Д я уж мышкой, — отозвлся я, глядя н стндртное оформление рбочего стол Window's 95 и пытясь подвить острейший приступ мндрж.

— Диск — в дисковод, обртно. Нет, пожлуйст, сми. Мне туд не ндо, и не я туд зписн. Сейчс мы пошлем вш интерфейс в интерспейс.

Я еще слышл его голос и привычно хихикл нд этой рспрострненной шуткой, когд меня подхвтило и потщило куд-то в пульсирующий люминиевый коридор, в лучших трдициях «Виртульной рельности». Ккое-то время, покзвшееся мне бесконечно долгим, я летел, повторяя его причудливые изгибы и выписывя змысловтые петли. Мой интерфейс тошнило смым физиологическим обрзом. Потом тк же внезпно все кончилось, и я очнулся в полной темноте… н мокрой соломе. Поднявшись н трясущиеся ноги, я кое-кк ощупл стены, окзвшиеся кменными и имевшие непрвильную форму. Где-то поблизости блеяли. Пхло нвозом.

Ничего себе — пофеоз!

12. Шутки в сторону, господ боги

В меня тыклись влжные носы кких-то кудрявых н ощупь создний, предположительно — овец. Опсясь н кого-нибудь нступить в темноте, я рстолкл их рукми и сел в освободившемся уголке, ожидя, когд н меня нконец обртят внимние, и переводя дух.

Срзу скжу, мне позволили это сделть, и прозябл я здесь достточно долго. Потом в одном из нпрвлений, своей непроглядной чернотой ничуть не отличвшемся от прочих, змерцл слбый огонек, рздлся сперв приглушенный, потом все более отчетливый деревянный постук, и спустя некоторое время в слбом свете лучины я узрел ветхую библейскую струху с внешностью Джон Сильвер. Судя по ее облику, блгодть Вифлеемской звезды ее еще не озрил.

— Ой! — скзл он. — Кто это? Чего это ты тут?

— Ожидю, — объяснил я ей, кк и советовл Вегр, вежливо, — пок госпож Норн соблговолит одрить меня своим внимнием.

Не моя вин, что это вышло издевтельски. В конце концов, кто перед кем должен тут опрвдывться?

— Вствй! — прошмкл он. — Пошли уж! Ягнят мне потопчешь.

Где-то в смом нчле, кжется, уже шл речь о ягнятх. Это хорошо. Знчит, я все же дошел до конц и «путь змкнул в кольцо». Однко выглядел ббк прескверно. Вдоль лиц, нпоминвшего яблоко, которому не повезло, свисли грязные спутнные космы, нос кслся нижней губы, изо рт торчли редкие длинные зубы. Н тощих плечх болтлся рвный коричневый блхон, причиной деревянного стук, который он издвл при ходьбе, служил суковтя клюк. Словом, облик у нее был живописный, но отнюдь не обндеживющий.

Вход в згончик для ягнят перегорживл жердь. Выбирясь, я ее просто перешгнул. Ббк тщилсь впереди, что-то недовольно бормоч, и хотя я стрлся держть мину, ндежд н блгополучное возврщение тял у меня с кждым шгом. Не говоря уже о возмещении мтерильного ущерб.

Я зстл ведьму в момент ворожбы, в этом не было сомнения. Н кменной приступке ее пещерного обитлищ стояло тусклое зеркло, сплошь покрытое пятнми от мух и явно испокон веков незнкомое с волшебным эффектом сырой луковицы. Перед ним скорее чдили, чем горели, две вонючие свечи. Н гончрном круге лежл комок сырой глины с отпечткми рук, и я не без ехидцы подумл, что богм не зпрещено обжигть горшки, если им того очень уж хочется. В большом котле булькло трвяное врево. Ну, и были еще прочие причиндлы, слишком уж нрочитые, чтобы относиться к ним серьезно.

Ббк сел перед зерклом, вполоборот ко мне, тк, чтобы косить туд и сюд хотя бы одним глзом.

— Сдись уж, — буркнул он мне, тыкя костлявой длнью в нпрвлении лежнки, звленной зсленным тряпьем. Нверное, ее собственной постели. — Полный круг прошел? Скндлить будешь? Прв кчть? Или возьмешься трясти меня з грудки, с пеной у рт выдвигя собственную модель?

Я пожл плечми и усмехнулся ей в лицо.

— Скндлить — это вряд ли, хотя, скзть по првде, иной рз и возникло ткое желние. Особенно поперву. Тм, н лыжне.

— Д уж не змерз бы! — сврливо зявил он. — Янврь подобрл, он в смый рз должен был тм пробегть, уж я его дорожку зню, привычки у него устойчивые.

Я рвнодушно кивнул, принимя к сведению.

— Однко н тот момент мне все рвно ничего более интересного не предстояло. Тк что з ночь чудес я некоторым обрзом блгодрен.

— И не кинешься выяснять, что, д кк, зчем и почему? — недоверчиво прищурилсь он. — Тк-тки ни одного вопросик и не здшь?

— А ккие у меня к вм могут быть вопросы, когд у вс сегодня все тк, звтр — инче? Все, что мне нужно, я и без богов выясню. Не сочтите з обиду, конечно.

— Ну что ж, — глубокомысленно молвил он, возведя взгляд к низкому своду. — Мы считем себя впрве творить с вми, что нм зблгорссудится, и единствення эффективня форм вшей смозщиты — это полностью нплевть? В этом что-то есть, хотя, конечно, можно было бы и обидеться. И все же… я могл бы ответить н любой твой вопрос. Если бы, конечно, зхотел. Неужто не воспользуешься? А еще интеллигент!

Я, улыбясь, покчл головой.

— Не ндо мне однознчных ответов. Кк близко вы могли бы вернуть меня в мое рельное время?

Он тк долго смотрел н меня, что я успел рзглядеть, ккие у нее большие, прозрчные и светлые глз, и зподозрил, что не только я один рзыгрывю свою собеседницу.

— В тот же момент, откуд взял, — процедил он нконец. — З вычетом ншей беседы. Он тоже, в некотором роде, рельность, и в силу некоторых причин мне не хотелось бы ее комкть.

— О'кей, — я поднялся. — С вми, богми, жить интереснее, однко без вс кк-то… смоувжения больше. Спсибо, пор.

Он отвернулсь к зерклу, спиной ко мне, я огляделся вокруг и н противоположной стороне зметил ему пру. Другое зеркло, точно нпротив, тк, что вместе, бесконечно отржясь одно в другом, они обрзовывли некое подобие зеркльной нфилды, у кждых врт которой, кк чсовые, бледно плменели две свечи. Ей тки удлось вогнть меня в трепет.

— Сюд?

— Д… — коротко откликнулсь он стрнным голосом… кк будто в нем искрился молодой смех.

Я шгнул ближе, ожидя увидеть перед собою отржение ее седого сльного зтылк и, в отрженном зеркле — отржение ее лиц. И я увидел его.

Нслждясь моей рстерянностью и смеясь мне в лицо, белокуря девочк в зеркле стянул нпудренный прик и скинул лохмотья, оствясь меж свечми в хорошеньком лом плтьице с оборкми, в ккое нряжются н выпускной утренник в детском сду. Рзбрсывя тени, он притнцовывл в зерклх, и длее, в кждом из них, уменьшясь до бесконечности и теряясь в отблескивющем мрке, кружилсь, колоколом рздувя юбочку, ее полня копия.

— Можно, — взмолился я, — я не буду терять сознние?

Он звл меня з собой, протягивя руки, и моя рук вошл в стекло кк в воду, темную и немедленно пошедшую кругми. Я шел меж зеркл, пытясь догнть или хотя бы рзглядеть мелькющую фигурку, дрзнившую меня гримсми, которые, опять же, могли ничего и не знчить. В зеркльных плоскостях вокруг меня пробегли искры, сливвшиеся в огнистые рдуги, и северные сияния рзмзывлись в черном стекле безумными лохмтыми синусоидми. Глктики сворчивлись в клубки. Свистели и свивлись в вихри свирепые метели: все по бокм, кк будто з толстым стеклом. Под ногми был бриллинтовя пыль. Проемы, окймленные свечми, ндвиглись, рспхивлись, поглощли и оствлись позди. Я их считл, д, конечно, сбился. Тм, з прозрчными стенми, тенями проплывли мохнтые ветви, электрические гирлянды, рзноцветные блистющие шры, кждый из которых содержл в себе целый причудливый мир. Во все стороны брызгли бенгльские огни, тьм пузырилсь кк шмпнское, и я пьянел от одного этого вид. Сполохи нкрывли меня, кк взрывы, и голубыми путеводными мячкми светились впереди телевизионные экрны. Это все-тки был моя новогодняя ночь, в которую я возврщлся, оствив Струху рзглядывть Прошлое, с чувством, что боги добры ко мне. Они, кк ббочки, укршли мир, и тк же, кк ббочек, их не стоило пришпиливть ярлыкми.

А дльше все было просто. Я шгнул еще рз и окзлся посреди своей комнты. С экрн бодро мхл клеймором Коннор Мк-Луд. Я улыбнулся ему кк родному, и в ту же минуту требовтельно зверещл телефон. С екнувшим сердцем я протянул руку. Может, это мирится Ирк?