Глава первая

Хотя в глубине души она ждала этого, резкий телефонный звонок, взорвавший ночную тишину спальни, заставил ее вздрогнуть. Негромко выругавшись, Энди отвернулась к стенке, уставилась в темноту, но почти тут же, поморщившись от назойливых звонков, эхом отдававшихся в голове, окончательно проснулась. Кто бы, черт побери, это мог быть?

Сейчас, видимо, совсем поздно. О, легко догадаться, кто звонит! Он никогда не звонил ей днем. Днем он был слишком уверен в себе, и чувство мужского превосходства, словно доспехи, защищало его от любых сомнений и ударов. Нет, он звонил непременно ночью, когда бесы выбирались из глубин подсознания и начинали напоминать о себе.

Ну конечно, кто, как не она, Энди Спенсер, поможет изгнать бесов?

Девушка мрачно улыбнулась и покосилась на светящееся табло электронных часов над кроватью. О Боже, он рехнулся! Его проблемы, ему их и решать! Никуда я не поеду! Пусть и не мечтает об этом. По крайней мере не сейчас. Сколько все-таки времени? Господи, не может быть! Половина пятого утра. Она застонала и снова недоверчиво посмотрела на часы. Половина пятого!

Чудом не задев стопку книг, угрожающе нависшую над самым краешком стола, Энди сняла трубку и, закрыв глаза, откинулась на мягкие подушки.

— Привет, Конн!

Молчание в трубке, затем знакомый заразительный мужской смех.

— Черт, как это у тебя получается — всегда знаешь, кто звонит?

— Кто еще может позвонить посреди ночи? — сонно пробормотала она в ответ. — Итак, ты получил постановление о разводе. Не правда ли?

Снова молчание. На этот раз довольно долгое. Наконец Конн вздохнул, и в этом вздохе Энди послышались и боль, и сожаление, и еще много самых разных чувств.

— Да. Да, ты права, — вкрадчиво проговорил Конн, но потом снова грубовато: — А как ты догадалась?

— Я видела конверт с грифом твоего адвоката, когда утром раскладывала почту на письменном столе. Конверт имел как раз такой зловещий вид, который и должен быть у постановления о разводе.

Конн рассмеялся, но Энди знала, что это стоило ему больших усилий. Он снова вздохнул. Было слышно, как ее босс задумчиво потирает пальцами щетину на лице.

Девушка ясно представила, как Конн сидит в комнате без света: взгляд устремлен в темноту, в руках тонкие листки бумаги. Когда он распечатал конверт и в первый раз прочитал постановление, наверняка подумал: "Какая глупость!" Потом небрежно посмотрел еще раз, повторяя про себя, что он и так не живет с Юдифью уже полтора года. Мол, смех один. А кроме того, это уже второй развод, так что ему не привыкать. Он слишком пресыщен женщинами, слишком измучен, слишком холоден от природы, чтобы всерьез переживать всю эту ерунду. И чувствует лишь долгожданное облегчение — наконец-то все позади.

А потом пришла боль — глубокая, безотчетная, такая долго не отпускает. Все было как в прошлый раз. И вот пришел день, он сидит в огромном пустом доме, прислушивается к гудению кондиционера и стуку собственного сердца. Полный мрак кругом и чувство одиночества. Возвращаются воспоминания. В конце концов он не выдерживает, и рука тянется к телефону...

Энди зажмурилась. На этот раз она не собирается уступать и ехать к нему домой только ради того, чтобы подержать за руку, сказать, что она ему сочувствует, а под конец постараться убедить, что все устроится. Хватит с нее. Только не сегодня. И вообще никогда!

— А может, ты что-нибудь на себя быстренько набросишь и приедешь ко мне? — тихо спросил Конн. — Сделаем пару коктейлей, выпьем за старые добрые времена, а потом ты поможешь мне выкинуть ее фотографии.

— Сейчас полпятого утра, Коннор, — сквозь зубы ответила Энди. Никуда она не поедет, пусть хоть лопнет от злости. — Судя по голосу, ты всю ночь пьешь за старые добрые времена и никак не можешь остановиться. Закупорь бутылку виски — она ведь на столе перед тобой, да? — перестань теребить фотографию Юдифи, лучше сожги ее и ложись спать. Утром поговорим.

— Черт! — Он тихо рассмеялся. Его мягкий глубокий хрипловатый смех опутывал Энди, как шелковая петля. — Иногда вы просто пугаете меня, леди. Но ты угадала далеко не все — на столе стоит не какое-то там захудалое виски, а шотландское двенадцатилетнее.

Энди невольно улыбнулась.

— Ну что ж, Девлин, поздравляю, у тебя появилось хоть какое-то подобие стиля. Помнится, после развода с Лизой ты накачался самым дешевым вином, после чего пять или шесть раз тебя рвало, а потом еще три дня ты приходил в себя.

— Да, когда что-то делаешь часто, по крайней мере приучаешься делать это хорошо, — вздохнул Конн. — Мне никак не удается приобрести опыт семейной жизни, зато про разводы я уже знаю немало.

— Конн... — Энди чувствовала, что ее собеседник впадает в отчаяние. И поняла, что опять не сможет отказать ему, хотя и знала, что отказать нужно, давно пора прекратить эти странные отношения.

— Энди? — Тихий голос наполнен болью. — Энди, дорогая, ты мне очень нужна сейчас.

Она снова стиснула зубы, зажмурилась. Каждая мельчайшая частица ее тела противилась этой мягкости и вкрадчивости, за которыми — она прекрасно знала это — скрываются и сила, и упорство.

— Через четыре часа я должна быть на работе.

Тихий дразнящий смех в ответ. Она никогда не могла перед ним устоять.

— Ладно тебе, Энди. Неужели босс уволит тебя, если разок опоздаешь?

— К сожалению, я давно уже на это не надеюсь, — ядовито ответила она.

Снова тихий и заразительный смех.

— Встряхнись немного, Энди. Я даю тебе отгул. Согласна?

— Интересно, а кто подготовит информацию, которая тебе будет нужна как воздух сегодня в полдень для встречи с Десмондом Беком?

— Отмени встречу, — простонал Конн. — Отмени это чертово завтра. Себе я тоже дам отгул, и мы с тобой отдохнем. Можно покататься на яхте. Энди, ты уже почти год не видела моей яхты.

— Приди в себя, Девлин. — Энди говорила медленно, отчетливо произнося каждое слово. — У нас есть возможность купить компанию Бека, а значит избавиться от самых опасных конкурентов. Это бывает раз в жизни. Компания принесет миллионы — если человек с мозгами и сильным характером спасет ее от банкротства и поставит на ноги. И ты будешь меня убеждать, что тебе наплевать на такую перспективу? Да все кругом отлично знают, что в твоих жилах течет кровь настоящего предпринимателя!

— О'кей, значит мы обойдемся без отгулов. — Так тяжело Конн еще не вздыхал. — Тогда сделаем так: бери с собой все бумаги и приезжай, а на работу поедем вместе. — Он снова рассмеялся: — Решайся, Энди, я все равно не дам тебе больше спать.

Энди добросовестно старалась разглядеть потолок в совершенно темной комнате и в сороковой раз повторяла себе, что Конн на за что на свете не заставит ее сейчас подняться и выйти из дома. Не сейчас.

И никогда. В ее жизни начался новый период. Прежней Андреа Спенсер больше нет. Появился новый, улучшенный вариант, абсолютно равнодушный к мольбам мужчин с серо-зелеными глазами и обаятельными улыбками.

— Слушай, а тебе не приходило когда-нибудь в голову, что я могу быть не одна? — Энди продолжала разглядывать потолок. — А вдруг в половине пятого утра у меня найдется более интересное занятие, чем обмывать твои разводы? Коннор, я нормальная двадцатидевятилетняя свободная женщина. У меня есть своя жизнь, которая не имеет к «Девлин электроникс» никакого отношения.

— Помнишь, мы обещали, что никогда не бросим друг друга в беде? — пробормотал он. — Мы же с тобой кровные брат и сестра. И теперь ты хочешь предать брата? Бросить своего лучшего друга, когда ты ему так нужна?

Она машинально потрогала шрам на большом пальце левой руки. Двадцать лет назад они кровью поклялись друг другу в вечной дружбе. Двадцать лет назад — и до сих пор эта клятва была важна для нее.

Кровные брат и сестра.

Она поняла, что еще совсем чуть-чуть — и придется в очередной раз уступить ему. «Черт бы тебя побрал, Коннор Девлин. — Она по-настоящему разозлилась. — Это, в конце концов, несправедливо. Я всегда бросалась тебе на помощь, стоило тебе только поманить меня. Ты просто набирал мой номер телефона и...»

Все ясно.

Теперь он уже мог не утруждать себя оправданиями.

Он был слишком умен, чтобы оправдываться.

Энди глубоко вздохнула. В голове носились самые страшные проклятия по адресу Конна. Он снова хрипловато, тихо рассмеялся. Этот смех буквально околдовывал ее. Она подавила очередной вздох, раздумывая, кого, собственно говоря, она хотела обмануть, решив, что сможет отказать. Никогда ее на это не хватало. Ни разу за двадцать два года.

— Я приеду через час. — Она говорила очень сухо. — Прекрати пить это чертово виски. Если ты окончательно напьешься к моему приходу и начнешь рыдать, я клянусь, что сразу же уеду обратно.

— Когда ты последний раз видела меня рыдающим дорогая?

— Семь лет назад, когда ты первый раз развелся, — раздраженно ответила Энди. — И приготовь кофе.

— Со сливками?

— Нет, самый крепкий. — Она села и протерла глаза. — Ты мой должник, Девлин! Очень большой должник.

— Я сделаю для тебя все что угодно, дорогая, — усмехнулся Конн. — Я люблю тебя.

Самое неприятное состояло в том, что, пока он говорил эти слова, он говорил их вполне искренне.

Энди собралась довольно быстро: надела очень удобные старенькие джинсы, свитер, запихнула расческу и косметичку в маленькую сумочку, на ходу засунула деловые бумаги в портфель из тонкой кожи, нашла ключи от машины.

Должно быть, она все-таки сошла с ума. Зевая и слегка дрожа от холода, отперла дверцу маленького красного "мерседеса", протиснулась на водительское место. Включила зажигание. Она была противна самой себе.

Давным-давно пора научиться контролировать свои чувства. Уж кем-кем, а ребенком ее никак не назовешь. Одно дело — в десять лет влюбиться в симпатичного мальчика, живущего по соседству, а совсем другое — умирать от любви, когда через три недели тебе исполнится тридцать, а он до сих пор и понятия не имеет о твоих чувствах к нему.

"Это какая-то мелодрама, — мрачно подумала она, — просто самая настоящая мелодрама".

До его дома она доехала всего за тридцать минут. На обычно переполненном шоссе не было ни одной машины, как и на дороге, ведущей к огромному дому с пятью акрами холмистой земли и видом на пустынное, черное как смоль море.

Каждый раз, когда она подъезжала к этому дому, ее охватывало странное чувство. Деревья клонились почти к самой середине узкой дороги, а воздух был насыщен ароматами сосны и морской соли. Первый раз она проехала по этой дороге одиннадцать лет назад и до сих пор с нежностью вспоминала о том вечере.

Конну был двадцать один, и он учился на последнем курсе, когда она закончила колледж. Энди пользовалась огромной популярностью и была преисполнена самых радужных надежд. Конн со своим лучшим другом Билли Соумсом много говорили о том, как они бросят учебу и откроют свою собственную компьютерную компанию. Очень скоро они так и сделали. А еще через одиннадцать месяцев маленькая фирма, поначалу состоявшая из двух человек, стала самой перспективной компьютерной компанией на всем Западном побережье, а ее молодые владельцы достигли высот, о которых не могли и мечтать.

Энди подъехала к кольцевой дороге, опоясывающей дом, и печально улыбнулась. Прямо перед ней в ночное небо вздымалась мрачная твердыня, а на темном фоне, словно рождественская елка, сиял разноцветными огнями парадный вход. Он включил всю эту иллюминацию в честь ее приезда. Когда она приезжала сюда одиннадцать лет назад, ее встречали не столь торжественно.

В тот раз она приехала совсем поздно — почти в полночь. Она вернулась в Сиэтл из Нью-Йорка просто потому, что не могла больше жить без Конна. Она тогда решила, что надо взять инициативу в свои руки и заставить его влюбиться в нее. Она разработала виртуозный, продуманный до мелочей план первого обольщения, с которого должна была начаться история их любви.

Она не позвонила и даже не написала ему, что собирается приехать, — хотела сделать сюрприз, полюбоваться выражением его лица... Вот он открывает дверь и видит ее — с бутылкой шампанского в одной руке и чемоданом — в другой.

Ну что ж, она на самом деле удивила его. Он распахнул дверь, уставился на нее, целую минуту пытался сообразить, что к чему, а потом хмуро поинтересовался, какого дьявола она торчит здесь в двенадцать ночи. Потом, словно очнувшись, рассмеялся, крепко обнял и повел за собой.

Едва он успел повесить на спинку стула ее пиджак и предложить ей располагаться поудобнее, как из глубины дома донесся раздраженный женский голос. Энди не смогла ни привести в порядок свои мысли, ни взять со стула пиджак, ни тем более с достоинством уйти, пока не поздно, — в комнату медленно вошла высокая стройная блондинка с растрепанными волосами и слипающимися со сна глазами.

А потом в гостиную вернулся Конн. Усмехаясь как идиот, он подошел к блондинке, положил руку ей на плечо, поцеловал и представил ее как Лизу, свою жену.

Жену.

Даже сейчас, хотя прошло уже больше десяти лет, Энди чувствовала, как заливаются краской щеки. Она помнила, как тогда, вне себя от стыда и бешенства, пробормотав что-то в ответ, схватила пиджак и чемодан и пулей вылетела из дома Конна. Слезы буквально ослепляли ее. Конн выбежал следом, начал расспрашивать, что вдруг с ней приключилось. Может, она останется хотя бы на пару минут и расскажет, почему вернулась в Сиэтл и где остановилась? Потом его позвала Лиза, и Энди, пользуясь случаем, скрылась в темноте.

Будь у нее деньги, она бы улетела в Нью-Йорк первым же рейсом. Но у нее было слишком мало наличных и слишком много гордости. В конце концов, бросив вызов судьбе, она осталась в Сиэтле, закончила колледж, нашла хорошую работу, удобную квартиру и даже обзавелась парой любовников, послав куда подальше Коннора Девлина и его жену.

"Канули в лету одиннадцать лет, а вместе с ними — уже две миссис Девлин, а я снова здесь", — думала Энди, остановив "мерседес" перед входом. Казалось все складывается лучше некуда: любимая работа, прекрасная квартира, заполненная картинами и антиквариатом, город, в котором жило много верных друзей, и даже человек, мечтавший жениться на ней. Не было только одного — и самого главного.

Не было Конна Девлина.

Конн оставил дверь незапертой специально для нее. Энди постояла пару минут в большой темной и пустой прихожей, инстинктивно прислушиваясь, но не услышала звуков хриплого женского смеха и не почувствовала запаха незнакомых духов.

Посмеявшись над собственной глупостью, она уверенно направилась вперед по коридору, ведущему в гостиную, стараясь в темноте не задеть ни вазу эпохи Мина слева, ни антикварный стол справа. Для нее здесь был словно второй родной дом, вещи — близкими и знакомыми, как старые друзья. Они давно уже стали частью ее, потому что стали частью Конна. Она глубоко вдохнула воздух. Ее любимый запах горящих дров, натуральной кожи и аромат одеколона, которым он всегда пользовался.

Огромная гостиная была погружена в сумрак, тусклый свет исходил лишь от тлеющих в камине угольков. Конн сидел возле камина в большом кресле: голова запрокинута назад, глаза закрыты... Рядом на деревянном столике с медными узорами стояли выпитая уже на четверть бутылка скотча и наполовину пустой стакан.

Энди бросила на стул куртку, подошла и села рядом с ним. Протянула руки и стала нежно массировать ему виски.

Он улыбнулся, не открывая глаз.

— Мой ангел милосердия. Я не знал, придешь ты или нет.

— Ты отлично знал, что я приду, — сухо возразила Энди. — Я всегда прихожу.

— Это правда. — Конн поймал ее левую руку, потянул вниз и поцеловал запястье. — Дорогая, что бы я делал без тебя! Знаешь, я часто думаю, что только ты и вносишь какой-то смысл в мою жизнь. И, видит Бог, ты единственный человек, на которого можно положиться.

Он открыл глаза, повернулся к ней и, как всегда, остался доволен тем, что увидел. Даже в половине шестого утра, в джинсах и свитере, без тени косметики на лице, она выглядела сногсшибательно. Легкий румянец на щеках, густые каштановые блестящие волосы рассыпаны по плечам. Но Энди есть Энди, всегда спокойная и холодная, никогда не теряющая над собой контроля, всегда отлично понимающая, что и зачем, не позволяющая себе расслабиться даже наедине с лучшим другом.

Конн сжал ее пальцы, потом отпустил, подался вперед, положив локти на колени, и принялся потирать давно не бритую физиономию. Глаза слипаются, язык еле ворочается. Конн чувствовал себя старым и измученным.

— Как приятно, что ты все-таки приехала, — пробормотал он. Вот бы голова перестала раскалываться! — Ты действительно умеешь помочь человеку, поддержать его и найти самые тактичные слова.

— Да, я и правда притащилась сюда. — Энди ударила его кулаком по колену. — Много у тебя друзей, которые в половине пятого утра оставили бы свою теплую постель, чтобы послушать твои всхлипы и стоны?

— Я не плачу и не жалуюсь, — сказал Конн сквозь зубы. — Я праздную. У каждого мужчины есть право отпраздновать свой развод. Я снова свободен. Разве это не прекрасный повод для праздника?

А про себя добавил: "Правда, настроение у меня не совсем праздничное, больше всего хочется заползти в какую-нибудь нору поглубже. А там заснуть и не просыпаться в ближайшие месяца три".

— О, Конн! — услышал он шепот. Кончики пальцев скользнули по его щекам, вискам. Потом ее нежные руки обвили шею, и Конн в ответ крепко сжал ее в своих объятьях, прижался к ней, вдыхая аромат теплого женского тела. — Конн, мне ужасно жалко, что у тебя снова ничего не получилось, — прошептала Энди. — Я знаю, как ты надеялся на этот брак. Как ты хотел создать настоящую семью.

Он печально улыбнулся.

— Ничего, милая Энди, я переживу. Только полный идиот типа меня мог заставить тебя приехать. Понимаешь, когда я с утра просматривал эти чертовы бумаги, то думал — все кончено, но мы оба так хотели. Ничего страшного. Для меня развод вовсе не стал неожиданностью. Ну а потом... — Он пожал плечами, коснулся губами ее шеи. — Черт, просто не знаю, что на меня нашло. Как будто по мне машина проехала. И ведь я даже не любил ее.

— Нет, ты любил ее когда-то, — мягко возразила Энди, откинувшись назад, чтобы взглянуть на него.

— Да что ты! — Конн даже не узнал свой собственный, надломленный болью голос.

— Может, ты только думал, что любишь ее, но это то же самое.

— Видишь ли, я сижу здесь уже Бог знает сколько времени и пытаюсь вспомнить, что же все-таки я испытывал к этой женщине. Ну хоть что-то должен чувствовать мужчина, чтобы жениться, правда? — Конн серьезно взглянул на Энди. — Иногда мне просто страшно за себя. Второй раз одно и то же. Я еще могу объяснить свой первый развод — когда я женился на Лизе, я был слишком молод и всерьез верил в жуткую глупость: все, что нужно мужу и жене, — это постоянный секс.

Конн слегка улыбнулся — его забавляли и собственные воспоминания, и реакция Энди.

— Но когда я женился на Юдифи, я думал — это на всю жизнь. Мне казалось, уж теперь-то я знаю, что делаю. Понимаешь, я был убежден в прочности нашего союза. — Он вновь грустно улыбнулся. — А через три года она ушла. И я до сих пор не понял почему. Просто все... кончилось. Помню, как проснулся однажды утром, посмотрел, как она лежит рядом, и в голове мелькнуло: «Лучше бы никогда тебя не встречать".

— Но вы не перестали заниматься любовью?

Он нехотя усмехнулся.

— Да уж, не перестали. Вплоть до самого конца.

Их взгляды встретились, и она слишком поздно отвернулась. Посмотрела куда-то вбок, слегка покраснела. Решительно поднялась с кресла.

— Пойду-ка я... ммм... приготовлю тебе что-нибудь на завтрак. Тебе хоть кофе удалось сварить?

— Угу, — кивнул он с отсутствующим видом, наблюдая, как Энди собирает разбросанные вокруг кресла бумаги. — Угу, с кофе полный порядок. — Он вдруг с неожиданной ясностью вспомнил, как занимался с ней любовью.

Выходные в раю... именно так он запомнил навсегда те три дня. Такой упоительной близости ему никогда больше не доводилось испытывать. Они собирались вчетвером отправиться на лыжную прогулку в Бейкерские горы, подальше от города: Энди со своим другом и он с Шерон Ньюкомби.

А когда за два дня до начала похода Энди поругалась с этим самым другом, Конн высказался в том духе, что не понимает, почему бы ей не поехать, тем более что в домике, который они арендовали, места предостаточно, но тогда уже Шерон полезла в бутылку, начала кричать, что мол, третий лишний, и, в конце концов, отказалась ехать, хлопнув напоследок дверью.

Пришлось им с Энди ехать вдвоем, и самое интересное: ни он, ни она понятия не имели, чем это закончится. А кончилось это такой вспышкой страсти, что даже теперь, через двенадцать лет, он чувствовал возбуждение во всем теле, стоило ему только вспомнить о том походе в горы.

Поистине волшебный уик-энд! Но он прошел, они вернулись в город, учеба в колледже отнимала все их свободное время, и каким-то непостижимым образом — он так и не понял, как такое могло произойти, — волшебство исчезло в суете повседневной жизни. Потом снова появилась раскаивающаяся и смиренная Шерон, и настала очередь Энди уходить и в ярости хлопать дверью. Конн помнил, что все окончательно решилось сразу после начала каникул — Энди уехала на лето в Сан-Франциско работать в инвестиционной компании своего брата.

Вначале Конн хотел отправиться за ней и поставить точки над "i". Но тут вместе со своим однокашником Биллом Соумсом он начал работать над планами по созданию компьютерной фирмы, и лето пролетело совсем незаметно. Когда Энди вернулась, выяснилось, что им тяжело и как-то неловко снова общаться друг с другом. Ну и, наконец, он узнал о внезапном решении Энди переехать в Нью-Йорк — так они потеряли всякую связь почти на год.

Дрова, подложенные в камин, догорев, рассыпались на множество ярких искр, ослепив Конна, и он прикрыл глаза, нетерпеливо пытаясь отделаться от воспоминаний.

Энди собрала документы, связанные с разводом, и положила перед Конном; тот равнодушно взглянул на бумаги. Странно, что оказалось так легко все разрушить!

Горько усмехаясь, Конн встал и сладко, с хрустом потянулся. Энди поблизости нигде не оказалось, но он тотчас услышал, что она возится на кухне, и сразу понял, как сильно проголодался. Крепко закрутив пробку на бутылке скотча, прихватил недопитый стакан и отправился навстречу соблазнительному звону посуды.

Энди вынимала тарелки из мойки и расставляла их в шкафу. Конн подошел сзади и стал с удовольствием ее рассматривать: грубая джинсовая ткань туго обтягивала маленькие аккуратные ягодицы. Именно такой Энди ему и не хватало. Без всякого сомнения, предложить ей работу в его компании было прекрасной идеей. Только, к сожалению, общались они теперь в основном на работе, когда Энди носила строгий, деловой костюм.

"Какой позор! — вдруг подумал Конн. — Самый настоящий позор..."

Он поставил стакан на полку, обнял Энди и, уткнувшись в ее шею, прошептал:

— Знаешь, о чем я только что думал?

— Прямо боюсь спрашивать.

— Я думал, что мы все-таки могли бы устроить себе выходной. "Бектрон" подождет пару деньков　— это только сделает Десмонда Бека посговорчивее.

Интересно, почему ему раньше не приходило в голову, что из них вышла бы неплохая пара?.. Не то чтобы он никогда не думал об этом. Но... раньше ему казалось как-то нелепо приставать к женщине, которая давно стала его лучшим другом.

— Я думал еще кое о чем, — пробормотал Конн. Он медленно засунул правую руку ей под свитер и нежно провел пальцами по телу.

— Коннор! — Энди напряглась как струна, едва лишь почувствовала, как его пальцы прикоснулись к ее животу: неужели, не могла она поверить, все это происходит на самом деле?

— Мы могли бы отлично провести часик-другой в постели, — шепнул он. Его левая рука скользнула под пояс ее джинсов, а правая стала не спеша подниматься вверх, пока не коснулась груди под шелковым кружевным бельем. Груди были полные, теплые, и Конн хорошо помнил, как бурно двенадцать лет назад реагировала Энди на каждое прикосновение к ним, как тихо постанывала, когда он...

— Коннор!.. — От удивления на несколько мгновений у нее просто перехватило дух. Опомнившись, она отшатнулась, пытаясь освободиться от его объятий.

— Боже, как ты прекрасна, Энди! — хрипло проговорил Конн, жадно лаская ее удивительно нежное и теплое тело. — Представляешь, я уже успел забыть, как ты прекрасна. — Прижавшись губами к шее девушки, он положил руки ей на бедра и притянул к себе. — Помнишь уик-энд в Бейкерских горах?

Энди стояла едва дыша. Конн улыбнулся. Осторожно потрогал кончиками пальцев края ее бюстгальтера. Тогда на ней был бюстгальтер, расстегивающийся спереди, и он надеялся, что она не изменила своим вкусам. Убедившись, что он прав, Конн снова улыбнулся.

— Мы могли бы снова вернуться в нашу сказку, Энди.

— Конн, ты соображаешь, что делаешь? — прошептала потрясенная Энди.

— А как ты думаешь, что я делаю? — Конн хрипло рассмеялся. — Помнишь, подобное уже когда-то происходило, но то была лишь прелюдия...

Он снова вспомнил их приключение в горах. Тогда они испытали настоящую страсть, неистовую и дикую, буквально не могли насытиться друг другом...

И хотя со времени той поездки прошло долгих двенадцать лет, Конн так отчетливо представлял себе все стадии испытанного ими плавного восхождения на седьмое небо, будто это происходило не более чем час назад.

Конн тяжело вздохнул и, расстегнув бюстгальтер, стал жадно ласкать, мять затвердевшие соски. Энди стонала совсем как двенадцать лет назад.

Конн вспомнил мельчайшие подробности их прошлой близости... Первые нежные, дразнящие прикосновения. Ее ноги, вначале стыдливо и немного растерянно сжатые, потом широко раскрылись, позволив его руке забраться под трусики. Да и сейчас Энди больше не противилась ему, глаза ее широко раскрылись, из груди вырвался стон наслаждения.

Конн почувствовал: еще чуть-чуть — и его брюки разорвет от напряжения. С трудом выдохнув, он расстегнул кнопку на ее джинсах, нетерпеливо рванул вниз молнию, просунул руку... Скорее по изгибам женского тела туда, вниз, под резинку трусиков!

— Энди, я хочу тебя... — прохрипел он, придвинувшись к ней точно так же, как это было тогда.

— Коннор! Коннор, пожалуйста!

Пробормотав что-то невнятное, он убрал руку, но тут же обнял Энди и, прижав к кухонной раковине, принялся гладить по волосам, а затем, приподняв ее опущенную голову, прикоснулся губами ко рту. Поцелуй с каждым мгновением становился все настойчивее, язык жадно, но вместе с тем спокойно и уверенно искал ее язык, будто возвратился домой после долгой разлуки. Энди слабо ответила на поцелуй, обвила руками его шею, тело послушно подалось вперед, казалось уже готовое к любви.

Неожиданно она опустила руки ему на плечи и, резко толкнув, повернулась к нему спиной.

— Какого черта, Коннор? Что ты себе позволяешь?

— Я просто целую тебя, Энди, — пробормотал Конн, снова наклоняясь к ней. — Перестань уворачиваться и ...

— Оставь меня в покое!

Энди оказалась куда сильнее, чем он ожидал. Она снова, и на этот раз более грубо, отпихнула его и глубоко вздохнула. Щеки горят, глаза гневно сверкают!

— Энди, Боже ты мой!.. Что с тобой? С ума сошла, что ли? — Конн отступил на шаг. Кровь стучала в висках, дыхание прерывалось, напряжение во всем теле причиняло острую боль.

— Я не шлюха, которую вызывают по настроению, понял? Если тебе вдруг взбрело в голову продемонстрировать, какой ты крутой парень, или разогнать тоску, или просто отпраздновать очередное возвращение к холостяцкой жизни, пожалуйста. Но только не со мной!

— Что-что? — Конн уставился на нее, пытаясь привести в порядок мысли. — Милая Энди, да ты просто не поняла...

— Ну уж нет, прекрасно поняла! — яростно крикнула Энди, дрожа от злости. Она быстро застегнула джинсы, привела в порядок бюстгальтер. — Ты для этого разбудил меня ни свет ни заря? Стало себя чуть-чуть жаль, вот и надумал: забуду на пару часов о разводе и развлекусь как следует с какой-нибудь бабенкой.

— Прекрати сейчас же! — заорал он, хватаясь за волосы. Конн выругался, отошел к окну, потом оперся обеими руками о стол и опустил голову, закрыв глаза. — Энди, прости, пожалуйста. Я не знаю...

Он вдруг мрачно подумал, что и вправду не понимает, что с ним происходит. Конечно, он много раз представлял себе, как в один прекрасный день они снова займутся с Энди любовью. Но на самом деле он никогда по-настоящему не хотел ее. "Да это же Энди, мой лучший друг, — стукнуло у него в голове. — А с лучшими друзьями так не поступают".

— Ты тоже извини меня, — наконец тихо проговорила она. — Это просто... Забудем, ладно? Уже половина шестого утра, я устала, а ты, по-моему, слегка пьян.

И Энди положила руку на спину Конна и принялась нежно массировать ее круговыми движениями.

— Девлин, ты мой лучший друг. Разумеется, если ты намерен приставать ко мне, я пошлю тебя куда подальше. Но давай не будем делать из мухи слона, договорились? — Энди слегка коснулась губами его щеки, на какое-то неуловимое мгновенье прижалась к нему грудью. — Пойди прими душ похолоднее. Я все-таки приготовлю завтрак.

Конн не сдержал улыбки. Выпрямился и ловко поймал Энди за руку, загородив ей дорогу на кухню.

— Может, составишь компанию, а, Энди? Черт возьми, дорогая, последний раз мы стояли вместе под душем двенадцать лет назад. Честное слово, это не худший способ начать день.

— Лучше не искушать судьбу, Конн, — мягко ответила Энди.

Конн усмехнулся. Он не раз задавался вопросом: а чем же он смог заслужить дружбу такой женщины, как Энди? Что ни говори, а Энди всегда была самым светлым пятном в его жизни.

— Будь у меня хоть капля мозгов, одиннадцать лет назад я бы женился на тебе, а не на Лизе, — полушутя-полусерьезно признался он.

На какую-то долю секунды Энди застыла со странным выражением на лице, словно колеблясь, не зная, что сказать. Потом весело улыбнулась:

— И послал бы ко всем чертям нашу прекрасную дружбу, Девлин? Нечто такое уже случилось во время уик-энда в Бейкерских горах, помнишь?

— Да уж, помню, — выдавил из себя Конн.

— Ну, значит, ты помнишь и наше соглашение на тему "Дружба дороже секса". А также...

— Но это был особенный секс, — напряженно проговорил он. — Помнишь, тогда мы признались друг другу, что нас связал потрясающий, восхитительный секс.

— Ладно, потрясающий секс. — Энди едва сдерживала хохот. — Но это не главное. Главное в другом. Мы ведь выяснили, что найти хорошего друга куда сложнее, чем любовника. Хорошего любовника.

— Но мы были не просто хорошими, а прекрасными любовниками.

— Прекрасными, — неуверенно повторила она. — Ты правда думаешь, что я была... — Энди осеклась, пожала плечами, отступила на шаг и внезапно опустила голову. — Иди в душ, Девлин.

— Так точно, мэм. — Ухмыльнувшись, Конн направился к двери. — Кстати, ты действительно была прекрасна. После того как мы проехали все девственные запреты, дорогая, ты...

— Заткнись — быстро проговорила она. Она нахмурилась и принялась сосредоточенно копаться в холодильнике. — Яйца, хлеб... Я сделаю гренки по-французски?

— Согласен на что угодно.

— Я заметила.

— Рад за тебя.

— Кстати, если ты не любишь гренки, я могу сделать все, что захочешь.

"Иногда...— подумал Конн, с тоской глядя на нее, — иногда я очень тебя хочу, дорогая". Разумеется, он не сказал этого вслух. Только не своему лучшему другу.

Глава вторая

Пожалуй, давно Энди не было так тяжело. Каждое движение — подойти к столу со стеклянной крышкой, расставить тарелки и стаканы, положить гренки на сковороду, взбить апельсиновый сок — причиняло настоящую душевную боль.

"Беги! — будто вопила каждая клеточка ее тела. — Спрячься!" Ей хотелось только одного: добраться до своей квартиры, натянуть на голову одеяло и умереть от разочарования.

Все, что ему потребовалось, — один раз прикоснуться к ней. Одно прикосновение — и она, как карамель во рту, растаяла в его объятьях. Словно перевозбужденный подросток. И откуда только взялись силы отказать ему? Все это время она мечтала лишь об одном: вот сейчас он сорвет с нее джинсы, повалит на пол и они наконец займутся любовью. Можно подумать, что вся ее жизнь зависит от Конна.

Энди откинула со лба непослушную прядь, глубоко вздохнула, облизнула губы и на минуту прикрыла глаза. Все нормально. Она справиться.

Надо всего лишь успокоиться и сделать вид, что ничего не произошло. Вообще ничего.

Конн не то чтобы напился, просто слегка перебрал. Он расстроен, обижен, уязвлен — необычные чувства для человека, прославившегося своими железными нервами и своим прагматизмом. А тут еще Энди рядом, рядом ее теплое, так хорошо знакомое тело. Его лучший друг, "доверенное лицо", знающее Коннора лучше, чем кто бы то ни было. Естественно, его потянуло к Энди: что может быть соблазнительнее, чем восстановить утраченное равновесие, пройдя через успокоительный ритуал плотской любви?

Никто не пострадал.

Энди вспомнила все подробности этой ночи. Она решила, что ее поведение просто никуда не годится. Разве можно было обманываться на его счет? Сегодня, как двенадцать лет назад, он не понимал: Энди — единственная женщина, которая его стоит.

Ладно, она уже успокоилась. Добавив в яичный крем немного сахара и ванили, и облизнув пружинную взбивалку, Энди погрузилась в печальные раздумья. Через три недели ей исполнится тридцать. Слишком много, чтобы верить в чудеса. Пора наконец избавиться от бредовых надежд и начать новую жизнь. Иначе она погибнет, превратится в одну из этих глупых женщин с телячьими глазами, которые все ждут, ждут и ждут... а потом в один прекрасный день понимают, что жизнь прошла, а мечты развеялись.

Гренки приняли аппетитный золотисто-коричневый оттенок, как раз когда шум в ванной прекратился. Через мгновение, распространяя вокруг запах душистого мыла, в комнату вошел чисто выбритый, босой, голый по пояс Девлин в старых, истрепанных джинсах. "Он все еще в прекрасной форме, — машинально отметила Энди, — такой же стройный, такие же широкие плечи и плоский живот". Мало того, его неподражаемая ленивая ухмылка все еще заставляла ее сердце биться сильнее.

Выбросив из головы дурацкие мысли, Энди приветливо улыбнулась:

— Снова похож на человека. Самочувствие не улучшилось?

— Самочувствие как у последнего кретина, — пробормотал он. Подойдя ближе, наклонился, целомудренно коснулся губами ее щеки. — Энди, прости, я не знаю, что за черт в меня вселился. Вдруг, так... У меня и в мыслях ничего не было...

"Это я как раз прекрасно знаю", — устало подумала Энди.

— Все нормально, Девлин, — дружелюбно отозвалась она. — Ты мужчина. Мужчины время от времени совершают идиотские поступки. За это вас и любят. — Энди не хотелось ни о чем вспоминать. Она положила толстую гренку на подогретую тарелку и протянула ему: — Лучше поешь. Ты здорово осунулся.

— Это ужасно. — Усмехнувшись, Конн взял тарелку и направился в столовую, залитую ярким солнечным светом. Сел за стол. Пригладил мокрые волосы. — Просто ума не приложу, как у меня хватило наглости вытащить тебя из постели и заставить проехать через весь город. И все ради того, чтобы тебе поплакаться.

— Бывает, — бросила она, усаживаясь напротив него. — Большую часть времени ты умный, серьезный бизнесмен, которому по плечу любые задачи. Поэтому ты имеешь право на одну ночь стать полным идиотом. Только не увлекайся.

Конн поморщился.

— Понял. Мы останемся друзьями?

— Навсегда.

Он просто кивнул в ответ, задумчиво жуя гренку. Он думал об Энди, пока принимал душ, — не самые пристойные мысли, но дело даже не в этом. Он вспоминал, что в нужный момент Энди всегда была рядом. Размышлял, почему, собственно, она воспринимает это как должное: стоит ее позвать, и вот тона здесь, спокойная, собранная, прекрасно владеющая собой.

— Ты, ммм... — Конн напряженно взглянул на нее. — Энди, скажи честно, ты ведь была одна, когда я позвонил?

Энди уставилась на него, вилка застыла на полпути ко рту.

— Очень уместный вопрос, Коннор.

— Ты бы мне сказала, правда? Если бы у тебя было что-то серьезное?

— Ну надо же. — Энди наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. — Могу поклясться, что слышу голос своей матери. Она всегда задает именно такие вопросы.

— Иди к дьяволу! — буркнул Конн. — Да знаю я, что это не мое дело, но...

— Мама приехала. — Энди огляделась с наигранным удивлением. — А я-то думала, что на этой недели она в Портленде.

— Очень смешно, — проворчал он. — Я серьезно спрашиваю. — "А ведь я действительно серьезно спрашиваю", — мелькнуло у него в голове. — У нас никогда не было секретов друг от друга. Я знаю, последнее время ты всюду появляешься с этим французским банкиром Андре, или Альбертом, или как его там.

Энди откинулась на спинку стула, театрально вздохнула и закинула ногу на ногу.

— Видимо, ты имеешь в виду Алана Дерошера, французского канадца, эксперта по инвестициям, с которым ты познакомил меня в прошлом году. Да, мы часто встречаемся, то есть встречаемся при каждом удобном случае, учитывая, что я живу на одной стороне континента, а он — на другой. Кстати, Алана не было со мной этой ночью. И вообще эту ночь я провела одна. Ты доволен?

Конн, лишь наполовину успокоенный, что-то промычал.

— Но у вас с ним?.. — Он выразительно поднял брови.

— Коннор! — Энди расхохоталась. — Это и вправду не твое дело. Впрочем, чтобы избавить тебя от необходимости задавать дальнейшие вопросы, сообщаю: между нами ничего нет... Пока, — со значением добавила она.

— Пока нет! — Он сузил глаза. — То есть подумываете о постели.

— Естественно, Алан подумывает о постели — ведь он француз!

— А ты?.. — Конн снова поднял брови.

— Коннор, ты окончательно залез не в свое дело.

— Значит, и ты была бы не против.

— Коннор! — Энди со вздохом рассмеялась. — Я по крайней мере не сомневаюсь, что Алан сначала подарил бы цветы и принес бутылку вина и только потом начал бы стаскивать с меня джинсы.

— Энди, по-моему, я уже попросил прощения, — раздраженно бросил Конн.

— Ммм... — Она странно взглянула на него. — Дело в том, Конн, что я и сама не понимаю, как именно отношусь к Алану. Пожалуй, в нем есть все, о чем мечтает каждая женщина, но ...

— Он слишком стар для тебя, — перебил он. Ему не понравился ни тон Энди, ни ее слова. Боже, Дерошер стаскивает с нее джинсы! Конна почему-то не обрадовала подобная перспектива. И какая разница, дарил ли он ей до этого цветы или нет!

— Прости, по-моему, я не расслышала, — настала очередь Энди со значением поднимать брови.

— Да ему вот-вот стукнет пятьдесят.

— Сорок один.

— Я же говорю, он для тебя староват.

— Мне нравятся зрелые мужчины, — в глазах ее мелькнул опасный огонек.

— Небось, он еще и женат.

— Нет, он никогда не был женат.

— Никогда? — Его брови опять взметнулись вверх. — Странно. Идеал настоящего мужчины, а на него никто до сих пор не польстился. Что-то здесь не так.

— Это всего лишь свидетельство того, — Энди сладко улыбнулась, — что он немножечко мудрее некоторых других мужчин.

— Я хотел сказать, у него, вполне возможно, какие-нибудь проблемы в отношениях с женщинами.

— Поверь мне, — ее улыбка стала еще шире, — у него нет никаких проблем в этой области.

— Интересно, откуда ты знаешь, если у вас ничего...

— Не ты ли меня убеждал на прошлой неделе, что тебе не обязательно плавать на яхте, чтобы определить, насколько она надежна? Ты еще рассуждал о важности природных инстинктов и интуиции.

— И об опыте тоже, — ухмыльнулся Конн. — Вроде бы у меня немножечко побольше опыта в яхтах, чем у тебя в...

— Конн, ты отдаешь себе отчет, куда тебя снова занесло?

Конн улыбнулся, подцепил вилкой гренку.

— Я просто пытался объяснить кое-что. Естественно, я только рад, если он тебе всерьез нравится. Но, Энди, умоляю тебя, не торопись, пусть даже...

— Алан сделал мне предложение.

Энди сказала это обычным, будничным тоном, вовсе не заботясь о том, чтобы хоть как-то смягчить удар. Конн чуть не поперхнулся.

— Что? — От его крика Энди даже подскочила на стуле. — Сделал тебе предложение? Конечно, ты не выйдешь за него. Выкинь из головы эту ерунду.

— Интересно, почему?

— Да потому что... — Честно говоря, Конн и сам не знал, почему. Но отдать Энди, его Энди, этому дешевому франко-канадскому дельцу?.. — Во-первых, у тебя есть работа, — тут же нашелся он. — Он живет в Монреале. А ты работаешь здесь. Нельзя же каждое утро мотаться в Монреаль.

— Алан живет в Квебеке, — тихо ответила Энди. — Между прочим — в своем родовом замке, имеющем сорок семь залов и комнат. В Монреале же находится его главный офис, но он появляется там не больше пары раз в неделю.

— Тем более, — рявкнул Конн. — Квебек еще дальше Монреаля.

— Конечно, я уволюсь.

— Только через мой труп.

— Что ж, мистер Девлин, царствие небесное.

— Ты же мой лучший друг. Если ты переедешь в Канаду, я этого просто не переживу.

Что-то мелькнуло в ее глазах, но так быстро, что он едва успел заметить какой-то странный огонек.

— Ничего, Конн, выкарабкаешься. Ты выкарабкаешься из чего угодно.

— Да не в этом дело. — Конн всерьез расстроился, неожиданно для самого себя. Он наклонился к Энди, погладил ее густые шелковистые волосы. — Ты же не выйдешь за него замуж, правда?

— А что будет, если я скажу "выйду"? — Энди устала, и разговор начинал ее раздражать. — Коннор, у меня своя собственная жизнь. Иногда ты забываешь об этом. Я хочу быть счастливой. Я не готова жертвовать собой по твоему капризу.

Конн внимательно взглянул на нее, пытаясь угадать ее настоящие мысли.

— Ты хочешь сказать, что несчастлива, Энди? — Он задумался, пытаясь понять скрытый смысл ее слов.

— Я ничего не хочу сказать, — отрезала Энди, ковыряя вилкой гренку. — Ты забываешь, что я тоже человек, а не просто старая добрая Энди, которая следит за порядком в твоем кабинете, договаривается, когда тебя примет стоматолог, увольняет и нанимает уборщиц, забирает из химчистки твои костюмы. Кому, как не мне, вечно приходится думать о том, чтобы ты не опаздывал на встречи и вовремя возвращал книги в библиотеку или чтобы твой самолет не забыли заправить, когда ты отправляешься в очередную командировку...

Она в бешенстве швырнула вилку на стол и в упор посмотрела на него.

— Скажи мне, Бога ради, зачем ты вообще женился? Я делаю все, что входит в обязанности жены, и никогда не заикаюсь о разводе.

Конн тупо уставился на нее, пытаясь придумать, что бы сказать в ответ. Он знал, что Энди скоро остынет. Правда, он давным-давно не видел ее такой...

— Послушай, Энди, — робко начал он, пытаясь найти на этом минном поле безопасную тропу.　— Я знаю, что мог бы...

— Ладно, проехали. — Энди резко отодвинула стул и встала. На ее щеках выступил густой румянец. — Я догадываюсь, что ты скажешь, и знаю, что ты прав. Ты имеешь право время от времени превращаться в самовлюбленного эгоиста. Дело не в тебе, а во мне. Я... — она неожиданно запнулась, повела плечами и выдавила из себя улыбку. — Не бойся, Конн. Я не собираюсь бежать в Канаду, выходить замуж за Алана Дерошера, увольняться или бить посуду. Я просто устала, а истерика — лучшее средство от усталости. Поешь спокойно, а я пойду приму душ. Обещаю, что после душа я снова буду ласковой и нежной.

— Энди! — Конн вскочил на ноги и схватил ее за руку. — Дорогая, пожалуйста, прости меня. Я не имел никакого права вытаскивать тебя из постели, чтобы ты меня утешила. И в любом случае у меня нет никакого права указывать тебе, за кого выходить замуж, с кем встречаться и с кем спать. Если у вас с Дерошером роман, что ж, благословляю...

Несколько секунд Энди всерьез раздумывала, не влепить ли Конну пощечину посильнее, чтобы тот хоть чуть-чуть встряхнулся. Но быстро успокоилась и рассмеялась.

— Нет, Конн, ты просто невозможен, ничего удивительного, что женщины так стремятся выйти за тебя замуж. Никогда не встречала другого такого неисправимого романтика.

Прошло четыре часа. Но даже после трех чашек крепкого кофе Энди никак не могла прийти в себя. Вновь и вновь в ее мозгу всплывало видение: она крепко прижимается к сильному мускулистому телу Коннора.

Сначала все было в порядке. Энди, как всегда, с головой ушла в работу. Но вскоре помимо воли в голову полезли самые неподходящие воспоминания — его теплое дыхание приятно щекочет ей шею, его вдруг осмелевшая рука на ее груди. Сердце учащенно билось, а голова наотрез отказывалась работать. Энди то садилась за стол, тупо уставившись на деловые бумаги, то недоуменно смотрела на очередного посетителя, пытаясь вспомнить, что за вопрос он задал минуту назад.

— Если бы я тебя хоть немного хуже знала, — сказала ей наконец не в меру проницательная секретарша, — я бы голову на отсечение дала, что ты всю ночь занималась любовью и пила шампанское с каким-нибудь крутым парнем.

— Между прочим, шампанское меня, наоборот, тонизирует, — рассмеялась Энди, разложив на столе кучу бумаг. — Но, к сожалению, я не занимаюсь всю ночь любовью, если с утра надо готовить контракт на миллионы долларов.

— Тебе звонил утром какой-то француз. Просил перезвонить, — хитро улыбнулась Марджи. — Я записала номер.

Энди равнодушно кивнула, роясь в очередной стопке бумаг.

— Финансовый отдел уже прислал расчеты по переговорам с "Бектроном"? В пятницу мы с Конном встречаемся с Десмондом Беком и его главным бухгалтером. Нам нужно знать стоимость их патентов до того, как Конн назовет окончательную цену.

Марджи молча подошла к компьютеру, щелкнула парой клавиш. На экране мелькнуло несколько картинок, и засветились разноцветные колонки цифр.

Энди внимательно посмотрела на них и с печальной улыбкой обернулась к Марджи:

— Так я и знала.

Марджи кивнула и усмехнулась:

— Выберешься к нам на этой неделе поужинать? Вы с Кристой поделитесь впечатлениями о студенческой жизни, а то я для нее слишком стара.

Энди рассмеялась — ее секретарше было тридцать восемь.

— Отлично. Выбери день сама, ладно?

— В четверг. Прямо после работы.

— А я думала, в четверг ты идешь на концерт с этим новеньким из "Проект дизайн".

— С Брэдом? — Марджи недовольно скривилась. — Я уже дважды встречалась с ним. Первый раз в романтическом ресторане. Весь вечер он рассказывал о своих бывших женах. Второй раз — на компьютерной выставке — буквально замучил меня рассказами о своей матери. Когда он позвонил в третий раз, я сказала, чтобы больше он не звонил.

— Извини, Марджи. — Энди стонала от смеха. — Я иногда думаю, что всех холостых мужчин в этом городе можно поделить на два вида: помешанные и буйно помешанные.

Марджи ухмыльнулась.

— Золотые слова, Энди! — Внезапно ее лицо посерьезнело. — А те, кто еще не помешался, не видят дальше собственного носа.

"Неужели намекает на Конна? — подумала Энди. — Да нет. Единственным человеком, заставлявшим мрачнеть жизнерадостную Марджи был Фрэнк Чарнеки".

— Пригласи его пообедать, — мягко посоветовала она. — Или в кино.

— Да я бы пригласила, — вздохнула та, — не будь он таким застенчивым. Я ему нравлюсь, ей-богу, нравлюсь. Но Фрэнк не знает, что надо делать. Я и представить раньше не могла, что такое настоящий программист! В голове у него одни лишь компьютеры.

— Знаешь, когда мы с Конном учились в колледже, почти все его друзья были в точности как Фрэнк. — Голос Энди потеплел.— Стоило симпатичной девушке взглянуть на них, как они заикались и роняли учебники. А сейчас они основали компании и стали миллиардерами. До сих пор такие же закомплексованные. Это как знак их социальной принадлежности.

— Но Коннор — исключение... — Марджи запнулась, но было видно, что она хотела добавить еще что-то.

Да, Коннор — исключение. Девушки его интересовали больше, чем математические тесты третьей степени сложности. Однако он ухитрился экстерном сдать на программиста, а потом и заделаться финансовым магнатом.

— Стало быть, в четверг вечером, — после небольшого молчания с улыбкой произнесла Марджи.　— Как ты относишься к мексиканской кухне?

— Просто обожаю.

— Вот и прекрасно. Я запасусь приправами и острым кетчупом. Парень Кристи, Тед, тоже будет, а общаться с ним — одно удовольствие. Хрюкнет раз — значит, с тобой не согласен, два — согласен, ну а если пожмет плечами — значит, ни в чем не уверен.

— Он что, немой?

— Понятия не имею. Никогда не видела, чтобы он раскрывал рот.

— Поскорее бы с ним познакомиться. Он, наверное, похож на тех парней, с которыми я крутила романы в колледже. — Энди расхохоталась, отодвинула стул и взяла папку с документами. — Надо будет еще разок проверить отчеты с Конном. Соединяй меня только с "Бектроном". Для всех остальных я скоропостижно скончалась.

— Послушай...— Марджи вдруг нахмурилась. — Во вчерашней почте был грозный официальный конверт с печатью адвоката Конна...

— Извещение о разводе. Решено и подписано.

— Ха, так он снова одинокий мужчина. Не сомневаюсь, что теперь Вудраф запустит в него свои остренькие коготки. — У Марджи загорелись глаза. — Она уже несколько месяцев парит над ним, как стервятник, поджидающий своего часа. При виде такого лакомого кусочка у Вудраф просто слюнки текут.

— Сравнение довольно верное, — заметила Энди. — Но чтоб его заполучить, Вудраф придется изрядно поработать. Конн убежит, как только почувствует, что снова запахло браком.

— Будем надеяться, ты права. — Марджи забрала папку с документами, которые приносила Энди на подпись, и вышла из кабинета.

Энди снова впала в какое-то оцепенение, но через минуту заставила себя встать и отправиться в кабинет Конна. По пути она размышляла о словах Марджи. Оливия Вудраф? Это любопытно.

Умная, красивая и холодная как лед, Оливия возглавляла одну из ведущих юридических фирм на Западном побережье. В свое время она целый день обхаживала Конна, пока не добилась контракта на обслуживание "Девлин электроникс", и никогда не скрывала, что ее интересует не только бизнес. До сих пор Конн не подпускал ее к себе. Но теперь...

Энди нахмурилась, постучала и открыла тяжелую дверь.

— Привет, дорогая, — буркнул Конн, на секунду оторвав голову от компьютера.

— Хорошо выглядишь, — отозвалась Энди. — Голова не болит?

Конн выдавил из себя стон и тут же пожалел об этом. Медленно прикрыл глаза и осторожно потер лоб.

— Никогда не думал, что двенадцатилетнее шотландское виски дает такое похмелье.

Энди подошла к столу, плеснула воды в стакан и бросила пару таблеток.

— Вряд ли будет похмелье, если ограничиваться разумными дозами.

— Очень смешно!

— Ладно уж, расслабься. — Она протянула Конну стакан. — На вот, выпей-ка лучше.

Конн чуть прикрыл глаза и уставился на шипящую жидкость.

— Залпом или глотками?

— Залпом. У этой смеси отвратительный вкус.

— Это яд или лекарство?

— Какая тебе разница?

— Никакой. — Он снова застонал и, откинувшись на кожаную спинку стула, сделал большой глоток. — Не правда ли, Энди, все это доставляет тебе массу удовольствия?

— Разумеется — Она улыбнулась, положила руки ему на плечи и принялась осторожно массировать спину. — Глубокий вдох... еще разок... А теперь повторяй за мной: "Я никогда больше не буду пить скотч на пустой желудок".

— Ни слова о скотче, — взмолился Конн.

— Совещание проектного и производственного отделов назначено на одиннадцать. Я связалась с Фрэнком Чарнеки и попросила привести всю проектную группу.

Конн одобрительно закивал, обдумывая сказанное, и слегка расслабился, согретый теплом ее рук.

— Значит, у нас снова проблемы с контролем качества подводной автоматической сейсмической станции. Черт бы ее побрал!

— Система работает только на пятьдесят процентов проектной мощности. Без всяких изменений. Правда Фрэнк клянется, что дело не в проектах. Что-то нарушено в производственном процессе.

— А производственный отдел клянется, что ошибки как раз в проекте. — Конн выпрямился и скривился от сильной головной боли. — Это конфетка, а не проект, Энди. Я десятки раз проверил с Фрэнком все его программы. Проклятые механизмы должны работать на все сто процентов. Все показатели проведенных испытаний даже превышают необходимый уровень.

— Стало быть, какие-то дефекты в производстве, — задумчиво протянула Энди.

— Не вижу других объяснений. В любом случае причины должны быть срочно выяснены. Владельцы станции только что подписали с канадским правительством миллиардный контракт о разведке нефтяных месторождений. Автоматические системы им нужны немедленно. Мы не можем продать механизмы, отлаженные только наполовину, а они не будут ждать, пока мы исправим все недостатки.

Конн разочарованно вздохнул и наклонил голову, чтобы она помассировала ее.

— Так что ты думаешь?

— Наши проектные и производственные подразделения одни из лучших в стране. Но, может, они зря тратят столько времени, обвиняя друг друга в плохой работе, и не видят, где кроется настоящая причина всех неполадок.

— А где она кроется?

— Не знаю. — Энди задумалась, потом снова принялась водить пальцами по его шее. — Есть же этапы производства, которые наша компания не контролирует. Ведь некоторые детали мы покупаем.

— Контакты программируемых систем. — Конн резко выпрямился, забыв о головной боли. — Мы получаем их в "Шендорф системс". Это дешевле, чем производить самим.

— А вдруг в "Шендорфе", допустили какую-нибудь небрежность уже на стадии обработки? Вполне возможно, что испорченные контакты проскочили через наши линии местного контроля и их использовали в каких-то системах. Тогда понятно, почему одни станции работают нормально, а другие нет.

Конн протянул руку к телефону.

— Схожу-ка я в производственный отдел, потолкую с Бобом Миллером. Свяжись со складом и попроси немедленно привезти все образцы контактов. К двенадцати, кровь из носу, каждая деталь должна быть тщательно проверена.

— Сделаем, — на ходу кивнула Энди, направляясь к двери. — Я позвоню в "Шендорф", чтобы они прислали по факсу копии отчетов по всем испытаниям за последние полгода. Надо выяснить, не поменяли ли они сами поставщиков. Вдруг лажанулись их собственные партнеры?

Конн хмыкнул, любуясь ее быстрой пружинистой походкой. Чудесным образом мучительное похмелье вдруг исчезло.

— Передай своему французу, что если он и впрямь надумает на тебе жениться, то будет иметь дело со мной! — крикнул Конн ей вслед. — Ты моя!

"Черт подери, без Энди я бы давно обанкротился", — вдруг подумал он, прижимая к уху телефонную трубку. Он вздрогнул от одной мысли, что может потерять ее. Во всех делах компании он доверял Энди больше, чем кому бы то ни было. Энди даже не требовалось вникать в подробности проекта; она так хорошо знала Конна, что могла облечь в слова любую идею, пока сам он еще очень смутно представлял, что, собственно, надо говорить; когда все остальные ломали голову над очередным парадоксальным поворотом его рассуждений, Энди прекрасно понимала, что имеется в виду.

Она была незаменима, когда нужно было с кем-то обсудить сырую еще идею. Конн давно приучился внимательно прислушиваться к ее советам, зная, что Энди и сама вполне способна на талантливые решения. В суматохе переговоров она умела зацепиться за самую суть проблемы, становясь необыкновенно предприимчивой и понимая, какие вопросы задать и на что обратить внимание.

Кроме того, Энди в отличие от большинства сотрудников не боялась его. Она прощала ему нередкие приступы гнева, раздраженное настроение, запросто могла, устав от его ругани, послать куда подальше.

Конн улыбнулся собственным мыслям. Все остальные предпочитали отсидеться где-нибудь, пока не кончится буря. Но Энди всегда боролась с ним, как боролась с любыми невзгодами. Она очень редко нервничала и никогда не выходила из себя... настоящий островок спокойствия в этом сумасшедшем мире.

Конн вдруг выругался и резко мотнул головой. Он был здорово раздосадован. Пора покончить с этим витанием в облаках. Энди убьет его, если хотя бы заподозрит, что он не забыл ни единого мгновения той далекой встречи.

Да еще сегодняшнее утро! Оно чуть не стало главной ошибкой его жизни.

Обыкновенная похоть не дает права разрушать настоящую многолетнюю дружбу. Пока Энди еще не порвала с ним окончательно, придется очень строго следить за собой. Надо зарубить себе на носу: Энди — его помощник и близкий друг, а не любовница.

Энди взглянула на часы, удивилась, как быстро этим утром летит время. Через полчаса Боб Миллер и Фрэнк Чарнеки встретятся в конференц-зале на третьем этаже. Если она не будет вести совещание, Фрэнк и Боб тут же вцепятся друг другу в глотку, сваливая друг на друга вину за падение мощностей на сейсмических станциях. Крайне неприятная история.

Даже не в том беда, что они боялись лишней ответственности. Просто к "Девлин электроникс" оба относились куда более лояльно, чем к своим коллегам. Оба хотели, чтобы сейсмический проект заработал. Оба очень сильно переживали из-за неожиданной заминки.

Телефон на столе приглушенно зазвонил, и Энди, даже не взглянув на него, взяла трубку. Она быстро сосчитала в уме, каковы производственные показатели от выполнения последнего заказа — установки гигантской системы оперативной памяти для одной известной компьютерной фирмы. Вроде бы все сделано точно в срок и бюджетные суммы не завышены. Не забыть поздравить Боба Миллера.

— Энди, — раздался в трубке голос Марджи, — жди неприятностей.

— Неприятностей? — Энди машинально взглянула на дверь офиса. — Каких?

— К тебе приближается акула-убийца. — Марджи хихикнула. — Желаю удачи!

— Что-что? — но раздался щелчок — Марджи отключилась. Энди так и не успела понять, что имелось в виду: дверь распахнулась, и кабинет наполнился красным шелком, пышными белокурыми волосами и дорогой косметикой.

Энди едва не поперхнулась.

— Доброе утро, Оливия. Рада тебя видеть.

— Сомневаюсь, — отозвалась Оливия Вудраф с тихим смехом и подошла к столу. — Вы тут как в крепости. Перед тем как выдать жетон посетителя, служба безопасности обшарила меня сверху донизу, потом пришлось прорываться через Марджи, а теперь еще предстоит прорываться через тебя, чтобы наконец увидеть Коннора.

Энди откинулась на спинку стула и вытянула ноги. Медленно оглядела нежданную гостью.

— Я бы с радостью проводила тебя к Коннору, но его нет на месте.

— Должно быть, на совещании. — Оливия внимательно посмотрела на дверь личного офиса Конна, ясно дав понять: уж она-то знает, что Энди врет.

— Нет, он где-то в производственном отделе.

— И связаться с ним нельзя?

— Не советую. Конн терпеть не может, когда его отрывают от дел.

— Даже я? — Наглая улыбка, а глаза еще наглее.

— Даже я. — Шах и мат.

— Мда. Все так серьезно... — Холодная как лед улыбка. Холодная сталь светло-голубых глаз.

Как всегда, одежда Оливии напоминала боевую амуницию. Пурпурные шелковые брюки, блузка в тон из пурпурного шелка с яблочно-зелеными полосами. На плечи небрежно накинут ярко-красный шелковый пиджак. Блестящий эффект. Какое богатство! На всех встречных действует, словно удар кнутом.

— Итак, я слышала, наш общий друг снова одинок.

— Тебе должно быть известно, что я не обсуждаю личную жизнь мистера Девлина, — широко улыбнулась Энди.

— Это правда. Из тебя что-нибудь выудить все равно, что выудить деньги у одного из моих экс-мужей. — Оливия засунула руки в карманы пиджака. Приняла дружелюбный вид и подмигнула. — Наверное, правила вежливости требуют сообщить тебе, что у меня есть на Коннора кое-какие виды.

— Ну что ж, я думаю, справедливость требует сообщить тебе, что ты отнюдь не оригинальна в своих планах, Оливия. — Несмотря на дружелюбную улыбку, ответ прозвучал подчеркнуто враждебно.

Энди с изумлением заметила, что в глазах Оливии мелькнула тень беспокойства. Улыбнулась еще шире:

— Я уверена, что, когда слух распространится, Конн окажется в толпе женщин, строящих одни и те же планы.

Оливия плотно сжала губы:

— А как насчет тебя, Энди? У меня создалось впечатление, что ты подыщешь себе местечко в этой толпе.

— Роман с мужчиной на которого работаешь, — это достаточно неприятно, Оливия.

— Не знаю, не знаю. Я так давно ни на кого, кроме себя, не работаю... Но я припоминаю, что роман с боссом приятно разнообразит рабочее время. Хочешь совет? Если тебе вдруг приспичит как-нибудь в середине дня и придется воспользоваться столом, запирай дверь офиса. Не то напугаешь персонал.

Энди расхохоталась:

— Ты просто давно не видела, на что похож стол Конна. Заниматься на нем любовью все равно, что на минном поле — всюду готовые образцы новых систем и станций. Одно неосторожное движение — и калекой останешься.

К изумлению Энди, Оливия вдруг искренне рассмеялась.

— Бог ты мой, да он просто обожает весь этот электронный хлам. На той неделе он подвозил меня куда-то, остановился у светофора, опустил стекло и принялся всерьез обсуждать разные видеоигры с мальчиком лет десяти в соседней машине.

— Если у тебя действительно серьезные планы, к таким вещам придется привыкнуть. Да и не помешает побольше узнать об этих играх.

Оливия слегка вздрогнула.

— Да нет уж, спасибо. — Она принялась тщательно рассматривать свои длинные острые ногти, покрытые лаком под цвет пиджака. — Я уверена, что смогу заинтересовать Конна более изощренными играми.

Энди снова вспомнила их ночные объятья, вновь почувствовала напряжение и силу, исходившие от его тела, когда он прижимался к ней, ласкал ее, хотел ее...

— Не сомневаюсь, — отозвалась она с деланным безразличием. Энди боролась с сильным искушением: вскочить и вцепиться в горло своей собеседнице. Однако по большому счету убийство Оливии ничего не решит. Появится еще кто-нибудь. Отгонять от Конна поклонниц — это как мух отгонять от еды.

— Ну так что? — Картинно изогнувшись, Оливия взглянула на часы. — Я не могу торчать здесь все утро. Может быть, ты все-таки соблаговолишь сообщить Конну, что я приехала?

— Понятия не имею, где он сейчас. — Энди говорила чистую правду. — Я могу минут двадцать выяснять это, а потом окажется — у него нет времени подойти к телефону. Ты же сама сказала — работа с электроникой увлекает его как ребенка. А производственный отдел для Конна — что-то вроде гигантского магазина игрушек. Он с радостью полдня там проторчит.

Оливия помрачнела и беспомощно взглянула на дверь.

— По крайней мере, передай ему, пожалуйста, что я приезжала.

— Непременно. У него есть твой номер телефона? — невинно поинтересовалась Энди. Хороший удар.

Холодный взгляд в ответ.

— Есть, Андреа, и ты прекрасно знаешь об этом. И поверь, дорогая, у меня тоже есть его номер. — Контратака.

Энди уже нашла остроумный ответ, как в кабинет, широко ухмыляясь, влетел Девлин. Дорогой пиджак, сшитый по индивидуальному заказу, небрежно перекинут через могучее плечо, две верхние пуговицы на рубашке от Армани расстегнуты, стодолларовый галстук свободно болтается на шее. На рубашке пятно от машинного масла, волосы взъерошены, в руках образец контакта. Торжественно потрясая этим образцом как-будто это был святой Грааль, Конн крикнул Энди:

— Дорогая, ты оказалась права! Когда я в последний раз говорил, что обожаю тебя?

Глава третья

Оливия Вудраф, опиралась на край рабочего стола Энди. Как обычно, она смотрелась словно рекламная картинка. Она спокойно повернулась к растрепанному Конну и выжидательно улыбнулась. Конн небрежно кивнул ей, быстро наклонился к Энди, с жадностью припал к ее губам и поцеловал ее, поцеловал страстно и нежно, затем выпрямился и весело рассмеялся. Подкинул на ладони маленькую круглую металлическую деталь. Он напоминал пятилетнего ребенка, получившего долгожданный подарок в рождественское утро.

— Энди, ты попала в яблочко. Просто не знаю, как тебя отблагодарить. Компания сэкономила, по меньшей мере, двенадцать миллионов неустойки.

Энди слегка улыбнулась, в глазах ее запрыгали веселые огоньки:

— Стало быть, контакты бракованные, да?

— Понимаешь, месяца три назад "Шендорф" поменял поставщика сырья. Контроль качества тут же начал давать тревожные сигналы, но, естественно, "Шендорф" об этом ни разу и не заикнулся.

Конн не сдержался и поцеловал ее еще раз.

— Детка, мы уже подняли тебе зарплату.

Энди рассмеялась. Она была довольна ничуть не меньше самого Конна.

— Значит, совещание проектного и производственного отделов можно отменить?

— Я уже его отменил. Боб с Фрэнком снова лучшие друзья. Отдел снабжения разбирается с "Шендорфом", а Боб остановил весь сборочный конвейер. Все контакты, имеющиеся на складах, сейчас проходят дополнительный контроль. Энди, ты спасла нас от настоящей катастрофы.

Энди снова улыбнулась и окинула Конна критическим взглядом.

— Господи, сколько раз повторять: когда копаешься в производственных линиях, надевай халат. Кстати, в твоем кабинете есть чистая рубашка.

— Что бы я без тебя делал! — Конн снова поцеловал ее и вскочил на ноги. — Привет, Лив, дорогая! Ты решила пригласить меня на ланч?

— Забудь о ланче, — вмешалась Энди. Она как-то странно взглянула на него. — К двенадцати часам нам нужно подготовить все материалы по "Бектрону". Может быть, Оливии удастся пригласить тебя на обед, хотя тоже вряд ли.

Оливия широко ухмыльнулась, подошла к Конну, кончиком пальца вытерла пятно с его щеки.

— Энди такая трогательная, правда? — промурлыкала она.

" Какой-то у Оливии напряженный голос, — подумал Конн, — да и вообще атмосфера в приемной какая-то необычная". Обе женщины блаженно улыбались, прямо-таки излучали дружелюбие. Как две кошки на подоконнике. Взгляд Энди определенно стал угрожающим, и так же угрожающе блеснули длинные красные ногти Оливии, когда она наконец убрала руку с его щеки.

Да что тут стряслось? Конн, конечно, знал, что Энди недолюбливает Лив. Но сегодня возникло что-то новое, как будто неприязнь сменилась открытой враждой.

Разумеется, Конн не собирался влезать в их ссоры. Перипетии женских отношений всегда наводили на него глубокую тоску. Он давным-давно решил для себя: самое лучшее — держаться от подобных вещей как можно дальше.

— Пошли, я угощу тебя кофе, — просто предложил он, обнял Лив за плечи и мягко, но настойчиво подтолкнул ее к своему кабинету.

Прикрыв дверь, Конн подошел к массивному деревянному столу у стеклянной стены. Отсюда открывался великолепный вид на сиэтлский порт. Кто-то уже засыпал зерна в кофеварку, и он быстро приготовил две чашки отменного напитка. Отборный кофе для его кабинета специально заказывали в Старбуксе. Он ловко поставил дымящуюся чашку перед Лив:

— Прошу.

— Все ближе к цели. Мои поздравления.

— К какой цели?

Лив скривила губы в любезной улыбке:

— Наконец-то избавился от жены номер два. Наверняка приятно сознавать, что с шеи сняли ярмо?

— Я бы не сказал, — пробормотал Конн. Он еще не привык к своему новому положению. Нарочно попытался оживить в памяти воспоминания, чтобы почувствовать, насколько сильна боль. Но боль прошла. Остались только усталость и горечь. — Ты-то как узнала? Только не говори, что бульварные газетенки уже успели раззвонить об этом по всем углам.

— Да нет. Просто один приятель рассказал второму, второй третьему, а тот звякнул мне вчера вечером. Я хотела тут же поехать к тебе, но меня здорово задержали дела: обед с партнером плавно перешел в поздний ужин.

Конн вспомнил про недопитую бутылку скотча, ждущую его на кухне.

— Все к лучшему в этом лучшем из миров. Вчера я был не в форме.

— Я-то уверена, что нашла бы способ тебя повеселить. — Оливия недвусмысленно усмехнулась.　— Ладно, Конн, жизнь продолжается. Ты сейчас ужасно похож на вечно хмурого и печального героя готического романа.

Он вымученно улыбнулся.

— Наверное, это просто похмелье.

— Ага, — понимающая улыбка в ответ. — Значит, ты крепко принял.

Конн пробормотал что-то утвердительное, прошелся по кабинету и опустился в одно из больших кресел рядом с окном. Обычно он с удовольствием пикировался с Оливией, но сегодня слишком устал.

— Так чем я могу быть тебе полезен, Лив?

— Боже, как официально. — Оливия скинула туфли на высоких каблуках, опустилась в кресло напротив Конна, вытянула длинные стройные ноги. Осторожно положила ногу на его колено. — Ты прекрасно знаешь, зачем я приехала, Коннор. Месяц назад я сделала тебе предложение. Я все еще жду ответа.

Конн положил обе руки на ее красиво изогнутую ногу, погладил гладкую кожу.

— Я думал, ты шутишь, Лив.

— Я очень серьезна с тобой, — Оливия слегка повернулась, вздохнув от удовольствия. — Я хочу, чтобы мы поженились. Без всяких предварительных условий и ограничений, без всяких романтических иллюзий. Простой брачный договор о защите общих деловых интересов.

— Но мы могли бы просто спать вместе и сэкономить на адвокатах.

Она расхохоталась.

— Черт тебя побери! Восемь месяцев я пыталась затащить тебя в постель, и восемь месяцев ты увиливал от меня, как только мог.

— Я был женат.

— Ты был одинок. Когда мы познакомились, вы уже почти год не жили с Юдифью.

— Женат — значит женат, — тихо ответил Конн. — Это как с беременностью, Лив, — нельзя же быть слегка беременной. Наверное, я не лучший семьянин, но никогда не изменял жене.

Оливия раздраженно нахмурилась.

— Во время нашей последней встречи, дорогой мой, ты достаточно ясно определил характер наших отношений. Ты сообщил мне, что я тебе просто навязываюсь. Пусть так. Ты больше не женат, то есть ничто не запрещает предаваться животным радостям жизни, причем предаваться часто и с энтузиазмом. Собственно говоря, если бы я не спешила, мы могли бы начать прямо здесь и сейчас.

Конн недоуменно взглянул на нее. Смеется она над ним что ли? В этой женщине так трудно разобраться. К счастью, Оливия вроде бы не собиралась раздеваться. Он облегченно вздохнул.

— Я в разводе девятнадцать часов с небольшим, Лив. Почему ты решила, что именно сейчас я захочу снова жениться?

— Потому что я не Юдифь. И не Лиза. Я не претендую на любовь и не морочу себе голову, надеясь, что ты полюбишь меня. У нас с тобой одинаково печальный опыт семейной жизни, мы оба подозрительны, мы оба устали от грязи, в которую погружает свидетельство о регистрации брака. За восемь лет я сменила двоих мужей. И тот, и другой много болтали о любви ко мне. Через полгода после свадьбы и тот, и другой начали изо всех сил давить на меня, пытаясь слепить какую-то совсем непохожую на меня идеальную женщину.

Оливия убрала ногу с его колена, выпрямилась в кресле и слегка подалась вперед.

— Коннор, мне тридцать четыре года. Я один из лучших специалистов по коммерческому праву на западе Миссисипи. Я трудоголик, и у меня нет ни малейшего желания превращаться в глупенькую домохозяйку. Кроме того, большинство мужчин, которые, пожалуй, могли бы стать мне неплохими мужьями, никогда не смирятся ни с моим успехом, ни с моим темпераментом, ни с моими привычками.

— И ты думаешь, я смирюсь? — Разговор помимо воли начал его интересовать.

— Я уверена в этом. Ты так же предан своей работе, как я — своей. Ты не станешь злиться, что большую часть времени я провожу в своем офисе. И ты слишком самоуверен, чтобы тебя испугали моя карьера или мое состояние.

Оливия улыбнулась.

— Тебе, как и мне, прекрасно известно, что мир делового успеха — мир холодный и жестокий. Было бы совсем неплохо вечером возвращаться домой в чьи-нибудь теплые и крепкие объятья. Ты мне нравишься. Да и посещать деловые и благотворительные обеды лучше со спутником, которого уважаешь и которым восхищаешься, а не с очередным "человеком недели". Кажется, мы отлично подходим друг другу. По-моему, мое предложение не лишено смысла.

— Очень тесный деловой союз, да?

— Можно на это взглянуть и так.

— Без всяких там чувств?

— Ты дважды женился по любви, Конн, — тихо и жестко сказала Оливия. — И к чему же ты пришел?

Она, конечно, попала в точку. Еще не высохли чернила на извещении о его втором разводе.

— И кроме того, я хочу ребенка. — Оливия сказала это с раздражением человека, поставленного перед фактами, с которыми он никак не хочет считаться. — Если бы не мысль о ребенке, меня бы вполне устроил обыкновенный роман с тобой. Но мои биологические часы так же безжалостны, как таймер на бомбе. Можешь не поверить, но я достаточно старомодна, чтобы считать — женщина должна быть замужем за отцом своего ребенка.

Она усмехнулась.

— Глупо звучит, правда? Зная меня, трудно в это поверить.

— Совсем не глупо, — вздохнул Конн. День и ночь он ругался с Юдифью из-за детей. Он хотел ребенка, Юдифь была категорически против, и они никак не могли договориться. — Я должен ответить прямо сейчас или у меня есть хотя бы несколько дней?

Оливия рассмеялась.

— Я не думаю, что ты захочешь жениться через девятнадцать часов и несколько минут после развода, Конн. Просто подумай об этом. У тебя сколько угодно времени — лишь бы это не растянулось на всю жизнь. — Улыбаясь, она присела рядом с ним, ногой раздвинула ему колени. — Конечно, я могла бы дать тебе дополнительный стимул прямо сейчас... если у тебя есть несколько минут. — Оливия как будто шутила, но, тем не менее, рука ее уверенно продвигалась вперед.

Конн аккуратно взял ее за запястье.

— Мне кажется, ты спешишь.

— Я действительно спешу. Но я все умею делать хорошо и быстро.

— Вот этому я никогда не мог научиться, — пробормотал он, отворачиваясь, чтобы избавиться от ее навязчивых губ. — Дорогая, у меня через пять минут совещание, поэтому не очень-то разогревайся.

— Ты еще слишком молод, чтобы походить на старого брюзгу, Коннор. Пяти минут вполне достаточно, чтобы удовлетворить обе заинтересованные стороны. Если мы, конечно, прекратим болтать. — Оливия призывно качнула бедрами.

— По утрам за пять минут я даже не успеваю решить, какой надеть галстук, — рассмеялся Конн.　— Расслабься, Лив.

К его облегчению, Оливия добродушно рассмеялась, коснулась губами его щеки, отодвинулась и одернула пиджак.

— Нам будет хорошо вместе, Конн. Мы оба это знаем. Подумай об этом и позови меня.

Она взглянула на часы и вздрогнула.

— Черт, я опаздываю. У меня сегодня очень серьезная встреча с хозяином большой инвестиционной компании, и до нее осталось меньше часа. Если мне удастся убедить их немножко поиграть с деньгами, списанными со счетов, они уйдут от налогов и сэкономят несколько миллионов. Тогда наш контракт принесет целое состояние. Пожелай мне удачи.

— Удачи тебе. — Конн, слегка смущенный, поднялся с кресла. Инвестиции напомнили ему об Алане Дерошере, Алан Дерошер — об Энди и ее угрозах выйти замуж, переехать в Монреаль, завести детей, играть с ними в крикет, лакросс или еще в какую-нибудь ерунду, послав при этом и его, и всю "Девлин электроникс" ко всем чертям.

— Я... ммм... перезвоню.

— Видит Бог, ты позвонишь, Конн. Позвонишь, а то я тебя просто прикончу.

Оливия быстро поцеловала его в щеку и удалилась.

Едва закрывшись, дверь снова распахнулась. Конн поднял взгляд, почти уверенный, что эта женщина все-таки вернулась, решив довести свой план до конца. На пороге стояла Энди, как всегда холодная и спокойная. Только странный огонек в ее глазах не предвещал ничего хорошего никому, кто стоял у нее на пути.

— Она сказала, ты собираешься на ней жениться.

Конн помассировал лоб, на секунду прикрыл глаза.

— Да, об этом шла речь. Но не спеши покупать нам свадебный подарок. Пока еще ничего не решено.

— За одиннадцать лет я купила тебе два свадебных подарка, — буркнула она. — По-моему, этого вполне достаточно.

Конн откинулся в кресле и открыл глаза.

— Расслабься, Энди. Я ни на ком не женюсь. Хотя один близкий друг сказал мне примерно так сегодня утром: "А какое, собственно, тебе дело, женюсь я или нет?"

Она вскинула голову и наградила его таким взглядом, под которым буквально хотелось упасть на колени.

— Я полагала, что, как кто-то сказал мне сегодня утром, я имею право узнать, женишься ты на этой женщине или нет; это право основывается всего лишь на двадцатилетней дружбе и больше, конечно, ни на чем.

Конн хотел что-то возразить, потом вздохнул, продолжая массировать лоб. Больше всего он хотел, чтобы голова прекратила раскалываться.

— Знаешь, Энди, я получал предложения и похуже этого. Я женился на Лизе, потому что думал, что люблю ее, и я женился на Юдифи, думая, что мы любим друг друга. Сейчас в моей жизни нет ни той, ни другой, и мне кажется, проблема не в женитьбе. Проблема как раз в любви. Может, никакой любви все-таки нет? Может, надо жениться на той, которая тебе всего лишь не противна, и поставить на этом точку?

Что-то мелькнуло на ее лице — тень, след непонятной боли, — мелькнуло и исчезло. Он с любопытством смотрел на нее, ожидая ответа, но Энди просто повернулась и вышла из кабинета. И пока дверь за ней закрывалась, Конн вдруг сообразил, что, будь он хоть чуть-чуть поумнее, он бы сделал предложение самой Энди.

Впрочем, он тут же решил, что нельзя жениться на своем лучшем друге. Это значит потерять своего лучшего друга, а взамен приобрести еще одну жену. А кому же поплакаться, когда дело вновь дойдет до развода?

Прошло уже два часа, а Энди места себе не находила.

Черт подери, надо быть полным идиотом, чтобы, едва выпутавшись из сетей брака, очертя голову бросаться в пучину нового. Но ведь Конн Девлин вовсе не был идиотом. Он, пожалуй, был самым нормальным среди всех, кого она знала.

"Но только не тогда, когда дело касалось женщин", — добавила про себя Энди, пытаясь справиться с новым приступом бешенства. Вскоре после его женитьбы на Юдифи Энди решила, что все дело в какой-то удивительной генетической болезни. Чем же еще, если не умственным расстройством, можно объяснить это моментальное (за одну ночь) превращение умного и расчетливого прагматика, настоящего волка большого бизнеса в слабовольного недоумка?

Положим, тогда у него просто не было шансов. Через пять минут после их первой встречи Юдифь атаковала Конна с непреклонностью тепловой ракеты. Его участь была решена задолго до того, как он смог в этой ракете чуть-чуть разобраться.

Для Юдифи Конн воплощал идеального мужа. Он сделал головокружительную карьеру, был богат, хорошо воспитан и вдобавок красив как черт. Он не проливал суп на скатерть, умел пользоваться ножом и вилкой, носил костюмы с достоинством принца и мог очаровать самого холодного сноба в самом элитарном обществе. Конн прекрасно разбирался в винах, управлял яхтой, катался на лошадях, знал, как обращаться с машинами любой марки и с женщинами любого склада. А самое главное — у Конна были связи. Очень серьезные связи. Молодая, очень самолюбивая, очень настойчивая и практичная Юдифь буквально вцепилась в него зубами.

Конн со своей стороны быстро оценил в ней достоинства будущей жены. Красива. Талантлива. Имеет большой успех. После свадьбы молодожены заняли место "блестящей пары" в высшем обществе Сиэтла. О них говорили и ими восхищались. Так продолжалось около года. А потом сладкий сон начал таять на глазах.

Не прошло и двух лет после свадьбы, а Конн здорово изменился. Он стал замкнутым, неразговорчивым, угрюмым. И работал как одержимый, отгородившись от мира стенами своего кабинета. Энди почти перестала общаться с ним. На Новый год, третий год семейной жизни, Конн без всякого предупреждения появился у нее на пороге.

Он выгнал ее поклонника, налил себе огромный стакан бренди, осушил его двумя большими глотками; грязно выругавшись, запустил стаканом в стену и виновато взглянул на остолбеневшую Энди.

А потом рассказал ей о Юдифи. Об их очередной ссоре — он хотел иметь детей, а она в очередной раз отказалась даже обсуждать это. Юдифь выходила замуж, думая, что для Конна, как и для нее самой, главное — карьера. Наконец она поняла, что Конн не прочь слегка расслабиться, пожиная плоды успеха. Что он хотел бы стать отцом семейства.

"Она ушла и подала на развод", — сухо добавил он.

Прошло немало времени, прежде чем Конн нашел в себе силы начать новую жизнь.

Правда, он изменился. Стал спокойнее. Меньше смеялся, больше времени проводил в одиночестве. Казался сдержаннее. Словно отрезал какую-то часть своей души и не хотел никого к себе подпускать.

Энди устало выругалась. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы ушла домой. Приготовила бы на ужин салат из экзотических фруктов. Устроилась бы поудобнее в своей гигантской ванне, погрузившись в горячую воду с клубами пара. А потом доползла бы до постели и заснула. Так бы и спала, пока...

Зазвонил телефон, и она нехотя взяла трубку:

— Да?

— Энди, приехали мистер Бек с сыном.

— Бек с сыном? — Она выпрямилась. — Вот это да!

Энди вскочила, схватила пиджак со стула, прыгая на одной ноге, начала судорожно искать туфли. Заглянула к Конну, крикнула ему, чтобы приготовился, причесалась, подкрасила губы, глубоко вздохнула и направилась в приемную.

Марк Бек зашел первым. Улыбаясь, он подошел к Энди, горячо потряс ее руку.

— Я чуть не позвонил вам вчера вечером. У меня неожиданно появились два билета на концерт, а я еще не забыл, что вам нравится Шопен.

— Я обожаю Шопена, — рассмеявшись, кивнула Энди.

— Забудьте о Шопене. — Конн вошел в приемную как раз вовремя, чтобы услышать конец их беседы, и холодно посмотрел на Марка. — Пока мы не пришли к соглашению по нашему контракту, мы все еще конкуренты. А раз мы конкуренты, любые попытки войти в контакт с моими сотрудниками будут рассматриваться как попытки подкупа.

Даже любезной улыбкой Конн не мог скрыть явного раздражения. Что возомнил о себе этот недоносок? Здесь, в самом сердце его владений, так открыто кокетничать с Энди!

Казалось, Марк вовсе не смутился.

— Еще один стимул, чтобы побыстрее закончить наши дела, — бросил он, с подчеркнутой вежливостью пожимая руку Конна. Повернулся к Энди и гораздо мягче добавил: — Я и сам всегда был неравнодушен к Шопену.

Конна так и подмывало спросить, почему бы в таком случае Марку не отправиться домой и не послушать свою любимую музыку, а не торчать здесь, приставая к Энди. Но контракт еще не был подписан, да и с Энди все было слишком запутанно. Он взял себя в руки и спокойно улыбнулся:

— Наша встреча была назначена на пятницу. Что случилось?

— Это одна из причин, по которым вы мне нравитесь, Девлин, — раздался голос позади них. — Вопрос прямо в точку, и ни одной потерянной минуты.

Конн повернулся — широкие стеклянные двери, ведущие в коридор, распахнулись, и в приемную вошел Десмонд Бек-старший, не очень высокий, но массивный, с пышной седой гривой и обманчиво кроткими глазами.

Конн слегка кивнул, ожидая продолжения. Десмонд Бек был внимательным и основательным профессионалом, блестящим инженером и талантливым бизнесменом. Последние несколько лет "Бектрон" переживал тяжелые времена, но причиной тому были объективные изменения в экономике. Основатель и президент компании ни разу не сделал ни одной ошибки. Конн уважал Бека гораздо больше, чем любого другого крупного промышленника или бизнесмена.

Неожиданно широкая улыбка пропала, а в кротких серо-голубых глазах появилась холодная сталь.

— Я просмотрел ваши последние предложения, Девлин, но мне так до конца и не ясно, что за ними стоит.

— Давайте обсудим это.

— Девлин, я буду откровенен. Некоторые из моих людей считают, что нам бы стоило поискать побольше вариантов. Посмотреть, что еще мы можем получить. Честно говоря, я все думаю: вам ведь наверняка нужны только наши патенты. Вы покупаете компанию, получаете патенты, потом пускаете все имущество под автоген и на вес распродаете остатки, как на автомобильных кладбищах.

— На ваших заводах устаревшее оборудование, — ответил Конн. — Последние годы вы жили только за счет военных заказов. Расходы на оборону сокращены, а вы на верном пути к банкротству. Нам обоим это прекрасно известно. Так что не будем валять дурака и перейдем к делу. Ваши патенты стоят миллионы, и я с удовольствием их приобрету. — Он посмотрел Десмонду в глаза. — Но я хочу приобрести и многое другое. Мне нужны ваши инженеры, ученые, программисты. Мне нужно все, что они знают, и все, что они могут делать. Если "Бектрон" разорится, эти люди останутся на улице. Я предлагаю достойные места тем, кого мы возьмем на работу, и солидную компенсацию тем, кто нам не требуется. — Конн слегка расслабился, улыбнулся. — Да, все ненужное я собираюсь продать — старые системы, мертвые технологии, кое-какую недвижимость. Но то, что прославило "Бектрон", останется целым и невредимым.

Десмонд смотрел на него долгим неподвижным взглядом. Потом коротко кивнул.

— Черт подери, вы правы. В этом мире я уже не борец. Все слишком быстро меняется. Если уж продавать свое дело, то продавать его вам. Вы создали империю за десять лет. Мне на это понадобилось почти тридцать. Вы никогда не жульничали и никогда не забывали о главной цели, а в наше время это не так уж мало.

— Дело в том, что у наших ведущих специалистов иное мнение на этот счет, — тихо сказал Марк,　— мы приехали сегодня, чтобы сообщить: нам необходимо отодвинуть сроки продаж, необходимо провести еще несколько консультаций. Вопрос, собственно, заключается не в бизнесе. Вопрос в проблемах персонала — пенсии, стаж...

Конн с трудом подавил раздражение. Это дело надо решить прямо сейчас, а не растягивать его до следующей недели или еще Бог знает насколько...

Энди поймала его взгляд и едва заметно качнула головой, словно предупреждая о чем-то, и Конн перевел дыхание. Эта женщина читала его мысли, как гадалка. Порой она понимала его лучше, чем он сам. Он стиснул зубы и спокойно кивнул в ответ.

— Я хотела бы внести предложение. — Энди задумчиво посмотрела на Бека. — Соображения, которыми вы сегодня поделились с нами, достаточно важны и заслуживают отдельной беседы, я просто стараюсь разложить все по полочкам. Чтобы вы с Конном могли нормально завершить переговоры, вам просто необходимо тихое место, где можно спокойно посидеть и поговорить. Как вы на это смотрите?

Десмонд улыбнулся:

— Я не против.

Конн сразу успокоился. Он, конечно, сохранял непроницаемое выражение: когда Энди плетет свои сети, самое лучшее — оставаться в стороне.

— Тогда я предлагаю следующее — давайте все вместе проведем несколько дней в каком-нибудь коттедже у Тимбервольфа и там окончательно обо всем договоримся. Мы забронируем весь коттедж. Это тихое, изолированное от мира место; в то же время там прекрасные условия для отдыха и очень комфортные конференц-залы.

Десмонд с удивлением уставился на нее. Потом, помолчав, сказал:

— Это блестящая идея. Как ты считаешь, Марк?

Его сын согласно кивнул. Казалось, он удивлен не меньше отца.

— Отлично. Мы несколько недель как очумелые носимся с этим проектом — и все просто устали. Последний раунд переговоров, причем с глазу на глаз, сможет наконец внести полную ясность.

— Решено. — Десмонд взглянул на часы. — Мне пора. Делайте все, что необходимо. Если что-нибудь потребуется, сразу связывайтесь с Марком. Сообщите мне о точном месте и времени. Я прибуду вместе со своей командой.

— Это определенно неплохая мысль, — добавил Марк, улыбнувшись Энди. — Может, мы найдем время поговорить о чем-нибудь, кроме бизнеса, раз уж мы там окажемся?

Энди широко улыбнулась в ответ.

— Это было бы...

— ... нежелательно, — закончил за нее Конн. Ему не понравилось, что Бек стоял так близко к Энди. Не понравилось, что он не отпускает ее руку после формального рукопожатия. Честно говоря, ему ничего не нравилось в этом человеке: ни его улыбка, ни стиль одежды, ни поведение — ничего. — Нам слишком многое надо обсудить. Вряд ли останется время для светского общения.

Энди загадочно взглянула на своего шефа, но он как будто не замечал ее. Наконец, после очередного раунда рукопожатий и улыбок — особенно излишних в случае с Марком Беком, — оба гостя ушли.

Конн, в какой-то странной задумчивости и раздражении, прошел к себе через кабинет Энди. Он раздумывал о ее поведении. "Похоже, она чуть не влюбилась в этого щенка, — с беспокойством пробормотал он. — Неужели за дорогим костюмом и модной стрижкой трудно разглядеть обычного капризного ребенка — сынка миллионера?

— Ну что ж, это было любопытно. — Энди вошла в кабинет вслед за ним, прикрыла дверь и налила себе кофе.

— Да-а. — Конн откинулся в кожаном кресле и взглянул на нее. — Отличная мысль — перенести переговоры к Тимбервольфу.

— Я не о «Бектроне». Я о том, что ты чуть не врезал Марку Беку. — Энди стояла прямо напротив него с чашкой дымящегося кофе в руке. — Чем же он тебя так бесит?

— Этот парень совсем сопляк, — процедил Конн, распустив узел галстука.

— Сопляк? — насмешливо переспросила она. — Да он твой ровесник, Коннор!

— Формально ты права. Но знаешь, как говорят, дорогая, — дело не в возрасте, а в опыте.

— Ммм. — Она кивнула, задумчиво глядя на него. — И ты чувствуешь себя неуверенно?

— Неуверенно? — Конн фыркнул. — Я покупаю его семейное дело, не правда ли? Будь у Марка побольше твердости, он нашел бы способ отправить своего отца на заслуженный отдых и взять компанию в свои руки, а не продавать ее.

— Я-то говорила о другой неуверенности. Хотя на той неделе ты утверждал, что продать «Бектрон» до банкротства — гениальный ход обоих Беков.

— Это было на той неделе, — рявкнул Конн.

— А как насчет компьютерной фирмы самого Марка? На той неделе ты сказал, что их новые проекты взорвут всю нашу промышленность.

— Я повторяю, это было на прошлой неделе. — Конн взял со стола стопку документов, потом швырнул их обратно. — В любом случае, что там творится между вами? — Он сделал ядовитую паузу.　— Интересно, я никогда раньше не слышал, что тебе нравится Шопен.

— А разве я должна отчитываться в своих вкусах? — вспыхнула Энди. — Тем более что для тебя, классическая музыка — это Джимми Хендрикс, швыряющий в костер гитару.

— Все-таки откуда вдруг такая изысканная меломания? Помнишь, как мы гнали с тобой по скоростной магистрали, ты сама переключила радио на стерео и Билли Айдол хрипел свою «Женщину Эл Эй» чуть не на ста децибелах?

— Я думала, тебе нравится Билли Айдол! — возмущенно парировала Энди.

— Вопрос заключается в том, насколько он нравится Марку Беку.

На мгновение она буквально лишилась дара речи.

— Ради Бога, что ты все-таки хочешь сказать?

Конн уже открыл рот, чтобы высказать все начистоту, но вдруг запнулся. Он и сам точно не знал, что он хочет сказать. Он пробормотал: «Ничего» — и смущенно провел рукой по волосам.

— Извини, Энди, я несу какой-то бред. Ужасное похмелье, к тому же я устал, а Беки выжали из меня последние соки. Я был уверен, что переговоры пройдут как по маслу, а теперь опять эта чертова неопределенность.

Энди испытующе посмотрела на него, потом как будто успокоилась, кивнула.

— Да все нормально, Конн. Надо же Беку убедиться, что любая мелочь будет учтена.

— Черт возьми, они же почти банкроты! Бек отлично знает, что ему в жизни не заключить контракта выгоднее. Да любой другой на моем месте просто купил бы их патенты, а имущество распродал по бросовой цене, и гори синим пламенем все эти договоры с профсоюзом, пенсионные фонды и выслуги лет!

В его голосе слышалась такая досада, что Энди сочувственно улыбнулась.

— Успокойся. Это обычная предсвадебная лихорадка. «Бектрон» для него — самое дорогое в жизни, как для тебя — «Девлин электроникс». Он переживает за своих людей и не хочет, чтобы их вышвырнули на улицу, вот и все.

— Я уже сказал, что никого на улицу не вышвырнут. — Конн по-настоящему злился. — Что еще нужно этому неврастенику?

— Твоего внимания. Твоей предупредительности.

Он задумчиво пробормотал что-то. Потом нехотя улыбнулся, снова взъерошил волосы.

— Ты, как всегда, права. Свяжись с Тимбервольфом. Мне понадобятся компьютерная связь, факсы, фотооборудование, конференц-залы. Все условия для напряженной работы. Как можно меньше персонала. Передай ему: если хоть что-нибудь просочится в газеты, я скуплю все эти шикарные домики и сделаю из них мужской монастырь.

— Я думала, монастыри как-то связаны с религией.

— Неважно. — Конн усмехнулся. — А знаешь, учитывая новый характер моей личной жизни, я, пожалуй, сам стану отличным кандидатом в монахи.

Происходит что-то странное, и это ему совсем не нравится.

Конн прошелся по огромной, погруженной в полумрак гостиной, остановился у окна. Отсюда открывался чудесный вид на зеленую площадку перед домом, залитую блестящим сиянием моросящего дождя.

В двадцатый раз за эту ночь Конн взглянул на телефон. Он хотел позвонить ей. Хотел, чтобы она приехала и, подобно солнечным лучам, заполнила комнаты тем особым теплом и хорошим настроением, которые она всегда приносила с собой. И он хотел прикоснуться к ней. Почувствовать в своих руках ее пышные шелковистые волосы, пропустить их сквозь пальцы, наклониться к ней и целовать, целовать, пока не закружится голова.

Только одно мешало ему снять телефонную трубку.

Он с изумлением понял, что сжимает в руке чашечку с кофе. Машинально поднес ее ко рту и сделал маленький глоток. Конн знал не меньше десятка красивых женщин, мечтающих провести с ним ночь. Но ни одной из них он звонить не хотел. Он хотел Энди Спенсер.

Снова взглянул на телефон. Позвонить Энди? Он знал, что все равно не решится. Он пытался понять, что же это за странное напряжение в паху так настойчиво мучит его уже почти сутки.

Глава четвертая

Телефон зазвонил в начале четвертого. Энди застонала и натянула на голову одеяло. Только не сейчас. Ни за что. Он может сколько угодно молить и заклинать. Сегодня она не поедет к нему, пусть он хоть с собой покончит в очередном приступе бракоразводной хандры.

Телефон не успокаивался. И Энди смачно выругалась. Не слишком изобретательно, но зато с большим чувством. Откинула край одеяла и взглянула на часы. Может, уже утро? Чуть больше трех.

Энди схватила трубку и, стряхнув остатки сна, прорычала:

— Идиотская шутка!

В трубке озадаченно молчали. Потом извиняющийся голос пробормотал:

— Боже мой, дорогая, я забыл о разнице во времени. Наверное, я разбудил тебя? — Тихий смех.　— Скорее всего, разбудил, учитывая, что в Сиэтле сейчас... два часа ночи?

— Три, — вздохнула Энди, откинувшись на подушки и прикрыв глаза. — Алан! И в какой же точке земного шара ты находишься?

— В Париже, дорогая. Тебе не передали моего сообщения?

— Сообщения? — Энди протерла глаза, смутно припоминая какую-то бумажку у себя на столе. Что-то там говорилось о Париже. — Кажется, передавали. Да, точно. Просто вылетело из головы.

— Я весь вечер ждал твоего звонка, — мягко упрекнул Алан. — Я оставил свой телефон Марджи.

— Прости, пожалуйста, у меня куча дел. Я вернулась домой поздно вечером и тут же отрубилась.

— У меня плохие новости. Я проторчу в Париже еще как минимум неделю. Я знаю, что обещал тебе провести уик-энд на побережье, но...

Его голос звучал так печально, что Энди виновато поморщилась. Она, разумеется, позабыла их уговор — провести с ним уик-энд в Сиэтле.

— Ммм... наверно, это к лучшему. Конн сейчас ведет переговоры о покупке фирмы наших главных конкурентов, и я занята с утра до ночи. Придется работать все выходные.

— Ты проведешь выходные с Коннором?

Энди улыбнулась в темноту:

— И еще с десятком людей.

Алан усмехнулся:

— Вот пускай этот десяток людей и проводит переговоры, а ты вылетай в Париж. Осмотришь город, прошвырнешься по магазинам, пока я работаю. А вечерами мы будем пить хорошее вино и строить из себя заядлых туристов.

Она рассмеялась:

— Звучит заманчиво, но...

— Но Конн снова выиграл, — раздраженно бросил Алан.

— Алан, это не соревнование, — тихо ответила она.

Она почувствовала, что он улыбнулся.

— Я знаю, дорогая, прости меня. Просто мне тебя не хватает. И это еще мягко сказано. Меня бесит, что я один торчу в самом романтическом городе мира, а ты, как всегда, в полном распоряжении Коннора Девлина.

— Конн мой друг, Алан. И ты хорошо это знаешь.

— Ты всегда это говоришь. Но порой меня поражает нежность, с которой ты рассказываешь о нем.

— Не волнуйся. — Энди уставилась в потолок. Подумала о Конне.

— У тебя расстроенный голос.

— Я устала, — сладко потянулась она. — Просто устала.

Алан грустно рассмеялся.

— Это моя вина. Я так закрутился, что начисто забыл о часовых поясах. Четыре дня подряд непрерывные переговоры — перспективы сотрудничества, инвестиционные ставки, основные фонды. А ты меня окончательно выбила из колеи.

— Алан, я очень рада слышать твой голос.

— Я так хочу увидеть тебя. Прямо сейчас. Ты еще носишь бледно-голубой пеньюар, который я подарил тебе на день рождения?

— Еще бы! — Она даже не вытащила пеньюар из элегантной серебряной коробки, в которую он был упакован. Не такая уж страшная ложь. — Я думаю о тебе всякий раз, когда его надеваю. — Новая ложь. Она вдруг, к своему стыду, поняла, что вообще очень редко вспоминает об Алане.

— Если бы я был сейчас рядом, на тебе бы не было даже пеньюара, Энди, — его вкрадчивый голос ласкал, словно шелк. — Я закрываю глаза и чувствую твою кожу, прикосновение твоих губ...

— Я... Алан, уже очень поздно. Через четыре часа мне вставать. Завтра мне необходима свежая голова. Может, ты перезвонишь завтра вечером, и мы поговорим подольше?

Долгая пауза. Потом он засмеялся.

— Должно быть, ты права. Надо думать о делах. Но есть одна проблема, и ее необходимо решить прямо сейчас.

Энди инстинктивно напряглась, пальцы сильнее сжали трубку.

— Я помню, что обещал не давить на тебя, но, если мы поженимся этой осенью, пора начинать готовиться. Моей матери просто не терпится заняться свадьбой, а я ей даже дату не могу назвать.

Энди прикусила губу, как просто было бы ответить "да". Влюбиться в Алана, то есть ответить ему взаимностью. Принять все, что сможет дать такой человек, и стать счастливой.

Как тяжело сознавать, что подобный исход слишком хорош, чтобы быть реальным.

— Да, — почти прошептала она, — я знаю. Но... — Она подавила вздох. — Дело даже не в свадьбе　— ведь придется бросить работу, оставить семью, друзей и...

«И Конна», — едва не добавила Энди.

Она крепко закрыла глаза и попыталась успокоиться.

— Прости меня. Я знаю, все это глупо и ты вовсе не заслуживаешь такого...

— Все в порядке, любимая, — пробормотал Алан. — Я понимаю. Только не отказывай мне. Подумай еще. Я буду ждать столько, сколько нужно. И я буду рядом всегда, когда понадоблюсь тебе.

— О Алан! — Энди вдруг заплакала, хотя вовсе не собиралась этого делать. Две крупные слезы скатились по щекам, и она даже не успела вытереть их. — Алан, ты слишком хорош для меня. Спасибо тебе. Ты очень терпеливый.

— Любимая, мне пора бежать. Начинается очередной раунд переговоров. Позвони мне завтра в любое время, ладно? Я весь день занят, просто передай секретарю, когда тебе можно перезвонить. А теперь засыпай.

— Договорились. И, Алан, послушай...

— Спокойной ночи, дорогая. Я люблю тебя.

Мягкий зуммер международной линии... Энди долго вслушивалась в него, задыхаясь от слез. Черт возьми, это же так просто! Да любая женщина умерла бы от счастья, сделай ей предложение один из самых модных во всем мире холостяков! Алан так обаятелен, галантен, его родовой замок построен двести лет назад! А самое главное — Алан любит ее. Какого же дьявола? И надо же было так глупо влюбиться не в Алана, а в Коннора Девлина, который вообще никого не любит!

— Пять дней? Ты собираешься пять дней провести с Коннором Девлином в романтическом горном коттедже? — Младшая сестра Энди даже присвистнула от удивления. — Не слабо! У Конна все-таки осталась в голове парочка извилин. — Она двусмысленно ухмыльнулась. — Или, наоборот, не осталось?

— Мы едем работать, понимаешь, Трейси, работать!

— Да уж! Так я тебе и поверила!

Энди улыбнулась. Потом поднялась и посмотрела на раскрытый чемодан у кровати, заглянула в шкаф.

— У меня такое чувство, будто я что-то забыла.

— Этот обалденный пеньюар, который кто-то тебе дарил, — ласково напомнила Трейси. — Но этот кто-то так тебя в пеньюаре и не увидел. Вот и вытащи его наконец из коробки!

— Ну уж нет. — Энди гневно уставилась на сестру. Трейси уютно устроилась в ее кровати. — Послушай, наш уик-энд будет столь же романтичен, как генеральная уборка.

— Знаешь, все в твоих силах. — Трейси села и заметно оживилась. — Он теперь в разводе, если ты не забыла. Он одинок. А значит, годен к применению. Запихни в чемодан побольше сексуальных платьев, возьми литр самых дорогих духов, не забудь прихватить парочку новых чудо-лифчиков, и природа возьмет свое.

Энди устало посмотрела на Трейси.

— Я понимаю, тебе трудно в это поверить, Трейси, но, если я говорю, что еду в Тимбервольф работать, это значит — будут переговоры с утра до ночи, и все. Если я буду благоухать парфюмерией и демонстрировать новые моды, Конн решит, что я слегка тронулась, и посадит меня под замок. На этом мой уик-энд и закончится!

— Ну и сколько ты собираешься кружить вокруг этого парня, Энди? — Трейси уже не улыбалась.　— Я вынуждена напомнить, что тебе скоро стукнет тридцать.

— Спасибо, я помню.

— А как насчет твоего француза?

— Он канадец. А что? — Энди взяла стопку нижнего белья и положила его в чемодан.

— Так ты выходишь за него или как? — Трейси поднялась на ноги, подошла к шкафу и принялась копаться в ящиках. Она вытащила черный кружевной бюстгальтер, кружевные трусики и положила их в чемодан.

Энди схватила их и сунула обратно.

— Я пока не решила.

— Время идет. — Трейси нашла еще один кружевной бюстгальтер, на этот раз бледно-розовый, запихнула в чемодан и выпрямилась. — Я не могу поверить, что ты даже не спишь с ним. Хотя тебе и под тридцать, на пенсию еще рановато. Кстати, на той неделе попалась мне на глаза журнальная статейка — там сказано, что сексом можно заниматься аж в восемьдесят.

— Ты просто возвращаешь меня к жизни. — Энди вынула розовый бюстгальтер из чемодана, оттолкнула Трейси и закрыла шкаф. — Хочешь — верь, хочешь — нет, но в жизни есть вещи поважнее секса.

— Ну-ка, ну-ка, поделись. — Трейси расхохоталась, подошла к другому шкафу, стала задумчиво перебирать одежду сестры. Сняла с плечиков черное платье, приложила к себе и аккуратно сложила в чемодан. — Надо хотя бы спать с этим канадцем, Энди. Вроде бы Коннор не хранит свое белоснежное тело для тебя. Говорят, у него роман с Оливией Вудраф? — Она взглянула на Энди, подняв брови. — Я кое-что слышала об Оливии.

Энди повесила платье обратно, и Трейси стала разглядывать выходной костюм с глубоким декольте.

— Я знаю, что голова не самое твое сильное место, — проговорила Энди, укладывая платья в чемодан, — но все же послушай: у Конна старомодные представления о собственности, это значит, он не станет спать с женщиной, если женат на другой.

— Но он не женат, не правда ли?

Энди не раз приходила в голову эта мысль, но ей совсем не хотелось обсуждать Конна с Трейси.

— Я работаю на Девлина. И не собираюсь посвящать ему личную жизнь.

— Но ты все еще любишь его, — взглянула на нее сестра.

Энди отвернулась и принялась внимательно рассматривать туфли.

— Конн мой лучший друг. Конечно, я люблю его. Я и тебя люблю, хотя не всегда понимаю почему.

Трейси хотела возразить что-то, потом запнулась, вздохнула и снова вытащила черное коктейль-платье.

— Оно тебе понадобится. Коттеджи Тимбервольфа не то место, где к обеду выходят в свитере и джинсах.

— Там никого не будет, кроме нас. Обедай хоть голая.

— Это идея, — хитро прищурилась Трейси. — Тогда тебя даже Конн заметит...

— Заткнись.

— Духи! Не забудь про духи. Да. И возьми еще кое-что. — Трейси покопалась в своей сумочке, зажала в руке парочку ярких упаковок. — Вдруг повезет, и они тебе сослужат хорошую службу. — Ухмыльнувшись, она показала Энди презервативы и бросила их в чемодан.

— Ты прекратишь или нет? — Энди схватила презервативы и швырнула их обратно в сумочку. — И, Бога ради, держи их подальше от отца, а то он запрет тебя в подвале. Он считает, что самый безопасный секс — полное отсутствие всякого секса.

— А, так вы с ним одного поля ягоды! — Трейси выдвинула очередной ящик и вытащила стопку ночных рубашек. Насмешливо взглянула на сестру. — Ну и ну! — Она держала в руках белую хлопковую ночную рубашку, сшитую без всяких изысков. — Энди, даже монахини одеваются посмелее. Нет, серьезно, мне стоит прочитать тебе лекцию об интимной жизни.

— Трейси, последний раз тебя предупреждаю…

— Ага, а это что такое? — Трейси извлекла из ящика пенящийся шифон абрикосового цвета и торжественно помахала им. — Вот это похоже на правду! О-ля-ля! — Она накинула на себя материю и приняла соблазнительную позу. — Очередной подарок француза?

— Подарок самой себе. — Энди отобрала у Трейси шифон, но та ловко выхватила его.

— Ну что ж, все-таки ты не безнадежна. — Трейси ободряюще кивнула, аккуратно сложила пеньюар и бережно спрятала в чемодан. — Возьми-ка это с собой. Нокаутируешь старого Конна.

— Я нокаутирую тебя, если ты не успокоишься.

— Лучше скажи, выходишь ты за Алана или нет?

— Я же сказала, что еще не решила.

— Но ты всерьез подумываешь об этом.

— А как же, — небрежно бросила Энди. Ей осточертели разговоры об Алане. О свадьбе. И о Конне Девлине. — Я выпью еще кофе. Составишь компанию.

— Энди, выходи за него, — тихо и серьезно проговорила Трейси. Она сжала руку сестры. — Пора забыть о Конне. Алан любит тебя. Не упусти свой шанс.

— Презервативы, советы любителям моды, брачные консультации… — Энди весело засмеялась, хотя, вообще-то ей было не до смеха. Трейси права, права во всем. Но как не хочется в этом признаваться! — Мне кажется, ты теряешь время, занимаясь этнографией. Когда тебе надоест выкапывать из земли старые горшки, открой свою рубрику в журнале для одиноких женщин. Или организуй ток-шоу. Сделаешь прекрасную карьеру.

— А тебя ждет не менее блестящая карьера старой девы, Энди! Ты же такая практичная. Но только не в том, что касается Конна! — парировала Трейси. Она, похоже, больше не шутила. — Ты самая деловая женщина из всех, кого я знаю. Пока не появляется Коннор Девлин. Это же…

— Ну хватит, Трейси. — Энди резко перебила ее. — Ты обнаглела!

Трейси замерла с открытым ртом, но так и не решилась докончить фразу. Потом кашлянула и, виновато улыбаясь, пробормотала извинения.

Энди через силу рассмеялась, ласково потрепала сестру по щеке:

— Ты прощена. Кто-то, кстати, собирался вернуть мне фотоаппарат. Еще полгода назад собирался.

— Фотоаппарат в машине. Сейчас принесу, пока ты пьешь кофе. — Трейси усмехнулась и направилась к двери. — Захвати все-таки пеньюарчик, Энди. Никогда ведь не знаешь…

Коттеджи Тимбервольфа расположены в Каскаде, одном из самых престижных высокогорных курортов. Если не было наплыва туристов, Тимбервольф охотно принимал бизнесменов, которые хотели посовещаться подальше от лишних глаз. «От Сиэтла до Каскада три часа на машине, а мы едем уже пятый час», — подумал Конн.

Он совсем не спешил. Было прекрасное утро, кристально чистый воздух, на синем небе ни единого облачка. Не так уж часто позволяешь себе полюбоваться природой. Тем более не стоит торопиться.

Конн заехал за Энди в начале восьмого. Они вовсю наслаждались поездкой. Останавливались тут и там, любовались прекрасными пейзажами, наблюдали за оленями. Что паслись на горных склонах. Наконец купили в придорожном магазинчике прохладительные напитки и виноград, устроили пикник на берегу небольшого озера. Восход в горах упускать не стоит, и они прекрасно провели время, болтая о том о сем.

«Как давно я не отдыхал» — думал Конн. Дорога вела все выше и выше в горы.

Нахмурившись, он привычно отогнал от себя грустные мысли. Конн делал это с такой же легкостью, с какой водил машину. Воздух был напоен ароматом сосны, и Конн глубоко вздохнул. Наконец-то спала тяжесть последних дней. Настроение заметно улучшилось. Он не только предвкушал удачную сделку, ему просто осточертел город.

Он взглянул на Энди. Она закрыла глаза, положила длинные ноги на сиденье, и ветер, врывающийся в открытые окна, трепал ее каштановые волосы. Энди выглядела счастливой и умиротворенной.

Конн то и дело скользил взглядом по ее гладким загорелым ногам. Он попытался вспомнить, когда в последний раз видел Энди в шортах. Вскоре он почти перестал следить за дорогой и принялся внимательно рассматривать Энди. Летний топ открывал руки и плечи, покрытые ровным загаром. «На море она, что ли ездила со своим французским канадцем?» — раздраженно подумал он.

Как-то раз Энди плавала на его яхте, но с тех пор им так и не удалось выбраться на море вместе. Юдифь ненавидела морские прогулки и не любила отрываться от работы. Иногда он плавал один, но с Энди было бы куда интереснее.

И ему не хватало всего этого, вдруг понял Конн. Не хватало яхты и не хватало Энди. Энди – его лучший друг, а они так редко отдыхают вместе. Не пора ли поменять образ жизни?

Конечно, если Энди не станет женой Дерошера. «Какого дьявола я вообще решил их познакомить?» — подумал Конн.

Внезапно он откинулся назад, схватил Энди за руку, сжал ее пальцы. Она медленно открыла глаза и вопросительно посмотрела на него. Конн улыбнулся.

— Как в старое доброе время, правда? Много воды утекло после нашего последнего уик-энда…

Она усмехнулась.

— Если бы ты перестал жениться при любом удобном случае, может все было бы иначе. Но твои жены как-то никогда не приходили в восторг при мысли, что ты отдыхаешь вместе со своим администратором.

К ее удивлению, Конн рассмеялся.

— Лиз всегда считала, что у нас с тобой роман. Ну а Юдифь… — он вздохнул, — а Юдифь, наверно, ничего не имела бы против. Главное, чтобы я побольше времени проводил вне дома и не мешал бы ее карьере.

Энди ласково пожала его запястье, и Конн мягко улыбнулся.

— Во всем виноват я сам. Ведь получаешь только тогда, когда что-то отдаешь…

— В жизни Юдифи ты всегда играл только вторую скрипку…

— Ну да. А Лиз всегда играла вторую скрипку в моей жизни, — тихо добавил он.

Дорога уходила резко вправо, и Конн отпустил руку девушки, чтобы успеть притормозить. Конн повернул, перешел на третью скорость и обнаружил, что рука Энди все еще ждет его. Их пальцы снова сплелись.

— Лиз стала моей женой, считая, что я идеальный муж. Мы с Биллом Соумсом получали первые прибыли, компания росла на глазах, я купил дом – все шло как нельзя лучше.

— Мечта студентки, — пробормотала Энди.

Он улыбнулся. Энди никогда не любила Лиз. Впрочем, это была взаимная неприязнь, несмотря на все его усилия.

— А потом вы с Билли крупно поспорили. Речь шла о допустимой степени риска в бизнесе. Ты выкупил его долю, и вскоре «Девлин электроникс» стала ведущей американской компанией. Тут-то Лиз и получила вечно отсутствующего мужа, который даже ел и спал на работе.

— Ее трудно упрекнуть, Энди. Черт, она даже не успела закончить колледж. Все вокруг тусовались до рассвета, катались на лыжах и радовались жизни. Кроме нас. Лиз никак не ожидала этого. Я работал двадцать четыре часа в сутки. Времени не оставалось даже на разговоры, не то что на тусовки. Ее словно заперли в золотой клетке.

— Она знала, за кого выходила замуж, — убежденно сказала Энди. – А если бы она хоть раз поинтересовалась твоей работой, то поняла бы, что ты просто не в состоянии…

— Дорогая, мне нет оправданий. — Конн грустно улыбнулся. — Первый развод остался на моей совести, и никуда от этого не денешься. Лиз хотела детей, а я нет. Ей нужна была нормальная жизнь с нормальным мужем, а я не смог устроить ей такую жизнь. Когда она познакомилась с Ричардом, и мы развелись, она совершила самый мудрый поступок в своей жизни. Для нас обоих.

Он принужденно рассмеялся.

— Забавно, что Юдифь бросила меня как раз потому, что я хотел ребенка, а она нет. Что мне нужна была нормальная семья, а ей — карьера.

— Да, Девлин, нелегко тебе прозревать. — Энди оперлась на подголовник и начала задумчиво рассматривать знакомый резкий профиль.

Бледный шрам на челюсти все еще был заметен. Двадцать лет назад Девлин чуть не погиб, когда сорвался с крыши гаража старика Хеннигана и упал на груду металлолома. Тогда, лежа на краю этой крыши, Энди смотрела в залитое кровью, неподвижное лицо и думала, что он мертв.

Энди отчетливо помнила весь ужас этой картины; вновь почувствовала возникшую тогда боль невосполнимой утраты. Она чуть не сломала себе шею, спускаясь с проклятой крыши. А когда наконец перелезла через изгородь, Конн уже сидел на земле, ошеломленно стирая с лица кровь.

Он инстинктивно протянул к ней окровавленную руку, и она схватила ее, не в силах оторваться от нее и дрожа всем телом. Прибежал Хенниган с двумя соседями; кто-то вызвал «скорую помощь», кто-то позвал родителей Конна.

Через несколько часов ему наложили пятнадцать швов и выпустили из больницы. Конн вернулся к приятелям как герой с войны, с петушиной усмешкой тринадцатилетнего подростка демонстрируя свои повязки и купаясь в лучах славы.

Но в этот день в их отношениях произошел перелом. Раньше они были просто ближайшими соседями, вместе веселились, попадали в разные переделки, делились комиксами и пробовали вино. Теперь между ними возникло что-то совсем особое и очень важное, что-то такое, что касалось только их двоих.

Через несколько дней Конн затащил ее в свой гараж, покопался в ящике с инструментами отца и нашел охотничий нож. Он торжественно поднял нож, сделал надрез сначала на своем, потом на ее большом пальце. Они смешали свою кровь и поклялись навсегда остаться кровными братом и сестрой, всегда помогать друг другу и никогда не изменять своей дружбе.

Улыбнувшись, Энди нашла на своей руке след от ранки. Кровные брат и сестра.

На стоянку Тимбервольфа они подъехали только к полудню, и Конн с удовольствием убедился, что все уже прибыли. Маленький красный автомобиль Марджи был припаркован рядом с седаном Боба Миллера, чуть подальше Фрэнк Чарнеки оставил свой старый грязный пикап. Еще пара незнакомых машин – наверное, люди Бека.

Бек с сыном должны были попозже прилететь на вертолете. Конн и сам сначала хотел взять вертолет. Хорошо, что он отказался от этой идеи. Поездка с Энди приятно освежила его, и Конн чувствовал, что готов к борьбе. Спокойно улыбаясь, он достал из багажника дорожную сумку, изящный чемоданчик Энди и поднялся по широкой каменной лестнице.

Предупредительный администратор вышел навстречу, сказал, что все остальные гости завтракают на каменной террасе, передал им ключи и проводил к широкой деревянной лестнице.

Им достались два соседних номера в конце коридора. Конн зашел к Энди, положил ее чемоданчик, одобрительно поглядел по сторонам.

— То, что надо. — Кивнул на внутреннюю дверь, соединяющую оба номера. — Не возражаешь, если мы ее откроем? Когда ночью становится жарко, это очень помогает.

Энди взглянула на него и улыбнулась.

— Конечно, если ты будешь держать себя в руках.

Конн тупо уставился на нее.

Она с возмущенным видом нахмурилась.

— Вот уж спасибо, Девлин! Когда ночью становится жарко! К чему это ты клонишь? Жарковато, когда рядышком спит красивая обнаженная женщина, а? Да любой босс просто умрет, как подумает, что сможет проскользнуть в спальню к своему администратору!

Он так странно смотрел на нее, что Энди расхохоталась.

— Я шучу, Девлин, — проговорила она, пытаясь успокоиться. — Я просто шучу. Конечно, открывай эту дверь. Я уверена, что мне ничего не грозит.

Будь у нее хоть капля ума, она сама проскользнула бы к нему в спальню и слегка нарушила его ночной покой.

Конн машинально покачал головой, как будто так и не понял шутки, насупился, потом задумчиво подошел к двери, отпер ее и пошел к себе, не проронив ни единого слова. Энди проводила его долгим взглядом. Запустить в него чемоданом или снова засмеяться?

Глава пятая

Красивая обнаженная женщина спала совсем рядом…

Выругавшись сквозь зубы, Конн перевернулся на спину, откинул простыни и уставился в потолок.

Если бы она только знала, если бы могла догадаться, какие фантазии мучат его уже два дня, какие мысли проскальзывают в темных уголках его сознания… Порядочный человек не должен давать волю таким мыслям, если это касается его лучшего друга!

Эти мысли не оставляли его в покое. Он закрывал глаза и видел ее, лежащую на шелковых простынях в огромной королевской постели.

Красивую. Обнаженную.

Вот дьявол!

Большая спальня была заполнена лунным светом. Он взглянул в окно и лениво подумал, что надо встать и опустить портьеру.

За окном открывался прекрасный вид на Волчью гору, уходящую вверх, в бледное звездное небо. Конн смотрел на горный склон, пытаясь понять, что, в конце концов, с ним происходит.

Вначале ему приходило в голову, что все дело в «бракоразводной хандре». Энди издевалась над ним по этому поводу. Да вдобавок еще и физическая неудовлетворенность.

Наверное, все не так просто. Наверное, проблема где-то глубже, в нем самом.

Не говоря уже о Марке Беке.

Конн машинально сжал кулаки. Марк Бек, похоже стал главной проблемой.

Десмонд Бек с сыном и парой экономических советников прилетели около полудня. Не прошло и минуты, как Конн понял: надо ждать неприятностей.

С контрактом все было в порядке — Десмонд наконец решился на продажу. Осталось лишь обговорить детали.

Неприятности заключались в Марке.

Марк вылез из вертолета, словно герой войны, возвратившейся домой. Длинные волосы развеваются на ветру, зубы сверкают в ослепительной улыбке. Заметив Энди, он легко сбежал по трапу и направился прямо к ней. А потом… Конн стиснул зубы. Потом этот ублюдок поцеловал ее.

Поцеловал Энди. Прямо в губы. На виду у всех. А Энди, чтоб ей провалиться, как будто не имела ничего против.

«Вообще-то никто и внимания на этот поцелуй не обратил», — с тоской подумал Конн. Кроме него. Неужели Марку удалось всех одурачить? Нет, только не Конна Девлина.

Он лежал в темноте уже несколько часов и думал об Энди. Представлял себе, как она спит в своей постели. Спит обнаженная. Представлял, как он войдет в ее спальню, откинет одеяло, прижмет девушку к себе и …

Конн громко застонал и сел на кровати. Пора кончать с этим! Он взрослый мужчина, а не похотливый подросток. Мучиться бессонницей из-за женщины просто стыдно. Но Энди, черт, Энди не простая женщина. Энди — это… Энди.

Конн понял, что ему уже не заснуть. Он встал и пошел в ванную, умылся холодной водой. Не помешает и холодный душ.

Выйдя из ванной, Конн остановился у стеклянных дверей, ведущих на большую лоджию. Вечером он оставил одну створку слегка приоткрытой и теперь толкнул ее и вышел на балкон. Было куда холоднее, чем он думал. Горный воздух буквально обжег голое тело.

Морозный ночной воздух должен был успокоить его, но прогулка при лунном свете, без одежды почему-то оказала совсем другое действие. Конн почувствовал еще большее возбуждение. Стиснув зубы, он прошелся по балкону, отбрасывая длинные причудливые тени. Взглянул на балкон Энди — до него было не больше пяти футов. Двери в ее лоджию были наполовину раскрыты, и на какое-то мгновение Конн представил себе, как…

Энди появилась в дверном проеме неожиданно, словно привидение. Конн задрожал от волнения — у него промелькнула мысль, что она почувствовала его состояние и вышла из спальни не случайно…

Затаив дыхание, он отступил в темный угол балкона. Она его даже не заметила. Лунный свет, видимо, разбудил ее, и она решила опустить портьеру. Заодно вышла полюбоваться на горы.

Голая. Боже, она была голая.

Глубоко вздохнув, Конн попытался отвести взгляд. Не хватает еще подсматривать за ней. Но тело не слушалось его, он застыл, словно в дурмане, жадно впитывая глазами каждую клеточку ее тела.

Энди стояла, чуть согнув одну ногу и приподняв левую руку. Ее груди были упругие и полные, темные соски дразнили его, окутав дымкой эротических воспоминаний. Воспоминаний двенадцатилетней давности. Лунный свет струился по ее плечу, вниз по бедру, отбрасывая вокруг зовущие тени. У Конна пересохло во рту.

Воспоминания нахлынули на него с новой силой. Материя. Горячий шелк ее белья, волнующий аромат секса. Вкус ее губ. Звуки. Он будто слышал ее прерывистое дыхание, приглушенные стоны… Потом она напряглась, с силой прижалась к нему, их ноги сплелись, она заставляла его двигаться быстрее, сильнее… Энди пошевелилась. Нехотя протянула руку к портьере, опустила ее и исчезла в спальне, прежде чем Конн успел очнуться.

На следующее утро Энди вошла в ресторан, что-то напевая себе под нос. В коттедже жило всего пятнадцать человек, и администрация решила закрыть большинство залов, оставив для гостей только самый дальний, с высокой стеклянной стеной. За стеклом открывалась впечатляющая панорама озера, горного хребта и облачного неба. Лучи утреннего солнца падали на сосновый пол и стены, и они торжественно сверкали, а свежий ветерок, врываясь через открытые окна, насыщал воздух сосновым ароматом.

За круглым столом у окна сидели сотрудники Бека. Возникла некоторая неловкость. С одной стороны, правила хорошего тона требовали пригласить Энди за стол, но с другой — люди Бека совсем не стремились посвящать помощника Девлина в свои разговоры. Энди улыбнулась, дружелюбно помахала рукой, громко пожелала всем доброго утра и огляделась, как будто кого-то разыскивая.

К счастью, Конн уже пришел и сидел за большим столом, скрытым от остального зала пышными тропическими растениями. Энди, улыбаясь, подошла к нему.

— Привет. Не помешаю?

Конн поднял голову, и Энди удивленно уставилась на него.

— Что случилось? Ты отвратительно выглядишь!

— Я не выспался, — пробормотал он в ответ.

— Да ну? А я спала как убитая. — Она села напротив него. — Я же предупреждала всех насчет кофе. Если мы сегодня опять заработаемся, я заварю тебе чай на травах.

— У твоего чая вкус как у туалетной воды, — любезно сообщил Конн, потирая слипающиеся глаза. — Зато твоей энергии хватит на двоих.

Энди пожала плечами, поймала взгляд официанта, почтительно ожидающего за пальмами.

— Это, наверно, горный воздух. Мы с Марком с утра взобрались на Волчью гору.

— Взобрались? — Конн прищурился. — Вы с Марком? Взобрались?

Ее глаза блеснули.

— Да, Коннор. Мы гуляли. Это очень просто — ставишь одну ногу перед другой и движешься вперед. Честно говоря, тебе самому хорошая быстрая прогулка совсем не помешает.

— Лучше что-нибудь выпить.

Энди внимательно посмотрела на него.

— У тебя что, похмелье?

— Да, от двадцати чашек кофе.

— Я просто подумала: вдруг ты провел большую часть ночи, снова празднуя развод с Юдифью?

Конн выдавил из себя улыбку.

— Честное слово, моя норма — одно похмелье на один развод.

Торжественно подошел метрдотель, налил Энди кофе, поставил прибор и подал меню. Энди даже не раскрыла его.

— Горячую булку, кофе и апельсиновый сок.

— Так ты не дотянешь до обеда, — заметил Конн, провожая взглядом удаляющегося метрдотеля.

Энди промолчала. Почему она должна скрывать от него? Правда, Конн приходил в бешенство от одного упоминания о Марке Беке.

— Я... я уже завтракала утром. С Марком.

Конн поднес к губам стакан с апельсиновым соком.

— Завтракала?.. — Он сделал большой глоток. — В его комнате?

Энди уловила скрытое напряжение в этом спокойном голосе.

— Да, в его люксе, — любезно уточнила она, добавила сливки в кофе и принялась тщательно размешивать его. — Ты что-нибудь имеешь против?

— Ничего.

— Вот и прекрасно.

— С какой стати я должен иметь что-то против? — Конн отпил еще сока. — Вот Андре, или как там его, наверно, мог бы расстроиться.

— Алан, — раздраженно проговорила Энди. — Его зовут Алан.

Официант с голливудской улыбкой поставил перед ней высокий запотевший стакан апельсинового сока, торжественно взял с подноса золотую с синим тарелку королевского китайского фарфора, на которой лежали две виртуозно испеченные горячие булочки. За тарелкой последовали два маленьких серебряных блюдца: одно со взбитым маслом, другое — с тающим золотистым мармеладом. Неуловимым движением официант поправил букет полевых цветов в центре стола и исчез.

— Надеюсь, прогулка тебе понравилась?

Конн определенно действовал ей на нервы. Вопрос вполне невинный, но вот тон... тон совсем не невинный. Энди прищурилась.

— А почему ты так переживаешь?

— Я? — Конн выпучил глаза, очень правдоподобно изумившись. — Я не переживаю.

— Черта с два, — вежливо отозвалась она. — Марк тебя бесит, как быка — красная тряпка.

— Боюсь, твой Марк слишком хорош для меня.

— Думаешь, он сыграет в свою игру на переговорах?

Ей вдруг пришло в голову, что она не представляла Марка в роли потенциального конкурента. Но Конна Девлина не проведешь приятной внешностью и хорошими манерами; Конн обладал каким-то шестым чувством настоящего бизнесмена, насквозь видел любого партнера и любую ловушку.

— Да он просто пешка, — небрежно бросил Конн. — Все козыри и вся власть у Десмонда.

Энди молча смотрела на него.

— Мне не нравится, как он на тебя поглядывает. — Конн наконец взорвался. — Мне не нравится, как он берет тебя за руку. И мне совсем не понравилось, как он встретил тебя вчера у вертолета.

— Что-что? — Она расхохоталась. — Как он встретил меня? Он пожал мне руку и поцеловал меня в щеку и...

— В губы, — перебил Конн. — Он поцеловал тебя в губы. Это не был дружеский поцелуй, и мы оба это знаем.

Энди уставилась на своего босса.

— Секундочку! Хорошо, это не был дружеский поцелуй. Он поцеловал меня в губы. И что дальше? Вызовешь полицию?

У Конна странно блеснули глаза.

— Марк тебе нравится, не так ли?

— Больше, чем ты, по крайней мере, сейчас. — Энди уже не шутила. — Коннор, остановись! Я ведь уже предупреждала тебя.

— О чем?

— Ты суешь свой нос куда не надо. — Энди повысила голос, и сотрудники Бека начали оборачиваться. Она подавила раздражение, тщательно отрезала кусочек булочки и намазала его мармеладом. — Я же не вмешиваюсь в твою личную жизнь, Коннор.

— А как насчет Оливии Вудраф? — спокойно поинтересовался он.

— Это совсем другое. Я поделилась с тобой своей точкой зрения. А ты просто лезешь в чужие дела!

— Когда я лез в чужие дела? — возмущенно перебил ее Конн. — Да, я пару раз давал тебе советы, когда ты явно ошибалась. Может, даже не просто советы, а...

Она швырнула нож на скатерть.

— Пару раз? Ты всю жизнь вмешиваешься в мои отношения с мужчинами. И тебя никогда никто не устраивает. Этот слишком молод, а тот слишком стар, этот слишком богат, а тот совсем не богат, этот трудоголик, а тот полный бездельник. Бог ты мой, один раз ты даже провел настоящее расследование!

— И выяснил, что твоего избранника разыскивают за уклонение от налогов и мошенничество, — сквозь зубы проговорил Конн. — А помнишь другого парня? Ты с ним крутила роман пару лет назад. Если бы я кое-что не узнал, никто бы и не догадался, что у него жена и двое детей в Аризоне... Стоило мне нанимать детектива или уже было слишком поздно? — подозрительно прищурившись, добавил он.

— Послушай, мне было двадцать шесть лет!

— То есть я опоздал? — Конн слегка вздрогнул.

— Нет, — выдавила из себя Энди, — ты не опоздал. Конечно, ты не просто так заставлял меня работать до полуночи каждый раз, когда он появлялся в городе.

Конн удовлетворенно усмехнулся.

— Видишь? Я не лез куда не надо, я всего лишь заботился о тебе.

— Лез, и еще как, — мрачно возразила она. — Алан недавно обмолвился, что кто-то за ним следит. Его люди выяснили, что кто-то даже проверял его счета. Ты здесь ни при чем, правда?

Он как будто растерялся. Энди слишком хорошо его знала. Понимала, что сейчас он раздумывает: солгать ей или окончательно с ней поругаться? Конн пожал плечами, глотнул кофе и, опустив голову, пробормотал:

— В наше время лучше быть поосторожнее.

— Ты скотина.

Конн рассмеялся.

— Послушай, для чего нужны верные друзья, а?

Ей было не до смеха. Пора было поставить его на место, прекратить этот идиотизм раз и навсегда. Но что-то заставило ее успокоиться и дружелюбно усмехнуться.

— Сама не понимаю, почему до сих пор не убила тебя, Девлин.

Конн поцеловал кончик ее пальца, провел им по ее губам.

— Потому что ты любишь меня, дорогая. Это единственное объяснение.

— Блажен, кто верует. — С рассерженным видом Энди отвернулась, взяла еще кусочек булки с мармеладом. Лишь бы он не увидел ее глаза!

Кто-то подошел к столу, и Энди подняла голову.

Марк Бек весело улыбался ей.

— Еще раз доброе утро!

Энди с улыбкой кивнула.

— Привет. Выпейте с нами кофе.

Марк взглянул на Конна:

— Ммм...

— Садитесь, садитесь, — Энди указала на соседний стул. — Конн будет только рад. Правда, Коннор?

Энди просительно улыбнулась. Конн оживился:

— Ну что вы, Марк, присаживайтесь. Мы отлично поболтаем.

Энди многозначительно посмотрела на Коннора — слишком уж сладко тот улыбался.

Марк вежливо кивнул и опустился на стул.

— Отличная идея вытащить нас сюда, Девлин. Похоже, переговоры пройдут успешно.

Конн улыбнулся еще шире:

— Так или иначе, но успешно.

Марк посмотрел на Энди. Он чувствовал за столом какую-то напряженность, но никак не мог понять, откуда она исходит.

— Мой отец сказал, что вы назначили первую встречу сегодня приблизительно на девять утра.

— Если это вас устроит, — любезно отозвался Конн. — Энди рассказывала, как вы любите долгие прогулки.

Марк кивнул.

— Да, мне нравится движение. Вообще-то я занимаюсь спортивным бегом. Дома пробегаю не меньше десяти миль каждый день. Вы любите спорт, Девлин?

— О да, — подчеркнуто вежливая улыбка, — я плаваю на яхте, играю в теннис и в сквош.

— Ты забыл о гандболе, — вставила Энди. — Не вздумайте играть с ним, Марк. Он буквально звереет на площадке.

— Не будь занудой, Энди, — лениво бросил Конн, — и не пугай Бека. Сыграем? Просто для разминки.

Энди заметила, как Марк чуть-чуть прищурился.

— Не думаю, что вы сможете испугать меня гандболом, Девлин. И спасибо за предложение. Боюсь, я буду слишком занят на переговорах. Как-нибудь в другой раз.

— Просто назначьте время. — Конн глотнул кофе, откинулся и как-то чересчур дружелюбно взглянул на Марка. — Скажите-ка, Марк, вы знакомы с Аланом Дерошером?

Энди вздрогнула и уставилась на Конна, буквально отказываясь верить своим ушам.

Бек выпрямился, изумленно покачал головой.

— Нет. Это ваш сотрудник?

— Дерошер? Да что вы! — Конн рассмеялся. — Это жених Энди.

— Жених? — Марк повернулся и с удивлением посмотрел на нее. — Так вы помолвлены, Энди? По-моему, вы не упоминали об этом.

— Я не помолвлена, — сквозь зубы проговорила Энди. Она наградила Конна испепеляющим взглядом, от которого расплавилась бы и стальная плита. Тот лишь приветливо улыбнулся в ответ. — Мистер Девлин, как обычно, что-то спутал.

— Разве ты не рассказывала, что Алан сделал тебе предложение? — спросил Конн с очень искренним смущением. — Ради Бога, извини, Энди, я, наверное...

— Прошу прощения, но у меня еще довольно много дел перед переговорами. Придется обойтись без кофе. — Марк с потемневшим от злости лицом отодвинул стул и встал. — Мы скоро увидимся.

— Я надеюсь, — вежливо кивнул Девлин.

Энди внимательно посмотрела вслед Марку, обернулась к Конну и прошипела:

— Девлин, это низко, отвратительно и бесчестно.

— Ты о чем? — казалось, Конн и в самом деле удивлен.

— Хватит! — Энди вскочила из-за стола. — Не знаю, что ты задумал, но я сыта тобой по горло. Последний раз предупреждаю: моя жизнь не имеет к тебе ни малейшего отношения. Еще одна подобная выходка, и я выйду замуж за Алана, перееду в Квебек и пошлю «Девлин электроникс» куда подальше. Обещаю тебе. Будешь искать себе нового администратора. А заодно и нового лучшего друга!

«Меня занесло, — грустно подумал Конн, наблюдая, как Энди выходит из ресторана. — Я слишком далеко зашел».

Тихо выругавшись, он допил кофе, выпрямился и встал. С Марком Беком он тоже перегнул палку. Контракт, в конце концов, еще не подписан. Если ему не удастся взять себя в руки, он и переговоры провалит.

Конн медленно направился к дверям. Можно подумать, что я просто ревную. Бред какой-то. С какой стати ревновать Энди к остальным? Он ведь от всей души желал ей счастья.

«Отвратительное состояние. Постразводный психоз в тяжелой форме. Недельки через две пройдет. А за эти две недели я просто потеряю Энди».

Переговоры... В тот день они провели целых три серии переговоров. Они решили вопрос о пенсионном обеспечении тех специалистов, которые перейдут из «Бектрона» в «Девлин электроникс». Установили сумму выходного пособия тем, кто попадет под сокращение.

«Поразительно, сколько могут успеть двенадцать человек, если их каждую минуту не дергать и дать им возможность сосредоточиться, — удовлетворенно думала Энди, возвращаясь по широкому коридору в свой люкс. — Еще пара таких деньков, и «Бектрон» станет частью «Девлин электроникс», а я наконец-то вернусь домой».

Переговоры в Тимбервольфе уже начали ей нравиться. Даже очень нравиться. Улыбаясь, Энди вытерла мокрые волосы. Она целый час проработала с Марджи, Биллом Миллером, Фрэнком Чарнеки, Марком Беком и парой его помощников над очередным дополнением к контракту о купле-продаже.

Но совещание проходило не в конференц-зале. Всех вдруг потянуло на природу, и они нашли прелестную зеленую беседку позади коттеджа. Могучие сосны и кедры надежно защищали от моросящего дождика, а терпкие хвойные ароматы располагали к отдыху и успокоению.

Она не знала, что в это время делал Конн. Почти весь день и даже часть вечера Конн провел наедине с Десмондом Беком в одном из роскошно обставленных домиков на берегу озера. В свои беседы они никого не посвящали. Значит, опять полночи работать, обсуждая с Конном стратегию завтрашней игры.

Улыбнувшись, Энди вставила ключ в замок. Слава Богу, Конн не притащился в беседку и не застал их там с Марком. На этот раз от него можно было ждать все, что угодно. Марк и сам сидел как на иголках — вместо того чтобы изучать документы, он больше оглядывался по сторонам.

Она закрыла за собой дверь, бросила ключи на полочку и зашла в небольшую кухню. Пожалуй, Марк Бек увлекся ею. И мог увлечь ее.

Самое интересное, что ей вообще приходили в голову такие мысли. Ей стоило думать лишь об Алане Дерошере.

Вздохнув, Энди пошла в спальню. Сбросила на кровать махровый халат и направилась в ванную.

Алан. Пора наконец что-то решить. Если она выйдет за него замуж, сбудутся все ее мечты. Союз, построенный на нежности, заботе, искренности. Настоящий семейный очаг, дети. Когда-то Энди мечтала о таком союзе с Коннором. И теперь ей будет не хватать любви.

«Может быть, — спокойно подумала она, — пора учиться жить без любви».

Усталость... Боже, как он устал!

Конн потер шею, потянулся, стараясь снять напряжение в суставах. Он проговорил с Десмондом целый день и чувствовал себя как выжатый лимон.

Он захлопнул дверь в номер, подошел к маленькому бару, раскрыл морозилку, бросил несколько кубиков льда в стакан и плеснул хорошую порцию виски. Расстегнул рубашку и, прихватив виски, пошел в ванную.

Включил горячую воду и, потягивая виски, прикрыл глаза. Мускулы наконец расслабились, напряжение потихоньку спало. Еще пара дней, и «Девлин электроникс» станет во главе компьютерных компаний страны. Сбудутся все его мечты.

Или почти все. Ему не хватало, пожалуй, только одного.

Поморщившись, как от зубной боли, Конн снова погрузился в воспоминания. О Юдифи. И о Лизе. После их последнего разговора прошли годы. Они расстались вполне мирно, прекрасно понимая друг друга, потом несколько раз встречались. А потом жизнь окончательно развела их: она вышла замуж и, как он слышал, родила троих детей, а он раскрутил «Девлин электроникс».

Расставание с Юдифью было куда более болезненным. Надежды, которые оба возлагали на этот брак, не сбылись. Словно они предали друг друга. Он так хотел расслабиться, завести нормальную семью, попутешествовать, отвлечься от бизнеса. У Юдифи были совсем другие планы.

Конн глотнул еще виски, слегка вздрогнул. Как странно складывается жизнь. Его фотография дважды появлялась на обложке «Тайм», о нем писала вся деловая пресса страны, в его корпорацию — даже без покупки «Бектрона» — входило уже девять крупных компаний.

Несмотря на финансовый успех, несмотря на удивительное деловое чутье Конна, несмотря на его умение побеждать и завоевывать первое место на самых перспективных рынках, он так и не сумел найти себе подходящую жену. И создать настоящую семью.

Энди. Как плохо, что он не смог жениться на ней! Всю жизнь они прожили вместе, она, как и он, была предана «Девлин электроникс», она знала его лучше, чем кто бы то ни было. Черт побери, у них с Энди были неплохие шансы на счастливый брак.

Конн мрачно усмехнулся и одним глотком допил виски. Потом что-нибудь изменится, и он потеряет лучшего в мире друга. А что-нибудь изменится обязательно. Это жизнь.

Он быстро вымыл голову, выключил воду, насухо вытерся и надел потрепанные шорты и старенький студенческий свитер. Свитер износился и кое-где протерся до дыр, но Конн ухитрялся даже в нем выглядеть вполне представительно — спасало природное обаяние.

Конн посмотрел в зеркало и неожиданно улыбнулся. А вдруг дело именно в этом? Может быть, на свадьбу в следующий раз нужно надевать этот свитер, а не обычный смокинг?

Конн просунул голову в дверь, ведущую в номер к Энди, и позвал ее. Никакого ответа. Он осторожно заглянул в номер. Было уже больше девяти — куда она могла подеваться?

В голове ни с того ни с сего мелькнуло имя Марка Бека. Он распахнул дверь и вошел в номер, машинально глядя по сторонам в поисках каких-нибудь мужских следов. Может, Бек уже побывал здесь?

Или все еще здесь? Нахмурившись, Конн посмотрел на приоткрытую дверь спальни.

Он внезапно понял, что ошибается. Во-первых, Бек совсем не в ее вкусе. Во-вторых, Энди не стала бы охмурять Бека, пока его отец ведет важные переговоры с ее боссом.

В-третьих? В-третьих, она почти помолвлена со своим французом, черт бы его побрал!

Конн еще больше нахмурился и направился к факсу, стоящему на кухонном столике. Быстро просмотрел сообщения. Энди, как магнит, притягивала мужчин.

Конечно, у нее всегда была парочка поклонников. Да оно и понятно — Энди просто богиня! Но раньше она не воспринимала своих увлечений всерьез. Раньше...

А теперь появился Дерошер со своими матримониальными планами, а Энди стала раздумывать о свадьбе и о детях. Это уже ни в какие ворота не лезет!

«Может, позвонить Дерошеру и попросить его сбавить обороты? — лениво подумал Конн. — Но ведь она наверняка узнает об этом — ей всегда удавалось узнавать что угодно — и тогда уж точно расстанется со мной навсегда».

Самое мудрое, пожалуй, отойти в сторонку и спокойно наблюдать за развитием событий. Он готов был биться об заклад, что Энди не любит Алана. Надо подождать, пока она сама поймет это и расстанется с неудачливым женихом. Все вернется на круги своя: только Конн и Энди против всего мира, — и наконец-то можно будет успокоиться.

Он громко расхохотался, пролистывая сообщения в поисках отчета Фрэнка Чарнеки об уточненной стоимости бектроновских патентов. Конн и Энди против всех, порой так он и воспринимал их дружбу.

Отчета не было, и он заглянул в гостиную. Где-то здесь должен быть чемоданчик Энди. Чертыхнулся и постучал в дверь спальни. Никто не отозвался. Он услышал шум душа, приоткрыл дверь и увидел чемоданчик на кровати рядом со стопками чистой бумаги.

Конн слегка улыбнулся, почувствовав в спальне запах ее духов, сложный смешанный аромат сандалового дерева и экзотических масел. Этот запах давно преследовал его, вызывая в воображении картины долгих жарких ночей, страстных объятий на смятых простынях. Тонкий и едва уловимый запах, как всегда, буквально лишал его рассудка. Энди совсем не часто пользовалась этими духами.

А может, она слишком хорошо знала, когда ими стоит пользоваться? Конн аккуратно разложил документы. Если бы Энди всегда источала этот аромат, он давно сошел бы с ума.

Отчета Конн не нашел, зато нашел кое-что поинтереснее. Ночную рубашку. Прозрачную ночную рубашку бледно-абрикосового цвета. Его дыхание участилось. Он осторожно взял рубашку с кровати, пропустил сквозь пальцы тонкую ткань.

Конн смутился, сам не зная почему. Он как-то никогда не задумывался, что Энди надевает перед сном. Не так уж часто представлял ее в постели... Но пару дней назад все изменилось. Теперь он думал об Энди слишком много.

Ночная рубашка? Конн, задумавшись, внимательно разглядывал ее. Зачем надевать такую рубашку, если ты собираешься почитать перед сном или посмотреть ночное телешоу? Кроме того, Энди не станет просто так покупать эротические туалеты. Значит, есть какая-то причина.

Возможно, дело в Дерошере. Интересно, это он подарил ей рубашку или она купила ее для встреч с ним?

Еще интереснее, какое ему дело до отношений Энди с Дерошером? Конн выругался, бросил рубашку на кровать и попытался сосредоточиться на патентах «Бектрона». В конце концов он обнаружил отчет Чарнеки в очередной стопке бумаг. Дверь в ванную наконец приоткрылась, и Конн с виноватой улыбкой поднял голову. В большом зеркале, видневшемся в дверном проеме, отражалась мокрая и голая Энди.

На запотевшем стекле можно было различить лишь какие-то расплывчатые изгибы, но Конн чертыхнулся, отвел взгляд и вышел в гостиную. Ей-Богу, чем быстрее они вернутся в город, тем лучше.

Вытирая мокрые волосы полотенцем, Энди вышла из спальни и направилась в гостиную. И застыла на пороге как вкопанная. На мягком диване перед камином, погрузившись в чтение каких-то бумаг, лениво, словно у себя дома, развалился Коннор Девлин.

Он взглянул на Энди, нахмурился:

— А Чарнеки проверял эти цифры?

После душа Энди едва успела намазаться кремом и накинуть купальный халат. Несколько мгновений она простояла в замешательстве, потом направилась на кухню.

— Коннор! Какая честь для меня! Чайку не угодно ли?

Конн уставился на нее, потом поморщился:

— Извини меня, пожалуйста. Я стучал, но никто не отзывался. Кстати, я бы не отказался от чая — если только ты имеешь в виду чай, а не свои любимые кипяченые травки с ягодками.

— Чай настоящий. — Энди слегка улыбнулась, сняла с полки китайский чайник, бросила в него два пакетика черного чая и крикнула в гостиную: — Фрэнк проверил все показатели. Они скорее завышены, чем занижены.

Конн еще разок просмотрел отчет и присвистнул.

— А как твоя беседа с Десмондом?

— Неплохо, — довольно улыбнулся Конн. — Или даже хорошо. А как ваши сегодняшние переговоры?

— Почти целый день бились над инвентаризацией «Бектрона». Такое и в страшном сне не привидится.

— Но ты справишься?

— Разумеется.

Конн широко ухмыльнулся.

— Ты ведь не выйдешь за Дерошера и не бросишь работу, да, Энди?

Вода в чайнике закипела, и Энди достала китайский сервиз.

— Если ты предложишь мне выгодные условия, Конн, — весело отозвалась она, — мне, по крайней мере, будет из чего выбирать. Пока я еще ничего не решила. — Загадочно улыбнувшись, Энди поставила на поднос две чашки и баночку с медом и направилась обратно в гостиную. — Скорее всего, я выйду замуж за Марка Бека. Мне кажется, он не против.

— Отнюдь не против, — буркнул Конн. Энди поставила поднос с чайником на маленький столик.　— А почему в последнее время мы говорим только о свадьбах?

— Это была твоя инициатива.

— Так пускай она на мне и закончится. Поверь мне, свадьба не так хороша, как кажется. — Конн отодвинул стопку документов. — Свадьба совсем не так хороша, как кажется.

— Конн... — Энди присела на краешек дивана, заботливо откинула с его лба непослушную темную прядь. — Ты слишком переживаешь. Подумаешь, пару раз не повезло. Подожди немного, и удача снова улыбнется тебе.

— А чего ждать? — Он сухо улыбнулся, обнял ее за талию и притянул к себе. — Дорогая, боюсь, мне больше нечего ждать.

Глава шестая

Энди не могла прийти в себя от потрясения, она едва дышала. Конн так уверенно прижал ее к себе, как будто никогда и не отпускал. Прошло несколько мгновений. Энди вдруг пришло в голову, что Конн ничего особенного в своем поведении не находил. Она его лучший друг, и ему нужна сейчас опора, — а потому обнять ее для него так естественно.

— Знаешь, о чем я думаю? — промурлыкал он.

— Прямо боюсь спрашивать.

Конн задумчиво погладил ее по спине, а Энди ласково провела пальцами по его запястью.

— Когда мы покончим с «Бектроном», устроим себе недельку отпуска и поплаваем на яхте. Помнишь, как мы мечтали об этом в колледже? Так с тех пор и не выбрались.

— Да ты же чуть не женился на Билли Соумсе, — рассмеялась она. — Вы же буквально не отходили друг от друга. Все носились со своими компьютерными проектами. А уж если вспомнить твоих подружек — Шарлотту, Анну, Веронику...

— Ладно-ладно, — ухмыльнулся Конн. — Сдаюсь. Но у тебя тоже дел хватало. Тебя вечно окружали поклонники. Помнишь Адама? А Рода-велосипедиста?.. А чего стоил этот атлет с огромными мускулами и без тени разума? Он еще пытался убить меня однажды вечером в баре Дуби.

— Его звали Ричард Рис. В тот вечер ты притащил к Дуби девушку с гигантской грудью.

— Ее звали Эшли, — сухо ответил Конн. — И, к твоему сведению, грудь у нее была настоящая.

— Не сомневаюсь, — так же сухо ответила Энди. — А Ричард не зря пристал к тебе. Ты все убеждал Эшли, что существует прямая зависимость между культуризмом и слабоумием.

— Он сказал какую-то гадость про инженерный колледж. И назвал Билли вонючим дохляком.

— Но Билли таким и был, — мягко возразила она. — Очень милым и очень добрым. Но он неделями не менял рубашку и не мыл голову, а ел только пиццу с колой. Да и здоровьем он никогда не отличался. Честное слово, Билли мне очень нравился, но он жил в каком-то своем особом мире.

— Послушай, этот дохляк уже десять лет женат. У него четверо детей. Уж наверно, он умеет не только решать сложнейшие математические задачи.

— Билли ведь женился на той худенькой... она еще специализировалась по химии... Коринне? Она всегда его обожала.

— Сегодня я, между прочим, вспоминал Билли. Если бы он знал, чего добились люди Бека... Да он бы на стенку полез. Они занялись виртуальной реальностью и искусственным интеллектом раньше нас. Честно говоря, «Девлин» во многом на несколько лет отстает от «Бектрона». Бек собирался использовать результата своих исследований, когда работал с военно-морскими силами, но потом военные заказы сократились, и все пошло коту под хвост. Но, Боже мой, Энди, что им удалось сделать!

Она улыбнулась. В Конне явно проснулся студенческий задор.

— А чем сейчас занимается Билли?

— Последнее, что я слышал, — он продал свою компьютерную фирму и стал работать консультантом. Многое бы я отдал, чтобы убедить его вернуться. У нас он бы целиком раскрыл свой гений.

— Так попроси его.

Конн глубоко задумался.

— Думаешь, он согласится?

— Конн, иногда тебе очень трудно отказать.

— Как в доброе старое время. — Он прижал Энди к себе и поцеловал в макушку. — Билли с Коринной и мы с тобой. Непобедимая команда.

Мы с тобой. Энди тихонько усмехнулась, спрятав лицо на его груди. Нельзя позволять себе даже помечтать об этом.

— Если только ты не примешься снова молотить всех моих друзей.

— Я один раз в жизни врезал твоему кавалеру. Фреду, или как его там. Но он сам напросился. Тринадцатилетних девочек так не трогают.

— Я и забыла про Фреда. Я имела в виду Рикки Хепгуда в пятом классе. И Джеймса Манроу в шестом...

— Хепгуда я поймал, когда он пытался поцеловать тебя за школьным автобусом, ну а Манроу бросал жуков тебе за шиворот.

— А Эдди Кантрелли в седьмом классе?

— Как-то он странно тебя обнимал...

— А Чед Мэттьюс? Это уже на первом курсе колледжа.

— Ну знаешь, Мэттьюс был просто безмозглой горой мускулов.

— Он был таким симпатичным.

— Тупой как баран.

— То ли дело твои девушки! Настоящие подвижницы науки. Они просто маскировались под кокетливых идиоток, правда?

Конн рассмеялся.

— Ладно, ты права. Но все-таки я крутил романы с разными женщинами. Пару месяцев у меня даже был роман с тобой, хотя уж ты-то точно умна. Так умна, что я до сих пор тебя побаиваюсь.

— А потом ты бросил меня из-за Лизы.

Конн минуту помолчал, вспоминая давно минувшие дни. Тогда он верил в чудеса и в сладкие сны.

— Не самое мудрое из моих решений, — глубокомысленно объявил он, нежно целуя Энди.

— Мне надо было приехать к тебе в то лето. После уик-энда в Маунт-Бейкере нам нельзя было расставаться. Всю жизнь мне тот уик-энд покоя не дает. Если бы не проклятые компьютеры Билли, если бы ты не уехала в Калифорнию, а осталась в Сиэтле... Кто знает, как бы тогда сложилась моя жизнь.

Конн уткнулся подбородком в ее волосы, посмотрел на пылающий огонь в камине. «Если бы я не упустил свой шанс, — спокойно подумал он, — мы с Энди были бы сейчас вместе». Но он слишком долго тянул, и Энди просто не выдержала.

— Ценишь только то, что теряешь! — пробормотал он, обращаясь то ли к Энди, то ли к самому себе.

Энди молчала.

Конн вспомнил, как он обнимал ее когда-то, вспомнил ее кожу, вкус губ... мысли принимали опасный оборот.

Ему пора уходить.

Прямо сейчас.

Стиснув зубы, Конн мягко оттолкнул Энди и выпрямился.

— Мне пора, дорогая, — пробормотал он, отвернувшись. Если она увидит его глаза, она прочтет в них слишком много.

Она ничего не ответила. Просто кивнула и слегка опустила голову. Пышные волосы скрывали выражение ее лица. Халат слегка распахнулся, и его взгляд скользнул вниз по ее шее, по плавной линии груди, по коже живота, гладкой и блестящей от крема...

Глубоко вздохнув, Конн встал, собрал документы, попытался сосредоточиться. Что с ним творится? Как будто в первый раз ее увидел.

Ему хотелось крикнуть самому себе: «Это Энди». Его Энди. Он же всегда восхищался ее красотой. Слава Богу, он не слепой.

Но Конн никогда не терял голову из-за женской красоты. И взял Энди на работу не потому, что она была красавицей. Не потому, что все любовались ее походкой. Не потому, что ее ноги сводили с ума каждого мужчину.

Полным-полно женщин вокруг обладали привлекательной внешностью.

Он пригласил Энди в «Девлин электроникс» потому, что она была его другом. Потому, что он уважал ее и доверял ей. Потому, что она была необыкновенно умна и решала задачи любой степени сложности. Потому, что она умела одновременно решать десятка два проблем и никогда не выходить из себя. Потому, что она смеялась его шуткам. Потому, что он любил ее шутки. Потому, что рядом с ней он снова чувствовал себя ребенком и верил: нет ничего невозможного, и все его мечты обязательно сбудутся.

Конн снова глубоко вздохнул. Ему нужна женщина. Почти восемнадцать месяцев без секса доконали его.

«Оливия, — почему-то разочарованно подумал он. — После возвращения в Сиэтл надо будет ей позвонить».

Энди наблюдала за ним, слегка сдвинув свои очаровательные брови. Она пыталась заглянуть Конну прямо в глаза, словно хотела сказать что-то, но никак не решалась.

И Конн понял ее. Если он не возьмет себя в руки, то останется без помощника и без лучшего друга.

— Сделаем вид, что уже ночь, — тихо сказал он. — Бек никуда не денется. И отчет Чарнеки можно обсудить утром.

Энди кивнула, засунув руки в карманы халата. Она так хотела предложить ему попить еще чаю, но искушение было слишком велико. В Сиэтле, в офисе, работа помогала Энди держать себя в руках. Но здесь... Лунный свет, одиночество, огонь в камине... Весь мир словно договорился подразнить ее сегодня. Заставить желать невозможного.

Энди проводила Конна до дверей.

— Ты никогда не мог допить свой чай.

— Все равно, запиши на мой счет. — Конн ухмыльнулся, прислонился широким плечом к дверному косяку, как будто отрезая себе путь к отступлению. — Знаешь, — осторожно произнес он, как-то загадочно посмотрев на нее, — мы могли бы... вспомнить юность...

— По-моему, ты опять пристаешь ко мне, Коннор Девлин. — Энди, рассмеявшись, прислонилась к стене.

— Ну... — он широко улыбнулся, — пожалуй.

Энди снова рассмеялась. Какое-то мгновение ей безумно хотелось согласиться, просто чтобы проследить за его реакцией. Вместо этого она наклонилась к нему и потянула за свитер.

— Поцелуй меня, идиот, а потом прими холодный душ и ложись спать.

— С удовольствием, мэм. — Конн обнял ее теплой сильной рукой за шею и прижался ртом к ее губам куда сильнее, чем она ожидала.

Энди рассчитывала на обычный дружеский поцелуй перед сном, но она ошиблась. Конн целовал ее медленно и глубоко, наслаждаясь каждой чудесной секундой.

Через минуту Энди тихо вскрикнула и оттолкнула его. Ее рука все еще лежала на груди Конна, глаза изумленно расширились. Казалось, она не совсем отдает себе отчет в происходящем.

— Что это было? — едва дыша, спросила она.

— Понятия не имею, — усмехнулся Конн и погладил ее шелковистые волосы. Провел рукой по шее, наслаждаясь мягкостью кожи. — Можно повторить эксперимент и разобраться получше.

— Нет. — Энди глубоко вздохнула, отступила назад и покачала головой. — Это неудачная мысль.

Конн неожиданно подумал, что если бы он всерьез захотел, то мог бы затащить Энди в постель. Он внимательно смотрел на нее сверху вниз, борясь с нахлынувшим желанием.

Только вот завтра утром придется объяснять ей, что произошло. А еще хуже — придется объяснять это самому себе.

Их отношения слишком сильно изменились бы, а меньше всего на свете Конн хотел отказаться от дружбы с Энди.

— Боюсь, ты снова права, — тихо проговорил он, наклонился и слегка коснулся губами ее лица. — У нас прекрасные отношения, правда? Было бы непростительной слабостью сводить их до уровня секса, пускай даже великолепного секса.

Конн снова взглянул на нее, втайне надеясь, что Энди рассмеется и ответит что-нибудь вроде «Да здравствует великолепный секс!» или «Пошли в постель, парень. Философствовать будем с утра!».

Мало того, казалось, Энди и в самом деле колеблется. Ее губы были полуоткрыты, она словно не могла отвести от него взгляд. Так они и стояли, затаив дыхание, не в силах вымолвить ни слова, и время перестало для них существовать. Потом Конн вдруг протянул к ней руку, но Энди отступила назад, чуть улыбнулась и весело взглянула на него.

— Да, Коннор. Слишком трудно переступить через дружбу.

Конн с улыбкой кивнул, откинул с ее лба непослушную шелковистую темную прядь.

— С другой стороны, людям свойственно ошибаться...

Энди задумалась, потом с печальной улыбкой вскинула глаза.

— Но мы не ошиблись. Хотя ты очень хорош в постели.

— Вот уж не знаю. Я так давно не занимался любовью, что даже пробовать страшно. — Он горько ухмыльнулся.

— По-моему, тебе нечего бояться, — пробормотала она, едва заметно улыбаясь. Мягко подтолкнула Конна к дверям. — Спокойной ночи, Коннор. И приятных снов.

— Если вдруг не сможешь заснуть, загляни ко мне. — Снова ухмыльнувшись, Конн многозначительно подмигнул ей. Повернулся и аккуратно прикрыл за собой дверь. Он ушел ради нее, не ради себя. Медленно подошел к кровати, прекрасно понимая, что не уснет до утра...

К собственному удивлению, Конн почти сразу уснул. В жизни не видел таких красочных снов.

С утра, глядя на яркий экран портативного компьютера, Конн улыбался собственным мыслям. Знай Энди, что они вытворяли в его снах этой ночью, она бы замуровала вход в его комнату. Или схватила бы со стола тяжелый серебряный нож для разрезания бумаги и отрезала некоторые очень важные с медицинской точки зрения части его тела.

Конн повел плечами, откинулся на спинку стула и загрузил в компьютер новую программу. Сегодня выдалось свободное утро: позвонил Бек и сообщил, что он с двумя главными консультантами срочно вылетает в Сиэтл. Необходимо уточнить кое-какие детали. Вряд ли они вернутся до вечера.

«Значит, дело близится к развязке», — удовлетворенно подумал Конн. Что ж, он будет только рад. Конн ненавидел бесконечные переговоры, выработку общих планов, обсуждения контрактов, торговлю по мелочам. Он всегда хотел делать дело, а не болтать. Все эти изысканные дипломатические игры никогда не заменят чистой радости эксперимента. Радости, с которой Конн наблюдал за работой своих инженеров. Радости от создания нового образца, от запуска этого образца в серийное производство.

Слава Богу, Энди прекрасно понимала его. За девять лет их совместной работы Энди приучилась брать на себя всю текучку, и Конн целиком погружался в мир инженерных проектов и решений.

Если он потеряет ее...

Он слегка прищурился. Может, все-таки имеет смысл звякнуть сегодня Дерошеру. С простым дружеским советом — оставить Энди в покое. Если Энди узнает, она, конечно, убьет его, но игра стоит свеч. Энди не любит Дерошера. Она и не сможет его полюбить. Да он вообще ей не пара. Слишком старый, слишком нудный, слишком... Не подходит, и все тут!

А Марк Бек? Тем более.

В том-то и беда. Да ни один мужчина не стоит Энди. Энди нужен человек, способный в полной мере оценить ее личность. Человек, умеющий рассмешить одним взглядом. Человек, знающий, что ее любимые цветы — львиный зев, а любимый фильм — «Касабланка». Человек, умеющий правильно массировать ей спину, знающий, сколько добавить текилы в ее любимый коктейль. Человек, готовый часами таскаться за ней по затхлым букинистическим лавкам в поисках томиков романтической поэзии, которую она обожала.

«Человек, похожий на меня», — раздраженно подумал Конн.

А вдруг не такая уж плохая мысль жениться на своей лучшей подруге? По крайней мере, всегда будет с кем перекинуться веселой шуткой.

Только Конн никогда не уговорит ее. Энди четко разделяла дружбу и любовь.

И это к лучшему. Что Конн сможет ей предложить? Два развода за плечами особенно не вдохновляют. С таким послужным списком даже Энди — а она ведь знала его лучше, чем кто бы то ни был, — призадумается.

Пропади все пропадом!

Он потер шею и тупо уставился на экран компьютера, не в силах заставить себя думать о программе. Где-то рядом раздавались приглушенные голоса, крики и смех, и Конн начал машинально прислушиваться. Господи, как надоело работать! И даже делать вид, что работаешь. Может, спуститься в бассейн?

Конн нервно встал из-за стола и подошел к окну. Внизу плескались Марджи, Фрэнк Чарнеки, Энди и кто-то из помощников Билла Миллера. Они достали мяч и пытались сыграть в водное поло. Но игра в основном заключалась в том, чтобы утопить друг друга. Конн улыбнулся, посмотрев на Фрэнка в плавках и без его любимых компьютеров.

Кто-то постучал в дверь, и Конн крикнул: «Входите!», залюбовавшись Энди. Она выпрыгнула из воды, схватила мяч и быстро поплыла к дальнему краю бассейна, стараясь оторваться от преследователей.

— Я приготовил все финансовые декларации, — сказал Марк Бек, входя в комнату.

Конн взглянул на него.

— Я думал, вы улетели с отцом в Сиэтл.

Марк качнул головой, бросил стопку документов на стол.

— Нет. Он работает с бухгалтерами. Я держу с ним постоянную связь.

Конн прислонился к стене и с любопытством посмотрел на Марка.

— Я все время думаю, почему вы спокойно смотрите, как «Бектрон» уплывает из ваших рук. Вы же единственный наследник. Мне кажется, что...

— Я должен перехватить у вас инициативу? — Марк вежливо улыбнулся, подошел к окну. — Да нет. «Бектрон» создан моим отцом, но не мной. Честно говоря, я даже рад, что так вышло. Мы держались только за счет военных заказов. Холодная война кончилась, и наши дни сочтены. Можно было перестроить всю структуру компании или спокойно продать ее.

Марк задумчиво посмотрел на бассейн.

Энди уже вылезла из воды и растянулась в шезлонге. Ярко-синий купальник почти не скрывал ее гладкое стройное тело. «Почему она не надела что-нибудь поприличнее?» — раздраженно подумал Конн. Он уже забыл, что купальники всегда особенно шли ей. И Бек, разумеется, тут как туг.

— Вы не... ммм... — Бек с интересом взглянул на него. — Разумеется, я лезу не в свое дело, но вы с Энди, кажется, очень дружны.

— Вы правы, — холодно бросил Конн.

— Она рассказывала, в детстве вы были соседями. И вместе выросли.

— Так и есть. — «Какого черта Энди делилась с ним детскими воспоминаниями?»

— И вместе поступили в колледж. Кажется, вы так и остались близкими друзьями.

— «Кажется» не самое уместное слово, — отчетливо произнес Конн. — Мы действительно очень близкие друзья.

Он почти враждебно взглянул на Марка.

— Простите, вы собираетесь писать нашу биографию?

Марк спокойно выдержал его взгляд.

— Она очень часто говорит о вас. Мне хотелось выяснить, что за отношения вас связывают?

Эти безупречные манеры окончательно взбесили его.

— Вы могли бы поинтересоваться у Энди.

— Я так и сделал. — Бек оставался совершенно спокоен. — Она ответила, что вы просто друзья. Но... — он слегка улыбнулся, — мне почему-то кажется, что у вас есть собственные мысли на этот счет.

— Например? — очень кротко отозвался Конн.

Марк рассмеялся, небрежно прислонился к окну.

— Она чудесная женщина, Девлин. Честно говоря, я не совсем понимаю ваше поведение. В ней есть все, о чем мужчины могут только мечтать.

— По-моему, я ясно выразился, — прорычал Конн, глядя в окно. — Мы с ней очень близкие друзья.

— То есть вы не будете против, если я... — он деликатно запнулся.

— Если вы что?

— Хватит валять дурака, Девлин! — бросил Марк с ленивой улыбкой. — Мне нравится Энди. Очень нравится. Я не склонен прекращать отношения с ней. Я хочу выяснить, что вы имеете против?

— Это не мое дело, — ответил Конн без всякого выражения. — Съездите в Квебек и поговорите с Аланом Дерошером.

— Мы с Энди говорили о Дерошере. Не думаю, что его стоит воспринимать всерьез. По крайней мере, Энди его всерьез не воспринимает.

Конн слегка поднял голову. Черт возьми, с ним Энди Дерошера не обсуждала.

— Не беспокойтесь, что своими действиями я помешаю переговорам с «Бектроном». — Марк снова улыбнулся и направился к выходу. — Пока переговоры не кончатся, я не собираюсь ничего предпринимать. Как вы вчера удачно выразились, до подписания контракта мы остаемся конкурентами.

Марк уже ушел, а Конн так и остался стоять у окна. Теперь Энди болтала с Марджи, радуясь яркому солнцу. Она и не подозревала, что за ней наблюдают. Что они с Беком так подробно обсуждали ее судьбу.

«Подожди немного, Бек, — мстительно подумал Конн. — Энди быстро охладит твой пыл. Ты слишком уверен в себе. Ну разумеется, раз уж ты все решил, Энди остается только упасть в твои объятья».

Конн слишком хорошо ее знал.

Или не знал? Он слегка нахмурился. Он всегда был убежден, что знает Энди как свои пять пальцев. Но последние дни она все время ставила его в тупик. Оказывается, Дерошер и вправду сделал ей предложение.

Конн снова подумал о Беке. О Беке с Энди.

Мы остаемся конкурентами...

Конн усмехнулся, подошел к столу и выключил компьютер. Что ж, победа достанется сильнейшему.

Фрэнк Чарнеки будто заново родился.

Энди принялась тщательно вытирать полотенцем мокрые волосы, чтобы скрыть улыбку. Бог ведает, что с ним случилось — то ли горный воздух повлиял, то ли атмосфера отпуска, то ли купальник Марджи, — но Фрэнк буквально стал неотразим. Он болтал. Смеялся. Дурачился. Шутил. Он даже начал флиртовать.

Собственно, он продолжал флиртовать. Энди откинулась в шезлонге и стала украдкой наблюдать за ними. Марджи сияла, словно шестнадцатилетняя девочка, влюбленная первый раз в жизни. Глаза блестят, щеки раскраснелись. Они уселись на большом полотенце сзади бассейна, наклонившись друг к другу и почти касаясь друг друга коленями. Они переживали те счастливые мгновенья, когда для мужчины и женщины мир вокруг исчезает, а во всей вселенной остаются лишь они двое.

Энди вдруг почувствовала легкую зависть. Первые дни влюбленности ни с чем не сравнить — каждый удар сердца оборачивается волшебной музыкой, каждая секунда приносит новые открытия, каждый вздох исполнен неги. Мир становится прекрасным, как в сказке, а каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение наполнены нежностью и особой силой.

Ее сказка закончилась давным-давно.

Энди швырнула полотенце под ноги и отвернулась. Она невольно залюбовалась прекрасным видом гор. Ее вдруг пронзило чувство острой тоски, а глаза наполнились слезами. «Какая я идиотка», — подумала Энди. У нее было все. Все, что может хотеть женщина.

На песке у ее ног неожиданно появилась тень крепкой мужской фигуры. Кого-то это ей напоминало. В следующее мгновенье кто-то уселся позади нее в шезлонг, сильные руки обняли ее, и кто-то уткнулся носом ей в шею.

Она улыбнулась.

— Доброе утро, Коннор.

— Быстро ты меня раскусила, — мягко рассмеялся он, целуя ее ухо. — А я хотел сойти за Марка Бека.

— Марк Бек слишком хорошо воспитан, чтобы приставать к женщине в девять часов утра.

Конн обнял ее посильнее, прошелся губами по шее.

— Так, значит, я отличаюсь невоспитанностью, да?

— Я помню твой лосьон после бритья, Конн. — Энди усмехнулась. — А еще я помню вот это. — Энди провела пальцем по кривому белому шраму на его предплечье. — Ты чуть не умер после той аварии.

— «Только герои погибают молодыми». Ты ведь именно так выразилась, Энди, когда пришла навестить меня в больницу. — Конн снова коснулся ее шеи губами. — Мне только что исполнилось семнадцать, я накачался пивом и дешевым вином — нашу команду выбили из отборочного тура. Ты заставила меня поклясться, что я не сяду за руль, помнишь?

— Да уж. — Энди никогда не забывала тот страшный день, Конна, лежащего под капельницей на больничной койке, с ног до головы забинтованного, и леденящий холод в груди.

— Я поклялся, что в жизни не сяду пьяный за руль. Что, если я нарушу клятву, мы навсегда расстанемся с тобой. — Конн словно застыл на ее груди, целиком погрузившись в воспоминания. — Ты здорово напугала меня, Энди. Я посмотрел тебе в глаза и понял, что это не шутка. Что, если не сдержу слово, я больше никогда тебя не увижу.

— Но я кое-чего добилась, правда? — тихо проговорила Энди.

— Да, — покорно кивнул Конн. — За шестнадцать лет я ни разу не нарушил нашу клятву.

— И даже не мечтай, Коннор. Я никогда не освобожу тебя от этого обещания.

— Не сомневаюсь. — Конн помолчал. — Я не хочу тебя терять, Энди, — очень тихо проговорил он. — У меня нет никого дороже тебя.

Энди слегка нахмурилась, выпрямилась, повернулась к Конну, чтобы заглянуть ему в глаза. Конн смотрел на нее задумчиво и печально, без тени иронии.

— Коннор, должно быть, ты не выспался? Куда тебя опять понесло?

— Кстати, я хотел задать тебе такой же вопрос.

— Что-что?

— Я хотел поговорить о Беке.

— Об отце или сыне?

Он даже не улыбнулся.

— Конн, — вздохнула Энди, — я не могу понять, что с тобой происходит последнее время. Раньше тебя не трогали мои увлечения. То есть ты лез, куда тебя не просят, и навязывался с дурацкими советами, но каких-то границ не переходил. Сейчас ты до смешного напоминаешь ревнивого мужа.

— Но ты никогда всерьез не собиралась замуж! — крикнул Конн, не в силах больше сдерживаться. Он раздраженно поморщился. — Я не знаю, что со мной, Энди. Наверное, дело в Юдифи, а может быть... Я не знаю. Но я чувствую, что у меня осталась одна ты. Только на тебя я могу положиться. А ты выходишь замуж и уезжаешь в Квебек.

— Я же сказала, что ничего еще не решила, — мягко прервала его Энди.

— Да, но не будет Дерошера, останется Бек. Или появится еще кто-нибудь. — Конн замолчал и внимательно посмотрел на нее. — Я просто не могу смириться с тем, что ты будешь принадлежать какому-то мужчине, — добавил он извиняющимся тоном. — Конечно, настанет день, и ты выйдешь замуж. Но мне даже подумать об этом страшно.

— Остается только самому жениться на мне. — Энди громко расхохоталась, наклонилась и звонко поцеловала его в губы. Если бы у нее была такая перспектива!.. — Я пошутила, Девлин. Просто пошутила.

Конн промычал что-то нечленораздельное и со странным выражением взглянул на нее. Потом помолчал и кивнул в сторону Фрэнка и Марджи. Они были настолько поглощены друг другом, что даже не заметили его появления.

— А с ними-то что творится? Опять проблемы с «Бектроном»?

Энди возмущенно вскинула голову.

— Знаешь, Коннор, ты все-таки ненормальный! — Она фыркнула. — Хотя нет, ты еще хуже. А может, ты пришелец из космоса? Ты хоть что-нибудь понимаешь в жизни?

— Тебя я точно не понимаю, — раздраженно буркнул он. — Что я такого сказал?

— Ладно, проехали. — Несколько мгновений Энди с сожалением смотрела на него, потом поднялась на ноги, взяла полотенце и принялась растирать плечи. — Я хочу пройтись.

— С Марком Беком?

— Если удастся найти его.

— Ну уж нет. — Конн вскочил на ноги, положил руку ей на плечо, притянул к себе. Они направились к коттеджу. — Мы прокатимся верхом. До Волчьего озера. Я уже обо всем договорился. Шеф-повар специально приготовил кое-что для пикника на берегу.

— Верховая езда? Пикник? — Энди остановилась как громом пораженная. — Ты с ума сошел? Сегодня обязательно будет дождь. Кроме того, ты слышал прогноз погоды? В горах к вечеру, видимо, выпадет снег. И мы не можем бросить переговоры...

— Можем.

— Но я... — она запнулась. — Что значит «можем»?

— Да успокойся. Десмонд Бек вернется только поздно вечером, а у нас, слава Богу, больше не осталось срочной работы. Раньше ты любила прогулки на лошадях.

— Я и сейчас их люблю. — Энди задумалась. Вообще-то предложение заманчивое. — Знаешь, когда я в последний раз сидела в седле?

— Тем более пора наверстывать упущенное. — Конн просительно улыбнулся. — Поехали, Энди. Ты же всегда говоришь, что я слишком много работаю. Что мне просто необходимо расслабиться. Если мы купим «Бектрон», работы будет по горло. Кто знает, когда мы в следующий раз выберемся в горы. Не упусти свой шанс!

— Ты, наверно, просто хочешь увести меня подальше от Марка Бека.

Лицо Конна расплылось в довольной улыбке.

— Угадала!

— Ах так! Тогда я приглашу его поехать с нами, — парировала Энди.

— Понимаешь, в горах небезопасно. А к Волчьему озеру ведет очень узкая тропа. Бек наверняка сорвется в пропасть, а мне придется его вытаскивать.

— Кстати, что ты там наплел про шеф-повара?

— Ланч из четырех блюд. Вино. Десерт. — Конн сделал торжественную паузу. — И, наконец, гвоздь программы — шоколадный торт с тремя слоями начинки!

— Лучше бы один слой начинки, но три торта, — с пренебрежительной гримасой заметила Энди.　— Девлин, Девлин, когда же ты оставишь меня в покое?

— Никогда. — Он ласково пожал ее плечо. — Я взял из багажника твой кожаный жилет и на всякий случай еще свитер.

— От дождя это не спасет.

— Если пойдет дождь, найдем какое-нибудь ущелье и будем уплетать шоколадный торт.

Энди снова рассмеялась. Она никогда не сможет ему отказать.

— А ты не боишься сплетен, Конн? Мы с тобой ни с того ни с сего уезжаем на целый день в горы... Да весь Тимбервольф загудит, как пчелиный улей.

— Давай возьмем Марджи. Она заслужила выходной. Тогда наша прогулка будет выглядеть вполне пристойной.

«Наша прогулка наверняка будет пристойной», — печально подумала Энди. Выдавила из себя улыбку.

— Вряд ли Марджи будет в восторге. Целый день таскаться по горам, чтобы поиграть в компаньонку. Но... — она невинно взглянула на него, — Марк, пожалуй, не отказался бы составить нам компанию.

Конн процедил сквозь зубы несколько не совсем понятных слов — видимо, англосаксонского происхождения.

Глава седьмая

— Ну так как, здорово я придумал? — широко ухмыльнулся Конн. — Энди, признай хотя бы, что это не самая плохая из моих идей.

Энди ехала впереди него по узкой каменистой тропе на гнедом жеребце.

Она даже не оглянулась, просто откинула голову и рассмеялась.

— Да, Конн. Особенно если пойдет дождь.

— Дождя не будет. — Конн нахмурился и украдкой посмотрел на небо. Вообще-то небо не обнадеживало. Над вершинами гор поднимались темные тучи. Несколько минут назад он слышал что-то очень похожее на гром.

Но зачем ее расстраивать?

Конн вспомнил рассказанное Энди семейное предание, согласно которому ее предки были индейцами. Энди и впрямь была рождена для верховой езды. Она отлично держала равновесие, даже не задумываясь об этом, не напрягалась и очень грамотно переносила вес на стремена, а не на седло. Конн невольно представил себе, как Энди, распластавшись на спине пятнистого пони, с растрепанными волосами летит по бескрайним просторам прерий.

Издалека донесся слабый гул, и Энди насторожилась.

— Это гром, о знаток погоды! Кто-то говорил, что дождя не будет.

— Но дождя и нет.

— Пока нет. Но посмотри на эти тучи, скоро хлынет как из ведра.

Конн взглянул на небо. Огромные темные тучи, готовые вот-вот разразиться страшным ливнем, угрожающе надвигались из-за горного хребта. Он тихо выругался, посмотрел на кобылу, мирно щипавшую клевер, натянул поводья и выпрямился в стременах.

— До Волчьего озера еще около мили. Там ты мне и поведаешь про горные дожди.

Энди приподнялась в седле и с сомнением посмотрела вокруг.

— Над Волчьим озером такие же тучи. По-моему, лучше вернуться назад.

— Мы слишком далеко заехали, Энди, дождь как раз между нами и коттеджем. А попасть в грозу, когда скачешь на коне над пропастью у Крепостной горы, не очень приятно. Может, в нас и не попадет молния, но дорогу точно размоет.

Энди задумчиво нахмурилась. Конн улыбнулся.

— Положись на меня. Я знаю эти горы как свои пять пальцев. Я здесь еще ребенком вместе с отцом вдоль и поперек все объездил.

— Последний раз, когда ты сказал «Энди, положись на меня», я сломала ногу и семь недель провалялась в гипсе.

— Ну откуда же я знал, что колесо отлетит именно на последнем ухабе?

— Как ты мог вообще предлагать мне такое? Съехать с горы Самоубийц на старой повозке? — Энди шевельнула поводьями. — Просто чудо, что я не сломала себе шею.

— Но нам почти удалось съехать, — расхохотался Конн. — Какая была гонка!

— Пока мы не врезались в камень и не пролетели футов пятьдесят. Пока колесо не отвалилось, а повозка не разлетелась вдребезги. Пока мы не вылетели из повозки и кубарем не скатились с горы. А так, ты прав, гонка была просто замечательная.

Конна захлестнула какая-то теплая волна. Волна чувств слишком сложных, чтобы сразу в них разобраться. Он снова улыбнулся Энди и пришпорил кобылу.

— Ну, индеец, давай-ка прокатимся.

Энди догнала Конна на полпути к лугу, затем вырвалась вперед. Забыв все на свете, она так отчаянно хохотала, что едва удерживалась в седле, и ее роскошные волосы развевались на ветру. Обе лошади, взбивая копытами землю, стрелой понеслись по узкой тропинке, пересекающей луг.

Когда они доскакали до кромки леса, Конн что-то крикнул, и Энди с трудом остановила жеребца.

— По-моему, нам придется отказаться от первоначального плана. — Конн кивнул на небо. — Дождь нас скоро догонит. — Словно в подтверждение его слов очередной раскат грома раздался где-то совсем рядом. — Но, естественно, у меня есть запасной план.

— В чем же он заключается?

— Надо добраться до другого берега озера. Хозяин Тимбервольфа сдает там три-четыре домика на охотничий и лыжный сезоны. Погреемся в охотничьем домике, пока дождь не кончится?

— Если он вообще кончится. — Энди внимательно смотрела на огромные тучи, приближающиеся все ближе и ближе.

— Он кончится, — спокойно ответил Конн. — Положись на меня, дорогая. — Он натянул поводья и пришпорил коня.

— Нет возражений. — Энди бросила на небо долгий подозрительный взгляд и пустила жеребца по тропе, ведущей вниз к озеру.

Первая капля дождя упала через несколько минут. Они успели проехать через рощу к крутому склону перед озером. Большая ленивая капля холодной воды на миг ослепила Энди и медленно сползла по щеке. Энди осторожно посмотрела на стремительно темнеющий горизонт.

Однако она тут же забыла о дожде. Впереди открывался вид на Волчье озеро и южный склон Волчьей горы. Ее вершина скрывалась в облаках, а подножие голой каменной стеной исчезало в кристальных глубинах тихого озера.

«Только фотографируй!» — очарованно подумала Энди. Но вдруг внезапный ветер привел в движение неподвижную поверхность воды, а отраженные в озере горы и облака запрыгали и пропали. Начался дождь. Лошади храпели и вздрагивали от ударов тяжелых капель ледяной воды. Черные тучи заволокли небо, и жалобно завыл холодный, пронизывающий до костей ветер. Позади Энди вспыхнула молния, а через пару секунд равнину сотряс оглушительный раскат грома.

Гром рассыпался дрожащим эхом, и Энди красноречиво посмотрела на Конна.

Он улыбнулся, пригладил взъерошенные ветром волосы.

— Не волнуйся, дорогая. В моем запасном плане предусмотрено все. Нас ждет шоколадный торт.

Гром ударил где-то совсем рядом, и жеребец, захрапев, понес наездницу. Дождь хлынул как из ведра, струи обжигающе холодной воды, казалось, насквозь пронзали тело. Энди до боли стиснула зубы, пригнула голову к конской гриве и еще крепче сжала поводья.

Но в следующее мгновенье жеребец сделал резкое неуловимое движение, и Энди, перевернувшись через голову, вылетела из седла.

Она сильно ударилась подбородком о землю, чуть не сломав себе челюсть. Грозовое небо медленно завертелось перед глазами. Словно в замедленной съемке, она наблюдала, как ее конь, весь вымазанный в грязи, вскочил на ноги. Как прямо над ней сверкнули подковы другой лошади. Как кто-то наклонился к ней, опустился на колени и, перекрикивая бурю, заорал: «Энди!»

Конн.

— Боже мой, Энди, — его голос дрожал от волнения, — не шевелись, договорились? Просто лежи спокойно...

— Со мной все в порядке. — Энди открыла глаза, ободряюще кивнула ему и попыталась сесть. — Я даже ничего себе не сломала.

Конн сжал ее в своих объятьях, на мгновение прикрыл глаза. Если с Энди что-нибудь случится, он никогда себе этого не простит.

— Н-наверно, лучше ехать дальше, — слабо проговорила она. — Мы тут до нитки промокнем. А что еще хуже — промокнет шоколадный торт.

Конн выдавил из себя улыбку, обнял девушку за шею и уткнулся носом в мокрые волосы. От мысли, что он может лишиться Энди, его бросило в жар.

Дождь заливал их с ног до головы, и Конн раздраженно поморщился. Он слегка наклонился к Энди, чтобы лучше рассмотреть ее лицо.

— А ты сможешь сесть на лошадь?

Она нетерпеливо взглянула на него.

— Конечно, смогу. Я просто упала, и у меня нет смертельных ранений.

— Ты свалилась словно мешок с цементом. Откуда ты знаешь, насколько это серьезно? Я больше не хочу рисковать и...

— Весьма признательна. — Энди затрясла головой, пытаясь стряхнуть воду. — Как мешок с цементом! Я лучше помолчу, какой из тебя наездник.

Он не смог сдержать улыбку. Раз она может шутить, дело не так уж плохо. Да и голос вроде окреп.

Короткая резкая вспышка расколола небо, и они оба инстинктивно пригнулись. Через секунду их оглушил страшный грохот. Раскат был настолько силен, что у них зазвенело в ушах.

— О, черт!

Энди схватила Конна за руку с расширившимися от страха глазами. У него что-то екнуло в груди.

— Энди, что случилось? Что с тобой?

— Лошади, Конн! Быстро останови лошадей!

Конн оглянулся как раз вовремя. Лошади в ужасе сорвались с привязи и, спутав стремена и поводья, мчались вверх по тропе.

Конн в бешенстве вскочил на ноги, прыгнул вперед и тут же понял, что опоздал. Он уже едва различал конские силуэты сквозь пелену дождя. Еще миг — и они совсем пропали в тумане. Конн с проклятьем опустил голову и откинул мокрые волосы со лба.

— Мне кажется, — холодно сказала Энди, — что пресловутый шоколадный торт находился в сумке, пристегнутой к седлу твоей лошади.

— Совершенно верно, — прорычал Конн. Энди наконец удалось подняться с травы. — Как ты себя чувствуешь?

— Очень мокро. — Она усмехнулась и неловко нагнулась, пытаясь достать свой фотоаппарат из грязной лужи.

— Мы почти рядом с хижинами, — Конн махнул рукой в сторону озера. Сильный ветер превратил равнину в настоящий ад, ледяные капли обжигали лицо и проникали сквозь одежду. Конн взял Энди за руку, помог ей подняться, и они устремились вниз, скользя на мокрых листьях и блестящих от дождя камнях.

Наконец из тумана появилась маленькая темная хижина. Тяжело дыша, они подбежали к двери и ворвались внутрь. Энди опустилась на пол в маленькой полутемной прихожей и расхохоталась.

— Все, Энди! — задыхаясь от смеха, проговорил Конн и захлопнул дверь. Вода градом лилась с него на сосновый пол. Он отряхнулся и пробормотал виновато: — Прости меня, дорогая. Я просто идиот.

Энди сняла промокшую куртку, задумчиво наморщила носик:

— Ну почему же, некоторые детали твоего плана оказались достаточно эффектны. Да и в целом...　— Энди принялась выжимать волосы, — пикник, безусловно, удался.

— Безусловно, — усмехнулся Конн, — если не принимать во внимание, что мы едва не захлебнулись, а наш торт умчался с огромной скоростью куда-то в южном направлении.

— Все это детали. — Энди усмехнулась, облизнула мокрые губы. — Не расстраивайся, Девлин. Ты что, никогда под дождь не попадал? А помнишь, как мы потерялись в горах? Мы тогда решили взобраться на гору Святой Елены вместе с Джоем Майклсоном. Почему-то мы с ним выбрали разные маршруты, а потом Джой решил, что мы уже уехали, и бросил нас одних. Ну а насчет торта... — Энди пожала плечами. — Наверняка он был чересчур сладким.

— Очень может быть. — Конн ласково обнял ее. — Энди, ты прелесть. Если бы я проделал такое со своими экс-женами, моя голова — или еще что-нибудь похлеще — лежала бы на плахе. — Он снял промокшую насквозь куртку и повесил на спинку деревянного стула.

Дрожа от холода, Энди прошлась по хижине. Комнатки совсем маленькие, обстановка простая, но достаточно удобная. Вокруг большого камина — стулья и диван. На сосновом полу лежали овальные плетеные ковры. Маленькая, обшитая деревом кухня отделялась от гостиной перегородкой. В дальнем углу стояли две походные кровати с красными покрывалами.

— Я разведу огонь, — сказал Конн. — Энди, ты не посмотришь, есть ли керосин в лампе на столе? Кстати, там рядом валяются спички.

Энди молча кивнула, изо всех сил сжала зубы, стараясь унять крупную дрожь. Она слегка потрясла лампу и обнаружила, что керосин налит почти до краев. Потом стала возиться с хитрыми охотничьими спичками. В конце концов ей удалось зажечь фитиль и даже отрегулировать пламя так, что оно перестало коптить. В хижине сделалось светлее и чуть-чуть теплее, но Энди так и не смогла согреться.

Съежившись, она подошла к камину. Конн собрал кипу мятых газет и особым образом раскладывал их, склонившись над каминной решеткой. Вскоре в камине заплясали огненные язычки, и Конн подкинул несколько поленьев.

Он удовлетворенно хмыкнул.

— Ну наконец-то! Скоро мы придем в себя.

Энди снова кивнула и, дрожа всем телом, наклонилась к огню. Лужа от мокрой одежды у камина быстро увеличивалась. Капли воды медленно стекали за шиворот.

Конн порылся в кухонном шкафу и с торжествующим видом достал из него чайник. Подошел к маленькой раковине и открыл кран. Хлынувшая ледяная ржавая вода на глазах стала совершенно прозрачной.

— Прямо из озера, — кивнул Конн и быстро наполнил чайник.

Насквозь промокшая Энди с несчастным видом все еще стояла у камина, сложив руки на груди. Конн распахнул дверцы старого гардероба, вывалил на пол кучу тряпья, обнаружив под ней целую стопку больших полотенец и пару теплых одеял. Он накинул полотенце на Энди и бросил одеяла на стул.

— Как дела? — Конн осторожно вытер ей волосы и прижал ее к себе. — Знаешь, ты похожа на щенка спаниеля, которого я в пятнадцать лет вытащил из реки.

— Я выживу, — неуверенно пробормотала Энди.

— Разумеется. — Он еще раз растер ее полотенцем, отступил на шаг и задумчиво поглядел на нее.　— Ну-ка, раздевайся.

— Размечтался. — Энди поглубже укуталась в полотенце. — Я высохну через несколько минут.

— Скорее, через несколько дней. — Конн нехотя улыбнулся. — Энди, не валяй дурака. Не разденешься сама, так я тебе помогу. Ты до костей промокла, и у тебя очень сильный озноб. Скромность — прекрасное качество женщины, но всему свое время.

— Небось ты заманиваешь на такой пикник всех своих знакомых женщин. — Энди взглянула на него сквозь распущенные мокрые волосы.

— Только хорошеньких. — Конн усмехнулся. «Мокрая как курица, растрепанная, без тени косметики, она все равно поразительно красива», — внезапно подумал он.

Господи, сколько же раз он ее видел, но так до сих пор и не удосужился как следует рассмотреть. Как он ухитрялся не замечать такую красоту? Алану Дерошеру и Марку Беку столько времени не понадобилось.

Конн нахмурился, помог ей снять куртку.

— Подними руки!

Энди послушно подняла руки, и общими усилиями им удалось стащить с нее мокрый голубой свитер. Конн потянулся к пуговицам на ее блузке, но она словно очнулась и мягко отвела его руку.

— Я как-нибудь сама справлюсь.

— Детский сад, — улыбнулся Конн, отвернулся и принялся расстегивать свою рубашку. Он снял ее и повесил на спинку стула, нашел сухое полотенце и начал энергично растираться. — Не забудь сообщить мне, когда снова примешь приличный вид.

Она вытерла мокрое лицо и подозрительно посмотрела на его широкую мускулистую спину. Почему-то снова вздрогнула, бросила на стул полотенце, сняла блузку и джинсы. Даже трусы и бюстгальтер оказались насквозь мокрыми. Несколько мгновений постояла в нерешительности, потом сняла и их. Конн прав: скромность не всегда уместна.

Энди вытерлась насухо, и постепенно ее кожа вновь порозовела. С ног до головы завернулась в теплое одеяло и ловко закрепила его на талии, оставив края свободно волочиться по полу. Угольки в камине весело затрещали, и тепло стало понемногу возвращаться к ней. Наспех пригладила растрепанные волосы и, небрежно улыбаясь, повернулась к Конну.

Она так и застыла с открытым ртом.

Конн стоял спиной к ней, тихо насвистывая популярную мелодию, голый, как новорожденный младенец, и с удовольствием растирался полотенцем. Мокрые джинсы и трусы валялись на полу.

Не в силах отвести взгляд, Энди внимательно рассматривала его мокрое тело в тусклом свете керосиновой лампы. Она совсем забыла это сильное красивое тело, эти широкие плечи и тонкую талию, мускулистые ноги, мощь и фацию атлета.

Он обернулся и поймал ее взгляд. Ни капельки не смутившись, он спокойно выпрямился, не спеша обвязал одеяло вокруг талии и кивнул на камин.

— Я попробую приготовить чай или кофе.

— Я... ммм... помогу тебе. — К своему стыду, Энди почувствовала, как щеки заливает густой румянец. Она подошла к буфету вне себя от бешенства. Это же надо — увидела голого мужика и разволновалась как девчонка!

На полках стояло несколько больших металлических коробок. Энди наугад взяла одну. Тяжелая.

Она с трудом открыла крышку, заглянула внутрь и удовлетворенно хмыкнула.

— По крайней мере, с голоду мы не умрем.

— Что ты там нашла? — Конн подошел к ней сзади, положил руку на плечо.

— Суповые кубики. Сушеные овощи. Фасоль. А это у нас что? — она открыла очередную банку.　— А-а, чечевица.

— Сухое молоко, — добавил Конн, роясь в буфете. — Сахар. Мука. Рис.

Голос Конна казался как-то необычно напряженным, и Энди взглянула на него. Ее бросило в дрожь. В его глазах появилось новое выражение, заставившее сильнее биться ее сердце. Она никогда не видела Конна таким — в первый раз в жизни этот человек смотрел на нее, как мужчина смотрит на молодую красивую женщину.

На Энди тотчас нахлынули воспоминания — воспоминания о ночи любви с Конном в точно таком же домике. Воспоминания слишком живые и слишком яркие.

Пакетик с супом выскользнул из рук Энди и с шумом упал на пол. Она отвела глаза, глубоко вздохнула, резким движением откинула назад мокрые волосы.

— Я... Горячий суп нам не помешает, правда?

— Да, — хрипло ответил Конн. Он рассеянно посмотрел куда-то в сторону. Казалось, он начисто позабыл о ланче. — Прекрасная мысль, Энди.

Но Энди так и не подняла лежащий на полу пакетик. И Конн не собирался помогать ей. Энди не могла отвести взгляд от его зовущих глаз, а Конн был не в силах отвести взгляд первым. Раздался оглушительный удар грома, и задрожали стекла в крошечных окнах. Энди даже не шевельнулась.

Вдруг она помимо воли приблизилась к нему и подняла голову. Его губы оказались совсем близко, вот она уже касается их, вот она уже ощущает на своем лице тепло его дыхания. Энди прикрыла глаза, оперлась ладонями о его широкую грудь. Конн положил руки ей на плечи, нежно провел сильными пальцами по ее шее.

Дыхание Конна еще больше участилось, он запустил руки в ее пышные волосы и принялся гладить ей голову. Энди сильнее прижалась к нему и стала ласкать языком его губы, наслаждаясь их вкусом. Еще немного, и исчезнет последняя преграда...

Еще совсем немного... Энди сконфуженно отвернулась и спрятала лицо на его широкой теплой груди, пытаясь унять внезапную дрожь. Что с ней происходит? Как она посмела?

Конн снова погладил ее шею, плечи, потом опустил руки и шагнул в сторону.

— Я разогрею овощи?

— Если не трудно, — прошептала Энди, не осмеливаясь взглянуть на него. Она глубоко вздохнула. — Хорошо, Конн. Овощи — это здорово.

Конн кивнул и отправился на кухню. А вместе с ним из комнаты как будто ушло все тепло. Энди зябко поежилась и, словно очнувшись, огляделась по сторонам. Конн стоял у плиты и, нахмурившись, читал инструкцию на пакетике с овощами.

— По-моему, — ее голос прозвучал так хрипло, что она смущенно прокашлялась, — по-моему, надо просто бросить их в кипящую воду.

— Так я и сделаю. — Конн посмотрел на Энди, и между ними вновь возникло напряжение. Напряжение, какую-то секунду осязаемое почти физически.

Потом Конн загадочно улыбнулся, словно намекая, что между ними минуту назад произошло нечто весьма значительное.

Его улыбка делалась все шире и шире, взгляд становился все нежнее и мягче. Потом он отвернулся и как ни в чем не бывало занялся овощами.

Глава восьмая

Энди продолжала стоять в растерянности, судорожно пытаясь сосредоточиться. Ей не очень хотелось одеваться. Одна мысль о мокрых джинсах и блузке приводила ее в ужас. Но ходить голой в колючем шерстяном одеяле... Честно говоря, бывают и более удачные наряды.

В конце концов, она решила еще погреться. Все равно в ее теперешнем состоянии ничего лучшего не придумаешь. Однако жар от огня был так силен, что вскоре ей пришлось чуть-чуть отодвинуться.

Когда Конн вернулся в комнату с большим подносом в руках, Энди по-прежнему сидела у камина. Их взгляды встретились, и Конн ощутил сильное напряжение внизу живота. Он глубоко вздохнул, поставил поднос на каминную полку и, твердо решив взять себя в руки, опустился на коврик сзади Энди. Отблески пламени мягко освещали нежный изгиб ее спины, и Конн раздраженно отвернулся.

— Я рассчитывал, по правде говоря, на несколько иной обед, — проворчал он, — но по крайней мере все горячее.

— А пирожные... — хрипло спросила Энди, — где ты раздобыл пирожные?

— Нашел чудесный пакетик и прочел инструкцию на обороте.

— А-а. — Энди осторожно попробовала кипящий бульон. — Очень даже ничего.

— Если я обещал даме пикник, то держу слово.

— Спасибо, Конн.

Ее голос прозвучал как-то неестественно, и Конн заглянул ей прямо в глаза.

— За суп?

— За пикник. — Энди отвернулась, с аппетитом откусила еще кусок пирожного. Взглянула на Конна и улыбнулась. — Ты все прекрасно придумал, Девлин. И не обращай внимания на мои дурацкие выпады. У меня благополучно вылетело из головы, что ты еще не очухался после развода.

Он печально улыбнулся в ответ.

— Мы с Юдифью так давно разъехались, что когда я получил извещение о разводе, то долго думал: я-то здесь при чем?

— А теперь снова готовишься к очередной попытке? Я имею в виду, к попытке создать семью.

Конн задумался.

— Трудно сказать, — со вздохом признался он. — Понимаешь, меня многое притягивает в браке. Мне просто необходимо кого-то любить, мне нужен кто-то, кто любил бы меня. А потом дети... — Он нахмурился. — Я хочу ребенка, Энди.

— Я тоже, — тихо отозвалась она.

Конн посмотрел на нее. Ее словно целиком захватил вид пламени, играющего в камине. «Я тоже»,　— про себя повторил он. Энди и дети. Он никогда не представлял себе Энди в роли жены и матери. Ему и в голову такое не могло прийти.

— Поэтому ты собираешься выйти замуж за Дерошера?

Энди резко тряхнула головой, как будто очнулась после долгого сна.

— Да. Наверно, и поэтому тоже. Все, что ты сказал, очень верно, Конн. Мне нужно любить. И быть любимой.

— А ты любишь его? — резко бросил он, внимательно глядя на нее.

— Разумеется. А то что бы мы, интересно, сейчас обсуждали?

Он прекрасно понимал, что Энди лжет. Она может водить за нос кого угодно. Но только не Конна Девлина.

— Понятно. А Марк Бек? Так, от нечего делать?

Энди холодно взглянула на него и сухо бросила:

— Мне казалось, ты обо мне лучшего мнения, Коннор.

Конн смущенно опустил глаза. Она всегда умела поставить его на место.

— Извини.

Энди обиженно помолчала и сердито спросила:

— Между прочим, а что у тебя за интрижка с Оливией Вудраф? Так, от нечего делать?

Конн усмехнулся:

— Точно. От нечего делать.

— Тебе нравится силиконовая грудь?

— Не то слово, просто обожаю, — удивленно пробормотал он.

Любезная улыбка в ответ.

— Видишь ли, Оливия проконсультировала меня относительно моей фигуры, порекомендовала отличного хирурга-косметолога и с большим знанием дела рассказала об операции по увеличению груди.

Конн выпучил глаза:

— Она раскритиковала твою фигуру?

Энди улыбнулась еще шире:

— С точки зрения Оливии, грудь у меня маловата.

Конн изучающе посмотрел на свою собеседницу, глубоко задумался и решительно заявил:

— Не понимаю, какие могут возникнуть к твоей груди претензии. Я всегда считал, что у тебя совершенная грудь.

— Это действительно комплимент в устах знатока.

— Ты намекаешь, что я падок на большую грудь?

— Я скорее намекаю, что ты падок на женщин.

— Возразить нечего. — Конн вздохнул. — Но своих жен я долго выбирал себе по вкусу.

— Что ж, вкус тебя никогда не подводил, — фыркнула Энди.

Шутка не такая уж безобидная. Но он не обиделся. Ее колкости иногда по-настоящему бодрили и освежали его. Конн откинулся на стуле и заразительно расхохотался. Давно он уже так не смеялся. Наконец-то исчезла горечь последних дней.

— Энди, Энди, с тобой лучше не спорить, — улыбаясь проговорил он.

Крошка от пирожного прилипла к ее подбородку. Конн протянул руку и мягко убрал крошку. Медленно провел пальцем по влажным губам.

Чарующие губы приоткрылись, она слегка коснулась его пальца кончиком языка. Глаза их встретились и уже не желали больше разлучаться. Наверно, так прошло несколько минут, а может быть, целая вечность. Наконец-то их час настал.

Конн прикоснулся к ее губам ладонью. Наклонился к Энди и бережно поцеловал. Он больше никуда не торопился — и так хотелось насладиться каждым мгновением, каждой лаской, каждым прикосновением.

Энди больше не казалась ни растерянной, ни удивленной. Она приоткрыла рот, ожидая нового поцелуя.

Конн слегка отодвинулся, откинул волосы с ее лица, весело взглянул на нее и рассмеялся.

— Мы же договорились, что ничего подобного не будет.

— Я помню. — Энди буквально впилась в него глазами, как будто увидела в первый раз. — Мы с тобой с ума сошли.

— Точно. — И Конн снова поцеловал ее. Он уже не мог держать себя в руках, он был околдован ею. И знал, что это наконец должно случиться, знал, что это уже неизбежно.

— Конн, пора остановиться. Пока не поздно, — пробормотала Энди спустя пару минут. А сама жадно искала губами его рот.

— Ты права. Пока не поздно. — Конн целовал ее плечи, ласкал губами мягкую кожу.

Энди всем телом прильнула к нему, ощущая горячую силу его желания. Надо остановить его. Иначе будет поздно, поздно, поздно. И что потом? Как она будет с ним работать?

Конн повалил ее на ковер, сорвал так тщательно завязанное одеяло, и прекрасное обнаженное тело предстало перед его взором.

— Энди, ты самая чудесная женщина на свете, — шептал Конн, лаская губами ее шею, грудь, живот. — Почему я так долго не замечал этого?

— Ты заметил это когда-то. Двенадцать лет назад.

— Так давно... — Он нежно сжал губами ее сосок, провел по нему языком. — Да, так давно. Тогда я любил твою шелковистую кожу. Аромат твоего тела, вкус твоих губ...

Энди приподняла голову и поцеловала его. «Если и говорить «нет», то прямо сейчас», — лениво подумала она. Их близость ничего не изменит, их близость — не больше чем простое вожделение. Конн любит не Энди, не своего лучшего друга; он просто возбужден, лаская ее тело, он стремится к обладанию каким-то идеальным женским образом, а к реальной Энди образ этот не имеет ни малейшего отношения.

Не все ли равно? Есть всего лишь миг, миг, в котором воплощается страстная, безумная любовь мужчины к женщине. Такой миг настал. Она лежала в его объятьях, а все остальное неважно. По крайней мере сейчас. А завтра... что ж, завтра еще не наступило. Энди улыбнулась, обняла Конна и отдалась сладкому обману.

— Энди, — тихо-тихо позвал Конн. — Энди, а у нас не будет потом проблем? Ты что-нибудь принимаешь? Какие-нибудь таблетки? — Голос его был почти молящим.

Энди с изумлением приоткрыла глаза и внезапно поняла, что он имеет в виду. Так велико было искушение ответить «да» и, забыв обо всем на свете, заняться с ним любовью. Где-то, в дальнем-дальнем уголке мозга, мелькнула коварная мысль: «Это же замечательно — иметь от Конна ребенка. Ты же всю жизнь мечтала о ребенке от Конна».

— О, Коннор... — Энди прикрыла глаза. Она так хотела его, еще немного, и она сойдет с ума.

— Черт побери! — Его смех походил на стон отчаяния. — Энди, я уже не смогу...

— Мой фотоаппарат, — задыхаясь, шепнула Энди. Ее тело сотрясала крупная дрожь. — Дай мне фотоаппарат.

Он так изумленно взглянул на нее, что она расхохоталась.

— Да нет, я не предлагаю сделать парочку фотографий и успокоиться! Просто подай мне чехол от фотоаппарата.

«Энди, похоже, слегка тронулась», — ошарашенно подумал Конн, но, тем не менее, встал и подошел к каминной полке.

— Открой чехол. Там внутри все необходимое...

Он вздохнул, послушно раскрыл чехол и заглянул внутрь. Широко ухмыльнулся и вытащил яркий пакетик.

— Не бойся, я не собираюсь спрашивать, почему у тебя в фотоаппарате презервативы.

— Долго объяснять. Скажи спасибо Трейси. Это она их туда засунула, а почему — неважно.

— Так. — Он хрипло рассмеялся. — И много у тебя этого добра?

— Пачка как минимум.

— Ха! Всего-то, — пробормотал Конн, гладя ее груди. — Правда, это займет целый день.

— Ничего, я сегодня свободна, — едва дыша, проговорила она. — Конн...

— Тогда начнем? — прошептал он в ответ.

Через несколько минут Конн понял, что долго не продержится. Его тело решило за него, и он дал ему волю, зная, что теперь глупо сопротивляться.

Это было прекрасно. Он понимал, что Энди еще не кончила, но понимал также, что нельзя обманывать ни себя, ни ее. Слава Богу, у них впереди полно времени. Он не торопил себя, но и не стал сдерживать; взрыв сокрушительной силы потряс его тело. Энди! — крикнул Конн в животном восторге.

Энди довольно качнула головой, и Конн усмехнулся. Ну нет, так просто он ее не оставит. Догадавшись о его намерениях, Энди смущенно вздрогнула, покраснела и попыталась остановить его.

Он шутливо возразил, что, в конце концов, женщинам тоже полагается получать удовольствие. Мягкие и нежные движения пальцев и кончика языка Конна окончательно убедили Энди в его правоте. А еще через пару минут Энди упоенно закричала. Мастерство Конна заставило ее начисто позабыть все опасения.

Конн слегка улыбнулся, совсем по-мальчишески гордясь собой. Потом снова лег, крепко обняв Энди. Еще несколько минут ее тело сотрясала дрожь, а сердце билось так сильно, что гулкие удары отдавались в его груди. Наконец Энди, совершенно опустошенная и измученная, тихо вздохнула и расслабилась.

Так, уютно устроившись в объятьях друг друга, они лежали, прислушиваясь к шуму дождя на крыше и набираясь сил. Пару раз Конн поднимался поворошить огонь и подкинуть дров, а затем снова опускался на ковер рядом с Энди и покрепче закутывался в одеяло. Потом они снова занимались любовью, на этот раз долго и медленно, закрыв глаза и вплоть до конца не произнеся ни единого звука.

Начисто позабыв о ненастье, о пикнике, обо всем на свете, Конн и Энди провели так целый день. Мир для них сузился до пределов маленького оазиса счастья в хижине на берегу озера. Потом Энди нехотя поднялась, заварила чай, порылась в кухонных шкафах и обнаружила пачку песочного печенья. Тем временем Конн сообразил, что диван наверняка раскладывается, и превратил его в огромную мягкую кровать.

В комоде он нашел стопку простыней, пару теплых одеял и подушки и ловко устроил теплое уютное гнездышко прямо перед камином. Энди принесла чай с печеньем, и они с комфортом уселись на подушки. Пламя камина согревало их обнаженные уставшие тела, и, обняв друг друга, они в приятной дремоте прислушивались к вою ветра за окнами.

Когда они отдохнули, Конн взял чашки и блюдце с печеньем, поставил их на пол и повернулся к Энди. Его глаза снова загорелись странным огнем, совсем непохожим на отражение пламени в камине.

Они любили друг друга не спеша, делали частые паузы, чтобы восстановить дыхание и поменять позу. Наконец Энди словно впала в какое-то блаженное забытье и вскоре закричала от наслаждения. А еще через минуту ее крик сменился хриплым криком Конна. Задыхаясь, пытаясь справиться с бешеными ударами сердца, он нежно обнял Энди и без сил опустился на кровать. «Вот бы провести так всю жизнь», — подумалось ему.

Они заснули, крепко взяв друг друга за руки, и на их обнаженные тела падали неровные отблески пламени. Пару раз Энди просыпалась и в уютной полудреме ласково смотрела на спящего Конна.

Ей так хотелось убедить себя, что это навсегда. Что теперь каждое утро она будет просыпаться рядом с любимым после страстных ночных объятий, будет чувствовать сладкую боль в груди, будет чувствовать на своей щеке его теплое дыхание.

Это было бы слишком просто. Энди машинально улыбнулась. Жизнь совсем не похожа на сказку. Через несколько часов им нужно быть в коттедже; потом приедет Бек, и опять начнутся переговоры. Все вернется на круги своя, и прекрасные видения исчезнут.

Пару деньков они еще будут обмениваться таинственными улыбками и нежными обещаниями. Будут тешить себя иллюзиями. Но в офисе Конна нет места романтике. Энди снова превратится в администратора по имени Андреа Спенсер. И придется мучительно искать ответ на вопрос, как же соединить поэзию их любви в хижине у озера и прозу повседневной жизни. Их отношения какое-то время будут напряженными. Потом, разумеется, жизнь возьмет свое, и они постараются вычеркнуть этот день из памяти. Но оба поймут, что сделать это не так-то просто, и будут помимо воли снова и снова возвращаться к нему в своих мыслях.

И все равно ничего не выйдет. Конн не любит ее, а значит, у них нет будущего. Просто секс не устраивает Энди. У нее, слава Богу, достаточно гордости. Ей будет слишком больно сознавать, что их идиллия так хрупка, что настанет день, и Конн женится и бросит ее. Энди... улыбнулась, погладила Конна по щеке. Она так любила, так хотела его. Потерять Конна — все равно что потерять собственное сердце.

«Никаких иллюзий! — со злостью подумала она. Крепко закрыла глаза, боясь расплакаться. — Никаких сожалений!»

Когда Энди снова проснулась, уже смеркалось. Огонь деловито гудел в камине, языки пламени весело уносились вверх, и Энди, сладко потянувшись, огляделась по сторонам. Конн уже встал и внимательно смотрел в окно. Он так и не оделся, и огонь ярко освещал четкие линии его мускулистого тела.

Энди с нежной улыбкой тихонько следила за его движениями. Внезапно она поняла, что вокруг совсем тихо. Только трещали поленья в камине. Значит, дождь кончился.

— Прошла гроза? — Она слегка вздрогнула и накинула на себя простыню.

Конн оглянулся с легкой усмешкой.

— Да не совсем. Ты лучше сама посмотри.

— Что еще случилось? — Энди нахмурилась, встала и закуталась в одеяло. — Боже, как холодно!

— Я надеюсь, у тебя нет срочных дел в коттедже?

Энди улыбнулась и подошла к нему.

— Да нет. Но хорошо бы решить, как мы туда доберемся. Это неблизко.

— К счастью, сегодня мы уже никуда не пойдем.

— Почему? — Она выглянула в окно. — О Господи!

Снег. Все исчезло под густым снежным покровом, а снег все шел и шел.

— Что же нам делать? — протянула не то чтобы испуганно, но как-то растерянно Энди.

— Валяться в кровати, — рассудительно ответил Конн и ободряюще улыбнулся. — Есть другие предложения?

Энди снова взглянула в окно.

— И сколько нам еще оставаться в этой хижине?

— Нас начнут искать. Правда, в такую погоду даже вертолет сюда не доберется. — Конн обнял Энди и прижался к ней. — Но у нас есть еда, дрова и секс, любимая. Лично мне больше вообще ничего не надо. Если очень повезет, снегопад через недельку кончится.

— А Бек?

— Который из Беков? — Конн любя укусил Энди за мочку уха, а затем, с хозяйским видом запустив руку под простыню, погладил ее грудь.

Его рука начала опускаться все ниже и ниже... У Энди перехватило дыхание. Казалось, она была не в силах отвести взгляд от темного окна. В нем отражалась комната, блики пламени в камине и смятая постель.

— Пойдем полежим немного, а? — вкрадчиво промурлыкал Конн. В глазах его снова вспыхнули опасные огоньки.

Энди облизнула губы. Она была так возбуждена, что сама удивлялась: и как только у нее сил хватает? После столь бурного дня ей бы надо теперь без сил валяться в постели и не осмеливаться даже думать о сексе.

Но очень скоро, едва не теряя сознание от наслаждения, Энди поняла, что это вполне возможно.

Глава девятая

На рассвете снегопад кончился. Энди и Конн проснулись в таком ослепительно белом мире, что у них перехватило дыхание. Одежда Энди почти высохла, и она быстро натянула джинсы, блузку и свитер, пока Конн возился с печкой на кухне, пытаясь приготовить кофе.

Энди распахнула дверь хижины и глубоко вдохнула бодрящий морозный воздух. Бриллиантовые искорки снега чуть не ослепили ее. Энди счастливо рассмеялась. Темно-синее небо полностью очистилось от туч, сверкая безжалостно ярко, снег уже начал таять, и вода с веселым шумом падала с крыши и сосновых ветвей, рассыпаясь на сотни озорных капелек.

Энди спустилась по тропинке, подставила лицо яркому солнцу и с тоской подумала: «Жаль, что снегопад закончился так быстро. Еще бы недельку или хотя бы пару дней».

Она оглянулась и посмотрела на Конна. Тот уже справился с печкой и теперь, насвистывая что-то, пытался разобраться в старой кофеварке, которую успел где-то раздобыть. Натянул джинсы и шлепал босыми ногами по полу, напустив на себя сосредоточенный и важный вид. Но выглядел он слегка уставшим, а взъерошенные волосы и легкая утренняя щетина совсем не гармонировали со слишком серьезным выражением лица. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: этот парень провел бурную ночь.

Энди усмехнулась, слепила снежок побольше и зашла в хижину, невинно улыбаясь. «Не так-то легко невинно улыбаться после этой бешеной ночи», — подумала она.

Конн весело кивнул ей.

— Ну что?

— В смысле?

— В смысле «как ты?». — Он широко усмехнулся. — Проснулись-то мы давно, но я почему-то не успел спросить, как ты себя чувствуешь.

— О, прекрасно. А вот тебе стоит освежиться.

Конн удивленно уставился на нее. Он чувствовал: что-то здесь не то, но так и не понял что, пока огромный ком мокрого снега не ударил его прямо в грудь. Он громко заорал, подпрыгнул и, ругаясь на чем свет стоит, попытался отряхнуться. Снег попал в джинсы, и Конн принялся неуклюже вынимать его.

Энди громко расхохоталась, а Конн, угрожающе прошипев что-то, двинулся к ней.

— Зря, Энди. Очень зря...

Энди отступила назад.

— Ты босой, Девлин, — торжествующе сообщила она. — А я в сапогах. Босым по снегу далеко не убежишь.

— Давай проверим.

Конн ринулся вперед, но Энди, ловкая как угорь, увернулась от его рук, бросилась к двери и выбежала на улицу. Начисто позабыв о босых ногах, Конн помчался за ней, перепрыгнул через перила веранды и схватил ее на лестнице. Он легко поднял Энди на руки и тут же поскользнулся на мокрой земле. Хохоча, они упали в сугроб.

— Коннор! Дурачок! Ты себе все отморозишь!

— Просите прощения, девушка. А еще лучше, поцелуйте меня.

— Коннор! — Давясь от смеха, Энди извивалась в его объятьях, безуспешно стараясь освободиться. — Так и быть. Один раз я тебя поцелую

— Лучше два. Хотя нет. Дюжина поцелуев — и по рукам!

— Мы опять промокнем, — пробормотала она, обнимая его за шею.

— Придется снять всю одежду и высушить ее, — прошептал Конн, расстегивая ей блузку. — И весь день проваляться в кровати.

— Лучше лежать в постели, чем в сугробе... Мне уже холодно!

— Я тебя согрею, — шепнул Конн, осыпая поцелуями ее грудь. — По крайней мере два раза...

Энди внезапно напряглась, слегка повернула голову, прислушиваясь к чему-то.

— Конн, я слышу звук мотора. По-моему, это...

— Вертолет, — простонал он, в тот же момент заметив, как на долину ложится огромная тень. Вертолет кружил над озером.

«Неужели не могли подождать денек-другой?» — со злостью подумал Конн, неохотно поднимая голову. Он подал Энди руку и вдруг сообразил, что стоит на коленях в тающем сугробе; встал на ноги, отряхнулся и поднялся на веранду.

Вертолет быстро повернул к хижине и начал снижаться. Прямо напротив веранды вертолет развернулся, и Конн помахал рукой. Рука его тут же лениво опустилась, и он мысленно пожелал экипажу убираться отсюда ко всем чертям.

Он с обреченной улыбкой наблюдал, как вертолет приземляется. На борту была эмблема «Бектрона». «Уж не Марк ли пожаловал?» — насмешливо подумал Конн. Украдкой взглянул на Энди и усмехнулся. Поздновато, парень.

Но это был не Марк. Пилота он не знал, но зато прекрасно знал еще двоих — Фрэнка и Марджи. У обоих был усталый и испуганный вид. Фрэнк выпрыгнул из кабины, не дожидаясь, пока остановится пропеллер.

Он крепко стиснул руку Конна и хлопнул его по плечу.

— Господи, как я рад, что вы целы и невредимы! Вы нас до смерти напугали.

Конн вздрогнул. Он вдруг сообразил, какая паника поднялась после их исчезновения. Энди, пытаясь незаметно застегнуть блузку и заправить ее в джинсы, видимо, подумала о том же.

— С нами все нормально. Жеребец сбросил Энди и, пока я помогал ей подняться, убежал, прихватив с собой мою кобылу.

— Я никогда так не переживала. — Лицо Марджи было заплаканным и белым как мел. — Когда лошади вернулись, мы хотели тут же отправиться на поиски, но ливнем размыло все дороги.

— Мы связались со спасателями, — продолжал Фрэнк, — но началась метель, и они не могли выслать ни самолет, ни даже вертолет. Мы надеялись, что вы отыщете эти хижины, но... — Он с серьезным видом покачал головой, и его длинное некрасивое лицо приняло озабоченное выражение. — Конн, вы нам устроили тот еще вечерок.

— Мы думали, случилось что-то ужасное, — вздрогнув, сказала Марджи.

Глаза ее налились слезами, и Конн крепко обнял ее.

— Все уже позади. Мы добрались до хижины, когда снег еще не пошел. Не волнуйся, Марджи.

Он со значением посмотрел на Энди, и та успокаивающе улыбнулась, подошла к Марджи и положила руки ей на плечи.

— Мне так стыдно, — тихо сказала она. — Вы провели ужасную ночь, а мы с Конном...

Энди запнулась, и Конн про себя ухмыльнулся, гадая, как ей удастся выпутаться.

— Мы с Конном... ммм... разожгли камин и прекрасно согрелись. А на полках оказалось полно еды. — Она украдкой взглянула на Конна, и он заговорщически подмигнул.

— Согрелись. — Марджи подозрительно посмотрела на Энди, перевела взгляд на Конна и заглянула в раскрытую дверь хижины. Ее взору предстала большая кровать со смятыми простынями — ясно, что спали только на ней. Марджи медленно кивнула, по губам пробежала слабая тень улыбки. — Понятно.

Конн прекрасно знал, что Марджи не требовалось ни о чем предупреждать. Она начала работать с ним давным-давно, еще во времена Билли Соумса. Хотя Марджи никогда не упускала возможности дать ему совет — как бы он прожил без ее советов! — и по поводу бизнеса, и по поводу его семейной жизни, все, что она видела и слышала, все, о чем она догадывалась, оставалось в стенах его личного офиса.

Конн просто улыбнулся ей и получил в ответ осуждающий взгляд.

— Видимо, вы понимаете, что натворили, — ядовито бросила Марджи. — Вы тут грелись, пока мы все с ума сходили. Мы решили, что вы свалились с какой-нибудь скалы. Кстати, все радио и телепрограммы Западного побережья на ушах стоят, а коттедж битком набит репортерами и операторами.

Конн выругался.

— Столько усилий, чтобы засекретить переговоры, и вот на тебе.

— Ну, репортерами пока занимается Десмонд Бек. Но чем раньше вы накинете что-нибудь на себя и залезете в вертолет, тем лучше. Появились интересные сплетни. — Марджи внимательно посмот¬рела на них. — Я говорю не только о переговорах с «Бектроном».

Конн снова выругался.

— Ты права. Мы сейчас будем готовы. — Несколько минут назад он был бы счастлив на всю жизнь остаться в этой хижине с Энди. Теперь ситуация изменилась. Ему хотелось как можно скорее подписать контракт с «Бектроном». А потом вернуться в «Девлин электроникс» и проверить, готовы ли новые сейсмические узлы для глубоководной станции номер шесть.

Конн устремился в хижину, на ходу снял с печки горячую кофеварку и принялся собирать разбросанную одежду. Энди зашла следом за ним, закрыла за собой дверь, печально осмотрелась по сторонам. Сняла со спинки стула уже высохший бюстгальтер и скинула блузку.

Вдруг засмущавшись, она повернулась к нему спиной, быстро надела бюстгальтер и на все пуговицы застегнула блузку. Конн задумчиво следил за ней. Он так много хотел сказать Энди, но понятия не имел, с чего начать. Он хотел подойти к ней, обнять и шепнуть, что эта ночь перевернула всю его жизнь. Что Энди стала для него дороже всего на свете.

Конну вдруг пришло в голову, что он понятия не имеет, как ему теперь относиться к ней. Просто запомнить эту ночь, как в детстве запоминают чудесную сказку? Или, наоборот, вычеркнуть маленькую хижину на берегу горного озера из памяти? А что будет, когда они вернутся в Сиэтл?

Черт, почему он не подумал об этом раньше? Что им теперь делать? Разумеется, он хотел остаться любовником Энди... А вдруг это станет для нее помехой? Ведь нельзя сбрасывать со счетов проклятого француза.

А если они все-таки сохранят любовную связь, что тогда? Энди всегда была его лучшим другом. Но лучший друг и любовница — вещи абсолютно разные.

Конн чертыхнулся, запустил обе руки в волосы, тщетно пытаясь сосредоточиться. Проклятье, ночью все это не имело ни малейшего значения. Они оба просто сошли с ума от страсти. Ничего, кроме любви, попросту не существовало.

Конн нахмурился и мрачно огляделся — вдруг они что-нибудь забыли? Фотоаппарат Энди в кожаном чехле все еще лежал на каминной полке, и Конн, внезапно улыбнувшись, взял его. Хотите верьте, хотите нет, но у них остался один презерватив. Конн вытащил его, подкинул на ладони, лукаво взглянул на Энди. Еще не поздно попросить Марджи с Фрэнком погулять полчасика вокруг озера...

Он взял себя в руки и засунул презерватив обратно. Все и так слишком сложно.

Конн протянул фотоаппарат Энди.

— Спрячь его куда-нибудь. Тебе он еще пригодится.

Тебе. «Я сказал тебе, а не нам», — вдруг понял Конн. Он исподлобья взглянул на Энди. Надо сказать ей что-то. Что угодно, иначе...

— Спасибо, — небрежно бросила она. Нет, не небрежно. Скорее холодно.

«Она не хочет смотреть на меня», — как-то безразлично подумал Конн. Она больше не шутила, не смеялась, в ее голосе не было ни тепла, ни нежности. Ничего, что напоминало бы о событиях этой ночи. Как будто все было кончено и ей совсем не хотелось ни о чем вспоминать.

Энди повернулась и пошла к двери. Помимо воли Конн бросился к ней, схватил за руку.

— Подожди, — прорычал он, повернув ее к себе. — Мы еще не уехали...

Энди не ожидала ничего подобного. Конн услышал, как участилось ее дыхание, когда он коснулся ее губами. Через несколько мгновений Конн отпустил Энди и грустно улыбнулся. «Один Бог ведает, когда мне снова представится такой шанс. Наверно, это будет не скоро».

Странное, непонятное выражение, смешение противоречивых чувств, мелькнуло в ее глазах. Она отвернулась, глубоко вздохнула и слегка кивнула с непроницаемым видом:

— Нам пора.

Конн поморщился. Ему безумно хотелось остаться. Взять Энди на руки, повалить на кровать, придавить ее тело своим... Ему хотелось... Он не мог разобраться в своих чувствах.

— Энди, нам нужно поговорить.

Энди быстро повернулась к нему и как-то загадочно посмотрела ему в глаза.

— Мы должны вернуться в коттедж, Конн.

— Хорошо. — Он грустно вздохнул, нежно завел ей за ухо непослушную прядь волос. Кожа ее лица была такой же мягкой и бархатистой, как раньше. — Наверно, ты права, Энди.

Маленький вертолет взмыл вверх в облаке снега и пыли, повернул и, набирая скорость, полетел над равниной. Энди слегка расслабилась. Яркие лучи солнца отражались от металлической обшивки двигателя и били прямо в глаза, но она даже не замечала этого, погрузившись в какое-то забытье.

Рев моторов помогал ей. Он делал любой разговор невозможным. А Энди не хотелось разговаривать. Ей хотелось вернуться в свой номер и долго-долго стоять под горячим душем, а потом надеть чистые вещи и вернуться к работе. Энди была полумертвая от усталости — неудивительно, ночью почему-то не спалось. Ей было просто необходимо хоть немножко побыть одной.

Нужно решить, что делать дальше. Вполне возможно, что Конн захочет продолжить их роман, а потому нужно как следует разобраться в своих чувствах. С тем же успехом он может захотеть вычеркнуть из памяти ночь их мечты; ну что ж... значит, придется пережить и это.

Вертолет резко повернул перед Волчьей горой. В иллюминаторах возникло здание коттеджа. Через пару минут они мягко приземлились на специальном аэродроме. Энди заметила, что к вертолету со всех сторон бегут какие-то люди.

— Что здесь происходит?

— Этого я и боялся. — Фрэнк внимательно смотрел в иллюминатор. Обернулся к Конну и Энди.　— Выше голову, ребята. Сейчас будет самое интересное. Журналисты проторчали здесь всю ночь, пытаясь хоть что-нибудь разнюхать.

Энди заметила видеокамеры и мощные телевизионные установки.

— Им что, нечего снимать? — простонала она.

— Вы герои дня, — тихо проговорил Фрэнк. — Когда президент «Девлин электроникс» исчезает в горном тумане поздней весной — это настоящая сенсация. Когда он исчезает вместе со своим администратором, вторым человеком в компании, — это грандиозная сенсация. А уж если этот администратор — женщина... Представьте, какие открываются возможности: несчастный случай в горах, загадочное убийство, таинственное любовное свидание.

За спиной Энди Конн довольно громко выругался. Телевизионщики уже снимали вертолет. Фрэнк выпрыгнул из салона и попытался растолкать журналистов, но те едва не сбили его с ног. Конн спустился следом и подал Энди руку.

— Эй, мистер Девлин, правда, что вы покупаете «Бектрон»?

— Улыбнитесь, мисс Спенсер!

Щурясь от яркого солнца, Энди увернулась от фотоаппарата. Какая-то женщина сунула микрофон ей под нос.

— Самый респектабельный холостяк года спас вас от бури, мисс Спенсер. Вы счастливы? — Репортерша впилась в Энди глазами. — Вы любовница Коннора Девлина, мисс Спенсер?

Конн встал между ними, обнял Энди и решительно шагнул вперед.

— Пропустите, пожалуйста, — сквозь зубы бросил он. — Ни я, ни мисс Спенсер не пострадали. Но мы устали и очень хотим есть. Сообщение для прессы будет позже. А сейчас убирайтесь.

Поднялся невообразимый шум, но Конн и Энди, отворачиваясь от фотовспышек и телекамер, быстрым шагом направились к коттеджу, пока Марджи с Фрэнком из последних сил отражали натиск толпы.

Десмонд Бек, улыбаясь, ждал их в вестибюле. Он с радостью бросился навстречу Конну, на ходу скомандовал что-то своим людям, и те быстро закрыли входную дверь. Крики постепенно стихали, и Конн с Энди поднялись по лестнице в ее номер. Наконец-то их оставили в покое.

— Ну и денек, — вздохнул Конн. — Ты в порядке?

Энди устало кивнула и бросила на диван так и не высохшую куртку.

— Да, все нормально. Нам стоило этого ожидать. Как только прошел слух, что ты исчез, вся электронная промышленность на уши встала. Конкуренты молились, чтобы ты сломал себе шею в горах, а партнеры — чтобы ты спасся.

Улыбнувшись, Конн подошел к факсу. «Все контрактные работы по усовершенствованию глубоководной научно-исследовательской станции номер шесть прекращены до получения точной информации о местонахождении К. Девлина», — прочел он.

— Надо же. Что, без меня уже работать нельзя? Можно подумать, что в «Девлин электроникс» только я один.

— «Девлин электроникс» — это Коннор Девлин, и тебе это прекрасно известно, — мягко возразила Энди. — Ты кумир, Девлин. Американская мечта, воплощенная в плоти и крови парня из Сиэтла. Волк большого бизнеса.

— Только не волк. Я всегда играл честно.

— Да? А кто подделал оценки по английской литературе, чтобы поступить в инженерный колледж? Очень честная игра.

— Боже, до чего злопамятная женщина, — простонал Конн. — Я же так и не воспользовался этим аттестатом.

— Да, не воспользовался. После моей угрозы все рассказать твоему отцу.

Он беспомощно развел руками.

— Ты всегда блюла мою нравственность. Я тебя боялся больше родителей и даже больше директора школы.

— Еще бы!

— Слушай. — Он схватил ее за плечи и притянул к себе. — Давай немножко отдохнем. — Нежно провел губами по ее коже. — Быстренько разденемся, прыгнем в кровать, ну и так далее...

Его рука незаметно скользнула под блузку, но Энди крепко схватила ее.

— Конн, — не слишком уверенно проговорила она, — ты сейчас примешь душ, переоденешься и свяжешься с Беком. Потом мы сделаем сообщение — надо быстро успокоить прессу. Я должна позвонить маме, пока ее инфаркт не хватил. Между прочим, твои родители тоже волнуются. Я уж молчу об этой кипе бумаг, накопившихся, пока нас не было.

Конн молча смотрел на нее и тяжело дышал. Потом закусил губу и отступил на шаг. Лицо его приняло непроницаемое выражение.

— Ты, как всегда, права. — Повернулся и пошел к двери, расстегивая на ходу рубашку. — Позвони Беку. Через час мы начинаем. Что толку терять время?

Энди проводила его печальным взглядом. Почему она не сказала «да»? Какое ей дело до Бека? Они бы снова занялись любовью. Может быть, в последний раз.

А может быть, и не в последний. Энди застонала, потерла лицо руками. Пора, в конце концов, успокоиться.

Как будто они и не уезжали. «Как будто, — раздраженно думал Конн через несколько часов, — мне просто приснилось что-то фантастическое». Верховая прогулка на Волчье озеро. Буря. Энди. Просто очередные сексуальные грезы.

Весь день он провел с Десмондом Беком. К вечеру сделка была заключена. Он получил «Бектрон». Остались пустяки. Они в последний раз пожали друг другу руки. Вертолет Бека — теперь его вертолет　— поднялся в небо и скрылся в вечерних сумерках.

Энди все еще работала вместе с парнями из «Бектрона» — теперь его парнями — над стратегией объединения двух компаний. Это была очень тяжелая работа. Она растянется на несколько трудных месяцев. «Что бы я делал без Энди?» — думал он, устало поднимаясь в свой номер.

Ее железная воля в такие моменты оказывалась особенно нужной. Она спокойно продиралась сквозь кучу деталей и кучу бумаг и уверенно расставляла все по своим местам.

Энди.

Конн снова хотел ее видеть. Не просто раздеть, раздвинуть ей ноги и любить до рассвета — хотя это очень неплохая идея, — он хотел увидеть ее. Говорить с ней. Смеяться. Быть с ней. Да, он всерьез влюблен.

Рассеянная улыбка бродила на его губах, пока он открывал дверь, включал телевизор и снимал рубашку. Передавали очередное шоу, и Конн направился к бару, плеснул себе побольше виски, добавил льда, повалился на диван и утомленно прикрыл глаза.

— ...А сейчас новости, — бойко произнес диктор. — Миллионер и плейбой Коннор Девлин, основатель и президент «Девлин электроникс», пропавший в горах в районе коттеджей Тимбервольфа, сегодня утром найден целым и невредимым.

Слово «плейбой» эхом отдалось в голове. Конн резко поднялся и уставился на экран. С экрана на него глядел Коннор Девлин.

Все-таки их с Энди успели снять у вертолета. Конн раздраженно покачал головой. Ну и видок! Небритый, рубашка распахнута и не заправлена, волосы всклокочены. Прямо из чужой постели.

Новый кадр. Фотография. Конн в бешенстве вскочил. Пару лет назад они с Юдифью посетили какую-то премьеру. Он в шикарном костюме нетерпеливо оглядывается, а Юдифь с дикой злобой смотрит на него.

— Уже дважды женатый, независимый и динамичный предприниматель Коннор Девлин прославился не только рискованными сделками. Его хобби — жениться на красивых женщинах и быстро разводиться с ними.

Еще две фотографии: их свадьба с Юдифью и Лиза вскоре после развода.

— Девлина нашли вместе с администратором компании Андреа Спенсер.

Снова утренняя запись. Конн громко выругался: он смотрел, как измученная Энди растерянно вылезает из вертолета.

— Несмотря на упорные слухи о том, что Девлина и мисс Спенсер связывает не только бизнес, в кругах, близких к обоим, это категорически отрицается.

Его телевизионный двойник обнял Энди, защищая ее от журналистов и расталкивая толпу. «Слишком уж я к ней прижался», — подумал Конн. Надо было быть осторожнее. Его репутация развратника могла навредить Энди.

В комнате послышался шорох, внутренняя дверь слегка приоткрылась, и Энди высунулась из нее. Она взглянула на телевизор, скорчила гримасу и вошла в номер.

— Уже успели?

— Ублюдки, — прорычал Конн. — Есть столько ценных новостей, а они забивают эфир грязными сплетнями.

— Так позвони на студию и признайся, что мы любовники. Или были любовниками. — Энди спокойно улыбнулась, села рядом с ним и вытянула длинные ноги. — О-о, какое фото Оливии!

Конн отчетливо произнес что-то не очень приличное.

— Второй развод Девлина был официально подтвержден только на этой неделе, — продолжала ведущая. — В последнее время появилось достаточно много свидетельств связи Девлина с юристом Оливией Вудраф, дважды разведенной. Оливия Вудраф отказалась комментировать эти свидетельства.

— Как же она упустила такую возможность? — сочувственно спросила Энди.

Конн усмехнулся и выключил телевизор. Потянулся к ней.

— Выпьешь что-нибудь?

— Попозже. — Она внимательно посмотрела на него и откинулась в кресле. — Ну так что, красавчик? Ты будешь спать со мной или мы просто пожмем руки, поблагодарим за компанию и пожелаем друг другу всего наилучшего?

Конн уперся локтями в колени и сжал в руке стакан с виски.

— Это зависит от тебя.

— То есть, если ты позволишь раскрыть твою мысль, тебе, в общем, все равно?

— Разумеется, нет. — Конн усмехнулся. — Постель меня очень даже интересует. — Он вдруг посерьезнел, отвернулся, поиграл кубиками льда в стакане. — Все не так просто, Энди. Вместе работать, вместе спать. Совсем не так просто.

— Я знаю, Конн, — задумчиво отозвалась она.

— Я так боюсь тебя потерять, — продолжал он взволнованно. — Если что-нибудь случится и ты уйдешь, а так заканчиваются почти все мои романы... — Конн резко потряс головой. — Я не хочу тебя потерять.

Взгляд ее сделался печальным.

— Да, я понимаю... — Она вдруг подалась вперед, слабо улыбнулась, схватила его за плечо. — Люби меня, Конн. Люби меня. А утром мы вернемся в Сиэтл и попытаемся разобраться. Пожалуйста, Конн...

Конн широко улыбнулся, поднялся с кресла и протянул ей руку.

— Такой женщине трудно отказать. — Энди покорно упала в его объятья, как будто всегда принадлежала ему, и Конн крепко прижал ее к себе, нежно взглянул в запрокинутое лицо, чувствуя, как в его теле нарастает желание. — И зачем только тебе сдался истаскавшийся, престарелый плейбой?

Энди расхохоталась.

— Наверно, я люблю тебя, болван. Я всегда любила тебя. Доволен?

Конн рассмеялся и, наклонившись к ней, прошептал:

— Вроде бы доволен.

Конн дважды провел ее по всем тропинкам любви. И только потом позволил себе кончить. В головокружительном взрыве страсти он вдруг с беспощадной четкостью понял, что они занимаются любовью в последний раз.

В последний раз.

Конн лег на смятые простыни и уставился в потолок. Рядом свернулась калачиком Энди. Она спокойно спала со слабой улыбкой на устах. Конн осторожно откинул с ее щеки непослушный локон, погладил пальцами влажную теплую щеку.

Ему и раньше случалось делать ошибки, но такая ошибка непростительна. Господи, о чем же он думал?

Секс вскружил ему голову. Как самца в период гона тянет на случку, так и его ослепила похоть. Коннор Девлин, ты самый настоящий похотливый самец.

Но он не должен был делать больно Энди. Просто не имел права разбить ее сердце. Он уже сломал жизнь Лизе и Юдифи. Наивные женщины. Он казался им идеалом мужчины.

Дважды разведенный плейбой-богач.

Вот и весь Девлин.

Вернее, настоящий Девлин, а совсем не тот человек, которому отдалась в горной хижине несчастная Энди. Она отдалась Девлину, которого знала с детства, с которым прожила всю жизнь. Вот только Девлина, которого она полюбила, давно уже нет.

Сегодняшний Девлин не стоит ее мизинца. Черт побери, да он ухитрился дважды разрушить семью. Что он понимал в любви, что он мог предложить? Разве можно ее обмануть, разве можно обнадеживать? Коннор умел только разводиться да заниматься любовью. Как он решился лгать своему лучшему другу? Да, он влюбился в Энди. Но это всего лишь его проблемы.

Хватит. Он должен поставить точку. Он должен уйти. Что бы ни случилось, без него Энди будет гораздо легче.

Глава десятая

— Что ты собираешься сделать? — изумленно переспросила Энди, тупо уставившись на Конна. Либо у нее проблемы со слухом, либо она тронулась. Третьего не дано: Конн просто не мог сказать ничего подобного.

Конн нетерпеливо взглянул на нее, явно раздосадованный тем, что его администратор с трудом понимает хороший английский.

— Я сказал, что собираюсь жениться на Оливии Вудраф.

Энди глубоко вздохнула и на секунду прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Утром они вернулись из Тимбервольфа. Конн был какой-то мрачный, за всю дорогу не проронил ни единого слова. Он подвез ее до дома, и Энди, быстро приняв душ и переодевшись, побежала на работу... И вот теперь он спокойным, будничным тоном рассказывает о своих матримониальных планах.

— Коннор, ты опять напился?

— Нет, я не напился. — Глаза его загадочно блеснули.

— Тогда, наверно, помешался?

— Нет, — резко бросил он.

— Ладно, признайся, что ты шутишь. — Энди удалось совладать с голосом. Она казалась абсолютно спокойной. Только в груди бушевало настоящее пламя.

— Я не шучу.

Энди крепко стиснула зубы. А вдруг она просто спит и видит этот мерзкий сон?..

— Ты не можешь жениться на Оливии Вудраф. Ты не любишь ее.

— Да это же главное условие брака, — рявкнул Конн и подошел к Энди. — Энди, мне очень жаль. Я понимаю, этот уик-энд был не совсем обычным, но...

— Не совсем обычным? — мягко переспросила Энди. — Почти весь уик-энд мы как сумасшедшие занимались любовью, и ты называешь это всего лишь не совсем обычным?

— Энди...

— Коннор, скажи честно...

— Что именно?

— Скажи честно, — ледяным тоном продолжала она, — что я просто все придумала. Что мы не занимались любовью как одержимые почти без перерыва последние два дня. Что в любом случае я ничего не значу для тебя.

— Ты ничего не придумала. И для меня, черт побери, ты что-то значишь.

— Ты лжешь, Девлин. Ты спал со мной не потому, что ты хотел меня... Ты спал со мной, потому что меня хотел Марк Бек.

Конн удивленно вскинул голову.

— Да ты сама тронулась, Энди. Каким же подлецом ты меня считаешь!

— То же самое было с Аланом. Ты не хотел меня, но еще меньше ты хотел, чтобы я досталась другому мужчине. Для тебя я стала... я просто стала твоей собственностью. Раз в десять лет ты спишь со мной, как будто ставишь свою подпись. Лучше повесь на мне свой флаг, чтоб ни один мужчина не осмеливался даже заговорить со мной.

— Энди, мы...

— Хватит! — в бешенстве крикнула Энди. Она сжала руки в кулаки. Главное — погрузиться в спасительную ярость. Она знала, что если хоть чуть-чуть расслабится, то тут же грохнется в обморок прямо у его ног. И никогда не простит себе этого. — Как ты посмел так поступить со мной? Я не шлюха, от которой с утра спешат отделаться. Когда тебе следующий раз приспичит, найдешь себе девку, а меня оставь в покое, понял, Коннор Патрик Девлин? Ты проводишь со мной уик-энд. А с утра в понедельник между прочим рассказываешь о своих матримониальных планах. Что ж, мои поздравления. Мне не к спеху, подожду еще десять лет...

Голос ее задрожал, но Энди удалось взять себя в руки.

— Хватит, Коннор. На этот раз с меня хватит! — Она резко повернулась и быстро пошла к двери. Пока не поздно. Пока еще остались силы. Боль, отчаяние, злость захлестнули все ее существо. Она с трудом соображала, что происходит вокруг.

— Энди!

Но Энди уже не было. Бурей она ворвалась в свой кабинет, схватила со стола сумочку и вылетела из офиса, изо всех сил хлопая дверьми и не обращая ни малейшего внимания на остолбеневших сотрудников «Девлин электроникс».

К удивлению Конна, через час она вернулась. Абсолютно спокойная.

«Слишком спокойная», — подозрительно подумал Конн. Энди снова зашла в офис со стопкой бумаг в руках.

Сняла куртку, аккуратно повесила ее на стул и направилась в его кабинет. Холодно процедила:

— Марджи сказала, что ты искал производственные отчеты по глубоководной станции номер шесть.

Энди окинула его непроницаемым взглядом, и Конн осторожно кивнул:

— Да, искал.

Энди взяла со стола кожаную папку, открыла ее и демонстративно высыпала перед ним кучу бумаг.

Конн поморщился.

— Прости, Энди. Иногда я дальше своего носа не вижу.

— Это точно! — Энди круто повернулась и пошла к двери.

Он наблюдал, как она вышла из кабинета и спокойно села за свой компьютер. Конн чувствовал легкое беспокойство. Она сотни раз обижалась на него. Сотни раз. Но сегодня произошло что-то особенное. Что-то... угрожающее. А вдруг он слишком далеко зашел? Зря он сказал про Оливию...

Как лучше поправить дело? Конн как раз обдумывал пути к примирению, когда снова появилась Энди. Она положила на стол листок бумаги и спокойно сказала:

— По-моему, оформлено правильно. Я уже связалась с отделом кадров и утрясла с ними все вопросы. Тебе осталось только подписать заявление.

— Ты о чем? — Конн недоуменно пробежал бумажку глазами. Вдруг у него перехватило дыхание. Три простых слова — заявление об уходе — словно вспыхнули каким-то зловещим пламенем. — Что это за бред? — Он в упор посмотрел на Энди.

— Раньше ты умел читать. Да и текст несложный. Я увольняюсь.

— Но это невозможно! — крикнул Конн. Сама мысль о ее уходе представлялась настолько нелепой, что он отказывался верить своим глазам и ушам. Наверняка Энди просто решила проучить его.

Но глаза ее горели такой яростью, что Конн поневоле отвел взгляд.

— Это возможно, Коннор. Я увольняюсь. Я знаю свои права. У меня есть неиспользованный трехнедельный отпуск, в течение которого ты обязан удовлетворить мою просьбу.

— Только через мой труп. У тебя контракт с «Бектроном». Сейчас ты мне просто позарез нужна.

— Да нет, ты ошибаешься. Правда, порой ты хочешь меня, но я не нужна тебе, Конн. Правда, ты не видишь здесь большой разницы, но, в конце концов, тем хуже для тебя. Что касается «Бектрона», то Марджи в курсе всех текущих проблем. А я больше на тебя не работаю.

— Правда? — сухо переспросил он и протянул ей заявление. — Боюсь, у меня другое мнение на этот счет.

— Еще раз повторяю: у тебя три недели, чтобы смириться с моим уходом. А пока я в отпуске, — проговорила Энди с холодной улыбкой. — Видишь ли, у меня начинается медовый месяц.

Конн вздрогнул. Это что, очередная дурацкая шутка?

— Медовый месяц, Энди?

— Кстати, я купила свадебное платье. Не хочешь взглянуть?

— Свадебное платье?

— Не знаю, что делать с приглашениями, — весело продолжала она, словно болтая с подругой. — Чтобы успеть все разослать и получить ответы, нужно не меньше трех недель. Но мы не хотим столько ждать. — Энди улыбнулась. — Разумеется, ты приглашен, Конн. Извини, что без формальностей...

Он прищурился:

— Что ты несешь? Это у меня свадьба, а не у тебя.

— А-а, не успела тебе рассказать. Я окончательно решила выйти замуж за Алана.

Конн медленно поднялся из-за стола. Кровь в его висках бешено застучала.

— Энди, это уже не смешно. Всему есть предел. Я прекрасно понимаю, чего ты добиваешься, но...

Ее глаза странно блеснули.

— Я ничего не добиваюсь, Коннор. Я выхожу замуж за Алана. Я позвонила ему час назад и предупредила, что завтра вылетаю в Монреаль.

— Ты звонила ему? — Острая боль в груди. Как будто неведомый, но безжалостный враг ударил холодным стальным клинком прямо в сердце. Дыхание перехватило, голова пошла кругом. Он зажмурился. — Ты позвонила Дерошеру и согласилась стать его женой?

— А что тебя так удивляет?

Конн помимо воли рассмеялся, машинально пригладил рукой волосы.

— Удивляет? Меня удивляет? О Господи, да ты не то, что удивляешь, ты поражаешь меня. — Его голос звучал все громче и эхом отражался от стен кабинета. Он с трудом взял себя в руки. — Ты не любишь этого человека. Как ты решаешься стать женой человека, которого не любишь?

— Конн! Ты ли это? Значит, можно выходить замуж только за любимого человека? — Энди окинула его ледяным взглядом. — Ну что ж, это необычайно интересно. А как же быть с Оливией, Конн? Ты же женишься на Оливии, которую не любишь, а мне предлагаешь принять твою новую женитьбу как нечто само собой разумеющееся.

Она рассмеялась злым, отрывистым смехом и медленно покачала головой.

— Все, Коннор. Я столько раз переживала твои выходки, что у меня больше нет сил. Шерон Ньюкомби. Лиза. Юдифь. И еще с десяток неудавшихся невест и мимолетных романов. Хватит. Старая добрая Энди сыта тобой по горло. Я ухожу. И ухожу навсегда.

— Энди, я не понимаю тебя! — в отчаянии заорал Конн и наклонился к ней, как будто пытаясь прочесть на ее лице ответ на все свои вопросы.

Энди на мгновение смягчилась.

— Я знаю, что ты не понимаешь меня, Конн, — тихо сказала она. — Но, видишь ли, я как раз поэтому с тобой и расстаюсь.

Он так и продолжал стоять на месте. Энди давно ушла, и Конн, проводив ее ничего не выражающим взглядом, впал в оцепенение. Энди не проронила больше ни слова, даже не сказала «Прощай!». Только плотно прикрыла за собой дверь.

Конн глубоко вздохнул. Вздохнул еще раз. Вокруг было очень тихо. Слишком тихо. Как будто сама жизнь исчезла куда-то из стен его кабинета. Он слышал, как тикают на стене антикварные часы. Слышал слабый шум автомобильных моторов на улице. Голоса, затихающие далеко за окнами. Чужие голоса, чужие звуки... Он отчетливо слышал размеренные удары своего сердца, будто подчеркивающие окружившую его пустоту.

Необычную пустоту. Как будто от него самого осталась только оболочка, а все его чувства, мысли исчезли вместе с уходом Энди. Конн вдруг вспомнил о «Бектроне». Без Энди ему придется туго.

Без нее.

Конечно, все это вздор. Она доедет до дома и тут же поймет, что погорячилась. Вернется назад слегка смущенная и с лучезарной улыбкой. И жизнь вернется на круги своя: Конн и Энди против всего мира.

Настроение немножко улучшилось. Он сел за стол, раскрыл производственные отчеты, которые она так быстро отыскала, и погрузился в чтение. Но ему никак не удавалось сосредоточиться. Вошла Марджи с красными глазами, положила перед ним какие-то документы и удалилась без единого слова. В конце коридора загудел лифт, и Конн с надеждой посмотрел на дверь. Сейчас она войдет с развевающимися волосами и горящими глазами, излучая веселье, солнечный свет и особое, только ей присущее очарование.

Но дверь так и не раскрылась. «Я просто кретин», — подумал Конн через некоторое время. Пора приниматься за работу. Энди вернется. Она должна вернуться. Она его лучший друг. А лучшие друзья всегда возвращаются.

Но Энди не вернулась. Вечером он приехал домой более задумчивый, чем обычно. Пару раз решительно подходил к телефону, но так и не позвонил ей. А вдруг его звонок все окончательно испортит? Нужно хоть как-то разобраться, разобраться не столько в Энди, сколько в самом себе.

Весь вечер вплоть до полуночи он провел в тяжелых раздумьях. Спал Конн тревожно, часто просыпался и шептал ее имя.

На рассвете он наконец решился. Он позвонит Энди и скажет, что не в силах без нее жить. Что они должны поговорить. Должны решить что-нибудь. Что ей не стоит выходить за Дерошера. Что она не может стать женой Дерошера. Она не любит Дерошера, она любит его.

Наверно, потому, что я люблю тебя, болван. Я всегда любила тебя...

Леденящий холод пробежал по его телу, сдавил грудь. Голос Энди снова и снова отдавался у него в голове. Потому что я люблю тебя.

Она сказала это не потому, что хотела потешить его самолюбие. Она искренне признавалась ему в любви.

Андреа Спенсер любила его. Я всегда любила тебя...

«О Боже...» Голова мучительно закружилась, и Конн прикрыл глаза. Любовь. Единственная вещь в этом проклятом мире, которую он никогда не принимал.

Впрочем, любовь всегда обходила его стороной. Когда-то он всерьез считал, что страсть — это и есть любовь. Когда жарко, огонь разгорается сам собой. После разрывов с Лизой и Юдифью оказалось, что все куда сложнее. От жарких ночей секса не разгорелся огонь любви. Не осталось даже угольков.

Его отношение к Энди было совсем иным. Он переживал страсть и с другими женщинами — и ночи были такими жаркими, что, казалось, вспыхнет весь мир, — но Энди принесла с собой что-то еще кроме секса, куда более глубокое и важное. До сих пор Конн не обращал на это внимания, боялся признаться самому себе, что с Энди его связывает отнюдь не только страсть.

Любовь.

Никогда еще Конн так не страдал. Никогда еще не вздыхал так тяжело. Никогда обрывки мыслей так беспорядочно не роились в голове.

Монреаль. Она улетала в Монреаль, чтобы выйти замуж за Алана Дерошера.

Конн выругался и вскочил на ноги. Душ и бритье придется отложить до лучших времен. Он быстро оделся, отыскал ключи от машины и выбежал на улицу. Сердце бешено прыгало в груди.

«Она не могла уехать», — повторял Конн, как молитву. «Она не могла уехать», — прошептал он и с бешеной скоростью вырулил на шоссе. Он не опоздает.

Если она прекратит рыдать, все будет гораздо легче.

Сжав зубы, Энди проглотила очередную порцию слез. Пора успокоиться. Бедный Алан. Он был встревожен и совершенно измучен. Бедная миссис Дерошер. Она наверняка решила, что ее будущая невестка немного не в своем уме.

Даже слуги в громадном замке провожали Энди изумленными взглядами. Она догадывалась, какие слухи про нее ходят в задних коридорах и служебных помещениях. Первый раз, когда Энди вдруг расплакалась без всякой видимой причины, служанки за ее спиной начали перешептываться.

Слезы снова хлынули потоком. Два дня. Энди уже два дня провела с Аланом и его матерью, но осталось еще порядком рутины.

Разослать приглашения. Обсудить меню. Выбрать церковь. Подготовить торжественный прием. Заказать авиабилеты для ее родных. Решить, где лучше провести медовый месяц.

Медовый месяц. От непрерывных слез Энди почти ослепла. Отшвырнула насквозь промокший платок. Хватит. Пора взять себя в руки. Впереди свадьба. Впереди вся жизнь.

Они не успели толком обсудить меню, а Алан уже строил планы по поводу детей.

— Дорогая, я хочу назвать своего наследника Джеймсом, — торжественно сообщил он утром. Энди грустно рассмеялась. Она представила себя в роли матери с сыном по имени Джеймс. Представила себя в роли жены.

Цветы. Черт подери, она так и не заказала цветы.

Не так-то просто добраться до Монреаля. Конн ворвался в кабинет дежурного по аэропорту Си-Тек и заорал, что если он через пять минут не вылетит на восток, то разнесет к черту всю гражданскую авиацию.

Через пару часов он оказался в Денвере. Что называется, попал в яблочко — между Денвером и Монреалем не было прямого сообщения. Он побывал в Далласе, Атланте, Чикаго и в итоге на десять минут опоздал на рейс из О'Гара. Выбор оказался не очень обнадеживающим: то ли до утра ждать следующего рейса в Монреаль, то ли вернуться в Нью-Йорк, потом транзитом — в Торонто, а уже оттуда — в Монреаль.

Когда он все-таки оказался в Монреале, то выяснил, что Дерошер вместе со своей невестой уже уехали на виллу где-то в районе Квебека.

Невеста.

Это слово болезненно пульсировало в мозгу. Взятый напрокат джип на предельной скорости несся по горной извилистой дороге к загородной вилле Дерошера. Вернее, Конн надеялся, что это дорога к его вилле. По крайней мере, она еще не стала его женой. Еще оставалось время.

Только бы удалось ее отыскать! Конн ухитрился, не бросая руля, вытащить дешевую карту, которую купил на бензоколонке у какого-то подростка. За очередным поворотом появился перекресток. Направо или налево?

— И разумеется, розы. — Мать Алана медленно и отчетливо выговаривала каждое слово, как будто имела дело с тяжело больным человеком. — Белые и красные розы. И немного лилий. Чем строже букет, тем он эффектней. Как вам кажется?

— Вы совершенно правы, — кивнула Энди с любезной улыбкой. Она понятия не имела, о чем ее спросили.

— Так, теперь вино. У Алана роскошный винный погреб, и запасов там хватит на десять свадеб. Так что это не проблема. Ах да, мы ведь не выбрали десерт.

— Шоколадный торт, — загадочно усмехнулась Энди.

— Шоколадный торт? — Мать Алана удивленно вскинула голову и прокашлялась. — Хмм, я поговорю с шеф-поваром. Он подготовит на ваш выбор все рецепты. Правда, я бы предпочла крем-брюле.

— В таком случае остановимся на крем-брюле. — Подавив вздох, Энди с тоской уставилась на дверь. Если бы у нее хватило мужества, она бы выбежала из этой душной гостиной. Хотя бы глоток свежего воздуха. Но впереди была свадьба...

— Крем-брюле — это просто замечательно, миссис Дерошер.

Львиный зев.

Конн взглянул на увядший букет и чертыхнулся. Надо было сначала доехать, а уж потом искать цветы. Одного вида таких цветочков хватит, чтобы Энди вышвырнула его вон.

Если он сумеет проникнуть в дом.

Конн посмотрел на дверь и глубоко вздохнул. Не меньше фута толщиной. Такая дверь устоит перед целой армией. Но не перед ним. Он снова постучал.

Дверь наконец распахнулась, и на пороге появилась высокая широкоплечая женщина. Она быстро спросила что-то по-французски, и Конн замотал головой. Тогда она перешла на ломаный английский:

— Вы должны пройти к задний дверь. Все, кто работает в саду, — задний дверь.

— Я не... — Он успел просунуть в дверь ногу. — Секундочку. Мне нужно увидеть Энди Спенсер. Срочно.

— Энди? Спенсер? — В ее устах такое близкое имя звучало фальшиво и нелепо. — Non, non. С'еst impossible. В задний дверь. Садовники — в задний дверь.

Конн приготовился к долгому спору, но передумал и решительно шагнул вперед.

— Да иди ты к черту! — пробормотал он, не обращая внимания на ее протестующие возгласы, и вошел в огромных размеров холл, величиной с футбольный стадион, а то и побольше. С разных сторон к нему бросились разъяренные слуги. «Нельзя терять ни минуты!» — подумал Конн и заорал: — Энди! Энди!

— Конечно, мы подадим peta de foie gras? — Мать Энди держала в руках листок бумаги. — Затем телятину. Фазана. Оленину.

— Оленину? — Энди внезапно пришла в себя. — Чтобы я на собственной свадьбе съела несчастного Бэмби?

— Бэмби? Но, дорогая моя, мы...

— Энди? Черт возьми, Энди, куда ты подевалась? Я знаю, что ты здесь. Энди!

Снизу отчетливо доносились вопли, похожие на боевой клич. Энди застыла как вкопанная. «Ну вот, галлюцинации начались», — спокойно подумала она. Украдкой взглянула на свою будущую свекровь. Лишь бы та ничего не заметила.

Видимо, галлюцинации начались не только у Энди. Мать Алана уставилась на нее, потом вскочила на ноги:

— Что здесь происходит?

И тут он вошел, Коннор, огромный, широкоплечий Коннор, сразу заполнив комнату энергией и силой. За ним следовали трое слуг, крича что-то. Увидев миссис Дерошер, они моментально замолкли.

Тишина становилась все более напряженной. Конн смотрел на Энди, которая в оцепенении не могла вымолвить ни слова. Конн выглядел ужасно: мятая рубашка, всклокоченные волосы, на лице щетина. Как будто он несколько дней не брился и не переодевался. «Он принес львиный зев», — изумленно подумала Энди. Он знал, что это ее любимые цветы.

— Кто вы такой? — произнесла миссис Дерошер ледяным тоном.

— Коннор Девлин, мэм. Я приехал, чтобы забрать Энди домой.

— Домой? — Она слегка возвысила голос. Настолько, насколько позволяли изысканные манеры. Потом терпеливо добавила: — Вы, вероятно, ошиблись адресом, молодой человек. И вам не мешало бы выспаться.

— Что ты здесь делаешь? — заикаясь от бешенства, проговорила Энди.

— Я заберу тебя домой, — упрямо повторил Конн.

— Ты не имеешь никакого права вот так приезжать и... — Голос ее задрожал. — Коннор, уйди, пожалуйста. Прямо сейчас.

— Ни за что. — К ее ужасу, он улыбнулся и медленно покачал головой. В своей обычной манере.　— Ты моя, Энди. И мы с тобой возвращаемся в Сиэтл. Прямо сейчас.

— Ты с ума сошел?

— Молодой человек, по-моему...

— Прошу прощения. — Конн очень осторожно взял мать Алана под руку и проводил к двери, шикнув на двинувшихся к нему слуг, как на гусей. Потом еще более осторожно прикрыл дверь в гостиную.

Энди открыла рот и тут же закрыла снова. Она понятия не имела, что нужно предпринять. Конн, конечно, сошел с ума. Может быть, у него тоже предсвадебная горячка?

Конн взглянул на цветы и протянул ей. Энди машинально взяла букет.

— Андреа, я не знаю, с чего начать.

Андреа? Энди чуть не подпрыгнула. Ни разу в жизни он так не называл ее. Действительно, Конн не в лучшей форме.

— Присядь на минутку, — ласково предложила она. — Выпьешь кофе? — Она указала на серебряный графин у камина. — Рюмку коньяка?

— Я не хочу садиться. Не хочу кофе. Не хочу коньяк. Я хочу тебя. — Он медленно шагнул к ней и остановился, как будто боялся напугать ее. — Знаешь, ты была права, когда сказала, что я дальше своего носа не вижу. Я понял, что люблю тебя, только после того, как ты уехала. Наверно, я любил тебя всю жизнь.

— Ты любишь меня? — сухо сказала Энди, едва сдерживая улыбку. — Действительно, смешная шутка, Коннор. Но я больше не собираюсь работать на тебя. Через четыре дня мы с Аланом поженимся и...

— Я люблю тебя.

На этот раз это прозвучало вызывающе. Конн упрямо выпятил челюсть. Весь вид его говорил: «Только посмей со мной поспорить». Энди тщетно попыталась возразить и тут же замолчала.

— Почему ты молчишь? — Он нетерпеливым движением откинул назад волосы и раздраженно зашагал по комнате. — Раньше я боялся признаться тебе в любви, вот и все. Я считал, что любовь — это... это страсть. Пламя. Взрыв эмоций. Я не знал, что любовь — это комфорт и спокойствие. Не знал, что мое чувство к тебе как раз и есть самая настоящая любовь.

— Конн. — Энди проглотила комок в горле. — Конн, — печально повторила она. — Это что, месть? Ты хочешь сделать мне больно?

— Нет, Энди. — Он подошел к ней и положил руки ей на плечи. Он вдруг успокоился и теперь очень серьезно смотрел ей в глаза. — Я знаю, что ты любишь меня. Знаю. Мы любим друг друга. Дело не просто в том, что я тебя люблю. Мы любим друг друга, а это куда серьезнее.

— Да уж. — Ее смех был похож на стон.

— Я не хочу, чтобы ты выходила замуж за Алана Дерошера. Я хочу, чтобы ты вышла за меня. Хочу вернуться с тобой в Сиэтл, хочу, чтобы ты переехала ко мне. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Навсегда.

— Брат и сестра по крови? — Энди запнулась и робко взглянула на него, не веря своим ушам.

— Муж и жена. — Конн нежно поцеловал ее. Как будто она и не уезжала.

Дверь распахнулась. Конн резко повернулся и встал. Больше он никому ее не отдаст.

В гостиную вошел Алан Дерошер. Глаза его горели. Он помолчал и усмехнулся.

— Так это Девлин. А моя мать решила, что какой-то пьяный садовник собирается похитить мою невесту.

— Это я, — рявкнул Конн.

Алан, слегка улыбнувшись, кивнул. Он оказался выше, чем думал Конн. И шире в плечах. Если дойдет до драки, она будет настоящей.

— Я надеялся, что вы успеете приехать до свадьбы. — Улыбка Алана сделалась шире. — Я уже даже начал волноваться. Если бы вы не приехали, Девлин, я бы оказался в сложном положении. То ли жениться на Энди, закрыв глаза на очевидные вещи, то ли совершить благородный поступок, полететь в Сиэтл и хорошенько прочистить вам мозги.

Энди изумленно вскочила с кресла и подошла к своему жениху:

— То есть как это ты не знал, что тебе делать? Я думала, ты меня любишь.

— Я люблю тебя, — нежно ответил Дерошер. — Да вот ты меня не любишь.

— Что за чушь?!

Конн усмехнулся. Похоже, Энди приходит в себя.

— Ты любишь Девлина, а не меня. Я всегда знал это, но... надеялся, что... впрочем, неважно. — Дерошер шагнул вперед и протянул Конну руку. — Вам чертовски везет, Девлин. Я надеюсь, вы это понимаете. Если вы, не дай Бог, будете плохо с ней обращаться, я...

— Я не стану. — Конн крепко пожал Дерошеру руку. — Я люблю ее. И всегда буду любить.

Он улыбнулся Энди, которая, казалось, изо всех сил пыталась понять, что происходит.

— Поехали домой!

Глава одиннадцатая

Энди задумчиво стояла у главного трапа над палубой. Через некоторое время она развернулась и осторожно спустилась вниз. Конн лежал на обшитой тиком задней палубе и встревоженно наблюдал за ней.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ложная тревога. — Энди сильно побледнела. Вздрогнув, присела рядом с ним.

— Боже, Энди, если бы я знал, что у тебя морская болезнь, я бы никогда не предложил это путешествие. Но мы же с тобой сто раз катались на яхте, и ничего подобного не было.

— Дело не в морской болезни. Я беременна. Чувствуешь разницу? Это похоже на морскую болезнь, но гораздо тяжелее.

Конн не смог сдержать улыбку. Взял ее за руку. Золотое обручальное кольцо с бриллиантами ярко блеснуло в солнечных лучах, и Конн бережно провел по нему пальцем. Четыре месяца прошло, как они поженились, а он до сих пор не верил своему счастью. Правда, он твердо знал, что третьего развода в его жизни не будет.

Энди подставила лицо солнцу, и Конн с удовольствием убедился, что ее щеки вновь порозовели. Три месяца уже позади. Еще шесть, и он обнимет своего первенца.

— Мы так и не решили, что подарить Марджи с Фрэнком. — Энди выдавила на руку крем от загара и принялась втирать его в кожу. — На этой неделе они поженятся. Просто не могу поверить.

— А я не могу поверить, что едва не потерял тебя, — тихо сказал Конн. — Не могу поверить, что так долго не замечал свою судьбу. Бежал от нее. — Он подавил вздох, на секунду представив себе, что могло бы случиться, не решись он на поездку в Монреаль.

Теперь она была бы женой Дерошера. А он? Скорее всего, женился бы на Оливии Вудраф и уверенно приближался к очередному разводу.

Энди улыбнулась и лениво откинула пляжное полотенце. Закинула руки за голову и, как кошка, уютно вытянулась на палубе. Беременность еще больше увеличила ее упругие груди.

— Я тоже не могу поверить, что ты чуть не отпустил меня. Я даже было поставила на тебе крест.

— Напрасно ты так разлеглась!

— Я же слежу, чтобы не сгореть.

— Я не о солнце говорю. А о себе. — Конн усмехнулся, повернулся к ней и принялся ласкать ее загорелую грудь, нажимая языком на сосок и с удовольствием ощущая, как он твердеет под этим настойчивым прикосновением. — Знаете, мэм, вы всегда вдохновляете меня.

— Вдохновляю на что? Надеюсь, на хорошее? — со смехом спросила Энди.

— А то! — Он просунул руку под полотенце, прекрасно зная, что на ней нет ничего, кроме крема от загара. Всего лишь час назад они занимались любовью, а Конн снова чувствовал сильнейшее возбуждение. Когда же он насытится ею? Скорее всего, никогда.

— Коннор. — Энди легла на спину, игриво засмеялась. — А что ты теперь собираешься предпринять?

— Нечто безнравственное, — пробормотал Конн, целуя ее нежную гладкую кожу. — Твоя мать наверняка рассказывала тебе о жутких мужчинах-развратниках.

— И не раз. — Ее дыхание участилось.

Улыбаясь, Конн целовал мягкие изгибы ее тела. Целовал грудь и в который раз думал: «Почему я так долго боялся любви?»

Любовь — это когда читаешь все самое важное в преданном взгляде жены. Любовь — это когда просыпаешься ночью и видишь, что твоя жена спит рядом и губы ее тронуты довольной улыбкой, и ты понимаешь, что впереди у вас — целая вечность. Любовь — это нежность, с которой сжимается сердце всякий раз, когда думаешь о жене.

Любовь — это лучший друг. Друг навсегда.