Нэн Эскуит

Времена меняются

Глава 1

Мелкий сентябрьский дождь туманом ложился на воду, почти скрывая ее от глаз, и Ровена различала лишь неясные очертания лесов и полей, проплывавших по обе стороны корабля. «Океания» медленно шла в открытое море. Дождик свободно поливал открытую палубу, а порывистый ветер безжалостно хлестал закутанных в плащи людей, облокотившихся на перила в желании бросить прощальный взгляд на Англию.

Джефф тихо подошел и встал рядом, взяв девушку под руку.

— Два дня — и мы на солнцепеке. Не могу дождаться после нашего-то несостоявшегося лета.

— Да, — улыбнулась Ровена. — Когда пройдем португальский берег и действительно окажемся на юге, будет божественно.

Джефф недоуменно вскинул брови:

— Я думал, это твое первое путешествие по морю, а выходит, ты все знаешь.

— Несколько лет назад я ездила с родителями в Южную Африку и помню, как все изменилось буквально за ночь. Неожиданно мы все оказались под палящим солнцем, и пришлось спешно переодеваться в купальники и летние платья. Даже не верилось, что мы всего в двух днях пути от Англии.

Тут золотисто-карие глаза девушки заволокло слезами, и Джефф понял: конечно же это было путешествие, в котором где-то в Кейптауне или неподалеку умер ее отец. Старый вояка спекулировал на бирже, в чем-то просчитался и потерял все деньги. Ровене с матерью пришлось вернуться в Лондон и все продать, включая и собственный дом недалеко от Виндзорского дворца.

Он сочувственно пожал девушке руку:

— Все будет как в тот раз. Я имею в виду солнце. Три замечательных недели ослепительного средиземноморского солнца, и мы не пропустим ни минуты, правда, мой ангел?

— Да, Джефф, надеюсь.

— А по голосу не скажешь. — Молодой человек взял Ровену за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Ты все-таки сомневаешься, да? А я жду стопроцентной уверенности и хочу, чтобы ты принадлежала мне одному. — Он мечтательно прищурил глаза. — Дорогая, ты выглядишь сногсшибательно. Этот шарфик, эти мокрые прядки и капельки на ресницах… Страшно даже представить, в какую сирену ты превратишься в купальнике и коротеньких шортах. А когда загоришь, то и подавно станешь прекраснейшей из прекрасных, этакой шоколадкой из американской рекламы кока-колы, только лучше.

Ровена лишь рассмеялась:

— Джефф, ну и чепуху ты городишь. Но мне приятно тебя слушать.

Джефф высоко поднял белобрысую голову и, притворно важничая, произнес:

— Продолжайте, милочка. Мне тоже очень приятно. И не забудьте, что я к тому же очаровательный и милый.

— Определенно.

— И красивый.

— Лучше всех.

— И умный.

Тут Ровена на минуту задумалась.

— Ну… Пожалуй.

— В целом можно сказать, что я вполне подходящий парень, да? Ценное приобретение для любой девушки.

— Да, так оно и есть, — кивнула Ровена.

— Это все, что я хотел услышать. Позже, в более благоприятное время, я напомню тебе об этом разговоре. — Он запнулся, заметив другую девушку, которая бесшумно подошла и теперь стояла совсем близко.

— Привет, мартышка. А где же родители?

— Чаевничают в гостиной. Большой зал — кажется, так ее здесь называют. Тетя Роза не хочет подниматься на палубу. Слишком влажно. Она послала за тобой меня.

Только теперь Луиза повернула свое худое веснушчатое личико к Ровене и, прищурив темные глазки, буркнула:

— Ты тоже лучше спустись. И так промокла до нитки.

Как и сотни раз раньше, Ровена почувствовала во взгляде и поведении Луизы скрытую враждебность, недостаточно выраженную, чтобы быть очевидной, что, впрочем, не делало ее обоснованной. Почему Луиза ее недолюбливает? Ровена никогда не делала ей ничего плохого. Более того, Луиза ей нравилась и каким-то странным образом вызывала жалость.

— Хорошо, мартышка. Я сейчас, иди.

Джеффу решительно не стоило называть ее мартышкой. Это было слишком… слишком подходящее прозвище. Луиза и впрямь походила на обезьянку. Задумчивые темные глаза, нос пуговкой на болезненно-желтоватом маленьком личике, а под ними чересчур большой, чтобы быть привлекательным, рот. Покатые плечи и живость движений идеально дополняли картину. Естественно, у Джеффа и в мыслях не было обижать малышку. Все дело было в привычке. Он прозвал ее мартышкой давным-давно, когда сэр Чарльз только-только стал ее опекуном и Луиза переехала к ним в дом. И сейчас он, казалось, просто не осознавал, что она уже не двенадцатилетний приемыш, а взрослая девятнадцатилетняя девушка.

Впрочем, сама Луиза не возражала против своего прозвища. Карие глаза, такие темные, что казались почти черными, с любовью и нежностью смотрели на него.

— Джефф, я хочу тебе кое-что показать, — широко улыбнулась она, — поторопись, пожалуйста.

Вместо ответа, молодой человек повернулся к Ровене. Девушка все еще стояла лицом к воде.

— Ровена, ты идешь?

Она отрицательно мотнула головой:

— Сначала я хочу зайти к себе. Иди с Луизой. Я спущусь к вам позже.

Проводив взглядом высокого красавца блондина Джеффа и маленькую, невзрачную, почти страшненькую Луизу, Ровена подумала, что малышка очень похожа на ребеночка из сказки, которого коварные эльфы оставили взамен похищенного. И как они три недели будут делить каюту? Если Луиза не станет приветливей, совместное проживание сделается невозможным.

Ровена потерянно посмотрела вдаль. Ей уже двадцать три, и никто еще не относился к ней так скверно, причем без видимой причины.

Все еще оставаясь на палубе, Ровена внезапно вспомнила то, прежнее путешествие, и Луиза тут же отошла на второй план. Тогда она вот так же стояла под открытым небом, только в ноябре, а не в сентябре, и было так же холодно и влажно, и воду так же наполовину скрывал серый неподвижный туман. И была она отчаянно, бесконечно несчастна.

Путешествие в Кейптаун оказалось воистину ужасным. О да, было и жаркое солнце, и безоблачное небо — все, что она правдиво описала Джеффу, — но ее бедное сердце не лежало ни к чему, и загорелые красавцы в шортах у бассейна, то и дело приглашавшие ее поиграть в мяч, казались ей призрачными и далекими.

Блейк, Блейк и еще раз Блейк. Только о нем она помнила, думала, страдала.

Возвращаться домой было тем более невыносимо. В Кейптауне от сердечного приступа умер ее отец. Ровена с силой вцепилась в холодные поручни. Больно думать, что и она, возможно, причастна к его печальной кончине. С самого начала отец был против ее помолвки с Блейком, что и послужило причиной жестоких споров между ними. А тут еще и авария.

Ровена все видела с трибун и буквально заболела от потрясения. Машина все кувыркалась и кувыркалась, объятая пламенем. А позже, когда обугленная, почерневшая фигура показалась все же из хаоса огня и исковерканного металла, она никак не могла поверить, что человек мог серьезно не пострадать.

Вот тогда-то мать и взялась убеждать ее, что, если она и впрямь хочет за него замуж, необходимо уговорить его покончить с гонками. Отец всегда найдет ему местечко в своем деле.

Однако Блейк и слушать не желал.

— Ровена, это слова твоей матери, не твои. Неужели ты не понимаешь, что тебе придется принимать меня таким, каков я есть, и быть готовой встретить со мной все опасности и передряги? Гонки у меня в крови, я занимаюсь ими с девятнадцати лет. Я тебя люблю и не представляю на твоем месте никого другого. Ты-то должна понимать, что я не смогу до конца жизни сидеть на стуле в конторе твоего отца.

Он требовал от нее слишком многого. Но таков Блейк. Настойчивый. Властный. Или все, или ничего. И в конце концов, видя слезы матери и слыша ее постоянные упреки в том, что ее упрямство дурно сказывается на здоровье отца, девушка расторгла помолвку. А через два дня они с семьей уже плыли в Южную Африку.

Удивительно. Как больно бывает вспоминать прошлое, хотя прошло уже четыре года. «Но теперь-то все позади, — убеждала себя девушка, — далеко, далеко позади». Она случайно оказалась в схожей ситуации и окружении, и лишь поэтому память перенесла ее назад, а сердце сжалось от прежней тоски и печали.

Теперь Ровена и сама чувствовала, что промокла до нитки. Давно пора спуститься в каюту. Девушка оторвалась от поручней и замерла словно каменная. По правому борту мерно прогуливались двое мужчин. Без шляп, в плащах от «Барбери», они едва ли отличались от остальных пассажиров мужского пола, разве что один был коренастым и рыжим, а другой — высоким брюнетом.

«Чудно, — подумала Ровена, — только что я вспоминала Блейка, и вот уже мне кажется, что я вижу его здесь, на корабле».

Конечно же незнакомец не был Блейком. Когда он повернулся к собеседнику и девушка разглядела его в профиль, все сомнения улетучились, это оказался совершенно другой человек.

Найти каюту было не так уж просто. Коридоры на корабле похожи как две капли воды. Спасибо вежливому стюарду, подсказал дорогу.

Каюта удобно располагалась посредине корабля и имела бортовой иллюминатор. Ровена быстро скинула мокрое пальто и расчесала золотистые, как мед, блестящие волосы. Луиза еще не появлялась. На обеих кроватях в беспорядке валялись шляпки, пальто, книги и журналы. Туфли были разбросаны по полу. Все говорило о том, что Луизу нельзя причислить к аккуратным соседкам. Недолго думая Ровена принялась развешивать пальто и раскладывать книги по полкам. Пшеничного цвета твидовый пиджачок, вне всякого сомнения, принадлежал леди Вудсон. Луиза, должно быть, взяла его по ошибке. На мгновение девушка задумалась. Ведь он может понадобиться леди Вудсон. Лучше всего отнести его к ней в каюту.

Вудсоны располагались на нижней прогулочной палубе. Когда Ровена подошла и постучала в дверь, то с удивлением услышала голос самой леди Вудсон: «Войдите!»

— Я принесла ваш пиджак. Он по ошибке оказался у нас в каюте.

— Дорогая, как мило с твоей стороны, — поворачиваясь спиной к туалетному столику, за которым сидела, проворковала леди Вудсон. — А я-то думала, куда он подевался. Позже я его надену. Положи туда, — махнула она рукой и томно спросила: — Ты довольна каютой?

— Очень. Она как раз посредине корабля, так что мы совсем не почувствуем качки.

Леди Вудсон внимательно изучала ногти.

— Надеюсь, ты хорошо переносишь плавание. К сожалению, Луиза не очень.

— А я довольно хорошо. — Девушка засмеялась. — Спасибо… спасибо, что пригласили меня. Я очень благодарна вам и сэру Чарльзу за щедрость.

Леди Вудсон беззаботно передернула плечами под скромным серым пиджачком, который, впрочем, стоил немалых денег.

— Не стоит благодарности. Мы рады, что ты с нами. — И едва заметная улыбка смягчила отражавшиеся в зеркале орлиные черты. — Особенно Джефф. Да и я тоже. Луиза наконец-то обретет подругу. Ей это пойдет на пользу. — Леди Вудсон в упор уставилась на Ровену. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты полностью взяла на себя заботу об этой девочке. Проследи, чтобы она не скучала. Луиза — довольно странное создание, позволяет жизни пролетать мимо. Абсолютно не понимаю почему. И совершенно не могу представить, что она делает с одеждой. Я покупаю ей прехорошенькие вещички, и у нее свой счет в «Шеппардс». Тем не менее она вечно выглядит серо и скучно. Мне кажется, ты можешь здорово ей помочь. Ты всегда так красиво одета и ухожена. А я уверена, у тебя нет и сотой доли того, что имеет Луиза. Прости, если я кажусь тебе грубой, но ты сама как-то говорила, что твой единственный источник дохода — это… это твоя фирмочка, причем пополам с подругой, мисс Мелтон, если я не ошибаюсь.

Ровена кивнула:

— Да, чтобы содержать себя, мне приходится работать.

— Ну, ты весьма искусна в своем деле и умна, — довольно улыбнулась леди Вудсон. — Хотя, конечно, грустно, что красивой, очаровательной девушке приходится заниматься довольно скучным делом — готовить, да еще и раскручивать его с самого начала. Сама я не выношу готовку, а ты, похоже, завоевала своими обедами и вечеринками завидную репутацию.

— Спасибо, — поблагодарила Ровена. — Я люблю свою работу.

— Это хорошо, — вяло отозвалась леди Вудсон и сменила тему: — Поговорим о Луизе. Ты ведь поможешь ей слегка преобразиться, правда?

Ровена задумалась. Не так-то просто будет помочь этой девушке. Она подозрительная, колючая, никого к себе не подпускает. Кроме того, Луиза явно недолюбливает ее. Тем не менее Ровена собралась уже было сказать «Я попробую», как приоткрытая дверь распахнулась настежь и появилась Луиза собственной персоной. Какое-то время она холодно смотрела на Ровену, затем бесцеремонно направилась к леди Вудсон.

— Тетя Роза, я нигде не могу найти ключи от чемодана. Может быть, они у вас?

— Да с чего ты взяла? Боже мой! Как неприятно, что ты их потеряла, — раздосадованно проговорила леди Вудсон и, дотянувшись до дамской сумочки, водрузила ее на колени. — Совершенно невероятно, что они у меня. Это — мои. И это, и это. — Она вдруг засомневалась. — Ой, может быть, это твои? Не представляю, как они попали в мою сумку. А теперь иди и возьми с собой Ровену, я хочу отдохнуть перед обедом. Мы так рано встали.

Луиза молча вышла из каюты и, по-прежнему не говоря ни слова, зашагала прочь. У себя она первым делом открыла чемодан и решительно принялась выгружать из него блузки и платья.

— На какую кровать ты ляжешь? — вежливо поинтересовалась Ровена. — Где тебе больше нравится?

Луиза безразлично мотнула головой:

— Мне все равно, эта подойдет. — И она швырнула кипу белья на цветастое покрывало.

— Давай я помогу, — предложила Ровена.

С неожиданной яростью Луиза вдруг накинулась на нее:

— Нет уж, спасибо. Мне не нужна твоя помощь, не нужна, не нужна! Ни в чем не нужна! Поняла? Ни в чем!

Ровена даже опешила.

— Извини. Я только хотела помочь тебе распаковать вещи. — Она отвернулась и поставила на другую постель свой чемодан.

Но Луиза не унималась. Она часто моргала, а маленькое обезьянье личико исказила неистовая злоба.

— Я слышала, как тетя Роза просила тебя помочь мне преобразиться. — Она сделала шаг вперед. — Так вот, если ты не возражаешь, я останусь такой, какая я есть. Пусть я не блистательная красотка, как ты, мне все равно. Джеффу я нравлюсь и всегда нравилась. Ты, должно быть, думаешь, что раз тебя пригласили с нами, это что-то да значит. Тебя пригласили только потому, что ты многое сделала для тети Розы и дяди Чарльза…

Ровена заставила себя вмешаться.

— Луиза, пожалуйста, прекрати.

Как ни странно, у Луизы хватило такта моментально стушеваться.

— И все же это так, — уже менее агрессивно добавила она. — Ты… ты обсуждала меня с тетей Розой?

— Никогда. И ни с кем другим, — покачала головой Ровена. — И у меня нет ни малейшего желания переделывать тебя. Твоя тетя просила меня помочь… помочь тебе весело провести время, — наконец выпалила она. — Луиза, в конце концов, мы действительно можем многое делать вместе. Я старше всего на несколько лет. Мы… мы могли бы стать друзьями.

Луиза лишь обиженно отвернулась:

— Не хочу я быть друзьями. Ты общаешься с нами только из-за Джеффа.

Протянутая было рука безвольно опустилась, и Ровена горько заметила:

— Ну, если ты так считаешь, нам не о чем больше говорить. Извини.

Распаковываться заканчивали в полной тишине, лишь изредка прерываемой формально вежливыми «извини» и «разреши», когда девушки сталкивались в узком проходе.

Ясно было одно. С Луизой будет еще труднее, чем предполагалось. Скрытая враждебность выплеснулась наконец наружу и объяснилась. Луиза ревновала, ревновала Ровену к Джеффу, поскольку считала его своим и обожала, как сказочного принца.

Ее привязанность к нему не вызывала сомнения. Ровена слышала кое-что о прежней жизни Луизы, а за несколько месяцев дружбы с Джеффом и его родителями и сама увидела немало. Мать Луизы умерла во время родов, и ее отец, близкий друг сэра Чарльза, поручил заботу о маленькой девочке своей экономке и опытным слугам. Человек он был зажиточный и, узнав после серьезной операции, что жить ему осталось год-два, попросил сэра Чарльза стать опекуном Луизы и распорядителем ее состояния, что сэр Чарльз добросовестно и исполнил. Однако они с женой давно жили своей жизнью. Двадцатилетний Джефф уже не связывал им руки, и сэр Чарльз с головой ушел в работу — он был удачливым адвокатом с собственной конторой на Линкольн-стрит, — а леди Вудсон вела активную светскую жизнь. Времени на маленький семейный придаток не оставалось. Вот Джеффу и пришлось дарить ей любовь и внимание, в которых девочка остро нуждалась.

Он был намного старше, но это обстоятельство не помешало молодому человеку взять Луизу под свое крыло и стать ей настоящим другом. Разумеется, Луиза его обожала и при первых же признаках интереса к другой невзлюбила Ровену.

Ровена искоса взглянула на Луизу и заметила, что та небрежно запихивает вещи в шкаф. Теперь они будут еще более мятыми, чем из чемодана. Свитеры и кофты спешно рассовывались по полуоткрытым ящикам, и никто не обращал внимания на вывернутые воротнички и загнутые манжеты. Девушка глубоко вздохнула. В ней странным образом уживались раздражение и сочувствие. Да, леди Вудсон просила ее помочь Луизе, но как? При нынешнем-то положении вещей? Откровенно говоря, это обязана сделать сама леди Вудсон с ее элегантными манерами и идеальным вкусом. Кто лучше нее может научить молодую девушку подать себя в обществе?

Впрочем, по всему ощущалось, что она не хочет тратить на Луизу драгоценное время и изо всех сил старается взвалить заботу о девушке с ее сложным характером на чужие плечи.

Первая ночь ничего не изменила, поэтому Ровена решила порадовать себя живеньким макияжем и парой нарядных туфелек. Она знала, что Луиза украдкой наблюдает за ней, пока она надевала только что купленные золотые сережки, и ей захотелось повернуться, протянуть руку и сказать: «Ну же, Луиза, забудь ты обо всем. Нам три недели жить вместе. Давай помиримся и будем веселиться на всю катушку». Да разве такими мягкими мерами обойдешься? Луиза как маленький дикий зверек — так же трудно приручается и при первых же попытках сблизиться с ней может укусить и исцарапать, поэтому лучше ее не трогать.

Накануне они договорились с Джеффом и его родителями встретиться в комнате отдыха и выпить перед обедом по паре коктейлей. Джефф уже ждал, а вскоре появились сэр Чарльз и леди Вудсон. По красоте сэр Чарльз ничуть не уступал жене, более того, они были на редкость похожи. Оба высокие, румяные, голубоглазые, когда-то светловолосые, а теперь украшенные серебряной сединой, с гордыми орлиными чертами и изысканными манерами, которым, впрочем, несмотря на крайнюю обходительность, недоставало искренней теплоты.

Столовая оказалась светлым, красивым, просторным залом, украшенным золотом и черепахой. Метрдотель любезно проводил их к столику, за которым им предстояло обедать до конца поездки — завтракали же все где попало. Он стоял ровно посередине — длинный стол, накрытый на восемь персон. Три места уже были заняты, и, когда официант отодвинул стулья, двое мужчин приподнялись со своих мест. Во главе стола оказался невысокий крепыш в военной форме. Его жесткие рыжие волосы ярко блестели в свете люстры. Леди Вудсон села справа, а Луиза — напротив. С другой стороны стола разместились Ровена и слева от нее сэр Чарльз.

Вслед за леди Вудсон все заняли свои места, и военный заговорил:

— Разрешите представиться. Питер Рид, помощник судового врача. Моя сестра Хелен, — кивнул он в сторону.

Ровена подняла глаза и увидела хорошенькую белокурую девушку, которая мило ей улыбалась. Больше она ничего не слышала. Она тупо уставилась на человека рядом с Хелен Рид и не верила своим глазам. Комната пошла ходуном. Огни, одежды, столовые принадлежности, шум голосов — все, казалось, смешалось в один сумасшедший вихрь из запахов, цвета и звука. На мгновение она даже испугалась, что падает в обморок. Это невозможно, это неправда. А получалось, что правда!

Вот они, ломкие каштановые волосы, очень темные и неопрятные, угловатое несимметричное лицо, суровый взгляд, упрямо выдающийся вперед подбородок и пепельно-серые глаза, безразлично разглядывающие ее из-под полуопущенных ресниц.

Да, это действительно Блейк. Блейк Хобарт. Тот, с кем она была когда-то помолвлена.

Глава 2

Сэр Чарльз в свою очередь уже представлял членов их компании, сдержанно и кратко, как истинный слуга закона.

— Моя жена, моя подопечная Луиза Клейтон, мой сын Джефф и мисс Ленгхем — друг семьи.

Все улыбались и вежливо кивали друг другу. Вещи в комнате постепенно вставали на свои места и обретали отчетливые очертания. Ровена тоже заставила себя улыбнуться, но улыбка получилась вялой и безжизненной, губы отказывались подчиняться своей хозяйке.

Слава богу, справа сидит Джефф и весело шутит по поводу обширного меню.

— Если нас и дальше будут так кормить, дома нам придется сесть на строгую диету.

Она же не могла прочитать ни строчки, буквы расплывались перед глазами. «Я должна что-нибудь сказать, — отчаянно твердила себе девушка, — должна. Я же знаю Блейка — это покажется ему странным».

Официант уже выжидающе склонился над ее головой, и Ровене удалось наконец разглядеть в меню слово «консоме» и выдавить из себя:

— Бульон, пожалуйста.

Еще одним неимоверным усилием воли она заставила себя поднять голову, перевела взгляд на человека напротив и с похвальным спокойствием сказала:

— О, Блейк, привет!

Только теперь девушка заметила уродливый шрам, идущий от самого виска к подбородку. Этот шрам полностью изменил лицо, перекосил его, так что правая сторона лица стала совершенно не похожа на левую. Блейк и прежде не слыл красавцем, но его вечно обветренное лицо не лишено было очарования. Сейчас же все изменилось — ни дружелюбия, ни шарма, лишь сердито изогнутая бровь да улыбка, больше похожая на усмешку.

— Привет, привет. — Мускулы в уголке изуродованного рта непроизвольно дернулись. — Странное совпадение, ты не находишь?

Вот голос у него не изменился, такой же глубокий и бесстрастный, с малюсеньким акцентом, выдающим его австралийское происхождение. В эту минуту Джефф резко повернулся и уставился на говорящих.

— Вы знакомы?

— Мы встречались с мисс Ленгхем раньше, — не торопливо ответил Блейк.

— Очень давно, — поспешила уточнить Ровена. — Четыре года, как минимум.

— Да, как минимум.

До чего же безразлично он это сказал!

«А чего, собственно, я ждала, — мысленно одернула себя девушка, — разве сама я не безразлична? То, что было между нами, давно прошло да быльем поросло».

Но отчего тогда так болезненно бьется сердце, а горло сдавливает пламенным удушьем, словно она только что пробежала марафон? Неужели ответная реакция на когда-то сильный эмоциональный стимул? Неужели действительно так?

Блейк уже разговаривал с белокурой Хелен, и оба чувствовали себя как нельзя лучше. «Похоже, они друзья, — подумала Ровена, — называют друг друга по имени. Может быть, они тоже встречались раньше?»

Когда обед подошел к концу, Ровена от всей души возблагодарила бога. Нет, все было прекрасно и вкусно, и чудесно сервировано, но ей не терпелось уйти и укрыться с Вудсонами и Луизой в комнате отдыха, куда подавали кофе.

Комната была убрана хоть и необычно, но со вкусом. Кленовые стенные панели пестрели причудливыми фресками, изображающими полуголых островитян. Их блестящие шоколадные тела и красочные одежды резко выделялись на фоне серебристого дерева. Мебель была обтянута золотисто-сиреневой тканью, а шторы на окнах поражали весьма смелой расцветкой, что, впрочем, лишь придавало комнате логическую завершенность.

Джефф в упор смотрел на девушку и, когда их взгляды встретились, удивленно вскинул брови:

— Что случилось? Ты чем-то обеспокоена? Волнуешься из-за выхода в открытое море, да? Не беспокойся, мы будем там не раньше полуночи.

— Конечно нет, — вымученно улыбнулась она. — Ты разве не знаешь, я отлично переношу качку?

— О! — удивился Джефф, — это другое дело. Будет кому держать меня за руку. Я ее совершенно не переношу.

— И я, — вставила Луиза, — давай страдать вместе.

— Ну конечно, мартышка, — мило улыбнулся он, вставая и протягивая руку Ровене. — А пока я еще на ногах, иду танцевать. Ровена, не хочешь посмотреть, на что способен наш корабельный оркестр?

Девушка задумалась:

— Луиза, пойдем с нами. Под Пола Джонса можно танцевать вместе.

Но та лишь холодно взглянула на нее:

— Нет, спасибо. Я не люблю Пола Джонса.

— А что, если нам сначала выйти на палубу и подышать немного? — предложил Джефф, когда они вдвоем выходили из комнаты.

— Я думала, ты хочешь танцевать.

— Хочу. И подышать хочу тоже. Сегодня удивительная ночь. Слегка прохладно, но дождя уже нет.

— Не волнуйся, я тепло одета, — ответила Ровена, и они направились к лифту, ведущему на прогулочную палубу, а оттуда по трапу поднялись и на спортивную.

Луны не было, и черное небо украшали лишь несколько звездочек. Дул холодный, свежий ветер. Со стороны порта тускло поблескивали одинокие огоньки.

— Острова Ла-Манша, — махнул рукой Джефф. — По крайней мере, так мне говорили. Они всего в нескольких милях.

Ровена бросила взгляд на покрытую рябью воду.

— Да, мы должны быть где-то неподалеку.

— Хорошо здесь! — глубоко вздохнул Джефф. — Интересно, не Полярная ли это звезда? Мир здесь кажется больше, да? И все становится диким и свободным, как ночной ветер. — Он обнял девушку за плечи. — Что-то не так, да? Ты думаешь о чем-то постороннем. Ты такая с самого обеда. — Он замялся, прежде чем добавить: — Ты хорошо знаешь этого парня, Хобарта?

Ровена нехотя кивнула:

— Да, довольно хорошо. — И, как и Джефф, задумалась, не зная, что сказать дальше. Пришло ли время рассказать Джеффу, что она была помолвлена с этим Хобартом? А не будет ли потом неловко и неприятно сидеть день за днем за одним столом? Плохо уже одно то, что они встретились здесь, на «Океании». Морской лайнер, каким бы большим он ни был, все же остается ограниченным пространством, и два пассажира не могут полностью избегать друг друга в течение целых трех недель. А еще хуже то, что каждый день им придется встречаться за столом, стараться быть вежливыми и отзывчивыми, поддерживать разговор. А если Джефф и его родители все узнают, напряжение заметно возрастет.

— Ах, Хобарт! — неожиданно воскликнул Джефф, прищелкнув пальцами. — Я только что вспомнил, он известный гонщик. Я думал, что узнал его, хотя после той аварии в Южной Африке он выглядит иначе. Он из Новой Зеландии, да? Или нет, из Австралии.

Ровена кивнула:

— Да, из-под Брисбейна. Я не знала, что Блейк разбился еще раз, — тихо добавила она. — Когда… это было?

— В прошлом апреле. Он чуть не угробил себя, если мне не изменяет память. Газеты писали, провалялся потом три месяца в больнице Рио. Не думаю, что с тех пор он участвует в гонках. Скажи, почему встреча с ним тебя расстроила? Не потому ли, что он напомнил тебе прежние времена, когда твой отец был еще жив?

— Да, немножко. — Ровена жадно ухватилась за удобную отговорку. — После его смерти мы уже не встречались.

Джефф нежно поцеловал ее в лоб.

— Бедняжка, неудивительно, что ты слегка захандрила. — Он притянул девушку к себе. — Дорогая, думаю, лучше предупредить тебя здесь и сейчас, что я буду делать тебе предложения не реже чем через день, пока не сломлю твое сопротивление, — улыбнулся он. — Начиная с сегодняшнего дня.

Ровена неуверенно ответила на улыбку:

— Джефф, не знаю, будет ли в этом прок. Я совсем не в настроении выходить замуж.

— Не будь так категорична. Подожди, пока над нами взойдет средиземноморская луна, вот тогда-то ты по-настоящему расслабишься. — Джефф взял ее руку и прижал к щеке. — Ровена, я тебе хоть немного нравлюсь? — уже серьезно спросил он.

— Очень нравишься. — Девушка прерывисто дышала. — Знаешь, я была помолвлена раньше, и из этого ничего не вышло. Я боюсь пробовать еще раз. Я хочу быть уверена на сто процентов.

— Я тоже был помолвлен, — признался Джефф. — Я думал, что говорил тебе. Она была жгучей брюнеткой. Мы встретились на зимнем курорте, но, к несчастью, когда вернулись в наш сырой Лондон, чары развеялись и по обоюдному согласию мы все отменили. Слава богу, в моей душе не осталось кровоточащих ран, и эта история лишь укрепила во мне уверенность, что в следующий раз я выберу ту, что мне нужна.

Как не похож его рассказ на ее собственный загубленный роман с Блейком! Как все эфемерно и легкомысленно! Как сильно напоминает первую мимолетную влюбленность! Сама же она в девятнадцать лет с головой тонула в чем-то большом и непонятном, с чем невозможно было совладать. С одной стороны, ее дико и непреодолимо тянуло к Блейку, хотелось быть с ним каждую минуту, любить его и заниматься с ним любовью. Ничто на свете не имело большего значения. Семья, друзья, увлечения и интересы растворились в небытие, без него Ровена чувствовала, что ее окружает пустота.

А с другой стороны — постоянные упреки родителей. Ни отец, ни мать не одобряли ее связи с Блейком, в их грандиозные планы не входило, что единственная дочь выйдет замуж за молодого сорвиголову, да еще и австралийца, чьим единственным родственником был дядя, живущий, как выражался сам Блейк, где-то в глубинке, — определение, каждый раз приводившее в ужас несчастную миссис Ленгхем.

Ровена поежилась, вспоминая их споры, ссоры и отвратительное чувство, что тебя разрывают на две части.

— Ты не замерзла? — вежливо осведомился Джефф. — Пойдем, на танцплощадке ты согреешься.

Возможно, Джефф потому ей и нравился, что был абсолютно не похож на Блейка, отличаясь от него и внешностью, и характером, и происхождением. Сама миссис Ленгхем не могла бы выбрать для дочери лучшего кандидата и очень радовалась тому, как все устроилось.

— Дорогая, он просто прелесть! — возбужденно шептала она, когда Джефф впервые приехал к ней на Вортинг-стрит. Миссис Ленгхем теперь жила там в маленькой квартирке вместе с овдовевшей сестрой. — Подумать только, ты встретила его благодаря своей удивительной работе! Расскажи мне еще раз. Ты приехала к леди Вудсон накрыть столы для вечеринки, и там был Джефф, и так все и началось, да?

— Да, примерно так, — кивнула Ровена, вспоминая, как она распаковывает канапе, сырные палочки и малюсенькие пирожки, а сзади подходит Джефф, заглядывает через плечо и говорит: «Здравствуйте. Выглядит очень аппетитно. Можно попробовать?»

Вот так, как выражается ее мать, все и началось.

А потом последовало приглашение поехать с ними в круиз. Миссис Ленгхем, естественно, была на седьмом небе, губы так и расползались в улыбке.

— Леди Вудсон — настоящая душка! Конечно, ты должна поехать! А если вернешься непомолвленной, пеняй только на себя!

— Мама, прошу тебя! — возмутилась было девушка, но вспомнила, что мать права, и замолчала, Действительно, один раз Джефф уже делал ей предложение и пока не принял отказа.

Они танцевали вальс, квикстеп и ча-ча-ча, и Ровена наконец взмолилась:

— Давай присядем, эти новые туфли такие неудобные. — Она с беспокойством взглянула на Джеффа, устроившегося напротив в кресле-качалке. — Пожалуйста, пойди поищи Луизу. Она тоже хочет потанцевать.

— Здесь полно других парней, — заартачился тот. — Наш сосед, например, — ну, помнишь, судовой врач?

— Джефф, пожалуйста, — не сдавалась девушка. — Только приведи ее сюда, и, возможно, позже он ее пригласит.

— Ну хорошо, хорошо. Если ты так хочешь.

— Луиза так хочет, — мягко поправила она, но Джефф был уже слишком далеко.

Кожаная застежка натерла ей мозоль, и Ровена решила, что неплохо было бы сменить туфли. Проходя мимо двери, она с удовольствием отметила, что Джефф выполнил ее просьбу и лихо отплясывает с Луизой.

Лифт мягко остановился на палубе В всего в нескольких шагах от их каюты. Ровена сменила туфли, припудрила нос, подкрасила губы. В зеркале на нее смотрела грустная девушка с немного удивленными золотисто-карими глазами.

— Я знаю, что с тобой, — сказала она отражению. — Ты думаешь о Блейке.

Да, то была беда. Ровена не переставала думать о нем с той роковой встречи за обедом. Прошлое огромным черным облаком окутало ее, заставляя настоящее исчезнуть, раствориться.

Разлюбить Блейка было непросто. Их роман прервался в самом разгаре, и Ровене пришлось научиться жить сначала с сердечной болью, потом с пустотой внутри. Сколько времени она потратила, чтобы избавиться от смертельного отчаяния! И вот теперь, когда она стоит на пороге нового счастья, поперек дороги ложится эта тень — тень Блейка Хобарта.

Джефф, пожалуй, уже беспокоится, куда она запропастилась. Надо возвращаться. Схватив сумочку и выключив за собой свет, Ровена выбежала в фойе. В лифте, кроме нее, было еще трое. Они проехали палубу С, ярко освещенный изнутри магазин, палубу Е и, наконец, остановились на спортивной палубе. Какие-то люди хотели войти и спуститься вниз. Ровена прошла мимо них и не заметила в задних рядах высокого мужчину, пока не столкнулась с ним нос к носу.

Это был Блейк. Они молча уставились друг на друга. Лифт за их спинами давно пошел вниз, а он все стоял и смотрел на девушку.

— Ну-с, Ровена? — скорее угадала, чем услышала она.

Глава 3

Ее сердце билось в такт музыке, то и дело порываясь выскочить из груди. Крепко стиснув сумочку дрожащими пальцами и тщательно выговаривая каждое слово, Ровена произнесла:

— Странная встреча, да?

— Да уж. Давненько мы не виделись. — Он не сводил с нее удивительно темных золотисто-серых глаз с длинными и пушистыми, как у девушки, ресницами, которые Ровена так хорошо помнила.

— А ты не изменилась. Все такая же хорошенькая. — Взгляд скользнул ниже, на руку, вцепившуюся в бисерную сумочку, точно то был спасательный трос. И без того искаженный шрамом рот растянулся в гнусную улыбочку. — Еще не замужем? Может быть, снова помолвлена?

— Нет, — гордо вскинула голову Ровена. — А ты?

— Обжегшись на молоке, дуешь и на воду, ведь так? Я стал осторожным. Ты, наверное, тоже?

— Именно. Кто же захочет дважды наступать на швабру?

Откуда в ее голосе появилась горечь? Ей вовсе не хотелось выглядеть оскорбленной. Она должна казаться спокойной и безразличной, как и было на самом деле.

— О, тебе нечего бояться, — ухмыльнулся он. — Мамочка с папочкой разгонят всех нежелательных ухажеров, и избалованная доченька сможет вновь наслаждаться прелестями жизни.

Горячая кровь бросилась девушке в лицо.

— Ты тоже наслаждаешься, разве не так?

Блейк лишь безразлично передернул плечами:

— Все свои радости я более чем заслужил. Я их заработал. Мы так и будем стоять здесь и спорить? Твой дружок тебя случайно не хватится — такой внимательный молодой человек? Кстати, его-то твой отец одобряет?

— Папа умер.

— Извини. — Блейк изменился в лице, и на загорелой коже змейкой выделился синевато-багровый шрам. — Не знал.

Глаза Ровены злобно сверкнули.

— Не извиняйся. Ты никогда не любил отца… или не понимал. Ты всегда предубежденно относился к моим родителям и во всем винил именно их.

— Ну, не во всем, — не согласился Блейк. — Тебя я тоже винил, за то, что не осмелилась отстоять свои убеждения, а себя — за то, что ждал от тебя слишком многого. — Он снова передернул плечами. — Ладно, давай все забудем. Нет ничего хуже, чем копаться в прошлом. Мы оба совершили ошибку. На том и порешим, хорошо?

— Согласна, — уже отворачиваясь, буркнула девушка. — А теперь извини меня.

— Конечно, конечно, — насмешливо поклонился он, и Ровена ушла, с ужасом понимая, что ноги не слушаются ее и вот-вот расползутся на скользком полированном полу.

Как он отвратителен! Когда-то она его любила, а теперь ненавидит. Нынешний Блейк был грубым и циничным, словно вместе с внешностью изменился и его характер.

Он пытался свалить всю вину на нее, заставить ее чувствовать себя предательницей, обманувшей все его надежды. Он никогда по-настоящему не ставил себя на ее место, не хотел понять, что она чувствует к родителям и как иногда трудно идти против них. Он вырос сиротой, с пятнадцати лет жил одиноким волком, не знал никого, кроме своего дяди из глубинки. «Да почему я, собственно, оправдываюсь, — зло одернула себя девушка. — Между нами все кончено, и я не должна отчитываться перед ним».

— Ах, вот ты где! — прервал ее беспокойные мысли голос Джеффа. — Совсем меня игнорируешь. Я чуть паутиной не покрылся, пока тебя дожидался.

Его теплое рукопожатие успокоило Ровену. Милый Джефф — такой веселый, нетребовательный.

— Извини, что задержалась. — Она оглянулась. — А где Луиза?

— Танцует. Пришел наш доктор и прописал ей квикстеп. Он очень милый. И сестренка его тоже. Мы так весело кружились вместе.

«Я не будут думать о Блейке. Я не позволю ему испортить мне путешествие», — не слушая его, без конца твердила про себя девушка.

Вернулись мистер Рид с Луизой, и, пока Джефф бегал за коктейлями для них, к столу подошла незнакомая пара и заговорила с доктором.

— Разрешите представить, — оживился он, — миссис Дейвис, мистер Дейвис, мисс Клейтон, мисс Ленгхем и Джефф Вудсон.

Миссис Дейвис была жизнерадостной стройной брюнеткой в очень простом платье цвета беж, подчеркивающем ее точеную фигуру.

— Мы в первый раз в круизе. А вы путешествовали раньше? О, спасибо, — поблагодарила она Джеффа, усаживаясь на предложенный ей стул и лучезарно улыбаясь. — Это так волнующе, правда?

— Извините, что перебиваю, — высунулась из-за плеча брата Хелен Рид. — Отдай, пожалуйста, мой портсигар.

Доктор Рид захлопал по карманам пальто, а Джефф тем временем пригласил девушку присоединиться к их компании.

— Спасибо, не могу, — отказалась Хелен. — Блейк уже ждет меня. — Она окинула взглядом толпу. — А вот и он. — Девушка замахала рукой. — Кажется, он меня не видит. Лучше пойду к нему сама. Всем пока!

Ровена украдкой следила за тем, как она, покачивая бедрами, лавирует в лабиринте столов и стульев. Хелен была высокой, и хотя ей недоставало миловидности и изящества Деборы Дейвис, светлые волосы и королевская осанка делали ее по-своему красивой.

К счастью, Ровена пока не видела Блейка и горячо надеялась, что Хелен не приведет его обратно к столу. И тут вдруг они мелькнули перед ней в танце. Хелен улыбалась, а Блейк ласково склонился к ее плечу. На мгновение он повернулся к Ровене неискалеченной стороной лица, и девушка поймала себя на странной мысли, что только теперь по-настоящему узнает его. Перед ней снова был тот Блейк, которого она когда-то любила.

Но видение быстро исчезло, и Ровене пришлось вернуться к реальности. В тот вечер Блейка она больше не видела. Скорее всего, натанцевавшись, они с Хелен ретировались в другую часть корабля. Ровена же продолжала танцевать. То с Джеффом, то с Питером Ридом, то с Роем Дейвисом, который, к слову сказать, оказался превосходным танцором и был в курсе всех последних новинок. Луиза тоже танцевала со всеми по очереди. С Ровеной она почти не разговаривала, правда, и без того было видно, что она довольна. Однажды ее маленькое личико стало даже не таким угрюмым.

Перед самым рассветом корабль закачало. Ровена слышала, как жалобно скрипят и вздыхают его гигантские бока, борясь со встречным течением. Казалось, со дна морского поднялась исполинская рука и крепко ухватила лайнер за киль, а он, бедняга, сопротивляется изо всех сил, бросается из стороны в сторону, пытаясь освободиться. Еще вчера, мирно плывя по Ла-Маншу, «Океания» была не чем иным, как тихим плавучим отелем, а сегодня, при встрече с грозными силами океана, она ожила и возмужала.

Ровена тревожно задремала. В ее душе мешались страх и ликование: наконец-то она в море, а море она очень любила.

Утром ее разбудил официант. Он принес чай и бисквиты прямо в каюту. Луиза уже не спала, и только Ровена перегнулась к ней, чтобы спросить, хорошо ли она себя чувствует, как она тут же отвернулась и грубо буркнула:

— Нормально. Просто не хочу никакого чая.

Ровена соскользнула с постели и подошла к иллюминатору. Море было серым и неспокойным. Пол под ногами покачивался, графин звякал о подставку, и из него выплескивалась вода, а халат Луизы медленно пританцовывал вдоль полированной стены. Да, в этот раз море не спешит принимать их с распростертыми объятиями.

Луиза калачиком свернулась под одеялом и устало прикрыла глаза.

— Прими таблетку, которую дала тебе тетя, — заботливо предложила Ровена, — тебе станет лучше.

— Я же сказала, все нормально! — рявкнула Луиза. — Просто оставь меня в покое. Завтракать я не пойду.

И Ровена отправилась в ванную.

Освежившись под прохладным душем, она надела брюки в шотландскую клетку и просторный мохеровый свитер на оттенок темнее ее волос.

— Давай я закажу тебе тостов. Ты съешь чего-нибудь, и станет лучше.

Луизу даже передернуло.

— Не могу я ничего есть. Ради всего святого, оставь меня в покое.

В столовой была масса свободных мест. Вудсоны завтракали у себя, но Джефф, Блейк и Хелен оказались за столиком.

— Я еле пережил эту ночь, — жалко улыбнулся Джефф. — А как ты себя чувствуешь? Нет, пожалуйста, не отвечай. — И он прикрыл глаза ладонью. — Ты свежа, как утренний цветок.

— Странно, что плохая погода не действует на тебя. Помню, в былые времена ты с трудом переносила шторм, — загадочно улыбаясь, вставил Блейк.

Двоякий смысл его слов был очевиден только ей, и Ровена холодно ответила:

— Пожалуйста, не напоминай мне, что я была молодой и глупой. Я очень стараюсь забыть об этом и обо всех тех глупостях, которые натворила.

Хелен изумленно переводила взгляд с одного на другую. Но ее никто не замечал.

— Думаешь, с тех пор ты стала мудрее? — издевательски хохотнул Блейк.

— Надеюсь, — отрезала девушка и отвернулась к Джеффу, давая понять, что разговор окончен.

После завтрака они сразу поднялись на палубу. Было ветрено и очень холодно. Под открытым небом прогуливались лишь самые стойкие, некоторые даже пытались играть в мяч. Большинство же укрылось за широкими окнами, и все комнаты отдыха были переполнены.

Джефф все же ухитрился найти два свободных шезлонга, и они развалились в них, глядя на беспокойное серое море в резвящихся белых барашках.

Джефф был на редкость немногословен. Морская качка делала свое дело, и он совсем скуксился. Ровена несмело подала голос:

— Пожалуй, пойду посмотрю, как там Луиза, если ты не против.

— Валяй. Не обижайся, но я даже рад. Хочу побыть один. Самое худшее во всех этих плаваниях — море.

— Ну же, Джефф, не падай духом. — Ровена низко склонилась к его лицу. — Скоро мы все привыкнем.

— Дорогая, — застонал он. — Если бы я не любил тебя так сильно, честное слово, не смог бы даже смотреть на тебя. Так ужасно мутит. Иди поуспокаивай кого-нибудь другого, а? Луизу, например.

Он отвернулся, и Ровена грустно вздохнула:

— Надеюсь, Луиза оценит мои старания больше, чем ты. Пока. Увидимся позже.

Луиза все еще лежала в кровати и нехотя приоткрыла глаза, когда Ровена вошла и положила ей на лоб руку.

— Я чувствую себя отвратительно, — призналась она. — И не могу найти таблетки. Я везде искала, а от наклонов мне стало еще хуже и пришлось лечь опять. Может быть, я их вовсе не взяла, — жалобно захныкала она.

Ровена отыскала у себя одеколон и смочила им лоб бедняжки.

— Не волнуйся. Я схожу к мистеру Риду и принесу тебе чего-нибудь. Ты выпьешь и, может быть, сможешь выйти подышать свежим воздухом.

Питер Рид, молодой рыжеволосый врач, отвечал за корабельную аптечку. Он сразу узнал Ровену и улыбнулся, а узнав о недомогании Луизы, тут же прописал ей какое-то лекарство и посоветовал, если не станет лучше, заглянуть к нему в кабинет.

Луиза была настолько слаба, что и не пыталась противиться требованиям соседки, залпом проглотила таблетки и даже позволила Ровене убрать со лба влажные спутавшиеся волосы. Потом она со стоном отвернулась к стене и тихо промямлила, что попробует заснуть.

Ровена оставила ее одну, но к Джеффу не вернулась. Решила заскочить сначала в библиотеку и взять им что-нибудь почитать. Джеффу, например, кровавый триллер, а себе чью-нибудь увлекательную биографию.

Не успела она выйти на палубу, как ветер принялся яростно трепать свитер, и Ровена лишний раз порадовалась, что у нее такие узкие брюки, а волосы спрятаны под повязку. Кроме нее две или три одинокие парочки бродили туда-сюда, добросовестно отмеряя ежедневные мили. Ровена подошла к борту и взглянула на небо. И небо, и море были теперь одного цвета — однородно-серого. На волнах деловито качались чайки, то и дело взмывая в небо, подобно клочкам белой бумаги, и их место тут же занимали другие. Зрелище сказочной красоты.

Сильный ветер помешал Ровене расслышать приближающиеся шаги, и она испуганно вздрогнула, когда у самого уха раздалось:

— Наслаждаешься пейзажем?

За спиной в грубом, сером свитере с воротником стоял Блейк и вопросительно смотрел на девушку. Ветер безжалостно трепал его и без того лохматые волосы.

— Да. — Ровена капризно надула губки.

— Ну же, не будь ребенком, — рассмеялся он. — Так ведут себя только обиженные школьницы.

Девушка не ответила. Она и сама знала, что Блейк прав.

— А где Джефф?

— На нижней палубе.

— Что же ты его бросила?

— Я иду в библиотеку.

— Ну надо же! — искренне удивился он. — И я тоже.

— Блейк, пожалуйста, — повернулась к нему Ровена, — не усложняй нам жизнь. Неужели мало того, что мы плывем на одном корабле, сидим за одним столом, так ты еще будешь всюду меня преследовать?

Вместо ответа, Блейк улыбнулся улыбкой горгульи:

— Ровена, милая, ты себе льстишь. Я действительно иду в библиотеку. Мы с Хелен договорились там встретиться. Да не в этом дело. Тебе не кажется, что разумней оставить в покое наше прошлое и то, что ты считаешь несложившимися отношениями, и вести себя как обычные люди? Да, мы здесь как в ловушке, три недели никуда не деться. Неужели не глупо продолжать вендетту?

— Ничего я не продолжаю.

— А по-моему, продолжаешь. Насколько я знаю, таким тоном обычно говорят «Защищайтесь, сэр» и швыряют в лицо перчатку, — съязвил Блейк.

Почему он вечно сваливает всю вину на нее?

— Ты сам виноват, — чуть не расплакалась девушка. — Не будь таким змеем! Раньше ведь ты был другим!

— Разве? Ты просто забыла. Или, как говорится, любовь слепа. Извини, постараюсь больше тебя не подкалывать. Ну что, мир? — после непродолжительной паузы улыбнулся он.

— Попробуем. — Ровена упрямо смотрела в сторону.

— Вижу, ты не очень-то рада. Ну да ладно. Спишем на дурное настроение.

Они повернулись и, борясь со встречным ветром, молча зашагали к дверям.

Блейк пропустил девушку вперед, и Ровена вошла в светлую, уютную библиотеку. Хелен стояла к ним спиной, праздно разглядывая многочисленные полки. Блейк направился прямо к ней, и, заметив его, девушка буквально расцвела. Затем перевела взгляд на Ровену и после секундного замешательства улыбнулась и ей тоже. Кивнув в ответ, Ровена с видом крайней заинтересованности принялась перебирать книги. Она не слышала, о чем они шептались, но Хелен то и дело довольно хихикала, и все выглядело так, словно у них очень близкие отношения. Неожиданно Хелен повысила голос:

— Обработать тебе руку?

Ровена не удержалась и искоса взглянула на парочку.

Блейк кивнул:

— Да, спасибо.

Какую еще руку? Ровена глянула на него еще раз и только сейчас заметила, что его левая рука согнута и неестественно выдается вперед. Она была уверена, что замечала руку и раньше, просто не придала увиденному особого значения.

Хелен уже направилась к выходу и, проходя мимо, еще раз мельком улыбнулась. Махнув на прощанье здоровой рукой, Блейк заторопился следом. Ровена автоматически улыбнулась и махнула в ответ, но в действительности ее мысли были заняты его рукой, той, с искореженными пальцами, такой же обезображенной и израненной, как и его лицо.

Глава 4

Как ни странно, Ровена часто думала о встрече с Блейком. Когда первая боль расставания прошла, ей безумно захотелось его увидеть. Она мечтала, как они посмотрят друг другу в глаза, возьмут друг друга за руки, и все препятствия между ними исчезнут без следа. Временами же она ужасно боялась встречи с Блейком, понимая, что не сможет объяснить ему, почему в том коротком роковом письме она разорвала их помолвку и объявила, что на следующий день уезжает с родителями в Южную Африку.

На это письмо Блейк так и не ответил, и вплоть до вчерашнего вечера о нем не было ни слуху, ни духу. И вот они встретились. Правда, ничто не напоминало ей тех картин, которые она рисовала в мыслях. Вместо страстного изменения чувств и скорейшего примирения, которое казалось не таким уж невозможным, на поверку между ними осталась лишь неприязнь друг к другу.

«Как странно, — с грустью думала Ровена. — Казалось, только вчера я его любила, а сегодня встретила вновь и уже ненавижу».

С другой стороны, Блейк немыслимо изменился. В первую их встречу на богемной вечеринке среди безработных художников и молоденьких актрисочек с их многочисленными ухажерами он выгодно выделялся из толпы и сразу привлек ее внимание. Он не был красавцем, да и его манеры оставляли желать лучшего, но он обладал природным магнетизмом, плевал на правила и условности и по сравнению с прежними ее знакомыми не походил на деревянную куклу с конвейера. Он был безразличен ко всему, чего другие жаждали или боялись. Деньги, положение в обществе, опасность, поражение для него не существовали. Его мир казался Ровене шире, свободнее, чем тот, к которому принадлежала она сама, и поэтому безумно привлекал.

Все, что бы они ни делали вместе — полночные вечеринки, предрассветные поездки в его открытой спортивной машине, завтраки где-нибудь в глухой забегаловке или придорожной гостинице, скитания за ним по всей стране, жара и пыль пит-стопов, — все приводило ее в лихорадочный восторг.

Правда, до поры до времени. Вскоре ее любовь объявила жестокую войну чувству опасности, начали сдавать нервы, и Ровена больше не могла без содрогания смотреть, как Блейк садится за руль своего автомобиля.

Да, Блейк изменился. Стал старше и сильнее. Безрассудный мальчишка исчез без следа, и его место занял хмурый незнакомец с изуродованным лицом и кривой улыбкой, который, кажется, постоянно издевается и насмехается над ней.

Ровена наугад вытащила книгу. На обложке мелькнуло слово «смерть». «Смерть швейцара» — эта сойдет для Джеффа. Она не может торчать здесь целый день и думать о Блейке.

После ленча на палубу вышла и Луиза, уверяя, что чувствует себя намного лучше. Залив остался позади, и, хотя ветер пока не сдавался, море значительно успокоилось.

К обеду атмосфера на лайнере потеплела. Приятно было переодеться в вечернее платье, предвкушая танцы, или поход в кино на последний американский мюзикл, или, на худой конец, игру в бридж — любимое занятие леди Вудсон.

Перед едой Ровена, Джефф, Луиза и Дейвисы собрались в гостиной пропустить по коктейлю. Дебора Дейвис была в изумрудно-зеленом шифоновом платье и выглядела просто шикарно.

— Мне кажется, я где-то вас видела, — задумчиво проговорила Ровена. — У вас ужасно знакомое лицо.

— Да, — не без гордости заметил Рой. — Ее лицо красовалось на сотнях тюбиков с зубной пастой. Может быть, поэтому оно вам и знакомо. Дебора была фотомоделью.

— Ну конечно! «Vogue» — вот где я вас видела! Вы все еще снимаетесь? — не в силах побороть любопытство, спросила Ровена.

— Да, время от времени, но не регулярно. Я занята полный рабочий день, у меня маленькая дочка. Поэтому снимаюсь, только когда могу.

Дебора, худенькая, стройненькая и абсолютно беззаботная, была последним человеком на свете, которого Ровена могла заподозрить в рождении ребенка. Словно отвечая на ее мысли, Дебора лукаво улыбнулась:

— Мама Роя оказалась чудесной бабушкой. Прошлой зимой из-за нашего ужасного климата я заболела гриппом, а потом воспалением легких. Так именно она настояла, чтобы мы поехали отдыхать. Она просто душка и моя лучшая подруга. Правда, Рой?

— Да, — кивнул он. — Мама — наш незаменимый резерв. И живет она всего в нескольких шагах от моей студии. Кстати, я профессиональный фотограф, так что это очень удобно.

— Помню, я позировала Рою в шубе в июле. Была страшная жара, и, пока я медленно таяла, и не только от жары, — хихикнула Дебора, — мы влюбились друг в друга без памяти. А ты не позируешь? — обратилась она к Ровене. — Ты обязательно должна, у тебя идеальная фигура.

— Нет, я не модель. Я профессиональный кулинар.

При этих словах Рой и Дебора с изумлением уставились на нее, а Дебора чуть не подавилась от смеха.

— Нет! Не может быть! Такие божественные формы — и ты стряпаешь, чтобы прокормить себя?

Ровене пришлось рассказать ей о своей работе. Бывшая модель слушала с огромным интересом.

— Звучит забавно. Ты молодец, очень предприимчивая девушка. Теперь мы с Роем будем знать, куда бежать, если понадобится заказать шикарный обед для деловых партнеров. Если, конечно, ты нам по карману, — весело добавила она.

— У меня приемлемые цены, — заскромничала Ровена.

Питер Рид тем временем подошел к Луизе справиться о здоровье.

— Рад, что ты уже на ногах. Самое худшее позади. Завтра мы будем жариться на солнышке.

— Правда? — хором загалдели все. — Уж и не верится! Скажите капитану, чтобы прибавил еще несколько узлов.

В это время в дверях появилась Хелен и, заметив брата и остальных, спешно направилась к ним.

— Я должна встретиться здесь с Блейком. Никто его не видел?

— Мне кажется, — проворчал Питер, — ты просто хочешь, чтобы я купил тебе выпить. На халяву и уксус сладкий, это всем известно.

— Не надо. Вот и Блейк. — Хелен помахала ему рукой.

В строгом вечернем костюме Блейк выглядел весьма импозантно. Ровене он улыбнулся в последнюю очередь, и девушка нехотя ответила на улыбку. Да, что бы ни случилось, им не удастся избежать друг друга, их компании превратились в единое целое. Можно, правда, повернуться к нему вполоборота и все внимание посвятить Джеффу, что она и сделала.

Джефф был на редкость возбужден и весел и, как только они пообедали и выпили кофе, потащил Ровену танцевать.

— Сегодня день предложений, помнишь? — прошептал он, когда в Большом зале приглушили свет и пары медленно закружились в вальсе. — Я обещал, что буду приставать к тебе через день. Милая, любимая, выходи за меня замуж.

Ровена лукаво улыбнулась:

— Ты же не думаешь, что я скажу «да» сейчас, правда? Еще и луна не взошла.

— А когда взойдет, — Джефф крепче сжал ее руку, — ты меня осчастливишь?

Шутить ей больше не хотелось, и Ровена уже серьезно посмотрела на собеседника. Выйти за него замуж, но как? Когда Блейк здесь, на корабле, и будет ежеминутно напоминать ей о прежней несчастливой помолвке. После такого вообще не хочется замуж. А между тем Джефф — милый, красивый, очаровательный и любит ее до умопомрачения. Она прикусила губу.

— Я не знаю. Я… я просто не знаю.

— Ничего, — нисколько не смутился Джефф. — У тебя еще масса времени, чтобы подумать. И десятки лунных ночей.

Насчет жары Питер Рид оказался абсолютно прав. К полудню следующего дня погода кардинально изменилась. Казалось, они приплыли на другую планету. На небе — ни облачка, солнце шпарит на всю катушку, а море — тщательно отутюженный голубой шелк.

Истомившиеся купальщики в мгновение ока заполнили оба бассейна, вокруг столиков как грибы выросли разноцветные полосатые зонтики, а под ними, потягивая прохладительные напитки, расположились счастливые отдыхающие.

— Ура! — ликовал Джефф. — Наконец-то круиз начался по-настоящему!

Тут же выбрали спортивный комитет. Туда вошли Хелен, Рой и Дебора Дейвис. Ровена отказалась играть активную роль — помня слова леди Вудсон, она намеревалась сделать все возможное, чтобы расшевелить Луизу. Организация игр, очевидно, займет много времени, и на Луизу сил уже не хватит, а вот ее саму заманить в комитет было бы идеально.

Когда перед ленчем Ровена спустилась в каюту поправить макияж, Луиза была уже там — читала огромную пригласительную открытку. Ровена нашла такую же и для себя. В ней говорилось, что капитан с превеликим удовольствием приглашает ее сегодня вечером на праздничную вечеринку и бал.

— Звучит заманчиво, — промурлыкала она. — Луиза, ты что наденешь?

Луиза бросила на нее уже знакомый косой взгляд из-под удивительно длинных черных ресниц.

— Не знаю. И голову ломать не собираюсь.

Неблагодарное занятие — помогать этой девчонке, но Ровена не падала духом.

— Твое зеленое парчовое платье очень даже ничего.

Она сильно преувеличила. У Луизы не было хорошеньких платьев. Ее почему-то тянуло к богатым, насыщенным цветам и дорогим тяжелым тканям, которые лишь подчеркивали ее невысокий рост и болезненный цвет лица. Словно она намеренно выбирала что-то внушительное, чтобы придать себе уверенности, которой ей явно недоставало.

— Я надену кружевное, — наперекор Ровене заявила она.

Будь это платье из тончайшего нотингемского кружева нежных растительных тонов, Луиза, как пить дать преобразилась бы. Но оно, как назло, было толстым, унылого бордового оттенка да еще торчало колом.

Ровена подавила печальный вздох. Как грустно, что Луиза тратит на одежду кучу денег, а большинство нарядов совершенно ей не идут. И девушку прорвало:

— Неужели тетя не ходит с тобой за покупками?

— Тетя Роза? — сердито переспросила Луиза. — Иногда. Ей со мной скучно. Да я и сама не люблю ходить с ней. Она все время критикует, ей ничем не угодишь. И потом, я сама могу выбрать себе одежду. Я трачу свои деньги, не ее.

— Да, конечно, — согласилась Ровена.

Больше сказать было нечего. Однако позже, когда они собирались на праздничный обед, Ровена почувствовала небольшой укол в сердце. Тяжелое плотное кружево на худеньких плечах и густые длинные волосы вокруг тонкой шеи — что может быть ужасней? Луиза нервно крутилась перед широким зеркалом, поворачиваясь то так, то этак.

— Пожалуй, я наброшу меховую накидку. Платье выглядит каким-то мрачным.

— Хочешь, возьми вот это, — боясь в очередной раз нарваться на грубость, осторожно предложила Ровена.

Луиза нехотя повернула голову. В руках у Ровены был шарфик из воздушного индийского газа почти прозрачного голубого цвета с серебристой бахромой — нежнейшая, изысканно-женская вещичка.

Луиза задумалась.

— Вот еще. У меня и свои есть. Смотри. — Она указала на кровать.

На ней действительно в беспорядке валялись два или три шарфика. У Ровены зарябило в глазах — изумрудно-зеленая гладкая шерсть, розовый бархат, атлас в белую и черную полоску — уф!

— По-моему, они не подойдут к твоему платью. Возьми мой, лучше не придумаешь. — И она набросила шарфик на узкие плечи Луизы. — Вот, смотри. Совсем другое дело.

И в самом деле темное кружево будто посветлело, а хмурое треугольное личико сделалось приветливее и мягче.

— Ты пытаешься мне помочь, — обвинила ее Луиза.

— Да, — кивнула Ровена. — И хочу, чтобы ты помогла мне.

Луиза уставилась на отражение рядом с ней. Крупная фигура в узком платье из золотистой прозрачной ткани, идеально подчеркивающем кремовую кожу и рыжевато-пшеничные волосы.

— Непохоже, чтобы ты нуждалась в моей помощи, — сквозь зубы процедила она. — Ты… ты и так красивая.

— Спасибо. — Ровене пришла в голову интересная мысль. — Надень, пожалуйста, мой шарфик, а потом дашь мне твой, тот, в белую и черную полоску. У меня есть простенькое черное платье, а украсить его нечем.

— Хорошо, — медленно кивнула Луиза, не спуская с Ровены темных настороженных глаз.

Ровена мысленно ликовала и уже подумывала над тем, как бы убедить Луизу постричься. Хоть она и не красавица и походит скорее на мальчишку, стильная стрижечка обязательно сделает ее привлекательнее.

Вечеринку устроили на нижней прогулочной палубе. Было весело и нарядно. Офицеры команды облачились в элегантные белоснежные кителя, публика — в не менее блистательные вечерние костюмы и платья. Всюду сновали официанты с полными подносами напитков и закусок на любой вкус.

Тут же Ровену представили капитану, высокому, чисто выбритому мужчине с глубоко посаженными синими глазами. Он был предельно вежлив и внимателен, и, когда через несколько минут разговора девушку оттеснили другие желающие познакомиться, она искренне расстроилась. Правда, ненадолго.

Настало время садиться за стол. Столовая была шикарно убрана лентами и цветами. За каждым столом мелькали разноцветные клоунские шляпы, гремели шутихи, сыпались конфетти, детишки дули в свистки и дудочки и радовались оглушительному шуму и грохоту. Вокруг стоял ад кромешный, но он был частью атмосферы вечера. Даже те, кто делал вид, что не намерен впадать в детство, в конце концов отбросили чопорность и смягчились. Леди Вудсон наотрез отказалась надеть шляпку Долли Варден[1], но тем не менее одобрила наряды Луизы и Ровены и искренне заверила Джеффа, что в шляпе разбойника он неотразим. Сэр Чарльз заказал для всех шампанского, и после обеда компания в полном составе переместилась в зал выпить кофе с ликером. Играла музыка. Сэр Чарльз галантно поклонился и пригласил Ровену на танец. Доктор Рид уговорил рискнуть леди Вудсон. Блейк закружился с Хелен, а Джеффу досталась Луиза.

Потом сэр Чарльз танцевал с женой, Джефф с Хелен, Ровена с Питером Ридом, Блейк с леди Вудсон, и так до бесконечности, пока родители Джеффа не взмолили о пощаде и не ушли отдыхать.

Ровене нравился Питер Рид. Несмотря на возраст — ему было всего двадцать девять — он казался ответственным, был открытым и честным. Во время танца с ней он неожиданно заговорил о Блейке.

— Странно, что вы друг друга знаете. У господина случая длинные руки. А я познакомился с ним после последней аварии. Когда он вернулся из Рио в Англию, ему необходимо было серьезно лечить руку, и он попал в наш госпиталь. Хелен тоже там работает. Так мы все трое и познакомились.

— Хелен — медсестра? — спросила Ровена, на что Питер отрицательно покачал рыжей головой.

— Нет. Она физиотерапевт. В начале лета я нанялся сюда помощником корабельного врача и убедил Блейка поехать отдохнуть с нами. Хелен ухитрилась взять отпуск, и вот мы здесь. Они с Блейком здорово подружились, — радостно заключил он.

— Да, похоже, что так.

Но тут настало время менять партнеров, и, как только музыка заиграла снова, Питер пригласил Луизу. Ровена видела, что Джефф смотрит на нее, но подойти не рискует. Совсем близко стояла Хелен и, возможно, сочла бы непростительной грубостью, если бы он ею подчеркнуто пренебрег. Тогда поднялся Блейк и отрывистым, почти командным тоном пригласил:

— Ровена, потанцуем?

Глава 5

Она хотела было отказаться, да куда там. Леди Вудсон рассеянно им улыбалась, сэр Чарльз помахивал сигарой в такт музыке и кивал, как бы говоря: «Так держать!» Джефф уже приглашал на танец Хелен. Делать было нечего, пришлось встать и принять приглашение Блейка. Минуту или две они танцевали молча. Потом Блейк заговорил:

— Джефф так сердито взглянул на меня. Мне кажется, ему не нравится, что мы с тобой танцуем. По-видимому, он все о нас знает.

— Нет. — Ровена быстро подняла на него глаза и так же быстро отвела взгляд в сторону.

— Нет? Странно. С каких это пор ты стала такой скрытной? В конце концов, что особенного в расторгнутой помолвке?

— Будет неловко, если все узнают.

— Но, дорогая, — она скорее почувствовала, чем увидела его насмешливую ухмылку, — в наше просвещенное время, когда даже разведенные пары остаются лучшими друзьями, наш несостоявшийся роман — просто невинная история.

Наступила пауза, Ровена упрямо молчала, и он продолжал:

— Ты собираешься выйти за Джеффа, да?

На этот раз она взглянула на него с интересом:

— Возможно, я еще не решила.

— Похоже, он славный парень. Вполне подходящий экземпляр для счастливого брака. А чем он занимается?

— Лесоматериалами, — нетерпеливо дернула она плечиком. — Неужели обязательно обсуждать мои дела?

— Да, — ответил Блейк. — Мы ведь давно не виделись. Кстати, что это говорят о твоей работе? Я никогда не думал, что у тебя есть профессия, а тем более — что ты хороший повар.

— Кто сказал тебе о моей работе? — резко спросила Ровена.

— Хелен. Позавчера вечером ты разговаривала с Дейвисами. Должен признаться, я был заинтригован. Мое представление о тебе как о беззаботной бабочке разлетелось вдребезги. Где ты теперь обретаешься, конечно же не в Виндзоре? — уже куда менее насмешливо спросил он.

— Нет. У меня квартира в Эрл-Корт на двоих с подругой. Мы компаньонки. После… после смерти отца мы уехали из Виндзора.

— А твоя мать? Она живет с тобой?

Ровена снова покачала головой:

— Нет. Она живет на Вортинг-стрит, с моей тетей. Ты задаешь слишком много вопросов, — нахмурилась она. — А что, если я примусь за тебя?

— Пожалуйста. — Он равнодушно повел широкими плечами. — Что ты хочешь знать?

Ага! Прекрасный повод уколоть его.

— Ничего! — с вызовом бросила Ровена. — Ты мне безразличен.

Резкий струнный аккорд — и танец закончился. Кратко поблагодарив Блейка, Ровена пошла к столику. Он нагнал ее и еле заметно тронул за руку.

— Ровена, мой тебе совет — ты должна вести с Джеффом честную игру и рассказать ему, что мы были помолвлены.

Девушка обернулась, готовясь дать резкий отпор, и вдруг за спиной Блейка увидела Луизу. Та настороженно смотрела на них обоих. Секунду Ровена размышляла, не слышала ли она его слов, но Луиза быстро отвела взгляд в сторону и заговорила с Питером, из чего Ровена логично заключила, что последняя реплика Блейка затерялась в шумной финальной дроби барабанов.

Больше она с ним не танцевала, и вскоре после полуночи все разошлись — на следующее утро корабль прибывал в Касабланку, а запланированная экскурсия в Федалу означала раннее начало дня.

Касабланка оказалась на редкость чистым и современным городом с широкими бульварами и высокими белоснежными зданиями. Ровена всегда считала город мавританским, но сэр Чарльз разочаровал ее, сказав, что теперь только Касба — кишащий местными квартал в центре города — сохранил атмосферу древнего Марокко. Правда, когда они ехали вдоль улиц, мимо магазинов, кафе, кинотеатров и отелей, которые без труда могли бы принадлежать любому французскому городу, и Ровена ловила на себе быстрые взгляды арабских женщин в длинных белых платках и похожих на шейхов мужчин, за которыми благопристойно семенили три-четыре обитательницы гарема, когда она видела согбенного бородатого старика с тюрбаном на голове, будто бы сошедшего со страниц Библии, и коричневых босоногих арабских детишек, она понимала, что сэр Чарльз не прав и все это остается частью древнего Востока.

На окраинах города обсаженные деревьями улицы пестрели цветами. Всюду виднелись новые, вполне современные светлые виллы с веселенькими ставнями и прекрасно ухоженными садами. Ровена буквально таяла от восторга. Сэр Чарльз и леди Вудсон уже бывали в Касабланке и раньше, а Джефф, Ровена и Луиза — нет, поэтому молодежь без устали вертела во все стороны головами и восторженно вскрикивала.

Федала действительно оказалась шикарным морским курортом со множеством утопающих в цветах вилл и чудесным пляжем. Перед обедом решено было искупаться. Девушки похватали купальники и побежали переодеваться. Кое-кто из пассажиров с «Океании» ехал той же дорогой, одни в частных авто, как Вудсоны, другие на автобусе, так что Ровена не очень-то удивилась, когда Джефф присвистнул:

— Ну и ну! Да там Хелен и Блейк Хобарт! А она здорово плавает. Смотри, Ровена, вон там, справа.

Ровена повернула голову и увидела Хелен. Та не по-женски мощными рывками быстро рассекала воду, а позади нее маячила макушка Блейка. И хотя он тоже слыл неплохим пловцом, Хелен заметно его опережала. «Должно быть, — подумала Ровена, — поврежденная рука сильно ему мешает».

Они с Джеффом тоже отправились купаться. Вода была блаженно теплая, а солнце — золотое и горячее. Настолько горячее, что, выйдя на песок, Ровена поняла, как чувствует себя человек, ступивший босыми ногами на раскаленные камни. Они с Джеффом тут же бросились загорать, а Луиза продолжала плескаться в сверкающем голубом море.

— Вот это жизнь! — сладко потянулся Джефф, набрасывая на плечи полотенце. — Приходится остерегаться солнца, — пояснил он. — Я ведь блондин, моментально обгораю. — И завистливо уставился на гладкие золотистые руки и ноги Ровены. — У тебя уже такой славный загар. Как персик! — причмокнул он губами. — Так бы и съел.

Ровена перевернулась на живот и захохотала, краем глаза замечая, как Хелен и Блейк выходят из воды. Блейк загорел почти дочерна, а Хелен словно и не была на солнце. Ее кожа так и осталась светло-розовой. Выходя на берег, она стянула с головы шапочку, и по плечам водопадом рассыпались светлые волосы.

Джефф тоже наблюдал за ними и одобрительно присвистнул:

— А она ничего. Очень даже ничего. Прекрасная фигурка, тебе не кажется?

— Угу. — Пока они вместе шли по пляжу, Ровена провожала их жадным взглядом. — Она очень симпатичная.

К этому времени Луиза тоже вышла из воды и теперь стояла над ними. В своем светлом купальнике она выглядела маленькой и по-детски несмышленой.

— Ты давно не заходил в воду, — нахмурившись, обратилась она к Джеффу.

— Мне лень, мартышка, — вздохнул он. — Но перед уходом я еще поплаваю.

— И я тоже, — засияла Луиза. — Спорим, я обгоню тебя!

— Слишком жарко. — Джефф лениво провел рукой по волосам. — У меня нет сил. — Он все же нехотя поднялся, подавая Ровене руку. — Пойдем, мой ангел, последний заплыв перед обедом.

Луиза скорчила недовольную гримаску, и Ровене ничего не оставалось, как пойти на попятную.

— Мне тоже лень, — сказала она. — Я остаюсь здесь.

Вместо ответа, Джефф сгреб ее в охапку и побежал к морю. Она брыкалась и визжала, пытаясь высвободиться, да не тут-то было. Затянув ее по колено в воду, Джефф предательски бросил ее в волны.

— Джефф, ты чудовище! — отфыркиваясь и отплевываясь от соленой морской воды, засмеялась она.

Джефф понял, что она не сердится, и тоже рассмеялся. Тогда Ровена принялась брыкаться и лягаться пуще прежнего. Так глупо ведут себя только дети, но до чего же это весело! На минуту она даже забыла о Луизе, пока не заметила, что та все еще стоит рядом с брошенными на песок вещами и пристально наблюдает за тем, как они прыгают и резвятся в набегающих волнах.

— Луиза, иди сюда! — махнула ей Ровена. — Давай вместе утопим Джеффа!

Но Луиза сделала вид, что не слышит или не хочет слышать, повернулась и зашлепала к пляжным кабинкам. Ровена с Джеффом тоже долго не задержались. Время подпирало, а до отеля, где их ждали его родители, было полчаса ходьбы.

После обеда решили долго не засиживаться, а прямиком направиться в мавританский квартал и на базар, где и побродить вместе с гидом перед возвращением на корабль.

Ровене эта часть экскурсии показалась самой яркой и интригующей. И действительно, запруженный людьми базар представлял собой незабываемое зрелище. Чего здесь только не было! И кожаные вещички на любой вкус — дамские сумочки, рюкзачки, бумажники, пеналы, великолепные золоченые кисеты, — и гончарные изделия ручной работы, и чудесные толстые ковры и дорожки, а рядом яркие полосатые пледы, напоминающие «многоцветное одеяние» Иосифа. Словом, наибогатейший выбор изделий мавританских мастеров.

Прилавки же с продуктами, которым и названия-то не было, наоборот, вызывали отвращение. Над пирогами и жирными липкими сладостями вились мириады мух, что человеку с Запада определенно казалось тошнотворным.

Ровена медленно брела в конце группы, разглядывая закутанных в черное арабских женщин, тщательно выбиравших себе товары, — их лица закрывала непременная чадра, и видны были только темные блестящие глаза, — распластанных на земле нищих, морщинистых стариков в странных, похожих на саван одеяниях и грязных, оборванных арабских детишек, которые толкались и суетились вокруг, выклянчивая пенни пронзительными писклявыми голосками.

Все это было так непривычно, а временами так пугающе чуждо, что Ровена не останавливалась, боясь отстать от группы и тем более заблудиться в этих узких многолюдных переходах. Луиза же, как назло, постоянно отставала, таращилась на все подряд, подолгу вертела в руках бусы и другие безделушки, то и дело затевала спор с торговцами, которые совершенно ее не понимали и которых, к слову, она тоже не понимала.

Ровена начала уже нервно поглядывать на широкополую соломенную шляпу леди Вудсон и, видя, что та мелькает в толпе все дальше и дальше, не на шутку заволновалась. Оглядевшись по сторонам, она обнаружила, что они с Луизой сильно отстали от своей группы. Луиза как раз внимательно рассматривала яркий полосатый коврик. Ровена подошла и тронула ее за руку:

— Луиза, пожалуйста, брось его. Мы на километр отстали от остальных. И если не поторопимся, то, думаю, и совсем потеряем их из виду.

Однако Луиза и не думала внимать голосу разума.

— Можешь меня не ждать. Я догоню вас, когда освобожусь.

— Не говори глупостей. Ты не можешь в одиночку ходить по таким местам, — запротестовала Ровена. — Будет ужасно, если мы потеряемся. Хотя, похоже, мы уже потерялись. Я ведь не могу оставить тебя здесь одну.

— Перестань корчить из себя няньку, — вспылила Луиза. — Лучше пойди поищи Джеффа. Странно, что ты пошла со мной, а не с ним. Я тебя не просила. Я хочу узнать, сколько стоят эти ковры. — Она резко повернулась и исчезла в темном дверном проеме.

Ровена раздраженно вздохнула. Конечно, Луиза вела себя крайне глупо, но ничего не поделаешь. Она осталась ждать возле лавки. Мимо протискивались толпы глазеющих по сторонам людей. Назойливые дети хватали ее за платье и сумочку и верещали что-то тонкими голосками. Луизе давно пора было выйти. Отодвинув богато расшитую бисером занавеску, прикрывавшую вход, Ровена вошла внутрь. Из глубины лавки ей навстречу поднялся толстый темнокожий продавец. Лоснящиеся валики жирной плоти образовывали бесчисленные подбородки.

— Пожа-алста, ми-ис, — разводя руками, поклонился он.

Ровена испуганно огляделась, отыскивая Луизу, но той и след простыл. Девушка нервно сглотнула.

— Мадемуазель — где она?

И в этот момент, привыкнув немного к сумраку внутри, она заметила в щели под другой тяжелой занавеской проблеск дневного света. Лавочник, сверкнув черными глазами, показал на него толстой рукой.

— Мисс уйти здесь. — Он отодвинул занавеску в сторону, и Ровена увидела кусок грязной, когда-то белой стены, за которой снова тянулись узкие оживленные переулки. Этим путем Луиза и ускользнула.

Прошмыгнув мимо лавочника, Ровена, к своему удивлению, оказалась в том же тесном многолюдном проходе, из которого ушла несколько минут назад. Она принялась внимательно вглядываться в толпу, отыскивая поверх тюрбанов, красных и черных фесок, покрытых паранджами женских голов хоть какой-нибудь след Луизы. Было ясно, что она умышленно оставила Ровену одну и решила самостоятельно догнать остальных.

Ровена покрепче прижала к себе сумочку и попыталась, впрочем не очень успешно, побыстрее протиснуться сквозь толпу. Ужасно было идти одной. Казалось, что кое-кто из этих грязных темноглазых людей нарочно толкается перед ней, не давая пройти. Пару раз они заговаривали с ней, делая непонятные замечания. А однажды она даже почувствовала, как в руку вцепились чьи-то мускулистые пальцы. Ровена еле освободилась от них, подавляя растущие в душе страх и негодование.

Завернув за угол, она неожиданно оказалась перед толпой людей. В центре кто-то громко и сердито кричал. Ровена остановилась. Протиснуться вперед не представлялось ни малейшей возможности. Кроме того, ее пугали шум и гул голосов. Девушка оглянулась. Необходимо было во что бы то ни стало отыскать другую дорогу. Но сказать всегда легче, чем сделать. Сзади напирало все больше и больше любопытных, и вот ее уже бесцеремонно тащат в самый эпицентр скандала. Именно там Ровена и заметила Луизу. Бедняжка стояла, прижавшись спиной к стене. Маленькая белая шляпка, которая была на ней утром, валялась рядом на земле. Желтоватое треугольное личико исказил нечеловеческий страх. Отчаянно работая локтями, Ровена попыталась пробиться ближе. Луиза же гневно размахивала руками, расталкивая наседавшую на нее толпу.

— О, Ровена, — увидев девушку, с облегчением выдохнула она.

— Пойдем, Луиза. Мы должны выбраться отсюда. — И Ровена крепко обняла несчастную за плечи. Луиза же в свою очередь буквально впилась ей в руку.

— Они не дают мне пройти. Они… они меня окружили. У меня вырвали кошелек. Какой-то мальчишка — отвратительный, подлый мальчишка! Я бросилась за ним и хотела догнать, а они окружили меня и не дают пройти.

Из толпы вдруг вынырнула омерзительная грязная рожа и, бормоча угрозы, двинулась на Ровену. Вслед за ней к ее сумочке потянулось сразу несколько рук. Не дожидаясь развязки, Ровена изо всех сил треснула вора по плечу и сердито закричала по-французски:

— Убирайтесь! Быстро! Оставьте нас в покое, или я позову полицию!

Разбойник так удивился, что на шаг отступил, и девушкам удалось отодвинуться от стены.

— Луиза, идем, нам туда, — потащила ее Ровена.

Толпа упорно следовала за ними, сжимаясь вокруг плотным кольцом. Двигаться вперед стало почти невозможно. Ровена чувствовала, как из-под полей шляпы струится холодный пот. Ни разу в жизни она не попадала в столь опасную ситуацию. И вот когда она беспомощно стояла там, держа Луизу за руку и не зная, что предпринять, как выбраться из этой передряги, толпа, как по мановению волшебной палочки, расступилась, и она увидела высокую, блаженно знакомую фигуру. К ним спешил Блейк. От радости Ровена чуть не бросилась ему на шею.

— О, Блейк! О, слава богу, ты нашел нас! Я уж думала, что мы… что мы пропали, — дрожащим голосом зашептала она и вдруг осеклась.

Его лицо превратилось в маску гнева и на секунду показалось не менее свирепым и злобным, чем окружающие их пиратские физиономии.

— Ты хоть соображаешь, что делаешь? — сквозь зубы процедил он. — Какого черта ты надумала бродить здесь в одиночку? Да еще и Луизу с собой потащила! Вудсоны чуть с ума не сошли. Не знают, что и думать, куда обращаться. Ты не должна была терять из виду остальных. Пора бы это знать, не маленькая. Пойдемте, у меня здесь недалеко машина.

— А где… где Джефф? — еле слышно пролепетала Луиза.

Она была на грани обморока.

— Пошел в другую сторону. Поисковая экспедиция работает в полном составе, уж будьте уверены, — мрачно усмехнулся он и снова уставился на Ровену. — Ты тоже потрудилась на славу — испортила всем хороший день.

— У Луизы выхватили кошелек, — извиняющимся тоном промямлила она, тогда как Луиза даже и не подумала оправдаться. — А когда она попыталась вернуть его, толпа насела на нее. Может быть, мы… Нельзя ли что-нибудь с этим сделать?

Блейк, нахмурившись, повернулся к Луизе:

— Что в нем было? Документы, паспорт? Много денег?

Она отрицательно покачала головой:

— Только… только деньги. Около четырех фунтов в марокканских франках и еще пудра, расческа, губная помада. Все остальное в каюте.

Блейк на минуту задумался:

— Тебе крупно повезло. Бесполезно пытаться вернуть деньги. Хлопот много, а результат — пшик. Местная полиция даже не почешется. Они просто предупреждают туристов остерегаться карманников, и все. — Он заботливо похлопал Луизу по плечу и, взяв под руку, повел за собой. — Нечего здесь болтаться. Пойдемте к машине.

Его арабский, хоть и недостаточно беглый, все же помог им избавиться от преследователей, а надменный взгляд и вид господина успешно держали толпу на расстоянии, так что все трое беспрепятственно прошли вверх по узкому проходу, а затем вниз по лестнице к малюсенькому свободному пятачку, где и был припаркован автомобиль.

Блейк придержал дверцу, пока Луиза, а за ней и Ровена не проскользнули в салон. На заднем сиденье уже кто-то был. Ровена подняла глаза и увидела Хелен, чертовски привлекательную в своем аккуратном голубом костюмчике. При их появлении девушка удивленно вскинула брови:

— Ах, Луиза, бедняжечка, что случилось? Ты выглядишь такой несчастной. А твое платье! Оно порвано и все в грязи. — Она перевела взгляд на Ровену. — Это что — несчастный случай?

Ровена покачала головой:

— Не совсем. Мы напоролись на банду мерзавцев, они украли у Луизы сумочку.

— Какой ужас! — вздрогнула Хелен. — Хотя вы тоже хороши. Разве можно так отставать! В подобных местах осторожность лишней не бывает.

Ну, прекрасно! Как бы там ни было, крайней окажется она, Ровена. Она старшая и должна быть благоразумной. Вудсоны, без сомнения, свалят всю вину за инцидент на нее, а Луиза, то ли от злости, то ли от потрясения, и не подумает признать и свою роль в происшествии.

Ну и ладно. Ровена устало повела плечами. Ей было жарко, она чувствовала себя грязной и растрепанной, но это пустяки. Главное, что они целы и невредимы и возвращаются на корабль. И пусть Блейк испепеляет ее гневными взглядами, сейчас ей все равно.

Глава 6

Джефф был настолько рад ее видеть, что не стал тратить время на обвинения.

— Ангел мой, где ты была? Моя бедная головушка чуть не поседела, пока я рыскал в этих отвратительных грязных трущобах. Никогда больше так не делай. Мои нервы не выдержат напряжения. — Он перевел взгляд на бледное, как у утопленника, лицо Луизы. — Да, мартышка, выглядишь ты неважнецки. — По-братски обняв обеих девушек за плечи, он предложил: — Пойдемте, я куплю вам что-нибудь выпить.

— Позже, — отказалась Ровена. — Сначала я приму душ и избавлюсь от этой грязной одежды, иначе я не смогу взять в рот ни капли. Надеюсь, — выдержав паузу, добавила она, — твоя мать не сильно волновалась. Мне очень жаль, что так вышло. — Она многозначительно взглянула на Луизу: — Нам обеим очень жаль, правда, Луиза?

— Угу, — только и буркнула та, спешно отводя глаза.

— Отец, пожалуй, паниковал больше, — вслух рассуждал Джефф. — Думал, что вас уже утащили на невольничий рынок и продали в рабство. Да что там, все хорошо, что хорошо кончается. Иди приведи себя в порядок и не забудь, вечером мы отправляемся в город.

— Джефф, мы все идем? — с надеждой взглянула на него Луиза.

— Нет, мартышка, извини. Эта прогулка исключительно для двоих. Родители тоже остаются на корабле, да и тебе, по-моему, надо лечь пораньше и отдохнуть.

Луиза разочарованно отвернулась. Ровена заторопилась вмешаться:

— Джефф, мне совсем не хочется снова возвращаться на берег. Давайте все вместе останемся на корабле.

— Только не в этой жизни, милая. Мы пойдем и будем до упаду плясать под тамтамы, или на чем там местные ребята играют. Нам выпадает отличный шанс потанцевать ча-ча-ча под арабскую музыку, так что беги и занимай скорее душ.

Прохладная вода и чистая одежда сделали свое дело, Ровена ожила. Луиза же продолжала дуться и кукситься, с соседкой почти не разговаривала и, казалось, сознательно избегала ее, очевидно, боясь упреков. И напрасно. Ровена давно поняла, что бранить ее — пустой труд: пользы никакой, а вреда — хоть отбавляй. Поэтому, беря пример с Луизы, Ровена даже не пыталась завести разговор, молча собралась и отправилась в бар, где они с Джеффом договорились встретиться.

Ночь была восхитительной, теплой и безмолвной. На небе цвета индиго сияла огромная тропическая луна.

Ровена медленно спустилась по сходням на набережную. Этим вечером на ней было открытое вечернее платье, и неподвижный знойный воздух беспрепятственно обнимал девушку за голые плечи.

Чтобы добраться до французского квартала, наняли яркую маленькую машинку с водителем, а оттуда намеревались пройтись пешком, поглазеть на ярко освещенные ночные магазины, посидеть где-нибудь в уличном кафе и закончить вечер в ночном клубе, который Джеффу порекомендовал Питер Рид.

«Чез Моссино» оказался стильным уютным местечком. Оркестр из трех человек играл латиноамериканскую музыку. На малюсеньком танцпятачке лихо отплясывали пары. Ровно в полночь состоялось представление вполне сносного кабаре, и Ровене показалось, что среди аплодирующих она даже узнала кое-кого с их корабля. Джефф заказал шампанское и был бесшабашно весел.

— Сегодня опять день предложений, — смеясь, объявил он. — Или, если тебе так больше нравится, ночь предложений. Дорогая, выходи за меня замуж.

— Извини, но у меня сегодня день отказов, — в тон ему ответила Ровена. — Разве ты не знал?

— У тебя каждый день — день отказов, — заворчал Джефф. — Проблема в том, что ты не воспринимаешь меня всерьез.

Ровена крепко сжала ему руку:

— Джефф, милый, я никого не хочу воспринимать всерьез. Мы отдыхаем, разве этого мало? Просто быть вместе и наслаждаться солнцем?

— Сейчас нет солнца. Сейчас светит луна.

— Пойдем проверим, — предложила Ровена. — Здесь чудно, но становится душновато и тесно. И потом, посмотри сколько времени! Уже четверть первого!

— Ну и что? — удивился Джефф, но все же дал знак официанту.

Снаружи действительно была луна. Белоснежные строения Касабланки мерцали и искрились в ее свете, отбрасывая темные и глубокие, как на старинных гравюрах, тени. Теплый воздух источал непривычный пряный аромат.

Ровена глубоко вздохнула:

— В такую ночь, как эта, особенно чувствуется близость пустыни, точно она ждет сразу за самыми воротами. Захватывающе, правда?

Джефф рассмеялся:

— Чего ты ждешь? Что красавец шейх примчится за тобой на огненном арабском скакуне и увезет в свой прекрасный шатер? То время прошло, душечка. Современные шейхи разъезжают на скоростных американских машинах и живут в суперсовременных коттеджах, как говорится, со всеми удобствами.

— Джефф, пожалуйста, не юродствуй, — взмолилась девушка. — Ты все портишь. А я только сейчас начинаю ощущать романтику заграничной поездки.

На корабль решили вернуться пешком. Прогулка оказалась долгой, но приятной. Держась за руки, они медленно брели вдоль широкого шоссе. Вокруг было на удивление много народу. Иногда мимо, шурша шинами, проносились легковушки и такси. Кроме набивного хлопкового платья на Ровене была лишь тоненькая шерстяная накидка, но ей было так же тепло, как в Англии в июне.

Вдалеке уже виднелась «Океания», все еще освещенная множеством огней. Она величественно поднималась над доками, переливаясь золотисто-белым в неровном свете фонарей.

Джефф дернул девушку за руку:

— Не хочешь остаться посмотреть на восход?

— Что? До шести часов утра? Нет, спасибо. У меня глаза слипаются. Денек выдался долгий — экскурсии, прогулки. И этот ужасный случай на базаре. — Она нахмурилась. — Потом полночи танцевали во французском клубе. Дома мы за неделю не успели бы и половины.

— Хорошо, — согласился Джефф. — Завтра весь день будем валяться на солнце.

Они вместе шагнули на сходни и заспешили наверх. Ровена зацепилась каблуком за перекладину и чуть не полетела кубарем в воду. К счастью, Джефф шел немного позади.

— Осторожно. — Он обхватил ее за талию и помог удержаться на ногах. — А то дежурный наверху подумает, что ты перебрала шампанского.

— Джефф! — расхохоталась девушка, поднимая глаза на человека в белой форме, который должен был проверять их пропуска, и тут же словно оледенела. Справа от него, облокотившись на перила, стоял Блейк. А она идет в обнимку с мужчиной, да еще хохочет как умалишенная! Его взгляд не задержался на ней и на секунду — Блейк смотрел на набережную, — и тем не менее Ровена быстро отстранилась от Джеффа и молниеносно взлетела на палубу.

Должно быть, она вела себя легкомысленно и фривольно. Так что из этого? Почему она должна чувствовать себя виноватой? Не потому ли, что Блейк стоит здесь и хмуро смотрит на всех припозднившихся пассажиров? «Глупо обращать внимание на его перекошенную улыбочку, — убеждала себя девушка. — Конечно, я имею полное право развлекаться, не спрашивая разрешения Блейка».

Когда она тихонько проскользнула в каюту, Луиза уже спала. По крайней мере, скрючившаяся под одеялом фигурка не подавала никаких признаков жизни.

Ровена быстро умылась, разделась и тоже шмыгнула в постель. Некоторое время она не могла заснуть, вспоминая прошедший день, Джеффа, но больше Блейка. То, как он бесновался, спасая ее и Луизу, и с каким холодным презрением наблюдал, как они с Джеффом, смеясь и спотыкаясь, поднимались по сходням.

Утром Ровена была не прочь поспать подольше. Накануне она очень устала, в каюте было душно и жарко, спалось неспокойно. Но вскоре после шести часов, когда «Океания» отплывала из Касабланки, проснулась Луиза и принялась шумно топать по каюте. Тут же на пол с грохотом полетели туфли и расчески, захлопали дверцы, баночки и пузырьки зазвякали. Казалось просто невозможным, что один человек может наделать столько шума.

Ровена приподнялась на локте и открыла уже было рот, чтобы попросить Луизу одеваться тише, как вдруг увидела в зеркале ее лицо. Луиза самодовольно улыбалась, с наслаждением выжидая, что же будет дальше.

Ничего не сказав, Ровена легла на спину. Она была неприятно удивлена. Еще бы, знать, что соседка намеренно шумит и гремит, чтобы разбудить ее, а теперь еще ждет и даже надеется, что Ровена затеет скандал.

Выскользнув из постели, девушка накинула на плечи тоненький шелковый халат.

— А, ты проснулась? — отворачиваясь от зеркала, как ни в чем не бывало спросила Луиза.

— Да. — Назло ей Ровена не собиралась поднимать шум. — Не могу спать — жарко. Пойду приму ванну.

— Я слышала, как ты вчера вернулась.

— Правда? Я думала, ты спишь.

— Я не спала. — Она прикусила губу. — Как вы провели время?

— Спасибо, хорошо. — Ровена из кожи вон лезла, чтобы не выдать раздражения.

— Джефф тебе нравится больше, чем Блейк, да?

— Блейк? — так и подскочила Ровена.

— Да. — Луиза даже глазом не моргнула. — Вы же старые друзья?

— Кто тебе сказал? — В ее голосе зазвучали острые нотки.

— Ты сама сказала. Разве не помнишь? — Луиза была сама невинность.

— Ах да, конечно. — И почему она решила, что в ее словах есть скрытый смысл?

Выходя из каюты, Ровена мысленно анализировала их разговор. Странная девушка эта Луиза — искрение полагает, что Джефф — ее собственность, и возмущается каждый раз, когда кто-нибудь привлекает его внимание, а тем более завоевывает любовь и привязанность. Ровену она подчеркнуто ненавидит, что делает их совместное проживание весьма затруднительным. Вчера она бессовестно смылась от нее на базаре и ни слова не сказала, когда Ровену обвиняли во всех смертных грехах, сегодня разбудила ни свет, ни заря. Что делать?

Ровена поднялась на палубу. День обещал быть сказочным. С Атлантики дул свежий ветерок, солнце светило в полную силу. Проплывающий сбоку марокканский берег приветливо шелестел зеленой листвой. Большинство пассажиров так устали после вчерашней бурной ночи — многие вернулись на корабль рано утром, за несколько минут до отплытия, — что распластались теперь на палубе и досыпали. В шезлонгах, на ковриках, просто на полотенцах — всюду мирно дремали притихшие полуночники.

На палубе D в бассейне резвились дети. Воду для них специально спустили наполовину. Взрослые расположились ярусом выше, но, впрочем, купаться не спешили. Лишь единицы лениво шлепали по воде ногами, остальные же оккупировали самые удобные банкетки и пляжные зонтики, наслаждаясь теплом и напитками.

Ровена облокотилась о бортик бассейна. Солнце нежно щекотало ее загорелую спину. «Вот она — мечта каждого о морском круизе», — думала она. Где-то неподалеку играла музыка. Должно быть, в Большом зале уже собрались их пожилые соседи и чинно слушают корабельный оркестр, нимало не беспокоясь о том, что почти не видят ни солнца, ни моря, как будто они вовсе не на корабле, а в комфортабельном отеле Борнмута.

Ах, море! По утрам такое синее, аж дух захватывает! Белогривые волны в страхе разбегаются в стороны, завидя шестипалубного плавучего гиганта.

Ровена подняла голову и заметила Дебору Дейвис. Красавица прогуливалась вдоль бассейна в облегающем белом купальнике. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она обернулась, приветливо махнула рукой и направилась к Ровене.

— Божественно, правда? А ты чудесно загорела, — похвалила она. — Золото и мед.

— Да ты тоже выглядишь прекрасно.

Дебора нахмурилась:

— В конце концов я стану черной. Чересчур черной. А как бы мне хотелось остаться нежного бледно-шоколадного цвета! Да, кстати, что скажешь о ночной Касабланке?

— О, ночью там весело. А вы где-нибудь были?

— Нет, — покачала головой Дебора. — Мы чуть-чуть выпили и любовались веселящейся толпой из каюты. Рою нездоровилось. Думаю, перегрелся на солнце. Надеюсь, в Пальма-де-Майорке найдутся приличные клубы. Мы будем там завтра вечером. — Она вопросительно взглянула на собеседницу: — Может быть, отправимся кутить вместе? Если, конечно, вы с Джеффом не против компании.

— Конечно нет, — хихикнула Ровена. — Отличная идея. Может быть, и Луиза захочет пойти.

— И тот милый доктор, что сидит за вашим столом, — живо подхватила Дебора. — Питер какой-то там. Смотри, здесь Блейк. Давай пригласим и его тоже. А он, в свою очередь, захватит Хелен.

Не успела Ровена и рта открыть, как Дебора уже махала ему рукой. Блейк подошел. В спортивных шортах цвета хаки он выглядел выше и интереснее. Загорелые мускулистые плечи прикрывало пушистое полотенце, а обычно растрепанные волосы были гладко зачесаны назад.

— Привет! — поздоровался он.

Дебора широко улыбнулась, компенсируя тем самым более сдержанное приветствие Ровены.

— Мы хотим побезобразничать завтра ночью в Пальма-де-Майорке. Пойдем с нами, а?

Блейк ответил не сразу. На мгновение его взгляд задержался на Ровене. Серебристо-серые в солнечном свете глаза казались почти прозрачными, выделяясь на загорелом лице, как у пришельца.

— Пожалуй, сначала надо спросить Хелен, так? — подсказала Дебора. — Вдруг и ее брат сможет взять выходной?

Упоминание о Хелен, казалось, решило исход дела. Блейк кивнул:

— Хорошо, я приду. Большое спасибо за приглашение.

— Отлично. Мужчин много не бывает, — игриво подмигнула Дебора. — А днем вы куда-нибудь собираетесь? Мы пойдем в Фоментор. Это что-то неописуемое! Первоклассный пляж и пятизвездочный отель, где вас накормят, как королей. Если, конечно, вы можете себе это позволить, — рассмеялась она и вдруг замолчала, осознав, что все, кроме нее, хранят молчание. Переведя взгляд с одного безмолвного лица на другое, она остановила его на Ровене. — А вы едете на экскурсию?

Ровена с трудом собралась с мыслями.

— Мы едем в Валдемазу посмотреть монастырь, где побывал Шопен.

— Ой, как жалко. — Улыбка сошла с сияющего лица Деборы. — Значит, мы не вместе.

— В Валдемазу еду я, — явно без желания признался Блейк, поедая глазами Ровену. — Странно, тебе не кажется? Мы всегда оказываемся в одной компании.

Глава 7

Над сверкающим голубым морем Пальма-де-Майорка возвышалась розовато-кремовым свадебным тортом. «Океания» бросила якорь в широкой гавани, и отдыхающие заспешили на берег в снующих взад-вперед пассажирских катерах.

Леди Вудсон решила пройтись по магазинам и уговорила Ровену составить ей компанию. И она, и сэр Чарльз уже бывали в городе, и достопримечательности их не интересовали. Сэр Чарльз — так тот и вовсе остался на корабле. Джефф и Луиза отправились осматривать величественное здание, которое приметили еще с палубы, — главный собор, а Ровена уныло поплелась за леди Вудсон. Она бы с радостью побегала по городу, посмотрела бы тот же собор, но вместо этого тенью следовала за пожилой дамой из одной лавчонки в другую. С каждым новым заведением леди Вудсон становилась скучнее и ворчливее, хотя начатого не бросила. Как истинный перфекционист, она вознамерилась исследовать все до последней мелочи и привезти домой ценные подарки.

Одно утешало Ровену — Луиза была счастлива. Когда Джефф взял ее под руку и повел в город, ее вечно мрачное лицо светилось неподдельным блаженством.

— Господи, как утомительно ходить по магазинам в такую жару! — вздохнула леди Вудсон. Впрочем, выглядела она отнюдь не утомленной. Широкополая соломенная шляпа и кремовый чесучовый костюмчик идеально подходили для знойного дня. — Ты, я вижу, совсем запарилась, — посочувствовала она Ровене.

— Да, — согласилась девушка. Больше всего на свете она мечтала о стакане холодной воды или порции мороженого. «Давайте присядем где-нибудь и отдохнем», — хотела было предложить она, но леди Вудсон ее опередила.

— Вон вполне приличное кафе. Думаю, нам пора передохнуть и подкрепиться, ты не против?

Божественно снова оказаться в тени! Кроме них в кафе было полным-полно туристов с «Океании». Они заметно выделялись среди темнокожих жителей города. Вертя головой по сторонам, Ровена с любопытством разглядывала то тех, то других. Вот худенькая кареглазая девчушка, а с ней невысокий аккуратный мужчина в непременном светлом костюме, вот…

— По-моему, Луиза в восторге от поездки, — прервала ее мысли леди Вудсон. — И все благодаря тебе. Ты оказываешь на нее хорошее влияние, — улыбнулась она.

— Я почти ничего не сделала, — честно призналась Ровена, вспоминая, насколько нелюдима и необщительна ее соседка.

— А доктор Рид? — Казалось, леди Вудсон ее не слушала. — Какой приятный молодой человек. А его сестра? Настоящая красавица. Не помолвлена ли она с тем брюнетом, Блейком, если я не ошибаюсь?

Странно, но от невинного предположения леди Вудсон Ровену покоробило. Ее так и подмывало сказать: «Она — нет, а я была» — и посмотреть, как вытянется лицо собеседницы. Впрочем, она благоразумно сдержалась и лишь покачала головой:

— Не знаю, кажется, они просто добрые друзья.

— Да, наверное, — вяло согласилась леди Вудсон. — Хотя они явно очень привязаны друг к другу.

Долгожданный отдых и освежающие напитки сделали свое дело. Возвращаться на корабль было даже приятно, за исключением одного момента, когда леди Вудсон не удержалась и принялась досконально изучать содержимое одной лавки. В результате выяснилось, что покупать там абсолютно нечего, но, чтобы не уходить с пустыми руками, заядлая покупательница все же обзавелась парой подарочных носовых платков.

Луиза еще не вернулась, и Ровена была рада, что каюта в ее полном распоряжении. Приняв холодный душ, она растянулась на кровати в одном халатике и принялась мечтать о предстоящем вечере. Правда, с ними поедет Блейк, и, значит, ей придется с ним танцевать. Ну и что? Что в этом особенного? Почему подобная перспектива наполняет ее душу страхом пополам с отвращением? «Абсурд, — заломив руки за голову, думала Ровена. — Сейчас мы ничего друг для друга не значим. Мы даже не нравимся друг другу».

Единственным темным пятнышком на холсте чисто человеческих отношений было ноющее сознание того, что Блейк презирает ее поведение в прошлом, презирает ее за то последнее письмо, в котором она разорвала их помолвку и на которое он так никогда и не ответил. Ровене безумно хотелось объяснить свою позицию, как-то оправдаться. Из-за того, что она не пошла против родителей, Блейк считает ее безвольной и мягкотелой, не способной на взрослые поступки, а она может доказать, что все обстоит иначе. В этот момент дверь распахнулась и на пороге появилась Луиза.

Странное чувство, закравшееся было в душу, словно она никогда не переставала любить его, а лишь глубоко похоронила эту страсть в себе, угасло.

— А, привет. — Завидев Ровену, девушка скупо улыбнулась.

Ровена же, наоборот, улыбалась как можно приветливее.

— Хорошо провели время? Где были?

— Везде! — победоносно взглянула на нее Луиза. — Мы шикарно отдохнули, иначе и не скажешь. Джефф водил меня к собору. У него три нефа и великолепные круглые окна с цветными витражами. А потом мы ездили в замок Бельвер и лазили по крепостным стенам, откуда открывается шикарный вид на город. А наш корабль выглядит совсем игрушечным, щепочка посредине гавани.

— Здорово. Рада за тебя, — не преминула вставить Ровена, впрочем, Луиза — стреляный воробей, ее на мякине не проведешь. Она недоверчиво покосилась на Ровену и отвернулась к туалетному столику, не удосужившись даже поинтересоваться, как провела день соседка.

Ночная Пальма-де-Майорка — волшебное зрелище. Неподвижные темные воды залива отражают тысячи огней. Из отелей и маленьких домиков на берегу льется тихая приятная музыка. Воздух напоен множеством экзотических ароматов.

Ровена сидела в катере рядом с Джеффом, и легкий ветерок ерошил ей волосы. Все места были заняты. Нарядные пассажиры в вечерних платьях и смокингах торопились на берег. Над водой разлеталось эхо гитар и звонких испанских голосов. Праздник шел полным ходом. Джефф сжал ей руку:

— Мой ангел, ты счастлива?

Ровена обернулась:

— Очень.

— А, кстати, надеюсь, ты не забыла, сегодня день предложений, — прошептал он.

Девушка склонила голову, разыгрывая полную покорность судьбе.

— Опять?

— Когда-нибудь ты устанешь говорить «нет» и начнешь говорить «да», так, для разнообразия, — уверил ее Джефф.

Напротив две девушки пристально смотрели на них, и Ровена вздрогнула. Это сестрички, приятные особы, с которыми она играла в теннис. И почему они смотрят на них с тоскливой завистью? Ровену осенило — Джефф! Конечно же они смотрят на него, а она-то всегда считала его тривиальным. Девушка искоса взглянула на собеседника. Гладкая загорелая кожа, чисто выбритый подбородок, элегантный белый смокинг. В свете береговых огней пшеничные волосы отливают серебром, и от них приятно пахнет мужским одеколоном и бриллиантином.

— Вот мы и приехали, — объявил Джефф.

Да, теперь она смотрит на него совершенно другими глазами и видит, что многие будут ревновать Джеффа к ней. «Почему же я его не люблю», — думала Ровена. Она хотела любить Джеффа. Это решило бы многие проблемы, избавило бы ее от частых тревог и сомнений, а брак с ним — дело надежное и постоянное. У Джеффа есть все — очарование, привлекательная внешность, великолепная работа, более чем достаточный капитал, прекрасные родители, которые, если верить очевидным признакам, с удовольствием примут ее в семью. «Сегодня день предложений», — только что сказал он. Почему же, если время настало, она сомневается и тянет волынку? Что не дает ей принять его предложение?

Люди постепенно сходили на берег. Два богатыря матроса помогали дамам преодолеть раскачивающиеся светло-зеленые сходни. Подходя к ним, Ровена вцепилась Джеффу в руку, а с другой стороны ее подхватил матрос. Уняв дрожь в ногах — шутка ли, пройтись над водой в неустойчивых летних туфлях, — она ступила на сходни и увидела перед собой Блейка. С ним была Хелен в снежно-голубом платье из органди с накидочкой в руке.

Дойдя до последней ступени, они отскочили в сторону и тут же заметили Ровену и Джеффа.

— Привет, — поздоровался Блейк. — Здесь мы и встретимся.

Джефф кивнул:

— Да. Рой и Дебора приедут на следующем катере. На этот они опоздали. С ними Эллисоны и Питер с Луизой.

— Тогда лучше нанять две машины, — предложил Блейк.

И они поехали вверх по авеню Антонио-Мауро. Магазины были ярко освещены. Маленькие шумные трамвайчики сновали туда-сюда в потоке машин. В центре авеню по бульвару фланировали в пух и прах разодетые пары. Ровена наслаждалась видами приветливых кафе, переполненных довольными посетителями, ловила тени танцующих и топот сотен ног на тротуарах, жадно вслушивалась в неожиданные взрывы смеха и аплодисментов, когда где-то закапчивалось уличное представление.

Ее удивляло, что в столь поздний час на улице полным-полно детишек. Даже крохотные малютки с игрушечными головками тревожно дремали на плечах чуть ли не каждого второго.

Компания с «Океании» была в прекрасном настроении, и «Ля Болеро» им более чем понравился. Еще бы, ночной клуб под открытым небом призывно мигал разноцветными лампочками. Украшения из кованого чугуна и вьющиеся растения создавали атмосферу давно покинутого старинного замка. Между столиков бесшумно сновали темноглазые официанты. А оркестр из трех молодых музыкантов выдавал весьма талантливые аккорды.

Ровена танцевала сначала с Джеффом, потом с Роем Дейвисом, Питером Ридом и Диком Эллисоном. Случайно или намеренно Блейк не пригласил ее ни разу, пока не перетанцевал со всеми, а с Хелен даже дважды. Наконец он обратился и к ней:

— Ровена, не хочешь потанцевать?

И почему она не радовалась, пока он не обращал на нее внимания? И почему не может объяснить нелепое чувство, что ею пренебрегли? Она не хочет танцевать с Блейком, но почему-то полагает, что он должен сгорать от желания потанцевать с ней. Абсурд какой-то!

— Не возражаешь, если я пропущу этот танец? — с притворным безразличием спросила она. — Я запарилась.

Блейк скривил губы, выдавая тем самым схожие чувства:

— Ни капельки. Я и сам не прочь чуть-чуть остыть.

Остальные уже вовсю танцевали. Блейк лениво развалился в кресле напротив, вытянул ноги, засунул руки в карманы и угрюмо уставился в пустоту.

Раздосадованная, Ровена не смогла сдержаться и набросилась на него:

— Признайся, ты ведь не хотел танцевать со мной, так? Ты пригласил меня просто из вежливости.

— Конечно. — Блейк театрально вскинул брови. — Я веду себя согласно ожиданиям.

— Но я не хотела, чтобы ты приглашал меня. И разговаривать я тоже не хочу. — Она схватила со стола сумочку. — Извини, мне нужно отлучиться, припудрить нос.

Он вежливо приподнялся, пока она проходила мимо.

Ровена почувствовала, что у нее дрожат руки.

«Почему Блейк меня ненавидит?» — думала девушка. И опять она все драматизировала. Каждый раз, встречаясь с Блейком, она бросалась из одной крайности в другую. Казалось, что одно его присутствие способно привести ее в полное смятение.

«Нет, он не ненавидит меня, он меня презирает», — продолжала она самоистязание, нещадно пудря нос и щеки.

Старая карга служащая встрепенулась и бесстыдно уставилась на нее ввалившимися мутными глазами. В ушах забряцали золотые сережки, а чуть тронутая сединой блестящая черная копна волос заколыхалась над головой, точно щупальца медузы.

Это зрелище почему-то успокоило Ровену, и, вместо того чтобы торчать в дамской комнате до конца танца, как она и собиралась, девушка бросила на резной столик несколько песет и заспешила прочь.

Танец был в самом разгаре. Ровена сразу заметила Джеффа и Хелен. Они отлично подходили друг другу: оба высокие, светловолосые — типичные англичане. Кроме нее, одобрительно кивая, за парой следил и кое-кто из завсегдатаев. Да, Хелен действительно заслуживает обожания: симпатичная, способная, хорошая спортсменка — идеальная подруга для Блейка. Она-то никогда не позволит себе разнервничаться, до смерти перепугаться, как когда-то Ровена. Она будет спокойна как танк, что бы ни случилось. Даже если Блейк будет кувыркаться у нее на глазах в горящей машине, она сохранит ангельское спокойствие.

Очень недовольная собой, Ровена отвернулась. «Нечего теперь язвить, — одернула она себя. — У тебя был шанс, и ты это знаешь».

За столик возвращаться ей страшно не хотелось. Блейк наверняка все еще там. А не прогуляться ли ей до конца танца вон там, на малюсенькой терраске?

Этот уголок сада был залит лунным светом. Вымощенные плиткой дорожки отливали серебром. Высокие стройные деревья, похожие на финиковые пальмы, и остролистые олеандры источали вкусный незнакомый запах. Прямо перед ней в углу тенистого пруда шаловливо журчал крохотный фонтанчик.

Услышав за спиной шаги, девушка испуганно обернулась. Говорящего не было видно, но его певучий голос невозможно было не узнать.

— Не очень-то вежливо с твоей стороны, — начал Блейк.

Ровена отвела взгляд.

— Не понимаю, о чем ты.

— О, это просто — убегаешь бог знает куда, лишь бы не разговаривать со мной.

— Разве это имеет значение? — повела она плечами. — Ты и со мной умирал со скуки.

— Ночные клубы нагоняют на меня тоску.

— А раньше ты считал, что там весело.

— Раньше я считал, что весело играть в ковбоев и индейцев и есть фруктовое желе. Люди же растут и меняют свои пристрастия.

Был ли в его словах скрытый смысл? Неужели он хотел сказать, что переменился и к ней? «Ну же, перестань быть идиоткой», — мысленно уговаривала себя Ровена, тупо уставившись в темную неподвижную воду.

В глубине пруда отражались две фигуры. Она и рядом с ней высокий стройный мужчина.

— У тебя в волосах запутались звезды, — мягко проговорил Блейк.

Как же бесконечно долго она не слышала этих ноток! Впервые с тех пор, как они встретились, он говорил без яда и издевки, и это ее насторожило. Она чувствовала, как эхо давно забытых страстей всколыхнуло ей душу, как камешек, брошенный в воду, заставляет покрыться рябью ее гладкую поверхность.

Ровена резко отшатнулась, и звезды больше не играли в ее волосах, а вернулись к себе на небо.

— Раньше и глаза твои светились, как звезды, — продолжал Блейк, неожиданно взяв ее за подбородок. — А теперь нет. — Его серые глаза жадно горели. — Даже для Джеффа? — вопросительно склонил он голову. То был не просто вопрос, он ее испытывал.

Ровена нервно тряхнула головой, чтобы освободиться от его пальцев, и нечаянно задела другую его руку — Блейк как раз полез в карман за портсигаром, и тот с грохотом шлепнулся на пол.

— Ой, извини. — Ровена быстро нагнулась, чтобы поднять его, но Блейк ее опередил. На секунду она схватила его руку и тут же испуганно отпустила. Рука была сплошь покрыта шрамами и ожогами.

— Мне очень жаль, что с твоей рукой так случилось, — дрожащим голосом проговорила Ровена. — Она… она уже лучше?

— Да, спасибо.

Он протянул ей открытый портсигар. Ровена молча отказалась.

— Ты все еще лечишь ее, да?

В неожиданной вспышке зажигалки она увидела, что Блейк пристально на нее смотрит.

— Да. Хелен каждый день делает мне массаж. Она чудо — не считается ни с выходными, ни с праздниками. Если я и вернусь в спорт, то только благодаря ей.

Ровена тяжело сглотнула:

— Думаю, она знает, как много для тебя значат гонки.

— Думаю, да.

И опять на нее нахлынуло чувство вины. Ей хотелось оправдаться. Сказать: «Полагаешь, я бы использовала твои раны как предлог, чтобы уговорить тебя бросить гонки?» «Вот что я действительно должна была сделать», — грустно подумала она, а вслух спросила:

— Ты серьезно собираешься вернуться в спорт?

— Конечно. — Он удивленно вскинул брови, а когда снова заговорил, в голосе опять звучали ядовитые нотки.

— Я, конечно, во многом изменился, но гонок это не касается.

Подобный разговор продолжать бессмысленно. О чем бы они ни говорили, конец всегда один — открытая взаимная неприязнь.

— Танец закончился, — повернувшись к залу, отрапортовала Ровена. — Надо идти, а то остальные забеспокоятся, куда это мы запропастились.

— Да, Джефф будет ревновать. И наверняка поинтересуется, зачем это мы вместе укрылись в тенечке.

Опять он над ней издевается. Вот сказать бы: «А Хелен, должно быть, верх понимания, никогда не ревнует». Или: «Наверное, она очень тебе доверяет», — да не хочется ерничать. Так ничего и не сказав, Ровена отправилась обратно к столику.

Глава 8

Если Хелен и ревновала, то не подавала виду. Она одинаково безоблачно улыбнулась и Блейку, и Ровене и как ни в чем не бывало спросила:

— Гуляли в саду? Да, там, похоже, миленько.

— Угу, — отозвался Блейк. — Позже мы и с тобой погуляем.

Джефф был менее лоялен, хотя так ничего и не сказал. Сбоку сидела Луиза и, стоило ему открыть рот, вытягивала шею и встревала в разговор. Весь вечер она липла к Джеффу и требовала его внимания. Без конца трещала о том, где они были днем, как будто пытаясь доказать Ровене и остальным, что у них очень много общего.

В конце концов Джефф не выдержал и взорвался:

— Мартышка, ради всего святого, помолчи. Ты не даешь мне и слова вставить!

Луиза покраснела от бешенства. Ровена заметила, что ее щеки и лоб стали бордово-красными, а глаза моментально наполнились слезами. Она долго молча смотрела на обидчика, а потом уставилась в свой стакан.

Ровене стало безумно жаль малышку. Нагоняй от Джеффа — это выше ее сил. Поддавшись порыву, она неосмотрительно тронула Луизу за руку и попыталась успокоить.

— Луиза, не принимай близко к сердцу. Он не хотел тебя обидеть.

— Хоть ты-то не вмешивайся! — резко обернулась к ней Луиза. — Ты и так уже достаточно вмешалась.

Джефф все слышал и, наклонясь к ней, сердито прошептал:

— Ты переходишь все границы. Я серьезно. Маленьких девочек должно быть видно, но не слышно, особенно если они хамят и грубят.

— Джефф, пожалуйста, — вступилась Ровена. — Не надо…

— Нет, надо. Луиза не смеет говорить с тобой подобным тоном. Мартышка, ты поняла?

— Не называй меня мартышкой! — яростно выкрикнула Луиза, соскочила со стула, чуть не опрокинув его, и стрелой помчалась к выходу.

Джефф обалдело смотрел ей вслед:

— Какая муха ее укусила? Я одернул ее по-братски — вела она себя не лучшим образом, — а получается, что я во всем и виноват.

— Может быть, она устала, — вежливо предположила Хелен.

— Просто она чертовски избалована, — пробурчал Джефф.

— А по-моему, — не согласилась Ровена, — Луизу баловали недостаточно. Вот в чем корень зла. Она ужасно неуверена в себе, и, когда ты набрасываешься на нее, Джефф, для нее это равносильно концу света.

— Но она вела себя непростительно. Нагрубила тебе. Я и раньше это замечал, — запротестовал Джефф. — Настало время поставить ее на место.

— Только не тебе, — не унималась Ровена.

— Это почему же? — не понял он. — Обычно она меня слушается.

Ну не могла же она перед всеми — перед Деборой и Роем, сидящими напротив, перед Блейком, который безразлично уставился в пустоту над их головами, перед Хелен и Питером — эти, впрочем, сочувственно улыбались, — перед почти незнакомыми Диком и Марго Эллисонами, с любопытством обывателей взирающими на разыгравшуюся сцену, — не могла же она сказать: «Луиза тебя любит, и, если ты будешь учить ее и одергивать, она еще больше меня возненавидит, потому что ты любишь меня». Естественно, Ровена промолчала, а проблему неожиданно разрешил Питер Рид.

— Послушайте, скоро мне придется вернуться на корабль — через пару часов я заступаю на дежурство. Может быть, Луиза будет рада уйти со мной. Это избавит ее от необходимости возвращаться к вам и чувствовать себя неловко. Я видел, куда она направилась. Пойду подожду ее.

Джефф посмотрел на Ровену, и та кивнула.

— Неплохая идея. Избежим массы неприятных сцен. Питер, тебе действительно не трудно?

— Ни капельки, — как всегда душевно улыбнулся он. — У меня к ней особый подход. Это ее сумочка?

Ровена сняла со спинки стула и протянула ему накидку:

— Это тоже ее.

— Прекрасно. — Питер махнул всем на прощанье. — Увидимся завтра.

Позже, танцуя с Джеффом, Ровена не упустила возможности вставить:

— Больше не говори ничего Луизе. Ты только ее расстраиваешь. Джефф, она же… она же по уши в тебя влюблена.

Джефф, хмурясь, посмотрел на нее:

— Не знаю, что за бес в нее вселился. Проблемный она ребенок, очень проблемный.

— Она растет, — мягко заступилась за нее Ровена.

— Надеюсь… Так вот почему она взбунтовалась, когда я назвал ее мартышкой, — осенило его. — А как же мне ее называть? Ангельское дыхание?

Ровена не удержалась и улыбнулась:

— Думаю, что-нибудь в этом роде. Ни одна девятнадцатилетняя девушка не будет в восторге, если ее постоянно называют мартышкой, особенно при людях.

— Постараюсь запомнить, — пообещал Джефф.

После того как Питер и Луиза ушли, вечер был испорчен. Кроме того, весь следующий день предстояло провести на ногах, поэтому сразу после часа ночи разошлись и остальные.

Утром поднялись ни свет, ни заря. Завтракал каждый кто где хотел, и Луиза, которая не произнесла ни слова и ходила мрачнее тучи, пока девушки одевались, намеренно уселась за стол с тремя незнакомцами. Ровене ничего не оставалось, как найти себе другое место. О событиях вчерашнего вечера она даже не заикнулась. Подсознательно она чувствовала, что истерику Луизы лучше проигнорировать, и тогда она, может быть, все забудет и вернется к прежним, пусть недружеским, но по крайней мере терпимым взаимоотношениям.

Несмотря на то что сэр Чарльз и леди Вудсон уже были в Вальдемозе, они тоже решили отправиться в монастырь, так что все пятеро — Джефф, его родители, Ровена и Луиза — оказались в одной машине. Это был шикарный лимузин, специально взятый напрокат, чтобы поехать на экскурсию.

Вальдемоза находилась всего в десяти милях от Пальма-де-Майорки, но шофер повез их кружным путем, чтобы дать возможность полюбоваться окрестностями города. Поля и сады в это время года стояли мертвыми, опустевшими, только свиньи да козы деловито топтались в поникшей траве. Зато стоило взглянуть на некоторые деревья. Сучковатые, побитые временем, они гнулись к земле, образуя причудливые извилистые фигуры.

Шофер похвастался, что многим из этих олив уже около тысячи лет.

— Как-то мы останавливались в Пальма-де-Майорке весной, — заметил сэр Чарльз. — Роза, ты помнишь? Миндальные деревья были все в цвету, захватывающее зрелище.

— Да, — кивнула леди Вудсон, — было чудесно. Сплошная масса розовых и белых цветов. — Она с сожалением вздохнула. — А сейчас у них жалкий вид.

Монастырь монахов-картезианцев, где некогда останавливались Шопен и Жорж Санд, представлял интерес преимущественно благодаря этим личностям. Состоял он из множества маленьких келий. Поскольку монахам не разрешалось ни видеться, ни разговаривать с другими людьми, каждый имел право на собственную комнату. Шопен и его возлюбленная тоже жили в одной из таких келий. Всем туристам показывали пианино, привезенное из Франции, за которым он якобы сочинял музыку.

Было что-то грустное в этих мрачных, хоть и выкрашенных добела комнатах, и Ровена была рада возможности ускользнуть в сад. Контраст был непередаваемым. После монашеской простоты помещений двор, казалось, утопал в красках и цветах. Огромные кактусообразные растения и колючие груши были окружены экзотической радугой великолепных настурций и георгинов. Всюду на земле лежали золотистые тыквы, а между ними призывно журчал обложенный плиткой маленький ручеек.

Осмотрев монастырь, Вудсоны и их гостья поспешили в небольшую деревушку под Вальдемозой на фестиваль испанских народных танцев. Когда они приехали, Ровена с удивлением отметила, что здесь половина «Океании». Вот сидят Дебора и Рой Дейвисы, а рядом Хелен и Блейк. Дебора, заметив их, приветливо указала на свободные места неподалеку.

— Там Дебора, — сказал Джефф. — Пойдем сядем с ними. Мама, папа, — обратился он к родителям. — Пойдемте, рядом с Дейвисами есть местечко.

Не успели они рассесться, как начался первый танец — очаровательный в своей фольклорной простоте. Перед каждым следующим танцем высокий молодой мужчина в широких брюках и такой же широкой рубахе кратко объяснял его смысл. Танцевали и дети, одетые в национальные костюмы. Они лихо кружились, притопывая ножками и застенчиво улыбаясь аплодирующей публике.

Всем было весело. По одну сторону от Ровены, плотно прижимаясь к ее руке, сидел Джефф, по другую — сэр Чарльз и леди Вудсон. Луиза была единственной, кто почти не хлопал и вообще принимал минимум участия в происходящем. Она тупо смотрела на танцоров, а скорее сквозь них, и вряд ли замечала, что танцы сменяют один другой.

Обратно в Пальма-де-Майорку решено было ехать по знаменитой горной дороге, пообедать там в одном из лучших отелей и отправиться смотреть собор. А пока надумали купить здесь открытки и сувениры, а заодно попробовать местный лимонад и фруктовые соки.

— У меня в горле пересохло, — признался Джефф. — А лимонад в бутылках и, скорее всего, теплый. Ровена, ты рискнешь?

Она кивнула:

— Да. Думаю, до города я не доживу.

Джефф повернулся к Луизе:

— А ты?

— Нет, спасибо, — искоса глядя на него, буркнула она и пошла вслед за леди Вудсон и сэром Чарльзом к внутреннему дворику, ведущему на улицу.

— Луиза все еще дуется, — вздохнул Джефф и со свистом втянул что-то через трубочку. — Ладно, помирюсь с ней позже. У меня какой-то сироп от кашля. А у тебя?

— Теплое и мокрое. И не похоже ни на что.

— Отнесу-ка я лучше бутылки обратно да заберу сдачу. Вокруг этого старого хрыча была такая давка, что я пообещал прийти попозже.

— А я пойду к машине, — объявила Ровена. — Хочу сделать по дороге несколько снимков.

На солнце было нестерпимо жарко. Зной, казалось, просачивался в каждую клеточку тела. Непривычных англичан жара и радовала, и утомляла, поэтому Ровена медленно брела по немощеной дороге мимо аккуратных домиков с закрытыми на день ставнями.

На обочине стояла молоденькая девчушка в длинном, широком платье с узким черным лифом и кружевном головном уборе, заколотом под подбородком наподобие стихаря. На веревке она держала навьюченного ослика.

Кто-то с «Океании» уже сфотографировал ее и пошел дальше. Ровена, улыбаясь, жестом показала, что тоже не прочь сделать снимок. Девчушка с радостью согласилась. Щелкнув камерой и жадно смотря по сторонам, Ровена поспешила за остальными. Под аркой между двумя домами она заметила привлекательный дворик и решила остановиться. В нескольких шагах впереди ее внимание привлекла скромная гробница в нише стены. Ровена подняла фотоаппарат. В этот момент в дверях появился маленький старичок в пыльном черном костюме. Девушка заискивающе заулыбалась, как бы прося прощения за непрошеный визит, хотя проход казался общественным.

Старичок важно поклонился, гостеприимно развел руками, словно говоря «Все в порядке», и поманил ее к решетчатым воротам дальше в стене. Ровена заглянула в проем и увидела чудесный мощеный дворик с фонтаном и статуей посередине. Она снова вопросительно подняла камеру. Хозяин кивнул, низко кланяясь и лопоча что-то по-испански. Естественно, Ровена не поняла ни слова, но как могла, поблагодарила его за любезность, толкнула железные ворота и оказалась под аркой, откуда и вышла на ослепительно яркую узкую улицу. Вокруг не было ни души, кроме… Луизы. Та стояла и вертела во все стороны головой, будто ища кого-то. Заметив Ровену, она рысцой бросилась навстречу.

— А, вот ты где. Я сказала тете Розе, что ты фотографируешь здесь рядом, — почему-то смотря в сторону, начала Луиза. — Она думала, что ты потерялась.

Неожиданная дружелюбность насторожила Ровену.

— Спасибо, что пришла за мной, — после некоторых раздумий поблагодарила она. — А где Джефф? Он уже в машине?

Луиза кивнула:

— Он пошел вперед с дядей Чарльзом. Нам тоже лучше отправиться за ними.

— Разве туда? — засомневалась Ровена. — Мне казалось, машина стоит в конце улицы, сразу за поворотом.

— Нет, шофер пришел и сказал, что переставил ее. Так ты идешь или нет? Тетя Роза немного отстала — разговаривает с кем-то с корабля. Я подожду ее, и мы догоним, а ты иди вперед.

— Я пойду с тобой.

— Нет, — тут же возразила Луиза — Не надо. Тебя Джефф ждет. Он… я думаю, он хочет что-то тебе показать. — Она махнула рукой в сторону какого-то переулка. — Иди туда и… упрешься в площадь. Машина там, — скороговоркой закончила она.

Ровена послушно зашагала по мостовой. Правда, ее удивляло то, что улица была абсолютно пустынной. Совсем недавно вокруг толпилось полным-полно туристов, а сейчас они как будто улетучились. Не могла же она так увлечься фотографией, что все успели вернуться к автобусам и уехать?

В тенистых дверных проемах стали появляться одинокие фигуры: женщины, выглядывающие из-за угла детишки, мужчины, чинящие на корточках старую обувь, сгорбленные старики и старушки. Все удивленно провожали ее глазами, а она продолжала идти вперед по пыльной дороге. Очень хотелось остановиться и спросить, где же площадь, но, к несчастью, ее испанский ограничивался всего несколькими словами приветствия да «спасибо» и «пожалуйста».

«Что-то здесь не так», — постоянно крутилось у девушки в голове. Нигде не было и намека на площадь, тем более на автобусы и машины.

Тут кто-то неожиданно окликнул ее по имени. Ровена обернулась и увидела, что к ней широким шагом приближается какой-то мужчина. Слава богу, это был Блейк.

— Я уж думала, что окончательно потерялась, — выдохнула она. — Луиза уверяла меня, что шофер с машиной где-то здесь, на площади. Но здесь никого нет. Должно быть, она ошиблась.

— Надеюсь, что нет, — не доходя нескольких шагов, Блейк остановился. — Меня Луиза тоже направила этой дорогой.

— Но здесь никого нет! — с возрастающей тревогой в голосе повторила Ровена.

— Успокойся. Люди не могут просто взять да испариться. — Он осмотрелся по сторонам. — Пойду порасспрашиваю аборигенов, если мой испанский не подкачает.

Ровена внимательно следила за тем, как он пересек улицу и обратился к мужчине, неторопливо чинившему колесо старой телеги. Увидев Блейка, тот выпрямился и задергался в выразительной пантомиме. Блейк нахмурился, видимо не понимая, о чем он говорит, и повторил вопрос. Мужчина разозлился и яростно замахал в том же направлении, что и прежде.

На этот раз Блейк повернулся и медленно зашагал к Ровене.

— Если я правильно его понял, никакой площади поблизости нет. Эта улица ведет на окраину, а там поля, поля да поля. Должно быть, мы оба неправильно поняли Луизу.

Ровена недоверчиво на него уставилась:

— Не слишком ли неправдоподобное совпадение — сделать одну и ту же ошибку?

— Видимо, она могла и пошутить, — предположил Блейк. — Выход один — вернуться и самим все выяснить.

До здания, где проходил фестиваль, было минут двадцать ходьбы. Кое-кто из танцоров все еще околачивался поблизости — Ровена узнала их по пышным ярким костюмам — но ни Луизы, ни Джеффа, ни его — родителей, ни других пассажиров с корабля видно не было. Их и след простыл.

Блейк незамедлительно принялся расспрашивать о чем-то группу мужчин, и после непродолжительных переговоров один из них оставил товарищей и вместе с Блейком подошел к Ровене. Блейк хмурился.

— Этот человек утверждает, что обычно все машины и автобусы стоят на дороге за школой, там есть свободное место. Он, конечно, отведет нас, чтобы мы убедились сами, но, по его словам, все давно уехали.

Глава 9

Ровена так и остолбенела:

— Уехали? Как уехали? Куда?

— Ясное дело, обратно в Пальма-де-Майорку.

— Но они не могли уехать без нас. — Она не верила своим ушам. — Джефф должен был меня подождать.

— Как видишь, не подождал. Раскрой глаза, здесь никого нет.

Они спустились по склону вслед за провожатым, потом повернули направо, и перед ними открылась обширная пустая площадка, которую Ровена моментально узнала — именно здесь они утром оставили машину.

Девушка беспомощно развела руками:

— Неразбериха какая-то. Ничего не понимаю.

— Я тоже. Впрочем, не стоит терять время на разные «как» да «почему». Попробую-ка я нанять машину, и отправимся в город.

Затея повлекла за собой массу переговоров с разными людьми. Все транспортные средства, казалось, находятся за тридевять земель. Единственное деревенское такси и то укатило на свадьбу в соседнее селение, и когда вернется, неизвестно. Автобус до Пальма-де-Майорки ходил дважды в день, и следующий должен был появиться никак не раньше шести.

— М-да, попали мы в переделку, — мрачно заметил Блейк. — Корабль отчаливает ровно в семь.

Ровена озабоченно взглянула на него. Она присела отдохнуть на старую обшарпанную скамейку в редкой тени посаженных вокруг площади деревьев.

— Но что же нам делать?

— Жозе порасспрашивает местных фермеров, может быть, кто-нибудь и одолжит нам машину. Если этот план провалится, придется ждать автобус. Корабль, скорее всего, уйдет без нас. А мы останемся в Пальма-де-Майорке. — Он криво улыбнулся. — Как тебе перспектива провести отпуск со мной, вместо того чтобы плавать на шикарном корабле?

— Не шути так. Я действительно волнуюсь. Многие сочтут странным, что мы остались вместе.

— Под многими ты, естественно, подразумеваешь Джеффа? Хотя Хелен тоже может что-то заподозрить.

— Не только Джефф и Хелен. И сэр Чарльз, и леди Вудсон. — Ровена нервно взъерошила волосы. — Такое уже случалось. Помнишь, в Касабланке? Только Луиза была виновата в том, что мы потерялись.

— Полагаешь, и сейчас без ее происков не обошлось? — задумчиво присвистнул Блейк.

— Не знаю, что и думать. — Ровена закусила губу. — Все ужасно странно. Блейк, сколько времени?

Он взглянул на часы на худом загорелом запястье и невесело рассмеялся:

— Десять минут третьего. Пора обедать. Все, кроме нас, сидят себе сейчас по домам, в прохладненьких зашторенных комнатках, а бедняга Жозе бегает, разыскивает для нас машину. Славный он парень, что бы мы без него делали?

— Нас же звали в дом к какой-то старушке, — напомнила Ровена. — Но там и так народу хоть пруд пруди, а я ни слова не знаю по-испански. Я лучше посижу здесь с тобой.

— Они очень гостеприимные, да? Угостили нас вином, хотя я еще больше захотел пить, а ты?

— Я просто умираю от жажды. Я бы сейчас…

— Ш-ш-ш! — Блейк предупредительно поднял руку. — Секундочку… Слышишь?

Оба напряженно уставились друг на друга. В сонной послеобеденной тишине раздавалось обнадеживающее «пых-пых-пых». Ровена затаила дыхание.

Звук определенно приближался. Бренча железками и скрипя как несмазанная шарманка по дороге ехала какая-то машина.

— О, Блейк, — чуть ли не шепотом проговорила Ровена. — Ты действительно думаешь, что…

— Однозначно, это Жозе.

Ровена обернулась и увидела, что на площадь вползает расплющенное нечто, которое на поверку оказалось «фордом» неведомой человечеству модели. Гремя и сотрясаясь всем корпусом, чудовище остановилось перед ними, и с высокой подножки спрыгнул Жозе.

Блейк похлопал его по плечу:

— Молодчина! Ну и выручил же ты нас!

Жозе непонимающе таращил глаза. Тогда Блейк спохватился и перешел на ломаный испанский.

— Муча грациас…

Жозе закивал, сияя от удовольствия, и выдал в ответ целую словесную очередь. Блейк повернулся к Ровене:

— Запрыгивай. Это машина с фермы. Жозе отвезет нас в город и пригонит ее обратно. По крайней мере, думаю, именно это он и сказал. — Блейк скептически осмотрел машину. — Н-да, выглядит она так, как будто участвовала в испанской войне и проиграла. Надеюсь, что, как минимум, до города она дотянет.

Он приоткрыл заржавленную дверь и помог Ровене забраться внутрь. В салоне было темно, пахло плесенью и свиным навозом. На полу валялись остатки дерна, а из расшатанных сидений торчали пучки соломы. Жозе блаженно улыбнулся и махнул рукой. В ту же секунду машина издала громоподобный звук и, фыркая, выкатила с площади.

Блейк откинулся на сиденье, далеко в прошлом обтянутое кожей, и повернулся к Ровене:

— Расслабься, мы на финишной прямой.

Напряжение постепенно уступало место спокойствию, и девушка улыбнулась:

— Слава богу. Ты прекрасно все устроил.

Прежде чем ответить, он долго задумчиво смотрел на нее.

— Я не был бы так уверен. Мы могли бы классно повеселиться, если бы остались в Пальма-де-Майорке.

— Сомневаюсь. — Ровена уставилась в пыльное окно. — Последнее время мы только и делаем, что ругаемся.

— Давай не будем. Раньше ведь мы не ругались.

— Ты забыл. — Она продолжала созерцать однообразный коричневый пейзаж и скорее почувствовала, чем увидела, как Блейк передернул плечами.

— Только когда ты пыталась учить меня, что мне делать.

Ровена резко повернулась:

— Я никогда не пыталась учить тебя, что тебе делать. Я просто больше не могла переносить нервное напряжение. Я жила в постоянном страхе, что ты погибнешь. — Она бросила взгляд на его искалеченную руку. — Как чуть не случилось в прошлом году.

Блейк криво улыбнулся, разглядывая свои изуродованные пальцы:

— Значит, не пришло еще мое время. Впрочем, это только доказывает мою теорию. Сейчас нам не о чем спорить. Поскольку тебе, грубо говоря, на меня наплевать, ты не будешь переживать, если я сверну себе шею. Что, не так?

Серые глаза, непривычно светлые на загорелом лице, явно издевались над ней.

— Так, так. — Как же она устала! Слишком устала, чтобы спорить и даже просто разговаривать. Жара невыносимая. В машине духотища, воняет свиньями! Вдобавок эту колымагу жутко трясет. Вот-вот ее укачает.

Ровена провела рукой по горячему лбу. Сидеть было страшно неудобно — на спинку не откинешься, уж очень обивка подозрительная. И тут, как назло, на пути предательская колея. «Форд» запрыгал вверх-вниз, как детский мячик, и девушку с силой швырнуло в сторону — прямиком в объятия Блейка. Бесконечно малую долю секунды он крепко прижимал ее к себе, пытаясь сохранить равновесие, и сохранил — но только физическое, а не душевное. Ровене нестерпимо захотелось положить голову на его широкое плечо и вечно оставаться в плену его сильных рук. Желание это было настолько абсурдным, что девушка спешно отстранилась, заливаясь стыдливым румянцем и опасаясь, как бы Блейк не заметил ее минутной слабости.

— Извини, — отпуская руки, проворчал он. — Ничего не мог с собой поделать.

К своему ужасу, Ровена поняла, что вот-вот заплачет. Невероятно, но необъяснимая волна чувств нахлынула на нее со скоростью урагана, и бороться со слезами стало практически невозможно.

Блейк в замешательстве смотрел на нее.

— Эй, что случилось?

Не в состоянии вымолвить ни слова, Ровена только тряхнула головой, сжимая носовой платок в плотный комочек.

— Что тебя так расстроило? — наклоняясь к ней, заботливо поинтересовался он.

— Ни… ничего. Я просто устала. Было… было так жарко.

— Да, знаю. — В его голосе звучала тревога. — Ровена… — кладя руку ей на плечо, начал было он, но девушка быстро увернулась.

— Блейк, пожалуйста, не надо. Эта чертова колымага, — тяжело дыша, стала объяснять она, — меня совсем укачало. Я, пожалуй, дотяну до города, если буду молчать и прямо сидеть.

— Ну хорошо, извини, — хмыкнул он. — Бедная старушка Ровена.

Так они и ехали. Блейк — развалясь на сиденье, а Ровена — прижав ладонь ко лбу. Ей казалось, что так она утихомирит боль и бешеное сердцебиение.

«Форд» все прыгал по неровной дороге, распугивая стаи гусей и уток и оставляя за собой непроглядное облако пыли. Но вот наконец они достигли окраин Пальма-де-Майорки, и вскоре на горизонте показалась гавань с сотней кораблей, мирно дремлющих на якорях.

Как только автомобиль остановился, Блейк выпрыгнул наружу и помог Ровене сойти с высокой подножки.

— Тебе лучше? — все еще поддерживая ее под руку, спросил он.

— Да, теперь я в порядке.

— Скоро мы будем на корабле и выпьем по ведру воды со льдом.

Подошел Жозе, и они с Блейком о чем-то зашептались — один на беглом, красивом испанском, а другой — на его жалкой пародии. Ровена отвернулась к морю. На солнце поверхность воды блестела и переливалась серебром. В послеполуденном свете нежно-кремовые домики на берегу казались позолоченными. Все вокруг излучало мир и спокойствие. Даже не верилось, что всего пять часов вечера.

К этому времени к набережной пристал пассажирский катер. Ожидая своей очереди, чтобы сойти вниз, Ровена почувствовала на себе пристальный взгляд Блейка. Она вопросительно подняла брови. Блейк улыбался.

— Ну что, мы победили?

— Да, — неуверенно улыбнулась она в ответ.

— Эй, держи хвост пистолетом. Джефф все поймет, — попытался успокоить ее он.

Однако Ровена думала не о Джеффе. Она думала о том мимолетном мгновении в машине, когда ей страстно захотелось прижаться к Блейку, когда она поняла, что беспричинные горькие слезы вот-вот ее задушат.

— Как насчет стаканчика? — спросил Блейк, как только они ступили на палубу.

Ровена задумалась, но ответить так и не успела. Сквозь толпу только что прибывших пассажиров к ней продирался Джефф. Хмурый как туча, губы в ниточку, прищуренные голубые глаза пылают еле сдерживаемым гневом.

— Наконец-то ты удосужилась вернуться! — прошипел он. — Какого черта ты отправилась куда-то с этим Блейком?

— Джефф, мне ужасно стыдно, — затараторила Ровена. — Я знаю, ты волновался, но и нам пришлось несладко. Мы пришли не туда и прозевали машину, а когда нашли ту площадь, все уже уехали. Машины, автобусы — все.

На них уже бросали любопытные взгляды, и Джефф потащил ее в сторону. Блейк, оставшись ни при чем, секунду помедлил и пошел прочь.

— Извинения оставь при себе, — продолжал сердиться Джефф, — Луиза мне все рассказала. Очень жаль, что ты не считаешь нужным быть со мной откровенной.

Ровена в замешательстве уставилась на него:

— Что ты имеешь в виду? Я рассказала тебе все, как было.

Джефф нетерпеливо отмахнулся:

— Мне неинтересно, как вы остались одни. Думаю, вы этого очень хотели.

— Да с чего бы это? — возмутилась она.

— Потому что ты была с ним помолвлена, — спокойно ответил Джефф.

Ровена прикусила губу. Затем медленно отошла к перилам и уставилась на белый пенистый след от катера, бегущего обратно к берегу.

— Так вот что Луиза тебе рассказала, — медленно начала она.

— Это правда, правда? — начал допытываться Джефф.

Девушка тяжело вздохнула.

— Да, правда. — Она смело взглянула ему в глаза. — Джефф, извини. Я должна была тебе сказать.

— Почему же не сказала? — Его гнев угас, а в голосе звучало отчаяние и непонимание.

— Я думала, нам будет неловко и неудобно сидеть за одним столом. Думала, это испортит всем отпуск и создаст ненужное напряжение. Прости меня, — еще раз извинилась она.

— Что между вами происходит?

— Абсолютно ничего! — Теперь из себя начала выходить Ровена. — Мы… мы с ним едва ли друзья!

— И он не знал, что ты плывешь на этом корабле?

— Конечно же нет! Мы не встречались четыре года. На что ты намекаешь?

— Луиза считает, что вы до сих пор неразлучны. Она сказала, что вы специально все подстроили, чтобы отстать и остаться вдвоем.

Ровена презрительно хмыкнула:

— Никогда не слышала более невероятной истории. И если ты в нее веришь, я перестану тебя уважать. Господи, да если бы я хотела остаться с Блейком наедине, я бы ни за что на свете не потащилась в пыльную, душную испанскую деревушку где-то у черта на куличках, откуда и выбраться-то никак нельзя, кроме как на дребезжащей колымаге, которая вот-вот развалится и еще вас придавит, чего доброго. На «Океании», к твоему сведению, масса возможностей для подобных встреч. — Она отвернулась. — Извини, но я не хочу продолжать этот разговор. Я иду вниз. Мне надо помыться и переодеться.

Джефф хотел что-то возразить или объяснить, но Ровена не стала слушать. Она буквально кипела от злости, правда, сердилась она не на Джеффа, а на Луизу. С ним ругаться и спорить глупо — Луиза именно того и добивается, обманывая и интригуя. Она хочет поссорить их, используя в качестве орудия Блейка.

Ровена с силой толкнула дверь каюты. Луиза сидела на краю кровати и переодевала чулки. Заметив Ровену, неторопливо закрывавшую за собой дверь, она с вызовом уставилась на нее, нутром почувствовав, что у них с Джеффом разговор уже состоялся.

Ровена тут же передумала грубить и голосом кроткой овечки спросила:

— Почему ты сыграла с нами эту злую шутку? Это глупо и совершенно бесполезно.

— Я думала, тебе понравится провести вечерок с бывшим женихом, — как ни в чем не бывало ответила Луиза.

— Я была помолвлена с Блейком, что верно — то верно, но тебя это не касается. — Ровена оставалась невозмутимой как скала.

— Это касается Джеффа, а ты ему не сказала. Что, не так? Он думал, что ты замечательная, а ты лгала ему и водила за нос всю дорогу. Я видела, как вы с Блейком смотрите друг на друга, и видела, как вы разговаривали.

— И, думаю, слышала, — вырвалось у Ровены.

Луиза огненно покраснела.

— Я не подслушивала! Я случайно услышала, что он тебе сказал. И я стала за вами наблюдать. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заметить, как вы друг к другу относитесь, поэтому я пошла и выложила все Джеффу. Пусть он сам разберется что к чему.

— Насчет нас с Блейком ты не права, — перебила ее Ровена. — Мы… мы разорвали помолвку четыре года назад. Не просто было встретиться снова. Мы… — Она запнулась, не понимая, почему она должна объяснять все этой пигалице. — Мы просто разговаривали, вот и все.

— Но ты не сказала Джеффу, — не унималась та, сверкая карими глазами.

— Я собиралась.

Правда ли это? Да, правда. Она бы обязательно рассказала Джеффу про Блейка, когда бы настало время.

— И я не обязана перед тобой оправдываться. Я знаю, Луиза, ты любишь Джеффа до беспамятства, однако ты должна научиться спокойно принимать то, что в один прекрасный день он полюбит кого-то другого. Бессмысленно ревновать, обижаться и злиться. Или вытворять то, что ты выкинула сегодня. Так ты только испортишь себе настроение.

— Прекрати читать мне проповеди, — резко оборвала ее Луиза. — Думаешь, ты безгрешный ангел?

— Я так не думаю. Но и поводов к ссоре не ищу и не создаю.

— А я, по-твоему, создаю?

— По-моему, ты достаточно умна, чтобы понимать, что ведешь себя по-детски. И подло. Ни Джефф, ни кто-либо другой никогда тебя не полюбит, если ты будешь безумно ревнивой и коварной. Задумайся над этим, и ты поймешь, что я права. — Ровена устало поплелась к ванной. — Давай оставим этот разговор, если не возражаешь. Я хочу принять душ.

Направляясь к гардеробу, она чувствовала, что Луиза поедает ее глазами, впрочем, молча. Минутой позже, закрыв за собой дверь и пустив божественно прохладную воду, девушка в отчаянии думала: «Вряд ли я добилась чего-то хорошего. Луиза будет ненавидеть меня еще больше».

Глава 10

— Ровена, дорогая, — вяло упрекала ее леди Вудсон, — ты не должна вести себя так безответственно. Сначала это ужасно неприятное происшествие в Касабланке, и вот сегодня ты чуть не осталась в Пальма-де-Майорке. — Она вздохнула. — Я искренне убеждена, что бросать нас ради Блейка — глупо. Джефф сильно разозлился, и я не виню его за это.

Что Ровена могла предложить в качестве извинения или оправдания, не втягивая Луизу? Очень немногое. Ей оставалось лишь поддакивать и покорно склонять голову перед стихающим ураганом обвинений.

На следующее утро лайнер, казалось, погрузился в летаргический сон. Завтракали поздно, многие не выходили из кают или, разнежившись в лучах ласкового солнца, лениво переговаривались и дремали. Некоторые пытались читать, но их взгляды все чаще и чаще отрывались от страниц и устремлялись к спокойному синему морю. Самые энергичные засели в прачечной, настирывая и наглаживая, но наибольшей популярностью пользовались парикмахерские.

Возле бассейна, подставив солнцу стройное тело, отдыхала Дебора. Ровена еще издали заметила ее белый купальник и черную кучерявую шевелюру. Подойдя поближе, она тихо поздоровалась и присела рядом. Дебора лениво подняла голову:

— Привет, я слышала, ты снова попала в переделку.

— Плохие новости разлетаются быстро, — поджала губы Ровена. — Кто тебе сказал?

— Хелен. Она шутит, что у тебя талант теряться и отставать. Как же все случилось?

Ровена задумчиво провела рукой по раскаленной палубе:

— Долгая история. Запутанная от начала до конца.

Дебора понимающе улыбнулась:

— Хочешь все забыть? — И она тактично перевела разговор на другую тему: — Вы участвуете днем в эстафете?

— Да, мы с Джеффом в команде по метанию каких-то колец. А вы с Роем?

Дебора гордо повела худенькими плечиками.

— Мы почти везде. Рой обожает эстафеты. Он привык находиться в самой гуще событий. И я тоже, — загадочно подмигнула она. — А где Джефф?

— Думаю, он отправился к эконому.

На самом деле Джефф дулся. Весь вчерашний вечер он молчал и смотрел в сторону, а сразу после обеда смылся в ближайший бар. Сегодня он начал с того, что грубо объявил о каких-то неотложных делах и исчез. Леди Вудсон ее упрекала, Луиза отказывалась разговаривать.

«Да, — с сарказмом думала Ровена, — с каждым днем у меня все больше закадычных друзей».

Она подняла голову и увидела, что к ним направляется не кто иной, как Блейк. На фоне кремовой льняной рубашки его лицо выглядело почти черным, а вечно растрепанные волосы приобрели оттенок красного дерева. Осторожно перешагнув через лежащих на палубе отдыхающих, он остановился в нескольких шагах.

— Я ищу Хелен. Вы ее не видели?

Обе девушки отрицательно помотали головами, а Дебора добавила:

— Не-а. Но если она объявится, мы передадим, что ты желаешь ее видеть.

— Я подожду с вами, — присаживаясь рядом, объявил Блейк. — Солнце сегодня превзошло само себя. — Он прикрыл глаза ладонью. — А вы, дамочки, не боитесь переборщить с загаром?

— Никогда, — уверила его Дебора. — Ты участвуешь в эстафете?

— Нет. Я несколько не в форме из-за… — Он поднял искалеченную руку. — Но я по мере сил помогаю с организацией. А, привет, Рой, — встрепенулся он, — иди-ка к нам.

— Не могу. Я пришел за Деборой. Проявили наши вчерашние фотографии, и я хочу вместе посмотреть негативы, прежде чем печатать.

Дебора тут же вскочила на ноги:

— Они удачные?

— Очень. Пойдем, посмотришь сама. Извините нас. — Рой смущенно улыбнулся Блейку и Ровене. — Мы скоро вернемся.

Когда они ушли, Блейк повернулся и уставился на Ровену:

— Сегодня ты какая-то задумчивая. Что случилось? Джефф разозлился из-за нашей маленькой проделки?

Ровена уже не раз замечала, что на фоне загорелой кожи его глаза выглядят светлыми и почти прозрачными. Задумавшись, она ответила не сразу.

— Он узнал, что мы были помолвлены.

— Кто ему сказал? — По привычке он вопросительно вздернул только одну бровь.

— Луиза. Она подслушала наш разговор.

Блейк тихонько присвистнул:

— Я тебя предупреждал. Ты должна была сказать ему сама. А сейчас, полагаю, наш бедный влюбленный обижен до глубины души.

— Да. Хотя я объяснила ему, что все давным-давно прошло и быльем поросло. Теперь мы друг для друга — пустое место.

— Разве? — еле слышно спросил Блейк, изучающе глядя на нее.

— Конечно, даже не сомневайся, — с некоторой долей раздражения ответила Ровена.

— Может быть, ты и права, — передернул плечами Блейк. — А вот и Хелен. — Он помахал рукой, чтобы привлечь ее внимание, и медленно приподнялся навстречу. — Где ты была? Я обыскал все на свете.

— Правда?

Ровене показалось, что Хелен улыбнулась несколько натянуто и взглянула на нее холодней обычного.

— Я думала, ты забыл, что по утрам я делаю тебе массаж.

— Ни в коем случае, — спокойно возразил Блейк. — Мы договаривались на одиннадцать, а я встал пораньше. Ну что, идем? — протянул он ей руку.

Хелен немного смягчилась.

— Да, пожалуй. Увидимся позже, — одними губами улыбнулась она Ровене.

Девушка осталась одна и с тоской наблюдала за удаляющейся парой. Она чувствовала себя брошенной и всеми забытой. Как будто бы весь корабль разделился на парочки и шумные компании, а она осталась совершенно одна, словно рыбка, выброшенная волной на берег. Но это не так! У нее есть Джефф. Скоро он стряхнет с себя обиду и станет самим собой — веселым и жизнерадостным. Просто она обычный человек и, как и все, время от времени впадает в меланхолию. Интересно, Луиза чувствует то же самое, когда они с Джеффом поглощены друг другом и воркуют, как голубки, а все остальные разбегаются кто куда? Неужели это и есть причина ее колкости и неуверенности? «Я должна попытаться понять ее, — убеждала себя Ровена. — Я ничем ей не помогу, если буду злиться, когда она делает глупости, стараясь привлечь к себе внимание. Я должна догадаться, почему она так себя ведет, и посочувствовать бедняжке».

Эстафета началась в три часа. Как обычно, была масса веселых игр и соревнований — бег в мешках, бег со связанными ногами и с завязанными глазами, а в конце — традиционное общекорабельное перетягивание каната. Детишки умирали от радости, визжали и путались под ногами. Оркестр играл задорный танцевальный мотивчик. Раскаленное добела солнце плавило все вокруг.

Ровена с Джеффом участвовали в эстафете с резиновыми кольцами. По правилам игры нужно было быстро один за другим поворачиваться вокруг себя и перебрасываться кольцами. Хелен играла в команде противника. Обе шеренги, бешено хохоча, принялись за работу. Судья начал подсчитывать очки, хотя с первого взгляда было ясно, что у игроков куда больше энтузиазма, чем умения. Публика возбужденно кричала и аплодировала.

И тут ловкие умелые пальцы поймали кольцо и бросили его противнику. Это Хелен спасала честь команды, а кидала она прямо Джеффу. Джефф подпрыгнул, поскользнулся и плюхнулся на голую палубу. Кольцо вылетело у него из рук и упало за сетку. Сам Джефф так и сидел на полу, потом он медленно поднялся и, потирая ушибленную ногу, заковылял в сторону.

Игра продолжалась, и Ровена не могла остановиться и помочь другу. Она должна была броситься вперед ради команды — они значительно проигрывали.

Когда эстафета в конце концов закончилась, она заспешила к Джеффу. Тот полулежал в шезлонге, а нога с распухшей лодыжкой покоилась на соседнем шезлонге.

Разногласия были тут же забыты, Ровена склонилась над Джеффом, нежно кладя руку ему на плечо.

— О, Джефф, какая неудача. Это растяжение?

Он печально улыбнулся:

— К сожалению, да. Питер только что осмотрел ее и сказал, что надо бы перетянуть бинтами.

Подошла Хелен и опустилась перед ним на колени.

— Бедняжка Джефф, мне очень жаль, что так получилось. Теперь я чувствую себя виноватой, ты же ловил мое кольцо.

— Не говори глупостей! Ты же не нарочно. Никто не виноват.

Хелен умелыми движениями ощупывала ногу.

— О-о-о! Очень сильный вывих, но могло быть и хуже. Через несколько дней будешь прыгать как новенький.

Джефф нахмурился:

— Послезавтра мы будем в Дубровнике. Очень не хотелось бы остаться прикованным к кровати.

Сквозь толпу зевак протолкался Питер:

— Джефф, идем. Я помогу тебе спуститься в медпункт. Там и выправим вывих.

— Я помогу, — шустро вскочила Хелен.

Ровена даже рта не успела раскрыть.

Джефф охотно положил руку ей на плечо и с трудом поднялся на ноги.

— Обопрись на меня, давай, я и не такой вес выдерживала, а Питер поддержит тебя с другой стороны.

Ровена осталась стоять и смотреть, как Джефф прихрамывая, уходит прочь. Возможно, ей оправданно не предложили пойти с ними, хотя от этого было нисколько не легче. «Хелен, конечно, добрая и всегда готова прийти на помощь, никто и не сомневается, но до чего же она любит всем распоряжаться, так сказать, брать под свое крылышко, — думала Ровена. — Интересно, не так ли она подружилась с Блейком? Лечила его и делала все возможное, чтобы восстановить руку. Или он сам обратил на нее внимание и сделал первый шаг?»

Тут, запыхавшись, к ней подскочила Луиза.

— Что случилось? Куда делся Джефф?

Ровена объяснила.

— Какая неприятность. — Луиза встревоженно нахмурила узкий лобик.

— Да уж. Но через несколько дней он совершенно поправится.

— Пойду к нему в каюту. Он наверняка захочет, чтобы я посидела с ним.

— На твоем месте я бы не ходила, — схватила ее за руку Ровена. — Я уверена, он вернется сюда.

— А почему Хелен пошла с ним? — не сдавалась Луиза.

— Она медсестра и сможет ему помочь. Кроме того, она сестра Питера и часто бывает с ним в медпункте. Стой и смотри эстафету.

Луиза нехотя повиновалась. Ее маленькое веснушчатое личико приняло обычное мрачное выражение, но Ровене почему-то показалось, что она не так уж против ее компании.

Сразу после окончания эстафеты на палубе накрыли чай. Луиза хоть и крутила головой, надеясь увидеть Джеффа, но от Ровены не отходила. Джефф появился только к обеду, прихрамывая на одну ногу, и тут же стал центром всеобщего внимания. Его заботливо расспрашивали о больной лодыжке, а Хелен, продолжая играть роль единоличной собственницы, перегнулась через стол и сообщила:

— Джефф, сегодня новый фильм Тревора Ховарда. Как раз для тебя, ты же не сможешь танцевать.

Улыбнувшись, Джефф кивнул и повернулся к Ровене:

— Что скажешь? Составишь мне компанию?

Наконец-то перед ней прежний миролюбивый Джефф.

— Конечно! — сияя от счастья, выпалила она и нагнулась к Луизе, которая сидела по другую сторону от него: — Луиза, ты же пойдешь с нами, да? Тебе же нравится Тревор Ховард.

Луиза с минуту помолчала, словно собираясь, как обычно, ворчливо отказаться, а потом медленно кивнула.

— Ну хорошо, пойду.

Выпив кофе, все трое отправились в Большой зал занимать места. Сегодня фильм показывали там. Джефф сел между Ровеной и Луизой и, болезненно морщась, вытянул перед собой перемотанную ногу. Погасили свет, и, пока настраивали слишком громкий и неразборчивый звук, кто-то, согнувшись, пробрался к ним и встал рядом.

— Не возражаете, если мы сядем с вами?

Голос, как оказалось, принадлежал Хелен, а в нескольких шагах от нее маячил Блейк.

— Нет, конечно.

Не успев усесться, Хелен наклонилась к Джеффу:

— Как лодыжка? Надеюсь, не очень болит?

— Нет, — покачал он головой. — Вполне терпимо, спасибо.

— Завтра я сделаю тебе массаж, — пообещала она. — Это поможет побыстрее снять опухоль. — И она откинулась на свое сиденье.

Ровену обдало волной тяжелого цветочного запаха. Впрочем, ей не было до него никакого дела. На секунду, на одно лишь мгновение, ей не было дела и до Хелен.

«Но это смешно, — подумала девушка. — Хелен милая. И очень добрая. Может быть, причина в ее неординарном поведении. Она слегка назойлива и обожает прибирать к рукам других».

— Все в порядке? — неожиданно над самым ухом раздался голос Джеффа.

С тех пор, как погас свет, он нежно держал ее за кончики пальцев. Ровена сразу поняла, что он имеет в виду.

— Да, все хорошо.

Начался фильм. Хелен села к Блейку вполоборота и что-то зашептала. Он тихо ответил и рассмеялся. Ровена упрямо смотрела на экран поверх голов соседей, стараясь не обращать внимания на возню сбоку. Но, несмотря на все усилия, не удержалась и бросила на них беглый взгляд. Была ли то игра света или Блейк действительно держал Хелен за руку, как Джефф держал ее?

Глава 11

Следующий день, как и предыдущий, полностью провели на корабле. Утром Ровена с Джеффом и Луизой смотрела матч по крикету между командой офицеров и сборной пассажиров. Игра получилась славная. Повеселились и посмеялись вволю. Да и денек выдался сказочный — голубое небо, золотое солнце, — англичане о таком могут только мечтать.

«Океания» как раз огибала берег Италии. Жара заметно усиливалась. Море мерцало и искрилось тысячами огоньков, а небо почти выцвело под палящими лучами. Иногда на горизонте виднелась земля — желто-коричневые скалы, песчаные утесы, местами выгоревшие на солнце, древняя крепость, горстка рыжеватых вилл, прижавшихся к склону холма. А иногда берег сливался в одно продолговатое туманное пятно.

Вечер принес с собой красивейший закат. Ровена с Джеффом сидели в баре, потягивали мартини со льдом и любовались тем, как небо наливается сиреневым и розовым, а в центре этого сказочного сияния висит одинокая ранняя звезда.

— Завтра мы будем в Дубровнике, — сказал Джефф. — Надеюсь, у меня хватит сил доковылять до берега.

— Ты не сможешь долго ходить, — забеспокоилась Ровена. — Я слышала, улицы там очень крутые и лишь иногда попадаются каменные лесенки.

— Знаю, — нахмурился он. — К тому же никакого транспорта, и покататься-то не сможем. Впрочем, я решил, если смогу добраться до какого-нибудь кафе, сяду там и буду пялиться на горожан, спешащих по своим делам. В любом случае, — многозначительно глянул он на Ровену, — давай побудем вдвоем. Только мы, дорогая, и никого больше. Никаких родителей, никаких друзей, никакой Луизы.

— Если ты так хочешь, — улыбаясь, кивнула она.

— Это значит «да»?

— Конечно, — поспешно ответила она, может быть, слишком поспешно.

— Знаешь, — Джефф вдруг погрустнел, — не получается у нас, как я планировал. Я думал, к этому времени все окончательно решится, а ты все так же далека от меня, как прежде. Я начинаю задумываться, в чем же причина, и спрашиваю себя — не в Блейке ли дело?

— Джефф, я уже говорила…

— Знаю, — жестом прервал он ее. — Ты сотню раз говорила, что между вами все кончено много лет назад. Я тебе верю, но я нормальный человек, и я ревную. Тебе он был ближе, чем я, и он выработал у тебя отвратительный комплекс. Из-за того что у вас ничего не вышло, ты не можешь полюбить меня. Вот какая картина получается.

Глядя на быстро тускнеющий закат, Ровена устало вздохнула.

— Не знаю, как и объяснить тебе. Я так запуталась, сама ничего не понимаю.

Джефф накрыл ладонью ее руку, лежащую на сиденье между ними.

— Бедная моя. Я вовсе не собирался тебя изводить. Но вчера был день предложений, а мы вдрызг рассорились, ну, по крайней мере, почти не общались, пока я не потянул лодыжку и мы не помирились. Думаю, справедливо, если я заберу тебя себе и не буду делиться ни с мамой, ни с папой, ни с Луизой, ни с Хелен, ни с Дейвисами, ни с самим чертом рогатым, ни с кем. Но в первую очередь с Блейком, — горячо добавил он.

— О, Джефф! — Ровена не могла не улыбнуться. — Вот таким ты мне нравишься. Если бы я только могла, я бы непременно тебя полюбила.

— Ну, спасибо на добром слове, — пошутил он. — Хотя если ты будешь себя насиловать, добра не выйдет, ведь так? О господи! — вспомнив о чем-то, застонал он. — Нам давно пора на обед. Мне кусок в горло не лезет с тех пор, как приходится сидеть напротив этого Хобарта. Хоть бы он подавился.

Опираясь на трость, Джефф с трудом поднялся.

— Вот видишь, поэтому я и не говорила тебе о Блейке. Я знала, всем будет неловко и неуютно.

— Да, я понимаю.

В Дубровник прибыли рано утром. Облокотившись на перила, Ровена издалека рассматривала город и уже тогда знала, что этот величественный вид навсегда останется в ее сердце. Мощный крепостной вал и крепость, кольцом огибающая город, сияли серебром на фоне голубых вод Адриатики. По одну сторону лежал старый порт, живой, суматошный, насквозь пропахший рыбой. По другую — гавань поновее, построенная уже в пятнадцатом веке. А за ними, далеко в море, красовался покрытый зеленью остров Локрам.

Пассажиров с «Океании» высадили в порту Груз. Джефф с Ровеной не торопились — Джефф не мог идти далеко, и экскурсии отменялись — так что корабль покинули в числе последних.

От порта к северным воротам ходил маленький трамвайчик. Оба считали, что этот живописный вид транспорта позволит им ближе познакомиться с жизнью людей, и, не задумываясь, выбрали именно его. Трясясь в грохочущем салоне, Ровена горящими глазами смотрела вокруг: на шелковичные рощи, пальмы и олеандры, на маленькие белые виллы, столпившиеся на поднимающихся вверх террасах, на крутые извилистые тропинки, бегущие по холмам к далеким садам и лесам.

Пригород кишел местными жителями — крестьянами в красочных костюмах, носильщиками, скрюченными под тяжестью тюков и баулов, фермерами, матросами, солдатами, чистильщиками сапог — словом, простыми далматскими трудягами, спешащими по своим делам. Над Верхними Воротами, через которые им предстояло попасть в город, высилась статуя святого Василия — защитника и покровителя горожан.

Оказавшись внутри, Джефф проковылял еще несколько шагов и остановился. Перед ними лежала знаменитая Плаца с магазинчиками, забегаловками и кафе, уютно примостившимися под арками домов, строгих и аскетичных, выстроенных из тусклого камня, с красными черепичными крышами и причудливыми слуховыми оконцами.

— Первым делом присядем где-нибудь и закажем себе сливовой наливки, — предложил Джефф. — Вот это местечко мне нравится — «Градска кафана».

Терраска со столиками выходила на площадь. Пока Джефф заказывал вино, Ровена углубилась в путеводитель.

— Смотри, на той стороне — Дворец Великого Собрания. А во-он то здание — Спонза — бывшая таможня и монетный двор.

— Что ты говоришь! — Джефф отхлебнул из бокала.

— А вон, — показала Ровена, — церковь Святого Василия. Симпатично украшена. Мы обязательно должны заглянуть туда. Здесь говорится, что внутри одно из величайших сокровищ Дубровника — серебряная статуя святого.

Джефф поднял бокал:

— За святого Василия!

— Не думаю, что за святых пьют, — весело покачала головой Ровена.

— Тогда выпьем за нас, — быстро нашелся Джефф. — За тебя и за меня. Не забыла, сегодня день предложений?

— Еще слишком рано, — запротестовала Ровена.

— А вечером будет слишком поздно. Или еще что-нибудь, — заворчал он. — Ну, как тебе наливка?

— Ничего. Приятный сливовый привкус, но крепковата.

— Ага! — развеселился Джефф, — значит, после третьего бокала ты скажешь «да».

— Нет, я собираюсь хоть что-нибудь посмотреть. Здесь через дом — Княжий двор, где раньше заседало правительство, а построили его аж в пятнадцатом веке. — Ровена снова сунула нос в путеводитель. — А где-то недалеко собор со скальпом святого Василия.

— Сжалься же надо мной! — простонал Джефф. — Не надо деталей. Я просто хочу посидеть здесь и посмаковать местный колорит.

— А по-моему, ты хочешь посмаковать наливку, — пошутила Ровена.

— Возможно. Знаешь что, солнышко, не позволяй мне испортить тебе удовольствие. Иди и поброди по городу, если хочешь, а я посижу здесь и помедитирую, а потом мы вместе заглянем в твой собор.

— Джефф, ты уверен, что не обидишься? — заискивающе улыбнулась она.

— Конечно нет. Ты же знаешь, если бы не лодыжка, я бы пошел с тобой. Иди и ни о чем не беспокойся. Только недолго, и не заблудись, пожалуйста.

— Не заблужусь, — пообещала девушка.

Конечно, ей не хватало Джеффа, хотя до чего же приятно брести куда глаза глядят в городе, который почти не изменился с семнадцатого века, и смотреть по сторонам. Ровену привлекали не только исторические здания, но и магазины с веселенькими крестьянскими украшениями, боснийскими шлепанцами из некрашеной кожи и медными изделиями местных мастеров. Богато расшитые вручную пледы, шерстяные сумочки и рюкзачки с восточными узорами, которые многие женщины с удовольствием используют вместо хозяйственных корзин и сумок, и прочее, и прочее — как тут оторвать взгляд!

Когда Ровена наконец вернулась, Джефф разговаривал с каким-то седовласым пожилым мужчиной с ярко-голубыми добрыми глазами. Старичок неплохо изъяснялся по-английски. Он служил матросом на корабле и несколько раз бывал в Лондоне.

— Здесь неподалеку можно недурно позавтракать, — сообщил Джефф. — Вверх по улице есть ресторанчик, и, говорят, с отличной репутацией.

— Жаль, что из-за травмы вы не можете подняться на крепостной вал, — прежде чем попрощаться, посочувствовал их новый знакомый. — Туда долго идти — час, а может быть, и полтора. По пути еще можно взглянуть на доминиканский монастырь, а с высоты видны вся гавань, все острова и наше чудесное Адриатическое море. Хотя, может быть, в следующий раз. — Он улыбнулся, и его обветренное лицо покрылось сетью мельчайших морщинок.

— Да, в следующий раз непременно, — улыбаясь, пообещал Джефф, и они ушли.

Собор, а в особенности алтарь, расписанный самим Тицианом, оставили в душе обоих неизгладимое впечатление, и, только налюбовавшись им вволю, Джефф и Ровена отправились в ресторан.

Завтракали долго и с аппетитом. За основным блюдом — аппетитной рыбой неопределенного сорта — шли свежие фрукты, сладости и восхитительный турецкий кофе. Его смаковали особенно. У Джеффа побаливала лодыжка, и он не горел желанием двигаться дальше. Ровена утешалась фотографированием. Не избежала своей участи и уже знакомая площадь, когда они вернулись на нее.

— Ты заметил потрясающий световой эффект? — приставала Ровена к Джеффу. — Все вокруг словно посеребрили. Смотри, — показала она, — дома и даже небо.

— Да, забавное местечко, — согласился Джефф. — Хотелось бы посмотреть побольше. — Он виновато поглядел на девушку. — Надеюсь, я не очень расстроил твои планы?

— Ну что ты! Я чудесно провела день. Пожалуй, и не стоило ходить больше — слишком жарко.

— Я слышал, — Джефф взял ее за руку, — полуостров Лапад — стоящее местечко для отдыха. Там прохладно и есть где искупаться. Что, если мы вернемся и изучим там все как следует? В медовый месяц, например, — несмело улыбнулся он.

— О, Джефф!

— Не говори так, пожалуйста. Звучит как отказ. Попробуй вот так: «О-о-о, Дже-е-е-фф!» И побольше чувства, чувства!

Ровена невольно улыбнулась:

— Если я попробую, у тебя волосы встанут дыбом.

— Уверен, я не буду возражать. Ну вот, — неожиданно скуксился он, — только родителей не хватало. Интересно, они нас заметили? Думаю, да. Вон папаша чешет.

Сэр Чарльз и леди Вудсон медленно приближались со стороны собора. Они запарились и очень устали. Даже обычно бледная леди Вудсон раскраснелась, несмотря на широкополую соломенную шляпу.

— О, дорогой, — вздохнула она, — до чего же утомительная прогулка. Мы с твоим отцом возвращаемся на корабль пить чай. Кстати, как твоя нога?

— Не очень, — скривился Джефф. — Если удастся взять от Верхних Ворот такси, мы едем с вами.

— Ровена, пожалуй, единственная, кто не страдает от жары, — удивленно заметила леди Вудсон. — Моя милая, тебе очень идут белые платья. Но как ты обходишься без головного убора?

— Мы недолго гуляли на солнце, — объяснила Ровена.

К этому времени предприимчивый сэр Чарльз умудрился раздобыть машину и даже водителя, и все четверо покатили на корабль. А получасом позже они уже сидели в Большом зале и попивали чай.

— А где Луиза? — поинтересовался Джефф. — Я думал, она ходила с вами.

— Нет, Дейвисы пригласили ее и Хелен Рид. Думаю, Рой нанял машину и они отправились на поиски приличного пляжа. Хотели искупаться.

«Хелен. Значит, и Блейк с ними, — пронеслось в голове у Ровены. — А если и так? Мне-то какое дело, куда они ездят и что делают, — увещевала она себя. — Я провела прекрасный день с Джеффом».

Так-то оно так. Однако странное сосущее чувство — полузависть, полуразочарование — не покидало ее, словно она тоже хотела быть с Блейком. Боже, как все запутано! Ничего не поймешь!

«Океания» отходила в семь. Джефф спустился в каюту полежать часок и дать отдохнуть ноге, которая снова болезненно распухла. Давно пора было переодеваться к обеду, но Ровена решила подняться на палубу и посмотреть, как отчаливает корабль. Момент отплытия всегда ее завораживал. Суматоха последних приготовлений, «отдать швартовы» и «поднять якорь», а затем тихое, почти неуловимое постукивание двигателей, похожее на биение сердца, — захватывает, правда?

И, как обычно, на палубе столпилась куча народу. Все смотрели вдаль, на высоченные бастионы Дубровника, позолоченные вечерним солнцем.

— Хорошо провела день? — неожиданно раздалось над самым ухом.

Ровена обернулась и увидела Блейка.

— Да, спасибо, а ты?

— И я хорошо, спасибо. Мы ездили купаться в Кугори.

— Там великолепно, — выглядывая из-за плеча Блейка, вставила Хелен. — А по дороге столько всего интересного!

— Рада за вас, — выдавила из себя Ровена, чувствуя, что голос звучит неестественно. — А мы гуляли по городу! — постаралась исправиться она. — По крайней мере, пока Джефф не устал. Бедняжка, его лодыжка здорово его подводит. Ему пришлось прилечь перед обедом.

— Ему не стоило сходить на берег. Он ни в чем не знает меры, — с упреком протянула Хелен тоном, почему-то намекающим на безрассудство не его, а Ровены.

«Океания» дала предупредительный гудок — долгий, меланхоличный, эхом разлетающийся по крутым близлежащим холмам.

— Отчаливаем, — задумчиво проговорил Блейк и, улыбаясь, взглянул на Ровену. Подобно леди Вудсон, он считал, что та буквально светится красотой и здоровьем: блестящие, атласные волосы удивительного золотисто-медового цвета, нежная бронзовая кожа, узкое белое платье, которое очень шло ей.

Заметив его взгляд, Ровена подняла голову. В глазах блеснули миллионы золотистых крошечных звездочек.

«Океания» снова подала голос — раздались два тоскливых прощальных гудка. Корабль мелко затрясся, и город с гаванью и портовыми постройками медленно поплыл в сторону, а вскоре и совсем скрылся из виду.

— Ну, вот и все, — неожиданно выпалила Хелен.

Еще с минуту все трое стояли на палубе, тесно прижимаясь друг к другу плечами и провожая взглядом удаляющийся берег. Зная, что Хелен находится сейчас по другую руку от Блейка, Ровена думала: «Он оказался между нами, как между прошлым и будущим».

Глава 12

Наступил вторник, одиннадцатый день путешествия. Вторник — звучит вполне обыденно, а они тем не менее обитают в мире мечты, моря и солнца, плывут себе по усеянному островками Адриатическому морю к самой Венеции.

— И представить себе не могу, где еще можно смело позабыть обо всем на свете, кроме моря! А ты? — обратилась Ровена к Луизе.

Та бегала по каюте, собирая чулки и белье, чтобы отнести в прачечную. Луиза только что вымыла голову, и волосы болтались за спиной мокрыми прядками.

— Да, я тоже.

Удивительно, но после выговора, который Ровена устроила ей в день памятных событий в Пальма-де-Майорке, Луиза стала более сговорчивой.

— Везет тебе, — завистливо проговорила она, глядя на Ровену. — У тебя прекрасные волосы. А мои после каждого купания превращаются в паклю. Я ни помыть их толком не могу, ни расчесать. Они совершенно непослушные. Я пыталась записаться в парикмахерскую, но до пятницы там все забито.

— Луиза, что ты говоришь? — запротестовала Ровена. — Твои волосы — это твой плюс. Тебе кажется, что они непослушные, потому что они очень длинные. — Она подошла к Луизе и осторожно приподняла ее волосы, убрав кончики за спину. — Вот, посмотри — короткие тебе очень к лицу. Почему бы тебе не сделать стрижку?

Луиза отшатнулась в сторону, как испуганный пони, когда Ровена подошла к ней, но потом замерла как вкопанная.

— Ну, не знаю, — пробормотала она, насупившись и разглядывая свое отражение. — В любом случае, я же тебе сказала, в данный момент в парикмахерскую не пробиться. Так что я не могу их постричь.

— Хочешь, я постригу? — как-то само собой вырвалось у Ровены. — Я, конечно, не профессионал, но кое-какие наметки сделать могу. А потом ты запишешься к парикмахеру, и он придаст тебе более интересную форму. Я бы подровняла тебе чуть-чуть здесь и вот здесь — волосы станут не такими тяжелыми, я и себе так делаю лезвием. Еще и помыть могу, если хочешь. На палубе они высохнут моментально. Ну, решение за тобой.

Луиза обиженно поджала губы:

— Опять ты пытаешься мне помочь.

— О господи! — не выдержала Ровена. — Не будь ты параноиком! Я с удовольствием приложу руку к твоему превращению в хорошенькую стриженую принцессу. — Упершись руками в бока, она еще раз взглянула на Луизу. — А что, если мы сделаем небольшую челочку, а? На волнистых волосах она ничего смотрится. Давай, Луиза, соглашайся. — Доставая из ящика ножницы и помахивая ими, она улыбнулась.

Сначала через силу, а потом все более охотно заулыбалась и Луиза. Напряженное маленькое личико повеселело, а темные глаза смотрели почти дружелюбно.

— Давай, только быстро. Пока… пока я не струсила.

Быстро, так быстро. Набросить на плечи полотенце — секундное дело. Отхватить первые несколько дюймов — дело нескольких минут. И вот уже ее темные волосы лежат за ушами аккуратными короткими локонами. Ровена дотянулась до ближайшего ящика и достала специальную отделочную щеточку с лезвием.

— Теперь придадим немножко формы… Луиза! Да у тебя прелестные ушки. Кощунственно скрывать их в этой чаще. А это чаща — иначе и не скажешь! Ну, смотри.

Ровена подложила под табурет лист бумаги и скромно отошла в сторону. Луиза в недоумении взирала на непривычно короткие завитки черных волос.

— Боже! Неужели это я?

— То ли еще будет, — весело заверила её Ровена.

Закончив с Луизой, она скомкала бумагу и выбросила ее в мусорную корзину. Помыла и уложила волосы. Задача оказалась на удивление легкой — прическа вышла предельно простой. Выкрутасы пусть берет на себя умелый парикмахер.

— Ты и не заметишь, как они высохнут. Повяжем тебе вокруг головы шарф, и никто не догадается, что у тебя там бигуди и шпильки. Так что смело иди наверх, если хочешь.

— Как думаешь, пойти рассказать Джеффу? Он лежит на спортивной палубе.

— А что, — кивнула Ровена. — То-то он удивится. Я тоже скоро приду к вам. Не хочу упустить ни лучика этого божественного солнца. Нам оно особенно необходимо. А волосы расчешем потом.

— Хорошо, спасибо.

И Луиза ушла.

Ровена с облегчением вздохнула.

— Ну, что ж, — вслух произнесла она. — Неплохое достижение.

Ровена и не догадывалась, насколько была права. Когда она расчесала Луизе волосы перед ленчем, обе были поражены воистину невероятным перевоплощением. Короткая стрижка придавала узкому веснушчатому лицу девушки очаровательную пикантность, крохотная челка подчеркивала темные глаза. Сама Луиза так и светилась счастьем. На щечках откуда ни возьмись, появились ямочки, а от прежней неприветливости не осталось и следа.

Ровена горела желанием продолжить удачный эксперимент и убедить Луизу расстаться с ее мешковатыми нарядами, сменив их на простые летние платьица, аккуратные костюмчики из джерси и легкие кофточки. Девушке больше всего шли шорты и яркие цветастые рубашки. В них ее тоненькие ножки и ручки смотрелись наиболее выгодно. Кроме того, они скрывали ее природную худобу. Впрочем, здесь главное — не переборщить. Новая прическа — уже большой шаг вперед. Возможно, Луиза станет уверенней в себе и в дальнейшем будет более охотно принимать помощь.

Кроме того первого краткого «спасибо», Луиза Ровене так почти ничего и не сказала. Но это было необязательно. Она явно наслаждалась и своим новым обликом, и восторженными комплиментами соседей, которые не заставили себя долго ждать.

В Венецию «Океания» прибывала в пять пополудни. Джефф весь день отдыхал в надежде, что его нога отблагодарит его за это и он сможет сойти на берег и доковылять до площади Сан-Марко, а может быть, и до близлежащих аллей тоже.

Неутомимая Хелен не отходила от него ни на шаг, постоянно что-то советуя и проверяя.

— Мне кажется, сегодняшний массаж значительно помог ему, — с гордостью сообщила она Ровене. — В этот раз не позволяй ему много ходить и перетруждать ногу.

В этот раз. Как будто бы в прошлый раз она насильно заставляла его ходить. Очевидно, Джефф, как и она, получил свою порцию увещеваний.

— Проведем вечер вместе, — предложил он. — Наймем какого-нибудь симпатичного гондольера, и он покатает нас по каналам. Посмотрим на город с воды, а потом где-нибудь пообедаем. А завтра, моя сладкая, ты поедешь на экскурсию с родителями и Луизой, хорошо? Чувствую, мне ни за что не осилить Дворец дожей, да и Святого Марка… — махнул он рукой. — Все равно не смогу ничего посмотреть. Только испорчу тебе удовольствие, как позавчера в Дубровнике. Завтра ты погуляешь и насмотришься всего вволю, но сегодня — вечер наш!

Вид Венеции с моря незабываем! Над спокойными зеленоватыми водами лагуны поднимается сказочной красоты город с легендарными византийскими куполами Сан-Марко, ярко-медными на фоне бледно-голубого неба, Дворцом дожей, со множеством резных арочек, напоминающих бело-розовый свадебный пирог, и гигантской, возвышающейся надо всем колокольней Сан-Марко.

Катер высадил пассажиров на пологих ступеньках пристани недалеко от покачивающихся на волнах гондол. Ровена, а за ней и Джефф, медленно побрели к знаменитой площади Сан-Марко. Над их головами бесстрашно кружились тысячи голубей, пикируя на мощеный тротуар и важно расхаживая под ногами в поисках пищи.

Собор Сан-Марко был захватывающе великолепен. Неописуемое богатство цветов и красок, резной расписной фасад — Ровена могла бы стоять и любоваться им вечно.

— Ну-с, — прервал ее мысли Джефф, — куда сначала? Внутрь? Это ближе всего.

После яркого уличного света огромная церковь показалась им сумрачной и прохладной. Голубой полумрак разрушался лишь мерцанием золотой мозаики на стенах да тонкими стрелками свечей у каждого алтаря.

Когда глаза привыкли к темноте, всюду, куда ни кинь взгляд, Ровена натыкалась на мраморные колоннады, длинные галереи и узкие высокие окна, сквозь которые сочился приглушенный свет и растворялся в призрачной дымке фимиама. Никак не укладывалось в голове, как может сочетаться средневековая аскетичность с религиозными святынями. Взять, к примеру, этот гигантский позолоченный алтарь.

Пока Ровена на цыпочках бродила вокруг, Джефф присел, время от времени поглядывая по сторонам и стараясь запечатлеть в памяти хоть малую толику того великолепия, которое их окружало.

Когда они снова вышли на площадь, солнце окружило их теплом и заботой. Столики кафе веселой радугой разбегались вдаль. Праздно прогуливались нарядные парочки, как будто жизнь — это один длинный выходной.

В промежутке между домами поблескивали сизоватые воды бухты Сан-Марко. Деловито шныряли туда-сюда катера, гондолы, рыбацкие лодочки и паромы, а между ними степенно покачивались на якорях океанские лайнеры.

Они неспеша перешли площадь и с минуту полюбовались покрытым золотом и эмалью циферблатом башенных часов. Затем вернулись к Старой библиотеке и Дворцу дожей напротив.

— А теперь в гондолу, — взмолился Джефф. — Так мы сможем любоваться городом без помех и попросим гондольера выкрикивать названия исторических мест, когда будем проплывать мимо.

Приятно было развалиться на бархатных подушках и скользить вдоль Большого канала, змейкой извивающегося по городу. Проплывать под Академическим мостом и мостом Риолто, мимо бесчисленных дворцов и особняков с их великолепной готической архитектурой времен Ренессанса. Некоторые домики, казалось, поднимались прямо из спокойных темных вод канала. Они были беспорядочно обвиты ползучими растениями, увешаны ящиками для цветов и гирляндами сохнущего белья. В промежутках мелькали узкие аллейки и улочки с церквушками, крохотными площадями и рынками — словом, это был настоящий лабиринт, в котором кишела шумная красочная жизнь.

— Вы обязательно должны посмотреть острова, — посоветовал паренек-гондольер. — На Мурано выдувают стекло, а на Бурано плетут знаменитые кружева. А еще есть Торчелло — очень красивый, очень интересный. На пароходе вам все скажут.

— Похоже, не придется много ходить, — заметил Джефф. — Как раз для моей лодыжки. Можем съездить туда в последний день.

— И, может быть, еще в Лидо, — с надеждой предложила Ровена.

Обедали они в «Королевском отеле Даниэли» на террасе, выходящей на Большой канал, бухту Сан-Марко и Адриатическое море, темно-зеленое в лучах предзакатного солнца.

— Это что-то неземное, — вздохнула Ровена. — Непостижимое. Куда ни взгляни — древность и красота. Создается впечатление нереальной жизни, как будто мы играем в каком-то фильме. Я столько читала о Венеции и пересмотрела репродукций! И думала, что все они преувеличивают. А когда увидела ее собственными глазами, то поняла — ничуточки. Наоборот, все именно так и даже лучше.

— Лучше? — улыбнулся Джефф.

— Да, лучше, чем я могла себе представить. — Ровена перегнулась к нему через столик. — Джефф, пожалуйста, скажи, что все то, что я читала, — неправда, что прибой и волны от моторок не разрушат этих зданий, что они не подмывают их фундаменты!

— Думаю, так оно и есть, — нахмурился Джефф.

— Я этого не вынесу! Все, что называется прогрессом, безвозвратно губит старину и красоту!

Отель «Даниэли» был великолепным, обслуживание — безупречным, но слишком уж много в нем туристов. Повсюду звучала английская и американская речь, изредка — немецкая.

«Первоклассные отели везде похожи один на другой», — тоскливо думала Ровена. На мгновение ей даже захотелось, чтобы Джефф для их первой трапезы в Венеции выбрал ресторан поскромнее и победнее, но с более характерной атмосферой.

— Если бы не моя лодыжка, мы бы потанцевали, — проворчал Джефф.

Ровена улыбнулась:

— Не волнуйся, мне и так хорошо.

Впрочем, она несколько кривила душой. Ее угнетали необъяснимая пустота и разочарование. Несмотря на роскошь и богатство отеля, ей хотелось быть где-нибудь в другом месте и с кем-нибудь другим, а не с Джеффом.

«Да что со мной? — упрекала она себя за подобную несправедливость. — Миллионы девушек отдали бы все на свете, чтобы пообедать в лучшем ресторане Венеции с кем-нибудь вроде Джеффа». Возможно, ей просто хотелось быть в центре событий где-нибудь в живописном маленьком кафе на площади Сан-Марко или Мерсерии, посидеть среди самих итальянцев, попробовать настоящих венецианских блюд и кукурузной каши. А вместо этого она прозябает в образцовом международном отеле и чувствует себя хуже, чем в последней дыре.

«Ну и неблагодарная же я, — снова и снова ругала она себя. — Джефф делает все возможное, чтобы вечер мне запомнился, а я…»

Чувствуя себя виноватой, Ровена тепло улыбалась. Джефф по-своему понял ее улыбку и, нагнувшись, крепко сжал под столом ее руку.

Подали кофе и ликеры. Посидев еще с полчасика, они вернулись на площадь. Там было светло как днем. Все столики были заняты, толпы людей не спеша прогуливались под фонарями, играли музыка.

— Мать честная! — Джефф ошарашенно озирался по сторонам. — Ну и столпотворение! Ни дать, ни взять Пикадилли!

Ровена была удивлена не меньше него. Всюду сновали полные темноволосые итальяночки под руку со смуглыми мужчинами в светло-коричневых костюмах, бегали дети, молоденькие девушки, в меру пухленькие, как карманные Венеры, строили глазки щеголеватым развязным брюнетам в неприлично ярких рубашках, а между ними браво расхаживали туристы всех рас и национальностей.

— Джефф, давай присядем где-нибудь, если найдем местечко, — неожиданно предложила Ровена.

— Вот те на! Ты действительно хочешь присесть? Ну что ж, посмотрим, что можно сделать.

Им повезло. Недалеко от оркестра освободился столик, и они тут же заняли его. Джефф заказал вино, а Ровена внимательно огляделась по сторонам. Однако Луизу заметил Джефф.

— Смотри, Луиза.

— Где? — встрепенулась Ровена.

— Да вон, у колокольни, с ней Питер и Хелен.

Сколько Ровена ни оглядывала площадь, а Луизы так и не заметила. Зато ее взгляд сразу же наткнулся на высокую фигуру Блейка, виртуозно маневрирующего между столиками. Блейк был на голову выше миниатюрных итальянцев. Растрепанные волосы как попало падали на загорелое лицо, чуть-чуть прикрывая уродливый шрам. В походке было что-то горделиво привлекательное.

По мере того как он приближался, у Ровены все сжималось внутри. Приятный, но тем не менее не богатый событиями вечер вдруг наполнился массой невероятных возможностей. Все вокруг нее — великолепную громаду собора, пронзительное пение скрипок, смех и бурчание голосов — словно заключили в рамку, и она смотрела на все это как на прекрасную картину, не в силах понять, что же случилось.

— Не против, если я присяду? — подходя, спросил Блейк.

Джефф нехотя кивнул, и Блейк, пододвинув ближайший свободный стул, уселся рядом с Ровеной.

— Вы хоть что-нибудь посмотрели или ты совсем калека из-за своей лодыжки?

— Не волнуйся, посмотрели. И проехались по Большому каналу. И пообедали в «Даниэли».

— И были в церкви Сан-Марко, — добавила Ровена, худо-бедно компенсируя излишнюю краткость друга.

— Да. Завтра ты разглядишь ее как следует с Луизой или с родителями, пока я буду валяться с ногой. А вы что делали? — соблаговолил он обратиться к Блейку.

— А я навещал старых друзей, — охотно ответил тот. — Я уже был в Венеции несколько раз и все, что можно, посмотрел. Да, кстати, — пристально уставился он на Ровену, сверкая свинцово-серыми глазами, — я пришел спросить — ты не будешь сильно возражать, если Ровена согласится пойти со мной на ленч к Эмилио дель Карруцци? Ровена, ты же помнишь его? Он с отцом живет здесь в гигантском особняке недалеко от Фондаменто дель Осморин.

— Эмилио! — воскликнула Ровена. — Он… он ведь был гонщиком, как и ты.

— Угу, — невесело улыбнулся Блейк. — Давно это было. Он выступал за «Феррари». Сегодня я заглянул к нему, и он много расспрашивал о тебе. Естественно, я сказал ему, что ты на том же корабле, и он настоятельно просил привести тебя завтра на ленч. Само собой, — он на секунду замялся, — я предупредил, что у тебя могут быть другие планы, но в то же время пообещал, что сделаю все возможное, чтобы убедить тебя прийти.

До этого момента Ровена воспринимала окружающий мир в виде расплывчатых нечетких пятен и контуров, а после слов Блейка все незамедлительно встало на свои места. Прояснилась, вычертилась, выровнялась каждая деталь.

— Я с удовольствием, — услышала она свой охрипший вдруг голос.

Джефф обернулся и недовольно нахмурился:

— Я думал, ты пойдешь на экскурсию с Луизой.

Но сейчас было необычайно важно пойти к Эмилио! Пойти с Блейком!

— Мы же еще ничего не решили, — замогильным голосом ответила она.

— Если Ровена не против, мы, пожалуй, успеем заскочить в одно-два местечка перед ленчем, — вмешался Блейк. — Нас ждут не раньше часа. Я бы посоветовал Дворец дожей. Там великолепная коллекция Тициана, кое-кто из веронцев и «Рай» Тинторетто. А потом я бы сводил ее к Колокольной башне. Оттуда вся Венеция и лагуна видны как на ладони. Если ты все еще мучаешься с ногой, ты и половины программы не осилишь.

— Да уж, — нехотя согласился Джефф и покосился на Ровену. — Я тут ни при чем. То есть, я хочу сказать, я не совсем здоров и не хочу портить тебе день. Иди с Блейком, если, конечно, хочешь.

Настал самый подходящий момент, чтобы сказать, что, по сути, ей абсолютно все равно, что ленч у Карруцци решительно ничего не значит, однако Ровена не могла выдавить из себя ни слова. Откровенно говоря, ей не было все равно. Ровена хотела, страстно, безрассудно хотела провести день с Блейком. Она, не переставая, спрашивала себя — почему. А ответ был один — ее первый вечер в Венеции, который, к несчастью, был ничуть не лучше всех остальных, вдруг превратился в волшебную сказку, как она и мечтала.

Глава 13

Блейк ушел, оставив Ровену мучиться угрызениями совести. Она не должна была принимать приглашения и соглашаться уйти с ним практически на весь день.

— Джефф, я чувствую себя ужасной эгоисткой. Наверное, мне не стоит идти и оставлять тебя одного.

— Уже немного поздно, тебе не кажется? — Джефф, не отрываясь, смотрел на колокольню. — Почему ты не подумала об этом несколько минут назад?

Она задумалась:

— Я не знаю. Может быть, хотела снова увидеть Эмилио. И посмотреть на Венецию изнутри, не только как турист. Ты же сам сказал, что хочешь, чтобы я хорошо провела день и все посмотрела.

Джефф холодно встретил ее умоляющий взгляд.

— Конечно, я не против экскурсий. Я против Блейка, и еще как против! Надеюсь, ты понимаешь?

— Но я же тебе говорила. — Ровена прикусила губу. — Все давным-давно кончилось. Теперь мы просто друзья — ничего больше.

Еще не договорив до конца, Ровена почувствовала, что лжет. Они с Блейком, конечно, могут быть и друзьями, но факт остается фактом — она придает их отношениям слишком большое значение. Вот сейчас он пришел и изменил всю атмосферу вечера, превратив его в важное, незабываемое событие. А ведь сама Венеция уже должна оставлять неизгладимое впечатление. Она и оставляла, но, впрочем, затрагивала лишь ум, не сердце. И вот на сцене появляется Блейк и словно заколдовывает се, и вот она уже смотрит на все зачарованными глазами.

«Но почему? — спрашивала себя Ровена. — Не потому ли, что я все еще к нему неравнодушна? Нет, не может быть».

Хотя с этим можно было и поспорить. Блейк занимал ее, интриговал, иногда злил, но никогда не оставлял безразличной.

— Я тебя не понимаю, — хмурясь, продолжал Джефф. — Если Блейк тебя больше не интересует, почему не забыть о нем, не игнорировать? А потом, почему это он пригласил именно тебя? Если ему непременно нужна компания, пусть возьмет Хелен.

— Дело не просто в компании, — запротестовала Ровена. — Не думаю, что Хелен знакома с Эмилио Карруцци. Приглашали лично меня.

— Все равно ты должна была отказаться, — решительно отрезал Джефф.

«Да, он прав, — мысленно согласилась Ровена, впрочем, вслух не сказала ни слова. — Блейк берет меня только из-за Эмилио. Иначе он наверняка пригласил бы Хелен».

Смешно даже думать, что он хочет провести день с ней. Смешно, и глупо, и грустно. А между тем, когда он пристально и неотрывно смотрит на нее своими пепельно-серыми глазами, она чувствует между ними какую-то связь.

— Пойдем. — Джефф резко выпрямился, опираясь на трость. — Пора возвращаться на корабль.

На катере он молчал и смотрел в сторону. Красивое лицо исказили сердитые морщинки. Ровена искоса взглянула на него. Она знала — стоит ей только отказаться от предложения Блейка, и лучезарная улыбка снова осветит его лицо. Но девушка промолчала, и, оказавшись на борту, они холодно и быстро попрощались и разошлись по своим каютам.

Утром Ровена проснулась рано. Ночка выдалась тревожной — снились странные, неприятные сны. Луиза еще спала. Ровена на цыпочках подошла к иллюминатору и выглянула наружу — полюбоваться жемчужным венецианским рассветом. Город, туманный и сонный, казалось, парил над поверхностью залива. Небо было расчерчено розоватыми штришками облаков. Поднимающееся на востоке солнце пламенем горело на огромных куполах собора Сан-Марко, золотило крыши домов, верхушки шпилей и далеких колоколен.

Наблюдая за рождением нового, дышащего свежестью дня, упиваясь красотой легендарного и в то же время нереального мира, Ровена чувствовала, что ее душу переполняет счастье. Сегодня она будет в Венеции с Блейком!

Что бы она ни делала или намеревалась сделать с Джеффом, никогда ее сердце не билось так сильно, как сегодня. Чувство, если призадуматься, странное, но она оттолкнула от себя эту мысль. Никаких «но» и «если», никаких сожалений и упреков. Только сегодня в этом неземном мире.

В этот день Луиза собиралась с Дейвисами в Лидо.

— А Джефф разве не идет с тобой? — спросила она.

— Нет. Сегодня он хочет отдохнуть. Из-за ноги, ты знаешь. А в город пойдет позже.

Луиза нахмурилась:

— Я бы осталась с ним, если бы знала. Может быть, сказать Дейвисам, что я не пойду? Бедный Джефф, нечестно оставлять его одного, — с упреком буркнула она.

Впрочем, никто и не собирался оставлять Джеффа на произвол судьбы. Все утро от него ни на шаг не отходила Хелен, а вечером они решили нанять теплоходик и покататься по островам. Так Джеффу не пришлось бы много ходить. Объявляя Ровене о своем решении, Хелен с вызовом смотрела ей прямо в глаза, словно говоря: «Раз ты идешь с Блейком, я займусь твоим Джеффом». Впрочем, Ровена и не подумала расстраиваться. Расстроилась и рассердилась Луиза, обвиняя и ее, и Хелен в том, что не может сама провести день с Джеффом. С Дейвисами и тремя их знакомыми она уезжала крайне неохотно.

Со времени памятных событий в Пальма-де-Майорке Ровена в первый раз осталась наедине с Блейком. Сегодня он был общителен и прост, показывал ей различные достопримечательности, пока они плыли на катере к причалу Сан-Марко.

— В Венеции всего около ста шестидесяти каналов, — рассказывал он. — И около сотни маленьких островков. Все они связаны мостами, которых тоже несколько сотен. Ты, конечно, знаешь, что эти каналы и есть венецианские «улицы». Большой канал, например, что-то наподобие Хай-стрит. Единственные настоящие улицы — это немногочисленные аллеи и крохотные извилистые переулочки. Здесь их называют calli или stretti, вместо обычных итальянских via.

На берегу Блейк настоял на том, чтобы они снова зашли в собор, но в этот раз он повел ее по лестнице на галерею на втором этаже и показал музей. С галереи они вышли на открытую террасу и вблизи рассмотрели знаменитую четверку бронзовых лошадей, привезенных из Константинополя в тринадцатом веке. Блейк немножко рассказал ей о них, а следующий час они провели во Дворце дожей. Ровена чуть шею не сломала, стараясь разглядеть в деталях удивительную роспись на потолке. Если бы не Блейк, она не успела бы и сотой доли того, что успела. Он выбирал для нее самое интересное и ценное, а остальное пропускал. Действительно, все сокровища сразу осмотреть было невозможно.

Из восточного крыла Дворца они вышли на мост Вздохов, откуда заключенные бросали последний взгляд на город, прежде чем их навсегда заточали в подземные темницы.

Еще Блейк считал, что стоит посмотреть церковь Святой Марии и церковь Сан Джованни э Паоло пятнадцатого века — усыпальницу всех дожей. По пути туда они прогулялись по Мерсерии, полюбовались утонченной работой местных стеклодувов и ткачей, старинными украшениями, очаровательными разноцветными мозаиками и типичными итальянскими радужными стеклянными бусами.

— Думаю, нам пора, — взглянув на часы, заторопился вдруг Блейк. — Надеюсь, я не очень тебя утомил.

— Что ты! Я рада, что столько посмотрела, — улыбнулась Ровена. — Хотя голова идет кругом. Блейк, ты отличный экскурсовод. Я и представления не имела, что старинные здания и церкви по твоей части, а ты, оказывается, знаешь о них массу вещей.

— Хвалить надо не меня — Эмилио. Это он до упаду водил меня по городу и показал все до мелочей.

Они как раз переходили какой-то мост. Под ними проплывала длинная узкая лодка, груженная фруктами, овощами и вязанками дров, и Ровена остановилась посмотреть на нее. От бортов расходились зеленоватые волны и ударялись о замшелые каменные устои моста.

— Эмилио знает, что мы больше не помолвлены? — не отрывая взгляда от воды, спросила она.

— Само собой.

— А разве не странно, что в таком случае он пригласил меня на ленч?

— Нет, не думаю. В душе он романтик, как все итальянцы. Мне кажется, он надеется, что мы снова сойдемся.

Ровена недоверчиво взглянула на него, думая, что Блейк шутит. Однако он выглядел вполне серьезно. Он стоял, облокотившись на парапет и засунув руки в карманы.

— Я не должна была идти. Джефф рассердился.

— Естественно.

— Тогда зачем ты меня пригласил? — резко обернулась она к нему.

— Тебя пригласил Эмилио.

Ровена с минуту помолчала, обдумывая его ответ.

— Тогда… тогда тебе необязательно было обещать, что приведешь меня. Придумал бы какую-нибудь причину.

— Но я хотел, чтобы ты пошла. — Он явно не шутил.

— Правда? Интересно — почему?

— Объяснение займет больше времени, чем у нас есть в данный момент. Пойдем-ка, а то опоздаем. — И он сделал несколько шагов от парапета, направляясь к узкому проходу между двумя высокими домами. Ровена еле поспевала за ним. Девушка чувствовала странную тревогу. Неужели Блейк подумал, что она пытается выпытать у него тайну, которую он не собирался открывать?

Особняк Карруцци оказался колоссальным старинным палаццо из уже обваливающегося желтого камня. Восхитительная резная дверь вела в просторный, выложенный плиткой холл, где их встретил старенький сгорбленный дворецкий, весь в черном, и проводил по винтовой мраморной лестнице в комнату на втором этаже. Здесь было свободно и прохладно. Немногочисленная мебель, казалось, стояла как попало. На стенах висели выцветшие гобелены. И напротив каждого — несколько скульптурок.

Из боковой двери показался Эмилио и, протягивая руку, направился к долгожданным гостям. Он мало изменился: чуть-чуть пополнел, чуть-чуть облысел, высокий лоб стал еще шире, но теплая улыбка и блестящие черные глаза остались прежними.

— Ровена! — воскликнул он, целуя девушке руку. — Не могу… не могу выразить словами, как я счастлив тебя видеть! — Он немного отступил. — А ты еще прекрасней, чем раньше! — Не выпуская ее руки, он повел Ровену к окну. — Познакомься, это мой отец — маркиз дель Карруцци.

Из кресла с высокой спинкой им навстречу поднялся худой мужчина.

— Отец, это мой хороший друг из Англии — мисс Ленгхем.

Маркиз низко поклонился. У него было худое морщинистое лицо цвета старой слоновой кости. Глубоко посаженные карие глаза светились добротой и грустью.

— Большая честь для меня, синьорина.

Перед обедом пили чинзано, болтали сначала об Англии — оказывается, маркиз бывал там в молодости, — а потом о Венеции и ее богатствах. Маркиз оказался человеком старой закалки, немного чопорным, но приятно любезным.

— Три дня в Венеции — это ничто, синьорина. Да и двух поездок мало. Чтобы узнать Венецию, понадобится целая жизнь.

— Да, я знаю, — виновато улыбнулась Ровена. — Мне кажется, я только похватала кое-что по верхам. Хотя и так я безумно рада, что побывала в Венеции. Впечатления незабываемые. Ни в одной книге невозможно такого описать.

— Вы правы, синьорина, словами описать нельзя, — чуть-чуть грустно улыбнулся он. — Разве что картины Каналетто в вашем, если не ошибаюсь, Национальном музее отдаленно напоминают дух нашего города.

— В Национальной галерее, — вежливо поправила его Ровена. — Я была там, но их не помню.

— Сходите еще раз. Как будто вернетесь в Венецию. С тех пор как их нарисовали, наш город мало изменился.

Ленч подали в просторной гостиной — уютной и в меру прохладной. Окна с открытыми ставнями выходили на спокойные зеленоватые воды канала.

«Зимой такую махину, должно быть, очень трудно протопить, — подумала Ровена. — Даже эти огромные, отделанные плиткой камины едва ли справятся с промозглой сыростью, которая, похоже, проникла в каждую щель этого мраморного исполина».

Угощали их очень вкусно — прозрачным бульоном с рисом, слоеными конвертиками с мясом и овощами, буквально тающей во рту рыбой, по вкусу напоминающей форель, и, наконец, ароматным кофе.

Вернувшись в салон, маркиз показал Ровене некоторые из своих сокровищ — картины, скульптуры, камеи и изящные резные фигурки из слоновой кости.

— Все это принадлежало моей семье. Но, увы, многое уже продано, — вздохнул он, пожимая узкими плечами. — Человек должен на что-то жить. Часть коллекции ушла на то, чтобы помочь Эмилио начать свой бизнес. Вы же знаете, он сейчас продавец антиквариата.

— Нет, я не знала. — Ровена рассматривала хрупкую фарфоровую коробочку для бриллиантина, вручную расписанную птицами и цветами, и чуть не выронила ее от удивления. — Я и не знала, что он больше не гонщик.

— Эмилио уже сорок. Он уже вышел из возраста, когда можно чего-то добиться в этой специфической сфере. Зарабатывал он, конечно, много, но и много тратил. Теперь он деловой человек. — Уже знакомая грустная улыбка вновь заиграла на губах старика. — И не могу сказать, что сожалею о подобной перемене. Он мой единственный сын.

Ровена понимала его как никто другой. Она хотела было что-то сказать, но тут подошел Эмилио и, вежливо извинившись перед отцом, отвел ее в сторону, якобы для того, чтобы показать какой-то особенный портрет.

— Портрет — только отговорка. Просто хотел поговорить с тобой наедине, расспросить о житье-бытье да узнать, счастлива ли ты.

Блестящие темные глаза с любопытством смотрели на нее из-под густых бровей. Ровена отвела взгляд.

— Да, конечно, я счастлива. Надеюсь, что и ты тоже.

— Ваш роман с Блейком так и закончился ничем? Вот этого я понять не могу, — покачал он головой. — Такая была страсть, такие чувства…

— То была ошибка, — перебила его Ровена. — Теперь мы просто хорошие друзья. — Казалось, она только и делает, что объясняет всем, какие у них с Блейком сложились отношения.

— Ну вы, англичане, даете! — задорно расхохотался Эмилио. — Как же вам нравится разглагольствовать о большой крепкой дружбе между мужчиной и женщиной. «Просто хорошие друзья» — так вы это называете, да? Мы, итальянцы, лучше знаем. Мы не верим, что между противоположными полами может существовать дружба, — безапелляционно заключил он.

— Неправда, — не согласилась Ровена. — Разве мы с тобой не друзья? Разве нельзя быть в хороших отношениях, не влюбляясь?

— Как сейчас — пожалуй, — покачал он головой. — Или как раньше, когда я знал, что ты с Блейком. Но неужели ты считаешь, что, если бы мы проводили вместе достаточно времени — как в этом круизе, — я бы в тебя не влюбился? Ровена, ты красавица. Неестественно в тебя не влюбиться.

Ровена покраснела под его пристальным взглядом.

— По-моему, ты преувеличиваешь, хоть и очень мило. Уверяю тебя, в Англии действительно существуют платонические отношения.

— Бред! — улыбнулся он. — Не верю!

Они еще поговорили о прежних временах и общих знакомых.

— Ты все еще холост, — удивилась Ровена. — Как же так случилось? Вокруг столько хорошеньких итальяночек.

— Когда я был гонщиком, — Эмилио скорчил потешную гримасу, — было слишком опасно заводить семью. Теперь я не гонщик, но я слишком беден. Хотя… — загадочно улыбнулся он, — когда мы встретимся в следующий раз, ситуация, я думаю, изменится.

— Так у тебя есть кто-то на примете? — искренне обрадовалась Ровена.

— Как вы, англичане, прозаичны! — Эмилио сделал вид, что разочарован. — Скажем так, я испытываю глубокую сердечную привязанность к одной персоне.

— Да, это я и имела в виду.

Поболтав еще немного с Эмилио о его новом бизнесе, Блейк и Ровена тепло поблагодарили хозяев за гостеприимство, распрощались и ушли.

— Здорово было снова повидать Эмилио, — призналась Ровена, пока они медленно возвращались на корабль. — Он совсем не изменился, все такой же забавный. А его отец — очень симпатичный старичок. А дом — просто прелесть, как будто только что со страниц книги.

— Знаешь, они довольно бедны, — вставил Блейк. — Палаццо принадлежит им испокон веков, они и в мыслях не допускают, чтобы жить в другом месте, даже если все кругом обвалится и останется одна-единственная жилая комната.

— Надеюсь, антикварный бизнес будет приносить неплохой доход. Как я поняла, они устроили все в доме?

— Да, на первом этаже. Хотя место там немноголюдное. Ему бы присмотреть себе магазинчик поближе к Мерсерии. Там и туристов больше.

Перейдя какой-то горбатый мостик, они очутились на маленькой площади прямо перед уличным кафе под цветастыми навесами.

— Давай присядем и выпьем чего-нибудь, — неожиданно предложил Блейк. — Совсем не обязательно торопиться на корабль.

— С удовольствием, — согласилась Ровена. — Накормили нас от души, но я страшно хочу пить. Должно быть, из-за пряностей.

На площади царила умиротворяющая атмосфера. Высокие здания вокруг отбрасывали на каменный тротуар длинные косые тени, оставляя кое-где лужицы расплавленного золота. В дверях умывалась тощая серая кошка. В доме напротив на подоконнике цвели цинии — красные, пурпурные, золотистые. «Сидеть бы здесь вечно», — подумала Ровена и мечтательно подняла глаза. Совсем рядом, опасно раскачиваясь на кованом железном стуле и вытянув перед собой длинные ноги, сидел Блейк.

«Этот день я запомню надолго, — думала она. — Утренние экскурсии, встреча с Эмилио и, кроме того, ощущение полного счастья и взаимопонимания с Блейком».

— Ты не говорил мне, что Эмилио бросил гонки.

— Разве? — удивился он. — Должно быть, не счел важным.

— Для Эмилио это очень важно. Он подумывает о женитьбе. Как ты думаешь, не из-за этого ли он покончил со спортом?

— Вряд ли. Просто он начал сдавать. Он должен был уйти не только ради себя, но и ради других.

— Он же всего на несколько лет старше тебя!

— На десять, — криво улыбнулся Блейк. — У меня-то еще есть кое-какой резерв.

— Ты никогда не бросишь спорт, пока тебя не вынудят, да? — выдавливая из себя каждое слово, спросила Ровена.

Блейк слегка прищурился:

— Да, не брошу, а с какой стати?

— Я думаю, может быть, из-за Хелен. — Она говорила совсем не то, но ничего не могла с собой поделать. — Может быть, она так захочет.

— Ничего подобного, — на удивление мягко ответил Блейк. — Хелен легко ко всему приспосабливается. У нее достаточно здравого смысла принимать человека таким, какой он есть, и не пытаться подделывать его под себя.

Несмотря на предельно спокойный и вежливый тон, Ровена чувствовала, что между ней и Блейком вновь вырастает стена. Ее обижало то, что он позволяет себе сравнивать поведение Хелен и ее собственное.

— Да, ты уже говорил, что я поступала с точностью до наоборот.

— Разве? — обернулся он к ней. — Беда в том, Ровена, что ты не взрослеешь. Твои родители слишком тебя любили, они тебя баловали и от всего огораживали, вот ты и не способна встретиться лицом к лицу с реальностью. Почему ты возомнила, что отличаешься от сотен других женщин, чьи мужья и женихи работают на опасных работах? Им всем пришлось смириться с опасностью и научиться жить с ней. Но ты слишком изнеженна для этого, слишком чувствительна и эгоцентрична.

— Жестоко, — горячие слезы обжигали ей веки, — жестоко обвинять меня в том, что я тебя любила и не пережила бы, если бы ты погиб!

— Никто тебя не обвиняет. Я обвиняю твоих родителей за то, что они так тебя воспитали. Впрочем, я начинаю понимать, как работает твоя гениальная головка. Ты обрадовалась, узнав, что Эмилио бросил гонки и собирается жениться. Ты связываешь оба события вместе. Выходит, если я надумаю жениться, я тоже должен буду бросить спорт. Особенно если ты все еще ко мне неровно дышишь.

— Да будь ты последним мужчиной на свете… — В мгновение ока Ровена оказалась на ногах, но Блейк не дал ей договорить.

— Ой, пожалуйста, избавь меня от банальностей. — Он тоже встал. — Я и сам их знаю. Послушай, Ровена, давай смотреть правде в глаза. Между нами что-то есть. Я не знаю точно что, но это есть. Физическое влечение, отголосок прежнего чувства? Называй это как хочешь. Я до сих пор считаю тебя красивой и привлекательной, но, черт бы тебя побрал, будь ты хоть Венерой Милосской, ни за какие сокровища я не соглашусь снова на привязь. На этот раз я умываю руки. Ты ни на йоту не изменилась и вряд ли изменишься. И мой тебе совет — выходи за Джеффа. У него спокойная приличная работка, спокойные социальные взгляды. — Вынув из кармана кошелек, он отсчитал несколько лир и сунул их под блюдце рядом со счетом. — Нет смысла оставаться здесь и ругаться. Пустая трата времени.

Глава 14

Ровена стрелой неслась по мосту — только бы сбежать от унижения. Коленки и руки дрожали. Наконец-то она увидела себя глазами Блейка — заурядная, капризная девчонка, вот и все.

Невозможно было поверить, что всего несколько минут назад они вместе сидели на залитой солнцем площади и между ними царила полная гармония. Ложная гармония, основанная лишь на временном перемирии между двумя людьми, которые терпеть друг друга не могут.

Но самое ужасное, конечно, то, что большая часть из того, что он сказал, — правда. Она действительно к нему неравнодушна, да еще как! Это чувство постоянно росло со времени их роковой встречи тогда за обедом, пока не стало важнее ее отношений с Джеффом.

Она не побоялась разозлить и обидеть его, принимая приглашение только ради того, чтобы провести день с Блейком. Но почему? Не потому ли, что ее все еще влечет к Блейку, а его, она чувствует, влечет к ней?

Глубоко внутри пробуждалось дремлющее до сих пор необоримое желание быть вместе. Хотя невозможное осталось невозможным, а прежние проблемы — неразрешенными, и все потому, что ни она, ни он не могут и не хотят измениться. Блейк предельно ясно выразился на этот счет. «На этот раз я умываю руки», — сказал он, ни больше, ни меньше.

Нет смысла терзать и мучить себя. Ее собственный мир раскололся на части четыре года назад, когда она сказала Блейку «прощай», и не смогут его собрать, как Шалтая-Болтая, ни королевская конница, ни королевская рать.

— Притормози, — раздался сзади голос Блейка. — Необязательно бежать от меня всю дорогу до катера.

Ровена бессознательно подчинилась. Да… убегать она умеет.

— Не повезло нам, что мы встретились, — продолжал Блейк. — Но ничего не поделаешь. Лично я не собираюсь спрыгивать с корабля прямо в воду, чтобы облегчить положение.

— Не преувеличивай. — Ровена старалась говорить как можно спокойнее. — Не так уж все и плохо. Половина круиза уже позади.

Блейк внимательно уставился на нее:

— Ты говоришь так, будто хочешь, чтобы он поскорее закончился. Не надо.

— Я и не хочу.

Но она хотела. Поднимаясь по сходням на борт, она считала дни. Еще восемь, а на девятый в семь часов утра они прибудут в Саутгэмптон. Там ее ждет успокоение, но и тяжелые раздумья.

Луиза уже вернулась из Лидо. Обернувшись к Ровене, она дружелюбно заулыбалась:

— Привет, хорошо провела день?

— Да, спасибо, было очень увлекательно, а ты?

Луиза кивнула и полезла в ящик за чистым бельем.

— У-у-у. Чудесно! Мы купались, плотно позавтракали, потом опять купались. А вечером мы вернемся в Венецию пообедать. Рой знает один знаменитый ресторан. — Она уселась на край кровати, чтобы надеть чулки. — А что ты делаешь? Останешься с Джеффом?

— Думаю, да, — расстегивая сандалии, ответила Ровена. — Бедняжка, он, должно быть, весь день проскучал.

А вот и ничего подобного! Когда все они встретились в баре, чтобы пропустить по паре коктейлей перед обедом, он был счастлив и предельно доволен собой.

— Мы с Хелен потрясающе отдохнули, — уверял он Ровену. — В классной компании. Ты и не представляешь, сколько пассажиров даже не думают сходить на берег!

Леди Вудсон, явно не ожидая от сына подобной реакции, перегнулась через столик.

— Но, дорогой, как же Венеция? Стыдно не посмотреть как можно больше, если есть возможность.

— Остается еще завтра, — не растерялся Джефф. — Мы отплываем не раньше семи, так что найдем пароходик и покатаемся по островам.

«Интересно, кто это — „мы“, — думала Ровена. — Он и Хелен? Или он и я? Или вообще целая компания?»

Словно почувствовав ее немой вопрос, Джефф наклонился к ней:

— Ровена, мы же договорились, что поедем, да? Хелен тоже хочет посмотреть на стекольные фабрики на Мурано. Кстати, а где Луиза? И она, наверное, захочет пойти.

— Она уехала с Дейвисами и Пилкингтонами на берег обедать, — объяснила Ровена.

— Как приятно это слышать! — воскликнула леди Вудсон. — Кажется, несмотря ни на что, Луизе нравится наше путешествие. — Она довольно улыбнулась и покосилась на Ровену, как будто одна она занималась ее досугом.

— А вы с отцом пойдете? — гнул свое Джефф.

Леди Вудсон устало покачала головой:

— Думаю, нет, дорогой. Опять будет невыносимо жарко, и мы выдохнемся. Чарльз, что скажешь?

— Да, Роза, это не для тебя, — активно поддержал ее сэр Чарльз. — Мы позавтракаем в «Даниэли», а потом прогуляемся до Академии, если будем в состоянии, хорошо?

Дальше Ровена не слушала. Этот день потерял для нее всякий интерес. Утром она вся горела, чего-то ждала, словно находясь на пороге удивительного приключения. Теперь же ругала себя за детскую глупость. Ну что такого особенного в приглашении на ленч от старого друга? Ничего. Сейчас она это понимает. Впрочем, оставалось еще магическое очарование часов, проведенных с Блейком, хотя… и оно уже улетучилось. Неприятная боль в сердце да разочарование — вот ее удел.

За обедом столовая была заполнена лишь наполовину. Многие отправились гулять на берег.

— А ты не хочешь пойти? — спросил Ровену Джефф. — Мы могли бы посидеть где-нибудь за стаканчиком вина. На большее я, к сожалению, не способен, так что решай.

Ровена задумалась. Она понимала, что не сможет вернуться в город, не вынесет магической красоты венецианской ночи. Не для нее будут биться о спящие дома бесчисленные волны, не для нее на высоком звездном небе будет сиять изумрудная луна, шепот голосов и смех, переплетающийся с жалобным эхом скрипок, в струнах которых, как в колыбели, покоится итальянская романтичность, — все не для нее.

— Пойдем, если ты хочешь… — начала было она.

— Если честно, не очень. Подвиг-то еще тот! — Джефф искоса взглянул на нее. — Ты что, устала?

— Да, немножко.

— Тогда остаемся, и точка. Идем, я куплю тебе выпить.

— А где Хелен? — по пути к бару спросила Ровена.

— Поехала на берег. Думаю, с Блейком. Ну конечно. Ее же очередь.

Ровене почему-то вспомнился отрывок старинной песни: «Легко сказать любви былой: „Настал расставанья час. Я новой махну навстречу рукой“. Да сделать трудней подчас».

Да, Блейку довольно легко. А ей? Украдкой взглянув на Джеффа, девушка с новой силой почувствовала угрызения совести. «Я несправедлива к нему, — думала она. — Нечестна с ним. Ведь только благодаря ему и щедрости его родителей я здесь, на корабле. А из-за глупой, бесполезной страсти к Блейку ни капельки не радуюсь и хочу, чтобы все закончилось. Как я эгоистична! Страшно даже подумать, что я готова причинить Джеффу боль, если бы только между мной и Блейком все было по-другому, если бы каким-то чудом мы снова сошлись. С другой стороны, — оправдывалась она, тупо уставившись в стакан, — я ничего Джеффу не должна. Я ничего ему не обещала».

— Ты сегодня неразговорчива, — ураганом ворвался в ее мысли голос Джеффа. — Что случилось? По сравнению с Блейком я уже не котируюсь? Скучен? — горько спросил он.

— О нет! — ставя стакан, поспешила разуверить его Ровена. — Конечно нет! Я молчу, потому что думаю о тебе. О том, какой ты хороший. Намного лучше меня.

— Напрашиваешься на комплимент, да? — криво улыбнулся он.

Ровена отрицательно мотнула головой:

— Нет, это правда. Ты хороший, не зацикливаешься на себе, ничего не усложняешь. — «Как я», — про себя додумала она.

На следующий день они наняли теплоходик и отправились по островам. Хелен, Луиза и Дейвисы поехали с ними. Блейка нигде не было. Завтракали, как всегда, кто где хотел, и Ровена решила, что он поел раньше и ушел. Она была даже рада, что ей удалось безболезненно отбросить все мысли о нем и сконцентрироваться на Джеффе.

Пообедав на одном из островов, на корабль вернулись только к шести. В семь «Океания» снялась с якоря и покинула Венецию. На палубе, как обычно, толпилась масса народу. Видимо, не одна Ровена считала, что с воды город выглядит потрясающе. По бледно-фиалковому небу расползались золотые и розовые облака, отражаясь в бухте Святого Марка, где между ними мельтешили юркие лодочки.

Хелен подошла и встала поодаль.

— Эх, прощай, Венеция. Увидим ли мы ее еще? — Она перевела взгляд на Ровену. — Надеюсь, ты хорошо провела здесь время?

— Да, я… мы обедали со старым другом.

— Да, Джефф сказал мне. А еще, — после непродолжительной паузы добавила она, — он сказал, что вы с Блейком были помолвлены.

Вот так оборот! Ровена словно язык проглотила. Хелен смотрела на нее с явным любопытством, а она ничем не могла его удовлетворить, не могла она распространяться об этом предмете. Конечно, любопытство Хелен естественно. Они с Блейком близкие друзья, а может быть, и больше. Так что же ей сказать?

— Удивительно, как вас угораздило здесь встретиться! — так и не дождалась ответа Хелен. — Да еще за одним столом.

В ее голосе звучала доля скептицизма, как будто она сомневалась в возможности подобных совпадений.

— Н-да, удивительно, — спокойно согласилась Ровена, правда, не смогла ничего добавить, например, «мы просто хорошие друзья» или «нам друг до друга дела нет».

Она вообще больше ничего не сказала. Ситуация требовала объяснить слишком многое, а с чужим человеком объясняться непросто. Не спуская с Ровены глаз, Хелен терпеливо ждала дальнейших комментариев. Пауза становилась неловкой.

— Извини, я должна пойти переодеться. — Не зная, как еще исправить положение, Ровена заспешила к себе, кожей чувствуя, что Хелен смотрит ей в спину.

Теперь все узнают. Луиза сказала Джеффу, а он — Хелен. Остаются только его родители, и напряжение за столом достигнет крайней степени.

Была бы она как Блейк — невозмутимой и беззаботной! Ровена подняла глаза и словно в подтверждение своих мыслей увидела, что он, как ни в чем не бывало, вертит головой из стороны в сторону, болтает о каких-то пустяках, как будто и не сердился на нее. А она-то! Не может даже запросто с ним поговорить! Тратит массу энергии, чтобы избежать с ним всякого общения! Она уже давно не прежняя Ровена, а другой, скованный и затравленный человек. И Хелен тоже хороша, только усугубляет положение! Любопытство любопытством, но зачем же пожирать человека глазами?

На следующий день на берег не сходили. «Океания», рассекая белоснежным носом серебристые воды Адриатики, следовала неуклонным курсом к «каблучку» итальянского сапога и Сицилии. После трех бурных дней в венецианском порту люди разленились, хотя, надо отдать им должное, все же нашли в себе достаточно сил для участия в водных спортивных играх, особенно самые молодые и неутомимые.

Луиза, Ровена и Хелен участвовали в конкурсе по плаванию. Луиза плавала прекрасно — это было одно из немногих дел, что ей удавались. Она кувыркалась и носилась в воде, как маленькая коричневая форелька. А ныряла она одинаково бесстрашно с любой высоты. Даже с высоты исполинского шести футового Адониса. Когда она закончила выступление и, стянув шапочку, стояла у ограждения, восстанавливая дыхание, зал бушевал аплодисментами.

Как же Ровена радовалась за нее! А как радовалась сама Луиза! В кои-то веки ее худое веснушчатое личико светилось неподдельным счастьем. Наконец-то она нашла свое место под солнцем. С каждым днем ее все сложнее и сложнее было узнать. Она стала мягче и общительнее, часто улыбалась, привычное угрюмое выражение исчезло с ее лица, и люди к ней потянулись.

Хелен и Ровена выступали вместе с Луизой. Стройная, сильная Хелен в белом облегающем купальнике, энергично рассекая воду руками, пулей ныряла на дно за монетками, но все же Луиза и ее переплюнула. Она была быстрее и проворнее и по праву заслужила симпатии толпы. Кроме того, сыграли свою роль ее трогательная худоба и забавное, как у эльфа, личико.

Джефф с ними не плавал. Сегодня он выполнял роль судьи и засекал по таймеру время. Блейк же кое-где поучаствовал, и вышло так, что они с Роем оказались в финале акробатических соревнований — забавном и веселом лазанье по скользкому бревну. Публика буквально лопалась от смеха, да и на стройных полуголых красавцев приятно было посмотреть. Крепыш здоровяк Рой, а рядом с ним словно вырезанный из красного дерева Блейк. Ровена не могла от него глаз оторвать.

Было в нем что-то животное и первобытное, словно это мощное загорелое тело смастерили австралийские аборигены. Он, как статуя, гордо восседал верхом на протянутом над бассейном бревне, спокойно и невозмутимо смотрел перед собой и выиграл, несмотря на искалеченную руку! Зрители буквально обезумели от восторга, бурно зааплодировали, повскакивали с мест.

Ровена случайно оказалась в нескольких дюймах от того места, где он вышел из воды, и не успела сделать вид, что ничего не видела. Пришлось выдавить из себя поздравление.

— Молодец. Ты… ты заслужил победу.

— Спасибо. — Его грудь высоко вздымалась и опускалась, и голос прозвучал несколько резковато, впрочем, как и у нее. — Ты и сама показала класс. Я все видел.

Они и разговаривали, и смотрели друг на друга как чужие, пока не вмешалась Хелен:

— Блейк, переодевайся скорее. Ты обещал мне выпивку, если выиграешь.

— Я обещал ее половине корабля, — проворчал он себе под нее. — Ровена, а ты как? Не хочешь присоединиться к торжеству?

— Нет, спасибо, — даже не глядя на него, отказалась Ровена. — Я подожду Джеффа.

— А, ну конечно. Тогда пока. — Он мимоходом махнул ей рукой и зашагал прочь вслед за Хелен.

Соревнования закончились. Люди потихонечку расходились кто куда. Толпа редела. Ровена заметила невдалеке Питера Рида. Он разговаривал с Луизой. На нем была узкая белая униформа, и выглядел он свежим и ухоженным. Луиза улыбалась и стала почти хорошенькой. Вместе они повернулись и медленно побрели по палубе. Ровена проводила их взглядом. Красота вокруг была ослепительная. Веселые нарядные пассажиры, над столиками бара яркие полосатые зонтики и — куда ни кинь взгляд — голубое небо и жаркое золотистое солнце.

Наконец появился Джефф.

— Извини, ангелочек, что заставил тебя ждать. Надо было утрясти кое-какие дела. Ну что, в бар?

Оттуда уже раздавались радостный звон стаканов, невнятный гул десятков голосов, взрывы смеха и отдаленное эхо корабельного оркестра.

— С удовольствием, — кивнула Ровена и намеренно выбрала самый дальний от Блейка и Хелен столик.

«До конца путешествия буду благоразумной, — решила она. — Никаких любовных страданий. Никаких глупых оглядок на прошлое». Она здесь из-за Джеффа, он ее любит. Мысль неожиданно принесла ей утешение, бальзамом легла на кровоточащие раны. А ранил ее Блейк. Вчера он оттолкнул ее, как ненужную вещь. Признавая, что она все еще нравится ему, он тем не менее наотрез отказался впутывать в их отношения глубокие чувства.

Ровена печально посмотрела на Джеффа. «Ах, если бы я могла влюбиться в него! Одним махом покончила бы со всеми проблемами, разрешила бы все вопросы и сомнения. Остепенилась бы и больше не страдала от любви и привязанности к Блейку».

Большую часть золотистого полдня пассажиры дремали и загорали. Постоянное, почти не слышное гудение двигателей и мерное покачивание — вверх, вниз, вверх, вниз — далекого, подернутого дымкой голубоватого горизонта действовало на них как снотворное. Приглушенные звуки доносились откуда-то издалека. Проблемы отходили на задний план. В мире правили лень и праздность.

А ночью на прогулочной палубе устроили шуточные бега. Джефф выбрал себе лошадь, а Ровена согласилась ею править. Блейк тоже участвовал в этом же заезде, и на его лошади восседала, естественно, Хелен.

— О, привет! Оказывается, мы соперники, — прокричала она, когда Ровена уселась на соседнюю потешно размалеванную механическую лошадку.

Ровена кивнула и подумала: «Больше нет. Ты выиграла». Речь, безусловно, шла о Блейке.

— А Луиза с нами играет?

— В следующем заезде.

Сэр Чарльз выбрал себе «Мокрушку — болотную лягушку».

— Ха-ха-ха! — развеселилась Хелен.

В набивном белом с розовым вечернем платье она выглядела красавицей. И без того светлые волосы выгорели на солнце и теперь отливали серебром, что выгодно подчеркивало бархатистую загорелую кожу.

Ровена сегодня была в тончайшем кремовом кружевном наряде с атласным бирюзовым кушаком и в таких же бирюзовых сережках. Гладкие медово-золотистые волосы блестели в свете зажженных светильников, так что не одна пара мужских глаз любовалась ее статной фигуркой, пока она усаживалась верхом на маленькую лошадь.

В этом забеге победила Хелен. Буквально в самом конце на кубиках выпала необходимая ей сумма, и она вырвалась вперед. Ее лошадку провозгласили победителем, а Блейку, как ее владельцу, выпала честь пройти со счастливой наездницей круг почета. Ровена пришла второй, а третья участница — Пегги Мелдрам — последней. Когда начался следующий забег, Джефф подошел и встал рядом с Ровеной. Луизу поставили третьей. В игре все решал случай, а не умение игрока, и тем не менее, выиграв, Луиза светилась как начищенный луидор.

— Давай прогуляемся, — предложил Джефф, нежно обнимая Ровену за плечи. — Остался всего один забег.

И они направились на шлюпочную палубу. Луны не было, но ночь стояла ясная, с тысячей звезд. Из самого сердца выжженной солнцем Африки дул теплый, пряный ветерок. Они молча облокотились на борт, не отрывая глаз от пенящихся за кормой волн. В темной ночной воде они казались фосфоресцирующими.

— Ты помнишь, какой сегодня день? — спросил Джефф.

— Пятница, — не поняла Ровена.

— Да нет! — нетерпеливо мотнул он головой. — Я не об этом. Сегодня день предложений. Несмотря на лунную венецианскую ночь, среду я прозевал. Влез Блейк и все испортил, и мои романтические порывы пошли прахом. — Он криво улыбнулся и минутку помолчал. — Если честно, я забеспокоился, когда ты ушла с ним на целый день.

— Извини, я страшная эгоистка, — только и смогла ответить Ровена.

— Я понимаю, ты хотела навестить старого друга. Это естественно. То, что ты ушла с Блейком, еще не значит, что ты собиралась сбежать с ним под венец, — скорчил он жалкую гримасу. — Это одна из моих бредовых фантазий. Сейчас все в порядке, да? — Он скрестил на груди руки. — Я имею в виду — между нами? Ведь твоя неожиданная встреча с Блейком, в сущности, ничего не меняет?

Ровена прикусила губу.

Джефф такой милый. Готов все принять за чистую монету. А она подлая обманщица. Впрочем, даже если она и попытается ему все объяснить, то сделает только больно. Он никогда не поймет, что она чувствует к Блейку. «Вернее, чувствовала», — мысленно поправила себя Ровена и тряхнула головой.

— Нет, не меняет. Ситуация, правда, несколько необычная, но и только.

Джефф крепко сжал ее руку и нежно притянул девушку к себе.

— Ровена, я тебя очень люблю. — Он поднял глаза к звездному небу. — Сегодня луны, конечно, нет, но, по-моему, ночь для предложения прекрасная, — на удивление серьезно взглянул он на нее. — Дорогая, пожалуйста, скажи, что выйдешь за меня замуж.

Он прижимал ее близко-близко, и Ровена видела, как блестят его светлые волосы и загорелая гладкая кожа на скулах. Он выглядел таким свежим, молодым, даже юным. Ровена протянула руку и дотронулась до его щеки.

— О, Джефф!

— Что это значит? — Он вопросительно вскинул брови.

Она задумчиво вздохнула:

— Джефф, я не знаю. Должно быть, то, что ты такой милый, а я глупая. Сама не знаю, чего хочу. Ничего не знаю.

— Тогда и нечего дергаться. — Он властно обнял ее за талию. — Я все решу за тебя, как настоящий деспот. — И, театрально нахмурив брови, он приподнял ее подбородок. — Так ты выходишь за меня и точка, поняла?

Джефф мог быть кем угодно, но только не деспотом. Очаровательным, смешным, добрым, отзывчивым — да. Но властным — никогда.

— О, Джефф, — неожиданно нежно улыбнулась Ровена.

— Перестань повторять одно и то же. Начинает надоедать. А если уж непременно хочешь прослыть занудой, талдычь лучше: «Да, да, я согласна, да, я выйду за тебя, да, дорогой, да».

Но даже в его объятиях Ровена продолжала сомневаться. Но почему? Все же так просто. Одно маленькое слово. Вряд ли она полюбит кого-нибудь больше, чем Джеффа. А его она по-своему любит. Хотя стоит ли выходить замуж, если любишь всего лишь «по-своему»? Честно ли принимать его предложение на таких условиях?

— Джефф, я не люблю тебя, — медленно проговорила она.

— Мне все равно. Я так сильно люблю тебя, что и ты когда-нибудь заразишься. Ровена, я тебя очень прошу, — охрипшим голосом умолял он.

А она вдруг вспомнила, как они с Блейком тряслись в душном грязном автомобиле по дороге из Пальма-де-Майорки и как он обнял ее, чтобы не дать упасть. А потом в ушах зазвучали его слова: «Мой тебе совет: выходи за Джеффа с его престижной спокойной работкой».

«Вот и прекрасно! — с жаром подумала Ровена. — Вот и выйду!» — И тут же: «Нет, это ошибка!». Впрочем, имела ли она в виду себя и Джеффа или себя и Блейка, она не знала.

— Джефф, если ты действительно хочешь, я выйду за тебя, — не своим голосом прошептала она и не поверила своим ушам.

Глава 15

Произнеся роковые слова, она тут же захотела взять их обратно. Но в то же мгновение Джефф нагнулся и страстно поцеловал ее, и еще, и еще. Он целовал ее с каким-то диким отчаянием, словно никогда и не надеялся, что произойдет подобное чудо. Естественно, он целовал ее и раньше, но никогда — так пылко и горячо. Ровена даже испугалась. Правда, не потому, что Джефф оказался столь любвеобильным, а потому, что его поцелуи раскрывали всю глубину его чувств, о которых девушка даже не подозревала. Он всегда представлялся ей беспечным и беззаботным, и его чувства должны были носить тот же характер. Каково же было ее удивление, когда на месте легкого увлечения она обнаружила настоящую любовь. С такой страстью справиться невозможно, ей ли этого не знать.

Тем временем Джефф продолжал обнимать ее и целовать, и шептать разные нежности. Ровена же думала лишь об одном: «Что же я наделала?» Ей было очень стыдно, она презирала себя за слабость и непостоянство. «Я люблю Джеффа», — без конца твердила она, крепче обнимая его за шею и заставляя себя чувственнее отвечать на его поцелуи.

Как же это было непросто! Какая-то часть ее, запрятанная в самую далекую даль, глухая к голосу разума и всевозможным увещеваниям, так и осталась при прежнем мнении: Джеффа она не любила.

Джефф же, ослепленный счастьем, не замечал ее сомнений.

— Дорогая, ты не представляешь, как я рад! И родители будут на седьмом небе! Они тебя обожают.

— Джефф! — Ровена прикусила губу. — Пожалуйста, пока не говори им. Я… я хочу, чтобы до конца круиза никто не знал.

— Мой ангел, но почему? Я хочу кричать об этом на каждом углу, с самой высокой мачты, по громкоговорителю! Я хочу, чтобы все знали, что ты согласна выйти за меня замуж. Так почему, черт возьми, мы должны держать это в секрете?

Ровена с мольбой взглянула на него:

— Из-за Блейка. Из-за нашей с ним помолвки. Хелен и Луиза уже знают. Луиза запросто может разболтать твоим родителям. Неужели никому не покажется странным, что бывший и будущий женихи сидят за одним столом? Мне бы это не понравилось, — натянуто улыбнулась она.

Джефф нахмурился:

— Я тебя понимаю. Хотя звучит несколько надуманно. Черт бы побрал этого Блейка! Угораздило же его припереться на наш корабль!

— Потерпи. Осталась всего неделя, — успокаивала его Ровена. — Давай, пока не вернемся в Англию, оставим все между нами. Тогда история с Блейком будет позади, и ты спокойно скажешь родителям.

— Ну хорошо, — нехотя согласился он. — Пока не вернемся домой, будем с тобой шушукаться. А там уж запустим дело на полную катушку. Дадим объявление в «Таймс», кольца закажем в «Хэрродс» и уточним день свадьбы, хорошо? — нежно целуя ее в лоб, улыбнулся он.

Ровена не торопясь кивнула. Казалось, время несется на нее, как охотник с силком — того и гляди поймает.

— Я согласна, — тем не менее ответила она.

В каюту она вернулась только после полуночи. Луиза уже лежала в кровати.

— Ты поздно, — сонно пробормотала она. — Ты не забыла, что завтра мы будем в Мессине в семь утра? Чай принесут ни свет, ни заря.

— Извини. Я сейчас быстро разденусь и лягу.

Интересно, что Луиза скажет, если объявить ей, что они с Джеффом только что обручились? Как обычно, разозлится и будет рвать и метать или все же пересилит то, что последнее время стала терпимее к окружающим?

— Ты мне не мешаешь, — зевнула Луиза, — я скоро засну.

Воистину, она менялась. Раньше она бы ужасно разворчалась и разбурчалась. А теперь, когда она стала уверенней в себе, и жить с ней стало легче.

Как Луиза и предупреждала, «Океания» проснулась рано. Задолго до шести Ровена уже слышала в коридоре шаги и голоса, звон посуды и деловитую беготню. А в иллюминаторе уже появилась Мессина — кремово-розовый хаос домов и домиков на берегу, а за ними, на пыльных холмах, — кромка зелени.

Уже наполовину одевшись, Луиза вдруг в задумчивости замерла перед зеркалом.

— Не знаю, что надеть. — Она повертела в руках зеленое платье, а затем бросила его и схватила льняное желтое. — А тебе какое больше нравится? — чуть ли не робко спросила она, оборачиваясь к Ровене.

Впервые она открыто обратилась к ней за советом. Ровена посмотрела на фигурку в зеркале и, не задумываясь, предложила:

— А почему ты не хочешь надеть свое оранжевое?

— Оно мне не идет, — неуверенно произнесла Луиза.

— Цвет идет. Ну-ка, надень его, а я посмотрю.

У платья оказался узкий лиф и широкая плиссированная юбка. К сожалению, картину портил большой пышный воротник, который наверняка пошел бы высокой девушке с длинной лебединой шеей, но Луизу он делал похожей на гномика. Ровена задумчиво его потеребила.

— Разреши мне отпороть его, — несмело начала она.

Луиза с сомнением прищурилась:

— У нас нет времени.

— Не волнуйся, есть. Он держится еле-еле. Уберем его, и ты увидишь разницу. А если ничего не выйдет, наденешь зеленое, а вечером я пришью воротник обратно.

Без уродливого воротника у платья оказалась симпатичная глубокая горловина. В мгновение ока оно превратилось в хорошенькую простую вещичку и выгодно подчеркивало аккуратную темноволосую головку Луизы. Потянувшись к шкафчику, Ровена достала оттуда молочно-белые бусы из гладкого речного жемчуга и протянула их девушке:

— Вот, возьми. — Бусы весело заиграли на загорелой коже.

— Надень белые сандалии и накинь белую кофточку, — чувствуя себя настоящим художником, распоряжалась Ровена.

Луиза не верила своим глазам.

— Невероятно! — восхищалась она. — Совсем другое платье. Ровена, ты просто умница! — неожиданно вырвалось у нее.

— Ты преувеличиваешь, но все равно спасибо. Сегодня ты будешь неотразима.

Позже она поняла, почему Луиза так беспокоилась о своей внешности. В Таормину с Вудсонами ехал Питер Рид.

Таормина, маленький городок, весь в древних руинах, лежал недалеко от Мессины. Там и решено было позавтракать, а потом погулять, посмотреть достопримечательности и искупаться на одном из знаменитых на весь свет пляжей.

Дорога из Мессины оказалась грязной и пыльной. Вдоль нее жалко жались друг к другу невероятно старые домики, убогие и давно некрашенные. Перед ними в пыли играли темноглазые дети, а люди постарше, закутанные в черные лохмотья, улыбались и махали вслед проезжающему автомобилю.

Дорога вела через множество мостов. Впрочем, когда-то шумные потоки, бегущие с холмов к морю, теперь пересохли, а на их месте валялись груды камней и гальки. Постепенно машина пошла в гору, кружа по извилистой узкой дороге мимо белых, желтых и розовых вилл, увитых великолепной пышной бугенвиллеей. А через несколько минут они уже были в Таормине — небольшом горном городке.

Этим утром Джефф чуть не прыгал от счастья и так суетился вокруг Ровены, что леди Вудсон не выдержала и сделала ему замечание.

— Джефф, милый, она не сахарная и не растает. Перестань носиться с ней как с писаной торбой. Уверена, ей, как и всем нам, это надоело.

От этих слов Ровена густо покраснела, а Джефф как ни в чем не бывало рассмеялся и крепче сжал под купальным полотенцем, наброшенным им на колени Ровены, ее руку.

— Не могу. Я за нее отвечаю. Ровена не возражает, правда, мой ангел?

К счастью, Луиза с Питером и водителем сидела впереди и ничего не слышала. Хотя в глубине души Ровена чувствовала, что она все равно не обратила бы особого внимания на слова Джеффа. Ей явно нравился Питер, и малышка неподдельно радовалась, что он согласился ее сопровождать.

Главная улица Таормины, узкая и крутая, славилась множеством малюсеньких оригинальных магазинчиков. Леди Вудсон, которая из принципа и раньше никогда никуда не спешила, сегодня и подавно замедлила шаг и еле плелась вверх по склону, заглядывая в каждую интересующую ее витрину. Несмотря на хромоту Джеффа, он и Ровена вскоре вырвались вперед и направились к греческому театру, чьи полуразрушенные колонны четко вырисовывались на фоне фиалкового неба.

— Поднимайтесь наверх. Отсюда потрясающий вид, — позвал их Питер. Протянув Луизе руку, он помог ей подняться по крошащимся каменным ступеням. Ровена с Джеффом шли следом. На самом верху Ровена восторженно воскликнула:

— Ну и красота! Ну разве не чудо?

Из-под самых ног вниз убегал крутой холм, выставляя напоказ крыши розоватых и кремовых вилл. Между ними к воде тесными группками спускались исполинские кипарисы. А за ними сверкало море — необъятная кристально-чистая голубая гладь с темно-зелеными пятнами на месте подводных скал.

— Давайте поскорее спустимся вниз, — оживился Джефф. — Лучшего места для ленча не придумаешь.

— А как же твоя мать? — забеспокоилась Ровена. — Для нее это путь неблизкий.

— Ничего, она справится, — успокоил ее Джефф. — В любом случае отец хотел искупаться, так что он с удовольствием спустится к нам.

Сэр Чарльз и леди Вудсон были где-то на полпути к театру. Когда же они наконец взобрались наверх, то захотели осмотреть его внимательнее, чем молодежь, поэтому решено было, что они догонят остальных, когда посчитают нужным, а если сэр Чарльз все еще не передумал купаться, то он вполне сможет поплавать и после ленча.

Луиза с Питером помчались вперед, и, когда они скрылись за поворотом, Джефф притянул Ровену к себе:

— Сегодня утром я еще не целовал тебя.

— Джефф, пожалуйста, — вырываясь, запротестовала она. — Сзади идет еще кто-то с корабля.

— Глупости! Они за тысячу миль. Дорогая, неужели это правда? Неужели вчера вечером ты действительно обещала выйти за меня замуж?

— Да, обещала, — медленно кивнула Ровена и, подняв на него виноватые глаза, хотела уже сказать: «Джефф, это ошибка. Пожалуйста, разреши мне взять свои слова обратно». Но он так трогательно и влюбленно смотрел на нее, что она не посмела его обидеть.

Он ее поцеловал. Сзади на тропинке послышались чьи-то шаги. Ровена быстро вывернулась из его объятий и зашагала вслед за Питером и Луизой. Джеффу ничего не оставалось, кроме как смириться и пойти за ней.

— По-моему, Питеру нравится наша Луиза, — взяв Ровену за руку, задумчиво пробормотал он. — Как ты думаешь, у них что-нибудь наклевывается?

— Не знаю. Хотя, похоже, он ей тоже нравится. В любом случае это хорошо сказывается на ее душевном состоянии. Ей давно было необходимо завести воздыхателя.

— В последнее время она одевается как куколка. Морские круизы ей явно на пользу.

— Круиз здесь ни при чем, — загадочно покачала головой Ровена. — Это все Питер. И удача в соревновании, и то, что она поверила в себя и все стали вокруг нее прыгать и суетиться.

Они спустились к заливу, поражавшему своей неземной красотой. По обеим сторонам к берегу спускались крутые скалы. Каменные террасы в изобилии увивала роскошная красная, розовая и пурпурная бугенвиллея. Внизу блестело на солнце серебристо-голубое море.

Они разделись и с разбегу плюхнулись в воду, теплую, как парное молоко, и нежную, как шелк. Вода была невероятно прозрачной.

Плывя к торчавшим над поверхностью камням, Ровена видела под собой на глубине двадцати футов бахромчатые водные растения, медленно раскачивающиеся из стороны в сторону на каменисто-песчаном дне.

— Идеальное место для подводного плавания, — мечтательно протянула она, переворачиваясь на спину одновременно с Джеффом и подставляя лицо раскаленному добела солнцу.

— Идеальное место для медового месяца, — эхом откликнулся Джефф.

— В прошлый раз ты говорил, что это Дубровник, — сама себе улыбнулась Ровена.

— Ну да. Разве я тебя не предупреждал? В медовый месяц мы поедем в кругосветное путешествие и растянем его как можно дольше.

Думать об этом решительно не хотелось. Слишком все нескоро и нереально. А тут еще пришел на ум старинный припевчик: «Волноваться не стоит. Все пройдет стороной…» Какие ужасные мысли! «Нет, я пойду на это. Я должна. Я выйду за Джеффа и сделаю его счастливым, насколько смогу, — думала Ровена. — Я не хочу быть рохлей до конца жизни только из-за того, что много лет назад сделала ошибку». Покачиваясь на бархатистой поверхности воды, Ровена попыталась представить себе семейную жизнь с Джеффом. Он был бы хорошим мужем, добрым, внимательным, надежным, не сорвиголовой. А кто, собственно, сказал, что муж должен быть сорвиголовой? У них будет чудесный домик где-нибудь на окраине Доркинга или Эшера. С двумя гаражами, современной кухней со всевозможной техникой и прибамбасами. Родятся двое ребятишек. Маленький белокурый мальчик — красавчик, как и его папа, — и рыжеволосая девочка, эдакий забавный карапузик с ямочками на щеках. Звучит идеально. Мечта любой девушки. Безупречный брак. Так почему же тогда так бьется сердце, словно вместо долгожданного заслуженного счастья ей светит суровое, мучительное испытание?

Тут откуда-то вынырнули Питер и Луиза. Потирая глаза и стряхивая с лица соленые капли, Питер забасил:

— Блейк и Хелен тоже хотели сюда спуститься и позавтракать с нами. Смотрите в оба, чтобы не пропустить их.

При этих словах Ровена резко перевернулась на живот и поплыла вперед.

Нет! Только не Блейк и Хелен. Опять они! Неужели от них нигде нельзя скрыться? Здравый смысл подсказывал ей, что нельзя. Глупо надеяться избежать с ними встреч, когда они на одном корабле, и, кроме того, Хелен — сестра Питера.

— Сплаваем до камней, — предложила она Джеффу, как будто так у нее было больше шансов не столкнуться с Блейком. Конечно, она понимала, что затея безнадежна, однако она давала ей хоть временное успокоение.

Камни оказались не очень далеко. Ржаво-красные, скользкие от мокрого мха и морских водорослей, они в беспорядке торчали из воды. Джефф помог Ровене на них взобраться, и они уселись на самом верху.

— А вон и Хелен, — махнул Джефф рукой в сторону берега и нахмурился. — И с ней Блейк.

Ровена тут же уставилась на две небольшие головки — темноволосую и в белой шапочке, — плывущие рядом с Питером и Луизой. Вот они поворачивают и направляются к их камням. Не говоря ни слова, Ровена соскользнула в воду и отплыла к центру залива.

Джефф тем временем помог Хелен вскарабкаться на камень, привстал и, прикрывая глаза рукой, посмотрел по сторонам. Его высокая загорелая фигура четко вырисовывалась на фоне неба. Заметив Ровену, он нырнул и поплыл за ней.

Какое-то время они безмятежно плавали и кувыркались, пока Джефф не устал.

— Пожалуй, пойду, позагораю перед завтраком, — объявил он. — Лодыжка все еще побаливает.

— Ах, Джефф! — в раскаянии воскликнула Ровена. — Извини. Я совсем забыла. Ты так хорошо выглядишь. Сейчас пойдем вместе.

— Не торопись из-за меня. Поплескайся еще, если хочешь.

— Тогда плыви один. — Остальные были уже у самого берега, и Ровена их видела. — А я до камней и обратно. Ты и глазом не успеешь моргнуть. — И она перешла на медленный кроль.

Плыть было легко. Ни ветерка, ни волн. Странно, что ей хотелось побыть одной. Должно быть, после двух недель на одном и том же корабле в компании с одними и теми же людьми поплавать в заливе, когда вокруг ни одной живой души, только небо и море, казалось великим счастьем. Вне всякого сомнения, она вернется на берег и будет опять завтракать со всеми, но сейчас она несколько минут посидит одна вон на том раскаленном на солнце камне.

Ровена в последний раз обернулась и увидела, что Джефф уже выходит на берег. Там же очутилась Хелен, и он остановился поболтать с ней. «Где бы он ни появился, она всегда рядом, — зло подумала Ровена. — И где бы ни появился Блейк, она тоже тут как тут».

Мимо них, держась за руки, весело пробежали к ресторану Питер и Луиза. Сколько же в них энергии! В такую-то жару! А вот где Блейк? Его высокую фигуру ни с кем не перепутаешь. Раз так, должно быть, он еще не вышел из воды. Ровена оглянулась вокруг, и точно — вот он, мощными взмахами рассекает воду. Приглядевшись, она заметила, что он направляется к ее камням. Только этого не хватало! Готовясь тут же прыгнуть в воду, девушка вскочила на ноги и дико вскрикнула от боли. Усевшись опять на камень, Ровена быстро ощупала ногу и поняла, что вся ступня утыкана сотней малюсеньких колючек. Держась одной рукой за выступ скалы, она другой развернула ногу к свету и увидела, что та действительно изранена дюжиной тонюсеньких каменных осколочков. Ровена попыталась вытащить их, но только затолкала еще глубже в кожу. Боль усилилась. Забыв о Блейке, она уселась поудобнее и кончиками пальцев все же выковыряла несколько самых больших кусочков, тонких и острых как иголки. Остальные, к несчастью, обломились и так и остались торчать в ступне.

— Что случилось? — неожиданно раздался голос Блейка. Он вылез из воды и теперь стоял перед ней весь в серебристых радужных капельках.

— Осторожно! — предостерегающе крикнула Ровена. — Здесь очень опасно! Посмотри, что случилось с моей ногой. Я встала и моргнуть не успела, как все это впилось мне в ногу.

Блейк обеими руками осторожно приподнял ее ступню.

— Тебя должны были предупредить. Разве Питер ничего тебе не сказал? Я знаю, такое случалось и раньше. Должно быть, чертовски больно, да? Если уж они попали под кожу, ходить ты не сможешь. Придется вынимать их щипчиками или пинцетом. Разреши мне… — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Разреши мне попробовать вытащить самые большие. Думаю, если несильно сдавить ногу, они выскочат, как занозы, и я их выну.

— Хорошо. — Ровена легла, опершись на локти. — Делай что хочешь. Господи, только я могла так глупо вляпаться!

— Тебе еще повезло, что пострадала только одна нога. С другой-то все в порядке?

— Да. Я хотела подняться и встала как раз на эту ногу. Сначала показалось, что просто зацепилась за камень, а потом эта дикая боль и жжение.

— Потерпи, постараюсь не делать тебе больно. — И он начал аккуратно стискивать ногу между пальцами.

— Ой-ой-ой! — невольно поморщилась Ровена.

— Извини, я не хотел. Жаль, что так случилось. У тебя на редкость красивые ноги.

Ровена ничего не ответила. Она, не отрываясь, смотрела на его опущенную голову, сильные и вместе с тем нежные руки, сжимающие ее лодыжку. «Что же я наделала?» — как и раньше, подумала она и внутренне содрогнулась. Она поняла, какую допустила непоправимую ошибку. Поняла, почему уцепилась за Джеффа, как за спасительную соломинку, почему решила спрятаться за его спиной. Она приняла его предложение только потому, что панически боялась Блейка и своей несчастной тщетной любви к нему. Все оказалось напрасным. Теперь-то Ровена знала, что, несмотря на годы разлуки, она не переставала любить его. Она просто глубоко-глубоко запрятала свои чувства и не давала им воли до их роковой встречи здесь, на корабле. С самой первой минуты, когда она увидела Блейка, она потеряла покой и способность держать себя в руках.

Тут море и небо, и сгорбленная фигура Блейка, и камни, и залив, и усеянная виллами часть холма — все слилось в одно расплывчатое пятно.

«Я люблю Блейка, — в немом отчаянии думала Ровена. — Я никогда никого другого не любила. И я пообещала выйти замуж за Джеффа».

Глава 16

Блейк бережно отпустил ее ногу:

— Вот все, что я могу сделать. А когда вернешься на корабль, придется зайти к хирургу. До берега ты доплывешь, это тебе не повредит, но когда будешь идти, старайся наступать на нее по минимуму.

— Спасибо. Вот досада! — Она из кожи вон лезла, чтобы голос звучал как можно небрежнее.

— Не грусти. — Блейк внимательно смотрел на нее и улыбался. — Это несмертельно.

Ровена отвернулась, сдерживая неожиданный порыв обнять его за загорелые мускулистые плечи и нежно прошептать: «Блейк». Ей хотелось прижаться к нему, как будто это помогло бы ей избавиться от бремени терзавших ее сомнений, объяснило бы ей самой, что же на самом деле происходит. Впрочем, ничего не понадобилось. Ее и так огненной молнией пронзила мысль, что она его любит, и все сразу встало на свои места. Она поняла, насколько была глупой и слабой, метаясь в панике между Джеффом и Блейком и не решаясь заглянуть себе в душу. Но теперь все позади. Ровена резко встала, опираясь на скалу.

— Осторожнее! — хватая ее за руку, предупредил Блейк.

— Я в полном порядке. — Ровена злилась. Его пальцы обжигали ей кожу, и она судорожно вывернулась, нырнула, тут же вынырнула на поверхность и быстро поплыла к берегу.

Блейк нырнул за ней и поплыл рядом:

— Как твоя нога?

— Немного жжет, и все. — Ровена смахнула с ресниц воду и дальше плыла молча.

Джефф и Хелен лежали, растянувшись на серебристо-белом песке. Увидев медленно ковылявшую к ним Ровену, Джефф сел:

— Что случилось? Ты поранилась?

Она кивнула и принялась объяснять, что произошло на скале. Джефф тут же вскочил и обнял ее за плечи.

— Бедняжка. Сначала моя лодыжка, а теперь вот твоя нога. Мы с тобой просто пара калек. Пойдем покажешься Питеру, он в ресторане с Луизой и родителями.

Но Питер, хоть и был врачом, всего лишь повторил рекомендации Блейка: не наступать на больную ногу, а по возвращении на корабль пойти к хирургу и удалить осколки.

И опять они завтракали все вместе. Правда, Блейк сидел за соседним столом с Хелен, Питером и Луизой, что уже радовало, а Ровена, Джефф, сэр Чарльз и леди Вудсон расположились рядом.

Леди Вудсон, чтобы показать, как она озабочена случившимся, даже стряхнула с себя обычную апатию.

— Какое ужасное невезение! — вздохнула она. — Я всегда говорила, осторожность лишней не бывает, особенно когда путешествуешь за границей, как мы. Пищи это тоже касается. Малейшая небрежность — и серьезное расстройство вам обеспечено. Джефф, дорогой, пожалуйста, будь осторожнее.

— Мама, я осторожен, — усмехнулся Джефф. — Это с Ровеной случилось несчастье.

— Я знаю, мой мальчик. Но пусть это послужит тебе предупреждением. Зря не рискуй.

Если честно, Ровена их совершенно не слушала и без аппетита взирала на расставленные на столе деликатесы. Ей казалось, что она живет одновременно на двух планетах. Одна ее половина улыбалась Джеффу и его родителям, отвечала, соблюдая приличия, на их вопросы, худо-бедно поддерживала разговор и, хотя и с трудом, пыталась есть цыпленка со спагетти. Другая же погрузилась в пучину нерешительности и отчаяния. В голове непрестанно звенела одна-единственная мысль: «Я люблю Блейка, и я обещала выйти за Джеффа. Что мне теперь делать?»

Действительно, что было делать? Даже если она пойдет к Джеффу, честно расскажет ему о своих чувствах и попросит разорвать помолвку, это не поправит ее отношений с Блейком. Блейк ее презирает, он ее больше не любит. Он считает ее пустой и испорченной, хоть внешне она ему по-прежнему нравится.

Не очень подходящее основание для любви. И все же она должна быть честна с Джеффом, должна быть с ним откровенна. «Я должна, должна сказать ему, что я чувствую, — печально думала Ровена. — Может быть, вечером… или завтра».

Не помогало и то, что леди Вудсон была добра и любезна с ней в присущей ей томной манере, и то, что сэр Чарльз относился к ней по-отечески, хоть и со свойственной ему сдержанностью. Это только усиливало чувство вины.

В ресторане было прохладно и уютно. За террасой ослепительно блестело море, по краям которого поднимались из воды красноватые скалы и упирались в небо.

Но Ровена не замечала земных красот. Она была слишком несчастна и подавлена.

После обеда, побездельничав немного в тени, опять побежали купаться, на этот раз вместе с сэром Чарльзом. Загорелый и худощавый, он оказался прекрасным пловцом и доказал, что может еще потягаться с молодежью.

Ровена осталась на берегу с леди Вудсон. Та все что-то бессвязно рассказывала, жаловалась на жару и не могла дождаться, когда же придет время возвращаться к машине, которая ждала их в одной из боковых улочек.

Наконец это время пришло. Небрежно попрощавшись с остальными, Блейк и Хелен медленно удалились. Он дочерна загорелый, в кремовой льняной рубашке с открытым воротом, и рядом она, почти такая же высокая, светловолосая, стройная, как статуэтка, в легком голубом платье.

— Они прекрасно подходят друг другу, — кивнула им вслед леди Вудсон. — Они, случайно, не помолвлены? Я слышала, они вот-вот об этом объявят, — заговорщически подмигнула она Ровене.

— Я… я не думаю, — Ровена проглотила комок в горле. — Может быть, я не знаю. — И она нервно тряхнула головой.

Когда все вернулись на корабль, Джефф настоял, чтобы Ровена сразу же пошла к хирургу. Корабельного хирурга на месте не оказалось, но дежурная медсестра промыла ей раны, удалила все видимые осколки и сделала профилактическую инъекцию.

— Может, один или два еще остались под кожей, — предупредила она. — Но я не думаю, что они опасны. Укол не допустит никакой инфекции. Сегодня повязку не снимайте и приходите утром, доктор Хаслемер или доктор Рид осмотрят рану.

После обеда на верхней прогулочной палубе были танцы. Дебора и Рой Дейвисы любезно согласились составить им компанию, и, пока Джефф танцевал с Деборой, Ровена мило болтала с Роем, преимущественно о его фотографиях. Питер отправился на дежурство, но у Луизы теперь не было недостатка в кавалерах, и она тоже с кем-то танцевала.

Пришли Блейк и Хелен и, естественно, прямиком направились к ним. После стольких дней, проведенных вместе, другого и ждать не стоило.

Ровена танцевать не могла, но Джефф так любил танцы и пропустил из-за больной лодыжки уже столько вечеров, что уговорил ее остаться с ними и наслаждаться танцами хотя бы в качестве зрителя. Несколько раз он танцевал с Хелен. Парой они были бесподобной. Более того, Ровена точно знала, что Джефф ею откровенно восхищается. С Хелен танцевал и Блейк. Он все еще сидел за самым дальним от Ровены концом стола и заговаривал с ней крайне редко, правда, случайно или намеренно, она не знала.

Танцы закончились за полночь, однако накануне вычистили и наполнили свежей водой бассейн, и большинство танцоров направились прямиком туда. Джефф с Ровеной не стали исключением. Бассейн освещался прожекторами и так и манил окунуться в прозрачную зеленоватую воду. За ним маячил ярко освещенный бар. За столиками вокруг воды сидели уже подвыпившие полуночники. Их смех, звяканье стаканов и кусочков льда смешивались с веселым плеском внизу, а подо всем этим слышался ровный шум корабельной машины, неспешно ведущей «Океанию» вдоль северного берега Сицилии к Сардинии и Балеарским островам.

Откуда ни возьмись рядом очутилась Луиза, хрупкая и похожая на эльфа в своем изумрудно-зеленом купальнике. Джефф так и присвистнул:

— Вот это скорость! Минуту назад была еще в бальном платье!

Махнув рукой в сторону раздевалки, Луиза задорно улыбнулась:

— Я там переоделась. Я еще вчера оставила там купальник. Джефф, пойдем купаться. Рой тоже идет.

Джефф покачал головой:

— Слишком хлопотно. Когда еще я вылезу из этого смокинга? Да и Ровена не сможет купаться до завтра. Или уже до сегодня? — Взглянув на часы, он улыбнулся и шутливо шлепнул Луизу пониже спины. — Иди-ка и побултыхайся сама.

Луиза упорхнула, нырнув в воду, как шустрая зеленая рыбка. Перегнувшись через поручни, Ровена с Джеффом несколько минут понаблюдали, как она лихо плавает и ныряет, а потом Джефф взял Ровену под руку и предложил:

— Слушай, давай пойдем на шлюпочную палубу.

Ровена задумалась. Странно, но с Джеффом идти туда страшно не хотелось. На шлюпочной палубе, темной и пустынной в эти часы, назначали свидания влюбленные; то было место, где достигали своей бурной кульминации корабельные романы.

Так не подходящее ли это место для нее и Джеффа — влюбленных, помолвленных, без пяти минут мужа и жены? И тем не менее она пристыженно промямлила:

— Джефф, уже поздно. День был такой длинный. Я устала. Ты не обидишься, если мы… если я пойду к себе?

Как все же тяжело выносить его укоризненный взгляд! Как она ненавидит обижать его! Но его объятия, его поцелуи… Это выше ее скромных сил. Противно, аж до тошноты. Какая же она дура, что согласилась на их помолвку!

— Хорошо, я провожу тебя до лифта, а потом вернусь, пропущу еще стаканчик, — сказал Джефф. Его голос прозвучал резко, и попытка казаться безразличным не удалась.

Они отошли от бассейна и направились к трапу. В этот же момент мимо прошла и свернула за угол, к лестнице, ведущей на шлюпочную палубу, какая-то пара. Девушка несла на руке легкую шерстяную накидку. Она зацепилась за перила и упала. Мужчина, подняв ее и накинув спутнице на плечи, заботливо сказал:

— Держи крепче, наверху она тебе понадобится.

Это были Блейк и Хелен. Джеффа и Ровену они не заметили и скрылись из виду прежде, чем наша пара успела выйти на освещенное место.

Не сознавая, что делает, Ровена вдруг резко остановилась. Где-то в самой глубине ее существа нарастал комок нестерпимой боли. Пытаясь смягчить ее, девушка крепко прижала руки к груди. Несколько минут назад шлюпочная палуба казалась ей слишком романтичной, чтобы идти туда с Джеффом, а для Блейка, выходит, она идеальна, лучшего места и не придумаешь. Там, под открытым небом, усыпанным миллионом звезд, он будет держать Хелен в своих объятиях, целовать ее и любить.

Глава 17

И снова наступило воскресенье — последнее воскресенье на море. Утром в Большом зале служили службу, и многие решили ее отстоять, а потом до вечера отдыхали, купаясь или загорая на солнце. Самые энергичные, кого не пугала изнуряющая средиземноморская жара, играли на спортивной палубе в подвижные игры. С подносами, полными прохладительных напитков, сновали туда-сюда накрахмаленные до хруста белоснежные официанты. Магазины осаждали озабоченные толпы покупателей, рыщущие в поисках всевозможных безделушек, чтобы украсить ими костюмы для предстоящего завтра вечером бала-маскарада.

— А ты пойдешь в костюме? — спросила Ровену Луиза.

Ровена безразлично кивнула. Она плохо спала. Всю ночь она пролежала с открытыми глазами, размышляя, как сказать Джеффу о своих истинных чувствах, и была усталой и подавленной.

— Да, наверное. У меня есть один. Не очень вычурный или оригинальный, но вполне сойдет. Костюм мадьярки. А у тебя?

— А у меня нет костюма, — погрустнела Луиза. — И я не могу ничего придумать. Скорее всего, — дернула она плечами, — я надену обыкновенное вечернее платье.

Что-то в ее голосе заставило Ровену встрепенуться и поднять глаза.

— Нет, ни в коем случае. — Неимоверным усилием воли она отвлеклась от собственных насущных проблем и переключилась на Луизу. — Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Что-нибудь, что подчеркнет твое мальчишеское очарование, — уже веселее улыбнулась она.

Луиза же, наоборот, нахмурилась:

— Что ты хочешь сказать? Какое еще мальчишеское очарование?

И Ровене пришлось окончательно позабыть о своих делах и бедах.

— Понимаешь, ты настолько миниатюрная и хрупкая — не такая, как все. Тебе нельзя носить громоздкие, вычурные и слишком нарядные вещи. — Ровена широко улыбнулась, чтобы бедняжка не подумала, что ее снова критикуют. — В принципе они мало кому идут, но тебе — в последнюю очередь. Это не твой стиль.

— Думаешь, я одеваюсь слишком вычурно? — печально спросила Луиза.

— По-моему… — Ровена задумалась, — склонность у тебя есть. — И тут же добавила: — Одежда у тебя красивая, правда, не всегда тебе идет. Она или очень мудреная, или старит тебя, или пошла бы кому-то повыше. А в том, что тебе идет, ты просто куколка.

— Какая же я куколка? — сердито буркнула Луиза. — Я самая обыкновенная простушка.

Ровена еле сдержала недовольный вздох. Ну почему именно сейчас, когда у нее нет ни сил, ни желания помогать Луизе, та пристает со своими вопросами? И подвести ее никак нельзя. А собственные трудности опять придется отодвинуть на второй план.

— Ты не простушка. Простушек вообще не бывает, особенно в наше время. — Ровена тщательно подбирала каждое слово. — Просто ты должна подчеркнуть то, что кажется тебе недостатком. Вот у тебя неправильные, мелкие черты лица, кожа смуглая, ты невысокая и худая. Но, с другой стороны, — это и твои плюсы, они делают тебя тем, кто ты есть. — Она снова улыбнулась. — Уверена, когда ты смотришься в зеркало, то представляешь себя высокой блондинкой или величавой, умудренной опытом женщиной, а потом идешь в магазин и, исходя из этого, покупаешь себе вещи, а они тебя портят. Тебе не надо быть кем-то другим. Ты и сама по-своему хороша.

— Да? Ну, не знаю, — чуть не расплакалась Луиза, и Ровене пришлось срочно исправлять ситуацию.

— Да. В тебе даже есть что-то от Лесли Кэрон и Джуди Гарленд, а еще от Дороти Тьютин и, пожалуй, Одри Хэпберн.

Луиза так и раскрыла рот:

— Во мне? Нет, честно, неужели ты считаешь, что во мне есть что-то хоть отдаленно напоминающее Одри Хэпберн? — не поверила она своим ушам. — Это невозможно, невозможно, — бормотала она, а потом нагнулась к Ровене и таинственно зашептала: — Послушай, когда мы вернемся в Лондон, сходишь со мной по магазинам и поможешь купить то, что мне идет? — Она запнулась. — Знаю, я говорила, что не нуждаюсь ни в чьей помощи, но с тобой все по-другому. Ты действительно мне помогаешь, я это чувствую. И моя жизнь стала как-то интереснее.

На секунду в каюте воцарилось гробовое молчание, пока Ровена не нашлась, что ответить.

— И моя тоже. Хорошо, что мы становимся друзьями. Так, а сейчас, — деловито потерла она руки, — на повестке дня у нас не Лондон, а завтрашний вечер. Давай подумаем, что тебе сделать. — Она склонила голову и внимательно рассмотрела Луизу с головы до ног. — Знаешь, по-моему, из тебя выйдет очаровательная маленькая индианка.

— Индианка? — удивилась Луиза.

Ровена кивнула:

— Если постараться, ты всех затмишь. У тебя очень хорошенькие ножки и кожа подходящая. Мы сошьем тебе коричневую тунику с бахромой, раздобудем где-нибудь побольше разноцветного бисера и две тоненькие косички. А на голову повяжем вышитую повязку с перьями. Сделаем мокасины. — Она задумчиво прикусила губу. — Это не сложно. Найдем где-нибудь куколку и привяжем тебе на спину, как ребеночка. А называть тебя будем, — улыбнулась она, — Быстрая Горная Речка. Тебе нравится?

— О да! — Луиза чуть не прыгала от счастья. — И носить легко, и мне не будет жарко, и это буду я! Ровена, ты молодец! Вот только… из чего мы сделаем тунику?

— Придется попросить или купить лоскут коричневой ткани. Или найти длинную блузку или джемпер. Пришьем к нему бахрому, разошьем бисером… Так, прежде всего надо порасспрашивать людей.

Увлекшись костюмом Луизы, Ровена на время забыла о собственных проблемах. Ей нравилось изобретать, придумывать, фантазировать. В делах и день пролетел незаметно. Им удалось найти коричневую кофту уже с бахромой, так что осталось только расшить ее бусинками. Этим занялась Луиза, а Ровена принялась плести из толстой черной шерсти косички.

Джефф собирался нарядиться римским гладиатором, и Ровена понадобилась и ему. Он тоже хотел облачиться в тунику. Пришлось ради такого дела пожертвовать простыню. А вот шлем и щит представляли проблему. В конце концов шлем смастерили из куска плотного картона, оклеенного серебряной бумагой, а вместо щита Джефф прихватил с собой из ресторана поднос.

Готовились к празднику и Блейк с Хелен, правда, никому не говорили, в чем они появятся.

День был суматошный. Бегали туда-сюда, собирали экстренные совещания, мчались покупать или одалживать необходимую мелочовку, надолго запирались в каютах и шили, кроили, клеили…

А вечером все вместе отправились отдыхать и смотреть кино. Ровена, как всегда, сидела рядом с Джеффом. Он не выпускал ее руки из своей, а она словно и не замечала этого. Закончилось все тем, что Ровена передумала говорить ему о своих чувствах. «Да, с моей стороны это слабость. Впрочем, когда настанет подходящий момент, — уверяла себя она, — я взгляну правде в глаза и буду с ним откровенна».

На следующий день «Океания» все еще медленно плыла под гостеприимным солнцем по необъятному и блестящему, как голубой шелк, Средиземному морю.

Ровена плавала и играла с Джеффом и Дейвисами в теннис. Ноге стало значительно лучше, но, к сожалению, не настолько, чтобы бегать и танцевать. После обеда она написала несколько писем и собиралась потом отправить их в Виго. Ее мать получит свое незадолго до ее приезда, но поскольку, вернувшись в Лондон, заехать к ней на Вортинг-стрит она не сможет, как минимум, неделю, то стоило и написать.

Все на корабле, казалось, жили ожиданием предстоящего бала. На палубах и в коридорах царило необычайное оживление. Незадолго перед торжественным ужином в зал начали стекаться удивительные, разряженные в пух и прах персонажи. Ночь чудес началась. Люди собирались группками, пили шампанское, коктейли, сплетничали и смеялись. А когда на сцене появлялись новые фигуры — страшные, комичные или просто красивые, — их встречали громом аплодисментов.

Луиза была до чертиков довольна своим костюмом. Она действительно выглядела очень эффектно. На загорелом лице — яркая косметика, на голове — красочные перья, глаза густо подведены перламутровыми тенями. Коричневая туника, вся в бисере, и многочисленные бусы самых разных размеров и цветов подчеркивали ее очаровательную мальчишескую худобу. На стройных, разрисованных разнообразными узорами ногах — замшевые мокасины (бывшие домашние тапочки), а на спине, как и было задумано, ясноглазый розовощекий малыш.

— Луиза, у меня нет слов! — увидев ее, воскликнула Ровена.

— Спасибо, ты тоже ничего.

На Ровене был небесно-голубой атласный костюм с широкими рукавами и широким поясом. И несомненно, самой завораживающей деталью была красивая, расшитая бусинками шляпка. Голубой цвет прекрасно смотрелся на ее медово-золотистых волосах, однако костюм был строже и проще, чем у Луизы, и явно проигрывал. Если Луизу все без ошибки принимали за Быструю Горную Речку, то Ровена скорее походила на обыкновенную девушку в симпатичном театральном костюме.

— Ты обязательно выиграешь приз, — кивнула она на ее отражение в зеркале, на что Луиза лишь с сомнением покачала головой. — Вот подожди и увидишь.

Но настоящий фурор произвели Блейк и Хелен. В зале они появились последними. Ровена услышала удивленный шепот, смех и улюлюканье и обернулась. Джефф и Луиза последовали ее примеру. Подобно башне возвышаясь над сидящими, на них надвигался Блейк, взлохмаченный, всклокоченный, с темно-коричневой нечесаной бородой и непонятными иссиня-красными узорами на лице и теле. Через плечо у него болтался лоскут меха. Рядом, съежившись, семенила Хелен, а он то и дело замахивался на нее огромной дубинкой. Хелен распустила длинные волосы и оделась, и разрисовалась так же, как Блейк. Когда они уселись за стол, Джефф прыснул от смеха.

— Да… Блейк, ты как будто родился в этом костюме. Настоящий пещерный человек. А вот насчет Хелен даже и не знаю… Я всегда думал, что в глубине души она феминистка, а никак не затюканная первобытная женщина.

Хелен улыбнулась:

— Сегодня я затюканная. Блейк — мой хозяин и господин, и я должна во всем ему подчиняться. Так, Блейк?

Тот сердито посмотрел на нее:

— Молчи, женщина! А ну марш на кухню к кастрюлям! — Он потянулся к меню. — Посмотрим, что ты нам сегодня приготовила. Никак рагу из медвежатины? Уф-ф! — уже обычным тоном выдохнул Блейк и расстегнул накидку. — В ней жарковато. Сниму-ка я ее до поры, до времени. — И он аккуратно сложил мех под столом.

— Да, мне тоже жарко, — скинула накидку и Хелен. — А так намного лучше. Пожалуй, надену ее только на парад. Луиза, ты просто супер. И ты тоже, — обернулась она к Ровене. — Славный костюмчик, только не пойму, кто ты?

— Балканская принцесса, — пояснила Ровена.

За ужином было весело. Сэр Чарльз заказал всем шампанское. Ни он, ни леди Вудсон не захотели отказаться от сдержанных традиционных вечерних нарядов, но и на молодежь не ворчали. Кушанья подавали праздничные, что придавало столу воистину царский вид.

Одна Ровена грустила, хотя никто этого не замечал. Ее настроение испортилось с появлением Хелен. Ровена ей завидовала. Не из-за костюма, конечно, хотя ему и хлопали, а из-за того, что мастерила она его вместе с Блейком. Ей даже думать было больно, что они шушукались, секретничали, все вместе придумывали. Неужели и теперь ей не ясно, что его сердце принадлежит другой? А она за гранью его жизни, она — та, кто никогда не будет для него хоть что-то значить.

Но вот ужин закончился, и начались танцы. По залу закружились странные, иногда даже неузнаваемые личности: шейхи, цыгане, пираты, рождественские хлопушки, коричневые почтовые посылки, кинозвезды, политики, всевозможные знаменитости, космонавты, телеведущие, эстрадные певцы, герои Шекспира, ангелы с арфами, ведьмы с помелом и даже один лысый младенец. Джек-потрошитель наступал на ноги мадам Помпадур, а король Артур вальсировал с Клеопатрой. Нелепый и в то же время удивительный вечер имел воистину колоссальный успех. Вскоре началось и самое главное — Большой парад. Заиграл оркестр, забили барабаны, и все двинулись по широкому кругу. Потом разделились на категории: самый смешной костюм, самый оригинальный, самый красивый, лучшая ручная работа, лучшая пара и так почти без конца. Костюм Ровены попал в разряд самых красивых, а Блейк и Хелен буквально сорвали шквал аплодисментов как лучшая костюмированная пара. Блейк тащил Хелен за волосы, зверски вращал глазами и размахивал над головой дубинкой. Настоящий артист. Публика выла от восторга. А как всем понравились его ужасная борода, размалеванное лицо и звериная шкура! Неудивительно, что первый приз достался им.

Луиза завоевала третье место за лучший женский самодельный костюм. Услышав результаты, Ровена захлопала громче всех. Как же она была счастлива! Она подпрыгивала и махала Луизе над головами соседей, пытаясь прорваться к ней сквозь немыслимую толпу. Луиза тоже махала ей и тоже пыталась пробиться поближе.

— Луиза, я так рада! Разве я не говорила тебе, ты обязательно выиграешь приз! Ты всех просто очаровала!

— Я и сама рада! — Девушка приподнялась на цыпочки и неожиданно чмокнула Ровену в щеку. — Это твоя заслуга, спасибо.

Ровена просто потеряла дар речи. А через минуту, придя в себя, все же выдавила:

— Но почему же? Это тебе спасибо. — Трудно поверить, что эта веселая, жизнерадостная девушка была когда-то мрачной занудой. Ровена и не подозревала, что Луиза может быть доброй и отзывчивой, как, например, сегодня.

Подошел Питер Рид и пригласил Луизу танцевать:

— Луиза, уж не откажи.

Девушка буквально засветилась от счастья:

— Конечно, Питер. Пойдем.

Откуда ни возьмись рядом очутился и Джефф.

— И мы пойдем.

Правда, сказать всегда легче, чем сделать. Потолкавшись минуту-другую среди десятков других танцующих, они наконец сдались и ретировались в бар. Там с Хелен и Дейвисами был и Блейк. Дебора в костюме гавайской красотки выглядела просто сногсшибательно. В темные волосы она вплела яркие живые цветы, надела пышную травяную юбку, а тело разрисовала коричневыми волнами. И, конечно, не забыла цветочное ожерелье.

— Идите к нам, — поднял стакан Блейк. — Сегодня мой праздник. Я угощаю. Ровена, ты что будешь?

Она ответила не сразу.

— Ну… Что-нибудь, что можно посмаковать. Я никак не отойду от ужина.

— Нет уж, — запротестовал Блейк. — Я не хочу пропасть в давке у стойки. Давай возьмем тебе шампанское, как и Деборе. Тебе станет весело, и вечер заиграет новыми красками.

Для всех остальных он и так играл. Луиза получила свой приз, Блейк и Хелен — свой и сидят теперь рядышком, и улыбаются довольные успехом. Только она осталась в стороне. Нет, это выше ее сил.

— Хорошо, — безразлично кивнула она. — Возьму, что и Дебора.

Шампанское было в меру прохладным и вкусным. Казалось, оно само течет вниз по горлу. «Все равно, что пить ртуть», — подумала Ровена. Ей вдруг стало весело.

— Хочу потанцевать с призером, — объявил Рой, протягивая Хелен руку. — Хелен, окажи честь? Посмотрим, может быть, удастся отыскать там местечко и для нас. — И они ушли.

Джефф посмотрел было на Дебору, подумал, не пригласить ли ее, потом медленно перевел взгляд на Блейка и остался на месте, нетерпеливо барабаня по столу пальцами. Он явно не хотел оставлять Ровену с ним наедине. Но Блейк его перехитрил. Неожиданно он встал и схватил девушку за запястье:

— А ну, пошли!

— Блейк, какого черта… — начала Ровена, выдергивая руку, да не тут-то было.

Блейк рывком поставил ее на ноги, притворно рыча и скаля зубы.

— Я неспроста выиграл этот приз. Сегодня правит первобытный человек. Я не прошу, я иду и беру. Мы идем танцевать, и точка.

Дебора восторженно зааплодировала:

— Продолжай в этом же духе. Мне нравится. Хоть какое-то разнообразие. А когда натанцуетесь, может быть, вернешься и поучишь меня уму-разуму своей дубинкой.

— Может быть, и вернусь, — бросил он через плечо, таща Ровену за собой.

Народу на танцплощадке не убавилось. Намеренно или нет, но Блейк прижимал ее очень близко. Хотя в этой людской каше иначе и быть не могло. Его широкие вымазанные голубой краской плечи были в дюйме от ее щеки.

— А она сойдет? — пытаясь завязать разговор, спросила Ровена. — Я имею в виду краску.

— Надеюсь. — Сверху вниз на нее смотрели удивительно ясные серые глаза. — Да не бойся, она не пачкается. Кстати, а где же твоя шляпка?

— Осталась в баре. Жарко, вот я ее и сняла.

— И правильно. Без нее ты мне нравишься больше. А в ней ты такая холодная, неприступная, хотя и очень красивая. Впрочем, ты всегда красивая, что бы ни надела.

Ровена пропустила комплимент мимо ушей. Он же ничего не значит. И она ничего для него не значит. И тем не менее быть здесь, быть с Блейком, чувствовать на талии его руки — что за сладкая мука!

Тут они оказались напротив одного из выходов на палубу. Не говоря ни слова и не выпуская ее руки, Блейк плавно закружил ее мимо столиков к краю площадки и вывел наружу.

— Здесь слишком жарко, — пояснил он. — Мы пойдем наверх.

— Но… — Ровена испуганно уставилась на трап, ведущий на шлюпочную палубу.

— Никаких «но»! Забыла, что я сказал? Сегодня правят первобытные люди. Я не прошу, я иду и беру! — И прежде чем она успела произнести хоть слово, Блейк подхватил ее на руки и взлетел на верхнюю палубу.

Перед ними простиралось огромное пустое белое полотно. Над головой чернело ночное небо. Вдалеке виднелись очертания безлюдных в это время суток теннисных кортов и аккуратно размеченных спортивных площадок. Интересно, почему так неудержимо бьется сердце? От испуга, что Блейк так быстро бежал по ступеням? Или оттого, что он, высокий и грозный, стоит рядом с ней?

Ровена бессознательно отстранилась и медленно побрела к еле видной в темноте капитанской рубке. Ночь была теплой. Все вокруг дышало романтикой и чудесами, как в театре. Ровену потянуло куролесить и хохотать, как будто шампанское подействовало только сейчас. Все казалось далеким и нереальным, а сама она — бестелесным существом. «Сегодня все не так, как всегда, — думала девушка. — Сегодня карнавал — ночь чудес и фантазий». И внезапно ею овладело безумное отчаяние. Через четыре дня она будет дома, и все кончится — круиз, встречи с Блейком — все.

Словно эхом откликаясь на ее мысли, Блейк взял ее за руку и развернул к себе. Его серые глаза тускло поблескивали в полутьме.

— Ровена… — медленно проговорил он.

Девушка не могла оторвать глаз от этого темного бородатого лица, смутно вырисовывающегося на фоне звездного неба. Ее голос дрожал.

— Блейк… — прошептала она.

— Вот так все и начиналось. — Ровена не поняла, и он пояснил: — Все как в старые добрые времена. Ты и я. И луна. И больше ни души. Сегодня, правда, луны нет, — взглянув на небо, поправился он. — Но все остальное на месте — романтическая обстановка и двое влюбленных. Слышишь? — указал он вдаль. — Играет музыка. Если бы у нас была «наша» песня, — его голос насмешливо задрожал, — держу пари, они играли бы именно ее.

Сдерживая трепет в груди и понимая, что игра идет только в одни ворота, Ровена все же решила потягаться с ним в дерзости и легкомыслии.

— Интересно, как бы она называлась — эта наша песня? «Ах, какая встреча» или, может быть, «Все это было, было…»?

Блейк даже рассмеялся:

— Господи, Ровена, ты хоть когда-нибудь бываешь серьезной? Или у тебя все так — шуточки-прибауточки?

— Иногда бываю. — Она отвернулась. — Но ты и сам, похоже, шутил, разве нет?

— А знаешь, почему я привел тебя сюда? — спросил он, пристально глядя на нее. — Я хочу тебя. Хочу зацеловать тебя до полусмерти!

Ровена вся задрожала и, чтобы скрыть свои истинные чувства, зло набросилась на него:

— Не много ли ты на себя берешь? Или ты снова вспомнил, что сегодня вечером правят первобытные мужчины, да?

— Не смей быть такой холодной! — не на шутку разозлился Блейк и крепко прижал девушку к себе. А в следующее мгновение он уже страстно и требовательно целовал ее, словно на самом деле играл роль дикаря.

Вселенная пошатнулась, и мир поплыл у Ровены перед глазами. В ушах шумело. Она совсем потерялась, утонула в этом яростном, отчаянном поцелуе. Все несчастья последних дней улетели прочь. Теперь она хотела лишь одного — целовать Блейка снова и снова. Все остальное не имело ровно никакого значения.

Она любит Блейка, любит! Она всегда его любила. Так что же может быть важнее, чем стоять здесь, в его жарких объятиях?

А разве ничего?

Медленно и безжалостно разум возвращал ее на землю. К Джеффу и к Хелен. И жестоко напоминал о том, что для Блейка она всего лишь мимолетное увлечение.

Ровена резко дернулась, пытаясь освободиться, но он не отпускал ее.

— Что случилось?

— Блейк, пожалуйста… — Чуть не плакала она.

Больше он не стал ее удерживать. Ровена отвернулась и, шатаясь, подошла к краю палубы и крепко вцепилась обеими руками в поручни, как будто надеялась, что это поможет ей усмирить непокорные чувства. Она не должна была сюда подниматься и позволять Блейку целовать себя. Легкомысленное настроение быстро улетучивалось, как лопаются пузырьки на шампанском. Подошел Блейк, и она, не глядя на него, уныло вздохнула.

— По-моему, мы поступили неправильно, скверно.

— Почему же? — он был явно раздражен и расстроен. — Раньше мы часто целовались.

— Раньше мы оба были свободны.

Глава 18

Они еще долго стояли молча, прислушиваясь к мерному шуму корабельных двигателей да тихому хлопанью брезента, закрывавшего спасательную шлюпку. Издалека доносились еле слышные звуки музыки и вызывали ностальгию по безоблачному прошлому.

— Понимаю, — наконец спокойно отозвался Блейк. — Так, значит, ты все же послушалась моего совета? Очень благоразумно.

— Да.

— Хотя, думаю, ты давно решила с ним обручиться, иначе не поехала бы с этим типом в круиз, — безжалостно добавил он.

— Нет. — Казалось, она не в состоянии выдавить из себя больше односложного слова.

— Как ты только что сказала, — передернул он плечами, — «наша» песня, скорее всего, называлась бы «Все это было, было…».

О господи! Как ей хотелось обернуться и крикнуть: «Моя помолвка с Джеффом — ужасная ошибка. Я собираюсь ее порвать. Я люблю тебя! Я всегда любила только тебя одного! Если я тебе не безразлична, мы можем попробовать начать все сначала». Но первый шаг должен сделать он, Блейк. А если она ему безразлична… Довести мысль до конца Ровена не успела.

— Наша встреча — чистое безумие, — гнул свое Блейк. — Мы оба слегка выбились из колеи. Признаю, я вел себя непростительно, но я не знал, что ты… что ты теперь навсегда связана с Джеффом. Надеюсь, ты простишь меня?

Простить его? Но за что? За этот дерзкий обжигающий поцелуй? За то, что на мгновение вернул ей надежду?

В горле у нее пересохло, и говорить было трудно.

— Забудь, не бери в голову.

— У нас никогда ничего не выйдет, — словно не слушая ее, бубнил Блейк. — Даже… даже если убрать со сцены Джеффа. Вот вылечу руку и вернусь к гонкам, а ты с этим никогда не сможешь смириться. Люди не меняются, по крайней мере внутренне.

«Но я изменилась! — мысленно стонала Ровена. — Прежние страхи исчезли без следа. Я больше не боюсь трудностей и опасностей. Я лишь хочу быть с тобой и любить тебя до конца моих дней».

Казалось, Блейк ждал, что она что-нибудь скажет. Сцена неприятно затягивалась. Ровена обернулась, но не смогла посмотреть ему в глаза, хотя голос ее звучал на удивление спокойно.

— Как ты и сказал, ситуация… странная. Раньше ни один из нас в такую не попадал. Неудивительно, что мы вели себя довольно глупо. — Ровена и не подозревала, что может быть настолько бесстрастной. И, пока тонюсенькая нить самообладания не лопнула, поспешно добавила: — Я иду вниз. Пожалуйста, прошу тебя, не провожай меня.

В конце палубы она остановилась и лихорадочно вцепилась в перила. Так! Она ни в коем случае не должна выдать себя! Все кончено. Блейк никогда не догадается, что она к нему чувствует. Ее шатало, как после тяжелой физической работы. Дышать было трудно. Сзади, как назло, послышались громкие голоса, и мимо прошмыгнула веселая, смеющаяся пара. Ровена сделала вид, что возится с непокорной туфлей. Надо же как-то объяснить, почему она стоит здесь одна и как сумасшедшая вцепилась в перила. Отдышавшись, она спустилась на следующую палубу и сразу же наткнулась на леди Вудсон.

— Ровена, дорогая, где ты была? Джефф повсюду тебя ищет. По-моему, он пошел туда. Но не бегай за ним, лучше посиди с нами. Так утомительно выстаивать все эти парады, правда? Хотя этот — на редкость интересный. — Она искоса взглянула на девушку. — Да ты и сама устала. Такая бледненькая. Все из-за жары, да?

Нет, ее страдания не кончатся никогда! Вечер будет тянуться вечно. Еще не было и половины двенадцатого, и пассажиры вовсю развлекались. Танцплощадка была переполнена, бар забит, всюду смех и радостное оживление.

— А, вот ты где, — неожиданно раздался над самым ухом голос Джеффа. — А я-то думал, куда ты запропастилась. Пойдем, — протянул он ей руку, — потанцуем.

Ровена покачала головой:

— Джефф, я не могу. Только не сейчас. Очень жарко, и я страшно устала.

— Зачем же ты поднималась наверх? — нахмурился он. — Ты и, правда, выглядишь усталой.

— Дорогой, присядь с нами, — похлопала его по руке леди Вудсон. — Сейчас отец закажет нам выпить, и мы спокойно посидим и посмотрим на танцы. Сегодня так много суеты, все какие-то неугомонные. — Она откинулась на золотистую спинку стула и приложила ко лбу тонкие белые пальцы. — По-моему, я устала не меньше Ровены.

А Ровена тем временем думала: «Какое облегчение — сидеть здесь, не спеша потягивать прохладную выпивку, делать вид, что смотришь на танцы, и время от времени отвечать на ворчливые замечания леди Вудсон по поводу того или иного костюма. Хоть несколько минут не надо думать о Блейке».

— Луиза сегодня очаровательна, — не умолкала леди Вудсон. — Я и представить не могла, что подобное возможно. Подумать только, она выиграла приз! — Она с улыбкой обратилась к Ровене: — Дорогая, это все твоя заслуга. Я так рада, что ты поехала с нами. Тебе удалось вытащить нашу упрямицу из раковины. Да… отдых решительно удался.

Непривычная жизнерадостность леди Вудсон заставила Ровену ненадолго забыть о своем несчастье. «По крайней мере, я сделала хоть что-то хорошее», — подумала она. Чувство вины перед Джеффом несколько ослабло. И все же она не могла прямо смотреть ему в глаза. Он же ничего не понимал и в замешательстве хмурил брови. От одной только мысли, что необходимо разорвать их помолвку, Ровене становилось дурно. Она пыталась убедить себя, что завтра это сделать будет легче. Она успокоится, приведет в порядок мысли и сможет лучше объяснить, что к чему.

Но тут леди Вудсон поднялась и со словами: «Чарльз, дорогой, не пора ли нам на покой?» — попрощалась с Джеффом и Ровеной и лебедем выплыла из комнаты. Сэр Чарльз поспешил за ней. Ровена и опомниться не успела, как произнесла:

— Джефф, можно я… можно мне поговорить с тобой?

— Конечно, дорогая, — погладил он ее руку. — Когда и где хочешь. Так о чем ты собиралась поговорить?

— Это очень важный разговор. — На этот раз она смело смотрела ему в глаза.

— Да? — Он растерянно оглянулся по сторонам. Столики вокруг стояли очень близко, и все они были заняты. Джефф нахмурился. — Здесь тет-а-тет не поговоришь. Пойдем поищем место поспокойнее. — И они медленно побрели по палубе, высматривая тихий уголок.

Со стороны освещенного прожекторами бассейна раздавались громкие голоса и хохот. Кому-то взбрендило поплавать в полночь, но наверху, у ограждения, было безлюдно.

— Ну? — пугающе серьезно спросил Джефф, взяв девушку за руку.

Что может быть ужаснее, чем сказать ему всю правду и разрушить его мечты? Правда, можно попытаться найти тактичные слова, как-то смягчить ситуацию. А… все равно. И Ровена промямлила бесцветным голосом:

— Джефф, все бесполезно.

Ему не надо было объяснять, что именно. Он плотно сжал губы и с минуту свирепо молчал.

— Ровена, послушай, дома ты будешь думать иначе. Все этот проклятый круиз — он всех нас выбил из колеи.

Но девушка лишь обреченно покачала головой:

— Нет, я уверена. Ненавижу делать тебе больно, ты мне нравишься. Знаю, это звучит банально и глупо, но это правда. Но чтобы выходить замуж, этого недостаточно. Джефф, прошу тебя, давай разорвем нашу помолвку. И пожалуйста, прости меня, прости.

— Почему вдруг такая перемена? — упавшим голосом спросил он. — Ты с самого начала была со мной честна и не говорила, что любишь. Это я говорил, что люблю. И тем не менее ты была готова попробовать. А теперь говоришь, что все бесполезно. Почему?

— Не знаю. — Ровена больно прикусила губу. — Я просто чувствую, что наша помолвка — ужасная ошибка.

— Ровена, пожалуйста, не ходи вокруг да около. — Он долго и внимательно вглядывался ей в лицо. — Это все Блейк, да?

— Да.

Он выпустил ее руку и, отвернувшись к воде, уставился на покачивающиеся на ее поверхности головы.

— Теперь я понимаю, зачем ты с ним куда-то улизнула. Там вы обо всем и договорились. — Джефф явно избегал на нее смотреть. — А ко мне ты пришла, только чтобы сообщить грустную новость, так?

— Ни о чем мы не договаривались. Знаешь, что он сказал? «Никогда у нас ничего не выйдет», — сквозь слезы проговорила Ровена. — Джефф, я… я все еще люблю его, но он… он меня больше не любит. Но если я его люблю, то как же я могу выйти за тебя? Это нечестно.

— Почему? — резко обернулся к ней молодой человек. — Меня лично устраивают любые условия.

— Нет, так нельзя. Я буду причинять тебе боль, буду обижать тебя, и кончится все тем, что мы друг друга возненавидим. Семейная жизнь не может основываться на дружбе или симпатии. Это… это союз тела, души и сердца. И если часть тебя принадлежит одному человеку, тебе уже нечего предложить другому. Неужели ты этого не понимаешь?

Джефф нахмурился:

— А ты? Неужели ты будешь безнадежно рыдать по нему до конца своих дней? Это глупо. Ты же не собираешься закончить жизнь старой девой? Когда-нибудь ты все равно выйдешь замуж, так почему не за меня?

— О, Джефф, прошу тебя! — устало взмолилась Ровена. — У меня нет сил спорить. Я хочу оставить все как есть и не хочу связывать себя никакими обязательствами. Все, о чем я прошу, — пойми меня и прости, и позволь мне уйти.

Джефф протянул было к ней руку, но на полпути передумал.

— Я стараюсь понять, а прощать здесь нечего. Самое трудное — позволить тебе уйти. Хотя если ты так хочешь… — договаривать он не стал, и Ровена почувствовала себя страшно несчастной.

— Я не должна была соглашаться на эту поездку. Это ошибка. Я всех вас обманула и так бессовестно воспользовалась щедростью твоих родителей.

— А, не бери в голову. В конце концов, ты же не знала, что наткнешься здесь на Блейка.

— Да, — согласилась она. — Спасибо, что ты все понимаешь. Даже сказать не могу, как мне жаль, что все так вышло.

— А все же я буду надеяться. В один прекрасный день ты его забудешь, и у меня появится еще один шанс.

— Джефф, пожалуйста, не говори так. Все кончено. Три дня мы еще будем вместе — с одного корабля никуда не денешься, — но дома нам придется распрощаться навсегда.

Ровена повернулась и, не дав ему возможности что-то сказать, быстро зашагала на другой конец палубы. Как же она устала, как измотана! Казалось, в ней не осталось ни капли жизни. Невероятно, с тех пор, как она надела свой костюм и пошла на бал, прошло всего несколько часов, а возникало впечатление, что за короткий вечер она прожила целую долгую жизнь. Но самое ужасное — она не видела выхода из сложившейся ситуации. Завтра хочешь, не хочешь, а придется сидеть с Джеффом за одним столом. Напротив будет Блейк, а рядом с ним любопытная, все подмечающая Хелен. Леди Вудсон будет дружелюбно улыбаться, зная, что ее сын влюблен в нее, и одобрительно поглядывать на них обоих. Как все это вынести? Ровена тяжело вздохнула. Она чувствовала себя в ловушке, в тупике. О том, чтобы лечь в постель, и думать не хотелось. Все равно пролежит всю ночь с открытыми глазами и будет думать, думать и тихо бороться со слезами, чтобы не разбудить Луизу. Она не сможет даже дать волю эмоциям — она не одна в каюте.

Следующим утром ни свет, ни заря проснулась Луиза и, мурлыкая что-то себе под нос, радостно запорхала по каюте. Ровена притворилась, что спит. Но Луиза в конце концов не выдержала и нагнулась к ней.

— Ровена, уже половина девятого. Ты собираешься вставать?

Перевернувшись на спину, Ровена заложила руки за голову.

— Пока нет. Я… у меня страшно болит голова. Должно быть, выпила вчера слишком много шампанского.

— Ты выпила не больше меня, — удивилась Луиза. — Ты уверена, что все в порядке?

— Абсолютно. Не волнуйся, это все голова. Я скоро встану и выйду подышать свежим воздухом. — Ровена приподнялась на локтях и жалко улыбнулась: — Не беспокойся обо мне, хорошо?

— Я все же зайду попозже и посмотрю, как ты. — И с этими словами Луиза упорхнула.

Ровена решила, что действительно пора вставать. Приняла горячую ванну, затем холодный душ и немного пришла в себя. Правда, щеки все еще пылали, а под глазами образовались нездоровые темные круги, ну да ничего. Взяв под мышку книгу, девушка отправилась в библиотеку. Пробежалась глазами по полкам, выбрала, что побестолковее, и поднялась на прогулочную палубу. Там она уселась в самом тихом уголке и постаралась забыться чтением. Да не тут-то было. Перед глазами мелькали лишь неразборчивые полосы, буквы упрямо расплывались. Внутреннее напряжение и тревога не давали ей сосредоточиться. Так, в муках, и пролетело утро. Правда, она не встретила ни Джеффа, ни Блейка — и то хорошо.

Завтракала она в компании Луизы, Роя и Деборы, а после полудня загорала на палубе и даже задремала, прикрыв рукой глаза.

День прошел без приключений. А к обеду она уже взяла себя в руки и как ни в чем не бывало поддерживала за столом беспечную беседу.

После обеда все отправились в кинозал. Какое счастье! В темноте можно спокойно думать о своем, и пусть себе фигурки на экране кривляются и передразнивают друг друга, разыгрывая совершенно невероятный сюжет, а ее соседи довольно хихикают и хлопают. Она предпочитает грустить.

После фильма большинство отдыхающих расползлись по каютам. Предыдущей ночью почти не спали, а завтра утром «Океания» рано прибывала в Виго, планировалась масса походов и экскурсий, так что не мешало и отдохнуть. Воспользовавшись этим случаем, Ровена улизнула к себе и тут же плюхнулась в постель.

Раздеваясь, она поражалась, как это ей за целый день удалось сказать Блейку не больше полудюжины слов.

После Венеции, Дубровника, Таормины и Пальма-де-Майорки Виго казался степенным, скромным городком, так что Ровена нисколько не жалела, что основную часть дня решено было провести на курорте Ла-Туй, в устье местной реки. Дорога туда оказалась на удивление приятной. Ла-Туй окружал прохладный смолистый бор. К пляжу вели чистенькие песчаные дорожки.

Поскольку и поездка, и экскурсии, и даже завтрак в шикарном многоэтажном отеле оговаривались заранее, в автобусе Ровена, как обычно, сидела рядом с Джеффом. Но на месте он ушел вперед с Хелен, а Ровена осталась с Дейвисами и Луизой. Какое-то время она еще видела впереди Джеффа, но вскоре он скрылся за поворотом.

Сразу за бором и отелем виднелся огромный бассейн, окруженный со всех сторон низенькими белоснежными домиками с широкими каменными террасами и ступеньками, ведущими прямо к воде.

Переодевшись в прохладной раздевалке, Ровена с Луизой с удовольствием выскочили на солнцепек. Дейвисы, Джефф и Хелен уже ждали их.

На противоположном конце бассейна белела исполинская вышка. На верхнюю платформу то и дело взбирались гибкие коричневые фигурки и, согнувшись, с акробатической точностью бесстрашно устремлялись вниз.

— Да, эти испанцы умеют нырять, — любуясь ими, протянул Рой. — С верхней ступеньки не каждый смельчак рискнет прыгнуть. Бассейн, наверное, очень глубокий, раз они не боятся.

— И я бы рискнула, — улыбнулась Джеффу Хелен. — А ты?

— Без проблем, — невесело хмыкнул он в ответ. — Давно мечтал свернуть себе шею. — С минуту он грустно смотрел на Ровену, потом поднялся и помог встать Хелен. — Идем. Ну, мы им покажем!

— Вот парочка самоубийц, — рассмеялась Дебора.

Остальные молча смотрели им вслед. И было на что. Оба высокие, светловолосые, красивые. Даже незнакомые люди с любовью провожали их взглядами. И ныряли они красиво, нисколько не боясь высоты. Рой зашел сбоку и поплыл им навстречу, а за ним и Дебора с Луизой. Ровена осталась одна.

Бессознательно она поплыла в другую сторону, к дальнему концу бассейна.

Какая же она одинокая и несчастная особенно сегодня! Сверкающая голубая гладь, ослепительно белые домики, жаркое солнце — ничто ее не радует. Другие еще могут наслаждаться окружающей их красотой, а она — нет. Радость и веселье не для нее.

В бассейне в основном купались испанцы. Всюду мелькали их стройные загорелые фигуры. Женщины были, пожалуй, чуть-чуть полноваты, но с идеально гладкой кожей и великолепными блестящими волосами, которые они заплетали в косы и укладывали вокруг головы. Мужчины же — все высокие красавцы, смуглые и мускулистые. А детишки — само очарование! Пухленькие, кареглазые, кучерявые! Носятся стремглав по пляжу, плещутся на мели, визжат, хохочут! Глядя на них, Ровена даже забыла о своем дурном настроении. Обернувшись, она заметила, что к ней мелкими саженками кто-то плывет. Это оказался Блейк. Он-то что здесь делает? В автобусе его не было. Скорее всего, он приехал позже или нанял такси.

Подплыв совсем близко, Блейк схватился за бортик рядом с ней и таинственно улыбнулся:

— Вижу, плывет моя лебедушка совсем одна и грустная-прегрустная. Что делать? Дай, думаю, составлю ей компанию. Почему ты сегодня всех чураешься?

Вместо ответа, Ровена отвернулась. Любая встреча с ним доставляла ей сладкие страдания. С одной стороны, ей хотелось быть с ним, а с другой — она лишний раз убеждалась, что все напрасно, и разочаровывалась.

— Просто не хочу нырять.

— Какое совпадение, я тоже. — Он подтянулся и уселся на край. — Тогда давай смотреть и хлопать.

Нехотя она подала ему руку, и он помог ей выбраться из бассейна на обложенный плиткой бортик. Так они и сидели, молча глядя на воду, в которой отражались белоснежные здания.

— Ты сегодня с утра сама не своя, — первым нарушил молчание Блейк. — Что случилось? — и, кивнув в сторону вышки, где в этот момент готовилась к прыжку Хелен, а сзади почти вплотную стоял Джефф, ехидно спросил: — Не ревнуешь?

— Ревную? — удивленно переспросила Ровена.

— Ну да. Они целый день вместе. Неужели это ничего для тебя не значит?

— Нет, — мотнула она головой. — Я не ревную. — И, чуть-чуть помолчав, добавила: — Между прочим, между нами все кончено. Я… мы решили, что ничего не выйдет. Помолвке конец. — Если она и ждала от Блейка бурной реакции, то напрасно. Он и глазом не моргнул.

— Так быстро? Сегодня помолвлена, завтра уже нет. Ты же даже не даешь вину настояться, сразу пьешь. Что же на этот раз пошло не так?

Он просто невыносим. Грубит, насмехается над ней. «На этот раз»! Что же, Блейк, договаривай. В прошлый раз, мол, ты так же разорвала нашу помолвку.

Ровена тяжело вздохнула:

— Блейк, пожалуйста, не надо.

Не отрывая от девушки глаз, он взял ее под руку и уже вежливо предложил:

— Пойдем. Переоденься, и я куплю тебе что-нибудь выпить. Хоть утешишься. Или отпразднуешь — тебе лучше знать.

Ровена не торопилась с ответом. Поднявшись, Блейк бросил через плечо:

— Даю тебе пять минут. Встретимся вон у того киоска.

Сама не зная почему, Ровена бросилась одеваться. Да так поспешно, что крючки застегивала вкривь и вкось и несколько раз прищемила себе кожу «молниями». Но к сроку успела. По пути она думала, какой же реакции ждала от Блейка. Неужели надеялась, что весть о расторгнутой помолвке будет хоть сколько-то ему интересна? Она обидела его и разочаровала, и он давно ее разлюбил. А то, что она вытворяет с Джеффом, лишь упрочит его нелестное о ней мнение, а никак не изменит к лучшему. Ах, если бы она могла объяснить ему, что порвала с Джеффом потому, что любит его и всегда любила! Господи, как все сложно и запутанно! Убрав с лица мокрые пряди, Ровена устало подумала: «А зачем я, собственно, иду с ним? Какой в этом прок?»

И все же шла. Шла к нему, несмотря ни на что, слушая только свое бедное глупое сердце.

В отеле было прохладно и просторно. Потолки высокие, пол выложен симпатичной фигурной плиткой, в баре — дорогая кожаная мебель. Окна выходили на реку. На горизонте виднелись белые треугольнички парусов.

Усевшись на высокий кожаный табурет, Блейк заказал два коктейля.

— За нашу свободу! — поднял он свой бокал. — За то, что мы оба ценим больше всего на свете! — Он склонил голову набок и уставился на Ровену: — Или не так?

— За нашу свободу! — с вызовом ответила она.

— Почему все же ты его отшила? — не спускал он с нее любопытных глаз. — Или я лезу не в свое дело?

— Вот именно, не в свое дело, — уставившись в бокал с янтарной жидкостью, буркнула Ровена. — Тебе-то что? Тебя это не касается.

— Верно, — нисколько не смутился Блейк. — Просто я сочувствую бедолаге. Странная ты девушка. Если честно, я думал, что ты давным-давно выскочила замуж.

— А я вот занялась карьерой, разве ты не знал? — принялась кривляться Ровена. — Ты всегда считал меня никчемной, непутевой, а мы с Джиной взяли да и организовали свой бизнес. И весьма процветающий.

— Извини, но звучит невероятно. — Он взял ее руку и поднес к своим глазам. — Вот эти пальчики пекут яблочные пироги. Поверить не могу.

Почувствовав прикосновение его теплой ладони, Ровена напряглась. Она поставила стакан на стойку и взглядом попросила Блейка отпустить ее.

Опять она попала в его сети. Опять в голове и в душе неразбериха. Заикаясь, она зачем-то принялась объяснять:

— Когда… когда я буду готовить все эти обеды и ужины, ты будешь где-то… где-то на своих гонках. Мы оба вернемся к своим занятиям.

— Верно, — не задумываясь, согласился Блейк. — Как только рука заживет, я укачу на юг Франции. Там ежегодно проводятся осенние гонки. — Он долго молча смотрел на нее и наконец спросил: — Пожелаешь мне удачи? — Именно спросил, а не попросил.

Ровена заставила себя взглянуть ему в лицо и так и застыла как зачарованная.

— Конечно.

Как же можно иначе? Ее душевные силы были на исходе. Она сейчас или разрыдается, или кинется прочь из отеля.

— Вот так так, — прервал он ее мысли, указывая на зеркало напротив. — У нас гости. — И, повернувшись спиной к стойке, он приветственно помахал Хелен, Рою и Деборе, нерешительно застывшим в дверях.

У Ровены комок встал в горле. Каким-то чудом ей все же удалось усидеть на месте и дождаться, пока подойдут остальные. Они весело болтали, шутили, смеялись. И только она одна молчала, из последних сил борясь с истерикой.

Глава 19

Завтрак, казалось, не кончится ни когда. Изысканные, идеально сервированные блюда появлялись перед Ровеной одно за другим, и, чтобы избежать кривотолков, она старалась попробовать все, что стояло на столе. Правда, каждый глоток стоил ей неимоверных усилий, а вкуса она и вовсе не чувствовала.

Позже все расселись по автобусам и вернулись в Виго. Многие из ее соседей выскочили на главной улице и отправились по магазинам. Ровена же была только рада вернуться на корабль. Для нее круиз закончился. Ни достопримечательности, ни люди ее больше не интересовали. Она мечтала об одном: поскорее вернуться в Англию и приняться за работу, где снова и снова ей придется учиться не думать о Блейке.

В семь часов вечера «Океания» отплыла из Виго. Кое-кто уже начал упаковывать вещи. Завтра корабль выйдет из моря, и начинающим мореплавателям придется несладко. Вот они и решили покончить с нелегким делом до того, как их свалит качка.

К счастью, их страхи не оправдались. Море было спокойным, так что обошлось без приключений. Даже самые боязливые и те поверили, что подружились с морским царем.

Грустно было видеть, как вместо загорелых тел и веселеньких летних нарядов палубы наводняют непривычно толстые свитера, зимние костюмы и твидовые пиджаки. «Грустно, но деваться некуда», — думала Ровена, заталкивая в чемодан последнюю легкую вещичку и оставляя себе лишь теплое шерстяное платье, то самое, которое носила в начале круиза.

Луиза тоже укладывала многочисленные сумки и чемоданы. Настроение у нее было замечательное.

— Я говорила тебе, что Питер живет в Суррее? Мы договорились, что, когда у него будет выходной, мы встретимся в Лондоне и сходим в кино или еще куда-нибудь.

— Здорово, я очень рада. — Ровена на секунду оторвалась от своих вещей. — Тебе он нравится, да?

Луиза томно кивнула:

— Да, очень нравится. И, по-моему… — Собираясь с духом, она замолчала. — По-моему, я ему тоже нравлюсь. По крайней мере, он так сказал.

— Раз сказал, значит, так оно и есть, — заверила ее Ровена. — Питер лгать не станет, ему можно верить.

— Да, ты права. — Луиза задумчиво вертела в руках сложенный пополам купальник. — Мне трудно было ему поверить, потому что он первый… первый, кто по-настоящему обратил на меня внимание и… и восхищался мною, и делал мне комплименты. Он мой первый настоящий парень, — застенчиво улыбнулась она.

— И наверняка не последний. Если, конечно, ты не захочешь, чтобы он был и первым, и последним.

— Это лучший отпуск в моей жизни, — сменив вдруг тему, серьезно посмотрела ей в лицо Луиза. — И благодарить я должна тебя. Ты помогла мне… научила радоваться жизни. Я понимаю, одного «спасибо», конечно, мало, но…

— Не надо меня благодарить. — От удовольствия Ровена даже покраснела. — Мне достаточно видеть тебя веселой и счастливой.

— Знаешь… — слегка помялась Луиза, — знаешь, Питер не изменил моих чувств к Джеффу. Он всегда останется для меня особенным, но… но я хочу, чтобы ты знала, — я больше не против ваших отношений. Я поняла, он… он действительно тебя любит. Я ревновала, страшно ревновала, я тебя просто возненавидела. А сейчас вижу, в меня он никогда не влюбится, так пусть уж лучше любит тебя, чем другую. Ты такая милая. Уверена, с тобой он будет счастлив.

— Луиза, послушай. — Ровена грустно покачала головой. — Этого никогда не случится. Мы с Джеффом решили, что у нас ничего не выйдет.

— Не могу поверить! — От удивления у Луизы глаза на лоб полезли. — Джефф… Джефф буквально бредит тобой. Но причина не в нем, да? — вдруг нахмурилась она. — Дело в тебе? И в Блейке? — бесцеремонно допытывалась она. — Я знала, я чувствовала, что ты все еще его любишь.

Ровена не выдержала и отвернулась к туалетному столику.

— Мне бы не хотелось вдаваться в подробности, если ты не возражаешь. Я рада, что сама ты относишься к Джеффу иначе. В один прекрасный день он обязательно женится, и ты не будешь мучиться и страдать. А еще — спасибо тебе на добром слове, и давай сменим тему, хорошо?

— Хорошо, — согласилась Луиза. — Я только хотела сказать, что лучше бы с ним была ты, а то сейчас в него смертельной хваткой вцепится эта Хелен. А я не знаю, как мне это понравится. Знаю, знаю, она сестра Питера, но меня она недолюбливает.

— О, об этом я бы не беспокоилась, — криво улыбнулась Ровена. — Мне кажется, она положила глаз на Блейка и выйдет за него. По-моему, он тоже в нее влюблен.

— Глупости! — горячо выкрикнула Луиза. — Он любит только тебя.

— Кажется, мы решили сменить тему. — Ровена резко крутанулась на каблуках и пошла к дверям, но на пороге на минуту задержалась и обернулась к соседке: — Знаешь, Луиза, а ты ведь повзрослела.

— Да? — залилась та краской. — Может быть, поэтому я… воспринимаю все по-другому?

Ровена кивнула:

— Определенно поэтому. — Она тихо прикрыла за собой дверь и ушла.

Вечером намечался прощальный ужин. А после какая-то леди Элван вызвалась раздавать призы за спортивные соревнования и маскарадные костюмы. Места в бальном зале занимали уже сейчас. Становились на столы, на стулья, вытягивали шеи, заглядывая через плечи счастливчиков, которые умудрились занять скамейки.

Специально для этого вечера Ровена не стала упаковывать короткое серое шифоновое платье. Места оно занимало мало, и завтра его без труда можно будет засунуть под крышку чемодана. Но главное, оно было прехорошенькое, одно из лучших. Ровена и выбрала-то его, чтобы похвастаться, так сказать, произвести напоследок сногсшибательное впечатление. Надо же хоть как-то поднять себе настроение. Сегодня последний вечер на корабле, все счастливы, веселятся, хохочут, не выделяться же из коллектива. Хотя кое-кто на коллектив плевал.

Джефф вот не спускает с нее печального укоризненного взгляда, а напротив сидит Блейк и тоже пожирает ее глазами. И Хелен туда же. Бесцеремонно, как бы смакуя, рассматривает ее платье. Ровена же была вынуждена скрывать свои чувства и буквально задыхалась от этого. Последние несколько дней она только и делала, что старалась выглядеть предельно спокойной и уравновешенной. Никогда в жизни ей не было так тяжело.

Но то ли еще будет? После ужина заиграла музыка, и все отправились пить кофе с ликерами. Как ей было не присоединиться к компании? Раньше она столько времени проводила с Джеффом — могут возникнуть подозрения. Правда, теперь он все больше с Хелен, и по ее ли инициативе, по его ли — неизвестно.

Луиза танцевала с Питером, сэр Чарльз и леди Вудсон углубились в беседу с такой же пожилой парой, и Ровена осталась с Блейком — пожалуй, единственным человеком на всем корабле, чьего общества она хотела бы избежать. Девушка старалась смотреть куда угодно, только не на него, и изо всех сил растягивала последние остатки кофе.

Но вот кофе кончился. Блейк привстал и забрал у нее пустую чашку.

— Никого не осталось. Придется нам утешать друг друга. Потанцуем?

На мгновение Ровена запаниковала как школьница, беспомощно озираясь по сторонам в поисках спасения. Но спасения не было. Наоборот, увидев, что Блейк встал из-за стола, леди Вудсон томно заулыбалась и одобрительно закивала им обоим.

Ровена не знала, что еще придумать, поэтому нехотя кивнула:

— Хорошо, пойдем.

Он обнял ее за талию. И тут же что-то пугающе страстное, и страшное, и жалкое, и необыкновенно упоительное захлестнуло ее. Ровена задрожала.

— Тебе не холодно? — заботливо поинтересовался Блейк.

— Нет, — не глядя на него, ответила она. — Просто мурашки по коже.

— Сегодня ты очаровательна, — ни с того, ни с сего вдруг выпалил он. — Очаровательна, как спящая красавица. А это что? — Он нежно провел кончиками пальцев по ее щекам. — Неужели синяки? Только не говори мне, что из-за Джеффа у тебя бессонница.

Взглянув на него, Ровена, к своему ужасу, поняла, что вот-вот расплачется. Слезинки уже повисли на ресницах, и, чтобы нечаянно не смахнуть их, она старалась не моргать и не смотреть в сторону. И только собрав в кулак остатки воли, она удержалась от рыданий.

К счастью, внутреннее напряжение постепенно спадало. Ровена уже полностью владела собой. Проглотив огромный ком в горле, она хрипловато пробормотала:

— Это из-за бесконечных ночных бдений. Сам знаешь, что говорят об этих круизах. После них надо брать еще один отпуск, чтобы прийти в себя.

— Что-то я не заметил, чтобы ты кутила ночи напролет. Наоборот, ты была паинькой. — Блейк внимательно посмотрел на нее: — Ну-ка, выкладывай, что у тебя на уме.

Ровена натянуто улыбнулась:

— Разные блюда. Я думаю, что буду готовить, когда вернусь на работу.

— Этого я представить не могу, — покачал он головой. — Прекрасная, блистательная Ровена стоит у плиты в белом накрахмаленном переднике и жарит стейки и пирожки с почками. Ну и дела!

— Между прочим, не в белом, а в лилово-розовом. И не в накрахмаленном, а всего лишь в нейлоновом. И немногие клиенты заказывают стейки и пирожки с почками. Они предпочитают консоме, суфле и рагу из цыплячьих грудок. — Что ни говори, у нее неплохо получается прятать свою боль под маской веселого легкомыслия.

— Клиенты. Звучит серьезно.

Раздался финальный бой барабанов, и музыка стихла, однако Блейк и не думал отпускать се.

— Не хочешь прогуляться по палубе?

— Прогуляться? — задумалась Ровена. — Пожалуй, нет. — К ней вдруг вернулись прежние мрачные предчувствия.

Словно не услышав ее ответа, Блейк подтолкнул Ровену к выходу.

— Мы просто разомнемся и подышим свежим воздухом. Можем поговорить, если хочешь. Не волнуйся, нашего отсутствия никто и не заметит, — чувствуя ее сопротивление, настаивал он. — Сегодня мы лишние, разве ты не поняла?

На палубе было прохладно. Несмотря на то что они уже проходили берега Англии, Атлантика еще давала о себе знать. Мерно постукивали двигатели.

— Да, если подумать, идея не такая уж и удачная. — Блейк поежился, взял Ровену под руку и повел к правому борту. — Тебе, должно быть, холодно. Спрячься здесь. — Он осторожно подтолкнул ее к стеклянному защитному экрану и крепче прижал к себе. — Я тебя согрею.

— Блейк, пожалуйста. — Они стояли так близко, что девушка почти касалась его щеки. Какая же она слабая! Она хочет его и вместе с тем не может перенести мысли, что их отношения — лишь банальная, мимолетная интрижка. — Ты, кажется, собирался поговорить, — вдруг окрысилась она.

— Так я лучше скажу, что хотел. — Он нагнулся и нежно прильнул к ее губам.

Она бы поддалась этому поцелую, если бы в ушах не звучали его слова: «Сегодня мы лишние. Придется нам утешать друг друга».

Так вот чего он хочет! Приятно скоротать время, заняться чем-нибудь, пока Хелен увивается за Джеффом. Что ж, поцелуи под луной в последнюю ночь морского круиза — очень романтично. Губа у него не дура. Только у него ничего не выйдет. Ровена резко вырвалась. Обида и оскорбленное самолюбие придали ей сил.

— Отпусти! Оставь меня в покое… пожалуйста. — Слова путались в голове, застревали в горле, и в следующее мгновение Ровена уже бежала прочь. Платье и волосы развевались на ветру. А впереди мигали спасительные огни и играла музыка. Там были люди. Она бежала к ним, бежала от Блейка, от сердечной боли и мечты, которой никогда не суждено сбыться.

У входа в Большой зал толпился народ. Послышался гром аплодисментов, затем чей-то голос и снова аплодисменты, и взрывы смеха. Люди стояли даже на лестнице. Пока церемония награждения не закончится, нечего и думать попасть внутрь. Ровена остановилась в дверях. Сердце бешено колотилось. Пригладив дрожащими пальцами растрепавшиеся волосы, она обернулась, чтобы убедиться, что Блейк за ней не пошел. Да разве в такой толчее что-нибудь увидишь? А людей тем временем становилось все больше и больше. Был среди них и Джефф. Каким-то чудом он умудрился разглядеть ее в этом море людских голов и плечей и теперь пытался пробиться поближе. Ровена отвернулась. Впрочем, это ее не спасло. Он все равно подошел и хрипло прошептал на ухо:

— Привет.

— Привет, — отозвалась Ровена.

До чего же тоскливый у него взгляд!

— Я хотел пригласить тебя на танец, но в последнюю минуту струсил. Не надо было так долго раздумывать, — грустно вздохнул он. — Странный сегодня вечер, да?

— Да, — кивнула она. — Наш последний вечер в море.

— А знаешь, это был бы день предложений. Вот она — ирония судьбы. — И Джефф угрюмо уставился куда-то в пустоту.

— О, Джефф! — бессознательно протянула к нему руку Ровена. — Мне действительно очень жаль, что все так случилось.

Он взял ее руку и прижал к груди.

— Все в порядке, дорогая. Я не собираюсь топиться, или что там делают в таких случаях. Я просто хочу, чтобы ты знала — я очень тебя люблю.

К этому времени церемония закончилась, раздался последний взрыв аплодисментов, и зрители потянулись к выходу из зала. Снова заиграл оркестр. Толпа постепенно редела. Ровена быстро выдернула у Джеффа руку, боясь, что заявится Блейк и увидит ее с ним.

— Джефф, я пойду вниз, хорошо?

Он не стал ее удерживать. Повернулся и поплелся к бару, а она заспешила к себе в каюту. На полпути, в коридоре, ей послышались за спиной чьи-то торопливые шаги. Они неумолимо приближались. Ровена испуганно обернулась. Ее мрачные предчувствия подтверждались — за ней шел Блейк. Она уже почти дошла до своей двери и еле удержалась, чтобы не броситься внутрь и не защелкнуть ее на замок. Что за детские страхи! Как будто он какой-нибудь маньяк-насильник и хочет ее убить.

— Что тебе надо? — остановилась она.

— Ты умчалась, — передернул он широченными плечами, — и я бросился тебя догонять. Это охотничий инстинкт, разве ты не знала? Я бы поймал тебя и раньше, да задержался из-за этой раздачи призов. Можно сказать, застрял в пробке, — хитро сощурился он.

Ровене показалось, что он снова над ней насмехается. Терпеть больше не было сил. Что за дурацкая игра слов! И почему она должна тревожиться за собственную безопасность? Девушка не выдержала и взорвалась:

— Как ты смеешь меня преследовать! Мне не нужны твои поцелуи и… и твои грязные приставания тоже! Я не хочу впутываться в мерзкие интрижки на один час! Пусть это и последняя ночь круиза! Я прошу об одном: оставь меня в покое. — Она вдруг перешла на дрожащий шепот: — Я… я больше не хочу страдать.

Изменившись в лице, Блейк схватил ее за руки и зажал их в своих ладонях.

— Ровена, я тоже не хочу, чтобы ты страдала. Ты все перепутала. Правда одно: я не смогу решить твои проблемы. Ты должна сама это сделать.

— Я тебя не понимаю.

— Неужели? — он, не моргая, смотрел на нее, и слова протеста так и застряли у нее в горле, не успев вырваться наружу. Его теплые сильные руки успокаивали ее и придавали мужества. По телу прокатилась огненная волна, сносящая на пути все преграды. Все вокруг вдруг стало простым и ясным. Волнения и страхи исчезли.

— Я все перепутала потому, что люблю тебя, — смело призналась она. — Потому, что всегда тебя любила.

Странно, но Блейк даже глазом не моргнул, хотя и крепче сжал ее руки.

— Ровена, я тоже тебя люблю, но этого недостаточно, — покачал он головой. — Одни признания ничего не изменят. Надо, чтобы изменились сердца. А я не уверен, что ты к этому готова.

Девушка, не отрываясь, смотрела на него. О, как ей хотелось протянуть руку и дотронуться до этого загорелого изуродованного лица!

— Это правда, да? Что осенью ты участвуешь в гонках на юге Франции?

Он медленно кивнул.

Тщательно подбирая слова, Ровена заговорила дальше:

— Мне нужно, чтобы ты знал, — я никогда больше не стану просить тебя бросить гонки. Я больше этого не хочу. Это твоя жизнь, это часть тебя, так пусть это так и останется. Блейк, я люблю тебя, и ничто иное не имеет значения. Ты — самое важное в моей жизни. Я хочу быть с тобой и день, и год, и всю жизнь. — Она с трудом сглотнула, успокаивая дрожь в голосе. — Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать. Если когда-нибудь с тобой что-нибудь случится, я все равно буду верить, что любила тебя не напрасно.

Вместо ответа, Блейк положил ее руки себе на плечи, обнял ее за талию и притянул к себе.

— Дорогая, — хрипловатым голосом заговорил он. — Это все, что я хотел услышать. — И они слились в долгом поцелуе.

Именно таком, о котором она давно мечтала. Сладком, горячем, страстном. Этот поцелуй обещал ей любовь и долгожданное счастливое будущее. Голова приятно кружилась. В груди мягким теплым комочком билось сердце. «Так я лучше скажу, что хотел», — как из тумана всплыли в памяти его слова. Воистину так! Они обнимались и целовались, целовались, целовались. И, казалось, никакая сила на свете их не разлучит. И не сказанные ранее слова были сказаны. Но тут Блейк отпустил ее, поблескивая масляными от возбуждения глазами, и присвистнул:

— О-о! Легче, красотка, пока мы не распалились докрасна.

Ровена довольно улыбнулась:

— У нас всегда так было, правда?

— Да, всегда. Просто случилась небольшая осечка. — Он крепко прижал ее к груди и положил голову ей на плечо. — О господи! Что бы было, если бы мы не встретились! Интересно, ты бы вышла за Джеффа?

— Не знаю. — Ровена задумчиво покачала головой. — Если и да, то это была бы ужасная ошибка. Он мне очень нравится, но… так, как с тобой, с ним не вышло бы никогда. А ты женился бы на Хелен?

— Нет, — тоном, не оставляющим сомнений, отрезал Блейк. — Она милая, добрая, симпатичная, отличная спортсменка, но я ее не люблю. И, честно говоря, если бы ты ко мне не вернулась, моя славная, моя хорошая, я бы так и остался на веки вечные старым сварливым холостяком.

— Скорее не сварливым, а циничным, — улыбнулась Ровена. — Если честно, ты частенько таким бываешь.

— И все из-за тебя. Ты была такой холодной, и неприступной, и… и чертовски привлекательной. Я чувствовал, что не могу быть рядом, а ужасно хотелось. Хотелось в клочья разорвать эту лживую оболочку и освободить настоящую Ровену, которую я знал, из плоти и крови. Понимаешь, я тоже не переставал любить тебя и мечтал, что ты будешь прежней… и в то же время изменишься.

— Изменюсь? — нахмурилась она. — Ну и как, изменилась?

— Ты повзрослела, — чмокнул он ее в лоб. — Встала на ноги. Девушка, которую я знал, никогда бы так не смогла. У тебя появились силы и мужество идти вперед и смело смотреть в глаза трудностям. Между прочим, очень кстати, — осклабился он, — потому что я хочу увезти тебя с собой в Австралию. А быть женщиной-первопроходцем не так-то легко.

— В Австралию? — удивилась Ровена. — Там что, будут гонки?

— Может быть, — безразлично пожал он плечами. — Но, скорее всего, нет. Видишь ли, врачи считают, что я никогда не смогу водить. Сухожилие — сложная штука, может и не зажить. — Ровена смотрела на него во все глаза и не верила своим ушам. — Если я все же вернусь в спорт, то хочу, чтобы ты всегда была со мной, — твердо продолжал он. — Но я должен быть уверен, что ты готова столкнуться с опасностью и не боишься ее. А если не вернусь, то поеду в Австралию. Дядя Генри стареет и дряхлеет, а кроме того, он завещал мне свою ферму, так что нечестно бросить старика одного. Надо помочь ему по хозяйству. Дорогая, теперь слово за тобой.

— Австралия, — тихо и протяжно повторила Ровена. — Это же так далеко.

— Только не в наши дни. Сейчас есть реактивные самолеты. — Он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. — Не боишься взвалить на себя такую ношу?

— С тобой-то? — Улыбнувшись, она привстала на цыпочки и обняла любимого за шею. — Блейк, я больше ничего не боюсь. Особенно с тобой.

— Узнаю мою девочку. Мою драгоценную любимую девочку. Хотя… — задумался он, — жаль, что там все твои таланты пропадут даром. Эти болваны на ферме не отличат «кордон блю» от подошвы. Им бы что-нибудь попроще и побольше — лишь бы животы набить.

— Ничего, — нисколько не расстроилась Ровена. — Я приберегу деликатесы для тебя. — Она тихонько вздохнула. — Блейк, теперь все только для тебя. Ты моя жизнь, мой свет в окошке. До сих пор не могу поверить, — нервно рассмеялась она, — и все же у нас получилось. Если бы я постеснялась и не поехала в этот круиз… — Ровена нахмурилась и замолчала. — Что-то они скажут, когда узнают про нас? Я имею в виду Джеффа и его родителей.

— Естественно, пожелают нам счастья, — не сомневался Блейк. — Даже не думай о них. Леди Вудсон наверняка ничего не заметит, пока не заголосят: «Да здравствует невеста!», что вряд ли. Не забывай, в десять утра нас уже и след простынет.

— А как же Джефф?

— Джефф тебя любит, — вздохнул Блейк. — Он поймет.

— По крайней мере, я помогла Луизе. Леди Вудсон ведь этого и хотела, за этим меня и приглашала. Я бы себе не простила, если бы ничем им не отплатила. Они относились ко мне, как к дочери. — Ровена задумчиво прикусила губу. — Знаешь, я рада, что все кончилось и завтра мы будем дома.

— Я тоже, — согласился Блейк. — Нам нельзя больше терять ни минуты. На берегу я первым делом улажу все с документами. И через неделю мы поженимся.

— Через неделю? Но, Блейк… А как же мама? — начала было Ровена.

— Никаких мам. Ничего не желаю слышать. Другого шанса у меня не будет. Ты моя, и только моя. Я успокоюсь только тогда, когда мы узаконим наши отношения. И ничто не изменит моего решения.

Ровена крепче обняла его:

— Время может изменить многое, но не нашу любовь. Наши чувства вечны, правда, дорогой?

— Истинная правда, — пообещал он и скрепил обещание горячим поцелуем.