На шее у русского принца Эксмо М. 2011 978-5-699-53441-8

Мария Жукова-Гладкова

На шее у русского принца

Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными, а сходство с реальными лицами и событиями может оказаться лишь случайным.

Глава 1

Меня зовут Барбара Кэмпбелл, и я – английская дура. Спросите, почему дура? Потому что мало того, что я влюбилась в молодого парня (моложе меня на восемь лет!), так еще и в русского, и не просто русского, а того, который что-то не поделил с русской мафией. И этот русский парень – о, Ленечка, о-о-о… – решил скрываться от русской мафии в России. И я согласилась поехать вместе с ним. Да-да, в Россию, чтобы там скрываться от русской мафии. Разве можно быть такой дурой?

Мама всегда говорила мне, что я – дура. И другие родственники считали недалекой, правда, по другим причинам. Я чуть ли не с самого рождения постоянно попадала в какие-то истории. Я падала с деревьев, на которые не забираются хорошие английские девочки, я рвала одежду, перелезая через живые изгороди, чем опять-таки никогда не занимаются хорошие английские девочки. Я просто падала лицом в грязь, бегством спасаясь от собак, которых дразнила, что снова никогда не позволяют себе хорошие английские девочки. При этом я ломала руки, ноги, ребра, неоднократно была покусана, расцарапана, про испачкана вообще молчу.

Но все мои английские родственники отправились в мир иной, а я пока остаюсь на грешной земле. Родственники, можно сказать, оставили меня ни с чем. Так, может, дурость у нас – семейная черта? Я-то на бирже никогда не играла и ни цента не ставила на тотализаторе. Хотя бы потому, что играть было нечем и ставить было нечего. А вот мой папочка и дядюшки… Потом, не выдержав позора, мужчины в нашей семье кончали жизнь самоубийством. У женщин не выдерживало сердце.

Я никогда не участвовала в семейных скандалах, я вообще тихо жила своей жизнью, ни во что не вникая. Может, поэтому и выжила? Хотя все мои родственники считали, что я просто не способна ни во что вникнуть. И даже не способна найти приличного мужа и вообще хоть какого-то мужа, чтобы он взял на себя решение моих проблем.

Хотя проблем у меня не было. Или я так считала. У меня была тихая, размеренная жизнь, пока меня не уволили с тихой, абсолютно неинтересной работы и я не встретила русского мужчину…

Он вешал свою русскую лапшу на мои английские уши, которые я с готовностью подставляла. Я слушала и верила, что самое подходящее место для того, чтобы скрыться от русской мафии, – это Россия. Лист, так сказать, проще всего спрятать в лесу. И еще он говорил про свою любовь ко мне, про то, как ему необходима моя поддержка, которую я ему всегда оказывала. Ну мы и поехали прятаться. А если учесть, что я в России не была ни разу, а он не был семь лет… И я еще не говорю про то, что нас там никто не ждал.

Мать Леонида умерла, когда ему было пятнадцать лет, отец по неизвестным мне причинам перебрался в Англию вместе с сыном. Отец умер в прошлом году. Тогда мы и познакомились с Ленечкой. Познакомились в баре, куда оба пришли напиться. Он – от того, что остался совсем один, я – от того, что лишилась работы.

Леонид прекрасно говорит по-английски, ну а я за этот год подучила русский. Если живешь с мужчиной другой национальности, нужно осваивать его язык, культуру и традиции его страны… Я и осваивала, тем более что Леня сразу же заявил, что денег у него достаточно и вообще в России принято, чтобы мужчина зарабатывал, а женщина сидела дома и занималась хозяйством. В Англии мужья предпочитают делить расходы с женами. Но я ведь решила жить с русским? И вообще мне такая постановка вопроса очень понравилась.

Я научилась варить борщ, лепить пельмени и жарить блины. Но я так и не узнала, чем занимается мой Ленечка. Он никогда не говорил, мои расспросы пресекал на корню, но периодически куда-то исчезал. Мою квартиру (унаследованную от бездетной троюродной тетки, всегда относившейся ко мне, как к убогой, и именно из этих соображений оставившей мне жилье, которое я не могу продать, только передать по наследству своим детям – так составлено завещание) мы сдали, и деньги с аренды шли на мой личный счет. Ленечка на них вообще не претендовал. Я жила в Ленечкиной квартире. Он оплачивал все расходы и выдавал мне деньги «на маленькие женские радости». Я не наглела. Ему это нравилось. Он часто перечислял, что стала бы с него требовать русская женщина.

Никакие женщины в эту квартиру никогда не звонили. Иногда звонили мужчины. Никто никогда не приходил в гости. Я могла ходить куда угодно, встречаться с кем угодно. Вместе мы ходили на футбол болеть за «Челси», в бары и рестораны. Я пела в церковном хоре (чем занималась с детства) и периодически встречалась с подругами, с которыми училась в школе. Но подруги работали и не понимали, как я могу столько времени бездельничать. И их, естественно, интересовало, как протекает моя жизнь с русским мужчиной. Я развенчивала стереотипы, разъясняя то, что сама поняла совсем недавно. Русский мужчина совсем не похож на поселившегося у тебя дома двуногого медведя, он не волосат, как обезьяна (у Ленечки вообще на груди нет растительности), он не ест икру ложками каждый день и не запивает ее водкой. Ленечка вообще пьет только виски, а икру и рыбу терпеть не может.

– Неужели они – нормальные люди? – поразилась одна моя подруга.

Я сказала бы, что русские мужчины ничем не уступают англичанам, а во многом превосходят их. Правда, в отличие от англичан, от русского помощи в ведении хозяйства не дождешься. Никакой. Ленечка мне об этом сразу же заявил. Он – зарабатывает деньги, я – обеспечиваю ему быт. Если мне, например, понадобится новый пылесос, я должна ему об этом просто сказать, и он даст деньги на пылесос. Только за пылесосом поеду я сама. Он не будет принимать участия ни в выборе, ни в доставке, ни тем более в использовании. Но он даст деньги только на пылесос для дома. Никакой пылесос для листьев он покупать не позволит. Почему-то пылесосы для листьев, весьма популярные в Европе, вызывали у Ленечки странные чувства. Он их относил к категории «зажрались буржуи». Почему-то туда попадало много привычных для англичан и полезных в хозяйстве вещей. Насколько я поняла, ничего из категории «зажрались буржуи» (в Ленечкином понимании) в России держать не принято. Хотя с точки зрения англичан можно много чего включить в категорию «зажрались русские»… У нас теперь люди с интересом ждут сообщений о новых покупках и чудачествах (с точки зрения англичанина) жителей Лондонграда. Многие стали покупать газеты, которые пишут о русских, хотя раньше никогда не опускались до желтой прессы. Но не удержаться… Интересно, необычно, немыслимо!

Мне было весело с Ленечкой. И я считаю, что значительно повысила свой образовательный уровень. Я стала много читать о России, о ее истории, культуре, быте русских людей. Но, конечно, главное – это язык. Я теперь смогу устроиться на работу, где требуется знание русского языка. А оно в Лондоне (и других частях Англии) требуется все больше и больше.

Раньше я была государственной служащей. Английской чиновницей. Мелкой чиновницей. Ленечка говорил, что в России чиновников очень не любят. Чиновник – это синоним взяточника.

– Неужели у вас все чиновники берут взятки? – поразилась тогда я.

– Те, кому дают, – ответил Ленечка. – И все стремятся устроиться на такие места, где дают. Так что, если когда-нибудь попадешь в Россию, помалкивай, что была чиновницей. Лучше говори, что, например, работала в школе учительницей.

– Учителя не берут?

– Берут, – ответил Ленечка, как само собой разумеющееся. – Но к ним все равно другое отношение. Они полезным делом занимаются и платят им мало.

– А кто не берет? Полиция? – поинтересовалась я.

Ленечка тогда очень долго смеялся. Мне было сложно поверить во все то, что он говорил. Ну разве возможно такое? Разве судьи могут быть коррумпированными?

– Как ты думаешь, почему столько людей из России перебралось к вам в Англию? – спросил Ленечка.

Я пожала плечами.

– Наша система взяток – одна из причин. У нас душат бизнес. Или просто пытаются его отобрать, а владельца упечь в тюрьму.

– Но…

– Барбара, ни один иностранец никогда полностью не поймет нашу жизнь. Я рано уехал из России и многое знаю со слов отца, который не смог честно вести бизнес в России. Я сам не совсем понимаю русскую систему откатов и взяток, но точно знаю, что в России можно решить любой вопрос с помощью денег. Лучше, то есть проще – денег и связей. У вас если нельзя, то, значит, нельзя. А у нас можно. Понятно?

– Нет, – честно призналась я. – Хотя ведь лучше, если можно?

Ленечка рассмеялся.

Я не знаю, какие у него возникли проблемы в Англии. Я только знаю, что они возникли с русскими. Он велел мне отдать ему мой паспорт, чтобы он оформил мне русскую визу. И она в самом деле вскоре у меня появилась. Тогда же я узнала, что у Ленечки два паспорта. Он был уже и подданным Ее Величества, и сохранил русский паспорт…

– По какому паспорту ты собираешься въезжать в Россию? – спросила я.

– Конечно, по английскому! Мне же еще только двадцать пять лет!

Я хлопнула глазами.

– Барбара, ты хочешь, чтобы меня забрили в армию?

Ленечка пояснил, что его может ждать в России в случае въезда по российскому паспорту. Но он не исключал, что российский паспорт вполне может потребоваться ему в России.

– Зачем? – не понимала я.

– А фиг его знает, – сказал Ленечка. – Вообще нужно будет купить новый, состарившись годика на три…

– Как ты можешь состариться на три года?! Где ты собираешься покупать паспорт? Где их продают в России?

– Барбара, не забивай голову этими вопросами, – отмахнулся от меня Ленечка. – Все равно не поймешь.

И вот мы в России, в Петербурге, о котором я так много читала, но никогда не видела своими глазами. Мы поселились в маленькой частной гостинице на десять номеров, в которой не предоставлялся даже завтрак. Ленечка куда-то уходил с самого утра, а я бродила по городу, упиваясь его красотами и периодически ужасаясь строениям последних лет, уродующим открыточные виды. Еще больше поразила страсть жителей города к эпистолярному жанру. На свежевыкрашенных домах (случалось – и памятниках архитектуры) граждане, например, могли написать «Берегите Питер!». Где логика? Они хоть видели, на чем пишут?! Я долго не могла понять смысл лозунга «Власть белым!», в особенности учитывая, что я много читала про белогвардейское движение. Ленечка пояснил, что к тем белым лозунг не имеет никакого отношения, а также просветил, кого в России называют «черными».

Я возвращалась в гостиницу поздно, Ленечка приходил еще позже. Не знаю, кто из нас больше уставал.

Последние два дня он не появлялся вообще. Я начала беспокоиться. Его телефон молчал. Он сразу же купил русские SIM-карты и себе, и мне, но я попробовала позвонить и на английский номер. Безрезультатно.

Я знала, что не должна идти в полицию. Ленечка не желал иметь с полицией никаких дел. Он мне это неоднократно повторял. Наверное, следовало подождать… Но я волновалась. Я ходила по городу и все время думала о нем.

В тот день, то есть вечер я поняла, что у меня почти закончились наличные деньги. Деньги были у Ленечки. Мои кредитки остались в Лондоне. Ленечка настоятельно рекомендовал мне оставить драгоценности и кредитные карты в родной стране. Я арендовала ячейку в банке и положила туда все ценное, что у меня было. Оставила только маленькие золотые серьги. И я привыкла, что деньги мне выдает Ленечка. Я не взяла в Россию свои деньги. Год проживания с русским мужчиной сильно меня изменил.

Билеты мы брали только в один конец.

Вернувшись с очередной прогулки по городу, я поднялась в номер, раскрыла кошелек и сосчитала все деньги до последнего рубля. Сколько я могу продержаться на эту сумму? Так, а номер до какого числа оплачен?

Я позвонила дежурному администратору и задала этот вопрос. Нам с Ленечкой предстояло съехать завтра до двенадцати дня. Я покрылась холодным потом.

У меня чуть больше тысячи русских рублей, мне с двенадцати часов завтрашнего дня негде жить, у меня даже нет обратного билета! И мне не на что его купить!

Я никогда не позволяла себе рыться в Ленечкиных вещах, но на этот раз у меня не было выхода. Конечно, он может появиться сегодня ночью или завтра утром… Но жизнь научила меня рассчитывать на самый худший расклад. Почему-то со мной всегда случалось все самое худшее, что только может случиться.

Перед отъездом в Россию Ленечка предупредил меня, чтобы не брала много вещей. Один чемодан на колесиках (небольшой) и дамскую сумочку. Сам он тоже взял чемодан на колесиках. Я знала код. Я открыла чемодан, проверила его вещи. Вроде все было на месте. Во внутреннем кармане лежал российский паспорт, английский отсутствовал. Я нашла еще двести рублей по разным карманам. Больше не было ни документов, ни денег, ни кредиток. Никаких бумаг, записных книжек тоже не было. Только одежда.

И что прикажете делать мне? Идти в консульство и признаваться в том, какая я дура?

Нет, стыдно. Хотя они, конечно, отправят меня домой, и в Англии я смогу компенсировать их расходы. И деньги на счету у меня есть. И жильцам можно отказать, а пока они не съедут с моей квартиры, пожить в дешевой гостинице. Но до Англии-то еще нужно добраться!

Я снова натянула свитер и спустилась вниз к дежурному администратору. Это была дама лет сорока пяти с очень цепким взглядом. При нашем заселении она сразу же сказала, чтобы мы обращались по любому вопросу, несколько раз советовала мне, куда лучше пойти, как куда доехать. Каждый раз она повторяла, что ее задача – сделать так, чтобы гостям было комфортно. Мне регулярно делала комплименты, отмечая мою стильность. За это следовало поблагодарить мою маму. Родительница научила меня одеваться, постоянно повторяя, что хорошо одеваться для меня жизненно необходимо, потому что ввиду отсутствия альтернативы меня по одежке и встречать, и провожать будут. По крайней мере, так считала мама. Но ее уроки мне на самом деле помогают в жизни.

– Добрый вечер, Барбара! – улыбнулась дама за стойкой. – Так вы завтра нас покидаете или решили продлить свое пребывание? Можем продлить.

Я спросила, сколько стоит наш номер в сутки. Он стоил тысячу двести рублей. То есть ровно столько, сколько у меня было. Оставалось только на буханку хлеба.

– Мой друг пропал, – прямо заявила я.

Дама посмотрела на меня удивленно.

– Скажите, где я могу заработать денег на обратный билет с условием предоставления жилья и питания?

– Он вас обокрал? – уточнила дама.

– Нет, просто мы жили на его деньги, и он всегда выдавал мне по мере необходимости.

– Но вы же вроде бы баронесса…

– Я – нищая баронесса, – сказала я. – У меня есть кое-какие деньги в Англии, но по возвращении мне придется сразу же устраиваться на работу. Наследственных денег у меня нет и никогда не было.

– Сколько у вас осталось?

Я четко назвала сумму. Дама задумчиво посмотрела на меня.

– Что вы умеете делать?

– Я могла бы преподавать английский язык. Как вы видите, я довольно прилично изъясняюсь на русском. Я могла бы делать какие-то переводы. Вообще я согласна на все, что угодно, что поможет мне побыстрее вернуться в Англию. Я сделала глупость. Я должна ее исправить.

– Вы в любом случае думаете расстаться с вашим мужчиной?

Я задумалась.

– Я в любом случае снова устроюсь на работу в Англии, – ответила я. – Я поняла, что нельзя уподобляться русским женщинам, даже если живешь с русским мужчиной.

Дама рассмеялась.

– Вы ужинали? – спросила она.

Я покачала головой.

– Вот там у меня стоит ужин, – дама мотнула головой назад, на комнату персонала. – Я перекусила и больше мне не хочется.

– Но…

– Идите поешьте, вскипятите чайник. За чаем я к вам присоединюсь.

Поскольку особого выбора у меня не было (только если потратить последние деньги), я съела два бутерброда с сыром, булочку с маком и овощной салат из баночки. Администратор тем временем с кем-то тихо разговаривала по телефону. Я считала ниже своего достоинства подслушивать.

Дама на самом деле присоединилась ко мне, когда я пила чай.

– Часа через два за вами приедет мой брат, – сообщила она. – Он – известный продюсер. Сейчас он раскручивает парочку восходящих звезд. Им требуется преподаватель английского языка. Они живут в квартире, принадлежащей моему брату. В России лучше держать восходящих звезд под постоянным контролем. – Дама усмехнулась.

– Вы будете заниматься с ними, желательно поставить им произношение, чтобы, когда они поют на английском, оно воспринималось как родное, английское. Вы меня понимаете?

Я сказала, что с детства пою в церковном хоре.

– Это прекрасно! – воскликнула дама. – Жаль, что вы сразу же не сказали. Но я предупрежу брата. Жить вы сможете в той же квартире, только готовить вам придется самой.

– Сколько времени мне придется там жить? – уточнила я.

– Этот вопрос вы обговорите с моим братом. Может, вам вообще понравится? Может, останетесь работать у нас, раз вы в любом случае собирались устраиваться на работу в Англии?

Я неопределенно пожала плечами.

– Идите собирайте вещи. И соберите чемодан вашего мужчины. Если он не появится до завтрашнего дня, я заберу его из номера и поставлю в нашу кладовку. Я позвоню вам в номер, как только подъедет мой брат.

Глава 2

Брат оказался импозантным мужчиной лет сорока, в дорогом костюме, поверх которого был накинут пуховик. Он, конечно, вышел из машины, так как на ботинках не было грязи. В России мне в первый же день пришлось купить специальную влажную губочку для обработки ботинок, а Ленечка свел меня в ближайший обувной и купил мне вторую пару обуви. Я же не ожидала, что в культурной столице России не убирают улицы и туристу вполне может потребоваться запасная пара обуви.

В волосах брата проглядывала благородная седина, наметился небольшой животик. Широкие густые брови и темные глаза в точности совпадали с сестринскими, только она красилась в блондинку. Мужчина же от природы был жгучим брюнетом.

– Константин, – представился он и протянул руку. – А вы, как я понимаю, леди Барбара Кэмпбелл?

– Можно без «леди» и просто Барбара.

Слово «леди» имеет в английском языке несколько значений. Константин явно знал, что это принятая форма титулования баронессы, маркизы, графини и виконтессы. Можно сказать: Барбара, леди Кэмпбелл. Можно сказать так, как сказал Константин. Можно без имени.

– Никогда не видел живую баронессу, – признался Константин, внимательно меня осматривая.

– Я вас разочаровала?

– Просто я всегда представлял баронессу в длинном платье со шлейфом, на балу, в бриллиантах…

Я рассмеялась.

– Все гораздо прозаичнее, – сказала я. – Хотя в Лондоне проводятся балы, где можно увидеть дам в длинных платьях и бриллиантах. Самые красивые и самые стильные там – русские женщины без титулов и без титулованных английских мужей.

На этот раз рассмеялся Константин.

– Простите, Барбара, вы – баронесса по отцу или по мужу? – уточнила дежурный администратор.

– По отцу. Я вообще последняя в нашем роду. В официальном браке я не состояла.

– Ваши дети унаследуют титул? – поинтересовался Константин.

– Ну, это, конечно, можно устроить… Но я, признаться, не вижу смысла. С ним не переходят ни земли, ни недвижимость. У нашей семьи не осталось ничего. Мы были вынуждены все продать. То есть правильнее будет сказать, что все забрал банк. Из того, что не проиграли и не спустили мои родственники.

Константин понимающе кивнул (хотя что он мог понять?!), взялся за ручку моего чемодана, кивнул сестре и первым тронулся к двери. Я потрусила за ним.

Перед входом в здание, в котором, кроме маленькой гостиницы, располагались еще какие-то офисы, имевшие отдельный вход, стоял огромный черный джип, к которому и направился продюсер. Ленечка объяснял мне, что в России машина – это вопрос статуса, а не удобства. Многие русские перенесли этот вопрос статуса на улицы Лондона. Я всегда предпочитала компактные малолитражки и наотрез отказалась от предложения Ленечки купить мне «нормальную машину». Мне всегда было удобно ездить по Лондону на маленькой машинке. Мне никогда не требовалось доносить до окружающих мысль о том, что я – владелица магазина, или салона, или еще чего-нибудь. Для начала я не была владелицей. У меня в собственности имелась только маленькая квартирка и маленькая машинка.

Джип продюсера занимал в два, если не в три раза больше места на дороге, чем моя машинка. Я бы никогда не решилась его объехать. Но он точно бросался в глаза. Он в моих английских глазах выглядел неприлично дорого. С другой стороны, и мне, и русским явно сразу становилось понятно, что владелец такой машины поднялся до заоблачных высот.

– Это правда, что вы умеете петь, Барбара? – спросил Константин, трогаясь с места.

Я кивнула.

– Спойте что-нибудь.

– Что именно?

– Вы поете в церковном хоре? Ну так спойте какой-нибудь церковный гимн.

Я в самом страшном сне не могла предположить, что мне придется когда-нибудь петь церковный гимн в огромном, сверкающем и хромированном (может, и бронированном) чудовище русского музыкального продюсера. Но у меня в кошельке оставалось немногим более тысячи русских рублей…

Я спела.

– Так, а на русском языке что-нибудь знаете?

– «Расцветали яблони и груши». Может, лучше на итальянском?

– Вы знаете итальянский?

– Немного. Я знаю итальянские песни.

– Валяйте на итальянском.

Когда я закончила песню, услышанную от гондольера в Венеции, Константин повернулся ко мне и очень внимательно осмотрел.

– Вы никогда не думали о сольной карьере певицы? – спросил он.

– Нет, мне это не приходило в голову.

– Почему?

– Мои родители умерли бы от разрыва сердца.

– Но насколько я понял, ваших родителей давно нет в живых. И вам… тридцать три, если не ошибаюсь?

– В таком возрасте не начинают сольную певческую карьеру.

– Во-первых, начинают и позже. Во-вторых, почему бы не попробовать? Что вы теряете? А приобрести можете многое. Давайте возьмем с вами паузу. Вы подумаете, я подумаю.

– У вас есть выход на английский или европейский рынок?

– Нет, но я давно размышляю об этом. Те идиоты, которыми я занимаюсь здесь, подходят для России. У нас звездность в большой степени достигается эпатажем. Раскрутка и пиар гораздо важнее качества исполнения. И, скажу вам честно, у нас на эстраде может выступать кто угодно – благодаря фонограмме и спецэффектам. И выступают. Правда, я сам занимаюсь только теми людьми, которые на самом деле умеют петь. Но мои проекты у вас не прокатят. Нужен серьезный, достойный проект, ориентированный именно на западный рынок. Но я пока не готов делать вам какое-то предложение. Я вообще-то искал преподавателя английского языка двум своим идиотам. И вдруг сегодня звонит моя сестра. А потом звонит еще раз и говорит, что вы поете. Но я даже представить себе не мог, как вы поете. Так что пока начинайте с ними разговаривать на английском.

– Какие условия?

– Жилье, которое вы убираете сами. У вас будет своя комната. Там имеется постельное белье, полотенца. Разберетесь. Признаться, в мелкие детали я не вникал. Еду привозит мой помощник, теперь будет привозить и на вас. Готовите сами. Посуда, кастрюли, сковородки есть. Опять же разбирайтесь сами. Если хотите что-то заказать в квартиру, платите за это сами. Мои идиоты заказывают. Ну и выпивку я, естественно, не обеспечиваю. Вначале пытался бороться с пьянством, но мы в России. В России пьянство, тем более пьянство творческих людей, не победить никогда. Я смирился. Пусть пьют вне работы. Я штрафую за появление в пьяном виде на концерте. Правда, эти себе еще такого не позволяли.

– Это не первые ваши проекты? – уточнила я.

– Нет, конечно. Может, потом как-нибудь расскажу про другие. Наши-то люди про них знают, но вы – англичанка.

– Если бы на моем месте сидела русская, вы бы обиделись, что кто-то может не знать ваши проекты?

Константин рассмеялся:

– В общем, да. Но вы на самом деле не можете их знать. Конечно, если ваш мужчина их не слушал.

– Он слушал только тяжелый рок. По большей части на английском языке. Иногда на немецком.

– А я ориентируюсь на несколько другую аудиторию. Более широкую.

– Женскую или мужскую?

– Один проект в основном на женскую, но в целом на широкую – по тематике. Второй – на мужскую, но и многим женщинам нравится. То есть девочкам. Это для них пример. Сейчас это непредметный разговор, Барбара. Вы их не видели. Посмотрите, послушаете – сами поймете.

– То есть это мужчина и женщина? – уточнила я.

Продюсер скривился. Я не понимала его реакции.

– Барбара, когда вы их увидите, вы поймете, почему я не могу ответить однозначно, как, например, было бы в случае вас и меня.

Я моргнула.

– Вам я буду платить пятьсот долларов в месяц. Для начала, – сменил тему Константин. – А там посмотрим. Может, вы начнете петь. Там будут уже другие расценки. Мы заключим официальное соглашение. Вы сможете пригласить своего адвоката для представления ваших интересов. Я не собираюсь вас обманывать. Все будет официально. Или вы, возможно, будете помогать мне с моими подопечными. Пока не знаю как. Посмотрим. Я не исключаю, что вы завтра же сбежите.

«У меня нет выбора», – подумала я, но вслух этого говорить не стала.

– Как часто я должна заниматься английским с вашими подопечными? – вместо этого спросила я.

– Можете весь день с ними говорить на английском языке. Правда, они вас не будут понимать. Занимайтесь утром и вечером. Я сейчас проведу с ними работу… – Константин взглянул на часы. – Хотя нет… Сегодня уже не получится. Завтра днем. Главное – не миндальничайте. В случае, если начнут выпендриваться, сразу же звоните мне. Я приезжаю каждый день, и мы все вопросы решим. Парочку занятий проведете при мне. Андрюха-то понимает, что ему нужен английский, а вот Анька… Ладно, пока не буду вас пугать.

«Пугать? Неужели звезды российской эстрады такие страшные? Или любят устраивать пьяные дебоши, которыми славятся все русские?»

Я имела весьма смутное представление о русской эстраде. Мой Ленечка ею не интересовался, ну и, соответственно, не интересовалась и я. Английских поп-исполнителей я тоже почти не знаю. Меня всегда интересовала другая музыка. А проживая с русским мужчиной, я учила русский язык и училась готовить блюда русской кухни. Ему мое знание русской эстрады не требовалось.

Вскоре мы остановились у пятиэтажного дома в старой части Петербурга, похоже, не так давно отреставрированного. Лепнина была на месте, краска нигде не облупилась. Надписи отсутствовали. Дом выглядел чистым! При виде некоторых домов в старой части Петербурга у меня возникал вопрос, почему дворники не моют их из шлангов – как минимум. Есть специальные технологии мытья домов. По-моему, в Петербурге много воды и экономить ее так, как в некоторых странах, нет необходимости. В Англии тоже воды в достатке, но у нас и водой моют, и специальными средствами. Очень эффективно.

На первом этаже, судя по окнам и жалюзи, располагался какой-то офис или офисы. Этажи со второго по пятый, по крайней мере на первый взгляд, были жилыми.

За старинной резной дверью оказалась бронированная, небольшой тамбур, вторая бронированная – и мы наконец вошли в подъезд. Огромный холл, лестница с широкими, невысокими ступенями. Лифт явно устанавливали в последние годы. Нам требовался последний, пятый, этаж.

– Да, Барбара, чуть не забыл. Никаких поклонниц в подъезд не пускать!

Я вопросительно посмотрела на продюсера.

– Тут периодически дежурят у подъезда, – пояснил он. – Ни с кем не разговариваете, никаких подарков для передачи звезде не берете, молча идете к подъезду. Можете по-английски сказать, что ничего не понимаете. Кстати, это лучший вариант. К иностранке лезть не будут. Ключи вам завтра привезет мой помощник.

Двери небольшого лифта раскрылись, и мы оказались на пятом этаже. Тут было три двери, все – бронированные. Я сразу же поняла, в какую нам – на ней разными красками были написаны объяснения в любви Андрюше, нарисованы проткнутые стрелой и не проткнутые сердечки, написаны номера телефонов.

Я вопросительно посмотрела на продюсера.

– Я пытался с этим бороться. Заставлял самого Андрея красить дверь, смывать надписи разными химикатами. Но потом решил – лучше оставить. Все равно появятся новые. А так вроде уже всю дверь исписали.

Продюсер не звонил в квартиру, просто открыл дверь нужным ключом из весьма внушительной связки. Вероятно, в ней были не только ключи от этого подъезда и квартиры, но и от квартиры, где жил он сам. Я не спрашивала. Мне было все равно.

В коридоре слева стояла вешалка, завешанная какими-то куртками. По-моему, и мужскими, и женскими. Одна куртка валялась на полу. Рядом вразнобой стояло довольно большое количество пар обуви, причем разных размеров. Я чуть не свалилась, задев ботинок размера этак сорок пятого (русского). Продюсер действовал проще – он одной ногой сдвинул всю обувь в сторону, расчищая проход.

– Лучше держите все свои вещи в свой комнате, Барбара, – сказал Константин. – Здесь все комнаты запираются. То есть сегодня на ночь закроетесь на защелку, а мой помощник вам завтра привезет ключ.

– Здесь воруют?

– Здесь не воруют, а по пьяному делу или просто пребывая в нирване могут надеть или обуть чужое. Или взять померить, посмотреть, а потом забыть отдать. На самом деле забыть, без задних мыслей. Пойдемте, я покажу вам комнату.

Из-за закрытой двери одной из комнат неслось пение каких-то молодых мальчиков, но не вживую. То ли работал телевизор, то ли магнитофон, то ли еще какое-то воспроизводящее устройство. Из открытой двери, пожалуй, кухни, доносились голоса двух пьяных мужчин и позвякивание посуды.

Константин не обратил внимания на эти звуки и пошел прямо по коридору, катя мой чемодан. Я потрусила следом с сумкой на плече.

Выделенная мне комната была площадью метров двадцать. По центру стояла широкая кровать, имелся трехстворчатый шкаф, комод, невысокий круглый столик с двумя креслами. Поверх покрывала кто-то недавно спал – судя по отпечатку тела. Постельное белье на кровати отсутствовало. Поверхность столика и комода покрывал слой пыли.

– Можете использовать все, что найдете, – сказал продюсер.

Я поняла, что сегодняшний вечер мне придется начать с уборки. Я не могу жить в такой грязи и дышать пылью во время сна. Я открыла шкаф и на самом деле увидела стопку постельного белья и полотенца. В отсеке для одежды висела чья-то лисья шуба, странный наряд из перьев и пара платьев для коктейля, но не на меня. У меня такой размер был только в подростковом возрасте…

– Пойдемте, я познакомлю вас с Андреем, а нормально разговаривать будем уже завтра.

Мы вышли из комнаты, и Константин пошел на мужские голоса. Это на самом деле оказалась кухня, в которой стоял огромный холодильник-шкаф, пенал, шкаф для кухонной посуды, газовая плита, микроволновая печь, большой стол и шесть табуреток. За столом сидели двое мужчин и пили пиво. У мойки выстроился длинный ряд пустых бутылок, который вполне мог бы обогатить какого-нибудь бомжа. Вероятно, не все это пиво было выпито сегодня. Столько двое мужчин выпить не могут. Или могут? Я же в России… Ленечка говорил, что в его родной стране мужчина считается трезвым, если может лежать на горизонтальной поверхности, ни за что не держась.

Один мужчина был потрясающе красив и почему-то заставил меня вспомнить русские былины, которые я читала по собственной инициативе, пытаясь понять дух русского народа. Сказки и былины передают это лучше всего. Именно так я представляла былинных богатырей.

Мужчина был блондином, длинные волосы (до плеч) вились крупными локонами. Или это была работа очень умелого парикмахера. Голубые глаза, прямой нос… Широкие плечи, накачанные руки… Да с него картины писать о жизни русских воинов!

Второй был жгучим брюнетом с карими глазами и короткой стрижкой. Судя по тому, что я могла рассмотреть, его фигура тоже впечатляла. Одеты оба были небрежно. Блондин – в застиранную, выцветшую футболку с пальмой и солнцем, спортивные штаны и тапки на босу ногу. Брюнет сидел в джинсах, черной футболке с изображением какой-то жуткой рожи и носках.

При появлении нас оба оторвались от пива и уставились вначале на Константина, потом на меня. На лицах было написано удивление.

– А это кто? – наконец родил блондин, рассматривая меня с головы до ног.

– Эту даму зовут Барбара Кэмпбелл, и она – английская баронесса, – сообщил продюсер.

Брюнет подавился слюной. Блондин раскрыл рот.

– Она будет заниматься с тобой английским, Андрюша. Барбара, как Андрею к вам обращаться?

– Можно просто Барбара, – сказала я на русском и улыбнулась красавчику.

– Еда какая-нибудь в доме есть? – спросил продюсер.

Андрей пожал плечами. Константин сам раскрыл холодильник и осмотрел содержимое.

– Барбара, вам придется сегодня вечером и завтра утром ограничиться пельменями и яичницей, – сообщил мне Константин. – А завтра вы скажете моему помощнику, что для вас купить.

– Она что, будет здесь жить?! – в ужасе спросил блондин. Брюнет прекратил кашлять и теперь моргал.

– Андрюша, ты помнишь, что ты должен запеть на английском? И внятно изъясняться на английском? Английские журналисты – не наши. Сожрут и не подавятся. Вон Барбара тебе это подтвердит.

Андрюша моргал длинными светлыми ресницами. Я ему так не понравилась? Он любит помоложе? Но я же не набиваюсь ему в жены и даже любовницы! И я не являюсь его назойливой поклонницей. Я даже не знаю, что и как он поет.

– Барбара, чувствуйте себя как дома, – повернулся ко мне Константин. – Отдыхайте сегодня. Я приеду завтра. А сейчас у меня еще много дел.

Я закрыла за продюсером дверь. В комнату, откуда неслась музыка, он даже не заглянул. В кухне опять послышался звон бокалов. Мужчины продолжили накачиваться пивом. Я прошлась по квартире. Здесь имелась еще одна большая комната, даже, скорее, зал с роялем и какой-то неизвестной мне аппаратурой. В ванной сушились предметы женского туалета, в тазу были замочены джинсы. В туалете я нашла швабру, совок, старые тряпки, ведро, которые и использовала для уборки выделенной мне комнаты. Потом я приняла душ и решила сходить выпить чаю.

Брюнета на кухне уже не оказалось, блондин сладко посапывал под столом, подложив под голову маленькую подушечку. Я не стала его будить. Он не проснулся, пока я пила чай с найденными в пенале сушками.

Из комнаты, где играла музыка, так никто и не появился.

Я отправилась спать.

Глава 3

Меня разбудил звонок в дверь. Звонили долго и упорно, вероятно, решили брать измором. Может, мы залили соседей снизу?

Я бросила взгляд на часы. Семь утра! Вроде бы представители эстрады не встают в такую рань, хотя могут ложиться. Навряд ли поклонницы пришли к Андрюше в такое время.

Я надела махровый халат, сунула ноги в подаренные Ленечкой тапочки и отправилась к входной двери. В нее уже барабанили кулаком. Какой-то мужик орал:

– А ну открывайте, сволочи! Иначе сейчас все здесь на фиг разнесу!

Кое-какие русские слова, вставляемые между известными мне, я слышала впервые. Кое-какие слышала, но знала, что они являются неприличными. Ленечка в свое время пояснял, что в зависимости от интонации одно русское матерное слово может иметь до пятидесяти различных значений. И именно на русском мате неоднократно сыпались иностранные шпионы.

Дверь я открыла. Моему взору представились три непонятных субъекта. У одного было сильно испитое лицо, изрезанное довольно глубокими морщинами. Он и в эти минуты был пьян. Насколько я поняла, именно он колотил в дверь и орал. На губах даже пена выступила. «Какая мерзкая личность», – подумала я.

Рядом с ним стоял тоже поддатый субъект, но выглядевший гораздо более прилично. Оба были в кожаных штанах и кожаных куртках. Волосы бы следовало помыть обоим. Нечесаные, неухоженные патлы разной длины. Обоим типам я дала бы лет по пятьдесят. Рядом с этой странной парочкой стоял импозантный мужчина лет тридцати пяти, в расстегнутом дорогом пальто, из-под которого виднелся хороший костюм. У этого было совершенно нормальное лицо, он был трезв и чисто выбрит, при виде меня он с интересом посмотрел на мои голые ноги. Он оказался на голову выше двух плюгавеньких волосатиков.

– Где моя дочь?! – заорал пьяный тип, стоявший в центре, и рыгнул.

– Кто вам дал право на меня орать? – спокойно спросила я. – Мало того, что вы в такой ранний час звоните в чужую дверь, не представляетесь, так вы еще и смеете повышать голос. Я сейчас вызову полицию.

– Владик, она, похоже, иностранка, – тихим голосом молвил второй субъект и дернул приятеля за рукав. Раздался какой-то странный звон. Что могло звенеть в рукаве? Что носят в рукавах русские мужчины?!

Тут заговорил самый молодой и трезвый. Он представился адвокатом, назвал имя, фамилию и отчество и предъявил мне какое-то русское удостоверение, которое мне ни о чем не говорило. И еще я помнила мнение Ленечки о русских документах. Он меня предупреждал, что им нельзя верить. В России подделывают все, а уж какое-то удостоверение…

– Вы здесь живете? – спросил адвокат.

– Да, – ответила я.

– Давно? – подал голос Владик.

– С вчерашнего дня.

– Слушай, а может, он ее увез? – подал голос пьяненький друг Владика. – Тебя испугался? Ты же грозился, что найдешь ее и заберешь?

– В чем дело, господа? – спросила я.

– Вы знакомы с Константином Ильинским? – вежливо спросил адвокат.

– Я знакома с русским продюсером Константином. Его фамилию я не знаю. Вы его имели в виду?

– Эту, эту сволочь, – подтвердил Владик и добавил еще какой-то русский эпитет, видимо, нецензурный. Я не настолько хорошо знаю русский язык. Да и Ленечка не имел склонности нецензурно выражаться в моем присутствии, хотя и говорил, что русский язык без мата – не русский язык. – Ишь, на дочку мою позарился! Он из моей дочки, дочери рокера, решил сделать поющие трусы! Убью гада!

«Может, я тут зря держу оборону?»

– Я могу позвонить Константину и организовать вам встречу, – сказала я. – Но только попозже. Я не могу беспокоить людей в столь ранний час. Это неприлично.

– А мы еще не ложились! – рявкнул Владик.

– Почему вы все время кричите? – спросила я. – У меня нет проблем со слухом.

«Или есть у рокера? От их-то музыки любой нормальный человек может оглохнуть».

Внезапно одна из дверей в коридоре раскрылась, и перед нашими взорами появилась совершенно обнаженная молодая девица. Эх, мне бы такую грудь… Эх, мне бы ее годы… Девица была нечесаная, рыжие волосы, казалось, торчали во все стороны, глаза с трудом раскрывались. Она была рыжей от природы, что доказывало ее тело. Из того места, которое подтверждало природный рыжий цвет волос, свисала какая-то цепочка с подвеской, сантиметров на десять. Где она там держится? Хотя теперь пирсинг вроде бы делают в любых местах. Но это ж надо было додуматься… Лицо девицы опухло то ли от сна, то ли от выпитого алкоголя, то ли и от того, и от другого одновременно. По лицу размазалась косметика, и девица в таком виде вполне могла бы сыграть какую-нибудь героиню вампирской саги. Уши были проколоты в нескольких местах, но больше я нигде на теле пирсинга не заметила.

Мужчины замерли на своих местах. Я, признаться, тоже. Мне придется обучать английскому языку эту красотку с цепочкой?

– Это не Аня, – тихо произнес рокер Владик.

– Неужели ты помнишь, как выглядит твоя дочь, старый б…н? – спросила девица хрипловатым голосом – то ли со сна, то ли прокуренным. – У тебя же только восемь признанных детей! А ну пошли вон отсюда, все!

– Где моя дочь?! – заорал Владик. – Что здесь делает эта иностранка?

Тут взор рыжей впервые остановился на мне.

– Вы откуда? – спросила меня девица.

– Из Лондона, – честно ответила я.

– А, Костя давно собирался выписать учительницу английского. Но кто же мог подумать, что из Лондона… Вы на самом деле англичанка?

Я кивнула.

– Анька где?! – заорал Владик. – Я не позволю делать из нее поющие трусы!

– Слышь, папаша, вали отсюда, пока соседи полицию не вызвали, – спокойно посоветовала рыжая и посмотрела на адвоката. – Уводите его. Не будет ему Аньки.

– Где она?!

– А ты почему за своей дочерью не следишь? Где ты был, старый б…н, пока она росла? Других детей стругал? По бабам бегал?

– Я женился на всех своих женщинах! – рявкнул Владик. – Ты знаешь, сколько раз мне пришлось поменять паспорт, потому что в нем не хватало места для штампов о браке и разводе? Я – честный человек, и всем своим детям дал свою фамилию.

– Отличная фамилия – Пьяных.

Я удивленно посмотрела на рыжую, потом на Владика.

– Вы, кажется, говорите по-русски? – уточнила девица. Я кивнула. – Соображаете, что означает такая фамилия? Лучше бы ты, старый б…н, был Ивановым! Аньке псевдоним пришлось брать.

– Русалка?! Костя что, ничего другого придумать не мог?! А наряды? В чем моя дочь выходит на сцену? В сети из секс-шопа?

– У вас в секс-шопах продают сети? – не удержалась от вопроса я. Правда, я не знала, что продают в секс-шопах в Лондоне. Но сеть-то зачем?

– Наряды русалок продают, – бросила мне рыжая.

– А реклама съедобных трусов? – не унимался Владик. – Почему мужики в ночных клубах жрут трусы с моей дочери? Им там что, кусок мяса приготовить не могут?

– В ночном клубе, где выступает Русалка, это включено в меню, – невозмутимо сказала рыжая. – В раздел «десерт».

– Их на десерт подают?! – заорал Владик. – Трусы со вкусом клубники, вишни и шоколада?!

– Подают, – кивнула девица. – Десерты в вазочках всем надоели. А шоу-бизнес очень чуток к моде и тому, что можно превратить в деньги. Ведь шоу-бизнес построен на деньгах, сексе и китче. Хотят мужики жрать трусы с поющей бабы – будет им баба в съедобных трусах! Не твоя дочь, так другая! Костя все правильно делает. Он нос по ветру держит.

Раскрылась еще одна дверь, и появились блондин с брюнетом, оба – обмотанные вокруг торсов полотенцами. Они что?.. Я моргнула.

– А с мужиков тоже жрут? – спросил Владик.

Рыжая кивнула.

– В специальных клубах, где «подают» мужской стриптиз.

– И с этого красавчика?

– Я не выступаю в стриптизе! – заорал Андрей громким, хорошо поставленным голосом. – Никогда не выступал и не собираюсь! У меня другой имидж. Мне не нужно поклонниц съедобными трусами привлекать.

Владик посмотрел на коллегу (или он его не считает коллегой?), как на убогого, и повернулся ко мне.

– Элтона Джона с супругом вы тоже учите английскому? – спросил у меня рокер, который за время беседы немного протрезвел. – Слушайте, давайте выпьем пива! Почему вы держите гостей в дверях? Или у вас в Англии так принято?

– Вам Костя давал какие-то указания насчет гостей? – спросила рыжая.

– Он сказал, что нельзя пускать в подъезд никого из поклонниц.

– Я – не поклонница, я – отец, – объявил Владик, подвинул меня и прошел. Рука оказалась на удивление сильной, хотя сам Владик был довольно тщедушным мужчиной.

Его волосатый приятель приложил руки к груди, как бы извиняясь, и тоже прошел.

– Лучше, если я буду присутствовать, – объявил адвокат.

– Потому что ваши подопечные могут надебоширить в чужой квартире?

– И по этой причине тоже. Но Аня вполне может оказаться несовершеннолетней.

– А отец не знает, сколько лет его дочери?

– Разве с восьмью детьми упомнишь? – хмыкнула рыжая и тоже пошла на кухню.

Мы с адвокатом остались в коридоре. Он закрыл входную дверь.

– Вы можете мне объяснить, что здесь происходит? – спросила я у адвоката.

– У вас тут есть своя комната?

Я кивнула.

– Пойдемте туда. Эти сейчас все равно будут пить.

Я пожала плечами и первой направилась в выделенную мне комнату, потом сообразила, что до сих пор в халате. Неприлично разговаривать с незнакомым мужчиной в халате. Я попросила адвоката на пять минут задержаться в коридоре, быстро натянула джинсы и футболку, расчесалась. Хотя мне бы не помешал душ. Но ничего, приму после ухода непрошеных гостей.

У меня в комнате мы уселись в кресла за небольшим столиком, и я вопросительно посмотрела на адвоката, которого звали Родионом.

– Вы, вероятно, не знаете, что Константин и Владислав – давние враги, – заговорил адвокат. – Во-первых, рокеры никогда не любили попсу, во-вторых, Косте и Владику доводилось делить женщин. То есть то один у другого кого-то уводил, то другой. Ну и что-то еще было в молодости…

– Они примерно одного возраста?

– Владик на год старше.

Я моргнула. Константин выглядел на десять лет моложе и в двадцать раз лучше. Константин был ухоженным, холеным, дорого одетым, приятно пахнущим мужчиной. При взгляде на него сразу же становилось понятно, что это успешный человек, занимающийся бизнесом. Владика же вполне можно было принять за бомжа. Хотя бомжи вроде бы не одеваются в кожу с головы до ног. Но испитое, изрезанное морщинами лицо, в целом неумытый, неухоженный и, я бы даже сказала, болезненный вид… Владик вызывал у меня чувство брезгливости, хотя, возможно, он – талантливый человек. Правда, у меня не возникло желания послушать его пение.

– Я не занимался изучением истории конфликта, – тем временем хмыкнул Родион. – Я просто знаю, что они оба терпеть друг друга не могут. У Владика вообще пунктик насчет Кости. Его послушаешь, так подумать можно, что все зло в мире происходит благодаря Константину. Но мы сейчас говорим не об этом. Вы, вероятно, знаете, что Константин – очень известный продюсер. У него наметанный глаз, нюх, чутье… Я не знаю, как правильно выразиться. У него было несколько невероятно успешных проектов, причем отличных друг от друга. Он очень здорово улавливает волну. Он чувствует, что должно пойти. Не знаю точно, как именно он действует – то ли людей подбирает под идею, то ли конкретным людям придумывает имидж.

– Что исполняет блондин?

– Андрей Распутин? В основном поет про русскую долюшку. Есть очень удачный белогвардейский цикл. Мне лично он больше всего нравится.

– Любовная лирика?

Адвокат покачал головой:

– Про любовь многие поют. Возможно, эта тематика пошла бы и у Андрея, но Костя принял другое решение. И правильно сделал. У Андрея соответствующий гардероб – расшитые в русском народном стиле рубахи и белогвардейская форма. Не знаю уж, как на самом деле одевались те офицеры, но смотрится очень здорово. У нас, если теперь на улице опрос провести про белогвардейскую форму, так каждый второй скажет, что она выглядела так, как та, что на Андрее во время выступлений. Этот имидж сейчас очень раскручен. На Костю работает какой-то дизайнер, который, вероятно, эту форму и разрабатывал.

– А Аня?

Адвокат вздохнул.

– О том, что Константин взял Аню в разработку, ее отцу сообщил «доброжелатель». Мне сложно сказать, из каких соображений и кому именно он хотел насолить. Может, кто-то из журналистов постарался, надеясь сделать пикантные снимки или писать о новом витке конфликта. Скорее всего. Владик тут же позвонил мне. Я вообще уже несколько лет представляю его интересы. В общем, пытаюсь гасить конфликты с наименьшими финансовыми потерями для Владика.

– Он часто дебоширит?

– Не то слово. Ваши футбольные фанаты, прославившиеся на весь мир, – просто дети в сравнении с ним.

– Но вроде бы возраст…

Адвокат усмехнулся.

– Бес в ребро? – спросила я.

– Да у него в каждом ребре по бесу сидит, а уж как выпьет… Правда, надо отдать должное, на сцене лыко всегда вязал, но потом может мебель в гостинице покрушить и подбить глаз горничной, отказавшей в интиме кому-то из его друзей, после чего устроить разнузданную оргию, о которой потом долго будет вспоминать вся гостиница, если не весь город. Но сейчас речь не об этом. Первым делом мы поехали к матери Ани. Я лично не исключаю, что именно она решила сделать такой «подарок» бывшему мужу.

– А у Ани есть голос, внешние данные?

– Голос есть, а внешние данные теперь легко исправляются. Да и голос необязателен при нынешнем развитии техники и технологиях. Но Костя работает только с теми, кто на самом деле умеет петь. Пожалуй, Аня – единственная из детей Владика, унаследовавшая его талант. Вы не думайте, что он… В общем, это на самом деле талантливый человек. Но как большинство или все талантливые люди на Руси – сильно пьющий.

– То есть вы считаете, что мама могла привести Аню на прослушивание к Константину?

Адвокат кивнул:

– Понимаете, Владик со всеми женщинами расставался очень бурно. И всегда уходил к другой, а не в никуда. Он не может долго жить ни с одной. С другой стороны, у него есть своеобразный кодекс чести. Он не считает возможным иметь любовницу. Поэтому он на всех официально женился, потом разводился, снова женился, снова разводился. Сейчас у него восьмая официальная жена, на тридцать лет его моложе. Ребенку восемь месяцев. Не могу сказать, остановится он на ней или нет.

Родион усмехнулся.

– Он помогал детям материально после развода?

– Могу сказать, что он всегда уходил почти голым. Все, совместно нажитое в браке, оставлял жене и ребенку. Ну а в дальнейшем… У него же или очень много денег, или ничего нет. И тратит он много и быстро. Деньги у него не задерживаются. То есть официальных ежемесячных алиментов он никогда ни на одного ребенка не платил. Если бывшим женам удавалось поймать Владика после получения гонорара, он щедро выделял на ребенка. Но я опять же не знаю всех деталей. Мать Ани на него однозначно очень обижена. И за то, что бросил, и за то, что не помогал постоянно. Она-то выходила за него в период его безумной популярности. Ну и, соответственно, рассчитывала на большее. Хотя он ей оставил загородный дом, где они тогда жили.

– Значит, отправка Ани к Константину – месть за прошлое?

– Не могу сказать точно. Может, мать просто хочет для дочери другой судьбы. Девочка умеет петь, так почему бы не сделать ее певицей? Мать Ани могла найти выход на Костю. Возможно, они были знакомы с молодости. Про конфликт между Костей и Владиком она не могла не знать. У нас все, кто как-то связан с миром шоу-бизнеса, про него знают, как, впрочем, и поклонники, и простые зрители. Он часто муссируется в прессе и на телевидении. Я лично считаю, что тут и желание утереть нос бывшему мужу, и желание помочь дочери устроиться в жизни.

– А почему Аня живет в этой квартире, а не с мамой?

– Она из области. Я же сказал вам, что Владик оставил им с мамой загородный дом. Неудобно было бы каждый день ездить в город. Машину Аня пока не водит. Ну и в любом случае концерты заканчиваются поздно. В городе жить удобнее.

– А Андрей Распутин?

– Иногородний. Не помню откуда. Из какого-то маленького городка на Урале. Костя же регулярно ездит по всяким конкурсам исполнителей. Ему со всей России и из ближнего зарубежья присылают записи. Народ жаждет попасть к нему в «конюшню».

– Зачем Владик пригласил вас на этот раз? Он не хочет, чтобы дочь стала успешной певицей?

– Он не хочет, чтобы ее продюсером был Костя. Он не хочет, чтобы Аня пела попсу. Он хочет предложить Ане выступать вместе с ним. В любом случае сейчас подбирают девушку для съемки в клипе, и у Владика возникла идея фикс, что этой девушкой должна быть Аня. Более того, Аня может быть несовершеннолетней. Владик просто не помнит, сколько ей лет.

– Но, наверное, можно проверить по каким-то базам данных…

– Вы думаете, я не проверял? Анна Владиславовна Пьяных не зарегистрирована ни в городе, ни в области. Владик, конечно, не помнит, в каком ЗАГСе ее регистрировали. Он в этом участия не принимал.

– Но ее могли усыновить, – заметила я. – Мать вышла замуж и…

– Мать на самом деле вышла замуж и родила двух сыновей. Но никакой Анны с фамилией нового маминого мужа, или с отчеством маминого мужа, или и с тем и другим тоже нигде не зарегистрировано!

– Вы с мамой разговаривали?

– Через переговорное устройство. За забор нас с Владиком не пустили.

– Она – обеспеченная женщина?

– Ее новый муж – обеспеченный мужчина. Живут они в том коттедже, который оставил Владик, уходя к другой женщине. Мать Ани не работает.

– То есть Аня не могла стать певицей из-за денег, в этом не было смысла?

– Был. Мать и Анины братья живут на деньги отчима. Я не знаю, какие отношения были – и есть – у Ани с отчимом. И она вполне могла хотеть – и хочет – славы. Трудно сказать, что мама говорила ей про папу. Может, девушка хочет затмить папу. Может, мама объяснила Ане, что женщине следует иметь свои деньги. Может, это поняла сама Аня, на мамином примере. Я не знаю. Я считаю, что, с точки зрения ее мамы, Константин был самой подходящей кандидатурой на роль продюсера. И он на самом деле свое дело знает. Может, Аня живет здесь потому, что не хочет жить дома. Я не в курсе всех этих деталей.

– Я не совсем поняла, зачем вам нужен точный возраст Ани.

– Если Аня – несовершеннолетняя, здесь открываются широкие возможности для действий, – усмехнулся адвокат.

– Но ведь мать, наверное, дала соответствующее разрешение?

– А отец не дал, – улыбнулся адвокат. – И Аня живет в квартире, принадлежащей Константину. В ней также постоянно проживает совершеннолетний мужчина. Неважно, что его не интересуют женщины. Раскручивается-то как раз другой образ. Эта рыжая красотка специально нанята, чтобы играть роль его постоянной подружки.

Я моргнула.

– Вы еще не поняли?

– Насчет нестандартной сексуальной ориентации? Поняла. Но как девушка могла согласиться…

– Деньги, – пожал плечами адвокат. – И это обычная практика. В смысле показательные романы. Договариваются продюсеры – или еще какие-то представители сторон. Иногда это нужно одной стороне, иногда обеим. Иногда кто-то кому-то платит, иногда никто никому не платит, и обе стороны работают на себя и друг на друга. В каждом случае вопрос решается индивидуально. Рыжую все устраивает, Андрея тоже. На людях они изображают влюбленную пару.

– Она и на людях может появиться… – я опять не закончила фразу.

– Ну что вы! На людях она – исключительно приятная и скромная девушка. Не выпендривается, не надевает никаких экстравагантных нарядов, вообще не носит открытых платьев! И на всех мероприятиях она трезва как стеклышко. Ведь ей же за Андреем следить надо!

– Он сильно пьет?

– В сравнении с Владиком он, можно сказать, трезвенник. И пьет тихо. Но он любит мужчин… А мужчины соответствующей ориентации, в свою очередь, любят его. Пока это удается скрывать от журналистов. Слухи, конечно, ходят. Но это – одна из причин постоянного присутствия рыжей Алисы на всех мероприятиях.

– Почему вы приехали сюда сегодня? – спросила я. – Почему в такое время?

– Владику вожжа под хвост попала. Он уже давно собирался, я отговаривал. В любом случае необходимые сведения про Аню еще не собраны! Но после вчерашнего концерта, закончившегося, как всегда, поздно, Владик грохнул кулаком по столу. Мой опыт общения с ним подсказал, что лучше не спорить, а ехать и гасить возможные конфликты на месте. Кстати, где Аня?

– Не знаю, – честно ответила я. – Я ее еще не видела. Костя обещал приехать сегодня, официально меня представить, ну и, как я поняла, провести соответствующую работу с подопечными.

Родион усмехнулся.

– Вы согласились работать преподавателем английского языка из-за денег? – уточнил он.

Я печально улыбнулась.

– Барбара, окажите мне одну услугу, – Родион проникновенно посмотрел на меня. – Я заплачу.

– По-моему, это будет неэтично.

– Я не прошу ни о чем незаконном. Просто выясните, сколько Ане лет. Кстати, если она на самом деле несовершеннолетняя, то проблемы могут возникнуть и у вас.

– У меня?! С какой стати?

– Был бы человек – статья найдется, как говорят у нас в России.

Я моргнула. Это кнут и пряник?

– Не волнуйтесь, Барбара. – Родион накрыл мою руку своей. – Все будет хорошо. Но давайте дружить. Мы можем быть друг другу полезны, не правда ли? Вам ведь в России могут потребоваться услуги адвоката. Ведь могут?

Я кивнула. Родион протянул мне свою визитку.

– Звоните в любое время. Вы поможете мне, я помогу вам. Устраивает такая сделка?

– Устраивает, – сказала я. Ведь он в самом деле не просил ни о чем незаконном!

Глава 4

Мы вышли из моей комнаты и отправились на кухню. На полу сладко спали два рокера в кожаной одежде, больше никого не было. В России принято спать на кухнях под столами? Или это модно только в определенной среде? Я не стала уточнять. Адвокат просто хмыкнул и стал вытаскивать своего подопечного из-под стола. Владик что-то невразумительно мычал, но сопротивления не оказывал.

– Барбара, откройте мне, пожалуйста, дверь и придержите ее, – попросил Родион.

– Наверное, вам нужно и дверь подъезда открыть, – сказала я. – Правда, у меня пока нет ключей от этой квартиры. Их сегодня должен привезти помощник Константина.

– Ничего, оставите дверь незапертой. Тут главное, чтобы в подъезд никто посторонний не зашел, а соседи по подъезду в чужую квартиру не залезут.

– Простите, а вы как прошли?

Адвокат усмехнулся.

– В этом подъезде не живет ни одного поклонника Андрея Распутина, тем более Русалки, которая еще недостаточно известна. А вот поклонники Владика есть. Один из них был на вчерашнем концерте. И это стало еще одной из причин нашего сегодняшнего визита в гости.

– Значит, вы, вероятно, появитесь у нас вновь?

– Не могу сказать, – улыбнулся адвокат.

Во время беседы мы покинули квартиру (адвокат нес на руках тщедушного Владика), спустились на первый этаж, там я встала в дверях подъезда, адвокат уложил Владика на заднее сиденье джипа, машину закрыл и снова отправился наверх за вторым рокером.

На этот раз, когда я открыла дверь подъезда, то увидела там молодых женщину и мужчину и стоявшую рядом с ними заплаканную полную женщину, возраст которой определить не смогла. То ли сорок, то ли пятьдесят. Рядом с женщиной на асфальте стояла большая, видавшая виды спортивная сумка, в руках она сжимала нечто, по всей вероятности, заменявшее сумочку дамскую. Это «нечто» даже нельзя было назвать винтажной сумочкой, если только антикварной… Интересно, сколько ей лет, в смысле сумочке? Правда, женщина была одета в явно новые вещи – или, по крайней мере, выглядевшие как новые. На ней была длинная лисья шуба и сапоги на каблуках, на которых она стояла не очень устойчиво, на голове красовалась странная шляпа. Молодые женщина и мужчина были одеты дорого и модно – в короткую голубую курточку, черные брючки и сапожки (женщина), кашемировое пальто и абсолютно чистые ботинки (мужчина). При виде выносимого адвокатом рокерского тела они только усмехнулись.

– До свидания, Барбара, – попрощался адвокат. – Жду вашего звонка.

– Я постараюсь вам помочь, – сказала я.

Я не стала препятствовать проходу в подъезд двух женщин и мужчины. У меня вообще сложилось впечатление, что они собирались открыть дверь своим ключом, но я их опередила. Да и вообще навряд ли поклонники пришли к Распутину в такое время. Насколько я понимаю, в эстрадной и рокерской тусовке все ведут ночной образ жизни, а по утрам долго спят. Только мне показалось странным, что тяжелую сумку несла старшая по возрасту женщина, а не молодой крепкий парень. Мы не в Англии и не в Америке. Ленечка объяснял мне, что в России тяжелые сумки за женщин носят мужчины. Возможно, не все и не всегда.

– Мы все в лифт не поместимся, – вежливо сказал мне молодой человек. – Поезжайте первой, а мы за вами.

– Благодарю, – кивнула я, поднялась на нужный этаж, вошла в квартиру, заперла дверь.

В квартире стояла тишина. Все разошлись досыпать? До какого часа народ здесь обычно спит? Интересно, когда я познакомлюсь с Аней? И что она думает о родном отце?

В дверь позвонили. Я еще не успела дойти до своей комнаты и стояла в коридоре в раздумьях. Неужели адвокат что-то забыл? Или рокеры проснулись и решили вернуться?

Я развернулась и отправилась к входной двери, выглянула в глазок. Странная компания из двух женщин и одного мужчины, с которыми я столкнулась у двери в подъезд, теперь звонила в квартиру Константина.

Я дверь раскрыла и вопросительно посмотрела на непрошеных гостей. На лицах молодого мужчины и женщины отразилось удивление. Женщина более старшего возраста продолжала плакать.

– Что вам угодно? – спросила я.

Молодые мужчина и женщина переглянулись.

– Возможно, мы ошиблись квартирой… – медленно произнесла молодая женщина. – Вы не подскажете, где проживает Андрей Распутин?

– Здесь проживает, – сказала я. – Но…

– Значит, нам сюда, – кивнул молодой мужчина.

– Но… – опять открыла рот я.

– Барбара, если не ошибаюсь?

Я кивнула.

– Мы привели вам победительницу конкурса, которой ваш Распутин должен ковер. Мы не имеем отношения ни к конкурсу, ни к ковру. Пожалуйста, разберитесь в своей компании, кто обещал ковер и скрысятничал.

– Что сделал? Я не знаю такого русского слова.

– Простите, вы откуда? – поинтересовалась молодая женщина.

Я ответила. Мне объяснили значение слова «скрысятничал». Молодые мужчина и женщина вежливо со мной попрощались, со своей спутницей не стали, развернулись и побежали вниз по лестнице. Я ничего не понимала. Какой конкурс? Какой ковер? Что здесь делает эта явно несчастная женщина? Я повернулась к ней. Я сама была не в очень хорошем положении, но мне совсем недавно помогли. И вообще следует помогать ближним. Может, когда-нибудь зачтется.

– Кто вы? – спросила я, так и стоя в дверном проеме.

– Таисия, – всхлипнула женщина.

– Что вы хотите?

– Домой хочу! Знала бы, никогда бы в этот Ленинград не поехала! Говорила мне мама, что деревенские мы, не примет нас большой город, что все зло от города. А я… Дура я. Деревенская дура!

Поскольку я сама себя величала английской дурой, и многие меня ею считали, то сразу же решила, что Таисия – моя подруга по несчастью, и уж ей-то я точно должна помочь!

– Заходите!

Я распахнула дверь.

– А можно? – робко спросила Таисия.

– У вас есть выбор?

– Бомжевать на вокзале или в подвале и просить милостыню. Я уже думала, куда мне лучше пойти…

– Ну так в чем же дело? Давайте посмотрим, что тут имеется из еды. Я еще не завтракала. Вы, наверное, тоже?

Таисия кивнула, подхватила сумку и последовала за мной. Она повесила на вешалку в коридоре свою шубу, под которой оказалась вязаная вручную кофта, сапоги сняла, с облегчением вздохнула и пошла дальше в носках. Я проводила ее в свою комнату. Ложе тут огромное, в крайнем случае мы сможем спать на нем вместе, совершенно не мешая друг другу.

– Располагайтесь. Я пока приму душ, а то еще не успела.

Когда я вернулась из ванной, Таисия сидела на краешке кресла, она не разделась и не разобрала сумку.

– Пойдемте на кухню, – позвала я.

Таисия встала и молча пошла, как теленок за коровой. На кухне я раскрыла холодильник и осмотрела содержимое. Оно состояло из яиц, пельменей, йогуртов и кефира. На кухне также нашлось растительное масло, кофе, чай, сахар и два вида печенья. За готовку взялась Таисия, и вскоре передо мной уже стояла дымящаяся яичница. Мы позавтракали, во время чаепития я вопросительно посмотрела на незваную гостью.

– Вы на самом деле иностранка? – спросила Таисия. – Я никогда в жизни живых иностранцев не видела. А вы такая же, как наши люди и даже по-русски говорите!

Я не знала, что ответить. У меня должен был быть хобот или хвост? Или зеленые уши?

– А вы откуда? – вместо этого спросила я.

Таисия стала объяснять, но я ничего не поняла. Я знала только крупные города России, а она приехала из какой-то дальней деревни. Ближайший к ней город я тоже не знала. Но из речи Таисии мне стало ясно, что в том регионе осенью гастролировал Андрей Распутин и был объявлен конкурс на знание его творчества и биографии. Таисия являлась его большой поклонницей и конкурс выиграла.

– Где вы работаете? – спросила я.

– В санатории, то есть теперь это не санаторий… Его купили. Уже давно. Ну, может, вы знаете, что у нас в стране после перестройки творилось и продолжает твориться? В советские-то времена это был известный санаторий, все время заполнялся на сто процентов. Ну а потом дочка с зятем нашего председателя его приватизировали.

– Какого председателя?

– Колхоза. Колхоз у нас был знатный!

Мне объяснили, что такое колхоз, и рассказали, как там хорошо жилось в советские времена. В новые времена вся народная собственность как-то быстро сделалась собственностью председателя и членов его семьи. Санаторий превратили в турбазу, где любят отдыхать недавно разбогатевшие граждане из окрестных городов. Природа восхитительная, лес, река. И не очень обеспеченные граждане приезжают за грибами и просто на выходные. Турбаза состоит из основного каменного четырехэтажного корпуса и отдельных деревянных домиков. В домиках селятся богатые, в основном здании – народ победнее.

– А сейчас не сезон? – спросила я.

– Почему же? На лыжах приезжают кататься и на снегоходах.

Я невольно бросила взгляд за окно. В Петербурге в основном текло. Лодка, конечно, не требовалась, но снег лежал только во дворах и на крышах. Мне тут же объяснили разницу между городом и деревней, между которыми классики марксизма хотели стереть разницу, как, впрочем, между умственным трудом и физическим. Интересно, как они себе это представляли?

Таисия тем временем рассказывала про дровяные камины в деревянных домиках, возможности поудить рыбу в студеной речке, попариться в баньке на берегу. В последние годы, после возникновения соответствующего спроса, хозяева закупили снегоходы и профессиональную снегоходную экипировку. Разработано несколько программ, проложены трассы – есть для новичков, а есть для любителей снежных сафари и приключений.

– Кем вы работаете на турбазе? – спросила я у Таисии.

– Мастером клининга, – хмыкнула она. – А если по-простому, то дерьмо и блевотину убираю за постояльцами. Кем я еще могу работать? Образование у меня – десять классов. Бабка лежала, потом мать слегла. За ними нужно было ухаживать, да за скотиной, да работать. Я в коровнике начинала. Знаете, Барбара, коровье дерьмо мне было приятнее убирать, чем с некоторыми постояльцами нашей турбазы общаться… Коровы только мычали иногда, а эти… Тоже, конечно, регулярно напиваются до состояния, в котором могут только мычать, а уж когда высказываются… Одно утешение – телевизор. На турбазе тарелку огромную установили, чего только не ловит. И нам, персоналу, смотреть разрешают. Если б не телевизор, ушла бы я с турбазы опять в коровник. Хотя в коровнике совсем мало платят. А на турбазе и еду отдают, от постояльцев оставшуюся, ну и сами постояльцы могут чего подкинуть…

Далее Таисия рассказала, как участвовала в конкурсе, а потом почтальонша принесла ей красивый большой конверт, в котором сообщалось, что Таисия победила и ей причитается ковер. Требовалось только перечислить деньги на пересылку этого самого ковра. Фотография огромного красивого ковра с начесом прилагалась.

– Вы перечислили?

Таисия кивнула. Я задумалась. Вообще-то организаторы конкурса должны были сами оплачивать доставку. И приз мне показался несколько странным. Хотя я ведь в России.

– В чем заключался конкурс? – уточнила я.

Таисия сказала, что требовалось ответить на вопросы об Андрее Распутине. Таисия, по ее признанию, читает одну газету (название мне ничего не сказало, хотя откуда бы мне его знать?), и там полно информации и об Андрее Распутине, и о других звездах. Все номера хранятся в доме, так что она легко нашла то, чего не помнила.

– И что было дальше?

– Ничего не было, – пожала могучими плечами Таисия. – Тогда мы с подругами собрались, поделились соображениями. Оказалось, что победителями у нас в деревне стали пять человек! Мы друг перед другом заранее не хвастались. Не принято у нас это. Я сама думала: получу ковер, тогда бабонек на чай приглашу, ковер на стену повешу над кроватью…

– И вас отрядили в Петербург?

Таисия кивнула.

– У меня тут дальние родственники. А у наших вообще никого нет.

Шубу ей одолжила подруга, она же – какая-то дальняя родственница. Их общий дядька (вроде бы четвероюродный, я точно не поняла) настрелял лис, Таисия помогала шить. В общем, с самого начала подразумевалось, что подруга будет давать шубу Таисии «на выход». Мне вся ситуация была не очень понятна, так как в Англии ничего подобного не практикуют.

Сапоги, как объяснила Таисия, много лет лежали под кроватью, купленные на какой-то талон (или купон) еще при жизни матери. В те годы талоны на сапоги давали за ударный труд в коровнике. Таисия их покупала опять же «на выход». И вот этот самый «выход» случился. Но у нее после этих сапог очень болят ноги.

– Вы никогда не ходили на каблуках? – спросила я.

– Были у меня туфельки… На выпускной покупала. Все ноги тогда стерла. Потом племяннице подарила. У нас некуда на каблуках ходить.

– Но разве можно поехать в другой город в неразношенной обуви?! – не понимала я. – Надо, чтобы обувь была удобная, не натирала…

– Но у меня больше нет ничего нового! А тут – столица!

В общем, мы с Таисией друг друга не поняли.

– Организаторы конкурса находятся в Петербурге? У вас есть их адрес?

– Нет, их адреса нет. Только ящик какой-то. Мне племянник троюродный объяснял, что меня надули… Но я не верю! Я сюда приехала к Андрею Распутину, чтобы он разобрался. Мы – его верные поклонницы, мы все записи его собираем, вместе слушаем, всегда его смотрим по телевизору, когда показывают. Народ последние деньги тратит, чтобы на его концерт съездить, если он в наш регион приезжает.

– А что ваши родственники?

– Я им телеграмму отбила, они не ответили, потом сказали, что посчитали телеграмму чьей-то шуткой. Они, видите ли, лет десять, если не двадцать никаких телеграмм не получали! В общем, меня никто не встретил, сама добиралась. Ну а тут…

Таисия заплакала. С трудом удалось вытянуть, что троюродный племянник с супругой живут совсем не так, как Таисия в своей деревне. Ей было страшно даже находиться рядом с какими-то новомодными техническими приспособлениями. Она сломала кран, потом испортила новомодную сковородку, а последней каплей стали зашитые джинсы племянницы, которая приехала к брату в гости и заночевала. У Таисии имелся адрес старой квартиры родственников. Но раньше это была коммуналка, а теперь племянник выкупил всю квартиру в собственность, а матери с отцом и младшей сестрой купил еще одну. И вот эта самая младшая сестра приехала в рваных джинсах.

– Я-то подумала, что девчонка на что-то напоролась… – вздохнула Таисия. – Сама не умеет правильно штопать. Хотела доброе дело сделать. Я же подумать не могла, что эти джинсы стоят столько, сколько я за три месяца не зарабатываю! А по-моему, тряпка и тряпка… Как можно такую рвань на себе носить?

Таисия вздохнула.

– В общем, племянник мне сказал, чтобы вещи собирала, и он отведет меня к Андрею Распутину, чтобы тот со мной разбирался и мне помогал. Зря я к родственникам приехала…

Я поняла, что родственники встречали Таисию не с распростертыми объятиями. Но что будет здесь? Как ее воспримет Константин? Что он мне скажет, узнав, что это я ее пустила? Явно не обрадуется… Но если конкурс с ковром придумал Константин? Если он таким образом по всей России деньги собирает? Это же неправильно. По меньшей мере.

– Таисия, вы умеете петь? – спросила я.

– С детства в колхозном хоре пела. И теперь, когда с бабоньками собираемся, всегда поем.

«Уже лучше», – подумала я и рассказала Таисии, как я сама попала в эту квартиру.

– Да я и петь могу, и убирать, и готовить, – сказала Таисия. – Мне бы на билет домой заработать… Отпуск я никогда в жизни не брала, так что меня отпустили на месяц. И сейчас на самом деле нет наплыва гостей. Девочки справятся.

– А кто у вас дома остался? – спросила я.

– Из людей никого нет. И бабушка, и мама на том свете. Замуж не вышла. Не за кого у нас выходить было. Даже самых плохоньких мужичков разобрали до меня. Кошка да собака есть. Куриц пяток. Скотину я одна не держу. Мне подруги молочка всегда нальют. Мне много не надо. Огород, конечно, есть. Ой, да у меня же свои огурчики и варенье! – вспомнила Таисия. – Родственники-то мои нос воротили. Мне все отдали. Я-то уж грешным делом думала, что на вокзале придется мне моими заготовками питаться, а на хлебушек милостыню просить…

Таисия вскочила, сбегала в комнату и вернулась на кухню с банкой какого-то варенья красного цвета.

– Вы, Барбара, брусничное варенье когда-нибудь пробовали? В вашей Англии есть брусника?

Я не знала этого русского слова. Варенье попробовала. Мне понравилось. Нет, такого, пожалуй, я не ела. Сама не варю, за ягодами у нас ходить не принято, а в продаже в основном джем. Это же было настоящее варенье…

Мы еще выпили чаю.

– А когда встают другие? – спросила Таисия.

Я этого не знала, даже примерно. Таисия сказала, что пока готова убрать квартиру. Я составила ей компанию. Мы привели в порядок кухню, комнату с роялем, покрытым довольно толстым слоем пыли, ванную, которую, похоже, не мыли несколько месяцев, туалет, коридор. Таисия занималась стиркой своих вещей, когда в дверь позвонили.

Я пошла открывать. Приехал человек от Константина, с интересом меня осмотрел. Таисия не показывалась.

Мы прошли на кухню, он сразу же отметил, что она выглядит по-другому, и сделал мне комплимент. Мужчина вручил мне связку ключей и спросил, что нужно купить. Список мы составили вместе с Таисией, которая собиралась приготовить голубцы, а я сказала, что сварю борщ, которым потчевала своего русского любовника.

Я спросила у помощника Константина, когда обычно встают остальные. Он неопределенно пожал плечами. Потом он квартиру покинул, вернулся через час с заказанными продуктами и сообщил, что Константин будет вечером.

Глава 5

Народ проснулся, когда у нас с Таисией уже был готов обед. Я решила, что поем и лягу поспать. Я сегодня мало спала и очень рано встала, а если еще учесть, что разница во времени с Лондоном – три часа…

Когда на кухню зашел Андрей Распутин, прикрывавший чресла обвязанным вокруг талии полотенцем, Таисия вначале раскрыла рот и зажмурилась, потом глаза распахнула, молитвенно сложила ручки на груди, по-идиотски улыбнулась и прошептала:

– Мое божество!

– Барбара, кто это? – повернулся ко мне певец.

– Я – ваша верная поклонница, я предана вам до гробовой доски… – заговорила Таисия с придыханием и огнем в глазах.

В кухне возник любовник Андрюши Распутина и спросил, чем так вкусно пахнет. Вслед за ним нарисовалась рыжая, которая опять не удосужилась надеть на себя хоть что-нибудь, хотя с таким телом… Или надеется поменять ориентацию Андрюше?

Таисия, явно непривыкшая ни к чему подобному в своей деревне, хлопала глазами. Рыжая прошлепала босыми ногами к плите, подняла крышку на кастрюле с борщом, с наслаждением вдохнула аромат, потом сунула нос в лоток с голубцами, затем плюхнулась на одну из табуреток.

Последней в кухню явилась Аня – миловидная худенькая брюнеточка в пушистой пижамке и белых носочках. На первый взгляд я не обнаружила внешнего сходства с рокером, хотя она может быть похожа на маму, да и рокер вполне мог измениться с тех пор, как впервые вышел на сцену и познакомился с Аниной мамой. Как я уже говорила, его испитое лицо сильно портили морщины. Аня, видимо, предупрежденная о моем появлении рыжей Алисой, вежливо со мной поздоровалась, потом посмотрела на Таисию и спросила у меня, зачем та приехала.

– За ковром, – сказала я.

За обедом (или завтраком?), который нахваливали все обитатели квартиры, Таисия рассказала свою историю. С наибольшим вниманием ее слушал любовник Андрюши и задавал наводящие вопросы.

– А вы тоже поете? – в свою очередь спросила Таисия.

– Нет, я – адвокат, – сказал этот тип, представившийся Пашей. Значит, совмещает приятное с полезным. Неплохо устроился.

Вечером, когда я уже выспалась, приехал Константин. Таисия весь день провела в разговорах на кухне. Константин вначале зашел ко мне, попросил рассказать о появлении рокера, о появлении Таисии, очень внимательно меня выслушал, после чего мы вместе с ним отправились на кухню к остальной компании, которая к этому времени уже распивала спиртные напитки.

Там состоялся допрос Таисии. Константина интересовали гастроли его подопечного в регионе, из которого приехала Таисия, конкурс, в котором она участвовала, и призы, которые никто не получил. Адвокат Паша тоже время от времени задавал уточняющие вопросы.

– Опять он, – наконец со вздохом произнес продюсер.

– Вы о ком? – спросила я. Вообще-то я опасалась, что Константин выгонит Таисию, а то и меня заодно за то, что пустила ее в квартиру. Но, похоже, он не собирался делать ни того, ни другого.

– У Андрея появился двойник, – сообщил Константин. – Этот двойник внешне на него похож, гастролирует по тем регионам, где мы никогда не были и не собираемся…

– Что?.. – шепотом спросила Таисия и опять округлила глаза.

– Я никогда не был в вашем регионе, – вставил сам Распутин.

– И с Ленкиной дочкой не спал? Она же от тебя ребеночка родила!

– Чего?! – выпучился на незваную гостью известный певец. – Да я вообще ни с одной женщиной никогда в жизни…

– Помолчи, – рявкнули хором Константин и адвокат Паша.

Распутин мгновенно заткнулся. Константин попросил Таисию рассказать, что в месте ее постоянного проживания творил двойник его подопечного.

Таисия и рассказала…

У меня сложилось впечатление, что двойник известного певца ставил своей главной задачей решение демографического вопроса в России. И женщины были не против. Они устали от спившихся мужиков и хотели если уж не заиметь приличного столичного мужа, то хотя бы родить здорового и красивого ребенка.

Отдать должное двойнику, он не употреблял спиртных напитков, что очень удивляло как представителей принимающей стороны, так и женщин, находился в прекрасной физической форме, и на его тело было приятно смотреть.

– Ну, на мое тоже приятно, – буркнул настоящий Распутин.

Константин многозначительно посмотрел на подопечного.

– А вы со сколькими женщинами за вечер можете? – с большим интересом спросила Таисия у «божества».

Андрей посмотрел на продюсера, потом на адвоката.

– Андрей ведет себя исключительно порядочно по отношению ко всем женщинам, – сказал Паша.

«Неужели Таисия еще не поняла, что женщины Андрея не интересуют?! Или у них в деревне о таком не слышали? Но она же желтую прессу читает!»

– А за оплодотворение вы сколько берете?

– Тот мужик брал? – уточнил Константин.

– Брал, – кивнула Таисия. – Ленкина дочка из дома унесла все, что Ленка на черный день откладывала. Он спал только с теми, кто заплатит.

Я не знала, плакать мне или смеяться.

– Что мне Ленке сказать? – тем временем спросила Таисия. – И что с ковром?

– Вы готовы выступать в суде? – спросил Константин.

– Готова, – подтвердила Таисия. – А что мне там говорить-то? И зачем мне туда идти, если вы здесь?

«Неужели она ничего не поняла?!»

Ей еще раз популярно объяснили про двойника, которого Константину пока не удалось поймать. Но как только тот будет пойман, всем пострадавшим следует предъявлять претензии к нему, а не к настоящему Андрею Распутину. Шансы на получение какой-либо компенсации будут иметь только первые заявители.

Таисия внимательно слушала и хлопала глазами.

Внезапно у Константина зазвонил телефон.

– Да, Люба, – ответил он.

Насколько я помнила, Любой звали сестру, благодаря которой я оказалась там, где оказалась.

Константин какое-то время слушал молча, то и дело поглядывая на меня. Как-то мне эти взгляды не нравились…

– Да, через час посмотрим, – сказал он и отключил связь.

Таисия что-то пыталась сказать, но, казалось, продюсер начисто о ней забыл и смотрел на меня.

– Что случилось?!

– С кем вы общались после того, как оказались в этой квартире? – спросил Константин.

Я быстро перечислила всех.

– А что случилось-то?

– В новостях только что передали, что вас выкрали и требуют выкуп.

– У кого?!

– Это ваш первый вопрос, Барбара?

– Да за меня некому платить выкуп. И у меня самой нет денег, ради которых меня стоило бы выкрадывать. Вы же сами знаете…

– Похитители обратились в консульство Великобритании.

– Зачем? – хлопнула глазами я.

– За выкупом. У нас по телевидению недавно передача прошла о том, как ваша страна ценит своих граждан. Вот на нее похитители и ссылаются.

– И сколько хотят получить за Барбару? – заинтересовалась рыжая Алиса.

– Сто тысяч долларов.

– Немного, – сказали почти хором русские граждане, за исключением Таисии и Ани.

– Вы знаете хоть кого-нибудь в консульстве, Барбара? – уточнил Константин.

Я покачала головой.

– А телефоны консульства?

Я опять покачала головой. Я ими не поинтересовалась заранее. Я же ехала в Россию вместе с Ленечкой… Или дело как-то с ним связано? Он же тоже пропал!

Телефон, по которому мне следовало звонить, Константин выяснил довольно быстро и велел мне немедленно его набрать и пояснить, где я нахожусь, а также заявить, что нахожусь я тут по доброй воле.

Я набрала номер дрожащей рукой. Не выгонит ли меня Константин после таких «подарков»?! Как тогда я буду зарабатывать деньги на обратный билет?!

В консульстве меня несколько раз переключали на разных сотрудников. Наконец удалось побеседовать с самим консулом. Он спросил, могу ли я приехать и сделать заявление для прессы, представители которой дежурят перед дверьми его вотчины, а также пообщаться с русскими правоохранительными органами.

Я, конечно, согласилась.

Глава 6

Поехали мы на джипе Константина в сопровождении Паши.

– Барбара, вы хотите на меня работать? – спросил Константин уже в машине.

– Да, – однозначно ответила я.

Мне не только требовались деньги, мне было интересно! В Англии ничего подобного меня точно не ждет. И работа не ждет. И вообще никто не ждет. То есть меня никто нигде не ждет… Я много читала про Россию и всегда думала: вот где жизнь бьет ключом! Теперь, похоже, под ключ попала и моя голова…

– Ваш русский… друг мог потребовать за вас выкуп? – спросил Константин, который знал про Ленечку и быстро ввел в курс дела Пашу.

– Он прекрасно знает, что с меня нечего взять, – хмыкнула я и замолчала в задумчивости. – Но ведь он сам пропал…

– Он богатый человек? – поинтересовался Паша.

– Понятия не имею, – честно сказала я. – По моим меркам мы вели жизнь вполне обеспеченной семьи. Но я даже примерно не представляю, сколько у него на банковских счетах.

– Можно подумать, что у вашего Ленечки основные деньги на банковских счетах, ну если только швейцарских, – хмыкнул Паша. – Вы хотя бы знаете, какой недвижимостью он владеет?

Я покачала головой.

– Я не считала себя вправе задавать такие вопросы, – пояснила я русским мужчинам. – Когда мы стали жить вместе, мы сразу же обговорили, кто чем занимается. Да, я повела себя не как современная англичанка… Хотя моя мама никогда не работала, и обе бабушки никогда не работали. То есть раньше для женщины считалось нормальным не работать после вступления в брак. Хотя я не вступала в брак… И раньше очень мало женщин жили с мужчинами до заключения брака. По официальным данным, в 1981 году это себе позволяли только десять процентов британок. Но теперь все изменилось. Какие-то тридцать лет – и мы имеем то, что имеем. Супруги и те, кто просто живет вместе, все делят поровну. А мне понравилось, что русский мужчина взял на себя… то, что взял.

– Что вы знаете про этого Леонида? – спросил продюсер.

Я задумалась. А ведь я не знаю почти ничего. Родители умерли. Чем занимались? А кто их знает… Чем занимался сам Ленечка? А кто ж его знает…

Ну почему я такая дура?! Почему я ничего не спрашивала? Почему я сама не постаралась хоть что-то выяснить про мужчину, с которым жила? Хотя с Ленечкой я была счастливой дурой. А это, по-моему, лучше, чем быть несчастливой умницей.

– Может, жениться на англичанке, которая не задает вопросов?.. – тем временем задумчиво произнес Константин.

Паша рассмеялся.

– Барбара, вы принюхивались к вашему Ленечке, когда он возвращался домой?

Я не поняла вопроса. Константин популярно объяснил, как в России многие жены встречают мужей. Мне также пояснили, что русская женщина на моем месте выяснила бы всю подноготную, проверила бы документы, начав с российского паспорта, в котором ставится штамп о браке. Но я не сделала ничего подобного.

– Ладно, вначале послушаем, что скажут в консульстве, – сказал Паша.

Сперва я беседовала с консулом тет-а-тет, потом приехал какой-то чин из русской полиции, поговорил отдельно с Константином, после мы общались все вместе.

– То есть, насколько я понял, пропал этот самый Леонид Глазунов, – почесал затылок русский полицейский и посмотрел на меня.

– Он так и не возвращался в гостиницу, – вставил Константин. – Вещи в камере хранения.

– Вещи посмотрим. Может, найдем какую-то подсказку о его местонахождении.

– В них ничего нет, – сказала я. – Я сама собирала его сумку.

Потом я вспомнила про паспорт… Но полицейскому ничего про него не сказала.

– Я вначале подумал, что он целенаправленно исчез, – опять встрял Константин. – Может, решил как-то подставить Барбару? А теперь думаю, не выкрали ли его?

– И Барбару хотят выманить? Таким странным образом?

– Но ведь ни Леонид, ни те, кто его выкрал – если выкрал, – не знают, где Барбара, – напомнил адвокат Паша.

– Почему Леонид Глазунов решил приехать в Россию именно сейчас? – посмотрел на меня полицейский, который, похоже, тоже уже считал меня полной дурой. Английской дурой, свалившейся ему на голову. Будто своих мало.

Я сказала про русскую мафию, от которой Ленечка решил скрываться в России – как лист в лесу.

Полицейский вздохнул. Паша смотрел в потолок. Константин сидел с ничего не выражающим лицом.

– В общем, так, мисс Кэмпбелл, – посмотрел на меня русский полицейский. – Я рекомендовал бы вам пока не выходить из квартиры, в которой вы живете. Это возможно? – спросил он у Константина.

– Да, конечно. Питание я обеспечу. А Барбара пока будет заниматься английским языком с моими подопечными. Барбара, у вас есть какие-то дела в Петербурге?

Я покачала головой. Мне на самом деле было незачем выходить из квартиры. Конечно, хотелось посетить еще какие-то дворцы, но попадать в заложницы мне совсем не хотелось. Тем более за меня на самом деле никто не заплатит выкуп. А если вдруг заплатит государство, то мне до последнего дня моей жизни придется с ним расплачиваться.

– Заявление писать будете? – как-то печально спросил русский полицейский и обвел взглядом нас троих.

– Нет, – хором сказали Константин и Паша. Константин легко коснулся моей руки и многозначительно на меня посмотрел.

– Нет, – сказала и я.

У полицейского мгновенно улучшилось настроение.

Вскоре мы покинули консульство, но Константин порулил не на квартиру, где меня поселили, а в гостиницу, где я жила вначале.

Дежурила его сестра Люба, которой он быстро пересказал суть беседы в консульстве.

– У нас американка одна сегодня не ночевала. То есть ее со вчерашнего дня нет. Я не знаю, во сколько она ушла вчера.

– И что? – спросил Константин. Мы с Пашей вопросительно посмотрели на его сестру.

– Ее тоже зовут Барбара. Правда, она лет на десять старше.

– Вы хотите сказать, что ее украли вместо меня? – воскликнула я.

Люба пожала плечами.

– Кто-нибудь интересовался нашей Барбарой или Леонидом?

Люба покачала головой.

– Придется связываться со знакомыми в Лондоне… – задумчиво произнес Константин.

– Зачем? – спросила я.

– Выяснять, чем занимался ваш Леонид и где накуролесил.

– А что это даст? – не поняла я.

– Информацию. Самое ценное, что есть в современном мире, – это информация. Иногда она очень дорого стоит…

Люба хмыкнула.

Я вспомнила про один из вопросов консула и, в свою очередь, спросила Любу про регистрацию иностранцев в их гостинице.

Теперь хмыкнул Паша. Я повернулась к нему.

– Мне нужно зарегистрироваться, – серьезно сказала я. – Гостиничная регистрация ведь у меня закончилась? – Я посмотрела на Любу. – Консул объяснил мне, что у меня в визе должен стоять штамп…

– У вас стоит штамп. Я сама ставила. Мы это делаем, когда гость въезжает. Помните, вы оставляли на стойке паспорта? И продление регистрации я вам поставлю. Не беспокойтесь по этому поводу. Ведь срок действия визы еще не закончился?

– Нет, но… Насколько я поняла, у вас в стране…

– У нас любой террорист или инопланетянин может за день легализоваться. Получить санитарную книжку и диплом почти любого вуза, несмотря на то, что только что прибыл на нашу планету из другой галактики. Были бы бабки, – сказал Паша.

Брат с сестрой рассмеялись.

Мне рассказали про «резиновые» квартиры, в которых зарегистрировано по сто, а то и двести человек. Можно разделить квартиру на пятьдесят микродолей и продать. В законе нет ограничения количества долей, на которые можно дробить жилье. Покупатель покупает микродолю и легализуется. В бесплатных газетах, рекламных листовках, раздаваемых на улице и расклеенных везде, где угодно, предлагают эту самую регистрацию, санитарные книжки и дипломы.

– У нас в стране возможно все, Барбара, – сказала Люба. – Но вы не волнуйтесь. Вы в надежных руках.

И сестра с любовью посмотрела на брата.

Глава 7

Меня отвезли назад в квартиру, проводили до двери. Паша на этот раз у нас не остался, уехал вместе с Константином. Я же решила заняться тем, ради чего меня наняли, и хотя бы выяснить уровень знаний тех, кого мне предстояло обучать английскому языку.

Аня Пьяных, дочь рокера, не знала вообще ничего, то есть она знала одно неприличное слово – и все. Андрей Распутин мог произнести несколько фраз, знал отдельные слова, больше всех знала рыжая Алиса, с которой мне, правда, не давали указаний заниматься, но она оказалась самой активной, благодарной и прилежной ученицей. Она хотела выучить английский язык, ко мне обращалась вежливо и в моем присутствии больше обнаженной не ходила. В основном появлялась в зелено-черном пеньюаре. Таисия английского языка не знала, учить не собиралась и взяла на себя ведение домашнего хозяйства, что всех очень устраивало.

Три дня мы прожили спокойно. Аня с Андреем уезжали на какие-то выступления, записи, интервью. Один раз у нас ночевал Паша, он еще раз пытался расспросить меня про Ленечку. Но что я могла ему сказать? Полиция мною больше не интересовалась, консульство тоже, ни в каких программах новостей о выкупе за Барбару Кэмпбелл больше не говорили. Константин сообщил, что по телевидению выступил какой-то полицейский чин и сказал, что произошла ошибка. Меня и журналисты не донимали. Вероятно, не знали, где я нахожусь и как выгляжу. Те, кто дежурил перед консульством, не поняли, что я и есть та самая Барбара Кэмпбелл…

Мы с Таисией вели долгие беседы за жизнь. Ее интересовало мое бытие в Англии, а меня, соответственно, жизнь в русской деревне, о которой я имела смутное представление лишь по немецким порнографическим фильмам, которые любил смотреть пьяный Ленечка. Как он говорил – чтобы повеселиться. Правда, больше всего его веселили американские фильмы, самым любимым был про космонавтов. Почему-то русский космонавт на орбите появлялся в ушанке. Если бы я была русской, меня бы американские фильмы не смешили, а возмущали. Почему русский в них обязательно бандит или идиот? Ну или этот самый космонавт в ушанке? Почему русские власти по этому поводу ничего не делают? Ведь можно было бы хотя бы подать ноту протеста! Я, правда, не видела русских фильмов. Может, русские так же изображают американцев?

Таисия, как и я, была одинока. Никогда не состояла в официальном браке и даже не жила с мужчиной! Но у нее были подруги. Мои знакомые в Лондоне точно не стали бы скидываться мне на поездку в Петербург – независимо от цели поездки. Таисии же, насколько я поняла, давали или из «смертовых» (слово-то какое есть в русском языке!), или из отложенного на новый телевизор либо еще какое-то будущее приобретение для дома.

Другие русские если и собирались вместе, то обсуждали общих знакомых. Наиболее бурным было обсуждение какой-то светской львицы, то есть не ее самой… Обсуждался вопрос «зачем увеличивать грудь, если папа миллиардер?».

На третий вечер, когда мы с Таисией находились в квартире вдвоем и чаевничали, она внимательно посмотрела на меня и спросила:

– Ты бы хотела стать богатой, Барбара?

– Странный вопрос, – ответила я. – Конечно, хотела бы. Но я не знаю как.

– Похоже, я придумала план, – объявила Таисия. – Этим всем я не доверяю. И они и без нас заработают. А одной мне не справиться. Давай попробуем найти клад?

Я моргнула.

– Ты нашла карту, на которой указано месторасположение клада? – уточнила я вслух.

Таисия кивнула.

– Где?

– В том доме, где я жила изначально. Из которого меня родственнички выперли. Ты видела, какие батареи тут на лестнице? Там такие же. За батарею заглядывала? Хотя бы за одну?

Признаться, мне такое даже в голову не приходило.

Оказалось, что Таисия заглядывала – за все в доме, где жила изначально, а потом и в нашем. Несмотря на то что дома элитные, за батареями лежит много хлама и, похоже, не первый день, и даже не месяц, а то и год.

– Я не понимаю, зачем что-то засовывать за батареи, – призналась Таисия. Я этого тоже не понимала. – Но суют. Я нашла кейс. Сейчас принесу.

Таисия сбегала к своей большой спортивной сумке, в которую, как я поняла, кейс прекрасно вошел, вернулась и водрузила его на кухонный стол. Кейс был новый, но подкладку вспороли.

– Ты? – кивнула я на оторванное место.

– До меня. Потом неумело зашили. Это уже распорола я. Я-то просто взяла хорошую вещь из-за батареи.

Таисия запустила руку в дыру и извлекла лист бумаги с грубо нарисованным планом.

– Точно, как в кино, – шепотом сказала мне Таисия.

– Может, это кто-то пошутил? – спросила я после изучения рисунка.

На нем были указаны улицы (на одной из них стоял наш дом) и отмечен второй двор за одной из арок. Во дворе, насколько я поняла, отметили дверь в углу и на ней поставили крест.

– Таисия, ты на самом деле считаешь, что там закопан клад?

«Неужели она еще большая дура, чем я?»

– Надо проверить. Делать-то все равно нечего.

– А если это чья-то неудачная шутка? Или игра?

– Какая игра? – не поняла Таисия.

Я попыталась объяснить, в чем заключается ставшее популярным в Англии (и ряде других стран) развлечение. Распространение оно получило благодаря Интернету. Иногда игра состоит из одного этапа, чаще из нескольких. Участники разбиваются на группы. Могут быть две группы, могут несколько. Одни придумывают задание (как правило, это и есть «поиск клада») и оставляют подсказки. Все указания даются и получаются через Интернет. Многие люди в последнее время очень увлеклись этой игрой. На самом деле может получиться захватывающе, занимательно и весело.

– Ну, если мы кому-то сорвали игру, то можем объяснить и извиниться. Да, тогда надо извиниться, – сказала Таисия. – Но в любом случае нужно посмотреть. Наши будут не раньше трех ночи. У них выступление в каком-то клубе. Потом там с Аньки пьяные мужи трусы будут жрать. Она мне, кстати, подарила парочку. Девкам привезу. Они же про такое даже не слышали! Пойдем прогуляемся?

Я неопределенно пожала плечами.

– Барбара, ты сколько времени на улице не была? А сейчас погода хорошая. Сухо. Если не хочешь, я пойду одна! Мы просто посмотрим, что там такое…

В общем, Таисия меня искусила. И мне на самом деле хотелось прогуляться. Я не думала, что кто-то собирается меня выкрадывать и требовать выкуп. Ну кому я нужна?!

Таисия взяла с собой кейс и план, правда, план положила в карман. На каблуках шла с трудом, держась за меня. Шубу расстегнула – было жарко. Двор мы нашли легко. И дверь нашли. Она оказалась железной, без каких-либо опознавательных знаков. Может, чей-то склад? Справа от двери белел довольно крупный звонок. Слева была представлена история любви (то есть любовей) некой Ники. Сначала было «Ника + Илья», потом «Ника + Сергей», потом Сергея сменил Стас, потом закончилось место. Чуть дальше некий Вася именовался сукой. Вообще-то мне казалось, что Васю можно именовать только кобелем, но… Я уже увидела в России много странного и узнала много новых слов.

Пока мы раздумывали, звонить или не звонить, и читали надписи на стене, дверь раскрылась, и в проеме возник здоровенный детина, слегка навеселе.

– Ну, чего встали? – спросил он, потом его взгляд упал на кейс в руке у Таисии.

Я смутно помню, что было дальше. Детина точно схватил одной рукой за шиворот меня, а другой – Таисию, хотя она – женщина крупная, и ее одной рукой не очень-то сдвинешь с места. Но детина быстро втащил нас обеих в полуподвальное помещение, каким-то образом спустил по ступеням, ведущим от лестницы вниз. Он одновременно звал какого-то Колю…

Потом я потеряла сознание.

Глава 8

Я проснулась на какой-то странной кровати. Надо мной нависал низкий деревянный потолок, почерневший от времени. Кровать была железная, с «чашечками» и сильно прогнувшейся сеткой. Я лежала на толстом матрасе и была прикрыта… периной. Я впервые видела перину, так сказать, «живьем». Я про них читала, рассматривала изображения в Интернете, но даже предположить не могла, что мне удастся пощупать ее пальцами.

Но ведь я же в России. То есть была в России. У меня в мозгу быстро пронеслись события последних дней.

А ведь меня хотели выкрасть. Значит, все-таки выкрали?

Таисия… Какую роль в этом сыграла она? Почему я ее послушалась? Почему я такая дура?!

Я села на кровати, сетка жутко заскрипела. Хотелось пить, во рту вообще пересохло очень сильно, будто я вчера хорошо погудела в пабе. Но я уже давно не была в пабе, баре, таверне… Я огляделась. Комнатка была крошечной, с низким потолком, деревянным дощатым полом, деревянными стенами… Я в русской избе? Мне хотелось экзотики, хотелось посмотреть, как живут на Руси, и теперь мне предоставляется такая возможность? Похитителями?!

Вероятно, кто-то услышал, что я проснулась. Дверь распахнулась, и на пороге появился молодой мужчина. Года двадцать три, накачанные плечи, очень короткая стрижка…

– Good morning! – сказал мужчина.

«Неужели я опять в Англии?»

Я тоже пожелала ему доброго утра и спросила, можно ли мне выпить воды и помыть руки. У нас не принято прямо спрашивать про туалет. У нас спрашивают разрешения помыть руки и говорят, что идут мыть руки.

Мужчина моргнул. Он явно не понял, что я говорю.

– Вы говорите по-русски? – спросила я на этом языке.

– Слава тебе, Господи! – выдохнул парень и перекрестился. – А я-то думал, что я с вами делать буду.

Я, теперь по-русски, сказала, что мне нужно. И все получила. Потом парень мне еще завтрак приготовил.

– Где я? – спросила я у него.

– Говорить не велено.

Судя по виду из окна, мы находились где-то за городом, да и навряд ли в городской черте стоят такие домики…

– Это не монастырь? – уточнила я.

Парень удивленно посмотрел на меня.

– В таких домах в древности жили русские? – Я сделала круговой жест рукой.

– И теперь живут. А бывает, и хуже.

Парень развлекал меня часа полтора. Рассказывал про русские традиции, русскую историю, которую неплохо знал. Я узнала от него много нового. Но он наотрез отказывался объяснять, кто он, кого представляет и зачем я нахожусь в этом доме.

Потом приехал какой-то пожилой мужчина в сопровождении еще двух парней, но парни при нашей беседе не присутствовали. Дядька очень вежливо расспросил меня про мою жизнь в Лондоне, про Ленечку, про приезд в Россию, про работу на Константина, потом про кейс. Я честно рассказала, что знала. Дядька очень внимательно меня слушал и радовался, что я говорю по-русски. Оказалось, что во сне я говорила только по-английски. Я вообще не знала, что разговариваю во сне. Но вообще, наверное, люди во сне говорят на родном языке, не правда ли?

Насколько я поняла, больше всего дядьку (который мне не представлялся) интересовали Константин и кейс.

– Но Константин вроде бы не знает про кейс, – сказала я. – И кейс был пустой!

– Вы уверены, Барбара? – вкрадчиво спросил дядька.

Я моргнула.

– Если вы видели его пустым, это не значит, что он раньше был таким.

Потом дядька достал из внутреннего кармана бумажник, извлек оттуда стодолларовую купюру и вручил мне.

– Мы изъяли купюру у вас. Я вам возвращаю другую. Не волнуйтесь: настоящая. Я не обкрадываю бедных, в особенности женщин.

«И дур», – добавила я про себя. Вместо этого я схватилась за бок, где под подкладкой куртки был вшит внутренний карман.

– Все остальное на месте, – хмыкнул дядька. – Да, нам пришлось вас обыскать. Откуда у вас стодолларовая купюра?

– Мне ее вручил Константин в виде аванса.

Дядька хмыкнул.

– Что смешного я сказала? Он нанял меня учить английскому языку…

Дядька поднял руку ладонью ко мне. Я закрыла рот.

– Барбара, я прекрасно понимаю, что вы не имели отношения к краже денег.

– Каких денег?!

– Моих, – спокойно сказал дядька. – Вы даже не проживали в квартире Константина, когда меня обокрали.

– Да я вообще не знаю, кто вы и даже как вас зовут!

– А вам это и не нужно. Знаете, как говорят в России? Много будешь знать – не дадут состариться.

– Я знаю, что многие знания – многие печали.

– Тоже верно, – кивнул дядька.

Я задумалась.

– Вы утверждаете, что Константин украл ваши деньги? – наконец спросила я.

– Нет.

Я моргнула.

– Я не знаю. Разбираюсь. Я знаю несколько фактов. Деньги, которые предназначались мне, до меня не дошли. Исчезли в пути. Путь, в частности, пролегал мимо дома, в котором проживаете вы. У вас оказывается купюра из тех, что предназначались мне. Номера были переписаны, – пояснил дядька. – Вы с вашей подругой, или кто она вам, пришли с кейсом, в котором и лежали деньги, туда, куда их должны были доставить. И что я должен после всего этого думать?

– Вам их в кейсе нес какой-то человек? – спросила я.

– Человек исчез. Бесследно.

– Но он не мог…

– Не мог. Вы знаете, как Каддафи летал в другие страны с визитами?

– Кто?!

– Ливийский лидер.

– А он-то тут при чем?

– Я вам принцип объясняю. Очень, кстати, разумный и действенный. Друг моего отца в советские времена работал в Чехословакии. И вот тогда туда прилетел Каддафи. На двух самолетах. Вначале там не поняли, почему на двух. Оказалось, что в одном был он сам с членами делегации, а в другом – жены и дети тех, кто без его присмотра остался в стране. Может, поэтому ему и удалось править столько лет? На друга моего отца, как, впрочем, и на самого отца, и на знакомых подобная организация дел произвела большое впечатление. А я воплотил ее в жизнь. Вы поняли, о чем я?

– Кажется, да.

– То есть курьера скорее всего нет в живых. Но пока нет тела, я не могу утверждать это со всей определенностью. Сбежать он не мог. Я хорошо разбираюсь в людях. И этот человек был мною неоднократно проверен. И его любимая жена, дочь и сын до сих пор живут у меня. Да и денежки начали всплывать. В нашем городе! Другие люди их тратят – или имеют при себе. Вначале рыжая красотка – вы с ней знакомы – отоваривалась на мои денежки, теперь купюра оказалась у вас. Вам и Алисе платил Константин, так?

Я кивнула. Я не видела, как Константин платил Алисе, но предполагала, что это делал он. Кто же еще? Не Распутин же из своих гонораров? Хотя Константин вполне может вычитать из гонораров певца гонорар для его официальной подруги, раз тот не может завести женщину так, как заводят другие мужчины.

– Но я не обвиняю людей, пока не получу стопроцентных доказательств. Ведь и Константину кто-то мог заплатить этими деньгами, – продолжал дядька.

– Почему вы не поговорите с Константином? – задала я вопрос, который казался мне разумным.

Дядька расхохотался.

– Я решил воспользоваться тем, что идет мне в руки, – наконец ответил он. – Ведь вы сами пришли.

– А… что с Таисией?

– Она в полном порядке. Все рассказала.

– Вы отвезете меня назад в город?

– Простите, но нет.

– Э-э-э…

– Мы вас доставим к человеку, который вас отвезет в город. Завтра. Как раз ознакомитесь с бытом русских людей. Вы же интересуетесь Россией? Вот и посмотрите, как живет простой русский человек.

– А Таисия?

– Доберется сама. Она же русская. Это вы можете запутаться и потеряться. Ну и вообще англичанке лучше одной не путешествовать по России. Тем более той, которая год прожила с Леней Глазуновым.

– Вы с ним знакомы?

– Дружил с его дедом, – сказал дядька, не отвечая прямо на мой вопрос.

– И?..

– Дед был профессиональным вором. «Медвежатником». Мог открыть любую дверь, вскрыть любой замок. Не знаю, смог бы он работать с современной электроникой или нет. Скорее всего, нет. Он был человеком старой формации – во всех планах. Дед Глазунов был очень уважаемым человеком.

– В узких кругах? – улыбнулась я.

– Не только. Его и представители органов уважали. Но это совсем другая история. У деда был сын, отец вашего Ленечки. Дед сделал все, от него зависящее, чтобы сын получил образование. Он получил.

Я спросила какое. Дядька пояснил, что отец Леонида был очень талантливым финансистом.

– Вы про финансовые пирамиды что-нибудь слышали, Барбара?

– Вообще или у вас в России?

– У нас в России. Часть наших пирамидостроителей теперь проживает у вас в Лондоне на денежки, полученные от нашего народа. И насколько я понимаю, неплохо проживает.

– Так отец Леонида…

Дядька кивнул. Я моргнула. Хотя чему я удивляюсь? Я много читала в лондонских газетах о русских, которые перебрались к нам. Я видела фотографии особняков и поместий, которые они купили. Я читала и про вечеринки, которые они устраивают для своих, для обитателей «Лондон-града»…

– Насколько я понимаю, ваш спутник жизни получал образование в Англии?

– Он не мой спутник жизни, – поправила я.

– Но вы же поняли, что я про Леонида Глазунова?

Я кивнула и подтвердила, что да, Леня учился в Англии. Только я не знаю, на кого.

– А то, что он – вор, знаете?

– Вор?! Леня?

– То, что он ничего не украл у вас, еще не значит, что он не вор, – заметил дядька. – Кстати, а ведь вы еще можете не знать, чего лишились в Лондоне.

Он внимательно посмотрел на меня. Я напряглась. Чего Леня мог меня лишить? Моей квартиры? Нереально. Квартира в Лондоне, а у нас в Лондоне нет «черных риелторов», подобных тем, которые лишили жилья многих стариков и просто пьющих людей в России. У нас не так просто лишить квартиры подданную Ее Величества. Без меня Леня не сможет продать мою квартиру. Никак. Тем более, как я уже говорила, тетушка так составила завещание, что даже я ее продать не могу, только передать по наследству потомкам. А Леня на потомка никак не тянет. Да и про мой вояж в Россию знают многие мои знакомые. И жильцы знают, которым я квартиру сдаю.

Мои ценности лежат в банковской ячейке. Леня не сможет забраться в банковское хранилище. В договоре с банком я специально отметила, что не намерена никому выдавать доверенность, а в случае моей смерти завещаю содержимое обществу защиты животных. Ключ у меня с собой. Лежит в том самом потайном кармашке, который обыскивал дядька или его сподручные. Но и одного ключа недостаточно! В банке, где я храню деньги и ценности, клиентов фотографируют! И с клиентом работает постоянный менеджер. Этот менеджер знает меня лично уже много лет.

До счета Ленечка тоже не доберется. Я предупреждала в банке про свой отъезд в Россию и про то, что никаких денег до своего возращения в Лондон снимать не собираюсь. Они это там как-то отмечают – я не знаю тонкостей. Но деньги со счета не уйдут! Это английский банк! Должен поступить платеж от моих квартирантов, но списания быть не должно! Никому. Ни за что. Так что и за счет можно быть спокойной.

Мои личные вещи в Ленечкиной лондонской квартире? Зачем они ему?

– Нет, у меня он ничего украсть не мог, – твердо сказала я дядьке.

– Значит, он вас любил, – просто сказал мой собеседник. – С русскими мужчинами это случается. Его дед всю жизнь любил одну женщину – мать его сына. И она его ждала из всех тюрем и зон. Отец Леонида любил жену, мать Леонида, но она умерла молодой. Леня…

– Вы считаете, что меня невозможно полюбить? Или что русский мужчина не может полюбить англичанку?

– Барбара, полюбить можно и козла.

– Что вы хотите сказать?!

– Тише, тише! Я не хотел вас обидеть! Вы – симпатичная и очень милая женщина. Но до вас Леня встречался совсем с другими женщинами. Вы знаете об этом?

– Нет. Не знаю и знать не хочу. Меня не интересует прошлое мужчины. И мужчину не должно интересовать мое прошлое. То, что было – было до нашей встречи. Надо жить настоящим.

– Может, мне жениться на англичанке?.. – задумчиво произнес дядька. – Которая не лезет в мою прошлую жизнь. Которая не копается в моих вещах и моих документах. Которая не проверяет мой телефон, мои карманы, волосы у меня на пиджаке… Которая не спрашивает, где я был, и с кем, и сколько выпил…

– Неужели нельзя найти такую русскую? – рассмеялась я.

– Мне не доводилось встречать.

– Приезжайте в Лондон.

– Спасибо, я подумаю. К сожалению, человеку, сейчас занимающемуся бизнесом в России, нельзя исключать, что придется быстро рвать когти в Лондон. Или куда-то в другое место за пределами Российской Федерации. Примеров уже более чем достаточно.

– Поэтому у вас такой отток капиталов из страны?

– И поэтому тоже. Народ готовит запасные аэродромы. И вообще не хочет здесь вкладываться. Лучше вложиться у вас. Но это уже другой вопрос и другая тема. У вас есть какие-то мысли по поводу того, чем Леонид занимался в Лондоне?

Я покачала головой.

– Окучивал богатых теток.

Я моргнула, потом попросила объяснить значение слова «окучивал». Дядька популярно объяснил, что имел в виду.

– Но я никак не подхожу под эту категорию! – воскликнула я.

– Вот поэтому я и говорю про любовь. С вас было нечего взять. Или вы просто сами не знаете, что с вас можно взять.

– Знаю, что нечего. Я из обнищавшего рода. И родственников нет. Я – последняя в роду. Некому мне оставлять наследство. И у меня на самом деле не осталось никого из родственников. Ни одного человека! У меня нет богатых друзей. И никогда не было богатых любовников. Мы с Леней познакомились в баре, где я заливала горе, оставшись еще и без работы!

– Любовь, – уверенно кивнул дядька. – Но это может поменять дело…

– Каким образом?! Какое дело?!

– Ведь Леня исчез, так?

Я кивнула.

– Насколько я понял, он не мог вас бросить на произвол судьбы. Подумайте. Вы же остались без денег в чужой стране.

Я на самом деле думала, что Ленечка не мог так поступить…

– То есть с ним случилось какое-то несчастье? – тихо спросила я у дядьки.

Он неопределенно пожал плечами и уточнил, что мне известно о Лениных планах, что он собирался делать в России? С кем встречаться?

Мне не было известно ничего. Дядька посмотрел на меня, как на полную дуру.

– Что я могу сделать? Мне нужно заявить в полицию о его исчезновении? Хотя полиция в курсе…

– Откуда?

Я рассказала про посещение консульства и про выкуп, который за меня требовали. Потом вспомнила, что из гостиницы, где я жила, пропала какая-то американка, которую тоже зовут Барбара.

– Ну вот вам и ответ, – пожал плечами дядька.

– Что я могу сделать?

– Ничего. Возвращайтесь в квартиру к Константину. Скажете, что вас выкрали, потом поняли, что взять с вас нечего, и отпустили. А я вам позвоню. Давайте-ка я запишу номера ваших телефонов.

Я продиктовала и русский, и лондонский. Правда, мобильный телефон с русской SIM-картой сейчас лежал в квартире Константина. Я не стала брать его с собой, когда мы покинули квартиру вместе с Таисией. Я взяла с собой только то, что все время держу при себе – в потайном кармане.

Вскоре дядька уехал, со мной остался тот же молодой человек, который был в доме, когда я проснулась. После сытного и вкусного ужина мне как-то быстро захотелось спать. Глаза просто закрывались. Я не помню, как дошла до кровати.

Глава 9

Проснувшись, услышала храп. Рядом лежало тело. Тело не ворочалось, лежало практически неподвижно и храпело. Тело точно было мужское – судя по храпу.

А кровать была другая. И комната была другая.

Я села на кровати и повернула голову вправо. Мужик. Совершенно незнакомый мужик в спортивном костюме грязно-малинового цвета и серых носках с дырками на больших пальцах. Одеяло я забрала себе, возможно, во сне. В доме было совсем не жарко, но мужик, похоже, не чувствовал холода. От него разило перегаром. Он был небрит. Ушанки только не хватало для завершения образа, продвигаемого в некоторых американских фильмах.

Мне опять сильно хотелось пить. Опять ощущалась непривычная сухость во рту.

Наверное, мой вчерашний страж подмешал мне в чай снотворное. Или во что-то из тех вкусных блюд, которыми меня кормил. Но зачем?

Чтобы я не нашла место, где меня держали.

И пожилой дядька же сказал, что меня отвезут в город… Но не «они».

Я встала с кровати, деливший со мной ложе мужик не то что не проснулся, а даже не пошевелился. На тумбочке стоял кувшин с водой, которой я с наслаждением напилась. У воды был какой-то не совсем обычный вкус.

Я обследовала небольшой домик, состоявший из двух комнат и кухни. Перед печкой, которая топилась из кухни и имела общую стену со спальней, в которой я проснулась, лежали дрова. Но печь почему-то вчера не топили. В кухне под столом рядами стояли бутылки из-под водки и пива. Работал древний холодильник. Я таких и не видела никогда. Я его открыла. Колбаса, сыр, пельмени. На столе в полиэтиленовом пакете лежал хлеб. Стояла банка с растворимым кофе, коробка с пакетиками чая и пакет с сахаром. Тарелки отсутствовали – или я их просто не нашла. Имелись две кастрюли – побольше и поменьше, чайник и сковородка. Ножи, вилки ложки тоже присутствовали. И еще граненые стаканы, две большие алюминиевые кружки и три стопки. Стульев не было, вместо них использовались ящики из-под стеклотары. И еще был самовар… Настоящий русский самовар, из тех, что я видела только в фильмах и Интернете. Интересно, мне удастся попить из него чайку?

Вторая комната представляла собой мастерскую художника. У стены были составлены картины. Я просмотрела их с большим интересом. В основном художник писал церкви и деревянные дома – шедевры деревянного зодчества. И самовар свой писал. Возможно, он поэтому и живет в деревне? Где в городе-то возьмешь такую «натуру»? А мне было бы интересно посмотреть на, так сказать, оригиналы. Жаль, фотоаппарат остался в квартире у Константина.

Потом я отправилась искать удобства и обнаружила странный домик во дворе… Неужели в двадцать первом веке, в окрестностях Петербурга люди еще живут в таких условиях?! Мне было сложно поверить в подобное.

И еще я увидела на участке колодец. Я никогда не видела настоящих колодцев. То есть видела в кино, но чтобы им пользоваться… Участок был довольно большим, на нем росли какие-то плодовые деревья и кусты. Но сейчас он был покрыт снегом, который был расчищен и утоптан только у крыльца, уличного туалета (вроде русские его как-то по-особенному называют?) и колодца. То есть к колодцу была протоптана тропинка.

Вокруг стояли похожие дома, но я не увидела ни одного человека. У меня создалось впечатление, что в поселке вообще никто не живет. Хотя не исключено, что это летний поселок, или дачный, как говорят в России. А до сезона еще далеко…

Мне удалось извлечь полведра воды, которой я и умылась. После этого я отправилась назад в дом, чтобы приготовить себе завтрак и ждать пробуждения хозяина дома. Мне хотелось побыстрее вернуться к цивилизации.

Я вскипятила чай в обычном чайнике, так как не умела пользоваться самоваром, сделала себе бутерброд с сыром и бутерброд с колбасой, съела, выпила чаю, сходила взглянуть на мужика. Он так и храпел. Может, мне прогуляться?

Но я не успела никуда уйти. В дверь громко постучали.

Я пошла открывать. На пороге стояла женщина лет сорока с очень недовольным лицом и девочка лет пятнадцати, внешне очень похожая на женщину. Мать и дочь? Женщина не пользовалась косметикой, корни осветленных волос давно следовало подкрасить, и вообще, похоже, она не уважала даже крем – сухость кожи была видна невооруженным взглядом. Одета она была в длинную сиреневую куртку с капюшоном, простроченную большими квадратами. В общем и целом выглядела очень неухоженной. На девочке был розовый «дутик» и джинсы, заправленные в сапожки.

– Ты только посмотри, Юля, твой папаша-алкоголик уже шалаву завел! – вместо приветствия заорала тетка, глядя на меня, но явно обращаясь к дочери.

Вообще на лицах обеих выразилось неподдельное удивление, когда я раскрыла дверь.

– Do you speak English? – спросила я на своем родном языке. Надо послушать, что будут говорить, считая, что я их не понимаю.

– Чего?! – у бабы аж глаза из орбит полезли.

– Мама, она спрашивает, говорим ли мы на английском, – тихо сказала девочка.

– Вы американка? – спросила девочка на английском.

Я вежливо ответила, что я из Лондона.

– Обалдеть! – воскликнула пораженная до глубины души женщина. – Этот пьянчуга еще и иностранную бабу отхватил.

– Мама, она могла приехать за картинами.

Тетка осмотрела меня внимательно. Мы так и стояли на пороге. Не могу же я приглашать в чужой дом неизвестно кого?

– Вообще-то у них и миллионеры просто одеваются, – задумчиво произнесла тетка. – Это у нас все сразу же начинают выпендриваться и золотом себя обвешивать. Но мы явно приехали очень вовремя, Юля. Надо заставить ее отдать деньги нам. Тебе к лету нужны босоножки, маечки, мне тоже требуется гардероб обновить. А твой папаша все равно все пропьет. Спроси-ка у нее, сколько она собирается платить за картины твоего отца.

Юля спросила на вполне приемлемом английском. Я поняла бы ее, даже если бы не прослушала вопрос в мамином варианте. Я ответила девочке, что картины не покупаю.

– А что она тогда здесь делает? – опять заорала тетка.

Девочка перевела вопрос. Я ответила, что жду пробуждения художника, чтобы он проводил меня в город, так как дорогу не знаю.

Тетка от удивления открыла рот.

– Интересно, где твой папаша ее подхватил? Небось тоже какая-то придурочная художница, еще и иностранная.

– А что вы рисуете? – спросила девочка.

Я сказала, что не рисую, а пою.

После перевода моего ответа тетка смотрела на меня уже только как на сумасшедшую.

– А где вы поете? – спросила девочка.

Я честно ответила, что в церковном хоре.

– Она еще и сектантка? Хочет твоего идиота-отца завлечь в какую-то секту? Чтобы он все деньги им нес, а не нам отдавал? Нет, нужно сообщить в милицию. Твоего отца-лоха необходимо спасать, Юля. Пойдем-ка за участковым.

– Мама, где ты собираешься тут искать участкового?

– На станции спрошу. Должна быть здесь где-то милиция. Я выведу на чистую воду эту проходимку и всю ее секту! Чтоб никому неповадно было жить за счет таланта твоего отца. Он пишет картины в поте лица, а всякие проповедники думают на наши деньги себе особняки строить и яхты покупать?

«Она ничего не перепутала?»

Но вслух я не стала ничего спрашивать, продолжая изображать не понимающую русского языка иностранку.

– Мама, а она не сбежит, пока мы за участковым ходим? – спросила девочка.

– Да куда она от денег-то? Она же на картины твоего отца нацелилась. Тут будет сидеть. А папаша твой, если вчера нажрался, как обычно, то еще часа два будет спать. А мне говорил, что денег нет. Хотя, наверное, это проповедники дали, чтобы его, пьяного, обобрать…

Мать с дочерью ушли, не попрощавшись со мной, я закрыла дверь и пошла посмотреть на художника. Меня устраивала встреча с милицией, или полицией, или кто они теперь в России. Мне нужно было вернуться в квартиру Константина, который, кстати, уже мог заявить о моем исчезновении. Ведь за меня же совсем недавно требовали выкуп. Должен же был кто-то из этих милиционеров или полицейских про это слышать!

Про дядьку, который меня допрашивал в другом деревянном доме, я решила молчать. Скажу, что ничего не помню. Вышли вечером прогуляться с домработницей продюсера – и провал. Очнулась в этом доме. Что взять с меня, с английской дуры, страдающей амнезией?

Я еще выпила чаю. Художник продолжал храпеть. Его напоили те, кто привез меня?

Милиция (или полиция, или кто они там) прибыла примерно через час вместе с крикливой теткой. Я никогда не видела таких странных машин. Нечто, напоминающее внедорожник, но, вероятно, придуманное специально для русских дорог, по которым пройдет не всякая японская машина.

Я вышла на очередной стук. Милиция (или полиция) попросила предъявить документы на очень плохом английском. Я сказала, что документов у меня нет, но зовут меня Барбара Кэмпбелл, я являюсь поданной Великобритании и хотела бы связаться с консулом. Когда русская полиция сможет обеспечить эту встречу?

Меня попросили еще раз назвать имя.

– Эта шалава говорит по-русски?! – заорала баба в своем стиле. – А нас тут обманывала, дрянь английская…

Я еще раз представилась и сказала, что хотела бы подать заявление в русскую полицию об оскорблении личности русской гражданкой, которая не удосужилась представиться, но неоднократно нелицеприятно высказалась в мой адрес – и перечислила все выдвинутые против меня обвинения. Я заявила, что собираюсь подавать иск в русский суд с требованием компенсации морального ущерба.

Двое приехавших милиционеров явно с трудом сдерживали смех.

– Ты, шалава английская, с меня деньги хочешь получить? А вот это не хочешь?

Баба продемонстрировала мне фигу. Маникюр отсутствовал.

– Вы видите и слышите, как меня встречают в вашей стране?

Один из молодых полицейских вызвал по рации подкрепление, потом сообщил мое имя.

– Да… – говорил он, поглядывая на меня. – Ага.

– Госпожа Кэмпбелл, а как вы здесь оказались? – спросил один из полицейских.

– Да какая она госпожа? – заорала баба. – Шалава она и есть шалава, несмотря на национальность. Моего мужика хотела увести, дрянь английская. Нет у них своих нормальных, так они на наших зарятся. Их мужики наших девок увозят, теперь вон ихние бабы понаехали за нашими мужиками.

– Так, а что же ваш муж не живет с вами в городской квартире, а круглогодично обитает на даче? – спросил один из полицейских.

И представители органов принялись за бабу. Я так и стояла в дверном проеме. Художник не просыпался.

Подкрепление подъехало довольно быстро, возглавляемое мужчиной лет тридцати пяти с майорскими погонами. Он представился мне по всей форме, а его коллеги тем временем загрузили бабу с девочкой в одну из машин и увезли. У меня спросили, можно ли пройти в дом.

– Это не мой дом, и я не знаю, имею ли право кого-либо туда пускать…

– А как вы сами здесь оказались? – спросил меня полицейский начальник.

Я честно сказала, что не знаю. Я придерживалась задуманной версии – вышли погулять с Таисией, какой-то мужчина схватил и ее, и меня за шкирки – и вот я здесь. Я сказала, что после пробуждения меня мучила невероятная жажда.

– Наверное, газом усыпляли, – высказал версию один из полицейских.

– У вас что-нибудь пропало? – спросил меня полицейский начальник.

– Нет. Выходя на прогулку, мы не брали ни документов, ни мобильных телефонов. Все должно быть в квартире.

Мне сказали, что потребуется составить протокол, меня отвезли в отделение, откуда я позвонила Константину, чей номер помнила наизусть. Услышав меня, продюсер лишился дара речи. Я пояснила, где пробудилась, потом трубку взял полицейский начальник.

С протоколами закончили довольно быстро. Русские полицейские выглядели очень довольными. Ведь у них, наверное, считается, что они нашли пропавшую иностранку и даже выкуп за меня никому не пришлось платить!

Потом меня попросили написать заявление на бывшую жену художника. Оказалось, что художника в поселке очень хорошо знают и жалеют. Баба выгнала его из квартиры (хотя он в ней родился, а она приехала из какого-то Задрищенска) и теперь регулярно наведывается к бывшему супругу «за алиментами», пытаясь не пропустить продажу картин.

Я сказала, что мне понравились его картины и они вполне могли бы успешно продаваться в Европе.

– Так, может, организуете ему выставку?

– Я? Выставку? Я не имею никакого отношения к этому миру. Хотя если вдруг найду каких-то людей, заинтересованных в покупке подобных произведений искусства, то сообщу об этом.

Потом приехал Константин, внимательно меня оглядел, о чем-то поговорил с полицейскими и меня забрал. Я попросила отвезти меня к художнику, чтобы взять его координаты и вообще познакомиться лично.

– Вы, Барбара, провели с мужчиной ночь в одной постели и не познакомились? – усмехнулся Константин и тут же стал серьезным: – Что вы помните?

Я повторила версию, представленную полиции.

– Зачем вас с Таисией понесло гулять?! Вы разве не понимаете, Барбара, что это опасно? Лично для вас? Вас в любой момент могут выкрасть!

– Кто? Кому я нужна? Кстати, американка по имени Барбара, которая жила в гостинице, где работает ваша сестра, нашлась?

– Нет, – ответил Константин. – Ее ищет наша полиция. Все ее вещи остались в номере.

– Она жила в том же номере, что и я?

– В соседнем. И я не знаю, кого на самом деле хотели выкрасть – ее или вас. И никто не знает. И ваш Леня так и исчез с концами!

– Американка из богатой семьи?

– Весьма состоятельная дама. Но не из миллионеров. В Петербург уже прилетела ее сестра. Разрабатываются две версии. Или ее выкрали, потому что хотели выкрасть именно ее. Или перепутали с вами. После вашего исчезновения вторая стала основной. Кому вы так нужны?

– Я не знаю. Кстати, вы ничего не выяснили про Леонида Глазунова?

– У вас был год, чтобы выяснить, чем он занимается в Англии! А у меня сколько времени? И где я сейчас нахожусь?

– Но хоть что-нибудь?

– Вам будет неприятно это услышать.

– Говорите. Переживу.

– Он имел дело с дамами значительно старше себя…

– Работал альфонсом, что ли?

– В некотором роде.

– Что значит «в некотором роде»? Он спал с этими женщинами за деньги?

– Да.

Я пожала плечами.

– С вами, как я понимаю, он за деньги не спал?

– Наоборот, он меня содержал. Но я старше его. Может, он просто любит дам постарше? Он рано лишился матери… Кто-то ищет женщину-дочь, кто-то – женщину-друга, а кто-то – женщину-мать. Вы этим никого не удивите.

Константин вздохнул.

– Барбара, у Леонида Глазунова имелись в отношении вас какие-то конкретные планы. Может, с очень дальним прицелом. Я не знаю какие. Даже примерно. Но он – проходимец! Понимаете вы это? Он не только спал с женщинами, он еще подменивал их драгоценности! На очень качественные подделки.

Я непонимающе посмотрела на русского продюсера.

– Официальных обвинений никто не предъявлял. Все на уровне слухов. Но мне так сказали мои знакомые, проживающие в Лондоне. Возможно, дамы переживали за свою репутацию. Но слушок пошел.

– Но у меня нет драгоценностей, которые он мог бы подменить.

– Вы – баронесса. Он изначально мог решить, что у вас что-то есть за душой.

– За год он должен был понять, что это не так!

– Он каждую ночь ночевал в той квартире, где вы вместе жили?

Я покачала головой.

– Вы спрашивали, где он ночевал?

Я опять покачала головой.

– Вероятно, его очень устраивала такая сожительница, как вы. Он продолжал оказывать услуги каким-то дамам и одновременно жить с вами. Вы взяли на себя все бытовые мелочи. Вы не рылись в его вещах. Вы не задавали лишних вопросов. Вы – мечта любого мужчины. Барбара! Вы сами не понимаете, какой вы клад!

– Так почему меня никто не берет замуж? – задала я вопрос, который мне показался логичным в такой ситуации.

– А вы ищете мужа?

– Ну, теперь я считаю, что мне пора выходить замуж.

– Теперь, – хмыкнул Константин. – А раньше вы о чем думали?

– Средний возраст вступающих в брак английских женщин – тридцать лет, а мне всего тридцать три.

– Это вам в Англии «всего», а здесь вы бы уже не котировались на брачном рынке. Хотя мне лично это кажется дикостью. Но советую поискать мужа среди русских. Лично дам вам прекрасную рекомендацию. Вы очень выгодно отличаетесь от моих соотечественниц. Только вот нужен ли вам русский муж?

– Меня в первую очередь интересует человек, а не его национальность, – сказала я.

А сама погрузилась в размышления. Не задумал ли Константин какую-то аферу с моим участием? С выдачей меня замуж? Тот же Ленечка всегда говорил мне, что к русским нужно относиться с большой подозрительностью… И наши газеты об этом постоянно пишут. И рассказывают, какую немыслимую схему обогащения придумал кто-то из русских или о том, какую невероятную аферу провернул. Для англичан невероятную.

Я так и не поняла объяснений наших аналитиков о структуре долгов одного известного лондонского футбольного клуба. Вроде как клуб должен своему хозяину и в случае возникновения непредвиденных обстоятельств или продажи, или еще каких-то перемен, в результате которых произойдет смена владельца, клубу долго придется расплачиваться с нынешним хозяином. Может, всегда. И еще наследникам нынешнего хозяина достанется. Я перечитала ту статью три раза, но так ничего и не поняла. Я же признаю, что я – английская дура. Я дала статью Ленечке. Он долго хохотал и выразил сожаление, что у него нет свободного (да и несвободного) капитала для покупки футбольного клуба. Иначе он сделал бы то же самое.

Ленечка вообще много говорил про «иностранных лохов». Хотя я не понимала схем обогащения русских, я узнала слово «лох» и его происхождение. Оно пришло из финского языка и означает «лосось», то есть простой и глупый человек, как лосось.

Ну, в общем, вы понимаете, про кого это…

– Так, показывайте дом, в котором вы проснулись, – ворвался в поток моих мыслей Константин.

Глава 10

Дом я нашла без труда. Ведь полиция увозила меня отсюда в дневное время и бодрствующую. Да и странные вопли, доносившиеся от дома, не могли не привлечь внимания.

Константин притормозил у калитки, и нашим взорам представилась картина, видеть которую мне не доводилось никогда. Абсолютно голый и босой мужик (это при минусовой температуре воздуха!) стоял у колодца и поливал себя водой из ведра. Когда мы подъехали, он в очередной раз опустил ведро вниз, и цепь стала со скрипом разматываться. Когда мы заходили на территорию, он как раз вылил на себя очередное ведро, заорал, потом проморгался и уставился на нас. Наготы не стеснялся совершенно – или забыл, что не одет.

Опять вспомнился Ленечка, который любил повторять, что русские мужчины обогнали американцев по длине полового члена (на целый сантиметр). Не знаю. У меня никогда не было американских любовников. Но я до сих пор не понимаю, почему русские не стесняются своей наготы. Ленечка тоже обожал разгуливать нагишом по квартире. Но мы хоть жили вместе! А рыжая эксгибиционистка в квартире у Константина? А этот художник?

– Вы ко мне? – спросил мужчина, продолжая стоять босиком у колодца.

Константин кивнул.

– Вы не простудитесь? – спросила я.

Мужчина словно очнулся, промычал «а-а-а…» и пошел ко входу в дом, вяло махнув нам рукой.

Устроились на кухне, куда художник вышел одетым и полностью протрезвевшим. Ленечка говорил, что в каждой русской семье рецепты отрезвления передаются из поколения в поколение, причем одни рецепты отец передает сыну, а другие – мать дочери. Многие девочки уже в десять лет готовы к будущему замужеству – в смысле знают, как привести в чувство «пьяную скотину» и учинить допрос. Ленечка знал, что нужно пить и есть после принятия внутрь изрядной доли горячительных напитков. Думаю, что для некоторых англичан (европейцев, американцев) подобное количество стало бы смертельным.

Впервые в жизни сидела за столом на ящиках для стеклотары. И впервые сидела за столом с частично отпиленными ножками – чтобы столешница опустилась на нужный уровень.

Говорил Константин. Художник, которого звали Семен Иванович, с интересом поглядывал на меня, но ничего не помнил…

– Я вчера гонорар получил и хорошо принял на грудь… – признался он. – То-то баба моя сегодня приезжала. А ее надолго задержали?

Мы этого не знали. Но, по словам Семена Ивановича, все в округе знали, что он поселился на даче после развода, живет здесь круглогодично и творит.

– Вы пили два дня? – спросил Константин.

– Нет, вчера начал. Позавчера денег не было.

– Но Барбара отсутствовала два дня!

Я сидела с невинным видом. Я давно поняла, что нельзя давать людям лишнюю информацию. Я не собиралась рассказывать Константину про дядьку, который меня допрашивал в другом доме, и про чужие стодолларовые купюры, которые почему-то оказались у Константина.

Семен Иванович развел руками и посмотрел на меня.

– Я ничего не помню. То есть помню, как меня хватали. Проснулась я рядом с вами.

– Обалдеть! – покачал головой Семен Иванович. – А я вас даже не заметил.

– Вы очень крепко спали.

– Кто живет в округе? – спросил Константин. – Если Барбару держали в другом месте, то это место должно находиться поблизости.

– Из тех, с кем я тут общаюсь, ее точно никто не захватывал, – сказал Семен Иванович.

– А здесь нет какого-нибудь бандитского гнезда? – спросила я. – Может, где-то тут у вас располагается какое-нибудь логово русской мафии?

– Вы, Барбара, наверное, фильмов насмотрелись про Россию, снятых людьми, которые о нашей жизни не имеют ни малейшего представления, – заметил художник.

– Но может, здесь есть какой-нибудь дом, в который в ночи приезжают машины… Русская мафия…

– Барбара, умоляю! – воскликнул Константин.

Но тем не менее он оставил художнику номер своего мобильного телефона, а я продиктовала свой и спросила, есть ли у художника фотографии его картин.

– Которых?

– Сколько у вас всего картин?

– Я что, считал? Много. И напишу столько, сколько надо. Я быстро работаю. Кушать захочешь – будешь работать, как автомат.

Я сказала, что мне понравились его картины, и они, вероятно, могли бы хорошо продаваться за границей.

– А кто их туда повезет?

– Я, – сказал Константин и попросил показать картины.

Рассматривал он их очень внимательно. Но ведь он вроде бы музыкальный продюсер? Или теперь станет еще и агентом художника? Ленечка говорил, что в России люди редко ограничиваются одной специальностью. Или не имеют вообще никакой.

– Эти не продавать, – сказал Константин художнику. – Завтра приедет мой помощник, все сфотографирует, потом я скажу, что конкретно могу сделать.

– А жрать мне пока на что? Я же их толкаю иностранцам у памятников архитектуры.

Константин извлек из бумажника две стодолларовые купюры.

– На неделю хватит? Через неделю я сделаю вам конкретное предложение. Или не сделаю никакого. Неделю можете подождать с продажей?

– Могу, – кивнул Семен Иванович. – Подожду.

После этого мы покинули дом художника, в котором я провела последнюю ночь.

– Как себя чувствует Таисия? – спросила я, когда Константин уже гнал машину по направлению к Петербургу.

– Таисия находится на пути к дому.

– К какому дому?!

– Своему.

Я вопросительно посмотрела на продюсера.

– Мне не нужны лишние проблемы, Барбара. А от Таисии больше вреда, чем пользы. Да, готовит она великолепно, но я и без нее здесь кухарку могу найти, если захочу. А я не хочу. У меня и так нахлебников хватает. Ведь это она вас сгоношила идти поздно вечером неизвестно куда?

– Я не знаю значение слова «сгоношила».

– Но смысл поняли? Она мне все рассказала.

– Что она помнит? Я на самом деле не помню ничего после того, как нас затащили в то помещение. Детина, который нас схватил, был здоровенный – двоих одновременно втянул внутрь. Потащил вниз по лестнице. Там еще какие-то подскочили…

– Ее допрашивал какой-то русский мужик. По описанию я не могу определить, кто это. Про вас они уточняли, иностранка вы или нет. Вы во сне что-то кричали на английском языке. Возможно, вам лишний раз пшикнули в нос или в лицо каким-то газом. Или заставили выпить снотворное, а вы не помните. Этого никто не скажет. Вероятно, вас просто решили не допрашивать. Они все узнали от Таисии, тем более это она нашла кейс. Информация от вас им уже не требовалась. И что вы могли им рассказать?

– Как она вернулась назад к вам?

– Пешком.

– То есть?

– Ее не вывозили за город.

– Ее держали в том подвале?

– Нет, в другом месте, но она его найти не сможет. Район старый, дворы похожие, вероятно, ее еще специально вели так, чтобы запутать. Да и что мне это даст?

– А что находится за той дверью? Ведь вы можете обратиться в полицию…

– Вы только не вздумайте. И очень хорошо, что вы говорили то, что говорили. Незачем нашей полиции знать про ваш поиск кладов… – Константин хмыкнул. – Ваш Ленечка предупреждал вас насчет нашей полиции?

Я кивнула.

– Я на сто процентов уверен, что за той дверью мы теперь не обнаружим ничего интересного, – серьезно сказал Константин. – Если там что-то и оставалось, то следы давно замели.

– Неужели вам не интересно, что это был за клад?

– Барбара! Какой клад?!

– Но в кейсе…

– Откуда вы знаете, что было в кейсе?

– Таисия сказала, что там был план. И показала его мне.

– Так, может, туда наркотики несли! Или забирали оттуда! Я не знаю, какой идиот засунул этот кейс за батарею, еще и оставив там план! Это вообще могли пошутить какие-нибудь школьники! То есть кейс засунул один человек, а план засунули детки. Или какие-то третьи лица. Вариантов может быть множество!

– А если вор? – спросила я.

Константин ничего не ответил, но очень задумчиво посмотрел на меня.

– То есть вор выхватил кейс у курьера? Или дал курьеру по голове? А это мысль… Спасибо, Барбара. Вы мне очень помогли.

– Как я вам помогла?!

– Вы высказали очень разумную мысль. Но, пожалуйста, больше не ищите кладов. И не покидайте квартиру. Вы же хотели заработать обучением моих подопечных английскому языку? Или у вас изменились планы?

– Нет.

– Вот и обучайте.

– А что все-таки с Таисией?

– Я купил ей билет домой и ковер. И заставил написать расписку. Паша составил – чтобы не смогла предъявить нам никаких претензий. И вас прошу эту Таисию при мне больше не упоминать. Кстати, хотите посмотреть на один из поселков наших новых богатеев? В Англии-то они старинные особняки покупают, а у нас новые строят. Кстати, в одном поселке, который мы будем проезжать, живет мать Ани Пьяных с новым мужем.

Я сказала, что хочу посмотреть. Константин куда-то свернул, и вскоре мы уже ехали мимо череды домов, построенных в самых разнообразных стилях. Я и не представляла, что теперь имеется в окрестностях Санкт-Петербурга. Я-то изучала Петродворец, Павловск, Пушкин… Мне показалось, что некоторые дворцы вполне могли бы поспорить с царскими. Интересно было бы взглянуть, что там внутри. Но кто ж пустит-то?

– А вон и элитное кладбище, – сказал Константин, когда мы стали удаляться от одного из поселков. В отдалении виднелись простые деревянные домики, вероятно, обычная деревня или дачный поселок для не самых состоятельных людей.

Я сказала, что хотела бы посмотреть элитное кладбище. Но вроде бы элитной была только одна часть. Константин подтвердил, что изначально это – сельский погост, на котором не один век хоронили жителей соседних деревень. Но часть деревень прекратила свое существование, а поселившиеся в окрестностях обеспеченные люди решили освоить погост. Место хорошее, недалеко от домов, где остались родственники.

Я подумала, что летом тут на самом деле красиво, многочисленные зеленые деревья создают тень, да и цветов должно быть много. Ленечка очень удивился, когда впервые попал на кладбище в Лондоне – мы ездили на могилу моей мамы. «Да это же парк, а не кладбище!» – повторял тогда он и объяснял мне, что должны быть оградки, четко отмеченные места…

Несмотря на то что за городом еще лежало много снега, в элитной части кладбища он был расчищен и вполне можно было прогуляться по аллейкам. Аллейки – это, конечно, громко сказано, но проходы между рядами могил были довольно широкими. Их явно хорошо утрамбовали и посыпали кирпичной крошкой. Но больше всего поражали памятники. В Англии никому не придет в голову ставить что-либо подобное своим родственникам. Да, у некоторых семей имеются фамильные склепы, и у нас когда-то был, но чтобы кто во что горазд… Ангел из белого мрамора соседствовал с черной гранитной плитой, на которой мастер выбил изображение жуткой бандитской рожи. Такие у нас в фильмах о русской мафии показывают. Надо будет подсказать кому-нибудь из западных режиссеров, что следует еще и какое-нибудь реально существующее элитное кладбище заснять. Впечатляет.

Вообще впечатляло все – и разнообразие использовавшихся материалов, и полет творческой мысли то ли заказчиков, то ли исполнителей. Я никогда в жизни не видела ничего подобного. Правда, элитная площадка оказалась не такой уж и большой, и вскоре я дошла до части погоста, где хоронили простых людей. Там можно было осмотреть лишь первый ряд, так как путь к другим был завален снегом. Я прогулялась до конца аллейки, разделявшей элитную часть и простую, читая имена и даты жизни на очень скромных памятниках и крестах. Хоронили здесь немного. Видимо, только тех, кто проживал поблизости. Разница между датами смерти была в несколько месяцев, а то и год.

У предпоследней могилы я замерла. Закрыла глаза, снова открыла. Судя по надписи на небольшой серой гранитной плите, в могиле лежала Анна Владиславовна Пьяных, шестнадцати лет, похороненная здесь полтора года назад.

Я бросила взгляд через плечо. До джипа, в котором оставался Константин, было довольно далеко. Но все равно не стоило привлекать внимания к моей находке.

Но тогда что за девочка живет в квартире Константина? Кого мне предстоит обучать английскому языку? То есть кого я уже начала ему обучать?

Я вздохнула, развернулась и отправилась назад к машине Константина. Он не терял времени и с кем-то разговаривал по мобильному телефону. Так, может, он специально отправил меня прогуляться? Чтобы я не слышала его разговоров?

И что теперь мне делать? Задавать волновавший меня вопрос Константину не следовало. Я решила, что позвоню адвокату рокера и сообщу, что наткнулась на могилу дочери Владислава Пьяных. Если это, конечно, не совпадение.

А если Аня жива? То есть какая Аня? Адвоката Родиона волновал возраст. Если на плите указана дата рождения Ани Пьяных, то сейчас ей восемнадцать лет. Или было бы восемнадцать лет.

Хотя что мне говорил Родион? Он не смог найти Аню в базе данных зарегистрированных в Петербурге и области граждан. Так как ее найти, если она умерла? Он же, наверное, не искал ее среди умерших. Наверное, есть и такая база данных. По крайней мере, тех, на кого были выписаны свидетельства о смерти.

Я предложу ему поискать там. Хотя он это, конечно, и без меня сообразит.

Но тогда кого раскручивает Константин?

Глава 11

До квартиры мы доехали без проблем, Константин надолго не задержался. Мне пришлось ответить на массу вопросов рыжей Алисы, которой было очень интересно послушать про мои приключения. Аня (или не Аня?) молча сидела рядом, вопросов не задавала, но вежливо слушала. Мне она вообще казалась немного заторможенной – не только сегодня, во все наши встречи. Андрей Распутин только поинтересовался моим самочувствием, потом ушел к себе в комнату. Адвокат Паша отсутствовал.

– Жаль, Костя Таисию домой отправил, – вздохнула рыжая Алиса после того, как я закончила рассказ. – Она так вкусно готовила…

Про допрашивавшего меня дядьку с телохранителями я и ей не рассказала. Я решила, что для всех буду придерживаться единой версии и валить все на Таисию.

– А чего вы нас не позвали? – тем временем спросила Алиса.

– Куда? – не поняла я.

– Ну, с собой…

Вопрос мне показался странным. Или Алиса такая дура? Кто же посвящает лишних людей в такие дела? Таисия боялась идти одна, тем более она не из Петербурга. Я, конечно, тоже не из Петербурга, но кого она могла выбрать в напарницы из этой компании? Да мы с ней по возрасту ближе! И я – иностранка. Может, Таисия учитывала специфику русского менталитета? Ленечка мне рассказывал, что к иностранцам в России всегда относились по-особому. Причем «особенности» могли быть самыми разными, от подобострастия до подозрения в шпионаже. Таисия могла решить, что если нас арестуют (хотя что на самом деле думала Таисия?), меня скорее отпустят, как иностранку. Или как раз наоборот, вся вина будет на мне, опять же как на иностранке, занимающейся шпионажем.

– Я не поверила в клад, – сказала я Алисе. – Мне просто хотелось прогуляться, ведь я несколько дней не выходила из дома. Таисия хотела выяснить, что отмечено на плане… – Я пожала плечами. – Признаться, мне было все равно.

– Но вас же взяли в заложницы…

– Какие заложницы? За нас что, выкуп требовали?

– Нет, я не так выразилась. Вас спрашивали про деньги?

«Какие деньги? Откуда рыжая Алиса знает про деньги?»

– Полиция? – спросила я с видом иностранной идиотки. – Меня допрашивала только полиция. Их интересовало, как я оказалась в доме художника и что вообще помню. А Константин считает, что в кейсе могли быть наркотики.

– Какие наркотики?! – взвилась Алиса. – Он что, идиот?!

– А почему нет? Или у вас обычно деньги в кейсах носят, а потом кейсы за батареи в подъездах прячут?

Алиса как-то странно посмотрела на меня. А ведь тот дядька говорил, что Алиса тратила его деньги, но «они» пока до нее не добрались. Предупредить или нет? Ведь дура же пострадать может! Нет, лучше буду молчать. Своя шкура ближе к телу.

– Ты на самом деле считаешь, что в этом кейсе были деньги? – спросила я у Алисы.

– Таисию спрашивали о деньгах, – напомнила рыжая.

«А ведь она очень напряжена, – подумала я. – Чего-то боится?»

– И вас же схватили, – вставила Аня (или не Аня).

– Я думаю, что нас схватили потому, что мы пришли туда, куда ходить не следовало.

– Если у людей пропали деньги, то они будут хвататься за любую соломинку, – заявила Алиса.

Потом мы позанимались английским, да и во время разговора на кухне я произносила некоторые слова и на английском, и на русском, а также показывала на различные предметы и говорила, как они называются. Алиса опять демонстрировала неподдельный интерес и стремление к знаниям. Но и к моему похищению возвращалась не раз… Насколько я поняла, она вытянула из Таисии все, что та помнила.

Уже в своей комнате я задумалась об этой девочке. Иногда она казалась мне недалекой и даже глупенькой, а иногда я ловила на себе ее умный, внимательный взгляд. Она однозначно стремилась к знаниям. И у нее получалось! И говорила она иногда умные вещи, могла рассуждать, спорить…

В общем, я пока не пришла ни к какому выводу об Алисе. И вообще какое мне дело до Алисы? У меня даже не было задания обучать ее английскому языку. Она пристроилась так, за компанию.

Из своей комнаты я позвонила Родиону, адвокату рокера Пьяных, и рассказала об увиденной могиле и о том, каким образом оказалась на кладбище. По-моему, он в первый момент лишился дара речи.

– Тогда кто же живет с вами в одной квартире?

– Вам, наверное, будет легче это выяснить, – заметила я.

– Не скажите. Барбара, вы можете как-нибудь выйти из дома одна? Во-первых, я вам оплачу билет до Лондона…

– Ну тогда постараюсь, – рассмеялась я. – Хотя последние события отбили у меня такое желание. Может, лучше вы к нам?

– Барбара, вы меня не дослушали. Я хотел бы провести экспертизу ДНК.

– Что вы хотели? – не поняла я.

– Определить, Владик отец этой девочки или не Владик. Если не Владик, то вопрос вообще снимается! Мы соответствующим образом подадим это прессе. Но мне нужна ваша помощь. Лучше бы получить несколько волосков и ношеную вещь.

– Если не ошибаюсь…

– Барбара, я консультировался со специалистом. Есть разные способы определения отцовства. Наука сделала большой шаг вперед. Несколько шагов. Волоски хотя бы можете мне собрать?

– А могила?

– Будем выяснять. Как только соберете волоски, звоните. Встретимся. Не обижу.

Мы распрощались с Родионом, а я задумалась. Зачем меня понесло в эту Россию?! Чем они тут занимаются?

В это мгновение мне в дверь тихо постучали. Кого из трех несет?

Я подошла к двери и распахнула ее. На пороге стоял Андрей Распутин в джинсах и рубашке. Он только что побрился, и от него приятно пахло туалетной водой. Это был аромат морского бриза, который мне очень нравится.

– Мне нужно с вами поговорить, Барбара, – серьезно сказал Андрей.

Я кивнула и отступила в сторону. Интересно, что ему надо? Как женщина, я его точно не могу интересовать, потому что женщины, насколько я поняла, его по определению не интересуют.

Мы сели в кресла, и я вопросительно посмотрела на Андрея. Он мялся, потом поднял на меня свои потрясающие голубые глаза и спросил:

– Вы, случайно, не согласитесь выйти за меня замуж?

Это было последнее, чего я ожидала.

Мне никогда в жизни не делали предложения руки и сердца (правда, и тут про него скорее всего речь не шла), и я никогда и предположить не могла, что получу его в России, от русской «звезды», о которой, насколько я знала, мечтают тысячи русских девушек и женщин. Да я же стану для них врагом номер один!

– Зачем? – спросила я у «жениха».

– Я вам сейчас все объясню, – быстро заговорил Андрей. – Я хочу отсюда свалить.

– Это глупо! – воскликнула я. – Для вас глупо. Я понимаю, когда из России бегут бизнесмены, преследуемые государством. Или те, у кого кто-то хочет отнять и бизнес, и свободу. Но у вас нет бизнеса. И ваша популярность – здесь. Ваши песни рассчитаны на вполне определенную аудиторию, русскую или, по крайней мере, русскоговорящую аудиторию. Простите, но кому вы нужны на Западе?

– Во-первых, я могу выступать на вечеринках у олигархов. Меня и так на них приглашают. Обойдусь я без концертов в больших концертных залах. Во-вторых, русскоговорящая аудитория и в Европе, и в США довольно большая. Можно гастролировать.

– Почему вы хотите уехать отсюда?

– Я боюсь, – сказал Андрей.

– Чего?

– Костю. Того, что он меня подставит, а сам потом выйдет сухим из воды. Он всегда выходит сухим из воды. А его прошлые подопечные… Я не знаю, где они! Как только они по каким-то причинам расставались с Костей, они исчезали. Никто не знает, где они! Может, живы, конечно. Я на самом деле не знаю. Но в шоу-бизнесе их и близко нет. То есть ушел от Кости – закончилась карьера. Навсегда. Сразу же. А может, и не только карьера. Может, и жизнь. И вас он может подставить. Не спрашивайте: я не представляю как. Но первой моей мыслью, когда вы здесь появились, была: «Вот еще одна дура для Костиных дел». Простите, Барбара, но я честен с вами. Если бы Костя хотел нанять нам с Анькой преподавателя английского языка, то давно бы сделал это. А он не сделал. Не думайте, что он такой благородный и проникся вашим плачевным положением. Не проникся! Он вообще не способен на сочувствие кому-либо. Он думает только о своей выгоде. Всегда и везде. Он занимается только тем, что можно превратить в деньги. Узнав о вас, он тут же просчитал варианты. Или его сестра – та еще сука – что-то подсказала. Вас хотят использовать. А меня используют постоянно! С моих гонораров я получаю от силы двадцать пять процентов!

– Так мало? Это вы должны отчислять максимум двадцать пять процентов. Или десять.

Андрей зло усмехнулся.

– А Анька получает восемь!

Я моргнула.

– Восемь процентов! Восемь! – несколько раз повторил Андрей. – Мне Пашка сказал. Да, я понимаю, что у Кости большие накладные расходы. Но он уже давно окупил все вложения в меня. И нынешние расходы можно было бы сократить. Я могу самостоятельно найти женщину, которая будет со мной везде появляться. Но он приставил ко мне свою любовницу!

– Алиса…

– Спит с Костей. Но играет роль моей девушки. Вы только представьте рожи их обоих, когда мы с вами объявим о намерении пожениться…

Андрей мечтательно улыбнулся и даже прикрыл глаза от удовольствия.

– А с Аней он спит?

– Трахнул пару раз. Он всех своих подопечных трахает. Но Пашка сказал, что она ему не понравилась.

– А она вообще совершеннолетняя?

– Совершеннолетняя. Ей года двадцать два, если не двадцать три, только выглядит ребенком.

«Тогда это точно не дочь рокера Пьяных!»

– А откуда она? – невинно спросила я.

– Из средней полосы России. Я не помню город. Или это поселок городского типа? Костя же по всей стране ищет молодые таланты. Меня тоже нашел… Хотя теперь я думаю, что, может, было бы лучше, если бы не находил…

– А как же рокер, который сюда приходил?

– Так это очередная Костина афера! Я не знаю какая! Даже примерно представить не могу, что он задумал! Может, хочет рокера на бабки развести. Скорее всего. На девку ему точно плевать. Наверное, как-то использует ее, потом выкинет.

– Но она же поет!

– В России многие поют. И для выступления на нашей эстраде совершенно необязательно уметь петь! Таких, как Аня, – сотни и тысячи. Костя найдет другую.

– То есть это не дочь рокера, который сюда приходил?

– Не думаю. Может, он, конечно, во время каких-то гастролей ее и заделал, но очень сомнительно. Пьяных никогда не гастролировал по средней полосе России. Более того, он женился на всех своих постельных партнершах…

– Но тогда где его настоящая дочь?

Андрей пожал плечами. Я моргала, ничего не понимая.

– Я повторяю: это очередная Костина афера, – снова заговорил Распутин. – Я не знаю какая. Мне в них не разобраться. Я признаю, что не обладаю таким изощренным умом. Но я боюсь. Я не хочу стать козлом отпущения. Я хочу отсюда уехать. Я оплачу вам билет. Я заключу с вами официальный договор. Я поднакопил кое-какие деньги. Я же сейчас мало трачу. Я вам могу заплатить десять тысяч долларов. Мы выезжаем в Англию и через некоторое время разводимся. Пока не разведемся, я буду вас содержать. Полгода вас устроит?

– Это так неожиданно…

– Так подумайте, Барбара! Только недолго! Пока мы с вами не попали под колесо!

– Какое колесо?

– Которое покатит Костя! На вас, на меня! А у вас в активе еще будет официальный брак.

– В каком активе? Кому какое дело до того, был у меня в прошлом официальный брак или не было?

– Ах да, вы же англичанка. А для русских женщин это очень важно. Лучше быть разведенной, чем той, которую ни разу не брали в жены.

– А как отреагирует Костя?

– Какое мне дело до его реакции?!

– Но у вас же с ним, наверное, подписан договор….

Андрей рассмеялся.

– Ничего у нас не подписано. Это Россия, Барбара! А в этом бизнесе в России крутится сплошной черный нал! Не знаю, есть ли еще где-нибудь такое количество черного нала, как в шоу-бизнесе. Ведь за концерты наличкой расплачиваются! Крайне редко что-то проходит через официальные каналы! Поэтому я и не могу качать права! Нет у меня прав. И у других артистов их нет. Мы абсолютно бесправны и зависим от воли самодуров-продюсеров и их баб. Я готов получать меньше на Западе, но работать в других условиях! Здесь я даже примерно не могу отследить денежные потоки!

– Но вы можете уйти от Константина к другому продюсеру.

– Не могу. Я же вам объяснял! Даже если он и допустит это, то, во-первых, все будет то же самое, а то и хуже. Во-вторых, Константин на самом деле знает свое дело. В-третьих, в таком случае он может мне перекрыть кислород. Я же вам объяснял! Только что!

– А в Англии?

– Уже есть договоренность с одним вашим центром… Для меня главное – выехать. А там я сам с ними договорюсь. И Костя останется с носом. Очень мне хочется его с носом оставить… Там он мне кислород не перекроет и не убьет.

– Что вы конкретно предлагаете? – спросила я.

– Мы с вами тихонько идем в ЗАГС, никого не предупреждая. Я плачу бабки, и нас расписывают. Ну а потом я созываю пресс-конференцию, представляю вас народу – и вполне официально отбываю в Англию, опять же никому не говоря, что отбываю навсегда. Там устраиваю свои дела – и мы разводимся. Десять тысяч долларов я могу вам хоть сейчас заплатить.

– Я должна подумать, – сказала я.

Глава 12

На следующий день Константин пригласил меня в ресторан. Насколько я знала, у Распутина было запланировано какое-то выступление. С ним отправилась рыжая Алиса, Аня осталась в квартире.

– Вы не присутствуете на всех выступлениях своих подопечных? – спросила я у продюсера.

– Да я бы давно свихнулся, если бы присутствовал, – хмыкнул он. – И в этом нет необходимости. Мое дело – договориться.

– Но ведь выступающий может забыть, проспать, опоздать… На концерте что-то выкинуть…

Константин рассмеялся.

– А Алиске я зачем деньги плачу? – хитро посмотрел он на меня.

– Но…

– У меня есть и другие помощники. Алиска отвечает за Андрея. Иногда я поручаю ей и Аньку. Со своими обязанностями она справляется прекрасно. Она точно знает, с какой стороны ее кусок хлеба намазан маслом. Работать в традиционном смысле она не хочет. Жить ей негде. Для модели уже старовата, да и немного полновата, а любит поесть. Жить на кефире больше не хочет. Да она зубами и ногтями держится за работу у меня! Тем более ей с Андрюхой не надо спать!

Я не стала спрашивать, с кем надо. Я ждала, что еще скажет Костя. Ведь не жениться же он на мне собрался? И наверное, даже не предложит разделить с ним постель. Я же – англичанка. Неизвестно, как отреагирую. Могу же в полицию побежать. А там вполне могут поверить мне…

– Конечно, я присутствую на многих выступлениях, – продолжал Константин. – Но выступления выступлениям рознь. Есть важные, есть не очень. В общем, все решается в каждом конкретном случае. И я теперь могу позволить себе помощников.

Я улыбнулась.

– Барбара, у меня к вам деловое предложение, – объявил Константин.

«Неужели Андрей был прав?»

– Вам же нужны деньги?

– Деньги, полученные любым способом, мне не нужны. У меня есть определенные принципы. И я предпочту трудиться на самой низкооплачиваемой работе, но трудиться, а не воровать. Если вы хотите предложить мне какое-то дело с криминальным душком, то можете не тратить свое время. Мы с вами просто забудем, что вы начали этот разговор.

– Не заводитесь, – спокойно сказал Костя и накрыл мою руку своей большой ухоженной ладонью.

В этом жесте не было никакой интимности. Он на самом деле хотел, чтобы я успокоилась. Он даже не думал ко мне приставать. Он не воспринимал меня как женщину. Интересно, а как кого он меня воспринимает?

– Вначале выслушайте меня. Я хочу пустить слух – в определенных кругах, где вращаюсь и в которые не вхожи иностранцы, – что вы являетесь поклонницей Андрея Распутина и решили вложить в него деньги.

– Что?!

– Выслушайте меня до конца, Барбара! Я вам предлагаю сделку и хорошие деньги!

– Какие? – прямо спросила я.

– Десять тысяч долларов.

«Они что, сговорились?»

– Как вы собираетесь мне их платить? – спросила я вслух с самым невозмутимым видом.

– Как скажете. Меня бы, конечно, больше устроило наличными. Могу вам их привезти в Англию.

– В кейсе?

– Для вас так важно, в чем я повезу наличные?

– Нет, мне просто интересно.

– К вашему сведению, лично я никогда не ношу деньги в кейсе.

Я вопросительно приподняла брови.

– Я деньги ношу на себе, – усмехнулся Костя. – Или их за меня носят другие.

– А если не отдадут?

Костя откровенно расхохотался.

– Всегда отдавали. Ну так как? Наличными?

– А на счет можете перевести?

– И вы будете платить налоги с этих денег?

– Буду, – сказала я.

– Могу и на счет, – пожал плечами Костя. – Мне это несложно сделать. Но вам зачем государству отдавать деньги, даже вашему? Все русские предпочли бы черный нал.

– Мне не нужны лишние проблемы и лишняя головная боль.

– Ваше дело. Но у вас есть еще время подумать.

– Что я должна сделать за десять тысяч долларов?

– Да фактически ничего.

– Так не бывает.

«Он считает меня полной дурой?»

– Я запускаю слух, что вы вкладываете деньги в Андрея.

– Это я уже слышала. Объясните, пожалуйста, зачем вам это нужно. Вы хотите нас поженить?

Костя очень внимательно на меня посмотрел.

– Признаться, такое мне в голову не приходило. Но это мысль… Вы, в принципе, согласитесь выйти за него замуж?

– Потому что в резюме женщине лучше иметь брак в прошлом – неважно с кем, – чем не иметь никакого? Потому что те, кого никто не брал замуж, вообще не котируются? Разведенные имеют больше шансов привлечь внимание мужчин? Так это у вас в России. И мы с вами уже говорили на эту тему. И не только от вас я слышала подобное. В Англии и Европе в целом несколько иная ситуация. А ваших женщин мне откровенно жаль.

– И вообще ваши соотечественники шагнули далеко вперед в развитии технологии производства самок млекопитающих, – хмыкнул Костя.

– Вы о чем? – не поняла я.

– Про овечку Долли слышали? Ваши же ее клонировали из клетки вымени, к тому же замороженной, – если наша пресса не врала.

– Во-первых, это сделали шотландцы, а я – англичанка.

– Но у вас же на островах!

– Хорошо, пусть у нас на островах, в моей стране. Но о каких технологиях вы говорите?

– Помните, как появилась женщина? Вы же в церковь ходите, даже если и только петь.

– Вы про ребро Адама?

– Ну да, конечно. Хотя, по-моему, Господь мог бы взять для производства женщины, помощницы человека, какую-нибудь другую кость, в которой есть хоть немного мозга. Пусть даже костного.

– Вы знаете, что вас ждет, если вы подобные мысли выскажете в Англии или США?

– А я в России. У нас со мной многие согласны.

– Вы всех женщин считаете дурами?

– К сожалению, мой опыт свидетельствует….

– То есть вы готовы мне прямо сказать, что я – дура?

– Нет, не готов. Но я вам предлагаю десять тысяч долларов, и вам за них ничего не придется делать! Только не опровергать слухи! Вы должны молчать и таинственно улыбаться. Журналистам – если до вас доберутся журналисты, а я сделаю все возможное, чтобы не добрались, – будете отвечать, как уже отвечали: никаких комментариев.

– А кто на самом деле вложит деньги?

– Вкладывать никто не будет. Я буду их отмывать, если вы этого еще не поняли.

– Так меня за это могут в тюрьму посадить!

– За что? – искренне удивился Костя. – Если хотите деньги на счет, мы с вами договор заключим, ну, например, на оказание консультационных услуг. Без уточнений. Кто в вашей Англии будет вас спрашивать, какие именно консультации вы давали? Уплатите налоги – как там у вас это делается – и спите спокойно.

– То есть вы хотите каким-то образом отмыть деньги…

– Каким именно, я вам объяснять не буду. Не обессудьте. И вы все равно не поймете. Не потому, что вы – дура, а потому, что вы – англичанка. Русские не все понимают.

– А потом меня опять возьмут в заложницы, считая, что у меня немерено денег…

– А вы из дома не выходите, в особенности по вечерам. И не заходите в темные дворы. Это ж надо было такое придумать! Вы в самом деле рассчитывали найти клад?

– Ничего я не рассчитывала. Таисия попросила меня составить ей компанию, я составила. Воздухом подышала.

«И в очередной раз показала себя дурой».

– Да уж…

– А что? Побывала в русской деревне. Увидела новорусские деревни. Вы не могли бы меня еще разок свозить в те места? А то я была без фотоаппарата.

– Вы в самом деле хотите туда съездить? – удивился Костя.

Я кивнула.

– Вообще-то я в ближайшее время собираюсь к художнику…

– Возьмите меня с собой.

Костя кивнул.

– Ну так как насчет нашей совместной работы? Я повторяю: вы ничем не рискуете. Вы не вкладываете деньги, хотя бы потому, что у вас их просто нет. Вы не подписываете никаких бумаг, кроме договора на оказание консультационных услуг. Но вы же читаете по-русски? Если хотите, составим договор на двух языках. Вы ничем не рискуете. И в любом случае вы же хотите в обозримом будущем вернуться в Англию?

– Когда я могу это сделать?

– Да хоть завтра.

– Если соглашусь на ваше предложение?

– Да. Но будет лучше, если немного задержитесь. И я не отменяю обучение моих оболтусов английскому языку. И за него я плачу вам отдельно. Ну так как, давать поручение Паше составить договор? Там будет говориться только про предоставление консультационных услуг. Укажем все реквизиты моего продюсерского центра. Он официально зарегистрирован.

– Какие дела вы планируете в Англии?

– Звукозапись.

– А съемки клипов?

– На островах. Тропических.

– И вы хотите на этом отмыть деньги?

Костя кивнул.

– Поэтому желательно заниматься всем этим за границей?

Костя опять кивнул и улыбнулся.

– По этой причине столько клипов и фильмов наши снимают за границей, – попробовал хоть немного разъяснить мне ситуацию продюсер. – У нас, конечно, тоже деньги отмываются, то большинство предпочитает заграничный вариант.

– Чтобы они еще и остались за границей?

– А вы умница, Барбара!

– Тогда следовало бы снимать фильмы и клипы в Швейцарии.

– Нет, Барбара. Тут вы ошибаетесь.

– Но Англия…

– У вас, например, есть остров Мэн – известная офшорная зона. И еще есть Кипр, ваша бывшая колония. И еще есть Виргинские острова.

– Я читала в нашей прессе и в Интернете о том, что ваши фирмы поставляют из России товары – одежду, обувь, лекарственные препараты, морепродукты, что угодно, – а иностранные покупатели потом расплачиваются за них с компаниями, зарегистрированными в названных вами местах.

– Все правильно, – кивнул Костя. – И все законно! Хотя наши одежда и обувь никому не нужны. Они не могут конкурировать с европейскими по качеству, а с китайскими по цене.

– Но тогда как же…

– У нас есть товары, которые интересуют Запад. А одежда и обувь на самом деле могут быть китайскими. В ряд европейских стран китайтятину не пускают. Но скрыто китайские товары там есть. Наши люди везут китайтятину как свой товар. В любом случае эти поставки осуществляются с единственной целью – чтобы бабки оказались на зарубежных счетах и не заходили в Россию. Но мы с вами говорим о другом. К вам не будет претензий у ваших органов. Вас же они волнуют?

Теперь кивнула я.

– У нас люди давно научились оформлять такие сделки. Законно для западной стороны! Для всех западных сторон! Ведь даже ваши соотечественники не выдают нашим властям наших граждан, которые осели у вас. Если бы они нашли в их действиях что-то незаконное, то выдали бы, правильно?

– Скорее всего, да, – вынуждена была согласиться я.

– А ваши не находят! Потому что с точки зрения вашего права, права любой нормальной страны, сделки были проведены законно. А то, что капиталы от нас люди миллиардами вывозят, так все объяснимо. И ваши это понимают. Не хотят наши держать деньги в этой стране. Хотят у вас.

– Но имидж вашей страны…

– Вам есть дело до имиджа нашей страны? Большинству моих знакомых, а то и ста процентам, до него нет никакого дела. У нас люди сами о себе беспокоятся. Стране на граждан плевать. Так почему мы должны об ее имидже заботиться?

Я пожала плечами.

– Вы понимаете, Барбара, что проблемы русского человека, то есть проживающего в России, начинаются в роддоме и не заканчиваются даже на кладбище. То есть начинаются еще до рождения у беременной женщины. Вы же не были беременной в России?

– Я вообще не была беременной.

– Это другой вопрос. И похоронить никого здесь вы явно не пробовали. С нас дерут немереные деньги везде, жилищная сфера в жутком состоянии, как и дороги, коррупция распространилась повсеместно, медицина и образование в агонии. Вам понятно, почему люди отсюда вывозят капиталы?

Я кивнула.

– Вам дальше нужно что-то объяснять?

– Почему вы не можете обойтись без меня?

– Не хочу, чтобы наши задавали мне лишние вопросы. Не органы, а те люди, с которыми я контачу. У нас все обожают считать чужие деньги. А я терпеть не могу, когда считают мои. А тут вроде как деньги – ваши. Вопросов нет. Англичанка решила вложиться в нашего певца.

– Придурочная англичанка влюбилась в русскую звезду, поющую белогвардейские песни.

– Ну, не совсем так… Но насчет брака с Андреем – мысль интересная. За него вам, конечно, будет заплачено отдельно. Вы ведь на самом деле не хотите за него замуж?

– Вы меня полной идиоткой считаете?

– Нет, что вы! Кстати, а в вашей родословной нет какого-нибудь белогвардейца? Хотя бы любовника прабабушки?

Я расхохоталась. Как у Кости все-таки голова работает!

– Не будете возражать, если я такой слушок запущу? Я ведь всем своим подопечным «легенды» придумываю. Я знаю, что хочет услышать наш народ, – и это обеспечиваю.

– Вы собираетесь запустить слушок о том, как моя прабабушка-баронесса всю жизнь вспоминала русского любовника-белогвардейца, который пел ей под балконом песни, теперь исполняемые Андреем Распутиным?

– Что-то в этом роде, – с самым серьезным видом сказал Костя. – Пока я не думал на эту тему. Но подумаю. Вас, естественно, поставлю в известность.

– Двадцать тысяч долларов, – сказала я.

– Барбара…

– За консультационные услуги. В случае брака с Андреем будет другая сумма и брачный контракт, в соответствии с которым ваша сторона оплачивает все расходы по расторжению брака. Ну и по заключению, естественно, тоже. Вы же, наверное, захотите пышную свадьбу?

– А вы? – спросил Костя.

– А я решила денег заработать, раз они сами идут в руки.

Костя хмыкнул.

– Можете давать задание Паше – пусть составляет договор. Как только деньги упадут мне на счет, можете начинать свою кампанию. Если начнете раньше, выступлю с опровержением.

– Согласен, – кивнул Константин. – И на самом деле ни о чем не волнуйтесь. Кстати, Андрею и Алиске тоже ничего прямо не говорите. Ссылайтесь на… ну, например, коммерческую тайну. Или говорите обтекаемо, что вам удалось договориться с вашими английскими друзьями и вы на самом деле выступаете посредницей. Да. Это, пожалуй, самый оптимальный вариант. Для них. А больше с вами никто и разговаривать не будет.

– А Аню вы почему не упомянули?

– Потому что она – непробиваемая дура. У нее не возникнет вопросов.

– Кстати, что делать, если еще раз заявится ее отец?

– Не пускать.

– Но это же ее отец!

– Она – совершеннолетняя. И еще у нее есть мать. Мать хочет, чтобы я сделал из Ани звезду. Мать подписала нужные бумаги, пока Аня была несовершеннолетней. Отец в ее воспитании участия не принимал. Денег почти никогда не давал.

«А как же могила на кладбище? Мама не может не знать, что дочь погибла. Но вполне может не знать, что ее имя используется. Или знает? И дала согласие?»

Глава 13

– Костя на вас глаз положил? – спросила поздно вечером Алиса, когда я в одиночестве пила на кухне чай.

Она пришла одна. Я вообще не представляла, чем в комнате занимается Аня. Вероятно, смотрит телевизор или сидит в Интернете. Хотя нет. Компьютер тут один, общий. Стоит в комнате с роялем. Интересно, Костя или кто-то из его помощников проверяют, с кем общаются подопечные? Андрей мне сказал, что у него есть свой сайт и он периодически общается с поклонниками в режиме онлайн. И Андрей на самом деле довольно часто сидел за компьютером. Не знаю, что делал. Может, на самом деле общался, может, бродил по каким-то сайтам, а может, футбол смотрел. Аню за компьютером не видела ни разу. Алису видела. Хотя клавиатура не предназначается для длиннущих накладных ногтей, которые были у нее. Сама я написала по электронной почте двум своим подругам в Англии. Сказала, что у меня все хорошо. На мой электронный адрес за время моего пребывания в России не пришло ни одного письма. Было грустно. Никому я не нужна. Наверное, я неправильно жила все свои тридцать три года. Подруг не завела, в смысле настоящих подруг, родители умерли, родственников вообще нет, замуж не вышла.

Может, на самом деле выйти замуж за Андрея? Правда, Андрей в эти минуты уединялся с Пашей. Ну и что? Может, стоит выйти замуж за Андрея, чтобы привлечь к себе внимание других мужчин? Если русская эстрадная звезда женится на мне, а не на ком-то из толп своих поклонниц, значит, во мне что-то есть. То есть так должны думать другие мужчины.

Но где мой Ленечка? Куда он пропал? Может, мне стоит браться за его поиски? Ведь его же никто не ищет! У него никого нет, как и у меня. Может, поэтому мы и сошлись? Два одиночества, английское и русское…

– Вам нравится Костя? – тем временем спросила Алиса, расположившись напротив меня и подперев щеку рукой.

– Как мужчина? Нет. Я люблю помоложе, – сказала я с самым серьезным видом. – Кстати, где у вас знакомятся с мужчинами?

Алиса странно посмотрела на меня, но потом поняла, что я говорю серьезно.

– А вы где со своим русским любовником познакомились?

– В баре.

– Нет, у нас в баре другие знакомства…

– Я хочу найти русского мужчину, – спокойно продолжала я. – Мне нравятся ваши мужчины. Как мне познакомиться с мужчиной? Куда я должна пойти в вашем городе?

Алиса задумалась. На самом деле задумалась.

– Ну, вам, как иностранке, наверное, здесь тоже стоит сходить в бар. Только, конечно, в дорогой и в центре города. На вас в баре не будут смотреть как на нашу женщину. Наши женщины – приличные женщины – не ходят в одиночку в бар.

Алиса назвала мне три адреса, потом сбегала за листком бумаги и ручкой и нарисовала, где эти бары находятся.

– Но одной вам лучше не возвращаться… Обязательно вызывайте такси, если не удастся познакомиться с мужчиной. Скажите Косте, чтобы выплатил вам аванс.

– А вы с Аней почему никуда не ходите? – спросила я. – Вы же – молодые девушки…

– У нас контракты. Нам нельзя. Вы же знаете, что я работаю девушкой этого голубого белогвардейца? А Аня создает образ невинности, хотя ее отчим с двенадцати лет имел во все места. Но кто знает-то? Да она и сама на мужиков смотреть не может.

– Понятно… – медленно произнесла я. Хотя мне многое было совершенно непонятно.

Алиса вскоре ушла, я тоже отправилась спать, днем, когда я была в квартире одна, позвонил адвокат рокера Пьяных, Родион.

– Вы можете выйти из дома, Барбара? Я подъеду, подхвачу вас и посидим в каком-нибудь баре.

Я оставила записку тому, кто придет первым. Правда, не написала, с кем отправилась в бар. Перед выходом зашла в комнату девочек и без труда собрала с подушки Анины волосы, принести которые меня просил адвокат.

– Мы провели расследование, – сразу же сообщил Родион, забирая у меня пакет. – Удалось выйти на двух одноклассниц Ани. Она сбежала из дома примерно два года назад. Ее искали, найти не смогли. Милицию не подключали, работали частные детективы.

– Но как же так? Ведь пропал ребенок! Тогда она точно была несовершеннолетней!

Родион пожал плечами.

– Как она умерла?

– Ее сбила машина недалеко от поселка. Может, возвращалась домой? Этого никто не знает. При ней не было документов.

– Кто ее опознавал?

– Мать. Но подружки, которые знали про исчезновение, а потом присутствовали на похоронах, сказали, что от лица ничего не осталось. Пришлось хоронить в закрытом гробу.

– Экспертизу ДНК проводили?

– Нет. Мать опознала – наши органы это устроило. Но девочки не могут стопроцентно утверждать, что похоронили Аню.

– Они знают про появление новой «звезды»?

– Нет! То есть они знают, что сейчас набирает популярность некая Русалка. Девочка же выступает под этим псевдонимом. Она в самом деле чем-то похожа на Аню Пьяных, но это не Аня Пьяных совершенно точно. Они были очень удивлены тем, что я им говорил. То есть слух о том, что это – дочь Владислава Пьяных, известного рокера, запущен в очень узких кругах. В СМИ эта информация не давалась даже как предположение.

«Опять слух, как предлагает сделать в случае со мной Костя?»

– Зачем?

– Вы меня спрашиваете?

– Но у вас должны быть какие-то версии.

– Костя хочет как-то напакостить Владику. Как – я пока не догадался.

– Мать Ани в курсе того, что Русалка подается как ее дочь, пусть даже в самых узких кругах?

– Мать Ани не желает общаться ни со мной, ни с Владиком, ни с подругами дочери. Они ей звонили по моей просьбе – вроде как узнав о том, что Аня появилась на эстраде. Она сказала, чтобы они ей больше не звонили, и повесила трубку.

– Но посторонняя девочка не может получить наследство, даже если ваш клиент укажет в завещании, что оставляет что-то конкретное Ане.

– Тут явно что-то другое… Вы понимаете, что официально нигде и никогда не указывалось, что Русалка – это Аня Пьяных? Слух идет. Народ обсуждает – не в смысле народные массы, которые ходят на концерты и покупают диски, а в наших кругах.

– Как Костя может получить с Владика деньги?

– Не знаю. Пока не знаю. Думаю.

Мне Родион вручил в конверте десять тысяч рублей. На посещение баров хватит. И на такси до дома.

Мы расстались, довольные друг другом. Я попросила отвезти меня на улицу, где находился один из указанных рыжей Алисой баров, только не сказала, что иду еще в один бар. Да и в любом случае Родиону было плевать на мои перемещения.

Глава 14

С Родионом мы пили кофе с пирожными, тут я заказала пиво. У них было ирландское, и это меня очень устраивало. Я села в уголочке у окна за небольшим столиком на двоих. Бар был почти пуст. Время обеда уже прошло, время вечерних посиделок еще не пришло. Может, я зря сюда сегодня поехала? Ну ничего, осмотрюсь. Обстановка в целом мне нравилась. Бармен сразу же опознал во мне иностранку и заговорил по-английски.

Я сделала пару глотков и увидела, как в бар заходит мужчина лет сорока, спортивного вида. «Американец», – решила я. Мужчина взял пиво и устроился недалеко от меня, но так, что мы оказались лицом друг к другу и, естественно, быстро встретились глазами. Также глазами мужчина спросил, может ли пересесть ко мне. Я кивнула.

Я оказалась права – он был американцем в командировке. Я сказала, что преподаю здесь английский язык.

– Вы тут надолго? – спросил Джон – так представился американец.

– Не знаю, – вздохнула я.

– Вам не нравится в России?

– Я не могу однозначно ответить «нет», но и не могу сказать «да». Сейчас я здесь, потому что так сложились обстоятельства…

– Вам здесь не скучно?

Меня удивил этот вопрос. Разве в России и с русскими может быть скучно?

– А вам скучно? – спросила я.

– Мне одиноко, – признался Джон. – Как, впрочем, и многим другим иностранцам разных национальностей, вынужденным работать в России. Хотя здесь, если в четыре утра хочется перекусить, проблем нет. В Америке и Европе в большинстве городов все магазины закрыты после шести вечера.

– В Лондоне – нет, – заметила я.

– Так то в Лондоне. И в Нью-Йорке не закрыты. Но большинство людей живут не в Лондоне и не в Нью-Йорке, а там, где вечером и ночью ничего не работает. Но все равно, пожалуй, ни один город не живет такой ночной жизнью, как Санкт-Петербург. Тут полно магазинов «24 часа», есть круглосуточные фитнес-центры, парикмахерские, не говоря про бары и рестораны.

– Кстати, вы по Санкт-Петербургу на машине ездите или общественным транспортом?

– Я – общественным, я тут ненадолго, а мои друзья ездят на машинах и забавно рассказывают про русскую полицию. Если остановят, надо расплатиться, даже если ничего не нарушил. Иначе не отстанут. По-английски ничего сказать не могут. На пальцах пытаются объяснить. Мои друзья говорят, что надо давать пятьсот рублей. Это если ничего не нарушил.

– Ну и разве можно скучать при такой жизни? – рассмеялась я. – А как вам маршрутки?

– Аттракцион «американские горки» – езда по встречке, опасные обгоны. Адреналин за смешные деньги.

Я опять рассмеялась.

– Простите, а это не вас похищали?

– Меня, – кивнула я.

«Кстати, а откуда он это знает? Ах да, мои имя и фамилия фигурировали в СМИ».

– Вам было очень страшно?

– Я не успела испугаться, – улыбнулась я и рассказала и американцу ту версию, которой придерживалась для всех. Ничего про допрашивавшего меня дядьку, только про то, как схватили, и про то, как проснулась в загородном доме художника, где увидела настоящий самовар.

– А вас разве не из гостиницы похитили?

– Вы меня перепутали с другой Барбарой. Вашей соотечественницей. Я, кстати, не знаю, нашлась она или нет.

Американец задумался, вроде как пытаясь вникнуть в ситуацию, потом извлек из кармана телефон с выходом в Интернет, вошел, стал читать представленную там информацию, оповещая и меня.

Американскую Барбару пока так и не вернули. Никаких зацепок у русской полиции не было.

– Но здесь написано, что вы жили в той же гостинице! – воскликнул Джон.

– И что из того? Вашу соотечественницу выкрали уже после того, как я съехала. А меня захватили из-за моей собственной глупости. Мы с русской женщиной Таисией сунулись туда, куда совать нос не следовало! И за меня выкуп никто не требовал. Не с кого. И с этой Таисии не требовали. Ее допрашивали, потом отпустили. Меня даже не допрашивали. Я не знаю, кто меня похищал!

– А о чем ее допрашивали?

«Зачем тебе это знать?»

– Я больше не видела Таисию. Наш общий работодатель отправил ее домой до моего возвращения в квартиру. Ему не понравилось, что она куда-то пошла вечером, да еще и взяла с собой меня…

– Странная страна… Странные люди… – качал головой Джон.

Он задал мне еще несколько вопросов о моем пленении и сопутствующих обстоятельствах. Мне почему-то не понравился его интерес. Я стала изображать полную дуру, которая вообще не понимает, что происходит. Правда, я на самом деле многого не понимала. Но какое дело этому американцу до происходящего со мной? Его интерес не казался мне вежливостью к собеседнице, которая пережила необычное приключение. Это не был разговор двух собутыльников в баре, а уж я-то знаю, о чем говорят в барах…

Я решила, что мне пора заканчивать с потреблением спиртных напитков, удалилась припудрить носик и застала Джона топчущимся у входной двери. Он сказал, что проводит меня до дома. К этому времени уже стемнело и бар начал заполняться народом.

Мы поехали на автобусе, беседуя на отвлеченные темы, потом прошлись пешком. При подходе к дому, где находилась квартира Константина, Джон попросил меня показать ему двор, в котором меня взяли в заложницы.

– Что вам там делать?!

– Просто интересно. Вам же было интересно, Барбара? А я сфотографирую дверь, вывешу фотографии в Интернете.

– Я не пойду с вами до двери! Мне одного раза хватило!

– Я сам пойду. Ведь ваши русские знакомые считают, что там больше ничего нет?

Я пожала плечами. Может, просто любопытный? Или хочет незабываемых впечатлений о России? Чтобы вывесить в какой-нибудь американской социальной сети? Другие в Петербурге видели Зимний дворец и стрелку Васильевского острова, а этот – дверь, за которой взяли в заложницы дуру-англичанку. Или он надписи у двери хочет сфотографировать, про которые я ему тоже рассказала? Так я бы посоветовала другие. За последние дни я в районе проживания нашла еще несколько шедевров: например, «Россия для руских» (с одним «с»). Еще мне «понравился» призыв «Вандализму – нет!» на памятнике архитектуры, намалеванный оранжевой краской. Хотелось бы посмотреть на автора.

В общем, мы прогулялись до нужного двора. Я дала американцу указания, куда идти дальше, мы пожали друг другу руки, и я очень резвой походкой поспешила к дому, где проживала.

Моя записка так и лежала на полу. Из наших никто пока не вернулся, чему я очень обрадовалась.

Прошло два дня, я подписала составленный Пашей договор (очень простой) и ждала, когда деньги упадут мне на счет, о чем мне должны были сообщить из банка, послав SMS на мобильный телефон. Я вообще периодически вставляла в аппарат английскую SIM-карту и проверяла, кто мне звонил и писал.

Я спокойно занималась английским с подопечными, из дома не выходила. Но на третий день события опять стали бурно развиваться.

В три часа ночи у нас в квартире зазвонил домофон. Мы разошлись по комнатам в час, так как вечерних выступлений не было ни у Ани, ни у Андрея, как и никаких выходов в свет, на которые периодически отправлялись Андрей с Алисой.

Я знала, что мы никого не ждем. Если бы приехал Костя, то открыл бы своим ключом, как, впрочем, и его помощник, который продолжал привозить нам еду, но в дневное время. У нас иногда появлялись какие-то то ли костюмеры, то ли модельеры, а также парикмахеры и визажисты. Но не в три часа ночи, а перед отправлением компании «на выезд». И все предварительно звонили.

Поклонницы Андрея? Да, девочки и женщины периодически дежурили у подъезда, но на ночь не оставались. Они встречали Андрея после концерта, он раздавал автографы, получал в подарок цветы, которые стояли у нас по всей квартире, какие-то приятные мелочи. Мне очень понравился медвежонок с балалайкой, и Андрей тут же подарил его мне. И вообще сказал, что я могу забрать с собой в Англию все, что ему надарили поклонницы. Про брак со мной он больше не заговаривал.

Домофон звонил и звонил. Ни Андрей, который в эту ночь ночевал один, ни Алиса, ни Аня не вставали, вероятно считая, что сам замолчит. Или так крепко спали, что не слышали. А я слышала – домофон в этой квартире звонил довольно громко. Да что же это такое?! Может, полицию вызвать, чтобы успокоила этого…

Хотя кого успокаивать-то? Вначале следовало разобраться.

Я накинула махровый халат, сунула ноги в тапочки (как русская женщина) и отправилась к входной двери.

– Кто там? – спросила я по-русски после того, как сняла трубку устройства.

– Открывай, сука, б…! Иначе сейчас весь дом разнесу! – рявкнула пьяная женщина, судя по голосу – молодая. Рядом матерился какой-то мужчина и плакал маленький ребенок.

– Кто вам нужен? – спросила я.

– Да эта тварь, которая меня за себя выдает! Пусть кредит за меня платит!

– Что?!

– Ты дверь открывай, если хочешь договориться по-хорошему, или я журналистов приглашу и все им расскажу!

Я не стала открывать – уже имела подобный печальный опыт. Вместо этого я набрала номер Кости и в точности пересказала ему услышанное. А в домофон продолжали звонить…

– Пустите в подъезд, но не в квартиру, – велел Костя. – Я сейчас приеду и разберусь.

Глава 15

Когда стали звонить и бить кулаками в дверь, Андрей и Алиса вышли в коридор. Аня не появилась. Я к этому времени уже успела переодеться в джинсы и футболку и передала всем указания Кости. Алиса была в костюме Евы – насколько я поняла, она любит в таком виде встречать непрошеных гостей. Может, так проявляются какие-то комплексы из детства? Андрей натянул длинные шорты, но оставался с обнаженным торсом. Какой мужской экземпляр пропадает…

– Сейчас я сама позвоню Косте, – сказала Алиса и удалилась в комнату.

Мы с Андреем не слышали, о чем они говорили. Мне было странно, что другие соседи не вызывают полицию. Или полиция долго собирается на выезд? Или в России подобные ночные скандалы считаются обычным делом? Или народ с полицией не хочет связываться?

– Что происходит? – спросил у меня Андрей. – Сколько их там?

Свет на площадке был тусклый, никакой системы видеообзора лестничной площадки и прилегающей территории в квартире не устанавливали. Тем не менее я выглянула в глазок. На площадке находилось по крайней мере четверо взрослых и ребенок, который не прекращал плакать. Его мать (а женщина была одна, остальные – мужчины) орала громче всех. Ребенок, похоже, был на ней – вероятно, в «кенгурушке». Вроде бы так в России называют подобные приспособления для переноса детей. Я вообще старалась узнать побольше русских слов. Кто-то из находившихся с другой стороны двери сидел на полу, прислонившись к стене. Кто-то блевал в лестничный проем.

Судя по одной из произнесенных фраз, я поняла, что приехала настоящая Аня Пьяных… И, похоже, девочка унаследовала пагубное пристрастие к алкоголю от родного отца. Или она еще и накурилась?

Но откуда она узнала адрес? Или ее нашел адвокат Родион и направил к нам?

Родиона на лестнице точно не было. И я думала, что он бы меня предупредил… Может, ему позвонить? Хотя четвертый час утра. Неприлично. Я решила, что позвоню Родиону после того, как ситуация немного прояснится.

Через некоторое время на лестнице появился Константин, которого мы с Андреем и Алисой узнали по голосу. Он явно был не один, еще два каких-то начальственных голоса попытались навести порядок. Потом Костя позвонил в дверь и крикнул, что это он.

Открывала я. Андрей и обнаженная Алиса маячили у меня за спиной. Почему она не одевается?!

Костю сопровождали двое телохранителей. Алиса как-то говорила мне, что он терпеть не может ходить с охраной, считая, что от пули она все равно не спасет, но могут погибнуть лишние люди, однако иногда все-таки пользуется услугами сопровождающих. На некоторые мероприятия просто положено приходить с такими мальчиками, а иногда они помогают решать какие-то вопросы. Более того, они просто необходимы для спасения Андрюши от поклонниц. Охранники числятся в штате продюсерского центра, принадлежащего Косте, и всегда присутствуют на концертах, а также привозят и увозят с них Андрея. Иначе его могут просто разорвать на части, а уж одежду на сувениры снимут стопроцентно. И Алисе может достаться, как избраннице кумира. Поклонницы же не знают, что она – избранница его продюсера.

На лестничной площадке также находились двое представителей каких-то русских органов, которые в этот момент уже вызывали подмогу.

Компания незваных гостей состояла из пяти человек – четверых взрослых и ребенка, которому я бы дала на вид где-то полгода. Могла ошибиться в одну или другую сторону. Но он явно еще не умел ходить, в лучшем случае умел ползать. Возраст матери определению не поддавался. Вроде бы молодая девица, но такая лахудра… Она была очень сильно пьяна. Косметика отсутствовала по определению, вместо нее «светил» «фонарь», причем не сегодняшний. Припухлость, которая должна была быть, прошла, остался только сиреневый цвет, кое-где уже разбавленный желтизной. Два зуба слева сверху отсутствовали. Лахудра великолепно держалась но ногах. Может, ей помогал материнский инстинкт? Другого объяснения я найти не могла.

Из трех мужчин двоих я видела раньше. Это был рокер Владислав Пьяных и его друг, вместе с которым они уже появлялись в этой квартире. Опять были в коже и с немытыми длинными патлами. Ну почему взрослые мужчины не хотят привести себя в порядок? Почему не хотят выглядеть прилично? И куда смотрит молодая жена?! К моменту открытия мною двери оба уже спали на лестничной площадке. Вот же нервная система! Хотя многочисленные гастроли с рок-концертами, наверное, приучили этих двоих засыпать где угодно.

Третий был молодым, немытым и нечесаным мужиком, высоким, очень худым и нескладным. Он чем-то напоминал молодого жеребчика или щенка-подростка немецкой овчарки – в тот период, когда еще не установилась полностью координация движений. Лапы уже длинные, но не всегда слушаются так, как хотелось бы. Он сидел, привалившись к стеночке, и явно хотел спать. А этот почему не моется?!

Вызвав подмогу, представители русской полиции обратили взоры на буйную мамашу. Мужчины явно не представляли угрозы и не собирались ни во что ввязываться – хотя бы потому, что двое крепко спали.

Из речи женщины (хотя после такой речи, в которой каждое второе, а иногда и первое слово были матерным, мне было сложно называть ее женщиной) я поняла, что она приехала бить морду Косте и «этой суке, которая украла ее имя».

– Аня, что ты несешь? – устало спросил Костя.

– Как ты посмел кому-то отдать мое имя?!

– Я никому не отдавал твое имя. Я предлагал сделать тебя звездой. Но ты пила и скандалила…

– А чем мой папаша всю жизнь занимается?! И звезда! На протяжении многих лет!

– Твой отец никогда не пил перед концертом и во время концерта. После – всегда. И твой отец – мужчина. Не все, что позволено мужчине, прощается женщине. Ты очень талантлива, Аня, но ты спустила свой талант в мусоропровод.

Вскоре на лестнице появились еще какие-то представители русских органов. Как я поняла из объяснений Алисы, как-то быстро одевшейся, эти были из вытрезвителя – или из поставляющих пьяных граждан в вытрезвители. Они забрали трех мужчин. Потом приехали медики, забрали ребенка, за которого мамаша, отдать ей должное, боролась, как львица, а саму Аню забрали еще какие-то представители органов. Алиса считала, что ее повезли в «обезьянник».

Полицейские, которые приехали первыми, зашли в квартиру, составили какие-то бумаги. Их подписывали Костя и Андрей Распутин. Телохранители молча подпирали стену. Аня так и не появилась. Алиса сидела рядом с Андреем, ни с какими комментариями не лезла, исполняла роль верной подруги, готовой поддержать любимого всегда и везде. Полицейские взяли автографы у Андрея Распутина, то есть он расписался не только в нижней части протоколов.

Потом полицейские уехали, Алиса и Андрей удалились с кухни, Костя кивнул телохранителям, и те отправились вниз, в машину. Мы остались на кухне вдвоем с продюсером.

– Вы, вероятно, ждете объяснений, Барбара.

– Вы не обязаны мне что-либо объяснять.

– Вам не хочется выслушать мои объяснения? – удивился Костя.

– Хочется. Но это не значит, что я буду на них настаивать. Это ваши проблемы, и они не могут стать моими.

– У меня нет проблем, – хмыкнул Костя. – То есть они у меня есть постоянно, но тех, о которых вы сейчас думаете, точно нет. Настоящая дочь Владислава Пьяных – очень талантливая девушка, но толку из нее не будет никогда. Не знаю, сколько она проживет. Она пьет, курит и нюхает всякую дрянь лет с одиннадцати. Вероятно, и колоться пробовала. Не знаю. Пока я еще пытался ею заниматься, я проверял вены. Тогда они были чистые.

– Но о чем думает ее мать?!

– О своей новой семье. Новом муже. С Аней у нее были одни проблемы. Она очень обрадовалась, когда Аней занялся я.

– А что было потом?

– Несколько загулов. Мое терпение лопнуло. Потом я думал, что Аня погибла… И ее мать думала, что Аня погибла. Ее даже похоронили! Но на самом деле похоронили какую-то другую девушку. Я не знаю кого, и, признаться, мне нет до этого дела. Это не мои проблемы. Но я был в шоке, когда снова объявилась настоящая Аня. С большим животом.

– Она пришла с животом к вам?

Костя кивнул.

– Отцу никогда не было до нее дела. Матери после нового замужества тоже. Но и Аня себя вела соответствующим образом. Хотя талантлива… Она с животом пела в подземных переходах. Ее с улицы в роддом увезли. Здоровье, как я понимаю, у нее железное, как у папаши, а тут еще и молодость. Но теперь ребенка у нее скорее всего отберут социальные службы. Ни бабушка, ни дедушка его скорее всего не возьмут.

– Но у ребенка есть отец!

– Отец неизвестен. У Ани было семь кандидатов на эту роль. Сегодня ее сопровождал последний сожитель.

– А рокеры откуда взялись?

– Взялась Аня. Нашла папу. Она каким-то образом умудрилась взять кредит. К ней пришли судебные приставы, она бросилась на поиски папы. Кто ищет – тот всегда найдет. Не знаю, что стукнуло в голову всей это компании. Как я догадываюсь, они все вместе выпили. Папа с другом вспомнили, что недавно приезжали сюда, считая, что Аня живет здесь. Может, решили получить компенсацию с другой Ани?

– А это возможно?

– С какой стати-то?

– Но…

– У Ани, поющей под псевдонимом Русалка, совсем другая фамилия. И отчество другое. Если Владик Пьяных в очередном пьяном бреду решил, что это – его дочь, то это его проблемы.

«Темнит что-то Костя», – подумала я.

– Но зачем вам была нужна его дочь?! Изначально? Ведь вы, как я понимаю, получали разрешение матери на работу с ней или что-то в этом роде?

– Повторяю: девчонка очень талантлива, и я думал делать на ней деньги. Но потерял деньги. И больше не желаю иметь дел с Аней Пьяных. Как, впрочем, и ее родственниками. Потом я случайно нашел другую Аню – ту, с которой вы сейчас проживаете в одной квартире. Стал раскручивать ее. Кто-то почему-то решил, что это дочь Владислава Пьяных. Напутали. Возможно, не знали, что я отказался от Ани Пьяных. Кстати, Барбара, хотите послезавтра съездить к художнику? Уже с фотоаппаратом?

– Конечно! – воскликнула я.

Костя обещал позвонить завтра вечером. То есть уже сегодня.

Глава 16

На следующий день позвонили из консульства. Я удивилась, что там знают номер моего русского мобильного телефона, потом вспомнила, что сама его оставляла. Правда, другому человеку.

Звонивший сказал, что со мной хочет встретиться его коллега из американского консульства.

– С какой целью?

– Задать несколько вопросов. Вас же брали в заложницы, леди Кэмпбелл. А другая Барбара, гражданка США, до сих пор находится у похитителей.

– Насколько я понимаю, нас брали совершенно разные люди. И я ничего не помню! Я не могу никого консультировать по поводу взятия заложников в России!

– Леди Кэмпбелл, я вас очень прошу! Нельзя исключать, что мой американский коллега сможет оказать вам какое-то содействие. Или оказать помощь нашему консульству, когда она нам потребуется. Мы помогаем им, они – нам в этой дикой, варварской стране. Представители западной цивилизации должны помогать друг другу, оказываясь в странах третьего мира. Кто знает, что способны выкинуть эти варвары?

«Интересно, это официальная точка зрения или частная?» – хотелось спросить мне, но я сдержалась.

Минут через пять позвонил американец и пригласил меня в пивной бар. Я в этой стране буду ходить по пивным барам только с американцами? Но я не стала отказываться и поехала на встречу.

Ехала на автобусе. Народ сразу же понял, что я – иностранка. Кондуктор спросила, откуда я. Узнав, что из Англии, граждане заявили, что им не понравилась свадьба принца Уильяма и Кейт Миддлтон. Не понравилась всем, кто ехал со мной в автобусе! Я поинтересовалась почему.

– Где выкуп невесты? – спросила одна тетка.

– Где похищение невесты? – спросила другая.

– Где драка между родственниками с двух сторон? – завопил какой-то дядька.

Народ стал обсуждать, что вроде бы вообще никто друг другу морду не бил. Что за свадьба без драки? И пение какое-то странное было.

– Так в церкви же! – воскликнула я.

– А после церкви? За столом? Или нам не показали? – уточнила кондуктор.

– Им, бедным, в старости нечего вспомнить будет, – пожалели простые русские граждане английских титулованных особ, возможно, будущих короля и королеву.

Мне объяснили, как бережно в России хранят свадебные фотографии и на золотой свадьбе вспоминают, как к Вечному огню ездили, как троюродный дядя со стороны невесты облевал двоюродную тетю со стороны жениха, за нее вступился муж, потом дедушка, потом официанты вызвали милицию, но менты попались понимающие, поздравили молодых и помогли украсть невесту.

Я же подумала, что замуж нужно выходить только за русского и только в России. Хотя кто с моей-то стороны драться будет?

* * *

Майкл оказался очень похож на Джона, с которым я уже пила пиво. И интересовал Майкла именно Джон, которого, по словам Майкла, из нероссийских граждан последней видела я.

– Откуда вы знаете? – спросила я.

– Он передал сообщение о вступлении с вами в контакт.

– У вас в консульстве так принято? Или… вы не из консульства?

– Я – из консульства, о месте службы Джона я предпочту умолчать. Вы же не будете настаивать на получении этой информации?

«ЦРУ? ФБР? Им-то я зачем понадобилась?!»

Майкл словно прочитал мои мысли.

– Барбара… Мне можно вас так называть? У нас в Америке нет титулов, как у вас в Англии.

Я кивнула. Обойдемся без официоза. И вообще мужчинам нужно уступать в мелочах. И только в мелочах.

– Мы считаем, что нашу соотечественницу взяли в заложницы вместо вас.

– Кому я нужна?!

– Вы знаете, что вслед за вами в Россию приехали представители очень известной фирмы, занимающейся частным сыском на всех континентах?

– Что?!

– У этой фирмы есть филиалы во многих странах, в частности в Англии и России. Работают в ней бывшие сотрудники спецслужб, правоохранительных органов, высококлассные компьютерщики, переводчики… В общем, у них собраны специалисты высшего класса из разных областей. Два представителя английского филиала сопровождали вас с Леонидом Глазуновым в Россию. То есть не сопровождали, но приехали сразу же и следили за вами здесь.

Я моргнула. Ленечка боялся русской мафии и сбежал из Англии в Россию прятаться именно от русской мафии. Или, по крайней мере, он так говорил мне.

Могла ли русская мафия нанять официально зарегистрированное сыскное агентство? Кто их знает… Но мне почему-то казалось, что у русской мафии должны быть свои кадры. Эх, если бы знать, кому на больную мозоль наступил Ленечка…

– И что? – спросила я у Майкла с видом полной идиотки. Если он знает про представителей сыскного агентства, то, наверное, и обо мне собрал немало информации. Хорошо бы считал меня дурой…

– Вас не взволновало исчезновение вашего сожителя?

– Еще как взволновало! – воскликнула я. – Он меня оставил в чужой стране и без денег! Вы думаете, я просто так устроилась преподавателем английского языка? У меня нет денег на обратный билет в Англию!

– Но у вас должны быть кредитные карты!

– Они остались в Лондоне. Ленечка пугал меня Россией и посоветовал оставить все ценное дома. То есть в банковской ячейке. Я и оставила. Я же наслышана о России! Но очень хотелось посмотреть царские дворцы и сокровища!

Теперь Майкл точно смотрел на меня как на дуру.

– Но вы должны были взять с собой… – заговорил он, но тут же заткнулся. Что взять с такой дуры, как леди Барбара Кэмпбелл, влюбившейся в русского проходимца?

– Что вы от меня хотите? Я не знаю, где сейчас находится Леонид Глазунов, и не хочу знать. Я не буду с ним больше жить. Ни в Англии, ни в России. Сейчас я надеюсь заработать немного денег, вернуться в Англию и искать там работу!

– Какие консультационные услуги вы оказываете Константину Ильинскому на двадцать тысяч долларов?

– Так… – медленно произнесла я. – Откуда вы знаете про договор, который является коммерческой тайной и…

– Вы хотите проблем с вашими спецслужбами? Вы хотите проблем с вашими налоговыми органами?

– Не хочу! – рявкнула я и хлопнула ладонью по столу так, что пиво выплеснулось из наших кружек. На нас покосился бармен, но не стал делать замечание. Мы все-таки – иностранцы в России. – И именно поэтому я потребовала заключения официального договора и официального перечисления денег в банк, хотя русские предлагали мне заплатить наличными! Но я – законопослушная гражданка своей страны, я плачу налоги, когда имею доходы…

– Вас целый год содержал русский мужчина!

– По законам моей страны налог с содержания женщины мужчиной не уплачивается! Ни женщиной, ни мужчиной. Тем более я не знаю, гражданином какой страны является Леонид Глазунов. Я не задаю лишних вопросов мужчинам, с которыми живу! И возможно, именно поэтому меня год содержал мужчина, который младше меня на восемь лет! Что вам от меня еще надо?

– Джон пропал, – просто сказал Майкл.

– А я-то тут при чем? Он мне даже не понравился.

– Барбара, где вы с ним расстались?

Я сказала. Майкл тихо застонал.

– Могу и вас проводить к тому двору, – ехидно предложила я. – Вы тоже наверняка сможете заинтересовать похитителей. Меня-то отпустили, потому что взять с меня нечего – и в плане денег, и в плане информации. Знаете, как хорошо быть бедной дурой? А за вас вполне может заплатить ваша спецслужба. Или государство Америка, зная, что вы в состоянии ему компенсировать затраты – или деньгами, или верной службой.

– Телефон Джона продали на Юноне.

– Где?

Майкл объяснил, что это такой рынок в Петербурге, где продают самую разнообразную технику, включая ворованную или просто найденную.

– Так, может, его просто ограбили? Знаете, какая в Петербурге криминогенная обстановка?

– Лучше вас.

– А моя тезка – шпионка? – шепотом спросила я с видом полной идиотки.

– Нет. Она не имеет к спецслужбам никакого отношения.

– Ее захватили представители того частного сыскного агентства, про которое вы мне рассказывали?

– Нет.

– А кто?

– Если бы я это знал, то ее бы уже освободили. Представителей сыскного агентства она совершенно не интересовала.

– А я им зачем?

– Вы им тоже не нужны.

– Но я так поняла…

– Их наняли, чтобы найти Леонида Глазунова.

– Если они следовали за нами из Лондона…

– Я не знаю всех деталей полученного ими задания, но они должны были получить у Леонида Глазунова вполне определенную информацию.

Я отпила пива и подперла щеку рукой, выражая полное внимание.

– Они… Да, именно они взяли Леонида Глазунова.

– На улице? Вот так прямо и взяли? А если я пойду в русскую полицию с этой информацией?

– Не пойдете. Вас Леонид Глазунов должен был предупреждать о русской полиции, с которой у его семьи на протяжении нескольких поколений были проблемы. Но речь сейчас не об этом.

– А о чем? – удивленно спросила я. – Кстати, дайте-ка мне адрес этого сыскного агентства в Англии. Я на них в суд подам.

– За что?

– За то, что из-за них я оказалась в бедственном положении в другой стране. Они обо мне совершенно не думали.

– Да вы-то им зачем?!

– Они должны были просчитать все варианты, – невозмутимо продолжала я. – Они знали, что Леонид Глазунов меня содержит.

– Но кто мог подумать, что у вас на руках нет ни денег, ни кредитных карт?!

– А вот должны были думать! А раз не подумали, пусть платят. Адрес давайте.

Майкл вздохнул, достал электронную записную книжку, нашел адрес и продиктовал. Я записала его себе в телефон.

– Когда эти частные детективы отпустят Леонида Глазунова? – спросила я у Майкла. – Мне с ним поговорить надо.

– Леонида Глазунова у них выкрали.

– Кто? – поразилась я.

Майкл развел руками.

– И они не успели у него ничего узнать, – добавил американец. – Он молчал как рыба.

– То есть они его сейчас ищут?

Майкл кивнул.

– И жаждут побеседовать со мной?

– Если бы хотели, то давно бы побеседовали.

«Считают полной дурой. Очень хорошо. Или следили и поняли, что мы с Ленечкой не общаемся».

– А вашу тезку схватили совсем другие люди. Вероятно, их тоже интересует Леонид Глазунов, а не вы.

– Но за нее же вроде деньги требовали, а не за Ленечку?

Майкл пожал плечами.

– Похитители той Барбары давно не давали о себе знать?

– Вчера опять давали. Каким-то образом выяснили, что прилетела ее сестра. Связывались прямо с сестрой. Но она не готова платить.

Тут уже я пожала плечами.

Вскоре мы с Майклом расстались, и я поехала в квартиру, где проживала.

Глава 17

Перед подъездом в одиночестве прогуливалась очень симпатичная девушка в ярко-красном длинном пальто и сапогах на шпильке. На голове у нее была очень аккуратная черная шляпка. Ансамбль довершали черные перчатки и черная сумочка «Шанель». Я не видела ни одной местной дамы на шпильках. С таким состоянием тротуаров, как в Петербурге, ходить на шпильках по городу невозможно. И машину в них водить неудобно, даже по хорошим дорогам. То есть девушка вполне может оказаться иностранкой. Не одеваются и не обуваются так местные дамы!

При виде меня она слегка улыбнулась, поздоровалась на прекрасном английском, но с легким акцентом, который я не смогла сразу же определить, и спросила, не я ли – леди Барбара Кэмпбелл.

Пришлось дыхнуть на девушку пивными парами.

– Вот вы-то мне и нужны! – воскликнула девушка. – В подъезд меня не пустили.

– Вы знаете номер квартиры?

– Знаю. Мне предложили отправляться по известному русскому адресу. Возможно, вы такой и не знаете… И меня впервые в жизни туда послали. Правда, я в России последний раз была, когда мне было два года…

– Вы русская?

– Да, – улыбнулась девушка.

– Вы очень хорошо говорите по-английски.

– Я выросла в Англии. По-русски я говорю хуже. Мне иногда не подобрать нужное слово. Но я могу объясниться… Леди Кэмпбелл, может, мы зайдем в какое-то кафе? Неудобно разговаривать на улице.

Я кивнула, и мы прогулялись до уютного маленького ресторанчика, где заказали кофе.

Девушку звали Лиза. Ей недавно исполнилось двадцать лет. Я сказала, что она может называть меня просто Барбара. Я не представляла, что этой Лизе могло понадобиться от меня. Откуда она вообще меня знает?

– Вы приехали в Россию по делу?

– Да. Иначе, наверное, я и не собралась бы сюда. Я совершенно не помню эту страну. А в Англии я от родителей и знакомых слышала про Россию только плохое.

– Ваш отец сбежал от преследования местных властей?

– Нет, его никто не преследовал. Он просто уехал при первой же возможности. Он не видел здесь перспектив. В начале девяностых тут творился кошмар…

– У него был свой бизнес? На него наезжали бандиты, как тут говорят?

– Нет, у него не было бизнеса. Он работал в НИИ. Он – кандидат наук. В Англии он запатентовал несколько изобретений. В Англии у него есть бизнес. И этот бизнес использует его изобретения.

– В какой сфере он трудится?

– Что-то связанное с самолетами. Я не знаю точно. То есть он не занимается самолетостроением, а производит какие-то детали для самолетов. Это приносит нашей семье хороший доход. Детали покупают в разных странах. Только с Россией отец не желает иметь никаких дел. Здесь он был нищим, непризнанным, никому не нужным. На Западе его оценили, он стал очень обеспеченным человеком.

– Вы – единственная дочь?

– Нет, у меня есть еще два брата. Но сейчас речь не о моей семье… Хотя и о ней тоже.

– Но я никогда не слышала про вашу семью!

Фамилия Лизы мне на самом деле ничего не говорила, и вообще я всегда была далека от техники. Я никогда не слышала про ее отца, его фирму и производимый ею товар.

– Я насчет Лени, – со вздохом сказала мне Лиза.

– Глазунова?

Девушка кивнула. На умело накрашенные глаза навернулись слезы.

Я ждала продолжения. Пока ничего не говорила.

– Вы согласитесь мне его продать? У меня есть накопления. Папа учредил на нас с братьями специальные фонды… То есть…

– Подождите! Подождите! Что значит «продать»? Англия, конечно, участвовала в работорговле, но с тех пор уже минуло несколько веков!

«Может, я разбогатею в России? – одновременно пронеслась мысль. – И мне больше никогда не придется работать?»

– Я… его люблю, – сказала Лиза. По нежным молодым щечкам потекли слезки.

В Англии не считается странным обращение к бывшему мужу, жене, партнеру с вопросами о соответственно бывшей жене, муже, партнере. Это свидетельство того, что человек понравился и с ним хотят продолжить отношения. Но купить?!

– И вы считаете, что мужчин, которых вы любите, нужно покупать?!

– Мне это посоветовали подруги.

– Они кого-то покупали?!

Лиза кивнула.

– Как?! Механизм покупки мужчин можете мне объяснить?

– Всех по-разному, – всхлипнула Лиза. – Зависит от конкретной ситуации.

– Но я не являюсь хозяйкой Леонида Глазунова! Я вообще никогда не владела и не владею ни одним мужчиной! Как, впрочем, и женщиной. Интересно, а в России есть рабы и рабовладельцы?

– Мои родители говорят, что да. Вам нужно с моим папой познакомиться. Он может долго говорить на эту тему.

– Наверное, он все-таки имеет в виду что-то другое. Бедность большинства ваших людей, кучка богатых…

– Он не только это имеет в виду.

– Хорошо, пусть. Я готова допустить, что в России или у российских олигархов, перебравшихся за границу, есть рабы в традиционном смысле этого слова. Но с чего вы взяли, что у меня можно купить Леню? Он-то точно никогда не был моим рабом! Это он меня содержал, а не я его! Хотя я тоже не была его рабыней и могла в любой момент уйти.

– Так сказала Жанна, – пояснила Лиза. – Она – психолог. Она изучила вашу психологическую характеристику…

– Какая еще Жанна? Откуда она взяла мою характеристику – какую бы то ни было?!

– Жанна – моя подруга. Мы, можно сказать, выросли вместе. А вашу характеристику я… украла у папы.

– Зачем вашему папе моя характеристика, если он проектирует какие-то детали для самолетов? Я тут с какого боку?!

– Папу вы заинтересовали потому, что проживаете с Леней.

– А Леня какое отношение имеет к самолетостроению?

«Может, правда, имеет? Тогда и интерес американских спецслужб становится понятным».

– Вы знаете, чем занимался Леня в Англии? – спросила у меня Лиза.

– Я не имею дурной привычки задавать мужчинам лишние вопросы – тем, с которыми хочу вместе проживать. Правда, больше я с Леней не живу.

– Он свободен?! – Такой радости я, пожалуй, еще никогда в жизни не видела ни на чьем лице.

– Этого я со всей определенностью утверждать не могу. Я могу говорить только за себя. Я больше с Леонидом Глазуновым жить не собираюсь.

– А почему? – спросила Лиза.

«Тебе-то какое дело?»

– Он оставил меня без денег в чужой стране, и теперь я вынуждена зарабатывать себе на билет.

– Так он всех женщин обворовывал, – как само собой разумеющееся, заметила Лиза. – Это такой тип мужчин. Моя мама сказала, что для меня встреча с Леней на раннем этапе жизни была очень полезна – чтобы не делать таких ошибок в дальнейшем. Но папа все равно очень злился и до сих пор не может успокоиться. Папа нанял частных детективов, чтобы нашли Леню. Я видела один из их отчетов. То есть не один, конечно… Я их быстренько отсканировала, потом очень внимательно читала, потом решила посоветоваться с Жанной… Там о вас было – как о женщине, с которой живет Леня. Там говорилось, что вы отличаетесь от всех его предыдущих женщин. Я, правда, тоже отличалась, но я – возрастом. У него все женщины всегда были старше. А вы отличались тем, что с вас взять нечего. У него всегда были богатые женщины старше него. Детективы все пытались выяснить, что у вас есть, а оказалось – ничего. Они не поняли, почему он с вами жил и вас содержал. И я не поняла. То есть поняла… Он вас полюбил. Я попыталась понять, чем вы его привлекли. Не поняла и решила посоветоваться с Жанной. Но она тоже не смогла точно определить.

Лиза вопросительно посмотрела на меня. Я пожала плечами. Что я могла сказать? Что мы встретились, когда нам обоим было тошно? Что мы понимали друг друга? Его устраивало, что я не лезу в его жизнь? Занимаюсь его бытом? У него есть квартира, куда он может возвращаться на все готовое и где ему не задают вопросов, на которые он не хочет отвечать? Или я была отмазкой для других женщин, если они вдруг хотели выйти за Леню замуж?

– Жанна сказала мне, что раз вы бедная, вам за Леню нужно предложить денег, – продолжала Лиза.

«Она еще большая дура, чем я?»

– Вам он зачем?

– Я хочу за него замуж.

– Вы уверены, что он вообще на ком-нибудь женится?

– Но у нас общий ребенок!

– Что?!

Лиза кивнула.

– Я очень захотела от Лени ребенка… Папа был против. Они очень ругались с мамой. Но мама сказала, что первый аборт делать нельзя и в любом случае это их внук – кем бы ни был его отец.

– Так ваш папа ищет Глазунова для того, чтобы он на вас женился?

– Нет, это я хочу замуж за Леню. Папа категорически против. С внуком он смирился и даже очень его любит. Мой сын очень похож на деда… Леня что-то украл у папы. Я не знаю что. Частные детективы выяснили, что он каким-то образом ограбил всех женщин, с которыми жил или встречался. То есть жил он только с вами. С остальными встречался. И все чего-то лишились, но не стали никуда заявлять. Правда, у частных детективов есть список. Частным образом женщины хотели бы получить назад свое добро. Хотя папа считает, что это невозможно. Леня уже все спустил. Он же жил на те деньги и еще вас содержал. Но у меня самой брать было нечего.

– Он украл деньги вашего отца?

Лиза покачала головой.

– Какое-то изобретение?

– Вроде да. Я точно не знаю. В отчете частных детективов про это ничего не было. А из скандалов дома я не поняла. То ли чертеж, то ли записи, то ли макет какой-то. Или все вместе. Я в этом плохо разбираюсь. Папа только работал над этой штукой. Я даже не знаю, для чего она предназначена! То есть однозначно для самолетов. Но я в этом ничего не понимаю!

– И дальше что?

– Как что? Папа обнаружил пропажу, понял, что, кроме Лени, украсть это никто не мог.

– У вас есть прислуга?

– Нет. Хозяйством занимается мама. Иначе ей вообще будет нечего делать. Правда, теперь есть внук. Она безумно ему рада. Она мне призналась, что если бы я не родила, то она сама попробовала бы родить еще одного ребенка. Иначе совсем скучно. Мама так толком и не выучила язык. И подруг в Англии она не нашла. Конечно, общается с кем-то, но все равно говорит, что это не то. И папа категорически против посторонних в доме. Он прекрасно готовит и любит это делать, так что мы отлично управляемся. И мы – не олигархи. Да, папа купил домик, у нас у всех машины, но папа не швыряется деньгами, как те русские, которые «прославились» на всю Европу. Он хочет обеспечить будущее нас всех. Но вы не волнуйтесь! У меня есть деньги. Я же уже сказала вам!

– Если вы собираетесь платить мне за отказ от Леонида Глазунова, то в этом нет необходимости. Я, как уже сказала, не собираюсь с ним больше жить. Ни в Англии, ни в России. По возвращении в Англию я заберу из его квартиры свои вещи. Но неужели вы думаете, Лиза, что он в таком случае автоматически вернется к вам? Независимо от того, заплатите вы мне или не заплатите?

– А вы можете с ним поговорить?

– О чем?! О возвращении к вам?

«Да она точно дура! Просить женщину о том, чтобы мужчина, с которым она жила, вернулся к другой женщине, с которой в то же время прижил ребенка?!»

– Он может вас послушать, – пискнула Лиза. – Так Жанна сказала. Вы – единственная, кого он может послушать.

– Я так не думаю. Более того, я понятия не имею, где он.

– Его выкрали.

Лиза повторила мне то, что я уже слышала от американца Майкла. Насколько я поняла, она получила эту информацию от мамы, которая, в свою очередь, выслушала возмущения папы, получившего отчет частных детективов, вылетевших в Россию.

– Что вы еще от меня хотите? – устало спросила я у Лизы. Общение с ней меня утомило.

– Давайте вместе искать Леню.

– Зачем?!

– Я – ради вступления с ним в брак. Вы – за деньги. Я хочу вас нанять.

– Но есть же частные детективы!

– Я им не верю. И они Леню упустили. И вообще их нанял папа совершенно для других целей. А мне нужно найти Леню и предложить ему на мне жениться. Так я и замуж за него выйду, и спасу его от папиного гнева. Вы разве не понимаете, что Леню не ждет ничего хорошего? А если он будет моим мужем, я его спасу. Папа смирится! Для него очень важно мое счастье. Он не будет ничего делать с мужем дочери! А Леня в свою очередь полюбит меня из чувства благодарности.

– Это тоже Жанна сказала?

– Да, – кивнула Лиза. – Она объяснила, что у мужчин любовь часто возникает из чувства благодарности.

– Это вроде женщины влюбляются в своих спасителей, – заметила я.

– У женщин все по-другому. Женщин привлекает геройство.

– А мужчин?

– Нет, мужчины любят других женщин.

«Откуда ты знаешь в свои двадцать лет?»

– Леня должен понять, что обязан мне своим спасением. Что без меня его ждут огромные неприятности.

– Он может на вас жениться из этих соображений, но не факт, что полюбит вас. И вообще зачем вам мужчина, который обокрал вашего отца? Который вас явно использовал?

– Я его люблю. – Лиза посмотрела на меня честными глазами, потом открыла сумочку, достала из нее конверт и протянула мне. – Здесь тысяча фунтов стерлингов. Это аванс.

«А вообще почему бы мне не поискать Леню? Да и тысяча фунтов явно не помешает».

Я взяла деньги. Мы с Лизой обменялись телефонами и вышли из кафе. Оказалось, что в Петербурге у ее родителей осталась квартира, в которой девушка и родилась двадцать лет назад. Квартира сдана, за ней присматривает бабушка со стороны матери. Она же получает у жильцов деньги – прибавку к пенсии. Бабушка категорически отказалась ехать в Англию. Побывав в гостях пару раз, еще больше убедилась в правильности своего решения. У бабушки есть однокомнатная квартира. Вот в этой квартире Лиза и остановилась.

– Давайте немного прогуляемся по набережной, – предложила Лиза. – Я столько слышала про петербургские набережные. Мама любит вспоминать, как они гуляли по ним с папой, когда еще не были мужем и женой.

Я тоже много знала про набережные – прочитала в книгах о Петербурге и Интернете. Правда, когда я оказалась в городе и прошлась вдоль нескольких питерских магистралей, перепрыгивая или просто обходя «мины», оставленные животными, увидела мусор, трещины, в которые легко может попасть каблук, впечатление у меня испортилось. Да и погода не радовала. В белые ночи прогулки по набережным, вероятно, воспринимаются по-другому. Да и в компании с любимым человеком тоже.

Но нам ведь с Лизой требовалось обсудить, как именно мы будем искать Леню Глазунова. Раз я взяла деньги, то должна как-то поучаствовать в процессе.

И ветра почти не было. Почему бы не погулять?

Мы почти сразу же увидели толпу, собравшуюся метрах в двухстах от того места, где мы вышли к реке. Толпа состояла из самых разных людей – мужчины и женщины, бабушки, мамаши с колясками, школьники, пьяненькие мужички, которые, похоже, нигде не работали. Толпа галдела и явно что-то рассматривала в воде.

– Интересно, что там? – спросила Лиза.

Я пожала плечами. Мы все равно шли в том направлении. Получим еще одно впечатление от культурной столицы России.

Впечатление оказалось незабываемым. В полынье рядом с утками плавал труп. Мужчина в одежде, лицом вниз. Русские граждане считали, что он пьяным свалился в реку. Утопить его специально не могли, так как, когда топят, к ногам привязывают что-то тяжелое. Одна милая симпатичная русская девушка тут же возразила, сообщив, что теперь существуют некие специальные нити, которые растворяются в воде через шесть часов. Нити прочные, вес человеческого тела удерживают.

«Нити для насильственного утопления? Придуманы русскими учеными, работающими на русскую мафию?» – хотелось спросить мне, но я сдержалась.

– А зачем на нитях удерживать вес человеческого тела? – спросил мальчик лет тринадцати с ранцем. Мальчик имел умный вид и все время поправлял очки.

– Не тело надо удерживать, а грузы, – тут же пояснил дядька лет пятидесяти с бутылкой пива. – Гантели, например, привязать к тому, кого надо утопить. Нити растворятся, гантели останутся на дне. А у нас гантелями на дне реки никого не удивишь.

С огромным интересом я выслушала воспоминания местных граждан о работе водолазов в этих местах. Оказывается, дно этой речки и, вероятно, других рек в центре Петербурга периодически чистят. Народ ходит смотреть на то, что извлекают со дна. Незабываемое зрелище. Может, мне на самом деле приехать в Петербург летом, хотя бы для того, чтобы сфотографировать для потомков, что лежит на дне питерских рек?

Вскоре приехала полиция. Кто-то все-таки ее вызвал. Мужчины в форме какое-то время тупо рассматривали плавающий в воде труп, потом стали еще кому-то звонить.

– Лиза, вы хотите остаться на извлечение тела? – спросила я.

Она покачала головой. Мы ушли, но совместные действия по поводу поиска Лени не обсудили. Настроения не было. Почему-то я не исключала, что Леня тоже может сейчас где-то так плавать. Или с гантелями, или без, потому что какие-то специальные нити растворились в воде, и груз, привязанный к ногам утопленника, отвалился.

Глава 18

Костя позвонил и сказал, что заедет за мной в десять утра, чтобы отправиться к художнику. Я же хотела сделать снимки русской деревни и самовара? Я подумала, что мне нужно будет в Лондоне написать серию статей и предложить в какие-то газеты или просто разместить в Интернете. В Лондоне как-то странно представляют Россию. Шоу на Масленицу на Трафальгарской площади с девушками в кокошниках, с балалайками и медведями, по-моему, дает превратное представление о России. От таких шоу меня лично уже тошнит. Леня всегда очень смеялся, когда видел подобные представления его страны. Раскрученные в Англии и на Западе в целом российские бренды – это матрешки, балалайки, ушанки, икра, водка, борщ и Абрамович. Но ведь на самом деле Россия у многих европейцев и американцев ассоциируется с матрешками и шапками-ушанками, к которым добавляются загулы олигархов с длинноногими моделями. Правда, никто не видел олигархов в ушанках, а их девушек – в кокошниках. И я на улицах Петербурга видела очень мало людей в ушанках. И в любом случае совсем не в таких, в каких русские космонавты, по версии американцев, летают в космос. В кокошниках я не видела никого. Может, не сезон?

Когда я уже собиралась лечь спать, позвонил Майкл из американского консульства. Он что, решил за мной приударить?

– Барбара, вы, случайно, не смотрели сегодня вечером новости? – спросил он.

Я сказала, что по телевизору смотрю футбол, а русский футбол, который я уже успела посмотреть, мне не понравился. Еще я иногда смотрю передачи о культурных центрах мира, поскольку не имею возможности все их посетить. В Англии с удовольствием смотрела цикл передач об истории русской монархии.

– Что-то случилось в Англии? – спросила я, считая, что если бы случилось что-то серьезное, то я каким-то образом бы это узнала. Наверное, тот же Костя сообщил бы. – Или опять вулкан в Ирландии «проснулся», и мне в ближайшее время даже не стоит пытаться улететь домой?

– Случилось в Петербурге. Джон утонул. Сегодня всплыл.

«Неужели я видела его?!»

Оказалось – его. Перед утоплением Джон был избит и ограблен. В карманах не осталось ничего, кроме водительского удостоверения. В воду его сбрасывали еще живого. Вероятно, он был без сознания, да и вода сейчас в петербургских реках не самая теплая.

А вообще нечего ходить по темным петербургским дворам, да еще в одиночестве! Хотя меня ведь саму носило… Но больше не буду. И мой пример, и пример Джона сослужили мне хорошую службу.

– Что вы хотите от меня? – спросила я у Майкла. – Я не знаю, кто его избил, ограбил и утопил. По-моему, это скорее всего были какие-то местные хулиганы.

– Я звоню предупредить вас, чтобы вы лишний раз не выходили из дома, Барбара. А уж в темное время суток точно сидите в квартире! Вы видите, что творится в этой стране?

Я поблагодарила за беспокойство и распрощалась. Надеюсь, что у американского консульства и государства Соединенные Штаты Америки не будет ко мне никаких претензий. Мало ли, что я последней общалась с Джоном…

Но я все-таки решила посмотреть, что показывают по русскому телевидению. Может, попаду на какую-то местную криминальную хронику? Надо послушать, что скажут русские.

Но телевизионщики больше ничего не говорили про гражданина Америки Джона Гришоу. Зачем, если есть свои граждане, причем граждане известные и устроившие очередной дебош?

В программе новостей показали разгромленную комнату в загородном особняке и известных мне лиц в наручниках. Представители русских правоохранительных органов выводили из какого-то дома рокера Владислава Пьяных с верным другом, имени которого я не удосужилась узнать, а также дочь Владислава Пьяных Анну и ее молодого сожителя. Репортер сообщил, что их недавно выпустили из застенков после предыдущего дебоша и они тут же всей компанией отправились в дом матери Анны (она же – одна из бывших жен рокера Владислава Пьяных) и устроили там погром. Правда, успели разгромить только одно помещение. Потом приехала полиция, вызванная новым мужем одной из бывших жен Владислава Пьяных.

Я выключила телевизор, отправилась к себе в комнату и набрала номер Родиона, адвоката Владислава Пьяных. Мне было просто любопытно!

– Не могу говорить, Барбара! Я в полиции. Владик тут еще начудил! Простите!

Родион отключил связь.

«Что происходит? – задумалась я. – Кого похоронили на том кладбище, где я видела могилу Анны Пьяных? Как мать могла не опознать дочь? С какого боку тут Костя?»

А вообще, какое мне дело до всего этого? Меня не было в России, когда погибла та неизвестная девушка. Подставить меня в связи с этим делом – с какого-либо боку – Костя не может.

Я легла спать.

* * *

На следующий день Андрей Распутин с рыжей Алисой и Аня-Русалка отправились на какую-то съемку. Костя дал последние напутствия Алисе, которая, насколько я поняла, выступала в роли то ли его заместителя, то ли его представителя. А ведь непростая она девочка…

Уже в Костиной машине я задумалась о роли Алисы. Она живет в этой квартире как надсмотрщица? Следит за Андреем и Аней? И еще, возможно, за мной? Я поняла, что Костя ей доверяет. Да, ему, конечно, нужны помощники. Он не может постоянно находиться при своих подопечных и всюду их сопровождать. Алиса для него – находка. Но насколько он ей доверяет? И что мне с этого?

Чего я вообще хочу? Вернуться домой в Лондон. Начать новую жизнь. Какие-то деньги у меня есть. Может, после поездки к художнику и вернуться? Хотя я ведь взяла аванс за поиски Лени Глазунова. И обещала подучить английскому Андрея Распутина и Аню-Русалку. Нельзя нарушать обещания.

Кстати, Андрей больше про законный брак не заговаривал. И Костя больше ничего не предлагал. Я бросила взгляд на его профиль. Он молча вел машину и о чем-то сосредоточенно размышлял.

– Вы будете покупать картины этого русского художника? – спросила я.

– Да, – кивнул он. – То есть я не для себя их буду покупать. Но у меня есть покупатели.

В поездку я сделала бутерброды, Алиса мне вручила большой термос с горячим чаем. Также я взяла теплый свитер. Это все посоветовал Костя. На хлебосольность художника рассчитывать не приходилось. Наоборот, Костя вез ему две большие бутылки водки.

Костя гнал на большой скорости, и я спросила, какие в Санкт-Петербурге и области установлены ограничения скорости. Костя хмыкнул, правда, скорость немного сбавил.

– Знаете один русский анекдот, Барбара? Мне он сейчас вспомнился.

– Не знаю ни одного, – призналась я. – Вроде бы у нас с вами совершенно разный юмор.

– Ну, давайте сравним. Почему наши чиновники и крупные бизнесмены перебираются именно в Англию? Потому что у вас левостороннее движение.

– И что? – не поняла я.

– Им легче приспособиться, так как у нас они обычно ездят по встречке.

Мне стало смешно.

По пути я сделала несколько снимков, в доме художника задерживаться не стала. Я поняла, что у Кости к этому Семену деловой разговор, и сказала, что пойду немного прогуляться. Надеюсь, здесь меня никто не возьмет в заложницы? К моему возвращению с прогулки Семен обещал поставить самовар, чтобы я хоть раз в жизнь выпила чаю по-русски.

Деревня, или поселок, или что это было произвело на меня удручающее впечатление. Хотя летом эти места, возможно, утопают в зелени и цветах и смотрятся совсем по-другому. Но здесь точно нигде не имелось ровных английских газонов. И домики у нас совсем другие…

За деревней начинался лес. Нет, туда не пойду. Там же снегу небось в человеческий рост! Так, а если мне прогуляться назад по той дороге, по которой мы приехали? От нее, насколько мне помнится, отходила еще одна, и вдали виднелось какое-то строение, предназначения которого я при беглом взгляде из Костиного джипа определить не смогла. Все равно меня пока в доме не ждут. Костя наверняка позвонит мне на мобильный, когда они с художником закончат переговоры.

Я дошла до ответвления дороги, повернула. За время всей прогулки не встретила ни одного человека. Строение, которое привлекло мое внимание, было деревянным, двухэтажным и почти квадратным, с плоской крышей. Чем была покрыта крыша, я рассмотреть не смогла. Такие крыши, по-моему, бывают у предприятий. У деревенских домов в России они покатые, а не плоские. Точно не жилой дом, хотя кто знает этих русских… Никаких наружных труб или дымоходов я не заметила. Я задрала голову вверх. Второй этаж выглядел значительно больше или выше первого. То есть окна заканчивались, а потом до верха шел еще кусок стены. Там чердак без окон? Странно.

За домом простирались поля. Интересно, их засевают летом или теперь нет? Ответить на мои вопросы никто не мог.

На двери висел огромный замок. Я решила прогуляться вокруг, но смогла дойти только до угла – с другой стороны поле начиналось прямо от дома, сугробы возвышались в мой рост.

А тут, значит, их кто-то расчищал? Хотя эту дорожку тоже уже успело припорошить снегом, но свежие следы были только моими.

В окна было не заглянуть – их изнутри завесили чем-то черным, то ли тяжелыми шторами, то ли светонепроницаемой бумагой. Изнутри не доносилось ни звука.

Я еще раз осмотрела стену. Ничего интересного. Но хоть одну боковую нужно рассмотреть! Держась за угол дома, я сунула за него свой любопытный английский нос. Так, похоже, что тут гараж. По крайней мере, двустворчатые ворота, составлявшие часть дома, вполне могли пропустить внутрь автомобиль. Или танк.

Но внезапно я услышала какой-то гул в небе… Я подняла голову, посмотрела в одну сторону, в другую… Так, гул, пожалуй, доносится из-за дома… Я не смогла справиться со своим любопытством и рванула вокруг дома по сугробам.

И замерла на месте.

К дому, у которого я стояла, по небу приближалась… летающая тарелка. То есть я решила, что это она. Я их никогда в жизни не видела и, признаться, не особо интересовалась. У меня другие интересы. Одна моя подруга любит говорить, что, в отличие от принца на белом коне, НЛО и снежного человека хоть кто-то видел, а летающую тарелку встретить проще, чем этого самого принца.

В общем, она была права.

Я стояла раскрыв рот. Только встречи с инопланетянами мне в России не хватало…

Я достала фотоаппарат. Продам потом фотографии в какую-нибудь английскую газету. Или в русскую. Пусть проверяют подлинность. Или, может, вступлю в какое-нибудь общество уфологов? Вроде есть в Лондоне. Ловцы привидений у нас точно имеются.

Я сделала несколько снимков, потом отвела фотоаппарат от лица и стала следить за тарелкой. Она приближалась. Но ее как-то странно швыряло из стороны в сторону. Она летела, как… Я бы использовала слово «пьяная». Или в России даже летающие тарелки ведут себя как пьяные? Может, тут атмосфера какая-то особенная? Воздух так действует на летательный аппарат, что он будто пьянеет?

Тарелка была все ближе и ближе… Ой, да она никак сюда летит?! Где она собирается приземляться? На поле?

А почему бы и нет? Я где-то читала, что в случае аварийной ситуации или каких-то непредвиденных обстоятельств самолет может сесть на брюхо. Конечно, желательна (и, вероятно, просто необходима) соответствующая квалификация летчика. И лучше садиться в глубокий снег, а не на бетонку. Шансов выжить при посадке в снег гораздо больше. Русские областные дороги, как я поняла, не чистят по определению (поэтому, возможно, продюсер Константин и ездит на джипе, больше напоминающем вездеход), но все равно на поле снега гораздо больше. Мне, вероятно, по пояс, если не выше.

Да и вообще вроде бы летающие тарелки обычно на поля садятся. Или в пустыни. Но точно не на шоссе. Она же с шоссе свешиваться будет с двух сторон.

А она все приближалась… Огоньки какие-то замигали в нижней части. Я насчитала пять штук. Прожекторы не требовались, так как было еще светло, то есть огоньки явно использовались не для освещения места приземления. И еще была красная мигалка на носу. Или у тарелки нет носа? В общем, в той части, которой она летела ко мне.

Интересно, а шасси она выпустит? Или тарелкам шасси не положены? Тогда точно должна приземляться на брюхо. Или тут что-то другое вылезает? Но не вылезало ничего, а к этому времени уже должно было бы.

Потом я поняла, что тарелка летит беззвучно. Да если бы вместо нее на таком расстоянии от меня был самолет или вертолет, я бы уже уши зажимала! А тут – тишина. Гул, который привлек мое внимание, пропал! То-то никто не выбежал. Или гул создавало что-то другое?

Хотя кому выбегать? Косте с художником? Да даже если бы самолет прилетел, им какое дело?

Тарелка опустилась ниже… Э, да она же сейчас этот дом разнесет! И обломки рухнут на меня. Мне это надо?

Я отбежала в сторону.

Тарелка беззвучно проплыла у меня над головой. Я оказалась фактически под днищем. Желтые огни, которые мне удалось рассмотреть, напомнили мне уличные фонари. Вроде бы у них такой же желтый свет. Или не такой же? Я не могу сказать, что тарелка была уж очень большой. Ничего подобного. Конечно, если бы она на меня свалилась, то от меня осталось бы мокрое место. Но она не была гигантским сооружением, способным переносить в своем брюхе боевое подразделение, не говоря уже про боевую технику.

Тарелка тем временем разворачивалась. И качало ее еще больше… Может, бензин заканчивается? Или керосин? Или газ? Я понятия не имела, на чем летают летающие тарелки. Я вообще в них всегда не очень верила.

Но я в России. Ленечка предупреждал, что я тут увижу много удивительного. Но, вероятно, он все-таки не имел в виду подобный летательный аппарат.

Где-то сейчас Ленечка?..

А аппарат делал новый заход. Э, да он же, похоже, хочет сесть на этот странный дом, к которому меня принесла нелегкая! Неужели тут, в русской деревне, находится база инопланетян?

Хотя почему бы и нет? Живут тут, насколько я поняла, одни русские алкоголики. Кто им поверит, если они кому-то расскажут, что видели тарелку? Или что тут тарелки регулярно взлетают и приземляются? Спишут на белую горячку. Ленечка рассказывал, что для русских мужчин странные видения являются обычным явлением. Рассказывал про видения деда, про которые тот, в свою очередь, рассказывал ему вместо сказок. Интересное детство было у Ленечки. Но где он сейчас?! Кто его выкрал у частных детективов?

Тарелка тем временем пролетела мимо двухэтажного строения в обратном направлении, еще ниже, чем раньше. Потом я увидела, как она скрывается за домом и выпадает из поля моего зрения. Потом послышался дикий грохот, разорвавший тишину заснеженной русской деревни и русского поля…

Какое-то время я стояла не шелохнувшись. Я растерялась. Я не знала, что делать. Но, по крайней мере, никакой столб пламени из-за дома вверх не взметнулся. Треск довольно быстро прекратился. То есть это был не треск, грохот. Вероятно, от удара об землю.

Дом полностью закрывал от меня летательный аппарат. Значит, он на самом деле не очень большой. Дом не треснул, не обвалился, не накренился.

Что делать мне? Напомнило о себе женское любопытство.

Я обогнула дом, не обращая внимания на сугробы, и уставилась на результат… кораблекрушения? Тарелкокрушения?

В общем, летательный аппарат был цел. Я, конечно, не могла сказать, сможет ли он летать в дальнейшем, но он не развалился на части. Вообще ни один кусок от него не отвалился. Тарелка, если так можно выразиться, сидела в снегу, из которого торчала верхняя ее часть. И эта верхняя часть явно представляла собой кабину пилота. Самого пилота я не увидела. Но эта верхняя часть была не металлической, как те части, которые я уже успела рассмотреть, а то ли стеклянной, то ли пластиковой. Я не могла определить со своего места.

Огни погасли, хотя сверху их вроде бы и не было, тарелка не шевелилась, даже не качалась. Никакого движения не наблюдалось – то есть дверцы не раскрывались. А где там могут быть дверцы? По идее должны быть сбоку. Я сделала еще пару снимков, потом тронулась сквозь сугробы к тарелке. Ничего, потом обсохну.

Мне было любопытно. Также я считала, что инопланетянам в тарелке, возможно, требуется помощь. По крайней мере, попробую заглянуть в кабину! Интересно же!

Еще меня интересовала реакция русской полиции, если я вдруг туда позвоню со своим английским акцентом…

Вскоре я уже стояла у странного летательного аппарата. Я не могла на глаз определить, из какого материала он сооружен, но вроде бы самолеты выглядят точно так же? Отколупнуть образец не могла, хотя пальцем поскребла. Холодный металл. Похож на земной. Хотя кто знает, какие материалы существуют во Вселенной?

Напротив меня не наблюдалось ничего похожего на дверцу – должны же быть какие-то швы. И купол не был отдельным, то есть кабина представляла с самой тарелкой единое целое. И она оказалась достаточно высоко. Мне было в нее не заглянуть.

Ну что ж, обойдем тарелку вокруг.

Я не успела сделать круг. Раздался какой-то щелчок или короткий гудок. Я замерла на месте. Гудок прозвучал очень громко и резко на этом заснеженном поле.

И тут я увидела дверцу. Она не раскрылась, а чуть-чуть приоткрылась. Это и был щелчок? Зуммер? Кто-то приглашает меня войти?

Я потянула дверцу на себя, она довольно легко раскрылась. Так, две ступеньки. Я задрала ногу, встала на первую, шагнула на вторую – и заглянула внутрь.

Маленькая кабина. Пульт управления с множеством каких-то приборов. Я никогда не бывала в кабине пилотов обычного самолета, но представляла ее примерно так.

Потом я опустила голову вниз и увидела кресло, валявшееся на полу. К креслу был пристегнут человек в комбинезоне с множеством карманов и в шлеме. Человек пытался подняться вместе с креслом. А отстегнуться нельзя?

Я сделала пару шагов по направлению к мужчине и спросила:

– Как я могу вам помочь?

Почему-то я не сообразила, что нахожусь в России, и задала вопрос на английском языке. И вообще с какой стати мне в летающей тарелке говорить по-русски? Английский-то язык считается международным, хотя русские заставили народ во всем мире учить их язык, потому что сами не желают учить иностранные. И ведь учат же! И в Лондоне учат, и персонал нанимают русскоговорящий – в магазины, отели, банки и агентства по недвижимости. Кстати, а ведь у меня есть неплохие шансы устроиться на хорошо оплачиваемую работу…

Мужчина, которому уже удалось приподняться вместе с креслом, снова рухнул на пол и произнес какую-то непонятную мне фразу. Я не знала ни одного слова. Нет, пожалуй, одно или два иногда произносил Леня и отказывался мне их переводить. Но таких фраз я точно не слышала. Я не знала, на каком языке он их произнес.

Теперь пристегнутый к креслу мужчина лежал неподвижно. Может, сознание потерял? Я обошла кресло так, чтобы посмотреть ему в лицо. В этот момент он раскрыл глаза, увидел меня, моргнул. Я тоже внимательно его разглядывала. Ничего похожего на зелененьких человечков – в том варианте, в котором их изображают в прессе, фильмах и мультфильмах. Цвет кожи был телесным, без каких-либо зеленоватых и синеватых оттенков. И глаза нормальные, нашего, человеческого размера и формы. Нос – «картошкой». Не могу сказать, что мужчина был симпатичным, но однозначно очень походил на землянина лет сорока от роду.

– Вам помочь встать? – опять спросила я на своем родном языке.

– Я в Америке или это галлюцинация? – ответил мне вопросом на вопрос мужчина, тоже на английском.

– Ни то ни другое.

– Вы американка?

– Англичанка. Меня зовут Барбара Кэмпбелл.

– Неужели в Англию занесло?! – ошарашенно произнес мужик по-русски.

– Вы русский? – я перешла на этот язык.

Мужчина моргнул и стал очень внимательно меня рассматривать – как я его недавно.

– На скольких языках вы говорите? – наконец спросил мужчина по-русски.

– Английский, русский, немного итальянский. На итальянском я больше пою.

– А живете где?

– В Лондоне.

– А я где?

– А я-то откуда знаю?! Вы сами русский?

– Сейчас я где? – спросил мужчина, не отвечая на мой вопрос. Но я решила, что он все-таки русский.

– Я не знаю, как называется это место.

– Тарелка где села?

– В поле.

– Вы здесь что делаете, если вы англичанка?

– Гуляю. Знакомлюсь с русской природой и загородной архитектурой, – честно ответила я.

Мужчина тихо застонал и закрыл глаза.

– Вы ранены? Вам нужна медицинская помощь?

Мужчина открыл глаза.

– Попробуйте отстегнуть ремень. Тут замок заело.

Я присела на корточки и занялась замком. Бесполезно. Мужчина сказал, в каком кармане у него лежит складной нож, и предложил перерезать ремень. Возилась я долго, но мне все-таки удалось его высвободить из ременного плена. Я помогла ему подняться на ноги. Вероятно, он сильно ушибся при падении, так как кривился от боли.

– У вас ничего не сломано?

– Нет.

Мужчина снял шлем и провел ладонью по коротко стриженным волосам, половину из которых составляли седые. Уши оказались довольно крупными, но не заостренными, как у инопланетян. Или это у вампиров заостренные? Я плохо в этом разбираюсь.

Тем временем пилот тарелки повернулся к окну (или его следует называть иллюминатором? Или лобовым стеклом? По-моему, последнее определение подходило больше всего) и осмотрел территорию. Но перед окном простиралось бескрайнее поле. К тому же пошел снег. Дом находился с другой стороны.

– Где вы тут архитектуру нашли? – повернулся мужчина ко мне.

– С другой стороны.

– Что там находится?

Я, как могла, описала двухэтажное строение, уже собиралась перейти к описанию деревни, но пилот предупредительно поднял руку.

Он посмотрел на дверцу, через которую я вошла.

– А что с другой стороны? – спросил мужчина.

– В смысле?

– Вы тарелку кругом обошли?

– Нет. Я услышала какой-то зуммер или щелчок. Ну и…

– Так, понял. Выходим.

Мужчина первым спрыгнул на снег и даже подал мне руку. Пока мы вели беседы в тарелке, метель не только началась, но и усиливалась с каждой минутой. Моих следов уже не было видно. Да и тарелку хорошо присыпало. Вполне может совсем занести.

– Стойте здесь, – сказал мужчина уже на улице и направился вокруг своего летательного аппарата.

Я снова услышала зуммер, похожий на тот, который звучал во время открывания дверцы, сквозь которую я проникла в летающую тарелку. Там еще один вход? К двигателю? К торпедам? Могут в летающей тарелке находиться торпеды? Или бомбы?

А ведь что-то такое было у немцев… В минуты крайнего напряжения из человеческой памяти всплывает информация, которую при обычных обстоятельствах человек совершенно не помнит. А ведь я когда-то читала о немецкой базе в Норвегии, которая использовалась в годы Второй мировой войны. Вроде бы в военных действиях летательные аппараты в форме тарелок немцы использовать не успели, но их точно строили и испытывали. База располагалась на берегу Баренцева моря, и там до наших дней сохранились какие-то четыре загадочных круга.

Пилот довольно быстро вернулся, взял меня за руку и сказал по-русски:

– Пошли отсюда!

Я пошла. Как хорошо, когда кто-то берет ответственность и принятие решений на себя! Некоторым русским мужчинам это свойственно.

Эх, где-то сейчас Ленечка…

Я спросила про немецкую базу в Норвегии. Мужчина повернулся и внимательно посмотрел на меня.

– Была такая, – подтвердил пилот летающей тарелки. – Детали производились в Германии, в частности на заводе Siemens, потом доставлялись в Норвегию, там уже собирали дискообразные летательные аппараты и испытывали.

– И они успешно летали?

– У меня есть сведения, что даже развивали скорость свыше двадцати тысяч километров в час.

– А круги, которые сохранились до сих пор? Они каменные? Или это какие-то следы в поле?

– Следы в поле не сохранились бы. Там бетон, причем какого-то необычного состава – ни воздух, ни вода не оказали на него воздействия.

– То есть бетонные круги из бетона неизвестного состава? – уточнила я.

– Я бы сказал: комплексы кругов. Там остались колбообразные котлованы, и внутри этих котлованов как раз находятся круги разного диаметра, на разной глубине. В центре – бетонный квадрат.

– А зачем они были нужны?

– Я не смог разобраться с принципом, который использовался немцами. И вроде бы никто в мире не смог. Есть различные версии.

– Вы какую считаете наиболее вероятной?

– Водный двигатель.

– Где? В тарелке?

– И в тарелке, и на земле.

– Не поняла.

– Вы по образованию инженер?

– Нет, я всегда была далека от техники. Пожалуйста, объясните, как полному профану.

Мужчина хмыкнул:

– Что такое электромагнитные поля знаете?

– Ну…

– А торнадо?

– Вы про природное явление?

– Про него, – кивнул мужчина. – Так вот, электромагнитные поля воздействовали на воду в тарелке, эта самая вода, которая находилась точно в центре аппарата, раскручивалась, а дальше – принцип торнадо. Но на земле тоже должен был работать водный двигатель или даже несколько. Скорее всего они находились в тех котлованах, о которых я вам уже рассказал. Как именно шло снабжение энергией, я не знаю.

– А вашу тарелку кто строил?

– Я и строил, – пожал плечами мужчина и как-то странно посмотрел на меня.

– Где?!

– А вот в том доме. – Он указал назад, на странное двухэтажное строение, которое уже скрылось за пеленой снега.

Я не нашлась, что на это сказать… Я просто еще раз напомнила себе, что я в России. Ленечка предупреждал меня, что я увижу и услышу тут много странных вещей… Но чтобы, можно сказать, в чистом поле строили летающие тарелки… Нет, такого я не ожидала.

– Куда мы идем? – спросила я.

– К одному моему знакомому. Кстати, как вы сюда добирались?

– На машине.

– Где ваша машина сейчас?

– Моя – в Лондоне. А сюда меня привез знакомый.

– Где сейчас этот знакомый? Он вас что, высадил и уехал?

Я начала объяснять про художника Семена, и тут выяснилось, что мы как раз к нему и идем.

– Слава богу, – вздохнул пилот летающей тарелки. – Сдам вас с рук на руки, и совесть моя будет чиста.

– Зачем сдавать меня с рук на руки? – не поняла я. – Я в состоянии сама о себе позаботиться.

«Ой ли? – спросил внутренний голос. – В России? Где летающие тарелки совершают вынужденные посадки на заснеженных полях? Где их русские умельцы собирают вручную? Можно сказать, на коленке?»

– Вам лучше поскорее уехать отсюда в Петербург, а оттуда – прямиком в Лондон.

– Я не могу уехать в Лондон прямо сейчас. У меня работа и обязательства.

– Ну хотя бы в Петербург. И забыть все, что вы здесь видели.

– Это невозможно, – сказала я. – Расскажите лучше, как вы собирали тарелку? Кстати, как вас зовут? Мне надо к вам как-то обращаться.

– Максим меня зовут. А про тарелку лучше не будем говорить.

– Она принадлежит русской мафии?

Максим странно посмотрел на меня.

– Вы знаете, что в Лондоне и вообще на Западе пишут и говорят про русскую мафию?

– Не знаю. Но да.

– Что «да»?

– Принадлежит русской мафии.

«Он меня пугает? Чтобы поскорее убралась и не задавала вопросов? Но женское любопытство сильнее страха!»

– Мафия заказала вам изготовить для них тарелку?

– Нет, я сам предложил, – сказал Максим. – Мне спонсоры были нужны. У меня самого нет денег на изготовление таких аппаратов.

– А государство?

Максим захохотал, но смех был злым.

– Вы, вероятно, очень смутно представляете, что такое наше государство и где у него находится наука…

– Но у вас в последнее время говорят про новые технологии, инновации…

– Вы больше слушайте. Если бы вы съездили куда-нибудь в глубинку, то увидели бы эти инновации. Да далеко ходить не надо! Вы были в доме у художника Семена?

Я кивнула.

– Вот вам и инновации. А тут ста километров нет от Питера. А дороги наши видели? В больницу, наверное, к счастью, не попадали.

– Но вы сами каким-то образом оказались причастны к созданию, проектированию или строительству летающих тарелок! Не с бухты же барахты вы за это дело взялись!

– Мой отец был одним из первых разработчиков, увлек меня.

– То есть тарелки разрабатывал Советский Союз?

– И США разрабатывали и, думаю, продолжают. Советский Союз начал активно проектировать экспериментальные летательные аппараты – это официальное название – в шестидесятые годы прошлого века. Хотя исследования в этой области начались в середине пятидесятых, но тогда вроде бы этим занималась всего одна лаборатория. Но тарелки появились у США. Когда – не знаю. Разведка донесла, и сообщений было много – с начала шестидесятых. Ну, наши, естественно, решили, что не могут себе позволить отставать. Поэтому началась активная работа в этом направлении. Вы хотя бы примерно представляете, какая в те годы у нас была конкуренция с США? Кто первый полетит в космос. Кто первый высадится на Луне. Здорово, когда мир биполярный, то есть хотя бы биполярный. Ведь конкуренция между Советским Союзом и США двигала вперед науку, технику, вообще все отрасли – в той или иной степени. Догнать и перегнать Америку! Советские люди жили под этим лозунгом. И, кстати, многого добились. И та же Америка многого добилась.

– Сейчас есть Китай, – напомнила я.

– Китай славится не оригинальными разработками, а копированием и усовершенствованием. Это, конечно, тоже хорошо, и я хотел бы, чтобы и у нас в стране происходило то же самое…

– А разве не происходит? Вы – ярчайший пример.

– Не на государственном уровне. У нас в последние годы получила невероятное развитие теневая химия. Даже термин такой появился! Вы, как англичанка, понимаете его значение? Ведь, наверное, ни у вас, ни в континентальной Европе, ни в Америке ее нет!

– Догадываюсь, – сказала я.

– У нас в последние годы, даже последние два десятилетия, развитие получает то, что нужно криминалу, а государству, как мне кажется, вообще ничего не нужно. Хотя бы судя по тому, сколько денег из бюджета страны выделяется на науку, сколько получают ученые, аспиранты…

Я предложила вернуться к тарелкам и истории их проектирования и строительства.

– Официально в Советском Союзе или России были собраны летающие тарелки? На заводах?

– Да. На нескольких. И формы были разные. Например, в форме эллипса, ромба, бочки. Первые были беспилотными.

– Почему?

– Из-за излучения. Тарелку сделали, но получилось очень сильное излучение, от которого требовалось защищать экипаж. Потом догадались, как экранировать пилотов.

– А вообще какая цель их разработки? Разве самолетов и вертолетов недостаточно?

Максим усмехнулся.

– Человек всегда стремится разрабатывать, придумывать что-то новое. Мысль не должна стоять на месте. Здесь в первую очередь, как я уже говорил, имела место конкуренция с США. А вообще их можно использовать для локальных и разведывательных полетов, ну а потом еще стали имитировать прилеты инопланетян. В основном, правда, этим в США «баловались». Если не ошибаюсь, там три музея делают огромные деньги на «визитах инопланетян». Предприимчивые люди ведь на любой сказке могут заработать деньги. И зарабатывают. Иногда их развенчивают. Тут могут быть разные соображения. Кстати, вот дом художника.

Глава 19

Я моргнула. Дом Семена я узнала, но перед ним не стоял джип продюсера Константина, на котором я сюда приехала! Неужели Костя уехал, не дождавшись меня? Почему?

Максим тем временем отряхнулся на пороге, как мог, стряхнул снег с моих плеч, предложил постучать ногами, открыл незапертую дверь, пропустил вперед меня, потом вошел сам.

– Сеня, ты дома? – крикнул с порога.

Хозяин тут же вышел.

– Ой, как хорошо, что ты ее нашел! – первым делом воскликнул художник. – Барбара, вы же сумку и телефон тут оставили! Костя вам звонить начал, а аппарат в доме оказался.

– Где он?

– Ему пришлось срочно уехать. Там какие-то проблемы с кем-то из его подопечных.

Максим попросил объяснить, кто такой Костя. Потом как-то странно посмотрел на меня. Я сказала, что обучаю английскому языку Костиных подопечных. Максим продолжал о чем-то напряженно думать. Семен предложил выпить, так как Костя привез «горючее».

– Чем вы занимаетесь в Англии? – спросил Максим, когда мы уселись за стол на ящики из-под стеклотары, и хозяин предложил нам поучаствовать в том, что в России называется «холостяцкой трапезой» – по крайней мере, так говорил Ленечка. Признаться, я при всем желании не смогла бы так криво нарезать колбасу, сыр и хлеб. Интересно, как Семену удается держать кисть и делать ровные мазки? Правда, водку он разливал просто идеально… Про самовар, вероятно, забыл. Или русские мужчины не могут пить чай, если не выпита водка?

Я вкратце рассказала Максиму и Семену, как жила последний год в Лондоне, как очутилась в России и как оказалась у Кости.

– У вас нет денег даже на билет домой?! – поразился Максим.

– Теперь есть. Но я на какое-то время задержусь здесь.

– Барбара, уезжайте! – почти крикнул Максим.

– Почему?

Семен тоже вопросительно посмотрел на гостя.

Максим сказал, что произошла авария, тарелка лежит в поле, хорошо, что с дороги не видна, а теперь ее еще и снегом присыплет.

– Как ты собираешься поднимать ее на крышу? – спросил художник.

– Не знаю!

– Сколько она весит? – спросила я.

– Я хочу поднять ее своим ходом, – сказал Максим.

– То есть?

– Чинить мне ее надо. И срочно. И не это главная проблема.

Семен внимательно смотрел на знакомого. В глазах читалось беспокойство.

– Что-то пошло не так? Максим, она же у тебя прекрасно летала!

– Она и дальше бы летала, но была рассчитана на строго определенный вес! А получился перевес. И я ничего не мог с этим поделать.

– То есть? – спросила я.

Максим замолчал и отвернулся. Я не могла объяснить, что выражает его лицо. Негодование? Злость? Скорбь? В какой-то мере отчаяние?

– В оппозитную кабину залезли трое вместо одного, – сказал Максим, обращаясь к Семену.

– И от этого все пошло не так?

Максим кивнул.

– А как им удалось-то? – спросил художник.

Я молчала. Я вообще не понимала, о чем речь. То есть о ком. Кто куда залез?

– Что такое оппозитная кабина? – спросила я. – В английском языке есть слово opposite…

– Ну вот и догадайтесь, – вздохнул Максим и опрокинул очередную рюмку водки.

– Вы хотите сказать, что с другой стороны вашей тарелки имеется еще одна кабина?

– Я сказал бы: отсек.

– И лобовое стекло там есть?

Максим усмехнулся – вероятно, использованному мною термину.

– Или оно называется оппозитное стекло? Я, знаете ли, изучаю русский язык, и с удовольствием узнаю новые слова.

– Вы уверены, Барбара, что вам в Англии понадобятся слова, связанные с летающими тарелками?

– Кто его знает… Вообще-то их у нас тоже видели.

– У вас вроде бы больше призраки, – заметил Семен. – Старинные семейные замки с фамильными привидениями. В каждой стране своя специфика.

– Вы хотите сказать, что летающие тарелки – это чисто русское явление и я больше нигде в мире не могу с ними столкнуться? Вы, Максим, мне сами про Америку рассказывали!

– Барбара, я не думаю, что вы где-либо еще встретитесь с подобным летающим аппаратом, – серьезно сказал пилот. Или изобретатель? Инженер? Кто он вообще? Или один во всех лицах? – И вообще вам лучше забыть о том, что вы сегодня видели и слышали. Для вашего же блага. Семен, когда за ней приедут?

Художник пожал плечами.

Я демонстративно встала, направилась к своей сумке, достала мобильник и проверила входящие вызовы. Костя, который пытался до меня дозвониться. Лиза – мать ребенка моего Ленечки. То есть уже не моего.

Я набрала номер Лизы.

– Ой, Барбара, как хорошо, что вы перезвонили! – воскликнула Лиза.

– Что-нибудь случилось?

– Меня возвращают домой, в Англию… – печально вздохнула девушка. Мы разговаривали на английском, но, как я видела, Максим внимательно прислушивался к моим репликам.

– Что значит «возвращают»? Вы же не вещь, Лиза!

– Папа приказал вернуться, а его люди… В общем, это все детали. Барбара, я хотела сказать, что наш с вами уговор остается в силе. Пожалуйста, найдите Леню и убедите его на мне жениться. Объясните ему, что это для него выход! Может, единственный! Его же будут искать, пока не найдут! Его не ждет ничего хорошего! Его спасет только женитьба на мне. Я расплачусь с вами в Англии. Барбара, у вас есть какие-то идеи относительно местонахождения Лени?

– Пока никаких. Но я сделаю то, что обещала вам. Если смогу.

– Да-да. Я все понимаю, Барбара. Я буду ждать вашего звонка.

Я отключила связь и набрала номер Кости.

– Барбара, вам придется переночевать у художника, – ошарашил меня продюсер.

– Я могу поехать на электричке, потом на метро…

– Нет!!!

– Что-то случилось?

«И там еще что-то?»

– Барбара, оставайтесь там, где находитесь. Завтра я привезу вам вещи и продукты. Или мой помощник привезет.

– С какой стати мне жить в этом сарае?! – заорала я. – В конце концов, снимите мне номер в гостинице! У вас сестра работает в этом бизнесе. Если не хочет селить меня у себя, пусть поселит у кого-то из знакомых.

– Барбара, для вас лучше всего пока оставаться там, где вы сейчас, и никому не сообщать, где именно вы находитесь.

– Но…

– Барбара, я о вас беспокоюсь! Не нужен мне лишний грех на душу, у меня и так их полно! Семен печь истопит. Не замерзнете. В Лондоне вспоминать будете, как жили в русской избе, расскажете всем знакомым. Книгу напишите! Статью. Что угодно! Барбара, я обещаю, что заберу вас оттуда при первой же возможности, но, пожалуйста, оставайтесь у Семена и не появляйтесь у меня!

– Ну, хорошо. Но, пожалуйста, привезите мне завтра мои вещи.

– Обещаю, – сказал Костя и отключил связь.

Я какое-то время тупо смотрела на телефон. Из глубокой задумчивости меня вывел голос Максима.

– Насколько я понял, вам нельзя возвращаться в город.

Я кивнула.

– Барбара, я уступлю вам свою кровать, – вставил Семен.

– Ей и отсюда надо уезжать! – закричал Максим. – Ты хочешь, чтобы она безвинно пострадала?!

Я уверенно шагнула к столу, налила нам всем троим водки и приказала, глядя на Максима:

– Рассказывайте!

– Что? – удивленно посмотрел на меня он. А глаза-то у него красивые… И ресницы длинные…

– Если я все правильно поняла, ваша летающая тарелка состоит из двух отсеков. В одном находится пульт управления, за ним летели вы. В другой должен был забраться один человек, но почему-то забрались трое, и из-за этого возникли неполадки. Неужели такой сильный перевес?

– Да, – кивнул Максим. – Для этой тарелки – существенный. И если бы они еще сидели, как мыши… А они дрались и раскачивали ее из стороны в сторону.

– Я видела, что она у вас летела, как пьяная.

– Это было уже потом. Вы бы видели, как я взлетал… Но мне так и не удалось ее выровнять.

– Откуда вы взлетали?

– Я не знаю, как это место называется.

– При чем тут название деревни? Вы из деревни взлетали? Я спрашивала…

– Я понял, о чем вы спрашивали! Я с зоны взлетал! Но я никогда не сидел и не знаю, как там что называется – ни официально, ни на блатном жаргоне!

Я моргнула. И тут до меня дошло…

– Вы что, зэкам побег организовывали?

– Организовывал не я.

– Русская мафия?

Художник хмыкнул.

– Можно сказать и так, – вздохнул Максим. – Спонсоры мои. Я же вам объяснял, что мне требовались деньги на создание летательного аппарата. Но за все в жизни надо платить.

– Вы сами с какой целью его собирали? Что вы намеревались делать с летающей тарелкой? Устраивать экскурсионные полеты?

– Если вы в душе не изобретатель, то вам меня не понять… – медленно произнес Максим, глядя куда-то вдаль, будто мог пронзить взглядом стену деревянного дома.

– То есть вы не планировали как-то практически использовать ваше изобретение? Это изобретение ради изобретения? Я, кстати, не понимаю, зачем изобретать что-то непрактичное. И мне всегда казалось, что изобретатели руководствуются практическими соображениями. Необходимость или желание облегчить жизнь двигает мыслью. Знаете, как изобрели памперсы?

– При чем тут памперсы?! – закричал Максим. – Какая связь между ними и летательным аппаратом?

– Мужчина хотел облегчить себе жизнь – и мы имеем памперсы, которые на самом деле облегчили жизнь массе молодых родителей и тем, кто ухаживает за лежачими больными и стариками. Хотя изобретатель памперсов не думал о лежачих больных и стариках. Но все равно ему масса людей во всем мире может сказать огромное спасибо. А какая польза от летательного аппарата в форме тарелки? Материалы для желтой прессы? Что этот аппарат может сделать такого, что не могут уже существующие самолеты и вертолеты? Они ведь бывают разных размеров. И явно могут выполнять те функции, для которых предназначены тарелки.

Максим пожал плечами.

– Это усовершенствование уже имеющихся летательных аппаратов, – подал голос художник. Язык у него уже заплетался, и я с трудом поняла, что он сказал.

– Русская мафия решила, что при помощи такого летательного аппарата можно устраивать побеги из тюрем? Спасать своих товарищей, томящихся в застенках? – посмотрела я на Максима.

Он кивнул.

– И что произошло? Вы должны были спасти из застенков одного, а к нему присоединились еще двое?

Максим рассказал, что от него требовалось приземление на вполне определенном месте во вполне определенное время. Как я сама имела возможность убедиться, летающая тарелка, собранная Максимом, летает беззвучно. Если бы кто-то заметил ее в небе, то скорее всего ничего не стал бы предпринимать. Смотрели бы с удивлением. Стали бы обсуждать, что инопланетянам потребовалось в тех местах, что от них ждать. Средств ПВО на зоне нет.

– Вы садились днем?

– Да. Ночью как раз огни могли привлечь внимание, причем задолго до места моего назначения, и охрана могла бы как-то подготовиться или даже вызвать подкрепление. Огни видны издалека. А форму – тарелки – ночью могли бы и не разглядеть, в особенности если тучи. А тут я вынырнул из-за леса и быстро сел.

– Вы не привлекли ничье внимание по пути? В дневное время?

– Я летел довольно высоко и на большой скорости. То есть с земли не должны были подумать, что это летающая тарелка. Я же испытывал ее, потом читал в местных газетах сообщения очевидцев. Семен по моей просьбе с народом разговаривал. То есть оптимальным – для поставленных передо мной целей – был именно дневной, а не ночной полет.

– И русская мафия согласилась с таким положением вещей? И с вашими предложениями?

Максим кивнул.

– У человека, с которым я вел переговоры, имелись свои соображения. Я не знаю обо всех его планах. Он ими со мною не делился. Но он явно что-то планировал делать с тарелкой, как с тарелкой, в дальнейшем. То ли пугать кого-то, то ли летать куда-то. Я не знаю.

– Так, вы сели на зоне. К тарелке должен был подбежать определенный человек, забраться в этот самый оппозитный отсек или кабину, и вы бы взмыли в небо.

– Ага. А начальство зоны потом бы рапорты строчило о том, что известный криминальный авторитет улетел в неизвестном направлении на летающей тарелке, – Максим хмыкнул. – Я на самом деле про себя посмеивался, представляя эти рапорты. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Нашлись среди заключенных быстро соображающие молодцы, на которых приземляющаяся на территории за колючей проволокой летающая тарелка не произвела должного впечатления. Они увидели в ней свой шанс.

– И к вам заскочили двое лишних пассажиров?

– Да. Дверцы открываются автоматически. Кстати, а как вы-то открыли дверцу?

– Вы забыли? Вы же уже спрашивали.

«Или сильно головой ударился?»

Я снова рассказала про щелчок, зуммер и про открытие дверцы перед моим носом. Максим задумался.

– Может, вы какое-то время были без сознания?

– Да, у меня какой-то провал в памяти… Насколько я понимаю, от удара об землю мое кресло вырвало из пола. Надо будет его покрепче закрепить… Я пришел в себя на полу, попытался отстегнуться, не смог, стал подниматься вместе с креслом… Да, наверное, я открыл дверцу… Система такая же, как при автоматическом открывании дверей в автобусе.

– А на зоне?

– Я точно так же открыл дверцу оппозитной кабины, моя, как вы понимаете, была заблокирована. Трое заскочили. У меня не было времени их высаживать и вообще с этим разбираться! Сматываться требовалось! Я заблокировал ту дверцу и взмыл в небо. А эти сволочи устроили драку…

– Макс, это они тебе тарелку раскачали?

– Они! Я не мог их успокоить! Они дрались, ругались… Мало мне было перевеса… Хорошо хоть дотянул почти до дома…

– А сейчас они где? – спросила я.

– Зэки? В тарелке.

Я моргнула.

– Они что, прирезали друг друга? – оторвался от водки художник.

– А шут их знает. Я не рассматривал. Там весь отсек кровью залит, словно барану горло перерезали, то есть нескольким баранам, и кровь фонтаном била. Может, прирезали, может, при приземлении… Нет, конечно, порезаться при приземлении они не могли – нечем. Могли головами удариться. Там же одно посадочное место! Я же говорил! А человека, ради которого устраивался побег, предупреждали, что нужно пристегиваться и не отстегиваться, пока не приземлился. Их, вероятно, швыряло из стороны в сторону на всем пути. А при ударе о землю… Представьте, что могло случиться с не пристегнутыми людьми, если мое кресло отлетело?

– Макс, что ты теперь собираешься делать? – спросил художник Семен. – С тебя же заказчик голову снимет.

Максим кивнул.

– Вам нужно рассказывать все как есть, – заявила я. – Сваливать вину на тех двоих – лишних пассажиров.

– А может, их… того самого… закопать? – предложил художник.

– В снег?

– Да тут кладбищ в округе полно. Макс, у тебя же есть машина. Отвезем.

– А как вы мерзлую землю долбить собираетесь?! – спросила я. – Нужен же специальный инструмент.

– Это у вас в Англии специальный инструмент, – махнул рукой изобретатель.

– Но все равно… И вообще, что вы собираетесь говорить заказчику? Что клиенты сбежали? Забрались трое вместо одного, потом исчезли? Пусть сам их ищет.

Максим кивнул.

– А вы опознаете лишних? Вы видели человека, которого должны забрать?

– Нет.

– То есть как нет?!

– А зачем мне его видеть? Его по каким-то зэковским каналам должны были предупредить, дать указания. И когда мне было его рассматривать? Я дверцу оппозитной кабины открыл. Свою не раскрывал! В крайнем случае я бы один назад улетел – и ищи-свищи ветра в поле. То есть тарелку в небе.

– Тогда лучше никого не закапывать, – высказала свое мнение я. – И вообще кто-то может быть жив. Вы же пульс не проверяли?

– А вы, Барбара, подтвердите, что спасли контуженного Максима, – вставил Семен. – Подтвердите же? Вы же не хотите, чтобы русская мафия убила изобретателя?

– Пойдемте к тарелке, – вместо ответа сказала я и первой начала собираться. Про себя подумала, что, собираясь в Россию, и предположить не могла, что мне придется давать показания русской мафии, защищая изобретателя летающей тарелки. Да если я такое в Англии скажу, мне никто не поверит!

Максим тут же вскочил, чтобы подать мне куртку. Как мне нравится эта черта в русских мужчинах!

Когда мы вышли из дома, снегопад еще не закончился, но снег уже не шел сплошной стеной. Дорогу, конечно, засыпало знатно, и никакие снегоуборочные машины в этих местах не появлялись. Как за мной приедет Костя?

Максим шел первым, прокладывая путь, за ним следовал художник, я замыкала шествие.

Тарелку почти полностью засыпало, торчал только купол, да и то не полностью.

– Может, лучше ее пока так и оставить? – задумчиво предложил художник.

– Придется, чтобы не привлекла ничье внимание – не дай бог. Мне завтра с утра в город нужно ехать за деталями. И я еще полностью не оценил ущерб. Сейчас главное – ее в ангар поднять, а там я уже разберусь.

– А что у вас в этом доме?

Я кивнула на строение, в котором мне теперь страшно хотелось побывать.

– Взлетно-посадочная площадка – на крыше, то есть на изначальной крыше, которую я несколько переделал под свои потребности. А сверху – раскрывающаяся крыша. Вроде в Петербурге по такому принципу собираются новый стадион строить на месте разрушенного имени Кирова.

– Кому принадлежит здание? – спросила я.

– Понятия не имею, – сказал Максим. – Спонсор спросил, что мне нужно, – я описал. Потом меня привезли сюда на смотрины. Меня почти все устроило. А что не устроило – я переделал.

– Вы в одиночку все собирали? Без помощников?

– Когда мне требовалась физическая сила, я звонил, мне присылали молодых людей. То есть в одиночку я не мог собрать корпус, а все остальное – сам. Там мне помощники не требовались. И вообще зачем мне лишние глаза и уши?

Максим рассмеялся.

– За лопатой надо идти, – тем временем сказал Семен, осматривая гору, часть которой составляла тарелка. – Так не подберемся.

– Прошу, – Максим сделал широкий жест, показывая на дом, и первым направился к двери.

Ключи лежали у него в одном из карманов комбинезона.

– Вы используете тут все помещения? – спросила я, поднимаясь вслед за хозяином на второй этаж. Экскурсию по первому нам не предложили.

– Нет, конечно. Я живу рядом со своим детищем. Я вообще очень неприхотлив в быту. Я даже не знаю, что хозяин хранит на первом этаже. Вроде все комнаты заперты. Если хотите – посмотрите, Барбара. Мне это совершенно неинтересно.

«Да здесь же может быть склад наркотиков или оружия! – подумала я. – Чего угодно! А этот изобретатель, увлеченный своим делом, ни сном ни духом!»

Комната, где жил Максим, напоминала портовую ночлежку. Я вообще заметила, что если мужчина живет один или несколько мужчин по какой-то причине вынуждены жить вместе, то это жилище очень быстро превращается или в подобие казармы, или в подобие портовой ночлежки. Какого мужчину предпочла бы я? Трудно сказать. Главное – чтоб человек был хороший.

Правда, эта «портовая ночлежка» была завалена каким-то металлическим хламом, приборами, инструментами. Сюда было проведено электричество, а на кровати, небрежно прикрытой пледом, я заметила ноутбук. В углу стоял громко трещащий холодильник. Готовил изобретатель на электрической плитке с двумя конфорками, чай кипятил в электрическом чайнике. Телевизор отсутствовал.

– Пошли, ангар покажу, – позвал Максим. – Лопата у меня там. Ангар как раз чистить придется. Я же, когда сегодня вылетал, оставил крышу открытой…

Выход на первую, нераскрывающуюся крышу располагался рядом с комнатой Максима. Вероятно, поэтому он ее и выбрал. В ангаре по двум стенам располагались какие-то шкафы. Возможно, с инструментами и деталями.

Ангар, теперь открытый сверху, на самом деле сильно засыпало. Семен сказал, что завтра с утра поможет Максиму вычистить его.

– А куда вы собираетесь девать снег отсюда? – спросила я.

– Через бортики перекидывать, – пояснили мне, как недоразвитой.

Максим прихватил лопату и пошел вниз. Мы с Семеном последовали за ним.

Проход к нужному отсеку Максим расчистил довольно быстро. Поскольку уже почти полностью стемнело, он достал из одного из карманов фонарик и включил перед тем, как раскрыть дверцу.

Наконец раскрыл. Направил луч внутрь. И громко выругался.

– Что там? – крикнул Семен и попытался заглянуть через плечо Максима. Мне с моего места ничего не было видно.

– Никого нет, – пораженно сообщил Максим. – Куда они могли деться-то?

Глава 20

– Максим, а они точно были мертвы? – робко спросил художник. – Ты пульс щупал?

– Делать мне больше нечего! У меня самого башка была дурная. Вон Барбара подтвердит, что я был не совсем адекватен.

– Но у вас на голове имелся шлем, – напомнила я.

Кстати, Максим и теперь ходил в нем, вероятно, из-за отсутствия какого-либо другого головного убора. И куртку никакую не надевал. Наверное, комбинезон был очень теплым. В доме художника он его расстегивал и спускал верхнюю часть, оставаясь в футболке.

– А на боках у меня шлема не было, – напомнил Максим. – Надо будет учесть на будущее. Может, пол чем-нибудь обить. Я подумаю. Хотя, конечно, лучше понадежнее укрепить кресло.

– Макс, какая у тебя была договоренность со спонсором? Ты забираешь этого типа с зоны и…

– Прилетаю сюда. Куда же еще? Потом я должен был ему позвонить. Хотя у них так «почта» работает, что он должен бы уже знать про побег.

– А почему вы до сих пор не позвонили? – спросила я. Я на самом деле не понимала. – Я могу вам дать свой телефон. У меня питерский номер.

– Вообще-то было бы прикольно, если бы ты ему с лондонского позвонил, – хмыкнул Семен, глядя на Максима. – Барбара, у вас лондонская SIM-карта случайно не с собой?

– Нет, в квартире Константина. Но если он завтра привезет мой чемодан… Я могу дать вам позвонить с лондонского номера, – посмотрела я на Максима.

И тут до меня дошло… Максим просто боится. Что он скажет этому русскому мафиози, своему спонсору? Я угробил вашего товарища? Простите, но так получилось. Виноваты двое других зэков, из-за которых возникло превышение допустимого веса и которые устроили драку. Максим хотел как можно дольше оттянуть необходимость решать вопросы и отвечать… Это свойственно мужчинам, и не только русским.

Но проблемы редко решаются сами. Хотя…

– Если ваших пассажиров здесь нет, значит, они остались живы, пришли в себя и сбежали, – твердым уверенным голосом заявила я. – Не мог же их отсюда кто-то забрать? Возможно, ваш спонсор лучше знает, куда мог податься его товарищ. Главное – мертвецы из летающих тарелок сами не вылезают. Звоните. Если хотите, я позвоню. Можете сказать, что потеряли сознание, а я вас выгрузила из тарелки и отнесла в дом художника.

– Вы представляете, что подумает мой спонсор, если я ему скажу, что англичанка из Лондона проходила мимо места аварийной посадки моей тарелки?!

– Как раз скажи, – вставил художник. – Он подумает, что ты очень сильно ударился головой. И про двух других зэков обязательно скажи, хотя, как ты сам говорил, он про это уже должен знать. Но скажи про драку, про то, что тарелку раскачали, и помощи попроси. Его людям покажешь, сколько тут крови. А потом, может, его телохранители тебе тарелку на крышу поднимут.

– Как?!

– А если на каких-нибудь тросах? – предложила я и задрала голову вверх.

– Нет у меня тросов, – буркнул Максим. – И мне в любом случае тарелку чинить надо. Починю – и сам взлечу. Только завтра за деталями придется ехать.

– Кстати, проверь-ка машину, – сказал Семен, который к этому времени уже совсем протрезвел.

Максим бросил взгляд на ту часть дома, в которой я видела ворота. Они оставались закрыты. Если из ворот кто-то и выезжал сегодня, следы уже замело.

– В гараж будем заходить из дома, – сказал Максим, закрыл тарелку и кивком показал мне, чтобы трогалась в обратный путь.

На этот раз мы в доме пошли по коридору первого этажа.

Максим толкнул нужную дверь, нащупал на стене выключатель. Не знаю, планировалось ли это помещение как гараж изначально. Возможно, в нем держали не легковые автомобили, а какую-то сельскохозяйственную технику, так как в нем отсутствовало перекрытие между первым и вторым этажами.

Но и какие-либо автомобили в нем тоже отсутствовали. Как, впрочем, и грузовики, и танки.

Максим тихо выругался.

– Вообще-то с другой стороны приличный сугроб, – задумчиво произнес художник. – Не могло его сегодня намести. Ты когда последний раз выезжал отсюда?

Максим пожал плечами и направился к воротам.

– А они изнутри закрыты! – сообщил он и повернулся к нам с недоумением на лице.

– Значит, кто-то остался в доме, – сделала вывод я.

– Никаких мокрых и кровавых следов здесь нет, – сказал Максим, внимательно осматривая пол. – Не похоже, что кто-то заходил сюда сегодня.

– А в другие дни кто мог сюда заходить? – спросил Семен. – Макс, вспоминай, когда ты последний раз сам выезжал.

– Дней пять назад. Может, шесть. Как же я теперь в город поеду?

– На электричке, – сказала я. – Могу составить вам компанию. Я еще не ездила на русской электричке. В метро ездила, на автобусе, троллейбусе и маршрутке. Надо электричку попробовать.

– Правильно, возьми завтра с собой Барбару, – кивнул Семен. – Она тебе поможет детали назад довезти.

– А они большие? – в ужасе спросила я. Вообще-то мне совсем не хотелось работать вьючным животным.

– Нет, – покачал головой Максим и погрузился в глубокие размышления.

Мы с Семеном молчали. Пусть подумает. Я бы лично позвонила спонсору. Почему Максим боится?!

– Барбара, а вы сможете забрать детали, если я договорюсь с человеком? – посмотрел на меня изобретатель. – Я вам дам деньги, точно объясню, куда ехать…

– Смогу, – сказала я.

– Отлично, – обрадовался Максим.

– Что вы собираетесь делать сейчас? – спросила я.

– А вы что хотели бы, Барбара?

– Осмотреть дом. В особенности если вы в нем собираетесь ночевать.

– Она права, – кивнул художник. – Лучше осмотреть. Обязательно держась всем вместе. И возьми с собой хотя бы молоток.

Максим хмыкнул. Художник, не говоря больше ни слова, отправился в угол, где лежали какие-то инструменты, и выбрал ломик, взвесил его в руке и явно почувствовал себя увереннее.

Но все двери на первом этаже оказались запертыми. Навряд ли тут кто-то запирался изнутри. Ключи-то откуда?

– Максим, вы вообще ни разу эти двери не открывали? – спросила я.

– Я к ним даже не притрагивался, – ответил изобретатель. – Меня они совершенно не интересовали. Пошли наверх. Там проверим.

Не запертой (кроме комнаты Максима) была одна комната. Но ею тоже явно пользовался Максим – в ней стояли какие-то куски железа и сварочный аппарат.

Но в комнате Максима нас ждал «подарок».

На полу, сразу же за входом, лежал мужчина в черных штанах и ватнике. Мужчина явно был мертв.

– Откуда он взялся?! – закричал Максим. – Он что, в другом месте помереть не мог?!

– Он из тех, кого вы сюда доставили в летающей тарелке? – спросила я.

– А я почем знаю? Я их лиц не видел! Я же вам объяснял. Я даже не знаю, как должен выглядеть тот, из-за кого я на зону летал. Мне фотографию не показывали. Мне сказали приземлиться там-то и там-то в такое-то время. Я в точности выполнил все указания.

– Из твоих пассажиров, – спокойно сказал художник. – Ты посмотри, во что он одет.

Художник присел на корточки и дотронулся до лица трупа.

– Э, да он совершенно холодный. Он не сейчас умер. Вы сами посмотрите!

Я заставила себя дотронуться до мертвеца. На самом деле не похоже, что он только что пришел сюда умирать. Но это значит… что его сюда кто-то принес!

– Давайте посмотрим его документы, – я подняла голову на двух мужчин.

– Какие документы?! – закричал Максим. – Я же его из колонии забирал.

– Бирка должна быть на груди, – сказал художник. – Им же пришивают на грудь.

Семен расстегнул на мертвеце ватник, под которым оказалась черная куртка из того же материала, что и штаны. И на нагрудном кармане куртки на самом деле оказалась бирка с фамилией, инициалами (которые нам троим ничего не говорили) и номером отряда.

На вид мертвецу было лет тридцать пять. Он был хорошо сложен, наверное, когда-то занимался спортом. Ватник был заляпан кровью, но не похоже, чтобы эта была кровь нашего мертвеца. На первый взгляд мы не обнаружили никаких ран. Возможно, он просто ударился обо что-то виском в летающей тарелке. Правда, мы его полностью не раздевали.

– Что будем с ним делать? – спросил Семен, глядя на Максима.

– Почему вы до сих пор не позвонили спонсору? – спросила я.

Максим пожал плечами, достал из одного из своих многочисленных карманов маленькую трубку, которая явно не пострадала от падения хозяина (может, карман противоударный?), включил.

Тут же послышался писк, свидетельствующий о получении SMS. Максим прочитал сообщение и скривился.

– Спонсор уже сам звонил несколько раз? – спросил Семен.

Максим кивнул и запустил набор номера. До нас с художником донесся отборный русский мат. На том конце матерились довольно долго.

– Я был без сознания, – наконец смог вставить изобретатель.

Потом ему пришлось слушать, что ему говорили. До меня доносился звук мужского голоса, но я не могла разобрать слов. Абонент говорил гораздо тише, чем матерился. И матерился он очень четко, а тут слова будто набегали одно на другое. Хотя если бы он говорил на английском языке, я бы, наверное, его поняла.

– То есть как?.. – ошарашенно спросил Максим, когда ему удалось вставить фразу в поток речи спонсора.

Абонент выдал еще одну длинную тираду.

– Но аппарат нуждается в ремонте! – закричал Максим в отчаянии, потом быстро описал аварийную посадку и местонахождение тарелки.

Потом он еще послушал спонсора. Потом сообщил, что один из беглецов лежит у него в комнате мертвым, местонахождение двух других ему неизвестно, к тому же у него угнали машину. Потом он опять послушал тираду спонсора.

– Я не знаю, сколько времени займет ремонт, – наконец сказал изобретатель и вздохнул. – Да, жду вас завтра.

Максим отключил связь и вытер пот со лба.

– Ну чего? – спросил Семен. – Видишь, все разрешилось.

– Да ничего не разрешилось! – воскликнул Максим. – Тот человек, за которым я летал, так и сидит в своей колонии!

– То есть как? – моргнул художник.

– А вы-то тут при чем, если вам даже его фотографию не показывали? – спросила я.

– Ну надо же кого-то сделать козлом отпущения, – хмыкнул Максим. – А теперь мне предстоит еще один полет на ту зону! Интересно, как он это себе представляет? Один раз летающая тарелка могла сойти, но не два подряд!

– Вы считаете, что в русской колонии за короткий срок подготовятся к приему летающих тарелок? – удивилась я.

Максим пожал плечами. Но он был прав: второй подобный полет окажется гораздо рискованнее первого.

– Почему не сбежал тот, за кем вас посылали? – спросила я.

– Другие оказались сообразительнее.

– Так валите все на них. Они виноваты, а не вы. И тот, кто должен был сбежать.

– Где они, чтобы на них валить? Этот – труп, еще двое исчезли в неизвестном направлении.

– Но ваш спонсор, наверное, будет их искать. Вот пусть и разбирается с ними.

– Их и полиция будет искать, – вставил Семен. – А что твой спонсор сказал насчет этого? – Он кивнул на труп на полу.

– Убрать.

– Куда?! – поразилась я.

– Куда угодно, но подальше отсюда. – Максим посмотрел на художника. – Сеня, вокруг поля идет канава.

– Ну да, – кивнул Семен.

– Мы с тобой его поднимем, хотя мужик здоровый… Давай его куда-нибудь подальше. В общем, докуда дойдем, пока руки не начнут отваливаться. Тут же все занесло, как назло. Лучше бы сегодня ночью снегопад прошел… Барбара, вы нам двери будете открывать?

Я кивнула. Я и предположить не могла, отправляясь в Россию, чем мне тут придется заниматься… Но общаться с русской полицией у меня не было никакого желания. Как, впрочем, и с русской мафией.

– И лопату возьмите, пожалуйста, – попросил Максим.

Глава 21

За окном к этому времени уже совсем стемнело. На небе появились звезды и луна. Значит, никакого снегопада сегодня больше не будет. Из-за ослепительно-белого снега было довольно светло.

И мы втроем одновременно увидели темный силуэт джипа метрах в пятистах от дома, в котором создавал свой летательный аппарат изобретатель Максим.

– Как он там оказался? – пораженно спросил Семен.

– Там не стояло никакого автомобиля! – воскликнула я. – По крайней мере, днем, когда я тут гуляла.

– И угнать, пока мы находились у тебя, Семен, мой джип тоже не могли. Следы бы остались.

– Кстати, этот джип повернут сюда, – заметила я. – Может, за беглецами приехали их друзья?

– Как бы они их вызвали? – посмотрел на меня Максим. – Барбара, я их с зоны забирал! Там не положено иметь мобильные телефоны. Конечно, многие имеют, но при себе постоянно не носят. Прячут. То есть, сбегая во внезапно приземлившейся тарелке, эти зэки не должны были иметь при себе телефоны. У меня в доме аппарата нет.

– А ноутбук?

– Ах да… Вы правы, Барбара. Ладно, пошли посмотрим, что там. Семен, давай за руки, а я за ноги понесу.

– Может, лучше пока оставить тело? – робко предложила я.

– Нет уж! Нет у меня желания за ним возвращаться! Идите вперед, Барбара.

Я пошла. И поняла, что по этой дороге кто-то шел уже после снегопада. Два человека. А джип застрял в снегу. Скорее всего. Или люди решили, что им лучше пойти пешком. Быстрее будет.

Может, это Костя приехал за мной? Или помощника прислал с вещами? Хотя, скорее, они приехали вдвоем…

Но джип был не Костин. И не Максима. Ни изобретатель, ни художник его в этих местах ни разу не видели.

Кого могло принести в эту деревню? Ради чего?

По-моему, вывод напрашивался сам. Летающую тарелку видела не только я.

– Ладно, воспользуемся, – сказал Максим и отпустил ноги трупа. Семен тоже выпустил ношу, и мертвец рухнул в снег.

– Что вы собираетесь делать? – спросила я.

– Воспользуемся машиной, раз нам ее оставили.

– Как, если она закрыта?!

Про незаконность данных действий я даже не спрашивала. Я же в России. И с русскими.

– А руки у меня на что? – как само собой разумеющееся, спросил Максим. Правда, в помощь к рукам достал из своих многочисленных карманов складной ножик с множеством лезвий и не только, проволочку и какую-то палочку. Вроде бы это была маленькая отвертка, но я со своего места и при имеющемся освещении рассмотреть не смогла.

Справился он минуты за полторы.

Труп закинули назад и прикрыли валявшимся там пледом – отдельного закрывающегося багажника здесь не было. Семен уселся назад, я – на переднее место пассажира, а Максим – за руль. Я не спрашивала, как он собирается заводить машину. Русские мужчины, как я успела убедиться, могут многое, если их заставляет нужда. Англичанам подобное не приходит в голову. Летающие тарелки в заброшенных домах у нас точно не собирают. Голыми руками, фактически в одиночку не собирают нигде. Что для такого человека завести автомобиль без ключа?

Мы довольно быстро поехали задним ходом по проложенным этим же джипом колеям. Развернуться удалось не скоро, но удалось. За нами никто не гнался. Вообще было трудно сказать, куда делись хозяева джипа. По крайней мере, тарелку украсть не должны – даже если ее и найдут. Если Максим не в состоянии поднять ее в воздух, то другие точно не поднимут.

Может, это журналисты?

– А куда мы едем? – спросила я, невольно бросив взгляд назад. Правда, со своего места труп я увидеть не могла.

– На ближайшее кладбище, – сказал Максим.

Семен сказал, что лучше на другое, к ближайшему мы точно не подъедем из-за заносов. Максим посчитал его доводы убедительными. Я вспомнила про то, где видела могилу дочери рокера, которая на самом деле оказалась жива, и спросила, не туда ли мы направляемся.

– Нет, ни в коем случае. Там нас могут заметить. Мы на сельское.

– Там и теперь хоронят?

Мне пояснили, что теперь немало питерцев хоронят своих родственников в области, так как это значительно дешевле.

– Значит, там есть какая-то контора? Сторож?

Мужчины рассмеялись.

– Контора есть, – пояснили мне. – Но рабочие бывают только днем. А сторожу там точно делать нечего. Не бойтесь, Барбара. Мы там никого не встретим.

– Но вы же вроде бы хотели в канаву…

– Лучше на кладбище, – твердо заявил Максим. – В особенности раз машину бог послал. Человек все-таки. Может, по весне его по-человечески похоронят. И родственникам сообщат. Бирка-то на груди останется.

Я не стала спорить.

Опять же я никогда не могла подумать, что мне придется ходить по русскому кладбищу ночью… А уж с какой целью… Как кто-то из иностранцев может говорить, что в России скучно?

– Так, а тут недавно кто-то был, – сказал Максим, вылезая из машины, которую поставил на дорожке.

Изобретатель вручил мне фонарик и лопату, они с Семеном достали тело.

– Барбара, светите на следы. Посмотрим, куда ведут.

– Вы считаете, что ваши пассажиры…

– Я никак не считаю. Я не знаю. Правда, не думаю, что их понесло на кладбище. Сюда кто-то другой приезжал. Пока не знаю зачем.

Судя по следам, тут появлялись четыре человека. Хотя я могла ошибиться. Но эти люди протоптали путь нам. Спасибо им за это.

Никакого здания кладбищенской конторы, то есть того, что подошло бы под определение административного здания, я не увидела. Мы шли по аллее, между рядами заснеженных могил. Большинство памятников и крестов было не рассмотреть. Ветки деревьев сгибались под тяжестью снега. Если бы не наши предшественники, нам пришлось бы нелегко.

– А они ведь тоже тело тащили, – вдруг сказал Семен.

Я замерла на месте.

– Не останавливайтесь, Барбара!

Я стала в ужасе озираться. Я не думала, что увижу вставших из могилы покойников, или вампиров, или упырей, или кто еще тут может водиться. Но два покойника за вечер – это уже слишком!

Через некоторое время следы наших предшественников завернули, мы последовали за ними и оказались у забора.

– Сегодня копали, потом снегом место засыпали, – сказал Семен.

Я водила лучом фонарика в разные стороны. Максим забрал у меня из другой руки лопату и принялся за работу. Поскольку землю долбили сегодня, она еще не успела слежаться, и Максим, чередуясь с Семеном, довольно быстро раскопали яму. Я понимала, что их скорее всего не интересует, кого тут сегодня закопали, им просто легче раскопать это место, чем другое. Тем более что долбить мерзлую землю нам было нечем, а у наших предшественников имелся инструмент.

Но неужели они тоже кого-то тут хоронили нелегально? Ведь если бы легально, то был бы гроб, венки, цветы!

– Тело, – сказал Семен и перекрестился.

– Давай-ка посмотрим, не из моих ли зэков, – предложил Максим, и они вместе подняли труп за руку.

Я вскрикнула и тут же зажала рот руками. Глаза мои округлились от ужаса.

Это был продюсер Константин.

Я никак не ожидала, что в следующий раз увижу его в таком виде и в таком месте. Лицо известного продюсера было окровавлено, его явно сильно били. От чего он умер? Может, от удара в висок. Может, где-то и ножичком пырнули…

– Вы его знаете, Барбара? – внимательно посмотрел на меня Максим.

– И я знаю, – вставил Семен и пояснил, кто это.

«Почему Костя велел мне пожить в деревне? Почему хотел доставить мои вещи в дом художника? Какими делами он занимался?»

– Так, закапываем назад, – велел Максим. – И второго вместе с ним.

– Я хочу его сфотографировать, – сказала я.

Максим странно посмотрел на меня.

– Константина. Второй меня не интересует.

– Пусть на самом деле сфотографирует, – кивнул Семен. – Потом подумаем, что можно сделать. Все-таки известный человек… Кстати, а где в таком случае мои картины?

– Тебе деньги заплатили? – уточнил Максим.

Семен кивнул.

– Вот и успокойся.

– Но сам факт…

– Закапывай давай!

В общем, в скором времени мы вернулись в джип, принадлежащий неизвестному владельцу. Максим тронулся в обратном направлении. Все молчали.

– Что вы думаете дальше делать с этой машиной? – спросила я, когда мы уже приближались к месту нашего старта.

– Оставлю там, где взял. Может, еще кто-то воспользуется. Может, хозяева вернутся. Только наши отпечатки пальцев нужно будет стереть.

Ночевать мы все отправились в дом художника. Максим сказал, что нам лучше держаться вместе, а в его доме происходит что-то непонятное.

– Но вы же в состоянии вскрыть все двери! Уж если вы машину заводите без ключа…

– Машина неизвестно чья, а дом мне предоставил спонсор, который занимается делами, о которых мне лучше не знать. Лишняя головная боль мне точно не нужна, тем более он сейчас в ярости из-за того, что сбежал не тот, кто нужно.

– А зэки могли убить и ограбить Константина? – спросила я.

– Запросто, – кивнул Семен.

– Не забывайте: там были четверо! А должны быть двое! У меня в тарелке было три пассажира. Один мертв. Откуда еще двое взялись?!

– Но если они через Интернет вызвали дружков? Барбара правильно сказала: у тебя же ноутбук на кровати валяется. Потом встретили Константина…

– И что? – посмотрел на него Максим.

– Ну откуда я знаю что? Решили сменить машину.

– Но закапывать-то зачем?! Выбросили бы из машины – хоть мертвого, хоть живого. Кстати, этот продюсер про меня знал?

Семен пожал плечами.

– Оттуда он мог про вас узнать? – спросила я. – Он про Семена узнал только потому, что неизвестные лица привезли меня к нему в дом. Хотя сегодня днем мог видеть тарелку.

– Нет, он во время приземления находился в доме, – сказал художник. – Я же не знал, что ты сегодня куда-то летишь.

– Барбара, вам лучше вернуться в квартиру, в которой вы жили, – твердо сказал Максим. – Сегодня, конечно, уже поздно. А завтра с утра мы вместе с вами поедем в город. Я – за деталями, а вы – туда, где жили. Забирайте свои вещи, покупайте билет и отправляйтесь в Англию. И как можно быстрее. Трудно сказать, чем занимался этот продюсер. Но явно через него шли большие денежные потоки. Вероятнее всего, его убили из-за его дел. Например, проследили, куда едет. Места здесь пустынные, в особенности в зимнее время.

Мне почему-то вспомнился пожилой дядька, который беседовал со мной в этих краях и по приказу которого меня доставили к художнику. Он вроде бы считал, что Константин прихватил его деньги. Или вел расследование – тогда, когда со мной разговаривал. У него пропал курьер и пропали деньги, а потом появились у рыжей Алисы и у меня.

Значит, расследование закончилось? И Константин поплатился за то, что взял чужое?

В доме художника в наше отсутствие явно кто-то побывал. И дрался. Мебель фактически разлетелась по углам. Как, впрочем, и посуда. Часть разбилась, один ящик из-под стеклотары сломался. Сюда заходили те, чьей машиной мы воспользовались?

– Вот сволочи! – Художник в печали стал собирать осколки. – И кого только сюда приносило? Неужели нельзя было подраться в другом месте?

– Я тебе давно говорю: держи только алюминиевую посуду, – заметил Максим.

– У вас дом запирается? – спросила я.

– Запирается, – хмыкнул Максим. – Только эту дверь и вы вышибите, Барбара. Но будем надеяться, что больше сегодня сюда никто не придет.

– Но кто это мог быть?! Зэки? Те, кто приехал на джипе?

Мужчины пожали плечами.

– Давайте располагаться на ночлег, – предложил Максим.

Мне выделили кровать. Со всего дома Семен собрал всякое тряпье, Максим принес с веранды какой-то низкий помост, об истинном предназначении которого я догадаться не могла. Возможно, им как-то пользовался художник. Высота его была сантиметров двадцать. На него накидали тряпье, подушки, мужчины взяли одеяла – и очень быстро заснули. Я тоже быстро заснула. Сказался день, проведенный на свежем воздухе. Никакие кошмары мне не снились, никто нас ночью не беспокоил, хотя я и ожидала какой-нибудь пакости.

Глава 22

Я прекрасно выспалась, правда, неплохо было бы принять душ, но… Семен сварил кофе и сделал бутерброды. На прощание поцеловал мне руку и сказал, что будет рад видеть меня в своем доме. Обещал к следующему разу уж точно раскочегарить самовар. Я на всякий случай вбила в память мобильного телефона номера и Семена, и Максима. Мало ли что… Я же не знала, что меня ждет в квартире Константина. Более того, я была уверена, что там про его смерть не знают.

Максим сказал, чтобы я в электричке поменьше разговаривала и не привлекала внимание местного народа своим иностранным акцентом. Чем меньше людей знает о моем втором появлении в этих местах, тем лучше.

– Знаете что, друзья мои? – Максим посмотрел вначале на Семена, потом на меня. – Если когда-то у кого-то к вам возникнут вопросы, говорите, что Барбара приезжала к тебе, Семен. О вашем пробуждении в этом доме, Барбара, знает немало людей, включая наши правоохранительные органы. Если вас будут спрашивать…

– Кто?

– Не знаю. Но строго придерживайтесь одной версии. Вы попросили Константина взять вас с собой. Константин приехал за картинами, купил и уехал. А вы решили денек провести с художником, так как у вас возникла взаимная симпатия. И у вас к нему было много вопросов, вы хотели, так сказать, посмотреть русский быт в действии. Никаких летающих тарелок вы не видели, людей тоже. День провели вместе, в доме и в прогулках по окрестностям.

Семен кивнул. Я тоже кивнула. Наверное, Максим был прав.

Русская электричка не произвела на меня впечатления. Сиденья жесткие, из окон дует, вообще холодно, туалета нет, буфета нет… И надписи… Я тихим голосом рассказала Максиму про поразивший меня до глубины души призыв «Вандализму – нет!» на одном памятнике архитектуры.

– Так его снести хотят и построить элитную гостиницу, – сообщил мне изобретатель. – Народ препятствует этому, как может. Вы, Барбара, просто не знали, о каком вандализме идет речь. Я бы лично еще рядышком виселицу для чиновников построил.

– Как странно, – сказала я. – Никогда бы не подумала. У меня при виде такой надписи…

– У нас происходит много странных для иностранцев вещей, – перебил Максим. – Вот вы, например, в Англии на футбол ходите?

Я кивнула, не понимая, при чем тут футбол.

– А банан можете взять с собой?

– Куда? На футбол? Конечно, могу. Хоть десять.

– А у нас теперь бананы при входе на стадион отбирают.

Я моргнула. Мне объяснили, после какого инцидента у болельщиков при входе на стадион стали отбирать бананы.

– Правда, когда я впервые услышал об этом и просмотрел список игроков команды соперника, то подумал, что следовало бы отбирать сало. Но салом у нас на стадионах еще не кидались, – сообщил Максим.

– Вообще-то у нас тоже был случай с бананом… – вспомнила я.

– И что? – оживился Максим.

Дело было во время товарищеского матча между сборной Бразилии и сборной Шотландии, которая проходила в Лондоне. Бананом бросили в восходящую бразильскую звезду Неймара. Оказалось – немецкий студент, болельщик сборной Бразилии, сидевший в секторе болельщиков сборной Бразилии. Он таким образом отпраздновал успех своих любимцев.

– И что было дальше?

– Неймар высказал недовольство британским болельщикам. В ответ представитель шотландской футбольной ассоциации потребовал от Неймара официальных извинений в адрес шотландских болельщиков (он ведь обвинял всех британцев в расизме), причем требование было направлено в Федерацию футбола Бразилии. Неймар отказался извиняться. В общем, дело сошло на нет. Но скорее всего товарищеских встреч между шотландцами и бразильцами больше не будет.

В городе Максим проводил меня до пересадочной станции метро, откуда мне до нужной оставалось проехать одну остановку.

У меня оставались ключи от подъезда и от квартиры, и я без труда в нее попала.

Обитатели отсутствовали.

Первым делом я приняла душ, постирала грязное, переоделась в чистое. Моих вещей, как я поняла, никто не касался и даже не думал их собирать. Значит, Костя не успел отдать такое распоряжение.

Я решила проверить почту и отправилась к компьютеру. Правда, даже не успела его включить. Зазвонил домофон.

Последним человеком, которого я ожидала услышать и увидеть, была Таисия, большая поклонница творчества Андрея Распутина. Костя же вроде бы ее отправил на малую родину? Или ей одного ковра оказалось мало? Хотя не она одна победила в конкурсе…

Таисия приехала не одна, а в сопровождении молодой девушки, представившейся Василисой, и мужчины, представившегося Петром Петровичем. Вроде бы она говорила, что одинокая? Мужчина, конечно, мог появиться за то время, пока мы не виделись, но взрослая дочь… Или это его дочь?

На этот раз Таисия была в кожаной куртке из грубой кожи, но явно ноской, и стоптанных сапогах, на голове – вязаный платок. Наверное, она так по своей деревне ходит. Ну что ж, правильно. Вероятно, она больше не будет идеализировать «столицу». Насколько я поняла, у Таисии и ее соседей сложился образ «столицы», совершенно не соответствующий действительности. В Англии же, наоборот, обычно идеализируют сельскую местность. Возьмите, например, наш очень известный детективный сериал «Убийства в Мидсомере», демонстрировавшийся во многих странах. Показанная там сельская местность – это зелень (это соответствует действительности), всегда солнечный свет (создатели сериала, можно подумать, живут не в Англии), никаких этнических меньшинств (ха-ха, создатели, похоже, очень оторваны от жизни), почти полное отсутствие бедности, а полный рабочий день трудится только один бармен!

Меня Таисия расцеловала, как родственницу (русскую, у нас в Англии так не лобызаются ни с кем), и выразила радость по поводу того, что я в квартире одна, так как я тут единственная нормальная, несмотря на то что иностранка.

Незваные гости разместились в комнате с роялем, где уже довелось пожить Таисии, причем действовали довольно бесцеремонно – забрали одеяло и подушку в комнате девочек и одеяло у Андрея. У меня ничего не взяли и ко мне не заходили. Таисия начала выгружать на кухне гостинцы и угощать меня. Потом подтянулись двое других. Все чувствовали себя как дома. Меня подмывало спросить, зачем гости дорогие пожаловали, но я ждала, когда сами скажут. Ведь скажут же? Кстати, а они не могли каким-то образом узнать про смерть Константина?

«Нет», – тут же сказала я себе. Времени еще слишком мало прошло. Они бы не успели доехать из своей деревни.

А они не могли сами?..

Нет, нет, нет! Нельзя плохо думать о людях! И вообще, им-то чем мог насолить Константин? Скорее всего его убила русская мафия, у которой он украл деньги.

Но зачем он их украл? Ему что, было мало того, что он зарабатывал будучи продюсером? Хотя денег много не бывает.

Гости вскоре пояснили, зачем приехали. Девушка оказалась той самой дочерью подруги Лены, которая родила ребенка от Андрея Распутина. И еще деньги проходимцу заплатила. То есть от ложного Андрея Распутина. Петр Петрович был троюродным дядькой молодой матери и ближайшим родственником мужского пола, который приехал вместе с нею бороться за честь «своей кровиночки».

– Где вы собираетесь искать этого ложного Андрея Распутина? – спросила я. – Насколько я поняла, даже Костя его найти не может, а у него возможностей побольше, чем у нас.

– У нас ультиматум готов, – заявил родственник молодой мамаши, поклонницы певца.

– Мы всей деревней обсуждали, какие требования предъявлять, – вставила Таисия. – Сход созывали. Я подробно рассказала, что тут видела и слышала.

– Даже на партсобрания в советские времена, когда явка была обязательна, столько народу не набиралось, – вставил Петр Петрович. – И таких бурных дискуссий никогда не было. А голосование…

Дядька аж зажмурился от удовольствия. Девица все время молчала и слушала старших.

– А по пути мы еще газетку купили и прочитали, что там про вас пишут. Василиса, принеси газету! – велел Петр Петрович.

Девица испарилась с кухни и вскоре вернулась.

– Барбара, ты по-русски читаешь или только говоришь? – уточнила Таисия.

– Читаю.

– Ну тогда сама читай. Петя, покажи место.

Газетка явно была из желтых, но всероссийской и издаваемой очень большим тиражом. В предложенной мне для прочтения статье говорилось, что в русского певца Андрея Распутина, красавца-мужчину, обладателя великолепного голоса, русский народный талант, самородок и т. д. и т. п. все в том же роде, влюбилась богатая англичанка благородного происхождения и приглашает его в Англию, где собирается помочь ему выйти на европейский рынок, а также поработать в одной из самых известных лондонских студий звукозаписи.

Статья занимала половину страницы, имелась фотография Андрея в расшитой рубахе и черных штанах (к наряду, по-моему, подошла бы балалайка), а также моя фотография, на которой я себя с трудом узнала, но узнала. Возможно, Костя специально выбрал такой снимок.

– Ведь вранье же? – посмотрела на меня Таисия.

Я кивнула.

– Что в статье правда? – спросил у меня Петр Петрович.

– Про мое благородное происхождение. Но я из обнищавшего рода. Вынуждена трудиться.

– Вы тоже можете подать иск, – заметил Петр Петрович.

– Я согласилась на нечто подобное, – я кивнула на статью.

– Зачем? – пораженно спросили Таисия и Петр Петрович хором.

– Из-за денег. Мне заплатили за использование моего имени.

Незваные гости переглянулись.

– А вы как думаете действовать? – спросила я. – За использование ваших имен вам точно платить не будут.

«И кому платить, если Костя мертв?»

– А мы за молчание хотим получить, – улыбнулся Петр Петрович. – Алименты на ребеночка.

– Но это же не ребенок Распутина! Теперь же делается генетическая экспертиза. В Петербурге точно делается. Он легко докажет, что не является отцом вашего ребенка, Василиса.

– Во-первых, ребеночек на Распутина внешне похож, – стал мне спокойно объяснять Петр Петрович. – Двойника-то явно специально подбирали.

– Но экспертиза… – опять открыла рот я.

– Подождите, Барбара! – Дядька предупредительно поднял руку. – Мы все понимаем. Мы всей деревней вопрос изучали. Я же вам сказал про ультиматум? Пусть этот Распутин признает ребенка и платит на него алименты. Тогда мы молчим. Про все молчим – про двойника, про то, что тут делается, про любовника его мужского пола, про использование вас. У нас целый список составлен. Знаете, сколько человек его составляли? Нам есть что сказать журналистам. И мы же даже не просим четверть доходов, как положено на одного ребеночка. Договоримся о сумме ежемесячных перечислений. Перечислил – молчим. Не перечислил – идем к журналистам.

– Вам могут предложить рассчитаться единовременно, – заметила я, думая, что следует позвонить адвокату Паше, он же – любовник Распутина.

– Обсудим и такой вариант, – с самым серьезным видом кивнул дядька. – Мы готовы слушать встречные предложения. Вам же сделали предложение?

Я кивнула.

– Вас все устроило?

– В большей или меньшей степени. Но я вообще оказалась в безвыходном положении в чужой стране. Кто бы мне тут денег дал?

– А ей кто на ребенка даст? – Петр Петрович кивнул на молчаливую Василису. – От государства копейки. С работой у нас в регионе плохо, из дома ее отпускать опасно. Представьте, что с ней может случиться в таком городе, как Петербург? Ее же быстренько в проституцию вовлекут, и не вырваться потом будет из сутенерских сетей! Или еще хуже – за границу продадут в какой-нибудь турецкий бордель. Мы газеты читаем. Там все подробно описывается. Так что пусть живут с мамкой, растят ребеночка, только нужно обеспечить доход, на который они сами будут жить и ребеночка растить. А певец этот не обеднеет. Может, и хорошо для него иметь официального ребеночка, раз он только с мужчинами. Мы же не просим его выполнять роль отца и мужа. Но если захочет, чтобы Василиса законной женой стала или фотографировалась с ним и ребеночком где-нибудь под березами – пожалуйста. Мы не против.

«Интересно, как бы на все это отреагировал Костя? И кто его заменит?»

Андрей с адвокатом Пашей (он же – любовник) и Алиса с Аней появились поздно вечером и были весьма удивлены при виде меня. Незваные гости пока сидели в комнате, где раньше жила Таисия, заявив, что дадут хозяевам «вздохнуть с дороги».

– А где Костя? – спросила Алиса.

Я пожала плечами.

– У него телефон не отвечает со вчерашнего дня, – заметил адвокат. – Мы, признаться, подумали, что вы с ним…

– Мы не с ним.

– Но вы уехали вместе! – крикнул Андрей.

– А потом у него вдруг образовались какие-то срочные дела и он оставил меня в доме художника, где я провела ночь. Оставаться там дольше у меня желания не было. За мной он не приехал, помощника не прислал, на звонки не отвечает. Я приехала на электричке. Русская деревня в это время года не произвела на меня впечатления. По крайней мере, жить в деревянном доме, отапливаемом печью, я не хочу. Я предпочту жить здесь. Тем более у художника мне больше нечего делать. Картины Костя забрал.

Адвокат почесал за ухом.

– Барбара, вы можете хотя бы примерно сказать, куда Костя поехал? – с беспокойством спросила Алиса. – Вы слышали что-нибудь из разговора? Ему ведь позвонили на мобильный, да?

– Во-первых, я не имею дурной привычки подслушивать чужие телефонные разговоры. Во-вторых, меня не было рядом, когда ему позвонили. Я решила прогуляться по деревне, пока он обсуждал с художником условия сделки. Я хотела посмотреть деревню, как вам известно, и не собиралась слушать их разговор. Костя позвонил мне на мобильный и сказал, что уезжает. Обещал или сам за мной приехать, или помощника прислать, как я вам уже сказала.

– Значит, что-то случилось. – Алиса прикусила губу. Вид у нее на самом деле был обеспокоенный.

И тут в коридор вышли незваные гости. Двое мужчин и две девушки открыли рты. Я отступила в сторону, чтобы не мешать.

В свое время Ленечка пытался объяснить мне, что такое русский скандал. Правда, про скандалы он знал со слов отца и деда, поживших в коммунальных квартирах. Но эти рассказы явно произвели на него большое впечатление. И еще он имел опыт общения с русскими женщинами, которые очень любят поскандалить – опять же по словам Ленечки. Поэтому, как он говорил, ему очень нравилось жить со мной. Я не устраивала скандалов. Я не задавала лишних вопросов.

Скандал продолжался долго. Я удалилась в свою комнату, но дверь плотно не закрыла. Мне все-таки было интересно, чем дело кончится. Договорятся или не договорятся без Кости? Через некоторое время Аню и Андрея отправили по своим комнатам. Рыжая Алиса, адвокат, Таисия и Петр Петрович удалились на кухню. Потом Алиса прибежала за мной и тоже пригласила в качестве нейтрального свидетеля.

– Вам же все равно, чем дело кончится, правда, Барбара?

Я кивнула. Признаться, мне уже хотелось в Англию. Денег я на первое время заработала. И еще статьи смогу написать в английские газеты. И роман какой-нибудь фантастический, то есть с точки зрения англичан фантастический. Но жизнь в России среднему англичанину должна казаться жизнью на другой планете. И работу с русским языком я в Лондоне теперь найду. Более того, надо уезжать еще и потому, что Костя мертв. И беглые зэки высаживались в той местности, где в тот момент находилась я. И вообще непонятно, какие тут дела творятся.

Алиса и адвокат Паша настаивали на том, что решение должен принимать Костя. Без него они не могли предложить вариант окончательного урегулирования ситуации. Петр Петрович заявил, что в таком случае они втроем будут жить в этой квартире, пока продюсер не соизволит появиться и ситуацию не урегулирует.

– Живите, – процедила Алиса.

Мы поужинали (ужин готовила Таисия), я отправилась в свою комнату. Минут через десять в дверь легко постучали. На пороге стояла Алиса. Она зашла и заперла дверь изнутри.

– Зачем вы их пустили? – спросила она.

– А что я могла сделать? И ты думаешь, они уехали бы, если бы я их не пустила? Ты представляешь, что они могли бы устроить на лестнице? И могли бы побежать в какое-то издание или на телевидение.

– Пока не побегут. Они тут деньги хотят срубить.

– Это реально?

– Паша говорит, что Костя может предложить очень выгодное использование скандала. Выгодное для Андрея, для него, для нас всех. Ведь Андрея же можно быстренько женить.

– На тебе?

– На вас.

Я моргнула.

– А я останусь на какой-нибудь административной должности и одновременно русской любовницей. Опять же будет хорошо для имиджа Андрея. Костя что-нибудь точно придумает. А пока закройтесь и часа два – или пока не наступит тишина – из комнаты не появляйтесь.

– Почему?

– Паша договаривается насчет дебила.

Я опять моргнула.

– Вы знаете, что наиболее неутомимыми в сексе являются ненормальные? Олигофрены, дебилы?

– Нет, впервые слышу.

– Нормальной женщине они не подходят, и вообще таких обычно вызывают сразу на нескольких. Под нами живет одинокая бизнес-леди. Они где-то раз в месяц собираются с подружками и вызывают одного такого. Его мамаша в аренду сдает. Правильно делает. И он сбрасывает напряжение, и деньги для нее не лишние. Пособие-то нищенское. А так всем хорошо. Паша решил их сейчас вызвать.

– Для кого?!

– Ну, конечно, если вы хотите попробовать…

– Нет-нет, что ты, Алиса! Я закроюсь!

– Надо, чтобы эта молодая мамаша сексом надолго насытилась, а то она уже к Андрею попробовала подойти с неприличным предложением. И Таисии полезно будет. Мы с Анькой закроемся. Мужики тоже закроются. Мебель-то покрушат, поэтому лучше комнаты запереть.

Я не могла поверить в то, что слышала. Но пришлось. И таких звуков я никогда в жизни не слышала. Я даже не пыталась выглянуть. Вышла часа через три – когда в квартире все стихло. Я быстро добежала до туалета, потом почистила зубы, умыла лицо и вернулась в комнату. Я никого не встретила. Все сидели по своим углам, как мыши.

Глава 23

Когда я уже засыпала, на мобильный позвонила Лиза из Англии и сообщила, в какой гостинице и в каком номере живут частные детективы. Ей эту информацию удалось найти в каких-то папиных записях. Папа поддерживал с детективами связь. Один из типов, отряженный на поиски Ленечки (и, вероятно, украденного изобретения) был англичанином, второй имел русское происхождение, хотя уже являлся подданным Ее Величества.

– Лиза, что вы хотите от меня? – уточнила я.

– Вы можете встретиться с этими частными детективами?

– Зачем? Лиза, я обещала вам, что постараюсь найти Леню, а когда найду, поговорю с ним. Я сделаю это. Но если я правильно понимаю, частные детективы его упустили?

– Они могли снова раздобыть какую-то информацию. И они ведь работают с русскими партнерами. Не знаю с кем. Папа имел дело с английской конторой, а дальше они уже сами решают, кого подключать. Кажется, я вам говорила, что у них или представительства, или партнеры по всему миру.

«Это не ты говорила».

– Скажите этим двоим, что Леня нужен вам! – продолжала Лиза. – По вашим делам! Ведь если они его снова найдут, ему не поздоровится! А я не хочу, чтобы он страдал! Но меня-то папа не слушает. И частные детективы не послушают. А вас могут послушать. У них же есть информация о вас. И вам они могут предоставить информацию о Лене. Из каких-то своих соображений. Жанна сказала, что они могут подключить вас к поискам. Скажите, например, что он вам должен деньги. Это будет лучше всего. Скажите, что он бросил вас в чужой стране без денег, в неоплаченном гостиничном номере. Ведь так и было, правда?

– Вы думаете, что я смогу их разжалобить?

– Да при чем тут разжалобить?! Скажите, что у вас с Леней свои счеты! Они вам поверят. У многих женщин с Леней свои счеты. А вы получите информацию, которую им уже удалось собрать. Они посчитают, что вы преследуете те же цели, что и они. Барбара, вы же умная женщина, действуйте по обстоятельствам!

Никто никогда не называл меня умной, да и сама я всегда была самокритична. Правда, все познается в сравнении. Возможно, Лиза исходит из своих умственных способностей.

– Барбара, съездите к этим детективам завтра с утра. Без звонка. Просто поезжайте в гостиницу и поднимитесь к ним в номер. Это большая гостиница, там живет масса народа. Не думаю, что они куда-то срываются с утра – хотя бы из тех соображений, что Леня любит поспать.

Это я и без нее знала. Леня практически всегда первую половину дня проводил дома. Вечерами и ночами мог отсутствовать, но не утром.

– Барбара, я вас очень прошу! – тем временем ныла Лиза.

– Хорошо, я съезжу к ним завтра. Как проснусь, так сразу же и съезжу. Но не в семь утра.

– Да между Питером и Лондоном вообще три часа разницы! К двенадцати по питерскому времени подъедете – и прекрасно. Только сразу же позвоните мне! И мы вместе решим, как спасать Леню.

Вообще-то рисковать жизнью и здоровьем ради спасения Лени я не собиралась. Но мне хотелось высказать ему все, что у меня наболело. О чем он думал? Он меня мог предупредить?..

Хотя…

А виноват ли Леня в том, что я осталась без денег в чужой стране? Пожалуй, в этом виноваты именно эти частные детективы.

Так, может, мне им претензии высказать? Не в Англии в суд подавать, а здесь потребовать денег на билет в Лондон? Компенсацию за моральный ущерб? Пригрозить судом, обращением в полицию – русскую и английскую. Я не была уверена, что они на территории России действовали законно.

Если они выкрали и удерживали Леню… На это они точно не имели права.

Но где они его удерживали? Значит, они точно сотрудничают с какими-то русскими.

Ладно, буду действовать по обстоятельствам. Что они мне сделают в гостинице? Причем не маленькой, частной, а очень даже крупной? Хотя, вероятно, тоже частной. Но днем на этажах работают горничные. Не посмеют что-то со мной сделать.

Я довольно быстро заснула, проснулась отдохнувшей и в прекрасном расположении духа.

В квартире стояла тишина. Когда я пила кофе, появилась Алиса с очень довольным выражением лица.

– Костя не звонил? – спросила я, заранее зная ответ. Но не могла же я это показать?

– Он никогда не звонит по утрам. Но вопрос с незваными гостями мы, можно считать, решили.

Я вопросительно посмотрела на нее.

– Фотографии классные получились.

Я моргнула. Потом до меня дошло… Не просто же так сюда приглашали дебила, олигофрена или кто он там. И не только для того, чтобы надолго отвадить провинциальных дам от секса. Да и какой там отвадить… По словам Алисы, и Василисе, и Таисии очень понравилось. И то, что им все происходившее очень понравилось, отражено у них на лицах. А лица запечатлены для дальнейших переговоров. И не только лица.

– Как вы быстро соображаете, – покачала головой я.

– Жизнь заставляет крутиться. У нас тут все не как у вас в Англии. Вот у вас, например, дальние родственники из провинций могут приехать в Лондон и жить в чужом доме месяц, за чужой счет, и считать, что дальние родственники, проживающие в столице и даже точно не помнящие родства, обязаны их кормить и предоставлять спальные места?

Я покачала головой.

– А у нас это встречается сплошь и рядом.

– Леня, с которым я жила в Лондоне, говорил, что это в советские времена в Ленинград и Москву ездили за продуктами, одеждой, обувью…

– Ездили. Теперь с такой целью ездить не нужно. Но приезжают, например, поступать в вузы, проваливаются, домой возвращаться не хотят, долго ищут работу. Просто приезжают «посмотреть город и показать дочери». Работу искать здесь или в Москве. Причин масса. Но я почему-то постоянно слышу жалобы на дальних родственников от своих друзей и знакомых. Таисия – яркий пример.

– Ее родственники выставили вон.

– Правильно сделали, – высказала свое мнение Алиса. – Я бы вообще на порог не пустила. Кстати, сама бы никогда не стала жить у родственников или знакомых, а сняла бы гостиницу или комнату у какой-нибудь бабульки. И снимала. Чтобы ни от кого не зависеть, чтобы делать то, что хочу я. Но русские любят халяву. Не знаю, успели ли вы это уже заметить или нет.

Я неопределенно пожала плечами.

– Учтите это в общении с русскими, Барбара. А то Таисия ведь вполне может и к вам в Лондон заявиться. Если заявится – выгоняйте сразу же.

Я усмехнулась. Я сама по возвращении в Лондон собиралась жить в гостинице – до тех пор, пока не освободится моя собственная квартира.

Или, может, пожить в той, в которой я жила с Ленечкой? Почему бы и нет? Она же сейчас стоит пустая. Леня в России. Когда вернется в Лондон – неизвестно. Так зачем мне тратить деньги на гостиницу?

Но пока об этом было думать еще рано.

Я предупредила Алису, что уеду, вероятно, до обеда. Рыжая красотка (вероятно, Костина шпионка, но Кости-то больше нет!) вопросительно посмотрела на меня.

– У меня встреча с соотечественником, – многозначительно сказала я. Пусть думает, что хочет.

– У вас с мужчинами встречаются в первой половине дня?

– Я лично считаю, что для того, чтобы лучше узнать мужчину, встречаться нужно как раз днем. И знакомиться днем. Еще недавно считалось, что вечером женщине неприлично куда-то ходить одной. Сейчас, конечно, времена меняются. В прошлом английская леди могла вообще одна пойти только в чайный дом – без ущерба для репутации.

– Это когда было? – с интересом спросила Алиса.

– В девятнадцатом веке в Лондоне. В чайных домах происходили знакомства. А в кофейни считалось неприличным ходить не только дамам, но и джентльменам.

– Почему? – Алиса была поражена.

– В лондонских кофейнях – и, вероятно, не только лондонских – собирался всякий сброд. Кофейни служили местом встреч заговорщиков – всяких и разных, а чайные дома считались приличными местами. Чаепитие уже не первый век – признак хорошего тона, раньше еще считалось признаком аристократизма. Теперь это, пожалуй, уже уходит. Беднота не могла позволить себе чай – в те годы, когда он только появился в Англии, да и довольно долгое время после. Сейчас есть элитные сорта чая, но обычный чай может себе позволить любой человек.

– А я никогда не встречалась с мужчинами днем… – задумчиво произнесла Алиса.

– Попробуйте, – улыбнулась я ей. – Если мужчине от вас нужен не только секс, он с радостью согласится. Можно сходить в музей, погулять в парке…

Алиса рассмеялась и призналась, что за свою жизнь ни разу не ходила с мужчинами в музей и вообще ходила туда только во время учебы в школе на организованные школой или родительским комитетом экскурсии. И в парках с мужчинами она тоже не гуляла…

– Может, вы не там ищете мужчин?

– Зачем мне их искать, если они меня сами находят?

Теперь уже рассмеялась я и вскоре покинула квартиру, так и не увидев в то утро больше никого из ее обитателей и гостей.

Глава 24

До нужной гостиницы я добралась без проблем. Швейцар у входа не обратил на меня никакого внимания, то есть мазнул взглядом и, вероятно, сразу же понял, что я – иностранка. Вот если бы сюда пыталась пройти Василиса или Таисия, а то и Алиса, их бы скорее всего остановили. Ленечка рассказывал мне про весьма своеобразные порядки в русских гостиницах. В Лондоне вас не спросят, к кому вы идете и с какой целью. И еще он рассказывал про порядки в интуристовских гостиницах в советские времена – со слов отца и деда. В дежурство кагэбэшников, а иногда еще и комсомольцев при входе в гостиницы, в которых жили иностранцы, чтобы русские граждане не имели контактов с этими самыми иностранцами, мне вообще было сложно поверить. Хотя фильм «Интердевочка» показали по всей Европе.

Но теперь времена все-таки изменились. И вообще я была иностранкой. И гостиница – большая. Швейцар не может запомнить всех проживающих. И я выгляжу прилично. За проститутку меня не принимали никогда в жизни. И вообще сейчас еще даже полдень не наступил!

Номер я нашла довольно легко. В коридоре мне встретились две горничные с тележкой и вежливо поздоровались со мной на английском. Глаз у гостиничных работников наметанный. Я ответила.

Из нужного мне номера доносился звук работающего телевизора.

Я постучала уверенно и довольно громко. Телевизор не выключили, но послышалось какое-то шевеление, потом шаги, которые замерли у двери. В ней имелся глазок, и меня, вероятно, в него рассматривали. Но эти детективы же должны знать, как я выгляжу! Я постучала еще раз.

Щелкнул замок. Дверь распахнулась. На пороге стоял молодой мужчина лет двадцати шести или семи, блондин с серыми глазами, круглолицый, с когда-то сломанным носом, плотного телосложения и, вероятно, склонный к полноте. На одной скуле в глаза бросался приличный синяк. И подстрижен он был не очень ровно… Потом я подумала, что волосы у него крашеные. Голубой, что ли?

Я поздоровалась на английском языке. Мужчина кивнул, но так и продолжил стоять в дверях. Неужели из Лондона прислали такого молодого парня?

– Мне нужно с вами поговорить, – продолжала я на английском. – Мы можем пройти в номер?

Парень молча смотрел на меня. У меня создалось впечатление, что он не понимает английского языка. Я перешла на русский и спросила, могу ли пройти в номер.

– А вы кто? – спросил парень.

– Барбара Кэмпбелл, – представилась я.

Парень нахмурился.

– Подруга Леонида Глазунова.

– А… – он расплылся в улыбке. – Конечно, проходите!

Он пропустил меня в номер, закрыл дверь, щелкнул замком. Я осмотрелась. Номер был двухместным, с двумя одинаковыми полуторными кроватями. Ничего особенного. Никаких изысков. Да и гостиница не самая дорогая, где-то, наверное, три звезды по международной классификации. На столике в углу лежал наполовину съеденный батон, остатки колбасной нарезки и кусок сыра, от которого откусывали зубами. Стояла наполовину пустая бутылка колы.

По телевизору шел какой-то футбольный матч. Молодой человек приглушил звук. Я села в кресло. Он присел на неубранную кровать, на которой явно лежал до моего прихода.

– Как вас зовут? – спросила я.

Вопрос почему-то вызвал у парня затруднение.

– Как мне к вам обращаться?

– Жорик, – сказал парень.

«Надо было выяснить у Лизы, как зовут частных детективов, нанятых ее отцом. Но ничего, позвоню вечером».

– А где ваш напарник? – спросила я.

– Так он же в Лондон улетел с вашим Леней, – непонимающе посмотрел на меня парень. – Вам Леня что, не сказал?

Я покачала головой. Почему он считает, что у меня есть контакт с Леней? Или Леня при них кому-то звонил и называл женщину Барбарой?

– А вы что остались? – спросила я.

– Я в Таиланд хочу, чего я в вашем Лондоне забыл? – сказал парень и мечтательно улыбнулся. – Мне там так кайфово было! Нигде и никогда мне не было так кайфово, как в Таиланде! Но вылет только сегодня вечером. Приходится тут куковать. И рейс не прямой, только через Ташкент. На прямые все билеты раскуплены. Но хоть так. Леня вообще сказал, что так даже лучше. К морю хочу – не могу. На пляже поваляться, креветок тигровых поесть, манго… Я впервые в жизни в Таиланде манго попробовал. Вы любите манго?

Я кивнула. Чего-то я не понимала…

– Я могу вам как-нибудь помочь? – спросила я.

Парень воспринял вопрос, как самой собой разумеющееся.

– Проводите меня, пожалуйста, в аэропорт.

Я моргнула.

– Вы знаете, как туда доехать общественным транспортом?

– Я могу это сегодня выяснить.

– Леня сказал, что лучше ехать общественным транспортом.

– Вылет из какого аэропорта?

– Пулково-1, то есть из внутреннего. Ташкент-то раньше был частью Советского Союза, ну так и летают из внутреннего. Очень хорошо, что вы пришли! – Парень мне искренне улыбнулся. – Мне все равно как-то неспокойно, хотя Леня говорил, что все должно пройти нормально. Хотя лучше, если вы меня проводите. Но я только в Таиланде успокоюсь. Вообще Леня говорил, чтобы я сегодня с утра съехал отсюда. Но куда я пойду? По городу с вещами болтаться? Внимание привлекать? И ведь без вещей нельзя в самолет садиться. Опять внимание привлекать. И вообще у меня летнего ничего нет, и у этих козлов только зимние вещи. Конечно, я себе что-то подобрал…

Парень оттянул белую футболку на боку и отпустил. Также на нем были надеты спортивные брюки хорошего качества.

– Здесь рядом много магазинов, два крупных торговых центра. Может, мне с вами сходить?

– Да мне лучше не светиться перед ментами… – парень почесал голову. – Ой, а вы можете мне вещи для курорта купить? Я вам денег дам. Я, правда, не знаю, что теперь сколько стоит. И вообще что сколько стоит в этом городе. Я от цен в продуктовом вообще обалдел…

Парень стал сравнивать цены в мини-маркете, в котором покупал еду, с ценами в своем родном городе, название которого я услышала впервые. Я не настолько хорошо знаю Россию. И цены почему-то были двухгодичной давности. А где он два года-то обретался? В Англии? Но за два года он не мог получить гражданство!

И вообще он мало походил на частного детектива.

Может, мне попробовать позвонить Ленечке?

– Хорошо, я куплю вам вещи для курорта. Давайте составим список. И уточним, в какую сумму я должна уложиться.

– Вот за что я люблю иностранок! – расплылся в улыбке парень. – Наша баба таких вопросов задавать бы никогда не стала и большую половину потратила бы на себя.

– Я не трачу на себя чужие деньги, – с достоинством произнесла я, тут же вспомнив, что год жила за счет Ленечки.

Список мы составили. Сумму обговорили. Я надеялась, что летние вещи в магазинах Петербурга уже появились. Возможно, они тут круглогодично продаются, раз рейсы в теплые страны заполнены.

Но первым делом на улице я поменяла питерскую SIM-карту на лондонскую и запустила набор Ленечкиного номера.

– Барбара, дорогая, ты где? – Ленечка был искренне рад меня слышать.

Я сказала, где нахожусь и куда и с какой целью собираюсь.

Ленечка расхохотался. Ему было очень весело.

– Барбара, не будем тратить деньги на международный роуминг! Хотя я готов положить тебе на счет любую сумму, только для того, чтобы почаще слышать твой голос! Я сейчас позвоню Жорику, и он тебе все подробно объяснит. Ему это проще сделать, чем мне. В общем, проводи его в Таиланд, или в Ташкент, или куда там он полетит, а сама прилетай ко мне. Деньги у тебя есть? Или я тебе прямо сейчас вышлю через Western Union, или…

– Деньги у меня есть. А ты знаешь, что тебя ищет девушка Лиза? И даже прилетала в Петербург…

– Барбара, я тебя умоляю! Я люблю только тебя! Я буду жить только с тобой! Я не собираюсь жить с Лизой и никогда не собирался! Я ей ничего не обещал! Барбара, ты поэтому обиделась? Дорогая, срочно возвращайся в Лондон! Я тебе все объясню! Нельзя принимать решения заочно. Ты же разумная англичанка, а не излишне эмоциональная русская! Ты должна меня выслушать, а не обвинять заочно!

– Ты знаешь, что Лиза родила ребенка?

– Знаю. Это было исключительно Лизино желание. Я не мог ей воспрепятствовать. Но если ты хочешь ребенка, давай родим ребенка. Барбара, приезжай! Мне очень тебя не хватает!

После окончания разговора с Леней я какое-то время стояла на одном месте и тупо смотрела на аппарат. Меня толкали пешеходы, спешащие по своим делам, кто-то бросал недовольные взгляды, кто-то смотрел как на ненормальную.

В общем, я отправилась покупать летние вещи для Жорика.

Выйдя из универмага, позвонила Лизе. Я должна была перед ней отчитаться.

– Я сделала все, что смогла, – сообщила я девушке. – Я говорила с Леней. Попробуйте позвонить ему сами. Или прямо съездите в нашу квартиру. У вас же есть адрес? Но… боюсь, Лиза, что вам не на что рассчитывать.

– Я все равно попробую… – печально вздохнула Лиза.

Я вернулась в гостиницу, где Жорик попивал колу и смотрел телевизор, на этот раз – выступление каких-то полуголых эстрадных див. Я вручила парню покупки, оставшиеся деньги и все чеки.

– Леня звонил? – спросила я.

Он кивнул.

– Вы что, разминулись? – спросил уже Жорик.

На этот раз кивнула я.

– Да, конечно, он не знает всех деталей… Барбара, что бы вы подумали, если бы увидели летающую тарелку?

«Так…»

Вслух я сказала, что сфотографировала бы ее, если бы у меня был с собой фотоаппарат, потом продала снимки в какое-нибудь издание.

Но у Жорика в момент приземления летающей тарелки на зоне, где он отбывал срок за вооруженный разбой, фотоаппарата не было. Было страстное желание покинуть огороженную колючей проволокой территорию. Впрочем, оно было не только у него. Но кроме него быстрее всех отреагировали еще два человека. Их троица предпочла улететь с инопланетянами на другую планету или даже в другую галактику, чем прозябать в холодных бараках на скудном зоновском пайке.

Они запрыгнули в отсек, который манил открытой дверцей, дверца тут же встала на место с тихим шипением – и тарелка взмыла в воздух. В отсеке имелось всего одно кресло, и за него началась борьба. Или она началась по какой-то другой причине. Теперь Жорик этого точно сказать не мог. Тарелка летела очень неровно, высоту набирала резко, как-то странно дергалась. Жорика никогда не укачивало в самолете, а тут пришлось оставить на полу скудный завтрак. Это почему-то разозлило еще одного парня. Драка усилилась. Третий встал на сторону Жорика.

– И инопланетянин за штурвалом все время чего-то бубнил, – добавил парень, кося взглядом на полуголых девиц на телеэкране. – Или там акустика плохая была.

– Вы на самом деле решили, что тарелка прилетела из другой галактики?

– Да Леня нам потом все объяснил, – Жорик махнул рукой. – Но вообще я не знаю, что я решил. Однозначно: что это мой шанс сбежать. И я им воспользовался. На все остальное мне было глубоко плевать. И сейчас плевать. Только бы в Таиланд улететь. Буду жить с какой-нибудь тайкой… Или один на пляже под пальмой. Там можно и под пальмой…

– Что вам говорил пилот?

– Чтобы не дергались и тарелку не раскачивали. Но куда там… Мы же все завелись. Хотя надо было понимать. Какой-то период я вообще не помню. Удар об землю был. И все. Очнулся, когда меня Игорь за плечо стал трясти.

– И что дальше?

– Выбрались мы с ним. Сколько были в отключке – без понятия. Носы у обоих были разбиты, сейчас уже синяки по всему телу вылезли. А там… Кровища брызгала во все стороны… Отсек жутко выглядел. Вроде бы мы не так много крови потеряли, но при полете она как-то странно разлеталась.

– А третий?

– Помер. Пульса не было. Наверное, виском приложился. Я не знаю. Мы его в тарелке оставили. Пилот, как мы поняли, сам выбрался и, вероятно, смотался от греха подальше. Все правильно. Я на него зла не держу. Вообще ему спасибо большое за то, что нас с зоны выдернул. Мы с Игорьком тоже решили быстренько ноги делать, пока менты тарелку не нашли.

– И куда вы отправились?

– Вначале к ближайшему жилью. Нам же одежду требовалось сменить. Мы же в зоновской были! Куда мы могли в ней пойти? Мы поняли, что рядом находится какая-то деревня. Пошли на разведку. Забрались в один домишко. Нашли кое-какие запасы еды – то, что хозяева не стали с собой в город на зиму забирать. В погребе вообще варенье стояло…

Жорик мечтательно улыбнулся.

– А потом мы услышали, что где-то дерутся и орут. Звуки-то там хорошо разносились. Мы решили пойти проверить. И вообще следовало обстановку разведать. Мы не представляли, где оказались, даже примерно. Нам «язык» был нужен, чтоб хоть на какие-то вопросы ответил.

– И что произошло?

– Когда мы зашли в дом, который оказался домом художника, ваш Леня уже справился с противниками и вязал одного. Попросил помочь. Мы помогли. Разговорились. Быстро поняли, что можем быть друг другу полезны. Леня представился, объяснил, кто такие те двое и какие у него с ними счеты. Потом те двое очухались, мы и их выслушали. То есть фактически одного, который наш. Англичанин-то по-русски плохо говорит, не то что вы. Непонятно, зачем было его в Россию посылать.

– Они много рассказали?

– Да нет. Леня и так все знал, а нам с Игорьком эти два детектива были без надобности. Мы поняли, что Леня ответит на все наши вопросы и поможет выбраться. А что нам еще надо? Мы хорошему человеку помогли, он – нам, а два кретина за это заплатили. И вообще поделом им.

– Куда вы их дели?

– Так в тарелку! – как само собой разумеющееся ответил Жорик. – В одежду нашу зоновскую их переодели, опять связали. Сами в их одежду оделись, документы забрали, бабки.

– Вы их в тарелке связанными оставили?

– К креслам пристегнули, одного – в одном отсеке, второго – во втором.

– Там же вроде кресла оторвало, – заметила я.

– Ну так на полу и пристегнули.

– А третий ваш? Так и остался лежать в тарелке?

– Нет, его Леня уже в дом перетащил. Я не вникал. Леня сказал, что его пристроил. Пристроил жмурика – и отлично.

«Значит, Леня жил в доме с изобретателем Максимом? Знал ли об этом Максим? Мог не знать. А мог и знать и валять передо мной ваньку».

Потом я вспомнила про девушку Лизу и ее папу. Для кого Леня воровал какое-то там изобретение? Ответ напрашивался сам собой. Или в России много изобретателей-одиночек? Но тогда при чем здесь русская мафия, от которой мы с Леней сбегали в Россию?

– А дальше? – спросила я у Жорика.

– Уехали на их машине.

«После нашего вояжа на кладбище?»

– Сюда?

Жорик кивнул.

«Как хорошо, что мы с художником и изобретателем с ними разминулись! – подумала я. – Или это Леня постарался?»

– Ночь мы все втроем тут ночевали, – продолжал Жорик. – А утром Леня с Игорьком в Лондон улетели.

– По каким документам?!

– Ой, вы же не знаете! Мы с Игорьком еще раз убедились, какие те детективы сволочи. Правильно мы их в тарелке оставили. Ленин-то паспорт тут лежал! Детективы его отобрали! Представляете, да? Ладно бы менты были, или фээсбэшники, или вообще хоть из какой-то спецслужбы. Так нет же – частные детективы, а документ посмели отобрать! Причем английский паспорт! Леня вообще на них бы заявить мог.

– А билеты?

– Так теперь же все по Интернету! Вообще кайф! Леня все быстренько сделал.

– Что именно? Или вы не поняли?

– Себе он на свою фамилию заказал, а у этих козлов билеты с открытой датой. Леня поменял один билет. Мы посмотрели, что Игорек на англичанина похож, только волосы надо покрасить. Так без проблем. Тут же вокруг куча магазинов круглосуточно работает. А на вокзале вообще все. Леня туда сбегал, краску для волос купил. И меня покрасили – чтобы я на второго походил. Жаль, краска не смывается. Но ничего. Прилечу в Таиланд – обреюсь наголо. Что я, голубой, что ли, чтобы с крашеными волосами ходить? Хотя Леня сказал, что в аэропорту мне хорошо бы под голубого косить. Меньше приставать будут. То есть быстренько пропустят через все службы – и вперед, в самолет.

– Тогда, может, мне вас не провожать?

Жорик внимательно посмотрел на меня и задумался.

– Кстати! – вдруг ударила мне в голову мысль. – Нам лучше покинуть отель. Собирайте вещи.

Жорик моргнул.

– Ведь этих частных детективов могут найти в тарелке! Вы понимаете, что они вернутся сюда?

– Кто их найдет?

– Не знаю. Но раз вас с зоны вывезли на летающей тарелке, ее явно ищут. Это не иголка в стоге сена, хотя ее и занесло снегом.

– Знаю я наших ментов, – махнул рукой Жорик. – Пока разберутся, что с зоны бежали не те, кого они поймали…

– Береженого бог бережет. Собирайтесь.

– А внизу нас не остановят, если будем с сумкой выходить?

– У вас остались деньги на новую?

– Леня сказал, что надо с сумкой лететь… Без сумки – внимание привлекать.

– Но не обязательно же с этой!

Я кивнула на валявшийся на полу выпотрошенный чемодан кого-то из граждан Великобритании.

Действовать я стала сама. Пакетов было много. Я сократила их количество, распихав купленные вещи по двум большим.

– Что-то из вещей, которые были в номере, берете?

Жорик кивнул, наконец поднялся с кровати и принял участие в сборах. Остатки еды тоже забрал. И документы, предварительно предложив мне сверить его лицо с фотографией в паспорте. В принципе сойдет… А потом Жорик еще быстро стер все отпечатки пальцев. Я бы не сообразила. Хотя моих у русской полиции быть не должно, но отпечатки Жорика точно имеются в компьютерах русских правоохранительных органов.

Мы вовремя покинули гостиницу, изображая из себя парочку иностранцев. Обычно иностранцы с пакетами возвращаются в гостиницу, но у нас в руках было по одному. Жорик спрятал еще два на себе под курткой. Внимания мы не привлекли. Но когда мы уже дошли до перекрестка на углу гостиницы, к входу, от которого мы успели удалиться метров на двести, подъехали две милицейские машины и еще одна без каких-либо опознавательных знаков.

Из одной машины вышли двое мужчин в русских зэковских ватниках и штанах, которые я видела на покойнике…

Глава 25

– Барбара, до вечера еще далеко, – сказал Жорик, когда мы прогулочным шагом отошли на приличное расстояние от гостиницы. – Моя фотография, вероятно, уже размножена и роздана постовым. Это Игорюха уже в Англии…

– Он вам звонил?

Жорик кивнул.

– А в Таиланд кто тур бронировал?

– Леня, – как само собой разумеющееся, сказал Жорик. – И еще расплатился деньгами этого типа, по документам которого я лечу в Таиланд. Не спрашивайте: я не знаю как. Я на свои руки привык рассчитывать.

– Вам следовало улететь вчера, – заметила я. – Куда угодно. Если детективов сегодня нашли, то в самое ближайшее время обнаружат исчезновение документов. Вас могут арестовать в аэропорту. И вернуть за колючую проволоку, – добавила я.

Жорик пораженно моргал. Потом на лице появилось такое отчаяние… Неужели он настолько наивен?

– Неужели я не попаду в Таиланд?! – только и смог вымолвить парень, напоминая в этот момент ребенка, которому отказали в обещанном лакомстве, о котором он мечтал.

Мне было его жаль. Конечно, нехорошо помогать беглым преступникам, но Ленечка в свое время объяснял мне, что истинно русская женщина всегда поможет беглому. Ленечка считал эту черту одной из лучших в русских женщинах. Приводил примеры из жизни собственного деда и друзей деда – которых наслушался в детстве вместо сказок. Мне это врезалось в память.

Я снова поменяла SIM-карту в телефоне и позвонила Ленечке.

– Я говорил то же самое, но он хотел в Таиланд.

Я попросила дать телефон того серьезного дядечки, к которому меня привозили на допрос. Леня сразу же понял, о ком я говорю!

– Не связывайся с ним! Тебе за меня придется расплачиваться!

– Не придется. Я ему уже говорила, что больше не буду с тобой жить и…

– Так ты с ним знакома?

Он не понял? Я быстро рассказала о своем вынужденном знакомстве с тем серьезным типом. Мы же с Ленечкой еще не успели обменяться информацией.

– Он сейчас должен быть очень зол, – сказал Ленечка.

– А я-то тут при чем? Кстати, из-за чего именно? Из-за того, что сбежали не те?

– И из-за этого тоже. И я сбежал. Он меня спас от частных детективов, а я от него сбежал.

– Что?!

– Да! Про то, что меня схватили эти частные детективы, ты знаешь? А потом я, так сказать, перешел из рук в руки. А я – свободный человек. Я сам решаю, что и когда мне делать! Потом у того дядьки деньги какие-то украли – неизвестно кто. Скорее всего – продюсер Костя или кто-то из его ближайшего окружения. Я так понял из разговоров. А вообще посоветоваться можешь позвонить. Он вполне может с тобой вежливо разговаривать, как с иностранкой, перед которой еще и виноват.

Леня продиктовал мне номер мобильного телефона и сказал, что дядечку зовут Василием Ивановичем.

Я опять поменяла SIM-карту и позвонила. Ответил какой-то молодой голос. Я позвала Василия Ивановича. В ответ попросили представиться. Меня явно не ожидали услышать.

– Что вы хотели, госпожа Кэмпбелл? – наконец спросили у меня.

– Посоветоваться, – честно ответила я.

– Василий Иванович перезвонит вам в ближайшее время, – сказал тот же голос. Вероятно, ему тоже требовалось посоветоваться.

Василий Иванович перезвонил.

– Не ожидал услышать вас, Барбара, – заявил дядька. – Кстати, телефончик откуда?

– Леня дал.

– Вы снова вместе? Вы же вроде бы собирались с ним расставаться. Или я что-то неправильно понял?

– Мы не вместе, хотя бы потому, что он – в Лондоне, а я – в России. Хотя по логике вещей должно бы быть наоборот.

– Он в Лондоне?!

– Да.

Дядька замолчал на какое-то время, потом уточнил, известно ли мне, по каким документам Леня вылетел в Лондон. Я сказала, что мне было известно про Ленин паспорт. Жорик стоял рядом и слушал. С комментариями не лез.

– Леня попросил вас выступить в качестве парламентария? Снова хочет сотрудничать со мной?

– Понятия не имею, что он хочет. И он, наоборот, не советовал с вами связываться.

Дядька крякнул.

– Но есть один молодой человек, судьба которого меня беспокоит…

– Барбара, знаете, на меня работает много толковых молодых людей. Может, познакомить вас с кем-то достойным? Барбара, вы мне очень симпатичны, и мне не хотелось бы…

– Может, вы все-таки выслушаете меня до конца? Кстати, не каждый молодой человек, рядом с которым я нахожусь, – мой любовник. У вас сложилось обо мне какое-то превратное представление. То, что я год прожила с Леней, еще не говорит о том, что я собираюсь в дальнейшем жить с мужчинами моложе себя. Совсем не обязательно. Для меня важен человек. И, насколько я понимаю, мы с вами знаем того же Леню с разных сторон.

Дядька опять крякнул.

– Что за молодой человек стоит рядом с вами? – спросил он совершенно спокойно, не выражая никаких эмоций.

– Из летающей тарелки. Ему нужна помощь и, вероятно, консультации, которых я дать не могу.

– А он-то как рядом с вами оказался? И вы что, тарелку видели? Летящую?

– Видела.

Дядька вроде не очень удивился сообщению про тарелку. Он удивился тому, что про нее знаю я. Надо уточнить.

– Я не только видела летающую тарелку – летящую, приземляющуюся и стоящую, я в ней была. Кстати, вам не кажется, что это не телефонный разговор?

– Кажется. Вы где сейчас находитесь?

Я прочитала название улицы и номер дома.

– Там есть рядом какая-нибудь кофейня?

Я сказала, что думаю про кофейни, как истинная английская леди.

– А кафе, которое не ущемляет ваше благородное английское достоинство?

Дядька был с чувством юмора.

Я увидела кафе, даже целых два, и прочитала названия. Дядька сказал, в которое из них нам идти. Оказывается – оно из сетевых, и в нем чай заваривают и подают в порционных чайниках. И я могу заказать определенный на мой английский вкус. И молоко мне подадут, если я пью с молоком, как многие англичане. За нами приедут минут через сорок.

Мы с Жориком отправились пить чай. То есть я – чай, а он – кофе с пирожными. Я давно не видела на лицах такого наслаждения, как у Жорика при поедании пирожных.

За нами приехал знакомый мне молодой человек, развлекавший меня в первом русском деревянном доме из тех, в которых довелось побывать в последнее время. В джипе я села рядом с ним, а Жорик с вещами – на заднее сиденье. На этот раз мы с Василием Ивановичем общались в офисе. Правда, сама бы я туда дорогу не нашла.

Василий Иванович очень внимательно посмотрел на Жорика и велел ему подождать за дверью.

– Молодой человек изголодался, – мяукнула я. – У вас в офисе не найдется…

– Барбара, я потерплю, – тут же сказал несколько оробевший Жорик. Может, он раньше видел Василия Ивановича? Может, догадался, где мы?

– Накормите, – велел Василий Иванович своим подчиненным. – А мы с Барбарой будем пить чай.

Он вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула.

В кабинете, на мягких креслах, за небольшим круглым столиком Василий Иванович попросил рассказать, куда мне удалось вляпаться с момента нашей единственной встречи. Добавил, что допустил ошибку, не приставив никого за мной приглядывать – ради моей же собственной безопасности.

– И вообще возвращались бы вы в Лондон, Барбара. Неужели еще не насмотрелись на наш город? Или вам у нас так понравилось?

Я сказала, что скоро уеду и очень надеюсь, что Василий Иванович поможет мне снять с души камни, которые там висят. Это чтобы я уезжала со спокойной душой. Я имела в виду не по-человечески захороненных покойников.

В общем, я рассказала все. Я понимала, что я рискую. Но Василий Иванович навряд ли будет меня как-то подставлять, а помочь может. И посоветовать, что мне делать, тоже может. Ну а я потом в Англии роман напишу про знакомство с русской мафией. Я ведь поняла, что Василий Иванович как раз и является ее представителем. И он мне нравился гораздо больше, чем русские, обосновавшиеся в Лондоне. В общем, представлю я соотечественникам русскую мафию в выгодном свете. Конечно, если Василий Иванович мне поможет.

На протяжении моего рассказа дядька крякал, улыбался и смеялся.

– Почему решили помочь Жорику? – уточнил после того, как я замолчала.

– Жалко парня. Молодой совсем. И глупый. Не хочется, чтобы попал в руки ваших правоохранительных органов в момент пересечения границы, когда уже в мечтах находится в своем любимом Таиланде.

– С Таиландом на самом деле придется повременить, – заметил Василий Иванович. – Ему сейчас ни в аэропорту, ни на вокзале светиться нельзя. Да еще и с английским паспортом. Теперь везде компьютеры. А раз паспорт пропал из сейфа…

– И не один.

– Вот-вот. Скоро станет известно – или уже известно, – что один из граждан Великобритании пересек границу Российской Федерации. Но там бабушка надвое сказала. Наши органы не знают, который из двух, то есть трех. Думаю, что в любом случае в международный розыск объявят всех троих беглецов.

– Берем как данность, что про тарелку знают наши правоохранительные органы. Раз нашли частных детективов, или они сами освободились… Жаль, столько усилий впустую…

И тут до меня дошло, кто был спонсором создания не совсем обычного летательного аппарата. Я уточнила.

– А раньше вы не догадались?

– Нет. Откуда?

– Я вкладывал деньги не в спасение трех охламонов, одному из которых вы теперь еще и просите меня помочь. А человек, который был мне нужен на воле, так и томится в застенках.

– Так, наверное, он сам виноват, – заметила я.

– Ну, в некотором роде. Но у меня была договоренность с этим человеком! Я его выдергиваю с зоны, а он мне… оказывает одну услугу. Это наши дела. Вам эти детали не требуются, Барбара. Однако второй раз трюк с тарелкой не пройдет! Вы это понимаете?

– Думаете, что охрана зоны теперь все время будет начеку? В ожидании летающих тарелок? Вы уверены?

Дядька усмехнулся.

– Тарелку, как я понимаю, можно оснастить оружием.

– Тогда размеры будут другие.

– Но эта же вообще была экспериментальная! Опытный образец! Нельзя сразу же создать идеальный образец, который можно запускать в серийное производство. Вы должны были понимать это с самого начала. Кстати, что вы думали дальше делать с тарелкой и другими возможными образцами?

– Продавать за рубеж, – как само собой разумеющееся, сказал дядька.

– Максима ваши органы, случайно, не арестовали?

– Нет. Он отдыхает у меня на даче.

Я вопросительно приподняла брови.

– Ну я же должен был провести с ним беседу!

Я не стала уточнять, что Василий Иванович имел в виду под двумя последними фразами. Правда, хочется надеяться, что Максим не пострадает. Должен же этот русский мафиози ценить таланты! Где он еще возьмет строителя летающих тарелок?

– Но мне и в голову не пришло, что нужно осмотреть тарелку! И моим ребятам не пришло! Ну кто знал, что Ленька туда английских частных детективов посадит?!

– В любом случае тарелку могли обнаружить ваши органы, – пожала плечами я. – И может, обнаружили. Мы же не знаем, как эти частные детективы освободились! Сами – или им помогли ваши органы! Их могли поймать в зэковской одежде и не знать про тарелку. А они могут про тарелку молчать – из каких-то своих соображений.

Василий Иванович вздохнул.

– Что для вас делал Леня? – спросила я у Василия Ивановича.

– Вам это так важно знать?

– Да. Насколько я поняла, он украл какое-то изобретение у отца Лизы, которая родила от него ребенка.

Василий Иванович кивнул.

– А еще что?

– Леня занимается промышленным шпионажем.

Я вопросительно приподняла брови.

– Не только им, – добавил Василий Иванович. – Но остальное меня не интересует. Это, так сказать, его частное дело. Халтурка. Небольшой приработок.

– Мне сказали, что он забирал у женщин драгоценности и менял их на хорошо сделанные копии.

– Я вам про это и говорю, – кивнул Василий Иванович. – Это приработок. Но все эти женщины имели отношение к каким-то изобретениям, ноу-хау… Не обязательно сами. Даже в подавляющем большинстве случаев не сами. Леня через них выходил на людей, которые имели, изобретали, патентовали… Деталей я не знаю. Они меня никогда не интересовали. Кстати, не согласитесь работать на меня?

– Я?! Нет.

– Я не предлагаю вам Ленину работу! – воскликнул Василий Иванович. – Тем более Леня опять в Лондоне… Можете ему передать, что я готов его простить и продолжить сотрудничество.

– А он перед вами в чем-то виноват? Ведь это же вы его удерживали насильно! Или я что-то неправильно поняла?

Дядька кивнул. Я вопросительно посмотрела на него.

– Он решил меня немножко обмануть, – сообщил Василий Иванович. – На пару с Максимом. Они давно знакомы, и Леня кое-что раздобыл специально для Максима, то есть для его детища. Максим говорил, что ему нужно, – Леня искал. В свою очередь, использовал Лизу для выхода на ее папу. Потом Леня попросил Максима вывести его на знакомых в самолетостроительной сфере. Хотел делать бизнес с ними – параллельно со мной. Но все – на мои деньги. Я пресек эту самодеятельность.

– Заставите их компенсировать ваши затраты?

– Дело в том, что у Максима брать нечего. И давить на него нечем. Максим даже не задумался, когда Леня его попросил свести его с вполне определенными знакомыми. Максим по духу, природе, свой сути – изобретатель. Его ничто другое не интересует. Вы же видели, как он живет? Ему не нужны замки, яхты, роскошные женщины. Он почти не пьет, только с художником. Ему хватает спартанских условий. Я, правда, допустил ошибку, не приставив к нему ребят, только отправлял их по мере необходимости. Теперь буду умнее. А Максим будет дальше строить тарелки, их усовершенствуя. Ну а я – их продавать.

– У вас есть самолетостроительная компания?

– Нет. Но у меня есть много чего другого. Барбара, давайте не углубляться в эти детали. Боюсь, что до конца вам все равно не понять специфику русского бизнеса. Но я считаю строительство необычных летательных аппаратов перспективным делом. И не только я. Это направление развивается в США, в Англии. Ну а дальше кто успел – тот и съел.

– И вы простите Леню за то, что он собирался сделать свой маленький бизнес у вас за спиной?

В это мне как-то не верилось… И я оказалась права.

– Леня заплатит деньгами. То есть прибыль, которую он должен был получить, он отдаст мне. В двойном размере. Правда, у меня было к нему еще одно предложение… Могу сделать его вам. Но с вами у нас будут другие расчеты. Вам я заплачу двадцать пять процентов от суммы.

– Какой суммы? – моргнула я.

– Барбара, вы помните, как мы с вами познакомились?

– Я этого никогда не забуду.

– Вам, кстати, повезло, что вы оказались у меня.

Василий Иванович рассказал, что другую Барбару, американку, прихватили Ленины бывшие одноклассники, перед которыми он хвастался, что живет с титулованной англичанкой. Ребята бедные, с несложившейся жизнью, один успел побывать за колючей проволокой по малолетке. Вот им и ударила в голову мысль немного подзаработать денег.

– Ведь у меня лучше, правда? – Василий Иванович улыбнулся. – Я – серьезный человек, а они – отморозки.

– Вы – легальный бизнесмен?

– Конечно.

– Но ваши методы…

– Россия… – Василий Иванович развел руками и рассмеялся, потом стал серьезным. – Барбара, вы помните, что у меня пропали деньги?

Я кивнула.

– Я предлагал Лене их поискать. Но Леня сбежал и в Россию в обозримом будущем явно не вернется.

– Вы хотите, чтобы я их поискала?

Василий Иванович кивнул.

– Но где?

– В кругах, близких к продюсеру Константину.

– Как вы считаете, кто мог его убить и закопать на том кладбище? – спросила я. Хотя, возможно, этого спрашивать не следовало. У этого человека.

– Не имею ни малейшего понятия. Но отправлю ребят на выяснение обстановки.

– Каким образом там можно что-то выяснить?!

Василий Иванович пожал плечами.

– Понимаете, Барбара, после смерти Константина начнется драка за имущество, права на песни… Константин много чего имел и ворочал огромными суммами.

– Так тогда так ли ему были нужны ваши деньги?

– Деньги не бывают лишними. И там на самом деле была крупная сумма. Наличными. Правда, у меня остались номера купюр. По ним-то я и определил, что эти деньги оказались у рыжей Алисы и у вас. Их вам платил Константин. То есть деньги каким-то образом попали к нему. Возможно, его убили из-за них. Я не знаю. Где деньги сейчас, я тоже не знаю. Вас Константин хотел использовать. Вы это понимаете?

Я сказала, какой подписала договор.

– Это еще одно подтверждение того, что он хотел отмыть деньги. Будто их дали вы. Но вы же на самом деле не давали.

Я покачала головой.

– Вы мысль мою поняли?

– Да. Но я не уверена, что Константин с кем-то делился происхождением денег… Он не стал бы про это рассказывать Андрею Распутину, певице Ане, той же Алисе, даже адвокату Паше.

– А сестре, которая вас с ним и познакомила? Сестра могла знать про необходимость отмыть деньги? Могла просчитать возможности, которые открывает помощь оказавшейся в бедственном положении англичанке?

Я пожала плечами.

– Попробуйте с ней поговорить, – предложил голосом змея-искусителя Василий Иванович. – Я не люблю насилие, Барбара. Это не мой метод. Но после смерти Константина его сестра должна выйти на сцену – конечно, не в прямом смысле. Вероятно, она обратится к вам – если знала про отмывание денег. Послушайте, что она скажет. И не забывайте: двадцать пять процентов – ваши.

– Я попробую что-нибудь выяснить, – пообещала я.

– Кстати, если на вас выйдут органы, не говорите, что вы видели летающую тарелку. Максим мне сообщил, о чем вы договорились. С художником мои ребята еще побеседуют. Вам, конечно, нельзя отказываться от того, что вы снова побывали в тех местах, так как об этом знает слишком много народу, но ведь тарелка там не все время летала?

Я кивнула.

– Сейчас вас отвезут домой, то есть в квартиру Константина. За вашего молодого протеже не беспокойтесь. Я не имею дурной привычки сдавать людей властям. Я вообще не люблю власти. Любые.

* * *

В квартире находились только Таисия с родственниками. Или они ей не родственники? Я так окончательно и не поняла.

– Как дела? – спросила я.

– Ждем Константина, – ответил единственный мужчина. – Будем говорить с ним.

Таисия приготовила вкусный ужин, и мы вчетвером уселись с тарелками перед телевизором. Людям, приехавшим из провинции, очень нравилось, что в этой квартире такой большой выбор каналов. При включении на экране возникла одна известная фальшивая американская физиономия и стала учить мировое сообщество жить по генеральному плану, разработанному США. Только этого мне не хватало в России! Компания, приехавшая из деревни, обожала сплетни, так сказать, желтой направленности, американскую физиономию, как и я, смотреть не захотела и стала щелкать пультом дистанционного управления.

По выбранному в конце концов каналу показывали обнаруженную в окрестностях Петербурга летающую тарелку. Она стояла на знакомом мне месте, только с нее счистили снег. Потом было включение из другого места, и какой-то военный рассказывал про то, как трое заключенных сбежали в летающей тарелке. Потом показали англичанина, обнаруженного в летающей тарелке в зэковской одежде. Правда, он давал интервью уже в гостинице. Бывшего россиянина, а ныне подданного Ее Величества не демонстрировали. Возможно, посчитали интервью с англичанином более убойным материалом. Англичанин подтвердил, что зэков было трое. Значит, Ленечку вместе с Игорем и Жориком принял за зэка. Интересно, Ленечка воспринял бы это как комплимент или наоборот?

Русские, смотревшие со мной телевизор, стали обсуждать, придумано ли все, увиденное на телеэкране, или произошло на самом деле. Я молчала.

Потом приехали другие обитатели квартиры, и первым вопросом Алисы ко мне был: не звонил ли Костя? Я покачала головой. Алиса была мрачнее тучи.

– Надо звонить в больницы и морги, – нравоучительно сказала деревенская незваная гостья.

– Уже звонили, – рявкнула на нее Алиса.

– Значит, у бабы какой-нибудь завис, – заметил дядя молодой матери.

Алиса покрутила пальцем у виска и ушла в их с Аней комнату. Я тоже вскоре удалилась к себе.

Через час позвонил Ленечка. Говорил, что скучает и ждет меня в Лондоне. Попросил рассказать про встречу с Василием Ивановичем.

– Уезжала бы ты оттуда, Барбара, – вздохнул Ленечка. – Ну что тебе там, медом намазано?

– А Лиза? – спросила я.

– Лизу я познакомил с Игорем.

– С каким еще Игорем? – в первый момент не сообразила я.

– Который вместе со мной прилетел в Лондон. Ты же в курсе? Так вот его очень устроит быстрая женитьба и смена фамилии. И мне он готов отплатить добром за добро.

Я рассмеялась.

– Я жду тебя, Барбара, – сказал Ленечка.

Глава 26

На следующий день с утра приехала сестра Константина.

– Барбара, а вы едите овсянку по утрам? В Англии? – спросил Андрей Распутин, наворачивая яичницу яиц этак из пяти как минимум.

– Я не люблю овсянку, – сказала я. – И яичницу с беконом тоже. Насколько я знаю, многие англичане завтракают рисовым пудингом или овсяными хлопьями. А традиционная английская овсянка на завтрак – это скорее стереотип. Хотя Англия – страна вековых традиций… Некоторые почему-то думают, что мы пьем чай исключительно с молоком. Это не так. И в чайной вас всегда спросят, какой вы будете чай, с сахаром или без.

– И туман в Лондоне не круглый год, – рассмеялся адвокат Паша.

– И дожди идут не постоянно, как опять же думают некоторые. Солнце и у нас выходит. И теплее у нас, чем у вас. И снег бывает редко.

– А что типично для всех англичан? – спросила молодая мать Василиса.

Я задумалась. Я не знала, что сказать. Все-таки мы все – разные люди.

– Англичане – консерваторы, – сказала я. – Хотя я считаю, что это хорошо. Таким образом сохраняется нация, или, правильнее будет сказать, лицо нации. И еще, по-моему, нет англичан, не любящих пиво.

Все рассмеялись. И именно тогда прозвучал долгий звонок в дверь.

Сестра Константина знала меня, Андрея, Аню, Алису и адвоката Пашу. Алиса быстро представила ей остальных, очень точно и быстро введя в курс дела. Правда, про Таисию Люба и раньше слышала.

– Вам что, ковра оказалось мало? – спросила Люба.

– Да при чем тут ковер?! – взвилась Таисия. – Я девочку привезла, которой ребенка поднимать надо и…

Люба резко отвернулась от Таисии. Ей явно сейчас было не до нее.

– Барбара, мы можем поговорить в вашей комнате?

Я кивнула.

– Алиса, пойдем с нами.

Сестра Константина плотно прикрыла дверь и взяла быка за рога.

– Вы обе можете проехать со мной к Люське, матери Ани Пьяных? Настоящей Ани.

Я моргнула. Я совсем не понимала, зачем мне туда ехать. Я никогда не видела эту женщину. У меня не могло быть с ней никаких дел.

– Вы считаете, что Костя у нее? – спросила Алиса. Ее предложение совсем не удивило.

– У меня нет других вариантов.

– Но почему он не отвечает на звонки? – вставила я. – Что там с ним могло случиться? Он несколько дней лежит пьяный?

– Там с ним могло случиться все, что угодно, – процедила сквозь зубы Люба, хотя ее гнев явно был направлен не на меня. – Все проблемы в его жизни были из-за Люськи. Я не знаю, чем она его так зацепила.

– Ну, вообще-то она была женой Владислава Пьяных, – заметила Алиса с легкой улыбкой.

– Алиса, ты будто не знаешь, сколько у него было жен! – сорвалась Люба. – И остальные Косте на фиг не нужны были! И ведь с Владиславом они именно из-за Люськи сцепились. Вражда-то с тех лет идет.

– То есть оба хотели одну женщину? – спокойно уточнила я.

– Да. Но вышла она за Владика. Тот уже тогда был популярен. Очень популярен. А Костя… Именно тогда он и начал продюсерскую деятельность. Нет, чуть позже. Он стал одним из первых продюсеров в нашей стране. И одним из немногих успешных.

– А чем тогда занимался Костя? – спросила я.

– Клавишником был в одном из многочисленных ВИА. Он окончил музыкальную школу, потом консерваторию. Я ему давно говорила, что ему нужно идти на административную работу. У него прекрасные организаторские способности. Но родители хотели видеть в семье музыканта. Пунктик у них такой был. Мне слон на ухо наступил, а Костя закончил все, что хотели родители. Но он не стал великим музыкантом и рано понял, что не станет. Он частично выполнял функции администратора в том самом ВИА, а потом музыку полностью забросил. И у него ведь получилось! Он всегда очень остро чувствовал рынок, понимал, что пойдет. Или догадывался, как лучше подать нового исполнителя. С одной стороны, конечно, хорошо, что он повстречал эту Люську, а она ему отказала. Во многом благодаря ей он стал великим продюсером. Чтобы доказать. Утереть нос. Разбогатеть.

– Да так всегда и становятся известными и знаменитыми, – рассмеялась Алиса. – Почитайте биографии великих людей. Чуть ли не каждому второму отказала женщина. А других куда-то не взяли. Или кто-то что-то такое сказал, что запало в душу и подвигло на активные действия. Вот они и доказывали кому-то конкретному, что чего-то стоят. Много стоят. В результате доказывали чуть ли не всему миру. Или, по крайней мере, своей стране.

– Да, все так примерно и было, – кивнула Люба, глядя на меня.

– И что дальше? – спросила я.

Сестра Константина усмехнулась.

– А дальше Люсенька поняла, что не за того вышла замуж. Костя-то не пил, не буянил, наоборот, решал вопросы с вызволением буянов и дебоширов из застенков и урегулировал конфликты с гостиницами, ресторанами и концертными залами, где буяны и дебоширы крушили мебель, посуду и аппаратуру. Костя зарабатывал деньги.

– Почему он на ней не женился? Или будет правильнее спросить: почему она не женила его на себе?

– Потому что он с горя женился на приличной девушке, своей однокласснице – после того как Люська вышла за Пьяных. А ко времени развода было уже двое детей. Мой брат – ответственный человек. Не мог он семью бросить. Даже ради Люськи. И еще Костя все-таки всегда слушал старших. А тогда еще были живы родители. И я, естественно, ему на мозги капала. Мы все были горой за его жену и не желали видеть в нашей семье эту вертихвостку, да еще и с ребенком от Пьяных. Костина жена – прекрасная женщина. Невесток, конечно, редко любят, но наши родители на самом деле ее любили. Мать на смертном одре взяла с Кости клятву, что он не бросит жену. Да, она не приспособлена к жизни, но она – милейшая женщина, на самом деле великолепная жена и мать. И племянники у меня замечательные, и это заслуга моей невестки! Исключительно ее. А уж ребенок Люськи и Пьяных… Вы же сами могли убедиться, Барбара, что генетика – сильная вещь.

Алиса хмыкнула.

– Но Константин продолжал встречаться с этой Люсей?

– Стал встречаться после того, как она развелась с Пьяных. Жена страдала, но закрывала глаза и терпела. И она знала, что мы все ее поддерживаем. И мы ей постоянно повторяли, что нагуляется – и вернется. То есть он никуда и не уходил. Он никогда не уходил из семьи. И все годы брака на стороне у него была только одна женщина – Люська.

Я украдкой посмотрела на Алису. Та сидела с невозмутимым выражением лица. Хотя я поняла, что скорее всего имела в виду Костина сестра. У продюсера мог быть секс еще с кем-то, но эмоциональной связи, психологической зависимости не было ни с кем, кроме Люськи. Никогда.

– Владик, узнав об их связи, один раз избил Костю, – продолжала сестра. – Хотя какое он имел право? Там даже уголовное дело заводили, но потом они урегулировали вопрос между собой. Однако все годы соперничали и ненавидели друг друга. То есть уже не соперничали… Но и у одного, и у другого зудело. Бывает такое у мужиков. Владику Люська была уже совершенно не нужна. Но вдруг понадобилась, раз нужна Косте. Потом она поругалась с ними обоими.

– И вышла замуж за третьего?

– Да. И один ребенок из тех, что записан на ее мужа, точно Костин. Они же опять встретились… Не знаю, от кого исходила инициатива. Но ребенок родился. Костя экспертизу делал.

Я открыла от удивления рот. Алиса весело рассмеялась.

– А что муж? – спросила я.

– Ничего. Про ребенка, естественно, не знает. Костя был представлен как друг молодости и враг бывшего мужа, а соответственно, еще больший друг. При муже они дружно ругают Владика. Мужу, похоже, это страшно нравится. Если он что-то и узнавал по своим каналам, то ему все в мире шоу-бизнеса и рокерской тусовке должны были подтвердить, что Костя и Владик друг друга ненавидят. Правда, все, вероятно, забыли, что вражда началась с Люськи. Или не знали. Они сами об этом не распространялись. Сейчас это воспринимается как борьба двух лагерей, двух систем. Рокеры и попса. Всем понятно. Костя имеет репутацию прекрасного семьянина.

Сестра бросила многозначительный взгляд на Алису. Та хмыкнула.

– Но он ведь не спит со своими подопечными, и все это знают, – спокойно сказала Люба.

– Да, конечно, – кивнула Алиса.

– А ты его не ревновала? – спросила я у Алисы. Я не могла понять ее отношений с продюсером. Вероятно, это был глупый вопрос.

Обе мои собеседницы от души рассмеялись.

– У нас с Костей деловые отношения, – пояснила мне Алиса. – Исключительно деловые. Но мы иногда спим. Мне это надо, мне! А Костя – хороший любовник. По контракту я не могу завести мужчину на стороне. Я же нанята для сопровождения Андрея. Но постель никак не влияет на наши с Костей отношения. Костя понимает, что мне нужен секс. Вибратор и надувной мужчина – не для меня.

– А что, и мужчины надувные бывают? – искренне удивилась я. – Я всегда думала, что только… э-э-э… отдельные части. То есть часть.

– Бывают, – кивнула Алиса и даже предложила сводить меня в один из местных секс-шопов для ознакомления с предлагаемым ассортиментом. Может, куплю что-то в Англию на подарки. Надувные мужчины продаются в комплекте с вибратором, правда, без насоса. Вибратор можно использовать и отдельно. Имеются, так сказать, универсальные куклы – и для женщин, и для мужчин одновременно.

– Это как? – моргнула я. Ну точно подумают, что полная английская дура.

– Алиса, сходите вместе в секс-шоп. А то Барбара все по музеям да по дворцам. Надо и другую сторону жизни узнать. Кстати, в наш город из вашей Англии приезжают за «грязным русским сексом», – поведала дама, работающая в гостинице. – Не знаю, как только не боятся?

Я предложила вернуться к Косте. Я считала неприличным обсуждать с малознакомыми женщинами тему, на которую мы вышли.

– В общем, вы поняли, Барбара, что Люська присутствует в Костиной жизни с молодости и никак от него не отстанет. Я уж было вздохнула спокойно, когда она замуж вышла. Думала, что теперь муж будет решать ее вечные проблемы. Но она опять клещом впилась в моего брата. А он никогда не мог ей отказать.

– А что произошло с Аней? – спросила я.

– Дочерью Владислава Пьяных? Вы же ее видели. Оказалась достойной доченькой и мамочки, и папочки. Унаследовала все худшее от обоих. Но голос есть. Или был. Сейчас, возможно, пропила и прокурила. Не знаю.

– Костя хотел сделать из нее поп-певицу, чтобы уколоть Пьяных?

– Нет, это Люська хотела, чтобы Аня стала певицей и затмила папочку.

– А потом-то что произошло?

– Аня сбежала с каким-то мужиком. Ее искали, но не нашли. Вероятно, обреталась в каком-то притоне. Или в другом городе.

– А кого похоронили вместо нее?

Сестра Константина закатила глаза.

– Люська сбила девочку. Свидетелей не было. Это произошло у какого-то поселка. Я не помню у какого. Сразу же позвонила Косте. Он сказал, чтобы она грузила девочку в машину. Девочка тогда была еще жива, но умерла в машине. Ну а мой благородный брат придумал план спасения Люськи от тюремного срока.

– А… – промычала я.

– На тот момент Люська на самом деле думала, что Аня мертва. Она как сквозь землю провалилась. Периодически она играла роль, которую я называла «безутешная мать». Возможно, это тоже повлияло на замысел моего брата. Пусть у любимой женщины будет могилка потерянной дочери… А так получалось, что вроде как Аня возвращалась домой (и никто не знает откуда) и попала под колеса какого-то лихача, скрывшегося с места преступления.

– То есть они подкинули девочку поближе к поселку, где живет мать Ани?

Сестра Константина кивнула.

– И явно как-то изуродовали лицо, – добавила Алиса.

– Я не знаю этих деталей, – жестко сказала Люба. – Я на них, естественно, не настаивала.

– Потом Костя нашел нашу Аню, – продолжила рассказ Алиса, кивая на дверь. – У него возникла очередная идея с раскруткой. Конечно, он обговорил ее с матерью настоящей Ани Пьяных. Официально нигде и никогда не писалось и не говорилось, что наша Аня – дочь Владислава Пьяных. Но Костя запустил слух. Он был мастер по запуску слухов. Признаться, я сама поражалась, как быстро они распространяются и какими деталями обрастают. Но слух к делу не пришьешь. Костя никогда официально не давал ложную информацию. Никому. Ни в какие средства массовой информации. Ну а что там пишет желтая пресса… На то она и желтая. Костя свои «интервью» им не визировал. Но и в суд на них не подавал. Кстати, до Владика эта информация уж больно долго шла.

Люба хмыкнула.

– Владик большую часть времени пребывает в нирване, – заметила сестра продюсера. – И еще у него новая молодая жена. То есть ему не до детей от предыдущих браков. В принципе ему никогда не было дела до них.

– Он присутствовал на похоронах дочери, то есть той девочки?..

– Не знаю, – сказала Костина сестра. – То есть не помню. Вероятно, нет. Люська Владика видеть не хочет. На похоронах точно был Костя, а зачем и ему, и Люське лишний скандал? Владик бы мог устроить дебош. Набить морду Люське, опять подраться с Костей. Думаю, что его не приглашали, и он считал дочь живой. Ну и заявился сюда. А потом всплыла настоящая Аня. Но Косте она точно ничего предъявить не сможет.

– А матери?

Люба пожала плечами.

Я вспомнила, что недавно показывали по телевизору, который я смотрела вместе с гостями из провинции.

– Как раз акция в стиле этой компашки! – хмыкнула Алиса. – Но теперь их, может, посадят?

– Пьяных и его дружка скорее всего быстро отпустят. Адвокат постарается, – заявила Люба. – Он уже много раз их из всяких переделок вытаскивал. Люськин муж заставит оплатить ущерб, нанесенный дому. Адвокат организует оплату, а то и рабочих.

– Костя сейчас вполне может решать как раз эту проблему, – высказала свое мнение Алиса. – В смысле связанную с визитом Владика и доченьки в дом бывшей жены и матери.

Люба кивнула.

– Я тоже считаю, что его вызвала Люська. К кому еще он мог так сорваться? Ведь он же позвонил вам, Барбара, на мобильный, когда вы гуляли по окрестностям?

– Вы сфотографировали нашу деревянную архитектуру? – вставила Алиса.

– Я не стала бы применять слово «архитектура» к деревянным домам, которые видела. А вот к новым каменным особнякам…

Обе мои собеседницы рассмеялись.

– Но факт в том, что он даже вас не дождался, – продолжала сестра Константина серьезным тоном. – С собой он вас брать однозначно не хотел. Сказал, что заедет потом сам или пришлет помощника. Но помощнику он даже не позвонил! Это нетипично для Кости. Он очень обязательный человек.

Алиса кивнула.

– Он не должен был забыть про вас, Барбара, – продолжала Люба. – Вы – иностранка, и вы ему нужны.

– Опять слухи? – рассмеялась я.

– Ну вам же все объяснили, – вставила Алиса. – Вы согласились. Документально нигде не зафиксировано, что вы дали деньги на Андрея Распутина. Мало ли кто из «желтых» журналистов что решил… Но Люба права. Забыть обо всем Костя мог только из-за каких-то Люськиных дел. И мне трудно представить, что там произошло.

– Аня? – подала идею я.

И Люба, и Алиса хмыкнули.

– Кстати, а их уже могли выпустить? Владислава Пьяных, второго рокера, Аню, ее последнего мужчину? Из телерепортажа я поняла, что их арестовали… Но я не могу сказать, когда именно это произошло!

Люба заметила, что адвокат должен был бы уже обеспечить выход компании на свободу. По крайней мере, двух рокеров.

– Так вы поедете с нами? – посмотрела на меня сестра Константина.

– Поеду. Хотя бы потому, что мне хочется побывать внутри одного из особняков, которые я фотографировала снаружи. Но зачем я вам нужна?

Хотя, конечно, я в первую очередь хотела поехать для того, чтобы узнать о случившемся… Но не говорить же вслух, что мне известно?

– Как свидетельница, – сказала сестра Константина. – Я не знаю, что может учудить Люська. Даже примерно. Нужны двое свидетелей, как минимум. Но приехать просто с любыми двумя свидетелями я не могу. Люська на порог не пустит.

– Она и так может не пустить, – заметила Алиса.

– Но тут будете вы и Алиса, – продолжала Люба. – Люська не могла про вас не слышать, Барбара. Она каким-то образом всегда узнает о появляющихся рядом с Костей женщинах. А тут вроде как вы забеспокоились.

– Я на самом деле беспокоюсь.

– И Алиса забеспокоилась. Об Алисе Люська прекрасно осведомлена, только не знает про интимную сторону дела.

Люба с Алисой переглянулись и улыбнулись друг другу. А я подумала: «Вот на чем могут сойтись две совершенно разные женщины, разного возраста. На общей нелюбви или даже ненависти к третьей».

– Будем надеяться, что нас пустят, – сказала Алиса. – Или устроим скандал перед воротами.

– А если вызовет полицию? – спросила я.

– Не вызовет. Не в ее интересах. Я на машине, – Люба посмотрела на Алису.

Та кивнула.

– Одевайтесь, Барбара, – сказала мне рыжая, на этот раз одетая. Кстати, в последнее время она почему-то ходила дома в одежде, не то что при нашем знакомстве.

Вскоре мы выехали в направлении коттеджного поселка, который мне уже доводилось проезжать.

Глава 27

Перед нужным нам особняком стояла милицейская машина.

Алиса с Любой переглянулись. Люба вела автомобиль, Алиса сидела на переднем месте пассажира, я – сзади. Костина сестра припарковалась за милицейской машиной, в которой никого не было, мы втроем вышли, и Люба позвонила в звонок.

Открывал нам мужчина – не в форме, но мне почему-то сразу показалось, что он из органов. Возможно, по цепкому взгляду, которым он окинул нас троих.

– Вы к кому? – спросил он.

Люба сказала, что мы хотели бы видеть Людмилу, так как ищем брата Любы и нашего с Алисой работодателя.

– А почему здесь? – слегка улыбнулся мужчина.

– Да потому что у моего брата шашни с этой шалавой уже лет двадцать! – рявкнула Люба, вероятно, играя роль. Наверное, она знала, как выглядит Люськин муж.

– Проходите, пожалуйста, – сказал мужчина, полностью раскрыл дверь, то есть правильнее было бы сказать: калитку. Но «калитка» в моем понимании – это что-то маленькое и несерьезное. А тут была солидная дубовая дверь в каменном заборе.

Мы оказались в мини-парке и проследовали к дому по расчищенной дорожке. Вероятно, тут очень красиво летом. Под белым покровом виднелись очертания клумб, белый снег покрывал ветки деревьев. Снег везде был чистым, не то что в городе, откуда мы приехали. Рядом с домом на расчищенной площадке стоял мангал, причем таких размеров, что можно было не только шашлыки на семью жарить, но и целого быка на вертеле. Дом впечатлил еще больше. Правда, если брать все помещения, в которые мне удалось хотя бы заглянуть, могу сказать, что единый стиль выдержан не был. Возможно, и правильно. Часть помещений была обшита дубом, казалась солидной и мрачной, а часть, наоборот, выглядела веселой, с большими витражами из разноцветного стекла, с необычными рисунками. Как раз выглянуло солнце, и гостиная, в которую нас провели, окрасилась в разные цвета – это солнце проникало внутрь сквозь витражи, оставляя везде «пятна».

В гостиной сидела хозяйка дома и двое мужчин. Третий пришел вместе с нами. Сидевшие в гостиной повернулись к нам.

– А ее вы зачем вызвали? – заорала Люська при виде Костиной сестры.

– Меня никто не вызывал, – сказала Люба совершенно спокойно. – Но мы все беспокоимся. Мой брат пропал. Мобильный выключен. Он никому не звонил, ничего не сообщал. Сорвался по чьему-то звонку. А я прекрасно знаю, по чьему звонку он может сорваться и обо всем забыть.

– Присаживайтесь, дамы, – предложил один из мужчин.

Мы втроем устроились в ряд на диванчике, обитом китайским шелком. В этом доме не предлагали ни кофе, ни чай, ни даже воду. Двое мужчин сидели еще на одном диванчике, поменьше, Люська – в кресле, а сопровождавший нас мужчина устроился на стуле, ближе всех к двери.

После того как мы втроем разместились на диванчике, трое мужчин нам представились и даже предложили взглянуть на удостоверения. Люба махнула рукой. Люба представилась без специального приглашения и еще раз объяснила (для представителей русских органов) сложные взаимоотношения ее брата и хозяйки дома.

Старший из трех мужчин понимающе кивал, потом обратил свой взор на меня. Я тоже представилась.

– Ой, а это вас выкрадывали? – не сдержался тот, который встречал нас у двери.

Я кивнула.

– В каких отношениях вы состояли с Константином Ильинским?

– Она не в его вкусе! – рявкнула Люська. – Она ему деньги дала на его поющего педераста. Ты хоть знаешь, что мужик, на которого ты глаз положила, предпочитает свой пол? Или думаешь, что из-за твоих бабок он ориентацию поменяет?

– Эй, потише на поворотах, – сказала Алиса.

– А ты вообще молчи, рыжая бл… Ты-то чего сюда приперлась? Эти двое – понятно. Одна брата ищет, вторая за бабки свои беспокоится. А тебе-то что? Другого сутенера найдешь.

Я поняла, что Люся пьяна, причем очень сильно пьяна, и не совсем отдает себе отчет в том, что несет. Хотя говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Значит, и ей Костя «заливал» про мое спонсорство. Ну и пусть.

– Я должен извиниться за всех присутствующих, мисс Кэмпбелл, – слегка склонил голову старший мужчина.

– Леди Кэмпбелл, – поправила я.

– Она еще и леди? Ой, умора! – Люська пьяно захохотала. – То же мне, нашлась леди Диана.

Я спокойно сказала, что всемирно известное клише «леди Диана», строго говоря, является неправильным. Диана – царствие ей небесное – не была принцессой по рождению, хотя и благородного происхождения. Обращение же «леди плюс имя» допустимо только к принцессе крови.

– Как интересно, – сказал мужчина у двери.

Я улыбнулась ему и ответила старшему из мужчин, что я нанята для обучения английскому языку подопечных продюсера Константина, которых он, насколько мне известно, собирается представлять западной аудитории.

– А чего это ты, миллионерша, вдруг взялась за роль гувернантки? – пьяно растягивая слова, спросила Люська. – Из-за белобрысого педераста? Чтобы быть при нем? Тоже позарилась, как тысячи наших баб? Думаешь, что у тебя с твоими английскими бабками больше шансов?

Не обращая внимания на хозяйку дома, которая вызывала у меня чувство брезгливости, я пояснила мужчинам, что я – из разорившегося рода, хотя и благородного происхождения. Но я вынуждена работать. Денег на спонсорство – кого-либо – у меня никогда не было, нет и, вероятно, не будет.

– Так Костя что, мне врал? А на самом деле трахал тебя, английскую…?

– Выбирай выражения! – рявкнула Костина сестра. – Барбара, в отличие от тебя, не пьет с утра и вообще не имеет проблем с алкоголем. И она – очень милая, симпатичная женщина. Ты с ней рядом не стояла. Ты вообще сегодня себя в зеркало видела?

– Но Костик-то меня любит все годы! И из-за меня они с Владькой дрались и столько лет воюют! – заметила Люська.

Мужчины внимательно слушали, потом старший повернулся к нам и спросил, когда каждая из нас последний раз видела Костю. Мы ответили. Я, конечно, говорила не про последний, а про предпоследний раз.

– А его что, здесь нет? – спросила Костина сестра.

– А ты думала, что я его буду держать в доме, в котором живу с мужем?!

– Вы рассчитывали найти его здесь? – спросил старший из мужчин.

– Я рассчитывала услышать, куда он поехал отсюда. Но да, я не исключала, что он здесь, например, с проломленной головой.

Все трое мужчин вопросительно приподняли брови.

– Она могла вызвать Костю для урегулирования конфликта с доченькой. – Костина сестра кивнула на хозяйку дома.

– Какая проницательность! – пьяно растягивая слова, произнесла Люська.

– На самом деле для этого вызывала? – резко повернулась к ней Люба, с трудом сдерживая ярость.

– Мы как раз пытаемся выяснить, кто приезжал в этот дом, – вставил старший из мужчин.

– Пьяных и компанию отпустили? – спросила Алиса. – По телевизору прошел сюжет…

– Тогда отпустили, – многозначительно сказал старший из мужчин.

– У вас есть какая-то информация о моем брате? – напряженным тоном спросила Люба. Она на самом деле была очень обеспокоена.

– Непроверенная. Поэтому мы и находимся здесь.

– Где он?! – хором воскликнули Алиса и Люба.

– Пока не можем сказать.

– Почему? – спросила я.

– Константина Ильинского пока не нашли.

– А что точно известно? – спросила Люба. В одно мгновение она, казалось, постарела на несколько лет.

– Сожитель Анны Владиславовны Пьяных, – мужчина назвал имя, которое мне ничего не говорило, но я поняла, о ком речь, – разбил джип, по документам принадлежащий вашему брату. – Старший посмотрел на Любу. – В результате аварии пострадали еще три человека. К счастью, все живы, но получили травмы разной степени тяжести. Люди находятся в больнице. Сам виновник аварии почти не пострадал. То есть госпитальное лечение ему не требуется.

– А Анька? – спросила Костина сестра.

– В момент аварии спала на заднем сиденье в состоянии сильного алкогольного опьянения и была разбужена только прибывшей на место группой. Во время аварии не проснулась.

– И? – шепотом спросила Люба.

– Далее показания всех свидетелей расходятся. Мы также пытались беседовать с Владиславом Пьяных и его коллегой, – это имя мне тоже ничего не говорило, но я догадалась, что это, вероятно, тот тип, который приходил в квартиру вместе с рокером. – Но они оба тоже пребывают в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения. Вероятно, до завтрашнего дня мы не сможем ни с кем из них толком поговорить.

– Толком вы ни с кем из них никогда не сможете поговорить! – рявкнула Люська и заревела.

– А что они все говорят? – спросила я вежливо у старшего из мужчин.

– Вразумительных ответов мы не смогли получить ни от одного, – сказал тот. – Но поняли, что все они и Константин Ильинский встречались в этом доме. Цель встречи все также понимали по-разному. Правда, демонстрировали ее последствия на своих телах.

– Чего ж ты молчал? – заорал Люська. – Я тоже покажу. На, смотри!

Она задрала подол дорогого китайского халата и продемонстрировала огромный синяк на бедре. Признаться, я таких больших ни разу не видела.

– Кто с кем дрался? – спросила Алиса.

– Все со всеми, – отчеканила хозяйка дома. – Сволочи, вазу разбили.

– Где дрались? Покажите, – обратился к ней старший из мужчин. Тот, что сидел у двери, встал.

– Там, – махнула рукой Люська, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, и по щекам у нее потекли слезы.

То есть Костю убили при ней?

Но я, естественно, молчала. Старший кивнул парню у двери, тот вышел, вскоре вернулся и жестом предложил двум коллегам последовать за ним.

– Подождите, пожалуйста, здесь, – сказал нам старший.

– По телевизору показывали полностью разгромленную комнату, – тихо сказала я, но Люська услышала.

– Это уже потом было, – произнесла она почти трезвым голосом. – Когда они вернулись. И муж тогда уже с работы приехал.

Я, признаться, не совсем понимала ситуацию. Пьяная компания приезжала сюда дважды? Один раз убила тут Костю, увезла, похоронила и вернулась крушить дом, когда мать Ани осталась без защитника? Но, на ее счастье, появился муж, который в отличие от Кости сразу же вызвал полицию?

Мужчины отсутствовали долго. Признаться, я уже начала беспокоиться. Что они там нашли?! Люська молчала и так и сидела с закрытыми глазами. На вопросы Костиной сестры никак не реагировала. Люба периодически тихо переговаривалась с Алисой. Я сидела, погрузившись в свои мысли. Я думала, что мне пора возвращаться в Англию, и о том, что, пожалуй, одного посещения России мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Тут, конечно, не соскучишься, но лучше я буду жить в родной стране и читать про выходки русских в нашей прессе и Интернете.

Я посмотрела Петербург – о чем давно мечтала. Да, конечно, я видела далеко не все, но увидеть здесь все невозможно и за человеческую жизнь. Да, лучше было бы приехать летом, посмотреть загородные резиденции русских царей и парки. Но… нельзя получить все.

И еще я заработала денег, чего и предположить не могла, отправляясь в Россию. И еще я приобрела уверенность в себе. Нет, я не совсем так выразилась. Я приняла решение. Я поняла, что мне необходимо работать. Я усовершенствовала здесь русский язык, и теперь знаю, что смогу найти высокооплачиваемую работу в Лондоне. Ведь работа с русскими в Лондоне всегда высокооплачиваемая. И я знаю не только русский язык, я знаю психологию русских. Конечно, до конца в ней никогда не разберется ни один иностранец, но мне есть кому позвонить и спросить.

В общем, выживу. Справлюсь. И не просто выживу, а поднимусь на другую ступень социальной лестницы.

Внезапно я поняла, что в доме находится гораздо больше народа, чем было совсем недавно. Оказалось, что трое мужчин вызвали каких-то экспертов. Потом я поняла, что в комнате, где я еще не была, нашли замытую кровь. То есть одна комната была полностью разгромлена, во второй тоже дрались. Кровь принадлежала нескольким людям. Люська рыдала. И еще ей хотелось выпить. Она рвалась к какому-то шкафу, который несколько раз упомянула, но представителям русских органов совсем не требовалось, чтобы она напилась еще сильнее, а так был шанс, что через некоторое время любовь Кости и Владислава Пьяных протрезвеет.

Когда в комнату, где мы сидели, снова заглянул старший группы, Костина сестра вскочила с дивана и вцепилась ему в руку.

– Не томите! – крикнула она. – Ну?!

– Пожалуйста, скажите правду, – мягко попросила Алиса. – Лучше знать.

Старший вздохнул.

– Константин жив? – спросила я.

– Пока мы не видели трупа…

– Но у вас есть все основания считать, что мой брат мертв? Так?

– Основания – это пьяный бред тех, кто устроил драку в этом доме, – произнес старший.

– Они признались, что убили его? – уточнила Алиса и прикусила губу.

– Они обвиняли друг друга. И, честно говоря, понять их было сложно. Вот когда протрезвеют…

Костина сестра резко повернулась к Люське, которую, как я поняла, ненавидела всю сознательную жизнь.

– Ну?! Что здесь произошло? Скажешь ты или нет, тварь?

– Гражданочка, не надо… – попытался утихомирить Любу старший из мужчин, но не очень настаивал. Он явно понимал чувства сестры, пребывавшей в неведении относительно судьбы брата. И видел всех участников конфликта.

– Они дрались… Все… – всхлипнула Люська. – Мне тоже досталось. Я же вам показывала.

– Из-за чего началась драка? – спросила я.

– Не знаю! Да Косте и Владику повод никогда не требовался! Вместе оказались в одном помещении – вот уже и повод. Но только в молодости всегда Владик побеждал, а теперь он Косте не соперник. Костя-то здоров как бык, а Владик… Не знаю, в чем душа держится. Вообще не знаю, откуда он силы берет на концерты, на эти пьянки свои… Ведь, кажется, дунешь – и повалится.

– Ближе к делу, – резким тоном сказал старший.

Люська посмотрела на него заплаканными глазами, пожала плечами и продолжила рассказ:

– Анька с хахалем своим бросились помогать Владику. Конечно, Костя не мог справиться с ними со всеми. Юрик только не участвовал. Он заснул в углу.

Насколько я поняла, Юриком звали второго рокера, постоянно сопровождавшего всюду Владислава Пьяных.

– Что было дальше? – спросил старший в группе.

– Я попыталась вмешаться. Владик мне врезал. Я отлетела к другой стене, врезалась в угол шкафа. Вон синяк-то какой!

Она опять продемонстрировала нам свою «красоту».

– Они убили Костю? – тихо спросила Алиса.

Люба сжала кулаки.

– Не знаю! Но они его забрали с собой! Зачем бы они его стали с собой забирать живого? А потом вернулись без него и снова устроили тут драку, уже между собой. Я же рассказывала! Тогда как раз муж приехал с работы и полицию вызвал. Их забрали.

Люська заревела. Я не совсем понимала, зачем забирать с собой мертвого. Не проще ли было как раз мертвого оставить здесь, чтобы хозяева разбирались с «подарком». Я считала, что забрать могли как раз живого, чтобы что-то требовать. А он, например, умер в дороге.

– Почему вы сами не позвонили в полицию? Почему вы никуда не обратились? – старший в группе не мог сдерживаться.

– Они сказали, что убьют моих детей.

Люська подняла зареванные глаза.

– Дайте мне выпить. Мне погано! Понимаете: мне тошно, мерзко. Давайте мне напиться!

– И ты вместо того, чтобы хоть что-то сделать, пьешь все дни? – зашипела Люба. – Мы с ума сходим. Ты о семье о Костиной подумала? Ты о людях, которые от него зависят, подумала? О ком-нибудь, кроме себя? Мы бы давно уже его искали! То есть мы и так ему все время названиваем. Вон к тебе приехали. Но мы бы хоть знали, у кого его искать!

Люська ревела. Она избрала самый простой способ ухода от проблем – ушла в запой.

– Где сейчас ваши муж и дети? – спросила Алиса.

– Муж на работе, дети в школе, – пробурчала Люська. – Их шофер мужа привозит. Они в какой-то особой школе, где проводят целый день. Мы же за городом живем.

Будто мы не видели!

– Нам так удобнее. И многим родителям так удобнее. Зато домой никаких уроков не задают. Они там целый день занимаются. То есть не только занимаются. Там спорт, питание…

– У вас есть прислуга? – спросил старший в группе.

– Нет. Зачем прислуга? Мне-то тогда чем заниматься?! Я же свихнусь. А так хоть домом. И зачем тратить деньги на прислугу?

– Что говорили ваши гости после того, как вернулись без Константина? – спросил старший, подбирая слова.

– Ничего… – промычала Люська.

– Молчали?! – заорала сестра Константина.

– Матерились. А потом мне врезали, понимаешь ты или нет! Меня Владик еще по голове бил! Я без сознания лежала! Меня шофер мужа нашел! Тут все открыто было. Они же дверь за собой даже прикрыть не удосужились! А потом они снова приехали!

«Она ничего не путает? Сейчас получается, что компания появлялась тут три раза. Но такого не может быть. Значит, все-таки два. Так когда Владик бил ее по голове? Наверное, в первый раз. И тогда же они увезли Костю. И Люська просто не знает, был он жив или мертв».

– Имя, фамилия, отчество, телефоны шофера, – спросил старший в группе.

– Василий. Отчество не знаю. Фамилию тоже. У мужа спросите. Я ничего не знаю!

– Насколько я поняла, шофер должен привезти детей, – спокойно заметила Алиса и посмотрела на часы.

Перевалило за полдень. Хотя если дети в школе до вечера… Но ведь не до самого же?

– Мы здесь надолго, – сказал старший в группе, ни к кому конкретно не обращаясь и вроде как сообщая это нам. – Дождемся шофера и мужа.

Представителям русских правоохранительных органов удалось найти мобильный телефон хозяйки дома, в записной книжке нашли телефон мужа, позвонили, описали ситуацию. Через некоторое время взмыленный муж появился вместе с шофером и адвокатом.

Было много криков, обвинений и слез. В основном орали Люська, сестра Константина и муж-рогоносец. Люська и ее муж делали козлом отпущения Владислава Пьяных. Возможно, он на самом деле был во всем виноват. Хотя я считала, что скорее виновата их общая с Люськой дочь.

Шофер, как выяснилось, привез в тот злополучный день детей из школы и увидел, что дом стоит нараспашку – и проход на участок открыт, и дверь в дом. Хозяйка была без сознания. В комнате, где она лежала, остались следы крови, мебель была сдвинута с мест, кое-что сломано. Шофер вызвал семейного врача, детей отправил к соседям, позвонил хозяину. Люське оказали первую помощь и прописали постельный режим, который она не выдержала, увлекшись своим обычным общением с зеленым змием. Кровь замыли.

Мужу Люська сказала, что приезжали рокер и продюсер (о существовании которых муж был прекрасно осведомлен), с дочерью Люськи и Пьяных и ее новым хахалем и устроили драку. Мужа такое объяснение полностью удовлетворило. Тут как раз гости появились снова. Но против них были уже муж, шофер и врач. В результате их забрала полиция.

Значит, я все поняла правильно. Это у пьяной Люськи в голове все перемешалось.

– Моя жена – пострадавшая сторона, – сказал муж.

Потом говорил адвокат. Я думала, что органам ничего не удастся предъявить этой Люське. Адвокат представит ее пострадавшей стороной. И она на самом деле пострадавшая. И ведь явно не она убивала Костю. Ей-то зачем?

То есть следовало ждать, когда протрезвеет боевая четверка, в это время «отдыхавшая» в застенках – не первый раз за последнее время.

Глава 28

Старший в группе предложил нам троим отправляться по домам и сказал, что обязательно позвонит сестре Константина, как только появится какая-то конкретная информация.

– Шанс найти его живым есть, – произнес он, хотя явно не очень в это верил. – А мы теперь знаем, что конкретно у них у всех спрашивать.

– Нужно искать, где его держат, – встряла Алиса. – Они ведь явно хотели денег.

Старший сказал, что органы сделают все, от них зависящее, чтобы отыскать известного продюсера живым.

Люба, пребывавшая в отвратительном настроении, отвезла нас с Алисой на квартиру, где мы жили, и поехала к себе. Вероятно, она уже не ждала ничего хорошего. Я молчала. Только моих откровений не хватало для полного «счастья»!

Вечером в дверь квартиры, где я жила, позвонили долгим уверенным звонком. Я в это время наслаждалась стряпней Таисии и слушала рассказы о жизни русских людей в позапрошлом веке. Таисия рассказывала, что знала. Вероятно, эта информация была почерпнута из книг. Наверное, что-то рассказывали родственники и соседи. А кое-что из старорусского быта сохранилось до сих пор…

Открывать пошла Алиса. Я не стала выходить в коридор. Я никого не ждала и никак не могла подумать, что гость-то приехал ко мне…

Но я услышала до боли знакомый голос. Сердце екнуло.

Приехал Ленечка.

Я вылетела в коридор. Леня раскрыл объятия. Алиса весело рассмеялась и ушла в комнату. Из кухни выглянули деревенские гости. Леня помахал им рукой и пошел со мной в комнату.

Но мы не смогли поговорить. Практически сразу же позвонил серьезный мужчина Василий Иванович – тот, который, как я понимаю, был главным Лениным заказчиком, тот, который спонсировал строительство тарелки и которому я передала с рук на руки беглого зэка, мечтающего о Таиланде.

– Мне нужно срочно встретиться с вами, Барбара, – сказал мужчина.

Неужели прознал про прилет Ленечки? Мой возлюбленный жестами показывал, что его рядом со мной нет. А я не могла отказать звонившему. И вообще следовало узнать, что ему от меня нужно.

Мне сказали, что за мной через полчаса пришлют машину.

Я начала собираться. Ленечка сообщил, что прилетел по документам на другую фамилию и Василий Иванович (читай: русская мафия) о нем ничего не должен знать.

Я пожала плечами. У меня сложилось впечатление (еще в Лондоне), что русская мафия знает все. То есть все, что ей нужно. Ведь внешность-то Леня не менял, даже если и сменил документы, что, насколько мне известно, считается незаконным и в той стране, откуда он вылетал, и в той, куда прилетел.

Меня привезли в офис, где мне уже доводилось бывать. К моему удивлению, я встретила там изобретателя, сборщика и пилота летающей тарелки Максима. Хотя, возможно, удивляться не стоило. Он же работает на Василия Ивановича.

Максим собирался в Лондон – не знаю уж, по доброй воле или по принуждению. Мне это было объявлено как факт. Не Максимом. Тот вообще помалкивал.

– Барбара, вам лучше тоже покинуть пределы нашей страны, – мягко сказал серьезный мужчина Василий Иванович. – Билет вам забронирован. Только нужно добавить ваши паспортные данные. Передайте, пожалуйста, паспорт моему помощнику. Он же у вас с собой? Вы же знаете, что в России нужно ходить с документами?

– Э-э-э… – промычала я.

– Барбара, я не хочу, чтобы вы зря пострадали.

– Но у русских органов могут быть ко мне вопросы! Я не желаю иметь проблем ни с какими органами! Ни в одной стране! Я не хочу быть включенной в базу данных Интерпола, вашей полиции, ФСБ, ФБР и еще чью-то!

– А какие претензии могут быть к вам у наших органов? – искренне удивился дядечка. – Вас обвиняли в совершении какого-то преступления? Вас привлекали к делу хотя бы как свидетельницу? Вы вольны покидать пределы России, когда вам заблагорассудится. Более того, у вас ведь ограниченный срок действия визы. Не так ли? Да, пока вы еще можете задержаться, но если вы превысите срок пребывания в нашей стране, тогда у вас точно возникнут проблемы. А пока у вас проблем с нашими органами нет. И вам следует отсюда уехать, пока они не возникли.

Я моргнула.

– Билет забронирован на завтра. Мой шофер отвезет вас в аэропорт. Так что собирайте сегодня вещи. Максим полетит с вами одним рейсом, правда, в Лондоне ваши пути разойдутся…

Я бросила взгляд на Максима. Он улыбался. Похоже, что он хотел мне сказать взглядом «Как знать…». Но с этим вопросом мы, вероятно, сами разберемся, без вмешательства русского криминалитета. И вообще жизнь длинная, никогда не знаешь, когда и куда тебя занесет и с кем доведется встретиться…

В дверь постучали, просунулась голова молодого человека, который встречал меня у дверей офиса, он сообщил, что запись привезли.

– Ставь, – приказал дядечка. – Сейчас фильм интересный посмотрим.

Он мне подмигнул. На большом экране, который имелся в кабинете, появилось изображение засыпанного снегом сельского кладбища. Там собралось большое количество народа, которое может прийти только на похороны. Но это были не похороны. Наоборот, тела извлекали из могилы.

Место показывали Аня Пьяных и ее последний сожитель, с которыми мне довелось встречаться. Оба были хмурые и постоянно ругались. Более того, оба были пристегнуты наручниками к сотрудникам органов и разведены подальше друг от друга. Возможно, раньше они уже бросались друг на друга. Тут они не могли сделать этого просто физически, и им оставались лишь словесные баталии. Правда, в них Аня показала себя большой мастерицей… Возможно, начала обучаться еще в родном доме, когда ее мама жила с ее папой. Папа и второй рокер отсутствовали.

Результаты эксгумации вызвали шок у всех собравшихся вокруг несанкционированной могилы. Даже Аня Пьяных замолчала и стояла с открытым ртом. И сожитель ее в ужасе смотрел на тело зэка, извлеченное из могилы первым.

– Это не он, – шепотом сказала Аня.

– Тут и второй есть, – сообщил один из мужчин, копавших яму.

Камера несколько раз брала содержимое могилы крупным планом. Я поняла, что моему собеседнику передали копию оперативной съемки. Какие связи у русской мафии! Хотя наша пресса об этом неоднократно писала. И никак не может окончательно определиться, кого же именовать русской мафией. Я, признаться, тоже.

После окончания просмотра я вопросительно посмотрела на хозяина кабинета.

– О чем хотели спросить, Барбара? – улыбнулся он.

– Кто убил продюсера Константина и за что?

– Думаю, что мы никогда не узнаем, кто его убил, – серьезно сказал Василий Иванович.

Я моргнула.

– За убийство скорее всего сядет последний хахаль Ани Пьяных. Это устроит всех.

– Но у него-то было меньше всего мотивов! – воскликнула я. – Если они вообще были.

– Он угнал и разбил джип Константина и нанес тяжкие телесные повреждения нескольким людям. Владислав Пьяных обладает достаточными финансовыми возможностями, чтобы нанять дорогих адвокатов. Более того, он ничего не помнит. На самом деле не помнит. Как, впрочем, и его верный друг. Друга он не сдаст. И дочь свою должен защитить. Остается хахаль дочери. Остальные пойдут как свидетели.

– Но за что этот парень – или кто-то из их компании – убил Константина?! Почему сейчас?

– Началось выяснение отношений, – пожал плечами мой собеседник. – Скорее всего – несчастный случай. Константина слишком сильно ударили. Как раз это, вероятнее всего, мог сделать молодой парень, а не двое щуплых рокеров. Или Константин неудачно упал. Я верю в то, что никто из четверки не помнит, кто ударил и почему именно. Рокеры еще до сих пор не отошли от очередного принятия внутрь горячительных напитков. И не помнить вчерашний (и позавчерашний) день для них – обычное дело.

– Бедный Константин… – тихо произнесла я.

Дядечка опять пожал плечами.

– Кстати, он не просил вас обменять деньги? – вдруг спросил он.

Я удивленно вскинула глаза:

– Какие деньги?

– Какие-нибудь.

Я покачала головой и призналась, что про деньги мне узнать ничего не удалось.

– Уезжайте в Англию, Барбара. Устраивайтесь на работу. Жизнь длинная. Может, еще когда-нибудь встретимся.

Меня отвезли назад в квартиру, где я проживала последнее время, и я принялась собирать вещи. Вспомнила, что нужно позвонить Любе. Она предложила мне приехать в гостиницу, чтобы поставить какой-то штамп в визу. Я в этом плохо понимаю, но поехала. Зачем мне какие-то проблемы с какими-либо русскими органами и службами?

Люба меня расцеловала, пожелала счастливого пути, сказала, что, возможно, свяжется со мной в Англии, так как Костино дело будет продолжать она. Больше некому.

– Костя хотел вывести своих подопечных на западный рынок. Я постараюсь сделать это за него. Так что, наверное, в следующий раз встретимся в Лондоне.

Я опять вернулась в квартиру. Мне было интересно, что скажет Леня.

– Правильно. Уезжай побыстрее, – сказал он.

– А ты?

– А я немного задержусь. У меня тут остались кое-какие нерешенные проблемы.

«Но ведь он вроде бы приехал за мной?! Или не за мной?»

Я не стала задавать этот вопрос вслух. Ленин ответ помог мне принять окончательное решение. Я ведь растаяла, когда он внезапно появился в квартире…

Но – хватит. Я приняла решение начать новую жизнь, и я ее начну. Пора зарабатывать деньги самой.

Леня… Общение с ним – и другими русскими – меня многому научило. Я была благодарна ему. Проживание с ним и поездка в Россию стали для меня хорошими уроками. Уроков было много. И мне было интересно.

Но бесконечное количество Лениных женщин, о которых я узнала… Пусть «для дела». Но я как раз могла бы понять любовь, страсть. Но чтобы мужчина спал «для дела»… Нет. И вообще моральная сторона его занятий…

На следующий день я была уже в Англии.

Глава 29

Наши пути с изобретателем Максимом разошлись на выходе из аэропорта. Его встречал какой-то русский мужчина. Я не задавала лишних вопросов. Я взяла такси и поехала на квартиру, в которой жили мы с Ленечкой. Он сам сказал, чтобы я ехала туда. Да и моя пока была занята жильцами. Зачем тратиться на гостиницу, если можно этого не делать? Тем более в этой квартире оставалось много моих вещей. Европейцы, конечно, не привязаны к вещам так, как русские. У меня есть немало знакомых, путешествующих по миру с банковской карточкой и водительским удостоверением. У них нет постоянного жилья, нет своей мебели, не говоря про ковры и хрусталь, о которых (и о трепетном, чуть ли не благоговейном отношении к ним) я много слышала от Таисии. У ряда современных молодых людей есть лишь минимальный набор одежды, ноутбук, подключенный к Интернету. У них нет дома в традиционном пони-мании. А моя семья давно потеряла родовое гнездо… Если бы оно было, наверное, я бы за него держалась. Но…

У меня все-таки есть квартира, в которую я могу вернуться после того, как оттуда съедут жильцы. Но квартира Ленечки, несмотря на его отсутствие, была занята. Меня вышли встречать Лиза и симпатичный молодой человек спортивного телосложения, оказавшийся одним из сбежавших в летающей тарелке зэков.

– Нам негде встречаться, Барбара, – вздохнула Лиза. – Леня разрешил нам делать это здесь. И ведь у вас не одна комната?

Я моргнула. Почему он меня не предупредил?

– Барбара, я понимаю, что вы удивлены! – защебетала Лиза. – Но я опять влюбилась!

И она посмотрела на нового любовника с нескрываемым обожанием. Я никогда не смотрела так на мужчин. Я не могла представить, чтобы я сама вдруг начала испытывать к кому-то такие чувства. Да, я любила Ленечку, но… не так. Значит, я все-таки не самая последняя дура?

– Барбара, я больше не претендую на Леню! – продолжала Лиза. – У меня теперь есть Игорь. Я не прошу у вас никакие деньги назад. Они – ваши. Вы же на самом деле сделали все, что могли. Но так получилось… – Опять полный обожания взгляд. – И я понимаю, что с Леней у меня ничего не получится. А Игорь хочет на мне жениться и усыновить моего ребенка!

Еще бы! На месте Игоря я бы тоже хотела.

– Лиза, вы уже представили Игоря родителям? – спросила я невозмутимо.

Мне было интересно, как родители отреагируют на появление потенциального зятя. Еще и с такой биографией. Кстати, интересно, за что он сидел? Разбой? Грабеж? Убийство? Финансовые махинации? Но об этом я спрашивать не стала. У нас в квартире нет никаких ценностей. Красть нечего.

– Только собираюсь. – Лиза вздохнула, потом вдруг вскинула глаза на меня: – Барбара, а может, вы вместе с нами съездите к моим родителям?

– Зачем? – откровенно удивилась я.

– Представить Игоря, – как само собой разумеющееся, ответила Лиза.

– Э-э-э… – промычала я.

– Нет, – твердо сказал сам Игорь, приходя мне на помощь. – Я в состоянии сам представиться будущим родственникам и просить у них твоей руки, Лиза.

– Было бы хорошо, если бы вы до этого устроились на работу, – заметила я. – Лизины родители давно живут в Англии и явно прониклись местным менталитетом…

Игорь усмехнулся.

– Я хочу предложить будущему тестю свои услуги. Может, возьмет меня в семейный бизнес?

– А какое у вас образование? – спросила я.

– Образование мне давала сама жизнь, – многозначительно ответил Игорь.

Я предпочла больше ничего не спрашивать.

Следующие два дня я решала вопросы с жильцами, снимавшими мою квартиру, и с устройством на работу. Жильцы были готовы съехать в конце месяца, до которого оставалось меньше двух недель. Игорь жил в квартире Ленечки, правда, мне никак не мешал, ни с вопросами, ни с комментариями не лез. Лиза приходила днем, и они уединялись. Но и сам Игорь куда-то уходил. Я не могла сказать, на сколько и как часто, поскольку сама не сидела целый день дома.

Работу мне удалось найти в рекордные сроки. Моей кандидатурой заинтересовалась фирма, занимающаяся организацией праздников, поездок и вообще любых мероприятий для богатых заказчиков. Поскольку среди этих заказчиков с каждым годом, а то и месяцем становится все больше и больше русских, фирме требовались люди, знающие русский язык и русский менталитет. С другой стороны, английские владельцы (два брата и сестра) не очень-то доверяли самим русским. Я стала для них находкой.

Я рассказала про свое общение с русскими, естественно, опустив свое участие в закапывании трупов и кое-что еще. Я сказала, что в случае необходимости смогу позвонить в Россию и проконсультироваться насчет русского менталитета. У меня же остались телефоны рыжей Алисы, сестры продюсера Константина, Таисии, наконец. Правда, я сомневалась, что Таисия может дать мне какие-то консультации.

Но первой из России мне позвонила именно Таисия.

– Мы домой едем. Выгнали нас. Сестрица эта продюсерская, – сообщила Таисия. – Но хоть девочка Петербург посмотрела… Барбара, я чего звоню-то. Барбара, ты мне очень симпатична, и я не хочу, чтобы ты страдала. Поэтому я и хочу тебя предупредить.

– Насчет чего? – я не понимала, к чему клонит Таисия.

– Не чего, а кого. Мужика твоего, кобеля. Вообще все они кобели. В общем, твой спутался с рыжей Алиской. Не знаю уж, кто там первый инициативу проявил, но, наверное, Алиска. Константина-то убили, а ей мужик нужен. Теперь продюсером будет сестра Константина, а она – баба. Понимаешь? В общем, Алиска, наверное, в Англию хочет. А вы-то с Ленькой не женаты. Тут даже моральных барьеров никаких быть не может. Но ты все равно знай. Конечно, он скорее всего ее бросит перед отправкой назад в Лондон, но знай, что этому мужику доверять нельзя. Вообще никакому нельзя. Вроде приехал за тобой, а как ты уехала, так сразу в другую постель прыгнул. Кобель!

Я поблагодарила Таисию за информацию, и мы распрощались. Расстроилась ли я? Скорее мне было неприятно. И вообще, я же решила начать новую жизнь! Звонок Таисии убедил меня в том, что я все решила правильно.

Через неделю я уже жила в своей старой квартире и работала в новой фирме. Работа мне очень нравилась! Скучать было некогда. И я откровенно поражалась фантазии русских заказчиков. Один русский олигарх в частной беседе сказал мне, что в сорок лет особо остро ощущается, что детство уже кончилось. Но хочется его продлить. Наша фирма как раз этим и занимается. У англичан такая проблема не стоит. Может, поэтому мне и нравятся русские мужчины? Я поняла, что хочу быть только с русским!

Особняки, в которых довелось побывать, ослепляли – и в прямом, и в переносном смыслах. А яхты… Это были не яхты, а дворцы. Стоило ли ездить в Петербург, чтобы посмотреть русскую роскошь? По-моему, роскошь нуворишей превзошла роскошь русских царей. А вообще я считала, что должна радоваться. Ведь эти особняки стоят на английской земле, на моей родине, и даже если русские нувориши по каким-то причинам решат отсюда уехать, недвижимость-то останется. На то она и недвижимость. Будут к нам туристы приезжать, чтобы посмотреть на эту самую русскую роскошь. Пока-то в особняки туристов не пускают.

Примерно через месяц после моего отъезда из России вернулся и Ленечка. Мне об этом сообщила Лиза, которая также сказала, что Игорю удалось очаровать ее папу и маму. «Талантливый проходимец», – подумала я, но это были не мои заботы. Я не имею дурной привычки лезть в жизнь других людей как с сообщениями, так и с советами. Пусть сами разбираются и сами набивают шишки.

Еще через несколько дней я застала Ленечку вечером на ступеньках перед дверью своей квартиры. Я поздно возвращалась с работы – мы готовили очередную вечеринку одного из «новых лондонцев», жаждущих продлить детство, – и никак не ожидала, что мне придется выяснять отношения со своим бывшим русским любовником.

– Пригласишь на кофеек? – спросил Леня.

– Зачем?

– Я должен тебе все объяснить.

– Что? Зачем мы бежали из Лондона в Россию?

– И это тоже.

– Ну что ж, заходи, – пожала плечами я. Мне на самом деле было интересно послушать, что скажет мой бывший любовник теперь, когда я не готова подставлять уши под развешиваемую лапшу. Я изменилась, в частности благодаря поездке в Россию. Может, повзрослела? Но мне не хотелось возвращаться в детство, как русским.

– В общем, ты теперь поняла, чем я занимаюсь, – начал объяснения Леня.

– Обираешь богатых женщин?

Леня скривился:

– Нет, ты не поняла. Я работаю под заказ. Иначе не имеет смысла – можно не продать товар, если нет конкретного заказчика.

– И что тебе заказывают?

– Чаще всего – информацию.

Я моргнула.

– А как же… драгоценности? Я слышала…

– Для отвода глаз.

Я опять моргнула.

– Чтобы думали, будто я из-за драгоценностей. Ты представляешь: большинство, да почти все не поняли, что я делал! Может, я просто так хорошо работаю? – Ленечка хитро улыбнулся в своем фирменном стиле. Я помнила эту улыбку… Представляю, какое количество женщин на нее велось…

– И потом ты продаешь полученную информацию? – уточнила я.

Леня кивнул.

– Русской мафии?

Леня откровенно рассмеялся.

– Я продаю ее русским – как осевшим в Лондоне, так и живущим в России. Причем информация может быть самой разнообразной. Как правило, это сведения о мужьях и любовниках. Женщины, которых я обрабатывал, не понимали, что мне рассказывают! Я также обыскивал дома, кое-что фотографировал. В общем, в каждом случае – свой сценарий.

– Почему мы сбежали в Россию? Ты наступил кому-то на хвост, как у вас говорят?

– Нет, – усмехнулся Леня. – То есть, конечно, да, но нужно было срочно доставить чертежи.

– Украденные тобой у Лизиного папы?

Леня кивнул.

– Но, насколько я поняла, вы с Лизой расстались уже какое-то время тому назад, то есть ты…

– Я продолжал работать с мамой, – с невинным видом сказал Леня.

Меня разобрал истерический смех. Леня мило улыбнулся.

– Разработки требовались для летающей тарелки?

Леня кивнул.

– Там нужно было срочно организовать побег. Известному тебе Василию Ивановичу потребовался человек из-за колючей проволоки. Я не вникал в детали – не мое дело, да и вообще мне это по барабану. У меня было конкретное задание. Я его выполнил, а вся комбинация не получилась… В этом нет моей вины. И вины Максима нет. Он, как и я, все сделал правильно. Но кто же знал, что в тарелку заскочат другие люди, а тот, кто должен был, не сможет этого сделать физически?

– А где сейчас тарелка?

– У русских властей. Или на каком-нибудь заводе. Но я не думаю, что их в России запустят в массовое производство на государственном уровне.

– А на частном?

– Ради этого Максим и прилетел в Англию.

Я вопросительно посмотрела на Леню.

– У нас с ним один заказчик, на которого мы оба давно работаем – каждый по своему направлению.

– Это я поняла. Василий Иванович.

Леня кивнул.

– Максим должен договориться с Лизиным папой. И уже почти договорился. Ну и… В общем, будет у нас совместное производство.

– А ты с какого боку?

– Надзор. Контроль.

Я рассмеялась.

– Кому думаете продавать тарелки?

– Есть заказчики… Максим с Лизиным папой, работая в паре, могут многого добиться. Выполнять конкретные заказы, просто двигать разработки дальше… Но они не бизнесмены. Правильнее будет сказать: не торговцы. В общем, это будет многостороннее партнерство, к выгоде всех участников.

– И ты занимался организацией этого партнерства последний месяц, который провел в России?

– Ничего подобного, – удивленно посмотрел на меня Леня. – Я в России деньги искал.

– Какие деньги? – не поняла я.

– Помнишь, как тебя брали в заложницы?

– Давай-ка с взятием в заложницы поподробнее.

– Тебя взяли, потому что вы с этой Таисией отправились…

– Это я знаю. Мне твой… начальник все объяснил. А что с другой Барбарой, американкой?

– Это уже мои знакомые… – Леня скривился. – Однокласснички. Решили денег подзаработать. Ну и я немного прихвастнул. Но они же не понимают, что титулованная особа может быть и бедной. У них в головах сидит мысль: раз англичанка с титулом, значит, имеет миллионы. Но ведь это не так. Сейчас гораздо больше богатых среди нетитулованных. Мои одноклассники хотели получить часть этих мифических миллионов. Но ведь ты от них никак не пострадала, правда? И от моего постоянного заказчика никак не пострадала? С тобой же бережно и вежливо обращались?

Я была вынуждена признать, что это так.

– Американку тоже отпустили, но сколько-то ее родственникам пришлось заплатить. Я не вникал особо в это дело. Мне оно до белой березы.

– Твоих одноклассников арестовали?

– Пока нет, – усмехнулся Леня. – И не думаю, что арестуют. Американцы повозмущались, но теперь вроде бы и они заткнулись.

– Но ведь один американец погиб – Джон… – я не стала рассказывать Лене про свое знакомство с ним, да Леня и не спрашивал.

– Не повезло, – пожал плечами мой бывший русский любовник. – С другой стороны, для иностранцев в России – наука. Нечего в одиночестве по темным русским дворам ходить. Наверное, в ближайшее время напишут еще одно пособие для собирающихся в Россию. Кстати, может, ты напишешь? Ведь для англичан Россия – другая планета. А у тебя материала полно, я кое-что могу подсказать.

– Я подумаю. Ты мне лучше скажи: тебя самого кто прихватил, когда ты бросил меня в гостинице без средств к существованию?

– Частные детективы, которых нанял Лизин папа. А потом мой заказчик, Василий Иванович, а потом я от него сбежал.

– И где жил?

– У Максима.

– Зэка ты подкинул мертвого?

– Я.

– Зачем?

– Тебя ревновал.

Я посмотрела на Леню, как на полного идиота.

– Я увидел тебя с Максимом… Ну, в общем, мне это не понравилось. Я решил, что при виде трупа ты сразу же уедешь. Пешком пойдешь на электричку. Такси вызовешь. Ну, в общем, что угодно, только не участие в избавлении от трупа. Россия на тебя очень плохо повлияла, Барбара!

– Ты еще меня укорять будешь? А сам?

– Давай я лучше тебе про деньги расскажу, которые курьер нес Василию Ивановичу. Кстати, курьер нашелся. На него упала сосулька, его «Скорая» подобрала на улице без сознания, отвезла в больницу. Документов при нем никаких не было, как, впрочем, и денег. Очнулся он совсем недавно. А деньги вдруг всплыли у продюсера Константина – еще до того, как стало известно о местонахождении курьера. Их тратила Алиса, их нашли у тебя. Они появились у тех, с кем за какие-то услуги расплачивался Константин. И ведь захотел через тебя отмыть деньги. Раньше-то он никогда никаких иностранок не привлекал!

– Так ему на пути не попадались иностранки, оставшиеся без средств в чужой стране!

– Если бы он раньше хотел отмыть какие-то деньги… То есть он регулярно этим занимался, но без привлечения иностранных граждан. Известный тебе Василий Иванович решил, что тут все совпало. И бабки неожиданно свалились, и ты подвернулась. То есть вначале бабки, а потом сестра про тебя сообщила, и у Кости в мозгу щелкнуло. Но все было не так.

– То есть?

– Нет, бабки он какие-то на самом деле собрался через тебя отмывать. В шоу-бизнесе же сплошной черный нал. Но это были не те бабки. Не пропавшие у курьера, который нес их моему заказчику.

– А те как к Косте попали?

– Они не попадали. Их нашла рыжая Алиса. То есть она видела, как упала сосулька… И прихватила чемоданчик.

– Она тебе это сама рассказала?!

– Под гипнозом. Я немного владею гипнозом, – Леня скромно улыбнулся.

– И используешь его в работе?

– Использую, – подтвердил Леня.

– И со мной использовал?

– Вскоре после знакомства, – признал он. – Но ничего интересного не узнал. Я с тобой жил не из корыстных соображений! С тебя взять нечего! Наверное, это и есть любовь…

Какое-то время я молчала, потом спросила:

– Чем сейчас занимаются наши общие знакомые в России?

– Андрей Распутин поет, Аня-Русалка – тоже. Сестра Константина занимается продюсерской деятельностью. Алиса ей помогает. Таисию с компанией отправили на родину, на этот раз без ковра и без денег.

– Но неужели твой заказчик простил Алисе кражу?

– Он – разумный человек. И если бы чемоданчик не взяла Алиса, взял бы кто-то другой. И Алиса – разумная девушка. Она взвесила все «за» и «против» и вернула деньги. А теперь еще будет оказывать кое-какие услуги… И у меня есть к тебе деловое предложение, Барбара.

– От твоего заказчика?

Леня кивнул с самым серьезным видом.

– Хотите, чтобы я собирала для вас информацию?

Леня опять кивнул. Я моргнула.

– Ты очень удачно устроилась на работу. Ты можешь заниматься тем же самым, чем последние годы занимался я. За это очень хорошо платят. Информация – дорогой товар. И ты умна, Барбара!

«Я – умна? Это говорит Леня?!»

– Но ведь и головы можно лишиться! – воскликнула я. – Ты представляешь, какие клиенты у фирмы, в которой я сейчас работаю?

– Очень хорошо представляю. Но ты же – умная женщина, Барбара.

«Я – умная женщина? Меня никто никогда не считал умной! Меня все, и я сама в том числе, считали дурой! С самого детства!»

– Барбара, это несложно, – продолжал голосом змея-искусителя Леня. – И это интересно. И дает невероятное моральное удовлетворение. Подумай, что ты почувствуешь, обдурив какого-нибудь напыщенного русского олигарха! Представь! Это невероятные ощущения! Английская баронесса из древнего рода щелкает по носу разбогатевшего криминальным путем русского безродного олигарха, поселившегося в чьем-то родовом поместье, может, даже твоих дальних родственников! Да твои предки на небесах будут петь церковные гимны и спустятся на землю в виде твоих ангелов-хранителей!

– Ты серьезно? – не могла поверить я своим ушам.

– Ага, – кивнул Леня. – У меня даже есть к тебе конкретное предложение. Вы тут готовите одну вечеринку…