Жукова-Гладкова Мария

Двойники идут на дело

Мария ЖУКОВА

Двойники идут на дело

Анонс

Вернувшись в родную хрущевку, Валерия с ужасом увидела, что дверь ее квартиры уже открыта. Молодая женщина, как две капли похожая на нее, пригласила изумленную хозяйку в собственную же квартиру. Именно так в жизни скромной труженицы Леры появилась Анька - двойник, энергия которой бьет через край, воображение работает на все сто, и идей - навалом! Она дочь одного из крупнейших питерских мафиози. Решив использовать умопомрачительное сходство с Валерией, ей не терпится поиграть в "кошки-мышки" с конкурентами отца. Сыну Леры мамина двойняшка очень понравилась. Это и решило дело в пользу Анькиной аферы...

Автор предупреждает, что все герои этого произведения вымышлены и сходство с

реальными лицами и событиями может оказаться лишь случайным.

ГЛАВА 1

Первый месяц летних каникул Костик провел у моей тетки, сестры отца, в Новгородской области. На остальные два его хотели взять мои родители, проживавшие с апреля по октябрь на даче в Белоострове, под Петербургом.

С одной стороны, мне будет намного удобнее ездить на дачу родителей, чем мотаться из Питера на Новгородчину, но с другой... Каждая моя встреча с отцом и матерью заканчивается грандиозным скандалом. По их мнению, я все делаю не так. А по-моему - они. Сейчас мне гораздо легче выдерживать их натиск и отражать удары, не то что в детстве, которое я вспоминаю, словно кошмарный сон. Нет, меня не били, почти не наказывали, только бесконечно "воспитывали". Как я их ненавидела временами... И дала себе слово: когда у меня появятся дети, я все буду делать с точностью до наоборот. И делаю. Я не хочу, чтобы у Костика сформировались какие-то комплексы, я стараюсь, чтобы его детство было по возможности веселым и беззаботным и он никогда в жизни не узнал, что такое домострой.

Два года назад мы с сыном перебрались в квартиру моей теперь уже покойной бабушки. Бабушку парализовало после смерти деда. Родители настаивали на том, чтобы отдать ее в дом престарелых, я же заявила, что буду за ней ухаживать - и мы с сыном переехали в ее двухкомнатную "хрущобу" со смежными комнатами. Признаюсь откровенно, я в первую очередь преследовала корыстную цель - наконец-то съехать от своих. Лежачая больная в доме была для меня предпочтительнее постоянных воплей. Более того, я наконец смогла жить в квартире, где нет радио, а телевизор никогда не включается. Он и сейчас у меня стоит в уголочке, прикрытый салфеткой. Я наслаждаюсь тишиной.

Мало того, что в доме родителей мне приходилось терпеть постоянные скандалы, так еще и в комнате и на кухне непрерывно работали два телевизора - мать заглатывала все примитивные до омерзения сериалы про мексикано-аргентино-бразильскую любовь, а отец старался пребывать в курсе всех политических событий, переключаясь с одной программы новостей на другую. В обоих телевизорах звук врубался на полную мощность. Слава богу, собственная политическая активность отца быстро сошла на нет - на первом же митинге, который он посетил лично, ему сломали руку и поставили хороший фингал под глазом, так что желание принимать в них участие у него было отбито в прямом и переносном смыслах, поэтому он "политизировался" дома у ящика или приемника. Но мне от этого было не легче.

После первых двух недель пребывания у бабушки мы с сыном вошли в ритм новой жизни и даже притерпелись к неприятному запаху. С бабушкой не требовалось разговаривать, ее не нужно было развлекать, она не смотрела телевизор и не слушала радио - ее не только парализовало, она постоянно пребывала в своем сказочном мире грез.

Я ухаживала за ней, кормила с ложечки, выносила "утку". Нанимать сиделку не требовалось - я работаю дома: расписываю деревянных матрешек, яйца, колокольчики и наперстки, пользующиеся большим успехом у иностранцев. Запах моих красок в какой-то степени перебивал запах лежачей больной.

В этом январе бабушка умерла.

Квартиру они приватизировали еще вместе с дедом и завещали мне, как единственной внучке. Я быстро сделала ремонт, и с тех пор Костик занимает меньшую комнату, а большая одновременно служит моей спальней, мастерской и гостиной. Теперь родители не предпринимают попыток вернуть нас с сыном под свои зоркие очи, правда, регулярно наведываются в гости с ценными указаниями по поводу того, как нам с их внуком жить и что делать. Дача ценных указаний, как я уже говорила, всегда заканчивается грандиозным скандалом, потому что мы не желаем принимать эти ЦУ к сведению, а также не позволяем включать телевизор. Родители же еще умудряются поругаться, спорят, кому что смотреть по моему ящику - новости или латиноамериканскую любовь (и это после того, как я один раз при них демонстративно развернула телевизор экраном к стенке!).

Но на каникулы сына следовало отправлять за город.

Я с радостью отдала бы его тете Кате на все лето, но она через три дня собирается на Урал к родственникам своего погибшего мужа. Поэтому придется отвезти сына в Белоостров. Все-таки он целый день будет на воздухе, да его и не воспитывают с такой назойливостью, как меня. А я стану наведываться пару раз в неделю без ночевки - и тоже не сидеть в доме, а вывозить Костика к воде. И до Курорта, и до Солнечного, где весьма неплохие пляжи, от дачи родителей на машине недалеко. А без меня Костик сам будет ходить с ребятишками на Сестру, протекающую поблизости от их дома.

В общем, в эту субботу я везла сына назад в Питер на старенькой "копейке", доставшейся мне от деда. Он сам ездил на ней тринадцать лет, а пять последних ее использовала я, влившись в ряды автолюбителей, когда дед решил, что уже стар сидеть за рулем. Да и куда ему было ездить? Они с бабулей безвылазно жили в своей "хрущобе", не желая проводить лето на даче моих родителей. А тетя Катя не была их прямой родственницей.

- Мам, а что, если я недельку с тобой поживу? - спросил Костик. - А потом съездим к бабушке на пробу. Или я недельку буду с тобой в городе, а недельку - на даче. Ну пожалуйста?

- В такую жару сидеть в Питере! - возразила я. - У бабушки речка, лес недалеко...

- Но еще телевизор и радио, - добавил сын.

Мы дружно рассмеялись. Представляю, как прямо сейчас мама с отцом тщетно пытаются разделить этот несчастный ящик. Или уже перевезли на дачу и второй? Хотя кто бы им его повез, кроме меня?

- Посмотрим, - сказала я Костику.

Мне тоже не хотелось отпускать его от себя, но сейчас стоит такая погода... Мне же некогда каждый день водить его по пляжам. Лето - наплыв туристов в наш центр мировой культуры. Спрос на сувениры огромный. Приходится работать с утра до вечера.

Я специально решила вернуться в Питер в субботу, зная, какие пробки могут образоваться на дорогах в воскресенье, когда дачники возвращаются в город. Сейчас дорога была относительно свободна, во всяком случае, мы нигде не стояли.

- Ой, мам, смотри, какой медведь! - крикнул Костик, вытягивая вперед ручонку с заднего сиденья.

Да, этого огромного деревянного мишки раньше тут не было. Установили только что - за те два дня, которые я провела у тетки. Медведь стоял у ответвления дороги, приглашая посетить ресторанчик "У Миши", и показывал лапой, по всей вероятности, в направлении этого самого ресторанчика.

Я притормозила. Костик выскочил из машины, я последовала за ним. На небольшом щите, установленном рядом, расписывалось, что именно могут попробовать усталые автомобилисты у гостеприимного Миши.

- Мам, давай по мороженому, а? - заканючил Костик. - И колы.

- Кола в багажнике, - заметила я.

- Она там теплая, - возразил Костик. - Мам, ну пожалуйста?

Желание единственного ребенка для меня - свято. Может, я и не права, но мне постоянно хочется чем-то его побаловать - как не баловали меня мои твердокаменные предки. Я посмотрела в направлении, куда указывала лапа медведя. В отдалении вытянулось деревянное строение, перед которым было припарковано несколько машин. Пока я его разглядывала, к ресторану завернула "Нива", в которой сидели молодые мужчина и женщина вполне приличного вида. То есть вроде бы не бандитское гнездо?

- Поехали, - сказала я, возвращаясь к "копейке".

- Ура! - Костик прыгал рядом.

На стоянке перед вотчиной некоего Миши обнаружились как машины отечественного производства, так и несколько иномарок, причем и навороченные, и, так сказать, среднего класса. В общем, Миша привлекал разных клиентов. Ну что ж, взглянем на цены.

Цены приятно удивили.

Нас с Костиком проводили в один из залов, отделанных в русском национальном стиле. Не могу сказать, сколько там было помещений, но, возможно, два молодца на входе быстро оценивали материальный достаток клиентов (судя по машинам, на которых те приезжали) и в зависимости от этого провожали в тот или иной зал? Не исключено, что одни и те же блюда в разных залах стоили по-разному. Парочка из "Нивы" оказалась в том же зале, что и мы с Костиком.

Сын изъявил желание отведать чего-нибудь существенного. Дома приходится прилагать немалые усилия, чтобы в него что-то впихнуть, а вот в гостях или какой-нибудь кафешке - это пожалуйста, уплетает за обе щеки.

Мясо в горшочке оказалось великолепным. После него мы съели клубничное мороженое, я выпила кофе, а сын - свою любимую колу.

Но во время поглощения десерта ситуация в ресторане начала нравиться мне все меньше и меньше...

Через наш зал четыре раза продефилировали два бритоголовых типа, род деятельности которых не оставлял сомнений. Эти дюжие молодцы совершенно не обращали внимания на пару из "Нивы", но пялились на нас с сыном, вернее, на меня. Мужское внимание вообще-то всегда приятно, но только не от подобных личностей, не в таком количестве и не в таком, стоящем в удалении от населенных мест заведении... Других посетителей, кроме пары, не видно и не слышно. Да и станет ли кто-то за нас вступаться, если что? Себе дороже.

Супермоделью меня не назовешь, буду откровенна, правда, натуральная блондинка, сейчас загорелая, а загар мне здорово к лицу. Серые глаза, рост средний, скорее худощавая, чем пухленькая. Без ложной скромности симпатичная, но чтобы все мужики тут же бросались... Да и нет во мне ничего такого, чтобы вот так пялиться. Грабить, по большому счету, тоже нечего если даже учитывать все добро, собственницей которого я являюсь.

Костик их пока не видел - он сидел спиной к залу, я же пару раз встречалась с холодными взглядами амбалов, от которых становилось не по себе... Или они на всех так смотрят? Если хотят ограбить, то будут страшно разочарованы - у меня в кошельке сто пятьдесят рублей, из которых большая часть уйдет на оплату ужина. На мне только маленькие золотые серьги, колец не терплю - они действуют мне на нервы, в особенности когда работаю. Моя "копейка" таким молодцам тоже не нужна, как я понимаю. Тогда почему они так глазеют? Было бы мне хоть двадцать... Но мне тридцать два... Самим орлам я не дала бы больше двадцати пяти.

Я расплатилась с официантом в вышитой крестиком косоворотке, и мы с сыном отправились к нашей машине. Бритоголовых молодцев видно не было. Я завела мотор и тронулась с места.

Уже подъезжая к основной дороге, я заметила, что за нами, не приближаясь и не удаляясь, движется "Паджеро" с тонированными стеклами.

"Кому ты нужна? - сказала я себя. - Не паникуй раньше времени. Подумаешь - "Паджеро", Хозяева тоже закончили ужин и едут домой".

Мы выехали на шоссе. "Паджеро" не отставал. Внезапно я заметила, что перед нами на той же скорости, что и я, движется белый "Форд-Скорпио". Этот-то откуда взялся? Сколько в нем сидит народу, рассмотреть было невозможно: стекла такие же, как в "Паджеро", тонированные. Правда, насчет джипа я могла сказать, что там по крайней мере двое - водитель и пассажир на переднем месте.

Я решила немного увеличить скорость. Потом снизила ее. Все мои действия повторял почетный кортеж. Костик тоже его заметил, но ему было страшно интересно. Он высказал несколько предположений, ни с одним из которых я не согласилась. Я вообще терялась в догадках, в очередной раз задавая себе вопрос: кому мы нужны?!

Километра через четыре на встречной полосе показалась "БМВ". Стекло у водительского места было приспущено. Поравнявшись с "Фордом", "БМВ" сбавила скорость, из окна высунулась коротко стриженная голова на толстой шее, что-то прокричала людям в "Форде", затем немецкая машина вообще встала, пропуская нас троих. С "Паджеро" они тоже обменялись какими-то репликами. Я посмотрела в зеркало заднего вида. "БМВ" разворачивалась.

А затем началось светопреставление.

"БМВ" догнала нас с Костиком, и все три машины сопровождения взяли мою несчастную "копейку" в "коробочку", прижимая ее к обочине. Скорость все время падала. Мне ничего не оставалось делать, как остановиться.

Из всех трех машин тут же высыпали дюжие молодцы, выведенные, должно быть, в одном инкубаторе, и лихо распахнули дверцу рядом со мной и заднюю.

- Вылезайте! - вместо приветствия заявил огромный бандерлог со сбитым на сторону носом.

- У меня только пятьдесят два рубля, - сказала я, не найдя реплики лучше.

- Вылазь, тебе говорят! - бандерлог начинал злиться.

Второй молодец тем временем выволок Костика с заднего сиденья. Ребенок заревел и заявил, что без Тамагошки (как сын его называет) он никуда не поедет. Я никак не могу привыкнуть к этому новомодному увлечению собственного отпрыска и не понимаю, как электронные игрушки смогли заменить привычные, в которые играли в детстве мы. Я сама очень хотела бы завести собаку, но понимаю, что мне не осилить три прогулки в день. Костик же не страдает от отсутствия домашнего животного, а младшего братика перестал хотеть с появлением тамагочи, которого он всюду таскает с собой. Правда, иногда забывает его покормить. Слава богу, ребенок переживал только после смерти первого электронного друга, а осознав, что его можно без особого труда "родить" заново, успокоился. На этот раз тамагочи лежал в багажнике в большой спортивной сумке с вещами Костика, которые я забрала от тетки.

- Кто такой тома... или как там его?! - заорал один из террористов.

Я пояснила. Неужели молодцы ничего не слышали про новейшие достижения электронной промышленности? Или им не до электроники? Все больше на свои пудовые кулачищи полагаются?

Мой багажник открыли без помощи ключей, схватили сумку с вещами и потащили ее в "Форд". Нас с Костиком бесцеремонно усадили в "Паджеро", подперев с двух сторон собственными торсами. Свою сумочку я прижимала к груди - там лежали ключи от дома и документы.

Как только все расселись по машинам, молодчики тут же сорвались с места, развив скорость, на которую я сама никогда бы не решилась. Моя незапертая "копейка" сиротливо осталась стоять на обочине.

* * *

Мы сделали несколько поворотов, я совсем запуталась, но вопросов не задавала. Костик пару раз открывал рот, но его попытки что-то разузнать были грубо пресечены. Я обнимала ребенка за плечи и прижимала к себе. Наконец мы притормозили перед каким-то строением, изрядно напоминающим средневековый замок. Не хватало только рва вокруг и подъемного моста. Правда, бетонный забор, окружающий замок, был весьма внушительным. Как я подозреваю, чтобы через него перебраться, потребовалось бы альпинистское снаряжение. Нельзя было исключать, что поверху пущен электрический ток. Я успела заметить какие-то провода.

Когда мы въехали во двор, залаяли собаки. К счастью, они были где-то заперты. М-да, отсюда так просто не убежишь...

Нас не очень вежливо вытолкали из машины, завели в дом и проводили в просторную комнату на третьем этаже одной из башенок.

На окнах были решетки, правда, фигурные, но сквозь них пролезть не смог бы даже Костик, не говоря уже обо мне. Да и как бы мы спустились на землю по гладкой кирпичной стене, не располагая никакими специальными приспособлениями? В комнате стояли две полуторные кровати, имелся большой стенной шкаф, два кресла, трюмо, журнальный столик, посередине которого красовалась огромная ваза с фруктами, холодильник, заполненный безалкогольными напитками и пивом, а также совмещенный санузел с импортной сантехникой. В общем, комната напоминала номер в дорогой гостинице - судя по качеству мебели, общему оформлению интерьера и всему, что предстало нашим взорам.

Костик тут же отправился в ванную и принялся изучать выставленные там бутылки с шампунем. Он терпеть не может мыть голову и всегда орет, что ему щиплет глаза, так что мы пользуемся только "Чебурашкой", на которую он соизволил согласиться. Тут, правда, именно этого шампуня не оказалось.

- Мы здесь надолго, мам? - поинтересовался Костик.

- Спроси что-нибудь полегче, - ответила я, не зная, распаковывать вещи или нет.

Барахла у Костика было предостаточно, я же брала себе только смену белья, майку, купальник, длинную футболку и спортивную олимпийку на тот случай, если вечером станет холодно. В общем, придется мне довольствоваться джинсовой юбкой и менять футболку, что была на мне сейчас, на майку, валявшуюся в сумке.

"Э, что это ты, милашка? - одернула я себя. - Нас что, тут всю жизнь держать собираются?"

Я подошла к двери, ведущей в коридор, и дернула ее. Она была заперта снаружи. Как, впрочем, и следовало ожидать. Правда, практически сразу же после того, как я ее дернула, ключ в замке повернулся, дверь распахнулась, и на пороге появился верзила в майке-тельняшке, подчеркивающей мощнейший торс. На правом бицепсе выделялась татуировка - якорь с надписью "Северный флот".

- Чего? - вопросительно уставился на меня моряк.

- "Чебурашки" нет, - встрял Костик.

- Чего? - повторил моряк, переводя взгляд на моего сына.

- Где "Чебурашка"? - спросил Костик. - Почему нет "Чебурашки"?

Я молчала, не принимая участия в этой высокоинтеллектуальной беседе.

- Сейчас узнаю, - заявил моряк, закрыл дверь, повернул ключ в замке и удалился - по крайней мере я слышала топот ног, спускающихся вниз по лестнице.

- Ты уверен, что он тебя понял? - обратилась я к сыну.

Костик ехидненько захихикал и ответил:

- А мы сейчас посмотрим. Как настоящие герои поступают с террористами?

Я не представляла, что с ними делают и ненастоящие, а главное - простые российские граждане, каковыми являлись мы с сыном.

- Они их ней-ней... нейтрализуют! - наконец выдал Костик. - Надо осмотреть нашу темницу. Какие тут есть средства борьбы с врагом? Нужно использовать все, что тут отыщется и что враг нам оставил.

И Костик принялся за дальнейшее исследование нашей "темницы". Правда, предоставленную нам комнату так назвать я бы не решилась: из трех окон, хоть и небольшого размера и закрытых решетками, света внутрь попадало достаточно. Мы вполне могли насладиться окрестным пейзажем - лесом, полем и дорогой, заканчивающейся у особняка. Других домов, насколько я помнила, вокруг не было, из окна тоже ничего похожего на человеческое жилище не просматривалось. Если и удастся отсюда сбежать, то не знаешь, куда выйдешь, если двинешься по этой дороге... Не в лес же углубляться? С другой стороны, только в лесу и можно скрыться. В поле и на дороге сразу же заметят.

Пока мы ехали сюда, машины здорово петляли - наверное, чтобы запутать меня. Глаза-то нам с сыном не завязывали. Вначале стояли какие-то дома, я что-то пыталась запомнить, потом бросила это занятие - и вдруг мы оказались на пустынной колее, по обе стороны которой вдаль уходили поля. И затормозили у этого средневекового замка. Что было перед поворотом? Нет, не вспомню. Я тогда уже запуталась. Да и местность эту совсем не знаю. Знаю только дорогу к тетке, а что по ее сторонам... И как отсюда убежишь? С такими головорезами в охране?

"Главное, - решила я для себя, - выяснить, что похитителям от нас надо. В общем-то, разместили нас, как дорогих гостей, если не считать решеток на окнах".

Моряк все не возвращался. Костик осмотр комнаты закончил, взял из холодильника банку колы, вытащил из сумки книжку русских народных сказок и углубился в чтение. Я решила выстирать майку и белье, чтобы иметь смену.

Когда я их уже развешивала на леску, на которой держалась закрывающая ванну непромокаемая занавеска, дверь в нашу комнату открылась и на пороге возник моряк в сопровождении невежливого бандерлога, ультимативно потребовавшего на шоссе, чтобы я вылезала из машины.

- Принесли? - невозмутимо спросил Костик, устроившийся в кресле.

Молодцы ему не ответили, вместо этого заглянули в ванную, увидели меня, развешивающую белье, выпучились, я же невозмутимо отвернулась и принялась расчесываться, наблюдая за тюремщиками в зеркало. Молодцы хмыкнули.

Костик поднялся с кресла и дернул моряка за штаны. Уж если моему ребенку чего захотелось, то так просто от него не отделаешься. Тюремщики, правда, об этом пока не знали.

- Дядя, ты принес мне "Чебурашку"? - снова спросил Костик у моряка.

- Чего? - опять удивился тот.

Мне хотелось поинтересоваться, знает ли представитель Северного флота еще какие-то слова, но я решила пока поумерить свое любопытство.

- Зачем он тебе? - спросил второй.

- Мама собиралась сегодня меня мыть, - ответил Костик.

- Чего? - снова выпучился на сына моряк.

- Не понял, - признался бандерлог.

- Чего тут непонятного? - спросил мой сын.

- Все, - сказал бандерлог.

По крайней мере, этот - человек честный, порадовалась я. Не понимает и смело признается в этом. Пытается докопаться до сути. Похвально. Но как бы нам побыстрее избавиться от общества обоих и продолжить свой путь домой?

- Ребенок, объясни подробно, - попросил бандерлог, устраиваясь на кровати. Кровать скрипнула.

Моряк занял одно из кресел. Я решила, что мне тоже следует поприсутствовать при беседе, и устроилась на подоконнике, предполагая, что следующие полчаса должны пройти очень интересно. Хоть развеем рутину привычных будней. Когда еще возьмут в заложники, да в такие ценные, судя по предоставленным условиям? Я вообще считаю, что по возможности нужно стараться от всего получать удовольствие. Ведь в любом явлении есть что-то положительное. Только не каждый его видит - или просто не хочет видеть. Если мы с сыном тут развлечемся, поживем на халяву (хоть денек) - не так уж плохо. А может быть, даже хорошо?

- Мама собиралась меня сегодня мыть, - начал Костик свои объяснения, потому что в понедельник отключают горячую воду, а раз в понедельник, то ее может не быть уже в воскресенье вечером, и завтра все станут мыться, и напор будет плохой, потому что мы живем на последнем этаже.

- Вода будет все время, - заявил бандерлог. - На всех этажах. Можете не беспокоиться.

- Не будет, - настаивал Костик. - Если объявление повесили, что отключат, то отключат. А мыться к бабушке я не поеду.

- Помоешься здесь, - бандерлог, кажется, начинал что-то понимать.

- Здесь нет "Чебурашки", - покачал головой мой сын.

Мы опять вернулись к исходным позициям.

- Тебе тамагочи мало? - спросил бандерлог, кивая на лежащую в изголовье одной из кроватей игрушку.

Значит, все-таки знает, что это такое? А возможно, проконсультировался у начальства? Или на шоссе вся компания была так увлечена процессом захвата, что не воспринимала иностранные слова? Плохо они проникали в серое вещество, скрытое пуленепробиваемыми лбами. Игрушка-то, по-моему, как раз предназначена для существ, находящихся на интеллектуальном уровне наших похитителей. Или для детей в возрасте моего ребенка.

- А он-то здесь при чем? - удивленно посмотрел на дядю Костик.

Молодцы решили обратиться за объяснениями ко мне. Но я не стала просвещать их по поводу наших семейных привычек, вместо этого поинтересовавшись, долго ли господа собираются нас здесь держать. Я предпочту погреть воду у себя на плите, чтобы вымыть сына в своей старой чугунной ванне, чем плавать в дорогой пене под сводами темницы. Сколько мне еще терпеть это заточение в четырех стенах? Правда, насчет стен я малость загнула - башня-то круглая.

- Пока твой папаша тебя не выкупит, - ответили мне.

- Чего? - на этот раз тупо удивилась я.

- А во сколько вы оценили маму? - встрял Костик.

- Миллион баксов, - небрежно сообщил бандерлог.

Я тут же посмотрела на себя в зеркало и заметно приподнялась в собственных глазах. Приятно было услышать свою оценочную стоимость, выраженную в твердой валюте. Только вот откуда родитель возьмет такие деньги? Но это было уже второй мыслью, немного омрачавшей радость от первой.

- И дите обойдется ему во столько же, - добавили молодцы. - Вот уж не гадали, что у Чапая внук есть. Скрывал ото всех. Старый прохиндей. Ты где его прятала?

Я удивленно посмотрела на молодцев. Какой Чапай? Мой родитель никоим образом не походил на легендарного героя, а все мои знакомые знали, что Костик имеет место быть.

С каждой минутой я убеждалась в том, что меня с кем-то перепутали. Вот только что они с нами сделают, когда об этом узнают? Развеивать ли заблуждение тюремщиков, или пусть пока пребывают в неведении?

- Ну, не хочешь говорить - не надо, - тем временем заявил бандерлог. Приедет Артем - ему все равно все выложишь. Он с тебя три шкуры спустит за Сашку. Как раз на днях собирался.

- Кто такой Сашка? - встрял Костик.

- Один бывший мамин знакомый, - пояснили ребенку.

- Никакого Сашки не было, - заявил мой сын. - Моего папу зовут Андрей. Потом был дядя Леша.

- Был еще и дядя Саша, - упрямо твердил бандерлог.

- Не было, - настаивал Костик.

- Саши не было, - подтвердила я, возмущенная тем, в каком неблаговидном свете меня представляют перед собственным ребенком. Можно подумать, я каждый день меняю мужиков. Я если и завожу отношения с мужчиной, то только с глубоко положительным и сразу же представляю его ребенку. Я считаю, что с сыном нужно быть честной. И объясняю, что мне нужно устраивать свою личную жизнь. Причем Костик твердо знает, что я никогда не выйду замуж за человека, который будет к нему плохо относиться.

- А кто из-за тебя, из-за маньячки, свихнулся?! - заорал моряк.

Я порадовалась тому, что он знает еще несколько слов русского языка, но тут же забеспокоилась о возможных последствиях неблаговидного поступка некой личности, которую мои тюремщики считали... не совсем здоровой. Следовало вытянуть из них как можно больше информации.

Но сын меня опередил, попросив пояснить, кто же все-таки такой этот Саша.

Оказалось, что дядя Саша - это друг и соратник дяди Артема, спутавшийся с мамой Костика, хотя его и предупреждали, что делать этого не следует. Но он никого не слушал, а мама тем временем крутила им как хотела, свела с ума, а потом бросила, найдя себе другую жертву. Дядя Артем, единственный, смог найти в себе силы первым порвать со мной отношения, чем меня сильно разозлил. Я и решила отыграться на его соратниках. Тут-то в мои сети и попался дядя Саша. Несмотря на лечение у каких-то модных сексопатолога и психоаналитика, дядя Саша с тех пор ходит сам не свой и постоянно бредит. Работать не может, делать ничего не хочет, вообще стал похож на животное.

Я не решилась высказывать свое мнение о том, на кого похожи наши тюремщики, хотя и ощущала себя, словно в загоне рядом с братьями нашими меньшими, только очень крупных размеров.

Вместо этого я попробовала выяснить, кто же такой Артем.

- Не придуривайся, - ответили мне.

- Кто такой Артем? - тогда спросил Костик.

- Дедушкин конкурент, - ответили ему.

- Он из другой партии? - на полном серьезе уставился на тюремщиков Костик.

Они тоже на него вылупились.

- А к какой партии принадлежит дедушка, ты знаешь? - спросили у ребенка, также посматривая и на меня.

- Он коммунист, - без запинки ответил Костик. - Он требовал, чтобы я вступил в октябрята. У них там была какая-то торжественная церемония для внуков и детей членов партии. А у нас в классе никто про таких не слышал. И даже кто такой Ленин, не все знают. А я знаю, потому что мой дедушка мне много всего про этого Ленина рассказывал. Но мама была против - не хотела, чтобы я вступал в октябрята, - и меня отбила. Дедушка не сдается и хочет, чтобы я потом вступил в пионеры. Но мама тоже против. А я еще не решил. Но у меня есть время подумать.

Взгляды у молодцев стали какими-то осоловевшими, они их постоянно переводили с Костика на меня и обратно.

- Чапай - коммунист?! - наконец натужно родил моряк.

- Дедушка Чапай? - тут же переспросил Костик, наслушавшийся от моего родителя сказочек про легендарного героя, кстати, одного из любимых литературных персонажей папаши. - А как же. Вы что, не знали?

- Не знали, - процедили молодцы и опять переглянулись.

- А вы что думали? - поинтересовался Костик.

По-моему, с этим процессом у молодцев было не очень, но они явно не предполагали, что некий ныне здравствующий Чапай поддерживает партию Зюганова. Выяснить бы, чем он вообще занимается. Кто такой и с чем его едят?

Внезапно на боку у бандерлога запищала рация. Молодец послушал, что ему сообщили, сказал: "Окей", отключил рацию и встал.

- Артем подъезжает, - сообщил он нам с Костиком. - Готовьтесь.

С этими словами моряк с бандерлогом покинули нашу комнату, закрыв дверь и повернув ключ в замке.

- Что будем делать? - посмотрел на меня сын.

- Готовиться, - ответила я, решив подправить макияж, чтобы предстать перед неизвестным мне пока Артемом в апогее своей формы. Уж если меня оценили в миллион долларов, то нужно не ударить в грязь лицом и постараться соответствовать оценочной стоимости. Хотя бы на одну д...цатую часть.

Я удалилась в ванную, оставив дверь открытой, а Костик устроился на подоконнике, чтобы наблюдать за развитием событий во дворе и комментировать происходящее.

Через несколько минут ворота отворились и на территорию замка въехал очередной навороченный джип с тонированными стеклами. Модель машины мой ребенок определить не смог. Из джипа выбрались четыре человека.

- Два монстра, два нормальных, - крикнул сын.

"И какими, интересно, окажутся эти "нормальные"?" - подумала я.

Теперь во дворе стояло уже четыре машины иностранного производства. Я же с ностальгической грустью подумала о своей "копейке". Где-то сейчас моя девочка? Стоит небось брошенная на обочине. Если еще не угнали. Неужели теперь останусь без машины? "С головой бы остаться", - тут же одернула я себя.

Минут через двадцать после прибытия в замок новой партии людей наша дверь распахнулась, на пороге возник моряк и произнес одно слово:

- Пошли.

Я хотела взять свою сумку, а Костик - тамагочи, но моряк велел:

- Все оставить здесь.

Мы оставили и тронулись вниз по лестнице. Моряк замыкал шествие. У нижней ступеньки нас уже ждал бандерлог, и мы вчетвером пошли в конец коридора первого этажа, где остановились у предпоследней двери. Бандерлог ее распахнул и приказал нам заходить.

Мы с сыном оказались в большой гостиной с камином, перед которым стоял обтянутый зеленым сукном стол с четырьмя креслами вокруг. Два были заняты. У каждого из двух окон находилось по молодцу, еще несколько личностей (все из того же инкубатора) прогуливались по коврам.

При нашем появлении все застыли на местах. Дверь за нашими спинами закрылась, и бандерлог с моряком вытянулись по стойке "смирно" справа и слева от нас с сыном. Я держала Костика за руку.

На несколько секунд в гостиной воцарилась мертвая тишина. Я чувствовала себя несчастной зверюшкой в зоопарке, на которую приходят посмотреть всякие идиоты, ожидающие увидеть что-нибудь "эдакое".

Что я сделала бы на месте такого зверя?

Я высунула язык и показала его мужчине лет тридцати пяти - довольно привлекательному кареглазому шатену, восседавшему в одном из кресел с сигаретой в руке. Мне показалось, что он тут главный.

Желание показать язык возникло не только у меня - у Костика оно появилось одновременно со мной. Вообще-то мы - мать с сыном, можем же мы думать одинаково? Особенно в критических ситуациях?

Мужик с сигаретой вскочил с кресла так, словно его в мягкое место только что ужалила пчела, и заорал благим матом:

- Кого, мать вашу, вы сюда привезли?!

Я быстро закрыла ребенку уши, чтобы он не слышал всех произносимых дядей колоритных выражений, адресованных нашим похитителям.

Если за миг до этого в гостиной стояла мертвая тишина, то теперь все, собравшиеся в комнате, орали как резаные. Сигарета у мужика в руке догорела до фильтра, он обжегся, в очередной раз выругался, бросил ее на ковер, прожег в ковре дырку, опять выругался, а потом в бессилии плюхнулся в кресло.

Крики стали понемногу стихать, и тут Костик заявил, что он хочет пить. Все смолкли.

- Принесите, пожалуйста, ребенку попить, - очень вежливо сказала я, подумывая, не попросить ли еще разрешения сесть. Стоять перед этой оравой мне порядком надоело.

- Принеси, - кивнул шатен моряку.

- Колы, - добавил Костик.

Моряк удалился.

- Садитесь, - устало сказал шатен нам с сыном, указывая на два свободных кресла.

Мы сели. Появился моряк с банкой колы.

- А стакан? - спросил ребенок. - Мама мне всегда говорит, чтобы я не пил из банки. На ней микробы.

Из бара, находящегося в комнате, тут же извлекли несколько бокалов и поставили их на зеленое сукно.

- А что будете вы? - спросили у меня.

- Виски. Без содовой, - ответила я, полагая, что сегодня за руль мне садиться уже не придется, да и, откровенно говоря, выпить хотелось здорово, причем чего-то покрепче. Я понимала, что в сложившейся ситуации без полбутылки не разберешься.

Когда мы все устроились со стаканчиками, а те, кому не хватило сидячих мест, подперли спинами стены, старший снова очень внимательно посмотрел на меня и заявил:

- Но похожа, черт побери...

- На кого я похожа? - решила выяснить я.

- На Анку, - пояснил старший.

Можно подумать, я знаю, кто такая Анка. Я как раз поинтересовалась об этом. Старший усмехнулся и наконец спросил, как меня зовут.

- Лера, - представилась я.

- За знакомство, Лера! - поднял свой бокал шатен и чокнулся со мной. Артем. Ребенок, а тебя как звать-величать?

Ребенок представился. Остальные присутствующие промолчали, да я бы все равно их всех не запомнила, тем более многие смотрелись как близнецы.

- То есть вы даже не знали, что так похожи на Анку? - поинтересовался Артем.

Я завелась и высказала Артему все, что думаю о захвате нас с Костиком в плен и его молодцах, обращавшихся с нами не очень вежливо, чтобы не сказать хуже.

- Я не знаю никакой Анки и никакого Чапая и знать их не хочу! закончила я свое сольное выступление.

- Но про Чапая ты знаешь, - заметил Артем, переходя на "ты". - Я его не упомянул ни разу. Упомянула ты.

- Эти рассказывали, - встрял Костик, кивая на застывших у двери моряка с бандерлогом.

- Что рассказывали? - быстро спросил Артем, бросая суровый взгляд на подчиненных.

- Они говорили, что Чапай - мой дедушка, сообщил Костик. - И не верили, что он коммунист.

Минут двадцать ушло на выяснение сути беседы, состоявшейся в отведенной нам с сыном комнате. Еще через полчаса собравшиеся знали все про мои отношения с родителями, умершую бабушку, наши с Костиком жилищные условия и род моих занятий. Мне же, к моему великому сожалению, ничего нового выяснить не удалось. Артем, следует отдать ему должное, очень умело вел допрос, выясняя все, что его интересовало, и не предоставляя взамен никакой информации. Остальные в разговоре не участвовали, только напряженно слушали.

Вскоре мы переместились в другую комнату, где уже был накрыт стол. Мы во второй раз поужинали. Ребенок уплетал подаваемые яства за обе щеки.

- В общем, так, - заявил Артем в конце трапезы. - Сегодня ехать в город уже поздно. Переночуете здесь. Условия, я надеюсь, устраивают?

Я кивнула. Мне еще не приходилось жить в подобных апартаментах.

- А завтра ребята отвезут вас домой.

- Где моя машина? - уточнила я.

Артем вопросительно посмотрел на бандерлога.

- Ну это... - протянул он. - Мы когда увидели, что Анька на такой колымаге...

- На ней мой прадедушка тринадцать лет ездил и мы с мамой уже пять, встрял Костик.

Бандерлог молчал.

- Где моя машина? - повторила я, глядя прямо на похитителя.

- Ну, там осталась... - протянул он. - Ну, мы думали...

Артем тут же отдал распоряжение, чтобы за моей машиной съездили и пригнали ее к дому. Я поблагодарила его.

Вскоре мы с сыном отправились в предоставленные нам апартаменты. Но перед тем, как ребенок заснул, я спросила его мнение о наших новых знакомых - всегда полагаюсь на его детскую интуицию.

Костику понравились два наших основных тюремщика - моряк с бандерлогом.

- А дядя Артем? - уточнила я.

- Он злой, - сказал ребенок. - Я ему не верю.

* * *

Утром нам предложили съездить искупаться и позагорать. Мне это не понравилось.

- Где Артем? - спросила я.

Мне ответили, что он уже уехал (и в самом деле, второго джипа во дворе не было видно), приказав развлекать нас до обеда, накормить, а потом отвезти домой.

- Вчера я поняла, что домой нас отвезут утром, - заметила я.

Мне ответили, что обстоятельства изменились.

Складывающаяся ситуация начинала мне нравиться все меньше и меньше. Прав был мой ребенок, заявив вчера перед сном, что дяде Артему он не верит. Хозяин замка, видимо, решил меня как-то использовать, заметив внешнее сходство с какой-то Анкой, дочерью Чапая? А если все-таки согласиться поехать на речку, а там попытаться сбежать? Нет, как тут сбежишь, от такой-то оравы?

- Где моя машина? - решила выяснить я.

На этот раз мне ответили, что машина будет позднее.

Костик высказался за купание, и мы отправились на "Паджеро" к какому-то очень чистому, но довольно холодному озеру, где провели часа три. Костика всячески развлекали, что ему очень понравилось. Приятный молодой человек поддерживал со мной беседу на отвлеченные темы, но стоило мне задать какой-нибудь вопрос на одну из интересующих меня, как он тут же уводил разговор в другое русло.

Когда мы вернулись в замок, нас уже ждал обед, после которого мне сказали, что можно возвращаться домой.

Я удивленно посмотрела на говорившего. Честно признаться, теперь я уже не ожидала, что меня так просто отпустят. Парень усмехнулся.

- Все нормально, - сказал он. - Задержка вышла, пока оформляли машину.

- Что? - уставилась я на него. - Зачем ее оформлять?

- Ну ваша, в общем...

- Где моя машина?! - взвизгнула я.

Мне предложили пройти во двор. Там стояла, поблескивая на солнце, ярко-красная "Тойота-Королла" с тонированными стеклами.

- Вот, - сказал провожатый.

- Что "вот"? - не поняла я.

- Ваша машина. Документы в "бардачке". Не волнуйтесь. Машина не "паленая". Документы в полном порядке.

У меня от удивления открылся рот. У Костика тоже.

- Простите за доставленное беспокойство. Вас проводят до выезда на шоссе.

Я приложила немалые усилия, чтобы не завопить от радости.

ГЛАВА 2

"Тойота" оказалась девяностого года выпуска, но в прекрасном состоянии и совсем недавно покрашена. Сидя за рулем, я просто наслаждалась жизнью.

Несколько дней весь наш двор обсуждал появление у меня новой машины. Я таинственно улыбалась. Костик молчал, как партизан на допросе в гестапо.

Мы, как я уже говорила, живем в самой обычной "хрушевке", но ее месторасположение имеет один большой плюс - перед домом простирается заброшенный яблоневый сад.

Когда мои бабушка с дедушкой переехали в этот дом из коммуналки, место новостройки еще нельзя было считать городом, хотя официально оно значилось в пределах его границ. Территория принадлежала то ли колхозу, то ли еще какому-то сельскохозяйственному объединению. Огромный сад был обнесен забором, его охранял сторож с дробовиком, иногда пускавший сюда молодых мамаш с колясками за рубль с носа. И до сих пор этот район Питера остается относительно зеленым. По крайней мере есть где гулять с ребенком, есть места для выгула собак, дорожки для бегунов, а посреди сада даже заасфальтирован круг, чуть меньше километра, на котором тренируются лыжники на лыжероллерах. Единственный недостаток - в саду нет никакого водоема, а то бы в жаркую летнюю погоду можно было, не отъезжая никуда от дома, просто лечь у водички и позагорать. Правда, я и так загораю в саду, потом плескаюсь в собственной ванной. И до карьеров, тоже оставшихся в нашем районе, от меня недалеко - в особенности на машине.

Автомобили, стоявшие вдоль нашей пятиэтажки, никогда не отличались ничем особенным. Да и что могут себе позволить жители "хрущобы"? Видавшие виды "жигуленки" и "Москвичи", "Запорожец", изредка иномарка с какой-нибудь немецкой свалки. Моя ярко-красная "Тойота" казалась дамой в вечернем платье в окружении бомжей.

Я решила, что обновку следует держать на платной стоянке, которой раньше никогда не пользовалась. Я вообще всегда считала: зачем машина, за которой нужно куда-то ходить? Многие могут со мной не согласиться, но, по-моему, машина должна стоять под окнами, чтобы прыг в нее - и понеслась по делам. Однако оставлять под окнами "Тойоту" было бы неразумным, тем более что мы живем на пятом этаже. И что я смогла бы предпринять против угонщиков? Все жду не дождусь закона, который давал бы владельцу полное право охранять собственное имущество любыми возможными средствами. А то наши правоохранительные органы и достаточную защиту обеспечить не могут, и нам прав не дают. Вот если бы каждый вор знал, что автовладелец имеет узаконенное право высунуться из окна с двустволочкой (дробовиком, автоматом и т. п. - у кого что имеется) и пальнуть по заинтересовавшимся его машиной лицам, не задавая никаких предварительных вопросов, угонов, наверное, стало бы гораздо меньше. Так же, как квартирных краж. Но все это - несбыточные мечты.

Вечером в воскресенье ко мне в дверь позвонил сосед, держащий в каждой руке по бутылке.

- Надо отметить твое приобретение, - заявил Артур. - У кого будем? У тебя, меня или Лехи?

Из комнаты появился Костик и поздоровался с дядей Артуром.

- О, ты ребенка еще не отправила? Ребенок, ты надолго к маме на побывку?

- Завтра повезу к бабушке с дедушкой, - сообщила я, ясно представляя, как родители отреагируют на новую машину.

- Ну тогда давай у тебя, - сказал Артур. - Сейчас Леху привезу.

Я должна сделать небольшое отступление, рассказать о моих соседях.

У нас на площадке три квартиры: две двухкомнатные - одна напротив другой, и трехкомнатная по центру. Напротив меня проживает Артур Михайлович Иванов вместе с мамой и бабушкой. Правда, дамы сейчас на даче поднимают сельское хозяйство, чтобы всю зиму кормить сына запасами, сделанными летом. Артур имеет кожу совершенно черного цвета. Хотя он и мулат, но при виде его никогда не скажешь, что матушка его - представительница белой расы.

Тетя Таня - детский врач-терапевт нашей районной поликлиники, в свое время стала невольной жертвой советско-нигерийской дружбы. СССР активно помогал нашим черным друзьям в подготовке национальных кадров, и дети царьков, князьков и прочих высокопоставленных лиц слаборазвитых стран обучались разным наукам, чтобы, в частности, развивать здравоохранение у себя на родине. Некий Муртала был одним из будущих врачей. Так он и познакомился с мамой Артура.

Правда, Артур появился на свет уже после того, как Муртала навсегда отбыл в солнечную Нигерию. Отчество сыну записали русское, наиболее близкое к тому, что можно составить, исходя из имени папаши, а фамилия досталась от матери. В результате получился Артур Михайлович Иванов, совершенно черного цвета.

Тетя Таня замуж так никогда и не вышла. Несколько поклонников, завидя ее отпрыска, как-то быстро исчезли с горизонта. Все эти сплетни я знала от своей бабушки, у которой часто гостила.

Артур, выращенный мамой и бабушкой, был ребенком избалованным, тем более что обе женщины считали его бедненьким, несчастненьким и обделенным и просто сдували с него пылинки. Его закармливали шоколадом и прочими сладостями, а родители деток, которых приводили на прием к тете Тане в поликлинику, зная, что у врачихи ребенок-негритенок, почему-то дружно презентовали ей бананы, являвшиеся в детские годы Артура дефицитом. Шоколад негритенок поедал с удовольствием, а вот бананы ему почему-то не нравились, и его стало от них тошнить уже в годы банановых лишений советского народа, теперь же он, как признавался сам, просто отворачивался, проходя мимо палаток, торгующих фруктами, продавцы которых, заметив Иванова, тут же начинали зазывать его к себе, предлагая купить ненавистные бананы.

В настоящее время господин Иванов представлял собой этакую стодевяностосантиметровую махину с огромными лапищами и небольшим животиком и смотрелся весьма экзотично на шестиметровой кухне и в прочих закутках наших мини-квартир.

В трехкомнатной квартире жил бывший одноклассник Артура Алексей Охрименко с родителями. Лехе в жизни крупно не повезло - он подорвался на мине в Афганистане и лишился обеих ног. Теперь его заветной, но, видимо, неосуществимой в обозримом будущем мечтой были немецкие протезы. Леха передвигался в инвалидной коляске, которую во двор ему помогал спустить друг Артур. Вот где пригодилась негритянская силушка - как бы Леха или его родители спускали его с нашего пятого этажа без лифта? Сидеть бы инвалиду безвылазно в четырех стенах, а так они запросто выходят погулять. Артур катает Леху по асфальтовому кругу в яблоневом саду.

Но выходят они явно не только погулять.

Я терялась в догадках, чем занимаются мои дорогие молодые соседи. Я знала, что Леха освоил компьютер и вообще хорошо разбирается в электронике, но, когда бы я ни заглянула к нему, он играл в игры на своем компьютере, но не работал. Время от времени я видела, как вдвоем с Ивановым они загружаются в "Жигули" Артура и куда-то уезжают. Возвращаются оба довольные, словно коты, налакавшиеся сливок. Я никогда не спрашивала ни Артура, ни Леху о роде их деятельности, а сами они никакой информацией не делились. По-моему, их родители тоже пребывали в неведении, или сыновья вешали им какую-то лапшу на уши, но, главное, деньги у ребят водились - хватало на нормальное питание обеих семей и даже на выпивку хватало, но только не на Лехины протезы.

Ни Артур, ни Леха женаты не были, и я ни разу за два года проживания в этой квартире не видела ни одного, ни другого с женщиной. Ну ладно Леха куда он пойдет искать девчонку? Но Артур-то? Ведь есть любительницы сыновей Лумумбы. Более того, многие белые женщины очень восприимчивы к специфическим микромолекулам, вырабатываемым только мужчинами негроидной расы (я, правда, к таковым не принадлежу и себя в постели с Артуром представить никогда не могла - ни за какие коврижки).

Парни могли бы хоть иногда вызывать проституток - летом-то у Артура квартира вообще свободна, а у Лехи только отец, мать опять же на даче. Но девчонки к соседям ни разу не приезжали. Я бы услышала - с нашими-то "хрущобными" стенами.

У меня вначале были подозрения насчет нестандартной сексуальной ориентации молодых людей, но после того, как я стала свидетельницей их гневных речей о "голубых" после просмотра какой-то передачи, а также нелицеприятных высказываний в адрес Бори Моисеева, я свое мнение изменила.

Мужики были явно натуральной ориентации, оказывали мне знаки внимания правда, соблюдали меру, но о женщинах никогда не говорили. Традиционного мужского трепа о своих победах и похождениях не было.

Матери Артура и Алексея после того, как я переехала в нынешнюю квартиру, исподволь выспрашивали меня, как я посмотрела бы на более тесные отношения с их сыновьями. Каждая, естественно, интересовалась своим. Меня считали женщиной вполне положительной, знали с детства, а уход за лежачей бабушкой добавил мне много плюсов.

Костика баловали всей лестничной площадкой. Я радовалась, что рядом живут два молодых мужика, которые хотя бы иногда занимаются моим сыном. Неплохо было бы иметь кого-то постоянного и в своей квартире, но, за неимением такового, приходилось довольствоваться соседями. Ребенок хорошо относился к обоим.

* * *

В самом скором времени Артур, Леха, Костик и я сидели на моей кухне. На кухне было уютней, чем в комнате, где к тому же всегда пахло краской и лаком от моих изделий.

Костику налили колы, мужики глушили водку, я потягивала винцо.

Я видела, что парни сгорают от любопытства, хотя и разговаривали пока на отвлеченные темы. Они расспрашивали Костика об отдыхе в Новгородской области, но время от времени косились на меня. Я про себя посмеивалась.

Наконец Леха не выдержал.

- Лера, а куда ты "копейку" дела? - спросил он.

- Нет больше "копейки", - заявила я.

- Слушай, ну не выбросила же ты ее?! - воскликнул Артур. - Ты не миллионерша, чтобы машинами разбрасываться.

Я сказала, что не знаю, где моя старая машина. Нет ее. И больше не будет.

- Ну не сквозь землю же она провалилась?!

Я пожала плечами.

- Лерка, ну не томи ты нас! - взмолился наконец Артур, вращая огромными белками. - Откуда "Тойота"? У тебя же бабок на нее отродясь не было. Поехала за ребенком на Новгородчину на "копейке", вернулась на "Тойоте". Где взяла-то?

- А там по пути раздают, - прозвучал ехидненький голосок Костика.

Соседи молчали, посматривая то на меня, то на сына.

- Это компенсация за доставленные нам неудобства, - честно ответила я.

Соседи вылупились на меня в четыре глаза.

Я уже несколько опьянела, да, в общем-то, захотелось и похвастаться перед кем-то. Мы с Костиком в два голоса принялись рассказывать о наших приключениях. Артур с Лехой слушали, раскрыв рты.

Когда я закончила, соседи долго молчали, потом хлопнули по очередной рюмке водки, и Артур спросил:

- Ты что, в самом деле не знаешь, кто такой Комиссаров?

- Я вообще не знаю, кто такой Комиссаров, - заметила я.

- А кто это такой? - встрял Костик.

- Дядя Артем, - пояснил Леха Костику.

- А в чем дело? - решила выяснить я.

Дело было в том, что Комиссаров, он же наш новый знакомый Артем, возглавлял одну из питерских бандитских группировок и просто так ничего никогда не делал. В особой щедрости тоже замечен не был, скорее наоборот, был прижимист и денег на ветер не бросал, независимо от того количества, в котором они у него водились. А водились в большом, поскольку основной интерес господин Комиссаров проявлял к нефтепродуктам. Женщины его слабостью ни в коей мере не являлись. Холост, женат вообще никогда не был. Услугами дам пользуется, но в умеренном количестве. По крайней мере, никогда никаких дорогих подарков даже постоянным подружкам не делал.

- А вы с ним лично знакомы? Откуда такие исчерпывающие сведения? поинтересовалась я.

- Наслышаны, - кратко ответил Леха, переглянувшись с Артуром.

- Ну, мало ли что люди говорят... - протянула я.

- Лера, это не шутки! - завопил Артур, а потом добавил более спокойным голосом: - Уехали бы вы куда-нибудь с ребенком на время. Хотя бы опять на Новгородчину.

Я призадумалась и как-то стала быстро трезветь. Разговор мне не нравился. Мои соседи не стали бы пугать меня зря. Что им с того? В правдивости их слов я тоже не сомневалась: конечно, этот самый Комиссаров бандит, разве честный человек может отгрохать подобный средневековый замок, в коем удалось погостить нам с сыном? Слово "нефть" и производные от него меня тоже как-то всегда настораживали.

- Я не могу никуда уехать, - сказала я парням. - У меня работы полно. И тетка Катя отчаливает на Урал.

- Поживи в ее доме, - тут же предложил Леха. - Она что, тебе ключи не оставит?

- Оставить-то оставит... Но мотаться с Новгородчины в Питер...

- Жизнь дороже, - заметил Артур.

Даже так? Далее мне сообщили, что Артем - человек, который никогда не упускает свою выгоду и извлечь ее может из чего угодно. Мидас какой-то все, до чего он дотрагивается, превращается в золото, вернее, в твердую валюту. Скуп, повторили мне. По его меркам, моя "Тойота", конечно, машинка дешевенькая, но все равно на незнакомую женщину он никогда бы не потратил несколько тысяч баксов, даже если бы эта женщина ему очень понравилась. Он определенно намерен использовать меня в своих корыстных интересах.

В каких - не составляло труда догадаться. Узнав о моем невероятном сходстве с одной своей знакомой (а знакомы они, похоже, очень тесно), Комиссаров тут же сообразил, как он сможет на этом заработать. И в эту самую минуту, не исключено, сидит в своем замке и что-то замышляет. Про Чапая мои соседи тоже были осведомлены и поведали, что зовут отца моей копии Василий Иванович, фамилию он имеет Поликарпов. С давних времен известен как Чапай. Во-первых, по имени-отчеству, во-вторых, потому что в юные годы, проведенные в местах не столь отдаленных, имел в этих самых местах "шестеркой" некого Петьку. В общем, кличка прилипла давно, и Чапай от нее не отказывается. Может, поэтому и дочь назвал Анкой. У него также имеется два старших сына. Все дети от разных жен, жены почему-то умирали в молодом возрасте (правда, злой умысел со стороны вдовца ни разу доказан не был), а дети до сих пор проживают то в папочкином имении, то в собственных апартаментах в городе. Ни сыновья, ни Анка в браках ни разу не состояли. Старшему сыну около сорока, второму - года тридцать три-тридцать четыре, Анке - лет двадцать восемь-двадцать девять.

- Мы в самом деле с ней очень похожи? - спросила я.

Соседи пожали плечами: они Анну Поликарпову никогда не видели, но раз орлы Комиссарова приняли меня за нее, то, должно быть, все обстоит именно так. Артур с Лехой обещали прощупать почву.

- А ты будь поосторожнее, Лера, - очень серьезно посмотрели они на меня. - Это не шутки. Комиссаров явно что-то задумал. Без надобности из дома не выходи. В безлюдных местах не появляйся. Ребенка завтра же отвози к своим родителям.

Но Костик решительно заявил, что непременно останется, раз тут намечаются такие события. Здесь так интересно, а его - к бабушке? Нетушки! Мы втроем дружно пытались увещевать дитятку. В конце концов договорились, что я буду забирать Костика в город на пару дней в неделю. Я очень надеялась, что, оказавшись на даче и встретившись с приятелями, с которыми он не виделся с прошлого лета, Костик откажется от идеи регулярного посещения города.

Но мои мечты так и остались мечтами.

* * *

При виде моей новой машины и мать, и отец разразились такими тирадами, включив при этом такую громкость, что, наверное, их услышал Комиссаров в своем имении. Обитатели домов, стоявших на соседних участках, высыпали на улицу или привели головы в вертикальное положение, опустив, для разнообразия, пятые точки вниз, если занимались в это время прополкой огородных культур.

Участок, на котором стоял дом моих родителей, был выделен папашке от его научно-исследовательского института, когда я еще ходила в школьном передничке. Соседи проработали с отцом более тридцати лет, все родственники сотрудников НИИ были давным-давно знакомы, проживали бок о бок каждое лето, в доперестроечные времена тихо ругая на кухнях советскую власть, а в последние годы регулярно обсуждая или судьбу Марианны, Розы и просто Марии (женщины), или левоцентристов, правоцентристов, радикалов, либералов и прочих из этого ряда (мужчины), а также, что когда высевать, что у кого как всходит, кто сколько чего запас на зиму и какие бессовестные дети у всех выросли.

На мою ярко-красную "Тойоту" смотрели как на восьмое чудо света.

Папашка орал на все садоводство, что "дочь-буржуинку он в своей семье не потерпит". Простые советские люди таких машин не покупают, жить надо бедно, но честно. Я заметила, что, во-первых, не желаю относиться к указанной категории (советские люди), а во-вторых, что в нашей стране жить честно невозможно, если хочешь жить, как человек, потому что самый большой вор у нас - родное государство, и не преминула напомнить дорогим родителям пару примеров из недавней истории - хотя бы реформу, в результате которой были потеряны накопления всей их жизни. Но это родителей только распалило. Папашка сыпал цитатами из всех просмотренных телепередач. Мамашка цитировала газеты. Я сказала, что печатное слово никогда не доводило до добра, а телевизор смотрят только те, кому нечего делать.

- Откуда ты взяла деньги на такую машину? Я всю жизнь работал и не смог заработать даже на "Жигули"! Потому что работал честно. А ты...

Отец захлебнулся праведным гневом. Костик молча стоял рядом со мной. Окрестные дети уже ходили кругами вокруг моей машины и с завистью поглядывали то на нее, то на меня, то на сына. Соседи тоже подтянулись на бесплатный цирк и ждали продолжения. Родители оправдали их доверие.

Мне быстро надоело это слушать и снова выступать в роли обезьяны из зоопарка (по крайней мере, за моральный ущерб в средневековом замке я получила "Тойоту", здесь же ожидать было нечего).

- Вы берете Костика или нет? - прервала я очередную тираду о моих нетрудовых доходах.

- Я сам тут не останусь, - заявил сын и демонстративно нырнул в машину. Я еще раздумывала.

Сын приоткрыл дверцу и спросил:

- Мама, ну ты едешь или как? Чего мы ждем?

Я поняла, что ждать нам больше нечего, прыгнула за руль, развернулась и была такова.

Пожалуй, подобного развития событий родители и их соседи никак не ожидали. Наверное, они рассчитывали, что я покорно выслушаю наставления, стану оправдываться (что я делала раньше), мне будет стыдно и т. д. и т. п. А может, хотели, чтобы я отказалась от "Тойоты", отправив ее в Фонд мира, в помощь Коммунистической партии или еще кому-то, и пересела на "последнюю месть Хрущева", как называют иностранцы "Запорожец"? Фигушки!

Я просто уехала.

Однако уже на полпути к Питеру, отсмеявшись на пару с сыном, который очень удачно копировал деда и кое-кого из зрителей, я задумалась: а что же мне теперь делать с ребенком? Тем более если господин Комиссаров задумал какую-нибудь гадость? Так, что мы имеем? Кто-то из одноклассников сынули до сих пор в городе, погуляют в яблоневом саду. Через день я буду вывозить его на один из карьеров, на пляже высплюсь, ночью поработаю. В крайнем случае, подкину Лехе - он выходит только с Артуром. Артур тоже может раз в неделю поразвлечь ребенка. Никто из моих подруг желанием сидеть с Костиком не загорится - летом все устраивают личную жизнь, да и сам сынуля предпочитает мужское общество. Ладно, выкрутимся. Нехорошо, конечно, что ребенок будет два месяца ошиваться в городе... Но почему два? Тетя Катя может вернуться к концу июля. Не навсегда же она на Урал подалась?

Справлюсь. Только бы Комиссаров не прорезался.

И вообще, неплохо бы завести постоянного мужика. Надежного и способного защитить нас с сыном.

С Андреем, его отцом, я развелась, когда сыну было семь месяцев. Андрей не выдержал сумасшедшего дома, каковым была квартира моих родителей (сам он из Петрозаводска), нашел другую женщину, старше себя и с ребенком, и перебрался к ней. Вначале я очень переживала, потом успокоилась. Та женщина родила ему второго сына. Мы с Андреем не виделись уже года три, алименты я получала по почте, хотя и жили мы в одном городе, попыток пообщаться с Костиком он не предпринимал. Я очень радовалась, что сын не переживает по этому поводу. Он знал, что папа у него есть, на вопросы детей и взрослых отвечал, что родители в разводе. Белой вороной Костик себя не чувствовал, потому что треть его одноклассников тоже жили без отцов, у второй трети были дяди Пети - дяди Васи, а из третьей если и можно было найти нормальных отцов, то не больше пяти. Остальные запойно пили. Андрея ребенок помнил плохо. Когда-то сын пытался звонить отцу, но говорить им было не о чем. Костик сам перестал это делать. Был он мальчиком общительным, я таскала его всюду с собой в гости, он обожал компанию взрослых, и везде находились мужчины, готовые его развлечь.

Потом у меня появился Алексей, с которым мы встречались три года. Костик его одобрял, но на брак я согласиться не могла - знала, к чему приведет совместное проживание в квартире моих родителей. Алексей жил в однокомнатной квартире с сестрой и ее мужем, спал на раскладушке в кухне. О том, чтобы снимать площадь, не могло быть и речи - тогда я еще не расписывала яйца и колокольчики, а работала художником-оформителем в одном Доме культуры, Леша инженерил в каком-то НИИ. Через три года мы расстались.

После переезда к бабушке у меня были только редкие встречи с поклонниками. Во-первых, пока не умерла бабуля, это было сложно технически приводить к себе некуда: мы жили с Костиком в одной комнате... Уходить надолго я тоже не могла: бабушку не оставишь. Мне было откровенно некогда устраивать личную жизнь: уход за бабушкой, Костик пошел в школу, зарабатывание денег... Слава богу, по соседству жили Артур с Лехой, уделявшие сыну внимание хотя бы время от времени...

* * *

Я притормозила перед нашим парадным, оставив Костика в машине, подняла наверх сумки с вещами и продуктами, которые планировала оставить у родителей, потом отогнала машину на стоянку, и мы с сыном медленным шагом отправились домой, в очередной раз перемывая кости бабушке с дедушкой. Мы слишком увлеклись беседой.

Рядом резко взвизгнул тормозами "Ниссан-Патрол", оттуда выскочили два широкоплечих молодца, схватили нас в охапку, затолкали в машину, дали нюхнуть какой-то дряни - и я отключилась.

ГЛАВА 3

Когда я пришла в себя, мы мчались уже за пределами города, и я никак не могла определить, в каком районе мы находимся. Откровенно говоря, не могу похвастать, что так уж хорошо знаю Ленинградскую область. Ближайшие пригороды - да, но область-то у нас большая.

Костик спал, уткнувшись мне в бок. Подпиравший меня с другого бока молодец тут же заметил, что я очнулась, и вымолвил:

- Сиди и не рыпайся.

Куда тут рыпнешься? Машина несется по почти пустынному шоссе на скорости под двести, не буду же я из нее выпрыгивать вместе с единственным ребенком?

Во рту ощущался какой-то неприятный привкус, хотелось пить, о чем я и заявила, обратившись к ближайшему ко мне похитителю.

- Обойдешься, - буркнул он.

Тут зашевелился Костик, приоткрыл глаза и тоже попросил пить.

Я завопила на похитителей, заявляя, что они чуть не погубили моего ребенка какой-то дрянью, теперь нас с ним мучает жажда, а мы вынуждены терпеть бессердечное к себе отношение, потом добавила, что за похищение людей полагается энное количество лет за колючей проволокой, впрочем, господа должны лучше меня знать, сколько именно. Или не удосужились почитать Уголовный кодекс перед операцией?.

Оказалось, что Уголовный кодекс не только читали на досуге, но и могли вполне бойко процитировать отдельные места по памяти. У нас завязалась оживленная беседа, я считала, что таким образом налаживаю контакт с террористами, иногда помогает, по крайней мере так считают авторы боевиков. Их надо расположить к себе. Бандюги расположились и даже отклонились от первоначального курса, чтобы заехать в какой-то поселок, зайти в сельмаг и снабдить нас с Костиком и самих себя прохладительными напитками. Костик даже ухитрился выклянчить мороженое.

Эти похитители, хоть и вели себя вначале отвратительно, оказались гораздо более обходительными в дальнейшем, а их интеллект был развит непомерно выше, чем у приближенных Артема Комиссарова. Я как раз пыталась выяснить, не от него ли они. Мне ответили, что если я хочу дожить до седых волос, то неплохо бы поумерить любопытство.

Я была готова последовать доброму совету, но сделала еще одну попытку, пойдя другим путем.

- Вы в курсе, что я не Аня? - уточнила я.

Ребята были в курсе. Им заказывали именно меня - Валерию Александровну Тетереву вместе с сыном.

- А я здорово на нее похожа? - задала я еще один вопрос.

- Мы подумали бы, что это она, если бы нас не предупредили, - ответил террорист, подпиравший мой бок.

- Чтобы Анька шла пешком... - сидевший на переднем месте пассажира парень повернулся ко мне и закатил глаза. - И представить ее в роли мамаши весьма проблематично.

- Подумайте, мужики, что бы сейчас было, если бы в машине сидела Анька, - хмыкнул водитель.

Любопытство я поумерить не смогла и поинтересовалась, что бы все-таки могло произойти в подобном случае? Теперь все трое похитителей закатили глаза. В очередной раз встрял Костик. Ему тоже было любопытно.

Подышать эфиром мне дали только потому, что на моем месте по какой-то иронии судьбы могла все-таки оказаться Анька. А вдруг? К тому же, если я, как ее копия, похожа на нее не только внешне, меня следовало отключить.

Если бы сейчас в машине сидела Анька, ее пришлось бы связать, но она тем не менее умудрилась бы покусать и расцарапать похитителей, она могла бы перегрызть веревки, потому что зубы у нее не хуже, чем у акулы. Ногти - тоже не подарок. Она бы плевалась и орала, поливая ребят такими эпитетами, что даже у молодцов, слышавших немало колоритных выражений, уши свернулись бы в трубочку. Народный русский язык Анька знала отлично, а уж комбинации у нее получались... За нею бы записывать какому-нибудь исследователю русского фольклора. Затем Анька предприняла бы попытку совратить похитителей. И пела бы сладко, как сирена, бросала бы жаркие взоры на несчастных мужчин, расписывая в красках то, что она позволила бы им с собой делать. И позволила бы. А воображение у Аньки в определенном русле работало прекрасно. Ее бы развязали, потому что слушать подобное нормальный мужик долго не может. Аньки хватило бы на всех троих. И на пятерых. И на десятерых.

"Ну и дал бог двойничка, - подумала я. - А вообще-то интересно было бы познакомиться".

Наконец мы оказались перед высокой стеной, уходящей куда-то вправо и влево. Парень с переднего места пассажира подошел к ней и нажал на какой-то неприметный звонок, потом что-то сказал в переговорное устройство. Почти сразу же послышался шум - и перед нами раскрылись плотно закрытые до этого ворота. Мне стена вообще показалась цельной - наверное, створки очень плотно прилегали друг к другу, и щель из машины рассмотреть было невозможно, тем более не зная, где она.

Мы въехали в парк, чем-то напомнивший мне тот, что раскинулся перед Екатерининским дворцом в Царском Селе. Но если там вход для туристов открыт сбоку, то здесь мы въехали в самой дальней части и продвигались к видневшемуся в отдалении зданию, чем-то напоминающему стиль Растрелли, по крайней мере издали.

На территории поместья находилось два небольших пруда, в одном плавали лебеди, дорожки были посыпаны песочком, тут и там попадались статуи, очень похожие на итальянские мраморные творения восемнадцатого века, украшающие Летний сад. "Вполне могут оказаться оригиналами", - решила я. Затем слева возникла несколько уменьшенная копия египетской пирамиды.

Мы с Костиком выпучились на нее и не могли отвести взглядов. Нам пояснили, что это - будущий семейный склеп. Хозяин приготовил для себя и для потомков. Пока пустует.

"Судя по величине пирамиды, - подумала я, - хозяин планирует иметь немало этих самых потомков".

Здание с одним большим куполом оказалось баней. Имелась и своя церковь - с пятью куполами. В ее стиле я нашла что-то византийское. В общем, я не жалела, что нас с Костиком сюда привезли - своими глазами смогла увидеть творения современных русских мастеров (а мне объяснили, что ансамбль был закончен лишь два года назад), которые, как оказалось, ничем не уступают западным архитекторам и скульпторам, создавшим некогда облик Петербурга. Да, на Руси всегда имелись классные мастера, только теперь они работают не на государство, которое не в состоянии достойно оплатить их труд, а на частных заказчиков, имеющих средства, чтобы потешить свою прихоть, ну и похвастать перед знакомыми.

Средневековый замок Комиссарова бледнел перед тем, что я увидела теперь.

Нас уже ждали и тут же проводили в огромную гостиную. Эту слизали с Малахитового зала в Эрмитаже - только увеличили раза в два с половиной по сравнению с оригиналом. "Может, тут еще и Янтарная комната найдется?" подумала я, оглядывая стены.

Но, подойдя поближе, разочаровалась. Стены, колонны и камин не были украшены крохотными кусочками камня, как в Зимнем дворце. Здесь, как я поняла, использовалась самоклеющаяся пленка. Из центра комнаты все смотрелось малахитом - подделка была великолепной, но, дотронувшись до чего-то зеленого, ты понимал, что никакой это не камень. Может быть, целью было просто сделать правдоподобно смотрящуюся копию, а те, кто заходит сюда в гости, никогда не посещали Эрмитаж и думают, что там тоже пленка? Или вообще ничего не думают? Им просто показали оригинальное решение дизайнера. Что-то тут в остальном дворце? Мне было бы интересно взглянуть.

Нас недолго продержали без внимания. Дверь распахнулась, и в гостиную влетел маленький мужичонка с очень большим животом (словно был беременным тройней), почти лысый, остатки растительности наблюдались лишь над маленькими ушками и в самом низу затылка. Но роскошная рыжая борода компенсировала этот недостаток.

Вслед за мужичонкой вкатилась огромная дама, которой он едва достигал до пышной груди. Лифчики, как я догадывалась, дама шьет лишь на заказ таких размеров просто нет в продаже. У нее были огромные грубые кисти рук, свидетельствующие о том, что она привычна к тяжелой работе, черты лица тоже отличались грубостью и массивностью. Все в ней казалось гулливерским и увеличенным по сравнению с нормальными размерами по крайней мере раза в два.

"Телохранительница?" - подумала я. Правда, лет ей не меньше пятидесяти. Но такой мастодонт...

- Здравствуйте, - сказала я.

Костик, как хорошо воспитанный мальчик, тоже пискнул приветствие, прижался ко мне всем телом, задрал голову и с любопытством разглядывал тетку.

Мужичонка выдал несколько приветствий - наверное, все, которые знал, причем произнес их скороговоркой, а потом с чувством исполненного долга плюхнулся в кресло у камина, тетка молча кивнула и, так и не произнеся ни слова, плюхнулась в другое, значительно превышающее по размерам первое. Мы с Костиком тоже хотели сесть и стали оглядываться, но нас остановил мужичонка.

- Ребенок пусть садится, - сказал он. - Вон туда, под зеркало. У окна. У того, что первое. От дальней стены. Сядь, в натуре! Оттягивайся! Тебе сейчас принесут мороженое. Или что хочешь. Дотумкал, сообразил, докумекал? Тогда садись!

Мужичонка выдавал слов сто подряд, потом выдыхался, замолкал, отдыхал и снова выдавал какую-нибудь тираду, периодически вставляя блатные выражения. Мне никогда не доводилось общаться с уголовниками, специалистом по воровскому сленгу я себя считать уж никак не могу, но у меня тем не менее почему-то сложилось впечатление, что ряд словечек мужичонка вставляет не к месту. Только бы вставить.

Костик сел, заявив, что хочет клубничного мороженого и колу. Тетка извлекла из недр платья рацию и передала заказ по инстанции. Я пожелала апельсинового сока. Тетка опять распорядилась. Затем меня попросили пройтись взад и вперед по гостиной.

- С какой стати я буду тут расхаживать? - решила я набить себе цену, развернула кресло, стоявшее у противоположной от входа стены, уселась в него и уставилась на мужика с теткой, сидевших у правой от входа стены. Костик быстро переместился ко мне на колени.

- Гадом буду, мы компенсируем вам ваши неудобства, Валерия Александровна, - затараторил мужичонка. - Мы понимаем, что доставили вам массу неудобств. Можно было бы просто пригласить вас в гости в мои стариковские хоромы. Но я не знал, как вы отреагируете. Вы могли мне отказать. А я не терплю отказов. Отказ просто невозможен. Поэтому я пошел на такие меры. Вы уже все равно здесь. Вам будет обеспечен максимальный комфорт. Я уверен, что мы договоримся. Скажите, чего бы вы хотели?

- Джип, - моментально отреагировал Костик.

- Заметано! - кивнул мужичонка.

- Что "заметано"? - почему-то я не сразу въехала в тему - как-то еще не свыклась, наверное, с новым миром, в котором приходилось теперь крутиться.

- Джип так джип, - как само собой разумеющееся, подтвердил мужичонка. Только, пожалуйста, уточните, какой модели.

- "Паджеро", - заявил Костик.

- "Террано", - возразила я.

- Давайте сойдемся на "Сузуки", - ровным голосом произнесла тетка. - У нас как раз новый стоит без дела.

Я вначале опешила, а потом все-таки поняла, что мне в самом деле на полном серьезе предлагают джип. Не за красивые же глаза? Во что я влипла? Следовало с этим разобраться.

- Давайте пока оставим обсуждение финансовых условий, - заявила я твердым голосом. - Вначале скажите, что вам от меня нужно, а потом я назову цену.

Я не стала признаваться, что примерно представляю, зачем я понадобилась этой парочке. Вернее, почему на меня решили взглянуть лично.

- Порядок, - кивнула тетка, беря инициативу в свои руки. - Я вижу, что вы женщина рациональная и трезвомыслящая. Я уверена, что мы договоримся. За ценой мы не постоим, можете не сомневаться. Вы, наверное, догадываетесь, почему вы оказались здесь?

- Я похожа на некую Анну, дочь Василия Ивановича. Василий Иванович это вы? - посмотрела я на мужичонку.

Он быстро закивал.

- Меня зовут Инесса, - представилась тетка. - Я, как бы это выразиться, экономка Василия Ивановича.

- Моя первая помощница! - Чапай погладил Инессу по мощной лапище, улыбнулся и, казалось, на какое-то время забыл о присутствии в комнате нас с Костиком. Оставалось только догадываться о глубине их отношений и о том, кто в доме хозяин, вернее, хозяйка.

Из мечтательного состоянии Чапая вывел появившийся официант с подносом. За ним следовали два крепких молодца, которые быстренько передвинули два столика, отделанных тоже под малахит. Один поставили перед Чапаем и Инессой, второй перед нами с Костиком. Сыну также пододвинули второе кресло. Перед нами выставили заказанные напитки и мороженое, Инессе с Чапаем подали спиртное.

- Вы уверены, что не хотите чего-нибудь покрепче? - спросила меня Инесса.

Я покачала головой.

- Ужин через полчаса, - бросила она молодым людям и забыла об их существовании, переключившись на меня.

- Валерия Александровна, - обратилась ко мне Инесса, - мы хотим предложить вам сотрудничество. Нам необходимо, чтобы вы иногда изображали Анну. Это все, что от вас потребуется.

- Зачем? - спросила я.

- Анна... как бы выразиться помягче, я бы сказала, не очень уравновешенная особа.

Чапай сокрушенно качал головой в такт словам Инессы.

- Она непредсказуема. Мы никогда не знаем, чего от нее ждать. Она может выкинуть все, что угодно. В самый неподходящий момент. Это вредит деловым интересам ее отца - Василия Ивановича. Я приведу пример. К Василию Ивановичу недавно приезжали партнеры из Тюмени. ("Не нефтяники ли, случайно? почему-то пронеслось у меня в мозгу. - И эти борются за нефтяной рынок? Так же, как Комиссаров".) Мы были уверены, что Анны нет в усадьбе. Но она появилась... Окна столовой, где проходят ужины, рассчитанные на небольшое количество гостей, выходят на фонтан. Василий Иванович сидел спиной к фонтану и ничего не видел. Я не присутствовала во время ужина. А господа сидели как раз лицом в сад - мы хотели, чтобы они наслаждались видом. Аня, облаченная лишь в какую-то прозрачную накидку - я не знаю, как эта штука называется, - танцевала в фонтане на протяжении всего ужина. Гости, конечно, решили, что так и было задумано. Ночью она по одному вывела гостей в пирамиду - вы видели это сооружение, когда подъезжали к дому, - и устроила там с ними оргию. Там была выпивка, травка. Развлечение происходило на могильных плитах. Там пока никто не захоронен, но тем не менее. Анин сообщник заснял все на пленку. На следующий день, когда бизнесмены еще думали, заключать им соглашение с Василием Ивановичем или нет, в отведенные им номера принесли кассеты. Съемку провели очень умело - нигде нельзя было разглядеть Анино лицо. Господа отказались иметь какие-либо дела с Василием Ивановичем в дальнейшем и переметнулись к нашему основному конкуренту. А нам стоило таких усилий убедить их иметь дело с нами! И все насмарку!

"Уж ни о Комиссарове ли речь? - опять пронеслась мысль у меня в голове. - И не заключила ли неизвестная мне пока Аня с ним какое-то соглашение? Но ведь Артем сразу понял, что я - не она... А для этого нужно очень хорошо знать человека - если уже столько людей нас с нею спутали. Но его люди говорили... Нет, их всех сам черт не разберет!" - решила я.

- Нашим несостоявшимся партнерам было все равно, что заснято, продолжала Инесса. - В общем-то, ничего особенного не произошло. Ну, пялились на голую танцующую девку в фонтане, ну, занимались втроем любовью с нею. Сейчас этим никого не удивишь и карьеру в их кругах не испортишь. Важен сам факт. Их снимали тайно, не получив согласия. В результате эти партнеры для нас потеряны.

Оказалось, что это только один из Аниных подвигов. Как я поняла из рассказа Инессы, такую стерву, как Анечка, нужно еще поискать. Чего она только не вытворяла...

- Но если в то время, когда я буду ее изображать, вдруг появится она сама... - начала я.

- Не волнуйтесь, Лера, - перебила меня Инесса. - Мы ее запрем.

У меня возник естественный вопрос: почему ее не запирали до сих пор? Мне ответили, что Аня также может стать душой компании. Если она вдруг исчезнет, возникнут ненужные вопросы. Забеспокоятся ее бывшие любовники - а таких немало, некоторые любовные связи она поддерживает годами, ее хватает на всех. Аня должна появляться - на вечеринках, устраиваемых отцом, на презентациях, еще кое-где... Раньше никто не подозревал о моем существовании, теперь же Анну можно спокойно изолировать.

Я молчала. Что они собираются сделать с этой неизвестной мне Аней? Пусть стервой, пусть первостатейной сучкой, но тем не менее? Я не могла стать соучастницей убийства (а этот вариант исключать было нельзя) и заявила об этом прямо.

- Ваши нравственные принципы похвальны, Лера, - заявила Инесса. - Но вы зря волнуетесь. Мы отправим Аню в клинику. Она психически неуравновешенна. Я - медсестра по образованию и работала в психиатрической лечебнице. Аня нездорова. И ей можно помочь. Пока можно. Пока еще она не совершила какое-нибудь преступление. Пока не вляпалась в историю, из которой ее не сможет вытянуть даже отец.

Василий Иванович опять молча кивнул.

- Уже есть договоренность с врачами. Через полгода она станет абсолютно нормальным человеком. Может, потребуется лишь месяца три-четыре. Мы не хотим, чтобы кто-то знал, где будет находиться Аня. Я понимаю, что вы можете не поверить нам на слово. Если вы захотите, мы отвезем вас в клинику, когда Аня будет уже там. В любом случае вам, наверное, следует посмотреть на нее в жизни. У нас имеются видеозаписи, чтобы вы изучили, как ходит Аня, как вообще двигается... Возможно, вам нужно будет поговорить с ней, но только после того, как на нее наденут смирительную рубашку. Это я образно. Мы поместим ее в частную, очень дорогую клинику, которая совсем не напоминает больницу. Уверяю вас, все это делается в ее интересах.

Василий Иванович опять затараторил, объясняя, что Аня - его любимая дочь и только она может родить ему наследника. Именно поэтому он решил привести ее в норму - а после того, как девушка немного остепенится, Чапай найдет ей хорошего мужа и получит желанного внука. Я не спрашивала, что мешает его сыновьям осчастливить отца.

- Подумайте, что вы хотели бы получить в благодарность от нас, Лера, сказала мне в конце беседы Инесса. - Квартиру? Все-таки джип? Какую-то крупную сумму в валюте? Оплату каждого - как бы это выразиться? - задания отдельно? Чтобы в каждом конкретном случае оговаривалась сумма в зависимости от... вида работы?

Я выбрала последний вариант. Отказ был исключен. Мне совсем непрозрачно намекнули на то, что если не захочу помочь им добровольно - меня заставят. У меня есть сын. Рисковать ребенком я не могла. Он у меня один и, скорее всего, так и останется единственным.

- Все будет хорошо, Лера, - в первый раз за время нашей беседы улыбнулась Инесса. - У вас получится. И мы с вами сработаемся. Не бойтесь: мы вас не обидим. Мы щедро вознаграждаем тех, кто нам верен. ("А что вы делаете с теми, кто неверен?" - вертелось у меня на языке, но я предпочла смолчать.) Придется, конечно, немного порепетировать... Вы не совсем такая, как Аня. Вернее, совсем не такая. Вы - ангел по сравнению с этим чертенком.

Инесса приготовила мне пачку фотографий, несколько видеокассет, очень удивилась, узнав, что у меня нет видеомагнитофона и только черно-белый телевизор, оставшийся от бабушки с дедушкой, который я все равно не смотрю. Меня снабдили всей необходимой техникой и с обещанием позвонить отправили домой на том же "Ниссане-Патрол", на котором привезли сюда. Только сопровождающих на этот раз было двое.

Костику с собой вручили мешок с конфетами и фруктами. Ему вообще очень понравилось находиться в заложниках. Я же пока не могла определиться в своем отношении к этому вопросу.

Правда, когда я поинтересовалась мнением ребенка о хозяевах имения, им была выдана довольно нелицеприятная характеристика:

- Инесса - противная тетка, а Чапай - дурак, - сказал сын.

Эти двое понравились Костику еще меньше, чем Артем Комиссаров.

ГЛАВА 4

Следующие два дня я напряженно работала с поступившими заказами, стараясь уложиться в срок. Костик днем гулял с оставшимися в городе друзьями, вечерами мы ездили купаться.

В четверг уже с утра термометр показывал плюс двадцать пять. В Питере это подобно сорока градусам по Цельсию где-нибудь в сухом климате. Я поняла, что в такую жару просто не смогу высидеть дома, тем более, дыша краской и лаком. Лучше съездим на карьер, там я подремлю, а ночью поработаю.

На карьере мы пробыли целый день, встретили знакомых, Костик купался раз двадцать, я от него не очень отставала. По пути домой мы заехали в магазин, купили продуктов, поставили "Тойоту" на стоянку и отправились к нашей "хрущобе". Поскольку покупок было немного, я решила не заезжать домой перед тем, как припарковывать машину на ночь - подниматься лишний раз на пятый этаж не хотелось. Донесем уж как-нибудь две небольшие сумки.

Наконец добравшись до нашей квартиры (уже казалось, что мы сегодня вообще не купались, так хотелось снова в воду), я вытащила ключ, вставила его в замок и попыталась повернуть.

Поворачивать его не потребовалось. Замок открыли до меня...

Пока я соображала, что делать дальше, дверь моей квартиры распахнулась.

Мне показалось, что я смотрюсь в зеркало.

Костик ойкнул.

- Привет! - сказала Анька. - А я уже вас заждалась. Проходите.

Таким образом нас пригласили в нашу собственную квартиру. Я не могла очухаться. Войдя в коридорчик, огляделась по сторонам. Потом зашла в одну комнату, во вторую. Все было на месте. Прибавилась лишь довольно вместительная сумка, валявшаяся на моем диване.

Анька тем временем закрыла и заперла входную дверь и вошла вслед за мной. Мы снова уставились друг на друга.

Вообще-то сходство было поразительным, и если видеть нас по отдельности, то легко можно было принять одну за другую. Но если поставить рядом, отличия все-таки заметны, в особенности женскому глазу.

Я оказалась немного светлее, загар у Аньки был более темным - она явно имела больше возможностей и времени, чем я, чтобы валяться на солнышке. Анька была чуть пополнее, я, наверное, на сантиметр пониже. Но все это можно было заметить, лишь когда мы находились в непосредственной близости друг от друга...

Первым молчание нарушил Костик, привычно заявив, что хочет пить.

- Пошли на кухню, - позвала я Аньку. - Как раз солнце оттуда ушло.

На кухне нас ждала огромная гроздь бананов, в холодильнике стояла бутылка сухого. Я поблагодарила незваную гостью, после чего поставила разогреваться суп. Анька по-хозяйски выставила тарелки, положила ложки, порезала хлеб, открыла вино.

- Ну, давай за знакомство, что ли! - подняла она тост. Костик чокался своей любимой колой.

Я не знала, что думать и чего ждать от своей копии. Меня предупреждали, что Аня - подарочек еще тот... Причем предупреждали совершенно разные люди и хозяева, и их слуги. Сейчас она казалась существом вполне мирным, дружелюбно настроенным. Но зачем ее сюда принесло? Чисто женское любопытство? Или преследует какие-то свои корыстные интересы? Я вот, например, не понеслась ее разыскивать неизвестно где. Но вообще-то у меня других дел по горло. Аньке же, возможно, заняться нечем. Почему же не удовлетворить свое любопытство?

- Я не могла поверить, когда узнала про тебя, - честно призналась Анька. - И где же ты раньше-то была?

Я пожала плечами. Где я была? Жила себе и жила. Между прочим, гораздо спокойнее, чем сейчас, хотя и ездила только на старой "копейке", а не на ярко-красной "Тойоте". По крайней мере меня никто не хватал среди бела дня, не запихивал в машины и не возил по всяким "новорусским" усадьбам. Не предлагал джипов, квартир, крупных сумм в валюте за задания, которые могут привести к неведомо каким результатам. Для меня неведомо. И сыну никто раньше не угрожал.

- Как ты сюда попала? - спросила я у гостьи.

Анька расхохоталась и заметила, что замок у меня, как, впрочем, и дверь - полное дерьмо. Надо срочно менять. Открыть может даже непрофессионал. Анька же прихватила с собой мини-набор взломщика и справилась прекрасно. Гостья рекомендовала мне прямо сегодня звонить в фирму, занимающуюся установкой пуленепробиваемых дверей. Я заметила в ответ, что до сих пор как-то обходилась тем, что есть. Тем более слышимость в нашей "хрущобе" прекрасная, кто-то из соседей постоянно дома, вполне могли бы услышать взломщика и вызвать милицию. А если серьезно разобраться - брать-то у меня особо нечего, до понедельника даже телевизор был только черно-белый. Холодильник старый. Ну пришли бы непрошеные гости, взглянули на то, что тут у меня стоит. Стали бы пачкаться? Ведь, как я понимаю, теперь в основном ходят по наводке, заранее знают, к кому идут и за какой добычей. Более того, у меня пятый этаж без лифта. Добро-то ведь вниз тащить надо...

- Меня никто из твоих соседей не услышал, - констатировала факт Анька.

- Но все равно зачем было вламываться? - не понимала я.

- Так я звонила вначале, - пожала плечами гостья. - Тебя же не было. Не сидеть же на ступенечках? А наборчик у меня всегда с собой. Кто что в дамской сумочке носит. Смотря какая дамочка, - Анька хитро мне подмигнула, и какая сумочка. А потом я уже провела рекогносцировку, пока тебя ждала. В общем, так. Диван придется переставить.....

Я незамедлительно велела Аньке сбавить обороты. Еще не хватало, чтобы она у меня тут перестановки устраивала! У меня все поставлено так, как мне удобно. Места-то не так много. После смерти бабули я долго двигала мебель (при помощи Артура, естественно), надеясь хоть зрительно создать впечатление пространства. Середина большой комнаты у меня оставалась пустой.

- Как ты думаешь, зачем я к тебе приехала? - спросила Анька, быстро меняя тему.

Я пожала плечами.

- А тебе захотелось со мной познакомиться, когда ты узнала о моем существовании?

Я опять пожала плечами.

- Ну ты даешь! Неужели не захотелось?! - воскликнула Анька, помолчала, подумала и добавила: - А вообще-то тебе и незачем.

Я поинтересовалась, зачем ей понадобилась. Анька тут же принялась расписывать мне свои грандиозные планы. Моя двойняшка планировала с моей помощью активно разгонять скуку и однообразие будней. Энергия в ней била через край. А уж воображение работало... И идей было...

- Аня, а зачем тебе все это нужно? - устало спросила я после двадцати минут непрерывной Анькиной болтовни. Меня немного клонило в сон, как частенько бывает после пляжа, впереди ждала работа. Возвращаясь домой с карьера, я планировала полежать часика полтора, а потом сидеть, сколько нужно, за своими колокольчиками. А тут незваная гостья...

- Во-первых, развлечемся, - заявила Анька.

Мне было не до развлечений. Как я поняла, мисс Поликарпова ни одного дня в своей бурной жизни не работала и посещением учебных заведений после окончания школы тоже себя не утруждала. Папиных денег хватало на удовлетворение любых желаний и решение всех возникающих проблем. Анька привыкла к тому, что все всегда происходит так, как хочет она, а сама Анна Васильевна получает то, на что нацелилась, причем получает легко. И ее не смущало, что кому-то может не нравиться то, что она делает. Причем не нравиться - это еще мягко сказано. Но ей все это было до лампочки. Если уж Анечке захотелось - вынь да положь.

У меня же, как я уже упоминала, жизнь складывалась совсем по-иному. Тупой коммунист папашка, скандальная воспитательница маман. Денег в достатке никогда не было. Удовлетворение маленьких девчоночьих, а потом и дамских прихотей считалось порочным, желание выделиться из общей массы, проявить индивидуальность - несовместимым с обликом советского человека-коллективиста. Мне все давалось с трудом, после преодоления барьеров и препятствий, зато я всегда ценила достигнутое. И всего добилась сама. Я привыкла принимать решения без чьей-либо подсказки - и никогда не сдаваться без борьбы. Никто больше не заставит меня делать то, что я не хочу. Если только на подобное не вынудят крайние обстоятельства. Но сыну моему Анька не угрожала. Или только пока?

Правда, Анька была человеком веселым и, в принципе, все, что делала, делала для того, чтобы поразвлечься. Просто ей было скучно. Чем ей следовало заниматься, как дочери очень богатого человека? Ходить по массажисткам-визажисткам, презентациям-показам, выйти замуж за другого богатого человека, выступать в роли хозяйки его дома, опять косметические салоны, парикмахерские, сопровождение на банкеты-фуршеты.

Но с такой деятельной натурой, какой природа наделила Аньку, подобная жизнь была невозможна.

- Тогда уж лучше сразу из окна вниз головушкой, - заявила гостья. - Ты понимаешь, мне противно смотреть на сытые рожи этих банкиров и нефтяников, которые постоянно тусуются у бати! Ты бы только видела эти оплывшие морды! Что не мужик - то кошелек, два ушка, между ними - антенна сотового телефона, снизу - пузо. Как сделать еще больше денег, как обдурить конкурента и при этом уберечь свое ценное тело от пули, пожрать, выпить, трахнуть фотомодель. Все. Мне их всех встряхнуть хочется! Чтобы пузо заколыхалось, морда исказилась, антенна покачнулась. И, кстати, многим нравится. Ты представляешь? Потом не знаю, как отвязаться. Ходят за мной как привязанные.

В отличие от Аньки, у меня в жизни было мало веселья. Я к нему просто не привыкла. Слушая Поликарпову, я вдруг ясно осознала, что нас объединяет не только внешнее сходство. Нам обеим не хватает игры. Мне не хватило игр в детстве, Аньке... Пожалуй, она вообще без них не может. Если только придуманные Анькой игры не закончатся плачевно для нас с сыном...

Я поинтересовалась, как наследница Чапая думает развлекаться с моей помощью.

- Ну я ведь начала тебе рассказывать, а ты меня перебила! - воскликнула Анька и опять завелась минут на двадцать.

Я плохо ее слушала - уже через пару минут, задумавшись над тем, в самом ли деле у Аньки есть психические отклонения, как считает Инесса, или все это лишь прихоти умирающей со скуки доченьки богатого папочки. Может быть, Анька хочет постоянно быть в центре внимания? Может, ей не хватает простых человеческих отношений, простых человеческих чувств? Зачем устраивать все эти игры, которые она предлагает? Зачем ей изображать меня, а мне - ее? Но с другой стороны... Я не могла решиться. Осторожности-то мне не занимать.

- Лерка! - Поликарпова грохнула кулаком по столу. - Ты меня слушаешь или нет?

- Я слушаю, - встрял Костик. - Очень интересно.

- Аня, - посмотрела я на гостью, - чего ты добиваешься?

Веселость слетела с ее лица, взгляд стал жестким.

- Что ты имеешь в виду? - спросила она другим тоном.

- Я имею в виду твою конечную цель, - спокойно ответила я.

Анька замолчала, уставилась в окно, потом сходила за сигаретами. Я попросила ее курить на балконе или на лестничной площадке.

- Пошли вместе на балкон, - предложила она.

Костик хотел последовать за нами, но я сказала ему, что нечего дышать дымом. Анька глубоко затягивалась, выпускала дым, облокотившись о металлическую планку, и смотрела вдаль. Она молчала, молчала и я, прислонившись к стене.

- Я знаю, что ты согласилась на предложение Инессы, - наконец заявила она. - Я заплачу больше.

Анька посмотрела мне в глаза.

- Изображать меня ты не будешь. Это я сделаю сама.

- То есть?

- Для дорогих родственничков я исчезла. Уже исчезла. Нет меня. Где я неизвестно. Никому. Сейчас, к сожалению, нельзя быть уверенной в том, кто на кого работает. Поэтому я предпочитаю ничем ни с кем не делиться. Выдаю информацию по минимуму. Добавляю кучу шелухи. Вот ты, например, просто отключаешься, когда идет "шелуха". Молодец. А другие слушают, пытаются вникнуть - и окончательно запутываются. Что я говорила? Что хотела сказать? Ответить потом не могут. - Анька затушила одну сигарету и тут же закурила вторую. - Не знаю, начались поиски или еще нет. Но я решила, что пора делать ноги. И сделала. К тебе обратятся в самом скором времени. Но работать вместо тебя буду я. Если тебя волнуют деньги - все твое. Все, что получишь от Инессы. И я добавлю. За молчание. Знаешь, как в том анекдоте про киллера? Плачу пять за работу и еще десять за то, что не расскажешь журналистам. Но тебя журналисты беспокоить не будут. Инесса их близко не подпускает. И ты не должна никому говорить про наши с тобой разговоры.

Я ничего не понимала, а главное - теперь я совсем не хотела участвовать в этих играх богатых людей. Да, в какой-то момент я подумала, что мне в жизни всегда не хватало игры. Но к чему может привести знакомство с Анькой и ее родственниками? Своя шкура и в первую очередь сын - дороже всех денег на свете. Жила я себе и жила в своей "хрущобе", расписывала деревянные яйца и матрешек, на еду вполне хватало. А тут началось...

Я честно призналась Аньке, что была бы счастлива, если бы и она, и ее родственники и знакомые забыли о моем существовании. Заявила, что проклинаю прошлую субботу, когда мы с Костиком заехали в тот придорожный ресторан и попались на глаза молодцам, заметившим наше с ней сходство.

- В ресторане было вкусно, - вякнул откуда-то из-за спины Костик. Мам, может, еще съездим? Мы же у медведя не сфотографировались.

- Туда я больше не поеду, - твердо сказала я. - Мне это застолье у Миши будет вспоминаться всю оставшуюся жизнь. И все, что произошло после.

- Время не повернешь вспять, Лера, - заявила гостья. - А на пластическую операцию у тебя просто нет денег. Ты похожа на меня. Или я на тебя. Это неважно. И на этом можно хорошо заработать.

- А можно и головы лишиться! - возразила я. - И у меня, между прочим, ребенок, которому угрожают твои родственники!

Ребенок робко подал голос, заявив, что тетя Аня права: мы живем скучно и неинтересно. Тетя Аня тут же пообещала обязательно задействовать Костика в своих планах, раз у меня ребенок грустит. Я на нее заорала, чтобы оставила нас с сыном в покое. Костик не хотел оставаться в покое. Анька спокойно заметила, что это уже в любом случае невозможно.

- Не будет тебе покоя, Лера. Не будет. Смирись с этой мыслью. Это факт. Неоспоримый, неопровержимый, необсуждаемый. Хочешь остаться в живых, хочешь, чтобы не пострадал твой сын, да еще и разбогатеть заодно, выбраться из этой собачьей будки, - Анька махнула рукой, как бы обводя ею мою "хрущобу", слушайся меня.

Я не понимала, почему должна слушаться Поликарпову. Если уж и соглашаться на кого-то работать, так на самого сильного и могущественного участника игры, каковым, по моему мнению, являлся ее папочка. Но не сомневалась, что ни Чапай, ни Артем считаться с моим сыном не станут. Они его не пожалеют. С другой стороны, мне почему-то казалось, что от Аньки Костик не пострадает... И ведь она ему явно понравилась.

Я честно заявила Поликарповой, что боюсь идти против крупного мафиози, каким, как мне ясно дали понять, является ее отец, приглашавший меня на аудиенцию.

Анька расхохоталась и смеялась до тех пор, пока у нее на глазах не выступили слезы.

- Лера, я тебя умоляю!

Я опять не понимала, что сказала не так. Что тут смешного? Плакать хочется.

- Ты что, в самом деле приняла этого недомерка за крестного отца? Ха-ха-ха!

Внезапно Анька заткнулась, снова стала очень серьезной, вернулась на кухню (мы последовали за ней), разлила остатки вина, выпила свое залпом и заявила:

- Всем крутит Инесса. Неужели ты не врубилась? Крестная мамаша. Последнюю фразу Анька произнесла с такой ненавистью, что мне стало страшно. - Да, она хочет упрятать меня в психушку, потому что я единственная, с кем ей не справиться. Да, все вокруг считают, что я маюсь от безделья, а поэтому... шалю. Но то, что я делаю, не шалости. И только Инесса это понимает. Больше никто. И она также понимает, что я - ее самая серьезная соперница. Единственная соперница. Или она, или я.

- Что она тебе сделала?

- Убила мою мать, а теперь хочет еще избавиться и от отца. Возможно, он уже мертв. Я даже представить не могу, в каком он сейчас состоянии, процедила Анька, в эту минуту совсем непохожая на ту хохотушку и шалунью, которая, казалось бы, только что сидела на моей кухне и курила на моем балконе. - А за это я сживу ее со света. За отца я убью! Придумаю что-нибудь такое... что окажется хуже смерти. Просто убить - это слишком легко. Все, что я делаю, нацелено против Инессы. И она это прекрасно понимает. Я срываю сделки, которые готовит она. Я отпугиваю партнеров, с которыми она достигает соглашения.

Из сбивчивого рассказа Аньки, перескакивающей с одного на другое, я поняла, что сейчас руководство империей Чапая захватила Инесса Кальвинскене - литовка по национальности. Каким образом ей это удалось, Анька не объясняла, на мой вопрос, как ее отец отдал Инессе власть, не ответила, а продолжала говорить, словно меня и не слышала.

Инессе помогают два ее взрослых сына - и эта троица перекачивает в свой карман все, что должно было достаться Аньке и двум ее братьям.

- А куда смотрят твои братья? - спросила я.

Оказалось, что старший, Иван, работает на Инессу - за обещание богатства и власти. Он быстро разобрался, что к чему и с какой стороны дует ветер, и не хочет лишиться куска пирога. Хотя, как считает Анька, как раз лишится - если останется на стороне Инессы, а не объединится с сестрой. Средний же, Степан, - ни рыба ни мясо. Он не делает погоды. Как считает Анька, Степан примкнет к сильнейшему, а пока старается ни в чем не принимать участия. Живет как живется. И ему вообще все до лампочки. Денег хватает, вообще всего хватает. А ему больше ничего не надо. Власть его не интересует.

- Я не намерена ничего отдавать этой литовской сучке! - воскликнула Анька. - Ничего! По крайней мере одна треть наследства, которое останется от бати, - моя. Я - женщина честная, - усмехнулась Анька. - Не все заберу, только треть. Остальное - братьям. Если, конечно, смогут получить свои доли. Но я свою точно получу. Сейчас. В самое ближайшее время. С твоей помощью. Пусть лежит себе полеживает где-нибудь в Швейцарии. Или в какой другой тихой европейской стране. А ты, Лерка... - Анькин взгляд остановился на Костике, получишь деньги на образование ребенка. Ребенок, поедешь за границу учиться? - Не дожидаясь ответа, Поликарпова продолжила: - Я заплачу тебе сто тысяч долларов, Лера.

Анька замолчала, посмотрела вдаль и добавила:

- Если добьюсь своей цели и если мы обе останемся живы.

Хорошенькая перспектива, ничего не скажешь!

Потом Анька внезапно улыбнулась, рассмеялась и хлопнула меня по плечу.

- Но скучать не придется, Лерка! Это я тебе гарантирую.

То есть вся эта каша заварилась из-за бабок? Из-за них, родимых? Или тут несколько мотивов смешалось воедино? Месть и деньги? И желание власти? По-моему, Анечка не исключала и этого. Почему бы не прибрать к рукам все, что останется от отца? Или осталось - в каком времени мы о нем говорим? Его что, кокнуть успели после нашего знакомства? И Анечке хочется самой занять трон? Но чего же она все-таки желает больше? Я задала прямой вопрос.

- Отомстить Инессе и спасти отца, - ни секунды не задумываясь, ответила Анька, потом усмехнулась и добавила: - Ну и денежки тоже будут очень кстати. А власть? Нет, Лерка, власть мне не нужна. Ты можешь представить меня каждый день с серьезным видом занимающейся подготовкой каких-то сделок? Руководительницей? Ха-ха-ха! Нет, работать я не хочу. Я хочу, чтобы у меня на счете лежало достаточно бабок, чтобы хватило до старости. Чтобы я могла жить так, как хочется. Развлекаться, путешествовать. Причем это должны быть мои бабки. Мои собственные. На моем личном счете. Чтобы не зависеть ни от какого мужика. Чтобы я могла показывать пальцем: эй, вот ты, иди сюда, а ты - пошел вон! Я, правда, и сейчас так делаю, - Анька подмигнула мне. - Но сейчас все знают, чья я дочь. А я хочу, чтобы все знали, что деньги, которыми я распоряжаюсь, - мои. Пусть знают, каким способом я их добыла. Что я победила! В тех кругах, в которых я вращаюсь, будут уважать только за это. Но главное, повторяю: отомстить Инессе и спасти отца. Иначе я сама не буду себя уважать.

- Откуда ты знаешь, что эта кобыла убила твою мать? - спросила я.

- Знаю - и все, - твердо сказала Анька. - Расскажу как-нибудь. И не только мою. И Ванькину. И Степкину. Всех батиных жен сжила со света. Сука. Теперь его и меня еще хочет. Но фиг ей!

Поликарпова рассказала мне, что ее отец привез Инессу в Ленинград из Литвы много лет назад - еще до Анькиного рождения. Кстати, и ее среднего брата тогда на свете не было - только старший, Иван. Кальвинскене работала в Литве в психиатрической больнице, но, кроме того, занималась и другой деятельностью, несовместимой с гордым званием советского человека, как сказал бы мой родитель. Ее подпольная активность тесно пересекалась с официальной трудовой. Скорее всего Чапай пользовался ее услугами - или услугами ее заведения. Потом Инесса оказалась под следствием, но ее отпустили за недоказанностью, к тому же она была беременна вторым сыном. Муж, боявшийся испортить биографию, быстро с ней развелся, возникли проблемы с поиском работы, а тут еще второй ребенок родился... Она связалась с Василием Ивановичем, он подумал и предложил ей место экономки, домработницы и няньки в одном лице. Потом ее функции значительно расширились. Она стала партнершей, советчицей, его правой рукой. Кальвинскене с радостью трудилась на своего спасителя, но хотела иметь его только для себя. Через год после ее появления в доме умерла мать Ивана, старшего Анькиного брата. Но Чапай, со временем принявший Кальвинскене как чуть ли не равную помощницу в делах, все равно не смотрел на нее как на женщину. До самой старости не смотрел. А она избавлялась от конкуренток. Тех, кто был дорог Василию Ивановичу.

Я молчала. Я не знала, верить Аньке или нет. Вообще кому верить? Инессе и Чапаю? Конечно, если последний еще жив, в чем Анька очень сомневается. И с кем хоть посоветоваться? Кто знает всю эту команду? У кого я могу спросить, что мне делать? Кто мне поможет, не преследуя при этом своих собственных корыстных интересов? Соседи? Артур с Лехой что-то знают, но достаточно ли? Они Аньку никогда в жизни не видели, слышали только про Чапая. И вообще-то парни сказали, чтобы я мотала отсюда куда-нибудь подальше. Наверное, это было бы самым разумным решением. Но куда? Вслед за теткой Катей на Урал? Но не достанут ли меня и там щупальца этой команды? Или правильнее сказать: банды? Вполне могут достать, если я уже включена в их планы.

Кто вступится за нас с Костиком? Кому мы нужны? Инесса недвусмысленно пригрозила: не хочешь добровольно - заставим, у тебя есть сын. Сразу поняла, где мое слабое место. Я думала, что мне будет не так сложно изображать эту самую Аньку на приемах в доме ее отца, мило улыбаться и вести светские беседы, получая за это в твердой валюте. Но сама Анька имеет совсем другие планы. А тоже хочет заставить меня работать на себя. И ведь еще есть Комиссаров... Что он потребует за "Тойоту"? Ведь тоже наверняка что-то уже напланировал, не поставив меня в известность. Все отвели мне какую-то роль, выгодную для них. Но кто подумал обо мне? Я в очередной раз убедилась в том, что рассчитывать могу только на себя.

Казалось, Анька читала мои мысли.

- Не можешь определиться, с кем лучше? - усмехнулась она. - Вполне понятно. Но определиться все равно придется. Мы тебя так просто не оставим. Ты прикинь, Лера. Я предлагаю тебе больше всех.

- Дело не в деньгах, - устало возразила я. - Я предпочла бы никого из вас никогда в жизни не видеть и жить без ваших денег. В этой собачьей будке, как ты выразилась. На то, что я зарабатываю, расписывая яйца и колокольчики. Но спокойно!

- Теперь это невозможно! - расхохоталась Анька. - Прими как факт. Ты уже нас увидела. Причем все задействованные стороны. Надо кого-то выбрать. Как ты считаешь, с кем ты скорее договоришься?

Я не хотела ни с кем договариваться, я хотела только обезопасить сына и себя, но если выбирать между Инессой и Анькой, все-таки склонялась к последней. Возможно, во мне проснулись какие-то чувства к моему двойнику? Кстати, почему "двойнику"? Увы, в русском языке это слово, кажется, не имеет формы женского рода. Если она говорит правду - в смысле об Инессе и убийстве матери, - то да, конечно, Анька. Но ведь она, как я понимаю, соврет недорого возьмет. А, может быть, правду говорила Инесса - и Аньку надо лечить? С кем бы посоветоваться, черт побери?! Или молча соглашаться со всеми, тихо кивать, а тем временем гнуть свою линию? Никому ничего не обещать, что-то делать - по минимуму и постараться как-то выкрутиться. Может, найти могущественного покровителя?

Но Поликарпова, в отличие от предыдущих новых знакомых, понравилась Костику. А интуиции ребенка я доверяю. Это решило дело.

Анька тем временем сходила в комнату, вернулась на кухню со своей вместительной сумкой, вытащила оттуда сотовый телефон и внушительную пачку стодолларовых купюр, перетянутую резиночкой, отслюнявила десять бумажек и положила их на стол, а пачку убрала обратно в сумку.

- Это тебе, - сказала она. - На мелкие расходы. Телефон тоже тебе. Запомни номер моего сотового. - Она назвала его и заставила нас с Костиком несколько раз повторить. - Ну? Берешь или нет?

Купюры зеленого цвета радовали глаз. Если все-таки надо принять чью-то сторону...

- Ты можешь гарантировать, что мы с Костиком останемся живы? Что с моим ребенком все будет в порядке? - спросила я.

Анька хмыкнула.

- Этого гарантировать не может никто, - сказала она. - Но я могу дать тебе слово, что не буду специально подставлять вас. А это уже что-то. Ребенку вообще незачем высовываться. Понял, ребенок? Будешь сидеть тихо, чтобы мама не волновалась. - Анька растрепала ему волосы и снова повернулась ко мне: - Инесса же непременно тебя подставит.

- А ты?! - воскликнула я. - Мне все равно - специально или неспециально.

Анька покачала головой.

- Ты не поняла меня с самого начала, Лера. Подставляться буду я. Я сама буду изображать себя. Я, а не ты, как планирует Инесса. А ты в это время будешь сидеть тихо и даже носа не показывать. Вместе с ребенком. Есть у меня кое-какие норки... Подготовлены на черный день. - Анька немного помолчала, усмехнулась и добавила: - Ну, не исключено, что ты иногда поможешь мне. Если захочешь. Но насиловать не буду.

Я согласилась. А что мне еще оставалось делать? Да и сто тысяч долларов получить очень хотелось. Главным, конечно, была моя уверенность (пусть основанная на интуиции), что Костик от Аньки не пострадает. И я очень надеялась, что она даже поможет защитить его от своих родственничков.

* * *

- Так как быть с Костиком? - спросила я после того, как мы убрали на кухне и перешли в комнату.

- Лучше бы его, конечно, куда-нибудь отправить, - ответила Анька.

- Нет!!! - завопил ребенок. - Никуда не поеду. Здесь так интересно, а меня отправлять? Не поеду! - Сын топнул ножкой.

Зная своего ребенка, я поняла, что теперь-то уж точно его никуда не отправишь. Но как его уберечь? Анька уверенно заявила, что подумает насчет Костика и того, как его присутствие обернуть в нашу пользу. В твою пользу, Анечка, хотела я поправить гостью, но сдержалась. В крайнем случае, Костик посидит у Лехи или у Артура. Но, как я видела, у ребенка загорелись глаза. Ему наши уже имевшие место и будущие приключения очень нравились. Он собрался активно участвовать в планах тети Ани. А тетя Аня уже мечтательно смотрела вдаль... Что-то она сейчас планирует?

Внезапно в дверь позвонили.

- Кто это может быть? - резким тоном спросила Анька.

Я пожала плечами. Судя по последнему развитию событий, мог быть кто угодно.

- Так, я иду открывать, - заявила Анька, - и изображаю тебя. Посмотрим, как это у меня получится. А ты... в шкаф! Ребенок, со мной. Поможешь, если что.

Я юркнула в свой вместительный стенной шкаф, пожалуй, самую рационально сделанную часть "хрущобы", а Анька с Костиком отправились к входной двери.

Я держала дверцу шкафа чуть приоткрытой, чтобы слышать, о чем говорят. Если зайдут в комнату - закроюсь плотно.

Пришел Артур Иванов - за солью.

Костик с ним поздоровался, Анька тут же пригласила в кухню. Представляю, что она могла подумать, когда его увидела. Я же еще не рассказала ей, с кем общаюсь в "мирной жизни". Кстати, этот пробел следует восполнить, если уж мы работаем вместе. Надо, чтобы она хотя бы по фотографиям изучила моих знакомых, а я - ее. Круги-то общения у нас не совпадают. Но на ошибках учатся. К сожалению, на своих. Хорошо еще, что первой ошибкой стал мой сосед.

Я глубоко задумалась, и из размышлений меня вывел гневный голос Артура.

- Лера, ты издеваешься надо мной? На солнце перегрелась?

- Ну а чего такого? - недоуменно спросила Анька.

Я догадалась, что она предложила бедному парню бананов. Откуда же она могла знать, как он к ним относится? Я поняла, что должна вмешаться. Портить отношения с Артуром совсем не хотелось, тем более что его помощью скорее всего придется воспользоваться. По крайней мере мне.

Я вышла на кухню.

- Куда приперлась?! - завопила Анька. - Тебе было велено сидеть в шкафу!

Артур в одних спортивных шортах на завязочках и тапках на босу ногу, с майонезной баночкой в огромных лапищах ошалело переводил взгляд с Аньки на меня и обратно, на столе лежали четыре банана, которые мы с Костиком и Анькой не успели съесть.

- Артур, прости ее, она не знала, - извинилась я за Аньку.

Иванов еще раз внимательно посмотрел на меня, потом на гостью и дико расхохотался. Смеялся он так заразительно, что вскоре к нему подключились и мы.

- Нет, ты прикинь, - заливалась Анька. - Открываю дверь. Стоит полуголый негритос. Просит насыпать баночку соли. Ну, я веду его на кухню. Тут бананы. Конечно, предлагаю. А он... Ха-ха-ха! Ой, не могу!

Отсмеявшись, мы снова плюхнулись за стол. Артур заявил, что у него есть бутылка, но только одна. Не хватит.

- Ты и пьешь, как русский? - уставилась на него Анька.

- А я и есть русский, - сказал сосед. - Моя фамилия Иванов.

- Издеваешься?

- Спроси у Лерки.

Анька посмотрела на меня. Я кивнула. Анька опять залилась смехом.

- Ты тут пока расскажи гостье историю моей жизни, - сказал мне Артур. А я еще за одной сбегаю. И Леху привезу.

- Кто такой Леха? - тут же насторожилась Анька.

Мы пояснили.

- Вези, - сказала она Артуру. - Тогда бери еще две бутылки. Лучше три. Тебе денег дать?

Артур опять обиделся. Он не мог позволить себе брать деньги у женщины, в особенности, если сам предложил сбегать к ларьку. Анька тут же выдала Артуру несколько комплиментов, заявив, что ей, к ее большому сожалению, приходилось слишком много общаться с альфонсами, но, оказывается, есть еще на Руси настоящие мужики, хотя и черного цвета.

Артур удалился. Я тут же высказала умную мысль о необходимости обмена информацией о наших знакомых. Анька велела мне для начала рассказать о моих, заявив, что для рассказа о ее мужиках потребуется не один день, более того, на этот раз она пришла неподготовленной - без фотографий и видеокассет. В следующий раз принесет. А тогда уже и пояснит, кто есть кто.

- Кстати, как он в койке? - вдруг спросила гостья. - Слыхала я, что негры в этом деле очень даже ничего. Я, правда, сама никогда не пробовала.

- Я тоже, - огрызнулась я и заметила, что ей следует соображать, что можно говорить при ребенке, а что нет.

- Я уже не маленький, - тут же встрял Костик, - и все понимаю.

Мне очень бы хотелось выгнать сына погулять, но разве сейчас это удастся?

- А все-таки? - спросила Анька.

- Не в моем вкусе, - сказала я.

- Неужели никогда не хотелось попробовать? - не отставала Поликарпова.

Костик тут же поинтересовался, что именно. И не попробовать ли ему? Он любит пробовать все новое. И вкусное.

- Для меня это неприемлемо, - сказала я Аньке, не отвечая сыну, и предложила сменить тему.

Анька не желала ее менять и поинтересовалась, не стану ли я возражать, если она поэкспериментирует в этом направлении.

- Зачем тебе мое разрешение?! - заорала я. - Да только б на здоровье!

Гостья порекомендовала мне не заводиться, а потом заметила, что хоть она и стерва из стерв, но не имеет дурной привычки уводить мужиков у других баб, тем более у тех, с кем она хочет остаться в хороших отношениях. Аньке и свободных мужиков хватает - отбою нет. И если бы я ей сказала, что поддерживаю связь с Артуром или хотя бы имею на него виды - она бы и думать о нем не стала. Принципы у нее такие. Мораль с нравственностью называются.

"Ой ли?" - почему-то подумала я.

- Значит, я сегодня чешу к нему? - еще раз спросила у меня Анька.

- Это ты у него спрашивай, - ответила я. - Если захочет - на здоровье, как я тебе уже сказала.

- Еще не родился мужик, который меня не захотел бы, - уверенно заявила Анька и принялась поправлять макияж.

Костик наш разговор слушал очень внимательно, переводя взгляд с Аньки на меня и обратно, но больше не встревал, что было для него нетипично.

Вскоре в дверь опять позвонили. По стуку коляски я слышала, что это Артур вместе с Лехой.

- Кто пойдет открывать? - посмотрела я на Аньку.

Она сказала, чтобы я пошла и предложила господам определить, кто им открыл. Как раз попросим мужиков сказать, сильно ли мы отличаемся - с их мужской точки зрения.

Я не была уверена в абсолютно адекватном восприятии белых женщин черным мужчиной, хотя Артур и прожил всю свою жизнь в Питере. В данном случае я больше полагалась на Леху...

Периодически прикладываясь к рюмочкам, мы обсуждали с парнями наши с Анькой малые различия. Артур с Лехой заставляли нас ходить по комнате, поворачиваться, садиться, вставать. В общем, было очень весело и смешно (в особенности после попадания в организм значительного числа градусов). Я поняла, что нам с Поликарповой следует немного отработать походку - чтобы она была одной и той же, Аньке - чуть-чуть осветлиться (мы решили, что завтра же пойдем покупать краску для волос), мне еще позагорать, Аньке скинуть килограммчик, мне носить каблучок - и все в порядке.

Часам к двенадцати я заметила, что Костик засыпает в кресле. Вообще-то он в каникулы поздно ложится и поздно встает - как я, но сказывалась усталость. Мы провели несколько часов на пляже, днем он даже не прилег, перевозбудился и скоро просто отключится. Я велела гостям перебазироваться на кухню, а сама, нагрев воды (горячую уже отключили), ополоснула ребенка и отвела в его комнату. Ничего читать ему не потребовалось - Костик заснул, едва донес голову до подушки.

Я слышала, что на кухне за закрытой дверью идет бурное обсуждение, к теме дискуссии не прислушивалась, да и мне самой тоже захотелось спать. Не могли бы дорогие гости перебазироваться в одну из соседних квартир? У меня ребенок спит. А я вообще-то сегодня ночью собиралась работать. Но уже не в состоянии. Я тут такого нарисую... Такие лики у меня получатся. Надо ложиться спать. Может, завтра встану пораньше. Я с тоской посмотрела на деревянные заготовки. Опять не укладываюсь в срок. Нет, пораньше встать у меня никогда не получается. Мне проще посидеть часов до пяти утра, а потом спать полдня. Но сегодня я уже не могу. Я дала себе обещание, что на пляж больше не поеду до тех пор, пока не выполню работу. Так ведь и жить скоро будет не на что.

Но в это мгновение я вспомнила десять зелененьких купюр, выданных мне сегодня Анькой на мелкие расходы. Жить мне есть на что. Но я все равно обязана выполнить заказ. Ведь это моя постоянная работа. Ну, относительно постоянная. А Инесса, Анька и прочие... Я очень надеялась, что вся эта компания вошла в мою жизнь лишь временно. Однако интуиция подсказывала, что надеюсь я зря.

Дверь кухни открылась, и оттуда показалась троица моих гостей. Артур с Анькой держались за Лехину коляску и смотрели по сторонам осоловевшими глазами.

- Отбываете? - спросила я, стараясь скрыть свой энтузиазм.

В ответ послышалось мычание. Стоящие на двух ногах (хотя и нетвердо) попытались развернуть коляску, но никак не могли с ней справиться. Я велела двуногим гостям шествовать вперед самостоятельно, держась за стеночку, развернула Леху и покатила вперед.

- Ко мне! - скомандовал Артур заплетающимся языком.

Дверь квартиры Иванова открывать пришлось тоже мне: Артур никак не мог попасть ключом в замок, на выключатель тоже нажимала я - три попытки хозяина оказались безуспешными. Анька все время повторяла, что никогда не думала, что негры пьют, как русские, Иванов бил себя в грудь и вопил, что слово "как" - лишнее. Он - русский. Только черного цвета. Мне надоело слушать их споры, и я оставила троицу в комнате Артура с остатками водки в последней бутылке, после чего удалилась к себе и в самое ближайшее время отключилась.

* * *

Утром меня разбудил Костик. Я заявила, что ни на какой пляж его сегодня не повезу - пусть идет гулять в сад.

- А где тетя Аня? - спросил ребенок.

- Понятия не имею, - ответила я.

- А ты позвони ей. Она же номер оставила. Может, она меня отвезет? С ней так весело.

Мне совсем не хотелось, чтобы ребенок куда-то ездил с Анькой. Никто не знает, во что с ней можно вляпаться. Врагов и недоброжелателей у нее, как я понимаю, - пруд пруди. Еще не хватало, чтобы из-за ее выкрутасов пострадал мой ребенок.

- Или идешь гулять в сад, или сидишь дома, - поставила я ультиматум. Выбирай. Никаких тетей Аней. А не то отправлю к бабушке.

Последний аргумент подействовал наиболее убедительно, и ребенок удалился в сад.

После того, как я проработала часа три, в дверь позвонили. Я глянула в глазок - и увидела Аньку.

- Пожрать есть чего? - спросила она с порога. - И опохмелиться.

- А джентльмены что, в ларек не сбегали? - спросила я у нее, провожая гостью на кухню.

- Их на работу вызвали, - пожала она плечами. - Парни уехали, а я еще поспала и вот пришла к тебе. У Артура - хоть шаром покати в холодильнике. Одни яйца. А я их терпеть не могу. Ладно, хватит трепаться. Дай пожрать-то.

Я разогрела остатки борща, сварила картошку, и мы с Анькой перекусили. Аппетит у нее был волчий. Я подумала, что с таким аппетитом не то что килограмм сбросить, тут два, если не три наберешь за пару дней.

- Кстати, а где работают твои соседи? - спросила Анька.

Я пожала плечами.

- Не в курсе? Ну ты даешь.

Я заметила, что как-то до сих пор обходилась без данной информации, проживу и дальше. Но для Аньки отсутствие этих сведений оказалось очередным шилом в заднице. Она начала строить догадки. Мне надоел этот - который уже за короткое время нашего знакомства? - лившийся из нее поток словоблудия, и я поинтересовалась, как прошла ночь - если Поликарпова, конечно, что-нибудь помнит.

- Гиганты! - воскликнула Анька и подняла большой палец кверху. Никогда раньше не трахалась ни с негром, ни с инвалидом. Ну когда бы я такое попробовала, если бы не познакомилась с тобой?! А ты зря отказываешься.

Я махнула рукой.

- Кстати, мужик у тебя какой-то постоянный есть? - поинтересовалась Анька.

- Нет, - ответила я.

Гостья очень удивилась и решила, что сейчас самое время поделиться любовными историями наших жизней, чтобы не попасть впросак. Я заметила, что хотела бы поработать. Анька у меня что, жить собралась?

- Временно поживу у тебя, - кивнула Поликарпова, словно прочитав мои мысли, - ночевать, наверное, буду у Артура, а днем у тебя потусуюсь. Кто меня здесь искать вздумает? В общем, пока останусь на вашей лестничной площадке.

Я предпочла бы, чтобы Аня постоянно тусовалась у моих соседей. А в идеале - вообще где-нибудь подальше от этих мест. В малых количествах с ней было весело, но от постоянного общения я, честно говоря, уставала.

- А Артур - классный парень, - вдруг сказала Анька и мечтательно посмотрела вдаль. - Настоящий друг.

Я вопросительно взглянула на гостью.

- О Лехе думает. Когда я открытым текстом предложила себя Артуру, он мне тоже открытым текстом ответил: или вместе с Лехой, или никак. Ну, я челюсть отвесила. А он мне: а ты поставь себя на Лехино место. Все по полочкам разложил. Леха с нами на кухне сидел, красный как рак, но молчал. Ну а я что? Я согласилась. Попробовать чего-нибудь новенькое - это я всегда за.

- А у тебя постоянный мужик есть? - прервала я ее откровения.

Анька кивнула, мечтательно уставившись в окно.

- Сашка, - произнесла она, вложив в это имя все свои чувства к любимому человеку.

Дальше я не успела ничего выяснить: в дверь позвонили. Это был Костик, запыхавшийся от быстрого подъема по лестнице.

- Дедушка на подходе! - выпалил он с порога.

Анька уже выскочила в коридор и услышала фразу сына.

- Зачем его несет-то, черт побери?! - воскликнула я, обращаясь сама к себе. Его только тут еще и не хватало.

- Так, - заявила гостья. - Лерка, давай опять в шкаф. Посмотрим, заметит ли твой папаша разницу. Ребенок, на кухню! Сейчас тебя кормить буду. Называешь меня мамой, понял?

- Понял, - охотно откликнулся Костик. - Дедушку нужно отправить назад к бабушке. Как можно быстрее.

Я с ним полностью согласилась.

- Сделаем, - кивнула Анька.

ГЛАВА 5

Я в очередной раз исчезла в стенном шкафу. Костик с Анькой напряженно ждали звонка в дверь - и он прозвучал несколько минут спустя. Папашка тяжело дышал после подъема на пятый этаж.

- Ну почему тебе у нас не живется? - заворчал он с порога, даже не соизволив поздороваться. - Ходи тут к тебе по этой чертовой лестнице...

- А ты не ходи, - спокойно заметила Анька.

Папашка завелся с пол-оборота.

- Если не перестанешь орать, выгоню, - прозвучал спокойный Анькин голос.

На папашку ее аргумент никак не подействовал. но и Анька в долгу не осталась, заорав, что, если он не заткнется немедленно, она спустит его с этой чертовой лестницы, которая ему так не нравится. Обычно я не позволяла себе подобных высказываний в адрес родителей, так что папашка несколько опешил. Правда, заткнулся. Предполагаю, что рот у него был широко раскрыт от удивления - точно сказать не могу: из шкафа не было видно. Анька незамедлительно воспользовалась паузой и поинтересовалась, зачем родитель пожаловал.

Папашка ответил, что она могла бы с дороги его чаем напоить или лучше чем-нибудь холодненьким. Говорил он теперь ровным голосом. Интересно, его надолго хватит? И как у них вообще получится общение с Анькой?

Она проводила родителя на кухню (до этого они ругались в коридорчике). Я решила временно выбраться из шкафа и продвинуться в направлении кухни, чтобы слышать каждое слово, не напрягая слух. Если что - успею скрыться.

- Лера, ну подумай сама, ведь плохо же, что ребенок летом сидит в городе, - говорил папашка. Голос все еще был спокойным, интонация даже просительной.

- А мне тут нравится, - встрял ребенок.

Папашка заорал на Костика, что его мнения никто не спрашивал. Так, все-таки хватило ненадолго. Посмотрим, вернее, послушаем, что предпримет Анька. Поликарпова незамедлительно пустилась на защиту моего сына (на повышенных тонах), заметив, что не позволит папашке орать на ребенка, и снова пообещала спустить его с лестницы. Папашка завелся еще больше и заявил, что мне вообще нельзя оставлять ребенка, я недостойна называться матерью, меня нужно лишить родительских прав, я не умею воспитывать детей, все делаю неправильно, ну и так далее в таком же духе. Аньке было далеко до моего ангельского терпения в общении с родителями (тем более что это был не ее родитель). Судя по звукам, она взяла Александра Евгеньевича за грудки (а папашка мой - мужичонка мелкий и легкий), вытащила из-за стола, придвинула его лицо к своему и прошипела пару ласковых. Папашкин воспитательный зуд тут же прошел, и он начал оправдываться.

- Ты же понимаешь, Лера, что это мать меня послала. Сказала: без Костика не возвращайся. И с тобой велела провести воспитательную работу. Что я ей скажу?

- А то и скажешь: сына не отдала и не отдаст. Воспитательную работу провел, но безрезультатно. А ребенок с вами вообще жить не хочет. Правильно, ребенок?

- Да!!! - заорал Костик. - Не поеду на дачу. И даже в гости к вам не поеду.

- Слышал? - уточнила Анька.

Папашка сделал еще одну попытку воспитания, снова получил в ответ пару ласковых, даже не пару, а несколько побольше, после чего вроде бы успокоился, попил колы, потом чая с печеньем, рассказал про битву за урожай, а затем, наверное, уже твердо уверившись в мысли, что задание жены выполнить не сумеет, решил удовлетворить свое любопытство, а заодно и получить информацию, которой можно будет заткнуть мамашке рот.

- Лера, ты деньги-то на машину откуда взяла? У нас все садоводство только про тебя и говорит. Как ты тогда приехала... Лера, ведь сколько стоит-то такая машина, а? Хоть марки-то какой, а? Я ведь и рассмотреть ее как следует не успел. Мы с мужиками поспорили. Кто что говорит. Никто из наших прочитать не смог...

Не успел, хотелось мне поправить папашку. Конечно, все садоводство наблюдало за сценой общения родителей с непутевой дочерью. Думали: еще будет время машину со всех сторон разглядеть, пока она стоит у дома, ан нет непутевая дочь не захотела воспитываться и быстренько отвалила. А чужие деньги посчитать - святое дело. И кости соседям перемыть тоже.

Анька не знала, на чем я езжу - мы как-то еще не успели дойти до вопроса транспортных средств. Но ей помог Костик. Может, она его ногой под столом пнула?

- Дедушка, - сказал ребенок, - любопытство не красит человека.

И откуда он только набрался таких фраз? Или это я так говорю, занимаясь его воспитанием? Надо будет к себе прислушаться.

Дедушка опять завелся с пол-оборота. Анька прослушала и про буржуев, и про капиталистов, и про трудовой народ, страдающий от ига зажравшихся "новых русских". Возможно, ей было просто интересно узнать, что думает о прослойке общества, к которой она сама принадлежит, рядовой российский (или совковый?) гражданин. Вот здесь бы я, в отличие от Аньки, уже давно взвилась к потолку и выгнала папашку - или спустила с лестницы, как ему обещала она. Анька же слушала очень внимательно, иногда задавая наводящие или уточняющие вопросы. Ни разу не сделала родителю замечания, не умерила его пыл, не шипела, не орала, не ругалась матом. Неужели мы с ней такие разные? Так по-разному реагируем?

Потом они с папашкой начали дискуссию на политические темы...

У меня возникло желание отправиться назад в шкаф или лучше на диван и немного поспать. Или поработать - зачем зря тратить время?

Анька, к моему удивлению, была неплохо подкована в политике, а также явно интересовалась международными отношениями и нашей родной историей. Папашка случайно не обнаружит подмену? Должен бы уже подумать, что это не его дочь с ним разговаривает. Или он так увлекся, что ему не до того, с кем он говорит, - был бы собеседник, точнее - собеседница.

Я отправилась в комнату, закрыла дверь и устроилась за своим рабочим столом. Должна Анька понимать, что я не буду столько времени сидеть в шкафу? Не пустит, я надеюсь, папашку сразу в комнату? Успеет предупредить. Или Костик сообразит.

Я спокойно работала какое-то время, даже не прислушиваясь к происходящему на кухне. Внезапно дверь в комнату с шумом распахнулась, влетела разъяренная Анька, подскочила ко мне, развернула вместе со стулом, схватила за тонкую футболку, подняла и притянула к своему горящему гневом лицу - в общем, повторила процедуру с папашкой. Я только не понимала, с чем связан приступ ее гнева, направленный теперь на меня?

Все быстро выяснилось.

- Откуда ты знаешь Темку? - прошипела она, метая очами молнии.

Я не врубилась сразу и попросила уточнить, о ком речь.

- Не притворяйся, сука, я из тебя все кишки вытяну!

Далее последовало детальное описание того, что еще со мной сделает гостья. Она, порядочная женщина, спрашивала у меня согласия на то, чтобы переспать с моим соседом, а я от Комиссарова машины в подарок принимаю? В доме у него ночую?

Ей Артем даже цветочка ни разу не подарил, а мне - машину? В мой адрес было выдано немало колоритных эпитетов. Артему, к моему удивлению, ничего не досталось.

Вскоре мне надоело все это слушать, а еще больше - то, что Анька продолжала мять мою футболку и шипеть в лицо. Мне было не совсем комфортно находиться в таком положении. Если уж проводить конструктивную дискуссию так сидя на диване или в креслах, за рюмочкой коньяку. По крайней мере, цивилизованно, а не с разъяренной фурией в качестве оппонента. Папашка с Костиком были заперты - это я поняла по крикам, требованию выпустить и стукам в дверь. То есть ни на чью помощь мне рассчитывать не приходилось, да я и не уверена, справились бы мы даже втроем с одной разгневанной Анькой.

Я все еще держала в руках кисточку. Лак, которым я покрывала очередное деревянное яйцо, пока не успел высохнуть. Я подняла руку и мазнула Аньку по носу. Гостья взвыла, отпустила мою футболку, но тут же ринулась на меня как дикая кошка, выпустив когти (длинные ногти в данном случае). Мы сцепились. В ход также пошли зубы и нижние конечности. Мы старались оцарапать, укусить, лягнуть друг друга, вырвали каждая по клоку волос у соперницы. Драка сопровождалась высказыванием своего мнения о двойнике. Я вообще-то человек довольно спокойный, меня сложно вывести из себя, но уж если вывели... Терпеть не могу, когда меня несправедливо обвиняют. Нужен мне этот Артем.

Видела я его всего один раз. Соседи рекомендовали с ним не связываться и дали не самую лучшую характеристику. Бандит. Признаюсь, какое-то физическое влечение я к нему испытала, потому что у меня давно мужика не было, а тут на пути попался молодой и симпатичный, да еще машину презентовал за доставленные неудобства. Но ничего между нами не было, и я же могу его вообще больше никогда в жизни не увидеть. Страдать от этого не буду. Да и Костику Артем не понравился.

А откуда его знает Анька? Ах да, он же главный конкурент ее отца! И я уже что-то думала на эту тему... Она как раз собиралась объединить силы с Артемом - хотя бы временно, - чтобы расправиться с Инессой. Артем-то, наверное, знает расклад во вражеском лагере. А тут такая союзница из этого самого лагеря. Союз наверняка был скреплен - как только его могут скрепить мужчина и женщина.

А Анька ревнива. Это ж надо так завестись! Она что, влюблена в Артема? Имеет на него виды? Или это не ревность? Она же перед самым приходом папашки упомянула какого-то Сашу. Да и машин ей наверняка хватает. Я не сомневалась, что мой двойник ездит на чем-нибудь типа "Мерседеса-600" - или чего-то подобного. Не удивилась бы и "Феррари". Перетянутой резиночкой пачки стодолларовых, которая лежала у Аньки в сумке, вполне хватило бы на машину такого класса, как моя "Тойота". Но для Аньки был важен сам факт - Артем, с которым, как я теперь уже не сомневалась, Анька когда-то состояла в интимных отношениях, ей никогда ничего не дарил. А мне после первой же встречи сделал презент, причем очень крупный, даже по ее меркам. Ущемлено Анькино самолюбие, здорово ущемлено, а оно у нее явно больное. Мысль о том, что мужчина оценил какую-то женщину выше, чем Аньку, для нее ужасна. И вот результат: весь гнев этой фурии выплеснулся на меня.

Все эти мысли пролетали у меня в голове, пока мы возились в большой комнате. Я поняла, что драку нужно кончать - кому-то следует пойти на попятную - и спокойно обсудить ситуацию. Если такое, конечно, возможно. Моя злость прошла, снова на первые позиции вышел здравый смысл. Но в эти минуты у меня вновь возникли сомнения в Анькином психическом здоровье. Может, Инесса все-таки права? Человек-то Анька, в любом случае, невыдержанный. Я бы, например, эту драку никогда не начала. Вообще никакую не начала бы. Я предпочитаю решать все вопросы путем переговоров.

Но в драке участвую. Я же не могу не защищаться?!

- Хватит! - заорала я что есть мочи.

Снизу застучали по батарее. Анька от меня отвалилась. Мы вылупились друг на друга, тяжело дыша. Видок у моего двойника был, я вам скажу... Как я подозревала, сама выглядела не лучше. Мы с опаской приблизились к большому зеркалу, стоявшему в комнате Костика.

Мне захотелось грохнуться в обморок. А Анька... Анька дико расхохоталась и опять смеялась так заразительно, что я не смогла не подключиться к ней.

- Ой, мамочки! - хваталась она за живот. - Ой, не могу! Ну ты посмотри на этот фингал? И куда же я теперь с ним? Нет, а ноготочки-то у меня класс! Как я тебя, а? Черт, два ногтя сломала! Но на тебя не жалко. Ха-ха-ха!

У меня на левой щеке остался след (вернее, следы) приложения Анькиной рученьки - четыре жирные царапины, из которых тоненькими струйками сочилась кровь. На полу в гостиной остались клочья волос - придется подравниваться, но Анька заметила, что это и к лучшему: сделаем волосы одинаковой длины. Она в очередной раз вспомнила, что до сих пор не купила краску: ей же следовало осветлиться. На наших телах также остались следы схватки.

- Жаль, что мы побиты по-разному, - внезапно сказала Анька.

Я уставилась на нее, а она продолжала размышлять вслух.

- Может, стоит тебе и меня расцарапать? А мне поставить тебе фингал? Чтобы все было одинаково?

- Ну уж нет! - возмутилась я. - И так достаточно. Я теперь не знаю, как на улице показаться с такой рожей!

Анька махнула рукой и заметила, что это как раз ее волнует меньше всего. Но по разным увечьям нас могут быстро распознать.

- Заживет, - заметила я.

- Сколько времени заживать-то будет?! - заорала Анька, изловчилась - и врезала мне под глаз.

Я дико заорала. Сама не предполагала, что способна на такую ярость. Но на этот раз мой пыл поумерила Анька, подставив щеку.

- Царапай, - сказала она.

- Дура!

- Не хочешь - не надо. Я сама. У тебя все равно ногти не такие.

Анька опять подтащила меня к зеркалу, велела стоять рядом и не двигаться, примерилась - и собственными ногтями рассекла себе щеку, сопровождая данное действие площадной бранью. Вышло почти идентично со мной.

Мы опять уставились в зеркало - и нас снова обуял приступ дикого хохота.

По фингалу под глазом, по четыре следа от ногтей...

- Что с телами будем делать? - спросила Анька, намереваясь раздеться.

- Хватит физиономий, - ответила я. - Мы же, как я понимаю, не собираемся спать с одними и теми же мужиками? - Я помолчала и добавила: - А ты что, правда с Артемом?

- Правда, - кивнула Анька. - Было дело. Спали. Но уже все. Вот ведь сволочь! Ты прости меня, Лерка, но когда твой ребенок сказал, что это дядя Артем тебе машину подарил... мне будто вожжа под хвост попала. Я и понеслась сюда отношения выяснять. А вот сейчас думаю: это ж может быть не тот Артем? Нет, конечно, тот. Второму-то откуда взяться? Имя довольно редкое. Ладно, рассказывай. С чего это он так расщедрился? Мне следовало вначале выслушать тебя. А я... Прости, Лерка. Больше не буду.

"Психованная", - подумала я, но отчиталась о знакомстве с Анькиным бывшим любимым.

Все это время мы сидели в креслах, потягивая коньяк, который я обычно держала в тумбочке вместе со стаканами. Как лекарство. Из кухни периодически доносились крики папашки, стучавшего в дверь. Анька заперла их с Костиком на швабру, которую вставила в ручку. Костик вел себя тихо. Интересно, он что-то рассказал дедушке? Думаю, нет.

Выслушав меня, Анька еще раз извинилась, а потом твердо заявила, что никогда бы не ожидала от Артема такой щедрости.

- Возможно, он решил меня как-то использовать, - заметила я.

- Возможно, - согласилась Анька. - Или позлить меня. Но мы это проверим. Я придумаю как.

О работе Анькиного воображения я уже знала не понаслышке. И какая роль в этой "проверке" отведется мне?

- У меня рожу щиплет, - заявила гостья. - А у тебя?

У меня тоже немного пощипывало, но кровь уже не текла. Больше всего болело бедро, которым я стукнулась о ручку дивана. Я приподняла юбку и увидела огромный синяк. У Аньки самый большой был на боку.

- Пойдем хоть перекисью царапины обработаем, - предложила я.

- А аптечка у тебя где? Не на кухне, случайно?

- В ванной, - ответила я.

Минут двадцать мы занимались приведением друг друга в относительно божеский вид, потом подравнивали волосы, затем Анька заявила, что отправляется в магазин за краской для волос, прихватила вырванный ею же у меня клок, взяла свою сумку и сказала, чтобы я выпустила папашку минут через десять после ее ухода.

- Пусть отправляется назад на свою дачу. Он нам здесь будет только мешать.

Я была полностью согласна с Анькой. Вот только как его выставить? У меня ведь нет Анькиных талантов.

Она ушла, я закрыла за нею дверь, убрала коньяк и стаканы в тумбочку и отправилась снимать швабру.

При виде меня родитель открыл рот, не выдал ни звука и снова закрыл. Костик тоже молчал, потом быстро побежал в большую комнату. По звуку я слышала, что он проверяет шкаф.

- Она ушла? - уточнил он у меня.

Я кивнула.

- Кто ушел? - тут же встрял родитель.

- Неважно, - устало ответила я. - И ты уезжай, папа.

Родитель наконец собрался с силами и завопил. Его крик был прерван звонком сотового телефона, валявшегося на тумбочке в прихожей, где мы и стояли в тот момент. Мы все втроем опешили. Я еще не привыкла к этой новомодной игрушке и не сразу поняла, что это меня. Отец вообще смотрел на трубку, как на девятое чудо света, если считать "Тойоту" восьмым. Первым очнулся Костик, взял трубку в руки и нажал на верхнюю слева кнопочку - как нас учила тетя Аня.

Это как раз была она - Анька не запомнила мой городской номер, он вообще сложный, не то что сотовый.

- У парадной - автобус с лицами в камуфляже. ОМОН или не ОМОН, понять не могу. Кого тут у вас могут брать?

- Не знаю, - сказала я в полной уверенности, что меня появление этих молодцев волновать не должно никоим образом. Это, наверное, к черным (в смысле лицам кавказской национальности) со второго этажа. Они там купили две соседние квартиры - по стоякам Артура и Лехи, вселились всем аулом, по утрам отбывают куда-то (на рынки, как я предполагаю) тоже на автобусе. Но с соседями очень вежливы, особо не шумят, стараются не привлекать к себе внимания. Зачем следить там, где живут?

Я уточнила у Аньки, когда она намерена возвращаться.

- Скоро, - ответила Поликарпова и отключила связь.

- Откуда у тебя деньги на такой телефон?! - заорал папашка. - Ты знаешь, сколько он стоит?!

Он не успел в очередной раз поразглагольствовать о буржуях и капиталистах, обдирающих трудовой народ. К нам стали ломиться в дверь.

- Кто это? - шепотом спросил папашка, с ужасом глядя на меня. Бандиты? Воры? Звони в милицию!

- Возможно, это и есть милиция, - ответила я, пытаясь соображать побыстрее.

Какого черта? Кто мог сюда прислать молодцев в камуфляже? ОМОНу у меня явно делать нечего. Процентов девяносто, что не они. Из тех лиц, с которыми мне пришлось столкнуться в последнее время, с властями вроде дружить не должен никто. А вообще-то... Вполне могут дружить. Власти работают на них. За твердую валюту, а не постыдную зарплату от государства. А могут быть и переодетые бандиты. Нет, в любом случае это - бандиты. Главное - кто их послал? И что им от меня надо?!

Я быстро сунула сотовый телефон Костику в шорты, он тут же прикрыл его сверху футболкой. Папашка бормотал себе под нос что-то несвязное.

- Телефон тети Ани помнишь? - шепнула я сыну.

Он кивнул.

В этот момент дверь с грохотом рухнула в мою небольшую прихожую, в квартиру ввалились громилы в камуфляже и черных шапочках с прорезями, вооруженные до зубов. С их губ уже был готов сорваться воинственный клич, но тут они увидели нас троих - папашку в старых джинсах и застиранной футболке, меня с фингалом и царапинами на лице и прижимавшегося ко мне испуганного ребенка.

Молодцы застыли на местах, переглянулись. С лестницы на них напирали другие. Те тоже постарались протиснуться в мою прихожую, и вскоре их собралось здесь человек десять. До сих пор не понимаю, как все уместились. Они молча разглядывали нас. Мы - их.

Первым пришел в себя мой родитель - и потребовал у них документы. Документов, как и я предполагала, у молодцев не было. Или они не желали их предъявлять. Я специально посмотрела на их форму - и не заметила никаких нашивок.

Родитель уже завелся не на шутку и заявил, что сейчас же позвонит в милицию, КГБ, губернатору, какому-то там депутату, за которого он голосовал, Зюганову и еще нескольким лицам, о которых я слышала впервые. Молодцы проснулись.

- Э, папаша! Потише! - выдал один.

Но мой родитель уже разглагольствовал о совершенно неприемлемом выполнении милицией своих функций, коррумпированных правоохранительных органах, бандитах, купленных прокурорах, судьях и о ком-то там еще. Цитаты из прессы и телерепортажей со ссылками на первоисточник сыпались одна за другой. "Отцу бы на митингах выступать", - подумала я. Молодцы в большом удивлении слушали говорливого пенсионера, только изредка стараясь умерить его пыл. Но отец говорил с душой... Пропал, пропал в нем политический агитатор...

- Что здесь происходит?! - внезапно раздался уверенный командирский голос с лестницы, сквозь ряды молодцев в камуфляже протиснулся мужчина в летнем костюме, без маски и уставился на нас троих. Отец секунд на тридцать замолк, а затем завелся по новой.

Мужчина в костюме послушал пару минут, потом рявкнул командирским голосом:

- Молчать!

Папашка внезапно заткнулся, уставился на мужчину, словно впервые его заметил, потом обвел глазами молодцев - и стал оседать по стеночке. Я с трудом успела его подхватить, но удержать родителя было сложно, и я взвизгнула:

- Да помогите же хоть кто-нибудь!

Два ближайших молодца бросились ко мне, подхватили папашку, отнесли на диван в большой комнате и уложили.

Мужчина в костюме тем временем отдавал распоряжения. Я не слушала, пытаясь привести папашку в чувство, но он плохо реагировал даже на нашатырь, что-то бормоча себе под нос на этот раз про светлое будущее и победу коммунистических идей. Молодцы стояли рядом, как два истукана. Шапочки-маски, правда, сняли и время от времени утирали ими струившийся пот - форма-то у них явно не по летней жаркой погоде. Костик забился в кресло. Затем я услышала топот ног, спускающихся по лестнице, - остальные непрошеные гости отбывали.

В комнату вошел мужчина в костюме, обвел глазами предметы мебели, задержавшись на моем рабочем столе, и остановил взгляд на мне самой.

- Вы бы хоть представились, - устало сказала я, хотя мне в эту минуту было уже все равно, кто он. Мне так все надоело. Драка с Анькой, пререкания с отцом, эти молодцы... А если прибавить сюда еще события последних дней, начиная с возвращения из Новгородской области... Как мне все это осточертело!

- Хвостов Петр Николаевич, заместитель директора охранного агентства "Сатурн".

Я уставилась на господина Хвостова большими круглыми глазами, а потом поинтересовалась, что же Петру Николаевичу понадобилось у меня в квартире.

Незваный гость устроился во втором кресле напротив Костика, с большим удивлением рассматривавшего ввалившуюся компанию. Молодцы отошли к стене и подперли ее могучими плечами.

- Возможно, произошла ошибка, - заявил Хвостов совершенно спокойным тоном. - Я должен разобраться.

- А если я сейчас милицию вызову? - устало спросила я, нюхая нашатырь мне он в эти минуты требовался не меньше, чем отцу.

- Не надо милиции... простите, как вас по имени-отчеству?

- Валерия Александровна, - представилась я.

- Давайте сами разберемся, Валерия Александровна, - продолжал Петр Николаевич. - Я уверен, что мы сможем договориться. Нас дезинформировали. Я теперь в этом почти уверен. Но должен убедиться окончательно. Мне еще отчитываться перед своим начальством. Так что давайте поможем друг другу.

В эту минуту Костик встал и направился к выходу из комнаты.

- Куда пошел ваш ребенок? - тут же резко спросил Хвостов.

- Ребенок находится у себя дома! - завопила я. - В отличие от вас.

- Мама, дверь открыта, - подал голос Костик. - То есть она на полу лежит. Мама, как мы так жить будем?

Ребенок посмотрел на меня, потом на Хвостова, потом на двух истуканов.

- Костя, сходи попей водички, - сказала я сыну. - Или колы. И закрой за собой дверь на кухню.

Сообразит или нет позвонить Аньке, чтобы не приперлась не вовремя? Зачем Хвостову видеть мою копию? Он, кстати, случайно не по ее душу?

- Хорошо, мама, - сказал Костик. - Я все понял.

С этими словами сын удалился. Но понял ли он? Вообще-то ребенок у меня сообразительный. Папашка постанывал на диване, но глаз не открывал. Я сидела рядом с ним.

- Что будем делать с дверью? - посмотрела я на Петра Николаевича. - Вы, я надеюсь...

- Починим, - перебил он меня, достал из кармана трубку, набрал какой-то номер, распорядился, выслушал, что ему там ответили, и посмотрел на меня: Дверь будет через три часа. Бронированная. Как же вы с такой хлипкой-то жили, Валерия Александровна?

- Да как-то до вас никто не вламывался, - заметила я.

- Нет худа без добра, - продолжал спокойным голосом Петр Николаевич. Поставим вам дверку хорошую, дополнительный замочек. Конечно, за счет фирмы.

Да что это в последнее время все такими добрыми стали? Мне было трудно поверить во всеобщую бескорыстность. Или это все за моральный ущерб со мною расплачиваются? Откуда взялся этот Хвостов со своим "Сатурном"? К кому его сюда принесло? Или все-таки ко мне?

Хвостов тем временем поинтересовался, кто меня так разукрасил. Его молодцы также с большим интересом изучали мой фингал и царапины.

- Это к делу не относится, - заметила я.

Но Петр Николаевич был очень настойчив.

- Соперница, - ответила я, чтобы отвязался.

Куда там! Хвостову тут же потребовалось узнать, из-за кого именно мы сражались.

- Какое ваше дело?! - завелась я.

Но Петр Николаевич был совершенно непрошибаем, сказал, что не уйдет, пока не получит нужную ему информацию - в любом случае он должен проверить, чтобы мне поставили надежную дверь, ждать, как он сказал, часа три, так что у нас есть время побеседовать.

У меня возникло желание взять какое-нибудь из деревянных изделий, стоявших у меня на рабочем столе, и запустить им в голову Петра Николаевича - хоть это должно его прошибить, если слов не понимает? Я с большим трудом сдержала свой благородный порыв. Может, наплести ему чего-нибудь, чтобы только отвалил побыстрее? Ведь если Костик не позвонил Аньке, то она вполне может вернуться в самом скором времени, решив, что ОМОН пожаловал не ко мне.

- Из-за мужчины, - процедила я.

- Ну я понимаю, что не из-за женщины, - откликнулся Хвостов. - Фамилию назовите, пожалуйста.

- Я не знаю его фамилию.

Не называть же Комиссарова? Личность он, как я поняла, в городе известная, Хвостов может быть знаком с ним, мог про него слышать, а то и работать на Артема. Еще не хватало, чтобы до Комиссарова дошло, что мы с Анькой из-за него сцепились...

- А имя? - не отставал Петр Николаевич. - И опишите его, пожалуйста, внешне.

Я молчала. На мое счастье, очнулся папашка, сел на диване, обвел затуманенным взором непрошеных гостей и обратился к Хвостову:

- Вы из милиции?

Петр Николаевич кивнул.

- Врет, - сказала я.

- Валерия Александровна...

- Из охранного агентства "Сатурн", - сказала я папашке, надеясь пробудить в нем былой энтузиазм. Мои попытки увенчались успехом. Папашка завопил, что ему известно, что и кто стоит за охранными агентствами, и он идет немедленно вызывать милицию, КГБ, губернатора - и далее по любимому списку родителя.

Я успела заметить, как Петр Николаевич кивнул своим молодцам - и они прервали благородный папашкин порыв. Один из бугаев извлек из кармана маленький шприц - или он только казался маленьким в его лапище? - и сделал родителю укол. Папашка обмяк, и его снова водрузили на диван.

Я не знала, что делать - вопить или, наоборот, сидеть тихо и молиться о скорейшем Анькином возвращении? И что делает на кухне Костик? Он сообразил закрыть туда дверь и включить воду, так что мне не было слышно, дозвонился он или нет.

Петр Николаевич тем временем пел соловьем - говорил долго, но совершенно ни о чем, по крайней мере, я никакого смысла, кроме того, что мне следует рассказать Хвостову о себе все, не уловила. Петру Николаевичу даже удалось вплести в свою речь цитаты из русских и советских поэтов (не совсем точные, если мне не изменила память, но узнаваемые), он немного пофилософствовал, пошутил. "Их бы на пару с папашкой на какой-нибудь митинг, - подумала я. - И Аньку бы к ним для разбавления мужской компании приятным женским лицом, она-то ведь тоже мастерица воду лить. С такими ораторскими способностями, как у Хвостова, было бы неплохо баллотироваться куда-нибудь во власть. У нас в декабре как раз выборы в Законодательное собрание намечаются. Петру Николаевичу определенно стоит выдвинуть свою кандидатуру..."

- Что вы от меня хотите? - прервала я этот затянувшийся монолог.

- Имя и описание внешности вашего мужчины, - ни секунды не колеблясь, произнес Петр Николаевич, вроде бы тут же забыв, о чем только что говорил.

Последнюю фразу услышал Костик, снова появившийся в комнате.

- Мама развелась с папой и с дядей Лешей тоже. А никакого дяди Саши не было, - заявил сын.

Хвостов вылупился на ребенка, потом посмотрел на меня, снова на ребенка и попросил Костика повторить сказанное. Сын в точности выполнил просьбу.

- При чем здесь дядя Саша? - вопросил Петр Николаевич.

- Про него моряк с бандерлогом спрашивали, - ответил Костик с таким видом, словно ожидал от Хвостова полного понимания, и обратился ко мне: Мама, я хочу бутерброд.

Петр Николаевич приказал своим молодцам сделать ребенку бутерброд, Костик завопил, что он ест только то, что готовлю я, потому что только я знаю, что и как он любит, топнул ножкой, пустил слезу - в общем, устроил мини-спектакль. Молодцы не знали, что делать, и поглядывали на шефа, не отлепляясь от стеночки. Петр Николаевич тоже несколько растерялся, потом принял решение:

- Пойдем на кухню.

Мы переместились на кухню, оставив папашку с одним молодцем в комнате. Петр Николаевич изъявил желание испить кофе. Я подумала, потом решила удовлетворить просьбу. Но выпить кофе мы не успели - привезли дверь. Честно говоря, не ожидала, что это случится так быстро. Петр Николаевич отдал несколько распоряжений и снова вернулся на кухню. Теперь наша беседа продолжалась под шум монтажных работ.

- Валерия Александровна, - опять обратился ко мне Хвостов, пожалуйста, ответьте мне, и я уйду. Вы видите, что я настроен на конструктивное сотрудничество. Мои люди устанавливают вам новую дверь. Давайте поможем друг другу

- Что вы, вернее, ваши люди, вкололи моему отцу? - спросила я.

Хвостов заявил, что это снотворное, отец поспит немного и встанет. Нельзя пожилым людям так волноваться.

- А вы на его месте что бы сделали?!

Хвостов заметил, что он не на месте моего родителя. Я молчала. Тогда Петр Николаевич обратился к Костику и с сальной улыбкой попросил объяснить, кто такой дядя Саша.

- Не знаю никакого дяди Саши, - пробурчал ребенок с полным ртом.

- Но ты же говорил...

Мой ребенок в состоянии запутать кого угодно. А если еще специально приложит для этого усилия... На Петра Николаевича был вылит такой поток информации, что ни один самый хитрый компьютер не смог бы вычленить из нее разумное зерно. Вначале, как я видела по напряженному лицу гостя, его мозг старался перерабатывать получаемые сведения или по крайней мере раскладывать поступающую информацию по нужным полочкам, но с каждой минутой это становилось все труднее и труднее даже Хвостову, который, как я успела убедиться, сам любил поразглагольствовать. И о чем только не говорил мой ребенок, причем перескакивая с одного на другое... Даже я, примерно понимавшая, о чем речь, и знавшая участников событий, то и дело теряла нить повествования, куда уж постороннему. Наконец Костик устал и замолчал.

Петр Николаевич тоже сидел пару минут, не произнося ни слова, потом обратился ко мне с просьбой перевести речь сына на нормальный русский язык. Я посмотрела на Хвостова, как на идиота, и заявила, что ему же все и так рассказали по-русски. Про папу Костика, с которым мы развелись, про дядю Лешу, с которым мы разошлись, и про дядю Сашу, которого не было. Что еще Петру Николаевичу от меня нужно?

Гость достал платок, вытер им лоб, выдохнул воздух и снова посмотрел на меня.

- Я не понял, - признался он.

- Что вы не поняли? - спросили мы одновременно с Костиком.

- Ничего, - честно ответил Петр Николаевич.

Неужели уже пожалел, что связался с нами?

В это мгновение с лестницы послышались новые голоса. Я с радостью узнала Артура и Леху. Они откуда-то возвращались.

- Дядя Артур! Дядя Леша! - завопил Костик, сорвался с места, прошмыгнул между ногами молодца, который не успел схватить ребенка, и вылетел на лестничную площадку с воплями, что маму надо спасать.

Не прошло и пяти секунд, как в кухню ворвался Артур - и они тут же сцепились с молодцем в камуфляже. Я от греха подальше нырнула под стол. Два огромных тела рухнули на пол как раз рядом со мной. Моя рука непроизвольно потянулась к чугунному утюгу, который я обычно ставлю на капусту. Я изловчилась и шарахнула врага по затылку, которым он был ко мне повернут. Молодец крякнул - и отключился. Я даже не надеялась, что у меня это получится с первого удара. Или на меня благотворно влияет знакомство с Анькой?

Артур немедленно поднялся на ноги и пошел грудью на Петра Николаевича. Хвостов забился в угол и что-то там лепетал. Я посчитала своим долгом подняться. Артур держал Петра Николаевича за грудки и выяснял, что тому от меня надо. В кухне появился Костик, и мы скороговоркой выдали соседу суть происшедших за последние два с половиной часа событий.

- Тебя кто прислал, падла? - спрашивал Артур у оробевшего Хвостова. Еще бы: огромный негр приподнял его над полом, чтобы морда лица заместителя директора охранного агентства оказалась на уровне черной физиономии Артура, дико вращавшего глазами.

Тем временем в кухню въехал Леха на своей коляске в сопровождении второго молодца. Оказалось, что они вместе служили в Афганистане и молодец был уверен, что Лехи давно нет в живых. Узнав радостную весть о встрече однополчан, Артур повернулся к молодцу в камуфляже и повторил вопрос, до этого обращенный к Петру Николаевичу.

В два голоса незваные гости залепетали, что произошла ошибка, они вот уже дверь устанавливают за счет фирмы, ну и так далее и тому подобное. Лежавший на полу бугай зашевелился, и Артур, не выпуская Хвостова, тут же пнул его ногой.

- Ну, Артур, ну чего ты так? - попытался образумить друга Леха, после встречи с однополчанином настроенный вполне дружелюбно.

- Они тут Лерке дверь выбили, перепугали до смерти и ее, и ребенка, папаше чего-то вкололи, допрос устроили, а ты с ними церемониться хочешь?

- Слушай, ты, - разъярился Лехин однополчанин и уже хотел нанести удар Артуру, но сосед вовремя развернулся таким образом, что подставил под удар тело Петра Николаевича.

Хвостов дико взвыл, получив по почкам, молодец в камуфляже начал извиняться перед шефом, хотел сделать шаг назад, оступился о своего так и валяющегося на полу товарища и рухнул с диким грохотом.

Снизу застучали по батарее.

Валявшийся на полу бугай снова пришел в сознание, но не понял, кто на него упал, и решил для верности хорошенько врезать по свалившемуся телу. Завязалась потасовка. Артур стоял в одном углу, продолжая держать Петра Николаевича на весу, я забилась в другой угол, Леха сидел в инвалидной коляске у входа в кухню, рядом с ним стоял Костик и что-то вопил. Я тоже периодически повизгивала. На полу продолжалась потасовка. В прихожей работал сварочный аппарат. Рабочие носа в кухню не совали. Больше всего меня беспокоила моя мебель - выдержат ли стол и табуретки? Одна не выдержала она упала, была подмята телами и, естественно, хрустнула. Кто-нибудь компенсирует мне этот ущерб?

По батарее застучали с новой силой. Мужики на полу стали материться еще громче. Петр Николаевич требовал отпустить его. Костик визжал, Леха никак не мог определиться, чью сторону брать.

Потасовка прекратилась внезапно. Перекрывая все шумы, прозвучал громкий командирский голос:

- Что за безобразие?! Прекратить немедленно!

В дверях кухни стояли два милиционера в форме. Как я подозревала, милицию вызвали соседи снизу - и оказалась права. Я была им безмерно благодарна.

Я в бессилии рухнула на ближайшую целую табуретку.

- Дяденьки милиционеры, спасите нас от этих бандитов! - заверещал Костик, хватая одного за штаны.

Два бугая на полу приняли сидячее положение, Артур опустил Петра Николаевича на пол, но все равно держал крепко.

Такому количеству людей на моей шестиметровой кухне было очень тесно, но пришлось потерпеть. Представители правоохранительных органов заняли две оставшиеся целые табуретки, Костик расположился у меня на коленях, Леха загораживал выход из кухни коляской, Артур с Хвостовым продолжали стоять в углу. Молодцы так и сидели на полу.

Милиционеры знали Артура, как одного из самых колоритных жителей микрорайона, а также неоднократно видели Леху, я без труда предъявила документы. У молодцев в камуфляже удостоверений личности с собой не было никаких, если не считать наколки "ВАСЯ" с указательного пальца по мизинец на правой руке Лехиного однополчанина. Петр Николаевич предъявил водительские права.

Нас допросили. Я честно рассказала все, как есть - в плане появления бандитов из охранного предприятия в моей квартире. Молодцы в камуфляже твердили, что ничего не знают - они просто выполняли приказ. Им думать не положено. Понятно: роботы. Нападают, дерутся, убивают, берут в заложники, калечат. Родная милиция обратила взоры на Петра Николаевича.

Хвостов заявил, что о полученном им от начальства задании может сообщить лишь конфиденциально представителям правоохранительных органов. Он не имеет права разглашать подобную информацию в присутствии посторонних лиц. Петр Николаевич опять говорил очень долго, правда, на этот раз ни поэтов, ни прозаиков не цитировал.

Мне почему-то показалось, что он намерен выдать свое сообщение милиции в твердой валюте, предназначенной для карманов отдельных ее сотрудников. Наверное, эти представители решили точно так же. Не исключаю, что в фирме "Сатурн" для таких случаев имеется специальная касса, именуемая как-нибудь вроде "Фонд бескорыстной помощи бедной милиции" или "Фонд оказания содействия людям в форме, все еще остающимся на госслужбе, с целью привлечения их на свою сторону".

- Гражданка Тетерева, - обратились ко мне, - заявление писать будем?

Я задумалась на несколько секунд и решила, что лучше мне этого не делать. А то нагрянут еще какие-нибудь друзья и знакомые Петра Николаевича...

- Если господин Хвостов сейчас в присутствии свидетелей клятвенно пообещает, что больше никогда не переступит порога моей квартиры... - начала я.

- Обещаю, - перебил Петр Николаевич, сложил три пальца и осенил себя крестом. Правда, крест получился несколько корявый, так как мешала рука Артура, державшего Петра Николаевича в углу.

- Все равно придется проехать в отделение, - заявил старший лейтенант Хвостову и молодцам в камуфляже.

- Проедем, проедем, - быстро заговорил Хвостов, явно предпочитая общество представителей милиции моему и соседям.

В кухню просунулась голова одного из рабочих, сообщившая, что дверь готова.

- Я расплачусь, - заявил Петр Николаевич, извлек бумажник, достал из него несколько зеленых купюр - так, что господа милиционеры видели, что там осталось еще, и немало, вручил деньги работяге, тот - мне ключи, и незваные гости стали собираться на выход.

Остались лишь Артур с Лехой.

- Лерка, во что ты вляпалась, черт побери?! - заорал Артур, когда я вернулась на кухню, закрыв входную дверь.

- Если б я знала, - вздохнула я.

- Это все из-за Аньки? - подал голос Леха.

Я пожала плечами. Но ведь все происходящее явно связано с ней. Пока никто из ее знакомых не видел меня, я жила тихо и спокойно. Чего ж еще ждать впереди?

- Сваливай из города, - твердо заявил Артур. - Куда угодно.

Я молчала, потом посмотрела на Леху и спросила:

- Ты сможешь выяснить у своего приятеля, в чем тут дело? Хотя бы на кого они работают?

- А что тебе это даст? - встрял Артур.

Леха заметил, что не успел обменяться с однополчанином адресами-телефонами. Надо ждать, когда он сам свяжется с ним.

В дверь опять позвонили. Это вернулась Анька.

Артур вылетел в коридор и стал орать на нее благим матом. Вслед за ним выкатился Леха. По батарее опять застучали. Проснулся родитель, пошатываясь вышел в коридор, увидел нас с Анькой, стоявших рядом с одинаковыми фингалами и царапинами (на одежду, как я догадываюсь, папашка не обратил внимания). Наверное, он решил, что у него в глазах двоится, опять покачнулся - и сполз по стеночке. Артур забыл про Аньку, подхватил папашку и понес назад на диван.

Я посмотрела на Аньку.

- От ментов откупились, - заявила она. - Но для них было бы лучше посидеть в "обезьяннике".

- Почему? - не поняла я.

- Потом узнаешь, - сказала она, ничего не объясняя. - Или не узнаешь.

- Аня, кто это был? - спросила я о том, что волновало меня больше всего.

Поликарпова хмыкнула.

- Они тебе представлялись? - ответила она вопросом на вопрос.

Я вкратце рассказала про пребывание Хвостова в моей квартире.

- "Сатурн" возглавляет Пранас Кальвинскас, старший сын Инессы, сообщила Анька. - Они не ошиблись квартирой. Только вот откуда они узнали, что меня нужно искать здесь? Или просто приехали наудачу?

- Ты хочешь сказать, что десяток молодых бугаев... Кстати, а автобус внизу еще стоит?

Анька сообщила, что следила за происходящим из высокой травы, потом к ней подключились двое мальчишек, как она поняла, одноклассников Костика, принявших ее за меня. Мальчишкам было страшно интересно. Вслед за автобусом приехала "Вольво", из которой вылез Хвостов. Потом часть молодцев вернулась в автобус и отбыла в неизвестном направлении. Затем приехал грузовик, на котором привезли бронированную дверь, - и сразу уехал. Машина Хвостова оставалась без присмотра, чем Анька и воспользовалась.

- Что ты сделала?! - завопила я.

Анька хмыкнула.

- Ты подложила взрывное устройство?! - пришла мне в голову мысль. Подобная идея не появилась бы у меня еще неделю назад, но после знакомства с Анькой я мыслила уже другими категориями.

Услышав мою версию, Леха издал какой-то звериный вой и с искаженным ненавистью лицом двинулся на нее на коляске, Артур тоже сделал шаг по направлению к Аньке, но больше не успел. В руке у Аньки появился пистолет.

- Все остаются на своих местах, - сказала она. - Я не настолько кровожадна, как вы думаете. Но за себя постоять умею.

Анька взглянула на часы.

- Леха, подруливай к телефону.

Сосед не понял зачем.

- Звонить будешь приятелю.

- Но я не знаю номера...

- Я тебе скажу хвостовский, - сказала Анька, извлекла из своей вместительной сумки записную книжку, открыла ее на нужной странице и, не выпуская пистолет из рук, продиктовала номер сотового телефона. Леха набрал, поставив мой аппарат на громкую связь.

На звонок ответили. Трехэтажным матом. Потом связь отключили.

- Все живы, - усмехнулась Анька.

- Но... - пролепетал Леха, ничего не понимая.

- Но обосрались, - сказала моя копия и расхохоталась.

- Как? - спросили одновременно Артур, Леха и я.

- В прямом смысле, - сообщила Анька.

Оказывается, она установила в машине баллончик со специальным газом, вызывающим именно такую реакцию организма, к баллончику была прикреплена крохотная мина с часовым механизмом. Мина - бах! Тут же баллончик - бах! А в машине все окна закрыты, потому что работает кондиционер. Ну и газ быстренько заполнил замкнутое пространство...

Анька хохотала безостановочно. Я тоже представила эту картину... Леха с Артуром переглянулись - и присоединились к нам.

Отсмеявшись, Анька повернулась ко мне.

- Отвечаю на твой вопрос, - заявила она.

Я не поняла, на какой.

- О десятке или дюжине захватчиков. Почему их было столько? И Кальвинскас, и его мамочка прекрасно понимают, что меня меньшим числом не возьмешь. - Анька помолчала, что-то прикидывая, а потом добавила: - А вообще-то и таким количеством не возьмешь. Не дамся. Учись, Лера, пока я жива.

"Вот именно: пока ты жива, - подумала я. - Допрыгаешься ты, Анька, с такими шуточками. Вот только как бы мне не досталось заодно с тобой?"

ГЛАВА 6

После того как я отправила папу обратно на дачу, Анька попросила меня рассказать о моем детстве, а потом долго сравнивала своего отца с моим. Сравнение шло совсем не в пользу моего. Да, конечно, Чапай - уголовник, немало лет отсидевший за колючей проволокой и никогда не друживший с законом, в отличие от моего "правильного" папашки, но отношения между ним и дочерью были такие, о каких я могла только мечтать. Они были друзьями. И Анька его просто обожала.

Но я интуитивно поняла, что к настоящему моменту произошли какие-то изменения, о которых Поликарпова не хочет говорить. Любопытство пересилило, и я спросила:

- А теперь твой отец...

- Все, закрыли тему, - резко оборвала она.

Если минуту назад у нее в глазах даже блестели слезинки, когда она вспоминала Чапая (или мне только показалось?), то сейчас это уже была другая Анька. От сентиментальности не осталось и следа.

- Я пошла ночевать к Артуру, - заявила она и попросила: - Дверь закрой за мной.

Когда на следующий день Поликарпова вернулась от соседа, о своем отце она больше не вспоминала, вместо этого в очередной раз заявив, что в большой комнате следует переставить мебель. Я в очередной раз возмутилась.

- Зачем?! Ты можешь объяснить по-человечески?

- Снимать будем, - ответила моя нахальная копия.

Можно подумать, я что-то поняла.

Но Анька пояснила. Оказывается, мой стенной шкаф вдохновил ее на разработку очередного плана, причем в самом начале, когда она в наше с Костиком отсутствие вломилась в квартиру. Она даже успела обмолвиться мне об этом при нашей первой встрече, но я ее оборвала и не дослушала. Я вспомнила тот разговор. Теперь Анька подробно изложила свою блистательную идею. Из шкафа потребуется убрать некоторое количество одежды, разгрести завал внизу, туда установить табуретку, на которой я буду стоять с видеокамерой или фотоаппаратом. В верхней части просверлим отверстие для линзы видеокамеры, а также две пары дырочек для глаз - сверху и на тот случай, если придется просто наблюдать за происходящим, сидя на табуретке. Вначале Анька думала установить сверху стекло, но потом решила, что самим нам это не потянуть, а кого-то подключать к такому делу не следует. Более того, сквозь стекло клиенты могут меня заметить. В таком случае надо было бы устанавливать что-то типа ложного зеркала: настоящее зеркало с наружной стороны, прозрачное стекло - с внутренней. Но зеркало в стенном шкафу "хрущобы" смотрелось бы странно - подобное проектом предусмотрено не было, более того - достать "обманку" не так-то просто, даже для Поликарповой. Поэтому Анька остановилась на просверливании отверстий.

- А сверлить кто будет? - спросила я.

Анька заявила, что она в состоянии это сделать сама, если у меня найдется дрель. Инструменты остались от дедушки, только я не была уверена, что она в состоянии выполнить работу аккуратно, а жить потом с испорченным шкафом не хотелось.

- Не бойся, все сделаю по высшему разряду, - заверила меня Анька и, к моему великому удивлению, в самом деле просверлила очень аккуратные дырочки.

Я во время процесса стояла на табуретке в шкафу, а Анька подстраивалась под мой рост - тоже стоя на табуретке. Костик прыгал рядом с нами, комментируя происходящее. Он явно радовался появлению тети Ани в нашем доме.

- Теперь двигаем диван, - сказала Анька, закончив с дырками. - Чтобы встал как раз напротив.

Я попробовала уточнить, кого она собирается снимать.

- Любовников, - ответила она.

Я взорвалась и заявила, что при ребенке не позволю ей тут заниматься развратом. Анька заметила, что ребенок временно посидит у дяди Леши или у дяди Артура. Костик сказал, что может и остаться и вообще хотел бы тоже посмотреть на разврат. Я заорала теперь уже на него.

В результате недолгой, но довольно бурной дискуссии диван был передвинут, соответственно пришлось произвести и кое-какие другие перемещения мебели.

Дело близилось к полуночи. Анька посмотрела на часы, заявила, что сейчас перекусит, а затем отправится за видеокамерой и еще за кое-какими штучками, которые нам могут пригодиться в обозримом будущем.

- Куда ты на ночь глядя? - уставилась я на нее. - Днем, что ли, нельзя съездить?

- Нельзя, - покачала головой Анька. - Забыла, что ли? Я же на нелегальном положении. Испарилась в неизвестном направлении. Работать можно только ночью. Мне. А так существуешь только ты.

Я вздохнула, не в силах больше ей перечить. Все равно сделает по-своему. У меня сложилось двойственное отношение к Поликарповой. То она меня страшно бесила, я готова была стукнуть ее лбом о стену, а то я была очень рада нашему знакомству. И еще я за нее волновалась. Двойник все-таки. Почти такая же, как я. Нет, не такая. Совсем не такая. Совсем другая. Но что-то же во всем этом есть? И она очень нравится Костику.

- Ты только поосторожнее, - сказала я ей на прощание и легла спать.

Анька вернулась лишь под утро, злая как черт, расположилась на раскладушке посреди комнаты (я ее приготовила с вечера) и проспала часов до трех дня, не обращая на нас с Костиком никакого внимания. Да мы и не мешали ей: сын отправился гулять в яблоневый сад, я забрала свои изделия на кухню и работала там.

Услышав, что Анька складывает раскладушку, я зашла в комнату и поинтересовалась вчерашней вылазкой. Анька пробурчала что-то нечленораздельное. То ли еще не проснулась, то ли что-то произошло. Я не настаивала. Захочет - сама расскажет.

Гостья тем временем умылась, причесалась, потом велела мне снова залезть в шкаф и потренироваться с видеокамерой. Мы сделали пробную съемку. По крайней мере я поняла, что оператор-любитель из меня получается.

Анька велела мне сготовить что-нибудь поесть, а сама занялась осветлением своей шевелюры. От плиты мне пришлось вскоре оторваться, чтобы помочь Аньке. Вскоре мы замотали ей голову, обед как раз подоспел, вернулся Костик, и мы сели за стол.

Но справились мы только с супом. В дверь позвонили.

- Я открою, - заявила Анька и приказала мне идти в шкаф.

Мне этого совсем не хотелось, но она так на меня рявкнула, что я решила убраться от греха подальше, велев Костику на всякий случай быстро помыть мою тарелку - чтобы не привлекать внимание незваных гостей. Неизвестно же, кого на этот раз принесло. И что это Анька такая злая?

В прихожей послышался незнакомый мне мужской голос. Один. Анька изображала меня. Мужчина представился Стасом. Это еще кто такой? И, главное, из чьей команды?

Анька пригласила Стаса на кухню к столу, потому что они с сыном как раз обедают. А мне что же, сидеть в шкафу?! Между прочим, это я еду готовила! Вот возьму и выйду!

Я услышала, что Поликарпова извинилась за свой внешний вид и принеслась в большую комнату, я тут же приоткрыла дверцу шкафа, но спросить ничего не успела.

- Это младший сын Инессы, Стасюс, - шепнула она мне. - Будешь все снимать. Костика сейчас отправлю.

В самом деле сын в скором времени отбыл к дяде Леше, а Анька со Стасом (или Стасюсом, или как там его?) переместились на диван как раз напротив моего шкафа. Я встала на табуретку и включила видеокамеру.

Интересно, они тут надолго? И зачем ко мне принесло младшего сына Инессы? Вчера от старшего приезжали (кстати, как там господин Хвостов со товарищи поживают?), сегодня Стасик лично пожаловал. Завтра мне что, мамочку в гости ждать? Что их всех сюда тянет?!

Анька снова извинялась за свой внешний вид.

- Ну что вы, что вы, Лерочка, - ворковал Стас, раздевая Аньку глазами. - Я же без предупреждения...

- А у вас есть мой телефон? - кокетливо спросила Анька. - Давайте я вам его запишу. Да, а кто вам дал мой адрес?

Стас от ответа на заданный вопрос уклонился. Значит, я не должна знать, что он - сын Инессы. Гость стал что-то говорить о том, что ему захотелось на меня посмотреть (возможно, это соответствовало действительности), и он решил просто так взять и приехать. Как раз оказался недалеко от моего дома и заглянул на огонек. Как ни пытала его Анька, он так и не признался, кто он и откуда. Но и моя дублерша была очень не проста. Я с трудом сдерживала смех, слушая их болтовню на диване. И о чем только ни говорили, как только ни уходили от тем... Два ужа на сковородке, вернее, на моем любимом диване.

Наверное, эти словесные уловки быстро надоели парочке и они решили заняться делом, не требующим разговоров.

Стас раздвинул диван, Анька расстелила простыню (выделенную ей), положила две подушки (свою и мою), они с сыном Инессы быстренько сбросили одежду и занялись делом. Мне никогда еще не доводилось смотреть порнуху вживую. Наблюдая за разворачивающейся на моем диване схваткой (а иначе я не могу охарактеризовать происходившее), я в очередной раз убедилась, что мы с моей копией - очень разные. Во-первых, я никогда бы не прыгнула в койку с практически незнакомым мужиком, даже если бы он мне очень понравился. Во-вторых, я совсем другая в постели. Анька была тигрицей, пантерой, львицей в одном лице и требовала полного подчинения от партнера. Но Стас не желал подчиняться - он тоже явно привык к лидирующей роли. Ох, мой бедный диван... И досталось же тебе... Отработал за все годы, что я на тебе сплю.

Потом они с грохотом свалились на пол. По батарее в очередной раз застучали. И что теперь думают обо мне соседи снизу? В особенности, наслушавшись всех этих вскриков, охов, вздохов и диванного поскрипывания. Но Аньке на моих соседей было наплевать. Стасу тем более.

Стас лежал на спине, Анька оседлала его и пустилась в путь... Внезапно она замерла и уставилась в направлении маленькой комнаты. Дверь туда оставалась открытой. Сам выход мне виден не был, но практически сразу же я поняла, что заставило Аньку замереть на месте. В большую комнату вошли две мышки - красная и зеленая.

Придется сделать небольшое отступление. Отец моего соседа Лехи ученый. Институт, в котором он трудился всю жизнь, сейчас находится в плачевном состоянии, и наука в нем делает последние вздохи. Большая часть площадей сдана в аренду фирмам и фирмочкам, доктора и кандидаты наук вынуждены или сидеть чуть ли не друг на друге, или работать дома. Они там как-то договорились об использовании институтских лабораторий и оборудования в порядке очередности, но все равно это не дает возможности нормально трудиться. Лехин отец - человек одержимый. Его, кроме любимой науки, ничто не интересует. Он может выйти на улицу в разных ботинках, надеть свитер задом наперед, в общем, живет в собственном мире. Раньше он зарабатывал неплохие деньги, теперь тоже что-то приносит в дом, но если бы не сын (который, как я говорила, где-то умудрился пристроиться - только я не знаю где), семья могла бы уже полным составом стоять на паперти.

В общем, Лехин отец перетащил большую часть своих белых мышей в квартиру и занял вместе с ними одну из комнат (благо у них трехкомнатная). Лехина мать категорически отказалась жить в одной комнате с тварями. Мыши размещались в аквариумах, но этих аквариумов было недостаточно. Ученому требовалось как-то отличать своих питомцев друг от друга. Выход нашел мой сын, предложив пометить их разными красками. Так и было сделано.

Костик, Леха и Лехин отец вначале просто делали мазки на белых шкурках, потом Костик решил покрасить мышек более тщательно - и несколько зверюшек полностью изменили подаренный им природой цвет. В общем, мой ребенок вместе с дядей Лешей очень веселились, занимаясь благородным делом продвижения науки вперед. Ученый тоже был доволен.

Если мой ребенок сейчас находится у дяди Леши, а наши балконы разделяет лишь тонкая перегородка... У меня балкон в маленькой комнате, имеющей общую стену с Лехиной, балконная дверь сейчас открыта. Костик, конечно, рассказал соседу о госте, а потом кому-то из них пришла в голову идея с мышками. Я не сомневалась, что Анька ее одобрит. Только следовало ее быстро предупредить.

Я на несколько секунд отвела камеру от просверленного для нее отверстия и чуть-чуть пригнулась, Анька как раз смотрела в мою сторону, встретилась глазами с моим взглядом - и я ей подмигнула, показала на мышек и опять подмигнула. Мысль у Аньки сработала мгновенно.

Стас тем временем приоткрыл свои ясные очи и посмотрел на партнершу. Он же не понимал, чем вызвана остановка. Анька быстро восстановила нарушенный ритм.

Сын Инессы впервые заметил мышей (вернее, вначале только одну красную), когда они с Анькой снова переместились на диван и лежали в изнеможении. Стас свесил одну руку, обнимая второй Аньку. Лежал он на животе. Мышка слегка коснулась его пальцев красным хвостиком.

Стас лениво открыл глаза и посмотрел на коврик, на котором они только что развлекались с Анькой. Я увидела, как его глаза округляются.

Красная мышка тем временем спокойно направилась к выходу из большой комнаты в коридор.

- Мышь! Красная! - дико завопил Стас, вскочил на ноги прямо на диване и стал на нем прыгать.

Я с трудом сдержалась, чтобы не вылететь из своего укрытия: диван было жалко. Но возмущение задушило во мне приступ хохота: видок прыгающего на диване голого мужика, орущего про красную мышь, был достоин кисти художника - ну или того, чтобы быть заснятым на видеокамеру.

По батарее опять застучали. А что, если соседи надумают зайти?

Внезапно Стас издал новый вопль: из-под дивана показалась зеленая мышь. Анька лежала с невозмутимым видом и все спрашивала, что так разволновало Стасика.

- Я не вижу никаких мышей, - говорила она, глядя прямо на зеленую. Что с тобой, милый? Какие мыши тебе мерещатся? Стасик, я не очень хорошо училась в школе, но мне помнится, что ни зеленых, ни красных мышей не бывает. Ты явно что-то путаешь.

И тут из маленькой комнаты появилась еще одна. Фиолетовая...

Стасик рухнул на диван без сознания. Анька мгновенно соскочила со злосчастного ложа, схватила мышь, повернулась к шкафу, дернула дверцу на себя и велела мне:

- Банку тащи и хватай тех двух!

Я оставила видеокамеру на табуретке, понеслась на кухню, застала там мышек, подъедающих крошки под столом, Анька примчалась вслед за мной, сама схватила их и держала на вытянутой руке за хвостики, пока я мыла трехлитровую банку, в которую мы их и посадили.

В этот момент в дверь позвонили.

Анька с банкой бросилась в шкаф, и на этот раз я отправилась открывать дверь. На пороге стояла соседка снизу в старом застиранном халате и бигудях.

- Лера, я давно хочу вам сказать, - заявила она с порога визгливым голосом на повышенных тонах, - что если вы не прекратите это безобразие, то я вызову милицию!

- Вы уже вчера вызывали, - спокойно ответила я. - Большое вам спасибо за это. Это меня спасло.

- В каком смысле? - соседка опешила. Она ожидала совсем другую реакцию.

- Вы что, не видели, какие бандиты ко мне ворвались?

И я заохала, заахала, начала жаловаться на судьбу, на творящееся в стране безобразие и так далее, и тому подобное. В общем, использовала материал, услышанный от отца и Аньки. Соседка стояла, раскрыв рот. Я позаливалась минут десять, потом решила, что пора и честь знать, но только я собралась закрыть входную дверь перед носом очередной непрошеной гостьи, как из большой комнаты показался совершенно голый Стас, которого шатало из стороны в сторону.

Соседка вылупилась на него, заострив особое внимание на нижних частях тела, а потом тем же визгливым возмущенным голосом, что и вначале, заорала на меня:

- Что у вас мужики голые ходят по квартире?

- Так это моя квартира, - совершенно спокойно ответила я. - Кого хочу пускаю, кого не хочу - не пускаю.

Правда, в последнее время это было не совсем так. И на этот раз соседка оттолкнула меня в сторону и зачем-то влетела в квартиру. Стас уставился на нее ошалелыми глазами.

- Там мыши, - пролепетал он.

- У нас в доме нет мышей, - уверенно заявила соседка (она не знала об экспериментах Лехиного отца - зачем было рассказывать о них всем соседям, тем более таким, как эта тетка, потом не оберешься проблем).

- Есть, - возразил Стас. - Красные. Зеленые. И эти... фиолетовые.

- Что?! - спросила соседка, потом обернулась на меня.

Я пожала плечами, все-таки закрыла входную дверь (к сожалению, с соседкой в моей квартире, а не за ее пределами) и прислонилась боком к стене. Как теперь выдворить Стаса?

Гость же тем временем повел тетку в большую комнату, и они вместе стали заглядывать под все предметы мебели. Только бы в шкаф не залезли! Интересно, а Анька снимает это представление? Я подозревала, что да.

Осмотрев все в большой и маленькой комнатах, Стас с теткой отправились на кухню. Сын Инессы, так и остававшийся в костюме Адама, убеждал соседку в том, что он точно видел трех мышей различного цвета. Она его внимательно слушала.

Стоило им покинуть пределы комнаты, как Анька выпорхнула из шкафа и, по возможности пригладив волосы, приказала мне быстро снять с себя футболку и юбку, немедленно облачилась в них, а я в полуголом виде нырнула в шкаф. Анька стянула волосы заколкой, как это было у меня (правда, у меня они были сухими и расчесанными, а ей срочно требовалось в ванную). Словом, мы предприняли все возможное, чтобы тетка не заметила подмены.

Поликарпова отправилась на кухню. Тетка подмену не заметила! Или даже не могла предположить, что подобное возможно? Да и откуда ей? Одежда та же, на голове... Впрочем, соседке было не до Анькиной головы.

В самое ближайшее время они вместе привели Стаса в комнату и уложили в постель, потом удалились, закрыв за собой дверь.

Сын Инессы тяжело дышал - я видела, что у него под простыней вздымается грудь, он то и дело резко поднимался, испуганно озирался по сторонам, но больше мышей не появлялось, а пойманная троица сидела в банке, стоявшей под табуреткой, на которой разместилась я. Стас в изнеможении снова откидывался на подушки. Через некоторое время история повторялась. Сын Инессы даже пару раз вставал на четвереньки и заглядывал под диван, потом вытирал пот со лба.

Анька кому-то звонила, потом они о чем-то беседовали с теткой на кухне, но слов я разобрать не могла: говорили тихо. Минут через двадцать пять в дверь снова позвонили. Кого принесло на этот раз?

Не прошло и тридцати секунд, как дверь в большую комнату распахнулась и вошли двое крепких ребят баскетбольного роста. При виде их Стас издал дикий вопль и забился в угол дивана.

- Мыши, говоришь? - обратился один из них к сыну Инессы.

Стас залепетал что-то нечленораздельное. Ему помогла соседка, в красках описав его вопли, которые она слышала из квартиры снизу. Она, оказывается, так испугалась за меня, что принеслась на помощь, а тут голый мужик про мышей рассказывает. Красных, зеленых и сиреневых. Или фиолетовых. В общем, цветных. Что они тут из-под дивана выходят.

- Из-под дивана, говоришь? - уточнил второй молодец у Стаса.

- Нет, из той комнаты! - закричал Кальвинскас, показывая в направлении маленькой, когда его уже стаскивали с постели. - Одна из-под дивана, она в коридор побежала, вторая...

- Конечно, побежала, - сказал один из молодцев, доставая шприц.

Стасу сделали укол.

- Но я точно их видел! - уверял Стас санитаров.

- Конечно, видел, - соглашались с ним.

- Потом еще я слышал шорох...

- Это был Барабашка, он хороший, - ему не дали закончить фразу.

Стас быстро перестал кричать и возмущаться и совсем не сопротивлялся, пока его одевали, только все время повторял, что мыши были, он их сам видел. Санитары обратились к Аньке, она заявила, что знает только имя мужчины, больше ничего о нем сказать не может. В кармане рубашки нашлось водительское удостоверение. Его забрали санитары. Соседка все внимательно слушала, то и дело встревая. Ей будет о чем рассказать во дворе, прополощут мне косточки наши бабки.

Вскоре Стаса увезли. Анька закрыла дверь за соседкой и вернулась в комнату.

- Пошли мне голову смывать, я надеюсь, вода в чайнике еще не остыла? как ни в чем не бывало обратилась она ко мне, потом посмотрела на мышек в банке и воскликнула: - Какая прелесть! Даже я бы до такого не додумалась! Откуда такие красавицы?

Я пояснила и поинтересовалась, не жалко ли ей бедного Стаса.

- Жалеть эту гниду? - прошипела Анька. - Ты что, не поняла? Это сын Инессы. Одним врагом меньше. Пусть теперь доказывает в психушке, что у него не белая горячка. А мамочка-то как порадуется!

- Но Аня... - сделала я еще одну попытку.

- Не у тебя наследство отнимают и не твоего отца отправили неизвестно куда, - рявкнула моя дублерша. - Так что опустись на задницу и не вякай, ясно? Я за своего батю кому угодно горло перегрызу.

В этом я уже как-то не сомневалась, думая лишь о том, чтобы это было не мое горло.

ГЛАВА 7

Когда волосы у Аньки высохли, оказалось, что она теперь чуть светлее меня. Переборщили. Но у меня не было никакого желания краситься. А если я опять окажусь светлее, чем надо? Это же бесконечный процесс. Мы решили оставить все, как есть. Если у кого-то сделаны видеозаписи не только ее, но и меня (а следовало ожидать, что Инесса постаралась и в этом плане), то нас, в любом случае, теперь перепутают, если поставят рядом.

Мы отправились на кухню пить кофе. Анька водрузила банку с цветными мышками на стол между нами и все никак не могла успокоиться. Вскоре мне это надоело (и кому, кроме Аньки, приятно пить кофе с мышами на столе?), я взяла банку и отнесла обратно в шкаф. Когда вернулась на кухню, Анька сидела в задумчивости и смотрела вдаль. Выражение лица у нее было озабоченным.

Я опустилась на свое место, одним глотком опрокинула в себя подостывший кофе. Анька молчала.

- Обиделась, что ли? - обратилась я к ней. - Аня, эти мыши...

- Да забудь ты про них! Все, закрыли тему. Других проблем немерено.

Я поинтересовалась, каких именно. Ведь если я правильно оценивала ситуацию, одним соперником стало меньше: Стасюс в психушке, причем наверняка не на один день. Даже если родственники и вытащат его оттуда, то скорее всего отправят в какое-нибудь элитное и чрезвычайно дорогое заведение для "новых русских", успевших сбрендить. Не сомневаюсь, что у нас появились и такие. Мышек-то он долго не забудет. То есть, по моему мнению, мы должны были бы сейчас отмечать устранение с пути одного из Анькиных конкурентов на наследство, а она тут сидит в грусти и тоске.

Все это я высказала своей копии и получила краткий ответ, в суть которого сразу не врубилась.

- Двух, - сказала Анька.

- Чего? - не поняла я.

- Устранены два конкурента, - пояснила Поликарпова.

Я выпучилась на нее большими круглыми глазами. Второй-то откуда?

Анька напомнила мне, что прошлую ночь уезжала по делам.

- Ты что, кокнула кого-то, что ли? - спросила я, подумав, что еще месяц назад мне бы и в голову не пришло задавать кому-то такой вопрос. А сейчас спрашиваю совершенно спокойным тоном. Уточняю один из возможных вариантов. Но месяц назад я не знала Аньку...

- Успели до меня, - заявила она.

Я поинтересовалась, о ком речь. Оказалось, что о Степане, ее среднем брате.

Я что-то промямлила, вроде: это же твой брат или что-то в том же духе, но Анька только махнула рукой. Родственные чувства к своим сводным братьям, как я успела догадаться, были ей чужды. Или страсть к обогащению пересиливала все остальное? С другой стороны, она с таким жаром говорила о матери и отце...

- И кто его? - снова подала голос я.

- Это второй вопрос, - ответила Анька. - Первый: где?

Я ждала продолжения.

Анька сообщила, что Степана прикончили в одной из ее "берлог". Кто мог про нее прознать? Степан навряд ли сам стал бы кому-то рассказывать о тайной квартире - это было совсем не в его интересах. Он клялся Аньке, что ни словом о ней не обмолвится никому из их общих знакомых. И дело даже не в клятвах.

Степан был "голубым". Если бы про это узнал отец, старший брат или сыновья Инессы - ему бы не поздоровилось. И Степан, и Анька очень хорошо знали отношение к подобной нестандартной ориентации в той среде, где вращались родственнички и их знакомые.

- Может, каким-то образом прослышали? - высказала я предположение.

- Степан был очень осторожен, - покачала она головой. - Очень. Он столько лет умудрялся это скрывать. Даже время от времени тусовался с какими-то женщинами. Я уверена, что никто из наших его не подозревал. И у него был один постоянный любовник. Уже три года.

Я уточнила, связывалась ли Анька с этим любовником.

Она была у него прошлой ночью. Страшная новость шокировала мужчину. И зачем ему было бы убивать Степана? Кто же убивает курицу, несущую золотые яйца? А Степан полностью содержал своего приятеля, причем на очень неплохом уровне.

Анька не сомневалась, что убийство ее брата совершено с одной целью: подставить ее. Выследили не Степана, а Аньку. Потом, по счастливой случайности для убийц, увидели Степана. Решили кокнуть - чтобы свалить преступление на нее.

Степана сделали разменной монетой. В распределении сил в семье он не играл особой роли. Ни рыба ни мясо. Мог примкнуть к одним, потом к другим. Жил как живется. Плыл по течению. Его ничто особо не волновало. Отец давал задания - он их выполнял. Получал достаточно денег на жизнь, удовольствия и развлечения. Его все устраивало. По большому счету ему на все было наплевать.

Степана удовлетворяла версия смерти его матери от воспаления легких. Да, простудилась за городом - в те годы у Чапая еще не было хоромов в стиле Растрелли. Вторая жена Василия Ивановича поехала на дачу ранней весной, простудилась, телефона в деревянном доме не было, о сотовых в те годы еще не слышали. Когда за ней приехали, она уже находилась при смерти. Отвезли в больницу, но даже самые лучшие врачи не смогли ничего сделать.

- Может, и в самом деле умерла от естественных причин? - высказала я свое мнение.

- Да, жди больше, - хмыкнула Анька. - Если бы она одна, тогда ладно. А когда все три папочкины жены отдали концы, то невольно начнешь задумываться. Не слишком ли много совпадений?

- И все от воспаления легких? - спросила я.

Анька покачала головой. Мать Ивана, старшего Анькиного брата, утонула, хотя, как моя копия выяснила у челяди, помнившей всех жен, первая жена Чапая великолепно плавала, даже имела по плаванию какой-то разряд. Но почему-то ее понесло на речку опять же ранней весной, когда народ еще не перебрался на дачи. Приперло ей искупаться - и она утонула в холодной воде. А спустя какое-то время, вторую жену - мать Степана почему-то понесло на дачу опять же ранней весной - и она там заболела.

- А твоя мать?

Насколько помнила Анька (а ей было одиннадцать, когда умерла мать), с ее родительницей происходило что-то странное. Не в годы Анькиного детства, а только в последний год жизни. То она запиралась в своей комнате и никого к себе не пускала, причем иногда из комнаты доносились непонятные для детского уха звуки, то подолгу молчала, не желая ни с кем разговаривать.

- Но я очень хорошо запомнила одну фразу, сказанную матерью, - сообщила Анька. - "Бойся Инессу". Это у меня твердо отложилось в мозгу. Потом, став старше, я проанализировала все, что помнила. Все обрывки, запечатлевшиеся в детской головке. Ведь Инесса - медсестра. Она ведь, кажется, сама это тебе сказала? Я считаю, что Кальвинскене подсыпала матери в еду или в чай какие-то препараты. Уколы-то навряд ли делала. Хотя... Поэтому мать и впала в депрессию. А потом наглоталась таблеток. Я не была на похоронах. Меня не пустили.

У Аньки на глаза навернулись слезы.

- Я неделю билась в истерике, еще месяца три приходила в себя, а потом приняла решение. - Голос Аньки сделался твердым. - Я дала себе слово, что сживу эту суку со света! И я стала другой. Я почувствовала свою силу. И Инесса ее почувствовала, хотя я и обставляла свои действия, как невинные детские или подростковые шалости. И до сих пор практически все считают, что я лишь шалю, - Анька хмыкнула. - Но Инесса-то знает, что все это направлено против нее.

- М-да... - протянула я.

Ну и семейка.

И теперь Инесса хочет отправить Аньку в клинику. Избавиться от нее, как в свое время избавилась от ее матери. По несколько другим причинам, но тем не менее. Правда, в подобную клинику Анька (не без моей помощи) только что отправила ее собственного сына...

И что теперь? Поняв, что до Аньки не добраться, Инесса решает ее подставить, прикончив Степана в Анькиной "берлоге" (скорее всего, не своими руками, у нее для этого достаточно людей). В квартире, несомненно, остались Анькины отпечатки пальцев. Возможно, рядом с телом брошено оружие, которое тоже каким-то образом можно связать с Анькой. Она же - не я, ни разу не державшая в руках ни пистолет, ни автомат, ни тем более гранатомет. Я, кстати, не удивлюсь, если у моего двойника подобное добро ожидает своего часа в каких-нибудь загашниках. А у Инессы, конечно, есть связи и в ментовке, и в прокуратуре, и еще где надо. Там намекнуть, туда идейку подбросить, слушок пустить... Не мытьем, так катаньем. И пошла Анечка по этапу, если не захочет в психушку.

И жертва выбрана вполне удачно. Чапай ведь любимую дочку от чего угодно отмажет. А тут родная дочь убила родного сына. Пожалуй, только после убийства сыновей Василий Иванович мог бы согласиться больше не помогать Аньке. Если согласится, конечно. Если он еще имеет право голоса. Я так и не получила от Аньки вразумительных объяснений насчет того, что происходит с ее отцом. Вроде бы Инесса уже прибрала к рукам нефтяную империю? Или еще нет? И ведь Инесса вполне может пожертвовать и вторым сыном Чапая (вернее, первым старшим, Иваном). Как раз уберет конкурентов с пути. Всех конкурентов - если обставит и смерть Ивана как дело рук Аньки.

- В общем, подстроено все очень умно, - констатировала Анька. - Скорее всего Инесса постаралась. Или ее старший сыночек. Мог и твой друг Хвостов из "Сатурна" помогать. Он большой спец по мокрым делам. Но все равно без этой сучки не обошлось. В общем, счет пока один - один. Степан и Стасюс.

- Стасюс жив, - заметила я.

Анька махнула рукой.

- Нужен он своей мамочке с белой горячкой. Нет, Лерка, Стасюс - больше не конкурент. Он вышел из игры.

Я поинтересовалась, что она намерена делать теперь. Кем или чем заниматься?

- Надо избавиться от трупа, - заявила она.

Я опять вылупилась на Аньку.

- Но если ты говорила, что тебя хотят подставить?.. Значит, в той квартире засада или...

- Может, и нет, - спокойно сказала Анька. - Ведь если хотят подставить меня, меня надо там заловить, правда? Поймать, так сказать, на месте преступления. Вот я, вот труп. Берите тепленькую. А мне потом объясняй ментам, как он оказался в моей хате с лишней дыркой в голове.

Анька считала, что скорее всего у дома установлено наблюдение. По крайней мере, она сама на месте Инессы поступила бы именно так. Как только Анька появляется, ее берут под белы рученьки.

- Но ты ведь же появлялась там, - вполне резонно заметила я.

Анька только зашла в квартиру, мгновенно оценила обстановку - и сделала ноги, причем через чердак. Из чердака открыла люк на крышу, по крыше пробежала до последней парадной, выходящей на другую сторону, выскочила из нее и была такова. Анька не имела дурной привычки ставить машину рядом с домом, в который шла. Ведь даже перед моей парадной ее авто никогда не появлялось. Она быстренько добралась до места, где оставила тачку, вскочила в нее, отъехала, припарковалась, подумала, позвонила любовнику Степана, встретилась с ним, потом поехала назад ко мне.

- В общем, менты могли быть на месте, а могли и не быть, - сказала Анька. - Вообще за домом мог никто не следить. Или не следить ночью. Я же завалилась во втором часу. Так что, я считаю, что нужно снова наведаться. Если труп еще там - вывезем его. Ты представляешь, что с ним будет дальше при такой погоде?

Я не очень представляла, потому что, к моей великой радости, до этого к трупам не имела никакого отношения и предпочла бы их никогда не видеть поблизости, но догадывалась, что при такой жаре за окном (как я подозревала, в Анькиной "берлоге" кондиционера не имелось, по крайней мере он не работал круглосуточно, раз там никто не жил постоянно) тело должно в самом скором времени начать разлагаться, если уже не начало.

- То есть ты хочешь проникнуть в квартиру? - уточнила я.

- Да, и вывезти тело, если его еще не вывезли. Ну и избавиться от всех улик.

- Там что-то валялось рядом с телом?

- Пистолет какой-то. Я в моделях не разбираюсь, - призналась Анька. Возьмем с собой. Потом как-нибудь используем. Я придумаю.

В последнем я как-то не сомневалась. Не хотелось бы мне оказаться по другую сторону баррикад от Аньки. С ее-то идейками...

Затем я задала вопрос, на эту минуту волновавший меня больше всего:

- Кто поедет?

Мне, откровенно говоря, ехать в квартиру с трупом, а, возможно, еще и с ментовской или бандитской (не знаешь, кто лучше) засадой, совсем не хотелось.

- Вдвоем. Одной не справиться.

Я молчала.

- Полезем через соседнюю квартиру, - продолжала Анька.

- Ты знаешь соседей?

Анька покачала головой. Она не была знакома ни с кем в доме, но это ее не смущало. Поскольку сейчас лето, можно залезть в одну из квартир в соседней парадной, а оттуда перебраться в "берлогу".

- Ты что, обалдела? - спросила я. - А сигнализация? А...

Анька махнула рукой и заявила, что все это - проблемы решаемые. Я молча слушала, каким образом она намерена их решать.

Идти через парадную, в которой находилась "берлога", Анька не собиралась. По крайней мере через дверь с улицы. В любом случае мы проникаем в дом через угловую парадную, из которой Анька его покидала. Поднимаемся на чердак, оттуда на крышу, с крыши в парадную, следующую за той, в которой расположена нужная нам квартира. В идеале, если пустой окажется квартира, с которой у Аньки соприкасаются лоджии. Тогда мы с одной лоджии перелезем на другую. Сигнализацию, если она есть, Анька возьмет на себя. Она знает, как ее отключить.

- А если в соседней квартире кто-то есть? - не отставала я. - И как ты вообще узнаешь, есть или нет?

- Сейчас поедем еще в одну мою "берлогу"...

- Сколько их у тебя? - перебила я.

Анька только усмехнулась.

- Много. В общем, в той "берлоге", в смысле во второй, у меня стоит компьютер. Его, кстати, надо бы перетащить к тебе... Там у меня все питерские телефоны с адресами и списками жильцов. По адресу узнаем телефончик, позвоним. Никто не берет трубку - значит, хозяева отсутствуют. Потом позвоним следующим. Ну в какой-то же квартире должно быть пусто?!

Я поинтересовалась, что мы будем делать, если пусто окажется в верхней или нижней квартире, тем более расположенной в соседней парадной. Как тогда Анька планирует перебраться в свою?

Оказалось, что она имела в запасе не только компьютер, но и альпинистское снаряжение. И намеревалась им воспользоваться.

- У тебя есть хоть какой-то опыт в этом деле? - спросила я, никогда в жизни не ходившая в горы и такого желания не испытывавшая.

- Есть, - усмехнулась Анька. - Расскажу как-нибудь на досуге. Не бойся, Лерка, это не так страшно, как тебе кажется. Прорвемся.

Поликарпова замолчала, задумавшись, а потом медленно произнесла:

- Может, еще взять твоего ребенка...

- Ну уж нет! - возмутилась я. - Обойдешься! Ребенка не дам! И нечего ему на трупы смотреть.

- Как знаешь, - пожала плечами Анька. - Он бы мог здорово помочь нам.

- Нет!!!

Достойная наследница Чапая поняла, что меня не уломать, и заявила, что нам следует сейчас немного поспать перед ночным выступлением - на дело мы пойдем не раньше одиннадцати. Я сказала, что схожу за Костиком к соседу.

- Он может спать один? - спросила Анька.

Я кивнула, сказав, что его обязательно нужно предупредить, чтобы не испугался, проснувшись в одиночестве. Но мне не раз приходилось оставлять сына одного.

- Может, оставить его у Лешки? Или отвести к Артуру? - предложила я.

Анька покачала головой и заметила, что чем меньше людей знают о наших ночных (и вообще любых) похождениях, тем лучше. Костик как раз в случае необходимости обеспечит нам алиби.

- А милиция...? - открыла рот я.

- Алиби для ментов меня волнует меньше всего, - сказала Анька. - Костик должен говорить всем, включая Артура и Леху, что ты всю ночь спала в своей кровати. Он вставал писать или пить, или куда там еще он встает ночью - и ты тихо и мирно лежала там, где и следовало. А меня тут вообще не было. Для всех, кроме Артура и Лехи. Для них - я ночевала у тебя на раскладушке.

- Ясно, - сказала я и отправилась за сыном.

* * *

В одиннадцать вечера мы по очереди покинули мою квартиру. Вначале вышла я, через пятнадцать минут Анька. Костику было велено к телефону не подходить и дверь никому не открывать. Мы спим. Номера сотовых телефонов (Анькиного и моего) были ему оставлены, чтобы звонил в крайнем случае. Ребенок заявил, что будет нас ждать, потому что ему очень интересно послушать про наши приключения. Он хотел было увязаться с нами, Анька попыталась его поддержать, но я так рявкнула на них обоих, что эта авантюристка вместе с моим сыном предпочли заткнуться и не настаивать.

- В следующий раз, - сказала Костику Анька. - Видишь, как мама ругается. Эх, был бы ты моим сыном...

- Так роди себе, - заметила я. - Это мужику обязательно жена нужна, а мы-то, слава богу, и можем обзавестись сами. Дело нехитрое.

- И что я буду делать с ребенком? - посмотрела на меня Анька, как на умалишенную. - И на сколько выключиться-то надо? Ведь с пузом по чужим балконам не полазаешь, как я понимаю? Хотя...

Мы обе расхохотались. По-моему, Аньку с ее страстью к приключениям ничто не могло остановить. Но представить ее мамашей я тоже не могла, хотя они и нашли с Костиком общий язык.

Наконец мы нырнули в неприметную Анькину "шестерку", мирно ожидавшую нас на Белградской, недалеко от проспекта Славы.

До очередной "берлоги" ехать было недалеко - минут десять, - и вскоре мы оказались на месте. Анька открыла дверь своим ключом, потом поколдовала с какой-то аппаратурой, пробурчав что-то о сигнальных линиях, которые подсказывают ей, имело ли место несанкционированное вторжение в ее логово или нет. Бог миловал. В Анькино отсутствие никто в квартире не появлялся.

Хата имела нежилой вид. Это ведь всегда чувствуется, а женский глаз обычно подмечает мелочи, свойственные дому, где есть хозяйка. Всегда найдутся какие-то милые сердцу безделушки, яркие тряпочки или что-то еще, свидетельствующее о том, что здесь живут. Анькина же "берлога", с одной стороны, представляла собой склад, с другой - была местом для быстрой случки.

Квартира оказалась однокомнатной, большую часть этой самой комнаты занимало огромное ложе. В нем же находился тайник.

Вообще-то тахта на всю комнату - это для французов, американцев и прочих забугорных жителей, у которых, кроме спальни, есть гостиная, столовая, кабинет, детская и что-то там еще, а не для среднего совка, вроде меня с бабушкиной "хрущобой", где две комнаты используются во всех перечисленных целях одновременно. Мой любимый диван служит мне и спальным местом, и местом для рассаживания гостей, и шкафчиком для белья, и читальным залом. Все в одном флаконе, как говорится. Но ведь у Аньки, в отличие от меня, несколько квартир, а у ее папаши вообще дворец в стиле русских царей.

Анька приподняла одну часть тахты - и взору открылся склад оружия, как огнестрельного, так и холодного. Здесь также были газовые пистолеты и баллончики, "сюрпризы" с несколькими видами газов, гранаты. Какая-нибудь воинская часть в средней полосе России могла бы позавидовать ее арсеналу.

- Ты умеешь всем этим пользоваться? - обалдело спросила я. - Не боишься, что взорвется в руках?

- Умею, - сказала Анька, внимательно рассматривая содержимое тайника, явно выбирая, что может пригодиться во время планируемого предстоящей ночью выступления. - В марках оружия не разбираюсь совершенно. Меня всегда поражает, как мужики сразу определяют, "стечкин" это или "тэтэшка". Мельком глянули - и пожалуйста. Говорят, их спутать невозможно. Мне уже раз сто объясняли, что есть что, но я не забиваю себе голову. Зачем мне названия? Но на что нажать, чтобы пульнуть, - в курсе. С этим разбираюсь сразу. И какой может быть результат, обычно прогнозирую со стопроцентной точностью. И вообще люблю популять!

Я поинтересовалась, выдаст ли Поликарпова и мне что-нибудь в личное пользование.

- А что ты хочешь? - Анька подняла на меня взгляд (она сидела на корточках перед тайником, я стояла).

Я пожала плечами. Вообще-то я предпочла бы ни к чему из этого добра не притрагиваться и никогда его в жизни не видеть. "Доиграется Анька, пронеслась мысль, - и ты с ней на пару", но вслух я ничего не сказала.

Анька выдала мне газовый баллон и пару "сюрпризов", предупредив, что их, возможно, придется забрасывать в квартиру, чтобы нейтрализовать врага. Я вознесла молитву всевышнему, чтобы никого нейтрализовывать не пришлось. Я не могла представить себя, забрасывающую эту штуковину в квартиру или еще куда-либо.

Себе Анька взяла два маленьких баллончика и три "сюрприза".

- Огнестрельное что-то берешь? - поинтересовалась я.

- Не сегодня, - ответила она. - Какая, к чертям собачьим, перестрелка?

Я опять пожала плечами. По-моему, с Анькой можно ожидать чего угодно.

Поликарпова тем временем закрыла первый тайник и передвинулась к другой части огромного ложа. Как выяснилось, оно состояло из отсеков разной величины, поверх которых лежал толстый матрас. Попасть в отсеки можно было, лишь нажав на определенные рычажки. Я поинтересовалась, откуда она взяла такую кровать. Анька ответила, что для нее специально собирали это ложе по спецзаказу. Знали бы сборщики, что тут будет храниться...

Вскоре две спортивные сумки (одна - прихваченная из моей квартиры, вторая Анькина) были наполнены. К оружию добавилось альпинистское снаряжение и еще несколько предметов, предназначения которых по внешнему виду я определить не могла. Анька пока ничего не объясняла, да я и не видела всего, чем она набивала сумки. Я считала, что она лучше меня знает, что нужно брать с собой. А что вообще берут с собой в таких случаях? И сколько таких случаев было в Анькиной жизни?

Наконец она оставила ложе в покое и села за стоявший в углу компьютер. Я тем временем отправилась варить кофе. На кухне имелся полный набор продуктов быстрого приготовления и длительного хранения. В общем, осаду выдержать можно.

Когда я вернулась в комнату с подносом, Анька уже звонила по телефонам, найденным в компьютере, и что-то записывала на листок. Я решила пока воздержаться от вопросов. Наконец она закончила подготовительную работу и повернулась ко мне.

- Пока никого нет в двух квартирах, - сообщила моя копия. - Одна в соседней парадной этажом ниже, вторая - в той же, на два этажа выше. Других вариантов нет.

- А сама квартира-то на каком? - спросила я, не задававшая этого вопроса ранее: как-то не приходило в голову. Или я все еще надеялась, что пойдем через дверь, как нормальные люди.

- На седьмом, - сообщила Анька.

Я спросила, сколько этажей в доме. Она ответила, что девять. То есть одна пустая квартира на последнем, вторая - на шестом. И какой же вариант для Аньки предпочтительнее?

Мне было заявлено, что мы попробуем идти через парадную, в которой находится нужная нам квартира. С крыши спустимся на лоджию девятого этажа, выйдем на лестницу, как бы намереваясь вынести мусор, а там, если на лестнице нет дежурных, - а скорее всего, они оставлены на улице, если есть вообще, - войдем в Анькину квартиру через дверь.

- Но почему нельзя выйти на лестницу с чердака? - спросила я.

- На чердаке может ждать засада. Если за домом следили и видели, как я в него заходила, то поняли, что я могла смотаться только через чердак. На месте Инессы я оставила бы людей там. Так что на чердак ни в коем случае нельзя. В смысле, чердак моей парадной. Соседней можно было бы.

Я заметила, что если мы будем выходить на лестницу из квартиры девятого этажа, то с чердака нас вполне могут увидеть.

- Не узнают, - сказала Анька, раскрыла уже застегнутую сумку и показала мне два парика.

Я не видела, когда она их туда положила.

- Подумают, что жильцы вышли к мусоропроводу. Вполне естественно. Никто же не ожидает, что это ты или я.

- А если все-таки через соседнюю парадную? - спросила я.

- Тогда заходим в квартиру на шестом этаже, выбираемся на лоджию - и забрасываем крюк. Потом по веревке вверх.

- Это с шестого на седьмой этаж?! На такой высоте?! - я чуть не потеряла сознание.

- А как ты думала выбираться обратно на крышу? - насмешливо поинтересовалась Анька.

Мне стало еще хуже. Взбираться по веревке вверх... На такой высоте... А если она не выдержит? Или я просто не смогу забраться? Я посмотрела на свои руки. Они выдержат вес моего тела или как?

- Анька... - пролепетала я. - Я не смогу. Я не пойду. Я подстрахую тебя на улице. Но с крыши... На крышу... по веревке. Я не могу. Анька, мне страшно! Я никогда в жизни...

- Все в жизни когда-то бывает впервые, - заметила Чапаева кровиночка. Пойдешь. Куда ты денешься?

- Поеду домой, - твердо ответила я и развернулась.

Но тут же услышала у себя за спиной какой-то звук, происхождения которого определить не могла.

Я повернулась. На меня смотрело дуло пистолета.

- Он не газовый, - спокойно проинформировала меня Анька.

- Ты спятила. - Я глядела на черную дыру как завороженная. Неужели Анька сможет выстрелить? Вот так хладнокровно? Взять и убить человека? Меня?!

Казалось, она прочитала мои мысли. И усмехнулась.

- Смогу, Лерочка. Смогу. Уже доводилось. Это первый раз страшно. Звук очень неприятный, когда пуля входит в человеческое тело. Или это мне только так кажется? - размышляла Анька вслух, не убирая оружия. - Кстати, знаешь, что мне говорил один инструктор? Самое сложное - это сломать в ученике страх перед выстрелом в человека. Но во мне его уже нет. Давно нет. А ты, детка, запомни: будешь делать то, что я скажу. И пока ты мне нужна...

Вот за эту-то фразу я и уцепилась.

Я спокойно проследовала на ложе, плюхнулась на него, потом опустилась на спину, поставила одну ногу, согнув в колене, положила вторую на нее, под голову подтянула пару подушек, чтобы хорошо видеть Аньку. Пока я производила эти манипуляции, Анька вопила что-то как резаная. У нее на губах даже выступила пена. А я, устроившись поудобнее, расхохоталась ей в лицо. Лежала, помахивая ножкой на весу, и хохотала.

- Да заткнешься ты наконец?! - заорала Анька и разревелась. Пистолет она бросила на пол.

Я ждала, пока она успокоится, и думала: девка-то в самом деле не в себе или как? Какого черта было наставлять на меня оружие? Чего она добивалась? И если мы союзницы, так разве нельзя договориться по-нормальному? И как мне теперь вести себя с ней? В любом случае, будет лучше, если мы тихо-мирно отправимся домой. Было бы еще лучше, если бы я отправилась к себе домой, а Анька - куда ее мятежной душеньке угодно. Мне стали надоедать опасные для здоровья игры.

- Сходи умойся, - велела я ей.

Анька кивнула и удалилась, а я быстренько вскочила, схватила пистолет, стараясь ни на что не нажать, и осторожно спрятала его под подушку.

Как только Поликарпова снова зашла в комнату, она тут же попросила у меня прощения.

- Лера, ты пойми: нервы у меня на пределе. Я ведь такое пережила... Лера, ты не представляешь...

Я слушала вполуха, продолжая размышлять. Как мне от нее отделаться? Может, в самом деле сдать с потрохами Инессе? Психиатр-то Аньке совсем не помешает. В любом случае.

Или Артему? Может, каким-то образом связаться с Комиссаровым и посоветоваться? Но как с ним свяжешься? Вообще-то можно попытаться найти тот дом, в который привозили нас с Костиком. Кто-то же должен там жить постоянно? Или попросить помощи у Артура с Лехой. Соседи, пожалуй, найдут какой-то выход. Кто хочет, тот всегда найдет.

Наверное, я слишком глубоко задумалась. Когда я снова посмотрела на Аньку, в ее руках опять был пистолет... И глядела она на меня холодными глазами. Неотрывно.

- Лежать и не двигаться! - рявкнула моя мучительница.

Откуда она второй-то вытащила?

Поскольку мои руки были заложены за голову, а пистолет, подобранный с полу, спрятан под подушкой, я решила, что стоит сделать попытку его достать.

Я зевнула и потянулась. Анька что-то заорала. Я резко перевернулась на бок, выхватила пистолет из-под подушки и направила на нее. Два выстрела грохнули одновременно.

На том месте, где я только что лежала, в подушке образовалась дырочка. Я попала в дверь.

Я бросила пистолет на пол, словно он вдруг превратился в кусок раскаленного металла, который жег мне руки. Меня всю трясло. Мне еще никогда не доводилось стрелять. Нет, что-то подобное я производила в школе на уроках начальной военной подготовки. Но когда это было? И из чего мы там палили? Из каких-то древних винтовок. А тут... И как я вообще смогла выстрелить?! Как это получилось?!

Я закрыла голову руками и вся сжалась в комок, продолжая сидеть на ложе. Внезапно я почувствовала, как меня обнимает теплая рука. Я вскочила с кровати словно ужаленная.

- Успокойся, Лерка, - спокойно произнесла Поликарпова. - Ты молодчина. Все сделала правильно.

- Что... я сделала... правильно?

Я смотрела на Аньку расширенными от ужаса глазами, стоя у стены и желая вжаться в нее всем телом. Анька спокойно разглядывала подушку.

- Придется выбросить, - заявила Анька, не отвечая на мой вопрос, потом подняла на меня глаза. - Это был тест, Лера. Ты его прошла. В следующий раз будет легче. Вообще будет просто. Уверяю тебя.

- Что будет просто? - Я не понимала, о чем говорит Поликарпова.

- Если ты загнана в угол и тебе нужно спасать свою жизнь, ты ее спасешь. Ведь лучше нажать на спуск, чем умереть самой, правда? Ты в состоянии выстрелить в человека. Многие ломаются. Кстати, большинство - по крайней мере, из тех, кто попадался на моем пути. А ты боролась. Молодец. Меня устраивает такая напарница. С тобой можно идти в разведку. Теперь я спокойна.

Но я была очень далека от спокойствия.

- То есть ты... Как ты могла?! Ты...

Анька расхохоталась.

- Я могу все, что угодно - если мне это выгодно. Пройду по чьим угодно головам. Но я достигаю своих целей. И из тебя сделаю человека.

- Не надо из меня никого делать, - пробурчала я.

Анька хмыкнула и заметила, что мне следует научиться метко стрелять, и продемонстрировала, как нужно управляться с данным видом оружия, а потом заставила меня все повторить (за исключением нажатия на спусковой крючок). Она также пояснила, что очень опасно класть под подушку снятый с предохранителя пистолет, как только что сделала я. А вообще лучше держать его на полу под кроватью. Удобнее, да и прицел будет точнее.

- На днях съездим за город потренироваться, - заявила она мне. - Чтобы ты попадала в "десятку".

- Я не целилась в этот раз, - почему-то пролепетала я. - Он сам выстрелил.

Ведь я же в самом деле не целилась? Палец как бы сам лег на спусковой крючок...

- Ты целилась, Лера, - сказала Анька. - Посмотри, как шла пуля. Как раз туда, где стояла я. Все произошло автоматически. У тебя сработал инстинкт самосохранения. Так и должно быть.

Насчет "должно" я как-то сомневалась, однако вслух ничего не высказала. Но Анька-то - актриса...

- Так мы берем с собой огнестрельное или нет? - вместо ответа спросила я ее.

- Берем, - сказала она.

- А как пойдем? Все-таки по веревке?

Анька кивнула.

- Не забывай, что нам еще и труп выносить, - напомнила она.

Я взвыла.

- Как?! Его что, тоже будем на крышу поднимать? Ты хоть думаешь, что говоришь, черт побери?! Труп по веревке... А если кто увидит?! Ведь лето же! Белые ночи!

- Ты предлагаешь ждать до осени, до темных ночей?

Я молчала. Я ничего не предлагала. Как же мне не хотелось участвовать в этом деле! И я совершенно не представляла, как можно провернуть планируемую Анькой операцию. И вообще, что она конкретно планирует? И что я здесь с ней делаю? Я ли это?! Может, после первого похищения нас с Костиком стоило заявить в милицию? Но только подумав об этом, я тут же вспомнила свою ярко-красную "Тойоту". Ездила бы я на ней, пожалуй, если бы нас не похитили. И Комиссаров пока ничего не требует. А из моих новых знакомых мне больше всего импонирует Анька.

- То есть ты хочешь поднять его на крышу, а потом сбросить? - уточнила я, возвращаясь к нашим баранам. - Чтобы он вроде как разбился?

Анька призналась, что вначале ее посетила именно такая мысль, но потом она ее отклонила. Еще станут проверять квартиры... Не пойдет.

- А квартира записана на тебя?

- Нет, на одну подругу. Но она уже три года живет в Германии. Квартиру оставила мне, чтобы я за ней приглядывала.

- Но тогда...

- Что тогда? Меня мог видеть кто-нибудь из соседей. За три года я там появлялась неоднократно. Братца тоже могли видеть. Он ею часто пользовался. Он же там встречался со своим хахалем. Я - девочка приметная, да и братец был не самым последним уродом. В общем, лучше не светиться. И квартиру не светить. Мы его куда-нибудь вывезем...

- Как?! - опять взвыла я. - Его же тогда до машины дотащить надо! А ты сама говорила, что он уже разлагается.

Меня передернуло.

Но у Аньки на все были готовы ответы. Она рассказала мне, как мы будем его выносить...

- Ладно, поехали, хватит тут сидеть. Да, насчет компьютера. Лучше мы тебе ноутбук поставим. Куда такую махину перетаскивать? А ноутбук компактный. У меня стоит на той квартире. А с этого компьютера я перекачаю на него всю нужную информацию. Вперед!

ГЛАВА 8

Машину мы оставили рядом с парадной, выходящей на сторону, противоположную той, куда выходила Анькина "берлога". Дом стоял буквой Г, и все парадные, кроме двух, смотрели на некое подобие садика. Где-то в нем вполне могли притаиться люди Инессы (или чьи-то еще), следящие за входом в нужную им дверь. Исследованием садика мы заниматься не собирались. Может, как-нибудь в следующий раз.

Перед выбранной нами парадной рядком стояло несколько машин, в основном "Жигули" разных моделей, даже ни одной задрипанной иномарки, так что наша "шестерка" ничем не выделялась из общего ряда.

Перед самым выходом из однокомнатной квартиры, где мы экипировались, Аньку вдруг осенила мысль переодеться мужчиной. Нашелся и мужской парик (чего только не было у нее припасено!). В общем, теперь мы представляли собой молодую пару. Уже в машине я нацепила русый парик. Мне казалось, что узнать нас в таком виде невозможно.

На улице было пустынно. Да, времена сильно изменились. Давно ли в белые питерские ночи по улицам толпами бродил народ? А теперь все сидят по своим норам, нос высунуть боятся. По улицам одни бандиты шастают. Или бандитки, как, например, мы с Анькой, на дело направляются. Кому сказать: идем избавляться от трупа. Я ли это?!

Мы юркнули в парадную, на лифте поднялись на девятый этаж, пока ехали, натянули перчатки. На верхней площадке мне стало плохо: чтобы залезть на чердак, требовалось подняться по лестнице, нависавшей прямо над лестничным проемом. А если соскользнет нога... Ведь это же куда лететь с такой высоты...

- Анька... - промямлила я.

- Опять начинается? - прошипела моя напарница, подталкивая меня к лестнице. - Давай!

У меня подкашивались ноги. Лесенка, ведущая наверх, в отличие от основной, была тоненькой - просто металлические реечки, не сравнить с надежными бетонными ступенями, на которых я только что стояла. Анька снова подтолкнула меня в спину.

Я подняла голову. Сверху зияла дыра - чердак. И ведь оттуда еще лезть на крышу...

- Давай, Лерка! Я подстрахую сзади. Ты только вниз не смотри. - Анька теперь говорила мягко. - Это совсем не страшно. Подумаешь... Сколько тут ступенек? Десяток какой-то. Ну, может, чуть больше. Берись вот за эту планку. Ножки на нижнюю. Вниз не смотри. Не смотри! Она же крепко сделана. Сколько всяких людей на крышу поднимается.

Среди моих знакомых лазающих по крышам не было никого. Но для Аньки это все равно не являлось аргументом.

В конце концов я, внутренне (и не только внутренне) содрогаясь, схватилась мертвой хваткой за одну из планок. Они в самом деле казались крепкими, как меня и убеждала Анька. Пожалуй, выдержат. Так, вниз ни в коем случае не смотреть. И какой же все-таки идиот планировал этот дом и сооружал этот выход на чердак? Ну почему нельзя было его сделать не над лестничным проемом? Или чем-то закрыть этот проем? Возможно, проектировщики не предполагали, что две такие авантюристки, как мы с Анькой, будем тут по ночам лазать?

В общем, я поставила одну ногу на нижнюю планку. Потом взялась руками повыше. Встала двумя ногами на лесенку. Еще раз перебрала руками и ногами. Еще раз. Наконец руки коснулись чердачного пола. Туда я уже взлетела, аки пулечка, и, вздохнув с облегчением, уселась прямо на грязный пол. Потом подумала: что это я, как полная идиотка, сижу у проема? Быстро отодвинулась в сторону. Резко выдохнула воздух. И тут на чердаке появилась Анька.

- Ну что, не так страшен черт, как его малюют? А ты переживала. Делов-то.

Вообще-то она права. Весь страх - психологический. Главное - не смотреть вниз. А лестница крепкая. Все-таки не в наши времена строили, а, наверное, еще при Леониде Ильиче, в начале его правления. Тогда, нужно отдать должное, на надежность внимание обращали. Вон сколько лет лесенка держится. Или просто ею редко пользуются?

- Возьми хоть одну сумку. - Анька кинула мне мою спортивную.

Да, про них я как-то совсем забыла. Полезла вверх, сбросив ее с плеча. А Анька молодец, прихватила обе. И куда ей только не приходилось забираться! Может, и я, поднабравшись опыта, позабуду о страхах и смогу забраться куда угодно? А мне это надо? - тут же одернула я себя.

Я посмотрела на сумку, стоящую у меня в ногах. Как я с ней дальше-то? И тут меня осенила мысль: можно переставить ремень и сделать ее рюкзаком. Есть специально предназначенные для этого металлические кольца. Раньше-то мне рюкзак как-то не требовался. Я тут же занялась полезным делом. Поликарпова оценила мою сообразительность, но ее сумка, к сожалению, так не перестраивалась. Впрочем, Анька не переживала: повесит ее через грудь.

Вскоре я закончила возиться с сумкой, превратившейся теперь в рюкзак.

- Так, давай на крышу! - скомандовала Анька.

Я тяжело вздохнула, но второй этап показался мне легче первого. Да и подниматься пришлось не над зияющим многометровым проемом, что тоже добавило уверенности. Если уж и грохнусь - то падать невысоко, пусть даже и на бетонный пол.

По крыше мы перемещались быстро, пригнувшись, небольшими перебежками от одного выхода до другого (они представляли собой как бы небольшие домики). Я бросала взгляды на соседние дома. Никого. Не гуляет по ночам народ не только по улицам, но и по крышам. Да и во всем квартале этот дом, пожалуй, был самым длинным. Перед ним стояли четыре хрущевских пятиэтажки, а поблизости возвышались два четырнадцатиэтажных точечных - там вообще не разгуляешься. И чего гулять? Всего одна парадная. Вдали еще два девятиэтажных виднеются, но значительно короче нашего. И нигде никого. Стала бы Инесса выставлять дозорных на крышах? Глупо. Кто же додумается, что мы по ним пойдем?

- Сюда, - прервала мои размышления Анька.

Она открыла дверь, подобную той, через которую мы выбрались на крышу, и влезла первой. Чердак оказался копией предыдущего.

- Мы в какой парадной? - на всякий случай уточнила я.

- В соседней, - сказала Анька.

- Это где в квартире на шестом никого нет?

Анька кивнула.

В голове у меня же проносились разные мысли. Значит, она хочет, чтобы мы забрасывали альпинистский крюк наверх, на лоджию седьмого, расположенную не прямо над квартирой, а под углом? И мы должны будем лезть по веревке?! Потом я подумала, что это все-таки лучше, чем спускаться с крыши на лоджию девятого этажа, как хотела Анька вначале. И где бы мы зацепили крюк на крыше? За угол, что ли? А стал бы он держаться? А если бы сорвался... Бр-р-р... У меня все похолодело внутри даже при одной мысли об этом. Или крюк достаточно надежный? За что его там цепляют альпинисты? За скалы, наверное. Хотя они для крюков не предназначены. Да и крыши вообще-то тоже. Но там камень, а тут... Бетон. Вдобавок крыша чем-то промазана. Летом еще, бывает, ее смолят. Помню. У нас прошлым летом смолили, печка на улице коптила, дымище валил, запах... Окна еще приходилось закрывать. В общем, тут, наверное, крюк удержался бы ничуть не лучше, чем на скале. Но тем не менее...

И как бы мы потом поднимали тело? Правильно Анька придумала. По веревке с шестого поднимемся на седьмой, а потом труп будем спускать вниз. А там его по лестнице на крышу и... Господи, о чем это я? Узнали бы родители, о чем я думаю на ночь глядя. Но они не узнают. Никто не узнает, я надеюсь. Только бы все прошло нормально.

Я последовала за Анькой. Когда спускалась по металлической лесенке на девятый этаж, вниз не смотрела. Потом мы пешком пошли по бетонным ступенькам. Не вызывать же лифт?

На площадке седьмого этажа, положив голову на ступеньку лестницы, ведущей наверх (по которой мы спускались), спал парень.

Мы с Анькой застыли на месте, сделав по шагу вниз на этот лестничный пролет. Переглянулись. Потом она прижала палец к губам.

Я посмотрела наверх, чтобы еще раз уточнить, на каком этаже мы находимся. На седьмом. Вернее, мы между восьмым и седьмым. Парень спит на седьмом. Как раз перед дверью квартиры, которая имеет общую стену с Анькиной "берлогой".

Можем ли мы теперь вскрывать дверь квартиры на шестом? А если он проснется? И ведь через него еще надо переступить. Или вызвать лифт и объехать. Но он может услышать, что мы будем делать на шестом. И как мы потащим труп?

Почему парень здесь спит? Нажрался, и молодая жена не пускает его домой? Или так надоел родителям, что они оставили его на лестнице до утра? А может, просто забыл ключи и дома никого нет? Но как же...

- Аня, ты сюда звонила? - прошептала я, кивая на квартиру, перед которой сладко посапывал молодой человек.

- Конечно. В первую очередь.

- Кто подходил, помнишь?

Анька пожала плечами.

- Но кто-то точно подходил.

Анька смотрела на парня несколько секунд, потом приняла решение и уверенно направилась к нему. Я последовала за нею.

- Эй! - Анька потрясла его за плечо. - Проснись. Ты чего тут? Э-эй!

Парень принял сидячее положение, причем поднимался он неуклюже и очень медленно и посмотрел на нас каким-то отрешенным взглядом - то ли никак не мог сфокусироваться со сна, то ли в самом деле был с хорошего бодуна и просто пока еще ничего не соображал. Я обратила внимание на его неестественно узкие зрачки.

Тусклая лампочка на этой лестничной площадке горела, в отличие от девятого и восьмого этажей, а также нескольких нижних. Но когда это в подъездах у нас бывали целы все лампочки? Из окон падал неяркий свет белой питерской ночи, но даже при имеющемся освещении я смогла рассмотреть мутноватый взгляд парня. Однако у него с разглядыванием нас явно были проблемы. Возможно, они были бы и на ярком свету?

- Ширка есть? - молодой человек впервые открыл рот.

- Что? - невольно вырвалось у меня, но Анька тут же наступила мне на ногу.

Я заткнулась, а моя напарница быстренько извлекла из сумки шприц, заполненный какой-то жидкостью. Я не задавала никаких вопросов. Анька же, перед тем как ввести препарат уже засучивающему рукав парню, спросила у него:

- А ты чего тут сидишь?

- Ключи в квартире остались, - промычал он довольно невнятно. - Я вышел. Дверь захлопнулась.

- А родители где?

Завороженно глядя на шприц в Анькиной руке, парень быстро выдал нам, что родители живут у себя в квартире, а в этой обитает он вместе с девушкой Настей, которая сейчас спит, ширанутая, отойдет только к утру. Звонить в дверь бессмысленно. Надо ждать утра. Настя проснется и пойдет искать Леньку (так звали нашего собеседника). Поэтому он и лег тут поспать.

Анька, по всей вероятности, решила, что получила все нужные нам сведения (да и какие нам еще нужны подробности?), а поэтому, больше не церемонясь, перетянула парню руку жгутом (в ее сумке нашелся и он) и всадила укол. Как я успела заметить, в вену она попала сразу же. Правда, насколько мне было известно из личного опыта (и хождения по поликлиникам с сыном), медсестры обычно протирают место будущего укола спиртом или чем там еще, но кто в эту минуту думал о соблюдении санитарных норм? Уж, по крайней мере, не Ленька, получивший укол бесплатно.

Отрубился он практически мгновенно.

- Что ты ему вколола? - повернулась я к Аньке.

- Снотворное, - ответила она, доставая из своей сумки фонарик и набор отмычек. - Посвети! - приказала она мне.

Я направила луч фонарика на довольно хлипкий замок, с которым Анька справилась за несколько секунд. И каких только талантов у нее нет!

- Бери его! - приказала мне Анька, хватая Леньку под мышки.

Мне ничего не оставалось, как взять парня за ноги. Мы быстро занесли его в квартиру и уложили на пол в небольшой прихожей.

Мы находились в двухкомнатной квартире. Правда, слово "квартира" к этому месту не очень-то подходило. Хлев. Помойка. Ну как можно так загадить свое жилье?!

Мне никогда раньше не доводилось бывать в жилищах наркоманов, возможно, именно поэтому я была так шокирована. Не исключаю, что все эти "хаты" выглядят одинаково. Или, по крайней мере, похоже.

Анька тем временем осматривала Ленькино жилье. Настя (девушка, возраст которой на вид определить было сложно) спала в маленькой комнате на полуразвалившемся диване, которому на помойке давно проставляют неявку. Спала в одежде, без простыней и наволочек, ничем не прикрывшись.

Я зашла на кухню и испугала десантный отряд тараканов, разбежавшихся по всем углам. На кухне горели две конфорки. Я быстро выключила газ - от греха подальше.

В эту секунду из большой комнаты донесся Анькин мат. Что это ее так завело? Я бросилась к моей сообщнице.

Анька держала в руках бронзовый подсвечник, казавшийся совсем не к месту в этой запущенной квартире, и поносила Леньку и всех наркоманов последними словами.

- Ты чего? - спросила я ее шепотом.

- Сволочь! - прошипела Анька.

- Я?

- Не ты. Я убью этого гада!

Поликарпова целенаправленно двинулась в сторону прихожей.

- Погоди! - схватила я ее за рукав. - Объясни, в чем дело.

- Это Ларискин подсвечник. Я сама его ей подарила.

Я не понимала, о чем речь.

- Ну, квартира, - Анька кивнула на стену, за которой находилась ее "берлога". - Квартира Ларискина. Лариска в Германии. Я же тебе говорила. Забыла, что ли? Подсвечник оттуда.

- Но... - промямлила я и посмотрела в сторону прихожей, где мы оставили Леньку.

Потом мы встретились взглядами с Анькой.

- Я тоже об этом подумала, - сказала она. - Проспятся - всю душу вытяну. Суки!

Анька принялась за обследование Ленькиной квартиры, но больше ничего знакомого не нашла. Я поинтересовалась, много ли денег и драгоценностей у нее хранилось в "берлоге". Анька ответила, что в этой не хранила ничего, Лариска, естественно, тоже ничего не оставила. Если что-то и было у Степана... Но скорее всего тоже только мелочь.

- То есть ты практически ее не используешь? - Я кивнула на соседнюю квартиру.

Анька пожала плечами.

- Трахаюсь там иногда. Трахалась. Потом выделила в пользование Степану. Чтобы держать братца на коротком поводке. А так... Что мне, квартир мало, что ли? Эта просто на голову свалилась, когда Лариска за бугор отваливала. Решила не продавать. Мало ли, вдруг не сложится у нее с немцем. Правильно. И приезжать сюда временами - лучше в свою.

Хотела бы я, чтобы мне так квартиры валились на голову... По-моему, Аньке все в жизни доставалось слишком легко. Но счастлива ли она? У меня-то, по крайней мере, есть Костик.

- Ладно, пошли, - прервала Анька мои размышления. - С этими друзьями потом разберемся.

Поликарпова открыла дверь, выходящую на лоджию. Спящая девушка (лоджия была в маленькой комнате) даже не пошевелилась.

И на лоджии Ленькиной квартиры, и на лоджии Анькиной имелись довольно большие выступающие ящики для цветов. Конечно, ни там, ни там никаких цветов не росло - только какая-то трава, семена которой явно были принесены ветром. У Аньки также возвышался один довольно крепкий сорняк. Пожалуй, ящики делались стационарно еще строителями, возводившими дом. Я специально бросила взгляд вниз и высунулась с лоджии вправо и влево - точно такие же выступали на всех рядах, в каждом из которых было по две одинаковые лоджии.

Анька потрясла ящики Ленькиной лоджии (хотя нас, конечно, интересовали не они, а соседние, но проверить отсюда крепость соседних было невозможно) и убедилась, что установлены они надежно, после чего велела мне принести из комнаты стул или табуретку. Все стулья в комнатах оказались шаткими, так что пришлось добрести до кухни, где я обнаружила устойчивую табуретку с облезлой краской и принесла на лоджию. Анька тут же встала на нее, потом на ближайшую к соседней лоджии планку, а с нее переступила на ящик Ларискиной квартиры, после чего спрыгнула там на пол. Я быстро передала ей сумки, а потом повторила проделанную ею процедуру. Скажу откровенно: мне было страшно, но уже гораздо меньше, чем при подъеме по первой лесенке над проемом. Ящики держались крепко, даже не качались и не тряслись, более того, я цеплялась за бетонную перегородку между лоджиями, вниз не смотрела. В общем, терпимо. Смогла бы повторить еще раз. Да ведь и придется. Обратно-то как пойдем?

Анька уже находилась в комнате: балконная дверь оказалась открытой. Поликарпова материлась. И интересно, что еще этот наркоман вынес из ее "берлоги"? Это я в своей квартире сразу заметила бы пропажу, а Анька? Сколько у нее таких "берлог"? Разве она помнит, что где стояло? То, что узнала подсвечник, - чистая случайность.

В квартире мне тут же ударил в нос неприятный запах - и это еще мягко сказано. Воняло в "берлоге", я вам скажу... Правда, обстановка кардинально отличалась от предыдущей.

Я проследовала за Анькой в большую комнату, смежную с той, в которой находилась лоджия. Эти комнаты были идентичны тем, в которых мы только что побывали у Леньки, к ним прибавлялись еще две небольшие, изолированные, в которые можно было попасть, выйдя в коридор.

Труп лежал в гостиной, уткнувшись лицом в палас. Вокруг растеклась лужа крови, уже засохшая. Анькиному брату выстрелили в затылок. У входа в комнату был брошен пистолет. Степана убили одним выстрелом.

ГЛАВА 9

Мне стало нехорошо, и я ухватилась рукой за косяк двери. Тошнота подступала к горлу. Я с ужасом наблюдала за Анькой, которая вела себя совершенно спокойно. Можно подумать, она каждый день заходила в дома с валяющимися на полу трупами, причем не первой свежести. Хотя, как знать, как знать... От Аньки можно ожидать всего.

Сейчас она осматривала квартиру - наверное, на предмет того, что из вещей пропало. Ведь Ленька со своей подружкой-наркоманкой наверняка утащили не только подсвечник. На труп на полу Анька, казалось, не обращала никакого внимания. Я же, наоборот, практически неотрывно смотрела на него, и, как ни старалась отвести взгляд, он все время возвращался к телу.

Это был мужчина роста чуть выше среднего, довольно плотного телосложения. "И как же мы его потащим?" - вдруг мелькнула мысль. Ведь нам потребуется перебросить его на соседнюю лоджию, потом поднять на чердак, протянуть по крыше, спустить в машину... Господи, что там напланировала Анька? Надо было взять с собой Артура на роль грузчика-носильщика. Может, позвонить ему? Нет, нельзя. Зачем посвящать в такие дела лишнего человека, да и подставлять соседа не хотелось. Но как мы поднимем этого мужика?! Вернее, то, что от мужика осталось.

- Обыщи его карманы, - донесся до меня Анькин голос откуда-то издалека. - Опять мечтаешь неизвестно о чем?

Я резко дернулась, а потом на деревянных ногах медленно приблизилась к трупу. Степан был в летнем серовато-голубом костюме. Притрагиваться к нему совершенно не хотелось. Тошнота опять подступила к горлу.

- Чего опять задумалась? - рявкнула Анька, изучая содержимое какого-то ящика.

Я опустила дрожащую руку в карман брюк мужчины. Носовой платок, ключи от машины. Во втором - зажигалка, еще два ключа - похоже, от квартиры. От этой? Или еще от какой?

- Переверни его и посмотри во внутреннем, - давала указания Анька, периодически поворачиваясь ко мне.

Тут я не выдержала и порекомендовала ей сделать это самой.

- Ты что не видишь, чем я занята? - окрысилась Анька. - Ты же не можешь вместо меня проверить, что пропало?

- А ты можешь? Ты помнишь, где тут что стояло? Если ты сюда только трахаться приезжала? Во всех четырех комнатах помнишь все вещи? И вообще. Давай сделаем дело, а потом изучай содержимое всех ящиков сколько влезет.

- Я больше не собираюсь возвращаться сюда, - заявила Анька.

- Напрасно, - заметила я.

Она вылупилась на меня округлившимися глазами. А я пояснила: если хочет узнать, кто убил ее брата, то возвращаться придется. Например, посидеть в засаде, подождать, кто придет. Свалить всегда можно - через соседнюю лоджию. Ну или через шестой этаж, как предлагала Анька вначале. Или даже вызвать милицию, когда кто-то начнет ломиться: всегда можно объяснить ментам про подружку. Тем более она в самом деле в Германии, и, если наши доблестные органы решат связаться с нею, Лариска все подтвердит. Так что появятся непрошеные гости - и пожалуйста, отправляйтесь-ка отдохнуть в места не столь отдаленные.

Можно также поговорить с соседями - если Анька в самом деле сюда наведывалась все эти три года. Поспрошать бабок. Наплести что-нибудь вроде: кажется, что кто-то влезал в квартиру, которую она убирает по поручению подружки. Не видели ли кого? Или еще что-то придумать. Трупа-то здесь уже не будет, даже если кто из соседей и изъявит желание зайти в гости.

- Больно ты смелая стала, как я посмотрю, - хмыкнула Анька, выслушав меня, но тем не менее занятие свое оставила и пришла мне на помощь.

Мы вместе перевернули тело на спину, и Анька уже сама запустила руку в нагрудный карман пиджака. Там лежал только бумажник. Анька открыла его. Баксы, финские марки, рубли. Для среднего российского гражданина - годовой оклад, а у Анькиного брата просто мелочишка на молочишко. Водительское удостоверение.

Анька положила водительское удостоверение обратно, а бумажник и все ключи бросила в свою сумку. Носовой платок и зажигалка также вернулись в карманы владельца. Потом она внимательным взглядом обвела комнату, встала и направилась в угол, где перед двумя креслами стоял небольшой журнальный столик. Я проследила за ней взглядом: на столике лежала трубка сотового телефона. Трубка последовала за бумажником и ключами к Аньке в сумку, так же, как стреляная гильза, найденная Поликарповой на полу. Затем она обратила свое внимание на мою сумку-рюкзак, открыла его и извлекла оттуда большой черный полиэтиленовый мешок. Я внимательно следила за ее действиями, чуточку отодвинувшись от тела на полу. К запаху я уже несколько привыкла, по крайней мере тошнить больше не тянуло, да и с открытой лоджии поступал воздух. Я как раз придвинулась к двери, ведущей в маленькую комнату с лоджией.

Анька кинула мне мешок и велела натягивать его на тело.

- А ты? - прошипела я. - Опять увиливать?

Анька заявила, что должна пройтись по двум другим комнатам. Всякие трусы, рубашки, носки в квартире пусть остаются, но нужно посмотреть что-нибудь, вроде кейса или чего-то там еще, с чем мог ходить Степан. К ее великому сожалению, Анька не помнила, что обычно носил с собой брат. Или ничего не носил? Кидал все просто на заднее - или переднее - сиденье автомашины? Но искать его машину - все равно, что иголку в стоге сена. По крайней мере, поблизости от дома она не стоит - Анька проверила, а платных стоянок тут в округе немерено, да и не хочется на них засвечиваться.

- Ладно, иди, ищи кейс, - милостиво согласилась я и двинулась к трупу с мешком в руках.

"Зачем я это делаю?" - думала я. Из-за денег? В некотором роде, да. А еще? Если история с мышками казалась смешной, то сейчас было совсем не до смеха. Я становилась соучастницей преступления. Почему? Только из-за ста тысяч долларов? Я могу дать ответ хотя бы себе? Или мне так захотелось игры, которой не хватало в детстве? Игры, острых ощущений, риска? Теперь я получаю это в избытке.

Я боюсь Аньку. Но меньше, чем Инессу и Комиссарова. Боюсь за себя и в первую очередь за сына. Ведь они все ни перед чем не остановятся. И не останавливаются. А я, к своему несчастью, встретилась им на пути. Но я интуитивно чувствую, что ни сын, ни я от Аньки не пострадаем. Почему-то чувствую. От самой Аньки - не от того, во что она может меня втравить. Я нашла в ней какую-то струну, чем-то мне импонирующую. И я... вообще испытываю к ней какие-то странные чувства. Что-то родственное. У меня никогда не было ни сестры, ни брата. И вдруг появилась Анька. Моя копия. Такая же, как я, но совсем не такая. Озорная и веселая, авантюрная и смелая, раскованная и рисковая. Но одновременно с этим безжалостная и беспринципная. Готовая на все ради денег. Ради своего наследства. И мести.

И я приняла решение ей помочь. И не могу не помочь. Потому что уже слишком глубоко увязла. И еще я надеюсь, что Анька, решая свои проблемы, поможет и мне больше никогда не попасться на глаза ни Инессе, ни Комиссарову. Боже, только бы вся эта история не закончилась плачевно для меня и Костика. Только бы...

- Что ты опять копаешься?! - зашипела Анька у меня над ухом. - Дай сюда, неумеха.

- Я, к твоему сведению, не каждый день засовываю трупы в мешки, прошипела я в ответ.

- Вместо того, чтобы огрызаться, лучше помоги.

Анька приподняла тело, я натянула мешок, потом она завязала его сверху извлеченной откуда-то веревочкой.

- Теперь что? - спросила я.

- Снимаем палас.

- Что? - не поняла я.

Анька направила меня к дивану, сама приподняла его, а мне велела вытаскивать из-под него палас, застилавший пол во всей комнате. Тело в мешке лежало посередине. Наконец мы освободили все края паласа, - и Анька велела закатывать в него труп.

- Как ты намерена его выносить? - устало спросила я. - Мы труп-то с трудом поднимем, а тут еще с паласом...

- Делай, что тебе говорят. Я лучше знаю.

В этом я как-то не сомневалась, но тем не менее.

Через пару минут посреди комнаты лежал скатанный рулон. И тут Анька меня поразила. Она извлекла из нижнего ящика мебельной стенки некое подобие крышки. Откровенно говоря, мне никогда не доводилось видеть ничего похожего на эту вещь. Оказалось, что в дорогих магазинах теперь предоставляют покупателям ковров этакий сопутствующий товар - чтобы при переносе рулона не испачкать добро, когда его приходится ставить на грязный пол или тротуар. Страну-производитель я не выяснила - на "крышке" ничего написано не было, а Анька такими вещами себе голову не забивала, да и я вообще-то в обозримом будущем ковров и паласов покупать не собиралась.

Я называю приспособление "крышкой", потому что оно надевалось на ковровый рулон подобно пластиковой крышке на стеклянную банку, причем довольно легко растягивалось и принимало нужный размер. Вот ведь капиталисты проклятые до чего додумались! Я решила, что эта штуковина наверняка произведена не на отечественном предприятии.

У Аньки нашлось две "крышки", так что палас был закрыт с двух сторон и никто не смог бы догадаться, кто или что находится внутри. Просто довольно большой рулон.

Анька велела мне оттащить тело в комнату с лоджией, потом изменила решение, заявив, что там - самый большой ковер из оставшихся. Мы свернули ковер и перетащили его в гостиную. Затем Аньку понесло на антресоли, сделанные над гостиной со стороны коридора. Там лежал старый, несколько прохудившийся ковер. Его Анька бросила в комнату с лоджией.

Затем она прошлась по всей квартире, внимательно оглядывая результаты нашей работы.

- Пошли! - вывела ее из задумчивости я. - Хватит уже! Завтра вернемся, если захочешь.

- Возвращаться будешь ты, - спокойно ответила мне Анька. - С ребенком.

- Что?! - взревела я.

Анька кивнула и пояснила, что мы с Костиком придем, не таясь, днем, и я начну убирать квартиру - будто бы делала это все три года. Поликарпова напомнила, что мысль сидеть тут в засаде первой посетила меня, а не ее, Анька эту идею лишь развивает. Лариске позвоним - от меня, предупредим на всякий случай, что ее подругу зовут Лера и живу я там-то и там-то. Лариска баба понятливая и не имеет дурной привычки задавать лишние вопросы. В общем, посмотрим, заявится кто-то сюда или нет.

- А если нас с Костиком... - промямлила я.

- Кто вам что сделает? Ведь те, кто убил Степана, хотели подставить меня, - заявила Анька. - А тут ты с ребенком. Решат, что ошиблись. Ведь нигде не написано, что тут бывала я, а не ты. Кто докажет? Перепутали. Не знали о твоем существовании. Ты появлялась без ребенка, когда он в школе. Или где он там у тебя был этим летом?

- А Степан? - Я кивнула на рулон.

- Степан... - протянула Анька. - Тоже ошибся. А потом, что ты волнуешься? Его же тут не будет. И не было. Откуда ты вообще можешь знать про Степана? Забудь. Ты его ни разу в жизни не видела. И поди докажи, что тут труп валялся. Представь: приходят люди Инессы, видят, что здесь ты, а не я, и заявляют, что тут лежал убитый Степан. Что ты делаешь? Смотришь на них большими круглыми глазами, говоришь: "Вы спятили, ребята". И что они? Будут настаивать, что сами убивали? А труп взял и испарился. Или решат, что недобили, и он где-то прячется, или Инесса их отправит в психушку. Вместо меня. У нее же там знакомства. А вообще завтра, если захочешь, можешь выкинуть все мужские вещи, какие тут найдешь. А можешь не выкидывать. Мало ли с кем ты тут встречалась? Не хотела водить мужиков в свою квартиру, где ребенок. Кстати, не забудь все хорошенько протереть, чтобы не осталось отпечатков пальцев. А вообще-то... Не будем откладывать это дело. Бери тряпку!

Следующие минут пятнадцать мы судорожно протирали все поверхности, к которым могли прикоснуться во время этого посещения и к которым когда-либо могла прикоснуться Анька. Ну и ночка! Кругом стояла тишина: все соседи спали. Свет мы нигде не зажигали, пользовались естественным светом летней питерской ночи, только несколько раз включили фонарики - когда осматривали труп, когда Анька лазала по ящикам, потом - когда осматривала комнаты после смены ковров. Так что если кто и следил за окнами с улицы, ничего заметить не должен был - по крайней мере, мы на это надеялись. Ведь все-таки седьмой этаж!

- Пистолет! - вдруг вспомнила я, когда мы уже направились к лоджии. Я видела, что Анька опускала в сумку стреляную гильзу, но само оружие-то где? - Ты его взяла?

Анька выругалась, отпустила свой конец рулона, и он с грохотом рухнул на пол. Ой, только бы соседи снизу не проснулись! Я зашипела на Аньку, она на меня, потом махнула рукой и понеслась назад в большую комнату. Пистолет лежал под диваном. Анька сунула его в карман легкой курточки.

- Ты смотри, не перепутай с другим, - прошептала я.

- Тот в сумке, - ответила она.

Мы прикрыли балконную дверь, я встала на рулон, с него - на ящик - и перебралась на соседскую лоджию. Анька напряглась, подняла завернутое в палас тело и стала толкать мне по косой через ящик, я поймала конец и потянула на себя уже через рейку Ленькиной лоджии. Вскоре груз лежал у соседей. Анька быстро перемахнула ко мне, и мы закрыли балконную дверь соседей.

- Слушай, а может, его здесь оставить? - прошептала я. - Вон в том старом шкафу, например. Или в стенном у двери?

- Ты что, очумела? - посмотрела на меня Анька. - Если его здесь обнаружат, начнется расследование.

- А ты разве не хочешь, чтобы оно начиналось? Зачем же было оставлять водительское удостоверение во внутреннем кармане? Если я тебя правильно поняла, ты хочешь, чтобы его опознали.

- Ты не врубилась.

- Во что я не врубилась?! То ты одно болтаешь, то другое. То хочешь, чтобы люди Инессы думали, что Степан остался жив, потому что его не добили, то хочешь, чтобы труп точно опознали. Так что все-таки? Или ты сама еще не определилась?

Анька пояснила, что ей необходимо, чтобы до Инессы дошли сведения о гибели Степана. Но ведь нет стопроцентной гарантии, что убивали по приказу Инессы. Это еще предстоит выяснить. А чтобы родственники узнали о гибели Анькиного брата, его должны обязательно найти. И опознать. Чтобы облегчить работу правоохранительных органов, мы и оставили права во внутреннем кармане пиджака. Но найдут труп далеко отсюда! Поди потом выясни, как он там оказался. Надо всех запутать. И убийц, и неубийц. Пусть потом разбираются между собой. А Инесса своим исполнителям - если их все-таки посылала она головы оторвет за такие дела. И, главное, ее планы будут нарушены. Чего Анька и добивается. В любом случае, Степана уже не вернуть, так что его смерть нужно использовать с максимальной выгодой для себя.

Если же тело будет обнаружено у соседей, то до Анькиной "берлоги" скорее всего доберутся. Что и требуется Инессе. Или другому заказчику. А зачем нам это? Тем более если я теперь буду приходить убирать эту квартиру. Я же не хочу себя подставлять и ходить на допросы к следователю?

Я не хотела. В общем, надо вывозить.

- А если встретим кого по пути? - прошептала я, когда мы уже выходили из Ленькиной квартиры. И Ленька, и Настя так и не проснулись. Мы провели в их квартире минут десять, протирая все поверхности, к которым могли прикоснуться.

- По обстоятельствам, - сказала Анька, отвечая на мой вопрос. - И не забывай: я - мужик. Да и ты на себя сейчас не очень похожа.

Я посмотрела на Поликарпову. М-да, разве узнаешь нас с ней в таком обличье? Но почему парень с девкой среди ночи куда-то везут палас? А кому какое дело? Правда, нашим людям всегда до всего есть дело. Мы не в Америке, где на тебя всем плевать, делай, что хочешь. У нас же народу обязательно нужно все знать и еще по возможности что-нибудь посоветовать. Страна советов и любителей их давать. Но будем надеяться, что никто по пути нам не попадется.

Степан, зараза, был тяжелый. С каким трудом мы поднимали его на чердак, а потом на крышу! Правда, взлетела я по металлической лестнице гораздо быстрее, чем в первый раз, и про зияющий проем забыла.

Наконец мы вышли к машине.

- Что теперь? - спросила я.

- Привязываем к багажнику сверху, - спокойно сказала Анька.

- Ты что... Давай лучше в салон. Сзади должен поместиться. И внимания привлечет меньше. А тут ведь свешиваться будет. Ты взгляни, какой он длинный.

Анька посмотрела и согласилась со мной. Мы с трудом затолкали рулон на заднее сиденье. Он у нас полустоял-полулежал. Пришлось даже немного продвинуть вперед переднее место пассажира.

Наконец мы тронулись в путь по пустынному городу. "Только бы ментов не встретить", - думала я. Представляю, чем могла бы кончиться подобная встреча...

И тут я быстро сдернула парик. Ведь если нас все-таки остановят и взглянут на права, где я на фотографии выгляжу несколько по-другому... Конечно, могут и не сравнивать со снимком, и наврать можно, что... Но Анька-то в любом случае - женщина! Я быстро высказала ей свои опасения, и мы поменялись местами за рулем. Вообще лучше, если ночью за рулем женщина. Меньше шансов, что остановят. Баба везет из гостей своего пьяного мужика. А мы, женщины, в общем-то, не имеем дурной привычки ездить в пьяном виде.

- Куда направляемся-то? - уточнила я у Аньки, берясь за руль.

- Больницу "Скорой помощи" знаешь? Недалеко от тебя.

- ?!

- Скинем напротив.

- Ты очумела! Там же круглосуточное дежурство. И, по-моему, травмпункт работает круглосуточно. А если увидят? Врачи, санитары, больные?

Анька заметила, что избавляться от тела мы будем не прямо напротив входа, а поближе к Волковскому кладбищу, расположенному неподалеку. В местах выгула собак. Там ведь собачники вдоль речки своих питомцев выгуливают. На пустыре. Анька специально смотрела, когда подходящее место приглядывала. Вот и найдет кто-нибудь из любителей животных этот подарочек. А там уж пусть менты разбираются.

- Но как мы подъедем к речке? - спросила я. - Или на пустырь? Там же грунт, а не асфальт. Ведь останутся следы от шин, примятая трава и...

- Я же говорю: присмотрела место. Не у самой речки. И где заехать, знаю.

Я решила полностью положиться на Аньку. И вообще машина-то ведь не моя, а ее. Если ее, конечно. Так что если следы шин и останутся... Кстати, надо не забыть стереть отпечатки пальцев в салоне. Что мы и сделали перед тем, как припарковать тачку на ночь на том же месте, где забирали вечером.

ГЛАВА 10

Домой мы вернулись часов в пять утра. Сил не осталось ни на что, я даже не стала греть воду, чтобы помыться. Анька заявила, что прямо сегодня мы, то есть она отправится покупать мне водогрейку. Анька не может жить без душа и вообще не понимает, как я столько лет обитаю в таком сарае. Ну, если я ночной работой заработала себе на водогрейку - и то хлеб. Сама бы я ее никогда не купила. Мысль о водогрейке согрела душу, и ночные приключения уже не казались такими кошмарными.

Сбросив тело в выбранном Анькой месте, мы вернулись в машину и быстро разрезали палас на мелкие кусочки прихваченными Анькой ножницами, оставив лишь "крышки". Мне лично их было жалко выкидывать, а Анька сказала, что могут еще пригодиться. Мы что, еще кого-то будем вывозить таким образом? Куски паласа мы выбросили в несколько разных водоемов - благо, что в Питере их достаточно, включая мой район. Пистолет и все остальное барахло, прихваченное как из Ларискиной квартиры, так и из первой Анькиной "берлоги", привезли ко мне. Анька забросила свою сумку под ванну, а я свою кинула в стиральную машину. Завтра, то есть уже сегодня, разберемся. Потом мы рухнули в постели и проспали где-то до часу.

Костик встал сам, по всей вероятности, соорудил себе какую-то еду, а потом начал ходить вокруг нас кругами: ему не терпелось узнать, как мама с тетей Аней провели ночь. Пришлось оторвать голову от подушки: ребенок у меня как-никак только один. Естественно, про труп мы ему ничего рассказывать не стали, но квартиру я ему была готова показать прямо сегодня.

- Вот сейчас позавтракаем - или пообедаем? - заявила Анька. - И поедешь, ребенок, вместе с мамой осматривать место пре... - Анька запнулась.

- Какое место? - тут же уставился на нее Костик.

- Где мы вчера были, - подсказала я.

Костик не отставал. Ему требовалось узнать все детали. Но Анька уже давала нам указания, как себя вести. Потом мы позвонили в Германию ее подруге и предупредили - вернее, сообщили о том, что я имею место быть. Лариска, как я заметила, понимала Аньку с полуслова. Потом моя копия призналась, что ей страшно не хватает Лариски - она была ее самой близкой подругой. Единственной, можно сказать. Анька неоднократно ездила к ней в гости в Германию, часто перезванивалась.

- А почему она уехала? - поинтересовалась я.

- Не видела тут для себя никаких перспектив, - пожала плечами Анька. Папаша у нее - не мой денежный мешок, мужика нормального тут не найти. Сама тоже не особо заработаешь. Ну, в общем, Лариска подумала-подумала и придумала. Поехала туда нянькой, сидела там с какими-то немецкими детьми, а сама тем временем наведалась в брачное агентство.

- Но ведь эти агентства есть и у нас, - попыталась вставить я.

- Есть, - согласилась Анька. - Но тут сколько посредников? И я бы тоже, например, если захотела замуж за немца, сама поехала бы в Германию и сама бы подавала объявление в брачном агентстве - там. Как-то не верю я нашим свахам. Это ведь тоже - бизнес по-русски, как и все остальное здесь.

Лариска получила немыслимое количество предложений на свое довольно незатейливое объявление: "Двадцатипятилетняя русская женщина хочет выйти замуж за немца". Долго выбирала - и нашла очень приличного тридцатидвухлетнего компьютерщика. Манфред имеет постоянную хорошо оплачиваемую работу, свой дом. Женат раньше не был, да и где немцу знакомиться? Днем работа, вечером все сидят по своим норам. Он тоже сидел, уткнувшись в компьютер. Иногда посещал какие-то курсы, например, учился готовить. Как сказала Анька, ей всегда смешно наблюдать за Манфредом на кухне. Он все отмеривает специальными ложечками, стаканчиками или чем-то там - все по правилам, не то, что русская женщина - плюх всего в миску на глазок и пошло-поехало жариться-париться.

Я поинтересовалась, довольна ли Лариска жизнью в Германии? Анька ответила, что подруга довольна всем, кроме одного - не с кем общаться. Тоскливо. Пока у нее маленький ребенок - еще ничего, но что будет дальше? Аньке она всегда готова прийти на помощь. На Лариску можно положиться полностью.

- Но неужели она так плохо жила здесь? - спросила я. - Четырехкомнатная квартира...

- Родители с младшим братом погибли в автокатастрофе за год до того, как Лариска уехала, - пояснила Анька. - В общем, это тоже сыграло свою роль. У нее тут никого не осталось.

- А... - протянула я, и мы с Костиком стали собираться на уборку Ларискиной квартиры.

Я уточнила у Аньки, надо ли мне там что-то искать. Она пожала плечами.

- Братец, конечно, мог что-то оставить... - протянула она. - Он выбрал для себя одну из маленьких комнат - ту, что справа, если входить через дверь.

Костик, внимательно слушавший наш разговор, тут же встрял и поинтересовался, откуда еще можно входить и откуда входили мы?

- Можно в окно, - с серьезным видом ответила Анька. - Альпинистам. Но тебе, ребенок, я рекомендовала бы пока воздержаться от таких экспериментов. Войдете с мамой через дверь, как все нормальные люди.

Затем Анька почему-то вспомнила историю и классическую поэзию, заметив, что русский народ даже в Европу лез через окно... И вообще, когда у тебя перед носом захлопнули дверь, надо попробовать через него, родимого. А если окно тоже пытаются закрыть, то через трубу - и так далее, в зависимости от индивидуальной степени настойчивости, упорства и желания попасть туда, куда очень хочется. Один из Анькиных жизненных принципов.

Я промолчала и от комментариев воздержалась.

Анька велела мне хорошенько вымыть большую комнату и еще раз протереть все поверхности. Тут я спросила, убираться мне в перчатках или как? И что делать с Костиком? Для него у меня были только зимние варежки. Анька сказала, что я обязательно должна оставить в Ларискиной квартире отпечатки пальцев, и Костик тоже. Странно, если в помещении, где мы - по нашей версии - часто бываем, нет ни следа нашего присутствия. Отпечатки должны быть.

- Что делать, если кто-то появится? - спросила я.

- Все зависит от того кто... - протянула Анька, помолчала, а потом выдала: - Если станут ломиться в дверь, сразу же вызывай милицию. Если позвонят, посмотришь в глазок, а ребенок тут же позвонит мне и скажет, пока ты у двери возишься. Если войдут со своим ключом... Так, в любом случае отдай сотовый ребенку. Он уйдет писать или пить, в общем, ребенок, сам придумаешь, и позвонишь мне. А уж я решу, что делать. Поймешь из разговора, кто пришел. Так, ребенок, ты умеешь пользоваться трубкой? Ах да, тебя уже учили!

Перед выходом из дома я вынула все из своей спортивной сумки-рюкзака, разложила выданное вчера Поликарповой добро по дальним ящикам, оружие Анька оставила в своей сумке под ванной. Я очень не хотела держать арсенал в своей квартире, Анька обещала увезти его назад в "берлогу". Правда, немного подумав, заявила, что кое-что нужно все время иметь под рукой.

- Что? - застонала я.

Не отвечая мне, Анька сложила все "сюрпризы" в шкаф к банке с мышами, которых она сытно накормила, снова восхищаясь красавицами. Оружие очень заинтересовало Костика - он впервые видел все это не по телевизору. Но я была неумолима, потребовав, чтобы ничего стреляющего в моем доме к нашему возвращению не осталось.

- Ладно, не будет, - пообещала Анька и пошла закрывать за нами с Костиком дверь.

Мы поехали на красной "Тойоте". У меня же нет другой машины. А ведь в Ларискину квартиру еду именно я.

Я поставила тачку перед соседней парадной - напротив места не было, мы вошли в лифт и поднялись на седьмой этаж. Дверь легко открылась выданным Анькой ключом.

Несмотря на то, что мы оставили все форточки открытыми, а балконную дверь снаружи вообще закрыть было невозможно, мне показалось, что трупный запах еще полностью не выветрился. Или только показалось?

Костик отправился на исследование всех комнат, а я, переодевшись в старый халат, взялась за тряпку. Как мне и велела Анька, для начала я все тщательно протерла. Пыли накопилось, скажу я вам... Вчера ночью мы занимались только легко доступными поверхностями. Кто тут вообще убирался раньше? Из Аньки, как я догадываюсь, хозяйка хреновая. Или ее покойный братец за предоставление жилья приводил его в божеский вид? Ладно, какое мне до этого дело?

Потом я взялась за пылесос, но успела пропылесосить лишь большую комнату и начать ту, что с лоджией. В дверь позвонили.

Я замерла на месте. Костик примчался из маленькой комнаты с альбомом открыток, который рассматривал, и вопросительно взглянул на меня.

- Сиди здесь, - прошептала я, выключила пылесос и отправилась к входной двери.

Позвонили еще раз - на этот раз более настойчиво.

Я выглянула в глазок.

На лестничной площадке стоял бандерлог - в смысле именно тот молодец, с которым мы с Костиком познакомились в загородной усадьбе Артема Комиссарова.

Я открыла.

- Здравствуйте, - бандерлог расплылся в идиотской улыбке.

- Здравствуйте, - ответила я. - Простите, не помню, как вас? Или нас не представляли?

- Дима, - представился бандерлог и ненавязчиво отодвинул меня лапой в сторону, чтобы вломиться в квартиру.

Я быстро оглядела лестничную площадку, бросила взгляд вниз и вверх, но больше никого не заметила. Вздохнув, закрыла дверь. Молодец уже проследовал в большую комнату и здоровался там с Костиком.

- Может, кофейку? - предложила я, памятуя о том, что мне нужно дать возможность сыну позвонить Аньке.

- Угу, - кивнул молодец.

- Пойдемте на кухню - обворожительно улыбнулась я, - а то я тут убираюсь...

- Угу, - повторил молодец, внимательно оглядывая комнату.

Не дожидаясь непрошеного гостя, я отправилась на кухню. Должен же он последовать за мной, черт побери! Ведет себя, словно в собственной берлоге. "Но все-таки хорошо, что он не пошел за мной сразу, - подумала я через минуту, оглядываясь в кухне. - Я же должна выяснить, где тут что лежит..."

Я быстро нашла и банку растворимого кофе, и сахар, и печенье и выставила все это на стол. Костик о чем-то разговаривал с дядей Димой. Беседа увлекла обоих. Пожалуй, бандерлог находился на одном уровне развития с моим сыном. По крайней мере, заходя за ними в комнату, я уловила обрывки бурного обсуждения мультфильма о каких-то черепашках, который оба собеседника просмотрели не один раз и с неуменьшающимся интересом.

Дима побрел вслед за мной на кухню, Костик же заявил, что обязательно должен вначале помыть руки. Мама ему не разрешает садиться за стол с грязными руками. Я закатила глаза. Что-то я не помнила, чтобы Костик дома сам, по доброй воле, отправлялся в ванную. Обычно это происходило после десятка напоминаний. К чему бы это, не к войне ли с Турцией, как любила говорить моя бабушка? Но все объяснялось очень просто: стоило дяде Диме повернуться к ребенку спиной, как Костик тут же мне подмигнул. Вот они, вымытые руки. Но на этот раз я не стала напоминать сыну, чтобы он в самом деле их помыл.

Казалось, что молодец занял все свободное пространство кухни, разместившись на табуретке, явно не предназначенной для таких габаритов. Представьте двустворчатый шкаф, опустившийся на несчастную беленькую табуреточку из стандартного кухонного гарнитура. Представили? У меня возникла именно такая ассоциация при виде бандерлога, пьющего кофе.

- А вы тут часто бываете? - тем временем спросил он.

- Когда как. - Я пожала плечами.

- А чего тут не живете?

- Так это квартира подруги. Она сейчас в Германии. Просила меня заезжать время от времени. Наводить порядок. Ну, чтобы квартира не пришла в запустение... И смотреть, все ли в порядке... Но как я могу тут жить?

- А... - протянул Дима и почесал затылок.

Тут появился Костик и попросил колы. Я заявила, что могу предложить только чаю. Ребенок согласился на чай.

Дима тем временем поинтересовался у Костика, всегда ли он ездит сюда вместе со мной.

- Нет, - ответила я вместо сына. - Я стараюсь ездить, когда он в школе. Что ему тут сидеть, пока я пыль поднимаю?

- А...

Мне порядком надоело отвечать на вопросы бандерлога. И вообще надо бы и честь знать. Приперся без приглашения и еще что-то спрашивает. Нет уж, миленький, отвечать будешь ты.

- Дима, а вы, собственно говоря, к кому сюда пришли? - Я посмотрела на него честными глазами.

- К вам, - ответил он.

- Но мы же здесь не живем! - встрял Костик. - Вы бы уж тогда к нам домой приезжали. У нас теперь видик есть. Но кассет нет. Дядя Дима, привезите мне, пожалуйста...

И тут пошло перечисление тех кассет, которые хотел бы иметь дома мой сын. Я не знала ни одного названия. И вообще, где он мог насмотреться этого бреда? Надо будет уточнить. Я же сама телевизор не включаю. К бабушке с дедушкой он не ездит, и они смотрят совсем не то. Потом меня осенила мысль возможно, черепашками интересуются мои дорогие соседи. Боже мой, неужели мужики так выродились?!

Сын с дядей Димой опять увлеклись дискуссией, в которой я, при всем желании, не могла принять участия - вставить мне было совершенно нечего. Но мне требовалось выудить из бандерлога максимум информации, и Костик, между прочим, должен об этом помнить! Можно подумать, тетя Аня перед выходом из дома не инструктировала его. Разведчик, тоже мне называется!

- Дима, а как вы узнали, что мы с Костиком сейчас находимся здесь? вставила я, когда собеседники переводили дух.

- Так ваша машина тут стоит, - как само собой разумеющееся заявил бандерлог.

- Но она стоит перед соседней парадной, - не отставала я. - И на ней не написано, в какую квартиру мы пошли.

Дима на секунду задумался, но тут же нашелся:

- Секрет фирмы - залог успеха.

- Вы хотели познакомиться с мамой, да? - хитренько поинтересовался Костик.

- Да, Костя. - Дима посмотрел на ребенка с благодарностью. - У тебя мама очень красивая.

- Я знаю, - кивнул сын, глядя на еще не сошедшие с моего лица следы Анькиных ногтей и кулака.

Дима тем временем говорил ребенку, чтобы тот ему сразу же звонил, если маму (то есть меня) или самого Костика кто-то будет обижать. Дима тоже многозначительно посмотрел на мою разукрашенную физиономию.

- Это мама подралась, - пояснил Костик, проследив за направлением дядиного взгляда. - С ней бывает.

- А...

Я от комментариев воздержалась.

Внезапно запищал сотовый телефон. Я резко дернулась и посмотрела на сына. Куда он дел трубку? Надо было оставить в ванной. А он принес сюда? И не догадался выключить? Ну что я могла ждать от ребенка?

Но это звонили бандерлогу. Он извлек из какого-то бездонного кармана трубку, нажал на нужную кнопочку, мы с сыном встретились взглядами, он, незаметно для дяди Димы, показал в сторону ванной. Ну, слава богу.

- Лера. Точно Лера. С сыном, - говорил в трубку Дима. - Кофе пьем на кухне... Она тут квартиру убирает... Нет, никого не было... Сейчас спрошу.

Дима посмотрел на меня и уточнил, не было ли кого в большой комнате, когда мы с Костиком пришли. Я выпучилась на него круглыми глазами.

Ему что-то сказали.

- А когда вы тут были в последний раз? - спросил у меня бандерлог.

Я пожала плечами и заявила, что точно не помню. Даже примерно сказать не могу. Приезжаю, когда есть возможность.

- А ты, Костя, когда тут последний раз был? - Дядя Дима повернулся к ребенку.

- Зимой, во время каникул, - не моргнув глазом, ответил ребенок.

Дима еще послушал голос в трубке и заявил мне, что Артем Комиссаров хотел бы пригласить нас с Костиком пообедать.

- Спасибо, - поблагодарила я, - но тогда уж лучше поужинать. Мне убраться надо. Вы же видели, у меня пылесос посреди комнаты... А когда я еще смогу сюда приехать...

Костик молчал. Бандерлог передал в трубку мой ответ.

- За вами заедут часов в семь, - сказал он мне.

- Куда? - спросила я.

- К вам домой, - ответил Дима.

Минут через десять он покинул Ларискину квартиру, я поспешила закончить уборку, и мы с сыном отправились назад в родную квартиру.

К нашему возвращению в ванной уже была установлена водогрейка. Я не думала, что это возможно сделать так быстро. Но если за хорошую плату... Нет, есть все-таки толк от знакомства с Анькой.

ГЛАВА 11

Поликарпова ждала нас с большим нетерпением. Она знала, кто такой Дима, даже в свое время согрешила с ним, но дала ему невысокую оценку - во всех планах.

- Твой ребенок его очень точно описал, - хохотнула Поликарпова. - Я сразу поняла, о ком речь. Но вот вопрос: они следили за квартирой или за тобой? И если там пасутся люди Комиссарова...

Анька не закончила фразу. Взгляд у нее стал жестким, она поджала губы, а потом грохнула кулаком по столу.

- Если Степана убил Артем - или его люди, что, в общем, одно и то же, я его собственноручно придушу! Он у меня...

Далее последовало довольно подробное описание того, что Анька сделает с Комиссаровым в общем и целом и с отдельными частями его тела в частности. Я велела Костику покинуть комнату, потому что эти страшилки, по моему мнению, не предназначались для ушей ребенка. Но куда там! Сыну было безумно интересно. Он еще подсказывал тете Ане, что можно добавить. Беседа получилась весьма увлекательной. Слышал бы нас Артем...

Мне же лично все это быстро надоело, и я прервала лившийся из Аньки словесный поток, поинтересовавшись, зачем, по ее мнению, Комиссарову было избавляться от ее брата. Ведь для убийства, как я всегда считала, нужен мотив. Просто так не убивают. Или я не права? Так зачем Артему смерть Степана? Даже без Анькиных объяснений я всегда знала, что рынок нефтепродуктов - кусок очень лакомый и никто не желает им делиться, более того, старается отхватить кусок соседа. Но это борьба между Чапаем и Комиссаровым. Степан погоды не делал. Что Артем получает с его смертью?

Анька глубоко задумалась, забыв о планах мести Комиссарову.

- Не знаю, - заявила она наконец после нескольких минут молчания. - В самом деле не знаю. Вот ты как раз и выяснишь сегодня вечером за ужином. Или, может, мне сходить?

- Комиссаров заметит подмену, - возразила я. - В своей усадьбе он сразу же понял, что я - не ты. Тем более если он с тобой... - я взглянула на ребенка, - ну, в общем, я считаю, что он поймет.

- Пожалуй, - согласилась Анька. - А ему незачем знать, что мы знакомы и работаем вместе. Кстати, потом можешь привезти его сюда. Я вас запечатлю для потомков.

Анька кивнула в сторону шкафа.

- Зачем? - спросила я. - Зачем вообще мы кого-то снимаем? Ты что, думаешь их этим шантажировать? Каким образом? Я не понимаю, Аня. В самом деле, не понимаю. Ну, снимала я тебя со Стасюсом. Ну и что? Даже если бы на твоем месте была я. Мы все - взрослые люди. Стасюс, как я понимаю, не женат? Артем тоже. Мало ли кто с кем переспит.

Анька хохотнула и пояснила, что лишняя пленочка никогда не помешает. Пусть лучше она будет, чем не будет. Может понадобиться через неделю, через месяц, через год. Вдруг возникнет какая-нибудь пикантная ситуация, а ты станешь кусать локти, что в свое время не сняла фильмишко с участием героя, когда имела такую возможность. Пусть лучше будет лишнее, чем не будет вообще.

Я пожала плечами. Мне подобные рассуждения никогда не приходили в голову, но я до встречи с Анькой жила в каком-то другом мире, да и до сих пор мыслю несколько по-иному.

- В общем, приводи его сюда, - закончила Анька свое выступление.

Я напомнила ей, что она мне вцепилась в физиономию при одном упоминании о моем знакомстве с Артемом. А теперь предлагает лечь с ним в постель. И какой мне ждать от нее реакции в дальнейшем? Голову не оторвет?

Анька дико расхохоталась.

- Так я же его тебе сейчас сама предлагаю. А потом, если нужно для дела, - никакого мужика не жалко. Ты права: если с ним лягу я, он поймет, что это я. Поэтому на этот раз должна быть ты. Но на пленке-то кто заметит подмену?

- Нет, Аня, - твердо сказала я.

- Он тебе что, совсем не нравится?.. Вообще-то это хорошо, что у нас с тобой разные вкусы относительно мужиков. Но, Лерка, ты подумай! Нужно для дела! Я для дела с кем угодно трахнусь.

Я не понимала, для какого дела. Я вообще не хотела идти на встречу с Комиссаровым, тем более тащить на нее ребенка, на чем настаивали Анька и сам Костик. Мне все надоело! Я еще не отошла от ночных приключений. Я хотела спокойно лечь спать сегодня вечером, причем одна.

- Если не приведешь Комиссарова, поедем общаться с соседями-наркоманами, - заявила Анька.

Я вначале не врубилась, кого она имеет в виду.

- С Ленькой и его подружкой, - пояснила моя неугомонная копия.

Я поинтересовалась, каким образом Анька представляет себе это общение. Поликарпова ответила, что намерена учинить им допрос с пристрастием. Во-первых, они должны понести наказание за воровство. Во-вторых, они могли что-то слышать. По крайней мере звук выстрела. Глушителя же на "стволе" не было. И кто-то мог тогда вызывать милицию, только менты, увидев наркоманов, занялись ими и по каким-то причинам не дошли до нужной квартиры... А звонившие в "ноль два" точно не знали, откуда шел звук. Может быть, были уверены, что именно от Леньки с Настей, надоевших всем своими оргиями. А судя по состоянию квартиры, наркоманские оргии там явно устраивались. Да мало ли причин?

Я заметила, что после наших двух выстрелов в ее первой "берлоге" никто не прибежал и милицию вроде бы не вызывал. Мы же сколько времени еще находились в той квартире? Милиция бы несколько раз успела приехать. Если бы ее вызвали. Да и стрельба теперь не является даже для среднего человека чем-то из ряда вон выходящим. А, главное, народ не хочет получать лишние проблемы себе на голову, потому что те, кто стреляет в соседней квартире, потом могут прийти и к ним. Кому охота, чтобы его таскали на допросы, потом в суд? Наши люди не американцы и не немцы, о выполнении своего гражданского долга думают в последнюю очередь.

- У меня там звукоизоляция, - сообщила Анька.

- Что там у тебя?

- Звукоизоляция, - пояснила Анька, смотревшая на меня так, словно я приехала из какой-то глухой деревни в столичный город Санкт-Петербург, хотя я, столкнувшись со всеми ее штучками, чувствовала себя именно такой деревенской Машей-Глашей, далекой от технического прогресса.

- То есть соседи вообще не слышали выстрела? - поразилась я.

- Ну что-то могли слышать, конечно, - протянула Анька, - но не то, что ты думаешь. Не тот грохот, который был в квартире.

Слушая нашу перепалку с Анькой, Костик превратился в одно большое ухо, а потом потребовал подробных объяснений.

- Да мы немножко постреляли с твоей мамой, ребенок, - сказала Анька.

- Мама не умеет стрелять, - заявил Костик.

- Вот и я о том же. Надо поехать за город, потренироваться.

- Поехали, - кивнул Костик. - Я тоже поучусь.

- Устами младенца глаголет истина, - продекламировала Анька и решила, что эту процедуру мы проведем завтра.

Я заявила, что они мне все надоели до чертиков вместе со своей звукоизоляцией, стрельбой, наркоманами, трупами, бандитами и кто там еще появился в моей жизни в последнее время.

- Хватит трепаться! - перебила меня Анька и велела одеваться: дело приближалось к семи.

Пока я облачалась в парадно-выходной наряд, Анька давала ценные указания.

Судя по тому; что мне удалось услышать из разговора бандерлога по сотовому телефону, и по тому, как разглядывал он большую комнату, Дима знал, что труп там был. Но каким образом он узнал об этом? Мне следовало выяснить это у Артема. Анька все-таки склонялась к мысли, что ее брата прикончили не люди Комиссарова. Они просто следили за квартирой. Или за Степаном. Не исключено, что и за самой Анькой. Может, удастся у них узнать, кто туда заходил? Хорошо бы.

- Послушай, этот Дима в самом деле такой идиот, что допустил столько оплошностей? - уточнила я. - Ведь он же при мне...

- Чистейший бандерлог, - махнула рукой Анька. - И судит о людях по себе.

- Но, может, он проверял, как я отреагирую на эту информацию?

- И как ты отреагировала?

- Никак, - пожала плечами я.

- Ну и умница. Точно так же веди себя с Артемом. Прикидывайся идиоткой. Мужики любят глупых баб. Красивых и глупых в одном флаконе. А тебе нужно понравиться Артему.

Я опять завелась. Анька заметила, что я совсем не думаю о своем здоровье. Я заткнулась и посмотрела на нее, раскрыв рот. О чем это она? При чем тут мое здоровье? Правда, если мы еще какое-то время пообщаемся с нею, я вполне могу угодить в психушку. Анька пояснила, что мужики нужны хотя бы для здоровья, потому что длительное воздержание вредит организму.

- Так что, Лерка, давай. А я пока загляну на огонек к твоим соседям. Я о своем здоровье, не в пример тебе, беспокоюсь. Пойду получать витамин "ё".

Я закатила глаза.

Ровно в семь в дверь позвонили.

Анька юркнула в шкаф, прошептав на прощание:

- Помни: не выдавать никакой информации, только получать. - Потом она повернулась к Костику: - И ты, ребенок, не забывай, что идешь в бандитское логово. Ты - разведчик в тылу врага. Следи там за мамой. Я поручаю ее тебе. На тебя у меня больше надежд, чем на нее.

Анька подмигнула гордому Костику, а я, вздохнув, отправилась открывать дверь.

На пороге стоял улыбающийся бандерлог.

ГЛАВА 12

Ужинали мы с Артемом и Костиком в каком-то закрытом ресторанчике, на котором не значилось никакого названия.

Дима доставил нас на место и проводил в кабинку, где уже был сервирован стол и ожидал нас Комиссаров. Дима тут же удалился, а мы с Костиком и Артемом приступили к трапезе. Не буду описывать блюда - все равно названий не запомнила, а всех ингредиентов определить не смогла. Но было очень вкусно. Костик вел себя как пай-мальчик, правильно держал вилку с ножом и совсем не чавкал. Мне даже ни разу не пришлось пинать его ногой под столом, что я обычно делаю в гостях. Возможно, это происходило потому, что он чувствовал себя партизаном в тылу врага и ни в коем случае не должен был привлекать внимание этого врага к своим дурным манерам?

Мы же с Комиссаровым пытались вытянуть друг из друга побольше информации, причем он не скрывал этого, а я, решив последовать Анькиному совету, прикидывалась идиоткой. Костик мне подыгрывал. Мы с Артемом были очень вежливы и обращались друг к другу на "вы", хотя вроде бы в его замке к концу вечера уже успели перейти на "ты".

В общем, Артему так ничего и не удалось у меня выведать. Я придерживалась версии уборки квартиры по поручению уехавшей в Германию подруги.

Артем вынужден был признаться, что его люди несколько раз видели меня (то есть Аньку) заходящей в Ларискин дом, но были уверены, что это была не я, а мой двойник (и правильно, только я, конечно, не стала говорить это Артему). Потом он упомянул, что я часто бывала там не одна, я под столом наступила ему на ногу и показала глазами на Костика. До Артема дошла суть моего послания - я (то есть Анька) использовала Ларискину квартиру для встреч с мужчинами. По-моему, Артем был очень разочарован. Нет, не наличием других мужчин в моей жизни, а тем, что он и его люди так ошиблись, перепутав меня с Анькой... Но кто же знал, кто же знал...

- Лера, - наконец решился Артем, уже за мороженым, которое Костик уплетал за обе щеки, - вы сегодня не заметили в квартире вашей подруги... ничего необычного?

- Нет, а что? - Я посмотрела на Комиссарова невинными глазами.

- И дядя Дима спрашивал то же самое, - встрял Костик с набитым ртом. А что там могло быть?

Артем молчал, играя ложечкой. Да уж, не решишься же сказать, что там должен был находиться труп, который неизвестно когда и неизвестно каким способом испарился в неизвестном направлении.

Мы с Костиком ждали ответа, глядя на Комиссарова с интересом.

- Вы уверены, что эту квартиру, кроме вас, никто никогда не посещал? сформулировал свой вопрос Артем.

Я пожала плечами и заявила, что, по-моему, нет.

- Но на сто процентов вы не уверены? - ухватился за мою фразу Артем. Может быть, вы заметили, что какая-нибудь вещь стоит не так? Или...

- Вы понимаете, это ведь не моя квартира, - медленно произнесла я. Если бы у меня дома кто-то побывал в мое отсутствие, я тут же заметила бы это. По мельчайшим деталям. А Ларисина квартира - это Ларисина квартира. Я бываю там не так часто. Раз в две недели. Иногда раз в месяц. Там не хранится никаких денег и ценностей. Но если бы вломились воры... Наверное, я поняла бы. Но что там брать? Мебель? Так соседи бы, наверное, услышали шум. И там же бабки все время сидят на лавочке перед парадной. Старую одежду? Тогда бы все разворошили - если бы вломились бомжи. Но ничего такого, слава богу, не случалось.

Я постучала по деревянной ножке стола, а потом посмотрела прямо в глаза Артему и спросила с беспокойством:

- А вы считаете, что той квартирой кто-то пользовался?

Он помолчал еще несколько секунд, а затем заявил:

- Ее могла использовать в своих целях Анна Поликарпова - та, с которой вас спутали мои люди. Возможно, она каким-то образом узнала о вашем существовании. До нас.

- И что она там делала?! - почти закричала я.

- Трудно сказать. Пожалуй, тоже с кем-то встречалась.

- Но зачем это ей? Если я правильно поняла, Анна - человек не бедный, и у нее должно быть много мест... для встреч.

Артем заявил, что я плохо знаю Аньку (ха-ха!), а поэтому не могу предположить, как работает у нее мысль (по-моему, этого вообще никто не может, включая самого Комиссарова). Не исключено, что она запланировала какую-то аферу, решив как-то использовать меня втемную (с этим я вполне могла согласиться). Комиссаров посоветовал мне быть очень осторожной и предложил договориться об условных сигналах: когда я буду приезжать в квартиру убираться, в дверь будет звонить кто-нибудь из его людей (а вообще даже лучше, если я буду предварительно звонить им по телефону) и выяснять, я это или не я. Нужно придумать пароль.

- Вы постоянно следите за этой квартирой? - Я вылупилась на Комиссарова большими круглыми глазами. - Но зачем?

- У нас есть свои причины для этого, Лера. Но, уверяю вас, мы следим не за вами. Если бы мы знали, что все это время там появлялись только вы... Но мы не уверены. И для вас же лучше, если мы во всем разберемся.

- Но зачем разбираться?! Ведь ничего же не пропало! Ну, даже если эта ваша Анна и побывала там, что такого? Да, конечно, нехорошо, мне было бы неудобно перед Ларисой, если бы она узнала, но я могу сменить замки. Вдруг Анна каким-то образом раздобыла ключи? Хотя как это можно сделать? Я же ключей не теряла. Но и следов взлома не замечала тоже. А ведь если открывали не ключом, а отмычкой, должны остаться царапины, правда? Но я обязательно посмотрю в следующий раз. Может, они совсем незаметные?

Комиссаров вздохнул. Видимо, опять думал, открыть мне еще что-то или нет. И опять решился.

Артем достал фотографию, на которой я узнала Степана (но приложила максимум усилий, чтобы Комиссаров ничего не заподозрил), и поинтересовался, не знакома ли я с этим человеком. Я покачала головой. Костик тут же схватил снимок, рассмотрел его и спросил у Артема, кто это.

- Если не знаете его, вопрос снимается.

- А кто это все-таки? - не отставала я.

- Моим людям казалось, что этот человек тоже бывает в квартире вашей подруги.

"Если кажется, надо креститься", - хотелось съязвить мне, но я сдержалась: зачем злить Артема?

- Если и бывает, то мне об этом неизвестно, - твердо заявила я. Послушать вас, так там просто проходной двор. А потом ваши люди что, постоянно следили за квартирой? Именно за квартирой, а не за домом? Я бы заметила, если бы кто-то стоял на площадке или у лифта.

- Возможно, мы ошиблись с квартирой, - ушел от ответа Артем и предложил все-таки на всякий случай определиться с паролем.

Я вздохнула и согласилась. Мы выбрали число двести тринадцать - номер школы Костика.

Больше разговоров о делах мы не вели, ужин вскоре закончили, и Дима доставил нас до нашей парадной. Костик напомнил ему про кассеты, и дядя Дима обещал как-нибудь заехать к нам в гости. Его мне только и не хватало. Ладно, поручу Аньке, сама лучше посижу в шкафу с видеокамерой.

* * *

Поликарпова потребовала подробного отчета о встрече, а выслушав нас с Костиком, почесала в затылке и поинтересовалась у меня, что я думаю обо всем этом деле.

Я не стала честно признаваться, что предпочла бы больше никогда не видеть никого из своих новых знакомых и не касаться Анькиных дел, но от меня ждали совсем другого ответа.

- Аня, я не знаю, - отозвалась я. - Я тебе уже говорила, что для убийства нужен мотив. Какой мотив может быть у Комиссарова? И зачем ему убивать Степана в квартире, где бываешь ты? Убил бы в другом месте. Зачем ему таким образом подставлять тебя? Ему это нужно?

- Никто не может знать, что нужно Артему, - заметила Анька. - И что за мысли крутятся в его башке.

"Как и в твоей, Анечка", - хотелось добавить мне, но я с большим трудом сдержалась, вместо этого заявив, что хочу спать.

Но не тут-то было. У нас была запланирована очередная ночная вылазка к наркоманам Леньке с Настей.

- Давай завтра! - взмолилась я.

Анька посмотрела на часы и заметила, что до завтра остался всего час, так что я могу начинать собираться. Я застонала. Костик изъявил желание отправиться в поход вместе с нами. Анька провела с ним работу, придя к компромиссу: сегодня мы едем без ребенка, а завтра он сопровождает нас за город, где его мама (то есть я) учится стрелять. Я снова застонала.

- Но они уже, наверное, накурились, накололись или что они там еще делают! - сделала я последнюю попытку. - Ты помнишь, какие они были вчера вечером? Они уже не в состоянии с нами разговаривать! Ты же, кажется, хотела именно поговорить? А не наслаждаться видом спящей Насти, как вчера?

- Они сейчас как раз в том состоянии, в котором нужно, безапелляционно заявила Анька и открыла свою спортивную сумку, демонстрируя мне ее содержимое.

Мне чуть не стало плохо. Кроме нескольких ампул, шприцов и еще каких-то препаратов, там лежали милицейская форма и белый медицинский халат. Успела куда-то смотаться в наше отсутствие? И чего только нет среди Анькиных припасов?!

Я спросила, зачем нам все это? Анька пояснила, что мы пойдем к соседям-наркоманам, как милиционер (она) и медсестра (я).

- Какая из меня медсестра?! - заорала я. - Я даже уколы не умею делать.

- Научишься, - спокойно заявила Анька.

Я попыталась что-то возразить, но она меня все равно не слушала.

- Все, что надо, я вколю сама, - смилостивилась наконец Поликарпова, а вообще это дело нужное. У тебя апельсин есть?

- Чего?

- Апельсин. На нем надо учиться - наиболее близкие ощущения к тому, как втыкаешь в тело. Я сама на апельсине училась. Это только вначале страшно кожу протыкать, а потом - ерунда. Так что завтрашний день запланируем, как дважды учебный - вначале за город стрелять, потом дома учиться делать уколы. А сейчас - вперед!

* * *

Так же, как вчера, мы отправились за приключениями на старой "шестерке", оставили ее у той же парадной, опять шли через крышу, переодевались на чердаке.

Меня несколько смущало, что на лицах у милиционера и медсестры одинаковые царапины и фингалы, которые, правда, уже начали сходить, но Анька заявила, что наркоманы на это не обратят внимания. Но ведь должны задуматься, почему на ночь глядя к ним вдруг пожаловали представительница правоохранительных органов и посланница районной поликлиники? У нас они теперь что, парами ходят? Я про такое что-то не слышала. А если Ленька знает своего участкового? Или кем там Анька намерена представляться?

- Они наркоманы, а не идиоты и не слепые, - заметила я.

- Лерка, успокойся. Они все равно ничего не вспомнят. А если и вспомнят, кто их будет слушать?

- Ну, я не знаю... А если в самом деле милиция...

- Не знаешь и молчи! - обрубила меня Поликарпова и нажала на кнопку нужного звонка.

Нам долго никто не открывал, Анька позвонила вновь, и вскоре в коридоре послышались нетвердые шаги. Дверь нам открыла зареванная девушка - та, что вчера спала в одежде на полуразвалившемся диване. Вчера я не смогла ее как следует рассмотреть, да и освещение было не то. Сейчас я увидела, какая она осунувшаяся, какие у нее огромные синяки под глазами. Нечесаные и давно не мытые сухие волосы, худые руки, висящие, как плети, отекшие кисти, на лице ни следа косметики. Она сутулилась. Общий вид был неряшливый. И сколько ей лет? По виду определить было просто невозможно.

- Здравствуйте! - начальственным голосом проронила Анька и предъявила Насте какую-то ксиву.

Значит, и документ Поликарпова припасла? Или это настоящий, сделанный для нее по блату каким-нибудь знакомым или охмуренным ментом, а возможно, владельцем полиграфического предприятия или еще кем-то? Ну, Анька дает...

Девушка даже не взглянула на ксиву, а просто пригласила нас войти. Мы проследовали за ней в большую комнату, где уже были вчера. Анька быстро заглянула в маленькую. Леньки нигде не было. Внезапно Настя разрыдалась. Она не говорила ни слова, слезы текли ручьями у нее по щекам, плечи сотрясались, потом она рухнула в продавленное кресло перед низким облезлым журнальным столиком, опустила голову на руки - и разревелась еще громче.

Мы переглянулись.

- Ну, не надо так, успокойтесь, пожалуйста, сказала я.

- Это я, это я во всем виновата! - воскликнула Настя, не поднимая головы. - Это я уговорила его попробовать! А теперь... Теперь... Я тоже хочу умереть!

Я посмотрела на Аньку.

- Давайте-ка мы сделаем вам успокоительный укольчик, - заявила Поликарпова, протягивая руку к сумке, которую держала я.

Но я резко ее отдернула. Я не хотела допускать, чтобы Анька еще кому-то делала укольчики. Я не могла быть уверена... Но проверить следовало.

- Дай сюда, - прошипела Анька, обращаясь ко мне.

Я покачала головой и отступила от нее на шаг.

Но Анька была не тем человеком, против воли которого можно пойти.

- Ты об этом еще пожалеешь, - сказала она мне. - Последний раз прошу по-хорошему.

Настя продолжала рыдать, не поднимая головы, и бормотать себе под нос, что во всем виновата только она и что, если бы не она, Ленька до сих пор был бы жив. А так она жива, а его больше нет.

Анька снова протянула руку к сумке. Я покачала головой и повернулась к выходу, чтобы покинуть эту квартиру.

Это было последним, что я помнила. Мне на голову обрушился сокрушительной силы удар. Я потеряла сознание.

Оно возвращалось очень медленно. Где-то вдалеке я услышала голоса, потом забрезжил свет - это горел торшер в углу. Под ним сидела Настя и что-то говорила. Напротив, на затененном месте какой-то молодой милиционер. Боже, милиция! Допрыгалась! Нет, чтобы в самом начале пойти в органы и попросить защиты у них! Но где это я? В этот момент милиционер бросил на меня взгляд.

Анька. Память возвращалась. Я приняла сидячее положение. Голова раскалывалась, подташнивало. Я дотронулась до затылка - там уже набухла внушительных размеров шишка.

Я с трудом встала и, держась за стеночку и постанывая, отправилась в ванную, чтобы приложить к ушибленному месту хотя бы смоченное холодной водой полотенце. А еще лучше найти лед в холодильнике. Если в этой квартире вообще есть холодильник.

Не успела я включить воду, как за моей спиной нарисовалась Анька.

- Рыпнешься - убью, - прошипела она. - Приводи себя в порядок и возвращайся в комнату.

- Принеси льда, - пробормотала я.

Анька внимательно посмотрела на меня, удалилась и тут же вернулась с какой-то тряпкой, в которую был завернут лед. Значит, холодильник тут все-таки есть.

Я присела на край грязной ванны. Меня все так же подташнивало. Голова кружилась. Неужели у меня сотрясение мозга? Только этого еще не хватало. А Анька-то, Анька...

Вчерашний молодой парень, которому мы помогли открыть дверь в эту квартиру, - мертв? Неужели мертв? Или я неправильно поняла Настю? Какой укол ему вчера сделала Анька? Мне она сказала, что ввела ему снотворное. Но...

Аньке нельзя верить.

Ни в чем.

Но, может быть, эти наркоманы сами укололись какой-то дрянью? Ленька проснулся, проснулась Настя, и они с утречка ввели себе еще что-нибудь? А это все наложилось у него на снотворное? Или ему нельзя было вводить снотворное? Или нельзя в той дозе, что ввела Анька? Я же не врач, я не знаю всех этих тонкостей. И знает ли Анька? Или ей все до лампочки? Чужая жизнь уж точно.

А кто убил ее брата в соседней квартире? Инесса? Артем? Или сама Анька, преследующая свои цели? Что она там говорила? Она уже избавилась от двух конкурентов. Один - Стасюс, второй - Степан. Конечно, его убила она. Кто же еще? Зачем это Инессе? Зачем Артему? Я постаралась вспомнить весь разговор с Комиссаровым. Нет, человек, виновный в убийстве, никогда не стал бы так разговаривать со мной. Но он знал, что Степан мертв. Что лежал мертвый в большой комнате. Значит, у его людей были ключи? Они зашли и увидели... Например, после Аньки. Когда она быстро смоталась через чердак. Но сматывалась-то она не потому, что увидела убитого Степана, а потому, что убила его сама.

А потом люди Комиссарова зачем-то зашли во второй раз - и увидели, что Степана уже нет. А зачем Дима-бандерлог позвонил в дверь, заметив, что туда пошли мы с Костиком? Чтобы поддержать нас, нашедших труп? Я представляю, что бы со мной было, если бы я в самом деле пришла убирать квартиру подруги, а там лежал бы незнакомый убитый мужчина... И я еще с ребенком...

Конечно, Анька расправилась со Степаном, а меня сделала соучастницей. Может, мне все-таки обратиться в милицию, пока не поздно? Но что мне грозит за соучастие? Нет, в тюрьму мне совсем не хотелось. И как же тогда Костик?! То есть нужно обращаться совсем не в милицию, а к кому-то, кто мне поможет. А помочь может лишь тот, в чьих интересах остановить Аньку.

Например, Инесса Кальвинскене. Кстати, почему она мне не звонит? Ведь хотела же привлекать меня к каким-то мероприятиям? Или у нее сейчас все силы направлены на поиски Аньки? Или те, перед кем я должна была изображать Аньку, знают об ее исчезновении? А, может, мне самой связаться с Инессой и все честно рассказать? Что я боюсь - за сына, за себя. Помогите, мол, отработаю. Только спрячьте эту сумасшедшую в психушку - или куда там еще, чтобы я ее больше никогда не видела, чтобы она оставила меня в покое. Скажу, что она угрожала сыну. Сообщу Инессе, где может находиться ее собственный сын - если она его до сих пор не нашла.

Или, может, все-таки к Артему? Нет, с ним я вчера все испортила. После вчерашнего я не могу к нему идти. Но, может, все-таки? Сказать, что Анька прикрепила к моей одежде микрофон и все слушала? Мы с Костиком укроемся в загородной усадьбе Комиссарова, пока он будет искать Аньку. Но ни Инесса, ни Артем не понравились Костику...

- Так, ты долго собираешься здесь сидеть? - прервал мои размышления Анькин голос. - Быстро оторвала задницу - и вперед!

- Куда - вперед? - устало спросила я.

- Домой не хочешь? Там у тебя, между прочим, ребенок один спит. Вставай, поехали.

Я встала с края ванны, и у меня тут же закружилась голова. Анька подхватила меня и помогла дойти до двери. Лед уже почти растаял, так что я оставила его в ванной. У лестницы, ведущей на чердак, я села на бетонный пол и зарыдала.

- Не полезу. Что хочешь делай - не полезу. У меня голова кружится. Меня тошнит. У меня сотрясение мозга.

- Лера, возьми себя в руки, - сказала Анька.

- Я не могу. Не могу!

Тогда она открыла спортивную сумку и протянула руку к какой-то ампуле. Это движение подействовало на меня, словно удар хлыста по боку скаковой лошади, идущей к финишной черте. Я мгновенно вскочила на ноги и пулей взлетела по металлическим реечкам - только бы не получить дозу какой-то дряни, которую Анька носила с собой. Но сил хватило ненадолго. Мне опять стало худо. Стоя на крыше, я вдыхала прохладный ночной воздух, но от этого не становилось легче. Я уже собиралась опуститься на грязную крышу, но тут из проема появилась Анька, взяла меня под руку и потащила к нужному нам входу на чердак над последней парадной. Я не сопротивлялась.

Не помню, как мы спустились к машине. По пути домой Анька несколько раз останавливалась. Меня укачивало, пару раз вырвало. Дома она раздела меня и уложила в постель.

- Никаких уколов, - повторяла я.

- Да не бойся ты, - сказала Анька. - Больно мне нужно на тебя препараты переводить. И так оклемаешься. Просто тебя мало лупили.

В этом она была абсолютно права.

ГЛАВА 13

Весь следующий день я пролежала в кровати. Погода испортилась, и я была этому рада. Лучше дождь и небольшое похолодание, чем жара, стоявшая все последние дни. Я с наслаждением вдыхала запах мокрой листвы, проникавший в комнату сквозь приоткрытое окно. Было так приятно лежать с закрытыми глазами и никуда не спешить. Давно мне не удавалось спокойно поболеть. Всегда не давал покоя Костик.

Но на этот раз сын ко мне не приставал, поняв, что мне в самом деле нехорошо, и его развлекала Анька, а также Артур с Лехой, в гости к которым сын уходил вместе с Поликарповой.

К вечеру мне стало получше, но есть все равно не хотелось, я согласилась только выпить чаю. Но он не успел даже согреться: в дверь позвонили.

- Дуй в шкаф, - приказала Анька.

- Снимать не буду, - сказала я, понимая, что мне не выстоять на табуретке даже десяти минут: я боялась с треском с нее грохнуться. И боялась я за свое бренное тело и несчастную голову, а не возможности обнаружения.

- И не надо. Только не высовывайся. Сиди тихо.

Я медленно проследовала к шкафу, опустилась на табуретку, прислонилась к стенке, Костик прикрыл дверцу и побежал в прихожую на помощь тете Ане.

А помощь требовалась: приехала бабушка, которую Аньке пока видеть не доводилось.

- Что у тебя с рожей? - закричала моя матушка с порога, завидев следы ногтей и остатки фингала у Аньки на лице. - И в каком виде ты ходишь дома? У тебя же мальчик растет! Если кто придет, что подумает?!

Анька была в длинной футболке, доходившей до середины бедра - по-моему, вид вполне приличный, в особенности с ее ногами (как и с моими, откровенно говоря), а если появится кто-то из мужчин, им как раз должно понравиться. Но мамаша считала иначе.

- Бабушка, мы тебя, между прочим, в гости не приглашали, - послышался голос Костика, осмелевшего при поддержке тети Ани. Если бы бабушку встречала я, он не позволил бы себе подобной реплики. Может быть, Анька проведет с мамашей нужную работу? Пусть проводит ее не со мной, а с ней. Должен же с Аньки быть какой-то толк?

Как я поняла по звукам и крикам, у бабушки возникло желание дать внуку подзатыльник или оплеуху. Но не тут-то было. Послышался ее дикий вой наверное, Анька выкручивала ей руку, сопровождая действия обещанием спустить мамашу с лестницы, если она еще раз позволит себе хотя бы замахнуться на ребенка.

К моему величайшему удивлению, применение силы подействовало на мамашу исключительно благотворно, и она запела сладеньким голосочком, которого я от нее в жизни не слышала:

- Лерочка, я же так соскучилась по вам! Лерочка, ты, может, все-таки отдашь нам Костю хотя бы на месяц? Ведь что соседи подумают?

- Не поеду! - заорал Костик, а я поняла, что всю жизнь вела себя с родителями неправильно.

Через несколько секунд мамаша, Костик и Анька прибыли в большую комнату. Бабушка, только что увещевавшая Костика погостить у них с дедушкой, а Аньку - отпустить к ним внука, опять завопила при виде неубранной кровати, на которой я до недавнего времени лежала.

- Умерь воспитательный пыл, - опять одернула ее Анька, плюхаясь на кровать.

Костик опустился рядом с ней, мамаша устроилась в кресле и с большим удивлением оглядывала мое жилище. С тех пор, как родительница была тут в последний раз, произошли заметные изменения - новая техника, перестановка мебели.

- Откуда у тебя все это? - наконец родила мамаша.

- Подарили, - ответил Костик.

- Ты знаешь, кому дарят такие подарки?! - завелась мамаша. - То ты на иностранной машине приезжаешь на дачу, а потом нам соседи неделю покою не дают, все уши прожужжали, а я не знаю, что им ответить, теперь тут вся квартира неизвестно чем уставлена. Ты знаешь, что мы с отцом всю жизнь прожили бедно, но чест...

Анька спокойно встала с кровати, повернулась к матери спиной, достала из своей сумки пачку сигарет и зажигалку, закурила и, пуская дым колечками, спросила:

- Ты сюда зачем приехала?

- Ты куришь?! - было ответом мамаши (я никогда не курила и не курю). Лера, что с тобой происходит? Костя, что с мамой? У меня такое впечатление, что ее подменили. Чем вы тут занимаетесь? Кто бывает в этой квартире? Я не узнаю свою дочь!

- Мама как мама, - буркнул Костик.

- Лера, ты знаешь, что курить вредно? В особенности для женщины? Ты помнишь тетю Свету? Так вот, тетя Света, которая курила с двадцати лет...

Моего терпения у Аньки не было.

- Повторяю свой вопрос: зачем тебя сюда принесло? - Анька опять глубоко затянулась. - Если за ребенком, ты его не получишь, так что можешь отчаливать. Если есть еще что-то, выкладывай. Не трать ни свое, ни мое время.

Мамаша удивленно захлопала глазами, естественно, она меня не узнавала, но мысль о том, что с ней разговаривает мой двойник, ей как-то не приходила в голову. Да кому придет-то? Я сама месяц назад не поверила бы, что есть на свете такая Анька... Но вдруг она поможет промыть родителям мозги? И те после общения с Анькой станут нормальными людьми, по крайней мере научатся разговаривать спокойным тоном и перестанут меня воспитывать?

Мамаша открыла рот, потом закрыла.

- Выпить хочешь? - спросила Анька. - Или ширануться?

Я чуть не вылетела из шкафа, но потом решила, что мою мать Анька не будет умерщвлять уколами. Зачем ей? Наверное, просто решила применить шокотерапию.

Мамаша поперхнулась, потом поинтересовалась, что значит ширануться. Анька пояснила, что может сделать ей маленький укольчик, а потом мамаше будут мерещиться цветные мышки. Я посмотрела на трехлитровую банку, стоящую у моих ног. Мышки сидели тихо. Но что было бы с мамашей, если бы она их увидела? Даже не ширанувшись?

- Лера, ты надо мной издеваешься? - тихо спросила мамаша. Говорила она почти шепотом, в котором пропали ее обычные визгливо-воспитательные интонации.

- Как ты надо мной, - спокойно ответила Анька и повернулась к Костику: - Ребенок, принеси мне коньячку. На кухне стоит в пенале.

- Сейчас, - кивнул Костик и удалился, вскоре вернувшись с двумя бутылками.

- Давай "Камю", - протянула руку Анька и отхлебнула прямо из горлышка, потом подняла глаза на мамашу, у которой отвисла челюсть: - Так будешь или нет? Последний раз предлагаю.

- Буду, - выдохнула мать, всю жизнь тщетно боровшаяся с пагубной привычкой отца.

- Ребенок, неси посуду, - велела Анька Костику. - Помнишь, из чего коньяк пьют? Я сейчас проверю, как ты запомнил мои уроки.

Чему она его научила? И еще научит? Это они сегодня так "занимались", пока я лежала? Что она делает с моим сыном? Но сыну, как я видела, очень нравилось то, что она с ним делает...

Костик принес нужные бокалы, но выпить Анька с мамашей не успели: поставленная Анькой на краешек стола сумка свалилась на пол, и из нее выпал пистолет. Глаза у мамаши вылезли на лоб, и она вместо коньяка запросила корвалолу.

- Неси бабушке корвалол, - велела Анька Костику, а сама с невозмутимым видом убрала пистолет в сумку, а сумку отнесла под ванну. Кстати, она вывезла оттуда остальное оружие, как мне обещала?

Корвалолу у меня в доме не нашлось, так что Анька в любом случае рекомендовала моей мамаше выпить коньячку - в качестве лекарства. Поскольку мамаша была к выпивке непривычна, а Анька быстренько влила в нее вторую и третью дозы, то мамашу начало развозить. Я никогда в жизни не видела ее пьяной. Вот бы сейчас сюда папашку... Но что это я? Видеокамера же под ногами. Я схватила ее, включила, залезла на табуретку - и стала записывать мамашу для потомков. Меня даже не тошнило.

Когда они уже лобызались с Анькой, как любящие мать и дочь, в дверь снова позвонили.

- Ой, это, наверное, Саша, - пролепетала мать. - А я совсем не в форме! - и захихикала.

- Какой Саша? - воскликнула Анька, явно вспомнив своего, пока неизвестного мне возлюбленного. - Откуда здесь Саша?

- Это дедушка, - подсказал Костик.

- Ты не помнишь, как зовут родного отца? Хи-хи! - опять захихикала мамаша.

- Мало у меня всяких Саш было, - хмыкнула Анька. - А потом тут черт знает кого может принести.

Она оказалась права. Черт принес не дедушку, а дядю Диму, собравшегося наконец выполнить обещание, данное моему сыну.

Мамаша восприняла бандерлога как потенциального зятя - тем более что Костик вился вокруг него и расспрашивал про каких-то существ, о которых я слышала впервые. Похоже, что и мамаша с Анькой тоже, но их это мало беспокоило, потому что Анька поднимала очередной тост. Бандерлог тоже принял коньячку и предложил сбегать за добавкой, заметив, что если бы он знал о предстоящей пьянке, то прихватил бы горючее сразу. Анька его отправила.

Костик вставил кассету в видеомагнитофон и стал что-то там смотреть мне было не видно из шкафа, а взрослые, когда Дима вернулся, стали накачиваться спиртным. Именно за этим занятием их и застал мой отец. Не знаю уж, почему они прибыли с матушкой по отдельности, но факт оставался фактом.

Эта теплая компания даже не услышала звонка, и дедушку впустил Костик. Отцовское выражение лица при появлении в комнате я тоже засняла для потомков.

Назревал грандиознейший скандал - папашка явно хотел отыграться за все годы, когда мамаша ежевечерне принюхивалась к нему и попрекала каждой рюмкой в праздники.

Но скандала не получилось.

Приехал Иван Поликарпов, старший Анькин брат.

Я, конечно, не знала, кто это. Анька сделала удивленное лицо, родители тоже. Но всем помог Дима.

- Ваня? - спросил он. - А ты сюда зачем?

- Кто это? - тут же подала голос Анька.

Дима объяснил. "Ну Анька и актриса, - подумала я. - Это ж надо так сыграть! Я бы обязательно себя чем-нибудь выдала. Но ведь ей, наверное, не впервой?"

Иван тем временем очень внимательно смотрел на Аньку.

- Я очень похожа на вашу сестру? - с невинным видом спросила Поликарпова.

- Ты и есть моя сестра, - вдруг заявил Иван.

- У меня только одна дочь! - завопила мамаша. - И вы не мой сын!

- Вы выпили лишнего, молодой человек? - поинтересовался папашка заплетающимся языком.

- Вань, ты чего? - подал голос бандерлог. - Это Лерка.

- Я свою маму ни с кем не спутаю, - гордо произнес Костик.

Иван без приглашения оседлал стул. Бандерлог предложил налить и ему. Костик сбегал за бокалом. Что они тут устраивают в моей квартире? А я вынуждена сидеть, вернее, стоять в шкафу? И это с сотрясением мозга? Вот сейчас выпущу цветных мышей, тогда посмотрим, что будет. Пока они станут их дружно ловить, вызову санитаров. Пусть в психушке подумают, что в нашем доме у всех одинаковые галлюцинации.

Но я сдержала свой благородный порыв.

В это время теплая компания чокнулась и прикончила уже третью бутылку. А кому предстоит их откачивать, опять мне?!

Иван не сводил глаз с Аньки. Папашка спрашивал, что он так пялится на его дочь. Мамаша заявляла, что дочка у нее - умница, красавица и вообще просто идеальная женщина. Я, конечно, не преминула записать это все на пленку, чтобы потом продемонстрировать ей, когда вздумает, по старой привычке, честить меня на чем свет стоит. Но сегодня мамаша превзошла саму себя. Уж как она меня нахваливала! Короче, показывала товар лицом. Ей бы в торговые агенты пойти. Никогда не думала, что в ней пропадает этот талант. Или, может, в свахи? Дима тоже выдавал мне (то есть Аньке) комплимент за комплиментом. А этот где так насобачился? Уж кого-кого, а этот двустворчатый шкаф я никогда бы не назвала джентльменом. Или в нем после принятия изрядной доли горячительных напитков тоже проснулся новый талант? Костик тоже не преминул подтвердить, что у него очень хорошая мама.

Должно быть, Ивану надоело слушать дифирамбы в мой (или Анькин?) адрес, и он заявил, что приехал по делу.

- Какие дела, Ваня?! - воскликнул папашка. - Давай лучше выпьем. Расслабься. За Лерочку? О делах всегда успеешь поговорить.

- У меня пропал брат, - заявил Иван, не обращая внимания на папашку.

- Да? - спросила Анька с невинным видом.

- Найдется, - махнул рукой Дима.

- У бабы, наверное, застрял, - высказал свое мнение папашка.

- Может, в вытрезвителе? - подала голос мамаша.

- Вы приехали к нам его искать? - удивленно посмотрел на дядю Ваню Костик.

- Лера, вы знакомы с моим братом? - обратился прямо к Аньке Поликарпов, не обращая внимания на остальных.

Она покачала головой.

- А с кем из моих родственников вы знакомы? - не отставал Иван.

- С вашим батюшкой и его... ну я не знаю, как точно выразиться... ее зовут Инесса. Простите, отчество не помню, или она его даже не упоминала...

Анька говорила с невинным видом, глядя на Ивана честными глазами. Интересно, поверил он, что это я, или нет? И почему он ищет Степана здесь? Потому что считает, что здесь сейчас вместо меня живет Анька? Или он приехал только за тем, чтобы достоверно узнать, кто здесь обитает, а разговор о пропавшем брате - лишь повод для приезда? Возможно, он хочет посмотреть на реакцию (мою или Анькину) на это известие? А может, он сотрудничает с кем-то из людей Комиссарова? Они сообщили Ивану, что в Ларискиной квартире бывала не Анька, а я. И там же появлялся Степан. Но Иван должен бы знать Лариску, если это подруга Аньки. Или не знает? А Иван точно работает на Инессу, как утверждает Анька? Или он ведет какую-то свою игру, что вполне вероятно?

Тем временем Иван извлек из кармана фотографию и показал Аньке. Мне из шкафа было не видно, кто на ней изображен.

- Это ваш брат? - уточнила Анька. - Вы совсем не похожи.

Я, конечно, видела Степана только после того, как ему в голову попало девять грамм свинца, но я тоже сказала бы, что между ним и Иваном нет ничего общего. Как, впрочем, и между Степаном и Анькой. А вот у Ивана и у моей копии (и, соответственно, у меня) я нашла немало общих черт. Вполне можно было сказать, что это брат и сестра: общее впечатление от взгляда на лицо, хотя черты, казалось, не совпадали, поворот головы, какие-то жесты, кстати, несвойственные мне.

- Это и твой брат, сестричка, - спокойно заметил Иван.

Мои родители, а вслед за ними Костик и Дима снова стали убеждать Ивана в том, что он заблуждается. Поликарпов же очень пристально смотрел Аньке в лицо, а потом резко повернулся к мамаше.

- Вы бы вместо того, чтобы тут лясы точить, искали свою дочь! - рявкнул он. - Или уже ее тело. Ее, возможно, давно нет среди живых!

- Да вот же она, - мамаша кивнула на Аньку. - А у вас, молодой человек, с головой что-то не в порядке. Пить надо меньше.

Иван спросил мамашу, были ли у меня на теле какие-нибудь родинки или шрамы, по которым меня можно было бы без труда опознать.

- За кого вы принимаете мою дочь?! - завизжала мамаша своим обычным скандальным голосом, только на этот раз направленным не на меня и не на отца. - Шрамы у приличной девушки? Это у всяких бандитов шрамы! И особые приметы. А моя дочь...

- Родинки были у вашей дочери?

- Почему ты говоришь в прошедшем времени? - тут уже завелся отец. - Вот моя дочь! Она сидит рядом с тобой!

- Вы уверены? - усмехнулся ничуть не сбитый с толку Иван. - А вот взгляните-ка на этот снимочек. Кто тут?

С этим словами он вытащил еще одну фотографию и протянул моим родителям.

- Так это Лера, - хором ответили они.

- А вот и нет, - заявил Иван. - Это моя сестра. Анька. Которая сейчас сидит перед вами. Димка, подтверди-ка потенциальным тестю с тещей, что это она и есть. Ты, кстати, за кем приударяешь-то? За Леркой или за Анькой? Ты хоть сам определился?

- Это Лера, - с мрачным видом сказал бандерлог, кивая на Аньку.

- Это мама, - поддержал его Костик.

Родители, все еще разглядывавшие фотографию Аньки, потребовали от Димы объяснений. О чем речь? Какая Анька?

Бандерлог сказал, что совсем недавно выяснилось, что у меня имеется двойник - сестра Ивана Поликарпова. Но, как считает Дима, Анька исчезла в неизвестном направлении. Именно Анька, а не Лера. С Анькой Дима был знаком раньше, так что может сравнить. Иван попытался что-то вставить, но Дима его остановил, заявив, что он в состоянии различить нас. Уверен в этом на сто процентов. И ребенок подтверждает. Костик тут же закивал. Это Ивану нужно искать свою сестру, а не моим родителям дочь. Может, Анька сейчас в другом городе, может, за границей, может, пересиживает в какой-то "берлоге" в городе. Ведь в пятимиллионном Питере можно неплохо укрыться. Ряд людей занят поисками Аньки. И некоторые из них вышли на меня. Но Дима взял на себя почетную миссию защиты моего бренного тела от посягательств извне. Он знает, что я - это я, а не Аня. И он просит Ивана поверить ему на слово, что так оно и есть. Никак иначе проверять Дима не позволит. И не допустит, чтобы я раздевалась перед чужим мужчиной. (Это бандерлог мне, что ли, родня?)

По выражению лица Ивана я заметила, что он начал сомневаться. Родители же схватились за головы. А потом матушка вдруг заявила:

- То-то мне сегодня показалось, что ты это не ты, - и внимательно посмотрела на Аньку.

Иван тут же ухватился за ее слова и попросил объяснить, почему она так решила.

Мать начала с ярко-красной "Тойоты". Но о подарке Комиссарова Иван был прекрасно осведомлен, так что мамаше не удалось в очередной раз развести бодягу о том, что они всю жизнь жили с отцом бедно, но честно. "Тойоту" подарили именно мне. И в усадьбе Чапая была я. Но куда я делась потом?

- Она вела себя сегодня как-то не так? - подсказал Иван мамаше.

- Эта курит, - кивнула мать на Аньку, теперь рассматривая ее так же внимательно, как Поликарпов.

- Мама давно курит, - встрял Костик, - только не хотела, чтобы ты знала, бабушка. Потому что ты устроила бы очередной скандал.

- И устроила сегодня, - заметила Анька.

- Моя дочь не курит! - настаивала мамаша.

- Я курю, - устало проронила Анька и вытащила из-под подушки пачку "Мальборо". - Только ты, мама, об этом не знала. Ты, кстати, меня вообще часто видишь? И подолгу? Откуда ты можешь знать, курю я или нет? И чем я вообще занимаюсь? И что происходит в моей жизни? Ты когда внука-то видишь, каждый раз восклицаешь: "Ой, как Костенька вырос!" (Я об этом говорила Аньке, рассказывая об отношениях с родителями.) Да, он успевает подрасти между вашими встречами.

- Это потому, что ты не даешь его нам! - завопила мамаша.

Семейная сцена продолжалась минут десять, пока ее не прервал Иван, которому надоело это слушать, и он опять надавил на мамашу, требуя вспомнить, что во мне (то есть в Аньке) показалось ей непривычным.

- Да ей все во мне может показаться непривычным! - рявкнула Анька. - И вообще кто вас всех сюда приглашал? Вы ворвались ко мне в дом и устраиваете тут допросы! Убирайтесь отсюда немедленно! Дима! - с умоляющим взглядом повернулась Анька к бандерлогу. - Дима! Спусти его с лестницы, если он сам не уходит!

Актриса Анька даже слезу пустила. Мне хотелось похлопать в ладоши ее мастерству, но я сдержалась. Потом выскажу Аньке свое мнение о ее талантах. Только бы вся эта компания убралась поскорее. Я надеюсь, мои родители не будут тут ночевать? Во-первых, негде, во-вторых, мне что, всю ночь в шкафу -сидеть?! Вообще уже есть хочется. Я же целый день ничего не ела. И попить тоже. Как я не сообразила поставить в шкаф бутылку воды? Ладно, на ошибках учатся. Надо оборудовать место съемок всем необходимым. И еще, наверное, купить памперсы самого большого размера.

- Уйду сам, если Лера ответит на последний вопрос, - невозмутимо сказал Иван, делая ударение на моем имени.

- Что еще за вопрос? - посмотрела на него Анька.

- А со Стасюсом Кальвинскасом вы знакомы?

- Если не ошибаюсь, это фамилия госпожи Инессы, э... знакомой вашего батюшки? Только у нее, по-моему, она звучала несколько по-иному.

- Кальвинскене. У ее сына - Кальвинскас, - пояснил Поликарпов. - Так знакомы или нет?

Анька покачала головой.

Тогда Иван вытащил еще одну фотографию. "Он бы уж сразу целый семейный альбом доставал, что ли", - подумала я.

- Ой, да это же Стас! - воскликнула Анька.

- А вы говорите, что не знакомы, - заметил Иван.

- Но я же не знала его фамилию! - Анька опять посмотрела на Ивана с невинным видом. - И зовут его не Стасюс, а Стас. По крайней мере он так представлялся. И говорил без акцента.

Иван спросил, каким образом Анька познакомилась со Стасюсом-Стасом?

- Вы понимаете, тут такое дело... - залепетала Анька.

Мои родители тут же захотели узнать, кто это такой. Дима суровым тоном спросил, при каких обстоятельствах я познакомилась с Кальвинскасом и почему не сказала ему об этом. Вместо ответа Анька разрыдалась. Бандерлог тут же кинулся ее успокаивать. Анька положила светлую головку на его могучую грудь. Дима метал взгляды-молнии в сторону Ивана, сидевшего с невозмутимым видом. Нервная система старшего братца вызывала у меня восхищение. И вообще Иван был очень даже ничего. И если Анька на него никак не действует...

- Он... он... приехал сюда, так же, как вы, - рыдала Анька. - А потом... потом... ему начали мерещиться цветные мыши... Красная, зеленая и, кажется, фиолетовая. Или сиреневая. Я не помню. Он их тут ловил, бегал по всей квартире... Хорошо, что пришла соседка снизу... Она услышала тут дикий шум... Он, в смысле шум, ее беспокоил. Это Стас, то есть Стасюс прыгал по кровати... И кричал. Если бы не она... Я такого страху натерпелась! Вы представляете, что такое сумасшедший у тебя в доме?!

Анька уткнулась в футболку Димы и разрыдалась еще громче. Бандерлог принялся ее успокаивать.

- Лерочка, выпей коньячку, - протянул стакан папашка.

- А Костя где был? - спросила мамаша. - Костенька, ты видел сумасшедшего дядю?

- Я тогда мультики смотрел у дяди Леши, - сообщил Костик.

- Да, слава богу, ребенок не видел этого кошмара! - снова запричитала Анька. - А я...

- Вы знаете, где сейчас Стасюс? - прервал Аньку Иван.

- Как где? Где ему и положено быть, - ответила она.

- Где это?

- В психушке, конечно, - сказала Анька. - Мы с соседкой санитаров вызвали. Его тут же забрали.

- Понятно, - сказал Иван и поднялся.

Дима вызвался закрыть за ним дверь.

После того, как бандерлог вернулся в комнату, родители наконец соизволили сообщить, почему их обоих сегодня принесло в Питер.

К ним в поселок приезжали какие-то бандиты и интересовались, где я. Напугали всех соседей. Из какого-то огромного темно-синего джипа с тонированными стеклами, расписанного по бокам, вылезли трое образин (так выразилась мамаша) и завалились к ним с папашкой на участок. Соседи быстренько разбежались по своим норам и выглядывали из них, наблюдая, чем дело закончится. Ни одна сволочь не бросилась к телефону (в садоводстве имеется будка, в домах аппаратов нет, как нет ни у кого и сотовых), чтобы вызвать милицию. А бандиты стали допрашивать мамашу с папашкой: где я, когда меня в последний раз видели и так далее, и тому подобное. Потом рекомендовали моим родителям съездить в город и убедиться, что в моей квартире живу именно я, а не кто-то другой. После чего образины отбыли в неизвестном направлении.

Родители напились корвалолу, закусили валидолом, тут высыпали из своих укрытий соседи, стали расспрашивать о случившемся, потом возмущаться моим безобразным поведением. Раз мной интересуются бандиты, а я сама появлялась на такой шикарной (с точки зрения соседей) машине, значит, занялась темными делами и меня следует направить на путь истинный. Вот родители и приехали направлять. Мамаша прямо поехала, а отец по пути заглянул еще в их квартиру. И родители как раз убедились, что я совсем разболталась.

- Ах, вот зачем вы сюда приперлись?! - завопила Анька, вскочив на ноги. - Я вас сейчас обоих головой вниз с лестницы направлю! Нет, чтобы забеспокоиться, как там дочь? На это их не хватает! У них воспитательный зуд! А ну, живо, оторвали задницы от кресел и марш обратно на дачу!

- Лерочка, деточка, - залепетал папашка, - мама не так выразилась!

- Так она выразилась! Знаю я ее! Подняли задницы, я сказала!

- Лерочка, мы очень беспокоились, как ты, как Костенька. Но сейчас мы убедились, что у тебя все в порядке.

Это называется "все в порядке"? - хотелось крикнуть мне из шкафа. У дочери хахаль-бандерлог, от одного вида которого (а также от его собачьей цепи и "гайки" на безымянном пальце) нормальным родителям должно стать худо (в особенности тем, которые всю жизнь жили бедно, но честно и все время убеждают так же жить дочь). Но они этого бандерлога приняли на "ура". Или решили сделать поворот на сто восемьдесят градусов? Наконец убедились, что лучше жить нечестно, но богато?

Затем во время их посещения заваливается еще один амбал, учиняет всем допрос. Тоже нормально? Тоже "все в порядке"? Во время допроса узнают, что тут еще появлялся некто, кого увезли в психушку. И тут же выбрасывают эту информацию из головы? По крайней мере уточняющих вопросов про Стасюса не задают. Выпуталась доченька, и ладно.

Вместо этого продолжается распитие спиртных напитков с потенциальным зятем, как уже именуют бандерлога (только кто, интересно, пойдет за него замуж - я или Анька? Или Анька по моим документам?), говорят бандерлогу, что очень надеются на благотворное влияние, которое он окажет на меня (он? на меня?), и даже приглашают его в гости на дачу, где давно нужны сильные мужские руки (одно из основных требований родителей к любому потенциальному зятю - чтобы работал на даче), заявляют, что их внуку давно нужен такой отец (упаси, господи, моего ребенка от этого папаши). Еще немного - и я выскочу из шкафа и использую видеокамеру как дубину, потому что больше не могу все это слушать!

К моей великой радости, не могла и Анька. Все-таки она моя копия, и, пожалуй, похожи мы не только внешне... Анька уже неоднократно слышала от меня рассказы про родителей. А тут еще и познакомилась лично. Такого счастья, как бандерлог, ей и самой не нужно.

Анька решила, что пора разгонять гостей по домам. Я тем временем тихо спустилась с табуретки и села на нее, устало прислонившись к стенке шкафа. Голова опять немного кружилась.

Анька вызвала родителям такси - и они отбыли, получив заверения бандерлога, что он обязательно приедет к ним на дачу. Как я предполагала, родители в ближайшие дни будут хвастаться соседям моим новым хахалем, а то ведь все тетки там сокрушаются: "Как это Лерочка не замужем?" А тут такой завидный жених... Может, решили нос утереть всем соседям? А если он еще и на участке работать будет... По-моему, Дима вполне справился бы с ролью трактора, плуга, сохи и комбайна одновременно.

Но, кстати, что там Анька собирается делать с самим бандерлогом? Не оставлять же его на ночь? Я не собираюсь сидеть тут в шкафу до второго пришествия! Я хочу есть! Пить хочу! И мне давно надо в туалет!

Для начала Анька заявила, что ей нужно уложить Костика, Дима же сказал, что примет душ. Стоило ему покинуть большую комнату, как я приоткрыла дверцу шкафа.

- Я больше не могу! - прошептала я подскочившим ко мне Аньке и Костику.

- Минут десять еще потерпишь? - спросила Анька. - В смысле десять после того, как этот козел намоется.

Я спросила, что она намерена с ним делать.

- Всажу укол, - заявила Анька, а потом внимательно посмотрела на меня и добавила: - Если тебе это позволяют моральные принципы. Или как? На этого козла они распространяются? А то могу сейчас с ним пару часиков потрахаться, а потом будешь ждать, пока он заснет. Кстати, куда ты тогда пойдешь? К Артуру? К Лехе? Ну так как, Лерка?

- Он не умрет? - с беспокойством осведомилась я. Чего-чего, а смерти бандерлога я совсем не хотела. Я хотела, чтобы он просто ушел из моей квартиры и, желательно, тут больше никогда не появлялся.

- Эта глыба?! - расхохоталась Анька.

В это мгновение мы услышали, как дверь ванной распахнулась. Меня снова закрыли в шкафу.

- Димочка, пойдем выпьем чайку, пока Костя засыпает, - заворковала Анька.

Костик, слышавший весь наш разговор, очень вежливо пожелал бандерлогу и Аньке спокойной ночи и удалился в свою комнату, но спать он совсем не собирался.

Анька была точна. Через десять минут я услышала грохот падающего тела. Соседка снизу тут же застучала по батарее.

Анька прилетела в большую комнату, распахнула дверцу шкафа и позвала меня помочь ей перетащить отключившегося гостя. Я не успела покинуть шкаф. Раздался звонок в дверь. Анька снова закрыла меня и понеслась открывать.

Это была соседка снизу. Как я и предполагала.

- Что у вас такое падает на ночь глядя?! - заорала она. - То у вас сумасшедшие цветных мышей ловят! То что-то валится! То пьяные орут! А сегодня еще приходил какой-то бандит меня про ваших мышей допрашивал! Что у вас за знакомые? Одни психи мышей ловят, другие ими интересуются!

Анька тут же описала Ивана и уточнила, он или не он? Выяснилось, что Иван от нас сразу же спустился этажом ниже и поговорил с соседкой. Но она поработала на нас - в красках описав все, что выделывал у меня в квартире Кальвинскас и как его забирали в психушку. Мне хотелось выбраться из шкафа и от души поблагодарить тетку за оказанное нам содействие.

- А теперь кто у вас на кухне свалился? - соседка не могла успокоиться.

Анька спросила у нее, не поможет ли она ей вытащить на улицу напившегося поклонника.

- Не везет мне с мужчинами, - горестно вздохнула моя копия. - То сумасшедшие попадаются, то алкоголики.

- Ну пойдемте посмотрим, - смилостивилась соседка, а потом вдруг начала жалеть Аньку, они даже всплакнули на пару, затем, как я слышала, Анька предложила ей чаю, и они обосновались на кухне (где там место-то?), обсуждая спящего на полу бандерлога. Соседка хотела на этот раз вызвать милицию. Анька же заявила, что ей Диму жалко - мужик, в общем-то, неплохой, только алкоголик, она предлагала отнести несчастного вниз и положить в его машину. Или на травку. Соседка прикидывала, смогут ли они вдвоем поднять такую тушу. Анька вспомнила про Артура, сходила за ним, и эта троица отправилась выносить бандерлога на улицу.

Я наконец выбралась из своего укрытия и рванула в туалет, затем заглянула в кухню, схватила из холодильника бутылочку колы. Тут на лестнице послышались голоса возвращающихся Аньки, Артура и соседки снизу. На всякий случай я юркнула назад в шкаф.

На мое счастье, Анька вернулась одна и выпустила меня.

- Что ты ему вколола? - было моим первым вопросом. - Опять...

- Опять совесть мучает? - усмехнулась Анька. - Ничего не колола. Добавила клофелинчику в чай. Кстати, сейчас посуду помою. Лерка, - Анька внимательно на меня посмотрела, - а ты ложись-ка спать. Ты чего-то вся белая. Плохо, да? Завтра вообще никому не будем дверь открывать, договорились? Давай я тебя доведу до кровати.

В Анькином голосе слышалось искреннее беспокойство. Она нежно подхватила меня, помогла вымыться, а потом уложила в кровать. Но я не могла сразу же заснуть. Я должна была получить ответы на несколько вопросов.

- Ленька в самом деле умер?

- Да, - не скрывала Анька. - От передозировки.

- Но...

- Я тут ни при чем.

Анька смотрела на меня честными глазами. А я ей не верила. Если Ленька и умер от передозировки - то от передозировки снотворного.

- А Настя?

- С ней все в порядке, - пожала плечами Анька.

- Ты ей тоже ввела снотворное?

Анька покачала головой.

- А что?

- Зачем тебе это знать, Лера?

Я заорала. Анька уверяла меня, что мне нельзя так заводиться - станет еще хуже. Но почему Анька убивает ни в чем не повинных людей? Почему? Они же не отнимают у нее наследство? И ей не за что им мстить. В чем они провинились перед ней?

Вместо ответа Поликарпова вышла из комнаты и вернулась со своей спортивной сумкой, которую держала под ванной, порылась в ней и достала какой-то список телефонов.

- Вот Настин, - сказала она мне, тыкая в бумажку. - Позвони, если хочешь. Если она, конечно, не спит. И не укололась какой-нибудь дрянью. Убедись, что жива. Если сама не покончила с собой. Ты же слышала, что она винит себя в том, что приучила Леньку к наркотикам. Он же не кололся до встречи с ней.

- Но Аня...

- Про "сыворотку правды" когда-нибудь слышала? - спросила Поликарпова. - Так вот, я вытянула из Насти все, что она знала.

ГЛАВА 14

К нашему с Анькой (вернее, Анькиному) сожалению, Настя не видела всего, что происходило в квартире Ларисы. Вернее, ничего не видела, а только слышала или знала по рассказам своего Леньки.

Под действием "сыворотки правды" она поведала о том, что ее сожитель Ленька неоднократно наведывался в Анькину "берлогу". Открыть балконную дверь труда не составило, а в дальнейшем он ее никогда и не закрывал. Анька этого не замечала. Правда, этот вид обогащения он освоил не так давно, в первый раз забравшись к соседям на майские праздники.

Когда у Леньки возникли подозрения, что в квартире за стеной никто постоянно не живет, они с Настей провели разведмероприятия - смогли в достаточной степени мобилизоваться для этого. Вначале слушали через банку, приложив ее к стене - но никаких звуков не доносилось ни в дневное, ни в вечернее, ни в ночное время. Потом пару раз Ленька заходил в соседнюю парадную и звонил в дверь - никто не открывал. Наконец он решился на дело.

Лез по цветочным ящикам - как мы с Анькой. Настя его подстраховывала. Они в первый раз обвязали его вокруг талии крепкой веревкой, а веревку закрепили за ножку старого, еще довоенного шкафа, оставшегося от бабушки, даже если Ленька и сорвется, шкаф с собой он уж никак не утянет. А Настя приложит усилия и поможет милому другу взобраться на лоджию. Но все прошло нормально - как в первый раз, так и в последующие. Ящики были сделаны надежно, в чем мы с Анькой убедились на собственном опыте.

Но, к великому сожалению взломщиков, в квартире не нашлось ни рубля, ни доллара, вообще не было никаких денег и драгоценностей. Ленька действовал осторожно - чтобы хозяева не заметили вторжения чужака. Ленька с Настей рассчитывали регулярно посещать соседскую квартиру - мало ли что появится.

Они забрали оттуда один комплект постельного белья - единственный новый - и продали его. Для себя постельное не брали - давно уже обходились без него. Затем исчезли хрустальная ваза, подсвечники и какие-то недорогие статуэтки. Но пристраивать это добро с каждым днем становилось все труднее и труднее. Народу было не до покупок хрусталя, тем более у молодого человека, не внушающего особого доверия.

Сама Настя в соседскую квартиру не забиралась ни разу - ей было страшно встать на ящики. Ей вообще было страшно даже смотреть с лоджии вниз. Сразу же начинала кружиться голова, и она боялась упасть, так что старалась даже не высовывать на лоджию нос.

Большую часть жизни Настя проводила в квартире. Ей не хотелось никуда ходить, а на солнце в последнее время она вообще не могла находиться. В общем, сидела дома. Выходил Ленька. И добывал средства на пропитание и зелье, и приносил и то, и другое.

Несколько дней назад Ленька в очередной раз полез к соседям. Они с Настей слышали через банку, что в квартире днем были какие-то люди, потом уехали. Вечером наркоманы решили, что надо бы посмотреть, не осталось ли чего от посетителей - хотя бы какой-нибудь еды. У них дома было хоть шаром покати.

Они дождались одиннадцати вечера. Как раз над домом сгустились тучи, уже накрапывал дождичек, так что было маловероятно, что кто-то увидит, как Ленька перебирается с лоджии на лоджию, тем более он научился делать это довольно быстро, а зевак, идущих по улице, подняв голову, тем более в одиннадцать вечера под начинающимся дождем, быть не должно. Прямо напротив, как я упоминала раньше, окон других домов не было, только в некотором отдалении.

Но не успел Ленька влезть в квартиру, как в коридоре раздались голоса... Двое мужчин вошли (или проникли?) в квартиру практически одновременно с ним. Неужели услышали его?

Ленька метнулся к лоджии, выскочил на нее и притаился там, присев на корточки. А мужчины уже входили в большую комнату, из которой при открытой двери в маленькую можно было заметить, что делается на лоджии, идущей вдоль стены. Но пойдут ли они сюда? В общем, Ленька решил там пересидеть, надеясь на лучшее. А если выйдут покурить... Ну, тогда или сигать к себе, наверное, предварительно врезав мужикам, не ожидающим нападения, или... О других возможных вариантах думать не хотелось.

Мужчины ругались. Это услышала и Настя - в этой Анькиной "берлоге" никакой звукоизоляции не было, а в блочных домах прекрасно можно узнать, что происходит у соседей - в особенности, если такое желание имеется.

Настя выскользнула на лоджию и заглянула на соседнюю. Ленька сидел, пригнувшись. Он прижал палец к губам. Настя ни жива ни мертва осталась на своей.

Ленька жалел, что не прикрыл дверь из маленькой комнаты в большую: тогда бы он смог незаметно перемахнуть к себе. А так мужчины, обосновавшиеся в гостиной, могут его заметить. Но задним умом мы все сильны.

Он отлично слышал, о чем они говорили. Слышала и Настя, а потом они еще и обсудили, что произошло у соседей...

Один из мужчин обвинял другого в том, что он завел себе нового любовника. Первый оправдывался, поясняя, что он встречался с тем мужчиной по делу. Только по делу. И в любом случае этих встреч больше не будет. Та, свидетелем которой стал друг, - последняя. От его услуг отказались.

Потом обвиняемый вынужден был признаться, что ему пришлось вступить с тем мужчиной и в более тесные отношения - но только потому, что его шантажировали начальники того мужчины... Второй, обвинитель, хотел знать чем.

- Да тобой! Тобой! - заорал обвиняемый. - Ведь если мой отец или брат узнают про нас с тобой - мне конец! Как нас могли заснять?! Можешь мне ответить?

Обвинитель заявил, что обвиняемый должен был ему сразу же об этом рассказать, - и они бы вместе что-нибудь придумали.

- Что тут можно придумать?! - воскликнул первый, а потом его вдруг осенила мысль: - А ведь нас могли заснять только в одном месте! У тебя на даче! Больше негде. Мы поехали туда, когда Аньке была нужна эта квартира. Это ты...

Первый вскочил со своего места и схватил обвинителя за грудки. Тот что-то орал, оправдываясь и уверяя, что он не участвовал ни в каких съемках. Через некоторое время они успокоились и стали конструктивно обсуждать случившееся.

Обвиняемый подробно рассказал, как его завербовали враги его отца, чтобы он сливал им информацию. Они точно рассчитали, на чем можно взять Степана. Тому ничего не оставалось делать, как начать работать на них.

Обвинитель признал, что обвиняемого взяли крепко, но умолял больше не вступать ни в какие отношения с теми, кому он сливает информацию. А взявшие его на крючок специально подобрали тоже "голубого", с которым опять же засняли Степана.

В общем, Анькин брат оказался в совершенно незавидном положении.

После того, как обвинитель и обвиняемый выяснили отношения, Анькин брат еще раз повторил, что от его услуг вроде бы отказались, они быстро помирились, чуть не слезу пустили - и удалились в одну из маленьких комнат для совместного проведения ночи.

Ленька быстро перемахнул к себе на лоджию, понимая, что в ту ночь ему в соседскую квартиру заходить больше не следует. Может, следующим вечером. Вдруг теперь что-то останется уже от этих двоих?

Он подробно рассказал об услышанном Насте, до которой, хотя она и не слушала в тот раз через банку, тоже доносились обрывки фраз - ведь любовники в какой-то момент выяснения отношений кричали довольно громко.

Настя с Ленькой тут же легли спать, чтобы хоть как-то притупить чувство голода, но проснулись рано. Очень хотелось уколоться. Но денег не было.

Настя предложила Леньке залезть к соседям днем. Ну кто же смотрит наверх с улицы? Не заметят, как он перемахивает с лоджии на лоджию.

- Вот уедут - и давай, - сказала она.

Вскоре в квартире за стеной послышались голоса. Настя приставила банку. Потом хлопнула входная дверь. Но кто-то в квартире все равно оставался.

- Ну скорей бы он ушел! - стонала она.

Потом у соседей раздался звонок в дверь. Пришел еще какой-то гость, но не тот, что был ночью. Настя была абсолютно уверена, что теперь слышала другой голос, потом прозвучал какой-то тихий шлепок - и что-то с грохотом упало. Затем хлопнула входная дверь.

Настя подробно описала Леньке все, что слышала через банку.

И он решил быстро слазать к соседям, посмотреть, что там...

Представившееся ему зрелище заставило его на несколько секунд застыть на месте. Один из вчерашних собеседников лежал на полу с дыркой в голове, под ним по паласу растекалась лужа крови. Больше в квартире никого не было. Мертвец явно готовился к выходу - он уже был одет в летний костюм и ботинки.

Постояв какое-то время как вкопанный, Ленька решил быстро сматываться. Но потом у него мелькнула мысль, что надо бы все-таки что-нибудь поискать... К трупу он не мог притронуться, но, перескочив через него, оглядел спальню однако ни кейса, ни традиционного портфеля там не оказалось. Если у трупа и имелись деньги, то они лежали во внутреннем кармане. Но переворачивать его, запускать руку... Ленька не смог.

Потом его взгляд упал на валявшийся рядом с трупом пистолет с глушителем. Может, взять оружие? И выгодно продать? Но "ствол" паленый... И тогда Леньку посетила мысль снять глушитель, что он и сделал, ногой отшвырнул пистолет под диван и вернулся с трофеем к себе домой.

Они с Настей стали ждать появления милиции в соседней квартире. Но милицию никто не вызывал. Настя постоянно прислушивалась к происходящему за стеной. Кто-то зашел туда на несколько минут - и быстро покинул ее. Потом, через некоторое время, еще кто-то. Но этих людей наркоманы уже не видели и почти не слышали - только колоритные выражения русского языка, произносимые, по всей вероятности, при обнаружении тела. Настя не могла даже с уверенностью сказать, мужчины это или женщины. Произносилось всего несколько слов, не так чтобы уж очень громко, стена и банка искажали звуки...

Вечером Ленька, сумевший кому-то продать глушитель, вернулся с зельем. Настя укололась. А когда проснулась на следующее утро, нашла Леньку спящим в прихожей. Вначале она не обратила на это особого внимания. А потом поняла, что что-то уж больно долго он не встает, и тронула его за плечо. Ленька был уже холодным...

Настя впала в панику. В первую минуту она подумала, что его убили. Может, тот обвинитель вчера все-таки заметил Леньку. И она могла ошибиться с голосом... Вдруг опять приходил он... И что ей теперь делать? Отвечать на вопросы следователя, прокурора, судьи или кого-то там еще ей совсем не хотелось. Но не оставлять же Леньку лежать там...

Она вызвала "Скорую".

Ее допрашивали, но она только ревела. От нее довольно быстро отстали. И врачи, и милиция, и кто еще заходил в квартиру поняли, с кем имеют дело. Про соседнюю квартиру она не обмолвилась ни словом. Потом ей сообщили, что ее милый скончался от передозировки. У него остановилось сердце. Но что теперь станется с Настей?

После того, как мне все это пересказала Анька - со своими комментариями и добавлениями, конечно, - я поинтересовалась у нее, что она намерена делать и кого подозревает?

- Завтра поеду к этому любовничку, - заявила она.

- Но ты уже была у него! - воскликнула я.

Анька пожала плечами.

- Но ведь убивал не он, - заметила я. - Настя же сказала тебе, что слышала другой голос...

- Ты веришь наркоманке? Ей казалось, что она слышала другой голос. А если тот же? Она, кстати, уже не уверена. Я возьму эту сволочь за грудки... И он мог кого-то видеть, когда выходил из квартиры. Из парадной. Заметить какую-то машину с людьми, следящую за домом...

Анька размышляла вслух, припоминая свою встречу с этим Валентином, любовником ее брата. В конце концов она пришла к выводу, что Валентин не мог пристрелить Степана - тот его содержал, а кто же убивает курицу, несущую золотые яйца? Валентин ведь был готов закрыть глаза на еще одну связь Степана и принял его объяснения. Но с ним все равно нужно поговорить. Лучше в деталях услышать от него суть их последнего разговора, чем пересказ от Насти, которая, в свою очередь, слышала далеко не все, а часть информации получила в Ленькином пересказе.

- Он сливал информацию Комиссарову? - спросила я.

- Больше некому, - ответила Анька. - Вот Артем-то сволочь, нашел себе стукача во вражеском лагере! И ведь узнал, на чем его можно подцепить!

- Аня, - устало сказала я, - в таком случае ты навряд ли найдешь убийцу брата...

- Убийца - Артем! - заорала Анька. - Неважно, кто нажимал на курок! Важно - по чьему приказу! Я придушу эту комиссарскую сволочь...

Далее минут десять следовало описание того, что она сделает с Комиссаровым и как, в частности, будет происходить процедура его кастрации, в которой предлагалось принять участие и мне.

- А если не Артем? - спросила я.

- То есть как не Артем?! Как...

Я попросила Аньку заткнуться и заметила, что приказ вполне могла отдать ее "любимая" Инесса, напомнив, что Анька и сама так считала вначале. Почему нет? Инесса - или Чапай - узнали, что Степан - "голубой". Произошло как раз то, чего тот боялся. Или - еще хуже - узнали, что он сливает информацию Комиссарову. И решили пулей поставить точку в его деятельности. Вполне возможный вариант.

Анька была вынуждена согласиться, что я права. Но допросить Валентина еще раз все равно требовалось. Например, для того, чтобы выяснить, с кем он видел Степана. А потом уже разбираться с тем связным. Чей он?

- Со связным его вполне могли видеть люди твоего отца, а не только Валентин, - заметила я. - Что тебе даст встреча со связным? По-моему, мы обе согласны с тем, что Степан работал на Комиссарова. Но зачем в таком случае Комиссарову убивать Степана? Ты была права в самом начале, сказав, что Инесса избавляется от конкурентов. А возможно, приказ отдал твой отец, когда она представила ему неопровержимые доказательства "голубизны" и предательства Степана. А то, что убили в твоей "берлоге"... Может, твой отец и не знал, что это твоя "берлога". Просто там Степана застукали.

- Было бы неплохо узнать реакцию моих родственничков, когда Степана найдут у речки...

Анька хмыкнула, а потом вдруг заявила, что меня, наверное, вскоре пригласят изображать ее. На похоронах Степана. Это должно быть грандиозное шоу. А сестра усопшего должна присутствовать обязательно - для всех знакомых. А раз нет Аньки, появлюсь я.

- Обрадовала, - я скривилась.

- Ничего, пообщаешься с моими родственничками, как раз выяснишь и официальную, и неофициальную версии.

- Кто мне выложит неофициальную?

- На похоронах обязательно будет какой-то треп, а потом на поминках. А ты все слушай. Пьяных вообще поспрашиваешь по отдельности. Что у трезвого на уме - у пьяного на языке. Ты же знаешь.

Анька заявила, что на сегодня хватит болтать, мне нужно побыстрее поправляться, чтобы к похоронам быть в форме. Она же завтра с утречка поедет к Валентину. А уж дальше видно будет.

Перед тем как лечь спать, Анька сходила в ванную и притащила в комнату свою вместительную спортивную сумку, вывалила на пол оружие, выбрала один пистолет, надела тонкие перчатки, тщательнейшим образом протерла оружие, затем положила его в мешочек, а мешочек, в свою очередь, - в ту сумку, с которой ходила обычно, тоже по размеру значительно превышающую среднюю дамскую.

- Что ты делаешь? - поинтересовалась я, наблюдая за Анькой из положения лежа.

- Избавляюсь от отпечатков пальцев. Неужели не понятно? - хмыкнула она.

Я уточнила, что это за пистолет. Поликарпова сообщила: тот, который мы нашли рядом с трупом ее брата.

- Но ты же сама говорила, что совсем не разбираешься в марках оружия! закричала я. - Как ты определяешь, что это тот самый? Вон их у тебя три штуки. Почему этот?

Анька взяла два оставшихся, вытряхнула протертый из мешка и выложила рядком на полу перед моим диваном.

- Смотри! - велела она. - Видишь разницу?

Да, в самом деле пистолеты отличались друг от друга, а Анька тем временем пояснила, что хотя и не может навскидку определить, который как называется, но точно помнит, что именно этот пистолет валялся рядом с трупом ее брата, затем снова убрала его.

- И что ты теперь собираешься с ним делать? - мне было просто любопытно. - Подкинешь кому-нибудь?

- Ты прямо в точку, Лерка, - захохотала Поликарпова. - Растешь! Моя школа!

Да уж, месяц назад у меня голова так не работала и никакого оружия в квартире не валялось.

Анька намеревалась подкинуть пистолет Валентину, бывшему любовнику своего брата. Она была практически на сто процентов уверена, что тот не имел к убийству никакого отношения, но ведь нужен же какой-то козел отпущения? Так пусть придурок расплачивается за полученные блага. Для Аньки главное отвести от себя все подозрения (мало ли кто кого еще на нее натравит) и избавиться от оружия. Пусть потом Валентин объясняется с интересующимися личностями, а как - его проблемы.

ГЛАВА 15

На следующее утро я чувствовала себя значительно лучше, но все равно решила еще один день не покидать пределы квартиры. Костик отправился гулять, Анька уехала.

Я лежала на диване и читала книгу. Примерно в два часа дня в дверь позвонили.

Я предполагала, что это может быть проголодавшийся ребенок, и отправилась открывать в длинной футболке - в такой же, в какой Анька встречала мамашу.

На пороге стоял Иван Поликарпов.

- Рад видеть вас в добром здравии, Лера, - сказал он. - Какие у вас шикарные ноги!

Я предложила ему пройти на кухню, никак не отреагировав на комплимент. Зачем приперся еще и сегодня?

- А где, интересно, вы были вчера? - спросил Иван, оседлав табуретку и внимательно меня разглядывая.

Я удивленно посмотрела на него.

- Здесь. Я вчера вообще не выходила из дома. Мы же с вами, кажется...

- Вы что, сидели в шкафу?

"Прямо в точку", - хотелось ответить мне, но я вовремя сдержалась, а вместо этого спросила:

- Что с вами, Иван? Насколько мне помнится, вы вчера не так уж много пили...

Поликарпов расхохотался - и в эту минуту был очень похож на Аньку. Я молчала, размышляя, зачем он все-таки приперся. Неужели абсолютно уверился вчера, что перед ним разыгрывала спектакль его сестра? А сегодня оставил людей следить за домом. Они увидели, что Анька уехала. И он решил зайти наудачу. Вполне вероятная теория.

- Лера, где вы были вчера? - Иван повторил свой вопрос теперь уже очень серьезным тоном.

Смотрел он на меня так, как иногда смотрела Анька, - и от этого взгляда мурашки пробегали по коже. Это у них что, от папочки? Наследственное?

- Здесь, - сказала я, встала и достала чашки. А вообще стоит ли предлагать ему кофе? Или выгнать сразу же? Наверное, он так просто не уйдет? Может, постучать соседке по батарее? Как жаль, что мы не договорились с ней об условных сигналах. И ведь она вчера познакомилась с Иваном, расспрашивавшим ее про спятившего Стасюса, и назвала его бандитом. Сейчас бы с радостью вызвала милицию. И получила бы еще одну новость для сообщения своим товаркам во дворе.

- Лера... - опять открыл рот Поликарпов.

- Покиньте, пожалуйста, мою квартиру! - резко повернулась я к нему. Мне надоели непрошеные гости! Понимаете: надоели! Вставайте! - Я убрала чашки назад.

- Ну, Лера! Как вы неласково меня встречаете! То ложитесь в постель с мужчиной, которого видите первый раз в жизни...

- За кого вы меня принимаете?! - взорвалась я. - В жизни со мной такого не было! Вы меня явно с кем-то спутали.

- Я, - Иван сделал ударение на этом слове, - вас ни с кем не спутал.

Я опять устало опустилась на табуретку напротив Ивана, а он продолжал говорить. Он не сомневался, что в постели со Стасюсом была Анька. Стасюса, кстати, вызволили из психушки, вернули домой и пригласили для него лучшего специалиста в городе.

- И что сказал лучший специалист? - поинтересовалась я из чисто женского любопытства.

- Вас это волнует? Вы Стасюса видели хоть раз в жизни? Вы потащили его в постель, как только он переступил порог вашей квартиры? Вы или Анька? Я уверен на девяносто девять процентов, что это была она, но один процент все-таки остается. Так, может, все-таки вы совсем не такая паинька, какой кажетесь? С вашими шикарными ногами...

Наверное, мне следовало мгновенно ответить "да", но я этого не сделала. Я молчала. Иван же доказывал мне, что над Стасюсом поработала его сестра. Поработала так, что на некоторое время вывела мужика из строя. У него, конечно, не безнадежный случай, однако требуется лечение. Но за вывод из строя одного из людей Ивана виновный должен платить.

- Так кто будет платить, вы или моя дорогая сестричка? Ее сейчас нет с нами, а вы сидите напротив меня. Готовы расплачиваться за Анечкины подвиги? Она вас предупреждала, что придется держать ответ? Что в нашем мире ничего не спускается на тормозах, даже женщинам с такими ногами? ("Дались ему мои ноги", - подумала я, но промолчала) Чем она держит вас, Лера? Неужели вы до сих пор не разобрались в том, что представляет собой Анька?

Я все равно молчала. Почему он так уверен во всем, что говорит? А говорил Иван очень уверенно...

- А вообще, Лера, - прервал он мои размышления, - я хотел бы узнать, каким образом труп Степана очутился напротив больницы "Скорой помощи".

Я удивленно вскинула на него глаза.

- Чайник-то вскипел, Лера, - как ни в чем не бывало продолжал Поликарпов. - Угостите меня кофейком. Сами выпейте. Или, может, чего-то покрепче?

Я сидела, не двигаясь. Или надо было начинать оправдываться? Говорить, что я ничего не знаю? Не понимаю, о чем он говорит? Я - художница Лера, расписывающая деревянных матрешек, яйца и колокольчики, к криминальным трупам никакого отношения не имеющая, в чужие квартиры без спроса отродясь не проникавшая... В общем, законопослушная гражданка. Ни разу в жизни Аньку Поликарпову не видела и очень хочу, чтобы их семейка оставила меня в покое.

Иван встал, вынул убранные мной чашки, нашел сахар, банку растворимого кофе, положил себе две ложки, спросил, сколько мне, залил кипятком - и устроился пить кофе, словно у себя дома.

Я не представляла, как его выгнать. Тут в дверь опять позвонили. Кто это? Мое спасение или поддержка Ивану?

- Идите откройте, - сказал Поликарпов, не поднимаясь с табуретки.

Это был Костик, изъявивший желание пообедать. Ребенок устроился на кухне, заняв свободную табуретку, а я стала разогревать еду. Иван расспрашивал Костика о том, как тот проводит летние каникулы. Сын непринужденно болтал.

Разогрев кастрюлю позавчерашних щей, я была вынуждена предложить их и Ивану, подумав, что если мы их сегодня не съедим, то они, возможно, скиснут. Иван незамедлительно согласился.

- Вкусно, - похвалил Поликарпов. - Мама у тебя очень хорошо готовит, Костя.

- Ага, - кивнул ребенок с набитым ртом.

- А как готовит тетя Аня? - как само собой разумеющееся спросил Иван, когда Костик прожевал.

- Никак не готовит. Она не умеет.

Иван посмотрел на меня и усмехнулся, потом повернулся к ребенку и спросил:

- А вчера с бабушкой и дедушкой кто разговаривал - мама или тетя Аня?

И тут до Костика дошло, как он оплошал... Ребенок заревел и стал уверять меня, что он не хотел... Я его успокаивала, убеждая, что ничего страшного не произошло, а сама метала взгляды-молнии в сторону Ивана. Он же только посмеивался, уплетая щи за обе щеки, и еще имел наглость попросить добавки.

Трапезу мы заканчивали молча, а потом я отправила несколько успокоившегося Костика смотреть принесенные вчера дядей Димой видеокассеты. Я понимала, что разговора с Иваном не избежать. И просто так он от меня не уйдет. Только вот что теперь ему говорить? И только бы не принесло сейчас Аньку... Хотя если и принесет? Иван захватит ее силой? Или мы вдвоем сможем с ним справиться? Если только он один, а внизу не ждут помощнички. Я на всякий случай быстро глянула в окно, выходящее как раз на ту сторону, что и парадная.

- Темно-синий джип - мой, - заявил Иван, заметивший мой взгляд. Ребятки мои там меня поджидают.

Темно-синий джип? - вспомнила я. Это именно про него говорили мать с отцом. Именно он приезжал к ним на дачу, а образины, по выражению матушки, вылезшие из машины, интересовались моей особой. Значит, это были люди Ивана?

Я молчала. Да, в таком случае лучше бы Анька подольше не появлялась. И, значит, теперь-то уж ей точно нельзя жить у меня. Если эти узнали. Но у нее же много всяких "берлог". Или она меня отправит в одну из них? Правда, без нее, я должна была честно признаться самой себе, будет скучно.

- Так как насчет Стасюса, Лера? - продолжал Иван. - Каким образом его так успешно обработали? Не поделитесь ли секретом? Наш психотерапевт сказал, что никакого промывания мозгов ему не делали. И гипнозу не подвергали. Но он настаивает, что цветные мыши были. Вы в курсе, что на этот раз придумала моя сестричка?

- Может, в самом деле белая горячка? - произнесла я нейтральным тоном. - Вы же говорили с соседкой.

- Он практически не пьет, - заметил Иван.

Я пожала плечами.

Иван со всей силы грохнул кулаком по столу. Подпрыгнули не только чашки, но и я, и в ужасе посмотрела на Поликарпова.

- Или ты мне сейчас говоришь, кто из вас и каким образом обрабатывал Стасюса, или...

Я ждала продолжения.

- Не забывай, что у тебя есть ребенок, Лера, - Иван полностью перешел на "ты". - Аньку нельзя ничем удержать, тебя - можно. Ну!

- Сволочь! - прошипела я, а потом подумала: и чего это я так защищаю Аньку? В данном случае в этом нет необходимости. Иван же практически на сто процентов (сам назвал цифру девяносто девять) уверен, что с Кальвинскасом занималась она. Как - я понятия не имею. Почему бы не признаться? И я призналась.

- Где ты сидела, когда Стасюс был здесь?

- Уходила с ребенком, - ответила я.

- Как ты узнала, когда можно вернуться?

- Аня выдала мне сотовый телефон.

Пожалуй, мои ответы его удовлетворили. Но надо ни в коем случае не подпустить его к шкафу. И вообще надо там все переставить - а если понадобится снимать еще (как я надеялась, что нет!), тогда и готовить заново место съемки. Но сейчас там видеокамера, кассеты, запасные батарейки и, главное, банка с мышами...

Иван тем временем сказал, что нам еще требуется выяснить, как труп его брата оказался напротив больницы "Скорой помощи". Я пожала плечами.

- Но ты знаешь, что он там лежал?

Почему задан этот вопрос? Я опять сразу не нашлась, что ответить. А Иван открыл кухонное окно и свистнул по-разбойничьи. Может, прибежит соседка? Но она даже не стукнула по батарее.

Одно из стекол джипа тут же поползло вниз, и из нутра машины показалась стриженая голова, посмотревшая наверх. Иван явно подал какой-то условный сигнал, потому что незамедлительно открылась дверца, из машины вылезло все огромное тело и направилось к двери в парадную с кейсом в руках. Этот что несет?! Но Иван моего любопытства не удовлетворил, а пошел открывать дверь своему человеку. Они что, оба тут у меня сидеть намерены? Кофеи распивать?

А может, ребенок догадается позвонить Аньке из комнаты? Или уже догадался? Я быстренько направилась в комнату.

- Ты куда? - спросил Иван от двери.

- Посмотреть, как там ребенок.

Я плотно закрыла дверь в большую комнату и подскочила к Костику.

- Я звонил тете Ане, - заявил он, не дожидаясь моего вопроса. - Ответил какой-то дядя.

- И? - у меня все похолодело внутри.

- Сказал, что она вне пределов досягаемости.

Я спросила, не автомат ли это был. Но автомат говорит женским голосом...

- Нет, мама, - покачал головой Костик. - Дядя потом сказал, что я еще долго не смогу говорить с тетей Аней.

Мне стало еще хуже. Что случилось с моей копией? Ее схватили? Но кто? Артем или Инесса? Или Иван? Где она? Жива или нет?

Дверь в большую комнату распахнулась, вошел Иван, взял меня под локоток и отвел на кухню. Приятеля его в квартире уже не было, а на кухонном столе лежал раскрытый кейс с магнитофоном внутри.

Иван включил его и дал прослушать мне начало нашего вчерашнего разговора с Анькой...

Я подняла глаза на Поликарпова.

- Хочешь узнать, давно ли ведутся записи? Со вчерашнего дня. Я же не зря сюда приходил. Кстати, и звонок твоего находчивого ребенка тоже зафиксирован.

- Что с Анькой? - шепотом спросила я.

- А почему тебя это так волнует? Привязалась к подружке?

- Что с ней? - повторила я.

- Вначале рассказывай, что вы сделали со Степаном, - жестко ответил Иван.

У меня в голове проносились разные мысли. Что мы вчера говорили? Нет, мы же не обсуждали, как его вывозили из квартиры... Точно не обсуждали. Зачем нам надо было это перемывать? Мы говорили про Настю. Про то, кто мог убить Степана и почему. Но Иван не может знать, что в той квартире была и я... Или мы и это как-то упомянули?

- Я не знаю, кто убил твоего брата, - честно ответила я, глядя ему в глаза.

- Не сомневаюсь. Ты только высказывала вчера свое мнение. Вполне логично, кстати. Значит, находишься в курсе всех наших семейных дел. Но как его тело оказалось напротив больницы? Как? По воздуху перелетело?

- Я не знаю, - сказала я.

- Знаешь! Знаешь, Лера! И расскажешь!

- Рассказать тебе может только твоя сестра.

- Она может описать все детали. Допускаю, что ты их не знаешь. Но ты в курсе дела. Тебе еще раз прокрутить пленочку? Что тут вещает моя сестричка? Ей, видите ли, интересно, как родственнички отреагируют, когда найдут труп Степана у речки. А для тебя это не новость. Ты в курсе, где он должен быть. Ты спокойно реагируешь на эту информацию.

- После общения с твоей сестрой на все будешь реагировать спокойно, заметила я.

Иван усмехнулся, а потом сообщил, что с бедной наркоманкой Настей поработал и их психотерапевт. И у Насти всплыло из памяти (или было выужено этим психотерапевтом), что к ней приходили два человека - мужчина и женщина, а потом мужчина ударил женщину, и та долго лежала без движения, а допрашивал Настю мужчина, только говорил он почему-то женским голосом.

- Если я все правильно понял, Анька переодевалась - она вообще всегда любила маскарады. А у тебя, Лера, вдруг вчера оказалось легкое сотрясение мозга. Чего не поделили-то? И после того, как моя сестрица тебе врезала, ты ее защищаешь? Зачем тебе это нужно? Она обещала тебе много денег? После всех ее подвигов она не получит отцовского наследства, и, кстати, отцу еще жить и жить. Он - мужик крепкий. А во-вторых, Анька не тот человек, на которого можно рассчитывать. Обобрала бы тебя как липку, Лера...

Я молчала. И что я могла ему ответить? Но, несмотря ни на что, меня волновала судьба Аньки. И я сделала еще одну попытку узнать, что с ней.

- Как Степан оказался там, где оказался? - вместо ответа спросил Иван.

- Я не знаю, - твердо ответила я.

- Лера, пока мы разговариваем у тебя на кухне. Вдвоем. Ты понимаешь, что из тебя можно вытянуть все, что ты знаешь? Сейчас это можно вытянуть из кого угодно. Времена, когда мужественный человек мог терпеть пытки, давно миновали. Теперь есть другие средства развязывания языка. Наука сделала большой шаг вперед в этом плане. Ты, кстати, сама была свидетелем успехов химической промышленности, - хмыкнул Иван.

- Я была без сознания, - заметила я.

Иван не обратил внимания на мою реплику и заявил, что я прекрасно поняла, что он имеет в виду.

- Ну так как? Будем говорить добровольно?

- Что ты от меня хочешь?

- Кто вывез Степана к речке?

- Анька, - сказала я.

Иван заметил, что мои отпечатки пальцев остались в квартире, где он был убит.

- Я ездила ее убирать. Вместе с Костиком. Он подтвердит, если это тебе, конечно, нужно. Именно я ее убирала. И тогда туда приезжал Дима, фамилию его я не знаю. Да ты же его вчера здесь видел.

Иван заявил, что Дима не в состоянии отличить меня от Аньки, и поинтересовался, что необычного я приметила в той Анькиной "берлоге". Я ответила, что была там в первый и, надеюсь, последний раз, так что ничего конкретного сказать не могу.

- Следы крови?

Я покачала головой.

- Но они должны были быть! - заорал Иван.

- Но их не было! - заорала я в ответ, а потом гораздо тише добавила: Я сама удивилась.

Иван рассмеялся.

- Неужели Анечка вымыла пол? - спросил он сам себя, а потом снова внимательно посмотрел мне в глаза и заметил, что она одна не могла вынести труп из квартиры.

- Ты думаешь, я стану таскать трупы на пару с твоей сумасшедшей сестрой? Ты думаешь...

Иван перебил меня и спокойным тоном сказал, что он совершенно не представляет, что я буду и что не буду делать добровольно и за какую конкретно сумму соглашусь на те или иные действия. Он еще слишком плохо со мной знаком. Но каждый человек имеет свою цену, причем она необязательно выражается в деньгах. И снова вспомнил про Костика.

- Что ты от меня хочешь? - устало спросила я после окончания его длинной речи.

- Все в подробностях. Как ты первый раз увидела Аньку. Что вы успели вместе натворить. Что она еще планировала.

- Что с ней? - спросила я вместо ответа. - Она жива?

- От этого зависит твоя версия? - усмехнулся Иван. - Нет уж, милочка. Давай-ка рассказывай. Но в одном можешь не сомневаться: мою сестричку ты больше никогда не увидишь.

А я сомневалась и поэтому представила все так, словно почти ничего не знаю. Анька свалилась мне как снег на голову и поселилась тут. Она часто куда-то уезжала, иногда заставляла меня покидать квартиру. Более или менее правдиво я рассказала только про визит к Насте. Иван слушал очень внимательно, практически не задавая уточняющих вопросов.

- Ясненько, - сказал он после того, как я закончила. - Использовала, значит, тебя моя сестричка. Но, с другой стороны, где бы ты заработала штуку баксов? Считай - отрабатывала гонорар. Ладно, Лерка. Забудь про мою сестрицу. Она больше не будет отравлять тебе жизнь.

"Отравлять?" - подумала я. Вообще-то Анька развеяла рутину. Она внесла азарт, риск, необычность, игру и смех, но одновременно и страх, и соучастие в преступлении, и прямое столкновение со смертью. Но первое все равно перевешивало. С ней никогда не было скучно! С ней я получила то, чего мне не хватало всю жизнь, - как я поняла теперь. Я никогда не могла предугадать, что она выкинет в следующее мгновение. И меня волновала ее судьба. Поликарпова не должна погибнуть! Какая бы она ни была!

- Она в той психушке, куда ее собиралась отправить Инесса Кальвинскене? - Я посмотрела на Ивана.

- Нет пока, - ответил он, а потом заявил, что мне теперь придется работать по указанию этой самой Инессы и его самого. Меня же не зря приглашали в особняк (я бы сказала: дворец) Чапая. - Моя сестричка правильно предполагала, что тебе придется изображать ее на похоронах. - Иван кивнул на магнитофон в кейсе. - Но только лишних вопросов там ты задавать не будешь. Потому что я буду рядом. И тебе их задавать теперь незачем, правда, Лера? Вообще я рекомендовал бы тебе дружить со мной.

Я вся сжалась под его взглядом. Он усмехнулся и потрепал меня по коленке.

- Не бойся, киска. Только помни: если станешь себя хорошо вести, все будет в порядке. И еще ребенка своего сможешь отправить учиться за границу.

С этими словами Иван поднялся. Я пошла закрывать за ним дверь. На пороге он обернулся.

- Похороны послезавтра. О времени я тебе сообщу попозже. За тобой придет машина.

Я молча кивнула, не доверяя своему голосу. Когда за Иваном закрылась дверь, я бросилась в комнату к сыну, приложила палец к губам, чтобы он не произнес вслух ни слова, а потом написала на листочке бумаги, что мы должны найти скрытый микрофон, установленный в квартире. У ребенка округлились глаза, но он тут же принялся мне помогать.

Как я понимала, это должна была быть какая-то небольшая черная штуковина. Но куда Иван мог ее прицепить? Где он сидел? Эх, мне бы сейчас электронный приборчик, обнаруживающий подобные штучки, про который я читала в каком-то детективе! Может, у Аньки и такие имеются в заначке? Только где сейчас Поликарпова?... И тут я вспомнила про запись, которую сама вела из шкафа. Молодец, Анька! Вот для чего эта запись может пригодиться.

Я открыла дверцу шкафа, схватила кассету и вставила ее в видеомагнитофон, а потом мы с Костиком очень внимательно просмотрели все с момента появления Ивана в комнате - и поняли, что и когда он сделал. Причем оставил он сразу два "жучка"! Мы их нейтрализовали.

Затем я принялась за наведение порядка в месте съемок, снова повесив в шкаф несколько платьев и другую одежду и выставив табуретку на кухню, где она и стояла раньше. Банка с мышками осталась в углу, видеокамеру я положила в комнате на видном месте, кассеты поставила в ряд других. А вообще я должна спасать Аньку.

По идее, ее взяли, когда она поехала к Валентину, любовнику Степана. Может, захватили их обоих. Но судьба Валентина меня совершенно не волновала. И Анька еще не в психушке. Значит, она в усадьбе Чапая? Где же еще? Прекрасно охраняемая крепость, огромные угодья, все свои... Комар не пролетит.

Но ведь у Аньки имелась схема... Она же мне что-то говорила про сигнальные системы, или как там это называется. Она знала, как можно проникнуть в усадьбу незамеченной. Где может быть эта схема? Конечно, в компьютере, ответила я сама себе. А значит, нужно ехать в ту "берлогу", где мы с ней были вначале. Но как я туда проникну? Я же не смотрела, что она там отключает. И что я пойму в схеме со своим художественным образованием? И как я вообще найду эту схему в компьютере? Анька же не успела выполнить своего обещания научить меня на нем работать и даже не перевезла в мою квартиру ноутбук... Мне нужна чья-то помощь.

Но чья? Подключить Артема? Но зачем Комиссарову спасать Аньку? Наоборот, он будет рад-радешенек, что ее вывели из игры. Дима тоже не товарищ в этом деле.

Я могла положиться только на своих соседей. Если Артур с Лехой в состоянии мне помочь. Мне и Аньке.

Оставив Костика смотреть мультфильмы, я отправилась в гости и честно рассказала соседям все, как есть.

- Говоришь: Анька - богатая наследница? - спросил у меня Артур. - Может поделиться с нами, если поможем?

- Я не могу этого гарантировать, ребята. У меня остались кое-какие деньги...

- Лерка, про твое материальное положение нам прекрасно известно, и то, что осталось у тебя, нам все равно погоды не сделает.

- А что ее сделает? - поинтересовалась я.

- Анькины деньги, - сказал Леха. - Пожалуй, это единственный шанс приобрести мне нормальные протезы. В Германии.

Леха посмотрел на Артура.

- Попробуем помочь, - сказал мой чернокожий сосед. - Но вытягивать из Аньки плату за ее спасение будешь ты, Лера.

- С радостью, - согласилась я. Я сделаю это ради того, чтобы Леха смог почувствовать себя нормальным человеком. И как я раньше об этом не подумала? - А ты, Артур? Чего хочешь ты?

- Куплю себя студию, - ответил он.

- Какую студию? - не поняла я.

- Объясним как-нибудь на досуге, - заявили мои соседи. - Ладно, сейчас не стоит терять время. Рассказывай все, что помнишь про ту Анькину "берлогу".

Я рассказала.

ГЛАВА 16

Не откладывая дело в долгий ящик, мы с соседями и Костиком, активно включившимся в операцию, отправились в путь. Поехали мы в первую, однокомнатную Анькину "берлогу" на машине Артура. Моей красной "Тойотой" внимание привлекать не хотелось, а сообщать даже соседям про потрепанную "шестерку", так и стоявшую на углу проспекта Славы и Белградской улицы, не хотелось. Она должна остаться моим запасным вариантом. На самый крайний случай.

Больше всего меня лично волновали соседи - не мои, а проживавшие рядом с Анькиной "берлогой". Знакомы ли они с ней? Если да, то хорошо, я сойду за Аньку и ни у кого не возникнет вопросов. Уж как-нибудь выкручусь, не зная их имен-отчеств. А если не знакомы и вызовут милицию, чтобы сообщить, что какие-то типы вламываются в квартиру? И что мне тогда говорить милиции? А наша компания представляет собой весьма колоритное зрелище, и раз увидевшие нас в полном составе уж точно не забудут: огромный негр, мужик в инвалидной коляске, ребенок и я. С другой стороны, разве можно нас принять за взломщиков? Кто когда-нибудь видел взломщика в инвалидной коляске? Но тем не менее... И почему я не выяснила у Аньки, на кого зарегистрирована эта "берлога"? Тоже на какую-то подружку или на саму Аньку? Ну почему, почему я у нее ничего не спросила?! Хотя бы, где лежат документы на квартиру, вообще какие-нибудь документы? Наверное, их стоит поискать в первую очередь.

У нас с собой имелся целый набор ключей из Анькиной сумки - только я не знала, какие из них подойдут к этой квартире. Артур, правда, считал, что, взглянув на замок, он это сразу определит. А дальше уже будет действовать Леха - он в технике сильнее. Леха вообще заявил, что он, даже по моим рассказам, представил себе, что следует отключать.

- А что может случиться? - уточнила я. - Самое худшее? Квартира точно не подключена к милицейскому пульту охраны. Значит, сигнализация просто дико завизжит? Чтобы шумом пробудить бдительность соседей и испугать взломщиков?

- Это не самое страшное, Лера, - пояснил Леха Охрименко. - Самое страшное - если нас убьет током. Или еще там какой-нибудь "подарочек" непрошеным гостям приготовлен.

Такая перспектива совсем не радовала, но я надеялась на Леху.

Наконец мы прибыли на место. Лифт в нужной нам парадной не работал. Мне хотелось произнести вслух несколько нецензурных выражений, моим соседям тоже, но нас всех удержало от этого присутствие моего ребенка. Артуру, конечно, не привыкать поднимать Лехину коляску, но появилось больше шансов кого-то встретить - тех, кто, несомненно, нас запомнит.

Предчувствия меня не обманули. У почтовых ящиков стояли две бабки и точили лясы. Но мне повезло: они обе знали Аньку.

- Ой, Анна Васильевна, как давно вас не было видно! - воскликнула одна из них. - А вас тут спрашивали.

- Кто спрашивал? - у меня похолодело внутри.

- Да два каких-то бугая. Коротко стриженные такие. Ой, до чего ж неприятные типы!

Вторая бабка закивала, соглашаясь с первой.

- И давно?

- Да сегодня с утречка. Ко мне в дверь звонили, спрашивали, как часто вы бываете? Когда вас застать можно? Ну, я сказала, что иногда вижу вас, но вы сейчас тут постоянно не живете. Они и ушли. Сели в машину иностранную и уехали.

Артур спросил, что за машина.

- Ну откуда мне знать-то? - выпучилась на негра бабка, помолчала и добавила: - А как ты по-русски здорово шпаришь! Как научился-то! Ой, молодец! Ну-ка скажи еще чего-нибудь.

Бабки заулыбались Артуру, он тоже показал все свои белейшие тридцать два зуба и сообщил, что его фамилия - Иванов. Бабки, конечно, не поверили.

Но Артур опять вернул разговор к машине. Судя по наблюдениям старушек, непрошеные гости приезжали на темно-синем джипе.

- А вы сегодня надолго, Анечка? - поинтересовались любопытные бабки.

- Да вот попросила ребят сигнализацию поставить, - выдала я первую пришедшую на ум версию. - Меня ведь обокрали... - Я горестно вздохнула. Ключ от этой квартиры не взяли, но ведь могли и слепок сделать, правда? Воры-то теперь умные пошли. Хорошо, что вы мне про этих парней сказали. Наверное, из тех негодяев.

- Они явно побоялись лезть, узнав, что я дома, - закивала соседка. - Но надо на всякий случай замочки сменить. Это вы правильно.

- Вот мы и поставим все, - поддакнул Артур. - Так что не пугайтесь, если чего запищит сейчас. Это мы проверять будем, как работает.

Бабки обратили свое внимание на Леху и поинтересовались: инвалид что, тоже работает?

- А как же! - воскликнул Леха и пустился в рассуждения о том, какой у него великолепный напарник, согласился его взять. Артур тут же вставил, что Леха - классный специалист, ну и что, что без ног? Артур его всегда поднимет. Не везде же лифты сломаны. В общем, парни пели друг другу дифирамбы. Бабки расхваливали и Артура, и Леху и попросили оставить им телефончик - мало ли, вдруг тоже захотят новомодную сигнализацию. Мы оставили им Лехин, а также попросили сообщить ему, если в квартиру к Аньке опять пожалуют непрошеные гости. Бабки вспомнили про мои слова об ограбленной квартире и поинтересовались, много ли там украли. Я сказала, что из ценностей практически ничего не нашли, наверное, не успели: спугнули соседи. На соседей вообще вся надежда. Я попела дифирамбы бабкам - этим, в частности, и всем вообще. Бабки расцвели и помолодели лет на двадцать.

Костик стоял, закрыв рот, и ни разу не встрял в разговор, что ему, в общем-то, несвойственно, но он был хорошо подготовлен к заданию и до сих пор переживал, что сболтнул лишнего перед Иваном Поликарповым. К нашему счастью, бабки не поинтересовались, чей он сын. Расстались мы лучшими друзьями.

- Уф, пронесло! - выдохнул Артур, когда мы добрались до квартиры. - Но кто сюда сегодня утром-то приезжал?

- Иван, наверное, - пожала я плечами. - У него же темно-синий джип.

- Ты знаешь, сколько у нас в городе темно-синих джипов?!

Я опять пожала плечами.

Леха с Артуром внимательно оглядели дверь, потом Леха на что-то нажал, прозвучал почти неслышный сигнал. Артур спросил, был ли этот звук, когда мы появлялись вместе с Анькой. Я откровенно не помнила: может, был, а может, и нет - мы оживленно болтали, когда подходили к квартире. И тогда все делала Анька, а я не старалась запомнить - не предполагала, что мне придется приезжать сюда одной. Да если бы она и попросила меня съездить, то подробно проинструктировала бы.

Артур быстро подобрал нужные ключи - их понадобилось два. Раскрыв дверь, Иванов повернулся к Лехе, сидевшему в своем кресле на площадке перед порогом. Никто из нас не решался переступить через него.

Леха поднял голову вверх - я точно помнила, что Анька тянула куда-то вверх руку. Наверное, на что-то нажимала. Артур быстро подхватил Леху на руки, и тот мгновенно обнаружил некое подобие рычага.

- Быстро все в квартиру, - скомандовал Охрименко.

Мы влетели, Артур закрыл дверь, а Леха снова на что-то нажал. Прямо над входной дверью загорелась тусклая маленькая сигнальная лампочка, но быстро погасла.

- Была или нет? - спросили меня, кивая на лампочку.

Я опять не могла сказать ничего вразумительного.

- В следующий раз на все обращай внимание, - рекомендовали мне.

Если он будет, этот следующий. Если нам удастся вытянуть Аньку из лап ее родственников. Если...

Леха уже катился в единственную комнату. Мы с Артуром и Костиком принялись за изучение содержимого потайных ящиков в огромной раскладной тахте. Артур выбирал то, что нам может понадобиться во время ночного выступления, периодически охая и ахая. У Костика горели глаза: такой коллекции интересных штуковин ему не доводилось видеть никогда в жизни. Он постоянно дергал нас с Артуром за одежду и просил объяснить предназначение того или иного предмета. Мы далеко не всегда могли удовлетворить любопытство ребенка.

- Она бы хоть инструкции тут оставила! - в сердцах воскликнул Артур, рассматривая некий хитрый прибор.

- Она же все это держала для себя, - заметила я.

Мы дошли до отсека, который я в свое первое посещение не видела. Скорее всего Анька открывала его, пока меня не было в комнате. Он был заполнен ампулами.

- Леха, посмотри сюда! - позвал Артур.

- Погодите! - Леха углубился в компьютер.

- Нам потребуется помощь твоего отца. К моей матушке на дачу ехать некогда.

Леха наконец обернулся и спросил, что мы нашли. Мы показали ему ампулы.

- Возьмите образцы, - велел он. - Батя должен разобраться.

Я пояснила, что здесь точно должно быть снотворное и "сыворотка правды". Но ампул было великое множество. Разной формы, объема и с какими-то непонятными надписями.

- Эх, знать бы, что для чего... - протянул Артур. - Или против чего. И поэкспериментировать бы неплохо.

Костик предложил поэкспериментировать на мышах, имеющихся у Лехиного отца в достаточном количестве. Ведь они же у него как раз для экспериментов?

- Нет, своих любимиц батя не даст, - покачал головой Леха, продолжая изучать информацию на экране монитора. - И потом ведь человек не обязательно реагирует так, как мышь. Послушаем, что батя скажет. Ведь там же что-то написано на ампулах? Разберется. Хотя бы примерно. Слушайте, а зачем нам это вообще? Кого мы колоть собираемся? - Охрименко обернулся и посмотрел на нас. Артур тоже взглянул на меня. Костик внезапно вспомнил, что тетя Аня велела мне учиться делать уколы на апельсине.

- Кого колоть-то, Лера? - спросил теперь Артур.

- Снотворное не помешает взять с собой, - заявила я. - Ведь если мы полезем в усадьбу...

- А снотворного газа, ты считаешь, мало? - перебил Артур. - Вон тут сколько "сюрпризов". И баллон. Думаешь, кого-то не свалит? Я раньше только про слезоточивый и нервно-паралитический слышал, но раз Анька запаслась именно этим, значит, вещь стоящая. В этом плане на твою подружку можно положиться, - Артур усмехнулся. - Кстати, а про противогазы-то мы забыли. Нам же самим будет нужно что-то на себя надеть. А то заснем на месте. Так, ищи дальше.

Противогазы мы вскоре обнаружили и взяли четыре штуки. Я, правда, считала, что в таком количестве они нам не потребуются: Леха в ночном выступлении нам не товарищ - как он-то будет преодолевать препятствия без ног? Но Леха заявил, что подождет нас в машине, а если мы не появимся в срок - предпримет меры.

- Какие меры? - удивилась я. - Если нас там схватят, то никакие меры уже не помогут.

- Позвоню Комиссарову, - заявил Охрименко. - Честно обрисую ситуацию. Может, примчится тебя спасать.

- С какой стати?!

- Попытка - не пытка, - заметил Леха. - Примчится - хорошо. Не примчится... Плохо, конечно. Но использовать надо все возможности. Тогда в милицию позвоню.

- Нашел тоже, куда звонить, - хмыкнула я.

Артур примирительно заметил, что мы сейчас делим шкуру неубитого медведя, но ему лично будет спокойнее, если у нас будет подстраховка в лице его давнего друга Алексея. Что мне оставалось, кроме как согласиться? Вдруг Комиссаров действительно поможет на пару с верным соратником Димой, вроде как за мной приударяющим?

Костик, по общему решению, будет ждать нас дома и на телефонные звонки не отвечать. Дверь не открывать.

После окончания этого этапа дискуссии я заявила, что достаточно трех противогазов, раз Леха сидит в машине, а Костик дома - на Артура, меня и Аньку, которую нам придется выносить из усадьбы. Но Артур настоял, что нам нужен запасной. Мало ли, вдруг встретим еще какого-то хорошего человека?

Я считала, что таковых среди слуг Чапая быть не должно, но мнения своего высказывать вслух не стала. В любом случае, лучше больше, чем меньше, не так ли? Пусть будет запасной противогаз. Я и возражала-то только потому, что не хотелось тащить лишний груз. Мы же не можем взять с собой по две сумки? Силушки Иванову не занимать, но просто неудобно будет с лишним барахлом.

Заполнив добром прихваченные с собой сумки, мы с Артуром и Костиком обратили взоры на Леху и поинтересовались, что ему удалось выудить из компьютера.

- Во-первых, есть длинный список адресов и телефонов, - заявил он. Это кроме отдельной программы со всеми адресами и телефонами Петербурга. Распечатывать?

- Давай, - одновременно сказали мы с Артуром.

Тут же зажужжал принтер.

Леха также переписал специально выделенный Анькой список на одну из прихваченных с собою дискет. На дискеты перекачали и несколько схем, которые для меня были китайской грамотой, но Леха заявил, что ему "все понятно". Хорошо, если так. Но ведь он должен дать четкие указания Артуру - где и что отключать. Поскольку в дом Леха с нами не полезет, в лучшем случае поработает у забора. Как я уже говорила, я вначале считала, что Леха просто не поедет с нами к усадьбе. Но, пожалуй, разумнее его взять.

- А по шпаргалке ты справишься? - с сомнением спросила я Иванова. Запишем все, что скажет Леша...

Артур почесал затылок и заявил, что постарается.

- Сколько нам нужно времени, чтобы со всем этим разобраться? посмотрела я на Леху.

- Если бы я шел сам, то можно выступать прямо сейчас, - ответил Охрименко. - Тут все четко указано. - Он кивнул на компьютер. - Но послушай, Артур, может, все-таки ты меня...

- А если ему потом придется еще и Аньку нести? - спросила я. - Мы же не знаем, в каком она сейчас состоянии. Наверняка ее напичкали какой-нибудь дрянью. А мне ее не поднять.

- Артур, запомнишь? - посмотрел на чернокожего друга Алексей.

- Запишет, - ответила я. - Но у нас всего несколько часов. Мы должны заявиться в усадьбу именно этой ночью. Завтра Аньки уже может там не быть ведь послезавтра похороны ее брата и вся компашка должна собраться в поместье Чапая. И меня еще хотят пригласить ее изображать. Так что завтра ее наверняка оттуда увезут. Если не сегодня ночью. Нужно ехать и как можно скорее.

- Тогда чего мы тут расселись?! - воскликнул Леха. - Поехали домой, у меня там есть кое-какие приспособленьица. И дайте-ка я осмотрю эти тайнички, может, и тут что лежит, специально предназначенное для нейтрализации сигнальных систем.

В отличие от Артура, Костика и меня, Леха сразу определил предназначение многих предметов, которые мы видели впервые, и отобрал небольшую горстку их. Затем мы покинули Анькину "берлогу", предварительно включив всю установленную ею защиту.

По пути домой я быстренько проглядела список адресов и телефонов. И кого там только не было... Кое-кого я уже знала лично, кое про кого слышала от Аньки. Имелись также и фамилии, известные практически всем жителям Санкт-Петербурга, а также ряд более мелких чиновников, рядом с фамилиями которых шло пояснение, кто это такой и с какими вопросами к нему обращаться.

В телефонах Степана Поликарпова значился и некий Валентин Королев, рядом с которым стояло одно слово: "любовник". Значит, это и есть тот самый Валентин, к которому нынешним утром направилась Анька? Я посмотрела на часы. Хорошо бы переговорить и с ним. Но не сегодня. Сегодня не успеть. Нам обязательно нужно в усадьбу, а до этого необходимо подробно ознакомиться со всеми схемами...

Но ведь Валентина также могли забрать с собой люди Ивана. Отвезти в усадьбу, допросить с пристрастием... Но могли и не трогать. Хотя какое мне дело до Валентина? И что мне даст знакомство с ним? Узнаю, была ли у него Анька? И что? Его версию убийства Степана? Да плевать мне и на Степана, и на того, кто его убил! Не поеду, - решила я. Незачем.

Дома мы наспех перекусили, потом мы с Артуром взяли листки бумаги и стали записывать, какую фиговину куда должны вставить и что перерезать, а также различные коды, открывающие ту или иную дверь. На штучки-дрючки, прихваченные из Анькиной "берлоги", мы наклеили маленькие бумажки, закрепив их клейкой лентой. На бумажках стояли номера, совпадающие с номерами на листках, куда мы записали Лехины указания. Потом мы сдали Лехе экзамен. Никогда ничего в жизни мне не приходилось заучивать так быстро. Но у нас было еще время в дороге. В Анькином компьютере также имелась карта - сама бы я не нашла путь к усадьбе Чапая. Более того, нам требовался не тот въезд, через который на территорию попадала я, а один из укромных, так сказать, предназначенный для своих. Судя по плану дома, Аньку должны были держать где-то в одном из подвальных помещений. Навряд ли ее оставили в покоях, куда заходит прислуга и откуда все-таки можно сбежать. Или выпрыгнуть головой вниз из окна. Наверное, ее заперли в некоем подобии подземной тюрьмы (или тюрьме?).

Анька не рассказывала мне подробно о дворце, построенном ее отцом. Может, еще не подошел подходящий момент, а может, она вообще не хотела о нем говорить. Насколько я помнила, она только один раз бросила фразу о том, что "взорвала бы все это к чертовой матери!". Зачем уничтожать такую красоту? Но, возможно, у Аньки поместье вызывало только отрицательные эмоции? Я не могла этого сказать.

Эх, если бы я знала раньше, что мне придется лезть в эту усадьбу за Анькой! Эх, если бы она сама могла это предположить! Возможно, она провела бы какой-то инструктаж перед моей второй поездкой по вызову Инессы, но пока Анька жила в моей квартире, Кальвинскене меня не приглашала.

Как сказал Леха, ему в принципе все понятно по планам дома. На всякий случай он показал нам расположение спален. В самом крайнем случае возьмем за жабры Чапая или Инессу, чтобы расспросить об Анькином местонахождении. Но что придется сделать, чтобы до них добраться?!

К сожалению, ни на одном плане не были показаны посты охраны, но я не сомневалась, что дворец ею напичкан. И техники там в достатке. Технику мы отключим, но люди-то? Правда, у нас с собой энная толика "сюрпризов" со снотворным газом. Воспользуемся ими. Но ведь следует ожидать любых неожиданностей... Любых...

Оружие мы тоже взяли - по пистолету. От короткоствольного автомата парни отказались. Лучше пистолеты и "сюрпризы". Но мы очень надеялись, что стрелять нам не придется.

Лехин отец из принесенных нами ампул быстро выделил снотворное, а потом внимательно посмотрел на нашу компанию поверх очков, оторвавшись от изучения представленной ему для анализа -коллекции.

- И где вы все это раздобыли, молодежь? - спросил он. - Такую гремучую смесь? И вы хоть примерно представляете, сколько стоят все эти препараты? Леха, одной пенсии твоей матери...

Леха быстренько отвлек папу-ученого, переведя разговор на другую тему. Артур сгреб со стола ампулы и сложил в плотный матерчатый мешок, также прихваченный в Анькиной квартире. Мы очень надеялись, что папа-ученый не вспомнит, о чем его спрашивали, - он вообще постоянно пребывал в каком-то своем особом мире, где было больше места для мышек, чем для людей, хотя вроде бы свои эксперименты он проводил во имя рода человеческого. Если жена или сын не напоминали, мог забыть про еду, не говоря уже о необходимости менять белье и прочих мелочах быта.

Но по крайней мере мы теперь знали, что в какой ампуле. Однако каким образом я все это буду перекачивать в шприцы, а потом колоть врагов, если потребуется? Это ж сколько времени у меня отнимет, а на апельсине я так и не потренировалась... Я ведь и горлышко ампулы толком разбить не сумею. Что там делают медсестры, когда колют моего ребенка? Вроде бы есть какой-то специальный маленький ножичек, или как там это называется, чем надрезают стекло, а потом легко отламывают верх... Но у меня-то ничего такого с собой нет. И ведь об стену ее не грохнешь. Тогда зачем вообще брать ампулы с собой? Какой нам от них толк?

Затем я снова вспомнила про Анькину спортивную сумку, валявшуюся под ванной. Ведь там должно было остаться оружие и препараты, которые она брала с собой к Насте. И она, насколько я помнила, никакие ампулы не разбивала, когда делала укол Леньке... Шприц был уже заполнен жидкостью, когда она вынула его из сумки.

Перед самым выходом из дома я залезла под ванну, достала сумку и обнаружила в ней небольшие ампулки-шприцы, между прочим, заполненные. Но на них не значилось никаких надписей.

- Бери, - сказал Леха. - Если она таскала с собой, значит, могут пригодиться. Вколем врагам, если что. А те, что взяли в ее квартире, оставь. Еще разобьем.

- А если этих окажется мало? - подал голос Артур.

- "Сюрприз" пустите. Этого-то добра должно хватить, - заявил Леха, и мы тронулись в путь.

И вот теперь мы неслись по пустынному шоссе в направлении усадьбы Чапая, где нас могла ожидать совсем не торжественная встреча. Мы с Артуром вели машину по очереди, а отдыхающий от вождения повторял Лехе, что нам следует сделать, попав на территорию, а потом в дом. Вдруг получится так, что нам будет некогда пользоваться шпаргалками? Чем закончится это ночное выступление? Да и там ли еще Анька? И в каком она состоянии?

Как было указано на одной из схем, мы объехали усадьбу по периметру на некотором удалении - куда, по Лехиным прикидкам, не доставали видеокамеры, установленные в бетонной стене. Как заметил Артур, рассмотрев ограду, хозяин, наверное, так сжился со своим вторым домом - зоной, что и проект ограды позаимствовал оттуда. Чтобы хоть что-то напоминало ему об ушедшей молодости, проведенной в местах не столь отдаленных? Очень милое сочетание ограда в духе зоны, дворец в стиле Растрелли, могильный склеп позаимствован у древних египтян.

Артур облюбовал местечко в небольшой рощице, за которой проходила выбранная нами дорога. Иванов завел машину в рошицу и поставил так, чтобы ее с обеих сторон прикрывали заросли кустов. Небо опять затянуло тучами, было относительно темно. Раньше я всегда радовалась белым питерским ночам, но в это лето уже не в первый раз думала о том, что в другом регионе действовать было бы легче. Или я просто никогда не участвовала в ночных бандитских вылазках, поэтому и не понимала лишних проблем, с которыми вынужден мириться криминальный мир Петербурга?

По крайней мере, погода была на нашей стороне. Тучи, сумерки, ни луны, ни звезд.

- Леха, оставайся в машине, - велел Артур. - Куда тут тебе трястись по ухабинам на коляске? Я, конечно, мог бы тебя дотащить, но смысл? Мы с Леркой справимся.

Я поддержала Иванова. Мы с ним были экипированы практически одинаково: черные джинсы, черные футболки, поверх - темные легкие штормовки. Он, правда, весь был черный, и это, как мы надеялись, могло вселить дополнительный ужас в охранников, если таковые встретятся на нашем пути. Через плечо у нас обоих висело по спортивной сумке, заполненной всяким добром, которое, как мы считали, может нам пригодиться. В моей - ровными рядочками были разложены приборы, которые следовало надевать на всякие провода или прилеплять над датчиками специальным клеем, не оставляющим следов, или сажать на присоски, ну, например, для того, чтобы видеокамеры показывали пустое поле, поросшее травой... То есть запись происходящего производиться не будет - множество раз повторится картинка, записанная в последний раз перед отключением: снаружи - подстриженные лужайки с аллейками, посыпанными песочком, полянка и рощица в отдалении, в здании пустой холл и что там еще записывают видеокамеры. Хозяева не должны потом узнать, кто появлялся на их территории без приглашения, если, конечно, у Аньки в компьютере правильная схема и Чапай или Инесса не установили ничего дополнительного, о чем не знала Поликарпова - или тот, кто продал ей эту схему, или у кого она ее стащила. Откровенно говоря, я подозревала, что планы и схемы Анюта получала как раз у тех, кто их устанавливал, своим традиционным способом - затаскивала мужиков в постель и использовала там до полного изнеможения.

"Сюрпризы" лежали у Артура, я же оставила себе единственный баллон с тем же снотворным газом, что и в "сюрпризах". Баллон был больше по размеру, чем освежитель воздуха, но меньше, чем огнетушитель, и в мою спортивную сумку в горизонтальном положении как раз поместился. Может быть, он и делался с таким расчетом? Только вот сколько газу из него следует выпускать? Это нам предстояло выяснить опытным путем.

С "сюрпризами" было все понятно: швыряешь их в комнату или на территорию - и они уже сами работают. Мало одного - второй. Но вообще-то они рассчитаны на полевые условия, если хватает там, чего уж говорить про закрытые помещения? А вот если из баллона выпустишь недостаточно и тебя успеют схватить неуснувшие враги... Об этом думать не хотелось, так что я в любом случае решила пускать побольше. А вообще почему производители не указали на поверхности баллона правила эксплуатации? Безобразие. Производитель сего изобретения, кстати, тоже не был указан, только что за газ и срок годности, причем написано это было фломастером от руки (это что, какой-нибудь химик-любитель старался?). Но и на том спасибо, а то бы не знали, брать или не брать с собой или, по дурости, проэкспериментировали на себе...

Каждый из нас имел по пистолету (в карманах штормовок), по два противогаза в сумках, по несколько ампул-шприцев из Анькиной сумки, так и валявшейся в моей квартире, у Артура еще лежали три пары наручников, альпинистский крюк, несколько мотков веревки, а также огромный столовый нож, имевшийся в его собственной квартире. Иванов побросал к себе в сумку еще какое-то барахло, но я всего запомнить не могла. И не была уверена, что все это нам потребуется, но лучше больше, чем меньше. Сумки получились довольно тяжелыми, правда, та, что тащил Артур, весила раза в два, если не в два с половиной, больше, чем моя, но ведь и Иванов чуть ли не в два раза крупнее меня.

Мы с Артуром остановились перед неприметной дверцей в бетонной ограде, по верху которой шла колючая проволока. Я достала из кармана шпаргалку и осветила ее фонариком. Нельзя было допустить ни одной ошибки. Я диктовала Артуру, что нужно делать - хотя он и уверял, что помнит все наизусть, но ведь береженого бог бережет, правда?

После нажатия на все нужные кнопки и введения кода, дверь медленно раскрылась, мы прошмыгнули внутрь, и я нажала на рычаг, закрывающий ее. Несмотря на то, что металлическая дверь была покрыта слоем бетона, двигалась она совершенно бесшумно, что меня поразило. От этого входа было ближе всего до дворца, поэтому мы и остановились на нем. Делать даже один лишний шаг по вражеской территории не хотелось.

Вначале мы двигались вдоль ограды, между нею и рядом колючих кустов, высаженных таким образом, что человек, каким-то образом умудрившийся перебраться через ограду (например, отключив идущий по проволоке ток), обязательно угодил бы прямо в их заросли. Но, прижимаясь к бетону, идти было можно, хотя мы уже в нескольких местах порвали правые рукава наших штормовок. Мне, конечно, было гораздо легче, чем огромному Артуру, уже неоднократно помянувшему родственников и этих кустов, и Чапая. Мы искали проем в зарослях, сквозь который смогли бы выйти на траву или аллею. Проем, конечно, имелся напротив двери, но мы решили подольше подержаться за линией кустов - желательно, до точки, от которой сможем по прямой перебежать к заднему входу во дворец.

Внезапно Артур резко остановился. Я врезалась ему в спину - и тоже замерла на месте. На аллее, метрах в двадцати от нас, показались двое охранников с рациями и автоматами. Правда, шли они довольно непринужденно, не ожидая никаких подвохов. Видимо, были уверены в буржуйской технике, установленной вокруг. Или в авторитете Чапая? Охранники тихо переговаривались, правда, слов мы разобрать не смогли.

Мы решили их пропустить. Зачем лишние жертвы? Ни убивать, ни калечить кого-либо мы с Артуром не хотели. Ну если только в крайнем случае, спасая свою жизнь. Интересно, сколько тут охранников? И как часто такие парочки ходят по аллейкам?

- Давай постоим, - шепнул Артур, нагнувшись к моему уху.

Я кивнула и посмотрела на часы - с трудом, но я смогла разглядеть время. Следующая парочка проследовала мимо нас через десять минут.

Мы пошли вперед и вскоре добрались до проема в зарослях кустарника, но не воспользовались им, прикинув расстояние до выбранного нами входа в дом, и прошли еще дальше. Третий проем находился уже за дорожкой к входу, но мы избрали его: тут нам потребовалось лишь быстро перебежать через аллейку и углубиться в заросли уже не колючего, а декоративного кустарника. К входу в здание мы шли между этими кустами и рядом невысоких деревьев, каких именно, в темноте я определить не смогла. Я вообще не сильна в ботанике, а у Чапая, как я предполагала, чего только не высажено... Флору родного края, наверное, можно изучать. И не только родного. Хорошо еще, что тут нет представителей фауны...

Наконец мы оказались в пяти метрах от крыльца, опять застыв среди растительности, скрывавшей даже огромного Артура. Следовало определить, как часто тут бывает охрана - с такими же интервалами, как гуляет по парку? По крайней мере, у самого крыльца постоянно никто не дежурил - и то радость. Правда, вполне может оказаться кто-то внутри. Узнать бы, сколько их... Надо будет сказать Аньке, чтобы дополнила информацию по усадьбе своего отца этими сведениями. Если мы, конечно, доберемся до Аньки... "И в каком мы ее найдем состоянии?" - опять подумала я.

Мы стояли в кустах уже минут пятнадцать. Ни один охранник мимо нас не проследовал. Или они ходят только по аллейкам? Пользуются ли вообще этим выходом?

Только мы с Артуром собрались подойти к нему, как дверь внезапно распахнулась и на крыльцо вышел здоровенный детина с голым торсом, в одних пятнистых штанах. Мы с Артуром нырнули назад в кусты. За спиной детины на мгновение открылся ярко освещенный пустой коридор. Мужик жадно вдохнул полной грудью ночной воздух, потянулся, а потом закурил.

Мы с Артуром переглянулись. Его белые зрачки выделялись во мраке. Если бы не они, я сказала бы, что рядом со мной стоит огромная черная тень.

- Придется, - со вздохом шепнул мне Артур.

- Только убивать не надо, - ответила я так же тихо.

В два прыжка Артур долетел до парня, который не успел сообразить, что происходит и что за чудовище вдруг прыгнуло на него из кустов. Артур оглушил его своим кулачищем, а потом за ноги оттащил в кусты, где я уже приготовила наручники, веревку и кляп. Мы пристегнули детину к стволу куста за одну руку, а вторую привязали к толстому дереву. Артур быстро ощупал его карманы, но ничего интересного в них не обнаружил.

- Надевай противогаз, - шепнул мне Иванов, натягивая свой.

Тут парень немного очухался и приоткрыл глаза, но теперь уже, похоже, рухнул в обморок, увидев перед собой двух инопланетян - или ему только так показалось. А мы уже двигались к дому.

Дверь была открыта, а сигнализация на ней отключена, чему мы несказанно удивились. Или охрана здесь так уверена в себе? Но это уже их проблемы.

Нам требовалось добежать по этому освещенному коридору до ближайшей лестницы и нырнуть под нее, а там проникнуть в дверь, ведущую, судя по плану, в подземелье, где мы и рассчитывали найти Аньку.

В коридоре никого не оказалось. Мы даже не увидели ни одного глазка камеры, хотя Артур и прилепил какое-то непонятное мне приспособление над датчиком рядом с дверью, как велел Леха. Или видеокамеры тут настолько хорошо скрыты, что посторонний никогда не определит их местонахождение? По крайней мере, никакого завывания сирен, гудков и чего-то еще мы не услышали ни разу за все время нашего пребывания в доме. Или эти системы были отключены не сомневающейся в себе и своих силах охраной, или врученные нам Лехой штуковины из Анькиной "берлоги" сделали свое дело. Но ведь причина не играет роли, не правда ли?

Выданный Анькиным компьютером код открыл дверь под лестницей - и мы оказались в еще одном, более узком и на этот раз тускло освещенном коридоре. Артур прикрепил еще один приборчик, уверенно выбрав нужный из множества лежавших в моей сумке. Можно было идти или прямо по коридору, или спуститься еще по одной лесенке ниже. Мы выбрали ступеньки.

Эта лестница закончилась крохотной площадкой с одной-единственной дверью. Я снова заглянула в шпаргалку и продиктовала Артуру код, но стоило ему протянуть руку, чтобы набрать цифры, как за дверью послышались шаги. Мы переглянулись.

Артур поднял два пальца, показывая мне таким образом, что идут двое. Мы услышали, как чьи-то руки уже коснулись двери с другой стороны...

Иванов показал на мою сумку и сделал жест, словно выпускал газ из баллона.

Вот как раз и проверим, сколько нужно газу. Я выхватила баллон из сумки и направила прямо на дверь. Она открылась. На пороге появились двое молодцев в камуфляже. Они не успели ничего сказать, только начали открывать рты от удивления - и я тут же пустила в эти рты струю.

То ли одной порции оказалось мало, то ли молодцы были слишком крепки, но они смогли сделать несколько движений. Парни бросились на нас с Артуром, мгновенно разделившись - каждый кинулся к тому врагу, который стоял ближе. Их не смутили наши противогазы и внезапное появление. Они удивились лишь в первое мгновение, а потом, выполняя свои обязанности, начали действовать, стремясь сразить врага или хотя бы нанести ему какой-то урон, пока не вырубились сами... Следует отдать им должное, ребята свое дело знали.

Бросившийся на меня мертвой хваткой вцепился в баллон - и резко дернул его на себя. Я держала баллон так крепко, что молодец смог оторвать меня от пола вместе с ним, но тут неизвестно откуда во мне проснулась смелость - и я со всей силы врезала парню по щиколотке. Он дико взвыл. Рядом взвыл его напарник, уже сбитый на пол мощнейшим ударом Артура, который незамедлительно бросился мне на помощь. Но она уже не требовалась: мой враг рухнул сам и отключился.

Мы с Ивановым переглянулись. На своих часах Артур показал мне двадцать секунд. К нашему великому сожалению, газ срабатывал не мгновенно, но одной дозы хватило, чтобы вырубить этих орлов. Вот бы еще точно знать, на сколько... Нет, обязательно выясню у Аньки производителя этой дряни и напишу ему письмо с претензиями! Пусть дают точные указания на своей продукции! Или производители не предполагали, что она попадет в неумелые руки вроде моих?

Мы зашли в коридор. Пол был покрыт линолеумом, стены и потолок побелены. И вот первая дверь.

Артур дотронулся до ручки и повернул ее. Она свободно поддалась. В комнате оказалось пусто. Она явно была предназначена для отдыха охраны: две койки, застеленные байковыми одеялами, поверх которых не так давно лежали, стол, одна тумбочка, один шкаф. В шкафу висела мужская одежда.

Ни слова не говоря, Артур развернулся, быстро подскочил к двери на площадку перед лестницей, схватил за ноги первого молодца, притащил в комнату и оставил на полу, затем сходил за вторым и проделал то же самое. После этого мы покинули комнату отдыха охраны, закрыв за собой дверь. В схеме для нее не имелось кода (и вводить его было некуда), да и, похоже, ее всегда держали открытой.

Мы пошли дальше. Две следующие двери были заперты - судя по имеющимся замкам, на обычные ключи. Может, тут хранится арсенал? Но зачем нам туда? В любом случае, из-за дверей не доносилось ни звука. Вообще создавалось впечатление, что во дворце все вымерли. Ведь все-таки в любом доме есть хоть какой-то, пусть самый слабый, но шумовой фон. Ну, например, холодильник работает, еще что-то там потрескивает, соседи за стеной шевелятся. Здесь же не раздавалось никаких звуков - вообще никаких! Даже наши с Артуром шаги были не слышны - их скрывал линолеум, по всей вероятности, очень толстый, с какой-то прокладкой снизу.

Ощущения, скажу я вам, были не совсем приятными. Почему-то это подземелье (хоть и вполне комфортабельное) ассоциировалось у меня с могилой.

Вскоре перед нами возникла еще одна дверь, отделявшая следующую часть коридора. Она оказалась на кодовом замке. Сверившись со шпаргалкой, Артур открыл ее без труда и мгновенно прицепил еще одну Лехину (вернее, Анькину) штучку над датчиком. Я держала в руках баллон, а под мышкой - "сюрприз": мы не могли предположить, какой длины окажется этот коридор и сколько людей мы сможем там встретить. Но опять не встретили ни одного охранника. Усадьба, как считает хозяин, великолепно охраняется и людьми, и электроникой...

Мы никак не могли предположить, что окажемся в медблоке. По крайней мере в плане, извлеченном из Анькиного компьютера, это не указывалось, но тут мы нашли десять комнат, являвшихся частью мини-больницы. Здесь была и операционная, и перевязочная, и нечто вроде лаборатории, владения сестры-хозяйки, а также шикарные палаты, снабженные, казалось, всем необходимым для лечения. Только почему под землей? Если больница предназначена для своих бойцов, получивших ранения во время охраны особняка, почему нельзя было разместить их с видом на господские угодья? Или их таким образом скрывали от стражей правопорядка, которые могли нагрянуть с обыском? А может, тут приводили в чувства выведенных из строя врагов, над которыми поработали здешние бойцы, но поработали так хорошо, что враги пока были непригодны для проведения допросов? Или здесь приводят в чувство подопытных кроликов, готовят их к следующей экзекуции? Ладно, потом спрошу у Аньки.

В самой маленькой комнате дремал мужчина в белом халате. Он прилег на кушетку, застеленную только простыней. Дежурный врач? Мы переглянулись с Артуром. Снаружи в замке комнаты торчал ключ. Я неслышно повернула его. Мужчина не проснулся.

Были заняты четыре палаты из пяти - три двухместные и одна одноместная. От коридора их отделяли прозрачные пластиковые перегородки. Мы не стали выяснять тяжесть ранений молодых мужиков, проходящих там лечение. Все они мирно спали, подсоединенные к каким-то приборам. Более того, мы поняли, что они закрыты снаружи и им все равно не выйти без посторонней помощи. Так что мы оставили все, как есть.

После следующей двери, закрытой на кодовой замок, мы попали в морг.

Вот на этот раз нам пришлось использовать первый "сюрприз", потому что в этом отсеке нам сразу же встретилось три человека, потом выскочили еще двое, но, наглотавшись газу, быстро последовали примеру своих приятелей, заснув на полу. А мы принялись за исследование помещений.

Группа из пяти человек была вынуждена выполнять срочную ночную работу. По всей вероятности, на следующий (вернее, уже этот) день намечались массовые похороны. На столах лежало шестеро покойников - все молодые парни, внешне похожие друг на друга. Дело было поставлено на конвейер (или тут часто появлялись такие клиенты?): из одного вытаскивали пули (по всей вероятности, этим как раз занимался один из двух выбежавших в коридор "медработников"), а его товарищ записывал, из какой части тела и сколько свинца он извлек. Его записи разлетелись по полу. Последнего покойника (или правильнее будет сказать - первого?) уже гримировали, а работа гримеру предстояла немалая, если взглянуть на лицо, вернее, рожу, убитого и то, что от нее осталось. Вообще над всеми покойничками хорошо поработали в последние минуты их жизни. И кто это так постарался? Уж не Поликарпова ли тут потрудилась?

Иванов тем временем сунул нос, вернее, шланг противогаза, в огромный холодильник, разделенный на пятнадцать камер - по пять в каждом из трех вертикальных рядов. Камеры были большие, так что, при необходимости, могли бы вместить и не по одному клиенту. Сейчас все они были пусты.

Артур кивнул в сторону валявшихся в коридоре сотрудников этого мрачного заведения и жестами показал, что неплохо бы их разместить по этим отсекам. (Мы заранее договорились по возможности не произносить ничего вслух. Мало ли, как тут может передаваться звук... Леха тоже советовал молчать.) В ответ на предложение Иванова я покачала головой. Зачем так издеваться над людьми? Это же наверняка рядовые сотрудники, работающие за зарплату, хоть и значительно превышающую то, что получает законопослушный гражданин.

Иванов пожал плечами, что, по всей вероятности, означало что-то вроде: "Ну, как знаешь".

А я заглянула в платяные шкафы у самой двери. В одном, судя по всему, висела уличная одежда сотрудников, в другом - хорошо отутюженные черные фраки. Если бы вы видели рожи покойников... Даже после смерти их, по-моему, во фраки облачать не стоило бы. Это было то же самое, что надеть на корову седло.

Мы переглянулись с Артуром и пошли дальше.

Что следующее? Следующей оказалась тюрьма для не очень почетных узников (это мы поняли потом, сравнив ее со второй). Охрану мы вырубили мгновенно, уже наловчившись и делая это без каких-либо угрызений совести, а затем решили обследовать места содержания узников. Артур снял ключи с пояса одного из тюремщиков и открыл все камеры. К нашему сожалению, узники тоже отключились от выпущенного нами газа, быстро проникшего во все щели, но мы оставили для них двери открытыми. Ведь неизвестно, кто очухается раньше они или тюремщики, по крайней мере мы дали пленникам шанс, а там уж, как кому судьба улыбнется. Мы же не можем выносить отсюда всех?

В камерах содержалось семеро мужчин: четверо сидели в двухместных (это были обычные "быки"), а троим было выделено по одноместной камере. Эти трое оказались людьми вполне приличного вида, но чем они не угодили Чапаю, нам не было суждено узнать.

И вот перед нами дверь в последний отсек - судя по имеющемуся у нас с Артуром плану. На ней было два кодовых замка.

"Если Аньки здесь нет, то где ее искать?" - в ужасе подумала я. Неужели придется идти наверх? И зачем мы вырубили всю охрану? Надо было бы у кого-нибудь расспросить о месте содержания Поликарповой. Хотя остается парень в кустах на улице и врач, спящий на своей кушетке... Но, с другой стороны, как мы могли не вырубить всех, попавшихся нам на пути? Ведь газ действует не избирательно...

Ладно, надо идти.

На этот раз по "сюрпризу" было и у Артура, и у меня, я также держала наготове значительно полегчавший баллон, Артур - пистолет. Зажав свой "сюрприз" под мышкой, он набрал нужные коды.

Никакой охраны в коридоре не было, но из предпоследней комнаты, дверь в которую была приоткрыта, доносились весьма специфические звуки...

Мы переглянулись. Снова прислушались. И в это мгновение прозвучал дикий Анькин смех, который нельзя ни с чьим спутать.

Артур быстро поднес палец к губам, прикрытым маской противогаза, и мы тихонечко направились в сторону приоткрытой двери.

Представившаяся нам картина была достойна кисти художника. Или конкурса порнофильмов.

Анька совокуплялась с шестью сыновьями гор.

Комната оказалась довольно большой и шикарно, но безвкусно обставленной. Огромное ложе у дальней стены, не застеленное покрывалом, большой телевизор, кресла с весьма специфической формой ножек и спинок, еще какая-то мебель совершенно разных стилей. В одном углу тихо потрескивал камин. Свободного места, на котором можно было бы устроить потасовку, оставалось вполне достаточно.

Пятеро сбросивших одежду, поросших мехом джигитов, с безумными взглядами исполняли какой-то странный танец под музыку, звучавшую лишь в их головах, периодически присвистывая, покрякивая, повизгивая и издавая прочие, не поддающиеся описанию звуки. Шестой лежал на спине на довольно высоком столе, установленном посередине комнаты и накрытом скатертью с бахромой, верхом на нем восседала подпрыгивающая Анька, естественно, тоже в костюме Евы.

В первый момент ни один из джигитов не обратил на нас никакого внимания, продолжая свой странный танец, Анька же отреагировала мгновенно. Я тут же бросила ей противогаз, она поймала его на лету, не меняя ритма скачки, и натянула на себя. Я незамедлительно пустила струю газа в трех танцующих вдоль правой стены джигитов, но те, кто находился слева, уже отреагировали на наше появление, и один даже умудрился протянуть руку к рации, лежавшей на тумбочке. Но его опередил Артур, решивший не дожидаться, пока газ подействует на всех. Он врезал рукояткой пистолета первому джигиту по голове, а затем кулаком - второму. Я подскочила к Аньке и пустила струю в лицо лежавшему под ней. Он как раз достиг оргазма. Наверное, запомнит ощущения этой ночи на всю оставшуюся жизнь. Газ быстро распространился по помещению - и все шестеро сыновей гор отключились от действительности, погрузившись в мир грез (интересно, а после воздействия этого газа подопытным кроликам что-нибудь снится?).

Анька тут же вскочила с партнера и ринулась к двери в коридор. Мне хотелось крикнуть ей, что неплохо было бы одеться, и вообще высказать все, что я думаю об устроенной ею оргии, но я сдержалась, памятуя о том, что желательно не поднимать шума.

Артур выскочил за Анькой, в два прыжка догнал ее и вернул в комнату. Быстро оглядевшись, я поняла, что женской одежды в этом борделе нет, на полу валялось лишь сброшенное с себя сыновьями гор барахло. Я подняла штаны и рубашку черного цвета и кинула Аньке, она быстро оделась, потом натянула чьи-то кроссовки, и мы втроем бросились к выходу. Но Анька пока не собиралась покидать этот отсек. Она открыла комнату у самого выхода. Там вдоль стены рядком стояли автоматы разных модификаций и размеров. Анька протянула один короткоствольный мне, я покачала головой, тогда Анька со всей силы ткнула меня им, заставляя взять. "Хорошо хоть не дулом, - подумала я. И это вместо благодарности?" Но на моей стороне был Артур, отвесивший Аньке подзатыльник. При этом он дико вращал глазами за стеклами противогаза. Поликарпова поняла, в чем ее хотят убедить, но тем не менее рявкнула, что оружие следует взять. Она сопровождала свои движения и действия нецензурной бранью, которая, несколько приглушенная и искаженная противогазом, звучала не совсем привычно и смешно. Я хрюкнула, но оружие все равно не взяла. Анька поняла, что я ни за что не стану этого делать, махнула рукой, прихватила два автомата, еще один взял Артур, и мы ринулись прочь.

Пробегая по отсекам, Анька регулярно поднимала большой палец вверх, демонстрируя нам свое одобрение. Артур по ходу снимал установленные нами штучки. Правильно - мало ли еще когда пригодятся? Стоят-то, наверное, недешево. И, как я догадывалась, в свободной продаже их быть не должно, даже в наше рыночное время.

Когда мы добрались до лестницы и поднялись по ней, Анька изъявила желание идти не к выходу на улицу, а подняться куда-то в сам дворец. Тут уже можно было снять противогазы и говорить, что я и сделала, прошипев Поликарповой все, что о ней думаю. Артур последовал моему примеру и заявил, что нужно сматываться как можно быстрее, пока нас тут не обнаружили.

- Я должна убить эту суку! - прошипела Анька.

- Всегда успеешь, - возразили мы одновременно с Артуром. - Мы больше не намерены рисковать из-за тебя.

С этими словами Артур схватил меня за руку и потащил к выходу. Наша функция закончена. Анька постояла на месте еще секунд пятнадцать, а потом двинулась за нами.

- Надень противогаз на всякий случай, - прошептал Артур перед выходом на улицу.

Я кивнула и сделала, как он велел. Анька же не последовала моему примеру. Ладно. Ее дело. Мы бесшумно открыли дверь и прошмыгнули в кусты. Наше появление там было встречено мычанием привязанного молодца.

Анька сообщила, что это некий Славик, ее давняя любовь.

- Ты идешь или нет, любвеобильная? - прошипел Артур. - Или еще и с ним хочешь по-быстрому трахнуться?

- Иду, - сказала Анька, чмокнула Славика в щечку, похлопала по другой и бросилась за нами.

Славика мы оставили лежать там, где лежал, а сами по уже известному нам с Артуром пути двинулись к нужной нам двери в ограде. Анька вела себя паинькой и молча следовала за нами, держа по автомату в каждой руке. Я сунула почти опустевший баллон назад в сумку, руки у меня оставались свободны.

До машины, в которой нас ждал уже начавший сильно беспокоиться Леха, мы добрались без приключений, там сбросили противогазы и вздохнули с некоторым облегчением.

За руль сел Артур и выжал из своей машины все, на что она была способна. Но погони за нами не было. Мы также не встретили по пути ни одной машины, пока не выехали на шоссе с дороги, ведущей к усадьбе Чапая. Да и на основной трассе их было мало. Ночь все-таки.

ГЛАВА 17

В ту ночь Анька отправилась спать к Артуру. По пути мы решили, что теперь нам двоим лучше не появляться в моей квартире одновременно. Артур был рад предложить ей свои апартаменты, тем более что его мама и бабушка до осени проживали на даче.

Утром, после того как все мы выспались, я отправилась в квартиру Иванова слушать подробный Анькин рассказ о ее приключениях. Костик был оставлен дома на телефоне с указанием немедленно меня звать, если позвонит Иван Поликарпов.

Моя неугомонная копия рассказала следующее. Ее забрали из квартиры Валентина, любовника убитого Степана. Вместе с ним, кстати. Его мы с Артуром видели - это был один из узников подземной тюрьмы, содержавшийся в одноместной камере.

Валентин подробно описал Аньке человека, с которым видел Степана, но, к сожалению, фотографии незнакомца не было, а художественными наклонностями любовничек не обладал. Не будешь же его постоянно таскать с собой на опознание? Валентина совершенно не интересовало, сливал Степан кому-то какую-то информацию или нет, его волновало лишь то, чтобы его избранник ни с кем не изменял ему. Степан обещал, что больше встреч на стороне у него не будет: от его услуг отказались. У Поликарпова имелась на этот счет какая-то версия, но Валентин не проявил любопытства.

- Тот точно был из "голубых"? - спросила у Валентина Анька.

- Обижаешь. Неужели я не смогу определить своих?!

Это, конечно, несколько сужало круг поисков, потому что в постоянном штате и Комиссарова, и Инессы людей с нестандартной сексуальной ориентацией не держали.

В день убийства Анькиного брата Валентин не видел никого подозрительного, когда выходил из парадной, в которой находилась Ларискина квартира, где они встречались со Степаном...

Как раз после этой фразы в дверь его собственной квартиры вломились люди в милицейской форме. Анька сразу же поняла, что это за "милиция", узнав двоих парней из охраны папочкиного дворца. Маскарад был устроен для соседей Валентина, чтобы не вызвали настоящих ментов.

Анька оказала достойное сопротивление, чего не скажешь о любовнике Степана, забившемся в угол и с ужасом наблюдавшем за тем, как сражавшиеся крушили его мебель и били посуду. В подземном госпитале и морге как раз находились те, кто оказался на Анькином пути.

- Это сколько ж человек против тебя послали? - с восхищением спросил Леха.

- Тогда - десятерых. Но я не всех за раз уделала - из тех, что теперь готовят к погребению и усиленно лечат. Я еще ведь и сбежать пыталась. Из-под земли. И все равно сбежала бы, если бы вы меня не вызволили.

В общем, в квартире Валентина Аньку скрутили и накрыли ей лицо тряпкой, смоченной эфиром. Она отключилась и проснулась только в комнате, в которой мы ее обнаружили. Поликарпова сразу же поняла, где находится.

Мы поинтересовались, зачем ее папаше подземный госпиталь и морг. Ну, мини-больницу мы еще можем понять, но морг-то?

- А чтобы не отходя от кассы, - отмахнулась Анька. - Кокнули - и тут же захоронили.

- Это в пирамиде, что ли? - спросила я.

- Нет, пирамида - для себя и для родственников. Степан, кстати, станет первым обитателем. Ее не так давно построили. А недалеко от усадьбы имеется старое сельское кладбище, которое батя приватизировал, подновил и расширил. Как раз для своих людей. Там "быков" и хоронят. Со всеми почестями. Салют, залпы орудий и все такое прочее. Кто о чем мечтал при жизни. Батя при приеме на работу всегда спрашивает. И вообще у него все везде схвачено. Если хочешь - и тебе, Лерка, можно выписать свидетельство о смерти.

Я поежилась и заявила, что мне это совсем не нужно. Анька решила, что я испугалась за свою жизнь, и она тут же стала заверять меня, что я ей нужна живая и здоровая и она меня в обиду никому не даст, а, наоборот, будет стоять за меня горой.

Тут мы как раз подошли к вопросу оплаты услуг моих соседей, а также моих собственных. Анька восприняла все как должное и спросила Леху, когда он хочет выехать в Германию. Ей самой он тоже больше пригодился бы с ногами, пусть даже и не своими.

- Но ведь ты еще не получила отцовское наследство, - заметил Охрименко.

- И что? Ты сказал, сколько тебе нужно. У меня есть такие деньги. Не здесь, конечно. Я дам приказ - и их переведут на счет клиники. Загранпаспорт у тебя есть?

К моему удивлению, он у Лехи имелся. Он что, куда-то выезжал за границу? Но я не стала задавать бестактных вопросов.

- Ты сам будешь связываться с клиникой или все сделать мне? - спросила Анька.

- Если ты сможешь все оформить...

- Смогу, - сказала Анька и попросила все документы, которые ей может дать Леха, - в смысле те, которые могут понадобиться врачам. Он ей все предоставил.

Анька уточнила, когда он все-таки готов вылететь. Леха заявил, что в любое время, но очень хотел бы, чтобы его сопровождал Артур.

- Тогда попозже, - сказала Анька. - Артур-то в ближайшее время нужен мне здесь. Если полетишь сам - хоть завтра, если с Артуром - после того, как я разберусь со своими врагами.

- С Артуром, - сказал Леха.

На том и порешили. Мне Анька снова пообещала оплатить образование сына за границей и предложила, опять же после окончания всех передряг, съездить с ней на пару в одну тихую европейскую страну, где она откроет счет на мое имя и перекинет туда деньги - чтобы я не волновалась, и они уже лежали и ждали времени, когда их нужно будет переводить на счет выбранной мной школы.

Артур желал просто наличные. Ни про какую студию он на этот раз не упомянул, наверное, решил все делать сам. Я бы вообще тоже лишний раз не стала посвящать Аньку в свои дела.

Поликарпова также заявила, что после того, как приберет к рукам все деньги, на которые нацелилась (в чем она не сомневаясь), с нами она не расстанется и предложит нам всем работать на себя, потому что мы - одни из немногих, кому она может полностью доверять.

После обсуждения финансовых условий мы вернулись к Анькиным приключениям.

Поликарпова предприняла одну неудачную попытку убежать. К ней приставили пятерых лбов, обычно охраняющих парк. Вообще в подземелье постоянно никто не дежурит - только когда есть клиенты. Охранники оказались молодыми мужиками, причем расслабившимися от сытой, ленивой жизни. Набеги на усадьбу Чапая никто не устраивал, охрану держали больше для порядка и поддержания имиджа. Сами же бравые парни полагались на бетонную ограду с пущенным поверху током и двери в ней, которые невозможно открыть, не зная кодов и потайных кнопочек.

В общем, Анька разработала план действий.

В двери, ведущей в комнату, где ее заперли, имелось оконце, сквозь которое Инесса велела постоянно следить за узницей. Один из молодцев там находился неотлучно. Анька разделась и устроила демонстрацию своих прелестей, нагишом разгуливая по комнате, периодически приплясывая и усаживаясь на стол, широко расставив при этом ноги. Молодцу стало плохо, но никого другого он к оконцу подпускать не хотел. Его товарищи все-таки оттолкнули его и тоже полюбовались очаровательной пленницей. А потом она стала манить их к себе. Парни, видимо, устали от воздержания: постоянных девок для них в усадьбе не было, приходилось или выезжать в ближайшие населенные пункты, или отводить душу, когда был пересменок, и их отпускали в город. Но в этот день вместо того, чтобы находиться на заслуженном отдыхе в своих городских квартирах, ребята были вынуждены торчать в подземелье и смотреть бесплатный стриптиз. Их, в связи с непредвиденными обстоятельствами, оставили в усадьбе на вторую смену.

Анька провела с ними переговоры, используя весь свой шарм, и на простом понятном языке объяснила, что ей страшно хочется потрахаться с классными молодыми мужиками. Как поняла она, ребятам тоже. И что такого, если они проведут групповой сеанс? Они же уверены, что сбежать отсюда просто невозможно? До выхода сколько дверей? Причем все закрыты. Везде - усиленная охрана. И их пятеро, а она, бедная девочка, одна и без оружия. И что мальчики теряют?

Мальчики решили, что ничего. Как раз наоборот. Двое отправились к ней в комнату, а трое остались дежурить, чтобы потом смениться. Но когда мальчики раздевались, они ведь сняли и оружие...

Четверо из пяти стали клиентами подземного морга.

- Тебе их не жалко? - спросил Леха.

- Или они - или я, - спокойно заметила Анька. - Таков закон выживания в этом мире. В папочкином дворце, в частности.

По пути пришлось еще немного поработать и добавить клиентов в госпиталь, а также одного дополнительного в морг. Но силы явно были неравны. Аньку скрутили. И отправили обратно.

Тогда для ее охраны Иван вызвал джигитов. Это была как бы обособленная команда, не входящая ни в одну группировку, выполняющая разовые поручения представителей различных преступных сообществ. Джигиты не гнушались ничем платили бы деньги. Все джигиты состояли в каких-то родственных связях друг с другом, состав их команды периодически менялся: кто-то уезжал отдыхать домой в горы, кто-то приезжал на смену, потом сам ехал отдыхать после общения с неверными, кто-то возвращался.

Джигитов предупредили, что поручают им исключительно важное задание охранять чрезвычайно опасного и хитрого врага. Когда сыны гор этого врага увидели, то пришли в некоторое замешательство. Анька сидела одетая, потупив глазки, пока Иван еще раз инструктировал ее новых охранников. Пожалуй, они не поверили своему нанимателю. Что может сделать хрупкая, миловидная девушка? Да еще против шестерых таких орлов?

Джигиты паслись в коридоре, периодически поглядывая в оконце. Пару раз в подземелье спускался Иван, один раз Инесса, но затем наступила ночь, и родственники отправились на покой. И тут Анька принялась за осуществление следующего плана.

Она зажгла камин и начала раздеваться, по очереди сжигая каждую вещь, которую снимала с себя. Учуяв запах дыма, джигиты вначале припали к оконцу, а потом старший сунул свой горбатый нос в дверь и стал увещевать пленницу, что не надо устраивать пожар. Она только мило улыбалась ему, не произнося ни слова и продолжая свое дело.

Сын гор может выдержать многое, но только не вид обнаженного женского тела, причем молодого и красивого. С каждой минутой джигитам было все сложнее и сложнее выполнять охранные функции, но гордость не позволяла связаться с нанимателем и сообщить о возникшей проблеме, как предупреждал их Иван. Поликарпов, правда, не конкретизировал, что именно может произойти, зная изобретательность сестрички и предполагая, что она должна придумать что-то новенькое и не повторяться. Сыны гор не хотели потерять лицо. Что о них подумали бы в городе, если бы прошел слух, что вшестером не смогли справиться с одной женщиной? И как потом они бы вернулись домой и смотрели в глаза своим старейшинам? И как тут позвонишь нанимателю? Ведь не скажешь: она перед нами голая, а у нас штаны рвутся? Не можем утерпеть. Смените!

А она полностью разделась и сожгла свою одежду в камине, потом взобралась на стоящий посередине комнаты стол, как раз под люстру, и стала демонстрировать джигитам свои прелести в разных ракурсах. И играть сама с собой.

Что происходит с дворовой собакой, привыкшей к суровой борьбе за жизнь, если она вдруг видит аппетитную кость, брошенную ей в качестве приманки? И что эта собака делает в том случае, если потом эту кость у нее пытаются отобрать? Именно так ведет себя джигит, если вместо кости в данном случае выступает обнаженная, готовая к случке женщина. Он бросается на кость (женщину) и ни за что никому ее не отдаст. Здесь на одну Аньку приходилось шестеро обезумевших от прилива страсти и уже готовых истечь спермой джигитов.

Но она смогла удовлетворить всех, на этот раз не устраивая перестрелки, решив, что их просто следует тихо вырубить, а потом так же тихо покинуть помещение. У джигитов нашлось и что курнуть, и что нюхнуть. Они не сомневались, что к утру опять будут как огурчики, а пленница никуда не денется из этой крепости. Они покурили и продолжили оргию. Анька обслуживала их одного за другим, а остальные, ожидая своей очереди, танцевали тот странный танец, который мы с Артуром имели счастье наблюдать.

- Ну ты и сильна! - заметил Артур.

- Чего не сделаешь для собственного спасения, - потупила глазки Анька. - А джигитов я теперь собираюсь взять к себе на службу. Больше-то их после такого провала никто не наймет. А у меня будут как шелковые.

- Они не станут подчиняться женщине, - попытался возразить Леха.

- Мне - станут, - уверенно проронила Анька, и я почему-то не сомневалась в ее словах.

Далее Поликарпова заявила, что завтра намерена ехать на похороны Степана. Я спросила, как станет она действовать, если меня на них не пригласят. Ведь такой вариант тоже не исключен?

- Пригласят, - усмехнулась Анька. - Инесса с братцем Ванечкой уже всем расхвастались, что поймали меня в капкан.

Мы с соседями вопросительно посмотрели на нее. Анька объяснила, что вытянула из своих тюремщиков (первой партии, ныне почти в полном составе усопшей) все, что только могла. И теперь родственнички не посмеют признаться "людям", что Аньке удалось сбежать. Это ведь означало бы признание собственной беспомощности и неумения обеспечить должную охрану.

- Но они будут меня искать, приложат все силы, - сказала Анька, - а значит, мы должны действовать очень осторожно.

- Что ты планируешь? - с опаской поинтересовалась я.

Анька сказала, что вечером я должна буду поехать в усадьбу Комиссарова. Как бы сама от себя. Представляться Лерой.

- Послушай, - заметила я, - а разве самого Комиссарова или хотя бы кого-то из его людей не будет на похоронах Степана? По-моему, на ваши, то есть бандитские, похороны приглашают всех известных в определенных кругах людей. Чуть ли не со всего бывшего Союза съезжаются. По крайней мере, такой вывод я сделала из чтения статей в нашей прессе.

Артур с Лехой мне поддакнули, а Анька объяснила, что Комиссарова не пригласили, как главного врага, это раз, его также считают виновным в смерти Степана, это два, а три - похороны будут проходить по-домашнему, в собственной пирамиде, а не на каком-либо из городских кладбищ. Приглашены только свои, человек этак триста. Мы с соседями поперхнулись.

Я поинтересовалась, что мне следует делать у Комиссарова.

- Спрашивать совета, - ответила Анька.

- Какого, к черту, совета?! - взвилась я.

Поликарпова заявила, что я должна поплакаться Артему, сказать, что не понимаю происходящего вокруг меня и мечтаю только о спокойной жизни, может, даже с самим Артемом, если он, конечно, не против. Он, по всей вероятности, должен оказаться не против - иначе зачем было дарить мне "Тойоту"? В общем, я должна вытянуть из Артема все, что мне удастся.

На это дело я поеду не одна. Меня будет сопровождать Артур. Иванов выпучил свои огромные глазищи на Аньку и поинтересовался, какая функция отводится ему в предстоящей операции.

- Усыпляющая, - пояснила Анька.

Средневековый замок Комиссарова, в отличие от усадьбы Чапая, охраняется не только людьми, но и овчарками, на которых надежды больше, чем на людей. Но их тоже можно нейтрализовать.

- Течной сукой? - хмыкнул Леха.

- Этот вариант Артем предусмотрел. У него в охране как раз суки, - без тени улыбки отозвалась Анька. - Но против мяса они не устоят. Их кормят только утром, а ночью они голодные и злые. А поэтому их следует подкормить мяском. Но мясо будет с начинкой.

Анька еще пояснила, почему собак не держит ее отец, - у него на них аллергия с зоны, причем на все породы, не только на овчарок. С другой стороны, Чапай души не чает во всяких цветочках-кусточках, украшающих его поместье, - наверное, после жизни за колючей проволокой.

Артуру было дано задание съездить в Анькину "берлогу", в которой мы уже побывали вчера, взять там "приправу" для собачьего мяса, затем заехать на рынок и купить несколько сочных кусков вырезки. Сама Анька планировала заглянуть к одному химику-любителю, который должен подзарядить мой любимый баллон снотворным газом. Воспользовавшись ситуацией, я поинтересовалась, какую дозу следует выпускать в лицо врагу.

- А сколько не жалко, - махнула рукой Анька. - Только, к сожалению, враг вырубается не мгновенно, а секунд через двадцать.

Мы пояснили, что уже успели в этом убедиться.

Поликарпова сообщила, что химик продолжает свои эксперименты по просьбам трудящихся, заинтересованных в скорейшем усыплении врагов, только пока не смог добиться лучших результатов.

Затем Анька дала еще несколько указаний. Артур после того, как нейтрализует собак, а это должно произойти не раньше полуночи, выпустит "сюрприз" в будку охраны при въезде на территорию, а потом второй - в комнату охраны на первом этаже. Анька нарисовала план. Затем поднимется на второй этаж и пустит газ из баллона в три комнаты со спящими обитателями замка. После этого будет ждать ее приезда, расположившись неподалеку от спальни Комиссарова (где с ним на пару должна быть я), куда Анька и заглянет по прибытии.

- И что ты там намерена делать? - подала голос я и на всякий случай уточнила, не бросится ли Поликарпова сразу же выцарапывать мне глаза.

- Да успокойся ты! - заорала на меня Анька. - Забыла, что ли, как я сама тебе предлагала привезти его в твою хату и оттрахать? Неужели до сих пор не поняла, почему я тогда так завелась? Потому что он подарил тебе "Тойоту", а мне ничего никогда не презентовал. Ни разу! Ни платочка, ни цветочка. Я обойдусь, конечно, но мне тогда так обидно стало, понимаешь? Что я, не женщина, что ли? Ладно, проехали. В любом случае я ведь на него злилась, не на тебя. Но досталось тебе. В общем, Лерка, ты думай о том, чтобы удовольствие получить, а я поговорю с ошалевшим Комиссаровым. Ты только подыгрывай. Мы его совсем запутаем. У меня уже план есть как.

Анька подленько хихикнула. Бедный Артем. Он даже не знает, что его ждет предстоящей ночью.

- То есть Комиссарова вырубать не надо? - уточнил Артур.

- Если только не возникнет угроза Леркиной жизни, - сказала Поликарпова. - Тогда, конечно. Можешь вообще прикончить. Лерка нам дороже.

- Это точно, - кивнул Артур.

Анька нарисовала еще один план, показав Артуру, где он должен оставить машину. После того, как достойная наследница Чапая вытянет из Комиссарова все, что ей нужно, мы втроем покинем спящее царство, на прощание усыпив и его хозяина. А там пусть вспоминает, кто у него был в гостях.

- Но он же может потом примчаться сюда! - воскликнула я. - И что мне ему тогда говорить?

- Прикидываться самой невинностью, - ответила Анька. - Не было тебя в его замке. Ты туда и дороги не знаешь. Если бы не мой план, - Анька ткнула пальцем в листок бумаги, - ты нашла бы туда дорогу?

Я покачала головой.

- Вот то-то же. Тебя туда как везли? Кружили по окрестностям? Да и вообще фиг найдешь этот его замок, пока десять раз не съездишь. И будешь твердить Артему, что ты - девушка скромная, сама к мужику никогда бы не напросилась. У него, прикинувшись тобой, была я!

- Но ты же потом приедешь!

- Тверди, что у него галлюцинации. Поверит. У него, знаешь, какая голова утром будет? Как котел.

Тут в разговор встрял Артур. Его интересовало, на каких машинах мы должны туда добираться. И вообще на скольких? Я же не могу подойти к комиссаровскому замку пешком, вроде как тут гуляла по полю и решила заглянуть на огонек. Я должна приехать на машине.

Анька задумалась, а затем сказала, что мы с Артуром поедем вдвоем на моей "Тойоте", и я его высажу в кустах со всем арсеналом неподалеку от замка. "Тойоту", соответственно, поставлю во дворе дома. На ней и будем уезжать. Анька приедет на чем получится. Может, вообще угонит какую-нибудь тачку, которую бросит в кустах или у озера. Машину Артура не берем. И Анька велела Артуру выкинуть один из нарисованных ею планов, чтобы не путаться.

Поликарпова еще подумала, а потом заявила, что можно к Комиссарову взять и Костика.

- А его зачем туда тащить?! - заорала я. - Останется спать дома один, как все предыдущие ночи. Или вечером посидит у Лехи. Я не позволю рисковать ребенком! И как тогда потом доказывать, что это была не я, а ты?

- Может, вообще доказывать ничего не придется, - заметила Анька. - Или скажешь, что ребенка я украла. Ой, Лерка, ну почему у тебя все время возникают какие-то идиотские вопросы? Ну что за проблемы? Ври напропалую, с мужиками только так и нужно.

- Что?! - одновременно возмутились Артур и Леха.

- Вы - не мужики, вы - компаньоны, - как ни в чем не бывало заявила Анька, - так что не берите близко к сердцу. Ну что, обиделись, пупсики?

Анька вскочила из-за стола, почесала шейку сзади одному и второму, потом куснула за ушко Артура, лизнула Леху. Те растаяли. Я же с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться. А Анька подмигнула мне так, чтобы они не видели, - учись, мол, подруга, пока я жива и бесплатно даю уроки.

Я решила, что пришло время покинуть эту милую троицу, уже явно собравшуюся предаться любовным утехам, и сделала я это вовремя: минут через десять после того, как я вошла в свою квартиру, приехал Иван, предварительно не позвонив и не договорившись о встрече. Не понимаю, почему все взяли манеру заявляться ко мне без предупреждения, я уже не говорю: без приглашения?

* * *

Я только успела сесть за свой рабочий стол и заняться матрешками, которых уже так давно не касалась в связи со столь бурным развитием событий, как он позвонил в дверь. Я послала Костика открывать.

На этот раз Иван приехал с огромной гроздью бананов для Костика, а также цветами и коробкой конфет для меня. Пришлось опять поить его кофе.

Иван исподволь начал расспрашивать меня о том, как я провела прошлый вечер. Мы с Костиком, по предварительной договоренности, рассказывали дяде Ване, что наконец наслаждались покоем и отсутствием гостей (я сказала это, глядя в глаза Ивану). Вечер, мол, прошел очень спокойно, мы провели его с сыном, в обществе друг друга.

Я демонстративно вздохнула и спросила, надо ли мне все-таки ехать завтра на похороны? Очень уж не хочется. Хотя Анька и говорила, что я должна тут же согласиться, я считала, что следует поломаться. Так будет правдоподобнее. Ведь я не должна гореть желанием ехать на похороны какого-то мужика, которого ни разу в жизни не видела. Я и ломалась.

Иван меня уговаривал, а потом спросил, что я хочу получить за то, чтобы посетить мероприятие и изображать там Аньку. Я спросила, как я должна ее изображать? Покойника хоть целовать не придется? В этом плане Иван меня успокоил. Наряд для меня тоже будет подготовлен - такой, в каком на подобном мероприятии появилась бы Анька.

- Ну так что, Лера? - в голосе Ивана звучали просительные нотки. - Я понимаю, что тебе не хочется. Но очень нужно. Потом съездим в ресторан.

- Это на поминки, что ли?

- Ах да, еще и поминки! - Иван скривился. - Послезавтра съездим. Лера, ну скажи, чего ты хочешь?

- Компьютер, - подал голос Костик.

Иван вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула. Раз ребенок хочет компьютер, а Иван готов на все, что угодно, пусть его и привозит. Поликарпов был человеком дела и тут же кому-то позвонил и отдал приказ.

Минут через пятнадцать в дверь позвонили. Честно говоря, я поразилась. Неужели уже привезли? Так быстро?!

Но это приехал Дима-бандерлог тоже с бананами, цветами и коробкой конфет. Я пригласила Диму в большую комнату, где мы сидели с Иваном и Костиком, и теперь мы распивали кофе уже вчетвером, вернее, втроем, потому что Костик пил колу.

Иван с Димой метали друг на друга взгляды-молнии, я делала вид, что ничего не замечаю, общую беседу помогал поддерживать Костик. Я не представляю, что бы мы делали без моего ребенка.

Потом Дима решился и сказал, что хотел бы завтра пригласить меня вместе с ребенком на день рождения его друга.

- Я ее уже пригласил на завтра, - встрял Иван, не дав мне ответить.

- Куда? - поинтересовался бандерлог.

- На похороны, - сообщил Костик. - И без меня. Но я бы лучше поехал на день рождения. Ты как, мама? Давай вместе на день рождения, а?

Я сидела вся пунцовая (и чего это меня так в краску бросило?), не представляя, что ответить. Дима тут же заинтересовался, кого хоронят и почему в их стане ничего об этом не слышали? Ведь Иван не стал бы приглашать меня на какое-то рядовое мероприятие? Должен был откинуть копыта какой-нибудь солидный, уважаемый в городе человек. Дима долго развивал свою теорию, и за время его речи я поняла, какая незавидная участь ждет подружку бандерлога. Нет, не потому, что потребуется терпеть этот словесный понос (хотя и это тоже не большая радость, тем более, что похороны и убийства, пожалуй, были коньком бандерлога, так же, как черепашки-ниндзя), а из-за того, на каких мероприятиях придется составлять компанию милому.

Они стали спорить с Иваном, куда я должна пойти. Поликарпов твердил, что он меня первый пригласил, а Дима - что выбор следует оставить за мной. Но в одном сходились оба: ни похороны, ни день рождения перенести нельзя.

- Ваня, ты скажи, кого хоронят? - настаивал Дима. - Тогда я, может, тебя пойму и отпущу ее.

Это он будет меня отпускать или не отпускать?!

Иван упорно молчал. Почему он не говорит о гибели Степана? Мне была непонятна эта игра. И вообще мне надоело слушать, как эти два переростка выпендриваются друг перед другом.

Меня спас Артур. Он пришел за солью, которая, как мне кажется, у него водилась, только когда мама и бабушка жили в городской квартире.

При виде полуголого негра с майонезной баночкой в руках, и у Димы, и у Ивана отвисли челюсти, а Костик тут же попросил совета у дяди Артура, а то мама, как он выразился, никак не может решить, куда ей завтра ехать: на похороны или на день рождения.

- На похороны, - с серьезным видом заявил Артур, - дней рождения у человека еще сколько будет, а похороны у покойника только одни.

Поликарпов расплылся в благодарственной улыбке, видимо, в эту минуту считая Артура своим лучшим другом. Знал бы, что прошлой ночью этот друг проделывал во дворце его отца...

Мою квартиру Дима с Иваном покинули одновременно, последний пообещал, что машина придет за мной в десять утра. Мы же с Артуром и присоединившимися к нам Анькой и Лехой долго не могли успокоиться.

- Ну и женихов теперь у тебя, Лера, - заметил Охрименко. - То одна все время жила, а то каждый день по нескольку человек заходит.

Я скромно смолчала.

Вечером у Костика уже был компьютер.

ГЛАВА 18

Утром Анька уехала в усадьбу своего отца. Мы договорились, что она позвонит мне на сотовый после того, как покинет мероприятие, но если звонка не будет до двенадцати ночи, нам с Артуром следует повторить свой подвиг и снова вызволить ее из лап родственников, предварительно усыпив бойцов Комиссарова и его самого.

- А каким образом Артур узнает, звонила ты или нет? Ведь у него нет трубки, а я, по твоему заданию, должна лежать в постели Комиссарова, которого, как ты говорила раньше, вырубать не следует.

- И не следует. Вырубайте его только в том случае, если поедете меня спасать. Вообще я постараюсь смыться, пока вы еще не достигнете замка. Тогда все в порядке. А так я позвоню Лехе. В доме Комиссарова телефонов - хоть отбавляй. Артур, свяжешься с Лехой. А ты, Лерка... Если я не позвоню до того, как ты войдешь в замок, отключи-ка лучше трубку и тоже сама позвони Лехе. А то Комиссаров еще услышит, что я говорю. У Лехи спросишь, спит ли ребенок. Вполне нормально. Это пусть Артем слышит. А Леха ответит, звонила я или нет. Или Артур зайдет в комнату и вырубит Комиссарова. В общем, разберетесь. Оба звоните Лехе. Слушайте, научитесь вы когда-нибудь думать своими мозгами? Ну почему у вас вечно возникают какие-то идиотские вопросы? Разберетесь. Все, пока! Поехала изображать тебя, изображающую меня. Ведь сказать кому про этот бред - не поверят. Ха-ха!

Вечером, следуя Анькиным указаниям, мы с Артуром отправились в путь, нагрузившись "сюрпризами", противогазами, огнестрельным и холодным оружием, хитрыми штучками, отключающими видеокамеры, и прочим добром. Я очень надеялась, что нам не придется во второй раз вызволять Аньку из подземелья. Какую же охрану там могут установить теперь, убедившись в том, что ничего не сработало? Рисковать, откровенно говоря, не хотелось. Лучше бы Аньке удалось смотаться.

Она оправдала наше высокое мнение о ней и позвонила нам на мобильный из моей квартиры, куда ее доставили специально отряженные люди Ивана. Сам Поликарпов изрядно напился на поминках по брату. Неужели Анька так сыграла меня, что даже он не смог заподозрить подмену? И что ей там удалось разузнать? Ладно, потом расскажет.

Я почувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее, высадила Артура в условленном месте и подъехала к воротам замка. Посигналила пару раз и стала ждать реакции. Ворота начали раскрываться секунд через пятнадцать. Я въехала на территорию, они тут же закрылись опять. На крыльцо выполз уже знакомый мне моряк в неизменной тельняшке.

- Здравствуйте, - сказала я. - Артем дома?

- Ага, - кивнул моряк и повернулся ко мне спиной.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, не указывая на невоспитанность и полное отсутствие хороших манер.

Артем с Димой резались в бильярд. Кого-кого, а бандерлога мне здесь видеть совсем не хотелось, я рассчитывала, что он будет на дне рождения приятеля, в крайнем случае, взяла бы Костика, чтобы занял этот двустворчатый шкаф разговорами об их любимых черепашках.

Похоже, что моряк раскрыл ворота на свой страх и риск, не поставив начальство в известность, потому что и Артем, и Дима уставились на меня в большом удивлении.

- Ты кто? - наконец родил Артем.

В чем дело? Ведь в первый раз, когда я появилась в этом самом доме, он сразу же понял, что я - не Анька. Или теперь уже все окончательно запутались?

- Лера! - возмущенным тоном ответила я. - Неужели не признали?

- Нет, - тут же покачал головой бандерлог. - Это Анька.

Вот еще осложнение! На него-то мы как раз не рассчитывали. Как же мне им объяснить, что я - это я?!

Я попыталась качнуть права, но мне не верили. Чем больше я распалялась, тем было хуже. Мне повторяли, что Лера никогда не стала бы так орать, что я завожусь, как может заводиться только Анька. Лера - милая, спокойная и уравновешенная, а Анька как раз такая - взбалмошная, готовая в любой момент встать на дыбы, из нее ключом бьет энергия. Лера никогда не поехала бы одна к мужчине, тем более не смогла бы найти сюда дорогу. Как я тут оказалась?

Не отвечая на последний вопрос, я предложила позвонить Костику. Дима выступил с встречным предложением - привезти его сюда. Мне ничего не оставалось, как согласиться. Нет, права была все-таки Анька: надо было сразу же брать ребенка с собой.

Я позвонила сыну и предупредила, что за ним в скором времени приедет дядя Дима и отвезет к дяде Артему, где я сейчас нахожусь, а также попыталась объяснить ребенку, что мне не верят, что я - его мама и ему придется это подтвердить. Я очень надеялась, что Анька еще не уехала из моей квартиры, а если уехала, то Костик сообразит с ней связаться или по крайней мере посоветуется с дядей Лешей, который уж точно должен догадаться позвонить Аньке на сотовый.

В общем, я надеялась на лучшее. И как же я теперь уволоку Комиссарова в спальню? Ведь если я сейчас начну с ним заигрывать, то он еще больше уверится в мысли, что я - Анька. Что же делать?

Пока приходилось отвечать на вопросы Комиссарова. Я твердила заранее заготовленную речь про необходимость с кем-то посоветоваться. Комиссаров мне не верил. Пожалуй, на его месте я бы тоже не поверила и ждала бы какого-то подвоха. Он хорошо знает Аньку, предполагает, что сейчас общается именно с ней, не может понять, зачем бы я, Лера, приехала к нему и как нашла бы сюда дорогу. Я пыталась давать ответы на все его вопросы, подыскивала разумные объяснения всем своим действиям, но все равно это звучало неубедительно. Какое там вытягивание из него информации! Куда там! Скорее бы появилась Анька! И когда Артур начнет действовать? И что он подумает, когда увидит, что привезли Костика?!

Наконец вернулся бандерлог с моим ребенком. Я украдкой взглянула на часы. Может, Артур решит выступить пораньше, в связи с непредвиденным развитием событий? Или сейчас принесется Анька, подхватит Артура, и они вместе придут нас вызволять? Но что мне делать до этого?

- Это твоя мама? - первым делом спросил Комиссаров у Костика.

Ребенок встретился со мной взглядом. Я украдкой кивнула, правда, это тут же заметили и Артем, и Дима.

- Моя, - сказал Костик.

- А как ты это определяешь? - мгновенно надавил на него Комиссаров.

- Я что, свою маму не узнаю?! - возмутился сын. - И я пить хочу.

Бандерлог тут же побежал за колой ребенку.

- А вот я, например, считаю, что это тетя Аня, - заявил Комиссаров.

Костик хмыкнул.

- Вы тетю Аню не видели, - сказал мой сын.

- Это я-то не видел эту стерву?! Это я-то эту суку...

Я попросила выбирать выражения в присутствии ребенка и, кстати, моем собственном. Комиссаров еще отвалил парочку "комплиментов" в Анькин адрес, я принялась ее защищать, тут появился Дима с колой и принял сторону Комиссарова. Костик, наверное, из мужской солидарности или решив, что таким образом поможет мне, поддакнул, что тетя Аня - стерва, вон как маму расцарапала, столько дней прошло, а у мамы на лице до сих пор следы остались. Артем с Димой стали внимательнейшим образом изучать мою физиономию. Можно подумать, бандерлог эти царапины и след фингала раньше не замечал.

- Да, вообще-то так могла постараться только Анька, - нерешительно произнес Комиссаров.

- Но эта так похожа на Аньку. - Дима кивнул в мою сторону.

- А ты только сейчас заметил наше внешнее сходство? - съехидничала я.

- Но, Лера (слава тебе, господи, признали!), ты сегодня так разошлась... Вспомни, как ты тут орала, когда появилась. Ведь ты обычно...

- Откуда вы можете знать, какая я обычно?!

Я стояла спиной к двери и об изменении ситуации узнала по округлившимся глазам мужчин.

- Всем привет! - поздоровалась Анька. - Примете меня в свою теплую компанию?

Заикаясь, Дима выдал, что у вновь прибывшей на лице точно такие же следы, что и у меня. Комиссаров спросил, кто она?

Не обращая никакого внимания на Артема, Анька подошла к Диме и почему-то стала щупать его задницу.

- Ну ты как, пупсик? - спросила она его.

Дима в ужасе от нее попятился, а потом вдруг дико взвыл и подпрыгнул на месте, сопровождая отрыв от пола колоритными выражениями, почерпнутыми из самых сокровенных глубин родного языка.

Комиссаров не понял, что случилось с соратником, но спросить ничего не успел. Глазищи бандерлога вдруг закрылись сами собой, и эта туша с грохотом рухнула на пол.

- Ребенок, иди в мамину машину, - велела Анька Костику, тот кивнул и тут же удалился, - а ты, - она повернулась к Артему, - марш в спальню!

Комиссаров попытался что-то промычать, потом сделал попытку дотянуться до потайной кнопки, расположенной с нижней стороны бильярдного стола (мы вскоре обнаружили ее при исследовании, вернее, обнаружила я, пока Анька наставляла Комиссарова на путь истинный). Поликарпова заметила, что никого ему вызвать не удастся, потому что все уже спят. Комиссаров ее не понял. Но Анька не собиралась вдаваться в дальнейшие объяснения, а снова рявкнула на него, приказывая отправляться в спальню. По пути она вкратце велела мне объяснить, почему привезли Костика. Я пояснила и поинтересовалась, виделась ли она с Артуром.

- Мы вместе заходили, - сказала она и кивком головы показала назад.

Из-за поворота в коридоре тут же высунулась черная курчавая голова и подмигнула мне. Я успокоилась: Иванов рядом. Но его появление не осталось незамеченным для Комиссарова.

- Кто это? - спросил он.

- Где? - тут же уставились мы на него.

- Вон там...

Он хотел было идти назад, но мы его удержали и подтолкнули в том же направлении, в котором он шел. Артем еще несколько раз оглянулся, но Иванов больше не показывался. Комиссаров время от времени интересовался у нас, что нам обеим от него нужно.

- Поговорить, - буркнула Анька.

Наконец мы прибыли в роскошную спальню, в одном углу которой в джакузи пузырилась вода. Я давно мечтала понежиться в подобной ванне, но до этого мне даже ни разу не удалось ее увидеть в реальной жизни. Наверное, у Чапая они тоже имелись, только меня в них как-то не приглашали.

- Раздевайся, - приказала Анька Артему.

- Зачем? - спросил тот.

- Трахаться будем, - ответила она.

Я поперхнулась, но смолчала, решив, что, пока они будут заняты этим делом, я как раз наслажусь жизнью в джакузи. Не дожидаясь указаний Аньки и не спрашивая ее разрешения, я стала раздеваться. Анька искоса посмотрела на меня, ничего не сказала, но тоже скинула с себя одежду и поинтересовалась у Комиссарова, сколько ему нужно приглашений. Артем переводил обалделый взгляд с Аньки на меня и обратно, а я тем временем, не обращая на эту пару никакого внимания, проследовала к джакузи, попробовала там воду и решила, что мне надо бы потеплее, только никак не могла сообразить, как тут регулируется температура. Пришлось спросить.

Но пара уже лежала в кровати, и им стало не до меня и тем более не до температуры воды, а в джакузи хотелось. Я открыла комод, стоявший в трех шагах от джакузи, достала оттуда простыню, завернулась и отправилась на поиски Артура. Он находился в соседней небольшой комнатке (по-видимому, в ней Комиссаров занимался туалетом), где уже удобно обустроился, развалившись в кресле и закурив.

- Ну, как тебе эти хоромы? - спросил Артур, обводя рукой помещение.

- Наша "хрущоба" как-то привычнее, - честно призналась я. - Ты представляешь, сколько сил и времени нужно, чтобы все это убрать?

Артур расхохотался, потом расспросил про Костика и сообщил, что ребенок сидит в моей машине, но, зная мое чадо, следует ожидать, что ему это скоро надоест, а Артур не может покинуть свой пост, потому что ждет сигнала от Аньки - когда пускать газ в Комиссарова.

Артур был с баллоном, которым в наше прошлое выступление пользовалась я, а также со своей любимой спортивной сумкой, по всей вероятности заполненной "сюрпризами" и всякой всячиной, предоставленной нам Анькой. Часть прихваченного из дома арсенала осталась в кустах, так как необходимость ехать в чапаевскую усадьбу отпала: Анька вернулась без проблем. По пути назад от Артема заберем наше добро. Не пропадать же ему под кустом?

- Лера, ты бы спустилась к ребенку, предупредила, чтобы не шлялся по дому, а? Чтобы мы потом его не искали? И случайно не надышался газом.

- Хорошо, - кивнула я и попросила Артура сходить разобраться с иностранной ванной, в которой мне так хотелось полежать.

- Так это я прямо сейчас тебе покажу, - сказал Иванов, натягивая противогаз.

Я поинтересовалась, зачем ему он, на что сосед ответил, что не хочет показываться Комиссарову. Пусть думает, что это черное привидение, а Анька его всегда поддержит.

Я осталась в дверях спальни, не заходя внутрь, чтобы не попасть в поле зрения Комиссарова, а Артур зашел, держа на всякий случай баллон под мышкой, и как ни в чем не бывало направился к джакузи. Со стороны кровати донесся какой-то странный возглас Артема, а Анька поинтересовалась, что такое с ее пупсиком и почему пупсик отвлекается? Пупсик заикался. Артур покинул спальню, не произнеся ни слова. Выйдя, стащил противогаз и шепотом велел мне сходить попробовать воду. Я все еще была завернута в простыню и босиком.

В таком виде я проследовала к джакузи и попробовала воду. Теперь мне показалось, что слишком горячо. Не произнося ни звука, я тоже покинула спальню, вернулся Артур, уменьшил температуру и опять вышел. Когда я в очередной раз зашла, Комиссаров уже был не в состоянии заниматься любовью. Еще бы - народ шляется туда-сюда.

Я опять вышла, Артур нашел мне в одном из соседних помещений банные шлепанцы, и я отправилась вниз к ребенку. Костик сказал, чтобы я отвела его в кухню, где он будет нас ждать. Мы быстро ее нашли, я оставила его там и вернулась наверх.

Но сразу же понежиться в джакузи мне не удалось: Анька велела ложиться с другой стороны Комиссарова. Артем как-то не проявил особого энтузиазма, я тоже.

- Что тебе от меня надо, сумасшедшая? - заорал он на Аньку.

- Поговорить, - ответила она.

- О чем? И почему нужно обязательно разговаривать в кровати? И втроем?

- Давайте в джакузи, - предложила я, не ожидавшая от себя подобного (да и месяц назад идея беседы в ванне в костюмах Адама и Евы никогда не пришла бы мне в голову). - Места всем хватит.

Анька подумала и согласилась, велела Комиссарову встать и потащила его к ванне. Мы втроем плюхнулись в воду.

- Зачем ты убил Степана? - резко спросила Анька, устроившаяся рядом с Комиссаровым.

Артем резко дернулся. Я же незамедлительно повторила Анькин вопрос, постаравшись абсолютно точно скопировать ее интонацию. Комиссаров переводил обалдевший взгляд с Аньки на меня и обратно. Анька мне подмигнула, и мы поменялись местами. Смену положений мы в дальнейшем осуществляли после каждого вопроса, чтобы окончательно запутать хозяина замка.

В ходе учиненного допроса мы смогли выяснить, что Артем не то, что не убивал, а и не намеревался убивать Степана, ему это было совсем не нужно. В свое время Анькин брат был завербован людьми Комиссарова, заснявшими его на пленку вместе с приятелем его же пола. Степан долгое время сливал информацию людям Комиссарова, которой последний не один раз воспользовался, чтобы увести у Чапая ряд выгодных сделок. Естественно, в клане Чапая заподозрили, что что-то не так и вначале валили все на Аньку, но кое-каких сведений она просто не могла знать. Каким образом люди Чапая вышли на Степана, Артем не знал и его это, в общем-то, мало интересовало, но дважды он получил заведомо ложную информацию, переданную ему, чтобы его дезориентировать. Артем понял, что родственнички Степана все просекли, перевербовали его и теперь используют против Комиссарова. Артему такой шпион больше не был нужен, и он отказался от его услуг, что и было сообщено Анькиному брату за день до смерти. А раз он перестал быть нужен Комиссарову, следовательно, он перестал быть нужен и клану Чапая. Как считал Артем, Степану не смогли простить предательства - раз, а также, как и опасался Степан, его папаше, для которого тюрьма - дом родной, сын из петушиных рядов был ни к чему. Возможно, он считал это позором для себя, и для него долгом чести было избавиться от пятна на своей фамилии. Что-нибудь вроде тарасобульбовского: "Я тебя породил, я тебя и убью".

- Но, если не ошибаюсь, в зоне таких просто используют по назначению, но убивать-то зачем? Родного сына и брата? Ну выгнал бы из дому, что ли? подала голос я.

Мне не ответили.

- Ой, родственнички... - протянула я, порадовавшись, что не принадлежу к этой семейке. Мне их отношения понять было трудно, так же, как их самих.

Но ведь Дима точно знал, что Степан, вернее, его труп, должен лежать в гостиной Ларискиной квартиры. У меня сложилось именно такое впечатление.

Как сказал Артем, они получили анонимный звонок - утром того дня, когда был застрелен Степан (примерное время смерти уже подтверждено официально, о чем Артему сообщили его люди из правоохранительных органов). Аноним рекомендовал господину Комиссарову проверить его бывшего стукача по конкретному адресу (Ларискиной квартиры) и посмотреть, чем он там занимается. Артем послал человека. Тот обнаружил труп.

То есть кто-то хотел подставить не только Аньку, но и Артема? Но ведь было ясно, что сам Комиссаров не поедет проверять Степана. Или просто решили показать, что его стукач убит. Значит, точно приказ отдал кто-то из клана Чапая.

Комиссаров замолчал, явно ожидая, что еще мы от него потребуем. Я не представляла, что планирует Анька. Вообще-то я предпочла бы отправиться домой. Ведь ребенку в скором времени надоест сидеть на кухне, и он вполне может начать осмотр дома. Мне совсем не хотелось, чтобы он видел меня в джакузи в этой компании да еще полностью обнаженной.

Но я не успела выбраться из ванны. Внезапно послышался топот ног, и в спальню ворвалась группа вооруженных мужчин. Они окружили джакузи и наставили на нас дула автоматов. Это еще кто такие? Неужели каким-то образом людям Комиссарова или ему самому удалось вызвать подкрепление? Или перестал действовать газ? Но тогда почему целятся и в Артема?

Следом за вооруженными до зубов молодцами в спальню Комиссарова спокойным шагом вошли Иван Поликарпов, еще какой-то мужчина лет тридцати восьми и мой сын, которого эти двое держали за ручки.

Поликарпов внимательно оглядел нас троих в джакузи, а потом повернулся к моему ребенку.

- И которая из них твоя мама? - спросил он.

Костик молчал, как партизан.

ГЛАВА 19

Сын посматривал на нас с Анькой уголком глаза, на его губах поигрывала хитренькая усмешка. И что там задумал мой ребенок? Я порадовалась, что мы все-таки сидим в джакузи, погрузившись по самую шею, а то нехорошо было бы, чтобы Костик разглядывал нас с тетей Аней в костюмах Евы. Прозрачной водой, конечно, не очень-то скроешь обнаженное тело, но тем не менее... Зрительный эффект какой-никакой, а был. И мы находились не рядом с ребенком, а на некотором удалении: джакузи стояла в углу. На остальных особей мужского пола мне было как-то наплевать - возможно, сказывалось общение с Поликарповой. Я подумала, что за время нашего знакомства я стала похожа на нее, а не она на меня. Теперь нас различить значительно труднее, чем вначале.

- Простыню дайте, - подала голос Анька.

- Вон из того комодика, - показала пальцем я.

- А, значит, ты - Лера, а ты - Аня, - утвердительно произнес Иван, все перепутав.

Мы молчали, Костик тоже.

- И мне, пожалуйста, дайте простыню, - родил Комиссаров.

Иван кивнул одному из молодцев с автоматом, тот сделал шаг к комоду, открыл верхний ящик и нашел там полотенца. Мы попросили их тоже. Во втором ящике лежали простыни.

Затем мы с Анькой, завернувшись в простыни, устроились рядышком в огромном кресле, во второе усадили Комиссарова, а Иван, сопровождающий его мужик и Костик сели на кровать. Молодцы с автоматами рассредоточились по комнате.

Для начала Иван обратился к Комиссарову, интересуясь, может ли тот различить нас с Анькой.

Артем молча покачал головой.

- Ты - единственный, кто спал с обеими, - подал голос сопровождавший Ивана мужик. - Они что, и в койке одинаковые?

- Я не знаю, с кем я спал, - угрюмо ответил Артем и попросил выпить, объяснив, где находится бар.

Одного автоматчика тут же отрядили за спиртным. Костик, как обычно, запросил колу. Мы с Поликарповой присоединились к его желанию.

- Тут нет моей сестры, - удивленно выдал Иван. - Чтобы Анька пила колу?

- А мы теперь совсем одинаковые, - заявила я, нагло глядя ему в глаза.

Поликарпов внимательно посмотрел на меня, а затем опять обратился к Комиссарову, решив выяснить, одновременно ли мы приехали. Артем только тряс головой и говорил, что он ничего не знает и не понимает. Мы, стервы такие, совсем запутали его, бедного.

- А еще кто-нибудь был? - спросил неизвестный мне мужик.

Артем подумал, а потом вдруг выдал:

- Привидение было.

Теперь на него большими круглыми глазами уставились не только Иван с товарищем, но и мы с Анькой. Поликарпова ткнула меня в бок. И у этого, что ли, мозги набекрень съехали? Что происходит с мужской породой? Какое еще привидение он видел? Но Комиссаров все объяснил сам:

- Мы лежали в кровати, - сказал Артем, - она меня насиловала. - Он махнул рукой в нашу сторону.

Иван тут же задал вопрос: которая?

- Не знаю, - ответил Артем. - Обе. Обе насиловали.

Мы с Анькой опять переглянулись и прыснули. Иван велел нам заткнуться, а Артему не отвлекаться.

- И... и вошло привидение. Может, мне показалось.

Иван с серьезным лицом попросил подробно описать привидение.

- Большое. - Комиссаров помолчал немного и добавил: - Что-то от инопланетянина, только не помню что. Может, привиделось. Вы мне ничего не вкололи, стервы?

Мы с Анькой и Костиком больше не могли сдерживаться и опять расхохотались.

- Да заткнетесь вы или нет?! - рявкнул приятель Ивана.

- Дядя Артем, - пропищал Костик, - а цветных мышек вы случайно не заметили? Может, половите?

- Откуда ты знаешь про мышек? - повернулся к моему ребенку спутник Ивана. - Ты видел моего брата?

- А кто ваш брат? Тот сумасшедший, что у нас дома мышей ловил?

Я поняла, что имею честь познакомиться с еще одним сыном Инессы. Только как же его зовут, черт побери? Ладно, Анька подскажет.

Анька выдала, что, насколько она успела заметить, в последнее время у всех ее знакомых мужиков едет крыша.

- После общения с вашей парочкой это неудивительно! - рявкнул брат Стасюса. - С вами любой свихнется.

Я возразила, что он-то еще не свихнулся, и тут же предложила оказать в этом деле посильную помощь. Анька меня незамедлительно поддержала. Кальвинскас хотел что-то возразить, но не успел. Снова послышался шум - и в спальню Комиссарова ворвалась новая группа непрошеных гостей. Их возглавляла госпожа Кальвинскене собственной персоной.

Инесса обвела собравшихся суровым взглядом, потом плюхнулась на огромное ложе рядом со своим сыном и Иваном, а Костик, ни слова не говоря, пошел через комнату к нам с Анькой и втиснулся между нами. Кресло было таким большим, что и он поместился. Мы молчали. Сопровождавшие Инессу молодцы тоже рассредоточились по спальне, присоединившись к компании, прибывшей с Иваном и Кальвинскасом. Или это вообще одна команда, вернее, банда? По крайней мере, все они были знакомы, а спальня Комиссарова по площади превышала всю мою квартиру. Живут же некоторые.

Взаимных приветствий не последовало. Пожалуй, они требовались только нашим врагам, так и не разобравшимся, где я, а где Анька. Интересно, получится ли это у Инессы? Поразмышляв некоторое время, она обратилась к нам с Поликарповой, предложив добровольно признаться, кто из нас кто. Мы только засмеялись в ответ. Костик тоже хихикнул.

- Ребенок, а ты хоть отличишь, которая из них твоя мама? - теперь уже интересовалась у него Инесса.

- Конечно, - ответил он.

- Так покажи.

- Ты чего, дура? - проявив совершенно не свойственную ему невежливость, спросил он Инессу.

- Она стерва, - поправила Костика Анька.

- Сука, - была вынуждена добавить я, чтобы Анька не выдала себя, не сдержавшись.

Но вывести Инессу из себя было делом сложным, а может, даже и невозможным. Она попросила Ивана и своего сына объяснить ей, как тут оказался Костик. Молодцы ответили, что нашли его сидящим в кухне, объедающимся мороженым. Потом пояснили про нас с Анькой. Инесса все внимательно слушала, не сводя с нас пронзительного взгляда маленьких, глубоко посаженных глазок. Интересно, разобралась она все-таки или нет, кто из нас кто? Я решила, что нам с Анькой следует оставаться в кресле и ни в коем случае не вставать - потому что походкой и какими-то жестами мы можем себя выдать. Ведь прячась в шкафу с видеокамерой, я обратила внимание на похожесть жестов Аньки и Ивана, причем несвойственных мне. Нет, лучше сидеть, где сидим. Инесса - женщина, она способна заметить больше, чем мужики.

Потом я вспомнила про похороны и поминки, где вся эта компания сегодня присутствовала и, как сообщила мне Анька по телефону, здорово надралась. Или уже успели протрезветь и примчались сюда? Возможно, кто-то был отряжен следить за Анькой (или мной, как думали они), затем донес боссам о том, что Анька (я) покинула мою квартиру. Те решили последовать. Но зачем? А вдруг, вспомнив про прошлую любовь Аньки и Комиссарова (или, правильнее сказать, взаимную похоть?), про которую они, естественно, знали, предположили, что Анька вполне может скрываться здесь? Но Иван со старшим братом Стасюса (как же его зовут, черт побери?) прибыли отдельно от Инессы. Похоже, что она не ожидала их тут найти, а они ее тут встретить. Действуют разрозненно? Каждый преследует свои интересы? Вот бы неплохо столкнуть их друг с другом. Надо будет потом с Анькой посоветоваться по этому поводу. Но, наверное, ей тоже пришла в голову эта мысль? Разработаем вместе какой-нибудь планчик. Ой, о чем это я? Мне-то это все зачем нужно? Или я настолько вжилась в Анькин образ, что и думаю теперь, как она?

Затянувшееся молчание нарушил Комиссаров. Его интересовало, почему его люди пропустили в дом всю эту ораву, а также состояние здоровья его подчиненных. Не покалечили ли их враги?

- Они все спят, - сообщила Инесса.

- Что?! - подпрыгнул на месте Артем и уронил на пол бутылку, к которой уже не один раз успел приложиться. Однако пол был застелен толстым ковром, и она не разбилась. Часть священной жидкости пролилась, правда, это нельзя было назвать особой бедой: я не сомневалась, что в замке имеются достаточные запасы, чтобы напоить всю эту компанию до поросячьего визга.

- Все спят, - подтвердил Иван и повернулся к нам с Анькой. - Что вы сделали с мужиками, стервы?

Мы с самым невинным видом пожали плечами.

- И что вы сделали с нашей охраной во дворце? - подала голос Инесса. Я не ожидала, что Лера окажется настолько изобретательной. И решится на подобную вылазку. Откровенно говоря, когда я познакомилась с Лерой, у меня сложилось весьма благоприятное впечатление о ней. Но Аня испортит кого угодно.

Инесса немного помолчала, а потом начала разглагольствовать о том, какая Анька дрянь, как она испортила жизнь всем, кто имел несчастье попасться ей на пути. Анька хочет заграбастать все. А хорошая Инесса готова делиться. Неужели Аня не считает, что большая часть богатства ее отца - это заслуга Инессы Андрюсовны? Ведь когда дорогой Василий Иванович пошел вверх? Когда в счастливый для него день пригласил Инессу Андрюсовну к себе работать. Да, конечно, госпожа Кальвинскене не намерена просто так отдавать то, ради чего горбатилась столько лет. Она должна обеспечить будущее своих сыновей. Тут Инесса кивнула на своего старшего, потом вспомнила младшего, которого теперь, после наших с Анечкой стараний, следует долго и упорно лечить. И Инесса вкалывала всю жизнь, а Анька всю жизнь развлекалась. Инесса готова выделить ей какую-то долю, чтобы Аня до конца дней своих жила в достатке, но при условии, что Кальвинскене с сыновьями ее больше никогда не увидят. Инесса Андрюсовна готова пойти на компромисс.

Я слушала эту длинную речь, и мне в голову лезли разные мысли. Почему никто из собравшихся не вспоминает Чапая? Он вообще жив? Если я все правильно поняла в самом начале знакомства с этой кодлой (или кодлами?), то крупным авторитетом считался именно Чапай. Дворец, угодья, деньги - все принадлежит ему. Или теперь следует использовать прошедшее время? И, несмотря на заслуги Инессы (если они даже и имели место быть в таком объеме, как это утверждает она), именно Василий Иванович добыл все эти деньги. Какими путями и способами - другой вопрос. Но именно Чапай, а не его родственники и знакомые. Он - руководитель и вдохновитель банды, группировки, сообщества или еще черт знает чего - как там называется их шайка-лейка. Где же он теперь? И почему не участвует в нашей милой встрече? А родственники делят добро, словно Чапая уже нет в живых? Как бы узнать правду про Василия Ивановича? И знает ли ее Анька? На что-то ведь она намекала в наших разговорах... Но сейчас у нее не спросишь.

С другой стороны, Инесса готова пойти на компромисс. Раньше она хотела просто упрятать Аньку в психушку. Причем она говорит о компромиссе в присутствии такого количества своих людей, для которых прикончить сейчас нас с Анькой - как комара прихлопнуть. Может быть, она осознала нашу силу? Хочет в дальнейшем заставить работать на себя? Чтобы мы вместе с ней составили непобедимую команду?

Но против кого она намерена бороться в союзе с нами - или с Анькой? Против всего остального мира? Опять же в самом начале мне объясняли, что главный их конкурент - Комиссаров. Вот он сейчас сидит тут рядышком, водкой накачивается. Может, он хорошо соображает в бизнесе, прекрасно понимает, что куда лучше продать, как кого обвести вокруг пальца, но он - слабый. Пусть даже Чапай так же никчемен сейчас, но рядом с ним есть Инесса - настоящий конь с яйцами. А кто есть рядом с Артемом? Мог такой слабый человек возглавить большую организацию? Но ведь возглавляет же, ответила я сама себе. И когда я видела его в первый раз в этом же замке, он совсем не показался мне слабым. Он держал в подчинении большую группу крепких мужчин, вытягивающихся перед ним по стойке "смирно". Он подавал себя совсем по-другому. Что с ним происходит сейчас? Я не понимала, как мог этот мужчина в какой-то момент вызвать у меня интерес. Я ведь даже оценивала его, пусть подсознательно, как потенциального любовника. Теперь же он был мне совершенно неинтересен. Что вообще происходит вокруг меня? Какого черта нас с Костиком занесло тогда в тот придорожный ресторан?! Как я вообще могла оказаться в этой ситуации?! У меня же были возможности соскочить с поезда. Были! Почему я ими не воспользовалась? Почему не пошла в милицию?! Да я ли это?!

Я бросила взгляд в сторону Артема. Он сломлен? И это с ним сделала Анька? Она что, какая-то вампирша? Кровососущая, энергетическая или еще какая-то там, названия чему не придумано? Ведь Комиссаров сейчас - другой человек. Или это не Комиссаров? Может, тоже какой-нибудь двойник нашелся. Ведь говорят же, что у каждого человека он есть...

К действительности меня вернул голос Инессы, которая теперь вещала на повышенных тонах.

- Я повторяю свой вопрос: Аня, ты готова делиться или нет, черт тебя дери? Мы можем обсудить все детали, если ты даешь принципиальное согласие. Всё ты однозначно не получишь.

- Я писать хочу, - прервал монолог Инессы Костик.

- Что?! - взревела она.

- Иди, ребенок, - подтолкнула Костика Анька.

- Найдешь сам? - спросила я.

Костик направился к выходу из комнаты. Иван встал, чтобы последовать за ним.

- Не надо со мной ходить. Я уже большой и справлюсь сам, - заявил ему мой ребенок с недовольным видом.

Иван опустился назад на кровать, а Костик вышел.

- Аня, - опять открыла рот Инесса, переводя взгляд с нее на меня и обратно, пожалуй, еще не решив, кто из нас кто, - я жду ответа.

- Пора! - громко и четко произнесла одно слово Анька, схватила меня за руку и потянула на пол, закрывая собой.

В комнату тут же ворвался Артур в противогазе - и что-то швырнул на пол. Я потеряла сознание.

* * *

Очнулась я в какой-то комнате, в которой ни разу не была раньше. Где я? Что со мной? Голова раскалывалась...

Нет, не больница. Я предприняла попытку сесть, это у меня получилось без особого труда. Ничего перед глазами не плыло, только не проходила головная боль. И во рту ощущался какой-то привкус. Я находилась на узкой койке в дальнем углу незнакомого мне довольно большого помещения. На противоположной стороне на огромном ложе отдыхали Артур и Анька. В разложенном кресле дрых Костик.

В комнате стоял огромный рояль, вокруг него и вокруг ложа возвышались юпитеры. В двух шагах от моей койки валялась охапка сена. Еще имелась пара стульев - и все. Странная какая-то обстановка.

Я встала и отправилась на поиски ванной комнаты. Мне еще никогда в жизни так не хотелось встать под холодный душ, причем вначале надолго подставить под него голову, а потом уже влезть полностью.

Кроме комнаты, в которой мы спали, имелись еще две, поменьше, довольно захламленные, в отличие от первой, но свободные от обитателей. Часы у меня на руке встали, а летом в Питере по свету за окном не очень-то определишь, который час. Я все-таки склонялась к мысли, что сейчас утро.

Ванна не внушила мне доверия, так что я решила только подставить голову под кран - забираться в нее не хотелось, а вымыть не было сил. После нескольких минут наслаждения холодной струей я почувствовала себя гораздо лучше и отправилась на кухню на поиски кофе.

Пока вода кипятилась, я обозревала окрестности из давно не мытого окна. Где мы находились территориально, я сказать не могла - перед окном простирался какой-то пустырь, а их в питерских новостройках имеется великое множество, причем исключительно похожих друг на друга ухабами, рытвинами, свалками и помойками. Но, пожалуй, насчет времени я не ошиблась - раннее утро. Какой-то народ спешит к трамвайной остановке. Мрачновато. Солнце еще не встало, нет, скорее оно встало, но сегодня нам не суждено его увидеть.

Вода наконец закипела, и я села пить кофе. Пока больше никто не проснулся. Я стала вспоминать, что было вчера.

Анька подала Артуру условный сигнал - и он запустил в комнату один из "сюрпризов". Молодец Анька - подождала, пока уйдет Костик. Наверное, потом Артур вытащил нас с нею, усадил в машину и привез сюда. Еще одна Анькина "берлога"? Или что это? И когда они наконец проснутся, чтобы ответить на мои вопросы?!

Я решила попробовать разбудить любовничков. Неужели на Аньку газ вообще не подействовал? Они даже смогли заняться с Артуром любовью? Не при Костике, я надеюсь? Значит, газ действует не на всех? Говорят же, зараза заразу не берет. Но какая Анька зараза? Кто тут зараза вообще? И что в действительности хотела Инесса? Она предлагала Аньке разделить деньги? Анька не желает ни с кем делиться, а Инесса понимает, что это необходимо. Зачем устраивать войну, если все можно решить мирным путем?

В комнате послышалось какое-то шевеление, и на кухню вскоре заглянул заспанный Артур.

- Уже отошла? Молодчина. А Анька спит словно убитая. Или ты лучше переносишь эту дрянь? Погоди, пойду умоюсь.

К тому времени, когда Артур снова зашел на кухню, я уже приготовила ему чашку и подогрела чайник. Он положил себе две ложки растворимого кофе, залил кипятком и жадно отхлебнул.

- Ой, напереживался я вчера, - покачал головой сосед. - Когда вся эта орава приехала. Одни. Потом другие. Хотел сразу пустить "сюрприз", но Анька меня несколько раз предупреждала, чтобы ждал ее сигнала. Как скажет "пора", только тогда и пускать. Но я весь издергался.

- Костик не наглотался? - уточнила я.

- Нет, с ним все в порядке. Просто дрыхнет. - Артур посмотрел на свои часы. - Четверть восьмого. Он же у тебя в такую рань не встает?

Я завела свои часы и поразилась, что так мало спала. Казалось бы, после газа должна была спать больше обычного, или я так на него отреагировала?

Затем я задала Артуру мучивший меня вопрос: что это за квартира? Он мялся какое-то время, а потом выдал, что это студия. Я удивленно посмотрела на него. Артур опять замялся. Я ждала объяснений.

- В общем, Лерка, мы с Лехой не хотели тебе говорить... А Анька нас сразу узнала...

- Что узнала? - не понимала я.

- Ну ты же не смотришь ни телевизор, ни видик...

- Вас что, показывают? - вылупилась я на соседа.

По телевизору их не показывали, как сообщил Артур, а на видео они уже стали признанными звездами. Порноэкрана. На русскую порнуху сейчас вообще большой спрос, в особенности на Западе, да и нашим господам немецкие и шведские творения давно надоели, захотелось родной "клубнички". Безногий ветеран Афганской войны и русский негр стали двумя любимыми героями. Не так давно хозяин студии, гражданин Латвии, предложил Артуру вступить с ним в долю, требовались лишь деньги, которые теперь обещала Анька. Она тоже решила вложить часть средств в этот прибыльный бизнес. Студия будет расширяться выполнять индивидуальные заказы. Я поинтересовалась какие? Оказалось, что многие "новые русские" хотели бы иметь у себя в видеотеке порнофильмы с участием звезд - телеэкрана и эстрады, в общем, тех, чьи фотографии и лица постоянно мелькают перед глазами. Конечно, самих этих дам сниматься не заставишь - или заставишь, но за очень большие деньги или шантаж, но зачем так тратиться, если можно подыскать их двойников или, по крайней мере, очень похожих женщин, которых определенным образом наложенный макияж или морщинки или что-то там еще преобразят в нужную героиню? Когда латыш предложил Артуру этот проект, сосед вначале не поверил, что такое количество двойников существует. А потом двойники оказались у него прямо под носом - мы с Анькой, не родственницы, никогда раньше не встречавшиеся, но такие похожие. И он поверил.

- А Леха не будет участвовать в проекте? - спросила я.

Как знали все "артисты" и хозяин, Леха снимался с единственной целью накопить на протезы. Хозяин даже не стал ему предлагать стать соучредителем, зная, на что тот намерен тратить свои гонорары. Более того, Леха не сможет принимать участие в поисках нужных девчонок - он же на инвалидной коляске и практически нигде не бывает. А скауту, как выразился Артур, придется здорово поработать ногами, посещая дискотеки, ночные клубы и еще бог знает какие тусовки. Именно из-за денег Артур согласился помогать Аньке в осуществлении ее проектов.

"А я?" - в который уже раз пронеслась мысль. Неужели я теперь испытываю еще и родственные чувства к своей копии? И помогаю ей не только и не столько из-за денег, а просто потому, что хочу помочь? Но каких целей добивается она, черт ее подери?!

- Послушай, а зачем нужны большие капиталовложения? - не поняла я. Ведь студия уже существует. - Я кивнула в сторону комнаты, где мы спали. Я, конечно, понимаю, что это не Голливуд, но что вам требуется еще? Ведь не полнометражные же фильмы снимать будете?

- И полнометражные тоже, - с самым серьезным видом ответил Артур. - До сих пор мы снимали простую порнуху с незатейливыми сюжетами, а под заказы потребуются декорации, хороший визажист, костюмер, другие места съемок.

- Но ведь заказчик это все оплатит! - не понимала я.

- А банк данных, который нужно создать вначале? Нужно отыскать девчонок и парней, двойников тех, кого могут заказать. И знать, кого мы можем предложить. Снять парочку-тройку сюжетов с ними... Нет, Лера, затрат понадобится много. Видишь, даже хозяин решил, что ему нужен компаньон. Теперь, правда, получит двух. Анька собирается на днях ехать в Латвию, вести переговоры. Бизнесом решила заняться твоя копия, надоело ей прохлаждаться. А может, ты тоже хочешь? Анька же обещала тебе деньги, и немалые. Вложишь вместе с нами. Будешь мне помогать в поисках, а?

Я покачала головой. Вернусь-ка я лучше к своим матрешкам. Надоели мне эти приключения. И мои матрешки с колокольчиками как-то не наводят на мысли об Уголовном кодексе, чего не скажешь о планируемом совместном предприятии.

Только вот как я теперь вернусь домой? Не ждут ли меня там Анькины родственнички? Отдуваться за все ее прегрешения (да и за свои собственные) мне совсем не хотелось.

Я спросила у Артура, не знает ли он случайно, как Анька планировала нашу дальнейшую жизнь. Ответить мне он не смог: она еще не просыпалась после того, как глотнула снотворного газа. Придется ждать, когда она откроет глаза.

В отличие от нас с Артуром, Анька поднялась в начале первого, после того, как мы уже плотно поели. Костик изнывал от безделья и просился на улицу, я отказывалась его отпустить.

Когда Анька выползла на кухню, видок у нее был неважнецкий, что я не преминула заметить.

- Это вместо того, чтобы сказать мне "спасибо"? - огрызнулась она.

Я удивленно посмотрела на нее. Анька заявила, что в последний момент перед тем, как "сюрприз" сработал, она прижала мое лицо к своей груди, чтобы я как можно меньше глотнула выпущенной в воздух дряни. Я этого, откровенно говоря, не помнила, но, возможно, все в самом деле так и было? Раз я проснулась ни свет ни заря, а Анька продрыхла часов на пять больше? Да, мы вместе валились на пол, но, по-моему, она накрывала меня сверху...

- За тебя, стерву, беспокоюсь, а ты... - Анька помолчала, хихикнула и призналась: - Никогда в жизни не думала, что настанет тот день, когда я о ком-то забеспокоюсь больше, чем о себе. А вчера вначале ждала, пока твой ребенок сообразит уйти из комнаты. Эй, ребенок, ты почему так долго не хотел писать? Потом тебя, стерву, спасала, вместо того, чтобы свой собственный нос закрывать. Ай! - Анька махнула рукой и отвернулась.

Я удивленно вылупилась на нее, потом встала, подошла к ней и развернула к себе. В глазах у Аньки стояли слезы.

- Анюта, что с тобой? Аня! Почему ты плачешь? Что-нибудь не так? Анька!!!

Поликарпова разревелась. Я просто не представляла, что делать. Потом велела Артуру с Костиком покинуть кухню и пока посидеть в комнате. Ребенок заявил, что идет искать игрушки - может, в этой квартире найдется для него что-нибудь интересное. Артур вызвался ему помочь. А Анька продолжала реветь. Я молча ждала, когда она успокоится, только время от времени гладила ее по голове и трясущимся плечам, думая, что Поликарпова стала чем-то похожа на меня прежнюю, в то время, как я постепенно превращаюсь в нее.

Наконец она подняла на меня заплаканные глаза и заявила:

- Ты понимаешь, что у меня никого не осталось, Лерка? Понимаешь, что у меня никого нет? Никого, кроме вас? Мать умерла. Вернее, Инесса сжила ее со света. Степан тоже. Опять же убит по приказу Инессы. А ведь мы со Степаном были близки. Нет, не как любовники. Это же мой брат. Иван - приспешник Кальвинскене. Это одна кодла.

В этот момент я задала вопрос о ее отце. Анька уставилась в окно и долго молчала, потом проронила:

- Я не знаю, где отец. И в каком он сейчас состоянии. Жив ли вообще. Но есть у меня одна идейка на этот счет. Поможешь, Лерка? Больше-то мне положиться не на кого.

- Помогу, - тут же ответила я, даже не спрашивая, что от меня потребуется.

- Собирайся, - вскочила с табуретки Анька. - Поедем в Латвию.

- Куда?! Прямо сейчас?

- А чего откладывать? Или у тебя какие-то другие дела планируются?

ГЛАВА 20

Загранпаспорт мне сделали за один день, визу вообще поставили мгновенно: деньги решают все вопросы, а Анька платила щедро и в твердой валюте. Как только все было готово, Артур, Анька, Костик и я тронулись в путь на моей "Тойоте".

В Латвии мы остановились в Елгаве, в гостинице при спортивном комплексе, сняв четырехместный номер, где кровати располагались в два яруса. Артур с Костиком заняли нижние места, мы с Анькой - верхние.

Первым делом Артур связался с Мартыньшем, организатором и вдохновителем подпольной киностудии, но переговоры с латышом вела Анька, даже не взяв нас троих с собой. Поликарпова заявила, что лучше нас знает, чего требовать и как разговаривать. Мы с Артуром пожали плечами, но согласились. Как мы уже поняли, с Анькой вообще лучше не спорить.

Я не представляю, куда они ездили с Мартыньшем, с кем встречались, но три дня мы их не видели, сами же в это время наслаждались жизнью: купались и загорали. Местные жители взирали на Артура с большим интересом, но вопросов не задавали. Появись мы в каком-нибудь небольшом русском городке, то, наверное, пришлось бы отбиваться от любопытных, но мы находились в Латвии, где на огромного негра, сопровождающего блондинку с белокожим сыном, местные жители бросали один взгляд, хотя и несколько удивленный, и тут же шли дальше по своим делам.

На третий день я, откровенно говоря, стала беспокоиться и решила позвонить Аньке на сотовый, хотя она и предупреждала, что может задержаться надолго - в зависимости от того, как пойдут дела. Но что можно обсуждать столько времени? Тем более что съемки планируется проводить в Питере и его окрестностях, а героев и героинь будущих фильмов подбирать русских, чем же она тогда занята? И все ли с ней в порядке? Не дотянулись ли сюда руки Инессы, Ивана и прочих Анькиных знакомых? С другой стороны, они же не могли узнать, куда мы уехали, ведь мы об этом не сказали никому, даже Лехе - чтобы невольно не выдал эту информацию. Мы понимали, что наши противники могут пойти на все, что угодно, например, использовать "сыворотку правды", поэтому было лучше, чтобы Леха просто не знал, где мы. И вообще-то Инесса - литовка, а не латышка, а мы сидим под Ригой.

Телефон у Аньки оказался отключен, через час я сделала еще одну попытку, потом третью, четвертую, десятую. Я спросила у Артура, что нам делать? Он стал названивать по всем имеющимся у него телефонам Мартыньша, но тот тоже не отвечал. Обращаться в полицию? Но что мы им скажем? И, если сюда все-таки дотянулись лапы Анькиных родственников, ее может давно не быть в Латвии.

Но ближе к вечеру Анька позвонила сама и, ничего не объясняя, заявила, чтобы мы к девяти были в полной боевой готовности. Я хотела спросить, к чему именно мы должны готовиться, но не успела: Анька отключила связь.

- Вещи, что ли, собрать? - спросил Артур.

Мы сложили наше барахло в сумки, но так до появления Поликарповой и не знали, уезжаем ли мы вообще или планируется какое-то ночное выступление с возращением назад в Елгаву. В общем, сидели, так сказать, на чемоданах и ждали в полном неведении.

Анька с Мартыньшем появились около девяти, велели оставить Костика одного спать, чему тот воспротивился, заявив, что он один может оставаться дома, но не здесь. Анька стала его увещевать, и это, к моему удивлению, у нее неплохо получилось: Костик согласился, но предупредил, что будет нас ждать и чтобы мы скорее возвращались.

Нам с Артуром было велено сесть в мою "Тойоту" и следовать за Анькой с Мартыньшем, едущим на "Опеле", и без особого разрешения носа из машины не казать. Я не могу точно назвать место, куда мы прибыли примерно минут через сорок езды. По пути, минут за десять до остановки, к нам присоединились два джипа с тонированными стеклами. Сколько человек сидело в джипах, я определить не смогла. Мы с Артуром переглянулись, но не успели даже начать обсуждение: зазвонил мой сотовый, и Анька сообщила, чтобы мы не волновались: это наши союзники.

- Что она еще планирует, черт побери?! - взревел Артур. - Вляпаемся в какую-нибудь историю, ладно бы дома, а тут - чужое государство, местность не знаем, латыши по-русски просто разговаривать не хотят...

Сосед махнул рукой. Я, как и он, была далеко не в приподнятом настроении и предпочла бы сейчас находиться в родной квартире или по крайней мере в родном городе, или хотя бы в родной стране, пусть даже участвовать в каком-нибудь очередном Анькином плане, но дома.

Вскоре все наши четыре машины подъехали к какому-то лесу, перед которым нас ждали еще два джипа-двойника, уже сопровождавших нас. Мы с Артуром в панике переглянулись, но, как было велено Анькой, носов не высунули, а я в очередной раз порадовалась, что у меня теперь машина с тонированными стеклами.

Ночное мероприятие начинало мне нравиться все меньше и меньше. Джипы и "Опель" тем временем встали рядком у обочины, нам ничего не оставалось делать, как последовать их примеру. Практически сразу же из джипов высыпали молодцы вполне определенной степени накачанности, не оставляющей сомнений в роде их занятий. Артур тихо выругался себе под нос. У меня тоже возникло подобное желание: молодцы были вооружены до зубов и все облачены в бронежилеты и шлемы.

- Куда мы попали? - спросил Артур. - И если уж она захотела на ночь глядя бои устраивать, то нас-то зачем было тащить с собой? Какой от нас толк?!

Я поинтересовалась, прихватили мы с собой хоть что-то из нашего арсенала? Я в сборах перед поездкой в Латвию не участвовала: взяла только одежду на себя и на ребенка, заскочив домой где-то на полчаса.

- Ты что, очумела?! - взревел Артур. - Границы, таможни! Кто ж потащит с собой оружие?

- Анька, - ответила я.

- Ну вообще-то да, - Артур хмыкнул. - От этой подружки всего, чего угодно, ждать можно. Но я сам проверил, что она укладывала: оружия не было. Мне, как ты понимаешь, в тюрягу совсем не хочется.

Я понимала. Мне тоже не хотелось - ни на Родине, ни за границей. Но что же сейчас намечается?! И чем все это для нас закончится? У меня же ребенок спит один в гостинице?! Ладно, когда он один в нашей квартире, где за стеной Леха, а тут же у нас никого знакомых... И он же еще совсем маленький...

В Латвии белых ночей нет, так что если в это время в Питере еще светло, здесь уже спускалась ночь. Мы видели очертания людей, обсуждающих что-то на опушке. Вернее, происходящее больше походило на отдачу приказов, причем командовала парадом Анька, а рядом с ней стоял один из молодцев, наверное, старший по рангу или как там это у них называется. Идеи - Анькины, а тот их преломляет в соответствии с ситуацией и доводит до сведения подчиненных?

Мы с Артуром из машины так и не выходили, только приспустили стекло, но долетавшие до нас немногие слова произносились на латышском. Анька же говорила слишком тихо.

- Ладно, давай пока не ломать голову, - сказала я. - Сама нам все потом объяснит.

- Если пожелает, - хмыкнул Артур.

Минут через пятнадцать собрание на опушке (или как там его назвать?) закончилось, и Анька направилась прямиком к нашей машине, в то время как молодцы разбрелись по своим. Поликарпова плюхнулась на заднее сиденье и сказала, чтобы мы следовали за остальной кавалькадой. За все это время мимо не проехало ни одно транспортное средство, я уже не говорю про пеших мирных граждан.

- Куда едем? - поинтересовался Артур.

- В одну больничку, - ответила Анька.

- Куда?! - воскликнули мы с Артуром одновременно и повернулись к Аньке.

Поликарпова объяснила, что в лесу, начинающемся перед нами, находится одно закрытое заведение - во всех смыслах этого слова. Очень дорогое, малоизвестное в широких кругах, но популярное в узких, не имеющее проблем ни с финансированием (поскольку таковое осуществляется родственниками или недругами клиентов), ни с поиском этих самых клиентов, хотя никакой рекламы ни в каких средствах массовой информации никогда не дает. Но те, кому нужно, о существовании этого медицинского учреждения наслышаны и пользуются его услугами. Здесь могут и лечить, и калечить - лечить от наркомании, алкоголизма, безудержной тяги к азартным играм, а могут и вполне здорового человека сделать "овощем". Но в состоянии и из "овоща" сделать человека если в его организме еще не начались необратимые процессы. Репутация заведения в определенных кругах очень высока, но кое-кто имеет на него зуб чего и следовало ожидать, раз тут оказываются не только услуги по лечению, но и достигается противоположный эффект - в зависимости от пожеланий заказчика.

Анька нашла в Латвии людей, заинтересованных в закрытии этой "лавочки" - или, скорее, в переводе ее под контроль других лиц. Каким образом Поликарпова на них вышла, она не стала нам говорить, но с ее способностями и деньгами, по-моему, было возможно все.

Сама Поликарпова знала примерное расположение этого заведения, а сопоставив эту информацию с той, что имелась у заинтересованных лиц, они определили точное. Как выяснилось, официальные инстанции уже давно прилагали неимоверные усилия, чтобы найти эту больничку.

- Так это что, представители официальных инстанций?! - спросили мы одновременно с Артуром, кивая на движущиеся впереди нас джипы - мы уже ехали по довольно узкой колее в лесу, освещаемой лишь светом фар. Ветки деревьев били по стеклам.

- Представьте себе, - ответила Анька совершенно спокойно.

- То есть латышская полиция, спецслужбы и кто там еще у них есть сейчас намерены уничтожить эту "лавочку"? - уточнила я. - Это не бандиты? Это органы?! - я все никак не могла поверить. Анька в моем мозгу как-то плохо ассоциировалась с властями, пусть и другой страны.

- Ну зачем же уничтожать? - усмехнулась Поликарпова. - Ее будут использовать. Там же, как я понимаю, великолепное оборудование, потрясающие условия и все такое прочее. Но использовать ее будет государство.

Я выразила сомнение, заметив, что никогда не наблюдала в Аньке стремлений помочь государству - какому бы то ни было. И с чего бы это она вдруг воспылала такой любовью к Латвии? По-моему, раньше она все делала лишь в своих корыстных интересах. Что же она будет иметь в данном конкретном случае?

- Может, и ничего, - ответила Анька. - Я здорово рискую.

Но мы с Артуром не могли успокоиться, пока не получим ответа. Зачем мы сюда едем? Зачем она все это затеяла? Ведь сколько усилий и денег потребовалось, чтобы это все организовать? Какие связи задействовать? Не просто же так она пришла в полицию или куда там еще и сказала: ребята, я знаю, где находится больничка, которую вы давно ищете, поехали, организуем штурм, я отвезу вас на место.

- Лера, не задавай лишних вопросов, - заявила Анька, выслушав мою очередную тираду. - Я все равно не расскажу, как все это организовала. Да и зачем тебе это знать? Ты и так в последнее время беспокойно спать стала.

- Станешь тут с тобой, - хмыкнула я.

Артур спросил, зачем все-таки туда едем мы с ним. Какой от нас толк?

- Вы - единственные, на кого я могу полностью положиться, - ответила Анька.

Это, конечно, было лестно слышать, но какая все-таки роль отводилась нам в Анькином плане?

- Я не знаю, как эти, - Поликарпова кивнула вперед, - поведут себя после штурма. В них я не могу быть абсолютно уверена.

- Но нам, в любом случае, с ними не справиться! - заорал Артур. - Моли бога, чтобы повели себя так, как надо тебе. У нас же ничего нет с собой! Нам отсюда не выбраться, если что-то пойдет наперекосяк!

- А Костик?! Я надеюсь, ты не забыла, что у меня ребенок остался один в гостинице?!

Совершенно спокойным голосом Анька сообщила, что в багажнике "Опеля" лежат три автомата.

- Как из них стреляют, я надеюсь, сообразите? Лера, ты, в частности?

- Идиотка! - взревела я.

- В общем, если дело примет такой оборот, что потребуется спасать свою жизнь, сообразишь, - утешила меня Анька. - Ты мне это уже один раз доказала.

Артур поинтересовался, когда такое случалось, но Анька заявила, что это мы как-нибудь обсудим уже в Питере за бутылкой водки.

- У Мартыньша в салоне машины несколько спортивных пистолетов, переделанных в боевые, - продолжала достойная наследница Чапая. - А так отбирайте у бойцов все, что у них есть. У них много чего интересного припасено, - Анька усмехнулась.

У меня на спине выступил холодный пот. Участвовать в боевых действиях, тем более на территории другого государства, совсем не хотелось. Артур поинтересовался, нет ли наших любимых и уже проверенных в деле "сюрпризов" и баллончика. Анька с грустью сообщила, что за эти три дня в Латвии ей не удалось найти поставщика подобных штучек. Придется довольствоваться тем, что есть.

Вскоре впереди показались огни какого-то дома. Подъехать к нему незамеченными возможности не было: к зданию вела только одна колея. Не исключено, что персонал знал какие-то обходные пути - или по лесным тропинкам, или даже у них имелся подземный ход, но на машине пробраться сквозь чащу леса было просто невозможно: деревья росли очень близко друг к другу. То есть для нас на машине путь отступления тоже только один.

На предварительном совещании было принято решение не устраивать никаких долгих переговоров: еще неизвестно, какие приказы отданы персоналу в отношении узников, оставленных здесь для прочищения мозгов. Возможно, кому-то сразу же введут смертельную дозу. Требовалось сделать все, чтобы работники заведения не успели этого.

Четырехэтажный кирпичный дом стоял на большой поляне, на которой могли свободно развернуться все наши машины, само здание окружал забор с колючей проволокой наверху, окна были зарешечены. С двух сторон на крыше имелись башни с часовыми, снабженные мощными юпитерами. На крыше росли молодые деревца. По краю шел забор из стальных прутьев. Над ним возвышались лишь верхушки, но между прутьями можно было рассмотреть прогулочную площадку со скамейками.

При нашем приближении залаяла целая свора собак. И одновременно сверху раздался голос часового, прекрасно слышимый в ночной тишине. Создавалось впечатление, что он разносится далеко во все стороны - подобно голосу муллы на Востоке. Конечно, громкости способствовало и отсутствие в лесу посторонних звуков.

Часовой спрашивал, кто мы и с какой целью прибыли? Из первой машины ему ответили на латышском. Часовой тут же перешел на этот язык, и больше я ничего не понимала из дальнейшего разговора.

Первым понятным звуком стали две автоматные очереди, одновременно выпущенные с двух башен. Но, как выяснилось, джипы имели пуленепробиваемые стекла (чего не скажешь о "Тойоте" и "Опеле", но мы держались в конце кавалькады), так что стоявшие впереди нас машины практически не пострадали, если не считать царапин с наружной стороны. Главное, что не пострадали прибывшие с нами люди.

Они тут же ответили стрелявшим. Если уж нас так негостеприимно встретили, то, естественно, следовало отплатить хозяевам той же монетой. Да и чего нам ждать? Краешком глаза я уловила, как за ограду полетел какой-то предмет, выпущенный выскочившими из одного из джипов молодцами, укрывшимися в лесной чаще. Практически сразу же прозвучал взрыв. Затем за забор были отправлены еще несколько подобных штуковин. Гранаты? Или еще какие-то новомодные "игрушки"? Сколько их мне пришлось повидать за последнее время... Больше, чем за всю предыдущую жизнь. Правильнее будет сказать, что до злосчастного придорожного ресторана "У Миши" я об этих штуковинах знала лишь понаслышке. В крайнем случае видела по телевизору.

Я закрыла уши, чтобы не слышать пальбы, а главное, издаваемых собаками жутких звуков, от которых мороз пробегал по коже. Потом они затихли.

Мы оставались сидеть в машине, хотя в самом начале штурма у меня было желание выскочить из нее и броситься куда-то в глубь чащи, чтобы залечь там в мох, траву, зарыться в землю... Или просто бежать сломя голову назад, в том направлении, откуда мы приехали.

Но Анька велела нам с Артуром оставаться на месте, пояснив, что, во-первых, стоящие впереди джипы прикроют нас от пуль, во-вторых, фары уже выключены и стреляющие не видят целей, а юпитеры на башнях разбиты - что было сделано в первую очередь.

- А приборы ночного видения? - подал голос Артур.

Именно в этот момент, словно в замедленной съемке, с крыши здания во двор рухнула башня, в которой дежурил разговаривавший с нами часовой. Затем упала вторая.

- Уже им не помогут, - хмыкнула Анька. - Даже если и были.

Более того, нас теперь можно было заметить, только если встать напротив выезда на поляну с колеи. С башен (уже рухнувших) обзор открывался на значительное расстояние, поэтому их и сбили практически сразу же. Да и много ли в доме людей, умеющих стрелять?

В лес Анька вообще не советовала заходить. При разработке операции этот вариант обсуждался - в смысле пустить пешую группу сквозь чащу, - но потом его отклонили. Если имеется только одна колея, значит, предусмотрено, что идущие с миром (то есть потенциальные заказчики) едут как раз по ней. Часто клиенты приезжают ночью, так что время прибытия подозрения не вызовет. Но пути подхода к дому по лесу могут быть известны лишь ограниченному числу лиц. Не исключено, что там установлены какие-то датчики, чтобы сообщать о непрошеных гостях или сбежавших (если такое возможно) пациентах. Могут быть зарыты мины и приготовлены еще какие-нибудь сюрпризы. Если были потрачены такие деньги на создание этого заведения, то уж и охрану должны были обеспечить соответствующую, а также неприступность.

- Но ведь мы приехали по колее, и сейчас начнется штурм! - заметил Артур, услышав про неприступность.

Анька пояснила, что по колее может ехать лишь одна машина, задевая стеклами за ветки. Видимо, башни планировались таким образом, чтобы с них расстреливать появляющиеся автомобили противника по одному.

- Возможно, создатели не предусмотрели варианта, что кто-то вот так сразу же станет их крушить, что кто-то приедет с техникой, способной мгновенно снести башни. И мы вообще-то не на танках, - пожала плечами Анька, а потом завелась: - Ну откуда я знаю?! Меня вообще мало волнует, как тут они будут сражаться.

- Понятно: ты, словно королева, вступишь на уже побежденную территорию, - хмыкнул Артур.

- Заткнись, а?! - рявкнула на него Анька.

Артур не понимал, с чего бы это ему вдруг надо затыкаться, и они с Анькой стали осыпать друг друга комплиментами, потом выяснять отношения, вроде бы совсем позабыв о том, что происходило впереди. Я же, наоборот, прислушивалась к звукам у дома. Там постоянно раздавались какие-то взрывы, стрельба, возбужденные голоса. Я то закрывала уши руками, то снова открывала, то мне хотелось биться головой об руль, чтобы все это наконец закончилась. Какого черта Аньку сюда принесло?!

Наконец все стихло. В смысле, стихло у дома. Анька с Артуром продолжали ругаться. Я решила сходить на разведку и открыла дверцу машины.

- Ты куда? - одновременно спросили они у меня, мгновенно забыв, что не довыяснили отношения до конца.

- Пойду пройдусь, - ответила я.

- Очумела?! - заорала Анька.

Артур схватил меня за предплечье.

- Не слышите, что ли, что там перестали стрелять? Пошли. Ты же, кажется, приехала сюда, чтобы попасть внутрь? Или так и останешься в салоне?

Не говоря больше ни слова, Анька выбралась из машины. Артур отпустил меня и последовал за ней. Мы приблизились к стоящему впереди "Опелю", Мартыньш вышел и спросил у Аньки, возьмет ли она пистолет.

- Всем раздай, - приказала Поликарпова.

А почему не берем автоматы? - хотелось поинтересоваться мне, но я сдержалась.

Мартыньш кивнул и выдал нам оружие, спросив у меня, знаю ли я, что делать с этой игрушкой. На всякий случай я попросила показать, какие манипуляции следует произвести, чтобы она выстрелила. Латыш показал. Я сунула пистолет за пояс брюк, прикрыв его штормовкой.

Артур пошел первым, сливаясь с чернотой ночи, за ним следовала Анька, мы с Мартыньшем замыкали шествие.

Ворота были открыты, просторный двор весь завален обломками камней, трупами собак и людей. Охраны (теперь мертвой) за забором было не меньше, чем прибывших с нами атакующих. За зданием стоял ряд машин, большая часть из которых пострадала. К моему удивлению, практически все стекла в здании остались целы, на что я тут же обратила внимание своих спутников.

- Бронированные, - пожал плечами Мартыньш. - Наверное, самого лучшего качества. По спецзаказу.

У входа в здание нас встретил один из молодцев, прибывших вместе с нами, сказал, что среди их команды только трое раненых, причем несерьезно: внезапность нападения и хорошее вооружение нападавших сыграли свою роль.

Теперь ребята осматривают здание.

- Вы подождете здесь или пойдете смотреть сами? - обратился молодой человек к Аньке.

- Пойду, - сказала она и кивком головы позвала нас с собой.

В одной из комнат на первом этаже трое молодых женщин в белых халатах оказывали помощь пострадавшим парням. Ребята, как я заметила, уже шутили с девушками - значит, все будет в порядке. Разглядывая попадавшихся на пути молодых людей, участвовавших в штурме, я обратила внимание на то, что выглядели они гораздо приятнее, чем те, которых мне довелось увидеть в охране дворца Чапая или замка Комиссарова. Да, у этих были такие же накачанные тела, они так же были обвешаны оружием, но не смотрелись такими уродами и не ассоциировались у меня с гориллами, бандерлогами, гоблинами и прочими подобными существами. Может быть, играло роль то, что работали они не на бандитских авторитетов, а на государство, гражданами которого являлись? Не знаю, я так и не смогла ответить себе на этот вопрос.

Старший - тот, что вместе с Анькой отдавал приказания на опушке, кому-то звонил, но говорил на латышском, так что я опять не поняла, о чем речь. Увидев нас, он приветственно поднял руку и улыбнулся, потом снова стал что-то быстро говорить в трубку.

Первый этаж занимали комнаты персонала - как жилые (мы потом узнали, что пересменка здесь производилась раз в неделю), так и кабинеты. Здесь же находился и пищеблок. На каждом из следующих этажей в двух концах коридора были комнаты дежурных, по центру - палаты.

Медперсонал собрали в одну большую палату. Их охраняли трое молодых людей с автоматами. Возможно, старший уже вызвал подкрепление или транспорт. Ведь явно будет проводиться подробнейшее расследование деятельности этого учреждения. И кто-то же должен позаботиться о больных. Что будет с ними? Наверное, медперсонал, по крайней мере, не старший, предпочтет сотрудничество с правоохранительными органами и будет оказывать всяческое содействие?

Практически все палаты были одноместными, в некоторых мы заметили и по две койки, но занята всегда была только одна - если вообще занята. Заглянуть внутрь можно было сквозь застекленное окошечко, имевшееся в каждой двери и закрывающееся со стороны коридора пластиковой ставней. Анька шла впереди нас и заглядывала во все. Я видела, что после каждой следующей палаты она становится все более и более хмурой. "Кого она ищет?" - снова подумала я, но не решилась спросить вслух. Вскоре мы это узнаем. Я очень надеялась, что ее усилия не пойдут прахом.

На третьем этаже к нам подключились два приятных блондина в бронежилетах. Они тоже заглядывали во все палаты, но, похоже, из праздного любопытства, уже выполнив свою основную функцию - захват этого дома.

Встретив нашу компанию, молодые люди вначале несколько раз перевели взгляды с Аньки на меня и обратно, а потом поинтересовались, сестры ли мы. "Анька никого про меня не предупредила?" - пронеслось у меня в мозгу. Ведь молодец, встретивший нас у входа, не удивился. Или не посмотрел как следует?

- Нет. Двойники, - сказала Поликарпова. - Слыхали, наверное, что бывают такие шутки природы?

Парни улыбнулись, покачали головами, но больше ничего не сказали по этому поводу.

Заглянув в четвертую палату третьего этажа, Анька уставилась на сидевшего в ней мужчину, потом хохотнула и закрыла ставню.

- Вы его знаете? - тут же подал голос один из латышей.

- Ну как вам сказать... - Анька опять хохотнула. - Наш, питерский. Исчез куда-то месяцев пять назад. Вон, значит, куда его упекли.

- Вы знаете его родственников? - поинтересовался второй молодой человек.

Анька пожала плечами и заявила, что этого Колю давно следовало отправить в подобное заведение - лечиться от алкоголизма.

Мы пошли дальше.

Часть четвертого, последнего, этажа составлял ботанический сад. Здесь росли пальмы и множество других растений, названий которых я не знала. Надо бы позаниматься ботаникой, а то в последнее время куда ни попаду, не представляю, как называются окружающие меня растения. В огромных клетках прыгали попугайчики, в аквариумах плавали рыбки. Сад находился точно посередине этажа, так что не пострадал от рухнувших башен. Одна вообще свалилась вниз, во двор, не повредив основную часть здания, вторая же рухнула на комнату дежурного и ближайшую к ней палату.

Из этой палаты раздавались слабые стоны. Анька открыла ставню, как делала уже столько раз и, пожалуй, ни на что больше не надеясь, - и замерла на месте. Потом ее глаза дико округлились, и она с силой дернула дверь на себя, затем еще и еще раз.

- Да откройте же вы ее, черт побери! - заорала она, не обращаясь ни к кому конкретно и ко всем нам одновременно.

Один из латышей оттолкнул Аньку в сторону и заглянул внутрь. Поликарпова же билась в истерике. Второй латыш вместе с Артуром схватили ее в охапку, но Анька вырывалась и требовала, чтобы ее пустили внутрь. Я никогда не видела ее в таком состоянии.

- Зови Яниса! - велел мне тот, что заглядывал внутрь комнаты.

Я бросилась к лестнице, Мартыньш последовал за мной. Двое других латышей и Артур с Анькой остались наверху.

- Янис - это старший? - спросила я у Мартыньша уже на лестнице.

- Да, - кивнул он, тяжело дыша рядом со мной.

Мы нашли старшего в той же комнате. Он еще говорил по телефону. При виде наших лиц он быстро что-то произнес в микрофон по-латышски и повесил трубку.

- Что случилось?

- Наверх, - выпалила я. - Там... Дверь. Завал. Внутри. Дверь не открыть. Как их тут открывают?

Я говорила несвязно, поддавшись панике. Сохранявший полное спокойствие Янис спросил у меня:

- Вы нашли его?

- Я не знаю, - ответила я. - Понимаете...

- Это не та, - Мартыньш кивнул на меня. - Анна нашла, но кого-то другого. Я не понял кого. Это не Анна, - Мартыньш снова кивнул на меня.

- Что? - Янис прищурился, потом как-то странно посмотрел и на меня, и на Мартыньша. Может, решил, что даже после кратковременного прерывания в этом заведении у нормального человека может съехать крыша. - Вы - не Анна?

- Я - Лера. Я...

- Какая Лера?!

Анька, что, не сказала даже Янису о том, что я здесь тоже буду? А когда он говорил по телефону, он не заметил, что нас тут двое одинаковых? Ах да, мы же быстро прошли мимо комнаты. Возможно, когда проходила одна из нас, он опустил глаза. А Анька ничего даже не упоминала. Когда они совещались, мы с Артуром сидели в машине, стекла в "Тойоте" тонированные, уже темнело, и Анька велела нам не высовываться. Да, наверное, Янис и его подчиненные особо и не присматривались к Анькиным сопровождающим. Но почему Анька ничего не сказала ему?! На всякий случай? Держала меня как козырную карту? Чтобы в очередной раз иметь возможность всех запутать, если это вдруг зачем-то понадобится? Чтобы она могла тихо смотаться, оставив меня расхлебывать все, что она тут заварила? Как бы я потом объясняла латышам, что я - не она? "И мне ведь уже сейчас предстоит объяснить это Янису", - подумала я.

Но объяснения начал Мартыньш. Слава богу, этот был в курсе дела. Знал о том, что мы с Анькой - двойники. Янис обалдело смотрел на меня. Я молчала. Потом Янис встал, велел нам следовать за ним, поднялся на второй этаж в палату, где держали медперсонал, и спросил что-то по-латышски. Ему ответили, он велел одному мужчине средних лет пройти с нами. Мы снова спустились на первый этаж, зашли в одну из небольших комнаток, там мужчина открыл сейф, просмотрел какие-то бумаги, потом жестом пригласил нас следовать за ним.

Ни слова не говоря, мы поднялись на четвертый этаж. Я заметила, как Янис украдкой бросает на меня взгляды. Пожалуй, в то, что в здании находятся две абсолютно похожие дамочки, он поверил только тогда, когда увидел Аньку, сидящую на полу в коридоре и безудержно рыдающую. Янис спросил что-то по-латышски у своих подчиненных. Они начали объяснения, показывая на палату. Мужчина в белом халате открыл пластиковым ключом дверь.

Янис, двое его подчиненных, врач и Мартыныи вошли. Звуков изнутри больше не было слышно. Я опустила глаза на сидящую на полу Аньку, посмотрела в спину зашедших в палату, не зная, что мне делать, куда идти, потом решила все-таки заглянуть внутрь.

- Я сейчас, - бросила я Аньке и Артуру.

Врач сидел на корточках перед лежащей на полу женщиной. Из-под обломков кирпича виднелась только верхняя часть ее тела - до талии, все остальное было завалено грудой камней. Боже, сколько их рухнуло на несчастную! Если бы только ее кровать стояла у другой стены...

Мужчина в белом халате закрыл ей глаза и встал.

Я неотрывно смотрела на покойницу и узнавала знакомые черты. Но где же я ее могла видеть?

- Это ваша мать? - вдруг по-русски спросил у меня врач, явно заметив сходство.

Я наконец поняла, почему Анька билась в истерике.

- Это ее мать, - ответила я, кивая в сторону коридора, помолчала и добавила: - Эту женщину считали умершей уже пятнадцать лет. Аня была уверена, что ее нет в живых. Боже...

Я ухватилась рукой за косяк двери, чтобы не грохнуться в обморок.

ГЛАВА 21

Анька до сих пор сидела на полу в коридоре... Надо было срочно приводить ее в чувство. Резко повернувшись, я вышла из палаты, мужчины последовали за мной.

- Подними ее, - сказала я Артуру.

Иванов повиновался, не задавая лишних вопросов. Вид у Аньки был, я вам скажу... В таком состоянии я ее еще не видела ни разу. Периодически ее тело сотрясалось от рыданий, казалось, что она ничего не соображает.

Врач предложил ввести ей успокоительное и уже повернулся к лестнице, чтобы идти за нужным препаратом, но я остановила его, еще раз внимательно посмотрела на Аньку, которую придерживал Артур, только что поднявший ее на ноги, и врезала Поликарповой по физиономии. Анька резко дернулась, но взгляд ее тут же приобрел осмысленность. Янис у меня за спиной хотел что-то сказать, но не успел - я заехала Аньке по второй щеке.

И тут моя копия пришла в себя.

- Ах ты, сука! - завопила Анька. - Бить меня по роже? Меня?! Как ты посмела, тварь?! Да я тебя сейчас...

В мой адрес было высказано несколько довольно острых выражений. Анька лягалась, извивалась, но Артур крепко держал ее в своих огромных лапищах. Остальные мужчины молчали, наблюдая за этой картиной, и не вмешивались. Я же порадовалась, что наконец снова вижу прежнюю Аньку.

- Ну что, получше стало? - совершенно спокойным тоном поинтересовалась я.

Анька открыла рот, чтобы опять выдать какую-нибудь гадость, потом прищурилась, закрыла рот, усмехнулась, и на ее губах появилась легкая улыбка.

- Спасибо, Лерка. Ты - настоящий друг, Пятачок.

Затем она повернулась к Артуру, изловчилась, чмокнула его в щеку и заявила, что теперь он может ее отпустить. Иванов вопросительно посмотрел на меня.

- Анна, - в это мгновение у меня из-за спины подал голос Янис.

Но Аньке пока было не до него. Я кивнула Иванову. Артур выпустил подругу, поняв, что больше его услуги по сдерживанию буйных пациенток не требуются, и Поликарпова для начала решила высказать врачу свое мнение о нем и его родственниках, а также имевшим место быть сексуальных контактах между ними. Ей нужно было на ком-то сорвать свой гнев, а зачем делать это на нас с Артуром, когда есть более подходящая кандидатура? Яниса и его подчиненных она, пожалуй, планировала использовать в дальнейшем.

Бедняге было выдано все, что Анька о нем думает. Может, после ее речи ему больше никогда не захочется делать кому-нибудь уколы? Интересно, а какой диагноз он поставил бы Поликарповой?

Вначале врач пытался что-то возражать, потом понял, что это бессмысленно, и молча слушал, опустив плечи, исподлобья поглядывая на разошедшуюся Аньку. А может, он так часто общается с людьми с неуравновешенной психикой, что привык не возражать и во всем соглашаться с ними? Прекрасно понимает, что таким, как моя копия, ничего не докажешь, так зачем же тратить энергию? Янис и его подчиненные тоже молчали какое-то время, а потом не выдержали - и разразились хохотом.

- Не вижу тут ничего смешного! - заорала на них Анька.

Я попросила ее успокоиться, стараясь выдерживать все тот же ровный спокойный тон, а потом предложила всем собравшимся закончить наши дела в этом здании. Мне лично не хотелось там оставаться ни одной лишней минуты, и вообще у меня ребенок один спит в гостинице.

- Что мы искали на этот раз? - спросила я у Аньки.

- Батю, - ответила она, опять посмотрела направо, на теперь уже закрытую дверь палаты, шмыгнула носом, но мгновенно взяла себя в руки и обратилась к Янису и его людям: - Вы тут все осмотрели?

- Кажется, это вы тут все осматривали... - заметил молодой человек один из тех двух, что присоединились к нам во время обхода помещений.

Анька резко повернулась к врачу, стоявшему на пути к ближайшей лестнице, но, пожалуй, не решавшемуся нас покинуть - без разрешения Яниса и, возможно, Анькиного.

- Где тут у вас еще могут содержаться больные? Или здоровые, которых вы калечили?

Врач вначале попытался возмутиться, но на этот раз его оборвал Янис.

- Ну? - взревела Анька. - Где еще люди? Говори - или придушу!

И она сделала шаг в его направлении. Врач резко дернулся, проблеял что-то непонятное себе под нос, но тут к нему в два прыжка подскочил Артур.

Мужчина средних лет едва доставал огромному негру до плеча. Артур схватил его за шкирятник, приподнял над полом и встряхнул. Одежда затрещала по швам. Янис решил взять нашу сторону и тоже подскочил к болтающемуся на весу человеку в белом халате. За Янисом незамедлительно последовала Анька. При виде ее перекошенного лица врач засучил ножками и залопотал что-то на латышском.

- По-русски давай! - рявкнула Анька. - Чтобы я все понимала! Где еще есть люди?

Глаза врача округлились от ужаса. Он не сводил испуганного взгляда с Анькиного лица. Возможно, узнал в ней пациентку, место которой только в таких заведениях, как это? Понял, что она может учудить, а объектом, принимающим на себя весь ее гнев, ему явно не хотелось быть, в особенности когда под рукой нет шприца с успокоительным и мощных санитаров со смирительной рубашкой...

- В подвале, - пролепетал врач.

- Веди! - приказала Анька.

Артур опустил врача на пол, тот на дрожащих ногах, держась за стеночку, побрел в противоположный от нас конец коридора, к дальней лестнице, мы дружною толпою последовали за ним.

- А быстрее двигаться можешь, ты, недоразвитый? - Анька пнула несчастного под зад ногой.

Мужчина ничего не ответил, вякнув лишь что-то невразумительное себе под нос, но стал гораздо резвее шевелить ногами. Анька хотела поддать ему еще раз, но я ее остановила. Мужик и так идет, зачем же слишком настраивать его против нас? Не исключено, что нам потребуется его помощь.

Уголком глаза я следила за Анькой. Теперь она была самой собой - той Поликарповой, которую я знала. Опять появилась резкость движений, напор, желание добиться своей цели - любым путем. От рыдающей женщины, сидевшей на полу перед палатой матери, которую она давно считала умершей, не осталось и следа. Минутная слабость прошла, растворилась в воздухе.

- А там правда... твоя мать? - решила все-таки уточнить я, считая, что теперь этот вопрос уже не выбьет Аньку из колеи.

Она кивнула с мрачным видом.

- Вы уверены? - подал голос Янис, шедший рядом с нами. - Ведь...

- Уверена, - перебила его Анька.

Но Янис, похоже, не был. Он повернулся к своим людям и отдал какой-то приказ по-латышски. Один из его подчиненных кивнул и на втором этаже отделился от нашей компании. Мы спускались дальше.

- Он возьмет истории болезней, - пояснил Янис, когда Анька вопросительно посмотрела на него.

- А вы уверены, что тут всех регистрировали под настоящими именами? У меня так, например, большие сомнения по этому поводу.

- Я не знаю, - отрезал Янис. - Посмотрим.

Он помолчал несколько секунд и спросил, в самом ли деле мы с Анькой не сестры.

- Даже не родственницы, - усмехнулась она.

- Но тогда почему вы так настаиваете, что там - ваша мать? - Янис кивнул наверх. - Ведь даже ваш пример подтверждает...

- Вы видели родинку у нее на шее?

Янис молча кивнул. Я тоже видела это большое родимое пятно на левой стороне шеи - той, повернувшись которой к входу лежала заваленная камнями женщина.

- Мне в детстве эта родинка не давала покоя. Я все спрашивала, почему она там - словно жук на белой коже?

На какое-то мгновение у Аньки на глаза снова навернулись слезы, но она опять быстро взяла себя в руки.

- Мне надо будет потом поговорить с лечащим врачом - или как тут это у них называется. - Она посмотрела на Яниса. - Я понимаю, что договаривалась с вами только насчет отца, но кто же знал... Я не могла даже предположить... Хотя, наверное, должна была... Всю оставшуюся жизнь теперь буду себя ругать. Ну почему, почему я не приехала сюда раньше?!

- Простите... - подал голос идущий впереди врач.

- Ты, старый козел, перебирай ногами! - заорала на него Анька с пеной у рта.

- Помолчи! - перебила я ее, пнув в бок, и вежливо обратилась к мужчине: - Вы что-то хотели сказать? Пожалуйста, извините ее. Вы ведь должны понимать, какое потрясение она только что пережила.

В эту минуту мы уже стояли на бетонной площадке, расположенной ниже уровня земли, перед огромной стальной дверью.

У врача был испуганный вид, он бросил взгляд на Аньку, быстро отвел, глянул на Яниса, скользнул по подчиненному Яниса, Мартыньшу и Артуру и остановился на мне.

- Я буду говорить только в том случае, если вы пообещаете мне, что удержите ее, - врач обращался ко мне, кивая на Аньку. - Она послушается только вас.

- Да ты, козел вонючий...

- Замолчи немедленно! - рявкнула я на Аньку. - Человек хочет нам помочь, тебе помочь, а ты устраиваешь тут неизвестно что. Закрой пасть и стой спокойно.

Анька в ярости повернулась теперь уже ко мне и завопила, что мой уже сошедший "фонарь" и царапины, оставленные ее ногтями, были цветочками. Сейчас она мне покажет ягодки. И вообще, как я посмела бить ее по лицу? Кто мне давал такое право? Да Анька никогда в жизни ни одному человеку не позволяла тронуть себя пальцем. Она продолжала в том же духе еще минуты три, все собравшиеся молча слушали. Янис вроде бы хотел вставить какую-то реплику, но Артур наступил ему на ногу. Подчиненные Яниса с Мартыньшем, похоже, предпочли бы оказаться где-то в другом месте. Врач больше рта не открывал и отодвинулся от Аньки как можно дальше, чтобы ненароком не попасть под горячую руку. Остальные мужчины последовали его примеру. Я оказалась к ней ближе всех. Но я была знакома с Поликарповой не первый день - и теперь стала совсем не такой, какой была в первый день нашего знакомства. Общение с Анькой меня многому научило.

Когда Поликарпова на мгновение замолчала, чтобы перевести дух, заговорила я, но, в отличие от нее, спокойно, ровно, не повышая голоса. Я заявила, что, если она немедленно не возьмет себя в руки и, более того, не извинится перед врачом, я покину пределы гостеприимного заведения, в котором мы находимся. Мне здесь делать нечего. Я оказала Аньке любезность, согласившись составить ей компанию, как, кстати, и мой сосед Артур. Или Анька ведет себя нормально, или мы незамедлительно уезжаем, причем не только отсюда, но и из Латвии. У нас и в Питере дел хватает. Янис, как я понимаю, прекрасно справится и без всех нас - я сделала легкий поклон в его сторону, он мило улыбнулся в ответ. О чем они договаривались с Анькой, меня совершенно не колышет, как не колышет и то, выполнят они оба условия своего соглашения или нет. Я жила спокойно до знакомства с Анькой, проживу и дальше. Она ищет своего отца? Пусть ищет. Какое мне дело до ее отца? У меня есть свой, которого я с большой радостью видела бы в два раза реже, чем вижу теперь. Зачем мне еще и Анькин? И, кстати, ей-то он зачем? Если я не ошибаюсь, то Чапай принял сторону Инессы, согласившись с ее аргументами в пользу необходимости изолировать Аньку от общества, в чем я теперь, между прочим, вижу рациональное зерно. Что мне там пела Поликарпова? Что она одна против всех? И она уже, кажется, включилась в борьбу за папашино наследство против братьев, Инессы и сыновей мадам Кальвинскене? Так зачем же ей сейчас сдался папаша? О каком наследстве может идти речь, если он жив, ну, может, не совсем здоров? Я бросила взгляд на врача. Тот стоял с лицом, не выражающим никаких эмоций, видимо, в душе радуясь, что я взяла дело в свои руки. Артур и латыши очень внимательно меня слушали.

- Ты многого не знаешь, Лера, - вздохнула Анька.

"По крайней мере, больше не орет и не ругается", - подумала я.

- Так объясни, чтобы знала.

Янис подал голос, заявив, что он тоже хотел бы знать, против кого играет и вообще подоплеку всей этой истории, в которую он оказался впутанным.

- Вы хотели разогнать это осиное гнездо? - резко повернулась к нему Анька. - Вы приняли меня с распростертыми объятиями, когда я к вам пришла? Так? Какая была договоренность? Я забираю своего отца, если найду его здесь, а все остальное, что вы тут делаете, меня не волнует. Я беру батю и отваливаю. Вы хозяйничаете, мародерствуете, сжигаете тут все дотла - ваше дело. Это вас устроило. Так? Что вы еще от меня хотите, черт вас подери?!

- А ваша мать... - открыл рот Янис, но Анька опять заорала, не дав ему больше произнести ни слова.

Я решила, что мне снова следует вмешаться, и рыкнула на Поликарпову. Та, к моему удивлению, заткнулась и на этот раз. Я же повернулась к врачу.

- Пожалуйста, расскажите нам про Анину мать, - мягко попросила я его. Нам очень важно знать, каким образом она тут оказалась, давно ли, что с ней было, кто к ней приезжал.

- Тогда нам лучше пройти в мой кабинет, - устало произнес врач. - Я должен посмотреть свои записи.

- Нет, сначала ищем батю! - взревела Анька. - Он-то еще может быть жив. Что вы с ним могли сделать, сволочи?! Где мой отец?!

Врач шарахнулся от нее и умоляюще посмотрел на меня. Я задумалась на мгновение, а потом спросила:

- Если ее отец в вашем заведении, то он за этой дверью? - Я кивнула на стальную преграду, возвышающуюся перед нами. Из-за нее не доносилось никаких звуков.

Мужчина кивнул.

- Вы знаете, кто там?

- Это карцер. Для особо буйных. Только что поступивших. Ну, не совсем только что. Недавно. Первое время таких держат там. - Он опять кивнул на дверь. - А потом переводят в палаты.

- Там сейчас кто-нибудь есть? - спросила я.

- Трое мужчин. Простите, но я не знаю ни их имен, ни фамилий. Но все трое поступили недавно. Можно будет потом уточнить по документам, когда именно.

Янис велел врачу открывать дверь. Тот нажал на какую-то потайную кнопочку в углу помещения, где мы стояли. Открылся небольшой шкафчик, в котором висели самые обычные ключи. Врач взял четыре из них, затем подошел к двери, еще на что-то нажал, потом вставил один из ключей в замок и повернул два раза. Дверь с грохотом открылась. За ней находилась еще одна такая же. К ней подошел второй ключ. Врач вошел первым, мы последовали за ним. Он нащупал на стене справа от двери выключатель и щелкнул им. Узкий бетонный коридор осветили довольно тусклые лампы. Мы находились под зданием клиники.

Здесь было тихо, не слышалось никаких звуков. Но вообще-то стояла глубокая ночь, наверное, те, кого здесь держат, давно спят. И слышали ли они звуки выстрелов? Возможно, сюда не доносится ничего с поверхности, из каких бы орудий ни палили. Я спросила об этом врача.

- Полная звукоизоляция, - кивнул он. - Один из методов для непокорных.

- Я тебе сейчас покажу непокорных! Я тебя самого тут запру, козел вонючий! - опять открыла рот Анька, но я хорошенько врезала ей локтем в бок и в очередной раз велела заткнуться. Анька огрызнулась на меня, но замолчала.

Я же, опять извинившись перед врачом, который только пожал плечами, поинтересовалась, много ли здесь карцеров. Он сообщил, что десять, под землей также находятся холодильники, в которых хранится довольно внушительный запас продуктов и ряд препаратов, есть служебные помещения.

- А морг? - вякнула Анька.

Врач повернулся, посмотрел на нее, но тут голос подала я, уже видевшая подземный морг под дворцом Чапая. Это теперь что, традиция или мода, устраивать морги, так сказать, не отходя от кассы? В своих личных подземельях?

- Есть специальный холодильник, - сообщил врач, обращаясь ко мне. - На тот случай, если родственники захотят забрать тело.

Янис тут же поинтересовался, что происходит, если родственники не хотят?

- Хороним сами, - пожал плечами врач.

Янис, конечно, захотел узнать где. Врач ответил, что этот вопрос нужно будет задать санитарам - подобная функция возложена на их плечи. Насколько ему известно - где-то в лесу, но сам он места показать, к сожалению, не сможет.

"Ну и шарашка", - подумала я. У Яниса был очень сосредоточенный вид. Да, работки ему предстоит немало. И как только эта клиника могла функционировать довольно длительный период времени (а в этом я не сомневалась, раз уж тут содержали Анькину мать, считавшуюся давно умершей), и латышские власти до сих пор до нее не добрались? Или кто надо был подмазан? Но Янис все-таки представляет государственную структуру. Кто-то что-то не поделил в верхах? Теперь у новых властей или у тех, кто хочет занять их место, родились новые планы? Или кто-то кого-то сюда упек?! Поэтому и начались активные действия? Я плохо представляла расстановку политических сил в Латвии (со своими-то не разобраться, куда уж лезть в другое государство!) и не хотела забивать этим голову. Я вообще предпочла бы сейчас находиться в родном городе в своей кровати.

Но что теперь здесь будет? Неужели этот роскошный особняк в лесу оставят открытым всем ветрам? Неужели пропадет такое оборудование, лекарства? Надо спросить у Яниса. Если ответит, конечно. С другой стороны, Латвия - не Россия. Судя по тому, что я успела увидеть здесь за те несколько дней, что провела в Елгаве, напрашивался однозначный вывод: латыши настоящие хозяева. Можно не сомневаться, что в запустение тут ничего не придет. Только, наверное, сменится хозяин.

Наконец врач остановился у одной из дверей, казавшихся мне совершенно одинаковыми. Эта тоже была бронированной. Врач приоткрыл небольшое окошечко, а затем нажал на какую-то кнопку. Мы увидели, что в комнате прямо над матрасом, брошенным в углу на бетонный пол, включилась лампочка, освещая лицо спящего.

Явно почувствовав бьющий в глаза свет, мужчина лет тридцати восьми-сорока открыл глаза, снова зажмурился, закрыл лицо руками, потом отвернулся к стене. Мы с Анькой вдвоем наблюдали за происходящим. Больше никто не смог бы увидеть комнату в это маленькое окошко - двоим и то было неудобно.

- Откройте! - велел Янис, еще не смотревший внутрь.

Ни слова не говоря, врач повернул в двери один ключ, потом второй и распахнул ее перед нами. Находившийся внутри мужчина совершенно не интересовал Аньку, но Янис и его подчиненный сразу же вошли в карцер. Я решила последовать за ними.

Помещение оказалось маленьким и холодным. Там было гораздо холоднее, чем в коридоре, по которому мы шли. В углу стояла параша, никакого умывальника, еды, воды для питья, мебели или посуды не было. Только тонкий грязный матрас на голом бетонном полу.

Мы все не могли одновременно войти в карцер - не хватило бы места. И так Янису, его человеку, мне и врачу было тесновато. Анька с Артуром и Мартыньшем остались в коридоре и о чем-то тихо переговаривались. Врач последовал за нами, чтобы не оставаться рядом с Анькой, когда я отошла от нее.

Янис с подчиненным стали трясти лежавшего на матрасе мужчину за плечи. Тот вначале говорил что-то нечленораздельное, потом наконец полностью проснулся - или очнулся? - сел на своем матрасе, опять протер глаза и во все глаза уставился на тех, кто пытался с ним разговаривать.

На мужчине был надет когда-то дорогой костюм, от которого теперь остались лохмотья, но куски хорошего сукна нельзя было не заметить. Белая рубашка потемнела, обувь отсутствовала, почти все пуговицы тоже. Бороду он явно давно не расчесывал, но волосы отрасти не успели, так что стрижка оставалась относительно короткой и стильной.

Янис что-то оживленно говорил. Мужчина слушал, вначале, как мне показалось, не вникая в смысл происходящего, а потом... разрыдался, уткнувшись головой в колени. Янис с подчиненным, сидящие перед мужчиной на корточках, смутились в первый момент, потом стали его утешать, придвинулись так, чтобы обнять его с двух сторон, похлопали по спине. Тот снова стал задавать вопросы.

Значит, они его знают? У меня сложилось именно такое впечатление. А вот пациент (или узник?) вроде бы видит их впервые. Так зачем сюда прибыл Янис с командой? В особенности, если это представители государственных органов, как утверждала Анька.

Я повернулась к врачу. У него на лице тоже было написано удивление.

- Кто это? - кивнула я на бородатого.

- По-моему... - Врач назвал фамилию, которая мне совершенно ничего не говорила, о чем я и заявила ему.

- Вы не из Латвии? - спросил он меня, а потом добавил: - Ах да, конечно. Вы же не можете знать...

- Что я не могу знать?

- Лера - я не ошибся с именем? - Лера, зачем вам наши политические страсти? У вас своих в России предостаточно. Как и проблем. Больше, чем у нас, кстати. И, простите, если я дам вам совет... Пару советов. Забудьте о том, что тут видели сегодня ночью. Уезжайте. Уезжайте как можно скорее. Не показывайтесь никому на глаза. Вы же, наверное, знаете, что человеческая жизнь сейчас практически ничего не стоит. Ничья. Вы - молодая красивая женщина. И у вас, кажется, есть ребенок? Вы привезли его с собой? Немедленно, прямо сегодня ночью, берите ребенка и уезжайте. Не задерживайтесь ни одной лишней минуты.

Пока врач говорил, он периодически бросал взгляды в угол карцера, где Янис продолжал что-то обсуждать с бородатым.

- И второе, Лера, - продолжил врач свою речь.

Я вопросительно посмотрела на него. Он снизил голос до шепота и сказал:

- Может, я лезу не в свое дело...

Я попросила его закончить, раз уж начал, предполагая, что он хочет что-то сказать об Аньке. И оказалась права.

- Я рекомендовал бы вам поменьше общаться с вашей... подругой? Или кто она вам?

- Считаете, ее своей потенциальной клиенткой? - усмехнулась я.

На губах мужчины появилась легкая улыбка.

- Да нет, - ответил он. - Психически она абсолютно нормальна. Более чем. Любая комиссия признает ее вменяемой. Но...

Я ждала продолжения.

- Как бы объяснить это попроще? Я считаю, что у нее совершенно нет тормозов. Вы понимаете, что я имею в виду? У каждого человека должны быть тормоза, которые его сдерживают в той или иной ситуации. Сдерживают выплески эмоций, порывы - как благородные, так и противоположные им, а она себя сдержать не может. Да и не хочет. Она привыкла не сдерживаться. Она этого просто не умеет! Наверное, она всю жизнь делала только то, что хотела, не считаясь с интересами остальных?

Я кивнула. По-моему, именно так Анька всегда и жила. Но неужели врач смог это определить, понаблюдав за ней меньше часа? "С другой стороны, он же профессионал, - подумала я, - или его не стали бы держать в этой клинике".

- Корни всех психических заболеваний, отклонений от нормы, комплексов надо искать в детстве. И рубить хвосты, как мы говорим. Ну, например, вам не купили какую-то куклу, которую вы страшно хотели иметь. Это для вас было исключительно важно - тогда. Например, года в четыре. Сейчас вы об этом уже не помните, это можно выяснить только под гипнозом или в процессе медитации. Сами вы не вспомните. Но обида на родителей - или кого-то одного из них глубоко засела в душе. И у вас теперь могут не складываться с ними отношения. А первопричина - в той детской обиде. Я сейчас говорю очень упрощенно. Но вы, надеюсь, понимаете, что я пытаюсь до вас донести?

Он что, ясновидящий? Или умеет читать мысли? Почему он заговорил со мной об отношениях с родителями? Почему привел этот пример? Он не может этого знать. Он никогда в жизни меня не видел. Сама я не помнила никакой куклы, но ведь отношения с родителями у меня не складываются... Я постоянно на них злюсь, не хочу видеть. А может, была кукла? Или мишка, зайка, лисенок?

- Я вижу, что вы о чем-то задумались, Лера, - продолжал врач с легкой улыбкой. - Но это был только очень-очень простой пример. Или вот еще один. Вы боитесь оставаться дома одна?

Я покачала головой.

- А многие взрослые боятся. Или могут только при включенном во всех комнатах свете. Или сразу же отворачиваются, когда по телевизору показывают фильм ужасов. Их пробирает дрожь, хотя они точно знают, что это грим, куклы, но ничего не могут с собой поделать. Их сковывает страх. А может, их в детстве часто оставляли одних дома. Родители работали и думали в первую очередь о зарабатывании денег, считая, что с ребенком, запертым в квартире, ничего не случится.

Я мгновенно вспомнила Костика. Как он там сейчас, один, в гостинице? Боже, чем это может обернуться в дальнейшем?! Я дала себе слово больше не оставлять ребенка одного - что бы он сам мне ни говорил.

- Ну а ваша... подруга... Давайте будем называть ее подругой. Она не может сдержать ни эмоций, ни порывов. Как я считаю, она воткнет нож в сердце не угодившему ей человеку - сразу, не раздумывая, если этот нож окажется под рукой, а потом будет рыдать над трупом, искренне сокрушаясь. Минутный порыв, а человека уже нет.

- Вы считаете, что ее нужно изолировать от общества?

Он пожал плечами.

- Я посоветовал бы гипноз, - сказал врач и посмотрел на меня. - Но нужен высококлассный специалист. Ни в коем случае не обращаться к кому попало. В ее случае, - он кивнул на дверь в коридор, - можно довольно быстро добиться хороших результатов.

Я вопросительно посмотрела на мужчину. Он кивнул.

- Она, например, слушается вас. Вы можете заставить ее вести себя по-другому. Значит, ей можно без особого труда внушить на подсознательном уровне другую линию поведения.

- Она никогда не согласится на лечение, - заметила я.

- Во-первых, это будет не лечение, а коррекция, - поправил меня врач. Зомби же из нее никто делать не собирается.

- Собирались, - вздохнула я. - С этого-то все и началось.

Врач внимательно посмотрел на меня. Я кивнула.

- И она воспротивилась? Начала войну? И подрядила вас себе помогать?

Я улыбнулась в ответ.

- Ей крупно повезло, что вы были рядом. Иначе она могла бы такого наворотить... Вы оказываете на нее сдерживающий эффект. Только зачем вам это нужно?

- Пойдемте дальше, - голос Яниса прервал нашу беседу.

Мы вышли из карцера вдвоем с врачом, за нами следовали Янис, его подчиненный и бородач, по-моему чувствовавший себя счастливым, как никогда, по крайней мере с его лица не сходила улыбка, и он что-то непрерывно радостно лопотал по-латышски, периодически хлопая по плечам двух своих освободителей.

Анька внимательно оглядела бородача, а потом попросила Яниса представить их друг другу. Бородач вылупился на Аньку, потом опять посмотрел на меня, снова на Аньку.

- Сестры? - спросил он.

- Двойники, - в который уже раз пояснила Анька. - Ты, мужик, кстати, всю жизнь должен быть мне благодарен. Потом мы с тобой еще поговорим об этом.

Бородач вопросительно посмотрел на Яниса, тот принялся за объяснения и снова на родном языке. Анька заорала, требуя, чтобы говорили по-русски. Янис не обратил на нее никакого внимания. Тогда Анька дернула за рукав Мартыньша и велела переводить. Тот не знал, что ему делать, и в панике смотрел то на Яниса, то на Аньку. Поликарпова в очередной раз завелась и впилась ногтями Мартыньшу в физиономию. Ее стал оттаскивать подчиненный Яниса, его она хорошенько лягнула между ног, заявив, что очень надеется, что у парня никогда не будет детей. Он дико взвыл, глаза у него полезли из орбит, Анька врезала ему еще, парень рухнул на бетонный пол и теперь катался по нему, держась руками за самое дорогое. Янис не вступался за своего подчиненного, грудью заслоняя политика. Неужели этот бородач так важен, что можно спокойно смотреть, как калечат подчиненных?! Это из-за него устроили штурм клиники, задействовав такие резервы? Я внимательно оглядела вызволенного из заточения пленника, чтобы хорошенько запомнить. Может, потом узнаю на фотографии в прессе, смогу хвастать перед знакомыми, что лично встречалась... Расскажу своему политически активному родителю. А папаша мне пояснит, что делается в Латвии и каких дров успел наломать этот бородач. Или он, наоборот, - персонаж глубоко положительный? Кстати, а такие бывают в политике?

Но нет, лучше никому не говорить об этом. Врач правильно советовал мне забыть об увиденном сегодня ночью.

А Анька бушевала, теперь уже осыпая ударами Мартыньша, тот слабо защищался - против Аньки ему было не потянуть. Артур спокойно стоял, сложив руки на груди и подпирая спиной стену. Мы с врачом шли первыми, так что пока оставались вне пределов Анькиной досягаемости и особо не беспокоились.

- Вы видите прямое подтверждение того, что я вам говорил, - сказал он мне тихо, прямо в ухо. - Чуть что не так, как ей хочется, - и вот вам взрыв.

- Хотите, чтобы я попыталась ее успокоить?

- Пожалуй, больше некому, - он улыбнулся мне.

Я обогнула Яниса с бородачом и, оказавшись за Анькиной спиной, рявкнула, чтобы она оставила Мартыньша в покое. Он ей еще понадобится. Анька практически сразу же перестала его лупить, оглядела плоды приложения своих рук и заявила, что я, наверное, права. Мы снова тронулись в путь по коридору.

Мартыньш утирал с лица кровь, но молчал. Что за мужики пошли, с бабой справиться не в состоянии? И чуть ли не как должное принимают Анькины выходки. Или Мартыньшу за помощь Поликарповой обещаны такие деньги, что он готов все вытерпеть, только бы не отказалась выплатить гонорар? И ведь, скорее всего, именно Мартыньш вывел ее на Яниса... Что же Анька пообещала ему за услуги?

Подчиненный Яниса не присоединился к нам, оставшись на полу, правда, он сумел принять сидячее положение. Янис ему что-то сказал, парень кивнул. Бородач смотрел на Аньку полными ужаса глазами. Артур невозмутимо замыкал шествие.

Я поинтересовалась у врача, почему между карцерами такое большое расстояние. Он сказал, что, во-первых, подземный этаж по площади значительно меньше, чем наземные, - проходы были выкопаны не под всем зданием, а во-вторых, между карцерами встроены разные системы. Я спросила, что они собой представляют. После объяснений врача мне захотелось называть карцеры камерами пыток. Да они и предназначались для этого - в них "ломали" поступающих клиентов.

В помещении можно было установить практически любую температуру - от леденящего холода до изнуряющей жары, повысить или понизить влажность и давление, сделать так, что свет, причем разной яркости, будет включаться и выключаться через определенные промежутки времени. Было еще множество мелких ухищрений, о которых врач просто не успевал мне рассказать, да и, откровенно говоря, слушать о них у меня не было ни малейшего желания.

И вот мы прибыли ко второму занятому карцеру. Оттолкнув врача, Анька сама открыла оконце, мужчина только зажег лампочку.

Из Аньки полился такой поток матерных выражений, что даже у окружавших нас мужчин на лицах появилось выражение удивления.

Я тоже взглянула в оконце. В этой камере не было даже матраса - узник спал на холодном бетонном полу. Чапая мне довелось видеть только один раз, во время посещения его дворца по приглашению хозяев, но, похоже, это был он... Да и на Аньку в данном случае можно было положиться.

Врач быстро вставил в замок вначале один ключ, потом второй. Как я заметила, использовались те же ключи, что и в первом случае.

Анька влетела в карцер и бросилась к отцу.

Мы все стали свидетелями трогательной встречи.

На этот раз в коридоре оставались Янис с бородачом и Мартыньш, а в карцер зашли врач, Артур и я. Анька с Чапаем обнимались, целовались, он осыпал ее ласковыми словами, называл ангелом-хранителем, единственной, в кого он верил, кто пошел в него самого. В общем, это была умилительная сцена встречи любящего отца с любящей дочерью, этакого добродушного старикана, души не чающего в своей ласковой дитятке. Но вскоре Чапай стал меняться нет, не в отношении к Аньке, изменился весь его облик.

Почему-то у меня возникла ассоциация с коброй, которая вдруг оказалась в углу карцера. Кобра стала подниматься и надуваться, обвела собравшихся людей прищуренными глазками, а потом прошипела:

- Ну я им всем покажу, этим сукиным детям! Никому не будет пощады! Сто раз проклянут тот день, когда родились на свет, а еще тысячу - тот, когда пошли против меня. Меня не утопишь! - шипение перешло в визг, почти лысый череп покраснел. - Меня не сгноишь! Что мне ШИЗО? Тьфу! - Чапай сплюнул на бетонный пол. - Для меня тюрьма - дом родной. И не в таких покоях спал! Видали?

И Чапай рванул рубаху на груди. Нашим взорам представилась татуировка Божья Матерь с младенцем.

- Все видели? - повторил Чапай.

Позднее Анька объяснила мне, что сие творение неизвестного художника означает на блатном жаргоне как раз то, о чем говорил ее отец: "Тюрьма - мой дом родной". А особняк в стиле Растрелли еще ничего не значит...

Затем Чапай внимательно уставился на мужчину в белом халате, стоявшего рядом со мной, глазки его еще сильнее прищурились, хотя, казалось, больше некуда.

- Это ты, гнида, меня здесь гноил?! - Врач пододвинулся поближе ко мне. - Сейчас буркалы выколю!

И Василий Иванович сделал шаг вперед. Врач залепетел что-то на латышском.

- Чего? Чего? - взревел Анькин отец. - Это ты по-каковски лопочешь?

Артур понял, что врача нужно срочно спасать, и заслонил его своим телом, встав между ним и Чапаем.

Казалось, Василий Иванович только теперь заметил огромного негра, находившегося с ним в одном помещении. Хотя вроде бы всех обводил своим змеиным взглядом?

- А это кто такой? - спросил он у Аньки. - Ты его знаешь?

- Да, папа. Это наш человек. Он приехал вместе со мной спасать тебя.

- Тогда ладно, - дал добро Чапай и протянул Артуру руку, глядя на него снизу вверх. - Ты по-нашему говоришь?

- По фене ботаю, - выдал Артур, а я поразилась, откуда он вообще знает такие слова - я лично последнее слышала впервые. Но Василий Иванович, для ушей которого предназначалась реплика, понял Артура прекрасно и расплылся в улыбке, тут же начав рассуждать, где можно найти применение такому кадру. Интересно, а как отнесется ко всему этому Артур? Пока я ничего не могла прочитать по выражению его черного лица.

К счастью, рассуждая о потенциальном использовании негра-гиганта, Чапай забыл про врача, который решил этим воспользоваться и выскользнул в коридор.

- Кто там ноги делает? - тут же завопил Чапай - ну прямо как это делала Анька. Ясно, в кого пошла доченька. - А ну подвинься! - Он попытался сдвинуть Артура с места, но не тут-то было.

Чтобы отвлечь внимание бывшего узника от врача, я вышла из-за спины Артура, за которой тоже пряталась. Чапай уставился на меня выпученными глазами, потом повернулся на стоявшую в углу Аньку, снова вылупился на меня. Закрыл глаза, открыл, протер их, опять посмотрел назад, снова на меня и выдал:

- Двойни у меня не было. Или в роддоме кинули?

- Я старше вашей дочери на три года, - подала голос я. - Меня зовут Лера.

- Это ж значит, какой тогда год был? - Чапай что-то прикинул в мозгу. Нет, не может быть. Я тогда в зоне парился. Откуда ж ты взялась?

- А мы с вами разве не встречались? - спросила я, не найдя ничего лучше. Он что, уже забыл, что ли? Или ему тут успели вколоть какую-то дрянь, частично отшибающую память? Или Инесса что-то подмешивала в пищу?

Но вместо Чапая мне ответила Анька, заявившая, что встречалась я не с ее отцом, а с ее троюродным, если не четвероюродным дядей, до недавнего времени проживавшим где-то в Сибири. Дядю нашла Инесса, внешне он был очень похож на Чапая, в его случае даже не потребовалась пластическая операция, только нанятый Кальвинскене известный гример дал несколько рекомендаций, а по росту и комплекции дядька подходил идеально. Инесса, конечно, долго готовила его, чтобы никто не заметил подмены, а потом, использовав момент, претворила в жизнь свой давно вынашиваемый план. Но все детали Анька объяснит мне позже. Сейчас не до этого. И вообще нам пора. Чапай хотел что-то спросить у дочери, но та резко оборвала его:

- Потом, папа. У нас еще много дел. Успеем наговориться, когда вернем себе все украденное этими ворюгами. И Лера нам в этом поможет.

Анька посмотрела на меня. Я ничего не ответила, развернулась и вышла из карцера. Остальные последовали за мной.

Еще не был осмотрен последний карцер.

- А зачем нам туда? - спросила Анька, обращаясь ко всем одновременно и ни к кому конкретно.

- Мы должны здесь все осмотреть, - подал голос бородач.

- Слушай, тебя выпустили, я батяню нашла, кто вам тут еще нужен?

- Там тоже заперт человек! - рявкнула я на нее, кивая в сторону уходящего дальше коридора. - Которого тут держат, как держали твоего отца и его. - Я показала на бородача. - Человек, понимаешь ты это? И не для всех тюрьма - дом родной. - Я посмотрела на Василия Ивановича.

Бородач тут же закивал и стал сокрушаться о, возможно, загубленном здоровье, которое теперь неизвестно сколько времени нужно будет поправлять.

- Тебя чего, тоже гноили? - Чапай оглядел другого пленника с ног до головы. - А ты кто такой? Почему не знаю? Чего, "на командировке", что ли, ни разу не был?

- Я... - бородач явно хотел представиться, гордо расправив плечи и изобразив недовольную мину на лице оттого, что его не узнали, но Янис что-то быстро сказал ему по-латышски. - Мы с вами вращаемся в разных кругах, сказал мужчина вместо того, что хотел вначале. - И вообще мы граждане разных стран.

- Каких таких стран? - не понял Чапай. - Чего ты несешь? Погоняло у тебя есть? Ну, кличка!

- Мы сейчас в Латвии, папа, - тихо произнесла Анька за спиной Чапая.

Глаза Василия Ивановича от удивления вылезли на лоб, и он спросил, как сюда попал. Анька заметила, что на этот вопрос может ответить только Инесса Кальвинскене и кто-то из ее приспешников.

Стоявший рядом со мной врач явно хотел что-то сказать, но не решался в этой компании. Я тихонько взяла его за руку, и мы отошли в сторону, пока Анька, Чапай, Янис и бородач что-то там выясняли между собой. Наверное, им было что обсудить.

- Потом вы сможете объяснить своей подруге... - начал врач и рассказал мне историю своего заведения.

Изначально клиника, подобная той, в которой мы находились, функционировала в Литве, но потом те, кто ею заведовал, пришли к выводу, что им хватит пациентов, которых можно просто лечить - зачем лишние проблемы с законом? И так достаточно денег. Но несколько врачей, ранее работавших там, решили, что, если есть возможность зарабатывать очень большие деньги, надо их зарабатывать. Тем более спрос на всякие психотерапевтические услуги и услуги из сопредельных с психиатрией областей сейчас непомерно велик. Можно работать по одному, а можно объединиться, найдя еще нескольких коллег, готовых за деньги на все, финансирование обеспечат те, кто будет поставлять клиентов.

Врач не знал организационных деталей. Ему лично просто предложили работу за очень хорошие бабки. Раньше он работал в одном из наркологических диспансеров в Риге. Сейчас не те времена, чтобы отказываться, да и сумма была такой, от которой трудно отказаться - в любые времена. Все, что делалось в клинике, знают только два человека, остальные отвечали за свои участки работы - и закрывали глаза на творившееся на других. Мой собеседник просто не хотел всего знать. Лишних вопросов не задавал. Это здесь не приветствовалось, да и вообще, меньше знаешь - спокойней спишь. Он, конечно, слышал обрывки разговоров, что-то видел, о чем-то догадывался.

Здесь в самом деле вылечивали людей от алкоголизма и наркомании, "вправляли головы на место", как сказал мой собеседник, если такое было еще возможно, но также выполняли и противоположную работу - если того требовал заказчик и очень хорошо платил.

Я посмотрела ему в глаза.

- Вы хотите, чтобы я сказал, что мне стыдно? Да, меня иногда мучила совесть, в особенности вначале. А потом... Ведь если бы этого не сделал я, сделал бы кто-то другой. У меня семья, дети... Я не хочу оправдываться, Лера, но если бы жизнь можно было повторить сначала, я сделал бы то же самое.

- А что будет теперь? - спросила я его. - Клинику закроют? Вас... - я не решалась продолжить.

- Я не думаю, что клинику закроют, - легко усмехнулся он. - Сменится хозяин, охрана, часть заказчиков, часть врачей. (То есть как я и предполагала? И как говорила Анька?) Остальных оставят. Здесь подобраны очень хорошие специалисты - из всех Прибалтийских государств, есть два шведа, но они появляются только время от времени, несколько русских. Вообще у нас тесные контакты со Швецией. У них есть подобная клиника. Нет, конечно, без подвального филиала, - врач улыбнулся. - Но мы часто проводим обмен опытом, наши специалисты ездят туда, они - сюда. Они помогли приобрести кое-что из оборудования, помогают с лекарствами. Сюда были вложены очень большие деньги. А сейчас и в Латвии, и в России есть люди с деньгами, нуждающиеся в услугах, предоставляемых нами. Кстати, лечение здесь обходится гораздо дешевле, чем в Швеции, - я имею в виду настоящее лечение, не эти карцеры. И персонал говорит по-русски. В шведскую клинику нельзя принять русских пациентов просто потому, что возникает языковой барьер. Почему же не использовать специалистов такого класса, как те, что собраны у нас? Тем более каналы поставки препаратов налажены, оборудование, помещения - все есть. Н. (мой собеседник назвал фамилию бородача) - очень неглупый человек. Он прекрасно поймет, какие тут кроются возможности... Даже не исключаю, что оставит все, как есть.

- Вы хотите сказать, что политика - вообще грязная вещь?

Врач легко усмехнулся.

- Вся наша жизнь сейчас грязная, - вздохнул он, потом сунул руку в карман рубашки под халатом, достал оттуда крохотный блокнот и ручку. - Я запишу вам свои телефоны, Лера. На всякий случай. - Врач улыбнулся. - Я думаю, что останусь здесь работать. В особенности, после этой экскурсии по подземелью.

Он протянул мне листок с тремя телефонными номерами, я опустила бумажки в карман штормовки, думая о том, кому же сейчас можно вообще верить... Вот этому врачу я бы, например, не доверила сделать себе никакой укол... Но, с другой стороны, человек приспосабливается к жизни в этом мире так, как может. И кто я такая, чтобы кого-то осуждать? Сама хороша. А ведь я должна быть примером сыну...

Затем мы направились к последнему занятому карцеру. Анька, Чапай, Янис, бородач и Артур уже стали лучшими друзьями и что-то оживленно обсуждали, следуя за нами по коридору. К ним присоединился и подчиненный Яниса (отошел?), правда, он все время с опаской поглядывал на Аньку. Они с Мартыньшем держались позади всех, не вступая в беседу.

Врач открыл оконце, зажег свет внутри и предложил мне взглянуть. Я не поверила своим глазам. Забившись в угол и дрожа всем телом, на тоненьком матрасе сидел Стасюс Кальвинскас.

Как только врач открыл дверь, я вошла. Стасюс поднял глаза и в ужасе шарахнулся от меня.

- Здесь мыши, - сообщил он. - Только серые.

Я повернулась и посмотрела на врача.

- Очень может быть, - сказал он. - Мыши у нас водятся.

В это мгновение в карцер ворвалась Анька, услышавшая последнюю фразу врача.

- Ой, Лерка, - заорала она, - мы же про мышей забыли! Они же в шкафу стоят! У Лехи есть ключ от твоей квартиры? Надо звонить, чтобы хоть покормил их! Сдохнут же твари! Жалко!

- Не надо мышей, - пролепетал Стасюс из угла. - Не надо кормить! Убить надо!

- Что за бодяга? Какие мыши? - подал голос Чапай, зашедший вслед за Анькой. - У тебя крыша дымится, паря.

- Цветные, папуль. Такие красавицы, ну просто прелесть. Нам с тобой надо завести. Это Леркин сосед разводит. И экспериментирует на них. Мужик класс! Такие вещи делает! Я его обожаю!

"Это она про кого? - подумала я. - Про Лехиного отца?"

- Лера, скажи папе, - повернулась ко мне Анька. - Мы трех мышек оставили в банке у Лерки в квартире. А Стасик их теперь везде ловит. Да, пупсик?

И Анька широко улыбнулась Кальвинскасу.

Стасик слушал Аньку очень внимательно и переводил взгляд с нее на меня и обратно. В основном, правда, он смотрел на Аньку, которая оживленно рассказывала всем собравшимся историю про свою последнюю встречу с Кальвинскасом. А я, стоя в сторонке, наблюдала за ним. Взгляд его становился все более и более осмысленным. И менялся... Я очень не хотела бы, чтобы на меня кто-то так когда-нибудь смотрел... Недавно я наблюдала магические превращения в облике бородача, теперь - в Кальвинскасе. Только Чапай сразу же принял свое освобождение, как нечто в порядке вещей. И ему, наверное, было легче всех перенести заточение, хотя в последние годы он и привык к комфорту. Ведь за свою бурную жизнь ему неоднократно приходилось жить и выживать в таких условиях, о которых латышский политик и сын Инессы знали только понаслышке.

Анька, продолжая свое сольное выступление, стояла спиной к Стасюсу и не заметила, как Кальвинскас поднялся в своем углу. Он кинулся на нее, словно орел на мышь, и стал лупить руками и ногами куда попало. Чапай бросился на помощь дочери. Янис тоже решил поучаствовать - возможно, следуя благородному порыву помочь женщине. Или просто отрабатывал деньги? Он-то от Аньки тоже наверняка что-то получил. Артур быстро схватил меня за руку и вытащил в коридор, куда уже успел выскочить врач. Подчиненный Яниса и Мартыньш в карцер не заходили, слушая Анькино выступление из коридора.

В карцере продолжалась драка - или избиение? Я не заходила туда больше, только слышала дикие крики, от которых возникало желание заткнуть уши. Что там происходит? Но идти туда, вступаться за кого-то желания не было. Разберутся без меня. Хотя Стасюса вообще-то было жалко.

Я не знаю, сколько прошло времени. Кажется, я настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, когда звуки борьбы в карцере стихли. Кто-то плотно закрыл дверь изнутри. Ни Анька, ни кто-либо другой оттуда пока не вышли. Что произошло? Я вопросительно посмотрела на Артура, потом на врача.

- Подождем здесь, - сказал Иванов.

- Но что там...?

- По-моему, они что-то обсуждают, - предположил врач. - Я считаю, что это не наше дело, раз нас не пригласили, не так ли?

Мы все молча согласились.

Прошло минут двадцать. Затем из комнаты вышли Анька, Чапай и Янис. Одежда на всех была окровавлена и порвана, вид компания имела несколько потрепанный.

- Уходим, - сказала Анька, обращаясь к нам с Артуром, и первой пошла по коридору вместе с отцом.

Мы с Артуром последовали за ними. Шествие замыкали латыши, переговаривавшиеся на своем языке. Мы с Ивановым периодически переглядывались, но лишних вопросов не задавали. У меня было одно желание: поскорее уехать и из клиники, и из Латвии. Предполагаю, что Артуру хотелось того же самого.

В клинике мы больше не задерживались. В какой-то момент я хотела спросить, не забыла ли Анька про свою мать - ведь она собиралась познакомиться с ее историей болезни, да и с похоронами надо что-то решить? но предпочла не высовываться. Или Чапай уже ответил дочери на все вопросы?

Врач тепло попрощался со мной, Янис, его подчиненный и бородач холодно кивнули. Анька с отцом сели в мою "Тойоту", нас с Артуром попросили устроиться в машине Мартыньша.

Приведя себя в порядок в гостинице, мы, забрав Костика, тронулись в обратный путь.

ГЛАВА 22

Хотите узнать, что было дальше? Рассказываю.

Первые две недели я ничего не слышала об Аньке, так же как об Инессе с ее старшим сыном, Иване и Комиссарове. Этому я страшно радовалась. Решили все свои проблемы, выяснили отношения и забыли про меня? Слава богу. Ничего мне от них не надо. Только бы оставили в покое. Плевать, что не получила обещанные деньги на образование сына. Ничего не надо, только бы Поликарпова от меня отстала. Тех долларов, что она выдала мне вначале, хватит на маленькие радости нам с Костиком, а на жизнь я и так заработаю. Зарабатывала же раньше. Или Анька их потом куда-то переводить намерена? Костик же не в этом году в колледж поступает. С мужиками-то она расплатилась. А вообще, я ведь в любом случае после всей этой истории в выигрыше. Новый телевизор (хоть он мне и не нужен), видик, кассеты. И разве я когда-нибудь купила бы себе "Тойоту"? И отрабатывать ее Комиссарову совсем не пришлось. Если только не прорежется снова через какое-то время...

Но меня никто не беспокоил. А может быть, это затишье перед бурей?

Леха улетел в Германию вместе с Артуром. Вчера они вернулись, мы это дело отметили, но ему еще предстоит немало работы - учиться нормально ходить на новых протезах. Все соседи заглядывали, смотрели, что там Лехе в Германии соорудили. А сам Охрименко всем заявляет: раз Маресьев смог научиться, значит, и он еще спляшет. Вот только Леха никому не открывает секрет, откуда у него деньги взялись на эти протезы. Лопочет что-то невразумительное про Ассоциацию ветеранов афганской войны и еще что-то в том же духе. Но Анька вообще-то молодец. Даже если меня кинула. Где бы Леха взял средства на протезы, а Артур - на пай в студии? Кстати, и Лехин отец нашел какую-то постоянную работу, ходит теперь счастливый, что хоть кому-то потребовались его знания. Тоже Поликарпова помогла, между прочим.

Так хочу я или не хочу снова видеть Аньку? С одной стороны, с ней было весело и интересно, жизнь сразу же наполнилась событиями и острыми ощущениями, с другой... О том, что было с другой, думать не хотелось.

Но Анька позвонила. Сказала, что очень занята, они с отцом занимаются делами, когда все вопросы будут утрясены - пригласят меня во дворец, в который вернулся истинный хозяин. А пока Анька рекомендовала мне не высовываться, лучше ни с кем не общаться, и, поскольку летние каникулы у ребенка еще не закончились, неплохо было бы мне с ним куда-нибудь съездить.

- Съездить мы можем только в Новгородскую область, - заметила я. - Но как-то не очень хочется. И Костик не горит желанием.

- А как насчет круиза по Средиземному морю? Презентую вам путевочки.

В общем, мы поехали в круиз.

На следующий день после возвращения Анька опять позвонила и пригласила в усадьбу вместе с Артуром.

- Дорогу найдете? - спросила она.

- Найдем, - ответила я.

На территории чапаевского поместья произошли изменения, вернее, вначале я увидела лишь одно: на месте пирамиды возвышалась груда развалин, но уже была пригнана строительная техника, и отряд рабочих активно трудился, разгребая то, что осталось от громадного сооружения.

Дворец тоже пострадал, но поскольку в свои предыдущие посещения я видела лишь малую его часть, то не могла определить размер нанесенного ущерба. Правда, на первый взгляд он казался меньше, чем тот, что нанесли гитлеровцы оригиналу в Царском Селе, навсегда покидая его.

Нас с Артуром (Костика я решила на всякий случай оставить с Лехой) пригласили в одну из столовых (слизанную с Малой Белой в Зимнем дворце), где стол был накрыт на пятерых. Вскоре к нам присоединились сама Анька, Чапай и еще один, незнакомый мне мужчина.

- Это Сашка, - представила Анька. - Ты его видела у Комиссарова?

Я покачала головой, но что-то начало всплывать у меня в памяти... Во время моего первого появления в средневековом замке Артема меня о чем-то про него спрашивали... И меня обвиняли в том, что я... то есть Анька...

- Так ты же его... - открыла я рот, но тут же вспомнила, как потом, уже у меня дома во время нашего разговора о мужчинах, Поликарпова упомянула какого-то Сашку, но пояснить тогда ничего не успела: Костик прибежал сообщить о приближении дедушки.

Неужели это один и тот же Сашка? Дима с моряком говорили, что он стал как животное. Работать не может, делать ничего не может после того, как моя коварная копия его бросила.

Анька с Сашкой и Чапаем расхохотались, и Поликарпова пояснила мне, что Сашка на самом деле давно работал на ее стороне, помогая избавиться от Артема. А все его приступы помешательства были игрой, имевшей под собой определенную цель. В последнюю встречу с Комиссаровым я не зря подумала, что Артем кажется слишком уж слабым для лидера бандитской команды: Сашка регулярно подсыпал ему в пищу какую-то дрянь, деструктивно влияющую на психику. Это зелье Анька специально приобрела у химика-любителя. Только продавец не мог точно сказать Поликарповой, каков будет результат химик-любитель создавал у себя в лаборатории опытные образцы и предлагал свои препараты желающим попробовать их на ком-то, с обязательным условием потом сообщить ему о результате - для дальнейшего усовершенствования опытных образцов. Анька была постоянной клиенткой. Большинство содержимого ампул, баллонов и всего остального, что она использовала за время нашего знакомства, она получила именно от этого химика.

- Теперь он у нас - штатный сотрудник, - расплылся в широкой улыбке Чапай. - Такого человека озолотить надо. Я и озолотил, пока другие этого не сделали. Только он - настоящий ученый. Ему в первую очередь нужна хорошая лаборатория, оборудование, препараты для экспериментов. Все это ему теперь обеспечено. Не хочет государство, чтобы такие люди на него трудились, - мы им дадим работу. У нас для талантливого человека всегда найдется дело.

Меня интересовало, что же все-таки произошло с Комиссаровым.

- Лечиться уехал куда-то, - пожал плечами Сашка. - Вернее, сбежал, пока не кокнули. - Он нехорошо усмехнулся. - Нет больше комиссаровской команды. У нас теперь только один папа.

Сказал - и посмотрел на Чапая, а я подумала, что на месте Василия Ивановича не стала бы пригревать у себя на груди эту змею. Если работал против своего бывшего шефа за обещанные новым большие блага, то через некоторое время может заключить еще один союз, с еще более сильным вожаком. Или сам захочет стать этим вожаком, сменив старого. И чью сторону тогда примет Анька?

- Мы победили, Лерка! - объявила Поликарпова. - Все вернулось на круги своя. Ну не совсем, конечно. Кое-кого с нами уже нет, но они заслужили свою участь, сделав неправильный выбор. А я всегда верила в батю. И в себя, конечно, - Анька широко улыбнулась. - Ты знаешь, почему я все затеяла-то? Почему тогда приехала к тебе?

Я покачала головой.

- Я спасала своего отца, - заявила Анька. - Наследство - дело второе. Конечно, я очень люблю деньги, но батю люблю больше, - Анька взглянула на Чапая. - К сожалению, ты, Лера, в детстве была лишена того, что в достатке получила я. Да и в юности, и сейчас. Мы с батей - друзья и единомышленники. У нас общее дело и общие цели. Так, папуль?

Чапай кивнул.

- Я ведь не знала точно, жив он или нет, - продолжала Анька. - И в каком я найду его состоянии. Но надеялась на лучшее. И боролась! Дралась!

- И победила, - добавил Василий Иванович. - Мы победили.

- Мы победили, - повторил Сашка.

Не хочет, чтобы забывали о его роли? Но Анька не обратила на него внимания.

- Все остальные отвернулись от бати. Или были слишком слабы, понимали, что им не потянуть против Инессы, и решили не рисковать. Или не знали правды - просто не догадывались об истинном положении вещей. А я для себя решила - или все, или ничего. Знаешь, как говорят? Если красть - так миллион, если спать - так с королевой. И я такая же. Все или ничего. Я получила все. В противном случае... Жизнь, наверное, потеряла бы для меня смысл. Я не могу проигрывать. И не могу довольствоваться малым.

- В меня она пошла, - с любовью посмотрел Чапай на дочь.

Инесса Кальвинскене, по всей вероятности, давно вынашивала свой план, обдумывая, как прибрать к рукам богатства Василия Ивановича и оставить наследство своим сыновьям. Надо отдать ей должное, она немало поработала для увеличения этого богатства, и Чапай обязательно выделил бы ей долю, обеспечив Стасюсу и Пранасу безбедное существование, даже если бы они больше никогда не ударили пальцем о палец. И работа бы у них была - если бы дружили с Василием Ивановичем. Но Инесса хотела заполучить все, хотя всегда утверждала обратное, да еще и Аньку обвиняла в чрезмерной жадности. Прикинув расклад сил, Иван принял ее сторону. Степана в расчет никто не принимал, да ему по большому счету было все равно, кто в семье главный - были бы деньги лично у него.

И отца заменили на его троюродного брата, внешне очень похожего на Чапая, самого же Василия Ивановича оставили в клинике в Латвии, куда он ездил навестить последнюю жену. Инесса хорошо заплатила, чтобы Чапая, так сказать, взяли тепленьким не отходя от кассы. Когда мы освободили его в подземелье, он не помнил, как там оказался, - препарат, который ему вкололи, частично отшиб память. Он прекрасно помнил то, что было много лет назад, год, месяц, но не мог восстановить событий последних дней. Вместо них получался провал. Он пришел в себя в подземелье, не представляя, как там оказался и где вообще оно находится. Но теперь это все позади.

Анькина мать содержалась в клинике с одобрения Чапая. Свою неуемную тягу к сексу Анька унаследовала от нее. Но мать пошла гораздо дальше. Именно она в свое время обучила азам половой жизни пасынка Ивана и старшего сына Инессы, не говоря уже о том, что прыгала в постель ко всем работникам мужского пола, нанятым Чапаем, долго пребывавшим в неведении. Первой узнав о происходящем, Кальвинскене убедила Василия Ивановича, что его жене, которую он, кстати, хотел прикончить собственными руками, требуется лечение. Вначале ее пытались лечить дома, но добиться нужного результата там не было возможности. И ее отправили в Прибалтику - вначале в Литву, где раньше работала сама Инесса, а потом перевели в Латвию, куда, после создания клиники, в которой довелось побывать и мне, перешли на работу несколько знакомых Инессы. Но для всех Катерина умерла. Так было удобнее Чапаю и, конечно, Инессе, надеявшейся вступить с ним в официальный брак. Но Василий Иванович, вначале вроде бы согласившийся на это, потом заявил, что лишний штамп в паспорте ставить он не желает. И так достаточно. И зачем им жениться? Можно жить и без официальной регистрации.

Инессу подобный подход задел за живое. Она так старалась. И перед смертью призналась в убийстве двух первых жен Василия Ивановича. Деталей мне не рассказывали, просто сообщили, что она выдала все, только бы сделать Чапаю больно.

Я спросила, как она умерла.

Инесса погибла в пирамиде вместе с теми, кто остался ей верен до конца. Как ни жалко было Василию Ивановичу губить это сооружение, гробницу в стиле фараонов пришлось взорвать, но ничего, скоро отстроят заново, еще лучше, чем прежняя.

Чапай предложил Инессе провести переговоры, когда уже всем стало ясно, что побеждает он и его люди, вставшие на его сторону после того, как он объявил о своем возвращении и рассказал о том, как попал в заточение. Инесса вышла из пирамиды, где засела, обороняясь. И они поговорили напоследок, стоя, как два полководца, между своими войсками. Она ему высказала все свои обиды. И объяснила, почему пошла против него... Он ее не любил, а месть женщины может быть страшной. Месть отвергнутой женщины.

Но и эти переговоры Инесса вела в первую очередь не для того, чтобы высказать Чапаю все, что о нем думает, и не для того, чтобы заключить с ним соглашение. Она понимала, что все равно ее ждет смерть - Чапай не простит того, что она с ним сделала. Он вообще не умеет прощать.

Она давала возможность скрыться своему старшему сыну и Ивану, выбиравшимся из пирамиды по подземному ходу, выкопанному по приказу Инессы строителями, которым она потом собственноручно навсегда закрыла рты. Чапай про этот ход не знал, но подобную возможность предусмотрел. Его бойцы были расставлены не только по территории усадьбы, но и за ее пределами.

Ивана с Пранасом встретили совсем не дружеские объятия.

- И где они сейчас? - спросил Артур.

- А там, откуда вы меня спасали, - сообщила Анька. - В подземелье. Нельзя же поднимать руку на брата! Или сына. Пусть посидят там с Пранасом, подумают о смысле жизни. А потом, может, и используем их, одумавшихся и осознавших свою вину. В общем, там видно будет.

Затем Анька достала из кармана кредитную карточку и листок бумаги, заполненный мелким шрифтом.

- Это тебе, Лерка. Я свои обещания выполняю. На счете - сто тысяч долларов. На листке описано, что и как делать. Ты-то ведь, как я понимаю, даже ни разу не была в западном банке. За границу в первый раз и то благодаря мне выехала.

Я кивнула и поблагодарила Аньку. А что я еще могла сказать?

- Лерка, ты, кстати, можешь мне еще понадобиться. И наверняка понадобишься. Так что я тебе в скором времени позвоню. А ты пока подумай, что тебе еще хочется. И ты, Артур. Вы же знаете, что я плачу щедро. Тем, кто мне верен.

* * *

По пути домой мы долго не произносили ни звука, а потом Артур поинтересовался, что я намерена делать дальше.

- Жить, - пожала плечами я, помолчала немного и добавила: - Но предпочла бы больше никогда не видеть Аньку. Всю их шайку-лейку.

- Я тоже, - кивнул Артур. - Но, наверное, не получится.

- Может, вместе что придумаем?

- Может быть... Кстати, я на твоем месте перевел бы денежки на другой счет, о существовании которого Анька бы не знала, - заявил Иванов.

Я была полностью согласна с Артуром.

Для более продуктивного обсуждения дальнейшего плана действий мы купили пару бутылок водки и одну вина, а также пакет апельсинового сока для Костика, зашли за ним и за Лехой и оказались в моей квартире, где намеревались проводить это самое обсуждение.

У меня в большой комнате на диване, потягивая пиво из банок, сидели Артем Комиссаров и его верный сподвижник Дима.

Мы опешили.

- Да вы проходите, присаживайтесь, - широким жестом пригласил Комиссаров, чувствовавший себя как дома.

На деревянных ногах мы проследовали к свободным креслам. Как эти двое сюда попали? Никаких следов взлома я на двери не заметила: за последнее время была приучена смотреть - Анькина школа. Или бандерлог - такой специалист, что откроет любую дверь? А не мог ли он каким-то образом сделать слепки с моих ключей, когда тут пасся? Теперь я была готова поверить во что угодно.

- Вот что, голуби, - начал свою речь Артем. - Ничего в жизни не бывает просто так.

Я смотрела на него и поражалась. Это был тот Комиссаров, которого я видела во время нашей первой встречи - сильный и волевой мужчина. Но, боже, что же теперь станется с нами со всеми?! Как мне уберечь сына?!

- Пришла пора отработать новую машину, Лера, - обратился ко мне Артем. - И все твои шалости. Теперь ты будешь делать то, что скажу я. Поняла?

И посмотрел на Костика.

Я кивнула. А что мне еще оставалось делать? Сын для меня дороже всего на свете. Я должна обеспечить его безопасность.

- Для начала вы с Артуром освободите из подземелья чапаевского дворца Ивана с Пранасом, - спокойным голосом продолжал Комиссаров. - Пойдете, так сказать, по проторенной дорожке, - Артем хмыкнул. - Леха обеспечит все необходимое.

Я взглянула на своих соседей. Если встреча в моей квартире с Артемом и Димой в первый момент шокировала их, теперь они воспринимали происходящее в порядке вещей. По всей вероятности, они собирались делать именно то, о чем говорил Комиссаров, причем безоговорочно выполнять его приказы. Но почему?! Какие средства давления на них нашел Артем?

Когда я посмотрела на соседей, они оба опустили глаза. В чем дело, черт побери?! Заметив мой непонимающий взгляд, Артем усмехнулся.

- Ты, Лера, - человек другого мира. Ты до сих пор не сообразила, что происходит вокруг тебя.

- Но... А что происходит?

- Твои любимые соседи уже какое-то время работают под моей... протекцией. Теперь-то ты знаешь, чем они занимались? И когда они услышали от тебя весьма любопытную историю, на горизонте появилась Анька, а у них под носом стали происходить всякие интересные вещи, они оценили обстановку и сами пришли ко мне. Им до зарезу были нужны деньги. Алексею - на протезы, Артуру - на пай в студии. Где они могли столько взять? Причем быстро? Твои соседи прикинули, с кем скорее смогут договориться. Признай: я ведь привлекательнее Чапая, не так ли? Я же тебе тоже симпатичен гораздо больше, чем он?

Я молчала. А что я могла ответить? Что предпочла бы обоих не видеть никогда в жизни? Но Комиссарова нельзя было злить. В одной комнате с нами сидел мой ребенок, с которым Артем, как я понимала, не посчитается, если это будет ему выгодно. Артем точно знает мое слабое место - и надавит, если потребуется. А рисковать ребенком я не могу. Лучше вообще промолчать. Вдруг обойдется? Поговорит Комиссаров и уедет, оставит меня в покое. "Как же, жди больше, - тут же сказала я себе. - Если уж завел песню про свою привлекательность..."

Не дождавшись от меня никаких комментариев, Артем продолжал:

- Все, что делали твои соседи, они делали с моего одобрения. Они в отличие от тебя сделали правильный выбор. Знали, что лучше для их драгоценной шкуры.

Артур с Лехой опустили головы еще ниже.

- Ведь своя шкура ближе к телу, не так ли? Ты должна их понять. Кстати, большая часть того, что вещала твоя подруга Аня, - неправда. Я не разбит, мои люди не уничтожены. Совсем наоборот. Кто-то погиб, конечно, но без жертв не обходится ни одна война. Про Сашенькины проделки я знал почти с самого начала, почувствовав неладное. Вернее, почувствовал Дима, заметив, что со мной что-то не то, выяснил причину, не афишируя своего интереса, а потом мы составили план действий. Противник считает, что мы разгромлены, и не ожидает удара, упиваясь победой и почивая на лаврах. Но эти лавры скоро превратятся в прах. И ты мне в этом поможешь. Полная победа будет за мной.

Артем усмехнулся. Я молчала, как все остальные присутствующие. Комиссаров, по всей вероятности, опять ждал от меня каких-то комментариев. А я спросила, как в таком случае - если Иванов работал на Комиссарова понимать действия моего дорогого соседа в замке Артема. Снотворный газ в Комиссарова он тоже выпускал с его согласия и одобрения?

Комиссаров улыбнулся и пояснил, что о планируемом визите в его замок он был предупрежден Артуром. Только никто не мог предположить, что вслед за нами с Анькой примчатся Иван, Пранас и их люди, а затем еще и Инесса. План пришлось менять по ходу. Артур не вырубал никого из охраны. Анька же не заходила вместе с ним в их помещения, когда он должен был кидать "сюрпризы". Иванов просто не выпускал газ, а когда Анька заглянула с проверкой, ребята притворились спящими. Они притворились спящими и для остальных непрошеных гостей. Зачем лишние жертвы? Зачем устраивать бойню, если можно ее избежать? И к тому же следовало выяснить, с какой целью прибыла вся эта компания. Сама Анька вырубила лишь Диму уколом.

Артур принял правильное решение: как только выяснится цель прибытия команды, пускать газ.

Лучше после Анькиного сигнала - чтобы она ничего не заподозрила. Комиссарову еще требовалось проследить за ее дальнейшими действиями. Оставленную на улице охрану Ивана, Пранаса и Инессы тихо вырубили.

Когда мы все отключились, люди Артема заперли непрошеных гостей в имеющихся и у них казематах ("Эта компания, видимо, дома без личных тюрем не строит?" - подумала я), а сосед увез нас с Анькой. Костик, ни о чем не подозревая, объедался на кухне специально оставленным для него мороженым.

Если бы Комиссаров не планировал следить за Анькой и дальше, кто бы нас выпустил? Дал уехать из города? Из страны? Меня, а в особенности Поликарпову должен был бы насторожить тот факт, что мы беспрепятственно отбыли в Латвию. Анька прекрасно знала и Инессу, и Ивана, и Пранаса. Они должны были землю рыть, чтобы найти ее в городе после подобного "подарка". Но не нашли. И не искали - она должна была понять это. Она же явно как-то подстраховывалась. Да ведь мы же и за вещами заезжали в мою квартиру. По идее, нас должны были бы ждать.

Узнав о возвращении Чапая, Артем предложил отдать ему родственников не за спасибо, конечно. Чапай согласился. Но потом поступил по отношению к Комиссарову... не очень хорошо. Артем не стал вдаваться в детали. В данном случае он избрал тактику напускания тумана. Чапай с доченькой и ее любовником тешатся иллюзией, что Артем разбит. Комиссаров и пытался всеми силами внушить им это. Пусть тешатся. У Артема уже есть новый план, в котором отведена роль и мне. И я ее сыграю. Артем - не благотворительная организация.

Я вспомнила слова Аньки о Комиссарове. Слова Артура и Лехи. Как все удивлялись, узнав, что он подарил мне "Тойоту". Никто не мог поверить, что он раскошелился на машину. Не тот человек. Он ничего не делает просто так. Час расплаты для меня настал.

- А зачем вам Иван с Пранасом? - решила выяснить я. - Ведь как я понимаю...

- Ты ничего не понимаешь, Лера, - перебил Артем.

- Это уж точно, - хмыкнула я.

Не обращая внимания на мою реплику, Комиссаров заметил, что Поликарпов и Кальвинскас теперь должны будут встать на его сторону. У них есть общий интерес. Он воспользуется их помощью для окончательного разгрома Чапая. Только вначале их нужно вытащить из подземелья. И зачем посылать туда его людей, рискуя нарваться на бойню, когда можно меня, уже поднабравшуюся опыта в подобных делах?

Затем Комиссаров повернулся к Артуру с Лехой и стал отдавать им приказы. Я слушала, пытаясь вникнуть в смысл, а потом по-идиотски спросила:

- Но где же мы возьмем тот снотворный газ, вырубающий охрану? Я не знаю, где Анька заряжала баллон. И "сюрпризов" больше не осталось. Может, конечно, и есть у нее в "берлоге", но неужели нам и туда лезть? А проникнуть в подземелье без баллона и "сюрпризов" мы не сможем. Или вы сумеете все достать?

Артем откровенно расхохотался.

- Лерочка, ты пребываешь еще в большем неведении, чем я думал. Главный химик живет у тебя за стенкой.

Открыв рот, я уставилась на Леху.

- Не я, батя, - сообщил он. - Зачем ему мыши-то? Он на них экспериментировал. А потом пошел спрос на его разработки. В определенных кругах. Он стал продавать то, что делал. Вначале он собирал мне на иностранную коляску, потом на протезы. Лерка, пойми...

Костик не произнес ни звука за время всего нашего разговора, а когда нежеланные гости и соседи нас покинули, посмотрел на меня и спросил:

- Мама, может, поедем жить в Латвию? Деньги-то у нас теперь есть. На сколько нам хватит этих ста тысяч, которые дала тетя Аня? Ты там на работу устроишься. Будешь расписывать какие-то сувениры... Мне в Латвии понравилось.

- Но это же теперь другое государство, - попыталась я возразить сыну.

Но сама задумалась над его предложением, а потом вытащила из кармана штормовки листок бумаги, на котором значились три телефона в Латвии.

Я набрала первый номер.

- Как хорошо, что вы позвонили, Лера! - искренне обрадовался мне врач. - А мы уже думали, как вас искать в Петербурге.

- Кто мы? - перебила я.

- Мы с Янисом. И... его начальниками.

- А в чем дело? - с опаской спросила я.

- Пожалуйста, перезвоните Янису. Запишите его номер. Или оставьте свой. Тогда он свяжется с вами. Он хотел задать вам несколько вопросов.

- О чем?

- О вашей подруге. И ее отце. Если вы согласитесь с нами сотрудничать, мы обеспечим вам полную неприкосновенность и безопасность. - Врач помолчал немного и добавил: - Лично от себя советую: соглашайтесь. Больше вам не поможет никто. Ваша подруга объявлена в розыск в нескольких странах. Но вместо нее вполне могут арестовать вас. И сколько вам потребуется времени, чтобы доказать, что вы - это вы? Она же подставит вас в любую минуту.

Я сказала, что подумаю, и повесила трубку. Но сама уже приняла твердое решение. Теперь я знала, на что потрачу заработанные с таким риском сто тысяч долларов. Вообще-то и у нас в стране можно получить неплохое образование, да и времени еще предостаточно до того, как мы с Костиком будем думать, в какой колледж или университет ему поступать.

Но пластическую операцию я должна сделать незамедлительно. И как это я раньше не сообразила.

Другого способа отвязаться от всех назойливых знакомых, решивших использовать меня в своих целях, я придумать не могла.

Через неделю мы с ребенком были уже в Швейцарии. Ровно столько времени потребовалось на оформление всех документов.