Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8 Максим Волосатый. Легион выродков Эксмо Москва 2013 978-5-699-62234-4

Максим Волосатый

Легион выродков

Часть 1

Глава 1

Убил бы. Нет, вот ей-богу, убил бы! А вы бы на моем месте что сделали?

Второй час ночи, тишина, управление как вымерло. Ну так а что тут ночью делать? Редкие огоньки дежурного освещения, еле теплящиеся индикаторы сигнализаций, и все. Сонный полумрак коридоров, еле слышное шипение отползающих в сторону дверей, короткие писки сканеров систем безопасности, удивленно фиксирующие поздний визит. Только где-то, далеко впереди, теплится жизнь – оперативный пульт орбитального комплекса УФЕС-В, Управления Фельдъегерской Связи «В». Нет, дальше-то понятно: дальше непрерывный карнавал и сумасшедший дом – орбитальная База Луны. Космопорт, грузовые терминалы, гостиницы… Там жизнь вообще не останавливается никогда. Но в небольшом кубе блока Управления, прилепившегося к одному из стыковочных узлов Базы, все спокойно и размеренно. День работаем, ночь спим. Ну, у кого как, правда…

В общем, в этой части Управления сейчас тихо, сонно и спокойно. Бреду я себе беззаботно по коридору и тут слышу: «Шух-шух, шух-шух». Мгновенно разворачиваюсь. Никого. Прислушиваюсь – тишина. Ладно. Двигаем дальше. «Шух-шух, шух-шшух». Мерзенько так, с потягом в конце. И тишина. И полумрак.

Голова отлично соображает, что никого чужого тут быть не может. В Управление мало того, что просто так не войдешь, пока система тебя по восемнадцати параметрам не проверит, так еще и в каждой секции сканирующие модули стоят. Шутка ли, Управление «В», внеземные контакты. И вот тебе на, бродит кто-то. Не свой, своих я по шагам всех знаю, таких нет. И все же: «Шух-шух, шух-шшух». Дальним курьерам личное оружие вообще-то положено, только кто ж его с собой таскает, на кой ляд оно на кораблях и тем более в Управлении? Я, например, свой «Шторм» вообще забыл, когда из ящика в рубке доставал. А вот сейчас пожалел. Хотя мне и без него хватит. Покажите мне существо в пределах Солнечной системы, с которым не справится дальний курьер, я его вам на ужин подам. Большие дикие звери с Земли на орбиту попасть в принципе не могут, а проникновение во внутрисистемное пространство любого активного конвергена или кого-нибудь другого инопланетника – это из области сказок. Их еще на подходах к Фильтрационному поясу отлавливают.

Так, а теперь тихо. Посмотрим, что у нас тут за зверушка завелась. И вот, зараза, как назло, все стихло. Ни звука. Шаг, другой… Что у нас сзади? Ничего. Значит, за поворотом. Ну!

– Твою!.. Туда в… чтоб тебя…

Ну что тут скажешь? Нервы? Да какие там нервы, обыкновенная глупость. Моя глупость.

Я вылетел из-за поворота коридора, готовый крушить и пробивать… и в миллиметрах удержал удар. Под скудным ночным освещением блестела свежевыбритая лысина существа, медленно разгибающегося от стоящего на полу аппарата дезинфекции. Фильтр он менял, видите ли…

– Ты что ж?..! – больше я не нашелся что сказать. Да и что ему скажешь?

На гладкой, одутловатой физиономии стерилата не отразилось ни единой эмоции. Да, с другой стороны, откуда там взяться эмоциям? Стерилаты были одними из двух видов конвергенов, которым разрешено находиться в пределах Солнечной системы. Вторыми были интрепиды, или «бесстрашные». Существа (язык не поворачивается назвать их людьми), у которых в результате генных изменений подавлено чувство страха. Эти тоже бывают двух видов: те, которым все равно, потому что они чересчур возбудимы, и те, которые ничего не боятся, потому что им вообще все равно. И если первые как раз и сохранялись силовиками для всяких и разных нужд, то вторые… То со вторыми поступали как со всеми выявленными конвергенами: на транспорт – и вперед. Галактика огромна – удачи тебе, тормоз.

Но речь сейчас не о них. Речь вот об этом конкретном овоще, который (чего уж греха таить) чуть не до полусмерти напугал одного из дальних курьеров, вызванных на работу во внеурочное время. Хотя когда оно бывает урочным для фельдъегерской службы? На орбите свое время, во всех часовых поясах Земли свое, а космос вообще не знает ни дня ни ночи. Это люди его переделывают под себя.

Стерилат свел глаза в кучку, внимательно рассматривая мой кулак, зависший в миллиметрах перед его лицом. Правильно, раз человек что-то показывает, значит, надо смотреть. Захотелось его пнуть.

– Что ты здесь делаешь? – Это шипение вышло у меня вместо пинка.

– Дезинфицирую коридор, – ровным голосом сообщил он, и мне захотелось пнуть уже себя. Нашел что и кого спрашивать. У этого тела сохранены только базовые функции, пригодные для выполнения простейших заданий. Рабочий скот. А логическое мышление дальше алгоритма «вопрос – ответ» не идет в принципе. Ему развернутые вопросы задавать без толку. Что делаешь – убираю. Спросишь, зачем, он ответит, потому что испачкалось.

– Причина загрязнения? – я постарался максимально упростить процесс выбора ответа, стараясь успокоиться. Что толку злиться на кофеварку?

– Процедура «Си-12», – тем же невыразительным голосом сообщил стерилат.

Оп-па! А вот тут завис уже я. «Си-12» – это вам даже не химический аэрозоль. И не бактериологическое загрязнение, с которым и без этого «тела» справятся дезоизлучатели, натыканные по всем коридорам. Это, други мои, летучие генетические модификанты, после которых, помимо всех стационарных процедур, проводится еще и уборка вручную вплоть до первого молекулярного слоя.

Я покосился на чистящий аппарат. Индикаторы горели фиолетовым. Все правильно – глубокая очистка. Я фыркнул про себя. А что я хотел увидеть, с другой стороны? Сообщение, что тут уронили мороженое?

Видимо, мое раздумье затянулось больше положенного, поскольку стерилат решил, что полностью удовлетворил потребности высшего существа, и вернулся к своей работе. «Шух-шух, шух-шшух». С потягом в углу, чтобы гарантированно прочистить стыки. Ну, как же, инструкция…

Вот так-то. Я развернулся и пошел вперед уже гораздо быстрее. Бодрее, я бы сказал. В отличие от стерилата, с моим логическим мышлением было все в порядке, и оно быстренько соорудило нехитрую цепочку, в принципе объясняющую этот вызов.

«Си-12» проводится после геномодификантов, но никакой тревоги нет и в помине, дезинфекторы в своих сюрреалистичных скафандрах, похожие на сказочных чудовищ, не бегают вокруг, заливая окрестности воем сирен и характерным ядовито-желтым светом индицирующих фонарей. Значит, здесь просто пронесли контейнеры, после которых и положено проводить очистку. Все? Еще какие-то размышления нужны? Везем контейнер с этой гадостью. Вопрос только, куда? Ну, это сейчас мне расскажут.

В раздевалке жизнь уже чувствовалась сильнее. Свет горел как положено. По информационным экранам струились данные. Сбои в полетных планах космопорта, сила солнечного ветра, вероятные возмущения пространства, передвижение малых и сверхмалых небесных тел по системе и тому подобные сведения, согласно которым корректировались маршруты полетов. И хоть по-прежнему ни одного человека вокруг, но это все же не мертвенная тишина ночных коридоров. С этим «шух-шух, шух-шшух». Вот привязалось же. Странно, но меня после этой встречи не отпускало какое-то непонятное чувство. Нет, не дурное предчувствие. С предчувствиями все просто. Если тебе внутри не летится, просто сообщаешь диспетчеру, и тебя меняют. В нашем деле интуиция – сила страшная, и ни один дэ-ка, дальний курьер, в капсулу не сядет, если у него внутри хоть что-то не в порядке.

Чувство, которое поселилось у меня внутри, на нехорошее не тянуло и близко. Необычное, может, так? Нет, тоже не то. Я взялся за ручку своего шкафчика, где хранилась внутренняя форма, да и замер. С этим чувством надо разобраться. Страх? Настороженность? Опаска? Предчувствие беды? Нет, все не то. Нехорошим тут не пахло. Пахло просто… Изменениями. Вот оно, то слово!

Изменениями? Я насторожился. Дальний курьер берет на борт запечатанный контейнер, в котором может храниться все что угодно, и доставляет его в точку назначения. И любые изменения в этом процессе означают только одно – проблемы. Серьезные проблемы, учитывая то, что повседневные мелочи фельдъегерской связью не повезут. Так что же это за чувство? Я еще раз попытался залезть себе в голову, но добился лишь того, что чувство вообще спряталось. Бывает так, сами знаете, как только начинаешь на ощущения смотреть пристально, они тут же делают вид, что их тут вообще не стояло. Хотя еще раз набрел на понимание, что плохого меня ничего не ждет. Просто изменения. «Шух-шух, шух-шшух…»

Хрен с ними. Я потянул ручку и начал переодеваться. Времени и так мало. На внутренней стороне дверцы бежали цифры, показывающие, насколько я успеваю уложиться в норматив, предусмотренный для таких случаев. Ха, так у меня еще двадцать минут. Вагон времени.

Куртку долой. За ней брюки, майка, ботинки. Тело приятно облегла летная форма. Создатели специально старались сделать ее максимально приятной на ощупь, потому что именно в ней курьеры проводят почти все полетное время. Удобные высокие ботинки, спас-комплект, растянутый по всему пространству куртки. Теперь активировать систему жизнеобеспечения и наблюдения, проверить надежность всех контактов, запустить диагностику датчиков, еще раз перетянуть все пряжки и застежки. Вообще-то времени в полете должно быть более чем достаточно, но что за чертово задание тебя ждет, ты не знаешь никогда. Случается всякое, и бывает, что прямо из командного отсека ты прыгаешь в капсулу, и потом у тебя за два следующих дня времени нет даже на то, чтобы в туалет нормально сходить. И тут уж кляни не кляни себя за неправильно подогнанную форму – поздно. Мне, например, моего второго в жизни полета, когда я вот именно так, не застегнув толком разгрузку спас-комплекта, рванул в Пояс Астероидов, хватило на всю оставшуюся жизнь. Там спасатели, вытаскивающие пропавших ученых, сами попали в аномалию, и у них вылетели блоки распознавателей материалов – сердце приборов, позволяющих видеть внутреннюю структуру любого объекта. Счет там шел на часы, спасатели сами потихоньку тонули в облаках астероидов, все больше и больше отдаляясь от реперных буев, и мне пришлось стартовать сразу же, как только диспетчер отдал мне небольшой контейнер с блоками. А на орбите Луны как раз столкнулись два лайнера, и система движения привычно превратилась в хаос. А у меня время, время… Только я из этой каши выбрался, как поблизости от Марса меня догнал порыв солнечного ветра. Ну, я бы даже сказал – ураган. В итоге завис один из блоков ориентации, и пока я его диагностировал и менял, то добрался как раз до пояса. А там на подходе меня где-то микрометеорит саданул – система защиты-то не работала по милости этого зависшего блока. Задача упростилась до неприличия: успеть поменять блок, пока весь воздух не вышел. Не получилось. Я в первую очередь дышать хотел, знаете ли. Хотя и лететь тоже надо было – время, время… В итоге подышать толком не удалось – утечка стала критичной, пришлось лезть в «последнюю капсулу». Это коробка такая с манипуляторами, типа скафандра, в которой можно как раз при случаях разгерметизации проводить ремонтные работы – у нее обеспечение автономное. Штука надежная, но оч-чень неудобная. Ненавижу ее.

Короче, я успел, все обошлось, но беда была в том, что все это время спас-комплект ездил у меня по всей груди. А он, поверьте, не легкий и не мягкий. Две недели потом к груди не мог прикоснуться, кожу чуть не до ребер стесало, как рубанком.

Поэтому с тех пор я, да и любой другой курьер (я же не один такой «везунчик», каждый через подобное прошел), к вопросу экипировки подхожу ответственно. Как говорит наш командир: «Проблемы – лучший учитель». Теперь поизвиваться немного. Нигде не трет? Норма. Попрыгаем. Похлопаем в ладоши. Датчики не болтаются? Не болтаются. Все, к жизни в космосе готов. Сколько у нас там времени? Семь минут? Ай да я, ай да молодец! Двинулись.

По мере приближения к командному центру, где располагался оперативный пульт, жизнь начинала чувствоваться все отчетливее. Нет, коридоры по-прежнему были пусты и погружены в полумрак, но КП находился уже совсем близко к блокам Лунной Базы, и кипящая на ней жизнь ощущалась даже через толстые внешние стенки и ряды переборок. Эй, не смейтесь, это не причуда и не метафора. Любой пилот, летающий на дальние расстояния, скажет вам, что все обстоит именно так. Когда посидишь неделю-другую по земному времени в закрытой капсуле без связи, начнешь чувствовать жизнь хоть на другой стороне планеты. И вообще, у дэ-ка чувства обострены до предела. Нас и отбирают специально с учетом этого параметра, и потом еще натаскивают. Потому что приборы приборами, а решение посреди парсеков пустого космоса в итоге принимать тебе. И при недостатке информации (а где ее взять в пространстве?) интуиция и чувства выходят на первый план.

В общем, перед дверью, ведущей непосредственно к КП, я проснулся окончательно. Глянул на часы, светящиеся на электронном замке. Ха, на две минуты раньше. Неплохо.

Восемь цифр, код вызова, время, когда система фиксирует начало выполнения задания. Сейчас начнется.

– Собака, – произнес металлический голос.

– Собака, – послушно повторил я.

Голосовая идентификация.

– Что видите на картинке? – Из замка выдвинулся небольшой бинокуляр. Предлагалось рассмотреть картинку и заодно сверить сетчатку глаза.

– Роза, – сообщил я. – Синяя.

Бинокуляр убрался обратно, и замок еле слышно зажужжал, обрабатывая данные моего эпителия, снятые с оправы. Генокод. А я ли это к нам пришел? Мне стало чуточку весело.

– Введите код доступа, – автомату смешно не было. Наступала фаза четкости. У меня десять секунд. Не успею – спеленают, как младенца, у нас с этим строго.

Пик, пик, пик, пик, пик… пик. Я всегда немного издеваюсь над автоматикой, вводя последнюю цифру с задержкой. Хотя это, конечно, идиотизм чистейшей воды. Какая автомату разница, как я код ввожу? Ему важно, уложился я во время или нет.

Уложился, понятно. Дверь коротко прошипела и поехала в сторону. По идее, за ней сейчас должен стоять кто-то из охраны. Так сказать, живой щит. Последний. Сегодня это Евгений, кажется.

…Не Евгений.

Из-за отъехавшей двери на меня глянули два внимательных серых глаза, приоткрытых чуть шире, чем у обычного человека. Стоящий перед дверью человек на первый взгляд не выделялся ничем. Ни особой стати, ни особой формы, ни особого оружия. Человек себе, и человек. Только нервный какой-то. Казалось, он не может спокойно стоять на одном месте. Его тело постоянно совершало какие-то микродвижения. То палец шевельнется, то глаз дернется, то голова сдвинется на волос в сторону. Не знакомому с этим явлением чужак показался бы странным. Я был знаком, и мне он не казался ни странным, ни… человеком.

Интрепид. Бесстрашный. Существо, так же как все конвергены, сохранившее внешние и большинство внутренних признаков человека, но человеком, тем не менее, не являющееся. На современной Земле интрепиды используются только в качестве бойцов. Ближний круг охраны, не жалеющие себя ради охраняемого объекта, либо спецчасти, бросающие не ведающих страха бойцов в самые жаркие мясорубки, то и дело вспыхивающие на всем пространстве, окружающем внешне абсолютно благополучную Землю.

Бесстрашные не знали слова «невозможно». Для них мир четко делился на две неравные части: «приказ» и «смерть». А свою жутковатую славу они заслужили тем, что значимость второй части у них была значительно меньше. Любой из оставшихся на Земле людей слишком ценил себя, чтобы на равных противостоять существу, для которого разница между существованием и небытием была весьма условной. А интрепиды знали только то, что приказ должен быть выполнен в любом случае, и шли к этому выполнению, невзирая ни на какие препятствия. К слову, потеря руки, ноги, головы и прочих органов тела тоже не считалась препятствием.

Я вздохнул про себя. Тут мы, дэ-ка, с ними очень похожи. Да что там похожи, одно лицо: нам тоже умирать можно только после выполнения задания. Хотя считать себя равным нелюдям было как-то странно.

– Егор Савойский, – коротко бросил я.

Не пытаясь поставить на место нелюдя, чего мне с ним делить, просто оповещая, что я тот, кого можно пропустить. Еще одна, считай, автоматическая проверка.

– Дэ-ка шестой группы допуска, вызван оперативным дежурным. Наряд номер 24–21.

Интрепид моргнул, на сей раз осмысленно, дернул плечом чуть сильнее и, освобождая проход, скользнул в сторону неуловимым движением. Настолько неуловимым, что я, дэ-ка, которому диссонансные явления окружающего мира вбивались в чувство опасности на уровне рефлексов, сам чуть не прянул вбок, уходя с линии атаки. Очень уж непривычно быстро двигался «бесстрашный». Неприятно быстро. Случись что, с этими противниками лучше не встречаться.

– Ха, полторы минуты запаса. Ровно. Секунда в секунду. Узнаю школу старика Шамеля, – прогудел откуда-то из-за прозрачной стены, перегораживающей помещение, знакомый голос. И опять… Голос был знакомым настолько, что, диссонируя с ожидаемой обстановкой, он не хуже интрепидовского движения заставил весь мой организм подобраться и напрячься. В третий раз за последние двадцать минут. Да уж, задание выходит что надо.

Этот голос тут раздавался редко. Но если раздавался, то ординарным случаем не пахло и близко. Но чувство опасности молчало. Не было ее впереди. А вот изменения, те самые «просто изменения», были. И я их чувствовал, как только что съеденную конфету. Странную конфету, надо сказать.

Ой-ей-ей, что же такое-эдакое происходит в и без того нескучной жизни дальнего курьера Управления Фельдъегерской Связи «В» Егора Савойского? Что-то непонятное… Ну, да сейчас разберемся.

Это уж потом, когда все произошло, я понял, насколько был наивен. Разберемся, как же. Ага… Но это было потом. А сейчас все казалось простым и понятным, как приказ на экспедицию, который я должен был вот-вот получить.

– Хорошо он все-таки вас дрючил в Академии на пунктуальность и запас по времени. Ничем его наука не вышибается, – крупный седоволосый мужчина в мундире Экспедиционного Корпуса Земли вышел из-за стойки с уникомпами. Его гулкий бас заполнил просторное помещение оперативного центра. – Хотя надо отдать должное и тебе. Наука без практики ничто. Молодец. Орел.

Внушительная лапища хлопнула меня по плечу.

– А возмужал, возмужал, настоящий волк дальнего космоса, – мужчина расплылся в добродушной улыбке. – Ну, здравствуй, дэ-ка шесть, Егор Савойский.

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, – мои губы сами собой расплылись в улыбке.

На самом деле я не считал, что за год, который мы не виделись, я так уж сильно изменился и возмужал, но похвала самого Парсека, как еще в незапамятные времена прозвали командира одного из самых известных крыльев Экспедиционного Корпуса, тогда еще просто майора Дмитрия Ивановича Дыхова, была приятна. Тем более что для меня он так до сих пор и остался дядей Митей. Другом, нет, пожалуй, все же не другом, а скорее близким приятелем семьи, но тем не менее…

Это его рассказы, отдающие ледяным дыханием дальнего космоса, остались у меня чуть ли не самыми яркими воспоминаниями детства. Это его мундир, сидящий как влитой, считался у меня самой модной одеждой чуть ли не до окончания школы. Это его энергетика и торжественность, с которыми он рассказывал о бесстрашных экскоровцах, охраняющих рубежи человечества, сподвигли меня наплевать на увещевания родителей и пойти в Академию Космофлота, оставив в стороне чинные перспективы чистой науки, которую так уважали большинство наших знакомых, поднимающихся с поверхности Земли только для участия в модных вечеринках в космосе. И это его незримое присутствие поддерживало меня долгих три года Академии, за которые каждый из нас, курсантов, не раз и не два проклял свою романтичность, так здорово кружившую голову девчонкам на поверхности. Нам она тоже кружила. Правда, по-настоящему. И не только голову и не только на поверхности.

Но это именно он, тогда еще (или уже) генерал-майор, перед самым выпуском специально приехал в Академию вместе с немолодым суховатым полковником, на рукаве которого красовалась эмблема космической фельдъегерской службы – перечеркнутая курьерским клипером сургучная печать, и, ткнув в меня пальцем, сообщил ему:

– Вот, Степаныч, поверь моему слову, из этого выпуска лучше него тебе не найти.

И суховатый Степаныч (начальник управления кадров УФЕС, так, на секундочку) поверил ему. Я – тоже.

И сейчас, оглядываясь назад, я иногда спрашиваю себя, а жалею ли я о своем выборе? Что позади? Череда подружек. Ни дома, ни семьи, ни детей. Десяток друзей да куча наградных листов. Да «шестой допуск» – предпоследняя ступень перед почетнейшей службой на поверхности, о которой мечтает большая часть дэ-ка. Тоска, скажет кто-то? А вы повернитесь вперед.

Против всего этого у меня есть только космос. Его бездонная и бесконечная глубина. Вечная чернота, в которой плавают хрустальные капли звезд. А над истерикой психологов, пытающихся придумать, как можно уберечь тонкую человеческую психику от «давящего» космоса, я всегда посмеивался. Про себя, правда, а то точно упекут на поверхность. Им ведь не объяснишь, какой восторг охватывает тебя при полете. Одиночном полете. Когда есть только ты и Вселенная. И ты и есть Вселенная, а Вселенная и есть ты.

Вы тоже посчитали меня странным? Зря. Я нормальный. И выпить люблю, и девушек. Даже футбол. И подраться по пиву. Ну, так, иногда… Со «смежниками» из Космофлота. Для разминки. Но это не мешает мне любить космос и знать, что он существует и для меня тоже. Я никогда не тяготился одиночеством в пространстве. И, наверное, никогда не стану тяготиться.

Дыхов тогда правильно угадал. Он, говорят, всегда «угадывает» правильно…

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант.

– Вольно, – «дядя Митя» и не подумал гасить довольную улыбку. – Ну как, дэ-ка, готов к очередному заданию?

– Так точно, – я постарался не расслабляться. Это генералы могут играть в фамильярность. И заканчивают в нее играть, когда дело доходит до приказов. А подчиненные должны слушать и слышать. И выполнять приказы, каким бы тоном они ни были отданы. – Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

«Дядя Митя» оглядел мою стойку «смирно». Точно такую же, как и у начальника дежурной смены, маячащего сбоку. Оглядел и коротко кивнул, удовлетворившись. А это значит, что я угадал. Это вовсе не встреча старых друзей, это постановка боевой задачи. Причем необычной задачи. За обычными заместитель начальника оперативного управления Пограничной Службы Космофлота посылает тех, кому это по должности положено, а сам приезжает только тогда, когда дело касается по-настоящему серьезных вещей. Про летучие геномодификанты, после которых в коридоре дезинфекция проводится, тоже забывать не следует. Ну-с, послушаем.

– Отлично, – Дыхов одобрительно поджал губы. – Прогуляемся до третьего кольца?

– Так точно.

Он прав, я вырос. Еще год назад, услышав этот намек, я не преминул бы щегольнуть логикой и наблюдательностью, вывалив на генерала безупречное логическое построение, из которого следует, что лететь мне придется на одну из планет Дальнего Форпоста, разбросанных по всей галактике. Название говорило само за себя: удаленные миры, открытые и удерживаемые титаническими усилиями Экспедиционного Корпуса, и в самом деле являлись форпостами человечества в космосе, заселенном кем угодно, но только не существами, желающими мирно сосуществовать с хомо сапиенсами.

– Так точно.

Коротко и сухо. Будет приказ – будет исполнение. И мне неважно, что именно в этот раз придется везти. УФЕС-В столько всего необычного перевозило, что всему удивляться никаких сил не хватит. Вот и я уже не удивляюсь. Давно не удивлялся, поверьте.

А теперь вот пришлось…

У космолетов, людей, которые проводят в пространстве времени больше, чем на Земле или на базах, давным-давно прижилось правило, которому время от времени каждый из них находит все новые и новые подтверждения. Основное правило космолета, в просторечии «НБУ», расшифровывается очень просто: «Не будь ни в чем уверен».

Космос живой. Звезды взрываются, планеты меняют полюса, а кометы изменяют свои курсы. Астероиды сталкиваются друг с другом, усеивая осколками все вокруг. Вспышки солнечного ветра кособочат прямые линии навигации и лентой Мебиуса скручивают звездные карты. Да, все это происходит с ними нечасто и небыстро. Да, это можно отследить. Но космос большой, и все отследить невозможно. И этого всего в космосе просто-напросто много. Очень много. Очень-очень много. И даже редкие изменения способны кардинально поменять рисунок того или иного участка пространства, который «вот только что Севка прошел без проблем». На скольких космических могилах можно было бы оставить эту фразу вместо эпитафии?..

И сейчас пришел мой черед подтверждать «НБУ». Дэ-ка не удивляются? Удивляются, еще как. Вот как я, например. Хотя, если честно, удивления у меня сейчас было меньше. А отвращения – больше.

– Прошу познакомиться, Дивар Сагнол, – из голоса Дыхова ушла бодрая доброжелательность, остался лишь жесткий лязг командирского голоса. Он не хуже меня знал, какой именно приказ отдает.

Генерал сделал шаг в сторону, давая дорогу двоим в неприметных костюмах. Не конвергенам – людям. И это тоже логично укладывалось в понятие «неординарно». Интрепиды охраняют высоких персон, перевозят важные грузы, исполняют ответственные задания. Но когда дело касается по-настоящему важных и секретных вещей, то конвергенам тут делать нечего. Люди. Только люди и никого, кроме людей. Вот и сейчас… Уже понятно, что задание важное и срочное, уже понятно, что секретность зашкаливает. Ничего необычного на самом-то деле. И все бы ничего, если бы за спинами неприметных костюмов не мелькнула сероватая кожа, обтягивающая чуть удлиненный череп существа, так сильно похожего на человека. Издалека… В темноте…

– ???

Дэ-ка не может не выполнить приказ. У дэ-ка нет шансов отказаться. Поэтому все, что я мог, это вопросительно посмотреть на Дыхова.

– И это все, что тебе нужно знать, – голос генерала все так же перекатывал железные болванки. – Поприветствуй гостя, вам две недели вместе лететь.

Что тут скажешь? Есть приказ. Есть задание. И в самом деле нужно поздороваться, чтобы не превратить две недели полета в кошмар: куда ты денешься от напарника в трех помещениях клипера? Но я… не мог.

А он ничего. Вполне себе мог. Сероватая дряблая ладошка повисла передо мной.

Я не знаю, отразилось ли что-нибудь на моем лице (я очень старался удержаться), но за ладошку пришлось взяться. Бр-р-р.

Сухая тонкая лапка энергично схватилась за мою руку и сжала ее, как будто стоящее передо мной существо было очень радо представившейся возможности познакомиться. Практически всю жизнь, можно сказать, мечтало.

– Рад, очень рад, – резанул уши непривычно высокий голос. Противный и мерзкий. – Дивар Сагнол. А вы, я так понимаю, и есть та самая легенда дальнего космоса, про которую мне рассказывал Дмитрий Иванович? Очень, очень приятно познакомиться.

Оторвавшись от серенькой лапки и с трудом удерживаясь, чтобы не вытереть руку о штаны, я поднял глаза, судорожно пытаясь понять: этот идиотизм у него врожденный или он издевается? И ничего не понял.

С абсолютно человеческого лица на меня смотрели два лучащиеся доброжелательством глаза, которые могли принадлежать какому-нибудь ученому, актеру, инженеру. И я бы даже, наверное, поверил этим глазам, этому доброжелательству, если бы… Если бы это существо не было нелюдью. Конвергеном. Сиятом. Тем самым сиятом, чьи «соплеменники» забрали больше всего жизней ребят из космофлота. И без кого Земля не знала бы и половины своих проблем.

Хотя раз он тут, значит, он нужен. Полезен. И его надо оберегать. Как минимум. А не вышвыривать в открытый космос и не топить в гальюне клипера. И опять же как минимум все-таки придется поздороваться.

– Егор Савойский, – коротко кивнул я, глядя в неожиданно яркие зеленые глаза, которые на самом деле могли бы принадлежать человеку. Но не принадлежали. И с этим уже ничего не поделаешь.

Это конверген. И мне предстоит провести с ним две недели в замкнутом пространстве. Прощай, радость вольного космоса! Здравствуй, брезгливая тошнота! Спасибо, «дядя Митя», за подарок! Ничего более омерзительного вы для «легенды дальнего космоса» придумать не могли. Живой конверген, подумать только!

Глава 2

– …я это говорил всегда, слышите, всегда! Генно-модифицированные продукты были слишком неизучены, исследования проводились второпях, в сжатые сроки. Но кто тогда нас слушал? И вот теперь, когда мы фактически столкнулись с пандемией…

Немолодой мужчина усталым жестом выключил экран, с которого упивался своей правотой один из еще не так давно отрицаемых ученых. Апокалиптические прогнозы появлялись на Земле с завидной регулярностью, но именно этому суждено было сбыться.

И это невидимое проклятие не щадило никого. Ни бедных, ни богатых, ни начальников, ни подчиненных, ни врачей, ни воинов. Даже огромная власть и деньги не могли от него защитить. И не защитили.

Мужчина с трудом сел в роскошное кресло, провел рукой по лицу сверху вниз, как будто стараясь стереть с него свое горе, и повернулся к сидящему в кресле справа сухопарому человеку с внимательными глазами врача.

– Не могу их слушать, – пожаловался он собеседнику. – Где они все были, когда только начиналось? Предупреждали? Болтали языками? А теперь вылезли трясти своими дневниками с «доказательствами»? Зачем? Имя себе сделать? Упыри.

Аура власти и властности на секунду дала трещину, и перед сухопарым гостем появился убитый горем человек. Но лишь на секунду. Немолодой мужчина взял себя в руки.

– Так вы говорите, доктор, у нее нет шансов?

– Я говорю, что никто на Земле не может даже приблизительно просчитать, у кого и в каком поколении проявятся эти мутации. Мы слишком долго с удовольствием пользовались услугами ученых, в произвольном порядке меняющих генные коды в потребляемых продуктах. Слишком. Поколениями. И теперь, когда мутации начали проявляться, закономерность вычислить невозможно в принципе. Генные изменения могут возникать где угодно, когда угодно и у кого угодно. Количество передающихся из поколения в поколение модифицированных генов совершенно не изучено. Пути их передачи – тем более. Просто не было необходимости. Комбинаций, в которые они могут складываться, – миллионы. Вероятности растут с каждым днем – человечество не может в одночасье отказаться от большей части продуктов. А где и когда, к примеру, передалась пыльца с модифицированного дерева на, так скажем, «оригинальное», вычислить невозможно.

Он покосился на вазу с фруктами, стоящую на столе. Хозяин кабинета проследил за его взглядом и помрачнел еще больше. Он был полностью уверен, что на его столе всегда только «чистые» продукты.

– А другие миры? – без особой надежды, понимая, что вопрос выглядит беспомощно, спросил он. – Мы ведь давным-давно вышли в Галактику. Может быть, там найдется какое-либо лекарство?

Врач вздохнул.

– Увы, – негромко, но твердо разочаровал он собеседника. – От этого нет лекарства. Нет и быть не может. Это не болезнь в привычном понимании. От нее невозможно вылечить. Нет, даже не так, – он сокрушенно покачал головой. – От нее не нужно лечить. Это болезнь, но болеют ею не люди, ею болеет человечество в целом. Это оно начало меняться.

– И все-таки как с нею бороться? – Едва лишь вопрос коснулся глобальных проблем, в мужчине сразу проявился государственный деятель, которым он и являлся.

– Так же, как с любой другой запущенной болезнью, – врач посмотрел прямо в глаза хозяину кабинета, – исключением и удалением зараженных органов или клеток.

Повисло молчание. Первым не выдержал врач:

– И это неизбежно на мой взгляд. Античная Спарта, сбрасывающая в пропасть неполноценных младенцев, еще покажется нам детским садом. Безобидной и невинной забавой. Но если человечество все же хочет выздороветь…

– Третий, это Первый. Как слышишь меня? Прием! – Уж не знаю, как это удалось конструкторам (каждый раз в начале полета удивляюсь), но голос в наушниках создавал полное ощущение, будто напарник говорит из-за смотрового экрана снаружи. Не рядом сидит и не за тридевять планет, а прямо за лобовым обзорным экраном.

– Здесь Третий, слышу отлично, проверка по остальным. Прием.

Дэ-ка всегда «Третий», это закон и традиция. Сколько бы судов его ни сопровождало. Хоть один, хоть двадцать. Хотя двадцать – это я загнул. Эскорт дэ-ка больше шести не бывает. Как, например, сейчас.

– Второй, норма.

– Пятый, норма.

– Шестой – норма.

– Седьмой норма.

– Гусь тута…

Это еще одна традиция. В прикрытии нет «четвертого». Четвертый всегда «Гусь». Почему – не знаю. И никто уже не знает. Он просто «Гусь», и все. Традиция.

– Дан, еще раз не по Уставу ответишь, будешь Гусыней, – пообещал в ухе голос Первого.

– Принято, – согласился Дан. – Гусь норма.

– Комплект, – подвел итог переклички Первый. – Третий, прошу разрешения на старт.

Я скосил глаза на диспетчерскую панель. Эскорт эскортом, но лечу все же я, и это у меня приказ, поэтому все движения конвоя Н-15, так называется наша компания в этот раз, совершаются только по моему желанию. Вообще-то каждый вылет или конвой всегда именуется долго и путанно, типа ЖБМ-23/189-А, но это задание входило в реестр «особо важные», поэтому никаких заумных аббревиатур тут не было. А был дэ-ка клипер серии «Стриж» и шесть автономных истребителей «Шмель». Группа Сереги Серкова, моего одногруппника по Академии, который на выпускных экзаменах по стрельбам на ходу выбил сто из ста, не пропустив ни одной цели за обороняемый рубеж. Куда ему было идти после этого? Только в Экспедиционный Корпус, из которого его тут же забрали в Экоразведку, а потом, почти сразу, – к нам, в УФЕС-В. Это двенадцатый раз, когда его звено в полном составе (эти случаи против воли запоминались как единичные) сопровождает меня к Форпостам. До сих пор все живы… Тьфу, придурок!

Я проклял свой длинный язык. Надо же такую глупость ляпнуть перед вылетом. Так, теперь надо срочно перебить настрой. После такого заявления команду на старт давать нельзя. Еще одна примета из множества тех, которые сопровождают любого космолета всю жизнь. Слишком непредсказуем космос, чтобы не воздавать дань капризной Удаче.

Я завертел головой в поисках хоть чего-нибудь, что переключит мысли. И тут же нашел на свою голову…

– Что-то случилось? – высокий голос пробился через вату наушников. Доброжелательные зеленые глаза смотрели с неизменным участием.

Сият красовался в полупассажирском кресле чуть позади меня. Он прибыл на борт тогда, когда я уже был полностью готов к старту, поэтому сильно не отвлек. Мало того. Вопреки ожиданиям погрузка прошла совершенно спокойно, рутинно и по-деловому. Группа сосредоточенных людей в серых костюмах четко и быстро подошла к клиперу, стоящему с уже активированными двигателями. Их командир, немолодой молчаливый крепыш, сверил мои документы, полетные карты, провел биоидентификацию (как будто на стартовую палубу УФЕСа мог пробраться кто-то чужой) и негромко скомандовал что-то в переговорное устройство, приклеенное к щеке. Обзорный экран тут же показал, как плотный строй костюмов раздался в стороны (несильно, только чтобы пропустить сопровождаемое лицо) и тут же сдвинулся вперед, перекрывая выход. Боялись, как бы не убежал?

Молчаливый крепыш встретил вошедшего нелюдя в каюте, все так же молча козырнул по очереди мне и ему и исчез, тут же появившись на обзорном экране и возглавив группу костюмов. Группа приняла его, но с места сдвинуться и не подумала. Все правильно. Они по инструкции должны стоять перед входом, гарантируя, что внутри клипера только те, кто должен там быть, до тех пор пока дежурный по центру не подтвердит, что корабль закрывается для старта.

Сият тем временем тихонько уселся в полупассажирское (знает ведь откуда-то, как положено) позади меня. Запустил систему безопасности, упаковывающую сидящего в кресле в почти полностью герметичный кокон, и затих, стараясь не отсвечивать и не мешать готовящемуся к старту пилоту. Ну, хоть что-то положительное. Видимо, опытный уже. Может, все будет и не так плохо? Может, он знает, как должен себя вести нелюдь в присутствии человека? Хотя вряд ли. Мутный он какой-то. Непонятный. Вроде и в порядке все, а что-то не так. Движения небыстрые, мягкий понимающий взгляд временами становится отсутствующим. Багажа нет. Совсем нет, никакого. А после чего тогда дезинфекцию по схеме Си-12 проводили? А? То-то же, думай, дэ-ка, думай…

Я взглянул на приветливое и участливое лицо «пассажира» и опять чуть не выругался. Перебил, называется, негативный настрой.

– Все нормально, – буркнул я, отворачиваясь. Вдруг на панели управления найду что-нибудь полезное?

– Что сказал, Третий? – нетерпеливо поинтересовался в наушниках Серега.

Не объяснять же ему…

– Старт подтвержден, – обреченно сообщил я и постарался собраться. Хуже нет, с таким настроем стартовать. – Даю отсчет.

Тычком включив оповещение диспетчеров Лунной Базы, я повел сорокасекундный отсчет, давая время службам Луны очистить нам коридор для старта. Коридор будет максимально прямым и точным. Пролететь его надо быстро, чтобы, во-первых, не задерживать надолго муравейник под названием «космопорт», а во-вторых, чтобы никто не успел отследить состав и направление конвоя. И хотя трудно предположить наличие недружественных конвергенов в такой близости от Земли, но Устав есть Устав.

– Девятнадцать… Двадцать! Прыгаем!

А вот это я люблю. Вот ради таких моментов и живут космолеты. Старт! Дикий пинок ускорителя вышвыривает клипер из заглубленной норы, размазывая тебя по креслу. Космос здоровается с тобой, прижимая тебя огромной лапищей, испятнанной блестящими каплями звезд. Где-то сзади раздается перепуганный писк. Сият явно не ожидал такого «подарка». Ага, не нравится! Мне стало смешно. Вот тебе, слизень, попробуй вкус человеческих правил. Настоящей космолетной жизни. Это тебе не исподтишка на дальние базы нападать, выжигая все живое и утаскивая выживших неизвестно куда. Если уж совсем честно, то, скорее всего, именно этот конверген ни в чем не виноват, наоборот, он-то как раз за нас, но уж больно глубоко во мне сидят все эти страхи насчет мутаций, и слишком много я видел растерзанных планет, чтобы вот так за несколько часов примириться с мыслью, что один из сиятов сидит сейчас за моей спиной.

– Ускорение, – дежурно прохрипел я в микрофон шлема.

То есть вы имейте в виду, что это был только старт, выводящий конвой на разгон. А сейчас у нас будет настоящее удовольствие. Писк сията сзади перешел в панический хрип. Поздно, дружок. Надо было раньше поинтересоваться у «дяди Мити».

– Ведем тебя дежурно, – как будто из-за лобового экрана доложился Серега. В смысле «Первый». Серегой он будет, когда пойдет крейсерский полет, а еще вернее, когда приземлимся на базе. А пока «Третий» и никак иначе. И Гусь вовсе не Данила Синельников по прозвищу Буравчик, а позывной номера «Четвертого» в группе прикрытия, чей «Шмель» идет под моим днищем. И в случае, о котором даже вспоминать не хочется, он пойдет передо мной на таран и самоподрыв, обеспечивая клиперу минимум час чистого космоса. А там уж как получится…

– Разгон, – я осклабился в шлем, хотя никто меня видеть не мог. Я каждый раз на этом моменте лыблюсь, как слабоумный. Очень мне это дело нравится. Никакие релаксанты и никакой алкоголь и близко не сравнятся. И сильное у меня подозрение, что вместе со мной сейчас лыбится вся шестерка «Шмелей».

Ну еще бы, кроме дальних курьеров УФЕС и их конвоев, такого удовольствия себе в Солнечной системе не может позволить никто.

Тоннель. Длинная идеально ровная труба, услужливо нарисованная графическими сервисами панели управления. Конец этой трубы теряется в невообразимой дали. Где-то там, куда девяносто девять процентов землян не попадут никогда в жизни. Стартовый канал дальних курьеров. Сумасшедшая скорость, дикий драйв и адская головная боль диспетчеров всей Солнечной. Ибо на всем протяжении тоннеля никого в нем быть не должно. Ни-ко-го. При появлении в курьерском «тоннеле» во время разгона любой объект искусственного происхождения рассматривается как потенциально агрессивный, и штурмовые комплексы пятерки «Шмелей» (шестой просто не может вести огонь – я мешаю) наносят удар, не утруждая себя идентификацией. Страшно? Да, есть немного, но это не привилегия – это необходимость, выстраданная десятилетиями. Курьер должен стартовать с максимальным ускорением с самого начала, и никто не должен знать, куда он летит. А для этого ему нужен «чистый» тоннель.

Но как бы ни старались диспетчеры, а достичь абсолюта невозможно, и у каждого дэ-ка когда-нибудь да случается «атака тоннеля». У меня тоже была. Одна. Давно. Но я ее помню, как будто она произошла только что.

Точка, появившаяся тогда на экране, никак не вязалась с мгновенным переполохом, подобно пожару, окутавшему все информационное пространство конвоя. Резкие команды, окрики, доклады. Напряжение в голосе. И стена огня, ушедшая вперед.

Я вообще почти ничего не понял. И сделать-то я ничего не успел. Но, как выяснилось, и не надо было. При возникновении опасности в минутном интервале решения принимает «Первый» конвоя. Он и принял…

Я потом хотел узнать, кто это был, мне не разрешили. Наверное, правильно. Что толку? Хотя иногда напрягало…

Я помотал головой, отгоняя чушь, лезущую в голову. Да что со мной сегодня такое? Это не выход, это парад неврастении какой-то. Сият, сидящий сзади; «дядя Митя»; стерилат этот в коридоре Управления со своим чистящим аппаратом. Бред. И как тут работать?

На меня наконец навалилась неподъемная тяжесть. Звезды за экранами потекли, смазались, потянулись сверкающими струями, чтобы расцветить космос переливающимся волшебным занавесом. Где обычный человек может такое увидеть?

– Йо-х-хо! – Наушники заполнило улюлюканье. Ну, точно, у всех праздник, я же говорил.

– Ра-бо-та-ем!!! А-а-а-а!!! – я тоже внес лепту в этот хор. Как тут без дэ-ка, которого ведет конвой? Никак нельзя – примета, опять же.

Сзади ревел ускоритель, огромная емкость с химическим топливом, неизменно используемая при разгонах, несмотря на все двигатели энергопоглощения. Клипер трясся и дергался, звезды текли светящимися полосами, в наушниках веселился и орал шестиголосый хор, я был счастлив.

– У-ух.

В наушниках тихо. Я моргнул и не сразу понял, что это я сам и выдохнул. Как ни здорово кататься на этом аттракционе под названием «тоннель», но все когда-нибудь кончается. Веселье кончилось, начиналась работа. И первым шагом неплохо было бы осмотреться, зафиксировать положение, привязаться к координатам. Тоннель вышвыривает тебя в сферу с диаметром в несколько десятков миллионов километров, и хоть это и немного, но «привязываться к небу», как говорят космолеты, все равно нужно заново.

Короткий переклац кнопок на панели управления, и система клипера начала осматриваться по сторонам, определяясь с координатами. Минуту ей на соотнесение, потом она запросит разрешение на движение в соответствии с заданной программой. Ну, а мне минуту на приведение в чувство «пассажира». Еще один штрих, ломающий привычное построение распорядка.

Обычно за эту минуту я просматриваю космос вокруг и отчеты наблюдателей для этого участка на день вперед. Мало ли какие обстоятельства откроются. Все же через день мы будем уже далеко за пределами зоны, в которой нам на помощь смогут прийти регулярные силы Космофлота. Там помощи ждать не от кого. Только Экспедиционный Корпус, но ему и своей головной боли хватает, прикрытие миров Форпоста требует колоссального количества сил и средств. Да и не успеют они – мимо Форпостов мы не идем. Так что корабли Экскора я увижу только за двенадцать часов до точки назначения, а до тех пор придется надеяться только на себя и на шестерку «насекомых» вокруг.

В принципе, ничего необычного, подумаешь, дикий космос, первый раз, что ли? Но вот это тело с серой кожей, сидящее сзади, напрочь выбивает из рабочей колеи. Не дает сосредоточиться, собраться. Нарушает весь привычный ритм вылета, заведенный и до мелочей отработанный годами. Надо с ним что-то делать. А то, случись что, и квакнуть не успею…

– Эй, вы живы?

Пока я все это думал, голова моя успела развернуться и узреть безвольное тело, распластанное по креслу. Еще одно расстройство, кстати: на этом кресле у меня обычно кофе в термосе стоит. А теперь?

– Эй, вы живы?! – повторил я чуть громче.

Должного пренебрежения в голосе не получилось, ну и хрен с ним, с пренебрежением. Угробить перевозимый груз представляется не самым лучшим началом секретного задания. Что я на Землю докладывать буду? «Дядя Митя, тут такое дело… короче, помер этот ваш сият. Ну, перегрузок не выдержал».

Собственно, после этого заявления домой можно не торопиться. Вполне можно погулять пару месяцев по окрестностям. Насладиться, так сказать, красотами космоса напоследок. Потому что в следующий раз я их смогу увидеть исключительно на экране видеотрансляции. С Земли. Ибо ни один здравомыслящий начальник к заданию меня больше не допустит.

Все эти мысли пролетели у меня в голове в одно мгновение, смазываясь сверкающим потоком, как звезды за иллюминатором. Звезды, с которыми я могу на век распрощаться.

– Эй, ты, как там тебя… Диван?.. Санол? Твою мать, ты живой?

Какой, оказывается, неудобный у нас, у дэ-ка, скафандр. Никак в нем не выбраться из кресла. Один провод, другой, третий. Разъем какой-то. Ай!

Я чуть не сверзился, зацепившись за выступ кресла. Вроде и маленькая каютка у меня, а сейчас кажется, что километра два в длину, не меньше.

– Диван, ты жив?

Тишина. Только система под панелью управления шуршит электронными мозгами, выполняя рутинные действия… Которые могут запросто и не пригодиться, если этот серокожий красавчик скопытится.

Перчатки долой.

– Эй, ты в порядке?

Нет, все-таки эта нездоровая предстартовая суета даром для меня не прошла. Какой там «в порядке»? Кого я спрашиваю? Видно же, что у тела, лежащего передо мной, «порядком» и не пахнет. Ему в реанимацию пора. Или я паникую? Может, он всегда так выглядит? Мало ли, отдохнуть прилег. Ведь про сиятов кто только сказок не рассказывал. И на нашем инструктаже в управлении, опять же… Повышенная выносливость, крепкий костяк, бо́льшая, чем у людей, скорость движения. И дыхание у них глубже…

Дыхание? С дыханием у лежащего передо мной «секретного груза» проблемы. Или наоборот, это как посмотреть. Нет дыхания – нет проблем. Что ж, деваться некуда…

Серая кожа существа на ощупь ничем не отличалась от человеческой. Теплая, относительно гладкая. Короче, ну… обыкновенная кожа. Но ощущения у меня все равно такие, как будто я руки по локоть в бочку с нечистотами запустил. Ну, и выражение лица соответствующее.

Ф-фу, какая гадость. Я давно на Земле никаких гадов в руки не брал, ну, типа там жаб или змей. Но тут вдруг все схожие напоминания нахлынули разом. Противно-то как!..

Таскать на себе восьмидесятикилограммовую жабу – то еще удовольствие. Я, по крайней мере, не оценил. Все внимание было сосредоточено только на том, чтобы не проблеваться. И у меня почти получилось…

– Третий, это Первый, прошу связи, как слышишь?

Голос из-за лобового стекла раздался как раз тогда, когда я дотащился с бездыханным Диваном (или как там его?) до медкамеры и начал примериваться, как бы мне его поудобнее туда засунуть. В смысле, чтобы с первого раза, и ничего там не торчало наружу. А то крышка неплотно закроется.

– Третий, связь! – В голосе Сереги появилось напряжение.

Ну еще бы. У него процесс «привязки к небу», так же как все остальные процессы на выходе, тоже рассчитаны по секундам и сидят даже не в подкорке, а в базовом понимании мироздания. То есть солнце не может всходить на западе. Никогда. А если все же всходит, то либо ты нажрался, друг милый, и давай-ка выясняй, что это за планета; либо вокруг тебя беда.

Так вот. Отсутствие связи с Третьим в процессе «привязки» – это и есть тот самый восход солнца на западе. А раз планета все же та…

А я, как назло, снял шлем не на месте пилота, где наушники «добивают» до приемника сами, в автоматическом режиме, а перед креслом этого Дивана. Так его через дюзу и наоборот!.. А я его еще и на пол положил.

– Третий, прошу связи.

За этой напряженной интонацией ясно слышалась Статья 12 пункт четвертый Оперативной Инструкции УФЕС-В. «В случае когда сопровождаемый объект, находящийся в процессе выполнения задания, не отвечает на положенные по Инструкции запросы…» Ох, мать моя, я даже додумывать не буду. Четвертый запрос о связи Серега отправит уже одновременно с командой остальным «Шмелям». Пятнадцать секунд – и вся эта насекомая братия рванет на абордаж. Меня, типа, выручать. И все этот чертов Сундук. Или Диван? Или как там его?

И чего делать? Либо этот кадр у меня сейчас помрет без медицинской помощи, либо клипер накроет шестерка «Шмелей». Они поначалу церемониться не будут. А в итоге этот Диван все равно останется без помощи. Парализованный, я точно медкамеру не запущу. Все, решение принято. Из двух зол надо всегда выбирать то, которое норовит тебе в пятак заехать прямо сейчас. С ним надо разбираться. Глядишь, до дальнего и не дойдет.

Эта умная мысль окончательно оформилась у меня в голове одновременно с глухим стуком упавшего на пол серокожего тела. Хрен с тобой, с нелюдью. Нечего было в человеческие дела соваться.

Спотыкаясь и падая, почти в полете, я подхватил с пола свой опрометчиво снятый шлем.

– Тре…

– Первый, это Третий. Связь норма, состояние норма, жизнь норма.

Космос за лобовым стеклом отчетливо прошелестел облегченным выдохом.

– Тре-етий, принято.

И тут же.

– Ты где шлялся, паразит?!

– Пауза 2! – рыкнул я в ответ.

Все. Коротко и ясно. Заткнись и не мешай, «Пауза 2» по терминологии дэ-ка означает «перерыв в техническом исполнении задания, связанный с физиологической необходимостью». Понимай как знаешь.

Стороннему человеку мгновенно становится ясно, что дэ-ка срочно понадобилось по нужде или еще что-нибудь, а вот люди посвященные (читай конвой) получают сигнал о том, что ничего страшного, в принципе, не происходит, но остановиться, осмотреться и занять сферическую оборону на всякий случай все же не помешает. Мало ли какие сложности могут возникнуть у курьера. Сиди и жди.

У меня была одна такая «пауза». Помнится, один раз экскоровские «ученые-энтомологи» раскопали на какой-то планете некий вид необычных насекомых. Мухи – не мухи, мошки – не мошки. Жуть какая-то летающая. Грызут все что ни попадя, ядовитые – ужас. Гнать ради них через полгалактики боевой крейсер? Щас… А для чего тогда существует УФЕС? Выпало тащить их мне. Принял я банку с этими страшилками, закрепил, как сказали, и повез. Вот только эти полевые умники-«ученые», которые скорее очередью из лазерника на стене распишутся, чем объяснят устройства микроскопа, забыли проверить, как себя ведут эти зверушки при различных температурных режимах и перепадах давления. На их родной планете было холодно (минус шестьдесят по старику Цельсию) и пасмурно, а я человек теплолюбивый. У меня на борту всегда можно в шортах ходить… В общем, не передать, как эти танки летающие обрадовались тому, что сумели справиться с крышечкой на банке.

Моя «Пауза 2» длилась тогда около пятидесяти часов по корабельному времени. Меня надо было видеть, когда я в скафандре, предназначенном для работ в открытом космосе, носился по рубке с майкой, пропитанной липкой пеной, предназначенной для заделывания дыр в переборках, и пытался перехватить их в воздухе. Поскольку если эти милые создания прогрызли крышку из армированного пластитола, то, пока они на свободе, о продолжении полета речь идти не могла. До Луны я бы тогда добрался в одних трусах, да и то дырявых.

Но самое страшное было не ловить их, не-е-ет! Большую часть той «паузы» я угробил на то, чтобы их сосчитать… Не досчитаться двух и перевернуть вверх дном весь клипер.

Для того, чтобы через сутки (!) найти два бездыханных тельца под обшивкой моего кресла. Все это время конвой мужественно ждал.

– Пауза 2.

– Эм-м… Принято, Третий, «Пауза 2».

Серега тоже может рассказать пару таких историй из своей практики, поэтому никаких комментариев больше не последовало. «Шмели» молча вывесились вокруг меня и замерли, время от времени поводя «усиками» антенн системы дальнего обнаружения. Занимайся своими делами, дорогой дэ-ка, и ни о чем не переживай.

Я и занялся.

По мере того как на лицо Дивана, лежащего в медкамере, начинали возвращаться краски (надо же, я и не думал, что у серого цвета бывает столько оттенков), мое дыхание приходило в норму. Его – тоже. Кажется, фиаско откладывалось. Наконец, он открыл глаза.

– Ффух, – коротко выдохнул я и потянулся к пульту камеры. Пора было освобождать пациента.

Серокожий милашка с трудом поднял и повернул голову, посмотрел на меня через толстенное стекло камеры, слабо улыбнулся, успокаивая… и рухнул обратно. По ушам резанул вой медицинской сирены. Дисплей полыхнул алым. Единственное, что я смог увидеть, прежде чем рука рванулась вперед, – это цифры. Восемьдесят пять процентов поражения. Восемьдесят пять! Еще три процента – и кома. Еще пять – и… Мать его так: то самое фиаско. Привет дяде Мите, прощай, космос.

Я врезал по аварийной кнопке так, что рука чуть не отвалилась. Успел? Вроде бы да. Камеру мгновенно заполнил ледяной туман криозаморозки, превращая все, что находилось за стеклом, в огромный кусок застывшего льда. Теперь я избавлен от необходимости терпеть на борту нелюдя. Правда, я совсем не собирался платить такую цену, но кто меня спрашивал? Нелюдя у меня больше нет. И медкамеры – тоже. Теперь, если буду помирать – только аварийный набор скафандра. Н-нда, кстати… Если следовать букве Полетной Инструкции, то придется влезать в скафандр до конца полета уже сейчас. Выполнять задание при неработающих средствах медицинской помощи нельзя. Да уж, избавился от неприятного соседства, нечего сказать.

А что сосед? Сият красовался за стеной искрящейся глыбой голубоватого льда. Тихий, спокойный. Лучший сият – это замороженный сият. Мои губы сами собой сложились в нехорошую ухмылку.

– Счастливых снов, поганка. На месте разбудят, – дурашливым жестом я отдал честь на манер бывалых космопехов Экскора. – И знаешь что, приятель? Таким ты мне нравишься гораздо больше. Всего хорошего.

Это показалось, или он улыбнулся? Да нет, показалось, конечно.

Глава 3

– … Не дать им прорваться… ш-ш-ш… Оттесняйте их, оттесняйте!

– Не справляемся! Разрешите применить оружие?

– Задача – не дать «подопечным» выйти обратно в зону карантина… ш-ш-ш… разрешаю применять оружие…

– Назад! Я сказал: назад! Будем стрелять!!!

– А-а-а-а…

– У-у-у…

Тах! Та-дах! Та-да-да-да-дах!

Динамики видеотрансляторов заполнили крики, визги, вой обезумевшей толпы. Сухие звуки выстрелов и шипение полицейских парализаторов резали эту какофонию на части, но так и не могли заглушить тоскливое, обреченное страдание многоликого существа, ворочающегося на грузовой площадке космопорта в безнадежной попытке вернуть себе хотя бы часть былого бытия. Нелегкого, порой жестокого, но своего. Того самого бытия, той самой жизни, которой оно в одночасье оказалось лишено.

– Еще раз напоминаем вам, уважаемые зрители, – ровный успокаивающий голос диктора накрыл картинку, на которой обезумевшая толпа пыталась прорваться сквозь полицейское заграждение, – что вашему вниманию был представлен репортаж с космодрома «Сияние», на котором только что закончилась одна из последних операций по отправке конвергенов за пределы Солнечной системы. Наши корреспонденты передают, что последний конвой из ста сорока кораблей военно-транспортного флота в сопровождении крейсеров Экспедиционного Корпуса пересек орбиту Плутона.

В небольшом баре на секунду воцарилась непривычная тишина. С одной стороны, конвергены, те самые конвергены, которых еще недавно на Земле с каждым годом становилось все больше и больше, исчезли. Все, нет их. Только рабочий скот остался. Стерилаты. Которые безропотно взвалили на себя всю грязную работу.

А с другой…

– Дождемся, вот попомните мои слова, – какой-то подвыпивший толстяк с круглыми, поблескивающими на мясистом носу очками вдруг стукнул пивной кружкой о стойку. Сидящие вокруг вздрогнули, как будто очнувшись от тяжкого наваждения. – Эдак любого из нас могут теперь взять, засунуть в транспорт, и – привет.

Толстяк еще раз пристукнул почти пустой кружкой и обвел глазами соседей. Почему-то большинство из них избегали встречаться с ним взглядом.

– Что, не люди там были? – С каждым словом в его голосе все сильнее прорезался вызов. Он указал свободной рукой с зажатой в ней сигаретой на экран. – А если завтра там окажется ваш сын? Или дочь? Или жену на медконтроле признают неполноценной, а? Что тогда? Тоже? Как скот? Пинком в Галактику?

Он разошелся уже не на шутку. Его голос накрывал притихший бар, и посетители отводили глаза. Что тут скажешь? Каждый из здесь сидящих пережил эти ужасные минуты, когда бесстрастный робот на медконтроле выносил вердикт. И почти каждый, в чьих генах не нашлось предательских изменений, своими глазами видел, как серели лица тех, о ком звучал страшный приговор. «Необратимые генные изменения. Невозможность дальнейшего полноценного воспроизведения». Соседи, приятели, друзья… родственники.

Никого из них не осталось на Земле. Решение Коалиционного Правительства Земли не щадило никого. Вон с планеты!

И у каждого посетителя этого небольшого бара, у каждого оставшегося на планете человека к своему личному счастью (я нормальный!) примешивался тонкий запах гниения. Конвергены? А какое право мы имеем?.. И имеем ли?

– Или не люди там?! – Толстяк, похоже, заплатил за свою нормальность многими…

– Не люди.

Ровный сухой голос обрезал речь разгоняющегося толстяка, как мухобойка прерывает полет зазевавшейся мухи.

– Не люди. Или, точнее, нелюди.

Неожиданно аккуратно одетый для этого заведения мужчина средних лет, сидящий прямо перед стойкой, откуда возмущался толстяк, тщательно загасил сигарету в стоящей перед ним пепельнице.

– Они уже не люди, – он небрежно показал на экран. – И никогда ими не были. И мало того, самим фактом своего существования они запрещали вам…

Мужчина сделал неширокий жест рукой, обводя сидящих перед ним.

– … запрещали вам быть людьми. Лишали ваших детей шанса быть теми хомо сапиенс, которые живут на этой планете. Подвергали вас и их страшному риску в один прекрасный день просто вымереть. Всем до одного. Воспроизвести потомство, которое не сможет жить на этой планете.

– Но позвольте… – толстяк еще не понял, что его партия проиграна.

– Не позволю.

Аккуратно одетый мужчина вроде и не повышал голос, а толстяка будто обрезало.

– Не позволю ни вам, ни вообще никому. Человечество может выжить только так. Эта операция была неизбежна. Зараза проникла слишком глубоко.

Он усмехнулся неожиданно горькой улыбкой.

– Но, увы, оценить значимость этого шага смогут только наши потомки, – мужчина поправил безупречный узел галстука и поднялся, собираясь уходить. – Весьма отдаленные потомки. И поверьте, они будут нам благодарны.

В почти нереальной тишине он прошел к выходу, сопровождаемый взглядами всех посетителей.

– Кто это? – толстяк ошеломленно обернулся к бармену. – Кто это такой?

Тот промокнул почему-то вспотевший лоб полотенцем, которым до этого протирал стойку.

– Заместитель начальника городского медконтроля.

Бармен указал на экран.

– Списки всех, кто туда отправился, подписывал он или… они.

Взгляд бармена неожиданно стал ненавидящим, рука сжала полотенце. Толстяк и еще несколько посетителей деликатно отвернулись. Вспоминать тех, кого уже не вернешь, было… невыносимо. Да, кого-то забрали. Пришли с военными патрулями и забрали. Но ведь их семьи все еще здесь. И останутся здесь. А сами? Что сами? Космофлот, это не поезд: регулярных рейсов нет. Кого отправили, больше не увидишь. Остается только смотреть на звезды…

Но…

– А что, он прав. Что было бы, если б нелюди проклятые расплодились тут? – вдруг раздавшийся пьяный голос как будто в одночасье подвел черту под всем разговором. – Не-е-ет, не надо нам.

Кто-то из угла махнул рукой, как будто отметая все возможные возражения.

– И вс-се пра-а-ильно сделали! Долой нелюдей.

…Бар загудел вновь.

Не возмущенно – обыденно. И правда, чего страдать-то? Все уже сделано. Кого могли, уже оплакали. А то, что среди конвергенов и вправду были совсем ужастики – так верно. Каждый видел. Поэтому тут как посмотреть. И опять же, оставшимся легче. Короче, чего душу-то зря травить?.. Выпьем. Не за тем ли сюда пришли?

Толстяк переглянулся с барменом. Переглянулся и тяжело вздохнул, колыхнувшись объемистым телом. Глас народа, что скажешь?.. Нечего тут говорить. Человечество сделало свой выбор.

В пользу чистоты расы…

На корабле уже неделю царило ожидание. Сият спокойно продолжал лежать в медблоке, посверкивая ледяными боками. Отправленный доклад о случившемся вкупе с данными медицинского освидетельствования не менее спокойно пребывал в Управлении. Ответ на него в духе «Не смертельно, это бывает, продолжайте выполнение задания, сам очухается» еще более спокойно занял свое место в бортовом журнале.

А раз так, то я, полностью соответствуя всему этому олимпийскому спокойствию, наконец-то обрел вожделенное одиночество. Про нестыковки и более чем странное пренебрежение к состоянию здоровья особо ценного груза я даже думать не стал. Приказ есть? Все. Всем до свидания. Все загадки отгадывать – голову сломаешь, а она мне еще не раз пригодится. Хрен его знает, вдруг этот сият не мозгами или там связями ценен? Вдруг он бактериологическая бомба, которую наши отправляют к конвергенам? Что, не было такого? Было, и не раз. Багажа-то нету, а Си-12 после него проводили. Выводы?

Мысль о том, что я могу от него чем-то заразиться, я безжалостно выгнал из головы. Что толку? Если бы он был для меня опасен, его в открытую со мной не послали бы. А если все настолько серьезно, что командование решило мною пожертвовать… Что, у меня есть какой-то выбор?

Все, нечего себе информационное поле забивать. Отдыхать тоже надо. Вот я и отдыхал.

Точнее, пытался…

– Третий, здесь Первый. Связь, – голос из-за лобового стекла чуть не сломал мне весь кайф.

Когда в одной руке чашка с кофе, а другой ты в стратегушку в реальном времени на ходовом процессоре рубишься, то левые голоса тут не в тему. У меня там завоевывается мир, а Серега тут какой-то связи просит.

Ну вот, ошибся. Опять не удалось этот этап пройти. В расстроенных чувствах я перебросил клавишу связи.

– Ну, чего тебе?

– Третий, прошу связи, – укоризненно повторил Серега.

Ага, значит, официальное. Извините, сразу не сообразил.

– Первый, здесь Третий, есть связь.

– Третий, вашему вниманию. Двенадцать вперед, семь влево, световая активность. Контакт девять. Десять минут. Прием.

– Первый, принято десять минут. Отбой.

На забытом экране толпа инопланетных монстров с удовольствием доедала то, что еще осталось от моей, еще минуту назад мощной империи. Игрушки нынче быстры и жестоки. Прям как жизнь.

Да черт с ней, с империей, другую заведу. А вот жизни другой может и не быть. Абракадабра, выданная Серегой, на самом деле несла в себе кучу информации. Важной информации. И, что самое поганое, решать придется мне, больше некому. И решать быстро.

Все, страдания в сторону. Думай, дэ-ка шесть, думай, у тебя на то и статус. Итак, что мы имеем?

Переводя с космолетного на человеческий язык: если сохранять прежний курс, через двенадцать часов на расстоянии семи градусов по горизонтальной плоскости слева мы будем пролетать мимо какой-то драчки с применением боевых лазеров. Семь градусов от линии курса через двенадцать часов полета… Я быстро прикинул длину катета получающегося треугольника… Н-да, невесело получается. Увидят. Вот и Серега о том же говорит. Вероятность боевого контакта, по его оценке, девяносто процентов. А это значит, считай, все сто пятьдесят. И десять минут до точки принятия решения.

А курс менять ой как нехорошо. Потеряем разгон, потеряем топливо, потеряем темп. Да еще и поплутаем по территориям конвергенов. А это вам не соседи по Галактике. Те, может, и плюнут на клубок пушек, со всех ног бегущий куда-то по своим человеческим делам. А конвергены – никогда. Будут гонять «проклятых хомо» до посинения. Н-да, задачка…

– Первый, активность окружающая? – вякнул я в микрофон. Просто так вякнул. Вдруг он чего умного скажет? И он, конечно же, сказал…

– Третий, активность активная, – бодро отозвался Сережа.

Тут бы самое время пошутить над «активной активностью», «сонным сном», «пустой пустотой» и тому подобными тавтологиями, но вот почему-то не хочется. И не «почему-то», а потому что определение «активная» означает одно: мы летим по главному проспекту в час пик и вокруг кто только не бродит. А не видят нас (или не хотят замечать) только из-за того, что заняты своими внутренними нелюдскими разборками. Ну, там ограбить кого крупного или, наоборот, от пиратов отбиться. Или в очередной раз кто-то из центра Галактики залетел. Так сказать, за свежим мясцом. Чего греха таить, любят некоторые из галактических соседей, вроде файратов, побаловаться человечинкой. Вкусно им. И хорошо еще, что для этих любителей мясо конвергенов ничем не хуже мяса обитателей Земли, и до человеческих зон они добираются крайне редко, предпочитая затариваться в поясах нелюдей. Хоть какая-то польза от этих мутантов.

В общем, радости вокруг мало. Хотя и особого страха – тоже. Что, в первый раз? Никак нет. Форпосты – это не границы владений Земли, это просто миры, где смогли закрепиться земляне в силу тех или иных причин. А Галактика – не пустыня. Скорее наоборот – проходной двор. Двор, где на основных путях в любой точке пространства всегда найдется десяток-другой попутчиков-конкурентов, с которыми на ура коротается любое, даже самое занудное, путешествие.

Хотя, если честно, в последнее время я стал любить старое доброе занудство, которому так приятно предаваться в одиночестве. Мизантропом становлюсь, не иначе. Старею, наверное.

Но, занудство занудством, а решение принимать надо. Я проверил количество питательной смеси в скафандре и уровень наполненности «туалетных» резервуаров: сидеть сейчас придется долго.

– Первый, давай песок, идем прямо.

Все, игрушки в сторону. «Песок» – это вся карта окружающего нас пространства на четыре летных часа вокруг, транслируемая со всех «Шмелей» одновременно. Удовольствие то еще. Четырехмерная карта, на которой отображается любой мало-мальски значимый объект, способный представлять угрозу, вывешивалась перед ведущим конвой дэ-ка, и с этого момента наблюдение за окружающим занимало все мое внимание и требовало максимальной концентрации. Еще бы – взять на себя функции ходового процессора. Но иногда другого выхода не было. Процессор, он умный. Очень умный и очень быстрый. Но он принимает решения, исходя из безопасности конкретного судна, находящегося на конкретном задании. Он знает много. Все новости, всю гала-политическую ситуацию, все последние виды вооружения, встречающиеся на просторах Галактики, все новые приемы ведения боя. Да что там «много» – он знает все. Но ни фига не чувствует.

И если, к примеру, на тебя идет шестерка файратов сверху, а сзади подпирает десятигранный «бриллиант» медуз-динохов (ну, бывает, попал не в то место, не в то время), и у всех выхлопы из дюз стабильные, говорящие о полной исправности двигателей, то процессор как пить дать рванет тебя вниз, уводя от противников, способных одним залпом превратить тебя в пучок фотонов. Да еще и постарается спрятать клипер за гравитационными полями ближайшей звезды. То есть прямо на кладбище тебя отправит… Потому что слишком умный.

А вот дэ-ка шесть, заслуживший свою «шестерку» не просто так, а «потому что», наоборот, рванет прямиком на «бриллиант», идя в лобовую атаку и четко понимая, что шанс на таран измеряется десятками процентов. С первой цифрой где-то в районе шести…

Но все равно рванет. Ибо это его, дэ-ка шесть (а вовсе не ходовой процессор), гоняют с утра до вечера по кабакам и гостиницам, чтобы он каждый день слушал самые последние новости и байки от экскоровцев, которым выпала короткая передышка в бесконечном конвейере смерти, зовущемся Форпостом. А если удается перехватить кого-нибудь из дальней экоразведки, так и вообще счастье. Ибо только они могут рассказать тебе, что во время конкретно этой трети галактического цикла божества динохов не терпят рептилий вроде файратов. И при выборе между людьми и иссохшими крокодилами аморфные медузы-динохи однозначно сделают выбор не в пользу последних. Или не в пользу… Смотря с какой стороны рассчитывать.

А убегающих хомо они отпустят на раз. Не до них теперь.

В общем, если представить такой расклад, то еще четырнадцать дней самоубийственное сближение с «бриллиантом» будет самым лучшим (а вернее – единственно правильным) выходом. Все остальное – фотоны…

Так что «песок», «песок» и еще раз «песок». Верить процессору нельзя.

– Третий, готовность, – прорезался Серега. Он ничуть не хуже меня знает, что мне уготовано. – Жду подтверждения.

Я поерзал на кресле, устраиваясь поудобнее.

– Первый, подтверждаю. Давай.

И мир заполнила звездная пыль. На секунду я замер. Замер, не в силах одномоментно принять на себя все величие накрывающего меня полога. Потому что «песок» – это не только утомительнейшее занятие, это еще и красота. Невообразимая, завораживающая, иссушающая. Захватывающая дух и вышибающая напрочь мозги.

– У-ух, – наконец выдохнула моя грудная клетка.

Да уж, валящийся на тебя «песок» можно запросто сравнить со стаканом водки, принятым залпом. Сначала выпученные глаза, и только через несколько секунд начинаешь хоть что-то соображать. А «догоняет» тебя «еще потом». И вправду, очень похожие ощущения.

– Третий, ты как? – участливо поинтересовался Серега. – Принял?

– Принял, – хрипло просипел я. – Бери управление.

– Есть управление, – четко гавкнул Серега, и штурвал рядом со мной чуть вздрогнул.

Теперь вокруг меня остается только звездное небо. Только мерцающие клубы сверкающей пыли, перекатывающиеся из края в край. Ничего похожего на обыкновенную звездную панораму, привычно висящую за бронированными стеклами клипера. И уж совсем ничего общего со звездным небом, которое каждый день видят благодушные обитатели спокойной Земли.

«Песок» не зря носит свое название. В Академии при изучении этой системы первое, что показывают курсантам, – это песчаная буря, бушующая где-нибудь в африканской пустыне. На самом деле похоже. Только сейчас каждый порыв звездного дыма, проносящийся передо мной, переливается минимум тремя цветами. Гамма, сохранившаяся с незапамятных времен. Зеленый – неживые объекты, не представляющие угрозу, либо корабли, теоретически не способные причинить вред. Например, инкубаторы файратов. Перевозящие драгоценные яйца инкубаторы не участвуют в боевых действиях никогда. Вот просто никогда, и все. И трогать их не трогают. Потому что за уничтожение инкубатора файраты запросто организуют массированный рейд на мир, к которому приписаны атакующие. И даже есть никого не будут – просто оставят после себя спекшийся стеклянный шарик. Так что процессор автоматически рисует их зеленым, присоединяя к астероидам, чья траектория полета не пересекается с моей, а также к прочим гарантированно идентифицированным грузовикам, спасателям, исследователям. И переходит к следующему цвету – желтому.

А вот это и есть основная головная боль наблюдателя. «Потенциально опасные объекты». Две трети цветовой гаммы. Сиди и разбирайся, кто пролетит мимо, не обратив на тебя никакого внимания, кто полоснет походя чем-нибудь, типа боевого лазера (просто так, чтобы еще одной хомовской боевой единицей стало меньше), и отправится дальше по своим делам, а кто выделит тебя на карте пространства и даст автоматике целеуказание с приказом «атака».

И вот тогда мой умный процессор полыхнет красным. Выведет на центральный обзор все данные, доступные на сегодняшний день, и спросит (ласково так, ненавязчиво): «Последний уровень опасности. Вероятность прекращения функционирования… Выбор действия в течение 5 секунд». Решай, мол, дэ-ка.

А у меня еще три цветовых категории висят: оранжевая – вероятность возникновения опасности в течение ближайших тридцати минут; белая – потенциально безопасные объекты, представляющие интерес с точки зрения стратегической разведки (их по возможности надо исследовать, хотя бы «Шмелями»); и бирюзовая, моя «любимая» – объекты, принадлежащие Земле и терпящие бедствие.

Нет, все все понимают. Фельдъегерская связь, сверхважные задания, срочность, секретность и прочее-прочее. Но Земля – она одна. И нас, землян, настолько мало в Галактике, что не помочь человеку, пропадающему в бурлящем котле под названием «обитаемый космос», – это… Это даже не свинство. И не подлость. И не глупость. Это полное отсутствие инстинкта самосохранения.

После исхода конвергенов на Земле людей осталось всего ничего – миллиарда четыре. Ну еще столько же в космосе и Форпостах. И все. На всю Галактику. И потеря каждого из нас – это горе. Горе и отчаяние. Потому что, как ни старается планетарное Правительство, а популяция землян не увеличивается. И можно долго спорить о том, что является тормозящим фактором: потери Экскора и Форпостов или сибаритство оставшихся «нормальных» людей, превыше всего ценящих собственные здоровье и свободное время. Факт остается фактом: новые Форпосты осваивать некому. Тем более что траурные грузовики с новорожденными конвергенами все так же отправляются на границы Зоны Контроля с более чем удручающим постоянством. Процента три от всех рождающихся на Земле детей, не меньше. Горькая статистика…

Песчаная буря перед моими глазами вдруг сменила гамму. В одном из клубов вдруг зажглась ярко-красная точка, которая с каждой секундой становилась все больше и больше.

– Внимание! Последний уровень опасности. Вероятность прекращения функционирования клипера – 46 процентов. Выбор действия в течение 5 секунд.

А вот и наш процессор проснулся. Я впился глазами в пульсирующую точку.

И тут же еще одна.

– Внимание! Последний уровень опасности. Вероятность прекращения функционирования клипера – 49 процентов. Выбор действия в течение 6 секунд.

– Спасибо, родной, – искренне поблагодарил я процессор. – А чуть подробнее.

На экран вылезли две таблички с развернутой информацией. Та-ак, и что это? Ну, первая понятно. Рейдеры, они и в параллельной вселенной рейдеры. Четверка кораблей, каждый размером с мой клипер, идущая призмой. И неважно, что конвергены. Эти будут оценивать не расовую принадлежность, а доступность объекта. Но наша компания им явно не по зубам. Я покосился на экран. С чего вдруг такая паника? Сорокашестипроцентная вероятность уничтожения? Да тут и пятнадцати не будет. Может, второй? На второй табличке взгляд тут же зацепился за слово «файрат». Тьфу, сглазил. Стоило только помянуть… Э-э, нет, подождите. Их что, всего двое? Ну да, обыкновенная крокодилья двойка. Семейная пара в свободной охоте, они всегда так ходят. Опять же, против шестерки «Шмелей» маловато. Разве что эти ребятки объединятся с рейдерами. Но это вряд ли. Файраты ни с кем в союзы не вступают. Только в кратковременные и исключительно кулинарные. В смысле, они скорее эту рейдерскую «призму» сами перехватят и схарчат, чем вместе с ними будут на нас охотиться.

Ну и? Что означают эти красные точки?

Я задумчиво пожевал губами. Сказать Сереге? А смысл? Он их и так видит. «Песок» – это не радар, радаров на кораблях и без него хватает. «Песок» – это аналитический инструмент для старшего в конвое. Он – квинтэссенция колоссальной невидимой работы, которую изо дня в день, каждую минуту и каждую секунду проделывает армия наблюдателей, разбросанная по всей части Галактики, куда достают корабли Экскора и Экоразведки. Это благодаря им процессор имеет возможность сравнивать, оценивать и сопоставлять различные варианты развития событий. Это благодаря ежесекундной напряженной работе каждого корабля Земли, передающего данные на серверы Экоразведки, я могу знать, что творится у меня на пути. А кстати…

За всей этой величественной красотой рассыпанного передо мной «песка» из головы совсем вылетела причина, по которой я «песок»-то и запускал. А впереди у меня что?

Вот оно!

Что там «Первый» сообщал? Через двенадцать часов на расстоянии семи градусов по горизонтальной плоскости слева будет заварушка? Нет, не будет, она уже есть. Раскрашенная в самый что ни на есть оранжевый цвет. Но и это еще ничего не значит. А проблема в том, что в самой середине этой заварушки ма-а-аленькой звездочкой посверкивает одинокое бирюзовое пятнышко, окруженное оранжевым ореолом, который упорно не желает от него отлепляться, перемещаясь вместе с ним точно по направлению к точке, где через одиннадцать часов пройдет путь нашего конвоя. Вот так-то. Вот оно. Вот откуда и взялась повышенная опасность, исходящая от внешне безобидных «попутчиков».

– Данные по оранжевым, – запросил я процессор, вглядываясь в медленно смещающееся пятно, как будто что-то мог там разобрать. Глупость, понятно, но отрешиться от происходящего как-то не получалось. А так – хоть какая-то иллюзия, что я контролирую процесс.

Возле оранжевого пятна появилась небольшая (на мой взгляд, как-то даже неприлично небольшая) табличка с техническими данными объектов, участвующих в схватке. Собственно, там было только об одном корабле. А тот, который на экране показывался бирюзовым.

– Енот? – я даже забылся. Глупость сморозил, извините. Что толку переспрашивать автомат, верно ли он выдал данные? Что у него было, то и вывел на экран. Но забыться было с чего: уж больно странно выглядели эти данные. Еще бы – вся эта оранжевая кутерьма, взрывающая мне мозг, крутилась вокруг объекта, который в обычной жизни и близко не заслуживал такого внимания. Чистильщик. Самый распространенный в галактике вид пространственных кораблей. Безобидный и тихоходный. Непривлекательный и бесполезный. Слабый и невзрачный. Короче, ненужный никому, кроме планетарных правительств, которые вынуждены тратить немалую (а на самом-то деле просто огромную) часть налогов, поступающих от космолетных корпораций на поддержание основных галактических маршрутов в относительной чистоте. И ладно бы внутреннее пространство, контролируемое монорасой – тут все понятно. В своем доме хочешь не хочешь надо убираться. А как быть с ничейным космосом? Теми кусками, по которым ходят в том числе и твои корабли?

В свое время все решилось естественным путем. Чье правительство больше уставало от бесконечных жалоб транспортников, пассажироперевозчиков либо военных, то и посылало неторопливые галоши чистильщиков бродяжить по торным дорогам Галактики, подбирая, выжигая или просто расталкивая весь тот мусор, который оставляют после себя перемещающиеся разумные существа. Да-да, не надо строить иллюзий – гадят все. И люди на общем фоне еще выглядят сущими овечками: видели бы вы внутренние зоны тех же динохов. (Кхм… Я, к слову, сам не видел, врать не буду, Экоразведка рассказывала…)

Но «Енот», ведущий бой с превосходящими (это видно) силами противника… Это сильно смахивает на анекдот.

Да еще в этом районе…

Другими словами, одинокому «Еноту», до чьей зоны применения лететь не менее четырех дней, в открытом пространстве нейтрального космоса посреди галактики делать было решительно нечего. Да и не долетит он сюда. Двигателей не хватит.

И я еще раз забылся.

– Уточненные данные по «Еноту», – попросил-приказал я.

Табличка на экране на мгновение пропала, а потом появилась вновь в том же виде. Если предположить, что ходовой процессор способен иронизировать, то в нарочитом моргании таблички можно было даже разглядеть эту самую иронию. Хотя кто его знает, может, он и в самом деле способен? Переводя с компьютерного языка на человеческий, этот повтор четко означал: «Иди к дьяволу, что было, то и дал. Будет больше, сообщу».

Я шмыгнул носом. Ну да, собственно. А чего я ждал? Ладно, так уж и быть, не хочешь общаться, спросим «нормальных» собеседников. Я дернул подбородком, переключая канал.

– Первый, это Третий, прошу связи.

– Третий, это Первый, есть связь, – тут же отозвался Серега из-за лобового стекла.

– Серега, у меня тут ходовик рисует на «песке» две опасных группы, – я не стал тратить время на ненужные приветствия, он и так знает, что я рад его слышать. – Рейдерская «призма» и крокодилья семейка. Чего он паникует, не очень ясно, но та заварушка по горизонту впереди, о которой ты говорил, явно про нас. Однако имеется крохотное «но»…

Я взял паузу.

– Там один «Енот» отбивается от толпы каких-то придурков. Прием.

– «Енот»? – В голосе Первого один в один повторились мои недавние интонации. – Один?

– «Енот», и один, – а вот я, похоже, повторил интонации моего ходового процессора. – Только не очень ясно, почему вдруг призма и крокодилы стали такими опасными.

И тут же, как будто обидевшись на обвинение в некомпетентности, ходовик прорисовал двум красным точкам на экране траекторию направления движения. Подумал полсекунды и добавил еще одну линию. Путь «Енота».

– Ага, – задумчиво протянул я, начисто забыв о Сереге. – Так вот ты какой у нас обидчивый.

– Я? – удивился голос из-за лобового стекла.

– А ты-то тут при чем? – не понял я. И тут же врубился. – А-а, нет, ты хороший, это я ходовику.

– С ходовиком разговариваешь? – В голосе Первого появились подозрительные нотки. – «Еноты» одинокие посреди космоса глючатся? Ну-ну, бывает. Может, отдохнешь от «песка»? Не устал часом?

– Иди ты, – я обозлился, – со своими шуточками. У меня тут выбор стоит, а ты дурака валяешь.

И правда, ведь какое-то умное решение вот-вот готово было родиться, но Серега со своими подначками все сбил.

– Не вовремя он у тебя встал, выбор-то, – продолжал веселиться в наушниках Серега. – Ты его водичкой холодненькой, водичкой. Глядишь, будет нормально.

– Первый, – ледяным тоном прервал я его веселье. – Доложить тактическую обстановку на двадцать минут.

В наушниках откашлялись.

– Э-э, чисто, Третий. Как-то даже подозрительно чисто. Рейдеры и файраты и в самом деле единственные объекты, представляющие опасность. Остальные – грузовики и… тоже чистильщики.

Я моргнул, изо всех сил борясь с накатывающей шизофренией. «Песок» перед моими глазами все больше окутывал пространство вокруг, придавая голосу Сереги какую-то потусторонность. Все-таки эта игрушка не предназначена для задушевных бесед. Сухая информация – это максимум, который способен воспринять мозг оператора «песка».

– Настоящие чистильщики?

Вопрос был не праздным. Уж сколько Экскор и Экоразведка ни изучали вероятных противников, сколько ни вычисляли способы маскировки, к которым прибегали что конвергены и другие расы, но все алгоритмы рано или поздно признавались в итоге неработающими. Кровью признавались. Нашей, человеческой кровью.

И чистильщики занимали в этих «признаниях» далеко не последнее место. Я уже говорил про земную систему сбора информации, которая получает данные со всех кораблей, путешествующих в пространстве? Ах да, говорил. Извините, запамятовал: проклятый «песок».

Так вот, поскольку неторопливые коробочки чистильщиков на самом деле являются самыми массовыми кораблями в галактике, присутствующими практически во всех точках пространства, то, естественно, ни одна разведка ни одной расы не могла обойти их вниманием. Идеальные разведчики на самом деле. Тихие, неприметные, никому не интересные и при этом постоянно находящиеся в гуще событий. Чего еще желать? А при необходимости в скромные серые коробки запросто запихивались мощные двигатели и неплохое вооружение, превращавшие внешне невзрачных работяг в замечательных диверсантов, которые не раз и не два преподносили противникам неприятные сюрпризы.

О, кстати… Я потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок. Нет, положительно, «песок» до добра не доводит. Ну конечно же… Как может обыкновенный «Енот» противостоять хотя бы одному противнику, если у него из вооружения только и есть что магнитные ловушки-толкатели и маломощные промышленные лазеры, предназначенные для неспешной утилизации всякого космического хлама? Правильно. Никак не может. А раз все-таки противостоит, то это означает что? Значит, это как раз «тот самый» чистильщик и его надо выручать. И полетная инструкция, кстати, тоже предписывает это однозначно.

Я вздохнул и потянулся к панели управления «песком». Эта информация еще означает, что «песок» пора отключать. Надо еще успеть подготовиться к драке: отходняк от «песка» длится не одну минуту.

Щелк. Подача информации прекратилась, безбрежная красота космоса исчезла, и внутренняя отделка кабины, уютная и привычная, прыгнула на меня, как будто соскучившись. Жуть. Ощущения, доложу я вам, не самые приятные. То космос снаружи тебя, то ты снаружи космоса. Так и с ума сойти недолго.

Перед моими глазами появились две ладони. Мои же. Я отстраненно наблюдал, как медленно именно приближаются к моему лицу, закрывают глаза. Голова честно сообщала мне, что лицо начали тереть. Я не менее честно согласился и сообщил голове в ответ, что действие одобрено. Не переживай, мол. Сейчас станет полегче. Однако лицо растиралось, время шло, а легче не становилось. Как будто из другой вселенной на меня повеяло космическим холодом. Я поначалу перепугался, но тут же понял, что это свои. Родной ходовик решил помочь и включил на полную кондиционер. Чтобы, так сказать, я побыстрее приходил в чувство.

Надо отдать ему должное, у него получилось. Ледяные струи воздуха наконец разогнали пространственную одурь, никак не желавшую покидать все еще грезящую хрустальной бесконечностью голову, и окружающий мир потихоньку начал становиться на свои места.

– Бр-р-р.

Я помотал головой, уже полностью контролируя свои движения. Ну, вроде бы отошел.

– Первый, здесь Третий, – пробурчал я в микрофон шлема.

– Первый на связи, – тут же отозвался Серега. – Ты еще там или уже снова в мире живых?

– В мире, – лаконично отозвался я. К долгим разговорам организм еще не приспособился. – «Песок» выключил, к драке готовлюсь. Ты уже понял, что мы идем выручать Енота?

– А то, – хохотнул Серега. – Если он дерется, то какой же это Енот? А раз так, значит, надо наших вытаскивать. Не иначе опять Экоразведка прокололась.

Я даже скривился. Вот надо было это говорить, а? Нет, к ребятам из Экоразведки претензий никаких – душевнейшие люди, как правило. Но не на задании. Последний раз, когда я вот так же вытаскивал этих чудо-бойцов из передряги, мне это чуть не стоило статуса дэ-ка, тогда еще «четыре». Экоразведчики на самом деле вовсе не суровые бойцы с мужественными взглядами, волевыми подбородками и пламенными речами, как их рисуют во всех художественных постановках. Это бродячие аккумуляторы, заряженные хрен знает какой энергией, которую они сами плохо понимают, куда девать. Причем все до одного. Иметь их на борту – это головная боль, почище любого нападения конвергенов.

Хохот, вопли, шутки, бесконечное броуновское движение по всему кораблю, и ни секунды покоя. Специально их такими отбирают, что ли? О том, чтобы с ними сосредоточиться, нечего и мечтать.

Как при всем этом бардаке они умудряются воевать – для меня загадка из загадок. Хотя в тот раз они явили себя во всей красе. Отбив их изрешеченное корыто у толпы конвергенов, я наивно решил, что война для меня закончилась. Не-а. Догнали нас через два дня. Я тогда два «Шмеля» из четырех потерял. А если бы не экоразы – потерял бы всех. Вместе с собственной головой. Что они творили, выкинув меня из кресла пилота, – не описать.

А звания меня чуть не лишили уже в самом конце. За пьянку на борту. Эти ухари умудрились выгнать самогон из продуктов, вытащенных из резервного запаса. Перевернули вверх дном медотсек и соорудили аппарат. Самое удивительное – получилось вкусно.

При взгляде на бирюзовую точку в углу экрана вздох у меня вырвался сам собой. Что-то они учудят в этот раз?

Я набил на панели данные об изменении курса и касанием пальца отправил ходовику новую вводную. Клипер чуть вздрогнул, меняя курс… И тут экран полыхнул красным. Я присмотрелся, и у меня глаза натурально полезли на лоб.

– Серега, – забывшись, позвал я. – Ты тоже это видишь?

– Тревога! – заорал в наушниках голос Первого. – Боевая тревога!

Орать Серега умел, надо отдать ему должное. Мое тело против воли, еще не успев ничего осознать, прыгнуло вперед, судорожно выполняя все движения, предписанные инструкцией в случае атаки конвоя превосходящими силами противника.

Пока ходовик готовил все системы корабля к бою, я лихорадочно пристегивался, проверял работоспособность скафандра, подтягивал поближе дисплеи и консоли, крепил мелкие предметы, чтобы не летали по всей кабине, когда будем кувыркаться. Мои пальцы автоматически проделывали все движения, вбитые годами тренировок, тело привычно подбиралось, чувствуя неминуемую встряску, а глаза не отрывались от дисплея, где распускался искрящийся форсажными выхлопами цветок, в который превращалась еще секунду назад не выглядящая опасной семейка файратов. Смотрели и никак не могли поверить, что мы попали. Вляпались еще так! Крокодилья семейка путешествовала не двойкой – она вылетела в дальний рейд. Тот самый, когда корабли сцепляются вокруг несущей матки в клубок, выглядящий на экране радаров одним объектом, и неспешно путешествуют по Галактике в поисках добычи поинтересней.

И вот теперь, похоже, вожак этого рейда решил, что его время пришло.

Двойка, повинуясь приказу крокодильего командира, дружно пыхнула маневровыми двигателями, каждый из объектов раскрылся цветком, выплевывая из себя смертельные споры сплюснутых истребителей, и дисплей передо мной расцвел всеми цветами опасности, которые мог измыслить ходовик. Вместо неторопливой двойки перед моим конвоем красовались две боевые пятерки файратов и две огневые точки поддержки – матки всегда вооружены весьма неплохо.

Н-да, захочешь придумать хуже – так некуда.

– Приготовились, – прохрипел в наушниках Серега, вырывая меня из оцепенения. – Сейчас придется очень много кувыркаться.

– Принято, Первый, – я постарался, чтобы мой голос не сильно дрожал. А то сохранят записи переговоров, объясняй потом, что это не от страха, а от адреналина. Так тебе и поверили. Я еще раз пробежался взглядом по своим боевым порядкам. – Да, и вот еще что: Гусь, постарайся раньше времени не прыгать.

– Кря, – лаконично отозвался в наушниках Четвертый. Тот самый, который, по идее, должен будет умирать вместо меня.

Ну что с ним будешь делать? Сколько раз ему объяснять, что гуси гогочут?

Глава 4

– База, это двадцать шесть – двенадцать, – хриплый голос, искаженный космическими помехами, прорезал тишину командного пункта. – Вижу их. Семь множественных целей. В каждой по семнадцать единиц. Все боевые, класс не выше крейсера. Прием.

– Принято, двадцать шесть – двенадцать, – отозвался оператор. – Семь множественных целей, семнадцать единиц в каждой. Объявляю готовность «номер один». Продолжайте наблюдение. Прием.

– База, есть продолжать наблюдение. Отбой.

Наблюдатель пропал, а полевой командный пункт Космофлота, расположенный на орбите Плутона, загудел, подчиняясь короткой команде. Готовность «номер один». Не шутка. Следующий шаг – открытие огня. До этого момента внушительные силы Объединенного Космического Флота Земли в настоящем бою бывали всего дважды. И оба раза им противостояли небольшие рейдерские атаки недружественных инопланетян. Собственно, это и были два единственных внеземных контакта человечества. Галактика не спешила хвастаться гостеприимством. Но эта атака была особенной. Космофлоту, который создавался для защиты Земли от враждебных цивилизаций, впервые пришлось выступать против людей. Ну, или почти людей…

– Н-да, будет жарко.

Царящая в КП суета захватила всех. Команды, окрики, вспышки мониторов. И только два человека, стоящие на командирском возвышении, оставались спокойными посреди всеобщего возбуждения. Один – с генеральскими звездами на погонах, невысокий, крепкий, с характерной стрижкой космолетов: налысо выбритыми висками, чтобы плотнее прилегали контакты шлема, считывающие биотоки мозга. И второй – высокий, худой, с внушительными залысинами, зрительно еще больше увеличивающими и без того длинный нос, какой-то совершенно немыслимой формы. Чуть сутулясь, он нависал над генералом, что-то негромко объясняя. Тот кивал в такт услышанному, прищуренными глазами всматриваясь в хаос, царящий под ним. Вот он отвел взгляд от готовящихся к бою подчиненных и посмотрел прямо в глаза сутулому. Почему-то в этом взгляде не было ни азарта, ни предвкушения битвы, ни даже волнения, свойственного любому человеку, пусть и носящему погоны с большими звездами. Зато там была горечь. Разочарование. Как будто генерал искренне сожалел о том, что ему предстоит сейчас сделать.

– Нет нужды мотивировать меня сверх необходимого, – густой голос, привыкший отдавать команды, вплелся в общую какофонию предбоевой суматохи, но не потерялся в ней, а, наоборот, перекрыл рваный шум, окутавший рубку, как будто вытесняя его из небольшого помещения. – Я офицер. У меня есть приказ, и этого достаточно. Но требовать от меня, чтобы я испытывал радость от предстоящего – это чересчур. В Галактике и без того хватает угроз, чтобы мы тратили силы и средства на войну с людьми.

– Но это не люди, – сутулый не стал даже стараться придать сухому голосу проникновенность и убедительность. Он верил в свою правоту и имел все необходимые полномочия. – Я не буду еще раз останавливаться на результатах экспертиз, доказывающих возникновение нового вида биологических существ. И если бы вы были лейтенантом, то еще имелся бы смысл в патриотических речах. Но вы знаете гораздо больше среднестатистического жителя Земли и можете четче представить себе все проблемы и опасности, которые несет размывание генофонда человечества.

– А также все преимущества от наличия вокруг Земли пояса, заселенного существами, непохожими на остальных жителей Галактики, – невесело констатировал безжалостные факты генерал.

Сутулый погасил снисходительную усмешку.

– И это тоже. Мы не препятствуем развитию сообщества конвергенов, но и не желаем, чтобы они становились полноправными членами земного сообщества.

– Боимся конкуренции? – невесело усмехнулся генерал.

– Ни в коем случае, – быстро (пожалуй, чересчур быстро) ответил сутулый. – Тем более что сам термин «конкуренция» здесь неуместен. Нелюди не могут конкурировать с людьми, здесь просто нет поля для этого явления. Разве что за право обладания планетой. Но тут мы приходим к защите жизненной необходимости, – он чуть усмехнулся. – Так же как и в случае размывания генофонда. Я развеял ваши опасения?

– У меня их и не было. Мне просто жаль этих несчастных, которые когда-то были людьми.

– Они никогда не были людьми, – в голосе сутулого заскрежетал металл. – Никогда.

– Товарищ генерал, – внезапно ожил дисплей внутренней связи, на котором появилось лицо дежурного связиста. – Вызов на общем канале. Противник просит связи.

– Соедините, – коротко кивнул генерал и повернулся к собеседнику. – Вот сейчас и скажите это им. У меня есть подозрения, что они думают иначе.

– Скажу, – лицо сутулого стало торжественным. Он и вправду верил в то, что говорил. – И не задумаюсь ни на секунду. Соединяйте.

Они повернулись к экрану, на котором появилось лицо… существа. Определенно гуманоидного, но назвать его человеком все же вряд ли решился бы хоть кто-нибудь. Череп правильной формы обрамляли густые каштановые волосы, но на этом сходство с человеком и заканчивалось. Почти круглые выпуклые глаза располагались настолько широко, что появившееся существо можно было сравнить с хамелеоном. Плоский, задранный кверху нос, широкие открытые ноздри. Тонкая линия рта подчеркивала маленькую нижнюю челюсть. Мелкие зубы располагались в каком-то странном хаотичном порядке. Генерал вздохнул про себя. Да уж, это существо вряд ли можно назвать человеком. Он покосился на сутулого. Гримаса брезгливости на его лице говорила сама за себя.

– Генерал Космофлота Беруцкий, – коротко представился командующий. – Кто вы и что вам надо?

– Здравствуйте, господин генерал, – глубокий бархатистый голос, раздавшийся с экрана, никак не вязался с образом нежизнеспособного мутанта, чье изображение помаргивало на экране дальней связи. Этот голос скорее подходил бы профессиональному певцу или актеру. Но тем не менее… – Меня зовут Аблот Курей. Я являюсь руководителем миссии, направленной Сообществом Конвергенов к правительству Земли.

– Миссии? – иронично поднял бровь Беруцкий. – Сто девятнадцать боевых единиц?

– Галактические трассы небезопасны, – невозмутимо поведал с экрана Аблот Курей. – Но целью нашей миссии является не война. Мы просто хотим побывать дома. Все мы. Все те, кого Земля не хочет видеть.

Генерал открыл рот, чтобы ответить, но сутулый опередил его:

– Земля уже один раз высказала свое отношение к вам и вам подобным, – в сухом голосе отчетливо слышались презрение и брезгливость. – И от того, что в Галактике родилось и умерло несколько звезд, а вы проделали «небезопасное» путешествие, это решение не изменится.

– Но мы все – дети Земли, как ни пафосно это звучит, – вздернул крошечный подбородок Курей. – И мы хотим и имеем право вернуться домой. Туда, где многие из нас родились. Туда, где мы оставили своих жен, детей, братьев и сестер. Мы хотим их видеть. Хотим с ними говорить. Только и всего.

– А хотят ли они видеть вас? – Сутулый собеседник генерала Беруцкого больше не был сутулым. Он выпрямился во весь немалый рост, из его голоса ушла брезгливость. Теперь его наполняла торжественность. Он и в самом деле верил в то, что говорил.

– Мы не можем этого знать, – круглые широко расставленные глаза конвергена сузились, добавляя ему сходства с ящерицей. – У нас нет связи с Землей.

– Она вам и не нужна, – сутулый кивнул, как будто подтверждая что-то, и торжественно продолжил: – От имени Объединенного Правительства Земли я, Хорст ван дер Каарт, комиссар по особым поручениям, объявляю, что границы сферы безопасности Земли неприкосновенны. Любое существо, не имеющее разрешения на пересечение этих границ, будет выдворено за пределы Сферы безопасности. При необходимости мы применим силу.

Он сделал микропаузу, отделяя следующее предложение, и закончил:

– Вам отказано в выдаче подобного разрешения.

Конверген на экране замер. Долгие, бесконечно долгие секунды он смотрел на двух людей, которые только что отказали ему в праве вернуться домой. Генерал отвел глаза, а сутулый ван дер Каарт, наоборот, еще больше выпрямил спину, всем своим видом демонстрируя непреклонность. Еще несколько секунд молчания. Конверген совершенно человеческим жестом провел рукой по лицу, как будто стирая липкую паутину. В его круглых глазах появилась печаль и горечь. Он протянул руку, чтобы выключить связь, но помедлил мгновение.

– Мы всего лишь хотели вернуться домой.

И прежде чем кто-то смог ответить, экран погас. Переговоры кончились. И тут же ожили системы предупреждения об атаке. Нелюбимые дети Земли все же решили заглянуть в гости…

Через двенадцать часов по земному времени на пульт начальника оперативного штаба Объединенного Космофлота Земли пришел вызов.

– Генерал? – начальник оперативного штаба гражданский директор Андрэ Жугозу выпрямился в кресле, глядя на появившееся на экране лицо генерала Беруцкого.

– Господин начальник оперативного штаба, – глухим голосом начал доклад Беруцкий. – По результатам проведенной боевой операции по недопущению нарушения границы Сферы безопасности планеты Земля докладываю: операция проведена успешно. Противник отброшен и более не представляет угрозу безопасности Земли. Из ста девятнадцати единиц его флота уничтожено восемьдесят шесть, остальные рассеяны и покинули участок пространства, на котором проводилась операция.

– Генерал… – воодушевился было Жугозу, но Беруцкий продолжил тем же глухим голосом, останавливая ликование:

– Потери в боевой технике составили… тридцать девять процентов, в личном составе – тридцать семь процентов. Особо хочу отметить, что техническая оснащенность и навыки ведения боевых действий противника оказались значительно выше прогнозируемых. Прорыва удалось избежать только благодаря участию в боевых действиях объектов «Страж» и «Миротворец». Если бы не орбитальные крепости, которые мы доставили в сектор, конвергены прорвались бы. Просто они тоже не рассчитали.

Он помолчал.

– И я ума не приложу, где они взяли за такой короткий промежуток времени столько боевых кораблей и подготовленных пилотов. Так что у нас, похоже, появилась серьезная проблема. Другими словами, мы выиграли бой, но не войну. В следующий раз они подготовятся как следует.

Жугозу в задумчивости начал постукивать пальцем по боковине пульта. Его воодушевление испарялось на глазах.

– С вами лично все в порядке? – наконец поинтересовался он.

– Так точно, – подтвердил с экрана Беруцкий.

– Отлично. С подробным докладом мы ознакомимся по мере поступления, но командование наверняка захочет выслушать и ваши личные комментарии. Так что возвращайтесь на Землю.

– Есть, – козырнул с экрана Беруцкий.

– И генерал, – позвал Жугозу.

– Да?

– Поздравляю с победой.

– Спасибо.

Экран погас, а начальник Оперативного штаба вывел перед собой на дисплей данные о количестве кораблей, участвовавших в операции, и задумался. Тридцать девять процентов – это были совсем не те цифры, которые могла себе позволить только начинающая осваивать недружественную Галактику Земля. Конечно, можно было списать все на недостаточную компетентность Беруцкого, но это будут интриги. А реальность лежит совсем в другой плоскости. Похоже, человечество собственными руками создало себе огромную проблему. Хотя это с какой стороны посмотреть.

Жугозу не был кадровым офицером. Объединенное правительство Земли решило назначить на эту должность чиновника. И сейчас его мысли ушли в совершенно другую плоскость.

Это военные мыслят категориями «победа – поражение», а для Правительства Объединенной Земли это всего лишь вариант «С». Да, пожалуй, именно «С», он подходит больше всего. Что ж, все не так уж и плохо.

Андрэ Жугозу в задумчивости поиграл бровями, как будто просчитывая варианты, и набрал адъютанта.

– Соедините с приемной Главнокомандующего Космическими Силами, – коротко распорядился он. И, вглядываясь в мерцающий огонек вызова, еще раз кивнул сам себе. Да, это определенно вариант «С».

«Удача благоволит подготовленному уму». Кто это сказал? Не помню, кто-то из древних. Совсем древних. Они вообще умные ребята были, эти древние. Хоть и в космосе не летали. Все их мысли ложатся в жизнь как влитые. Во всяком случае, уж в мою-то – точно.

Пока ходовик орал дурным голосом о том, что надо немедленно бежать, я просчитывал варианты. И когда градус истерики бездушного автомата достиг наивысшей точки, я решил с ним согласиться. Бежать, бежать и еще раз бежать. Крокодилы-файраты – это серьезно.

– Вперед! – ткнув пальцем в картину окружающего пространства, развернутую передо мной на боевом планшете, я задал точку назначения и перебросил рычаг хода на максимум.

– За мной! – рявкнул я в микрофоны, дублируя для «Шмелей» приказ, который только что перебросил им мой ходовик. И это было последним осознанным звуком, который издала моя грудь. Дальше пошел только хрип, выдавливаемый перегрузкой из легких, перемежающийся спазматическим смехом. Вот тут уж я удержаться никак не мог. Сквозь натужный рев двигателей, разгоняющих клипер навстречу пятерке крокодильих истребителей, из корабельных динамиков мне отчетливо слышался мат ходовика, не имеющего ни малейшей возможности ослушаться приказа, отданного на ручном управлении, но, тем не менее, четко прочитавшем неминуемую гибель при данном маневре. Нет, понятно, что автомат материться не может, во всяком случае я его этому не учил, но слышалось все равно очень отчетливо. Или это у меня от перегрузок?

Но как бы то ни было, а мой маневр сработал. Сработал, в отличие от маневра, предложенного мне ходовиком, который исходил из естественной логики жизни и который замечательно просчитывали файраты, не раз и не два сталкивавшиеся с земными кораблями в космосе.

Пространство позади меня расцвело вспышками рвущихся зарядов. Это орудия файратов отправляли «подарки» по координатам, вычисленным их ходовиками. Если бы я последовал совету своего автомата, то крокодилам даже готовить ничего не надо было бы – поджарились бы все в лучшем виде. Или они едят пищу сырой? А неважно. Все равно нас там уже нет. А вот успеть накопить энергию для следующего залпа они не успевают.

Наш клубок настолько близко проскочил мимо идущей встречным курсом пятерки истребителей, что, казалось, я могу различить плоскую синеватую морду файрата, сидящего в головном корабле. Хотя, конечно же, это не так. У них рубки находятся посередине корабля, в глубине. Так что увидеть их нереально. А вот врезать бортовым – запросто. Только я не стану. И энергии жалко, и не следует это делаеть, мы тут не воевать собрались.

Бах! Дисплей полыхнул красным. Еще раз. Ну зачем?! Кто отдал приказ?! И всего лишь два?

Балбесы, одно слово. Эх, да чего уж там. Поздно уже. Зря Серега отдал приказ на поражение, ей-богу, зря. Крокодилы в рейды ходят только семьями, и потеря каждого как кровная обида. Теперь они не уймутся, пока не отомстят. Если уж решили стрелять, то тогда уж всем флангом. Чтобы как минимум четверых положить. Одинокий файрат драться не будет, он рванет на матку. А вот оставшаяся тройка – запросто. Да еще и подмоги запросит. Ну, все, точно. Два крокодила – минус. Теперь только драка. Смешаться со свалкой вокруг «Енота» и в этой суете выбить файратов?

Я попытался вздохнуть через навалившуюся тяжесть. Ага, выбить файратов. И еще постараться отбиться от той оравы рейдеров (как будто файратов нам мало), которая «Енота» осаждает, да еще уйти без потерь. Обалденный у меня выход получается. Не зря все приметы перед стартом одна к одной не складывались.

Свалка тем временем приближалась на глазах. До прибытия в заданную точку шевелиться все равно не получится, перегрузка не даст, поэтому я постарался использовать выпавшую возможность, чтобы разобраться. Разобрался. Н-нда.

Семь рейдеров крутились вокруг небольшого «Енота», как волки вокруг заблудшей овцы. Вот только овца в данном случае была с зубами. Несуразный и внешне неповоротливый «Енот» с нелепо торчащими спереди грузовыми мачтами-захватами вертелся между атакующими, словно уж не позволяя взять себя в прицел и все время подходя максимально близко к кому-нибудь из нападавших, чтобы возможный залп накрыл не только его, но и противника. Пока получалось.

Но рейдеры тоже не впервые наблюдали звезды через лобовое стекло. Минута, они наконец исхитрились и одновременно оторвались от «Енота» («рейдеры оторвались от «Енота», как звучит, а?) на расстояние, достаточное для открытия прицельного огня. Мгновение…

Ага, сейчас вам. Я почувствовал, как мои губы сами собой растягиваются в улыбку. Нет, там точно ребята из Экоразведки. Если рейдерам и требовались какие-то мгновения для принятия решения, то «Енот» уж точно ни в чем подобном не нуждался. Ну еще бы – какие-то жалкие пираты против лучших пилотов Земли!

«Енот» не остался в одиночестве ни одного мгновения. Дюзы «чистильщика» полыхнули ярким шаром, выдавая явно нештатные для тихохода двигатели, и кораблик буквально прыгнул вперед, идя практически на таран с одним из противников. Вот не страшно ему – и все. Рейдер такой самоубийственной атаки явно не ожидал. И это понятно. Он-то за добычей шел, а не за войной не на жизнь, а на смерть. «Енот» почти протаранил зализанного пирата, в обводах которого откровенно читались конвергеновские корни, и тот не выдержал, прянул в сторону, выпуская чистильщика внутрь только что созданного боевого построения. Ага, пустили козла в огород. То есть овечку в волчью стаю. Вот только волки эти откровенно провинциальные, а овечку пространственному бою учили лучшие преподаватели Земли.

«Енот» окутался голубоватым свечением и на секунду превратился в ежа, пыхнув во все стороны яркими искрами электрических разрядов. Кажущиеся призрачными в пустоте молнии впились в четыре корабля, оказавшихся рядом. Я моргнул. Эта штука называется «Зевс». Гиперконденсатор. На ходу заряжается долго, чуть ли не два часа по корабельному времени, но зато и вмазать может от души. Он и предназначен как раз для поражения объектов внутри строя. Высвобождаемая энергия находит ближайшую массу и… Ну, а дальше кому как повезет.

В данном случае повезло только одному. Три пиратских (или не пиратских, кто их там знает) корабля превратились в черные безжизненные объекты и медленно поплыли в пространстве, не подавая признаков жизни. И только один из рейдеров, в которых попали молнии «Зевса», пульсируя нестабильным выхлопом, начал медленно отползать в сторону, справедливо ожидая, что сейчас его будут добивать. И по-своему он был прав, добивать-то его добили бы. Такие же волки, как он. Но «Енота» учили по-другому.

Невзрачная посудина нисколько не удовлетворилась поражением большей части противников, а, наоборот, с наглой мордой развернулась и направилась к оставшимся трем рейдерам, ошеломленно зависшим в пространстве. Ну, если честно, то им было с чего ошеломляться: только что они всемером загоняли одинокого чистильщика, как вдруг ветхое корыто в секунду расправилось с четырьмя из них и рвануло к остальным с явным намерением продолжить хорошую драку. Удар по психике был силен. А если еще на одном из этой погибшей четверки был их командир…

Ну точно. Оправиться рейдеры не смогли. Оставшаяся в строю тройка кораблей, вместо того чтобы с удвоенной яростью наброситься на одинокого наглеца, дружно развернулась и кинулась наутек. Вернее, не наутек, а как раз на наш конвой, который именно в это время заканчивал прыжок, выходя из гиперскоростей. Здрас-сьте. Был в древней России такой художник, Илья Ефимович Репин, так у него одна картина называлась «Не ждали». Я почему помню, у нас в Академии как раз при таких случаях его и вспоминали.

Рейдеры явно не были знакомы с творчеством Репина, но чувства, судя по всему, испытали схожие. Мне их даже немного жалко стало. Потерять больше половины кораблей в стычке с заурядным чистильщиком, провалить весь рейд, позорно бежать от невзрачной посудины, и все только для того, чтобы почти нос к носу столкнуться с выходящей из прыжка шестеркой «Шмелей». Тут у кого хочешь нервы не выдержат.

Три пирата обреченно застыли в пространстве, не менее обреченно наблюдая, как перед ними семь смазанных полос превращаются во вспышки дюз боевых кораблей. В их молчаливой неподвижности читалась даже какая-то скорбь. Пираты замерли, ожидая решения своей незавидной участи. Хотя решать тут, собственно, было нечего. Стрельба по неподвижным мишеням в зоне двухминутного полета, что может быть проще?

Кроткий выкрик Сереги, стена света, накрывающая тройку бедолаг… и настоящим чистильщикам прибавляется работы. Когда-нибудь кто-нибудь да утилизирует три развороченных куска металла, медленно дрейфующих в бескрайних просторах открытого космоса. Все-таки тут не совсем уж глухой район.

– Есть поражение сто, – доложил в наушниках сосредоточенный голос Первого. В смысле, сто процентов уничтожения. Противников больше не существует. Но, тем не менее, пройтись по поводу незадачливых грабителей Серега не спешит.

Все правильно. У нас, да и у «Енота», совсем другие задачи и совсем другие проблемы. И несчастная тройка рейдеров-конвергенов (а это видно по кораблям) ничто по сравнению с разъяренной восьмеркой файратов, висящей у нас на хвосте. А ведь еще у них есть две матки, способные при необходимости превратиться в опорные орбитальные крепости. Огня им хватит.

– Связь с «Енотом» на общем канале! – распорядился я.

Ходовик послушно переключился на частоту, зарезервированную для общего пользования всех землян, встречающихся в космосе. Наушники тут же наполнились рваным далеким шипением, волны в космосе практически не угасают, и на канале всегда можно услышать рваные куски разговоров. Иногда это были разговоры давно умерших людей. Даже так.

– Эй, на «Еноте»! – позвал я. – Приветствую. Здесь конвой УФЕС-В, дэ-ка шесть Егор Савойский. Появитесь.

– Привет, дэ-ка шесть, – прохрипело в ответ из наушников. – Здесь Экоразведка. Третий отдел. Начальник экспедиции Эрик Сванич. Спасибо за помощь.

– Пожалуйста. Правда, не похоже, чтобы она вам была сильно нужна, – ухмыльнулся я в ответ, стараясь спрятать удивление. Да уж, выход получается хоть куда. Еще и Третий отдел мне на голову. Транспортировка живых существ, надо же. И я не удержался: – А как вас занесло в наши пенаты, если уместно будет поинтересоваться? Да еще на чистильщике?

– Э-э, не совсем уместно, – не смутившись ни на секунду, отбрил меня экоразведчик. – Служба, знаете ли. А у вас все в порядке?

Вопрос был не праздным, просто так на марше в гиперскорости не уходят.

– Э-э, не совсем, – в тон экоразу сообщил я. – У нас, видите ли, на хвосте восьмерка файратов. Семья в рейд шла.

– А почему восьмерка? – искренне удивился Сванич. Он тоже все знал о файратах и о том, что с ними по мелочи играть нельзя.

Я вздохнул. Что тут скажешь?

– Так получилось.

– Ясно. – Экоразведка чем хороша, им ничего объяснять не надо и инструктировать – тоже. – «Зевса» зарядить успеем?

– Попробуем, – я воспрял духом. – Заходите в строй.

Вот это бойцы! Только что сами из заварушки, и опять туда же. Один раз трюк с гиперконденсатором сработал, так почему бы и не повторить? Тем более что файраты про «Енота» еще ничего не знают. Я переключился на внутренний канал:

– Первый, здесь Третий, слышишь меня? Принимаем «Енота» в строй. Дистанционная зарядка гиперконденсатора.

– Есть, Третий, – в голосе Сереги тоже слышалось воодушевление. Он все видел, все слышал и все понял. – Смещайся вперед, «Енота» на твое место.

– Понял. – Я дернул подбородком, переключая канал. – «Енот», переходите в центр построения. Клипер смещается вперед, вы – за ним. Как поняли?

– Понял вас, дэ-ка шесть. Клипер смещается, мы в центр. Поехали.

Весь маневр занял три минуты. Это самостоятельно «Зевса» долго заряжать, а если от группы кораблей, то лучше и не придумать. «Енот» юркнул внутрь нашего построения, как будто всю жизнь этим занимался. Его тут же окутало неяркое свечение от энергии, передаваемой на него со «Шмелей». Вообще-то дистанционная передача энергии дело далеко не экономное, но для форс-мажора – самое то.

– Есть заряд, – через несколько минут прозвучал в наушниках голос Сванича, который уже перешел на внутреннюю связь. – Выхожу из строя.

– Противник, – тут же доложили сзади, как будто только этого и ждали.

Я перевел взгляд. На обзорном дисплее заднего вида мерцали тормозящие гиперскорость файраты. Все точно, ни секундой раньше, ни секундой позже. Проявившаяся восьмерка тут же чуть раздалась в стороны, готовясь охватить добычу. То, что в добыче тоже восемь кораблей, их не смущало ничуть. Файраты начинали считать более-менее серьезным перевес сил землян, начиная с двукратного. И, надо сказать, у них были для этого основания.

Средний крокодил-файрат держит перегрузку, на которой у человека из ушей кровь фонтанами хлещет. При небольших скоростях они способны на своих приплюснутых истребителях остановиться на месте, развернуться одним движением маневровых двигателей и рвануть если не в обратную сторону, то уж под прямым углом точно, поливая при этом противника изо всех стволов. А если сюда прибавить еще и реакцию, схожую с реакцией настоящих крокодилов… Плюс инстинкты природных охотников, так и не выветрившиеся за миллионы лет эволюции. Да помножить это все на сотни лет в космосе, куда сами люди вышли, считай, только позавчера. Да плюс техническое оснащение (корабли-то у них строились задолго до того, как был изобретен паровой двигатель на Земле). В общем, с файратами земным кораблям связываться категорически не рекомендовалось.

Вот только выбора мне никто не предоставил.

– Третий, вперед! – голос Сереги выкинул меня из созерцания расходящихся в пространстве вражеских кораблей.

И тут же передо мной лег чистый космос. Пятерка «Шмелей», ведомая неугомонными экоразами, развернулась и бросилась на оттормозившихся крокодилов. Именно пятерка, потому что Номер Четвертый, «Гусь», как приклеенный, висел у меня на хвосте. Что бы ни происходило сзади, кто бы ни уничтожал мой конвой, «Гусь» будет беречь мой хвост, чтобы при плохом раскладе закончить свою жизнь ярчайшей вспышкой, даря мне спасительные минуты. Увы ему, увы. Ну, и мне заодно.

Я как зачарованный уставился на рычаг скорости. Одно движение – и схватка перестанет быть моей. Топливо для разгона еще есть. От этой драки я смогу убежать. А дальше? Да кто его знает, что будет дальше? Может, там чистый космос. А может, и новые проблемы. Но у меня, в любом случае, есть задание. Которое нужно исполнять. Исполнять, оставляя на растерзание весь свой конвой. Ну?

Полированный рычаг поблескивал на панели, ожидая приказа. Маняще искушал, предлагая безопасность… Чего? Чушь какая-то. Собственно, а хрен ли я на него пялюсь? Какая безопасность? Куда я собрался? Это все Серега с его командирским рыком сбил меня.

Инструкция вполне позволяет мне бежать. И даже не столько позволяет, сколько настоятельно рекомендует. Задание-то надо выполнять. Но в ней тоже есть ряд пунктов, которые не позволяют просто сбежать, даже не попытавшись выправить положение. А ведь есть еще и Кодекс Космолета. Никем и никогда официально не одобренный, но от этого не менее легитимный, список правил, без которых завораживающая звездная даль пространства превращается в физическое явление под название «вакуум». Хрустальные капли звезд – в сгустки раскаленной материи, описанные в химической таблице. А любой пилот комического корабля – в обыкновенного ремесленника, который просто ходит на работу, чтобы скопить немного деньжат на старость. Старость, которую он проведет в одиночестве, сидя на веранде уединенного дома и отчаянно пытаясь убедить окружающих, что годы, минувшие со дня его рождения, прожиты не зря.

И у него ничего не получится. Никогда не получалось.

– Вперед! – Не обращая внимания на настоятельные требования автомата, рисующего наиболее безопасный и спокойный маршрут, я вычертил на ходовом дисплее управления кривую, выводящую меня с «Гусем» во фланг уже вовсю раскручивающейся карусели боя. Третьему отделу Экоразведки выполнять задание, значит, не надо? У них, значит, приказа нет, а у меня есть? Фигушки. Помирать, так с музыкой. И пусть хоть кто-нибудь попробует сказать, что я поступаю неправильно. Да его в ближайшем же баре в кислом пиве утопят, пусть это хоть сам «дядя Дима» будет. Земляне своих не бросают. Ни-ког-да!

Двигатели взревели, глуша какие-то странные звуки, доносящиеся из-под панели управления. Определенно, это одно из двух: либо мой ходовик и в самом деле умеет ругаться матом, либо психологи из Управления люди умные, и мне на полном серьезе пора в какой-нибудь тихий санаторий, подлечивать расшалившееся за время одиночных полетов воображение. Да и ладно, потом разберемся, не до него сейчас.

Перегрузка вжала меня в кресло, звезды поплыли за лобовым стеклом рубки, смещаясь в сторону, и прямо передо мной, на расстоянии минуты лета по одному начали проявляться сероватые сплюснутые тени, хищным полукругом охватывающие идущую полусферой пятерку «Шмелей», прячущих под собой ветхое корытце с несуразными мачтами-захватами на носу.

Так-с, если я хоть что-то понимаю в тактике боя, то сейчас Третий отдел будет удивлять этих ящериц.

Найти правильный ответ мне не дали.

Во-первых, крайний крокодил узрел опасность в нашем с «Гусем» лице и, бросив строй (ничего себе, как похерил дисциплину построения!), развернулся и пошел пересекающимся курсом нам навстречу. Файраты – это вам не конвергеновские рейдеры, они лобового столкновения не боятся. Хотя, по-моему, никто это так и не проверял. Ну, и мы не будем.

– «Гусь», клещи, – бросил я в микрофон и начал забирать влево, изо всех сил надеясь, что Четвертый не станет тупить по Инструкции и не пойдет за мной хвостом. В этом случае ему точно придется жертвовать собой. Файрату мы с ним в фигурах высшего пилотажа не соперники. Нет, не стал. Точка «Гуся» на ходовом дисплее начала смещаться в сторону. Ну, что, крокодильчик, ваш ход. Кому борт будешь подставлять? Выбирай.

Ну а пока мы с «Гусем» играли в поддавки, на основной сцене разворачивалось совсем другое действо. В открытом бою против файратов, да тем более в меньшинстве, шесть на семь, у Сереги с остальными шансов практически не было. Кроме одного.

Если бы не это качество файратов, они, наверное, давным-давно всю Галактику пережрали. Но бог следит, чтобы все было честно. И командного духа он крокодилам не дал. Решил, видимо, что с них и так хватит. Но зато самоуверенности он им отсыпал полной мерой. Поэтому если на чем этих ящериц-рептилий и можно поймать, так это на чувстве соперничества.

«Как так? Я, и не первым перехвачу этих тихоходов? Да ни в жизнь!»

Примерно такие мысли сейчас бродили под всеми семью вытянутыми черепами, в семи приплюснутых истребителях, загоняющих очередную порцию дичи. И именно поэтому наш с «Гусем» файрат вывалился из строя, наплевав на дисциплину, наплевав на безопасность соседей, чьи борта он так опрометчиво оголял. Ну еще бы, чего там за соседей беспокоиться? Чай, не маленькие, сами справятся. Тем более что и противник так себе. А противник и вправду был так себе. Мало того что слабый, так еще и глупый какой-то. Вместо того чтобы начать перестрелку (в которой ясно кто победит, как по-другому-то?), он выпустил вперед какого-то ремонтника, явно надеясь… вообще непонятно на что. Что космическим охотникам какой-то там ремонтник, или чистильщик, или кто там еще?

А вот тут знаменитая на всю Галактику самоуверенность файратов сыграла с ними злую шутку. Вместо того чтобы просто расстрелять неказистое корыто издалека или хотя бы просто сбить его с курса, чтобы и вправду не загромождать пространство схватки, наперерез еле ковыляющему ведру бросились сразу четыре истребителя, явно желающие показать фирменный крокодиловский прием – крест. Когда, пролетая одновременно мимо жертвы на разных курсах, истребители дают слитный залп и корабль на самом деле разрывает на части, причем полыхающие осколки разлетаются четко по направлениям удара, образуя на черном фоне космоса яркий крест.

Вот только такие фокусы хороши в конце боя, в качестве завершающего красивого штриха. А никак не вначале, когда все еще полны сил и зарядов. И уж никак такие фокусы не проходят против Третьего Отдела Экоразведки, да еще и вкупе со «Шмелями» из УФЕСА. Правда, откуда это знать файратам? Хотя если уж совсем честно, то им, скорее всего, было бы плевать. И на УФЕС, и на Экоразведку. И может быть, они даже оказались бы правы. Но не в этот раз.

Глава 5

Креста у файратов не вышло. Вернее, вышло, только совсем другого креста. Электрического. Гиперконденсатору «Зевсу» никто не рассказывал, что файраты – одни из самых сильных бойцов в Галактике. Забыли. А экоразам рассказывали, но они тоже забыли по своему извечному разгильдяйству. И потому четыре смазанных тени, стремящихся разорвать полудохлое корыто на куски, даже не успели открыть огонь, как навстречу им из серого невзрачного тела чистильщика рванулись призрачные ветвящиеся змеи разрядов, которым было совершенно все равно, в какую массу сбрасывать накопленный потенциал.

Тресь!

Нет, мне точно пора в санаторий. Из космоса, по определению, не могло донестись ни звука, но я отчетливо услышал глухой удар, от которого четыре истребителя мгновенно потеряли четкость хода, стабильность выхлопов, да и, похоже, пилотов заодно. Все, как было с рейдерами два десятка минут назад. Мгновение, яркая вспышка, и подавляющее преимущество превращается в оглушительное меньшинство.

Вот тут только надо еще раз напомнить: файраты – не конвергены и не рейдеры. Они воины и охотники, у них голова по-другому устроена. Оставшаяся в меньшинстве тройка, да и наш с «Гусем» визави, даже глазом своим крокодильим не моргнули. Подбили напарников, ну и подбили. В конце концов, все там будем, а воину в бою погибнуть даже почетно.

Сплюснутые истребители не потеряли ни мгновения своего хода, нимало не смутясь двукратным превосходством противника. Я ведь уже говорил, что они с этого момента только начинают принимать противника во внимание.

И закрутилась карусель.

Файраты врезались в строй противника и начали рвать на куски все возможные построения. Минуты не прошло, как бой превратился в бесконечное кружение человеческих двоек и сероватых теней, вертящихся в безумном хороводе.

Крокодилы и вправду творили чудеса, подтверждая свою славу величайших бойцов. Они нарушали все мыслимые и немыслимые законы физики, то застывая на месте и пропуская перед собой лазерные лучи, то ныряя в раскаленные облака плазменных разрывов и вылетая оттуда кормой вперед, умудряясь при этом вести прицельный огонь.

Через несколько минут этой круговерти моя вымокшая до нитки спина с изумлением констатировала ничью. И мне бы очень хотелось, чтобы наши противники думали так же. Но им, похоже, в очередной раз было плевать. Интенсивность кружения и не думала спадать. Наш крокодил вертелся юлой, рассыпая вокруг себя яркие искры боевых разрядов, и в мою голову потихоньку начал закрадываться самый настоящий страх: еще минут десять, ну двадцать… а дальше все. Я просто не выдержу такого темпа.

Очередной выверт, и я только чудом успел перебросить клипер набок, пропуская под днищем очередной заряд. И еще один заряд. И еще. Да сколько их у тебя, и где, черт побери, заснул «Гусь»? И тут к нам пришла помощь.

Вернее, это мне так показалось.

Пространство прошили яркие нити мощных разрядов, и…

И победные вопли моего конвоя быстро превратились в раздосадованные стоны. Через долю мгновения я и сам понял, почему.

Угольно-черную пустоту космоса перечеркнули два силуэта, отдаленно смахивающие на яблочные огрызки. Пустые ячейки в середине и утолщения по краям. Утолщения, напичканные оружием по самое некуда.

Матки. Те самые матки, на которых путешествовала эта истребительная семейка и про которые мы совсем забыли. Точнее, не забыли. Просто помнить о них времени уже совсем не было. А вот у маток как раз оно было. И использовали они его по максимуму.

Каким чудом их залп не накрыл никого из «Шмелей», я так и не понял. То ли они боялись зацепить своих, то ли просто хотели пугануть противника, а остальное доделают истребители. Непонятно. Но они просто дали общий залп, не зацепивший никого из клубка истребителей и «Шмелей», и зависли с двух сторон, давя на нервы и явно показывая, что ждет человеческих безумцев в случае, если они осмелятся победить в этой схватке. В принципе, это самое «что» человеческих безумцев ждало в любом случае, так что практической пользы эта демонстрация не несла, хотя, надо отдать крокодилам должное, на нервы действовала изрядно.

Бах!

Пространство полыхнуло яркой вспышкой. Это одна из «шмелиных» двоек пересекла-таки сдвоенные лазеры на не успевшем увернуться файрате. Надо же, попали. Видимо, от страха перед матками. Вот бы еще нам с «Гусем» так испугаться. Но куда там. «Наш» крокодил выглядел живее всех живых.

И карусель продолжилась.

Выстрел, маневр. Выстрел, маневр. Перекувырнуться через голову. Звон бьющегося стекла. Ай. Что-то я там плохо закрепил.

На экране мелькает «Гусь». Живой пока. И это обнадеживает.

Передо мной выросла стена огня, от которой пришлось шарахнуться в сторону. Крокодил ее как будто и не заметил. Нырнул и пропал. А я не рискнул. Кто его знает, что это такое. И вместе со мной не рискнул туда сунуться и «Гусь»… И весь остальной конвой тоже. Как показывал дисплей ходовика, стена огня, которую сгенерили файратовские матки, выросла перед всеми кораблями. И все крокодилы нырнули за нее.

Какая-то мысль начала формироваться у меня в голове, но реальность оказалась быстрее. И злее.

Огонь пропал. Пропал, как будто какой-то волшебник махнул волшебной палочкой. Р-раз – и вокруг снова непроглядная темнота космоса. Чернота, перечеркнутая ровной серой линией – боевым строем файратов. Строем, полностью отделенным от нас. А с каждого фланга на нас пялились «яблочные огрызки». Вот тебе и объяснение: это матки отсекали своих от чужих, чтобы наконец использовать свое колоссальное преимущество в силе огня.

Я попытался потрясти головой, чтобы избавиться от нереального ощущения. Еще секунду назад мы крутили фигуры высшего пилотажа, и все проблемы заключались в выносливости наших физических тел и скорости реакции, и вдруг – бац! И перед тобой расстрельная команда. А ты просто мишень, которую сейчас зажарят. Секунда, не больше – и весь мир перевернулся с ног на голову. Жуть. Голова категорически отказывалась работать в таких условиях.

С экрана на меня смотрели жерла готовых к бою орудий.

– Первый, это «Енот», – раздался вдруг в наушниках ровный голос. – Разбегаемся «все вдруг». Не тормози, начали! Идет подмога. Увернись, и сейчас не умрем.

Последние слова он произнес с какой-то странной интонацией. Осознавать ее смысл времени не было. Очнувшись (на это моей головы хватило), я врезал по бедной панели управления чуть ли не кулаком и, уже вдавленный в кресло перегрузкой, успел заметить, как файратская линия начала расцветать прихотливыми узорами выстрелов. Красивое зрелище, надо сказать. Если стреляют не в тебя…

Ушел? Ну, поскольку еще могу думать, значит, ушел. Хотя кто его знает. Вдруг после смерти мы тоже можем думать? Никто ведь оттуда не возвращался, чтобы рассказать. Так, серьезнее, дэ-ка шесть, серьезнее, пожалуйста. А то ты тоже уйдешь и никому ничего не расскажешь. Итак, что у нас там сзади? Ух ты! На экране заднего обзора переливалось всеми цветами волнистое одеяло слитного залпа, пожиравшее участок пустого пространства, из которого только-только улизнули восемь человеческих кораблей.

И что там Экоразведка про подмогу говорила? Самое время бы ей появиться.

Так, стоп. Я разве что головой не потряс. Какая еще подмога? Откуда? Тут у нас что? Орбита Сатурна, по которой размещены основные склады и опорные базы Космофлота? Или Лунная База? Не многовато ли народу тут шарится для галактической трассы? Ни хрена себе у меня тайная миссия получается…

Только от крокодилов сбежали… Еще раз стоп. Мой взгляд, фиксирующий картинку разлетающихся в разные стороны «Шмелей», против воли заметил какую-то странность. И что тут? Секунда на осмысление, и мне стало нехорошо. «Тут» было шестеро. В смысле, «шестеро кораблей». Шесть – для непонятливых дебилов типа меня. Не семь! Седьмой – я сам. А должно быть восемь. Ну, то есть семь на экране.

А их шесть!

– Где седьмой? – выплюнул я в микрофон совершенно идиотский вопрос.

И естественно, на него никто и не ответил. Кроме такого же идиотского автомата, который уже привык к моим вывертам сознания. Ну, еще бы, в любом ходовике есть соответствующая программа, которая копит примеры логических высказываний и действий пилота, чтобы потом применять их в жизни. Поэтому и стараются все и всегда ходить на одних и тех же кораблях. Поскольку свои ходовики понимают пилота даже не с полуслова, а с… даже не знаю с чего. Вот и мой старый ворчун сейчас мгновенно понял, что я имел в виду, и услужливо подсунул мне картинку, которая все объясняла.

Лучше бы он ничего не подсовывал.

Четкая картинка рисовала одинокого чистильщика типа «Енот», попавшего под залп крокодильего слоя. Рядом с ним, беспомощно кружась, дрейфовали в пространстве оторванные лапы-манипуляторы. Половина огней не горела, нос корабля был разворочен в клочья. Но, тем не менее, из дюз еще вырывалось рваное пламя. Маневровики были почти целы. Пульсируя нестабильным выхлопом, «Енот» все еще пытался отвернуть и хоть как-то сдвинуться в сторону. Экоразведка не сдавалась до последнего, хотя смысла в каких-либо движениях уже не было. С трех сторон на раненый корабль заходили хищные силуэты файратских истребителей. Теперь не будет креста и взрыва. Будет абордаж, и ценная живая добыча, за которой, собственно, и отправлялась эта семейка.

Я перевел взгляд на монитор. Про «Енота» уже знали все, но ближе всех к покалеченному кораблю… был, естественно, кто? Я, понятно. Дурная голова, не справлявшаяся с сюрреалистическими картинами расстрельной команды, оттормозила меня, и мой старт был самым поздним.

Три истребителя против еле ковыляющего чистильщика… Или клипера и чистильщика?

Перед моими глазами, как живой, встал наш преподаватель по Уставам Космофлота и служебной документации Дементьев Игорь Игнатьевич. Сухой старичок, наизусть знавший все параграфы длиннейших и нуднейших инструкций, в коих, как в огромном сугробе, можно было похоронить любого пилота Земли.

* * *

– Пункт «Омега», дети мои, – покашливал он в пергаментный кулачок, сидя за преподавательским столом, – придуман специально для сохранения вашей совести в девственном виде. Если на полетном задании нарисована эта древнегреческая буква, то первым чувством вашим, при наблюдении сего явления, должно быть облегчение. А не гордость или страдание относительно сложности миссии.

Он выбрался из-за стола (почему-то, когда речь заходила о пункте «Омега», он никогда не сидел на месте) и заковылял вдоль стены.

– Эта буква означает, что данное задание настолько важно для Земли, что вам ни за что и никогда нельзя думать, выручать или нет попавшегося вам на пути бедолагу. А вот если его нет, здесь и начинается самое сложное.

– А чего тут сложного? – развеселился кто-то из курсантов. – Земляне своих не бросают. В бой, и все. Устав позволяет.

– Устав? – невесело поднял выцветшие глаза Дементьев. – Устав действительно позволяет. Вернее, оставляет на ваше усмотрение.

Он взял паузу. И было в этой паузе что-то, не позволявшее устроить громкую переброску шутками, чтобы прервать нуднейшую лекцию по служебной документации, которую органически не переваривает любое существо, попавшее учиться в структуру с погонами.

– А это усмотрение, – Дементьев выпрямился, и сухой старичок вдруг куда-то делся. На пышущих непоколебимой уверенностью в своей правоте курсантов сейчас смотрел не полуживой сморчок, с трудом передвигающий сухие ноги по длинным коридорам Академии, а матерый, покрытый боевыми шрамами волк, избороздивший Галактику вдоль и поперек. – Это усмотрение потом может не дать вам заснуть лет эдак двадцать.

– Своих надо выручать, – уже не так уверенно подал голос кто-то из задних рядов.

– Надо, – Дементьев повернулся в сторону говорившего. Резко, четко, как будто это не он только что ковылял тут походкой одноногой курицы. Он прищурил глаза и начал бросать короткие, злые фразы, которые падали в аудиторию, словно капли яда. Яда, разъедающего все, к чему прикасались. – Выручать надо. Без вопросов. А теперь вводная: старт с Земли плюс четыре «Шмеля». На борту новый командующий сектора. В секторе нападение сводного флота конвергенов и неземных. Связь ненадежна, дешифруется на раз. Расчетное время прибытия – двадцать три часа. Срок доставки – сутки. Дальше блокировка пространства. Десять часов после старта. Солнечная буря. Отставание от графика двадцать шесть минут. И семь минут слева по курсу призма рейдеров захватывает яхту. Три пассажира. Папа, мама, сын. Погулять вышли.

Он опять замолчал. Обвел взглядом решительные лица слушателей. И грустно улыбнулся.

– Отвечать не надо. На задании нет «омеги». Вы будете правы в любом случае. И никто не упрекнет вас, если вы вытащите семью, но не доставите вовремя командующего сектором. А можно и успеть доставить, не повернув голову налево. И тогда никто даже не вспомнит, что три человека достались рейдерам и сгинули где-то в Галактике на рынках труда. Или к файратам отправились (у вас лекции по межрасовой торговле разумными существами уже были?). Вы правы в любом случае, – добавил он. Добавил и вновь откашлялся в сухонький кулачок, превращаясь в кабинетного мотылька. Поднял блеклые глаза и обвел взглядом замершую аудиторию. – Вот только потом в каждом баре и каждую ночь вы будете себя спрашивать: «А правильно ли я поступил?»

Он пожал плечами и поковылял на место, бросив через плечо:

– А ответа не будет. Это называется «проклятье выбора».

* * *

Тихая аудитория пропала, и передо мной вновь встал дисплей ходовика. Это моя позиция самая ближняя. И это мой старт был последним.

Я покосился на экран. Поправка. Наш старт. Справа, чуть сзади, как приклеенный, висел номер Четвертый в конвое. «Гусь». И мое «проклятье выбора» касается не только задания, но жизни конкретного «Гуся», Данилы Синельникова по прозвищу Буравчик. И если придется решать, то именно его я потащу под орудия файратов, из-под которых он может и не выбраться, спасая меня. На Инструкции номера Четвертого «омега» стоит всегда.

Неподъемная тяжесть ответственности собралась улечься на плечи моей нетренированной совести. А я не дал.

Какой там выбор? Какое проклятье? Мы в каком мире живем? Все проклятья посылаются темным космосом и как можно дальше. Желательно куда-нибудь к совсем неземным расам, типа игнисов, есть, ученые говорят (сам не видел), где-то в глубине Галактики раса огневиков, живущих на поверхностях звезд. По описаниям – вылитые демоны. Вот с проклятьями как раз к ним. Они их любят, если верить мифологии. На завтрак принимать.

А у меня другие цели и задачи. Не до воспоминаний сейчас. И не до сомнений.

Пока голова справлялась со всей этой чушью, руки делали свое дело. Ходовик, привычно выругавшись на тему очередной смертельной опасности, вычертил оптимальную траекторию сближения со все еще огрызающимся «Енотом» и опять перевернул космос вверх ногами. Хотя кто определял, где у него ноги? У меня так центр тяжести всегда на палубе.

При перевороте я привычно зацепил взглядом кувыркнувшегося за мной «Гуся». Прости, Даня, но я за тебя уже все решил. Хотя, я думаю, ты не в обиде. Не одни файраты считают смерть в бою оптимальным концом для пилота. Тем более что мы все еще живы и кто-то даже говорил про подмогу. А Экоразведка (по опыту знаю) умирает медленно, неохотно и без гарантий противнику.

Залп. Ну, как залп. Так, два одновременных выстрела: мой и «Гуся». Но все же, все же… О, сработало!

На экране тройка истребителей изволила все же заметить «спасательную команду». А что? Час назад крокодилов было десять, а теперь только три. Достаточный аргумент, чтобы хоть немного серьезнее подойти к оценке противника?

Оказалось, что как-то не очень. Файраты пренебрежительно плюнули в нашу сторону зарядами плазмы (от которых мы даже защищаться не стали, просто пропустили мимо) и вернулись к «Еноту». Э-э, нет, так дело не пойдет. Давайте-ка обратно. Я отправил вперед одну из резервных торпед со старинным термоядерным зарядом. Ничего вроде особенного, но если ее не перехватить (а перехватить ее непросто – там движок стоит ого-го), то проблем она может наделать, будьте уверены. Корпуса истребителей с активной защитой она, конечно, не пробьет, но полную защиту от жесткого излучения на истребители пока никто не ставит. Ни одна раса. Непрактично, знаете ли. А в этом случае направленное излучение от взрыва с огромным удовольствием рвет на части систему управления. Причем на кораблях любой расы.

Ага, сработало. Два истребителя все же соблаговолили на мгновение отвлечься, чтобы перекрестным огнем развалить на части продолговатую сигару торпеды. Ну, а мне больше и не надо. Пока, во всяком случае.

Содрогающийся впереди «Енот» уже получил пару ударов в мидель от третьего крокодила, и теперь вопрос его жизни решали минуты. Минуты, за которые я (мы, в смысле, с «Гусем») должны успеть… Что?

Процесс уворачивания от противника захватил меня настолько, что придумывать способ, которым я под огнем стану вытаскивать экоразов с разваливающегося корабля, было некогда. Угу, зато теперь самое время.

Уничтожившая торпеду двойка развернулась уже ко мне. Попенять, надо полагать. Типа что ж ты, паразит, за торпедами своими не смотришь, шляются где ни попадя…

Шмелиная стая далеко позади начала повторять наш маневр. Н-да уж, на этом выборе действительно проклятье. Заразное. Когда я принял решение спасать экоразов, оказалось, что решил я не только за «Гуся». Им деваться тоже некуда. Как это они без курьера домой вернутся? Хочешь не хочешь, а Третьего надо вытаскивать. Но они не успевают. Слишком далеко. Слишком.

Сдвоенный залп в качестве извинения для файратов, и наша двойка ныряет вниз. Туда, где по миллиметру двигается в пространстве покалеченный чистильщик. От которого… подождите, это что там за прозрачный пузырь? Спаскапсула? Так она же непрозрачная. И еще один. И еще…

Х-ха, даже в этой ситуации меня улыбнуло. Нет, Экоразведка – это все же что-то. Это не спаскапсулы. Это мусорные контейнеры. Герметичные емкости, в которые упаковываются грузы, чересчур ценные, чтобы их уничтожать, и чересчур тяжелые или громоздкие, чтобы оставлять их на борту. Например, части обшивки пропавшего корабля. Чтобы изучать их на месте, нет приборов и специалистов, тащить дальше, нет топлива и места. Вот они и упаковываются в контейнеры, снабженные маячками, и отправляются в свободное плавание. Потом кто-нибудь большой подберет и на Землю доставит.

И сейчас «Енот» от носа до кормы покрылся этими контейнерами, разворачивающимися по всей обшивке. А что, может и сработать. Поди, разбери сразу, в каком из контейнеров спрятался экипаж. Тем более что спаскапсулы они тоже будут отстреливать вместе с мусорниками. Ну, точно. Вон они.

Издыхающий «Енот» содрогнулся всем израненным телом и как будто со вздохом отшвырнул от себя целое облако контейнеров. Ну и, естественно, впереди облака летели две спаскапсулы. Финальный подарок крокодилам. Иди ищи, в каком пузыре твоя добыча.

Э-э, кстати, а я-то как буду определять?

А крокодилы обиделись. Однозначно. Иначе как можно объяснить мощнейший залп, которым они наградили уже пустой (ой, как я хочу на это надеяться) чистильщик, превратив его в расплавленную груду искореженного металла? И?.. Дальше? А дальше-то ничего. Не зря экоразы старались. У крокодилов в этой драке какой интерес? Поджарить всех? Ничего подобного. Им трофеи нужны, охотничьи. А из молекул, в которые превращается после взрыва небольшой объект типа мусорника, трофеи никакие. Ни похвастаться толком, ни на зуб положить. Вот они и зависли, точно так же, как я, пытаясь разобраться, в каком из мешков мусор съедобный.

Десять, девять, восемь… Мама родная, это у меня отсчет пошел до пересечения с толпой мешков. Развернуться мне уже не дадут. Вернее, уйти-то уйду, и «Гусь» со мной, а вот вернуться обратно к облаку контейнеров не получится, матки не пустят. Это они сейчас молчат, не хотят уничтожать добычу. Тем более, с таким трудом достающуюся. А стоит мне отдалиться, врежут со всей силы. А силы у них много.

…пять, четыре… Ну, где же вы. Три! Вот он! Один из серебристых контейнеров полыхнул изнутри вспышкой, просветившей на секунду шесть силуэтов внутри него.

Стоп. Как шесть? Экипаж «Енота» – двое. Ну, трое. Шестеро-то откуда? Тьфу ты, нашел о чем думать! Тем более они же все сказали. Третий отдел. Доставка живых существ. И не только для зоопарков.

Два. Ну же! Умница-ходовик давным-давно приготовил спасательную сеть, предназначенную как раз для вылавливания в пространстве свободно перемещающихся объектов. И теперь она, как большая мухоловка, торчала справа, готовясь подхватить обозначенный и опознанный контейнер. Один! Два!..

Не-е-ет!!!

Файраты не зря считались одними из лучших бойцов Галактики. Секунды, доли секунды потребовались им, чтобы найти правильное решение и тут же претворить его в жизнь. Короткая вспышка плазмы пресекла бренный путь одного из надутых шаров-контейнеров, проплывавших мимо «моего» объекта. Огненное облако, тут же вздувшееся на месте взрыва, сбило в сторону шар с экоразами. Немного, на несколько десятков метров. Но этого хватило. Вернее, не хватило. Мусорный контейнер с обреченными разведчиками издевательски проплыл мимо моей кабины. Мне показалось, что я даже могу разглядеть силуэты, воздевающие руки в отчаянном жесте. Хотя какое там отчаяние? Экоразведка и на зубах файратов будет хохмить и прикалываться. Вот только мне от этого не легче.

– Третий, матки! – это ожили наушники голосом Сереги. Вовремя, надо сказать.

Удар-то был силен. Так обломить меня, это надо уметь. И чтобы собраться, тоже нужно время. А его-то как раз у меня и не было. Экоразы уже почти пропали. Но мне от этого сейчас ни холодно ни жарко. У меня помимо всего еще есть задание. А выполнить его может только живой человек. Так что мне еще надо постараться, чтобы и самому не сдохнуть, и конвой за собой не утащить. Иначе мне точно год с призраками по ночам обеспечен. По очереди будут являться. То экоразы, то «Шмели». Как свидетели моего идиотизма.

– Внимание, – это уже ожил дисплей.

Ожил для того, чтобы меня, так сказать, успокоить. Не будет у меня призраков по ночам. Это я сам к кому хочешь смогу явиться. Потому как бренный мой путь заканчивается. Прямо тут.

Мне не надо было иметь сверхмощную оптику, чтобы разглядеть черные жерла орудий, смотрящих прямо на меня. Одна из маток, рассчитав мою траекторию, вышла точно напротив того места, где я выныривал из облака мусорных контейнеров, оставшихся от «Енота». Выныривал весь из себя расстроенный и деморализованный дальше некуда. Настолько деморализованный, что не стал бросаться под матку очертя голову, а просто выбил на панели управления короткую команду. Давным-давно опробованный, прокрученный и намертво сидящий в электронных мозгах ходовика маневр уклонения, предназначенный как раз для таких ситуаций. Когда ты лоб в лоб идешь на противника, в разы превосходящего тебя огневой мощью.

Лоб в лоб. Встречные курсы в космосе – это секунды, мгновенно исчезающие в непроглядной темноте бесконечного пространства. Никаких шансов на осмысленные действия. При таком раскладе пилот не успевает ничего, кроме набора короткой команды. Проверено. И тут на помощь приходят занудные гении из штаба Оперативного Управления, сидящие на Земле и никогда в своей жизни не поднимающиеся в космос дальше орбиты Луны. Им и не надо.

Они этот космос вдоль и поперек изучили на симуляторах. Они излазили его по картам, передаваемым с каждого корабля. Они прочувствовали его через каждую запись, предоставленную побывавшим в незнакомом месте экипажем. Они повоевали со всеми противниками, которые когда-либо встречались землянам. И они там умирали. Не раз, не два и не три. Умирали, чтобы воскреснуть и рассказать остальным, что есть верный путь к вечной жизни. В смысле, что они знают, как не попасть под залп в той или иной ситуации.

Глаза резанула череда вспышек. Это матки файратов пунктиром взрывов обозначили почти всю траекторию маневра уклонения, по которой должен был идти мой клипер. У крокодилов тоже есть разведка и аналитика. И они тоже прекрасно знают, как ведут себя земные корабли в том или ином случае. Вернее, как должны себя вести.

Потому что ни одна полетная Инструкция космолетов, на которой не стоит пресловутая «омега», не является догмой. И любой пилот добавляет в образцы из штаба что-то свое. Молодняк изменяет на несколько градусов направление движения в каждом векторе, пилоты постарше меняют векторы местами. Нас же заставляли переделывать эти схемы полностью. То есть совсем полностью.

Но и зато сейчас ни одному аналитику файратов даже в голову не могла прийти траектория, по которой стартовал мой клипер.

Мне, к слову – тоже. Иначе я бы никогда в жизни не загрузил бы «это» в ходовик.

Д-д-д… Трр-р-рр. Клац-клац. Д-д-д-д…

Похоже? Это я попытался воспроизвести звуки, сопровождающие безумную болтанку, которая началась сразу после включения автоматики. Если бы я и захотел рассказать подробнее, все равно не получилось бы. Бесконечная череда прыжков и переворотов, сменяющаяся разворотами и кратковременными перегрузками, от которых глаза превращались в две бронещели. Вибрация и тряска. Тошнота и дезориентация. Даже испугаться толком не получалось. И вспышки. Вспышки орудий файратов, сопровождающие меня все это время. Крокодилы и не думали сдаваться или расстраиваться. Огонь, огонь, и еще раз огонь. Как там у них? Чем труднее цель, тем почетнее трофей? Охотники, мать их так!..

Ш-ш-ш-ш…

И все кончилось. Ну, это было не совсем уж «ш-ш-ш-ш», просто никак по-другому я не могу описать оглушающую вату тишины, навалившуюся на меня в один момент. Клипер шел по прямой. Передо мной расстилался чистый космос. Сзади (о чудо и радость!) красовался «Гусь». Целый и невредимый, если верить ходовику. Что еще надо для счастья?

Ну, конечно же. Нормальному дэ-ка для счастья должно не хватать файратов, жаждущих его поймать. Мне и не хватало. Итак, где они?

Фр-р-р… Вот они. Невменяемое сознание вновь услужливо добавило озвучку к огненному шару, пронесшемуся мимо меня в пространстве. Ну, собственно, никто и не ждал, что крокодильчики просто так отстанут. Сейчас весь вопрос в том, как далеко они? Ходовик, родной, ну скажи мне хоть раз что-нибудь хорошее. Свет мой, зеркальце… В смысле, дисплейчик…

Э-э… спасибо. Я всегда знал, что на тебя можно положиться.

Одна из маток файратов висела точно на хвосте «целого и невредимого» «Гуся». Который и оставался таковым, видимо, исключительно из кулинарных предпочтений файратов. Вторая (опять же, если верить правдивому ходовику) разгребала мусорную кучу, оставшуюся от «Енота», в поисках «того самого» контейнера. А тройка оставшихся не у дел истребителей отгоняла пятерку моих «Шмелей», десятками секунд разминувшуюся с основным действом. Красота, по-другому не скажешь.

– Третий, уходи! Уходи, это приказ! – ожили наушники голосом Первого. – Мы догоним.

Мне захотелось грустно улыбнуться. Оно, конечно, спасибо, Сережа. И за «приказ», и за твою заботу. Вот только ты мне не командир. И оттого, что мы тут заложили несколько крутых виражей, Экоразведке легче не стало. Задачу, которую я себе определил, мы не выполнили. А обозначить желание помочь, подставиться под огонь, а потом извиниться и сбежать?.. Лучше бы мы тогда вообще не останавливались.

Я протянул руку к панели управления. Сейчас это было легко, сейчас меня выбор не мучил. От того, что пришлось немного покувыркаться, мое решение кардинальных изменений не претерпело. Осталось только уйти с линии огня…

Рука тянулась вперед, секунды таяли, утекая в вечность, а сзади готовился к перехвату «яблочный огрызок». И вся надежда была… А вот не было никакой надежды. Никто не прикроет, никто не отвлечет матку на себя. Мы одни против систем управления огнем, уже взявших нас в захват. Ну? Поехали? А что, выбор есть?

– «Гусь», расходимся! – только и хватило меня крикнуть, прежде чем в ходовик ушла команда о новом маневре. Собственно, предупреждение смысла в себе особого не несло. Ходовики сами между собой разберутся. Мой отправит «гусиному» уведомление о начале маневра уклонения, ну, и дальше по списку.

Клипер тряхнуло, он завалился набок…

Ба-абах!!!

Нет, я точно не сумасшедший, поверьте. Я это точно слышал. Вот просто слышал, и все. Клипер только-только развернулся, начиная маневр, как космос вокруг стал белым. Ярчайшая вспышка залила окружающее пространство. У меня даже сработала автоматика, затемняющая стекла. Ходовой процессор уже закрутил спираль вращения, уводя меня из-под огня, перегрузка повела мозги в сторону, но плывущим зрением я все же успел зацепить прекраснейшую из картин, разворачивающуюся на дисплее. Там, полыхая чистейшей белизной взрыва от аннигилирующих двигателей, в центре новосотворенной звезды исчезала матка файратов. Та самая, которая вот-вот должна была отправить нас в духовку.

Клипер продолжал маневр, вспышка ушла с экрана, и ее место заняла россыпь точек. Странных, красных точек. Корабли. Наши? Помощь?

Программа остановила вращение, бросая корабль в сторону, и за короткое мгновение неподвижности я успел разглядеть все, что надо. А вернее, не надо…

Прямо в центре построения точек, идущих странным, непривычным строем, красовалось пятно, аккуратно обведенное желтым кружком. Мне даже не было нужды читать комментарии ходовика. Межсистемные линкоры конвергенов ни в каких комментариях не нуждались. Те же матки файратов. Только в десятки раз больше. Это даже не из огня да в полымя. От файратов еще был шанс уйти. Маленький, дохлый, но шанс. Тут же – ноль. Даже не ноль – минус.

Тряска прекратилась, клипер выровнялся. Файрата нет, опасности нет, маневр закончен. Ходовик ждал похвалы. Ну, не молодец ли я, хозяин?

– Умница, – процедил я, не отрывая взгляда от новых гостей и ожидая… ну, чего-нибудь уж. Не зря же они разнесли в пыль матку и не тронули ни меня, ни «Гуся», ни… О, кстати, а как там остальные? Не эта ли помощь имелась в виду? Не успел я посмотреть…

Ходовой экран моргнул, принимая сообщение и выводя его на экран. Ха, смешно. Экран заполнило короткое, но емкое послание. Две черты, пересекающие дисплей крест-накрест. Еще пояснения нужны? Стоп двигатели, принимай абордажную команду. Микрофон? Движение челюстью ощутимых результатов не принесло. Н-да, связи уже нет. Глушат. Что ж, корабль класса межсистемного линкора может себе это позволить.

А что могу себе позволить я? Мой горестный взгляд обежал рубку и остановился на стекле медблока, где мирно почивал замороженный сият. Да уж, приятель (хотя какой ты мне приятель?), не повезло тебе. Извини. Полеты в космосе дело такое. Бывает. Хотя тебе, наверное, было бы обидно… В двух шагах от своих…

«Гусь»? Тебе даже говорить ничего не буду. Все сказано.

Рычаг хода ушел вперед, и клипер вздрогнул, набирая самый полный ход. Дэ-ка шесть Егор Савойский шел на таран. Мне даже удалось выдавить ухмылку. На таран линкора? Ладно, не придираемся, не на таран, так хоть на что-нибудь. Все равно поехали. Перегрузка вдавила меня в кресло, и звезды за лобовым стеклом привычно подмигнули, радуясь, что я иду к ним. Иду, чтобы стать еще одной звездой. Пусть маленькой, пусть недолго живущей, но звездой. Которая закончит свою жизнь так, как ее заканчивают все звезды – в ослепительной вспышке сверхновой.

И вспышка не заставила себя ждать…

Часть 2

Глава 1

Черную, облачную ночь рассекла занимающаяся заря. Горизонт превратился в багровую полоску, которая медленно начала светлеть. Вот она становится шире и шире. Светлее и светлее. Становится… Становится, я сказал! Да что такое? Багровая полоса начинающегося рассвета так и не стала ни шире, ни светлее. Вместо этого она стала четче, контрастнее и… начала подниматься. Совершенно инфернальные ощущения.

Я с изумлением наблюдал, как начинающийся рассвет поднялся ввысь и исчез, оставив за собой ту же черную, непроглядную ночь.

О! Опять появился. Багровая полоса возникла там, где пропала – наверху. Теперь она шла вниз. И еще появились звуки. Странные звуки. Какое-то жужжание, скрипы, шорохи. Кто здесь? Где я?.. И-и-и, кто я?

– А-а-а!

Полыхнувший свет оглушил меня не хуже удара по голове. И тут же раздался чей-то крик. Только через секунду я понял, что крик мой, а никакого света никто не включал. Просто когда глаза открываешь, всегда становится немного светлей.

Так, и где это я? Неужели все-таки там, откуда еще никто не возвращался, чтобы рассказать? Так вот как выглядит чистилище для космолетов. А что? И неплохо вроде бы… Не так уж тут и жарко. Или это только цветочки?

Непривычные к свету глаза норовили быстренько закрыться, но живо интересующееся всем сознание (надо же, мне и мое «я» оставили, вот повезло) такой радости им не подарило. Сквозь резь и наворачивающиеся слезы проступили угловатые очертания каких-то коридоров. Ну вот, а говорили то про тоннель со светом, то про ледяную пустыню какую-то. Врут, все врут. Никому верить нельзя.

Почему-то осознание этого факта очень сильно меня расстроило. Глаза тут же с готовностью предложили немного поплакать. Счас вам. Я заморгал и постарался избавиться от этого глупого расстройства. Еще не хватало на том свете расплакаться. Самое оно. Подожди, друг, еще наплачешься за все свои прегрешения. Сколько народу (и не совсем «народу»), твоими стараниями сюда отправленного, тут тебя ждет-дожидается?

Э-э, а-а…

Я повертел глазами, потому как тела у меня, похоже, не было. Не оставили. Решили, что и так жирно будет.

Ну и где, собственно, этот самый «народ»? Тут нас много должно быть, как я помню. Почему я один? И почему свет какой-то подозрительно знакомый. И запах мне что-то напоминает. И откуда тут взялась эта коробочка?..

Ой, мама. На этом месте расплакаться было бы самое оно. Отражаясь от клуба какой-то субстанции, перед моим нематериальным взором, как живая, красовалась весело поблескивающая кристаллами льда медкамера с телом многопроклятого мной Дивана внутри.

Нет, ну надо же! И что же я такого в жизни натворил, что на тот свет меня не с Серегой, например, или там с Гусем-Буравчиком отправили, а с тем, кого я даже видеть с трудом могу? Или это и есть те самые муки ада? Похоже, да. Поп-пал…

Это что, я теперь весь свой срок с ним отбывать буду? Это на том свете меня терпимости решили научить, что ли? О, не-е-е-т!

Мои бестелесные глаза закатились куда-то вверх… и замерли. Странно. Если это и есть ад, то какой-то очень специфический. Мой отдельный, по спецзаказу выполненный: надо мной красовался до боли знакомый потолок рубки клипера, испятнанный наростами датчиков и лампочек.

Не понял. А что, «туда» вместе с оборудованием и вооружением берут?

– Хомо!

Резкий, визгливый шум заполнил уши и заставил меня вздрогнуть всем телом. А-а, так все-таки тело тоже мне оставили… Вместе с клипером и нелюдем.

Пространство вокруг заполнили гулкие, злые, резкие звуки, больше всего напоминающие… удары чем-то тяжелым по железу.

– Хомо, ты там жив?

Голове потребовалось несколько секунд, чтобы наконец сложить воедино все маленькие разрозненные куски окружающего мироздания. Сложить и остро пожалеть о том, что это все-таки не ад.

– Вылезай! – визгливый голос, раздающийся снаружи, не унимался. Его интонации становились все более нетерпеливыми. – Мы знаем, что ты жив. Биодатчики транслируют тебя. Давай, выбирайся. И без глупостей.

И вот чего тут надо делать?

Пришлось срочно начинать думать. А это было непросто.

Так, что бы ни случилось в тот промежуток, пока я валялся в блаженной отключке, сейчас это неважно. Да? А что важно? Ну да, все-таки придется думать. И-и, раз… Только-только развернувшееся сознание тут же срочно захотело обратно, в спасительную тьму беспамятства, ан, нет, не будет тебе такого счастья. Важно тут то, что, похоже, меня спеленали, как мотылька, и в полном комплекте, даже с неповрежденным Диваном, перетащили на конвергеновский линкор. Не вышло у меня тарана. О чем я только что вспоминал? Ад? Так, собственно, вот он, добро пожаловать. Для земных космолетов он и вправду выглядит именно так.

По ушам врезала еще одна серия ударов. Судя по силе звука, по обшивке лупили чем-то увесисто-металлическим. Интересно, а куда это меня поместили? Грузовой ангар? А выход из него есть?

Нормальные люди, когда хотят что-то увидеть, начинают осматриваться. А нормальные космолеты – проверять бортовые системы. Я всю жизнь считал себя абсолютно нормальным и абсолютно космолетом. Естественно, я тут же потянулся к панели управления… Только для того, чтобы убедиться, что она мертва.

Н-да, дела… Я откинулся в кресле. Конечно, глупо было ожидать от конвергенов такой беспечности. Выход из этого ангара, конечно же, есть, и наверняка не один. Вот только мне до него не добраться. Автоматика клипера мертва. Накопители пусты. Двигатель заглушен намертво. Теперь, чтобы его запустить по технологии, мне (х-ха, «мне», как же, жди) потребуется не меньше часа и два мощных импульса из магистральных энергосетей самого линкора. Ну, или любого другого работающего источника энергии. А где и как я возьму эти часы и эти импульсы?

Нет, положительно, виртуальная экскурсия в мир иной даром не прошла. От злости я даже зубами заскрипел. И тут же бросил это занятие: уж больно противный и тоскливый звук получался.

Никаких часов и импульсов не будет. А будет то, что на языке военных называется «плен». Сейчас меня отсюда вытащат и… «Может, все-таки убьют?» – робко понадеялся кто-то внутри.

Отвечать не хотелось, да и нечего тут отвечать. Может, конечно, сразу и не убьют, но рабу на конвергеновских астероидных фермах или живому полуфабрикату, купленному на меж-рынке зажиточным файратом или кем-то похожим, в принципе, все одно немного отпущено. Но даже это произойдет только после допроса, в процессе которого никто со мной церемониться не будет.

Снаружи раздался визг и скрежет. Судя по звуку, запустили какой-то режущий агрегат. Н-да, ситуация. Ну что, дэ-ка шесть Егор Савойский, лапки кверху? Или все-таки побарахтаемся?

На такой дебильный вопрос даже отвечать бессмысленно. Размышления о превратностях бытия, потусторонних материях и осознание окружающего мира были отложены на когда-нибудь потом. Проблема есть здесь и сейчас. Причем проблема, требующая немедленных действий. Если сейчас мирно сдаться, все остальные действия можно и не совершать. Незачем будет. Я не слышал ни об одном случае, когда люди возвращались из плена конвергенов. И никто не слышал. Плен – это смерть. Ну, и, соответственно, раз я покойник, то все остальное уже не страшно.

И тут на меня легкость накатила необычайная. Наплевав на шатающееся после беспамятства тело, я колобком выкатился из кресла. Скафандр сейчас мне не мешал ничуть. У меня было дело.

Из угла каюты мне весело подмигивал огоньками медблок. Все правильно. Вокруг может сверхновая взрываться, а медблок в автономном режиме будет сохранять содержимое четыре месяца. Столько, насколько хватит батарей.

Ну, мне четыре месяца не надо. Мне, собственно, уже пришло время прощаться. Так, где тут главное меню? Непослушные пальцы, путаясь и ошибаясь (да уж, непросто на скорость отрабатывать после того, как тебя на пару часов вырубили вместе с кораблем), набрали наконец нужную команду.

На дисплее зажглась надпись. «Активация биологического объекта». Медблок, похоже, сам не верил в то, что я собираюсь делать. Правильно, родной, я и сам не очень в это верю. Просто времени у меня нет придумывать что-то более умное. Забортный скрежет перешел в надсадный вой. Судя по всему, вскрывают входной люк.

Мои губы против воли искривились в усмешке. Зря это они. Видать, неопытные. Нечасто захватывали людей вообще и дэ-ка в частности. Там, в переходном тамбуре, как раз для таких самоуверенных пара подарков заготовлена. В данной ситуации спасти они меня не спасут, но душу мою страдающую потешат. Хоть что-то приятное…

Не дожидаясь, пока непрошеные гости познакомятся с предусмотрительностью земных конструкторов-оружейников, я успокоил автоматику медблока, ткнув пальцем в клавишу подтверждения. Да, поверь, уважаемая, я на самом деле хочу разморозить это тело внутри, как бы странно ни выглядело это мое желание. Приходится.

Автоматика, сделав миллисекундную паузу и как будто пожав плечами в недоумении, приняла приказ. И тут же криокамера осветилась изнутри мягким желтым светом, на мгновение напомнившим мне свет земного солнца. Свет, который я уже вряд ли когда-нибудь увижу.

У меня затряслись руки.

Тьфу, тьфу! Пинками выгнав из головы отчаяние, оно мне сейчас ну ничем помочь не может (хотя когда оно может помочь?), я развернулся и поковылял обратно к своему креслу. Разморозка займет около минуты: я не стал миндальничать и запустил максимально жесткий и быстрый вариант – не хватало еще заботиться о всякой нечисти. Вон за стенкой клипера твои братья, пусть они и беспокоятся, а у меня другие задачи.

Если разобраться, то я сейчас несу чушь. Потому что именно этот сият – наш союзник, и те, кто пытается пробиться через внешнюю обшивку клипера, его, скорее всего, приравняют ко мне. Но что мне оставалось? Один против толпы абордажников конвергеновского линкора я не смогу сделать ничего. Ничегошеньки. А с этим кадром у меня был хоть и призрачный, но шанс. Правда, не очень понятно, – шанс на что? Да ни на что. Просто шанс. Все-таки не стоять с пустыми руками и не ждать, пока тебя спеленают, как… как не знаю, что. Кто их знает, конвергенов, как пеленают они своих пленников?

Но, кстати, что касается «пустых рук», тут я слукавил. Руки у меня не пустые.

Я не зря ковылял к панели управления. Космический бой космическим боем, но любой экипаж любого корабля Земли неизменно имеет и стрелковое вооружение. Как раз для таких случаев, когда тебя берут на абордаж. Из моей так и не пришедшей в норму груди против воли вырвался вздох: начальство, видимо, позаботилось, чтобы было из чего застрелиться.

Вот и панель. Внизу, на уровне колен, располагался лючок, окантованный темно-синей полосой. Давным-давно не открывавшаяся крышка клацнула, и в мои подрагивающие руки (не подумайте плохого, просто мне до сих пор нехорошо, так сильно меня приложили) лег «последний шанс» космолета. МКББ «Шторм». Многоцелевой комплекс ближнего боя. Сорокасантиметровый рукав, густо усаженный по периметру разными стрелятельными приспособлениями.

Серьезная на самом деле штука. Обойма обычных пороховых патронов, две мини-ракеты, пневматическая кассета с иглами, миниатюрные свето-шумовые гранаты, ручной лазер с батареей на три полноценных, прожигающих бронескафандр выстрела (при том, что после этих выстрелов творится с твоей рукой – помолчим). Есть еще пара «приятных» сюрпризов, но это уже мелочи. Ну, и в качестве десерта – «последнее прости»: это когда боеприпасы кончились, а деваться все так же некуда. Заряд взрывчатки, гарантированно отправляющий по звездной дороге в мир иной как самого космолета, так и всю генетически мутировавшую живность вокруг него в радиусе трех метров. Короче, сказка. Для взрослых. С не очень хорошим концом.

Рука привычно скользнула внутрь «Шторма» (сколько нас дрючили, обучая с ним обращаться), тройка килограммов готовой к бою материи оттянула плечо, и мне даже как-то полегчало. Нет, я все прекрасно понимаю: и шансов у меня нет, и численное превосходство на стороне противника. И даже если я каким-то чудом вырвусь из этого ангара, меня никуда не отпустят: ну куда мое корытце денется от линкора и его группы сопровождения? А все равно… Вот потеплело на душе, и все тут. Это, наверное, у любого мужика так. Оружие в руки дай – и сразу плечи расправляются. А то уж больно неприятно – голым помирать.

Сзади раздался предупреждающий писк, и сразу за ним – густое шипение стравливаемого воздуха. Разогрелся мой «подарочек». Я бодро вертанулся на месте (еще бы – я ведь теперь вооружен и крут) и тут же чуть не полетел носом вперед. Дух был бодр и весел (ну… почти), а вот разболтанным мышцам об этом сообщить забыли. Надо будет учесть на будущее.

С легким шипением открылась крышка криокамеры, и звук, который раздался вслед за этим, запросто мог похоронить все мои мысли насчет того, что этого Дивана можно использовать в качестве заложника или на самый край – живого щита.

Сият кашлял. В смысле – КАШЛЯЛ. Я такого, если честно, никогда не слышал. Конвергена трясло, как неуправляемую капсулу при падении в атмосферу. Кашель, казалось, рвется из каждой поры его тела. Он сипел и подсвистывал, стонал и хрипел, задыхался и почти кричал на выдохе. Жуткое зрелище, особенно если прибавить сюда струйки темной крови, побежавшие из ноздрей и ушей. Да уж, нечего сказать, хорош заложничек. Хотя, может, и, наоборот, прокатит: любой увидевший его поймет, что сията надо спасать, и немедленно. Иначе через пару минут спасать будет просто некого.

Но как-то странно все это. Ничего подобного после заморозки быть не должно. Или у него индивидуальная реакция на препараты? Тогда почему в сопроводительных документах об этом ни слова? И центр молчал об этом, когда я доклад отправлял. А впрочем, какая сейчас разница? Помрет – и ладно. Все одно я на тот свет за ним в паре шагов пойду. Ну, и заодно не дам противнику завладеть секретным грузом. Ха-ха-ха.

Смех вышел невеселым. В переходном тамбуре все сильнее слышалась возня космических взломщиков, а у меня подгибаются ноги, трясутся руки, и в капсуле заходится инфернальным кашлем свежеразмороженный конверген. Диспозиция хоть куда.

– Пошли, красавец, – абсолютно невежливым рывком я выдернул Дивана из медицинского ложа и толкнул вперед. Он не сказал ни слова и даже кашлять как-то стал поменьше, но почему-то от взгляда в его сутулую спину мне стало не по себе. Нехорошо стало, муторно. Ведь хоть он нелюдь, а все-таки живая душа. Не по-людски так-то поступаю…

Из переходного тамбура донесся грохот выломанной двери, и сразу за ним сдвоенный взрыв. Нелюди познакомились с приготовленными «подарками».

Вот интересно, что все-таки туда заложили конструкторы и сколько народу там полегло? Хотя – нет. Неинтересно. Совсем.

Грохот распечатанной двери тяжкой кувалдой прошелся по всем невеликим закоулкам клипера, и мои моральные терзания на тему наличия души у конвергенов, понимающе извинившись, сделали ручкой. Все – финишная прямая.

Теперь только бой. Дэ-ка не сдаются. Или это надо произносить в форме вопроса?

– Хомо! – Противный визгливый голос в отсутствие металлической перегородки стал еще противнее. – Выходи, хомо.

Если судить по голосу, его обладатель представляет собой нечто среднее между ящерицей и сказочным сварливым гномом. Тощий, низенький и злобный. Ну, ничего, сейчас мы тебе доброты подбавим.

Еще одним бесчеловечным пинком я задал вектор еле стоящему на ногах сияту. Говорить ничего не стал, и так все понятно. Шатающийся Сагнол понял, что церемониться с ним не будут, и поковылял к выходу, сгибаясь в приступах неудержимого кашля, задыхаясь и хватаясь руками за стены.

Метр родного коридора, еще один, и еще… Прощай, мой ворчливый ходовик. Прости, если обидел. Земные психологи могут говорить и думать обо мне все, что угодно, но я-то знаю, что ты живой.

Стоп. Пришли. Скрюченная фигура сията застыла в светлом прямоугольнике вырванного люка.

– Стоять! – Я вовремя очнулся от своих слезных прощаний с бортовой автоматикой и умудрился даже ухватить Дивана за шиворот.

Не зря: тот уже собирался рухнуть вниз. Люк-то в паре метров над палубой находится.

Щурясь от неожиданно яркого света в ангаре, я уткнул рукав «Шторма» в спину почти падающего сията и аккуратно, не подставляясь под возможные выстрелы, выглянул из-под мышки конвергена, стараясь разглядеть внизу на палубе визгливого гнома. И разглядел…

…Мать его так!.. Вы не поверите!..

Колени!

Медленно поднимаясь взглядом по туловищу их обладателя, я отстраненно фиксировал мощнейшую фигуру «гнома». Его броненакладки на ногах, пояс, больше похожий на стяжку от посадочных амортизаторов, яркую маркировку кирасы. И вот так, сантиметр за сантиметром, добрался до шлема. Через прозрачное забрало на меня смотрели два недобрых глаза. Очень близко посаженные, разделенные только нереально тонкой пластинкой крючковатого носа, они явственно обещали непонятливому «хомо» огромное количество неприятностей за то, что он отвлекает от дел занятых людей. Вернее, нелюдей. Потому что назвать человеком представшее передо мной существо не рискнул бы никто.

Навершие его шлема уверенно возвышалось над порогом люка. Мама моя, да в нем росту метра два с таким лишком, что мне тут же захотелось обратно, в клипер.

– Руки подними, – неожиданным для такой туши фальцетом вдруг присвистнул этот монстр. – Отпусти его и подними руки.

– Пошел ты! – мгновенно отозвался я и тут же чуть не сгорел со стыда.

Ошарашившись видом этого чудовища, я на полном автомате ответил ему в тон. Он пропищал – и я в ответ свистнул фистулой. Вышло настолько по-идиотски, что хоть сразу сдавайся.

Картина машинным маслом: ангар линкора, группа захвата. Взятый на абордаж клипер, вырванный с мясом входной люк, в котором шатается окровавленный, заходящийся судорожным кашлем сият; а из-под мышки у него высовывается одуревшее лицо, только что осознавшее истинные размеры противника, и тонким мышиным посвистом посылает галактикой двух с лишним метровую громадину.

– Пошел ты!

Это я откашлялся и со второго раза сумел-таки нормальным голосом донести до этой дылды серьезность моих намерений.

– Стоять, не двигаться! Одно неправильное движение – и от тебя останется только пепел.

Пауза. Тишина. Писклявый великан, казалось, тяжело вздохнул и неспешно повернулся назад, как будто советуясь с невидимым мне начальством. В его неспешности и нарочитой беспечности (спокойно так спиной ко мне поворачивается, зараза) угадывалось пренебрежение. Что ж, если честно, он имел на это право. Для кого я сейчас могу представлять опасность, кроме полуживого Дивана?

Хотя это как посмотреть.

– Ну-ка отошел на пять шагов назад! – Я постарался, чтобы мой голос больше не дрожал и не свистел. – Останешься на месте – стреляю!

Бронированная туша с изумлением повернулась обратно. Мне опять захотелось спрятаться. Только куда мне прятаться?

– Считаю до трех. – А вот тут, собственно, и трындец. Слово сказано, деваться мне некуда. Не отойдет – придется стрелять. Убьют меня после этого, не убьют – значения уже не имеет. Если я после громких воплей фальцетом еще и начну его убеждать в том, что я на самом деле «страшный», «смертельно опасный» и «слов на ветер не бросаю», то, собственно, лучше бы я и не выходил никуда. Там, в пилотском кресле, и застрелился бы.

– Три! Два!..

Ф-фух, пронесло. Бронированный монстр чуть склонил голову, как будто прислушиваясь к командам, отдаваемым ему неведомым командиром, а потом, нехотя, не отрывая от меня взгляда близко посаженных недобрых глаз, сделал пять мелких (для него) шагов назад. Издевается.

Я прикинул, стоит ли возмущаться и требовать, чтобы он отошел еще дальше, но это было бы уже мелочностью. Я тут помирать собрался, так хрена ли мне длина его шагов? Это я так, для создания боевой атмосферы…

Гигант замер на месте. Я – тоже. Даже Диван перестал кашлять. Помер или проникся важностью момента? Везет ему. В обоих случаях. Мне, например, теперь предстоит решать, что делать дальше.

Но тут мне «на помощь» пришли…

– Итак, хомо, – громкий голос, усиленный акустикой, раскатился по ангару. Ага, так этот дылда тут не один. Хотя о чем это я? Извините, головой, наверное, приложило. Конечно, этот буйвол тут и сотоварищи. Это ж линкор.

– Итак, хомо, кто ты и чего ты хочешь?

Мой открывшийся рот так открытым и остался. Хорошие вопросы, правда? Простые. Вот только ответов на них у меня не было. В смысле, были, но давать их нельзя. И в самом деле, кто я для них? Кто?

Да никто. Даже если конвергены и знают, кто именно катается по галактике на таких клиперах, как мой, все равно сдаваться нельзя ни за что. Поэтому ответ на первый вопрос мы пропустим. О, сразу легче стало.

Теперь займемся вторым. Чего я хочу? Х-м, так сразу и не ответишь. Денег хочу, коньяка хочу, женщин хочу, мощную яхту хочу – и чтоб меня на пару месяцев оставили в покое! Э-э-э, это был поток воспаленного сознания, если кто не понял.

Домой я хочу – вот чего. Вернее, не совсем домой. Сначала – задание, а потом – бегом домой. И больше никаких файратов, сиятов, пиратов и иже с ними…

Кхм. Отличное требование. Так и расскажем стоящей передо мной бронированной башне. Он, наверное, оценит. Ладно, шутки кончились… (Откуда-то изнутри меня ехидно уточнили: «А-а, так это были шутки».) Пора на самом деле выложить, чего я хочу. А желание у меня простое – прочь отсюда. Как можно скорее и как можно дальше.

Ну-у, вот это и будем озвучивать. И посмотрим, что получится.

Я глубоко вздохнул… и тут же зашелся кашлем не хуже сията: оказывается, меня при захвате не только головой, а еще и ребрами приложило. При глубоком вдохе что-то внутри ка-а-ак резануло. Надо же, а я и не чувствовал.

Судорожный кашель настолько скрутил меня, что забеспокоился даже Сагнол. Вдруг я случайно нажму на курок. Непонятно почему, но его страх меня позабавил. Я даже попытался улыбнуться сквозь рвущий тело кашель. Не получилось.

Вообще, со стороны я, наверное, сейчас представляю собой более чем комичное зрелище: пищащий человечек против бронированной туши, прикрывающийся еле стоящим на ногах заложником, да еще и сам полуживой. Без слез не взглянешь. И разговаривают со мной исключительно из-за «Шторма» на моей руке.

Ага-а, так все-таки страшно вам. Именно эта мысль и вернула меня к жизни. Кашель начал стихать, и я, вытерев слезящиеся глаза (для этого, правда, пришлось отпустить сията, и тот чуть снова не навернулся вниз – еле перехватил), выпрямился, глядя на терпеливо ожидающего моего ответа гиганта. Стараясь глубоко не вдыхать, я, как мог громко, объявил:

– Запустить двигатель моего судна, открыть внешний шлюз, убрать все вооружение и дать мне возможность беспрепятственно покинуть зону контроля ваших кораблей, – тут воздух в груди кончился, чему, откровенно говоря, я даже обрадовался. А то где-то на втором пункте я уже начал беспокоиться, а не многого ли я хочу?

Оказалось, что не многого… Стоп, а чего это он?

Бронированная туша в скафандре вдруг завибрировала. Я тут же присел: мало ли что эта башня удумает. Но все оказалось гораздо прозаичнее. И обиднее…

Бронированный гигант смеялся. Нет, даже не смеялся, а ржал. Ржал самым неприличным образом. Его маленькие, близко посаженные глаза перестали быть угрожающими. Теперь они искрились смехом. Самым настоящим, искренним смехом. Ему было настолько весело, что через прозрачное стекло забрала я увидел, как затрепетали его редкие ресницы от потока воздуха, который погнала внутренняя вентиляция скафандра, включающаяся при избытке влаги внутри контура. Ну, там, когда вспотеешь или заплачешь. От смеха, например…

Рожа этого урода стала настолько уморительной, что я смотрел-смотрел на него, смотрел-смотрел, а потом мне самому стало смешно. И действительно – весело ведь. И я засмеялся. Мне казалось, что очень радостно и с облегчением, но Диван под моей рукой вдруг напрягся, съежился, ну, и, как следствие, опять зашелся в судорожном кашле, раскачиваясь из стороны в сторону. Пришлось поправлять.

Так мы и смеялись с этим здоровяком, уже почти кивая друг другу, как добрые знакомые, под аккомпанемент кашля сията… Пока штурмовик вдруг резко не прервал этот сеанс смехотерапии и не сделал большой шаг в сторону, открывая мне картину, прячущуюся за его необъятной спиной у дальней стенки ангара.

И вот тут мой смех тоже кончился. Мгновенно.

– Дэ-ка, не слушай их, нам все равно конец, эк…

Быстрый крик, прервавшийся от короткого удара по ребрам, лучше всего дополнил открывшуюся картину. Хотя там нечего было дополнять, и так все кристально ясно.

Вдоль дальней стены выстроились три безоружных человека. Все трое встрепаны, в полетных «пижамах», надевающихся под боевой скафандр. Один поджимает окровавленную ногу, второй стоит прямо, глядя ровно перед собой остановившимся взглядом, а третий пытается разогнуться после удара под дых. Кто бил – тоже никакая не загадка. Рядом стоит пузатый нелюдь, больше похожий на раздувшийся мягкий скафандр с жировыми складками по рукам и ногам. Этот жир не скрадывает даже биоброня, которой нелюдь покрыт с ног до головы. На лице зачем-то респиратор. Вместо оружия в руках какая-то палка.

Еще четверо конвергенов рассредоточились вокруг. Вот эти уже полноценные штурмовики – каждый в боевом полунагруднике, покрывающем шею, плечи, половину груди и утыканном множеством мелких наростов, под которыми может скрываться все, что угодно, от самонаводящихся игольников до локальных систем подавления сигналов на скафандрах противника. На обоих предплечьях у каждого – аналоги моего «Шторма». И тоже почему-то все четверо в респираторах.

Мне стало не по себе. Да уж, вышел повоевать. Мало мне «титана» (я наконец разобрался, к какому типу конвергенов относится мой переросток-визави), так еще и эти. Хотя (тут мне опять вздохнулось) чего я хотел? Один против линкора конвергенов. Были шансы?

Были. Я встряхнулся. И все еще есть. Если они с таким перевесом сил ведут со мной разговоры, то зачем-то им мой Диван нужен. Иначе разговор был бы коротким – импульс в лоб, и до встречи на звездных путях. Там, по ту строну солнечного ветра. Но – нет. Разговаривают. Не рискуют.

Тогда я и буду говорить. А то как-то невежливо получается.

– Еще раз повторяю: запустить двигатель моего судна, открыть внешний шлюз, убрать…

– Достаточно!

И без того громкий голос, разносящийся по ангару, стал громовым.

– Ты сказал все, что хотел, хомо. Теперь ты будешь слушать. Слушать и делать все, что я скажу. Здесь мой дом, и я определяю, кто и что здесь делает. А если ты решишь по-другому…

Я только и успел, что состроить презрительную морду.

Толстяк в биоброне вдруг резко ударил по окровавленной ноге второго из пленников, и тот рухнул как подкошенный.

Это они так собираются вести переговоры?! Наплевав на саднящие легкие и неминуемый приступ удушающего кашля, я зарычал…

Один из штурмовиков совершенно обыденным, будничным, повседневным жестом поднял руку, украшенную боевым рукавом, и абсолютно спокойно выстрелил. Голова лежащего на полу пленника разлетелась кровавыми ошметками, забрызгав соседей и резво отпрянувшего толстяка.

Мой рык умер, едва родившись. Все, на что меня хватило, так это на спертое горло, которое намертво перекрыла клубящаяся ярость. Вы?! Его?! Твари! Нелюди!!!

Толстяк у дальней стены брезгливо оттер несколько пятен крови на груди и таким же отработанным ударом по ноге отправил на пол следующего пленника. Того, который только-только разогнулся от удара. Первый продолжал все так же неподвижно стоять, глядя перед собой. Но было в его ледяной неподвижности нечто, что заставило двух охранников по бокам напрячься, подобраться и приготовиться. И собираться им, на мой взгляд, было с чего. Судя по вытянувшемуся в иглу взгляду, замерший экоразведчик перед неминуемой смертью забирал с собой их обоих. Как минимум.

– Не думай, дэ-ка! – только и успел крикнуть лежащий, прежде чем тот же палач поднял руку. – Держись!

Рука палача плавно вершила свой путь.

Да пошло оно все! В живых ты, гадина, не останешься.

Перебросив на левую руку безвольную куклу по имени Диван, я вытянул вперед свой «Шторм». Умри, тварь!

Ну, а дальше все было несложно. Все-таки тяжело одному против толпы.

Короче, выстрелить я не успел. Я, собственно, вообще ничего не успел.

Глава 2

Белизна оглушала. Да-да, именно белизна. Не тишина, которой было залито все вокруг, а именно белизна. С тишиной можно бороться. Можно поговорить, например, самому с собой. Можно крикнуть. Можно поотжиматься от пола, и звук собственного дыхания вполне способен разогнать сгущающуюся вату обступившей тебя тишины. В общем, я как-то справлялся. А вот с белизной было хуже. Значительно хуже. Спасение от нее было только одно – чернота. Но она, увы, появлялась только при закрытых глазах, а спать я уже больше не мог. Не лезло.

Да, прошу прощения, про белизну и тишину…

После очередной моей попытки героически сдохнуть в борьбе с превосходящими силами противника (черт, это уже становится безрадостной традицией) я очнулся как раз в белизне и тишине. Собственно, глаза у меня открылись в какой-то комнате, но осознал я это далеко не сразу. Поначалу я уверился (и это тоже становится статистикой, так ее…), что наконец-то добрался до того света, предназначенного для коспилотов. Причем в этот раз меня доставили конкретно по адресу рая. Неподвижный белый свет, тепло и тихо. Так, кажется, обещалось? Или чего-то не хватает? Ах да, общества праведников.

Праведников не нашлось. Ну, откровенно говоря, я и не рассчитывал – куда мне с моими деяниями «благостными» к праведникам? Хотя «неправедников» тоже не просматривалось. Никого не просматривалось. В общем, отойдя от духовной подготовки к раю, я принялся осматриваться и выяснил, что мир горний меня в очередной раз, так сказать, проигнорировал. Не заслужил я, видимо. Будем надеяться, пока… А заслужил я комнату метра три на четыре. Низкий стол, растущий, казалось, прямо из пола. Такая же низкая кушетка без постельного белья, отгороженный унитаз и маленькая (одному еле влезть) кабинка инфрадуша. Небогато, надо сказать. Умывальных принадлежностей – ноль, столовых приборов – ноль. Да всего – ноль. Какая-то полурубаха из разлезающегося под руками материала на мне, из того же материала штаны – и точка. Ничего больше в комнате не было. Зато был свет. И цвет. Белый. Белым было все: пол, стены, потолок, кровать, унитаз, одежда. Поначалу я, признаться, порадовался. Тихо, чисто, светло. Чего еще надо уже четырежды собиравшемуся помирать дальнему курьеру? Отдых и покой. Здорово, одним словом. Но очень скоро я понял, что умирать (ну, скажем, готовиться умирать) было как-то… веселее, что ли. Ну, разнообразнее уж точно.

Первым делом я попытался вспомнить, что со мной произошло. Вспомнил. Сильно не полегчало. Попробовал проанализировать произошедшее и предположить, что меня ждет. Угу. Проанализировал. И понял, что анализировать тут нечего. Информации ноль. Вместо ответов – тишина и белизна. Кто и чего от меня хочет – загадка. Ладно, пойдем дальше.

Следующим шагом я облазил все свои «владения». Прощупал идеально ровные поверхности, убедился в отсутствии щелей, неплотно пригнанных панелей и любых других конструкционных недочетов моего нового «рая». Посидел немного, решая, что делать дальше. Не нашел ничего лучше, чем принять душ. Не помогло. Ну, разве что стал чище. Общение с унитазом решил пока отложить. Спать? Ну да, сейчас. Делать мне больше нечего, кроме как спать.

Но где-то через час выяснилось, что таки да. Делать нечего, кроме как спать. Вот, правда. Вот совсем нечего. А самое интересное, что я заснул. И проснулся… опять в удушающей белизне.

И потекло время, проваливаясь куда-то в черную, вернее, в белую, дыру. Тихо, чисто, тепло, бело…

Да, точно, забыл. Еще есть давали. Уже в самый первый день там, где обозначалась дверь, через какое-то время тихо прошелестело и открылось небольшое отверстие. Успев к этому моменту озвереть от белой тишины, я ему обрадовался как родному, ей-богу. Ну же!..

На откинувшемся лотке стоял квадратный контейнер. Белый, падла!

Я с такой скоростью не двигался даже на боевых тревогах. Оп, контейнер у меня! Черт, он горячий! Потанцевав немного с обжигающим кирпичом в руках, я отправил его на стол и еще некоторое время наслаждался новым явлением в моей жизни. Но в итоге контейнер пришлось вскрывать. Внутри оказалась странного вида паста. Вы не поверите – белая. Пахло, правда, вкусно. Оставалось попробовать. Обыкновенно. Никак. Ни горячо, ни холодно, ни сладко, ни солено. Просто паста, которую можно есть. Гады. Они точно задумали уморить меня однообразием.

А однообразие с того момента пошло даже не потоком – водопадищем. Неподвижная белизна, прерываемая лишь редкими поставками еды, убивала. Так файраты со своими пушками не справятся, как это монотонно-неподвижное ожидание. И ладно бы хоть было понятно – ожидание чего. Так нет же. Ни звука, ни движения. Я честно пытался бунтовать: колотил в дверь и стены, отказывался от еды, распевал похабные песни, бросался загодя припасенной белой пастой в открывающийся лоток, пытался заклинить его в различных положениях. Что еще? Да все. С душем и унитазом связываться было бессмысленно – они все «инфра». Тут перемудришь – поджарят в секунду. Это оставим на потом – когда созрею до сепукку. А пока будем ждать – очень мне интересно, какая тварь до такой пакости додумалась?.. В глаза ей посмотреть хочу.

Но хотение пришлось отложить. Минуты складывались в часы, часы в дни, дни – в… Да полноте, я вряд ли мог сказать, сколько прошло времени. Промежутки между едой? Так в белом безмолвии они забываются уже через минуту после еды. Сколько раз я ел? Один? Сто? Да не помню. Сначала я честно пытался разнообразить каждое действие. Один раз даже посуду за собой помыл. Честно. Засунул контейнер в инфрадуш, а потом от нечего делать надел его себе на голову. Минут десять так ходил. Боролся с однообразием. Потом сдался. Контейнер пришлось вернуть – без него следующую порцию еды не дают. Не наказывают – просто лоток открывается пустой. Не хочешь класть контейнер – не клади, в следующий раз он опять будет пустым. И так до тех пор, пока зловредная железяка не получит свою тару. Все для подопытного. Даже веревку выдают – мол, сам вешайся.

Короче, в итоге я сломался. Дышать, орать, отжиматься, считать удары сердца и количество измерений длины комнаты надоело. Да-да, я понимаю, сила духа и все такое… Только зачем? Если ребята, которые меня сюда засунули, захотят меня уморить – все равно уморят, у них огневое превосходство. Хотят свести с ума – тоже дело нехитрое. Тем более что каждому дэ-ка и без их белой комнаты полшага до дурдома – спроси любого психолога. А вот если они хотят меня довести до какого-либо состояния, чтобы, например, договариваться проще было, так лучше им помочь. Поскольку чем позже они начнут, тем меньше в этой комнате останется от личности, рекомой «дэ-ка шесть Егор Савойский». А она мне еще дорога. Привык я к ней, что ли?

И я стал пить тихую белизну, как дорогое вино. Слушать ее, дышать ею, наслаждаться каждым мгновением. Поначалу получалось плохо, больше хотелось лечь и умереть. Но потом втянулся. Даже стал отличать оттенки белого. Вон там, например, в левом верхнем углу… Вы не находите, что сегодня там одно пятно более белое, чем обычно? Не находите, нет? Эх, вот и я не нахожу. Но, согласитесь, было бы неплохо, если бы оно на самом деле чуть побелело?

Потом и белые пятна стали все на одно лицо. А потом у них появились разные лица. Которые начали подмигивать и даже пытаться разговаривать. Но получалось у них не очень хорошо. И то сказать, если у тебя рот треугольный – ну, какой из тебя ритор?

И стал я их учить. Но сначала мне пришлось дать им имена… Вот только постоянно кто-то отвлекал меня от общения с моими новыми друзьями. Этот противный лоток начинал жужжать в самое неподходящее время.

Ну его, не буду я больше на него отвлекаться. Мне мои новые друзья важнее…

…Звук открывающейся двери резанул по ушам не хуже треска разряда плазменника. Я как раз собрался заснуть, проваливаясь в очередные белоснежные сновидения с разными лицами, поэтому подбросило меня неслабо. Организм ошалело затрясся, судорожно пытаясь понять, что происходит. Судорожно – в прямом смысле. Правую ногу отчего-то свело, и, сев на кровати в ожидании «подарка», единственное, что я смог выдавить, это было вполне конкретное пожелание жестко отыметь окружающее меня бытие. В таком виде (с перекошенной мордой, держась за ногу) и пришлось встречать гостя. А гость, надо сказать, удался. Надо думать, в качестве компенсации за исчезнувшее время.

– Кто… кх, а-а?

Слушайте, а как тяжело говорить после долгого молчания. К моей сведенной ноге добавилось сведенное горло. Что я хотел сказать, я и сам не очень понял, но поговорить с живым существом в любом случае хотелось. А то под конец как-то поднадоели эти разноцветные ожившие пятна.

Темный силуэт на фоне привычной неподвижной белизны резал глаза до слез. Я, кажется, даже заморгал. «Кажется» – это потому, что я не смог сразу концентрироваться на ноющей ноге и на перехваченном горле. До слез ли мне сейчас?

Но постепенно получилось. Сквозь набежавшую пелену я смог рассмотреть новое действующее лицо в моем дурдоме. И в самом деле, колоритный персонаж. Правда, мне понадобилась целая секунда, чтобы понять, почему именно он колоритный.

На первый взгляд, ничего особенного: обыкновенный декрот. Да – очередной наемник. Да – полный боевой доспех, позволяющий вести бой как на поверхности сильно загрязненных миров, так и миров с повышенной гравитацией, агрессивной атмосферой и прочими нехорошестями. Хоть в безвоздушном пространстве. И да – декроты в них ходят всегда. Ничего особенного: пластинчатый доспех, мягкие перчатки, клювообразный шлем, как у системных гонщиков на космобайках. Рукава и плечи густо усажены наростами боевых приспособлений. Угольно-черное, небликующее забрало. А секунда мне потребовалась на то, чтобы соотнести размер гостя с общепринятыми декротскими. Не сходится…

Декроты – раса больших «тяжелых» планет. Плохая погода, нехорошие атмосферы, множество катализаторов и не очень много любви, тепла и ласки. Короче, железные игрушки и скользкий ледник перед домом. Сидючи на своей прапланете, древние декроты спокойно добывали себе пропитание охотой на таких же неприветливых зверей, пока на них не набрели медузы-динохи. Бодренько начав изучать новый разумный вид, способный позволить им работать в мирах, куда теплолюбивым и плохо держащим перегрузки медузам вход заказан, они так обрадовались возможности получить себе в подчинение младшую расу, что не стали обращать внимания на необычно высокий процент потерянных при высадках кораблей. А чего странного? Прапланета декротов не была приспособлена с одноименным названием для неженок. Там такие бури встречаются (нас так учили), что крейсера поверхностного базирования переворачивает. Вот динохи и успокоились. И сохраняли они свое спокойствие ровно до тех пор, пока над поверхностью внешне послушного и лояльного Декрота не поднялся флот из пропавших кораблей, неведомо как переделанных под прямоходящих гуманоидов.

Декроты оказались вовсе не туповатыми охотниками на неприветливых зверей. Для того чтобы новая младшая раса могла работать на благо принципалов на других мирах, эту расу нужно было туда доставить и научить хотя бы минимально использовать внутрисистемные корабли. Чуть-чуть навигации, чуть-чуть полетных инструкций, чуть-чуть правил, принципов устройства, норм безопасности… Ну, и плюс все то, что декроты смогли найти на захваченных разведчиках. А те, на секундочку, были кораблями класса «автономный эсминец» по земной классификации. Вполне себе боевое судно, способное отбиться от младшего звена тех же файратов, к примеру.

Вот и рванула вся эта летающая орда по космосу, предварительно разнеся в пыль все орбитальные и колонизаторские построения динохов. Орда дикарей из родоплеменного строя, рванувшая в открытый космос на суперсовременном оборудовании и вооружении. Представление начинается.

Медузы были в шоке, все остальные вокруг них злорадно потирали руки. Ну, еще бы, сейчас эти сгустки желе начнут терять свои уютненькие, тепленькие мирки. Пустячок, а приятно. Ага, счас. Декроты осмотрелись по сторонам и прямым ходом рванули… Как ее там, Бзинь-буль какая-то? А, не вспомнить. В общем, в систему с четырьмя планетами, копиями их родного мира. И все бы ничего, вот только система эта являлась кладовой редкоземельных элементов. И воевали за нее пять или шесть рас, исключая, кстати, динохов. А тут пришла их очередь тереть свои ложноножки. Или что у них там бывает?

Система не то чтобы была захвачена – всех просто вымело оттуда. Декроты оказались драчунами не хуже файратов. Причем драчунами настолько фанатичными, что перед их способностью (а возможно, и желанием) умирать в бою спасовали все принципалы, которые в тот момент планировали прибрать к рукам этот самый бзинь-буль. Вот не вспомнить, как та система называется, хоть тресни. Но это и не нужно. Потому что сейчас она носит название Декрот-2. Еще нужны какие-нибудь комментарии?

Короче, всем здорово повезло, что декротам оказались неинтересны планеты с хорошим климатом. А благодаря исповедуемой ими философии почетной ранней смерти в бою (которую все остальные расы галактики превозносят, холят и лелеют – а то, не дай бог, исчезнет), численность расы декротов росла очень невысокими темпами.

Так, а к чему я это все плел? Ах да, гость.

Так вот, про гостя. На данный момент декроты являются расой наиболее известных в галактике наемников. Их с «тяжелых» планет улетает относительно немного (не любят «ледяные» бойцы «мягкие» миры), но если кому удается затащить к себе этих ребят, то военное преимущество этот «кто-то» получает более чем очевидное. Вот. А если говорить про гостя, то главный диссонанс в его облике был один – размеры.

Нормальный декрот не то чтобы уж очень высок, так, на голову выше меня. Ну, где-то метра два. Но вот в ширину меня спокойно можно утраивать. И только тогда я буду похож на среднего декротовского бойца. Так вот мой гость, если он был декротом, голодал лет эдак пять, не меньше. Ни одного неприветливого зверя за эти годы не завалил. Так что либо это – не декрот (а доспех тогда как же? декроты его на продажу не делают), либо я переобщался с цветными пятнами.

– Ты…кх, кх… тхы хто? – Черт, никак мне с горлом не удавалось справиться.

Годы и годы белоснежного безмолвия давили на меня, как толща воды. Голова то и дело норовила уплыть куда-то вбок. Слушайте, а когда я последний раз ел? Что-то мне нехорошо. Я потряс головой, пытаясь избавиться от бултыхающейся внутри одури, и тут же понял, что это было ошибкой. Мир завертелся, перед глазами опять появились приветливые разноцветные лица белоснежных друзей.

И тут гость проделал совершенно удивительную вещь. Черный небликующий шлем, над которым было не властно окружающее белое безумие, наклонился ко мне, и глухой, измененный внешними динамиками голос участливо поинтересовался:

– Эй, приятель, ты в порядке?

Меня как будто по голове стукнули.

В ПОРЯДКЕ?! Я в порядке?! В порядке ли я?! О да! Да! Да, да, да, да!!! Точно! Я в порядке. Полном, несомненном и безусловном. Мне нравится окружающий мир. Я просто в восторге от него. Я обожаю белизну – мне всегда нравился этот цвет. Я в восторге от статуса пленника конвергенов. Я без ума от своих новых друзей с цветными лицами. Я счастлив от того, что мне больше не надо выполнять задание дяди Мити. Что «Шмели» хрен знает где, мой Диван потерян, а экоразов размазали по стене ангара толстые сволочи. Мне нравится это. Правда, нравится. Мне вообще все нравится. Я – овощ! И да – я в порядке!

Непроницаемый черный шлем подвинулся еще чуть ближе.

– У тебя точно все хорошо?

– У меня? – вот тут я наконец-то победил свое горло. – О, да! Абсолютно.

И я расхохотался. Я так не смеялся, наверное, никогда. Мне сложно говорить, было ли это смешно со стороны, но я веселился, как сумасшедший. Э-э, собственно, я и был сумасшедшим. Ну так, немножечко, на полпальца… Но зато как было весело…

Не знаю, должен ли нормальный человек (или конверген) отшатываться при встрече с безумцем, но мой визави, судя по всему, нормальным не был. Он не стал отшатываться. Вместо этого он вздохнул (поднялись и опали закованные в пластинчатую броню плечи) и неспешно отошел назад, пережидая приступ моего веселья.

Но не просто отошел. Он, отвратительное черное пятно на моей белоснежной безмятежности, уселся на стол. Чтобы ждать было удобнее. На стол! На мой стол! На мой белоснежный стол своей грязной декротовской задницей! Да я тебя!

Рефлексы помнят. Это голова может дурить и общаться с белыми пятнами. А рефлексы помнят все. Декрот ты там или не декрот, мне сейчас не очень интересно. А вот то, что я нашел наконец, на ком оторваться за все мои приключения, – это хорошо. Это просто здорово.

– Эть…

А вот и нет. Белое безмолвие взяло свое. Это должно было стать рывком. Резким, быстрым и точным. Я вознамерился обхватить черного за шею и рухнуть на пол, перекидывая его через себя. Вряд ли даже декротовская повседневная броня рассчитана на такой рычаг. Это должно было сработать, и сработало бы. Если бы я до него долетел.

Но вечность, проведенная в белой пустыне, не позволила мне ничего сделать. Вот совсем ничего. Я даже с кровати не встал. Проклятая нога, проклятые руки, проклятый смех, высосавший все силы! Я чуть не навернулся на пол, когда тело метнулось вперед, а за ним никто не пошел. Сведенная судорогой нога отозвалась дикой болью, опорная рука подломилась, а легкие вообще послали меня подальше и принялись качать через себя воздух, как будто до этого и не дышали ни разу.

Со стола на меня бесстрастно взирал черный небликующий клювообразный шлем.

Урод! Думаешь, не достану?! Сейчас узнаешь. Дэ-ка учат не только драться, умирать мы тоже умеем. Кровать не такая уж и высокая. Я и скачусь, недорого возьму. Вот только ногу приходится перекидывать руками. Никак она не хочет двигаться. И больно-то как!

Пластинчатый доспех молча наблюдал за моими «многообещающими» движениями. Захотелось расплакаться. От боли, бессилия, злости. Ведь не добраться до него. А если и доберусь. Ну как я с декротом драться буду? Я сейчас котлету победить не смогу, куда уж мне до «ледяного» наемника.

Но я не сдамся! Лучше уж сдохнуть в бою, чем с разноцветными лицами хихикать. Ну, еще! Сантиметр, сантиметр, сантиметр. Вот он, край кровати! Не отрываясь, я смотрел в черную, чужую в этой комнате дыру забрала.

И декрот пошевелился. Бронированная рука подняла указательный палец и совершенно человеческим жестом покачала им из стороны в сторону. В такт движению качнулся и клювообразный шлем.

– Не надо, мальчик.

И глухой голос с той стороны забрала почему-то остановил меня.

– Не надо. Я дам тебе шанс это сделать, если ты, конечно, захочешь. Только для этого ты должен сначала поправиться.

Я замер. Что делать? Идти «убивать» его дальше? Вообще-то, по-хорошему – да. Кто бы там что ни говорил, но решение принял ты, и доделывать его надо до конца. Иначе ты выйдешь полным дураком, который послушно идет на веревочке, свитой для тебя заботливым врагом.

А с другой стороны? Я хотел, чтобы все закончилось? Нырял в море белого цвета, чтобы поскорее прийти в кондицию, которую от меня ждали? Ну, так вот оно. Вот кондиция, вот представитель, так сказать, «той стороны». Он как раз и пришел договариваться. Чего еще?

Ничего. Ни про один, ни про другой выбор я ничего не знаю. Нет информации. А раз нет, то я буду делать то, что решил. И непослушное тело кувыркнулось с кровати на пол. На это сил у меня хватило.

Бум. Больно, черт! И голове больно, и руке, а нога, про ногу лучше не вспоминать. Везде больно.

– Не торопись, покалечиться еще успеешь, – клювообразный шлем навис надо мной. Бронированная перчатка не очень нежно, но все же подняла меня с пола. Небликующее покрытие забрала смутно отразило мою перекошенную физиономию. А, так ты сам пришел? Ну, тогда возвращаемся к плану «А». Правой рукой я взял шею декрота в захват. Черт, она здоровенная такая! И как я буду его душить? Сил одной руки не хватало, и я уперся лбом в шлем.

– Я тебе уже понравился? – пророкотал голос из динамиков. В нем отчетливо угадывалось ироничное веселье. – Не так быстро. Мы еще не познакомились, чтобы так обниматься.

Ублюдок! Злость и в самом деле придает сил. Тем более что далее план «А» предусматривал всего лишь падение на пол. А там он сам как-нибудь через меня перелетит. Наверное…

– Но вот на руках я тебя носить не буду и после близкого знакомства! – фыркнули динамики черного шлема.

Стыд и позор. Дэ-ка шесть, называется. Дальний курьер УФЕС. Боец и воин. Броска у меня не вышло. Я просто-напросто повис на шее у декрота, пытаясь хоть как-то упасть вместе с ним. Никак. Бронированная шея не согнулась даже на миллиметр (ну ни хрена ж себе силища у декротов), как будто всего лишь ленточку на шею ему повязали. И вот таким образом: с израненной ногой, ноющей рукой и больной головой, я просто повис на шее у моего визитера и висел. И что делать дальше, не представлял совершенно. Может, пнуть его?

– Ну все, хватит, – терпение гостя лопнуло. – Заканчивай ерундой заниматься.

Декрот коротко мотнул головой, и я рухнул на пол, в очередной раз приложившись всеми больными частями тела.

– Давай поднимайся, или я решу, что не с дэ-ка шесть разговариваю, а с каким-то сопляком из нерегулярных конвоев Экспедиционного Корпуса. Я тебя не просто так о состоянии спрашивал. Ты уже в голову вернулся или тебе предварительно нужно что-то еще сделать?

Я лежал и размышлял. Ну, это такая фигура речи: «размышлял». На самом деле я пытался хоть что-то понять в окружающем мире, но белое проклятие все же сделало свое дело. Мысли кончились. Я выдохнул остатки белизны вместе с последними каплями желания драться. Хрен с тобой – сдаюсь. Укатали транспорт искривления пространства.

– Что тебе надо? – Сил не хватило даже на злость в голосе.

– Ну, наконец-то! – Черное забрало наклонилось надо мной. Замерло, присматриваясь. – А неплохо, кстати, наш друг Ибиша придумал с белой комнатой. Он говорил, я не верил. А это и вправду работает.

Скотина! Он еще и оценивать будет эффективность подобного «приспособления». Мол, как будет оно воздействовать на психику? Вдруг еще придется кого-нибудь из людишек сюда позасовывать. Кажется, силы вернулись. Проклятое белое марево не все из меня высосало. Слишком заметно декрот вынес вперед опорную ногу. И слишком много веса на нее перенес. Н-на!

Я врезал по его лодыжке обеими ногами сразу. Распрямившись. И пусть что лежа. Так еще удобнее. Удобнее попадать. Попал.

И декрот рухнул. На пол. Со всей дури.

Грохот падающего доспеха отозвался в моих отвыкших от резких звуков ушах сладчайшей музыкой. Добить? Ни за что. Живи, падаль. Пока. У меня другие задачи. Какие именно, сформулировать я не успел, не до этого. Все еще открытая дверь была с моей стороны, и ждать, пока разъяренная бронированная туша поднимется и примется меня пинать, желания не было никакого. И я покатился. Прямо к открытой двери. И у меня получилось. Я выкатился в заветный коридор, подобрался и все-таки встал, наплевав на орущую от боли ногу. Для начала на колени… Чтобы лбом упереться в пояс стоящего в коридоре охранника. Твою мать! Да что ж сегодня за день такой? То на шее у декрота висел, теперь на коленях перед охранником стою. Вставать дальше времени не было, и я начал заваливаться на бок, одновременно пытаясь подсечь стоящего передо мной конвергена.

Но тут шутки закончились. Это у «ледяного» гостя были какие-то свои резоны меня беречь, а у конвергеновской охраны никаких причин для этого не существовало. И поэтому еще раз провернуть трюк с подсечкой не вышло. Зато завалиться на пол получилось просто превосходно. Еще бы, когда тебя отоваривают бронеперчаткой в голову, прием «упасть» выходит просто идеально. Просто на счет «раз».

Бум. Ну, хоть смена цвета. Черный сейчас мне нравится гораздо больше.

Глава 3

– Ну что, очнулся?

Голос пробился через молочную вату, заставив меня вновь окунуться в мир режущего света и ощутить себя на своей кровати. Увидев до боли знакомый белый потолок, я вздрогнул. Нет, только не снова! На этом фоне склонившийся надо мной угольно-черный шлем показался уже почти родным. Но, тем не менее, отозвался я в том же ключе.

– Пшел ты… – Горло опять не слушалось.

– Достал! – припечатали динамики шлема. – Заканчивай свои детские игры. Или ты на самом деле в таком состоянии собираешься со мной и охраной драться? Если да, то я, пожалуй, тебя тут еще на недельку оставлю.

Угроза была нешуточная. Враг этот декрот или не враг, но его присутствие привносило в мою жизнь хоть какой-то смысл. А возвращение обратно в белое небытие – почти смерть.

Чертовы конвергены. Чертовы декроты. Ну что тут делать?

– Што ты хощешь? – Пересохшие губы двигались с трудом, но забота о качестве восприятия моего «собеседника» – это последнее, о чем я сейчас буду беспокоиться.

– Поговорить, – донеслось из динамиков.

– Говори, – я закрыл глаза.

И тут же получил несильный хлопок по скуле перчаткой. Сил на драку не осталось, и этот хлопок пришлось записать в кредит. Потом верну. Когда-нибудь. Не сейчас.

– Э-э нет, ты давай не отрубайся.

Глаза пришлось открыть.

– Будешь слушать?

Я кивнул.

– Ладушки, – черный шлем удовлетворенно качнулся. – Ну, давай знакомиться. Меня зовут Атаван. Ибрукат Атаван, слышал про такого?

Драться я не мог, но ведь сделать пакость можно не только руками. В голосе декрота явственно слышалась привычка к известности. Как же, сам Ибрукат Атаван (черт его знает, кто он такой?). По идее, я должен был тут же пасть ниц. А вот фигушки. Тем более что я и вправду его не знал.

– Нет, не слышал, – я мстительно покачал головой.

– Неудивительно, – никак не отреагировал декрот. – В нашей Галактике я больше известен как Брат Тихон. Так более информативно?

Кивок у меня вышел против воли. Мать моя женщина!.. Ну вот я и приплыл. Брат Тихон. Легион выродков. Известнейшее соединение галактических наемников. Один из Командоров. Люди, отщепенцы… Тау Голубя, Гамма Рыси, Ро Кита, Туманности Единорога, Новая Змееносца и еще с десяток громких битв обитаемого космоса. Это все о них. Рабские рынки файратов, редкоземельные элементы и войны за них. Стычки, рейды, заложники, деньги. Наемники, рейдеры, пираты…

– Ты?!

– Я, – невозмутимо подтвердил шлем. – Охать и ахать, я надеюсь, не будешь?

Я захлопнул рот и помотал головой. Не буду. Рано. Возможно, потом, когда все будет сказано и я останусь один. Не исключено, что опять в дурдоме. Но это потом. А пока послушаем. Так вот для какого «покупателя» меня готовили в белой пустыне. Ах ты ж!..

– Охать и ахать не стану и ничего тебе не скажу, – выдавил я. – Пошел ты! Можешь закрывать меня обратно. Никакой информации ты от меня не получишь.

Шутки шутками, а умирать я собрался всерьез. В пятый уже раз. Или я путаю?

И тут декрот (хотя какой уже он декрот?) затрясся. Я не сразу понял, что происходит, а когда понял, немало озадачился. Брат Тихон… смеялся. От души так смеялся, с чувством. Его мелкий смех потихоньку перерастал в хохот, и очень захотелось ему врезать. Так же, как он мне, по скуле перчаткой. Но я был сильным – я сдержался. Тем более что перчатки-то у меня и нет, а до его скулы через декротовский шлем хрен доберешься. Тут плазменник нужен, не меньше: декроты очень хорошие доспехи делают.

– Злыдни? – донеслось из динамиков шлема сквозь смех. – Грязь, кровь, кишки и невинно убиенные младенцы? Легион выродков? Ты это имеешь в виду?

На мой взгляд, смешного тут было мало. Все то, что перечислил Брат Тихон, как раз и имеет место быть. Ну, разве что кроме младенцев. Тут я свечку не держал. А вот убегать пару раз от его «выродков» мне приходилось. И не скажу, что это было просто.

– А это не так?.. – начал я и осекся. Нет, стоп. Никаких разговоров вести нельзя, это первое правило допроса. Начнешь разговаривать, дальше деваться будет некуда – специалист из твоего разговора всегда вытащит то, что ему нужно. Это ведь он ведет беседу, а не ты.

Декрот (тьфу, никакой он не декрот) словно и не заметил мою промашку.

– И да и нет, – бронированный доспех опять уселся на стол. Но теперь это не вызвало у меня таких острых чувств. – Кровь, стрельба, сражения, участие в боевых операциях, конечно, имеются. Вот только я не очень понимаю, почему у тебя это вызывает такое неприятие? Ты сам-то не тем же самым занимаешься? Или мы единственные наемники в галактике? А рейдеры? Файраты тебя не смущают? Динохи? Пока ты смотрел на декрота, ты совершенно спокойно реагировал на наемников и был готов говорить…

Он приглашающе развел руки в стороны.

– Но тогда что не так с нашим Легионом? С чего вдруг такая реакция? Я лично тебя обидел чем-то?

Э-э, а-а… А, собственно, сказать-то мне было нечего. Нет, то есть что предъявить выродкам, у меня найдется, но только в данном случае Брат Тихон прав: все то же самое в полной мере относится и к другим лихим пилотам звездных трасс.

– Ты служишь конвергенам.

Нет, положительно, с головой у меня после белого цвета пока еще нехорошо. Я ведь даже лица его не видел. А вдруг он тоже конверген? Это раз. И второе: а почему я решил, что он им служит?

Ну и, естественно, главный выродок не упустил возможности именно на этом меня подловить.

– С чего ты взял? – Через непрозрачный шлем невозможно передать мимику, но Брату Тихону это удалось. Он, казалось, искренне удивился. – По мне, так вовсе наоборот. Это конвергены тебя сюда посадили, я как раз пришел, чтобы тебя отсюда вытащить. Чувствуешь разницу?

Я демонстративно оглядел белую комнату и потер ноющую после удара бронеперчаткой голову.

– Не очень.

– Но даже если у меня и были (или есть) какие-то отношения с конвергенами, – небликующий шлем продолжал радовать неведомо как передаваемой мимикой. – Я не вижу, как это может повлиять на наши взаимоотношения. Договариваемся мы вдвоем. И если взаимопонимание достигнуто, тогда – вперед.

Вот черт! Я подосадовал. Именно это я имел в виду, когда говорил, что нельзя с ним разговаривать вообще. Всего-то пара фраз – и пожалуйста, готов контракт с дьяволом. Вот тут распишись, пжт. Желательно кровью и желательно не своей…

– Не о чем мне с тобой договариваться, – я постарался вложить в голос максимум убедительности. Разве что не отвернулся демонстративно.

– Почему? – невидимый за черным стеклом выродок, судя по голосу, веселился от души. – Ты ведь даже не знаешь, что я тебе намерен предложить.

– И знать не хочу. – Так, только не слушать его. Не о чем мне с ним договариваться. Не о чем! – повторил я уже для себя. – Что он может мне предложить? Мою жизнь? Спасибо, она у меня давно в залоге. Променял в свое время на кучу звонких слов. Которые называются «присяга».

– А вдруг там что-нибудь ценное? – незримо ухмыльнулся Брат Тихон. – А ты вот так запросто откажешься и ничего не получишь?

Он выждал еле уловимую паузу, за которую я просто не успел сказать ничего язвительного, и продолжил:

– Ну, например, выполнение твоего задания и освобождение уцелевших «чистильщиков»…

Вот гад!.. Я упоминал про контракт с дьяволом, да? На мой взгляд, он именно так и начинается. Ничего личного. Не для себя ведь стараешься, для других. Для Земли. Для человечества. Для соратников…

Ну и что теперь мне делать? Отвернуться и послать его? Гордо сдохнуть в плену у конвергенов? А вдруг он говорит правду?

Нет, в том, что он говорит правду, я как раз и не сомневался. Тут же все просто. И какой смысл ему врать? Но цена, которую он запросит… Вот тут дело нечисто, задницей чую. Хотя, что тут чуять, чуятель нашелся… Ясно, как сверхновая – сделка с Легионом выродков легкой не будет. Я бы сам им в такой ситуации какие условия выкатил? То-то…

Ну и что? Договариваться? Подсказал бы кто…

Видимо, все мои переживания отразились на лице. Ну, или выродок заранее все знал. Интонации его голоса достаточно четко рисовали ухмыляющуюся за черным забралом морду. Он шлем вообще снимает хоть иногда?

– Не страдай, – посоветовал ухмыляющийся шлем. – Никаких кровавых жертв я от тебя не потребую. Не будет ни измены Родине, ни разглашения секретных материалов, ни продажи лучших друзей. Все гораздо проще.

Что-то меня насторожило в последней фразе. Как-то неуловимо изменился его голос. Ушли из него нотки веселья и сменились… жалостью? Ко мне? Да нет, бред какой-то, с чего ему меня жалеть?

– Для начала я тебя просто отсюда вытащу. – Конечно же, показалось. Голос Брата Тихона звучал успокаивающе. – Потом мы заберем одного из твоих коллег и уже вместе обсудим все детали. Как тебе такое решение?

Я обвел глазами неподвижную белизну. Хватит с меня? Или остаемся? Хватит! Живой и в здравом уме я еще смогу что-то сделать. Пусть даже и помереть, прихватив с собой пару-тройку выродков. А здесь я только тихо сойду с ума. Никому не помогу, ничего не сделаю.

Решено, поехали и посмотрим. Делать лучше, чем не делать. И я постарался как можно глубже засунуть чей-то тихий голосок внутри, ехидно интересующийся, а не окажется ли так, что после всего совершенного выяснится, что лучше бы я тихо загнулся в белой комнате. Всем было бы легче, нет?

– Пойдем, заберем и обсудим. – Я встал, стараясь не очень морщиться от боли в ноге. Уже, конечно, не так болит, но резких движений лучше избегать.

– Прошу, – чешуйчатый доспех перетек к двери и приглашающе показал на выход. – Ручаюсь, тебе понравится.

* * *

Комната, куда мы пришли, была светлая. Не белая (и на том спасибо), но достаточно светлая, чтобы не позволить позабыть о недавнем одиночном «отдыхе». Специально так подобрали или как пришлось? Я покосился на непрозрачную черноту декротовского шлема. Нет уж, случайностью тут и не пахнет. Это четкое послание: не договоримся – добро пожаловать обратно в свой бесцветно белый ад. Хотя это они зря: можем и вернуться. Не все сделки на свете из разряда заключаемых.

За короткую прогулку по коридорам корабля глаза уже успели вдоволь насладиться всеми оттенками голубого цвета, в которых были выполнены стены конвергеновского линкора, так что цвет этой каюты напоминал именно о прошедших днях, не более. И не отвлекал от главного. А главным в этой комнате был человек. Человек? Да, точно. Определенно, человек. Я присмотрелся внимательнее. Еще один выродок?

Кресло развернулось. Угу. Не человек. В смысле нечеловек. Конверген. Сият. Такой же, как мой утерянный где-то Диван (как-то он там без меня?). Такие же участливые глаза. Интересно, это у всех сиятов они такие, а я просто не замечал, или это только мне попадаются исключительно душевные нелюди?

Брат Тихон, не страдая моими проблемами, чуть подтолкнул меня в сторону одного из кресел.

– Прошу.

Толчок вышел неслабый, просьбы у него, однако…

Кресло мягко приняло меня. Брат Тихон расположился в соседнем, так, чтобы быть между мной и сиятом. Нелишняя предосторожность, надо сказать. Я незаметно погладил кожаный подлокотник. Да уж, в моем белом полусне-полукошмаре таких кресел не было. Сидящий сият тем временем, обменявшись мимолетным взглядом с непроницаемым шлемом выродка, перевел взгляд на меня.

– Итак, как вы оценили вашу каюту?

Рука Брата Тихона, расположившегося в соседнем кресле, чуть дрогнула и переместилась вперед. Правильно, нога у меня уже практически не болит, в голове уже не бултыхается молочная муть, поэтому подстраховать «радушного хозяина» не помешает. Я ни с кем и ни о чем еще не договорился. А вот за такой «участливый» вопрос могу и голову отвернуть. И плевать, что там будет дальше. Белая вечность даром для меня не прошла.

В душе начала подниматься какая-то волна. Непонятно, чего, непонятно, зачем, но очень хочется что-то сделать. Убить кого-нибудь, например. С выродком не получилось, может, на сияте потренироваться? Издалека мне весело подмигнули разноцветные лица с треугольными ртами на белом фоне. О, так вы по-прежнему со мной? Здорово…

– Отлично, – на информативность меня еще хватило, а вот на вежливость в голосе – уже нет.

Сият, казалось, не обратил на это никакого внимания.

– Я рад, – конверген чуть наклонил уродливую голову. Жест вышел солидным, если не сказать, величественным. Ни дать ни взять, губернатор планеты, принимающий посла. Вот только этот посол на самом деле может послать. Далеко и неприятно. Хотя, кажется, «губернатору» на это наплевать. – Я рад, что вы по достоинству оценили наше гостеприимство.

Он издевается? Краем глаза я заметил, как переменил позу Брат Тихон. Нет уж, «друг», на сей раз твоего доспеха может и не хватить. Я уже пять раз был готов умереть, шестой пройдет совершенно свободно. Повисла пауза. В уголке сознания кривлялись разноцветные морды.

Бить или не бить? Сият с выродком смотрели на меня во все глаза. Готовы к тому, что я брошусь? Наверное. Ну, что ж, еще немного поготовьтесь. Две минуты. У вас есть две минуты, чтобы успокоиться. Я решил. Привет, белая пустыня, я по тебе соскучился. Вы, треугольные, подождите меня, я скоро. И так мне вдруг стало легко… Надо же, а у сумасшествия есть свои плюсы.

– Вы всех гостей принимаете таким образом? – Как ни странно, светский тон у меня получился. Ничего, напоследок можно и пообщаться. Отсчет пошел. Сто двадцать, сто девятнадцать, сто восемнадцать…

– Нет, – взгляд сията утратил дружелюбность, – только тех, которые презирают законы гостеприимства и ударом отвечают на протянутую руку помощи. Не надо плевать в лицо тому, кто хочет тебе помочь.

Он помолчал.

– Хотя вы, хомо, всегда этим отличались, – сият покосился на выродка. – Извините, командоре.

– Ничего, – кивнул Брат Тихон, – мне даже забавно.

Ага, так под декротовскими доспехами все же скрывается обыкновенный человек. Не знаю почему, но мне стало как-то легче. И тут до меня дошел смысл фразы сията.

– Рука помощи? – Он что, издевается? Кажется, я уже задавал себе этот вопрос? А, и ладно: сто одиннадцать, сто десять… – Расстрелы пленных теперь называются «помощью»? Захват конвоя суверенного государства считается актом доброй воли? Тогда у нас с вами разные представления о доброте.

Ублюдок. Ну, ничего-о-о. Сто восемь, сто семь, сто шесть…

– Я всегда восхищался способностью хомо преувеличивать чужие недостатки. – Сият чуть подался вперед в своем кресле. Удлиненный череп, обтянутый сероватой кожей, смотрелся особенно противно. По-моему, я не сдержал брезгливой гримасы. Сто три, сто два…

– Не пленнЫХ, а пленнОГО, – поправил меня сият с почти такой же брезгливой миной. Что ж, мой мутировавший друг, ты меня тоже не любишь, и это закономерно. Только это тебя уже не спасет. Сто один, сто…

– И пленным этот хомо не был. До тех пор, пока не убил шестерых спасателей, которые, под огнем файратов рискуя своей жизнью, разыскивали его и вытаскивали из мусорного пузыря. И до тех пор, – голос сията возвысился от возмущения, он даже привстал на кресле, опираясь руками о стол, – пока, будучи уже спасенным, не покушался на жизнь офицеров корабля. Но и тогда его не расстреляли, его просто дезактивировали…

Ага, так вот почему тот парень в ангаре поджимал ногу. Дезактивировали. Ну-ну. Девяносто семь, девяносто шесть…

– А убили-то в итоге зачем? – Интересно, моя ухмылка достаточно кривая? Девяносто пять, девяносто четыре…

Сият помрачнел.

– Допустивший этот проступок офицер наказан. Хотя я не могу сказать, что не понимаю его мотивов.

Проступок? Это теперь называется «проступок»? М-мать! Ну, ничего-ничего-о. Девяносто два, девяносто один… Я постарался разжать сведенные злой судорогой зубы.

– А моя камера – это тоже «проступок»?

– Нет, – после моего вопроса к сияту почему-то вернулось расположение духа. В его взгляде появилось… удовлетворение? Вот ведь скотина! Восемьдесят три, восемьдесят два… – Вас определили в камеру психологической разгрузки после захвата заложника и покушения (к счастью для вас, неудачного) на жизнь членов спасательной команды. Вы, очевидно, перенесли запредельный стресс и были излишне перевозбуждены. Переговоры с вами не представлялись результативными. Мы решили дать вам возможность отдохнуть.

Ах ты, гон-дон! Слизняк мутантский! «Камера психологической разгрузки»?! Так это был отдых?! Да ты!.. Да я тебя!.. Счетчик моего ожидания убийства стремительно обнулялся. Я мазнул взглядом по черному забралу выродка. Готов он перехватить меня? Черт, ничего не разобрать. Не подозревающий о своей скорой смерти сият тем временем продолжал вещать:

– На данный момент наши специалисты сочли ваше состояние удовлетворительным, и поэтому сейчас вы здесь, – сухая серая лапка обвела каюту. – И мы готовы с вами говорить.

Все. Финиш. Недавние мои белые друзья завертелись у меня перед глазами. Цветные лица, кровь экораза, разбрызганная по ангару, лицо «дяди Димы», проваленное задание, исчезнувшие «Шмели» – все слилось для меня в один клубок, на выходе из которого было только одно – смерть вот этого гада. Готовься, мутант, счетчики по нулям. Краем глаза я заметил, как чуть склонил шлем Брат Тихон. Сожалеешь о неправильно проводимых переговорах? Совершенно с тобой согласен. Все неправильно. И то, что я сейчас сделаю – неправильно тоже. Но я это сделаю. Потому что Земля не сдается. Никакому противнику.

Удар!

Нет, первым делом я врезал не по конвергену. И даже не по выродку. По креслу. На котором сидел командоре.

А он силен. Брат Тихон поймал мое нападение еще на этапе движения глаз. Поймал и подался вперед, чтобы перехватить меня. И ведь успел бы. Точно успел бы. Если бы я не сбил ему расстояние. Немного, совсем чуть-чуть, сантиметров на десять (больше не получилось его отодвинуть, уж больно тяжел он в своем доспехе и кресле), но мне хватило. А ему – нет. Бронированная перчатка декротовского доспеха промелькнула в сантиметрах от моей щеки. Не поймал. А значит, время на удар у меня есть. На один. А больше мне и не надо.

Это в художественных постановках герои лупят друг друга минут по десять, а потом делают последний рывок и добивают врага чем-то тяжелым. В жизни все скучнее. А в бою, так вообще. Один удар. Все решает один удар. Попал – и противник остановился. А дальше – добивай всем, что есть. Это всего касается: от космических кораблей до рукопашного боя. Вот мне и нужен был сейчас всего один удар.

Я распластался над столом, целя в ближайшее место, куда мог дотянуться. Шея. Конвергены хоть уже и не люди, но устроены так же. И шея у всех прямоходящих гуманоидов в Галактике одинаково мягкая. До нее просто надо достать. Хватит даже одной руки. Главное – смять гортань. Перебить ее. Ну, и если хватит времени и сил – сжать горло. Сжать изо всех сил и не отпускать. А я сожму. Один дряхлый конверген – это мне на ползуба. Двоих мне уже не положить, но мне и не надо. Жадность – это плохо.

В замершем патокой времени я разглядел глаза конвергена. Что, страшно? Правильно. Людей надо бояться. Умри, мутант.

Я уже чувствовал противную сухость конвергеновской кожи. Ощущал тепло беззащитного горла. Вот же оно, вот…

Скотина!

Про Брата Тихона не зря слагали легенды по всей Галактике. Он и его Легион, будучи сами по себе и ни к кому не привязаны, до сих пор живы в этом кипящем котле под названием «Обитаемая Вселенная». И собираются жить дальше. Командоре это только что показал. Выродок не стал тратить время на повторный замах. Он взял и использовал мой же трюк. Промахнувшись рукой мимо меня, он не стал распрямляться, теряя драгоценные секунды, а, наоборот, сунулся вперед еще сильнее, ногой врезав по моему креслу. А в декротовском доспехе усилители ого-го. Мое несчастное сиденье выпорхнуло из-под меня, как взбесившаяся бабочка. А ведь я на нем и не сидел. Почти. Я от него всего лишь оттолкнулся. Чуть-чуть. И не успел оторвать ногу…

Замедлившийся мир затормозился еще сильнее, и в расплавленном стекле времени глаза сията, который уже должен был расстаться со своей мутантской жизнью, поплыли куда-то вверх и вбок. Моя вытянутая рука всего лишь царапнула сероватую дряблую кожу и пошла вниз. Кажется, я заорал, но мне это не помогло. Время сочло, что отдых закончен, и прыгнуло вперед. Я рухнул на полированную столешницу.

Меня приложило подбородком, и я прикусил язык. Но пострадать не удалось. Краем глаза я увидел, как разогнулся доспех, поднимаясь надо мной, и в следующее мгновение мне все-таки довелось опробовать декротовской бронированной перчатки. Бум!

Да что меня все шарахает из крайности в крайность? Черное – белое – черное – белое… Сейчас вот опять черное…

Глава 4

Руке стало колко. И я очнулся. Полежал секунду и открыл глаза. Надо мной нависла какая-то морда. Мне потребовалась секунда, чтобы сообразить, что это медицинская маска. И тут же по всему телу начала разливаться слабость. Нет, не слабость – расслабление. Даже лупить никого не хотелось.

– Што это? – Собственный голос слышался как будто бы со стороны.

– Успокоительное, – раздался над ухом звук динамиков.

Оп-па, сюрприз. Я не в белой комнате? Выродок тут? И меня даже никто четвертовать не собирается? Интересно-то как. Дальше стало менее интересно.

Жесткие руки подхватили меня под мышки и поставили на ноги. Пододвинули к креслу. Усадили. Трепыхаться, судя по всему, смысла не было. Голова болела за ухом достаточно сильно. Это, надо думать, командоре меня приложил.

– … а я предупреждал вас, сият-дан Ибиша, – Брат Тихон переключился на предусмотрительно перебравшегося на дальний конец стола сията. – Психика людей отличается от психики конвергенов, несмотря на биологическое сходство. А его (это меня, что ли?) еще и готовили соответствующе.

Ибиша (так это и есть наш «естествоиспытатель-изобретатель»?) пробурчал что-то невнятное. Видимых повреждений на нем не наблюдалось (какая жалость), но глаза смотрели уже далеко не так уверенно. Ну, хоть что-то…

– Вам с этими ребятами надо договариваться не тут и не так.

Меня он, судя по всему, игнорировал, как мебель. Я прислушался к своим ощущениям. К сожалению, он прав. Не знаю, что там мне вкололи, но драться на самом деле больше не хотелось. Ни с кем. Хотелось просто сидеть. И по фигу, о чем они там говорят. Хотя голова оставалась ясной. Даже слишком ясной для данной ситуации. Но обдумывать этот тезис тоже не хотелось.

– Вы позволите? – непонятно чем поинтересовался стоящий за моей спиной командоре.

Сият, в отличие от меня, явно понял смысл его вопроса. Он скривился, словно от кислятины во рту, и вяло махнул рукой.

– Пожалуйста, он ваш.

Ага, спасибо, мутантишка. Отдал, значит. С барского плеча. От сердца, можно сказать, оторвал. Вернее, от горла.

Тем временем комната поехала в сторону. Это Брат Тихон развернул мое кресло к себе. Черный клювообразный шлем, ничуть не изменившийся за эти минуты, навис надо мной и замер.

– Голова в порядке? – командирским тоном вопросил Брат Тихон. Так спрашивают техника, закончен ли ремонт суборбитального катера.

Отвечать или нет? Я прислушался к своим ощущениям. Расслабленность и спокойствие. Можно и ответить. Но, кстати, голова работает отменно. И не болит ничего. Однако хорошая у них химия! А можно еще укольчик?

– Я задал вопрос, – напомнил выродок, и из-за шлема повеяло космическим холодом. А вот тут ты сам наступил на свои грабли. Та же химия мне и не дает испугаться. Хотя кишка у него тонка испугать дэ-ка шесть. Но ответить, кстати, можно. Отчего бы не ответить?

– С головой все прекрасно, – нахально заявил я, глядя в черный провал забрала.

– Хорошо, – кивнул командоре. – А теперь слушай условия соглашения. Мне надоело подтирать за тобой твои эмоциональные сопли, поэтому это предложение – последнее. Не принимаешь, я возвращаю тебя, так сказать, по принадлежности.

Брат Тихон сделал жест в сторону нахохлившегося сията. Судя по кислому выражению его лица, тот был не в восторге от этой перспективы. Да? Странно. А где жажда мести? Он ведь должен ненавидеть всех хомо вообще и меня, который только что пытался его убить, в частности. Или он заранее знает, что я соглашусь? По идее, тут следовало бы опять разозлиться, но добрая химия берегла меня. Точно, надо будет попросить еще мне такой штуки вколоть. Или что надо сделать, чтобы ее получить? Еще раз убить кого-то? Ну, в смысле, попытаться.

Брату Тихону мои извилистые размышления были недоступны, поэтому он продолжил тем же тоном:

– Уяснил?

Я кивнул. А что тут скажешь?

– Отлично, – удовлетворился выродок. – Теперь суть. В данный момент на этом корабле, – он обвел пальцем круг в воздухе, – находятся пять человек из числа вашего конвоя…

Пауза и непроницаемое черное забрало шлема. Молчит. Смотрит, как я буду реагировать. А мне что? Мне прятать нечего. И так понятно, что мне совершенно безразлична судьба моих людей. Вот только загадка эта с теми еще переменными… Пятеро. А было девять, если считать экоразов. Один остался на палубе в ангаре. Восемь. И где еще трое? Ушли? Превратились в пучки фотонов и сгустки энергии под залпами мутантского линкора? Или достались на ужин файратам?

Голову как будто надули воздухом. Да уж, эти думы как раз для такого состояния и подходят. Самое то. А хотя…

Я демонстративно вздернул подбородок. Пошел ты… Эта информация мне не даст ровным счетом ничего, а доставлять удовольствие ублюдку, а вернее – выродку (вот уж точно они себе имечко придумали, лучше не скажешь) я не собирался. Ну, слушаю тебя дальше.

Брат Тихон, казалось, удовлетворился увиденным.

– Пятеро, – повторил он. – Плюс небезызвестный тебе сият-абвас Дивар Сагнол.

Ух ты, Диван нашелся! Так он жив! Интере-есно. То есть его не прищучили за сотрудничество с хомо? Очень захотелось почесать нос. Я в задумчивости часто так делаю, но сейчас было не совсем правильное место и время. Тем более что добродушная химия конвергенов все еще берегла мою расшатанную психику. Поэтому ничего умного за отпущенное мне выродком мгновение я не родил. Ну, Диван, ну, есть. Какая мне радость от того, что он с моими ребятами, и все они еще тут и живы? Черный шлем передо мной, похоже, собирался меня еще о чем-то проинформировать, и я с облегчением решил предоставить ему эту возможность.

– Здорово, – я прочистил горло. – Привет ему передавайте. И всем остальным нелюдям на этой посудине – тоже.

– Не буду, – шлем качнулся из стороны в сторону. – Незачем. Тебе предоставится прекрасная возможность сделать это самому. Потому что именно от тебя будет зависеть, вернутся они домой или нет. От тебя и еще от одного человека.

Та-ак, вот мы, похоже, и добрались до сути. Ну, давай не тяни. Где там твой кровавый контракт? Брат Тихон взял еще одну паузу. Ждет моего вопроса? Ну вот еще, глупости. И не подумаю. Раз уж ты терпишь все мои выходки, значит, я тебе нужен. А раз я тебе нужен, значит, и так все скажешь, не буду я тебе помогать. Вот.

Однако качественно порадоваться собственной значимости у меня не вышло. Непрозрачное забрало (черт, как меня достал этот декротовский шлем!) даже не шевельнулось. Выродок непринужденно превратил ожидание ответа в привлечение внимания к собственным словам. Перед моим лицом появились три бронированных пальца.

– Три, – значимо сообщили мне динамики непрозрачного шлема.

Я, как мог, изобразил сочувствие и понимающе покивал головой. Ну да, конечно. Три. А сколько же еще?..

Моя ирония в очередной раз пропала втуне. Этот ублюдок-выродок даже виду не подал. Один бронированный палец загнулся, и динамики шлема сообщили мне (это, видимо, для страховки, а то вдруг я того… этого… недопонял) наисокровеннейшее знание:

– Два.

Видит бог, я очень постарался донести до моего собеседника всю глубину моего понимания. Я оттопырил губу и состроил максимально глубокомысленную физиономию. Конечно же, что еще может следовать за числом «три»? Только два. Два, и никак иначе. Тут все понятно. Кристально ясно. Три и два. Чего странного? Все однозначно. Я вообще сообразительный, если кто не заметил. А Брат Тихон тоже молодец. Вон как доходчиво объяснил. Оп-па, и все встало на свои места. Я так долго ждал этой ясности в белой комнате, и вот она пришла. За-ши-бись!

– М-м-м… – предельно точно выразил я обуревавшие меня чувства. Даже головой помотал для пущего эффекта. – Однозначно два. Больше ни на что не похоже. Точно. Два.

Где-то сбоку хрюкнул что-то неразборчивое недобитый конверген. Тебе весело там, что ли? А-а, ну-ну. Вот только напрасно ты так веселишься. Думаешь, все кончилось? Ничего подобного. На тебе крестик уже стоит. Подожди, гнида, вот оклемаюсь и до тебя доберусь. Тогда посмотрим, как ты будешь веселиться.

– Это здорово, что ты такой наблюдательный, – вернул меня обратно к разговору Брат Тихон. – Значит, сможешь и все остальное услышать.

Он уселся в кресло напротив меня. Черное забрало шлема все так же продолжало нервировать.

– Слушай меня внимательно, второй раз повторять не буду.

Брат Тихон развалился в кресле, как будто собрался не договариваться с пленным хомо, а вести светскую беседу с чашкой кофе в руке. И как только ему удается оставаться таким вальяжным в этом скафандре? Декротовский доспех не сказать, чтобы легкий и удобный для повседневной жизни. Он вообще-то для другого предназначен.

Но у выродка как-то получалось.

– Два, – мне опять продемонстрировали два бронированных пальца, – это два бойца, которых я потерял по вашей милости.

Шлем опять остался неизменен, но Брату Тихону удалось передать свои эмоции. На этот раз в его голосе сквозило возмущение. Которое я с удовольствием проигнорировал. Хрен ли мне его потери? Двумя выродками меньше, вот уж о чем я плакать не собираюсь…

– А три, – доспех напротив меня замер в кресле, – это три задания, за которые уже заплачены деньги и которые я должен выполнить любой ценой. Связь улавливаешь?

Э-э-э, может, я чего и улавливал, но помогать этому бронированному телу продолжать разговор я не собирался. Тем более что до конца додумать мне не удается, а он сейчас сам все расскажет.

– Нет, не улавливаю, – я честно помотал головой. Надо же, а голова уже не болит. Однозначно надо будет попросить у них еще пару шприцев с этой хреновиной. Или взять самому.

– Все просто, – голос из динамиков скафандра стал почти ласковым. И это пугало. – Два – это два бойца из вашего отряда, которые заменят мне тех, кто погиб по вашей вине. А три – это три моих операции, успешное выполнение которых и является залогом вашего возвращения домой. Отдельно отмечу – операции не направлены против сил Земли или связанных с ней живых существ, скорее, наоборот.

Он откинулся в кресле.

– И даже Дивар Сагнол отправится с вами.

На дальнем конце стола почему-то вздохнул Ибиша.

– Чего?.. – Я честно не понял. Я и так не в том состоянии пребываю сейчас, а уж эти головоломки разгадывать. – Так ты хочешь предложить мне…

– Вы, – перебили меня динамики шлема. – И лучше использовать обращение командоре.

– Ага, – я машинально кивнул. Не до этикета мне сейчас. – Вы предлагаете мне участвовать в ваших рейдах?! Мне?! На правах кого?

– Тебе, – подчеркнул голосом Брат Тихон, – на правах крейсерского пилота. Для второго участника у меня тоже место припасено.

Тут я даже решил обернуться. Чтобы понять, он на самом деле именно со мной разговаривает? Сзади никого, кроме недовольного Ибиши, не было. Точно со мной. Но хотя – нет. Никак не со мной. Потому что для подобного идиотизма нужно иметь вовсе уж плохую голову. А сидящее передо мной существо носило звание командоре и являлось одним из руководителей Легиона выродков. У них идиоты в живых долго не задерживаются. Да и не похож он на умалишенного. Или похож? Я ведь даже лица его не видел…

– Крейсерский пилот?.. – это все, на что меня хватило.

Крейсерский пилот – в приблизительном переводе на нормальный язык означает: «Водитель транспортного средства, исполняющий свои функции во время стадии полета, не связанной с применением вооружений». Проще говоря, извозчик. Привел пространственную платформу в район боевых действий, вытряхнул истребители, дождался их с добычей (ну, кто вернулся), и – назад. Это если примитивно. А на деле крейсерский пилот – одна из ключевых позиций во время боевой операции, потому что именно платформы, представляющие собой одновременно и базу для истребителей, и локальную огневую точку поддержки (оружия-то на них, как правило, вешают будь здоров), и являются наиболее желанными мишенями для противника. Еще бы, попади в нее на марше, и тут же целый участок пространства оказывается лишен истребителей и огневой поддержки. Это уже потом, после выхода платформы в расчетный район, в дело вступают маневровые пилоты, которые начинают танцевать со всем кораблем странные танцы, не позволяющие в него попасть, а на подходе успешное выполнение задачи практически на сто процентов зависит от команды крейсерских пилотов. И сажать в одно из этих кресел меня (МЕНЯ – пленного хомо!) даже с любыми натяжками выглядит, как… Нет, слово «сумасшествие» и наполовину не передает градус кретинизма, овладевшего тем, кто это придумал.

Да и водить эти дуры-платформы обыкновенные коспилоты учатся долго и очень отдельно. Специалистов в этом деле далеко не сразу сыщешь. Я, например, умею, но на то я и дальний курьер. Нас научили водить даже орбитальные крепости, а не то что какие-то «люстры», как на жаргоне коспилотов называются локальные платформы. И попрактиковаться в работе крейс-пилота мне довелось, в том числе и при участии в боевых действиях, это входит в программу обучения и крейс-пилотов, и дэ-ка. Но так то я…

Стоп. А не тут ли кроется основная проблема? Я подозрительно посмотрел на выродка. Тот как будто считывал каждую мою мысль, чуть приподнял руку в жесте, похожем на примирительный (с кем примиряется? или меня примиряет?).

– Ну нет в радиусе пары-тройки недель лета в округе ни одного свободного крейсерского пилота. И у меня, благодаря вашим стараниям, теперь тоже нет.

Я демонстративно оглядел каюту. На линкоре? У конвергенов? Ни одного запасного? Да иди ты!.. Их по боевому расписанию должно быть три смены и одна в резерве. Правда, это по земному боевому расписанию…

– Увы, друг мой, увы, – развел бронированными руками мой собеседник, – данное судно укомплектовано исключительно конвергенами, а они плохо держат перегрузки в двенадцать «же».

Я мгновенно припомнил захлебывающегося кашлем Дивана. Так вот откуда у его болячки ноги растут! Но наши-то хороши… Что, предупредить не могли или это в инструкции не входит? Хотя да, очень может быть, нормальное явление. Медики все проверили, подтвердили и в карточку занесли. Только не в полетную карточку, которая регламентирует особенности перевозки доверенного мне груза, а в личное дело, поскольку пассажир – живой организм, а не груз. И курьеру просто не положено разбираться в особенностях физиологии секретного пассажира. Поэтому в полетной карточке прописано только задание. Стандартный разрыв внутриуправленческой коммуникации. Никто не виноват, никто никому ничего не должен. Нормально. И, скорее всего, именно поэтому мне и прислали такой спокойный ответ в стиле: «Пассажир жив? Ну и слава богу – хорошо, когда все хорошо». Конечно, не надо ни перед кем отчитываться за неправильное заполнение предполетных документов. Забыли и замолчали. Подумаешь – конверген, делов-то! А я чуть концы со страху тогда не отдал.

Да уж… Но спрашивал-то я про другое.

– А зачем крейс-пилоту держать двенадцать «же»? – Очень мне это удивительно, где это они такие перегрузки для «люстр» придумали?

Брат Тихон явно ухмыльнулся за своим забралом. Я почти увидел эту его довольную усмешечку.

– Ну, на то мы и Легион. У нас еще и не такое бывает. И перегрузки, и вооружение, и корабли, и пилоты. Узнаешь много нового, – пообещал он. И тут же поинтересовался: – Ну, что, договорились?

– О чем? – удивился я, мгновенно потеряв ход беседы. Как-то чересчур спокойно и буднично решил закончить наш разговор этот выродок.

Голос за черным забралом ощутимо похолодел.

– О моем предложении. Или ты меня не слушал?

А я и впрямь растерялся. Подождите… Как договорились? О чем? А…

– Ты все еще ждешь подписи кровью и закладной на душу? – развеселились динамики черного шлема. Командоре, похоже, понял, какие страсти меня снедают. И как это у него получается? Страшный человек на самом деле… – Ну, я же тебе говорил, что ничего похожего не будет. Или ты и тогда меня не слушал?

Он подался вперед.

– Не расстраивай меня. Я нанимаю высококлассного пилота в статусе дэ-ка шесть. И рассчитываю получить именно такого специалиста. Или на Земле уже все так плохо, что УФЕС дает «шестерку» кому попало? Странно, по твоим маневрам с файратами такого не скажешь.

Ну дает! Я даже сформулировать не могу сейчас, что именно ему отвечать. Ибо с умалишенными контрактов не заключают. Честно говоря, он меня совсем убил своим предложением. Просто вынес из информационного пространства нормальной жизни, и точка. Если бы тут была классическая вербовка, мол, переходи к нам, у нас клево и все такое прочее, я бы знал, как себя вести. Но конкретно это предложение находилось за гранью моих понятий о реальном мире.

– Вы хотите посадить меня в кресло крейс-пилота и отправить участвовать в боевой операции? Меня, пленного противника? В несогласованную команду? Необученного? Да вы понимаете?..

Тут я даже сбился. Ну как ему объяснить, что это идиотизм чистейшей воды?

– Ты и впрямь меня держишь за дурака? – весело поинтересовался черный шлем в ответ на мою экспрессию.

Очень захотелось согласиться, но я решил чуть-чуть подождать. Вдруг произойдет какое-нибудь чудо.

– Не надо, мальчик, – Брат Тихон сделал покровительственный жест. – Конечно, я все понимаю. Я знаю, кто ты и чего ты хочешь. Знаю твою мотивацию и идеологию. Знаю тип моих кораблей и то, сможешь ли ты на них воевать. Все это учтено. И я абсолютно сознательно предлагаю тебе работу. И перестань прикидывать, сумасшедший я или нет. Давай лучше обсудим технические параметры сделки.

Нет, моя голова категорически отказывалась вот так запросто позволить мне превратиться в выродка. Никаких пыток, никаких соблазнов. Р-раз, и я в Легионе! Я чуть не зажмурился. Так не бывает. Никто не поверит. И наша контрразведка, кстати, тоже.

– Но ведь я в любой момент могу сломать вам всю операцию. – Я честно попытался отбиться. – Просто разворачиваю орудия на вас – и пишите письма. Крейс-пилот – это не каптерщик, у меня под управлением будет все вооружение.

«Черт, да неужели он этого не понимает?»

– Если ты помнишь, – оскалился шлем в неосязаемой волчьей ухмылке. Положительно, ему невозможно ничего объяснить. – Я уже обещал тебе эту возможность некоторое время назад. Там, в камере релаксации…

Черт, вот не надо напоминать. Химия химией, но всему есть край.

Но командоре, похоже, плевать хотел на все «надо» и «не надо». У него, судя по всему, все решено.

– И я повторю тебе это снова. У тебя появится возможность попытаться меня убить. И если ты захочешь это сделать – я не буду иметь ничего против твоей попытки.

Ничего себе шуточки! И что мне делать теперь? Возвращаться в белую камеру? А смысл? Нет, но это бред какой-то. Вот так запросто повоевать за выродков. И домой? А гарантия?

– А где гарантии?.. – выдавил я из себя.

– Ну, наконец-то, – облегченно вздохнул шлем. – Начинаем говорить, как нормальные люди. Гарантии, говоришь? Гарантии простые. Мое слово. Достаточно?

Я даже рта раскрыть не успел.

– И предвосхищая дальнейшие страдания на тему «Что обозначает мое слово», я тебе скажу, – он опять продемонстрировал мне два пальца. Любит он, я посмотрю, пальцами размахивать. – Первое: слово командоре Легиона в этой деревеньке, – он очертил в воздухе круг, подразумевая немаленький кусок обитаемой Галактики, – значит несколько больше, чем простое сотрясение воздуха. Иначе бы мы все просто-напросто давно вымерли. И второе…

Из динамиков донеслось нечто, похожее на фырканье.

– В альтернативе у тебя – отказ проверить мои слова на практике, возвращение в гостеприимные объятия уважаемого Ибиши и туманные перспективы пребывания твоих людей в территориальном пространстве конвергенов. По мне, так более чем достаточные гарантии. Не хочешь попробовать поверить?

Мое раздумье было недолгим. И в самом деле, что у меня в альтернативе? Плен. А тут хоть и призрачный, но шанс. И если выродок попытается меня обмануть и заставить воевать против своих, я всегда могу гордо сдохнуть или вернуться в нынешнее состояние. Кто меня может заставить стрелять в наших? Да никто. Но почему внутри что-то ворочается и мрачным ворчанием напоминает, что кровь на контракте бывает разной?

«Нипочему», – не менее мрачно отреагировал я. Выбор у меня, конечно, есть, вот только ни хрена это не выбор. Сидеть в белой комнате и ждать непонятно чего? Или действовать?

Ладно, решили. Сделать – это лучше, чем не сделать.

– Как будут оформлены подробности сделки? – услышал я свой голос.

– Стандартный галактический контракт наемника, – Брат Тихон совсем не удивился. Он знал. Все знал заранее. Выродок!

В руке командоре появилось овальное яйцо бизнес-рекордера.

– Все параметры – стандартные, договоренности – форматные. Ничего нового – обыкновенный разовый контракт, по исполнении которого происходит оплата оговоренным способом.

Он положил рекордер на стол передо мной.

– Просмотри и прослушай формулировки. Если потребуется, внесем согласованные изменения. Вот тут, – он ткнул бронированным пальцем в небольшое окошко анализатора на торце овала, – ставишь ДНК-подпись, я подписываюсь с другой стороны. Сделка уходит в Межвидовой Гала-центр по Деловым Соглашениям. Регистрируется, и на рекордер приходит подтверждение. После этого ни ты, ни я отказаться от соглашения без последующих санкций уже не можем. Да, – он поднял палец (опять он тут своими бронированными сосисками размахивает, достал уже), – не забудь добавить в дополнительных условиях пункт о том, что соглашение происходит под недружественным давлением внешних условий.

Он ткнул пальцем себе в грудь, показывая, что именно подразумевает под «недружественным давлением», и добавил:

– Это тебе очень пригодится дома.

Странно. В его голосе опять проскользнули какие-то непонятные нотки, которые я уже слышал в самом начале нашего «общения». Сожаление? Сочувствие? Да нет, это у меня глюки от передозировки событий. Сколько можно в одну голову пихать всякого разного?

– Я должен подписать это сейчас? – Ох, как я не люблю соглашения на скорую руку. Но командоре, как ни странно, не стал настаивать на немедленном рабстве.

– Сутки. У тебя есть сутки, чтобы окончательно принять решение. Каюта, еда и тишина. Если что-нибудь понадобится, в разумных пределах (нелишнее замечание, я уж хотел было попросить пару гранат) предоставим.

Он вдруг чуть подался вперед.

– Но есть еще один пункт, который мы обговорим перед заключением соглашения…

И тут я ухмыльнулся во весь рот. Вот оно! Как долго я этого ждал. Детали, говоришь? Дополнительные условия? Начина-ается.

И оно началось.

Глава 5

– Я согласен, – пшеничные, почти белые волосы падали ему на глаза, поэтому трудно было разобрать выражение его лица, но голос звучал вполне бодро.

– Это радует, – прогудели динамики неизменного черного шлема. – Я ценю вашу сообразительность и реакцию. Просмотрите детали соглашения.

Брат Тихон в своем неизменном декротовском доспехе прошел вперед и положил на стол точно такой же бизнес-регистратор, с которым я разобрался всего лишь какой-нибудь час назад.

– Вы подпишете сейчас или вам дать время на осмысление? – поинтересовался командоре.

– Час, – сверкнул белоснежной улыбкой пленник. – После этого я буду готов заключить контракт.

Он поднялся и одним текучим движением, как будто у него не было все это время такой же белоснежной пустыни, взял со стола регистратор. Спокойно так, уверенно. Меня даже кольнуло изнутри какое-то странное чувство. Зависть? Разочарование? Не понять. Но тем не менее…

Никаких колебаний в отличие от меня. Минута на раздумья – и вот вам, пожалуйста, он согласен. Через час будет заключать контракт.

* * *

Сутки, отпущенные мне Братом Тихоном, я провел с максимальной пользой. В смысле – выспался. Ну, чуть-чуть подумал, но не переутруждался. Решение было принято, чего метаться? Выбираемся отсюда, а дальше по извечному принципу всех войн: выжить, сбежать, принести максимальный урон противнику, добраться до своих. А раз так, то привести себя в форму после белого гостеприимства и всего того, что произошло за последние несколько часов, просто необходимо. А что касается «дополнительных условий» контракта, в которых я ожидал найти неизбежный подвох, то командоре меня в очередной раз расстроил. Никаких кровавых младенцев не оказалось. Сплошное расстройство. Я уж и в самом деле был готов кого-нибудь убить, чтобы подтвердить свое реноме злодея, но, увы, увы. Все, чего хотел этот коварный искуситель, было всего лишь участие в переговорах со вторым участником предстоящей операции. И, вполне ожидаемо, оказался им не кто иной, как доблестный представитель Дальней Экоразведки. Эрик Сванич. Что ж, наверное, это справедливо. С него, собственно, все началось, им и должно, по идее, закончиться. Ну, оно и закончилось. И началась моя белая (тьфу, меня с некоторых пор передергивает от этого слова) зависть.

В отличие от размазанного по стенам и полу меня, Эрик как будто и в самом деле отдыхал в белом пространстве. К слову, его комната ничем не отличалась от моей. Однако он не стал устраивать представление с покушением на убийство визитеров, а практически мгновенно понял суть предложения командоре выродков. И (учись, Егорка) так же мгновенно его принял.

Я даже вздохнул про себя – тот самый час на раздумья.

Моя роль в переговорах, по замыслу Брата Тихона (это и были те самые «дополнительные условия»), заключались в том, чтобы подтвердить свое согласие на участие в операции. Это должно было облегчить Эрику принятие решения. Но, как выяснилось, Брату Тихону надо было начинать именно с него, чтобы потом мне не пришлось изображать из себя гордо погибающего героя. Эрик принял решение быстро. Настолько быстро, что никто ничего понять не успел. К моему тайному злорадству, выродок – тоже. Казалось, он сам был немного сбит с толку готовностью к сотрудничеству, которую выказал экораз. И я очень надеялся, что не зря. Поскольку либо этот кадр с расхристанными, лезущими на глаза пшеничными волосами задумал что-то, что позволит нам выпутаться из этой истории с минимальными потерями, либо предложение Брата Тихона действительно содержит в себе только то, что заявлено, и я правильно поступил, приняв его. О том, что в этом случае я выходил не очень умным, устроив шоу с участием самого Брата Тихона и этого конвергеновского урода, Ибиши, мы помолчим.

Как бы то ни было, а Эрик (теперь стало понятно, что тот боец в ангаре, не сдвинувшийся с места, и был он) принял предложение. А это, в свою очередь, означало, что в недалеком будущем нам придется немного повоевать на стороне одного из наиболее известных наемнических соединений Галактики. Если честно, мне даже стало немного интересно. Все-таки слухов о Легионе выродков ходило множество, и проверить, что из них правда, а что – нет, было даже… забавно? Угу, позабавляемся мы, я чувствую, по самое не могу.

Через час мы вновь стояли в белой комнате, и нам безмятежно улыбался экораз.

– Что нужно сделать? – поинтересовался Эрик.

– Рамочный контракт стороннего наемника, – Брат Тихон указал ему на яйцо регистратора. – С условиями, я полагаю, вы уже ознакомились. Теперь – ДНК-подпись, и я вас отсюда забираю.

Эрик покачал регистратор на руке, еще раз лучезарно улыбнулся (типичный представитель Экоразведки – в аду будет улыбаться) и заглянул в отверстие регистратора, луч из которого считывал сетчатку глаза.

– А это ничего, что мы заменяем в вашей команде двух бойцов, которых сами же и отправили в вечное информационное поле космоса? – небрежно поинтересовался он. – Я бы в такой ситуации обрадовался, если бы мне подогнали этих шустрых, которые ребят из моей команды завалили. Ваши как, спокойные?

Голубые глаза экораза, уставившиеся на выродка из-под нависшей челки, сверкнули неожиданно остро.

Брат Тихон даже бровью не повел. И хотя он, в принципе, и не мог ничем водить – откуда брови на забрале шлема, – ответ из динамиков, тем не менее, не задержался ни на секунду.

– С чего ты решил, что вы подстрелили моих людей? – он выделил голосом «моих». – Это были такие же сторонние наемники, как вы.

Он фыркнул, глядя на чуть-чуть напрягшееся лицо Эрика.

– А ты думал, что вы подхватили трех выродков? Вынужден тебя огорчить. Хотя для вас это скорее неплохо. Поскольку, если бы вы лишили меня двух легионеров, никаких разговоров с вами не было бы. Фотоны, друг мой, фотоны в качестве формы бытия. Даже раздумывать не стали бы. И поверь, это было бы для вас оптимальным вариантом. В Галактике, знаешь ли, не только Земля мстит за своих. Ты выяснил все, что хотел?

– О, да, – Эрик с усилием провел пальцем по анализатору, оставляя на рецепторах образец эпителия, и перевел взгляд обратно на командоре. – Ваша подпись, я так понимаю, там уже имеется?

– Несомненно, – чуть склонил шлем выродок. – Теперь его надо активировать.

Всю эту бодягу я уже прошел пару часов назад, поэтому ничего нового для меня тут не просматривалось. Но Эрик все же изменил рутинную процедуру. Когда на боку регистратора зажегся индикатор, показывающий, что данные контракта ушли в системное пространство пангалактической регистрационной базы, он все с той же безмятежной улыбкой протянул матово поблескивающее яйцо Брату Тихону, но отдал не сразу, а встряхнул его три раза, и только после этого небрежно перекатил прибор в подставленную перчатку скафандра.

– Для успешного контракта, кажется, надо сделать именно так? – невинно поинтересовался он. – Я ничего не путаю? Примета?

Ай, умница! Мне даже понравилось. Командоре за все время нашего общения ни разу не снял доспех, и лица я его так и не видел. Не увидел и сейчас, но это и не требовалось. Как было в прошлые разы, динамики скафандра смогли донести до меня чувства выродка. И эти чувства радостными не были. Бронированная перчатка чуть дрогнула, принимая регистратор.

– Ты, похоже, переобщался с пайрами, сынок, – проскрипели динамики черного шлема.

И будь я проклят, если эта фраза не была процежена выродком сквозь стиснутые зубы.

– Есть немного, – откровенно издевательски сверкнула экоразовская улыбка, словно в ответ на непроницаемую черноту шлема. – Что поделать, люблю я этих ребят. Отличные парни, не находите?

Черный скафандр замер. Пайры, пайры… Я начал перебирать в голове все, что могло касаться этих нескорых на передвижение разумных растений.

Нашлось, надо сказать, немного. Насквозь флористическая цивилизация. Все, что необходимо, делается из выращиваемых на месте продуктов. От посуды и одежды до космических кораблей. Совершенно неагрессивные внешне, тем не менее за всю историю своего существования они не потеряли ни одного освоенного ими мира. Собственно, именно этим они и отличаются от прочих рас. Но что их связывает с Легионом выродков, мне неизвестно. А Эрику, похоже, наоборот. И это известное, видимо, не составляет золотой исторический фонд Легиона. Ха, не все вам резвиться в Галактике, а? Надо будет потом спросить у Сванича, что там такое связано с пайрами. Глядишь, пригодится.

– Не нахожу, – командоре справился с голосом, тот больше не скрипел, словно изношенный привод скафандра. – Но хочу тебе заметить, что, согласно теории Ивайя, ни одно изменение пространства, времени или энергии не исчезает никуда и никогда. Все, что ты сделал, сказал или подумал, остается в космосе навсегда. И никто не знает, когда и как ты с этим встретишься.

Улыбка Эрика стала еще шире и счастливее. Он встал из-за стола, за которым сидел все это время. Потянулся во весь свой немалый рост (надо же, а в ангаре он казался чуть пониже) и беззаботно сообщил черному шлему:

– У нас это называется: «Придет война – попросишь хлеба».

– У нас тоже, – неспешно отреагировал Брат Тихон. – Вот только война у нас уже есть, а про хлеб мы только что договорились.

Он подкинул на руке яйцо регистратора.

– Если вопросов больше нет, то вам – по каютам, готовиться. Охрана сейчас проводит. Через два часа за вами зайдут. Жду вас в оперативном блоке десантной палубы. Вводный курс и экипировка. Советую расслабиться и отдохнуть. К слову – из каюты вы сможете выйти только с охраной. Все.

Декротовский доспех поднялся, монументально склонил шлем в сторону каждого из нас и шагнул в открывшуюся дверь каюты. В проеме мгновенно вырос конверген в полуброне.

– Берегут нас, – Сванич подмигнул мне, кивая на охранника, и протянул широкую, в пятнах машинного масла (откуда оно у него после белой комнаты?) ладонь. – Ну, приятно познакомиться вживую, братишка. Эрик.

– Егор, – я протянул руку в ответ.

Рукопожатие у него было железное. Ну, я не против, пожмемся. У дэ-ка, знаете ли, руки тоже не из слабых. Улыбка Эрика стала еще шире.

– Ничего, братишка, где наша не пропадала? Глядишь, выкрутимся. Ну что, пойдем, пуганем местную нечисть?

И он выразительно посмотрел на стоящего в проеме двери охранника. Мне кажется, не самая удачная кандидатура, учитывая экипировку, но Эрику, похоже, плевать.

Охранник обвел нас многообещающим взглядом. Однако сдержался. Уже неплохо. Но Сванич пошел еще дальше.

На выходе, поравнявшись с охранником в двери, он сделал неуловимое движение правой рукой, и здоровенный конверген согнулся пополам, хватая мгновенно закончившийся воздух судорожно раскрытым ртом. Я удивленно уставился: с чего это он вдруг? Что случилось?

А события тем временем полетели со скоростью стартующего клипера.

Эрик подхватил падающее тело и резко бросил его вперед. Мне видно не было, но тут и гадать не надо, куда – на второго охранника, разумеется. Раздался звон падающей полуброни, и уже Сванич начал почему-то заваливаться назад. Я было перепугался, но, оказалось, пугаться следовало раньше и не мне.

Падения не состоялось, вместо него у экораза получился почти изящный прогиб назад. А зачем это ему понадобилось, стало ясно через долю секунды. Почти акробатический пируэт Эрика совпал с треском разрядника. Откуда-то из коридора вылетела голубоватая молния, не задевшая экораза даже краем. (Ага, а разрядничек-то у вас полицейский, не боевой. Что ж вы так? Напрасно, напрасно…) Молния прочертила коридор, не задев никого (я благоразумно не успел высунуться из комнаты), а Эрик разжимающейся пружиной прянул вперед, огибая валяющееся перед ним тело охранника. И тут же в проеме двери, уже слева, нарисовался силуэт еще одного конвергена, явно нацеливающегося вломить со спины наглому хомо. А вот это он недодумал. Драку начал не я, но с Эриком мы потом разберемся. А пока – наших бьют…

То ли не принимая меня в расчет, то ли вообще не заметив, охранник замер в проеме, прицеливаясь поточнее. Кстати, еще одна ошибка при бое в ограниченном пространстве. Ну чего тут целиться? Тут важна скорость. Места мало, цель большая – сади от бедра, медики потом разберутся, кого регенирировать. Ну, правда, в этой ситуации я буду последним, кто возьмется учить этих балбесов уму-разуму. У меня другие друзья и другие задачи. Руки голые, но дэ-ка и этого хватит. И я прыгнул.

Почему-то в любой драке все (не обученные специально) всегда стараются прикрыть в первую очередь голову и грудь с животом (ну, ладно, мужское достоинство тоже защищают), а вот ноги открыты практически у всех. А кто сказал, что они из армапласта сделаны? Или считается, что на боеспособность они не влияют? Ошибка. Неприятная ошибка. И стоящий в двери конверген совершил именно ее. Да, он здоровенный, да, в шлеме, да, полуброня закрывает весь торс. Но куда ж ты, мутантская твоя башка, конечность свою заднюю вытащил? Да еще и оперся на нее всем весом. Целиться тебе так удобнее? Сейчас ты у меня прицелишься. Н-на!

Прыжок у меня получился практически горизонтальным. Это я специально, чтобы, вздумай он чем-нибудь отмахнуться (на большее не хватит ему времени), не попал бы в меня. Но этот увалень в любом случае бы не попал. Интересно, они все такие у конвергенов? Если да, то скажите на милость, как эти убогие до сих пор умудряются сдерживать Землю в ее границах? Если они так же воюют в составе флотов, то надо срочно сообщать Экскору, что можно начинать всеобщее наступление. А то двенадцать «же» пилоты у них не держат, охранники по сторонам не смотрят, пленных у них из-под носа забирают в наемники. Нет, это не галактическое государство, это помойка какая-то. Оп-па, уже не до умствований. Я долетел.

Хрясь!

– А-а-а-а-а!!!

Вопль охранника пришелся мне бальзамом на раны. Ага-а-а. А помнишь, как ты меня беспомощного бронеперчаткой в голову отоваривал? То-то. Что, это был не ты? Да какая разница, все вы на одну морду. Орешь? Правильно, ори, для этого все и задумывалось. Ботинки мне ваши как раз вчера выдали. Новые, корабельные, твердые. И попал я ими туда, куда хотел. В колено, под чашечку, и чтобы потом жесткий кант ботинка соскользнул по кости голени. Все, мутант, если сейчас выживешь, лечиться тебе долго. Колени даже в регкамерах заживают плохо. Да, я понимаю, что больно. А ты зачем Эрику в спину хотел стрелять? Не надо, а-та-та будет.

Я под эти мысли так развеселился, что чуть сам не сглупил, начав рассматривать поверженного противника. Но спасли рефлексы. Нас в УФЕСе на рукопашке разве что в палубу не укатывали, в подкорку вбивая основное правило большой драки: не стоять на месте. Никогда. До тех пор пока хоть один противник просматривается, о неподвижности забудь. И уже потянувшись, дабы забрать что-нибудь из богатого арсенала корчащегося на полу охранника, я краем глаза заметил движение слева. Естественно, охранник тут не один. Сванич разбирается с правыми, ну а на мою долю достался левый фланг. Оно и правильно, мое дело холостое, неженатое…

Обратно в камеру нельзя, запрут и расстреляют на фиг. Значит, вперед. Угу, а впереди у меня стена. Что ж, стена – это тоже неплохо. Кувырок.

Где-то над моей кувыркающейся спиной треснул еще один разряд. Не попали – и ладно. Я пока поздороваюсь со стенкой. Она оказалась ожидаемо твердой, и это радовало. Потому что мне от нее сразу надо оттолкнуться. Кувырок назад. Куда, не видно и непонятно, но останавливаться нельзя. Еще одна стена, еще один толчок, и еще один разряд. Раз ничего не болит, значит, опять мимо. И это все еще радует.

Стоп. Твердое, но не стена. Взгляд вверх. Ой. Мужик. А-а, так, собственно, тебя-то мне и надо. Вставать времени нет, но можно попробовать подсечку. В прошлый раз не вышло, но то в прошлый. Я вчера внутрисистемный катер с кнопки бы не завел, не то что экипированного охранника завалить. А сегодня я выспался…

Бабах! Это он здорово завалился. Прямо мне на ноги, блин. Ну, ничего, третьего не просматривается вроде, а с тобой я и лежа разберусь. Вывернувшись из-под тяжеленной туши, я взял в удушающий захват не успевшего ничего сообразить охранника. Что ж ты, дурень, воротник-то на полуброне не застегиваешь? Я понимаю, что он жесткий, неудобный, натирает, да и вообще, чего там с этими хомо возиться, все равно их выродки забирают, так? Ну, а раз так, теперь давай-ка я тебя немного придушу.

Да-а, дорогие мои мутанты, служба войск у вас похерена на корню. Караульная – точно. Если вы так же и в открытом пространстве воюете, то я понимаю, почему Брат Тихон не хочет брать ваших пилотов к себе. Это ж не армия, это школьники после первой экскурсии на Луну.

А в коридоре тем временем было шумно. Практически исполнялась симфония. Победная для нас и не очень для мутантов. Мой «первенец» орет, второй хрипит, от Эрика тоже схожие звуки доносятся. В общем – идиллия.

Но, так же как любая идиллия, наша долго не продлилась. Над дальней кучей-малой, символизирующей торжество Экоразведки над неумелыми охранниками, нарисовался знакомый силуэт.

– А-атставить!

Ну и динамики у него! Меня по ушам достало аж через весь коридор. Эрика, надо думать, приложило еще сильнее. Какая классная штуковина! Надо будет потом повнимательнее присмотреться к декротовскому доспеху. Вдруг да получится себе что-то похожее поставить. Один вопль, и свалка распалась сама собой.

Эрик вывернулся откуда-то из-под валявшихся тел и неспешно вытянулся по струнке, наподдав напоследок ногой по ближайшему поверженному охраннику. Тут до меня дошло: а ведь точно! Контракт у нас с выродками, значит, Брат Тихон нам начальник. А вот конвергены – отнюдь…

Меня разобрал смех. Отпустив еще барахтающееся тело (хватку теряю, недодушил), я тоже попытался изобразить нечто вроде строевой стойки. Экоразовского артистизма мне, правда, не хватило, поэтому стойка вышла кривоватая. Все-таки это слишком, за день превратиться из регулярного солдата Земли в наемника без роду и племени. Но с волками жить – по-волчьи выть. Повоем пока, мне еще ребят вытаскивать надо.

– Что происходит? – Голосом командоре можно было отправить тела в криозаморозку.

– Блюдем честь мундира, – суконным голосом доложился Сванич с того конца коридора. – Мутанты не выказали должное уважение Легиону выродков, к которому мы имеем честь принадлежать с сегодняшнего дня. Пришлось заняться их воспитанием.

Крас-савец. А что, так и надо! Или не они там, в ангаре, расстреляли человека, как жалкую куклу? Легион не имеет к этому отношения? Ладно, поверим. А безнаказанно убивать солдат Земли не позволено никому.

И тишина. Брат Тихон еще с первых минут знакомства показал, что паузы он держать умеет, и тут он продемонстрировал нам еще один образчик. Надо сказать, у него получилось. Почти. Если честно, в нормальной жизни, будь он моим командиром, я бы, наверное, слегка обделался. Но то в нормальной жизни. А о какой норме приходится говорить в нашей ситуации? Два пленных солдата Земли, превращенные в наемников. Что-то такое из учебника земной истории всплывало в памяти. Побежденных солдат переодевали в мундиры победителей и отправляли в бой. Но если подобное происходило, то очень давно, и солдатам, насколько я помню, было все равно, за кого воевать, их лет на двадцать в армию брали. Да и перевербовывали их только для того, чтобы первыми погнать под чужие пули… Стоп, а кстати…

Но тут командоре завершил паузу.

Если честно, я думал, он орать будет. Призывать все кары космические на нашу голову или там еще чего нехорошего обещать. Ан нет. Он оказался умным. Коротко оглядев валяющиеся тела охранников (насколько я мог со своего места судить – ни одного трупа, стареем), он как будто бы даже удовлетворенно кивнул и коротким жестом показал вдоль коридора.

– Туда.

И этот приказ проигнорировать возможности не было. Переглянувшись с Эриком и поймав его улыбку, я, переступая через поверженные тела, честно направился за Сваничем. Душу отвели, пора и в самом деле подготовиться. Я еще предысторию наших кувырканий в версии Экоразведки не слышал. Ну, вот заодно и послушаю.

А кстати, интересные ощущения в новом качестве. Наемник. Хм. Говорят, будто им все можно. Я обернулся назад на поверженные тела. А что, похоже. Ну, ладно, попробуем.

Командоре вынес урок из произошедшего. Не поленился, сам пришел препровождать нас на десантную палубу. Ну и правильно. Потому что мы тоже вынесли. И нам понравилось.

Охранников больше видно не было, и весь путь до палубы мы прошли в компании Брата Тихона и невысокого сухонького мужичка, при виде которого Эрик почему-то подобрался и перестал сыпать шутками, которыми изводил меня два часа подряд. Поймите меня правильно, я не против того, чтобы побалагурить. Но шутки шутками, а Экоразведка лишний раз подтвердила, что конкурс туда проходят исключительно энергичные ребята. Есть два мотора в заднице, и у вас все шансы попасть в Экоразведку. Ну а нет – и не пытайся. Даже если попадешь, сдохнешь через два дня. Теперь я понимаю, как Эрик смог выдержать все эти дни в белой комнате. Или, наоборот, не понимаю. Он же натурально должен был взорваться.

И вот теперь всего лишь какой-то сухонький мужичок заставил Сванича заткнуться. Надо бы повнимательнее к этому кадру присмотреться. Поучиться, что ли?

На самом деле меня начиная со вчерашнего дня не покидало чувство нереальности происходящего. Никак я не мог в голове уложить, что все так просто. Еще вчера утром я был бесправным пленником конвергенов, и вот на тебе! Выродок, ни дать ни взять. Я шагаю вслед за командоре Легиона Выродков, собираясь принять участие в одной из их операций. А точнее – в трех. И, к слову, пойду и приму, потому что где-то в глубине этого огромного корабля сидят и ждут неизвестно чего четыре человека. Один экораз и три «Шмеля». Мой конвой. Вот только нет среди них ни Сереги, ни Гуся. И номера Пятого тоже нет. Где они? Кто знает? Не я. Но за оставшихся я отвечаю головой. Потому что именно ко мне пришел Брат Тихон, и это было мое решение. Придется соответствовать.

– Слушай, а чего это они внутри корабля постоянно ходят в боевом? – негромкий вопрос Эрика прервал выспренний ход моих мыслей. Сванич активно вертел головой, высматривая периодически попадавшихся на нашем пути конвергенов. Все они и впрямь щеголяли как минимум активированной полуброней. Иногда попадались особи даже в полном боевом. И вправду, чего это они?

Эрик, в отличие от меня, никакими высшими соображениями не заморачивался, по крайней мере внешне, поэтому на него не давил груз моральных страданий. Он решение принял и начал исполнять. Хотя, если присмотреться внимательнее, было тут все совсем не просто. Потому что за внешней болтливостью и расслабленностью Сванича тлел странный и опасный огонек. Вы уж мне поверьте, я этих ребят неплохо изучил. Взять хотя бы стычку в коридоре. Ведь на пустом месте сорвался…

– Нас боятся, – попробовал отшутиться я. – О твоих подвигах уже по внутрикорабельной связи сообщают. В режиме онлайн.

– А тебя, значит, забыли? – не преминул блеснуть улыбкой Эрик. – Ибиша все простил, так, что ли? Или вторая двойка не на твоем счету? – он шутливо пихнул меня в плечо. Я ухмыльнулся в ответ. Ну да, есть немного.

За два часа, отведенных нам на подготовку, читай, на отдых, мы успели вкратце поделиться друг с другом своими версиями произошедшего. Сильно они не отличались, поэтому я больше налегал на предысторию. Очень мне хотелось понять, с чего это командоре решил, что мы ему должны? Ну и выяснил. Да уж. Одно слово – Экоразведка. Эти ухари умудрились перехватить сообщения Легиона, в которых содержались инструкции по участию в предстоящей операции. Крупной. В частности, выродки собирали разбросанные по Галактике звенья для массированного удара по…

А вот эту информацию получить не удалось. Ну и Эрик, долго не думая (а вдруг они, супостаты, на Землю нацелились?), принял решение в стиле родной конторы. Чего там голову ломать? В конце концов, Третий Отдел они или нет? Как раз спецы по транспортировке живых существ. Читай – по захвату языков. Ну и захватили. Чего там заморачиваться? Подумаешь, выродки, и не таких таскивали. Правда, взять языков получилось не сразу – на том конце тоже не дети оказались. Пришлось побегать. И пробежки эти кончились точнехонько в нашем районе. Надо думать – максимально близко к точке сбора. А тут рейдеры, бедолаги (ну, не свезло ребятам, бывает). И мы. И файраты. Ну и конвергеновский линкор до кучи притащился, неся на борту тех из выродков, которые добрались до точки сбора без приключений. В общем, галацирк и паноптикум в одном лице. И стандартный расклад серьезной проблемы. Никто ни в чем не виноват, само так вышло.

А в итоге пленных экоразы во всей этой круговерти про… потеряли, в общем.

Файраты их там, в мешках, все-таки накрыли. Не прямым попаданием, тогда бы от них вообще ничего не осталось, а по касательной. Близкий разрыв повредил их спасательный контейнер, и пришлось им выбрасываться в открытый космос в чем были. А были они в скафандрах. Они, в смысле, экоразы. Остальные – как получилось, а получилось по-разному. Если при эвакуации с корабля одному из троих пленных запасной комплект пришелся впору, то двоих пришлось запихивать в спаспузырь буквально в реанимационных термонакидках и дыхательных приборах. Для немаленького ящера-стийта и шарообразного шипастого раваща (наемники, они разные бывают, даже у выродков) никаких скафандров, само собой, на корабле припасено не было. Ну и, естественно, когда пузырь лопнул, все разлетелись в разные стороны… В общем, спасли только гуманоида. Кстати, всякий раз при упоминании этого пленника Эрик начинал почему-то плотоядно улыбаться и щуриться, словно кот. Почему, я не успел выяснить. Ладно, еще будет время…

– Ну, да, есть немного, – ухмыльнулся я. – Хотя, если честно, мне как-то фиолетово, простил меня Ибиша или нет. Мы вне его юрисдикции. А если командоре не обманет – то и не будем.

Я сказал и сам вдруг понял, что это правда. В заключенном контракте прямо прописывалась ответственность Легиона в лице его представителя за безопасность и целостность заложников. Так что отчитываться мы и в самом деле должны только перед командоре. И при выполнении задания ребят наших нам должны вернуть на блюдечке. Причем пункт о психической вменяемости я, помня о своем пребывании в белой комнате, оговорил отдельно. Еще не хватало получить вместо ребят четыре овоща в качестве награды за геройствования в пользу наемников. А в том, что это будут именно геройствования, я не сомневался ничуть.

– И то верно, – согласился Эрик. – Хрен ли нам до этих мутантов? О, смотри, подходим, тебе не кажется?

Мне казалось. Когда пустынные до сих пор коридоры корабля начинают заполняться живыми существами, начинает казаться многое. А посмотреть тут было на что.

Один поворот. Словно перекинули тумблер. Чистенький, почти безлюдный коридор, по которому мы неспешно путешествовали, продолжался, но Брат Тихон повернул направо. Туда, куда вела стрелка с изображением облаченного в боевой скафандр гуманоида. Мы, естественно, повернули за ним. И внезапно пришли. Это и есть десантная палуба?

Не-а, это оказался целый десантный модуль. Огромный космический блок, теоретически цепляющийся к любому транспорту и служащий жилой и технической базой для подразделения, выполняющего боевую задачу в открытом космосе. Фактически это был большой казарменный поселок. Иногда они комплектуются даже автономными системами жизнеобеспечения. Но это на кораблях классом поменьше. А для линкора блоком больше, блоком меньше, разницы нет. Крепления модуля состыковали, энергокабели перекинули, воздуховоды и водоводы совместили – и вперед!

Если смотреть со стороны, то модуль, обычно крепящийся к условному днищу корабля, выглядел как громадный диск, разделенный внутри по плоскости одной палубой. На палубе располагались командные пункты, жилые помещения, лаборатории, медицинские блоки – да, в общем, все, что может потребоваться личному составу боевого подразделения во время операции. А нижняя часть была отдана технике. В многочисленных ячейках ждали своего часа звенья истребителей, ближе к центру располагались отсеки с неснаряженными «люстрами», на одной из которых мне вскоре предстоит немного постранствовать, к периметру жались мастерские, ремонтные блоки, склады, энергоотсеки.

Ну, так было на земных кораблях. А вот что творилось здесь, предположить трудно. Поскольку такого скопления всевозможных представителей галактических рас я в своей жизни еще не встречал. Судя по раскрытым глазам Сванича, он – тоже.

Невидимая из коридора жизнь била тут ключом.

Огромная оружейная палуба была под завязку забита оружием, роботами всех мастей, пирамидами боеприпасов, ремонтными механизмами, заправщиками и еще кучей всякой всячины. По свободным коридорчикам между всеми этими железяками сновали существа, большую часть которых я видел только на картинках, да и то смутно и мельком. Я знал, что Галактика большая, но чтобы настолько… Да уж, нечего сказать – Легион выродков оправдывал свое название.

Народу было море. Ползающие, прыгающие, ходящие прямо и на нескольких конечностях. И это море живых существ сливалось в единую массу, разделенную лишь по одному признаку: большая часть была экипирована в ярко-желтое подобие униформы, разумеется, с поправкой на внешний вид. Трудно ожидать единообразия в экипировке между человеком и птицеобразным фидисом, например. Но, тем не менее, признаки униформы прослеживались более чем четко. Цвет, какая-то эмблема и характерные плавные выступы над плечами у гуманоидных существ и просто сверху – у всех остальных. Но – одинаковые.

Остальные были одеты кто во что горазд, однако преобладали одежды, отдаленно смахивающие на униформу. Надо думать – это наши собратья по несчастью. Такие же, как мы, на стороне набранные, чьей потери Легион и не заметит.

Мимо меня плавно проструился какой-то змей с гибкими щупальцами на затылке. Верхняя часть пресмыкающегося была упакована в желтую униформу, на боку красовалась эмблема. Я присмотрелся. Рисунок был похож на апельсин, из которого вываливалась долька. Стильный, кстати, – постарались художники.

Метрах в тридцати перед нами вдруг полыхнула вспышка разряда, взвился сноп искр, раздались вопли. Не испуганные – раздосадованные. Я присмотрелся.

На технической площадке, за которой начинался длиннющий коридор, больше похожий на взлетную полосу атмосферников, массивным памятником возвышался поверхностный боевой шагающий робот. Полукруглая грудь железного монстра была распахнута, внутри виднелись полуразобранные консоли пилота, вокруг толпилось штук десять спецов весьма колоритного вида. Многоножки и гуманоиды, змееноги и флористы, даже энергетик один вроде был – вон как пыхает огнем вокруг.

Нет, все-таки технари – это не профессия, это форма существования материи. Когда раздался взрыв, нормальный человек отскочил бы в сторону и обратно подошел только после того, как все выяснится. Но железячники сделаны из другого вещества, и неважно, сколько у них конечностей и сердец и есть ли они вообще. Мне даже смешно стало, когда вся толпа, увлеченно ковыряющаяся в развороченном чреве робота, при вспышке отшатнулась на мгновение и тут же с удвоенной энергией ринулась обратно, смотреть, а что же там такое так прикольно бабахнуло.

Ба-а-а!!!

По ушам резанул предупреждающий сигнал. Мимо нас на приличной скорости пронеслась небольшая платформа, груженная какими-то коробками, смахивающими на батареи к плазменникам. Управлял платформой длиннорукий недоросток с гребнем на голове.

Я вздрогнул и сделал шаг назад, а вот у Эрика сработали другие рефлексы. Чуть присев, он мгновенно выставил перед собой локоть. Ну да, на экоразовской броне мини-ракеты против бронированных целей как раз на локтях и находятся.

Но платформа унеслась так же быстро, как появилась, а боевой брони у Сванича не было.

– Урод, – разогнулся Эрик и… лучезарно улыбнулся, провожая взглядом быстро удаляющуюся платформу. Прямо брата родного увидел.

Я тоже посмотрел, как там дела у этого, с гребнем. Таким манером он еще не одно проклятие на себя соберет. И правда, платформа неслась по прямому коридору, не затормаживаясь вообще. Во все стороны от нее разлетались существа, двигающиеся с той или иной скоростью.

– Командоре на палубе! – раздался вдруг возглас откуда-то слева.

И тут же, как по мановению волшебной палочки, суета замерла. Вся толпа, находящаяся в пределах видимости, развернулась в нашу сторону. Я моментально почувствовал себя голым. Но оказалось, что моя скромная персона, равно как персона Сванича, никого тут не интересовала ни в малейшей мере. Вся толпа уставилась на Брата Тихона.

Причем по-разному. Если «необмундированные» существа просто повернулись в сторону нашего сопровождающего, то одетые в желтую униформу развернулись всеми корпусами и приняли даже какое-то подобие строевой стойки (ну, мне так показалось). Кстати, прикольно смотрится стойка «смирно» в исполнении длинной многоножки или бесформенного слизня, например. Я даже удовольствие получил. Эх, это бы все сфотографировать!..

– Вольно! – махнул рукой командоре.

Динамики черного шлема послушно разнесли громовой приказ по ангарам. Статическая картинка распалась, живое море вновь занялось своими делами.

А-а, так вот для чего у него такие динамики в шлеме, а я-то думал…

– Хм, у вас здесь армия? – поинтересовался Сванич у Брата Тихона, глядя на все это действо.

– У нас здесь боевое соединение, со всеми вытекающими отсюда подробностями, – невозмутимо донеслось из черноты шлема. – И чем раньше вы это осознаете, тем будет для вас лучше. Пункт контракта о мерах дисциплинарного воздействия внимательно читали?

Н-да, читали. Судя по приложенному к контракту Уставу Свободного Соединения Наемников «Легион выродков», с дисциплиной у них все обстояло более чем прилично. Квакнуть лишний раз не моги. Причем верхние планки наказаний за нарушения некоторых статей Устава доходили до высшей меры. Но, собственно, у нас тут другие цели. Мы и не собирались резвиться. Я покосился на безмятежно улыбающегося (интересно, а в каких ситуациях он не улыбается?) Сванича. Ну, по крайней мере, я-то – точно.

Тем временем наша компания прошла насквозь технические ячейки и добралась до центральной площадки нижней палубы, откуда вели наверх многочисленные подъемники, эскалаторы, пандусы. Центра у верхней палубы не было, и через круглый вырез снизу виднелась жилая зона. Ожидаемо, ничего нового. Концентрические круги, состоящие из жилых блоков, расчерчены ровными аллеями проходов, заканчивающихся перед центральным проемом. Подъемники как раз и вели к выходу (или входу) из каждой аллеи. По бокам эскалаторов и подъемников установлены гладкие металлические шесты.

– Для быстрого спуска по тревоге, – пояснил вполголоса Эрик, перехватив мой взгляд.

А-а, ну да, точно. Когда толпа изо всех помещений резко рванет вниз, ни эскалаторов, ни подъемников на всех сразу не хватит. Я оторвался от созерцания механизмов и опять начал глазеть на моих будущих соратников. Соратники глазели в ответ. Ближе к центру суета, царящая возле технических блоков, улеглась, и народу вокруг стало значительно меньше. При виде черного декротовского скафандра (да, кстати, а ни одного декрота я в толпе так и не увидел), возглавляющего нашу процессию, встречные почтительно расступались, и в итоге мы шли по коридору из любопытных взглядов. Ну, надо думать, не каждый день целый командоре конвоирует каких-то хомов.

Брат Тихон внезапно остановился перед одним из блоков первой линии, кольцом окружавших центральную площадку.

– Аглай, – негромко позвали динамики черного шлема, и откуда-то из-под блока, расположенного под соседним эскалатором, вынырнул здоровущий, бритый налысо мужик, на сверкающем черепе которого красовалась золоченая эмблема выродков – «разделенный апельсин», как я его для себя окрестил.

– Здесь, командоре! – бухнул гулкий голос, мало чем уступающий по силе динамикам шлема Брата Тихона.

– Принимай пополнение, – распорядился командоре. – Комплект для Третьего Хаоса. Тот, кто повыше, – правый опорник, пониже – крейс-пилот. Теперь у тебя всего хватает?

Маленькие глазки по очереди оглядели нас с Эриком.

– Хомо? – с ноткой недоверия поинтересовался лысый Аглай, хотя сам он тоже явно был человеком. – Мелкие они какие-то.

Улыбка Сванича стала прямо-таки запредельно счастливой. Я уже начал немного разбираться в оттенках этого «счастья» и даже немного пожалел здоровяка. Можно быть уверенным, Эрик его запомнил.

– Они с Земли, регулярники, – пояснил командоре. Судя по всему, Аглай занимал не последнюю должность в этом модуле, иначе с чего бы это командоре снисходить до объяснений? – Потому и мелкие. Но ты на мясо-то не смотри, мяса они наедят, откормим…

На этом моменте, надо думать, со стороны моя улыбка перестала отличаться от экоразовской. Это кто тут «мелкие»? Не стоит так пренебрежительно отзываться о Земле. А то контракт контрактом, но геройскую гибель всего личного состава конвоя, в определенных условиях, тоже можно рассматривать как вполне успешное выполнение задания. Тем более что уничтожение высшего командования выродков и срыв операции смешанных сил галактических держав в непосредственной близости от территориального пространства Земли (ну, не будем придираться – почти «непосредственной») запросто тянут на орден. И хрен с ним, что посмертно, не для этого ли нас готовили в том числе?

– …но мясо не главное, – командоре так и не узнал о своей близкой гибели, ну и, как следствие, даже не подумал отвлекаться на мои улыбки. – Тут важно то, что один из них – Экоразведка. Помнишь таких? – Брат Тихон указал рукой на Сванича. Здоровяк кинул на него косой взгляд и задумчиво хмыкнул. Командоре тем временем повернулся ко мне.

– А второй, – он сделал едва заметную паузу, – дальний курьер фельдсвязи. Шестой статус. Годится?

Лысый Аглай развернулся ко мне всем корпусом. Лицо его выражало одобрение и… доброжелательность? Или я перестал соотносить эмоции? И с чего это вдруг?

– А-а, еще один бегун, – прогудел сочным басом здоровяк. – Да-а, бегуна крейс-пилотом – это хорошо. Да, годится.

В смысле, «еще один»? У них тут что, еще есть дэ-ка? Но немедленного ответа мне получить не удалось, наша презентация продолжалась.

– Они тебе будут вместо тех архов, – небрежно добавил Брат Тихон, указав пальцем (опять эта его привычка пальцами размахивать) куда-то на верхнюю палубу, и пояснил, глядя на вопросительно поднятые брови Аглая: – Они их перехватили, они и заменят.

Здоровяк посерьезнел и сделал шаг в нашу сторону. Движение вышло внушительным. Я напрягся, улыбка Эрика стала еще счастливее. Ну, спасибо, командоре, самое то представление, которое требовалось. А ведь Эрик спрашивал об этой ситуации. Перед заключением контракта.

– А-а, так это вы наших наемничков голышом в космос отправили? – поинтересовался Аглай. Я никак не мог понять интонацию, с которой он задал вопрос. Злость? Сарказм? Да нет вроде. Больше всего это было похоже на… любопытство?

Я даже не знал, как реагировать. Тебе интересно, мы ли убили твоих соратников? Сейчас узнаешь. Я выпятил челюсть как можно дальше (правда, так внушительнее, а?)…

– Не совсем мы, – опередил меня Сванич. Говорил он негромко, улыбался мягко. Интересно, Аглай с Братом Тихоном понимают, что ходят по краю? – Мы, наоборот, хотели их в безопасное место доставить. Но увы… – экораз сокрушенно развел руками.

– Угу, на Землю, – понятливо покивал Аглай. – Для опытов.

– Для общения, – так же мягко поправил его Эрик и поинтересовался в ответ: – А это имеет значение?

– Да, в общем-то, нет, – пожал могучими плечами Аглай. – Раз вы здесь, то все нормально. Кораблю ведь что главное – чтобы с ходовым процессором общался умный индивид.

Он неожиданно подмигнул.

– А раз командоре вас выбрал, значит, вы как минимум подходите. Ну, а все остальное как-нибудь само сложится. Ну и я помогу. Немножко.

Я не смог сохранить улыбку. Даже приложив усилия. Очень хотелось презрительно сплюнуть. Да уж, компания подбирается лучше некуда. У него людей побили, а он с теми, кто побил, перемигивается и в бой идти собирается. Что тут скажешь? Най-емники… Тьфу!

Вот интересно, а если в предстоящей операции положат тех, кого он хорошо знает, в следующий бой он возьмет недавних противников? Если, конечно, командоре прикажет?

– Забирай новобранцев, Аглай, – подвел итог недолгим разговорам Брат Тихон. – Экипировка, инструктаж, первичная постановка задач.

– Есть, командоре! – вытянулся в струнку Аглай, блеснув золотом татуировки на лысине.

Непроницаемо черный шлем коротко кивнул, и Брат Тихон все так же в сопровождении немногословного сухопарого мужичка направился к одному из эскалаторов. Здоровяк Аглай по очереди оглядел каждого из нас.

– Ну что, будем знакомиться? – Он приложил руку к груди, как будто разговаривал с представителями незнакомой цивилизации, и прогудел: – Датан Аглай. Датан – звание. Аглай я один, так что не перепутаете. Сейчас представимся, потом покажу ваши каюты…

Он оглядел нашу новенькую, еще толком не обмятую одежду, которую нам только-только выдали конвергены. Там, в миллионах километров позади, за поворотом коридора…

– …получите обмундирование, определитесь с довольствием и – первое занятие. С чего надо начинать знакомство?

И тут я впервые увидел, как привычная улыбка сползает с лица Сванича.

– Устав, – коротко определил он.

Зато смешно стало мне. Да уж, можно представить: суровая вольница Экоразведки и Устав. Есть ли более нудный предмет в любой армии? Если есть, мне не встречался. Судя по лицу Эрика (я настолько привык к его оскалу, что реально, когда не видно зубов, это уже пугает) – ему тоже.

– Так точно, – оказывается, улыбка Эрика никуда не делась, она просто перекочевала на широченную физиономию Аглая. А он, видно, тоже не прочь поприкалываться. Ну-ну, чую, они с Эриком споются. Если раньше Сванич его не угробит. Ну, или сам не угробится, все-таки вокруг не конвергены собрались. – Надо же вам объяснить, в какую задницу вы попали, – завершил Аглай.

Мы с Эриком переглянулись, не сговариваясь. Вот как раз это нам объяснять не надо, мы сами кому хочешь объясним.

Но в чужую огневую систему со своим стволом не суются. И мы послушно потопали вслед за датаном Аглаем. Да запомнил я, запомнил, что датан – это звание.

Глава 6

– Кому сказать, не поверят, – Эрик с интересом рассматривал эмблему с разделенным апельсином у себя на рукаве. – Только подумай, Легион выродков. Надо эту эмблему сохранить, детям рассказывать буду, куда меня однажды занесло.

Я его энтузиазм разделить готов не был, ну именно поэтому я и не Экоразведка. Форма, которую нам выдали, ничем особенным не отличалась. Обыкновенная корабелка, в нее упакована половина Галактики (та половина, что может носить форму вообще). Огнестойкая, прочная на разрыв, карманов много, пачкается плохо, надевается и снимается легко. Больше достоинств нет. Сплошные недостатки. Вернее, недостаток. Один. Но такой, который перекрывает все остальное. Она не была формой Легиона.

Не надо думать, будто я расстроился, что меня в Легион не приняли. В гробу я его видал, в полной экипировке. Но эта форма, вкупе с предварительно озвученными задачами, давала более чем четкий и ясный ответ, почему Брат Тихон, Аглай, да и все остальные выродки с такой легкостью согласились воспользоваться услугами, считай, совершенно посторонних хомо. Черт, настроения и так не было никакого, а теперь вообще дерьмо.

– Эрик (может, Экоразведка чего хорошего скажет?), просвети меня еще раз, пожалуйста, про этот, как его, «хаос боевых порядков». Что-то я ни хрена не понял.

– Да ты и не должен ничего понимать, – «успокоил» меня Сванич. – Тебе вообще это не надо. Ты ж крейс-пилот. Твое дело грамотно «люстру» до места довести да нас подобрать. А потом: ходовик до упора – и домой. Всего делов-то.

– Спасибо, мой информированный друг, – я даже в кресле привстал и чуть поклонился, чтобы понятнее было. – Мне сразу все стало ясно. Очень доходчиво ты объяснил. Если помнишь, я не спрашивал, что мне делать с «люстрой», я просил объяснить про хаос.

– Не психуй, – Сванич выбрался из своего кресла и пошел к бару.

Вообще говоря, выродки не так уж и плохо устроились. Перед очередным занятием у нас было минут тридцать, и мы решили наконец осмотреть наши каюты, а то уж больно быстро нас Аглай утащил на переобмундирование. Оказалось все очень неплохо. По сравнению с земными порядками, например.

Довольно большие помещения, обставленные как самые обыкновенные комнаты. Куда там земным десантным модулям, где неначальствующему летному составу выделялись всего лишь небольшие отсеки, предназначенные только для сна. Кровать, тумбочка, письменный стол, унитаз, раковина – и точка. Тут было побогаче. Мы с Эриком нашли у себя в каютах даже мини-бары. Понятно, без алкоголя, но все же… Кофемашины, лед, пепельница (!). У них даже курить в каютах можно! Курорт, а не боевой вылет.

– Так вот, – Сванич вернулся в кресло и бросил в меня бутылкой с водой. Спасибо, не забыл. – Поразивший тебя хаос – это новейшая тактическая теория ведения пространственного боя. Используется при прорыве обороны локализованных участков пространства. То есть в случаях, когда противник привязан к одному месту. Защита планетарных систем, например, или отдельные пространственные объекты. Теория новая, сложная, ее далеко не все в Галактике пока освоили. И если выродки на самом деле ее уже используют, то честь им и хвала. Потому что тут такая настройка взаимодействия нужна – закачаешься. На Земле, к примеру, ее только начали разбирать, о внедрении и речи нет.

– А поконкретнее?

– Можно и поконкретнее, – Сванич свернул голову своей бутылке с водой. – По-умному она называется «тактика принудительного хаоса». Суть в том, что «люстры», – он ткнул пальцем в меня, – выскакивают в несистемном порядке в непосредственной близости от боевых построений противника, вываливают штурмовиков, – палец Эрика переместился на него самого, – и уходят в район ожидания. Штурмовиков в первой волне никто не поддерживает.

Он поднял руку, останавливая мои возможные замечания. Я бы дождался окончания объяснения и так, но на самом деле странно это как-то.

– Штурмовикам поддержка и не нужна на этом этапе, – пояснил Эрик. – Они ничего не захватывают, ни с кем в долгую драку не ввязываются. В первом заходе их цель – системы управления войсками, то бишь все, что обеспечивает связь и пространственное наблюдение за данным участком. Вот тут отрыв идет полный. Истребители противника по возможности игнорируются, зато радары, узлы гала-связи, передвижные и стационарные КП – то, что надо. Задача – снести их все. Причем одним заходом. Для этого имеются специальные построения и приемы, тебе они сейчас не нужны. В общем, штурмовики разносят все, до чего могут дотянуться, и рвут когти… – он сделал многозначительную паузу и поднял палец, став до невозможности похожим на Брата Тихона.

– Ну, – пришлось его подтолкнуть, причем он явно ждал этого. Так его через шлюз, с его театральными манерами!

– А вот тут начинается самое интересное, – ухмыльнулся Эрик. – Штурмовики делают по круговому заходу и сваливают в случайном направлении.

– Это и есть хаос – ну да, все понятно. И чего тут сложного?

– Не-е-е, – осклабился Сванич. – Если бы все было так просто, давно бы все освоили эту тактику. Вся штука в том, что направление отхода определяется по ходу боя, и это вовсе не отход. Это постановка новой задачи. И точка целеуказания вообще может находиться с другой стороны планеты, а штурмовикам нужно будет проскочить без боя района три. А зато уже в той точке, куда штурмовики идут вторым заходом – вот туда и вываливается «люстра» в качестве объекта огневой поддержки. Причем «люстра», скорее всего, будет не та, с которой штурмовики стартовали, а тоже случайная. Понял?

Сванич посмотрел на меня с таким победным видом, как будто эту хитрую тактику придумал лично он.

– Согласись, неплохой хаос получается? – осклабился Эрик.

– Я бы сказал «бардак». – Чего-то у меня в этой теории крестики с ноликами пока не сходятся. А ведь мне вскорости по ней воевать. – Бардачный такой бардак.

– Именно, – обрадовался Сванич. Так искреннее обрадовался, что мне даже обидеться на него захотелось, хрен ли он веселится, ничего ведь не понятно? – Именно так. И именно для этого все и делается. А теперь попробуй посмотреть на это со стороны противника. Связи либо нет, либо работает хреново, дальше некуда. Наблюдение за пространством подавлено, соответственно, понимания перемещений противника – минимум. Штурмовики, по идее, должны крушить все вокруг себя, а их нет. Свалили куда-то. Причем куда – неизвестно. А свои истребители вовсю уже подняты и летают без толку. Вдобавок штурмовики опять появляются, их начинают перехватывать, ломают построения, а те сбегают без боя. Или не сбегают. А наоборот – разворачиваются… И тут на сцене возникают «люстры».

– Ага, – до меня начало доходить, – и начинается огневой этап операции.

– Точно, – кивнул растрепанной головой Сванич. – Когда хаос наведен, начинается подавление всего, что можно подавить. Вот как-то так.

– А «люстры» знают, когда и куда выходить? – Кто о чем, а я про свое. Выскакивать на одной из тех самых «люстр» буду как раз я. – Схемы точек выхода заранее всем раздаются?

– Не-а, – злорадно осклабился экораз. – В том-то вся соль. Хаос как он есть. Всеми перемещениями в бою хубы управляют в режиме реального времени. Та еще работенка, уж поверь.

– Верю, – искренне согласился я. – Вот только кто это такие – хубы?

– Художники боя, – любезно пояснил Эрик. – Есть такая должность. Терминология сохранена оригинальная. Сама теория пошла предположительно от пайров, а они, сам понимаешь, дети цветов, ну и термины у них соответствующие.

– А, – тут до меня дошло. – Пайры…

– Ага, – согласился Сванич. – Те самые, которые выродкам крепко в свое время наваляли. И как бы не с того момента Легион и начал внедрять у себя «принудительный хаос».

– Понял.

Увлекательный рассказ закончился, и ко мне разом вернулись все мои расстройства. Мне однозначно надо с кем-то этим поделиться.

– Слушай, – я подергал себя за ткань рукава, – а ты понял, что у нас форма не легионская.

Сванич, гад, расхохотался так, что расплескал вокруг воду из бутылки, которую держал в руках.

– Ты тоже заметил, да? – он так искренне веселился, что мне даже как-то неудобно стало сохранять мрачный вид. А дело-то, между прочим, серьезное. – А я смотрю и понять не могу, что в этой форме не так?

– Да иди ты! – я разозлился. Тут не знаешь, что с тобой завтра сделают, а он дурака валяет. – Ты что, не понимаешь, нас используют как пушечное мясо?

– А ты чего ждал? – делано удивился Сванич. – Что тебе звание командоре присвоят? Нет, правда? Это ж как сверхновая ясно, что нас беречь не будут. Или ты надеялся, что мы на технической палубе пересидим любую заваруху, а Брат Тихон нам потом по медали выдаст?

– Э-э, нет… – вот тут я немного подзавис. На самом-то деле Эрик прав. Однако есть одно «но». – Контракт-то у нас с выродками, а форма у нас другая.

Сванич посмотрел на меня так, что мне даже стало неудобно.

– И что? – нарочито озадачился он. – Где контракт и где форма? Нас в выродки никто не принимал. У них, по слухам, вообще отдельная процедура имеется для вступления в Легион. И, насколько я знаю, процедура эта не из приятных. А то, что они привлекают сторонних наемников, – это обычная практика. Я немного пообщался с теми ребятами, ну, которых мы на борт приняли, так они вообще архи. Ты в курсе, кто это такие?

– Не очень, – я и в самом деле не разбирался в терминологии дальней Галактики.

– Конкурирующая организация, – пояснил Сванич. – Такие же наемники. Только у Легиона есть некая идеологическая база, название «выродки» не с потолка взято, а вот архи – чистые исполнители.

– И откуда же оно взято? – мне стало интересно. Я-то думал, это Легион просто выделывается.

– Расскажу, – пообещал Эрик, – только позже. Так вот, про архов. Их на разовый контракт взяли, потому что Легион вписался в какое-то задание для конвергенов, а своих сил не хватает. Вот и привлекают со стороны. Понятно – для мясорубки. Ну, так на то и доля наемническая. Как раз поэтому Брат Тихон и не страдает по поводу тех двоих. Одни пропали, их другие заменили, – экораз показал на меня и на себя, – все в порядке. Да еще и как бы не выше классом.

Он невесело усмехнулся.

– Плюс к этому – забесплатно. Неплохая сделка. Ты в курсе, сколько по галактическим расценкам стоит опорник штурмовиков? А про грамотного крейс-пилота я вообще молчу. Они товар штучный, имей в виду. Неплохо сможешь заработать, когда отпустят на пенсию.

– Да иди ты, – отмахнулся я. – Так что ж получается?..

– Получается, Брат Тихон – классный вербовщик, – ухмыльнулся Сванич. – Не только проблему решил, а еще и улучшил кадры.

Мне почему-то стало обидно. Не то чтобы я строил из себя великого героя, но одно дело – знать, что сражаешься против врагов Земли и поэтому идешь на смертельный риск; а совсем другое – понимать, что тебя, как мальчика, поимели банально ради денег. Никого не защищаешь, ничего не добиваешься. Просто попал под раздачу, и теперь надо выпутываться. Самое обидное, что никто ни в чем не виноват. Само так вышло. Ну, а эти и рады попользоваться. Вот уроды! Выродки – одним словом, точнее не скажешь.

– Ладно, пошли, – Эрик посмотрел на часы над дверью, выбрался из кресла и, проигнорировав мое желание поболтать еще (как же так, я ведь еще не дострадал?), начал застегивать свою новенькую форму. – Времени уже много. А у нас следующий блок обучения. Или что там у них запланировано? Общий сбор? Тем более опаздывать нельзя. Двигаем, еще успеем перекинуться словечком, а то нас уже наш датан ждет. Вдруг он шишка какая в Легионе, а мы его подведем? Нехорошо выйдет. Двигаем.

…Эрик оказался прав. Звание «датан» и в самом деле оказалось одним из высших в иерархии наемников. И тот факт, что Аглай лично занимался нашей экипировкой и первичным обучением, ничем другим, кроме как личным вмешательством Брата Тихона, я объяснить не могу.

Тактика боевого хаоса предусматривала создание нескольких мобильных группировок, на языке выродков – волн. И датан являлся командующим одной из этих волн. Всего в составе собранного Братом Тихоном флота насчитывалось шесть волн, и одна мобильная. Хотя, вот убейте меня, но я с трудом могу себе представить, что должна делать волна в тактике боевого хаоса, чтобы стать еще мобильнее. Но вот была же. И мало того, именно в ее составе нам предстояло идти в бой.

Сегодня, после общего сбора и короткого перерыва, нас с Эриком ожидал важный этап вхождения в команду. Собственно, знакомство с этой самой командой. И чуяло мое сердце, простым этот процесс не будет. Эрик, похоже, заметил мое настроение.

– Не куксись, – он слегка подтолкнул меня в бок, когда мы подошли к огромному тренинг-блоку, где должна была собраться вся волна. – Не все так плохо. Подумаешь, подеремся немного в компании с внешними расами. Это, кстати, очень хороший опыт. А среди инопланетников порою классные ребята встречаются. Тебе понравится. Да и вообще, относись ко всему легче, чего ты так нахохлилися? Космос только на первый взгляд большой, а возьмешь конкретную область, ну там исследование звезд, терраформирование, гала-социологию, рейдерство, да хоть утилизацию мусора – сразу понимаешь, что как будто в маленькой деревне оказался. Везде одни и те же лица, те же приемы, те же идеи. Ре-едко-редко появляется что-то новое. Я вот думаю, что и тут мы тоже пару знакомцев встретим. И не переживай – у наемников все гораздо проще. Вчера он меня вокруг Альфы Центавра гонял, а сегодня мы с ним от крокодилов с Беты Лебедя драпаем. Нормальная жизнь. А потом – в бар, выпьем, байки потравим…

Наверное, у меня на лице слишком явно отразилось то, что я по этому поводу думаю. Сванич от души расхохотался.

– Ага, все именно так. А ты думал, что один раз повоевал – и враги навсегда? Брось, если таким образом подходить – воевать будешь со всей Галактикой. А на это ни твоих, ни моих, да и ничьих сил не хватит. А потом еще и сопьешься раньше времени.

Одуреть! Я смотрел на хохочущего Эрика и не мог уложить услышанное в голове. И это Экоразведка? Элита космофлота, берегущая дальние рубежи Земли? Он что, готов брататься со всеми нелюдями? А куда в таком случае отнести ту драку в коридоре?

– А конвергены? – спросил, и самому страшно стало, вдруг да ка-ак ответит какую-нибудь гадость.

Но тут улыбка Сванича превратилась в оскал.

– А вот мутантов я не люблю. Эти недоделанные слишком постарались, чтобы Земля не смогла развиваться, поэтому их я буду давить там, где только достану.

Кажется, я чего-то недопонял. Нет, ясно, что конвергены с Землей на ножах, стычки идут постоянно, ну, а с кем у нас мир и дружба? Или те же файраты нас нежно любят? Ага, правильно приготовленными. А динохи? И раващи, фосты, химмери? Этот список можно продолжать и продолжать. Чем именно конвергены не угодили Эрику?

– А что, по-твоему, не так с мутантами? – Я попытался прояснить ситуацию.

– С мутантами? – переспросил Эрик, не снимая оскала. – С ними много чего не так. Но это отдельный разговор. Не сейчас. Смотри, мы уже пришли.

Он показал на дверь тренинг-центра, к которому мы за разговором незаметно приблизились. В проходе уже собралась небольшая очередь существ, торопящихся на собрание.

– Да, и еще, – Сванич чуть придержал меня за рукав, – я хотел тебя немного сориентировать относительно ценности того или иного действия. Ты имей в виду на будущее – Земля нас очень хорошо готовит. И с настоящим дэ-ка шесть из УФЕСа тут мало кто может сравниться. Поэтому не комплексуй. Можешь смело выпячивать грудь.

– Да? – Я недоверчиво посмотрел на дверь, за которой скрывались бойцы одного из самых известных соединений наемников.

– Да, да, – покивал головой Сванич. – Поверь мне, все эти громкие титулы и галактическая известность – это все лишь в сравнении. Никаких там суперменов нет. То есть, конечно же, в каждом мире есть отличные бойцы и в каждом государстве есть прекрасные воинские соединения. Но в целом мы не так уж плохо выглядим на фоне всей Галактики. Может, потому что постоянно находимся в боевой готовности, может, еще почему. Но ты еще удивишься, какие кадры попадаются даже среди тех, кого боится вся Галактика. Еще не раз меня вспомнишь.

Он улыбнулся своей безмятежной улыбкой и показал на дверь.

– Ну, пошли знакомиться. Я думаю, здесь примерно треть такие же новички, как мы, так что интересно будет всем.

«Такие же новички, как мы». Донельзя странно ощущать себя «таким же, как все». Базовый принцип дэ-ка: «Твои друзья – это твой конвой, и только», плохо сочетался с откровенным космополитизмом Сванича. Я покосился на увлеченно вертящего головой экораза. Интересно, а как к его идеям пангалактического братства относится его начальство? Внутренняя безопасность в курсе? Контрразведка?

Отчего-то мне стало неуютно.

За этими раздумьями я не заметил, как мы вошли в зал. А к реальности меня вернул… очаровашка химмери!

За мой рукав уцепилось мелкосуставчатое щупальце с шестью тонкими гибкими пальцами. Именно эти пальцы испугали меня больше всего. Кстати, обычно так и бывает. Вот смотришь ужастик по видео, и отвратительный монстр пугает тебя только первые минуты две, а потом воспринимаешь его просто как очередной персонаж. Тем более что в Галактике можно увидеть такое – на три года кошмаров хватит. Зато обыкновенный человек, только изуродованный, без глаз, кожи или еще чего-нибудь, будет пугать тебя весь фильм.

Вот и тут так вышло. Химмери – да, они страшненькие сами по себе. Прямоходящие сущности на трех согнутых ногах. Тело овальное, голова плоская, а из-под подбородка растут невероятно гибкие щупальца. У кого сколько есть. У этого было четыре. Причем каждое щупальце заканчивалось совершенно человеческими пальцами. Даже подобие ногтей имеется. Именно это и было самым омерзительным.

– Хик, – просвистел химмери, преграждавший мне дорогу в зал. – Тихин систи фий.

Пока одно из щупалец продолжало держать меня за рукав, другое пыталось забраться мне за шиворот.

– Пшел вон! – Почему-то ничего другого мне в голову не пришло, кроме этого вопля.

Меня передернуло от омерзения. Подпрыгнув на месте, я начал отдирать от себя эту пакость. Свист химмери стал пронзительнее.

– Систи фий! Ипаи!

Надо же, какой он цепкий. Отодрать одно щупальце мне удалось, но в меня вцепились остальные два. Четвертое все так же пыталось засунуть мне за воротник какую-то пакость, которую оно держало в скрюченных пальцах. Да пошел ты на хрен! Я рванулся изо всех сил.

Краем уха я услышал сбоку какие-то странные звуки. Щупальца упорно не хотели меня отпускать, и я завертелся на месте, чтобы взять их на излом. Бесполезное занятие, они же гибкие, как веревки. Но зато, развернувшись, я почти воткнулся в стоящего рядом Сванича. А он что стоит, смотрит? Меня тут монстры атакуют, а он… Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что делает экораз. А тот… веселился. Нет, веселится-то он всегда, но сейчас он как-то по-особенному заразительно ухмылялся, глядя на мои мучения.

– Что? – Я все еще пытался оторвать от себя щупальца.

Эрика наконец прорвало, и он расхохотался в голос. Вокруг нас начала собираться толпа любопытствующих инопланетников. Колоритная такая тусовка уродцев. Цирк им тут, что ли?

– Егор, это дневальный, – выдавил наконец из себя сквозь смех Сванич. – Он отмечает пришедших.

– И что? – Я не на шутку разозлился. – А хрен ли меня хватать? Спросить нельзя было, что ли?

Смех Сванича перешел в бульканье.

– Так он и спросил, – выдавил Эрик между вдохами. – А ты по-химмерийски… уха-ха… не понимаешь…

– И чего тут смешного?! – Блин, я его сейчас убью вместе с этим уродцем с щупальцами. – Да, я не понимаю по-химмерийски. А что, все остальные понимают? Я один такой?

Тут эти самые щупальца вдруг отпустили меня, и я полетел прямо на Эрика.

– Так он же тебе переводчик совал, – пояснил Сванич, одной рукой ловя меня, а другой протирая слезящиеся от смеха глаза. – Ты бы хоть посмотрел.

Из собравшейся вокруг нас толпы донеслись короткие смешки. Я почувствовал, как лицу стало жарко. Переводчик? Так это он…

Ну да. Та самая штуковина в щупальце и была универсальным переводчиком, транслировавшим сигнал на микронаушник. И крепят эту пластину обычно под воротник на шею. Но согласитесь, когда тебе за шиворот лезет химмерийское щупальце, тут любой подпрыгнет.

Я развернулся к уродцу-дневальному и только сейчас заметил униформу выродков и повязки дежурной смены (нам их не так давно показали) на щупальцах. Секунда взгляда в мутноватые, покрытые зеленоватой пленкой глаза – и гибкое щупальце предлагает мне все тот же переводчик. В мимике химмери я не силен, но, судя по всему, он… рассержен.

Мембрана микрофона легла на кожу шеи, за ухом прилепилась пластина переводчика.

– …дикарь какой-то, – тут же плеснулся в ухо раздраженный скрипучий голос. Это переводчик поймал направленный сигнал и передал не только смысл, но и интонации говорящего. – Ты что, в первый раз видишь переводчика?

– Я живого химмери в первый раз вижу, – в тон отозвался я. В принципе, хотелось поворчать, но как-то не очень это правильно. Прокол-то мой, как тут ни крути. Но злость и только что пережитый страх требовали выхода. – Пока еще живого.

– Чего? – скрипнул химмери. – Ты что, вправду дикий?

Мутно-зеленые глаза сделались чуть шире. Ага, в этом у нас мимика совпадает. Дневальный начал меня разглядывать, как разглядывают редкое насекомое, но при этом не забывал совать входящим какую-то карточку, которой они касались перед тем, как пройти в зал.

– Мы не дикари, – Сванич понял, что разговор сейчас закончится тем, что я этому уродцу просто оторву щупальце, и решил заканчивать столь «плодотворное» общение. – Мы с Земли. Ясно тебе, компанота?

– Ух ты! – аж подпрыгнул химмери, смешно взмахнув щупальцами. – А чего вас туда занесло? Они ж там всех едят, кто на них не похож. И как там, страшно? А еще говорят, что у них в пилотах только смертники, правда? Поскольку сами земляне воевать не умеют.

Сванич железной хваткой сжал мой локоть, не давая шагу ступить. Нелишняя предосторожность. Этот уродец точно сегодня без щупалец домой пойдет. Еще только слово…

– Неправда, компанота, – Эрик улыбнулся счастливейшей из улыбок. – Там все по-другому. И нас туда не заносило, мы просто живем там. С Земли мы, понимаешь? Люди.

– Настоящие хомо??? – изумлению химмери не было предела.

Он даже щупальца опустил, перестав выдавать карточки. Позади нас тут же скопилась небольшая толпа. Послышались писки, шорох, недовольные возгласы. Я начал медленно наливаться нехорошей кровью. Я думал, только у конвергенов такой бардак на судне, оказывается – нет. Эта штука заразная.

Или прав был Сванич, когда говорил, что на Земле далеко не все плохо в плане организации? Сложно говорить про весь космофлот, но в УФЕСе дневальный уж точно не прекратил бы выполнять свои функции, увидев незнакомое существо. Да-а, бардак-с.

– Настоящие, – пора и мне подать голос. – Самые что ни на есть. С самой Земли не завтракавшие. А нерадивых дневальных у нас принято есть сырыми. Ты нас регистрировать будешь или что еще надо сделать?

– А, – опомнился химмери. – Да. Точно. Вот, – он протянул пластину контролера. – Приложите контракт-номер.

Контракт-номер являл собой чип из нейтрального для данной расы биоматериала, в котором содержались все параметры заключенного контракта. Он вживлялся в запястье ровно на срок действия соглашения и после окончания оного рассасывался без вреда для здоровья. Пока он был под кожей, его достаточно поднести к контроллеру, и принимающая сторона сразу видела, с кем имеет дело. Звание, должность, полномочия, допуск секретности и прочее, прочее. Удобная на самом деле штука. И не потеряешься, и режим секретности обеспечивать становится на порядок проще. Посторонним или недопущенным закрывается доступ, и чип сам тебя предупредит легким покалыванием о том, что ты забрел туда, куда не надо. Ну, и другую сторону, естественно, тоже оповестит.

Я, стараясь, чтобы это не выглядело слишком уж пренебрежительно (хотя, наверное, стоило бы), приложил запястье к считывателю, Сванич повторил мое движение. Химмери пискнул что-то неразборчивое и потянулся к следующему наемнику, стоящему за нами. И замер, глядя на экран с выведенными данными.

– Группа Сипалы? – Сложно сказать, с какими интонациями это было произнесено, но сам факт заторможенности дневального говорил о том, что нам уготована очередная гадость.

Стоящий за нами угловатый фосс, каменный крыс с метеоритного облака в Андромеде, рыкнул что-то недовольное, мой переводчик не успел среагировать (а, может, там и не было ничего членораздельного), и химмери опомнился.

– Ваши места крайние левые до третьего, с первого по седьмой ряды, – сообщил он и протянул считыватель фоссу.

– Ты тоже заметил, что тут что-то не то? – поинтересовался я у Сванича, когда мы отошли от входа.

– Ну, если не считать того, что два офицера Земного космофлота служат по контракту в Легионе выродков, – пожал плечами тот, – то ничего необычного тут нет. Ты опять напрягаешься по поводу того, что с нами будет? Расслабься. Я уже тебе говорил, что никаких сладких должностей у нас не просматривается, а в остальном мы для них такие же сторонние наемники, как все остальные. Только повыше квалификацией. И засунут нас туда, где больше всего мы нужны. Давай, не тормози, ищи наши места, скоро начнется.

Я оглядел зал. Ворочающаяся в просторном помещении живая масса потихоньку рассаживалась по своим местам. Правда, тише от этого не становилось. Треск, шум, писк, сопение, какие-то стуки. Немаленький зал был полон представителей самых разных рас и цивилизаций. Я не знал происхождения и половины существ, заполнивших тренинг-комнату.

– Эрик, кто это? – я указал Сваничу на огромное, занимающее аж три кресла сразу существо, похожее на обожравшегося быка. Если бывают быки с недоразвитыми крыльями.

– Тсс, тихо, не показывай на него пальцем, – хлопнул меня по руке Сванич. – Это свайт. Он не просто похож на быка, он и есть бык. Такой же тупой и такой же злобный. Если решит, что ты его не уважаешь, полезет в драку сразу же. И хрен его без парализатора остановишь. А нам сейчас драться нет смысла. Химмери будет достаточно.

Я решил ему поверить. Тем более что рогатый свай и в самом деле заметил мой жест и начал беспокойно ворочаться, явно прикидывая, а удобно ли будет ему вылезать из кресел. Я что, недостаточно вежливо на него указал?

– С первого по седьмой, – задумчиво пробормотал Эрик, присматривая свободные места, первые ряды были практически заполнены. – Ну и где нам сесть?

– Вон. – Прямо перед нами красовались два свободных места. Странно, что Сванич их не видит. И они еще тем удобны, что рядом сидят не какие-нибудь фоссы или химмери (я про быкообразных свайтов и не говорю), а вполне нормальные с виду гуманоиды. – Посмотри. Видишь?

Я повернулся к Эрику. На его лице блуждала та самая улыбка, с которой он рассказывал про третьего пассажира.

– Вижу, – промурлыкал он. И как-то не понравился мне его тон. – Вот только не уверен, что это лучшие места из всех возможных. Может, все-таки вернемся к свайту?

Я внимательнее присмотрелся к сидящим на крайних креслах. Что это с Эриком? Да, не все там гуманоиды, ну так и что? Зато откровенных уродов нет…

В этот момент сидящее на следующем ряду за пустыми местами существо повернулось к нам, и я понял, что пока всех врагов в галактике не победим, никуда я от выродков уже не денусь. Все, ребята, я пропал…

Я, конечно, догадывался, что такие девушки существуют. Где-то… На просторах Галактики… В информационном поле… В видеопостановках, в Галанете, в мечтах… Но чтобы столкнуться лицом к лицу с одной из них – это у меня впервые.

Первое слово, которое приходило на ум при взгляде на девушку, которая обернулась к нам, было «совершенство». Вот ей-богу не вру! Безупречные черты лица, точеная шея, копна густейших волос, м-м-м… все остальное, что подчеркивала идеально сидящая форма (заметьте, форма выродков). Нет, я сплю, ущипните меня. А орда инопланетных уродцев, копошащаяся вокруг, лишь подчеркивала собранное в одном теле великолепие.

– Здесь места для мобильной группы Сипалы, – произнесло чудесное видение мелодичным голосом. О-о, да, да. Даже ее голос оказался именно таким, каким должен быть голос небесного видения. Чистый, звонкий. Нет, мужики, я точно пропал. Прощай, былая жизнь, не будет теперь покоя.

К моему счастью небесное создание не отвернулось от нас.

– Вы уверены, что вам сюда? – вновь зазвучал божественный голос. – Эти места…

И тут она осеклась, как будто увидела что-то неприятное. Я начал оглядываться в поисках смертника, который осмелился обидеть эту чудесную девушку. Ну, держись, монстр, я так долго ждал этого момента, который день уже (конвергены в коридоре не считаются). Ну, и где ты?!

А проблема оказалась в том, что искомый монстр стоял рядом. Практически в полушаге от меня.

– М-мда, – раздался над моим ухом голос Сванича. – А с чувством юмора у Брата Тихона все в порядке. Или это кара за грехи наши?

Безупречные брови девушки сошлись над переносицей. Ангельские глаза потемнели. У меня защемило сердце. Солнце мое, только не хмурься! Тебе это, конечно, тоже идет, но я не переживу расставание с идеалом, который только что обрел. И боги космоса все-таки сжалились надо мной…

– Вы хотите сказать, что вы и есть опорник и крейс-пилот, обещанные Аглаем?

Так нам к тебе? О, да, да, да! Но тут во мне дурным голосом заорала банальная ревность. Только что обретенный мною идеал, девушка моей мечты, в упор смотрела… на Сванича! На него одного. Я чуть не запрыгал на месте. Нет, не туда, не туда смотришь! Это же я, я самый лучший в мире крейс-пилот! И это я готов везти тебя хоть на край света. При чем тут Сванич? Он страшный и противный. А еще слишком много смеется.

Ну, это все были шутки, а на самом деле мне, так же как Эрику, стало немного неуютно. Только, в отличие от экораза, я не понимал, что происходит. А очень хотел.

– Эрик, что происходит?

Сванич и не подумал ответить. Зато вновь зазвучал ангельский голос:

– Я убью этого толстого придурка.

У меня чуть глаза на пол не выпали от изумления. Чего? Кто сейчас это произнес? И мне тут же пояснили. Ангельский голосок перешел в далеко не ангельский шип. Сейчас он больше напоминал переговоры файратов по местной связи.

– Я просила подобрать мне вменяемых профессионалов, а он вместо этого прислал мне двух задохликов-хомо?

Резким жестом, никак не вязавшимся с ее тонким обликом, она стукнула себя по воротнику, включая устройство внутренней связи, и чуть ли не басом гаркнула в микрофон:

– Аглай! Это Сипала.

Микрофон на воротнике что-то прошуршал.

– Что значит «без комментариев»? И какой это у меня приказ?! – рявкнула девушка, все больше и больше превращаясь в рассерженную ведьму, разменявшую не первую сотню лет. Честно, я был не в силах смотреть на то, как на моих глазах рушится только что обретенное совершенство. Или прав Сванич, и это кара свыше за все наши грехи? Если да, то я, пожалуй, больше не буду грешить. Уж очень обидно…

Девушка тем временем с ненавистью скосила глаза на микрофон, в котором, надо думать, только что отключился датан Аглай, еще одним злым щелчком выключила его и прошипела, глядя куда-то внутрь системы связи:

– Ну подожди, жирдяй, я тебе это припомню.

Да уж, представление новой команде выходило лучше некуда. Сванич рядом со мной устало провел рукой по лицу, как будто стирая с него что-то. Познакомились, в общем.

А так посмотреть, неплохие у них в Легионе иерархические отношения. И субординация на уровне…

Сипала тем временем перевела взгляд на нас. И взгляд этот не предвещал ничего хорошего. Брови ангельского создания и не думали расходиться.

– И что мне с вами делать?

Ну, у меня была пара идей по этому поводу, но я решил с ними немного повременить. Потом. Чуть позже.

– Опорный штурмовик правого крыла, Эрик Сванич, – представился экораз в ответ на этот риторический вопрос. Что ж, логично.

– Крейс-пилот Егор Савойский, – услышал я свой голос. Черт, как непривычно. Никакой я не крейс-пилот. Я – дэ-ка шесть, УФЕС-В. Родился не им, но помирать буду, надену именно эту форму. Хотя сейчас это точно не в тему обсуждать.

– Три дня, – мрачно пробормотала Сипала (теперь я знал, как зовут самую прекрасную девушку Галактики). – Всего три дня, и два хомо на ключевых позициях. Ну, Аглай…

И при всем при этом она упорно продолжала смотреть только на Сванича. Как будто меня вообще не существовало. Да что ей там, медом намазано? И чем это, интересно, нескладный худой экораз лучше целого дэ-ка шесть?

Пора было уводить наш разговор в сторону. Тем более мне совсем не улыбалось принимать на себя мифическую вину датана Аглая, а по большому счету – Брата Тихона.

Я уже даже рот раскрыл…

– Внимание! – Металлический голос в наушнике перебил мои начинания. Судя по всему, он транслировался на всех, потому что разноголосая суета в зале прекратилась, как по мановению волшебной палочки. Собравшиеся замерли. – Всем занять свои места. Собрание начинается.

Нет, все-таки это был не галактический базар. Все-таки это были бойцы. После объявления все постороннее было отброшено мгновенно. Не прошло и пяти секунд, как все слоняющиеся по залу, копошащиеся, устраивающиеся и переговаривающиеся создания плюхнулись на свои места и приготовились слушать. Наверное, я погорячился с негативом по поводу дисциплины в Легионе. На зал упала тишина.

И тут я осознал, что в зале стоят всего двое: я и Сванич.

– Хомо, – раздался ангельский голос.

Я осклабился внутри: это она нас позвала. Можно считать это признанием заслуг?

– Садитесь, – Сипала показала на два свободных места перед собой. – Потом будем с вами разбираться.

О, да. Я постарался не лыбиться в открытую. Потом мы разберемся. Ух, как мы разберемся! Потом!

Глава 7

Тишина в зале была прямо-таки идеальной. Я и вправду наговаривал на выродков. Уже и не помню, когда я наблюдал такую тишину на собрании стольких людей. Ну, не людей, конечно, а нелюдей, но тем не менее…

Звенящую тишину вдруг нарушили тяжелые шаги. Я завертел головой, высматривая, кто это там так топает. Даже здоровяк Аглай не должен производить столько шума при ходьбе. И тут я высмотрел.

Да, точно, я знал, что они появятся. Ну не может же Брат Тихон таскать их доспех и не постараться заполучить хотя бы парочку таких бойцов.

На возвышение для докладчиков, громыхая бронированными сапогами, вышли три декрота, сопровождающие четвертого. Да уж, вот именно это я имел в виду, когда говорил, что Брат Тихон не вписывается в размеры ледяных бойцов. Все четыре боевых доспеха выглядели абсолютно одинаково: черные небликующие шлемы, чешуйчатая броня, до миллиметра выверенные сочленения перчаток, идеально повторяющие форму рук, все идентично. Но центральная фигура, которую охраняла большая тройка, была ровно в три раза меньше остальных. Если не знать, что внутри доспехов сидят живые существа, вполне можно принять их за тяжелых роботов. Штурмовую модель, предназначенную для прорыва подготовленной обороны.

На не таком уж маленьком возвышении резко закончилось свободное пространство. Выглядело это весьма внушительно.

Мы с Сваничем переглянулись и обменялись понимающими ухмылками. Практического смысла в присутствии декротов на этом собрании не было никакого, ну кто, скажите, сможет напасть на командоре Легиона посреди десантного модуля на конвергеновском линкоре? Но эта тройка была явлена собравшимся с другой целью. Демонстрация. Мощи – ну да, декроты, даже трое, сила немалая. Считай, ударное крыло. Богатства – содержание каждого из здоровяков, насколько я знаю, обходится в стандартный галактический год, как содержание целой «люстры». Ну, и статуса, конечно же. Ледяные бойцы к кому попало не пойдут и ни за какие деньги не станут охранять богатого слизня, не способного вести победоносную войну. Они шли только туда, где можно обрести почет. Чтобы добавить к и без того немалой славе расы декротов. Поэтому командир, в свите которого были эти ходячие танки, мог смело показываться на люди (и на нелюди тоже), договариваясь о чем угодно: стоящие за его спиной массивные фигуры обеспечивали безоговорочное доверие к словам военноначальника.

Брат Тихон демонстративно оглядел замерший зал. Чуть поднял голову.

– Друзья мои, – в наушнике зазвучал знакомый голос. – Я рад приветствовать вас здесь в этот час…

Люди, нелюди, неведомые миры, непонятные цивилизации, странные обычаи и невероятные создания. Все это, конечно, в Галактике было. Но, сколько живу, столько убеждаюсь – есть вещи, по сути своей неизменные в любом обществе, любом мире, под любыми звездами.

И общие фразы на общем собрании при старте любой кампании – явление надмировое. Там, где собирается большое количество разумных существ, неизменно будет присутствовать вот такая говорильня.

Брат Тихон вещал. Не просто выступал, рассказывая о предстоящем задании, а именно вещал. Легион, былые победы, место организации в Галактике, конкуренты, цели, стратегия и будущие свершения – все это присутствовало в речи командоре, так же как и в миллионах и миллиардах подобных речей, которые произносились и ежечасно произносятся руководителями во всей Галактике.

У меня даже зубы заломило. Я органически не перевариваю эти пафосные собрания. Ну на хрена они нужны? Все равно конкретные детали предстоящей операции будут закачаны на ходовики и в аналитические блоки скафандров напрямую, а тонкости и оттенки будут доведены командирами подразделений на отдельных собраниях. Сейчас идет просто поток сознания. «Да мы…», «да победим…», «да мало противников в Галактике, которые могут противостоять…». Ага, на Землю прилетай, тебе там объяснят, мало в Галактике адекватных противников или много. Не один и не два таких, как ты, пытались порезвиться в мирах Форпоста. Ни у одного ничего не вышло. Про внутрисистемное пространство Солнца я вообще молчу. Туда несколько раз смогли добраться только создававшиеся долгие годы армады конвергенов («домой» им, видите ли, захотелось), да и то убрались они оттуда несолоно хлебавши. Всем остальным не обломилось вообще ничего. Так что пусть Брат Тихон кому другому рассказывает свои сказки, а я подожду верить. Вот только скучно на этих собраниях до зевоты. Но не денешься никуда.

Я оглядел зал. Хм, странно. При всей очевидной бесполезности и пафосности речи командоре большинство народа слушало его с раскрытым ртом. Или пастью, у кого что есть. Верят. Восхищаются. Ну-ну, восхищайтесь, восхищайтесь. Я посмотрел на Сванича. Экораз слушал выродка… внимательно. Так внимательно, что мне даже захотелось узнать, что такого он нашел в стандартной вступительной речи?

– Эрик, – я тронул его за плечо, – ты так внимательно его слушаешь, мне стало интересно…

– Тихо! – меня стукнули по спине. – Заткнись, хомо!

Что?! Да я тебя, слизень, по полу размажу, плевать мне на это собрание. Я развернулся… Оп, не размажу. Позади меня лучились неземным светом рассерженные глаза моего только что обретенного идеала. Сипала выражала неудовольствие. Ну, ладно. Я даже возмущаться не буду.

Я повернулся обратно, краем глаза заметив тонкую усмешку Сванича. Паразит.

Что ж, придется терпеть всю эту тягомотину.

Тягомотина продолжалась минут сорок. Принципиально нового из нее я узнал лишь то, что конвергены вляпались в большую разборку с файратами и так называемым «рыбным союзом», в который входили представители цивилизаций, живущих в воде. А поскольку древняя крокодилья сущность из файратов не вытравлялась ничем, кроме плазменного заряда, то, скажем так, «морепродукты» до сих пор традиционно привлекали их больше других видов живых существ. Тем фактом, что в данном случае «морепродукты» были разумными и объединяли несколько десятков планетарных систем, файраты традиционно пренебрегли. За что и готовились понести заслуженное наказание (они сами, правда, об этом еще ни сном ни духом). И в союзники они себе выбрали уже традиционных двоякодышащих рыбообразных – мойлов. В связи с тем, что мойлы, так же как сами файраты, оставались хищниками (правда, не такими безбашенными, как крокодилы), вхождение в относительно миролюбивый и травоядный «рыбный союз» им было заказано. Так же как файраты, мойлы совершенно спокойно чувствовали себя и в воде, и на воздухе, что опять же несколько роднило их с крокодилами. Ну, и последним аргументом в пользу участия мойл в этой заварушке было то, что территория, ими контролируемая, располагалась как раз на стыке «рыбного союза» и конвергенов – раз, а два – это опыт, который уже имели мойлы в войнах против конвергенов и… Земли. Да-да, именно Земли. Гнусная тогда вышла история, не хочу сейчас на ней останавливаться.

Ну а конвергенам в данном конкретном случае не повезло тем, что один из наиболее густонаселенных и, соответственно, наиболее «вкусных» анклавов «рыбного союза» был скрыт от файратской зоны рукавом территории, контролируемой конвергенами. Станут крокодилы делать немалый крюк по Галактике, через множество секторов, в которых у них не то чтобы много врагов, а практически все, вместо прямого марша через несильно населенные территории, где к тому же можно неплохо разжиться? Да еще и с союзниками-мойлами неподалеку? Ну, нужны тут комментарии? А конвергены вдобавок никогда не блистали в Галактике славой существ, способных вести широкомасштабные войны. Рейдерские атаки и галактическая логистика, вот что составляло основы процветания этого псевдогосударства мутантов. Хотя, надо отдать им должное, доставка всего, что только можно, по всей Галактике – это их конек. И грузы они охраняют – будь здоров. А любому, кто покусится на доброе имя перевозчиков-конвергенов и решит присвоить себе перевозимый ими груз, грозило немедленное… утопление в потоках денег, которыми конвергены осыпали наемников, традиционно несущих возмездие от имени мутантов. Ну вот, собственно, и разъяснение, каким боком тут оказались выродки. Картинка сложилась. Теперь осталось всего лишь выполнить свою часть контракта, забрать ребят и… ну, а дальше посмотрим, выполнять ли задание до конца или рвануть домой, а там пусть наши сами разбираются.

Тут у меня против воли вырвался вздох. Н-да, выход получился что надо. И до конца еще ох как далеко!

Действо, происходившее на возвышении для докладчиков, тем временем приближалось к завершению. Ну, по крайней мере, я так решил, глядя на появившегося на сцене сият-дан Ибишу. Ах вот ты кто у нас, оказывается!.. Куратор операции со стороны мутантов. Деньги конвергеновские стережешь? Ну-ну, стереги.

Ибише тем временем дали слово, и он заблеял какую-то чушь про «большое спасибо», «благородную миссию», «не отсутствие сомнений в успехе» и тому подобную глупость. Несерьезность его выступления подчеркивалась еще тем, что блеял он в окружении декротов, смотрясь на фоне их бронированных доспехов совершеннейшим мешком, набитым тряпьем и протухшими овощами. Кем, в принципе, он и являлся.

Ф-фух, наконец-то все закончилось! Ибиша слез со сцены.

– Командиры групп, приступить к постановке задач! – пролаял в микрофонах голос Брата Тихона, и зал наполнился шумом. Учитывая то, что разные существа выражают свои эмоции по-разному, шум идентифицировался с трудом, но по тишине, в которой происходило все выступление, его можно было бы назвать одобрительным. Лично я безоговорочно одобрял тот факт, что оно наконец закончилось.

Ну, теперь начинается настоящее собрание. Как обычно бывает в таких случаях, в дверях не протолкнуться. Насидевшиеся бойцы устремились к выходу, где мгновенно образовалась легкая толкучка. Послышались вопли, недовольные писки, короткие взревывания. Вот уже кому-то наступили на хвост, кому-то прищемили крыло… Веселый гвалт прорезало громкое недовольное шипение. Я присмотрелся к гибкому длинному телу, извивающемуся под ногами выходящих. Ну да, а по кому-то просто прошлись.

Но никакой неорганизованности не было и в помине. Командиры групп мигом взяли управление процессом на себя, и все более-менее упорядочилось. Я толкнул в бок Сванича, показывая на давешнего свайта, который и оказался одним из командиров. Надо сказать, ему шло. Короткие рыки, которыми он регулировал действия своих подчиненных, воспринимались просто на ура. По крайней мере ни один из тех, кому они были адресованы, не выказал и тени непонимания или неповиновения. Вокруг свайта царили степенность и порядок.

Эрик проследил за моим взглядом и ухмыльнулся. Но тут сбоку раздался ангельский голосок нашего нового командира, и улыбка Сванича стала задумчивой.

– Команда, внимание! – Я развернулся, глядя на отдающую распоряжения Сипалу. – Сбор в техническом секторе. Отдыха нет, перерыва нет. Двинулись.

Я даже залюбовался. Нет, определенно, образ валькирии ей идет.

– Вы… – Я настолько замечтался, глядя на эту неземную красоту, что момент, когда все толпящиеся вокруг существа уже двинулись по своим делам, от меня ускользнул. В итоге мы с Эриком остались торчать двумя столбами. Куда идти-то?

– Вы… – Сипала внимательно по очереди оглядела нас, – где наш техсектор, знаете?

Мы дружно и с готовностью замотали головами. Ну почему при взгляде на красивую женщину всегда хочется делать глупости? От переизбытка молодечества? Я головой мотнул так, что чуть не потянул шею. Ну и, естественно, вышел полным дураком перед той, перед которой хотел выпендриться. Сипала коротко нахмурилась.

– Ну да, откуда вам… Ладно, – приняла решение она, – позже поговорим. За мной!

Она развернулась и пошла к уже почти освободившемуся выходу из зала.

О, да-а, да-а… Это был правильный приказ. Более чем. Только бы техсектор располагался подальше. Потому что идти за этой красотой я был готов оч-чень долго. Знаете, какой вид открывается, когда выполняешь команду «За мной»? У-у-у… Правда, пропорции совершенного тела немного нарушала, скажем так… корма. Как-то уж очень она, чтобы ух… Короче, слишком она выступает. Не то чтобы я был против больших попок у девушек, но у Сипалы она на самом деле была какой-то… ну да, именно непропорциональной. Хотя это ей шло.

– Что-то не так?

Я уже почти готов был двинуться, когда одновременно с прозвучавшим вопросом понял, что Сванич и не собирался никуда идти. Он стоял, глядя на нашего новоиспеченного командира, и в его глазах тоже явственно читался вопрос.

– Что-то не так? – повторила Сипала.

– А это ничего, что мы будем в вашей команде? – спросил вдруг Сванич.

Вот те раз! Впору было удивиться. Уж кто-кто, а Эрик Сванич за все то время, что я с ним общаюсь, еще ни разу не дал повода заподозрить себя в нерешительности. Сейчас-то что изменилось?

– А что тут можно обсуждать? – невозмутимо пожала плечами Сипала. – При всем моем неудовольствии я не буду обсуждать приказы ни датана Аглая, ни Брата Тихона.

Было видно, что она сожалеет о той вспышке эмоций, свидетелями которой мы стали. Ну, правильно, командир не должен себе позволять вольного общения с вышестоящими в присутствии подчиненных. Но я был готов ей простить эту вольность. Такой женщине можно простить все. Да ладно тебе, Эрик, ну чего ты? Пошли, очень хочется полюбоваться на… Ну, надеюсь, все все поняли.

– Я не испытываю радости от того, что в моей команде появились два хомо, – продолжила тем временем Сипала, – но и ставить под сомнение компетенцию командоре я не намерена. Если вы докажете свою квалификацию, милости прошу на борт. Что еще?

– Нет, я немного не о том спрашивал, – аккуратно поправил ее Сванич. Диво дивное, я чуть рот не раскрыл. Смущенный экораз, спешите видеть, всего одно представление на просторах Галактики.

– А о чем? – Сипала, казалось, искренне не понимала, чего от нее хочет этот хомо.

– Ну, я имел в виду корабль, – Сванич продолжал говорить загадками.

Все интереснее и интереснее… А какой корабль он имеет в виду? Сипалу, оказывается, это тоже интересовало.

– Какой корабль?

– Наш, – да уж, подобной лаконичности в исполнении Эрика я еще не наблюдал. Да что ж такое происходит?

– Что ваш корабль? – а вот теперь Сипала рассердилась. И правильно, на мой взгляд. Мне тоже надоела эта игра в угадайки.

– Правильно ли я понимаю, – Сванича отчего-то понесло в высокий стиль, – что авторитет Брата Тихона настолько велик, что ваше пребывание на нашем корабле, имевшее место не так давно, не будет иметь значения в предстоящей операции?

Во как! Я чуть не сел на пол от неожиданности и, эм-м… пикантности ситуации. Получается, что Сипала и была тем третьим «языком», который экоразы… То есть… Так вон оно что-о! Теперь даже до меня дошло.

А до Сипалы, похоже, нет.

– Пребывание на вашем корабле? – изогнулась тонкая бровь. Выглядело это божественно. – Что вы имеете в виду?

А вот тут накрыло Сванича. Ей-богу, я такого выражения лица у него еще не видел. И даже предположить не мог, что оно существует.

– Ну… вы… у нас… там… – Эрик даже начал запинаться. Да уж, зрелище то еще. – На корабле… с нами…

Сипала моргнула и посмотрела на меня. Ее взгляд спрашивал однозначно: «Вы чего наглотались перед собранием?» Я, если честно, обрадовался ее вниманию ко мне, как школьник. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чем она спрашивает (да уж, плюсов к моему образу хомо-задохлика это явно не добавило), и изобразить полнейшее непонимание. Я и впрямь понятия не имел, что там такого пытается донести до нее Сванич. Хотя выглядело это по-идиотски: очередная блаженная улыбка и традиционное мотание головой. Ну, да, а что? Я всегда так общаюсь с красивыми женщинами, хоть кого спросите.

– Так, – прекрасной Сипале явно надоел этот разговор слепого с глухонемым. Тем более что и в зале почти никого уже не осталось. – Определяю.

Вот теперь я поверил, что Сипала является полноценным командиром мобильной группы. В ее голосе настолько явственно звякнуло железо, что даже путающийся в материях Сванич, похоже, понял, что разговор пора заканчивать. По крайней мере сейчас.

– Определяю! – Из голоса Сипалы окончательно ушла женственность. Теперь он больше напоминал ассистентов АСУВов, автоматических систем управления войсками, на которые иногда ставят псевдоженские голоса. И приказной сути эти голоса не меняют. Вот и сейчас было нечто подобное. Сипала нависла над Сваничем всей командирской массой (не спрашивайте, как нависла она над двухметровым экоразом – на то и командир, чтоб нависать, если что). – Я не знаю, о каком корабле мы тут говорим. Я никогда раньше вас не видела и не имела ни малейшего понятия о вашем существовании до сегодняшнего дня. Обсуждение любых последующих вопросов будет проходить в помещениях технического сектора. Вопросы отставить. Все. Вперед, шагом марш!

Я не знаю, что там творилось в голове у Сванича, но у меня внутри мгновенно вскипела очень странная смесь. Возмущение (да кто ты такая приказывать дэ-ка шесть?), понимание необходимости (контракт, мои ребята в заложниках), нелюди (слыханное ли дело, воевать вместе с инопланетниками?), мутанты (заказчики-то – конвергены), да и просто так… – а чего она меня гоняет?

С этой смесью я честно боролся целых две секунды. Аргумент в пользу подчинения был только один, но победил именно он. Куда мне деваться от подписанного контракта? Галактические законы в таких случаях исполняются будь здоров. Нарушителям лучше больше не появляться в космосе. Первый же патруль любой расы загребет.

Тем более что Сипала не стала ждать само собой разумеющегося ответа, а просто пошла на выход, оставив нас дохлопывать глазами.

– Пошли, – я потянул Сванича за рукав, – на ходу додумаешь. А заодно расскажешь, что произошло. Я правильно понял, Сипала – это и есть ваш третий язык? Тот, который выжил?

Эрик машинально кивнул головой.

– Не понимаю, – пробормотал он. – Это же она. Движения, руки, волосы. У нее даже родинка там же.

И вот черт меня дернул ехидно поинтересоваться:

– А родинка у нее, прости, на каком месте?

Лицо Эрика превратилось в каменную маску. Взглядом, которым он посмотрел на меня, можно было прожигать броню линкоров и одновременно замораживать сверхновые.

– Запомни, – челюсти Сванича как будто свело судорогой. Он цедил слова, с трудом проталкивая их сквозь стиснутые зубы: – Навсегда запомни. Экоразведка никогда не унизится до издевательств над пленными и до «контактов», – он как будто бы выплюнул это слово, – с нелюдями. И ты, дэ-ка…

– А вот тут стоп! – меня включило мгновенно. Ответ на агрессию нам тоже забивали в качестве одной из базовых боевых функций.

Экоразведка – это, конечно, круто, но я тоже не мальчик, чтобы вот так учить меня уму-разуму. Хотя действительно не очень хорошо получилось. Надо гасить эту дурацкую ссору, возникшую на пустом месте.

– Согласен, – я поднял руку, демонстрируя примирение. – Шутка была неудачная. Но только не надо меня тут по полу мордой возить. Я, знаешь ли, тоже не вчера в космос вышел, и нелюдей люблю не больше твоего.

Секунду Сванич смотрел на меня. А потом каменная маска треснула, и в самом деле, не такая у нас ситуация, чтобы длиной кораблей меряться.

– Ладно, проехали, извини, – Эрик хлопнул меня по плечу. – Только ты больше так не шути. Смотри, наша командирша уже в дверях. Пошли, будем знакомиться с «соратниками». Если я все правильно понял из рассадки по рядам, то компания у нас будет та еще. Тебе понравится.

Как очень быстро выяснилось, Сванич понял все правильно.

Глава 8

Техсектор команды Сипалы не представлял собой ничего особенного с точки зрения новизны. Десантные модули – они по всей Галактике десантные модули. Максимум утилитарности, минимум вычурности. Треугольный кусок механического пирога, расположенного на нижней палубе модуля. Вершина треугольника упирается в пандус-эскалатор, ведущий от круглого центрального выхода из жилой зоны (где-то там, наверху, наши каюты), а дальше сектор расширяется и заполняется боевой техникой, ждущей своего часа в ячейках-сотах. Каждая ячейка имеет свой шлюз для выхода техники в космос. Со стороны зрелище начала десантирования выглядит завораживающе красиво. Огромный диск модуля в одночасье как будто вскипает, окутываясь искрящимися выхлопами стартующих истребителей. Но это если модуль стоит на судах, которые принимают непосредственное участие в пространственных схватках. А для кораблей типа линкоров, платформ-носителей или трансгалактических крейсеров эстетика другая. Тут вспышки выхлопов окутывают модуль по периметру диска. Это стартуют снаряженные «люстры», в захватах которых покоятся истребители.

Кстати, для кораблей классом ниже такая картина тоже может иметь место, но это скорее аврал, нежели норма. На эсминцах или фрегатах, например, боевой старт «люстр» может происходить тогда, когда сам корабль атакован москитным флотом противника и требуется отогнать эту мелюзгу. Тогда торцевые заслонки диска модуля отстреливаются в аварийном режиме, и появляющееся одновременно со всех сторон кольцо «люстр» дает залп. Я пару раз видел такое. Зрелище более чем впечатляющее, ну и эффект соответствующий.

В центре любого технического сектора располагаются ремонтные зоны. Их размещают с одной стороны так, чтобы к ним можно было доставить поврежденный истребитель с любого направления треугольника, а с другой – поближе к «люстрам», эти штуки сильно не потаскаешь. А в каждой ремонтной зоне, соответственно, предусмотрены помещения для персонала, они же старт-каюты: комнаты (или залы, как посмотреть), где происходят совещания, локальные собрания и постановка боевых задач. Именно в техзонах происходит распределение пилотов по кораблям, поэтому где же еще проводить подобного рода собрания, как не тут?

Старт-каюты оборудованы более чем серьезно. Тут тебе, помимо всяких технических приборов и ремонтных станков-роботов, и онлайновые карты галактики с изменениями в реальном времени, и дальняя связь, и симуляторы боя, и тренажеры для пилотов. Старт-каюта Легиона ничем не уступала всем остальным каютам, виденным мной ранее. Скорее, превосходила. Такого количества последних разработок всевозможных приборов, приборчиков, приложений и тренажеров я не встречал нигде.

Но главным в старт-каюте, куда мы с Сваничем добрались последними, была, конечно, сама команда. Н-да…

Не сказать, что я, будучи дальним курьером УФЕС-В, совсем уж не видел представителей других цивилизаций Галактики. Видел, и немало. Но все они по большей части относились к расам, так или иначе соседствующим с Землей. Уже в зубах навязшие файраты, динохи, раващи, фоссы, химмери, тот же «рыбный союз», ну и еще пяток-другой гораздо реже встречающегося галактического сброда. Но из существ, собравшихся здесь, в старт-каюте, я не знал и половины. Да что там половины, из… подождите: один, два, три, четыре… девять… – восемнадцати собравшихся я идентифицировал по расе только пятерых. Саму Сипалу, еще одного человека (ну да, основателями выродков и считаются люди), почему-то упорно не смотрящего в нашу сторону, двух фоссов и одного химмери. Всех остальных существ, увлеченно галдящих в небольшом помещении, я никогда раньше не видел. Ну, может, и видел на картинках, которые нам показывали на занятиях по внеземным контактам, но вряд ли уже помню, кто есть кто и где обитает. И уж тем более не помню, кто как называется. Ладно, придется учиться заново. Благо, есть помощник. Я скосил глаза на Сванича. Экораз сохранял невозмутимое лицо без тени былых улыбок. Неужели это его Сипала так подкосила?

Перещелкивающая настройки на ведущем пульте Сипала (и когда только успела там оказаться, ведь почти перед нами шла…) тем временем подняла голову и заметила нас с Эриком. К счастью, в этот раз никакого неудовольствия в ее лице не было. Я внутренне осклабился. Свыклась? Это хорошо, так обычно и бывает. Поначалу и коспилотам перегрузки не нравятся, а потом парни втягиваются. Мы хорошие, к нам только привыкнуть надо.

– Проходите, – Сипала показала на пространство рядом с собой и хлопнула в ладоши, прерывая веселый гвалт, гуляющий по старт-каюте.

– Внимание! Начинаем.

Дисциплина выродков сказалась и тут. Разношерстная компания живенько рассосалась по местам и во все глаза уставилась на нас. Странное ощущение, доложу я вам. Вот так меня в семнадцать пар инопланетных глаз еще не рассматривали. Захотелось поежиться.

– Представляю вам новых членов команды, – строгий голос Сипалы заполнил мой наушник, она переключилась на общую структуру вещания, при которой переводчики работали в режиме конференции. Даже если ты отсутствуешь, все равно будешь слышать то, что происходит на собрании. И кстати, об отсутствующих.

– Финила, – Сипала оглядела зал. – Есть?

– «Песок» на «люстре» тестирует, – доложил кто-то из зала. – Обещала быть, но… видимо, никак.

– Понятно, – кивнула Сипала.

Я тоже машинально кивнул. «Песок» – это серьезно, чтобы из него в режиме теста вырваться, надо очень постараться. Пока таймер не сработает, обратно не жди.

– Продолжаем, – Сипала оглядела зал. – Представляю правого опорника и крейс-пилота. Опорник – Эрик Сванич.

Эрик сделал полшага вперед и сдержанно кивнул.

– Крейс-пилот – Егор Савойский.

Мне очень хотелось состроить морду и помахать всем руками. Мол, да, да, это я, встречайте дэ-ка, я тут ненадолго, проездом, всего три представления. Только на этой неделе. Но, я думаю, меня бы не поняли. Никто, кроме Сванича. Поэтому я точно так же, как Эрик, вышел вперед и коротко кивнул.

– Сторонние специалисты на рамочном контракте, – продолжала Сипала. – Хомо (тут я чуть и в самом деле не начал лыбиться – а без объявления не видно, что мы хомо?). С Земли.

По старт-каюте прокатился легкий гул. Надо думать, удивленный. Я покосился на Сванича, чего это они? На лице экораза не шевельнулся ни один мускул, он продолжал разглядывать команду с прежним, абсолютно бесстрастным выражением. Ладно, и я тогда помолчу.

С последнего ряда поднялось какое-то мохнатое щупальце.

– Да, Дюид? – разрешила вопрос Сипала.

– Я про Голубой Шар много слышал, и хорошего, и плохого, – скрипнул наушник голосом странного, похожего на две сросшиеся груши существа, – все, что о них говорят, пересказывать не буду, у меня другой вопрос: а имеющаяся квалификация позволяет включить их в боевой состав за три дня до начала кампании?

Судя по наступившей тишине, вопрос интересовал всех. Что ж, логично, я бы тоже интересовался, подсунь мне кто-нибудь непонятных напарников. Хотя, возможно, и нет. Назначают же мне разные конвои. И я не спрашиваю, насколько они хороши, да и кто бы мне позволил спрашивать. Что, дэ-ка, больше оперативного управления знаешь? Вперед, солдат!

В данном случае ситуация была схожей, но Сипала все же снизошла до расширенной информации:

– Опорник – Экоразведка Голубого Шара. Крейс-пилот – дальний курьер фельдъегерей. Статус – «дэ-ка шесть». Есть кто-нибудь понимающий, что это такое?

Зал опять загудел. Если я правильно разобрался в интонациях существ других рас, то это было понимающее одобрение.

– А я не понимаю, – не успокаивался двухгрушевый Дюид. – Мне надо секторы покрытия рассчитывать, а вдруг они не сообразят, куда можно, а куда нельзя соваться?

Мне стало смешно. Ну вот вам еще одно подтверждение существования единого разума. Есть такая теория, согласно которой психология любого живого существа строится на идентичных принципах. То есть конкретные ценности бытия могут меняться от мира к миру, но вот само наличие этих ценностей – неизменно во всей Вселенной. И базовые принципы мышления у любых существ идентичны. Один из побочных выводов этой теории – наличие единых психопрофилей у представителей различных рас, миров и цивилизаций. В данном случае несуразный Дюид лишний раз подтвердил обоснованность этой теории.

Собственно, идея-то в чем? А в том, что таких, как этот грушеобразный, на Земле тоже пруд пруди. Он на самом деле давно уже понял и что такое Экоразведка, и УФЕС, знает прекрасно. И как бы не лично с нами бодался где-нибудь. Но вот разбейся, но докажи ему, что эти двое профессионалы. И не словами, а фактами. Зануда.

Но при всем при этом антипатии он не вызвал. Поскольку я такой типаж знаю. Сто процентов, что он профи. Высококлассный профи. И за своих будет биться до последней капли крови. Но, поскольку он профи, а скорее всего, еще и технарь, то принимать новые существа в соратники вот так вот запросто, только потому, что они вдруг появились, не будет ни за что. Из принципа. Ибо не фига! Сначала ему надо убедиться. Точно, зануда. Но в хорошем смысле.

Видимо, я угадал, потому что Сипала отреагировала именно так, как я и сам бы сделал. Мраморная маска величественной богини треснула, и показалась улыбающаяся девушка.

– Расскажите кто-нибудь Дюиду, что такое Экоразведка и УФЕС на Голубом Шаре и почему командоре рекомендовал их к нам.

– Дальних курьеров на Земле готовят очень неплохо, это я вам говорю, – вдруг раздался голос сидящего во втором ряду человека, единственного в команде, который до сих пор не принимал участия в разговоре.

Я, естественно, тут же переключился на него. Странно, я и забыл о нем за всеми этими представлениями. Откуда, братишка? Как ты попал сюда, к нелюдям?

Ничего особенно выдающегося в нем не было. Среднего роста, скорее худощавый, чем худой. Короткие темные волосы, скуластое лицо, серые глаза. Только нос у него какой-то странный. Тонкий и острый. Но общего впечатления не портит. Странно, но мне его лицо показалось знакомым. Знакомым, и все тут. Хотя это, наверное, глупость. Откуда я могу его знать? Да нет, глупость, конечно! А вот за добрые слова – спасибо.

Зал загудел смешливыми комментариями. Видно было, что к словам этого человека здесь прислушиваются. Да? Интересно.

Человек обернулся, высматривая двухгрушевого.

– Дюид, если это на самом деле дэ-ка шесть, то все в порядке, он справится. Достаточно моего слова?

– Твоего – да, – с достоинством ответствовал Дюид.

Я сдержал ухмылку. А теперь по сценарию положено…

– А про Экоразведку, или как там ее? – не успокоился толстый. – Про нее кто расскажет?

Не сдержался я… Хихикнул. Краем глаза увидел улыбку Эрика. Вот ведь зануда!

– А про Экоразведку расскажу вам я, – раздался вдруг от входной двери звонкий девичий голос, и я мгновенно очень живо вспомнил мою безвременно покинутую белую комнату. Шизофрения в полный рост прыгнула на меня, как соскучившаяся собачонка.

В дверях старт-каюты стояла… Сипала. Моя только что обретенная любовь…

Мы со Сваничем одновременно, как роботы, механическими движениями повернули головы и обозрели… Сипалу, все так же продолжавшую стоять в двух шагах от нас. Теми же движениями повернули головы и посмотрели на еще одну Сипалу.

Сипала-2 тем временем подошла практически к нам в упор, и моя шизофрения радостно запрыгала, обещая незабываемые ощущения. Две Сипалы, абсолютно идентичные друг другу. Ой, мама!

Вновь прибывшая Сипала обернулась к заинтересованно пялящейся команде.

– Можете поверить, – величественный жест, – у хомо в Экоразведке бойцы что надо. Перехватить двух архов третьего круга в ранге автономного бойца – это для них на раз. Плюс в одиночку разорвать бригаду рейдеров, плюс всемером против пятерки файратов. Так что гонять они умеют, я свидетель.

Она обернулась и в упор посмотрела на Сванича.

– Вот только в гостях у них неуютно, да, Эрик? Чем богаты, так?

Я прямо расстроился. Да что ж такое? Вторая богиня за полтора часа, и снова все внимание одному Сваничу. Да что им, медом по нему намазано? А я, а как же я? Я ведь целый дэ-ка шесть, да и вообще парень не промах…

А потом до меня дошло.

И до Сипалы-1 – тоже.

– Илла, так это они вас перехватили? – Непонятно, чего больше было в голосе нашей новообретенной командирши: возмущения, удивления или веселого восхищения. И я с удовлетворением отметил, что все-таки последнего. Положительно, эта команда начинала мне нравиться.

– Именно так, – чуть склонила голову неведомая богиня Илла. – Погоняли они нас неплохо. До конца дожимали. И взяли именно тогда, когда уже было ясно, что мы ушли и дальше за нами идти бесполезно. А они пошли.

Она повернулась к внимательно слушающей команде.

– И с рейдерами вышло очень неплохо. Я не так уж много видела, но того, что увидела, хватает для подтверждения его квалификации. И с файратами было правильное решение. Я не уверена, что сама до такого додумалась бы. Так что если с ним все в порядке, то с правым опорником нам повезло.

Сипала перевела взгляд на дальний ряд.

– Дюид, вопросы еще есть?

«Две груши» сдержанно махнул мохнатой конечностью.

– Я удовлетворен.

– Это радует, – чуть улыбнулась Сипала и посмотрела на Иллу.

– У тебя еще что-то?

– Да, – кивнула та. – Вопрос к… командиру полевой группы Экоразведки, если я не ошибаюсь?

Сванич жестом показал, что она не ошибается. Илла зачем-то сделала полшага назад.

– Скажи, Эрик, а насколько мы, – она обвела рукой команду, показывая, что вопрос задан про всех, – существа с других планет, можем на вас полагаться в бою?

В старт-каюте воцарилась тишина. Команда ждала. Чтобы получать правильные ответы, надо задавать правильные вопросы, так? Этот вопрос был правильным.

– У них рамочный контракт стороннего наемника, – неожиданно подал голос кто-то из сидящих. Помочь решил? Что ж, спасибо.

Илла отмахнулась.

– Оставь, Бьян, когда это хомо, да еще из таких организаций, как Экоразведка, волновали галактические договоренности? Они запросто могут считать себя вне галактической юрисдикции. А у фельдъегерей вообще дипстатус. Ты его и не увидишь никогда в космосе, корабль и корабль.

Она неожиданно повернулась ко мне. Надо же, вспомнила. А я-то думал, что дэ-ка Егор Савойский тут вообще никому не интересен. Но вот только к вниманию очередной красавицы я готов не был. Засмотрелся.

– А? – умно переспросил я. Здорово, самый лучший ответ из всех возможных.

Илла посмотрела на меня с сожалением, но все же решила дать еще один шанс моему слабоумию.

– Насколько мы можем рассчитывать на вас в бою?

Да уж, кажется, мой имидж в этой команде будет находиться где-то между роботом ремонтником и начальником смены уборщиков. И я не нашел ничего умнее, как разозлиться. Да пошли вы все со своими монстрами, мутантами и красавицами!

– Всенепременно, – я приложил руку к сердцу, демонстрируя максимальную благонадежность.

– В смысле? – моргнула Илла.

– Всецело и непременно, – расшифровал я, и тут меня понесло: – Дальний курьер фельдъегерей доставит вас куда угодно и как угодно быстро. Без проблем, долетим, высадимся, подберем и вернемся. Недорого и удобно. Только сейчас скидки для Легиона выродков. Можете не сомневаться.

Да ей-богу, достали они меня.

По каюте прокатились смешки. Краем глаза я заметил дрогнувшие в улыбке губы Сванича. Однако воинствующая красавица под номером «два» моего красноречия не оценила.

– Очень смешно, – ее лицо выражало крайнюю степень неодобрения. – Но я задала вопрос.

Задала? Ладно, ответим. Благо дама сердца у меня уже есть, я теперь могу не переживать, что обижу кого-нибудь ненароком. И плевать, что эта «кого-нибудь» с моей дамой сердца на одно лицо.

– Вопрос, – задумчиво повторил я, глядя в ее глаза. Интересные они у нее какие, как будто расчерченные. – О нашей лояльности? Что ж, отвечу.

Я обвел взглядом старт-каюту. Да уж, паноптикум тут хоть куда. Странно, но они уже не вызывали во мне такой брезгливости, как несколько минут назад. Так быстро привык?

– В нашей лояльности вы можете быть уверены, – успокоил я недовольную красавицу. – Помимо заключенного контракта, у нас есть еще несколько обстоятельств, которые гарантируют Брату Тихону качественное исполнение полученных нами заданий. Или командоре вы тоже не доверяете?

– Доверяю, – вынужденно согласилась Илла. Подвергать сомнению решения настолько выше стоящего руководства она, видимо, не решилась.

– А вообще странно, что вы с таким недоверием относитесь к существующей в Галактике системе обеспечения безопасности контрактов, – подал вдруг голос Сванич. – Это ведь базовый принцип любого бизнеса в пределах территорий разумных рас. Или вы считаете Землю настолько независимой?

Ай молодец! Я даже плечи немного подрасправил. А ведь и правда, Земля может себе позволить такое. Жили же мы как-то без всех этих инопланетников, и еще проживем. И, кстати, не исключено, что гораздо лучше. Сколько на моей памяти у Земли ни возникало проблем, все каким-то боком, да связаны с галактическим сообществом. Не дает им покоя Голубой Шар.

– Я считаю вас и вашу планету достаточно недальновидными, чтобы попытаться поставить себя вне законов разумных рас, – отрезала Илла.

Вот так. Вот тебе и раз!.. А с виду такая хорошая. Пора возвращать ее на грешную землю, то есть на техническую палубу, а то и вправду похоже, что «песок» ее слишком сильно приложил. Да ладно, мы не в обиде.

– Действующий контракт заключен с нами командоре Легиона выродков Братом Тихоном, – закрыл я обсуждение. – У нас есть приказ действовать в составе вашей группы. Вы хотите его оспорить?

Мгновение молчания, взгляд, пронзающий наглого хомо насквозь, и…

– Не хочу, – коротко мотнула головой Илла. – У меня больше нет вопросов.

Она развернулась и величественно проследовала на ближайшее свободное место в первом ряду. Я проводил ее взглядом. Нет, точно они с Сипалой близнецы. У нее даже задница точно такая же. Большая. Сильно большая. И эта «деталь» ее точно так же не портит. Скорее наоборот.

– Еще вопросы? – вернула себе инициативу Сипала. – Нет? Тогда я представлю вас нашим новобранцам и перейдем к заданию.

И тут же, без перерыва, она начала по одному поднимать всех этих чудиков, представляя их нам. Что ж, мило с ее стороны.

– Илла Финила, – начала она со своей ожившей фотографии. – Хуб, художник боя.

Вон оно что. Вот откуда «песок», вот откуда все сомнения. Да, ее можно понять. Насколько я уже узнал про все эти новшества «боевого хаоса», хубу нельзя быть неуверенным ни в одном своем бойце. Ладно, частично прощаю.

– Сабадан Тшшаешенша, мы все зовем его Саба. – Обезьянье тело во втором ряду отодвинуло несколько стульев, и из-за спин сидящих показался стального цвета… краб. Обезьянье туловище сидело ровно по центру крабьей платформы. Тело приветственно махнуло одной из конечностей, и меня чуть не стошнило. Это что, вот с этой нечистью я буду сидеть рядом? О, не-ет! Сипала, естественно, о моих страданиях не знала. Нежно улыбнувшись ожившей галлюцинации, она прокомментировала род занятий этого ужастика:

– Саба у нас бопер.

Сванич понимающе кивнул, а вот я решил не откладывать объяснения на потом. А то из Эрика можно и не вытащить ничего, а выяснять в последний момент, чем занимается эта ползающая жуть, мне как-то не улыбалось.

– Бопер?

– Боевой программист, – пояснила Сипала, удивленно глядя на меня. – Не сталкивался? У вас их нет?

– Есть, – открестился я от звания неуча. – Просто я с ними редко сталкиваюсь, и на судах моего класса они не предусмотрены.

Бопер. Я знал, что на каждом боевом корабле предусмотрены эти ребята, но если честно, то с трудом представляю, чем они занимаются. Понятно, что где-то в сети ковыряются, но как именно – для меня оставалось загадкой. И ладно! Крейс-пилоту все эти боперы не нужны. На скорость не влияют. Я кивнул, показывая, что понял, можно идти дальше.

– Огневики, группа вооружения, – продолжила Сипала. – Дюид, Дада, покажитесь.

С заднего ряда медленно всплыли две фигуры. Одна другой краше. Ну, если «двухгрушевого» Дюида я уже знал, то смахивающего на земного богомола Даду стоило оценить. Еще один образчик моих любимых ночных кошмаров. Насекомое с псевдолицом человека и умными, немного грустными, словно у собаки, глазами. Жуть, а не компания подбирается. Я перевел взгляд на Дюида (этот вроде бы уже свой) и чуть двинул рукой. Приветствие. Он, как ни странно, тут же махнул щупальцем в ответ. О, уже подружились. А, кстати, так бывает. Вот встречаешь где-нибудь человека (или не-человека) и тут же, в одно мгновение, понимаешь, что тебе с ним будет комфортно общаться. Мимика, что ли, совпадает? И у нас тут именно такой случай. Я посмотрел на Дюида. А запросто. Сработаемся. Так, с огневиками сообразили.

– Контактер, – провозгласила Сипала. – Аваша. Ваше Небожительство, извольте проявиться.

Я с подозрением посмотрел на Сипалу. Это все еще ты, моя нежданно обретенная любовь? Как-то на себя ты не похожа. Человеческие нотки? Ирония? Юмор?

Но тут на двух пустующих стульях первого ряда сгустилось какое-то облако, и мне стало не до шуток. Когда на корабле у тебя появляется такая дымка, это означает только одно – пробоина в системе регенерации воздуха. Тамошний реагент при смешивании с воздухом дает именно такое облако. Я за малым не начал оглядываться в поисках аварийного скафандра. Этот реагент ядовитый – ужас. В двух шагах от меня точно так же дернулся Сванич. Угу, уж он-то по его роду деятельности с пробоинами побольше моего сталкивается, знает, что к чему.

Но облако вдруг приняло форму. Затвердело. И превратилось… в кота. Вот не вру. В самого настоящего кота. Если бывают коты, ходящие на задних лапах, размером с полменя и обвешанные разными браслетами, серьгами, сумками, сумочками и прочим подобным хламом от кончика хвоста до кончиков усов. Каждая безделушка раскрашена в свой цвет. Ни одного повторяющегося. Фантасмагория в чистом виде. Странно, как я его раньше не заметил?

– Да-у? – абсолютно кошачьим голосом отозвался он на призыв командира.

– Аваша у нас полубог, – пояснила Сипала. – С Фомальгаута. Слышали о них?

Судя по уважительно округлившимся глазам Сванича, он – слышал. А я, как стало уже привычным на этой посудине, – нет.

– Полубог? – Я устал придумывать вежливые формы для своего невежества.

– Да, – подтвердила Сипала. – Со всеми полагающимися атрибутами и возможностями. Вот только с адептами у нас ему не повезло.

Кошачий полубог ощерил пасть в усмешке.

– Вы и есть мои адепты, просто упорствуете в своей ереси.

Я слабо себе представлял, какие атрибуты положены полубогам, но, чувствовалось, скоро и до этого доберусь. А зато с чувством юмора в этой команде все в порядке. Или я это уже говорил? Нет, мне здесь однозначно может понравиться.

– А контактер, это у вас кто? – Я решил больше не выдумывать разные фигурные обороты речи.

– Корабельный инженер, – мелодичным мявом сообщил Аваша со своего места, не дожидаясь комментариев командира. – Духи железа слушаются меня. Ну и компьютеры – тоже.

Наверное, он все-таки сказал не «компьютеры», это просто автоматический переводчик подставил наиболее близкое значение. В моем понимании понятие «полубог» плохо сочеталось с термином «компьютер». Но оказалось, все правильно.

– Однако это случается не всегда, о наш неуловимый, – раздался вдруг с заднего ряда голос Дюида. – Некоторые из наиболее зловредных железяк не признают тебя равным небожителям.

– Я и есть небожитель, – вальяжно развернулся к нему Аваша. – А у «зловредных железяк», как ты их называешь, так же как и у некоторых недоразвитых существ, тоже случаются затмения разума. Особенно если упомянутые недоразвитые существа одним лишь высшим сущностям ведомым способом умудряются засунуть в эти железяки полувскрытую фонящую батарею от разрядника. Ересь не дремлет, братие, и бороться с ней приходится ежечасно и неусыпно. Но внемлющие мне да пройдут дорогой исправности и бесперебойности.

Он повернулся обратно и вперил взгляд кошачьих глаз в Сванича и меня.

– Внемлите ли вы мне?

– О, да, – расхохотался Эрик. – Непрерывно.

– Да свершится все по слову повелевающего духами железа, – мне тоже стало весело.

– Они подойдут, Сипала, – вынес вердикт кошачий полубог и начал медленно растворяться в воздухе. И уже став почти невидимым, он добавил: – Если возникает необходимость, надо призвать меня.

И растаял.

– Подобающе, – донеслось напоследок из развеивающегося облака.

Я посмотрел на Сванича, он на меня. Слов не было.

– Дальше, – прервала наше охреневание Сипала.

Дальше пошли пилоты и опорник. Но это не так интересно. Из истребителей мне надо знать только опорников. Именно знать, чтобы различать их позывные. Одного я уже знаю, а левого звали Бьян, тот самый, что верил в нерушимость галактических контрактов. Химмери. Я запомнил.

Из интересного еще был только бочкообразный хозяйственник-каптер, огромное покрытое носорожьей кожей существо, забавно и быстро передвигающееся на коротких толстых лапах. Звали его Бабеж Миста, и был он гавучем. Никогда о них не слышал и еще столько же не услышу. Официально его должность в команде называлась «регистр», и отвечал он за всю административно-хозяйственную часть.

Список команды мало-помалу подошел к концу, и Сипала показала на последнее существо, которое еще не было представлено.

– Егор, Эрик, это наш лок-пилот, Егор, тебе, наверное, это более интересно, поскольку большую часть времени вы будете проводить вместе…

Чистая правда. Лок-пилот, локальный, или, по-нашему, – маневровый пилот, является дублером крейс-пилота. И наоборот. Если один из них по каким-то причинам выпадает, второму приходится брать на себя его функции, потому как «люстра» – это вам не линкор, роскошь нескольких пилотных смен позволить себе не может. И, конечно же, пилоты больше всего времени проводят друг с другом. И на подготовке, и в бою.

Если честно, я обрадовался. Нет, наверное, я смог бы сработаться и с химмери, и с кем угодно, но с человеком все равно лучше. Все-таки родственное существо…

Сипала к концу представления, видно, устала держать железную маску несгибаемо жесткого командира, и перед нами наконец-то появилась женщина. Лок-пилота она представляла уже совершенно свободно, безо всяких официальностей.

Худощавый мужчина протянул мне руку. Я ответил. Рукопожатие у него оказалось ожидаемо крепким.

– …знакомьтесь, Ник Свассет, человек, в прошлом такой же хомо, как вы.

Меня позабавило это различие между «хомо» и «человеком», а потом до меня дошло… что я рано начал радоваться…

– В смысле? – Я смотрел в глаза человека-хомо и не мог отделаться от ощущения, что я точно где-то его видел. И что-то нехорошее мне подсказывало, что тут дело нечисто.

– Давайте не будем играть в загадки и тайны, – ровным, спокойным голосом произнес Свассет, не выпуская мою руку. – Нам с тобой надо знать, кто есть кто, до конца. Чтобы потом не было никаких вопросов.

С разных боков от меня одновременно и очень похоже напряглись Сванич и Сипала. А уж я-то как напрягся. Вот оно, начинается…

– Хочу представиться еще раз, – голос Свассета стал официальным. – Николас Швайзетауб, полный легионер. Мобильная волна датана Аглая, лок-пилот группы Сипалы. В прошлом дэ-ка четыре УФЕС-В. Звездное облако Стрельца, ты должен помнить… Я из тех, кто не вернулся.

Мою руку как будто обожгло кислотой. Я выдернул ее с такой скоростью, что Свассет, или уже Швайзетауб, покачнулся. Сванич рядом со мной оскалился и разве что не зашипел, как рассвирепевшая гадюка.

ЗОС, Звездное облако Стрельца. Дыра и черное пятно на мундирах УФЕСа, Экоразведки и регулярных боевых частей Космофлота. Локальная стычка, подобная недавней нашей, переросшая в широкомасштабный конфликт с участием частей Экспедиционного Корпуса, экоразов и нескольких конвоев дэ-ка. Проигранный конфликт. Та самая гнусная история с участием мойлов, на которой я не хотел останавливаться. А вот теперь – можно.

Этот пресловутый рукав конвергенов, вокруг которого сейчас заваривается вся каша, уже не в первый раз становится ареной боевых действий с участием мойлов.

В тот раз мойлы, имея в союзниках динохов, решили, что этот конвергеновский рукав, отделяющий часть «рыбного союза» от центральных галактических транспортных путей, слишком роскошное место, чтобы находиться под контролем мутантов. Что ж, Земля была полностью с ними согласна. Именно поэтому неподалеку от границ конвергеновской зоны расположились три мира Форпоста, прикрываемые флотами Экспедиционного Корпуса и укрепленные немногим хуже, чем Солнечная система.

Началось все, как это обычно бывает, с пустяка. Конвой УФЕСа проскочил мимо головного дозора выступивших в поход со своей территории мойлов. Конвою-то было плевать, куда собрались эти двоякодышащие селедки, а вот мойлы справедливо рассудили, что настолько раннее обнаружение их намерений может повредить успеху всей операции. И пошли на перехват. В количестве и составе нападающих наши разобраться не успели, поэтому подали всего лишь стандартный сигнал о нападении на конвой. К ним на помощь подскочили пробегающие мимо экоразы, подтянулась еще одна уфесовская группа, к мойлам подошли основные силы, и понеслось…

Когда стало понятно, что в мясорубку попали уже целых восемь групп, на помощь к ним рванула одна из эскадр Экскора, прикрывающая ближайший Форпост. Отбей она их тогда, и все бы прошло стороной, не стали бы мойлы тратить время на штурм прекрасно укрепленного Форпоста. Но судьба в тот раз повернулась к Земле недовольной стороной. Эскадра завязла в круговерти космического боя, выводя из-под удара потрепанные группы, и на оголенный мир Форпоста нацелились… конвергены. Кретины, что тут скажешь!? У них на носу пожар пожаров, а они возжелали хапнуть чужой мир.

Передовые части мутантов не дошли даже до системы. Мойлы, обрадовавшись тем, против кого они, собственно, и вышли, с радостным ультразвуковым писком (или как там эти селедки меж собой общаются?) размазали неготовые к столкновению с регулярными войсками рейдерские звенья конвергенов по всему сектору. Даже фотонов не оставили. И бодро двинулись дальше, не забыв отрядить пару флотилий на Форпост, раз уж он все равно бесхозный.

Тут всем, включая мутантов, стало ясно, что дело принимает какой-то особенно нехороший оборот, и конвергены, как водится, раскрыли кошельки. Я так понимаю, как раз Легион туда и подошел. На зов денег, так сказать. Он у мутантов вроде придворной псарни.

Ситуация выровнялась. И тут конвергены, разобравшись в намерениях мойлов, решили, что лучшим способом отвести от себя беду будет организация локального конфликта вокруг многострадального Форпоста, и со всей дури врезали именно по этому направлению.

Земля получила вилку. Ни одна часть из расположенных рядом Форпостов прийти на помощь не могла. И не успевала, и оставлять защищаемые миры было нельзя. В противном случае появлялся шанс получить драку и в нем. Сражающаяся эскадра встала перед выбором: кого бросать. Экоразов с уфесовцами либо Форпост. Ну, это фигура речи такая: «выбор». На самом деле выбора не ставилось вообще. Восемь групп против целого мира не тянули никак. И адмиралы Экспедиционного Корпуса приложили ко лбу эфесы кортиков, отдавая последние почести остающимся группам. Прощальный салют.

Только попросили напоследок: если сможете, уведите хоть кого-нибудь в сторону. Оттащите.

Они и смогли. Восемь групп Экоразведки и УФЕСа, пусть и потрепанные – сила немалая. Плюнув на потери и висящих на хвосте мойлов, они рванули, утаскивая за собой приличную часть навалившихся на них сил туда, где могли пригодиться больше всего – в стык между передовыми частями мойлов и сводным с наемниками флотом конвергенов, который уже начал обкладывать беззащитный Форпост. И пока вернувшаяся вовремя флотилия Экспедиционного Корпуса занимала позиционную оборону, выбивая из окрестностей планетарной системы разрозненные части мойлов и мутантов, эти восемь групп оттащили-таки (пусть и временно) центр схватки в сторону. И разделились.

Четыре группы остались умирать, сдерживая «селедок», а оставшиеся четыре зашли во фланг подошедшему к мутантам подкреплению, которое нацелилось на только что прибывшую флотилию Экскора.

И пропали… Исчезли, как будто их не было. Ни схваток, ни связи – ничего.

Позже Экоразведка нашла два покореженных корабля, принадлежавших одной из групп в этой четверке, но больше никаких следов. Группы задачу не выполнили – части конвергенов беспрепятственно вышли на позиции. Но сделать там мутанты ничего не успели, Экскор успел заткнуть новые дыры, но это распыление сил не прошло для Форпоста даром.

Мойлы, расстроенные срывом своих планов (конвергены уже сзывали к себе на помощь наемников со всей Галактики), решили отыграться на хомо. Форпост был взят. Честь и хвала флотилиям Экспедиционного Корпуса, которые сумели провести эвакуацию и прорваться через боевые порядки конвергенов. Грандиозных потерь удалось избежать.

Позже мутанты отбили Форпост у мойлов, потеряли, отбили вновь, а потом сами ушли из него, когда Третий Ударный Флот Земли, созданный специально для возвращения своих территорий, подошел к многострадальному Форпосту. Побоялись связываться.

А пропавшие группы так и остались числиться пропавшими. При упоминании о них всегда использовался термин «предположительно погибшие». Но почему-то они всегда упоминались вскользь и как будто бы нехотя. До этой минуты у меня и вопросов по этому поводу не возникало, ну было и было, изучили поражение, вынесли уроки, пошли дальше. Но сейчас я получил более чем исчерпывающий ответ на все вопросы.

– Так вы уцелели?! – Я чуть не стал вытирать руку об одежду, хотя очень хотелось. – Выжили? И не вернулись? Не сообщили никому, что произошло?

Рядом издал какой-то полурык Сванич. Очень было похоже на скомканное слово «предатели».

Непонятно, соглашаться с ним или нет? Жизнь – штука сложная, иногда такое выкинет, ни в одной книге не придумают, а с другой стороны… Сванич болтается по Галактике побольше моего, и, как я уже понял, воспринимает мир проще. И циничнее. И в каждом поступке видит элементарные мотивы. Подрался – значит, обидели до этого. Умер? Ну, выстрелили в тебя или еще чего. Сбежал – значит, было от чего бежать, и не было, куда возвращаться. И если дэ-ка четыре не вернулся на базу, то варианта только два: или убили, или предал. А тут он – вот… Живой. Ну да, какие еще нужны выводы?

Швайзетауб посмотрел на меня с какой-то непонятной грустью.

– А ты поверишь, что мы вернулись?

Дурак он, что ли? Если бы они вернулись, он бы сейчас гордился мундиром УФЕСа, а не званием полного легионера выродков.

– Нет.

– Напрасно, – усмехнулся он и посмотрел наконец на Сванича. – А ты?

– Вы не вернулись, – презрительно поднял губу Эрик. – Вы прислали сообщение о том, почему сбежали. И побоялись явиться лично.

– На плаху? – все так же грустно поинтересовался Швайзетауб.

– Домой, – отрезал Сванич.

Я по очереди смотрел то на Ника Свассета, то на командира группы Экоразведки, который до последнего выполнял полученный приказ.

– А вы поверите, что Земля отказалась с нами разговаривать? – спросил Швайзетауб. – Что никому просто-напросто не захотелось разбираться, а что же там произошло на самом деле?

– Самовольное оставление района боевых действий, – отчеканил Сванич, – в любом мире, в любом времени и у любой расы считается предательством. У вас был приказ…

– У нас был приказ оттянуть на себя как можно больше сил противника и максимально способствовать эвакуации Сибиллы…

Точно, этот Форпост назывался Сибилла.

Швайзетауб горько усмехнулся.

– Что из этого мы не выполнили? Мы даже сделали больше – мы помогли конвергенам…

– Захватить Форпост? – делано изумился Сванич. – Спасибо огромное. Это было именно то, чего ждала от вас Земля. Орден каждому. Да поглубже.

На лице Эрика не осталось даже тени дружелюбия, и я его понимал. С ненавидящими ее конвергенами под боком Земля могла хоть как-то существовать. Но с предателями она существовать не могла в принципе. А грустно улыбающийся перед нами бывший дэ-ка четыре никем, кроме предателя, быть не мог.

– …не дать возможности мойлам закрепиться в захваченном мире. Оставить его за людьми, – закончил Швайзетауб.

– Не надо путать людей и конвергенов, – нехорошо оскалился Сванич. Да уж, когда речь заходила о мутантах, он терял всю свою жизнерадостность. И галактическую толерантность заодно. Видно, крепко они ему в свое время насолили. Я, конечно, мутантов тоже не люблю, за что их любить, но такой животной ненависти я в себе найти не мог. Хотя не мое это дело. Сванич наверняка больше моего про них знает. Если уж он так хорошо осведомлен о Сибилле…

– А я и не путаю, – пожал плечами Швайзетауб и зачем-то посмотрел на меня. – Случай в галактической практике если не уникальный, то редчайший-то точно. Или они не вернули Сибиллу?

– Вернули? – от тона Сванича поежился даже я. – Просчитав вероятности и осознав, что против такого флота им ничего не светит? Я бы назвал это бегством.

– Просчитав вероятности и осознав, что у Земли есть шанс сохранить за собой полученный обратно мир. Мойлы к тому времени тоже оценили астрополитическую значимость Сибиллы, и, только обладая мощным флотом, можно было удержать этот мир после ухода коалиционных сил, – пожал плечами Швайзетауб.

– Коалицио-онных, – издевательски протянул Сванич. – Так выродки тоже оттуда сбежали?

– Легион работает в рамках заключенного контракта, – вдруг раздался голос Сипалы. Наш командир решила, что произошедшей перепалки более чем достаточно для первого знакомства. – И мы выполняем приказы. Так же как все остальные.

Она тяжело посмотрела на Сванича.

– И во время предстоящих операций отходить от этого правила мы также не намерены. Это не вызывает противоречий с вашей идеологией?

Секунда молчания. Вот честно, полное ощущение, что Эрик сейчас ее пошлет. И… и все. Главное, чтобы он слишком резко не прыгнул никуда, а то прикрывать его будет неудобно, тут слишком много монстров собралось. А с другой стороны, да какая разница? Вот и конец нашим договоренностям. А может, это и правильно? Прихватить с собой на звездную дорогу как можно больше потенциальных врагов Земли, наверное, лучше, чем сладко ручкаться с предателями. Не все контракты на свете из разряда заключаемых, и не все имеет свою цену…

– Мне нечего с ним делить, – Эрик абсолютно спокойно встретил взгляд Сипалы, и я перевел дух. – Меня беспокоит одно: чтобы в ходе предстоящей операции наш лок-пилот оказался в расчетное время в указанном участке пространства. А то, знаете ли, – Сванич вдруг демонстративно презрительно сплюнул на пол, глядя на Швайзетауба, – всякое может случиться. Сработают, например, старые рефлексы…

У Швайзетауба побелели скулы. Теперь я уже готовился не столько прикрывать Сванича, сколько предотвращать банальную драку. Хотя драки как таковой, скорее всего, не будет. Я, дэ-ка шесть, и то дважды подумаю, чтобы выйти против экораза Сванича, а дэ-ка четыре… Хотя, может, его поднатаскали в выродках? Да ну, вряд ли. Какая у них тут общая подготовка? Да никакая! Наемники же.

– Отставить! – лязгнула Сипала.

По ее лицу было видно, что она очень хочет еще раз пройтись по поводу начальства, подсунувшего ей этот «подарочек» в виде двух склочных хомо.

– Отставить! По правилам Легиона мы выполняем полученные приказы, не обсуждая их политическое значение. Мы делаем свою работу. Все личностные оценки и предпочтения выясняются во внеконтрактное время. Внеконтрактным считается период до официального старта кампании и после официального объявления о завершении оной. Ответственность за нарушение поведенческих норм указана в соответствующих разделах контракта.

Сипала в упор смотрела на нас, четко давая понять, что все эти сентенции предназначаются исключительно тупым новичкам. Я сделал медленный вдох. Да, я помню. Да, санкции в контракте серьезные. И – да, я стану его придерживаться, будь проклят Брат Тихон со своими выкрутасами. Я не один, меня ждут наши… Ну, мужики, с каждого по бочке чего-нибудь крепкого по завершении всей этой свистопляски. Не за то, что вытащил, это само собой разумеется, тут и упоминать даже не надо, а вот за это «ручканье» с бывшим дэ-ка и за милые улыбки моей «дамы сердца». Которая тем временем продолжала штамповать рубленые фразы:

– Для справки: официальное начало кампании состоялось полчаса назад по корабельному времени. Таким образом, определяю: представление новых членов команды считаю законченным. Сторконы Сванич, Савойский, занять свои места!

– Кто мы? – я услышал незнакомое слово.

Истекающий ядом Эрик уже начал движение в сторону одного из свободных кресел в первом ряду, и помочь в толковании нового термина не смог. Зато наш «помощничек» был тут как тут.

– «Сторконы» – заключившие сторонний контракт не легионеры, – негромко пояснил сбоку Николас Швайзетауб.

Я покосился на… выродка. Вот точно они себе имечко придумали, лучше не скажешь.

Белизна уже ушла с его скул. Что, миляга, успокоился? Ну и правильно, чего там? Тебе в рожу плюнули, а ты утрись и дальше иди. Нормально? Ну, так тебе привычно, нет?

Перед моими глазами встали ребята из конвоя. Черт, ведь этот урод – мой лок-пилот. Мне хочешь не хочешь, а придется с ним общаться. Причем тесно. Потому как, если мы не будем нормально работать, домой не вернется ни «люстра», ни волна. Нельзя нам собачиться. Твою мать!..

– Спасибо, – буркнул я.

Что тут поделаешь? Проклятый командоре.

– Всем удобно? – не дожидаясь, пока мы с Эриком усядемся, вопросила из-за моей спины Сипала. – Тогда начали. Ручаюсь, узнаете много нового.

Глава 9

– Ну и как к этому относиться? – меня оч-чень интересовал ответ на этот вопрос.

Сванич, полулежа в кресле и глядя в потолок каюты, пожал плечами:

– Не знаю. Но приказ есть приказ – будем исполнять. Тем более что он никак не противоречит концепции безопасности Земли. Скорее, наоборот.

…Инструктаж был закончен. Представление команде, слава богу, – тоже. Нас даже экипировали по полной программе. Тот самый носорожий Бабеж Миста и экипировал.

Я усмехнулся про себя. Надо же, большую часть нашей команды я даже по расам и близко не запомнил, не говоря уже про имена, а вот толстый каптерщик врезался в память намертво. Я даже запомнил, что он гавуч. Н-да, снабженцы, они против воли всегда первыми запоминаются, куда без них?

Но вопрос, который меня мучил все это время, ни с толстым каптером, ни с экипировкой связан не был. Я до сих пор не мог уложить у себя в голове тот факт, что конвергены оплатили выродкам… та-ра-ра-а-ам… защиту Земли. Вернее, миров Форпоста. Вы будете смеяться – той самой Сибиллы.

«Три желания» Брата Тихона, три операции, на которые он нас подписал, были на первый взгляд просты, дальше некуда. Налет на захваченную «рыбным союзом» пограничную базу конвергенов, блокирование участка пространства в течение определенного времени и прикрытие десантных транспортов, следующих к освобожденной от «морепродуктов» планете. Рутина для наемников. И даже для регулярных частей. Но черти, как чаще всего у них и водится, попрятались в деталях. Причем, ух, какие черти! Жирные такие.

Первое. Ладно, первое еще куда ни шло. Налет, он и в параллельной Вселенной налет. Наведение хаоса в чистом виде. Приходим, разносим в пыль намеченные объекты, уходим, освобождая пространство флоту зачистки планетарной системы и тяжелым орбитальным платформам, предназначенным для подавления поверхностной системы обороны. Понятно, что там будет непросто: «морепродукты» сами по себе бойцы средние, но там, сто процентов, будут еще и файраты, уж слишком быстро захватили они весьма неплохо укрепленный пограничный мир (на инструктаже более чем подробно нарисовали, как и в какие сроки происходил захват). Драка будет непростая, но на то и война, чтобы драться, нас не на чай пригласили.

Третье – тоже ничего необычного. Прикрытие десантных конвоев – стандартная процедура. Да, тоже не сказать, чтобы легкая прогулка – все войны выигрывает пехота, высадившаяся на поверхность, и ее, пехоту, любой противник всеми силами старается не допустить к этой самой поверхности. Поэтому рубка за конвой будет та еще. Но и в этом нет ничего необычного.

А вот второй пункт нашего задания до сих пор вызывал у меня желание протереть глаза, потрясти головой, почесать затылок, или что там еще делают для приведения в порядок разбегающихся мыслей? Между налетом и конвоем мы должны будем в почти буквальном смысле отпрыгнуть от пограничной базы и перекрыть направление, по которому отогнанные от базы «морепродукты» с файратами могут рвануть на Форпост Земли, Сибиллу, для усиления. И ведь рванут же: там тоже дерутся, атака на Форпост началась одновременно с захватом конвергеновской базы. Ну, стоит он на стратегическом для мойлов направлении, что тут поделаешь? Расположен удобнее некуда. Или неудобнее, как посмотреть. Если хочешь перерезать конвергеновский рукав, мимо Сибиллы лучше не проходить.

И вот тут встает вопрос. А зачем конвергенам это надо? Альтруизм, добрососедская помощь? Ну да, сейчас. Но ведь помогают. Форпост и без них выстоит, его после той истории укрепили дальше некуда и выделили все резервы для прикрытия. Туда уже со всех ног несется Второй Резервный Флот Экскора. А этим ребятам не привыкать отбивать нападения на миры Форпоста. Отобьются, сто процентов. А конвергенам еще и выгоднее будет, если «рыбный союз» захватит Сибиллу и завязнет в ней. Земля за свои миры будет драться до последнего. «Морепродуктам» с крокодилами придется столько ресурсов оставить там для прикрытия, что прорыв конвергеновской территории может и вовсе не произойти. Сил не хватит на два фронта бодаться.

И на фоне всего этого конвергены выделяют посреди операции немалую часть своей боевой мощи для помощи дерущейся Земле. Загадка.

– Но зачем конвергенам отправлять целую флотилию на защиту путей, ведущих к Форпосту?

Вот не понимаю я, и все тут.

– Они защищают себя, и только себя, – Сванич лениво потянулся на кресле. – Чем отдавать рыбам с крокодилами опорную базу для прыжка внутрь территории – лучше уж оставить ее за хомо. Мы-то в любом случае не попремся к ним. Ведь если Земля потеряет Сибиллу, то обратно она ее может и не поторопиться забрать. А атаковать мойлов тогда, когда основные силы будут уже далеко и успеют натворить немало бед на территории конвергенов. Оно мутантам надо? Лучше сейчас поддержать, и пусть там хомо с рыбами воюют до посинения.

Ну, собственно, Сванич, наверное, и прав… Если смотреть на это через призму цинизма, то да…

– Ты бы лучше не ломал себе голову, – лениво посоветовал Эрик – а сходил бы познакомился с нашим хубом. До техосмотра всего ничего осталось, один вечер. И завтра с утра времени тебе на личные контакты уже не будет. А понимать, чем руководствуется хуб, принимая решение, для крейс-пилота совсем нелишне.

Нелишне. Я фыркнул про себя. Не то чтобы нелишне, а жизненно необходимо, я бы сказал.

Лок-пилот начинает свою танцующую болтанку, еще когда «люстра» только подходит к расчетной точке сброса истребителей, а заканчивает ее, когда корабль встал на курс и вышел из зоны поражения тактического вооружения. Все это время крейс-пилот вовсю работает, и ему надо быть в курсе всех ключевых операций. А определяет время прихода и ухода именно хуб. Поэтому обоим пилотам надо жить в плотнейшем контакте с ним, чтобы не ушами, а нюхом и интуицией почувствовать момент изменения ситуации. Пилоты должны знать хуба, как родного брата. Ну, или сестру в нашем случае.

А у меня сейчас ситуация ровно наоборот. Мало того, что я с хубом разговаривал всего лишь однажды, так еще и разговор этот положительным назвать трудно. Да уж, Эрик прав, хочешь не хочешь, а ноги в руки, дэ-ка шесть, и марш покорять сердце красавицы. Я бы, конечно, предпочел другую, но тут уж что выросло, то выросло. Командиру вовсе необязательно иметь хорошие отношения с пилотами, у него другие задачи, ресурсы и цели.

Ну, что ж, за неимением, а вернее, за невозможностью обладания королевой, то бишь командиром, пойдем, пощупаем горничную. Тем более что они с виду – одно лицо, фигура и все остальное… Потренируюсь хоть, что ли. На полном симуляторе, так сказать…

Видимо, что-то из этих мыслей отразилось на моем лице, поскольку Эрик расплылся в одной из своих фирменных улыбок.

– Ты, давай там по делу общайся, а то привезешь послезавтра нас куда-нить не туда.

– Туда-туда, – клятвенно заверил его я. – Как раз туда и привезу, можешь не волноваться.

– Ну-ну! – фыркнул Сванич. – Давай расскажешь потом, а то вдруг мне тоже захочется получить немного «инструктажа»?

– Ты уже получил, – я осмотрел свою новенькую форму на предмет наличия пятен после еды (всякое бывает, знаете ли), помятостей-потертостей и прочих мелочей, способных испортить имидж: к женщине иду как-никак. – С тебя хватит. Теперь очередь хороших парней.

– Иди, хороший парень, – расхохотался Сванич. – Придешь, расскажешь, – повторил он.

– Счас тебе, – оскалился я. – У нас, крейс-пилотов, с хубами отдельные разговоры, всяким опорникам знать не положено.

Так, задрав нос, сопровождаемый подначками Сванича, я и вышел в коридор. А хорошо, что этот Бабеж Миста нам коммуникаторы выдал уже с закачанными схемами корабля. А то в подобном муравейнике я бы точно заблудился.

Там более, в такой-то компании… Двух шагов не успел пройти.

– Привет, – свистнуло надо мной.

– Здрас-сьте, – машинально ответил я, судорожно соображая, что от меня может хотеть это насекомое.

– Прогуляться вышел? – поинтересовался высоченный богомол с лицом грустного ребенка.

А-а, вспомнил, этот, как его, огневик, тьфу, оружейник. Дада, социол. Надо же, запомнил.

– Ну, типа того, – состорожничал я.

Поймите меня правильно, еще несколько дней назад для меня и декрот был в новинку, а всяких инопланетников я большей частью наблюдал только в спецотчетах. Поэтому вселенский паноптикум, который вдруг начал меня окружать, несколько э-э-э… нервировал.

В коридорах жилого блока, куда все отправились сразу после инструктажа, закипела жизнь. Писки, шорохи, скрежет. Поминутно открывающиеся двери, несущиеся с разной скоростью существа. Мимо меня, едва не задев, проструилась какая-то змея. Я чуть не подпрыгнул на месте. Протопал какой-то здоровяк с клешнями, растущими из поясницы, прохлюпал чан со странным желе внутри. Прошло несколько гуманоидов.

– Поберегись, – справа, чудом не оторвав мне руку, пролетела небольшая тележка под управлением какого-то тела с гребнем на голове. Эй, а я его уже видел вчера, кажется…

– И как? – свистнуло у меня над ухом.

Я повернулся и чуть не обделался от страха. Еще бы, в сантиметрах от моего носа висела уродливая пародия на человеческое лицо. Ужас.

– Что как? – мне пришлось очень сильно постараться, чтобы отшатнуться не сразу, а малость погодя.

– Как тебе у нас? – скорчил рожу социол. – Нравится?

– Как тебе сказать, – протянул я, – э-э, безумно.

– Правда? – он вроде бы даже обрадовался. – Это здорово. Подожди, ты еще поживешь и решишь остаться, на легионера подашь.

– Нет, спасибо, – меня передернуло. – У меня, понимаешь, еще других дел дома полно.

Ага, защищать свой дом от таких, как ты, и твоих друзей, например. И, конечно, вы будете нас убивать без всякой злобы. Просто у вас контракты не обсуждаются, и точка. Поэтому ты с такой же грустной рожей станешь рассматривать в прицел наши корабли. Угу, жди, останусь я с вами.

– Вот увидишь, – пообещал Дада. – Тебе понравится.

Вышло угрожающе.

– Хорошо, – согласился я, чтобы от него отвязаться. – Понравится – останусь.

– Точно, – скривился Дада. Надо полагать, это он так выражает радость. – А пока не хочешь до бара пройтись? Посидим, с народом пообщаемся. Всем же интересно, кто вы, откуда и как вы оказались у нас?

Вот ни хрена это неинтересно! Интересующиеся нашлись, тоже мне. Цирк, что ли, тут галактический?

– Э-э, ты знаешь, в другой раз как-нибудь, – я начал потихоньку отползать в сторону. – У меня еще дела есть.

– Да? – широко улыбнулся социол. – Жаль.

Я как-то запутался: у него что, вся мимика ровно наоборот по сравнению с человеческой? Чего он лыбится на слове «жаль»?

– Потому что сегодня последний день, когда можно выпить, – доверительно сообщил Дада. – С завтрашнего дня никаких релаксирующих материалов и процедур. Сухой закон, как его командоре называет.

– А-а, – сочувственно покивал я, внутренне обрадовавшись. Вот и ладушки, что пить нельзя, не хватало мне брататься со всякой нечистью. – Ну, я пойду.

И тут же вспомнил.

– Оп, подожди.

Социол с готовностью повернулся, всей своей скривившейся, словно от отвращения, рожей демонстрируя готовность помочь.

– Да?

– Как мне найти хуба?

– Иллу? – казалось, Дада вот-вот расплачется. Надо думать, это означало высшую степень радости. – Так она у себя.

– Спасибо, – стараясь не злиться, поблагодарил его я. – А «у себя» – это где?

– Давай коммуникатор. – Вот тут-то я и понял, что если бы мы со Сваничем полезли в драку там, в старт-каюте, то ни одного шанса у нас бы не было.

Социол показал всю свою богомолью реакцию. Я глазом не успел моргнуть, как он, сделав молниеносный бросок, схватил своими клешнями мою руку. Ей-богу, я чуть не заорал. На самом деле просто не успел. Легкие еще только набирали воздух, когда я понял, что Дада вовсе не собирается сожрать своего крейс-пилота. Он просто очень хочет помочь.

Едва не выдернув мне руку из плеча, он подтащил меня к себе, поднес поближе мое запястье и тонкими, растущими из клешни отростками, похожими на пальцы, начал набирать что-то на моем коммуникаторе.

– Вот, – мгновенно набрав то, что собирался, Дада так же резко отпустил меня. Я чуть не навернулся на пол. Социол собрался расплакаться (надо думать, приветливо улыбается). – Я тебе набил адрес ее каюты. Иди по указаниям комма, он тебя выведет.

– Спасибо, – я кивнул, не отводя от него взгляда, мало ли, вдруг он меня еще и поцеловать от избытка чувств захочет, и осторожно попятился.

– Ты заходи в бар! – крикнул Дада мне вдогонку. – Будем ждать!

– Никогда в жизни, – пробормотал я себе под нос, издалека кивая этому уродцу и показывая жестами, что, мол, да, всенепременно. Как только, так сразу…

Уф, оторвался. И, едва развернувшись, я тут же столкнулся нос к носу с… черт, как его там? Тшаша… Ташша, симба… Короче, с обезьяньим крабом. Меня опять чуть не стошнило.

– Привет, – бодро свистнула обезьянья мордочка на крабовой платформе. Ну, у этого хоть мимика соответствует словам. – Гуляешь?

– Типа того, – я постарался уклониться от общения, мол, дела у меня, все такое. Ага, уклонишься тут, как же. Они, похоже, тут все такие… гиперобщительные и супердружелюбные. Хоть беги.

– Это здорово, – вперед протянулась крабья лапа. – Я Сабадан Тшшаешенша, Саба, с Караена. Ты ж, естественно, не запомнил.

– Ну, да, – с ухмылкой согласился я, осторожно касаясь твердого панциря.

Краб прав. Такое с первого раза не запомнишь.

– Зови меня Саба, а то замучаешься, – посоветовал он. И тут же поинтересовался: – В бар не хочешь заскочить? Посидим, пообщаемся. Нашим очень интересно…

– Ага, – продолжил я. – Кто мы, откуда и как здесь, у вас, оказались.

– Именно, – не удивился Саба. – А что, уже спрашивали? Ну, извини, мне ведь тоже интересно.

– Угу, – кивнул я. Странно, но этот обезьяно-краб перестал вызывать отвращение. – Может, позже, но сейчас извини, не могу. Дело есть.

– Куда идешь? – завертел головой Саба. – Ищешь кого? Учти, сейчас не все на местах.

– Да? – а вот об этом я не подумал. – Точно. Я к хубу иду. Надо пообщаться, а то завтра времени может не быть, а послезавтра выход. Нехорошо это, без взаимопонимания с хубом выходить в космос.

– Правильно, – с ноткой уважения одобрил меня Саба. – Хуб тебе нужен. Тем более что Илла у нас одна из лучших, ну, да сам увидишь. А она, кажется, у себя. Ты маршрут знаешь?

– Дада мне забил в коммуникатор, – я поднял запястье, показывая комм… и чуть снова не лишился руки.

– Дада? – Саба со смешком перехватил мою руку и потянул к себе, еще раз чуть не выдернув ее из плеча. Да что ж они тут все такие неслабые и резкие, а? – Дада тебя вокруг всех жилых зон отправит. Он у нас деликатный, социолы, они все такие, печется о покое ближних. Не беспокоит зря.

Я себе представил, как этот «деликатный» огневик с виноватой мордой разносит в пыль очередной корабль, и хмыкнул.

– Ага, а о том, кто идет, он не печется?

– Ну, всех осчастливить невозможно, – философски пожал плечами Саба, ковыряясь в моем комме. – По крайней мере, с его точки зрения. Поэтому Дада выбирает наименьшее из зол.

Он наконец отпустил мою руку.

– Вот теперь можешь идти. А то ты бы еще полчаса плутал по техкаютам.

– Спасибо, – кивнул я. – Ну, бывай.

– Буду, – согласился Саба. – А ты потом давай в бар заруливай, расскажешь, чего от тебя ждать. А то и вообще, бери Иллу и вали к нам. Заодно и взаимопонимание наладишь. Все равно ей больше негде оттягиваться.

Тогда я не придал значения этим словам. А зря…

– Там поглядим, – туманно пообещал я и побрел дальше, стараясь не попадаться больше на глаза никому из своей новой космической «семьи».

Не преуспел, прямо скажем.

К моменту когда я добрался до указанной на комме каюты, меня успели перехватить еще раз пять. Правый опорник Бьян, трое истребителей и сам Бабеж Миста, горевший желанием узнать, все ли меня устраивает с точки зрения снабжения. Я его заверил, что все. И это было чистой правдой.

В итоге меня пять раз пригласили в бар, и я каждому клятвенно пообещал, что непременно, неуклонно и обязательно… В общем – отвяжитесь.

Вот и дверь. Та? Вроде та. Я сверился с коммом, одернул форму, повертел головой, разминая зачем-то шею, откашлялся и…

– Остор-р-рожнее там, – мягко промурлыкало у меня за спиной. – Не обижай нашу девочку.

Сам не знаю, как я уберегся от мокрых штанов.

– Что?! А?!

Разворот у меня вышел классный, ребром ладони. Четко по горлу. Хватит, достали меня эти монстровские сюрпризы. Сколько можно, в конце-то концов? Н-на!

А вот и н-нет. В метре от меня, как будто из стены выросший, красовался разукрашенный ленточками котище. По всем раскладам я его снимал рукой. По-любому доставал. Но… не достал. Так и не понял, как. Его Небожительство Аваша только чуть сменил позу, и мой выверенный и затверженный многолетними тренировками удар пропал втуне. Меня даже чуть развернуло по инерции.

– Не попал, – вальяжно констатировал кот.

– Сейчас попаду, – пообещал я. – Подслушиваешь?

– Оберегаю, – покровительственно сообщил полубог с Фомальгаута. – Я являюсь там, где есть во мне нужда.

– Нужда? – переспросил я, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать его подальше. – У меня нет в тебе нужды.

– Не у тебя, – пояснил Аваша. – У девочки есть. Она у нас тонкая и ранимая.

Еще одно высокодуховное создание, пачками отправляющее в мир иной братьев по разуму. Интеллектуалы и моралисты они тут, как я посмотрю. Все как один.

– Тонкая, говоришь? – я пожевал губами, показывая свое отношение к словам говорящего клубка шерсти. – Я заметил.

– Ничего ты не заметил, смертный, – кот перетек со стены на пол, поближе ко мне. – Ничего ты пока не знаешь и не видишь. Это обычный удел непосвященных.

– И вы, ваша бессмертность, решили меня просветить, так сказать? – поддел я его. – Или просветлить?

– Когда тебе понадобится помощь, я буду рядом, – пообещал Аваша. – А пока помощь нужна ей.

– Я с собой как-нибудь сам разберусь, – заверил я Авашу. – Без посторонней помощи. А с хубом Финилой мне и подавно делить нечего. Я тут по делу. Так что не переживай, ничего с ней не случится.

– Я не переживаю. Я просто люблю, чтобы все было хорошо, – Аваша протянул мне одну из ленточек, которую только что снял с себя. – Вот, возьми, прицепи куда-нибудь. Она их любит.

– Ей отдать? – не понял я, держа в руках пеструю ленточку. А прикольная. Мягкая, какая-то… уютная.

– На себя повесь, – объяснил Аваша. – Это талисман. На удачу. Ты пока не понимаешь, но Илле нравится, когда на ком-то есть такие ленточки. Я их просто так не раздаю.

– То есть я удостоился? – съязвить почему-то не получилось, вышел просто вопрос.

– Там посмотрим, – пообещал кот. – Надень.

И без перехода начал растворяться в воздухе, втягиваясь в стену. Твою мать, вот паноптикум у них тут! Но у меня был еще один вопрос.

– Аваша. – Кот уже наполовину исчез и останавливаться не собирался.

– Ваше Небожительство, – я вспомнил его слова в старт-каюте. – Призываю Вас.

Звучало бредово, но, как ни странно, сработало.

– Я внемлю тебе, – кот перестал растворяться в стене.

– Спасибо, – поблагодарил я, не зная, плакать или смеяться. – У меня вопрос: ты во всех помещениях появляешься в самый ответственный момент?

Кот задумался на мгновение.

– Да, – коротко сообщил он. – Я отвечаю за сию обитель. За всю.

– А посрать я смогу без наблюдения свыше? – Вот это я давно хотел спросить. А то выискался тут, понимаешь, заменитель системы безопасности.

В этот раз котяра с ответом не задержался.

– Можешь, – разрешил он и растворился окончательно, оставив на стене исчезающий силуэт.

– И еще, ко мне обычно обращаются на «вы», – сообщил силуэт перед тем, как пропасть окончательно.

– Пошел в жопу! – напутствовал его я. Но разговаривать пришлось уже с пустой стеной. Хотя подождите, нет. На тусклом металле появились глаза и рот.

– Я все слышу, – возвестили они.

– Замечательно, – я постарался вложить в свои слова максимум сарказма. – Тогда я спокоен. Ты теперь точно знаешь вектор движения.

– Ладно, – глаза начали исчезать один за другим. – Можешь говорить «ты». Но ленту повяжи.

И небожитель пропал окончательно. А мне стало смешно. Ничего нового нет под звездами. И на них самих нового тоже нет. Пока будешь вежливым – тебя будут строить, посылать и заставлять. А как на хрен пошлешь – все, лучший друг и верный адепт. Можешь и «ты» говорить, и вообще все, что заблагорассудится. Только ленточку натяни, и все путем. Даже обидно. Но ленточку я все же засунул под клапан нагрудного кармана. Аваша прав – прикольная штука.

Все. Я еще раз откашлялся. Все валите туманностями, у меня задание! Здравствуй, хуб, я твой пилот!

Я поднял руку и постучал.

Глава 10

И тут же проклял свою тупую башку. Какого черта я стучу? Вон же гостевой терминал на стене. Специально для балбесов-хомо.

Но, как ни странно, дверь почти сразу отошла в сторону, и я задохнулся от невозможной совершенной красоты. Все-таки нельзя быть такой красивой. Нечестно это.

– Я-а… кхм… это… Я…

Да что со мной такое? Захотелось немного побиться о стену, чтобы выбить ватную дурь, заполнившую голову.

– Привет, – неожиданно улыбнулась Илла Финила, художник боя мобильной волны датана Аглая.

Я моргнул. Подождите… Улыбнулась? Если честно, я приготовился к более прохладному приему.

Это было до невозможности странно, но она действительно улыбалась. Настолько странно, что я не нашел ничего умнее, кроме как вытянуться в струнку.

– Сторкон Савойский прибыл для получения консультаций и налаживания боевого взаимодействия.

Кошмар, какой я умный. Ну просто галактическую премию по сообразительности мне. Улыбка Финилы стала несколько напряженной. Все правильно, если бы ко мне вечером, в свободное время, заявилась симпатичная девушка (о, все оценили, как я себя похвалил?) и сообщила, что пришла налаживать боевое взаимодействие, я бы тоже напрягся. Так, пора выбираться из этой глупости. Ну, где там мое чувство юмора?

Я поискал внутри и обнаружил, что это самое чувство, похоже, решило пойти вместе со всеми в бар. И, что характерно, без меня.

– Боевого взаимодействия? – ожидаемо переспросила Илла.

– Ага, – подтвердил я, откровенно пялясь на нее. Все-таки она неправдоподобно красивая!

– И как ты собираешься его налаживать? – Финила присмотрелась к ленточке на моем кармане. – О, ты уже с Авашей подружился?

– Подружился? – я скосил глаза на ленточку. – Это вряд ли можно назвать дружбой. Он перехватил меня перед твоей дверью, всучил ленточку и сказал, чтобы я тебя не обижал. Вот, собственно, и вся дружба.

– Ничего ты не понимаешь, – улыбнулась Финила. – Аваша же полубог, он живые существа насквозь видит. И если он счел тебя достойным, то и мне не пристало тебя гонять.

Я поежился. Если этот котяра и впрямь обладает какими-то сверхъестественными способностями, то дело туго. Поскольку внутри меня ничего хорошего для этой инопланетной тусовки не припасено.

Финила чуть отодвинулась от двери.

– Ну, проходи, раз пришел. Да еще и с ленточкой от Аваши.

Хм, раз приглашают, надо идти. Спасибо, конечно, мохнатому полубогу, но это совершенно не означает, что я теперь его возлюбил и стану ему поклоняться.

Показалось или с одной из стен на меня глянули два раскосых глаза? Гад, он теперь мне в любом месте собирается мерещиться?

А каюта у нее симпатичная. Даже уютная. Три комнаты в отличие от моих двух. Это привилегия полного легионера? Наверное, да. Просторная гостиная с диваном и несколькими креслами, идеально застеленная кровать выглядывает из спальни, с другой стороны виднеется заставленный различным оборудованием кабинет.

– Садись, – пригласила Илла. – Попить что-нибудь?

Не дожидаясь согласия, она наклонилась к стоящему на полу холодильнику. О, да! Тот, кто ставил холодильник на пол в комнате у таких женщин, знал, что делает. Мне тут же искренне захотелось, чтобы дверцу заело и Финила еще немного так постояла. Но, увы, дверца открылась ожидаемо легко, и хозяйка каюты выпрямилась, держа в руках бутылку с водой.

– Итак, – Илла непринужденно перебросила мне бутылку. – О чем будем говорить?

Перед моими глазами все еще стояла незабываемая картина, поэтому я, разумеется, мог бы предложить пару тем для разговора, но начинать с них вряд ли стоило, тем более памятуя рекомендации мохнатого полубога. Мало ли, что он имел в виду под словом «обижать». А портить отношения с существом, способным материализовываться в любой точке пространства, было бы весьма опрометчиво.

– Говорить? Кхм, – я постарался привести мысли в порядок. – А, да, говорить… Ну, так вот, о боевом взаимодействии…

Илла рассмеялась. Глядя на беззаботно смеющуюся красавицу, я никак не мог отделаться от двух внезапно возникших мыслей. Первая: интересно, а как завтра она будет убивать других мыслящих существ? С такой же беззаботностью или все же немного нахмурится? В том, что убивать будет именно она, сомнений нет: истребители, опорники, огневики – это инструменты. Патроны, которые летят туда, куда их направит хуб. Именно хуб в предстоящей операции и есть главное оружие. А я – его двигатель.

И второе: а не поторопился ли я, выбирая себе даму сердца?

Финила закончила смеяться и внимательно посмотрела на меня.

– По-моему, тебе на самом деле неплохо бы поговорить о боевом взаимодействии.

Я сидя раскланялся. Вы удивительно наблюдательны, девушка. Именно это я и твержу с момента прихода сюда.

– Пошли, – поманила меня Илла и, не дожидаясь моей реакции, повернулась и пошла.

Эх, черт, не в спальню, а я уж было…

Рабочий кабинет у нее оказался хоть куда. Даже у нас в УФЕСе в тренировочных классах не было такого разнообразия. Вернее, было, конечно, но разбросанное по разным аудиториям. Но чтобы в одном месте… Тем более что некоторые симуляторы мне знакомы не были вообще. Вот это что, например, такое?

– Это локальный «песок», – пояснила Илла, глядя на шлем, который я держал в руках. – Там еще костюм к нему. Для симуляции физических ощущений.

Финиш. Локальный «песок», подумать только. Я немедля нахлобучил себе этот шлем на голову. Хоть знать буду, какие бывают симуляторы.

В глаза немедленно прыгнула звездная россыпь, завертевшаяся зимней метелью. Сильнее, сильнее, сильнее, и вот уже меня уносит куда-то.

Ба-а, ба-а, ба-а!!!

По глазам резанула вспышка, уши взорвались от тревожного сигнала. Меня даже повело в сторону. Непонятные картинки перед глазами вспыхивали в рваной последовательности, не позволяя сосредоточиться, сбивая поток сознания…

Звездная россыпь исчезла так же внезапно, как появилась. На гудящей голове я ощутил мягкие руки. А приятно… Меня качнуло, и тут же крепкое плечо остановило мое падение. Надо же, а руки у нее бывают не только мягкими, но и весьма… э-э, спортивными. Я немало вешу, а она меня так легко удержала. Неплохо, неплохо.

– Ты всегда такой быстрый? – поинтересовался голос Иллы у меня над ухом.

Если бы не все еще плавающая перед глазами звездная муть, я бы ей рассказал, насколько я бываю быстр. Но сейчас у меня сил было не очень много, надо же, а я и не знал, что симуляторы «песка» могут так бить по голове.

– Не, – осторожно отозвался я, стараясь не вертеть головой, а то знаю я эти отходняки после «песка», только дернись резко – полчаса будешь уговаривать унитаз тебя отпустить. – Обычно я вдумчивый и печальный, это просто мне стало интересно.

– Если ты собираешься так же интересоваться в бою, – голос Иллы посуровел, – то лучше бы тебе остаться на базе. Потому что соваться к первому же незнакомому прибору, это, знаешь, выглядит как-то…

Она повертела пальцем в воздухе, показывая, насколько глупо это выглядит.

– Больше не буду.

Хотел было оправдываться, но раздумал, глупости все это.

Финила посмотрела на меня, как будто изучая, и решила простить.

– «Песок» настраивается на индивидуума, ты не знал?

– Да? – искренне изумился я. – Новость. У нас для «песка» нужен всего лишь доступ к управлению судном.

– Ну, может быть, – озадаченно сморщила безупречный носик Илла. – У вас, хомо, все не так, как бывает у нормальных существ.

«У вас». Еще один звоночек. Мне второй раз предлагалось напрячься, но я и тут расслабился.

– Но так или иначе, – тряхнула она головой, – имей в виду: локальный «песок» всегда запаролен на физиологические характеристики. И чужака он вырубает в минуту. Прочувствовал?

– Угу, – согласился я. – Трудно было не прочувствовать.

– Ну, может, оно и к лучшему, – удовлетворенно кивнула Финила. – Теперь ты будешь серьезнее относиться к моим словам.

– Куда уж серьезнее.

Очень хотелось почесать затылок, но я решил воздержаться. И так дураком непрерывно себя выставляю. Надо хоть в чем-то показаться профессионалом.

– А как тогда будешь рассказывать? – поинтересовался я. – «Песок», он удобнее всего.

– Придумаем, – успокоила меня Илла. – Ну, с чего начнем? Со схем построения или с маршевой раздачи целей?

Во как, без перехода! Тут же, с ходу, готова боевые схемы развертывать. У нее, часом, валькирии в бабушках не числятся? А поболтать? Ну там про жизнь, про любимые произведения. Красоту звездного неба обсудить, например. А? Нет, похоже, болтать мне придется в другом месте.

Финила, восприняв мое кратковременное молчание как признак нерешительности, взяла управление процессом обучения в свои руки.

– Подвинься, – скомандовала она и, не дожидаясь, пока до туповатого хомо дойдет смысл сказанного, решительно отодвинула меня в сторону. Причем не прибегая к помощи рук. Грудью подвинула. А грудь у нее, я вам скажу, ого-го! В общем, меня опять на несколько секунд унесло в эротические фантазии.

Из которых сама же Финила меня и выдернула. Ну, по крайней мере, честно попыталась.

– Смотришь? – поинтересовалась она, усевшись в кресло и предлагая мне наблюдать за процессом обучения, стоя над ней.

Я опустил глаза… Уж, да. Уж смотрю.

Надо вам доложить, что вырез форменной майки у нее треугольный, а про грудь я уже упоминал, поэтому вид мне сверху открывался… ну-у, вид… он… такой… неслабый… короче. Какое тут, на хрен, обучение?

– Угу, смотрю, – доложил я, честно…

– Куда смотришь? – уточнила Иллла.

– На дело, – вдохновенно поведал я чистую правду. Ибо какие там, к чертям, тактические схемы (что я ТС-ов не видел, что ли?), когда практически на расстоянии ладони от тебя… такое.

– Тогда смотри внимательнее, – посоветовала она, то ли не замечая, то ли игнорируя мое воспаленное сознание.

– Внимательнее некуда, – заверил я ее, пожирая глазами восхитительное зрелище.

– На, – Финила запустила программу, и большой экран, установленный над рабочим столом, заполнила локальная карта участка пространства, на которой схематически расположились две россыпи огоньков. Красные и белые. Судя по направлению движения, белые – наши.

Я мимоходом еще раз подивился вдохновению, с которым она говорила про боевые порядки. Девочка, тебе с твоими данными не истребители в бой водить, а семью заводить и жизни радоваться, попутно радуя других. Ну, кой черт ты забыла на этих космических галерах?

– Мы обычно заходим тремя высадками, – начала объяснять мне прописные истины Илла, увлеченно водя пальчиком по экрану. Вот так она послезавтра и станет разбрасывать по космосу плюющиеся огнями искры истребителей. Ладно, насмотрюсь еще, тут у меня пока другое представление.

– Первый опорник, двойка, восьмерка, двойка, левый опорник…

Я слушал это все вполуха, откровенно любуясь открывшимся сверху видом.

– Ты точно на схемы смотришь? – наконец почувствовала мой прожигающий взгляд Илла.

– А? – я с трудом вернулся в реальность. – Да, точно.

– Ну-ну, – хмыкнула она и невинно поинтересовалась: – И о чем я говорила?

О женщины, отродья файратов, имя вам… как там было в оригинале… вероломство? Нет, все не так. На самом деле – кокетство. Ведь она точно знает, куда я смотрю и что вижу. Но поиздеваться над мужиком – это святое. Ну что ж, пора мне уже и по теме выступить. Хоть раз-то надо, а то некрасиво получается.

– О схеме, которая может нам выйти приличным боком, если ты собралась воевать с файратами, – сообщил я. – Или ты только на мойлов нацелилась? Вроде по инструктажу там были и крокодилы.

– И что не так в этой схеме? – насторожилась Илла.

О, а вот сейчас о кокетстве мы забыли напрочь. Еще бы, какой-то приблудный хо ставит под сомнение боевые качества целого хуба из мобильной волны самого Легиона выродков. Ну, сейчас меня будут размазывать.

– Файраты получат шанс поломать нашу схему, только если между восьмеркой и опорниками появится разрыв больше, чем в три корабельных секунды, – покровительственно сообщила мне Финила. Разве что по плечу не похлопала. – И именно поэтому я тебе так все подробно рассказываю.

В ее голосе появились обвиняющие нотки. Конечно, она тут о важном, а этот лопух на грудь пялится…

– Потому что именно от крейс-пилота зависит, насколько слаженно пройдет сброс…

Она бы еще долго могла распинаться (воистину нет ничего нового ни под, ни над звездами), но вид ее груди меня занимал гораздо больше, чем разбор тактических схем, и я бы с удовольствием завершил диалог и вернулся к лекции, поскольку во время лекции удобнее… ну да, пялиться на грудь удобнее, а что тут такого? На такую грудь можно пялиться годами.

– Не будут файраты ждать никакого шанса, – расстроил я Финилу. – Гладко ли, косо ли пройдет высадка, они все равно сразу же вцепятся в первого опорника с его двойкой. Им плевать. Они не знают, что по схеме так делать нельзя и что группу прикрывает «люстра». Они просто врежут изо всех стволов по первым же целям и пойдут в атаку. И если они с самого начала повредят хотя бы один из истребителей, я уже про опорника не говорю, то крышка всей нашей схеме. Вы где точку открытия огня у «люстры» ставите?

– На второй трети, – Илла чуть удивленно показала мне запланированную траекторию движения «люстры» с ярким маркером. – А как мы будем раньше открывать огонь, если ребята еще ход не набрали?

– И не наберут, – пообещал я. – Ты думаешь, файраты не знают, как вы воюете? Да у них точно такие же схемы сейчас разбираются. Все они подготовят, будь уверена.

– И что ты предлагаешь? – иронично подняла бровь Финила. – У тебя есть рецепт?

– Против крокодилов рецепта нет ни у кого, – заверил ее я. – Тут надо по обстоятельствам действовать.

– Спасибо, – ухмыльнулась Финила. – А я-то думала, от учебника никогда нельзя отходить. Ну, научил.

Как ни хотелось мне вернуться к созерцанию волшебного «пейзажа», но квалификацию надо подтверждать.

– Сыграем? – предложил я, показывая на экран. – Ты – как ты, а я – за файратов. Заодно проверим, вдруг я на самом деле глупый хомо, которого хлебом не корми, дай повыпендриваться?

Заявить такое хубу выродков! Наверняка не раз и не два в боях против тех же крокодилов побывавшему.

– Садись, – Финила решительно подтянула к себе соседнее кресло, скинув с него какие-то микросхемы. Над столом ожил второй экран.

– Ну, прогуляемся, – я хрустнул пальцами. Да уж, давно я не играл в эти игрушки. Все больше с конвоями шастал.

Где-то наверху миражом моргнула кошачья морда. Аваша? Наблюдает? Ну-ну, наблюдай-наблюдай.

Когда через полчаса поредевшая, но вполне бодрая группа красных точек, изображающая файратов, принялась увлеченно долбить последнюю белую точку, внутри которой послезавтра предполагались и мы с госпожой Финилой, небесное создание признало-таки возможные недостатки грядущего боевого построения. Но до конца сдаваться все же не собиралось.

– Так в жизни не бывает, – Илла показала на экран и начала обратную прокрутку только что проигранного ею боя. – Посмотри, твоя вторая группа синхронизируется с первой, как будто бы они заранее знали, куда выйдут фланги и на каком месте остановятся опорники.

Упорство и желание биться до конца – это, конечно, хорошо, но только не против своих. В противном случае они превращаются в упрямство. Которое, как известно, является достоинством только ослов. Но это я не решился озвучить.

– Илла, – я постарался вложить в голос максимум убедительности. Не хватало еще, чтобы она начала так взбрыкивать послезавтра. Как-то мне стало неуютно после этой нашей тренировочной схватки. Я все же был лучшего мнения о хубах выродков. – Илла, вспомни. Я тоже не знал ваших тактических схем. И мои «файраты» воевали, исходя всего лишь из моего опыта и здравого смысла. А я вовсе не считаю себя выдающимся пространственным бойцом. Поэтому давай еще немного покрутим наши схемы. Мало ли чего мы там еще сможем улучшить.

Секунда молчания, и внимательный взгляд. А потом я почти решил сменить предмет своего обожания. Нет, Сипала, наверное, тоже прекрасна, но на этой девушке я уже был готов жениться. Поскольку как только лучшие из них способны вот так вот с ходу, за несколько секунд признать свое поражение и согласиться с доводами разума.

– Хорошо, – Илла развернулась к экрану. – Показывай свои наработки.

Невероятная женщина, кто спорит!

Через час Илла Финила, хуб мобильной волны, смотрела на меня уже другими глазами, а я, стараясь не очень высоко задирать нос, украдкой смахивал пот, заливающий глаза. Угоняла она меня. Нет, пожалуй, с боевой подготовкой у нее все в порядке. Послезавтра с ней можно идти в бой.

– Да-а, – протянула она, рассматривая меня, как будто только что обнаружила пропущенные ранее рога, копыта, нимб и крылья. – Аглай с командоре не так уж и ошибались. А если еще и напарник твой такой же, то Брат Тихон сделал неплохое приобретение.

– Напарник еще круче, – признался я. Тут прятаться смысла не имело, первый же выход Эрика все расставит на свои места. – Я всего лишь курьер. Пусть и с высшим допуском, но курьер. А он – Экоразведка. Эти ребята каждую секунду кого-нибудь долбят или от кого-нибудь спасаются. Опыта у них – ого-го.

– Да уж, я заметила, – хмыкнула Илла, и я вспомнил, что так и не выяснил, а что же там такого произошло у них на корабле, когда Эрик их перехватил?

Хотя, скорее всего, ничего особенного. Но сейчас не надо акцентировать внимание на Эрике. И потому, что воспоминания не из приятных, и потому, что… а кто тут самый крутой космолетчик? Егор Савойский, спешите любить и восхищаться! Не фиг примазываться к моей славе!

– Да уж, назадавал ты мне задачек, – Финила повернулась к экрану. – Теперь сидеть, не пересидеть, пока не придумаю, как их использовать. Интересные решения у вас на Голубом Шаре.

Последнюю фразу она произнесла уже отстраненно, погружаясь в свои схемы. Э-э-эй, а вот с этим я совершенно не согласен. Я сюда зачем пришел? Услужливая память тут же подсказала, что за боевым взаимодействием, а не менее услужливая аналитика доложила, что эта часть выполнена успешно. И это на самом деле так. Схемы дополнены, деловое взаимопонимание налажено. Хуб теперь как минимум станет прислушиваться к моим словам, а как максимум, мы с нею будем говорить на одном языке. Но у меня теперь появилось еще одно… Тот самый «вид сверху». А также сбоку, сзади, спереди… да и вообще отовсюду. Э-э, нет, от всего этого я сейчас отказываться не готов.

Финила уже почти провалилась в свои наработки, и я не нашел ничего лучшего, как ляпнуть то, о чем мне твердили все встречные по дороге сюда.

– А не хочешь сходить в бар? – предложил я, и сам услышал, как насквозь фальшиво это прозвучало. Да что с тобой, Егор Савойский? Хватку теряешь или засмущался?

– В бар? – искоса глянула на меня Илла.

Хода назад не осталось.

– Ну да, в бар, – стараясь сохранить независимый вид, пожал плечами я. – Ведь сегодня последний день, когда еще можно выпить, отдохнуть. Завтра техосмотр, а потом выход. Да и все, кого я встретил, направляясь к тебе, меня усиленно туда зазывали.

Илла с тоской посмотрела на мерцающий монитор симулятора.

– Э-э, нет, – я дотянулся до клавиши выключения, стараясь обойти… м-м… выпуклости. – Так ты вообще никуда не выйдешь. А надо. Давай собирайся.

Все-таки, когда инициатива у тебя, действовать становится гораздо проще. Решил, так решил. Пошли.

И она пошла. На самом деле. Что, гожусь я еще в соблазнители?

Илла грациозно выбралась из-за стола и показала мне на диван, виднеющийся в гостиной.

– Ладно, подожди меня там, я пока соберусь.

На мой взгляд, собираться ей было бессмысленно. Все, что надо, у нее давно при себе, но желание приглашенной женщины – закон. Я плюхнулся на диван и стал заниматься любимым делом мужиков, попавших под раздачу типа: «Милый, я сейчас», – рассматривать интерьер.

Вернее, я только собрался его рассматривать, ибо что еще делать, пока девушка возится в другой комнате? Не тут-то было.

Из спальни показалась Илла, держащая в руках весь нехитрый набор для бара: блузку-футболку, короткую (судя по виду) юбку и… трусики. Небрежно бросив все это хозяйство на ближайшее кресло, Илла пообещала:

– Я уже почти готова.

Мои брови сами собой поползли вверх. Нет, у меня вообще-то с нервами все в порядке. Было, по крайней мере, до белой комнаты. Но то, что произошло дальше, не компенсировать никакими нервами.

Илла, недолго думая, встала возле кресла (практически передо мной), чуть расставив ноги для устойчивости и, ничтоже сумняшеся, взялась за края форменной футболки. Мое горло пересохло в момент. Эй, девушка, а что это вы собираетесь делать?

Футболка пошла вверх, открывая идеальный живот, в горле к сухости добавилась судорога. Илле было плевать. Футболка дошла до груди и даже не подумала останавливаться.

– Что-то не так? – поинтересовалась обнаженная по пояс Финила, стоя передо мной с форменной футболкой в руке.

– Да нет, г-ум, – сглотнув, выдавил я из себя, не в силах оторваться от открывшегося мне зрелища. – Все неплохо.

Тормоз курьерский, грудь он в вырезе сверху украдкой рассматривал. Тут все гораздо проще, надо было сразу попросить снять майку – и все дела.

– У тебя какой-то взгляд странный, – чуть нахмурилась Илла. – Ты в порядке?

– Да, да, – заверил ее я, все еще пытаясь не жмуриться и не трясти головой в попытке понять, а не снится ли мне увиденное.

– Ну ладно, – пожала плечами Илла. Грудь ее при этом колыхнулась, вызвав еще пару спазмов в моей многострадальной голове.

Она бросила майку на кресло, и моя голова сама собой начала принимать ставки на то, что будет следующим действием: новая майка, юбка или еще что-нибудь.

Победило «еще что-нибудь». Илла точно решила меня угробить. Повернувшись ко мне боком, она начала стягивать с себя форменные штаны. Верите, весь мой немалый жизненный опыт разом ушел в отставку – что надо делать в такой ситуации? Не знаете? Я тоже не знаю. Поэтому я просто сидел и смотрел.

Илла наконец сняла штаны, оставшись в одних тонких трусиках.

– Эй, да что с тобой такое? – нахмурилась она. – Ты как будто уже в бар сходил и вернулся. Признавайся, что происходит?

Что ей сказать? А?

Передо мной стоит практически голая женщина, с которой мы впервые увиделись полдня назад и общались всего пару часов. Требует комментариев, почему я охренел от увиденного, искренне по этому поводу недоумевая. Это никому, кроме меня, не кажется странным?

– Э-э, да… так… ничего особенного… – промямлил я. И действительно, ничего же особенного не происходит, а?

– Странный ты, – вынесла вердикт Илла… и решительно сняла трусики.

Мое сердце остановилось, а потом забилось вновь, уже с пульсом где-то за двести ударов в минуту. Нет, я не ханжа и не девственник, но просто происходящее настолько странно и… возбуждающе…

Мой взгляд ушел от груди Иллы и пошел вниз. Ниже, ниже, ниже… только что тут были трусики…

А вот тут мое сердце остановилось второй раз и больше запускаться не намеревалось.

Кульминации не случилось. Трусики были декорацией. Под ними не было ничего. Вообще ничего. Гладкая кожа, словно у куклы. Пусто, ни одного физиологического отверстия.

– А!.. – я подпрыгнул на месте.

Упал обратно на диван. Дернулся вперед, назад, вбок.

Черт, этого не может быть, я точно сплю. Помните, я говорил про фильмы ужасов? Ну, когда самое страшное – это человек, который должен быть человеком, но им не является? Тот самый случай…

– А! Илла, что это?! – уже без всякого смущения и стеснения (какие тут, на хрен, приличия в такой ситуации?) я вытянул руку в направлении… э-э, скажем так, загадочного места.

– Где? – не на шутку встревожилась Финила, заглядывая себе под ноги.

– Не там, – я попытался донести до нее весь трагизм ситуации. – У тебя…

– Что у меня? – Илла заозиралась и приняла подобие боевой рукопашной стойки, отчего все ее прелести стали видны еще больше. И отсутствие таковых – тоже.

– Там, – я вытянул палец, уже не обращая внимания на то, дрожит он или нет.

– И что там? – Илла наконец разобралась, куда я показываю. Разобралась и, как ни странно, мгновенно успокоилась. Успокоилась, расслабилась и встала передо мной руки в боки, во всей своей обнаженной кукольной красе. Кошмар. Галлюцинация озабоченного дэ-ка после двухмесячного одиночного рейда в чистом виде.

– Егор, – поинтересовалась Илла. – Ты точно дальний курьер? Судя по твоей реакции, можно подумать, что ты никогда со своего Голубого Шарика не улетал. Я-то никак не могла понять, чего ты так давишься в моем присутствии?..

Она хихикнула, и я почувствовал, как мое лицо медленно начинает наливаться раскаленным металлом. О, нет, только не это!..

– Ты что, никогда не видел репликантов? – весело изумилась Илла.

И тут до меня дошло. Поздно, но дошло. Кто ж знал, как еще могут они выглядеть? Нас инструктировали, что это бойцы. Хотя… а чем Илла не боец? Ну да, теперь понятно… Все понятно.

Так вот откуда взялась эта неземная красота! Так вот откуда взялись у молодой девчонки навыки матерого бойца! Так вот что делает женщина с внешностью секс-бомбы у наемников! Мои глаза вылупились против воли.

– Так ты андроид?

– Сам ты андроид, – обиделась Финила. – Я репликант. Нас таких создали всего тридцать штук, экспериментальная партия. Спецзаказ колониальной администрации Сектора Сият.

Черт, я так и знал, что без мутантов тут не обошлось! Как только встретишь любую гадость на просторах Галактики, где-то рядом обязательно будут торчать длинные мутировавшие уши конвергенов.

– Секретное оружие? – скривился в нехорошей улыбке я. – Красивые и бесполые? Забрасывать вас на наши корабли, чтобы пилоты от облома поздыхали. Так?

– Мне говорили, что все хомо чокнутые на своей расе, а я не верила, – демонстративно вздохнула Илла. Ее грудь красиво качнулась, но теперь это не вызвало во мне и доли былых эмоций. Да уж, осознание собственной глупости убивает любую мужскую функцию на корню.

– А ты никогда не допускал мысли, что в Галактике может происходить что-то, не связаное с Голубым Шаром и не направленное против него?

Финила, осознав для себя причину моего странного поведения, успокоилась и продолжила одеваться. Другие трусики водрузились на свое место. Я, вот честно, озадачился сим фактом. А на хрена они вообще нужны, да еще сменные? Там же нет ничего. В качестве украшения, которое никто не видит? Смахивает на психическое расстройство. Хотя какие там могут быть психические расстройства у искусственных организмов? Настройки сбились?

– Как правило, – криво улыбнулся я, – все, что выходит из кривых рук конвергенов, так или иначе имеет отношение к Земле.

Илла было фыркнула, но я не позволил ей перехватить инициативу.

– Ну вот скажи мне, для чего потребовалось придавать вам вид женщин, да еще таких красивых? – я сделал жест, предлагающий ей немного подумать.

Но, по мнению госпожи Финилы, думать тут было не о чем.

– Захотелось, – коротко отозвалась она, натягивая юбку и надевая туфли. – Наш техродитель честно сказал, что по Земле соскучился, и если заказчику все равно, каким будет внешний вид нашей партии, то он лучше создаст красивых девушек, чем станет копировать расы дальнего космоса. Выродкам понравилось, чего еще? Ну, а поскольку в Легионе людей традиционно много, так нам еще и проще работать, – Илла подмигнула мне, и я на мгновение забыл, что передо мной искусственно выращенный организм, и поддался чарам прекрасной девушки. Правда, тут же опомнился.

– Ха, – Илла погасила улыбку, но оставила во взгляде лукавство. – Согласись, с красивой девушкой проще работать?

– Кому как, – скривился я. – В бою я бы все же предпочел иметь рядом кого-нибудь типа Сванича. Уж больно страшно со смазливой девчонкой идти в огонь. А если помнить, что это вовсе и не девчонка, так вообще… Сиделось бы дома.

Лукавство покинуло взгляд Иллы. Вместо него там поселилось… Да хрен его знает, что там поселилось, если честно. Мне сейчас не до психоанализа репликантов, мне бы со своей головой разобраться.

– В таком случае приглашение в бар можно считать отмененным? – нейтрально (на мой взгляд, чересчур нейтрально) поинтересовалась Илла.

– А зачем тебе бар? – фыркнул я. – Что, разве андроидам вшивают центры удовольствия?

Ей-богу, без задней мысли (и без передней тоже), просто поинтересовался.

Илла замерла. Я уже понял, что ляпнул что-то не то, но пока так и не допер, что именно.

– Если ты помнишь технологию нашего производства, – ее огромные глаза приблизились ко мне и, казалось, заполнили собой весь мир. Ой-ей-ей, точно, где-то я прокололся. И, похоже, мне вот прямо сейчас объяснят, какой я дурак, – то должен знать, что наш организм практически полностью повторяет строение оригинала.

Финила взяла короткую паузу и уже открывала рот, чтобы…

А вот и не «чтобы». Я тоже иногда умею быстро соображать. «Повторение оригинала» в данном случае означает, что репликант Илла Финила, хуб мобильной волны датана Аглая Легиона выродков, устроена точно так же, как должна быть устроена обыкновенная женщина, занимающая эту должность. В смысле, плевать на должность, главное здесь то, что Илла чувствует и мыслит, как самая обыкновенная женщина. И это для меня очень и очень хреново, потому что эту обыкновенную женщину я только что сильно оскорбил. Мама родная… Пора спасаться. Нам еще в бой идти послезавтра…

– Стоп, – я выставил перед собой ладони и, не давая разгневанной женщине вставить ни слова (что само по себе уже подвиг), поднялся, стараясь доминировать хотя бы в росте. – Стоп. Никаких резких заявлений, пожалуйста. Я и сам про себя все знаю. Наглый хомо, ограниченный солдафон, неуклюжий… э-мм… ну, кто там еще бывает неуклюжим? Ну, кто-нибудь. Не стоит обливать меня презрением, выгонять в ночь и все такое прочее, я сам знаю, что не прав.

– Ты… – набрала в грудь воздуха Илла.

– Я, – с готовностью согласился я. – Я не прав, я ни хрена не соображаю во взаимоотношениях разных рас Галактики, я тебя обидел. Приношу извинения, предлагаю забыть, наплевать и не вспоминать. Ну что взять с хомо?

Чудо. Она задумалась. И вот надо было мне начинать «закреплять и развивать успех», а?

– Мы собрались в бар, – показал я на дверь. – Идем?

Щелк, клац, хлоп. Или какие там еще есть звуки, символизирующие захлопывающееся забрало? Илла ощетинилась.

– В бар? – переспросила она, и по сузившимся глазам я понял, что последнее заявление было лишним. – В бар, значит?

Я молчал. Любое слово было бы глупостью.

– В бар? – в третий раз повторила Финила и вынесла наконец решение: – Нет. В бар я с тобой не пойду…

Что ж, вполне заслуженно.

– … извинения твои я приняла, но это все. Тактические схемы мы разобрали, железо завтра проверим, а в свой бар иди-ка ты сам. Тебя там заждались.

И, не давая раскрыть мне рта, указала на дверь.

– Выход там.

Ни отнять, ни прибавить. Все сказано, и сказано достаточно. Я повернулся и побрел к выходу.

– До завтра, – проблеял я в закрывающуюся дверь, ненавидя себя за это блеяние.

Ответом было кроткое шипение приводов. Я вздохнул и развернулся. Н-да, а обратную-то дорогу мне в коммуникатор никто не вбивал. Что ж, поплутаем.

– Я, кажется, просил тебя не обижать ее?

Мне на грудь легла тяжелая лапа, прижимая к стене. Из воздуха передо мной соткался рассерженный котище. Даже его ленточки и веревочки, которыми он был обвешан, казалось, стояли дыбом.

– Или ты пропустил мою просьбу мимо ушей? – кот показал белоснежные иглы зубов. А ведь он еще и полубог… Наверное, это должно было испугать меня…

Но не в этот раз. Я не люблю долго оставаться бараном. Люблю компанию. И мохнатый нелюдь, который с какого-то перепуга решил, что может указывать земному офицеру фельдъегерей, как раз подойдет для этой роли. Надо же, как он кстати пришелся…

– Так ты меня просил?

Я вкрадчиво, почти нежно взялся обеими руками за мохнатую лапу.

Все-таки не зря нас гоняли инструкторы по внеземным цивилизациям. Про полубогов Фомальгаута я знал мало, но общие принципы существ со способностями к перемещению в нематериальной форме едины по всей Вселенной. Ну, по крайней мере, исключения неизвестны. Перемещаться-то они могут, но исключительно самостоятельно. И пока установленный физический контакт не разорван, никуда этот голубчик от меня не денется. Мы с ним связаны. Кот, конечно, силен, но не всегда.

Примитивнейший захват. Перехват крест-накрест и разворот со скручиванием. Короткий, как будто изумленный мявк. Что, не привык к невежливому обращению? Или статус полубога, любимчика публики и вообще классного парня надежно защищал тебя от применения силы? А вот больше не защищает.

Физиология кошачьих хоть и отличается от человеческой, но базовые принципы механики едины во всех обитаемых мирах. Рычаг, он и на Фомальгауте рычаг. В противном случае там бы не было жизни, с точки зрения существующей Ойкумены.

Взяв мохнатую лапу на максимально болезненный, с моей точки зрения, захват, я повернул голову к оскаленной морде.

– Просил?! – со стороны, наверное, мое шипение мало отличалось от шипения Аваши. Ни дать ни взять встретились два небожителя. – Ты меня просил? А вот не надо было меня просить. Надо было по-нормальному сказать, что оно не женщина. Оно – репликант. Тогда бы и я не оказался там дураком. Или ты считаешь себя самым умным?

– Я и есть тот самый умный. – Законы физики все же оказались разными для Земли и небожителей Фомальгаута. Аваша распрямил лапу, и мне пришлось ее выпустить, иначе меня бы просто закрутило вокруг него, как тряпочку. Он больше не щерился, а просто стоял напротив меня, внимательно приглядываясь. Я тоже встал и замер. Что тут делать? Я с полубогами как-то не привык общаться, но курс по противодействию животным помню. Мне что от него надо? Правильно, ничего. Это ему надо, он идет на чужую территорию. Вот пусть и идет, а я буду ее защищать. То есть я прав, а он – нет.

И я оскалился, как сам Аваша недавно. Растопырил руки, присел и всем видом постарался показать, что планируемая победа для этого кота легкой не будет.

Полубог драться не стал. Пригляделся и не стал. Что он там во мне увидел, непонятно, но с места он не сдвинулся. Только вздохнул. Горько так.

– Дураками оказываются только те, – негромко, мягко, со всеми кошачьими интонациями пропел он, – кто должен был ими оказаться. Ты шел к врагу, врага и нашел. Ты думаешь, теперь тебе станет легче?

– Я не искал врагов, – разозлился я. Он еще учить меня будет? – Я пытался понять, с кем и как мне воевать? Я искал друзей.

– Врешь, – мелодично мурлыкнул Аваша. – Ты определялся с механизмами, которые тебе достались. Матчасть, так сказать, изучал. Кто-то ящерица, кто-то насекомое, кто-то вообще хрень непонятная, а кто-то – человек. Вот поперло, правда? И тут на тебе – не человек. Расстройство? Однозначно. Да и еще одна незадача обрисовалась: они, эти механизмы, все живые. И у каждого за плечами свой мир, своя жизнь, свои ценности. Которые сначала надо узнавать, потом уважать. Но для всего этого нужно, в первую очередь, принять тот факт, что Вселенная огромна. И любое живое существо в ней достойно уважения просто в силу факта своего существования.

Я понадеялся, что мой оскал будет достаточно широк, чтобы даже кошачий полубог понял, что я над ним издеваюсь.

– Кого я должен уважать? – Недавнее унижение перло из меня, как перегретая молочная каша из неисправного пищевого автомата. – Конвергенов? Или файратов? А давай я еще рейдеров уважать буду? Или мойлов? Точно, мойлов. Я их завтра уважать стану, а они нас жарить. Как тебе идея?

Я честно нарывался на драку. И пусть мне в ней ничего не светило, я все равно очень хотел куда-нибудь деть ту гадость, которая поселилась в моей голове. Не знаю, откуда она там взялась, но я никак не мог успокоиться после того блеяния в закрывающуюся дверь Финилы. И плевать мне на то, что я там показал себя законченным придурком, впервой ли? Я никак не мог забыть выражение глаз Иллы, с которым она смотрела на закрывающуюся дверь с другой стороны. Я что, на самом деле ее обидел? Чем?

Но, как ни странно, Аваша не повелся. То ли на самом деле полубоги видят что-то, недоступное простым смертным, то ли еще почему, но на конфликт он не пошел.

– Не играй словами, – ленточки на Аваше вдруг все до одной улеглись. Обвисли, словно сожалея о чем-то. – Хочешь ты или не хочешь, а тебе придется жить и воевать бок о бок с этими существами.

Хвост огромного кота описал круг в воздухе, охватывая десантный модуль и одновременно указывая на весь корабль.

– И ты либо будешь готов умереть рядом с ними, либо все равно умрешь, только в этом случае твое имя будет указано в совсем других списках, нежели списки награжденных. Ловишь мысль?

Буду я препираться с огромным кошачьим полубогом, который и близко не представляет, что это такое – жить на планете, вынужденной каждый день, каждый миг быть готовой к нападению? Ибо нет у Земли друзей, ни одного. Хочу я это ему объяснять?

Не-а, не хочу и не буду.

– Я сделаю свою работу, – пообещал я мохнатому полубогу с Фомальгаута. – И перед хубом Финилой я тоже извинюсь. А теперь отстань от меня.

Аваша издал нечто среднее между рассерженным мявом и кротким усталым ворчанием.

– Не перед хубом Финилой, Егор, – судя по интонациям, если бы он был человеком, он бы провел ладонью по лицу. – А перед девушкой Иллой.

– Оно – не девушка. – Как еще ему объяснить? – Оно – искусственный организм.

– Она, – Аваша привалился к стене и начал вдруг проваливаться в нее. Мы заканчиваем разговор? – Она живое существо, такое же, как ты, я и все остальные на этом корабле. А разница в физиологии не имеет ровным счетом никакого значения. Подумай об этом.

Аваша стал рисунком на стене.

– И это последний совет, который я дам тебе без твоей просьбы. Удачи, крейс-пилот Савойский. До встречи завтра на техосмотре.

– А в бар не пойдешь? – съязвил я, глядя в исчезающий узор.

– Мне нет нужды дурманить голову, – донеслось из невнятного клубка линий, – без острой на то необходимости. Мне и так хватает…

Он пропал, а я еще с минуту смотрел на пустую стену и думал, на самом ли деле я хочу извиняться перед существом-репликантом. Или все же ее зовут… Илла Финила.

И ни хрена не решил. Поэтому я просто взял и нажал кнопку вызова интеркома.

И жал ее еще долго. Мне не открыли…

…Когда я пришел в бар, Сванич, зараза, уже успевший побрататься там со всеми, в обнимку с Дадой распевал гимн рейдеров, который неведомым образом прижился в Галактике и теперь считался эдакой визитной карточкой любого существа, промышляющего войной вне регулярных частей.

Таких слов, насколько мне помнится, в гимне рейдеров не было, но этой парочке, похоже, уже все равно, что петь. Хоть прощальную сагу раващей, которую исполняют на восемь голосов и непременно при наличии покойника.

– Егор! – через весь бар обрадовался мне Эрик. Сфокусировавший зрение Дада поддержал его мощным писком. Собравшиеся вокруг них члены команды тоже в стороне не остались. – Иди к нам!

Я фыркнул. А куда мне еще идти, есть варианты? С окрестными чудовищами брататься? Я огляделся. Бар был полон ужастиков всех видов и мастей. Казалось, их стало даже больше, чем было при общем сборе, хотя это, конечно, не так.

Ладно, с красивой девушкой не получилось, пойдем, напьемся с инопланетниками. В конце концов, бойцы любой армии друг от друга отличаются мало.

А самое обидное заключалось в том, что, когда я рассказал Сваничу про репликантов, тот, подонок, только рассмеялся.

– Я что-то такое и предполагал с самого начала, – вдохновенно поведал он мне, рассматривая бокал на свет. – Уж больно все гладко да красиво выглядело со стороны. Нереально красиво.

Он поставил бокал и посмотрел на меня.

– А ты часом не расстроился из-за этого?

– Что ты? – я постарался, чтобы издевки в моем голосе было не очень много. – Из-за того, что я собрался пригласить в бар красивую женщину, а она оказалась андроидом? Да никогда в жизни. Я такие приколы с детства обожаю.

– Понятно, – ухмыльнулся Эрик. – Репликанты – не андроиды, но это неважно. Ладно, проехали. Рекомендую тогда выпить как следует, раз уж с бабами тут не густо. Пользуйся возможностью, пока есть время. Тем более что компания тут у нас подобралась – закачаешься. Не каждый дэ-ка может похвастаться.

Эрик обернулся и ухватил за какой-то отросток двухгрушевого Дюида.

– Да, мастер огня?

– Однозначно, о правая опора, – не очень ровно качнулась верхняя часть Дюида, который даже задумываться не стал, о чем его спрашивают.

– Выпьем, – не оставил ему шанса Эрик и обвел взглядом сидящих неподалеку. – Выпьем!

Передо мной, как по волшебству, появилась большая кружка с чем-то, напоминающим пиво. Я покосился на Эрика, тот кивнул, и я поверил. Да пошло оно все к черту! Кто воевал, имеет право у тихой речки посидеть, в конце-то концов…

– Будем, – я ухватил приятную прохладу кружки. – Чтоб вернулось столько, сколько уходило.

Вокруг меня нечленораздельно рявкнули. Надо думать, это возрадовалась наша новая команда. И вечер начался.

А про Иллу я старался не думать. Ну их на фиг, этих мутантов, одни проблемы от них…

Глава 11

– К машинам! – прогрохотало на палубе, и многоногая суета, коротко вспыхнув напоследок, мгновенно улеглась.

Большой круг, составленный из боевой техники команды Сипалы, замер во всей своей смертоносной красе. Хотя это я так, для красного словца приплел сюда «смертоносную красу». Нет, смертоносной-то она была, без вопросов. Но вот насчет красы я бы посомневался. Ибо ничего особо красивого ни в облике истребителей, ни в облике опорных точек и уж тем более в облике «люстры» не наблюдалось в принципе. И это касалось не только кораблей наемников. Практически во всей Галактике эстетика неизменно приносилась в жертву практичности и безопасности. А что может быть практичнее простых форм? Вот и летали истребители на кирпичах, опорники – на круглых тарелках, а «люстра» напоминала чуть сплюснутый цилиндр, куда по кругу лепились параллепипеды истребителей, а на торцы вешались опорники.

И сейчас все это геометрическое великолепие выстроилось вокруг центральной площадки. Шла вторая часть процедуры под названием «техосмотр». Когда командиры пятерок (у истребителей и опорников) и хуб на «люстре» приняли доклады о технической готовности от непосредственно ответственных. И готовы показывать технику командиру группы. Потом он (она) представит проверенную группу датану Аглаю, а тот доложит командоре о готовности волны. И каждый из них обязательно лично появится на месте и проверит несколько образцов техники. Все не успеют, но пару на выбор – точно.

– Учетные блоки к осмотру! – продолжало грохотать над палубой.

Истребители заученными движениями подняли боковые лючки и выдвинули мониторы учетных блоков, по которым бежали данные запущенных тестовых программ. Вообще, из-за того что истребителей с опорниками – двенадцать, а «люстра» одна, складывалось впечатление, что данная процедура – это парад москитного флота. А вот отнюдь… Проверка «люстры» занимала большую часть всего времени техосмотра, и истребители, вечно мающиеся в ожидании, каждый раз слезно умоляли ее технарей подготовить все вовремя и правильно. Но, если мне не изменяет память, случается такое редко. Хотя в нашем случае в качестве технаря выступал один из небожителей. Может, все произойдет побыстрее?

– Огневики готовы? – раздался над моей головой мелодичный голос Финилы.

Да уж, угораздило меня вчера… И дело даже не в том, что по боевому расписанию хуб является заместителем командира группы. А просто… Ну как тут идти в бой, когда прямо перед тобой (пульт хуба стоит точно перед пилотами, чтобы было видно, если что, куда прыгать) располагается твоя вчерашняя неудача.

Хотя это только сейчас напрягает, а выйдем в бой – будет не до глупостей.

– Левый полушар готов, – сообщил слева Дюид.

– Правый полушар готов, – в тон ему скрипнул богомольим голосом Дада.

– Бопер? – продолжила опрос Илла.

– Программы штатно, – моргнул индикаторами сидящий подо мной Саба.

– Контактер?

– Без неполадок, – для разнообразия Аваша не спустился с потолка и не выструился из розетки, а уселся, как положено бортинженеру, в кресло, находящееся в тыльной части мостика «люстры». И разговаривает не как низвергнутый житель пантеона богов, а так, как должно бортинженеру при проведении техосмотра. Воистину, велика харизма Брата Тихона.

К счастью, за всеми работами времени поговорить не было ни у кого, поэтому вчерашний инцидент продолжения пока не получал. Но я был готов. Аваша, наверное, тоже. Про Иллу не знаю.

– Медчасть?

– Комплект.

В бою регистр-хозяйственник не нужен, его задача – все подготовить заранее, и поэтому гавуч Бабеж Миста на время боевой операции превращался в корабельного доктора. Мне даже думать не хотелось, как именно он будет отличать химмери от социолов, репликантов от римелей или, например, учитывать отличия в строении хомо и Аваши. Ну, будем надеяться, как-нибудь справится.

– Лок-пилот? – вызвала Илла еще одно существо, от которого я бы предпочел держаться как можно дальше.

– Тест пошел.

Ник Свассет склонился к пульту. Пилоты имеют доступ практически ко всем системам корабля, и сейчас Ник проверял их дистанционно. Огневики, тесты бопера, пульт самой Иллы, свои системы. Его кресло чуть накренилось – сработала тестовая программа.

– Норма, – доложился Ник.

– Крейс-пилот, – голос Иллы не изменился ничуть. Как будто не было вчера нашего разговора. И правильно, девочка, не было ничего, ничего не было…

– Крейс-тест пошел, – повторил я фразу, почерпнутую из Технического Устава Легиона.

Крейс-пилот, если что, первый после хуба, поэтому мой тест включал в себя все тесты лок-пилота плюс его самого. Итак: огневики – есть, бопер – есть, пульт хуба – есть. Теперь пилотная часть. Я покачал Свассета в кресле из стороны в сторону, поиграл настройками на его пульте, проверяя, смогу ли я, если что, перехватить управление, и перешел к себе. Поморгал радугой индикаторов, запустил и остановил автосброс и автоподборку истребителей у себя на пульте. Оживил на секунду радары местоположения и маяки.

– Крейс-тест норма, – доложился я в густо усаженную датчиками и микрофонами дугу пилотного шлема, помимо выполнения сугубо функциональных задач еще и защищающую рот и подбородок в случае ударов.

– Командир, «люстра» – норма, – доложилась Илла.

– Принято! – громыхнуло над палубой. Это Сипала отреагировала на доклад. – Ждите вводных.

По Сипале мы с Эриком прошлись тоже. И в самом деле, обидно до ужаса: в кои-то веки на корабле две (!) очаровательных женщины, и… никак, ничего. Это ж надо такой облом. И причем обе – командиры. Одним словом – жопа…

Мониторы «люстры» положено держать включенными все время техосмотра, поэтому я очень четко увидел точеную фигуру Сипалы, появившуюся слева от нас. Вводные будут потом, внезапно, где-нибудь в середине осмотра истребителей, так положено. А пока командир группы примет состояние основных боевых кораблей группы.

Я уселся поудобнее и стал смотреть представление. А посмотреть было на что.

Сипала в сопровождении старшего каждой из пятерок по часовой стрелке осматривала серые кирпичи истребителей, стоящие на коротких кривых лапах-консолях. Вот пошел первый: выдвинулись и втянулись боковые консоли со вспомогательными орудиями, моргнул красным огоньком прицел дальнего наведения, выпала из-под днища плоская коробка с кинетической торпедой, втянулась обратно.

Так, тут норма. Сипала пошла дальше. Второй номер. Короткий телескопический хобот основного орудия описал небольшую окружность перед лицом инспектирующего командира. Люк-фонарь пилота дернулся вверх, и с ним дернулся вверх весь пилотный блок, демонстрируя готовность к аварийному катапультированию. Индикатор зарядки аккумуляторов, экранирование лобового отдела системы наблюдения. Еще что-то, и еще, и еще.

Каждый истребитель демонстрировал что-то свое, причем, как я понимаю, очередность демонстрации определялась в случайном порядке. Если судить по размеренности и одинаковости проверок, пока все было в порядке. Но вот пришла очередь первого опорника. По воле случая это был Сванич.

Вообще, опорная точка – штука одновременно и простая и жутко сложная. Простая – потому что ничего особенного в ее облике не было. Подумаешь – чечевичное зерно. Обоюдовыпуклая линза с поясом черных точек (орудия) по периметру грани. Дюзы двигателей сверху, снизу и через один с орудиями по периметру. На сем простота заканчивалась.

Опорная точка создавалась как мини-«люстра». В смысле, нести на себе истребители она не могла, но огневой мощи в нее понапихали более чем достаточно. По принятым в Галактике общим нормам (хотя у каждого соединения могли быть и свои схемы, но больше прижились именно эти), опорные точки фиксировали края пространственных секторов боевой операции. Плоские тарелки висели на флангах у сражающихся истребительных пятерок и огневой мощью четко очерчивали края «песочницы», в пределах которой «развлекались» противоборствующие стороны. Иногда доходило до того, что опорники противников сознательно не трогали друг друга, заботясь только о том, чтобы схватка не вышла за пределы, очерченные с самого начала. Причем лично я этому охотно верю. В случаях когда драка идет в пределах одной звездной системы и целью сторон является установление контроля над добывающими мощностями, например, то, чем меньше участников данной драки будет «заявлено», тем лучше. Поскольку присоединиться к переделу собственности в обитаемой Галактике готова практически любая раса. Достаточно всего лишь оповестить ее вовремя. Чем иногда и пользуются конкуренты.

Однако астрополитика и эффективные методы ее применения – это отдельная тема, не сейчас…

А сейчас у нас шла процедура техосмотра опорной точки под командованием Эрика Сванича. И легкой эта процедура быть не обещала. Ну, да, Илла наверняка уже перетерла с «сестрой по производственной партии» вчерашнее поведение хомо, так что Сваничу светит не лучшее отношение. Н-да, начало уже «обнадеживает».

Сванич, что называется, попал. Мне сложно говорить, было ли это нормой для Легиона, но простого доклада у Эрика не получилось. Сипала начала с внешнего осмотра.

Сопла орудий (да кому они нужны?), состояние маневровых дюз (еще одна глупость), подкопченная посадочная консоль, царапины на защитных экранах обзорных камер, парковочные индикаторы… Мне сложно судить, было ли это нормой для техосмотра Легиона, но Сванич сносил все эти придирки совершенно спокойно. По крайней мере, внешне.

И вроде бы все прошло нормально…

Моя голова вдруг почти разломилась на части от дикого воя боевой сирены.

– Тройственная цель на семь-пять! – рявкнул строгий голос переводчика в шлеме. Почему-то все команды и предупреждения на всех кораблях отдаются строгими мужскими голосами. И сколько локальные умельцы ни старались заменить этих отдающих приказы, системы неведомым образом возвращались к голосам, установленным по умолчанию. – Корпус атакован, пробит блок связи правого борта!

Вот она, обещанная Сипалой вводная. Я моргнул и вывалился в отработку тревожной задачи. Где, говоришь, противники? Семь-пять? И где они? Черт, я потратил целую секунду на то, чтобы осознать, что тут система привязки другая. Здесь плоскости, по которым определяется вектор в трехмерном пространстве, разделены не на двенадцать часов, как на Земле, а на шестнадцать.

Итак, первая плоскость: я – центр колеса, катящегося вперед. Семь? Значит, в ногах, смотрим вниз. Второй «циферблат»: центр песочных часов. Пять? Почти точно вправо, шаг сзади.

Итого, огонь опущенной правой рукой. Н-на! Нет. Черт, сказали же, пробит блок связи правого борта, команды на открытие огня не проходят. Читай, правого борта нет. И вообще, какого хрена я начал стрелять, я же крейс-пилот? Да уж, черного дэ-ка не отмоешь до белого пилота.

Передо мной вытянулась соблазнительная фигура Иллы. Хуб, узрев опасность для «люстры», начала выводить из боя истребители, прикрывая поврежденный борт. Ох, неправильно это. Не мне, конечно, судить, но не дело выдирать штурмовиков из отрабатываемой схемы, чтобы прикрывать «люстру». А что тогда «дело»? И что я могу?

А вот что. По вводной крейс-движки еще не глушили, моя авторизация еще максимальная. Короткий обзор огневиков.

– Дюид, готовность? – бросил я в микрофон шлема, оглаживая манипуляторы маршрутизаторов.

Двухгрушевый даже думать не стал.

– Максимум, огонь полсекунды.

– Огонь по захвату, – осклабился я в микрофон. – Дюид, начали.

И завалил «люстру» на разворот.

Никто, кроме Дюида, и понять ничего не успел. Послушная автоматика симуляторов честно завалила всю команду на бок. Стоящую Иллу унесло вправо (а вот надо инструкции исполнять и пристегиваться при ведении боевых действий), всех остальных наклонило в креслах и замотало, выравнивая под новый курс. Но на это плевать. Главное, что Дюид в курсе и готов. Корабль наконец остановился.

– Есть захват, – ровно доложился намертво вцепившийся в свои консоли и потому готовый к любым встряскам Дюид. И тут же продолжил без перерыва: – Залп. Есть попадание. Еще попадание, еще попадание. Цели поражены.

– Разворот, – громко доложил я, дергая манипуляторы обратно.

Запоздалое возмущенное «Не-е-е-ет!!!» уже ничего не изменило. Я ухмыльнулся: подумаешь, немного потрясет в другую сторону.

– Угроза ликвидирована, – сообщил я в микрофон.

Шум, раздавшийся после этого, тянул скорее на одобрение, нежели на втык. Что, понравилось? Ну, не то еще покажем в реальном бою.

– «Люстра» – хорошо, – раскатился по палубе металлический голос Сипалы. – Выполнение «минус один».

Я возмущенно вскинулся. С каких хренов «минус один»? Нет, оценка высокая, но тут однозначно должно идти «выполнено полностью». Ни одной потери, минимум времени. Что не так?

Ну, и, естественно, мне объяснили…

– Все хорошо, – невозмутимо продолжила Сипала, – но… сторкон Савойский.

– Да? – я очень постарался говорить вежливо. – Командир?

– Не надо перехватывать управление у хуба и командира без предупреждения.

Пауза.

– А так все очень и очень неплохо. Голубой Шар что-то умеет.

Не сказать, чтобы я залился краской, но возмущаться охота пропала. Сипала права. Я не главный на этом корабле. И не единственный. Сейчас все прошло хорошо, но в реальном бою есть небольшой шанс поломать хубу все построения и запутать истребителей. Ну, а о том, что мы все военные и в бою командир по определению должен знать, что происходит, и контролировать все процессы, об этом даже напоминать не стоило. А у меня это издержки специфики: годы одиночного плавания даром не проходят.

– Принято, командир, – я все же счел, что неплохо было бы извиниться. Не прав я сейчас. – В будущем исправлюсь.

– Хорошо, – проронила Сипала и вернулась к потрошению второго опорника. Судя по суетливым движениям подбородочных щупалец Бьяна, химмери тоже приходилось несладко. Значит, Сванича честно нахлобучивали.

На панели передо мной моргнул индикатор вызова. Дюид? Я повернул голову.

Верхняя груша огневика тряслась, как будто собралась оторваться. Две воздетые конечности тряслись с нею в такт. Я не специалист в жестикуляции римелей, но, по-моему, это одобрение. А что остальные? Остальные лыбились, кто во что горазд. Даже его Небожительство мявкнуло откуда-то из небытия что-то одобрительное. Что, понравилось? То-то. Я еще и не так могу.

С удивлением отметил, что мне приятно. Повернул голову еще правее… и столкнулся глазами со Свассетом. Тот тоже улыбнулся и поднял руку, показывая большой палец.

– Здорово, я бы так не смог, – раздался в наушниках его голос.

Для разнообразия я не стал обливать его презрением.

– Теперь сможешь, я тоже это у кого-то подсмотрел.

– Попробую, – пообещал он.

Я покопался в себе и, как ни странно, не нашел внутри должного уровня неприязни к этому предателю. Старею? Или привыкаю? Надо бы разобраться… Но разобраться не удалось.

Потому что мой взгляд автоматически скользнул дальше и замер… на улыбающейся Илле.

– Неплохо, – ее улыбка была все так же безупречна, и, что характерно, в ней не было ни капли обиды или злости. Я прощен?! Или это всего лишь еще один шанс? Да и ладно, и так замечательно… – Твои схемы работают.

Я улыбнулся в ответ и тут же понял, что вышло как-то чересчур радостно. Илла фыркнула, вернула улыбку и наконец-то отвернулась. Уф, хорошо, а то я в своем желании загладить вчерашнее неизвестно куда бы еще забрался. А кстати…

Я вывернул голову, высматривая Авашу. Тот – точно шаман, – даже вертеться не нужно было: два кошачьих глаза соткались из воздуха ровно передо мной.

– Это то, что я думаю? – я не стал играть с ним в угадайку.

– У тебя получится, – сообщил кошачий полубог и, зараза, тут же начал таять. Только и донеслось из призрачного контура: – Ленточку мою не забудь.

Я скосил глаза. А кто забыл? Вот она. Но Аваша уже растворился. Так его небожительскую братию через люк и обратно!..

В общем, техосмотр удался. Единственно, немного напрягал загадочный взгляд Сванича, но от комментариев экораз отказался. И хрен с ним. Не до него сейчас, завтра в бой. Всего несколько дней осталось, а потом забираю ребят – и домой. Нет, точно, и как можно скорее – домой, домой, домой…

Настроение было… странное.

Техническая палуба замерла в готовности. Снаряженные «люстры», в которых ждут своего часа истребители. Заряженные орудия. Полные емкости аккумуляторов. Готовые к бою лазеры, плазменники, торпеды, легионеры…

Торжественная тишина, которая вот-вот закончится громом запущенных двигателей, грохотом отпускаемых тормозов и стопоров, пронзительным змеиным шипением пневматики внешних люков.

Неподвижная смертоносность оружия.

И все же настроение было… странное. Вроде бы идем в бой. Вот же противник. Сейчас командоре рявкнет приказ – и «люстры» рванут вперед. И ведь большой шанс, что далеко не все вернутся из этого боя. Тут надо бы… Что? Страдать и сочинять возвышенные баллады? Я фыркнул про себя: может, еще пару скупых мужских слез уронить?

Нет, вот точно настроение совсем не героическое. Я огляделся: на мостике царила тишина. Команда сидела неподвижно, каждый глядел перед собой. Молятся? Борются со страхом? Готовятся как можно лучше выполнить приказы? Подсчитывают премиальные?

Я аккуратно подключился ко внутренней аудиосетке. Что там народ говорит между собой?

Огневики.

– …а вот не могу просто так брать с собой корпоративную карту в бар, – проникновенно вещал Дада, внешне суровым псевдочеловеческим лицом являя миру готовность умереть во имя идеалов Легиона. Богомольи конечности лежали на пульте управления огнем и чуть шевелились, проходясь по переключателям.

– С чего это вдруг? – Дюид, не менее монументально высящийся за своим пультом, также внешне не повел и бровью (ну, или что там у него ее заменяет?).

– Да ты понимаешь, – Дада прекратил наконец свои манипуляции с переключателями. – Нет, я, конечно, могу ее брать, но она каждый раз начинает так вкрадчиво из кармана нашептывать: «Давай же, купи выпить, давай купи. Ну же, давай, ну чего ты тут просто так сидишь?..»

– Ты разговариваешь с корпоративной кредитной картой? – изумился голос Дюида, чья верхняя груша все так же неподвижно смотрела вперед.

– Дурак ты, что ли? – обиделся Дада и даже отвлекся от своего пульта, обвиняюще уставившись на напарника. – Это кем надо быть, чтобы разговаривать с кредитной картой?

Он совершенно по-человечески задрал нос и отвернулся.

– Я ее игнорирую.

Я не сдержался и кашлянул.

– О, – обрадовался Дада. – Видишь, Егор тоже со мной согласен.

Дюид буркнул что-то нечленораздельное.

Так, с этими «героями» все понятно. Мне стало немного легче. Что с остальными? Щелк.

– Звезды… – мечтательно протянул в наушниках голос Иллы, которая честно сидела, уставившись на экран с проекцией звездной карты нашего участка пространства. – Саба, а ты знаешь, что есть давнее предание, будто звезды – это маленькие дырочки в полу рая? Я знаю, что глупо, но, согласись, красиво?

– Сложно сказать. – Если верить глазам, а не ушам, боевой программист Сабадан Тшшаешенша, в просторечии Саба, был полностью поглощен запуском атакующей платформы активного поиска в Галанете. Подготовкой к бою то бишь.

– Сложно сказать про глупость и про рай, но если учитывать температуру звезд, то я бы предположил, что там располагается несколько иная, конкурирующая, так сказать, контора.

– Саба-а, – расстроенно протянула Финила.

Так, тут тоже все в порядке. Уф, а я уж думал, что попал к роботам. Теперь остался один Аваша, потому что как готовятся к вылету истребители и опорники, я знаю. И соваться туда не буду.

Щелк, щелк, щелк… Да где же вы, Ваше Небожительство?

– Я ведь просил призывать меня только в случае крайней необходимости и только подобающим образом, – прошелестел в моих ушах голос полубога.

Меня подбросило.

– Твою мать… вашу мать! – тут же поправился я. – Вашу Небожительскую прародительницу. Что ж вы, ваша бестелесность, так пугаете? Рискуете перед стартом остаться без крейс-пилота.

– Ничего, – успокоил меня кошачий голос, – дурнопахнущий крейс-пилот – все равно крейс-пилот. А может, еще и более быстрый.

– Вам, Ваша Невидимость, никогда короткий путь туманностями не указывали? – я попытался донести до фомальгаутского кота пагубность выбранной линии поведения и разговора.

– Верховные божества миловали, – гнусный котяра нарисовался у меня тонкими линиями прямо на главном мониторе. – А особо упорствующих я сам вразумлял.

– Некоторые собеседники могут быть настолько тупыми, что до них не дойдет ни с третьего, ни с двадцатого раза. Причем двадцатого, да что там двадцатого – и второго-то раза может не случиться.

– У тебя монитор скоро накроется, – сменил наконец тональность Аваша. – Я с ним договорился, на этот выход хватит, но вечером надо будет поменять.

– Вечером и поменяем, – я тоже решил не портить настрой перед вылетом. – Придешь? Или надо будет отдельно призывать? – Я показал рукой от столешницы, насколько «отдельно».

– Я не дурманю голову, если помнишь, – Аваша в своей гнуснейшей манере начал исчезать посреди разговора. Сейчас он это делал необычно, тонкие линии как будто стирались одна за другой. – Но ради интересного собеседника могу и снизойти.

– Тут как посмотреть, – я собрался было почесать затылок, но вспомнил, что уже в шлеме. – Иногда собеседник способен задурманить голову не хуже любой другой субстанции.

– Проверим, – пообещал Аваша и исчез последней точкой.

– Проверим, – вздохнул я. А кстати, о «проверим». Я перебросил связь на внешнюю группу. – Эрик.

– Здесь правый опорник, – плеснулся мне в уши голос Сванича. – Как жизнь?

– Неплохо, – кивнул я, как будто Эрик мог меня видеть.

Нет, в принципе, мог, видеосвязь-то работает, но в боевом режиме видеоконтакт поддерживается только тогда, когда нужно что-то показать немедленно. В остальных случаях только аудио– или обмен сжатыми пакетами данных. Уж больно трафик и время дороги в бою, чтобы их забивать видеодеталями.

– Сверимся? – предложил я.

Рутинная процедура, спасшая не одну и не две жизни космолетов. Уточнение исходных координат и частоты, на которой работает личный аварийный приемник. Не штатный – штатные глушатся в любой заварушке, а отдельно настроенный лучом на только один такой же приемник. Чтобы никто и никогда не добрался. Хотя, я подозревал, если захотят, куда угодно доберутся. Просто возиться будет лень. Ну, а нам какая разница?

– Давай, – Сванич, как человек, не один год проведший в дальнем космосе, никакими ритуалами и придумками не пренебрегал. – Лови на ходовик.

На мониторе, где я запустил программу сканера, предварительно вбив точные параметры его приемника, замерцала точка. Вызов Сванича. Я набил короткий ответ.

– Есть, – отозвался Эрик. – Теперь личный.

Прогнали ту же процедуру на моем личном маяке.

– Наоборот, – скомандовал Эрик. Он прав. Хоть я и в «люстре», но полностью исключать возможность того, что мне придется немного полетать в космосе в одиночку, без корабля и спасателей, нельзя никак. А раз так – то процедура сверки должна проводиться.

– Вижу, – доложился Сванич. – Друг друга найдем.

– Найдем, – согласился я… и больше ничего не успел сделать.

– Внимание! – загремело вокруг. Казалось, трясется весь окружающий мир. – Пошел короткий отсчет.

Оп-а! Начинается. Так называемый «длинный отсчет», доклад о готовности «номер один» уже пройден. Все подразделения стоят в низком старте, в любой момент готовые прыгнуть вперед после короткого отсчета. Оттуда и шутки при полной внешней неподвижности. Все ждут «короткого отсчета». Ну, а вот, собственно, и он.

– Три, два, один…

Все замерло на короткое, исчезающе малое мгновение. Этот голос не просто прогрохотал над всей технической палубой, по всему десантному модулю, по всем отсекам. Его сейчас в своих шлемах слышали все. Каждый истребитель, каждый пилот, каждый командир. И пилоты конвергеновского линкора слышали его тоже. Смертельная мощь Легиона выродков, матерых бойцов, явившихся на зов нанимателя, готовилась явить себя миру. Все до одного бойцы замерли по-настоящему. Замер Дада, замер Дюид, замерла, вглядываясь в свои приборы, Илла, даже Аваша замер в своем кресле, не думая никуда исчезать. Шутки кончились.

– ВОЛНАМ «СТАРТ»!!!

Бум!

Кто как хочет может описывать одновременный старт всей армады десантного модуля, а для меня вся эта феерия уложилась в короткое слово «Бум».

Зрелище это, возможно, красиво со стороны, но вот на мою конкретно долю никакой красоты не досталось. Поскольку из своего гнезда в модуле «люстра» выталкивается коротким кинетическим пинком, и сразу же после этого наступает зона ответственности крейс-пилота. Подхватываем корабль, и марш-марш в район проведения операции. Для кого красота, а кому головная боль. Подхватывать здоровенное корыто крейсерскими двигателями из заданного вектора – удовольствие то еще. Но это я так, кокетничаю, любой дэ-ка справится с таким заданием шутя. Хотя времени для рассматривания красот окружающего космоса и впрямь не остается. Ладно, на марше насмотрюсь.

А пока – «Бум!».

Глава 12

– Дада, брось его! Огонь по скоплению «три»! – хрипло гаркнула Илла в микрофон.

Богомол послушно отвернулся от внушительного куба, короткими очередями огрызавшегося в ответ на плевки двух истребителей, и перенес огонь на крепкую пятерку огоньков, которой Финила привесила условное обозначение «три», уверенно пробирающуюся сквозь разноцветную кашу орбитального боя. Двухорбитального боя, я бы сказал.

Атакованная база располагалась на малоизвестной планетке, вертящейся на пару со своей близняшкой вокруг полудохлой звезды. Планета-близнец висела в космосе меньше чем в часе лета от первой, поэтому пограничная база конвергенов была рассредоточена по двум поверхностям и двум орбитам. Что одновременно и хорошо и плохо. Хорошо, потому что всегда есть откуда черпануть резервов и всегда есть куда отступить на подготовленные рубежи. А плохо, потому что при массированной атаке приходится размазывать защиту по всем четырем направлениям. А силы-то, как всегда, не резиновые…

Ну, а тут атака шла более чем массированная.

К моменту нашего прибытия конвергены с огромным трудом удерживали половину поверхности последней из планет, на орбите которой шла ожесточенная драка. Вторая планета уже полностью находилась под контролем мойлов и вовсю использовалась в качестве оперативной базы. Два огромных, похожих на летающие аквариумы линкора мойлов, висящих над полюсами Базы-1 (конвергены сильно не упирались при выборе названия для пограничной планеты), закрепляли успех и объясняли всем интересующимся, что дело уже сделано и никому тут больше не рады. При таком превосходстве в огневой мощи мойлы не захватили вторую планету (Базу-2) только из-за ее чрезвычайно близкого расположения к первой. Маневры в ограниченном пространстве линкорам противопоказаны, и они остановились на том, что огнем орудий зачистили повернутую к ним часть орбиты Базы-2 и остались контролировать ситуацию, предоставив москитному флоту довершать разгром. При острой необходимости они бы пошли и на личное участие, наплевав на ограниченность маневров, но как раз острой необходимости до прихода выродков (то есть – нас) не было, а потом стало поздно. Силы сравнялись. Потому что линкор у конвергенов хоть и был один, но группа сопровождения у него ровно в три раза превосходила аналогичные группы «селедок» численно и куда больше – качественно. Так что «большим парням» нашлось чем заняться.

Ну, а мы нашли себе «приятелей» по размеру.

И развлекались с ними уже минут сорок. За это время Илла успела охрипнуть, отчего приказы в ее исполнении стали напоминать команды матерого боцмана на древних парусных судах. А Дюид умудрился сломать крепление своей основной консоли и вел теперь огонь вручную, то и дело косясь на струящегося у него в ногах Авашу, который проводил ремонт на ходу. Я, кстати, оценил преимущества полубога в процессе ремонта. У Аваши получалось просто великолепно. Дематериализовав большую часть туловища, котяра оставил твердыми только рабочие конечности, поэтому лишенный постоянного места Дюид мог топтаться по своему огневому пятачку сколько угодно, регулярно проходя через расплывчатое тело Аваши, не рискуя нарушить при этом стройный ход ремонта.

Саба, как нырнул в начале боя в свой Галанет, так там и потерялся, не выныривая даже в самые ответственные моменты. Правда, несколько его радостных возгласов совпали по времени с несколькими судами противника, которые без видимой причины теряли ход, огонь и подставлялись под залпы наших истребителей. Один так и вообще пошел на таран собственного линкора. Уж не знаю, дошел или нет.

Свассет с момента запуска маневровых двигателей начал свою болтанку, фирменный стиль лок-пилотов, ведущих «люстры» в бою мелкими хаотичными прыжками, затрудняющими попадание в них, и до сих пор точно так же, как Саба, в реальном мире больше не появлялся. Ну, он и не появится до тех пор, пока я не включу крейс-движки.

В общем, все были заняты делом: истребители и опорники дрались, по одному вычищая орбитальное пространство от «селедок»-мойлов (надо признать, что рыбы – не самые сильные бойцы в Галактике), огневики поддерживали, Илла чертила на экранах сложные построения второй фазы хаоса (первая, с подавлением командных центров, прошла на ура), Сипала командовала, и только ваш покорный слуга, вкупе с такими же страдальцами на других «люстрах», маялся дурью, отчаянно страдая. Это и есть проклятие крейс-пилотов: весь бой неподвижно сидеть, ждать и смотреть, как дерутся другие, не имея права отвлечься даже на секунду, – ты можешь потребоваться в любой момент.

Но пока, тьфу-тьфу-тьфу, все складывалось удачно, даже слишком. Мойлы – не тот противник, который при равенстве сил может серьезно противостоять одному из наиболее известных соединений наемников в Галактике.

Наши истребители, подсвеченные зеленым на трехмерных мониторах, висящих вокруг Иллы, уверенно оттесняли красных и синих мойлов с орбиты Базы-2 в сторону первой орбиты, на которой два линкора «селедок» отбивались от наседающей на них флотилии конвергенов. И положение их назвать хорошим трудно. Если конвергены были свободны в маневрах, то мойлам деваться с орбиты некуда, своих на поверхности не бросишь. В целом ситуация складывалась в пользу выродков.

До момента, когда на экранах Финилы начали появляться странные пятерки кораблей, почему-то не участвующих в перестрелках, а молча и упрямо пробивающихся в центр кружащейся карусели двухорбитального боя. И пятерка, о которой шла речь сейчас, была уже третьей.

– Дада, брось его! Огонь по скоплению «три»! – выкрикнула Илла в микрофон.

Богомол перенес огонь части орудий, но странная пятерка, казалось, даже не стала связываться с ним. Молча уклонившись от залпов, скопление точек синхронно (чересчур синхронно, на мой исстрадавшийся от безделья и потому очень внимательный взгляд) рыскнуло в сторону и нырнуло мимо двух сцепившихся двоек, выходя из зоны обстрела Дады.

Внешне все вышло совершенно естественно и непринужденно.

– Объект «три» вне зоны поражения! – доложил Дада и вернулся к своим целям, благо заняться ему было чем: «люстры» мойлов точно так же не давали расслабиться никому в округе.

И все.

По идее, пятерка с присвоенной цифрой «три» должна была появиться у Дюида, в левом огневом полушаре, но ничего подобного не произошло. Молчаливые гости вошли в мертвую зону «люстры», спрятались за кучей, локально устроенной четырьмя истребителями, и неспешно начали дрейфовать. А что? Огонь они не ведут, соответственно, на данный момент опасности не представляют. Левый огневик их сдал, а правый не принял – и нет их. Истребителям и опорникам своих развлечений хватает, чтобы обращать внимание на условно безопасного пока противника. Хуб, конечно, в голове их держит, но у него тоже дел выше крыши. Что в итоге?

А в итоге – засада. Самая настоящая. Причем созданная в самой гуще боя. Красиво? Еще как. И я бы с удовольствием повосхищался артистизмом, кабы эти «мимы» молчаливые не играли за противника.

Я вызвал тотальную карту боя, есть такая опция у командира, хуба и крейс-пилота. Дал минимальное разрешение… и на этом месте моя рука замерла на манипуляторе. Десять секунд мне потребовалось, чтобы найти на карте двух орбит восемь (Восемь! Их мать!..) молчаливых пятерок, зависших в мертвых зонах «люстр». Все то же самое, что у нас. Один в один. А если несколько похожих групп кораблей синхронно выполняют одинаковые маневры, это означает… что вряд ли это мойлы. Ну, и если додумать до конца, то: мама, это фай…

Я уже был готов перевернуть «люстру», крича Даде, чтобы он открывал огонь, как только будет в состоянии. Как тогда, на техосмотре. Но тогда было еще одно… Мне захотелось оскалиться. Да-да, я помню, надо предупреждать командира. Но засадные пятерки настолько неподвижно висели в ключевых точках (они не двигались, а значит…), что времени я бы нам уже не отвел нисколько.

Что делать? Рвать все порядки и схемы хуба? Черт побери. Я врезал по клавишам связи Сипалы и Финилы. Единственное, что я себе позволил лишнего, это поставил в копию разговора и Сванича.

– Командир, внимание! – Надеюсь, Сипала прислушается к моим словам.

– Да, Егор, – уже по голосу Сипалы слышно, что у меня пара секунд на доклад, не больше.

– Засада, командир, – я постарался говорить как можно более конкретно. – Неопознанная пятерка, не ведущая огня. Висит в мертвой зоне, готовится ударить.

– Я вижу, Егор, – чуть рассеянно отозвалась Сипала. – И Илла видит. Илла?

– Контроль номера «три», – голос Финилы ровен и спокоен, но уже понятно, что обижается: как же, через ее голову рассказывать командиру очевидные вещи. Типа, неужели я настолько ей не доверяю? О, женщины…

– Вижу, слежу.

В ее интонациях отчетливо проскользнуло: «Не морочь голову, придет время, займемся и ими». О, нет, еще эмоций тут не хватало.

– Командир, их восемь таких групп по всем орбитам, все висят перед «люстрами». – Да как же до нее донести-то? Ох, не привык я, чтобы мои слова перепроверяли и оценивали, конвои дэ-ка себе такого не позволяют. – Присмотрись, командир. Выдержка, скрытность, мастерство маневра. Сипала, это не мойлы.

Мгновение, легкое, тихое, короткое мгновение. На экране чуть-чуть шевельнулась точка правого опорника, Сванич уходил с теоретически возможной линии огня. Ну хоть кто-то меня услышал. Ну же, командир!..

Я ее понимаю, среди боя принимать решение по хрен знает каким целям. Ничего не понятно, но делать что-то надо. Что? Выдирать из боя такие нужные истребители?

Я опять скосил глаза на экран. Неподвижно висевшие до этого пятерки начали медленное движение. По кругу? Не разобрать, слишком маленькое разрешение.

– Командир, здесь правый опорник, – ожил динамик голосом Сванича. – Номер «три» начал движение.

Плевать на все предосторожности! Плевать на субординацию, на выродков, на Легион, Брата Тихона, Сипалу, Финилу и всю Вселенную скопом. Сейчас значение имеет только эта пятерка. Ибо чувствуется мне, что это «жу-жу-жу» неспроста. Стоп, откуда это в моей голове? Не знаю. И ладно.

Единственное, что я оставлю из инструкций, это оповещение комсостава. И не только…

– Внимание всем! – Я переключил свой микрофон на общую связь. – Готовность к крейс-маневру!

Сипала промолчала. Признание? Похоже. Илла, солнышко, только не обижайся на ме…

И поздно! Поздно!

Загадочная пятерка под номером «три» вспыхнула ярким цветком. Пять раскрывающихся линий обозначили пять проблем, с которыми столкнулась мобильная волна датана Аглая. И мысли кончились. Осталась только драка. И плевать, что я крейс-пилот. И драться мне нечем. Там поглядим.

Поздно? Почти поздно! Но «почти» – это не приговор.

Сволочная пятерка (я уже начинаю восхищаться их мастерством) не подставилась. Вот никак. Раскрывшийся цветок прокрутился на месте, пыхнул в стороны и взорвался залпами, сбившими с курса несколько истребителей и левого опорника (не Сванича – Бьяна). Не повредили, непросто это – с одного выстрела сломать выродков, но смешали порядки.

И после этого организованно вернулись в мертвую зону «люстры». Это же надо – так четко вычислить и отработать. И ведь просчитали, гады, что лок-пилоту не хватит мощности двигателей сместиться, чтобы его огневики могли достать их. Ну, ничего, про крейс-пилота вы, вероятно, забыли? Или никогда крейсы выродков не показывали то, что я вам сейчас покажу? Ну, все когда-то случается впервые. Смотрите.

– Оп! – Почему-то ничего более умного, чем дурацкое «оп», мне в голову не пришло. Но, слова словами, а дела – делами.

Вообще-то это запрещено. По инструкции крейс-двигатели в бою включаются после некоего (согласен, короткого) ритуала оповещений и разрешений. Все вовлеченные в процесс лица должны быть в курсе. Но иногда надо отходить от инструкций. Просто приходится.

– Оп! Дюид! Огонь!

И ожившие на секунду крейс-двигатели мощным импульсом бросают корабль в сторону. Мертвая зона «люстры» мгновенно смещается. Вот только загадочную пятерку об этом никто не оповестил. И Дюид, естественно, воспользовался этим на всю катушку. В этом и кроется минус засады. Если тебя обнаружили, то дальше ты гарантированно идешь вторым темпом. А в пространственном бою это не то чтобы чревато – а просто-напросто конец фильма.

– Полный бортовой залп! – сообщил Дюид, и «люстру» ощутимо тряхнуло. Полный бортовой – это, знаете ли, существенно. Груженый галатранспортник можно с места сдвинуть.

– Ник! – гаркнуло у меня в ухе.

Это Сипала высказала Свассету свое неудовольствие. Тот, бедолага (кстати, еще одна моя вина – не оповестил заранее), не успел за моими прыжками и не подхватил улетевший в сторону корабль. В итоге получилось не очень здорово. После отключения крейс-двигателей «люстра» свалилась на неконтролируемую баллистическую траекторию и продолжала в ней лететь, рискуя в кого-нибудь врезаться.

Нас опять ощутимо тряхнуло, на сей раз это Свассет наконец осознал реальность и подхватил корабль маневровиками, не забывая танцевать при этом свою стандартную болтанку.

Я впился взглядом в карту. Ну ни фига себе! Полный бортовой залп, который должен был как минимум разбросать пятерку по орбите Базы-2, пропал втуне. Весь. Почти.

Ан нет, не весь. Одного из загадочных молчунов Дюид достал. Точек на карте стало четыре. Но это безумно мало. Всего одно попадание. И это при том, что цели были выложены, как на ладони.

Такое ощущение, что сбываются мои самые нехорошие предчувствия. Хотя какие там «ощущения»? Вот они, красавчики, собственной персоной, прошу любить и жаловать…

«Молчуны» решили, что время пряток кончилось, и уцелевшая четверка тут же выстроилась уступом, который так любят файраты. Ну, не только файраты его любят, но в данном контексте боя никем другим эти ребята быть не могли. И первая же атака подтвердила мою догадку.

Уступ невероятным разворотом прянул в сторону, вышел в лоб одному из наших истребителей…

И в наушниках раздался рык Финилы. Не успела…

Едва заметив созданное боевое построение, Илла широкими, красивыми мазками, и в самом деле напоминающими движения художника, начала стягивать все истребители к «люстре», поближе к мощным орудиям, способным выстроить стену огня и не дать противнику использовать созданное преимущество. И это было правильно: дополнительная четверка сама по себе меняла баланс сил не в нашу пользу, а учитывая, что это еще и файраты…

Ну, теперь очередь Брата Тихона. Вряд ли командоре отправил в бой сразу все силы, которыми располагал Легион. Задача первых атакующих волн заключалась в том, чтобы вытянуть на себя резервы мойлов. Что ж, похоже, вытянули. Теперь осталось продержаться до подхода наших резервов. Ну и, собственно, все… Держимся? Да не вопрос.

– Джамад, – Финила изящным движением вычертила на экране линию для одного из истребителей. – Подбери его.

Значит, пилот, попавший под удар файратовского уступа, выжил? Ну и славно. Теперь только нужно, чтобы его подобрали. Потому что одно дело поставить задачу какому-то Джамаду, а другое – добраться до крохотной спасательной капсулы. Но вроде бы Илла четко выверила траекторию.

Чуть отклонившийся от своего маршрута истребитель по имени Джамад коротким росчерком подхватил одному ему видимую капсулу и рванул к нам. И правильно. Потому что время одиночек на орбите Базы-2 прошло. Пришло время регулярных построений.

Я повернулся к рабочему месту хуба, ну, чем удивите на сей раз, миледи?.. И завис.

Работа Иллы завораживала. Экраны хуба располагались прямо перед креслом крейс-пилота, поэтому вид для меня открывался шикарный.

Изящные руки Финилы порхали над слабо мерцающими поверхностями, создавая безупречный рисунок боя. Глядя на творимую ею красоту, я начинал понимать, почему пайры дали этой работе название «художник». Именно художник. Потому что создаваемые сейчас Иллой схемы, построения, линии, узоры, ничем другим, кроме картин, быть не могли. Прекрасных картин.

Под руками Иллы возникало дышащее жизнью построение, где каждая точка, линия, перекрестье превращалось в живущее своей, особенной жизнью существо. Злое или доброе, грозное или милое – неважно. Оно жило, двигалось по воле хуба и побеждало по его слову и жесту. И по-другому быть просто не могло.

– Внимание всем, держим «Щит»! – оповестила всех Илла на общей волне.

И вправду, нарисованное ею больше всего походило именно на щит. Зависшая на месте «люстра» и сотканное из зеленоватых точек полушарие. Каждой точке Финила пририсовала линии. Кому какие. Некоторые, опорники, например, обзавелись спиралями. Надо думать, будут патрулировать. Другим достались лучи, как бывают у солнца на детских рисунках. Тут мне воображение отказывает. Третьи, судя по квадратам, вычерченным Иллой, будут держать четкие позиции.

Что ж, выглядит все очень красиво. Да и ребята, скорее всего, не подкачают. Осталось выяснить, что по этому поводу думают мойлы и файраты.

И (проклятый мой длинный язык, сглазил) мне тут же представилась такая возможность. Хотя, если честно, я предпочел бы оставаться в неведении как можно дольше.

Хубы мойлов (если они у них были, говорил же Сванич, что «наведенный хаос» применяется далеко не всеми) свою работу знали ничуть не хуже выродков. Построение красных точек на экране Финилы тоже смотрелось и красиво, и мощно. Быстро перестроившиеся порядки противника готовились проверить на прочность выстроенный Легионом щит.

Но я бы не очень волновался, если бы дело ограничилось всего лишь новыми красивыми схемами «селедок». Однако в этом «селедочном» пироге, готовящемся влететь в ощетинившийся орудиями строй выродков, отчетливо прослеживалась новая, отдельная, ни на что не похожая нотка. Файраты здорово усилили своих союзников, и теперь наше положение выглядело вовсе не так радужно, как, скажем, еще полчаса назад. Пятерки файратов, выстроившись своими фирменными уступами, медленно курсировали между замершими подразделениями мойлов, нервируя и сбивая прицел.

Ох, нехорошо это! Ох, зададут они нам сейчас жару! Кто-кто, а файраты прекрасно знают, как прорывать эшелонированную пространственную оборону. Тем более даже не сферическую. Да уж, сейчас повеселимся.

Я, естественно, такой умный был не один, тяжесть ситуации осознавали практически все, поэтому на мостике «люстры» воцарилась напряженная тишина. Все ждали. Я ждал тоже. Черт, как я ненавижу игру вторым темпом. Я уже, кажется, упоминал о конце фильма, да?

Молчание, тишина, шуршание мониторов, тихое потрескивание в наушниках…

И тут земноводные решили, что уже пора.

– Огневики, противоход! – Голос Сипалы настолько неожиданно и резко разорвал невесомую кисею молчания, что я чуть не подпрыгнул на месте.

К счастью, те, кому нужно было действовать, моим невротизмом не страдали. Хотя они, скорее всего, и ждали именно этого приказа.

– Залп! – синхронно отозвались Дюид с Дадой, и корабль вздрогнул.

На экране хуба ничего видно не было, но обзорные мониторы, транслирующие картинку с камер слежения, исправно и бесстрастно нарисовали яркую огненную волну, взявшую разбег от изготовившихся к контратаке мойлов. «Огненная стена» – вот как это называется.

Но тут у нас шанс был. Что есть огонь? Что есть взрыв? Энергия. А любой всплеск энергии можно остановить. Рассеять. Или направить по другому вектору.

И навстречу стене огня, вознамерившейся охватить почти остановившиеся корабли Легиона, рванулась точно такая же стена, которая встретила, перемешала и закрутила в немыслимых воронках и вихрях поток высвобожденной энергии. Полыхнуло на всех обзорных экранах. Красотища-а-а…

И тут же из-за прекрасного в своем неистовстве огненного полотна показались тупые рыла кораблей. Мойлы пошли в атаку, не дожидаясь, пока сенсоры и датчики очухаются после этой энергетической вакханалии.

Весьма рискованно, надо отметить. Но эффективно. Хубы выродков такого не ожидали. Я, к слову, – тоже. А вообще странно, я что-то не припомню за «селедками» такой склонности к рисковым импровизациям. Или это сказывается присутствие файратов?

Никаких «или». Это точно прием файратов. Именно сплюснутые крокодильи морды их истребителей первыми вырвались из пляшущих огненных сполохов. И нашим ребятам пришлось туго.

Но были и плюсы. Мало, но были. Был, точнее. Один. И этим единственным хорошим моментом, который я успел отметить перед тем, как жаркая карусель нового боя закрутилась уже между двух орбит, было то, что крайняя правая точка нашего построения начала движение до появления файратов. Эрик Сванич распознал все маневры противника, подготовился и тоже собрался продемонстрировать крокодилам несколько новых фокусов. Не все же им одним удивлять наивных выродков.

И тут рыбно-крокодиловый строй долетел до нас.

Глава 13

За следующие двадцать минут я потерял, наверное, килограмма два. В основном с холодным потом. Файраты оказались на высоте.

Из-за огненного полога их, казалось, выскочило раза в два больше, чем было минут пятнадцать назад. Что, кстати, очень могло быть. С маскировкой, как показала недавняя стычка, у крокодилов все на высоте.

Пресловутый щит выродков был разодран в первые же минуты. В клочья.

И вот тут надо отдать должное хубам Легиона. Никакой паники. Разрезанные мощными ударами файратов части щита тут же собирались вновь. Получалось или нет – неважно. Важно то, что они взаимодействовали. Помогали, прикрывали, поддерживали друг друга. Хаоса в управлении не случилось.

И точно так же четко и слаженно действовали отдельные корабли внутри этих частей. Да, выродки теряли корабли. Зачастую – вместе с пилотами. Но на их место в схеме тут же вставали другие. Хубы ли их так вовремя направляли, сами ли они были настолько организованы – я не понял. Но факт оставался фактом. Превосходящим силам мойлов-файратов продолжали противостоять организованные воинские подразделения. Даже Сванич поверил в качественную организацию обороны и вернулся в строй, предварительно продырявив несколько мойловских кораблей.

Но никакая организация и никакое умение не спасут тебя, если ты один вышел против десятерых равных тебе бойцов. А файраты, увы, спецами признавались на класс выше. И поэтому космическая баталия, расцвечивающая орбиты двух планет во все цвета звездного спектра, медленно, но верно сползала вниз. Вниз – к поверхностям Базы-1 и Базы-2. «Селедки» с файратами стремились разделить силы Легиона надвое, выдавить их на низкие орбиты и прижать к поверхностям. Туда, где у большинства тяжелых кораблей не будет пространства для маневра, и туда, где их смогут достать противоорбитальные батареи, уже размещенные на поверхности. А наземные орудия, как известно, теряя в подвижности, приобретают в мощи. Слаженный (и, что немаловажно, более точный) залп двух-трех противокосмических установок гарантированно отправлял в металлолом любой истребитель или опорник. «Люстре» тоже мало не покажется.

И вот, пока пространственная схватка, ворочаясь в черноте космоса и плюясь искрами разрядов, медленно закручивалась вокруг двух орбит, я сидел, стискивая зубы, и наблюдал, как воюют другие. И ничего не мог сделать. Удар, выстрел, короткие приказы Сипалы, быстрые жесты Финилы. И выматывающая тряска лок-болтанки. Влево-вправо, влево-вправо, вверх-вниз, наискосок. И опять: влево-вправо… И ведь даже не угадать, куда прыгнет в следующий раз, чтобы не болтаться тряпичной куклой. На том и построено: ты не угадаешь, не угадает и противник. Пока воюешь сам, не замечаешь этих прыжков, а когда вот так, как я, сидишь без дела, то каждый маневр через собственную шкуру пропускаешь.

А самое обидное то, что именно изматывающее ожидание и безделье крейс-пилота является залогом успешного боя. Потому что если в бою потребовался крейс-пилот, значит, дело плохо.

Тьфу, ну что у меня за язык такой, а? Даже подумать не успел толком – и на тебе!..

Через весь большой центральный экран Финилы наискосок протянулась четкая пунктирная линия. Хуб группировки, а может, и сам командоре, назначил волне датана Аглая новый район драки. Поэтому наша волна и называется «мобильной». Четкая, пульсирующая ядовито-желтым линия уводила нашу «люстру», вместе со всеми «люстрами» волны, от Базы-1, к которой нас почти прижали, и вела точно напротив – на Базу-2, чья орбита вдруг (я только сейчас заметил) как-то особенно сильно расцвела красным. К «селедкам» подошла помощь. Еще?!

– Егор, уходим, – раздался в наушниках голос Сипалы.

Внизу передо мной замерла Илла. Все правильно, определение способа переброски остается за мной. Как решу, так она и нарисует задачу истребителям.

Так, и что будет быстрее? Собирать всех истребителей на консоли и рвать одним кораблем или не терять время на общий сбор и прыгнуть дружной толпой прямо сейчас? Полчаса лета до Базы-2 для истребителей – не бог весть что. Хотя скорость у них, конечно же, будет пониже. Да и траектория полета в этом случае видна, как на ладони. Но собирать всю эту толпу, выдирая ее из круговерти боя…

– Общий сбор! – Все, я решился. – Ник, попрыгали к ним. Внимание всем, включение крейс-двигателей.

Илла понимающе кивнула и начала вычерчивать траектории для истребителей. Согласна со мной? Вот бы еще и мне самому с собой согласиться. Но, скорее всего, я сейчас на самом деле прав. Самая опасная часть боя – это даже не прорыв укрепленных рубежей и не атака превосходящего противника. Самое опасное – это отступление. Во всех других случаях ты изменяешь окружающую реальность сам. Творишь что-то, создаешь вероятности и шансы для себя. А при отступлении ты можешь только бежать. Бежать и надеяться, что ты выбрал правильный маршрут. И что противник не успеет занять оставленный тобой участок пространства до того, как ты убежишь достаточно далеко. А он успеет, поверь, он обязательно успеет. Вот именно поэтому потери при отступлении под огнем практически не уступают потерям при прорыве обороны. И именно поэтому я решил дать ребятам шанс выскочить из боя под прикрытием орудий «люстры». Ну, и заодно, за время, пока летим к Базе-2, механики хоть и коротко, но осмотр проведут и мелкий ремонт успеют сделать.

Все, все мысли – в сторону. Включение крейс-двигателей в бою – ситуация более чем нестандартная и требует нешуточной концентрации. Вектор тяги основного движка при включении не должен диссонировать с маневровиками лок-пилота, иначе корабль так закрутит – не выберешься. Есть даже название для этой (к сожалению, не такой уж и редкой) проблемы – «праща». Она случается, когда разнонаправленные тяги двигателей закручивают корабль в непредсказуемом штопоре, а через несколько секунд вектора совпадают, и неготовым к этому пилотам остается только наблюдать, как «люстра» (ну, или подобный ей корабль) стартует с бешеным ускорением в случайном направлении, подобно выпущенному из пращи камню. И хорошо, если это оказывается чистый участок космоса. Бывало, такие сошедшие с ума «люстры» крушили собственные боевые порядки почище любого линкора противника.

Стресс-диагностика предназначена как раз для таких случаев. Запуск. Есть подтверждение о готовности. Данные о готовности двигателей – норма. Оповещение команды.

– Три секунды до запуска крейсов, – мой голос мне самому слышался сейчас как будто со стороны. – Пристегнуться. Лок-пилот, пауза на счет «два». Все готовы?

Ясен космос, никто не готов и не будет, но эту фразу произносят все и всегда. Она показывает начало отсчета.

– Три, – как можно громче сообщил я в микрофоны шлема. Вокруг вспыхнуло короткое шевеление. Ага, вспомнили, что не пристегнуты?

Мама моя, так я и сам не пристегнут. Где эта чертова кнопка системы пеленания пилота? А, вот она.

– Два!

Ай, больно. Натягивающиеся ремни резанули ключицу и ногу. Ну, да ладно, стартуем, стартуем… Ник уже аварийно отрубил тягу, лок-болтанки больше нет, в нас могут попасть в любой момент. Ну, я уж постараюсь не дать им такой возможности.

– Один! Поехали.

Рычаг вперед!

Никто, наверное, сейчас не скажет, зачем и почему на максимально автоматизированном судне для включения двигателей требуется рычаг, подающийся вперед. Может быть, такие штуки использовались нашими предками, а флот их сохранил? Может быть, все может быть. Вот только почему подобная чушь всегда лезет в голову при старте? Тут каждая миллисекунда важна, а треклятое подсознание забивает голову всякими глупостями.

Рычаг вперед – и весь корабль вздрагивает. Не так, как бывает от выстрелов, пусть и залповых. Там ты чувствуешь, что эта отдача идет от обшивки. Не так, как от попадания. Там ты тем более чувствуешь чужеродность этой дрожи. И не так, как от ударов двигателей при лок-болтанке – мелко это все, мелко.

При включении крейс-движков корабль вздрагивает весь. Весь. Передавая каждому существу, спрятавшемуся за его броней, весть о том, что проснулось его сердце. Невидимая могучая рука как будто подхватывает тебя, и ты на мгновение ощущаешь невероятную мощь, скрытую под палубой. Да, через несколько секунд это ощущение пропадает – ты привыкаешь к новому состоянию, но пока оно длится, ты непобедим.

Ну, во всяком случае, я так это воспринимаю. А что думают другие – не моя проблема. Я – крейс-пилот.

– Поехали!

Мгновенная могучая дрожь, мощный рывок вперед, несколько секунд, и мы на месте. Что для крейс-движков орбитальные расстояния?

– Принимаю! Консоли вышли!

Да, мы уже в гуще драки. Не спрашивайте меня, как мы не влетели в одно из кучи суденышек, снующих вокруг. Я не отвечу. Ни один крейс-пилот не ответит. Мы не знаем. А самое интересное, что и общая статистика столкновений в подобных ситуациях исчезающе мала. Не бьются корабли при таких прыжках. Почему – загадка.

Где-то на уровне подсознания в моей голове раздался щелчок. Открылись приемные консоли для истребителей. «Люстра» стала похожа на многорожковый подсвечник.

А со щелчком – это уже глюки. Не могу я его слышать, да и никто не может: консоли разворачиваются автоматически из разгерметизированных отсеков. Но я слышал. Привет моему многострадальному ходовику. Как мне его, оказывается, не хватает, вот кто меня понимал с полукашля.

Ну, глюки и глюки, подумаешь, главное, чтобы крейс-пилот был на уровне и истребители сбрасывал и принимал. А уж я истребители и принимаю и сбрасываю, как заправская авиаматка. Ну, и Финила, естественно, тут отработала, что называется, на «пять».

Идеально выверенные траектории приводили ребят к консолям одного за другим. А иногда и двоих сразу. Филигранная работа – учитывая, что в микропромежутках еще и Ник Свассет умудрялся иногда отпрыгнуть в сторону, потому как противник дремать не собирался. Да, была у них короткая пауза, когда среди привычного боя вдруг из ниоткуда возникла тяжеленная туша «люстры», но эта пауза быстро прошла, и мойлы с файратами радостно бросились добивать уходящего противника.

Поправка: собрались броситься. А Дюид с Дадой им не дали. Не менее ювелирное исполнение огненной симфонии (вот не назвать по-другому) в исполнении наших бомбардиров-огневиков не позволило никому из крокодило-селедочной братии поживиться за счет паркующихся истребителей.

Фуф, вроде истребители все. Теперь самое непростое – опорники. Традиционно прикрывающие всех и потому крепящиеся последними тарелки опорников и есть самое уязвимое место любого «подбора».

– Левый опорник есть, – любезно помог Свассет.

Половина дела. Левый опорник, крепящийся к кормовым консолям, труден при приеме, но его еще есть кому прикрыть. А вот правого, носового опорника прикрывать уже некому, кроме огневиков. А им неудобно – сам же паркующийся опорник и мешает. Тонкий момент, целиком и полностью зависящий от мастерства пилотов. Моего и опорника. А кто у нас правый? Правильно. Эрик Сванич. Здравствуй, Экоразведка! А как паркуются экоразы, мне известно. Уж не знаю, к сожалению или к счастью…

– Правый пошел, – сообщил мне в наушниках Сванич.

И, гад, не преминул показать наблюдающему за ним личному составу группы (как же, все уже смотрят, что с ним будет), на что способны пилоты Голубого Шара.

Залп из всех орудий, на мгновение ошеломляющий противника, и одновременный форсаж, который точнейшим плевком отправляет круглую тарелку опорника на торчащие приемные консоли.

Мне осталось только постараться удержать «люстру» на одном месте. Всего-то… Фигня какая…

Убью Сванича! Попробуйте, оттормозите даже на малой скорости дуру размером с «люстру». Я даже Свассета не успел предупредить. Хотя как он тут может помочь? Если он этот прием не знает, то точно не успеет. Хотя… тут и я не успел.

А успел сам Сванич. Все-таки он красавчик. Так рассчитать траекторию прыжка, чтобы влететь точно в консоль с учетом смещения «люстры», это надо уметь. Но он смог. И, окутанный пламенем тормозных дюз, вошел в держатели, как на тренировке. Мгновение – и правый опорник уже готов к транспортировке.

Еще мгновение – и я рву тягу на максимум, выныривая с орбиты Базы-1, огневики оставляют за кормой прощальный залп, не позволяющий никому сбить нам разгон, а вся остальная команда при этом дружно аплодирует Сваничу, восхищаясь мастерством пилота.

Занавес. Ай, молодец, Эрик! Хотя все равно его убью. Потом, после боя. Потому что такими маневрами полметра влево – и консоль тебя не примет. А погнешь ее элементы – пиши пропало.

Тьфу, тьфу, тьфу, тьфу… Поганый мой язык, нельзя, нельзя. Нам еще кувыркаться и кувыркаться. Не дай бог, сглажу…

– Отличная работа, ребята, – даже по интеркому слышно, как Сипала улыбается. – Все молодцы. И новички – тоже. Сванич, все хорошо, но больше так не делай.

Правильно, я с ней согласен. Что хорошо для одинокого экоразовского охотника, то ни фига не здорово для регулярного строя. Мы не одни тут, провали строй – разорвут всю волну. Так что Сванича, похоже, мы будем убивать вместе с Сипалой.

Я вдруг поймал взгляд Иллы. Она развернулась и в упор посмотрела на меня. Черт, а вот этого не надо, я ведь от подобных взглядов такого наворотить могу.

Но я все-таки ей улыбнулся. Пусть знает… Что? Да не знаю я, что. Просто – пусть…

Финила отвернулась, мир слегка поблек. Но тут ее сестра по… э-э производственной партии (наверное, так?) расцветила его обратно. В черные тона…

Внезапно…

– Внимание, группа, – в голосе командира, разносящемся по кораблю, отчего-то больше не было даже намека на красивую женщину. Командир доносил важную информацию. – Слушай задачу: файраты с мойлами нас переиграли…

Вот-те раз… Как это?!

– …резервы мойлов значительно превосходят цифры, полученные от нашей разведки перед боем…

В таких случаях обычно начинается мат в сторону разведчиков, но я никогда не был склонен к поспешным выводам. Хрен его знает, что там произошло. Резервы могли и только что подойти. А могли и высвободиться. С Сибиллы, например. И Сипала тут же подтвердила мой дар «черного» ясновидения.

– База хомо на Сибилле захвачена файратами. Резервы высвободились оттуда…

Мои руки сами собой сжались в кулаки. «Захвачена файратами» в переводе на нормальный язык означает, что сейчас на планете идет кровавая резня. Всех, кого нельзя запихнуть в транспорты и отправить в файратовскую зону контроля, всех уничтожали. Резали. Как скот. Чтобы заготовить мясо. Файраты не брезгуют в Галактике никем, кроме разумных растений. Было уже такое, и не раз.

Люди… Семьи… Там был целый мир…

И тут Сипала меня просто ошарашила.

– Наши помогли хомо, поэтому эвакуация прошла успешно. Конвои с беженцами уходят по границе конвергенов. Наша задача…

Я охренел. Вот честное слово, ох-ре-нел. Что значит «наши помогли хомо»? Как это наемники превысили полномочия? Или это был приказ нанимателей? Но зачем конвергенам спасать население Форпоста? Тех, с кем они регулярно резались?.. Или Свассет был честен с нами, и я чего-то не знаю про внешнюю политику Земли? Ох, как мне не хватает рядом Сванича! Поговорить бы… Но у меня впереди еще тридцать минут лета, а Сванич сейчас диагностируется перед новым боем. Никак ему.

Черт, да что это все значит? Или расслабиться и выполнять приказ? Видимо, придется.

– …перед нами задача: помочь в выводе наших сил с орбиты Базы-2 и двигаться на прикрытие конвоев с беженцами, – продолжила Сипала.

Финиш. Я не верил своим ушам. Дожили. Конвергеновские наемники спасают транспорты с Земли. Что дальше? Возвращение мутантов в «отчий дом»? Галактическая империя «Земля и Блудные Сыновья»?

– Подробные описания дальнейших действий переброшены на ваши терминалы…

На моем мониторе заморгал индикатор приема сообщений повышенной важности.

– …а первичными краткосрочными задачами определяю…

Сипала начала впечатывать приказы:

– Выводим оставшиеся силы! Наша драка тут закончилась. Пришли, прикрыли наших, помогли погрузить их на «люстры» – и домой. Никакого личного геройства. В связи с этим слушай индивидуальные задачи. Хуб. Илла, выводи ребят зонтиком, пусть сразу накрывают сектор и выводят оставшихся «москитов». Огневики. Отсечной огонь. Дуэлей не устраивать, за целями не гоняться, если только они не являются критическими для обеспечения безопасности наших «зонтиков». Ник, тебе тяжелее, висим почти на месте, собираем истребителей в любой момент. Чем раньше уйдем – тем лучше. Егор. То же самое, что и Нику. Далеко не прыгаем, как бы ни хотелось. Терпи. И как только все будут на консолях – разгон на максимуме. Попасть в нас не должны. Аваша, Бабеж – стандартно.

Она на мгновение прервалась.

– Бопер, Саба.

– Тут, командир, – раздался бодрый голос обезьяньего краба, невесть чем прозанимавшегося весь бой.

– Готовь атаку. Пусть они все там сойдут с ума.

– Есть, командир, – тут же бодро отозвался наш боевой программист.

Я, зная этих ребят по нашим войскам, на короткий ответ не рассчитывал, ждал продолжения. И оно тут же последовало (все-таки мыслящие существа одинаковы по всей Галактике).

– Но тут имеется ряд ограничений. Внимание всем.

Мои губы сами собой растянулись в улыбке. В почти улыбке. Я еще до конца не определил, как следует относиться к словам бопера.

– Наши, легионовские, наработки вообще и мои в частности на файратов действуют плохо, у них операционные системы общий гала-код не поддерживают. Я к ним на внутренние переговоры, конечно, попаду, но больше, чем уронить им интерком, не получится.

Понятно, ни хрена, короче, он нам не поможет…

– А вот мойлов я растрясу, – пообещал Саба. – Две минуты бардака я вам гарантирую.

– Саба, – укорила его Сипала.

– Прошу прощения, командир, – поправился бопер. – Две минуты нарушенной коммуникации и хаоса в системах управления и обнаружения.

Я одобрительно хмыкнул про себя. Ну, ладно, если не врет, тогда можно и простить. Вот только…

– Саба, здесь Бьян, – первым успел левый опорник, снявший вопрос с языка у всех. – А каково соотношение мойлов к файратам на орбите второй Базы?

– Насколько я знаю, – протянул Саба, – восемьдесят на двадцать.

Несколько молчаливых мгновений показали, что прогноз бопера всех более-менее удовлетворил. Меня, кстати, тоже. Хотя я, во-первых, на него и не рассчитывал, а во-вторых, мне-то какое дело? Моя задача проста, как веник: получить все плюхи, которые пропустим, собрать всех на консоли – и бегом домой. Плевать мне, сколько там мойлов и сколько файратов. Все и так мои.

– Постановку закончила, – сообщила Сипала. – Если есть общие вопросы, задавайте. Частные – на мой канал. Если нет – все вперед, готовиться к выполнению.

Я почесал репу, поискал вопросы, не нашел и отключился. Вроде все в порядке, а раз так, то мне лучше вернуться к управлению кораблем, лету осталось минут пятнадцать.

Глава 14

– Дада-а-а!!!

– Не могу-у-у-у!!!

– Дюи…

Да без толку его спрашивать. Без толку. Моя рука сама по себе начала двигать ходовой рычаг. Нельзя этого делать, нельзя… А что тогда можно? Кого разменивать?!

– Ник?!

– Я?.. Я делаю…

Корабль дернулся, но летящее на нас копье повторило наш маневр, как будто оно само его и задумало.

Черт, и это мой напарник. Мой лок-пилот, так его. Вот нельзя доверять ренегатам, никогда нельзя доверять.

Ну вот и все. Слов нет, один мат остался. Вот тебе, дэ-ка шесть, и выбор. Выбирай…

Черт бы побрал этого Сабу с его боевыми программами. Никогда членистоногих не любил, нечего и начинать. Скотина обезьянья, одно слово. Вырубил он мойлов, нечего сказать.

Нет, он их и вправду вырубил. Качественно так. Уж не знаю, что он там делал и какие вирусы он им в ходовики позасовывал, но только это «вырубание» если кому и пошло на руку, так только файратам.

С нечленораздельным рыком в наушниках Саба отправил по направленному лучу какую-то программу (честно не знаю, какую, я в их программистской кухне ни ухом ни рылом), и мойлы встали. Все вдруг. Почему-то.

Деловито копошащаяся на орбите куча-мала из разнокалиберных истребителей вдруг превратилась в беспорядочную толпу, не поддающуюся никаким законам. Поначалу это даже радовало.

– Х-ха, получите, «селедки»…

– Саба, красавец…

– Так их, Саба…

– Не отвлекаться, работаем по схеме. Саба, молодец, так держать…

Вынырнули мы классно. Я попал куда надо, ребят сбросили просто шикарно, и огневики развернули прикрытие лучше некуда. Толпа мойлов, только что увлеченно гонявшая оставшихся в меньшинстве выродков, вдруг начала беспорядочно метаться, напоминая москитов, наглотавшихся репеллента.

Все это сопровождалось невнятным, но довольным рычанием Сабы, явно показывающего одно из лучших своих выступлений.

И все расслабились. И забыли, что имеют дело с файратами, без которых мойлы толком не вышли бы даже на орбиты конвергеновской базы.

А крокодилы ничего не забыли, ничего не испугались и расслабляться не думали в принципе. Когда они начинают всерьез рассматривать противника? С двукратного превосходства? Ну, так сейчас этот случай и был.

И эфир наполнился возгласами. Поначалу удивленными и непонимающими. Но по мере втягивания в драку удивленные возгласы начали меняться на неутешительные доклады. Нет, паники не было и близко, все же выродки – команда серьезная. Но даже лучшие из лучших рано или поздно сталкиваются с противником, которому есть что показать. А уж файратам есть что показать всегда и везде.

И счет потерь пошел на корабль в каждые несколько минут.

Плоские крокодильи истребители вертелись между потерявшими ход и управление мойлами, прикрываясь ими и разменивая неподвижные мишени союзников на корабли Легиона один к двум-трем. Запросто разменивая, чего им жалеть неуклюжих селедок, которые не могут о себе позаботиться?

Двойки файратов выскакивали из-за мойловских истребителей, давали несколько залпов и вновь скрывались за неподвижными мишенями. Да, в ответ выродки, как в тире, расстреливали мойлов пачками, вот только эффекта это не приносило, с таким же успехом можно было расстреливать астероиды – мойлы и так не участвовали в сражении. А файраты раз за разом отправляли в один конец по звездной дороге не сумевших определиться с конечными целями истребители и опорников. Видя успех, они настолько обнаглели, что кое-где даже начали применять свои фирменные «кресты». И в самом деле, а почему бы и не пугнуть на глазах теряющего нить боя противника?

Драка у Легиона явно не задавалась, и отступление мало-помалу начало превращаться в бегство. Очень трудно сохранять присутствие духа, когда противник творит что хочет, а ты толком и среагировать не успеваешь. И это на фоне того, что тебе, собственно, победа-то не нужна, тебе надо уйти. И вот тут ты начинаешь всего лишь двигаться чуть быстрее, чем надо.

Бегство от отступления и отличается всего лишь скоростью.

Ну а мне от всей этой радости достались только седые волосы, прибавляющиеся с каждой минутой ожидания.

До сих пор файраты не трогали «люстры» вообще, но это абсолютно ничего не означало. Только незнакомый с ними пилот мог предположить, что так будет длиться хоть сколько-нибудь долго. А я, в отличие от этого «незнакомого с файратами» пилота, точно знал, когда хищные сплюснутые силуэты их истребителей начнут утюжить борта моего корабля.

Тогда, когда треть истребителей будут висеть на консолях и в огненной стене начнут появляться прорехи. А настоящая жопа начнется, когда мне будет нужно принимать Бьяна и Сванича.

Это я так думал примерно в середине боя. Ох, как я ошибался!

Долбаный Саба…

Нехорошо мне стало сразу после того, как Илла что-то нечленораздельно крикнула, разгоняя на экране перед собой непонятное скопление точек, состоящее из наших и не наших истребителей одновременно. Они-то разошлись. Вернее, их разогнали.

Две увертливые пятерки. Файраты.

На консолях у меня к тому времени висел всего один истребитель, и второй только-только стыковался. И поэтому я испугался не сразу. А потом стало поздно.

Одна из пятерок затеяла кучу-малу с дезориентированными нашими, а вот вторая…

Файратовский «крест» – не единственный фирменный прием крокодилов. У них есть еще один. Чуть менее известный, поскольку его применение означает, что в этом бою останется слишком мало тех, кто сможет толком описать произошедшее.

Нам в УФЕСе это рассказывали. А Экоразведку учили. И именно поэтому мы со Сваничем перепугались синхронно.

– Егор, «Столб Огня»! – рванул мне уши крик Эрика, и у меня похолодели руки. Не за себя. Хотя за себя тоже стоило испугаться.

«Столб Огня» – это прием файратов, когда вся пятерка, имея пространство для маневра перед более мощным по классу кораблем, выстраивается нос-в-хвост и одновременно дает полный залп. Хрен его знает, как это делается, но в итоге получается столб непрерывного плазменного удара, прожигающего броню кораблям, вплоть до эсминца. В «люстре» они могут добраться до третьего уровня, пробив еще и технические помещения. Это страшно. Всем страшно. Всегда страшно. И лок-пилот чаще всего тут не справляется. И Ник Свассет сейчас не справится тоже. Еще бы, он же не Ник Свассет, он Николас Швайзетауб, дэ-ка четыре УФЕС-В. Это только дэ-ка пять начинают понимать, что инструкции, приказы, распоряжения и нормы призваны всего лишь поддержать и упорядочить непростую пространственную жизнь космолетов. И уже дэ-ка шесть осознают, что сложные решения принимать можно и нужно самому, а инструкции всего лишь помогают тебе. Облегчают эту самую пространственную жизнь, но не могут дать универсальные решения. А дэ-ка четыре инструкции принимают как догму. И поэтому Ник мне помочь не сможет ничем. И вряд ли служба в Легионе сильно исправила эту ситуацию: лок-пилот – не тот уровень ответственности, чтобы расти в этом направлении.

Потому что тут надо идти на таран. Вперед и только вперед. Причем надо не пугать файратов, а именно таранить. Ибо столкновение, пусть и обходящееся слишком дорого, собьет выстроенный порядок, уменьшит количество истребителей противника и в конечном счете будет лучше прожженного до мостика корабля. Потому что файраты прекрасно знают устройство «люстры», и строящееся сейчас перед нами копье из пяти истребителей нацелено как раз на наш мостик. Крокодилы будут бить по экипажу. И что-то глубоко внутри мне подсказывает, что у них может получиться.

Но вот цена этого тарана будет однозначна. После удачного столкновения приемных консолей для правого опорника не останется. И если ни на одной из окружающих «люстр» не найдется пустого места взамен их потерянного опорника, нам придется оставить на этой орбите Эрика Сванича. Нет, не «нам» – мне. Мне придется оставить Эрика Сванича здесь.

И он уже это знает.

Долбаный обезьяно-краб. Ну как же ты так, Саба?..

Рычаг хода под моей рукой стал горячим. У меня даже секунды нет на принятие решения, пять истребителей заканчивают маневр. И ждать файраты не будут. Как только корабли выстроятся в линию, с которой можно открывать огонь, – последует залп. Но старт – это прощание со Сваничем.

…

Прости, Эрик.

– Всем держаться!

Глупейший крик, но не мог я стартовать молча. Просто не мог. Рычаг вперед до упора, и недоумевающий ходовик «люстры» выводит крейс-движки на полную мощность. И плевать сейчас, куда направлены маневровые двигатели, на таком расстоянии и с такой скоростью боковое смещение несущественно. Хотя я бы предпочел, чтобы Ник разобрался в ситуации. Все же как-то на душе поспокойнее.

Не разобрался. Корабль еще только начал движение, а я уже почувствовал смещение: Ник изо всех сил тянул «люстру» вбок, не понимая, что маневренность файратов выше, чем у него в разы. И они с легкостью повторят любой его маневр. А вот мой – вряд ли.

– Куда?!

Это Свассет наконец разобрался.

– Тихо! – Сипала, к счастью, тоже разобралась. – Егор, делай.

Очень своевременный приказ, надо отметить.

Но мне сейчас не до иронии. Все мое внимание приковано к почти законченному построению крокодилов. Мгновения превратились в тянущийся мед. Липкий, непослушный.

Пришпоренная «люстра» прыгнула вперед. Туда, где файраты уже разобрались в нашем маневре и теперь точно так же, как я доли секунды назад, решали – что делать? Разбегаться и пытаться выстроить «столб» заново или рискнуть, достроиться и дать залп, в надежде, что он разнесет командирский мостик и лишит «люстру» управления, а они смогут увернуться?

И они решили. Естественно, в пользу наиболее рискового шага. Когда это воины-файраты собирались отступать? Пусть даже и для перегруппировки. Можно драться? Будем драться. Они остались.

Мгновения текли неспешной патокой.

И теперь все решали доли секунды и минуты углов. Кто точнее просчитал маневр и чьи двигатели окажутся сильнее. На носовом обзорном экране пять уже не таких далеких сплющенных истребителей сходились в один силуэт, медленно приближаясь. Если они выстроятся до контакта, мы увидим прекрасный в своей космической красоте цветок огня – сводный залп пятерки. Но для кого-то это зрелище станет последним.

Ближе, ближе, еще ближе. Файратовский истребитель, собирающийся на экране из пяти, но пока еще не обретший четких контуров, приближался на глазах, вырастая во всей своей красе. Мало кто может похвастаться, что видел такое. Мы видим. Но, если честно, я бы предпочел наблюдать это только на картинках и трехмерных моделях. Слишком дороги билеты на подобное представление.

Вот они почти выстроились. Еще несколько сантиметров – и силуэт останется только один. Но и мы почти у цели. Сплющенная морда файрата заполнила почти весь обзорный экран. Нереальное зрелище: видеть такое на носовом мониторе, который предметы ближе километра показывал только в доке после автоматической парковки.

По ушам резанул вой автоматики. Проснулась система оповещения. Мол, слишком близко подошел ты, пилот, к объекту в пространстве. Спасибо, конечно, родная, но мы в курсе. Мы сами это организовали.

Система не унималась, к звуку добавился цвет – ожили предупреждающие проблесковые маячки. Да иди ты – на такой скорости, даже если бы захотели, отвернуть нет никакой возможности.

И тут вдруг файраты начали смещаться. Мои глаза полезли на лоб от изумления. Зачем? А потом я понял…

Весь наш маневр, с самого начала, занял всего десяток секунд. Мы с файратами просто завершали запланированные построения. И Ник Свассет, бывший Николас Швайзетауб, просто-напросто не успел за нами. И на автомате врубил маневровики на уклонение. И они сбили прицел. И мне, и файратам.

Но нереальный в своей красоте цветок огня я все-таки увидел. Успели все: и они, и мы… А потом был удар.

– Ник, Егор, прием! Ник, Егор, прием! – Напряженный голос Сипалы пробился сквозь клочья черной ваты, перемежающиеся ржавыми вспышками.

Я проморгался и постарался понять, где я, что происходит и вообще какой это свет? Судя по тусклому, аварийному освещению – все еще тот же, который был некоторое время назад. Хотя, если судить по физическим ощущениям, мне этот свет перестал нравиться.

– Ник, Егор, прием! – Голос Сипалы в очередной раз ударил по ушам, заставив поморщиться. – Да отзовитесь же!

Я ее понимал. Не слышать ни одного из пилотов – это и в нормальной жизни более чем неприятно. А в бою это смахивает на катастрофу. Потому что именно катастрофой и является.

– Савойский на связи, – прохрипел я в микрофон.

– Егор, – судя по голосу, с плеч Сипалы только что свалилась вся «люстра» разом. – Что у вас? Живы?

– Пока не знаю, – я честно попытался сообразить, что надо делать, но голова слушалась не очень.

– Мостик функционирует? Я не могу ни добраться, ни связаться с вами. Доложи потери.

– Потери? А… – и тут меня осенило.

Распускающийся огненный цветок, морда файратовского истребителя во весь обзорный экран, маневр уклонения… и удар.

– А! – я рывком попытался сесть. Ремни аварийной страховки не пустили.

Я схватился за крепления шлема, вдруг стало отчаянно не хватать воздуха. Боролся я с ними минуту, не меньше. Боролся отчаянно, не обращая внимания на становящиеся все более напряженными вопросы Сипалы. Проиграл. Огляделся…

И возблагодарил неведомых конструкторов за то, что они предусмотрели такую непростую систему открытия забрала. Чтобы снять шлем, требовалось подтвердить три параметра окружающей среды, выбрав каждый из пяти вариантов. И уже на первом – содержании кислорода в окружающем пространстве, моя голова начала потихоньку врубаться в то, что дело тут нечисто. Мониторы крейс-пилота не работали, и понять, что происходит, было проблематично. Ну, что ж, зато всегда остается старый добрый метод. Глазками, ножками и ручками… Начнем?

Я огляделся. Н-да, кислорода вокруг явно маловато. Пространство мостика затянуто рваной жемчужной пеленой аварийного газа, выбрасываемого при пожаре.

Пожаре?..

Я наконец справился с аварийными ремнями. И попытался выбраться из кресла. Вышло со второй попытки. Ладно, пошли смотреть, что произошло.

Дыма и огня вроде (уже?) не было, поэтому система вентиляции потихоньку вытягивала жемчужный газ из помещения, мало-помалу показывая творившееся вокруг. Я присмотрелся. А тут и нет особых проблем. Кажется, все на своих местах. С чего такой переполох?

– Командир, мы с файратами разобрались? – позвал я Сипалу.

– Разобрались, – отозвалась Сипала. – Все не так уж плохо. Нас даже истребители пока прикрывают. Но если вы быстренько очухаетесь, то все будет еще лучше, поскольку мы уже выбиваемся из графика отступления. Докладывай, что у вас там?

– Да ничего особенного, – я аккуратно перемещался по мостику, вглядываясь в сидящие в креслах фигуры.

Фигуры, кстати, шевелились. Живы? Да живы, живы! Вот барахтается богомол Дада, вот двухгрушевый Дюид проверяет, поднимаются ли конечности. Что-то там наушники начали шипеть голосом Бабежа Мисты… Нормально? Похоже, да. Вот лежит Финила.

Лежит?!

– Миста!!! – я заорал так, что чуть сам не оглох от собственного крика. – Миста, сюда! Илла ранена! Тяжело!

Потому что легко раненные в таких неестественных позах не лежат, а у мертвых индикаторы на скафандрах светятся синим, а не желтым. А желтый – это значит, что хоть и проблема внутри, но как минимум сердце бьется и останавливаться не собирается.

– Миста, гад, где ты?!

– Егор, что с ней?!

Даже не сказать, кто именно задал этот вопрос – наушники взорвались многоголосым хором.

– Не знаю, – я всматривался в лежащую Иллу, пытаясь понять, что с ней случилось. – Я смотрю, но пока не виж…

И тут аварийная вентиляция унесла в сторону еще один клуб жемчужного дыма, и я увидел.

– Ну ни хрена ж себе…

Я потом, вспоминая, сильно гордился тем, что удержался от мата. А это было непросто, поверьте.

Ни мониторов, ни рабочего кресла хуба больше не существовало. На их месте красовался огромный кусок какой-то железяки (несущая конструкция?), торчащий из стены. Нет, не торчащий – проломивший стену, разнесший в пыль рабочее место хуба и, судя по расположению скафандра Финилы, очень крепко ее приложивший. Что творилось за стеной и откуда отломился этот кусок, видно не было, поскольку умная система аварийной герметизации залила края пролома мгновенно твердеющим составом, и теперь этот обломок составлял единое целое со стеной.

– Егор, что там? – потребовала отчета Сипала.

Откуда-то из-за редеющего на глазах жемчужного дыма вывернулся толстый Бабеж Миста с медицинским чемоданчиком в передних (или верхних?) конечностях. Я указал ему на лежащую Иллу, а сам занялся докладом Сипале, описывая картину, которая мне открывалась.

Нет, Иллу я не бросил, просто в текущих условиях ни о каком извлечении ее из скафандра и речи не было, да и зачем? При необходимости скафандр являлся эдаким переносным медблоком, совершающим в автоматическом режиме минимальный набор действий по оказанию первой помощи. Который к тому же позволяет сохранить раненого в относительной целостности и безопасности до момента, пока его не доставят куда-нибудь в очень умно-медицинское место. А я-то голову ломал, как этот толстый хозяйственник Миста будет определять, кому какие лекарства нужны? А всего-то, оказалось, что надо подключить медицинский чемоданчик к мед-анализатору скафандра несколькими проводами и шлангами, и тот сам перекачает к себе все препараты, необходимые для поддержания жизни Иллы. И плюс к этому зафиксирует скафандр в максимально удобном и правильном, с точки зрения транспортной медицины, положении.

Миста разогнулся. Что, это и все? Толстый гавуч клятвенно заверил меня, что – да, все. Ладно, поверим. Тем более что Сипала ничего против Мисты в качестве доктора не имеет. Поскольку с Иллой все более-менее нормально, мне можно заняться чем-нибудь более прозаическим. Вроде выигрывания галактической войны. Ну, или в крайнем случае успешного отступления (кто сказал «бегства»?) с данного поля боя.

– Внимание, – голос Сипалы заполнил наушники шлема. – Все переходим на резервный мостик.

Я честно дернулся и тут сообразил, что данный приказ выполнить проблематично. Торчащий из стены кусок переборки, оказывается, торчит и поперек выхода тоже.

– Сипала, а нас замуровало, – это Свассет сообразил быстрее меня. – Дверь залило гермепеной.

– Поняла, – отозвалась Сипала.

К моему удивлению, никакого расстройства в ее голосе не слышалось. Объяснение нашлось тут же.

– Аваша, – позвала она.

– Тут, – мягко мурлыкнули наушники.

– Организуй выход из командного пункта.

– Уже, – так же неспешно сообщил Аваша. – И, кстати, резервный КП я тоже активировал.

– До чего же приятно иметь дело с настоящими небожителями, – явно улыбнулась в наушниках Сипала.

Тут от сахара скоро по палубе не пройдешь, прилипнешь. Я кашлянул.

– И где выход?

– Вот, наш нетерпеливый друг. – Прямо передо мной на стене появилось мягкое пятно.

Оно пошло волнами, превратилось во вмятину и стало дырой, через которую на меня глянула хитрющая кошачья морда, увешанная разноцветными ленточками. Однако… А неплохо в бортинженерах иметь полубога.

Дыра превратилась в дверь.

– Прошу, – мяукнуло в наушниках.

Для разнообразия я решил не выделываться: что ни говори, вполне оперативное и классное решение. На судах Земли аварийные команды собрались бы не раньше чем минут через пятнадцать.

– Благодарю Вас, Ваше Небожительство, – чуть склонив шлем, я шагнул в новосозданный проем.

– Он не безнадежен, Сипала, – сообщил Аваша вместо «пожалуйста».

– Я знаю, – улыбка в голосе командира. – Я тебе говорила.

Она говорила?..

Я хотел было повертеть в голове это заявление, а потом посмотрел на развороченный коридор, вспомнил «Столб Огня», выстраивающиеся в идеальном порядке истребители файратов… и припустил по изуродованному коридору изо всех сил, то и дело перепрыгивая через покореженные куски чего-то, наверное, важного и значимого в прошлой жизни (это примерно несколько минут назад), а теперь не имеющего никакого значения до тех пор, пока я не подберу Сванича. Потому что если возле ходового и огневого мостика творится такое, то можно себе представить, что случилось с приемными консолями опорника.

А консолей не было вообще. И носа у нашей «люстры» – тоже.

Плюхнувшись в свое кресло на полностью активированном резервном мостике (и тут Аваша не соврал; положительно, полубог на борту – это удобно), я первым делом запустил все диагностики, до которых смог дотянуться, и стал смотреть доступные уже записи нашего столкновения, в том числе и переданные с истребителей.

Таран вышел классный. Настолько классный, что я сам собой мог гордиться. Правда, это можно было делать только в том случае, если бы я сейчас сидел на базе, пропивая премиальные, а не корячился посреди резервного КП. Но все равно таран вышел классный.

Крокодилы все-таки успели дать свой знаменитый залп. Но в их случае прожженная в нашем носу воронка одновременно оказалась и ловушкой. «Люстра» поймала всю файратскую пятерку практически в одну точку. Я сидел и наслаждался, глядя, как файраты один за другим входили в развороченный «Столбом Огня» нос нашего корабля. Входили и исчезали. Причем без взрывов: повреждения – сплошная кинетика. А у нас, кроме носа «люстры», других повреждений не было. Чистая победа.

Собственно, размен в бою: пятерка файратов подчистую на треть «люстры» (да, у нас больше нет носовых орудий и трети консолей, но в остальном мы вполне боеспособны), почти при любом раскладе считался бы удачным. И я бы тоже с удовольствием его счел таким, если бы не два обстоятельства.

Первое: мне больше некуда было цеплять Сванича и еще двух истребителей. И второе: наша группа оказалась последней на орбите Базы-2…

Глава 15

Маленькие красные циферки передо мной не менялись уже сутки. Не гасли, но и не менялись. Маяк Эрика Сванича исправно работал, передавая во Вселенную свои точнейшие (до метра) координаты, но эти сутки он обретался на одном месте. А место это находилось в одном из ущелий центральной горной гряды, протянувшейся через всю поверхность планеты с непроизносимым галактическим названием и длиннющим заштатным регистрационным номером, которую я знал как База-2.

А в данный момент планетарное пространство и поверхность Базы-2 контролировали мойлы и файраты. И добраться до этого гребаного ущелья ни у кого из Легиона выродков не было никакой возможности. Ни одной.

Более того, в данный момент группа Сипалы на новехонькой «люстре» под моим крейс-управлением самым полным ходом удалялась от Базы-2.

А проклятые красные циферки как застыли сутки назад, так и не меняются. Ну хоть бы метр в сторону…

– Егор, смещение координат цели, – голос Сипалы ровен и нейтрален. Спасибо и на этом, хоть не лезет со своим сочувствием.

– Принято смещение, – я забил в ходовик новые данные и присмотрелся к получившейся траектории.

А шустро так бегает этот конвой. Хотя когда за тобой гонится рой крокодилов, основной целью которых является приготовление жаркого из тебя, любимого, то еще и не так забегаешь. А за этим конвоем файраты гнались нешуточно. Что там такого, что за двумя не самыми новыми транспортами отрядили аж две матки, аналог наших «люстр»?

Реальная сила на самом деле. Матка файратов тянет на земной крейсер, хоть формально и является малым автономным судном. И как мы одной недоукомплектованной «люстрой» будем защищать конвой от всего этого великолепия, для меня оставалось загадкой. Ну, да не я тут командую. Мое дело – довести корабль до заданной точки в максимально короткие сроки. Правда, заданная точка то и дело меняла координаты.

В отличие от некоторых… Я скосил глаза на коробочку сваничевского маяка, которую я прилепил к центральной консоли. Ну хоть бы на метр сдвинулась. Жив ты там, нет? И зачем я только с ним согласился?

– Все, Егор, уходите.

– Ты сдурел, Эрик? – Хоть моя голова после удара и соображала с трудом, но понять, что он собирается остаться на верную смерть, большого ума не требовалось.

– Нет ни выбора, ни времени, – голос экораза оставался таким же непринужденным и легким. Как будто он не предлагал оставить его и еще двух истребителей здесь, на орбите Базы-2, кишащей файратами и мойлами, а планировал прогуляться немного по округе в обществе прекрасных дам. – Ничего более умного ни мне, ни тебе, ни командованию все равно в голову не придет. А вот попасть под проблемы, зависая тут, вы можете запросто.

Словно в подтверждение его слов, «люстра» содрогнулась. Непонятно от чего, то ли от нашего залпа, то ли от прямого попадания.

– Давай, – Сванич правильно истолковал мое молчание. – Стартуйте. Крепиться нам некуда, а огнем вы нас особо не поддержите, самим бы выбраться. А я маяк включу и постараюсь продержаться до подхода помощи. Приведешь?

– Приведу. – Хочу не хочу, а решение даже принимать не надо, оно и так одно-единственное. Его надо просто исполнять. И я пообещал то, что не мог гарантировать. – Приведу.

– Вот и здорово, – Эрик сыграл в ту же игру: громко объявил, что поверил.

– Держись, – сил делать вид, что игра продолжается, не было. – А там уж как получится.

– Стартуйте, будем ждать.

Вот за что я люблю Экоразведку – так это за неизбывную легкость. Надо будет запомнить интонации. Когда сам на тот свет соберусь, пригодятся, чтобы красиво выступить.

– Удачи.

Тем более что я и в самом деле планировал вернуться.

– Крейс-пилоту принять границы сектора выброса, – металлический голос почтового автомата, оповещающий о получении нового сообщения, вырвал меня из тягостных воспоминаний.

Границы сектора? Мне прислали границы сектора? Не рекомендуемые векторы, а именно границы? Ну, наконец-то. Вот это уже интереснее. Поскольку данная формулировка подразумевает, что для выброса нашей группы определен конкретный сектор пространства, окружающего защищаемый конвой. А другие секторы определены для других групп (другие сектора для других групп – логично, черт побери). Имеются в виду группы, принимающие участие в защите конвоя.

Итак, мы не одни. Это радует. Понятно, что командоре не стал бы посылать всего одну недоукомплектованную группу против двух файратовских маток, но мало ли… А вдруг?

Ну, теперь все ясно. Подеремся. Мне даже стало немного полегче на душе. Не потому, что теперь мы не одни, а от предчувствия боя. Не безнадежной драки, где ты стараешься просто-напросто подороже продать свою шкуру, а настоящего боя, где только от тебя зависит, кто победит.

Ух, оторвемся. Мне давно хотелось отоварить кого-нибудь и сбросить ту пакость, которая липкой черно-зеленой пастой облепила душу.

Хотя… Хрена лысого у меня получится сбросить эту черно-зеленую пасту. Ничего не выйдет: оттого, что я превращу в пучки фотонов несколько файратов вместе с кораблями, Эрик Сванич не поднимется с поверхности Базы-2 и не выскочит из-за переборки. Мне теперь с этим жить. Долго. Знакомая гадость. К сожалению…

– Егор, еще одно смещение координат цели, – сквозь мое мутно-неопределенное страдание прорезался голос Сипалы. – Они теперь идут прямо на нас. По оценкам, нам до контакта десять корабельных минут.

– По каким это таким оценкам, интересно? – проворчал я себе под нос. Просто так, чтобы повыделываться. Очень хотелось быть вредным и склочным. Правда, затевать склоку с непосредственным начальством за десять минут до боестолкновения – не самая лучшая идея, поэтому ворчал я исключительно под нос. Так сказать, для личного пользования.

– Принято, – сообщил я Сипале нормальным голосом и сосредоточился на цели, которая и в самом деле теперь направлялась прямо на нас. – Есть захват конвоя системами слежения, веду его.

На ходовом мониторе подсветилась пока еще небольшая точка, обозначающая искомый конвой. Позади нее красным светились две точки поменьше. Файраты. Я перевел взгляд на маяк с координатами Сванича. «Прости, брат, придется на некоторое время забыть про тебя, файраты не те ребята, в драке с которыми можно себе позволить страдания или неуверенность».

Координаты маяка остались неизменными, Сваничу было по фигу.

* * *

– Восьмой твой, Дюид, – возвестил Дада. – Смена полушара.

– Принял, – хохотнул Дюид. – Сейчас получит. Думал, самый хитрый? Н-на…

По обшивке прошла легкая дрожь бортового залпа, и малиновая точка на экране, пробиравшаяся поблизости от нас, потеряла ход. Ее продвижение замедлилось, стало линейным, никаких уклонов, уверток, маневров. Похоже, попали. Ладно, переводим его в разряд условно безопасных. Пометка.

Да, забыл сказать, Илла Финила до сих пор так и не оправилась от того удара. Торчащий из переборки угол, который ее приложил, был вовсе не куском несущей конструкции «люстры». Это была часть носового отсека файратовского истребителя. Тогда не разобрались на месте, поэтому и испугаться толком никто не успел, не до того было. Дошло до всех уже на линкоре.

Файраты не зря строили свой «Столб Огня». Все-таки это страшная штука. Плазменное копье, даже в таком, сильно недоделанном виде, в котором оно получилось у этой пятерки, прожгло нос нашей «люстры» на расстояние, достаточное для того, чтобы первый из колонны истребителей, вошедший в получившуюся воронку, с помощью остальных врезавшихся в него «соратников» смог добраться почти до командной рубки.

То есть сама плазменная струя, будучи построенной правильно, имела все шансы выжечь всю нашу компанию прямо на «рабочем месте».

На этом фоне всего лишь часть носового отсека истребителя, добравшаяся до нашей переборки, выглядела вовсе не так уж плохо. Тем более что, как выяснилось, Илла пострадала сильно, но ничего фатального. Просто для ее полного восстановления потребовалось трое суток в регенераторе, а крокодильско-селедочный флот нам их предоставить отказался. Подонки, согласитесь?

Естественно, что свободных хубов в округе не оказалось, и сия честь была торжественно презентована… мне.

Вот я обрадовался!

Потому что если крейс-пилот – моя смежная должность, то кем-кем, а тактическим хубом я даже представить себя не мог. Это ведь должность мини-флотоводца. (На таком фоне я даже по-другому начал смотреть на Иллу – как на профи, а не только как на сумасшедше красивую женщину.) Да и о самой теории боевого хаоса я узнал лишь недавно.

Короче, я попытался отказаться. Но тут неожиданно сыграл решающую роль мой спонтанный таран. Аналитики Легиона, изучив запись нашего маневра, в один голос заявили Брату Тихону, что никакой другой возможности выйти из того противостояния с минимальными потерями не было. И, собственно, вообще не было никакой другой возможности выйти. Любой другой маневр заканчивался потерей корабля. Точка. И придумавший это все заслуживает награды. Типа – молодец.

И командоре думал недолго. Какая самая распространенная награда за хорошую работу? Правильно – новая работа. Предложенное мне вознаграждение за совмещение двух должностей выглядело… ну, так оч-чень неплохо выглядело. Но дело было даже не в деньгах. И не в том, что Брат Тихон клятвенно пообещал не отправлять меня в ключевые зоны боя, чтобы я не наломал лишних дров.

Конвергеновские деньги меня не прельщали, а от хорошей драки я и так никогда не бегал без необходимости. Тут дело было в другом.

Командоре, помимо денег, гарантировал мне услугу. Помощь, действие, называйте как хотите. Суть в том, что по выполнении контракта я смогу один раз попросить выродков о чем угодно. Ну, почти. Главное, чтобы это не наносило вред ни Легиону, ни его нанимателям, ну, и не стоило как боевой космический корабль. Брат Тихон, сообщая это условие, смотрел на небольшую коробочку с застывшими на ней цифрами маяка. Я – тоже. Мы оба понимали, что имеется в виду.

Мог я не согласиться?

И в итоге: прошу любить и жаловать – хуб мобильной волны датана Аглая Легиона выродков, Егор Савойский. В недавнем прошлом – дэ-ка шесть УФЕС-В…

Тьфу, тьфу, тьфу, тьфу… пакость. Вымойте мне кто-нибудь язык с мылом. Мой поганый, трепливый язык. Не дай бог сглазить…

Ладно, это все лирика. А пока мне надо пометить этого файрата знаком условно безопасного. Дюид, судя по всему, на самом деле в него попал. Так, возвращаемся в нормальную жизнь. Что у нас тут?

Ну, что? В общем и целом пока все проходит по плану. Брат Тихон не соврал, кровавая каша для нас не предусматривалась. Наша группа выбросилась с самого края уже начавшейся драки и спокойно вписалась в общую схему, кроша и перехватывая периодически откалывавшихся от тотальной свалки истребителей противника. Только файратов – мойлов в эту песочницу сегодня не приглашали.

Оба транспорта пока далеко не убежали, я даже смог их идентифицировать – автономный конвой Экспедиционного Корпуса, номер хрен знает сколько цифр (зачем они мне?), но шансы у них уже выглядели неплохо. Прибывшие первыми группы Легиона успешно расчищали конвою путь, расталкивая (почти в буквальном смысле) роящиеся истребители файратов. Те, понятно, расталкиваться не желали, и перед греющими двигатели земными транспортами кипел котел полноценного пространственного сражения. Вроде наши давили. И ладно. Ну а мы, пока суд да дело, на данный момент смогли успешно записать на свой счет уже четверых файратов и останавливаться не собирались. Пока все складывалось неплохо.

Сделав выводы из недавнего сражения на орбитах Баз 1 и 2, выродки отправили к конвою аж шесть «люстр». Три к одному – соотношение против файратов вполне нормальное. Тем более что нам не надо было побеждать. И уж тем более захватывать пленных – мы крокодилятиной не питаемся. Задача стояла одна – дать возможность конвою уйти. Потому что висящие на хвосте у транспортов файраты упорно не позволяли им вывести двигатели на разгонную мощность.

Я уже устал размышлять на тему «Зачем конвергенам беспокоиться о подданных Земли», поэтому просто принял приказ как самое обыкновенное задание. Позже разберемся. Дома.

И теперь, потихоньку осваивая должность хуба (ничего, кстати, сверхъестественного; может, я просто еще не все знаю?), я царственными, как мне казалось, мановениями разводил наши истребители, каждый раз, словно отсутствие ампутированной руки, ощущая дырку на месте Сванича. Потерянные истребители вместе с пилотами нам восполнили, а вот опорники – товар штучный. Как по вооружению, так и по их пилотам. Конечно, не крейс-пилоты и не хубы, но тоже просто так по объявлению в Галанете не наберешь.

…Оп-па, нас заметили. Фланговая четверка файратов наконец придала значение своим регулярно исчезающим истребителям и потащила карусель, вертящуюся вокруг себя, в нашу сторону. Типа, им десятком больше, десятком меньше, какая разница?

Самое интересное, что у них получилось. Вот черт, а это не есть хорошо! Потому что за всей этой кутерьмой файратам и в самом деле пятеркой больше, пятеркой меньше – все равно. Они верткие. А нашим при таком количестве своих кораблей вокруг может достаться на орехи. Тут ведь расклад как в обыкновенной уличной драке. Только там одновременно дерешься не больше, чем с четырьмя противниками, а в пространственном бою активных противников у тебя всегда трое. Поскольку если ты начнешь зажимать ребят типа файратов с противоположных сторон (ну, или просто с разных направлений, которые могут оказаться на одной линии), то ты или придурок, или покойник. Грамотный истребитель мгновенно выведет тебя на позицию, когда прямо сзади него окажется твой напарник и нагло попрет вперед, расстреливая тебя изо всех стволов. И тут ты либо уходи, подставляя борта в качестве мишени, либо (если уж ты совсем кретин) открывай огонь. Противник ныряет, а ты лупишь точно в лоб своему. Этот прием называется «прорезь». Правда, встречается он так же часто, как детский мат в шахматах.

И поэтому опытные пилоты (а надо думать, у файратов они опытные) при столкновении с превосходящими силами противника всегда стараются залезть в самую гущу. Там безопаснее. Вот и сейчас фланговые крокодилы потянули на себя лоскутное одеяло драки, чтобы нивелировать наше преимущество в виде отдельно стоящего и спокойно расстреливающего одиночек подразделения.

И скорее всего, у них получится, потому что скорость «люстры» на маневровых двигателях ни в какое сравнение не идет со скоростью файратовских истребителей.

Ага, и что мне теперь делать?

Как что? Я хуб? Вот, по идее, я и должен принимать решение.

За-ши-бись! И какое? Никто не подскажет?

Я так за себя расстроился, что чуть не стал оглядываться в поисках подсказки и поддержки. Вовремя спохватился, взял себя в руки и начал думать. Вернее, ничего я не начал. Когда тут думать? Голые рефлексы.

Что бы я сделал, будучи один и сидючи в своем клипере? (Ой, где мой ходовик родной? Верните, гады!) Правильно: отскочил бы назад и молотил бы по ним изо всех стволов, пока будет сохраняться возможность. Отличная идея. Свежая, главное. Но, с другой стороны, – а что такого? Тут все то же самое.

Ну, я и начал размахивать руками над боевым экраном, стягивая все истребители в компактную группу (так, кстати, еще и залп мощнее будет) и нацеливая их на приближающихся файратов. Оттянул их как можно дальше, поставил статус готовности к открытию огня «немедленно, по команде» и стал ждать.

А прикольно, кстати, как в игрушке. Главное, не забывать, что погасшая игрушечная искорка на экране – это твой живой товарищ. Хотя откуда там у меня товарищи? Там же выродки.

А все равно жалко. Все-таки живые души…

Вот нашел, называется, время размышлять о спасении души. Мое дело сейчас – ждать, а не философствовать.

Я и ждал. Секунд десять, не меньше.

Мне что требовалось? Чтоб хотя бы один крокодил оторвался от общего облака и чтоб в него можно было попасть. Я и ждал. Все эти десять секунд. Файраты там на самом деле нам противостояли опытные, и дотянули они схватку почти до нас, не растягивая строй и не вываливаясь из общего кольца. У меня уже мандраж начинался: а вдруг я просчитался и ничего не получится? Но «почти дотянули» – это не то же самое, что «дотянули», и проруха на крокодилью старуху случается точно такая же, как во всей остальной Галактике.

У самого-самого строя моих истребителей один из крокодилов все же отпрыгнул от наших и от своих кораблей достаточно далеко, чтобы перестать прикрываться ими. А, может быть, это кто-то из хубов соседских увидел мой маневр и помог. Но, как бы то ни было, а файрат отлетел в сторону и…

Вот он, наверное, удивился.

Залп из десяти орудий – штука неприятная. И последняя, что этот кадр увидел в своей крокодильей жизни. Попали наши здорово. Минус один. Теперь их трое.

А вот зря его сосед полез затыкать возникшую дыру, ой зря-я-я…

У наших «соседей» по группе хубы на самом деле оказались на высоте. Еще один крокодил оторвался от общей массы, и тут же край свалки превратился в ровный строй истребителей, который, вытянувшись в линию, дал мощный залп по неосторожному нахалу. И попал. Краем. Все-таки реакция у файратов изумительная. Он почти успел отлететь. Невозможным, невероятным прыжком, но успел. Почти. Вот только при таком соотношении сил «почти» опять не считается. Оно, кстати, никогда не считается. И сейчас тоже не вышло. Борт ему сожгли и, похоже, повредили один из двигателей. И если с сожженным бортом он бы еще смог наделать немало пакостей, то ковылять без одного движка перед готовым к бою строем противника долго не удается. Тем более что противник прекрасно знает, на что способны даже раненые файраты. И-и-и – залп.

Минус два.

Слушайте, а неплохо выходит. Оставшаяся двойка файратов (надо отдать ей должное) мгновенно оценила ситуацию и, наплевав на пресловутую гордость охотников, рванула к своим. И правильно: гордость, она хороша там, где ты можешь хоть что-то с нее поиметь. А выпячивать грудь в безнадежной ситуации – это, на мой непросвещенный взгляд, идиотизм чистейшей воды. Ты лучше запомни обидчика, а потом вернись и отомсти. А сдохнуть, стоя под огнем, большого ума не надо.

И что вышло? А вышло-то совсем здорово. В итоге, после бегства этой двойки на нашем фланге неожиданно образовалась группировка из двадцати свободных истребителей и пары «люстр». Роскошь, по меркам пространственного боя, неимоверная.

И что полагается в таких случаях делать?

Что полагается, то мы и сделали. Выстроились в две плоскости и пошли углом, вычищая пространство перед собой. За-ме-ча-тель-но.

Форсаж!

Минута боя, другая. Пошла третья. И-и-и… Есть! Конвой оторвался. Ну, бегите, родные, передавайте привет матушке Земле.

И тут наше роскошное счастье кончилось. Совсем.

– Двойное прибытие! Выброс! – не своим голосом вдруг заорал групповой интерком. И хотя хрен его знает, какой у него «свой» голос, но этот точно был «не» своим.

– Еще двойное прибытие. Еще выброс. Всего четыре матки. Четыре сброса.

Ничего себе… Конечно, тут никакой голос «своим» не будет.

– Твою в душу мать, налево двадцать! – это уже я не сдержался.

Четыре матки файратов плюс к двум имеющимся. Итого шесть. Против шести наших, уже потрепанных «люстр». Ни хрена не радующее соотношение. Разве что разведка Легиона отследила этих ребят, предусмотрела промежуточные резервы и бросила их вдогонку. Что? Нету никого? Не предусмотрела? Резервов нет?

Почему-то именно так я и подумал. Врут. Все врут в Галактике. Ложь – основной признак мыслящих существ. Никому нельзя верить. И Брату Тихону – тоже нельзя было верить. Он обещал не посылать нас в задницу? Посмотрите на монитор. Можно его назвать честным человеком? Или он вообще не человек? Я ведь даже его лица не видел. Только ДНК-код на контракте, так, а хрен его знает, человеческий ли он там? Нигде ж этого не написано.

Ну, поистерил немного. Отвел душу. А теперь придется думать, как из этого всего дерьма выпутываться.

Первой мыслью был рычаг крейс-движка. Истребителей на борт, пока не поздно, и – домой. В смысле – на линкор. А потом я начал расставлять все по своим местам и называть вещи своими именами.

Линкор конвергенов – не мой дом. А вот конвой Экспедиционного Корпуса, эвакуирующий гражданских лиц с подвергшейся нападению планеты – он как раз мой. И моя святая обязанность – содействовать обеспечению безопасности жителей Земли, где бы они ни находились. Я присягу принимал.

А контракт с Легионом?

И что «контракт с Легионом»? По контракту я тоже обязан защищать этот конвой. А беречь личный состав группы при этом я не обязан вовсе. Должен, но не обязан. Ни истребителей, ни огневиков, ни хубов (все-таки хорошо, что Иллы тут нет), ни, прости, Эрик, опорников.

Э-э, подождите, выходит, в этом вопросе у меня нет противоречий? Оу, так это же здорово! Можно с чистой совестью никуда не отступать… и сдохнуть тут с этой самой кристально чистой совестью.

Тьфу ты, пакость, лезет же в голову всякая хрень. Тут не словами играть надо, а спасать ситуацию.

Я присмотрелся к локальному раскладу сил на мониторе. Монитор честно показал мне идеальный, только что выстроенный боевой порядок из четырех файратских маток и клубка истребителей, вычищающих пространство перед собой точно так же, как мы делали это минуту назад. Вот ведь судьба…

Да уж, эту ситуацию спасать поздно. Все, что мы можем – это подарить лишние минуты конвою. И я начал размахивать руками над боевым экраном хуба, размазывая наши невеликие силы по всему сектору. Глядишь, не сразу поймают. Про организованный строй истребителей нет и речи. Это кто там из соседей решил выстроиться? Дурак ты, что ли? Это матки против «люстр» могут устраивать артиллерийские дуэли – у них подвижность противника и вооружение позволяют. А истребители строй на строй против файратов не продержатся и нескольких минут. Да и не пойдут файраты строй на строй. Что они, глупые? А, ладно, кто я есть, приказывать соседям? Тем более что разница в том, кто дольше проживет, будет исчисляться в минутах. Черт, вот обидно! У меня ж такие выплаты грядут по контракту. Командоре еще награду обещал… И перед Сваничем с ребятами неудобно опять же…

– Прибытие корабля класса «крейсер», – доложил вдруг все тот же интеркомовский голос. – Прибытие два. Прибытие три, прибытие четыре. Прибытие авиаматки. Сброс истребителей.

Мне кажется или в металлическом голосе явно слышится облегчение? Это еще что за новости? И при чем тут земная классификация кораблей?

– Конвой прикрыт, – сообщил голос. – Конвой набирает скорость.

Здорово. А «прикрыт» – это как? Или я что-то пропустил в этой жизни?

– Егор, а неплохо вы на Голубом Шаре своих готовите, – в моих наушниках появилась Сипала. – Красиво идут.

– Кто? – Я умен дальше некуда.

Хуб называется. И крейс-пилот в одном лице. Вот же они, пять до боли знакомых обозначений. Одна авианесущая матка и четыре крейсера прикрытия. Стандартная автономная группа Экспедиционного Корпуса, предназначенная для действий в дальнем космосе. Наши! Успели!

Х-ха, а вот сейчас вам, гады чешуйчатые, конец и приснится. Автономная группа Экскора плюс шесть «люстр» Легиона – готовьте траурные венки, крокодильчики.

Вот и вправду судьба полосатая…

Так, теперь опять надо руками размахивать, собирать истребителей обратно. А файраты-то засуетились. Забегали.

Матки крокодилов вдруг собрались вместе и начали стягивать к себе истребителей. А зачем? На экране монитора земные крейсеры сноровисто отрезали файратам все возможные пути доступа к набирающему скорость конвою. Стоп, объясните недоделанному хубу, пожалуйста, кто и что тут собирается делать?

– Егор, внимание, – Сипала явно поняла из картинки больше, чем я. – Отводи группу компактно. Семь-двенадцать. Готовность к огню – «заградительный».

Чего? При чем тут вектор семь-двенадцать? Это же в сторону от общих сил, к тому же сильно в сторону.

– Хуб Сипалы, – рокочущий голос перекрыл всю кашу, царящую на общей частоте. – Здесь датан Жальика. Командир сводной волны…

Последнее было лишним. Знать, кто командует волной, в которой тебе предстоит драться – первая обязанность любого бойца. Или хомо считаются в Легионе особо тупыми?

– …компактную группу на семь-тринадцать. Непрерывный заградительный огонь со старта. Марш!

Меня аж подбросило на месте. Я много в Галактике видел и слышал (ладно, пусть не так много, как Сванич, к примеру, но все же…), однако такой командирский рявк мне довелось слышать впервые. Не подчиниться этому голосу просто не было шансов. Мои руки против воли замелькали над командным экраном, выдергивая истребители, собирая их в мобильный кулак и посылая по заданному Жальикой вектору. А перед ними уже начали рваться плазменные заряды, назначенные к ведению огня по статусу «непрерывный заградительный».

Надо потом будет поинтересоваться: Жальика – он кто, в смысле расы? Никогда с такими связываться не буду. Этот кадр одним голосом может флотилии в бегство обращать.

И, кстати, с вектором он больше угадал, нежели Сипала. Ну, потому, наверное, он и датан.

О! Он угадал? Да, похоже. Подождите, а куда это собрались файраты?

Приученный сначала исполнять приказы начальства, а уж потом анализировать, зачем это все надо, я закинул свои истребители, куда сказали, пнул Свассета, чтобы не отставал от них, убедился, что космос перед нами горит и плавится, и только после этого начал рассматривать сектор, расположенный в точке нашего запланированного прибытия.

А там творились форменный караул и задница. Матки крокодилов, собравшись в кулак, прыгнули прямо на ожидающий их строй. Да, они потеряли много чего и кого. Но они пробились. Они просто не могли не пробиться. Такую силу остановить трудно.

И пробившись, файраты разделились четко на три части. Первая часть тут же повернулась и устроила бросившимся на них группам Легиона такую бешеную чехарду, что о преследовании оставшихся частей в ближайшее время речи идти не могло. Представление в лучших традициях пространственного боя с превосходящими силами противника. Это был именно тот случай, о котором я недавно упоминал. В общем, весело.

А вторая крокодильская часть кораблей в это время, как к родным, бросилась к только-только развернувшимся земным крейсерам, которых начали штатно окружать сброшенные с авиаматки экскоровские МИКи (малые истребительные корабли). МИКи внешне похожи на обыкновенные земные истребители, но радиус автономного действия у них раза в два меньше, зато вооружение не в пример мощнее. Да и зачем им дальние походы, если авиаматка всегда под боком?

Ух, файраты им дали! Таких скоростей я давно не видел.

Сплющенные истребители крокодилов под шквальным огнем, теряя корабли, почти мгновенно добрались до крейсеров, и началось. Файраты творили форменные чудеса, наворачивая на себя по три, пять, семь тянущихся за ними кораблей выродков и МИКов. Зубами цеплялись и не отпускали до тех пор, пока их в почти буквальном смысле не отжигали от своих жертв. На месте развертывания крейсеров мгновенно образовалась совершенно нечитаемая каша.

Короче, третья часть файратов беспрепятственно убежала.

К нам.

Потому что ближе, чем мы на своем фланге, у набирающего скорость земного конвоя была только шальная пятерка МИКов, каким-то чудом (или скорее разгильдяйством) задержавшаяся при сбросе и оказавшаяся на пути летящего крокодильего роя. Очень злого роя, надо отметить. И командир у МИКов, в отличие от ребят из Легиона (теперь у меня была возможность сравнивать), на высоте не оказался. Несколько секунд промедления стоили МИКам потери позиции, и файраты, естественно, тут же с радостью воткнулись в них, сбивая нам прицел и не давая возможности выйти на огневые рубежи, откуда простреливались бы пути подхода к разгоняющимся транспортам.

Такого мата мне еще слышать не доводилось. До сего дня… Сдвоенный рев наших огневиков в наушниках чуть не взорвал мне голову. То, что у каждой расы свои приколы и свой мат – это понятно. Но мне интересно, а в переводчик при программировании эти выражения кто вбивал?

И, надо признать, что они все (и огневики, и переводчик) были не так уж неправы. Это же надо так нас подставить?

А зато файраты в очередной раз оказались красавчиками. Вот честно. Я в восхищении. Двенадцать их истребителей спрятались за пятью небольшими МИКами, как за пятью огромными рудовозами. Я знал, конечно, что файраты – отменные бойцы, и сталкивался с ними не раз и не два. Но это были локальные стычки, где количество кораблей с каждой стороны не превышало десятка. А в составе регулярных частей я впервые увидел, как дерутся файраты. И это впечатляло.

Они мелькали между враз ставшими неповоротливыми земными кораблями, не давая нам ни малейшего шанса поймать хотя бы элемент их обшивки, чтобы открыть прицельный огонь. При этом одновременно обстреливая и МИКи, и нас, да еще и утягивая всю схватку в сторону разгоняющихся транспортов. И все это на бешеной скорости. Фантастика!

Ага, из разряда ужасов. Тех, где кровожадные пришельцы порабощают Землю и поджаривают ее население на медленном огне. Правда, там всегда находился герой или кучка героев, которые неизменно выправляли ситуацию. Сейчас в роли этих героев предстояло выступить нам. Группе выродков под управлением искусственного организма и с «беглым» дэ-ка шесть в качестве хуба. Да уж, реальная жизнь иногда подкидывает сюжеты – куда там фантастам.

Черт, фантазии – это, конечно, здорово, но делать-то что?

А наиболее шустрые крокодилы уже добрались до транспортов. Замелькали вспышки плазменников, и вокруг дюз транспортов начали появляться проплешины попаданий. Ой, как не хреново! Повредить двигатели на разгоне – что может быть хуже. Это статический, или уже летящий, корабль, чтобы вывести из строя, надо постараться, а на разгоне много не надо. На старте движок не отключить никак, и попади в него – он разнесет корму похлеще любой плазмы. И естественно, файраты в курсе этой милой особенности транспортов. Одно-два точных попадания – и все наше преимущество превратится в пшик. Мы же не за воинской славой сюда заявились.

Черт, черт, черт! Делать-то что? Вот где сказывается отсутствие опыта. Что, командоре, все еще будешь настаивать на том, что я прекрасный хуб?

– Хубу и огневикам! – раздался в наушниках голос Сипалы.

Я вздрогнул от неожиданности. Совсем я забыл о том, что есть командиры, привык все решать сам. Уф, уже немного легче.

– Хубу и огневикам, непрерывный огонь по скоплению кораблей. Марш!

Мне показалось, что я ослышался. Непрерывный огонь по скоплению? Подождите, там же наши. В смысле – МИКи. Это что, и есть помощь командира? Спасибо тебе, конечно, Сипала, но сдается мне, ты немного не тому и немного не то говоришь…

– Хуб!

Хлесткий окрик резанул барабанные перепонки. И одновременно по обшивке «люстры» прошла крупная дрожь. Это Дюид с Дадой дали синхронный залп.

– Егор! Истребителей в прорыв!

Время замедлилось для меня, превращаясь в странную субстанцию, которая живет своей, не связанной со мной жизнью. В моей голове одновременно возникли и смешались в странную кучу множество образов, понятий и посылов. Земные МИКи, файраты, стычки с конвергенами, контракт с Легионом, где четко прописан пункт, согласно которому я не буду принимать даже косвенного участия в сражениях против сил Земли… Обещания Брата Тихона, бой на орбите Базы-1 плечом к плечу вместе с нашей группой…

…И сквозной коридор в мешанине кораблей, сражающихся сейчас передо мной.

Залп огневиков проделал в ней тоннель, на другом конце которого четко прослеживались истребители файратов, долбящие беззащитные транспорты. Вокруг тоннеля разлетались обломки истребителей, попавших под залп «люстры». И файратских, и МИКов. Точное попадание…

И что мне теперь делать? Есть у меня хотя бы подобие выбора?

– Егор!

НЕТ. Нет выбора! Все уже решили за меня. Решила Сипала, а сделали огневики. Разнесли всех, кто мешал проходу наших кораблей… нет, не «наших кораблей». Проходу кораблей выродков к файратам… атакующим транспорты. Разнесли, не глядя – хомо ли там, крокодилы ли там. Плевать, им плевать. Для них это всего лишь препятствие, мешающее выполнить приказ.

А то обстоятельство, что файраты, опоздай мы на несколько минут, на самом деле могут в пыль разнести стартующие транспорты, значения для меня сейчас не имело. Я просто не успевал осмыслить происходящее.

– ЕГОР!!!

И руки все сделали сами. Несколько движений над боевым экраном, и наши истребители начинают втягиваться в образовавшийся тоннель, колючими иглами залпов отгоняя любое судно, пытающееся им помешать. И вновь нет разницы между файратами и хомо.

Я смотрел на все это как будто со стороны. Как будто это все происходило во сне. В дурном сне. Неужели это я? Я своими руками помогаю стрелять в землян?

Или спасаю их?

Прорвавшиеся истребители нашей группы вывалились точно позади обстреливающих транспорты файратов и дали дружный залп. Идущий последним опорник запечатал схлопывающийся тоннель и повис за ним, поливая по кругу изо всех стволов. В таких условиях обстреливать транспорты крокодилам стало проблематично. Их атака была сорвана.

Теперь нам осталось только продержаться до подхода остальных сил. И мы продержались. Десять минут по корабельному времени. Десять минут, за которые мы потеряли три истребителя (слава богу, пилоты живы) и измолотили столько же файратов.

А дальше, понятно, прибыла тяжелая артиллерия. За три минуты до старта транспортов земные крейсера вместе с выродками разогнали вцепившихся в них крокодилов и прыгнули к нам. Так что остатки тех, кто пытался столь нагло испортить нам «праздник» по отправке транспортов, добивали вместе. Добили.

И главной наградой за все это стали две быстро удаляющиеся яркие звезды разогнавшихся наконец и вышедших на крейсерскую скорость транспортов Экспедиционного Корпуса.

Хотя, если честно, я это плохо помнил. И как добивали, и как бежали оставшиеся файраты, потерявшие цель; и как земные крейсеры, сухо поблагодарив по связи датана Жальику, отбывали за транспортами.

По идее, надо было бы узнать, а кто выжил (и выжил ли хоть кто-то) из пятерки МИКов, попавших под наш залп. Узнать и извиниться перед нашими. Все эти данные были известны с самого начала. Но я не решился их узнавать. Мне просто не хватило духу…

А потом стало поздно.

Глава 16

Стакан уже не был таким прозрачным, каким его мне принесли. Вернее, каким я его забрал из бара. Стащил, короче. Но мне сейчас было плевать на его чистоту и прозрачность. Жидкость, которая в нем плескалась, имела странный цвет, не менее странный запах и отвратительный вкус. Правда, в голову поддавало мгновенно. И это было то, что надо.

Я поднял бокал и посмотрел через него на мягко светящийся потолок каюты. Мне показалось, что так что-то изменится. Я ошибся. Не изменилось ничего. Стакан остался таким же мутноватым, содержимое не заиграло живыми красками, запах никуда не делся, да и вообще, что я хотел увидеть на потолке через это пойло? Мягкий свет? Он никуда не делся. Он единственный остался таким же, каким был несколько дней назад. Тогда, когда здесь веселились два землянина. Экораз и дэ-ка шесть. С тех пор утекло много материи. Энтропия повеселилась от души. Оторвалась, так сказать, по полной.

В этой каюте больше не было ни веселья, ни экораза, ни, кажется, уже дэ-ка шесть. И тогда тут не было алкоголя – он был лишним. Зато теперь – самое то. Типа лекарство. Одна беда: ни хрена он не лечит. Проблема с похмелья – все равно проблема.

Но как же хочется напиться! Чтобы голова просто не могла думать ни о чем. Чтобы дергающееся сознание приходило за проблемой – а тут хоп, и никого нет. Ну, или хотя бы никто не отвечает.

А отвечать придется. И уже завтра. Черт, завтра. Вот уж никогда бы не подумал, что захочу хотя бы на день отсрочить возвращение домой. Хотя днем раньше, днем позже – да какая разница?

Уши заполнил противный писк. Что это? Вызов от входной двери? О, нет. Вот чего я сейчас точно не хочу – так это общения. Спасибо. Уже наобщались – дальше некуда. Хотя. Если разобраться, они-то в чем виноваты?

Да? А кто тогда виноват? Никто? Как обычно в этой жизни – в самых гнусных гадостях не виноват никто. «Так получилось». Наимерзейшее словосочетание.

Но оно действительно «получилось», и с этим уже ничего не поделаешь. Но как же хочется кому-нибудь предъявить счет…

Злость медленно затопила сознание. Я отстраненно наблюдал, как моя рука сама собой сжалась на стакане. Побелели ногти. Мутное стекло заскользило в пальцах.

Да пошло оно все!

Я запустил стаканом в стену. И мгновение с удовольствием наблюдал, как он летит, расплескивая отвратительное пойло со странным цветом и запахом. Потом удовольствие кончилось. Н-да, стаканом я зря в стену запустил. А пить из чего? Ну и ладно, из горла тоже сойдет. Тем более что стакан, кажется, не разбился. Стены тут мягкие. Безопасные.

Черт, да тут все мягкое и безопасное, вот только не обезопасило ничего и никого…

Меня скрутило от базграничного отвращения к жизни, и я приложился к бутылке. А прикольно смотреть, как из горлышка льется бухло… И почему я раньше так не делал?

Глоток – и я понял, почему. Меня скрутило еще сильнее, но теперь уже от отвращения к этой гадости в бутылке. Уй-е, отрава…

Вызов входной двери не унимался.

– На хер! – посоветовал я ему через плечо.

Тупая железяка не вняла. Трели продолжались, вынося сознание и раздражая неимоверно. Пришлось встать. Вот же скотина там какая, а? Неужели непонятно, что если не открывают – это не всегда означает, что никого нет, это еще может означать, что никого не хотят видеть.

Ну и кто там? Я посмотрел на экран входного устройства и вздрогнул. Накачанная пойлом голова как-то на время позабыла, где она находится. Но ей напомнили: с экрана на меня пялилась изо всех сил изображающая дружелюбие голова богомола с грустным человеческим лицом. Бр-р-р. Жуткое зрелище для неподготовленного. А ведь это всего лишь Дада пришел. Зачем-то…

Да не «зачем-то», а меня успокаивать. Как будто присутствие огромного богомола в каюте сейчас может меня успокоить.

На экране видеофона произошло какое-то движение, заставившее меня сфокусировать зрение. Та-ак, в этой каюте планируется присутствие не только богомола. Позади Дады виднелись две груши Дюида, шевелились конечности Сабы, даже, по-моему, щупальца Бьяна мелькали. Вся компания в сборе. Пришли, так сказать, оказывать моральную поддержку страдающему соратнику. И на меня опять накатило. А нужна мне их поддержка? Где они, эти соратники, были раньше? Там… ну… там… тогда… А ведь у меня даже толком не получается сформулировать свое горе. Как его описать?

* * *

Висящее в небе светило жгло немилосердно. Отвыкшие от естественного света глаза слезились и предлагали немедленно вернуться обратно. Пот струился по спине и противно пропитывал ткань полевого комбинезона. Да уж, после столь долгого времени, проведенного в коридорах космических кораблей, где погода всегда одна и та же, прогулка по скалам выглядела сущим наказанием. Ноги скользили и срывались, вниз по склону текли ручейки мелких камней. Мне бы тут не сверзиться, а то будет совсем по-дурацки выглядеть: спасение спасательной команды. Сзади пыхтели ничуть не более подготовленные к таким прогулкам члены группы, вызвавшиеся помочь. Спасибо им, конечно, но я не ожидал такого рвения.

И то сказать: с чего бы это выродкам забесплатно спускаться на планету, вытаскивать какого-то там временного сторкона? Да еще и хомо к тому же. Выжившего там, где два его напарника-истребителя (полные легионеры, кстати) погибли еще на орбите.

Ну, не совсем забесплатно, я предлагал им оплатить участие в спасательной операции, благо денег за выполненный полностью контракт выродки отвалили мне столько, что впору было задуматься, а тем ли я занимался всю свою жизнь? Да, предлагал.

Видел бы кто, как посмотрели они на меня. Нет, не как на умалишенного – как на малолетнего ребенка. Глупого ребенка.

И после этого все дружно встали и начали собираться на Базу-2. В ущелье, где до сих пор теплился маяк Сванича. Он дождался нас.

Летели быстро – Брат Тихон, выполняя обязательство (тоже денег не взял, что странно, – я предлагал), разрешил сгонять туда аж целую «люстру». Правда, снаряженную наполовину, чтобы зря не жечь топливо. Но и ее хватило для обеспечения безопасности за глаза. «Люстра», опорник и пятерка истребителей – более чем достаточно для любых ошметков разгромленной армады мойлов.

После разгрома файратами (давайте будем называть вещи своими именами) Легиона на орбитах Баз 1 и 2 конвергены осознали истинный масштаб проблемы и раскрыли кошелек на полную. Еще бы, никакие деньги на любых наемников не сравнятся с потерей нескольких десятков планет, которые, даже в случае возврата, еще нужно будет восстанавливать. Про имиджевые потери и удар по экономическому потенциалу вообще говорить не приходится.

В итоге к Брату Тихону в кратчайшие сроки присоединились еще два командоре Легиона. Армия получилась – жуть, такими можно вести небольшие межрасовые войны. Да еще и файраты, как выяснилось, явно переоценили свои возможности (ну, это их традиционная проблема), позарившись на мир Форпоста Земли. Земля им тут же и объяснила, что к чему. Второй Резервный Флот Дальней Экспедиции Космофлота вывалился в пространство Сибиллы за день до начала операции Легиона и, видимо, для разнообразия и пущей эффективности не стал брезгливо морщить нос, а скоординировал свои действия с выродками прямо с марша.

Удар коалиции вышел быстрым, точным и далеко не милосердным.

После этого земные крейсеры и «люстры» Легиона еще три дня вычищали сектор от попрятавшихся кто куда мойлов и файратов, а потом конвергены решили воспользоваться правом несправедливо обиженных и немного доплатили выродкам.

Как итог – плюс четыре мира в непосредственной близости от одного из главных транспортных каналов галактического рукава Стрельца перешли под контроль мутантов. Торгаши, что взять?

А мойлам куда деваться? Пришлось отдать.

В общем, путешествие одинокой «люстры» на Базу-2 прошло спокойно. Долетели быстро, выбросились на трех атмосферниках, в один из которых запихнули расширенный медблок, вывесились над ущельем.

И вот теперь я с Бьяном (надо же, а я не знал, что химмери – горные жители) и Сабой (тот клятвенно заверил меня, что восемь крабовых ног пройдут по любой территории) пыхтели, обливаясь потом, или чем там обливаются химмери и караены, и карабкались по крутому склону наверх. На маленькое плато, где, как показывала карта, и приземлилась круглая тарелка правого опорника Эрика Сванича.

Роботов не было, откуда на пространственном корабле роботы, способные вкалывать в горной местности? Поэтому шли ножками, и максимум, на что могли рассчитывать из инструментов, – это ремонтный блок, который доставят на указанное место атмосферником. Но до этого места еще надо было добраться. Вот мы и добирались, пыхтя и припоминая все ругательства, которые сохранились в памяти, проклиная безжалостное светило, эти выжженные горы, мойлов, файратов и общее несовершенство мироздания.

Ну, экораз, ну погоди, все припомню! Ты только живым останься, ладно?

Да уж, силы свои я точно переоценил. Или недооценил местность? Скорее всего, и то и другое. Ну откуда у меня, у дэ-ка шесть, навыки ползания по гористой поверхности планет? Я на естественном покрытии последний раз стоял уже не помню когда (ау-у, психологи УФЕСа). Да и нечего космолету на этом самом естественном покрытии делать: мой дом – угольная чернота дальнего космоса, сами по грязи ползайте.

Но пока что ползать приходилось мне и моим сопровождающим. И ползанье это радужным не было.

– Вы там долго еще? – поинтересовалась в наушниках Илла, зависшая на третьем, медицинском, атмосфернике, прямо над нашими головами. – Вы уже второй час на одном и том же склоне топчетесь.

Выталкивая ругательства сквозь вязкую слюну, залепившую рот (что ж так жарко-то?), я, как мог, объяснил госпоже Финиле, что реальная поверхностная физика с механикой несколько отличаются от того, что видится с борта атмосферника и тем более – «люстры» (привет Сипале, сидящей на орбите). А все то же самое, только в горах, – отличается в три раза. Когда поток «объяснений» иссяк, а вернее, мне надоело сбивать дыхание, я задал встречный, уже навязший в зубах вопрос:

– Илла, а вы сверху что-нибудь видите?

– Все так же, – скучно отозвалась Финила. – Небольшое плоское пространство. Два обширных плоских выступа. Пусто. Даже растительности нет.

Она помолчала.

– Ну, и если вы меня минут десять подождете, могу еще раз слетать, посмотреть.

Эта фраза произносилась сегодня раз, наверное, двадцатый. Я соотнес расстояние до края склона, нашу скорость, гудящие ноги и согласился.

– Давай, все равно нам тут еще ползти и ползти.

– Принято, – сообщила Финила, и зависший над нами аппарат, заложив почти боевой разворот (пространственного бойца всегда узнаешь по манере вождения судна), как будто свалился за гребень. Скала съела звук, и вокруг нас опять установилась раскаленная тишина.

Если бы не пыхтения Бьяна и Саба да не желтый цвет вокруг, я бы вспомнил мою белую комнату. Милую, уютную, тихую комнату. Ну что мне в ней не сиделось? Чай, не съели бы, как выясняется. Обменяли бы потом на кого-нибудь или выкупили. Не помер бы. А зато Сванич был бы жив.

Тьфу, тьфу… опять я со своим поганым языком.

Под ноги попался неудобный камень, я поскользнулся, чуть не упал и выматерился в голос, маскируя нехорошее чувство, не отпускавшее меня который день.

Маяк Сванича так и не сдвинулся с места за все это время. Как встал на него после приземления (давайте не будем говорить «падение», не доказано еще), так и замер. Да, сам маяк работает, но больше ничего. Ни связи, ни движения. И, самое гадостное, сверху ничего не просматривается. Как ни утюжили мы сканерами этот несчастный пятачок, как ни крутились над ним атмосферники – ничего. Просто камень. Изъеденная выбоинами площадка, на которую, пусть и с немалой долей допуска, но может сесть опорник. Хотя в его случае термин «сесть» не совсем оправдан. Опорник – судно пространственное и атмосферу не видит никогда, его даже собирают на заводах в космосе. Соответственно, посадочных механизмов у него нет и не было – он к «люстре» боковинами крепится, а в боксе линкора его снимают с креплений и укладывают на специальные направляющие, которые работают и как ремонтные консоли, и как стартовые площадки. Так что приземление Эрика мягким не было.

Хотя я уже начал сомневаться, что оно вообще было – Илла в очередной раз вернулась с неутешительным известием.

– Нет, Егор, ничего не видно. Ребята там крутятся, но им не сесть.

Правильно, им не сесть. Это пространственники плюют на размеры. В космосе габариты нужны только транспортам и линкорам. И то последним – лишь потому, что они совмещают в себе еще функции ремонтных баз и тех же транспортов. А на боевых кораблях до среднего класса главные помещения – это жилые зоны, движки и орудия. Поэтому пространственники, по сравнению с атмосферниками, и кажутся маленькими – им планировать в воздухе не надо. Ну и соответственно падать (а тем более садиться) на горные пятачки, подобные нашему, атмосферники не могут.

Уф, кажется, дошли. Мысль о том, что где-то рядом, в двух шагах от нас, может при смерти лежать Сванич, подгоняла не хуже любого кнута. Только бы успеть, только бы успеть, только бы… Ну!

Черт! Илла и остальные наблюдатели, кружащиеся сейчас над нами тремя хищными птицами, не соврали. На плато (его и в самом деле правильнее было назвать «пятачок») не было никого. И ничего.

На его поверхности (да уж, ровной ее можно было назвать только при взгляде с большой высоты) громоздились россыпи валунов в человеческий рост, змеились глубокие трещины, обломанными зубами торчали осколки рухнувших откуда-то сверху глыб, но никаких следов металлической тарелки под названием «опорник» не просматривалось.

У меня даже руки опустились: я до последнего надеялся, что это просто сверху не видно, а на самом деле Сванич вот он, за гребнем, только выйдем – сразу и наткнемся. Глупое чувство…

– Илла, – спасибо Бьяну, он не стал разделять со мной мое расстройство. – Илла, ты не сориентируешь нас, откуда сигнал маяка идет?

Точно! Маяк! Как я мог про него забыть. Хрипящая в конвульсиях надежда тут же бодро подняла истомленную голову, как будто не она тут только что пускала кровавые пузыри.

– Он недалеко, – обнадежила Илла. – Вектор на три часа.

Я тут же уставился на три часа. Ничего. Тьфу ты, не на те три часа. Другая система исчисления. Ну?

…И что? В направлении, куда посылала нас Илла, пейзаж пятачка сильно не выделялся. Ну, разве что какая-то наклонная плита там торчала, но она и близко не могла служить укрытием для корабля размером с опорник.

– Это вот под той плитой? – уточнил задачу Бьян.

– Мне сложно сверху судить о плите, она у меня выглядит плоской, – судя по голосу, Илла внимательно присматривалась к своему сканеру. – Но сигнал расположен примерно в середине площадки.

Я присмотрелся. А похоже. Плита как раз посередине и есть. Он там?!

– Идем! – я рванулся вперед, как будто и не было этого изматывающего подъема по раскаленному склону. Откуда только силы взялись?

Десять метров, двадцать, сорок. Да уж, это с корабля тут все гладко да сладко, а ногами идти – без них и останешься. Сплошные валуны и осколки породы, через которые иногда не переберешься. Приходилось огибать. Полоса препятствий та еще, куда до нее тренажерам на базе! Тем более там и жары этой проклятой нет. Ну, все. По возвращении на Землю – в отпуск, и только на север, в снег. Чтобы упасть в него и лежать, лежать, лежать…

Но по мере приближения к плите мои мысли о холоде, казалось, начали материализовываться. Мне на самом деле стало холодно.

Потому что наклонная плита посредине площадки была не просто плитой, она больше напоминала… крышку. А под ней…

Последние десять-пятнадцать метров я уже бежал, плюя на все, не глядя под ноги…

А зря. Черт! Я покатился по земле. Ногу как будто прострелили. Проклятый валун, понабросали тут. Перелом? Вывих? Нет? Ну и хрен с ним! Стараясь не наступать на воющую от боли ногу, я попрыгал к зловещего вида трещине, которую и накрывала эта злополучная плита. И как только ее сюда принесло? Ох ты, какая она громадная!

Ноги хватило, чтобы добраться до трещины и заглянуть в нее.

А дальше мне стало не до ноги.

Изначально трещина была ровная и гладкая, как будто прожженная чем-то. И глубокая – дна не видно. А плита над ней была не плитой, а частью огромной скалы. И стояла она, судя по всему, на самом краю этой трещины. Черт ее знает, зачем и как? А потом в трещину упала металлическая тарелка. И взорвалась. И обрушила на себя плиту-скалу. И расколола ее. Да еще из стенок трещины понавыбивала осколков. Каждый размером в треть самой тарелки-опорника.

И все эти осколки (как назло – длинные, острые и тяжелые) неподъемными стрелами изорвали то немногое, что осталось от опорника, как на вертела, нанизав на себя жалкие металлические останки.

По виду там даже неповрежденных кусков размером с человека не осталось. Да еще и глубина.

В общем – три. Три фактора, которые следовало учесть, принимая решение о подъеме корабля. Первый – плита-скала. Второй – глубина, на которую упал опорник. И третье… А на третье нам предлагалось еще столько же обломков, висящих на стенах. Взрыв порушил кажущиеся монолитными стенки трещины, и теперь с каждой ее стороны над искореженными обломками опорника Сванича висело по десятку каменных стрел, причем любая была способна угробить еще по одному такому кораблю.

А у нас ни машин для горных проходок, ни инструментов, ни крепежа, ни специалистов. Да и те не справились бы…

НЕ СПРАВИЛИСЬ БЫ!!!

Нет, умом я все понимал. Это безнадежное дело. Металлические остатки корабля и просматривались-то с трудом, что уж говорить о подъеме?

Но тогда я проклял их всех, и не по разу. И отказался уходить.

Вообще-то им спасибо надо сказать, а не срываться на них. Они четыре часа меня там терпели. Думали, прикидывали, предлагали варианты, бинтовали мне ногу. И только когда стало ясно, что без многонедельной подготовки и хорошо оснащенной спасательной экспедиции тут не справиться, они пошли домой. Почти силой уведя меня оттуда и клятвенно пообещав, что пригонят сюда специальную экспедицию от конвергенов. Мол, есть у них в контракте пункт, по которому мутанты должны вытаскивать выродков как раз из таких ситуаций. Да и земляне, если захотят, могут сами прислать сюда свою спасательную группу, конвергены против не будут.

Я сопротивлялся, но что я мог сделать? Один, с покалеченной ногой.

Как выясняется, земляне все же бросают своих…

Это было вчера вечером по корабельному времени линкора конвергенов. Ночь я провел под принудительным сном в рег-камере – все-таки это оказался микро-перелом (может, наврали, чтобы я поспал, а может, и нет). А утром меня ждала церемония. Нет, не так – Церемония.

Наверное, она была торжественной. Народу было немного: Брат Тихон, Аглай, Сипала и тошнотворный Ибиша. В принципе, сейчас он у меня такого уж отвращения не вызвал, но Эрик не переваривал конвергенов, и я хоть так, но почту его память.

И поэтому на мутанта я не смотрел. Даже когда он вручал мне символический чек с безумными премиальными. Тем более когда он вручал мне этот чек. Как будто эти мутантские деньги, из-за которых все это и началось, могли вернуть обратно Эрика и всех ребят.

И зачем я его тогда взял?

Не знаю. И про церемонию не знаю. Может, она и была торжественной…

…неоценимая помощь… огромный вклад… личное мужество… великолепное мастерство…

Пыль и выспренняя чушь. Что-то значимое сказал только Брат Тихон, так и не снявший своего непрозрачного шлема:

– Все готово, – черный клювообразный шлем был неподвижен. Слова как будто рождались из воздуха. – Твоя команда с начала операции освобождена, прошла реабилитацию, лечение, кому требовалось. Единственно, мы ограничили их перемещение по вполне понятным причинам. Завтра утром можете стартовать. Корабли проверены, двигатели запущены на диагностику. Орудия, извини, у всех, кроме твоего клипера, деактивированы, не сочти за неуважение.

Я, помнится, тогда даже усмехнулся. «Не сочти за неуважение». Могли бы эти слова быть произнесены две недели назад? Всего две недели…

Казалось, командоре усмехнулся в ответ, но под черным шлемом не разобрать.

– Мы проводим вас до зоны контроля сил Земли, – закончил Брат Тихон и не очень понятно добавил: – И убедимся, что у вас все в порядке.

Не знаю, не помню, захотел ли я ему врезать тогда?

Убедитесь? В порядке? На нашей территории? О да, там у нас все будет в порядке. Весь наш «беспорядок», да и все проблемы Земли, они как раз вне зоны ее контроля. А дома у нас все хорошо. Не сомневайся… выродок.

Но, по-моему, я так ему ничего и не сказал… Хотя, кажется, все было видно, поскольку Сипала уже собралась было что-то добавить, но промолчала.

А мне стало грустно. Потому что не зря мне с самого начала, еще там, в раздевалке Управления, казалось, что в этом выходе все будет не так, неправильно. Ну, оно и вышло. Больной мутант вместо груза, плен вместо выполненного задания, потеря друзей вместо победы и бесполый репликант вместо прекраснейшей из женщин. Вот такое у меня приключение получилось…

Все это было сегодня. До полудня. А после полудня я… пошел в бар. Помню, да. И даже немного там с кем-то поговорил. А потом взял бутылку с этим отвратительным пойлом (я посмотрел на свою руку, держащую эту самую бутылку, и содрогнулся) и пришел в свою каюту.

И вот я здесь. А они, я покосился на экран видеофона, там.

И пошли в жопу, там и оставайтесь. Я врезал по клавише управления – «закрыто», отхлебнул из бутылки еще (нет, ну все-таки какая же это феерическая гадость!) и поковылял к креслу. Дайте пострадать дальнему курьеру.

Суки. Не дали.

Осторожный, даже деликатный стук в дверь настолько не вязался с противными трелями видеофона и настолько выпадал из общей картины нынешнего мироздания, что я даже удостоил его взгляда. Ее, в смысле. Дверь.

И словно в ответ, она удостоила взгляда меня. В прямом смысле. Она (дверь) на меня посмотрела. До моего замутненного сознания сей факт дошел не сразу, но когда дошел, то первым делом я запулил бутылку с остатками пойла куда подальше. И руку после нее вытер. Потому что опыта общения с белой горячкой у меня еще не было и обретать его я не собирался. А этой гадостью, я так понимаю, еще и не то обретешь. Я убедился, что бутылка укатилась достаточно далеко, и перевел взгляд на дверь. И опять вздрогнул. Она по-прежнему на меня смотрела.

А потом улыбнулась до боли знакомой, но все еще неузнаваемой улыбкой и пошла волнами, как будто в озеро кинули камень. Мое сознание начало медленно съезжать куда-то вбок.

А в двери вдруг образовалось отверстие, которое очень быстро расширилось и впустило…

– Аваша! Сука! – меня как будто кипятком ошпарили. – Скотина! Убью!

Было бы под рукой что-либо стреляющее, ей-богу, не знаю, чем завершился бы сегодняшний вечер. Вот ведь скотина! Ну нельзя же так пугать.

Кошачий полубог внимательно выслушал мои эмоциональные «приветствия» и задумчиво почесал лапой нос.

– Строго говоря, если я правильно понял твои обозначения, – промурлыкал он в своей невозмутимо тягучей манере, – назвать меня самкой собаки не очень верно биологически.

Он поправил одну из своих ленточек, почему-то завязанную бантиком на ухе.

– Да и термин «скотина» больше относится к земным животным.

Все, что я мог сейчас делать – это тяжело и многообещающе дышать на эту кошачью пародию. Вдруг поймет, что я страшен во гневе?

Аваша не понял.

– Но, учитывая твое эмоциональное истощение, – он сдвинулся в сторону от двери, – я тебя прощаю.

Ответить я не успел, потому что как раз в этот момент пробирающийся в проделанное Авашей отверстие Дюид одной грушей залез в каюту, а второй – застрял.

– Вытаскивайте меня! – воззвал он и швырнул в меня каким-то предметом.

Я на автомате поймал и, разглядев, начал опять погружаться в состояние когнитивного диссонанса. В моей руке покоилась бутылка. Подождите, они же меня из запоя пришли выводить? Или нет?

Я присмотрелся к бутылке, и диссонанс усилился стократно. В моей руке, за хрен знает сколько парсеков от дома, в логове конвергенов и выродков, уютно покоилась бутылка… земного коньяка.

А самым глупым было то, что мое воспаленное сознание сформулировало вопрос: «черт, а можно пить коньяк после этого пойла? Не снесет? Градус вроде понижать нельзя».

И так меня это развеселило, что по одному пробравшаяся в мою, вдруг разом ставшую тесной каюту, группа первую минуту с недоумением пялилась на абсолютно не осознающего реальность человека, заходящегося истеричным смехом.

– Ну вот, – раздался скрипучий голос Бьяна, – а вы говорили, беда, горе. Так мы вовремя? Проходите, командир.

В дверь одна за другой шагнули абсолютно идентичные женщины. Прекраснейшие из всех, которых я когда-либо видел. Апофеоз этого дурацкого полевого выхода. Моя печаль и боль.

И мне вдруг стало до охренения грустно…

– Так, – хоть эти две красотки и были одно лицо, но командирский голос Сипалы не спрячешь. Она посмотрела на кого-то за моей спиной. – Миста, верни его в чувство. Нам посидеть хочется, а он тут…

Когда меня схватили, я честно попытался начать драку. Пусть знают, что дэ-ка шесть так просто не взять! Но оказалось – взять. Зафиксировали меня жестко (конечно, справились с пьяным, многорукие герои; попробуйте взять меня трезвого) и мигом залили в рот какую-то гадость. Я подавился, закашлялся, а мне еще и нос залепили очередной гадостью с отвратительным запахом. Сколько меня не было в мире живых – не помню.

Но зато, когда я вернулся… то с изумлением обнаружил, что былое опьянение прошло. Как не было. Я был трезв и чист, как стекло медблока.

– Не понял, – я чуть не начал себя ощупывать.

– Ты завтра улетаешь, – судя по мягким интонациям, это Финила. – А мы хотели тебя проводить. Давай просто посидим.

Я обвел взглядом притихшую группу, заполнившую мою, так и не ставшую уютной каюту. Сипала, Финила, Саба, Дада, Бьян, Дюид, Ник, Миста. Откуда-то с потолка, как будто из-за грани реальности, улыбается Аваша. Соратники? Свои?

– А давайте.

Я так решил.

Шаг домой.

Жуть как непривычно лететь первым. Такого опыта у меня еще не было. Хотя у меня до этого выхода много какого опыта не было. И от большей его части я бы с удовольствием отказался. Ну, а кто меня спрашивает?

Пускать первыми ребят с деактивированными орудиями было неразумно хотя бы с точки зрения метеоритной безопасности, про рейдеров я уже не говорю. Хотя сейчас я бы с удовольствием посмотрел на рейдеров, которые рискнули бы поживиться этой «безоружной» добычей. Нет, ребята мои – безоружные, однозначно. Вот только чуть позади этой мирной делегации давят пространство ни много ни мало две «люстры» в полном боевом комплекте. Брат Тихон почему-то не пожадничал.

Но пускать конвой выродков первым к границам пространственной Зоны Контроля Земли – это… как бы помягче выразиться? А, идиотизм! Самое верное определение. Наши, увидев это великолепие, долго не думая, врежут по ним из всего, что у них есть заряженного, а заряжено у пограничных частей Экскора много чего.

Вот и приходится дэ-ка шесть, который всегда прятался внутри строя «Шмелей», теперь первым рвать черноту космоса. С одной стороны, как будто ничего нового – сколько было одиночных вылетов, когда кроме космоса и меня вокруг никого? А с другой – вся эта немалая мощь за спиной (со стороны две «люстры» позади клипера смотрятся, как два дракона за ящерицей) щекочет нервы, будоража кровь.

А эти гады, которые выродки, еще и показательный сброс решили устроить. Сейчас, когда до зоны контроля наших, земных, радаров осталось минуты три, «люстры» устроили маленькое представление. Мои губы против воли растянулись в улыбке, путая мимические датчики шлема: все же приятно, что одну из этих «люстр» ведет Сипала; да и вообще все наши там. Тьфу ты, я уже начал путать, какие из всех этих «наших» более «мои». Все, на самом деле пора домой!

А сзади полыхала красота. «Люстры» синхронно сбросили весь свой «груз», и космос расцвел двумя кольцами огоньков, с неторопливой грацией окруживших большие, центральные. Наверное, со стороны наших картинка выглядит супер. Клипер на острие пирамиды, за ним «Шмели», а сзади ничуть не прячутся истребители с «люстрами». Хотя вряд ли кто-нибудь будет оценивать эстетическую составляющую нашего вояжа. Как только система подаст сигнал о приближении к границам чужих кораблей, нас будут рассматривать более чем пристально, но вовсе не как деятелей искусств, а через прицел. Оценивая, в какой момент лучше открыть огонь.

Хотя не будет им никакого представления, это я так, фантазирую. Выродки остановятся за минуту лета до нашего сектора. И это правильно, потому что являться домой с деактивированными орудиями в сопровождении «люстр» Легиона чревато. Для всех.

А если все же что-то пойдет не так, то для успокоения особо нервных и впечатлительных как раз и отправлен номером первым клипер УФЕС-В. Уж мои-то пароли и позывные ходовика в системах распознавания Экспедиционного Корпуса есть.

Две минуты до обнаружения. Минута до прощания.

– Егор, – ожили динамики внешней связи. Да, уже все, никакого интеркома, теперь я могу слышать Сипалу только вместе со всем остальным космосом. Теперь мы общаемся, как два абсолютно чужих корабля. Хотя, наверное, так оно и есть. А все, что было до этого, – всего лишь нелепая случайность. Несчастный случай. Во всех его проявлениях.

– Здесь Егор, – я откашлялся. И откуда только взялся у меня в горле этот комок?

– Мы уже прощаемся, – голос Сипалы тоже сух и ровен.

Царапающе ровен. Хотя правильно, а с чего ей разливаться сахаром? Было у наемников два наемника, один не вернулся, а второй возвращается. Уходишь? Счастливо.

Вообще-то я планировал вернуться. Конвергены, с подачи Брата Тихона, заверили меня в полном содействии и заявили, что спасательная группа в район падения Эрика Сванича отправится, как только будет восстановлена минимальная инфраструктура Базы-2, подчистую уничтоженная отступающими мойлами. А также гарантировали, что группа Земли может в любой момент отправиться туда сама, просто оповестив об этом командование пограничных сил сектора.

Хоть это и не могло вернуть Эрика, но я был более чем серьезно настроен извлечь его опорник из этой проклятой расщелины. Все же нельзя там его оставлять, не по-людски как-то.

Так что к сухости голоса Сипалы я зря придираюсь. Просто что тут скажешь? Все, что можно, уже сказано. Когда я вернусь со спасательной группой, выродков здесь уже не будет. Наши дороги расходятся. А нежно прощаться на весь космос?.. Глупо.

А мне почему-то стало грустно. Иронично грустно.

Прощай, моя так и не обретенная вечная любовь. Увы, нам не быть вместе.

Тут меня поперло, и я под шлемом ухмыльнулся во весь рот. Слушайте, а это символично: найти идеал женщины и сразу расстаться с ним навсегда. Кристально ясно осознавая, что этот идеал вообще не может быть ничьим в принципе. Эдакое абсолютно философское воплощение платонической любви.

Во меня прет! Наверное, это от нервов.

– Да, Сипала, – я постарался, чтобы мой голос был ничуть не менее ровным. – Спасибо за помощь…

И все-таки не удержался.

– …и за все остальное. Вы классная команда. Спасибо, мужики!

И мужики грянули в ответ. Хором. На весь космос.

Сипала, Финила (главные мужики), Саба, Дада, Бьян, Дюид, Миста (тоже ничего себе мужичье), Ник. Истребители. Кто-то прикалывался, кто-то старался быть официальным, кто-то хлюпнул носом (нет, вот это мне точно показалось. Финила?).

Но все эти долгие прощания, как и положено настоящему командиру, остановила Сипала.

– Все, заканчиваем.

Космос умер.

– Спасибо, Егор, – подвела итог умопомрачительная не-женщина. – И удачи тебе. Мы тут еще немного повисим. Вдруг да пригодимся.

Что-то не понравился мне ее голос. Ох, не понравился!

– Вряд ли, – я постарался вложить в ответ максимум уверенности. – Вы сделали все, что могли.

Вышло несколько двусмысленно. Но Сипала поняла.

– Мы все равно еще немного тут повисим, – ее голос смягчился. – Мало ли что. А когда убедимся, что у вас все в порядке, тогда и отбудем. Мне еще Брату Тихону докладывать.

– Ладно, – я скосил глаза на дисплей ходовика. Почти минута до зоны нашего контроля, нет времени на сантименты. – Мы пошли. Удачи вам, выродки.

И обрубил связь. Хватит. Долгие проводы…

Я запустил проверку синхронизации со «Шмелями». Давайте-ка, ребята, домой нормально прибудем.

– Два крейсера прямо по курсу, – ожил наконец ходовик.

Как же мне все это время не хватало его ворчания. Прямо ностальгия.

– Приписаны к пограничной флотилии Экспедиционного Корпуса…

Я не слушал. Какая разница, кто они и куда приписаны. Это свои. Свои! Земля! Ура! Мужики, мы вернулись!

– Внимание! Клипер, приписанный к УФЕС-В, – голос в динамике вещал на общей волне. Странно. Да и интонации этого голоса что-то мне совсем не нравились. – Остановитесь. У вас нет разрешения для проникновения в территориальное суверенное пространство планеты Земля.

У меня возникло стойкое ощущение, что я брежу. Что вокруг по-прежнему белая комната, а происходящее всего лишь плод моего окончательно свихнувшегося воображения.

Чего он сказал?

– Чего ты сказал? – У меня, наверное, глаза сейчас, как позиционные огни. От крейсера, не меньше.

– Остановитесь, – в строгом голосе появилось напряжение. – Вам запрещено…

– Ты что, охренел, военный?! – Меня реально сорвало.

Потерянные «Шмели», Сванич, конвергены, мойлы, файраты, белая комната, жгучая жара каменистого плато… И все это ради того, чтобы услышать «Вам запрещено»?! Да я убью его на хрен!

– Ты меня домой не пускаешь? Меня?! Дэ-ка шесть, УФЕСа?!

– Замри, клипер! – А вот теперь и в голосе крейсера зазвенел металл и отчетливо лязгнули взводимые курки. – Пересечешь зону – открываю огонь.

– Что?! – Мир вокруг меня рушился. Вселенная выворачивалась наизнанку, материя аннигилировала, звезды гасли пачками. – ЧТО?!

– Сопровождающие могут проследовать, ты остаешься.

У меня ушла минута на то, чтобы осознать услышанное. И хоть немного, но двинуться. Я послал команду на ходовик, отправляя «Шмелей». Они-то тут точно ни при чем.

– Мужики, вперед! – Горло не слушалось ни в какую. Слова приходилось выталкивать, как валуны с того раскаленного плато. Почему? Что происходит?

Мимо меня медленно проплыли силуэты «Шмелей».

– Почему? – больше я ничего придумать не мог. – Почему?

– Приказ, – лаконично отозвался крейсер.

«Шмели» исчезли с радара (крейсер подобрал?). Я остался один. Опять. Но, с другой стороны, теперь у меня развязаны руки. Хоть что-то…

– А если я не подчинюсь? – А и правда. С каких это таких хренов меня домой не пускают? Или ты думаешь, что дэ-ка шесть будет просто висеть тут и лить слезы? Щас тебе. Эту тему надо прояснить.

– Огонь на уничтожение, – ровно сообщил нисколько не сомневающийся в своем превосходстве крейсер. Хм, не так уж он и не прав.

– Да за что?! Что случилось? – До меня наконец дошло. Надо же спрашивать. Чтобы получать правильные ответы, нужно задавать правильные вопросы. Вот. Я задал.

И он ответил…

– Вы обвиняетесь в сознательном причинении ущерба интересам планеты Земля. Неоказании помощи союзным Земле существам и передаче их в руки политических противников. Преднамеренном убийстве офицера Экоразведки. Преступной небрежности, повлекшей за собой гибель подчиненных вам офицеров конвоя. Покушении на убийство группы офицеров, осуществлявших операцию по спасению гражданского конвоя. Нанесении имущественного ущерба Второму Резервному Флоту Экспедиционного Корпуса в составе группы. А также в разглашении государственной тайны.

У меня мозг просто отказался воспринимать всю эту чушь.

– Что? Что?!!! ЧТО???!!!

– Я не буду повторять, – ледяным голосом отрезал пограничник. – Продвижение вперед – и огонь. Поэтому уходи и считай, что тебе крупно повезло. В следующий раз так легко не отделаешься.

Мир вокруг меня рассыпался цветным конфетти. Происходящее было настолько абсурдно, что просто не укладывалось в голове. Это как рыба не сможет осмыслить понятие «свежий ветер». Подождите… Какая государственная тайна? Что я разгласил? А Сванич? Они что, хотят сказать, будто это я его убил? Они что, идиоты? Имущественный ущерб? Покушение на убийство? Это они про бой перед конвоем?

Так, мне срочно надо домой… В любом виде и в любом статусе. И как мне пройти мимо крейсеров?

– Подождите, – нашелся я. – А почему тогда вы меня просто не арестуете?

– Нехорошая шутка, предатель, – голос пограничника превратился в змеиный шип. – Пшел вон отсюда, или у меня на приборах сейчас небольшая погрешность вылезет. Случайно. И ты окажешься в нашей зоне.

О, ну, так я этого и добиваюсь.

– Я готов, – сообщил я, имея единственной целью добиться, чтобы меня хоть арестовали, что ли? – Что делать-то надо?

Караул и финиш, дожил. Мечтаю, чтобы меня наши арестовали. И все за несколько минут. Вот как тут нормальным останешься?

– А ты в капсулке спасательной мотанись к нам, – вдруг сладко посоветовал мне голос пограничника. – И тогда все узнаешь.

На последних словах его интонации поменялись на угрожающие. Я уже настолько устал разгадывать эти идиотские шарады, что просто спросил:

– А так что мешает?

– Мы.

Я чуть не заорал от неожиданности. Этот голос я уже вычеркнул из памяти. Целую минуту назад. В нашем разговоре на общей волне появилась женщина. Нет, не женщина – Сипала.

– Вы?! – У меня глаза не полезли на лоб только потому, что после обвинений в государственной измене лезть дальше им было уже некуда.

– Ты прав, хомо, что не торопишься открывать огонь, – проигнорировала мой вопль Сипала, обращаясь к пограничнику. – Клипер находится под юрисдикцией Легиона выродков.

– С чего вдруг?! – Хоть меня и игнорируют, но я еще не умер. Пока…

Я даже описать не могу состояние моей головы. Все всё знают, приговор вынесен, исполнение началось, а я один тут как дурак…

– Согласно галактической конвенции о призовых кораблях, освобожденных от рейдерских захватов, – Сипала все же ответила. – И они это знают, поэтому ты еще жив. Хотя мы можем и передать клипер Земле. Командоре сказал, что если ты решишь, то мы откажемся от претензий на корабль, но я тебе не советую.

– Не советуешь что? – до меня наконец дошло.

Все дошло.

Без помощи линкора конвергенов я был бы уже мертв. Или захвачен файратами. И в этом случае корабль превращается в рейдерский приз. И тот, кто его отобьет, может записывать его в свою собственность. А Легион еще к тому же и у конвергенов его забрал (тут отношения между нанимателем и наемниками не считаются). Итого: дважды приз. Все правильно, и они объявили о своем праве на всю Галактику, внесли клипер во все реестры. И на этом моменте наши и узнали обо всем.

Но решить, что я предал? Как же они могли? Неужели все сказки Свассета, вернее, Швайзетауба, правда? Неужели?..

– Они тебя списали, Егор, – голос Сипалы был полон горечи. – Мы дали шанс принять тебя, но видишь?.. Командоре говорил, что они отвернутся от тебя. Как отвернулись и от него в свое время… Он оказался прав.

Еще вчера я бы затаил дыхание, слушая эту историю. А сейчас мне было все равно. Нет, не так, – не до того. Земля, моя Земля, меня приговорила. Точно приговорила, не надо иллюзий, такими обвинениями не бросаются, не в детском саду. И я ее понимаю: слишком тесные контакты с конвергенами до добра не доводят. Были прецеденты.

– И… что?.. – я бы спросил: «И что мне теперь делать?», но горло не послушалось.

– Решай, Егор, – еле слышно отозвалась в наушниках Сипала. – Мы в любом случае за тебя.

А крейсер промолчал.

Минута, другая, третья. Я отрубил всю связь. Не могу так. Дайте мне хоть немного побыть одному. Единственное, что сейчас не мешает, это вечный космос на обзорном экране. И я остался с ним наедине.

Где-то на Земле шла своим чередом жизнь. Принимали присягу офицеры, готовились к бою корабли, готовились к вылету пилоты. А за моим лобовым стеклом таяли вечные звезды. Молчала чернота космоса. Что ж, вот так и становятся выродками. Брат Тихон знал.

Спасательная капсула, присяга, крейсер, трибунал и Земля? Или Вселенная, без которой не может жить ни один космолет? Звезды, космос, полет, восторг? Брат Тихон, Сипала, Финила, Аваша?..

Что я выберу?

Минута, другая, третья. Но все когда-нибудь кончается. Кончилось и мое время раздумий.

Щелчком перебросив тумблер общего канала, я стиснул зубы. Ну, сейчас повеселимся. Держитесь все. Я выбрал.

– Я…