Максим Волосатый

Эпик фейл

– Нет! Это невозможно! Она… Да она…Сказать такое мне! Мне, Дегир!

Иббесан двай-длор Хараним Болен, в просторечии Ибба, влетел в кают-компанию, как кинетическая болванка из все сильнее набирающего популярность оружия келерийцев. Галактика умела защищаться от любого вида энергетического вооружения, а вот старую добрую кинетику как-то подзабыли. Вот и пришлись келерийцы ко двору со своими допотопными твердотопливными пушками.

Правда, сходство с кинетической болванкой одной скоростью передвижения и ограничивалось. Болванка крушила все на своем пути, а Ибба все же старался сохранить в неприкосновенности некоторые детали интерьера. Пока….

Но к дверям это не относилось.

– И что я, по-твоему, теперь должен делать? – Ибба изо всех сил рванул автоматическую дверь, не дожидаясь, пока она закроется сама. Автомат протестующее пискнул, и не дал закрыть. Ибба, найдя на ком сорвать злость, от души пнул ни в чем не повинную створку. Дверь чуть перекосилась и замерла на секунду. Взгляд Иббы стал напоминать энергетический разрядник. Автомат (даром что неживой), видимо все же что-то понял своими газовыми мозгами. Во всяком случае, дверь пшикнула и закрылась. Ибба перевел полыхающий яростью взгляд на единственного сидящего в кают компании.

– Не надо на меня так смотреть, – тонкая фигура, сидящая в кресле, медленно и как-то даже томно махнула рукой. – Я не отношусь к категории твоих пассий.

– Пассий?! – несчастная дверь не смогла принять на себя всю ярость Иббы. Остальным тоже хватит. – Пассий?! За всю свою жизнь я не уделял ни одной женщине столько внимания, сколько ей! Ни одной! Никто и никогда не слышал от меня того, что я ей говорил. И что?!

К горечи в его голосе отчетливо примешивалось бешенство. Сжатые побелевшие кулаки демонстрировали крайнюю степень раздражения.

– И что? – неспешно поинтересовался со своего места Дегир. – Тебя все еще не допускают до тела?

– Ты…!

Любой другой на месте Дегира испугался бы. Еще бы: разъяренный прелианин ищет, на ком сорвать злость. Корневая раса Прелийской империи, двай-длор – «свободный охотник». Титул, который никому не дается просто так. Два метра боевых мышц и неукротимого бешенства. Звездный дракон, у которого отняли любимую игрушку. Вернее, не дали…. Тут любой испугается.

Но тонкий силуэт Дегира и не подумал даже переменить положение. Дегир хоть и не принадлежал к расе прелиан, жодоны – это поскромнее, но Иббу знал не первый день, и даже не первый галактический период. В таноре (боевое соединение) Иббы он был чем-то вроде начальника штаба. И по совместительству – талисмана. Ни одна операция, которую он готовил, не провалилась. И наоборот – как только Ибба ввязывался во что-то против воли Дегира (или в его отсутствие), как тут же следовал более чем неприятный финал. Они оба это знали, и поэтому хрупкий на фоне прелианина Дегир нисколько не рисковал, отпуская язвительные замечания по поводу последнего увлечения командира. Хотя….

– Запомни, – неуловимо-смазанным движением Ибба скользнул к Дегиру, в долю секунды нависнув над вальяжно развалившимся жодоном. Из глаз двай-длора, казалось, извергалась душащая его ярость. – Идалани – не моя новая игрушка. Она – женщина, которую я искал всю свою жизнь…. Моя мечта. И я не позволю никому насмехаться над моей мечтой. Ты это понял?

– Э-э, я это уже слышал, командир, – хотя внешне поза Дегира не изменилась, но все же его интонации растеряли большую часть сарказма. Нависший прелианин все же являл собой более чем угрожающую картину. – Ты уже говорил это раза три. И все разы потом решал, что это все же не то. Я всего лишь хочу, чтобы ты не переживал так сильно….

Дегир чуть отодвинулся, уходя с линии трансляции бешенства. Мало ли что может выкинуть разъяренный двай-длор. Лучше поберечься. Наверное, это сказывалась память крови. Жодоны в свое время предъявляли права на доминирование в галактике, но развившаяся цивилизация прелиан не оставила им ни одного шанса. И процесс лишения этих шансов бескровным не был.

– Я…, – Ибба задохнулся, было от гнева, но, видимо, слова жодона какой-то отголосок вызвали. Напор двай-длора немного, еле уловимо, но спал, сбился, сдвинулся в сторону. – Это не имеет никакого значения. Женщина ли это моей мечты, или нет. Она посмела сказать мне …. Мне! Что я ничем не отличаюсь от десятков таких же хлыщей, которые осаждают ее виллу.

– А-а, – сглатывая и вертя головой, многозначительно протянул Дегир, изо всех сил стараясь сдержаться. Ни-ни, только не расхохотаться. Ни в коем случае. Тут Ибба может и не посмотреть на достоинства своего «амулета». Убьет. – Ну, тогда все становится гораздо понятнее.

– Да? – подозрительно глянул на него двай-длор, все еще нависая над диваном и, соответственно, Дегиром. – И что же тебе понятно?

– Тогда это не неразделенная любовь, – сделал жест Дегир, приглашая собеседника разделить его точку зрения.

Ибба нахмурился, но «начальник штаба» не стал ждать логически следующего вопроса: «А что это тогда?».

– Это всего лишь скрытая просьба подтвердить … э-э… подлинность своих заявлений и серьезность намерений.

Дегир сделал значимое лицо.

Иббу как будто остановили на всем скаку. Каменной стеной.

– В смысле? – моргнул он.

– В смысле, она ждет от тебя чего-то такого, что выделит тебя из толпы «хлыщей». Чего-то необычного. Неординарного.

Облегчение, проступившее на лице двай-длора, Дегира искренне порадовало и радовало еще некоторое время. Достаточное для того, чтобы понять, что творческая мысль командира зашла в тупик. Вопрос: «А что именно?», настолько ясно читался из мимики Иббы, что Дегир решил не ждать. Тем более, что для его не затуманенного высокими чувствами сознания, ответ был более чем очевиден.

– Есть проверенный вариант, – поведал он за мгновение до того, как Ибба был готов капитулировать под грузом отчаяния.

????

– Покажи мне женщину, которая не любит цветов? – предложил-попросил жадон. И тут же остановил скривившегося командира. – Стоп. Я не это имел в виду. Цветы – это, так сказать, фон. Общая идея. А следующим шагом мы найдем для нее тот цветок, который никто и никогда еще своей женщине не дарил.

– Заповедные Миры? – взгляд Иббы из страждущего превратился в прицельный.

Дегир усмехнулся про себя. Да-да, вот именно за это командир и получил титул двай-длора. Мгновенная ориентация что во времени, что в пространстве, что в невысказанных идеях.

– Абсолютно точно, – кивнул жадон. – Нам всего-навсего осталось выбрать планету. И крайне желательно, чтобы она была как можно менее доступна. Ну, на другом конце галактики, например.

– Принято, – дела у Иббесана двай-длор Хараним Болена очень редко расходились со словами и идеями. Мгновенный поворот корпуса, и над столом соткалась трехмерная карта галактического диска, разделенная белыми реками звездных рукавов.

Двай-длор движением кисти приблизил к себе матовое колесо галактики и закрутил его, уходя от обжитых секторов империи.

– Ты думаешь про то же, про что и я? – поинтересовался он через плечо.

– Несомненно, – подтвердил Дегор, вглядываясь в карту. – Нам всего лишь надо понять, посещение какого мира будет выглядеть наиболее эффектно. Ну, и прибыльно, соответственно. Айпа? Баарида? Тайрас? Гвиррава?

Ибба задумчиво провел пальцем по коротенькому рукаву, притулившемуся на краю галактики. На другом краю.

– Гвиррава, – понимающе кивнул Дегор. – Но это самая проблемная планета из всех. Посещение рукава Эфриина запрещено. Статус опасности – наивысший….

Сказал, и тут же понял, что дальнейшее обсуждение, уже, в принципе, бессмысленно. Наиболее опасный вариант из всех. Что тут еще обсуждать? Он не ошибся.

Иббесан двай-длор Хараним Болен оторвался от карты. На его лице блуждала предвкушающая улыбка.

– Ну, Дегор, собирай танору, – он махнул рукой в сторону коротенького рукава. – Боевой старт! Мы едем рвать цветы.

* * *

Угольно черная картина космоса, раскинувшаяся за панорамным стеклом рубки «Иельды» – платформы, на которой перемещалась танора по галактике, расцвечивалась тремя яркими пятнами: голубой диск Гвирравы, желтый круг ее светила, и белое пятно спутника, прячась за которым «Иельда» и подбиралась к одной из самых загадочных и труднодоступных планет в галактике. Хотя, особого смысла прятаться не было: данные имперского Центра Заповедных Миров ясно указывали, что уровень развития аборигенов не ушел дальше колеса и домашних животных, которых они использовали в качестве тягловой силы. Правда, эти данные не обновлялись почти три стандартных имперских цикла, но что серьезного могло случиться за это время? Всего-то сто-сто пятьдесят оборотов Гвирравы вокруг своей звезды. На империи за три цикла даже мода не меняется. Так что маскировка в данном случае была явной перестраховкой. Но Боевой Устав есть Боевой Устав. Его Ибба, в отличие от имперских законов, не нарушал никогда. И надо сказать, это себя оправдывало.

– Признаться, сейчас я понимаю, почему сюда не рекомендуют ходить, – Ибба, просматривающий отчет о состоянии корабля, недовольно нахмурился. – Восемь процентов неустранимых повреждений – это почти рекорд для нас. Больше было только при прорыве обороны Сухимила. Сколько мы тогда получили, не помнишь, Дегор?

– К тому показателю лучше вообще не приближаться. Тогда у нас было двадцать шесть, почти критическая граница, – тонкая фигура Дегора отчетливо выделялась на фоне звездного полотна. Он внимательно рассматривал приближающийся белый диск единственного спутника непонятной Гвирравы, как будто надеялся там увидеть что-то необычное. Услышав вопрос, он все же оторвался от своего созерцания и повернулся к командиру.

– Но ничего странного на самом деле. Сколько слоев безопасности мы пересекли по уменьшению? Шесть? На этот сектор даже экстремальная страховка не распространяется. Для империи тут вообще ничего нет. Одни пираты и мигрирующие расы.

Ибба покривился. Эти восемь процентов повреждений как раз и пришлись на две встречи с неожиданно хорошо вооруженными пиратами и один контакт с дрейфующей по просторам галактики расой ивгинлов. Злобных кочевников, передвигавшихся на четырех искусственных мирах, на дикий нрав и мощную систему противокосмической обороны которых, жаловались даже пленные пираты. Те немногие из них, которых Ибба решил расспросить напоследок.

– Главное, что боевые капсулы в порядке, – продолжил Дегор. – Без них на планете делать нечего. А тут мы уже почти прибыли. Теперь только спрятаться получше на спутнике, и, собственно, все. Короткий сброс, – и рейд по планете. Можно даже по прямой рвануть. Ускорением с платформы, чтобы энергию лишнюю не тратить.

Ибба пожевал губами.

– Не знаю, не знаю. Не люблю я простые выходы.

– Это предложение, – пояснил Дегор. – Мы еще Мишада не слышали.

Он посмотрел на часы над головой Иббы.

– И, кстати, нам пора. Все уже собрались. Вот там заодно и послушаем.

Выходя из рубки, Ибба еще раз оглянулся на голубой шарик Гвирравы. Дегор чуть тронул его плечо.

– Вспомни о призе.

И с удовольствием рассмеялся, глядя на огонек, зажегшийся в глазах командира.

* * *

– Ты будешь местным, – Ибба изобразил в воздухе нечто округлое на коротеньких ножках. Весьма неустойчивое с виду.

– Опять?! – возмутился Данаб. – Я в прошлый раз уже накатался в виде пухового шарика. Я что, так похож на мягкую подушку?

Ибба внимательно оглядел худющую угловатую каланчу по имени Данаб. Да уж если келерийцы и были на кого-нибудь похожи, так уж точно не на мягкие пушистые шарики. Жизнь на выжженной безжалостным светилом Келерии не располагала к мягкости, округлости и добродушию. Скорее, к ежедневной борьбе за выживание и ежедневным схваткам не на жизнь, а на смерть. Что ж, за это они и ценились в конторе. Но, тем не менее, психотрансформаторы из имперского Управления Планетарных Высадок категорически не рекомендовали выпускать келерийцев в бой в регулярном строю. Резкие, злые и подозрительные, они легко впадали в яростный транс, начиная крушить все вокруг себя, и остановить их было зачастую гораздо сложнее, нежели подавить сопротивление противника. А уж если они еще и добирались до боевых капсул….

– Я всё сказал, – Ибба редко повторял два раза свои приказы. Существо из местных легенд (желательно не злобное), ведущее боевое построение, являлось фирменным знаком атакующей таноры Иббы. На каждой из диких планет, где им доводилось побывать, перед строем капсул всегда летело некое существо, которое знал каждый житель этой планеты. Это помогало и работало, путая сознание аборигенов, и давая таноре необходимое время на развертывание. Ибба никогда не изменял своему правилу и не собирался делать этой сейчас. Тем более, из-за прихоти какого-то бойца.

– Я всё сказал.

Данаб понял и заткнулся.

– Хиш, – двай-длор повернулся к следующему бойцу.

– Здесь, командир, – справа от надувшегося Данаба в кресле чуть шевельнулась огромная гора. Битватиец – существо из галактического центра, балджа. Сын неприветливой планеты, исхлестанной жестким излучением трех суровых звезд. Битватийцы славились своими боевыми качествами по всей империи. Хиш исключением не был. Неостановимый таран и непробиваемая скала. Опорный центр боевого построения таноры.

– У тебя сегодня задача будет отличаться от обычной, – Ибба сделал жест рукой, показывая отсутствие напряга. – Тут нам ничего, кроме цветка не надо. И основной приоритет – скорость. Скорость, а не ударная мощь. Пришли, забрали, что хотим – ушли. Понял?

– Понял, – битватиец чуть наклонил глыбообразную голову. – Убиваю только врагов.

– Тут нет врагов, – поднял палец двай-длор. – Запомни это. Убивать только при наличии прямой угрозы, но лучше вообще не убивать. Нам по возвращении еще перед Комиссией по Заповедным Мирам оправдываться за этот визит. И чем меньше мы тут трупов оставим – тем лучше.

– Понял, – прогудела скала по имени Хиш.

Битватийцы не могли похвастаться острым умом, но их исполнительности мог позавидовать любой. Если Хиш сказал «понял», значит, проблем не будет.

Так, ну, и на закуску…

– Мишад, что с планетой? – Ибба повернулся к последнему креслу. Пустому…. – Мишад?

– Тут, – пронзительный писк, раздавшийся из-под кресла, заставил скривиться всех присутствующих. Полуроб Мишад был непревзойденным разведчиком и диверсантом, но полноценно общаться с ним дольше двух минут не мог никто. Мишад, правда, и не претендовал.

– Я тут командир. Похоже, у нас проблемы, – из-за спинки кресла появилось невысокое существо и мягко потекло на сиденье, поблескивая металлом имплантатов.

Вся пятерка напряглась. Полуробы представляли собой живые организмы, которые по разным причинам обзавелись большим количеством искусственных органов, и, вследствие этого, превратившись в совершенно непредсказуемые по конфигурации существа, уже не могли идентифицироваться ни с одной расой галактики. Причины их появления были разными. Были полуробы-медики, полуробы-техники, полуробы-исследователи. А Мишад был боевым полуробом. Его напичкали электроникой после того, как имперские врачи в полевом госпитале, глядя на обожженное перекореженное тело, расстроено развели руками и молча указали на диверсионный набор полуроба. Мол, все, другого выхода нет.

В итоге Мишад как был разведчиком, так и остался, но только теперь его возможности выросли на несколько порядков. Такой вот обмен живого на неживое. Только не спрашивайте его, доволен ли он….

Напичканное следящей аппаратурой тело полуроба представляло собой уникальную разведстанцию, снабженную к тому же мощным аналитическим блоком. И если он говорил: «У нас проблемы», значит, так оно и было.

– Детали? – бросил Ибба, глядя в нереально голубые телескопы глаз Мишада.

– Похоже, тут мы нарвались на базу пиратов, – проскрипел Мишад. – Постоянную базу. При атаке заповедных планет, пираты обычно вывешивают над ними свою сеть искусственных спутников. В зависимости от размера рейда, от тридцати до ста.

– А здесь сколько? – прищурился Ибба, уже предчувствуя нехорошее.

– Двенадцать тысяч, – скрежетнул Мишад. – Две трети – нерабочие. Излучение просто зашкаливает. Фон.

– Нерабочие? – подал голос молчавший до этого Дегир. – Точно пираты.

Спорить с ним не стал никто. О чем тут спорить? Только плюющие на временное пристанище пираты могут загаживать орбитальное пространство всяких хламом. Любое нормальное правительство первым делом налаживает утилизацию космических отходов.

– Н-да, – Ибба в задумчивости потер щеку.

– Прорываемся? – с надеждой в голосе подался вперед Данаб. Очень ему не хотелось быть чем-то округлым и неустойчивым. То ли дело настоящая драка с пиратами.

Двай-длор усмехнулся. Вот это команда. Перед ними захваченный пиратами мир, о котором еще предстоит доложить в Империю, а у них одно на уме: «пострелять можно?».

– А это не могут быть местные? – как ни странно, но это спросил Хиш, хотя, казалось, ему-то как раз и рваться в бой первому.

– Двенадцать тысяч искусственных объектов на орбите, появившиеся за три стандартных имперских цикла? – недоверчиво покривился Дегир. – Это тогда планета гениев. Их срочно надо в Империю принимать.

Хиш заткнулся. Действительно, такая скорость развития в галактике встречалась нечасто. Да что там «нечасто», вообще не встречалась.

– Решили, – прервал начинающийся обмен мнениями Ибба. – План не меняется. Даже упрощается. Прячемся на спутнике – и высаживаемся ускорением с платформы. Если там и вправду пираты, то нам каждая минута дорога. Заметят заранее – о высадке можно забыть. Дегир – остаешься на платформе. Обратно будешь забирать нас на ходу.

Жодон коротко кивнул. Нравится ему, или нет, а приказы не обсуждаются.

– Боевые капсулы готовы? – Ибба обвел взглядом тройку бойцов.

Три имперских салюта в ответ. Еще бы они не были готовы.

– Идем на прорыв, – Ибба остановил взгляд на Данабе. – А ты все равно у меня пойдешь в оболочке под местного.

Горечь имперского салюта Данаба могла соперничать с лучшими театральными постановками галактики. Но разжалобить готовящегося к бою Иббесана двай-длор Хараним Болена еще не удавалось никому.

– Поехали, – Ибба пружинисто выскочил из кресла.

* * *

Степаныч был честным. За это его уважала вся деревня. Вот, если Степаныч сказал, что завтра нажрется – слово держал, как из пушки. А сказал – на неделю в завязке: к бабке не ходи – ни капли в рот не возьмет.

Сегодня был первый день завязки. Ветер гнал вдоль по улице раскаленную пыль, солнце немилосердно пекло и без того трескающуюся голову, во рту поселилась мерзкая сухость, у соседа ждали кореша, но Степаныч был честным. Он сказал – послезавтра выйдет на работу и починит этот генератор, значит, так тому и быть.

Ледяная вода из колонки на минуту отогнала похмельную одурь, но недельный запой так просто не возьмешь. Степаныч с тоской поглядел по сторонам, прикинул, стоит ли идти домой и не заловят ли его там кореша, решил, что не стоит и заловят, и решительной куриной ковылялкой отправился к речке. Что лучше приводит в чувство, чем купание? Глядишь, ополоснешься, и жизнь легче покажется.

Бугры, которых надо было спускаться к реке, дышали полуденным зноем, нагретой травой, спелыми ягодами и еще Бог знает чем. В нынешнем состоянии оценить запах травостоя Степаныч был не готов. Он прикинул расстояние и вздохнул. Путь до лежащей внизу реки был не то чтобы неблизким сам по себе, так еще и возвращаться надо будет.

Но Степаныч был честным….

Позади остался один из трех холмов. Пот тек с похмельной головы градом, жить не хотелось вовсе. Поэтому, когда вокруг потемнело, Степаныч совершенно обоснованно воспринял это как неизбежное возмездие. Ну, что ж, когда-то и расплачиваться надо.

Степаныч горестно вздохнул, поднял голову…

… и понял, что расплата будет гораздо серьезнее.

Прямо на него, застилая полуденное солнце, с бледно-голубого раскаленного неба спускалось три темных угловатых кирпича. Кирпичи медленно снижались, хотя ни крыльев, ни еще чего-нибудь, предназначенного для полета у них не было. Но это было не самым страшным. Страшным было другое: безумным преддверием белой горячки, напоминающим о неизбежности расплаты (Степаныч уже не одного друга отправлял в диспансер), впереди угловатых кирпичей летел огромный желтый игрушечный медведь, смутно знакомый Степанычу по случайно виденному мультику. Но он точно помнил, что мультик тот был веселый, а медведь глупый. Но сейчас все шло точно по правилам «белочки»: плавно снижающийся медведь скалился во всю пасть, из которой торчало два отвратительных черных клыка. И клыки это смотрели точно на Степаныча. И, кажется, даже шевелились….

Вокруг начал нарастать давящий уши гул….

– Данаб? – Ибба не отрывался от сканеров. Странно, но они прошли через планетарную оборону, как нож сквозь масло. Ни одного выстрела, ни одного патрульного корабля. Какие-то странные тут пираты. Ну да дождемся информации от Дегира. Зря он что ли сиденье на платформе протирает?

– Есть захват аборигена, – доложился Данаб.

Драки не случилось, и легендарный яростный транс келерийца так и не появился. Нельзя сказать, что Ибба сильно расстроился. По крайней мере, Данаб хоть соображать может.

– Садимся и берем в проработку, – скомандовал Ибба. – И мягко, Данаб, мягко.

– Понял, – сидящий в желтом уродце Данаб заслужил право лично допрашивать аборигена. Ибба его понимал. Он бы тоже расстроился, заставь его кто-нибудь залезть в персонажа детских туземных сказок. Единственным утешением, который Данаб себе смог вытребовать, был звериный оскал, украшающий морду этой дурацкой зверюшки. Двай-длор согласился – через оскаленную пасть удобнее выставлять стволы атмосферных орудий и сканеры наблюдения.

– Понял, сажусь и качаю информацию.

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?

Степаныч себя уже похоронил, если честно. Не, рассказы о том, как черти зеленые мерещатся, он не раз от корешей слышал, и не два. Но одно дело слышать, а совсем другое….

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?

Тот желтый медведь все-таки приземлился. И не просто приземлился, а открыл пузо, и оттуда вылезла такая жуть, что Степаныч уже в восьмисотый раз поклялся себе, что больше ни-ни… в смысле не то чтобы ни капали. Он даже в отдел с алкоголем больше не зайдет….

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?

Глубокий булькающий голос как кувалдой бил по перегреты мозгам Степаныча, вколачивая все новые и новые гвозди в дверь психушечной палаты. Высокий силуэт завис над парализованным Степанычем. Жуть, а не морда. У скалящегося медведя и то приятнее.

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?

– Чего? – пересохшим горлом выдавил из себя Степаныч, подумав, что если не ответить, то этот глюк может и не пройти.

– Какой цветок самый редкий на вашей планете?!!!

Степаныч понял, что ошибся. Этот глюк когда понял, что Степаныч разговаривает, то обозлился еще больше. Ой, мама. Да за что ж ему такое наказание-то, он ведь честный…?

– Данаб, потише, – порекомендовал висящий прямо над келерийцем Ибба.

Видя на сканерах всю процедуру, он уже пожалел, что отправил туда Данаба. Надо было самому идти. Так нельзя, Устав Высадки запрещает. Тьфу, напасть. И поменяться уже никак, время уходит. Дегир со спутника докладывает, что зашевелилась уже вся планета. К месту их высадки начали стягиваться атмосферные корабли. Ну-ну, стягивайтесь. Без орбитального прикрытия много вы тут не навоюете. А где, кстати, это самое орбитальное прикрытие? Что за странные пираты….

– Да не могу я потише, – в голосе Данаба начали проскальзывать нотки безумия. Это не абориген, это овощ какой-то.

– Другого нет, Данаб. Время, время. Заканчивай. Не знает, пусть ведет к тому, кто знает. Давай, тряси его.

– Какой цветок самый редкий на вашей планете? – сделал последнюю рычащую попытку Данаб. Ибба вздохнул…, но, кажется, сработало. Да, наверное, с туземцами надо пожестче.

– Я не знаю, – пискнули динамики сканеров, старающиеся передать интонации допрашиваемого. Перевод, оставшийся в имперских базах со времен последних визитов имперцев на планету, пока работал нормально.

– А кто знает? – Данаб сбавил обороты, а Ибба усмехнулся. Если этот абориген думает, что Данаб успокоился, то он ошибается. Ровный голос келерийца означал последнюю стадию перед бешенством.

А Степаныч вовсе и не думал, что это чудище успокоилось. Вовсе и не думал….

– Я не знаю, – если бы земля сейчас расступилась, Степаныч бы туда с таким удовольствием нырнул….

– А кто знает? Где у вас ближайший доступ к банку данных?

Степаныч и в нормальной-то жизни с такими словами обращался весьма осторожно, а уж сидя под медведем-то….

– Там, – а-а, была не была. Всё одно глюки, всё одно в психушку. А что? Там тоже люди живут. Степаныч слабо махнул рукой назад. – Там.

– Где там? – худая каланча, вылезшая из живота медведя, наклонилась настолько близко, что Степаныч даже смог разглядеть крапчатые глаза этого ужастика.

– А-а…, это там, там, – Степаныч вдруг понял, куда ему надо. Точно. В сельсовет ему надо. Там и милиция, там и фельдшер сидит. Иногда. – Там, там.

– Данаб, есть реакция диалога, – Ибба подался вперед в боевом кресле. – Бери его, пусть показывает.

Дальше все было быстро.

Келериец, запрыгнув в свою замаскированную капсулу, одним из манипуляторов подхватил туземца и почти воткнув ему в лицо выдвижной сканер с динамиками, на предельно низкой высоте двинулся вперед.

– Тут? – черная змея, вылезшая из пасти медведя Степаныча не пугала уже ничуть. Он уже смирился с тем, что она разговаривает, и теперь по всем правилам глюков нес всякую чушь, только бы эта дрянь поскорее отвязалась.

– Тама, тама, – махнул рукой Степаныч, показывая на облупленное здание сельсовета. – Внутрях.

– Пошли, – из живота медведя опять показалась эта худющая каланча. Степаныч пожал плечами: пошли, так пошли.

В сельсовете было только новый электрик, молодой парнишка, увлеченно режущийся в какую-то игрушку на компьютере. Он ничего не понял. На его лице отразилось только непонимание, когда отвернувшись от компьютерных монстров, он увидел перед собой точно такого же.

– Степаныч?

Жуткая каланча одной рукой взяла парня за шиворот и пересадила на пол. Выдвинув из рукава какой-то штырь, она воткнула его куда-то в компьютер и замерла на несколько секунд. Электрик только и успел, что пошевелиться, как каланча развернулась к Степанычу.

– Тейдская фиалка, – в булькающем голосе слышалось удовлетворение.

– Фиалка, фиалка, – Степанычу море уже было по колено.

– Тенерифе? – спросил голос. – Кальдера Лас Каньядас? Знаешь?

– Да все я знаю. Давай уж, не тяни, зови фельшака, пусть упаковывает, – вяло махнул рукой Степаныч.

И это стало ошибкой.

– Группировка спутников приведена в полную боевую готовность, – ровным, сухим тоном докладывал обстановку Дегир. – Орбита – шестьдесят три энергетических объекта планетарной обороны готовы к бою. Наземные силы – сто шестьдесят атмосферных транспортов и истребителей. Все направляются в последнюю точку. Почти вся поверхность планеты покрыта точками базирования атмосферников, и времени на месте у вас будет минут двадцать по местному исчислению….

– Да уж, неплохо подготовились наши пираты, – проворчал в микрофон Ибба, слушая, как заброшенная заповедная планета раскрывается во всей оборонительной красе.

– И это не все, – Дегир не изменил интонации, но Ибба нутром понял: дело туго. – Обнаружено большое количество пусковых установок противокосмической обороны поверхностного базирования. И знаешь, что это за установки?

Ибба промолчал. Зачем спрашивать, Дегир сейчас сам все скажет.

– Это кинетика, командир. Сотни и сотни установок кинетики.

– Ничего себе, – прошипел сквозь стиснутые зубы Ибба. – Сотни? Это где они столько денег взяли? Келерийцы в имперскую-то армию продают по десятку-два, а тут сотни.

– Да уж, подготовились более чем серьезно. Поэтому я еще раз повторяю: высадились, абориген первым, Данаб вторым. Цветок взяли – и бегом оттуда командир. На форсаже. Буду подбирать вас на ходу.

– Принято, – сумрачно сообщил Ибба.

Три боевых капсулы, ведомые желтым зверем Данаба, рассекали ставшее враз неприветливым пространство заповедной планеты. До посадки оставались мгновения.

А Степанычу уже было хорошо. Он со всем смирился, все уже понял. И черноту ящика, в который его запихнули, он принял, как родную. Все правильно. Сейчас его привезут куда надо, и вот там-то и будет счастье. Вот-вот. Ага, точно, гул стал тише. Вроде приехали. Жизнь налаживается, сейчас поправят. Районная больница – это хорошо.

Но за распахнувшейся дверью больницей и не пахло. Пахло другим.

В распахнувшуюся дверь ворвался запах тепла, моря, каких-то неведомых цветов. Степаныч и в мыслях себе такой запах не мог представить. А уж вид….

А вид был тот еще. Один раз, давным-давно, Степаныч попал на какой-то фильм. Привозили к ним в клуб. Фантастика назывался. Войны какие-то. Звездные, кажется. Так вот сейчас он с ужасом увидел, что попал он вместо районной больницы как раз туда. Нет, он не врет. Он же честный. Точно туда. Он даже тогда запомнил, как оно там в фильме выглядело. Больно непохоже было на Землю. Он хорошо запомнил. И это место было точь-в-точь то самое.

И тут он понял….

– А-а-а-а-а!!!

Черная каланча, склонившаяся над ним, даже отшатнулась от дикого вопля, исторгнувшегося из груди осознавшего страшную реальность Степаныча.

– А-а-а-а-а!!! Демоны! Черти! Инопланетяне! А-а-а-а-а!!! Пустите! Демоны.

Он брыкался, плевался, извивался. Он все понял. Он не хотел к инопланетянам. Он хотел домой. В милицию. В психушку. Куда угодно….

– Что случилось, Данаб? – голос Иббы не предвещал ничего хорошего.

– Не знаю, – келериец с изумлением смотрел на извивающегося и вопящего аборигена. – Запоздалая реакция?

– Засунь ему в задницу его реакции, – рявкнул Ибба. – Быстрее за цветком.

Но, правда, тут же поправился.

– Хотя, постой, не засовывай. Мы пока никого не убили, планетарную охоту за нами объявлять не за что. Ты поосторожнее с ним. Но быстро.

– Понял, – процедил Данаб и выскочил из капсулы. – Ой.

… А вот такого он не ожидал. Тут были аборигены. Много Они бродили по всей впадине, которая образовалась на месте погасшего когда-то вулкана. Двигались по ней на наземных транспортах. Сверкали вспышками странных аппаратов. Сканеров? Болтали между собой. Смотрели по сторонам. Вернее, не совсем по сторонам. Сейчас они все смотрели на них.

– Вперед! – Данаб изо всех сил толкнул пленного аборигена перед собой.

И начался поход. Нет, не так: Поход. Данаб был старым воякой. Он видел многое. Воевал на многих планетах. Но вот этому проходу суждено было остаться в его памяти надолго.

Тишина и неподвижность. Замершие аборигены. Спотыкающийся от ужаса пленник. Желтая дурацкая капсула сзади. И обратный отсчет запуска планетарной охоты. На планете, до которой самому ближнему имперскому кораблю циклы и циклы пути. Помощи не будет. И мерно тикают утекающие мгновения до начала пиратской атаки….

Стоп!

– Это оно? – Данаб схватил за плечо пленника.

– А-а-а!!! Демоны! – опять завел свою волынку тот.

– Данаб, это он! – Ибба тоже идентифицировал картинку со шлема Данаба.

– Точно? – келериец присмотрелся к невзрачному бледному кустику цветочков, торчащему из скудной почвы. – Это вот ради него мы…?

– Взять!

Данаба подбросило. Пусть на них ополчатся все пираты галактики, Иббесан двай-длор Хараним Болен никому и никогда не позволит усомниться в его приказах и не даст возможности их не выполнить. Это Данаб усвоил хорошо.

Отшвырнув в сторону так и не переставшего вопить туземца, Данаб вытащил органик-контейнер для перевозки биологического материала. Несколько движений манипуляторами скафандра – и чахлый кустик перекочевал в коробку, которая будет о нем заботиться, как мать родная. Нет, даже лучше.

– Есть командир!

– Уходим.

Голос Иббы ровен и спокоен. Далеко наверху, на лишенном атмосфере спутнике вдруг поднялась туча пыли – это стартовал Дегир, бросая транспортную платформу в невероятно сложный по траектории полет. Атмосферные истребители, спешащие к месту новой высадки, вдруг бестолково заметались на месте – пришельцы, полыхнув ослепительно яркими выхлопами дюз, исчезли в голубой вышине. Орбитальные спутники, готовые к открытию огня, развернулись, было, ко вновь обнаруженной цели, но тактика полета имперских крейсеров до сих пор оставалась непревзойденной в галактике никем.

Последним из угольной черноты космоса Дегир, как и положено, выхватил командира.

Глухо стукнул люк приемного ангара. Взревели разгонные двигатели платформы, зашуршали мозги навигационных автоматов, высчитывающие наиболее быстрый и в то же время безопасный маршрут до столицы Прелианской Империи, где на уютном астероиде ждала своего подарка (Ибба даже не мог себе представить иной вариант) та, которую Иббесан двай-длор Хараним Болен почитал первой красавицей империи. Его губы растянулись в довольной улыбке. Все получилось, как и планировали. Теперь – триумф.

* * *

Тишина. На обзорном экране мирно копошится орбитальная мелюзга, вальяжно шествуют транспортники, деловито пробираются курьеры. Орбита столичного мира живет своей обыденной жизнью. Но на «Иельде» царит тишина.

Дверь кают-компании беззвучно отошла в сторону. Сидящий в кресле Дегир не пошевелился. Дверь пшикнула, закрываясь. Молчание так не и ушло.

Но вот, первым пошевелился Дегир.

– Это были не пираты, – голос начальника штаба ровен и тих. – Все, что было – это продукты цивилизации Гвирравы. Они находятся на рывке развития. Потому их и отнесли к Заповедными мирам. Там нельзя было появляться. Нельзя подталкивать развитие примером какой-либо цивилизации. Гвиррава уже отследила направление движения нашей платформы, начаты усиленные поиски. Они поняли, что не одни во Вселенной. Галактическое сообщество уже направило Прелийской Империи ноту протеста.

Он показал слабым жестом на экран коммуникатора.

– Доклад имперской Комиссии по Заповедными Мирам. Предложено лишить нас звания «двай-длор».

Он повернулся в кресле.

– Но если честно, то мне плевать. Будут еще рейды. Как у тебя дела, командир…?

Кресло развернулось до конца и Дегир осекся, глядя на лицо Иббы.

Иббесан двай-длор Хараним Болен стоял возле двери, сжимая в руках то, что осталось от невзрачного кустика, совершившего путешествие через всю галактику.

Дегир прикрыл глаза руками.

– Только не говори, что у нее аллергия….

* * *

А Степаныч так и остался жить на Тенерифе. Только больше не пил. Честно….