Мари Кордонье

Ловушка для мужчины

1

— Неужели это возможно? — На узком лице Шарлотты Виндхэм появилась улыбка. — Ведь этой особе уже восемьдесят лет, а она все еще флиртует со всеми, кто может быть причислен к мужскому полу!

Ее сестра-близнец Эстер повернулась в указанном направлении. Но в то время как улыбка Шарлотты выражала скорее удивление и удовольствие, на Эстер, казалось, зрелище произвело неприятное впечатление.

— Я очень люблю бабушку, но она действительно не ведет себя как настоящая дама, — такой легкой критикой ограничилась Эстер.

Шарлотта закатила глаза.

— Не каждый может быть столь совершенен, как ты, сестричка. Темпераменты также распределены по-разному. И хотя уже прошло более тридцати пяти лет, с тех пор как бабушка снялась в своем последнем фильме, она все еще кинодива! Погляди только, как она обольщает старого доктора Странски. Нам еще нужно кое-чему у нее поучиться.

Эстер Виндхэм поправила бант своей нежно-зеленой шифоновой блузки, которая прекрасно подходила к зеленым брюкам из шелка. Босоножки на головокружительно высоких каблуках возвышали ее над сестрой, которая также выглядела очень изящно, но казалась ниже ее ростом. Высоко поднятые белокурые волосы, которые классически открывали лицо, также делали ее более крупной. Очень выразительные зелено-голубые глаза были умело подведены, а пухлые губы блестели, как красный лак. Совершенство — вот точное обозначение ее элегантной внешности. «Такая же совершенная, как кукла Барби», — подумала Шарлотта, но не сказала этого.

— Я не собираюсь знакомиться с мужчинами таким образом, Шарлотта. И надеюсь, что тебе это тоже не нужно.

Эстер, единственная, упорно называла Шарлотту полным именем, данным ей при крещении, и отвергала все милые, но фамильярные сокращения. Шарлотта скорчила гримасу.

— Перестань, Эстер. Если ты садишься на своего любимого конька, то становишься просто невыносима. Иногда я, честно говоря, спрашиваю себя, как при одном и том же методе воспитания у наших родителей могли получиться такие разные результаты?

Видимая разница между 27-летними молодыми женщинами подтверждала это мнение. Нужно было очень внимательно присмотреться, чтобы под взлохмаченными светлыми кудрями, которые небрежно обрамляли лицо Шарлотты, обнаружить сестру-близнеца элегантной Эстер. На Шарлотте было блестящее облегающее боди, нижняя часть которого скрывалась в пестрой цветастой юбке, немного не доходившей до щиколоток. Облегающая блестящая кофточка делала ее похожей на бабочку, которая села в саду белой виллы, где Лорин Виндхэм праздновала свое восьмидесятилетие.

— Чепуха! — Эстер пожала плечами. — Если ты нормально оденешься и не будешь носить волосы в виде неряшливой копны, то ни один человек не сможет нас различить. Разве ты забыла, что в школе мы часто менялись ролями?

— Да, это так. — Шарлотта засмеялась и провела двумя руками по своим кудрям. — Но это было до того, как ты открыла свое предназначение — всегда быть леди. Тогда ты должна прекратить использовать лак для ногтей, спрэй для волос и туфли на высоких каблуках.

Ее шутка скользнула мимо ушей Эстер.

— Тебе бы не повредило, если бы ты перестала избегать этих вещей. А как ты одеваешься! Разве в обществе художников и графиков теперь носят на приемы костюмы для аэробики?

Шарлотта на мгновение закрыла глаза и сосчитала до десяти. После этого к ней снова вернулось самообладание.

— А почему, собственно говоря, ты решила, что твой способ жить самый праведный? — вздохнула она саркастически. — Иногда мне хочется взять тебя и встряхнуть, Эстер! Ты живешь в вымышленном мире, который не имеет ничего общего с современностью. Ты выполняешь свою работу секретарши…

— Ассистентки шефа, — язвительно прервала ее Эстер.

— Ну ладно, — великодушно уступила Шарлотта. — Но для своего босса ты, вероятно, такая же шикарная декорация, как и безбожно дорогая мебель или декорации к фильмам, которые он производит. Разве ты, собственно говоря, ничего больше не требуешь от будущего, кроме порядка, достаточного количества денег и некоторой роскоши?

Теперь Эстер была по-настоящему ошеломлена.

— А что ты находишь в этом неправильного?

— Боже мой, ты умеешь задавать вопросы! Просматриваешь ли ты время от времени прессу, кроме журналов мод? Знаешь ли ты, кто у нас министр экономики или кто у нас кандидат в президенты от демократов?

Эстер обиженно поставила свой бокал.

— Кто из нас двоих, собственно говоря, сейчас задирает нос?

— Дети, дети, но вы же снова спорите. Так или иначе, вы видитесь не больше одного раза в месяц и сразу же вцепляетесь друг другу в волосы. Что случилось?

Лорин Виндхэм разглядывала своих внучек зелено-голубыми глазами, которые обе унаследовали от нее. Она выглядела на хорошие шестьдесят лет и ни на день старее. На ней было шифоновое платье конфетно-розового цвета, белые волосы были уложены мелкими локонами — все это подходило для выступления звезды, которая ведет каждую сцену, в которой выступает.

— Ах, бабушка, ты же нас знаешь. — Шарлотта попыталась дипломатично сгладить волны. — Каждая из нас находит, что другая безрассудно тратит свое время, вместо того чтобы сделать что-нибудь осмысленное. К сожалению, мы не можем прийти к единому мнению относительно того, что является осмысленным.

Старая леди знала проблемы близнецов.

— Иногда я хотела бы иметь волшебную палочку. Тогда без всяких проблем я бы могла позаботиться о том, чтобы каждая из вас, двух упрямых девчонок, однажды на пару иней оказалась в шкуре другой. Может быть, вы наконец поняли бы, что каждая должна быть счастлива своим собственным образом. Быть близнецами — это вовсе не означает, что вы от природы обладаете одинаковыми темпераментами и одинаковыми характерами! Почему это не приходит вам обеим в голову?

Шарлотта задумалась, и на ее гладком лбу появились две вертикальные морщинки. Только когда Эстер и бабушка обратились к ней с недовольным видом, она поняла, что ее, вероятно, о чем-то спросили.

К сожалению, я вас не слушала, — извинилась она, — но мне как раз пришла в голову сенсационная идея.

— Это снова будет нечто… — пробормотала Эстер, полная предчувствий.

— Подожди. Я считаю, что у бабушки потрясающая идея. И нам для этого не нужна и волшебная палочка, нам только нужно обменяться платьями и прическами — и вот уже все и произошло.

— Что произошло? — Ум Эстер отказывался понимать то, что было очевидно.

— Совсем просто: мы поменяемся ролями. — Шарлотта была воодушевлена и вся сияла.

— Ты что, рехнулась? — Это были весьма сильные слова для Эстер, которая обычно выражалась очень изысканно.

— Я — нет. Послушай меня. — Шарлотта изложила в одно мгновение целый план: — Естественно, я не буду требовать от тебя делать мои проекты или рисовать картины. Вряд ли и я справлюсь с торговыми поручениями, выполнять которые требует от тебя твой босс. Но, может быть, мы можем договориться на один день или на один вечер, когда мы обе сделаем что-то, что не требует непременно полного участия, но позволит нам немного познакомиться с той атмосферой, в которой существует сестра. Разве это не интересно?

— Вряд ли. Это совершенная околесица.

— Эстер!

Лорин Виндхэм еще никогда не слышала подобных формулировок из уст Эстер.

— Ну это же так, — защищалась та. — Такая абсурдная мысль могла прийти в голову только Шарлотте. Ты разве считаешь иначе?

— Я не знаю. — Старая леди долго смотрела на обеих. Однако постепенно задумчивость уступила место веселым искрам в глазах, и Эстер подняла руки.

— Нет, бабушка! Пожалуйста, не нападай на меня с тыла.

— Погоди, не веди себя так глупо, Эстер, — Шарлотте все больше и больше нравилась эта авантюра, — ты сама сказала, что мы постоянно делали это в школе и никому не приходило в голову…

— Боже мой, Шарлотта! Образумься! Тогда мы были детьми. И твоя идея тоже детская. Я отказываюсь это обсуждать.

Шарлотта спрыгнула с парапета террасы, на котором сидела все это время, и встала перед сестрой.

— Тебе не нужно ничего обсуждать, Эстер! Будь проще, перепрыгни через свою собственную тень. Что, например, у тебя в четверг?

— Я отказываюсь…

— Ты повторяешься.

— Уступи же, Эстер. Доставь удовольствие Шарлотте.

Эстер пожала плечами.

— Бабушка, от тебя-то я такого и не ожидала.

— Это доказывает только то, что ты меня не очень хорошо знаешь, моя любимая. Решись. Что произойдет? Это будет потрясающая шутка, и мы вдоволь посмеемся…

Эстер размышляла.

— Итак, четверг вообще не подходит. У нас огромная программа. До обеда обсуждение новых декораций к фильму, после обеда у нас конференция по проектам новой серии мягкой мебели, а вечером появится некий Стюарт Дейтон. Он наш главный поставщик кожи, и за ним нужно хорошенько поухаживать. Деловые обеды и ужины, Лос-Анджелес ночью, ну ты же знаешь…

— Вот это я как раз и знаю. Мои деловые друзья — это художники-графики, специалисты по рекламе, галеристы, а самый высокий уровень — художественный руководитель какой-нибудь киностудии. Я думаю, что четверг — всем дням день! Предположим, что перед деловым ужином ты поедешь домой переодеться, я там тебя подожду и возьму на себя твою роль. Я легко выдержу такой вечер и без торгового образования, а мистер Джеймс К. Первик, вероятно, не будет диктовать деловые письма перед десертом, разве не так?

— Он вообще не диктует, а наговаривает их на пленку, — поправила сестру безнадежно аккуратная Эстер.

— Тем лучше, — закрыла тему Шарлотта. — Что у тебя за босс? Вы с ним хорошая команда?

— Команда? — Эстер засмеялась. — Если бы ты его знала, то тебе бы не пришла в голову идея спрашивать что-либо подобное. Первик — самодержец, он никому не позволяет приблизиться к себе. Надменный, невежливый человек, который бережет все свои лучшие формы обращения с людьми исключительно для клиентов. Если бы он не платил такой сказочный оклад, я бы давно поменяла работу. Как только я найду что-то равноценное, то можешь быть спокойна, я это сделаю.

— А этот Дейтон?

— Не имею ни малейшего представления. Я его знаю только по телефонным разговорам. Голос приятный, но трудно сказать что-нибудь определенное. Один из тех торговцев скотом, кожа которых задубела от погоды и которые выглядят так, будто они родственники Джона Уэйна или Ли Марвина. Могу поспорить, что он носит ковбойские сапоги и заказывает стейк на косточке в итальянском ресторане. В большинстве они все такие…

— Посмотрим. Мне очень интересно.

— Как прекрасно, что я могу доставить тебе удовольствие. — Эстер нашла спасение в иронии. — А как ты себе представляешь мою часть дела?

— Совсем просто. В четверг вечером я также должна уйти из дома. У меня приглашение на вернисаж в Пасадене. Одна моя коллега, Джессика Фуллер, выставляет там несколько картин. Без сомнения, это будет приятный вечер, там соберется много веселых людей и предстоит много развлечений. Все называют друг друга по именам, а это значит, что ты можешь увильнуть от того, чтобы называть кого-либо полным именем. Кроме того, при тебе будет Бен.

— Прелестно, — съязвила Эстер. — Скажи, пожалуйста, кто такой Бен?

— Бен Джексон — график в рекламном агентстве. Это как раз такой же случай для проверки, как Джеймс К. Первик у меня. С той только разницей, что я не хотела бы работать вместе с Беном. Он влюблен в меня и постоянно бомбардирует предложениями выйти за него замуж. Ради Бога, обрати внимание на то, чтобы по недосмотру не принять одно из них. Он может быть невероятно упрям.

— Ах, а ты не будешь требовать, чтобы я с ним спала?

Шарлотта слегка покраснела.

— Ты не в своем уме, Эстер! Хотя наша среда, может быть, и слывет распущенной, но это вовсе не означает, что у нас все происходит как в порнофильме. Если ты хочешь знать точно, то я не спала с Беном и не собираюсь этого делать. Я не думаю о том, чтобы связать свою жизнь с каким-нибудь мужчиной, а секс вовсе не является тем хобби, которое я предпочитаю.

В этот раз запротестовала Лорин Виндхэм.

— В мое время это называлось любовью и публично никогда не обсуждалось.

— Поэтому и называют то время «доброе, старое», — заметила Шарлотта воинственно. — Сегодня иллюзии довольно сильно потускнели. Итак, что ты решила, Эстер? Ты согласна?

Было видно, что Эстер все еще размышляла.

— Сделай это ради меня, — вмешалась старая дама. — Я не могу сказать почему, но у меня такое чувство, что эта маленькая игра с переменой ролей принесет вам обеим счастье.

Сестры обменялись взглядами поверх ее головы. В первый раз они были едины без всяких оговорок в своем приговоре, и обе вместе сказали:

— Ты так же сентиментальна, как и твои старые фильмы, бабушка!

— А почему бы и нет? — Лорин Виндхэм не была обижена. — Вы, современные молодые женщины, планируете свою жизнь вплоть до самых мельчайших деталей, но не хотите понять, что все эти прекрасные планы оказываются недействительными, если в игру вмешиваются чувства. В конце концов, ваша самоуверенность только показывает мне, что ни одной из вас еще не встретился тот мужчина, который нужен. Может быть, вы просто еще не искали в нужном месте!

— Я не искала и не буду искать, бабушка. Я не думаю рисковать, ввязавшись в любовную историю, своим покоем только для того, чтобы ты могла удовлетворить свою романтическую тоску по хэппи-энду.

— Ты совершенно невоспитанное существо, которое не имеет уважения к другим, Шарлотта Виндхэм. Немного позаимствовать из поведения твоей сестры тебе бы вовсе не повредило.

— Видишь, я говорю тебе это постоянно. Ты слишком несобранна и слишком легкомысленна. Просто думай больше об этом!

— А для тебя, госпожа старшая учительница, было бы полезно немного легкомыслия и живости.

Эстер и Шарлотта не знали, должны ли они смеяться или протестовать. Однако в порыве упрямства обе поклялись себе доказать свою правоту старой даме. Следствием этого стало то, что они без долгих размышлений договорились относительно четверга и уточнили детали своего приключения.

Эстер тем не менее считала все это чистым безумием, но она не хотела позволить себе никакой слабости, которая могла бы дать ее бабушке возможность вновь упрекнуть ее в отсутствии живости или готовности к риску.

Шарлотта, напротив, попала в собственную ловушку. Даже если временами ее и одолевали какие-то сомнения, было слишком поздно поворачивать назад. Что бы ни произошло в последующие дни, она должна это выдержать!

2

— За прекрасное пребывание в Лос-Анджелесе и за хорошее сотрудничество!

Шарлотта послушно подняла низкий бокал с мартини и в свою очередь чокнулась со Стюартом Дейтоном. Она с улыбкой присоединилась к добрым пожеланиям Джеймса К. Первика и спросила себя, не сошла ли она с ума! Этот обмен ролями, на который всех вдохновило шампанское, столь обильно лившееся при праздновании дня рождения бабушки, привел к настоящему лавированию между всеми стульями.

Они сидели в роскошном ресторане, который в окрестностях Голливуда должен был удовлетворять избалованный вкус своих хорошо одетых посетителей. Здесь были тяжелые скатерти из штофной ткани, отшлифованные вручную хрустальные бокалы, серебряные приборы и искусно сложенные салфетки.

Шарлотта чувствовала себя весьма неуверенно в своей новой роли. Все это началось уже вечером, когда Эстер дала ей одежду, которая, по ее мнению, подходила для этого мероприятия. Хотя у сестер-близнецов и были совершенно одинаковые фигуры, она опасалась, что в любой момент лопнут все швы. Закрытая бежевая блузка из шелка со стоячим воротником, которую она надела с кожаным костюмом табачного цвета, состоящим из узкой юбки и подчеркивающего фигуру пиджака, стягивала ей шею. Вероятно, любой кусок застрял бы у нее в горле.

К тому же Эстер укротила ее роскошные кудри при помощи геля и собрала их в тяжелый пучок на затылке. Получился потрясающий результат, и это также испугало Шарлотту. Она вдруг поняла, что ей больше не нравится идея поменяться ролями. Эстер, которая рассматривала себя в зеркале уже в джинсах, пестрой майке и легкой мужской рубашке, также не испытывала большого вдохновения. Она решила проблему прически с помощью подходящего шелкового платка, под которым спрятала свои волосы. Это был трюк, к которому она прибегала, когда не успевала вовремя вымыть голову.

Но прежде чем они смогли бы все отменить, в дверь уже позвонил водитель такси и неприятности начались. А начались они с того, что Джеймс К. Первик ждал свою ассистентку в этом такси. Он бросил явно неодобрительный взгляд на свои наручные часы, когда она, немного запыхавшись от быстрой ходьбы, опустилась на мягкое сиденье рядом с ним.

— Мы договорились на девятнадцать часов, мисс Виндхэм! А сейчас уже пять минут восьмого.

— Извините, — пробормотала Шарлотта и понадеялась, что ее немногословность он объяснит себе тем, что она приняла его критику близко к сердцу. При этом она на самом деле лишилась дара речи.

Хотя уже начало смеркаться, было еще достаточно светло, чтобы рассмотреть своего «шефа» во всех деталях. Было трудно втиснуть Джеймса Первика в какой-то шаблон: на первый взгляд это был высокий, худой мужчина с острыми чертами лица, на котором застыло замкнутое выражение. На нем был строгий темный деловой костюм, рубашка в тонкую полоску и соответствующий галстук. Это был человек, который точно знает, чего он хочет, и не упускает того, что получил.

Но на самом деле это было не все. Шарлотта смотрела на его руки. Выразительные тонкие руки с длинными чувствительными пальцами. Весьма ухоженные. Вероятно, он не только сидел за письменным столом на своей мебельной фабрике.

Хотя эти руки спокойно лежали на коленях, Шарлотта почувствовала энергию, которую излучал Первик. Он напомнил ей черную пантеру, которая когда-то поразила ее в зоопарке. Она неподвижно лежала на тяжелом суку, дремала, но тем не менее от нее исходили настороженность, сила, готовность к борьбе, уверенность в себе.

Все это относилось и к мужчине, который сидел рядом с ней. Невероятную, почти животную, притягательную силу, исходившую от него, она встретила совершенно неподготовленной. Ее охватила дрожь, и она очень надеялась, что он не заметит ее напряженного состояния. Для Эстер он мог быть невежливым тираном, но это был поистине интересный тиран!

— Мы встречаемся со Стюартом Дейтоном прямо в ресторане, его машина немного запаздывает, — проинформировал он ее своим необыкновенно низким голосом, все больше пробивающим бреши в ее самообладании, которое давалось ей теперь с таким трудом. Она казалась себе взволнованной девочкой-старшеклассницей.

— Что с вами случилось, мисс Виндхэм? Опоздание — это факт. То, что я указал на него, не является основанием для обиды и капризов. Я ведь знаю, что вы страдаете от моего характера, но вы совсем не должны показывать это столь явно.

Шарлотта, дрожа, вдохнула немного воздуха и осмелилась взглянуть ему в лицо. Бессознательно она облизнула губы кончиком языка и призвала на помощь всю свою готовность к обороне, чтобы хоть в некоторой степени выпутаться из этой аферы.

— Я не обижена, мистер Первик. Лифт забастовал. А в такой узкой юбке довольно трудно мчаться вниз по лестнице, да к тому же еще и прийти вовремя!

Удивление, которое отразилось на его лице, было таким неподдельным, что Шарлотта поняла, какую ошибку она сделала: нельзя и подумать, чтобы Эстер сделала такое заявление! Она покраснела, а он с большим удовлетворением рассмеялся.

— Как приятно констатировать, что за вашим всегда корректным видом все же скрывается человек, мисс Виндхэм.

Тем самым инцидент был исчерпан, но Шарлотта все бы отдала за то, чтобы иметь возможность выйти из машины и убежать. С каждой следующей минутой, которую она проводила с ним, в ее чувствах нарастал хаос. Она больше не могла нормально думать, а ее смятение для нее самой было большой загадкой. Еще никогда в жизни ни один мужчина так ее не околдовывал.

— Ну, мисс Виндхэм, что вы выбрали?

Важный вопрос, который задал как раз тот мужчина, о котором она только и думала все это время, вывел Шарлотту из транса. Она, пытаясь помочь себе прийти в чувство, уставилась в меню и вспомнила об остатках того воспитания, которое ей дала бабушка.

— А что нам сегодня рекомендует шеф-повар?

Официант почтительно поклонился и пустился в перечисление, которое простиралось от омара в панировке через цесарку и перепелиные грудки до озерной форели в тесте. Шарлотта быстро выбрала для себя блюда и, чтобы отвлечься, сконцентрировала свое внимание на Стюарте Дейтоне, который так же, как и Джеймс К. Первик, совершенно не соответствовал описанию, данному Эстер. Если бы в его шкафу были ковбойские сапоги и одежда как в вестернах, то он бы выглядел в них сказочно. Но в этот вечер на нем был плохо скроенный синий льняной костюм, который подчеркивал его сильный загар и голубые, как лазурь, глаза, что делало особенно заметными и его белокурые волосы. Он представлял собой полный контраст с темноволосым, производящим сильное впечатление Первиком.

Он ответил на ее взгляд сияющей улыбкой, обнажив два ряда красивых белых зубов.

— Если бы я знал, как вы выглядите, Эстер Виндхэм, то я бы наверняка не откладывал три раза свое посещение Лос-Анджелеса.

Хотя ему явно было около тридцати, он казался Шарлотте маленьким мальчиком, который нашел для себя любимую игрушку. Но о чем ее убедительно просила Эстер? Дейтон — важный поставщик. Высококачественная кожа. Ради Бога, будь вежлива и предупредительна, это важно. Он может себе найти, с кем работать. И если он будет говорить массу чепухи, то до того, как он подпишет контракт, это будут перлы мудрости, понятно?

Вспомнив об этом предостережении, она не стала сопротивляться легкому флирту.

— Если это так, то, может быть, мне нужно к нашему следующему заказу приложить фотографию…

Уголком глаза Шарлотта заметила, что Первик внезапно помрачнел. Черт побери, что же теперь она снова сделала неправильно? Он рассматривал ее с таким странным выражением лица, что она потеряла бы ниточку беседы, если бы в это время не подошел официант с первым блюдом.

С облегчением она взяла скампи в мятно-перечном соусе и прислушалась к тому, что оба специалиста говорят о качестве сырья, болезнях коров и процессе выделки кожи. Для ее ушей это было так же понятно, как диалект индейцев сиу, но это помогло ей привести свои нервы в порядок.

Эта идиотская идея обменяться ролями! Она была бы рада, если бы этот вечер остался позади и можно было бы повернуться спиной к Джеймсу К. Первику. Но хотела ли она этого на самом деле?

Инструментальный ансамбль из трех человек играл какие-то песенки, а Дейтон заказал уже вторую бутылку французского шампанского. После продолжительного ужина они переместились в маленький бар в Санта-Монике. Внешне это казалось милым завершением приятного вечера, но при всем своем желании Шарлотта не могла бы сказать этого.

Вопреки видимой гармонии чувствовалось невидимое напряжение. Первик не выдавал себя ни словом, ни жестом, но она знала, что он был в ярости. Почему?

— За ваше здоровье, очаровательная Эстер!

Стюарт Дейтон поднял свой бокал. Он развалился в плюшевом кресле, а Шарлотта с сознанием своего долга ответила на его тост.

— За наши деловые отношения, мистер Дейтон!

Он скорчил мальчишескую гримасу.

— А не хотите ли вы мне, наконец, сказать «Стюарт»? В конце концов мы знаем друг друга уже целую вечность! По крайней мере, по телефону…

— Потанцуем, мисс Виндхэм? — прервал внезапно Джеймс Первик. Это был не вопрос, а несомненный приказ. Она послушно поднялась и последовала за ним на крошечную площадку для танцев. Как нарочно, их первые шаги сопровождала романтическая ведущая мелодия из «Лав стори».

Джеймс Первик не был опытным танцором, но Шарлотте это даже не пришло в голову. Через тонкий шелк ее блузки — пиджак она сняла еще раньше — она почувствовала его большую руку на своей спине между лопатками. Это само по себе безобидное прикосновение настолько сбило ее с толку, что она перепутала в танце почти все свои шаги. Из этой точки во все части ее тела расходилось тепло. Его непосредственная близость, его сила, терпкий аромат одеколона после бритья — все это губительно действовало на устойчивость ее ног.

— Что с вами происходит, мисс Виндхэм? — громко сказал он и резко притянул ее к себе. — Эстер! Разве вы не говорили, как вы это ненавидите, когда каждый чужой человек называет вас по имени? Что вам кажется ужасной типично американская компания на рабочем месте?

Шарлотта без труда узнала слова своей сдержанной сестры. Они были характерны для Эстер, которая прекрасно вписалась в семьи снобов с Восточного побережья, ведущих свою родословную от предков, прибывших на «Мэйфлауэре». Почему, однако, Джеймс Первик был так обижен на этот глупый снобизм?

— Мои взгляды не изменились. — Она попыталась имитировать стиль речи Эстер. — Я только подумала, что мистер Дейтон для вас столь важный деловой партнер, что я не должна его раздражать.

— Итак, вы делаете это ради меня?

— Естественно, — ответила она. — Но в конце концов это и в моих интересах, чтобы у «Первикс лтд» дела шли хорошо. Если вы обанкротитесь, то больше не сможете платить мне, а это нас обоих не устроит.

Их взгляды встретились. У него были серебристо-серые глаза. Бурное море, в котором время от времени отражался солнечный луч. Шарлотта забыла, где она находилась и что хотела сказать. Этот человек лишил ее покоя. Он проник в нее, вызвал в ней страх перед тем, что могло бы произойти…

— А что нас обоих устроит, моя умная Эстер Виндхэм?

— Я думаю, что мы не должны больше оставлять мистера Дейтона одного. — Шарлотта отклонилась от темы, в этом она видела свой единственный шанс не упасть в обморок в его объятиях.

Он уступил, но она чувствовала, что так было только в это мгновение. Не желая этого, она начала игру с огнем. Было бы разумно остановиться. Но как она должна обосновать свое бегство? При всей разнице во мнениях с Эстер речь, однако, не могла идти о том, чтобы лишить ее хорошей работы. Это была ее собственная идея, эта театральная игра, которая теперь подчинила ее себе. Она должна выдержать до конца.

— Равные права для всех, — обратился к ней Дейтон, когда она хотела сесть. — Теперь вы мне тоже должны танец, Эстер!

Шарлотта покорно закончила этот тур вежливости. Очарование Стюарта и его комплименты, которые забавляли ее, позволили ей полностью расслабиться. У нее уже не подкашивались ноги, как это только что было во время танца с Первиком. Как бы хорошо ни выглядел этот коровий босс из Монтаны, она уже была охвачена другим огнем, и этого теперь нельзя было отрицать.

Когда она вернулась к столу, Первик как раз расплачивался по счету.

— Я предлагаю закончить на сегодня. Завтра нам всем предстоит напряженный день.

Рука Стюарта небрежно легла на плечо Шарлотты. Она даже не сразу обратила на это внимание.

— Разве он такой эксплуататор рабов, ваш босс? — пошутил он.

— Наши поставщики так нам дороги, что ему не остается ничего другого, — парировала она с улыбкой.

— Во всяком случае, Эстер Виндхэм — моя ассистентка, а не сопровождающая! — закончил Первик дискуссию, явно намекая на прикосновение.

— Я неправильно понимаю или это требование убрать руки от прекрасной Эстер?

Шарлотта не могла понять, подвыпил ли Стюарт или он был таким откровенным и честным по своей природе. Во всяком случае, ситуация стала неприятной. Она засмеялась, хотя и чуть-чуть громче, чем надо, и немного искусственно.

— Предостережения, которые касаются моей персоны, исходят всегда от меня самой, мистер Дейтон. Факт, что завтра мы должны снова работать, и этот факт нельзя изменить.

Теперь уже хорошее настроение было окончательно испорчено. После очень вежливого прощания они расстались, и Первик позаботился о том, чтобы Шарлотта села в такси. Стюарт Дейтон еще раз наклонился к открытому окну.

— Спокойной ночи, прекраснейшая Эстер. Уже сейчас я рад нашей встрече завтра!

Это звучало как шутка, но вполне могло означать и объявление войны Первику. Шарлотта подавила вздох. Как она должна объяснить своей сестре эту ужасную неразбериху?

Дом, адрес которого Первик назвал водителю такси, находился в Санта-Монике. Шарлотта вспомнила, что, по словам Эстер, офис и производственные помещения «Первик лтд» также находились в Санта-Монике. Не хочет ли Первик еще немного поработать? Но на это она совсем не рассчитывала.

Она быстро перебрала в уме все подходящие отговорки. Усталость, головная боль — ничего лучшего не приходило ей в голову. Она сжала руками свою маленькую узкую сумочку и почувствовала, что ее ладони стали влажными от волнения. Она взмолилась, как в детстве: «Господи, сделай так, чтобы я выбралась из этой неразберихи целой и невредимой, и тогда я больше не буду критиковать свою сестру ни при каких обстоятельствах!» Но со времени, когда она верила в эффективность таких призывов о помощи, прошло добрых двадцать лет.

Машина мягко затормозила перед высокой стеной из клинкерного кирпича с большими воротами, отделанными медью. «Очень благородный вход в «Первик лтд», — констатировала Шарлотта и осторожно осмотрелась при свете уличных фонарей. Скорее это должна быть жилая зона. Удивительно, что соседи мирились с шумом мебельной фабрики.

Она заметила странный взгляд, который бросил на нее Джеймс Первик, но ничего не сказала. Что бы ему ни было нужно сделать в это совершенно неподходящее время в офисе, ей понадобится все ее присутствие духа и ум, чтобы не провалиться. Красные огни задних фонарей такси исчезли за углом, и тихий писк оповестил ее о том, что входная дверь открывается комбинацией цифр, а не ключом. Ворота на хорошо смазанных колесах беззвучно откатились в сторону, и Первик, обернувшись, посмотрел на нее.

— Ну, Эстер Виндхэм, чего же вы ждете?

Автомобильная дорожка, вымощенная природным камнем и освещенная по краям скрытыми светильниками, свидетельствовала о том, как ошибалась Шарлотта. Когда она резко вдохнула воздух, узкий воротник блузки внезапно показался ей шелковой петлей. Это не было производственное здание. Можно было легко различить контуры большого одноэтажного бунгало под старыми деревьями. Сильный запах цветущих олеандров наполнял ночь и смешивался с запахом одеколона, которым пользовался мужчина, находящийся рядом с ней.

В голове у Шарлотты стремительно проносились мысли. Эстер наверняка узнала бы адрес дома, где жил Первик. Но так как она не протестовала против того, что он вез ее в свой дом, он с полным правом должен был решить, что она согласна, и потому удивился ее смущению. Хотя она больше всего хотела бы уйти, но заставила себя войти в сад. Ворота тотчас же закрылись за ней.

— Входите, я пройду вперед, — предложил он ей…

Что чувствовал он в глубине души? Шарлотта сразу исключила любовную историю между Эстер и Первиком. Мнение ее сестры о своем ворчливом шефе было слишком уничижительным для этого. Что же тогда? Нагоняй из-за ее флирта со Стюартом Дейтоном? Это казалось более вероятным, но это можно было бы уладить и на следующее утро уже в офисе. Она собралась с мужеством. Что бы он ни хотел, ей двадцать семь лет, она достаточно разумна и вполне способна не дать себя запугать!

Автоматически она пошла в ногу с мужчиной, который теперь открыл ей дверь в дом и жестом предложил войти. Вид большой жилой комнаты, в которой вспыхнули лампы, заставил ее снова потерять с таким трудом обретенное самообладание. Она была слишком художником, чтобы не оценить полную гармонию комнаты и обстановки.

— Это фантастика! — восторженно похвалила она и восхитилась редко расставленными сиденьями различных типов, обтянутыми темной кожей. Большое впечатление производили отшлифованные поверхности столов из натурального мрамора с прожилками и глубокие тлеющие краски настоящих восточных ковров.

Одна стена состояла только из окон, а зеленые растения, доходившие до потолка, дополнительно маскировали едва видимую границу между парком и домом. Отсюда через бухту Санта-Моники открывался прекрасный вид на Тихий океан. Впечатляющая панорама, которую она хотела бы нарисовать: как раз в этих темных, как ночь, синих тонах и оттененную цепочками огоньков и причудливыми тенями деревьев.

Она знала, что такая картина прекрасно вписалась бы сюда, так как стены были несколько пусты и обезличены… Однако она интуитивно почувствовала, что дело было только в том, что Джеймс Первик до сих пор не нашел ничего подходящего. Этот человек мог ждать, в этом она была убеждена.

Она искала его взгляд, но и не подозревала, что ее лицо горит от вдохновения, а глаза сияют.

— Честное слово, мои комплименты. Это так непривычно. Но здесь есть стиль и совершенно личная атмосфера.

— Эстер!

Не успев среагировать, она оказалась в его объятиях и почувствовала, как крепко он прижал ее к себе. Она пошатнулась и упала бы, если бы он не обнял ее еще крепче.

— Если все то, что вы, Эстер Виндхэм, сегодня со мной делали, — игра, то я должен признать, что и мое самообладание также имеет свои границы.

— Игра? О чем вы говорите? — холодно пробормотала она и попыталась высвободиться. — Оставьте меня, пожалуйста. Я не понимаю, чего вы от меня хотите!

— Проклятье! Разве это так трудно понять? Я люблю тебя, снежная принцесса! — Он горько засмеялся. — Ты же не будешь утверждать, что даже не заметила, что я до безумия влюблен в тебя? С первого взгляда, когда ты пришла наниматься на работу, я пропал. Именно я, который поклялся обращаться со служащими по-дружески, но соблюдать при этом дистанцию! Уже сама мысль, что ты тогда могла уйти из офиса и я бы тебя больше никогда не увидел, приводила меня в отчаяние. С тех пор ничего не изменилось, хотя твоя сдержанность могла бы заставить потерять терпение и святого!

«Эстер, тебе можно только позавидовать! Какое объяснение в любви!» — Шарлотта дрожала. Она пыталась отделить то, что сама чувствовала, от того, что должна сказать в этой ситуации вместо Эстер. Но она больше не могла думать логично. Для нее это было слишком много — сопротивляться мольбе серебристо-серых глаз. И она этого вовсе не хотела!

Но Джеймс еще не закончил свои упреки.

— Почему именно Дейтон? — спрашивал он раздраженно. — Разве тебе нравятся очаровательные красавцы? Я больше не знаю, за кого должен тебя принимать, Эстер! Я понял только одно: я обманулся. Ты не холодный кусок льда, как ты это преподносишь всему миру. Что тебя сегодня так изменило? Что произошло?

Как она могла на это ответить, если он сдавил ее так, что она почти задохнулась, а в ее ушах зашумела кровь? Зачем он задает столько вопросов? Разве ему не приходит в голову ничего более подходящего?

Наконец он понял приглашение ее полуоткрытого рта. Он наклонился к ней, и их губы встретились. Под его теплыми ласкающими движениями в ней вспыхнуло золотистое пламя, воспламенившее все ее чувства. Их дыхание смешалось. Их языки нежно касались друг друга, и эти прикосновения становились все более страстными. Тихий стон, который вырвался из ее горла, был единственным звуком, нарушившим тишину. Это был не поцелуй, это была полная капитуляция.

Но Джеймс не осмеливался поверить в свою победу. Он отклонился назад, чтобы найти объяснение в чертах ее лица.

— Я люблю тебя, Эстер, — прошептал он. — Однако это должно быть твое решение — остаться или нет. Я не буду тебя ни к чему принуждать — только скажи правду! Дейтон или я!

— Ты ревнуешь? — высказала Шарлотта поразившую ее мысль.

— Я ненавижу ложь и увертки. Как бы ты ни решила, будь честной!

«Как я могу это сделать? Я лгунья, Джеймс Первик!» — пронеслось в голове Шарлотты, но ни один звук не сорвался с ее губ. Случай подарил ей чудо. Она должна его крепко держать и сохранить любой ценой. Для объяснений было уже слишком поздно. В это мгновение она только знала, что в первый раз в своей жизни страстно желает мужчину. Что бы ни получилось из этого желания, она хотела его чувствовать, ощущать и обладать им.

В его ослабевшем объятии она медленно подняла правую руку и нежно обвела кончиком указательного пальца контуры его рта.

— Я уже давно решилась, Джеймс!

— Эстер!

Даже чужое имя не имело значения. Ничто не может ее удержать от того, чтобы прижаться к нему и ответить на его поцелуи. Она почувствовала, как под ее руками напряглось его тело, и ощутила твердость его груди, когда он сильно прижал ее к себе.

Все происходящее было само собой разумеющимся, и не возникло никакой неловкости из-за того, что он повел ее в соседнюю комнату, где огромная кровать почти исчезала под темным, мерцающим, как шелк, покрывалом. В то время, как он снимал с ее плеч кожаный пиджак, она не отводила глаз от его лица. Ей казалось, что она должна запечатлеть в себе с фотографической точностью его резкие, мужские черты. От пульсирующих на висках вен до темной бороды на щеках. Лицо пирата, которое нельзя назвать привлекательным в обычном смысле, но притягивающее и околдовывающее.

На шелковой блузке было много крошечных пуговиц, обтянутых материей, они доходили ей до подбородка. Джеймс расстегивал каждую, как будто хотел растянуть удовольствие от этой процедуры. Он целовал мягкие складочки на её шее, продолжая вытаскивать заколки из ее волос, и нежно положил ее на кровать. Она почувствовала, как завиваются на висках ее освободившиеся локоны, и вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее обнаженной кожи.

— Если ты будешь так себя вести и дальше, то я больше не смогу держать себя как леди, — тихо прошептала она.

— Я страстно надеюсь, что ты наконец перестанешь быть настоящей леди, обольстительная колдунья! — прорычал Джеймс с шутливой угрозой, лаская ее грудь, которая упруго и требовательно рвалась из кружев цвета шампанского. Она приподняла бедра, чтобы он помог ей стянуть юбку, и занялась пуговицами его рубашки.

— Почему, черт побери, ты носишь эту скучную высокую прическу, если у тебя локоны как у дикого ангела? — Его скользнувшие вниз руки ласкали ее тонкую талию и крепкую округлость маленькой попки. Шарлотта резко вдохнула, и Джеймс почувствовал, торжествуя, то волнение, в которое он ее привел. Но власть, которую они испытывали друг над другом, основывалась на взаимности. Он довольно быстро разделся, и Шарлотта увидела стройное тренированное мужское тело с широкими плечами и узкой талией. Сразу было видно, что он регулярно играет в сквош и бегает трусцой.

Однако, прежде чем снова обнять Шарлотту, он остановился перед ее светлой фигурой на темном покрывале. Она скинула туфли и осталась только в тонких трусиках из таких же кружев, как и лифчик. Солнце окрасило ее кожу в золотистый цвет, а его золотые отблески мерцали в ее спутавшихся светлых волосах. Без кокона из материи и кожи она выглядела более хрупкой и нежной. Длинные стройные ноги, округлые нежные бедра, и талия, которую можно было легко охватить ладонями. Полуобнаженные полные груди почти разрывали чашечки лифчика.

— Мне все кажется, что я сплю. В любую минуту могу проснуться за своим письменным столом, а ты сидишь, как мраморная статуя, перед ним, закутанная до кончика носа элегантной тканью, — прошептал он хрипло.

— Если ты и дальше будешь заставлять меня ждать, то я вынуждена буду затащить тебя сюда, чтобы доказать, что ты не спишь! — Шарлотта соблазнительно улыбнулась ему. К своему удивлению, она открыла в себе ту медлительность, которой еще никогда не обладала в подобной ситуации. Конечно, она больше уже не была наивным тинейджером, не имеющим ни о чем представления. Однако те немногие часы, которые она провела в постели с мужчинами, казавшимися ей безнадежно влюбленными в нее, скорее обманули ее ожидание. Быстрые торопливые движения приводили к удовлетворению только ее партнеров, в то время как она в темноте размышляла о том, кто же изобрел все эти истории о радости физической любви.

В эту ночь все было иначе. Никто из них не подумал о том, чтобы потушить лампы. Напротив, голод, который они испытывали друг к другу, они хотели также утолить и глазами. Жар опалил Шарлотту, когда с нее упала последняя ткань, и соски ее грудей твердо и требовательно ткнулись в его ладони. Нежное прикосновение меха к ее обнаженной спине раздражало кончики нервов и делало их необыкновенно чувствительными.

Она обвила руками затылок Джеймса и прижалась так крепко, как только могла, к сильному мужскому телу. В то время как его язык бродил по мягкой долине между ее грудями с мучительной и хорошо продуманной медлительностью, ее ищущие пальцы ощупывали мускулы плеч и впивались в его спину. Пылающие круги поднимались вверх, и, наконец, достигли розовато-коричневых вершин, которые, вздрагивая, стянулись и превратились в твердые бутоны.

— Господи Боже мой, ты меня сводишь с ума, Джеймс! Пожалуйста, пожалуйста, прекрати!

— На самом деле? — задав этот вопрос своим низким голосом, он поднял голову и тем самым прервал блаженную пытку. Шарлотта громко всхлипнула. Она снова подалась ему навстречу.

— Нет, продолжай…

Теперь он целовал ее плоский живот, ее крошечный пупок. Когда же Шарлотта приподняла бедра, чтобы не пропустить ни одной ласки, он ловко стянул с нее маленькие трусики. Манящий рыжевато-коричневый треугольник, который слегка возвышался между ее ног, был немного темнее, чем волосы. Джеймс касался его так, будто это была драгоценность, и она послушно открылась его ищущим губам и рукам. Она была наполнена только страстным желанием. Разум прекратил свою работу, подчинившись чувствам.

Маня, мучая и возбуждая, касались нежные пальцы ее чувствительных мест, пока она, всхлипывая, не попросила об избавлении. Она принадлежала ему вся целиком. Необузданная чувственность, с которой Шарлотта отдавалась своей любви, вызвала в Джеймсе сильное и неконтролируемое возбуждение. Добрые намерения быть нежным погибли во взрыве и яростном пламени.

Они погрузились друг в друга, и Шарлотта попыталась смягчить сладкую муку. Обняв его своими бедрами и двигая ими, она бросилась в поток. Но эта мука становилась все сильнее и сильнее и лишь нарастала в ней. Только полное освобождение от нее смогло спасти их обоих. Огонь, который все сжег в пылающем экстазе, объединил их и слил в небывалом апогее.

Лишенный признаков времени момент, когда их взгляды встретились. Без всяких оговорок, честно и полные страсти. Они оба, едва дыша, лишенные сил, сказали одну и ту же фразу хриплыми голосами: «Я люблю тебя!»

3

Шарлотта попыталась принять более удобную позу и подтянуть ноги. Однако почему-то не смогла этого сделать, так как ее колени были прижаты чем-то тяжелым, и это прогнало последний туман сна.

Где она находится? Она чувствовала теплые солнечные пятна на своей обнаженной спине и время от времени — нежное ласковое прикосновение холодного ветра. Было абсолютно тихо, если не считать многоголосый концерт, который где-то совсем близко устроила птичья кампания. Но обычных шумов не было. Звуков большого города, хлопков закрывающихся дверей машин, ревущих моторов, астматического пыхтения лифта, когда он с визгом останавливается на четвертом этаже.

Ее пальцы коснулись дорогого постельного белья из щелка, края мехового покрывала. Джеймс! Она провела ночь с Джеймсом Первиком! И какую ночь! Воспоминание об этом разбудило эхо того жара во всем теле, который уничтожил их обоих и вызвал такое бесконечное утомление, что даже попытка открыть глаза казалась слишком трудной.

Когда-то раньше она, наверное, освободилась из его объятий и заснула, лежа на животе с широко раскинутыми руками. Тяжесть его загорелой ноги, лежавшей поперек ее ног, — вот что ее разбудило.

«Что за ночь!» — повторяла она про себя. Она была влюблена! Нет, неправильно! Она любила! Она любила Джеймса Первика безоговорочно, и это испугало бы ее, если бы не чудесная уверенность, что он разделяет ее чувства. Они принадлежали друг другу. Еще никогда она не испытывала в объятиях мужчины такого испепеляющего блаженства. Абсолютное наслаждение, которое затмило все, что было когда-то раньше.

— Один цент за твои мысли, — прошептал Джеймс низким голосом так близко от ее уха, что зашевелились пушистые волоски на ее виске.

— Я надеюсь, что у тебя есть мелочь под подушкой, — сонно пробормотала она с закрытыми глазами. — Я только что подумала о том, что я тебя люблю!

— Что за чудесный способ начинать день, дорогая. Ты знаешь, что я схожу с ума от любви к тебе?

— Типичный мужчина, у вас всегда только одно на уме. Я думала о духовной стороне любви, понятно?

Тихий смех, потом пара голодных губ начала путешествовать по ее затылку, слегка покусывать кожу на шее.

— Как можно любить только духовно девушку с такой восхитительной попкой, которая не позволяет удержаться от провокаций? Это было бы настоящим преступлением.

Грубая ороговевшая кожа его ладоней, образовавшаяся в результате физической работы, терла, как нежная наждачная шкурка, ее округлости, и было видно, как побежали мурашки по обнаженному телу Шарлотты. Она потянулась, как кошка.

Потом руки скользнули под ее телом вверх к талии и охватили груди, которые сразу и бурно отреагировали. Желание охватило Шарлотту. Она издала легкий стон, повернулась к нему, уткнула свой маленький, немного вздернутый нос в ямку между ключицей и шеей и вдохнула запах его кожи, который она теперь ни с чем не смогла бы спутать.

— Я все-таки надеюсь, что ты поклоняешься не только той части тела, на которой я сижу. У меня еще есть много других преимуществ… — промурлыкала она и с трудом перевела дыхание, когда он начал массировать ее чувствительные соски большим и указательным пальцами.

— Я люблю каждый сантиметр твоей аппетитной восхитительной персоны, — продолжал Джеймс игривую утреннюю перепалку, — например, эти вкусные малинки, которые я с удовольствием съел бы на завтрак.

От нежного покусывания у нее перехватило дыхание, и она резко втянула воздух и начала нежно прикасаться языком к его уху и облизывать его. Эта ласка вызвала в нем страстную дрожь. Розовый кончик языка продолжал свое путешествие по его коже. Шарлотта хотела изучить все его тело, познакомиться с ним еще раз, она мечтала обладать им и любить каждое углубление, каждую складочку, каждый волосок.

Она села на колени рядом с его бедрами и уложила его в подушки.

— Слишком поздно бежать, Джеймс К.! Теперь ты принадлежишь кошке, которая съест мышь-самца.

Жар, который скрывался за этим шутливым объявлением, сразу смел все дамбы. Их тела слились, и они покатились по постели, устроив веселую борьбу, которая перешла в страстные объятия. Шарлотта забыла время и место, где она находилась. Это был неописуемый момент полного доверия и никогда ранее не испытанной ею гармонии. Джеймс нежно, но решительно и настойчиво проник в нее. В едином страстном желании они нашли свой ритм. Они уже были уверены в том, что могут наслаждаться каждым движением и теми ощущениями, которые дают напрягшиеся до предела нервы. До тех пор, пока в пылу страсти в них не разлилась огненная лава. Растворившись без остатка друг в друге, отбушевав, потерявшись и снова найдя друг друга, они стали единым существом. Общий оргазм сжег их в своем пламени и заново создал. Джеймс, совершенно обессиленный, упал на нее, прижав всем своим весом к матрасу, и Шарлотта наслаждалась тем, что познала невозможность определить, где кончается ее тело и начинается его.

Потом он лег рядом с ней, инстинктивно притянув к себе ее еще покрытое потом стройное тело, тепло которого давало ему чувство защищенности. Шарлотта наслаждалась сладостной болью, когда ее возбужденные соски терлись о жесткие волосы на его груди, и дремала, расслабленно и обессиленно.

Поцелуй в закрытые глаза разбудил ее.

— Гм, — вздохнула она, и на этот раз мгновенно поняла, чьи руки гладили ее бедра.

— Милая, я рискую, что ты меня посчитаешь чудовищем. Уже почти восемь часов, мы должны вставать…

— Я больше не буду вставать… — запротестовала она низким грудным голосом.

— Тогда, мое сердце, «Первик лтд» обанкротится, и твой оклад, которому ты придаешь такое большое значение, больше не будет поступать на твой счет.

Эстер! Ах, боже мой, она об этом совсем забыла. Джеймс принимает ее за сестру! Шарлотта в испуге окончательно проснулась, когда осознала все последствия этого. Как она когда-нибудь сможет разумно объяснить, какая сумасшедшая история привела ее в объятия Джеймса. И это не принимая во внимание того, что сейчас Эстер сидела в своей комнате и, конечно, кипела от гнева, так как она — как договорились — не пришла к ней, чтобы предоставить отчет.

Отчет? Что за отчет? Дорогая сестра, я провела упоительные часы в объятиях твоего шефа, в которого без памяти влюбилась? Нет, вероятно, так дело не пойдет. Она открыла глаза и увидела его лицо, на котором было ожидание, и легкая улыбка появилась в уголках ее рта.

— Доброе утро, Джеймс! Я уже сказала, что люблю тебя?

— Ты мне это даже уже доказала и превратила мои обычно такие надежные ноги в самый настоящий трясущийся пудинг. Мне срочно нужна яичница-болтунья из полудюжины яиц, двенадцать устриц и центнер сельдерея, чтобы снова встать на ноги.

— Я предполагаю, что твои доходы позволяют тебе эту роскошь, но, честно говоря, я бы лучше приняла душ.

— Твое желание — приказ, принцесса!

Шарлотта принимала попеременно ледяной и горячий душ и постепенно ее ум, так долго находившийся в дурмане, наконец снова начал выполнять свою работу. Первым делом следует позвонить Эстер и предупредить обо всем. Она должна отправиться куда-нибудь на прогулку, поехать на море, посетить бабушку или еще что-нибудь сделать, но ни в коем случае не появляться на рабочем месте! Только так, может быть, у нее появится шанс выбрать момент и в течение дня сказать Джеймсу правду. Она не хотела это планировать точно — она посмотрит, как сложится ситуация.

Было очень много самообмана в этих смелых намерениях, но Шарлотта отогнала сомнения прочь. Она выжала воду из своих волос, насухо вытерлась полотенцем и накинула просторный белый утренний халат, который висел рядом с дверью. Для мужчины это была куртка, но ей она доходила до колен. Она закатала рукава и завязала пояс.

Джеймс, который принимал душ в другой ванной комнате, уже надел брюки и рубашку и делал в большой кухне сок из апельсинов.

Он посмотрел на Шарлотту, влажные светлые волосы которой вились вокруг узкого лица, и улыбнулся ей.

— Ты выглядишь как только что вымывшаяся маленькая девочка. Невозможно себе представить все те безнравственные вещи, которые ты со мной делала!

От возмущения она задохнулась.

— Ну, это уж слишком. А кто, не теряя времени, сорвал с меня одежду?

Он подал ей стакан сока.

— Здесь твои витамины, а если ты немедленно не запахнешь свой банный халат, то я ничего не могу гарантировать, мисс Эстер Виндхэм.

Она запахнула махровый халат, так как эти слова мгновенно прогнали ее желание поспешить в его объятья.

— Можно позвонить?

— Кому?

Это прозвучало как выстрел из пистолета, и она ответила, не раздумывая.

— Моей сес… — она оборвала себя, — а почему ты хочешь это знать?

— Может быть, потому, что ты хочешь объяснить своему другу, по какой причине ночью не пришла домой.

Его лицо пирата снова стало таким жестким и замкнутым, как и накануне вечером. Шарлотта поняла, что его опыты с женским полом, наверное, были не особенно удачны. Она на него не разозлилась. Наоборот. Она подошла так близко к нему, что он почувствовал запах геля с ароматом перечной мяты, и поцеловала его в губы, балансируя на цыпочках.

— Мужчину, которого я люблю, зовут Джеймс К. Первик. Что бы ни означало это сомнительное К. Кто тебе причинил такую боль, что ты везде видишь ложь и обман?

Он скорчил гримасу.

— Разве до тебя не дошли производственные сплетни? Я был помолвлен с Самантой Кейн. Естественно, только до тех пор, пока она не стала любовницей этого рок-звезды. Как и всегда в таких скандалах, я был последний, кто узнал о том, что оказался обманут. Не очень приятное воспоминание…

— Мой любимый Джеймс К., одно я могу тебе гарантировать. Если ты меня так разозлишь, что мне останется только одна последняя отчаянная возможность — покинуть тебя, то я скажу тебе это так громко и яростно, что ты это наверняка поймешь!

— Я надеюсь, что ты сдержишь свое обещание, любимая. К сожалению, у меня ужасная аллергия на ложь и на попытки распять меня. Закончим с этим. Через пять минут завтрак будет готов, а телефон ты найдешь в кабинете, рядом с жилой комнатой. И, Эстер…

Она была уже у двери, но повернулась:

— Да?

— «К» означает Кларк.

Она нежно улыбнулась.

— Напомни мне о том, чтобы позже я тебе также доверила свою тайну. До скорого свидания!

Она послала ему воздушный поцелуй и пошла звонить по телефону. Номер Эстер она знала наизусть и потому быстро набрала его. Никто не подходит. Никакого ответа. Может быть, она ошиблась? Еще одна попытка, на этот раз она набирала медленно и обращала внимание на цифры. Бесконечно долго она вслушивалась в трубку, но никто не отвечал. Вообще-то в это время Эстер не могла быть в пути, и уж тем более — не переговорив предварительно с ней!

Шарлотта тупо уставилась на белую стену и попыталась отогнать от себя внезапное предчувствие беды. Не хватало еще, чтобы она начала видеть привидения! Вероятно, Эстер пошла попросить у своей соседки пару ложек растворимого кофе на завтрак. Но и третья, и четвертая попытки не принесли результата. Шарлотта почувствовала, что у нее выступил пот.

Некоторое время она грызла ноготь на большом пальце правой руки. Старое, проверенное еще со школьных времен средство, чтобы снять нервозность. Она должна подойти к делу иначе и все обдумать с логической точки зрения. Где может быть Эстер?

Тогда ей и пришло в голову решение. Бабушка! Старая дама знала об их сумасшедшем плане. Если Эстер могла кому-нибудь пожаловаться на ее отсутствие, то только ей.

В этот раз Шарлотта дозвонилась сразу. Лорин Виндхэм испытала явное облегчение, услышав ее голос.

— Шарлотта, слава Богу! Детка, где ты?

Это прозвучало так взволнованно и озабоченно, что Шарлотта не стала тратить время на то, чтобы отвечать на ненужные вопросы, которые требовали долгих объяснений.

— Что произошло, бабушка? Где Эстер? Я все время пытаюсь до нее дозвониться, но ее нет дома!

— Ах, я совсем не знаю, с чего должна начать… Итак, Эстер нет дома. Шарлотта, она в больнице.

— Что-о-о она сделала?

От ужаса Шарлотта села на письменный стол Джеймса, заваленный бумагами.

— Не бойся, ничего серьезного. Но все же это перелом ноги, который задержит ее в клинике недели на две.

— Бабушка! — Шарлотта заставляла себя думать логично. — Вчера вечером моя сестра была бодра и весела, она ходила на своих двух ногах. Как она попала в больницу?

— Ну, плохо дело. Кажется, твой друг Бен Джексон еще до вернисажа немного перебрал с выпивкой. Во всяком случае, он на машине врезался вместе с твоей сестрой в фонарь. Тяжелые повреждения.

— О Боже, — пробормотала Шарлотта, — А Бен, что случилось с ним?

— Ничего серьезного, сотрясение мозга и пара порезов. Но кроме машины его еще лишат водительских прав. Но это еще далеко не все…

— Что же еще?

— Эстер, наверное, не сказала санитарам, что она совсем не Шарлотта Виндхэм.

— Какая чушь! И что теперь?

— Ну, ты же вообще-то не так плохо соображаешь, — сделала выговор бабушка. — Это значит, что ты как раз сейчас должна оставаться Эстер еще некоторое время, чтобы ваша шутка не окончилась полным хаосом.

— Об этом не может быть и речи! Как ты себе это представляешь?

— Ты должна! Или как ты сможешь объяснить руководству больницы, что пациентка Виндхэм перепутала свое собственное имя. Тогда Эстер наверняка переведут в психиатрическое отделение, а ты же этого не хочешь?

— Нет, конечно, нет, но… ах, бабушка…

— «Ах, бабушка», — передразнила старая дама. — Я жду от своей внучки немножко больше гибкости. Соберись, Шарлотта. Нельзя не признать, что при всем сочувствии к Эстер у нее появилось почти чертовское удовольствие от этой комедии.

— Бабушка, пожалуйста…

— Это была твоя идея поменяться ролями, детка. Теперь ты должна нести на себе все последствия этой маленькой аварии.

— Маленькая авария, — простонала Шарлотта и начала теребить свободной рукой влажные волосы. — И что я только сделала, что родилась в этой семье?

— Пожалуйста, без драматических выступлений, это моя специальность. Используй свой ум. Ты же была все-таки с самого начала самая умная из близнецов, а Эстер — самая красивая. Ну, докажи же, что умная головка важнее.

Одна фраза бабушки заключала приказ, комплимент и просьбу! Шарлотте было ясно, что у нее осталась только одна-единственная возможность — сделать то, что от нее требовалось.

— Хорошо, бабушка. Я попробую, — уступила она. — Я позвоню тебе, как только буду знать больше. Пока.

Сделав гримасу, она положила трубку. Когда она повернулась к дверям, то увидела, что в проеме стоит, прислонившись к косяку, Джеймс. Как давно он здесь? Слышал ли он, что она спрашивала об Эстер? По его задумчивому спокойному взгляду ничего нельзя было определить.

— Готова? — И после несколько искусственной паузы: — Я тебя никогда не считал девушкой, которая по утрам первым делом звонит бабушке.

Нет, должно быть, он подошел позже. Шарлотта заставила себя успокоиться и направить разговор в нужное русло.

— Она вовсе не обычная бабушка, а выдающийся экземпляр вымирающего вида, она — кинодива. Ты же не будешь утверждать, что не имеешь представления о Лорин Виндхэм, ты, киноневежда?

Джеймс свистнул.

— Тогда вообще не удивительно, что ты скрывала душу женщины-вамп за своим строгим фасадом работника офиса. Моя красавица, какие тайны я еще в тебе открою?

Оправданный вопрос! Шарлотта в первый раз уклонилась от его глаз, полных любви. Она начала ненавидеть ситуацию, которая вынудила ее лгать этому человеку. Она не хотела, чтобы это чудесное счастье было отягчено обманом, но какая альтернатива была у нее?

— Когда же в этом доме подадут, наконец, завтрак? — быстро уклонилась она от дальнейшей дискуссии и добавила: — Ты живешь здесь совсем один?

— Может быть, ты вытеснишь мою ужасную миссис Брингер? Моего домашнего дракона, который тут все приводит в порядок? Собственно, ее два центнера не так просто забыть. Но так как она приходит только днем, то я до сих пор был своеобразным отшельником… надеюсь, что в будущем ты составишь мне компанию.

Сердце Шарлотты сильно забилось. Снова одна из тех ошибок, которых она обязана избегать. Как же она должна сделать это — целых две недели быть Эстер, в то время как она Шарлотта? Шарлотта Виндхэм, которую любит Джеймс Кларк Первик.

4

— Вы очаровательны, мисс Виндхэм. Нет, у вас потрясающая новая прическа, и какая экстравагантная! Для своего возраста вы мужественная женщина! А что скажет ваш шеф по этому поводу?

Шарлотта уже успела посетить в больнице кипевшую от ярости Эстер, и хотя это посещение и было почти молниеносным, оно позволило ей правильно ответить на злобное ханжеское замечание. Она широко улыбнулась и ответила ядом на яд.

— Шеф считает, что я делаю честь моей бабушке, кинозвезде.

Мери Стит сжала губы, а Шарлотта исчезла за дверью, ведущей в ее кабинет. «Стит — отвратительный человек, — рассказывала Эстер. — Она никогда мне не простит, что Первик сделал меня ее начальником. К тому же она влюблена в него. Ее типичная черта — недостаток вкуса».

Шарлотта в больнице ничего не сказала по этому поводу. С одной стороны, она не чувствовала никакого желания обсуждать с Эстер все то, что с ней произошло, а с другой стороны, у нее было очень мало времени. Ей пришлось использовать все свое искусство убеждения, чтобы объяснить Джеймсу, что она не может появиться в офисе во вчерашней помятой одежде. Он отпустил ее против своей воли.

— Я ненавижу саму мысль о том, чтобы выпустить тебя из вида хоть на одну секунду!

Она погнала водителя такси сначала в больницу. Ведь, в конце концов, она не могла занять рабочее место Эстер, не зная, по крайней мере, самые важные вещи.

Эстер была не просто в ярости, она была вне себя. И Шарлотта втянула голову в плечи. Глупое приключение, которое она предложила, окончилось для Эстер болезненным фиаско. Шарлотта не смогла обидеться на сестру за то, что та была в гневе на нее. При этом ее сестра-близнец еще не знала о той настоящей неразберихе, которая теперь возникла, и потому Шарлотта отказалась от мысли проинформировать ее об этом.

К счастью, Эстер не заметила, какой тихой и погруженной в себя была Шарлотта в это утро. Она задала вопросы, сделала для себя заметки и быстро умчалась, пообещав скоро вернуться.

Следующей остановкой была ее собственная квартира. Сегодня нужно отправить в агентство рисунки для рекламной кампании самого нового тропического фруктового сока. В том случае, если ей не удастся этого сделать самой, то, хочешь не хочешь, она должна оплатить курьера.

Естественно, что после этого уже не оставалось времени заехать на квартиру Эстер и сменить одежду. Шарлотта провела экспертизу своих собственных вещей, и ей стало ясно, что сегодня она должна играть роль скорее небрежно модной, чем классически элегантной Эстер. В своем шкафу она не нашла ничего более благородного, чем черные брюки и подходящая к ним сатиновая блузка с пестрым рисунком. Она причесала кудри и заколола их назад, закрепив на висках двумя старинными гребешками из слоновой кости, которые получила в подарок из сокровищницы своей бабушки.

Утро уже почти прошло, когда она вошла в офис Джеймса, но встретила не его, а Стюарта Дейтона, который не стал делать секрета из своего удивления.

— А теперь я знаю, чего мне не хватало все время! — Торговец скотом сиял. — Солнышка.

— Ну, и какой там вид из окна? — начала разговор Шарлотта и посмотрела мимо Дейтона на Джеймса, в глазах которого прочитала то, что вогнало ее в краску. Его присутствие было для нее источником энергии. Сама не сознавая этого, она ему тепло улыбнулась. Стюарт Дейтон сейчас же все уловил обостренными чувствами только что влюбившегося человека. С другой стороны, он был не из тех, кто теряет свою цель из виду только потому, что другой обошел его всего на длину носа. Он еще сможет убедить Эстер Виндхэм в своих достоинствах.

Джеймс К. Первик откашлялся. Помня все происшедшее, он был не в состоянии снова сконцентрироваться на дневной работе. С другой стороны, он не мог себе позволить совершить ошибку. К тому же договор, который он хотел заключить со Стюартом, был для него очень важен.

— Пожалуйста, папку с проектами договора, мисс Виндхэм! — распорядился он строго, по-деловому.

Шарлотта испугалась. Ну, вот уже началось! Где, черт возьми, папка, о которой сказал Джеймс?

— Красная кожаная папка там… — добавил он терпеливо, считая, что ей тоже трудно начать ориентироваться в обычной жизни.

Шарлотта взяла объемистый пакет из стопки бумаг и образцов кожи. Эстер сказала ей, что при переговорах такого рода она должна делать себе заметки об основных моментах разговора и устных договоренностях, которые затем следует включить в проект договора.

Итак, она села на место Эстер и приготовила планшет для заметок с зажатыми скрепками листами бумаги и карандаши. Предмет договора интересовал ее, а так как Стюарт 9 все время сознавая ее присутствие — дополнительно объяснял тот или другой термин, она смогла успешно участвовать в переговорах. Казалось, что во время телефонных разговоров у него не сложилось представления относительно больших профессиональных знаний Эстер в области обработки кожи. К тому же она знала от своей сестры, что при поставках Стюарта речь идет о качественной коже, которая нужна Джеймсу для изготовления эксклюзивных элементов дизайна, которые относились к лучшим изделиям «Первик лтд».

Эти эксклюзивные изделия были изготовлены к тому же традиционным ручным способом и потому продавались по баснословной цене, но тем не менее они находили все больше покупателей. Эту цену только что уверенно объявил Джеймс.

— Я не делаю кресел на выброс, Стюарт! Тот, кто выбирает элементы обивки из нашего каталога изделий, с полным правом ожидает, что он до конца своей жизни не должен больше заботиться о своей мягкой мебели. А, может быть, это еще ваш отец или ваш дедушка позаботился купить кожаные кресла, на которые я обратил внимание, когда был у вас на ранчо, и которые я до сих пор вспоминаю?

Стюарт ухмыльнулся.

— Хорошо, но, несмотря на это, вы, Джеймс, должны понимать, что я хотел бы от этого пирога отрезать кусок побольше. О прежних ценах не может быть и речи, я в этом уверен.

Шарлотту все больше завораживало то, как мужчины обменивались ударами, и она с интересом следила за разговором.

— Это невозможно, — возразил Джеймс. — К тому же при моем способе работы слишком велики отходы производства. Если бы я использовал каждый остаток кожи, делал бы что-то из них, но…

Мысли Шарлотты скользнули в другую сторону. Она знала, что предлагала маленькая эксклюзивная фабрика. Некоторое время тому назад Эстер принесла каталоги, так как они с ней хотели подумать, не подарить ли бабушке ко дню рождения совершенно особенное кресло для отдыха. Она ничего не нашла среди предлагаемых громоздких мужских вещей. Слишком мужских. Например, отсутствовали подушки, валики, подголовники и тому подобное.

— Может быть, это и неуместно с моей стороны, но не позволите ли вы сделать одно предложение? — прервала она дискуссию.

Оба отреагировали на ее реплику весьма своеобразно: они были ошеломлены. Стюарта еще можно было понять, ведь на его ранчо, вероятно, весьма редко встречались эмансипированные женщины, но Джеймс? Разве Эстер никогда не открывала рот?

— А почему остатки кожи нужно просто списывать со счетов в качестве потерь? В нашей общей программе нет ни единой кожаной подушки, ни одного подголовника, которые можно было бы купить отдельно.

— Кожаные подушки? Подголовники?

Отвращение Джеймса к таким игрушкам было очевидным. Но Шарлотту не так просто было запугать, если она была в чем-то убеждена.

— Вы правильно меня поняли, босс! — Дерзостью было уже то, как она это сказала. — Наша клиентура, в конце концов, состоит не только из кинозвезд. Мы могли бы, в сущности, расширить продажу, если принять во внимание пожилых покупателей. Тех, кто любит смотреть телевизор и при этом хочет откинуться в кресле и высоко поднять ноги.

— И для которых ты хочешь производить подушки и банкетки! — Джеймс был в таком негодовании, что забыл добавить формальное «мисс Виндхэм».

— А почему бы и нет? Можно было бы также потребовать от наших дизайнеров, чтобы придумали что-то более шикарное, чем они это обычно делают, что-то, что подходило бы к стилю Первик.

— Наши дизайнеры? — фыркнул Джеймс раздраженно. — Ты, может быть, забыла, что я — наш дизайнер?

Что значит забыла? Она этого не знала и наступила на любимую мозоль так, что Джеймс взвился до потолка! Но, значит, теперь надо сжать зубы и идти вперед.

— Даже шефы не всегда и не исключительно совершенны, мистер Первик. — Это замечание она увенчала такой озорной и нежной улыбкой, что возмущение Джеймса испарилось, как в пламени горелки. Он даже спросил себя при этом, не хотела ли она, эта совершенно особенная женщина, всего лишь спровоцировать его!

— Ага, — осторожно замаскировал он свое отступление. — Итак, как же выглядят твои предложения, мисс Эстер Виндхэм?

Художнице, скрывавшейся в Шарлотте, не нужно было долго размышлять об этом. Она отложила заметки и глубоко вдохнула воздух.

— Лоскутная техника, господа. Старая американская традиция, изобретенная женами переселенцев, которые не могли себе позволить такого расточительства — выбросить даже крошечный кусочек материи.

Джеймс сделал бесстрастное лицо.

— Лоскутная техника, как ты ее называешь, известна очень давно, и на рынке есть множество кожаных подушек, сделанных таким образом.

— Но это не эксклюзив, мистер Первик Можно было бы, например, обрабатывать кожу натуральными красками, которые использовали индейцы, а затем делать каждую подушку по какому-то совершенно особенному дизайнерскому проекту. У меня есть подруга, молодая художница, которая уже пробовала работать в этом направлении с остатками материи. Я могла бы ее попросить — а это нас ни к чему не обязывает — сделать пару эскизов. Подчеркиваю: это нас ни к чему не обязывает. Если наша бедная касса ничего не может заплатить за это…

— Звучит неплохо, — загорелся против своей воли Джеймс.

— Джеймс, голову бы вам обтянуть этими лоскутками! — вскричал Стюарт темпераментно. — Неплохо! Это же сверхдело! Если эта художница хоть сколько-нибудь разберется в вашей работе, то «Первик лтд» сможет стать гвоздем программы в отрасли и благодаря этому оказаться на вершине. Разве вам это непонятно? И это не учитывая того, что и последний остаток отходов также сможет приносить прибыль. Эстер, вы должны поймать своего босса на слове, чтобы потом получать процент от каждой проданной вещи, если там будет использована ваша идея. Я — ваш свидетель на тот случай, что он будет сопротивляться!

Джеймс Первик ухмыльнулся, с любопытством рассматривая Шарлотту уголком глаза. Изменения, которые произошли с ней за последние двадцать четыре часа, он не мог себе объяснить. Эта Эстер взорвала все его представления о женщинах…

Конечно, и его мир благодаря счастью прошедших часов также был полностью перевернут с ног на голову. Но, по крайней мере, он еще оставался Джеймсом К. Первиком. Он сохранил свой характер, свой внешний вид. Но у Эстер Виндхэм даже это в корне переменилось. Кудрявая золотистая белокурая шевелюра, которая делала ее глаза еще более голубыми, вместе с непривычно пестрой блузкой превращали ее в создание, приводящее в замешательство, и это создание он едва мог узнать. Сияющая фея, больше не напоминающая классическую имитацию Грейс Келли, которую она обычно любила представлять. Холодная красота, которую мужчины вынуждены были терпеть.

Новая Эстер воспринимала мужчин очень хорошо, он видел это по той улыбке, с которой она благодарила Стюарта за то, что тот принял ее сторону, и это вызвало в нем ревность. Она уже не была прежней холодной красавицей. Напротив, она была простой и потрясающе сексуальной. Другое слово даже не приходило ему в голову. Он реагировал на ее быструю грациозную манеру двигаться с такой страстью, что ему с трудом удавалось ограничиться деловым тоном.

— Эта художница, — осведомился он хрипло, — ты ее знаешь? Годится она на что-нибудь?

Шарлотта тщательно контролировала свое дыхание.

— Я считаю, что годится. Я верю в нее. Но она еще не проявила себя. Работает как свободный художник и занимается графикой, чтобы продержаться на плаву до тех пор, пока не продаст одну из своих картин. Я уверена, что она использует свой шанс в этом деле.

— Хорошо, тогда скажи ей, что она должна зайти, чтобы поговорить со мной, если у нее есть для этого время.

Ну вот, к тому же еще и это. Конечно, так дело не пойдет! Шарлотта бросилась рассказывать первую пришедшую ей в голову историю.

— Ах… я думаю, что она вряд ли придет. Она… она слишком сконцентрирована на своем внутреннем мире. Будет лучше, если я принесу пару ее картин. По ним вы сможете составить о ней представление. Но, без всякого сомнения, она примет участие в этой работе.

— Договорились, — закрыл тему Джеймс. — После этого и решим, что мы будем делать. Но пока мы остановились на цене. Я хотел бы сделать вам следующее предложение…

Шарлотте стоило большого труда скрыть свое волнение и продолжать записи. Она с большим удовольствием сидела бы сейчас на своем месте у чертежной доски и работала. Она бы сделала такие фантастические эскизы, что Джеймсу не осталось бы ничего другого…

— Эстер, я хотел бы знать, когда договор будет оформлен, чтобы мы смогли его подписать?

Джеймс снисходительно покачал головой. Вместе со своей холодностью его ассистентка, кажется, потеряла и прежнее внимание. И снова Стюарт Дейтон пришел на помощь.

— Ну, во всяком случае, только после еды. Мне рекомендовали один рыбный ресторан в порту, куда я и хотел бы пригласить вас обоих.

Джеймс открыл было рот, чтобы возразить, но Стюарт тотчас прервал его.

— Нет, отказа я не потерплю! По крайней мере, после того как вы меня разорили своими бессовестными ценами, вы должны составить мне компанию.

Шарлотта поднялась и снова не смогла промолчать.

— Это звучит так, будто Первик должен оплатить счет за этот ленч, не так ли? Все ли торговцы скотом так изысканны и так жадны?

Как оглушенный, уставился Джеймс Первик на мнимую Эстер Виндхэм. У него пронеслась мысль, что сюрпризы, которые он переживет с этой женщиной, только еще начинаются. Но было уже слишком поздно для отступления.

Шарлотта оценила выражение его лица совершенно правильно. Снова одно из тех замечаний, которые Эстер никогда бы не сделала! И одновременно у нее в душе скользнуло что-то вроде беспокойства: если сдержанность и женская холодность были как раз тем, что нравилось Джеймсу в Эстер, то как ей удастся привязать его к себе навсегда?

— У нас, торговцев скотом из Монтаны, есть еще масса других преимуществ, Эстер. Я надеюсь, что вы мне позволите продемонстрировать это вам каждому в отдельности!

Шарлотта удовлетворенно прищурила глаза и посмотрела на Стюарта снизу вверх.

— Но не в рабочее время, мистер Дейтон. Вы же видите, что мой шеф постоянно загружает меня работой. Прошу извинить меня, джентльмены. Я займусь договором.

Оба посмотрели ей вслед, когда она с высоко поднятой головой вышла из комнаты, и Стюарт не смог удержаться, чтобы еще раз не подчеркнуть свой восторг.

— Потрясающая женщина. Просто фантастическая!

У Джеймса было такое же мнение. Но он воздержался от того, чтобы его громко высказать. Для него было ясно одно: он только тогда сможет спать спокойно, когда Стюарт Дейтон будет сидеть в самолете, который умчит его домой, а Эстер будет лежать в его крепких объятиях.

Опыт его жизни слишком ясно ему показал, что даже самой нежной и самой честной женщине нельзя полностью доверять. До сих пор ничто не смогло излечить его от этого взгляда на жизнь.

5

Телефонный звонок прервал работу Шарлотты в самой середине. В первый момент она с трудом сориентировалась. Нежно-зеленая мягкая мебель, изящные столики и шелковые цветы совсем не подходили к ясным, выразительным краскам и эскизам на листах перед ней. Телефон продолжал упорно звонить, и наконец она сообразила: квартира Эстер! Естественно.

А кто это звонит? Конечно, Джеймс, который был несколько сбит с толку и никак не мог понять, почему она к нему не пришла, что он считал само собой разумеющимся.

— Долго так не может продолжаться с этими двумя квартирами, Эстер! Я предлагаю, чтобы ты к следующему сроку оплаты отказалась от квартиры и переехала ко мне!

Хотя в глубине души она понимала, что для нее ничего не могло быть лучше, чем проводить каждую минуту рядом с ним, но та уверенность, с которой он предполагал распоряжаться ее жизнью, совершенно автоматически вызывала ее протест. Однако она была достаточно осторожна, чтобы не вести принципиальную дискуссию в такой момент.

— Мы обсудим это в другой раз, Джеймс, — ответила она уклончиво. — Ты же хочешь, чтобы я как можно быстрее связалась с художницей и попросила ее сделать эскизы. Я просто должна была сделать это одна. Она… она пережила довольно много разочарований с мужчинами и потому избегает общения с ними. Ведь это только один вечер…

Ложь нарастала с бешеной скоростью, но что было делать? С трудом преодолев внутреннее сопротивление, Джеймс согласился с ее аргументами. Ему казалось, что прошла уже целая вечность, с тех пор как он утром держал ее в своих объятиях, а мысль пойти домой без нее совсем ему не нравилась.

Резкий пронзительный звук оборвался, когда Шарлотта, наконец, сняла трубку.

— Алло…

— Эстер? Это Стюарт. Собственно говоря, я хотел просто нагрянуть к вам с бутылкой шампанского. Но вспомнил о воспитании и дошел только до телефонной будки. Если я правильно считаю этажи, то у вас в комнате еще горит свет…

Шарлотта засмеялась.

— Вам уже кто-нибудь говорил, что вы невозможны, Стюарт Дейтон?

— Моя мать говорит это без конца. Ну что, прекрасная Эстер? Не уделите ли время бедному ковбою из Монтаны и не сходите ли со мной на ночную вечеринку?

Шарлотта автоматически посмотрела на свои наручные часы. Было уже пять минут первого.

— Вы с ума сошли, Стюарт! — оборонялась она. — Я как раз собиралась идти спать. Вы разговариваете с напряженно работающей женщиной, а не с кошечкой, привыкшей к роскоши, которая только в обед завтракает.

— Если бы вы вняли моим мольбам, то могли бы всю жизнь завтракать в постели, Эстер.

— Стюарт! Прекратите так бессовестно преувеличивать, иначе я положу трубку.

— Эстер, дорогая! Шампанское нагревается, а мои ноги остывают, могу я зайти?

— Нет, ни в коем случае. — Шарлотта казалась себе самой терпеливой матерью, которая пытается объяснить ребенку, что он испортит желудок, если за один раз съест весь пакетик попкорна. — Я очень устала и не хотела бы, чтобы вам в голову приходили глупые мысли.

— Ах, так? — Он сделал паузу. — Не могли бы вы объяснить мне все это поподробнее?

Шарлотта вздохнула.

— Стюарт, вы сами знаете, что очень милы и потрясающе выглядите. Вы мне нравитесь, но того, что вы себе нарисовали в своей ковбойской голове, между нами не будет.

— Не слишком ли вы торопитесь, Эстер? Я могу многое предложить своей жене, а мой банковский счет, скажем так, выглядит вполне здоровым. Я буду читать ваши желания по вашим глазам!

Боже мой! Не было ли это предложением выйти замуж по телефону?

— Как это прекрасно для вашей будущей жены, Стюарт. Но на этот пост вы должны найти другую. Я выбираю себе мужа не по его банковскому счету!

— Ну, вероятно, вы действительно сегодня устали и не можете больше принимать важных решений.

— Стюарт, я говорю это серьезно!

— Вы устали, красавица! Спокойной ночи, мы увидимся завтра…

— Стю…

Напрасно. Он уже положил трубку. Шарлотта бросила свою трубку на рычаг и потрясла головой. Этот Дейтон, со своим упрямством, просто невыносим.

С легким стоном она уперлась ладонями в талию и потянулась. Она не привыкла делать эскизы на плоском столе, а свой чертежный стол не смогла взять с собой в квартиру Эстер. Теперь она просто вынуждена была переехать в квартиру сестры и жить здесь до тех пор, пока она будет играть ее роль. И Джеймс звонит ей по этому номеру телефона.

Мысль о Джеймсе автоматически вернула ее к самым важным проблемам. Как она сможет ему когда-нибудь объяснить, что художница, которая с таким вдохновением взялась делать эскизы для его нового проекта, на самом деле Шарлотта Виндхэм, сестра-близнец Эстер? Она любила Джеймса и открыла в нем много хороших качеств, но он отнюдь не был человеком, наделенным большим чувством юмора.

Так ничего и не решив, она отправилась принимать душ, а затем легла в постель. Ей было плохо и чертовски одиноко. Инстинктивно она искала теплое мужское тело, к которому могла бы прижаться, но рядом была только жесткая, обтянутая тканью стена и больше ничего.

Прежде чем Шарлотта села за свой рабочий стол в «Первик лтд», она отнесла оба рисунка в кабинет Джеймса. Он еще не пришел, так что она смогла спокойно прислонить к книжной стенке рамы, обтянутые холстом.

Прошлым вечером она долго размышляла о том, какие работы должна сделать. В первую очередь она нарисовала оригинальную комбинацию в технике акварели и рисунка пером. Яркие, переходящие одна в другую краски, которые были упорядочены точными штрихами пера и благодаря этому приобрели форму.

В конце концов она решила добавить еще портрет бабушки, который удался ей особенно хорошо, и большую картину с пейзажем. Море в дождливый день. Гигантские волны Тихого океана были выполнены в серых тонах разного цвета, но по краям волн были видны легкие отблески, что вызывало предчувствие скорого появления солнца. Все нюансы серых тонов с легким оттенком серебра. Комбинация красок, которая напоминала ей о глазах Джеймса.

Понравятся ли ему картины? До сих пор у нее не хватало мужества предложить какой-нибудь галерее выставить их. Лишь бабушка, Эстер и несколько хороших друзей видели эти картины. Но Шарлотта не доверяла их похвалам. Может быть, они не хотели ее расстраивать, сказав правду.

А Джеймс? Она почувствовала, что он стоит позади нее, хотя и не слышала, как он вошел. Она повернулась на каблуках. Молча, едва дыша, смотрели они друг на друга. Наверное, каждый по-своему опасался, что за те часы, которые они провели врозь, они снова превратились в тех, кем были раньше. Но радость, которая охватила Шарлотту при его виде, потрясла ее. Она и не подозревала, как глубоко было чувство, привязавшее ее к Джеймсу.

Притянутые как магнитом друг к другу, они встретились на середине комнаты и слились в страстном поцелуе. Резкость и сила, с которой Джеймс прижал ее к себе, почти причинив ей боль, соответствовали той буре, которая бушевала и в ней самой.

— Ты не должна больше оставлять меня родного. Я этого не выдержу! — пробормотал Джеймс после бесконечного объятия и прижался губами к ее волосам. Одной рукой он обнял ее за талию, другую положил ей на затылок и прижал ее лицо к своему плечу. Шарлотта не могла разобрать, чьи это удары сердца, отдающиеся в ушах, — ее или его.

— Я схожу с ума по тебе. Знаешь, вчера вечером я хотел заехать, потому что просто больше не мог выдержать без тебя!

Шарлотта испуганно сглотнула. А если бы он увидел ее эскизы? Ее испачканные краской пальцы, следы работы, которые совершенно несвойственны Эстер?

— И почему же ты не пришел? — пробормотала она из своего укрытия на его плече.

— Потому что на улице чуть было не сбил с ног Стюарта Дейтона.

У Шарлотты остановилось дыхание. В его голосе теперь больше не было страсти и любви.

— Ах так? — ответила она, не придумав ничего больше.

— Стюарта Дейтона с огромным букетом красных роз и бутылкой шампанского. Ты можешь себе представить, что меня чуть не хватил удар прямо на улице?

— Ты выглядишь вполне живым. А потом?

Она заметила по его движению, что он пожал плечами.

— Он повернулся у самых дверей и пошел к ближайшей телефонной будке.

— А ты, естественно, за ним, не так ли? — сердито спросила Шарлотта.

— Правильно, — признался он. — После довольно короткого телефонного разговора Дейтон вышел явно разгневанный. Он засунул букет роз в ближайший мусорный ящик и остановил такси.

Шарлотта мысленно наслаждалась всей этой историей.

— А ты?

— Мне стало стыдно. Я поехал домой и не хотел попадаться тебе на глаза в качестве ревнивого идиота, моя дорогая.

Шарлотта с трудом подавила вздох облегчения. Она только что избежала катастрофы.

— А кто, собственно говоря, утверждает, что Дейтон хотел попасть ко мне? В этом доме живет почти две сотни людей.

— Ты сегодня уже смотрелась в зеркало? — оборонялся Джеймс. — Неудивительно, что у Дейтона глаза становятся как у голодного степного волка, когда он тебя видит.

И в подтверждение этих слов его руки скользнули очень интимно и уже очень знакомо по спортивному платью из шелкового батиста цвета мха, которое было сшито в стиле мужской рубашки. Так как Шарлотта, в противоположность своей сестре, отказалась от хорошо сидящих бюстгальтеров и корсажей, которые носила Эстер под такими платьями, и предпочитала лишь легкий аромат тонкого белья, то от Джеймса не ускользнула ее непосредственная реакция на его дерзкую нежность. Острые соски ее грудей возбужденно проступили через ткань, и его руки вновь нашли нежные бугорки.

Разгоряченная, Шарлотта освободилась из его объятий и отодвинулась от него на некоторое расстояние.

— Ты судишь о других по себе, — прошептала она ему на ухо воинственно. — У меня нет уверенности, что ты мне доверяешь, Джеймс Первик.

— Я люблю тебя, Эстер.

— Это не ответ.

— Но это обоснование, мое сокровище.

Он подошел ближе, и она снова почувствовала его роковое очарование, которому не могла противиться. В его присутствии ей было трудно логически мыслить и оставаться спокойной.

— Не трогай меня! — приказала она.

— Что ты сделаешь, если я не подчинюсь? Позовешь мисс Стит на помощь? Закричишь? Может быть, лучше закрыть дверь?

За этими словами сейчас же последовало дело, и он сунул ключ в карман брюк.

— Ты ведешь себя глупо, — пожаловалась Шарлотта. — Сейчас же прекрати, пожалуйста, изображать из себя дикого мужчину и дай мне уйти. Что должны подумать о нас другие?

— Что мы работаем, мое сердце. Твоя слава ледяной девушки так сильно укрепилась в этом бюро, что даже самому любопытному курьеру не придет в голову мысль о том, что мы здесь заняты тем, что я сейчас буду делать.

— Джеймс, пожалуйста. Это же не дешевая телевизионная серия, в которой секретарши готовы на все услуги. Перейдем наконец к делу. Посмотри, я тебе принесла картины девушки, которая хочет сделать проекты для будущих подушек, изготовленных в лоскутной технике.

Немного отвлекшись, он рассматривал портрет Лорин Виндхэм. Лицо женщины вне времени на расплывающемся зеленом фоне из листьев. Он наморщил лоб.

— Моя бабушка, Лорин Виндхэм. Она нарисовала это недавно. Тебе нравится?

— У нее твои глаза колдуньи…

И она не успела оглянуться, как снова очутилась в его объятиях, но только в этот раз у нее за спиной оказался край письменного стола и потому была исключена любая возможность бегства.

— Ты не секретарша, Эстер. Ты женщина, которую я люблю, и я никогда не соглашусь с тем, чтобы в будущем безрассудно потерять еще одну минуту, после того как уже потерял почти два года. Мы можем работать еще всю нашу жизнь, но теперь я нахожу более важным тебя любить…

Было трудно, даже невозможно ему сопротивляться, когда он это говорил между поцелуями, которыми покрывал ее лицо, шею, ее декольте, становившееся все больше под его ловкими пальцами, расстегивающими пуговицу за пуговицей на ее платье.

Шарлотта уже не могла подавлять свою невольную дрожь, вызванную его ласками. Огромное желание, которое она с большим трудом подавила в себе прошлой ночью в своей одинокой постели, вспыхнуло в ней и заставило все забыть, кроме стремления быть с Джеймсом. Она больше не могла выдержать этого. Ведь она была только женщина, которая забыла время и пространство, полностью отдавшись любимому мужчине.

Это была лихорадка, которая охватила их обоих. Шарлотта больше не сопротивлялась, когда Джеймс стянул с нее платье, которое уже и так едва держалось на ее бедрах. Затем упала зеленая шелковая рубашка с трусиками, отделанными кружевами, а она сама так же нетерпеливо помогала Джеймсу освободиться от его одежды.

Джеймс одним движением приподнял ее над кучкой одежды и уложил на широкую кушетку для посетителей. Шероховатая замша нагрелась под ее горячей кожей. Ни один из них не занимался предварительной игрой. Их слияние было таким непосредственным и сильным, что Шарлотта тихо вскрикнула и ее зубы впились в голое плечо Джеймса. Но потом и она больше не могла контролировать бушующее в ней пламя, которое, казалось, опалило и ее. Джеймс скатился 6 сторону и увлек ее за собой, так что она оказалась на нем и сама могла устанавливать темп своей страсти. И тогда вселенная вокруг нее разлетелась на куски и превратилась в море взрывающихся красок. Она поднималась над Джеймсом и снова опускалась, объединенная с ним общим сотрясающим их экстазом.

Ее тело было покрыто потом, и, обессиленная, она опустилась на Джеймса и ничего больше не могла сказать. Она лежала на нем, прижавшись губами к его коже, сплетя ноги, и жмурилась от света. Она была совершенно без сил, но ощущала себя освобожденной и на редкость миролюбивой. Он почувствовал ее улыбку по движению губ.

— Ты смеешься надо мной? — спросил он и, лаская, провел рукой по ее телу вниз от плеча по талии и до маленьких холмиков ее ягодиц.

— Ты совсем сошел с ума, Джеймс Первик, но ты умеешь позаботиться о том, чтобы обеспечить разнообразие, — подтрунивала она с любовью. — Теперь всегда, когда я буду входить в эту комнату, я буду думать о том, что мы с тобой это сделали как раз здесь.

— Я позабочусь, чтобы ты думала обо мне каждую секунду своей будущей жизни, мое сердце. Я больше не выпущу тебя из своих когтей. Я хочу тебя. После каждого раза, когда мы любим друг друга, я становлюсь все более голодным!

Шарлотта подвинулась повыше и припала к его губам. То, что он только что выразил словами, она, к своему удивлению, чувствовала сама. Это была такая элементарная потребность прикасаться к нему, чувствовать его, что все другое вытеснялось на задний план. Она не знала, удовлетворит ли когда-нибудь это свое желание обладать другим человеком. И все же он доказал ей это теперь уже во второй раз.

В эти самые интимные моменты, когда они были нераздельны, он принадлежал ей целиком. Между ними не было никакой лжи, никаких ошибок, никакого обмана. Да, это была она, Шарлотта Виндхэм, которая принадлежала ему, которой он добился и которую он целиком заполнил. Только в эти моменты она могла быть самой собою и испытывать счастье без всяких границ.

Конечно, именно поэтому ее сопротивление идее Джеймса вопреки условностям заняться любовью в кабинете было в ней так быстро сломлено. Но все же оставалась неуверенность. Страх, что он сказал бы, если бы узнал правду.

Джеймс Первик ощутил внезапное напряжение, возникшее в Шарлотте, и понял, что она о чем-то думает. И снова у него появилось чувство, будто она о чем-то умалчивает. Только в любви она открывалась ему целиком. Через эту любовь вел мост к ее загадочному сердцу. Тогда он снова сильно обнял ее и начал вновь соблазнять нежно и неотступно, пока ее вздохи и приглушенные страстные стоны не доказали ему, что она вновь ждет его.

6

Шарлотта вылетела из парфюмерного магазина, стараясь не растерять свои покупки. Масса полиэтиленовых пакетов и библиотечных книг была гораздо больше, чем она одна могла бы донести. У нее сложилось впечатление, что Эстер начала использовать ситуацию, в которой оказалась. Шарлотту мучила совесть, и она ей предложила взять на себя некоторые поручения. Эти поручения превратились в обычную беготню за покупками, которая в состоянии довести до безумия любую женщину с плохими нервами, совершенно замученную после работы.

Ко всему этому она еще столкнулась с каким-то мужчиной и в результате уронила половину всех пакетов, что вызвало у нее громкие, совсем не женские проклятия. Она как раз набрала воздуха, чтобы сказать мужчине все, что о нем думает, когда узнала его, растерявшегося от этого происшествия.

— Стюарт Дейтон! Этого не может быть!

Он потряс головой, как мокрая собака после ливня, и на его лице появилась мальчишеская улыбка.

— Эстер, извините, что я налетел на вас как ураган. Я увидел вас с улицы и подумал…

— Увидел… — Она сдунула локон со лба. — Увидел — я бы так не сказала, Стюарт. Вот уже три дня вы бегаете за мной, как спущенная с цепи дворовая собака. Что я должна сделать, чтобы наконец обрести покой?

— Нет ничего проще! Выходите за меня замуж, Эстер!

— Нет, черт возьми!

— Но тогда спросите себя серьезно, почему я не еду домой. Это же очевидно, что я только жду, пока вы измените свое мнение.

— Стюарт, я вас умоляю. Ведите себя как разумный человек! Спрашиваю себя, почему это должна быть я? Вы находитесь в Лос-Анджелесе, столице фильмов. На каждом углу вы найдете самых красивых девушек, которые с нетерпением ждут своего шанса! Ни одна из них не скажет нет, если мужчина с вашей внешностью и состоянием подойдет и захочет увезти ее в Монтану.

— Я не хочу никаких старлеток, я хочу только Эстер Виндхэм. Ее и никакую другую.

Шарлотта наморщила лоб и постаралась нести свои покупки таким образом, чтобы больше ничего не упало. Надо надеяться, что любимые духи Эстер остались целы. Они такие дорогие, что она не сможет позволить себе купить такой флакончик во второй раз.

Все это время она рассматривала Стюарта, как насекомое под микроскопом. Это был очень милый мужчина с приятной внешностью, очаровательный, открытый, деловой, богатый, к тому же еще и явно спортивный, хотя, может быть, и не имеющий потрясающего образования. Один из тех типичных американских юношей, которые с бою завоевывают сердце каждой женщины.

Некая идея начала приобретать форму в ее голове. Совершенно дикая идея, но почему бы, собственно говоря, и нет? Может быть, она уладит, благодаря этой благоприятной возможности, две проблемы сразу. Стоило попробовать.

— А вообще-то у вас есть машина, Стюарт?

— Я взял ее напрокат два дня тому назад, после того как увидел, что должен остаться здесь дольше, чтобы убедить вас в своих чувствах, Эстер.

Шарлотта постучала себе пальцем по лбу.

— Для меня вы помешанный, Стюарт. Но это ничего. Срочно пригоните сюда вашу карету и отвезите меня вместе со всем этим хламом в больницу.

— В больницу?

Боже мой, он несколько тяжел на подъем, когда речь идет о том, чтобы быстро соображать.

— Как раз туда, Стюарт. И если вы действительно хотите мне доказать, что вы — самое лучшее, что может предложить американский брачный рынок, то это маленькое одолжение ведь не слишком большое требование?

— Сейчас, через две минуты я снова буду здесь.

Не прошло и двух минут, как рядом с Шарлоттой остановился оранжево-красный «феррари».

— Пожалуйста, садитесь, леди. Расскажите мне, что вы собираетесь делать в больнице?

— О нет, Стюарт. Это будет мой потрясающий сюрприз — для вас лично.

Она откинулась назад на темно-синем сиденье, но на ее лице еще можно было видеть упрямство. Раз Стюарт так одержим Эстер, так боготворит ее, то она даст ему возможность реализовать свои чувства. Может быть, после этого он наконец оставит ее в покое со своими телефонными звонками, букетами цветов, коробками конфет и приглашениями.

И, может быть, это как раз тот тип мужчины, который нравился Эстер. Кто-то, кто бы ее боготворил, выполнял каждое ее желание и позволял определенным образом собой руководить и над собой господствовать. Жертва для опытов по воспитанию, которые Эстер напрасно пыталась проводить над своей сестрой-близнецом.

Со Стюартом в качестве осла для перевозки грузов Шарлотта без всяких происшествий доставила все свои покупки к дверям Эстер. Некоторое время она размышляла, а потом отказалась от объяснения, которое подготовило бы Стюарта к встрече с Эстер. Она посмотрит, как они оба прореагируют друг на друга.

Во всяком случае, на эту встречу стоило посмотреть! Стюарт окаменел и, как оглушенный, не отрываясь, смотрел на Эстер Виндхэм, представляя собой памятник самому себе. При этом Шарлотта должна была признать, что ее сестра-близнец являла собой картину, достойную ее роли. Бабушка в свои лучшие времена не смогла бы эффектнее сыграть несчастную страдалицу.

На Эстер был нежный розовый халат-неглиже из мягкого легкого сатина. На плечи была накинута шаль из шифона, прекрасно подходившая по цвету к халату, а распущенные локоны вились, поблескивая, по обеим сторонам ее узкого лица. Голубые тени вокруг глаз показались Шарлотте слишком темными, и она заподозрила Эстер в том, что та довольно ловко использовала для этого косметику. Во всяком случае, ее глаза с зеленоватым оттенком казались огромными и вызывали сострадание.

Однако Шарлотта заметила, что при виде Стюарта Дейтона в ее глазах блеснуло любопытство. Она непочтительно подтолкнула неподвижного торговца скотом в сторону Эстер.

— Пожалуйста, Стюарт. Если вы хотите знать, кого именно боготворите, то позвольте вам представить мою сестру-близнеца?

— Вашу… — больше Стюарт ничего не мог произнести.

— Сердце мое, это викторина для беседы скучающих больных, или ты готова познакомить меня со своим спутником?

Шарлотта со вздохом облегчения выгрузила все пакеты и книги на столик рядом с кроватью Эстер и виновато отвела взгляд от ее загипсованной ноги, приподнятой петлей над кроватью.

— Наверное, я должна это сделать, ты права, моя милая. Итак, пожалуйста, этот роскошный экземпляр цивилизованного американского ковбоя, который вместо лошади скачет на «феррари», — Стюарт Дейтон. Вы знаете друг друга по телефону, насколько я понимаю. А это, мой милый Стюарт, Эстер Виндхэм, на которой вы хотите жениться любой ценой.

— Что?

— Ты в своем уме, Шарлотта?

Оба восклицания слились в одно, а Шарлотта невозмутимо пододвинула к себе поближе стул и села на него, облегченно вздохнув.

— Но ведь это вы — Эстер Виндхэм, — выпалил Стюарт.

— О, нет, — вмешалась Эстер своим самым нежным голосом, — это моя сестра-близнец Шарлотта, любезный мистер Дейтон.

— Ты можешь называть его «Стюарт» — это облегчит твое отношение к его постоянными предложениям выйти замуж.

— Вы должны ее извинить, мистер Дейтон. Манеры Шарлотты не всегда соответствуют манерам леди.

Полностью отключился — таков был диагноз Шарлотты относительно бедного Стюарта, который, казалось, был так заворожен Эстер, что прошло некоторое время, пока он наконец обрел дар речи.

— Невероятно! Черт возьми, это — невероятно! О, извините, Эстер… но кто из вас теперь работает, собственно говоря, у Джеймса?

— Шарлотта, — ответила Эстер и указала на ногу. — Перелом малой берцовой кости, поэтому я лежу неподвижно.

— Хорошо, — Стюарт переводил взгляд с одной на другую, — а может ли мне кто-нибудь объяснить, что это значит? Джеймс Первик — хороший парень, он должен был бы послать цветы, если его ассистентка сломала ногу, а не требовать, чтобы ее сестра в это время выполняла работу.

— Ну, — Шарлотта усиленно рассматривала ногти на своих пальцах, — существует крошечная проблема в этом деле. Мистер Джеймс К. Первик не имеет никакого представления о том, что его ассистентка лежит со сломанной ногой в больнице.

Потрясающе, но на этот раз Стюарт сейчас же все понял. Шарлотта изменила свое мнение о нем. Может быть, его интеллект был просто заморожен из-за того, что он был влюблен!

— Должно ли это означать, что вы, две красавицы, одурачили Джеймса?

Шарлотта глубоко вздохнула.

— Вынужденно. Это должно было быть шуткой. Мы хотели попробовать один раз, на один вечер, можно ли снова возобновить старую игру нашего детства и поменяться ролями.

— Идиотизм.

— Правильно, — сухо подтвердила Эстер. — Я с самого начала сопротивлялась, но эта сумасшедшая спряталась за нашу бабушку, а она всегда выступает за всякую чепуху. Я вынуждена была подчиниться. В результате ее подвыпивший друг меня чуть было не угробил на своей машине, но я скажу тебе, Шарлотта, одно: ты можешь списать со счетов Бена Джексона. После того как я ему высказала все, что о нем думаю, он, вероятно, больше никогда тебе не позвонит.

— Это для меня — подарок. Я тебе уже сказала, что у меня с Беном ничего нет.

— Ну и тем более — с Джеймсом К. Первиком, не правда ли?

Шарлотта вздрогнула, как от удара. На самом деле она недооценила Стюарта.

— Чепуха, я…

— Вы лжете, мисс Шарлотта Виндхэм. Лучше перестаньте это делать. У влюбленных мужчин всегда есть чрезвычайно чувствительные антенны для своих соперников. Я все время размышлял о том, могу ли участвовать в гонках против Джеймса. Я проиграл, правильно?

Выражение лица смущенной Шарлотты все время менялось, и Эстер читала по нему, как по книге.

— Первик? Ты потеряла разум, Шарлотта! Мужчина, который ненавидит женщин. Он не доверяет ни одному женскому существу. Какая-то кинозвездочка, наверное, сильно обманула его. С тех пор он живет как отшельник в своем бунгало, и только его домохозяйка, которая весит два центнера, имеет к нему доступ. Более неподходящего мужчину вряд ли можно найти.

— Тебе не приходит в голову ничего лучшего, чем эта чепуха? — злобно прошипела Шарлотта. — Кто же верит этому вздору? Кроме того, я прекрасно могу решить сама, какой мужчина мне подходит. Пожалуйста, не вмешивайся.

— Что значит вмешиваться? — Стюарт повернулся лицом к Эстер. — Разве не может быть, чтобы вам пригодился хороший совет, Шарлотта?

Сомнения Стюарта очень совпадали с ее собственными, и она не смогла скрыть своей неуверенности.

— А как обстоят дела между тобой и Джеймсом Первиком? — осторожно осведомилась Эстер. — Ты находишь, что перед его карами нельзя устоять, только теоретически, или что-то между вами было? Твоя симпатия основана на взаимности? Я знаю, что он ненавидит женщин, но я составляю исключение. Я единственная, кто время от времени может его уговорить делать вещи, которые его не устраивают.

Шарлотта покраснела и нервно теребила рукав своей куртки.

— Я люблю его… — прошептала она так, что ее почти не было слышно.

— А он? — не сдавалась Эстер.

— Он меня тоже любит…

— Но он думает, что ты Эстер Виндхэм, так? Он слепой?

Стюарт состроил гримасу.

— Влюбленный и слепой — это почти одно и то же. Что за всеобщий хаос! И к тому же совсем ненужный! Почему бы вам не пойти к Джеймсу и не сказать ему просто и ясно всю правду, Шарлотта?!

Шарлотта задумчиво покачала головой.

— Невозможно. Что я должна сказать? Что я уже несколько дней лгу, не переставая? Что я не Эстер, но что, собственно говоря, ему должно быть все равно, кого он любит? Разве мы фигуры в шахматной игре? Если я не получу одну пешку, то возьму другую?

— А что вы сделали со мной, моя рафинированная Шарлотта? — Стюарт затронул больное место. — Вы так же подсунули мне под нос другую пешку, чтобы я вас больше не обременял. — Казалось, что Стюарту понравилось это сравнение с шахматной игрой.

Эстер кивнула.

— Я бы вас попросила так не говорить, я — никакая не пешка! — запротестовала она и поправила свою шаль, чтобы она выглядела на ней более декоративно. Несмотря на полное самообладание, ее бледные щеки под горячими взглядами Стюарта порозовели. Эстер даже позволила, чтобы он взял ее руку и, как бы оберегая, спрятал ее в своих руках. Оба ничего не сказали, но Шарлотта подумала, что в широком смысле слова жену торговца скотом — пусть и такого состоятельного — можно назвать пешкой. Но на самом деле она не хотела заниматься делами Эстер. Она и Стюарт — взрослые люди и в состоянии разобраться в своих проблемах.

Еще несколько дней назад она не могла и подумать о себе ничего подобного. Самооценка, которая оказалась совершенно неправильной.

— Стюарт прав, — снова вернулась к начатой теме Эстер. — У тебя есть шанс: скажи Джеймсу Первику честно и откровенно всю правду. Он на тебя разозлится, но, конечно, когда-нибудь снова успокоится.

Шарлотта сжала губы. Она слишком хорошо помнила слова Джеймса: «К сожалению, у меня аллергия на ложь и на попытку распять меня». Она сделала и то, и другое.

— Нет, это невозможно, — сказала она подавленно.

— Что значит невозможно? — добивала ее Эстер в своей обычной манере. — Ты хочешь, чтобы все просто шло само по себе? А как это должно идти дальше? Я когда-нибудь избавлюсь от этого гипса, и тогда мне снова понадобится моя работа. Наши родители не оставили нам, к сожалению, никакого наследства, а на деньги бабушки я жить не хочу.

Она была права, но Шарлотта не могла смириться с мыслью, что нужно все рассказать Джеймсу. Она не хотела бы видеть, как изменится выражение его лица и вместо любви на нем отразится гнев. Было бессмысленно надеяться на чудо, и все же это было как раз то, чего она ждала в этот момент вопреки всякому разуму.

— Шарлотта, Джеймс никогда вам не простит, если узнает правду не от вас, — пытался переубедить ее Стюарт. — Вы должны покончить с этой комедией, пока обмен ролями еще можно считать шуткой, которая лишь случайно приобрела серьезный характер. Если он вас любит, ему будет неважно, что вы не Эстер. Самое главное, что вы принадлежите ему.

Он хотел ей только добра, но Шарлотта осталась при своем мнении.

— Так дело не пойдет. По крайней мере, сейчас, — повторила Шарлотта. — Я должна дождаться подходящей возможности. Это трудно…

— Естественно, трудно. — Эстер не строила никаких иллюзий относительно положения сестры. — Но каждая минута промедления делает твое положение все более сложным. Если ты его действительно любишь, то сейчас можешь уничтожить то доверие, которое существует между вами, и тогда он сумеет простить тебе это только с очень большим трудом.

Шарлотта знала, однако, и другую сторону Джеймса. Нежную, веселую, шутливую и любящую, но она также помнила, что ложью добилась тех чудных часов, которые провела в его объятиях. Хотя вначале она и не могла предположить, что получится в результате этой лжи, но это был сознательный обман. Она глубоко вздохнула.

— Я вам очень благодарна за то, что вы хотите мне помочь, но на самом деле это не в ваших силах. Я должна сама увидеть, что смогу сделать. И, кроме того, Джеймс К. Первик устроит мне скандал, если я еще задержусь здесь на обеденный перерыв. Всего хорошего, сестричка. Вещи, которые я должна была тебе принести, находятся в свертках и пакетах, а если ты захочешь еще что-нибудь, до того как я к тебе приду в следующий раз, то только позвони мне!

Она уже была у дверей, когда Стюарт вскочил.

— Минуточку, Шарлотта. Я отвезу вас в офис, ведь, в конце концов, для чего у меня машина? — И затем добавил, обернувшись к Эстер: — Я вернусь, если, конечно, вы позволите…

Эстер стрельнула глазками точно так же, как это делала ее бабушка Лорин Виндхэм на сцене, и надо было признать, что сделала она это мастерски, а затем слабо улыбнулась, откинувшись на подушках.

— Ну, конечно, если вам только не будет скучно…

Шарлотта состроила гримасу. Могла ли она это предвидеть! Если бы только у нее был такой же талант устраивать свои собственные сердечные дела.

Джеймс Первик снял ноги со своего письменного стола и сдвинул вместе все эскизы, которые покрывали каждый сантиметр его большой деревянной поверхности. Первые предложения, которые сделала подруга Эстер Виндхэм, ему очень понравились на подсознательном уровне. Это были абстрактные проекты, которые при более близком рассмотрении оставляли простор для фантазии.

Вот голубая мозаика с отдельными точками света. Он мог бы вообразить, что здесь идет речь о виде из его имения на бухту Санта-Моники. Коричневые вариации, оттенками напоминающие землю, наводили на мысль об индейцах.

Если удастся добиться подобных цветов и оттенков и в коже, то каждая из этих подушек сама по себе станет произведением искусства. Вопрос был только в том, кто будет заниматься их изготовлением и кто будет их принимать? Он сам целиком занят уже имеющимся производством и отдельными заказами для киностудий. А его сотрудники? Это прекрасные специалисты, которые стоят тех денег, которые получают, но ни один из них не обладает той художественной жилкой, которая была необходима для этого дела.

Здесь нужно было бы поэкспериментировать, попытаться заменить одну краску другой, упростить или изменить те формы, которые при работе с кожей нельзя хорошо сделать. Кто же подойдет для этой ответственной работы? Откровенно говоря, Джеймс уже признался самому себе, что сражается с зеркалом. В глубине души он давно знал, кому должен поручить это задание, — Эстер!

Это была ее идея, и она, конечно, займется ею, чтобы осуществить максимально эффективно. Он хотел также, чтобы она была рядом с ним и тогда, когда он работал на фабрике. В течение нескольких дней она стала для него необходимой. Она стала частью его жизни, от которой он не мог отказаться. Дело было не только в опьяняющей страсти, которую дарила ему физическая любовь. С каждым часом он открывал в ней все новые и новые стороны, которые ему нравились. Было такое впечатление, что она в прошлые годы вела рядом с ним существование куклы, выставленной в витрине, на которую можно было только любоваться, но у которой не было ярко выраженных признаков характера.

Теперь ему пришли в голову некоторые детали. Движение, которым она отбрасывала кудри, если на что-нибудь сердилась. Ее темпераментные жесты, ее нетерпение, если она должна была ждать. Но при всей ее энергии и темпе жизни в ней была бесконечная нежность и готовность ему отдаться, когда она в его объятиях прижималась к нему. Она изменилась или просто научилась видеть? Этого он не мог сказать.

Но где она пропадает? Обеденный перерыв уже давно закончился, а она вовсе не была такой женщиной, которая на основании своих особых отношений позволяет себе некоторые вольности. Он нервно поднялся и начал беспокойно ходить по комнате.

Перед картиной, которую принесла ему Эстер для демонстрации возможностей своей подруги, он остановился. Серые, слегка обозначенные волны, которые неслись на скалы, серебряные облака и предчувствие будущего солнечного света — все это нравилось ему. Он не был искусствоведом, но доверял себе, когда надо было определить качество. Удивительно, что художница до сих пор не нашла галериста, готового выставлять ее работы.

Из любопытства он попытался расшифровать замазанную подпись в углу картины. Комбинация из двух букв, которые он, пофантазировав, прочитал как ШВ. При этом ему пришло в голову, что Эстер никогда не упоминала имя своей подруги.

Он подошел к окну и посмотрел вниз на фабричный двор. Грузовик телевизионной компании ABC как раз подъезжал к погрузочной платформе. Наверное, они приехали за мебелью для жилой комнаты периода мексиканской войны за независимость. Эта копия, выполненная по оригиналу, давно стояла на складе и мешала проезду. Срок съемок трехсерийного телевизионного фильма был сдвинут, и он против своей воли должен был предоставить в их распоряжение свое складское помещение. Надо бы не забыть сказать Эстер, чтобы она включила в счет оплату за все время хранения. ABC может себе это позволить.

Он уже собирался отойти от окна, когда увидел мчащуюся спортивную машину оранжевого цвета, которая слишком быстро проехала поворот и довольно резко затормозила перед главным входом. Какой сумасшедший…

Никакой не сумасшедший! Стюарт Дейтон. Разве он не вернулся еще три дня назад в Монтану? Джеймс узнал изящную фигурку, которой Дейтон так предупредительно помогал выйти из машины. Его челюсти напряглись, и он так сжал зубы, что ему стало больно. Эстер!

Эстер, которую, казалось, очень развеселило замечание Стюарта Дейтона. Она даже не сопротивлялась, когда он положил ей руки на плечи и нежно поцеловал в обе щеки.

Джеймс не заметил, что его горький смех на самом деле не прорвался сквозь плотно сжатые губы. А он-то действительно поверил, что она не такая, как все остальные женщины! Что она меньше думает о своей выгоде, что она менее, чем они, легкомысленна, неверна и лжива! Ну, теперь он видел собственными глазами, что обманулся. Она обманула его при всем честном народе. Она даже не потрудилась скрыть свою склонность к Стюарту Дейтону. Она, видимо, чувствовала себя очень уверенно. Но теперь это долго не продлится.

— Ты поплатишься за это, Эстер Виндхэм. Эту игру в ложь и предательство выиграю я.

Шарлотта освободилась из сильных объятий Стюарта и засмеялась чуть смущенно.

— Не торопись, Стюарт, мы еще не связаны родственными узами. У моей сестры, в конце концов, существуют и свои собственные желания в этом деле.

На лице Стюарта появилась широкая улыбка.

— Но я должен поцеловать кого-то другого, иначе я просто лопну. Я начал с любовной тоски и разочарования, и что произошло? Чудо! Женщина, которую я люблю, существует в двух экземплярах. Нужно ли сдаваться?

Шарлотта снисходительно покачала головой.

— Я вам предлагаю поехать в отель и принять холодный душ. Только тогда и станет ясно, произошло ли чудо на самом деле.

— Итак, вы снова дали мне понять, Шарлотта, что совершенно пренебрегаете моими чувствами.

Так как Стюарт молниеносно переключил весь свой интерес на Эстер, Шарлотта мгновенно нашла сестринский тон во взаимных легких насмешках.

Смеясь, они расстались, и глаза Шарлотты все еще светились удовлетворением, когда она шла через основное помещение мимо письменного стола мисс Стит в свой кабинет.

— Шеф уже ушел, — крикнула та ей вслед.

Держась за ручку двери, она повернулась.

— Что?

— Да, он больше, наверное, не хотел ждать. Обеденный перерыв давно закончился. Я должна вам передать, что для вас на столе лежит сообщение. Вы можете догнать мистера Первика, он ушел всего несколько секунд назад…

Шарлотта рассердилась, что выдала мисс Стит свою полную неосведомленность. Но перед обедом ей еще ничего не было известно. Тем не менее она не хотела доставить удовольствие этой противной личности и помчаться вслед за Джеймсом, как всполошившаяся курица.

— Хорошо, спасибо, мисс Стит.

Она закрыла за собой дверь и подбежала к окну. Шарлотта как раз успела увидеть хвост темного лимузина Джеймса, который выезжал из главных ворот. Разочарованная, она опустила штору.

На подставке для письма лежал сложенный листок бумаги. Она его развернула и прочла короткое послание.

«Мне нужно срочно уехать. Я заеду за тобой около 19 часов, чтобы поужинать. Надеюсь, что тебя устроит, если мы поедим у меня. Мне нужно с тобой кое-что обсудить.

Джеймс».

По крайней мере, он мог бы передать привет, если оставил такое интимное сообщение. Шарлотта задумчиво посмотрела на строчки. Что же хотел обсудить с ней Джеймс?

Она открыла дверь в комнату шефа. Но там также не было никаких указаний на это. Она увидела, что ее эскизы лежали разбросанными по всему столу и что эскиз, на который ее вдохновил вид из его дома, лежал сверху.

В первый раз Джеймс ушел из бюро, не приведя хотя бы в относительной порядок свой письменный стол. За те несколько дней, которые она работала в качестве ассистентки, ей бросилось в глаза, что основательность и любовь к порядку были его характерными чертами и что он никогда не бросал проекты, с которыми работал.

Хотел ли он говорить с ней о проектах? Рассердился ли на нее из-за опоздания? Нет, Джеймс не был мелочным человеком, скорее, наоборот. Тогда откуда это неприятное чувство, которое появилось у нее при мысли о предстоящей встрече? Она его любила, но она его также и боялась, а ее нечистая совесть все больше и больше мучила ее.

Шарлотта сжала руки с такой силой, что ногти до боли впились в ладони. Она должна была найти выход. Она просто должна была это сделать.

7

Шарлотта выбрала в шкафу своей сестры темно-синее платье из тафты с глубоким вырезом, открывающим плечи. У платья был присборенный лиф, который подчеркивал грудь, и широкая длинная юбка, состоящая из большого количества шуршащих оборок из тафты. К этому платью она подобрала соответствующее болеро, которое, наверняка, носила с ним Эстер, и длинную нитку жемчуга.

Она выбрала пару ярко-красных босоножек на высоких каблуках, вместо пояса завязала вокруг талии ярко-красную шаль, распустила волосы и заколола их с одной стороны красной матерчатой розой.

Она выглядела очень смело, очень сексуально, и в ресторан не пошла бы в таком виде, но для вечера с Джеймсом… почему бы и нет? Она чувствовала, как окончится вечер с Джеймсом, и при одной мысли об этом у нее бегали мурашки по коже. Ее страстное желание быть с Джеймсом волновало своей новизной и неизвестностью. Оно сделало ее мягче, ранимее, разрушило ту броню, которую она воздвигла между собой и миром, и особенно между собой и мужчинами.

Когда раздался звонок, она набросила плащ с поясом и пошла к двери.

— Джеймс!

— Ты пунктуальна, как это приятно.

Это было не то приветствие, которого она ожидала. Но, с другой стороны, быстрый поцелуй, который последовал за произнесенными мимоходом словами, говорил совсем другое.

— Ты не хочешь войти? — спросила она, затаив дыхание, но Джеймс отказался.

— Поехали ко мне, я велел все приготовить.

Снова этот небрежный деловой тон, который он выбрал. Мягкое превосходство отца по отношению к наивному ребенку. Но не вообразила ли она это? У нее просто еще не прошла неуверенность от того разговора, который она вела со Стюартом и Эстер.

В ситуации с самого начала было много проблем, и из-за этого она теперь искала в каждом замечании что-то особенное. Она должна была себя лучше контролировать, иначе ему бросится в глаза то напряжение, в котором она находилась. И она беззаботно болтала всякую чепуху, пока он вез ее в вечернем потоке машин, направлявшихся в Санта-Монику.

Она уже так хорошо ориентировалась в его доме, что сама сняла пальто и ожидала Джеймса в комнате, пока он просматривал личные письма и сообщения, которые ему положила его экономка на консоль рядом с входной дверью.

Джеймс остановился на мгновение, чтобы рассмотреть молодую женщину, которая стояла в проеме окна на террасе и глядела на него. Белые муслиновые шторы создавали фон, на котором ее темное платье выглядело так, будто было вырезано ножницами. Хрупкая фея, вызывающе чувственная. Снова другое лицо, которое опять расширило шкалу ее ошеломляющих превращений. Ему было трудно не обнять ее.

Шарлотта пошла ему навстречу и доверчиво положила раскрытые ладони на грудь. Она окутала его запахом своих терпких духов и, поднявшись на цыпочки, игриво поцеловала в уголок рта.

— Ну, Джеймс К., что такое важное ты хочешь обсудить со мной? — спросила она.

— Позднее, — возразил он. — Давай сначала поедим. Я велел накрыть нам стол. Честно говоря, я голоден как волк. Сегодня я не обедал.

Шарлотта вспомнила о теплом гамбургере, который съела между покупкой духов и доставкой книг в больницу, и ощутила готовность проверить искусство экономки Джеймса. Но все же она не ожидала увидеть роскошно накрытый стол, который был уставлен самыми дорогими деликатесами. От икры и паштета из трюфелей до копченой семги — здесь было представлено все. Бутылка шампанского стояла в серебряном ведерке, и Джеймс немедленно начал открывать его.

— Ах, Боже мой! — Шарлотта была потрясена. — А какое событие мы празднуем?

— Можно и так сказать, — ответил Джеймс и налил ей полный бокал.

— За тебя, моя любовь! За твое искусство морочить голову всем мужчинам.

Тост, к которому Шарлотта не могла присоединиться.

— Что значит «всем»? Ты говоришь это, как будто я на самом деле женщина-вамп, которая может довести до смерти любого мужчину и которую играла моя бабушка в своих фильмах. Но, впрочем, все они в настоящей жизни были замужем, как и другие честные и порядочные женщины, иначе у них не было бы теперь никаких внучек…

Она не договорила эти предательские слова, и фраза повисла в воздухе. Он был погружен в изучение смущающих перспектив ее выреза, и опущенные веки мешали Шарлотте увидеть в его глазах отчаяние.

— За тебя, — повторил он упрямо и жадно выпил свой бокал одним глотком. После этого он сразу же наполнил его снова. Шарлотта осторожно пригубила шампанское и села на место, которое явно было предназначено для нее. Маленькая серебряная роза лежала на светлой салфетке из ткани. Трогательное внимание.

— Какая прелесть, — прошептала она и повертела это произведение искусства в руках.

Джеймс, казалось, ничего не слышал. Он подавал ей лакомства, в то время как сам едва дотронулся до еды. Вместо этого он все чаще наполнял свой бокал. Она еще никогда не видела, чтобы Джеймс так много пил, хотя он и не пьянел от шампанского. Он казался ей несколько отсутствующим, усталым, но не пьяным. Внезапно у нее пропал аппетит, и она положила свой прибор.

Собственно говоря, она еще не поняла смысла этого праздника для двоих. Ей было бы гораздо приятнее, съев сандвич, просто прижаться к Джеймсу и обнять его, чем ради всех этих деликатесов сидеть на другом конце стола, отделенной от него хрусталем, фарфором и серебром. Почему он решил, что ей это нравится?

Вечер по ее вкусу выглядел бы совсем иначе: она с удовольствием приготовила бы что-нибудь для Джеймса в своей мастерской! Что-нибудь французское, чтобы победить с помощью чеснока запах краски и скипидара. Она постелила бы на стол свою простую скатерть в красную клеточку, положила бы белый хлеб и поставила бутылку простого деревенского вина, которое так любила. В это время она могла бы показать ему свои картины и поговорить о том, что она еще хочет нарисовать. Но это были иллюзии! До тех пор пока Джеймс не узнает, что она Шарлотта, а не Эстер Виндхэм, все это останется мечтой.

Его молчание смущало ее.

— Джеймс, что с тобой?

Шарлотта отодвинула стул и пошла к нему. Не отвечая, он обнял ее за талию и уткнулся лицом в ее грудь. Низкий голос, который она так любила, теперь звучал глухо и отчужденно.

— У меня пропал аппетит. Это значит, что у меня появился аппетит на что-то другое. У меня есть шанс заманить тебя в соседнюю комнату?

Шарлотта почувствовала его руки, которые скользнули по ее спине, потом двинулись вперед и, лаская, охватили ее груди.

— А что ты хотел обсудить со мной? — спросила она, затаив дыхание.

— Позднее, я же сказал, позднее…

Прежде чем она поняла, что он хочет сделать, он вскочил и поднял ее на руки. Как это уже было однажды, он отнес ее в спальню, но сегодня это был не романтический жест, а сплошное нетерпение. Шарлотта совершенно не понимала, чем вызвана та спешка, с которой он снимал с нее одежду. Изящный соблазнительный лиф платья был для него обременительным препятствием. Вздрогнув, она услышала треск разрываемой ткани.

Она хотела протестовать, но то лихорадочное желание, с которым он стремился обладать ею, захватило и ее. Это было подтверждением того, что он ее любит, что она для него что-то значит. Но в то же время она испытала страх перед чужим человеком, который больше не был похож на того нежного любовника, который так баловал ее в последние дни.

— Джеймс, пожалуйста, ты делаешь мне больно…

Он не реагировал. Шарлотта попыталась освободиться, оказать сопротивление крепкой хватке, которой он держал ее на постели. Безуспешно. Это была борьба котенка с волком. Сравнение, которое невольно пронеслось у нее в голове, когда она увидела его глаза. Серебро, внезапно превратившееся в сталь. Холодные, пугающие глаза, в которых не было никаких эмоций. Что же произошло?

Он выпустил ее на короткое время, чтобы раздеться. Шарлотта поднялась и хотела уйти из постели, охваченная непонятным ужасом. Однако он быстро и больно схватил ее за запястье и потащил обратно.

— Джеймс, ты сошел с ума? Что это…

— Да, моя красавица, я сошел с ума из-за тебя…

— Пожалуйста, Джеймс, не так…

Но ее собственное тело выдало ее, в то время как дух протестовал. Он реагировал на ее ищущие руки, он шел ей навстречу во всем.

— Ты ведьма, Эстер Виндхэм. Соблазнительная маленькая ведьма! Таких, как ты, в средние века сжигали на кострах.

Хотя он и говорил шутливо, это не показалось ей смешным.

— Ведьмы могли нагнать страху только на узколобых, необразованных и глупых мужчин, — быстро возразила она.

— И они показывают даже самым интеллигентным мужчинам, где установлены границы для них.

Горячий язык, играющий с ее сосками, ввел Шарлотту в заблуждение, отвлек ее, и она потеряла нить разговора, хотя ей и было необходимо разговорить его. Что он думал? Почему стал совсем другим, таким чужим? Но его пальцы скользили, как игривые волны, по ее коже, оставляли после себя пламя и делали всякое сопротивление невозможным.

Хотя она до сих пор не считала себя ледяной горой, но легкость, с которой Джеймс покорял ее, снова ее ошеломила. Шарлотта задыхалась под его ласками, вся извивалась, молила об избавлении и наслаждалась каждой секундой.

Но у нее все время оставалось впечатление, что сердце Джеймса не участвовало в этом. Он не причинял ей никакой боли, но все же то, что он с ней делал, было почти мучением. Он довел ее до границы того, что она могла вынести, но сам владел собой и холодно играл с нею, как будто она была каким-то инструментом.

Была ли это проницательность, вызванная нечистой совестью, или обостренные чувства — антенна влюбленной женщины, позволяющие ей ощутить какую-то трещину в нем? Почему эти руки, которые доставляли ей столько наслаждения, действовали не нежно, а так бесцеремонно и грубо?

Она хотела его остановить, но он не слушал ее отрывистые просьбы. Она его умоляла о… да, собственно, о чем? Об избавлении? О продолжении столь желанных страстных пыток? Почему он так долго ждет?

Она всхлипнула, когда он наконец вошел в нее глубоко и решительно. Она предалась безумию чувств, которые он высвободил в ней, и бросилась ему навстречу, не щадя себя. Она увлекла Джеймса с собой в страстный ритм, который их объединил и который наконец обрушил ту стену, за которой он скрывался весь вечер. Она почувствовала, что он совершенно забылся. То же самое произошло и с ней.

Здесь было наконец то единство, то взаимное проникновение, которое делало из ее любви нечто большее, чем секс. В этот миг они полностью принадлежали друг другу. Они летели через невесомое ничто, которое отделило их от всего мира и его законов. В калейдоскопе из рассеянного света и бархатной, бесконечной ночи.

Шарлотта не знала, сколько времени она так лежала, отдалившись от действительности. Она чувствовала себя совершенно обессиленной, совершенно пустой. И хотела найти тепло и чувство защищенности в объятиях Джеймса. С закрытыми глазами она пошарила рукой по постели, чтобы найти его тело, но постель была пуста.

Она испуганно открыла глаза, оперлась на руку и осмотрелась. Она была одна. Но из ванной доносился шум душа.

То, что она оказалась одна в этот момент, было как удар по лицу. Прежде всего ей это вдруг показалось самым плохим, что могло бы случиться. Оставить ее одну в то время, когда она приходила в себя. Ни одного ласкового слова, ни одного нежного жеста, после того как она ему целиком и полностью отдалась. Что же произошло? Шарлотта внезапно испугалась, сама не зная почему.

Когда Джеймс пришел из ванной, она до самой шеи завернулась в покрывало и молча смотрела на него. Он не мог не почувствовать, чего ей стоило это самообладание. Но это только утвердило его в мыслях о мести. Нарочито небрежным жестом он бросил на кровать маленький пакетик, который достал из кармана своего банного халата.

— Это для тебя.

У Шарлотты, как у кошки, сузились глаза. Она осторожно взяла в руки квадратную коробочку, которая по величине вряд ли была больше коробки сигарет. Украшение? Мгновенно у нее в голове пронеслась фантастическая мысль. Обручальное кольцо? Поэтому он был таким странным? Он ее упрекает, что она его довела до того, что он хочет отказаться от своей свободы? Может ли мужчина быть таким сумасшедшим?

Она заставила себя открыть коробочку с подарком, не проявляя никаких признаков волнения. Она должна была это сделать медленно, чтобы он не заметил, как у нее дрожат пальцы. Наконец она открыла крышку. На бархатной подушечке цвета бургундского вина мерцал бриллиант на серебряной, филигранно отделанной цепочке. Потрясающее украшение! Свет преломлялся в гранях камня и заставлял его вспыхивать, но в глазах Шарлотты свет померк, когда она посмотрела на Джеймса. Инстинктивно она поняла, что это такое.

— Прощальный подарок, Джеймс К. Первик?

Он пожал плечами.

— Называй это как хочешь, моя умная Эстер. Ты можешь называть его также подарком на память. Во всяком случае, я не хочу стоять у тебя на пути во время твоей охоты за миллионами Стюарта Дейтона. Мы провели вместе несколько прекрасных дней, но теперь будет лучше, если ты оденешься и уйдешь.

Господи Боже мой, не сказать бы теперь что-нибудь не то.

— Стюарт Дейтон?

Джеймс холодно улыбнулся.

— Иди, мое сокровище, мы не будем себя показывать глупее, чем мы есть, не так ли? Я, со своей стороны, всегда считал тебя очень ловкой женщиной. Неудивительно, что ты при наличии такой альтернативы предпочла Стюарта, Он молод, богат, прекрасно выглядит и в достаточной степени сходит с ума по тебе, чтобы нравиться.

Сокровище… Того, как он произнес это слово, было достаточно, чтобы заставить Шарлотту покраснеть.

— Ты, кажется, лучше меня знаешь о моих планах, — сказала она резко.

— Тебя это удивляет? Я должен быть тебе благодарен. Если у тебя в игре два туза, то ты должна быть более ловкой, Эстер Виндхэм. Это не было хорошей идеей, попросить Стюарта привезти тебя в офис и прямо на моих глазах его нежно поцеловать!

— Ах, вот оно что! Перестань, это он меня поцеловал, а не я его! Ты ошибаешься, поскольку…

— Уходи, уходи, давай больше не будем лгать. — Джеймс посмотрел на нее с такой яростью, что она на самом деле замолчала. Разве это слишком много, если требуешь доверия от мужчины, которому отдала всю себя?

Она устало поднялась и собрала свою одежду.

— Я надеюсь, что ты позволишь мне воспользоваться твоей ванной. Ты же все-таки не можешь выставить меня за дверь таким образом…

Джеймс налил себе виски из графина, который стоял рядом с постелью, и сделал глоток.

— Не торопись, дорогая.

Слезы выступили у нее на глазах, но она смогла спрятаться в ванной, прежде чем он успел что-то заметить. Она почувствовала, что ноги у нее стали ватными, опустилась на табурет и закрыла лицо руками. Но вдруг она поняла, что больше не может плакать, потому что, как при яркой вспышке, ей стала ясна вся циничная режиссура этого прощального вечера, который Джеймс инсценировал таким образом. Сначала холодные закуски, потом много шампанского, и затем битва в постели.

— Ты его еще раз обслужила, Шарлотта Виндхэм, — констатировал насмешливый голос где-то внутри у нее. — Он тебя вышвырнул. Но до этого еще раз получил удовлетворение для себя! Он тебя использовал как девушку, стоящую на углу соседней улицы. А перед уходом он тебе заплатил. Это щедро, в конце концов, но это гонорар за сделанную работу.

Унижение от этого горького признания было тяжело перенести. Но отчаяние и ярость — все вместе — придали ей силы. Он не мог не понимать, как сильно ее обидел.

— Черт тебя побери, Джеймс Первик! — прошептала она, надевая свою одежду. — Тебя и всех мужчин на этом свете. Вы все одинаковые, не считающиеся ни с кем, эгоистичные и пошлые подонки!

Ругательства еще витали в ванной, когда она, совершенно одетая, вернулась. Он смотрел в ночь, пил виски и был в согласии с собой и всем миром. Шарлотта схватила футляр с украшением с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели.

— А ты не мог рассчитаться со мной сегодня после обеда, Джеймс? — спросила она, терзая себя этим вопросом.

Его улыбка была, напротив, очень дружелюбной.

— Это лишило бы нас прекрасного вечера, не правда ли? Ты обладаешь замечательными талантами в постели, Эстер, и у меня сложилось впечатление, что ты также получила удовольствие от нашего маленького интермеццо.

Что за подлая и безобразная месть?! Ему было стыдно, но он продолжал свою игру. Перед Эстер Виндхэм он не обнаружит свою слабость.

Смех Шарлотты прозвенел как разбитый бокал. Проходя мимо, она бросила на стол коробочку с его подарком, которая скользнула по мраморной столешнице и упала на пол.

— Не трудись платить мне. Я оказываю услуги пока еще бесплатно! Подари это следующей, которая будет достаточно глупа, чтобы клюнуть на твои ухаживания.

Не ожидая от него ответа, она подошла к телефону, чтобы вызвать такси. В дверях она услышала ироничные слова, которые он сказал на прощание.

— Пришли мне приглашение, если тебе удастся притащить Стюарта Дейтона к алтарю.

Она спотыкалась всю дорогу до ворот. Хотя и горели все лампы, она ничего не видела. Слезы застилали ей глаза, и она уже больше не давала себе труда их сдерживать.

8

— Шарлотта! Ты сошла с ума? Как ты выглядишь?

Эстер оперлась на декоративную черную палку с серебряным набалдашником и опустилась на стул, осторожно вытянув загипсованную ногу. Качая головой, она осмотрелась в крошечной мастерской Шарлотты.

Ее сестра сидела за чертежной доской и рисовала. Ее волосы были собраны в конский хвост, на ней был старый свитер, весь в пятнах от красок, и еще более старые джинсы. Она была бледна. Болезненно бледна. Огромные глаза на лице, которому не помешало бы пребывание на солнце в течение нескольких часов.

Такой же запущенной выглядела и ее квартира. Посуда на кухне была сложена стопкой, кровать не заправлена, а три пустые бутылки из-под красного вина в прихожей вызвали у Эстер особую озабоченность.

— Ты выглядишь так, будто не выходила из квартиры целую неделю, — констатировала она.

Шарлотта взглянула на нее.

— Уже десять дней. Это важно?

— Боже мой! И что же ты делаешь? Чем ты живешь? Красным вином?

Улыбка ее сестры была очень горькой.

— К сожалению, оно кончилось. Но в холодильнике еще осталась упаковка деревенского сыра, если ты хочешь есть.

— Шарлотта, послушай, так дальше не может продолжаться.

Но и эти слова не вывели ее из апатии.

— Позаботься о своих собственных делах, сестричка. Мне не нужен миссионер.

Хотя Шарлотте было еще достаточно далеко до опустившейся пьяницы, за которую ее принимала чувствительная сестра, но фактически все прошедшие десять дней она позволяла себе роскошь предаваться безграничному состраданию к себе самой. Она знала, что дальше так не может продолжаться, но у нее не было никакого желания говорить это своей превосходной, ухоженной и уверенной в себе сестре-близнецу.

Как всегда, Эстер при общении с ней проявляла чувствительность десятитонного бульдозера.

— Миссионер, конечно, тебе не нужен, но тебя надо было бы побить, чтобы у тебя снова появился разум, и вызвать бригаду по уборке квартир, чтобы превратить твою берлогу в жилище, достойное человека. Ты хочешь наказать себя тем, что погрузилась в хаос?

Шарлотта поднялась и в конце концов со вздохом бросила кисточку.

— Неприятно в сестре-близнеце то, что она слишком хорошо знает другую. Итак, Эстер Виндхэм, теперь ты прочтешь мне нотацию. Сейчас самое время сказать, почему ты пришла на самом деле?

Так же хорошо, как Эстер знала, когда сестра лжет, так же точно и Шарлотта чувствовала сейчас, что та теперь ищет слова. Была только одна-единственная причина для этого: у нее были новости от Джеймса К. Первика.

— Я получила почту…

— От Джеймса?

— Откуда ты знаешь?

Шарлотта не стала обсуждать это более подробно.

— Я предполагаю, что это извещение о твоем увольнении…

— Тебя это удивляет, после того как ты вот уже десять дней не ходишь на работу в «Первик лтд»?

— Ну и?.. Ты требуешь теперь чек на оплату месячной компенсации?

Эстер нетерпеливо постучала своей палкой об пол.

— Трудно разумно говорить с тобой. Джеймс Первик прислал мне мои бумаги и приложил чек с оплатой за три месяца.

Шарлотта сжала губы.

— Надеюсь, ты его отослала назад?

— Почему я должна была это сделать?

— Что за вопрос! Если ты его принимаешь, то это выглядит так, будто я хочу, чтобы он меня оплачивал.

— Оплачивал?

Манера сестры — постоянно цитировать ее в виде вопросов — нервировала Шарлотту.

— Естественно, джентльмен оплачивает оказанные ему услуги. Но у меня тоже есть гордость!

— А у меня нет работы.

Обстоятельство, которое Шарлотта не приняла во внимание.

— Если бы ты знала, как часто я сожалела об этой восхитительной идее, появившейся на бабушкином дне рождении, тогда бы ты торжествовала еще больше, чем так или иначе уже это делаешь.

Эстер была задета.

— Мне не доставляют никакой радости твои страдания, Шарлотта. Но разве тебе не ясно, что ты совершила целую кучу ошибок. От тебя зависит, чтобы ты все прояснила и устранила этот беспорядок. Скажи Джеймсу Первику, что нас две.

— Я больше не скажу ни слова этому человеку!

— Но ты должна это сделать.

— Да? А почему?

— Потому что он хочет работать с тобой, если я правильно понимаю.

— Ты шутишь!

— Ну, только не в этой связи. Стюарт разыскал Джеймса. После того как он якобы стал внешним поводом вашего разрыва, он захотел доказать, что он настоящий друг…

— Но Джеймс его не стал слушать.

Теперь Эстер была ошеломлена.

— Откуда ты это знаешь?

— Как ты могла проработать два года с человеком и так мало его знать?

— Может быть, потому, что я его не любила так, как ты!

Из-за внезапной тишины глубокий вздох Шарлотты прозвучал еще громче.

— Это так и есть, сестричка. Если бы вы оба меня спросили, то Стюарту не пришлось бы пережить этот неприятный визит. Джеймс, в конце концов, меня предостерегал. Он думает, что я ему намеренно солгала и обманула его с другим мужчиной. И чтобы завершить картину: я, по его мнению, действую только из чистой алчности и продаю себя тому мужчине, который больше заплатит. У него нет даже и малейшего следа доверия. Для него женщина не стоит и цента…

— А если он узнает, что у тебя есть сестра-близнец?

— Ну и что это должно изменить? Фактом остается то, что мы доставляли друг другу удовольствие и что я с первого момента лгала. Я использовала те чувства, которые он испытывал к тебе, и украла для себя несколько дней счастья. Теперь я плачу за это. Конец сценария.

Эстер, прихрамывая, подошла к мольберту, на котором Шарлотта набросала портрет какого-то мужчины. Бандитский птичий профиль и чувственный рот были такими живыми, что она поспешно втянула воздух.

— Он хочет получить твой адрес, — сказала она наигранно и как бы вскользь. В этом и была причина, которая привела ее в мастерскую Шарлотты.

— Ты с ума сошла! Откуда он знает?

Эстер пожала плечами.

— Ты должна это знать. Он хотел получить у Стюарта имя и адрес художницы, которая нарисовала портрет бабушки Лорин. Речь идет о каких-то проектах или эскизах, которые она для него должна была подготовить. Естественно, я не сказала Стюарту, что это была ты сама. Может быть, Джеймс Первик что-то чувствует и хочет таким образом снова установить контакт с тобой.

Шарлотта снова откинулась назад на своем стуле и скривила рот. Странно, что она так быстро забыла об эскизах! Или, может быть, она просто выбросила их из своей памяти. Итак, Джеймс хотел продолжать проект дальше. Ну и пожалуйста, у него было ее благословение, но не ее сотрудничество.

— Хотя мы живем в Лос-Анджелесе, сестричка, но это не голливудский фильм. Ведь речь идет лишь о случае. Стюарт должен ему сказать, что художница не заинтересована в совместной работе. Здесь полно графиков и художников, которые могут сделать для него то же самое.

— А почему ты не скажешь это Первику сама?

— Потому что я не хочу ни видеть его, ни говорить с ним! Никогда больше! И теперь я была бы тебе благодарна, если бы ты меня оставила, Эстер. У меня нет настроения заниматься болтовней.

— Первое настоящее слово, моя любимая Шарлотта. Но тем не менее я скажу тебе, что я думаю о твоем поведении. Ты не решишь проблему, если погребешь себя под горой работы и забудешь о себе. Если ты еще любишь Джеймса Первика, то сейчас самое подходящее время, чтобы выйти из этой пещеры.

— Грамматическая ошибка, дорогая сестра. Я его любила, для этой темы я предпочитаю прошедшее время.

Эстер с недовольным видом пошла к двери.

— Я не могу терпеть, когда ты мне лжешь, Шарлотта! Ты достаточно взрослая, чтобы быть честной по отношению к себе самой. Если это не так, то теперь самое подходящее время, чтобы ты этому научилась.

Шарлотта не ответила на холодное прощание. Она ведь не должна показать Эстер, что та права. С той самой ночи, когда Джеймс так беспощадно выставил ее из дома, она жила как в облаке из ваты, куда ничего не проникало. Как будто она была под наркозом и потому совершенно неспособна к какой-нибудь ясной мысли.

Она бросилась в работу, но вместо эскизов моделей для купания под ее карандашом снова и снова возникало лицо Джеймса. Безысходность ее ситуации была слишком очевидной.

Джеймс осудил ее, не дав и секунды для защиты. Она должна его забыть. Но как она сможет осуществить этот замысел на деле, было для нее загадкой. Свинцовая усталость, которая затрудняла ее мышление, вовсе не облегчала жизнь.

Мелодичные трели длились несколько секунд, прежде чем она поняла, что звонит телефон. Джеймс?

Задыхаясь, она бросилась к трубке.

— Да?

— Шарлотта, дорогая, с каких пор ты снова дома?

В смущении она попыталась понять, чей это голос, потом в голове прояснилось.

— Бен?

— Кто же еще? Почему ты не захотела, чтобы я зашел к тебе в больницу? Ты все еще злишься на меня?

Злишься? Почему она должна злиться на него? Бен полностью ускользнул из ее мыслей, так что ей с трудом удалось восстановить связи.

— Я не понимаю, как…

Он засмеялся слишком громко.

— Дорогая, ты превосходна. У кого же из нас двоих было сотрясение мозга? Я говорю о недавней маленькой аварии. Ты уже снова спокойна?

Наконец Шарлотта вспомнила о несчастном случае с Эстер.

— Успокойся, Бен, но на новое издание этой аварии я не согласна. Все в порядке, так?

— Прекрасно, когда мы увидимся?

— Мы больше вообще не увидимся, Бен. Все кончено.

— Приходи же, Шарлотта, ты же будешь…

— Я сейчас положу трубку, прощай, Бен!

Как она только могла выносить его когда-то? Бен, с его постоянными шутками и… Но нет, она была несправедлива. Она должна наконец прекратить сравнивать каждого мужчину с Джеймсом. Она должна вычеркивать из своей жизни не Бена Джексона, а Джеймса К. Первика! Удастся ли ей это когда-нибудь?

9

Шарлотта выбралась из старомодного бассейна бабушки Лорин, который был построен в форме фасолины, и взяла полотенце. Мокрые волосы слиплись у нее на голове, а на теле, покрытом золотистым загаром, блестели водяные жемчужинки. Закрытый зеленый купальник с сильно обнаженными бедрами позволял отчетливо видеть каждый мускул ее фигуры.

Эстер считала, что ее сестра вполне могла бы себе позволить поправиться на пару килограммов. Она работала слишком много, а ела слишком мало. Это было настоящее чудо, что она согласилась провести конец недели у бабушки.

— Ну, выкладывай, а то ты лопнешь, — грубовато подбодрила ее Шарлотта.

— Откуда ты знаешь?..

— Сестричка, ты выглядишь так, будто у тебя на душе самая большая новость со времен сотворения мира.

Эстер слегка покраснела.

— Стюарт и я, мы решили пожениться, — объявила она наконец таким изменившимся взволнованным голосом, что Шарлотта просто вынуждена была засмеяться.

— Ну вот и хорошо, — сказала она с удовлетворением.

— И это все? — Эстер была обижена. — Ты, по крайней мере, могла бы удивиться или сказать: «Поздравляю от всего сердца» — или еще что-нибудь осмысленное, а не просто «Ну вот и хорошо».

— Дорогая, я сказала «Ну вот и хорошо», потому что не ошиблась со своим прогнозом. По моему мнению, вы чудесно подходите друг другу, и вы, конечно, будете очень счастливы.

— А ты не находишь пошлым, что Стюарт просто перенес на меня свои чувства к тебе?

— Эстер! — Шарлотта села на топчан рядом со своей сестрой и взяла ее за обе руки. — Ты говоришь чушь! Стюарт был влюблен только в тот образ, который создал себе после знакомства со мной. Он не имел ни малейшего представления о том, что я собой представляю на самом деле. Познакомился же он с тобой. Я уже давно перестала считать, сколько раз за прошедшие три месяца он прилетал в Лос-Анджелес и сколько раз присылал тебе билеты, чтобы ты летала к нему. Самое время подвести итог, иначе авиакомпания слишком разбогатеет.

Эстер выглядела почти смущенной, и Шарлотте пришло в голову, что она неожиданно стала на несколько лет старше своей сестры. Она желала ей счастья от всего сердца и действительно была убеждена в том, что Стюарт и Эстер прекрасно дополняют друг друга. Но она должна была владеть собой, чтобы не думать о начале этого романа. О том, что она потеряла.

— Бабушка хочет, чтобы свадьба состоялась здесь, в доме, — продолжала болтать Эстер. — Летняя свадьба в саду — это выглядит как в голливудском фильме. Я боюсь, что не смогу отговорить ее от этой идеи.

— А зачем? — Шарлотта закуталась в купальный халат. — Ты будешь потрясающе красивой невестой в белых кружевах, а Стюарта устроит любая свадьба, главное для него, что ты станешь его женой. Так ведь?

Смеха не было в ее глазах, но Эстер была слишком счастлива, чтобы заметить это. У нее было твердое убеждение, что Шарлотта за это время уже давно преодолела свою несчастную любовь к Джеймсу Первику.

Она и не подозревала, какого напряжения стоило ее сестре внушить всем друзьям это впечатление. Боль уже не была такой острой и отчаянной, как в начале, но она не исчезла. Возмущение, гнев, протест — все это уже давно растворилось в воздухе, и осталось только признаться самой себе, что она продолжает любить Джеймса. Отчаянно и без всякой надежды. Она думала, что глубоко погребла понимание этого в себе и никто уже не сможет ничего заметить.

Но ей не удалось скрыть все следы от Лорин Виндхэм, и бабушка постоянно думала об этом. Ее внучка из темпераментной легкомысленной девушки превратилась в молодую женщину, которая честолюбиво добивалась своей цели. Она хотела, чтобы ее признали настоящей художницей. Для этого она работала как одержимая, проводила ночи в мастерской и была благодарна за физическое истощение, которое позволяло ей спать крепко и без снов.

— Эстер совсем потеряла голову от радости.

Голос Шарлотты звучал меланхолично, когда она посмотрела вслед взволнованной невесте; та умчалась, не дотронувшись до обеда, на который ее и пригласила бабушка.

Старая дама тщательно свернула салфетку и улыбнулась.

— Я рада свадьбе! Свадьбы — это что-то неслыханно романтичное. Жаль, я все время мечтала о том, чтобы мы устроили двойную свадьбу для вас обеих. Ты не могла бы немного постараться, чтобы все-таки это сделать?

Шарлотта чуть не подавилась.

— Как ты себе это представляешь?

— Относительно просто, ты только должна плюнуть на свою глупую голову и на свою гордость!

Шарлотта притворилась непонимающей, хотя прекрасно знала, чего от нее хотела бабушка.

— К сожалению, мне кажется, я тебя не понимаю.

— Ха! Ты прекрасно меня понимаешь, мое дитя. Тебе очень нравится роль трагической героини? Почему ты не пойдешь к Джеймсу Первику и не расскажешь ему всю правду? Если он хотя бы наполовину такой мужчина, каким я его считаю, то он должен признать, что поступил с тобой несправедливо.

— Я больше не хотела бы говорить о Джеймсе, бабушка. Кажется, я тебе это уже говорила.

— А я думала, что ты была бы на правильном пути к тому, чтобы стать взрослой…

Лорин Виндхэм увидела упрямство в уголках рта Шарлотты и поняла, что она больше не будет говорить об этом. Но так легко она не привыкла складывать оружие. Наконец-то судьба предоставила ей прекрасную возможность деликатно, но весьма основательно вмешаться в это дело.

Джеймс Первик уставился на конверт, который прибыл с утренней почтой. Так как он был адресован персонально ему, мисс Стит, хотя несколько раз и разглядывала его с любопытством со всех сторон, но не вскрыла. Отправитель обозначил себя двумя сплетенными инициалами, которые он, казалось, когда-то уже встречал: ЛВ. Кто же, к черту, этот ЛВ? Кроме того, от конверта совершенно явно исходил запах тяжелых дамских духов. Очень странно.

Запах вызвал у него головную боль. Но это скорее зависело от его интенсивности, чем от того факта, что он совершенно автоматически сразу почувствовал терпкий запах моря и свежести, который у него навсегда был связан с воспоминанием об Эстер.

Он энергично вскрыл конверт и взял отпечатанную тяжелую карточку с приглашением, которая выпала из него. Его глаза так сузились, что превратились в щелочки. Текст был ясен и прост. Что за неслыханная дерзость информировать его таким образом!

«Мы женимся.

Эстер Скарлетт Виндхэм + Стюарт Дейтон.

Мы сердечно приглашаем Вас на празднование нашей свадьбы.

Мы будем Вам очень рады».

Адрес в Беверли Хиллс, время и три строчки, написанные от руки, которые он расшифровал с большим трудом.

«Дорогой мистер Первик, позвольте мне прибавить к официальному приглашению также и мое самое сердечное личное приглашение. Я очень хотела бы приветствовать Вас в своем доме на свадьбе моей внучки.

Лорин Виндхэм».

— К черту ее!

Только когда мисс Стит сунула голову в дверь, он понял, что закричал.

— Что вы хотите, мистер Первик?

— Покоя!

Его тон в сочетании с недвусмысленным выражением лица привели к тому, что мисс Стит снова молниеносно исчезла.

— Плохое настроение, — проинформировала она своих коллег. — Хотела бы я знать, что его так разозлило.

Джеймс поймал себя на детском желании разорвать приглашение, как будто тем самым он мог бы отменить сам факт свадьбы. Он бросил приглашение на письменный стол и попытался взять под контроль свои эмоции, беспокойно шагая по кабинету.

Что же его так взволновало? Разве он сам не просил Эстер сообщить ему, если ей удастся притащить Дейтона к алтарю?

— Мои поздравления, мисс Эстер Виндхэм. — Он скрипнул зубами. — Желаю счастья. Вы этого добились! Миллионер в ловушке!

Боже милостивый, и почему только он не может просто забыть эту тщеславную, лживую маленькую женщину? Почему какой-то запах, голос, жест сейчас же напоминают ему ее. Тогда, после того как они расстались с Самантой, его гордость была оскорблена. Но теперь?

Эстер Виндхэм была раной, которая не хотела затягиваться. Она лишала его покоя, сна, делала его несправедливым, недовольным и отчаявшимся. Он даже не должен был закрывать глаза, чтобы видеть ее лицо перед собой. Глаза, которые могли светиться, как летний лиственный лес, весь наполненный солнечными лучами, мягкий рот, который мог так страстно целовать, хрупкую фигуру.

— Не строй себе иллюзий, дружище, — приказал он себе. — Эта прелестная персона принадлежит теперь Стюарту Дейтону. По крайней мере, до тех пор, пока не найдет кого-нибудь, кто предложит больше.

Какую же из многих сторон своей личности, переливающейся всеми цветами, представила она Стюарту Дейтону? Элегантная леди? Прилежная ассистентка, которой ему так недостает? Соблазнительная маленькая ведьма, которая отравила его своим ядом. Спортивная девушка, которая вместе с ним утром бегала по пляжу? На ком же он женится?

Это было настоящим самобичеванием, когда он представил ее себе в белом наряде, в кружевах и украшениях. Ему снова вспомнился кулон с бриллиантом, который все еще был у него. Не будет ли он подходящим свадебным подарком для дамы? Маленькая колкость, которую поняли бы только они двое. Месть, капля горечи в день ее триумфа.

— Проклятье, это звучит так, будто ты на самом деле хочешь принять приглашение, дружище, — сказал он сам себе. — Тебе не приходит в голову ничего лучшего, чем себя мучить?

С другой стороны, разве это не было бы идеальной демонстрацией того, как мало она для него значит? Поздравить ее по старой дружбе и назвать Стюарта хорошим парнем — с этим он мог бы еще справиться, поскольку Стюарт был его деловым партнером. Ведь никто не знает, что Стюарт случайно женился на женщине его мечты.

Но почему он считает, что обидит Эстер этим жестом? Уверенность, что она его любила, а за Стюарта вышла замуж только из-за денег? Насколько он ее знает, она посчитала, что он отклонит предложение. Возможно также, что она об этом совсем ничего не знала, а Стюарт просто дал Лорин Виндхэм список своих деловых друзей, которых она должна была пригласить.

Но к чему тогда это специальное приглашение на праздник, которое приписала от руки старая леди? Сколько он ни ломал голову над объяснением, но не смог его найти.

— Но почему ты так страстно хочешь найти это объяснение? — мрачно продолжал он разговор с самим собой. — Тебе должно быть все равно, что делает Эстер Виндхэм. В принципе ты даже должен быть рад, что не попал в ловушку этой женщины. Случай как раз вовремя сохранил тебя от очень большой глупости.

Собственно говоря, осознание этого должно было бы его обрадовать, но он чувствовал себя разочарованным и совершенно потухшим. У него была неделя, для того чтобы решить, принять ли это проклятое приглашение или нет. Хотел ли он на самом деле дать Эстер Виндхэм последний шанс еще раз его ранить? Он будет сумасшедшим, если сделает это…

10

Это была чудесная свадьба. Солнце светило с безоблачного неба, но нежный морской бриз позаботился о том, чтобы бахрома тихо шевелилась на солнечных тентах, а невесте в ее сказочном наряде из кружев и шелка не было бы слишком жарко.

Эстер была прекрасна, Шарлотта должна была признать это с завистью. Несколько ностальгическое платье с рюшами подчеркивало хрупкость ее фигуры. Крошечная корона из флердоранжа держала вуаль на распущенных волосах, а ее глаза сияли так, что могли поспорить только с глазами Стюарта.

В качестве подружки невесты Шарлотта получила первый поцелуй от свежеиспеченного супруга.

— Спасибо тебе за то, что ты меня соединила с моей женой! — прошептал Стюарт ей на ухо и вложил в руку маленький пакетик. Только позже, когда гости окружили новобрачных, чтобы поздравить их, а ее бабушка твердой рукой продолжала руководить приемом, она нашла время посмотреть подарок в своей комнате.

Это было кольцо, в выборе которого явно принимала участие Эстер. Простое, гладкое, рельефное кольцо из платины с почти круглым бриллиантом, находившемся на стыке двух несомкнутых концов. Бросающееся в глаза, но одновременно простое украшение, которое производило особое впечатление из-за комбинации материалов. Оно абсолютно подошло ей и сидело на пальце как влитое. Это, естественно, потому, что Эстер сама его примеряла.

Шарлотта не смогла противостоять искушению сейчас же надеть его. Она легла на кровать и гордо рассматривала подаренное кольцо, хотя и с чувством глубокой меланхолии. Шарлотта еще не была готова смешаться с гостями, пришедшими отпраздновать свадьбу. Общество, состоящее из знакомых бабушки, родственников, друзей, с которыми учились она сама и Эстер, друзей Стюарта, отпугивало ее. Она чувствовала себя здесь одинокой, не было никого, кому было бы важно, находится ли здесь Шарлотта Виндхэм или нет.

Хорошо, это было несправедливо, испытывать сострадание только к себе самой. Надо признать это, однако свадьба сделала ее сентиментальной. Она ужасно тосковала по Джеймсу. Она, которая все двадцать семь лет жизни считала мужчин лишь приятным времяпровождением, к тому же и не особенно важным, была теперь больна от тоски по одному-единственному.

Бабушка заметила, что Шарлотта где-то уединилась, а она вовсе не собиралась этого допускать. Старая леди как раз направилась на поиски своей внучки, когда вошел запоздавший гость.

Их взгляды встретились. Лорин увидела темноволосого мужчину выше среднего роста в хорошо сидящем костюме. На первый взгляд он казался решительным, гордым, твердым, но при более близком рассмотрении в глаза бросалась чувствительность, огонь в его серых глазах.

Никогда не видев ни одного рисунка Шарлотты, она сейчас же узнала, кто стоял перед ней. Итак, Джеймс Первик пришел! Какое счастье! С распростертыми объятиями она подошла к нему.

— Мистер Первик! Я рада, что вы нашли время для нашего маленького семейного праздника.

Джеймс узнал сходство в движениях, зелено-голубые глаза, это бабушка Эстер! Старой леди должно быть около восьмидесяти? В это нельзя было поверить. В платье бирюзового цвета, которое облегало ее фигуру, она выглядела лет на пятьдесят. Но двигалась она в нем со спокойствием привлекательной женщины, которой не смогли принести никакого вреда прошедшие десятилетия.

— Прошу прощения за опоздание, миледи, — вспомнил Джеймс о своем воспитании. — Я надеюсь, что не слишком задержался со своими поздравлениями новобрачным…

Чего он ожидал? Что Эстер и Стюарт уже отправились проводить свой медовый месяц? Не потому ли он медлил до последнего мгновения, решая, принять или нет это приглашение?

Лорин Виндхэм подарила ему теплую улыбку.

— Не бойтесь, праздник в самом разгаре. Я отведу вас к детям. Вы, конечно, сможете лично передать им свои пожелания.

Стюарт Дейтон, которого она вовлекла в вероятный заговор, пошел им навстречу, когда они вошли под тент в саду. От Джеймса ускользнула заговорщическая улыбка, которой обменялись жених и хозяйка дома. Он был слишком занят наблюдением за бессовестно счастливым сиянием на лице Стюарта. Так выглядел победитель в борьбе за Эстер Виндхэм!

— Джеймс! — Стюарт дружески стукнул его по плечу и проигнорировал, что тот вздрогнул. — Великолепно, что вы пришли. Вы уже знакомы с моей матерью?

Джеймс Первик склонился перед роскошной блондинкой, которая вторым браком была замужем за телевизионным комментатором из Далласа, ответил на ничего не значащие вопросы каких-то кузин и поздоровался с каждым из многочисленных гостей, которых ему представлял Стюарт. Он не смог отделаться от впечатления, что здесь собрались на праздник весь Лос-Анджелес и половина штата Монтана и что они только и мечтали, чтобы новобрачные наконец разрезали чудовищный многоэтажный свадебный торт, увенчанный сахарной статуей Свободы, который пока ожидал своей участи.

Наконец гости встали вокруг торта и невеста, которую до сих пор напрасно искал тайком Джеймс, выпорхнула вперед. Стюарт по-хозяйски взял ее под руку, и Джеймс почувствовал такую сильную пронизывающую боль, как будто ему всадили нож в спину. Почему он решил обречь себя на такую пытку? Он что, сошел с ума?

Стюарт что-то прошептал Эстер на ухо, и невеста ему улыбнулась так ошеломленно, что Джеймсу стало ясно: она и представления не имела о том, что он был приглашен на свадьбу. Но все же нельзя было заметить никакой неуверенности или смущения, когда она ему подала руку.

— Мистер Первик, как я рада вас видеть!

Как только она смогла сказать это так, будто их никогда не связывало ничего, кроме деловых писем, которые она приносила ему на подпись? Он замаскировал свой гаев элегантным поклоном.

— Желаю вам счастья. Какая прекрасная свадьба, похожая на фильм. Мечта каждой женщины, не правда ли?

— Конечно, — ответила она невозмутимо. — Я надеюсь, что вы хорошо проведете время.

Стюарт мгновенно потащил ее дальше, чтобы она не провалила весь план бабушки каким-нибудь неподходящим замечанием. К счастью, ему в голову пришел повод, который совершенно не мог вызвать подозрение.

— Все ждут нас, Эстер. Мы наконец должны разрезать торт!

Джеймс неподвижно смотрел на спину, закрытую белыми кружевами. Эстер проводит это шоу, холодная как лед! Он продолжал наблюдать за ней, в то время как она смеялась со Стюартом и бабушкой. И вдруг как будто у него упала пелена с глаз — он больше ничего не чувствует к ней!

В замешательстве он взял с подноса у проходившего мимо официанта сразу два бокала. Боль от встречи прошла без следа. Он снова мог думать. Эстер Дейтон была очаровательная невеста. Но эта молодая женщина больше ничего для него не значила.

Все исчезло. Напряжение, которое возникало между ними, как между двумя магнитами. Электричество, которое витало в воздухе, как только она появлялась в том же помещении, где и он. Она улыбнулась Стюарту, но легкий наклон ее головы больше не зачаровывал его. Она оставляла его холодным. Она была женщиной другого мужчины.

Большими глотками он выпил вино и почти засмеялся от облегчения и вновь обретенной радости жизни. Эстер Виндхэм была как болезнь, которой он заразился и от которой вдруг выздоровел. Эстер, которую он любил и держал в объятиях, исчезла бесследно. Казалось, что она превратилась в другого человека.

Вздор. Он резко отставил бокал в сторону. Не хватало только, чтобы он еще и напился на этом приеме! Ради приличия он проведет здесь еще четверть часа с гостями и потом уйдет. С этим покончено.

Две подружки невесты, одетые в небесно-голубые платья, — школьные подруги Эстер — пронесли мимо него подарки. Он пошел за ними к громадному столу, который ломился от даров новобрачным. Он обменял кулон с бриллиантом на золотую монету. Не слишком оригинальная вещь, но ценная. Так Эстер получила то, что с самого начала предназначалось ей, и он мог наконец закончить главу об этой удивительной любви, которая поразила его как удар молнии.

Он положил коробочку в ряд пакетиков, которые лежали стопкой вместе с шалями, светильниками, цветами и множеством других вещей. Он уже хотел отойти, когда неожиданно его внимание привлекла маленькая картина, нарисованная радостными весенними красками. Акварель. Два ребенка на качелях. Белокурые девочки десяти-двенадцати лет. Обе в теннисных костюмах с волосами, завязанными конским хвостом. Открытые радостные лица, похожие друг на друга как две капли воды. Близнецы.

Джеймс поискал подпись в углу картины и нашел то, что уже подозревал: ШВ. Художница, которая отказалась работать для «Первик лтд», после того как Эстер покинула фирму.

Да, точно, Эстер упоминала, что она была ее подругой. Присутствовала ли она на этом празднике? Нужно ли ему попробовать самому установить контакт с ней? Эскизы все еще лежали в его письменном столе. Он не смог решиться передать проект кому-нибудь другому.

Но картина снова магически притянула его взгляд. Эти лица казались ему странно знакомыми, но он никак не мог решить почему.

— Ах, Джеймс, вы здесь. Рассматриваете наши подарки?

Чтобы как-то поучаствовать в разговоре, Джеймс обратился к картине.

— Очень хорошая акварель. Это одаренная художница, вы знаете ее имя?

Стюарт засмеялся.

— И еще как хорошо! В конце концов, это моя невестка. Она нарисовала ее для Эстер по детской фотографии. Хорошая идея, не правда ли?

— Ваша невестка?..

Стюарт выглядел довольным до неприличия.

— Шарлотта Виндхэм. Если бы вы меня спросили, то я бы сказал, что сейчас как раз самое время поздороваться наконец с молодой дамой. Эстер как раз идет с ней к нам…

Джеймс постарался сохранить самообладание.

— Не хотите ли вы тем самым сказать, что у Эстер Виндхэм есть сестра?

— Нет, — покачал Стюарт головой. Но после небольшой паузы продолжил: — У Эстер Дейтон есть сестра, мой дорогой Джеймс. Сестра-близнец, чтобы уж быть совсем точным. Ах, Шарлотта, вот и ты. Не могла бы ты занять этого гостя…

Джеймс повернулся на каблуках и уставился на молодую женщину, которая стояла в нескольких метрах от него, и ничего не понимал. Эстер и не Эстер!

На ней было облегающее платье из белой трикотажной ткани, которое при каждом движении переливалось всеми цветами радуги. Белокурые кудри буйно вились на ее голове, а мерцающие голубым светом глаза были еще больше, чем в его воспоминаниях. Притягательная сила, которую она излучала, захватила его.

— Это шутка, Стюарт?

— Шарлотта, пожалуйста, успокойся. Не сердись, мы только хотели…

— Что ты хочешь? — Сделав пару шагов, она уже встала перед Стюартом и движением, о котором Джеймс вспоминал с болезненной четкостью, подбоченилась: — Вмешаться в мою жизнь? На это у тебя нет никакого права, Стюарт Дейтон, даже если ты и женился на моей сестре! Держись от меня подальше, понял?

У ее голоса была температура декабрьского дня на северном полюсе.

Эстер обвела всех взглядом.

— Кто это придумал? Стюарт? Бабушка? — спросила она и посмотрела несколько смущенно вниз.

— Ты еще спрашиваешь? — фыркнула Шарлотта. — Этот почерк нельзя спутать ни с каким другим. Пропусти меня, пожалуйста. Я хочу уйти. Мне совсем не нравится общество в этом помещении.

Ее каблуки застучали яростным стаккато, когда она стремительно поднималась наверх. Наконец Джеймс ожил. Он протер глаза. Видел ли он привидение? Стюарт понял, о чем он подумал.

— Это была идиотская шутка этих двух, еще не ставших совсем взрослыми близнецов. На один вечер они захотели поменяться ролями. Шарлотта играла роль Эстер, а Эстер — соответственно Шарлотты.

Эстер не стала приукрашивать свою роль. Она просто кивнула.

— Один вечер, — глухо повторил Джеймс. — Но это продолжилось дальше, не так ли?

— Да, со мной произошел несчастный случай, и я лежала в больнице со сломанной ногой, поэтому Шарлотта должна была продолжать играть свою роль. Было нетрудно уговорить ее на это, — добавила Эстер.

Стюарт, не долго думая, нашел на столе бутылку шотландского виски двадцатилетней выдержки и налил приличную порцию в хрустальный бокал ручной работы из набора на шесть персон. Затем он передал бокал Джеймсу, который проглотил этот изысканный напиток как водопроводную воду. Сразу после этого он овладел собой.

— А почему, черт возьми, я узнаю об этом только сейчас? — прорычал он.

— Вероятно потому, что вы как раз таким же тоном предостерегали Шарлотту, чтобы она вам никогда не лгала, — осмелилась ответить Эстер. Рядом со Стюартом она чувствовала себя более уверенно перед своим бывшим шефом.

Спокойная вежливость, с которой она обратилась к нему, дала возможность Джеймсу увидеть настоящую разницу между обеими сестрами. Теперь он понял, почему в течение всех тех лет, когда Эстер работала у него, он так и не набрался мужества приблизиться к ней.

В его глазах только Шарлотта обладала теплом, огнем, темпераментом. Теперь ему стало понятным своеобразное превращение его ассистентки, которое было для него такой большой загадкой.

— Где она? Я должен с ней говорить!

— Не так быстро, молодой человек! — Лорин Виндхэм присутствовала при последней части разговора. — Если вы не хотите, чтобы отдельные предметы нашей мебели полетели вам в голову, то лучше воздержитесь. Шарлотта — чудесная молодая женщина, но у нее опасный темперамент, когда она в ярости.

— Но вы же меня пригласили, чтобы как раз и устроить встречу, не правда ли? — продолжал он.

— Ценю умных мужчин, — улыбка светилась в ее глазах.

Джеймс попытался вооружиться против ее шарма.

— Спасибо за комплимент, но что мне теперь делать? Напиться виски и отправиться домой? Я люблю вашу внучку, ясно вам это наконец? Уже одна только мысль, что она выходит замуж за Стюарта, меня почти лишила разума…

— Жаль, что при переговорах с вами я никогда не замечал этого умопомешательства, — возразил Стюарт с улыбкой.

— Прекратите говорить ерунду, вы оба, — строго предостерегла старая дама. — Если вы любите Шарлотту, то все в полном порядке. Теперь нам надо сделать так, чтобы она сама поняла свои чувства и призналась себе в них. Спокойно предоставьте это мне, мой мальчик.

— Пусть небо поможет нам! — вздохнула Эстер. — Бабушка и ее планы. Спасайся, кто может!

Сомнения Джеймса также были очевидны. Впрочем, одно он должен был признать. Положение было таким отчаянным, что для него могло подойти любое средство. Но простит ли ему когда-нибудь Шарлотта Виндхэм последний вечер в его доме?

Шарлотта стояла, наклонившись над раковиной, в своей маленькой ванной комнате, и пыталась охладить водой горящие виски. Она вся дрожала. Неожиданное свидание с Джеймсом Первиком превратило ее нервы в жалкую кучку бесполезных нитей.

Вечное стремление бабушки к хэппи-энду. Может быть, она должна была броситься в объятия Джеймса и забыть все, что он ей сказал в тот вечер? О нет, мужчину, который не готов ей доверять, она не может извинить. Раз и навсегда.

Совершенно независимо от того, что на Джеймса все это подействовало отнюдь не вдохновляющим образом. Может быть, это напугало его, лишило самообладания, застало врасплох, но уж точно не обрадовало и не сделало счастливым. Что за неприятная и недостойная сцена!

— Шарлотта, ты где?

— Эстер? В ванной комнате. Что случилось? Ты одна?

— Послушай, хотя я и замужем, но это не значит, что я больше не сделаю ни одного шага без своего мужа. Естественно, я одна.

Слегка пристыженная, Шарлотта промокнула лицо полотенцем и вышла в спальню. Эстер уже сменила свое великолепное подвенечное платье на итальянский костюм из пестрого набивного шелка, к которому прекрасно подходили черные босоножки на высоком каблуке. Черную соломенную шляпу она держала в руке.

— Ты поедешь с нами в аэропорт? — спросила она.

— В аэропорт? — Шарлотта пыталась разобраться с Джеймсом Первиком, а не заниматься проблемой отправки сестры в медовой месяц.

— Да, в аэропорт, — ответила Эстер нетерпеливо. — Ты что, уже забыла, что я и Стюарт летим в Мексику? Что он специально заказал чартерный реактивный самолет для нас. Частный рейс со всеми ухищрениями?

— Да, да… — естественно, Шарлотта только на время заставила себя отвлечься от сумасшедшей выдумки Стюарта. Брачная ночь в реактивном самолете, такая безумная идея на самом деле могла прийти в голову только миллионеру.

— Поедем с нами, и ты посмотришь самолет. Ну что, мы уже готовы…

А Джеймс? Вопрос чуть не сорвался у Шарлотты с языка, и ей стоило большого труда не задать его. Она с трудом взяла себя в руки.

— Хорошо, иди, я за тобой. Я только должна переодеться.

На самом деле она этого не сделала. Она стояла посередине комнаты и собирала все свое мужество. Если она встретит Джеймса по дороге к машине, то просто посмотрит сквозь него. Джеймс Первик не существовал для нее. Достаточно сказать, что он уже назвал ее один раз лгуньей.

Но все ее труды были напрасны. Никто ее не заметил. Из сада доносился шум вечеринки, которая еще довольно Долго будет продолжаться без новобрачных. В это время они уже будут парить над облаками. Шарлотта не могла сказать, испытала ли она облегчение или разочарование.

Она скользнула на заднее сиденье «ролс-ройса» к новобрачным, в высшей степени аристократический шофер в ливрее захлопнул за ними дверь машины, и они понеслись в аэропорт.

11

— А бабушка не захотела поехать вместе с нами в аэропорт? — удивилась она мгновенному старту, но Эстер только пожала плечами.

— Она решила позаботиться о гостях. Ей показалось, что тебя достаточно в качестве команды по организации проводов.

— Какая почетная задача, — сказала насмешливо Шарлотта. — Может быть, я должна дать тебе наставления матери викторианской эпохи о твоих обязанностях в браке в качестве жены?

— И каковы эти обязанности? — с любопытством вмешался Стюарт.

— Закрыть глаза и терпеть все, что придет в голову господину супругу, — ответила она с елейной миной.

— Прекрасно, — оценил Стюарт, но Эстер постучала себя совсем не по-дамски пальцем по лбу.

— Может быть, ты примешь во внимание, что мы живем уже в двадцатом столетии и у Нас есть нечто, называемое равноправием.

— Итак, если ты думаешь, что я закрою глаза и буду терпеть все, что ты намереваешься сделать…

Дискуссия закончилась хохотом новобрачных и поцелуями вперемежку с хихиканьем. Шарлотта скромно смотрела на проносящиеся мимо городские дома и пыталась изгнать воспоминания о паре серых глаз, от которых она, растерявшись, еще совсем недавно не могла оторваться.

Хотя она и не хотела говорить о Джеймсе, но ей все-таки казалось странным, что ни Стюарт, ни Эстер вообще не упоминали о происшествии. Конечно, у них обоих было другое в голове… Она бросила осторожный взгляд из-под опушенных ресниц, но они были так заняты своими поцелуями, что она обругала себя недоверчивой скотиной, которая за каждым замечанием чувствовала предательство.

Что же ее заботило? В конце концов, Джеймс Первик только для нее был центром мира, а не для других. Важно только, чтобы никто не догадался об этом и чтобы больше не было унизительных сцен, подобных пережитой сегодня.

Постепенно ее напряжение улетучилось. Она откинулась назад и наслаждалась поездкой в роскошном автомобиле, который беззвучно проносился по улицам. Стюарт решил таким образом побаловать свою жену. Оба искали друг друга и нашли. Эстер любила быть избалованной и представлять из себя избалованную. Лучше всего ей было бы отказаться от работы или, по крайней мере от самостоятельности.

В противоположность ей самой. Идея отказаться от живописи или графики только потому, что она вышла замуж, не могла бы Шарлотте даже и присниться. Заниматься живописью — было ее постоянным стремлением, составной частью ее жизни, от которой она не могла отказаться. О чем она размышляла? Она была одна, и никто ее не просил приспосабливать свою жизнь к кому-нибудь еще.

Это снова привело Шарлотту к исходному пункту ее мыслей — к Джеймсу Первику. Нервная дрожь, в которую ее поверг один его облик даже спустя три месяца, отчетливо показала ей, насколько далеко она была от того, чтобы наконец забыть его.

— Просыпайся, самая красивая невестка! Мы у цели!

Шарлотта вздрогнула, испугавшись. Она совершенно не заметила, что они уже давно прибыли на аэродром. Лимузин остановился перед лестницей, покрытой ковром. Наверху их ждала приветливо улыбающаяся стюардесса.

— Сразу же начинается обслуживание. — Шарлотта не смогла отказать себе в удовольствии опорочить идею. — А у тебя нет пары друзей с такими же доходами, которые ищут женщину, ломая руки от отчаяния.

— Если бы я знал, что ты всерьез этим интересуешься, то я бы тебе прислал одного, — сострил Стюарт в ответ. — Но если я правильно информирован, то место в твоем сердце уже давным-давно занято.

— Идиот!

— На воре шапка горит, мисс Шарлотта Виндхэм! Ты уже можешь признать проницательность и у парня из Монтаны.

— И что она тебе говорит, твоя проницательность, ковбой? — хотела знать Шарлотта.

— Что ты, со своим упрямством и ложно понятой гордостью, мешаешь сама себе, дорогая невестка.

— Ага.

— Не ага, а если у тебя есть мужество, то ты подойдешь к ближайшему телефону, позвонишь Джеймсу и поговоришь с ним.

— Ясно, а почему бы мне сразу не упасть в его любящие руки, которые он мне протянул? У тебя не все дома, Стюарт, выдать меня замуж тебе не удастся!

— Оставь ее, Стюарт. С Шарлоттой нельзя разговаривать, — вмешалась Эстер. — Если ты хочешь ее в чем-нибудь убедить, то для этого нужно использовать только метод оглушающего удара по голове.

Шарлотта провела рукой по своим кудрям.

— Ну, и что мы будем делать дальше? Разбирать по косточкам мой характер, или вы отправитесь в свадебное путешествие?

— Увидишь!

Эстер почувствовала, что ее мнение полностью подтвердилось. Она взяла Шарлотту под руку и пошла к лестнице.

— Я хотела бы теперь, по крайней мере, взглянуть, как там все выглядит. Пойдем же…

— Ты боишься, что во время полета тебе больше не останется времени для этого? — отомстила Шарлотта своей сестре за язвительное замечание, которое та сделала раньше. Эстер покраснела, но промолчала. Она же была настоящая леди!

Шарлотта пропустила сестру вперед и отделалась от дружелюбного приветствия милой стюардессы.

— Благодарю за добрые пожелания, но я не лечу вместе с ними. Мне просто очень интересно. Я хотела бы осмотреть летающую квартиру.

Молодая женщина в униформе кремового цвета и с эмблемой частной авиакомпании улыбнулась.

— Осматривайтесь, старт будет только в…

— У меня еще есть несколько вопросов, — прервала ее Эстер в середине фразы, и Шарлотта пошла бродить одна по жилым помещениям. Заглянув в боковую дверь, она выяснила, что в этом лайнере-люкс есть даже рабочий кабинет с телефоном. На другой стороне была спальня, в которой стояла огромная постель, почти во всю ширину салона. Ванную комнату с душем и ванной также стоило осмотреть. Шарлотта попробовала включить краны. Каким бы прекрасным ни казался водопровод, но он довольно сильно шумел, когда она снова выключила воду.

Все было предусмотрено. Косметическая серия, которой пользовалась Эстер, находилась в стеклянном шкафчике с узкими медными перильцами, предохраняющими баночки с кремами от падения. Здесь были даже ее любимые духи в оригинальной упаковке в виде большого флакона. Меланхолично подумала Шарлотта о своем детстве, когда еще были живы ее родители. Отец, единственный сын Лорин Виндхэм, был директором телевизионной компании.

У них все было хорошо, но никто не пел девочкам у колыбели, они никогда не жили в такой роскоши. И хотя она на самом деле не завидовала богатому мужу своей сестры, но все же спросила себя, разве это справедливо, что капризная судьба дала одной из них полное счастье и совсем ничего не подарила другой.

«И где только запропастилась Эстер? — спросила она. — Наступило время, когда эта свадьба наконец закончилась, и я снова могу вернуться к своей обычной жизни. К той обычной жизни, которая не оставляет времени для глупых идей и пустых размышлений».

Странное впечатление, что земля движется у нее под ногами, прервало ее мысли. Она подошла к окну и увидела склады аэропорта, которые только что прокатились мимо нее.

«Глупая, здания не могут катиться! — поправила она себя, и наконец, поняла, что катится самолет! — Господи Боже мой!»

— Эстер, я же еще здесь, пожалуйста…

Она бросилась в жилое помещение, отделанное деревянными панелями, в котором стояли кресла, обтянутые кожей табачного цвета, и отшатнулась, как будто наткнулась на стену. Перед ней сидел с наполненным до половины стаканом виски в руке и уже пристегнутый Джеймс К. Первик!

— Эстер… — прошептала Шарлотта совершенно растерянно.

— Я должен передать привет от Эстер и Стюарта, они, к сожалению, больше не могли ждать, чтобы попрощаться с тобой. Пилот должен выполнять свой план полета, ты должна это понять.

— Что… как… я думаю… где Стюарт и Эстер?

Шарлотта стояла как громом пораженная.

— Это я объясню тебе позже. Но не хотела бы ты где-нибудь сесть и пристегнуться? Авиационная компания настаивает на том, чтобы пассажиры при взлете и посадке пристегивались ремнями, и я должен был торжественно пообещать нашей милой стюардессе, что лично позабочусь о том, что ты тоже это сделаешь…

Шарлотта подчинилась, как запрограммированный робот. Ремень был пристегнут как раз в тот момент, когда самолет уже поднялся в воздух, и она бросила последний взгляд на Лос-Анджелес, который только что исчез под вечерним пылающим колоколом из пыли, угара, выхлопных газов.

Ей снился сон. Другого объяснения для этого нет! Сейчас зазвонит ужасный будильник и разбудит ее.

* * *

— Теперь ты можешь совершенно спокойно отстегнуться. Мы уже давно достигли полетной высоты, и пилот уже погасил надпись.

Шарлотта, которая, как парализованная, не отрываясь, смотрела в окно, при звуках этого низкого голоса еще глубже вжалась в чашеобразное кресло. Гневно взглянув на него, она задала свой вопрос, на который хотела получить ответ в первую очередь.

— Что это значит? Где Стюарт и Эстер? Как ты вообще попал на самолет? Я хочу выйти здесь…

Он сделал лицо как при игре в покер, по которому ничего нельзя понять.

— Мы начинаем дело не с того конца. Чтобы здесь выйти, нужно воспользоваться парашютом, так как мы находимся довольно высоко и к тому же еще и над морем. Отложи это на время, пока мы оба будем в Акапулько.

— Как это так? Стюарт и Эстер хотели попасть в Акапулько!

— Дай мне сказать, тогда я тебе все объясню. В этот самолет я попал с помощью твоей очаровательной бабушки. Она все это организовала, потому что я обязательно должен был поговорить с тобой. Стюарт и Эстер находятся в моем доме в Санта-Монике.

Шарлотта сжала губы.

— И теперь мой самый главный вопрос: Что это означает?

— Ты и сама на него можешь легко ответить. Я искал место, где смогу поговорить с тобой, а ты не сможешь сейчас же снова убежать от меня.

— Нам нечего обсуждать! Ты сказал все необходимое, когда выставил меня за дверь…

Джеймс отпил глоток из своего стакана.

— А ты не могла при этом забыть, что я исходил из ложных предпосылок? Не играй лучше роль судьи надо мной, ведь весь хаос, в конце концов, возник по твоей вине! По твоей вине и по вине Эстер…

То, что он был прав, лишь еще больше разозлило Шарлотту.

— Ну и что? Я уже почти была готова все объяснить. Но ты вынес свой приговор, не выслушав обвиняемую! Тем самым инцидент исчерпан…

— Да, — подтвердил Джеймс. — Если ты сможешь поглядеть мне в глаза и подтвердить, что все было ошибкой. Что ты меня никогда не любила, и все, что нас связываю, было только частью той игры, которую ты начала из легкомыслия…

Пауза, которую он сделал, камнем легла ей на сердце. Она едва смогла выдержать его взгляд.

— Но если ты меня еще любишь, — наконец продолжил он, — Шарлотта, Эстер, или как там ты еще называешься, тогда прекрати это мучение! Выходи за меня замуж в Акапулько, тогда я буду точно знать, какую фамилию ты носишь, а ты можешь каждую неделю брать себе другое имя…

— Выйти замуж? — повторила она беззвучно.

— Разве ты находишь это предложение таким отвратительным? Это можно было бы сделать в Мексике очень быстро и без формальностей, если представить нужные бумаги.

— Но у меня их нет… — Заметил ли Джеймс, что в ее голосе прозвучало сожаление?

— У тебя они есть. Твоя бабушка в своей прежней жизни, наверное, была генералом, который всеми командовал. Итак, что ты скажешь? Я жду, Шарлотта Виндхэм. Ты должна решить…

Шарлотта была ошеломлена. Ее сердце бешено билось. Она не знала, что должна была думать и чувствовать, и уцепилась за внешнюю сторону.

— Но Эстер и Стюарт, ведь это же они хотели провести свой медовый месяц в Акапулько…

— Стюарт подарил нам на свадьбу этот полет и пребывание в самолете. Собственно, у него не было другого выбора. Твоя бабушка все решила довольно авторитарно через его голову, а твоя сестра сейчас же загорелась этой идеей. Она находит, что мы сказочно гармонируем друг с другом.

— Боже мой!..

— Он может прекрасно благословить наш союз, если для тебя это важно, любимая. Но решить должна только ты сама…

Сильная рука с выразительными длинными пальцами помогла ей подняться из кресла. Будто притянутая магнитом, она встала. На ней все еще было радужное платье, и Джеймс коснулся обнаженной кожи, когда обнял ее за плечи и притянул к себе.

Теплое, нежное прикосновение, под которым, как мыльный пузырь, лопнули гордость, упрямство, сопротивление, гнев и любовная тоска. Она была здесь, где хотела бы быть и всегда оставаться, если бы судьба подарила ей это счастье.

— Так ты, собственно говоря, еще хочешь и жениться на мне? — шепнула она. — Ты же ведь уже обладаешь мной целиком!

— Так надежнее, — прошептал он хриплым голосом. — Честно говоря, я бы охотнее всего посадил тебя не цепь, чтобы ты вновь не сбежала. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Каждый день, каждый час. Все выглядит иначе, если ты здесь.

Шарлотта впитывала его слова, как умирающий от жажды пьет спасительную воду. Она не сопротивлялась, когда его руки скользнули по ее платью, расстегнули крючки, нашли молнию. Она хотела чувствовать его руки, знать, что она живет, любит…

— Признайся, ты только хочешь получить мои эскизы, чтобы продавать свои безбожно дорогие дизайнерские подушки, — подшучивала она над ним в то время, как сама расстегивала одну за другой пуговицы на его рубашке и нежно целовала каждый освобождающийся кусочек тела.

— Я хочу все от тебя! Всю тебя! — потребовал Джеймс хриплым голосом. — Я мужчина, который жаждет обладать. Ревнивый, как ты уже, к сожалению, это могла заметить, но также и готовый учиться. Ты увидишь. Пойдем, любимая, в соседнюю комнату… на дверях спальни есть нужный световой сигнал, на котором высвечивается «Просьба не беспокоить», если только нажать на определенную кнопку…

Шарлота засмеялась.

— Откуда ты все это знаешь?

— Твоя бабушка обратила мое внимание на это. Леди, которая умеет смотреть далеко вперед…

— Ты ей нравишься, не правда ли? У нас с ней одинаковый вкус во многих вещах. Счастье, что ей уже восемьдесят лет…

— Я здесь также должен обнаружить следы ревности?

— Боже сохрани, — вздохнула она и почувствовала, как ее обнаженные груди оказались в его ладонях. — Жажду обладать и ревность я тоже могу предложить, мистер Первик!

— Тогда пойдем, подари мне себя, и получишь за это меня!

И тогда Джеймс сделал нечто, что не оставило бы равнодушной Шарлотту, где бы она ни находилась — на луне или в самолете! Он нажал ту кнопку, которая гарантировала, что никто им не помешает, когда они будут любить друг друга. И в то время, когда Джеймс нежно положил ее на широкую постель, над дверью загорелась надпись: «Просьба не беспокоить».