Горький Мксим
Дв босяк
А.М.Горький
Дв босяк
Очерк
В первый рз я их увидл в Севстополе. Из группы, человек в двдцть, "голодющих из России", явившихся к подрядчику-землекопу проситься н рботы по выемке земли для ккой-то кнвы, резко выделялись две высокие худые фигуры, в которых с первого взгляд можно было узнть босяков и по костюмм, и по рисовке, и по той бесшбшной незвисимости, с которой они держлись среди пришибленных голодющих, скучившихся н дворе подрядчик, сидевшего н резном крылечке своего весёленького домик, кругом обсженного тополями.
Сняв шпки, голодющие стояли понуро, говорили тихо и просительно, и из кждой склдки их рвных рмяков сияло печльное сознние беспомощности и той угнетённости дух, которя, подвляя человек, делет его кким-то деревянным втомтом, в одну секунду готовым подчиниться чужой воле.
С подрядчиком говорил низенький чернобородый мужик с жёлтым лицом и живыми, но подёрнутыми дымкой печли глзми.
Углы рт у него были опущены книзу, и к ним от переносья легли те две резкие морщины, которые придют ткое хрктерное стрдльческое и измождённое выржение ликм святых н иконх русской школы. Говорил он медленно и округлённо:
- Будь блгодетелем, господин, возьми! Мы з всякую цену соглсны, нм бы н кусок только, потому кк больно уж мы ослбли животми!
Сзди его рздвлись вздохи. Подрядчик, сырой и толстый человек средних лет, с болезненным лицом и серыми сощуренными глзми, здумчиво брбнил пльцми по своему животу и рзглядывл ртель.
- Возьми, сделй милость. Мы те в ножки поклонимся!.. - И мужик стл опускться книзу.
- Ну, ну! Не ндо, - скзл подрядчик, мхнув рукой. - Лдно, беру. Всех беру. Полтин в день, хрчи вши...
Мужик почеслся и, вздохнув, оглянул свою ртель. У нескольких из его товрищей по грустным лицм прошл кк бы неуловимя тень, и они тоже вздохнули. Чернобородый мужик крякнул и переступил с ноги н ногу.
- У тебя вон рботют н твоих, хрчх по шесть гривен... - робко зявил он.
- Ну? - строго спросил подрядчик.
- Ничего... мы бы не хуже...
- Не хуже! Зню я. Те смоленские, исконные землекопы.
- Больше всё нши кк будто...
- Ккие это вши?
- Смрски... пензенски, симб...
- А ты вот что: хошь рботть, - иди и стновись, не хошь, пошёл... Ну? То-то! Иди... Сколько человек?
- Нс-то? Нс восемндцть... А трое вон не нши... - мужик кивнул головой в сторону, где стоял я и двое босяков.
Подрядчик поднялся, поглядел н нс, и н его толстом лице появилсь зля гримс.
Щёки и губы дрогнули, он сжл кулк и, подняв его, зкричл:
- Вы опять пришли, дьяволы? Ах ты!.. И скоро ли это вс в кторгу сошлют! Где лопты? Где кирки? Воры! Мерзвцы! Ведь кбы время мне, я бы вс усдил в одно место...
Один из босяков, пониже ростом, в рыжей шляпе без полей и бритый, передёрнул плечми и спокойно зявил:
- А ты, Сергейк, не лй... то мы тебя прежде к мировому-то сведём з оскорбление словом. Вник? Лопты!.. Кирки!.. Дур жирня. Ты видел, что мы твои лопты взяли?
Подрядчик зтопл ногми и зкричл ещё громче;
- Вон, черти!.. Пшли! Гони их, ребят, всех троих! Гони...
Ребят нерешительно посмотрели н нс и рсступились. Другой босяк, в солдтской кепи строго обрзц, с сивой бородой, широкой и волнистой, и с чёрными, мрчными глзми, проговорил густо и звучно:
- Не дшь рботы?
- Пошли! Иди вон!..
- Не ори, Сергейк, лопнешь! - посоветовл бритый. - Идём, Мслов...
Его сивобородый товрищ круто повернулся и, вжно покчивясь, пошёл со двор.
Голодющие торопливо рсступлись перед его солидной и крупной фигурой. Он смотрел куд-то вдль, через и мимо коренстых приволжн.
- Ну, тк прощй, Сергейк! Издохнешь ежели до встречи, всё рвно - я тебе и н том свете трёпку дм...
Он тоже пошёл со двор, я отпрвился з ними, идя сзди их.
Мслов был одет в синюю кретоновую блузу и штны из бумзеи, его товрищ - в белую некогд, теперь серую от грязи, короткую поврскую курточку, ндетую прямо н голое тело, и в новенькие клетчтые серые брюки.
- Вот мы, Миш, и опять ни при чём. Не везёт, хвост те н голову! Ндо нм из этой дыры вон... ? - зговорил бритый.
- Пойдём... Куд? - ответил и спросил товрищ.
- Кк куд? Куд хотим. Все пути-дороги нм открыты. Куд желем, туд и дёрнем. В Астрхнь, примерно... А по дороге н Кубнь... Теперь тм скоро молотьб.
- А по дороге в Архнгельск... Теперь тм скоро зим... Может, и...
- Сдохнем от мороз? Бывет. Но только ты не вскисй. Нехорошо с ткой-то бородищей...
- Ничего у нс нет?
- То есть это нсчёт еды? Чистот!..
- Кк же?
- Не зню. Ндо поискть... Ежели бог не выдст, то свинья не съест... Лучше мы её...
Товрищи змолчли. Бритый шёл, посвистывя и зложив руки з спину. Его товрищ одной рукой глдил бороду, другую зсунул з пояс штнов.
- Серёжк-то рсходился кк!.. Не может... про лопты... Вот бы теперь нм лопту! Можно бы ей пятк три-четыре згрести. "Вон!" - говорит... И того выгнл из-з нс... Длинный тут стоял ткой, видел ты?
- Вон он сзди идёт... - не оборчивясь, скзл Мслов.
Без сомнения, и его товрищ знл, что я иду н дв шг сзди его; он не мог не слышть стук моей плки по пнели и моих шгов, но, очевидно, ему почему-то не нужно было покзывть это мне.
- А!.. - воскликнул он, оглядывясь и рзом смерив меня подозрительным и пытливым взглядом нсмешливых крих глз. - Что, брт, прогнли? Из-з нс это. Откуд?
Я скзл откуд.
Бритый пошёл рядом со мной и первым делом бесцеремонно ощупл мою котомку.
- А ведь у тебя есть хлеб! - сделл он открытие. Мслов тоже остновился и тоже недоверчиво смерил меня своими мрчными глзми.
- Есть! - скзл я. - И деньги есть.
- И деньги! - изумился бритый. - Много денег?
- Восемьдесят четыре копейки! - гордо сообщил я.
- Дй мне двугривенный! - решительно скзл Мслов и положил мне н плечо свою мохнтую, тяжёлую руку, не сводя с меня своих глз, згоревшихся ждным огоньком.
- Двйте пойдём все вместе! - предложил я.
- Идёт! - крикнул бритый. - Аи д ты! Слвно!.. Молодец!.. Только вот что скжи мне: деньги у тебя есть, хлеб есть...
- Ещё хохлцкого сл дв фунт! - постепенно возвышл я себя в глзх новых знкомых.
Мслов довольно зсмеялся и с твёрдой уверенностью скзл:
- Всё съедим, до крошки!
- Дв-в ф-фунт сл!.. - изумился бритый. - И ты пришёл к Серёжке н рботу ннимться со всем этим, ?!.
- Ну? - спросил я, не понимя, в чём дело.
- Д зчем? Ведь у тебя хрч есть, деньги есть! Али ты дом кменный хочешь строить? Тьфу!.. Кбы нм столько... Сейчс бы в трктир. Чю! Бутылку! Клч!.. Тррр!..
Через чс от моих кпитлов оствлось только одно приятное ощущение живительной теплоты в желудке и лёгонький тумн в голове. Мы сидели в зкопчённом трктире. Кругом нс колыхлся тяжёлый, опьяняющий шум и облк тбчного дым, в рскрытые окн мы видели море, синее и блестящее н солнце.
Мслов смотрел н него, бритый, которого звли Степок, положив локти н стол, рзговривл со мной. Переговорив о многом мтерильном, мы говорили уже о душе, и Степок рзвивл предо мной свои взгляды по этому вопросу.
- Я, брт, думю, что душ бывет рзня. Кк жизнь н неё дохнёт, вот в чём дело. Дохнёт лсково, - душ ничего, весёля, светля, ежели дохнёт сентябрём, - душ будет тускля, дрябля. Человек тут ни при чём. Он что может? Он рстет себе, и душ рстёт. вот он, примерно, дорос до двдцти годов... Тут смотри в об, коли хочешь см себе тмном быть. В это время душ чуткя... кк струн. Терпи, знчит... не двй ей дребезжть от всякой млости... держи себя в рукх. Не сумел - шбш! Сейчс тебя или в комок сожмёт, или во все четыре стороны потщит... рвть будет н чсти... понял? Потому жизнь - кк мшин, - ходи осторожно... тут - колёсики с крючочкми, тм - зубчики остренькие, тут рзные пудовые тюти летют... Поглядывй, не зевй, то шкуру изорвёшь и кости изломешь. А без футляр душе невозможно... кк чстному приству без кнцелярии.
Зкончив тким обрзным срвнением своё, Степок дёрнул товрищ з блузу и обртился к нему:
- Миш! Кк же, н Кубнь, что ли? Здесь нм не будет фрту, очень уж мы у всех в зубх нвязли...
- Идём. Я люблю ходить... - не оборчивясь, скзл Мслов.
- Зн-ю! Знчит, - идём?! Вжно! Друг, ты кк? Идёшь с нми? обртился ко мне Степок.
- Я туд и иду.
- Туд? Ну вот, превосходно! Знчит, втроём. Ловко! Деньжищ зробим мешок! И потом у меня тм субботниц одн черноглзя есть...
- Сектнтк? - спросил я.
- Истинно! строверк... змуж вышл, всё по-строму меня любит...
- А я думл, в смом деле субботниц... - скзл я.
- Вот те крест, првд! - побожился Степок. - Всегд он меня по субботм ночевть к себе водит... - И он смеялся.
Мслов всё смотрел в дль моря, облокотясь н подоконник. Волосы у него были длинные, до плеч, и это, вместе с блузой, делло его похожим н художник.
Ещё через чс мы уже шгли по дороге к Ялте, решив идти до Керчи берегом.
Когд село солнце, мы остновились н ночёвку, выбрв себе слвную нишу в горе, звешенную естественным дрпри из зелени кустрников, росших перед входом в эту нишу, кк бы специльно преднзнченную лсковой природой Крым для ночлегов бродяг. Судя по куче листьев, нстлнных в ней, и по остткм костр, мы были тут не первыми гостями.
Степок по дороге нполнил свои крмны яблокми и грушми, и дже, отбежв от нс н полчс, достл кким-то тинственным способом большую ковригу пшеничного хлеб. Теперь он рстянулся под кустми и весело уничтожл яблоки, гримсничя, кк обезьян, что очень шло к его шероховтой, непрвильной физиономии, поросшей густой щетиной. Мслов молч собирл сучья. Я невдлеке открыл ручей и умывлся ледяной водой.
Вокруг нс от деревьев ложились узорчтые тени...
- Ты что, костёр хочешь? - спросил Степок товрищ.
- Д...
- Ведь тепло...
- Холодно будет ночью.
- Ну, действуй...
Мслов скрывлся и появлялся с громдными охпкми мелкого влежник. Вспыхнул костёр. Сыря тьм, нполнявшя нше помещение, дрогнул и густыми тенями стл ползть по кмням то вверх, то вниз.
Мслов молчл и улыблся, глядя в костёр.
- Теперь мы вроде кк рзбойники! - вдруг произнёс он.
Я взглянул н него и изумился. Он горздо более походил н змечтвшегося ребёнк, чем н рзбойник. Его чёрные глз уже не были мрчны, и хотя были глубоки, но в них светилось только лсковое добродушие и что-то очень печльное. Морщины от улыбки сделли его овльное лицо круглее и сглдили неприятную ндутую мину, рньше портившую это лицо, довольно ещё свежее и блгообрзное, несмотря н отёки под глзми и крсные жилки, выступвшие сквозь густой згр кожи щёк.
- Дитятко! Игрушечки всё... - усмехнулся Степок. - Вот, гляди, Мксим, - обртился он ко мне, - душ-то у человек кков может жить!.. Половинк - кк снег, другя - кк сж. Почему? Опять-тки потому, что жизнь по-рзному дышит: с этой стороны тепленько, с той - холодком. И вышел человек см по себе ребёнок, при людях - чёрт...
- Пошёл гудеть!.. - недовольно зметил Мслов и отвернулся от костр в сторону.
Сквозь кустрники, зкрыввшие вход к нм, видн был узкя полос кменистой дороги, проходившей мимо них; з дорогой гор круто обрывлсь, из-з обрыв смотрели вершины деревьев, уже освещённые луной, длеко з ними, н горизонте, лежло неподвижное море, блестевшее, кк стекло...
Речь Степк рождл звучное эхо... Больше не было звуков.
- Рзве я что скзл обидное? Ничего. Вот Мксим говорит... человек, говорит, должен свою душу беречь... то есть учить... или кк тм? А я говорю - человек ни при чём в этом деле. Он - кк перо: куд ветер дует тм оно и будет. И выходит что? Выходит - нплевть н всё! Знй себе летй веселей, безо всяких сообржений. О чём сообржть? Кк ни живи издохнешь. Д и издохнешь-то неизвестно когд, - может, сейчс, может, звтр. Нчльство об этом тебе не объявляет. Было рз со мной, когд я ещё в Москве ртельщиком служил...
- Говорил ты про это ведь. Не рз уж... Молчл бы... теперь... Слышишь, кк тихо... Лист не дрогнет... - Мслов нчл говорить с рздржением, кончил здумчиво и грустно.
- Лист - пущй. А я хочу про себя зявить, - не унимлся Степок, отчего-то всё более возбуждвшийся, тогд кк его товрищ стновился всё здумчивее и мрчнее. - Я хочу скзть, что, мол, я тут? Живу и прочее... Миш! Двй, споём песню! Болгрскую эткую, ? Не могу я видеть тебя в тком духе. У нс, московских, дух лёгкий, и мы у других ткой видеть хотим. Что, прво! И не пели мы двно... Споём! Рзыгрлся бы ты...
Степок вдруг изменил свой весёлый и бойкий тон н просительно-жлобный.
- Петь можно... Это не мешет, - соглсился Мслов и, подвинувшись к товрищу, скзл: - Ну, нчинй!
- Любимую? - снов встрепенулся Степок. Мслов кивнул головой. Они сидели против меня по другую сторону костр, и их лиц то ярко освещлись огнём, то исчезли в клубх дым. Степок встл н колени, потрогл рукой горло, немного зкинул голову нзд и приствил к глотке плец.
"Эх, д рзгони-и..."
- тенорком нчл Степок, блеснув н меня глзми. Он чсто нжимл пльцем н глотку, и от этого длинные ноты дрожли мелкой трелью.
"Рзгони ты, ветер, тучи грозные!.."
- попросил Мслов речиттивом и стрнно кчнул головой, кк бы не ндеясь, что ветер исполнит его просьбу.
"Ты рзве-ей..."
- взмхнув рукой в воздухе и плвно поводя ею, продолжл Степок песню. Он повышл голос и прикзывл.
"Ты рзвей-к грусть-тоску-у мою-у..."
- вытягивл Мслов речиттив, и постепенно слов песни рождли из себя ту зунывную русскую мелодию, прерывемую крткими крикми, что всегд зствляет вообржение слушющего рисовть погибющего, его безндёжные жлобы и стоны и последние вспышки угсющей энергии. Мслов пел бритоном, очень густым и гибким; иногд в голосе дребезжло что-то ндтреснутое и хриплое, но это не портило песню, только придвло ей больше здушевности и той простой крсоты, которя и есть крсот истиння.
"...Чтоб светило ясно солнышко..."
- всё выше поднимлся Степок, щуря глз и крснея от нпряжения.
"Чтоб жилось мне, добру молодцу..."
- просил и жловлся Мслов, тоже повышя голос.
"Эх, беззботно, вольно... весело!.."
Искусственно вибрироввший голос Степк порвлся, бритон Мслов ещё выводил сильно и крсиво:
"Эй, вольно... весело-о!.."
Степок встл и, взмхнув рукой, злился, крепко зжмурив глз:
"Эх, д ходят в небе..."
"Тучи грозныя-..."
- тоскливо подхвтил Мслов.
"А тоск изъел сердце мне..."
- Э-э-эх!.. - громко вздохнул Степок, не открывя глз.
А глз Мслов были открыты, и он был бледен. Он сидел, вытянув ноги, и, откинув корпус нзд, упёрся рукми в землю. Выгнутя вперёд грудь высоко поднимлсь и опусклсь, и из рскрытого рт волной пились слов песни, тоскливые, рыдющие... и всё более звучные.
Я смотрел н него, не отрывя глз, и переживл то стрнное и сильное ощущение, которое тк метко охрктеризовно словми "з сердце берёт".
Голос товрищей то сливлись в одну струю, то звучли кждый отдельно, оттеняя и подчёркивя вырзительность другого.
Мслов не шевелился, Степок стоял и рскчивлся из стороны в сторону. Н его шероховтой физиономии сияло блженство, крсивое лицо Мслов нервно вздргивло и, - кзлось, - всё более бледнело, точно из груди певц, вместе с голосом, выливлсь и кровь. Его тоскливые чёрные глз смотрели прямо н меня, но я чувствовл, что он не видит ничего - ни меня, ни горы, к которой прислонился... Видно было, что грудь этого человек полным-полн тяжёлой, едкой болью и что песня - единственное лекрство, которое облегчет эту боль. Он в одно время и выпевл свою тоску и почти отпевл себя... Иногд судорог, пробегвшя по его лицу, зствлял меня ожидть, что он сейчс зплчет... и тогд я испытывл желние бежть от этого человек, ткого сильного, крсивого и змученного до слёз...
Песня рыдл то тише, то сильнее... и с кждой новой нотой всё более стновилсь похож н причитние по умершем, Мслов, опрокидывясь нзд, всё круче выгибл грудь, кк бы этим желя облегчить исход звукм, переполнявшим его. Степок выделывл удивительные фиоритуры и триоли, постукивя себя пльцем по глотке и, не открывя глз, из стороны в сторону мотл головой, поводил плечми, взмхивл рукой в воздухе... жил весь в песне.
- Моn dieu! Соmmе с'еst bеu! Quеllе роesiе!.. Fеu u mоntgne еt l сhnsоn!..1 Это похоже н гномов! Je vеuх lеs vоir...2 - зтрещл звонкий женский голос.
---------1 О боже, кк это крсиво! Ккя поэзия! Огонь н горе и песня! (Ред.) 2 Я хочу их видеть... (Ред.)
- Эй! Кто это поёт? Идите сюд! - крикнул брский бсок.
Песня оборвлсь. Мслов широко открыл рот и тупо посмотрел н дорогу... Степок вздрогнул, осклил зубы и зло сощурил глз.
Сквозь ветви мы видели двух лошдей; н одной из них сидел тоненькя дм в белой вули, с другой спрыгнул человек в светлом костюме. Он бросил поводья н луку седл и обернулся к дме.
- По-огоди!.. - прошептл Степок и вдруг со всех ног бросился н дорогу, шумя кустми и дико воя:
- Идё-ем... Вше блгородие!!.
- Ай!.. - взвизгнул дм.
- О чёрт!.. Стой!..
Но обе испугнные лошди шрхнулись и помчлись... Издли, вместе с топотом, доносился визг дмы.
- Осёл! Лови!.. - зкричл брин, змхивясь н Степк хлыстом.
- Кк бы под гору не слетели!.. - уклоняясь от удр, скзл Степок и нклонил голову в сторону шум.
Брин метнулся и побежл туд, высоко вскидывя ноги. Степок зхохотл и сел н дорогу.
- Вот тк лупит!.. Охо-хо-хо!.. Чёрт его!..
Мслов мрчно и безучстно молчл. Топот коней и бежвшего брин пропл вдли...
- А ловко я их!.. А, Миш? - И Степок фыркнул. - Вот что ншёл... видишь? - Он покзл товрищу хорошенький хлыстик и обшитый кружевми носовой плток.
Тот молч посмотрел н это.
- Рссыплсь брыня!.. Нет, к-к он посккл-то!.. Ах буйвол чёртов!.. А з эти штучки мы полтину поймем.
- Брось! ну их... - скзл Мслов, мхнув рукой.
- Бросить?! Зчем? Они песню слушли? Ну - и квит! А может, мне бы лучше, не пугя их, попросить у них н чй? ? Ч-чёрт!.. Вот не догдлся!..
- Плюнь, Степок - стыдился бы!.. - рздржённо крикнул Мслов.
- Чего стыдиться? Н чй-то попросить?! Они песню слушли!
- Молчи ин!.. - И Мслов крепко ругнул товрищ. - А то вот двину... Он сунул в его сторону кулком и посмотрел н него дикими глзми, срзу нлившимися кровью.
- Поехло!.. - Степок скептически свистнул. - Что з брство ткое! П-пэ!.. Двно ли это появилось? Что, ты см не знимлся этим?.. В Одессе-то, помнишь, у фрнцуз... и вообще... Смехот!
- Стёпк! Брось, молчи!.. Дрться буду... - тихо и внушительно зговорил Мслов.
Степок лёг н землю.
- А ты не обижй товрищ... - кк бы извиняясь, проговорил он.
...Песня исчезл, кк сон. И нстроение, рождённое ею, исчезло... Костёр чуть пылл. Мслов ломл сучки и здумчиво подбрсывл их в огонь. Скоро зхрпел Степок... Я смотрел н море сквозь ветви и в лицо Мслов сквозь дым костр. Море было тихо и пустынно... Мслов здумчив. Тени от костр бегли по его бороде, щекм и по лбу...
- Ну, ты чего трщишь н меня глз? - сухо скзл он мне.
Видно, ему хотелось остться один н один с смим собой. Я отвернулся и лёг. Ночью, сквозь сон, я слышл тихую песню и, открыв глз, видел Мслов. Он, всё тк же сидя у костр, кчл головой и, глядя в огонь, вполголос пел...
Когд же поутру я проснулся, друзей уже не было. Они, не рзбудив меня, ушли и взяли у меня из котомки две мои рубшки, блгородно оствив мне третью. Я решил, что они рздумли идти н Кубнь, и пожлел об этом.
Порядившись в одной из кубнских стниц н молотьбу, я поехл н телеге в степь вместе с кучей бойких кзцких дивчт и моим спутником-грузином. Дивчт пели и болтли. Стниц утонул в дли, и кругом нс рзвернулсь широкя степь...
- У брбн стоит кцп... Дьявол ткой, что ух! Глзищи чёрные, бородтый, злющий-презлющий!.. Чуть подвльщики опоздют со снопом, кк он рявкнет!.. Рботет, кк огонь... Орёт - труб! И гонит, гонит!.. Мшинист лет: "Мшину, говорит, портите". А Тотенко своё: "А ты, говорит, и ренду бы получл, д и мшин бы не носилсь!" А кцп ревёт: "Гони, двй!" И кк ругнётся, тк и присядешь!.. - рсскзывл одн девиц, уже бывшя в степи.
- Все кцпы ругются здорово... - зметил бсом могутня мшин с толстущей косой и жирными, крсными щекми, с смого выезд со двор уничтожвшя яблоки, которых у неё в подоле было нсыпно с добрую меру.
- А некрсивые-то все ккие!.. мозглявые, хлипкие!.. - зявил с презрительным сожлением черноволося юркя и тоненькя змейк.
- Не все!.. - коротко скзл третья, штенк, с овльным решительным лицом.
Подруги зхохотли, глядя н неё.
- Ишь, зступилсь з своего!..
Вдли покзлся дымок.
- Вон он - молотилк, дышит... - скзл штенк.
- Рд ты, что уж близко? - спросили её.
- А и рд... Всякя был бы рд...
- Добр-то!.. - скептически воскликнул одн из подруг.
- Чй, стничники лучше...
- Кто что любит. Чего много, - то не дорого... - стоял н своём штенк.
Впереди выросли золотые бугры снопов и з ними чёрня труб молотилки... Мленькие люди сновли вокруг них, слышлся шум, смех и хрктерный торопливый и ждный стук мшины... Туч пыли и половы, мешясь с дымом из трубы, неподвижно стоял в воздухе, чёрной шпкой покрывя оживлённый озис в желтовтой пустыне, рскинувшейся во все стороны.
Девки посыплись с телеги, ещё не доехв до мест, и побежли к редутм из соломы, рсствленным рядом и ослепительно сиявшим н солнце.
- Обед! - крикнули где-то.
Шум мшины оборвлся. Зпылённые и обвешнные соломой люди, иные в больших очкх с сеткми, нпрвились в одну сторону. Кто-то, подойдя сзди, хлопнул меня по плечу.
- Мслов!..
- Я... Пришёл и ты? Ловко! А мы тогд тово... рздумли было... д вот пришли всё же. Куд ещё идти?!.
- И Степок здесь?
- Здесь... в Хнской, вёрст пятндцть отсюд. Гуляет... Кум у него тм есть. Ты снопы подвл когд? Умеешь? Хорошо! Ну, тк подвй мне... А то никто не успевет. Худо рботют, черти!.. не втягивет их рбот. А я не могу... Мне не по душе, коли эт смя мшин жрёт и ещё просит. Я всегд хочу ей в глотку столько нсовть, чтоб он подвилсь... Чтоб и ей, дьяволу, тоже трудно пришлось. Он мнёт, я ей подсыпю, я ей подсыпю!.. н, жри, двись, трещи... Эт здоровя, стерв... тысяч до двендцти, чй, перебьёт в день-то... А две уж я скормил... Сломлись. Трх! Фррр... готово! Стоп! Мшинист лет. Хозяин стонет. А мне весело... Ей-богу, весело! Эткую штуку погную выдумли!.. Нверное, немецкя псть... Если эт чёртов животин и звтр выстоит, я её угощу!.. Шкворень суну в сноп... Трх! Все зубы сломет... свинячья челюсть!..
- Ты з что же это их не любишь? - спросил я его, кивя н молотилку.
- Д не зню... Тк... Деревянные они, без всякого смысл, кк бы живые. Суёшь ей в хйло снопы - жрёт, сунь руку - оборвёт, сунь ребёнк сжмкет. Я бы зпретил все мшины, кроме, рзве, проходных д железнодорожных... Те - ничего, пыхтит себе, везёт... А все другие сволочь. Я н одной ткцкой фбрике в Томшеве жил... всякой этой дряни тм гибель! Вертится, крутится, стучит... и всё см делет, человек при ней дурк дурком... Обид! И чуть что - джик! церть! Готово! Был человек, остлись одни кусочки... Много я видл их!.. А глвное дело, звереешь от них. Стоишь, стоишь, и дойдёшь до того, что тк вот и хочется зло сделть!.. Без всякой причины, просто тк, взял бы, д и рзворотил что ни то... изничтожил бы... Тк, знешь, злоб зберёт, что, кжется, млого ребёнк зубми бы згрыз... Прво. От этого смого фбричные и есть все сорвнцы д сорви-головы... и убийств от этого.
Мы сидели с ним под копной, уже рзобрнной нполовину; в ней суетились испугнные мыши-полевки, и вся он звучл шорохом. Мслов был оживлён, и его чёрные глз ярко блестели. В бороде, усх и бровях у него торчл солом, и от его слвной, крупной фигуры веяло чем-то сильным и здоровым.
- Уф!.. - вздохнул он. - Вот люблю в степи рботть! Ширь!.. Воздух!.. Люди вот только - мрзь... гды. Ждные, - кждый норовит твоей крови нпиться, кой сыт, тк тот хоть тк укусит, рди пмяти о себе. У кого ннимлся? У хозяин ли у хозяйки? Степок у обоих ннялся, снчл - у него, н неделю, з десять рублей, - рубль здтку взял... Потом ухитрился к ней, - и у ней здток уткнул, - дв рубля, д в ночь из стницы-то и мрш! Нрвётся когд-нибудь, - убьют до смерти. А хозяев-то пеняли мне: "Вот, говорит, товрищ-то твой жулик ккой!" - "Что ж, мол, не я его жить-то учил..." А оно конечно... свинья Стёпк. А сми они не жулики? Обрдоввшись, что в этом году голодных много, и двй вместо двух рублей в день - восемь д шесть гривен плтить! А урожй вон ккой!.. Н сноп не меньше прошлого-то год, ещё, ндо быть, и больше. Тк рзве им не всё рвно з рботу отдть и нынче столько же, сколько в прошлом году они отдли? Скреды!.. Хоть бы своими рукми рботли!..
Видно, Мслов двно ни с кем не говорил и теперь нгонял потерянное, не спрвляясь, слушю ли я его, и не глядя н меня.
- Ты чего обедть не идёшь? Не хочешь!.. Хрчи здесь, брт, погнь одн... Всё глушки д глушки... точно свиней кормят. А ннимл, тк чуть не кур обещл, и он, толстух его, тоже... "Кормим, говорит, мы вжно!.." Мокриц жирня! Глз, брт, у ней видел? Аг?.. Хороши глз... тк тебя и глдят. И он см - кзк сттный. Ах, и хорош здесь нрод! не кк у нс в России - выродки д зморыши... Водки не хочешь ли? У меня бутылки с полторы есть. Я четверть взял с собой. Дорог здесь водк. Идём, угощу. Не збыть мне, кк ты тогд в Севстополе всё, что было, скормил нм! Ловко это! Ншему брту тк и ндо. Есть - бери, нет - идём добывть. По-птичьи. Нет, и не тк... потому птиц - хозяйк, у неё дом, хозяйство есть... мы ещё чище... знчит, нм ещё крепче друг з друг ндо держться. Много ншего брт, и, смотрю я, с кждым годом больше всё прибывет. В этом году прибыль будет больно велик, тучи нроду с земли сорвло... А я спть хочу. Двй поспим, ? А потом встнем и будем кормить нтихристово пузо.
Мы легли н кучу соломы и, поговорив ещё немного, крепко зснули.
- Вствй!.. Вствй к брбну!.. Эй!..
Мшин уже стучл. Воз снопов стоял готовым у молотилки, другой подъезжл. Мслов живо взобрлся к брбну и крикнул мне:
- Двй с возу! Ещё двух девок сюд, рзвязывть снопы! Н воз стновись двое! Жи-вво!.. Вли-двй!
Мне поплись слвные вилы, и я, пмятуя желние Мслов, нчл сильно и чсто кидть девкм снопы. Мой товрищ, ккой-то белобрысый вятич, "голодющий", но бойкий и весёлый млый, не желя отствть от меня, сопел и всё норовил сбить снопом которую-нибудь из девок, хвтвших дчки прямо с вил.
- Дуй во всю, детки!.. - возбуждённо покрикивл Мслов.
Взглядывя н него, я видел, кк он, чуть не вырывя из рук дивчт рзвязнные снопы, совл их в брбн, низко нклоняясь нд ним и рискуя сунуть туд же свою бороду.
- Двй, двй, двй!.. Торопись, возись, поворчивйся!.. Корми, дьявол!.. - орл он, крснея.
- Тише подвй! Полов зтирет!.. - кричл кто-то.
- Сожрёт!.. Сыпь, девки!.. Мксим, вилми девок!.. Ворочйся, вы, стряпухи!.. Рзмхивй рук-ми!..
Четыре девки, збрсывемые снопми, лихордочно метлись, боязливо пододвигя рзвязнные снопы Мслову. Он згребл хлебные колосья и ровным толстущим слоем спускл в брбн, сверкя чёрными глзми, нхмуренный и кипевший злобой, тою обдумнной, мстительной злобой, которя всегд доходит до цели.
- Ахти!.. - вздыхл вятич, подбрсывя снопы.
Из ншего воз выпрягли лошдь и увели её, подвя нм н телегу снопы с другого воз, поствленного рядом с ней. С меня лил грдом пот, но, возбуждемый крикми Мслов, я мхл вилми во всю мочь, с головой уходя в этот своеобрзно поэтический и дикий процесс кормления деревянного зверя, стонвшего от ждности. Мслов, крсный, потный, с оскленными зубми, хрипло кричл, не перествя:
- Возись, девки!.. Мокрицы, ползй!.. Зсыпй их снопми, ребят!..
Девки и тк уже не успевли рзвязывть...
- Солом не идёт... збилсь!.. Дьявол! Чёрт! тише!.. - кричли откуд-то сзди.
- Молодцы! Водки ствлю... ведро! Брбнщик, жги!.. Спсибо! Лдно... Хорошо!.. - кричл кзк-хозяин.
- Тише, черти!.. Остновлю мшину!.. - кричл мшинист.
- Ничего!.. Сожрёт... Действуй, Мксимк!.. Вячкой, гни хребет!.. Девки!.. Убью, дьяволицы!!. - бесился Мслов.
Подо мной ходил телег, и, кзлось, - всё кругом колеблется и хочет оторвться от земли. Мшин лихордочно-торопливо щёлкл челюстями и хрипел. Шум оглушл и опьянял. Проклятя мшин, действительно, был безжлостн к нм, пожиря снопы с удивительной быстротой. Н месте Мслов мне бы тоже зхотелось своротить ей ждные челюсти. Высоко подобрв подолы, девки н крыше метлись, кк бешеные, побуждемые Мсловым, он, до плеч зсучив рукв, изогнутый нд брбном, всклокоченный и крсный, стновился стршен в своем диком вдохновении... И вдруг он низко нклонился и весь дрогнул, точно его сильно дёрнули вниз... Что-то тёплое брызнуло мне н руки и лицо... Вятский тихо крикнул, живо спрыгнул с телеги и куд-то помчлся. Мшин лихордочно грохотл...
- Б-тюшки!!. - отвртительно тонко и громко взвизгнул одн девиц.
Мслов повозился и змер.
- Ай!.. Остновите мшину! - крикнул другя.
- Стой!.. Мшинист, стой!!. - звыли несколько голосов.
Я хотел прыгнуть н крышу молотилки и, оборввшись, упл н землю. Мшин торжествующе зворчл и умолкл... Стло тоскливо-тихо. Люди суетились молч или говоря вполголос...
- ...Умер?
- ...Ну, рзве с этого умрёшь!..
- Стой!.. - крикнул хозяин. - Чего рспоряжешься? Вези прямо его в стницу...
- По жре-то... Ндо звязть бы... Пыль тоже...
- Звяжут ббы...
Мслов спустили сверху. Он был бледен и без пмяти. Его несли, держ з голову, з ноги и з првое плечо. Вместо левой руки у него болтлсь ккя-то крсня рвнь, из которой струйкми бежл, кпл и брызгл кровь. Между безобрзных кусков мяс и прямо из них торчли острые белые куски костей и виднелись жилы...
- Ф-ф!.. - скзл мленький устый мшинист. - Кк рсктло!.. и кости вдрызг. Сил, чёрт её...
И, очевидно, довольный рботой своего детищ, он здумчиво улыбнулся и покчл головой, отходя от Мслов. Он же, бледный до синевы, не шевелился.
- Клди!
Мслов положили н землю.
- Ну-к, я обвяжу её... - тихо скзл ккя-то бб и тут же, при людях, стл рздевться, Сняв срфн, он спустил и рубшку; потом, не особенно торопясь, ндел срфн и стл рзрывть рубшку. - Чистя! Утром ндел только. Ей-богу, прво! - Он нклонилсь нд больным и поднял истерзнную руку... - Господи, блгослови!
- Нпрочь? - открыв глз, спросил Мслов и отвернулся нпрво, кк бы не желя видеть истерзнную руку.
- Вдребезги рссдило, бтюшк. Совсем уж, ндо думть, лишишься, лсково скзл бб.
Мслов спокойно плюнул в сторону.
- Тише, ты! Чй, не чулок выворчивешь... - зметил он, когд бб стл обвязывть руку.
Я нклонился, чтоб помочь ей.
- Вот что, Мксим, - скзл он мне, - сходи ты в Хнскую до Степк, Тм, против церкви, кзк Мкрши дом... Сходи, скжи ему, кк вот это... отгрызл, проклятя... Нрвлся я... Чй, поди-ко, - цел, дьяволов игрушк, не испортил зубов об мои-то кости... Иди скорее... будь другом! А без него сдохну я тут... Родной души нет... Иди, ? близко тут.
- Хорошо... прощй, брт! Я пойду.
- Не воротишься сюд?
- Нет, не ворочусь уж.
- Прощй. Живы будем... - он мхнул рукой и улыбнулся... - Увидимся скоро. Пути нши известны... Прощй!
Он ещё улыбнулся мне своими чёрными глзми, в которых двно уже погсло возбуждение и светилсь только тоск и боль. Я пошёл к Степку...
В Хнскую я пришёл чсов в семь вечер, срзу ншёл хту кзк Мкрши и вошёл во двор. Н колодезном срубе сидел девушк-кзчк и плел себе косу.
- Тебе чего? - спросил он.
Я объяснил.
- Иди вон в огород... Д плку брось, то собки нрвут...
Я бросил плку и пошёл в огород. Вышли две собки, понюхли мне ноги и, очевидно, решив, что мной знимться не стоит, рвнодушно ушли в кусты. Впереди рздвлся голос Степк:
- Ты говоришь - нельзя? Нплевть - нельзя!.. Ду-ршк-чудшк! мо-ожно!.. Нм всё можно... Ты мне кум? И тебе можно... Ты думешь - кум, тк и нельзя? Д что ткое кум? Стучусь я к тебе ночью в хту... тк? Кто тм? Я, пустите ночевть. Хорошо!.. Ты говоришь - иди, добрый человек, иди! У меня жен родит, иди! Тк? г!. Я пришёл, жен родил; ты говоришь будь кумом, потому ткое есть поверье... Это... О б-!.. Друг!.. Т-ты!.. Вот тк мй!.. Птичк божия! Вiдкiля? - зкричл он, увидв меня.
Он сидел в тени, под ветвями черешни, против рыжего кзк в одной рубхе, пьяного, нелепо вытрщившего н меня тупые и круглые глз филин. Перед ними н ккой-то пёстрой тряпице стоял бклг вин, лежл груд яблок, врёное мясо и огурцы.
- Мкрш! Видишь человек? - толкя меня к кзку, кричл Степок.
- В-вижу! - вздохнул Мкрш и почему-то сокрушённо и жлобно зморгл глзми и зкчл головой, точно собирясь зплкть.
- Погоди, Степок... - скзл я.
- Видишь?.. - не хотел годить Степок, основтельно пихя меня сзди кулкми и коленями. - Ну, тк целуй его... Потому кк об вы горчйшие пьяницы... знчит - бртья родные, вот и всё. Ты знешь, кто он тков, этот человек? И-ди-и ты, чучело!..
Нконец Степок подпихнул меня к кзку, тот рсствил руки и вкусно зчмокл губми. Степок нклонил меня, толкнул, и я чикнулся носом в мокрые усы кзк, который сейчс же уцепился мне з шею... Но я вывернулся из его рук.
- Ну, вот! - удовлетворился Степок. - Теперь готово! Теперь, стло быть, друзья! Ты, Мкрш, цени его... знешь, кто это? Московский купеческий сын! г-?.. Пропил че-т-тыре трёхэтжных дом и семь лвок с крсным товром!.. Миллион! понял?
- Понял! Всё пропил... и допил до штнов!.. - скзл кзк и с грустью мхнул рукой.
- Х-х!.. Это он до штнов пьёт!.. то есть до той поры, что кум стщит с него штны и тю-тю!.. кзку до шинк нет дорозi! А дом горилки для чоловiк чорт-м! понял? - объяснил мне Степок.
- Мслов умер, - скзл я, улучив, нконец, минуту. Степок срзу змолчл и с жлкой, недоверчивой улыбкой посмотрел н меня.
- Н молотилке его изувечило... - добвил я.
- Тк! Моя првд!!. - взвыл Степок и, побледнев, нелепо змхл рукми. - Я ему, дурку, говорил, - берегись, чёрт, не лезь!.,. А он своё: "Не люблю, говорит, я их!" Изувечили, знчит?.. Кзки?.. Вот эти?.. пьяницы?.. - Степок ткнул пльцем в лоб кум и кстти уж двинул его в бок ногой. - Эхм!.. Кк же теперь?.. Я-то что?.. Где же Мслов?.. Что ты, чёрт деревянный, молчишь?! - вдруг освирепел он, обртясь ко мне. - Говори, кк всё это? Ну, сломл он мшину, ну? Ну, они его бить... ну? Он и умер... ? до смерти? Что т-ты, дьявол, молчишь?! - Он сделл стршную рожу и полез н меня с кулкми: - Говори, жердь сухя!!. Ну?.. Э, чёрт с тобой! Пьян я или нет?
Он вертелся н месте, потирл руки, всплескивл ими, тёр себе лоб, дёргл усы и то бледнел, то крснел. Хмель выходил из его головы. Я не торопился скзть истину, желя знть, в ккой мере эффект моего сообщения Степку о смерти товрищ звисит от хмеля и сколько от эффект остнется, когд хмель пройдёт. Мкрш смотрел то н того, то н другого из нс и вдруг дико зревел...
Степок рссеянно взглянул н него, н меня, н свою лошдь и молч опустился н землю. Я тоже молчл, сообржя, что может из этого выйти, и ожидя, когд пры вин совершенно освободят мозги Степк.
- Ты чего ревёшь? - удивлённо спросил он кзк. Тот выл и мзл себя по лицу рукми.
- Ты чего, рыжий чёрт, ревёшь?! - строго повторил вопрос Степок.
- Чоловiк... вмер!.. - сквозь слёзы скзл кзк.
- А тебе что з дело? Молчи! Не твой человек. Дурк... Молчи, говорю.
- Буду плкти... Бо жлiю... чоловiков, которы вмерли!..
- Я тебе в морду дм!..
Кзк плкл и мотл головой.
- Уйдём, Мксим! - решительно поднялся с земли Степок. - Идём куд ни то.
Он стоял н ногх твёрдо, и его возбуждение понемногу исчезло. Всё-тки он пок ещё для чего-то поминутно ндувл себе щёки и, шумно выпускя воздух, сильно мхл рукми.
- Тверёз я? ? Чёрт её знет, голов ккя! трещит... третий день пью... и ничего не понимю... Верно это? Умер уж он? Эх, брт, д говори ты!
- Нет, не умер...
Степок остновился и внимтельно оглядел меня.
- Ты, друг, тк не шути... - внушительно зговорил он и многообещюще повёл плечми, сжимя кулки. - Не шути!.. А то я из тебя душу вышибу. Вник? А теперь говори по порядку.
Тогд я рсскзл ему всё по порядку, и, по мере того кк я рсскзывл, он приходил в себя. Я кончил. Он здумчиво нсупился и молчл. З кустми, недлеко от нс, возился и ворчл пьяный кзк:
- Куме! Эй, куме, лядщi собкi пришлi... и поедють усе. Геть!.. Степне! Хиб ж тобi вже и не треб мяс, що тiи псы... геть!.. Се кумово!.. геть!..
- Т-к... Знчит, мшинк ручку м-м?! Непорядочно и невесело... Пойти к нему... Ндо думть, что теперь ему кпут... сгинет вконец. Ах, чёрт вс возьми!.. Иду... В больницу отпрвили? Ну-ну... Ид-ду. Ткочки!.. Ты куд? Дльше? Ну, иди дльше... прощй! Скжи, жлко прня тебе? Жлко... Ххе!.. А мне-то! Пятый год живём душ в душу... Прощй, брт... Н Беслн пойдёшь? Ну, увидимся. Спроси тм Костьку Игрок. Слвный прень... зкдышный нм друг, певун... Вор только очень. Скжи ему про Мслов. Клняться Мслову? Поклонюсь... Н-ну, я сейчс же и тово... куму только ндо повидть... куму... А ты идёшь? Ночуй. А, ну иди. Совсем ему руку-то? Т-те... По плечо... Сжечь бы эту штуку! ? Очень это просто, сунул спички ей в пузо и готово... кстти и хлеб бы весь погорел... ? Ей-богу, погорел бы... близко всё. Ну, вли... иди. Прощй, брт. Я тоже в ночь свистну туд.
Он потускнел и говорил, низко опустив голову. Его короткие фрзы пдли, кк кмни, и, скзв что-нибудь, он вскидывл н меня глзми. В них было много ткого, что зствило меня убедиться в любви Степк к товрищу. Крепко пожв друг другу руки, мы рзошлись.
Н Беслне, стнции, от которой в то время только что нчли проклдывть влдиквкзо-петровскую линию железной дороги, - я не ншёл Степк.
Спрвившись о Костьке Игроке, узнл, что сей субъект стщил болты и гйки и посжен з кржу в тюрьму, но что "это ерунд, и Костьке з это ничего не будет". Сообщив ткую приятную весть, рвный и острый человек, рсскзвший мне всю суть Костькин деяния, объяснил:
- Ничего не будет! Почему?.. Потому что Костьк-то умер в остроге от тифу... понял?
Я понял и, пордоввшись з Костьку, ушёл через дв дня из Беслн в Зквкзье.
Прошло с год времени. Приехв в Астрхнь из Бку, я, в ожиднии проход вверх по Волге, пошёл бродить по городу и попл н Кутум. Одет я был в длинное клетчтое пльто, с хлястиком нзди, совершенно новенькое, имел н голове шляпу, тоже новенькую, и н ногх - клоши, тоже новенькие... Весьм культурный вид... И н носу тёмные очки...
Около ббы, продввшей с лотк подозрительное мясо серого цвет, испусквшее кислый пр, стоял Степок, без шпки, худой, но весёлый, кк всегд, с лямкой н спине, крюком в руке, и отпрвлял в рот крупные ромтические куски её товр, рсплчивясь с ней покуд прибуткми. Снчл я не решлся подойти к нему, стыдясь своей культурности... но поборол себя и подошёл, предврительно сняв очки и спрятв их в крмн.
- Степок!..
- Э... Б... гля!.. Тю-тю-тю!.. Фрр!.. В рот те ноги прямо пяткми! С чего это тебя тк взъерепенило?! Вше блгородие! Подйте товрищу пятк н хлеб и дв н выпивку!..
И он, мстительно и дерзко сощурив глз, одной рукой сделл под козырёк, другую протянул мне вверх лдонью.
После ткого приветствия моё культурное пльто не могло не покрснеть, клоши потемнели, шляп съёжилсь, и всё это вместе вдруг стло мне узко, тесно и тяжело... Степок отнял руки и подмигнул:
- Сколько цпнул? тыщу? Больше! Скзывй где, и я туд пойду. Вот тк диковинк, Ивновн! - обртился он к торговке, с диким любопытством вытрщившей н меня чёрные круглые и выпуклые рчьи глз, - Товрищ ведь! Верь господу, который нс вместе рядом видел, кк мы по рзным местм гуляли и прочее эткое... Холеру мне в кишки, коли вру! Спроси его, см скжет! И... Эдкий... !.. - Степок, подвленный комическим удивлением, сел предо мной н корточки. - Господин! Кк мне по одной земле с вми ходить? Н рукх буду для отлички...
Я скзл Степку несколько тёплых и укоризненных слов и приглсил его в трктир; но это не произвело н него никкого впечтления.
- Ивновн! Вникй! иду в трктир... Пию шмпнское и ем... жреных соловьёв! Ив-новн!!. - н весь Кутум зорл Степок, перекувыркнулся н земле и - о подлец! - смзл своими лптищми пёстрые полы моего культурного пльто...
Я чувствовл себя нинелепейше... Кругом нс собирлсь толп.
- Идём, Степок, коли хочешь! - сурово скзл я.
- Слушю, вшеблгоррр... - и он посккл рядом со мной, сняв шляпу и гордо оглядывясь по сторонм.
О, он тонко умел мстить и н прострнстве десяти сжен до дверей трктир зствил меня перечувствовть столько неприятного, сколько его не встретишь н добрых пяти верстх. Но вот двери трктир зтворились з нми. Я сел з стол и спросил:
- Чю хочешь?
Он вдруг нхмурился и подозрительно оглянул меня.
- Или водки?
- А что ты... - нчл Степок, но оборвлся.
- Ну? - спросил я.
- Дй мне рубль... я уйду... - глухо скзл он.
Но я уговорил его остться и спросил о Мслове. Он посмотрел н меня и вдруг улыбнулся знкомой мне улыбкой, подвшей ндежду н то, что мы сойдёмся и он не стнет издевться ндо мной.
- Помнишь рзве Мслов? Ишь!.. Умер Мслов... Антонов огонь сжёг его. Умер... Зрыли всего в чёрных пятнх, точно он с печной трубой обнимлся. Умер! Эх ты! Вот тк прень был он... для меня... н-д! Ду-уш!
Он снов змолчл и кк-то отупел н минуту, потух, сжлся... Принесли чй и водку. Степок посмотрел н это и снов улыбнулся, но уже скептически.
- Ну-к, скжи, кк рзбогтел... Интересно...
Тогд я рсскзл ему. Он слушл внимтельно и молч. Я кончил.
- Тк!.. Знчит... что же? Не по природе ты босяком-то был... тк, из любопытств?..
- Д...
- Ишь ты? Тоже любопытство... А теперь нзд... не понрвилось? Л-ловко сделно!..
- Я ещё хочу походить.
- Н-ну... не зню... Знчит, просто ты... походишь, и всё?..
- А что же?
- Ничего... Тк я... - он покусл ус. - Без всякой здчи, знчит... походил и домой? Н печку?..
- Нет, здч был. Хотел узнть, что з люди...
- Зчем?
- Чтобы знть...
- Д-д!.. Больше ничего? Просто посмотрел, и всё тут?
- Может, опишу... в гзете.
- В гзете?! А кому это нужно... знть про это? Или это тк, для похвлки, - вот, мол, кк я могу?!
Млый бил метко, ндо отдть ему спрведливость. Млый знл человеческую душу и - скжу по совести - весьм смущл меня своим вопросом.
- Нет, вообще... чтобы люди знли.
- Про нс?! - Степок широко улыбнулся и ехидно поднял брови.
- Про вс...
- Тэк!.. Тк!.. трттк!..
Он встл и посмотрел н меня зло сощуренными глзми.
- Знешь ли что, Мксим? - спросил он.
- Что?
- Оч-чень это подлость большя! - вырзительно произнёс он, погрозил мне кулком и, не простясь, ушёл.
Я сидел и смотрел н чйные приборы, бутылку с водкой... Смотрел и думл о том, з что меня Степок ругл? Прв он или нет?
- Двй рубль! - сунул он руку в окно.
Я дл.
- Ффу!.. Богт, видно, очень - целых три!.. Уррр! А ты в помойные ямы не лзешь из любопытств? ?
- Нет.
- Жль!.. я бы тебе помог! В смую глубокую сунул бы!
И он скрылся. 1894 г.
ПРИМЕЧАНИЕ
Впервые нпечтно в "Смрской гзете", 1894, номер 212, 16 октября; номер 217, 22 октября; номер 219, 27 октября; номер 222, 30 октября. С этого рсскз нчинется сотрудничество Горького в "Смрской гзете".
В собрния сочинений не включлся.
Печтется по тексту "Смрской гзеты".