Некрасова М. Как я стал привидением Эксмо М. 2008 978-5-699-26769-9

Мария Некрасова

Как я стал привидением

Глава I

Детские страхи

За окном весело грохотали грузовики, перекрикивались на незнакомом языке рабочие, перекрещивались, шумя и подмигивая, стрелы башенных кранов. Они калякали в воздухе причудливые знаки, и я в сотый раз подумал: это неспроста. Наверняка краны так пишут послания инопланетянам или, на худой конец, спутникам в космосе: «На стройке все спокойно, не волнуйтесь за нас». Или наоборот: «Кончается кирпич. Срочно сбросьте пару тонн». Космический спутник открывает люк и выворачивает на Землю тонны кирпичей, на кого бог пошлет. Не в Россию, так в Африку, не в Москву, так в Урюпинск, – какая разница! Кирпич всем нужен.

Я перевернулся на другой бок. Что за ерунда лезет в голову в четыре утра! На улице было темно, а мою комнату освещал бесстыжий прожектор со стройки.

Стройка достала всех. Она, видите ли, какая-то супермегасрочная, поэтому работа не останавливается ни на минуту. Ей все равно: день или ночь, контрольная у тебя завтра или ты прогулять надумал… Все-рав-но. Если ты живешь рядом со стройкой – сам виноват. Сиди и слушай круглые сутки, как громыхают грузовики, шумят краны, перекрикиваются не по-русски строители.

Строителям можно корчить рожи – так они близко. В окно не высунешься без того, чтобы не поймать чей-нибудь любопытный взгляд, хотя живем мы на третьем этаже. А еще сейчас весна, жарко, у нас все окна нараспашку. Того и гляди: залезет в комнату какой-нибудь любопытный строитель, рассядется в моем кресле и начнет болтать на тарабарском своем языке…

Чепуха, конечно, а все же неуютно с этими строителями. Они какие-то чумовые: все время кричат, поют… А уж как они галдят, садясь в автобус, когда приезжает другая смена! Таких воплей я не слышал даже в зоопарке. А чтобы так автобус шатался, я вообще никогда не видел, даже в кино. Мне еще повезло: я не понимаю, что они там кричат. Вот продавщица из нашего магазина – все понимает. Ей деваться некуда: три смены строителей три раза в сутки заходят к ней, чтобы купить себе на обед пива и колбасы. В очереди стоять они не умеют, внятно объяснить, что им надо, – тоже. Но продавщица все понимает и терпеливо обслуживает. Она ласково называет строителей «чебурашками».

– Здравствуй, чебурашка.

– Бла-бла-бла.

– Два светлых и салями?

– Бла!

– На. Вали быстрее, не создавай очередь.

Строитель торопливо уходит, шелестя пакетом, чтобы, отобедав, петь с друзьями у меня под окнами.

Так и живем.

За окном громыхнул особо громкий грузовик и крикнул что-то особо горластый чебурашка. Четыре утра, завтра контрольная. Я не ботан, но мне будет обидно получить сниженную оценку из-за чебурашек. Так что спать, спать… По боку грузовики. Стройка идет не первый месяц, пора бы уж привыкнуть.

– Дэн…

Это Саня, мой младший брат. Он еще не вышел из того возраста, когда боятся темноты и ночных шумов. Вот и вскакивает по ночам, перебегая спать то к родителям, то ко мне. Все, уснуть сегодня, кажется, не удастся.

– Заходи, не стой. Сейчас я тебе на кресле постелю.

– Денис, не надо.

– Не надо?

Саня хлюпнул носом и в сотый раз за последнюю неделю сообщил:

– У меня в комнате кто-то есть.

Это уже начало приедаться. Раньше Саня просто боялся – и все. Молча приходил среди ночи, тихонько разбирал себе кресло-кровать и ложился. Я вставал утром, натыкался на спящего Саню и не помнил, как он пришел, потому что брат у меня вообще-то деликатный, почем зря будить никого не станет. А на прошлой неделе у него появился вполне конкретный глюк, и его «у меня в комнате кто-то есть» я и родители слышим по двести раз за ночь. Проверяем, конечно, надо же ребенка успокоить. Только Саня не успокаивается, талдычит свое. «Кто-то есть» – и все тут. Вариант потихоньку перебраться спать ко мне или родителям его уже не устраивает. Он боится, что тот, кто сидит у него в комнате, переберется следом. Логично, конечно, только от этого не легче.

– Брат, тебе сколько лет?

– Семь.

– Большой уже, первый класс скоро закончишь.

– Я не вру, Дэн, правда. Он залезает с улицы в окно, садится в кресло и рассказывает страшные истории.

– По-русски?

– Да.

– Тогда врешь. В окно с улицы к тебе мог залезть только кто-нибудь из сумасшедших рабочих со стройки. А они по-русски не говорят.

– Ну правда!

– Закрой окно.

– Так закрыл!

Это было уже слишком. Я стараюсь терпимо относиться к Сашкиным страхам. Потому что, когда не стараюсь, отец напоминает мне те светлые времена, когда я сам был мелкий и перед сном тыкал шваброй под кровать, чтобы выгнать всех чудищ (а, сознаюсь, крайне неприятно, когда тебе напоминают такие вещи). Но всю неделю еженощно вставать и разгонять Сашкиных чудищ, мягко говоря, утомительно.

– Уломал, брат. Найди в шкафу мой спальник и пенку, заночую сегодня у тебя.

Радостный Сашка полез в шкаф. Я глянул на часы: «заночую» – сильно сказано. Скоро пять утра, через два часа вставать в школу. Какой длинный нынче май! Скорее бы уж экзамены да каникулы!

Глава II

Яркий цвет

Утром Сашка сказал мне «спасибо», и я ему буркнул:

– Расти уже быстрее.

Ко мне чудище не пришло. Кто бы сомневался! Зато на жестком полу я так намял себе спину, что все утро ходил, как модель по подиуму: прямо и задрав подбородок, чтобы проглоченная линейка не проткнула нёбо.

Мать за завтраком долго смотрела на меня, потом потянулась через стол и взъерошила мне волосы:

– Светлеешь, в меня.

– Да? – Я глянул в зеркальную дверцу серванта. В самом деле: я стал блондином, почти как Сашка. – Не замечал.

– Сама только заметила. Вы оба – мои мальчики.

Отец пробормотал что-то вроде: «Не только твои». Сашка быстро бросил: «Не хочу есть» – и ускакал. Я уже через пять минут забыл, что у меня такое с волосами: ну светлею и светлею, подумаешь! Но в школе мне напомнили.

Еще в гардеробе меня поймал Леха-одноклассник, оглядел мою шевелюру и завопил во всю ивановскую:

– Дэн покрасил волосы! Денис, тебя не устраивает твой натуральный цвет? Хочешь поговорить об этом?

Я хотел вмазать ему, но Леха успел убежать. Придурок, что с него возьмешь…

Но когда я вошел в класс, все уже хихикали и косились на меня. Леха, сорока в джинсах, постарался.

– Дэн, какой яркий цвет! – восхитилась Гулимова. – Что за краской ты пользуешься?

– Скипидаром живичным. Заливаешь в штаны и бежишь со всех ног в надежде, что по дороге попадется парикмахерская, где тебя поймают и покрасят, чтобы гаишники за версту видели.

Гулимова сделала квадратные глаза в попытке переварить, что я такое сказал. Дура!

Звонок меня спас. Но ненадолго, как и ожидалось, а только на сорок минут. Потом пришлось отбиваться, как пару лет назад, когда мы только переехали и я был новеньким в этой школе. За сегодняшний несчастный школьный день я раздал, наверное, десяток подзатыльников, устроил, наверное, пятнадцать драк, а уж сколько раз мне пришлось отбрехиваться словами…

В общем, домой я завалился веселый, жизнерадостный и взбодренный драками.

Родители еще не пришли, зато братец давно вернулся из школы и, кажется, даже успел сделать уроки. Во всяком случае, он бесцельно слонялся по дому, а не канючил над столом с учебниками. Правда, видок у него был озабоченный, поэтому я решил проконтролировать:

– Ты уроки сделал, брат?

Сашка недовольно дернул плечом:

– Какие уроки? Сегодня последний день в школе!

И верно – последний. Только у меня еще экзамены, а у первоклашек – нет…

– А чего грустный, как будто вся четверть впереди?

Молчание. Та-ак, это уже серьезно! Если мой братец отказывается ныть и жаловаться на жизнь, когда предлагают, – это не к добру. Я поднял его под руки (легкий стал, как щенок) и усадил на диван:

– Колись, чего набедокурил?

– Ты не поверишь, – заныл-таки брат.

– Не поверю, если будешь врать.

– Правда… Я превращаюсь в призрака.

Глава III

Призрак

Заявление было сильное. Я же предупреждал, что врать не следует, так что Сашка, скорее всего, не врет. Он фантазирует. Навоображал себе призраков и сам по ходу решил стать одним из них.

– С чего ты взял?

– Я легкий…

– Заметил. Еще что?

– Я… – Сашка зажмурился, замахнулся на меня и… двинул кулаком спинку дивана. Вот так: мелкий Сашкин кулачок спокойно прошел сквозь меня, врезал дивану и вернулся в исходную позицию. – Видал?

Я видал. Такое – впервые. То есть нет: я раньше видел это по телику, в фильмах, где призраки проходили сквозь предметы, но чтобы дома…

– А почему рука не прошла сквозь диван?

– Потому что я еще не совсем призрак. Я только превращаюсь. Понимаешь?

Разве такое можно понять? Так просто, в один прекрасный день подходит к тебе младший брат и говорит: «Я скоро стану призраком». Не понимаю. В голове не укладывается.

– Это фокус?

– Нет, говорю же! – Сашка готов был разреветься. – Правда!

Я и сам видел, что правда.

– Но почему?

– Не знаю, – брат серьезно пожал плечами. – Думаю, это как-то связано с призраком, который приходит ко мне по ночам.

– Опять ты за свое! Никого там нет! Никто не приходит!

Сашка вскочил и молча ушел к себе. Я успел крикнуть ему вслед:

– Уболтал! Сегодня опять ночую у тебя!

Настроение было мерзкое, а джинсы – длинными. Я это заметил, когда попытался встать и наступил себе на штанину. Странно, вроде не новые, еще с утра еле прикрывали щиколотку… Вытянулись, что ли? Я встал, мимоходом глянул в зеркало и понял, что нет, не вытянулись штаны, это я стал меньше ростом. Раньше в висящем на стене зеркале мой портрет помещался свободно, а теперь там отражалась только моя макушка! Впрочем, зеркало могли и перевесить…

Спотыкаясь о штанины, я рванул в Сашкину комнату, где был детский ростомер. Вспомнить бы еще, какой у меня рост… У мамы сто семьдесят три, я чуть пониже… Ну, допустим, сто шестьдесят семь…

Прислонился к ростомеру, отошел… Сто пятьдесят пять!

– Да, ты стал ниже, – хладнокровно заметил мой добрый брат. – И лицо какое-то детское… Волосы опять же…

Блин! Не знаю, что происходит, но с этим надо немедленно разобраться. Хорошо, если зачинщик всего безобразия является в Сашкину комнату по ночам – хотя бы далеко бегать не надо.

– Матери не говори.

– Что я, дурак?

– Сегодня ночую у тебя.

– Понял уже.

– Все. Держись! Окно не открывай, а то тебя ветром унесет.

– Сам дурак!

Вот и поговорили. Я ушел к себе, низкорослый и задумчивый.

Родители ничего не заметили. Ни-че-го. Ни моего маленького роста, ни детского лица, ни Сашкиной призрачности. Хотя за ужином он долго не мог взять вилку, пальцы то и дело проходили сквозь нее. Ну и хорошо. В смысле, хорошо, что не заметили. Нам паникеров не надо, нам надо поймать чертова призрака и вернуть себе прежний вид. Надеюсь, это возможно.

Вечером Сашка первый побежал чистить зубы, хотя обычно его не загонишь, сам достал мой спальник и пенку, сам постелил себе и мне. Родителям он заявил, что хочет хорошенько выспаться перед каникулами, а я ему нужен для контроля. Что конкретно я должен был контролировать, никто не спросил. Ну и отлично. В половине одиннадцатого мы уже залегли на боевой пост и погасили свет.

– Окно открыть?

– Не нужно. Ему окно – не помеха, он везде пролезет.

– М-да, весело тебе тут спать.

– Вот видишь! А ты не верил…

– Я и сейчас не очень-то верю. Просто призрак – самое логичное объяснение тому, что с нами сейчас происходит. Хоть я и не видел никакого призрака.

– Увидишь, – гуманно пообещал Сашка.

Я уставился в окно. Еще даже не стемнело, рано мы залегли. Впрочем, фонари на улице скоро зажглись, а Сашка засопел. Ночь. Где ты, призрак? Заходи, мне надо перекинуться с тобой парой слов. Я в сотый раз глянул на кресло у окна – пусто. Ждем. Надеюсь, призрак все-таки сегодня зайдет, не испугается меня. Да и чего меня пугаться? Мелкий, белобрысый, с детским лицом…

И тут я услышал стук.

Стучали в окно. Я как глянул – чуть не провалился сквозь пенку на пол. Из-за оконного стекла на меня в упор глядела старуха. Нет, я все понимаю, пенсионеры нынче бойкие, но, е-мое, все-таки третий этаж!

Я встал и пошел открывать.

– Не надо! – шепнул Сашка. – Он сам…

– Кто он?

– Призрак – это он.

– ЭТО?!

– А что такого?

И в самом деле – что? Просто я уже успел навоображать нечто эфирное, светящееся, обязательно мужского пола… Сашка ведь говорил о призраке «он». «Он» – призрак, все правильно.

Окно я все-таки открыл и даже автоматически подал бабульке руку. Старуха за окном третьего этажа – зрелище без того сильное, а если она еще будет проходить сквозь стекло… Нет, пусть уж лучше так.

Бабулька лихо перелезла через подоконник, плюхнулась в кресло и с удовольствием отметила как бы про себя, но вслух:

– Новенький пришел! Значит, сегодня начнем историю с начала, он же не слышал.

– Нет! – завопил Сашка. – Дэн здесь по делу!

– По делу, – подтвердил я. – У меня есть к вам пара вопросов.

– Всему свое время, родной, – разулыбалась бабулька (улыбка была жутковатая: за ней один зуб, и тот – железный), – сперва история, потом вопросы, таковы правила.

– Чьи правила?

– Мои! – рявкнула старуха так, что башенные краны за окном синхронно замерли. Я испугался, как бы она родителей не разбудила, и кивнул:

– Хорошо.

– Нет! – Сашка потянул меня за спальник. – Она никогда не закончит свою историю. Каждое утро уходит, обещая завтра вернуться с продолжением.

Я вопросительно глянул на бабульку.

– Неправда! Закончу, когда закончится. Терпение надо иметь!

– Какое терпение, когда я скоро превращусь…

– Довольно! – отрезала старуха. – Или слушай, или попробуй заснуть.

– Пробовал – не получается! – шепнул мне Сашка.

М-да, обидно. На что только не идут чокнутые пенсионеры, чтобы заставить окружающих слушать себя… Я выбрался из спальника и пошел на кухню.

– Ты куда?

– За чипсами. Помирать – так с хрустом.

Бабулька ничего не сказала. Она терпеливо дождалась, пока я вернусь, пристрою тарелку на Сашкином одеяле, застегну спальник, и только тогда начала:

– Все эти рабочие, которых вы видите сейчас в окно…

– Нас уже достали!

– Не перебивай. Эти рабочие – не живые люди.

– Ага, машины. Кто ж еще может пахать двадцать четыре часа в сутки!

– Не перебивай!

– А то что? Не будете рассказывать? – хитро улыбнулся Сашка.

– Я вообще уйду. И оставайтесь как есть, никто вам не поможет.

Угроза была солидная, и на Сашку я цыкнул. Бабулька удовлетворенно кивнула и продолжила:

– Рабочие не роботы, не люди, они призраки.

– Все? Там их сотни две!

– Все. А вы думали, сколько надо, чтобы построить дом? Да еще такой огромный. Как ваш!

– Неправда! Наш меньше! – захныкал Сашка.

Я не понял, чего это он?

– Меньше. Но его строили те же рабочие, когда еще были людьми. А по соседству тоже было несколько строек, вот вам и лишняя сотня. Этот дом, – она кивнула за окно, – строят все те, кто строил наш микрорайон.

– И все призраки? – спросил я.

– Да.

А Сашка спросил:

– Русские?

– Русские, конечно.

– А почему говорят не по-нашему?

– Чтобы ты не понял! Они призраки, ты живой. Ты серьезно рассчитываешь, что можешь их понять?

– Но вас же понимаю…

– Потому что я говорю на твоем языке. А со своими – на своем.

– С кем, со своими?

Старуха не ответила, и я понял с кем. Интересно, а как же продавщица из нашей булочной? Она что – тоже… Но спросить я не решился. А Сашка не стеснялся сыпать вопросами:

– Как же так? Они ведь пьют, едят, поют…

– Правильно. Это единственное, что они умеют. Ну и еще строить, конечно, – зло сказала бабка и отвернулась.

– Пусть так, – не выдержал я паузы. – Дальше что?

Бабулька сидела, не поворачиваясь, и мелко тряслась. Была бы живая, я бы подумал, что она плачет.

Сашка приложил палец к губам:

– Тихо. Сейчас продолжит.

Продолжит-то продолжит, а ночь не резиновая. Мы здесь не затем, чтобы слушать ее дурацкие истории. Это не самоцель, а лишь обязательная часть программы.

– Эй!

– Тс-с! – опять остановил меня братишка. – Не сбивай ее.

Хорошо, не буду. Сашке можно верить. В конце концов, он уже раз слышал эту историю.

Между тем бабулька повернулась, и я увидел, что она действительно плачет. Призраки, блин! Одни пиво пьют по вечерам и поют потом так, что живым не уснуть, другая – плачет. Чего они не умеют вообще, а?

– Я их всех убила, – брякнула бабулька сквозь всхлипы. – Я!

Такого заявления я не ожидал. Даже Сашка перестал хрустеть чипсами, хотя он-то слышал его не впервые.

Я представил себе, как субтильная старушка пробирается на стройку с гранатометом (автомата будет мало на такое количество человек) и от души палит по людям, кранам, недостроенным стенам… Стены падают, хороня под собой по нескольку десятков человек зараз, летят осколки на кого бог пошлет… А может быть, она просто взорвала все стройки? М-да, Шапокляк отдыхает…

– Я переловила их по одному, только пару десятков удалось накрыть обвалившейся стеной, а остальных – по одному, – сообщила рыдающая старушка, видимо, прочитав мои мысли.

Ничего себе! Да тут жизни не хватит, чтобы каждого!

– Успела за два месяца, – опять просканировала меня бабка. – Они даже достроили квартал, и последних пришлось вылавливать дома или по дороге домой. – Рассказчица опять сделала театральную паузу, давая нам возможность осмыслить услышанное.

Сильна, что и говорить! Такая и нас грохнет легким движением руки, даже страшилку дослушать не успеем.

– Она не виновата, – шепнул мне Сашка. – Ты дослушай, за что она их…

– Они убили моего сына! – выкрикнула бабулька и опять разрыдалась. – Он был у меня один, больше никого! Был славный мальчик, ничего им не сделал! Мимо шел, вот и вся его вина! А они… Пьяное быдло! Нашли себе развлечение!

– Что, просто так? – не выдержал я.

– Просто. Так. Они замуровали его в подвале дома, в котором мы сейчас находимся. Живого! Ему и было-то семь годков…

Сашка разревелся, то ли от ужаса, то ли с бабулькой за компанию. Кто их разберет, этих детей! Они одинаково боятся и восставших из могил мертвяков, и живых, вполне реальных ублюдков, которые спьяну могут вот так запросто поймать тебя, мелкого, и забавы ради замуровать в подвале. Еще и смеялись небось. Блин! Не хочу больше жить.

Я встал и пошел на кухню. Мерно дребезжал холодильник – вот кому все по фигу! Я достал минералки и плеснул в стакан. Нет – в два. Сашка небось тоже захочет пить. Потом и в третий – если бабулька-призрак умеет плакать, значит, и от воды не откажется.

В окно светили прожектора со стройки. Они всегда рядом. Днем и ночью. Две сотни убийц ежедневно заглядывают в мое окно.

Так, секунду… А почему две сотни? В смысле, что-то много убийц получается. Бывают пьяные компании человек по пять-десять, но чтобы двести – не верю! Я схватил стаканы и помчался в комнату. Может, бабулька врет? Или просто рассказывает страшную историю, как в летнем лагере у костра: то, чего никогда не было, но ты все равно испугаешься? Я так и спросил с порога:

– Почему две сотни? Почему так много?

– Я не знала, кто конкретно, мерзавцев человек пять было, – быстро ответила бабулька, и я понял, что она не врет. – Он пошел гулять и вечером не вернулся. Я искала его полночи и весь следующий день до вечера. А ночью…

– Что?

– Лежу на диване, одетая, сил нет раздеваться, валерьянки наглоталась, пытаюсь уснуть. И смотрю: он в углу стоит. В комнате. Светится весь, и цементный раствор с него стекает. Я, говорит, на стройке. Ты не ищи меня. И рассказал все как было. Я вскочила сразу, на стройку побежала, думала: найду, хоть похороню. А там сторож. Он и слушать не стал, спустил собаку. Я страсть как боюсь собак. И тогда я решила, что отомщу. Нельзя убийцам среди людей!

М-да, бабульке, убившей столько народу, наверное, виднее.

– Я работала крановщицей на одной из строек. Я могла отомстить.

Глава IV

Шахерезада

Бабулька отхлебнула минералки, и мы с Сашкой тоже захлюпали, как будто ждали команды. Я уже не знал, как к ней относиться. Маньячка-убийца, отправившая на тот свет двести человек? Несчастная, которую пьяные ублюдки лишили сына? Призрак, который вламывается по ночам к моему брату и рассказывает страшилки? Я решил: пусть будет призрак. Призрак – самое нейтральное. Пусть приходит, пусть рассказывает. Надо же ей кому-то это рассказать.

– Что дальше было?

– Много чего, – простодушно заявила бабулька, – первого я убила на следующее же утро. Мне сынок его подробно описал: высокий, светлые волосы, светлые глаза. Я подловила его на обеде, когда все ушли, а он замешкался около ванны с раствором. Подошла сзади, столкнула, дернула за ногу. Он и сообразить ничего не успел, как вдохнул цемента с песком. А я ушла. Все потом думали, что несчастный случай: шел человек, споткнулся, упал в ванну с раствором и утонул. Вот со вторым пришлось повозиться…

Она говорила, а я думал: мы-то тут при чем? Хотя той, что убила столько человек за грех пятерых, наверное, еще двое не будут лишними. Главное – мы не узнаем от нее, ни что с нами происходит, ни как с этим бороться, пока она не расскажет ВСЕ истории. Двести историй убийств. Пока она закончит, Сашка совсем станет призраком, а я – непонятно кем. Мой братец, кажется, то же самое понял. Во всяком случае, он толкнул меня в бок и шепнул:

– Зря я тебя позвал. Мы с ней уже до пятидесятого дошли, а теперь приходится слушать все сначала.

Я ответил:

– Спокойно, брат, прорвемся, – и с невинной гримасой спросил у бабульки: – Что с Сашкой?

– Он превращается в призрака, чтобы занять место моего сына. Я не могу предать его тело земле, но могу освободить его, подложив на его место кого-то еще. Не перебивай. Так вот, замахиваюсь я на него лопатой…

Понятненько. Значит, бабулька промстила всю жизнь, так и не удосужившись похоронить своего ребенка. Теперь, значит, спохватилась.

– А со мной-то что? – перебил я снова.

– Ты займешь Сашино место на земле. Его мать будет очень волноваться, если он исчезнет. А так вместо него будешь ты.

– А вместо меня кто?

– Никто. Ты будешь жить, просто займешь место брата. Куда там денется твоя старая оболочка, меня не волнует. Я тебя не забираю. Я забираю твоего брата. И о замене я позаботилась… Так вот дальше… Но он оказался не промах и схватил пожарное ведро, чтобы защищаться…

Бабулька снова увлеклась рассказом о своих убийствах, а я занимался тем, что думал. Думал, что пока в мире, пусть и потустороннем, такая чумовая система отчетности, его никакая красота не спасет. Ничего себе заявочки: «Меня не волнует, куда ты денешься, потому что я тебя не забираю, а твоего брата, чье место займешь ты…» Бред! Полный бред! А что там бабка говорила насчет предания тела земле? Может быть, если мы отыщем ее парня и похороним, она отстанет? Понимаю, что жутковато, но терять Сашку – тоже не комильфо. И если уж выбирать…

– А если мы найдем его тело и предадим земле?

– Что? – Бабулька задумалась – такая простая мысль не приходила ей в голову.

– Ну, мы найдем вашего сына и похороним. И вам не надо будет забирать Сашку, рассказывать нам истории на ночь…

– А сможете? – с надеждой спросила бабулька. – Истории я вам дорасскажу, просто потому, что начала. Но если вы похороните моего сына…

– Почему же нет? – встрял Сашка (ему-то как не хотелось становиться призраком). – Только место покажите!

– Покажу. Но учтите одну вещь…

– Какую?

Бабулька глянула в окно. Весенний рассвет, предательски ранний, поднимался из-за стройки.

– Уже поздно, мне пора. Завтра я расскажу вам продолжение истории.

– Что?!

– Стойте! – Я вскочил, Сашка за мной.

– До завтра. – Бабулька лихо перелезла через подоконник и пропала.

Мы так и остались стоять посреди комнаты, как два дурака, пока на пороге не показался отец:

– Чего вскочили, шалопаи? Вам же не в школу! У тебя, Денис, экзамены только через неделю, а Сашка вообще может спать и спать, хоть все лето.

Я сказал: «Да, сейчас пойду готовиться», а Сашка: «Хорошо, еще посплю». Отец кивнул и вышел. Ему на работу вставать только в семь, выходит – мы его разбудили. Я вернулся на свой спальник, сел и начал соображать, что делать. Сашка тоже плюхнулся на кровать.

– Нет, ну ты видал? – возмутился мой братец. – «Завтра, все завтра!» Если бы не болтала, а показала сразу место, мы бы уже сегодня начали копать. Шахерезада просроченная!

– Почему просроченная?

– Старая потому что, – пожал плечами Сашка, – да и призрак к тому же. Чем тебе не просроченная?

Я согласился. И с «просроченной Шахерезадой», и с тем, что копать, а точнее – долбить стену, где замуровали парня, мы могли бы начать уже сегодня, если бы кто-то не тормозил. Ну, что проворонили, то проворонили. Придется ждать следующей ночи. И я сказал:

– Отдыхай, брат. И старайся пореже попадаться на глаза родителям.

Сашка кивнул и придирчиво оглядел меня:

– Ты тоже.

Я прислонился к ростомеру на стене: метр сорок пять. Здравствуй, детство! Махнул рукой и пошел к себе. Надо поспать хоть немного да полистать учебник перед экзаменами. До ночи нам все равно ничего жизненно важного не сделать.

Глава V

Чтобы не заметили родители

Уроки в голову не лезли, зато в комнату постоянно совался кто-нибудь из родителей, и я боялся, как бы они не заметили перемены во мне. Во-первых, рост. Я таким мелким не был со второго класса, и не заметить это – надо еще ухитриться. Во-вторых, лицо. Что-то в нем изменилось, не пойму что. Вроде все, как было: глаза, нос, рот прежние, но я как будто стал на пять лет младше. Очень странно. В общем, родителей я встречал только сидя и уткнувшись носом в книжку. Так они не замечали. Хорошо, что не пришлось при них вставать, куда-то идти, что-то делать, а то бы спалился на раз. Как бы я им объяснял тогда, что со мной? Про старуху же не расскажешь – не поверят!

Утро наконец кончилось, родители ушли на работу, Сашка спал в своей комнате, а я клевал носом над книгой. Доклевался до того, что уснул, уткнувшись носом в значок параграфа. Именно так, точно. Потому что, когда проснулся, предательская загогулина отпечаталась на носу, на самом кончике, так что пришлось бежать умываться. Намыливая в ванной физиономию, я почти спокойно заметил, что стал еще больше похож на Сашку. Еще чуть-чуть, и нас будут различать только по Сашкиному призрачному свечению. Только недолго, потому что, если ничего не предпринять, Сашку заберет просроченная Шахерезада и замурует в подвале вместо своего сына. Или что там она задумала с ним сделать? Все равно, что одно, что другое – жуть.

– Дэн! – раздалось возле уха.

Я аж подпрыгнул и чуть не снес полку над раковиной. Запирал же дверь, точно помню!

– Это я, Дэн, ты что?

Рядом стоял Сашка. Ну конечно, моему призрачному братцу все двери по барабану. Пройдет сквозь них и не заметит.

– Тут заперто вообще-то…

– Извини, не заметил. Дэн, мы обедать сегодня будем? Я не могу сам разогреть, мне еще после Нового года запретили трогать спички.

– Постучался бы хоть!

– Ну извини, извини. Уже четыре, родители скоро придут. Не хочу переносить обед на ужин. Да и на глаза им показываться нам с тобой лишний раз не стоит. Лучше поесть самим и затаиться.

Тут я был с ним согласен. Быстро поели, быстро затаились. Родители тоже пришли быстро и стали настойчиво требовать нашего общества. Сашке-то что, он только светится немного да проходит сквозь предметы. Если не забывать открывать перед собой двери и не заходить в темную комнату, никто и не заметит, что с парнем что-то не так. А я… Да я уже превратился в Сашкиного близнеца, и не заметить это можно только со спины! Причем спиной должен стоять не я: у меня же рост теперь Сашкин. Так что с какого боку ни подходи – это все равно видно.

Брат выкручивался нормально: врубал электрический свет, прежде чем зайти в комнату, где сумерничали родители, про двери не забывал. Мне же требовалось наоборот – свет гасить, на глаза показываться только сидя, чтобы не заметили, какой я теперь коротенький. Прямо Сашка-2. Так что к родителям мы заходили по очереди: войдет Сашка – включит свет. Выйдет. Уйдет Сашка, я выключу свет – войду. У родителей, наверное, уже в глазах люстры мигали, но они терпели, не знаю почему. Наконец я придумал, как сделать незаметным свой маленький рост: взял папин стул на колесиках и катался на нем по дому, отталкиваясь от пола. А что, экзамены у школьника, стрессы-фигесы, имеет он право малость почудить? Я думаю, что имеет. Отец, правда, сперва не согласился и сказал, чтобы я доламывал свой стул, а не его, раз мне так хочется. Но я напомнил, что на моем стуле уже нет ни единого колесика, и справедливость была восстановлена.

Вечер тянулся, как нудный сериал, к девяти меня уже начала напрягать езда на стуле и забота о выключении везде света. Я чувствовал себя толстым школьным охранником дядей Вовой – он тоже всегда так делает. А Сашка скоро стал сбиваться: то сквозь стену пройдет, где не надо, то свет не выключит, а включит. Но ничего, не спалился. Не заметили родители, что их детки изменились. В десять, как порядочный, Сашка пошел спать. Я с ним. Рано, конечно, зато хороший повод ретироваться.

Братец, как дрессированный, уже раскатывал на полу мой спальник.

– Ждем?

– Угу. Надо бы ломиком запастись. Или чем там бетонные стены ломают?

А ведь правда надо! Я как-то не подумал, что, может быть, уже сегодня ночью мы начнем вызволять старухиного сына. Хотя нет, ночью, пожалуй, соседи сбегутся, надо подождать до утра.

– Завтра пойдем на дело. А то перебудим всех.

– А если будет поздно?

Аргумент. Я как-то не подумал.

– Ладно, сиди, я сейчас.

Чего только не таит в себе наша кладовка! Клондайк, склад, гробница фараона, школьная раздевалка, ящики папиного стола… все они – ерунда по сравнению с этими двумя квадратными метрами Хлама. Даже так: ХЛАМА. Я только дверь приоткрыл и тут же получил на голову кучу тряпок, старый магнитофон, Сашкины лыжи и одинокий кирзовый сапог неизвестного хозяина. Особого грохота не возникло – я же мягкий и молчал, как партизан, так что родители из своей комнаты не выбежали, а дали мне спокойно покопаться в кладовке. Первые десять минут я ловил и складывал на пол все то, что валилось на меня сверху. Потом сваливаться перестало, и еще пять минут я прокапывал себе путь внутрь. Прокопав, начал искать «лом-или-чем-там-курочат-стены».

Примерно через полчаса выяснилось, что лом у нас в доме вообще-то есть, но перфоратор лучше. Если у него еще и аккумулятор заряжен – вообще песня. Проверять я не стал, взял и перфоратор, и лом. На всякий случай.

Сашка сидел на кровати и рассеянно пялился в окно.

– Не приходила еще?

– Рано.

Только он так сказал, как в окно постучали. Долго я, должно быть, копался в кладовке.

Глава VI

Васёк

Бабулька резво перемахнула через подоконник, как вчера (даром что окно закрыто!), и уютно развалилась в кресле:

– Вечер добрый. На чем мы остановились вчера?

– Место!

– Место! – завопили мы с Сашей почти хором. – Покажите нам то место в подвале!

– Сперва дослушайте… – возразила бабулька, но я грубо ее оборвал:

– Вы хотите сына отправить на покой или байки нам травить? Идемте, нечего терять время!

Я взял перфоратор, лом и шагнул к двери, в надежде, что бабулька с Сашкой пойдут за мной. Сашка-то пошел, и бабулька как будто тоже готова была стронуться с места, но все-таки окликнула меня:

– Стой! Я не сказала вам самое главное.

– Что?

– Работать можно только ночью. Это правило. Никто не услышит вас, кроме…

– Ну?

– Кроме рабочих.

– Призраков?

– Да. И они будут пытаться вам помешать.

– Напугала!

– Я серьезно. Подумайте, их две сотни…

Я бы напомнил ей, по чьей вине их там две сотни, да не стал. В конце концов, у меня и выбора-то нет. Мать сейчас много работает, второго брата у нас выпрашивать – бесполезняк. Шучу. Буду спасать этого, никуда не денусь. А призраки – тоже люди. Вон один по комнате шастает, к бою готовится: заряжает свой пистолет для пейнтбола. Балбес!

– Идемте уже.

– Мое дело – предупредить, – сказала бабулька, и сразу стало темно.

Вот так: были в комнате, горел ночник, и лезли в окно лучи прожекторов со стройки. А стало темно и даже холодно вроде. Рядом засветились бабулька и Сашка. Я разглядел бетонный пол, пару консервных банок, крысиный хвост, мелькнувший за трубой, и понял, что мы пришли.

– Вот, – бабулька показала светящейся рукой на стену. Стена как стена: кирпичная, покоцанная. С жирной красной надписью «Коррозия металла». А в стене, выходит… Блин. Жутко.

– Никто вас не услышит, – напомнила бабулька, – только многие будут мешать. Истории я вам все равно дорасскажу. Только днем. Ночью вам без меня занятий хватит. Ты это… – она повернулась ко мне, – когда надоест – скажи. – Она повернулась и быстро пошла вон из подвала. Вылезая, блеснула пятками в окошечке – только ее и видели. Ну и ладно.

Я открыл чемоданчик с перфоратором. Аккумулятор лежал отдельно. Интересно, отец давно его заряжал? А то как бы не пришлось нам одним ломиком ковыряться. Аккумулятор я вставил, попробовал – работает! Надеюсь, бабулька не наврала насчет того, что никто из жильцов нас не услышит. А то неудобняк получится: спят себе люди, видят сны, и вдруг: «Др-р-р!» – откуда-то из-под земли. Встанут, если не лень будет, оденутся, побегут посмотреть, кому они обязаны таким счастьем, вломятся в подвал… а тут мы с Сашкой на обломках кирпичей да скелет несчастного парня. Совсем неудобно и некрасиво, лучше бы такого не было.

Я прижал лопатку к шву и… Нет, это нельзя не услышать! Во всяком случае, если ты не спишь этажом выше, а стоишь в полуметре от стены, которую долбят, не услышать это невозможно. И вибрация неслабая… Я не ною. Только я, если кто забыл, теперь имею рост и комплекцию первоклашки, так что мне одному держать перфоратор не так-то легко. Да еще Сашка прижался и нудит в самое ухо:

– Дэн, кончай! Дэн, посмотри! Дэн, я боюсь!

– Что? – я повернулся, и мне самому стало страшно.

Нет, поймите правильно: я ничего такого не имею против строителей, во всяком случае, бояться их я бы точно не стал. Если бы они не светились, не летали над головой и не обстреливали тебя вполне реальными кирпичами, перекрикиваясь на непонятном своем языке. Я увернулся раз, другой, поймал Сашку за голову и улегся вместе с ним на безупречно серый пол подвала. Влипли. Впрочем, бабулька предупреждала.

Я старательно закрывал голову руками и Сашку – собой. По пальцам, ногам, спине больно стучали осколки кирпичей. Один, целый, шмякнулся прямо на копчик – жуть! Нет, так они нас быстро забьют. Надо драться или бежать. Как драться с призраками? А вот это мы у бабульки спросить не удосужились. Их ведь руками не схватишь, по носу им не дашь! А хоть бы и дашь – вон их сколько!

Я решил, что погибнуть засыпанным кирпичами – так себе героизм. Надо потихоньку отползать и ждать бабульку. Пусть она хоть объяснит, как драться с призраками, а мы завтра придем сюда, вооруженные чесноком или чем там нужно. А сейчас – бесполезняк.

– Отползаем! – шепнул я. И пополз на четвереньках, ведя Сашку под брюхом.

– Ку-уда?! Парни, он уходит! – раздалось рядом.

В ухо мне ударил очередной кусок кирпича, маленький, острый. Здорово, сначала призракам не понравилось, что мы пришли, теперь не нравится, что мы уходим. Видать, очень не понравилось: вон, даже снизошли, заговорили с нами по-русски…

– Стоять! Испортил стену – и в кусты?! – вопил кто-то из светящихся.

Целый рой кирпичных осколков атаковал мою голову. Маленькие, острые, они жалили так, что хотелось выть. Призраки светились где-то высоко, кружась и подзадоривая друг друга:

– Пусть починит стену! Дай ему кирпича!

– Пожа-а-алуйста! Этого добра у нас мно-о-го…

Очередной осколок врезался в мою лопатку. Я попытался ползти быстрее, но Сашка суетился и мешал:

– Дэн, мы куда? Что происходит? Ты мне весь обзор загородил!

На сто первом вопле мой братец получил кирпичом по мягкому месту, и до него наконец дошло:

– Дэн, они кидаются!

– Да ну? Ползи лучше быстрее!

Строители гоготали, кирпичи летели в нас. От толпы отделилась светящаяся стайка, призраков пять-шесть, и преградила нам путь:

– Ку-уда?

По уху резануло особенно сильно, и я понял, что в ход пошли осколки бутылок. Кирпичи, что ли, кончились? Ну это они зря!

Я уже знал, что делать. Призраки, конечно, тварюшки вредные, зато умеют проходить сквозь предметы. И стайка, преградившая нам путь, – никакая не преграда. Главное – не бояться бутылочных осколков и бежать напролом, чтобы строители ничего не успели понять. Я же помню, как Сашка по рассеянности проходил сквозь стены и, только сосредоточившись, взяв себя в руки, поднапрягался и толкал дверь. Значит, и эти пропустят сквозь себя, если не успеют понять, что происходит.

– Встаем и бежим! Быстро! – шепнул я Сашке, вскочил и…

– Мальчик! Мальчик, не уходи!

Чей это крик? Надо же, что-то новенькое. Призраки-рабочие горланили кто в лес кто по дрова: «Уходи!», «Не уходи, нам скучно!», «Почини стену!» – но они горланили басом. А последний голос был детский.

– Не уходи, мальчик! И ты – тоже…

Я снова плюхнулся на пол, подмял под себя Сашку и подумал, какая я сволочь.

Это ж парень, замурованный в стене! Бедняга, он ведь все это слышит! И как мы долбили стену, слышал, и как рабочие нас обстреливали, и как мы решили удрать… А может, и видел. Если видел, то хорошо, значит, он в принципе может видеть что-то дальше тех кирпичей, которые его окружают. А то получается совсем кошмар: много лет лежать и видеть вокруг себя одни кирпичи, разглядывать-изучать трещинки и царапины на них, чтобы потом отвечать самому себе наизусть, где какая. И, открывая глаза по утрам, узнавать знакомые кирпичи перед лицом. Наверное, только перед лицом: вряд ли его так просторно замуровали, чтобы можно было оглянуться и понять, что за спиной точно такие же кирпичи…

– Мальчик! Я здесь! Осталось совсем немного! Вынь хоть пару кирпичей, я вылезу!

Ну, это он от отчаяния ляпнул. Тело семилетнего парня, будь он хоть сто раз худышкой, не протиснется через такую щелку. Я сказал:

– Потерпи, мы скоро. Не подскажешь, как строителей разогнать?

– Знал бы – разогнал бы давно. Маму позови.

– Не могу. Она сказала: «Зовите, когда надоест». Наверное, при ней нельзя работать…

– Точно. Я забыл. Если она увидит меня здесь, в стене, я останусь в ней навсегда.

– А если выйдешь и она тебя увидит?

– Тогда нормально. Жаль. Если бы она пришла, рабочие бы разбежались. Боятся ее.

– Нам-то что делать?

– Выньте меня отсюда, а?

– КАК?! Когда столько призраков рядом…

– Я не знаю.

Вот и поговорили. Я не знал, как бороться с призраками и можно ли умереть от прямого попадания осколками призрачных кирпичей. Ссадины от них болели вполне реально.

А рабочие веселились:

– Бей его! – (Осколок кирпича мне в ухо.)

– Мочи вандала! – (Очередь из бутылочных осколков в лоб.)

– Мы строили, а он ломает! – (Целый кирпич – по ноге.)

Вот как тут стену продолбить, а? Замечательные условия труда! Отличные условия! Всем бы такие – никто бы не работал, население страны жило бы долго и счастливо и умерло в один день, кто от голода, кто от скуки. А парня-то вытащить надо…

Я встал, крикнул Сашке: «Прячься!» – нашарил на полу забытый лом и пошел им махать направо и налево, надеясь неизвестно на что. Лом, как и ожидалось, спокойно проходил сквозь призраков.

– Он еще и дерется! – Я получил новую порцию бутылочных осколков и подумал, что жизнь не удалась.

Меня разубедил Сашка. Вместо того чтобы убегать, как велено, братец, свет мой коридорный, призрак мой поддверный, подобрал с полу осколок кирпича и залепил в лоб строителю!

Точнехонько между глаз, так что призрак закрыл лицо руками и завыл, как живой недорезанный:

– Он правда дерется!

Конечно, правда. О, я догадался! Мой братец становится призраком, и уже может воевать с такими же призраками, как он сам. Его удары пройдут не насквозь, а как положено, потому что он такой же, как строители. Его кирпичи попадут в цель, потому что цель такая же призрачная, как он сам.

Сашка фишку тоже просек и возрадовался. Я только успевал замечать, как он подбирает с пола новые и новые осколки кирпичей и кидает, кидает… Призраки жмурились, корчились, некоторые трусливо прятались друг за друга, а некоторые – отвечали. Кирпичи в Сашку полетели очередями, и эти удары тоже были вполне реальными. И мне-то больно было, а ему каково?!

– Дэн, они меня застрелят! – Сашка уже закрывал руками разбитый лоб, и до меня только сейчас дошло. Да, он такой же, как они, – хорошо. Да, он может их побить – отлично. Но! Их же двести штук, и они взрослые. Кто кого скорее победит?

Я как понял, тут же подорвался вон из подвала. Сашку под мышку, перфоратор в другую руку, лом, черт с ним, пускай валяется. Бегом отсюда!

И не успел. Я дернул дверь подвала, а кто-то из призраков дернул Сашку за ноги. Я обернулся… и увидел рой хохочущих строителей.

Сашки не просто не было рядом, его вообще не было. Призраки висели над головой плотной тучей, заполняя собой весь подвал. Я вглядывался в рой и не мог найти Сашку. А ведь должен, должен быть где-то в толпе! Они наверняка его утащили и держат, а я не вижу – слишком их много.

– Сашка!

Дружный хохот был мне ответом.

– Нету!

– Убежал!

– Струсил! Домой полетел под одеяло прятаться!

Призраки хохотали и кружились надо мной. Я смотрел, смотрел… Эх, разве разглядишь семилетнего парня в толпе взрослых?!

– Сашка!

Это было уже не смешно. То есть с самого начала смешно не было, а теперь и вовсе труба. Где он? Ведь здесь же, в подвале, не мог никуда деться!

Очередной осколок кирпича ударил мне в лоб.

– Сашка!

– Сашка! – передразнивали меня призраки, обстреливая.

Я спокойно отметил, что кирпичи у них кончились, остались только бутылочные осколки. Они, конечно, режутся глубоко и противно, зато хоть синяков не оставляют. Один из толпы где-то надыбал трубочку и, набив рот мелкими осколками, выстрелил через нее. Мне попало в живот. Как будто разом укусила сотня мелких острозубых животных. Противно, в общем. Я стоял и вглядывался в рой. Где он? Где мой брат, спрашиваю?! Я замахнулся перфоратором и наугад метнул его в толпу. Зря. Хрупкий инструмент, даром что кирпичные стены долбит. Ударился он в такую вот стену не лопаткой, а корпусом – и треснул корпус. Интересно, работать-то будет?

Я подошел, получив попутно еще горстку стекляшек в спину, поднял, включил… Перфоратор работал, будь спок!

– Давай, вытащи меня отсюда! – хныкнул парень за стеной, и я снова подумал, какая я сволочь.

Я сделал пару дырок в швах, но призраки не дремали. Увидав такое дело, они пустили в ход тяжелую артиллерию и, врезав мне бутылкой по спине, чтобы привлечь внимание, предъявили Сашку.

Братец висел над толпой, болтая ногами, кто-то из призраков держал его под мышки. Висел и орал:

– Дэн! Прекрати, они меня убьют!

Более дурацкий аргумент сложно было придумать. Сашка – призрак, строители – такие же. Парень за стеной – тоже. Если кого-то здесь еще можно убить, то разве что меня. И призраки все время пытались сделать именно это. Нельзя кидаться в человека кирпичами с целью просто припугнуть, верно? Так что будем реалистами: они пытаются меня убить, только что-то у них не получается. Фиг им! А Сашку вообще не убьешь – он призрак. Или почти уже призрак.

– Не ври. Иди сюда.

– Не могу! Они меня держат!

Кто бы сомневался. Убить призрака нельзя, но с ним можно сделать кучу других гадостей, так что мало не покажется. Можно, например, держать и не пускать домой. Пара сотен взрослых легко может это проделать с одним ребенком, им нетрудно. Можно еще загнать на место парня за стеной – и пусть лежит там один, как дурак. Именно этого, кстати, хочет наша просроченная Шахерезада. Бедный мой братец, что все на него так ополчились?!

– Если я клятвенно пообещаю больше не трогать стену, они тебя отпустят?

– Нет.

Кто бы сомневался.

– Ну и какого рожна вам надо?! – рявкнул я в толпу и запустил ломиком.

Ломик проскочил насквозь. Сесть бы на пол да разреветься от собственного бессилия! Но некогда. Да и братцу дурной пример.

– Чего они хотят?

– Чтобы ты отошел от стены. Тогда они ничего мне не сделают.

– Что тебе сделать-то можно, балда?! Ты призрак!

В лоб мне ударила очередная стекляшка. Строитель, запустивший ее, жутковато захихикал и шепнул:

– Можно замуровать в другой стене!

– Запереть навечно в подвале!

– Заточить в лампе!

– В кастрюле! – подхватили другие призраки и, хихикая и гогоча, закружились надо мной.

Огласить весь список я не просил. Не нужно было, стало ясно: и призраку можно насолить так, что мама не горюй, была бы фантазия.

– Что вы хотите за него? – задал я бессмысленный вопрос.

Ответ мне уже дали: ничего. Они просто похитили Сашку, потому что им так хочется. И ничего они не хотят взамен, да и нечего мне им дать. Если я не отойду от стены, братца замуруют в соседней. Или сделают еще что-нибудь, не менее приятное. Ладно, попробуем по-другому.

– Как тебя вытащить? Эй!

Призраки стали тускнеть. Их очертания уже не были такими четкими и правдоподобными, они расплывались, как полоски акварели на мокром листе, и через минуту я видел над головой только дым – в узкое окошко подвала просочился робкий утренний свет. Я стоял, как дурак, с перфоратором и высматривал в дымке облако моего брата.

– Он вернется и станет прежним, когда ты освободишь меня, – утешил парень за стеной. – А строители исчезнут. Только работать уже нельзя – рассвет.

– Знаю. Ты-то чего не испаряешься?

– А я и не должен. И они не испарились, только вернулись на рабочие места. Я-то нигде не работаю. Да и солнца мне отсюда не видно, только подвал и тебя. Я понял, что рассвет, потому что голоса стихли.

Весело ему там! «Только подвал и тебя» – не густо у парня со зрелищами.

– А еще говорят, что призраки видят сквозь стены…

– Я и вижу – подвал. Вот дальше не могу – мое тело замуровано в стене. Если бы оно лежало на открытом месте…

– Ты бы видел сквозь любые стены, далеко-далеко?

– Да.

– Не повезло.

– Я уже почти привык. Это первые десять лет было страшно. Просыпаешься и видишь одно и то же: стена, подвал. Иногда заходят люди, и ты думаешь: «Может быть, случится чудо, и вот этому захочется сломать мою стену…» Высматриваешь у каждого в руках лом или еще что. Но люди вообще редко заходят, а чтобы с ломом или перфоратором – вообще раз в году. Но потом ничего, свыкся. Тут крысы живут, мно-ого. Ищут еду, воспитывают детей, ссорятся, мирятся. Сидишь и смотришь, как в кино, время и проходит. Дом-то не вечно будет стоять, когда-нибудь снесут…

– И давно ты здесь?

– Лет пятьдесят. Я плохо считаю.

Еще бы! Он же первоклашка семилетний…

– Зовут-то тебя как?

– Васькой. А ты Дэн, я слышал, тебя брат звал.

– Угу. Не боись, Васек, я тебя вытащу.

– Я и не боюсь. Ты пришел – мне теперь гораздо веселее.

Да уж! Веселуха сегодня была знатная!

– Я приду ночью. Ты не скучай. – Я развернулся и пошел вон из подвала. Было почему-то стыдно перед Васьком, хотя я сделал все, что мог.

Глава VII

Это не лечится

Идти домой не хотелось. «Что я скажу родителям?» – это ерунда, детский дурацкий вопрос для тех, у кого с братом все в порядке. Дело не в нем. Дело в том, КАК я скажу родителям и как мы будем выручать Сашку. Я не представляю себе способа выручить призрака из плена таких же призраков. Не пред-став-ля-ю. Впрочем, бабулька говорила, что теперь будет навещать днем. Вот и чудненько, у нее и спрошу. В конце концов, она лицо заинтересованное. Если я не буду долбить стену, она не выручит своего сына. Если строители не вернут Сашку – она тоже не выручит своего сына, потому что ей будет некого подсунуть на его место. Может, удастся натравить ее на строителей? Они ведь ее боятся! Вот и славно.

Я поднялся по лестнице и позвонил в дверь, потому что ключей не взял, когда мы с бабулькой и Сашкой уходили в подвал. По правде говоря, я вообще ничего не взял, кроме лома и перфоратора. Так и стоял сейчас на пороге: в трусах, зато с инструментами. Мать увидит – с ума сойдет.

– Саша? – был ее первый вопрос. Голос удивленный.

– Саша теперь призрак, он…

– Заходи, не морочь голову. Быстро спать! Мне еще сегодня на работу, если кто не в курсе. Проснешься – разберусь с тобой, куда ты ходил в такую рань. – Она втащила меня в прихожую и, не дожидаясь объяснений, ушла к себе.

Вот так. Ждешь, раздумываешь, готовишься, подбираешь нужные слова, а тебе: «Саша?» – этим все сказано. Я выгляжу как младший брат, и ничто не убедит родителей, что я – это я, а Сашка – призрак. Они привыкли верить своим глазам, а не своим детям. Интересно, как мать объяснит мое отсутствие? В смысле, отсутствие Дэна? Сашка – вот он, а Дэн где? Гулять ушел? Ночью? Навсегда?

Я закинул инструменты за тумбочку в коридоре, чтобы долго не искать вечером, и пошел к себе. Вот и приехали. Я должен победить двести и одного убийцу, вызволить младшего брата и Васька. У меня есть перфоратор, лом и мускулатура семилетнего ребенка. Права и обязанности у меня тоже как у семилетнего ребенка: не поздно ложиться спать, не трогать спички, гулять недалеко от дома, верить в чудеса, но никогда не ждать их от взрослых, особенно от родителей.

М-да… С такой квентой Сашку не спасти. А надо.

Я плюхнулся на диван. Сразу звать бабульку или поспать сперва? К счастью, долго раздумывать не пришлось: бабулька уже материализовалась за окном и деликатно стучала по стеклу. Могла бы и так залезть, никто бы не испугался.

– Вижу, ты теперь один?

Не стал отвечать – и так видно.

– Что ж, придется мне забрать тебя. Если ты, конечно, сам не вызволишь Васеньку. Хотя, судя по тому, как ты струсил ночью…

А вот это было уже что-то новенькое. Забрать?! Меня?! СТРУСИЛ?!

– Да вы что?! Я думал – вы мне поможете! Они же вас боятся! Кто струсил?! Их две сотни! Забрать? С какой стати?! Кто, в конце концов, займет мое место? Больше братьев нет!

– Тихо, тихо, родителей разбудишь, – бабулька приземлилась на мой бесколесный стул и лениво замахала рукой. – С чего ты взял, что я тебе помогу? Ты сам вызвался освободить Васю, чтобы я не забирала твоего брата. Я согласилась пойти на уступки. Но ты слова не сдержал и брата потерял, и теперь я забираю тебя. Твое место займет твой отец.

Опаньки. Приплыли.

– Но они же боятся вас! Что вам стоит?

– Они? Меня? Парень, ты с ума сошел?! Их двести, и у каждого есть ко мне претензии.

Она подмигнула, а я махнул рукой. Не хочу связываться и спорить. Хочу Сашку вернуть и выручить Васька, он не виноват, что у него такая мамаша.

– Валяйте свои страшилки. А я посплю. Мне еще ночь воевать.

– Вот это по-нашему, хороший мальчик, – обрадовалась бабулька и поудобнее устроилась на стуле.

Я скинул тапочки и закрыл глаза. Раздеваться было не надо, и это здорово, потому что силы кончились. Бабулька тоже, наверное, закрыла глаза: голос ее был тихий и безмятежный, даром, что рассказывала она историю убийства.

– Когда я убила Длинного, смена уже заканчивалась, поэтому следующего пришлось караулить по дороге домой. К счастью, жил он за городом. Я смогла незаметно проехать за ним в соседнем вагоне электрички, раньше выскочить на платформу, убежать впереди него в лес, затаиться и ждать. А парень такой копуша был – хорошо, что лето, а то бы я околела в кустах, пока его ждала. Нож я приготовила еще накануне: взяла обычный кухонный и бруском заострила кончик. Пришлось, конечно, повозиться, но здорово получилось! Это сейчас в каждом переходе можно купить какой-нибудь «кын-жал», а тогда все пришлось делать самой. Но самое обидное, что этот мой замечательный нож выпал из кармана где-то на стройке или по дороге, не знаю.

В общем, сижу я в кустах, без оружия, соображаю, что делать. Времени мало, вот-вот появится тот парень. Я шарю вокруг: хоть бы камень какой найти… Нету. Шарю по карманам и – чудо: веревка бельевая, еще с выходных небось завалялась, когда я снимала во дворе белье. Это теперь стиральные машины с сушилками, а тогда мы вешали белье сушиться во дворе, потому что дома полы, да и вообще развернуться негде. Достаю я веревку, а она длинная! Душить начнешь – сама запутаешься. Я тогда складываю ее в несколько раз и вижу: идет парень. А за ним – еще двое, а за ними – еще. С электрички же народ шел, дорога небось одна! А я как-то совсем забыла.

Идут они, значит, а я кустами, кустами – следом. Страшно! Засекут, спросят: «Что ты здесь делаешь?!» И не скажешь, что по малой нужде зашла, пацан-то со мной работает, на всю стройку опозорит!

И вот крадусь я так, крадусь, а в лесу – развилки, а на развилках народу все убывает. Все сворачивают куда-нибудь, а мой идет себе рядом, кустами – умница. Когда до болота дошли, с нами еще было двое, но далеко, метрах в пятидесяти впереди. А болото широкое, и переходили его по деревянным мосткам, которые ремонтировались еще при царе Горохе. Ну, думаю, пора. Выскакиваю рядом с ним на мостки (самой бы не свалиться!) и толкаю в грудь со всей силы. С первого раза не получилось – удержался, гад. Хвать меня за жилетку – и держится. Ты чего, говорит, тут делаешь? Я одной рукой жилетку рву, другой – его толкаю, впереди люди – оборачиваются. Парень тоже понял, что я не в «Царя горы» с ним играть пришла, цепляется за меня, сам столкнуть хочет… Но все обошлось, слава богу. Зря меня, что ли, в школе физрук подсечкам учил? Я его – раз! – ногой, и булькнулся парень в болото – только его и видели. Жилетку мою, правда, с собой утянул, ну да ладно, он ее так изорвал пока сопротивлялся, – я бы все равно не зашила.

Спишь?

Я не спал, но мне очень хотелось. Лежал, чесал репу и думал. Потом спохватился и спросил:

– Как призрака-то убить, расскажите.

– Призрака? А зачем тебе? – подозрительно спросила бабулька, и я понял, что это не лечится.

– Мне со строителями ночь воевать, а я не знаю как.

– А-а. Так они же призраки, как ты их убьешь? Уже все умерли давно, понимаешь? Ты можешь найти их тела и предать земле, собственно, затем я тебе все это и рассказываю.

– ЧТО?!

– А ты думал, мне удовольствие доставляет? Хочешь ликвидировать призрака – похорони тело. Я тебе и рассказываю, где какое лежит, а ты, балбес, мимо ушей пропускаешь.

Вот уж новость так новость! Она что, меня экскаватором считает? Что я, вот так вот запросто по ее рассказам должен найти и похоронить две сотни трупов…

– А их уже меньше. Ты не заметил? – опять прочла мои мысли бабка. – В подвале было штук сто пятьдесят призраков всего. Находят потихонечку, хоронят.

– Кто находит?

– Не знаю. Кого строители, кого археологи, кого туристы шибко любопытные. А многих похоронили сразу после смерти, я же тела-то особо не прятала. Только они все равно призраки.

– А с ними как? Может, и с остальными так же можно?

– Можно. Только тебе не понравится.

Ага, зато мне нравится перспективка ездить по Москве и Подмосковью, отыскивать, хоронить…

– Говорите.

– Надо ночью на перекрестке трех дорог поймать черного кота и вырвать у него из хвоста три волосины. Потом поймать летучую мышь, засушить хорошенько. Купить в аптеке змеиного яда и листьев крапивы. Взять котел, пойти ночью на кладбище. Там, на могиле рыжего прораба, бросить ингредиенты в котел, довести до кипения и, помешивая против часовой стрелки, произнести заклятие:

2Я сел на кровати, переваривая информацию. Заклятие было похоже на детскую дразнилку, только те зарифмованы лучше. Да и сам ритуальчик смахивает на кидалово из серии «Сниму порчу с вашей вешалки и отдам соседу». Хотя в призраков я до некоторых пор тоже не верил. Наконец, собрался с духом и спросил:

– Что, правда?

– Конечно нет, дурья твоя башка! Я же сама призрак! И буду рассказывать тебе, как отправить на покой призрака? Да ты ж меня первую и уберешь, тебе проще! И с рабочими не надо воевать, и брат вернется… – Бабулька прикусила язык, наверное, поняла, что сболтнула лишнее.

Я замер, переваривая информацию.

– И вообще, мне пора. Спи! – Старуха вывалилась за окно спиной вперед, как водолаз.

Что ж, спасибо за идею. Мне и правда не приходила в голову такая мысль, хотя… Нет, Васька я все равно выручу, а раз так, то и нечего всяким бабулькам-призракам шляться по ночам. Если сын отправится на покой, так чего ей по земле болтаться?

С этими веселыми мыслями я залег спать. Оставался сущий пустяк: узнать, как же воюют с призраками.

Глава VIII

Еще один бесполезный день

– Александр, поднимайся. Тебя ждет серьезный разговор.

Если отец так говорит, значит – ничего хорошего не жди. Не повезло Сашке. Интересно, что же он натворил-то, а?

– Александр!

Отец тронул меня за плечо, я открыл глаза и сразу все вспомнил. То, что теперь Александр – это я, то, что я, то есть Дэн, до сих пор не явился домой, то, что мой брат в плену у призраков, Васек по-прежнему в кирпичной стене, а я следующий кандидат на его место. Весело так стало – хоть разревись.

Я сел на диване, продрал глаза. Интересно, который час? Будильник показывал половину третьего. Значит, отец зашел домой на обед и долго мучить не будет – убежит на работу.

– Александр, что происходит? Где твой брат? Что ты делал утром в трусах на лестнице?

Я еще вчера придумал, что скажу:

– Дэн на дачу поехал к однокласснику. Боялся, что ты не отпустишь, вот и сбежал, просил, чтобы я вам передал, когда он уедет.

Отец пожал плечами:

– Странно. Неужели я бы его не отпустил? Экзамены через неделю только – гуляй не хочу!

– Он боялся, что не отпустишь…

– Хорошо, допустим. Переходим ко второму вопросу…

Вот это было сложнее. Что может делать ребенок на лестнице в четыре утра, в одних трусах, зато с перфоратором? Интересно, перфоратор мать заметила? Если нет, то можно рискнуть…

– Дверь захлопнулась…

– Ты провожал брата в одних трусах?

– Я же только до двери… Вышел на лестницу, посмотреть в окно подъезда, какая машина у Дэнова одноклассника…

– Они на машине поехали, с родителями?

– Да. А дверь захлопнулась.

– Ладно. В следующий раз говори сразу, а то мы с матерью бог знает что успели передумать, пока ты спал.

– Я хотел сказать. Мама меня сама спать отправила…

– Не обижайся на нее. Вставай. Обедать уже пора, соня.

Отец вышел. Уф! Перфоратора в моих руках мать утром действительно не заметила. Пронесло. А кстати – у отца глаза светлеют, становятся как у меня. То есть у Дэна… Странно, что он не спросил, что я делаю в Дэновой комнате. Я по привычке, машинально, у себя лег. Наверное, решил, что его младший сынишка опять боится ночных кошмаров.

Я встал, перебрался за компьютер и набрал в поисковике: «Как победить призрака?» Ответы были неутешительными. «Как победить призрак голода – руководство для худеющих», «Солдаты воюют с призраками: противника не видно в темноте» «Иных методов, кроме погребения, неизвестно». И в таком духе пятнадцать страниц. Отец уже ушел на работу, а я все искал. Отец уже пришел с работы, а я все искал. Мать вернулась, а я искал, перелистывая километры веб-страниц, пробегая глазами сотни ненужных слов.

Неужели – правда? Правда – нет иного способа? Нет, старуха явно намекнула, что есть какой-то, только она мне не скажет. Поисковик, видимо, не скажет тоже.

Что делать? Выдалбливать Васька. Много ли там долбить – работы на пять минут. Неужели не продержусь? Ладно, вчера я вышел неподготовленный и был наказан, сегодня откопаю в кладовке мотоциклетный шлем. Мотоцикла у нас давно уже нет, а шлем наверняка там валялся. И пусть призраки пуляются кирпичами, если им нравится! Быстренько разобью стену, быстренько освобожу парня, а там – хоть трава не расти. Предам его тело земле, и призраки отвалят.

Про «предать тело земле» я старался думать поменьше. Не представлял я себе, как вытаскиваю из стены истлевший скелет, как волоку, закапываю… Меня же первый встреченный милиционер загребет и будет прав! Значит, придется хоронить по всем правилам, а у меня, признаться, опыта в таких вещах нет. В какое похоронное бюро звонить, где взять денег и, наконец, как объяснить, почему я хороню не родственника, умершего явно не вчера… И я решил: сперва парня освобожу, а потом буду думать, что делать дальше.

В комнату сунулся отец: оказывается, меня уже два раза звали ужинать. Вышел на кухню, сел на Сашкин стул, а отец сел на мой, и я опять заметил: глаза стали светлыми, совсем как у меня, и рост – убавился. Интересно, мать тоже заметила?

– Ты осунулся, Андрей. Что-то не так на работе?

– Нормально все, – отмахнулся отец, – не выспался, наверное. – Он многозначительно посмотрел на меня.

Да, «осунулся» отец из-за меня, как ни крути. Только он думает, что я не дал ему поспать своими ночными бдениями, а я знаю, что он превращается в меня, потому что кто-то (не будем тыкать пальцем) струсил, не смог сделать пару дырок в стене, не выручил Васька, проворонил брата и сам теперь становится призраком.

Сразу захотелось залезть под стол и никогда не вылезать. Сидеть там и реветь неделю за неделей. Впрочем, я теперь Сашка, а семилетке простительно.

– Я не нарочно, па…

– Да кто тебя, мелкого, винит?! Расслабься. Вот с твоим братом я поговорю, когда вернется.

«Если вернется» – так будет правильнее. Господи, неужели меня еще и есть заставят?!

– Я не хочу, мам. Только проснулся…

– Не только, а пять часов назад, не выдумывай. Еще не хватало, чтобы ты спал весь день, а всю ночь колобродил. То, что у тебя каникулы, не значит, что можно ломать режим.

Режим? А, ну да: я же Сашка. Значит, можно поныть:

– Ну ма…

– Хорошо: полтарелки съешь и свободен. И я прослежу, чтобы ты лег спать вовремя!

Здрасте, приплыли! Меня бы устроило, чтобы мне вовремя дали в руки перфоратор и отправили в подвал. Но последнее я, конечно, не стал озвучивать.

– Давай, будь умницей.

Буду-буду. Полтарелки – не великий труд. Даже «спасибо» скажу и уберу посуду. А у отца ногти на руках обкусаны. Как у меня. Блин!

Возвращаться к себе в комнату не хотелось, я отпросился погулять. Захватил Сашкиного «Шарля Перро», спустился в подвал. Скучно парню одному, я ему хоть сказки почитаю.

Васек страшно обрадовался, когда я пришел. И спросил: «А что такое сказки?» – чем вызвал у меня бурю ненужных эмоций. Книжку я ему прочитал всю часа за два. Васек то и дело перебивал, комментировал, переспрашивал, в общем, вел себя как счастливый семилетний балбес, которому читают вслух и не говорят: «Теперь давай сам». Из подвала я ушел почти счастливым, пообещав вернуться ночью.

Родители дома смотрели какое-то дурацкое ток-шоу, потом кино, потом сериал, а я сидел рядом и все это терпел. Я уже начал слегка светиться в темноте, так что свет пришлось включать. Пару раз я чуть не просочился сквозь диван, откинувшись на спинку, надо было все время себя контролировать. Отец обретал мои черты прямо на глазах. Я уже не сомневался, что завтра утром столкнусь в прихожей со своим двойником. Тогда старуха сразу меня заберет, я займу место Васька, Сашка останется навсегда в плену у строителей, а отцу придется снова заканчивать школу и учиться в институте. Печально это. Какой мерзкий сериал…

– Саша, иди спать. Ты уже носом клюешь.

– Угу.

Я отправился в свою, то есть в Дэнову комнату, гадая, почему родители не удивляются. Ну и пусть. Старуха придет только утром. Я должен дождаться, пока уснут родители, и не уснуть сам. Это нетрудно, я же спал до обеда. Шлем я уже раскопал, он ждал на столе, старый и пыльный. Ничего, ночью обновим.

Глава IX

Брату будет нескучно

Телевизор в родительской комнате замолчал только в начале двенадцатого. Около полуночи я услышал папин концертный храп и понял, что пора. Ключи. Главное – взять ключи, чтобы не трезвонить в дверь в четыре утра. Почему я второй раз оказался на лестнице в такое время, объяснить будет затруднительно. Ключи, шлем, перфоратор, лом – вроде все.

Дверь в подвал была закрыта на замок. Я не ожидал такого поворота событий. Вчера-то нас привела сюда бабулька, по-нашему, по-призрачному – сквозь стену, да и пару часов назад дверь была не заперта, я вошел и вышел спокойно. А что мне сейчас-то мешает? Я шагнул на дверь и раз-два – оказался в подвале. Теперь бы найти ту стену! Темно – не беда, я уже слегка фосфоресцировал в темноте, и этого света хватало. И даже камушков-осколков под ногами не замечал, потому что проходил сквозь них. Да ведь я уже почти настоящий призрак! Значит, могу спокойно воевать со строителями!И они могут меня забрать…

А вот и рабочие.

– Пришел! Надо же, какой смелый!

– Кирпичи кончились.

– Зато бутылок много! Иди сюда, мальчик…

Вся стая кружила надо мной и ярко освещала подвал. Я без труда нашел нужную стену, включил перфоратор и уперся лопаткой в шов: свободу честным парням!

– Я знал, что ты придешь, – шепнул Васек из-за стены, и мне сразу стало легче. Что мне призрачные бутылки? Тут работы на две минуты! Неужели не справимся?! А Сашки нет…

– Ребя, он опять за старое! Вмажем ему!

Рой бутылочных осколков полетел мне в голову, градом барабаня по шлему. Что, съели?!

Строители явно не ожидали такого поворота событий. А из стены: «др-рынь!», «шмяк!» – вывалился кирпич, прямо сквозь мою ногу. Вот сейчас и второй…

– Он призрак!

– Стоять!

Я перфоратор включить не успел, как меня схватили сотни водянистых пальцев. Ноги оторвались от пола, перфоратор тяжело шмякнулся вниз.

– Вот и братцу твоему нескучно будет!

Я даже не отбивался: в меня вцепились, наверное, все призраки, какие были, на каждой руке висело по пять рабочих, по столько же – на каждой ноге, и еще десяток призраков вцепились в мою майку. Их пальцы были холодные и мягкие, как желе, но их было много, и я все равно не мог пошевелиться.

– Домой! – скомандовал кто-то, и мы вылетели в ночь из узкого подвального окошечка.

– Дэн! Не давай им тебя унести! – крикнул Васек, и больше я его не слышал.

Любители ночных прогулок, бомжи, пьяницы и припозднившиеся офисные работники! Если бы вы только знали, какое фантастическое зрелище пропустили в ту ночь, то не простили бы себе и приезжали бы в наш район каждый вечер, как на работу, в надежде увидеть повтор! Только не надо повторов.

Рой светящихся работяг, матерясь и сплевывая на землю окурки, пролетал над спящим городом. Их оранжевые каски, как лысины, сверкали в темноте, красиво переливались замызганные рабочие костюмы. Угольки их сигарет роились, как стоп-сигналы перед аварией. Работяги несли парня, такого же бледного и светящегося, как сами. Нильс со своими дикими гусями отдыхает.

Летели недолго. Чего тут лететь-то: от дома до стройки пара десятков метров. Я успел подумать, что сейчас увижу Сашку и что он жив, если работяги сказали: «Брату нескучно будет». Успел только подумать: «Как же мы теперь освободимся, если Васек по-прежнему за стеной?» Отец не в курсе, значит, скоро он займет мое место на земле. Или место Васька за стеной, что намного хуже. А его место кто займет в таком случае? Дедушка или мать? Чушь. И как теперь выбираться?

Стая приземлилась у строительных фургончиков, и меня тут же затащили в один.

– Дэн! – Сашка повис у меня на шее прежде, чем я успел сообразить, что к чему.

Что ж, радуйся, брат. Теперь тебе будет нескучно.

– Как ты тут? – спросил я.

– Нормально, они не злые. Кормят, хоть мне и не надо. Правда, работать заставляют, но немного и ненапряжно.

– А что делал-то?

– Ну, час назад я сидел на кране, помогал крановщику дергать рычаги. Только он все время вопил: «Не тот! Не тот! Не надо!»

Я как представил себе эту веселуху, так сразу стало легче. Сашка – он и в небе Сашка. Вряд ли рабочие такие психи, что доверили моему братцу дергать рычаги башенного крана. Просто надо было кому-то за ним приглядывать, он же, балбесина, сквозь стены проходит – не запрешь. Вот и поручили крановщику.

– А здесь у тебя в няньках кто?

– Кирилл. У него сапоги прохудились, вот сидит со мной, чинит.

В углу на топчане сидел призрак самого серьезного вида и действительно чинил сапоги.

М-да. Краны – это, конечно, весело, но тюрьма есть тюрьма. С тюремщиками, которые проходят сквозь стены, видят сквозь стены и никогда не спят.

– А когда мне скучно, я подсматриваю и подслушиваю, что творится дома и у соседей. Ты почему вечером на моем стуле сидел?

– Что?

Сашка подтащил меня к маленькому окошку фургончика. Я увидел стройку, собак и наш дом.

– Смотри внима-а-ательно, вглядывайся в окно.

Я, как смог, напряг зрение, сосредоточился на своем окне и… Прямо в глаза бросилась моя комната, кресло у окна, стул без колес, дверь… Сквозь дверь тоже, оказалось, можно смотреть. Коридор, родительская комната, отец в кровати оглушительно храпит, а маме по фиг – нахлобучила на голову подушку и спит себе… Отец стал совсем как я. Как Дэн. Мать проснется – испугается.

– Вот так… – тронул меня за плечо Сашка. – Только я хочу домой.

Домой-то и я хочу. Желательно – не один, а с Сашкой. И чтобы отец был нормальный, в смысле, выглядел как положено моему отцу. И Васька надо выручить…

– Зачем нас вообще здесь держат? Что за выгода?

– Чтобы вы не натворили глупостей, – буркнул Кирилл из своего угла, – и не крушили стены.

Я подумал – аргумент. Значит, убить они нас просто не могут.

– Да что вам сделаешь, вы же призраки! – подтвердил мою догадку Кирилл и сам не понял, что зря сказал. Кто-то, помнится, вчера грозился замуровать в кастрюле… А как замуруешь того, кто проходит сквозь стены? Васек не в счет, его замуровали, когда он еще был жив. Вот и отлично! Ничего они нам не сделают! Как мало нужно заложникам: не убьют – уже радость.

Радость-то радость, а как отсюда выбираться прикажете? Если ты находишься под присмотром сотен тюремщиков, которые не умеют спать, побег – задача трудновыполнимая. Но не рисковая – убить-то они тебя не могут! Можно пытаться сбежать хоть каждые пять минут, ничего они нам не сделают. Вот хотя бы сейчас…

Я взял Сашку за руку, оттолкнулся, и мы мухой вылетели из фургончика:

– Вперед! Домой!

Щас! Я влетел носом в грязноватую светящуюся преграду. По меньшей мере десять работяг преградили мне путь. Не получилось. Какой конфуз! Ничего, через пару минут попробуем еще разок.

Сашка разгадал мою затею и заметно повеселел:

– А кто нам что сделает? Мы ведь такие же призраки, как они!

В фургончик нас вернули с руганью, а нам было все равно. Мы бестелесны, неуязвимы и вечны. У нас впереди уйма попыток к бегству.

Глава X

Тетя Даша из Урюпинска

Ночка выдалась веселая: мы пытались убежать раз, наверное, сто. Нас возвращали, нас ругали, пытались бить (когда призрак лупит призрака – это что-то!), а нам было по фиг, мы только жалели, что опять убежать не удалось. Под утро выяснилось, что иногда и призраки устают. Мы с Сашкой притихли как-то синхронно и неожиданно для себя, сели у окна смотреть, как просыпаются родители.

– Откроют глаза, а нас нет, – грустил Сашка.

– Не нас, а тебя. Я есть, только вместо отца. Мать проснется – с ума сойдет. И сам отец – тоже. Засыпал – был собой, а проснулся – я.

Но на деле все получилось не так страшно. Отец встал первым, тихо прошел в ванную, увидел в зеркале мою репу…

На вопли прибежала мать, и тут мой славный предок, мой замечательный отец (А-бажаю!) показал всю свою выдержку и сообразительность.

– Это я, мам, – выдал он сонной матери. – Отец уже на работу ушел, у него там какой-то аврал, он и вышел пораньше. Сашку взял с собой, тот давно просил показать ему портативный мегабульбулятор.

– А ты что так рано с дачи? Экзамены вроде не скоро…

– Надоело: ни Интернета, ни телика – тоска!

– А кричал чего?

– Борода растет. – Отец подергал несуществующий волосок на подбородке. – Вчера еще не было. Это я от неожиданности.

– А-а… Ну ладно, умывайся. – И она ушла на кухню.

Отец остался. Один. Нет – вдвоем, но пока он этого не видел. Я сидел у окошка и шептал ему: «Только не завопи, только не завопи…» Все ясно. Старуха пришла к нему. Правильно: мы-то ей теперь без надобности, нас строители забрали. Теперь ей нужен отец. Он еще стоял в ступоре у раковины, а старуха вальяжно разлеглась в пустой ванне и перебирала пальцами пузырьки с шампунем. Я думал – она закурит, такое у нее было лицо.

Отец рассматривал себя в зеркале, поворачиваясь так и этак, и бормотал:

– Ну надо же! С чего бы это? Как я на работу пойду?..

– Возьмешь отгул, – подмигнула ему старуха.

Отец тихо ойкнул, подпрыгнул на месте и уставился на нее, как пенсионерка на ряженого спайдермена.

– Что, нравится?

– Не очень. У меня хорошие сыновья, но хотелось бы знать, где они сами и кто сейчас изображает младшего.

– Надо же, сколько вопросов! – И бабулька рассказала отцу все то, что мы уже знаем.

Отец крут. Он даже не перебивал ее и не бегал на кухню за водой. Только переспросил в конце:

– Я правильно понял, что сегодня ночью должен вызволить из стены подвала тело вашего сына, чтобы не оказаться на его месте и вернуть своих детей?

– Да. И еще тебе придется послушать…

– Не сейчас! – оборвал ее отец. – Я должен дождаться ухода жены и позвонить на работу.

И она послушалась! Наша старуха, убившая две сотни человек и превратившая в призраков еще двоих, кивнула и пропала. Потому что отцу, видите ли, надо позвонить на работу! Я всегда знал, что двое взрослых скорее договорятся между собой, но чтобы так!

– Отец у нас классный, – сказал я Сашке, и он со мной согласился.

– Думаешь, у него получится?

– Не получится – составит компанию нам. Втроем точно что-нибудь придумаем.

– А следующим кто будет: мать или дедушка?

– Я тоже об этом думал. Не знаю.

Да и какая разница, в конце концов! Влипли мы, конечно, по полной, что и говорить. Но когда-нибудь, не на отце, так на дедушке, цепочка все равно оборвется, Васек будет освобожден, а мы вернемся домой. Никто не умрет – все уже и так призраки. Времени у нас неприлично много – целая вечность. Мы как будто нажали на «паузу» видака, и фильм остановился. В комнате кипит жизнь, а на экране статично замерли киногерои. Можно нажать «плей» в любой момент, и фильм продолжится с того самого эпизода, на котором был остановлен. Не завтра – так после, не через месяц – так через год. Мы вернемся в земной мир, не постаревшими ни на минуту, и снова будем учиться, работать, жить. Придется, конечно, решить некоторые формальности со школой – учителям же не объяснишь, что прогулял некоторое время, потому что был призраком. Да и педагогический состав к тому времени может смениться – тоже дополнительные трудности. Но это все ерунда – прорвемся.

Васек, наверное, тоже так думал. Первые десять лет, а потом… Ой, с ума же сойти можно: годы и годы наблюдать вокруг только стену из кирпича, подвал и возню крыс! Мы-то хотя бы за стройкой можем наблюдать и за домом… Хотя, если речь идет о вечности, наш вариант немногим лучше.

Сашка тихонько хныкал, уткнувшись носом в коленки.

– Ты чего?

– Васька жалко.

– А себя?

– Мне-то что? Мы-то с тобой здесь вдвоем, а он – там, один.

Не понял еще, балбес. Ну и хорошо – здоровее будет. Если вообще можно сказать о призраке, что он здоров.

– Не парься, брат, освободят Васька. Не отец, так дед, не дед, так мать, не мать, так тетя Даша из Урюпинска.

– Тетя Даша? – не поверил мой наивный брат. – Что ты, ей же добираться долго! Она даже на наши дни рождения не приезжает!

– Приедет.

– Правда?

– Правда.

– Но она даже не умеет работать перфоратором!

Вот привязался…

– Научится. Попросит кого-нибудь.

Интересно, дойдет ли очередь до тети Даши? И кто будет после нее? Насколько я помню, больше дальних родственников у нас нет? Хотя родственников, о которых понятия не имеешь, в силу их дальности, наверное, полно у каждого. А если еще вспомнить, что все мы братья по Адаму… Нет, что-то меня занесло. Планета призраков – такое уж слишком. Статичная такая планета: никто не рождается, никто не умирает. Через десяток лет уже все будут друг друга знать и здороваться. Будем жить, как в огромной деревне. А Васек останется за стеной, и пусть нам будет стыдно. Только ему от этого легче не станет.

Глава XI

Вот и все

На работу отец, конечно, позвонил и честно сказал, что сегодня прийти не может. Только ему не поверили, потому что он говорил моим голосом. Что ж, сами виноваты, их предупреждали. Меня больше волновало, как он объяснит матери свое и Сашкино отсутствие вечером и ночью. Но ничего, объяснил. Позвонил ей на работу, сказал: «Отца срочно посылают в командировку в Урюпинск, Сашку он берет с собой, тот тетю Дашу давно не видел. Где их чемоданы? Пора выезжать!» Мать, конечно, запаниковала и хотела немедленно ехать домой, но с работы ее не отпустили, как и предполагалось. Так что отец спокойно покидал в чемоданы свои и Сашкины вещи, спрятал в кладовке и как следует завалил всяким барахлом.

Потом пришла бабулька и, как всегда, начала рассказывать свои страшилки. Отец ее, конечно, слушал, но не слишком внимательно. Между делом он прибрался в квартире, поиграл в какую-то Сашкину «бродилку», починил мой плеер. В общем, не слушал, как мы, открыв рот, а просто наслаждался лишним выходным. Бабулькины страшилки были для него фоновым шумом, не более.

Потом пришла мать и долго расспрашивала, как уехали Сашка с отцом, надолго ли, все ли взяли или все-таки забыли какую-нибудь архиважную ерунду, без которой командировка в Урюпинск просто немыслима. Отец добросовестно отвечал. Они ужинали, смотрели кино, пытались подготовиться к моим экзаменам. Бедный папа! Такого позора он, наверное, не переживал очень давно. Потом наконец-то легли спать. То есть мать легла. Отец, само собой, притих в моей комнате и ждал ночи. Я снова его пожалел. Я-то всегда ориентировался по его храпу. А ему каково? Мать ведь не храпит, попробуй пойми: уснула или нет? Отец ждал, наверное, час. Потом решил, что хватит, прокрался в коридор, вынул из-за тумбочки перфоратор и спустился в подвал.

Только дверь-то в подвал закрыта, а отец ведь человек, не призрак. Подергал замок – заперто. Протянул руку… Нет, это я думал, что он человек. И он, наверное, тоже так думал. А рука – не думала и свободно прошла сквозь дверь. Все правильно. Я становился призраком – отец обретал мои черты, чтобы занять мое место на земле. Меня забрали рабочие, бабульке понадобился другой призрак, чтобы заменить Васька. Теперь призраком становится отец, а отцом… Не знаю, мать вроде нормально выглядит. Значит, дедушка. Как он там, у себя в Химках? Смотрит в зеркало и молодеет на глазах. Приятно, конечно, да страшновато.

Раз-два – отец просочился сквозь дверь. Бабулька днем подробно описала ему то место и стену, отец быстро нашел. Он светился в темноте (теперь я это заметил), так что света ему хватало. Васек за стеной держался молодцом, сказал отцу: «Здравствуйте» и «Работайте, пожалуйста, поскорее, а то строители прибегут».

А строители были уже на стреме. Я только заметил, что Кирилл стоит у окна за нашими спинами и тоже наблюдает за отцовыми манипуляциями. Лопатка к шву – и вперед. Я отсюда слышал грохот перфоратора и в сотый раз удивился, как могут его не слышать жители нашего дома. А ведь не слышат – спят.

Кирилл стоял за нашими спинами и смотрел. Отец выбил один кирпич и перешел к следующему, когда Кирилл высунул голову из фургончика и свистнул:

– Братва, к стенке!

Непонятную команду поняли все, кому нужно. Я увидел рой светящихся строителей в небе и в сотый раз подумал, что отец у меня умница, что он сумеет обмануть убийц и освободить Васька. А если не сумеет он, у меня есть дедушка, мать, бесчисленные дяди-тети и миллиарды братьев по Адаму. Я думал, а отец работал. А рой летел. Сашка нацелился меня обнять и уткнуться носом в живот, но проскочил насквозь и теперь поднимался с пола с плаксивой гримасой.

– Он сможет?

– Не он, так дед. Мы с тобой это уже обсудили. Не дергайся.

– Я не могу не дергаться, там мой отец.

– Мой тоже. Я же не дергаюсь!

– Потому что ты бессердечный!

– Нет, просто большой.

Строители были уже в подвале. Они окружили отца и неоригинально обстреливали его осколками кирпичей.

– Вмажь ему, вмажь!

– Стараюсь. Только он уже тоже призрак.

– Тогда забираем!

Отец работал, как будто был один в подвале. Ну и Васек еще. Васька нельзя не считать, потому что он вопил, как девчонка:

– Осторожно, строители! Скорее же, чуть-чуть осталось!

Он повторял это рефреном под аккомпанемент перфоратора. А строители тоже не болтались в воздухе просто так. Четверо схватили отца за руки, перфоратор с грохотом ударился в стену и затих. За ноги схватили только двое. И были наказаны. Рывок, другой – и оба полетели сквозь стену, в гости к Ваську.

– Фу! Да он разложился давно!

– Куда?! Стоять!

Я услышал визги и вопли, нечеловеческие и даже не призрачные. Из стены периодически показывалась то рука, то нога, но тут же втягивалась обратно. Во отрывается Васек! Даром что маленький. Но очень скоро строители вспомнили, что они призраки, а призракам драться вообще-то проблематично: как воздуху с воздухом или воде с водой. Они вывалились из стены, ворча и отряхиваясь (тоже сюрное зрелище). Я тогда подумал: если все призраки могут проходить сквозь стены, то почему Васек до сих пор не выбрался? Наверное, оттого, что там его тело, которое д олжно предать земле. А то если оставить без присмотра – прилетит какой-нибудь строитель да перепрячет. Ищи потом ветра в поле! А может, и не поэтому…

За ноги отца схватили теперь вшестером, нет, ввосьмером, нет… Призрачный рой облепил его, и я уже не мог разглядеть, где мой отец, а где строители. Все. Теперь будем втроем тусоваться до появления дедушки. А потом… Может, и повезет: работы-то у стены осталось – пальцем ткнуть!

Сашка ревел, и я его понимал. Рой строителей летел к нам. Стена, раскуроченная, поцарапанная, тем не менее стояла – видно, клали ее на совесть.

– Да ладно, Сань, сейчас не вышло – выйдет в следующий раз!

Я взъерошил ему волосы, и у меня получилось! Волосы, призрачные и водянистые минуту назад, не прошли сквозь пальцы, а послушно встали торчком, образовав на голове вполне человеческий шухер. А потом я услышал вой – совсем рядом корчился на полу Кирилл: он то бледнел, то мигал, казалось, сейчас пропадет совсем. Стена!

– Смотри, Сашка!

Сашка смотрел. Стена не выдержала еженощных атак перфоратора и наконец решила обвалиться. На улице послышался грохот: отец упал – призраки больше не могли удерживать его в воздухе.

– Бежим!

Я выбил окно – пройти сквозь него уже не получилось, пришлось лезть. Сашка быстро выбрался за мной и побежал, спотыкаясь о кирпичи и ухабы. Совсем отвык быть человеком! Отец сидел на каменной плите, странно вывернув ногу.

– Похоже, сломал, – виновато сказал он. – Надо предать земле тело парня. Бегите скорее, киньте на него хоть щепотку, только тогда все призраки исчезнут.

Строители корчились рядом на земле в самых причудливых позах, но исчезать не думали. Я зачерпнул в кулак земли и побежал к дому. Ох, дверь-то в подвал закрыта! А я больше не могу проходить сквозь стены! Как же быть?

Сашка остался с отцом. Я крикнул ему на ходу:

– Вызывай «Скорую», балда! – и побежал дальше, глядя под ноги: может, попадется подходящая железка, чтобы сбить замок.

– Дэн, там окно без решетки! – крикнул отец. – Выбей окно!

Где? Ага, вот… Я саданул ногами в стекло и опять пожалел, что уже не призрак. Стекло зазвенело, в окне на первом этаже тотчас включился свет. Теперь меня слышно! Надо поторопиться, а то получу по первое число!

– Куда?!

На моем пути возникла мигающая физиономия строителя. Я прошел сквозь него, ногами вперед, он погнался за мной. Очень хорошо! А то у меня фонарика нету, а в подвале темно… Света призрака мне хватило, чтобы найти ту стену, добежать и ни обо что не споткнуться. Вот. Так себе дыра: кирпичей шесть выпало, но раз этого хватит, то и хорошо.

– Васек! Ты здесь?

– Здесь. Присыпь тело землей.

– Я не вижу…

– Сунь руку в дыру и сыпь – не ошибешься.

Ниша в стене была подозрительно тесной. Я сунул в дыру кулак с землей, разжал…

Тотчас за спиной погас свет. Я даже не сразу понял, что это исчез призрак строителя. Стоял и смотрел на дыру в стене или просто на стену – слишком темно было, чтобы разглядеть хоть что-то.

А потом стало светло. Очень-очень, как будто лампочку включили. Я поднял голову. Надо мной парил Васек и светился, как целая люстра.

– Спасибо, Дэн!

Надо было выдавить из себя хоть какое-то «пожалуйста», но я не мог. Тот, кому я читал сказки, тот, из-за кого я чуть не потерял брата и отца, тот, за чью жуткую смерть поплатилось двести человек, из которых сто девяносто пять ни в чем не виноваты, – вот он, здесь, пожалуйста, любуйся, Дэн!

Я стоял как холодной водой облитый, а Васек весело кружил под потолком, прядал ушами и мурлыкал:

– Мать была бы тебе очень благодарна!

– А где она?

– Где и все. Куда сейчас отправлюсь я. Только лапы разомну… – Он несколько раз перекувырнулся в воздухе и приземлился у моих ног.

Кот. «Единственный сын», который гулял себе по стройке, а его поймали пьяные скоты и замуровали в стене. «Мать» решила отомстить, да еще и увлеклась так, что даже после смерти не могла успокоиться. Кот. Красивый, сволочь, пушистый.

– Ты это… Не давай себя там в обиду.

– Что ты! Не дам. Мать будет со мной. Спасибо, Дэн. И отцу с братом передай. Где они, кстати?

– На улице. Отец, похоже, ногу сломал.

– Так беги к нему!

– Ага…

– Прощай.

– И ты.

Я выскочил рыбкой в разбитое окно и побежал. Отец с Сашкой сидели прямо посреди дороги. Ночь, правда, но машины здесь иногда проезжают. Зря они так рискуют…

– Как ты?

– Не очень. – Отец болезненно поморщился. – Сашка вызвал «Скорую», так что ждем.

– Угу. – Я перелез через забор на стройку, нашел пару светящихся в темноте конусов (или как они там называются?) и поставил рядом с отцом, пояснив:

– Проезжая часть все-таки…

Сашка суетился вокруг отца, подкладывая ему под спину свернутую куртку:

– Ты освободил Васька?

– Освободил. Смотри.

Высоко в небе, светя и переливаясь, летел большой пушистый кот. Завидев нас, он сделал какой-то замысловатый кульбит, проорал: «Спасибо!» —и, гордо руля хвостом, улетел прочь.

Сашка уставился на меня вытаращенными глазами:

– Так ЭТО Васек?

Отец, по-моему, здорово удивился, хотя виду не подал. Только буркнул:

– Васька – кошачье имя.

Саня удовлетворенно кивнул:

– Я понял! Многие так называют своих животных: «дочка», «сынок»…

Да уж… Нет, Васек, конечно, классный, а те, кто его замуровал, конечно, уроды, но…

– Жалеешь, что его спас? – заметил отец мою разочарованную физиономию.

– Нет. Хотя все равно паршиво.

– Про «паршиво» забудь. Оно не на твоей совести и ничему не может тебя научить, кроме того, что ты и так знаешь. Морали не будет. – Он кивнул на подъехавшую «Скорую». – Будет гипс и больничный. Мы легко отделались – некоторых вообще убили.

Эпилог

Васька мы похоронили со всеми почестями в коробке из-под торта. Ради такого дела съездили в лес: в городе нельзя хоронить животных, могут оштрафовать. Отец, даром что на костылях, помог нам вырыть ямку и даже немного погулял с нами потом, по корням и ухабам.

Матери мы ничего рассказывать не стали. Про ногу отец соврал, что сломал ее в командировке.

Экзамены я сдал, и даже неплохо: ночные бдения с перфоратором пошли на пользу – зарядили энергией.

Стройка под окном прервалась и стояла еще недели две, пока не приехали новые рабочие. Они пьют пиво на обед и громко перекрикиваются на незнакомом языке, понимать который могут только они сами да продавщица из булочной.

ТЕСТЫ

Какой вы призрак?

1. Вы просыпаетесь утром…

а) Я?! Утром? Да что я, ненормальный, что ли?!

б) Просыпаюсь, только если будят. Они пожалеют об этом!

в) Просыпаюсь, чищу зубы, иду в школу… Скорее бы уж каникулы!

2. Ваши друзья…

а) У меня нет друзей. Ночь, луна да случайные прохожие – вот вся моя компания.

б) Они все время стонут и жалуются. Иногда хлопают дверьми и бьют посуду.

в) Они классные! Мы вместе гуляем, ходим в кино, мне было бы очень скучно без них.

3. Больше всего на свете вы любите…

а) Ночные прогулки.

б) Когда приходят гости, особенно непрошенные.

в) Когда каникулы.

4. Вы любите петь?

а) Я люблю выть!

б) Обожаю! Я пою в трубах, в старом камине, аккомпанируя себе скрипом ржавых дверных петель.

в) Мама говорит, что у меня нет слуха. Ну и пусть, петь и без слуха можно.

РЕЗУЛЬТАТЫ

За каждый ответ: а) приплюсуйте себе 1 очко; б) – 2 очка; в) – 4 очка.

4—6 очков

Вы – ночной призрак. Луна, дорога, случайные прохожие, которых можно пугать, – вот ваша стихия. Вам не нужны друзья, они только мешают, норовя вспугнуть очередную жертву.

7—10 очков

Вы призрак из дома с призраками. Вам весело живется: мама-призрак, папа-призрак, кошка-призрак – красота! Можно целыми днями резвиться под потолком, скрипеть дверьми и завывать в трубе. А если к вам еще и забредет случайный гость – вообще веселуха.

11—16 очков

Вы скрытый призрак. Днем вы ведете себя как обычный школьник, учите уроки, ходите в магазин, играете на компьютере. Но как только садится солнце, вы начинаете светиться в темноте и неведомая сила влечет вас на поиски ночных приключений.

Чего боится ваш младший брат?

1. Ночь. Вы в своей комнате играете в компьютерную «стрелялку». Заходит ваш младший брат и говорит:

а) У меня в комнате кто-то есть…

б) У тебя в комнате кто-то есть… А, привет, мам!

в) Я же просил: не проходить второй уровень без меня!

2. Вы собираетесь на прогулку вечером. Хотите взять брата с собой. Реакция брата:

а) Не пойду! Уже темно и страшно!

б) Какое «гулять»?! Мы на подводной лодке!

в) Мы будем играть в спайдермена? А можно я не буду больше карабкаться по стенам, а то соседи пугаются?

3. Вы смотрите в окно и видите что-то странное. Подзываете брата, он тоже смотрит и…

а) Ой, там привидение!

б) Это не окно, это я картинку нарисовал с космическими чудовищами. Здорово, правда?

в) Ты опять сделал парашют? Нет, я не хочу больше его испытывать! Ма-ма!

РЕЗУЛЬТАТЫ

Если у вас больше всего ответов а):

Ваш младший брат боится привидений, восставших скелетов, оборотней, ведьм, колдунов, всего, чего боятся все нормальные младшие братья. Только он думает, что вы их не боитесь. Вылезайте из-под кровати, не разочаровывайте парня.

Если у вас больше всего ответов б):

Да нет у вас никакого младшего брата, не морочьте голову. Разве что старший…

Если у вас больше ответов в):

Больше всяких призраков, ведьм и колдунов ваш младший брат боится вас. За что ж вы так парня-то?

Что творится у вас в подвале

1. Ночью вы просыпаетесь от воплей и выстрелов…

а) Родители телик смотрят.

б) Подвальные крысы опять играют на компьютере.

в) Эта современная музыка кого угодно с ума сведет! Кто сказал, что она мне нравится?!

г) Дома – все спят, на улице – ничего не видно… А, ладно, я привык засыпать и не под такое.

2. У вашего подъезда стоит грузовик. Рабочие разгружают его. Они выносят…

а) Новый холодильник, соседям привезли.

б) Столы, стулья, коробки, компьютеры… Куда столько?

в) Коробки с бутылками, коробки с сигаретами, огромные колонки, менеджера…

г) Какую-то охрененную штуку с антеннами, линзами и бог знает чем еще.

3. Вы в ванной купаете кота. В дверь звонят. На вопрос: «Кто там?» – отвечают: «Я из подвального помещения под вами, вы его залили!» Открываете дверь, а там…

а) Соседка тетя Клава. Она живет на десятом этаже, чего ее в подвал понесло? Вечно больше всех надо!

б) Человек в костюме и галстуке, с пачкой мокрой бумаги и трагедией на лице.

в) Человек в костюме и галстуке, с пачкой мокрых сигарет и трагедией на лице.

г) Какой-то маленький, зелененький и в маске.

РЕЗУЛЬТАТЫ

За каждый ответ: а) приплюсуйте себе 1 очко; б) 2 очка; в) 3 очка; г) 4 очка.

3—4 очка

Нет у вас там ничего! Подвал как подвал: крысы, дворник – ничего интересного.

5—6 очков

У вас в подвале офисное помещение. Все эти люди в костюмах, с галстуками и телефонами – не секретные агенты, а обычные офисные служащие.

7—9 очков

У вас в подвале ночной клуб. Мужайтесь! Эта музыка по ночам будет с вами всегда.

10—12 очков

У вас в подвале круглосуточный салон красоты. Или стоматология. А может быть – то и другое? В любом случае, туда лучше не соваться.