Мэри Бэлоу

Немного порочный

Глава 1

Не случись с почтовой каретой аварии, ничто не помешало бы Джудит Лоу предаваться мечтам. Это занятие неизменно помогало ей отвлечься от неприглядной реальности.

В первый раз за двадцать два года жизни молодая девушка отправилась в путешествие в почтовой карете. Не успела она проехать и трех миль, как все ее прежние представления об этом виде транспорта рассыпались в пух и прах. Какие уж тут романтика и дух приключений! Она была зажата между угрожающих размеров дамой, занимавшей полтора сиденья, и тощим джентльменом, которому никак не сиделось на месте. Казалось, он сплошь состоял из костей и острых углов, и каждый раз, начиная вертеться в поисках удобного положения, пребольно толкал Джудит в бок, задевая порой и более интимные места. Полный джентльмен напротив постоянно храпел в тон скрипу рессор, а сидевшая рядом с ним дама плаксиво жаловалась на жизнь каждому пассажиру, имевшему глупость или неосторожность встретиться с ней глазами. Еще один джентльмен на противоположном сиденье источал запах несвежего белья, смешанный с запахом лука и чеснока. Экипаж беспрестанно трясся и кренился то на одну, то на другую сторону, подпрыгивая на каждой кочке и попадая в каждую яму на дороге. Во всяком случае, у Джудит создалось именно такое впечатление.

Однако, несмотря на неудобства, молодая девушка была преисполнена решимости завершить путешествие. Она только что покинула родной Биконсфилд, где провела всю свою жизнь. Дом успел ей изрядно поднадоесть, и, несмотря на то, что там осталась вся семья, Джудит сомневалась, что когда-нибудь захочет туда вернуться. Сейчас она направлялась к своей тетушке Эффингем. Прежняя жизнь закончилась в тот момент, когда девушка села в экипаж. Хотя письмо тетушки, адресованное ее отцу, и было написано довольно туманно, Джудит поняла, что в Харвуд-Грейндж она будет не долгожданным и почетным гостем, а бедной родственницей. Ей придется зарабатывать себе на жизнь способом, который ее тетя, дядя, двоюродные братья и бабушка сочтут допустимым. Поэтому девушка не видела впереди ничего, кроме унылого и скучного существования, в котором не будет места любви, браку, собственному дому и семье. Ей была уготована судьба скромной, незаметной женщины, которой заказана дорога в высшее общество и которая живет за счет родственников, исполняя при них должность бесплатной служанки.

Отец сказал, что тетушка Эффингем проявила несказанную доброту, пригласив племянницу в свое имение. Правда, насколько Джудит было известно, ее тетя, сестра отца, которая уже в зрелом возрасте удачно вышла замуж за богатого вдовца сэра Джорджа Эффингема, никогда не славилась гостеприимством.

И все из– за этого мерзавца Брануэлла! Убить его мало! Джудит с большим удовольствием повесила бы его на первом же суку, четвертовала бы его, стерла в порошок за глупые выходки. За последние несколько недель девушка ни разу не помянула младшего братца добрым словом. Джудит была второй дочерью в семье, и поэтому надолго оставаться в родительском доме не было никакой возможности. Она не была ни самой старшей -Кассандра родилась на год раньше, ни тем более самой красивой – украшением семьи была младшая сестра Памела. Любимицей родителей тоже была не она, а малышка Хилари, если только семнадцатилетнюю девицу можно назвать малышкой. Джудит родилась мечтательницей, невероятно стеснительной, чересчур активной для девушки и ужасно несимпатичной.

Когда отец вошел в гостиную и вслух зачитал письмо тетушки Эффингем, все разом повернулись в сторону Джудит. Отец оказался в тяжелом финансовом положении и вынужден был просить сестру о помощи. Вес девушки семейства Лоу понимали, что ждет ту из них, которая отправится в Харвуд. Джудит вызвалась первой. Сестры разрыдались, услышав ее слова, но родители уже приняли решение. Ночь перед отъездом Джудит провела в доме священника, придумывая изощренные пытки для Брануэлла.

За окном почтовой кареты виднелся на редкость унылый пейзаж: тяжелые серые тучи низко нависли над землей. Хозяин трактира, в котором они останавливались час назад, чтобы поменять лошадей, предупредил, что на севере недавно был страшный ливень. Экипаж мог запросто попасть под дождь или завязнуть в грязи на размытой дороге, но кучер почтовой кареты только рассмеялся в ответ на предложение переждать непогоду у него на дворе. Кстати, предсказание трактирщика сбылось: по мокрой дороге с каждой минутой становилось двигаться все труднее, хотя дождь заметно утих. Джудит постаралась полностью отгородиться от действительности, побороть нарастающее раздражение, связанное с сильной тоской по дому, отвратительной погодой, некомфортным путешествием и безрадостными перспективами. Она отдалась во власть грез, воображая себя героиней необыкновенного приключения. Мечты об отважном сказочном герое занимали все ее мысли и чувства, пока не произошла авария.

Джудит мечтала о разбойниках с большой дороги, а точнее, об одном разбойнике. Разумеется, он не имел ничего общего с настоящими бандитами – этими порочными, грязными, аморальными, невоспитанными ворами и убийцами, которые хладнокровно перерезали горло неудачливым путешественникам. Героем ее мечтаний был совсем другой человек – красивый, темноволосый, бесстрашный. Он улыбался широкой белозубой улыбкой, а глаза его весело искрились сквозь прорези черной маски. Он стремительно несся по залитому солнцем зеленому лугу, легко удерживая в одной руке поводья великолепного породистого черного жеребца, а в другой держал пистолет (естественно, незаряженный), нацеленный в сердце кучера. Он весело смеялся и шутил с пассажирами, забирая у них драгоценности, а потом вернул награбленное тем людям, для которых кража была равносильна смерти. Или нет… не так: он вернул абсолютно все ценности обратно пассажирам, поскольку на самом деле не был никаким разбойником, а был настоящим джентльменом, который хотел отомстить одному негодяю, путешествовавшему по этой же самой дороге.

Это был благородный герой, нарядившийся в разбойничье платье, человек со стальными нервами, веселой бесшабашностью, золотым сердцем и внешностью, которая заставляла трепетать сердца всех молодых пассажирок, причем вовсе не от страха.

А потом он перевел взгляд на Джудит – и на мгновение весь мир замер, а звезды на небесах запели торжественный гимн. Джентльмен весело рассмеялся и сказал, что похитит ожерелье, украшавшее шею девушки, хотя по всему видно, что оно практически ничего не стоит. Это был… подарок матери, который она надела на шею дочери в предсмертный час, и Джудит поклялась не снимать его до конца жизни. Она смело поднялась, слегка откинула назад голову и немигающим взглядом уставилась в смеющиеся глаза незнакомца. «Вы не получите это ожерелье!» – громко и четко произнесла девушка недрогнувшим голосом. Она не отвела глаз, хотя была смертельно напугана.

Незнакомец снова рассмеялся, легко усмиряя взбрыкнувшую лошадь. Если нет возможности завладеть ожерельем без его владелицы, заметил он, то он возьмет и то и другое. С этими словами он медленно подъехал к ней, такой высокий, пугающий и… такой восхитительный, и, оказавшись достаточно близко, наклонился в седле, сильными руками обхватил ее за талию (Джудит, правда, не успела придумать, куда он дел пистолет, бывший в его руках минуту назад) и легко поднял ее на спину лошади.

Потеряв землю под ногами, девушка на секунду растерялась, а потом… потом ее грубо вернули к реальности. Кучер потерял управление на размытой дороге, и экипаж начало кидать из стороны в сторону, У пассажиров было достаточно времени, даже слишком много, чтобы успеть испугаться, прежде чем карета резко дернулась в сторону, забуксовала, потом снова вылетела на дорогу, угрожающе подпрыгнула на колдобине и наконец перевернулась, угодив в глубокую канаву на обочине.

Когда к Джудит начало постепенно возвращаться сознание, ей показалось, что все вокруг стонут и кричат. Исключение составляла только она сама: вместо того чтобы громко взывать о помощи, она молча кусала губы. Все шестеро пассажиров беспомощно барахтались в куче на одной стороне кареты. Непрекращающиеся вопли, стоны и проклятия свидетельствовали о том, что большинство из них, если не все, были живы. Снаружи доносились крики и ржание перепуганных лошадей. Из общего гомона четко выделялись два голоса, причем от их выражений любая порядочная девушка покраснела бы.

«Я жива, – удивленно подумала Джудит, осторожно ощупав себя, – а что еще более невероятно – я цела и невредима». Каким-то непостижимым образом ей удалось оказаться наверху стонущей кучи-малы. Девушка с трудом пошевелилась, и в ту же секунду дверца кареты у нее над головой распахнулась, и кто-то – видимо, сам кучер – посмотрел на нее.

– Дайте мне руку, мисс, – скомандовал он. – Мы сейчас всех вытащим в одну минуту. Бог не оставит нас, сударыня, только прекратите орать, – обратился он к той самой болтливой дамочке, причем в его голосе не было ни капли сострадания, несмотря на то что карета перевернулась по его вине.

Спасение пострадавших заняло, конечно, больше, чем одну минуту, но в конце концов вскоре все пассажиры стояли на траве на краю канавы или сидели на перевернутых сумках, беспомощно глядя на кучера, который в ближайшее время явно не собирался пускаться в путь. Вообще-то даже человеку непосвященному было понятно, что экипаж серьезно пострадал. До самого горизонта не было видно ни одного человеческого жилья. Небо, затянутое свинцовыми тучами, грозило с минуты на минуту пролиться дождем. Холодный воздух был насквозь пропитан влагой. Трудно было поверить, что на дворе лето.

По счастливой случайности пассажиры, сидевшие на козлах, тоже серьезно не пострадали, хотя двое из них были по уши в грязи и сложившаяся ситуация их определенно не радовала. Впрочем, настроение бедолаг разделяли практически все присутствующие. Кое-кто даже кричал и размахивал кулаками. Один мужчина гневно вопрошал, как это опытный кучер позволил себе подвергнуть пассажиров экипажа такой опасности, когда на предыдущей остановке его предупреждали о непогоде. Остальные пассажиры, стараясь перекричать друг друга, высказывали свое мнение по поводу того, что следует предпринять, или жаловались на полученные синяки, порезы и другие травмы. У словоохотливой дамы, например, текла кровь из запястья.

Джудит не жаловалась: она сама захотела продолжить путь, хотя слышала слова трактирщика и могла бы остаться и подождать другой экипаж. Никаких травм у нее не было. Она просто чувствовала себя несчастной, не в силах отделаться от мысли, что все они оказались в безвыходном положении и в любой момент могли промокнуть до нитки. Джудит взялась помогать пострадавшим, хотя практически у всех раны были больше воображаемыми, нежели реальными. Она действовала уверенно и со знанием дела, поскольку нередко сопровождала мать во время посещений больных. Пользуясь любыми подручными материалами, она перевязывала порезы. Ей приходилось от каждого выслушивать его версию происшедшего и подыскивать слова утешения. Она помогала устраивать пассажиров, которые не могли стоять, и приводила в чувство потерявших сознание. Джудит сняла мешавший ей чепец и забросила его в перевернутую карету. Прическа у нее растрепалась, но времени поправить волосы не было. Как оказалось, большинство людей совершенно не умели держать себя в руках в критической ситуации.

Честно говоря, в душе Джудит чувствовала себя не лучше, чем остальные. Это последняя капля, думала она. Хуже быть уже не могло, она дошла до предела. В некотором смысле это была утешительная мысль. Действительно, все самое худшее уже случилось. Может быть только лучше или так же беспросветно.

– Как вам удается сохранять такую бодрость духа, милочка? – поинтересовалась дама, занимавшая в экипаже полтора сиденья.

Джудит с улыбкой взглянула на нее.

– Я жива, – сказала она, – и вы тоже. Так что же мешает вам чувствовать себя счастливой?

– Есть парочка таких вещей, – ответила дама.

Внезапно их внимание привлек крик одного из пассажиров, который указывал рукой в том направлении, откуда они приехали некоторое время назад. К ним приближался одинокий всадник. Люди начали кричать и размахивать руками. Все так радовались, как будто к ним на помощь пришел сказочный герой-спаситель. Интересно, думала Джудит, чем, по их мнению, может помочь один человек в такой ситуации? Вряд ли кто-нибудь из них об этом задумывался.

Девушка переключила внимание на одного несчастного грязного джентльмена, который, тихонько постанывая, тер запачканным платком рану на щеке. Может быть, подумала Джудит, этот всадник как раз и есть тот самый высокий, темноволосый, веселый, благородный разбойник из ее грез? Девушка вовремя спохватилась, чтобы не рассмеяться. А вдруг это и в самом деле грабитель, вознамерившийся ощипать их, как куриц? Минуту назад Джудит думала, что хуже не бывает, но что, если она ошиблась?

***

Несмотря на то, что путь предстоял неблизкий, лорд Рэнналф Бедвин отправился верхом на лошади; путешествовать в карете он не любил. Багажная карета вместе с камердинером следовала за ним на приличном расстоянии. Его слуга, боязливый, наивный юноша, скорее всего, предпочел переждать непогоду в трактире, который лорд миновал около часа назад. Он поддался уговорам трактирщика, вознамерившегося за его счет поправить свои дела.

Видимо, некоторое время назад здесь случился настоящий шторм. Даже сейчас казалось, что тучи просто воспользовались минутной передышкой, с тем чтобы с новой силон обрушить па землю потоки воды. Дорога становилась вес более грязной и размытой, пока не превратилась в блестящее месиво. Надо бы повернуть назад, подумал лорд. Но не в его правилах было, поджав хвост, отступать перед опасностью, будь то вызов природы или человека. Просто в следующем трактире он задержится подольше. Ему-то, конечно, все равно, но о лошади надо позаботиться.

Он не спешил попасть в Грандмезон-Парк. Его, как обычно, пригласила бабушка, для того чтобы он, как обычно, развлекал ее. Лорд не любил эту старую леди, несмотря на то, что несколько лет назад она провозгласила его наследником своего огромного состояния, миновав двух старших братьев. Кроме того, у Рэнналфа были еще младший брат и две сестры. Молодого человека не слишком тянуло в гости к бабушке еще и потому, что она заявила, будто подыскала для внука подходящую невесту. Нужно было собрать воедино весь свой такт, чувство юмора и твердость, чтобы раз и навсегда отвадить ее от вмешательства в свою личную жизнь. Рэнналф не собирался жениться в ближайшее время. Ему было всего двадцать восемь лет, И если он когда-нибудь все же соберется жениться, то невесту выберет без посторонней помощи.

Правда, он будет не первым в семье, кто свяжет себя узами брака. Его старший брат Эйдан не выдержал и несколько недель назад женился, чтобы отдать долг чести брату этой девушки, офицеру, с которым они вместе служили. Странным образом, однако, эта поспешная свадьба по необходимости очень быстро переросла в нечто, больше всего напоминающее союз по любви. Рэнналф впервые встретил Еву, жену своего брата, пару дней назад и сегодня утром выехал как раз из их дома. Эйдан решил выйти в отставку и поселиться в загородном доме вместе с супругой и двумя ее приемными детьми. Глупый слюнтяй! Однако Рэнналфу все же поправилась его новоиспеченная невестка.

На самом деле приятно было узнать, что брак брата основан на любви. Все члены семейства Бедвин пользовались репутацией необузданных, высокомерных и чересчур хладнокровных людей. Но наравне с этим в их семье женились лишь однажды и свято хранили верность супругам.

Рэнналф не мог себе представить, как можно всю жизнь любить одну и ту же женщину. Мысль о том, что придется всю жизнь хранить кому-то верность, повергала его в смятение. Оставалось надеяться лишь на то, что бабушка не поделилась своими планами с предполагаемой невестой. Один раз она уже совершила подобную ошибку, и Рэнналфу пришлось потратить чертовски много времени, чтобы незаметно убедить девушку в том, что она не хочет выходить за него замуж.

От этих мыслей его отвлекла показавшаяся впереди темная масса непонятного происхождения. Вряд ли она имела отношение к дорожной грязи или кустарнику на обочине. Сначала лорд подумал, что это какая-то хижина, но, подъехав поближе, понял, что перед ним кучка людей и большая почтовая карета. Более того, карета перевернулась, и из канавы виднелось колесо со сломанной осью. Распряженные лошади и несколько пассажиров стояли посреди дороги. Большинство людей расположились на траве на краю канавы, в которую упала карета. Там по крайней мере было не так грязно. Многие кричали, размахивали руками, чтобы привлечь его внимание, как будто ждали, что он сейчас спешится, подставит плечо под крышу повалившегося на бок экипажа, вытащит его обратно на дорогу, попутно починив колесо, и всех их рассадит по своим местам, чтобы затем раствориться в лучах сказочного заката.

С другой стороны, будет просто невежливо проехать мимо и даже не остановиться, хотя практической пользы от него никакой. Поравнявшись с потерпевшими, он отпустил поводья и не смог сдержать улыбки, потому что все разом заговорили с ним. Лорд Рэнналф поднял руку, призывая к тишине, и спросил, нет ли среди пассажиров экипажа серьезно раненных. Кажется, таковых не оказалось.

– В таком случае самое большее, что я могу для вас сделать, – сказал он, когда утих всеобщий гвалт, – это как можно быстрее добраться до ближайшей деревеньки или городка и выслать вам помощь.

– Не далее как в трех милях отсюда есть небольшой городок, сэр, – сказал кучер и махнул рукой в нужном направлении.

На редкость неумелый, кучер, подумал Рэнналф, который потерял управление экипажем на размытой дороге и даже не догадался послать в ближайшее поселение гонца па свободной лошади. Правда, через минуту стало понятно, каким образом этот человек спасался от сырости и пронизывающего холода: карман его дорожного плаща оттопыривала внушительных размеров фляжка. О ее содержимом нетрудно было догадаться.

Одна из пассажирок – женщина – не подошла к нему вместе со всеми. Склонившись над грязным джентльменом, который полулежал на деревянном ящике, она прижимала к его щеке нечто вроде самодельного компресса. Почувствовав на себе взгляд Рэнналфа, мужчина отнял у нее тряпицу, и молодая леди обернулась, чтобы взглянуть на всадника.

Это была высокая молодая девушка. На ней было зеленое пальто, слегка промокшее и грязное на подоле. Пальто распахнулось, открыв взору Рэнналфа светлое муслиновое платье, облегавшее грудь, при виде которой лорда бросило в жар. Девушка стояла с непокрытой головой. Волосы у нее растрепались, и несколько длинных прядей спускались на плечи. Они имели потрясающе яркий красновато-золотистый оттенок, который он видел впервые в жизни. Эти волшебные локоны обрамляли овальное личико с раскрасневшимися щечками и сверкающими глазами (кажется, зелеными). Удивительно, насколько хорошенькой она ему показалась. Девушка презрительно посмотрела на лорда. Чего она от него ожидает? Что он соскочит в грязь и будет изображать из себя героя?

Лениво улыбнувшись, Рэнналф заговорил, не отрывая от нее глаз.

– Я полагаю, что смог бы, – вкрадчиво начал он, – взять с собой одного из вас. Одну даму. Как насчет вас, мэм?

Остальные пассажирки попытались возразить против его выбора, но лорд не обратил на них внимания. Рыжеволосая красавица смело встретила его взгляд и, судя по выражению лица, собиралась отклонить это предложение.

Лорд был практически уверен в этом, как вдруг один из пассажиров, тощий, жалкий востроносый человечек, сильно смахивавший на священника, решил без приглашения высказать свое мнение.

– Шлюха! – громко выкрикнул он.

– Эй, сэр, – одернула его полная, но вполне приятной наружности дама, с румяными щеками и еще более красным носом, – думай, кого называешь шлюхой. Думаешь, я не заметила, как ты весь день таращился на нее и ерзал на сиденье? И это при том, что ты держал в руках Библию. Постыдись! Поезжайте с ним, дорогая. Я бы поехала, если бы господин предложил, хотя он вряд ли пошел бы на такой риск. Думаю, я сломала бы его лошадь пополам.

Рыжеволосая слегка улыбнулась Рэнналфу, а щеки ее приобрели более глубокий пунцовый оттенок.

– С большим удовольствием, сэр, – произнесла она теплым, слегка хриплым голосом, как будто провела по спине Рэнналфа ладонью, затянутой в бархатную перчатку.

Он подъехал к обочине дороги и остановился перед ней.

В этом мужчине не было ничего от благородного разбойника ее грез. Он не был стройным темноволосым красавцем в маске, и, хотя он улыбался, в его улыбке сквозила скорее ирония, нежели беззаботность.

Всадник был крепко сбитым мужчиной. Ни в коем случае не толстым, а именно… надежным. Из-под шляпы выбивались светлые пряди волос, кажется, волнистых и, конечно, отпущенных по последней моде. У него было смуглое лицо с темными бровями и большим носом. Глаза у него были голубые. Этот мужчина был далеко не красавцем, но что-то в нем было. Нечто безумно притягательное, что невозможно передать словами.

Он выглядел немного… порочным.

Это было первое, о чем подумала Джудит, окинув незнакомца быстрым взглядом. И конечно, никакой это был не разбойник, а простой путешественник, любезно предложивший свою помощь пострадавшим. Он решил взять одного из них с собой.

В первый момент Джудит была шокирована, ее окатила волна гнева и возмущения. Да как он посмел! За кого он ее принимает, если решил, что она согласится сесть па одну лошадь с незнакомцем и отбыть с ним в неизвестном направлении? Она пока еще была дочерью преподобного Джереми Лоу, который требовал от своей паствы строгого соблюдения норм духовной чистоты и морали. С собственными дочерьми он был вдвое строже, особенно с Джудит.

В следующий момент ей на ум пришли слова кучера о том, что за три мили от места аварии находится небольшой городок, а в нем удобный трактир. Может быть, получится добраться туда до того, как разразится гроза. Правда, это возможно лишь в том случае, если она примет предложение незнакомца.

А потом Джудит снова вспомнила свои безумные мечты об отважном разбойнике, который собирался увезти ее с собой навстречу таинственным, волнующим приключениям, избавить от любых обязательств по отношению к семье и прошлому, освободить от тетушки Эффингем и жалкого существования в Харвуде. Приключившееся с экипажем несчастье грубо оборвало поток девичьих фантазий.

Сейчас у нее появился шанс наяву пережить приключение, пусть даже такое незначительное. Целых три мили – а дорога займет по меньшей мере час – она будет ехать верхом на лошади впереди этого привлекательного незнакомца. Это стоит того, чтобы раз в жизни совершить скандальный поступок и покинуть эту безопасную, чопорную компанию. Узнай об этом отец, он запер бы ее в комнате вместе с Библией и целый месяц продержал бы на хлебе и воде, а тетушка Эффингем, пожалуй, решила бы, что месяц – это слишком мало. Но как они об этом узнают? И что с ней может случиться?

Кроме того, костлявый мужичонка обозвал ее шлюхой.

Странно, но Джудит почему-то не чувствовала себя оскорбленной. Обвинение было настолько нелепо, что она чуть не рассмеялась. Девушка решила принять вызов, раз уж даже полная леди поддержала ее. Надо быть самым жалким существом на свете, чтобы упустить такой шанс.

Всадник подъехал ближе и, не отводя от девушки взгляда, наклонился.

– Возьмитесь за мою руку и поставьте ногу на мой ботинок, вот так, – скомандовал он.

Джудит последовала его указаниям, и вдруг стало слишком поздно менять решение. С удивительной легкостью, скорее поразившей, нежели испугавшей Джудит, он поднял ее в седло. Девушка едва успела сообразить, что ее ноги оторвались от земли, как уже сидела боком верхом на лошади в кольце рук всадника, даривших ей удивительное чувство защищенности. Некоторые пассажиры, смеясь, подбадривали ее, другие жаловались на то, что их оставляют на произвол судьбы, и умоляли незнакомца поспешить, чтобы помощь подоспела до того, как начнется дождь.

– Один из этих саквояжей ваш, мэм? – обратился к ней незнакомец.

– Да, вон тот, – показала Джудит. – А рядом лежит и мой ридикюль. – Хотя в нем было мало денег, но все же отец позаботился о том, чтобы его дочь купила себе чаю и хлеба с маслом во время своего однодневного путешествия. Джудит ужаснулась собственной безалаберности: она чуть было не забыла про кошелек.

– Подай-ка сюда вещи, приятель, – потребовал незнакомец от кучера. – Саквояж миледи доставишь позже вместе с остальными вещами.

Как только ридикюль оказался в руках у Джудит, всадник коснулся свернутым хлыстом края шляпы и тронулся с места. Девушка рассмеялась. Началось великое приключение ее жизни.

Первые несколько минут она пыталась привыкнуть к мысли, что сидит верхом на лошади довольно далеко от земли – раньше Джудит не часто удавалось покататься верхом – и что земля внизу представляет собой сплошное грязное месиво. Но радость ее длилась недолго: было что-то интимное в ее близости к незнакомцу, и это пугало девушку. Левым боком она тесно прижималась к всаднику, чувствуя тепло его тела. Джудит оказалась сидящей между его мускулистых ног, обтянутых плотными бриджами и обутых в сапоги из мягкой кожи. Колено девушки соприкасалось с его левой ногой, а правая прижималась к ней сзади. Джудит чувствовала запах лошади и кожаной сбруи, смешанный с ароматом мужского одеколона. Опасности путешествия померкли перед этими новыми, неведомыми ощущениями.

Джудит поежилась.

– Холодновато сегодня для летнего дня, – заметил всадник и обхватил ее свободной рукой, подтянув поближе к себе, так, что ее рука и плечо оказались тесно прижатыми к его груди. Девушке ничего не оставалось, кроме как опустить голову на плечо незнакомца. Это было одновременно пугающе и притягательно. Джудит тут же почувствовала, как ей не хватает любимого чепца. Кроме того, боковым зрением она заметила, что волосы у нее растрепались и несколько запыленных прядей рассыпались по плечам.

Как же ужасно она, должно быть, выглядит! Что он подумает о се внешности!

– Ральф Бед…ард к вашим услугам, мэм, – представился незнакомец.

Сказать ему, что ее зовут Джудит Лоу? Но ведь она все время вела себя недостойно полученного воспитания. Может быть, выдать себя за другую, вымышленную героиню?

– Клер Кемпбелл, – выпалила она первое пришедшее на ум имя. – Как поживаете, мистер Бедард?

– В данный момент просто отлично, – хрипловато произнес oнl, и спутники одновременно рассмеялись.

«Да он флиртует со мной, – подумала Джудит. – Какой скандал!» Отец произнес бы над ней унизительную речь в наказание за нахальство, а потом запер бы в комнате за то, что кокетничала с мужчиной. И, надо заметить, был бы совершенно прав. Но Джудит не собиралась портить романтическое приключение мыслями об отце.

– Куда вы направляетесь? – поинтересовался мистер Бедард. – Только, умоляю, не говорите, что вас должен встретить муж или возлюбленный.

– Ни то пи другое, – снова рассмеялась Джудит. Она чувствовала себя беззаботной. Глупо было, по ее мнению, тратить драгоценное время и энергию па беспочвенные страхи. – Я одинока, и мне это нравится. Лгунья, самая настоящая лгунья!

– У меня камень с души свалился, – заверил се всадник. – Кто же в таком случае ожидает вас? Ваша семья?

Джудит незаметно скривилась. Ей не хотелось думать о конце путешествия. Хорошо еше, что любое приключение длится недолго и никогда не бывает до конца реальным, и сейчас она могла говорить и делать все, что в голову взбредет. У Джудит было такое чувство, будто она стала героиней собственного сна.

– У меня нет семьи, – ответила она. – Во всяком случае, я никому не принадлежу. Я актриса и еду в Йорк для исполнения новой роли, главной в спектакле.

Бедный отец! У него бы случился апоплексический удар, если бы он услышал такое из уст своей дочери. Но, если честно, минуту назад Джудит впервые вслух сказала о своей самой сокровенной мечте.

– Вы актриса? – тихим, хриплым голосом переспросил Бедард. – Я должен был догадаться, как только увидел вас. Такая блестящая красота, как у вас, выгодно бы смотрелась на любой сцене. Почему я никогда не видел вас в Лондоне? Может, потому, что редко бываю в театре? Пора мне менять свои привычки.

– Ах, Лондон, – чуть ли не зевнула Джудит. – Я люблю играть, мистер Бедард, а не просто наслаждаться всеобщим почитанием. Мне нравится исполнять те роли, которые я сама для себя выбрала, поэтому предпочитаю провинциальные театры. Уверена, мое имя известно в большинстве из них.

Джудит вдруг поняла, что до сих пор говорит тем же тоном, что и в момент знакомства. И он, вот удивительно, поверил ее словам. Это было видно из его слов и прикованного к ней взгляда – веселого, одобрительного, понимающего. Брануэлл, когда он впервые отправился в университет вступил, так сказать, во взрослую жизнь, как-то раз в отсутствие отца поведал сестрам о том, что лондонские актрисы в основном зарабатывают на жизнь тем, что являются любовницами богатых титулованных джентльменов.

Джудит подумала, что вступила па опасную дорожку. Правда, это продлится всего час, пока они проедут эти несчастные три мили.

– Хотел бы я увидеть вас на сцене, – сказал мистер Бедард, крепче обнимая ее.

Он поцеловал ее. В губы. Поцелуй был недолгим – неудобно целоваться, сидя на лошади, когда та скачет по неровной дороге.

Но Джудит, которую ни разу до этого не целовали, короткие мгновения показались вечностью. Его губы были раскрыты, и Джудит ощутила их горячую влагу на своих губах. На одну секунду или даже на долю секунды, пока она не успела испугаться или разозлиться, Джудит среагировала на поцелуй каждой клеточкой своего тела. Он вызвал в ней целую бурю эмоций, затопил все ее существо. Грудь девушки напряглась, низ живота свело судорогой, отразившейся сладкой болью где-то между бедер.

– О Боже! – выдохнула она, когда все закончилось. Но прежде чем успела выразить свое возмущение по поводу такой невиданной наглости, вспомнила, что для этого мужчины она – Клер Кемпбелл, известная провинциальная актриса. А уж актриса-то, если и не была любовницей богатого джентльмена, должна бы знать кое-что о жизни. Заглянув в глаза своему спутнику, она мечтательно улыбнулась.

А почему бы и нет, дерзко подумала она. Почему бы не попробовать претворить в жизнь фантазию на короткое время и не посмотреть, к: чему это приведет? Скорее всего, первый поцелуй окажется и последним.

В ответ мистер Бедард окинул ее ленивым насмешливым взглядом.

– Действительно, Боже мой, – заметил он.

Глава 2

Что, черт возьми, он делает? Как он мог позволить себе настолько втянуться в этот поцелуй, когда при каждом шаге Буцефал рисковал оступиться, сломать ногу и тем самым обеспечить обоим всадникам не слишком мягкое приземление в грязь? Рэнналф мысленно покачал головой.

Она была актрисой и, по ее словам, предпочитала играть настоящие роли, а не срывать аплодисменты в модных лондонских театрах. И в то же время он не мог оторвать взгляд от рассыпавшихся в художественном беспорядке волос, которые, если глаза его не обманывали, от природы были очень необычного цвета. Кроме того, она явно была не против, чтобы эти теплые, соблазнительные локоны касались его щеки. И румянец на щеках тоже был естественным. Иногда она опускала обрамленные темными ресницами веки и слегка прикрывала свои прекрасные зеленые глаза. При этом в ее взгляде явственно читалось приглашение, если только он вообще что-нибудь понимал в женщинах. А голос этой женщины продолжал ласкать его, словно бархатная ткань.

Что за игру он затеял? Конечно, для него это – простое развлечение. Иначе зачем было называться вымышленным именем? Почему бы не воспользоваться неожиданно представившейся возможностью, тем более что впереди маячили несколько недель в обществе бабушки, когда придется вести себя как подобает. В отношении женщин Рэнналф отличался повышенным аппетитом и не смог отказаться от столь явного намека на близость. Но как можно целоваться, сидя верхом на лошади? На такой опасной дороге?

Рэнналф усмехнулся про себя. Это из области фантазий, сладостных грез.

– А куда вы направляетесь? – в свою очередь, спросила Джудит. – Возвращаетесь домой к жене или возлюбленной?

– Не угадали, – возразил он, – я одинок и ни к кому не привязан.

– Рада слышать, – в тон ему ответила девушка, – а то мне неприятна мысль о том, что вам придется кому-то признаваться в этом поцелуе.

Бедард насмешливо улыбнулся.

– Я собираюсь провести несколько недель в компании друзей, – сказал он. – Там впереди действительно виднеются постройки, или глаза меня обманывают?

Джудит повернула голову в указанном направлении.

– Нет, – ответила она, – вы совершенно правы.

В любой момент могла разразиться гроза. Хорошо бы спешиться и укрыться в каком-нибудь сухом местечке. Надо было как можно скорее сообщить о дорожном происшествии, чтобы немедленно выслали помощь. И все же Рэнналф чувствовал легкое разочарование, что городок показался так скоро. Тем не менее, еще не все потеряно. Сегодня они уже не смогут продолжать путешествие, хотя он находился совсем недалеко от места назначения.

– В таком случае через несколько минут, – проговорил он, наклонившись к девушке и почти коснувшись губами се уха, – мы будем на постоялом дворе и добьемся, чтобы па помощь потерпевшим выслали людей и экипаж. Вы сможете отдохнуть в теплой, сухой комнате, а я расположусь в соседней. Как вам такая перспектива?

– Прекрасно, – отозвалась она звонким голоском, так не похожим на тот, каким разговаривала до сих пор.

О, неужели он сделал ошибочные выводы? Легкий флирт верхом на лошади – это одно дело, но ни на что большее ее планы не распространялись? Вскинув голову, он взял лошадь под уздцы и, проехав последние несколько ярдов, остановился перед зданием, походившим на приличный трактир на окраине городка.

– Нет, – неожиданно сказала она знакомым низким грудным голосом, – нет, такая перспектива меня не радует.

О Боже!

В трактире было тепло и сухо, так что за последние несколько часов Джудит впервые почувствовала себя комфортно. Правда, в помещении было полно народу. На дворе царила суматоха, да и внутри туда-сюда сновали путешественники. Некоторые просто смотрели в окно на небо, другие явно были заняты приготовлениями к ночлегу.

У Джудит возникла проблема. У нее не хватало денег, чтобы заплатить за комнату. Когда она сообщила об этом мистеру Бедарду, он ничего не ответил, а лишь улыбнулся знакомой насмешливой улыбкой. Сейчас он стоял в нескольких футах от нее и о чем-то договаривался с трактирщиком, опершись на деревянную стойку. Неужели он решил заплатить и за ее комнату тоже? Может ли она такое позволить ему? И как потом расплачиваться?

Джудит было жаль, что невероятное мимолетное приключение так быстро закончилось. Ей хотелось большего. Она знала, что в течение многих педель будет снова и снова воскрешать в памяти события сегодняшнего дня. А этот поцелуй останется в ее памяти навсегда. Бедной старой деве, подумала Джудит, будет чем потешить себя на пенсии. Настроение у молодой девушки было хуже некуда: сейчас она чувствовала себя еще более несчастной, чем час назад, до того как этот мужчина появился в ее жизни.

Он был высоким и крепким. Теперь, когда он снял шляпу, Джудит смогла разглядеть, что волосы у него действительно волнистые. Густые, светло-русые, они почти касались плеч. Если бы он еще носил бороду и шлем с рогами, то мог бы занять место на носу корабля викингов, идущих в атаку па жалкую шотландскую деревеньку. Себя Джудит представляла в роли отважной защитницы той самой деревеньки.

Мистер Бедард отошел от стойки и в одну секунду оказался рядом с пей. Придвинувшись довольно близко, он заговорил почти шепотом.

– Несколько комнат уже заняты проезжающими, – сказал он. – Кроме того, пострадавшим из вашего почтового экипажа тоже понадобится место для ночлега. Сегодня трактир будет забит до отказа. Недалеко отсюда, однако, есть еще один трактир, поменьше. Он расположен в центре городка, неподалеку от рыночной площади. Обычно он открыт в ярмарочные дни, но трактирщик заверил меня, что там очень чисто и вполне комфортно. Если мы отправимся туда, то освободим две комнаты здесь.

Трудно было понять выражение его глаз; в них не было ни веселья, ни насмешки. Джудит была не в состоянии объяснить самой себе, почему под его взглядом у нее мурашки бегут по телу. Она невольно пошевелила пальцами ног, обутых в довольно грязные ботинки, и облизнула губы;

– Я же говорила, мистер Бедард, что у меня не так много денег. Я рассчитывала, что экипаж проедет в Йорк без остановок и путешествие займет один день. Я посижу в столовой или прямо здесь, у окошка, и подожду, пока не подъедет другой, экипаж и не заберет меня.

По правде говоря, Джудит думала, что до Харвуд-Грейндок не так уж далеко. Разве они уже находились не в Лестершире? Ответом ей послужил полунасмешливый взгляд.

– Трактирщик пришлет вам ваш плащ, как только его доставят, – сказал мистер Бедард. – У экипажа сломалась ось колеса, а ждать следующего вам придется долго. Может быть, всю ночь. Лучше провести это время в более комфортабельных условиях.

– Но я не могу позволить себе… – снова начала она. Он приложил к ее губам палец.

– Зато я могу, – возразил он. – По крайней мере, я в состоянии заплатить за одну комнату.

До Джудит не сразу дошел смысл его слов, но она все же поняла. Щеки молодой девушки вспыхнули с такой силой, что он чудом не обжег палец. Она боялась, что у нее подогнутся колени и она упадет в обморок. Удивительно, как она удержалась от гневного окрика и звонкой пощечины этому наглецу!

Она сдержалась. Чтобы не поддаться искушению, Джудит предпочла надеть на себя маску знаменитой Клер Кемпбелл. Желание продлить приключение, хотя бы отчасти воплотить в жизнь запретную мечту было практически непреодолимым. Бедард предлагал поселиться в одном номере в другом трактире, и скорее всего под этим подразумевалось, что и спать им придется в одной постели. Он наверняка собирался вступить с ней этой ночью в супружеские отношения, хотя вряд ли здесь уместно употребить слово «супружеские».

Сегодня. Этой ночью. Через несколько часов.

Она послала ему улыбку Клер Кемпбелл, после которой слова уже не требовались.

– Пойду заберу свою лошадь, пока она не освоилась в теплом стойле, – сказал Бедард, сделав шаг назад и окинув ее с ног до головы быстрым взглядом. Потом повернулся и направился к двери.

– Хорошо, – согласилась Джудит.

В конце концов ничего еще не решилось окончательно. Совсем не обязательно играть по его правилам. Когда придет время, она просто извинится и даст ему понять, что он ошибся, принял ее не за ту женщину. Она будет спать на полу, на стуле или где угодно, но только не с ним. Он джентльмен и не будет ее принуждать. Согласившись поехать с ним, она всего лишь ненадолго продлила свое приключение. Она не совершила ничего непоправимого.

«Нет, ты сделаешь, как он скажет, – неожиданно зашептал внутренний голос, – обязательно сделаешь, малышка».

***

«Ром и кулак» представлял собой небольшой трактир при ярмарке. Несмотря на отсутствие постояльцев, большой зал был переполнен. Мистеру и миссис Бедард оказали теплый прием и предоставили лучшую комнату. Это была просторная чистая спальня. В очаге теплился огонь, приятно гревший тело и душу, особенно после того, как по оконному стеклу забарабанили капли дождя. За ширмой на столике для умывания стоял кувшин с горячей водой, от которой поднимался пар. Хозяин сообщил, что ужин сервируют в небольшом кабинете, сообщавшемся со спальней, а хозяйка добавила, что там постояльцы найдут спокойствие и уединение. Она смотрела на них с такой радостной улыбкой, как будто искренне считала их молодоженами.

Когда они остались в комнате одни, Клер Кемпбелл откинула капюшон своей накидки и подошла к окну. Бедард бросил пальто и шляпу на стул и присоединился к ней. По дороге сюда она растеряла все шпильки, так что волосы окончательно растрепались. На ней все еще была зеленая накидка, сильно промокшая на плечах и забрызганная грязью по подолу. Ему хотелось немедленно уложить ее в постель, чтобы сорвать первые цветы взаимной страсти. Но почему-то ему казалось, что сейчас неподходящее время. Он был горячим мужчиной, но умел сдерживать свои желания. В конце концов, думал Рэнналф, плотская любовь – это не только физическая потребность, но и своего рода искусство. Творчество требует соответствующей атмосферы.

Впереди у них весь вечер и вся ночь. Спешить некуда.

– Вам, очевидно, надо освежиться, – заметил он. – Я пойду выпью пинту эля в баре и вернусь, когда будет готов ужин. Попрошу прислать вам наверх немного чаю.

Она повернулась.

– Вы очень добры.

Бедард почти передумал уходить. Ее щеки снова порозовели, а ресницы призывно опустились. Волосы были в беспорядке, как будто она только что встала с постели. Ему захотелось бросить ее на кровать, а самому оказаться сверху, между ее бедер, глубоко внутри нее.

Вместо этого он отвесил шутливый поклон, насмешливо изогнув бровь.

– Добр? Меня нечасто обвиняют в чрезмерной доброте, мэм.

***

Весь последующий час он провел в баре в гостеприимной компании горожан. Они интересовались его мнением о погоде и о состоянии дорог в округе. Попыхивая трубками и время от времени делая большой глоток из пивных кружек, горожане в один голос утверждали, что теперь предстоит расплачиваться за жаркие летние дни, которыми природа баловала их в последние несколько недель.

Когда хозяйка сообщила, что ужин с минуты на минуту будет готов, Рэнналф поднялся в кабинет. Девушка уже была там. Стоя в дверях, она наблюдала за тем, как горничная сервирует стол и расставляет на нем блюда с едой.

– Это пирог с начинкой из говядины и печени. Самый лучший на десять миль вокруг, точно говорю. Вам понравится. Позвоните мне, когда надо будет убрать тарелки, – с улыбкой сказала горничная, сделала книксен и поспешно вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

– Конечно, спасибо! – крикнула ей вслед Клер. Пока они не остались наедине, Рэнналф боялся даже взглянуть на девушку. Прежде ему лишь мельком доводилось видеть муслиновое платье под ее дорожной накидкой. Теперь он отметил, что простое платье строгого покроя выглядело слишком скромным для представительницы ее профессии. Но ведь она путешествовала в почтовой карете и, видимо, специально выбрала наряд, который не привлекал излишнего внимания. Эта девушка оказалась отнюдь не худышкой, она вся состояла из нежных округлостей. Тонкая талия, маняще соблазнительные бедра и полная, упругая грудь могли свести с ума любого мужчину.

Она так и не сделала высокую прическу, а просто зачесала волосы назад, так что они сверкающими кольцами спадали на плечи и доходили до середины спины. Они имели потрясающий, невероятный оттенок рыжего цвета, и золотые искры вспыхивали в них в свете догорающего дня. Краска смущения сошла с ее тонкого овального личика, и оно приобрело нежный фарфоровый оттенок. Глаза у девушки были поразительного зеленого цвета. И еще, Господи Иисусе, было в этой женщине нечто удивительное, что делало ее земной и близкой. Рэнналф подошел к ней и легонько провел кончиком пальца по точеному носику, обвел линию подбородка.

– У тебя веснушки, – пробормотал он. Ее щечки снова слегка порозовели.

– Это была беда моего детства, – призналась Джудит, – и, к сожалению, они так до конца и не прошли.

– Они очаровательны, – возразил Рэнналф. Он всегда восхищался богинями, но ни разу не делил с ними постель, предпочитая женщин из плоти и крови. Когда он сегодня вошел в кабинет, то испугался, что Клер – это бесплотная богиня.

– Когда я выхожу на сцену, мне приходится скрывать их под толстым слоем грима, – поведала Клер.

– Из-за тебя я почти полностью лишился аппетита, – пробормотал он, опустив взгляд на ее губы.

– Почти, – повторила она знакомым звонким голоском, – но не совсем. Это глупо, мистер Бедард, особенно когда на столе вас дожидается отличный ужин и вы голодны.

– Ральф, – поправил он, – лучше называйте меня просто Ральф.

– Ральф, – повторила она, – пора ужинать.

А потом они смогут насладиться десертом, подумал он, отодвигая для нее стул и усаживаясь напротив. Впереди ему грезилась целая ночь чистого восторга. За ужином Рэнналф поведал своей новой знакомой о светской жизни Лондона в разгар сезона: о балах, раутах и концертах, о Гайд-парке, Карлтон-Хаусе и Воксхолл-гарденз. По просьбе Рэнналфа Джудит, в свою очередь, рассказала о театре, о ролях, которые она сыграла и в которых мечтала попробовать свои силы, о своих партнерах по сцене и режиссерах, с которыми ей приходилось работать. Говоря о театральной жизни, она сохраняла мечтательное выражение глаз и легкую улыбку на губах. Было видно, что она боготворит свою работу.

Ужин прошел великолепно. По прошествии часа, когда они наконец заметили, что бутылка пуста, а большая часть еды съедена. Рэнналф был удивлен, что не запомнил вкуса ни одного из блюд. Во время совместной трапезы он весь горел нетерпением.

Поднявшись со своего места, он подошел к камину и потянул за сонетку. Горничная убрала тарелки и принесла новую бутылку вина.

– Выпьешь еще немного вина? – предложил он Клер. Девушка прикрыла бокал ладонью.

– О нет, мне уже хватит.

– Но ты же не откажешься? – Он посмотрел ей прямо в глаза.

Она улыбнулась и убрала руку.

– Не откажусь.

Наполнив, оба бокала, он откинулся на спинку стула и сделал глоток вина. Теперь, кажется, его час настал. За окном догорал закат. Стук дождевых капель по стеклу и потрескивание поленьев в камине создавали атмосферу тепла и уединенности, необычную для летнего дня. Но было и еще что-то неуловимое.

– Я бы хотел увидеть, как ты играешь, – неожиданно нарушил тишину Рэнналф.

– Что? – Она удивленно вскинула брови.

– Я хочу посмотреть, как ты играешь, – повторил он.

– Здесь? Сейчас? – Она поставила бокал на стол. – Какой абсурд! Здесь нет ни сцены, ни зрителей, ни других актеров, ни сценария.

– Опытная, талантливая актриса не всегда нуждается в сценарии, – заметил он, – не говоря уже о сцене и зрителях. Существует множество знаменитых монологов, которые исполняются без партнеров. Прочти мне один из них, Клер. Пожалуйста.

Он поднял бокал в молчаливом тосте.

Залившись краской смущения, она вскинула на него глаза. Да, Джудит растерялась. Рэнналф заметил это и подумал, что девушка боится дать сольное представление перед мужчиной, который вот-вот станет ее любовником. Может быть, при таких обстоятельствах ей трудно вжиться в трагическую роль.

– Ну что же, думаю, я могу исполнить монолог Порции, – наконец сказала она.

– Порции?

– Это из «Венецианского купца», – пояснила Клер. – Ты, конечно, помнишь монолог «По принужденью милость…»?

– Напомни.

– Шейлок и Антонио пришли в суд, – начала она, перегнувшись через стол, – чтобы решить вопрос, может ли Шейлок взять фунт плоти Антонио. Несомненно, он имел на это право, поскольку это было оговорено в заключенном между ними соглашении. Но вдруг явилась Порция, преисполненная желания спасти дорогого друга и благодетеля своего возлюбленного Бассанио. Она проникла на заседание в костюме адвоката и произнесла речь в защиту Антонио. Сначала она попыталась воззвать к лучшим чувствам Шейлока в своей знаменитой речи о милосердии.

– Теперь я вспомнил, – сказал Рэнналф. – Прочти мне монолог Порции.

Поднявшись на ноги, Джудит огляделась.

– Представь себе, – сказала она, – что это не комната в трактире, а зал суда, где решается судьба благородного человека. Он попал в отчаянную ситуацию. Кажется, что надежды больше нет. Все главные действующие лица пьесы собрались здесь. Шейлок сидит вон на том стуле. – Она указала рукой на стул, на котором сидел Рэнналф. – Я Порция, – представилась Клер, – но на мне сейчас платье адвоката.

Когда она снова оглянулась, губы Рэнналфа изогнулись в насмешливой улыбке. Подняв руки, она откинула назад волосы, скрутила их в узел и закрепила на затылке. Потом исчезла в спальне и через минуту появилась в его дорожном плаще с капюшоном, на ходу застегивая пуговицы. Даже в таком наряде она не имела ничего общего с мужчиной. Покончив с пуговицами, Джудит подняла голову и пристально посмотрела в глаза своему спутнику.

Рэнналф вздрогнул от тяжелого, сосредоточенного выражения ее лица.

– «По принуждение милость не действует…» – соответствующим голосом начала она.

Глупо, конечно, но в какой-то момент ему показалось, что это она, Клер Кемпбелл, обращается к нему, Рэнналфу Бедвину.

– «…А падает она, как тихий дождь, струящийся на землю из облаков, – продолжала она, подходя ближе. Выражение ее лица смягчилось, став почти умоляющим. – Благословенье в ней особое – она благословляет тех, кто дает и кто берет ее». – Клер склонилась над ним, плотно сжав губы, сверкая глазами, в ожидании его реакции.

– Богом клянусь, – выдохнул он, – Шейлок, должно быть, был сделан из железа.

Рэнналф неожиданно почувствовал, что он возбужден. Она была замечательной актрисой. Она могла великолепно сыграть свою роль, не прибегая ко всяким театральным уловкам, с которыми у него неизменно ассоциировались все актеры и актрисы, которых ему доводилось видеть на сцене.

Она с улыбкой выпрямилась и начала расстегивать пуговицы.

– Что еще ты знаешь? – спросил он. – Роль Джульетты? Клер отрицательно помахала рукой.

– Мне двадцать два года, – сказала она. – Джульетта была по меньшей мере на восемь лет меня моложе и наивней. Я никогда не испытывала желания сыграть эту роль.

Рэнналф усмехнулся. Значит, эта девушка неромантична.

– А Офелию? – спросил он.

На ее лице появилось выражение боли.

– Полагаю, мужчинам нравится смотреть на слабых женщин, – произнесла она с осуждением в голосе. – А слабее, чем эта глупая Офелия, быть просто невозможно. Ей надо было надавать Гамлету по щекам и сказать, чтобы он пошел прочистить себе мозги.

Рэнналф запрокинул голову и громко рассмеялся. Когда он вновь взглянул на девушку, она порозовела и выглядела смущенной.

– Я лучше исполню монолог леди Макбет, – сказала она. – Она была неразумной женщиной и не сумела побороть свою природную жестокость, но она, по крайней мере, не отступила перед превратностями судьбы.

– Исполнишь сцену ее хождения во сне? – спросил он. – Ту, в которой она смывает с рук кровь?

– Ну вот опять. Видишь? – В голосе Джудит снова зазвучал упрек, когда она произнесла эти слова, показывая на него пальцем. – Думаю, большинство мужчин предпочитают именно эту сцену. Жестокая женщина оказывается во власти безумия, потому что обычная женщина не может быть сильной все время.

– Ну, Макбета в конце трагедии тоже нельзя назвать здоровым, – напомнил Рэнналф. – Я бы сказал, что Шекспир был беспристрастен в вопросе силы духа мужчины и женщины.

– Я сыграю сцену, в которой леди Макбет подстрекает Макбета убить Дункана, – сказала Клер.

А он, Рэнналф, послужит безмолвной статуей Макбета.

– Но сначала я допью свое вино.

Ее бокал был еще почти полным. Допив оставшееся вино одним глотком, Клер поставила на стол пустой бокал. Затем она распустила узел на затылке, позволив длинным волосам свободно рассыпаться по плечам.

– Макбет только что сказал жене: «Оставим это дело», – начала она. – Он отказывается совершить запланированное убийство, а жена убеждает его в обратном.

Рэнналф кивнул, а она отвернулась и минуту неподвижно стояла к нему спиной. Потом ее руки медленно сжались в кулаки, и она повернулась. Рэнналф чуть было не вскочил со стула и не спрятался за ним. Зеленые глаза вонзались в него холодным презрительным взглядом.

– «Ужель была пьяна твоя надежда, – тихо спросила она, – а теперь проспалась и, позеленев, взирает на прежнюю решительность?»

Рэнналф подавил желание выступить в свою защиту.

– «Отныне я и любовь твою ценю не выше», – продолжала она.

Клер произносила и слова Макбета тоже, наклоняясь при этом к Рэнналфу и говоря почти шепотом. У Рэнналфа, таким образом, создавалось впечатление, что он сам, не размыкая губ, произносит эти слова. Как настоящая леди Макбет, она подействовала на него силой своей энергии, презрения, хитроумных убеждений. Когда она замолчала, Рэнналф понял, как мог Макбет решиться на такой безумный поступок, как убийство короля.

К концу монолога Клер выглядела торжествующей, невозмутимой и слегка безумной.

Рэнналф, в свою очередь, чуть не задыхался от охватившего его желания. Постепенно перевоплотившись обратно в Клер душой и телом, девушка взглянула на Рэнналфа. Он встретил ее взгляд, и воздух между ними накалился.

– Хорошо, – мягко проговорил он.

Она слегка улыбнулась.

– Ты должен принять во внимание, что я сейчас не в форме. Я три месяца не играла, мое мастерство немного притупилось.

– Не знаю, чем бы все закончилось, – заметил Рэнналф, поднимаясь со стула, – если бы ты была в форме. Я, скорее всего, бросился бы под дождь, чтобы убить первого попавшегося под руку короля.

– И что ты думаешь о моей игре?

– Я думаю, – ответил он, – что пора ложиться в постель.

На секунду ему показалось, что она собирается отказаться. Девушка воззрилась на него и задержала дыхание, явно собираясь что-то сказать.

– Да, – был ответ.

Наклонив голову, он поцеловал ее. Он готов был повалить ее на пол и взять прямо здесь и сейчас, но зачем лишать себя комфорта, если в соседней комнате стоит вполне привлекательная кровать? Кроме того, надо было совершить вечерний туалет.

– Иди готовься ко сну, – сказал он, – а я минут десять посижу внизу.

Она снова заколебалась и облизнула губы.

– Да, – ответила наконец Клер, отвернувшись. Через минуту за ней закрылась дверь в спальню.

Следующие десять минут, по мнению Рэнналфа, тянулись целую вечность. Черт возьми, играть она и впрямь умела.

Глава 3

Оказавшись в спальне, Джудит прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. Голова у нее кружилась, сердце гулко стучало в груди, дыхание было прерывистым. Этому было столько причин, что Джудит никак не могла прийти в себя.

Во– первых, она выпила слишком много вина: целых четыре бокала. Прежде девушка никогда не пила больше, чем полбокала за день, да и то это случилось всего три или четыре раза в жизни. Джудит не была пьяна: она не утратила способности ясно мыслить. Тем не менее, она явно перебрала со спиртным.

Во– вторых, Джудит переживала странное возбуждение после сыгранного на людях представления, несмотря на то, что в зрительном зале находился только один человек. Она всю жизнь тщательно скрывала свое пристрастие к актерской игре и устраивала сольные представления, только когда была абсолютно уверена, что никто этого не видит. Джудит никогда не воспринимала свое увлечение как актерскую игру, она, скорее, видела в этом способ оживить другое человеческое существо посредством слов, которые вложил в его уста драматург. Девушка обладала способностью перевоплощаться в героя пьесы, примерять на себя его тело и душу, ясно понимать, как бы чувствовал себя этот человек в данных обстоятельствах. Она как-то попыталась использовать свой дар для написания рассказов, по владение пером явно не входило в число ее талантов. Она умела создавать или воссоздавать человеческие характеры с помощью собственного тела и голоса. Когда Джудит играла роль Порции или леди Макбет, то становилась ими.

Сегодня Джудит опьянела от игры больше, чем от вина. Никогда еще она не играла столь прекрасно, как этим вечером, когда на нее смотрел один-единственный зритель. Он был одновременно и Шейлоком, и Макбетом, и Ральфом Бедардом. Он сводил Джудит с ума, притягивал ее как магнит. У нее создавалось впечатление, что даже воздух в комнате был напоен незримой энергией.

Вдруг она открыла глаза и бросилась к ширме в другом конце комнаты. У нее было всего десять минут на подготовку, а теперь и того меньше. Джудит с облегчением отметила про себя, что ее саквояж принесли в спальню. Можно будет надеть ночную сорочку.

Наклонившись, чтобы открыть чемодан, девушка вдруг замерла. Готовиться? А к чему, собственно? Он только что снова поцеловал ее и через десять минут, даже меньше, явится, чтобы уложить ее в постель. Бедард собирается сделать с ней это. Джудит весьма смутно представляла себе, в чем это заключается. У нее задрожали колени, она вновь почувствовала слабость и головокружение. Она же не позволит этому произойти… или позволит?

Пора было заканчивать приключение. Впрочем, оно так романтично началось и пока продолжалось. Больше с ней такого не произойдет. Никогда! Она прекрасно знала, что женщины, проживающие в силу обстоятельств в домах своих состоятельных благодетелей на положении бедных родственниц, практически не имели шансов что-либо изменить в своей жизни. Для Джудит существовали только сегодня, сейчас и… сегодняшняя ночь.

Девушка поспешно раскрыла саквояж. Она теряла драгоценное время. Будет ужасно неловко, если Бедард застанет ее в нижнем белье, неумытой или непричесанной. Подумать о том, как избежать неприятностей, можно и после. В соседней комнате был отличный деревянный топчан. Если положить подушку, одно из одеял с кровати и накрыться плащом, на нем вполне можно будет провести ночь.

Бедард отсутствовал значительно дольше, чем десять минут. Она стояла перед камином, одетая в скромную ночную сорочку, и расчесывала волосы. В дверь постучали, и она тотчас же распахнулась, так что Джудит не успела не то что подойти к двери, но даже откликнуться на стук. Внезапно она почувствовала себя голой. Скорее всего, она была пьяна сильнее, чем ей до сих пор представлялось. Вместо того чтобы испытать отвращение, Джудит ощутила совершенно неожиданный прилив желания. Ей не хотелось, чтобы сказка кончалась. Ей безумно хотелось попробовать это, прежде чем придется окончательно махнуть рукой на молодость, да и на всю жизнь. Джудит мечтала испытать все это именно с Ральфом Бедардом. Этот мужчина был дьявольски привлекательным, и девушка не могла подобрать слов, чтобы описать охватившие ее чувства.

Прищурившись и плотно сжав губы, он молча рассматривал ее с ног до головы.

– Это профессия наложила свой отпечаток или в силу инстинкта, – наконец спросил он тихим голосом, – ты привыкла недооценивать свою внешность? Белый хлопок без единой оборочки или кружева… А с другой стороны, ты поступила очень разумно, ведь твоя красота говорит сама за себя.

Она была некрасива и знала это. Все люди, даже собственная мать, в детстве сравнивали цвет ее волос с морковкой, и отнюдь не в качестве комплимента. У нее всегда были чересчур бледная кожа и слишком большие зубы, а лицо усыпано веснушками. А потом, по воле злодейки судьбы, как раз тогда, когда волосы начали темнеть, веснушки стали менее заметны, а лицо и рот пришли в соответствие с зубами, Джудит стала похожа на жердь. По росту она догнала своего отца и отчасти испытала облегчение, лишь когда жердь начала приобретать формы женского тела. Чтобы окончательно добить бедняжку, природа наделила ее очень полной грудью и широкими бедрами. Родные стеснялись ее, а сама Джудит ненавидела себя больше всех. Отец постоянно заставлял ее одеваться как можно скромнее и покрывать волосы. Он каждый раз обвинял дочь в том, что мужчины бросают на нее взгляды вожделения. Девушка в полной мере испытала на себе, что значит быть в семье дурнушкой.

Но сегодня вечером она по непонятной причине готова была поверить в то, что Ральф Бедард нашел ее привлекательной. Возможно, причиной этому было вино, ведь он выпил гораздо больше, чем Джудит.

Не отрывая от Бедарда глаз, Джудит медленно улыбнулась. Вино вызвало у нее странную реакцию. Она чувствовала себя как во сне, как будто она перестала быть сама собой и наблюдала за происходящим со стороны. Как она могла стоять в спальне, одетая в одну только сорочку, перед мужчиной, который собирался немедленно уложить ее в постель, и при этом призывно улыбаться ему, не чувствуя никакой ответственности за свои поступки? Та, которая наблюдала за этой сценой, не сделала ничего, чтобы вмешаться и в последний момент защитить добродетель и репутацию этой женщины. Да Джудит этого и не хотелось.

– Полагаю, тебе тысячу раз говорили, как ты красива, – проговорил он волшебно-хрипловатым голосом.

Точно! Он напился!

– Уже тысячу и один раз, – с улыбкой поправила она. – Я, в свою очередь, тоже считаю, что ты тысячу и один раз слышал, как ты красив.

Это была чистой воды ложь, Бедард отнюдь не был красавцем. У него был слишком выдающийся нос, чересчур темные брови, непокорные волосы и очень смуглая кожа. Но при всем при этом он был потрясающе привлекателен, и в данный момент его внутренняя притягательность играла гораздо более важную роль, чем наружная красота.

– Уже тысячу и два раза. – Он приблизился к ней, и Джудит поняла, что теперь все зависит только от нее. Но вместо того чтобы сжать ее в объятиях, Ральф остановился в метре от девушки и вытянул вперед руку. – Подай мне щетку.

Девушка протянула ему щетку для волос, уверенная в том, что он тут же отбросит ее, чтобы ничто не мешало его дальнейшим действиям. Неужели она позволит ему продолжить? Дыхание ее участилось.

– Присядь на край кровати, – скомандовал он.

Сесть? А не лечь? Можно ли позволить себе еще несколько минут наслаждения, прежде чем положить всему этому конец? Пока они ужинали, горничная аккуратно застелила на ночь кровать, подбросила поленьев в камин, принесла ее саквояж и поставила за ширмой кувшин с чистой водой.

Джудит осторожно присела. Скрестив ноги и вцепившись руками в колени, она наблюдала за тем, как он снял с себя прекрасно сшитый сюртук, жилет и шейный платок. Затем он сел на стул, стащил с ног сапоги и встал перед ней в одних чулках.

О Боже, думала про себя Джудит, она не должна всего этого видеть! Но до чего же это было интересное зрелище! Ральф был крепким мужчиной. Она готова была поклясться, что в его теле не было ни грамма лишнего жира. Широкие плечи резко контрастировали с узкими талией и бедрами. Картину завершали длинные мускулистые ноги. В одной сорочке и бриджах он выглядел не менее внушительно, чем в полном костюме.

Взяв в руки щетку, Бедард обошел кровать и остановился за спиной девушки. Она почувствовала, как под его весом прогнулся матрац. Она не обернулась. Настал момент, когда нужно встать и уйти, но, видит Бог, ей совсем этого не хотелось. А потом она почувствовала на спине тепло его тела, хотя он даже не коснулся ее.

Ральф провел щеткой по ее волосам. Его руки с легкостью порхали над ее головой, так что краем глаза Джудит могла видеть белоснежную манжету его рубашки. Он встал позади нее на колени ради того, чтобы расчесать ей волосы?! Осознав всю невинность его намерений, девушка расслабленно откинула назад голову и прикрыла глаза.

Она почти теряла сознание от нестерпимого наслаждения. Постепенно кровь стала приливать к голове, и волосы начали потрескивать под щетиной щетки. Бремя от времени он свободной рукой заправлял непокорные локоны ей за уши или убирал выбившиеся пряди за спину. Ничто в мире, по мнению Джудит, не могло сравниться с ощущением, которое испытывает женщина, когда кто-то другой расчесывает ей волосы, особенно если этот кто-то – мужчина. Она чувствовала его тепло, ощущала аромат его одеколона и его размеренное дыхание. Очень скоро она почувствовала себя утомленной и расслабленной, а вместе с тем и необыкновенно возбужденной. Ее груди потяжелели, а между ног пульсировала сладкая боль.

– Тебе хорошо? – немного погодя спросил Ральф. Голос его звучал тихо и хрипло.

– М-м-м, – больше Джудит не смогла вымолвить ни слова.

Ральф еще некоторое время медленно, ритмично проводил щеткой по ее волосам, потом отбросил ненужный инструмент в сторону. Щетка с глухим стуком упала на пол возле кровати. Ральф немедленно придвинулся ближе к девушке. Он развел колени в стороны и уселся таким образом, что Джудит, если бы захотела, могла опереться о них руками. Он прижался грудью к ее спине, и его ладони скользнули по ее талии. В следующий момент он взял в руки ее груди и резко, шумно выдохнул.

От страха Джудит чуть не соскочила с кровати. Пусть он только не трогает грудь! Девушка ужасно стеснялась ее. Правда, выпитое вино оказало свое влияние: реакция уже не была такой острой, все импульсы замедлились. Руки Ральфа были теплыми и мягкими, а большие пальцы ласкали ее соски, которые почему-то напряглись и приобрели повышенную чувствительность. Он не причинял ей боли, напротив, его прикосновения сладостной истомой отдавались во всем ее теле, концентрируясь где-то внизу живота и заставляя трепетать все тело.

Кажется, он находил ее грудь весьма привлекательной.

Джудит снова прикрыла глаза и опустила голову на плечо Бедарду. Еще чуть-чуть, пусть это продлится еще несколько мгновений. Скоро она положит этому конец. Оторвавшись от ее сосков, пальцы Ральфа начали расстегивать пуговицы ночной сорочки. Легкий материал соскользнул с плеч девушки, так что она осталась обнаженной до талии. Тем временем Ральф снова начал ласкать ее нежные груди, приподнимать и легонько сжимать их, обводить кончиками больших пальцев соски. Джудит почувствовала, что ее приключение, ее украденный сон достигли совершенства.

Это было именно то, о чем она мечтала всю жизнь. То, чего она хотела с тех пор, как превратилась в женщину: чувствовать своим телом прикосновения мужчины, который считает тебя прекрасной. Позволять ему ласкать себя, отдаваться блаженству без страха и смущения. «Боже мой, Боже мой, – молила Джудит, – только бы это мгновение длилось вечно!»

– Встань, – прошептал Ральф ей на ухо, и, хотя Джудит не хотела, чтобы его ласки прекратились, она послушалась и открыла глаза, чтобы посмотреть, как ночная сорочка упадет к ее ногам. Она абсолютно не чувствовала смущения, несмотря на то что в очаге еще догорал огонь, а на каминной полке стояли две зажженные свечи. Это было тем более странно, потому что девушка ненавидела смотреть на себя в зеркало. Она снова села.

Обернувшись, она увидела, как Ральф снял через голову рубашку и бросил ее на пол поверх щетки. В следующий момент она вновь ощутила тепло его мускулистой груди на своей обнаженной спине, а его руки снова обвили ее тело. В последний раз он потер пальцами ее груди и, пройдясь по ребрам, принялся поглаживать ее живот и бедра. Откинув назад голову, Джудит закрыла глаза и прижалась к Бедарду плечами. Его грудь была покрыта мелкими завитками волос. Руки Ральфа скользили по ее ногам до колен и обратно. Джудит опустила руки ему на бедра и накрыла колени ладонями,

В следующую секунду она поняла, что момент, когда можно было все остановить, упущен. Но ей было все равно. Она не хотела останавливаться. Здравый смысл, природное чувство стыда и высокие моральные устои в полной мере дадут о себе знать завтра. Хотя Джудит и понимала, что будет мучиться угрызениями совести, ей не было до этого дела. Эта ночь наполнит смыслом, теплом и светом всю ее оставшуюся жизнь. Джудит была твердо уверена в этом. Кто узнает, что она падшая женщина? Кому будет до этого дело?

Правой рукой Ральф скользнул между ее ног, дотронувшись до самого потаенного местечка. Ей бы следовало ужаснуться. Вместо этого Джудит услышала, как из ее груди вырвался тихий возглас одобрения, и она шире развела ноги, чтобы облегчить ему доступ.

Она была очень теплой. Джудит могла судить об этом по тому, какими холодными казались его пальцы. А еще она испугалась, что может быть влажной. Но Ральф не отступил. Продолжая исследовать ее, он осторожно раздвинул складки и проскользнул внутрь, касаясь самых интимных местечек и продвигаясь все глубже. Джудит почувствовала, что истекает влагой, но не испытала стыда. Ей сразу стало ясно: Ральф знает, что делает. Все ее существо было охвачено желанием. И вдруг он совершил пальцем какое-то движение, такое незаметное, что она даже не поняла, что произошло. Только желание внезапно сменилось болью, а потом боль так же быстро ушла, прежде чем девушка смогла ощутить ее в полной мере. Каждый мускул ее тела напрягся. Джудит выгнула спину и громко закричала, прежде чем с силой прижаться к нему, вздрагивая и постанывая.

Что… что же с ней произошло?

– Да, – исступленно шептал Бедард ей на ухо, – о да! Великолепно!

Дыхание с шумом вырывалось из груди Джудит.

– Ляг, – скомандовал Ральф.

– Да. – Теперь ей и в голову не могло прийти отказаться лечь с ним в одну постель. У нее кружилась голова, но вот от вина ли или от того, что сейчас произошло, Джудит сказать не могла.

Она лежала, распростершись на простынях, пока он освобождался от остатков одежды. Обнаженный, он был еще великолепнее – стройный, мускулистый, с плоским животом и… На мгновение Джудит задумалась, не испытывает ли она страха перед тем, что должно произойти, но тут же поняла, что хочет этого, Она отчаянно хотела этого мужчину, Только его.

Он опустился на нее сверху, просунул колени между ее ног и широко, очень широко раздвинул ее бедра. Согнув ноги в коленях, Джудит уперлась ступнями в матрац, чтобы сохранить равновесие. Приподнявшись на локтях, Ральф наклонил голову и поцеловал ее. Его губы были приоткрыты, и очень скоро он заставил Джудит сделать то же самое, проскользнул внутрь и обвел языком мягкую плоть. Как только она разжала зубы, его язык проскользнул ей в рот и, столкнувшись с ее языком, задал причудливый ритм движений, вновь распаляя в ней желание.

Когда Ральф снова поднял голову, на его губах играла знакомая насмешливая улыбка.

– Боюсь взорваться прямо сейчас, так же быстро, как ты, – сказал он. – Правда, у нас впереди целая ночь, и мы сможем вволю насладиться любовными играми. Могу я заранее принести извинения?

– Ты прощен. – Джудит улыбнулась ему в ответ, хотя смысл его слов так и не дошел до нее.

Ральф снова опустился на нее, и она почувствовала, как его ладони скользнули под нее и крепко сжали бедра. Его напрягшееся естество соприкоснулось с ее разгоряченной плотью, но прежде чем она успела издать стон одобрения, он вонзился в нее. Может быть, ей и было больно, но Джудит этого не заметила. Вполне вероятно, она испытала шок, но не было времени анализировать свои чувства. В голове девушки крутилась одна-единственная мысль: как мужчина может быть таким большим и твердым и в то же время настолько легко войти в нее? А потом он начал двигаться внутри ее, то почти полностью отодвигаясь, то погружаясь с еще большей силой. Снова и снова, быстрее и глубже, пока наконец не напрягся всем телом, не вскрикнул и не обрушился на нее всей тяжестью своего тела. Джудит обвила его плечи руками. Он весь был горячим и липким от пота.

Вот теперь-то она почувствовала шок. Она потеряла девственность, так просто. Вместе с шоком пришло понимание не только того, что происходит между мужчиной и женщиной, но и какие ощущения это доставляет. Джудит была разочарована, но не до конца. Часть ее ликовала. Она только что была с мужчиной. Никто больше не сможет сказать, что она прожила всю жизнь, ни разу не испытав этого. Она была с мужчиной! Она до сих пор лежала под ним, прижавшись грудью к его груди, обвив ногами его мускулистые бедра, чувствуя в себе его естество.

Джудит ни о чем не жалела. И если это вино нашептывало ей подобные мысли, то завтра она скажет вину то же самое. Она ни о чем не жалела и была уверена, что никогда не пожалеет. Ральф касался ее, ласкал ее, дал ей возможность почувствовать себя женственной и красивой, как никто и никогда. Обычно бывало как раз наоборот. И ока была с ним и удовлетворила его. Оказывается, Ральф уже заснул. Он был очень тяжелым, и Джудит с трудом могла дышать, у нее затекли ноги. Она была уверена, что назавтра будет испытывать внутри боль. Но она не хотела, чтобы он просыпался. Джудит не хотела ни с кем делить свой волшебный краденый сон.

***

К тому времени как Рэнналф проснулся и скатился с нее, извинившись за то, что раздавил, наверное, каждую косточку в ее теле, Клер Кемпбелл уже полностью простила себя. Услышав доносившийся из-за ширмы плеск воды, Рэнналф улыбнулся и закинул руки за голову. С таким требовательным любовником, как он, эта женщина скоро снова будет влажной и будет пахнуть желанием.

Она оказалась просто потрясающей. Достаточно только иметь такие волосы и такое тело, чтобы любого нормального мужчину держать в постоянном возбуждении, но в Клер было нечто гораздо большее. Во-первых, это ее глаза и ресницы, которые каждый раз, когда девушка испытывала желание, призывно опускались. Во-вторых, это ее великолепные зубы и низкий, соблазнительный голос. В-третьих, это ее потрясающие актерские способности, улыбка и смех. И, самое главное, она принимала его правила игры.

Актриса с таким талантом и опытом, как у нее, вполне могла бы взять инициативу на себя, и тогда их первая ночь превратилась бы в поединок воли и умений, когда каждый пытался бы утвердить свое превосходство. Ему бы это поправилось – разве может не понравиться нормальному мужчине заниматься любовью с такой женщиной, как Клер Кемпбелл? – но не настолько, насколько ему понравилось то, что на самом деле произошло между ними. Рэнналф предложил свои правила игры, а она подчинилась, позволив ему медленно, изощренно соблазнить себя.

Она сидела на кровати, как примерная девственница, пока он расчесывал жидкое золото ее волос, и желание закипало в его крови, как всесокрушающий поток, сметающий все на своем пути, прежде чем с шумом низвергнуться в тартарары. Клер дала ему возможность до конца пройти свой путь, хотя он чувствовал охватившую ее страсть, видел ее напряженные соски, пальцами ощущал влагу ее желания. Она испытала мощный, потрясающий оргазм. Сколько женщин имитировали его, думая, что любовник ничего не замечает! Искренность ее освобождения позволила ему самому окунуться в омут желания, не чувствуя себя неумелым юнцом.

В этот момент Клер показалась из-за ширмы и подошла к пустой половине-кровати. При виде ее у Рэнналфа пересохло во рту. Как жаль, что это всего лишь приключение на одну ночь! Ему понадобился бы целый месяц, чтобы полностью открыть для себя все секреты этого прекрасного тела и утолить свой аппетит по отношению к этой женщине.

– Не ложись, – скомандовал он, – присядь на кровать.

Клер подчинилась. Она села лицом к нему и вопросительно посмотрела на него сверху вниз. В очаге остались только догорающие угли, но две свечи по-прежнему ярко горели на каминной полке.

– Давай поиграем, – предложил он, приподнявшись и протянув ей руку.

– С удовольствием, – серьезно отозвалась Клер.

Рэнналф усмехнулся.

– Маленькую жеманницу все же уломали, – пошутил он. – И весьма ловко, осмелюсь добавить. Спешу заверить тебя, что мое возбуждение не всегда достигает таких… размеров. На меня сильно подействовала твоя тихая покорность. В прошлый раз я делал с тобой что хотел. Теперь твоя очередь. Чем бы тебе хотелось заняться?

Клер долго молча смотрела на него. Даже сейчас, спокойная и сосредоточенная, эта женщина способна была возбудить в нем желание.

– Не знаю, – наконец проговорила она.

– У тебя такой большой запас подобных штучек? – Рэнналф лукаво улыбнулся. – Жаль, что ночь не может длиться месяц, а то я с удовольствием позволил бы тебе испытать их на мне. Не знаю, правда, хватило бы тебе месяца или нет? Выбор за тобой. Я весь твой, твой раб, если тебе так больше нравится. Делай со мной все, что захочешь. Люби меня, Клер, займись со мной сексом, – с этими словами Рэнналф растянулся на кровати.

Некоторое время Клер оставалась неподвижной, но ее глаза, как заметил наблюдавший за ней Рэнналф, блуждали по его телу, время от времени прячась под длинными ресницами. Один раз, она облизнула губы, медленно проведя по ним кончиком языка.

Эта женщина была очень умна и к тому же гораздо более опытна, чем он предполагал. Рэнналф ждал, что она набросится на него и подвергнет самым смелым и изощренным любовным пыткам; Он успел заметить, что одевалась она вопреки своей натуре скромно и так же пыталась вести себя. Под се медленным взглядом приятное тепло разливалось по телу мужчины, он весь дрожал от нетерпения.

А затем она склонилась над ним, коснувшись его кончиками пальцев, еще прохладными после недавней ванны. Она погладила его лоб, запуталась пальцами в густых волосах. Рэнналф почувствовал ее легкие, как перышко, прикосновения на лице. Указательным пальцем Клер провела по его носу с небольшой горбинкой – фамильной чертой, которая отличала всех братьев и сестер Бедвин, а потом осторожно дотронулась до его сомкнутых губ. Наконец ладони девушки опустились ему на плечи, и она наклонилась, чтобы поцеловать его. Задыхаясь под пологом ее волос, он позволил ее языку скользнуть по его губам, и, как только его губы раскрылись, ее язык проник внутрь. Рэнналф с трудом подавил желание засосать его. Сейчас ему была: отведена роль пассивного наблюдателя, и он надеялся, что это продлится достаточно долго. Он не знал, что она задумала, но ему все нравилось заранее. Возможно, Клер пыталась проделать с ним то же самое, что и он сам несколько часов назад: медленно соблазнить его. Надо заметить, ей это прекрасно удавалось. Рэнналф даже зажмурился от наслаждения.

Ее руки и губы, а вместе с ними ее язычок и зубки медленно двигались вниз по его телу, задерживаясь в тех местах, прикосновение к которым было особенно приятно Рэнналфу. Колдунья! Можно подумать, она понятия не имеет, где у мужчин эрогенные зоны! Обхватив губами его сосок, она осторожно обвела его языком. Это вызвало такую острую реакцию в теле Рэнналфа, что он чуть было не отодвинулся и не покончил разом со всей ее затеей, не дав ей возможности довести начатое до логичного завершения. Он замер, полностью сконцентрировавшись на дыхании.

Скоро на всем его теле не осталось ни одного участка, не познавшего ее легкого, прохладного эротичного прикосновения, за исключением той части, которая снова возродилась к жизни и напряглась, достигнув своего максимального размера. Клер не прикасалась к этому месту, как будто нарочно раздразнивая мужчину. Ровно дышать становилось все труднее.

Но наконец Клер все же коснулась его там, сначала едва заметно, так что он чуть не взорвался от напряжения, а потом с большей уверенностью, сомкнув вокруг него ладони, поглаживая его, потирая большим пальцем чувствительный кончик.

– Так хорошо? – спросила она низким грудным голосом, который чуть было окончательно не свел его с ума.

– Черт возьми, даже слишком хорошо, – еле слышно отозвался Рэнналф.

Повернув голову, Клер улыбнулась, а потом выпрямилась и обеими руками убрала волосы за спину. Девушка надолго застыла в такой позе, задумчиво разглядывая лежавшего перед ней мужчину.

– Мне не хочется заканчивать все в одиночку, – сказала она.

Освобожденный от данного слова, Рэнналф протянул к ней обе руки, обнял за талию и, приподняв, усадил на себя сверху. Так он держал ее, легонько поглаживая округлые бедра девушки, которая все еще продолжала сидеть на коленях, широко разведя ноги.

– Тогда действуй, – выдохнул Рэнналф, – прими меня в себя, и мы поедем покататься вместе. На этот раз, обещаю, это будет длинная приятная прогулка. Тебе нравится ездить верхом?

На лице Клер появилось выражение озадаченности, неожиданно возбудившее Рэнналфа.

– Мне нравится ездить верхом с тобой, – проговорила она после небольшой паузы.

Ведьма! Она говорила так, будто он был для нее чем-то особенным. И ее слова возымели желанный эффект.

Клер великолепно владела искусством раззадоривать мужчину. Или скорее всего ей просто было известно, что паузы могут производить такое же эротическое впечатление, как движения. Прошло еще несколько секунд, прежде чем она осторожно взяла его одной рукой, приподнялась над ним, убрала ладонь и резко опустилась, вобрав его в себя целиком. Наблюдая за ней, Рэнналф уловил вырвавшийся из ее груди глубокий вздох. Если бы с ним была любая другая женщина, он воспринял бы это как комплимент по поводу размера его естества. Что касается Клер, то это свидетельствовало о непритворном наслаждении, которое она испытывала.

Молодая женщина склонилась над ним, снова покрыв его длинными волосами. Она неотрывно смотрела ему в глаза, и Рэнналф сильнее прижал к себе ее бедра.

– Оседлай меня, дорогая, – скомандовал он, – и я буду твоим послушным жеребцом. Я буду ехать, повинуясь твоему ритму и твоей воле. Разрешаю тебе самой задать направление и время поездки. Только пусть это длится как можно дольше.

– Сто миль, – сказала она.

– Тысячу.

– Больше!

Она начала двигаться, сначала медленно, чтобы полностью почувствовать его, привыкнуть к своему положению в седле, напрягая внутренние мышцы, чтобы достигнуть правильного угла и крепче обхватить его. Потом она задвигалась более уверенно, принимая его все глубже. Никогда в жизни Рэнналф не встречал женщину, которая делала это настолько безыскусно. Так недолго и избаловаться, подумал он, приноравливаясь к ее ритму, делая движение вперед, когда она опускалась, и отодвигаясь назад, когда она поднималась. Обхватив руками ее бедра, он совершал круговые движения, чтобы помочь ей сохранить равновесие и получить максимальное удовольствие.

Она придумала медленную, изысканную игру, и он готов был всю ночь напролет продолжать ее. Но наконец Клер выпрямилась, перенеся всю тяжесть на колени и ягодицы, глаза ее закрылись, а копчиками пальцев она оперлась на его живот. Взглянув на нес, Рэнналф понял, что она близка к концу, очень близка, но никак не может найти выхода эмоциям. В отличие от большинства других женщин она не умела притворяться, чтобы польстить его самолюбию или побыстрее от него избавиться.

Рэнналф убрал одну руку с ее бедер, просунул между ее ног, проскользнул пальцем внутрь и, отыскав нужное местечко, осторожно потер его.

Голова девушки запрокинулась назад, окатив его золотым дождем волос, каждая мышца ее тела напряглась, и она закричала. Крепко сжав ее бедра, Рэнналф вонзился в нее раз-другой мощными толчками и наконец дал волю своему желанию.

– Мы проехали по меньшей мере пару тысяч миль, – сказал он, когда она снова подняла голову и посмотрела на пего, словно не понимая, где находится…

– Да, – согласилась она, и Рэнналф отодвинулся от нее, повернулся вместе с ней, устраивая ее рядом с собой на постели. Наклонив голову, он поцеловал ее теплым глубоким поцелуем.

– Спасибо, – прошептал он, – ты великолепна.

– И ты тоже, – отозвалась Клер, – спасибо тебе, Ральф.

Он улыбнулся. Ему нравилось, как звучало в ее устах его имя.

– Думаю, – весело заметил он, – ты заслужила сон.

– Да уж, – согласилась она, – только недолгий.

– Недолгий?

– Мне хочется еще поиграть, – призналась Клер. Если бы Рэнналф не чувствовал себя таким усталым, он вполне мог бы возбудиться от таких слов. Вместо этого он рассмеялся.

– Если так пойдет и дальше, – сказал он, – я всегда готов вам подчиняться, мэм. Ну, почти всегда. Но перед этим нам надо поспать, иначе играть будет просто не с чем.

Клер тихо засмеялась, и он обнял ее. Засыпая, он слышал, как барабанят по стеклу капли дождя.

Глава 4

Дождь продолжал стучать в окно. Он не прекращался всю ночь. Сегодня утром отправиться в путь будет невозможно. Может быть, в свете последних событий приключение продлится еще немного.

Джудит не открывала глаз. Она лежала на боку, под головой у нее находилась теплая рука Ральфа, другая покоилась у нее на талии. Ноги их переплелись. Ральф еще не проснулся и дышал глубоко и ровно. От него пахло одеколоном, потом и чем-то неуловимо мужским. Джудит этот аромат показался удивительно приятным.

Прошлой ночью она определенно была пьяна, иначе не позволила бы себе даже подумать о том, что совершила. Теперь у нее немного болела голова, и это лишний раз убеждало молодую женщину в том, что с вином следовало обращаться осторожнее. Сегодня утром она полностью смогла осознать, что произошло. Это не было связано с тем, что она стала падшей женщиной, – такое незначительное обстоятельство ровным счетом ничего не значило для ее будущей жизни на положении бедной родственницы и увядающей старой девы. Нет, просто Джудит поняла, чего будет лишена всю оставшуюся жизнь. Прошлой ночью она была уверена, что удовлетворится воспоминаниями. Сейчас этой уверенности как не бывало.

Кроме того, сегодня утром ей пришла в голову еще одна мысль. Боже, должно быть, вчера она действительно безобразно напилась! Она легко могла забеременеть во время вчерашних совокуплений. Стараясь не поддаваться панике, Джудит начала глубоко и часто дышать. Ну что же, скоро все станет ясно. Месячные должны начаться через несколько дней. Если ничего не случилось…

Лучше подумать обо всем этом после.

Вчерашняя ночь была просто волшебной. Его уверенность в том, что она актриса и опытная куртизанка, подтолкнула ее к тому, чтобы начать играть. Раньше такого никогда не случалось. Четыре бокала вина, несомненно, тоже внесли свою лепту. Джудит с трудом могла поверить, что все произошло наяву: то, что сделала она; то, что он сделал с ней; то, что они вытворяли вместе… и то, как это было прекрасно, какой чувственный восторг она при этом испытывала.

Она никогда не подозревала, что сможет перешагнуть через годы строгого духовного воспитания и превратиться в распутницу. Молодая женщина прислушалась к стуку капель, моля Бога, чтобы дождь никогда не кончался.

Ральф громко зевнул ей в ухо и, не отодвигаясь, лениво потянулся.

– М-м-м, – пробормотал он, – я счастлив обнаружить, что все это не просто восхитительный сон.

– Доброе утро. – Джудит повернулась к нему лицом и тут же покраснела, устыдившись обыденности своих слов.

– Утро и в самом деле доброе. – Ленивый взгляд голубых глаз был прикован к ее лицу. – Мне кажется или я на самом деле слышу шум дождя за окном?

– Осмелюсь сказать, – начала Джудит, – что ни один экипаж не рискнет путешествовать по проезжей дороге в такую погоду. А вы рискнете здоровьем своей лошади или вашим собственным?

– Ни тем, ни другим. – В глазах Ральфа заплясали чертики. – Полагаю, это означает, что мы застряли здесь еще на день и даже, возможно, на ночь. Клер, вы можете представить себе перспективу более ужасную?

– Если как следует подумать, то, пожалуй, смогу, – ответила она, наблюдая за расцветающей на его губах улыбкой.

– Мы умрем от скуки, – продолжал дразнить ее Ральф. – Как будем коротать время?

– Придется всерьез поразмыслить над этой проблемой, – произнесла Джудит наигранно мрачным голосом. – Может быть, вдвоем мы придем к определенному решению.

– Если не удастся ничего придумать, – вздохнул Ральф – у нас не будет другого выбора, кроме как оставаться в постели и терять драгоценное время, пока не закончится дождь и дороги не подсохнут.

– Как скучно.

Ральф не отрывал от нее глаз.

– Скучно, – повторил он, понизив голос, – да, действительно.

Мгновенно осознав смысл его слов, Джудит вспыхнула и расхохоталась.

– Это у меня нечаянно вырвалось.

– Что нечаянно?

Она снова рассмеялась.

– Тем не менее, – Ральф вытащил руку у нее из-под головы, отодвинулся и сел, свесив ноги с кровати, – самую скучную часть программы придется отложить на потом. Я собираюсь позавтракать, я быка могу проглотить. Ты голодна?

Да, и очень сильно. Жаль, что у нее почти не осталось денег. Ральф заплатил за комнату и ужин и, скорее всего, сделает то же самое сегодня вечером. Нельзя же, в самом деле, ожидать, что он все время будет за нее платить. – Мне будет достаточно чашки чая, – сказала она.

Выбравшись из постели, он повернулся и посмотрел на девушку, потягиваясь и совершенно не стесняясь своей наготы. А почему он должен стесняться? Он был великолепно сложен. Джудит не могла отвести от него глаз.

– Не слишком удачный комплимент моим способностям, – заметил он, глядя на нее с насмешливой улыбкой, – учитывая, что после хорошего секса у человека пробуждается волчий аппетит. Но ты хочешь только чай?

Слово «секс» никогда не произносилось вслух в доме священника и в любой компании, в которой Джудит приходилось бывать. Она избегала произносить это слово даже про себя, каждый раз подбирая синоним. Ральф же выговаривал его так, словно для него это было частью повседневной жизни. Впрочем, сомневаться в этом не приходилось.

– Все было прекрасно, – Джудит села, прижав одеяло локтями к груди и подняв колени к подбородку, – и ты об этом знаешь.

Несколько мгновений Ральф пристально вглядывался в ее лицо.

– Насколько пуст твой кошелек? – внезапно спросил он. Джудит почувствовала, что краснеет.

– Понимаешь, я не думала, что придется по дороге где-то останавливаться, – попыталась объяснить она, – поэтому взяла с собой сумму, которой должно было хватить на однодневное путешествие. Я очень опасаюсь грабителей.

– Как может актриса твоего уровня в течение трех месяцев оставаться без работы? – поинтересовался Ральф.

– О, я не сидела без работы, – заверила его Джудит, – я специально взяла отпуск, потому что… потому что стала все время находиться вдали от дома. Я время от времени так делаю. И у меня есть деньги, просто в данный момент они не со мной.

– И где же находится твой дом?

Их взгляды встретились.

– В одном месте, – уклончиво ответила она. – Это уединенный уголок, мое убежище. Я никому не рассказываю, где он.

– Позволь мне догадаться, – предложил Ральф. – Ты гордая, независимая женщина, которая не позволяет ни одному мужчине защищать и поддерживать тебя.

– Совершенно верно, – подтвердила Джудит. Если бы только это было правдой!

– В таком случае сегодняшний день будет исключением, – сказал Ральф. – Я не стану предлагать тебе деньги за услуги. Я убежден, что наше взаимное влечение и желание удовлетворить его были взаимны. Но я буду платить за тебя все время, что мы пробудем здесь. Тебе не придется жить на хлебе и воде.

– А ты можешь себе это позволить? – обеспокоенно спросила Джудит.

– Я всегда придерживался мнения, – процедил Ральф, – что любой разбойник, который рискнет напасть на меня, сумасшедший или, во всяком случае, станет таким, когда я с ним расправлюсь. Я никогда не путешествую с пустым кошельком.

– У меня проснулся волчий аппетит, – улыбнулась Джудит. – Ты был великолепен, о чем сам наверняка догадываешься.

– Ага, – он наклонился ближе к ней, – у тебя на правой щеке ямочка… возле губ.

Это мгновенно отрезвило Джудит. Ямочка осталась после перенесенной в детстве болезни, и Джудит очень ее стеснялась.

– Она очаровательна, – сказал Ральф. – Я сейчас помоюсь, оденусь и спущусь вниз, Клер. Можешь присоединиться ко мне, когда будешь готова. Сегодня можно позавтракать в общем зале и посмотреть, что делается в мире. У нас впереди длинный день.

Джудит надеялась, что этот день будет длиться вечно. Сжавшись в комок, она проводила Ральфа взглядом до ширмы.

***

«Судьба, кажется, сдала мне неплохие карты», – подумал Рэнналф Бедвин. В обычное время вынужденная задержка в маленьком трактире в глуши обернулась бы сплошным кошмаром, принимая во внимание отвратительную погоду. При других обстоятельствах он бы костьми лег, но нашел бы способ как можно скорее добраться до бабушкиного поместья, невзирая на опасности путешествия в дождь. Тем более что до Грандмезон-Парк осталось всего каких-нибудь двадцать миль.

Однако сейчас сложилась совершенно иная ситуация, и, кроме того, бабушка даже не знала, что Рэнналф находится в пути, хотя подразумевалось, что он кинется к ней по первому зову. Можно было отложить приезд на недельку-другую, не опасаясь, что всех констеблей в округе поднимут на ноги в поисках пропавшего внука.

Когда Клер Кемпбелл появилась в дверях обеденного зала, на ней было бледно-зеленое хлопковое платье, еще более скромное, чем вчерашнее муслиновое. Волосы она гладко зачесала назад, заплела в косу и заколола узлом на затылке. По-настоящему классная актриса, решил Рэнналф, поднимаясь со стула и кланяясь ей.

Они не спеша поглощали обильный завтрак, посмеиваясь над необычностью своего положения. Потом трактирщик подал им свежие тосты и задержался на несколько минут, чтобы обсудить хозяйственные дела. Под конец он заметил, что после нескольких недель сухой жаркой погоды дождь явился для всех настоящим благословением. Его жена, принесшая кипяток, чтобы подогреть чай, наоборот, пожаловалась на непогоду, которая прибавила женщинам работы, потому что их мужьям и детям постоянно требовалось выйти за чем-нибудь во двор, так что вся грязь и слякоть оказывались на свежевымытых полах. Бедным женам приходилось начинать все сначала, причем никакие окрики и шлепки метлой на «разбойников» не действовали. Вообще-то, добавила хозяйка трактира, ругань ни к чему хорошему не приводит, потому что все бегут не во двор, а в дальние комнаты в доме, но даже если они и выскакивают под дождь, то тут же возвращаются, заново пачкая полы.

Клер рассмеялась и высказала свое сочувствие.

Не долго думая трактирщик и его жена пододвинули два стула, жена налила себе чашку чаю, муж принес кружку эля, и супруги устроились за столом для длительной беседы.

Рэнналфу стало смешно при мысли, что вот он, лорд Бедвин, сидит за столом в трактире, который со всех отношениях далек от совершенства, и запросто болтает со слугами. Его брат, герцог Бьюкасл, заморозил бы их обоих одним взглядом. Он заставил бы их замолчать одним движением руки или вопросительным изгибом брови. Одного взгляда на Быокасла было достаточно, чтобы ни один человек, если только он не барон по меньшей мере, не рискнул бы поднять в его присутствии головы, не дождавшись разрешения сделать это.

– А почему миссис Бедард ехала в почтовом экипаже, а вы на лошади? – неожиданно спросил трактирщик.

– Мы давно ломаем голову над этим вопросом, – вставила его жена.

Рэнналф встретился с Клер взглядом через стол, щеки девушки порозовели.

– Боже мой, – пробормотала она, – объясни им сам, Ральф.

Кажется, актриса именно она. Неужели так сложно придумать подходящую сказочку? С минуту Рэнналф всматривался в лицо Клер, но ее взгляд был полон ожидания так же, как и взгляды трактирщика и его жены. Он прочистил горло.

– Во время свадебного завтрака я не принял во внимание деликатных чувств моей молодой жены, – проговорил он, не отрывая глаз от Клер. – Некоторые гости выпили слишком много вина, и кое-кто, как оказалось, мои кузены, позволил себе несколько рискованных замечаний. Я рассмеялся, хотя и был поражен их откровенностью. Моей жене, напротив, было вовсе не смешно. И только потом я обнаружил, что она сбежала в брачную ночь.

Щеки девушки стали пунцовыми.

– Слышишь? – воскликнула жена трактирщика, толкнув мужа в бок внушительных размеров локтем. – Я же говорила, что они новобрачные.

– Я только вчера сумел догнать ее, – продолжал Рэнналф, заметив, что Клер закусила нижнюю губу. – Счастлив сообщить вам, что теперь я прощен за свой неуместный смех и все у нас хорошо.

Глаза девушки расширились. Жена трактирщика обратила на Клер нежный взгляд.

– Ничего не бойся, милая, – проговорила она, – в первый раз бывает хуже всего. Заметь, я не слышала никаких рыданий ночью и сегодня не вижу следов слез на твоем личике, так что, осмелюсь предположить, все было не так плохо, как ты ожидала. Думаю, мистеру Бедарду известно, как сделать все наилучшим образом. – Она заговорщически рассмеялась, заразив Клер своим весельем.

Рэнналф и трактирщик обменялись смущенными взглядами.

После завтрака Рэнналф и Клер вышли на улицу. Он был удивлен, когда она попросила взять ее с собой. Он собирался проведать свою лошадь и убедиться, что она не пострадала во время вчерашней езды под дождем и за ней хорошо ухаживали в конюшне. Сегодня утром Рэнналф хотел сам почистить и накормить ее. Клер надела полусапожки и плащ с капюшоном, и они пустились бегом через внутренний двор, перепрыгивая с одного островка травы на другой, чтобы не запачкаться грязью и навозом.

Откинув капюшон и сложив руки на коленях, Клер присела на чистый стог сена, пока Бедард занимался делом.

– Ты придумал отличную историю, – заметила она.

– Про то, какая ты пугливая невеста? Согласен с тобой. – Он лукаво улыбнулся.

– Жена трактирщика обещала сама убраться в наших комнатах и проследить, чтобы в оба камина подложили свежих дров. Думаю, это большая честь – пользоваться ее услугами, а не горничной. Мне кажется, нечестно так обманывать их, Ральф.

– Значит, ты за то, чтобы сказать правду? – поинтересовался он, похлопывая лошадь по морде. С виду животное было вполне готово к путешествию, хотя время от времени лошадь беспокойно пофыркивала. Видимо, ей не терпелось оказаться на свежем воздухе и пробежаться крупной рысью.

– Нет, – возразила Клер, – это тоже не выход. Если мы скажем правду, то дадим понять, как низко оцениваем их заведение.

Ральф ничего не сказал, только поднял брови.

– Как зовут твоего жеребца? – спросила Клер.

– Буцефал.

– Он настоящий красавец.

– Да.

Они надолго замолчали. Рэнналф закончил чистить Буцефала, выгреб из стойла грязное сено, заменил его свежим и задал коню корма. Удивительно в самом деле. Большинство знакомых ему женщин обожали болтать, за исключением его сестры Фреи. Кстати сказать, Фрея во всех отношениях была исключительной девушкой. Воцарившаяся в конюшне тишина совсем не смущала Рэнналфа. Он не чувствовал себя неловко под испытующим взглядом Клер.

– Ты любишь лошадей, – заметила девушка, когда, покончив со всеми заботами, Бедард прислонился спиной к деревянному парапету и скрестил на груди руки. – У тебя очень нежные руки.

– Неужели? – На его губах заиграла улыбка. – А ты разве не любишь лошадей?

– Мне нечасто приходилось иметь с ними дело, – призналась девушка. – Я, честно говоря, их немного побаиваюсь.

Продолжить беседу им не удалось, поскольку в этот момент появился конюший, которому жена трактирщика наказала передать господам, что в зале их ждет горячий шоколад. Молодые люди проделали обратный путь через двор, ловко огибая лужи. Дождь, похоже, начинал стихать.

Целых два часа пролетели за разговорами незаметно, и «молодоженам» подали ленч. Они обсуждали книги, которые читали, и войну, которая недавно закончилась поражением и пленением Наполеона Бонапарта. Рэнналф рассказал своей знакомой о своих братьях и сестрах, не назвав их настоящих имен и титулов. Он поведал Клер о Вулфрике, старшем из братьев; об Эйдане, офицере-кавалеристе, который недавно прибыл домой в отпуск, женился и решил подать в отставку; о Фрее, которая дважды чуть не вышла замуж за одного и того же мужчину, но, вынужденная уступить его другой женщине, сходила с ума от ярости; о красавце Аллине, своем младшем брате, и о Морган, младшей сестре, которая обещала стать непозволительно красивой девушкой.

– Если, конечно, – добавил он, – ее красота будет отличаться от твоей. Я имею в виду, если у нее не будет гривы волос огненного цвета, изумрудного оттенка глаз и фарфоровой кожи. – «А еще тела богини», – добавил он про себя. – Расскажи мне о своей семье.

Клер с удовольствием рассказала ему о сестрах: о Кассандре, самой старшей; о младших Памеле и Хилари и о своем младшем брате Брануэлле.

К тому времени как с ленчем было покончено, дождь превратился в мелкую морось. Если в ближайшие пару часов он окончательно прекратится, к завтрашнему дню дороги будут вполне пригодны для путешествия. Мысль об этом расстроила Клер. Казалось, что время бежит слишком быстро.

– Чем в этом городке можно развлечься? – поинтересовался Рэнналф у хозяйки, когда та подошла убрать тарелки, – кажется, их и впрямь сочли слишком важными постояльцами и не допускали, чтобы их обслуживала простая горничная. Та девушка подавала нескольким горожанам эль в соседнем зале.

– В такую погоду здесь особенно нечего делать, – сказала она, выпрямившись, уперев руки в бока и приняв задумчивое выражение, – сегодня ведь не ярмарочный день. Тут есть только церковь, да и та ничем не отличается от всех остальных.

– Есть ли здесь какие-нибудь магазины? – поинтересовался Рэнналф.

– Через дорогу есть большой магазин, – просветлев, сообщила трактирщица. – Рядом с ним ателье модистки и лавка кузнеца. Не думаю, правда, что вы нуждаетесь в услугах последнего.

– Мы сходим в магазин и к модистке, – сказал он. – Хочу купить жене новый чепец вместо старого, который она потеряла.

Чепец Клер – единственный, который она взяла с собой, – остался в потерпевшем крушение экипаже, о чем она рассказывала Ральфу накануне.

– О нет! – запротестовала девушка. – Правда, не стоит. Я не могу позволить…

– Принимай все, что он тебе предлагает, милочка, – подмигнула ей хозяйка трактира. – Уверяю, ты заслужила это прошлой ночью.

– Кроме того, – вмешался Ральф, – жены не должны спрашивать, на что их мужья тратят деньги, разве не так?

– До тех пор, пока эти самые деньги тратятся на жен! – Добродушно рассмеявшись, женщина собрала тарелки и удалилась на кухню.

– Я не могу позволить тебе… – начала было Клер. Наклонившись через стол, Ральф накрыл ее руку своей.

– Такая же чушь, как и то, что все шляпки в ателье окажутся отвратительными. Давай пойдем и посмотрим. Я хочу сделать тебе подарок, и речь идет не о том, заслужила ты его или нет. Подарок – это просто подарок.

– Но у меня нет достаточно денег, чтобы сделать подарок тебе! – в отчаянии воскликнула Клер.

Удивленно подняв бровь, лорд Бедвин поднялся со стула. Клер Кемпбелл и в самом деле оказалась гордой женщиной. Она сведет с ума многих потенциальных обожателей, если рискнет когда-нибудь появиться в одном из лондонских светских салонов.

Вопреки предсказаниям Ральфа абсолютно все чепцы в ателье местной модистки оказались сплошным кошмаром. Напрасно Джудит надеялась, что ей не придется испытывать неловкость, принимая подарки от Ральфа. Мисс Нортон на секунду скрылась в задней комнате и появилась оттуда, неся в руках еще одну шляпку.

– Вот, – возвестила она, бросив оценивающий взгляд на Ральфа, – я специально приберегла ее для особого покупателя.

Джудит с первого взгляда влюбилась в это произведение искусства. В руках модистки была соломенная шляпка с небольшими полями и красновато-коричневыми лентами. Шляпа была украшена букетиком шелковых цветов сочных оттенков осени. В то же время она не казалась вычурной, именно в простоте состояла ее главная привлекательность.

– Она подходит к цвету лица мадам, – заметила модистка.

– Примерь ее, – скомандовал Ральф.

– О, но я…

– Примерь ее.

Джудит подчинилась. Порхающие руки мисс Нортон ловко водрузили ей на голову шляпку, завязали широкий бант слева от подбородка и услужливо подали зеркало, чтобы молодая женщина могла полюбоваться собой.

Боже, шляпка удивительно шла ей. Огненно-рыжие волосы девушки спереди и сзади выбивались из-под полей. Все шляпки, которые ей приходилось носить раньше, выбирала мама (правда, с молчаливого согласия Джудит). Стоит ли говорить о том, что они были, призваны как можно лучше скрыть морковные волосы девушки.

– Мы возьмем ее, – сказал Ральф.

– О, но… – Клер резко развернулась, оказавшись с ним лицом к лицу.

– Вы не пожалеете, сэр, – вмешалась мисс Нортон. – Эта шляпка выставляет красоту мадам во всем совершенстве.

– Вы правы, – согласился Ральф, выуживая из кармана плаща кошелек внушительных размеров. – Мы возьмем эту шляпку. Мадам будет носить ее.

Джудит смущенно сглотнула. Настоящей леди строго-настрого запрещалось принимать подарки от джентльмена, с которым она не была обручена. И даже тогда…

Какая чушь! Как глупо после вчерашней ночи думать о том, что прилично леди. Кроме того, шляпка была лучшим из того, что она видела в своей жизни.

– Спасибо, – сказала Клер, заметив, сколько купюр Бедард отдал мисс Нортон. Ужаснувшись, Джудит закрыла глаза и вдруг испытала совершенно противоположное чувство – удовольствие от того, что стала обладательницей новой дорогой и красивой вещи. – Спасибо, – повторила она, когда они вышли из магазина и Ральф раскрыл над их головами большой старинный черный зонтик. Трактирщик настоял, чтобы молодые люди взяли его с собой на прогулку хотя трудно было назвать променадом те пять минут, которые они потратили на то, чтобы преодолеть болотистый луг между трактиром и магазинами. – Шляпка просто восхитительна.

– Хотя красота хозяйки ее затмевает, – заметил Ральф. – Зайдем в большой магазин?

В магазине чего только не было! Все вещи стоили очень недорого и выглядели кричаще, что могло удовлетворить только весьма невзыскательный вкус. Тем не менее, молодые люди внимательно рассмотрели все товары, склонив друг к другу головы и посмеиваясь над самыми нелепыми образчиками. Потом хозяин магазина завел с Ральфом разговор о погоде, которая наконец начала проясняться. Торговец с уверенностью предсказывал, что завтра утром будет светить солнце.

Вынув из ридикюля кошелек, Джудит быстро пересчитала его содержимое. К счастью, там было как раз столько, сколько ей было необходимо. Оставалось только надеяться, что завтрашний экипаж доставит ее к тетушке без всяких задержек, иначе ей не на что будет купить себе чашку чая. Честно говоря, Джудит было на это наплевать. Она взяла с полки небольшую табакерку, на крышке которой была выгравирована ужасно уродливая голова поросенка, и отнесла ее к кассе. Она заплатила за вещь, пока Ральф безуспешно пытался закрыть огромный зонт, который на обратном пути уже не мог им понадобиться.

Джудит вручила ему подарок, когда они вышли из магазина. Развернув оберточную бумагу, Ральф расхохотался.

– Значит, так ты меня оцениваешь?

– Будешь вспоминать обо мне всякий раз, когда захочешь чихнуть, – сказала Джудит.

– О-о-o, – протянул Ральф, расстегнув плащ и аккуратно убрав табакерку во внутренний карман, – я буду вспоминать о тебе, Клер. Я сохраню твой подарок. Ты потратила на него свои последние деньги?

– Нет, конечно, нет, – поспешила заверить его Джудит.

– Лгунья! – Ральф взял ее под руку. – Сейчас только день, и скука еще не успела загнать нас в постель, но, думается мне, этого недолго ждать. Как ты думаешь, в постели нам будет невыносимо?

– Нет, – возразила Джудит, у которой внезапно перехватило дыхание.

– У меня тоже такое чувство, – заметил Ральф. – Трактирщик и его жена отлично нас накормили. Надо бы нам как-нибудь нагулять аппетит, чтобы отдать должное прекрасному ужину, который они наверняка готовят для нас. Можешь придумать какой-нибудь способ?

– Да, – уверенно ответила Джудит.

– Только один? – прищелкнул языком Ральф.

Она улыбнулась. Девушка чувствовала себя красавицей в новой шляпке, ее подарок лежал у него в кармане плаща, и вдвоем они направлялись в трактир, где их ждала теплая постель. Впереди были целый день и целая длинная ночь. Она постарается превратить это время в вечность.

Джудит подняла глаза к небу, которое уже местами очистилось от туч и сияло голубизной. Лучше не смотреть вверх. Пройдет еще много часов, прежде чем наступит утро.

Глава 5

– Ты только посмотри на это! – полным восхищения голосом воскликнула Джудит. – Ты видел когда-нибудь нечто более потрясающее?

Молодая женщина стояла у окна, локтями опершись о подоконник и поддерживая кулачком подбородок. Она любовалась закатом, окрасившим небо в немыслимые оттенки оранжевого, золотистого и розового цветов. Сегодня на ней было шелковое платье в полоску кремово-золотистого оттенка, которое вполне соответствовало простому и в то же время элегантному стилю. Свободно распущенные по плечам волосы казались темными по сравнению с платьем.

Эта женщина не переставала удивлять Рэнналфа. Кто бы мог подумать, что актриса будет восхищаться закатом?

Или выказывать совершенно детский восторг по поводу шляпки, которая, несомненно, была очаровательной, но чересчур кричащей и дорогой? Или хихикать над дешевой уродливой табакеркой и тут же потратить на нее последнее пенни из своего дорожного содержания? Или заниматься любовью с такой самоотдачей и видимым наслаждением?

– Ральф! – Она повернула голову и протянула к нему руки. – Подойди, взгляни на это.

– Я как раз смотрел. Причем ты являлась неотъемлемой частью картины.

– О, не стоит тратить время на лесть, – отмахнулась Клер, – лучше подойди и посмотри.

Взяв в руку ее ладошку, Рэнналф встал у окна.

– Да.

Она крепче сжала его руку.

– Я рада, что пошел дождь, – тихо проговорила она, – рада, что экипаж перевернулся, и рада, что ты не остановился переждать непогоду в городке.

– Я тоже. – Ральф обнял девушку за плечи.

Она прижалась к нему, и вдвоем они наблюдали за тем, как солнце постепенно исчезает за грядой дальних холмов.

Ему снова захотелось оказаться с ней в постели. Ральф так и собирался поступить: заниматься с ней любовью всю ночь, пока силы не иссякнут. Однако сегодня вечером он не ощущал ни страстного нетерпения, как вчера, ни вожделения, как сегодня днем. Сейчас его состояние можно было бы определить как меланхоличное, что было совсем ему несвойственно.

После прогулки по магазинам они дважды предавались любовным утехам, причем, как заметил Рэнналф, на свежих простынях. Потом немного поспали, а затем поужинали в комнате. После ужина Клер сыграла перед ним роли Виолы и Дездемоны. А потом обратила внимание на закат.

Время утекало, как песок сквозь пальцы, и Рэнналф сожалел, что не сможет довести их связь до логического завершения. Это скорее всего заняло бы несколько дней, не больше недели, во всяком случае.

Вздохнув, Клер обернулась и посмотрела на него. Он поцеловал ее. Рэнналфу нравилось, как она целуется, расслабляя губы, открываясь для него, с готовностью отвечая на его вторжение и полностью подчиняясь его воле. На се губах чувствовался вкус вина, хотя этим вечером она выпила всего один бокал.

Во время поцелуя в голову Рэнналфу пришла идея, замечательная, абсолютно логичная.

– Завтра я поеду с тобой, – объявил он, оторвавшись от губ девушки.

– Что? – Она удивленно воззрилась на него из-под полуопущенных век.

– Я еду с тобой, – повторил он.

– В почтовом экипаже? – нахмурилась Клер.

– Нет, я найму отдельную карету, – сказал он. – Здесь наверняка найдется хотя бы один свободный экипаж. Мы будем путешествовать со всеми удобствами, мы…

– Но как же твои друзья? – осведомилась Клер.

– Они не вышлют на мои поиски вооруженные отряды, – заверил ее Рэнналф. – Они даже не знают точно, когда меня ждать. Я поеду с тобой в Йорк, я горю желанием увидеть тебя на настоящей сцене, в окружении других актеров. Кроме того, мы еще не успели надоесть друг другу, не так ли?

Клер продолжала молча смотреть на него.

– Нет, – наконец ответила она, – я не могу причинять тебе такие неудобства. Карета будет стоить целое состояние.

– У меня достаточно туго набит кошелек, – отрезал мужчина.

Клер медленно покачала головой.

– Тебя кто-нибудь ждет? – осведомился Рэнналф. – Другой мужчина?

– Нет.

– Тогда кто? Кто-то, кого обидит мое намерение сопровождать тебя в поездке?

– Нет.

Несмотря на отрицательный ответ, Клер продолжала медленно качать головой. Тогда Рэнналф подумал еще об одной, гораздо более неприятной причине.

– Может быть, я ошибся, и нам больше нечего сказать друг другу? – спросил он. – Еще одна ночь, и мы станем чужими людьми? Ты хочешь завтра продолжить свой путь и одиночестве?

К его облегчению, отрицательное покачивание головой не прекратилось.

– Я не насытился тобой, Клер, – признался он, – мне нужно больше твоего тела, больше тебя. Я мечтаю увидеть тебя на сцене. Я не собираюсь навеки оставаться рядом с тобой, подари мне всего одну неделю, позволь насладиться тобой сполна. Я понимаю, что ты независимая женщина, которая не желает быть связанной с одним мужчиной. Я мужчина, который привык к коротким романам, после которых можно без сожаления жить дальше. Но расстаться завтра слишком рано. Кроме того, не думаю, что ты мечтаешь о том, как бы поскорее подняться в карету и занять место рядом с костлявым святошей.

Голова Клер замерла, на секунду на лице девушки появилась улыбка.

– Скажи мне, что еще не насытилась мной, – взмолился Ральф, приблизившись к ее губам.

– Мне нужно больше тебя.

– Тогда решено! – Он быстро запечатлел на ее губах поцелуй. – Завтра мы уедем отсюда вместе. Я отправлюсь в Йорк и увижу, как ты играешь. Мы проведем еще несколько дней вдвоем, может быть, всю неделю, а может, и еще некоторое время. Будем вместе так долго, как захотим.

Слегка улыбнувшись, Клер коснулась кончиками пальцев его щеки.

– Это будет просто замечательно, – сказала она.

Рэнналф поднес руку девушки к губам и поцеловал раскрытую ладонь. Кто бы мог подумать, когда вчера он покидал дом Эйдана, направляясь в Грандмезон, что впереди его ждет бурный роман в объятиях новой любовницы? Он проклинал дождь и слякоть, но в конце концов непогода обернулась для него настоящей благодатью.

– Ты готова ложиться? – спросил он. Клер кивнула.

Рэнналф чувствовал довольно ощутимую усталость. Четыре раза прошлой ночью и два сегодня днем изрядно подточили его силы, да и ее, как видно, тоже. К счастью, сегодня ночью его желание не было столь нестерпимым, и не было нужды бодрствовать всю ночь, используя каждое мгновение. Впереди их ждало столько дней и ночей, сколько им захочется.

– Тогда пошли. – Взяв девушку за руку, Ральф повел ее в спальню. – Давай насладимся долгими медленными любовными ласками, а потом немного поспим…

– Да… – Ее низкий хриплый голос обволакивал его предчувствием теплого чувственного наслаждения.

***

За окном светало, хотя было еще очень рано. Экипаж должен был отправиться в половине восьмого утра от почтовой станции, как сообщил им прошлым вечером хозяин. Но мистер и миссис Бедард, как он тут же понял, поедут не на нем.

Действительно, не на нем. Но Джудит Лоу с удовольствием воспользовалась бы такой возможностью, будь у нее выбор.

Она не могла поехать с Ральфом. Куда им ехать?

Приключение закончилось. Ее украденный сон лопнул, как воздушный шарик. Тупая боль сжала сердце железной хваткой. Через некоторое время она разбудит Ральфа и, стараясь не выдать своего беспокойства, попросит его пойти нанять карету. У нее не хватит смелости рассказать ему всю правду или еще раз солгать. Она слишком большая трусиха, для того чтобы твердо сказать «нет», заявить, что намерена продолжать путешествие в одиночестве в почтовом экипаже.

Более честно и благородно будет рассказать ему правду, но Джудит точно знала, что у нее не хватит духу сказать «прощай».

Ральф крепко проспал всю ночь, после того как они закончили заниматься любовью. В этот раз все было очень медленно, даже несколько апатично. Джудит лежала рядом с ним, уставившись в потолок, время от времени закрывая глаза, но не засыпая. Потом она переводила взгляд на окно, пытаясь разглядеть приближение рассвета и мечтая, чтобы ночь, как и ее агония, длилась вечно.

Трудно было поверить, что еще два дня назад она была той Джудит Лоу, к которой с детства привыкла. Теперь она не знала, кто такая Джудит Лоу на самом деле.

– Ты уже проснулась? – раздался рядом голос Ральфа, и Клер с улыбкой повернулась к нему. Она, как губка, впитывала черты его лица, чтобы навеки сохранить их в памяти. – Хорошо спала?

– М-м-м, – протянула она.

– Я тоже, – он потянулся, – спал как убитый. Ты определенно знаешь, как вымотать мужчину, Клер Кемпбелл. Конечно, это самый лучший и самый приятный способ;

– Как насчет того, чтобы выехать пораньше?

Свесив ноги с кровати, он одним прыжком встал на ноги и подошел к окну.

– На небе ни облачка, а на земле ни единой лужицы. Нет смысла задерживаться. Как только я оденусь и побреюсь, сразу же пойду договариваться насчет кареты. Потом позавтракаем перед отъездом.

– Звучит заманчиво, – сказала Клер.

Ральф зашел за ширму, и через несколько секунд девушка услышала звук воды, льющейся из кувшина в корыто. Лучше бы он поспешил! Лучше бы время остановилось!

– Ты когда-нибудь занималась сексом в карете, Клер? – крикнул Ральф, причем в голосе его слышался смех.

– Нет, конечно. – Два дня назад такой вопрос поверг бы ее в ужас.

– Ага, – отозвался он, – в таком случае сегодня у тебя будет шанс попробовать что-то новенькое.

Через несколько минут он появился уже полностью одетый. На нем были сорочка, жилет, сюртук, бриджи из кожи буйволов и высокие сапоги. Влажные волосы были зачесаны назад, а щеки гладко выбриты. Подойдя к кровати, он наклонился и быстро поцеловал ее.

– С разметавшимися по подушке волосами и обнаженными плечами, – сказал он, – ты можешь соблазнить даже самого святого из всех святых, к числу которых я, кстати, не принадлежу. Тем не менее, сначала дело, а потом развлечения. Знаешь, Клер, на сиденье кареты можно устроиться не хуже, чем… в постели. – Резко выпрямившись, он насмешливо улыбнулся девушке, развернулся и стремительно вышел из комнаты.

В комнате воцарилась оглушительная тишина.

Джудит была настолько потрясена, что с минуту не могла пошевелиться. Потом она резко соскочила с кровати, схватила со стула одежду и бросилась за ширму. Меньше чем через четверть часа она уже спускалась по лестнице, держа в одной руке ридикюль, в другой – тяжелый саквояж.

Трактирщик, который в этот момент как раз вытирал стекло, заметил девушку.

– Что случилось, милочка? – Из соседней комнаты вышла хозяйка трактира. – Он был с тобой груб? Должно быть, говорил тебе непристойности? Не обращай на это внимания. Мужчины вечно говорят не подумав. Тебе надо научиться пользоваться его хорошим настроением в своих целях. Тебе ничего не стоит этого добиться. Я вижу, как он на тебя смотрит. Ты ему очень дорога, поверь мне.

Джудит с трудом изобразила на лице улыбку.

– Мне надо идти, – проговорила она. Внезапно ей в голову пришла одна мысль. – Можете принести мне бумагу, ручку и чернила?

Некоторое время супруги молча взирали на нее, потом трактирщик, который первым пришел в себя, зашел за стойку и достал для нее все необходимое.

«Я теряю драгоценное время», – про себя думала Джудит, и сердце у нее сжималось от страха. Он может вернуться в любой момент, и тогда не избежать объяснений. Она не сможет вынести этого. Она скорее умрет, чем посмотрит ему в глаза. Джудит быстро нацарапала несколько строчек, немного подумала и, склонив голову над бумагой, приписала еще одну фразу. Подписавшись именем Клер, она промокнула бумагу и сложила лист вчетверо.

– Сможете передать это мистеру Бедарду, когда он вернется? – попросила она супругов.

– Я обязательно передам ему, мэм, – пообещал трактирщик, когда Джудит взялась за ручку саквояжа. – Подождите, я пошлю мальчика из конюшни помочь вам донести вещи.

– У меня нет денег, чтобы заплатить ему, – покраснев, призналась Джудит.

Хозяйка возмущенно прищелкнула языком.

– Господь с тобой, милая, мы запишем это на его счет. За то, что он так напугал тебя, я бы с удовольствием огрела его сковородой по башке.

Еще несколько драгоценных минут было потеряно, пока конюший собирался, но вот уже Джудит шла по направлению к почтовой станции, низко наклонив голову, на которой красовалась новая шляпка. Он молила Бога, чтобы не наткнуться сейчас на Ральфа.

И все же спустя полчаса, сидя в почтовом экипаже, совсем другом, с другим кучером и незнакомыми пассажирами, Джудит прижалась лицом к стеклу в надежде увидеть его. Ее слегка мутило. С новой силой возобновилась вчерашняя головная боль, и девушка чувствовала себя ужасно подавленной. Если это не самое настоящее отчаяние, то что же тогда?

***

Рэнналф вернулся минут через сорок, сумев договориться о найме довольно приличной кареты и двух лошадей за баснословные деньги, В течение часа карету обещали подать к трактиру. Это значит, что у них будет время позавтракать. Рэнналф снова чувствовал волчий аппетит. Оставалось только надеяться, что он не застанет Клер по-прежнему в постели: привычное желание давало о себе знать, а девушка выглядела очень маняще, когда он оставил ее полчаса назад.

Перепрыгивая через две ступеньки, он взлетел на второй этаж и распахнул дверь в номер. Кровать была пуста. Не было Клер и за ширмой. Рэнналф заглянул в кабинет, но и там ее не оказалось. Черт побери, ей не хватило терпения его дождаться, и она спустилась завтракать одна! Но не успел Рэнналф выйти на лестничную площадку, как остановился, сраженный внезапной догадкой. Нахмурившись, он вернулся обратно в номер. Войдя в спальню, огляделся.

Ничего. Ни одежды, ни шпилек, ни ридикюля, ни саквояжа. Руки сами собой сжались в кулаки, волна гнева окатила его с ног до головы. Глупо было притворяться, что он ничего не понял. Она ускользнула, бросила его. Без единого слова. У нее даже не хватило смелости сказать ему, что она уезжает.

Спустившись по лестнице, он столкнулся лицом к лицу с трактирщиком и его женой. Пожилой мужчина смотрел на него с откровенным состраданием, его жена – с поджатыми губами и злым взглядом.

– Полагаю, – сквозь зубы процедил Рэнналф, – она уехала в почтовом экипаже.

– Испугалась, – сказал трактирщик. – Обычно для молодой жены. Многие из них так себя ведут, пока хорошенько их не объездишь.

– Женщины тебе не лошади, – гневно перебила его жена. – Думается мне, вы наговорили ей гадостей. Надеюсь только, что не побили ее. – Глаза пожилой женщины сузились.

– Я не трогал ее, – ответил Ральф, поразившись, что ему приходится оправдываться перед слугами.

– В таком случае вам лучше догнать почтовый экипаж и извиниться, – посоветовала хозяйка. – Только не вздумайте ругать ее. Скажите ей, что вы раскаиваетесь в своих словах, и пообещайте вести себя уважительно всю оставшуюся жизнь.

– Я так и поступлю, – ответил Рэнналф, чувствуя себя ужасно глупо и одновременно страшно разозлившись. Она даже не удосужилась…

– Она оставила вам записку, – сказал трактирщик, мотнув головой в сторону барной стойки.

Посмотрев в указанном направлении, Рэнналф увидел сложенный лист бумаги на деревянной панели. В несколько шагов преодолев отделявшее его от стойки расстояние, он взял записку и развернул ее.

«Я не могу поехать с тобой, – начал он читать, – прости, что не набралась смелости сказать тебе это в лицо. Ты был прав: у меня кое-кто есть. С уважением, Клер».

Слова «кое-кто есть» были трижды подчеркнуты.

Оказывается, он занимался сексом с чужой любовницей? Рэнналф покивал головой с ироничной усмешкой на губах. С его стороны наивно было полагать, что женщина с ее внешностью и ее профессии не пользуется покровительством какого-нибудь богатого мужчины. Смяв в кулаке записку, он сунул ее в карман плаща.

– Вам понадобится ваша лошадь, сэр, – сказал подошедший трактирщик, – чтобы догнать ее.

К черту все, он хочет позавтракать!

– Да, конечно, – ответил он вместо этого, – я поеду.

– Лошадь уже оседлана, – продолжал трактирщик. – Когда молодая леди уехала, я взял на себя смелость…

– Да-да, – поспешно ответил Рэнналф, – дайте мне счет, и я немедленно отправлюсь в дорогу.

– Она ведь стала вашей женой всего две ночи назад, – вставила хозяйка. – Я поменяла постельное белье, сэр, как вы, наверное, заметили. Вам же не хотелось ложиться вчера на запачканные кровью простыни?

Стоя к ней спиной, Рэнналф открыл кошелек и внимательно изучал счет. На мгновение он как будто окаменел.

– Да, я заметил. – Он отсчитал нужную сумму и добавил внушительные чаевые. – Спасибо.

Через несколько минут он уже удалялся от трактира верхом на лошади, по мнению хозяев, направляясь на поиски жены-беглянки. По дороге он вспоминал все известные ему ругательства.

– Черт бы ее побрал, – наконец произнес он вслух, – эта девчонка оказалась девственницей.

***

Когда на следующий день Джудит вышла из экипажа в деревушке Кеннон графства Лестершир, она ничуть не удивилась, обнаружив, что из Харвуд-Грейндж никого не послали ей навстречу. Ни коляски, ни двуколки, ни даже слуги не было видно. Ей сообщили, что дом находится в трех милях от деревушки и надежного места для того, чтобы оставить саквояж, не существует. Пришлось брать его с собой.

Еле– еле Джудит дотащилась до поместья, часто останавливаясь, чтобы отдохнуть и растереть онемевшие руки. В конце пути она страшно устала, измучилась и проголодалась. С собой у девушки было совсем немного вещей, -честно говоря, ей и брать-то было особенно нечего, – но поразительно, какими тяжелыми могут порой казаться несколько платьев и ночных сорочек, пара обуви и щетки для волос. С безоблачного неба раскаленное солнце безжалостно изливало свои лучи на бедную путницу. Очень скоро Джудит почувствовала жажду, еще более мучительную, чем. голод.

Подъездная дорожка к дому показалась Джудит бесконечной. Она извивалась под сенью вековых деревьев, чьи темные кроны, переплетаясь, создавали благодатную тень. Когда наконец показался сам дом, девушка с облегчением вздохнула. Она увидела перед собой, как и ожидала, старинный особняк. Дядюшка Эффингем был баснословно богат, поэтому тетушка и стала его женой. Так по крайней мере сказала однажды мама, когда получила от нее письмо.

Джудит постучала, и дверь ей открыл дворецкий, окинувший ее таким взглядом, будто она была слизняком, случайно занесенным ветром на порог дома. Он провел девушку в салон через отделанный мрамором холл с высокими потолками и закрыл за ней дверь. Она прождала почти час, но никто не зашел к ней и даже не принес попить. Джудит отчаянно хотелось открыть дверь и попросить принести ей стакан воды, но она по-детски испугалась размеров дома и царящей повсюду роскоши.

Наконец пожаловала тетушка Эффингем, высокая, худая женщина, со странного вида смоляными кудрями, выбивавшимися из-под полей шляпки. С тех пор как Джудит видела ее в последний раз, прошло восемь лет, однако тетушка почти не изменилась.

– А, так это Джудит, верно? – произнесла она, приблизившись к девушке и поцеловав воздух возле ее щеки. – Ты, как вижу, своего не упустила. Я надеялась, что приедет Хилари: она самая младшая, а значит, ею легче управлять, но теперь вместо нее придется заниматься с тобой. Как поживает мой брат?

– С ним все в порядке, спасибо, тетя Луиза, – вежливо ответила Джудит. – Мама шлет вам…

– Боже мой, девочка, твои волосы! – неожиданно воскликнула тетушка. – Они такого же огненного цвета, как и раньше! Какое ужасное несчастье и какое испытание для моего брата, который всегда был образцом благочестия и респектабельности! О чем думала твоя мать, когда купила эту шляпку? – Брови пожилой женщины гневно сошлись у переносицы. – Интересно, – громогласно проговорила она, – как моя золовка осмелилась прислать тебя ко мне одетой подобным образом?

Под плащом на Джудит было надето простое муслиновое платье со скромным воротником и завышенной по моде талией. Девушка смущенно оглядела свой наряд.

– Это платье, – отчеканила тетушка, – просто неприличное. Ты выглядишь как шлюха.

Джудит почувствовала, что краснеет. Целых две ночи и один день она ощущала себя красивой и желанной, но слова тетушки безжалостно вернули ее к реальности. Она была ужасно некрасивой, даже уродливой. Отец часто давал ей это понять, хотя никогда не употреблял таких жестоких слов, как тетя Эффингем. Но может быть, она действительно походила на шлюху? Наверное, именно поэтому Ральф Бедард и нашел ее желанной. Эта мысль причинила девушке острую боль.

– Придется мне проверить всю твою одежду, – сказала между тем тетя. – Если все платья похожи на это, то я прикажу их распороть и сделать более скромными. Надеюсь, Эффингем не будет вынужден тратиться на новый гардероб для тебя. По крайней мере в этом году, потому что его финансовое положение и без того расстроено расходами на Джулиану, которой предстоят первый сезон и представление королеве. Кроме того, следует задуматься о предстоящих тратах на гардероб для невесты и подвенечное платье.

Джулиане исполнилось восемнадцать лет. Она приходилась Джудит двоюродной сестрой, и они не виделись вот уже восемь лет.

– Как поживает бабушка? – поинтересовалась девушка. Ее бабушка жила вместе с тетушкой Эффингем, и Джудит последний раз видела ее еще ребенком. У нее сохранились лишь смутные воспоминания о кричаще одетой и увешанной драгоценностями женщине, которая много болтала, громко смеялась по каждому поводу, обнимала своих внуков, рассказывала им сказки и слушала их лепет. Джудит обожала старушку до тех пор, пока не узнала, что мама с папой считают ее чересчур экстравагантной особой, сущим наказанием Божьим.

– В ближайшие дни в доме ожидается множество гостей, так что ты будешь занята тем, что составишь бабушке компанию, – резко ответила тетушка. – Вряд ли тебе найдется более подходящее занятие, ведь ты никогда не выезжала и не была представлена светскому обществу, а значит, будешь чувствовать себя неловко. Ну и, конечно, ты сделаешь все возможное, чтобы доказать, как ты благодарна семье Эффингем за то, что они дали тебе приют в этом доме.

Джудит не надо было напоминать, что она приехала в Харвуд на правах бедной родственницы, которую хозяева будут эксплуатировать. Похоже, ей предстоит играть роль компаньонки старой леди. Девушка с улыбкой подумала, что сейчас упадет в обморок, если ей не дадут воды. Но как осмелиться попросить об этом?

– Можешь подняться наверх и засвидетельствовать ей свое почтение, – сказала тетя Эффингем. – Пока мы с Джулианой наносили визиты вежливости, она выпила в своей комнате чаю. Мы вес ждали, что ты приедешь на несколько дней раньше. Правда, мы ожидали Хилари. Не могу понять, почему твой отец так долго держал тебя дома! Неужели ему не хотелось избавиться хотя бы от одного рта?

– Экипаж, на котором я ехала, перевернулся два дня назад, – пояснила Джудит, – а потом я не могла продолжать путешествие из-за дождя.

– Ну что ж, могу сказать только одно: жаль, что тебя не оказалось в тот момент, когда ты больше всего была нужна.

Прежде чем тетушка успела, сделать хоть шаг, дверь распахнулась, и на пороге появилась очень хорошенькая юная девушка. За восемь лет Джулиана превратилась из бледного и довольно неинтересного ребенка в очаровательную девушку невысокого роста, с личиком в форме сердца, большими голубыми глазами и мягкими золотистыми локонами.

– Это которая из сестер? – спросила она, оглядев кузину с ног до головы. – А-а, ты Джудит, у которой волосы цвета морковки. Я надеялась, что дядя пришлет Хилари. Мы ждали тебя два дня назад. Мама жутко разозлилась, потому что слуга отправился в деревню встречать тебя и не возвращался целых четыре часа. Она обвинила его в том, что он пьянствовал в трактире. Мама, я хочу чаю, а ты, похоже, никогда не придешь! Пусть кто-нибудь из слуг проводит Джудит к бабушке.

«Рада видеть тебя, Джулиана», – про себя сказала Джудит. Было совершенно ясно, что приглашать ее на чай никто не собирается.

Кажется, ей предстоит вести именно ту жизнь, которую она себе представляла.

***

Рэнналф останавливался в трактирах на завтрак и на ленч. Во время второй остановки его наконец-то догнал камердинер с багажом. Было уже далеко за полдень, когда он въехал в ворота Грандмезон-Парка. Миновав пустой вдовий домик, он повернул на прямую широкую подъездную аллею. Его сразу же провели в бабушкин кабинет. Старая леди поднялась на ноги и окинула взглядом внука.

– Ну что же, – сказала она, – здравствуй, Рэнналф. Кстати, пока не забыла: тебе необходимо подстричься. Обними меня. – Старая леди раскрыла объятия.

– Я задержался на два дня из-за ужасного ливня, – сообщил ей Рэнналф. – Пока пережидал непогоду, мои волосы во влажном воздухе выросли на четыре дюйма. Уверена, что я не переломаю тебе все кости?

Обхватив руками тонкую талию старушки, он оторвал ее от пола, громко чмокнул в щеку и вернул на место.

– Непослушный мальчишка, – пожурила его старая леди, оправляя платье. – Ты, наверное, умираешь от голода и жажды? Я приказала подать наверх еду и напитки через пять минут после твоего приезда.

– Я голоден как волк, – сказал Рэнналф, – и мог бы море осушить. Хотя нет, достаточно будет чашки чая. – Потирая руки, он внимательно посмотрел на бабушку. Выглядела она, как обычно, безупречно. Тем не менее старая леди показалась ему сильно похудевшей и как будто уменьшившейся в размерах. Волосы ее, уложенные в элегантную прическу, сравнялись белизной с кружевным чепцом.

– Как поживают твои братья и сестры? – осведомилась старушка. – Мне сообщили, что Эйдан женился на дочери угольщика.

Рэнналф усмехнулся:

– Даже если ты вооружишься лорнетом, дорогая бабушка, то не сможешь разглядеть ни капли угольной пыли у нее под ногтями. Она воспитанна и образованна, как настоящая леди.

– А что Бьюкасл? – продолжала свои расспросы женщина. – Не собирается ли он вести под венец хоть чью-нибудь дочь?

– Вулф? – переспросил Рэнналф. – Что ты, только не он. Боже, помоги той несчастной, которой он сделает предложение. Да он заморозит ее между простыней.

– Ха! – ответила бабушка. – Это все, что тебе известно о привлекательности таких мужчин, как Вулфрик? А Фрея все еще томится по своему виконту?

– По Равенсбергу? Киту Равенсбергу? Она двинула мне в челюсть, когда я высказал подобное предположение. А это было год назад, когда его предательство было свежо: он только-только ушел к мисс Эджворт, но не успел еще жениться. Кит и его новоиспеченная виконтесса ждут через несколько месяцев ребенка. Не знаю, как отнесется к этому Фрея: по ней же ничего нельзя сказать.

– А как дела у Аллина? Он все такой же неотразимый?

– Женщины по крайней мере придерживаются такого мнения.

– А Морган? Вулфрик, по-моему, собирается вывозить ее скоро в свет?

– На следующий год, когда ей исполнится восемнадцать, – ответил Рэнналф. – Она, правда, говорит, что не доживет до этого события.

– Глупая девчонка, – заметила старая леди и замолчала, подождав, пока горничная внесла поднос в кабинет, сделала реверанс и удалилась.

К вящему удовольствию Рэнналфа, на подносе оказался отнюдь не чай. Бабушка жестом показала, что не собирается ни есть, ни пить, поэтому Рэнналф взял тарелку и уселся напротив нее. Да, настал момент истины, мрачно подумал он, потому что чувствовал, что обмен любезностями закончен и леди собирается приступить к делу.

– Эйдан поступил очень мудро, – начала старушка, – несмотря на то, что выбрал в спутницы жизни дочь угольщика. Ему, должно быть, уже тридцать, а значит, пора устраивать семейную жизнь. А тебе, Рэнналф, исполнилось двадцать восемь.

– Я только-только оперился, бабушка, – усмехнулся он.

– Я нашла тебе подходящую партию, – не обратив на слова внука никакого внимания, продолжала старая леди. – Конечно, ее отец всего лишь баронет, но это старинный уважаемый род, и недостатка в средствах они не испытывают. Она хороша как картинка, и ее только прошлой весной представили обществу. Эта девушка может составить твое счастье.

– Ее только что представили обществу? – нахмурился Рэнналф. – Сколько же ей лет?

– Восемнадцать. Самый подходящий для тебя возраст, Рэнналф. Она достаточно молода, чтобы легко подчиниться твоей воле, и, кроме того, лучшие ее годы впереди.

– Восемнадцать лет! – удрученно воскликнул лорд. – Она же совсем ребенок! Я бы предпочел кого-нибудь близкого мне по возрасту.

– У тебя настолько солидный возраст, – едко проговорила старушка, – что любая женщина, достигшая его, прожила по крайней мере половину своих лучших лет. Я хочу быть уверена, что моя собственность перейдет твоим потомкам, Рэнналф. У тебя много братьев, которых я горячо люблю, но я давно решила, что моим наследником станешь только ты.

– У меня впереди много лет, чтобы отплатить тебе за расположение, бабушка, – ласково проговорил лорд. – Ты свежа, как майский цветок.

– Несносный мальчишка, – фыркнула старая леди. – Пойми, я не вечна. Честно говоря, мне осталось гораздо меньше, чем вечность.

Рука Рэнналфа со стаканом виски замерла в воздухе. Он обеспокоенно взглянул на бабушку.

– Что ты такое говоришь?

– Ничего такого, о чем стоит волноваться. Просто есть одна неприятная штучка, которая скорее всего унесет меня в могилу. Причем это случится на несколько лет раньше, чем если бы я стала дожидаться старости.

Поставив бокал на стол, Рэнналф резко встал со стула, но леди остановила его решительным жестом.

– Нет, – отрезала она, – я не нуждаюсь ни в сострадании, ни в теплых словах, ни в утешении. Большое спасибо, но это моя жизнь и моя смерть, и я справлюсь сама. Я только хочу видеть тебя удачно женатым, прежде чем уйду, Рэнналф. И может быть, если мне повезет и ты окажешься очень благодарным внуком, то я перед смертью смогу полюбоваться на твоего первого сына.

– Бабушка… – Рэнналф запустил руку в волосы. Сама мысль о смерти кого-то из родственников была ему ненавистна. Последний раз это был отец, Рэнналфу тогда едва исполнилось двенадцать лет. Он зажмурился, стараясь отогнать от себя слова бабушки.

– Тебе понравится Джулиана Эффингем, – продолжала старая леди. – Она очень красивая малышка, как раз в твоем вкусе, я полагаю. Знаю, ты приехал сюда, чтобы расстроить мои матримониальные планы в отношении тебя, как это не раз бывало в прошлом. Знаю, ты считаешь себя неготовым к браку. Но я прошу, рассмотри этот вариант, хорошо?

Ради меня. Я хочу, чтобы ты пообещал только познакомиться, а не жениться на ней. Обещаешь?

Рэнналф открыл глаза, посмотрел на бабушку, которая действительно сильно похудела, с тех пор как они виделись в последний раз, и вздохнул.

– Обещаю, – ответил он, – я достану тебе луну с неба, если захочешь.

– Вполне достаточно обещания познакомиться с леди. Эффингем и поухаживать за ней. Спасибо тебе, мой мальчик.

– Ты тоже должна мне кое-что пообещать, – сказал Рэнналф.

– Что?

– Не умирать слишком скоро.

Старая леди ласково посмотрела на внука и улыбнулась.

Глава 6

По словам тетушки, первый выход в свет Джулианы Эффингем имел оглушительный успех. Конечно, ей не удалось достигнуть предела мечтаний всех юных леди – выйти замуж за богатого и красивого джентльмена во время первого же сезона, – но ее положение нельзя было назвать безнадежным. Вокруг девушки вился целый рой поклонников, многие из которых происходили из весьма респектабельных семей. Кроме того, ей посчастливилось подружиться с несколькими молодыми леди более высокого общественного положения, чем она сама.

Вместе с матерью Джулиана внимательно изучила список друзей и воздыхателей, в другой список занесла тех, кого хотела бы пригласить в качестве почетных гостей на двухнедельный домашний праздник в Харвуд-Грсйндж и разослала приглашения. Почти половина из них согласились приехать, и требуемое количество человек легко было набрано, когда приглашения были досланы людям из второго, а затем и из третьего списков. Гости должны были начать собираться через четыре дня после приезда Джудит.

Очень скоро девушка помяла, что это не было простым совпадением. Конечно, на первом месте были ее заботы, связанные с уходом за бабушкой, но скорее всего за ней было послано в дом отца для того, чтобы выгодно использовать ее руки и ноги во время суматошных дней накануне прибытия гостей.

Все разговоры тетушки Эффингем и Джулианы вертелись вокруг вечеринки, женихов и свадебных планов. Дядюшка Джордж Эффингем вообще ни о чем не говорил, открывая рот исключительно для того, чтобы положить туда еду и питье или чтобы ответить, когда обращались напрямую к нему. Бабушка Джудит с удовольствием обсуждала самые разнообразные темы и была не прочь посмеяться над каждой мало-мальски смешной шуткой. Девушка довольно быстро поняла, что никто в этом доме, кроме нее самой, не обращает внимания на слова бабушки.

Пожилая леди сильно располнела с тех пор, как последний раз видела внучку, стала более вялой и ленивой. Она жаловалась на целый букет заболеваний, как реальных, так и мнимых. Каждое утро она проводила в своей комнате, создавая на голове немыслимые прически, нанося на лицо толстый слой грима, обильно поливаясь духами, облачаясь в яркие платья и навешивая на себя тонны драгоценностей. Днем и вечером она перемещалась в гостиную, но из дома выходила редко, разве только для того, чтобы нанести визит друзьям и соседям. Она частенько переедала, испытывая особую слабость к пирожным с кремом и конфетам. Джудит с первого взгляда полюбила эту женщину. Бабушка продемонстрировала веселый нрав и была искренне рада видеть жучку.

– Наконец-то ты здесь! – воскликнула она в первый же день, заключив Джудит в благоухающие фиалками объятия и позвякивая серебряными браслетами на запястьях. – Слава Богу, что приехала ты, Джудит. Я так надеялась, что отец пришлет именно тебя, но всерьез испугалась, что проклятый дождь смоет тебя с лица земли. Дай-ка я как следует тебя рассмотрю. Да-да, Луиза, можешь идти пить чай, но попроси Тилли принести наверх поднос с чаем для Джудит, если не трудно. О, моя дорогая, ты превратилась в редкостную красавицу, как я и предполагала.

Бабушка оказалась очень требовательным человеком, хотя все эти ее улыбки, извинения, объятия и горячие изъявления благодарности заметно облегчали выполнение глупых поручений, так что прислуживание ей не слишком раздражало Джудит. Только пожилая леди поднималась наверх, ей тут же требовалось что-нибудь снизу. Стоило ей спуститься, как она требовала принести что-нибудь из комнаты. Оказавшись в пяти футах от блюда с пирожными или бонбоньерки, она просила кого-нибудь подать ей лакомство, потому что ноги у нее сегодня особенно болели. Нетрудно было попять, почему тетушка Эффингем согласилась взять к себе в дом одну из племянниц.

Оставшись верной своему слову, тетушка Эффингем осмотрела все платья Джудит и обругала каждое по очереди. Одна из горничных, умевшая обращаться с иголкой, распорола боковые швы, так что платья стали свободно висеть на девушке, пряча соблазнительные изгибы ее тела и делая ее похожей на бесформенную толстушку. Джудит привезла с собой две шляпки. Мама настаивала, чтобы она всегда была в головном уборе, несмотря на то, что ее сестра Кассандра, которая была на год старше, до сих пор ходила по большей части с непокрытой головой. Тетушка Луиза подыскала для нее другую шляпку, которую следовало носить днем. Это был старческий чепец, который завязывался под подбородком, скрывая каждую прядку волос, так что девушка выглядела по меньшей мере лет на тридцать.

Джудит не протестовала. Да и как она могла? Она жила в Харвуде за счет дядюшки. Бабушка возражала против таких нарядов, и, находясь в комнате старушки, Джудит, чтобы сделать ей приятное, иногда снимала чепец.

– Это все потому, что ты очень красивая, – говорила бабушка, – а Луиза просто боится такой красоты, как твоя. Джудит только улыбалась. Она лучше знала. Большинство семейных разговоров в дни до приезда гостей были направлены на просвещение Джудит.

Девушка скоро поняла это, несмотря на то что никто ни разу не обратился к ней лично. Некоторые из приглашенных были титулованными особами или отпрысками родовитых семей. Все они были людьми из высшего общества. Большинство из их были богаты, а те, у кого не было денег, имели достойное имя и воспитание. Многие из приглашенных джентльменов были по уши влюблены в Джулиану, и от них ждали скорого объяснения. Правда, сама Джулиана вовсе не была уверена, что остановит на ком-то из них свой выбор. Она думала, что выйдет замуж за кого-нибудь другого, если, конечно, он заслужит ее одобрение.

– Лорд Рэнналф Бедвин приходится братом герцогу Быокаслу, мама, – рассказывала тетушка Луиза бабушке вечером второго дня. – Он третий сын в семье, но второй по линии наследования, потому что ни герцог, ни лорд Эйдан Бедвин еще не произвели на свет сына. Лорд Рэнналф может скоро унаследовать герцогский титул.

– Я видела герцога Бьюкасла в Лондоне этой весной, – вмешалась Джулиана. – Он очень заносчивый и высокомерный, как настоящий герцог. Ты только представь себе: его брат приезжает погостить к леди Бимиш, своей бабушке и нашей соседке.

Поскольку тетя Луиза, дядя Джордж и бабушка определенно были в курсе, что леди Бимиш живет по соседству, Джудит решила, что эта потрясающая новость была предназначена для ее ушей. Значит, леди Бимиш, бабушка герцога Бьюкасла скорее всего по материнской линии, жила неподалеку от Харвуд-Грейндж.

– Я знаю, она с нетерпением ждет приезда лорда Рэнналфа, – сказала бабушка, оторвав от подлокотника кресла унизанную тяжелыми сверкающими кольцами руку. – Она рассказала мне об этом, когда я была у нее с визитом пару дней назад. Тебе нетрудно еще раз подать мне пирожные, Джудит, дорогая? К сожалению, они сегодня слишком маленькие. Что-то кухарка сплоховала. Тебе надо серьезно поговорить с ней, Луиза. Что это такое: три укуса – и пирожного нет?

Джулиана перебила ее излияния.

– И леди Бимиш очень хочет познакомить лорда Рэнналфа со мной! – воскликнула она. – Она с готовностью поддержала мамину идею, чтобы он принял участие в нашем домашнем празднике. Она также пригласила меня и наших гостей в Грандмезон на праздник в саду!

– Ну, конечно, пригласила, дорогая моя, – сказала тетя Эффингем, раздувшись от гордости. – Лорд Рэнналф Бедвин – наследник леди Бимиш, кроме того, он обладает собственным внушительным состоянием. Естественно, она мечтает, чтобы он сделал удачную партию, а что может быть лучше, чем очаровательная юная леди благородного происхождения и с богатым приданым, живущая по соседству? Для тебя это будет в высшей степени удачный союз. Ты согласен со мной, Эффингем?

Дядя Джордж, который был погружен в чтение книги, только хмыкнул в ответ.

– Теперь ты понимаешь, Джулиана, – продолжала ее мать, – почему я просила тебя не поощрять ухаживаний первых двух джентльменов, которые сделали тебе предложение в Лондоне.

– О да, – согласилась девушка, – я могла выйти замуж за мистера Бьюло, с которым ужасно скучно, или за сэра Джаспера Хейнса, которого даже нельзя назвать привлекательным. Правда, я могу не стать женой и лорда Бедвина. Посмотрим, понравится он мне или нет. Тем более он слишком старый.

В этот момент Джудит послали наверх отнести на место бабушкины серьги с драгоценными камнями, которые начинали оттягивать ей мочки, если носить их дольше, чем час подряд, и принести вместо них серьги с рубинами в форме сердец.

Сердца! У нее у самой на сердце тяжело, думала Джудит, взбираясь вверх по лестнице. К счастью, самая главная забота свалилась с ее плеч: месячные пришли через день после приезда в Харвуд. Но Джудит подозревала, что ничто не сможет облегчить глубокую депрессию, охватившую душу. Она не могла думать ни о нем, кроме двух дней и ночей, проведенных с Ральфом Бедардом. Она воскрешала в памяти каждое мгновение, каждое слово, каждое ощущение и прикосновение, не в силах ни на минуту расстаться с воспоминаниями. Иногда ей казалось, что лучше бы это приключение полностью стерлось из ее памяти.

Иногда ей казалось, что сердце ее не выдержит и разобьется. Джудит, конечно, понимала, что сердце не может разбиться из-за того, что его обладатель повел себя глупо и был несчастен. Какой же она была дурой! Несмотря ни на что, Джудит продолжала цепляться за воспоминания, как утопающий за соломинку.

***

В то утро, когда должны были съехаться гости, Тилли завивала седые волосы бабушки в привычную изысканную прическу, а Джудит готовила лекарство для того, чтобы лодыжки у пожилой леди не опухали слишком сильно. Их занятия были прерваны появлением Джулианы, которую буквально распирало от возбуждения.

– Он приедет, бабушка, – возвестила она. – Он приехал несколько дней назад и сегодня днем нанесет нам визит. – Прижав руки к груди, девушка закружилась по комнате.

– Это будет замечательно, – сказала бабушка. – Немного повыше слева, Тилли. А кто приезжает?

– Лорд Рэнналф Бедвин, – нетерпеливо повторила Джулиана. – Леди Бимиш прислала записку, в которой сообщается, что она будет у нас сегодня после обеда, чтобы представить своего внука. Двадцать восемь лет – это не очень много, правда? Как ты думаешь, бабушка, он красивый? Я надеюсь, что он не совсем урод, а если даже и так, то ты сможешь забрать его себе, Джудит! – Она весело рассмеялась.

– Думаю, раз он сын герцога, то будет выглядеть по крайней мере представительно, – заметила бабушка. – Во всяком случае, так бывало в годы моей юности, не знаю, как сейчас. Спасибо, Джудит, любовь моя. Я сегодня утром задыхаюсь, а это верный признак, что у меня распухнут лодыжки.

– Все мы должны собраться в гостиной, одетые в наши лучшие платья, – сказала Джулиана. – О, бабушка, это сын герцога! – Наклонив голову, она поцеловала старушку и протанцевала к выходу. Уже взявшись за ручку двери, она вдруг остановилась. – Да, Джудит, я чуть не забыла. Мама просила тебя обязательно надеть тот чепец, который она тебе дала. Лучше не показывайся ей на глаза с непокрытой головой.

– Джудит, будь добра, передай мне конфеты, – попросила бабушка, как только за Джулианой закрылась дверь. – Я не могу переносить вкус этого лекарства. Луиза совсем с ума сошла, если заставляет такую молодую девушку носить чепец. Но я думаю, она просто боится, что красота твоих волос затмит белокурые локоны Джулианы. Ей незачем беспокоиться. Эта девчонка достаточно хорошенькая, чтобы вскружить голову какому-нибудь глупцу. Что мне надеть сегодня днем, Тилли?

Несколько часов спустя Джудит облачилась в бледно-зеленое муслиновое платье, свое любимое, хотя теперь оно висело на девушке бесформенным мешком, и завязала узкие ленты чепца под подбородком. «Боже, я похожа на чью-то тетушку, старую деву», – подумала Джудит и сделала гримасу, прежде чем решительно отвернуться от зеркала. В любом случае сегодня днем вряд ли кому-то будет до нее дело. Интересно, выйдет ли Джулиана замуж за лорда Рэнналфа Бедвина, если он окажется горбуном ростом три фута и с лицом горгульи? Джудит почему-то казалось, что сестра не устоит перед соблазном стать леди Рэнналф Бедвин, не важно, как он будет выглядеть или вести себя.

***

В первый день после приезда в Грандмезон Рэнналф не отходил от бабушки. Они много разговаривали, гуляли по ухоженному английскому саду, причем старушка неизменно отказывалась опереться о его руку. Рэнналф рассказывал ей о последних событиях в жизни его братьев и сестер, поделился с ней своим впечатлением о Еве, леди Эйдан, своей новоиспеченной невестке, и ответил на все вопросы старой леди.

От внимания внука не укрылось, что леди Бимиш двигалась теперь медленнее и часто выглядела усталой, хотя природные гордость и благородство заставляли ее все время держать осанку и сохранять бодрость духа, так что она ни разу не пожаловалась и не приняла его предложение передохнуть.

Рэнналф тщательно подготовился к визиту в Харвуд-Грейндж, позволив камердинеру облачить себя в страшно узкий, но сшитый по последней моде синий сюртук с большими медными пуговицами и завязать шейный платок сложным и очень изящным узлом. Он надел облегающие панталоны из кожи буйвола и кожаные сапоги с белыми отворотами. Поскольку волосы у него отросли слишком сильно для какой-нибудь модной прически, в стиле Брута например, то он просто перевязал их сзади черной бархатной лентой. Пришлось проигнорировать разочарованное замечание камердинера, что он выглядит так, будто сошел с семейного портрета, написанного лет двести назад.

Рэнналф собирался ухаживать за женщиной. Деваться некуда. Через несколько часов он познакомится со своей потенциальной невестой, и на сей раз Рэнналф не знал, как будет выпутываться. Он дал обещание бабушке. Она действительно была больна. Кроме того, она взяла с него обещание только познакомиться с девушкой и подумать, а не обязательно жениться на ней. Надо заметить, она старалась вести себя настолько благородно, насколько могла.

Тем не менее Рэнналф понимал, что угодил в ловушку. Он попал в сети собственного чувства долга и любви к бабушке. Он сказал ей, что достанет луну с неба, если только она пожелает. Как выяснилось, бабушка хотела только одного: увидеть внука удачно женатым перед смертью, а еще лучше, чтобы родился наследник или хотя бы жена забеременела. Рэнналф не собирался просто смотреть на девушку и решать, подходит ли она ему. Он твердо решил поухаживать за ней и жениться еще до конца лета, если она согласится. Лорд Бедвин не колебался в своем намерении. Он не сомневался в собственной привлекательности в качестве мужа, особенно для дочери простого баронета, пусть даже с прекрасной родословной и солидным состоянием.

В Харвуд– Грейндж они вместе с бабушкой отправились в открытой коляске. Рэнналф впервые пожалел о том, что бабушка решила обойти Эйдана наследством, потому что тот сделал блестящую карьеру в кавалерийском отряде в армии. Но он тут же отогнал от себя эти мысли. Основная проблема заключалась в том, что Рэнналф неe мог отказать бабушке: он любил ее, а она умирала.

Подумать только: он чуть было не задержался в пути на неделю! Если бы Клер Кемпбелл не покинула его так внезапно, он был бы сейчас в Йорке вместе с ней, предаваясь любовной страсти, в то время как бабушка напрасно ждала бы его, с каждым днем приближаясь к роковой черте. Рэнналф до сих пор не мог думать о Клер без гнева, унижения и чувства вины. Как он мог не заметить…

Лорд решительно отогнал от себя тяжелые мысли. В конце концов, Клер Кемпбелл – это мимолетный эпизод в его жизни. И поскольку их связь ни к чему бы не привела, она правильно сделала, что сбежала.

– Вот мы и приехали, – сказала бабушка, когда коляска выехала из тени деревьев, обрамлявших широкую петляющую подъездную дорожку. – Она тебе понравится, Рэнналф, обещаю.

Лорд поднес руку старушки к губам.

– Уверен, все будет так, как ты говоришь, бабушка, – сказал он. – Я уже почти влюблен в эту девушку только потому, что ее мне рекомендуешь ты.

– Глупый мальчишка! – резко оборвала его леди Бимиш.

Через несколько минут они вступили в просторный мраморный холл, поднялись по широкой лестнице и вошли в гостиную, после того как об их прибытии доложил коренастый дворецкий с угрюмой физиономией.

В комнате находились пять человек, но Рэнналфу не составило труда определить, ради кого, собственно, они сюда приехали. Вежливо кланяясь и обмениваясь любезностями с сэром Джорджем, леди Эффингем и миссис Лоу, матерью хозяйки дома, он с облегчением отметил про себя, что единственная из присутствовавших юная леди, которой его представили в последнюю очередь, на самом деле оказалась прехорошенькой. Это была миниатюрная – она едва ли достигала его плеча – и хрупкая, девушка, блондинка с голубыми глазами и свежим цветом лица. Когда мать представила ее джентльмену, она улыбнулась и сделала реверанс. Рэнналф поклонился и окинул ее одобрительным взглядом.

Странно было чувствовать, что смотришь на свою будущую невесту и что свадьба не за горами.

К черту все!

В гостиной раздался взрыв смеха, и потекла веселая беседа, во время которой миссис Лоу представила лорда Бэдвина и его бабушку своей компаньонке, мисс Лоу, которую Рэнналф даже не заметил. Это была полная, женщина неопределенного возраста, видимо, родственница, которая кивнула головой и слегка отодвинула стул за пожилой леди, когда все расселись.

Миссис Лоу пригласила леди Бимиш сесть на кушетку рядом с собой, чтобы, как она выразилась, спокойно поболтать по душам. Рэнналф занял место рядом с бабушкой. Эффингем намеренно уселась напротив него. Внесли нос с чаем, и визит официально начался. В основном говорила леди Эффингем, но каждый раз, когда она рассказать о каком-нибудь светском мероприятии, на котором она присутствовала в Лондоне во время сезона, девушка соглашалась, не очень охотно, но и не слишком скромничая. Она говорила быстро, низким мелодичным голосом, не переставая улыбаться.

Не прошло и десяти минут, как Рэнналф понял, что девушка с готовностью примет его предложение руки и сердца. Так же, как и ее мать. Конечно, для них он настоящая находка. Рэнналф улыбался, обмениваясь любезностями с дамами, и буквально чувствовал, как у него на руках смыкаются кандалы. Эффингем, кажется, ни разу не поддержал разговор.

Чайный поднос поставили на стол прямо перед Рэнналфом. Блюдо с изысканными огуречными канапе по кругу, за ним последовала тарелка с пирожными. Горничная по второму разу наполнила чашки чаем и поспешно вышла, заметив кивок леди Эффингем. Но, похоже, миссис Лоу не наелась. Шелковое платье зашуршало на ее полной фигуре, и бриллианты на ожерелье, серьгах, кольцах и летах заиграли на солнце, когда она полуобернулась к сидящей сзади нее женщине.

– Джудит, любовь моя, – проворковала она, – будь добра, принеси мне пирожные. Сегодня они особенно удались.

Ее бесцветная и бесформенная компаньонка поднялась со стула и прошла за кушеткой, на которой сидел Рэнналф, чтобы взять блюдо с пирожными. Внимание лорда было отвлечено списком гостей, который миссис Эффингем вслух зачитывала ему.

– Дорогая, если нетрудно, передай блюдо по кругу, – попросила пожилая леди, когда компаньонка начала пробираться за кушеткой на место. – Леди Бимиш не взяла пирожное в прошлый раз. Не забывай, Сара, тебя ждет изнурительная дорога домой.

– Кроме того, мы ожидаем еще и моего пасынка, – говорила тем временем леди Эффингем, – хотя сказать что-либо определенное в отношении Хорэса невозможно. Он очаровательный молодой человек и желанный гость на летних праздниках во всех благородных домах.

– Нет, спасибо, мисс Лоу, – мягко проговорила бабушка, отмахиваясь от блюда с пирожными. – Я уже достаточно съела.

Рэнналф поднял руку, собираясь жестом отказаться от предложенного ему лакомства, когда женщина остановилась перед ним и наклонила голову, так что край чепца полностью скрыл от него ее лицо. Впрочем, Рэнналфу и не было особенно интересно, что скрывается под чепцом. Он так и не понял, что в тот момент заставило его присмотреться. Она была одной из тех женщин-невидимок, которые неизменно присутствуют в домах богатых людей. Посторонние их попросту не замечают.

Тем не менее, лорд все же замер на минуту, так что она слегка приподняла голову. Этого было достаточно, чтобы их взгляды встретились. Женщина тут же опустила глаза и прошла мимо Рэнналфа.

Зеленые глаза. Нос с едва заметными веснушками.

Лоу. Мисс Лоу. Джудит. Джудит Лоу.

На какой– то момент он совершенно растерялся.

Клер Кемпбелл.

– Э-э, прошу прощения, – обратился он к леди Эффингем. – Нет-нет, я не имею чести быть лично знакомым с ним, мэм. Хорзс Эффингем… Нет, я с ним незнаком, но возможно, я знаю его в лицо.

Джудит поставила блюдо на стол, снова прошла за его спиной – на сей раз Рэнналф физически почувствовал ее движение – и села на свое место, предварительно подвинув стул еще дальше за кресло пожилой леди.

Рэнналф не осмеливался даже взглянуть в ее сторону, хотя был полностью уверен, что не ошибся. Не то чтобы он повсюду искал зеленые глаза и покрытый веснушками нос. Совсем нет. Ему не хотелось снова встречаться с этой женщиной, и, конечно, он не ожидал увидеть ее здесь. Кроме того, Рэнналф был полностью уверен, что она в Йорке.

Тем не менее, чувства его не обманывали – перед ним была Клер Кемпбелл или… нет, получается, не существовало никакой актрисы с таким именем? Неужели даже это оказалось продуманной ложью? Ее звали Джудит Лоу, и она приходилась родственницей семейству Эффингем, бедной родственницей, как видно. Вот почему она путешествовала почтовой карете и у нее в кошельке не было денег. Она позволила себе немного поразвлечься с мужчиной, когда представилась такая возможность. Она бездумно пожертвовала своей добродетелью и невинностью, не подумав о возможных последствиях.

Последствия…

Рэнналф не мог потом вспомнить, что у него спрашивали и что он отвечал в течение следующих пяти минут, по прошествии которых его бабушка поднялась, чтобы уходить. Он тоже поднялся с места, сказал приличествующие случаю лова и еще через пять минут уже сидел в коляске, предварительно подав руку бабушке и устроив ее на сиденье. Откинувшись на спинку сиденья, лорд па мгновение закрыл глаза.

– Ну что? – спросила бабушка, как только коляска двинулась с места.

– Ну, она действительно очень хороша, даже красивее, чем ты ее описывала.

– И кроме того, она отлично воспитана, – заметила леди Бимиш. – Если она и сделала несколько промахов, то это легко объясняется молодостью и неопытностью. Супружество, материнство и хороший, терпеливый муж помогут ей отшлифовать свое умение вести себя, Она будет тебе замечательной женой, Ральф. Может быть, не самой лучшей, но, я уверена, даже Быокасл не будет возражать.

– Знаешь, бабушка, – возразил Рэнналф, – я никогда не думал, что жену мне будет выбирать Вулфрик.

Старая леди усмехнулась:

– Готова побиться об заклад, его чуть удар не хватил, когда он узнал, что Эйдан женился на дочери угольщика.

– После такого потрясения, – заметил Рэнналф, – он, конечно, одобрит кандидатуру мисс Эффингем.

– Значит, ты всерьез собираешься за ней поухаживать? – спросила бабушка, дотронувшись до рукава его сюртука. Рэнналф заметил, какая тонкая и бледная кожа обтягивала пальцы старушки, и ласково накрыл ее руку своей.

– Я же обещал завтра приехать на ужин, когда соберутся все гости, помнишь? – напомнил он.

– Твоя правда, – кивнула леди Бимиш. – Я, честно говоря, думала, что уговорить тебя будет труднее. Обещаю, не пожалеешь. Ты же знаешь, мужчины семейства Бедвин всегда с неохотой шли к алтарю, но каждый раз такие браки превращались в союз по любви. Твоя бедная мать так и не сумела выздороветь после рождения Морган и умерла гораздо раньше срока, но она была очень, очень счастлива с твоим отцом, Рэнналф, и он тяжело переживал ее смерть.

– Я знаю, бабушка.

Но все мысли лорда Бедвина вертелись вокруг Джудит Лоу, мнимой Клер Кемпбелл. Как, черт возьми, им удастся избегать друг друга в течение следующих недель? Теперь, правда, стало ясно, почему она сбежала. Он хотел поехать с ней, чтобы увидеть ее па сцене, не догадываясь, что все то, что между ними произошло, было не больше чем театральным представлением.

Гнев Рэнналфа отнюдь не убавился. Эта женщина обманула его. Никогда в жизни он не мечтал о том, чтобы соблазнить девушку из благородной семьи, но сейчас чувствовал себя именно так – как совратитель невинных. Проклятый похотливый мерзавец.

Да уж, в его жизни определенно началась черная полоса, тех пор как в Лондоне он получил письмо от бабушки.

***

– Он такой большой, мама! – воскликнула Джулиана, прижав руки к груди, что сильно напоминало состояние экстаза.

Дядя Джордж отправился вниз проводить леди Бимиш, лорда Рэнналфа Бедвина и до сих пор не вернулся.

– Да, но у него хорошая мужская фигура, – возразила леди Эффингем.

– Он ведь совсем не красавец, правда? – сказала Джулиана. – У него очень большой нос.

– Но при этом голубые глаза и красивые зубы, – парировала ее мать. – У всех представителей семейства Бедвин такой нос, моя дорогая Джулиана. Такой нос принято называть аристократическим. Это своего рода символ принадлежности к высокому роду.

– А волосы! – не унималась Джулиана. – Они же длинные, мама. Он завязал их сзади лентой.

– Должна признаться, это немного странно, – согласилась леди. Эффингем, – но волосы всегда можно постричь, особенно если об этом просит любимая женщина. Во всяком случае, он не лысый.

Они с Джулианой весело рассмеялись.

– В дни моей молодости, Джулиана, – вмешалась бабушка, – длинные волосы у мужчины считались признаком притягательности, хотя многие из них брили головы и носили парики. Твой дедушка, правда, составлял исключение. Мне кажется, длинные волосы выглядят чрезвычайно привлекательно.

– Ну-ну! – хмыкнула Джулиана. – А что ты думаешь по поводу лорда Рэнналфа Бедвина, Джудит? Как ты считаешь, он красивый? Стоит ли мне не принять его ухаживания?

У Джудит было полчаса для того, чтобы собраться с мысами. Когда лорд вошел в комнату, ей в первый момент показалось, что она теряет сознание. Этого не может быть, так просто не бывает, подумала она в ту секунду. Должно быть, глаза ее обманывают. Но отрицать очевидное было невозможно: Ральф Бедард и лорд Рэнналф Бедвин – одно лицо. У бедной девушки кровь отлила от сердца, все мысли улетучились, в ушах звенело, а перед глазами все расплывалось. Ральф – Рэнналф. Бедард – Бедвин. Звучит вроде бы похоже, но все же не настолько, чтобы опасаться притязаний требовательной и амбициозной актриски, если она вдруг узнает его настоящее имя. Джудит никогда в жизни не заметила бы сходства, если бы не встретилась с этим человеком лицом к лицу. Ни в коем случае нельзя было падать в обморок, это могло привлечь внимание, но Джудит с трудом держалась на ногах.

– Красивый? – переспросила она. – Нет, мне так не кажется, Джулиана, но тетя Луиза права: он выглядит весьма солидно.

Джулиана со смехом вскочила со стула и сделала пируэт по комнате, как утром в спальне у бабушки.

– Он был ко мне очень внимателен, не так ли? – продолжала она. – Он прислушивался к каждому моему слову, не смотрел на меня сверху вниз и не напускал на себя скучающий вид, как делают многие джентльмены, когда говорит кто-то другой. Мне стоит принять его ухаживания, мама? Как ты думаешь, бабушка? Ты бы хотела оказаться на моем месте, Джудит?

– Прежде всего ему придется попросить твоей руки у отца, – заметила тетушка Эффингем, поднимаясь со стула, – но совершенно очевидно, что он очарован тобой, дорогая. Кроме того, леди Бимиш целиком и полностью одобряет этот союз. Она имеет огромное влияние на внука. Думаю, мы вполне можем надеяться на успех.

– Джудит, любовь моя, – сказала бабушка, – ты не поможешь мне подняться с кресла? Не знаю, почему я в последнее время так обленилась. Нам придется снова пригласить врача, Луиза. Он должен прописать мне еще лекарства. Сейчас поднимемся наверх, и ты, Джудит, позовешь ко мне Тилли. Я хочу прилечь на часок.

– А, так ты будешь свободна, Джудит? – подхватила тетушка Эффингем. – Зайди ко мне в библиотеку через несколько минут, Нужно подписать гостевые карточки для завтрашнего ужина и выполнить еще множество мелких дел. Нечего тебе бездельничать. Уверена, отец не раз говорил тебе, что ленивые люди попадают во власть дьявола.

– Я спущусь вниз, как только бабушка устроится, – пообещала Джудит.

– Джулиана, дорогая, – сказала леди Эффингем, – тебе надо пойти отдохнуть. Не перетруждайся, потому что завтра ты должна предстать перед лордом Бедвином во всем блеске своей красоты.

У Джудит голова шла кругом. Он лорд Рэнналф Бедвин, и он приехал в этот дом, чтобы ухаживать за ее кузиной, а потом жениться на ней. Так, во всяком случае, считали Джулиана и се мать. Они будут видеться каждый день в течение последующих двух недель, Она будет видеть их вдвоем…

Он догадался? Узнал ли он ее? Почему, ну почему она подняла голову, когда он хотел сделать жест, чтобы отказаться от пирожного, но вдруг остановился? Надо было догадаться, что он не будет сладкое, и пройти мимо. Их взгляды встретились. Джудит опустила голову, прежде чем успела заметить в его глазах удивление, но она почувствовала, что он обратил на нее внимание.

Она не могла вынести этого унижения: Рэнналф увидел ее в этом доме. Даже если он не узнал ее сегодня днем, это обязательно случится впоследствии. Ей не удастся все время прятаться. Она слышала, как бабушка пригласила леди Бимиш завтра на обед, как раз когда в Харвуд-Грейндж будут съезжаться гости. Неужели и ей, Джудит, придется присутствовать? Придет ли он?

Несколько дней назад она думала, что хуже быть не может. Она ошибалась. Джудит страдала от невыносимой боли. Сон и явь не смогут соединиться. Тогда почему этот сон – самый прекрасный сон в ее жизни – ворвался в ее обыденную жизнь?

– Я возьму тебя под руку, Джудит, если ты не против, – сказала бабушка, тяжело опираясь на руку внучки. – Ты заметила, что Луиза забыла представить тебя леди Бимищ и лорду Рэнналфу? Не скрою, я видела, как ты униженно опустила голову, и возмутилась за тебя. Несмотря ни на что, ты – племянница Луизы и двоюродная сестра Джулианы. Но так всегда поступают люди, которые вознамерилась во что бы то ни стало подняться вверх по социальной лестнице: они не обращают внимания на тех, кто ниже их по статусу, особенно на родственников. Они боятся, что их из-за этого тоже будут считать неродовитыми. Луиза всегда была такой. Ты, наверное, похудела, с тех пор как приехала сюда, дорогая? Платье висит на тебе, скрывая достоинства твоей прелестной фигурки. Надо попросить Тилли немного ушить платье, а я буду следить за тем, чтобы ты хорошо ела. Посмотри, у меня после чая отекли ноги. Может быть, ты приготовила не очень сильное лекарство?

– У вас был трудный день, бабушка, – ласково проговорила Джудит. – Вы почувствуете себя гораздо лучше, если немного полежите, подложив под ноги подушку.

«Я не смогу пережить случившееся, – подумала Джудит. – Я просто не смогу этого вынести».

Глава 7

На следующий день миссис Лоу отправилась в Грандмезон-Парк в закрытой карете с плотно занавешенными окнами, несмотря на то что погода выдалась солнечная и теплая. Внезапный порыв ветра может спровоцировать хроническую простуду, пояснила миссис Лоу Джудит, которая сидела рядом, уверенная, что обе они рискуют расплавиться от жары. Несмотря на духоту, бабушка была в хорошем настроении и всю дорогу весело болтала. По словам старушки, леди Бимиш была ее ближайшей подругой, с тех пор как переехала в Харвуд-Грейндж два года назад. Пожилая леди любила иногда ускользнуть из дома, когда пребывала в дурном настроении. Утром у Джудит не было ни одной свободной минутки: она бегала из кухни в гостиную и обратно, наведалась в конюшню и каретный сарай, потому что тетушка Эффингем желала удостовериться, что, готовясь к приезду гостей, ничего не пропустила. В это время Джулиана была занята тем, что возбужденно кружила по комнатам, выделывая пируэты, то и дело кидаясь к окну посмотреть, не приехал ли кто-то из гостей раньше срока, или поднимаясь к себе в комнату поменять туфли, сумочку или ленты. В конце концов, леди Эффингем предупредила дочь, что та скоро окончательно вымотается.

Надежда Джудит, что ей не придется сопровождать бабушку во время дневного визита, развеялась как дым, когда тетя взглянула на нее утром, с неудовлетворением отметив странно разрумянившиеся щеки, неестественно блестящие глаза и выбившийся из-под чепца локон. Джулиана выбрала именно этот момент, чтобы поговорить с матерью.

– Мама, ведь правда, что Маргарет Стеббинз не красивее меня? – спросила она, внезапно забеспокоившись. – Или Лилиан Уоррен, или Беатрис Хардинг? Я знаю, что Ханна Уоррен и Тереза Кук совсем не хорошенькие, хотя и милые девушки, и я очень их люблю. Но на празднике самой красивой буду я, правда?

Тетушка Эффингем поспешила обнять дочку и заверить ее, что она будет в десять раз красивее всех молодых девушек, приглашенных на праздник. Но в то же время ее пронзительный взгляд не отрывался от Джудит и непослушного рыжего локона, который племянница безуспешно пыталась заправить под чепец.

– Тебе нет необходимости присутствовать при встрече гостей сегодня днем, Джудит, – сказала она. – Тебе нечего будет делать, и ты будешь только путаться у всех под ногами. Тебе лучше поехать вместе с мамой в Грандмезон, а дома вместо тебя останется Тилли, которая будет мне гораздо полезнее.

– Да, конечно, тетя Луиза, – ответила Джудит, у которой упало сердце. Джулиана тем временем с любопытством посмотрела на кузину.

– Бедная Джудит, – протянула она, – у тебя никогда не было первого сезона, хотя ты на несколько лет старше меня. Как это неловко и огорчительно не иметь возможности легко и свободно вращаться в светском обществе. Мама говорит, что твой случай не так уж безнадежен, если отец удачно женится. Тебе ужасно повезло, что тебя пригласили жить в этот дом, ты сможешь хотя бы посмотреть на людей из высшего сословия.

Джудит промолчала. Ей даже не дали шанса высказать свое возмущение по поводу слов Джулианы в адрес ее матери, потому что та тут же отвернулась к тете Луизе и спросила ее мнение о своем платье. Девушка явно очень переживала.

Сейчас Джудит ехала в карете, сидя рядом с бабушкой и обмахивая ее веером. Джентльмены редко удостаивали пожилых леди своим обществом, и скорее всего лорда Рэнналфа Бедвина не будет дома сегодня днем.

Она обманулась в своем предположении.

Когда они вышли из кареты и оказались в холле особняка Грандмезон, их проводили в просторную гостиную с высокими потолками, располагавшуюся на первом этаже. Стены цвета слоновой кости с позолоченной отделкой отражали льющийся в окна свет, демонстрируя элегантную роскошь дома. Пейзажи в позолоченных рамах выгодно подчеркивали красоту убранства. Высокие стеклянные двери были открыты настежь, так что гостиная была наполнена пением птиц и ароматами цветов. Джудит наверняка с первого взгляда влюбилась бы в эту комнату, если бы не ощущала так остро присутствие в ней двух человек вместо одного.

При их появлении леди Бимиш поднялась с кресла, стоявшего рядом с пустым камином. Лорд Рэнналф Бедвин уже стоял за ее спиной. Джудит, наклонив голову, прошествовала по комнате, спрятавшись за спиной у бабушки. Как бы ей хотелось оказаться подальше от этого места! Она чувствовала себя невероятно унизительно и самой себе казалась еще-большей дурнушкой, одетая в полосатое платье из хлопка, изуродованное по заказу тетушки, ужасный платок и старую шляпу с огромными полями, которую тетя отдала ей, потому что сама давно перестала носить этот кошмар.

– Гертруда, дорогая моя! – воскликнула леди Бимиш, целуя гостью в щеку. – Как ты поживаешь? Вижу, ты привезла с собой мисс Лоу. Мне очень приятно. Это одна из дочерей твоего сына, о которой ты мне рассказывала?

– Да, это Джудит, – подтвердила бабушка, широко улыбаясь. – Это вторая дочь в семье и моя любимая внучка. Я очень надеялась, что Джереми пришлет именно ее, а не кого-то из ее сестер.

Джудит бросила на бабушку удивленный взгляд. Старушка не настолько хорошо знала своих внучек, чтобы кого-то из них выделять.

– Как поживаете, мисс Лоу? – ласково проговорила леди Бимиш. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Тем временем лорд Рэнналф отвесил поклон бабушке, а затем и Джудит, прошептав при этом ее имя. Она сделала реверанс, не поднимая головы, и уселась на ближайший стул. Но, сняв перчатки, она вдруг поняла, как глупо ведет себя, потому что невозможно дольше скрывать от него правду, если, конечно, он до сих пор ничего не понял. Джудит подняла голову и взглянула на лорда.

Рэнналф, прищурившись, смотрел на нее. Джудит слегка приподняла подбородок, чувствуя, как щеки заливает предательская волна смущения.

Следующие несколько минут были заняты светской беседой. Леди Бимиш справилась о здоровье членов семьи Джудит, а бабушка, в свою очередь, спросила, как поживают родственники лорда Рэнналфа Бедвина. Не обошли вниманием и намеченный на сегодня приезд гостей в Харвуд-Грейндж, а также тот факт, что лорд Рэнналф собирался приехать на ужин. А потом леди Бимиш заговорила более решительно.

– Мы с Гертрудой старые подруги, Рэнналф, – сказала она, – и больше всего на свете любим посидеть часок-другой и поболтать о делах, которые никого, кроме нас, не интересуют. Почему бы тебе не пригласить мисс Лоу на прогулку по нашему саду? Потом, может быть, ей захочется спокойно посидеть в розарии, пока ты займешься своими делами.

Джудит вцепилась ладонями в колени.

– Можно сказать, мы уже наполовину в саду, мисс Лоу, – проговорил лорд Рэнналф, сделав несколько шагов по направлению к девушке и отвесив ей легкий полупоклон, одновременно указывая рукой в сторону стеклянных дверей. – Может быть, пройдемся?

– С удовольствием, лорд Рэнналф, – вмешалась бабушка, увидев, как неохотно Джудит поднимается па ноги. – И пожалуйста, закройте двери, когда выйдете в сад, если, конечно, ты не возражаешь, Сара. У меня такое чувство, что я простудилась. Джудит пришлось обмахивать мне лицо веером всю дорогу.

Девушка проигнорировала предложенную ей руку. Она поспешно прошла через стеклянные двери на мощеную террасу и оказалась на тропинке, проходящей через центр регулярного парка. Остановившись, девушка услышала за спиной звук закрывающихся дверей. Куда она захотела убежать? И почему? Одно Джудит знала наверняка: никогда еще она не чувствовала себя такой потерянной.

– Ну, мисс Джудит Лоу, – раздался сзади нее мягкий голос, и Джудит остро ощутила присутствие Рэнналфа, Голос его источал яд.

Обхватив себя руками, Джудит повернулась и отважно взглянула ему в глаза, Пугающе близкие и пугающе знакомые.

– Ну, лорд Рэнналф Бедвин, – ответила она.

– Рад знакомству. – Он встретил ее взгляд знакомым насмешливым выражением глаз. Одной рукой он указал на тропинку. – Давайте прогуляемся. Сейчас нас хорошо видно из гостиной.

Регулярный английский парк, по наблюдениям Джудит, был разбит с геометрической точностью: проложенные по идеальной прямой тропинки сходились, как спицы в колесе, к фонтану, расположенному в центре и представлявшему собой мраморную статую купидона посредине мраморного же бассейна. Струя воды вырывалась из наконечника стрелы, прикрепленной к луку, и, описав в воздухе дугу над головой купидона, низвергалась обратно в бассейн. Низкие, аккуратно подстриженные кусты обрамляли дорожки, между ними были разбиты клумбы, радовавшие глаз разнообразием цветов.

– Вы обманули меня, – сказал лорд Рэнналф, как только они отошли на порядочное расстояние от дома.

– А вы обманули меня.

Джудит крепче сцепила руки за спиной. Лучше бы он никогда не узнал правду. Ну почему это должно было случиться? Из всех многочисленных поместий в Англии они оказались в двух домах, расположенных не более чем в пяти милях один от другого. И кроме того, он собирался присутствовать па всех мероприятиях летнего праздника в Харвуд-Грейндж.

Неужели он действительно собирается жениться на Джулиане? Неужели он запланировал это еще до того, как отправился в путь?

– Интересно мне знать, – начал Рэнналф, причем голос его прозвучал на удивление приятно, – что скажут ваши дядя, тетя и бабушка, узнав, что вы актриса и куртизанка?

Он что, угрожает? А может, просто боится, что она его выдаст?

– А мне интересно, – в тон ему отозвалась Джудит, – что они скажут, когда узнают, что человек, за которого они собираются выдать Джулиану, не прочь завести кратковременную интрижку в дороге.

– Мисс Лоу, своими словами вы демонстрируете ваше полное незнание жизни, – парировал Рэнналф. – Чета Эффингем, безусловно, отдает себе отчет в том, что у джентльменов есть определенные, скажем так, интересы. И при любой возможности как до, так и после свадьбы джентльмены от кратковременных интрижек не отказываются. Вы почетная гостья в доме вашего дядюшки?

– Да, меня пригласили пожить в Харвуд-Грейидж.

– Почему же в таком случае вы не присутствуете при встрече гостей сегодня днем?

– Бабушка нуждалась в моем обществе.

– Вы лжете, мисс Лоу, – возразил лорд Рэнналф. – Если честно, вы лжете постоянно. Вы бедная родственница, и вас пригласили в Харвуд в качестве бесплатной служанки, в первую очередь для того, чтобы избавить тетушку от необходимости выполнять капризы вашей бабушки, если я не ошибаюсь, Я так понимаю, вашему отцу не удалось сделать столь же блестящую партию, как вашей тете.

Они подошли к фонтану и остановились. Джудит почувствовала брызги воды у себя на щеках.

– Моя мать, – отчеканила она, – происходила из благородной семьи. И мой отец, несмотря на то, что священник, – человек со средствами.

– Со средствами, – повторил Рэнналф с насмешкой в голосе, – но без состояния? И эти средства истощились до такой степени, что он вынужден был отправить одну из дочерей жить к более богатым родственникам?

Джудит обошла фонтан и направилась по другой тропинке. Лорд снова оказался рядом.

– Ваши вопросы становятся навязчивыми, – заметила Джудит, – мои дела вас не касаются, так же, как и дела моего отца.

– Вы дочь джентльмена, – мягко сказал он.

– Конечно.

– И еще вы очень злитесь.

Неужели? Почему? Потому ли, что было унизительно сознавать, что этот мужчина видит ее и знает, кто она на самом деле? Потому ли, что ее украденный сон, который поддерживал бы ее весь остаток жизни, был так грубо поруган? Потому ли, что лорд Рэнналф Бедвин остался при таких же обстоятельствах спокоен и непоколебим? Потому что он смеялся над ней и над ее семьей? Потому что Джулиана была молода, хороша собой и богата? Потому что Брануэлл растратил отцовское небольшое, но бережно накопленное состояние? Потому что жизнь была несправедлива к Джудит? А кто сказал, что она должна быть справедлива?

– И очень боитесь, – помолчав, добавил лорд. – У вас даже не хватило духу, глядя мне в глаза, рассказать сказочку про вашего якобы возлюбленного. У вас не хватило смелости даже попрощаться со мной.

– Да, – призналась она, – не хватило.

– И поэтому, – продолжил ее мысль Рэнналф, – вы выставили меня полным дураком. Меня обругала жена трактирщика за то, что я грубо обошелся с вами, и мне посоветовали пуститься в погоню, чтобы принести свои извинения.

– Мне очень жаль, – сконфуженно проговорила Джудит.

– Неужели? – Он посмотрел на нее сверху вниз, и девушка вдруг поняла, что они снова остановились. – Я бы взял тебя, даже если бы ты сказала мне правду. Ты это понимаешь? Я бы сделал тебя своей любовницей. Я бы взял тебя с собой, стал бы заботиться о тебе.

Джудит пришла в страшный гнев, причем по совершенно понятной причине. Почему самый сладкий сон в ее жизни так бесславно и болезненно завершился? Джудит почти ненавидела этого мужчину, презирала и ненавидела его за то, что он открыл ей глаза на всю неприглядность того, что произошло между ними.

– Дайте-ка подумать… – Девушка с задумчивым видом постучала пальчиком по губам. – Думаю, вам на все про все хватило бы нескольких дней, недели – самое большее. Мы были бы вместе, пока не устали бы друг от друга, что означает: пока вы не устали бы от меня. Я права? Нет, спасибо, лорд Рэнналф. Я получила удовольствие, которое не входило в наше соглашение. Если хотите, это был способ скрасить те несколько скучных дней, которые нам пришлось провести на постоялом дворе. За это время вы мне успели порядком надоесть. Понимаю, с моей сторона жестоко произносить подобные слова, тем более что вы ясно выразились, что с удовольствием провели бы в моей компании еще несколько дней или даже неделю. Поэтому-то я и ускользнула, пока вы ходили по делам. Простите меня.

Некоторое время лорд молча смотрел на свою спутницу, сохраняя непроницаемое выражение лица.

– Если вы проведете меня в розарий, я с удовольствием посижу там, пока бабушка не пришлет за мной, – нарушила тишину Джудит.

Проигнорировав ее замечание, Рэнналф заговорил довольно резким тоном:

– Вы не беременны? Это уже известно?

Если бы черная бездна смилостивилась и разверзлась под ногами Джудит, она с удовольствием провалилась бы в нее.

– Нет! – воскликнула она, зардевшись, – Конечно, нет.

– Конечно? – Характерно изогнутые брови придавали ему вид насмешливый, высокомерный и аристократический. – Дети имеют обыкновение рождаться в результате того, что было между нами, мисс Лоу. Вы знали об этом?

– Конечно, знала!

Вряд ли бывают случаи, когда человек чувствует себя более сконфуженно, подумала Джудит.

– Надеюсь, вы не думаете, что я бы позволила… Он жестом остановил ее.

– Пожалуйста, мисс Лоу, – со скучающим видом произнес он, – войдите в роль. Это точно такая же роль, как леди Макбет или Порции, которые вы исполняли. Еще раз спрашиваю: вы уверены?

– Да, – Джудит с трудом могла шевелить губами, – я полностью уверена в этом. Где находится розарий?

– Почему вы так нелепо одеты? – неожиданно спросил лорд Рэнналф.

Поджав губы, девушка обратила на него недовольный взгляд.

– Настоящие джентльмены таких вопросов не задают.

– Вы не были так одеты, когда ехали в Харвуд-Грейндж, – заметил он, – хотя я не устаю винить себя за то, что не разглядел в вас провинциальную девчушку, строящую из себя актрису и куртизанку. Надо заметить, вам это прекрасно удавалось. Но откуда вы взяли эту ужасную шляпу и совершенно не подходящее к вашей фигуре платье?

– Вы оскорбляете меня своими вопросами, – отрезала Джудит.

Вместо ответа на лице лорда Рэнналфа заиграла насмешливая полуулыбка – этот порочный человек явно издевался.

– Я подозреваю, – наконец заговорил он, – нет, я почти уверен, что, стоило вашей тетушке взглянуть па нас, как она с прискорбием обнаружила, что вы намного превосходите красотой ее дочь, и решила во что бы то ни стало изуродовать вас. Я прав?

Конечно, он не прав. Разве он ослеп? Тетя Луиза всего лишь хотела скрыть самые безобразные черты во внешности племянницы. Просто она действовала более решительно, чем ore д.

– Неужели и ваши волосы были лишь частью маскарада? – Уголок его рта дернулся и пополз вверх, что должно было означать насмешку. – Вы, случайно, не лысая под шляпкой, мисс Лоу?

– Вы становитесь навязчивы и беспардонны, лорд Рэнналф, – процедила Джудит. – Будьте так добры показать мне дорогу в розарий, или я попрошу садовника сделать это за вас.

С минуту лорд Бедвин молча смотрел на девушку, ноздри его подрагивали от сдерживаемого гнева, а потом он прищелкнул языком, отвел глаза и пошел в обратном направлении по тропинке, ведшей к фонтану. Там он свернул на примыкающую дорожку, в конце которой виднелась увитая розами решетка. Это, видимо, и был розарий.

Внутри было потрясающе красиво. Вернее, это при других обстоятельствах Джудит смогла бы по достоинству оценить великолепие этого местечка: сейчас же она лишь бегло осмотрелась вокруг. С трех сторон защищенный от ветра высокими декоративными решетками, розарий четырьмя террасами спускался к бурлившему внизу потоку. Розы были повсюду, всех цветов и оттенков, всех форм и сортов. Воздух был пропитан их тяжелым ароматом.

Джудит уселась на резную железную скамейку на верхнем ярусе и сложила руки на коленях.

– Вам не обязательно оставаться со мной, – сказала она. – Я с удовольствием посижу одна.

Лорд Рэнналф Бедвин застыл рядом, сохраняя молчание. Джудит не подняла головы, чтобы узнать, смотрит он на нее или просто наслаждается пейзажем, но ей было видно, как он ритмично постукивает по земле носком сапога. Джудит хотела, чтобы он ушел. Она не могла выносить его близости. Она не могла смириться с реальностью и признать, что ее украденный сон навеки разрушен.

Он ушел, не проронив ни слова, дав Джудит почувствовать себя брошенной.

***

Рэнналф поднялся к себе в комнату и принялся мерить помещение шагами. Она оказалась дочерью джентльмена.

Пошло все к черту! Нечего было отправлять ее в дорогу одну, без горничной, которая могла бы обеспечить девушке относительную безопасность. Ее отца убить мало за такую оплошность! Нечего ей было соглашаться ехать с ним в деревню. Нечего было флиртовать с ним и позволять украдкой срывать поцелуи.

Ей следовало бы выучить правила светского поведения, так же, как и ему.

Он знал эти правила с детства.

Опершись обеими руками о подоконник, Рэнналф сделал глубокий вдох, на секунду задержал дыхание и медленно выдохнул. Он посмотрел на расстилавшийся внизу сад. Садовник направлялся по дорожке к дому. Это значит, что стакан лимонада, который он приказал отнести ей, был благополучно доставлен.

Она не должна была соглашаться на его безумное предложение поселиться в уединенном местечке возле ярмарочной площади и уж тем более не должна была соглашаться жить с ним в одной комнате, или ужинать в его компании, или распалять его страсть потрясающей актерской игрой. Где, черт возьми, она научилась так играть? Или, подобно Сирене, носить волосы свободно распущенными по плечам.

Какого черта она легла с ним в постель?!

Она должна была знать правила. Он знал их с детства.

Рэнналф с силой ударил кулаком по подоконнику и тихо выругался сквозь зубы.

Черт возьми, ему прекрасно были известны все правила. Его отец воспитал своевольных, неуправляемых сыновей, которые ежеминутно попирали любые условности и общественное мнение. Но в то же время он воспитал и благородных мужчин, которые знали, какие правила нарушать нельзя.

Он сказал ей, что взял бы ее с собой, даже если бы ему была известна правда. Сказал, что сделал бы ее своей любовницей. Неужели? Скорее всего, нет. Однозначно нет.

Она ведь была дочерью джентльмена.

Боже, ей, может быть, до сих пор неизвестно, не случилось ли самое страшное.

С другой стороны, эта женщина – законченная лгунья, поэтому она вполне могла соврать и в отношении беременности. Очень может быть, что через девять месяцев она даст жизнь его бастарду.

Лорд Рэнналф снова ударил кулаком по подоконнику, потом, отвернувшись от окна, стал бродить по комнате из угла в угол, крепко сжав руки в кулаки.

Черт, черт, черт!

Наконец, не выдержав, лорд распахнул дверь и стремглав бросился вперед по коридору. Он ни разу не остановился, чтобы обдумать свое решение.

Джудит сидела там же, где он ее оставил, зажав руки между колен, а рядом с ней на резном железном столике стоял недопитый стакан лимонада. Видимо, этот столик садовник принес специально для нее. Взгляд девушки был устремлен на шумный поток, и она только слегка повернула олову, заслышав приближающиеся со стороны увитой цветами ограды шаги.

– Все то время, что я отсутствовал, – решительно начал Рэнналф, – я мерил шагами свою комнату, пытаясь убедить себя, что вы одна виноваты в том, что произошло. Это не правда. В этом есть и моя доля вины.

Джудит повернулась к лорду, и Бедвин увидел перед собой зеленые глаза, расширившиеся от изумления.

– Что? – переспросила она.

– Вы были невинной и неопытной юной девушкой, – продолжал он, – а меня трудно назвать невинным и неопытным. Я должен был догадаться, я должен был все понять во время… м-м… процесса.

– Вы чувствуете свою вину за то, что произошло между нами? – спросила Джудит, устремив на него недоумевающий взгляд. – Что за глупости! Ничьей вины здесь нет, все произошло по обоюдному согласию. Наше приключение закончилось, и лучше поскорее о нем забыть.

Если бы все было так просто!

– Ничего не закончилось, – возразил Рэнналф. – Я лишил вас девственности, и теперь вы, грубо выражаясь, порченый товар, мисс Лоу. Полагаю, вы не настолько наивны, чтобы не отдавать себе в этом отчета.

Щеки девушки вспыхнули. Она резко поднялась на ноги и отвернулась, уставившись прямо перед собой.

– Что заставляет вас думать… – начала она.

– О, только не мой личный опыт, – заверил ее Рэнналф. – Я, можно сказать, был опьянен выпитым вином, вашей изумительной актерской игрой и вашими прелестями. Когда вы исчезли, хозяйка постоялого двора объяснила мне, почему она после первой же ночи сменила нам простыни. Она с удовольствием сообщила, что на использованном белье были пятна крови.

Услышав эти слова, Джудит вздрогнула, как от удара.

– Вы дочь джентльмена, мисс Лоу, ~~ продолжал он, – хотя вы и не принадлежите к богатой и знатной семье. Вы принадлежите к социальному кругу, из которого ни члены моей семьи, ни мои друзья никогда не посоветовали бы мне выбрать невесту, но у меня нет выбора. Заметьте, я не виню вас. Я ругаю себя за то, что был ослеплен и не замечал очевидного, но теперь уже слишком поздно о чем-то сожалеть. Не окажете ли вы мне честь стать моей женой?

На этот раз она не шелохнулась. Ее тело напряглось. Она молчала так долго, что Рэнналф начал бояться, что она вообще не собирается отвечать. Но в конце концов Джудит нарушила тишину.

– Нет, – решительно и твердо проговорила она, развернулась и пошла вниз и остановилась у самой кромки воды.

Наверное, надо было сделать предложение в более мягкой форме, встав перед ней на колено и взяв ее за руку. А вместо этого он бросил ей в лицо жестокую правду. Эта девушка сразу почувствовала бы в его словах фальшь. Играя роль Клер Кемпбелл, она поразила его своим умом и проницательностью, его сильно тянуло к ней.

– Почему нет? – осведомился лорд Рэнналф.

– Да будет вам известно, что я не собираюсь быть ничьей обузой, – отчеканила она, – или пятном на чьей-то совести. Я поехала с вами по доброй воле, и я… я легла с вами и постель по доброй воле. Я давно хотела приобрести подобный опыт, поэтому не замедлила воспользоваться шансом. Вы абсолютно правильно назвали причину моего приезда в Харвуд. Маловероятно, что женщину в моем положении кто-то будет считать падшей или, как вы изволили выразиться, порченым товаром. Такие женщины, как я, неизбежно становятся старыми девами. Не скрою, перспектива стать в один прекрасный день замужней кажется мне соблазнительной. Я могу стать леди Рэнналф Бедвин, богатой и знатной. Но я не хочу становиться женой человека, который предложил мне руку и сердце под давлением обстоятельств, потому что оказался в ловушке. Я не стану обрекать вас на столь неравный и опрометчивый брак. Вряд ли вы будете чувствовать себя польщенным, если женитесь на мне и будете всю жизнь мучиться.

– Прощу прощения, – вмешался Рэнналф, – я не имел в виду…

– О нет, – поспешно сказала Джудит, – вы ничего не имели в виду. Вы выразились прямо. По какой, интересно, причине вы думали, что я соглашусь выйти за вас, лорд Рэнналф? Потому что вы сын герцога и сказочно богаты? Потому что мои надежды выйти замуж весьма туманны, даже будь я девственницей? Потому что, по правилам, я должна стать женой человека, который соблазнил меня и оказался достаточно благородным, чтобы сделать мне предложение, хотя вы, конечно, не соблазняли меня? Потому что вы сказали, что я окажу вам честь, если выйду за вас? Мой ответ – нет.

В душе Рэнналфа облегчение боролось с недоверием и Неотступным чувством вины. Она явно обиделась на грубую Форму, в которой было сделано предложение. Если он попросит ее, как надо, может, она сделает правильный выбор?

– Простите меня, – проговорил лорд, – я просто думал, что вам претят откровенно льстивые речи. Позвольте мне…

– Нет! – Резко повернувшись, она посмотрела ему прямо в глаза. – Это было приятное приключение, лорд Рэнналф, которое не предусматривало продолжения. Мне было любопытно, я решила удовлетворить его, и мне это удалось. У меня не было абсолютно никакого желания продолжать эту связь и уж тем более выходить за вас замуж. Да и с какой стати? Я не настолько наивна и несведуща, чтобы не понимать, каковы собой люди вашего круга. В дороге я получила лишнее тому подтверждение, а ваши сегодняшние слова окончательно убедили меня в правильности моих предположений. Вы с гордостью говорили о том, что вы далеко не невинны и обладаете большим жизненным опытом. Вы сказали, что любой, кто знает, что к чему в этом мире, понимает, что такое поведение допустимо для джентльмена как до, так и после свадьбы. Даже если бы я хотела, я не вышла бы за вас. Как я могу сознательно выйти замуж за человека, которому этот брак в тягость и который отправит молодую жену прозябать в каком-нибудь тихом, респектабельном местечке, чтобы самому в это время развлекаться и флиртовать с женщинами, как будто он до сих пор холост? Вы были нужны мне для приобретения опыта, а не для замужества. Опыт я получила и не имею ни малейшего желания его повторять. Можете считать, что вам повезло! Теперь вам не придется терпеть издевательства друзей и недовольство вашего брата герцога Бьюкасла. Всего доброго!

Странно, несмотря на то что ее быстрая речь изобиловала горькими словами и она с трудом сдерживала гнев, несмотря на ее бедную, некрасивую одежду, эта женщина по-прежнему притягивала его, заставляя вспоминать то всепоглощающее сексуальное влечение, которое он постоянно испытывал к ней в течение полутора дней и двух ночей, проведенных вместе. До сих пор Рэнналф с трудом сознавал, что перед ним та самая волшебница.

– Это ваше последнее слово? – осведомился он.

– Что из сказанного мной недоступно вашему пониманию, лорд Рэнналф? – парировала она, не отводя от него взгляд.

Но прежде чем ответить, лорд почувствовал, что они в розарии не одни. Вскинув голову, он заметил в арке садовника, который при виде хозяина смущенно откашлялся. Рэнналф вопросительно изогнул брови.

– Меня послали пригласить мисс Лоу в гостиную, милорд, – сказал он.

– Спасибо, – коротко ответил Рэнналф. Но стоило ему повернуться, чтобы предложить руку Джудит Лоу, она бросилась вверх, переходя с одной террасы на другую, придерживая обеими руками полы юбки и полностью игнорируя его существование.

Он не пошел за ней. Он остался стоять, глядя ей вслед и испытывая облегчение. Он вдруг вспомнил, что этим летом ему в любом случае придется на ком-то жениться.

Лорд Рэнналф был немного раздражен и все еще чувствовал себя виноватым. А еще, черт возьми, он был возбужден.

Глава 8

Когда коляска, в которой сидели Джудит и миссис Лоу остановилась у крыльца особняка Харвуд-Грейндж, вокруг царила страшная суматоха. Оказалось, приехали абсолютно все приглашенные. Большинство гостей уже сидели в гостиной за чашкой чая в компании тети Луизы, дяди Джорджа и Джулианы. Только несколько опоздавших гостей переодевались в отведенных для них комнатах. Многочисленные чемоданы, сумки и шляпные коробки были до сих пор раскиданы на террасе, а слуги и странного вида лакеи сновали туда-сюда, чтобы как можно скорее разнести вещи их владельцам.

– Я слишком устала, чтобы отправиться в гостиную, Джудит, – пожаловалась бабушка. – Чувствую приближение мигрени, но ты не должна пропустить такое собрание. Если нетрудно, помоги мне подняться в комнату и сбегай вниз за чашкой чая и парочкой пирожных с белой глазурью для меня. А потом надень какое-нибудь красивое платье и спускайся вниз к тете Луизе и Джулиане, чтобы они представили тебя гостям.

Джудит не собиралась ничего этого делать. Впервые с момента прибытия в Харвуд ей выдался свободный часок, и девушка не намерена была потратить его впустую. Проследив за тем, чтобы Тилли помогла бабушке устроиться на послеобеденный сон, она поспешила к себе в комнату, быстро переоделась в свое любимое простенькое платье, которому чудом удалось избежать недовольства тети Луизы, сорвала с головы убогий чепец, заменив его на соломенную шляпку, и спустилась вниз по черной лестнице, которую обнаружила несколько дней назад. Выскользнув на улицу через заднюю дверь, Джудит оказалась в огороде. Дальше до самых холмов, густо поросших деревьями, простирались зеленые луга. Девушка направилась прямиком к холмам, а потом слегка замедлила шаг, подставив лицо солнцу и свежему ветерку, ласково трепавшему непокрытые волосы и щекотавшему шею. Давным-давно Джудит не было так хорошо.

Неужели она настолько выжила из ума, что отвергла предложение руки и сердца? Отвергла предложение богатого и знатного мужчины? Мужчины, с которым провела ночь. Мужчины, которого находила мучительно прекрасным. Того, о ком она собиралась хранить воспоминания всю оставшуюся жизнь. Замужество испокон веков являлось главной целью любой женщины, причем каждая мечтала, чтобы избранник обеспечил ей безопасность, дал детей, чтобы с ним было легко общаться и, может быть, даже иметь дружеские отношения.

В течение последних лет Джудит терпеливо ждала встречи с мужчиной, который захотел бы жениться на ней, приглянулся бы отцу и понравился самой Джудит. Конечно, она отдавала себе отчет в том, что ее романтические грезы никогда не станут реальностью. Тем не менее, сегодня, а именно час назад, она отказала лорду Рэнналфу Бедвину.

Она сошла с ума?

Холмы оказались не слишком высокими, но в то же время с вершины открывался великолепный вид на окрестности. Все четыре стороны света были доступны взгляду девушки. Здесь, наверху, ветер немного окреп. Подставив лицо свежему потоку воздуха, она закрыла глаза и откинула голову назад.

Нет, она не сумасшедшая. Как она могла согласиться, когда он так явно демонстрировал свое нежелание быть связанным узами брака? И выразил свое презрение по отношению к ее социальному статусу, гораздо ниже его собственного? Да еще открыто признался, что происшедшее между ними совсем не было для него необыкновенным приключением и что он намерен продолжать в том же духе и после свадьбы? Как она могла выйти замуж за человека, которого так люто ненавидела?

Тем не менее, призналась самой себе Джудит, в ее отказе чувствовалась некая безрассудная, слепая решимость. Гордость заглушила в ней здравый смысл – так размышляла девушка, начав спуск к воде, бурлящей у подножия холма с противоположной от поместья стороны. Сейчас голос разума нашептывал, что даже если бы брак с лордом Рэнналфом повлек за собой вынужденное отшельничество в каком-нибудь глухом уголке, пока муж продолжал бы вести распутный образ жизни, это все-таки было бы замужество, Она бы стала уважаемой хозяйкой собственного дома.

Теперь же она будет влачить существование приживалки в доме дяди Джорджа, который, кажется, вообще не замечал ее присутствия, презираемая тетей Луизой и вынужденная всю жизнь быть девочкой на побегушках. Только доброе отношение бабушки скрашивало ее безрадостное пребывание в Харвуд-Грейндж. Как только Джудит почувствовала, что начинает жалеть себя, она решительно встряхнулась. Некоторым людям приходится гораздо хуже. Она могла стать женой человека, который в грош бы ее не ставил, не уделял бы ей внимания, был бы несправедлив и…

Во всяком случае, бывает и хуже.

Внизу холма расстилалось красивое уединенное озеро. По берегам росли высокая трава, дикие цветы и редкие деревья. Оно выглядело запущенным: сюда явно никто не приходил в течение долгого времени.

Может быть, подумала Джудит, это место будет на протяжении долгих дней, месяцев, лет служить ей собственным маленьким убежищем. Присев на скамейку, она опустила руку в воду, которая оказалась свежей и бодрящей, гораздо прохладнее, чем думала девушка. Зачерпнув немного воды, Джудит погрузила в нее разгоряченное лицо.

Неожиданно она поняла, что плачет. Она, которая ни разу в жизни не давала волю слезам. Тем не менее, это были слезы, казавшиеся горячими по сравнению с холодной озерной водой, а из груди рвались рыдания, которые девушка не в силах была сдержать.

Порой судьба бывает ужасно несправедливей. Всего лишь раз в жизни Джудит набралась смелости и похитила у судьбы короткий волшебный сон. Она не ждала и не просила, чтобы он продолжался. Она только мечтала, чтобы воспоминания о нем сохранились на всю жизнь.

Оказывается, она хотела слишком многого.

Теперь все в прошлом, все воспоминания поруганы. Потому что теперь лорду стало известно, что она не яркая звезда, не восхитительная актриса, которую он нашел желанной, несмотря на физические недостатки. И потому что теперь она знала, что этот мужчина достоин презрения.

Тем не менее, он только что сделал ей предложение.

А она отказалась.

Поднявшись на ноги. Джудит пустилась в обратный путь. Не хватало ей еще потеряться. Если ее хватятся в доме, тетушка Луиза позаботится, чтобы у девушки больше не было свободного времени.

Подойдя к черному ходу, она обнаружила, что кто-то запер дверь изнутри. Несмотря на усилия, тяжелая дверь не поддавалась, а на стук никто не ответил. Джудит пошла в обход к парадному крыльцу, отчаянно надеясь, что чаепитие в гостиной до сих пор продолжается и ей удастся проскользнуть наверх незамеченной.

Выйдя из– за угла и направившись ко входу в особняк, Джудит увидела, как конюхи ведут двух лошадей в конюшню, а лакеи выгружают из кареты целую гору багажа. Двое джентльменов стояли к девушке спиной, и один из них отдавал приказания нетерпеливым, даже высокомерным тоном. Джудит резко попятилась и уже готова была скрыться за углом, как второй мужчина полуобернулся, и Джудит смогла разглядеть его профиль. Она недоуменно уставилась на него, а потом, забыв всякое смущение, бросилась к нему.

– Бран! – закричала она. – Брануэлл!

Брат обернулся, изумленно поднял брови, а потом с улыбкой поспешил ей навстречу.

– Джуд! – воскликнул он. – Неужели и ты тоже здесь? Чудесно! – Сорвав с головы шляпу, молодой человек сжал ее в медвежьих объятиях и поцеловал в щеку. – А все остальные тоже приехали? Мне нравится твоя шляпка, очень соблазнительно выглядит.

Брануэлл был одет по последней моде и выглядел необыкновенно мужественно и привлекательно. Светлые кудри развевались на ветру, а на милом мальчишеском лице играла ослепительная улыбка, адресованная сестре. Джудит уже и не помнила, что собиралась предать изощренной пытке каждую частичку его тела, до самого последнего пальчика.

– Нет, – ответила она на его вопрос. – Из всей нашей семьи пригласили только одного человека, и выбор пал на меня.

– Здорово! – искренне обрадовался Брануэлл.

– Но что ты здесь делаешь, Бран?

Прежде чем он успел ответить, к ним подошел другой джентльмен.

– Так-так-та-ак, – протянул он, окидывая девушку таким красноречивым взглядом, за который отец, будь он сейчас здесь, долго ругал бы ее. – Ты меня представишь, Лоу?

– Это Джудит, – охотно подчинился Брануэлл, – моя вторая сестра. А это Хорэс Эффингем, наш сводный кузен. А, так, значит, он все-таки приехал, этот сын дядюшки Джорджа от первого брака. Тетушка Луиза будет польщена. Джудит никогда его раньше не видела. Он был на несколько лет старше Брануэлла, которому недавно исполнилось двадцать два, и на пару дюймов пониже его. Хорэс был почти одного роста с Джудит. Он выглядел более коренастым, чем Бран, обладал темными волосами и довольно выразительной красотой. Когда он улыбался, обнажались крупные белые зубы.

– Кузина, – приветствовал он, протягивая ей квадратную гладкую ладонь, – очень рад знакомству. Признаться, я даже рад, что поддался на уговоры мачехи и приехал сюда, хотя чувствовал, что здесь будет жуткая скука. Я специально привез вашего брата, чтобы немного скрасить тоску. Возьму на себя смелость называть вас просто Джудит, раз уж мы близкие родственники. – С этими словами он поднес руку девушки к губам и удерживал ее дольше, чем следовало.

– Эффингем – отличный парень, Джуд! – воодушевленно воскликнул Брануэлл. – Мы с ним ходили на скачки, и он учил меня правильно делать ставки, а потом водил меня в «Таттерсоллз» и советовал, как выбирать лошадей. Однажды он взял меня в качестве гостя в клуб «Уайте», где я сел за игровой стол и выиграл триста гиней, прежде чем проиграть триста пятьдесят. Заметь, я потерял всего лишь пятьдесят гиней, тогда как джентльмены вокруг проигрывали сотни. Господи, «Уайте»! Ты должна видеть это, Джуд, хотя, конечно, это невозможно, потому что ты женщина.

Джудит наконец пришла в себя после неожиданной встречи и оправилась от восторга. Брануэлл, единственный мальчик из пятерых детей – красивый, добродушный, веселый Бран – с детства был всеобщим любимцем. Отцу стоило огромных усилий отправить его учиться в школу, откуда он вернулся с весьма негативными отзывами. Правда, на игровом поле ему не было равных, и все мальчики считали его лучшим другом. Потом он поступил в Кембридж и, стиснув зубы, е трудом преодолевал каждый экзамен. Однако молодой человек не был заинтересован ни в церковной, ни в политической карьере, его не привлекали ни юриспруденция, ни военная или дипломатическая служба. Он не знал, чего хочет от жизни, и как-то даже сказал, что ему надо жить в Лондоне и общаться с нужными людьми, которые помогут понять, в какой области лежат его таланты и как ему лучше использовать свои возможности, чтобы заработать состояние.

За год после окончания Кембриджа Брануэлл спустил все деньги, которые отец отложил на его содержание, а потом и те, что были предназначены для скромного приданого четырем сестрам. Сейчас он подбирался к той сумме, которую отец отложил на черный день. Тем не менее, никто не мог противостоять обаянию этого юноши, и все надеялись, что он скоро перебесится и поймет, что пришло время восстанавливать благосостояние семьи. Даже отец, который отличался строгостью по отношению к дочерям, не видел в характере и поведении Брануэлл а ничего такого, что не пройдет со временем.

– Рада познакомиться с вами, мистер Эффингем, – вежливо произнесла Джудит, высвобождая свою ладонь, как только это стало возможно. – И я безумно рада видеть тебя снова, Бран. Но мне надо спешить. Бабушка вот-вот проснется, и я должна узнать, не нужно ли ей чего.

– Бабушка? – переспросил Брануэлл. – Я и забыл, что старушка живет здесь. Она превратилась в старую каргу, Джуд?

Девушке не понравился неуважительный тон брата.

– Я очень тепло к ней отношусь, – искренне произнесла она. – Как только приведешь себя в порядок с дороги, зайди к ней засвидетельствовать свое почтение, Бран.

– Если с бабушкой будет находиться Джудит, то я приду вместе с тобой, Лоу! – со смехом воскликнул Хорэс Эффингем.

Но Джудит не ответила на его слова, так как уже спешила к дому, сравнивая свое положение с положением Брануэлла. Она жила здесь на правах бесплатной служанки, тогда как брат приехал в качестве гостя. Тем не менее, именно он к был всему причиной – Брануэлл стал источником бед всей семьи. Если бы не он, она никогда не оказалась бы в том почтовом экипаже. Она не оказалась бы в Харвуд-Грейндж. Нет никакого смысла начинать жалеть себя. Джудит с облегчением отметила, что в холле и на лестнице никого не было. Поднимаясь в свою комнату, она слышала звуки голосов из гостиной.

***

Как и все члены семейства Бедвин, Рэнналф не питал особой любви ко всякого рода светским мероприятиям, будь то бал в Лондоне во время сезона, собрание в Брайтоне или на другом курорте, домашние праздники в любое время года. Он сразу понял, что праздник в Харвуде обещает быть ужасно пресным. К сожалению, избежать его было невозможно. Следующие две недели ему придется посвятить настойчивым ухаживаниям за мисс Эффингем. В течение этих, четырнадцати дней или чуть позже он должен будет сделать девушке предложение.

Два предложения двум разным женщинам с разницей в месяц. Причем не стоило опасаться, что во второй раз он снова услышит «нет».

Стоило Рэнналфу войти в гостиную Харвуд-Грейндж, как он ясно понял, что является здесь почетным гостем, несмотря на то, что не остановился в доме, как все остальные. Он был не только дорогим гостем, но и главным претендентом на руку мисс Джулианы Эффингем. Сразу по приходе мать девушки провела его по гостиной, чтобы представить ему тех из присутствующих, с кем он не был знаком, – таких, кстати, оказалось большинство, – причем она попросила дочь сопровождать их. Потом она попросила лорда отвести Джулиану в столовую, где выяснилось, что за ужином они будут сидеть рядом.

Ему было интересно узнать, что одним из гостей был Брануэлл Лоу, красивый русоволосый молодой человек, скорее всего брат Джудит. Кажется, Клер Кемпбелл упоминала его в рассказе о своей семье? Ни самой Джудит, ни миссис Лоу поблизости не оказалось, чему Рэнналф был несказанно рад. Сказать, что он был смущен после их разговора в саду, а особенно в розарии, значило не сказать ничего. Эта женщина отказала ему!

Мисс Эффингем показалась лорду слишком юной и пугающе пустоголовой. Она говорила исключительно о вечеринках, на которых присутствовала в Лондоне, и о том, как то один, то другой, – в основном титулованные джентльмены делали ей комплименты и приглашали потанцевать, тогда как она уже обещала все танцы другим. Она искренне полагала, что каждый танец должен повторяться в три тура вместо двух, чтобы подольше потанцевать и чтобы больше джентльменов имели возможность пригласить понравившуюся даму. Потом она поинтересовалась, что думает об этом лорд Рэнналф.

Лорд посчитал – или сделал вид, что считает, – это необычайно остроумным заявлением и предложил донести его до сведения самых известных лондонских хозяек, а в особенности до хозяйки Олмака.

– Что бы вы сделали, – спросила мисс Эффингем, глядя па своего спутника огромными голубыми глазами и занеся ложку над пудингом, – если бы вы хотели потанцевать с женщиной, чья бальная карточка была полностью расписана, несмотря на то, что ей тоже отчаянно хотелось потанцевать с вами?

– Я бы похитил ее, – сказал он и увидел, как глаза девушки стали еще больше от удивления, и услышал ее легкий звенящий смех.

– О, вы никогда бы так не поступили, – возразила она, – признайтесь! Вы бы устроили грандиозный скандал. А потом вам пришлось бы сделать ей предложение.

– Вовсе нет, – парировал Рэнналф. – Я бы отвез ее в Гретна-Грин и женился вопреки воле света.

– Как романтично, – прошептала девушка, издав еле слышный вздох. – Вы правда так поступили бы ради любимой женщины?

– Только если бы у нее в бальной карточке не осталось для меня места.

Джулиана рассмеялась.

– Если бы она могла читать ваши мысли, то позаботилась бы, чтобы в карточке не осталось ни одной свободной строчки. А потом ее бы похитили… Но ведь вы никогда бы не совершили такой безрассудный поступок? – Облачко сомнения омрачило голубизну ее глаз.

Рэнналф устал от этой глупой игры.

– Если я увлечен женщиной, – проговорил он, – то стараюсь приходить на бал достаточно рано, чтобы оставить себе хотя бы один танец с ней.

Уголки ее губ печально опустились.

– И много таких женщин, которыми вы увлечены, лорд Рэнналф?

– В данный момент, – ответил он, устремив на нее свой взгляд, – я вижу только одну, мисс Эффингем.

– О-о.

Скорее всего, девушке было отлично известно, какой хорошенькой она выглядит, когда вот так складывает губки. Потрясенное выражение на мгновение задержалось на ее лице, потом Джулиана вспыхнула и уткнулась носом в тарелку. Рэнналф воспользовался случаем, чтобы повернуться к миссис Хардииг, матери Беатрис Хардинг, сидевшей с другой стороны от него, и обратиться к ней с репликой. Вскоре после этого леди Эффингем встала из-за стола, дав понять дамам, что пора удалиться в гостиную и предоставить джентльменам полную свободу.

***

Первым человеком, которого увидел Рэнналф, войдя через полчаса в гостиную, оказалась Джудит Лоу, сидевшая у камина рядом с бабушкой. На ней было надето бледно-серое шелковое платье, такое же бесформенное, как и то полосатое из хлопка, в котором она приезжала днем в Гранд-мезон. И снова на ней был чепец. Он был немного поприличнее давешнего, но тоже полностью скрывал ее волосы. Лорд Рэнналф обратил внимание, что девушка держит для пожилой леди чашку с блюдцем, пока та ловко расправлялась с куском торта.

Сделав вид, что не замечает этих двух леди, он галантно поклонился мисс Лоу, которая улыбнулась и кивнула ему в ответ. Лорд Рэнналф с любопытством отметил, что для всех присутствующих в гостиной Джудит Лоу была как будто невидимкой, так же, как и для него, когда их впервые представили друг другу. Вся ее живая, чувственная красота была искусно замаскирована.

Сэр Джордж Эффингем пригласил его за стол для игры в вист, но леди Эффингем решительно взяла лорда за руку и подвела к фортепиано, за которым сидела Маргарет Стеббинз, развлекая гостей фугой Баха.

– Следующая очередь твоя, Джулиана, дорогая, – сказала леди Эффингем, даже не дав Маргарет закончить. – Лорд Рэнналф пришел как раз вовремя, чтобы перелистывать тебе страницы нот.

Рэнналф внутренне приготовился провести вечер и компании глупо хихикающих в ответ на его флирт и комплименты юных леди и не менее глупых, но зазнавшихся молодых джентльменов, которые не в силах были парировать ни одной его остроты. Он чувствовал себя столетним старцем.

От его внимания не укрылось, что Джудит Лоу была постоянно занята, выполняя просьбы бабушки. Она без конца совершала рейды между чайным подносом и креслом пожилой леди. Дважды выходила из комнаты по ее приказанию. В первый раз девушка вернулась с бабушкиными очками, которые та положила на стол и ни разу не использовала. Во второй – принесла кашемировую шаль, которая была свернута, повешена на ручку кресла и благополучно забыта. Тем не менее, как показалось Рэнналфу, две дамы оживленно беседовали, улыбались и явно наслаждались обществом друг друга.

Он с улыбкой сделал комплимент мисс Эффингем, которая закончила играть второе произведение и явно ждала, что ее попросят сыграть на бис. В то же время почтенная мисс Лилиан Уоррен и ее сестра ждали своей очереди у фортепиано.

Внезапно возле чайного подноса произошло какое-то замешательство. Джудит Лоу, видимо, наливала чай, когда кто-то, а именно Хорэс Эффингем, задел ее локоть. Чай пролился на грудь девушки, так что потемнел серый шелк платья, оно стало полупрозрачным и прилипло к телу. Девушка вскрикнула, и Хорэс тут же достал платок, вознамерившись самолично промокнуть мокрое место. Одной рукой Джудит пыталась отвести его руку, а другой отлепить мокрую ткань от груди.

– Джудит! – дурным голосом заорала леди Эффингем. – Ты неуклюжая растяпа! Быстро выйди отсюда!

– Нет-нет, это произошло но моей вине, – вмешался Эффингем. – Позвольте мне вытереть вам платье, кузина.

В глазах молодого человека Рэнналф заметил похотливую усмешку.

– О Боже, – пробормотала мисс Эффингем, – Джудит выставила себя на посмешище.

Рэнналф поймал себя на том, что, стиснув зубы, направляется к креслу миссис Лоу, чтобы вытащить у нее из-под локтя шаль. Он быстро подошел к чайному столику и набросил девушке сзади на плечи шаль, не дотронувшись до нее. Она обернулась с выражением удивления и благодарности на лице, в то время как руки ее быстро запахнули шаль.

– О, – выдохнула она, – спасибо. Рэнналф коротко кивнул.

– Вы не обожглись, мэм? – осведомился он. Неужели никто не заметил, что девушка вылила на себя горячий чай?

– Совсем чуть-чуть. Ничего страшного. – Резко развернувшись, она бросилась вон из комнаты, но Рэнналф успел заметить, как Джудит с силой закусила губу.

Лорд встретился взглядом с Хорэсом. Похотливое выражение на лице молодого человека сменилось подозрительным прищуром.

– Как это галантно, – протянул он, – подать шаль, чтобы помочь даме сгладить неловкость.

Он сделал это нарочно, неожиданно понял Рэнналф, всмотревшись в лицо этого джентльмена. Боже правый, это было подстроено!

– Она могла серьезно обжечься, – коротко сказал он. – Я бы посоветовал в будущем, вести себя осторожнее вблизи чайных подносов.

Хорэс Эффингем подмигнул Рэнналфу и прошептал:

– Я обжегся, а она отделалась лишь испугом. Так же, как и вы, Бед вин, бьюсь об заклад. Вам пришла в голову отличная идея, как оказаться к ней поближе.

В этот момент леди Эффингем снова подала голос, но теперь в ее словах чувствовались смех и веселье.

– Продолжайте веселиться, дорогие гости, – сказала она. – Прошу прощения за эту маленькую неприятность.

Боюсь, моя племянница не привыкла, вращаться в высшем обществе и очень стесняется.

– Да что ты, тетушка, – возразил молодой Брануэлл Лоу, – Джудит никогда не была неуклюжей, это вышло случайно.

– Лорд Рэнналф! – Миссис Лоу потянула его за рукав, и, обернувшись к пожилой леди, он понял, что происшествие очень расстроило ее. – Спасибо, что вы оказались единственным здравомыслящим человеком в этой комнате и помогли Джудит сгладить неловкость. Мне надо немедленно подняться наверх и посмотреть, не сильно ли она обожглась.

Опершись пухлыми руками о подлокотники кресла, старушка с трудом поднялась на ноги.

– Позвольте мне, мэм. – Рэнналф предложил ей руку.

– Вы очень добры. – Миссис Лоу тяжело навалилась на его руку. – Из-за летней жары у меня опухают лодыжки… Мне даже становится тяжело дышать.

Скорее всего, подумал про себя Рэнналф, всему виной огромное количество пирожных, которое поглощает эта леди, и ее праздный образ жизни.

– Разрешите проводить вас, мэм?

– Ну что же, я не откажусь, если вам нетрудно, – ответила миссис Лоу. – Знаете, я хотела не столько чашку чаю, сколько чтобы Джудит отошла от меня и пообщалась с гостями. Она очень стеснительная и даже настояла, чтобы поужинать вместе со мной наверху, потому что я слишком устала, чтобы спускаться в гостиную. Я надеялась, кто-нибудь заговорит с ней и все будет хорошо. Я очень зла на Луизу за то, что она не представила девочку гостям. Думаю, у нее сейчас другое на уме.

Рэнналф собирался проводить старушку только до конца лестницы, но она так тяжело опиралась на него, что он отвел ее до самой комнаты. Лорд был уверен, что это комната миссис Лоу, но та вдруг подняла морщинистую руку и постучала. Дверь открылась почти мгновенно, и Рэнналф не успел скрыться. Джудит сняла платье и чепец. Ее волосы были заколоты, но прическа кое-где растрепалась, так что длинные локоны блестящих рыжих волос спускались на плечи. На ней была свободная сорочка, ворот которой она придерживала рукой. Тем не менее, V-образный вырез открывал грудь девушки от плеч до ложбинки. Кожа сильно покраснела.

Ее щеки сравнялись цветом с обожженным, участком кожи.

– Я думала, горничная принесла мне мазь. – Девушка смотрела на миссис Лоу, но Рэнналф знал, что она остро ощущает его присутствие. Ее рука сильнее сжала ворот сорочки.

– Ты обожглась, Джудит, милая! – воскликнула миссис Лоу, высвободившись и бросившись к девушке с такой быстротой, какой Рэнналф от нее не ожидал. – Бедная моя девочка.

– Ничего страшного, бабушка, – закусив губу, проговорила Джудит. Но Рэнналф заметил выступившие у нее на глазах слезы и понял, что девушке очень больно.

– Позвольте мне, – сказал он, – найти горничную и лично проследить за тем, чтобы мазь без промедления доставили наверх. А пока, мисс Лоу, приложите к обожженному месту холодное мокрое полотенце, чтобы уменьшить жжение.

– Спасибо, – проговорила Джудит, встретившись с ним взглядом. На какое-то мгновение они неотрывно смотрели друг другу в глаза, а потом она отвернулась, и миссис Лоу обняла ее за плечи.

Рэнналф поспешил уйти, злорадно обдумывая план, как ему искупать Хорэса Эффингема в чем-нибудь гораздо более горячем, нежели просто чай.

Глава 9

Целых два дня Джудит не выходила из своей комнаты, залечивая саднящую грудь. Бабушка, которая забыла о собственных недугах, часто навещала ее. Приносила книги, конфеты, домашние новости и каждый раз просила внучку лечь в постель и хоть немного поспать. Тилли по приказу бабушки приносила в спальню Джудит подносы с едой и каждые четыре часа меняла компресс с лечебной мазью.

Хорэс Эффингем передал с Тилли букет цветов и записку в которой он сообщал, что цветы он собрал лично, и желал девушке скорейшего выздоровления.

Брануэлл пришел проведать сестру.

– Как тебе домашний праздник в Харвуд-Грейндж? – поинтересовалась Джудит, после того как брат справился о ее здоровье.

– О, я замечательно провожу время! Сегодня утром мы ездили верхом в аббатство Клайнбурн. От него остались одни руины, но зрелище все равно впечатляет. Сперва мы заехали в Грандмезон за Бедвином. Мне кажется, Джулиана ему нравится, но, попомни мои слова, сердце ее будет разбито. Все члены семейства Бедвин – птицы высокого полета. Бьюкасл, я имею в виду главу семьи, герцога Бьюкасла, всем известен своим высокомерием и вряд ли одобрит брак собственного брата с дочерью простого баронета.

– Рада, что прогулка тебе понравилась, – улыбнулась Джудит. Интересно, что сказал бы Брануэлл, узнай он, что лорд Рэнналф Бедвин не далее как вчера сделал ей предложение?

– Послушай, Джуд, – резко поднявшись со стула, молодой человек пересек комнату и остановился у окна спиной к девушке, – не могла бы ты одолжить мне несколько фунтов? Может быть, фунтов тридцать?

– Нет, совершенно точно… нет, – ответила Джудит. – Сомневаюсь, что мне удалось бы наскрести и пару шиллингов, даже если вытрясти весь кошелек. А зачем тебе нужны тридцать фунтов? – Для Джудит это была огромная сумма.

Пожав плечами, Брануэлл повернулся к ней с глупой улыбкой на лице.

– Не важно. Это пустяковые деньги, и Эффингем просил меня не беспокоиться об этом. Но мне ненавистна мысль, что я ему должен. Скрепя сердце я согласился, чтобы он оплачивал все мои дорожные счета, да и то потому, что отец в последнее время стал слишком прижимистым. Он что, на что-нибудь копит?

– Неужели дорога сюда обошлась тебе в тридцать фунтов? – Джудит была поражена.

– Ты не представляешь, что значит быть джентльменом и путешествовать в компании других джентльменов, Джудит, – терпеливо начал брат. – Мне нельзя отставать от других, не могу же я выглядеть деревенщиной в безразмерных камзолах, старинных панталонах и сапогах, которые выглядят так, словно были сшиты подмастерьем деревенского сапожника. Кроме того, мне необходимы были модный экипаж и приличная лошадь в упряжке. И если уж ты вознамерился стать светским человеком, то обязан посещать те же места, что и другие джентльмены, – клубы, скачки, «Таттерсоллз».

– Бран, ты и другим людям должен деньги?

Сделав беспечный жест рукой, молодой человек улыбнулся сестре, хотя улыбка вышла несколько напряженная.

– Каждый человек имеет долги, – сказал он. – Это даже странно, если настоящий джентльмен не должен половину своего состояния портному, сапожнику и галантерейщику.

– А карточные долги у тебя тоже есть? – вырвалось у Джудит. Честно говоря, ей вовсе не хотелось этого знать.

– Самые пустяковые. Я не то что некоторые джентльмены, которые должны тысячи фунтов. Люди, Джуд, проигрывают целые поместья из-за одной плохой карты. Я никогда не ставлю на кон то, что не могу позволить себе проиграть.

У Джудит не хватило смелости уточнить сумму его долга.

– Бран, когда ты собираешься определиться с карьерой? – осведомилась она.

– Вообще-то, – рассмеялся брат, демонстрируя свой веселый нрав, – я собираюсь жениться на богатой девушке. Жаль, что Джулиана положила глаз на Бедвина, хотя, осмелюсь сказать, у нее нет ни одного шанса заполучить его. Но я слышал, что папа сестер Уоррен богат, как Крез, и к тому же они обе достаточно симпатичные. Правда, не думаю, что их папа примет меня с распростертыми объятиями.

Брануэлл говорил так, словно все это было не более чем шуткой, но Джудит подозревала, что на самом деле у брата серьезные намерения. Совершенно очевидно, что он снова погряз в долгах. Неизвестно, удастся ли отцу вызволить его на этот раз и не обанкротиться самому. Что же будет с мамой и сестрами?

– Да ладно тебе, Джуд, – Брануэлл подошел к девушке и взял ее за руки, – не расстраивайся ты так. Я сумею выпутаться, не стоит обо мне беспокоиться. Кстати, ты сильно обожглась?

– Через пару дней все пройдет.

– Отлично! – Он сжал ее ладони. – Если вдруг в течение ближайших двух недель тебе посчастливится получить несколько фунтов – может быть, папа пришлет содержание, – не могла бы ты одолжить мне немного? Ты же знаешь, я умею быть благодарным, а кроме того, вряд ли ты много здесь тратишь.

– Я не ожидаю никаких денег, – ответила Джудит.

– Понимаю, – нахмурился Брануэлл. – Ты приехала в этот дом с визитом, не правда ли, Джуд? Ты же не хочешь сказать, что отец прислал тебя сюда жить за счет дядюшки Джорджа? Это означало бы полный крах. Что случилось с отцом?

«Ты причина всех несчастий отца, – подумала Джудит, – и наших тоже». Она вдруг страшно разозлилась и уже собиралась накинуться на брата и высказать ему всю нелицеприятную правду о положении в доме, которая странным образом не касалась Брануэлла, но ей помешал приход горничной, которая принесла новую мазь и таблетку снотворного.

– Тебе придется извинить меня, Бран, – сказала Джудит, – мне надо немного отдохнуть.

– Конечно. – Молодой человек поднес руку сестры к губам и улыбнулся своей самой сладкой улыбкой. – Позаботься о себе, Джудит. Ты даже представить себе не можешь, как мне приятно, что одна из моих сестер находится здесь. Ты же знаешь, я всегда по сеем вам скучаю.

Если бы кто-то взялся за него, из Брануэлла мог бы выйти толк. К сожалению, самой девушке сейчас было не до воспитания. Она мучилась от боли. Кто бы мог подумать, что маленькая чашка чая может причинить столько страданий!

На третий день после ленча Джудит отважилась спуститься вниз. Она хотела отыскать бабушку, А больше ни с кем не желала встречаться. Но по иронии судьбы первым, кого увидела Джудит, спустившись по лестнице, оказался Хорэс Эффингем, который поспешил к ней навстречу, всем своим видом излучая удовольствие.

– Джудит, – воскликнул он, – наконец-то вы выздоровели! Я приношу глубокие извинения за мою неловкость. Пойдемте в гостиную. Мы все пытаемся решить, что делать сегодня после обеда, раз уж дождь закончился и небо прояснилось. Прошу вас, скажите свое мнение.

С этими словами молодой человек предложил ей руку.

– Мне бы не хотелось этого делать, – призналась Джудит, – я никого из гостей не знаю. Вы не видели бабушку, Хорэс?

– Говорите, что никого не знаете? Признаюсь, вы меня шокировали. Неужели никто не догадался представить вас гостям?

– Это не имеет значения, – покачала головой Джудит.

– Напротив, имеет. Я не могу позволить себе отпустить вас после трех дней терпеливого ожидания. Пойдемте.

Девушка нехотя оперлась на предложенную ей руку и тут же оказалась неприлично близко прижата к боку мужчины, который повел ее в гостиную. В течение следующих нескольких минут она пришла к выводу, что это была хорошая идея – познакомить ее с гостями. В конце концов, она была не совсем обычной прислугой в этом доме, и будет просто неловко полторы недели постоянно сталкиваться с людьми, которым она не была официально представлена, Конечно, выглядела Джудит как прислуга. Брануэлл улыбнулся и спросил, как она себя чувствует, миссис Хардинг посочувствовала приключившемуся с ней несчастью, а Джулиана выказала свою радость по поводу того, что Джудит выздоровела и сможет наконец избавить их от надоедливой бабушкиной болтовни и ее нескончаемых просьб. Большинство гостей, однако, проявили вежливость при знакомстве с девушкой, но никто не сделал попытку вовлечь ее в разговор.

Джудит с удовольствием ретировалась бы, как только церемония представления ее гостям закончилась, но ей пришлось на минуту задержаться, потому что дворецкий объявил о прибытии леди Бимиш и лорда Рэнналфа Бедвина.

– А-а, вот еще два человека, с которыми я хочу вас познакомить, кузина, – сказал Хорэс, направляясь к вновь прибывшим.

– Я уже имела такую честь, – попыталась выпутаться из ситуации Джудит, но было слишком поздно – ей не удалось избежать столкновения лицом к лицу с лордом.

– Мисс Лоу, – поприветствовал ее Бедвин, отвесив вежливый поклон, – надеюсь, вы снова в добром здравии?

Сделав реверанс, Джудит решительно попыталась отогнать воспоминания об их последней встрече: он тогда стоял на пороге ее спальни рядом с бабушкой и давал советы, как лечить ожог, глядя на нее с искренним участием, а потом отправился вниз, чтобы поторопить служанку с лечебной мазью. А ведь после того, что произошло ранее, Джудит хотелось только ненавидеть этого человека и забыть о нем.

– Рэнналф рассказал мне о приключившемся с вами несчастье, – вмешалась леди Бимиш. – Надеюсь, вы не слишком пострадали, мисс Лоу?

– Нет, ничего страшного, спасибо, мэм, – заверила ее Джудит. – Мне гораздо лучше.

Джулиана хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Она выглядела необычайно притягательно в муслиновом платье цвета нарциссов. Ее светлые локоны при каждом движении колыхались.

– Мы решили, – провозгласила она, – пойти прогуляться по лесу, а потом попить чаю на поляне. Раз пришел лорд Бедвин, нет смысла ждать. – Она лучезарно улыбнулась, а Джудит невольно взглянула на лорда Рэнналфа, увидела, как тот поклонился, выражая свое молчаливое согласие, и одобрительно посмотрел на девушку.

Это ранило Джудит. Глупо, конечно, но ей стало больно.

– Мы только захватим свои шляпки и накидки, и можно будет отправляться, – сказала Джулиана.

Ее планы вызвали всеобщее одобрение. Комната наполнилась оживленной беседой, как только все гости встали со своих мест и поспешили переодеться.

– Мне надо найти бабушку, – прошептала Джудит, высвободившись наконец из цепких рук Хорэса.

В этот момент в дверях гостиной показались бабушка и тетя Луиза, так что пожилая леди услышала слова внучки.

– Не стоит беспокоиться обо мне, любовь моя, – сказала она, ласково улыбнувшись девушке. – Сара составит мне компанию. Теперь, когда ты выздоровела, беги развлекайся с молодыми людьми.

– После нескольких дней вынужденного заточения свежий воздух пойдет вам на пользу, мисс Лоу, – заметила леди Бимиш.

Тетушка Эффингем, естественно, придерживалась иного мнения.

– Мне понадобится твоя помощь, Джудит, – резко сказала она, – Очень жаль, что твоя неуклюжесть стала причиной столь длительного ничегонеделания.

– Но, дорогая мачеха, – заискивающе улыбаясь, запротестовав Хорэс, – я тоже очень нуждаюсь в помощи Джудит. Благодаря ей я не чувствую себя здесь лишним. Может быть, ты не заметила, что джентльменов на этом празднике несколько больше, чем юных леди.

– А все потому, что ты не сказал мне, что приедешь, Хорэс, – ответила тетушка, как будто опечалившись, – и что привезешь с собой Брануэлла.

– Джудит, – Хорэс поклонился девушке, – идите к себе в комнату и захватите накидку.

Жизнь в Харвуде оказалась еще тяжелее, чем ожидала Джудит. Несмотря на то что мать всегда находила девочкам работу по дому и отец требовал строгого исполнения правил поведения, Джудит никогда не чувствовала себя абсолютно бесправной дома или начисто лишенной свободы передвижения. Во всяком случае, к ее мнению нередко прислушивались. Здесь все было по-другому. Гости были бы удивлены узнай, что Джудит предпочла бы выполнить любое поручение тетушки Эффингем, вместо того чтобы прогуливаться по лесу в компании Хорэса и людей, среди которых она чувствовала себя абсолютно чужой. Кроме того, перед глазами девушки все время были Джулиана и лорд Рэнналф Бедвин, которые шли рука об руку. Девушка оживленно болтала, а лорд наклонялся все ниже, чтобы уловить каждое ее слово. Несколько раз раздавался взрыв дружного смеха, и Джудит невольно вспоминала время, когда он вот так смеялся с ней, особенно случай перед деревенским магазином, когда он рассматривал смешную табакерку.

Шумная компания углубилась в заросли деревьев, меж которых вилась тропинка, ведшая к западному крылу дома. Все здесь было устроено с претензией на изящество. По обеим сторонам от тропинки росли дикие цветы, на глаза гуляющим то и дело попадались скамеечки и уединенные беседки, расположенные на возвышенностях, с которых открывался живописный вид на дом и часть парка. Эта рощица была специально предназначена для того, чтобы укрыть человека от летней жары или пронизывающего осеннего ветра.

Джудит была не в силах по достоинству оценить царившее вокруг великолепие, она только отметила про себя, что эта рощица может в будущем послужить ей еще одним убежищем, как только выдастся свободный часок.

Теперешняя прогулка не доставляла ей ни малейшего удовольствия. Хорэс игнорировал всех присутствующих, сконцентрировав на Джудит все свое внимание. И хотя он был далек от флирта, его поведение обескураживало девушку. Сначала молодой человек попытался взять ее под руку, но Джудит крепко сцепила руки за спиной. Потом он старался замедлить шаг, чтобы оказаться позади остальных, но она намеренно прибавляла шаг, как только между ними и Другими гостями образовывалось расстояние. Взгляд молодого джентльмена был устремлен больше на девушку, чем на окружающую природу, особенно на ее грудь, которую даже свободное платье не могло скрыть полностью. Хорэс вспомнил, как прилипло к ее телу мокрое платье, заметил, что девушку с такой фигурой следует одевать в более подходящие наряды.

– Мне кажется, мачеха приложила руку к вашим нарядам и шляпкам, – начал он. – Она намерена этим летом выдать Джулиану замуж, желательно за Бедвина. Вы не заметили, насколько моя сводная сестра красивее всех приглашенных девушек? – Хорэс усмехнулся. – Мачеха не сможет вынести соперничества в столь важный момент, особенно со стороны кузины.

Джудит так и не смогла придумать достойный ответ на его замечание, поэтому предпочла промолчать. Она убыстрила шаг, чтобы нагнать мистера Питера Уэбстера и мисс Терезу Кук, ближайшую к ним пару. Но Хорэс вдруг издал возмущенный возглас и остановился. Как выяснилось, ему в подошву забился камень. Он облокотился рукой о ствол дерева, поднял ногу, чтобы вытащить его, так что девушка оказалась зажатой между ним и деревом.

– Ну вот, порядок, – удовлетворенно произнес Хорэс через несколько секунд, поставил ногу на землю и с улыбкой взглянул на Джудит.

Девушку смутила его близость, а кроме того, они оказались на порядочном расстоянии от других.

– Знаете, Джудит, – вкрадчиво заговорил он, скользнув взглядом по лицу девушки и задержавшись на ее груди, – я бы мог сделать ваше пребывание в Харвуде весьма приятным, а еще я мог бы наносить визиты в этот дом гораздо чаще, чем раньше.

Проследив за движением его руки, Джудит поняла его намерения. Отшатнувшись, она сделала шаг вперед, чтобы обойти Хорэса, но, поскольку молодой человек не сдвинулся с места, она против воли еще ближе придвинулась к нему.

– Меня вполне устраивает мое нынешнее положение, – сказала она. – Мы отстали.

Хорэс хрипло рассмеялся, в то время как его рука, добившись своего, сомкнулась на ее груди. Но только на мгновение. Он опустил руку и отступил назад, потому что в этот момент раздался треск сучьев, свидетельствовавший о приближении посторонних. Увидев Брануэлла, Джудит чуть было не закричала от радости.

– Ого! – воскликнул он. – У вас, кажется, проблемы?

– Мне чуть было не пришлось просить твою сестру помочь мне снять сапог, – рассмеялся Хорэс. – В подошву забился камешек, и вытащить его оказалось дьявольски трудно.

– Понятно. Значит, Бедвин ошибся. Он послал меня назад, потому что ему показалось, будто Джудит чувствует себя не в своей тарелке и необходимо, чтобы кто-нибудь проводил ее домой. Так ты вытащил камешек?

– С трудом, – отозвался Хорэс, протягивая девушке руку. – Джудит, давайте отпустим Брануэлла к той леди, которой посчастливилось оказаться в его компании на этой прогулке. Вы знаете, что ваш брат стал любимцем всех приглашенных дам?

Девушка, однако, не хотела упускать неожиданно представившуюся возможность избавиться от своего спутника.

– Продолжайте без меня, – поспешно сказала она. – Не нужно меня провожать, я действительно чувствую слабость. Пойду посижу с бабушкой и леди Бимиш или, может быть, поднимусь к себе и прилягу.

– Ты уверена, Джуд? – озабоченно спросил Брануэлл. – Я с удовольствием пойду с тобой.

– Абсолютно уверена, – улыбнулась девушка. Несколько минут спустя она выбралась из рощицы и устремилась домой, в безопасность собственной спальни. У нее мурашки бегали по спине. Рука Хорэса Эффингема напоминала прикосновение змеи. Во всяком случае, у Джудит возникла такая ассоциация. Он предложил ей стать его любовницей. Неужели все мужчины одинаковые?

Неожиданно она вспомнила, что именно лорд Бедвин послал ей на помощь Брануэлла. Он правда решил, что ей плохо? Или догадался, что происходит на самом деле? Но каким образом он вообще обратил внимание, что они с Хорэсом исчезли?

Внезапно она поняла, что не может сразу вернуться в Дом. Даже если она спрячется у себя в комнате, покоя ей не видать. Правда, вряд ли ей удастся дойти до спальни, не встретив по дороге бабушку или тетю Эффингем. Девушка была слишком возбуждена, чтобы сносить искреннюю доброту одной или острое раздражение другой.

Повернувшись спиной к дому, она бросилась бегом через огороды, пересекла задний двор и через пару минут взбиралась вверх по склону холма. Она собиралась посидеть на берегу озера, чтобы свежий воздух и прекрасный пейзаж успокоили расшалившиеся нервы. Озерная гладь выглядела соблазнительно-прохладной. Джудит содрогнулась, словно вновь ощутив на груди мужскую ладонь. Она чувствовала себя грязной.

***

После трех дней, проведенных в компании мисс Эффингем и ее гостей, Рэнналф мечтал об уединении в Линдсей-Холле, герцогской резиденции, где он до сих пор проводил большую часть времени. Там никогда не устраивались домашние праздники, а гостей отбирали очень тщательно, приглашая только тех, кто способен высказывать разумные мысли. Фрея и Морган, его сестры, были, конечно, чересчур упрямыми и непослушными, с ними было нелегко управиться, и они отличались от остальных юных леди своего круга, но Рэнналф с удовольствием променял бы неделю в компании благородных леди Уоррен, мисс Хардинг, мисс Кук и леди Маргарет Стеббинз на день в обществе родственниц. Все эти дамы составляли своего рода свиту мисс Эффингем, которая хвасталась перед ними Рэнналфом, как будто он был новой призовой болонкой.

«Я просто не смогу этого сделать», – думал он, оказываясь в обществе мисс Эффиигем. Он не сможет жениться на ней и всю жизнь терпеть ее очаровательную глупость. Да с ней он через год с ума сойдет! Фрея и Морган сделают из девушки мишень для насмешек, а Бьюкасл заморозит ее своим знаменитым высокомерным взглядом.

Однако следом за этой мыслью ему на ум приходило данное бабушке обещание постараться взглянуть на мисс Эффингем как на свою невесту. Он достаточно времени провел с пожилой леди и понял, что она серьезно больна. Она будет страшно разочарована, если к концу лета он даже не обручится. Такое потрясение вполне может ускорить ее кончину, а этого Рэнналф никак не мог допустить.

Поэтому он продолжал играть в глупые игры с мисс Эффингем, отвечать на ее флирт, очаровывать ее подруг, шутить с молодыми людьми, в компании которых он чувствовал себя восьмидесятилетним стариком, хотя большинство из них были всего на несколько лет моложе его.

Он решительно избавился от чувства вины перед Джудит Лоу. То, что произошло между ними, было отнюдь не совращением невинности, тем более что эта женщина его обманула. Он исполнил свой долг и сделал ей предложение. Она отказала. Больше не было причин чувствовать ответственность за ее судьбу. Но ему был известен тип Хорэса Эффингсма. Рэнналф знал, что тот не случайно толкнул девушку, когда она наливала чай. Он прекрасно понимал, что Хорэс возобновит свои похотливые преследования при первой же возможности.

Как только они вышли на прогулку по лесу, Рэнналфу стало понятно, что Эффингем всеми силами пытается остаться с Джудит наедине. Неожиданно эта парочка исчезла. К счастью, рядом оказался Брануэлл Лоу, который с радостью поспешил на помощь приболевшей сестре.

Через несколько минут молодой Лоу вернулся вместе с Эффингемом и сообщил, что его сестра действительно устала, но настояла на том, чтобы вернуться домой в одиночестве. Тем не менее, когда через пару шагов компания миновала еще одну беседку, из которой открывался вид на особняк, Рэнналф понял, что Джудит не спешила возвращаться. Назвать ее больной и усталой тоже было нельзя: девушка бегом бежала по направлению от дома.

Когда прогулка по роще подошла к концу, на поляне перед домом был сервирован чай. Все прохаживались, собирались в группки и обменивались веселыми замечаниями. Рэнналф воспользовался случаем хоть немного отдохнуть от пустой, самодовольной болтовни мисс Эффингем и, взяв тарелку, присоединился к сидевшим на террасе бабушке и миссис Лоу.

– Куда подевалась Джудит? – спросила старушка, оглядывая толпу в поисках внучки.

– Разве Брануэлл Лоу не сообщил вам, мэм? – удивился Рэнналф. – Во время прогулки она почувствовала слабость и вернулась домой отдохнуть, не позволив ему сопровождать себя.

– Но она пропустит чай, – опечалилась миссис Лоу. – Надо сказать Тилли, чтобы она отнесла ей поднос в спальню. Если вам не трудно, лорд Рэнналф…

Рэнналф жестом остановил ее.

– Возьму на себя смелость предположить, мэм, – сказал он, – что мисс Лоу лучше всего будет некоторое время спокойно отдохнуть.

– Да, действительно, – согласилась пожилая леди, – вы совершенно правы. Не могли бы вы подать мне то блюдо с пирожными, лорд Рэнналф? Ваша бабушка к ним не притронулась, но я уверена, что она с удовольствием отведает шедевр нашего кондитера.

Рэнналф принес блюдо, предложил пирожные бабушке, которая отрицательно помотала головой, и миссис Лоу, взявшей сразу три, и поставил блюдо на место. Быстро осмотревшись, Рэнналф удостоверился, что никто не обращает на него внимания. Леди Эффингем беседовала с миссис Хардииг, а мисс Эффингем смеялась в компании мисс Ханны Уоррен, лорда Брейтуэйта и Джонатана Тангвея. Прежде чем кто-либо успел заметить его, лорд Рэнналф свернул за угол дома. Джудит здесь не оказалось. Интересно, куда она могла пойти? Может быть, она уже вернулась домой? Скорее всего, сейчас Джуд отдыхает. Невдалеке зеленел поросший деревьями холм. Рэнналф всмотрелся в даль, но не различил на вершине силуэта девушки. Этот небольшой холм манил своей уединенностью и безмятежностью. Прибавив шагу, Рэнналф пошел по направлению к нему.

Джудит определенно уже вернулась домой, подумал он спустя некоторое время, преодолев последние несколько футов к вершине холма. Он остановился и восхищенно оглядел окрестности. Внезапно одна мысль закралась ему в голову: неужели он пришел сюда в надежде увидеть ее? С какой целью? До этого момента Рэнналф ни разу не задавался подобным вопросом.

У подножия холма искрилось озеро, поражавшее своей первобытной красотой. Странно, что к нему не вела тропинка из рощицы перед домом. Лорд как раз раздумывал, спускаться ему вниз или нет, когда заметил Джудит. Девушка появилась из-под низко нависших над водой ветвей ивы. Она плыла, лежа на спине и лениво отталкиваясь от воды ногами. Длинные волосы разметались вокруг головы темным облаком.

Она пришла сюда, чтобы побыть одной.

Не следует нарушать ее уединение.

Тем не менее не успел лорд оглянуться, как ноги сами понесли его вниз по склону холма.

Глава 10

Джудит скорее почувствовала, чем увидела, что больше не одна. Открыв глаза, она с опаской повернула голову, с ужасом подумав, что Хорэс каким-то образом выследил ее.

В первое мгновение она даже испытала облегчение, увидев лорда Рэнналфа Бедвина, который сидел рядом с разложенной на траве одеждой девушки, вытянув одну ногу вперед и опершись рукой на вторую, согнутую в колене.

Ее одежда! Девушка подплыла к тому месту, где могла касаться дна ногами, и встала, так что вода приходилась ей на уровне шеи. Она подняла руки, чтобы откинуть назад волосы, но, осознав, что совершенно обнажена, быстро спрятала руки под воду и развела в стороны, чтобы удержать равновесие.

До чего же глупо с ее стороны было залезть в это озеро в одной сорочке!

– Я не собираюсь сбежать с вашей одеждой или наброситься на вас, – спокойно проговорил Рэнналф, так что голос его отлично долетел до слуха девушки.

– Чего вы хотите? – Джудит испытывала сильное смущение, несмотря на то, что они провели вместе две ночи и один день… Ей почему-то казалось, что все это случилось много лет назад. Такое впечатление, будто все произошло не с ней, а с кем-то другим.

– Спокойно посидеть на природе, – ответил лорд. – Он причинил вам боль?

– Нет.

Если не учитывать того, что ей пришлось совершить несколько заплывов, прежде чем почувствовать себя снова чистой.

– Я с удовольствием присоединился бы к вам, – сказал Рэнналф. – Но, к сожалению, мое длительное отсутствие оскорбит благородных хозяев. Почему бы вам не выйти и не посидеть со мной на берегу?

Джудит поразилась и испугалась того, насколько соблазнительно прозвучало его предложение. Им больше нечего было сказать друг другу, и все же… и все же он помог ей выйти из более чем щекотливой ситуации во время лесной прогулки. И, несмотря на то, что несколько дней назад он признался, что пользуется репутацией распутника, Джудит знала, что лорд не станет навязывать женщине свое внимание. Он только что ясно дал это понять.

– Вы боитесь, что я увижу вас в одной сорочке? – осведомился Рэнналф, заметив, что Джудит и шагу не сделала по направлению к берегу. – Я лицезрел вас и в более обнаженном виде.

Если попросить его уйти, он послушается? Хочется верить, что да. А хочет ли она сама, чтобы он ушел? Джудит медленно поплыла к берегу. Нет. Если быть до конца честной, она совсем не желает его ухода.

Девушка вышла на берег. Вода стекала с нее ручьями, сорочка прилипла к телу. Она повернулась и села, свесив ноги в воду.

– Если вам не трудно, лорд Рзнналф, – не поворачиваясь, попросила она, – подайте мне, пожалуйста, платье.

– Вы только намочите его, – возразил лорд, – и выглядеть будете не лучше, чем сейчас. Думаю, лучше всего будет надеть платье перед самым уходом домой, сняв предварительно сорочку.

– Вы предлагаете… – начала девушка.

– Нет, не предлагаю. Я пришел сюда не для того, чтобы соблазнить вас, мисс Лоу.

А зачем тогда он пришел? Если, верить его словам, то чтобы спокойно посидеть на берегу. Неужели это простое совпадение, что он нашел ее здесь?

Джудит спиной почувствовала, как он встал и сиял сюртук, которым через минуту окутал ее плечи приятной теплотой и тяжестью. Лорд Рэнналф сел рядом с девушкой, скрестив ноги и приняв самое доброжелательное и расслабленное выражение лица.

– Он докучал вам все три дня после инцидента в гостиной? – спросил Рэнналф.

– Нет, – Джудит отрицательно покачала головой, – и я не думаю, что впредь он сделает такую попытку. Думаю, я достаточно ясно выразилась сегодня.

– Неужели? – Даже не поворачивая головы, Джудит чувствовала взгляд лорда, прикованный к ее профилю. – А почему же вы не сказали все прямо мне?

– Когда? – спросила Джудит. – Вы же сами сказали…

– Когда я предложил вам покататься верхом, – перебил ее Рэнналф, – или когда я предложил снять один номер на двоих в ярмарочной гостинице.

Джудит никак не могла подыскать достойного ответа, хотя он явно был заинтересован в ее словах. Она молча вытащила ноги из воды, обхватила колени руками и уткнулась в них подбородком.

– Тогда все было по-другому, – наконец проговорила девушка. Но как по-другому? Может быть, она не сказала «нет», потому что боялась, что если она откажет, то он не будет настаивать? Но откуда ей было знать в тот момент, как он себя поведет? И не ошибается ли она на его счет сейчас? – Мне нужен был опыт.

На самом деле ей нужна была мечта.

– А вы бы приняли предложение Эффингема, если тогда на дороге оказался бы он? – поинтересовался лорд.

Джудит содрогнулась.

– Нет, конечно же, нет.

Рэнналф надолго замолчал, а когда снова заговорил, предпочел сменить тему.

– Ваш брат – модный молодой джентльмен, – заметил он, – и вращается в высших кругах. Я бы даже сказал, в самом продвинутом обществе, судя по его дружбе с Хорэсом Эффингемом. Он пользуется всеми благами почетного гостя в этом доме, тогда как вы находитесь здесь на правах бесплатной прислуги. Как вы думаете, смогу я восстановить полную картину по этим кусочкам?

– Не знаю, – отрезала Джудит, вскинув голову и устремив взгляд вдаль, – можете попытаться.

– Он в вашей семье паршивая овца? – спросил лорд Бедвин. – И тем не менее вы очень любите его?

– Конечно, я люблю его! – горячо воскликнула Джудит. – Он мой брат, но даже сели бы это было не так, его трудно не полюбить. Он получил образование, подобающее истинному джентльмену: сначала в школе, а потом в университете. Это естественно, что он хочет чувствовать себя на равных с другими джентльменами и ведет себя несколько экстравагантно. Он не порочный, просто он…

– Он совершенно беззаботен и думает только о себе, – подсказал Рэнналф. – Он понимает, что несет ответственность за ваше нынешнее положение?

– Он не… – начала девушка.

– Знаете, вы слишком много лжете, – перебил ее Рэнналф.

Джудит обернулась и окинула его возмущенным взглядом.

– Это не ваше дело, лорд Рэнналф, – отчеканила она. – Дела моей семьи и моя личная жизнь вас не касаются.

– Нет, не касаются, – согласился мужчина, – по меня волнует ваш выбор, мисс Лоу. Неужели ваших сестер постигла та же участь, что и вас?

– Они пока все дома, – возразила Джудит, внезапно ощутив такой прилив тоски по дому, что пришлось снова прижаться лбом к коленям.

– Почему именно вы? – спросил Рэнналф. – Вы сами вызвались приехать сюда? Не думаю, что кто-нибудь добровольно хотел приехать в этот дом и жить на попечении доброй тетушки.

Джудит вздохнула.

– Кассандра – самая старшая в нашей семье, – проговорила она, – и она правая рука мамы. Памела – третья дочь и самая красивая из сестер. Она просто не смогла бы вынести пребывания в доме, так как не была бы в центре внимания. При этом я не хочу сказать, что она помешана на своей внешности. А Хилари еще слишком молода. Ей только семнадцать лет. Разлука с мамой и папой разбила бы ей сердце, да и всем нам тоже.

– А ваше отсутствие не разобьет, значит, ничьего сердца? – осведомился Рэнналф.

– Кто-то из нас должен был приехать, – ответила Джудит, – и все плакали, когда я уезжала.

– И, несмотря ни на что, вы защищаете передо мной этого щенка, вашего братца?

– Мне нет смысла защищать, – возразила Джудит, – и тем более судить его. А уж вам и подавно.

Как ни странно, она не злилась на этого мужчину за то, что он правильно оценил ее отчаянное положение. Она испытывала предательски приятное чувство от того, что кто-то был заинтересован в ее судьбе настолько, чтобы задавать вопросы. Оттого, что кто-то понимал, какую огромную жертву она добровольно принесла… хотя, конечно, ей в любом случае пришлось бы поехать.

– Где вы обучались актерскому мастерству? – поинтересовался лорд Рэнналф. – Члены вашей семьи принимали участие в любительских театральных представлениях в приходе или где вы там живете?

– Да, в приходе, – пробормотала Джудит, отвлекшись от невеселых размышлений. – О Боже мой, нет, конечно! У папы случился бы удар! Он просто фанатичен в своей ненависти к театру и актерам, считает, что театральное искусство от дьявола. Но я всегда, всю жизнь любила играть. В Детстве часто убегала куда-нибудь в рощу, чтобы меня никто не видел и не слышал, и сама для себя играла роли, которые до этого разучивала.

– Похоже, сам удалось выучить наизусть множество ролей, – заметил Рэнналф.

– О, но это совсем несложно, – заверила Джудит. – По, понимаете, если вы примеряете роль на себя, перевоплощаетесь в героя пьесы, то его слова становятся вашими собственными м вам кажется, что они единственные логичные в той или иной ситуации. Я никогда сознательно не учила роль наизусть, я просто становилась героем очередной пьесы.

Джудит замолчала, неожиданно, смутившись от того, с какой страстью она только что поведала лорду о своей любви к театру. Она отчаянно желала стать актрисой, когда вырастет, пока не узнала, что театральная карьера считается недопустимой для леди.

Лорд Рэнналф неподвижно сидел рядом, одной рукой опершись о колено, другой лениво перебирая траву. Внезапно ей вспомнилась совсем недавняя картина: он наклонился к Джулиане и внимательно прислушивался к ее болтовне.

– Вам доставляет удовольствие играть на привязанности к вам Джулианы? – слова сорвались с губ девушки прежде, чем она успела сообразить, что говорить их не следует.

Его рука замерла.

– Неужели она питает ко мне чувства, на которых можно сыграть? – вопросом на вопрос ответил лорд. – Думаю, нет, мисс Лоу. Она охотится за титулованным мужем, чем богаче и знатнее, тем лучше. Осмелюсь предположить, что сын герцога, обладающий собственным состоянием, – ценная находка для нее.

– В таком случае вы не верите, что она ищет любви или хотя бы надеется на любовь? Не верите, что она испытывает к вам нежность? Вы настоящий циник.

– Отнюдь, – возразил лорд Рэнналф, – я просто реально смотрю на вещи. Люди моего социального круга не женятся по любви. Во что превратится традиционное светское общество, если мы начнем это делать? Мы женимся на богатстве и положении.

– Значит, вы все же играете с ней, – сказала Джудит. – Мой дядюшка – простой баронет, а его дочь слишком низкого происхождения для герцогского сына.

– Вы снова ошиблись, – возразил Рэнналф. – Титулы – это еще не все. У сэра Джорджа Эффингема безупречная родословная, и к тому же он богатый собственник. Моя бабушка считает, что наш союз будет весьма удачным.

Будет?

– Вы хотите сказать, что собираетесь жениться на Джулиане? – выдохнула Джудит. До этого момента она отказывалась поверить в это, несмотря на все разговоры тетушки Эффингем и Джулианы.

– А почему бы нет? Она молода, хороша собой, очаровательна. Кроме того, она родом из богатой и уважаемой семьи.

Непонятно, почему ее сердце и душа наполнились тоской. У Джудит был шанс самой стать миссис Бедвин, но она отказалась. Конечно, она знала причину своего состояния: ей невыносима была мысль о том, что Джулиана будет с этим человеком. Да, конечно, эта девушка молода, хороша собой, очаровательна. А еще абсолютно пустая, эгоистичная и бестолковая. А разве он заслуживает лучшей доли? Все, что Рэнналф рассказывал о себе, свидетельствовало об обратном, и вес же…

– Конечно, – продолжал тем временем лорд, – мисс Эффингем и ее матушку ждет разочарование, если они надеются увидеть Джулиану герцогиней. Сейчас я второй по линии наследования герцогского титула, но мой старший брат недавно женился, поэтому вес мы вправе скоро ожидать наследника. Если его жена родит мальчика, я стану третьим в ряду.

Джудит заранее знала, какое выражение будет на его лице при этих словах. Посмотрев на лорда Рэнналфа, она наткнулась на знакомую насмешливую улыбку.

– Может быть, – добавил он, – леди Эйдан подойдет к своим обязанностям со всей ответственностью и родит двенадцать сыновей за двенадцать лет. В таком случае мне не на что будет надеяться. Как называется чувство, противоположное надежде? Отчаяние? Каждый новый сын Эйдана будет повергать меня глубже в пучину отчаяния.

Внезапно Джудит поняла, что в его намерения входит не столько посмеяться над самим собой, сколько развеселить се. Ему и в самом деле это удалось. Что за нелепую картину будущего он нарисовал! Джудит рассмеялась.

– Какая ужасная перспектива!

– Если уж вы мою долю считаете ужасной, – подыграл ей Рэнналф, – подумайте об Аллине, моем младшем брате. Эйдан занят производством на свет сыновей, а мне двадцать восемь лет, и я в любой момент могу жениться и, в свою очередь, приступить к продолжению рода.

Джудит снова расхохоталась, глядя ему в глаза.

– Вот так-то лучше, – сказал он, и в его глазах промелькнуло нечто похожее на искреннюю радость. – Вам надо почаще улыбаться и смеяться. – Лорд поднял руку и легонько провел костяшкой пальца по ее точеному носику, но тут же отдернул ладонь, устроился поудобнее на траве и устремил взгляд на водную гладь.

Джудит чувствовала себя так, словно в ее крови разгорелся огонь.

– А сам герцог не собирается жениться? – поинтересовалась девушка.

– Бьюкасл? – переспросил Рэнналф. – Очень сомневаюсь. Нет такой женщины, которая была бы достаточно хороша для Вулфрика, хотя, конечно, это не совсем так. Дело в том, что с тех пор как он унаследовал герцогский титул и все, что к нему прилагается, в семнадцать лет, он только и делал, что выполнял обязанности титулованной особы и главы семьи.

– А чем вы занимаетесь, лорд Рэнналф? – спросила Джудит. – Пока ваш брат занимается выполнением своих обязанностей, что остается на вашу долю?

Он повел плечами.

– Когда я дома, в Линдсей-Холле, то провожу время с братьями и сестрами. Я вместе с ними катаюсь верхом, охочусь, хожу на рыбалку и наношу визиты соседям. Мой лучший друг виконт Равенсбсрг живет неподалеку. Мы до сих пор очень близки, несмотря на крупную ссору несколько лет назад, из которой мы оба вышли в крови и синяках, и несмотря на то, что теперь он женат. С его женой у меня тоже дружеские отношения. Когда я не в Линдсей-Холле, я предпочитаю активно проводить время. Я избегаю Лондон и быстро устаю от мест, подобных Брайтону, где все прозябают в лености и пороке. В прошлом году я пешком обошел весь север Шотландии, а в этом – Озерный край. По мне лучше всего физическая активность, новые впечатления и хорошая компания.

– Вы любите читать? – поинтересовалась Джудит.

– Да, конечно. – Он взглянул на девушку с ленивой улыбкой. – Это вас удивляет?

«И да, и нет», – хотелось ответить Джудит. Она вдруг поняла, как мало знает о лорде. И уж, конечно, надо постараться оставить все как есть.

– Я полагаю, – протянула она, снова обхватывая колени руками, – герцогским сыновьям не надо зарабатывать себе на жизнь.

– Только не детям моего отца, – возразил Рэнналф. – Все мы по отдельности богаты до неприличия, не говоря уже о Быокасле, который владеет обширными землями в Англии и Уэльсе. Вы правы, нам пет необходимости работать, хотя… Эйдану, как второму сыну, была уготована военная карьера, и он поступил на службу без единого слова. Он только недавно вышел в отставку, потому что женился. Бьюкасл ждал, что через годик-другой он станет генералом. Мне, как третьему сыну, следовало пойти служить в церкви, но я свой долг не выполнил.

– Почему же? – спросила Джудит. – Ваша вера недостаточно глубока?

Рэнналф удивленно изогнул брови.

– Мне нечасто приходилось слышать о том, что джентльмен решил избрать церковную карьеру, основываясь на силе веры.

– Вы циник, лорд Рэнналф. Он усмехнулся:

– Вы можете представить себе, как я в воскресный день взбираюсь на кафедру, придерживая рукой полы сутаны, и произношу перед паствой страстную проповедь о морали чести и адском пламени?

Джудит невольно улыбнулась. Трудно было представить себе этого мужчину в роли священника, строгого и набожного, добропорядочного, непреклонного и вечно серьезного. Как ее отец.

– Мой отец спал и видел меня в мантии архиепископа, – продолжал Рэнналф. – В его мечтах я уже был архиепископом Кентербери неким. Если бы он был жив, я бы разочаровал его. Вместо этого я разочаровал своего брата.

Ей показалось, что в его голосе прозвучала горечь.

– Вы чувствуете себя виноватым за то, что не оправдали ожиданий семьи? – спросила Джудит.

Лорд пожал плечами:

– Это моя жизнь. Иногда, правда, я задаю себе вопрос: а есть ли у меня цель в жизни, знаю ли я, ради чего появился на свет? Вы не размышляете о таких вещах, Джудит? Не спрашиваете себя, есть ли некий высший смысл в том, что произошло с вами и вашей семьей? Ради чего все это?

Джудит отвернулась.

– Я не задаюсь подобными вопросами, – отрезала она. – Я живу сегодняшним днем.

– Лгунья, – мягко укорил ее Рэнналф. – Какое у вас будущее в этом Доме? Ничего, абсолютно ничего не ждет вас впереди. И вы тем не менее не спрашиваете себя: почему? Или: какой смысл влачить такое существование? Уверен, вы задаете себе эти вопросы каждый день, каждый час. Помните, я видел настоящую Джудит Лоу. Я не совсем уверен, что та живая, страстная женщина в трактире «Ром и кулак» была маской, а благовоспитанная тихоня, проживающая в Харвуде, – настоящая Джудит Лоу.

Девушка поднялась на ноги, плотнее закутавшись в сюртук.

– Я слишком долго задержалась здесь, – заметила она. – Меня хватятся, и тетушка Луиза будет злиться. Вы уйдете первым? Или, может быть, отвернетесь, пока я буду одеваться?

– Я обещаю не подглядывать, – заверил лорд и опустил голову.

Джудит сбросила сюртук на траву.

Быстро, как только могла, она стянула с себя все еще влажную сорочку и надела платье. Собрав мокрые волосы в лучок, спрятала их под чепцом. Облачившись в накидку, туго завязала лепты на шее.

Ничего, абсолютно ничего не ждет ее впереди.

У девушки начали стучать от холода зубы.

– Я одета, – сказала она наконец, и лорд одним движением поднялся с земли и обернулся.

– Прощу прощения, я расстроил вас.

– Нет, нисколько. Я женщина, лорд Рэнналф. Женщины привычны к скуке и безрадостному будущему, которое ожидает их без…

– Надежды?

– Без каких-либо перемен к лучшему, – поправила Джудит. – Большинство женщин ведут скучную жизнь, выходят ли они замуж или вынуждены, как я, состариться на попечении богатых родственников. Это моя реальность, лорд Рэнналф, и перед вами настоящая Джудит Лоу.

– Джудит, – лорд подошел к девушке и взял за руку, прежде чем она успела отдернуть ее, – я…

Вдруг он резко остановился, посмотрел вниз на землю, шумно вздохнул и выпустил ее ладонь, предварительно до боли крепко пожав ее.

– Еще раз приношу свои извинения, – повторил он, – за то, что расстроил вас, хотя еще несколько минут назад вы смеялись. Мне тоже пора возвращаться, мисс Лоу. Думаю, Моя бабушка не прочь вернуться домой. Я обойду холм и выйду сбоку на поляну перед домом. А вы перейдете через холм и выйдете на задний двор?

– Да, – сказала Джудит, и он ушел, ни разу не оглянувшись. Очень скоро его фигура скрылась из виду. Девушка глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух. Не надо было ей узнавать его ближе! Она не желала открывать для себя его положительные качества. Будущее и так представлялось ей достаточно унылым, чтобы мучиться еще и сожалениями.

Сожаления! Неужели она сожалеет о том ответе, который дала три дня назад? Нет, конечно, нет. Сегодня он ясно определил, какой тип женщины ему нужен, а Джудит не подходила ни по одной статье. Кроме того, если он и женится, то только ради продолжения их знаменитого рода, а все свое очарование, энергию, страсть он прибережет для таких женщин, как несуществующая Клер Кемпбелл.

Нет, она не сожалела о своем решении, но почему-то на сердце было тяжело и ноги еле передвигались, когда она пошла к дому.

Глава 11

На следующий день Рэнналф, как обычно, был приглашен в Харвуд-Грейндж. Главные развлечения планировались на вторую половину дня. Однако с утра пораньше к особняку Грандмезон подкатила целая вереница карет. Дворецкий вошел в утреннюю гостиную, чтобы сообщить новость леди Бимиш, которая, сидя за секретером, писала письма, и Рзнналфу.

Лакея с первой кареты послали пригласить лорда Бедвина присоединиться к группе гостей Харвуда в их однодневной поездке в небольшой городок, расположенный в восьми милях от поместья. Правда, прежде чем лакей успел дотянуться до дверного молотка, Рэнналф быстрым шагом пересек холл, спустился по ступенькам крыльца и получил приглашение из уст самой мисс Эффингем, вышедшей ради этого из кареты, которую делила с достопочтенной мисс Лилиан Уоррен и сэром Дадли Рой-Хиллом, Следом за ней из трех других карет тоже вышли пассажиры, причем все без исключения пребывали в веселом расположении духа.

С первого взгляда Рэнналф понял, что Джудит Лоу среди них не было. Зато был Хорэс Эффингем.

– Вы просто обязаны поехать с нами, лорд Рэнналф! – воскликнула мисс Эффингем, сделав шаг вперед и протянув к нему обе руки. – Мы собираемся пройтись по магазинам и потратить все наши деньги. А потом, будет чай в «Уайт-Харт». Это очень респектабельное заведение.

Бедвин взял протянутые к нему ладошки и склонился над ними. Мисс Эффингем была сегодня необычайно хороша в светло-зеленом платье с корсетом и соломенной шляпке. Огромные голубые глаза сверкали в ожидании волнующего приключения. Насколько Рэнналф мог судить, миссис Хардинг, занимавшая четвертую карету, была единственной дамой в возрасте в этой компании.

– Даем вам десять минут на сборы, Бедвин! – весело крикнул ему Эффингем. – И ни минутой больше!

– Я оставила для вас место в своей карете, – промурлыкала мисс Эффингем, не спеша убирать ладони из его рук, – несмотря на то, что за него боролись мистер Уэбстер и лорд Брейтуэйт.

Рэнналф мысленно представил себе грядущий день. Предстоит провести около двух часов в карете, учитывая путь туда и обратно, в компании будущей невесты. Затем в течение нескольких часов придется ходить вместе по магазинам, а потом пить чай, опять сидя рядом в трактире. По прибытии в Харвуд его, несомненно, пригласят на ужин, который плавно перетечет в музыкальный вечер, на котором от него потребуется переворачивать страницы нот, играть вдвоем в карты.

Его бабушка и ее мать будут в восторге от того, насколько удачно развиваются их отношения.

– Прошу прощения, – выпустив ее ладошки, лорд сцепил руки за спиной и одарил извиняющейся улыбкой юную леди и ее гостей, – но я обещал бабушке провести этот день с ней, чтобы обдумать завтрашние развлечения.

Назавтра был назначен садовый праздник в Грандмезоне – событие, о котором Рэнналф и не вспоминал до настоящего момента.

Мисс Эффингем изменилась в лице и очаровательно надула губки.

– Любой человек может спланировать садовый праздник, – заметила она. – Уверена, леди Бимиш отпустит вас, особенно когда узнает, куда мы направляемся и что мы специально свернули с дороги, чтобы заехать за вами.

– Это огромная честь для меня, – поблагодарил Рэнналф, – но я никак не могу нарушить данное слово. Желаю вам приятно провести время.

– Я сама поговорю с леди Бимиш! – просветлев, воскликнула мисс Эффингем. – Она отпустит вас, если я ее об этом попрошу.

– Спасибо, но не стоит, – твердо сказал лорд. – Сегодня я просто не могу уехать. Позвольте мне проводить вас обратно в карету, мисс Эффингем.

Девушка выглядела настолько удрученной, что Рэнналф на мгновение почувствовал угрызения совести. Ясно, что он испортил ей день.

Тем временем Джулиана взяла его под руку и бросила на него взгляд, смысл которого Рэнналф не сразу понял. В ту же секунду она весело закричала на весь двор:

– Лорд Брейтуэйт, вы можете занять место в моей карете! С моей стороны было бы невежливо не оставить для лорда Рэнналфа места, но он все равно не сможет поехать с нами.

Подсадив мисс Эффингем в экипаж и глядя вслед удаляющейся веренице карет, Рэнналф чуть не рассмеялся: Джулиана ни разу не оглянулась, а обратила сияющий взгляд на Брейтуэйта. Они о чем-то оживленно беседовали.

Глупая уловка, чтобы вызвать его ревность, подумал лорд, поднимаясь по ступенькам в дом. Бабушка как раз вышла из утренней гостиной.

– Рэнналф? – удивилась она. – Они уехали без тебя?

– У них запланирована поездка на целый день, – начал Бедвин, подбегая к пожилой леди и беря ее под руку. Она не признавала трости, но внук знал, что иногда старушке необходима опора при ходьбе, – а мне не хочется оставлять тебя надолго одну.

– Что за глупости, мальчик мой! – возмутилась леди Бимиш. – Как я, по-твоему, справляюсь, когда тебя нет рядом, то есть большую часть времени?

Рэнналф повел бабушку к лестнице, справедливо полагая, что она собиралась отдохнуть в своей спальне. Ему пришлось замедлить шаг, чтобы приспособиться к ее походке.

– Ты разочаровалась во мне, бабушка? – неожиданно поинтересовался он. – Из-за того, что я не выбрал церковную карьеру? Из-за того, что я нечасто навещал тебя, хотя ты уже много лет назад объявила меня своим наследником? Из-за того, что я не проявлял должного интереса к будущему наследству?

Продолжая медленно подниматься по лестнице, леди Бимиш метнула на внука быстрый взгляд. От внимания Рэнналфа не укрылось, что она преодолевала каждую ступеньку по очереди, каждый раз с левой ноги.

– Что такого произошло, что у тебя вдруг проснулась совесть? – осведомилась она.

Рэнналф и сам не знал. Возможно, всему виной вчерашний разговор с Джудит Лоу. Ее слова о праздности богатых джентльменов и его собственное признание в том, что он не выполнил свой долг в отличие от Вулфрика и Эйдана. Он отказался от сутаны священника, но не сделал ничего взамен. Он ничем не лучше этого бездельника Брануэлла Лоу, с той только разницей, что у него были средства на праздную жизнь. В свои двадцать восемь лет он не имел цели в жизни, а вся его жизненная мудрость сводилась к циничным замечаниям по поводу бессмысленности существования.

Попытался ли он хоть раз придать своей жизни некий смысл?

Вместо ответа Рэнналф задал бабушке один из мучивших его вопросов:

– Тебе никогда не хотелось, чтобы я чаще приезжал сюда, проявлял интерес к делам дома и поместья, изучал управление хозяйством, а может быть, даже взял бы на себя ведение дел и снял с тебя часть ответственности? Познакомился бы с твоими соседями? Стал активным членом местного общества?

Когда они преодолели последнюю ступеньку, леди Бимиш почти задыхалась. Рэнналф остановился, чтобы дать ей возможность перевести дух.

– На все твои вопросы я отвечаю «да», Рэнналф, – сказала она. – А теперь скажи мне, чем они вызваны?

– Разве ты не знаешь, что я подумываю о женитьбе?

– Да, конечно. – Леди Бимиш пригласила внука в свои апартаменты и, после того как он помог ей устроиться в кресле, жестом указала на свободный стул. – Значит, перспектива брака пробудила в тебе запоздалое чувство ответственности, на что я в общем»го и надеялась. Она очаровательная штучка, не правда ли? Она более ветреная и фривольная, чем я предполагала, но в ней нет ничего такого, чего бы не исправили время и зрелость. Ты чувствуешь привязанность к ней, Рэнналф?

Бедвин решил не лгать. Тем более что этот брак изначально не задумывался, как союз по любви.

– Это придет со временем, бабушка, – ответил он. – Ты все правильно сказала о Джулиане.

– И несмотря на это, – нахмурилась леди Бимиш, – ты только что отказался от возможности провести целый день в ее компании.

– Я просто подумал, – начал было Рэнналф, – что неплохо бы разыскать твоего дворецкого, бабушка, чтобы он показал мне домашнюю ферму и ввел в курс дела. Признаюсь, что в вопросах ведения хозяйства я абсолютно несведущ.

– Чую, грядет конец света, – съязвила леди Бимиш. – Я и не думала, что наступит день, когда ты произнесешь эти слова.

– Надеюсь, ты не считаешь меня слишком самонадеянным?

– Дорогой мой мальчик, я надеялась увидеть тебя при жизни не только женатым человеком и отцом семейства, но и взрослым, зрелым, счастливым мужчиной. Все то время, что я тебя знаю, ты продолжаешь быть очаровательным мальчишкой, но не забывай, что тебе уже двадцать восемь.

– Тогда немедленно начну исправляться, – с улыбкой проговорил он, вставая, – а тебе дам возможность, отдохнуть.

Что– то новое появилось в его походке, когда он спускался вниз по лестнице. Он поразился, что никогда раньше не задумывался о делах, довольствуясь беззаботной жизнью в Линдсей-Холле, который; кстати, был домом Бьюкасла, а не его, и в других местах, где он мог позволить себе выкроить несколько недель сплошных развлечений.

Тем не менее псе эти годы он понимал, что рано или поздно станет помещиком. Необходимо было многое сделать, многому научиться для того, чтобы, когда придет время, суметь вернуть земле то, что взял от нее.

Теперь ему предстоит осуществить все это рука об руку с мисс Эффингем. Мысли Рэнналфа против его воли уходили от этого предмета. «Так и быть, – решил лорд, – подумаю об этом после».

***

Джудит очень хотелось прокатиться в город за покупками, особенно когда Брануэлл лично пригласил ее. Но тетушка Эффингем заявила, что племянница нужна ей дома, и Джудит не стала возражать. В любом случае у нее не было денег, а прогулка по магазинам, как известно, не доставляет удовольствия, если не можешь купить даже самую простую безделушку. Кроме того, Хорэс поспешил присоединиться к приглашению Брануэлла. К тому же, если она поедет, ей весь день придется наблюдать, как лорд Рэнналф Бедвин и Джулиана щебечут и смеются.

Она не любила лорда Рэиналфа Бедвина в полном смысле слова. Но она чувствовала себя одинокой и покинутой, потому что по собственной глупости осмелилась вкусить иной жизни, близости с мужчиной… с ним. Воспоминания рождались в голове девушки помимо ее воли. Ее тело помнило все, особенно в моменты, когда моральная защита ослабевала. Она начала просыпаться по ночам, и тело ее тосковало по тому, чего не суждено пережить снова.

В целом она была довольна тем, как провела день. Сначала Джудит написала целую кипу приглашений на большой бал, который должен был состояться на следующей неделе, и разнесла некоторые из них жителям деревни. Причем ей пришлось совершить путь в оба конца пешком, так как повозку ей не выделили. Потом она срезала цветы в саду и поставила свежие букеты во всех комнатах. Целый час девушка провела в гостиной, роясь в бабушкиной сумке для рукоделия. Нитки для вышивания сильно спутались, и ей пришлось терпеливо отделять их одну от другой и заново скатывать в мягкие шелковые клубки. Дважды ей пришлось прерывать занятие: сначала понадобилось сбегать наверх за бабушкиным носовым платком, а потом – принести вниз вазочку любимых конфет пожилой леди.

По крайней мере, Джудит нравилось проводить время в компании бабушки. Когда поблизости не было тетушки Эффингем, они непринужденно беседовали на самые разные темы. Старушка особенно любила рассказывать разные истории о дедушке, которого Джудит ни разу не видела. Ей было семь лет, когда он умер. Они смеялись над всякими забавными случаями из домашней жизни Джудит, которые девушка рассказывала просто для развлечения. Например, о том, как вся деревня сбилась с ног в погоне за сбежавшим поросенком, как пришлось прочесать весь церковный двор и сад в доме священника и как потом отец вышел из кабинета, обратил на бедное испуганное животное свой самый строгий взгляд и тем самым, пресек малейшие попытки к бегству.

Как раз на этом рассказ Джудит прервал дворецкий.

– Прошу прощения, мэм, – сказал он, переводя взгляд с одной дамы на другую и не зная, к которой обратиться, – но в холле находится один… м-м-м… господин, который настаивает на разговоре с мистером Лоу. Он отказывается верить, что молодого человека нет дома.

– Он хочет поговорить с Брануэллом? – переспросила Джудит. – Но кто он?

– Лучше проводите его сюда, Гиббс, – вмешалась бабушка, – хоть я и не понимаю, почему он вам не верит.

– Нет, – Джудит решительно поднялась со стула, – я сама пойду узнаю, что ему нужно.

Человек, стоящий в холле, вертел в руках шляпу и имел весьма смущенный вид. Его возраст и манера одеваться сразу же развеяли предположение Джудит, что это кто-то из друзей Брануэлла, случайно оказавшийся в этих краях и решивший нанести неожиданный визит.

– Могу я вам помочь? – вежливо осведомилась девушка. – Мистер Лоу – мой брат.

– Правда, мисс? – Незнакомец поклонился. – Но мне необходимо переговорить с господином Лоу лично. Мне нужно кое-что передать ему лично в руки. Сестра не может его заменить. Если нетрудно, пришлите его ко мне.

– Его пет дома, – сказала Джудит, – он уехал па целый день. Но, кажется, мистер Гиббс уже говорил вам об этом.

– Честно говоря, мне постоянно это твердят, – пробормотал незнакомец, но в большинстве случаев это не правда. Вам не удастся избавиться от меня, мисс. Рано или поздно ему придется со мной встретиться. Так ему и передайте. Я дождусь его возвращения.

«Зачем?» – недоумевала Джудит. И отчего такая настойчивость, граничащая с грубостью? Получается, он специально разыскивает здесь Брануэлла? Девушка почувствовала неприятный страх.

– Тогда вам придется подождать на кухне, – сказала она. – Если, конечно, мистер Гиббс разрешит.

– Следуйте за мной, – проговорил дворецкий, глядя на посетителя сверху вниз, как будто он был надоедливым насекомым.

Джудит, нахмурившись, посмотрела ему вслед и вернулась в гостиную. Но не успела она присесть, как услышала ржание лошадей, шум приближающихся карет, и подошла к окну, желая удостовериться в своем предположении. Так и есть, они вернулись гораздо раньше, чем ожидалось.

– Они уже вернулись? – Бабушка была удивлена не меньше Джудит.

– Да. Они хорошо провели время.

Скорее всего они не заезжали в Грандмезон на обратном пути и привезли лорда Рэнналфа Бедвина с собой. Помимо собственной воли Джудит ближе наклонилась к окну, чтобы хоть мельком увидеть его. Но вместо лорда Джулиане помог выйти из кареты Брейтуэйт, а следом вышли мисс Уоррен и сэр Дадли Рой-Хилл. Тетушка Эффингем вышла им навстречу.

– Что нужно этому господину от Брануэлла? – поинтересовалась бабушка.

– Понятия не имею, – призналась Джудит, – он хочет лично с ним переговорить.

– Думаю, это друг нашего мальчика, – предположила бабушка.

Джудит не стала ее разуверять. В следующую секунду двери в гостиную распахнулись и на пороге появилась Джулиана, преследуемая тетушкой Луизой. Губы девушки были плотно сжаты, на лице застыло недовольное выражение.

– Он не смог поехать! – воскликнула Джулиана высоким дрожащим голосом. – Он пообещал леди Бимиш остаться с ней, но не позволил мне попытаться уговорить ее отпустить его с нами. Он не захотел поехать! Я ему не нравлюсь! Он не собирается делать мне предложение. О, мама, что же со мной будет? Я просто обязана заполучить его. Я умру, если придется стать женой менее знатного и богатого мужчины.

– Ты что-то очень рано вернулась, Джулиана, – прервала поток ее излияний бабушка. – Что случилось?

– В городке не было ни одного достойного магазина, – обиженно проговорила внучка, – а все товары в них выглядели бледно по сравнению даже с самыми немодными лондонскими лавками. Тем не менее, все словно с ума посходили: хотели попасть всюду и всем восхищались. Через час я смертельно устала. А тот человек, который сказал, что «Уайт-Харт» – это респектабельное заведение, никогда не видел настоящей респектабельности. Пришлось ждать целых десять минут, пока нам подадут теплый чай и засохшие пирожные, и если Ханна и Тереза скажут тебе, что чай у них был горячий, а пирожные свежие, то знай – это ложь. Это была глупая затея – поехать сегодня в город. Уверена, по сравнению со мной у тебя был просто замечательный день, Джудит.

Джудит сразу поняла, что причиной испорченного настроения кузины был отказ лорда Рэнналфа присоединиться к ним. Почему он не поехал?

– Конечно же, ты ему нравишься, дорогая, – успокаивающе произнесла тетушка Эффингем. – Леди Бимиш всеми силами старается устроить, союз между вами и лорд Рэнналф прислушивается к ее мнению. Если он не смог отправиться с тобой на прогулку, на это были серьезные причины. Ты не должна показывать, что расстроилась из-за этого. Завтра в Грандмезоне состоится садовый праздник, и тебе известно, что мы приглашены еще и на ужин. Вот увидишь, все будет хорошо. Ты должна быть самой собой, очаровательной маленькой леди, любовь моя. Еще ни один мужчина не увлекся разгневанной женщиной.

– Я купила две шляпки, хотя одна из них мне не слишком нравится, – сказала Джулиана. Похоже, она заметно повеселела. – А вторая, боюсь, не очень мне идет. Еще я приобрела несколько метров лепт. Я никак не могла решить, какой цвет мне больше нравится, поэтому купила каждого понемногу, хотя, если честно, ни один цвет не устроил меня до конца. – Девушка глубоко вздохнула. – Что за бездарный день!

На этом месте бабушка предпочла удалиться в свою комнату, и Джудит оставалось только помочь ей подняться и проводить наверх.

– От этих сережек у меня болят уши, – пожаловалась бабушка, вытащив из уха подвеску, когда они подошли к дверям ее спальни. – Я все время забываю, от каких именно мне больно. В моей шкатулке для драгоценностей такой кавардак, что я просто засовываю туда руку и достаю то, что лежит сверху. Эти серьги надо положить на дно.

– Я сделаю это для вас, бабушка, – пообещала Джудит.

Но когда девушка увидела содержимое большой деревянной инкрустированной шкатулки, в которой хранилась внушительная коллекция драгоценностей, то поняла, что здесь необходимы более серьезные меры.

– Хотите, я все разберу как положено? Видите, бабушка, шкатулка разделена на отделения. Если разложить отдельно кольца, серьги, броши, ожерелья и браслеты, вам гораздо легче будет найти то, что нужно.

Старушка вздохнула.

– Твой дед постоянно покупал мне драгоценности, – проговорила она, – потому что он знал: я их обожаю. Как видишь, самые цепные вещицы я храню отдельно. – Пожилая леди указала на небольшой мешочек из бархата винного цвета, наполненный всякой всячиной. – Будь добра, вытащи мне эти украшения. Ты так добра, Джудит, дорогая моя. Я никогда не отличалась аккуратностью.

– Я заберу шкатулку к себе в комнату, – предложила Джудит, – чтобы не мешать вам отдыхать.

– Мне не нужен отдых, – возразила бабушка, – я думаю, что простыла, когда сидела вчера на улице с Сарой. Я надеялась, что горячий чай вылечит меня, но не помогло. Надо попросить Тилли принести какого-нибудь лекарства.

Джудит отнесла тяжелую шкатулку в комнату и вывалила содержимое к себе на кровать. Видимо, дедушка был просто одержим бабушкой, раз дарил ей столько великолепных украшений, многие из которых практически не отличались друг от друга.

Девушка раскладывала ожерелья и почти заканчивала работу, когда послышался резкий стук в дверь и, прежде чем она успела ответить, в комнату ворвался Брануэлл. Лицо его было белым как полотно.

– Джуд, – прошептал он, – мне нужна твоя помощь.

– Что случилось? – Она вспомнила о настойчивом посетителе. Скорее всего, именно он расстроил ее брата. – Что ему было нужно?

– О, – Брануэлл попытался улыбнуться, – это просто посланец. Совсем стыд потерял! Джентльмен должен своему портному и сапожнику, и за это надо преследовать его через всю страну, как будто его обещания в конце концов расплатиться недостаточно.

– Так это был портной, который пришел потребовать уплаты долга? – спросила Джудит, чувствуя в руке тяжесть сапфирового ожерелья.

– Не сам портной, конечно, – поправил Брануэлл, -У них для этого есть специальные люди, Джуд. Он сказал, что у меня есть две недели, чтобы отдать долг.

– И сколько тебе нужно денег?

– Пятьсот гиней, – криво улыбнувшись, проговорил Брануэлл. – Некоторые джентльмены должны в десять раз больше, но их никто не преследует.

– Пятьсот… – Джудит показалось, что она сейчас потеряет сознание. Ожерелье выскользнуло у нее из рук и с глухим звуком упало на покрывало.

– Дело в том, – начал Брануэлл, подойдя к окну, – что отец выйдет из себя, узнав об этом. Я понимаю, что переступил черту, и больше такое не повторится. Я должен встать на путь истинный и все такое. Но дело сделано, понимаешь, Джудит, и отцу придется вытащить меня из этой переделки. Но если я пойду лично просить его или даже напишу письмо, он взорвется. Напиши ему вместо меня, Джудит, пожалуйста. Объясни ему. Скажи, что…

– Бран, – перебила его сестра, – я не уверена, что у отца хватит денег оплатить твой долг. А если и хватит, то это его последние деньги. Он пойдет по миру, так же как мама, Касс, Памела и Хилари.

Брануэлл побледнел еше сильнее, даже губы его стали белыми.

– Все настолько плохо? – прошептал он. – Правда, Джуд?

– А почему, ты думаешь, я здесь, Брануэлл? – мягко спросила она. – Потому, что жить у тетушки Эффингем было мечтой всей моей жизни?

– О, я понимаю. – Брат посмотрел на нее с искренним сочувствием. – Мне ужасно жаль, Джуд. Я не хотел этому верить. Так, значит, все это правда? Я виноват во всем? Ну что ж, теперь этому конец. Я исправлюсь, вот увидишь. Я выплачу свои долги и восстановлю семейное состояние. Я сделаю так, что ты сможешь вернуться домой и все сестры получат достойное приданое, чтобы привлечь женихов. Я…

– Каким образом, Бран? – Джудит отнюдь не была тронута покаянной речью брата. Напротив, она разозлилась. – Ты будешь делать более крупные ставки на скачках и в Джентльменских клубах? Нам всем было бы гораздо спокойнее, если бы ты устроился на приличную работу и зарабатывал себе на жизнь.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал Брануэлл, – обязательно, Джуд. Я найду способ. Я выкручусь без папиной помощи. Боже мой! – Он невидящим взглядом уставился на шкатулку с драгоценностями. – Чьи это побрякушки? Бабушкины?

– Они все лежали войной куче, – пояснила Джудит, – за исключением самых дорогих вещей, которые хранятся вот в этом мешочке. Я решила разложить все вещи по местам чтобы бабушке было удобнее.

– Здесь, должно быть, целое состояние!

– Забудь об этом, Брануэлл, – строго проговорила Джудит, – Ты не будешь просить бабушку выплатить твои долги. Эти драгоценности – память о совместной жизни с дедушкой. Может быть, они и стоят целое состояние, но драгоценности принадлежат ей, а не тебе и не мне. Надо признаться, мы всю жизнь уделяли ей слишком мало внимания, потому что отец считал ее недостойной уважения, не знаю, правда, почему. Иногда она надоедает, все время забывает в комнате какие-то вещи и жалуется на здоровье, хотя в последнее время все реже и реже. Несмотря ни на что, я очень привязалась к ней. Она очень веселая и любит посмеяться. А еще она совершенно не жадная, чего нельзя сказать о ее дочери и… и сыне. – Джудит вспыхнула, устыдившись своих грубых слов в адрес отца.

Брануэлл вздохнул.

– Нет, конечно, я не собираюсь просить старушку о помощи, – сказал он. – Во-первых, для меня унизительно признаться ей в том, что у меня проблемы. Черт возьми, вряд ли она заметит отсутствие одной, двух или даже десяти таких побрякушек!

Джудит пригвоздила брата к месту гневным взглядом.

– Я пошутил, Джуд, – начал оправдываться Брануэлл. – Неужели ты недостаточно меня знаешь, чтобы поверить, будто я способен ограбить собственную бабушку? Это была только шутка.

– Я знаю, Бран. – Девушка подошла к брату и порывисто обняла его. – Тебе придется самому, найти способ выпутаться из этой ситуации. Может быть, стоит связаться с торговцами и договориться, чтобы ты выплачивал определенную сумму в месяц и…

Он невесело рассмеялся.

– Не надо было беспокоить тебя своими проблемами, – сказал он. – Забудь об этом, Джуд. Я пойду. А что касается тебя, не понимаю, почему ты не хочешь привлечь порядочного жениха, хотя ты и живешь здесь на содержании. Тебе, правда, не удастся сделать это, одеваясь таким образом. Я никогда не мог понять, почему мама и папа заставляли тебя все время носить шляпку, в то время как остальные девушки ходили с непокрытой головой. Я никогда не видел ничего ужасного в твоем цвете волос. Наоборот, мне рыжеволосые девушки всегда казались привлекательными.

– Спасибо тебе, Бран, – улыбнулась Джудит. – Мне надо закончить и отнести шкатулку в комнату к бабушке. Честно говоря, я немного нервничаю из-за того, что вся эта роскошь находится в моей комнате. Я бы очень хотела помочь тебе, но, к сожалению, не могу.

Брануэлл улыбнулся сестре, понемногу приходя в себя.

– Ничего не бойся, – сказал он. – Молодые люди нередко попадают в подобные ситуации, но они всегда находят выход. И я найду.

Джудит подумала, что эта фраза стала в последнее время девизом ее брата. Он найдет выход. Только Джудит не знала как.

В конце концов, подумала девушка, все ляжет на плечи отца, а также мамы и девочек. А ей придется до конца дней своих жить в доме тетушки Эффингем. До этого момента она не осознавала, что в глубине души, до сих пор лелеет надежду вернуться однажды домой и зажить прежней спокойной жизнью.

Глава 12

Сама природа, кажется, принарядилась по случаю садового праздника в Грандмезоне. Несмотря на облачное утро, грозившее обернуться дождем, день выдался ясным и солнечным, не слишком жарким. Гостиная была приготовлена специально для тех, кто собирался провести праздник в помещении, но стеклянные двери в сад были распахнуты и большинство гостей отдыхали на воздухе, прогуливались по дорожкам регулярного английского парка, сидели в розарии или прохаживались по тропинке вдоль бурлящего водного потока. На террасе длинные столы были накрыты хрустящими белыми скатертями и уставлены множеством аппетитных блюд, керамическими емкостями с чаем и кувшинами с лимонадом и пуншем.

Джудит намеревалась хорошо провести время. Она надела свое любимое платье из бледно-зеленого муслина, которое, правда, не избежало переделки тетушкой Эффингем. На голове девушки красовалась одна из ее собственных шляпок. Джудит не ощущала себя красавицей, впрочем, она никогда не питала иллюзий относительно своей внешности. Однако сегодня понимала, что не так уж сильно отличается от большинства гостей, приглашенных из соседних поместий. Эти люди сильно уступали в роскоши и элегантности гостям Харвуда. Девушка имела возможность познакомиться с некоторыми из них, когда накануне разносила приглашения на бал.

Первые полчаса она провела в беседе с дочерью и женой викария, решив, что со временем их знакомство может перерасти в дружбу. Они, в свою очередь, представили девушку еще нескольким гостям, которые вежливо поздоровались, вместо того чтобы окинуть ее презрительным взглядом или, того хуже, быстро отвернуться, как будто она была пустым местом. Примерно через час Джудит отправилась в гостиную проведать бабушку и захватила для нее с террасы блюдо с закусками. Они с удовольствием посидели вдвоем, пока леди Бимиш не нарушила их уединения и не уговорила старушку пройти в розарий.

«Праздник удался на славу», – поймала себя на мысли Джудит, оставив двух закадычных подруг вдвоем. Повсюду вокруг нее раздавались громкие голоса, слышался смех. Девушке казалось, что все без исключения молодые люди собирались в небольшие группы или разбивались по парам, всем своим видом излучая молодость и хорошее настроение, наслаждаясь обществом друг друга. Даже гости старшего возраста пришли на праздник с кем-то из своих близких. Впрочем, у нее тоже был близкий человек – ее бабушка.

Джулиана стояла в окружении ближайших подруг и нескольких джентльменов. Лорд Рэнналф находился рядом, как и весь сегодняшний день, а кузина обратила к нему сияющее улыбкой лицо.

Он действительно собирался жениться на Джулиане.

Джудит внезапно захотелось остаться одной. Она вдруг поняла, чего с ней никогда прежде не случалось, что в толпе людей можно чувствовать себя ужасно одиноко. Никто не обращал на нее внимания. Девушка была уверена, что на заднем дворе любого особняка всегда тихо и уединенно. Обогнув дом, она, как и ожидала, оказалась на огороде. К счастью, поблизости никого не было, и Джудит облегченно вздохнула.

Девушка твердо сказала себе, что преодолеет это ощущение ненужности, потерю уверенности и жалость к самой себе.

С другой стороны дома располагались конюшни, а за ними выгон. Девушка прошла вдоль огороженной забором лужайки, полюбовалась на лошадей, мирно щиплющих траву, с удовлетворением отметив, что поблизости нет конюхов.

Дорога позади конюшен спускалась поросшими травой уступами к небольшой рощице. Джудит почти бегом спустилась по природным, ступенькам и оказалась в зарослях рододендрона, чей тяжелый аромат внезапно сковал девушку. Впереди она увидела хорошенький летний домик, а позади него – поросший лилиями пруд.

Шестиугольный летний домик с остроконечной крышей, покрытой дранкой, выглядел абсолютно глухим. Девушка потянула дверную ручку, и та неожиданно подалась на хорошо смазанных петлях, открыв взору плиточный пол и обитые кожей скамейки вдоль стен. Очевидно, этот домик иногда посещали. Здесь было чисто. На одной скамье стояли несколько книг. Тем не менее вряд ли это строение служило кому-то убежищем, раз оно даже не было закрыто.

Джудит вошла внутрь, оставив дверь открытой. Ей хотелось вдыхать свежий воздух, напоенный ароматом рододендрона, слушать пенис птиц и беспрепятственно любоваться красивым, ухоженным прудиком с лилиями. Под сенью деревьев вода в нем казалась темно-зеленой, и от этого лилии выглядели ослепительно белыми.

«Вот он, рай на земле», – подумала Джудит, усаживаясь на скамейку и складывая руки на коленях. Впервые за весь день она позволила себе расслабиться. Тоска по дому, одиночество и сердечная боль отошли в сторону. Не в ее привычке было подолгу предаваться грустным мыслям, тем более что она и так страдала уже слишком долго. Здесь царили мир и красота, способные залечить истерзанную душу, и Джудит с радостью приняла подарок судьбы, открыв всю себя для этого волшебства.

Девушка сделала глубокий вдох и ощутила приятную слабость во всем теле. Просидев так несколько минут, она закрыла глаза и почувствовала себя счастливой. Она напрочь забыла о времени.

– Бог мой, милая картина, – произнес мягкий голос, неожиданно вернув Джудит к неприятной действительности.

Прислонившись плечом к дверному косяку и скрестив обутые в сапоги ноги, на пороге стоял Хорэс Эффингем.

– О, – воскликнула девушка, – вы напугали меня! Я гуляла, набрела на этот домик и присела отдохнуть на несколько минут. Мне пора возвращаться. – Поднявшись па ноги, девушка вдруг обнаружила, что помещение не такое уж и большое.

– Почему? – спросил Хорэс, не сдвинувшись с места. – Потому что у миссис Эффингем могут возникнуть какие-то поручения для вас? Потому что вашей бабушке нужен кто-то, чтобы поднести пирожные? Садовый праздник продлится еще некоторое время, а мы, гости Харвуда, останемся ненадолго после того, как остальные приглашенные разъедутся. Вам это известно? Мы приглашены на ужин. Расслабьтесь. Вас еще не скоро хватятся.

Именно этого Джудит и боялась.

– Здесь очень красиво, не так ли? – бодро проговорила она. «А еще очень далеко от дома и уединенно».

– Очень, – согласился Хорэс, не отводя от девушки глаз, – А будет еще красивее без накидки и шляпы.

Джудит улыбнулась:

– Это комплимент, мистер Эффингем? Спасибо. Вы побудете здесь некоторое время? Или пойдете вместе со мной в дом?

– Джудит, – Хорэс улыбнулся, обнажив великолепные белые зубы, – тебе нет необходимости стесняться или называть меня мистером Эффингемом. Я видел, как ты ушла с праздника, почувствовав себя одинокой и покинутой. Тебя здесь не сумели оценить, не так ли? Все потому, что мачеха обращается с тобой как с бедной родственницей, и укрепила всех гостей во мнении, что ты бабушкина компаньонка. Еще потому, что тебя заставляют ходить в этой ужасной одежде. Я единственный мужчина из присутствующих, за исключением твоего брата, кто имел удовольствие заглянуть за непрезентабельный фасад.

Джудит мысленно обругала себя за то, как оделась в день приезда Брануэлла. Этот мужчина никогда даже не обратил бы на нее внимания, если бы видел ее одетой только так, | как сейчас. Девушка не смогла дать достойный ответ на его замечание.

– Хочу заметить, тебя совсем недооценивают, – продолжал Хорэс.

– Ну что же; – рассмеялась Джудит, – спасибо. Но мне правда пора идти. – Девушка сделала шаг вперед. Сделав второй, она рисковала столкнуться с молодым человеком. Но, как и во время лесной прогулки, Хорэс продолжал твердо стоять на месте, даже не попытавшись уступить дорогу. – Простите меня, пожалуйста, мистер Эффингем.

– Осмелюсь предположить, – вкрадчиво проговорил Хорэс, – что в доме священника ты получила очень строгое воспитание, Джудит. Знаешь, небольшая шалость может иногда доставить много удовольствия, особенно когда вечеринка такая скучная.

– Меня не привлекают никакие шалости!

– Это потому, что ты ни разу не пробовала, – парировал Хорэс. – Мы восполним пробел в твоем образовании, Джудит. Как ты думаешь, можно ли рассчитывать на более живописные декорации для первого урока?

– С меня довольно, – коротко ответила девушка. Сейчас она не на шутку перепуталась, ибо Хорэс был похож на человека, который не примет отрицательного ответа, даже резко высказанного. – Я ухожу. И советую вам не мешать мне. Вряд ли тетушка Луиза и дядя Джордж будут довольны вашим поведением.

Хорэс расхохотался, все происходящее искренне веселило его.

– Бедная невинная девочка! – воскликнул он. – Неужели ты и вправду думаешь, что они будут меня в чем-то обвинять? И ты всерьез думаешь, что наябедничаешь им? – Хорэс сделал шаг вперед. Джудит отступила.

– Я не хочу этого, мистер Эффингем. С вашей стороны будет бесчестно подойти ко мне еще хоть на шаг или продолжить разговор на неприятную мне тему. Позвольте мне уйти.

Вместо того чтобы отступить, Хорэс Эффингем поднял руку, рванул ленты накидки и швырнул ее вместе со шляп-кок на скамейку. Волосы рассыпались по плечам Джудит, и она услышала, как он шумно втянул в себя воздух.

Это было последнее, что девушка сознательно видела и слышала. Ей показалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле все заняло не больше пары минут. Затем она слепо бросилась на Хорэса, сжав руки в кулаки, пиная его ногами, вцепившись зубами в первое, что попалось на ее пути. И только потом она поняла, что ни разу даже не вскрикнула. Она не привыкла решать проблемы криком. Каким-то непостижимым образом часть ее тела отделилась от нее, сделала шаг назад и остановилась, бесстрастно наблюдая затем, как Джудит пытается освободиться и как Хорэс легко сводит на нет ее усилия, не переставая тихонько посмеиваться.

В следующую секунду ее тело оказалось прижато к телу мужчины, платье задралось до самых колен, между ног втиснулось мужское бедро, руки были намертво прижаты к его широкой груди, а отвратительные мокрые раскрытые губы мекали ее рот. В это мгновение сознание вернулось к Джудит. Этот человек намеревался изнасиловать ее, и она была не в силах остановить его. Но она просто так не сдастся. Девушка продолжала упорствовать, все больше поддаваясь панике от сознания того, что любые попытки освободиться лишь сильнее веселят и распаляют мужчину.

И вдруг без какого-либо предупреждения она сказалась на свободе. Пораженная, она в недоумении уставилась на нечто огромное, оторвавшее от нее Хорэса. Нечто приняло облик лорда Рэнналфа Бедвина, который как следует встряхнул Хорэса, вышвырнул его на улицу и, выйдя следом за ним, прижал спиной к дереву.

Джудит, как во сне, дотянулась рукой до ближайшего подоконника и тяжело оперлась о него.

– Возможно, от вашего внимания ускользнуло, – свистящим шепотом выговаривал лорд Рэнналф, – что леди не разделяет ваших желаний.

– А это как раз и возбуждает больше всего, не правда ли, Бедвин? – парировал Хорэс, тщетно пытаясь сбросить с себя руки лорда, крепко державшие его за лацканы пиджака. – Она больше стеснялась, чем не хотела. Мы оба это знаем… О-о-о!

Лорд Рэнналф замахнулся и нанес Хорэсу удар кулаком в живот.

– Мы оба знаем лишь то, – процедил он сквозь стиснутые зубы, – что назвать вас червем значит обидеть славный мир фауны.

– Если бы вы сами попытались с ней… О-о-о! – Хорэс сложился пополам, получив новый удар, но вторая рука лорда Бедуина надежно удерживала его на месте.

– Скажите спасибо, – прошипел он, – что вы находитесь в доме моей бабушки на празднике. В противном случае я с удовольствием отослал бы мисс Лоу и задал вам трепку, которой вы заслуживаете. Уверен, в конце вы лежали бы на полу в луже крови, а ваше лицо превратилось бы в сплошной синяк.

Он опустил руки, и Хорэс с жалким видом отошел от дерева и начал приводить в порядок сюртук и сорочку.

– Вы так думаете, Бедвин? – с нарочитой беспечностью спросил он. – Боже мой, и все из-за проститутки, которая рада вниманию любого, кто носит брюки.

Лорд Рэнналф прекрасно помнил, что драка может спровоцировать скандал на садовом празднике леди Бимиш, поэтому ни один из его ударов не был направлен Хорэсу в лицо. Тесно прижавшись к подоконнику, Джудит наблюдала за происходящим, с трудом отдавая себе отчет в том, что Хорзс, хотя и пытался махать кулаками, не нанес ни одного серьезного удара. Это не было дракой, хотя Эффингем имел все шансы начать ее. Это больше походило на наказание, и оно закончилось, когда обидчик Джудит оказался на земле, стоя на четвереньках, шумно кашляя и сплевывая на траву.

– Вам, очевидно, будет угодно отказаться от ужина, Эффингем, – проговорил лорд Рэнналф абсолютно ровным голосом, как будто ничего не произошло. – Меня стошнит, если я увижу вас за столом в доме своей бабушки. И в будущем держитесь подальше от мисс Лоу, слышите? Даже когда я буду не в состоянии следить за вами. Я все равно узнаю, и уж тогда ваша жизнь будет висеть на волоске… в лучшем случае. А теперь убирайтесь.

Хорэс медленно поднялся на ноги, держась рукой за живот. Он был бледен как полотно. Но прежде чем отправиться восвояси обернулся и посмотрел на лорда Рэнналфа.

– Вы мне за это ответите, – сказал он и перевел взгляд на Джудит. – И ты тоже мне ответишь! – Глаза его сверкнули ненавистью.

А когда он, наконец, ушел, Джудит увидела, как побелели у нее костяшки пальцев: с такой силой она вцепилась в подоконник. У девушки дрожали колени и желудок сводило от страха. Лорд Рэнналф отряхнулся и повернулся к ней. Она тут же поняла, что надо было использовать время, чтобы привести себя в порядок.

– Мне жаль, что вы стали свидетельницей подобной жестокости, – проговорил он. – Мне следовало отослать вас домой, но вряд ли вам хочется, чтобы гости увидели вас в таком виде.

Не дождавшись ответа, лорд вошел в домик.

– Вы выдержали нешуточный поединок, – заметил он, – вы очень смелая.

Потом он взял ее руку в свою и накрыл сверху ладонью.

– Это больше не повторится, – пообещал он. – Я знаю таких мужчин, как Эффингем. Они ведут себя жестоко по отношению к женщинам, которые отказываются обожать и боготворить их, и до смерти боятся мужчин, призывающих их к ответу. Уверяю вас, он испугался и на всю жизнь запомнит мое предупреждение.

– Я ничем не спровоцировала его поведение, – проговорила Джудит, не в силах сдержать дрожь в голосе. – Я пришла сюда не с ним.

– Знаю, – ответил Рэнналф, – я видел, как вы обошли дом, а потом заметил его, отправившегося следом. Мне потребовалось несколько минут, чтобы отвязаться от своей компании и незаметно исчезнуть с праздника. Прошу прощения, что пришел слишком поздно.

Прическа у Джудит растрепалась, и длинные волосы свисали по обеим сторонам лица. Глянув вниз, она обнаружила, что платье сбилось во время отчаянных попыток освободиться и некогда скромный вырез теперь открывал верхнюю часть грудей. Она подняла свободную руку, чтобы поправить платье, но ладонь дрожала так сильно, что невозможно было даже ухватить ткань.

– Идите сюда. – Лорд Рэнналф взял девушку за руку и усадил на скамейку. Сам он опустился рядом, не выпуская ее ладонь и ободряюще похлопывая рукой по плечу. – Хоть на несколько минут забудьте о своей внешности. Никто сюда больше не придет. Если хотите, опустите голову мне на плечо. Вдохните воздух полной грудью.

Джудит подчинилась, и они просидели так пять или десять минут, не двигаясь и не произнося ни слова. Как двое таких похожих на первый взгляд мужчин могут быть совершенно разными, недоумевала Джудит. Лорд Рэнналф сделал ей непристойное предложение после аварии почтового экипажа и не замедлил воспользоваться случаем. Чем он тогда лучше Хорэса? На самом деле она давно уже ответила на этот вопрос. И продолжала твердо верить в собственный ответ – сейчас даже больше, чем когда-либо. В тот день он бы уехал один, если бы она сказала «нет». Он оставил бы ее в трактире у почтовой станции, если бы она отказалась последовать за ним на постоялый двор в"зле рыночной площади. Он позволил бы ей спать на кушетке в кабинете, если бы она отказала ему. Хотя нет, он бы предоставил ей кровать и лег бы на кушетке сам. Джудит знала это наверняка. Лорд Рэнналф Бедвин готов был флиртовать и даже заниматься любовью с женщиной, разделявшей его желания, но он никогда не стал бы брать женщину силой.

И тем не менее он собирается порочить брачные узы любовными связями на стороне. Такое поведение не соответствовало ее представлениям об этом мужчине. Но она ведь – да, чего уж там говорить, – была влюблена в него, и для нее было естественно идеализировать его.

Джудит подняла голову, высвободила руку и отодвинулась от лорда. Она с благодарностью отметила про себя, что он не повернулся, пока она поправляла лиф платья и приводила в порядок волосы. Наконец девушка спрятала волосы под шляпкой и надела накидку.

– Я готова, – сказала она вставая. – Спасибо вам, лорд Рэнналф. Не знаю, как смогу отплатить вам за добро. Я, кажется, все время оказываюсь у вас в долгу. – Она протянула ему правую руку, которая, к чести девушки, нисколько не дрожала.

Лорд встал и взял протянутую ладонь обеими руками.

– Если хотите, – предложил он, – можете отказаться от ужина и последующих развлечений, сказавшись усталой, Я прослежу за тем, чтобы вас отправили домой в бабушкиной карете, и даже пошлю с вами лакея, если вы боитесь ехать одна. Только скажите.

До чего же соблазнительное предложение! Джудит не представляла себе, как выдержит предстоящий ужин и как будет, сохраняя спокойствие, вести беседу с любым человеком, который окажется рядом. Она не в силах будет смотреть на лорда Рэнналфа Бедвина рядом с Джулианой, а он, конечно, будет сидеть подле нее. «Но ведь я леди, – напомнила себе Джудит. – И хотя не самая близкая родственница дядюшки Джорджа, все же член семьи».

– Спасибо, – наконец проговорила Джудит, – но я останусь.

Рэнналф неожиданно улыбнулся.

– Мне нравится, как вы вздергиваете подбородок, словно бросаете вызов всему миру, – сказал он. – Мне кажется, именно в эти минуты на сцену выходит настоящая Джудит Лоу.

С этими словами лорд поднес ее руку к губам, и на мгновение Джудит окунулась в мир блаженной близости. Она улыбнулась ему в ответ.

– Я думаю, – сказала она, – что в Джудит Лоу все же есть немного от Клер Кемпбелл.

Лорд предложил девушке руку. Случай неожиданно сблизил их, но не стоило заходить слишком далеко. Он спас ее и утешил, потому что был настоящим джентльменом, и не стоит ждать от него большего. Не надо привязываться к этому мужчине. Подобрав подол платья, девушка начала медленно подниматься по уступам холма наверх, к конюшням.

– Я вернусь тем же путем, что пришла сюда, – сказала она, как только они достигли вершины, – а вам лучше пойти другой дорогой, лорд Рэнналф.

– Хорошо, – согласился он, повернулся и направился к входу в конюшни, заставив ее почему-то почувствовать себя покинутой. Разве она ожидала, что он будет спорить?

Джудит почти бегом пересекла поляну, прошла через огород, содрогаясь при мысли, что она могла бы возвращаться при совсем иных обстоятельствах, если бы Рэнналф не заметил, как Хорэс отправился за ней следом. Думать об этом было невыносимо.

Но почему он обратил на это внимание? Она была уверена, что ушла никем не замеченная. Тем не менее, Хорэс увидел, куда она отправилась, и лорд Рэнналф тоже. Видимо, она не такая уж невидимка, какой привыкла себя считать.

Глава 13

За ужином Рэнналф сидел между леди Эффингем и миссис Хардинг: бабушка оказалась более строгой в соблюдении столового этикета, чем тетушка. Для него это было облегчение, несмотря на то, что одна леди говорила исключительно о том, как тяжело иметь шесть дочерей на выданье, особенно если, по-твоему, нет ничего лучше, чем весь год жить в загородном поместье, а вторая каждый раз сочувствовала лорду, который вынужден был составить компанию двум престарелым матронам, тогда как с большим удовольствием сидел бы с кем-нибудь помоложе и покрасивее.

– Я бы даже сказала, – добавила она, искоса взглянув на лорда, – что вы предпочитаете определенную молодую особу.

Мисс Эффингем, сидевшая на другом конце стола с той же стороны, что и Рэнналф, оживленно беседовала со своими соседями – Рой-Хиллом и Эффингемом. Несколько раз леди Эффингем наклонялась вперед, желая выяснить причину бурного веселья и частых взрывов смеха.

– Мы с лордом Рэнналфом, да и все гости, тоже чувствуем себя в стороне от общего веселья, дорогая, – один раз заметила она.

Джудит Лоу сидела на противоположной стороне и тихо разговаривала с дядюшкой Джорджем и Ричардом Уорреном. Глядя на нее, трудно было представить, что совсем недавно она пережила страшное потрясение. Она гораздо больше походила на леди, чем ее тетушка, несмотря на элегантность и показную искушенность последней. Как и все дамы из Харвуда, она переоделась в отведенной для нее комнате наверху. На ней было то же платье из кремового с золотом шелка, которое она надевала на второй вечер в «Роме и кулаке». Оно запомнилось лорду своей простой элегантностью, присущей, как тогда показалось, всем се нарядам. Рэнналф подумал, что она намеренно скрывает свои прелести. Сейчас по бокам имелись две вставки из удачно подобранной ткани более темного кремового оттенка, полоска такой же ткани обрамляла ворот, гораздо меньше открывая грудь, чем прежде, и линия талии практически полностью отсутствовала. На голове у девушки была красивая шляпка, отделанная кружевом, которая, как и следовало ожидать, полностью скрывала ее волосы.

Многие ли из сидящих за столом людей, размышлял Рэнналф, с которыми она знакома вот уже неделю, догадываются, что ей гораздо меньше тридцати лет? Знает ли кто-то из них, какого цвета у нее глаза и волосы?

Сегодня он отчетливо осознал: он не может, просто не может жениться па болтушке Эффингем. Да он с ума сойдет через неделю после свадьбы. Джулиана не просто отличалась глупостью и беспечностью – она была тщеславна и думала исключительно о себе. И единственная причина, по которой она старалась привлечь его внимание, заключалась в том, что он был сыном герцога и обладал огромным богатством. Она не сделала пи малейшей попытки узнать, что он за человек. И скорее всего никогда не сделает. Он рискует пронести остаток жизни с женщиной, которая никогда не узнает, да и вряд ли захочет узнать, что последние десять лет он прожил с чувством вины за то, что не выполнил своп долг и не пошел на церковную службу, как того хотел отец, а вместо этого бесцельно прожигал жизнь в мимолетных удовольствиях. Или что совсем недавно он принял решение придать своей жизни цель и смысл, стать знающим, увлеченным, ответственным и даже, может быть, прогрессивным помещиком.

Разговор за ужином не требовал особых интеллектуальных усилий. Рэнналфу одновременно удавалось думать о постороннем.

Он не мог жениться на мисс Эффингем.

Но он также не хотел разочаровывать бабушку. Неужели он был единственным, кто замечал строгость, с которой она держала себя, и глубокие складки в уголках губ, свидетельствовавшие о том, что она терпит боль? Или лихорадочный блеск глаз, выдававший моральную усталость? И тем не менее этот садовый праздник, перетекающий в ужин и увеселительную программу для гостей Харвуда, был целиком и полностью ее идеей. Рэнналф несколько раз взглянул на пожилую леди с нескрываемой нежностью.

А еще была Джудит Лоу. Интересно, понимает ли она что двое мужчин одинаково вожделели ее сегодня? К его глубочайшему стыду, Рэнналф хотел ее так же отчаянно, как Эффингем. Бледная, растрепанная, простоволосая, она выглядела до боли желанной, а ее дрожь и смятение навевали мысли о том, что ее можно утешить совсем иным способом чем тот, который избрал лорд.

Он сидел рядом с ней в летнем домике, с трудом обуздав свои порывы и сосредоточившись на том, чтобы успокоить ее, помочь обрести душевное равновесие, в котором бедняжка так нуждалась. И каждую минуту Рэнналф проклинал самого себя за то, что ничем не отличается от Эффингема.

Он привык считать женщин существами, созданными специально для удовольствия и удовлетворения его желаний. Их можно было брать, использовать и, заплатив, навсегда забывать о них. Таковы, по его мнению, были все женщины. За исключением, конечно, его сестер и остальных леди, а также всех добропорядочных женщин и тех особ сомнительной добродетели, которые все же сказали ему «нет».

Основная беда таких чувственно-прекрасных женщин, как Джудит Лоу, заключалась, по мнению Рэнналфа, в том, что мужчины всегда смотрят на них с вожделением, не замечая душу за телом богини.

Бабушка прервала поток его размышлений, встав из-за стола и пригласив всех леди проследовать в гостиную. Когда дамы удалились, перед Рэнналфом открылась блестящая перспектива насладиться долгим, истинно мужским разговором, особенно когда сэр Джордж Эффингем и еще несколько джентльменов выразили желание провести остаток вечера за столом. Тем не менее, повинуясь чувству долга, лорд решил взять на себя роль хозяина праздника и снять часть обязанностей с бабушкиных плеч. Через двадцать минут он поднялся с места и вместе с джентльменами отправился в гостиную.

У него не было никакого желания слушать, как несколько юных особ будут развлекать присутствующих игрой на фортепиано.

– Давайте выпьем чаю, – предложил он, – а потом немного развлечемся. Участвовать будут… дайте-ка подумать… все присутствующие моложе тридцати лет.

Среди гостей пронеслась волна протестов, причем большинство голосов принадлежало мужчинам, по Рэнналф поднял руку и рассмеялся.

– Почему только дамы должны каждый раз демонстрировать свои таланты и достижения? – осведомился он. – Все мы я уверен, можем изобразить что-нибудь такое, что обязательно доставит удовольствие гостям.

– Бьюсь об заклад, Бедвин, – раздался голос лорда Брейтуэйта, – никто не пожелает слушать мое пение. Когда я посещал уроки школьного хора, учитель как-то сказал, что самый приятный звук, с которым можно сравнить мой голос, – это лягушачье кваканье. В тот день моя певческая карьера закончилась.

Раздался дружный смех.

– Никаких исключений не будет, – сказал лорд Рэнналф, – кроме пения, есть множество способов развлечь зрителей.

– А что вы собираетесь делать, Бедвин? – поинтересовался Питер Уэбстер. – Или хотите уклониться под предлогом, что вы хозяин праздника?

– Поживем – увидим, – уклончиво ответил Рэнналф. – Итак, десять минут на чай, и я прикажу убрать подносы.

Чтобы все было справедливо, первым номером программы стал Рэнналф. Он знал несколько необычных фокусов, которыми любил развлекать Морган и ее гувернантку. Сейчас он показал только некоторые из них, вроде таких детских штучек, как исчезновение монетки и затем ее извлечение из правого уха мисс Кук или кармана жилета Брануэлла Лоу, а также неожиданное превращение носового платка в часы на цепочке или дамский веер. Публика восхищенно охала и замирала в восторге, а потом с энтузиазмом аплодировала, как будто лорд в самом деле был великим иллюзионистом.

Некоторых гостей приходилось уговаривать, например сэра Дадли Рой-Хилла, который наотрез отказался выставлять себя идиотом, как он выразился. Тем не менее удивительно, сколько разнообразных и подчас весьма нешуточных талантов, дремавших всю первую половину праздника, проявилось в течение следующего часа. Женщины, как и предполагалось, исполняли в основном музыкальные номера: кто-то играл на фортепиано, кто-то пел. Одна из дам, мисс Ханна Уоррен, сыграла на стоявшей в гостиной арфе, которую Рэнналф до этого ни разу не слышал. Лоу спел шутливую балладу приятным тенором, а Уоррен исполнил дуэтом с сестрой песню в стиле барокко. Тангвей прочел одно из стихотворений Колриджа так страстно и эмоционально, что дамы разразились бурными аплодисментами еще до того, как он успел произнести последнюю строчку. Уэбстер довольно успешно попробовал изобразить казацкую пляску, виденную им во время одного путешествия. Он сгибал колени, делал причудливые движения руками, пристукивал каблуками и сам себе подпевал, так что и он сам, и все присутствующие хохотали до слез. Закончил он тем, что бесформенной массой растянулся на ковре. Брейтуэйт, очевидно воодушевленный теплым приемом его байки о школьном хормейстере, рассказал еще несколько анекдотов из своего ученического прошлого, немного преувеличив и живописав их такими уморительными деталями, что не только удам, но и у некоторых джентльменов от смеха полились слезы.

– Ну вот, – сказала леди Эффингем, когда Брейтуэйт сел на место, – кажется, все. Я бы могла еще час слушать и смотреть. Прекрасная идея, лорд Рэнналф. Мы все повеселились на славу. Я, правда…

Рэнналф жестом остановил ее.

– Не так быстро, мэм, – сказал он, – еще не все выступили. Осталась мисс Лоу.

– О, я не думаю, что Джудит захочет выставлять себя на посмешище, – поспешно сказала любящая тетушка.

Рэнналф проигнорировал се замечание.

– Мисс Лоу?

Девушка резко вскинула голову и посмотрела на лорда уширившимися от смятения глазами. Все было задумано только ради этого момента. Рэнналф был в ярости от того, что бедную девушку превратили в невидимку, относились к ней немногим лучше, чем к служанке, и все потому, что Этому щенку, ее братцу, вздумалось жить не по средствам в надежде на неисчерпаемое отцовское состояние. Джудит должна показать себя во всем блеске, пусть только один раз, тока все гости Харвуда в сборе.

Конечно, Рэнналф все подстроил специально, но идея пришла к нему задолго до неприятных событий сегодняшнeгo дня. Весь вечер он ждал возможности сорвать с нее шапку-невидимку.

– Но у меня нет особых достижений, милорд, – запротестовала она. – Я не играю на фортепиано и пою весьма посредственно.

– Может быть, – вкрадчиво проговорил лорд, глядя ей прямо в глаза, – вы можете прочесть нам наизусть отрывок из стихотворения, какого-нибудь литературного произведения или из Библии?

– Я… – Девушка покачала головой.

Хватит, надо оставить ее в покое, решил про себя Рэмналф. Он совершил ошибку. Он смутил и, может быть, ранил ее.

– Возможно, мисс Лоу, – ласково проговорила его бабушка, – вы сможете вслух прочесть нам стихотворение или отрывок из Библии, если я попрошу принести из библиотеки книгу? Сегодня во время нашего разговора я обратила внимание, какой у вас приятный тембр голоса. Но это только если вы не против. Рэнналф не будет настаивать, если вы очень стесняетесь.

– Честно, не буду, мисс Лоу.

– В таком случае, мэм, я прочту кое-что, – с несчастным видом произнесла Джудит.

– Не принесешь что-нибудь из библиотеки, Рэнналф? – попросила леди Бимиш. – Может, томик Мильтона или Поупа? Или лучше Библию?

Ну вот, добился только того, что она окончательно растерялась, подумал Рэнналф, направляясь к выходу, но не успел он дойти до двери, как его остановил голос Джудит.

– Нет! – воскликнула девушка, поднимаясь с места. – Принести книгу и отыскать подходящий отрывок займет много времени. Я лучше… я сыграю небольшую сценку, которую выучила на память.

– Джудит! – ужаснулась леди Эффингем. – Не думаю, что собравшееся здесь общество одобрительно отнесется к школьным постановкам.

– Да-да, Джудит! – радостно воскликнула старая миссис Лоу, хлопнув в ладоши так, что звякнули многочисленные кольца у нес на пальцах и зазвенели браслеты. – Это будет чудесно, моя дорогая!

Джудит медленно, с явной неохотой вышла в центр комнаты, специально освобожденный для немузыкальных номеров. На секунду она замерла на месте, глядя в пол и прижав к губам тыльную сторону ладони. Рэнналф, сердце которого колотилось в груди подобно тяжелому молоту, услышал ропот недовольства, прокатившийся по толпе зрителей. Некоторые из них, догадался лорд, впервые обратили на девушку внимание. Она была похожа на чью-то некрасивую и излишне полную гувернантку.

А потом Джудит подняла глаза, сохраняя на лице все то же выражение смущения и страха.

– Я исполню монолог леди Макбет из последней сцены трагедии, – сказала она, метнув быстрый взгляд на Рэнналфа и тут же опустив глаза, – сцену хождения во сне, которая всем вам знакома, когда героиня пытается смыть с рук кровь убитого короля Дункана.

– Джудит! – возмутилась леди Эффингем. – Я настаиваю, чтобы ты села на место. Ты ставишь в неловкое положение и себя, и других.

– Ш-ш-ш! – перебила ее миссис Лоу. – Помолчи, Луиза, и дай нам посмотреть.

Судя по изумленному выражению лица леди Эффингем, Рэнналф догадался, что в первый раз мать так говорила с дочерью.

Рэнналфу ни до кого не было дела, все его внимание было приковано к Джудит Лоу, которая выглядела совсем неподходяще для роли, которую себе выбрала. Что, если он жестоко ошибся? Вдруг она безнадежно напугана обстановкой и зрителями?

Девушка повернулась к гостям спиной. И, глядя на нее, Рэнналф начал постепенно расслабляться. Она еще не успела повернуться, но он уже видел, как она примеряет на себя тело и душу своей героини, проникается ее мыслями. Он уже был свидетелем такого перевоплощения. А потом Джудит наклонила вперед голову, сняла шляпку и швырнула ее на пол, вынула шпильки из волос и тоже бросила их вниз.

Тетушка шумно выдохнула, и Рэнналф готов был поклясться, что многие мужчины в комнате выпрямились на стульях.

И тут она обернулась.

Джудит Лоу исчезла. Ее свободное платье превратилось в ночную рубашку. Длинные волосы спутались, пока девушка беспокойно ворочалась, пытаясь заснуть и поминутно просыпаясь. Глаза у нее были открыты, но это был странный пустой взгляд лунатика. На лице молодой женщины отражались такой неподдельный ужас и отвращение, что оно утратило всякое сходство с Джудит Лоу.

Она медленно поднесла к лицу трясущиеся руки с растопыренными пальцами, больше походившими на извивающихся змей. Она пыталась отмыть руки, отчаянно вытирая их одну о другую, и тут же снова поднимала их к глазам, пристально рассматривая ладони.

В этой сцене были и другие герои – врач и придворная-дама, – которые наблюдали за действиями леди Макбет и обсуждали их. Правда, сегодня их присутствия не требовалось.

В следующий момент раздался голос девушки.

– «Прочь, проклятое пятно…» – начала она низким безжизненным голосом, который, однако, был прекрасно слышен в дальнем конце комнаты – такая вдруг воцарилась тишина.

Средним пальцем руки она коснулась пятна на ладони потерла, поскребла его, попыталась содрать, причем движения ее с каждым разом становились все более лихорадочными.

– «…прочь, говорю я тебе».

Рэнналф отдался во власть ее волшебного голоса. Стоя возле двери, он ничего не видел и не слышал, кроме нее – леди Макбет, кроме печального, ужасающего, исполненного чувства вины конца тщеславной женщины, которая считала себя достаточно сильной для того, чтобы замыслить убийство и даже привести его в исполнение. Молодая, красивая женщина, сбившаяся с пути истинного, глубоко трагичная фигура, вызывающая в душах зрителей искреннее сожаление, ибо для нее уже слишком поздно повернуть назад и испросить у неба повой мудрости для исправления ошибок прошлого. Одновременно она хочет сказать, что для некоторых из нас, чей грех менее тяжек, еще не рее потеряно, думал Рэнналф.

Наконец леди Макбет услышала стук в дверь ее замка и испугалась возможности быть пойманной с руками, обагренными кровью давным-давно убиенного короля.

– «Идем, идем, идем. Дай руку, – обращалась она к невидимому Макбету, вцепившись мертвой хваткой в его воображаемую руку. – Что свершено, то свершено. Ложись, ложись, в ворота стучат».

Потом она повернулась, и, хотя было сделано всего несколько шагов по комнате, всем показалось, что она бежала довольно долго, охваченная паникой и ужасом. Закончила Джудит, как и в начале, повернувшись к зрителям спиной.

На минуту повисла гробовая тишина, которая взорвалась громкими, искренними, продолжительными аплодисментами. Рэнналф испытал огромное облегчение и неожиданно почувствовал, что готов прослезиться.

Рой– Хилл присвистнул.

Лорд Брейтуэйт вскочил со стула.

– Браво! – вскричал он. – Браво, мисс Лоу!

– Где ты научилась так играть, Джуд? – спросил Брануэлл. – Я и не подозревал, что ты такая потрясающая актриса.

Джудит продолжала стоять на коленях на полу, повернувшись спиной к публике, и быстро закрепляла волосы шпильками, приготовив шляпу. Рэнналф пересек комнату и протянул ей руку.

– Спасибо, мисс Лоу, – проговорил он. – Это было великолепное представление и более чем достойное завершение нашего вечера. Не хотел бы я оказаться следующим номером!

Она снова стала Джудит Лоу с раскрасневшимся от смущения лицом. Она приняла его руку, но головы не подняла и проскользнула на свое место рядом с миссис Лоу, так ни на кого и не взглянув.

Рэнналф заметил, как пожилая леди вытирает платком покрасневшие глаза. Она ничего не сказала, только схватила внучку за руку и крепко пожала ее.

Рэнналф отошел.

– Но, моя дорогая мисс Лоу, – воскликнула леди Бимиш, – почему вы в столь нежном возрасте прячете под шляпкой такие потрясающие, роскошные волосы?

Глаза Джудит расширились от удивления, что не укрылось от внимательного взгляда Рэнналфа. Он заметил также и то, что в этот момент взгляды всех без исключения джентльменов были прикованы к ней.

– Красивые, мэм? – переспросила она. – О, не думаю. Мой отец называл их волосами дьявольского цвета, а мама говорила, что они напоминают морковку.

Волосы дьявольского цвета! Неужели отец мог сказать такое родной дочери?

– Ну что ж, – улыбнулась бабушка, – я бы сравнила ваши волосы с окрашенным в золото летним закатом, мисс Лоу. Но я, кажется, смущаю вас. Рэнналф…

– Мы слишком задержались, леди Бимиш, – решительно проговорила леди Эффингем, поднявшись с места, – потому что моей племяннице вздумалось продолжить увеселения и сделаться центром внимания. Вы были к ней очень добры, за что я выражаю вам свою глубокую благодарность.

Но теперь нам пора уходить.

Кареты скоро были поданы. Не прошло и получаса, как гости пустились в обратную дорогу, и Рэнналф проводил бабушку в спальню. От внимания внука не укрылось, что леди Бимиш посерела от усталости, хотя, конечно, она не признавалась в этом.

– Все прошло великолепно, – заметила пожилая леди. – Мисс Эффингем особенно эффектно выглядела в розовом.

На ней разве было розовое платье? Он даже не заметил.

– К сожалению, ей недостает светской учтивости, – добавила леди Бимиш. – Конечно, перед ее глазами всегда был пример матери, а леди Эффингем, осмелюсь заметить, склонна к вульгарности. Девушка отчаянно флиртовала во время ужина и потом с каждым джентльменом в поле ее зрения, и все потому, что тебя не было рядом, Рэнналф. Такое поведение не украшает молодую леди, которую я все еще надеюсь увидеть твоей невестой. Она тебе нравится?

– Ей всего восемнадцать лет, бабушка, – ответил лорд, – она еще ребенок. Со временем повзрослеет.

– Надеюсь. – Преодолев последнюю ступеньку лестницы, пожилая леди вздохнула. – У лорда Брейтуэйта комический талант. Он самую обычную историю способен превратить в блестящую комедию, а еще он не боится смеяться над самим собой. Но мисс Лоу! Талант этой девушки заставляет испытывать одновременно смущение и благоговение.

– Да, – согласился Рэнналф.

– Бедная девочка. Она безумно красива и даже не подозревает об этом. Ее отец, должно быть, один из этих вечно серьезных пуритан-моралистов. Как он мог говорить такие ужасные вещи о ее прекрасных волосах?

– Мне кажется, бабушка, – отозвался Рэнналф, – он заметил, как некоторые его прихожане стали определенным образом посматривать на нее, и решил, что в ее внешности есть нечто греховное.

– Глупец! Ужасно быть женщиной, да еще и бедной, не правда ли? И быть вынужденной принимать подаяние от кого-нибудь вроде Луизы Эффингем. К счастью, у мисс Лоу есть бабушка. Гертруда на нее нарадоваться не может.

***

«Что свершено, то свершено». Эта строчка из монолога леди Макбет вертелась в голове Рэнналфа, когда он проводил бабушку в ее будуар и вернулся к себе в комнату.

Как это верно! Он не мог повернуть время вспять и отправиться один за помощью, случайно наткнувшись на перевернутый экипаж. Он не мог вернуть Джудит девственность. Рэнналф был не в состоянии вычеркнуть из своей жизни тот день и две ночи, когда они болтали, смеялись и любили друг друга и когда он готов был повсюду следовать за ней – на край земли, если потребуется.

Он не мог вернуться в прошлое и что-либо изменить.

Он почти влюбился в Клер Кемпбелл, вынужден был признать Рэнналф. Им владела не просто страсть, его чувства были куда глубже. Он не был влюблен в Джудит Лоу, но что-то такое было… и он ни о чем не жалел. Она стала бы его презирать, если бы он не испытывал к ней ничего, кроме жалости. С другой стороны, это не было и вожделением, хотя лорд мучительно хотел оказаться с ней в одной постели. Это было не… Рэнналф просто не знал, что было и чего не было в его душе. Он никогда не отличался эмоциональностью. Сколько он себя помнил, жизнь всегда виделась ему в бледных тонах пресыщенного цинизма.

Как он мог понять свои чувства к Джудит Лоу, когда у него не было примера, чтобы сравнить? Неожиданно Рэнналф подумал о своем уравновешенном, строгом, непреклонном, предельно корректном и ответственном старшем брате Эйдане, который в восемнадцать лет поступил на службу в кавалерию, как это и было запланировано в момент его рождения. Об Эйдане, который недавно женился, ни словом не обмолвившись никому, даже Бьюкаслу, и который внезапно подал в отставку, чтобы вместе с женой поселиться в загородном поместье. С женщиной, с которой связал себя брачными узами только для того, чтобы сдержать слово, данное умирающему офицеру, служившему вместе с ним на юге Франции. Еще до поездки в Грандмезон Рэнналф сопровождал брата из Лондона в дом его жены, где познакомился с леди Эйдан и двумя их приемными детьми.

Рэнналф был поражен, впервые увидев двух крошек, радостно помчавшихся навстречу Эйдану, причем маленькая девочка называла его папой. Брат подхватил детишек на руки осыпая их ласками, как будто они были его родной кровью и плотью. А потом он перевел взгляд па жену, медленно подошедшую вслед за детьми, обнял и поцеловал.

Да, подумал Рэнналф, вот он, тот самый пример. В тот момент, когда Эйдан обнял Еву и поцеловал ее, оп выглядел молодым добродушным парнем, счастливым, очень уязвимым и непобедимым одновременно.

Тому, что наблюдал Рэнналф, было только одно название…

Любовь.

Лорд быстрым шагом вошел в свою гардеробную, где в шкафу висел его сюртук. Он долго рылся в кармане, пока не нашел то, что искал. Рэнналф извлек на свет небольшой сверток, развернул коричневую бумагу и увидел на ладони дешевую маленькую табакерку с выгравированной на крышке уродливой головой поросенка. Лорд грустно усмехнулся, сжал табакерку в руке, неожиданно почувствовав себя самым несчастным человеком на земле.

Глава 14

Джудит возвратилась домой в последней карете вместе с бабушкой, которая собиралась медленнее всех и два раза посылала девушку наверх в комнату, служившую им гардеробной, проверить, не забыла ли она чего-нибудь. К тому времени, как они вернулись в Харвуд, было уже очень поздно. Все гости давно разошлись по своим спальням.

Тетушка Эффингем дожидалась их в холле.

– Джудит, – сердито проговорила она, – проводи бабушку в комнату и спустись ко мне в гостиную.

– Я тоже приду, Луиза, – вмешалась миссис Лоу.

– Мама, – напрасно леди Эффингем старалась смягчить голос, в ее глазах по-прежнему плескалась ярость, – уже поздно, и ты устала. Джудит проводит тебя наверх и позовет Тилли, если ее еще нет в спальне. Горничная поможет тебе раздеться, лечь в постель и принесет чашечку чая и грелку, чтобы быстрее согреться и заснуть.

– Я не хочу ложиться в постель и чая тоже не хочу, – решительно проговорила старушка, – я спущусь в гостиную. Джудит, дорогая, можно снова взять тебя под руку? Кажется, я сегодня слишком долго просидела в розарии. От ветра у меня заломило суставы.

Джудит предполагала, что ее ждет суровое наказание. Девушка с трудом могла поверить, что набралась смелости выступить на публике, – отец наверняка запер бы ее на целую неделю в комнате. Она даже распустила волосы. Джудит играла и наслаждалась реакцией зрителей, целиком и полностью завладев их вниманием, хотя в тот момент она не осознавала своей власти над ними. Она на время превратилась в леди Макбет. Гости были покорены ее талантом, аплодировали и хвалили ее. Вряд ли то, что она сделала, так уж неприлично. Все остальные тоже развлекали зрителей, причем не всегда музыкальными номерами. Джудит была настоящей леди и такой же гостьей в доме леди Бимиш, как и все.

Леди Бимиш сказала, что у нее потрясающе красивые волосы. С чем она их там сравнила? Нахмурившись, девушка пыталась вспомнить слова пожилой леди, а тем временем медленно поднималась по лестнице, поддерживая бабушку и чувствуя на спине взгляд леди Эффингем.

«Она сказала, что мои волосы подобны окрашенному в золото летнему закату».

Леди Бимиш, обладавшая изысканными манерами, никогда не стала бы расточать фривольные и откровенно льстивые комплименты, думала Джудит. Значит, кто-то на самом деле считает ее волосы настолько восхитительными, похожими на окрашенный в золото летний закат?

– От этих сережек у меня уши болят почти так же, как от тех, других, – пожаловалась бабушка, снимая подвески на пороге гостиной. – Хотя, конечно, я носила их весь вечер. Куда же мне их положить – так, чтобы не потерять?

– Отдайте мне, бабушка, – сказала Джудит, забрав из старческих рук украшение и аккуратно спрятав его в ридикюль. – Я уберу их в вашу шкатулку, когда мы поднимемся наверх.

Джудит сразу заметила Хорэса Эффингема. Молодой человек сидел на ручке кресла со стаканом какой-то коричневой жидкости в руке, беспечно покачивая ногой и глядя на девушку хитрым, дерзким взглядом. Джулиана также находилась в гостиной и вытирала глаза кружевным платочком.

– Тебе лучше, Хорэс? – спросила бабушка. – Ужасно, что ты почувствовал себя плохо и вынужден был пропустить ужин и вечернюю увеселительную программу.

– Почувствовал себя плохо? – рассмеялся Хорэс. – Да я просто чуть не умер со скуки. Я по прошлому опыту знаю, какая смертная тоска царит на вечерах у леди Бимиш.

Джудит, которую внезапно замутило, отвернулась, чтобы не видеть и не слышать этого человека.

– Отвратительный вечер, – пожаловалась Джулиана, – за ужином я сидела на другом конце стола от лорда Рэнналфа, а он даже не попытался переменить гостевые карточки. Он будто находился не в доме своей бабушки! Я-то думала, что леди Бимиш заинтересована в нашем браке. Уверена, он специально подговорил ее посадить меня подальше. Я ему не нравлюсь! Он не собирается делать мне предложение. И вообще, когда я сыграла на фортепиано, он аплодировал мне так же, как леди Маргарет, а я ведь играла намного лучше ее. И он не попросил меня сыграть снова. Меня никогда в жизни так не унижали и не оскорбляли. Мама, я ненавижу его. Я его ненавижу!

– Успокойся, успокойся, дорогая, – ласково проговорила леди Эффингем, хотя было очевидно, что мысли ее заняты совершенно другим. Когда она повернулась к племяннице, грудь ее тяжело вздымалась. – А теперь, мисс Джудит Лоу, будьте добры объясниться.

– Объясниться, тетушка? – переспросила девушка, усадив бабушку в ее любимое кресло у камина. «Вы меня не запугаете», – твердо решила она. – Я не сделала ничего плохого.

– Что за вульгарный спектакль ты устроила сегодня вечером? – осведомилась тетя Луиза. – Мне было так стыдно, что я готова была сквозь землю провалиться. Твой бедный дядюшка молчал всю дорогу домой, а как только мы вернулись, заперся в библиотеке.

– О Боже мой, кузина! – воскликнул Хорэс, немного развеселившись. – Что ты такого натворила?

Но не успела Джудит подумать о достойном ответе, как раздался голос миссис Лоу.

– Вульгарный спектакль, Луиза? – повторила она. – Вульгарный? Джудит вынуждена была согласиться, потому что все молодые люди участвовали в концерте. Она разыграла перед нами сцену из шекспировской трагедии, и я никогда не видела лучшей игры. Я была поражена, я испытала настоящий восторг. Это было лучшее представление вечера, и я уверена, что все, или почти все, со мной согласны.

Пораженная Джудит воззрилась на бабушку. Она ни разу не слышала, чтобы миссис Лоу произносила столь страстные речи. Видимо, старушка не на шутку разозлилась. Глаза пожилой леди сверкали, а на щеках рдели два пятна.

– Мама, – отозвалась тетя Луиза, – тебе лучше не вмешиваться. Настоящая леди никогда не распускает волосы на публике и не привлекает к себе внимание такими… театральными жестами.

– Подумать только, – вмешался Хорэс, махнув рукой со стаканом в направлении Джудит, – вы и правда сделали это, кузина?

– Настоящая леди распускает волосы на ночь, – возразила бабушка. – Если же она начинает ходить во сне, то вряд ли перед этим закалывает прическу шпильками. Сегодня вечером, Луиза, в гостиной леди Бимиш не было Джудит Лоу. Там была леди Макбет. В этом и заключается актерское мастерство: перевоплотиться в героя пьесы, оживить его перед зрителями. Правда, я и не ожидала, что ты это поймешь.

Джудит не могла поверить, что все происходит наяву.

– Простите, если огорчила вас, тетя Луиза, – робко наша девушка. – Но я никак не могла отказаться, когда лорд Рэнналф Бедвин и леди Бимиш уговаривали меня. Отказаться было просто невежливо, поэтому я решила сделать то что, как мне кажется, у меня получается. Я не знаю, почему вы испытываете такую неприязнь к театру. В этом вы с папой похожи. По-моему, никто больше не счел мое поведение зазорным. Как раз наоборот.

Бабушка обхватила ладонями руку девушки и медленно потирала ее, словно пытаясь согреть.

– Джудит, дорогая, – заговорила она, – думаю, твой отец никогда не рассказывал тебе об этом. Ни он, ни Луиза так и не смогли простить своему отцу то, как он с ними поступил, и всю жизнь они стараются забыть прошлое. Правда, не поступи их отец так, а не иначе, они вовсе не появились бы на свет.

Джудит вопросительно взглянула на бабушку.

– Мама! – резко выкрикнула тетя Луиза. – Прекрати это… Джулиана…

– Твой дедушка встретил меня в зеленой комнате «Ковент-Гарден» – главном лондонском театре, – продолжала миссис Лоу. – Он сказал, что еще раньше влюбился, когда увидел меня на сцене, и я всю жизнь верила ему, хотя многие джентльмены любят говорить подобную чепуху. Я знаю, у меня было немало поклонников. Через, месяц твой дед женился на мне, и мы тридцать два года прожили душа в душу.

– Бабушка?! – Джулиана была ошеломлена. – Ты была актрисой?! Мама, это же невыносимо, что, если леди Бимиш узнает правду? Вдруг об этом станет известно лорду Рэнналфу? Я умру от стыда, клянусь, что умру.

– Ну, ну, – нежно прошептал Хорэс.

Бабушка похлопала Джудит по руке.

– Я поняла, когда увидела тебя еще ребенком, – сказала она, – что ты больше всех похожа на меня, дорогая. Эти волосы! Твои бедные отец и мать были в ужасе, как будто в доме священника загорелся адский огонь. Но я-то знала, что ты унаследовала это и многое другое от своей бабушки. Когда сегодня вечером я смотрела на тебя, то видела себя пятьдесят лет назад. Правда, ты гораздо красивее и более талантливая актриса.

– О, бабушка, – прошептала Джудит, пожав пухлую морщинистую ладошку. Неожиданно се жизнь стала приобретать смысл, очень важный смысл.

– Я не собираюсь терпеть все это, мисс, – отчеканила тетя Луиза. – Ты опозорила меня и мою юную, впечатлительную дочь перед гостями, которые принадлежат к высшему обществу, а также перед леди Бимиш и сыном герцога, который ухаживает за Джулианой. Хочу напомнить, что ты приехала сюда исключительно благодаря доброте и милосердию твоего дядюшки. Ты останешься здесь на следующую неделю, чтобы составить компанию бабушке. Но завтра же я напишу письмо брату и скажу, что страшно недовольна тобой. Думаю, он не удивится. Я приглашу Хилари, которая еще достаточно молода, чтобы знать свое место. А ты отправишься домой с позором.

– Ну, ну, будет вам, кузина, – проворковал Хорэс, – это всего через неделю.

– Если Джудит уедет, то и я вместе с ней, – сказала бабушка. – Я продам кое-что из драгоценностей, Джудит. Ты же знаешь, они стоят целое состояние. Мы купим небольшой коттеджик в каком-нибудь тихом уголке и отлично заживем вдвоем. И Тилли возьмем с собой.

Джудит снова сжала руку старушки:

– Ну что вы, бабушка, уже поздно, вы устали и расстроились. Я провожу вас в спальню, а завтра утром поговорим.

– Мама… – простонала Джулиана. – Ты совсем не обращаешь на меня внимания! Тебе все равно, что со мной происходит. Что мне делать с лордом Рэнналфом? Я должна заполучить его. Сегодня вечером он даже не посмотрел в мою сторону и в любую минуту может узнать, что я внучка актрисы.

– Моя драгоценная Джулиана, есть множество способов поймать мужа. Ты станешь леди Рэнналф Бедвин еще до конца лета. Поверь мне.

Хорзс лукаво улыбнулся Джудит, когда она проходила мимо его кресла.

– Попомните мои слова, кузина, – проговорил он.

***

Всю следующую неделю Рэнналф проводил каждое утро и часть дня в обществе бабушкиного дворецкого, который обучал его всем хитростям управления поместьем. Молодой человек с удивлением обнаружил, что получает такое же удовольствие от изучения бухгалтерских книг и других документов, как от верховых прогулок, по домашней ферме, землям арендаторов и разговоров с фермерами и рабочими. Только одно беспокоило его.

– Ты не обижаешься, бабушка? – спросил он как-то за завтраком, взяв в руки ее исхудавшую ладошку. – У тебя не создается впечатление, что я веду себя так, словно уже стал хозяином дома? Ты же знаешь, я мечтаю только о том, чтобы ты прожила еще лет десять, а лучше двадцать.

– Не уверена, что у меня остались силы заставлять тебя действовать против воли, – сказала леди Бимиш, – но ты скрашиваешь мои последние дни, Рэнналф. Признаться, я этого не ожидала, но, с другой стороны, знала, что ты быстро всему научишься и будешь успешно управлять делами после меня. Ты один из Бедвинов, а члены этого семейства всегда славились умением серьезно выполнять свой долг, не важно, что говорят о них другие.

Рэнналф поднес руку старушки к губам и поцеловал ее.

– А теперь для полного счастья мне осталось только увидеть тебя удачно женатым, – продолжала бабушка. – Но действительно ли тебе подходит Джулиана Эффингем? Я так надеялась, что вы составите хорошую пару. Эта девушка живет с нами по соседству, ее бабушка – моя ближайшая подруга, к тому же она молода и хороша собой. Что ты об этом думаешь, Рэнналф?

Что он мог сказать? В глубине души лорд надеялся, что бабушка изменит свое мнение и перестанет давить на него. И в то же время он понимал, что леди Бимиш будет горько разочарована, если в ближайшее время внук не найдет себе достойную невесту.

– Думаю, не стоит прекращать ежедневные визиты в Харвуд, – ответил он. – Домашний праздник закончится через неделю. Должен быть еще бал. Я обещал тебе внимательно присмотреться к девушке, и я сдержу слово.

Однако по прошествии недели Рэнналф обнаружил, что при ближайшем знакомстве Джулиана нравилась ему еще меньше. Она так же надувала губки, если он не стремился быть с ней рядом каждый день и каждый час, и наказывала его тем, что флиртовала со всеми остальными джентльменами. Она продолжала без умолку болтать о собственных талантах, глупо хихикая над очередным льстивым комплиментом в свой адрес. Рядом с мисс Эффингем лорд смертельно скучал. И конечно, ее мать делала все возможное, чтобы свести их. Всякий раз во время ужина в Харвуде – а Рэнналф ужинал там практически каждый день – они сидели рядом. Они также ехали в одной карете, если Рэнналф сопровождал девушку во время ее многочисленных поездок по местным достопримечательностям. Когда Джулиана садилась за фортепиано, его неизменно просили переворачивать ноты.

Иногда Рэнналфу казалось, что он продолжает ездить в Харвуд не столько ради бабушки, сколько из желания переброситься парой фраз с Джудит Лоу. Он до сих пор боялся, что совершил непростительную ошибку, вынудив ее устроить представление в Грандмезоне. Ее и раньше нечасто можно было встретить в Харвуде, а теперь и подавно. Она никогда не присутствовала за ужином. Впрочем, миссис Лоу тоже. Девушка ни разу не поехала на прогулку и не принимала участия в развлечениях на свежем воздухе. Несколько раз она появлялась в гостиной вечером, но вела себя как наемная компаньонка для миссис Лоу и уходила рано вместе с пожилой леди.

Одну вещь Рэнналф понял очень быстро. Когда Тангвей пригласил се сыграть с ним партию в карты, леди Эффингем встряла в разговор и сказала, что миссис Лоу плохо себя почувствовала и просит Джудит проводить ее в комнату. Когда Рой-Хилл предложил девушке составить ему компанию за фортепиано, мисс Эффингем сообщила, что ее кузина не интересуется музыкой. Когда всем захотелось поиграть в шарады и Брейтуэйт выбрал ее в свою команду, леди Эффингем сказала, что у мисс Лоу разболелась голова и она просит разрешения покинуть гостиную.

Джентльмены Харвуда явно обратили свои взоры на Джудит Лоу. И за это леди Эффингем решила ее наказать. Рэнналф же понимал, что во всем виноват именно он. Он поступил не правильно. Он хотел как лучше, а ее жизнь стала только хуже. Поэтому лорд и не делал попыток заговорить с ней, когда их могли заметить леди Эффингем или Джулиана. Молодой человек боялся все окончательно испортить. Он ждал благоприятного момента.

Накануне бала вся компания, включая леди Эффингем, снова отправилась в город. Всем хотелось сделать покупки по случаю торжества. Рэнналф вежливо отклонил приглашение поехать с ними. Бабушка решила воспользоваться случаем и нанести визит миссис Лоу в спокойной обстановке. Внук вызвался ее сопровождать, хотя леди Бимиш и уверяла его, что в этом нет необходимости.

– Я не буду мешать вам, бабушка, – заверил он пожилую леди, – я только засвидетельствую свое почтение миссис Лоу, а потом пойду прогуляюсь.

Он надеялся уговорить Джудит пройтись вместе с ним, но в гостиной ее не оказалось.

– Я думаю, она в своей комнате пишет письма сестрам, – сказала миссис Лоу, когда лорд справился о здоровье ее внучки. – Не понимаю, зачем она тратит время, если все равно скоро их увидит.

– Сестры мисс Лоу приезжают в Харвуд? – спросила леди Бимиш. – Она очень обрадуется.

Миссис Лоу тяжело вздохнула.

– Приедет только одна из них, потому что Джудит отправится домой.

– Печальная новость, – посочувствовала ей леди Бимиш, – тебе будет не хватать ее, Гертруда.

– Да, – признала миссис Лоу, – безумно.

– Ваша внучка – очень приятная юная леди, – продолжала леди Бимиш. – А когда несколько дней назад она исполняла роль леди Макбет у нас в доме, я увидела, насколько она красива. И очень талантлива. Конечно, она унаследовала это от вас.

Извинившись, Рэнналф вышел на улицу. Стояла хмурая облачная погода, но дождя не было, Молодой человек направился к холмам за домом. Он не рассчитывал встретить там Джудит, но нельзя же, в самом деле, подняться наверх и постучать к ней в дверь.

***

Девушка оказалась на озере. На сей раз она не купалась, а сидела на берегу возле ивы, обхватив руками согнутые в коленях ноги и устремив взгляд на водную гладь. На голове у нее ничего не было, и лорду были видны аккуратно уложенные на затылке волосы. Ее шляпка, та, которую Рэнналф купил ей, лежала рядом на траве. Накидки на ней тоже не было, девушка надела плащ с длинными рукавами поверх платья.

Рэнналф медленно спустился по склону холма. Джудит почувствовала его приближение, когда он был на середине холма, на секунду обернулась и снова приняла прежнюю позу.

– Кажется, я должен извиниться перед вами, – начал он. – Хотя простого извинения здесь явно недостаточно, – Рэнналф остановился за спиной девушки, прислонившись плечом к дереву.

– Вы мне ничего не должны, – отозвалась Джудит.

– Вас отправляют домой.

– Вряд ли это можно считать наказанием, – ответила девушка.

– А одна из ваших сестер должна будет занять здесь ваше место. – Даже в тени дерева под серыми тучами над головой ее великолепные волосы горели золотисто-алым огнем.

– Да. – Девушка медленно опустила голову, уткнулась лбом в колени и замерла в своей привычной позе.

– Мне не стоило вмешиваться. – Да уж, мягко сказано. – Я просто знал, что самый талантливый человек среди нас еще не выступил, и не мог удержаться, чтобы не попросить тебя исполнить что-нибудь.

– Вам не о чем сожалеть. Я рада, что все произошло именно так. Я сидела и мечтала как раз об этом, когда вы с леди Бимиш попросили меня принять участие в нашем самодельном концерте. Это было первое, что я сделала по собственной воле, с тех пор как приехала сюда. В тот вечер я поняла, насколько ограничена моя свобода. Все последние Дни я чувствовала себя очень счастливой, хотя вы, возможно, этого и не заметили во время наших коротких встреч. Понимаете, мы с бабушкой решили, что перед гостями я буду продолжать вести себя так, как хочет тетушка. Конечно, мы стараемся бывать с ними как можно меньше. Когда мы остаемся одни, мы много разговариваем, шутим и смеемся. Она… – Джудит подняла голову и тихонько рассмеялась, – она любит расчесывать мои волосы по, полчаса, а то и дольше. Она говорит, что это полезное упражнение для ее рук и… сердца. Думаю, мне удается иногда отвлечь ее от реальных и мнимых болезней. Сейчас она веселее и бодрее, чем в первые дни моего пребывания в Харвуде.

Перед глазами Рэнналфа возникло видение: как он садится на кровать позади Джудит в гостинице «Ром и кулак», расчесывает ей волосы, а потом занимается с ней любовью.

– Когда вы уедете, она будет по вас скучать, – тихо приговорил он.

– Она хочет продать часть своих украшений и купить где-нибудь коттеджик, чтобы мы могли жить вместе, – сказала девушка. – Не знаю, правда, получится ли у нас. В любом случае вы не должны винить себя за все происшедшее. Я рада, что так случилось. Я стала ближе к бабушке и к осознанию смысла жизни.

Джудит не стала вдаваться в подробности, но Рэнналф вдруг вспомнил их недавний разговор на похожую тему.

– Бабушка говорит, что вы унаследовали свой талант от миссис Лоу.

– О, значит, леди Бимиш все известно? – удивилась Джудит. – И вам тоже? Моя тетушка и Джулиана очень боятся, что вы можете узнать правду.

– Ваша бабушка была актрисой? – поинтересовался Рэнналф, усевшись рядом с девушкой на траву.

– Да, в Лондоне. – На лице Джудит заиграла улыбка. – Мой дедушка влюбился, впервые увидев ее на сцене, познакомился с ней в зеленой комнате «Ковент-Гардена» и женился спустя три месяца, к ужасу всей его семьи. Она была дочерью торговца тканями. Бабушка была очень удачливой актрисой, и самые блестящие светские львы ухаживали за ней. Думаю, она должна была быть настоящей красавицей, хотя у нее, как и у меня, были рыжие волосы.

Трудно было представить себе миссис Лоу молодой рыжеволосой красавицей, которую преследуют все богачи и щеголи того времени. Трудно, но возможно. Даже теперь, будучи пожилой седовласой толстушкой, она сохранила мягкое обаяние, и ее увешанная драгоценностями фигура выдавала яркую личность, свойственную бывшей актрисе. Скорее всего, в молодости она и впрямь была прекрасной женщиной.

– Она сохранила фигуру до самой смерти дедушки, – продолжала Джудит. – Потом начала много есть, чтобы, по ее словам, притулить боль утраты, так что это скоро вошло в привычку. Правда, грустно, что они с дедушкой прожили счастливую жизнь, а их дети, мой отец и тетя, стыдятся своей матери и ее прошлого. Мне лично за нее не стыдно.

Ее рука оказалась зажата в его ладони, прежде чем Рэнналф успел сообразить, что делает.

– Да и чего вам стыдиться, – сказал он, – если вы ей обязаны своей красотой, талантом и богатством натуры?

Но, даже произнося эти слова, Рэнналф отчетливо сознавал, что члены его семьи воспротивятся браку с женщиной, имеющей столь запятнанное прошлое. Удивительно, что бабушка, зная правду о своей подруге, сочла Джулиану Эффингем достойной невестой, несмотря на то что по линии отца ее родословная была безукоризненной. Бьюкасл скорее всего придерживается иного мнения на этот счет.

– Скажите мне кое-что, – голос Джудит неожиданно прозвучал глухо и сдавленно, – только, пожалуйста, честно. Умоляю вас, не лгите. Я красива?

Рэнналф внезапно понял, почему она привыкла стыдиться своих рыжих волос и прятать их под шляпку, почему искренне считает себя дурнушкой. Каждый раз, глядя па нее, мистер Лоу, суровый священник, думал о своей матери, которая могла еще опорочить его перед паствой и друзьями, если правда выплывет наружу. Видимо, он воспринимал вторую дочь как свой тяжелый крест.

Свободной рукой Рэнналф взял девушку за подбородок и поднял к себе ее лицо. Щеки ее зарделись от смущения.

– Я знал многих женщин, Джудит, – сказал он. – я имел возможность наслаждаться самыми прекрасными из них, издалека восхищаться некоторыми недоступными, галантно преследовать других. Так поступают все богатые, праздные, пресыщенные джентльмены. Могу сказать откровенно, что никогда в своей жизни не встречал я женщины, чья красота могла бы сравниться с вашей.

Неужели это правда, неужели эти слова были произнесены искренне? Неужели она действительно красивая? Или он имел в виду только хорошенькую обертку, в которую завернута настоящая Джудит Лоу? Какая разница! В конце концов прав был тот, кто сказал, что настоящая красота заключена в душе человека.

– Ты очень красива, – прошептал Рэнналф, а потом наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

– Правда? – Когда она подняла голову, в ее зеленых глазах стояли слезы. – У меня не вульгарная внешность? Я не выгляжу распутной?

– Как вообще может красота быть вульгарной? – удивился лорд.

– Когда мужчины смотрят на меня, – призналась Джудит, – и видят меня целиком, они вожделеют меня.

– Это потому, что женская красота всегда желанна мужчине, – ответил Рэнналф. – А те из них, кто не умеет себя сдерживать и понятия не имеет о галантности, просто вожделеют красоту. Красота не убывает оттого, что вызывает у некоторых непристойные мысли.

– Но вы же не вожделели меня, – заметила Джудит. Рэнналфу стало очень стыдно. Он обратил внимание на эту женщину, преследовал ее и добивался только из чистого вожделения.

– Разве? – выдохнул он.

Джудит покачала головой.

– Я помню нечто особенное в твоих глазах, – прошептал он, – помимо твоих слов и действий. Может быть, легкий… юмор? Не могу подобрать подходящего слова. От тебя меня не бросало в дрожь, мне было… радостно.

Боже, помоги ему!

– Ты дал мне почувствовать себя красивой, – сказала Джудит, мечтательно улыбнувшись, – впервые в жизни. Спасибо тебе.

Рэнналф смущенно сглотнул. Его бы следовало высечь то, что он с ней сделал, а она говорит ему спасибо.

– Нам лучше вернуться в дом, – заметила девушка, стоило ему убрать руку от ее лица, – кажется, будет дождь.

Они встали, отряхнули траву с одежды. Джудит аккуратно надела шляпку и завязала большой бант на сторону под подбородком. Она определенно выглядела лучше без чепца, в соломенной шляпке.

– Я перейду через холм, а вы можете обойти его спереди, – сказала девушка.

Но у Рэнналфа возникла другая идея, которую он высказал тут же, не успев ничего как следует обдумать.

– Давайте пойдем вместе, – предложил он. – Здесь нас все равно никто не увидит.

Лорд предложил девушке свою руку, которую та приняла после минутного колебания, и вместе они начали взбираться вверх по склону. Редкие капли дождя то и дело шлепались им на головы с нахмурившегося неба.

– Мне кажется, – сказала Джудит, – что вы здесь, за городом, умираете от скуки. Тем не менее вы не захотели принимать участие во многих развлечениях на этой неделе.

– Я изучаю вопросы землевладения и управления поместьем, – отозвался Рэнналф, – и получаю от этого огромное удовольствие.

Девушка недоуменно воззрилась па своего спутника.

– Получаете от этого удовольствие? – Она звонко рассмеялась.

Рэнналф тоже не смог сдержать улыбки.

– Я ничего подобного не ожидал, – признался он. – Когда-нибудь Грандмезон станет моим, а я до сих пор не интересовался его делами. Теперь все изменилось. Представьте меня через несколько лет: я буду каждый день обходить свои владения, одетый в безразмерный сюртук, с косматой собакой у ног, и все мои разговоры будут вертеться вокруг Урожаев, дренажа и домашнего скота.

– Такое трудно вообразить, – снова рассмеялась Джудит. – Расскажите мне о своих делах. Чему вы успели научиться? Что нового увидели? Планируете ли провести какие-либо изменения, когда поместье станет вашим?

Сначала Рэнналф подумал, что она спрашивает чисто из вежливости, но очень скоро стало понятно, что Джудит искренне заинтересована. Так что всю дорогу до дома он без умолку говорил на темы, которые всего пару недель назад вызвали бы у него отчаянную зевоту.

Две пожилые леди продолжали сидеть в гостиной, где их оставил Рэнналф. Джудит высвободила свою руку и хотела пройти сразу к себе в комнату, но лорд ей не позволил.

– Там только моя бабушка и твоя, – резонно заметил он. – Остальные еще не вернулись.

Они под руку вошли в гостиную, и пожилые леди переглянулись.

– Я встретил мисс Лоу на прогулке, – сказал он, – и мы в течение целого часа наслаждались обществом друг друга.

От внимания Рэнналфа не укрылось, что взгляд леди Бимиш стал острым.

– Мисс Лоу, – проговорила она, – у вас очень милая шляпка. Почему я ее раньше на вас не видела? Свежий воздух придал вашему личику нежный румянец. Посидите со мной и расскажите, где вы научились так замечательно играть.

Рэнналф тоже принял предложение сесть, предварительно потянув за сонетку: миссис Лоу хотела вызвать горничную и попросить ее принести новый поднос с чаем.

Глава 15

Джудит сомневалась, стоит ли ей пойти на бал в Харвуде, несмотря на то что бабушка настаивала на ее присутствии, хотя бы для того, чтобы составить ей компанию.

– Боюсь, все молодые джентльмены передерутся за право потанцевать с тобой, – сказала она. – Я заметила, как изменилось их отношение к тебе за эту неделю, дорогая.

Впрочем, это рано или поздно должно было произойти. Ты такая же моя внучка, как Джулиана и Брануэлл.

Надо признаться, возможность пойти на бал и танцевать в паре с блестящими джентльменами казалась девушке очень соблазнительной. Она всегда с удовольствием посещала всякого рода собрания у себя дома и никогда не испытывала недостатка в партнерах. Но если раньше она считала, что мужчины приглашают ее на танец только из вежливости, то теперь ее мысли приняли иное направление.

«Я никогда не встречал женщины, чья красота могла бы сравниться с вашей».

Джудит страстно хотелось пойти на бал, но она боялась, что лорд Рэнналф специально выберет это главное событие двух праздничных недель в Харвуде, чтобы объявить о своей помолвке с Джулианой. Она не сможет находиться там и слышать его голос и видеть торжествующее выражение на лицах Джулианы и тетушки Эффингем. Она не вынесет его взгляда; исполненного презрительной насмешки. Джудит не сомневалась, что он посмотрит на нее именно так.

Девушка почти решила не ходить на бал, когда однажды после завтрака встретила на лестнице спускающегося вниз Брануэлла.

– Доброе утро, Джуд! – Брат похлопал ее по плечу и чмокнул в щеку. – Ты у нас ранняя пташка. Зато, наверное, днем любишь поспать. Все парни мечтают потанцевать с тобой и попросили меня убедить тебя прийти сегодня вечером на бал, как будто это я запрещал тебе принимать участие в развлечениях. Подозреваю, что во всем виновата тетушка Луиза, – сказал он и, быстро оглядевшись, понизил голос. – Знаешь, мне очень неприятно, что с моей сестрой обращаются, как с простой служанкой, только потому, что отец – священник, а дядя – настоящий набоб.

– Я вообще-то не слишком люблю танцевать, Бран, – солгала она.

– Лгунишка! – ласково укорил ее брат. – Все вы, девушки, любите балы. Послушай, Джуд, как только я расплачусь с этими беспардонными, надоедливыми торговцами, я устроюсь на какую-нибудь должность и сколочу себе состояние. И тогда ты сможешь вернуться домой, и все мои сестры найдут себе достойных мужей. Все будет хорошо.

Джудит не стала рассказывать брату, что ей и так придется с позором вернуться домой, а на ее место приедет Хилари.

– Но как ты собираешься выплатить свои долги, Бран? – неохотно спросила Джудит. Она всю неделю старалась не думать о его проблемах. В какой-то безумный момент она даже хотела попросить бабушку…

На секунду с его лица исчезло бодрое выражение, но он тут же снова улыбнулся, излучая всегдашнюю жизнерадостность и беззаботность.

– Что-нибудь обязательно подвернется, – заверил он сестру, – у меня есть все основания надеяться. Не забивай себе голову моими проблемами. Лучше подумай о бале. Обещаешь прийти, Джуд?

– Хорошо, – быстро ответила Джудит и продолжила свой путь вверх по лестнице, – я обязательно приду.

– Отлично! – крикнул ей вслед Брануэлл.

Джудит решила, что позволит себе одну вольность, прежде чем отправится домой. Она пойдет на бал. И пойдет туда в качестве Джудит Лоу, а не в роли бедной родственницы, которую скрывают от посторонних глаз подобно старой сиделке. Она будет танцевать с каждым джентльменом, пригласившим ее. А если даже никто не захочет с ней танцевать, она посидит рядом с бабушкой и все равно получит удовольствие от этого вечера. Если будет объявлено о помолвке Джулианы… На мгновение с девушки слетела вся бравада. Она взялась за ручку двери. Если объявят о помолвке Джулианы с лордом Рэнналфом, она вскинет подбородок, улыбнется и придаст своему лицу выражение истинного благородства.

Как могло случиться, недоумевала Джудит, что легкий поцелуй в губы, подаренный ей вчера Рэнналфом, всколыхнул в ее душе такую же бурю эмоций, как и первый сексуальный контакт в гостинице у ярмарочной площади несколько недель назад? Может быть, потому что тогда это было всего лишь физическое влечение, тогда как вчера… что? Не любовь. Возможно, нежность? Он назвал ее красавицей, а потом поцеловал. Но не повинуясь желанию, хотя оба они в тот момент испытали нечто на него похожее. В том поцелуе было что-то большее, чем просто желание. В нем была… да, наверное, это была нежность.

Может, в конце концов, вернувшись домой, ей удастся свыкнуться с мыслью, что он женат на Джулиане, и тогда она переживет свой украденный сон и будет жить воспоминаниями о нем.

***

– Первое, что я подумала, услышав о бале в Харвуде, – говорила леди Бимиш внуку, – так это то, что тебе представится отличная возможность объявить о помолвке с Джулианой Эффингем. Тебе приходила в голову такая мысль, Рэнналф?

– Да, приходила, – честно признался лорд.

– И что? – Бабушка сидела в салоне на первом этаже особняка и выглядела сегодня более хрупкой и беззащитной, чем обычно, хотя спину держала прямо, как шест, не опираясь на спинку стула.

– Это до сих пор твоя сокровенная мечта? – осведомился Рэнналф.

Прежде чем ответить, старушка внимательно вгляделась в лицо внука.

– Моя сокровенная мечта? – переспросила она. – Нет, Рэнналф, я только мечтаю увидеть тебя счастливым. Даже если счастье для тебя заключается в холостяцкой жизни.

Итак, бабушка освободила его от данного обещания и едала понять, как сильно любит его.

– Да нет, – возразил он, – не думаю, что останусь один, бабушка. Как только человек начинает интересоваться землей, он понимает и ценит вечный цикл жизни и смерти, обновления и продолжения рода. Так же, как ты надеешься, что эта земля перейдет мне и моим потомкам, так и я хочу быть уверен, что передам свою собственность сыну, может быть, дочери или внуку. Я обязательно женюсь.

До этого момента Рэнналф не мог четко сформулировать свои мысли на этот счет, хотя сердцем чувствовал, что они правильные.

– На Джулиане Эффингем? – спросила старушка. Рэнналф взглянул на бабушку. Нельзя позволять даже сильной любви влиять на твою сущность.

– Нет, не на Джулиане Эффингем. Мне очень жаль, бабушка. Я не чувствую привязанности к этой девушке, более того – испытываю к ней острую неприязнь.

– У меня камень с души свалился, – сказала леди Бимиш, несказанно удивив внука. – С моей стороны это была глупая затея, я пошла на поводу у эгоистичного желания женить тебя, пока не стало слишком поздно.

– Бабушка…

Она подняла руку, приказывая внуку замолчать.

– Ты питаешь нежные чувства к мисс Лоу? – осведомилась она.

Рэнналф недоуменно воззрился на нее и прочистил горло.

– К мисс Лоу?

– У нее есть много достоинств, которые начисто отсутствуют у се кузины, – заметила леди Бимиш.

– Она бедна, – коротко отозвался Рэнналф, поднялся со стула и направился к стеклянным дверям в сад, которые сегодня утром были закрыты, чтобы защитить обитателей дома от зябкого облачного дня. -Если я правильно предполагаю, этот бездельник, ее брат, в скором времени разденет всю семью до нитки. Ее отец – приходской священник, сын бывшей актрисы и внук торговца тканями. Ее мать, похоже, настоящая леди, хотя вполне вероятно, что она не обладала ни богатством, ни положением в обществе, пока не стала женой преподобного Лоу.

– А-а, во-от оно что, – протянула леди Бимиш, – ты ее стыдишься.

– Стыжусь? – Резко нахмурившись, лорд бросил взгляд на фонтан за окном. – Чтобы стыдиться этой женщины, надо иметь к ней какие-то чувства.

– А у тебя их нет?

В его дерзкие планы вчера входило дать понять бабушке, что между ним и мисс Лоу что-то есть. Но она не проронила ни слова об этом по дороге домой и в течение всего дня. Лорд бросил на пожилую леди взгляд через плечо.

– Бабушка, – начал он, – по твоей просьбе я две недели назад отправился с ней на прогулку. Неделю назад, я настоял на том, чтобы она выступила на вечере в Грандмезоне, потому что все остальные гости уже успели продемонстрировать свои таланты. Вчера я встретил ее в саду в Харвуде, и мы целый час гуляли и разговаривали. С чего вдруг я должен был почувствовать к ней нечто особенное?

– Было бы даже странно, если бы ты ничего к ней не почувствовал, – заметила бабушка. – В тот вечер выяснилось, что она потрясающе красивая женщина, а я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понять твое пристрастие к красивым особам противоположного пола. Однако она не просто красива. Она продемонстрировала еще и незаурядные умственные способности. Впрочем, как и ты, особенно в этот приезд, когда решил наконец заняться делами поместья. Кроме того, Рэнналф, когда вы вернулись с прогулки, у тебя было особенное выражение лица.

– Особенное выражение? – Лорд нахмурился. – Ты имеешь в виду выражение глупой влюбленности? У меня и в мыслях такого не было.

В глубине души Рэнналф надеялся, что бабушка станет с ним спорить, подбадривать; убеждать, что это будет неплохая партия.

– Нет, – возразила леди Бимиш, – если бы это было просто глупое мужское выражение лица, я бы промолчала. Хотя мой долг предупредить тебя, что мисс Лоу – настоящая леди, племянница сэра Джорджа Эффингема и внучка моей ближайшей подруги…

Рэнналф снова почувствовал укол вины.

– …Бьюкасл никогда не одобрит такой союз, – заметил он.

– Тем не менее, Эйдан только что женился на дочери угольщика, и Бьюкасл не только принял ее, но даже представил королеве и устроил в Бедвин-Хаусе бал в ее честь.

– В случае с Эйданом Бьюкасла поставили перед фактом, – ответил Рэнналф. – Он постарался хоть как-то исправить ужасную ошибку брата.

– Через минуту ты поможешь мне подняться наверх, – сказала бабушка, – но сначала я кое-что скажу тебе, Рэнналф. Если ты позволишь гордости и стыду вытеснить из сердца нежность и таким образом потеряешь шанс жениться на женщине, которая удовлетворит все твои требования, в том числе и жажду сердца, то с твоей стороны будет несправедливо винить в этом Бьюкасла.

– Я не стыжусь ее, – возразил Рэнналф. – Совсем наоборот, я… – Лорд осекся и поспешил к бабушке, которая в этот момент поднялась из кресла.

– Думаю, ты хотел сказать, что влюблен в нее, – закончила она за внука, легко опершись о его руку, – но ни один уважающий себя Бедвин не признается в столь глупых сантиментах, не так ли?

Это не правда, подумал Рэнналф. К собственному стыду, он до сих пор вожделел Джудит Лоу. Она ему нравилась. Его тянуло к ней. Он поймал себя на мысли, что днем практически постоянно думает о ней, а ночью видит во дне. Рэнналф обнаружил, что может разговаривать с ней так, как ни с одной другой женщиной, за исключением, пожалуй, Фреи. Но даже в разговоре с сестрой он не мог избавиться от привычного пресыщенного цинизма. Он не представлял себе, как можно с увлечением рассказывать Фрее об управлении поместьем и фермерском хозяйстве. С Джудит Лоу он мог расслабиться и быть самим собой, хотя у него было такое чувство, что свое настоящее "я" он начат постигать только в последние две недели.

Похоже, бабушка только что дала свое благословение на то, чтобы он ухаживал за Джудит Лоу. Быокасл… Ну, Вулфрик Быокасл был всего лишь его братом, а не опекуном.

Интересно, придет ли Джудит на бал сегодня вечером? Конечно, не далее как две недели назад она отвергла его предложение. Но возможно, ему удастся заставить ее изменить решение. Разумеется, придется вести себя крайне осмотрительно, чтобы не унизить мисс Эффингем. Несмотря на свою глупость и эгоистичность, она не заслуживала такого наказания.

***

Все утро Джудит добросовестно работала иголкой, справедливо полагая, что после обеда она будет занята приготовлением к балу. И не ошиблась. Каждую минуту девушка бегала по поручениям тетушки, чтобы передать приказание то экономке, то дворецкому, которых никогда не было на месте. Затем ей дали очень ответственное задание расставить срезанные цветы в бальном зале, составив из них приятые глазу композиции в сочетании с комнатными растениями. Джудит нравилась такая работа, но стоило ей войти в бальный зал, как слуги все до единого начали обращаться к ней за помощью по самым незначительным поводам.

После этого ее послали в деревню купить ленты для украшения прически Джулианы, потому что ленты, купленные накануне в городе, вдруг показались девушке неподходящими ни по ширине, ни по цвету. Джудит пришлось проделать длинный путь туда и обратно. В любое другое время девушка обрадовалась бы возможности побыть на свежем воздухе, несмотря на ненастную погоду. Но сегодня она надеялась успеть вымыть голову и немного отдохнуть до того, как надо будет одеваться на бал. Она почти бежала, чтобы выкроить немного времени для себя.

Когда вернулась, дверь в комнату Джулианы была слегка приоткрыта. Джудит подняла было руку, чтобы постучать, как вдруг из комнаты донесся смех Хорэса. В течение недели он не приставал к ней открыто, но не упускал возможности отпустить какую-нибудь грязную, циничную шутку. Девушка старалась по возможности избегать его. Вот и сейчас она решила подождать. Или лучше отнести ленты в комнату тетушки Эффингем.

– …Я просто обязана заполучить его, понимаешь? – продолжала Джулиана начатый разговор, причем голос ее звучал раздраженно:

– Я испытаю бесконечное унижение, если он не сделает мне предложение до того, как из Харвуда разъедутся гости. Все знают, что он за мной ухаживает. Всем известно, что я отвергла ухаживания всех моих поклонников, даже лорда Брейтуэйта, потому что лорд Рэнналф собирается попросить моей руки.

Джудит повернулась, чтобы уйти.

– Глупышка, ты обязательно его получишь, – сказал Хорэс. – Разве ты не слышала, что сказала мама? Он вынужден будет сделать тебе предложение. Все, что от тебя зависит, так это попасть в компрометирующую тебя ситуацию, вдвоем с ним, разумеется. Он поступит благородно, я знаю таких мужчин, как Бедвин. Для него быть джентльменом важнее всего на свете.

Теперь уже Джудит не могла заставить себя уйти.

– Хорэс прав, дорогая, – послышался голос тетушки Эффингем, – он просто обязан жениться на тебе, раз позволил увлечь юную, чувствительную душу.

– Но как мне это осуществить? – спросила Джулиана.

– Боже мой, – простонал Хорэс, – у тебя что, совсем нет воображения, Джулиана? Притворись, что тебе плохо холодно или жарко, так чтобы заманить его в укромный уголок. Например, в библиотеку. Туда, кроме отца, никто не ходит, да и он сегодня вечером сочтет своим долгом присутствовать на балу. Закройте за собой дверь. Подвинься к нему поближе. Сделай так, чтобы он обнял тебя и поцеловал. И тогда я как будто случайно застану вас, а лучше мы с отцом, Тогда о вашей помолвке будет объявлено еще до конца бала.

– Как ты уговоришь отца пойти вместе с тобой в библиотеку? – поинтересовалась Джулиана.

– Обещаю съесть свою новую касторовую шляпу, если я не найду способ заманить его в любимое место в доме, – сказал Хорэс.

– Мама?

– Отлично придумано, – скрипучим голосом проговорила леди Эффингем. – Ты же знаешь, дорогая, что, как только станешь леди Рэнналф Бедвин, сможешь всю жизнь посвятить тому, чтобы убедить мужа, как верно он однажды поступил. А у тебя тем временем будут богатство и положение в обществе.

– И Грандмезон, когда умрет леди Бимиш, – добавила Джулиана, – и, надеюсь, дом в Лондоне. Я уговорю его приобрести особняк в столице. Я стану невесткой герцога Быокасла и смогу часто бывать в Бедвин-Хаусе. Может быть, мы даже будем жить там во время сезона, вместо того чтобы покупать собственный дом. А лето мы, конечно, будем проводить в Линдсей-Холле. Я буду…

В этот момент Джудит подняла руку и решительно постучалась, дверь распахнулась, и она передала Джулиане ленты.

– Надеюсь, эти ленты вам подойдут, – вежливо проговорила она. – Это был единственный оттенок розового в магазине, но мне кажется, он выглядит очень неплохо, цвет более сочный, и он больше подходит к вашему цвету лица.

Джулиана размотала ленты, скользнула по ним равнодушным взглядом и швырнула их на туалетный столик за спиной.

– Нет, пожалуй, старые мне больше нравятся, – сказала она. – Ты ходила слишком долго, Джудит. Могла бы постараться ради собственной кузины.

– Мне кажется, кузина, – вмешался Хорэс, – ты смело можешь надевать любые ленты, которые Джудит посоветует не носить. Ах, какая бестактность с моей стороны! Разве розовый цвет не гармонирует с оттенком твоего платья? А какой же тогда гармонирует?

– Сегодня вечером Джудит, несомненно, лучше будет остаться в своей комнате, – сказала тетушка Эффингем, – Давай-ка повнимательнее рассмотрим две ленты, дорогая. Ты же не хочешь…

Джудит поспешно выбежала из комнаты и бросилась в свою спальню.

Неужели Рэнналф действительно собирается по доброй воле делать Джулиане предложение? Неужели Джулиана и тетушка Эффингем настолько отчаялись увидеть его мужем и зятем, что решились пойти на обман, заманить его в ловушку? Хорэс абсолютно прав, подумала Джудит. Лорд Рэнналф Бедвин – настоящий джентльмен, и он обязательно сделает предложение, если решит, что скомпрометировал девушку. Она могла убедиться в его благородстве на личном опыте.

С бешено колотящимся сердцем девушка вбежала в комнату и захлопнула за собой дверь. Трудно было смириться с мыслью, что он женится на Джулиане по собственной воле. Но мысль о том, что его заставят обманом…

***

Джудит спокойно пообедала вместе с бабушкой в ее личной гостиной, так как обе не хотели обедать с гостями. После они разошлись по своим комнатам переодеваться к балу. Джудит нервничала больше, чем могла себе признаться. Свое шелковое платье золотисто-кремового оттенка она не раз надевала на балы дома. Оно было не слишком модным. Отец и мать всегда отличались строгостью в вопросах морали. Но в любом случае платье было очень элегантным и хорошо сидело на девушке. Джудит всегда любила его, до тех пор пока горничная тетушки Эффингем не сделала вставки по бокам и не завысила вырез.

Утром Джудит устранила всю тетушкину нелепость, Платье приняло свой изначальный вид, и Джудит пришила к нему крохотный кошелек из шелковой ленты персикового цвета. Несколько дней назад она получила его в подарок от бабушки, которая все равно им не пользовалась, а к цвету платья он очень подходил. Кошелек поместился на линии кокетки, и от него до пола спускались красивые ленты.

У Джудит не было горничной, которая помогла бы ей одеться. Правда, в доме отца она редко прибегала к помощи слуг, потому что, кроме нее, в услугах единственной служанки нуждались мать и три сестры. Джудит также привыкла причесываться сама, даже на торжества. Она успела вымыть и высушить волосы. Зачесала их назад, заплела в две косы, красиво уложила и заколола на затылке. Усевшись перед большим зеркалом за туалетный столик, она взяла маленькое зеркальце и удостоверилась, что с. прической все в порядке.

Джудит решила, что выглядит вполне элегантно. Очень осторожно, чтобы не повредить с таким трудом созданную прическу, она выпустила по бокам два длинных локона и завила их при помощи щетки.

Она не стала надевать шляпку, даже свою любимую кружевную, которая была неизменным атрибутом ее парадного платья.

«Никогда в своей жизни не встречал я женщины, чья красота могла бы сравниться с вашей».

Джудит встала со стула, чтобы в полный рост оглядеть себя в зеркале. Она попыталась взглянуть на себя глазами мужчины, который произнес эти слова. Она верила в честность Рэнналфа Бедвина. Он сказал то, что думал на самом деле.

По его мнению, она была красавицей.

«Я красива!»

Впервые в жизни Джудит смотрела на собственное отражение и верила, что в нелепом на первый взгляд замечании есть доля правды. «Я красива!»

Джудит предпочла отправиться в бабушкину комнату, пока окончательно не растеряла всю храбрость. Легко постучавшись в дверь гардеробной, она вошла.

Старушка сидела за туалетным столиком, в то время как Тилли, стоя за ее спиной, вставляла высокие перья в изысканную прическу. На миссис Лоу было вечернее платье темно-рубинового, цвета, красоты которого, впрочем, не было видно из-за блеска многочисленных драгоценностей, переливающихся всеми цветами радуги у нее на шее, на груди, в ушах и на всех пальцах, кроме больших. Даже на плече была приколота огромная инкрустированная брошь. На столике лежал лорнет, украшенный драгоценными камнями.

На щеках пожилой леди густо алели румяна.

Правда, у Джудит была всего пара секунд на то, чтобы переварить увиденное. Узрев ее в зеркале, бабушка с необычайной живостью развернулась на стуле, а Тилли, издав вопль, громко хлопнула в ладоши.

– Джудит! – воскликнула миссис Лоу. – О, дорогая моя, ты выглядишь… Тилли, помоги мне подобрать подходящее слово!

– Потрясающе! – выдохнула Тилли. – Святая правда, мисс.

– Да нет, это недостаточно сильно сказало. – Пожилая леди отмахнулась от горничной. – Покрутись, Джудит, покрутись, позволь мне хорошенько тебя рассмотреть.

Рассмеявшись, девушка развела руки в стороны и медленно повернулась.

– Сойдет? – осведомилась она.

– Тилли, – крикнула бабушка, – мои жемчуга. Будь добра, подай длинную и короткую нитки. Сама я их не ношу.

Джудит, потому что в моем возрасте необходим блеск, чтобы отвлечь внимание от морщин и других печальных признаков старости. – Миссис Лоу сердечно рассмеялась. – Но в твоем случае жемчуг оттенит твою красоту, не затмевая ее. Жемчуг оказался не в шкатулке, а в комоде. Тилли, воткнув бабушке в волосы последнее перо и оставшись довольна результатами, быстро достала нитки жемчуга и протянула девушке.

– Они будут великолепно смотреться на вас, мисс. Бабушка встала со стула и жестом приказала Джудит занять ее место.

– Присядь, дорогая, пусть Тилли аккуратно вплетет длинную нить тебе в волосы. Мне очень нравится, что ты уложила косы в колечки. В твоем возрасте у меня на голове были сплошные кудряшки и завитушки, так что я по красоте сильно тебе уступала. Правда, я никогда не славилась хорошим вкусом. Твой дедушка часто дразнил меня по этому поводу и не уставал повторять, что любит меня такой, какая я есть.

Десять минут спустя прическа была готова, и короткая нить жемчуга оказалась на шее у девушки, идеально подойдя к скромному вырезу платья. Длинную нить спереди было почти не видно, но Тилли показала Джудит в зеркало, как выглядят ее волосы сзади. Покачав головой, девушка ощутила приятную тяжесть камней и услышала, как они мягко стукаются друг о дружку.

Да, действительно, нет сомнений, она красива.

И не важно, что на балу она будет самой немодно одетой дамой, что все остальные леди затмят ее роскошью нарядов. Все это не имело никакого значения. Она была красива и впервые в жизни испытывала удовольствие от своей внешности.

Заразившись весельем внучки, бабушка поднесла к глазам лорнет и наклонила голову, отчего перья у нее на голове весело заплясали.

– Божественно, – проговорила она. – Вот слово, которое я искала. Ты выглядишь божественно, дорогая! – С этими словами она похлопала девушку лорнетом по руке. – Давай спустимся вниз и разобьем сердца всех джентльменов на балу. Я возьму на себя пожилых, а тебе останется молодежь.

На этот раз даже Тилли не сдержала смеха.

Глава 16

Ни разу в жизни Рэнналф не ходил на бал по собственному желанию. Тем не менее он каждый раз вынужден был присутствовать на подобного рода мероприятиях, ибо в благородном обществе принято получать от этого удовольствие. Стоило лорду Бедвину и его бабушке, миновав приемную, войти в бальный зал, как стало понятно, что бал в Харвуде претендует на главное событие местного значения. Было потрачено немало усилий, чтобы столь изысканно украсить зал свежими цветами в гармонии с комнатными растениями.

Оглядевшись, Рэнналф был изумлен. Ему даже стало смешно; настолько отличались великосветские гости, облаченные в наимоднейшие лондонские туалеты, от жителей графства, одетых в более скромные вечерние наряды. Мисс Эффингем, которую лорд только что встретил в приемной, была великолепна в светлом кружевном платье на чехле из розового атласа, с завышенной по последней моде талией и низким вырезом. Ее золотистые волосы, завитые в затейливые локоны, были перехвачены розовой лентой вперемежку е нитями драгоценных камней. Конечно, Рэнналфу пришлось предложить ей руку, чтобы вместе открыть бал первым танцем в стиле кантри.

И в этот момент он увидел Джудит Лоу, которая старательно отводила от него глаза, нашептывая что-то бабушке. Лорд медленно втянул в себя воздух. Она выглядела почти гак же, как в тот раз, когда он впервые увидел ее в этом платье, чувственном и элегантном, чей простой покрой лишь подчеркивал женственные изгибы и волнующую красоту его хозяйки. Волосы девушки были гладко зачесаны назад и уложены в необычную прическу: на фоне расплавленного золота ярко выделялись маленькие жемчужины, создавая поистине чарующее впечатление.

Рэнналф почувствовал странный прилив чувств. Это было не вожделение, хотя, безусловна, к нему примешивалось желание. Лорд вдруг понял, что весь день ждал этого момента, боясь, что Джудит может не прийти на бал.

Миссис Лоу подняла увешанную драгоценностями руку и помахала инкрустированным лорнетом.

– А вот и Гертруда! – воскликнула леди Бимиш. – я пойду посижу с ней и полюбуюсь на танцующих. Не беспокойся за меня, Рэнналф.

Лорд провел бабушку через весь бальный зал, попутно отмечая, что сегодня Джудит не была одна вопреки обыкновению. Рой-Хилл и Брейтузйт не отходили от нее.

После обмена приветствиями бабушка уселась рядом с мисс Лоу.

– Сегодня вечером вы просто восхитительны, мисс Лоу, – заметила она. – Надеюсь, вы собираетесь танцевать?

– Спасибо, мэм! – Вспыхнув, Джудит улыбнулась, что а последние две недели делала крайне редко. – Да, лорд Брейтузйт был очень любезен и пригласил меня на первый танец, а сэр Дадли – на второй.

– Боюсь, что в таком случае, – рассмеялась леди Бимиш, – тем джентльменам, которые надеются сегодня потанцевать с вами, стоит поторопиться.

– Ах, да что вы! – Джудит смущенно улыбнулась.

– Мисс Лоу, – лорд Бедвин отвесил девушке поклон, – не окажете ли вы мне честь станцевать со мной третий танец?

Джудит посмотрела на него. Ее прекрасные изумрудные глаза расширились от изумления, а огненные волосы заискрились в свете канделябров за ее спиной. Кажется, только теперь Рэнналф осознал, что в течение последней недели он попросту боялся называть вещи своими именами. Его отношение к Джудит Лоу невозможно было определить как нежность, привязанность, симпатия или дружеское расположение, хотя все вместе они составляли чувство, в котором он так не хотел признаваться.

Это была любовь.

– Спасибо, лорд Рэнналф, девушка сделала легкий книксен, – это для меня очень лестно.

Внимание лорда отвлек шум нетерпеливых голосов вокруг. В зал вошла леди Эффингем, и сейчас она направлялась к оркестровой нише. Следом за ней появился сэр Джордж рука об руку с дочерью. Рэнналфа внезапно осенило, что это они так долго ждали его прибытия, чтобы открыть бал. Он сделал шаг вперед по направлению к своей партнерше, которая поминутно вспыхивала, улыбалась и выглядела невероятно хорошенькой.

– Говорят, лорд Рэнналф, – прощебетала девушка, как только они заняли места напротив друг друга во главе колонн мужчин и женщин, – что правила хорошего тона в деревне не действуют, так что джентльмен может приглашать леди на танец столько раз, сколько пожелает. Но я все равно боюсь, что танцевать с одним и тем же партнером больше двух раз – свидетельство плохого воспитания. Что вы об этом думаете?

– Я полагаю, – отозвался лорд, – лучше всего выбирать разных партнеров на каждый танец, особенно если на балу так много гостей, как сегодня, например. Выбор более чем разнообразен.

Конечно, он намеренно дал девушке неверный ответ.

– Но иногда, – хихикнула Джулиана, – хорошие манеры могут наскучить, не правда ли?

– Совершенно верно, – согласился лорд.

Брейтуэйт встал за ним, а Джудит – за мисс Эффингем.

– Знаете, даже придерживаясь отменных манер, как предписывают правила поведения в обществе, – продолжала мисс Эффингем, – джентльмен может дважды пригласить свою даму на танец, не рискуя вызвать всеобщее осуждение. На всех балах, которые я посетила во время сезона, каждый джентльмен умолял меня станцевать с ним дважды, и никто никогда не обвинял меня в дурном воспитании, хотя некоторые жаловались, что для них не хватило места в моей бальной карточке.

– Разве можно их за это винить? – галантно осведомился лорд.

Джулиана снова захихикала.

– Четвертым по счету будет вальс, – сказала она. – Мне не разрешали танцевать его вплоть до середины сезона, пока леди Джерси не дала своего согласия. Думаю, она пошла на это потому, что слишком многие джентльмены сетовали на невозможность потанцевать со мной. Полагаю, большинство присутствующих даже не знают па вальса, но я уговорила маму включить один танец в программу вечера. Надеюсь, вы знаете па, лорд Рэнналф?

– Мне удалось несколько раз станцевать вальс, не отдавив при этом ноги моим партнершам, – признался он.

Джулиана весело рассмеялась.

– Я думаю, вы просто шутите. Уверена, мне на ноги вы не будете наступать. Ах! – Она мило покраснела и зажала рот ладошкой. – Вы же пригласите меня на вальс, да? Я умру от смущения, если вы этого не сделаете.

Губы Рэнналфа сами собой растянулись в улыбку.

– Не могу позволить, чтобы вы испустили дух посреди бала, мисс Эффингем, – сказал он. – Мы продемонстрируем всем гостям, каких высот вы достигли в умении вальсировать.

– Не только я, – скромно потупилась Джулиана, – но и вы тоже, лорд Рэнналф. Ты умеешь танцевать вальс, Джудит? Я, правда, думаю, что папа не разрешил тебе даже выучить фигуры. Говорят, это скандальный танец, но я считаю его просто божественным. Мой учитель танцев говорит, что вальс словно специально создан для меня, такой легкой и изящной. Что за глупости! Я подозреваю, он просто влюблен в меня.

Оркестр заиграл первые аккорды деревенского танца, и Джудит не успела ответить. Хотя, разумеется, вопросы имели чисто риторический характер. Рэнналф сосредоточил свое внимание на партнерше, как того требовал светский тон, хотя все его мысли были заняты любовью, изящно скользившей в танце позади своей кузины.

Когда лорд Брейтуэйт препроводил Джудит к бабушке, девушка почти задыхалась. Танец оказался очень живым, и Джудит получила большое удовольствие, несмотря на то что приходилось все время танцевать в опасной близости от лорда Рэнналфа и Джулианы. Правда, в такой ситуации были и положительные моменты. Судя по тому, как лорд отвечал на многочисленные попытки Джулианы вызвать его на комплименты и флирт, Джудит поняла, что он вряд ли собирается в скором времени объявить о своей помолвке. А еще важнее то, что она услышала, как кузина практически вынудила его пригласить ее на четвертый танец. Во время вальса придется все время быть настороже, хотя Джудит не представляла себе, как сможет спасти Рэнналфа из приготовленной для него ловушки. Нельзя же, в конце концов, подойти и предупредить его! Она будет выглядеть ужасно глупо!

– Смею ли я надеяться, мисс Лоу, – проговорил тем временем лорд Брейтуэйт, – что ваш отец позволил вам выучить фигуры вальса? И может быть, вы окажете мне честь станцевать его со мной?

На протяжении всего танца этот джентльмен смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Все это очень льстило девушке. Лорд был красивым и приятным молодым человеком.

– Мой отец не имел возможности разрешить или запретить мне танцевать вальс, – объяснила она. – Мода на этот танец до нашего графства еще не дошла, поэтому мне доставит большое удовольствие понаблюдать, как вы вальсируете с кем-нибудь другим, милорд.

Девушка заметила, как миссис Лоу, чьи перья покачивались в унисон с перьями леди Бимиш, пока две пожилые леди увлеченно обсуждали развертывающуюся перед ними сцену, поморщившись, вытащила серьги из ушей. Бедная бабушка, когда же она наконец поймет, что нет таких серег, в которых ей было бы удобно?

– Бабушка, – Джудит сочувственно склонилась над ней, – давайте я отнесу их наверх, в вашу комнату.

– О, будь так добра, дорогая, – взмолилась миссис Лоу. – Но ты же пропустишь танец с сэром Дадли!

– Нет, не пропущу, – заверила ее внучка, – это займет всего минуту.

– Я буду тебе весьма признательна, дорогая, – сказала старушка, вложив в ее руку драгоценности. – А не могла бы ты взамен принести мне серьги в форме звезд?

– Конечно, конечно.

Джудит поспешно покинула бальный зал и начала подниматься по лестнице, прихватив с собой свечу из канделябра. Отыскав огромную шкатулку, она убрала драгоценные серьги в бархатный мешочек и начала рыться в отделении, которое сама же отвела под серьги. Сережек в форме звезд не было. Она перебрала ожерелья и браслеты, но безрезультатно. Джудит уже хотела взять другую пару серег, как вдруг вспомнила, что именно эти серьги она взяла у бабушки в день праздника в Грандмезоне. Они должны быть в ридикюле, с которым она была в тот вечер. Девушка быстро убрала шкатулку на место и бросилась к себе в спальню. Она испытала облегчение, обнаружив серьги там, где и предполагала. Выскочив из комнаты, Джудит чуть не налетела па проходившую мимо горничную. Обе испуганно вскрикнули, но девушка тут же рассмеялась, извинилась за свою неосторожность и поспешила обратно в зал.

Сквозь стеклянные двери Джудит было видно, что уже начали составляться пары, но как назло в самых дверях она натолкнулась на Хорэса. Девушка резко остановилась.

– Мы, кажется, куда-то спешим? А, кузина? – осведомился он, загородив дорогу, как только девушка попыталась обойти его. – Или, лучше сказать, так стремительно убегаешь от чего-то? Очередное поручение, я полагаю?

– Мне надо было принести бабушке серьги, – сказала она. – Пожалуйста, прости меня, Хорэс. Я обещала этот танец сэру Дадли.

К ее великому облегчению, Хорэс сделал шаг назад и преувеличенно галантным жестом пригласил ее пройти внутрь. Джудит поспешила исправить свою оплошность и принесла партнеру извинения за опоздание.

Как чудесно было снова закружиться в танце! Сэр Дадли Рой-Хилл постарался вовлечь девушку в беседу, насколько это позволяли сложные па, и кроме того, она ловила на себе восхищенные взгляды других джентльменов. Дома она бы непременно смутилась, решив, что поступила опрометчиво, тем самым пробудив в них вожделение. Правда, слово «вожделение» звучало исключительно из уст отца. Сегодня, поверив наконец в собственную красоту, Джудит читала во взглядах мужчин лишь неподдельное восхищение. Она поймала себя на том, что широко улыбается.

Несмотря на видимое оживление, Джудит все время думала о предстоящем танце с лордом Рэнналфом Бедвином. Конечно, у него почти не было выбора. Шутливое замечание леди Бимиш по поводу того, что желающим потанцевать с ней следует поторопиться, заставило его лишний раз проявить галантность. Однако девушка не придавала этому значения. Целых два раза, на берегу озера, он подошел к ней и провел в ее компании долгое время, хотя легко мог избежать встречи. Так почему не подарить ему один танец сегодня? Все равно, что будет говорить наутро недовольная тетушка Эффингем, хотя, конечно, разговор предстоит не из приятных. Очень скоро она поедет домой, где ей по крайней мере не придется вести себя как служанке.

Джудит никак не могла дождаться начала следующего танца. Если бы он мог длиться всю ночь! Всю жизнь!

***

Если бы танец мог длиться всю ночь, целую вечность, думал Рэнналф. Она медленно и грациозно выполняла сложные фигуры старомодного менуэта. Джудит всего пару раз подняла на него глаза, да и то на короткий миг, но этого было достаточно, чтобы разглядеть на лице девушки выражение уверенности в себе и счастья.

Все внимание мужчины было приковано к танцующей напротив женщине. Он не замечал разноцветных бальных платьев, медленно крутившихся вокруг в ритме музыки и не обращал внимания ни на блеск свечей, отражавшийся в изысканных прическах и драгоценностях дам, ни на запах духов в теплом воздухе, смешавшийся с ароматом тысячи цветов.

Сейчас лорд смотрел на нее совсем не так, как в «Роме и кулаке». Тогда, несмотря на то что они разговаривали, смеялись и явно наслаждались обществом друг друга, она была всего лишь женщиной с невероятно желанным телом. Он мог думать только о том, чтобы заняться с ней любовью. А теперь… теперь она была просто Джудит.

– Вам нравится бал? – спросил он, когда, взявшись за руки, они оказались на близком расстоянии друг от друга.

– Здесь просто замечательно, – отозвалась девушка, и Рэнналф почувствовал, что она говорит искренне.

Он тоже так думал. Рэнналф наслаждался каждой минутой этого вечера, что раньше с ним случалось крайне редко, более того, он наслаждался этим менуэтом, чего раньше не было никогда.

Рэнналф знал, что между ними происходит нечто такое, что одновременно сближает их и отделяет от остального мира. Ему казалось, будто каждый раз, когда их тела соприкасаются, вспыхивает искра. Вряд ли такое можно придумать. Джудит не может не чувствовать то же самое. И дело здесь не просто в сексуальном желании.

– Вы умеете танцевать вальс? – поинтересовался Рэнналф.

– Нет. – Девушка отрицательно покачала головой.

«В один прекрасный день я научу тебя», – подумал про себя Рэнналф.

Словно прочитав его мысли, Джудит подняла глаза и улыбнулась.

Лорд чувствовал, что все мужчины в зале завидуют ему. Интересно, осознает ли она, какой переполох учинила сегодня вечером и какие недовольные взгляды бросает на нее леди Эффингем?

– Надеюсь, – прошептал Рэнналф, – вы оставите мне еще один танец, если в вашей карточке есть свободное место. Как насчет последнего?

Девушка снова посмотрела ему в глаза, задержав на мгновение взгляд.

– Спасибо, – тихо проговорила она.

Вот, пожалуй, и все, что они успели сказать друг другу за время танца, но у обоих было такое ощущение, что слова не нужны, ибо невысказанные чувства и желания легко можно было прочесть в глазах.

Рэнналф думал о том, что к концу вечера она, возможно, устанет и они смогут посидеть где-нибудь в уголке на виду у других гостей, но так, чтобы можно было спокойно поговорить. Возможно, ему удастся выяснить, не изменились ли ее чувства к нему за последние две недели и сможет ли она дать другой ответ на его предложение.

Может быть, сегодня он снова попросит Джудит стать его женой, хотя лучше будет сделать это завтра, где-нибудь в саду, когда они действительно окажутся наедине. Он спросит разрешения у ее дядюшки, отведет ее на берег озера и признается в своих чувствах.

В ее поведении сквозило нечто, – лорд знал, что чувства не обманывают его, – что вселяло в него надежду на благополучный исход этого начинания.

Рэнналф Бедвин с удовольствием предавался подобного рода мыслям и строил блестящие планы, наблюдая, как танцует Джудит. С лица девушки не сходило выражение спокойного счастья.

Наконец музыка смолкла.

– Спасибо. – Лорд предложил девушке руку и проводил се к бабушке.

Обернувшись, Джудит одарила его сияющей улыбкой.

– Вместе вы смотритесь очень элегантно, – заметила леди Бимиш, как только внук приблизился к ней.

Рэнналф заметил леди Эффингем, стоявшую за спиной своей матери.

– Джудит, дорогая, – протянула она приторно-сладким голоском, – надеюсь, ты как следует поблагодарила лорда Рэнналфа за его великодушие. Мама выглядит очень усталой. Уверена, ты не будешь возражать, если я попрошу тебя проводить ее наверх и посидеть с ней.

Миссис Лоу раздулась, как воздушный шар, сверкая глазами и сотрясаясь всем телом.

– Я совсем не устала, Луиза, – возмущенно проговорила она. – Как ты могла подумать, что я соглашусь пропустить оставшуюся часть бала и оставить мою дорогую Сару сидеть здесь в одиночестве! Кроме того, следующий после вальса танец Джудит пообещала мистеру Тангвею и с ее стороны просто невежливо исчезнуть ни с того ни с сего.

Леди Эффингем только вскинула брови: больше в присутствии лорда Рэнналфа и его бабушки она ничего не могла сказать.

Следующим по счету танцем был вальс, который Рэнналф вынужден был танцевать с мисс Эффингем. В конце концов она хотя бы смешная, убеждал себя Рэнналф, кланяясь дамам и отправляясь на поиски своей партнерши. Остается надеяться, что Джулиана не посчитает себя причиной его хорошего настроения. К тому же впереди лорда ждали последний танец и… завтрашнее утро. Правда, не стоит быть слишком самоуверенным. Если Джудит Лоу не пожелает выходить за него замуж, то не потому, что он сын герцога и сказочно богатый человек.

Рэнналф понимал, что для того, чтобы выйти замуж, Джудит должна его полюбить.

Любит ли она его?

Да уж, для человека, который всю сознательную жизнь воспитывал в себе пресыщенность и цинизм, ощущения неопределенности, беспокойства, нетерпения оказались внове.

***

От внимания Джудит не укрылось, что по сравнению с началом вечера румянец на щеках Джулианы стал ярче и блеск в глазах усилился. Хотя, конечно, такой взгляд можно было отнести на счет того, что девушка во второй раз танцует с лордом Рэнналфом. Джудит понимала чувства кузины.

Намного подозрительнее вел себя Хорэс, который в этот момент подошел к дядюшке Джорджу и под каким-то предлогом отвел его в сторону от группы Джентльменов, с которыми он разговаривал. Джудит отказалась от предложения мистера Уоррена, который также не умел танцевать вальс, отправиться вместе па поиски лимонада, смягчив свой отказ ласковой улыбкой. Ей необходимо было оставаться в бальном зале. С сильно бьющимся сердцем она наблюдала за происходящим. Конечно, грязный замысел, родившийся сегодня днем в спальне Джулианы, не мог быть чересчур опасным. Какая девушка примет предложение руки и сердца, полученное таким способом?

Правда, ни для кого не было секретом, что Джулиана отчаянно желает стать леди Рэнналф Бедвин.

А тетушка Эффингем не менее отчаянно желала выдать дочку замуж за сына и брата герцога.

Хорэс, несомненно, был с ними в сговоре, желая отомстить лорду Рэнналфу за то, что ему пришлось пережить в летнем домике Грандмезона неделю назад.

Джудит лишь краем глаза наблюдала за танцем, одновременно шокирующим и притягательным, в котором леди и джентльмены кружились по залу в парах, держась за руки и находясь в объятиях друг друга. При других обстоятельствах Джудит не смогла бы сдержать зависти к тем, кто знает па и имеет красивого партнера, с которым можно продемонстрировать свое умение.

Боковым зрением она видела покачивающиеся перья на головах бабушки и леди Бимиш, которые, сидя напротив девушки, с удовольствием наблюдали за танцующими, время от времени отпуская свои комментарии по поводу увиденного.

Джудит с удивлением отметила, что Брануэлл умеет вальсировать. Он танцевал со старшей сестрой Уоррен и весело смеялся, как будто в жизни у него не было никаких забот.

Заглядевшись па брата и на секунду утратив бдительность, Джудит едва не совершила смертельную ошибку. Отыскав взглядом лорда Рэнналфа и Джулиану, она увидела, что они закончили танцевать и лорд стоял, наклонившись к девушке и прислушиваясь к тому, что она говорила. Джулиана говорила быстро, потирая запястье с выражением странного беспокойства на лице. В следующее мгновение она указала на дверь.

Хорэс тем временем продолжал разговаривать с отцом.

Джудит решила больше не ждать. Может быть, в их разговоре и не было ничего предосудительного, но что-то подсказывало девушке, что кузен и кузина приступили к исполнению своего бесчестного заговора. Вдруг, после того как она покинула комнату Джулианы, они изменили место? Делать нечего, придется рискнуть. Стараясь быть не замеченной, девушка поспешно выбежала из бального зала сошла вниз по лестнице, с облегчением обнаружив, что поблизости нет ни одной служанки, которая могла бы поинтересоваться намерениями мадам, и проскользнула в библиотеку, считавшуюся неприкосновенной собственностью дяди Джорджа.

Внутри было довольно темно, но девушке удалось отыскать путь к окну и раздвинуть тяжелые шторы. Полная луна светила на звездном небе, полностью очистившемся от облаков. Ночное светило давало достаточно света, чтобы разглядеть то, что Джудит хотела увидеть: две стены книжных шкафов от пола до потолка. Она прошла к тому шкафу, который находился одновременно за дверью и за огромным диваном.

Следующая минута показалась ей вечностью. Что, если она пришла не туда? Вдруг Джулиана утащила лорда Рэнналфа в какой-нибудь укромный уголок, где их застанут целующимися или в другой компрометирующей ситуации?

В этот момент послышался шум открывающейся двери.

– Он должен быть здесь, – раздался высокий взволнованный голос Джулианы. – Папа подарил мне его в день первого бала, и он жутко рассердится, если я его потеряю.

Джудит не могла представить себе дядю Джорджа во власти каких-либо сильных чувств, будь то злоба, раздражение или расстройство.

– Если вы точно знаете, что оставили браслет здесь, – промолвил лорд Рэнналф, голос которого звучал абсолютно спокойно, если не сказать весело, – то мы разыщем его и сможем вернуться в бальный зал через две минуты.

Лорд Рэнналф вошел в библиотеку, не имея в руках свечи, и Джудит успела заметить, как кузина захлопнула дверь легким ударом ноги.

– О Боже! – воскликнула она. – Эта дверь вечно захлопывается. – Девушка поспешно подбежала к лорду Рэнналфу, и в ту же секунду Джудит услышала ее ликующий возглас:

– А, вот он! Я так и знала, что оставила его здесь, когда пару часов назад заходила в библиотеку передохнуть.

Лорд Рэнналф, как я могу отблагодарить вас за то, что вы согласились пожертвовать танцем и прийти сюда со мной, пока отец не заметил?

– Просто поскорее надевайте браслет, – галантно ответил Рэнналф, – чтобы мы могли вернуться, пока нас не начали разыскивать.

– Но я не могу справиться с замочком, – пожаловалась Джулиана. – Здесь так мало света. Вы не поможете мне?

С этими словами девушка подняла руку. Лорд Рэнналф наклонился, чтобы застегнуть браслет. Воспользовавшись этим, Джулиана обняла его свободной рукой за шею и прильнула к его груди.

– Я безумно вам благодарна, – томно прошептала она. В этот момент, как по заказу, дверь снова открылась, и на пороге появился Хорэс со свечой. Пробормотав проклятие, он попытался загородить дорогу отцу.

– Ты знаешь, отец, это была не очень хорошая идея спуститься в библиотеку отдохнуть от шума, – громко и с чувством произнес он. – Пошли отсюда.

Однако дядя Джордж, как и следовало ожидать, почуял неладное. Отодвинув Хорзса в сторону, он решительным шагом вошел в помещение. Джулиана вскрикнула, отпрыгнула от Рэнналфа и начала возиться с лифом платья, который непонятным образом спустился, обнажив все, что только было можно.

Пора контратаковать!

– А, вот и она, – громко сказала Джудит, выходя из своего укрытия с огромной книгой в руках. – Как хорошо, что пришли дядя Джордж и Хорэс: они помогут мне выбрать победителя. И боюсь, лорд Рэнналф, что это Джулиана. Именно ворона Ной первым выпустил из ковчега, чтобы посмотреть, не сошла ли вода. И только потом он выпустил голубя. Вообще-то голубя выпускали трижды, до тех пор, пока однажды он не вернулся и Ной понял, что где-то земля уже высохла. Тем не менее, первым был все-таки ворон.

То, с каким видом все четверо обернулись и уставились на нее, сделало бы честь любому комедийному фарсу. Девушка с сияющим видом захлопнула книгу.

– Глупо было спорить на эту тему, – подытожила она. – Мне придется признать свое поражение. Но я рада, что вышло именно так. С моей стороны было бы неблагородно праздновать победу над леди, окажись я права. Правда, я до сих пор уверена, что в моей Библии речь идет о голубе.

– Что за черт… – начал было, Хорэс.

– Джулиана, – бесцеремонно перебив кузена, Джудит положила книгу на стол, – тебе так и не удалось застегнуть браслет? И вы тоже не смогли помочь, лорд Рэнналф? Давайте я попробую.

– Хм-м, – фыркнул дядя Джордж, – я пришел, чтобы немного отдохнуть, а мою библиотеку уже заняли. Твоя мать знает, что ты носишь ее браслет, Джулиана? Думаю, она в курсе. Мой вам совет, Бедвин, никогда не спорьте с женщинами. Они всегда оказываются правы.

Если бы можно было нарисовать гром, подумала Джудит, то рисунок определенно имел бы сходство с выражением лица Хорэса. Когда их взгляды на секунду скрестились, Джудит прочла в его глазах жажду крови.

– Буду иметь это в виду, сэр, – вежливо ответил лорд Рэнналф. – Это последний раз, когда я поспорил о голубе и вороне.

Плотно сжав губы и побелев как полотно, Джулиана вырвала запястье из рук Джудит, попробовала самостоятельно застегнуть браслет, но, не справившись с этой задачей, сорвала его с руки и швырнула на стол, где он лежал до сих пор.

– Хорэс, отведи меня к маме, – потребовала она, – мне плохо.

– Полагаю, мне следует вернуться к своим обязанностям, – вздохнул дядя Джордж.

Через минуту все трое покинули библиотеку, забрав с собой свечу и оставив дверь открытой.

– Что это была за книга? – спросил лорд Рэнналф, выдержав небольшую паузу.

– Понятия не имею, – призналась Джудит. – В комнате было слишком темно. Я не могла различить названия.

– Вы абсолютно уверены, что первым: из ковчега выпустили ворона? – осторожно поинтересовался он. – Готов побиться об заклад, что это был голубь.

– Вы проиграете, – возразила девушка. – Не забывайте, что я дочь священника.

– Полагаю, – сказал Рэнналф, – это был план, чтобы заставить сэра Джорджа Эффингема поверить в то, что я серьезно скомпрометировал его дочь.

– Да.

– Благодаря моей беспечности он почти сработал. Я считал эту девчонку глупой и скучной, но совершенно безвредной.

– Да, но Хорэс отнюдь не безвреден, – заметила Джудит, – так же, как и тетя Луиза.

– Джудит, – прошептал Рэнналф, сделав шаг вперед, – вы избавили меня от злой участи. Как мне вас отблагодарить?

– Мы квиты, – ответила девушка. – Вы спасли меня в летнем домике на прошлой неделе, а я спасла вас.

– Да, – на плечи девушке опустились его руки, теплые, твердые, знакомые, – Джудит.

Когда он начал называть ее по имени? Разве он делал это до сегодняшнего вечера? Джудит сосредоточила взгляд на сложном узле его шейного платка, но только на мгновение. Лицо лорда Рэнналфа внезапно оказалось в опасной близости от нее, и в следующий момент он накрыл се губы своими.

Это был глубокий поцелуй, хотя руки мужчины неподвижно лежали на ее плечах, а девушка лишь беспомощно цеплялась за рукава его фрака. Он дразнил ее губы, заставляя их раскрыться, и она подчинилась ему. Его язык проник внутрь, наполнив ее всю, утвердив свое господство над ней, и Джудит с радостью приняла его вторжение, втягивая его еше глубже.

Девушка чувствовала себя так, словно после долгой жажды ей наконец дали напиться. Она никак не могла насытиться этим мужчиной и боялась, что этот миг не наступит никогда.

Она упивалась знакомым ароматом его одеколона.

Так же неожиданно он оторвался от се губ и взглянул на псе в лунном свете.

– Надо возвращаться наверх, – хрипло проговорил он, – пока кто-нибудь не заметил твоего отсутствия. Спасибо тебе, Джудит. Время до последнего танца покажется мне вечностью.

Джудит постаралась не придавать его словам слишком большого значения. Лорд Рэнналф был всего лишь благодарен ей за счастливое избавление. Просто благодарность, и ничего больше. Он просто вспомнил то время, когда они были вместе и она выдавала себя за Клер Кемпбелл, актрису и опытную куртизанку. Вот и все.

Глава 17

У Джудит было не так уж много времени, чтобы привести в порядок свои растрепанные чувства. Скорее всего, мало кто заметил, что она вернулась в бальный зал под руку с лордом Рэнналфом, но от внимания леди Эффингем это, конечно, не ускользнуло, и выражение ее лица не сулило племяннице ничего хорошего. Джудит каким-то образом удалось окружить себя джентльменами. Вальс только что закончился, и молодая девушка весело смеялась и флиртовала со своими обожателями. Дядя Джордж вернулся к разговору со своими друзьями. Хорэса нигде не было видно.

– Куда ты ходил, Рэнналф? – поинтересовалась леди Бимиш, когда внук подвел Джудит к бабушке. – Только что ты вальсировал, а в следующую минуту уже куда-то исчез.

– Мисс Эффингем неожиданно обнаружила, что потеряла браслет, – пояснил он, – и мисс Лоу любезно помогла нам его найти. К счастью, браслет оказался именно в том месте, где и думала мисс Эффингем.

Бабушка Джудит безмятежно улыбнулась, но леди Бимиш переводила настороженный взгляд с одного на другую. Конечно, думала Джудит, именно она больше всех хотела устроить брак своего внука с Джулианой. Она, должно быть, разочарована, что их отношения развиваются столь медленно.

Потом лорд Рэнналф отошел, чтобы пригласить на танец даму, которая, насколько было известно Джудит, станцевала за весь вечер лишь однажды. К ней тут же подошел мистер Тангвей, которому был обещан следующий танец.

Джудит улыбнулась и попыталась переключить внимание на партнера, но это нелегко было сделать, когда сердце продолжало бешено колотиться от напряжения последних пятнадцати минут.

К тому времени, как танец закончился, она весело хохотала. Танец был очень подвижным, со множеством сложных па и поворотов. Мистер Тангвей, к сожалению, лишился возможности проводить ее к бабушке: на их пути возник Брануэлл, который схватил Джудит за руку.

– Простите нас, Тангвей, – бросил он, – мне надо минутку поговорить с сестрой.

Девушка удивленно взглянула на брата. Несмотря на то, что за время бала они то и дело перемигивались друг с другом, посылали улыбки и одобрительные взгляды, Брануэлл был слишком занят, развлекаясь с юными леди, чтобы вдруг броситься на поиски сестры. Он и до сих пор улыбался, но в уголках его губ чувствовалось некое напряжение. Он был необычно бледен, а его пальцы больно впивались в запястье Джудит.

– Джуд, – быстро заговорил он, как только они оказались за пределами зала, предварительно удостоверившись, что никто не может их подслушать, – я хотел предупредить тебя, что уезжаю. Сейчас. Сегодня вечером.

– Но как же бал?

– Харвуд. – Он улыбнулся и поклонился Беатрис Хардинг, которая прошла мимо под руку с незнакомым джентльменом.

– Харвуд? – Девушка была заинтригована еще сильнее. – Сегодня вечером?

– Я только что имел разговор с Эффингемом, – сказал Брануэлл. – Похоже, пару дней назад снова приходил человек, требовавший с меня уплаты по какому-то пустячному счету. Эффингем заплатил ему, даже не поставив меня в известность. Теперь он хочет получить эти деньги назад вместе с тридцатью фунтами, которые я потратил на дорогу сюда. – Молодой человек запустил пятерню в волосы. – Конечно, я собираюсь отдать ему долг, но сейчас я не в состоянии этого сделать. Он почему-то довольно резко оборвал нашу дружбу и наговорил много оскорбительных вещей не только обо мне, но и о тебе тоже. Я бы с удовольствием расквасил ему нос за такое или даже вызвал бы его на дуэль, но разве я мог так поступить, Джуд? Я нахожусь в доме дядюшки Джорджа в качестве гостя, и, кроме нас, здесь еще другие люди. С моей стороны вызов стал бы проявлением дурного вкуса. В общем, я собираюсь уехать. И точка.

– Но почему сегодня, Бран? – Джудит взяла брата за руку. Она прекрасно знала почему. Как мог Хорэс позволить себе выместить зло и раздражение на ее брате? – Почему не подождать хотя бы до утра?

– Не могу, мне надо ехать сейчас. Только переоденусь. На то есть свои причины.

– Но почему обязательно надо ехать посреди ночи? О, Бран, – взмолилась она, – что ты собираешься делать?

– Ты не должна обо мне беспокоиться, – возбужденно проговорил брат, высвобождая руку. – У меня есть… кое-какие планы. Обещаю тебе, мне не понадобится много времени, чтобы заработать состояние. – На лице Брануэлла промелькнула тень прежней улыбки. – А потом я выплачу папе все деньги, которые он вынужден был тратить на меня в ущерб семье, и вы, девочки, снова будете в безопасности. Мне пора идти, Джуд, нельзя долее задерживаться.

– Позволь мне хотя бы подняться с тобой наверх, а потом проводить тебя в дорогу.

– Нет-нет, – Брануэлл снова огляделся, ему не терпелось поскорее уйти, – ты оставайся здесь, Джуд. Я хочу ускользнуть незамеченным. Я выплачу Эффингему деньги, как только смогу, а потом я другим способом воздам ему за те слова, которые он произнес в адрес моей сестры. – Наклонив голову, Брануэлл чмокнул ее в щеку.

Джудит в смятении смотрела, вслед брату, испытывая дурное предчувствие. Брануэлл, несомненно, должен кучу денег многим людям, а теперь еще и Хорэсу, причем явно гораздо больше, чем тридцать фунтов. Тем не менее он поспешно скрывается из дома посреди ночи, уверенный в том, что нашел способ быстро сколотить состояние и выплатить долги. Скорее всего, он сам себе выроет еще более глубокую яму.

И одновременно пустит по миру всю семью.

С тяжелым сердцем девушка вернулась в бальный зал. Даже предстоящий танец с лордом Бед вином не доставлял ей прежней радости.

В течение следующих нескольких минут ее ждало еще одно разочарование.

– Джудит, – бабушка крепко сжала ее ладонь, – моя дорогая Сара не слишком хорошо себя чувствует. Боюсь, здесь слишком прохладно из-за того, что постоянно открываются окна и двери, и чересчур шумно. Позови, пожалуйста, лорда Рэнналфа.

– Тебе нет нужды беспокоиться, Гертруда, – возразила леди Бимиш, – мне стало лучше, после того как ты обмахнула мне лицо веером.

Но, взглянув на нее, девушка заметила, что обычно бледное лицо пожилой леди приобрело сероватый оттенок.

– Вы устали, мэм, – вежливо заметила она, – и в этом нет ничего странного. Уже далеко за полночь. Я, правда, пойду позову лорда Рэнналфа.

Это было необязательно. Он сам подошел, едва Джудит начала разыскивать его взглядом в смешавшейся после очередного танца толпе. Наклонившись над бабушкой, он взял ее за руку.

– Ты устала? – спросил он с такой неподдельной нежностью на лице и в голосе, что у Джудит защемило сердце. – Признаться, я тоже. Прикажу немедленно подать карету.

– Чепуха! – возмутилась леди Бимиш. – Ни разу в жизни я не покидала бал так рано. Кроме того, остались еще два танца и две молодые леди, которых ты пригласил.

– На следующий танец у меня нет партнерши, – возразил он, – а на последний я пригласил мисс Лоу. Уверен, она меня извинит.

– Конечно, – заверила Джудит.

Леди Бимиш, несмотря на усталость, смерила Джудит знакомым настороженным взглядом.

– Спасибо, мисс Лоу, – произнесла ока, – вы очень вежливы и добры. В таком случае, Рэнналф, можешь послать за каретой. Гертруда, дорогая моя, мне придется тебя оставить.

Бабушка Джудит усмехнулась.

– Последние полчаса мне с трудом удавалось держать глаза открытыми, – призналась она. – Как только закончится следующий танец, я попрошу Джудит проводить меня в спальню. А потом она сможет вернуться на последний танец, если захочет. Вечер был просто изумителен, не правда ли?

– Мисс Лоу, – обратился лорд Рэнналф к девушке, – вы не поможете мне найти слугу, который бы передал мой приказ на конюшню?

Конечно, человек его внешности и положения мог без труда привлечь к себе внимание слуги. Приказ лорда был незамедлительно передан куда следует. Воспользовавшись случаем, Джудит попросила того же самого слугу послать Тилли наверх, в бабушкину комнату. Однако лорд Рэнналф захотел еще поговорить с ней наедине. Они вышли из бального зала и остановились почти на том же самом месте, где полчаса назад она разговаривала с Брануэллом. Сложив руки за спиной, Рэнналф слегка наклонился к ней.

– Не могу выразить словами, как мне жаль нашего последнего танца, – искренне проговорил он.

– Но мы же не дети, – улыбнулась Джудит, – чтобы расстраиваться каждый раз, когда нас лишают желанного удовольствия.

– Ты, наверное, святая, Джудит, – сказал лорд, и в глазах его появилась знакомая насмешка, – но я – нет. Я мог бы прямо сейчас ворваться в бальный зал, завалиться на пол посреди танцующих и стучать сапогами по деревянному полу, потрясая в воздухе кулаками и выкрикивая гневные проклятия.

Джудит зашлась в счастливом хохоте, а лорд Рэнналф, склонив голову набок, изогнул губы в самодовольной ухмылке.

– Ты создана для счастья и смеха, – сказал он. – Можно я заеду к тебе завтра?

Интересно, зачем?

– Уверена, все будут в восторге, – ответила девушка. Он внимательно изучал ее лицо, сохраняя в глубине глаз веселую насмешку.

– Не строй из себя дурочку, – предупредил он. – Я спросил, могу ли завтра нанести визит тебе, Джудит?

У него могла быть только одна цель. Однажды он уже сделал предложение – в форме, которую она сочла оскорбительной, – и она дала твердый отказ. Но с тех пор прошло две недели. Многое случилось за это время, многое изменилось, а больше всего ее мнение об этом мужчине. Его же мнение о ней вряд ли могло сильно измениться. Или могло? Джудит оставалась бедной дочерью бедного священника, который стоял на грани полного разорения, а он – сыном герцога и вторым в линии наследования титула.

– Если хотите, – произнесла девушка почти шепотом, Но он расслышал.

Лорд низко поклонился, а затем они вместе вернулись в зал. Он помог бабушке подняться, аккуратно взял ее под руку и подвел к тетушке Эффингем, у которой на голове с напряженным изяществом покачивались перья, после чего они вместе покинули зал.

Джудит опустилась на стул, размышляя о том, будет ли предстоящая ночь достаточно длинной, чтобы переварить все события сегодняшнего вечера.

– Не беспокойся, Джудит, дорогая, – сказала бабушка, похлопав своей пухлой ладошкой по сложенным на коленях рукам внучки. – Я не собираюсь покидать зал, пока не прозвучит последний аккорд. Но я не хотела, чтобы Сара чувствовала себя так, словно бросает меня. Боюсь, она серьезно больна уже довольно длительное время, хотя никогда не говорит о своем здоровье.

В конце концов Джудит все же станцевала последний танец – снова с лордом Брейтуэйтом, – хотя предпочла бы удалиться в свою комнату. Печальные мысли о Брануэлле мешались в ее голове с нетерпеливыми, беспокойными мечтаниями о завтрашнем визите лорда Рэнналфа, а в это время ей приходилось улыбаться и отвечать на слегка фривольные шуточки лорда Брейтуэйта.

***

Давненько в графстве не было столь великолепного бала, закончившегося около часа ночи. Многие местные жители уехали, не дождавшись последнего танца. Остальные тоже не задержались. Их примеру последовал оркестр. В зале остались только гости Харвуда, члены семьи и несколько слуг, когда из-за дверей донесся шум ссоры.

Высокий голос Тилли перекрывал мягкий, слегка высокомерный тон дворецкого.

– Но я должна поговорить с ней немедленно, – говорила Тилли, пребывая, судя по всему, в сильном возбуждении, – я ждала достаточно долго. Может быть, даже слишком долго.

Дворецкий начал с ней спорить, но миссис Лоу, которая только что встала, опираясь на руку Джудит, бросила в сторону дверей удивленный взгляд.

– Тилли! – позвала она. – Что случилось? Ты можешь войти.

Все дружно обернулись и посмотрели на служанку, которая ворвалась в комнату с выражением отчаяния на лице.

– Ваши драгоценности, мэм! – воскликнула она.

– Что с ними такое? – подал голос дядя Джордж.

– Они пропали! – произнесла Тилли голосом, которому позавидовала бы трагическая актриса. – Ничего не осталось. Когда я вошла в спальню, мэм, перевернутая шкатулка валялась на полу. Не осталось и следа от драгоценностей, кроме тех, что на вас.

– Глупости, Тилли, – сказал Хорэс, остановившись рядом с отцом. – Думаю, вы опрокинули шкатулку еще раньше, когда в спешке собирали бабушку на бал, и сами же убрали драгоценности в комод, чтобы потом как следует разложить по местам. Вы просто забыли.

Тилли приняла вид оскорбленной добродетели.

– Я никогда бы не сделала ничего подобного, сэр, – отчеканила она. – Я бы не опрокинула шкатулку, а если бы такое все же произошло, то не ушла бы до тех пор, пока все реши не были бы на своих местах.

Слушая их перепалку, миссис Лоу так сильно сжала руку внучки, что многочисленные кольца больно впились в ладонь девушки.

– Так они исчезли, Тилли? – прошептала она. – Их украли?

Все как будто только и ждали этого слова. По залу пронесся легкий шум, который молниеносно разросся до возбужденного многоголосья.

– В этом доме воров нет, – отрезала тетушка Эффингем, – сама мысль об этом не укладывается в моей голове!

Поищи получше, Тилли, они должны где-то быть.

– Я везде посмотрела, мэм. Три раза.

– Сегодня вечером в доме были посторонние люди, – вставила миссис Хардинг, – некоторые из них со слугами.

– Мы все здесь посторонние, – напомнил ей мистер Уэбстер.

– Мы не можем подозревать никого из гостей, – сказал дядя Джордж.

– Но кто-то ведь украл мамины драгоценности, – резонно заметила тетя Луиза. – Не могли же они исчезнуть сами по себе.

– Но у кого мог быть мотив? – удивленно спросила миссис Лоу.

Брануэлл, подумала Джудит, внезапно испытав жгучий стыд. Бран никогда не стал бы воровать. А вдруг? У собственной бабушки? Может быть, он рассматривал это скорее как временный заем, нежели как кражу? Кто еще мог это сделать? Сегодня Брана окончательно загнали в угол. Он покинул Харвуд посреди бала ночью. Он был очень взволнован. Он не хотел, чтобы сестра поднялась с ним наверх и помогла собраться в дорогу. Брануэлл. Это мог быть только он. Очень скоро все это поймут, Джудит почувствовала головокружение, и ей пришлось собрать все силы, чтобы не упасть в обморок.

– Кто у нас нуждается в деньгах? – спросил Хорэс.

В данном окружении его слова прозвучали как непристойность. Никто не удостоил его ответом.

– И у кого была возможность? – продолжал кузен. – Кто знал, где бабушка хранит драгоценности, и имел достаточно смелости, чтобы войти в ее комнату и забрать их?

Брануэлл. Джудит показалось, что имя брата раздалось в тишине, как удар грома.

– Это не мог быть кто-то из посторонних, – продолжал Хорэс. – Если только он не человек исключительной отваги и у него не было соучастника в доме. Кто мог знать, в какой точно комнате находится шкатулка? Как ему удалось провернуть кражу, оставшись незамеченным? Как его не хватились в бальном зале? Кто из гостей отсутствовал в течение длительного времени?

Брануэлл.

После этого все заговорили в один голос. Каждый спешил высказать свое мнение, предположение или потрясенное замечание по поводу кражи. Джудит наклонилась к бабушке.

– Вы не хотите присесть? – спросила она. – Вы дрожите. Они сели, и Джудит сжала в руке ладонь пожилой леди.

– Ваши драгоценности найдутся, – девушка попыталась утешить старушку, – не волнуйтесь.

Как далеко Брануэлл отъехал от Харвуда? И куда он направляется? Что он будет делать с драгоценностями? Заложит их? Продаст? Вряд ли он пойдет на такое. Наверняка у него сохранились остатки совести и чести. Он должен убедиться, что драгоценности можно будет вернуть. Но как, ради всего святого, он сумеет их выкупить?

– Мне не столько важна стоимость этих побрякушек, – сказала бабушка, – сколько то, что мне их подарил твой дедушка. Кто мог настолько меня ненавидеть, Джудит? В моей собственной комнате побывал вор! Как я смогу снова туда войти?

Миссис Лоу задыхалась, голос дрожал. Она выглядела очень постаревшей и разбитой.

Наконец дядя Джордж и Хорэс перешли от слов к делу. Они приказали дворецкому собрать всех слуг, с тем чтобы их допросить. Джудит хотела увести бабушку наверх, пусть даже в свою спальню, но миссис Лоу наотрез отказалась уходить.

Допрос растянулся на полчаса. Это был утомительный процесс, который, по мнению Джудит, ни к чему не мог привести. Больше всего ее поразил тот факт, что никто до сих пор не заметил отсутствия Брануэлла. Дядя Джордж спросил, не был ли кто-либо из слуг на верхнем этаже после того, как начался бал. Трое ответили положительно, в их числе горничная, с которой Джудит столкнулась при выходе из своей комнаты. У всех были уважительные причины присутствовать наверху.

– И никто больше не поднимался наверх? – со вздохом добавил дядя Джордж.

– Нет, сэр, – ответила девушка, – поднималась мисс Лоу.

Взгляды присутствующих обратились к Джудит, которая смущенно покраснела.

– Я ходила наверх, чтобы принести бабушке другие серьги, – сказала она, – потому что от прежних у нее болели уши. Но в тот момент шкатулка была на своем месте, и драгоценности находились внутри. Я поменяла серьги и спустилась вниз. Кража, по-видимому, произошла позднее. Я была наверху… дайте подумать, между первым и вторым танцами.

– Но вы выходили из своей комнаты, мисс, – заметила горничная. – Вы очень спешили, и мы столкнулись в коридоре. Помните?

– Все правильно, – подтвердила Джудит. – Серьги, которые бабушка просила принести, находились в моем ридикюле, куда я их положила в день садового праздника в Грандмезоне.

– Видимо, вы как раз возвращались в бальный зал, когда налетели в дверях на меня, кузина, – сказал Хорэс. – Вы прямо задыхались. У меня создалось впечатление, что вы чем-то напуганы. Но вы правы, я могу подтвердить, что это было между первым и вторым танцами.

– Джудит, дорогая моя, – миссис Лоу чуть не плакала, – я послала тебя наверх, не подозревая, чем это может тебе грозить. Что, если бы ты вошла в тот момент, когда в комнате находился вор? Он мог бы ударить тебя по голове.

– Но ничего же не случилось, бабушка, – успокаивающе произнесла Джудит. На самом деле лучше бы она застала Брануэлла на месте преступления. Ведь тогда она смогла бы предотвратить весь этот кошмар.

– Ну что же, – резко сказал Хорэс, – придется нам приступить к обыску, делать нечего.

– Что за глупости, – возмутился дядя Джордж, – мы не можем обыскивать комнаты гостей, а вряд ли вор спрятал драгоценности в салоне или гостиной.

– Ну, я лично не возражаю против того, чтобы мою комнату обыскали, – сказал Хорэс. – Я даже настаиваю, отец, чтобы ее обыскали в первую очередь.

– Осмелюсь доложить, сэр Джордж, – сказал дворецкий, выступив вперед, – что вы можете спокойно обыскивать мою комнату и комнаты всех слуг, если, конечно, они не будут возражать. Если кто-то против обыска, скажите сейчас.

Слуги хранили гробовое молчание. Лорд Брейтуэйт прочистил горло.

– Вы можете обыскать и мою комнату, сэр, – проговорил он.

Остальные гости также поспешили высказать свое согласие, хотя в их тоне Джудит уловила едва заметное недовольство. Унизительно, когда твою комнату хотят обыскать: это означает, что пусть на несколько минут, но тебя все же подозревают в краже. Джудит молчала.

– Не хотите подняться в спальню, бабушка? – снова спросила она, когда дядя Джордж, Хорэс, дворецкий и Тилли покинули зал. – Или, может быть, в мою?

– Нет, – никогда еще Джудит не приходилось видеть миссис Лоу такой удрученной, – я останусь здесь. Надеюсь, они не найдут драгоценности. Правда, глупо с моей стороны? Я предпочитаю никогда больше их не видеть, чем знать, что у нас в доме завелся вор. Почему этот человек, кто бы он ли был, не попросил меня? У меня множество украшений. Я с удовольствием отдала бы часть родственнику, другу или даже нуждающемуся слуге. Мне кажется, люди слишком горды, чтобы унижаться до просьбы, не так ли?

Джулиана рыдала в объятиях матери и, надо сказать, выглядела в этот момент необычайно хорошенькой.

– Сегодняшний вечер оказался настоящим кошмаром, – всхлипывала она. – Мне ненавистна была каждая минута этого бала, и я уверена, что все остальные тоже посчитают вечер провалом и никогда больше не примут от нас приглашения.

Слуги продолжали хранить молчание. Гости разбились на небольшие группки и разговаривали полушепотом. Прошло еще полчаса, прежде чем возвратились джентльмены. Вид у всех был весьма мрачный.

– Мы нашли вот это, – проговорил дядя Джордж хриплым голосом, который эхо разнесло по всему залу. – Тилли узнала. Эта вещь находилась в шкатулке моей тещи. – Вытянув вперед руку, он продемонстрировал присутствующим бархатный мешочек винного цвета, в котором хранились самые ценные украшения миссис Лоу. Он был пуст. – И еще вот это, тоже из шкатулки. – Между большим и указательным пальцами дяди Джорджа была зажата бриллиантовая сережка.

Все голоса разом замолкли.

– Никто не хочет ничего сказать по поводу этих вещиц? – осведомился дядя Джордж, – Они были найдены в одной и той же комнате.

В комнате Брануэлла. Джудит затошнило.

Похоже, никто не собирался высказываться.

– Джудит, – заговорил дядя Джордж низким, лишенным всякого выражения голосом, – мешочек оказался на дне одного из ящиков твоего комода. Сережку мы нашли на полу, она закатилась под дверь.

Девушке внезапно почудилось, будто она смотрит на дядю как сквозь туман. У нее было такое ощущение, будто ее мозг до сих пор не может распознать только что произнесенные звуки, чтобы облечь их в понятную форму.

– Где ты спрятала все остальное, Джудит? – спросил о все тем же бесцветным голосом. – В твоей комнате больше ничего нет.

– Что? – Девушка не была уверена, что произнесла это вслух. Она сомневалась даже, пошевелила ли она губами.

– Нет смысла притворяться, что возникло недоразумение, – сказал дядя Джордж. – Ты украла дорогостоящие украшения, Джудит, у своей собственной бабушки.

– Ах ты, неблагодарная, порочная девчонка! – взвизгнула тетя Эффингем. – И это после всего, что я сделала для тебя и твоей безмозглой семейки! Помяни мое слово, ты будешь наказана. Преступников вешают и за меньшие прегрешения.

– Надо послать за констеблем, отец, – вмешался Хорэс. – Я должен принести извинения гостям за то, что мы публично трясем грязным бельем нашей семьи. Если бы мы знали, что это Джудит, мы не стали бы поднимать шум и дождались бы, пока все разойдутся по своим спальням. Но откуда мы могли знать?

Джудит не помнила, как оказалась на ногах.

– Я ничего не брала, – сказала она.

– Конечно, не брала, она ни в чем не виновата! – воскликнула бабушка, хватая внучку за руку. – Здесь, безусловно, какое-то недоразумение, Джордж. Джудит – последний человек, который стал бы воровать у меня.

– Не забывай, бабушка, – скорбным тоном протянула Джулиана, – что у Джудит нет ни гроша за душой. Правда, кузина?

– А ее брат по уши увяз в долгах, – вставил Хорэс. – Должен признаться, когда Тилли сделала заявление, я в первый момент подозревал его. Кто-нибудь заметил, что он исчез посреди бала? Боюсь, это произошло из-за того, что я напомнил ему об одном пустячном долге. Честно говоря, я считал, что он в порыве страха совершил подобную глупость, но оказалось, это Джудит.

– Или Джудит в сговоре с Брануэллом, – предположила тетушка Эффингем. – Признайся, признайся, негодница.

Ведь именно поэтому у тебя в спальне нет драгоценностей? Твои братец сбежал вместе с ними.

– Нет, нет, нет! – закричала бабушка. – Джудит не сделала ничего плохого. Этот мешочек… я… я отдала его Джудит, чтобы она хранила в нем свои вещи. И эту сережку тоже. Джудит часто уносит мои серьги, если у меня начинают болеть уши. Те, которые сейчас на мне, она принесла как раз в начале бала. Должно быть, она обронила сережку, когда возвращалась, а мы ничего не заметили.

– Звучит не слишком правдоподобно, уважаемая миссис Лоу, – так же невыразительно произнес дядя Джордж. – Полагаю, всем нам необходимо подняться к себе и постараться уснуть. С Джудит мы разберемся утром. Никому больше не придется видеть ее. Лучше всего будет отправить ее домой к отцу, который сам накажет ее. А мы тем временем постараемся догнать Брануэлла.

– Отец, – вмешался Хорэс, – я настаиваю, чтобы констебль…

– Мы не можем позволить себе бросить Джудит в камеру и спровоцировать настоящий скандал, о котором долго будет судачить вся деревня, – твердо сказал дядя Джордж.

Джудит зажала рот руками. Все происходящее напоминало ночной кошмар, с той только разницей, что не было никакой надежды проснуться.

– Горячо уповаю на то, что мой брат хорошенько тебя отстегает, Джудит, – сказала тетя Эффингем, – что ему следовало сделать еще много лет назад. Я обязательно напишу ему письмо и выскажу все, что о тебе думаю. Я полагаю, Эффингем, сегодня на ночь ты запрешь ее в комнате, а то как бы она не ограбила нас всех, пока мы спим.

– Не будем устраивать мелодраму, – возразил дядя Джордж, – хотя все происходящее больше всего напоминает именно плохую мелодраму. Джудит, отправляйся в свою комнату и не выходи оттуда до утра.

– Бабушка! – Повернувшись к миссис Лоу, девушка с Мольбой протянула к ней обе руки. Но пожилая леди ничего не замечала, уставившись в пол и сложив руки на коленях.

– У Брануэлла долги, – тихо, так, чтобы услышала одна Джудит, проговорила она, – а ты мне ничего не сказала, я отдала бы ему некоторые драгоценности, если бы он или ты попросили меня. Ты разве этого не знала?

Кажется, бабушка поверила. Она поверила в то, что Джудит сговорилась с Брануэллом ограбить ее. Хуже быть уже не могло.

– Я не делала этого, бабушка, – прошептала Джудит заметив, как на сложенные ладони старушки упала слеза.

Она так и не смогла потом понять, как выбралась из бального зала и дошла до своей спальни. Закрыв за собой дверь, девушка еще долго стояла, прислонившись к двери и изо всех сил сжав дверную ручку за спиной, как будто вес собственного тела был единственным, что отделяло ее от Вселенной, готовой в любую минуту обрушиться на нее.

Глава 18

Для официального светского визита было, пожалуй, слишком рано, особенно после бала, думал Рэнналф, сворачивая на длинную подъездную аллею к особняку Харвуд-Грейндж. Он с самого рассвета метался по комнате, как медведь в клетке, не находя в себе сил даже спуститься в кабинет, где его ждала кипа писем, на которые требовалось ответить, и бухгалтерская книга, которую надо было просмотреть. И поэтому он приехал так рано в надежде застать на ногах хотя бы сэра Джорджа Эффингема и пребывая в совершенной уверенности, что Джудит давно проснулась и встала. Может быть, вчера ночью ее, так же как и его, мучила бессонница? Вчера вечером смысл его слов был предельно ясен. Какие чувства она к нему испытывает? Какой ответ собирается дать?

Если Джудит снова откажет, придется смириться.

Предаваясь мрачным мыслям, Рэнналф все же надеялся, что вчерашнее влечение их душ ему не почудилось. Он просто не мог ошибиться.

Его сердце учащенно билось, когда он въехал на конюший двор, передал Буцефала на попечение конюха и направился к дому.

– Передайте сэру Джорджу, что у меня к нему личный разговор, – приказал лорд отворившему дверь слуге.

Через минуту Рэнналфа провели в библиотеку, где он чуть было не угодил в ловушку вчера вечером. Сэр Джордж с мрачным видом восседал за большим дубовым столом. Правда, Рэнналф не мог припомнить случая, когда этот человек выглядел по-другому. У Эффингема было выражение лица человека, не удовлетворенного семейным кругом и не находящего отдушины в компании друзей.

– Доброе утро, сэр, – поздоровался Рэнналф. – Надеюсь, все хорошо выспались после вчерашнего веселья?

Сэр Джордж хмыкнул.

– Вы ранняя пташка, Бедвин, – заметил он. – Я не уверен, что Джулиана и остальные уже встали. Но, как я понял, у вас есть дело до меня?

– Я не отниму у вас много времени. Я лишь хотел получить ваше разрешение перекинуться парой слов с вашей племянницей.

– С Джудит? – Нахмурившись, сэр Джордж взял со стола перьевую ручку и принялся вертеть ее в руках.

– Я подумал, что мог бы пригласить се на прогулку, – продолжал Рэнналф, – с вашего позволения, разумеется.

Сэр Джордж положил ручку на место.

– Вы опоздали, – отрезал он, – девушка уехала.

– Уехала? – Он знал, что Джудит собираются отправить домой, но чтобы так внезапно, так скоро, наутро после бала? Может быть, это из-за того, что она помешала матримониальным планам своей кузины?

Глубоко вздохнув, сэр Джордж устроился поудобнее в кресле и жестом пригласил гостя сделать то же самое. Рэнналф опустился в кресло напротив.

– Полагаю, нет смысла что-либо скрывать от вас или следи Бимиш, – сказал хозяин дома, – хотя я и хочу скрыть нелицеприятные подробности от остальных соседей. Прошлой ночью у пас в доме произошло неприятное событие, Бедвин. В разгар бала у моей тещи были украдены драгоценности, и проверка обнаружила неоспоримые и изобличающие доказательства в комнате Джудит. Кроме того, ее видели выбегающей из своей комнаты в тот момент, когда у нее не было особых причин находиться наверху, и вскоре после этого исчез Брануэлл Лоу. Он покинул Харвуд в разгар бала, не сказав никому ни слова.

Рэнналф сидел неподвижно.

– Джудит было приказано всю ночь оставаться в своей комнате, – продолжал сэр Джордж, – хотя я не стал запирать дверь или приставлять охрану. Со стороны моей семьи было бы некрасиво содержать ее как заключенную. Я собирался сегодня утром отправить кузину домой под охраной в моей собственной карете и с письмом к ее отцу. Вот этим письмом. – Он побарабанил пальцами по сложенному, запечатанному листу бумаги. – Но когда я рано утром подошел к ее двери вместе с горничной и постучал, ответа не последовало. Комната оказалась пуста. Большинство ее вещей по-прежнему находится в спальне, но девушки там определенно нет. Она испарилась.

– Думаете, она отправилась домой? – спросил Рэнналф, прервав тягостное молчание.

– Сомневаюсь, – покачал головой сэр Джордж. – Мой шурин – человек суровый. Он не из тех мужчин, у которого согрешившая женщина может искать сочувствия. А ее брат, разумеется, и носа туда не покажет. Полагаю, они планируют где-нибудь встретиться и разделить добычу. Эти драгоценности стоят немалых денег, но теща никогда не позволяла мне поместить их в надежное место.

– Что вы собираетесь делать?

– Я бы предпочел совсем ничего не делать, – честно признался сэр Джордж. – Все-таки это племянники леди Эффингем и внуки моей тещи. Но драгоценности необходимо вернуть. Теперь, когда эти двое сбежали и за ними снарядили погоню, не стоит с ними церемониться. Думаю, их следует отдать под суд и добиться, чтобы их приговорили к тюремному заключению, хотя это не слишком приятная перспектива.

– Значит, против них будет возбуждено уголовное дело?

Сэр Джордж снова вздохнул.

– Мы постараемся держать все в секрете так долго, как только сможем, – сказал он, – хотя с таким количеством слуг и гостей в доме, я полагаю, легче удержать в руках ветер. Мой сын отправится следом за беглецами завтра утром. Он полагает – и я с ним полностью согласен, – что они могут направляться исключительно в Лондон, поскольку имеют на руках не деньги, а драгоценности, от которых не так легко избавиться. Скорее всего, ему придется обратиться за помощью в полицию на Боу-стрит.

На некоторое время в библиотеке воцарилось молчание, потом Рэнналф резко поднялся на ноги.

– Не буду больше отнимать у вас время, сэр. Можете быть уверены, что никто, кроме бабушки, не узнает от меня ничего об этом деле.

– Благодарю вас, – сэр Джордж тоже встал из-за стола, – вы же понимаете, это весьма неприятная ситуация.

Обратно Рэнналф ехал едва ли не быстрее, чем в Харвуд. Он мог бы догадаться, что произойдет нечто подобное. Сам он едва не угодил в сети, расставленные мисс Эффингем. Правда, с точки зрения Хорэса, главным обидчиком был все же не он. Ему казалось, что больше всего его унизила Джудит. Именно ее он так стремился наказать.

Он выбрал страшную месть, которая со временем обещала быть еще страшнее.

***

Бабушка сидела в своих личных апартаментах, занятая написанием письма. Откликнувшись на стук в дверь, она отложила перо и улыбнулась внуку.

– Как приятно снова увидеть на небе солнце, – заметила она. – Хорошая погода поднимает настроение, не правда ли?

– Бабушка, – быстрым шагом Рэнналф пересек комнату и взял леди Бимиш за руку, – я должен оставить тебя на несколько дней. Может быть, дольше.

– А-а, – она продолжала улыбаться, хотя глаза заметно погрустнели, – конечно, я понимаю, ты уже потерял терпение.

Внук поднес ее руку к губам.

– Кто-то украл драгоценности миссис Лоу вчера по время бала, – сказал он, – и вина легла на плечи Джудит Лоу. В ее комнате нашли улики.

– О нет, Рэнналф, – воскликнула леди Бимиш, – этого не может быть!

– Ночью она скрылась из Харвуда, – продолжал внук, – и, я полагаю, тем самым окончательно убедила всех в своей причастности к краже.

Бабушка недоуменно воззрилась на него.

– Ни за что бы не подумала, что мисс Лоу способна на такое, – потрясенно проговорила она. – Бедная Гертруда! Для нее эти драгоценности так много значили!

– Я не верю в виновность Джудит, – отозвался лорд, – я еду за ней.

– Джудит, – повторила леди Бимиш, – значит, теперь она для тебя просто Джудит?

– Сегодня утром я ездил в Харвуд, чтобы сделать ей предложение, – сказал Рэнналф.

– В таком случае, – в голосе леди Бимиш появилась привычная резкость, – тебе нет смысла задерживаться.

Через четверть часа, прямая и непоколебимая, леди Бимиш стояла на террасе и махала рукой внуку, выезжавшему с конюшего двора.

***

Поразмыслив над своим нынешним положением всерьез, Джудит непременно бы испугалась. Она была совсем одна, с небольшим саквояжем, в котором уместились самые необходимые вещи. Девушка направлялась в Лондон, куда пешком можно было добраться за неделю-другую. Она понятия не имела, сколько времени займет путешествие. У нее не было денег, чтобы купить билет на почтовый экипаж, перекусить и тем более остановиться где-нибудь на ночлег. Но даже когда, а вернее, если она доберется до Лондона, неизвестно, где искать Брануэлла. Возможно, окажется слишком поздно для того, чтобы найти драгоценности и вернуть их бабушке.

Кроме того, Джудит понимала, что за ней будет погоня. Дядюшка Джордж, констебль или, еще хуже, Хорэс в любой момент могли нагнать се и отправить в тюрьму. Сбежав из Харвуда, она навсегда лишила себя возможности вернуться домой. Тем более что встреча с отцом могла оказаться едва ли не страшнее тюремного заключения. Как она могла показаться на глаза отцу, когда невозможно доказать невиновность ее и Брануэлла?

Нет, сама мысль о том, что, вернись она домой, придется стать свидетельницей позорного падения Брануэлла с пьедестала, который он всю жизнь занимал, заставила Джудит покинуть Харвуд на рассвете и отправиться в Лондон пешком. К ее удивлению, все оказалось легче легкого. Она рассчитывала обнаружить стражей за дверью или, на худой конец, внизу, в холле.

Девушка твердо решила не предаваться страху. В конце концов, какой в этом смысл? Она медленно продвигалась по дороге под раскаленными лучами полуденного солнца, сосредоточившись на том, чтобы переставлять ноги и поддерживать тело в вертикальном положении. Конечно, это легче было сказать, чем сделать. Рано утром ей удалось проехать пару миль на телеге фермера, который, раздобрившись, поделился с ней кусочком грубого сухого хлеба. С тех пор она остановилась только попить у небольшого ручья. Тем не менее, в животе урчало от голода, и кружилась голова. Ноги нестерпимо пыли, ботинки натирали. Сумка как будто весила тонну.

Очень трудно было не поддаваться в лучшем случае панике, а в худшем – пронизывающему страху. Услышав за спиной приближающийся стук копыт, девушка почувствовала, как страх медленно пополз вверх по позвоночнику. Где-то в сознании она отметила, что это не карета, а одинокий всадник. Несколько раз в течение сегодняшнего дня ей уже встречались верховые, и каждый раз она пережидала в кустах, пока дорога не очистится. Она остановилась в надежде, что это снова окажутся чужая лошадь и незнакомый всадник.

Но эта лошадь почему-то не проехала мимо. Замедлив шаг, конь, повинуясь руке хозяина, подошел прямо к ней – Джудит молила Бога, чтобы все оказалось миражем – и, остановившись как раз за ее правым плечом, некоторое время перебирал ногами. Девушка решила не оборачиваться, хотя сама не знала, чего боится. Кнута? Кандалов? Стремительного броска, в результате которого она окажется распластанной на земле? Бешеный стук сердца отдавался у нее в ушах.

– Это небольшая прогулка перед обедом, – осведомился знакомый голос, – или серьезное путешествие?

Резко развернувшись, она наткнулась на взгляд лорда Рэнналфа Бедвина, который, сидя на лошади, выглядел огромным и даже угрожающим. Он остановил лошадь и устремил на девушку мрачный взгляд, несмотря на прозвучавшую в его словах насмешку.

– Это не ваше дело, лорд Рэнналф, – заметила она. – Вы можете ехать своей дорогой!

Интересно, куда он направляется? Обратно домой?

– Сегодня утром вы не пришли на свидание со мной, – сказал он, – и я вынужден был отправиться следом за вами.

Их свидание. Она совершенно забыла о нем.

– Только не говорите, что забыли о нем, – сказал лорд Рэнналф, словно прочитав ее мысли, – для меня это будет очень унизительно, вы же понимаете.

– Наверное, вам не сказали… – начала она.

– Сказали.

– Ну что же, – проговорила Джудит, когда стало ясно, что продолжать он не намерен, – вы можете ехать вперед или назад, лорд Рэнналф, как вам угодно. Вряд ли вам захочется общаться с воровкой.

– А вы считаете себя таковой? – осведомился он. Его вопрос болью отозвался в сердце девушки.

– Доказательства были неопровержимыми, – сказала она.

– Да, я знаю. И, должен заметить, вы на редкость неумелая воровка, Джудит. Подумать только: разбросать улики по всей комнате, зная, что рано или поздно ее обыщут!

Джудит до сих пор не могла понять, зачем Брануэлл спрятал мешочек у нее в комнате. С сережкой-то все ясно: он мог обронить ее в спешке и ничего, не заметить. Пол был застелен ковром. Но мешочек… Единственное объяснение, которое приходило на ум, заключалось в том, что Брануэлл понимал, что его будут подозревать в первую очередь, но не ожидал, что обыщут комнату сестры. Джудит полагала, он специально спрятал мешочек в ящик ее комода как молчаливое признание своей вины перед сестрой и заверение в том, что обязательно вернет долг. Такая версия не слишком удовлетворяла девушку, но другой она не находила.

– Я не воровка, – наконец проговорила она, – я ничего не брала.

– Я знаю.

Знает? Неужели он доверяет ей? Ни один человек не сказал ей этого и вряд ли скажет в будущем.

– Куда вы направляетесь? – поинтересовался он. Плотно сжав губы, Джудит вскинула на него глаза.

– Полагаю, в Лондон, – ответил за нее он. – Думаю, прогулка будет весьма приятной.

– Это не ваше дело, – повторила Джудит, – поезжайте назад в Грандмезон, лорд Рэнналф.

Вместо ответа мужчина наклонился в седле и протянул девушке руку. Это живо напомнило ей те обстоятельства, при которых лорд сделал это впервые; и что она тогда о нем подумала: крепкий, широкоплечий, со смуглой кожей и синими глазами. Светлые волосы показались девушке чересчур длинными, а сам он некрасивым, но странно привлекательным. Теперь перед ней был просто Рэнналф, и впервые за сегодняшний день Джудит захотелось плакать.

– Дайте мне руку и поставьте ногу на мой сапог, – скомандовал он.

Она отрицательно покачала головой.

– Вы хоть представляете себе, сколько будете добираться до Лондона пешком?

– Я не собираюсь идти всю дорогу пешком, – сказала она. – И откуда вы знаете, что я иду в Лондон?

– У вас есть деньги?

Джудит снова сжала губы.

– Я отвезу вас в Лондон, Джудит, – тихо проговорил он, – и помогу найти вашего брата.

– Откуда вы знаете?…

Девушка почувствовала свое поражение и одновременно странное удовлетворение от его близости, оттого что ему все было известно и он тем не менее хотел помочь ей. Она подчинилась команде лорда и через секунду уже была в седле, защищенная с обеих сторон его руками и ногами.

Как бы она хотела повернуть время вспять, пережить то приключение заново и изменить все, что за ним последовало.

– Что вы собираетесь делать, когда мы найдем его? – спросила Джудит. – Выдадите властям? Отправите за решетку? Или можно придумать наказание пострашнее? Его… – Джудит не в силах была озвучить страшную догадку.

– Значит, он виновен?

– Он погряз в долгах, – ответила Джудит, – и кредиторы преследовали его даже в Харвуде, требуя расплатиться.

– Я так понимаю, все должники воруют драгоценности у своих бабушек? – поддел Рэнналф.

– Он знал, что они существуют, – сказала девушка, – он даже видел шкатулку. Он как-то пошутил, что эти побрякушки помогли бы ему решить все проблемы. Во всяком случае, я думала, что это шутка. А прошлой ночью брат подошел ко мне в разгар бала и сказал, что уезжает, что, по его мнению, скоро он расплатится с долгами и быстро наживет состояние. Он был очень взволнован и все время оглядывался, как будто ждал, что кто-то догонит его и остановит.

– Да уж, доказательства кажутся неопровержимыми, – заметил Рэнналф.

– Да.

– Так же, как и в вашем случае.

Девушка резко обернулась.

– Так вы все-таки верите, что я виновна! – воскликнула она. – Пожалуйста, позвольте мне сойти, позвольте мне сойти!

– Я придерживаюсь мнения, – невозмутимо проговорил он, – что иногда улики могут лгать. Это, очевидно, и произошло в вашем случае.

Джудит внимательно посмотрела на своего спутника.

– Значит, вы считаете, что Брануэлл может быть непричастен к краже? – недоверчиво переспросила она.

– Кто еще мог взять драгоценности? – вслух размышлял Рэнналф. – У кого, кроме вас двоих, могли быть мотивы?

– Ни у кого, – нахмурившись, пробормотала Джудит. – Или, с другой стороны, у любого, кого прельщает идея быстрого обогащения.

– Точно, – одобрительно кивнул Рэнналф. – Теперь мы можем ограничить круг наших поисков девятью десятыми населения Англии. У кого были причины насолить вам и вашему брату?

– Ни у кого. – Морщины па лбу девушки стали глубже от напряженной работы мысли. – Все любят Брануэлла за его очарование и добрый нрав. Что касается меня, то никто…

– Но вы хотя бы допускаете возможность, что кто-то может желать вам зла? – быстро спросил Рэнналф, заметив, как расширились глаза девушки.

– Хорэс? – Эта мысль показалась Джудит невероятно привлекательной, поскольку снимала вину с Брануэлла.

– Он точно затаил зло на меня, – напомнил ей лорд.

Джудит, однако, не могла принять эту версию только потому, что ей хотелось в нее поверить. Правда, появление в ее комнате мешочка и сережки объяснялось гораздо проще, если считать вором Хорэса.

– В любом случае я должна найти Брануэлла, – решительно произнесла она, – хотя бы для того, чтобы предупредить его. Я обязана выяснить правду.

– Да, – согласился Рэнналф, – обязана. Когда ты в последний раз ела? – Он снова незаметно перешел на ты.

– Сегодня утром, – поспешно ответила она. – Я не голодна.

– Лгунья! Клер Кемпбелл уже пыталась одурачить меня. Знаешь, если ты такая гордая, можешь голодать. Тебе удалось поспать прошлой ночью?

Она отрицательно покачала головой.

– Это доказывает, – заметил Рэнналф, – что если бы я сейчас встретил тебя впервые, то мог бы ошибочно принять за дурнушку.

Девушка против воли рассмеялась, но гут же зажала рот рукой и сделала несколько глубоких вдохов, превозмогая тошноту.

Одной рукой лорд ослабил ленты шляпки у нее под подбородком, снял ее – это была та самая шляпка, которую он когда-то подарил ей, – и неловко завязал бант, прикрепив ее к седлу. Наконец он прижал девушку к себе и опустил ее голову себе на плечо.

– Больше я не хочу слышать ни одного слова, пока не подыщу приличный на вид трактир, где смогу тебя накормить, – сказал он.

Внезапно Джудит почувствовала себя очень усталой. Она расслабилась, ощущая стальные мышцы его плеча и груди, слыша аромат одеколона, который делал его обладателя таким неповторимым, а его голова и шляпа защищали ее от палящих солнечных лучей. Девушка погрузилась в блаженный полусон, воображая себя то лежащей на дне лодки Рэнналфа-викинга, который стоит у руля, загораживая солнце мощным торсом, то стоящей рядом с ним на вершине скалы, глядя, как развевается на ветру его шотландская туника, и зная, что он готов принять вызов любого воина, осмелившегося вторгнуться на его берега и в одиночку покорить его.

Джудит могла бы подумать, что спит и видит сон, если бы ей не удавалось так легко менять содержание грез в зависимости от своего желания.

Ей хотелось верить в любимого мужчину, как в вечного сказочного героя.

Глава 19

Рэнналф намеренно проехал мимо одного трактира, потому что девушка мирно спала у него на плече. Хороший сон был едва ли не важнее для нее, чем обильный обед. Остановившись в следующем трактире, он настоял, чтобы Джудит съела все до последней крошки.

День близился к вечеру. Добраться до Лондона засветло не представлялось возможным. Лорд подумывал нанять карету и доехать до Рингвуд-Мэнора в Оксфордшире. Эйдан как-то раз сказал ему, находясь в Лондоне в ожидании приказа об отставке и возвращения домой: к жене, что Ева не может отказать ни одному обездоленному человеку. Всякий раз у нее находилась для несчастных какая-нибудь работа. Она позаботится о Джудит, даже если Эйдан заартачится и отнесется к девушке с недоверием. Возможно, невестке удастся хоть немного утешить девушку.

Конечно, ни о каком спокойствии речи быть не может до тех пор, пока она не найдет своего брата и не убедится, что он не имеет отношения к пропаже бабушкиных драгоценностей. И потом, необходимо отыскать драгоценности и настоящего вора, с тем чтобы брат и сестра Лоу были оправданы.

– Нам пора ехать, – сказала Джудит, положив вилку и нож на пустую тарелку. – Во сколько мы будем в Лондоне? Как вы думаете, Брануэлл окажется у себя дома?

– Джудит, – мягко проговорил лорд, – ты чуть не падаешь с ног от усталости.

– Я должна найти его, – твердо сказала девушка, – раньше, чем он избавится от украшений, если, конечно, они у него.

– Сегодня мы не поедем в Лондон, – спокойно ответил Рэнналф. – Даже если бы мы туда приехали, – продолжал он, – ты не смогла бы ничего предпринять. Ты спишь на ходу. Не знаю, как мне удалось довезти тебя сюда.

– У меня до сих пор такое чувство, – призналась Джудит, – что я вот-вот проснусь и пойму, что все это лишь дурной сои. Все, я имею в виду, выходки Брануэлла, письмо от тетушки, в котором она приглашает кого-нибудь из нас пожить в Харвуде, все, что произошло в последнее время.

Включая то, что случилось во время путешествия? С минуту Рэнналф молча смотрел на нее. Разве может быть такое, что взаимное притяжение, заставившее его поверить в то, что она согласится стать его женой, возникло между ними лишь вчера? – Нам лучше провести ночь здесь, – сказал он. – Ты сможешь как следует отдохнуть и назавтра со свежими силами отправиться в путь.

Закрыв лицо руками, Джудит покачала головой. Когда она снова взглянула на лорда, в глазах ее читались усталость и покорность.

– Зачем вы приехали за мной? – спросила она. Рэнналф поджал губы.

– Возможно, после вчерашних событий в библиотеке, – начал он, – я рад был представившейся возможности пореже навещать Харвуд-Грейндж и мисс Эффингем. Может быть, мне надоело так долго находиться в деревне. А может, мне не понравилась мысль, что за вами будет гнаться только один Хорэс Эффингем.

– Хорэс преследует меня?

– Со мной вы в безопасности, – успокоил девушку лорд, – но я бы предпочел, чтобы вы провели эту ночь в одной комнате со мной. Повторяю, со мной вам нечего опасаться. Я не собираюсь насиловать вас.

– Вы никогда и не пытались. – Девушка устало посмотрела на него. – Я слишком устала, чтобы встать со стула. Можно я останусь здесь на ночь? – На лице Джудит появилась слабая улыбка.

Выйдя из– за стола, Рэнналф отправился на поиски хозяина. Заказав номер на имя мистера и миссис Бедард, он вернулся в обеденный зал, где застал Джудит по-прежнему сидящей за столом, опершись локтями о столешницу и подперев подбородок ладонью.

– Пошли. – Положив ладонь ей на спину, он почувствовал, как напряжены ее мышцы. В другую руку он взял ее саквояж.

Джудит без звука встала и проследовала за ним вверх по лестнице в комнату, на которую он ей указал.

– Горячую воду сейчас принесут, – сказал Рэнналф. – У тебя есть все необходимое?

Она кивнула.

– Спи, – скомандовал он, – а я посижу внизу, чтобы тебя не беспокоить. Когда вернусь, лягу спать па полу.

Девушка посмотрела вниз, на голые доски пола.

– В этом нет необходимости, – прошептала она.

Рэнналф придерживался иного мнения на этот счет. Он ни разу в жизни не принуждал женщину к близости. Ему всегда удавалось держать под контролем свою страсть. Правда, всему есть пределы. Несмотря на то, что Джудит была растрепанной и платье ее запылилось, в его глазах она была по-прежнему желанна.

– Спи, – повторил он, – и ни о чем не беспокойся. Конечно, это проще сказать, чем сделать, признал Рэнналф, закрыв за собой дверь спальни и начав спускаться вниз по лестнице. Оказавшись в баре, он выбрал себе местечко, с которого удобно было наблюдать за конюшней. Даже если им удастся найти ее брата и он будет отрицать свою вину, – в чем Рэнналф не сомневался, – и даже если сестра поверит ему, придется подумать, как доказать их невиновность всем остальным. Но даже при условии, что это будет сделано, Брануэлл Лоу все равно останется шалопаем, по уши погрязшим в долгах, грозящих его семье полным разорением.

Рэнналф попытался представить, во сколько обходилось бы его праздное времяпровождение семье, не будь у него собственных средств для финансирования пагубных страстей. Следовало признаться, этот вопрос смутил его.

***

Джудит вымылась с головы до ног горячей водой с мылом и облачилась в ночную рубашку, которую успела захватить вместе с чистым платьем и несколькими нижними сорочками. Она улеглась в постель, не чуя под собой ног от усталости, уверенная, что заснет мертвым сном, как только ее голова коснется подушки.

Этого не произошло.

Тысячи мыслей, одна другой печальнее, роились у нес в голове, не давая покоя. Целых два часа она ворочалась в постели, зажмурившись от дневного света и заткнув уши от шума оживленного почтового трактира. Она чуть не плакала от усталости и желания обрести мгновенное забытье, когда наконец решительно отбросила одеяло и встала. Откинув волосы назад, она подошла к окну и остановилась, сложив на груди руки. На улице темнело. Если бы они продолжили путь, то сейчас были бы на два часа ближе к Лондону.

Бран, думала она, где ты, Бран?

Неужели он украл драгоценности? Вдруг он, плюс ко всему остальному, еще и вор? Удастся ли ей спасти его? Или вся эта поездка окажется безрезультатной?

Если это был Брануэлл, зачем он спрятал бархатный мешочек у нее в комнате? У Хорзса же было гораздо больше причин совершить подобный поступок. Но как она сможет доказать это?

Внезапно девушку посетила успокоительная мысль, которая до этого не приходила ей в голову. Если бы Бран решил поправить свое материальное положение с помощью бабушкиных драгоценностей, то не стал бы брать все украшения. Он взял бы ровно столько, сколько необходимо было для погашения долгов. Он взял бы несколько вещиц в надежде, что их никогда не хватятся, а если и обнаружат пропажу, то не так скоро, чтобы подозрения пали на него. И уж конечно, он не решился бы на столь явную демонстрацию своей вины, как побег посреди ночи с полной сумкой драгоценностей.

Правда, чувство вины могло замутить его разум и подвергнуть панике, чего никогда не бывает с расчетливыми и хладнокровными ворами.

Прижавшись лбом к холодному стеклу, Джудит глубоко вздохнула, и в ту же секунду дверь за ее спиной отворилась. Девушка беспокойно обернулась, но это оказался всего лишь Рэнналф. Он хмуро смотрел на нее.

– Я не могу заснуть, – извиняющимся тоном проговорила она.

Он потратился, чтобы снять для нее комнату, а она даже не легла в постель. Решительно захлопнув за собой дверь, Рэнналф пересек небольшую комнатку и остановился перед девушкой.

– Ты слишком устала, – сказал он, – и переволновалась. Ты же знаешь, все будет хорошо. Я тебе обещаю.

– Как тебе удастся это сделать?

– Достаточно того, что я решил, что все будет в порядке, – с улыбкой заверил ее лорд, – и я умею добиваться поставленной цели.

– Всегда? – Джудит против воли улыбнулась.

– Всегда. Иди ко мне.

Обняв девушку за плечи, лорд притянул ее к себе. Она прижалась щекой к его груди и глубоко вздохнула. Обняв его за талию, Джудит отдалась во власть наслаждения, которое дарили его руки, поглаживавшие ее спину и массировавшие затекшие мышцы, помогая расслабиться.

Все будет хорошо…

Потому что я так решил…

…я умею добиваться поставленной цели.

Она очнулась лишь на мгновение, почувствовав, что ее оторвали от земли и отнесли в кровать.

– М-м-м… – Девушка сонно посмотрела на лорда.

Он снова улыбался.

– При других обстоятельствах меня бы смертельно оскорбило, что женщина засыпает, стоит мне до нее дотронуться.

Рэнналф нашарил вторую подушку.

– Не спи на полу, – пробормотала она, – пожалуйста, не делай этого.

Сквозь сон Джудит ощутила, как матрас рядом с ней прогнулся под тяжестью мужского тела, тепло которого приятно обдало ее спину. Сильные руки укрыли ее одеялом до самых плеч, причем девушка только тогда и поняла, что замерзла. Рука Рэнналфа уверенно опустилась ей на талию и притянула девушку к источнику приятного пепла. Потом она погрузилась в глубокий, без единого сновидения сон.

***

Рэнналф проснулся, едва забрезжил рассвет. Джудит только что во сне повернулась к нему лицом, потершись о его тело. Ее прекрасные волосы беспорядочно разметались по лицу и плечам.

Боже, за что ему такие мучения? Неужели непонятно, что он всего лишь человек?

Было еще слишком рано вставать и трогаться в путь. По его подсчетам, Джудит проспала уже пять или шесть часов, но для полного восстановления сил требовалось значительно больше времени.

Рэнналф остро ощущал прикосновение ее грудей к его обнаженному торсу, ее бедра волнующе касались его ног. Она была теплой и расслабленной. Правда, теперь он был лишен возможности видеть перед собой Клер Кемпбелл, актрису и женщину, искушенную в сексуальных вопросах. Рядом с ним лежала Джудит Лоу, его возлюбленная.

Рэнналф попытался мысленно перечислить ее недостатки. Морковного цвета волосы. Так, кажется, говаривала ее мать. Еще у нее были веснушки. С правой стороны возле губ у нее была крохотная ямочка… нет, это не подходит. Ямочка лишь добавляла ей очарования. Что еще? Господи помилуй, никаких недостатков больше не было.

В этот момент Джудит открыла глаза, обрамленные длинными ресницами, и сонно посмотрела на лорда.

– Мне казалось, что я сплю, – произнесла она грудным голосом, присущим Клер Кемпбелл.

– Нет.

Они смотрели друг на друга. Ее глаза были затуманены сном, а он чувствовал себя как тонущий человек, который пытается представить, что барахтается не в океане, а в чайной чашке. «Черт, – мысленно выругался Рэнналф, – лучше бы между нами было больше свободного места!» Она в любой момент могла почувствовать силу его возбуждения, несмотря на бриджи, которые он из соображений приличия не стал снимать.

Лорд поднял руку и осторожно погладил ее губы кончиками пальцев.

– Вы несказанно добрый человек, – прошептала Джудит, – Прошлой ночью вы обещали, что все будет хорошо, и вы не солгали мне, правда?

Еще он обещал, что с ним она будет в безопасности. Однако сейчас он не был уверен, что сможет сдержать слово.

– Я не солгал, – подтвердил лорд.

Джудит осторожно провела по его груди сначала рукой, потом губами.

– Спасибо, – прошептала она, – после сна мне гораздо лучше. Я чувствую себя в безопасности.

– Если бы ты знала, какая опасность тебе па самом деле грозит, – заметил Рэнналф, – ты бросилась бы бежать в одной ночной рубашке.

Джудит неожиданно улыбнулась, и на щеках у нее заиграли ямочки.

– Я не такую безопасность имела в виду, – сказала она и коснулась его губ своими.

– Джудит, – предупредил он, – я сделан не из камня.

– Я тоже, – отозвалась девушка. – Ты не. представляешь, как мне хотелось, чтобы меня обнимали и… ну, обнимали.

Он до сих пор сомневался, правильно ли он поступает, не будет ли это означать, что он воспользовался се уязвимостью. Но Рэнналф более не в силах был изображать из себя бесплотного, каменного супергероя. Боже милостивый, он всего лишь мужчина.

Крепче прижав девушку к себе, он накрыл ее губы своими, проскользнув языком в ее горячие глубины. Из ее груди вырвался стон одобрения, одна рука обвилась вокруг его плеч, и лорд окончательно потерял голову.

Перевернув се на спину, он рванул пуговицы бриджей, не потрудившись снять их до конца, и завернул ее ночную рубашку до пояса.

– Джудит, – прошептал он, нависая над девушкой, – вы уверена, что хочешь этого? Если нет, останови меня.

Останови меня!

– Рэнналф, – простонала она в ответ, – о, Рэнналф.

Продолжать разговор не было смысла. Он была так же готова, как и он. Подхватив девушку руками, он слегка приподнял ее и глубоко вошел в нее.

У него было такое чувство, словно он вернулся домой. Высвободив руки и опершись на локти, он посмотрел на нее сверху вниз. Ее распахнутые глаза затуманились сном и желанием, губы приоткрылись, а волосы разметались по подушке.

– Я честно пытался не допустить этого, – сказал он.

– Знаю, – улыбнулась Джудит, – и я не виню тебя. Ты ни в чем не виноват.

Тогда Рэнналф завел ей руки за голову и, переплетя ее пальцы со своими, опустился на нее всей тяжестью. Он почувствовал, как ее ноги обвились вокруг его бедер. Он погружался в нее глубокими ритмичными толчками, наслаждаясь обволакивавшей его мягкой влажной плотью. Он был благодарен ей за неподдельное удовольствие, которое она испытывала; а еще больше за то, что она со временем приспособилась к его ритму, ее внутренние мышцы сжимались вокруг него, неминуемо подводя его к мощному чувственному завершению.

Опустив голову, лорд поцеловал ее в губы.

– Сделай это со мной, – шепнул он.

– Да.

Рэнналф неожиданно понял, что такое происходит с ним впервые в жизни: разделить прилив страсти вместе с женщиной, кричать вместе с ней и вдвоем вернуться в благодатное успокоение. Рэнналф испытывал неописуемое блаженство.

Освободив ее от своей тяжести, лорд взял девушку за руку и на несколько минут погрузился в сон. Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что она лежит лицом к нему. Джудит смотрела на него, и на ее губах играла улыбка. Она выглядела смущенной, удовлетворенной и несказанно прекрасной.

– Ну что же, нам удалось кое-что решить, – сказал он, сжимая ее ладонь. – Когда все утрясется, мы поженимся.

– Нет, – возразила Джудит, – я не пыталась заманить тебя в ловушку, Рэнналф.

Его брови сошлись на переносице.

– А что это было, если не секрет? – осведомился он.

– Я не уверена, – робко проговорила Джудит. – Между нами возникло… какое-то безумное притяжение в последние дни. Я не знаю точно, зачем ты хотел меня видеть вчера утром, но догадываюсь. Это была бы серьезная ошибка. Я ведь могла и согласиться.

Какого черта?

– Если бы ты ответила положительно, то совершила бы ошибку?

– Да, – кивнула Джудит. – Посмотри на нас, Рэнналф. У нас с тобой настолько разное социальное положение, что даже при самых благоприятных обстоятельствах на наш брак смотрели бы косо. А в данный момент и обстоятельства против нас. Даже если Брануэлл не брал эти драгоценности и мы с ним сможем это доказать, его имя все равно будет запятнано, а я по-прежнему останусь бедной. Я выросла в доме деревенского священника, а ты – в герцогской резиденции. Я бы никогда не смогла стать частью твоего мира, а ты никогда не опустился бы до моего.

– Ты разве не веришь в любовь, которая примиряет всех и вся? – спросил он.

Трудно было поверить, что он, Рэнналф Бедвин, задаст подобный вопрос.

– Нет. – Девушка отрицательно покачала головой. – Кроме того, настоящей любви не существует, есть только симпатия и… желание, – почти прошептала она, но глаз не отвела.

– Ты так называешь то, что сейчас произошло между нами? – осведомился он. – Это было просто желание?

На секунду она опустила глаза.

– И симпатия. Мы нравимся друг другу, не так ли?

Сев на край кровати, Рэнналф застегнул бриджи.

– Я никогда не ложусь в постель с женщинами, которым просто симпатизирую, – сказал он.

– Правильно, но есть еще желание, – отозвалась Джудит, – взаимное влечение. Тебе трудно было лежать со мной в постели и не касаться меня, Рэнналф. И мне это также было нелегко. Не только мужчины могут испытывать желание.

Рэнналф не знал, то ли ему злиться, то ли смеяться. Если бы он представил себе подобный разговор, то в его воображении роли были бы распределены наоборот. Это он выступал бы в роли скептика и убеждал ее, что близость бывает и без любви.

– Остановимся на том, что мы спали вместе, – подытожил он и поднялся на ноги. – Одевайся, Джудит, а я пока найму карету для дальнейшего путешествия. И не вздумай на этот раз сбежать.

– Я не убегу, – пообещала она.

***

Было уже далеко за полдень, когда они добрались до Лондона. За весь день они не обменялись и дюжиной фраз. Ко всем бедам Джудит прибавилось еще и отчуждение с Рэнналфом.

Она не могла стать его женой. Пару дней назад она буквально сходила с ума от переполнявших ее эмоций. Тогда брак между ними казался возможным. Но теперь – нет. Нет, она никогда не сможет выйти замуж за лорда Рэнналфа Бедвина. Тем не менее она радовалась, что события последней недели позволили ей проникнуться к нему симпатией и уважением за его многочисленные благородные качества. Она была благодарна судьбе за сегодняшнее утро. Она была счастлива сознанием своей любви к нему. Украденный сон снова вернулся к ней и будет поддерживать ее на протяжении всей жизни, как только утихнет боль. Джудит понимала, что будет очень больно.

Ей раньше не приходилось бывать в Лондоне. Она, конечно, знала, что это большой город, но не представляла насколько. Казалось, пригородам столицы не будет конца. По обеим сторонам улиц теснились дома, на улицах было полно людей и транспорта. Шум колес и стук лошадиных копыт перемешивались с людскими голосами. Благоговение, которое девушка испытывала поначалу, быстро уступило место ужасу.

Как она сможет отыскать здесь Брануэлла?

Видимо, она ожидала, что просто остановится в первой же трактире или другом общественном заведении, спросит адрес его квартиры и направится прямиком туда без всяких проблем – всего через несколько минут после прибытия в Лондон.

– Он когда-нибудь кончится? – глупо спросила она.

– Лондон? – переспросил лорд. – Это не самое мое любимое место в мире. К сожалению, в первый момент всегда видишь его в худшем проявлении. В Мейфэре тебе покажется тише, спокойнее и просторнее.

– В этом районе живет Брануэлл? – с надеждой спросила Джудит. – Как ты думаешь, мы застанем его дома?

– Скорее всего нет, – честно сказал Рэнналф. – Джентльмены, как правило, не любят засиживаться в своих апартаментах.

– Надеюсь, он хотя бы вечером вернется домой, – вздохнула Джудит, к которой в полной мере вернулась вчерашняя тревога. – Что я буду делать, если он не придет? Как ты думаешь, хозяин дома позволит мне подождать у него в комнатах?

– Да у него случится апоплексический удар, если ты выскажешь такое предположение, – фыркнул Рэнналф. – Ты же прекрасно понимаешь, что молодой леди неприлично наносить визит юному джентльмену, тем более в сопровождении другого джентльмена.

– Но я же его сестра, – искренне удивилась Джудит.

– Осмелюсь предположить, – язвительно произнес Рэнналф, – что хозяину дома все называются сестрами.

С минуту она смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

– Что мне делать, если сегодня я с ним не встречусь? – спросила она. – Я же не могу просить тебя посидеть со мной всю ночь в карете. Я…

– Я не собираюсь везти тебя к твоему брату, – отрезал Рэнналф. – Я как-нибудь в другой раз съезжу туда один.

– Что?

– Я везу тебя к моему брату, – терпеливо пояснил он, – в Бедвин-Хаус.

– К герцогу Быокаслу? – в ужасе уставилась на лорда Джудит.

– В доме сейчас вряд ли кто-то есть, кроме Бьюкасла и Аллина, – невозмутимо продолжал лорд, – поэтому мне придется подумать, куда еще тебя можно отвезти. Скорее всего к моей тете Рочестер. Правда, эта женщина – настоящий дракон, который съест твою голову на завтрак, если ты ей не понравишься.

– Я не поеду к герцогу Бьюкаслу, – поспешно возразила Джудит. – Я приехала сюда, чтобы найти Брануэлла.

– И мы найдем его, – заверил Рэнналф, – если только он действительно в Лондоне. Но ты сейчас находишься в столице, Джудит. В глазах света то, что мы с тобой едем одни в карете, без горничной или компаньонки, есть высшая степень разнузданности.

– Что за глупости, – возмутилась девушка, – никогда не слышала большей чепухи. Если ты не отвезешь меня к Брануэллу, высади меня здесь, и я сама найду дорогу.

Рэнналф сохранял полную невозмутимость. Он развалился рядом с девушкой, закинув ногу на противоположное сиденье, и еще имел наглость улыбаться ей.

– Ты просто боишься, – сказал он, – боишься встретиться с Бьюкаслом.

– Не правда.

Она смертельно боялась.

– Лгунья.

Джудит набрала воздуха в грудь, но ответить не успела, поскольку карета резко остановилась. Выглянув в окно, девушка поняла, что они и в самом деле находятся в более просторном и тихом районе Лондона. С одной стороны в ряд стояли высокие красивые дома, напротив раскинулся небольшой парк, за которым также виднелись крыши домов. Видимо, это одна из знаменитых лондонских площадей! Дверца открылась, и кучер начал прилаживать ступеньки.

– Это и есть Бедвин-Хаус? – спросила она.

Улыбнувшись девушке, лорд Рэнналф Бедвин вышел из кареты и подал ей руку, чтобы помочь спуститься.

На ней было старое платье, пролежавшее в саквояже весь вчерашний день и изрядно помявшееся сегодня в карете. С самого утра она не поправляла прическу, весь день ее волосы были примяты шляпкой. Она, должно быть, выглядит чудовищно. Кроме всего прочего, она – Джудит Лоу, дочь священника из Биконсфилда, беглянка и мнимая воровка. И ей предстоит встреча с герцогом.

Не успела она выйти из кареты, как дверь особняка распахнулась. И через секунду весьма представительный дворецкий уже докладывал, что его высочество дома и находится в гостиной. Он повел гостей вверх по лестнице. Джудит думала, что, не назови ее Рэнналф минуту назад лгуньей и не держи он ее сейчас под локоть, у нее подкосились бы ноги.

Едва они оказались на верхней площадке, лакей распахнул огромные двойные двери, и дворецкий сделал шаг вперед.

– Лорд Рэнналф Бедвин, ваше высочество, – провозгласил он. Этот человек лишь раз бросил взгляд на Джудит в холле и с тех пор больше не поворачивался в се сторону.

Испытывая смертельный страх, девушка позволила ввести себя в комнату, где находился явно не один человек. Точнее, там сидели четверо: двое мужчин и две женщины.

– Ральф, старина! – воскликнул молодой человек, живо вскочив со стула и бросившись навстречу брату. – Ты уже вернулся? И как тебе удалось вырваться из бабушкиных объятий целым и невредимым? – Он осекся, заметив Джудит. Этот юноша был необычайно красив: высокий, стройный и темноволосый. Только большой нос выдавал его родство с Рэнналфом. Одна из дам, тоже совсем молодая и хорошенькая, была очень на него похожа. Вторая женщина обладала, как и Рэнналф, русыми волосами, которые рассыпались по плечам роскошными кудрями. Так же, как и у брата, у нее была смуглая кожа, темные брови и выдающийся нос.

Таковы были первые мимолетные наблюдения Джудит. Она старательно отводила глаза от второго мужчины, который в этот момент как раз поднимался из-за стола. Даже не глядя в его сторону, девушка чувствовала, что он и есть герцог.

– Рэнналф? – произнес он с мягким высокомерием, пробравшим бедную девушку до самого позвоночника.

Подняв глаза, Джудит обнаружила, что герцог смотрит прямо на нее, изогнув брови и рукой с длинными пальцами поднеся к глазам лорнет. Такой же высокий и худощавый, как младший брат, с фамильным носом и глазами такого светлого оттенка серого цвета, что их можно было сравнить с серебром.

В его холодном и надменном лице не было ничего человеческого. В общем, он выглядел именно так; как и представляла себе Джудит. В конце концов, он был герцогом Бьюкаслом.

– Имею честь представить вам мисс Джудит Лоу, – громко сказал Рэнналф, сжав ее локоть. – Мисс Лоу, это мои сестры – Фрея и Морган, а это мои братья – Бьюкасл и Аллин.

Джудит показалось, что леди взглянули на нее с холодным презрением, когда сна сделала книксен. Младший брат, сжав губы, медленно скользил по ней взглядом, в котором читалось явное одобрение.

– Мисс Лоу, – наконец сказал он, – очень рад знакомству.

– Мэм, – отстранение произнес герцог. Его взгляд переместился на брата. – Полагаю, вы оставили горничную мисс Лоу внизу, Рэнналф?

– Таковой в нашем экипаже не имеется, – отозвался Рэнналф, отпуская локоть девушки. – Мисс Лоу убежала из Харвуд-Грейндж, поместья недалеко от Грандмезона, после того как ее обвинили в краже драгоценностей у собственной бабушки, и я поехал за ней. Мы должны разыскать ее брата, у которого могут быть эти украшения, а могут и не быть. На это время Джудит остановится здесь. Я рад, что Фрея и Морган приехали из Линдсей-Холла, так что мне не придется везти мисс Лоу к тетушке Рочестер.

– А, все понятно! – воскликнул лорд Аллин. – Здесь у нас тайна, покрытая мраком, Ральф? Чудесно!

– Мисс Лоу, – проговорил герцог Бьюкасл настолько мягким и холодным тоном, что Джудит удивилась, как только воздух в комнате не обратился в лед, – добро пожаловать в Бедвин-Хаус.

Глава 20

– Объясни мне, пожалуйста, Рэнналф, почему я должен быть гостеприимным по отношению к леди, подозреваемой в краже драгоценностей, которая к тому же очень молода и прибыла в Лондон без сопровождения? – сказал Вулфрик, герцог Бьюкасл, с небрежной элегантностью покачивая в одной руке бокал с бренди, а в другой – монокль на длинной ручке.

– И обладает яркой внешностью, – с улыбкой добавил Аллин. – По-моему, это исчерпывающее объяснение, Вулф.

Вызвав экономку, которой было поручено проводить Джудит в комнату для гостей, Быокасл пригласил Рэнналфа проследовать за ним в библиотеку. Обычно такого рода приглашения подразумевали нечто более серьезное, чем светская беседа. Аллин тоже увязался с ними. Старший брат полностью проигнорировал его, сосредоточив все свое внимание на Рэнналфе. Герцог выглядел безмятежным, но такое впечатление было обманчивым. Он был, как всегда, настороже.

– Эту девушку зовут Джудит Лоу, она племянница сэра Джорджа Эффингема, бабушкиного соседа, – пояснил Рэнналф. – Она жила в Харвуд-Грейндж в качестве компаньонки матери леди Эффингем и своей родной бабушки. В течение последних двух недель в доме проходил летний праздник. В качестве гостя был приглашен брат мисс Лоу, молодой шалопай, который ведет праздную жизнь светского джентльмена, несмотря на то что это не по средствам его отцу, сельскому священнику. Мне кажется, их семья близка к разорению.

– Иными словами, мисс Лоу – бедная родственница в Харвуде, – заметил Вулфрик, пригубив бренди. – Ее брат по уши в долгах. А ее бабушка владеет или, точнее, владела дорогими украшениями.

– Они исчезли во время бала, – продолжал Рэнналф, – так же, как и Брануэлл Лоу. Бриллиантовая сережка и бархатный мешочек, в котором обычно хранились самые ценные вещицы, были найдены в комнате мисс Лоу.

– Улики вполне очевидные, – мягко сказал Вулфрик, изогнув брови.

– Даже слишком очевидные, – согласился Рэнналф, – даже начинающий вор и то лучше заметает следы.

– О, все понятно, – весело проговорил Аллин, – их кто-то подставил, какой-то негодяй. У тебя есть предположения, кто это может быть, Рэнналф?

Приложив монокль к глазу, герцог посмотрел в сторону младшего брата.

– Если ты не против, Аллин, не будем превращать все в комедию.

– Но он почти прав, – возразил Рэнналф. – Примерно неделю назад Хорэс Эффингем, сын сэра Джорджа, пытался силой взять мисс Лоу во время садового праздника в Грандмезоне. Ему бы это удалось, не проходи я случайно мимо и не задай ему хорошую трепку. На балу он попытался отомстить мне и чуть было не заманил в ловушку: он хотел представить все так, словно я скомпрометировал его сестру и обязан сделать ей предложение. Мисс Лоу спасла меня от ужасной судьбы. В ту же ночь молодой Лоу неожиданно покинул Харвуд, а вместе с ним пропали драгоценности миссис Лоу.

– Ну и дела! – обиженно воскликнул Аллин. – Пока в Лестершире творилась такая суматоха, я вынужден был торчать здесь, чтобы сопровождать Морган по всем достопримечательностям, Лондона.

Вулфрик отложил монокль. Закрыв глаза, он массировал переносицу большим и средним пальцами.

– Значит, мисс Лоу сбежала, а ты последовал за ней? – осведомился он. – Когда это произошло, Рэнналф?

– Вчера, – ответил брат.

– А-а… – Вулфрик опустил руку и открыл глаза. – Могу я спросить, где вы провели прошлую ночь?

– В почтовом трактире, – Глаза Рэнналфа сузились. – Послушай, Вулф, если ты пытаешься вмешиваться в мою…

Брат поднял руку, приказывая Рэнналфу замолчать. Вулфрику невозможно сопротивляться, подумал Рэнналф, злясь на самого себя. Ему достаточно вскинуть бровь – и весь мир подчиняется герцогу Бьюкаслу.

– Ты не думал, что это может быть хитроумная ловушка? – поинтересовался Вулфрик. – Рэнналф, может быть, эта леди бедна, жадна и честолюбива.

– Если у тебя есть другие наблюдения подобного рода, – отчеканил Рэнналф, подавшись вперед и скрестив на груди руки, – то лучше держи их при себе, Вулф, если не хочешь потом искать по ковру недостающие зубы.

– О, браво! – восхищенно крикнул Аллин.

В ответ на такую дерзость Вулфрик лишь покрутил и руках монокль и вопросительно изогнул брови.

– Я так понимаю, – проговорил он, – что ты влюблен в вышеупомянутую леди, дочь обедневшего сельского священника, который стоит на грани полной нищеты. Рыжие волосы и – как его там, а? – благородное самопожертвование вскружили тебе голову? Слепое увлечение отрицательно воздействует на ум, Рэнналф. Ты уверен, что не ослеп от любви?

– Хорэс Эффингем вызвался разыскать брата и сестру Лоу в Лондоне, – сказал брат. – Мне кажется, он хочет не просто запугать их. Ему нужны доказательства, прямо указывающие на их причастность к краже.

– Если так, мы расстроим его планы, – вмешался Аллин. – Я припоминаю его внешне, Ральф: такой зубастый, желчный тип, да? Я рад, что он оказался еще и отпетым мерзавцем. Повторяю, с сегодняшнего дня жизнь моя стала намного интереснее.

Вулфрик снова принялся массировать переносицу.

– Первое, что мне необходимо сделать, – сказал Рэнналф, – это найти Брануэлла Лоу. Сомневаюсь, что в такое время он сидит дома. Скорее всего шалопай ошивается в таком месте, где надеется заработать состояние на карточной игре. Но я все равно заеду к нему на всякий случай.

– Для этого есть слуги, – заметил Вулфрик. – Уже почти обеденное время, Рэнналф. Мисс Лоу будет чувствовать еще большее смущение, чем сегодня утром, если тебя не окажется за столом. Я отправлю слугу с поручением, и если мистер Лоу у себя, можешь лично нанести ему визит после обеда.

– Она собирается ехать туда сама, – сказал Рэнналф.

– В таком случае необходимо ее разубедить, – невозмутимо ответствовал Вулфрик. – Как поживает наша бабушка?

Рэнналф откинулся на спинку стула.

– Она умирает.

Братья обратились в слух.

– Конечно, она не говорит об этом, – продолжал Рэнналф, – и остается такой же элегантной, независимой и активной, как всегда, но ей на самом деле плохо. Она умирает.

– Ты не говорил с ее врачом? – спросил Вулфрик.

Рэнналф отрицательно покачал головой.

– Это означало бы вторжение в ее личную жизнь.

– Бедная бабушка, – сокрушенно проговорил Аллин, – она всегда производила впечатление бессмертной.

– В таком случае, – твердо сказал Вулфрик, – вопрос с мисс Лоу. надо решить как можно быстрее. Рэнналф, ты нужен бабушке в Грандмезоне. И я тоже хочу с ней повидаться. Невеста, которую она для тебя подыскала, – это, видимо, мисс Эффингем? Ее семья имеет респектабельную, хоть и не слишком блестящую родословную.

– Она изменила мнение, – ответил Рэнналф. – Бабушка, я имею в виду. И она в курсе, что я поехал вслед за Джудит.

– Джудит? – мягко переспросил брат, снова изогнув брови. – Бабушка одобряет ее кандидатуру? Обычно я уважаю мнение достопочтенной леди Бимиш.

Чего нельзя сказать о мнении собственного брата, сердито подумал Рэнналф и поднялся со стула.

– Я пошлю слугу к Брануэллу Лоу, – коротко сказал он.

***

На следующее утро Джудит проснулась достаточно рано. За много беспокойных ночей ей наконец удалось выспаться. Гостевая комната, которую ей отвели, отличалась королевским великолепием. К ней примыкала даже просторная гардеробная. Огромная постель с четырьмя столбиками была мягкой и удобной и немного пахла лавандой.

Пребывание в Бедвин-Хаусе было поистине самым трудным испытанием в ее жизни. Братьями сестры лорда Рэнналфа вели себя предельно вежливо за обедом и потом в гостиной, где они провели около часа. Но девушка все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Мысль о том, чтобы снова покинуть комнату для гостей, пугала ее.

Брануэлла так и не нашли. Вчера вечером в его апартаменты был послан слуга, но дома никого не было. Когда же Джудит заявила, что сегодня утром сама отправится к брату, герцог Быокасл поднес к глазу монокль, лорд Рэнналф заметил, что это плохая идея, а лорд Аллин рассмеялся и посоветовал ей во всем положиться на Рэнналфа. Она не за этим сюда приехала. Но если мысль о том, чтобы выйти из комнаты пугала девушку, то оказаться за пределами Бедвин-Хауса было в два раза страшнее.

Через четверть часа Джудит уже спускалась по лестнице па завтрак в столовую, облаченная в платье, которое кто-то из слуг успел погладить ночью. Она морально приготовилась к новой встрече с семейством Бедвин, но, к ее великому облегчению, комната оказалась пуста. Лишь дворецкий стоявший возле серванта, с поклоном осведомился, что леди будет есть. Джудит села за стол, и он палил ей чашку кофе.

Хорошо было завтракать одной, но потом все равно придется искать лорда Рэнналфа. Ей нужно было узнать у него адрес апартаментов Брануэлла. Она также надеялась, что он согласится проводить ее.

Сидеть в одиночестве долго не пришлось. Не успела Джудит сделать несколько глотков, как дверь распахнулась, впустив в столовую леди Фрею и леди Морган, одетых в элегантные амазонки. Джудит смертельно боялась их обеих и глубоко презирала себя за страх перед аристократическим высокомерием.

– Доброе утро, – поздоровалась она.

Ответив на ее приветствие, сестры Бедвин уселись за стол.

– Вы ездили на верховую прогулку? – вежливо поинтересовалась гостья.

– Да, в Гайд-парк, – сказала леди Фрея. – Это жутко скучно по сравнению с Линдсей-Холлом, где есть огромный парк, по которому можно скакать галопом, не говоря уже об окрестностях. И всем этим мы наслаждались всего несколько дней назад.

– Ты же сама уговаривала меня поехать в Лондон, Фри, – заметила Морган, – несмотря на все мои протесты.

– Я хотела, чтобы ты посмотрела достопримечательности столицы, – сказала Фрея, – и хотела вырвать тебя из класса и из лап мисс Купер на недельку-другую.

– Чепуха! Мы обе знаем, что причина не в этом. Мисс Лоу, как бы я хотела иметь такие волосы, как у вас! Вам наверное, завидуют все знакомые.

– Спасибо, – удивленно ответила Джудит. Она чувствовала себя очень неловко из-за того, что у нее не было шляпки. – А лорд Рэнналф не ездил с вами? Я жду, чтобы он проводил меня в апартаменты моего брата. Надеюсь, что смогу уже днем отправиться домой. – Правда, Джудит не знала, каким образом это осуществить. Похоже, придется вымаливать у Рэнналфа деньги на билет.

– Ах да! – воскликнула леди Фрея. – Меня просили передать, чтобы вы не забивали себе голову ненужными проблемами. Ральф сам обо всем позаботится.

Джудит резко вскочила на ноги, со скрипом отодвинув стул.

– Но Брануэлл мой брат, – возмущенно проговорила она. – Найти его – моя задача, а не лорда Рэнналфа. Я не буду сидеть здесь, как глупая маленькая девочка, которой велели не забивать пустую головку чепухой и позволить мужчине решить за нее ее же проблемы. Я разыщу Брануэлла, и не важно, подскажет мне кто-нибудь в этом доме его адрес или нет. И мне все равно, что леди нельзя наносить визит джентльмену в Лондоне без сопровождения. Это тем более глупо, что джентльмен приходится мне родным братом. Простите меня, пожалуйста.

Джудит не привыкла давать волю чувствам, но сейчас не могла больше выносить то чувство беспомощности, которое охватило ее три недели назад по приезде в Харвуд.

– Прекрасно! – воскликнула леди Фрея, глядя на девушку с нескрываемым одобрением. – Я недооценила вас, мисс Лоу, – во всяком случае, надеюсь на это. Я приняла вас за человека, который во всем привык полагаться на других. Но теперь вижу, что вы женщина с характером, как и я.

По– моему, мужчины подчас ведут себя очень смешно, особенно когда начинают проявлять дедушкину галантность по отношению к дамам. Я пойду с вами.

– И я тоже, – поддержала сестру леди Морган. Леди Фрея нахмурилась.

– Лучше бы ты осталась дома, Морган, – сказала она, – не то Вулф снесет мне голову. Я и так поступила опрометчиво, доставив тебя в Лондон, не посоветовавшись с ним.

Когда он пригласил меня в библиотеку, то говорил очень тихо, почти шептал. Я терпеть не могу эту его привычку, Особенно когда не могу сдержаться и кричу на него. Такое поведение любого выставляет в невыгодном свете, и Вулфу это прекрасно известно. Нет, тебе действительно лучше остаться.

– Никому из вас нет необходимости сопровождать меня, – горячо запротестовала Джудит. – Я не нуждаюсь в компаньонке.

– Но я неe могу лишить себя удовольствия наведаться в апартаменты джентльмена, – заверила ее леди Фрея, положив салфетку рядом с наполовину пустой тарелкой я поднявшись из-за стола. – Особенно когда речь идет об украденных драгоценностях, горячей погоне и мстителях. Это так интересно!

– В любом случае Вулф тебе голову оторвет, Фри, – осудила леди Морган.

***

Вскоре после этого разговора Джудит и леди Фрея вышли из Бедвин-Хауса. Они шли пешком, пока не удалились на достаточное расстояние от площади, а потом леди Фрея наняла экипаж и назвала извозчику адрес Брануэлла.

Джудит почувствовала к своей попутчице глубокий интерес. Сейчас на леди Фрее Бедвин было надето красивое прогулочное платье зеленого цвета, а русые волосы были собраны под очаровательной шляпкой, которая, по мнению Джудит, была сшита по последней моде. Девушка была небольшого роста, и лицо ее могло бы показаться некрасивым из-за нелепых темных бровей, смуглой кожи и выдающегося носа, Но в нем было нечто, что скрадывало неприятные черты – некое врожденное высокомерие и потрясающая сила характера. Учитывая все это, ее можно было назвать даже привлекательной.

Настроение у Джудит заметно улучшилось, ведь она ехала к Брануэллу и, значит, сможет услышать всю историю из его собственных уст. Девушка горячо уповала на то, что брат подтвердит свою полную непричастность к краже, а если нет, то, может, еще не поздно спасти ситуацию. Возможно, ей удастся уговорить его вернуть драгоценности и попросить у бабушки прощения, каким бы нелепым ни казался такой поступок, Все дело во времени, а вернее, в его отсутствии, думала Джудит. Она была благодарна Рэнналфу за то, что он догнал ее и так быстро привез в Лондон.

Почему Хорэс решил выждать целый день, прежде чем отправиться в погоню за ней? – недоумевала девушка. Если он надеялся поймать Брануэлла с поличным, когда тот будет сбывать драгоценности, то почему не выехал в тот же день? Вдруг он знал, что спешить ему некуда, и поэтому ждал? Вдруг ему известно, что у Брануэлла нет никаких драгоценностей?

От такого количества беспокойных мыслей голова у Джудит пошла кругом.

***

Поездка оказалась безуспешной. Брануэлла не было дома, и хозяин не знал, когда его ожидать.

– Правда, вчера вечером и сегодня днем его постоянно спрашивали, – заметил он. – А вот теперь еще две дамы, которые стоят всех предыдущих искателей, вместе взятых.

– Мистер Лоу – мой брат, – пояснила Джудит. – Мне он срочно нужен по… семейному делу.

– Ага, – довольно протянул господин, скользнув по дамам ленивым взглядом и обнажив в улыбке полусгнившие зубы, – я так и понял, что одна из вас приходится ему сестрой.

– Неужели, сэр? – осведомилась леди Фрея, взирая на него сверху вниз. – И вы решили развлечь нас рассказом о своих бестактных наблюдениях? Кто еще справлялся о мистере Лоу?

С лица хозяина дома слетела наглая ухмылка.

– С вашего позволения, мэм, это конфиденциальная информация, – почтительно проговорил он.

– Конечно, конечно, – резко оборвала его леди Фрея, раскрывая ридикюль. – И вы, разумеется, неподкупная душа. Кто?

У Джудит глаза расширились от изумления, когда она увидела, как ее спутница извлекла из ридикюля купюру достоинством в пять фунтов и зажала се между средним и указательным пальцами правой руки.

Хозяин облизнулся и протянул руку за банкнотой.

– Вчера приходил один человек, – начал он, – слуга какого-то аристократа в голубой с серебром ливрее. С утра приходили два джентльмена, а следом за ними – торговец.

Я его знаю, это мистер Кук. Полагаю, мистер Лоу снова должен сапожнику денег. Я не знаю, кто были те два джентльмена, и спрашивать не стал, хотя по всему видно, что они из богачей. Только что приходил еще один джентльмен. Его имени я тоже не спросил. И я не спрашиваю, кто вы такие.

Леди Фрея протянула хозяину деньги, хотя за такую большую сумму они получили ничтожно мало информации. Джудит пришла в смятение. Получалось, что кредиторы Брануэлла до сих пор преследовали его. Кто были те три джентльмена? Лорд Рэнналф и еще двое? Или лорд Рэнналф с братом и некто третий?

Где же Бран? Может, он просто вышел прогуляться? А вдруг решил продать или заложить часть драгоценностей? Или, еще хуже, снова уехал из Лондона?

Девушку замутило.

– Пошли отсюда, – сказала леди Фрея, – уверена, здесь мы больше ничего не узнаем. – Она дала распоряжения извозчику:

– Отвезите нас к Гантеру.

– Простите, – прошептала Джудит, – но у меня нет денег, чтобы отдать вам долг. Я… я в такой спешке уезжала из Лестершира, что забыла взять кошелек. Я обязательно отплачу вам позже.

Но когда?

– Забудьте, – небрежно отмахнулась леди Фрея, – все это пустяки. Правда, я бы предпочла более изысканное развлечение. Вы же не верите, что ваш брат вор, правда? Мне больше по душе идея, что преступник – мистер Эффингем. Я пару раз видела его в свете. Меня от него в дрожь бросает, хотя сам он, видимо, считает себя покорителем женских сердец.

– Я очень надеюсь, что виновен именно он, – горячо проговорила Джудит. – Но как мне это доказать?

Гантер, как оказалось, торговал мороженым. Что за неописуемая роскошь! Да еще утром. Они с леди Фреей сели за столик, и Джудит стала брать лакомство маленькими ложечками, чтобы сполна насладиться восхитительным угощением, приятно таявшим во рту. Странно, как ей удалось расслабиться, когда за каждым углом подстерегала опасность.

Что делать дальше? Нельзя больше злоупотреблять гостеприимством Бедвин-Хауса и навязывать свои проблемы Рэнналфу. С другой стороны, не было никакой возможности проникнуть в апартаменты Брануэлла и дожидаться там его возвращения.

Что же ей делать?

***

Вернувшись после ночи, проведенной с любовницей, герцог Бьюкасл отправился па привычную верховую прогулку вместе с братьями и сестрами. После этого он позавтракал в клубе «Уайте», но в палату лордов не поехал, поскольку весенняя сессия закончилась два дня назад. Честно говоря, если бы сестры не приехали столь неожиданно, герцог к этому времени был бы уже в Линдси-Парке, где планировал провести остаток лета.

Вернувшись из клуба «Уайте», он на все утро заперся в библиотеке, чтобы разобраться с многочисленной корреспонденцией. Не прошло и получаса, как раздался стук в дверь и на пороге появился дворецкий. Герцог Бьюкасл нахмурился.

– Ваша светлость, некий мистер Эффингем дожидается аудиенции, – сообщил дворецкий. – Сказать ему, что вас нет дома?

– Эффингем? – переспросил герцог. Он бы предпочел не вмешиваться во всю эту историю, связанную со вчерашним приездом Рэнналфа в Лондон. Но необходимо было расставить в этом деле все точки над i. – Нет, пригласите его сюда, Флеминг.

Герцог Бьюкасл не был знаком с Хорэсом Эффингемом. Но последний вошел в библиотеку с такой уверенной улыбкой на лице, как будто они были кровными братьями. Герцог предпочел не вставать. Эффингем подошел к столу и слегка поклонился, протянув ему правую руку.

– Вам повезло, что вы видите меня перед собой, Быокасл, – сказал он.

Вооружившись моноклем, его светлость окинул посетителя быстрым взглядом, но тут же выпустил стекло из рук, так что оно свободно повисло на ленте у него на груди.

– Эффингем? – уточнил он. – Чем могу быть вам полезен?

Убрав руку, молодой человек улыбнулся еще шире. Оглядевшись в поисках стула и не заметив поблизости ни одного, он остался стоять.

– Я так понимаю, что ваш брат остановился в этом доме, – сказал он.

– Неужели? – удивился его светлость. – Надеюсь, мой дворецкий предупредил об этом повара. У меня же три брага.

Эффингем рассмеялся.

– Я имел в виду лорда Рэнналфа Бедвина, – уточнил он.

– В таком случае он здесь.

На минуту повисла тишина. Эффингем как будто собирался с мыслями.

– Я должен спросить вашу светлость, не привез ли он с собой леди, мисс Джудит Лоу?

– Вы должны спросить?

Опершись обеими руками о край стола, Эффингем слегка наклонился вперед.

– Вы, может быть, не знаете, – вкрадчиво заговорил он, – что вы укрываете преступницу и беглянку. Это само по себе преступление, ваша светлость, но я уверен, что вы, узнав правду, не будете больше ее прятать.

– Я рад, что вы такого высокого мнения обо мне, – процедил герцог, снова взявшись за монокль.

Эффингем от души расхохотался.

– Мисс Лоу здесь, Бьюкасл? – спросил он.

– Мне кажется, что изнасилование тоже считается уголовным преступлением, – спокойно проговорил герцог, поигрывая моноклем. – Конечно, если речь идет о попытке изнасилования, то приговор будет менее суровым. Но показания двух джентльменов против одного могут повлиять на решение суда присяжных, особенно если один из этих двоих приходится братом герцогу. Вы сможете сами найти выход или мне позвать дворецкого?

Эффингем выпрямился, утратив всякое добродушие.

– Я собираюсь нанять полицейского сыщика, – сказал он. – Я сровняю с землей Джудит и, Брануэлла Лоу, но верну драгоценности своей бабушке. Осмелюсь предположить, судебное разбирательство и приговор спровоцируют хороший скандал. На вашем месте, дорогой герцог, я бы держался подальше от этого дела и посоветовал бы брату сделать то же самое.

– Я бесконечно благодарен, – сказал герцог Быокасл, медленно поднося к лицу монокль, – что вы сочли возможным проделать весь путь до Бедвин-Хауса только ради того, чтобы дать мне совет. Вам нетрудно будет закрыть за собой дверь?

Хорэс Эффингем слегка побледнел. Коротко кивнув, он развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Дверь с шумом захлопнулась.

Герцог Бьюкасл задумчиво смотрел ему вслед.

Глава 21

Глядя на Джудит, Рэнналф испытывал раздражение. С непокрытой головой девушка выглядела просто ослепительно, как будто не она оставалась для всех в Харвуде невидимкой. И это она сегодня утром отправилась в такой район Лондона, где леди бывать запрещено, и потащила за собой Фрею. Хотя последнее утверждение не совсем справедливо: Фрею не нужно никуда тащить, она всегда готова действовать.

Ей совершенно необязательно куда-то ходить самой. Она прекрасно знала, что Рэнналф лично нанесет визит Брануэллу. Естественно, дома этого шалопая не оказалось, и все их с Алл и ном расспросы в местах, облюбованных светскими джентльменами, ни к чему не привели. Несколько человек из опрошенных были знакомы с мистером Лоу, но никто не знал, где он в данный момент находится.

Бьюкасл вошел в комнату как раз в тот момент, когда Рэнналф собирался отругать Фрею – раз уж ругать Джудит он все равно не имел права. Но, может быть, это и к лучшему, подумал лорд Бедвин. Не стоит делать Джудит свидетельницей семейной ссоры. Своим мягким, обманчиво, безмятежным голосом Вулф заявил, что в интересах каждого будет удвоить усилия в поисках Брануэлла Лоу.

– Мне только что нанес визит мистер Эффингем, – сказал он. – Признаюсь, это было довольно интересно. Он высказал странное предположение, будто бы я прячу в Бедвин-Хаусе беглых преступников. Поскольку здесь он удовлетворения не получил, то скорее всего будет искать его у другого подозреваемого, который вряд ли подыскал себе безопасное убежище и вряд ли знает, что ему это необходимо. Я полагаю, Рэнналф, что сегодня утром ты не застал мистера Лоу дома?

Рэнналф отрицательно покачал головой.

– Дело в том, что его разыскивает кто-то еще, – вмещалась Фрея, приковав к себе долгий, испытующий взгляд серебристых глаз. Однако эта леди была крепким орешком. Отважно посмотрев на Вулфа, она повторила ему то, что несколько минут назад рассказала Рзнналфу и Аллину. Она не утаила, что дала хозяину дома взятку в обмен на информацию.

Глаза Вулфа настороженно сузились. Но вместо гневной отповеди, которую ожидал Рэнналф, следующие слова герцога были обращены к среднему брату.

– Тебе лучше вернуться туда, Рэнналф, – сказал он. – Я чувствую здесь ловушку и поэтому пойду с тобой.

– Я тоже поеду, – подала голос Джудит.

– Джудит…

– Я тоже поеду с вами.

Девушка бросила на Рэнналфа преисполненный решимости взгляд, и он впервые в жизни задумался о том, что в старинной поговорке о крутом нраве рыжих, пожалуй, что-то есть. Рэнналф хотел помочь ей решить все проблемы и был бы рад посвятить все свое время ухаживанию за ней. На этот раз лорд был намерен сделать вес, как полагается: он собирался провозгласить Джудит Лоу своей дамой сердца…

– В таком случае, – вздохнул герцог Быокасл, – Фрее тоже придется поехать. У нас будет настоящая семейная прогулка.

Вся компания выехала из Бедвин-Хауса в одной из герцогских фамильных карет. На этот раз Бьюкасл выбрал самый простой экипаж, которым пользовался каждый раз, когда не хотел привлекать к себе излишнее внимание. Скоро они оказались возле дома Брануэлла Лоу. Рэнналф не понимал, зачем было возвращаться сюда, но Вулф пребывал в одном из своих угрюмых настроений.

Хозяин дома открыл дверь и возвел глаза к небу при виде старых знакомых.

– Храни нас Господь, – вздохнул он. – Вы снова здесь.

– Совершенно верно, – процедил Бьюкасл, одним холодным взглядом поставив зарвавшегося хозяина на место. Домовладелец почтительно опустил голову. Как Вулфу удается проделывать такое с незнакомыми людьми? – Я так понимаю, что мистер Брануэлл Лоу пользуется сегодня утром большим спросом.

– Так точно, сэр, – ответил домовладелец. – Первым был чей-то слуга, приходивший вчера вечером. Сегодня приходили вот эти два джентльмена, следом за ними еще один джентльмен и, наконец, вот эти две леди. Ну и денек!

– И никому из них вы ничего не сообщили о мистере Лоу? – осведомился Быокасл. – И не сказали, что последние несколько дней он находился у себя? Не сообщили, когда в последний раз его видели?

– Я не мог этого сделать, сэр, – выпрямился домовладелец, – я не даю никаких сведений о моих квартирантах.

– Вы заслуживаете всяческой похвалы, – заметил Быокасл. – Некоторые люди в вашем положении зарабатывают тем, что берут взятки в обмен на полезную информацию.

Домовладелец смущенно взглянул на Фрею, но тут же отвел глаза.

– Так когда вы в последний раз видели Брануэлла Лоу? – спросил Быокасл.

Домовладелец облизнул пересохшие губы.

– Вчера вечером, сэр, – сказал он, – после того, как ушел слуга. И сегодня утром.

– Что? – не выдержала Джудит. – Вы ничего не сказали мне об этом.

– Он пришел уже после вашего ухода, мисс, – пояснил домовладелец.

– Но вы могли хотя бы сказать, что он был у себя накануне вечером, – не унималась девушка. – Я же сказала, что он мой брат и что у меня к нему срочное дело.

Бьюкасл сделал знак замолчать. Рэнналф поспешил взять Джудит под руку. Девушка дрожала – видимо, от сдерживаемого гнева.

– Вы сможете описать джентльмена, который приходил утром после моих братьев? – спросил герцог.

– Блондин с голубыми глазами, – начал домовладелец. От внимания Рэнналфа не ускользнуло, как забегали у него глазки при этих словах. – Невысокого роста, с ямочкой на щеке…

– Все понятно, – оборвал его Вулф, – я так и думал.

Значит, это был не Эффингем, разочарованно подумал Рэнналф. Но он, без сомнения, скоро будет здесь, Хорэс в Лондоне – он уже успел побывать в Бедвин-Хаусе.

– Это все, что я могу сообщить вам, сэр, – сказал домовладелец и попытался закрыть дверь, но Бьюкасл быстро подставил трость, помешав ему.

– Надеюсь, вы не пропустили этого голубоглазого блондина небольшого роста с ямочкой на щеке в апартаменты мистера Лоу? – осведомился герцог.

Домовладелец в ужасе отпрянул.

– Не впустил ли я его, сэр? Когда мистера Лоу не было дома? Только не я. Нет, разумеется, ист.

– Я хочу знать, – отчеканил Бьюкасл, – сколько он вам заплатил.

Глаза домовладельца расширились.

– Я не беру…

– Да нет же, берете, – спокойно проговорил Бьюкасл. – Но я не собираюсь давать вам ни пенни. Я не имею дело с взятками, но хочу вас предупредить, что если сегодня в апартаментах мистера Лоу совершилось преступление и вы взяли деньги у преступника, чтобы впустить его внутрь, то автоматически станете соучастником и вас ожидает срок в одной из знаменитых лондонских тюрем.

Глаза хозяина стали величиной с блюдце, а лицо приобрело землистый оттенок.

– Преступление? – переспросил он. – Преступление? Он назвался другом мистера Лоу. Я их раньше видел вместе. Ему нужно было попасть внутрь на минутку, чтобы забрать какую-то вещицу, которую он в прошлый раз забыл.

– В таком случае вы проявили великодушие, позволив ему войти, – отозвался Бьюкасл, и Рэнналф почувствовал, как Джудит сжала его руку. – Этот господин был один? И волосы у него были, я полагаю, темного цвета?

Глазки у домовладельца снова забегали.

– Осмелюсь предположить, – продолжал Бьюкасл, – что этот человек хорошо вам заплатил, чтобы вы при случае дали соответствующее описание его внешности, позволили ему войти в чужую квартиру без сопровождения и сказать, что мистер Лоу был здесь вчера вечером и сегодня утром.

– Не так уж и много, – пробормотал домовладелец после небольшой паузы.

– Значит, вас попросту одурачили.

– Вы мерзавец! – Отпустив руку Джудит, Рэнналф сделал шаг вперед. – Да я из вас всю душу вытрясу! Что он забрал из апартаментов? Или, лучше сказать, что он там оставил?

Домовладелец в ужасе отступил и поднял руки в знак поражения.

– Я же не знал, что у него грязные намерения. Клянусь вам, что не знал.

– Оставьте свои напыщенные фразы для суда присяжных, – отмахнулся Рэнналф. – Немедленно проведите нас в апартаменты мистера Лоу.

– Думаю, предпочтительнее будет сохранять спокойствие, Рэнналф, – чертовски невозмутимым тоном проговорил Вулф. – Уверен, у этого господина есть удобная квартира, где мы сможем подождать. Думаю, с этого момента и впредь он будет скрупулезно докладывать нам, кто справляется о Брануэлле Лоу. Не забывай, он хочет спасти свою шею и сохранить свободу.

– Подождать? – Брови Рэнналфа сердито сошлись на переносице. Ждать, когда Эффингем разгуливает где-то поблизости и Брануэлл Лоу находится в опасности? Когда свобода и доброе имя Джудит все еще под угрозой, а в комнате Брануэлла могут быть драгоценности?

– Если я не ошибаюсь, – продолжал тем временем Бьюкасл, – очень скоро в этот дом наведается еще один человек. – С этими словами он многозначительно посмотрел на домовладельца:

– Полагаю, вам велено сделать вид, что вы видите того темноволосого джентльмена впервые, когда он вернется сюда вместе с полицейским?

Домовладелец перевел затравленный взгляд с Быокасла на Рэнналфа.

– Проведите нас в комнату, из которой слышно все, что происходит в дверях, – потребовал Бьюкасл.

Через минуту домовладелец распахнул перед незваными гостями дверь маленькой грязной комнатки с потемневшей от старости мебелью. Когда все четверо расположились, домовладелец удалился, оставив дверь открытой.

Фрея мягко рассмеялась.

– Иногда, Вулф, – проговорила она, – я не устаю восхищаться тобой. Как ты догадался?

– Кажется, я еще в детстве, сидя па коленях у матери, уяснил себе, что два плюс два равняется четыре, Фрея.

– А что, если в данном случае правило не сработает? – вмешалась Джудит. – Вдруг в комнате Брануэлла ничего не окажется? Почему вы не разрешаете нам посмотреть, ваша светлость?

– В следующий раз домовладелец скажет правду, – отозвался герцог, – и будет лучше, мисс Лоу, если он сообщит полицейскому, что после ухода Эффингема в комнате вашего брата никого не было.

– Получается, что Брануэлла здесь не было ни вчера вечером, ни сегодня утром? Где же он тогда?

Это был риторический вопрос, и Джудит понимала, что ответов не существует. Рэнналф взял ее руки в свои, нежно сжал маленькие ладошки и поднес их к груди, не заботясь о том, что подумают Вулфрик и Фрея.

– Мы найдем его, – пообещал он, – и если догадка Вулфа верна, в чем я не сомневаюсь, то с него будут сняты все обвинения еще до того, как он вернется домой. Не волнуйся.

Хотя, конечно, этот Брануэлл Лоу нажил себе кучу проблем, помимо украденных драгоценностей. Если ему хватило ума сбежать из Харвуда посреди ночи, скрываясь от многочисленных кредиторов, то с него станется сесть за карточный стол, чтобы вернуть свое состояние.

– Не беспокойся, – повторил он, поднес ее руку к губам и держал до тех пор, пока девушка не посмотрела на него и не улыбнулась.

Фрея тем временем устроилась в кресле и наблюдала за ними. Быокасл стоял, прислонившись к окну, и смотрел на улицу.

– Ага! – неожиданно воскликнул он. – Нам не пришлось долго ждать!

Джудит была страшно напугана. Она боялась того, что должно произойти, боялась того, что могут найти в комнате Брануэлла и чего там может, наоборот, не оказаться. Она просто переживала за Брануэлла независимо от сегодняшних событий, переживала за свою семью и за себя. А еще она трепетала перед этой гордой, надменной, могущественной семьей, которая ринулась в бой за правду.

Но, пожалуй, больше всего она страшилась выражения глаз Рэнналфа, его теплых ласковых рук, тепла его поцелуя на ладони. Неужели он ничего не понимает?

В наступившей тишине Джудит ясно услышала, как домовладелец снова отворил входную дверь. Она узнала голос Хорэса и еще один, более глубокий и грубый.

– Я являюсь представителем лондонской полиции и расследую крупное дело о краже драгоценностей. Я настаиваю, чтобы вы пропустили нас в апартаменты мистера Брануэлла Лоу, где я рассчитываю найти улики.

– Не имею ничего против, – пролепетал домовладелец.

– Надеюсь, – проговорил Хорэс тоном одновременно суровым и напыщенным, – что мы ничего там не найдем, Уитли, хотя склонен подозревать худшее. В конце концов, Брануэлл Лоу – мой сводный двоюродный брат. Но я не могу предположить, кто еще, кроме него и его сестры, мог похитить бабушкины драгоценности. Оба они сбежали той ночью. Молю Бога, чтобы моя погоня оказалась напрасной и в Харвуде обнаружили, что кто-то посторонний вломился ночью в дом во время бала.

– Вряд ли такое возможно, сэр, – заметил полицейский. Раздался стук сапог на лестнице, затем позвякивание ключей и, наконец, скрип открываемой двери.

– Мы с Вулфом поднимемся наверх, – сказал Рэнналф, – а ты, Джудит, оставайся здесь с Фреей.

Фрея фыркнула.

– Я тоже пойду наверх, – возразила Джудит. – Это дело касается как Брануэлла, так и меня.

Одна дверь на втором этаже была распахнута. Очевидно, именно она вела в апартаменты Брануэлла. С лестничной клетки был виден домовладелец. Стоило им преодолеть последнюю ступеньку, как он беспокойно оглянулся. Хорэс стоял посреди комнаты спиной к двери, сложив руки на груди. Полицейский с Боу-стрит, лысый, приземистый толстяк, как раз выходил из внутренних покоев, где должна была располагаться спальня, держа в руках сверкающую горсть драгоценностей.

– Он даже не потрудился как следует их спрятать, – со странным удовлетворением в голосе проговорил он.

– А вот это, если мне не изменяет память, шляпка мисс Джудит Лоу, – сказал Хорэс, указывая на стул, который был в поле зрения Джудит. – О, бедная моя Джудит, какая неосторожность с твоей стороны! Я надеялся, что ты ни в чем не виновата.

– Во всяком случае, ее можно считать соучастницей преступления, сэр, – заметил полицейский, ссыпав украшения на стол и сняв со стула капор.

Она никак не могла взять в толк, чего ждут мужчины.

– Ты лгун и мошенник, Хорэс! – воскликнула девушка, ворвавшись в комнату и завладев вниманием всех находящихся в ней мужчин. – Ты подбросил улики ко мне в комнату в Харвуде, а теперь подбросил драгоценности в квартиру к Брануэллу! Это жестокая, грязная месть, особенно по отношению к Брануэллу, который не сделал тебе ничего плохого.

– А вот и моя кузина собственной персоной, – протянул Хорэс. – Можете немедленно арестовать одного из преступников, Уитли!… – В этот момент его взгляд наткнулся на мужчин за спиной у Джудит, и на лице Хорэса Эффингема застыла глупая улыбка.

– Оставьте свои глупые выходки, – тихо проговорил Рэнналф.

– Это братья Бедвин, Уитли, – сказал Хорзс, не отрывая глаз от Рэнналфа – и один из них – сам герцог Бьюкасл. Вам, конечно, известно, насколько это могущественная семья. Но я вправе ожидать, что ваше служебное рвение окажется выше мелочных страхов перед богатством. Лорд Рэнналф Бедвин ухаживает за Джудит.

– Игра окончена, Эффингем, – сказал Рэнналф. – Домовладелец, который только что пустил вас в комнаты, готов поклясться, что последний раз Брануэлл Лоу был дома больше двух недель назад, то есть еще до кражи. Кроме того, он подтвердит, что этим утром выдали ему крупную взятку, с тем чтобы он позволил вам войти в комнату мистера Лоу без сопровождения и в случае чего солгал бы, что Брануэлл Лоу был дома вчера вечером и сегодня утром. Я сам готов поклясться, что видел эту шляпку на прошлой неделе в Харвуде, а потом она исчезла, потому что у мисс Лоу ее не было, когда мы вместе ехали в Лондон. С тех пор как мы вчера днем прибыли в Лондон, мисс Лоу ни разу не отлучалась без сопровождения кого-нибудь из членов моей семьи. Если это все драгоценности, которые вам удалось обнаружить в этой комнате, то где-то еще должны находиться оставшиеся. Джудит, ты лучше меня знаешь. Драгоценностей было больше?

– Гораздо больше, – подтвердила девушка.

– Интересно, – вкрадчиво произнес Рэнналф, – а вдруг Хорэс оказался настолько глуп, что спрятал остатки у себя в квартире, полагая, что ее обыскивать не станут?

Полицейский с Боу-стрит откашлялся.

– Милорд, вы высказываете серьезные обвинения против мистера Эффингема.

– Да, действительно, – согласился Рэнналф. – Но раз уж мы вышли на поиски сокровищ, предлагаю всем нам пройти в апартаменты мистера Эффингема и хорошенько осмотреться там.

Взглянув в эту минуту на Хорэса, Джудит поняла, что он полностью уничтожен. Кузен действительно оказался настолько глуп, что спрятал драгоценности у себя в квартире. А то, что он вспыхнул до корней волос, окончательно укрепило всех во мнении, что преступник – он. Он повел себя как трус, точно так же, как в летнем домике в Грандмезоне.

Закрыв лицо руками, Джудит попыталась мысленно отключиться от происходящего. Весь этот кошмар случился потому, и только потому, что однажды в Харвуде она надела неиспорченное платье и оставила волосы непокрытыми. И как раз в этот день приехал Хорэс. Он с первого взгляда вожделел ее, как и многие другие мужчины с тех пор, как она вступила в пору девичества, и это привело к катастрофе. Во всем виновата только она одна.

Фрея сидела в комнате на стуле и качала ногой. Она выглядела так, словно вся ситуация ее очень забавляет. Герцог продолжал стоять на лестничной площадке, отвернувшись от остальных, сложив руки за спиной и не обращая внимания на происходящее.

– Я… я приходил сюда накануне, – лепетал Хорэс, когда Джудит очнулась от невеселых мыслей, – и обнаружил здесь все драгоценности. Я забрал большую часть в целях безопасности, а остальное решил оставить здесь и привести вас, Уитли, в качестве свидетеля.

– Мне кажется, сэр, – отозвался полицейский с Боу-стрит, – что нам лучше проследовать в вашу квартиру и изъять оставшиеся драгоценности. А потом, боюсь, мне придется вас арестовать.

Джудит зажала рот рукой и закрыла глаза. Арест неминуемо повлечет за собой судебный процесс, свидетельские показания, шумиху в газетах и причинит боль семье преступника. За ним последует наказание, подчас очень суровое. Она услышала собственный стон, и руки Рэнналфа мгновенно подхватили ее под локти.

– Поскольку вас нанял мистер Эффингем, – подал наконец голос герцог Бьюкасл, вошедший в комнату и бросивший презрительный взгляд на шляпку и драгоценности, – вряд ли вам будет удобно арестовывать его… Уитли, если я не ошибаюсь? Я прошу вас предоставить мне и лорду Рэнналфу Бедвину самим разобраться с преступником.

Полицейский с Боу-стрит выглядел озадаченным, а Хорэс взирал на него с нескрываемым ужасом, размышляя, видимо, какое из двух зол выбрать.

– Не уверен, что это будет правильно, ваша светлость, – выговорил наконец полицейский, – закон запрещает отпускать преступника безнаказанно только потому, что он джентльмен.

– Смею вас заверить, – произнес герцог таким холодным тоном, что Джудит невольно содрогнулась, – что он получит по заслугам.

– Мисс Лоу, – обратилась к ней Фрея, вставая, – боюсь, сейчас нас попросят удалиться. Предлагаю уйти по собственной воле.

Все происходящее казалось Джудит чем-то нереальным. Стоило им с леди Фреей подойти к двери, как на пороге возник еще кто-то.

– Боже мой, – произнес знакомый голос, – что здесь происходит?

– Бран! – Джудит бросилась в объятия брата.

– Джуд? – удивился он. – Эффингем? Бедвин? Какого черта?

– Ты ведь не брал драгоценности, правда? – сказала Джудит почти утвердительно, заглядывая в его бледное серьезное лицо. – Прости, что я подозревала тебя, Бран. Я жестоко ошибалась и прошу простить меня.

– Какие драгоценности? – осведомился Брануэлл, озадаченно нахмурившись. – Неужели мир сошел с ума?

– Бабушкины драгоценности, – пустилась в объяснения Джудит. – Они исчезли в ту же ночь, как ты уехал из Харвуда. Пустой бархатный мешочек, в котором они хранились, и бриллиантовая сережка были обнаружены в моей комнате. Сегодня утром Хорэс подложил эти драгоценности тебе в спальню вместе со шляпкой, которую тетушка Луиза заставляла меня носить в Харвуде, а потом привел с собой полицейского с Боу-стрит в качестве свидетеля. Однако герцог Бьюкасл обо всем догадался, и мы приехали как раз вовремя, чтобы поймать Хорэса с поличным, а теперь мы с леди Фреей вынуждены удалиться, потому что, я думаю, лорд Рэнналф собирается драться с Хорэсом.

Спрятав лицо на плече у брата, Джудит разрыдалась.

– Что же, осталось выяснить еще один вопрос, – услышала она голос Брануэлла и попыталась взять себя в руки. Это было нелегко, потому что девушка была сильно подавлена. – Ты специально подошел ко мне во время бала, Эффингем, и предложил отправиться на неделю к Дарнли, чтобы за время длительной карточной вечеринки выиграть достаточно денег и вернуть тебе долг?

– И сколько же тебе удалось выиграть, Лоу? – даже в эту минуту Хорэс имел наглость ухмыляться.

– Как раз тридцать фунтов, – ответил Брануэлл. – Спасибо, Бедвин.

Взяв что– то из рук Рэнналфа, он передал это Джудит, у девушки в руках оказался большой носовой платок. Выйдя на лестничную площадку, она вытерла глаза и высморкалась.

– Я уже готов был поставить эти деньги на кон, как вдруг меня словно осенило, – продолжал Брануэлл. – я скорее всего проиграл бы все деньги и еще остался бы должен. Но я подумал, что тридцатью фунтами смогу расплатиться с тобой за дорогу, а потом постепенно раздать остальные долги, И я обязательно это сделаю. Вчера я уехал с вечеринки, и вот теперь я здесь. Держи! – Джудит было слышно, как он пересек комнату. – Ровно тридцать фунтов. А теперь мне хочется как следует помахать кулаками.

На плечо девушки легла чья-то рука.

– Дамам всегда приходится пропускать главное веселье, – вздохнула Фрея. – Пошли, вернемся домой в карете Вулфа.

– Веселье?! – Во взгляде Джудит читалось возмущение. Ее мир развалился, а Фрею это развлекает!

Однако она решила не сопротивляться. По правде сказать, ей не удастся уйти так быстро, как хотелось бы. Даже если отбросить все личные переживания, она продолжала испытывать унижение. Ну почему семейство Бедвин должно было стать свидетелем таких грязных дел, творящихся в ее семье? Почему им стало известно все о глупых проделках Брануэлла и папином разорении? Почему они узнали, какой вероломный у нее кузен? Почему они присутствовали при случившейся с ней истерике, когда она рыдала так, словно у нее вот-вот разобьется сердце? Подумать только, всего несколько дней назад – неужели прошло только три дня? – она танцевала с лордом Рэнналфом и мечтала о том, как выслушает его предложение руки и сердца и ответит согласием.

Девушка была благодарна Фрее за то, что она привела ее в чувства.

На улице как будто нарочно шел проливной дождь, Чтобы не промокнуть до нитки, дамам пришлось бегом бежать до кареты.

– Ну вот! – воскликнула леди Фрея, расположившись на сиденье и отряхивая платье, когда карета тронулась. – Я рада, что мы едем домой, хотя не прочь была бы остаться посмотреть, что будет дальше.

Домой. Это было единственное слово, которое достигло слуха Джудит.

– Леди Фрея, – начала она, – могу я попросить вас об огромном одолжении?

Леди Фрея вопросительно взглянула на девушку.

– Не могли бы вы одолжить… нет. – Джудит осекалась. – Я не могу просить денег взаймы. Не уверена, что смогу когда-нибудь вернуть вам долг, даже если пообещаю. Не могли бы вы дать мне денег на билет до моего родного Уилтшира? Пожалуйста. Я понимаю, что с моей стороны это самонадеянно…

– Почему? – осведомилась леди Фрея.

– У меня нет причин задерживаться в Лондоне, – сказала Джудит, – и я не могу больше злоупотреблять гостеприимством герцога Бьюкасла. Я хочу уехать домой.

– Не попрощавшись с Ральфом?

Джудит на секунду прикрыла глаза. В карете воцарилось тягостное молчание.

– Некоторые люди, – еле слышно произнесла леди Фрея, – многое отдали бы за то, чтобы кто-то посмотрел на них так, как Ральф смотрел на вас сегодня в квартире вашего брата.

Джудит вздохнула.

– Вы не можете притворяться, – сказала она, – что не поняли, насколько неравен такой союз, впервые увидев меня вчера. Точно так же подумали ваши братья и сестра. А сегодня вы еще более в этом убедились. Я уеду, как только соберу свои вещи, с вашей помощью или без нее. Знаете, я думала, что вы пожертвуете стоимостью билета на почтовый экипаж, лишь бы выдворить меня из Бедвин-Хауса и из жизни лорда Рэнналфа.

– Вы плохо знаете Бедвинов.

– Значит, вы мне не поможете?

– Нет, помогу.

Джудит почему-то стало еще горше от этих слов.

Она стояла на лестничной площадке с носовым платком в руках и ни разу не обернулась, не посмотрела на него в последний раз. Все, что останется ей на память о любви, – это платок, который она продолжала сжимать в руках, и соломенная шляпка.

– Спасибо, – прошептала она.

Глава 22

Прошло несколько часов, в течение которых Хорэс Эффингем не покидал комнату, прежде чем его препроводили к себе на квартиру под охраной двух дюжих молодцев, которых где-то отыскал Быокасл. Молодому человеку предстояло провести ночь в охраняемых апартаментах и назавтра отправиться обратно в Харвуд-Грейндж на попечение отца. Миссис Лоу как пострадавшая сторона должна была определить меру наказания.

Эффингем уходил с красным, распухшим носом и глазом, который наутро должен был неминуемо заплыть и посинеть, – так отделал его Брануэлл Лоу через две минуты после ухода дам.

Рэнналф предпочел не распускать руки, достаточно было того, что он пару раз хорошенько встряхнул наглеца, когда тот осмелился выступать в защиту своих прав. Больше всего на свете Рэнналфу хотелось превратить его в отбивную, но холодное, молчаливое присутствие старшего брата действовало как успокаивающее. В конце концов, что доказывает жестокость? Только то, что один физически сильнее другого. У него уже была возможность продемонстрировать физическую силу в летнем домике в Грандмезоне. Повторить это сейчас значило опуститься до уровня простолюдина.

По просьбе герцога юный Лоу достал бумагу, перо и чернильницу, и Эффингему было приказано сесть за стол и написать признание и письма с извинениями миссис Лоу, сэру Джорджу Эффингему и преподобному Джереми Лоу. Это занятие растянулось почти на два часа, в основном потому, что Рэнналфу не нравилось ни одно письмо. К тому времени как были написаны три письма, удовлетворившие Рэнналфа и Брануэлла Лоу, – Бьюкасл предпочел не вмешиваться – весь пол был усыпан скомканными листками бумаги.

Заручившись одобрением Быокасла, Рэнналф приказал отправить письма адресатам, прежде чем заняться отправкой Эффингема. Написанные со всеми деталями, униженным, заискивающим тоном, эти письма попадут в руки миссис Лоу и сэра Джорджа прежде, чем приедет сам преступник. По мнению Рэнналфа, наказание было достаточно суровым, хотя хорошая взбучка пришлась бы более кстати. Для любого мужчины нет ничего хуже публичного унижения, о чем красноречиво свидетельствовало угрюмое выражение лица Зффингема, исходившего ненавистью и бессильной злобой, когда он покидал злополучный дом. Ему нелегко будет вернуться в Харвуд и посмотреть в глаза отцу и бабушке.

Оставшиеся драгоценности, которые по приказу Бьюкасла были изъяты из апартаментов Эффингема, должны были быть доставлены в Харвуд с нарочным.

– Итак, – сказал Брануэлл Лоу, упав в кресло, откинув голову на спинку и прикрыв глаза рукой, – все кончено. Ну и денек у меня выдался! Подумать только, ведь я когда-то считал его своим другом. Более того, он вызывал у меня восхищение. – Внезапно юноша вспомнил, в чьей компании находится, и выпрямился. – Не знаю, что бы мы делали без помощи вашей светлости и вашей, Бедвин. Честное слово, не знаю, как вас и благодарить. И за Джудит большое спасибо, бедняжка не заслужила такого.

– Нет, – согласился Рэнналф, – не заслужила.

Лоу неуверенно улыбнулся, переводя взгляд с одного на другого. Бедный молодой человек испытывал сильное смущение, оставшись наедине с герцогом и его братом.

– Я хочу знать размер вашего долга, – сказал Рэнналф, оставшись стоять и сложив руки за спиной.

– Ну что вы, – вспыхнул юный Лоу, – я должен самую малость. Ничего такого, с чем я не мог бы расплатиться в самом скором времени.

Рэнналф сделал шаг к нему.

– Повторяю, я хочу знать полную сумму вашего долга, – отчеканил он, – до последнего пенни. – Он жестом указал на стол, где до сих пор были бумага, чернильница и два неиспользованных пера. Напишите цифры на бумаге, приняв во внимание каждую мелочь.

– Ну уж нет! – возразил Лоу. – Этого я делать не собираюсь, Бедвин. Вас совершенно не касается…

Резко наклонившись, Рэнналф схватил молодого человека за галстук и поднял на ноги.

– Теперь это мое дело, – прорычал он, – и я хочу знать обо всех ваших долгах, обо всех, понятно? Потому что я собираюсь расплатиться с вашими кредиторами.

– Ну уж нет, – в третий раз за последние несколько минут повторил Брануэлл, на сей раз с возмущением. – Я не могу позволить вам сделать это для меня. Я сам справлюсь с…

– У меня и в мыслях не было делать что-либо для вас, – перебил его Рэнналф.

Лоу уже собирался дать зарвавшемуся богатею отпор, но вдруг остановился, нахмурившись.

– Для Джуд?

– Вы всю жизнь только и делали, что разоряли свою семью, – проговорил Рэнналф, – и не остановитесь, пока не доведете отца до банкротства. Мисс Джудит Лоу вынуждена была переехать в Харвуд-Грейндж к богатым родственникам, где с ней обращались немногим лучше, чем со служанкой. Одной из ваших сестер предстоит разделить ее участь. Кроме того, у вас есть мать и еще две сестры. Как же, молодой щенок может веселиться, когда так тяжело его близким. Он не несет ответственности за благосостояние семьи, а вернее, за его отсутствие, так же как не отвечает и за несчастье мисс Джудит Лоу. Пишите. Напрягите память и убедитесь, что ничего не забыли. Ваши векселя будут погашены, и вы получите достаточно наличности, чтобы оплатить квартиру и иметь деньги на любые мелкие расходы в течение следующего месяца. А потом вы начнете зарабатывать себе на жизнь или голодать. Одно я могу вам сказать совершенно точно: вы никогда больше не станете обращаться к отцу за деньгами, никогда!

Лицо Брануэлла сравнялось по цвету с бумагой.

– Вы сделаете все это ради Джудит? – тихо спросил он. Вместо ответа Рэнналф прищурился и мотнул головой в сторону стола. Лоу сел, придвинул к себе лист бумаги и обмакнул перо в чернила.

Рэнналф бросил взгляд на герцога Быокасла, который сидел в другом конце комнаты, небрежно закинув ногу на ногу, опустив локти на ручки кресла и сцепив пальцы. Встретившись с братом глазами, его светлость не проронил ни слова, лишь брови его, по обыкновению, поползли вверхю

Следующие полчаса прошли в полной тишине, прерываемой лишь скрипом пера Брануэлла и легким шепотком, когда он начинал считать цифры в столбик. Дважды он отлучался в спальню, каждый раз возвращаясь с новым счетом.

– Вот, – сказал он наконец, сложив листок бумаги и протягивая его Рэнналфу, – здесь все. Боюсь, сумма получилась изрядная. – Щеки юноши горели от смущения.

Сумма не показалась Рэнналфу такой уж огромной, но для человека, не имеющего средств даже для того, чтобы выплатить первый фунт долга, она была поистине астрономической.

– Мой вам совет, – сказал Рэнналф. – Тот, у кого есть что терять, предпочитает копить деньги, а тот, кто вынужден ограничивать себя в средствах, учится делать ставки в казино. Знаете, пытаться восстановить несуществующее состояние – занятие неблагодарное.

– Можно подумать, я этого не знаю! – вспыхнул Брануэлл. – Никогда в жизни я больше не пойду в игорный дом.

Настал черед Рэнналфа вопросительно изогнуть брови.

– А теперь, мистер Лоу, – нарушил молчание Бьюкасл, – скажите мне, какого рода карьера вас прельщает?

Оба недоуменно воззрились на герцога.

– Дипломатическая служба? – продолжал Бьюкасл. – Юриспруденция? Военная служба? Церковь?

– Только не церковь, – живо возразил Лоу. – Ничего более скучного я и представить себе не могу. И не военная служба, и не юриспруденция.

– Значит, дипломатическая карьера?

– Я всегда считал, что сумею проявить себя на поприще торговли и коммерции, – сказал Лоу – например, в Ост-Индской торговой компании. Мне бы хотелось побывать в Индии или где-нибудь еще за границей. Но мой отец всегда повторял, что такая работа недостойна джентльмена.

– Он в некоторой степени прав, – заметил Бьюкасл. – Конечно, новичок не может рассчитывать сразу на высокую должность. В любой компании требуется сперва поработать на самых низких должностях и как следует проявить себя.

– Я готов к тяжелой работе, – заверил герцога Брануэлл Лоу. – Честно говоря, мне мой образ жизни успел порядком поднадоесть. Не очень приятно постоянно вращаться в среде богатых людей, когда у тебя у самого в кармане пусто.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул Бьюкасл. – Можете заехать ко мне завтра утром, мистер Лоу, в десять часов. Посмотрим, что мне удастся для вас сделать.

– Вы поможете мне начать карьеру? – изумленно проговорил юный Лоу. – Вы сделаете это для меня, ваша светлость?

Бьюкасл не удостоил его ответом. Встав с кресла, он взял свою шляпу и трость. Вместо прощания герцог коротко кивнул Брануэллу Лоу.

– Надеюсь, Фрея пришлет за нами карету, – обратился он к брату.

Он оказался прав. Надо заметить, карета была весьма кстати, поскольку на улице лило как из ведра. Оставив сиденье по ходу кареты для брата, Рэнналф со вздохом опустился на противоположное. Он чувствовал себя опустошенным. Все, чего ему хотелось сейчас, так это поскорее вернуться домой, к Джудит, прижать ее к груди, даже если вес братья и сестры будут за ними наблюдать, и заверить ее, что все испытания окончены, что все хорошо и им больше ничего не осталось, кроме как идти навстречу новой, счастливой жизни рука об руку.

– Ты поступил благородно, Вулф, – сказал он, как только закрылась дверца и карета тронулась. – Единственный шанс для Брануэлла начать новую жизнь – это устроиться на хорошую должность. Правда, без влиятельных покровителей выбор у него не слишком большой.

– Ты собираешься жениться па мисс Лоу? – осведомился герцог.

– Да. – Рэнналф осторожно взглянул на брата.

– Несмотря на бедное платье и довольно странную манеру причесываться, она ослепительно красива, – заметил Вулфрик. – Тебя всегда тянуло на таких женщин.

– Никто не может сравниться с Джудит Лоу, – уверенно проговорил Рэнналф. – Но если ты думаешь, что я ценю только ее красоту, то ты ошибаешься, Вулф.

– Эта леди попала в беду. Очень выгодная ситуация, ты не находишь? – сказал Вулфрик. – Благородное стремление спасти и защитить часто ошибочно принимают за любовь.

– Она никогда не вела себя как жертва обстоятельств, – заверил брата Рэнналф, – и я не ошибаюсь в своих чувствах. Если ты собираешься перечислять причины, по которым она не может считаться подходящей для меня партией, то побереги горло, Вулф. Я все прекрасна понимаю, по мое отношение к Джудит нисколько от этого не меняется. У меня достаточно высокое положение в обществе, я богат, и у меня блестящие перспективы, так что за приданым я не гонюсь.

Герцог ничего не ответил.

– Я так понимаю, – проговорил Рэнналф после нескольких минут напряженного молчания, – что ты не даешь своего благословения, Вулф?

– А для тебя это важно?

– Да, важно. Твое поведение нередко раздражает меня, Вулф, и я никогда не позволю тебе помыкать мной, но я также и уважаю тебя больше всех на свете. Ты всегда выполнял свой долг и часто решал за нас наши проблемы, как бы скучно и неприятно тебе это ни было. Помнишь, как месяц назад ты поехал в Оксфордшир, чтобы добиться для Евы и Эйдака опекунства над их приемными детьми, сиротами сапожника. А сегодня ты очень помог мне. Да, твое благословение очень важно для меня, но я женюсь на Джудит с ним или без него.

– Можешь считать, что получил его, – мягко произнес Вулфрик. – Я бы изменил своему долгу, если бы не указал тебе на все возможные разочарования, ожидающие тебя в будущем, когда утихнет страсть. Брак – это на всю жизнь, а мужчины семейства Бедвин всегда славились верностью своим женам. Но ты сам выбираешь себе невесту, Ральф. Ты уже достаточно взрослый, и, в конце концов, это тебе придется жить с ней до конца дней.

Может быть, поэтому Бьюкасл до сих пор не женился, подумал Рэнналф. Неужели в своем холодном практичном сознании он каждый раз прокручивал все грядущие беды и разочарования? Правда, насколько было известно Рэнналфу, его старший брат никогда не проявлял ни малейшего интереса к какой бы то ни было леди, хотя уже много лет считался самым завидным холостяком в Англии. Все эти годы у него была постоянная любовница, но ничего такого, что могло бы привести к браку.

– Я не жду, что мы, как в сказке, будем жить долго и счастливо и умрем в один день, – сказал Рэнналф, – но надеюсь, что буду счастлив и после того, как поблекнет цвет розы. Как ты успел заметить, Вулф, брак – это на всю жизнь.

Больше они не разговаривали, и когда карета остановилась перед Бедвин-Хаусом, Рэнналф поспешно выпрыгнул и бросился на второй этаж. В гостиной были Аллин, Фрея и Морган – все, кроме Джудит.

– Ну, наконец-то, – обрадовался Аллин. – Расскажи, чем все закончилось, Ральф. Бьюсь об заклад, вы отправили Фри и мисс Лоу домой на самом интересном месте. Дай-ка взглянуть на твои пальцы, дружище.

– Где Джудит? – спросил Рэнналф.

– Думаю, она в своей комнате, – отозвался Аллин, – отходит после сегодняшних событий. Эффингем устроил драку? Странно, почему он не целился тебе в лицо: на нем ведь находится самая большая мишень – фамильный нос Бедвинов, – рассмеялся молодой человек.

– Ее нет, – вмешалась Морган. – Не говори, когда не знаешь, Аллин. Она уехала.

Рэнналф метнул взгляд в сторону Фреи, которая сидела неестественно спокойно и вопреки обыкновению не спешила рассказывать брату, что произошло, после того как они с Джудит ушли.

– Она уехала домой, – проговорила сестра, – в почтовой карете.

– Домой? – Рэнналф недоуменно воззрился на нее.

– В Биконсфилд графства Уилтшир, – пояснила Фрея, – в свой приход. Она поехала домой, Ральф.

Рэнналф в ужасе переводил взгляд с одного члена семьи на другого.

– Черт возьми, – тихо выругался он.

Надо отдать должное воспитанию в семье Бедвин: ни одна леди не выказала ни малейшего признака удивления.

***

Всю ночь, не переставая, лил дождь, замедляя продвижение почтовой кареты. У Джудит все внутри сводило от страха каждый раз, когда карета начинала скользить на особенно опасном участке дороги. Однако к утру небо очистилось, засверкало солнце, а на постоялом дворе в Биконсфилде ее приветствовали знакомые лица.

Джудит это мало утешало. Приближаясь к дому священника, располагавшемуся на другом конце деревни, девушка чувствовала себя так, словно каждый шаг бередит незаживающую рану в сердце. Она даже не успела бросить на Рэнналфа прощальный взгляд и во время путешествия мучилась оттого, что не могла вызвать в памяти его образ.

Все хорошо, что хорошо кончается, твердила себе девушка. Обвинения в краже с нее и Брануэлла были сняты, а настоящий преступник пойман. Нашлись бабушкины драгоценности – во всяком случае, Джудит предполагала это, раз Хорэс не стал отрицать, что они находятся в его апартаментах. Она едет домой, и вряд ли тетушка Эффингем захочет снова увидеть ее в Харвуде. Честно говоря, Джудит сомневалась, что она вообще захочет кого-нибудь пригласить, так что у Хилари есть все шансы избежать жестокой участи.

Почему же она не чувствовала себя счастливой? Просто ее сердце было разбито, и она не знала, удастся ли залечить раны.

Кроме того, если отбросить сердечные проблемы, конец всей этой истории все равно нельзя назвать счастливым. Ей так и не удалось сделать что-либо для семьи, Скорее наоборот. Брануэлл безнадежно погряз в долгах, и единственным способом расплатиться будет, пожалуй, карточная игра и окончательное разорение отца. Очень скоро они превратятся в нищих. Вполне возможно, что Брануэлла ожидает долговая тюрьма, как, впрочем, и отца.

Нет, сегодняшнее утро было самым несчастным в жизни Джудит. Стоило девушке подумать об этом, как дверь дома распахнулась и ей навстречу с радостными криками выбежали Памела и Хилари.

– Джуд! – кричала Хилари. – Джуд, ты вернулась! Поставив саквояж на дорогу возле садовой калитки.

Джудит невольно рассмеялась. Две сестренки по очереди подбежали к ней и упали в ее объятия. Кассандра спокойно шла следом за ними, ласково улыбаясь и раскрыв сестре объятия.

– Джудит! – воскликнула она. – О, Джуд, мы так боялись, что ты больше не вернешься и мы никогда не увидим тебя. – Из глаз девушки полились слезы. – Я знаю, что всему должно быть какое-то объяснение. Я просто знаю, и все. Где Бран?

Но Джудит не успела ответить, потому что в этот момент в дверях возникла строгая, неподвижная фигура отца. Девушке показалось, что небо снова затянуло тучами.

– Джудит, – ровным голосом, которым привык говорить с кафедры, произнес отец, – пройди, пожалуйста, в мой кабинет.

Видимо, до них уже дошли новости из Харвуда.

– Я только что приехала из Лондона, папа, – попыталась сопротивляться она. – Бабушкины драгоценности нашлись. Их украл Хорэс Эффингем, с тем чтобы подставить нас с Брануэллом. Но его поймали с поличным и вынудили признаться во всем. Ом покаялся при многих свидетелях, например, там был сам герцог Бьюкасл. Думаю, бабушка и дядя Джордж сами все узнают в течение нескольких дней.

– Джуд! – Кассандра теперь рыдала в голос. – Я так и знала. Я знала, я ни на минуту в тебе не сомневалась.

Оттеснив отца, мама сбежала с крыльца и заключила дочь в крепкие объятия.

– Я была на кухне и ничего не слышала! – воскликнула она. – Девочки, почему вы меня не позвали? Джудит, дорогая! А с Брануэлла тоже сняли обвинения? Этот малыш причинил папе много неприятностей, но он не способен на воровство, так же, как и ты. Ты приехала в почтовой карете? – Она заправила дочери за ухо выбившийся из-под шляпки локон. – Да ты едва на ногах держишься, детка. Иди позавтракай, а потом я уложу тебя в постель.

Впервые в жизни отец не стал спорить с женщинами. Он стоял хмурый и сердитый, но больше не пытался увлечь дочь в кабинет, чтобы расспросить о том, что произошло в Харвуде. И никто не интересуется, каким образом в квартире у Брануэлла оказался герцог Бьюкасл.

Джудит прошла вместе с матерью на кухню и больше не видела отца до ленча. Вопреки увещеваниям матери она не стала ложиться, а просто посидела с ней и с сестрами в гостиной. Пока все были заняты вышиванием, она написала два письма – герцогу Бьюкаслу и лорду Рэнналфу. Она была многим обязана этим людям и тем не менее сбежала из Бедвин-Хауса, даже не попрощавшись. Она как раз заканчивала, когда в комнату вошел отец с серьезным выражением лица и распечатанным конвертом в руке.

– Я только что получил это письмо от Хорэса Эффингема, – объявил он. – Оно подтверждает то, что ты сказала мне утром, Джудит. Он не только признается, что украл драгоценности с целью оклеветать тебя и Брануэлла, но и объясняет мотив. Пишет, что приставал к тебе с бесчестными намерениями в Харвуде, а ты сопротивлялась. Он пытался таким образом отомстить тебе. По его словам, подобные письма отправлены моей матери и сэру Джорджу.

Джудит закрыла глаза. Она прекрасно понимала, что все домашние, даже отец, поверили ей сегодня утром. И все же приятно было сознавать, что все позади и ее честь восстановлена. Хорэс никогда не написал бы такое письмо по собственной воле, особенно ту унизительную часть, в которой говорится, как он приставал к ней, а она отказывала, и как он задумал отомстить. Лорд Рэнналф заставил его написать. Неужели все произошло только вчера? Казалось, с тех пор прошел целый год.

Рэнналф сделал все это ради нее.

– Твое доброе имя восстановлено, Джудит, – торжественно произнес отец, – но почему Хорэс Эффингем думал, что ты благосклонно примешь его ухаживания? И почему ты сегодня не надела шляпу?

Старая песня! Мужчины смотрели на псе с вожделением, и отец обвинял ее в этом. Единственная разница состояла в том, что теперь Джудит знала, что она никакая не уродина.

«Никогда в жизни не встречал я женщины, чья красота могла бы сравниться с твоей».

Девушка попыталась воскресить в памяти звучание голоса Рэнналфа, когда он впервые произнес эти слова на берегу озера в Харвуде.

– Я больше не собираюсь носить шляпу, отец, – сказала она.

Странно, но отец почему-то не стал упрекать ее. Вместо этого он достал еще одно письмо, до сих пор запечатанное.

– Это пришло тебе вчера, – сказал он, – от твоей бабушки.

У Джудит комок подступил к горлу. Она не хотела читать его. Бабушка поверила, что она воровка. И скорее всего продолжает думать то же самое. Тем не менее, Джудит поднялась из-за стола и взяла у отца письмо. Внезапно она почувствовала себя не в силах оставаться в гостиной, где все вокруг напоминало о нормальной семейной жизни. Она никогда не почувствует себя в порядке, ее жизнь разрушена.

– Я прочту его в саду, – сказала она.

***

Джудит не захватила с собой шляпку. Выйдя в сад через заднюю дверь, она обнаружила вес мамины растения в буйном цвету. Однако сейчас девушке было не до их красоты. Она подумала о брате. Очень скоро Брануэллу придется вновь обращаться к отцу за помощью, потому что сам он никогда не выберется из столь отчаянного положения. Но даже если выбросить из головы все мысли о брате, радоваться все равно нечему.

Она ушла, не оглянувшись на отца.

Джудит не нравилось, что сад близко примыкал к дому. Она с тоской посмотрела на протянувшиеся за забором холмы, которые часто служили ей убежищем в детстве. Маленькой девочкой она убегала туда, чтобы побыть одной, спокойно поплакать пли почитать, а потом – чтобы играть, перевоплощаться и вслух произносить монологи молчаливым холмам. Открыв калитку, девушка направилась в сторону манившего ее горизонта. Она не останавливалась до тех пор, пока не достигла знакомого камня, от которого до вершины ближайшего холма было рукой подать. Оттуда открывался вид на долину, деревушку, лежавшую внизу, и живые изгороди окрестных ферм, которые с такой высоты казались клеточками в природной тетради. Джудит просидела так почти полчаса и только потом достала письмо.

Это было слезное послание, хотя видимых следов влаги на бумаге не оказалось.

Бабушка писала, что на какое-то время поверила уликам против Джудит. За те две недели, что они провели вместе, миссис Лоу полюбила Джудит больше, чем кого бы то ни было после смерти своего мужа. Она бы простила внучку, но она поверила, Всего на час. Она пережила страшную ночь, мучаясь угрызениями совести, и, как только рассвело, пошла в комнату к Джудит, чтобы просить прощения, на коленях, если потребуется. Но комната была пуста. В конце миссис Лоу говорила, что вряд ли когда-нибудь сможет простить собственное малодушие. А Джудит? Сможет ли Джудит даровать ей прощение?

Джудит не могла. Скомкав бумагу, она отвернулась и сквозь пелену слез посмотрела па расстилавшуюся внизу долину. Она не могла простить.

Но потом девушка вспомнила, как сама подозревала Брануэлла. Честно говоря, она сомневалась в его невиновности до тех пор, пока ей не представили все доказательства. Чем же она тогда отличается от бабушки, которая, кстати, написала это письмо, не имея никаких доказательств?

Неужели она все-таки позволит Хорэсу в качестве прощального «подарка» разлучить их с бабушкой, которая за две недели стала ей так же дорога, как все члены се семьи в Биконсфилде.

– Бабушка, – прошептала она, прижимай письмо к губам, – о, бабушка!

Расправив лист бумаги, аккуратно сложив его и убрав в карман платья, девушка осталась сидеть на холме, согнув ноги в коленях и обхватив их руками. Взгляд ее блуждал по зеленым вершинам, она наслаждалась теплыми солнечными лучами и прохладным летним ветерком. У нее было такое ощущение, словно она вывернула свое несчастье наизнанку и пристально разглядывает его.

У Джудит была любящая семья. Скоро жизнь этих милых людей станет намного тяжелее, но они по-прежнему останутся семьей, и отцу будет куда возвращаться по вечерам. Конечно, они не будут с молчаливой покорностью сносить тяготы судьбы. Как эгоистично с ее стороны бояться бедности! Тысячи разорившихся людей выжили, сохранив при этом честь и достоинство. У Джудит еще была бабушка, которая любила ее, пожалуй, больше всех на свете. Боже, какое счастье, когда тебя так любят! Конечно, она никогда не сможет быть рядом с любимым мужчиной, но такое случается с тысячами других девушек. Разбитое сердце – это не пожизненный приговор. Она еще молода, ей всего двадцать два года. Она никогда не выйдет замуж, даже если какой-нибудь честный человек захочет взять ее без приданого. Жизнь без брака еще не означает жизнь, лишенную смысла и счастья.

Она сможет стать счастливой. Она построит свое счастье. Она не будет ставить себе недостижимых целей: позволит себе погоревать некоторое время, но не станет рабой своей тоски. И она никогда не будет жалеть себя!

Джудит Лоу не будет просто существовать – она будет жить!

– Я уже начал подозревать, – послышался знакомый голос, – что мне придется карабкаться до самой вершины, прежде чем найти тебя.

Девушка резко повернулась и закрыла глаза от слепящего солнца.

Господи, она, оказывается, забыла, какой он привлекательный!

Глава 23

Она сидела на широком плоском камне в свете солнечных лучей, и от этого зрелища у Рэнналфа стеснило грудь. На девушке не было ли чепца, ни шляпки. Она выглядела так, словно среди горных вершин обрела наконец свободу, бежала от людей, пытавшихся навязать ей свои представления о красоте и морали.

– Что вы здесь делаете?! – удивилась Джудит.

– Любуюсь тобой, – просто ответил Рэнналф. – У меня такое впечатление, будто мы не виделись неделю, хотя с момента нашей последней встречи прошло чуть больше суток. У тебя привычка убегать от меня.

– Лорд Рэнналф, – торжественно произнесла Джудит, убрала руку от лица и приняла защитную позу, плотно сжав колени, – зачем вы приехали? Потому ли, что я ушла, не сказав ни слова и даже не оставив записки? Так знайте, что я написала и вам, и герцогу Быокаслу. Письма вот-вот будут отправлены.

– Это предназначается мне? – с этими словами лорд вложил ей в руку запечатанный конверт.

– Вы уже побывали в доме? – Ее глаза расширились от изумления.

– Конечно, я наведался в дом священника, – подтвердил Рэнналф. – Ваша домоправительница проводила меня в гостиную, где я имел честь познакомиться с твоими сестрами и матерью. Они очаровательны. Я сразу понял, которую из сестер ты считаешь самой красивой. Но ты ошибаешься, Джудит, ее красота не идет ни в какое сравнение с твоей.

В ответ девушка лишь плотнее сжала колени.

– Твоя мама дала мне вот это. – Кивком Рэнналф указал на письмо и сломал печать большим пальцем.

Джудит протянула было руку, чтобы остановить его, по потом передумала. Вместо этого она уткнулась лбом в сложенные на коленях руки.

– Дорогой лорд Рэнналф, – прочел он вслух, – не знаю, как и благодарить вас за ту доброту, которую вы мне оказывали со дня моего отъезда из Харвуд-Грейндж. – Он метнул быстрый взгляд на девушку. – За доброту, Джудит?

– Вы были добры ко мне, – прошептала она, – очень добры.

Рэнналф пробежал оставшееся письмо глазами, не обнаружив там ничего нового.

– С уважением, мисс Джудит Лоу, – громко произнес он. – И это все, что ты имеешь мне сказать?

– Да. – Девушка подняла голову, наблюдая за тем, как он складывает письмо и убирает его в карман. – Простите, что не сказала вам всего этого лично, но вы же знаете, что мне никогда не хватает духу попрощаться.

– А почему ты считаешь, что мы должны попрощаться? – осведомился лорд, присаживаясь рядом на камень, нагретый солнечными лучами.

Джудит вздохнула:

– По-моему, это очевидно.

Так же очевидно, как и его нос. А нос у Бедвинов, как известно, – самая заметная черта. Джудит Лоу была гордой, упрямой женщиной, но вместе с тем ей катастрофически не хватало уверенности в себе. Это качество на корню задушили строгие родители, которые, конечно, хотели как лучше, а на деле невольно причинили вред единственному лебедю среди их утиного выводка.

– Герцог Быокасл – мой брат, – сказал Рэнналф, – это высокомерный аристократ, который надменностью не уступает королю. Стоит ему пальцем пошевелить, как все бросаются исполнять его волю. Фрея, Морган и Аллин привыкли роскошно одеваться и вести себя так, словно стоят над всеми остальными людьми. Бедвин-Хаус – один из многих домов, принадлежащих моей семье, и это богатый и красивый особняк. Только Быокасл и Эйдан отделяют меня от герцогского титула и несметных богатств, которые приносят многочисленные поместья на территории Англии и Уэльса. Я перечислил хотя бы половину того, что очевидно?

– Да. – Взгляд Джудит блуждал по долине, простиравшейся у подножия холма.

– Твоего отца зовут преподобный Джереми Лоу, – продолжал Рэнналф. – Он джентльмен со скромным состоянием, поскольку приход не приносит ему большого дохода. У него четыре дочери, и каждую надо обеспечить приданым. Это весьма трудно сделать, ибо беспутный сын промотал все отцовские деньги, а строить собственную карьеру еще не начал. Положение усугубляется тем, что он стыдится своего происхождения. Конечно, ведь по материнской линии он внук торговца тканями и сын актрисы. Теперь, кажется, я описал вторую оставшуюся часть очевидного?

– Да, – отозвалась девушка. Она больше не разглядывала долину, ее глаза были прикованы к сидящему рядом мужчине. Рэнналф удовлетворенно отметил, что она сердится. Лучше гнев, чем безучастность! – Совершенно верно, лорд Рэнналф. Но я в отличие от отца не стыжусь бабушки. Я очень ее люблю.

– Я знаю, Джудит, – мягко проговорил он. – И она любит тебя больше всех на свете.

– Я никогда не стану вашей любовницей, – сказала девушка.

– Боже мой! – Рэнналф изумленно воззрился на нее. – Неужели ты считаешь, что я способен предложить тебе такое?

– Больше между нами ничего быть не может, – отрезала Джудит. – Разве вы не видите? Вы что, ничего не замечали? Даже слуги в Бедвин-Хаусе выглядят более представительно, чем я. Все были со мной очень любезны, даже герцог Бъюкасл, и тот изо всех сил старался мне помочь. Но я уверена, он едва мог выносить мое присутствие в доме.

– Я даже не представляю, что должно произойти, чтобы кто-то из Бедвинов потерял присутствие духа, – заметил Рэнналф. – Кроме того, Джудит, я не прошу тебя жить в Бедвин-Хаусе или с кем-то из моих братьев или сестер. Я хочу, чтобы ты жила со мной, скорее всего в Грандмезоне, в качестве моей жены. Не думаю, что бабушка позволит мне привезти тебя к ней на правах любовницы. В таких вопросах она непреклонна.

Джудит стремительно вскочила на йоги.

– Вы не можете жениться на мне!

– Не могу? – удивился Рэнналф. – Это еще почему?

– Так не бывает, – пробормотала она, – это невозможно.

– Почему?

Джудит развернулась и зашагала вверх по склону холма. Рэнналфу ничего не оставалось, кроме как последовать за ней по свежей зеленой травке, умытой весенним дождем.

– Это потому, что я могу быть беременна? – спросила девушка.

– Я почти надеюсь, что это так, – ответил Рэнналф. – И не потому, что хочу заманить тебя в ловушку, а потому, что мечтаю исполнить бабушкино заветное желание, пока еще не поздно. Ты же знаешь, она умирает. Ее заветная мечта – увидеть меня счастливо женатым, а может быть, даже подержать на руках внука.

Джудит остановилась.

– Так вы поэтому хотите жениться на мне?

Протянув руку, Рэнналф приподнял ее подбородок.

– На такой вопрос я даже отвечать не стану, – проговорил он. – Ты меня разве не знаешь, Джудит?

– Нет, не знаю. – Оттолкнув его руку, она продолжила подниматься на холм. Несмотря на то, что тропинка становилась все круче, походка и спина девушки неизменно оставались прямыми. Сняв шляпу, Рэнналф прибавил шагу. – Вы же сами говорили, что люди женятся ради приумножения богатства или приобретения положения в обществе, поэтому удовольствия вы собираетесь искать на стороне.

– Боже мой, неужели я такое говорил? – Рэнналф, конечно, прекрасно об этом помнил. Может быть, он выразился по-другому, но мысль была та же самая. Правда, в тот момент он не столько делился реальными планами на будущее, сколько хотел поразить девушку. – Ты разве не знаешь, что моральный кодекс семьи Бедвин запрещает искать развлечений вне супружеской постели? Кажется, это даже записано где-то в семейных архивах. Каждый, кто преступит священный закон, обречет себя на вечные муки.

Вместо ответа Джудит ускорила шаг.

– Когда я женюсь, Джудит, – сказал лорд, поняв наконец, что девушка не настроена шутить, – то буду целиком и полностью принадлежать супруге и в постели, и вне ее. Я хранил бы верность своей второй половине, даже если бы меня вынудили жениться без любви. Честно говоря, две недели назад такое вполне могло произойти. Ты женщина, которую я избрал себе в жены, ты любовь всей моей жизни.

Рэнналф услышал собственные слова так, словно был сторонним наблюдателем, и он вдруг испугался, что не сумеет убедить эту девушку. Если бы три недели назад кто-нибудь сказал лорду Бедвину, что он будет говорить такое женщине, он ни за что бы не поверил… «Женщина, которую я избрал, любовь всей моей жизни».

Джудит плакала, низко опустив голову. Рэнналф больше не произнес ни слова. Приноровившись к ее походке, он молча следовал за Джудит почти до самой вершины холма.

– Вы не можете на мне жениться, – наконец проговорила она. – Скоро моя семья полностью разорится, и Брануэлл до сих пор по уши в долгах. Либо он попадет в долговую тюрьму, либо пустит лапу по миру, а может, и то и другое вместе.

Неожиданно она остановилась. Идти больше было некуда, разве только спускаться по другую сторону холма в долину, прорезавшую зеленую гряду.

– Твой брат больше никому не должен, – сказал Рэнналф, – и, надеюсь, он никогда не попадет в такую ситуацию.

Девушка посмотрела на лорда расширившимися от удивления глазами.

– Герцог Бьюкасл не мог… – Она осеклась.

– Нет, Джудит, – возразил он, – Вулф здесь ни при чем.

– Значит, вы? – Девушка схватилась рукой за горло. – Вы заплатили его долги? Как же мы сможем вернуть вам деньги?

Рэнналф осторожно завладел се руками.

– Это семейное дело, Джудит, Я очень надеюсь, что Брануэлл Лоу скоро станет частью моей семьи, поэтому вопрос о возвращении долга отпадает сам собой. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы впредь ты не знала горя и нужды. – Лорд попытался улыбнуться, но, похоже, безуспешно. – Даже если для этого придется навсегда уйти из твоей жизни.

– Рэнналф, – прошептала девушка, – ты заплатил его долги? Ради меня? Но папа никогда такого не допустит.

Да, уговорить ее отца действительно было нелегко. Преподобный Джереми Лоу был человеком благородным и суровым, такие с трудом признаются в своих слабостях. Кроме того, он был честным и добрым мужем, искрение любил всех своих детей, даже Джудит, чей неукротимый дух он всю жизнь пытался подавить.

– Твой отец согласился, что будущий зять вполне может оказать помощь его сыну. И я здесь с его разрешения, Джудит.

Девушка бросила на него недоверчивый взгляд.

– Твой будущий деверь тоже приложил свою руку, – продолжал Рэнналф. – Использовав все свое влияние, он добился для Брануэлла должности в Ост-Индской торговой компании. Если он постарается, то сможет значительно поправить свое материальное положение. Скажем так, перед ним сейчас открыты все дороги.

– Герцог Бьюкасл? О Боже! – Джудит закусила губу. – Почему он сделал нам так много хорошего, хотя должен был бы нас презирать?

– Знаешь, перед приездом сюда я получил его благословение, Джудит, – сказал лорд, поднося руку девушки к губам.

– О! – только и смогла произнести она.

– Похоже, ты одна считаешь наш союз неравным, – заметил он.

– Рэнналф… – Ее глаза наполнились слезами, став еще зеленее, чем обычно.

Второе "я" лорда Рэнналфа Бедвина в ужасе наблюдало за тем, как его хозяин, рискуя безнадежно испортить дорогие брюки, становится на одно колено на свежей траве и берет девушку за руку.

– Джудит, – торжественно начал он, заглянув в ее испуганные, смущенные глаза. – Не окажешь ли мне честь стать моей женой? Я делаю тебе предложение лишь по одной причине. Я с ума по тебе схожу, несравненная моя, и не вижу большего счастья, чем провести жизнь рядом с тобой, сделать тебя счастливой, разделить с тобой мою любовь и страсть. Ты выйдешь за меня замуж?

Никогда в жизни Рэнналф не чувствовал себя таким беспомощным и взволнованным. Крепко сжав ладони девушки, он опустил голову, стараясь не думать о том, что вся оставшаяся жизнь зависит от ответа, который он сейчас получит.

Прошла, кажется, вечность, прежде чем Джудит заговорила. Когда она высвободила руки, ему показалось, что сердце ухнуло куда-то вниз. Но в следующую секунду он ощутил, как ее ладони опускаются ему на голову, пальцы запутываются в волосах. Девушка наклонилась над ним и нежно поцеловала в макушку.

– Рэнналф, – прошептала она еле слышно, – Рэнналф, любимый мой.

Вскочив на ноги, лорд обхватил девушку за талию, оторвал от земли и закружил по поляне. Откинув голову назад, она весело смеялась.

– Посмотри, что ты натворил, – со смехом проговорила она, когда он наконец поставил ее на место.

С одной стороны ее прическа полностью развалилась, с другой – свисала наполовину расплетенная коса. Подняв руки, девушка растрепала волосы и сложила шпильки в карман. Потом она потрясла головой, и в ту же секунду к ней приблизился Рэнналф.

– Позволь мне, – попросил он.

Запустив пальцы в волосы возлюбленной, он аккуратно разобрал каждую прядь, после чего волосы рассыпались блестящими локонами по плечам и спине. Заглянув в ее сияющие счастьем глаза, Рэнналф улыбнулся и поцеловал ее. Джудит обняла его за шею и прильнула всем телом, в то время как лорд обхватил девушку за талию и крепко сжал в объятиях, как будто готов был слиться с ней воедино прямо на вершине холма.

Когда наконец он поднял голову, то встретил улыбающийся взгляд Джудит. Слова уже были не нужны, они боялись отпустить друг друга. Сделав шаг назад, Рэнналф развел ее руки в стороны и окинул взглядом мисс Джудит Лоу – свою женщину, свою награду, свою любовь.

На вершине холма поднялся заметный ветер, прижавший платье девушки к груди и взметнувший подол сзади, а волосы ее огненно-рыжим облаком взвились над головой. Рэнналф вспомнил, что всего пару недель назад она не осмелилась бы предстать перед ним вот так, во всем блеске своей яркой, чувственной красоты. А сегодня она смело встретила его взгляд, горделиво вскинув подбородок, на ее губах играла мягкая улыбка, а на щеках горел нежный румянец.

Она была одновременно богиней, от чьей красоты захватывало дух, и женщиной, которая только что согласилась принадлежать ему.

– Могу я считать твой ответ положительным? – осведомился лорд.

– Да, конечно, – рассмеялась Джудит. – Разве я не сказала? Да, Рэнналф.

Они рассмеялись, а потом Рэнналф сгреб ее в объятия и кружил до тех пор, пока она не запросила пощады.

Глава 24

В маленькой комнате Джудит собралось столько народу, что Тилли с трудом смогла протиснуться к госпоже, чтобы аккуратно, не помяв ни одного мягкого сверкающего локона, надеть ей на голову шляпку.

– Ты выглядишь потрясающе, Джуд, – сказала Памела, у которой глаза блестели от слез. – Я всегда говорила, что в нашей семье ты самая красивая;

– Лорд Рэнналф с ума сойдет! – воскликнула Хилари, прижав руки к груди.

– Джудит, – выдохнула Кассандра, глядя на сестру во все глаза. Они с ней всегда были лучшими подругами, но именно сейчас слов не хватало. – Ах, Джудит!

Мама разглядыванием не ограничилась. Дотянувшись до кружева по краям чепца, она отогнула его вниз, наполовину прикрыв лицо дочери.

– Я уже целую вечность жду, когда кто-нибудь из моих дочерей вступит в счастливый брак, – проговорила она. – Обещай мне, что будешь счастлива, Джудит! – Несмотря на резкий тон, все чувствовали, что она на грани слез.

– Обещаю, мама, – ответила Джудит.

Бабушка, на голове у которой красовалась яркая фуксия, а на шее, в ушах и на пальцах сверкали почти все драгоценности из бархатного мешочка, переливалась всеми цветами радуги и нежно позвякивала, поминутно хлопая в ладоши и склоняясь над любимой внучкой. Сегодня она ни разу не пожаловалась ни на какую хворь и ничего не ела, кроме чашки горячего шоколада на завтрак. Она была слишком возбуждена.

– Джудит, любовь моя, – щебетала она, – как бы я хотела, чтобы дедушка дожил до этого дня и разделил со мной радость и гордость. Но его нет рядом, поэтому мне придется быть вдвойне веселой и гордой.

В этот момент раздался стук в дверь и в комнату протиснулась еще одна фигура.

– Глазам своим не верю! – воскликнул Брануэлл. – Ты сверкаешь, как новенький пятипенсовик, Джуд! Дядя Джордж послал меня предупредить, что на улице ждут кареты, чтобы отвезти в церковь всех, кроме Джуд и папы.

Поднялся шум, послышались слезные поздравления и последние наставления. Наконец комната опустела, и они остались вдвоем с Тилли.

Джудит находилась в одной из комнат Харвуд-Грейндж, намного большей, чем в прошлый раз, Сегодня был день ее свадьбы. Все очень долго спорили, где лучше всего провести церемонию. Отец хотел выдать дочь замуж дома, и Биконсфилде, и Рэнналф разделял его мнение. Правда, возникло много проблем. Где остановятся все члены его семьи? Не получится ли так, что двум пожилым леди будет трудно добираться, особенно леди Бимиш, у которой было слабое здоровье? Вариант с Лондоном отмели по той же причине. В конце концов остановились на Лестершире, где и у Джудит, и у Pэнналфа жили родственники, обладавшие достаточно большими домами, чтобы разместить две семьи. Правда, сначала это не представлялось возможным. Как могла Джудит появиться в Харвуд-Грейндж после недавних событий?

Проблема разрешилась с приходом очень вежливого письма от сэра Джорджа Эффингема, которому о помолвке только что сообщила теша. Он выражал готовность принять семейство шурина в своем доме, если свадебное торжество будет проходить неподалеку. В том же письме он сообщал, что его сын отплыл в Америку, а жена и дочь находились с продолжительным визитом в родовом гнезде мистера Питера Уэбстера, жениха Джулианы.

Последний месяц Рэнналф провел в Грандмезоне, пока шла подготовка к венчанию. Его братья и сестры также приехали проведать леди Бимиш и решили дождаться свадьбы вместе с ним. Сама Джудит приехала только вчера и виделась с Рэнналфом всего один раз – когда он заехал в Харвуд после ужина с Аллином и остался там на час.

Но наконец-то спустя шесть недель после романтического объяснения на вершине холма настал день свадьбы.

– Вы прямо как картинка, мисс, – одобрительно проговорила Тилли.

– Спасибо. – Джудит подошла к зеркалу, которое до этого момента было практически не видно за спинами присутствующих. Она настояла на простом покрое туалета, хотя отец советовал не жалеть средств. Специально к торжеству было сшито платье из шелка цвета слоновой кости, со скромным вырезом на груди и завышенной по последней моде талией. Короткие рукава и подол были украшены фестонами и золотой вышивкой. Главным достоинством туалета было то, как откровенно он облегал грудь девушки и мягкими складками спадал вдоль ее длинных ног, обрисовывая округлые бедра. Шляпка и длинные перчатки были того же цвета, что и платье, хотя на шляпке красовалось еще и золотое перо. Туфельки тоже были золотистые. На шее у девушки висела изящная двойная золотая цепочка – свадебный подарок Рэнналфа, который он привез ей вчера.

Да, думала Джудит, она выглядит именно так, как мечтала. Правда, сегодня утром у нее было такое ощущение, словно о животе танцуют бабочки, и теперь оно еще усилилось, хотя, казалось бы, суматоха с одеванием уже прошла. До сих пор она не могла поверить, что этот день когда-нибудь настанет. И даже сейчас…

– Ваш папа ждет вас, мисс, – напомнила Тилли.

– Да. – Решительно отвернувшись от зеркала, Джудит вышла из комнаты через дверь, которую распахнула перед ней застывшая в реверансе, улыбающаяся Тилли.

Отец ждал дочь у подножия лестницы, строгий и официальный, как всегда, облаченный в свою лучшую черную двойку. Пока дочь спускалась, он внимательно оглядел ее с ног до головы, не забыв при этом нахмурить брови. Джудит внутренне приготовилась спокойно выслушать критику в свой адрес, решив не позволять ему испортить ей настроение.

– Ну что же, Джудит, – начал он, – все эти годы я боялся, что твоя красота достанется человеку, который не видит глубже поверхности. Но я надеюсь, что тебе удалось избежать несчастной судьбы многих красивых женщин. Сегодня ты необыкновенна хороша.

Джудит не могла поверить своим ушам. Неужели отец всегда считал ее красивой? Почему он до сих пор ни разу об этом не сказал? Почему не объяснил?… Просто родители, подумала Джудит, не имеют ничего общего с образцом совершенства, за который их принимают дети. Они обыкновенные люди, которые пытаются сделать как лучше, но не всегда делают правильный выбор.

– Спасибо, папа, – улыбнулась она, – спасибо.

Преподобный Джереми Лоу предложил дочери руку и проводил ее в карету.

Деревенская церковь в местечке Кеннон была маленькой, но очень живописной со своими древними каменными стенами и витражами на окнах. Впрочем, размеры церкви никакой роли не играли, поскольку круг приглашенных на свадьбу мисс Джудит Лоу и лорда Рэнналфа Бедвина был ограничен двумя семьями.

Рэнналф так нервничал, словно ему предстояла официальная пышная церемония в церкви Святого Георга на Ганновер-сквер в Лондоне. В эту минуту он завидовал Эйдану, который отвез Еву в Лондон, женился на ней по специальному разрешению, пригласив только своего денщика и бабушку невесты в качестве свидетелей, а потом уехал с женой домой в Оксфордшир, не поставив в известность даже Быокасла.

Рэнналф стоял у алтаря вместе с Аллипом, своим шафером. Бьюкасл сидел во втором ряду рядом с леди Бимиш, Фреей и Морган. За ними расположились Эйдан, Ева и двое их приемных детей, которых, впрочем, все воспринимали как родных отпрысков молодой супружеской пары. Сзади сидели маркиз и маркиза Рочестер, тетя и дядя Рэнналфа. Мать Джудит сидела во втором ряду по другую сторону от прохода, между сыном и свекровью: Сзади них сидели три сестры Джудит и сэр Джордж Эффингем. Последние ряды занимали некоторые слуги из Грандмезона и Харвуд-Грейндж.

Последний месяц показался Рэнналфу бесконечным, несмотря на то что с ним были все братья и сестры, за исключением Эйдана, который приехал всего неделю назад. Каждый день он со страхом ожидал письма от Джудит, в котором она расторгнет помолвку по какой-нибудь смехотворной причине. Рэнналф чувствовал, что ее уверенность в себе до сих пор не окрепла. Но никакое письмо не пришло, и когда накануне торжественного дня Рэнналф заехал в Харвуд, он с радостью обнаружил Джудит, которая приехала, как и планировалось.

Он до сих пор не верил в реальность происходящего.

Но вдруг среди шума голосов он уловил звук открывающейся двери, и Аллин тронул его за локоть, давая понять, что пора приготовиться. Облаченный в праздничную сутану викарий с улыбкой дал органисту знак начинать.

Рэнналф медленно повернулся.

Боже, она была ослепительна – не только из-за чувственного тела, каждый изгиб которого был откровенно подчеркнут свадебным платьем, не из-за великолепных волос, наполовину скрытых под шляпкой, и не из-за красивого лица, затененного вуалью. Не из-за внешности или фигуры, а потому, что это была Джудит.

Его Джудит. Почти его.

Когда она, опершись о руку отца, подошла ближе, Рэнналф заметил, что она не улыбается. Зеленью глаза казались огромными. Она выглядела испуганной. Но вдруг ее взгляд наткнулся на жениха, и все лицо ее осветилось радостью.

Лорд улыбнулся невесте.

И поверил.

– Возлюбленные дети мои, – раздался голос викария…

Странно, время как будто замедлило свой бег – Джудит боялась совсем обратного. Она слушала и впитывала каждое слово торжественной церемонии, связывавшей ее и Рэнналфа узами священного брака до конца их дней. Почувствовав, как отец передает жениху ее руку, она обернулась и одарила его улыбкой. Заметив в обычно строгих глазах подозрительную влагу, Джудит поняла, что он искренне тронут всем происходящим. Она видела лорда Аллина, красивого и элегантного, с широкой улыбкой на лице. До нее доносились перешептывания за спиной, она услышала, как громко всхлипнула бабушка и как кто-то шикнул на ребенка, громким голосом вопрошавшего, правда ли, что это его новая тетя. Она чувствовала запах роз, стоявших в двух огромных вазах по обе стороны алтаря.

Каждой клеточкой своего тела она ощущала присутствие Рэнналфа, вспоминала, как отчаянно скучала по нему весь последний месяц, и ждала момента, когда их соединит навеки пред лицом Господа. Несмотря на то что Рэнналф. постригся, он все равно был похож на саксонского воина. Он был до боли прекрасен в коричневом облегающем сюртуке с золотым поясом, кремовых бриджах, белых льняных чулках, отделанных кружевом, и черных туфлях. Ладонь девушки покоилась в широкой теплой ладони, и через несколько минут уверенные пальцы надели ей обручальное кольцо. Голубые глаза не, переставали улыбаться ей с тех пор, как она впервые увидела его в церкви, и до того, как викарий произнес заключительные слова.

– Объявляю вас мужем и женой во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Неужели счастье может быть настолько огромным, что причиняет боль? – пронеслось в голове у Джудит.

– Моя жена, – прошептал Рэнналф так, чтобы слышала только она, поднял вуаль и, заправив кружева за край шляпки, вгляделся в се лицо пронзительным блестящим взглядом. На какое-то мгновение ей почудилось, что он собирается поцеловать ее прямо здесь, в церкви, на глазах у викария и всех гостей.

Они поставили подписи в церковной книге, тем самым официально зарегистрировав свой брак, и вышли из церкви рука об руку, уже как муж и жена. На дворе стоял сентябрь. Летняя жара спала, а осень еще не успела вступить в свои права. На голубом небе сверкало солнце.

– Любовь моя, – прошептал Рэнналф, едва они ступили на крыльцо, обнял жену за талию и, наклонив голову, поцеловал ее.

Раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. Открыв глаза, Джудит обнаружила огромную толпу людей, собравшихся за оградой церковного Двора. Все деревенские жители пришли посмотреть на них.

Рассмеявшись, она взглянула на Рэнналфа, которому было так же весело, как и ей.

– Ну что, готова? – поинтересовался он.

Открытая коляска у ворот была украшена большими белыми бантами.

– Да. – Взяв мужа за руку и приподняв подол платья, она устремилась к коляске. Дорога по случаю торжества была усыпана лепестками цветов, а со всех сторон слышались смех и веселые поздравления.

Прежде чем тронуться с места, Рэнналф достал из коляски увесистый мешок, извлек оттуда две пригоршни золотых монет и бросил в толпу. Опустившись на сиденье рядом с женой, он продолжал смеяться, но его улыбка тут же померкла, задержавшись только в глубине глаз, когда он взял ее за руку и накрыл ладонь своей ладонью. – Джудит, любовь моя, ты счастлива?

– Даже слишком счастлива, – призналась она. – Счастье хочет выплеснуться наружу и не находит выхода.

– Мы найдем выход, – пообещал лорд, наклоняясь и снова целуя жену, – сегодня ночью.

– Да, – согласилась Джудит, – но сначала свадебный завтрак.

– Сначала свадебный завтрак, – покорно ответил супруг.

– Я так рада, что наши семьи приехали на свадьбу, – сказала Джудит. – Кажется, я только сегодня поняла, насколько важно иметь семью.

Рэнналф крепко сжал ее ладонь.

Семья – это действительно редкостная ценность. Вопреки опасениям Рэнналфа семьи Бедвин и Лоу совсем не стеснялись друг друга. Быокасл спустился с небес на землю, чтобы произвести благоприятное впечатление па семейство Лоу. За завтраком он увлеченно беседовал с преподобным Джереми Лоу, как показалось Рэнналфу, о теологии. Маркиз Рочестер свободно обсуждал с сэром Джорджем Эффингемом политику, а маркиза, самая высокомерная из аристократок, удостоила беседой мать Джудит, а также миссис Лоу и леди Бимиш. Аллин устроил все так, чтобы за завтраком сидеть между Памелой и Хилари Лоу. Морган, которая сидела напротив, болтала с Брануэллом Лоу. Веселая и очаровательная Ева беседовала со всеми, одновременно присматривая за детьми, которые сидели тут же за столом, пока младшая девочка не устала от шума и Эйдан не унес ее наверх.

Тетя и дядя Рэнналфа очень благосклонно отнеслись к Джудит, когда он представил их друг другу.

– Раз вам удалось завоевать сердце Рэнналфа, вы, должно быть, особенная девушка, – заявила тетушка с присущей ей прямотой, покачивая в руке лорнет, – помимо прекрасной внешности. Бьюкасл говорил мне, что вы красавица.

– Спасибо, мэм. – Джудит улыбнулась и сделала реверанс.

Когда они вернулись из церкви, Морган и Фрея расцеловали ее в обе щеки, а Ева, с которой девушка познакомилась только сегодня, крепко ее обняла.

– Два месяца назад Рэнналф приехал в Грандмезон, исполненный решимости разрушить все бабушкины матримониальные планы, – подмигнула Ева, бросив лукавый взгляд в сторону Рэнналфа. – Я так рада, что тебе удалось переубедить его, Джудит.

Эйдан – высокий, прямой, темноволосый Эйдан – отвесил девушке низкий поклон, всем своим видом демонстрируя, что он еще более холоден и суров, чем Бьюкасл. Но потом обнял невестку за плечи, поцеловал в щеку и улыбнулся.

– Добро пожаловать в нашу семью, Джудит, – сказал он. – Знаешь, парни из семейства Бедвин – настоящие сорвиголовы, справиться с нами могут, только храбрые женщины.

Ева рассмеялась и погладила по головке своего маленького сына.

– Могу с уверенностью сказать, что Джудит такая же смелая, как я.

Фрея переходила от одной группки гостей к другой, со всеми держась предельно вежливо и обходительно. Однако Рэнналфу казалось, что посреди всего этого торжества она чувствует себя не в своей тарелке. Он отвел ее в сторону, пока Джудит беседовала с бабушкой, которая только что во всеуслышание объявила, что промочила уже три носовых платка, а в запасе у нее еще столько же сухих.

– Неважно себя чувствуешь, Фри? – заботливо спросил Рэнналф.

– Конечно, нет, – резко отозвалась она. – Я счастлива за тебя, Ральф. Признаюсь, я была несколько поражена, когда ты впервые привез Джудит в Бедвин-Хаус, но теперь вижу, что это не кисейная барышня и не охотница за деньгами. Думаю, ты будешь с ней счастлив.

– Да, так оно и будет. – Склонив голову набок, Рэнналф внимательно посмотрел на сестру. – Ты завтра вернешься домой в Линдсей-Холл вместе с остальными?

– Нет! – возразила сестра. – Нет, я собираюсь поехать в Бат. Шарлотта Холт-Бэррои находится там с матерью, и они пригласили меня навестить их.

– В Бат, Фри? – Лорд нахмурился. – Вряд ли ты найдешь там компанию молодежи и соответствующие развлечения.

– Меня это устраивает, – упрямо повторила она.

– Надеюсь, это никак не связано с Китом, – осведомился он, – и с тем, что его жена вот-вот родит?

Кит Батлер, виконт Равенсберг, бывший возлюбленный и еще прошлым летом нареченный Фреи, проживал довольно близко от Линдсей-Холла. А его жена, леди Равенсберг, ожидала скорого разрешения от бремени.

– Конечно, нет! – чересчур запальчиво проговорила Фрея. – Что за глупые мысли, Ральф.

Видимо, свадьба брата и надвигающееся событие в жизни бывшего жениха причиняли сестре боль.

– Прости меня, Фри, – проговорил Рэнналф, – но, знаешь, в твоей жизни обязательно появится кто-то другой, и ты будешь рада, что подождала.

– Оставь эти глупые разговоры, если не хочешь получить по носу, Ральф.

Лорд улыбнулся и поцеловал сестру в щеку, что с ним случалось довольно редко.

– Желаю тебе хорошо провести время в Бате, – сказал он.

– Постараюсь, – пообещала Фрея, заглядывая брату через плечо. – Бабушка, как ты себя чувствуешь?

Повернувшись, Рэнналф нежно обнял пожилую леди за талию.

– Как ты, бабушка?

– Сегодня, Рэнналф, ты сделал меня очень, очень счастливой, искренне проговорила она.

Лорд улыбнулся. Присутствие внуков явно пошло старушке на пользу. Хотя, конечно, по ней трудно было что-то сказать. Свое здоровье она никогда ни с кем не обсуждала.

– Я тоже счастлив, – признался он.

– Знаю. – Леди Бимиш похлопала внука по руке.

Наконец Рэнналф улучил минутку, чтобы поговорить с Джудит наедине. Брачную ночь молодожены собирались провести во вдовьем домике, который по торжественному случаю открыли, убрали и украсили. Но оставшуюся часть праздничного дня решено было провести в Грандмезоне с семьями. В самом разгаре праздника им удалось похитить несколько минут, и вот теперь они рука об руку направлялись в розарий. Сейчас здесь не наблюдалось такого буйства красок, как летом, но везде царили красота и уединение. Террасы купались в лучах сентябрьского солнца, а внизу по камешкам шелестел ручей.

Они сели на ту самую скамейку, где сидела Джудит в свой первый приезд в Грандмезон, когда Рэнналф впервые сделал ей предложение. Их пальцы были переплетены.

– Не хочу показаться жестоким, – сказал он, – но я рад, что в тот день шел дождь и что ни твой кучер, ни я не послушались предупреждений насчет плохой погоды. Я рад, что экипаж перевернулся и угодил в канаву. Ты только представь, как бы могли сложиться наши жизни, если бы ничего этого не произошло.

– И если бы я отказала, когда ты предложил подвезти меня, – добавила Джудит. – Я чуть было не сказала «нет». Раньше я никогда не совершала таких неподобающих поступков. Но мне захотелось украсть кусочек сна, а оказалось, что этот сон продлится всю жизнь, Рэнналф. Я так сильно люблю тебя, но не могу подобрать слов, чтобы выразить свои чувства целиком.

– Таких слов не существует, – прошептал он, поднося ее руки к губам. – Даже если сегодня ночью мы будем заниматься любовью, наших чувств не исчерпать, не так ли? Для меня стало откровением, что любовь не может быть чисто физической, духовной или даже эмоциональной. Это несравненно более глубокое понятие. Любовь – это суть самой жизни, тебе не кажется? Великая невыразимая тайна, которую можно постичь, только открывая для себя любимого человека. Останови меня, Джудит. Я говорю чепуху?

– Нет, – рассмеялась она, – я тебя отлично понимаю. Она наклонила голову и пальцами свободной руки пробежала по его спине.

– Рэнналф? Помнишь, как шесть недель назад мы стояли на вершине холма и ты сказал, что почти мечтаешь, чтобы это было правдой?

– Я имел в виду… – Лорд смотрел на рыжие завитки на шее у жены, и у него вдруг пересохло во рту.

– Так вот, это правда, – мягко проговорила она, заглянув в глаза мужу. – Я беременна. Во всяком случае, я почти уверена.

Рэнналф завороженно смотрел на жену.

– Ты это серьезно?

Подавшись вперед, Рэнналф отпустил ее ладонь, одной рукой обнял жену за плечи, другой подхватил под колени и, легко подняв на руки, закружил по поляне.

– Я скоро стану отцом! – крикнул он голубому небу. – У нас будет ребенок!

Издав радостный вопль, он прижался лбом к се волосам. Джудит смеялась, и глаза ее горели от счастья.

– Мне кажется, ты точно не против, – заметила она.

– Джудит, – выдохнул он, почти касаясь ее губами, – жена моя, сердце мое, любовь моя. Кажется, я опять говорю глупости?

– Возможно, – снова рассмеялась девушка, обвивая его шею руками, – но, кроме меня, здесь никого нет. Так что можешь продолжать.

Но как это сделать, когда жена закрыла тебе рот поцелуем?