Мария Барская

Ищу идеального мужчину

I

Я гладила белье и одновременно смотрела телевизор. Совмещала, так сказать, полезное с относительно приятным. Глажки накопилось немерено. Все откладывала со дня на день, пока гора не приняла угрожающие размеры. Сегодня утром проснулась, глянула и поняла: откладывать больше нельзя. Вот вам и выходной.

Глажка в доме — моя обязанность. Мама готовит, убирает квартиру и моет посуду. Стиркой занимается большей частью стиральная машина. А на дочке моей, Надежде, лежит ответственность за покупку продуктов. Мы с мамой лишь так, по мелочи отовариваемся, а Надежда совершает основные закупки — чтобы нам с матерью не таскать тяжести. У Надьки машина. Мы с мамой пока вождение не освоили. Я вообще боюсь начинать, а мать моя жутко хочет, у нее душа вечно рвется вперед, ко всему новому, но мы с Надей, как можем, ее отговариваем. Согласитесь, весьма опасно начинать водить автомобиль в нашей благословенной Москве с ее диким движением, когда тебе уже шестьдесят два. Хотя мама ни внешностью, ни поведением на столь солидный возраст не тянет. И выглядит минимум на десять лет моложе, и активность у нее, словно у тридцатилетней, а порой и пятнадцатилетней. А сзади так вообще подросток — тоненькая, узкобедрая. Джинсики наденет — девчонка, и только. И стрижка короткая. Ее часто окликают: «Девушка!» Потом лицо видят и понимают, что ошиблись. Однако и после этого не догадываются, что она уже давно бабушка, а теоретически уже может стать и прабабушкой. Просто моя Надя не в нас с мамой пошла. Не торопится с продолжением рода.

Мама ей однажды сказала:

— Давай рожай, хоть от кого! Пользуйся, пока я в силах! И потом, у меня спортивный интерес: стать молодой прабабушкой.

Надя в ответ:

— Ну до чего же ты, бабка, все-таки легкомысленная. Это же не котенка родить. Как это — хоть от кого! Произвести на свет человеческое существо — ответственейшее дело! Растить его надо по-человечески. Ребенок начнет спрашивать: где папа? И что я ему отвечу?

Бабка только отмахнулась:

— Ты-то сама много про своего папу спрашивала? И условий у нас никаких особых не было. Ничего, вырастили. Вон какая деловая получилась.

— Когда ты и мать такие бесшабашные, — не сдавалась Надя, — кто-то должен быть в семье ответственным и серьезным. Я как вас увидела, сразу поняла: иначе мне нельзя. В общем, бабуля, не надейся: пока не найду нормального мужика, рожать не стану. А если даже и рожу, тебе воспитание не доверю. Ты еще не доросла. Мать, ты знаешь, что бабушка учудила? — Это уже ко мне. — В группу танца живота записалась.

Я едва чашку с кофе не выронила.

— Мам, правда?

— А что такого? Между прочим, женщинам очень полезно. Особенно в моем возрасте. Повышает тонус внутренних органов. Этакий внутренний массаж.

— Бабуля! — расхохоталась Надька. — А танцевать-то ты чем собираешься? У тебя живота никакого нет! Придется отращивать!

— Надо будет — отращу, но лучше обойтись, — невозмутимо ответила она.

— Мама, как-то все-таки в твоем возрасте животом трясти… — заикнулась было я.

— Тебе, между прочим, тоже не помешало бы, — отбила выпад она.

— Значит, йоги тебе уже недостаточно. — Йогой она уже двадцать пять лет занимается. Каждое утро на голове стоит и разные неэстетичные, на мой взгляд, позы принимает.

— Йога — это одно, а танец живота — совсем другое. И потом, я вперед смотрю. Вдруг через десять лет уже не смогу на голове стоять, а танцем живота хоть до девяноста лет занимайся.

Мне бы ее проблемы! После дня работы за кассой в нашем супермаркете не то что плясать, вообще ничего не хочется. Только бы вытянуться в тишине и одиночестве на диване! Однако уверена: работай за кассой моя мама, все равно бы йогой и танцем живота занималась. Ни секунды не способна посидеть просто так. Впрочем, возможно, в этом и заключается секрет ее вечной молодости.

Мне столько энергии не досталось. Мать объясняет это тем, что я в отца пошла. Он у нас был крайне спокойным и флегматичным. Другой бы с моей мамой не ужился. Зато вся ее несокрушимая энергия целиком передалась по наследству Надьке. Только если у мамы она фейерверком брызжет во все стороны, то у дочери это мощный поток, направленный на дело. Школу закончила с золотой медалью. Сама. Никто ее не заставлял. И никаких особых подношений в ее школу я не носила. В институт Надежда поступила серьезный — на финансово-экономический факультет. Опять-таки совершенно сама. На бюджетное отделение. Денег у нас ни на взятки, ни на платную учебу не было.

Работать устроилась с первого курса, и все сессии на одни пятерки сдает. Мне даже иногда страшно делается. И как я только могла родить такой бронетранспортер! От кого у нее подобная целеустремленность? Точно не от меня, не от бабки и не от деда. Отца своего Надька вовсе не помнит, он и из моей-то памяти почти стерся. Встречу теперь на улице — скорее всего не узнаю. У нас и роман с ним был короткий. Я как-то стремительно забеременела. Поженились. И столь же стремительно развелись. Ничего у нас общего не оказалось! И дочка его совершенно не интересовала. Сперва алименты платил, затем и они прекратились. Попробовала разыскать — тщетно. Мать его померла, а он сам квартиру продал и съехал в неизвестном направлении. То ли за границу, то ли еще куда. И вот уже лет пятнадцать ни слуху о нем, ни духу.

В воскресенье я осталась дома одна. Надька куда-то пораньше уехала, а мать отбыла к своей маме в деревню, грядки копать. Бабушке моей хоть и восемьдесят три, но она тоже еще вполне крепкая. Девушкой ее даже со спины уже никто не назовет, но для своего возраста она хоть куда. Сколько ни уговаривали ее переезжать из сельской местности в город, категорически не желает. Мол, дышать здесь нечем, сразу помру. По мне, так скорее помрешь от сельскохозяйственных работ, коими она усиленно занимается с весны до поздней осени. Мы-то ей только чуть-чуть помогаем, наезжая по мере возможности. А она с утра до вечера на огороде крутится.

Зато всегда есть куда уехать отдохнуть. Места дивные. Ока рядом. Грибы там, ягоды. Словом, все, что полагается. Я оттуда каждый раз словно заново родившаяся возвращаюсь. Естественно, Надькина машина оказывается доверху загружена банками и склянками, которые мы наварили, насолили, накрутили за время отдыха. Кстати, странное дело. Когда везешь, думаешь: «Куда такая прорва? До следующего лета ведь ни за что не съедим». Как бы не так! Все съедается, подчистую. Последние банки, по старой советской привычке, обычно приберегаем. К праздникам.

Бабушка тоже не обижена. Обеспечиваем ее запасами на зиму: мешок сахара; ящик макарон — импортных, из пшеницы твердых сортов, они спокойно по году лежат; консервы, крупы всякие. А то зимой до нее не всегда и доберешься. А так хоть душа спокойна: даже в снежной и грязевой блокаде выживет наша баба Клава.

Она нас всех любит. Одно только ей не нравится: мужика ни одного в доме нет. И что ж, говорит, вы за девки такие. Забор починить некому. Вынуждена чужих людей нанимать.

Как-то она не учитывает при этом специфику городских мужиков. Они, даже когда и есть, отнюдь не всегда горазды по части починки заборов и крыш. Например, мой покойный папа. Даром что инженер, ни одного гвоздя вбить не мог. Не выходило у него. Да и второй покойный муж мамы (физик, между прочим, атомщик, академик) тоже совсем ничего руками делать не мог. Те три года, что мать с ним прожила, абсолютно все сама делала. Говорила: во-первых, у него работа напряженная, времени нет ерундой заниматься, а во-вторых, самой безопаснее. К тому же он был намного старше матери. Она его тоже йогой увлекла. Его дети от первого брака до сих пор убеждены, что он через эту йогу и помер.

Скончался он скоропостижно. Едва это случилось, они тут же выставили мою маму из квартиры. Разрешили только одежду забрать. А еще обвинили ее в его смерти. Но мама не обиделась. Считала, что они повели так себя от горя. А брать ничего и не собиралась. Они с мужем сразу договорились: все, что им нажито, достанется его детям.

— Зато, — любит повторять она, — у меня с ним было три самых счастливых года в жизни, и их у меня никто не отнимет!

Словом, мама пребывала в деревне, Надька с утра упорхнула, толком не объяснив, ни куда пошла, ни когда вернется, а я занялась хозяйством.

Пар в утюге шипел, куча белья медленно, но верно уменьшалась, а на экране телевизора готовили какое-то потрясающе экзотическое тайское блюдо. Когда повар приступил к резке желто-коричневой мякоти плода манго, мне показалось, что хлопнула входная дверь. Я прислушалась. Из прихожей до меня донеслись голоса. Похоже, Надька пришла не одна.

Потом за моей спиной мужской голос сказал:

— Здравствуйте.

Я повернулась. В дверном проеме и впрямь стоял мужчина. Взрослый. Чуть ли не мой ровесник. Я даже испугалась: неужто дверь запереть забыла и кто-то чужой забрел! Но нет. В следующий миг рядом с мужчиной возникла Надька.

— Ты разве дома? — недовольно посмотрела она на меня.

А мужчина подхватил:

— Надюша, что же ты от меня скрывала, что у тебя сестра есть?

— Это мама, а не сестра, — сердито бросила моя дочь.

А мне его слова были скорее приятны. Впрочем, нас уже не в первый раз за сестер принимают. Я хоть и не столь субтильная, как моя мама, но больше тридцати пяти никто не дает. Надежда же у меня девушка крупная, видная, не побоюсь сказать, яркая, как говорит моя мама, в своего папу пошла.

И все эти данные в сочетании с серьезным выражением лица добавляют ей возраста. Незнакомые люди полагают, что ей лет под тридцать. Вот мы и смотримся сестрами, а не мамой с дочкой. Правда, часто я и не чувствую себя мамой, настолько Надежда рассудительнее меня, практичнее и увереннее в себе. Я вечно сомневаюсь, комплексую, мучаюсь, а она берет и делает. И что характерно, у нее всегда все в результате получается, а я часто упускаю возможности и оказываюсь в проигрыше.

— Мама? — продолжал с удивлением таращиться на меня он. — Такая молодая!

Выражение его лица меня страшно рассмешило.

— Успокойтесь, я не в тринадцать лет ее родила, а в восемнадцать, — объяснила я, потому что он производил в уме совершенно определенные подсчеты.

Ох, как он смутился! Покраснел! Засопел. И даже, кажется, вспотел.

— Вы меня извините. Я ничего такого не имел в виду.

— Ну, мать, ты даешь, — осуждающе покачала головой моя дочь. — Зачем людей пугаешь!

Настала очередь смутиться мне.

— Да я, в общем, тоже ничего… Кстати, меня зовут Вера Павловна. — Я протянула ему руку.

Он с такой осторожностью пожал мои пальцы, словно боялся, что они рассыпятся.

— А я, знаете, Родион Александрович. — И, чуть-чуть помолчав, зачем-то добавил: — Щетинин.

— А мы, как вы, наверное, уже знаете, Ласточкины. Добро пожаловать в наше гнездо.

— Мать, перестань кривляться, — поморщилась Надька. — Неостроумно.

— Как-то нехорошо ты с матерью разговариваешь, — нерешительно осудил ее Щетинин.

— Не обращайте внимания, я привыкла. Надя у нас строгая. Меня и бабушку каждый день воспитывает. И, знаете, иногда вполне по делу.

— Всегда по делу, — невозмутимо заметила моя дочь. — За вами обеими глаз да глаз нужен. Кто хуже, не знаю. Вероятно, все-таки бабка. Она у нас из подросткового возраста еще не вышла.

Родион теперь взирал на Надежду с нескрываемым ужасом. Сейчас кавалера потеряет, пронеслось у меня в голове. Испугает мужика. Хотя, может, и к лучшему. Староват он для нее. И я решила немножечко смягчить ситуацию.

— Не обращайте внимания. Это мы так шутим.

— Ты, может, и шутишь, а я всерьез, — отвергла мое заступничество Надежда. — Бабка у нас совершенно безбашенная. Несколько лет назад свистнула у меня ролики и отправилась на Поклонную гору кататься. Рассекать с молодежью.

Родион переводил окончательно ошалевшие взгляды с меня на дочь. Видимо, представил себе этакую косматую седую ведьму на роликах вместо метлы.

— И что? — выдохнул он.

— Да ничего, — хмыкнула Надежда. — Ни единого синяка! Мы с ней потом эти ролики целый год делили. Кто первый успеет схватить, тот и катается.

— А вы? — цепко оглядел меня с ног до головы Щетинин. — Тоже на роликах любите.

— Нет, по части риска у нас специалисты Надежда и бабушка. Это они экстремальные развлечения любят, а я предпочитаю крепко на земле стоять.

— А я на мотоцикле люблю ездить, — неожиданно сообщил Родион.

— Правда? — первый раз за все время нашего разговора заулыбалась Надежда. — Никогда не пробовала! Покатаешь?

— Если мама разрешит, — выжидающе посмотрел он на меня.

— При чем тут она? — возмутилась дочь. — Я взрослая, совершеннолетняя и самостоятельная. И тебя, между прочим, на своей машине катаю.

— А у вас своей нет? — вырвалось вдруг у меня.

— Ну конечно же, есть, — даже как-то обиделся Щетинин. — Просто она сейчас на сервисе. Вот Надя сегодня и согласилась любезно меня повозить.

— Не дашь на мотоцикле поездить — забудь о моей любезности, — отрезала Надежда.

Он опять посмотрел на меня. Идея с мотоциклом мне не слишком нравилась, но разве Надю удержишь. Разве что раззадоришь своими протестами. Вот я и махнула рукой.

— Это ее личное дело.

— Так когда мотоцикл дашь? — Надежда всегда кует железо, пока горячо.

— Да хоть завтра.

— Вот и договорились. А теперь, Родик, пошли, нам пора.

— Куда? — изумился он.

Кажется, я поняла. Они собирались посидеть здесь, думая, что меня нет дома.

— Нас ждут, — сурово глянула на него Надя.

— Ах, да, конечно, — понял намек он. — Совсем, знаете, Вера Павловна, э-э, позабыл.

Ну и ну! Мужик ей почти в отцы годится, а она строит его, как первоклассника! Все же я сочла своим долгом предложить:

— А то посидели бы, чая выпили. Я как раз вчера пирожок испекла.

Родион явно против подобной программы не возражал, а вот у Надежды, видно, были другие планы. Новый суровый взгляд в сторону Щетинина, а потом — в мою.

— Мать, я, по-моему, ясно выразилась: нас с Родионом ждут.

— Вы уж нас извините, — зачем-то подхватил Родион.

Нет, он во всем ей подчиняется! Против Надькиного лома у него нет приема!

И они ушли, оставив меня снова наедине с уполовинившейся горой белья.

По телевизору уже не готовили, а обсуждали чей-то любовно выстраданный интерьер в стиле артдеко. Красотища! Я бы тоже не отказалась. Только, боюсь, никогда в жизни не заработать. Если только я или Надя выйдем замуж за миллиардера. Хозяйка дома тем временем оживленно делилась, где какой предмет приобрела. Гобелены и светильники — во Франции, зеркало, еще в дороссийские времена — в советской комиссионке (большая удача, так как у нас артдеко почти не было!), кое-что в Англии, а кресла и диван из самих Штатов тащила морем, на теплоходе. Вот, оказывается, и деньги не все решают. Намотаешься по всему миру, пока соберешь хоть одну комнату. С другой стороны, и мир заодно посмотришь. Мы-то все больше дома сидим, ничего не видим! Я, например, только один раз в Турции побывала, по горящей путевке. Нормально, но ждала большего. Собственно, кроме моря, ничего особенного и не увидела. Хочу в Париж и Рим, но пока не по карману. Вот если Надежда в люди выбьется, то, наверное, даст матери на старости лет попутешествовать.

Хм! Смешно, что этот ее Родион за сестер нас принял! Надька, наверное, на него теперь дуется. Откуда он, интересно, у нее взялся? За ней и раньше кавалеры постарше ухаживали, но не настолько же! Года на три. А этому явно под сорок. Нет, он симпатичный, но для нее староват. Правда, она иногда мне жалуется, мол, ровесники и те, которые даже на пять лет постарше, чересчур инфантильные. Скучно ей с ними. Детский сад. Нет, повеселиться-то она любит. И компанейская достаточно. Но все же серьезная и основательная. Вот, видно, и отношений хочется серьезных, основательных, а у сверстников ветер в голове гуляет. Сегодня с одной, завтра с другой…

Тем не менее Родион ей в родители годится… А может, в этом и дело? Инстинктивно ищет отца, которого у нее никогда не было? Тогда логично, что ее привлек именно возраст Родиона. Правда, Надька ни разу не жаловалась на отсутствие отца. Даже когда маленькая была. Воспринимала наше бабье царство как данность. Правда, вначале дедушка был. Он Надьке, можно сказать, компенсировал отсутствие папы. Много и с удовольствием с ней возился.

Однако, если Надька об отце никогда не говорила, это еще не значит, что ей он не нужен был. И вообще, такие вещи иногда идут на уровне подсознания. Вероятно, она и сама не понимает, почему ее потянуло к Родиону.

Да, но командует им, словно ровесником. О роли дочери по ее поводу говорить не приходится. Скорее уж это роль мамы. А мужик приятный. Улыбка душевная. И как улыбается глазами. Значит, искренне, от души. И такой он, как бы сказать, не нахальный, воспитанный. Наверное, из хорошей семьи. Чем он, интересно, занимается? И холостой ли? Будем надеяться, без семьи, пусть даже и разведенный. А что разведенный, почти уверена. Такой хоть раз, но наверняка был женат.

С Надей они недавно встречаются. При мне она ни разу ни о каком Родионе не упоминала. Правда, дочь о своих ухажерах вообще не слишком распространяется. Но все равно, обычно как-нибудь они да всплывают. То позвонят, то домой к нам заглянут, или подруга ляпнет, а я услышу как бы невзначай.

Нет, наверное, с Родионом они не слишком давно встречаются. Однако и не только что познакомились. Вон как она им командует. А вдруг она уже замуж за него решила выйти? Если так, не сомневаюсь, мы с бабкой последние узнаем. Перед фактом поставит, за день до свадьбы. А то и свадьбу не станет справлять. Как, например, двое ее однокурсников. Расписались в загсе, протанцевали всю ночь в клубе, а наутро в Египет отбыли, на медовую неделю. Родителей в курс поставили, когда уже вернулись.

Хотя на Надьку не похоже. Она у меня все любит делать по полной программе. Странно, мы с ней многое в жизни обсуждаем, но ни разу не касались того, как она видит будущую свадьбу. С платьем, фатой и лимузином, или плевала она на все это? Ох, ведь родная мать, а о мечтах своего ребенка единственного не знаю! Да и мечтает ли она вообще о свадьбе и замужестве? Говорит-то в основном про карьеру. Надо будет выяснить. Или лучше маму озадачить. Пусть на досуге расспросит. Надька хоть маму больше меня воспитывает, но почему-то с ней откровеннее.

Что-то меня мысли про свадьбу совсем расстроили. Почему, сама не знаю. Опять включила утюг и принялась доглаживать белье. Давно знаю: занятие это очень успокаивает.

II

Вечером, стоило Надежде заявиться домой, я не выдержала и набросилась на нее с расспросами:

— Откуда ты взяла этого Родиона?

Она смерила меня высокомерным взглядом.

— Какая разница. Познакомились где-то.

— Как это — какая мне разница! Я все-таки твоя мать. А он не похож на твоих обычных знакомых.

Она пожала плечами.

— Ну и что.

— А то, что мне интересно.

Надежда хмыкнула.

— По-моему, он мало чем от остальных отличается. Прыткости разве поменьше, но в остальном то же самое.

— Кто он хоть?

— Человек.

— И без тебя догадалась, что не примат. Надька, так нельзя! Приводишь его домой, знакомишь меня с ним, а кто он, не говоришь.

— Господи, ну пристала! Мы вообще забежали на пять минут. И знакомить тебя с ним в мои планы не входило. Я думала, тебя вообще дома нет.

— Встречаетесь-то с ним давно?

Она с досадой вздохнула:

— Если тебя так напрягает, мы с ним познакомились не очень давно. Месяца два назад. В боулинг-клубе, который принадлежит папе моего однокурсника. Там был этот папа и Родик. Он папин приятель. Ну, мы познакомились, а потом он меня подвез домой. Потому что в тот день мы гуляли, и я сама была без машины.

— А он, выходит, был на машине, и вез тебя пьяный! — с возмущением воскликнула я.

Поджатые добела губы дочери заставили меня пожалеть об опрометчиво брошенном обвинении.

— Во-первых, он тогда был совершенно трезвый, а во-вторых, по-моему, вообще не пьет.

— И после этого… у вас с ним… начался роман? — с трудом подбирая слова, поинтересовалась я.

— Мама, ты мне еще прочти лекцию про пестики и тычинки и про то, что надо пользоваться контрацептивами!

— Значит, ты с ним уже спала? — Мне почему-то показалось это отвратительным.

— Успокойся, мать. Ничего не было. Мы с ним вообще всего несколько раз встречались. В общественных местах.

— Но ты с ним так фамильярно обращаешься…

— Фамильярно? — с удивлением переспросила она. — Он просил называть его Родиком, вот я и называю. Наверное, он так чувствует себя моложе. А обращаюсь, как со всеми. С какой стати я должна делать для него исключение? Он мне, в общем, и не особенно нравится. Так, вполне прикольный мужик, не противный, руки не распускает, деньги есть, общаться можно.

Как же у нее все просто! По полочкам мужика разложила!

— Надя, но он-то, вероятно, надеется, на что-то рассчитывает с твоей стороны.

Она в который раз недоуменно передернула плечами.

— Сугубо его проблемы. Я ему ничего не обещала. Нравится, пускай ходит. А разонравится — плакать не стану.

— А вдруг к тому времени, как Родик разочаруется, ты поймешь, что тебе он нужен?

Как же, испугалась она!

— Если пойму, никуда он от меня не денется.

И откуда у нее такая уверенность в себе? Я в ее возрасте состояла из сплошных ходячих комплексов. А уж о том, чтобы морочить головы мужикам, годящимся мне по возрасту в отцы, даже помыслить не могла. Хотя вроде уже была взрослой разведенной женщиной с ребенком. Может, именно поэтому? Весь опыт общения с мужским полом свелся к моему бывшему ненаглядному — первому серьезному ухажеру, первому мужчине, который весьма скоро стал моим бывшим мужем. Опыт только с одним человеком! Других у меня и не было, ни до него, ни в первые годы после развода. С чем сравнишь-то! Откуда же взяться уверенности в себе! Сплошное чувство вины, и перед ребенком, и перед родителями.

Умом я вроде понимала: мы оба с бывшим мужем в разводе виноваты. Но душу мою все равно точил червь сомнения, не могла отделаться от чувства, что изъян сидел именно во мне. Потом в жизни моей, конечно, появлялись мужчины. Одни лучше, другие похуже, но ни одного такого, которого хотелось привести домой. Так и не отыскала я своего человека. Прежде-то все ждала, надеялась: вот-вот встречу. А теперь, пожалуй, уже и смирилась. Видно, такова моя бабья доля. Да ладно. Не жалуюсь. Полжизни уже прошло, и слава Богу. А вот для Надьки хочется счастья. Настоящего, полного. Чтобы не только карьеру сделала, но и семью завела, и муж был любимый и любящий, и детки. И я бы около них на старости лет душой погрелась. А пока еще, по молодости, и помочь могла.

Появление Родиона меня сильно смутило. Мне-то мыслилось, она в мужья выберет если не ровесника, то человека на несколько лет постарше. Проще с человеком жить, когда с ним на одном языке разговариваешь, и отношения на равных строятся. А тут взрослый, сложившийся мужик. Сейчас-то он, может, Надьке и подыгрывает. Вроде как подчиняется, а после начнет под себя обламывать. Вообще-то впечатления тирана он не производит. Однако чужая душа — потемки. Начнет вытворяться. Работать, к примеру, запретит, тем более если сам при деньгах.

— Мать, ну что ты вздыхаешь? — спросила Надежда. — Если тебе Родик так сильно не понравился, могу вообще с ним не встречаться. Хотя, по-моему, вполне симпатичный мужик. Особенно для своей возрастной категории.

— Да я не вздыхаю, и не то чтобы он мне не понравился, просто странно… Он хоть не женат?

— Успокойся, разведен. Все подробности знаю от своего однокурсника. Жена сама от него ушла.

— И дети есть? — испугалась я.

— Есть, — подтвердила Надежда. — Так что, как видишь, мужик вполне положительный.

— Надька, что же тут положительного, когда жена ушла? Значит, у него какой-то серьезный изъян.

— Наоборот, не голубой и не маньяк. А насчет изъяна… Ты, между прочим, сама, кажется, разводилась. Какой у тебя изъян? Папашка-то мой как смылся! Раз и навсегда!

Удар ниже пояса.

— Ну, мы были молодые, глупые, — пролепетала я.

— Вот и Родик, наверное, был молодой и глупый. Женился на бабе неподходящей. Между прочим, его приятель, тот самый, отец моего однокурсника, уже третий раз женат. От каждого брака по ребенку. Олег, однокурсник мой, самый старший. И никто, между прочим, не комплексует, не мучается. И любовница у него моя ровесница, да и жена последняя ненамного старше. Все, ма, нормально, все довольны.

— Да как ты можешь такое говорить!

— Я-то при чем? Это твое поколение зажигает. Отрывается на полную катушку. Компенсирует годы жизни, проведенные за железным занавесом, когда секса не было! И, между прочим, совершенно правильно делает. Это ты у нас отчего-то в песок себя зарываешь. Вполне, между прочим, можешь еще свою личную жизнь устроить. Бери пример с бабки. Ей за пятьдесят зашкалило, когда она физика своего нарыла. А ты сидишь. Ждешь у моря погоды.

Я обиделась. Даже слезы на глаза навернулись.

— Ну да, — говорю. — Мать растила тебя, растила, а теперь уже не нужна. Готова спихнуть куда угодно.

Она на меня строго глянула, а потом вдруг обняла — крепкой нежно, как делала в детстве.

— Не хочу я тебя никуда спихнуть. Добра тебе хочу. Ты ведь у меня совсем молодая! Красивая! Вон, за сестру мою тебя принимают. А ты рукой на себя махнула, совсем запустила. Живешь, как старушка восьмидесятилетняя. Кроме работы, никаких интересов. Даже бабка наша хоть танцем живота увлеклась.

От ее слов я совсем раскисла и начала всхлипывать.

— Сходила бы хоть куда-нибудь, — ласково продолжала уговаривать меня дочь.

— Не с кем, а одной ходить скучно, — промямлила я.

— Кинь клич по своим подружкам. Глядишь, познакомят тебя с каким-нибудь другом мужа.

— У их мужей друзья все женатые.

— Ладно, поспрашиваю у своих. — Голос у Надьки снова зазвучал уверенно и деловито. — Может, у кого есть папа свободный или дядя.

— Скажи еще, дедушка, — с ужасом перебила я.

— Дедушки тоже бывают разные. Вон, бабкин физик клевый мужик был. Жаль, так быстро помер. Так что, ма, от дедушек отказываться не станем. Мы выбирать будем. — Глаза ее азартно блеснули, как всегда, когда она решала какую-нибудь важную проблему. — Слушай, ма. Может, мы тебя по-современному с кем-нибудь познакомим, через Интернет?

— Вот спасибо! Чтобы мне маньяк или извращенец попался?

— Ну почему так экстремально! Мы проверочку устроим. Кстати, Оксанка по Интернету знакомилась. Такие мужики классные были!

— Ей-то зачем? — поразилась я. Надькина подружка Оксанка — писаная красавица. У нее и от реальных мужиков не должно быть отбоя. Зачем ей виртуальные знакомства?

— Затем, что сопляки наши ей надоели, а где еще, кроме Интернета, с солидным мужиком знакомство сведешь.

— Да небось в вашем Интернете такие же сопляки и сидят. Делать нечего солидному мужчине, чтобы знакомства себе подобным образом искать.

— Ох мама, здесь ты в корне ошибаешься. Многим солидным мужикам знакомства в реальной жизни заводить абсолютно негде. Да и времени не хватает. Они работают и деньги делают.

— Что же твоя Оксанка до сих пор замуж не вышла?

— Потому что сей вопрос у нее на повестке дня не стоял. Она хотела знакомиться и встречаться. А вот сейчас вроде как собирается. Как раз за мужика, с которым в Сети познакомилась. Кстати, красавец, нефтью ворочает и Оксанку обожает. Слушай, ма. Давай мы с тобой тоже попробуем. Вдруг нам тоже кто-нибудь нефтяной достанется. Ну, пусть даже помельче и постарше Оксанкиного. Главное ведь, чтобы человек был приличный.

— Ты меня или себя имеешь в виду?

— Тебя, конечно. Хотя и сама не откажусь, если понравится.

— А если понравится, а у него ни нефти, ни денег, и вообще ничего? — задала я провокационный вопрос.

Дочь моя, ни минуты не раздумывая над ответом, выпалила:

— Мама, такой мне по определению не способен понравиться. Ведь, если у него ни шиша нет, значит, он ничего не делает.

— А если ему не повезло? — продолжала провокацию я. — Ну например, заболел человек, несчастье какое настигло, подставили…

Надежда внимательно взирала на меня своими синими глазищами.

— Понимаю, куда ты клонишь. Хочешь сказать, что я меркантильная молодая особа, которая согласна выйти замуж только за деньги, а на остальное наплевать. Ничего подобного. Если выходить замуж, то мне нужен человек, которого я люблю и которого уважаю. Но я не представляю, как можно уважать человека, который не хочет ничего добиться в жизни. И дело совсем не в деньгах, а в увлеченности своим делом. Если он в профессии чего-то стоит, то в результате и достаток появится. Конечно, у нас в стране пока разные перекосы бывают, но, знаешь, смотрю я и вижу: те, кто хотят, нормально живут. Одним это легче дается, другим труднее, но это уже детали. А вот жить с человеком, пусть самым распрекрасным, который лежит на диване и ноет, я не смогу. На сто процентов убеждена! Хотя, — после короткой паузы с улыбкой продолжила она, — никогда не говори «никогда». Вот влюблюсь в какую-нибудь творческую личность с удлиненным периодом поиска себя. А я его обеспечивай, пока найдет. В качестве верной подруги жизни. Ой, мама, да что мы с тобой делим шкуру неубитого медведя! Ну ни в кого я еще не влюбилась настолько, чтобы выходить замуж! Вот случится, тогда и будем думать.

— Тогда уже поздно будет думать, — откликнулась я. — Ты и слушать никого не захочешь.

— Тем более чего обсуждать, — весьма логично заключила она. — Любовь — не болезнь, прививку не сделаешь. Так что давай, ма, по очереди. Сперва тобой займемся. Как, если так можно выразиться, девушкой зрелой и опытной. А я буду на тебя смотреть и пример брать.

— Хватит над матерью издеваться. Я ведь серьезно за тебя волнуюсь.

— А я за тебя вполне серьезно волнуюсь, — гнула свое она. — Несправедливо ведь получается. Вот сейчас перекушу, и полезу искать подходящие сайты. А тебе пока задание: отыщи свою фотографию получше. Наверняка потребуется.

— Да не желаю я в Интернете себя выставлять! Буду я там висеть, словно на стенде «Их разыскивает милиция».

— Вот, мать, твоя основная ошибка в жизни: зажатость и нездоровый консерватизм. Что же нам с тобой делать. Разве на курсы какие-нибудь по раскрепощению записать?

— Курсы наверняка стоят денег.

— А ты не считаешь, что ради такого случая стоит и раскошелиться. Ладно, поступим как люди практичные. Сперва изучим конъюнктуру.

— В каком смысле? — не поняла я.

— В самом прямом. Найдешь ты спрос или нет. Если спор будет большой, скинемся и отправим тебя на курсы.

— Ага, — мрачно усмехнулась я. — А бабка узнает, позавидует и за мной увяжется.

— Вот уж кому дальше незачем раскрепощаться, так это ей! А увяжется, пусть. В третий раз замуж выдадим. Тоже дело. Глядишь, снова какого-нибудь академика отроет. Кстати, мать, тебя интересуют только женихи отечественного производства или против иностранных тоже ничего не имеешь?

— За границу? Да ни за что! Как я вас тут всех одних оставлю! Даже не думай!

Господи, уже иду у Надьки на поводу! Всерьез обсуждаю интернетовское существо! Я ведь этого вообще не хотела!

— Надежда, пошутили, и хватит.

— А я совсем не шучу. Мама, да мне самой жутко интересно. Ну пожалуйста, согласись. Давай попробуем. А не захочется отвечать, не будешь. Тебя же никто не неволит.

Туши свечи! Надька загорелась! Теперь ее не остановишь, пока до венца меня не доведет! Ладно, пусть пробует. Дело-то наверняка безнадежное. Пусть даже кто и объявится, знакомиться никогда в жизни не пойду. Зато Надька поразвлечется. И я махнула рукой:

— Что с тобой сделаешь.

Глаза у дочери опять заблестели.

— Значит, согласна? Вот и умница. Бабулькину фотографию заодно поищи. Попытаемся ее тоже продать.

— Э нет, — на сей раз решительно запротестовала я. — Не спросив ее, пожалуйста, ничего не делай.

— Да ты что, мать! Наша авантюристка не откажется! Обеими руками «за» проголосует. Заодно проведем сравнительный анализ спроса на женский пол в разных возрастных категориях.

У меня закралось нехорошее подозрение, и я спросила:

— А ты случаем какую-нибудь курсовую на эту тему не пишешь?

Дочь развела руками:

— Увы, у нас такого предмета не было. Но самой мне страшно интересно. Что на двадцатилетних вовсю клюют, понятно. А вот насколько интересуются твоим и бабушкиным поколениями… Ой, мам, не терпится. Побежала к компьютеру, а ты мне прямо туда принеси что-нибудь пожевать.

Вот неугомонная. Боюсь, втянет она меня в какую-нибудь историю!

III

Час спустя дочь позвала меня:

— Мать, иди сюда скорее! Может, ты передумаешь насчет иностранцев? Тут такие клевые мужики! Посмотри! Один другого лучше!

Я ничего не передумала, но, как говорится, посмотреть невредно.

— Видишь? На любой вкус.

Я уставилась на экран.

— Ты каких предпочитаешь? Темненьких или светленьких? Хотя вообще-то в твоем диапазоне они большей частью либо седые, либо лысые.

— Серо-буро-малиновых в крапинку, — нервно хихикнула я.

— Ма, ты хоть в чем-нибудь можешь быть серьезной? А то держись: вот напишу сейчас от твоего имени негру из Алабамы. Фу, извини! Неполиткорректно выразилась. Афроамериканцу из Алабамы. Красавец! Два метра роста. Вес сто двадцать килограмм. И мечтает познакомиться с белой женщиной. Между прочим, нестарый, сорок пять лет, холостой.

— Надька, прекрати! Я, конечно, не расистка, но предпочитаю мужчин европейского типа.

— Тогда рекомендую шведов и норвежцев. От них предложений очень много. Я сперва удивилась, а потом изучила вопрос. Оказывается, их в обратную сторону перекосило: мужиков больше, чем женщин. И такие симпатяшки встречаются! Даже сама задумалась. А что, мать, спишусь с каким-нибудь, уеду в Норвегию, там фьорды, северное сияние и социальное обеспечение на высшем уровне.

— И что ты там станешь делать?

— Не знаю, но помечтать-то можно.

Говоря, она не переставая щелкала мышью. На экране мелькали фотографии с биографиями.

— Во, ма, смотри! — остановилась она. — Англичанин. Профессор Оксфорда. Даже русский знает. Нет, ты гляди, гляди, лицо какое интеллигентное! И не так чтобы очень старый — пятьдесят пять лет всего. В хороших британских условиях и с твоей заботой еще может долго прожить.

— Дочь, хватит издеваться. У него вид не интеллигентный, а бомжеватый.

— Темный ты человек. Ничего не понимаешь. У английских интеллектуалов в таком виде ходить — самый шик. Это они так протест выражают против буржуазности.

— Знаешь, Надька, мне в жизни пока слишком мало буржуазности достается, чтобы выражать против нее протест. Не нужен мне такой профессор.

— Ох, и капризная ты у меня. Афроамериканца не хочешь, прогрессивного английского профессора тоже. Что же мне с тобой делать?

— Ничего. Мне и так хорошо.

Надька тем не менее продемонстрировала еще нескольких соискателей. Ни один меня по-прежнему не вдохновлял. Даже чисто теоретически, а уж переписку с ними заводить или тем более встречаться…

— Уговорила. Давай наших смотреть. Только они в основном без фотографий. С ними сперва надо списываться и посылать свою, и, только если понравишься, они себя покажут во всей красе.

— Тем более не надо. Нужно мне с котом в мешке переписываться!

— Не торопись. Давай мы лучше по-другому сделаем. Я сейчас еще покопаюсь, отыщу тебе несколько объявлений посимпатичней, а уж из них ты выберешь, на какие захочешь ответить. Может, конечно, ничего путного и не выйдет, но вдруг…

— Нет, Надька. Мне уже надоело. По-моему, очень скучно. Охота тебе на ерунду свободное время тратить. Лучше книжку бы почитала, если делать больше нечего.

— Нет, ты у меня безнадежно несовременная.

— Просто я давно работаю в магазине, и знаю: в таких местах, где ты ищешь, сбывают в основном залежавшийся товар. Или вообще неликвид.

Надька, резко крутанувшись в вертящемся кресле, в упор уставилась на меня.

— Мам, давай рассуждать по-другому. Вот ты у меня, например, нормальный симпатичный и приличный человек. Тем не менее столько лет уже не можешь ни с кем подходящим познакомиться. Думаешь, ты одна такая? Да нет. Таких людей тысячи. И мужчин, и женщин. Как им встретиться? В общем, отстань от меня со своими сомнениями и не мешай.

Я вздохнула и вышла из ее комнаты. Пусть себе развлекается. Все равно из этого ничего не выйдет.

Сама устроилась на кухне и набрала номер Нонки, своей самой близкой подруги. Она уже тоже отработала выходные на семейном фронте и урывала последние часы отдыха перед новой трудовой неделей.

— Устала — ужас! — с ходу принялась жаловаться она. — Настирала, нагладила, окна вымыла во всех комнатах, занавески тоже выстирала, выгладила и повесила. Спина ноет, руки-ноги отваливаются. А Петька мой все это время вокруг ходил и ныл. Мол, зачем тебе это надо? Можно подумать, я для себя развлекаюсь, а не для него и детей делаю, чтобы грязью не дышали! Никакой благодарности! И помощи не дождешься. А если за что и возьмется, потом приходится переделывать. Сама-то чем занималась?

— Примерно тем же, — ответила я. — Минус окна. С ними коллективно в прошлые выходные справились.

— Тебе хорошо, — позавидовала она. — Мама еще крепкая, а дочка уже взрослая. Не приходится на своем горбу весь воз везти. А у меня что? От Петьки в смысле хозяйства толку совсем никакого. А мальчишки еще маленькие. И дочки нет. Так ведь мечтала, а получились два парня. Правда, может, когда подрастут… — Она осеклась, не договорив, потом добавила: — Хотя, если в отца пойдут, достанется кому-то радость.

— Ой, Нонка, не гневи Бога. Хорошие у тебя мальчишки. И Петр только семьей и живет.

— Все хорошие, когда спят. Нет, конечно, они хорошие, но я так устала троих мужиков одна обслуживать. Ладно еще, не работала бы, а на два фронта уже иногда не хватает. Да и мальчишки не такие, как девочки. Неаккуратные. Пачкаются. Одежда и обувь на них горит. То в футбол, то залезут куда-нибудь. Вчера явились со двора. Оба по колено в цементе. Где только нашли? Ни одной стройки вокруг. Главное, кроссовки неделю назад купили! Чем я их только отскребать не пыталась. Теперь выкинуть придется.

— Знаешь, Надька в их возрасте тоже и лазила везде, и пачкалась…

— Это когда было. Теперь-то выросла. Потом, она у тебя одна, а у меня их двое. И друг друга постоянно на безобразия заводят. И отец, вместо того чтобы выдрать, во всем потакает. Мол, они мальчики, им положено много двигаться. Не понимаю, почему мальчикам положено двигаться, а мужчинам — нет? Скажи, чушь какая. Потом вырастают и на диване все время лежат, а мы словно белки в колесе по хозяйству крутимся. Вот и ответь: кому надо привыкать больше двигаться?

— Нонка, хватит жаловаться, а то я сейчас заплачу.

— Кому же мне, кроме тебя, пожаловаться. Петька не поймет, а матери скажешь, она заведет свое ду-ду: «Говорила тебе, не выходи за него замуж. Сама виновата». Ее послушать, на меня очередь из женихов выстроилась.

— Нонка, зачем прибедняешься? У тебя тогда было на выбор целых три кавалера.

— Ну скажи, Петька был самый лучший.

— Вот тут с тобой полностью согласна.

— Значит, выбора у меня и не было. Кстати, — почти зашептала она, — о бывших моих ухажерах. Я Кольку тут встретила. Помнишь, наверное? Который рыжий. Совсем спился, опустился. Идет, бутылками гремит. Сперва даже не признала. Думаю, бомж какой-то. Только когда окликнул, гляжу: он! Слесарем в домоуправлении, или как оно там теперь называется, работает. А был ведь инженером на заводе! И что с людьми делается.

— Вот. А ты своим Петром недовольна.

— Это не я, а мать. Ей до сих пор кажется, будто я принца упустила, и из-за этого она теперь живет не так, как ей хочется. Не понимаю, что ей не хватает! Все вроде у человека есть. По ее, естественно, возрасту и потребностям. И телевизор ей хороший купили, смотри — не хочу целыми днями, из дома уже два года никуда не выходит, продукты ей каждую неделю привозим, профессора тут к ней притащила, а то все на ноги жалуется. Бесполезно. Продолжает ворчать. И Петьку терпеть не может. На прошлой неделе ребят к ней закинула. Понадеялась, хоть полдня бабушка за ними приглядит. Дел у меня самой накопилось выше крыши. А дома их одних нельзя оставить, обязательно нашкодят. И что ты думаешь? Двух часов не прошло, звонит мне мать на мобильник: приезжай забирай своих оглоедов, я устала. А отчего, спрашивается, устала, когда она и так целыми днями сидит без дела. Другая бы на ее месте порадовалась: внуков привезли, пообщаться можно. Они, считай, бабку почти и не знают. А этой неинтересно. Ну никакого в ней зова крови! Пришлось с собой по магазинам таскать. Едва не рехнулась. Хоть к себе их привязывай. Ой, ну ладно. Ты про себя лучше расскажи.

— У меня все то же самое, что у тебя. Только у тебя детки маленькие, и бедки — тоже. А моя уже выросла, и проблемы соответственно укрупнились. Представляешь, мужика сегодня домой привела…

— Никак замуж выходит? — охнула Нонна.

— До замужества пока не дошло, и вообще дело не в этом, а в том, что мужик ее старше лет на пятнадцать. Представляешь?

— Вполне. — Мои слова почему-то совершенно не смутили подругу. — Молодец твоя Надька, правильно мыслит. На сопляков нет смысла размениваться. Мужик-то хоть солидный, при деньгах?

— Я к нему в кошелек не заглядывала.

— По виду-то можно определить. Машина у него какая?

— Понятия не имею. Его Надька на своей привезла.

Нонка разочарованно прогудела:

— Что это она так? Влюбилась? Найти пожилого и без машины.

Меня рассмешили зигзаги Нонкиных мыслей.

— Вообще-то у него есть машина.

— Уже лучше. Какая?

— Говорю тебе: понятия не имею. Но Надька в него не влюбилась. Сама мне сказала. Они просто встречаются. По-моему, ей льстит, что на нее обратил внимание взрослый мужик.

— А ты ей верь больше. Сама-то много своей маме докладывала, когда влюблялась?

— Нонка, зачем ты сравниваешь. У нас с Надькой вполне доверительные отношения.

— Блажен, кто верует, — скептически бросила она. — Конфликт родителей и детей всегда остается. Тем более мужик на столько ее старше, ты наверняка насторожилась. Будет она тебе о своих истинных чувствах к нему докладывать.

— Нет, если бы Надька была влюблена, от меня не укрылось бы, — по-прежнему не испытывала сомнений я. — Тут скрывай не скрывай… Хотя, знаешь, Нонка, они, как мы раньше, теперь не влюбляются. Вот помню, когда я влюбилась, вообще перестала что-нибудь видеть вокруг, кроме него. Есть не могла, спать, жила только от встречи до встречи. А у Надьки, по-моему, никогда так не было. Ну, нравится мальчик, встречается с ним, но никаких бурных эмоций.

— Это, Вера, потому, что для нас и поцеловаться было событием, а эти теперь спят со всеми направо и налево. Все доступно, все возможно, никакого запретного плода.

Я обиделась за дочь.

— Надька не спит направо и налево!

— Хочешь сказать, она у тебя до сих пор девушка?

— Таких интимных вопросов я ей не задаю, но полагаю, что уже нет.

— Что и требовалось доказать! — восторжествовала Нонна. — Ничего ты о ее личной жизни, по сути, не знаешь. И она тебе не докладывает. А ты сама влюбилась один раз. Замуж зачем выскочила? Да чтобы можно было законно сексом заниматься. И вся любовь у вас после свадьбы на убыль пошла.

Нонка вечно умеет вывернуть все наизнанку! Правда, отношения у нас с Надькиным отцом и впрямь быстро испортились.

— Ага! Молчишь! Ведь права я! А эти что? Понравился мальчик, переспали. Энтузиазм перестал выказывать, разбежались. Следующего нашла.

— Нонка, ты как-то все упрощаешь и опрощаешь. Нет, нравы стали, конечно, свободнее, однако любви все ищут.

— Где ж ее взять на всех! Вон у тебя много любви нашлось? Сплошной проходной вариант! А теперь вообще пусто.

— Вы с Надей словно сговорились. Вообрази, она меня сосватать решила!

— К кому? — Нонна заметно оживилась.

— Да пока абстрактно. Сказала, будет подыскивать подходящую кандидатуру.

Нонка аж захлебнулась.

— Это, Верунь, неспроста. Точно в того мужика влюбилась. Вот и хочет тебя куда-нибудь пристроить. Чтобы ты отвлеклась и ей палки в колеса не ставила.

— С какой радости я ей должна палки в колеса ставить? Ее выбор, ее жизнь, пусть сама и решает. Тем более мне этот Родион вполне понравился.

— Родион? Какое редкое имя! Слушай, а внешне он какой?

— Знаешь, вполне симпатичный, вежливый.

— По поводу вежливости не особо обольщайся. Они сначала все вежливые. А привыкнет, таким иной раз хамом себя проявит! Откуда что берется! Ну, так ты мне его опиши, опиши! В чем симпатичность.

— Ну, приятный. Улыбается хорошо.

— Ох, вытягивай из тебя! Говори, рост какой? Масть?

— Ростом будет повыше Надьки.

— Хорошо, — одобрила моя подруга. — Надька высокая, значит, ее Родион минимум метр восемьдесят.

— Наверное. Стрижка короткая. Волосы… шатенистые.

— Лысины нет? — забеспокоилась она.

— Пока, по-моему, не наблюдается.

— Толстый, худой?

— Средний. Одет хорошо.

— Ну хоть картину теперь себе составила твоего будущего зятя, — с облегчением выдохнула она.

— Да не собирается она за него замуж. И командует им…

— А он слушается?

— Пока вроде да.

— Положительный момент. Значит, есть надежда, что будет управляемым.

— Нонка, она его не любит, — отчеканила я.

— Поживешь — увидишь, — словно не слышала она. — Надежда — девка практичная. За здорово живешь тратить свое время не станет. Раз даже на машине его возит, помяни мое слово, у нее к нему что-то есть. Но больше всего меня настораживает, что она решила твоей личной жизнью заняться.

— Она говорит: «Хочу, чтобы ты, мама, была счастлива!»

— А ты слушай да читай между строк: чем мама счастливее, тем меньше меня станет дергать и моему счастью не будет завидовать.

— Что ты несешь! Когда, интересно, я ее дергала? И уж тем более никогда не завидовала. Она моя дочь.

— Вот уж не аргумент! Я своей матери тоже дочь. А она до сих пор пережить не может, что у меня нормальная семья, а от нее мой папаша удрал, когда мне было три года. Кстати, вполне его понимаю: я бы, на его месте, и года ее не выдержала.

— Кстати, как твой отец-то? — поинтересовалась я.

— Замечательно! И выглядит хорошо. А с моей остался бы, уверена, давно помер бы. Она бы его запилила. Ой, опять мы все о моей мамаше! Не могу больше! Хоть пять минут о ней не думать. А Надька неужели тебе мужика присмотрела?

— Да нет. Пока она теоретически действует. Вот сейчас сидит и по Интернету шарит. Я ее отговариваю: не надо. Но она уже завелась. Кстати, там такие красавцы попадаются.

— Рехнулись вы обе! — возопила она. — Эти красавцы и есть самые главные альфонсы! Знакомятся с бабами по всему свету, а потом под разными предлогами деньги из них выдаивают. И хорошо, если только деньги, — многозначительно добавила она. — Я вот недавно читала: всякие турки, греки и арабы выписывают к себе девушек якобы для женитьбы, те приезжают, раззявятся, а они их после в публичные дома продают.

Я засмеялась.

— Ну, для публичного дома я старовата.

— Не скажи. Во-первых, клиенты и вкусы разные бывают. Да и ты еще неплохо выглядишь. И бордели существуют разного пошиба. Словом, даже не вздумай ни с кем через Интернет знакомиться.

— Да успокойся. Не собираюсь. Но вообще-то там не только турки. Норвежец один, например, вполне симпатичный.

— Наверняка какой-нибудь работяга, который на буровой вахтовым методом трудится. Кроме того, сама посуди: зачем тебе иностранец? Ты даже английского не знаешь, а норвежский, говорят, такой трудный.

— Говорю же: не собираюсь я. Просто Надька нашла и показала. Интересно посмотреть.

— Ой, настоятельно тебе не советую. — Нонка будто меня не слышала. — И с нашими, между прочим, через Интернет тоже опасно знакомиться. Мне тут жуткую историю рассказали. Один маньяк под видом жениха назначал свидание. И обязательно просил женщин надеть что-нибудь зелененькое, вроде как в качестве опознавательного знака. Кофточку, юбочку, зонтик на худой конец. Этакий внимательный, вежливый, привлекательный. Бабы от него млели. А он их заводил в глухое место, насиловал и убивал. У него потом все их зеленые вещи нашли.

— Нонка, тебе не кажется, что это полная чушь? Сама подумай, если этот маньяк всех их убил, откуда кому известно, что бабы от него млели.

— А ему не всех удалось убить. Две ему не понравились, а еще одна, последняя, от него отбилась. Благодаря ей этот гад и попался. Так что можешь не сомневаться. Чистую правду тебе говорю, из достоверных источников. Знакомиться можно только с проверенными людьми.

— Если они проверенные, значит, знакомые, — возразила я.

— Ничего подобного. У меня, например, есть масса знакомых, которых я сама хорошо знаю, а ты вообще не знаешь.

— Вот и познакомь. — Я решила пресечь дальнейшие споры.

— Понимаешь, они или уже женатые, или тебе неподходящие.

— Сама себе противоречишь, подруга.

— Никакого противоречия! — отрезала она. — Какой смысл мне сватать тебе восьмидесятилетнего деда или двадцатилетнего мальчика. А оба они очень порядочные.

— Вот видишь, — меня опять начал разбирать смех. — Значит, порядочные и проверенные мне не подходят. Значит, только Интернет и остается. Но я, пожалуй, предпочту жить одна.

— И правильно сделаешь, — на полном серьезе отреагировала на мои слова она. — Знаешь, я порой тебе даже завидую. Сама себе хозяйка. Что хочешь, то и делаешь. Я в рабстве у троих мужиков. И освобождения не предвидится. Верно, уж никогда для себя, любимой, пожить не удастся. До замужества мамаша тиранила, а теперь три мужика погоняют. А ты свободна!

И я поняла: она искренне мне завидует.

IV

Надькина затея со знакомством по Интернету встретила бурную поддержку со стороны моей матери. Выяснилось, что некоторое время назад она ходила на компьютерные курсы для пенсионеров при Собесе. Только вот применения новым навыкам до сих пор найти не могла. Когда она успевала бегать на эти курсы, ума не приложу. Сама бабуля утверждала, что рассказывала нам о них. Видимо, я пропустила мимо ушей.

В общем, старая и малая теперь целые вечера проводили, уткнувшись в экран монитора, глазея на мужиков, всесторонне оценивая и прикидывая собственные возможности. Фотографий у моей мамы оказалось много, но слишком, на ее взгляд, официальных. В результате она решила сделать новые и заставила Надьку снимать ее в купальнике.

— Очень даже удачно, — сказала она. — У меня как раз загарчик свеженький после деревни.

— Мама, не позорься! — взмолилась я. — Тебе не двадцать лет!

Надька встала на бабкину защиту.

— У нее фигура — многим двадцатилетним фору даст. Есть что показать. Пусть дедок пооблизывается.

С трудом уговорила мать сделать несколько снимков в одежде.

— Если станешь рассылать себя голышом, решат, что ты нимфоманка.

— Может, им это, наоборот, понравится, — парировала она.

Короче, неделю спустя отобрали они с Надькой нескольких симпатичных старичков и одного моего ровесника. Он тоже бабке понравился. Ничего, мол, что такой молодой, и с ним попытаюсь. Если даже ничего больше не выйдет, то хоть попереписываюсь, молодость вспомню.

У меня в глазах помутнело:

— Мама, неужели ты и ему собираешься свою фотографию в купальнике отправить?

— Естественно, — с хитреньким видом подтвердила она. — Только не нынешнюю, а двадцатилетней давности. Помнишь, когда я в Сочи ездила?

Это она еще при жизни моего папы ездила, по профсоюзной путевке.

— Ну, и на что ты надеешься? — спрашиваю.

— На письма, — спокойненько отозвалась она. — Когда я еще узнаю про Эквадор из первых рук?

— Да что ты вообще в этом Эквадоре забыла? — Раздражение мое росло.

— Ленивая ты и нелюбопытная. А мне про весь мир узнать интересно. Погляди на моих западных сверстниц. Они выходят на пенсию и путешествуют. Мне это, к сожалению, не по карману. Потому что была инженером по холодильным установкам не на Западе, а у нас. Но хоть виртуально-то можно с людьми из экзотических стран пообщаться!

Я лишь руками развела. По-моему, она приготовилась ловить кайф, когда этот Педро станет ее молодым фотографиям в любви объясняться! Впрочем, дело хозяйское. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось.

Кроме Педро, мама отобрала американского дедка семидесяти трех лет из Пенсильвании (бывшего университетского преподавателя в какой-то технической области), английского дедка шестидесяти пяти лет (бывшего полицейского) с волевым подбородком и семидесятилетнего шведа-художника.

— Мне они все нравятся, — заявила мама.

Всю следующую неделю она сидела, обложившись словарями, и одним пальцем выстукивала письма на английском. Вечером с нетерпением дожидалась возвращения Надьки, которая проверяла и исправляла бабкину писанину, после чего любовные письма летели к адресатам. Дочь моя, экономя собственные силы, предлагала бабке составить одно письмо на всех. Проект был с негодованием отвергнут. Мама моя хотела писать всем разное и по-разному, и Надьке ничего не оставалось, как смириться. Я тайно злорадствовала: сама завела, вот теперь и расплачивайся!

Я в их затее участвовать категорически отказалась. Тем более что и впрямь ни одного языка, кроме русского, не знаю. Да и на родном языке переписываться с незнакомыми людьми у меня желания не возникало.

Надька, правда, по-прежнему уговаривала. Причем до того настойчиво, что у меня в результате стали закрадываться подозрения. Вдруг Нонка права, и дочь меня подобным образом пытается нейтрализовать?

Однако на несколько моих осторожных вопросов по поводу того, как поживает Родион, Надежда недоуменно отвечала, что понятия не имеет и с тех пор они не виделись.

— Он разве тебе не звонит? — в свою очередь, изумлялась я.

— Мать, что это ты мою личную жизнь стала контролировать? — окинула она меня исполненным подозрительности взглядом.

— Ну, все-таки необычный ухажер.

Она продолжала пристально на меня смотреть.

— Давай-ка уточним: ты хочешь, чтобы я с ним встречалась, или не хочешь? Если не хочешь, то почему тебя так волнует, что он мне не звонит?

Я объяснила. Вопрос не в том, что хочется мне. Выбор — целиком и полностью ее личное дело. Мне же просто интересно, как развиваются события.

— Никак не развиваются. Успокойся, ма, и забудь. Возникнет что-нибудь кардинальное, так и быть, сообщу тебе.

Вот и весь разговор.

Вероятно, немного погодя я действительно успокоилась бы и забыла о существовании Родиона. Однако не получилось.

Была середина рабочего дня. Время, когда покупателей в нашем супермаркете немного. Я сидела за кассой и болтала с другими кассиршами. И тут ко мне подошел покупатель. Выложил на транспортер баночку с салатиком, булочку и бутылку воды.

— Дисконтная карточка есть? — автоматически осведомилась я.

— Увы, Вера Павловна, нет.

Услышав свое имя-отчество, я вскинула глаза. Передо мной, широко улыбаясь, стоял… Родион.

— Вы? — изумилась я. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, — продолжал широко улыбаться он.

— Вы, наверное, едете к Наде? Но ее сейчас дома нет. Она на работе.

— Знаю, кивнул он. — Я в вашем районе совсем по другим делам. Вот. — Он потыкал пальцем в салат и зачем-то принялся объяснять: — Решил немного перекусить.

— Правильно, кулинария у нас хорошая, — горячо поддержала я, про себя удивляясь. Ведь куда проще, если проголодался, зайти в кафе. Тем более ему, наверное, дальше ехать!

— Правда? Ну, как удачно!

Он стоял и смотрел на меня, а я на него. И вдруг спохватилась: как глупо! Сижу и не выбиваю! Быстренько пробила чек. Взяла деньги. Отсчитала сдачу. Сама положила его продукты в пакет. А он по-прежнему стоял, улыбался и с места не двигался.

— Вот, пожалуйста, — протянула я ему покупки. — Заходите еще.

— С удовольствием! — с восторгом воскликнул он. — Я тут, Вера Павловна, теперь часто бываю.

— Очень приятно, — сказала я. — Наде что-нибудь передать?

— Не надо. Я ей сам позвоню.

Он ушел. На меня мигом набросились девчонки.

— Вера, кто это? Неужели мужика нашла?

— Надя. Надькин ухажер.

— Симпатичный, — мечтательно закатила глаза Олечка. — И где только таких дают?

— Насколько я поняла, в боулинге.

— Прямо сам подошел и познакомился? — спросила Нина, которая, несмотря на молодость, успела дважды побывать замужем, и оба раза неудачно. Теперь двоих детей одна растит.

— Да нет. Там общий знакомый оказался. — В подробности я вдаваться не стала. Какая им разница.

— Обалдеть! Повезло твоей Надьке, — вздохнула Олечка.

— А у меня времени совсем нет, — пожаловалась Нина. — Поэтому и познакомиться ни с кем не могу. Слушай, Веруль, если Надька вдруг от него откажется, перепасуешь мне?

— От таких не отказываются, — снова вздохнула Олечка.

— Да я так, на всякий случай.

— Нужна ты со своими довесками такому мужику! — вмешалась старший кассир Лида. Она вечно рубит правду-матку сплеча. — Он себе молодую и необремененную найдет. У мужиков-то всегда выбор есть. А вот нам, бедным, сперва надо найти, а потом удержать.

— Было бы что удерживать, — сердито бросила Нина. — Иных как поближе рассмотришь, только одно желание возникает: поскорее избавиться.

Вечером я доложила о своей встрече Надьке. Та почему-то страшно удивилась.

— Надо же. А мне так и не позвонил.

— Мне он сказал, что позвонит, — еще раз повторила я.

Надька передернула плечами:

— Поживем — увидим.

Бабка наша тем временем произвела фурор среди иностранных кандидатов в женихи. Что молодая в купальнике, что старая. Откликнулись все четверо, и притом очень быстро. Педро из Эквадора писал на ломаном английском пышные, страстные и увесистые послания, уверяя всеми ему доступными способами, что уже сгорает от страсти и жаждет свидания с несравненной синьорой. Напор его пугал меня и даже Надежду, но только не нашу бабку.

— Может, не стоит ему больше писать? — осторожно спрашивала у нее моя дочь. — Мне кажется, он сумасшедший.

— А мне нравится, — возражала мама. — Тем более он ведь далеко.

— Надька, как ты думаешь, не может такого случиться, что его принесет к нам в гости? — не на шутку беспокоилась я.

— Ма, да у него же адреса нашего нет. И визу получать замучается. Тем более без приглашения.

— А если туристом прибудет?

— Маловероятно, — продолжала успокаивать меня дочь. — А главное, повторяю, своего адреса мы ему не давали. Вообще-то он мне тоже не нравится. Бешеный кобель какой-то. У них с бабкой уже почти секс по переписке.

— Это-то меня и страшит. Правда, может, ему больше ничего и не надо? Именно таким образом кайф ловит!

— Не знаю, как он, но бабка точно подсела, — смеялась Надька. — Она теперь сексуальный английский освоила. Сильно кругозор расширила.

Бабка сердилась:

— Зато с бывшим английским полицейским мы живопись обсуждаем. Он большой поклонник Тернера и Констебля.

Я засмеялась:

— Констебля — это естественно. Как же бывшему констеблю не быть его поклонником!

— Серые вы у меня личности, — продолжала сердиться мама. — Лучше бы почаще в Пушкинский музей ходили!

— Кстати, а как твои танцы живота поживают? Или тебе не до них?

— Почему это? Хожу. Сегодня утром была, — не отрывая глаз от монитора, сообщила она.

— И как успехи? — не отставала Надька.

Бабка фурией взвилась со стула:

— Вы мне дадите с людьми пообщаться или так и будете над душой стоять?

— А моя помощь тебе уже не требуется? — опешила Надька.

— Сама справлюсь! — как от назойливой мухи, отмахнулась она от внучки.

Мы ретировались на кухню.

Надька теперь жалела, что вовлекла бабку в международные романтические связи.

— Мать, тебе не кажется, что у нее это принимает характер наркозависимости? От компьютера теперь ее не отковыряешь. Хоть отдельный покупай.

— А о чем ты раньше думала? — спросила я.

— Вообще-то о тебе. Для тебя старалась. Мне и в голову не приходило, что на это бабка западет. Между прочим, мне свою почту надо проверить, а она сидит и сидит. Живописует Педро свои прелести двадцатилетней давности.

— Ты серьезно?

— Ма, мне совсем не до шуток, — мрачно произнесла моя дочь. — У них переписка с гипертрофированно сексуальным уклоном. Давай-ка вместе подумаем, как бы ее отвлечь и переориентировать.

— Чем ее теперь переориентируешь? Картошку позвать чистить на кухню? Так ведь не пойдет. Что я, по-твоему, могу предложить ей увлекательного?

— И то правда, — вздохнула Надежда. — Ты и себе не можешь.

Ах, как же она была права!

V

Позвонила Нонна и торжественным тоном объявила:

— Нашла!

Я принялась лихорадочно вспоминать, что именно искала моя подруга в последнее время? Шторы она вроде несколько месяцев назад нашла именно такие, как хотела, и мы это уже несколько раз обсудили. Столешницу вместо старой, треснувшей, поменяла, но ее даже искать не пришлось — пошла в магазин и купила новую, которая тютелька в тютельку встала на место старой. Босоножки ей нужны были черные, с невысоким каблуком, их действительно долго искала, но тоже нашла. Нет, видимо, я что-то запамятовала.

— Не слышу радости, — возмутилась Нонка.

— Почему я должна радоваться, если ты себе что-то нашла?

— Нахалка! — еще сильнее вознегодовала она. — Для тебя ведь искала.

— Да я, кажется, ничего у тебя не просила.

— А мужика?

Я рассмеялась. Ее правда. Просила. Но ведь не всерьез!

— Где же ты его отыскала? — продолжала веселиться я. — На улице, что ли, валялся? Обронил кто-то, а ты для меня подобрала?

— Почему это на улице? — разобиделась подруга. — Очень приличный, между прочим, человек. С рекомендациями.

— От бывшей жены? — смех меня теперь просто душил.

— Нет, от его родной сестры, — сердито ответила Нонна. — Я, дорогая, человек ответственный, с кем попало знакомить тебя не могу. Знаешь, сколько вокруг сволочей и жуликов развелось. А жена его, между прочим, сама ушла.

— Скажем так, не самая блестящая рекомендация, — по-прежнему веселилась я.

— Это смотря с какой стороны посмотреть. Жена его переводчицей в одной фирме работала. Вот и выскочила замуж за своего работодателя-немца. В Германию с ним уехала. И сына с собой забрала. Они теперь там в полном шоколаде живут.

— А здесь, значит, плохо жили?

— Да нет. Тоже нормально. Но там, естественно, лучше.

— То есть жена меркантильная оказалась, — вставила я.

— Святые слова. Он, бедный, потом долго страдал! Главное, мужик такой… Ну, который все в семью. Дачу построил. Квартиру новую купил и отделал, а ей оказалось мало.

— Нонка, а ты не допускаешь, что она его не любила. Или сначала да, а потом любовь кончилась.

— Немца, ясное дело, проще любить. У него там, в Германии, и квартира огромная, и дом, и вообще состояние. Но тебе, Вера, это даже на руку. Мужик теперь вакантный. Порядочный, обеспеченный. И гарантированно на твое добро не позарится. В общем, подруга, освобождаем субботний вечер. Идем знакомиться.

Я опешила.

— Нонна, что, прямо так? Ты меня приведешь и скажешь, мол, давайте знакомьтесь?

— Нет, его сестра все правильно обставляет. У нас будет вроде девичьих посиделок. А он как бы случайно заглянет. Она какой-то предлог изобрела. Ну, типа, он должен что-то у нее забрать или, наоборот, что-то нужное ей принести. Точно не помню, но и не важно.

— Ой, глупо как-то и стыдно!

— Брось. Тебя это ни к чему не обязывает. Не понравится, ну и бог с ним. Посидим, потреплемся. Ленка — баба мировая. Даже удивительно, что ты с ней у меня ни разу не состыковалась. Вот наконец и познакомитесь. Сама ведь жаловалась, давно никуда не ходишь. Да и я от оглоедов своих отдохну. А то они меня скоро с ума сведут.

А что я, собственно, теряла? Вот и согласилась. Ничего от предстоящего знакомства, конечно, не ожидала. Почему-то в подобных случаях доброхоты чаще всего пытаются свести совершенно несовместимых людей. Возможно, отдельные удачные попадания и встречаются, но редко. Во всяком случае, в моем поле зрения ни одного не было. Ну хоть развлекусь. Да и с Леной наконец познакомлюсь. А то Нонна мне столько про нее рассказывала. Интересно живьем посмотреть.

С Нонной мы встретились в метро. Она выглядела оживленной, глаза горели. Будто ее собрались с мужиком знакомить, а не меня. Весь путь до Лениного дома расписывала мне достоинства будущего кавалера.

Получался почти сказочный принц на белом коне. И красивый, и обеспеченный, и успешный, и талантливый, и на все руки мастер, и добрый, и заботливый… Так что скорее всего должен оказаться маленьким, толстеньким, лысым, занудным и склочным, а еще скупым и привередливым.

Пришли. Лена оказалась точь-в-точь такой, какой я представляла ее по Нонниным рассказам. Разбитная энергичная бабенция наших лет. Внешне даже, можно сказать, симпатичная, ей бы килограммчиков двадцать сбросить, совсем бы стала красавицей.

Не успели сесть, она ворох фотографий принесла — их последняя с мужем поездка в Египет. Ничего особенного. Лена и ее муж в пляжной одежде на разных фонах. Я бы на ее месте бикини не увлекалась. Мужу тоже неплохо килограмм двадцать сбросить. С другой стороны, они вместе вполне смотрятся.

Изучили снимки, вежливо повосхищались видами, Ленка угощений разных притащила, вина. Едва успели чокнуться за знакомство, звонок в дверь. Дело ясное: брат невзначай явился. Я с тоской подумала: «Сейчас весь уют нарушит». Ленка открывать кинулась, а Нонна мне шепчет:

— Ну что ты так некрасиво на диване развалилась! Сядь! Спину выпрями, грудь вперед. Подай себя в кои-то веки как следует.

Я так обозлилась!

— А ты мне еще зубы пересчитай! Только не забудь: я не лошадь и мы не на базаре.

Нонна надулась.

— Для тебя, между прочим, стараюсь.

Лена с братом в прихожей топтались и шушукались. Видно, он тоже свою долю инструкций получал. Идиотская ситуация.

Нонна тем временем меня в покое не оставляла:

— Ничего, правда, у Лены? Уютненько. Я тоже мечтала светлую мебель купить, — поскребла она острым наманикюренным ногтем по белой ткани дивана. — Но ведь мои оглоеды в один миг угваздают. Пришлось с темной кожей приобрести. И крепче, и немарко. Так все равно потом чехлы сделала. Мое семейство и кожа не выдержит.

Шушуканье оборвалось. В дверях комнаты возникли брат и сестра. Я была изрядно поражена: и впрямь вполне фактурный мужик. Они с Леной были очень похожи — оба темноволосые и светлоглазые. Разве что у Аркадия черты лица крупнее и четче. Высокий. Чуть полноват, но не рыхлый, плотного сложения.

— Вот, девочки, познакомьтесь! — весело проверещала Лена. — Мой любимый братик Аркадий. Совершенно случайно ко мне забежал, а мы его не отпустим, правда?

— Ленусь, у меня же дела, — нараспев как бы запротестовал он, при этом опускаясь в кресло.

Взгляд его жадно перебегал с меня на Нонну и обратно. Что он ее оглядывает? Плохо объяснила сестра, на кого надо смотреть?

— Подождут твои дела, тем временем трещала Лена. — Сперва посиди, поешь. А то ты ведь холостой, питаешься в сухомятку.

— Да я себе домработницу нанял. Убирает, готовит.

— Когда ты успел?

— Неделю назад, — с гордостью сообщил Аркадий. — Очень доволен. И что я раньше мучился.

— А почему мне не сказал, — обиженно протянула Лена.

— Забыл.

— Откуда же ты ее взял? Неужели без рекомендации?

— Томилины свою сосватали. Теперь день у них, день у меня.

— Томилин — это Аркашин компаньон, — пояснила Ленка. — От них надежно. Теперь я спокойна.

Аркадий, жуя салат «Цезарь», продолжал шарить по нам с Нонкой глазами и делал это довольно бесцеремонно. Я все отчетливее ощущала себя лошадью, выставленной на аукцион. Дернуло меня согласиться на Ноннино предложение. Однако не встанешь же и не уйдешь.

Полчаса жевания и ничего не значащей светской беседы привели меня к сколь неожиданному, столь и ошеломляющему открытию, Лошадь-то не я. На меня Аркадий теперь почти не смотрел, зато Нонну так и ласкал взглядом! Видимо, плохо слушал Ленкины наставления в коридоре. Либо вовсе решил, будто ему обеих привели, на выбор.

Только он что, слепой? Видно же, что Нонка замужем. Кольцо на пальце блестит. Или мужики на подобные вещи внимания не обращают? Не то чтобы мне стало досадно. Но ведь неприятно. Я, свободная и вполне привлекательная женщина, отчего-то ему не понравилась, а Нонка, которая внешне ничем не лучше меня, чем-то ему приглянулась.

Еще двадцать минут спустя стало ясно: подруга не просто ему приглянулась, а очень понравилась. Он уже успел ее и по коленке похлопать, и ручку поцеловать, и над шутками ее какими-то глупыми ухахатывался, и сам соловьем разливался.

Теперь я ощущала себя полной и набитой дурой. Пожалуй, лучше бы уж быть лошадью на аукционе. Ленка, в свою очередь, тоже успела понять, что к чему, и тихо кипела. А что поделаешь? План ее полностью провалился, зато эти двое на наших с ней глазах буквально сливались в экстазе общения! Ладно он — человек свободный, но подруга-то моя о чем думает? Если что между ними случится, Петька ее убьет. А вдруг она вообще Петьку бросит и уйдет к Аркадию. Тогда я окажусь кругом виновата. Вроде как из-за меня семья развалилась.

Лена, видимо стремясь разбить намечающийся сексуальный союз, вдруг решила вспомнить, что Нонка еще не видела новый шкаф в ее спальне. Ну, мы все отправились смотреть. Только потом хуже прежнего вышло. Эти двое улеглись рядышком на диване и продолжали любезничать настолько тесно, насколько позволяло им наше с Леной присутствие.

Мне оставалось только делать вид, будто я с большим интересом поддерживаю беседу с Ленкой. На самом деле мне было совсем неинтересно, и я с тоской размышляла: неужели я стала такой непривлекательной, что мужики на меня уже не реагируют? Права, видимо, Нонна: забросила я себя, запустила. Вот она — другое дело: и макияж по последней моде, и стрижка, и маникюрчик. И это, несмотря на большое семейство, хозяйство и работу. А я сто лет уже ногти не красила. Ни к чему как-то. Надо срочно менять жизнь! Что это я впрямь себя раньше времени превращаю в старуху!

Сидели мы так, сидели, а потом все вдруг разом домой засобирались. Аркадий предложил нас подвезти. Нонна немедленно согласилась.

— Ой, спасибо! — воскликнула.

А я тоже согласилась по принципу: с паршивой овцы хоть шерсти клок. Хоть в метро назад не тащиться.

Эти двое, конечно, сперва меня завезли, хотя логичнее было сначала высадить Нонну, дом которой находился на полпути между Лениным и моим. Однако Аркадий начал бубнить нечто невразумительное по поводу неудобных поворотов и разворотов и, по его словам выходило, будто отвезти сперва меня, а потом Нонну и есть кратчайшее расстояние между тремя точками. А Нонна, главное, ему поддакивает. Да плевать мне! Надо вам наедине побыть, пожалуйста!

Не успела я в лифт войти, мобильный заверещал. Нонна. Давно не общались.

— Верочка, — ласково так просюсюкала, — умоляю, сегодня мне не звони, пока я сама тебе не позвоню. А если Петька разыскивать меня начнет, ну вдруг, скажи, будто ты раньше меня ушла, а я у Лены еще оставалась. Ну, будешь другом?

— Буду, — сквозь зубы ответила я.

Она мне даже спасибо в ответ не сказала. Совсем завелась баба. А как обычно о нравственности рассуждает, заслушаешься!

Настроение у меня совсем испортилось. Счастье еще, ума хватило дома не доложить, с какой целью в гости иду. Иначе не избежать бы сейчас наводящих вопросов, как мужик, понравился ли, оставил ли мне телефончик и так далее и тому подобное в том же роде. В краткой форме удовлетворила их любопытство. Мол, ничего особенного, средний класс. И квартира и Лена. Ничего примечательного.

— А что мрачная такая вернулась? — От моей дочери никогда ничего не укроется! Хорошо хоть, мать занята. Строчит очередное письмо художнику-шведу, который, в отличие от английского полицейского, с ней не живопись, а кулинарию обсуждает.

— Что, Лена с Нонной хвастались слишком много? — продолжала допытываться она.

— Да нет. Вина выпила, вот голова и разболелась.

— Значит, вино плохое, — заключила дочь.

— Вино вполне приличное. — Я выдавила из себя улыбку. — Голова плохая. Пойду лягу.

— А я сейчас бабусю оттягивать от компьютера буду, — вздохнула Надежда. — Мне тоже есть с кем пообщаться.

— С Родионом? — почему-то насторожилась я.

— Да нет, — равнодушно проговорила она. — Он, кстати, тут звонил. Большой тебе от него привет.

— Спасибо.

Насчет привета Надя наверняка врет. Элементарная дипломатия. С какой радости ее кавалеру приветы мне передавать? Или у него действительно серьезные намерения? Тогда понятно: в душу ко мне хочет влезть. Взрослый мужик, видно, соображает, что меня разница в их возрасте может пугать.

Разложив свой диванчик, я улеглась. Голова и впрямь была тяжелая, мутная. То ли от выпитого вина, то ли от огорчения. Нет, я совсем не рассчитывала на какие-то отношения с Лениным братом. Но то, как меня почти демонстративно отвергли, больно ранило самолюбие. Ведь он мне почти понравился! То есть, если быть совсем честной, мог бы понравиться, приглянись я ему. Вполне в моем вкусе мужчина. Да и не только в моем. Женщин такой тип обычно привлекает. Уж не знаю, каков он при ближайшем рассмотрении, однако на первый взгляд… А, что зря об этом думать! Я ему на первый взгляд явно показалась совсем неинтересной.

Но как они с Нонной-то спелись! С первого взгляда! Она даже для вида не посопротивлялась. Словно только его и ждала! Бедный Петр! То есть люблю я его не очень. Рыхлый он какой-то. В человеческом плане. Однако такого отношения явно не заслужил. Неужто Нонна прямиком к Аркадию домой поехала? Ну почему он ее захотел, а меня нет? Что со мной не так? Или я вообще уже не способна мужчинам нравиться, или просто не в его вкусе? Ох, как мучительно об этом думать!

Вон, даже мама моя до сих пор востребована, отбоя нет от мужиков со всего мира! А я на двадцать лет ее моложе, и у меня давно уже никого! Я что, их отпугиваю? Но чем? Не чудовище ведь. Не страшная, не уродина, не стерва. Нонна гораздо стервознее меня, а он на нее мигом глаз положил, даже ничего не выяснив про ее характер! Ну почему так получается?

На глаза мне навернулись слезы. Я чувствовала себя в конец разбитой и несчастной. Даже представить себе не могла, что способна раскваситься по такому поводу. Наверное, не обрати он внимание ни на кого, и я осталась бы равнодушной. Но сам факт, что он с такой стремительностью запал на Нонну, меня убивал.

Была бы она хоть неземной красавицей. Совсем нет. Раньше в нашей компании считалось, что я гораздо симпатичнее Нонны. Вот именно, раньше. А сейчас, наверное, по-другому. Я-то гляжу на себя в зеркало каждый день и изменений не замечаю. Но время идет. Видно, подурнела.

Вытерев слезы, я зажгла свет и извлекла из ящика свои старые фотографии. Затем поставила перед собой зеркало и принялась сравнивать.

Морщинки возле глаз, бесспорно, появились. Губы потоньше стали. Под глазами теперь синячки. Не сильные, но наблюдаются. Веки верхние чуть нависают, от этого глаза меньше кажутся. Линия подбородка несколько поплыла, не столь четкая теперь, как раньше. Время неумолимо идет вперед. Хотя не так уж я изменилась за последние двадцать лет. Узнать можно. Многие из знакомых сверстниц гораздо хуже меня выглядят. Однако у них при этом бурная личная жизнь, а у меня полный штиль!

В комнату заглянула Надя.

— Что не спишь? Голова же вроде болела?

— Голова теперь получше. Вот, решила фотографии старые посмотреть. Надя, скажи честно, только чур, не врать: сильно я постарела?

— А-а, теперь понимаю, что ты такая кислая из гостей возвратилась. Нонна гадостей наговорила?

— Да нет. Сама вдруг поняла.

— Мать, успокойся. Ты у меня красавица. Нонна по сравнению с тобой крокодил. Никогда не обращай на нее внимания.

— Слушай, просила же меня не утешать.

— И не думала. Не веришь мне, вот тебе мнение объективного человека. Вспомни, за кого Родион тебя принял? За мою сестру. О чем это свидетельствует? Что ты выглядишь очень молодо.

Наверное, Надя права. Но почему же тогда Нонка-крокодил нравится мужчинам?

VI

Нонна не позвонила мне ни в тот вечер, ни на следующий. Это уже настораживало. Набрала ее номер.

— Вера, извини, сейчас никак не могу разговаривать! — и затем шепотом: — Потом сама позвоню и все объясню.

Видимо, Петя был где-то рядом. Ну и ну! Неужто свершилось? Мало того, что мужика моего увела, так еще мучайся от любопытства, что у них там получилось! Кому-то радость, а кому-то одни мучения! На работе тоже ожидал сюрприз. Олечка, увидев меня, с заговорщицким видом поманила в сторону.

— Я тут в субботу работала, Ирина подменить попросила, так вот, сижу. Народу во второй половине дня совсем немного было. Видно, из-за жары по дачам разъехались. Сидим с девчонками, скучаем. Вдруг смотрю — Надьки твоей кавалер? Подошел к кассам. Остановился. Посмотрел, кто за кассами сидит. Похоже, тебя высматривал. Знаешь, мне показалось, даже расстроился, когда тебя не обнаружил. Вот что значит взрослый опытный мужик! Понимает, что в семье главный человек — теща. С ней надо хорошие отношения поддерживать. Во как старается. Видать, твоя Надька сильно его захватила.

— Да они с Надей не особенно и встречаются. А в магазин, наверное, просто зашел по дороге. Он говорил, что у него в нашем районе какие-то дела.

— В субботу? — хитро сощурилась Олечка.

— Сейчас многие по субботам работают. Ты, например…

— А он-то чем занимается?

— Точно не знаю. Кажется, что-то продает.

Олечка задумчиво хмыкнула.

— Говори что хочешь, но к нам он вчера точно с целью заходил.

Я усмехнулась:

— Естественно, с целью. Еды купить.

Ольга опять хмыкнула.

— Мороженое он у нас купил. Один вафельный рожок. А ради него совсем не обязательно к нам заходить. На улице рядом ларек. Там выбор порционного мороженого даже лучше, чем у нас. Помяни мое слово: покупка рожка — элементарный предлог с его стороны.

— Оля, а чем он расплачивался: наличкой или по карточке покупал?

— Наличкой. Помню, еще мелочь из кармана выгреб. Как раз хватило. А он мне: «Хорошо, что избавился, а то карманы оттягивает». Я сперва даже хотела у него напрямик спросить, не к Вере ли Павловне он пришел, и сказать, по каким дням ты работаешь. Но постеснялась, да и зачем мужика смущать. Они нынче пошли такие пугливые.

— Молодец, что не спросила. — У меня от души отлегло. Вот был бы ужас, прояви она инициативу!

— Решила не вмешиваться. Нет, повезло твоей Надьке! Я его разглядела как следует. Сама бы в такого влюбилась не раздумывая. Пока не увели. Сразу видно: и на ногах уже крепко стоит, и собой хорош, и свободный. Нереальное сочетание! Ты Надьке своей скажи, пусть особо не тянет. А то перемаринует, и живо уведут.

— Оля, пусть сама разбирается. Ей жить с ним, а не нам с тобой. Я даже не убеждена, что он ей очень нравится.

Оля ахнула.

— Да как же такой не понравиться может! Надежда у тебя девушка видная, и выбор у нее, вероятно, большой, но мужик-то сказка…

И она мечтательно закатила глаза.

Я села за кассу. Один за другим потянулись покупатели. Пробивала автоматически, а из головы Родион не шел. Что он и впрямь повадился в наш магазин? Пожалуй, Оля права: покупка рожка похожа на предлог. Может, поговорить со мной хотел? Например, они с Надей поссорились или у него действительно серьезные намерения, а дочь ни тпру ни ну. Вот и решил убедить меня, чтобы я на нее повлияла? Или прежде, чем предложение делать, хочет выяснить, как я отнесусь. Мамаши-то разные бывают. Вдруг примусь им палки в колеса ставить… Нет, все равно странно, что в магазин пришел. С другой стороны, где ему еще поймать меня одну? Домой позвонить, а Надька дома окажется. Да и с глазу на глаз разговор — совсем другое, чем по телефону. Вероятно, так оно и есть. Вечером надо у Нади выведать осторожненько, что там между ними вышло. Хоть в курсе буду, если он снова сюда заявится. Хотя не исключено, что Ольга могла и нафантазировать. Вон как мужик ей понравился. Воображение и разыгралось. Родион купил свой вафельный рожок и ушел, а она целую историю сочинила! Ладно, поживем — увидим. Если она права, Родион, не сомневаюсь, новую попытку предпримет.

Вечером позвонила Нонна.

— Слушай, подруга, быстрей, пока Петька от соседа не вернулся! Ох, и надоел он мне! Сидит и сидит дома! Собаку, что ли, завести, чтобы он с ней гулять ходил. А то никакой свободы! Я только за телефон возьмусь, он тут же рядом садится. Ухо выставит и подслушивает. Полное отсутствие личного пространства! Вера, ты уж меня извини, но кто же знал, что так выйдет! Хотя мне показалось, он тебе сразу не приглянулся.

Я молча слушала. А что ответишь? Нет, мол, ты ошибаешься, как раз приглянулся, верни обратно? А Нонна продолжала:

— Понимаешь, я как его увидела, обомлела! Ну почему мы с ним раньше не встретились. Столько лет Лену знаю, а с ним у нее ни разу не пересекалась.

— Раньше он был женат, — сухо напомнила я. — И, насколько знаю с твоих же слов, жену свою очень любил. Так что с этой точки зрения вы пересеклись в нужное время. Для тебя, но не для Петра, как мне кажется, — сочла своим долгом добавить я.

— При чем тут Петр? — с досадой осведомилась Нонна. — Да, кстати, о нем: если случайно возникнут вопросы, мы с тобой уехали от Лены в час ночи.

«Однако, — пронеслось у меня в голове. — Разъехались-то мы в самом начале девятого. Они многое с Аркадием могли успеть!»

— Вы что, к нему поехали? — Я не удержалась от любопытства.

В ответ — взрыв благородного возмущения:

— За кого ты меня принимаешь? Я приличная женщина. Чтобы в первый же вечер отдаться…

— Про «отдаться» твои слова, не мои, — перебила я. — Я просто решила, что вы хотели с ним где-то наедине посидеть.

— Мы посидели, — захлебываясь от избытка эмоций, отвечала она. — Сперва в ресторане, а после на машине катались. Ох, как он целуется!

— А это, значит, приличной и к тому же замужней женщине можно в первый же вечер делать. — Ну что на меня за такая стервозность напала! Сама себе удивляюсь!

— Не будь ханжой, — пригвоздила меня к позорному столбу Нонна. — Я, может, в жизни еще ни в кого так не влюблялась…

— Ты едва с ним знакома.

— Подумаешь. Существует любовь с первого взгляда. Читала, наверное, про такое?

— А Петру ты тоже так объяснишь?

— Дался тебе мой Петр! Я на него двенадцать лет жизни потратила. Почти зря! Кроме привычки, ничего не осталось. А секс вообще нулевой. Причем это не я не хочу, а он.

Откровение, да и только! Отчетливо помню, как Нонна не далее чем две недели назад говорила совершенно обратное. Все у них, мол, с Петром тип-топ, вплоть до секса. Или она врет, что вчера они сидели в ресторане, а на самом деле с Аркадием попробовала… Потом сравнила и убедилась, что секса у нее как бы и не было. А от меня скрывает, чтобы я о ней плохо не думала, да и не завидовала…

— Я прямо теперь как новая, — продолжала изливать душу Нонна. — Мир прекрасен!

Ну точно, не только целовались.

— Мы с ним завтра утром, перед работой, встречаемся! Я уже договорилась, что на пару часиков опоздаю.

— Опять в ресторан? — Язык мой сегодня превратился в настоящее жало. Если так дальше пойдет, окончательной стервой заделаюсь. — Бизнес-завтрак вместе станете кушать?

— Зачем ты так? — прохныкала она. — Я же не виновата, что понравилась ему, а ты не понравилась.

— По-моему, сейчас речь не о том, кто ему понравился, а кто понравился тебе.

— Ели ты так злишься, вообще могу тебе ничего не рассказывать.

Поняв, что хватила через край, я пошла на попятную. Мне было интересно, как будет развиваться ее роман с Аркадием. Да и ссориться с Нонной не хотелось: все же самая близкая подруга.

— Нон, я не злюсь, а за тебя волнуюсь. Ты же Аркадия совсем не знаешь. Вот закрутишь с ним, Петька, не дай бог, узнает, уйдет от тебя. А что там в голове у Аркадия, никому не ведомо. Представь, останешься одна с двумя маленькими мальчишками. Я-то уж знаю, каково это!

— Только не хорони меня заживо! Может, у нас и романа-то настоящего не возникнет. Я только немножечко! А Петька… Откуда ему узнать? Если, конечно, ты не расскажешь.

— На мой счет можешь быть спокойна. Но ведь слухами, как известно, земля полнится.

— У них нет общих знакомых.

— А Лена?

— Ей-то зачем меня выдавать?

— Не знаю, — честно ответила я. — Может, у нее на брата совсем другие планы. Видела, как она вчера из-за домработницы затрепыхалась. По-моему, она из тех сестер, которые привыкли братьев контролем держать. Извращенный комплекс материнства.

— А и правда. Детей у Лены нет, — встревожилась вдруг Нонна. — Слушай, может, ей моих подкинуть на время. Они кого хочешь отвлекут.

— Та-ак, болезнь прогрессирует. Уже и детьми готова пожертвовать.

— Типун тебе на язык! Пошутила я. Но, знаешь, Лену надо действительно нейтрализовать. Ой, давай я сейчас с тобой распрощаюсь и, пока мой зануда не явился, позвоню Аркаше. Пусть срочно убедит Лену, будто у меня с ним ничего нет, а ты ему, наоборот, очень понравилась, и он собирается с тобой встречаться.

— Она не поверит.

— Если он сам скажет, поверит. В общем, подруга, сейчас я с ним быстро свяжусь, а потом опять позвоню тебе, и мы разработаем тактику.

Она положила трубку, оставив меня сидеть, по выражению нынешней молодежи, в полном шоке. Хорошенькая история. Это меня, называется, познакомили с мужиком! Теперь мне же еще их прикрывать придется — и от сестры, и от мужа. Оно мне надо?

Хлопнула дверь. Домой вернулась Надя.

— Всем привет! — бросила она и пронеслась в свою комнату.

Через несколько секунд выглянула из двери и удивленно спросила:

— А бабуля где? Компьютер не занят. Она что, со всеми виртуальными кавалерами поссорилась?

— Не знаю. — Я пожала плечами. — Пришла, ее уже не было. Я решила, что она на танец живота пошла.

— Да у нее вроде занятия по утрам, — возразила дочь.

— Сегодня, как я поняла, вечером. — Впрочем, я не очень была уверена.

— Но не в десятом часу. Она обычно в это время дома. Она не звонила?

— Нет. Правда, мы с Нонной чуть-чуть поговорили.

— Ясно. Чуть-чуть — это значит часа полтора.

— Да нет. Минут десять. Ей потом другому человеку позвонить понадобилось.

— Ой мать, что-то мне это не нравится, — забеспокоилась Надежда. — Мы-то ее молодой считаем, а она все же человек пожилой. И вечер такой душный. Вдруг ей плохо стало? Напрягается ведь не по годам.

Волнение дочери передалось и мне. Мы посмотрели, нет ли какой записки на холодильнике, где обычно оставляем друг другу послания. Ничего.

— Ма, добегу-ка я до клуба. Вдруг она на полпути сидит.

Я уже окончательно разнервничалась.

— Пойдем вместе.

Я знала: разминуться с матерью невозможно. От клуба до нашего подъезда два шага пройти через двор по тропинке.

По пути Надя сказала:

— Надо бабуле мобильник купить. А то нервничай каждый раз. Пожалуй, я вот как сделаю: ей свой старый отдам, а себе новый куплю. Все равно собиралась. Завтра же осуществлю.

А у меня в голове лишь одна мысль вертелась: только бы нам найти маму живой и здоровой. Господи, вот живем так бок о бок, ругаемся, обижаемся, а как что случится, с ума начинаем сходить.

Клуб как раз запирали.

— У вас уже все занятия кончились? — спросила я.

На меня уставились, как на помешанную.

— У нас бабушка пропала, — объяснила Надька.

— У нас бабушки не занимаются, — ответили ей.

— А наша занимается, — подтвердила я. — Танцем живота.

— Они давно уже ушли. Только там бабушек нет. Одни молодые.

— Нет, она тоже занимается, и она у нас молодая, — сказала Надя.

— Ну, если молодая, может, и так.

Мы подавленно побрели обратно, заглядывая во все кусты. Ведь, если действительно стало плохо, где угодно могла упасть!

Прочесали весь двор. Лавочки пусты. Опросили нескольких человек, гулявших с собаками. Ни один из них нашу бабушку не видел.

— Мать, пошли домой. Будем звонить в милицию.

— Бесполезно, — отмахнулась я. — Они начинают искать пропавших только через трое суток.

— Идиотизм! — взвилась Надька. — С человеком за трое суток бог знает что может произойти.

— У них другая логика. Если трое суток отсутствует, значит, точно пропал, а не загулял.

Мы сели в лифт.

— Тогда стану звонить в «скорую». Вдруг ее увезли в больницу.

У меня уже ком стоял в горле.

Дрожащей рукой открыла замок, ворвались в квартиру. А навстречу нам благостная мама.

— Где это вы вдвоем гуляете? Пришла, а никого нет.

Ох, мы с Надькой на нее и набросились! Бабуля сперва опешила, а потом расплакалась.

— Вот сейчас мне на самом деле плохо станет. Что я такого страшного сделала? В клубе позанималась, а после чуть-чуть погуляла. Время-то еще детское. Даже светло.

— А мы волновались, — продолжала кипеть я.

— Теперь без мобильника из дома ни на шаг! — шикнула на нее Надька.

Бабушка обрадовалась.

— Вот это правильно, внучка. Буду теперь крутой пенсионеркой. А тебе, Вера, Нонна твоя обзвонилась по всем телефонам.

Оказывается, я на нервной почве мобильный дома оставила. Ну, сумасшедший сегодня вечер! Ушла в комнату, закрыла дверь и набрала номер Нонны. Та шепчет:

— Куда пропала? Но теперь погоди. У меня Петька вернулся. Сейчас выйду, якобы к соседке, и все тебе объясню.

Я стала ждать звонка. В соседней комнате старая и малая громко оспаривали право использования компьютера.

Позвонила:

— Слушай и не перебивай. Я обо всем договорилась. Значит, мы с Аркадием на неделе вечером встречаемся. Для Пети мы с тобой собираемся в кино. Для Ленки Аркаша с тобой пойдет в кино. Так что ты в этот день лучше куда-нибудь из дому уйди. Точную дату я тебе сообщу.

— Почему я должна уходить из дому?

— Потому что я не могу рисковать. Вдруг Петька решит проверить. Ты же сама говорила. А мне с Аркашей нужно поближе познакомиться.

Ну почему обязательно за мой счет?

— Слушай, — начала канючить Нонка. — Я так редко о чем-нибудь тебя прошу. Ну пожалуйста!

Она ныла и ныла, и мне, конечно, пришлось согласиться. Нонка, конечно, обрадовалась и тут же сообщила мне в качестве, так сказать, бонуса:

— Аркашка сказал, у него есть друг. Тоже свободный. Мы тебя потом обязательно с ним познакомим.

Ага, уже, значит, «мы»! Быстренько они.

— Нет уж, — отвечаю, — я со своей жизнью сама справлюсь. А вдруг этому другу ты больше понравишься. Совсем запутаешься.

— Какая ты, Верка, злая стала. — Нонна уже чуть не плакала.

Мне опять стыдно сделалось.

— Да не злая я, а за тебя продолжаю волноваться. Как бы ты налаженную жизнь не разрушила. Потом ни с чем останешься, а поздно будет.

— Что ты все каркаешь!

— А, делай как хочешь. Только меня не вини, что вовремя не остановила.

— Обещаю! Винить не буду! Ладно. Бегу домой. Иначе Петька меня искать будет, а я на лестнице с телефоном стою.

Разговор с подругой вконец испортил мне настроение. Ненавижу врать, а теперь придется. И в чужие семейные отношения влезать ненавижу, а придется. И совершенно неизвестно, чем это закончится. С Петькой останется, я все равно буду помнить, как она ему изменяла. А с Аркашей сойдется, вроде на моей совести окажется развалившаяся семья. И Петьку жалко. Не заслужил он такого. Ой, как противно.

Ладно бы Нонка сама со своей личной жизнью бы разбиралась, а она меня умудрилась втянуть. В соучастницу превращает. Теперь ради нее куда-то после работы уходить придется, родным всякую чушь сочинять. Эх, что поделаешь: пойду, пожалуй, одна в кино. А куда еще? Одна-то.

VII

Нонке с Аркадием, видно, совсем не терпелось. День вечерней встречи был назначен довольно скоро. И, конечно же, именно в этот день я работала и не сомневалась, что вечером у меня останется единственное желание — вернуться скорее домой. Но раз обещала, ничего не поделаешь.

— Предупреждаю, Нонна, я пойду только на один сеанс. Два фильма мне сегодня точно не выдержать.

— Естественно, Веруня, — подобострастно проворковала Нонна. — Петька мой ни за что не поверит, что мы с тобой два фильма подряд смотрели. Можно, конечно, еще часик… под видом, что посидели в кафе…

— Нельзя! — решительно отрезала я. Не хватает еще одной после кино в кафе сидеть.

— Как хочешь, как хочешь, — не стала настаивать она. — Только умоляю, как закончится, звони и перескажи краткое содержание.

— Не морочь мне голову, и себе тоже. Купи журнал «Афиша», выбери фильм, какой тебе больше понравится, и прочти аннотацию, а заодно посмотришь, где он идет. Тогда сможешь навешать своему Пете лапшу с полным знанием дела.

— Гениальная идея! — обрадовалась моя подруга. — Какая же ты у меня, Вера, умная. Я бы не сообразила.

— Естественно. У тебя мозги другим заняты. Нонна довольно, чтобы не сказать сладострастно, хихикнула, и мы распрощались.

На работу я пришла в отвратительном настроении. Не покидало чувство, что я влезла во что-то противное и мне абсолютно ненужное.

И день, как нарочно, выдался суетливый, тяжелый. Народу в магазине тьма. Полное впечатление, что все разом съели свои запасы и вконец оголодали. Вдобавок вырубился кондиционер. Это при плюс тридцати-то на улице. Душно стало до невозможности! Настроение это ни нам, ни покупателям не подняло.

Только кондиционер наладили, кассы зависли. Тут вообще ужас начался. Очередь с полными тележками стоит. Все орут, ругаются, и между собой, и с нами. Нинку одна сумасшедшая чуть батоном не побила. Размахивает им во все стороны и орет как резаная:

— Почему это я должна час стоять ради того, чтобы заплатить вам несколько рублей.

— Не хотите стоять, положите батон обратно. В ста метрах от магазина вагончик с хлебом. Купите там, — на свое горе посоветовала ей Нина.

А та лишь еще сильнее разозлилась.

— Не желаю я хлеб есть неизвестно откуда, мне нужен хороший! Возьмите у меня деньги!

А Нина, естественно, не имеет права.

Минут через двадцать кассы ожили.

В общем, затишье в магазине наступило только часам к пяти. И тут появился он! Я сразу его увидела. Еще до того, как он меня.

Олечка была права. Поровнявшись с кассами, он внимательно оглядел всех кассирш, и, только после того, как заметил меня, с радостной улыбкой встал в мою очередь. И ведь она была самая длинная, а Олечка уже освобождалась.

Логичнее было бы перейти к ней. Родион, однако, упорно стоял. И это, несмотря на то, что перед ним была женщина с доверху набитой тележкой, да еще два раза бегала товар менять. Олечка, подмигнув мне украдкой, крикнула:

— Молодой человек! Проходите ко мне! Касса свободна!

Но Родион ей ответил:

— Не беспокойтесь. Я уж тут.

Олечка мне кивнула. Мол, видишь, ничего я не преувеличивала и не выдумывала. Да я и без ее намеков все понимала. И так разволновалась! Явно у него ко мне какое-то серьезное дело, коли такую настойчивость проявляет. Неужто и впрямь с Надькой пожениться решили. Могла бы сама мне сказать! Ничем я от нее такой скрытности не заслужила, не цербер какой-нибудь. А она вообще делает вид, будто они не видятся. И тут я поняла, что совершенно не готова к замужеству дочери.

Активная покупательница наконец расплатилась, и подошла очередь Родиона.

— Здравствуйте, Вера Павловна. Очень рад снова вас видеть. Вы сегодня замечательно выглядите!

От его комплимента я еще больше насторожилась. По моему собственному убеждению, после горячих, в буквальном смысле, часов, проведенных за кассой, светлый мой облик являл собой некое подобие загнанной лошади, и больше всего на свете хотелось залезть под холодный душ.

— Спасибо, — тем не менее поблагодарила я, пробив полкило баварских сосисок и пакетик несладкого йогурта. — Мне тоже очень приятно вас видеть.

— Вот видите… опять здесь по делу… оказался неподалеку, — делая паузы, пробормотал он.

— Устали, наверное, день сегодня очень жаркий, — зачем-то сказала я.

— Да? Жаркий? — удивленно посмотрел на меня он. — А я и не заметил. У меня в машине кондиционер. И в офисе тоже.

Он расплатился, однако не уходил, а продолжал молча топтаться на месте. Я тоже молча ждала, что последует дальше.

— Вера Павловна, — наконец решился он. — У меня есть к вам один разговор. — Снова пауза. — Так сказать, личного характера.

Вот оно! Началось! Меня даже пот прошиб.

Родион улыбнулся.

— Да, я понимаю: вы сейчас работаете, вам некогда, поэтому хотел предложить встретиться после работы. Вы во сколько заканчиваете?

— Сегодня? — едва могла говорить я.

Он кивнул.

— Через два часа. — Язык совершенно меня не слушался.

— Вы не возражаете, если я через два часа подойду к магазину и мы с вами встретимся?

«Как удачно! — немедленно пронеслось у меня в голове. — И выясню наконец, что он хочет, и дома ничего объяснять не придется. Ведь я с Нонной якобы в кино отправилась после работы».

И я ответила Родиону:

— Давайте.

Лицо его расплылось в довольной улыбке.

— Я очень рад. До скорого!

И, прихватив свой пакет, он чуть не бегом покинул супермаркет.

Оля тут же повернулась ко мне:

— Ну, что я говорила!

— Права ты была. Он действительно хочет со мной поговорить, — ответила я.

— Как он волновался-то, а? — продолжила она. — Даже сзади было видно!

— Действительно, волновался.

— Наверное, точно собрался у тебя Надькиной руки просить, никак не меньше!

— Не опережай события. Может, ему нужно что-то совсем другое.

— Если и другое, то что-нибудь очень серьезное, — уверенно произнесла Олечка.

— Да что серьезное-то ему могло от меня понадобиться? — Я и сама безуспешно ломала над этим голову.

Глаза у Олечки стали круглые-круглые, словно ее осенила внезапная догадка, и она, подкатившись на своем кресле к моей кассе, прошептала:

— Может, Надька твоя беременная, а рожать отказывается? Сама говорила: она у тебя на карьеру настроена. А он, вероятно, как раз хочет ребенка. Мужик-то в возрасте.

— Во-первых, Надька не беременная. Это я точно знаю, — с полной уверенностью ответила я. — И для Родиона дети не так актуальны. У него один уже есть. От первой жены.

Глаза у Оли потухли и вернулись к своим обычным размерам.

— Ну, тогда уж не знаю, что и подумать, — разочарованно протянула она.

В следующий миг глаза у нее снова округлились и зажглись.

— А может, наоборот? Ну, Надька твоя, хоть и на самом деле не беременна, но ему сказала, что беременна, чтобы он на ней женился.

Я рассердилась. Ну и гадости в головах у нынешних девчонок!

— Прекрати, Олька, чушь выдумывать. Надька моя на такое не способна. Она у меня совершенно не аферистка.

— Это тебе так кажется, потому что ты ее мама. А какая она с мужиками, не знаешь. И потом, почему обязательно аферистка? Нормальная маленькая хитрость, чтобы мужика в загс заманить.

— Надьке заманивать никого не надо. И так от кавалеров отбоя нет.

— Девушки, — прервал нашу беседу покупатель. — Не могли бы вы решать свои любовные проблемы в нерабочее время?

Оля резко откатилась назад и принялась пробивать покупки, однако по выражению ее лица я видела: она продолжает сочинять историю про Надю и Родиона.

Впрочем, я и сама никак не могла отвлечься от этой темы, и до конца рабочего дня меня терзало беспокойство.

Сдав кассу, я быстро переоделась, по мере возможности привела себя в порядок и вышла из магазина.

Родион уже стоял у входа. В руке он держал букет желтых и лиловых тюльпанов. Сочетание было очень красивое, однако я вконец перепугалась. Разговор с почти незнакомой женщиной, предваренный вручением букета — это совсем серьезно! Что у них с Надькой могло стрястись, если он теперь пытается меня задобрить?

Он подошел.

— Вера Павловна, это вам.

— Спасибо, конечно, большое, но до моего дня рождения еще далеко, — не слишком ловко попыталась отшутиться я.

Его рука продолжала протягивать мне букет.

— Вам что, только на день рождения цветы дарят?

— Да мне вообще их в последнее время не дарят. Иногда сама покупаю, иногда Надя, по праздникам. А больше некому.

— Ни за что не поверю, чтобы такой красивой женщине некому было цветы дарить! — воскликнул он.

Я усмехнулась. Ну-ну. Теперь в ход пошли банальные, заученные комплименты!

— Родион Александрович, вы, кажется, хотели со мной поговорить. И, как полагаю, отнюдь не о том, кто и насколько часто дарит мне цветы и какая я красивая. Может, перейдем к делу?

Он явно опешил.

— Вообще-то вы ошибаетесь. Но в любом случае здесь мне говорить не хочется. Совсем неподходящее место для разговора. Давайте где-нибудь посидим. В конце улицы есть вполне пристойное кафе. И возьмите, пожалуйста, цветы. Я вам их от всей души…

Я приняла букет.

— Спасибо, цветы замечательные. Очень красиво.

Не взять было уже неприлично. Демонстрация вышла бы, причем неизвестно чего. В конце концов, это лишь букет, а не кольцо с бриллиантами. Ни к чему меня не обязывает. Вот только совершенно не поняла его фразу. В чем я, по его мнению, ошибаюсь. Получается, он пришел обсуждать моих несуществующих кавалеров? Бред какой-то! Или он от смущения уже невесть что лепечет? Сам не понимает. Похоже, у него какая-то серьезная проблема с Надей. Ну и денек сегодня! Прямо одно к одному.

— Пойдемте, — кивнула я.

Он распахнул передо мной дверцу своего фисташкового цвета «Ауди».

— Поехали.

— Да тут близко, — не торопилась залезать в салон я.

— Зачем по раскаленной улице идти? Садитесь, садитесь. У меня в машине прохладно.

Его правда. И впрямь прохладно. Машина мягко тронулся с места, а я сидела и по-прежнему ничего не понимала! Что он от меня хочет? Зачем я ему понадобилась? Неужели взрослый солидный мужчина не может сам выяснить отношения с девушкой? Или мужики измельчали? Будущую тещу призывает на помощь! Полная несусветица. Я даже представить себе не могла такого. Но факт оставался фактом. В магазин пришел. Два часа дожидался, пока я закончу работу. Цветы купил! По-моему, куда естественнее было бы с Надей сперва отношения выяснить. А он перевернул все с ног на голову!

На протяжении нашего недолгого пути Родион не произнес ни слова и с напряженным лицом сосредоточенно глядел на дорогу.

Мы вошли в небольшое кафе, и он провел меня к столику в дальнем углу. Музыка звучала, на мой взгляд, излишне громко, ну да ничего: надеюсь, услышим друг друга.

Официантка, заметив у меня в руках букет, тут же предложила принести вазу. Я согласилась. Жалко цветы. Уж раз в кои-то веки мне их подарили, пусть поживут подольше. Поставив букет в воду, официантка протянула мне меню.

— Да я, собственно, особенно ничего не хочу, — сказала я.

— Ну, кофе или мороженое? — вопросительно глянул на меня Родион.

— Если только мороженое. — Оно действительно кстати в столь жаркий вечер.

Нам принесли по сложному и довольно красивому сооружению из разноцветного мороженого, вафель и ягод.

Мы начали есть. Мой спутник по-прежнему хранил молчание и сосредоточенно орудовал ложкой, круша сложную конструкцию в своей вазочке.

Наконец, не выдержав, я взяла инициативу в свои руки.

— Родион Александрович, вы мне хотели что-то сказать.

— Да, хотел, — тихо произнес он, и ложка его яростно размела очередной сливочный шарик.

— Если вам надо мне сообщить, что моя Надя беременна близнецами, то так и говорите.

Я хотела шуткой снять напряжение, но добилась полностью противоположного эффекта. Родион вздрогнул, уронил ложку и, вытаращившись на меня, произнес:

— Надя? Беременна? Я тут ни при чем.

Я поняла, что совсем его напугала, и с улыбкой продолжила:

— Ой, извините. Неловко пошутила. Надя не беременна. Просто имела в виду, что вам не стоит мучиться. Выкладывайте смелей все как есть.

Он сделал глубокий вдох, тщательно промокнул рот салфеткой, затем промокнул лоб, скомкал салфетку, швырнул ее в пепельницу и сказал:

— В общем, ситуация такова! — и снова умолк.

Его нервозность передалась мне. У меня тоже начался мандраж.

Родион не произвел на меня впечатления робкого и тем более нерешительного человека. Поэтому сам факт, что он никак не отваживался начать разговор, меня напугал. Ясно: случилось нечто из ряда вон выходящее, и случиться могло только с Надей. Иначе зачем ему обращаться ко мне. Она не беременна. Я это и без него знала, но он это только что решительно подтвердил. И не похоже, что собирается делать ей предложение. Как-то уж чересчур сильно он волнуется.

Может быть, у моей дочери на работе неприятности? Ну да. Наверное. Они же считают себя самостоятельными, взрослыми. Жить торопятся. Карьеру хотят поскорее сделать. И заработать побольше. А кругом столько аферистов. Втянули девочку в какое-нибудь якобы прибыльное дело… Может быть, деньги кому-нибудь задолжала. Влезла в долг, во что-то вложила, прогорела, и отдать не из чего. А счетчик тикает… У Родиона и одолжила? — мелькнула у меня страшная догадка. Не успела подумать об этом, мое взбудораженное воображение подкинуло совсем жуткую версию: наркотики! Нет, нет, не верю! Надя разумная девочка. Но вдруг… Попробовала, втянулась… О боже! Только не это! Лучше долги!

Не в силах более выносить неопределенности, я, насколько могла твердо, сказала:

— Знаете, Родион Александрович, выкладывайте начистоту. Как бы ни страшна была правда, выкладывайте. Я готова ко всему. Надя — моя дочь, и что бы она ни сделала, не отступлюсь от нее.

Его как громом ударило, и на лице воцарилось потрясение.

— Надя? При чем тут Надя? — недоуменно забормотал он. — Ах, вы подумали… Нет, нет, что вы, что вы! У нее все прекрасно. Она замечательная девушка. И, насколько я знаю, с ней полный порядок. Простите, если я вас напугал. Просто так трудно начать разговор.

Ужас, сковывавший меня, чуть отпустил, уступив место злости. Надо же, чуть с ума не сошла от страха, а он…

— Да скажите вы наконец, в чем дело? — заорала я на него. Сказался тяжелый день, сорвалась. И немедленно пожалела: лицо у него сделалось беспомощное, как у обиженного ребенка. И он часто-часто заморгал.

— Извините. Переволновалась.

— Нет. Я сам виноват. Никак слов нужных не мог найти. Ну хорошо. Я попробую все-таки объяснить. Надеялся, само собой получится. Посидим с вами, разговоримся. А теперь вынужден называть вещи своими именами.

Окончательно сбитая с толку, я, видимо, выглядела как полная идиотка.

— У меня были самые благие намерения, — тихо и медленно продолжал он. — Хотел завязать с вами знакомство поближе. Но общей территории у нас с вами нет. Вот я и понял: без некоторых усилий с моей стороны ничего не получится. Пришлось проявлять инициативу. Надеялся, посидим, я вам расскажу о себе, вы мне — о себе, глядишь, и понравлюсь. А на деле вышло неловко. — Он горько усмехнулся. — Собирался очаровать, а в результате перепугал до полусмерти.

Теперь меня как громом ударило.

— Вы… хотели… за мной… поухаживать? — не веря собственным ушам, переспросила я.

— Ну да. Можно и так сказать.

— Какая гадость! — воскликнула я, исполненная отвращения и презрения. — Это в ваших кругах теперь мода такая — ухаживать за дочкой, а заодно и за мамой. Да как вам не стыдно! Хватило наглости мне подобную мерзость предложить! Чтобы я делила с дочерью ее ухажера!

Я собралась уйти. Невыносимо было продолжать находиться рядом с ним. И он еще казался мне приличным человеком! Одно хорошо: вовремя раскрылся. Сегодня же Наде расскажу! Пусть у нее исчезнут иллюзии.

Он резко и крепко схватил меня за руку.

— Вера, пожалуйста, подождите! Вы совершенно неправильно меня поняли.

Руки у него были крепкие, вырваться я не смогла. Он буквально силой усадил меня на диванчик.

— Не прикасайтесь ко мне, иначе я закричу.

— Кричите, пожалуйста. Только выслушайте меня, а дальше уж поступайте, как вам угодно.

Что-то в его голосе заставило меня подчиниться, а он горячечно продолжал:

— Не знаю уж, как вам описала наши отношения Надя, но могу вам поклясться: между нами даже намека на роман нет. Да, да, — ответил он на мой недоверчивый взгляд. — Ваша дочь замечательная, умная и очень красивая девушка. Разговаривать с ней — одно удовольствие. Но она из другого поколения, и мы с ней не состыковываемся. Познакомились случайно, несколько раз потом встретились, и оба поняли, что как мужчина и женщина друг друга не интересуем. Зато когда я увидел вас, вы были такая… домашняя, простая в своем сарафанчике, и такая красивая… Знаете, можете верить, можете нет, я сразу почувствовал: мы с вами из одного мира, на одном языке разговаривать сможем. И вы поймите: я никогда бы так не смог, чтобы сперва с дочерью, а потом с мамой роман крутить. Не потому, что я такой уж борец за нравственность, а потому, что это, по-моему, невозможно.

А по-моему, вся ситуация была совершенно невозможной, нереальной, фантастической, и, пока он продолжал говорить, не опуская мою руку, я судорожно пыталась найти подвох. Однако подвоха не находилось, и тогда я ляпнула первое спасительное, что пришло мне в голову:

— Родион, но я же старше вас?

— Да? Об этом я и не подумал. А какая, впрочем, разница. Ну, старше вы меня года на три-четыре, максимум пять. Да плевал я, если вы мне нравитесь и сам вам нравлюсь. Если мы одной крови!

— Родион, это невозможно! Дико мне начать встречаться с ухажером дочери. А если она в вас влюблена? Вы же могли не понять, не заметить. Представляете ее состояние, когда выяснится, что мать увела у нее любимого человека!

— Это единственное, что вас останавливает? — Он смотрел мне прямо в глаза.

— Для вас это, может, и ерунда, а для меня Надя — главное в жизни. И я никогда не позволю себе причинить ей боль.

— То есть, не познакомься мы с вами через Надю, я мог бы рассчитывать?

Он умолк, ожидая ответа. Интересно, что он надеялся от меня услышать? Ситуация была такой, какой была. Что думать и гадать, если бы да кабы?

— Родион Александрович, я не хочу обсуждать с вами то, что не имеет никакого значения.

— Вы хоть способны выяснить у собственной дочери, как она ко мне относится. Ведь если она ко мне равнодушна, что вас останавливает?

— Много чего. Давайте лучше закроем тему. По-моему, нам не стоит больше встречаться.

Он отпустил мою руку.

— И Надю оставьте в покое, — сухо продолжила я. — Теперь не сомневаюсь: вы точно не тот, кто ей нужен. Даже если она к вам неравнодушна, ей лучше о вас поскорее забыть.

— Вот тут я с вами совершенно согласен. Я ей не нужен. Кроме того, убежден, что и она это понимает. — Губы его скривились в горькой улыбке, и он с мольбою добавил: — Вера, ну можно, я вам хоть позвоню на днях.

— Не стоит, — отрезала я.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Я снова поднялась на ноги. На сей раз он меня не удерживал. Под любопытными взглядами официантов и посетителей вышла на улицу. Плевать мне, пусть смотрят! Главное, от Родиона избавилась!

VIII

В голове моей царил полный сумбур. Слова и эмоции бились в мозгу, словно стая птиц в запертой клетке. Полный абсурд! Несколько дней назад человек, который по всем параметрам мне подходил, с ходу меня отверг. Другой же, весьма успешно ухаживающий за моей дочерью, предпочел меня ей. Тоже, кажется, с ходу. Однако он совершенно мне не подходит. Наши отношения невозможны по определению.

Предположим, он Наде и не слишком нравился. В то же время она начала с ним встречаться. Значит, какое-то впечатление на нее произвел. По-любому был ей не противен. И что же? Этот самый человек предпочитает ей ее маму! Меня бы такое на Надином месте убило! Да любую бы, по-моему, убило. Вот, например, я Нонке не мать, да и вообще мы с ней более-менее равноценны в смысле возраста и внешности. Да и Аркадий не произвел на меня ошеломляющего впечатления. Но мне ведь неприятно. Почувствовала себя женщиной второго сорта.

А что почувствует моя дочь, узнав, что ее променяли на мать? Совсем себя сочтет никудышной. От такого на всю оставшуюся жизнь могут возникнуть комплексы. Нет, конечно, она у меня девочка сильная и в себе достаточно уверена, но это такой удар по самолюбию. И полное предательство с моей стороны. Собственно, я ни в чем не виновата. Не я его обхаживала, а он меня выбрал. И о чем эти мужики только думают? Сперва просто так за девчонкой приударил, а после с ходу переключился на маму. Видите ли, влюбился с первого взгляда. Так я ему и поверила!

Никто за сорок моих лет с первого взгляда в меня не влюблялся. А он — на тебе! Разрушит мою семью, мой покой, навечно рассорит с Надей. А потом его кто-нибудь еще больше меня потрясет, и он дальше двинется, ни о чем не задумываясь. Ему-то что? Он одинокий, свободный. На цветочки хотел меня купить!

Я резко остановилась. На меня едва не налетел идущий сзади прохожий:

— Осторожней, дамочка! Вы тут не одни! Цветы остались в кафе! Очень даже удачно! Все равно бы их выкинула, чтобы ничего меня с ним не связывало!

Я только сейчас поняла, что все это время автоматически двигалась к дому. Нет, в таком состоянии домой нельзя! Сперва нужно успокоиться.

В мыслях и чувствах по-прежнему царил полный сумбур. Я нашла зеленый дворик и села на лавочку.

Тихий жаркий вечер. Пахнет разгоряченной листвой. Людей нет. Самое подходящее место, чтобы прийти в себя.

Я вновь и вновь прокручивала в голове наш разговор с Родионом. По-видимому, у него тоже были сомнения. Волновался-то как! И не домой ведь позвонил, а на работу заявился. И не сразу решился вызвать меня на разговор. Значит, фактор Надежды и его в определенной мере тревожил. И за мной не побежал, когда я ушла. Видно, понял, что дальнейшее безнадежно.

Мне бы вздохнуть с облегчением. Инцидент исчерпан, но почему-то вдруг сделалось грустно. Впервые за столько лет мужчина всерьез обратил на меня внимание, а мне пришлось его с ходу отвергнуть.

Интересно, если бы мы встретились с ним при других обстоятельствах, могло у нас что-нибудь получиться? Вообще-то смешно думать в подобной плоскости о дочкином кавалере. Абстрагироваться почти невозможно.

Из-за того, что меня познакомила с Родионом Надя, я невольно воспринимала его как человека намного моложе себя. На самом деле у нас с ним совсем небольшая разница в возрасте.

Я все-таки попыталась отделить Родиона от Нади и взглянуть на него под другим углом зрения. Да, пожалуй, он мог мне понравиться. Я имею в виду, не просто по-человечески, а как мужчина. Могли, могли между нами начаться отношения. Однако в данных конкретных обстоятельствах это немыслимо. Не позволю себе, потому что потом не прощу! А вообще, надо осторожно выяснить, как на самом деле относится к нему Надя. Он явно не собирается продолжать с ней отношения. Если она с ним на что-то рассчитывает, ее ждет большое разочарование. Надо подготовить ее заранее. Хоть смягчить удар.

Мне стало еще грустнее. Звонок мобильника заставил вздрогнуть. Только бы не Родион! Этого еще не хватало, только немного в себя начала приходить! Хотя я ему своего номера не давала.

Звонила Нонна.

— Надеюсь, ты в кино?

— Нет, — коротко бросила я.

— Дома? — ужаснулась она.

— Нет. В сквере. Гуляю.

— Я же просила, — голос такой обиженный.

— Извини, не удалось. Не успела на сеанс.

— Ладно, что хоть гуляешь, а не домой вернулась.

— У тебя-то какие проблемы? Зачем меня проверяешь?

— На всякий случай. Но мы с тобой были в кино. На… — Пошуршав страницами журнала, она объявила название фильма и добавила: — в кинотеатре «Ролан».

— «Ролан» так «Ролан», мне без разницы, — равнодушно бросила я.

— Нет уж, ты, пожалуйста, купи «Афишу» и прочти аннотацию.

— Нонка, мне-то перед кем отчитываться? Или твой Петр собрался мне экзамен устраивать по содержанию фильма?

— Что-то ты совсем не в настроении. Премии, что ли, лишили?

— Ошибаешься. Так, некоторые трудности.

— Но все равно по работе. Пора личную жизнь заводить, тогда перестанешь брать в голову.

Знала бы Нонка! Но я не собиралась ничего рассказывать ей о своей сегодняшней встрече.

— А у тебя нормально?

— На работе? — удивилась она.

— Не валяй дурака. Прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю.

— Нормально, — ответ ее был краток. — Ты еще чуток погуляй, а?

— Ладно уж.

— Тогда пока.

И зачем согласилась? Сиди теперь на этой скамейке еще целый час! Как же на душе от всего скверно! Почему у Нонны и муж, и любовник, а у меня сплошные проблемы и несостыковки! Состариться, что ли, скорее? Хотя, если поглядеть на мою маму, и это не выход. Интерес к противоположному полу, оказывается, и с возрастом никуда не уходит. Вот возможности, наоборот, уменьшаются. Правда, моей мамы это не касается. Может, Надежда права, мне действительно следует быть более инициативной?

Поведи бы себя Родион поумнее… И впрямь прекратил бы отношения с Надей, выждал несколько месяцев, когда все уляжется и забудется, а потом появился невзначай на моем горизонте. Ну хоть вот как теперь, в супермаркет случайно зашел. Тогда отношения наши вполне могли бы состояться.

А если я сглупила? Взорвалась и убежала. В конце концов, встречалась бы с ним потихоньку от Нади, ничего ей не говоря. Присмотрелась получше. Возможно, он в результате мне и не понравился. Время бы прошло. Надька его забыла. Так можно и год ведь встречаться. А потом, если бы у нас получились отношения, открылись. Кто знает, может, дочь моя за этот год замуж выйдет. Какое ей тогда будет дело до Родиона!

Ох, дура я, дура! Испугалась, запаниковала, оттолкнула человека. Теперь он обиделся. Такая я ему точно не понравилась. И что на меня нашло? А он, наверное, теперь сидит и думает: «Я ей душу открыл, а она на меня наплевала». Вдруг он еще не успел уйти из кафе?

Я глянула на часы. Прошло полтора часа, нет, точно уже ушел. Тем более я так неприлично и демонстративно вскочила. Наверняка он тоже поспешил уйти. Сама все испортила! Собственными руками убила отношение в зародыше. Выставила его чуть ли не извращенцем. Это любого оскорбит, а особенно если он и впрямь влюбился.

Нет, не верю. Он все придумал. Не бывает так. Пришел в дом, увидел женщину в халатике, да еще с утюгом, мигом отвернулся от молодой и красивой.

Если он в пику Надьке? Она его отставила. Девица у меня решительная. Если Родион настаивал на углублении отношений, а в ее планы еще не входило, могла и отшить весьма грубо. Его мужское самолюбие оказалось уязвлено. Вот и решил отомстить. А что? Способ весьма изощренный. Да кому ты нужна, девчонка, вон даже твоя мама лучше. Тогда этот Родион полная сволочь, а я, наивная, размечталась.

Хотя у него были такие глаза, когда я уходила! Обиженные, несчастные. И не волновался бы он столь сильно, если задумал бы подлость. Подлецы обычно ловко действуют. Не заметишь, как они в доверие к тебе вотрутся. Но Родион не втирался. Мучился, слова подбирал. Совершенно не похож на проходимца. И лицо у него открытое, честное. Есть же у меня жизненный опыт. Чувствую я людей. Первое впечатление меня обычно не обманывает. А оно было как раз хорошее.

Только вот не обманываю ли я сейчас саму себя? Пусть Родион в принципе человек неплохой, приличный. Но мой отказ-то его обидел, и теперь, чтобы мне отомстить, примется в три раза сильнее за Надей ухаживать. Задурит девчонке голову, а после бросит.

Ой, ну и ужасы я напридумывала. Зачем? Гоню от себя мысли, что Родион мне нравится? Вероятно. И зачем он только появился в нашей жизни! Разбередил, запутал. Такой клубок получился…

Я просидела на лавочке гораздо больше условленного с Нонной времени. Когда собралась домой, уже начало темнеть. Успокоиться до конца мне не удалось. Тоска мешалась с тревогой. Треснул мой стеклянный купол, который я долго и терпеливо строила.

Дома мама накинулась на меня с расспросами по поводу фильма. Но не было сил что-то врать и придумывать. Снова сослалась на головную боль и укрылась от матери сперва в душе, а потом в постели.

Когда я уже легла, она заглянула ко мне в комнату и с тревогой осведомилась:

— Верочка, ты случайно не заболела? Как-то в последнее время чересчур часто головой мучаешься. Может, стоит сделать обследование? Прежде с тобой так не было.

И это говорит моя мама, которая сама врачей не признает!

— Раньше в Москве не было такого жаркого лета и такого количества машин. Убийственное сочетание. И кондиционер у нас в магазине сломался, и народу было полно. И вообще, я устала.

Мама опустилась на край моей кровати.

— Может, тебе отпуск взять? Уехала бы на море отдохнуть.

— Отпуск у меня только в сентябре. Да и на отдых у моря в этом году еще не заработала.

— Слушай, а возьми бюллетень на недельку. Рванешь к бабушке в деревню. Там воздух, тишина и спокойствие. Я вот оттуда как новенькая приехала.

— Если возьму бюллетень и в деревню уеду, отпуск у моря мне точно не светит.

— Наскребем! — бодро воскликнула мама. — У Нонны займешь.

Между прочим, вполне реальная идея. Нонна мне что угодно сейчас одолжит, только бы я ее не выдала. Да и возможности у нее есть. Последовать в кои-то веки маминому совету? Мне вдруг безумно захотелось сменить обстановку, оставив в Москве все проблемы. Пусть без меня выкручиваются, как могут. Ну хорошо, поговорю с Надей, а на следующей неделе, может, и уеду. Махну к бабушке. И ей радость, и для меня выход.

— Мама, я подумаю.

Она по-прежнему с беспокойством смотрела на меня.

— Не нравишься ты мне. Может, йогой тебе заняться?

Я хмуро усмехнулась.

— И еще танцем живота.

— Нет, это тебе не подойдет. Темперамент другой. А йога может поднять тебе тонус. У нас, кстати, новый центр в районе. Я для тебя все выясню.

— Зря стараешься. Этим я заниматься не буду. Хватит мне и тебя в позе лотоса.

— Зато тонус держу.

Она-то держит, а вот я и впрямь совсем раскисла.

— Ну ничего, ничего, — похлопала мама меня по ноге. — Приведем общими усилиями тебя в порядок.

Она ушла, а я еще долго лежала без сна. Из головы не шел Родион. И я то начинала гореть со стыда за свое поведение, то злилась на него, то вновь принималась корить себя.

К полуночи возвратилась Надя, и они с бабушкой долго шушукались в ее комнате. Почти уверена: меня обсуждали. Сейчас разработают стратегию и нажмут на меня с двух сторон. Тогда и не захочешь, а отдохнешь. Я одна против их совместного напора не воин.

Утром, однако, и та и другая делали вид, будто ничего не произошло, чем лишь укрепили мою уверенность, что замыслили какую-то каверзу. Несколько раз я замечала, что они украдкой переглядываются. Ни дать ни взять, темный военный союз! Хоть догадаться бы, к чему я должна быть готова.

Поняли, что с наскока меня не возьмешь, и разработали хитрый маневр. Ну, мне это даже на руку. Если бы попытались сломить меня, пришлось спорить, отбиваться, еще поругались бы с дочкой. А мне сейчас нужно ее полное доверие для откровенного разговора.

Интересно, во сколько она сегодня вечером вернется? Спросила. Оказывается, рано. Сразу после работы. Значит, тоже разговор по душам со мной задумала. На другую, конечно, тему. Крайне мне на руку! Пусть поговорит, а потом я с ней. Хотя, по мне, лучше наоборот. Ну, да как выйдет.

У меня даже настроение улучшилось.

Когда я подходила к своей работе, Нонна мне позвонила.

— Хочу сказать, что со мной полный порядок. Все обошлось.

— Петя ничего не заметил? — съязвила я.

— Да. Он в полной уверенности, что мы целый вечер с тобой провели. Как ты думаешь, куда нам с тобой еще на днях сходить. Желательно, в субботу или в воскресенье. И так, чтобы мой муж не заподозрил. А то получается, что мы с тобой слишком часто встречаться стали. И чтобы с нами не увязался, — с ужасом в голосе добавила она.

— Тогда выбор невелик, — откликнулась я. Мне даже весело стало. — Либо театр, который твой Петр ненавидит, желательно балет или опера. Здесь, сама понимаешь, стопроцентная гарантия. Либо по магазинам, вроде женского белья.

— Магазины отпадают. Потому что, если я без покупок вернусь, Петр почует неладное. Приобрету что-нибудь, начнет злиться, деньги, мол, понапрасну транжиришь. А мне нельзя его сейчас нервировать.

— Тогда поле сужается до театра. Но билеты за тобой. Найду, с кем вместо тебя отдохнуть.

— Аркаша купит. Я уже об этом думала, — с готовностью поддержала мое предложение Нонна. — А ты еще варианты продумай. На будущее. Не можем же мы постоянно в театры ходить.

— А на будущее — это как? Еще на один раз или больше? — не удержалась я.

— Чем больше, тем лучше, — воскликнула она.

— Тогда еще Третьяковка есть и Пушкинский музей. Петя твой, насколько я знаю, изящных искусств не большой поклонник.

— Это-то да, но и нам не поверит, — засомневалась Нонна.

— Вот в Историческом музее сейчас вроде какая-то ювелирная экспозиция.

— О! Это по нашей части! Поверит! — воскликнула она. — Уточни расписание и числа. И подумай еще дальше. А теперь извини, я уже опаздываю!

Факт, что я тоже опаздываю, ее явно не волновал, равно как и то, что уточнить числа и расписания нужно ей самой. Она развлекается, а не я.

IX

Когда я вернулась, Надя была уже дома, а бабушка еще отсутствовала. Мы вдвоем сели ужинать.

— Мам, ты за бабулей последнее время никаких странностей не замечала?

Я не замечала. Своих странностей в жизни хватает, а потому просто помотала головой.

— Я вообще-то с тобой поговорить хотела, — продолжила дочь.

Я внутренне напряглась. О чем, интересно? Уж не о Родионе ли? Тогда наши планы с ней совпадают, и наверняка нам обеим придется нелегко.

Но я ошибалась по поводу темы. Надежду волновала бабушка.

— Какая-то она не такая. И дома постоянно ее нет. На мобильный звонишь, врет, что дома, так я несколько раз нарочно по городскому перезванивала. Фигушки она дома. Никто не подходит. Как ты думаешь, это к чему?

Да ничего, дочка, я не думаю. Может, и не врала она вовсе. Просто считала, что по городскому кто-то другой звонит. С тобой-то она только что разговаривала. Так зачем зря брать трубку.

— Нет, мать. Сама, что ли, не видишь. Ее почти постоянно вечерами дома нет.

— Вчера была.

— Да ты сама вчера поздно вернулась. Точно тебе говорю: бабуля что-то от нас скрывает. По-моему, тревожный симптом.

— Она тоже человек, имеет право на личную жизнь.

— А мне еще одно странно, — многозначительно проговорила дочь. — Бабуля от Интернета совсем почти отпала. Я ее даже спросила. А она оглянулась и отвечает, что мне, мол, кажется. Мать, ты попробуй у нее выведать причину.

Мне бы с Надей поговорить, а она мне еще с бабушкой проблему на шею вешает.

— Ладно, — вздохнула и, набравшись смелости, решила не ходить вокруг да около. — Только мне и с тобой поговорить надо.

Настала очередь насторожиться Надежде:

— О чем?

— Да, собственно, о том же, только в твоей личной жизни.

— Чем тебе моя личная жизнь не нравится? — немедленно встала в оборону она. — Раньше ты ею не интересовалась. Мне доверяла. И правильно делала. И вот никак не пойму, что в последнее время изменилось?

Ну никакой из меня дипломат. Хотела осторожненько выведать, но как повернуть разговор на Родиона, совершенно непонятно! Пришлось объяснить напрямую:

— Изменилось. После того, как ты привела домой Родиона.

Надя всплеснула руками:

— Дался тебе этот Родик! Влюбилась в него, никак? Без конца о нем спрашиваешь! Повторяю: он абсолютно случайный знакомый! Мы с ним не встречаемся и не перезваниваемся. Давно бы вообще о его существовании забыла, если бы не ты. У меня таких знакомых половина Москвы. Просто других ты не видела. О них не знаешь, а потому не волнуешься. А с Родиком я имела несчастье тебя познакомить.

— А остальные тоже настолько старше тебя?

— Разные, ма. Есть моложе, а есть и старше Родиона. И, кстати, многие куда больше инициативы, чем он, проявили.

— Ты никогда не рассказывала.

— Во-первых, они для меня ничего не значат, во-вторых, ни с кем из них у меня ничего не было. А в-третьих, ты с ума бы сошла и нагородила бы себе разных ужасов. Чего доброго, меня дома бы заперла. Давай, мать, договоримся: я вполне здравомыслящий человек, к авантюрам не расположена, и ты за меня не волнуйся. Когда в моей жизни возникнет что-то серьезное, обещаю сразу тебе рассказать.

Я верила, что она не врет.

— А Родиона выкинь из головы. Он совсем не герой моего романа.

— Но хоть немного он тебе нравится? — Я решила выяснить все до конца.

— По-человечески вроде неплохой дядька, но абсолютно не в моем вкусе.

— Правда? — Я не могла сдержать облегчения.

— Мама, чтобы ты знала, за мной ухаживали куда более интересные мужики его возраста, но я и с ними не стала связываться. Поначалу, конечно, прикольно, интересно. А потом сворачивается к одному и тому же. А если меня мужик всерьез не захватывает, зачем мне себя на него тратить?

— Надя, но неужели тебе еще никто по-настоящему не нравился?

Она покраснела.

— Нравился, но это уже кончилось, и вспоминать не хочу.

— Плохо кончилось?

— Не плохо и не хорошо. Просто кончилось, — твердо произнесла она.

— Когда же это было?

— На третьем курсе.

— И с тех пор… — начала я.

Она не дослушала.

— Вообще-то сейчас есть один человек, но я пока не уверена.

— В себе?

— В нем. И давай, ма, хватит. Поживем — увидим.

Она снова закрылась, и я поняла, что на сегодня аудиенция по личным вопросам окончена.

Впрочем, я выяснила, что хотела, и, обогатившись новыми знаниями, несколько успокоилась. В вопросе о Родионе. Успокоилась, но почти тут же расстроилась. Что же я вчера наделала! Ведь, если Надежде до такой степени на него наплевать, ее, по-видимому, не расстроило бы, начни он за мной ухаживать. А я? Оттолкнула человека, который мне симпатичен! Повела себя хуже последней истерички. И его обвинила черт знает в чем! А Родион, выходит, был со мной совершенно искренен. И про Надю наверняка подумал. Просто, в отличие от меня, твердо знал: у них ничего не было и быть не может. И никакое она не препятствие для наших отношений.

А я впала в панику, в истерику… Или самой мысли испугалась, что за мной может начать ухаживать мужчина? Отвыкла уже от мужского внимания. Давно ведь одна. Ох, как некрасиво вышло! Родион, бедный, страдал, надеялся, мучился, искал встречи… Букет какой красивый купил! Дивные ведь были тюльпаны. А я ему в публичном месте скандал и истерику закатила. Как ему наверняка было стыдно! Теперь радуется, что я вовремя себя раскрыла, до того, как у него появились передо мной какие-то обязательства. Действительно, кому охота иметь дело со склочной, неуравновешенной бабой! Теперь конец. Упустила, собственными руками разрушила то, что в будущем, вполне вероятно, выросло бы до настоящего счастья!

Ну, пускай даже не счастье, пусть роман, даже короткий. Но как замечательно, когда рядом оказывается настоящий мужчина, да еще такой симпатичный, как Родион. И человек он, видно, хороший. Чувствуется в нем нечто надежное, основательное. Ведь и Надя это признавала, сказала: «Хороший дядька». Видимо, однокурсник, с отцом которого Родион дружил, ей что-то рассказывал. А я сразу, махом, отмела любую возможность отношений. А он меня еще уговаривал. Видно, и впрямь ему понравилась. Возможно, именно мой домашний вид и сыграл свою роль. Ведь он давно холостой. Истосковался один, захотелось семьи, уюта, постоянства. И я, сама того не желая, сыграла на контрасте с молодыми профурсетками.

Женщина в домашней одежде, с утюгом. Запах свежевыглаженного белья. Прямая ассоциация с домом, а может, даже и с мамой… Ну да. И я в возрасте мамы!

Ну что за чушь лезет в голову! И вообще, хватит мне о нем думать. Болячки ковырять! Теперь мы уже с ним никогда не встретимся. Как он сам выразился, нам негде с ним пересечься. Разве что опять в магазине. Но, боюсь, он теперь наш супермаркет станет за версту обходить. Даже если рядом окажется и позарез потребуется продукты купить. Кстати, убеждена: дел у него в нашем районе никаких не было. Следовательно, ради меня сюда приезжал! Сделалось горько до слез. Приезжал. Но больше никогда не приедет. Профукала ты, Вера, свой шанс!

На работе Олечка, конечно, меня расспрашивала, как продвигаются дела у Нади и Родиона. Я, не вдаваясь в подробности, объяснила ей, что между ними все кончено. У Олечки от изумления глаза на лоб полезли:

— Кончено? Такой ведь мужик! Неужто сволочью оказался? По его виду ни за что бы не подумала!

— Как раз очень приличный человек! — Я сама поразилась своей горячности. — Просто Наде он не подошел. Видно, сказалась разница в возрасте.

— Разница в возрасте! — хмыкнула Нинка. — Помяни мое слово: другого себе нашла, побогаче. Конечно, они, пока свеженькие, могут позволить себе выбирать.

— Было бы из кого, — с тоской вздохнула Оля.

Я набросилась на Нину:

— Удивляюсь тебе! Как можно все сводить только к деньгам?

— Можно. Потому что у меня их нет. Были бы, я тоже о них не думала! Зачем думать, если они есть. А когда растишь двоих детей на одну зарплату да на жалкие алименты, поневоле о них думаешь. Вроде того солдатика из анекдота, который завсегда о бабе думал.

Олечка фыркнула:

— Ну, не рожала бы.

— Знать бы, где споткнешься, соломку бы подостлала, — с новым вздохом изрекла Нина. — Когда я рожала, то совсем о другом думала. Любила. На мужа рассчитывала. Думала, как за каменной стеной, за ним буду. И первая ошибка ничему меня не научила. Понадеялась, что второй меня до конца жизни на руках проносит. А у него сил хватило только до загса меня донести. Дальше надорвался. Слишком много нас для него стало. К другой побежал утешаться и восстанавливать силы. Ловко, скажу я вам, девушки, устроился! Теперь у него магазин, квартира оформлена на мать, дача и машина на отца записаны, а он, бедненький, гол, как сокол. А вот я, змея подколодная, всю дорогу от него что-то требую. А Надя твоя молодец. Правильно живет. На материнских ошибках учится.

— Я-то при чем? — Смысл ее слов не сразу дошел до меня.

— А при том, что работает девка над будущим. Чтобы всю оставшуюся жизнь копейки не считать. Ты, Вера, вот что. Раз ей он не нужен, узнай, вдруг телефончик завалялся? Я не откажусь.

— Почем ты знаешь, может, у него и денег особых нет, — вмешалась Олечка.

— Я теперь уже на любого согласна, лишь бы мужик, а тем более симпатичный.

— А я с таким, как этот Родион, и без денег соглашусь, — мечтательно закатила глаза Олечка.

Слушать их мне было неприятно! Они всерьез делили Родиона, обсуждая его, словно неодушевленный предмет! И, самое для меня противное, они вожделели его!

И надо же было такому случиться! В тот самый день, когда состоялся этот разговор, выхожу я из магазина, и первый, кого вижу… Родион! С букетом точно таких же тюльпанов, как в прошлый раз.

Олечка, выходившая следом за мной, тоже его увидела и громко ойкнула у меня за спиной.

А затем послышался Нинкин голос:

— О-о, пришел через тещу мосты наводить.

После чего обе хором хихикнули и удалились, оставив меня один на один с Родионом. У меня коленки задрожали от волнения. Пакет с продуктами чуть не выпал из рук.

— Вера Павловна… — Голос у Родиона тоже дрожал. — Я все-таки… вот… подумал… Нам с вами вроде бы надо до конца объясниться.

— Пойдемте отсюда, — быстро проговорила я.

Борис, охранник супермаркета, куривший на крыльце, с большим интересом прислушивался к нашему разговору и беззастенчиво пристально разглядывал Родиона. Не хватало еще, чтобы моя личная жизнь превратилась в предмет обсуждения на работе.

— Да. Да, конечно. Вот моя машина.

— Нет, в кафе я больше не поеду, — решительно возразила я. — Пойдемте. Тут совсем недалеко дворик есть. Пустынный и тихий. Сможем спокойно поговорить.

Он покорно шел рядом со мной. Душа моя ликовала. Он вернулся! Не смог от меня отказаться! Не получилось забыть! То есть я не просто ему нравлюсь, а очень нравлюсь! А ведь он меня совсем не знает! И сцену я ему безобразную в кафе закатила! Простил! Пришел! И опять волнуется! Даже, по-моему, сильнее, чем тогда.

— Ой, совсем забыл! — спохватился вдруг он. — Это ведь вам. — Он протянул мне тюльпаны. — Вы тогда ушли и забыли.

— Тот же самый букет? — принимая цветы, пошутила я и тут же спохватилась — глупая, хамская шутка.

Родион дернулся, как от пощечины.

— Что вы, это свежие, — на полном серьезе забормотал он. — Те бы не дожили.

— Извините. Я пошутила. Не очень удачно. Очень красивые цветы.

— Вам правда понравились? — Он неуверенно улыбнулся. — А то я, знаете, как-то не очень в них разбираюсь.

— Цветы необыкновенные.

— Я рад.

Мы одновременно опустились на ту самую лавочку, где я недавно так долго и горько размышляла.

Родион сел, и его словно выключили. Смотрел на меня и молчал. Ну вот. История повторяется. Что ж, попытаюсь ему помочь.

— Вы хотели мне что-то сказать.

— Я? Да.

Снова настала длительная пауза. Видимо, придется говорить мне.

— Родион Александрович.

— А?

— Я хотела извиниться перед вами за прошлый раз. Так что хорошо, что вы…

— Нет, это я хотел перед вами извиниться! — вдруг, словно проснувшись, быстро заговорил он. — Я не имел права так вас пугать. У вас же дочь! Я думал, вы знаете, а вы не знали. А я не подумал. Вот и…

На сем запас его красноречия иссяк, и он снова умолк, беспомощно и трогательно хлопая пушистыми светлыми ресницами.

— Мне Надя все рассказала, — вновь попыталась помочь я ему.

Вместо облегчения, на лице воцарился испуг.

— Что? Что она вам рассказала?

Я нервно рассмеялась.

— Ой, не пугайтесь же так! Надя мне честно призналась, что вы ее совершенно не волнуете, не интересуете и не нравитесь. И вообще, она влюблена в кого-то другого.

Мышцы его лица немного расслабились.

— А-а, — с облегчением, но без восторга протянул он.

Видимо, слова мои все же задели его мужское самолюбие. Что ж, я его понимаю. Совсем недавно сама оказалась в подобной ситуации. Только что мне дальше говорить Родиону? Предложить встречаться? Нелепо. Получится, будто я себя навязываю. Однако он молчит. Выходит, разговор окончен? Извинились друг перед другом и разошлись.

Но мне решительно не хотелось, чтобы он уходил.

— Роман… — начала я.

— Вера, — в унисон произнес он.

И мы оба дружно и испуганно замолчали.

— Вера Павловна, — на сей раз первым решил прервать паузу он. — Мне ужасно много нужно вам сказать.

И опять молчание.

«Говори же! Говори!» — внутренне молила я его.

Он точно услышал.

— Вы тогда, естественно, испугались. Но может, сейчас вы передумаете. Вот согласились же со мной поговорить. Давайте попробуем с вами… ну, встречаться. Если я вам, конечно, не совсем противен. Раз Наде, ну, я совсем не нужен, так вам теперь не надо по ее поводу волноваться. Ей все равно, если я… если мы… ну, так, знаете, вместе куда-то сходим.

А я уже точно знала, куда мы с ним отправимся в первую очередь. Нонна принесла мне билеты в «Современник» на «Три товарища» по Ремарку. Очень, по-моему, в тему. И пойду я туда теперь не одна! Раньше собиралась Олю или Нину позвать.

— Вера Павловна, я вас опять испугал?

Я не в силах была видеть эти несчастные глаза!

— Во-первых, не Вера Павловна, а Вера, если уж вы собираетесь со мной встречаться. А во-вторых, Родион, не напугали, а обрадовали. Я приглашаю вас в театр.

— Как, Вера, прямо так сразу? — ошарашенно промямлил он.

Я не выдержала и звонко расхохоталась.

— А вы считаете, нужно месяц ждать?

— Да я не в том смысле. Просто это я должен вас приглашать.

— У меня уже билеты есть. Подруга пойти не сможет, и мне отдала. Видите, как удачно вышло.

— Если так, я согласен. А потом я сам вас приглашу.

— Договорились.

— Вера, я так счастлив! — Он схватил меня за руку. — Нет, я не верю! Думал, вы меня прогоните. Прямо там, на крыльце. А как здорово все получилось! Пойдемте, Вера, куда-нибудь, отметим.

— Мне домой надо. Продукты. — Я указала на пакет. — Испортятся еще.

— Чего проще. Давайте завезем.

— Хорошо, Родион. Только вы меня здесь подождите. Отнесу и вернусь. Не хочу пока, чтобы нас вместе видели.

Лицо у него вытянулось. Пальцы, державшие мою руку, резко разжались.

— У вас есть кто-то другой?

— Есть. В смысле Надя и моя мама.

X

Дома, на мое счастье, еще никого не было, иначе расспросов не избежать. Про себя я отметила, что Надя права. Бабуля наша опять где-то гуляет. А где, в самом деле? Ну да ладно, потом узнаю.

Я быстро распихала продукты в холодильник. Поставила в вазу цветы. Причесалась. Тщательно подправила лицо. Решила не переодеваться, чтобы времени не тратить. Напоследок еще раз взглянула на себя в зеркало и унеслась, пока никто не застукал.

Родион терпеливо дожидался меня на лавочке. Мое появление он встретил с таким сияющим лицом, будто все это время боялся, что я не вернусь.

Да и во мне самой плескались восторг и трепет первого в жизни свидания. Куда только делись последние двадцать пять лет моей жизни. Такую легкость я чувствовала. Взмахни руками и взмоешь в небо!

Он встал и быстро пошел мне навстречу. Лицо его продолжало сиять.

— Вера, до сих пор не могу поверить, что вы согласились!

— А вдруг я сейчас скажу, что раздумала, — решила пококетничать я.

На сей раз он не испугался.

— А я вот возьму и не поверю.

— И правильно. Ну, куда вы меня приглашаете?

Он сосредоточенно наморщил лоб.

— Зависит от многих факторов.

— От каких? — Нет, он не просто милый, он красивый.

— Ну, поесть вы любите?

— Обожаю, — кивнула я. — Особенно после работы и когда не сама готовлю.

— А какие у вас взаимоотношения с узбекской кухней? Ну, плов там, лагман.

«Бедный Родион, — пронеслось у меня в голове. — Наверное, он сам голодный».

— Люблю узбекскую кухню, — вполне искренне ответила я.

— Тогда едем в новый узбекский ресторан на Покровку. Там очень вкусно.

— Вперед! — Я вдруг ощутила жуткий голод.

Мы сели в машину.

— Никогда еще с таким удовольствием не ехал обедать, — выруливая со стоянки возле моего супермаркета, признался он.

— По-моему, это скорее ужин.

— Какая разница, — с блаженным видом отозвался он. — Главное, как хорошо.

— Вы же еще не поели.

— А мне не поэтому хорошо.

Мне и самой было потрясающе хорошо ровно одну минуту. Мы проехали всего каких-нибудь несколько сот метров по нашей улице, когда я закричала:

— Остановите!

Родион резко затормозил.

— Что случилось?

Я, развернувшись, смотрела в заднее стекло.

— Моя мама, — только и смогла произнести я.

— Ну и что? Вы же, кажется, не хотели, чтобы она вас видела. Может, наоборот, поехали скорее?

— Нет, погодите. Она не одна.

— Ну и что? — еще удивленнее повторил он.

— Она под ручку с мужчиной. А я впервые его вижу. Смотрите, смотрите.

— Худенькая женщина в синих брючках? Это ваша мама? — Он был явно удивлен. — Как молодо выглядит.

— Ну да. Моя мама. И выглядит молодо.

— Она с ним кокетничает, — хмыкнул Родион.

— Вот и мне так кажется, — проворчала я. — Никак, у нас третья свадьба на подходе?

— А чьи другие две? — судя по его виду, Родион совершенно был сбит с толку.

— Ее же, естественно. Первый муж, второй, и вот вам кандидат в третьи. Как она его крепко под ручку держит.

— Ваша правда. И он к ней явно благосклонен.

— Теперь понятно, почему она переписку с иностранцами забросила. Зачем виртуальный мужчина, когда реальный под боком имеется.

Родион тихонько присвистнул.

— Она у вас еще с кем-то переписывалась?

— Сразу с четырьмя. Из разных стран. Но в результате, как можете убедиться, нашла себе отечественного.

— Семейство у вас, однако, шустрое.

— Осуждаете?

— Восхищаюсь. И понимаю, в кого Надя такая.

— А я, значит, не такая?

— Совершенно другая! — воскликнул он. — И мне это как раз нравится.

Мама с кавалером скрылись во дворе.

— Ну, теперь можно ехать? — Родион выжидающе смотрел на меня.

— Нужно.

Мы устремились вперед.

— Будем надеяться, у маминого кавалера есть собственная жилплощадь, — продолжала я. — Потому что, если она его к нам приведет, нам в двухкомнатной квартире тесновато придется.

— Думаете, у них настолько серьезно? — выруливая на Садовое кольцо, спросил Родион.

— Я свою маму знаю. Серьезно.

— Не волнуйтесь, Вера, у меня хорошая большая квартира, и, кроме меня, в ней никого нет.

Какой тонкий намек! И я с невинным видом осведомилась:

— Это вы к чему?

— Да так, на всякий случай. Если для вас места не останется, можете в любой момент переехать.

— А вдруг вы во мне еще разочаруетесь?

— Никогда! Совершенно уверен!

— Не зарекайтесь. Может, я занудная стерва.

— Вы? — рассмеялся он. — И не надейтесь.

Вечер в зале со звездным небом на потолке прошел весело и беззаботно. На подъезде к ресторану я позвонила маме и сообщила, что задерживаюсь. С девчонками, мол, день рождения отмечаем. И что, вы думаете, она мне ответила? Они, мол, тоже с девчонками решили после танца живота чайку попить.

— Звучит двусмысленно, — со смехом отреагировал Родион. — Учитывая то, что мы с вами видели эту девчонку. Ну, вы, Ласточкины, конспираторы! Зачем друг от друга все скрываете?

Чуть подумав, я ответила:

— Наверное, сглазить боимся. Что раньше времени объявлять. А я еще и из-за Надежды.

— Понятно. Вам решать. Когда захотите, тогда и скажете.

Мы засиделись под звездным узбекским бутафорским небом до позднего вечера. Ели лагман и плов, действительно очень вкусные, и пили зеленый чай с восточными сладостями.

Расставались с трудом и неохотой, но мне надо было непременно вернуться домой.

Когда я вошла в квартиру, бабуля уже спала, а Надежда сидела, уткнувшись в компьютер.

— Что-то ты, мать, загуляла.

— Да с девчонками засиделись. Ты же сама мне твердила, что я слишком много дома нахожусь.

— Нет, я не в претензии. Просто удивляюсь твоей неожиданной активности.

— А я еще послезавтра с Нонной в театр иду.

Ответом мне был изумленный взгляд. Дочь даже взгляд от экрана отвела.

— Ну-ну, мать. Смотри, не надорвись с непривычки.

— Постараюсь. Между прочим, сегодня засекла нашу бабушку с кавалером.

— Да ты что? — изумилась моя дочь. Но тут же с испугом добавила: — Никак, Педро из Эквадора приехал?

— Успокойся. Ни на одного из интернетовских женихов этот не похож. Я ведь их фотографии видела. Он явно нашего производства.

— Уже хорошо, — с облегчением произнесла Надя. — Дедок какой-нибудь старый?

— Да нет. Вполне представительный мужчина. То есть, подозреваю, ему под семьдесят, но выглядит еще хоть куда. А может, и моложе.

— Бабуля у нас дает, — со смесью восхищения и ужаса изрекла Надежда. — Мужиков штабелями косит. Мне бы ее сексапил. Да и тебе бы, мать, не помешал.

Мне, видимо, тоже кое-что перепало, однако своими соображениями делиться поостереглась.

— Да-а, — продолжала она. — И, главное, молчит, как партизан. Ты к ним не подошла?

— Зачем смущать? Вдруг испорчу.

— И правильно, — поддержала Надежда. — Когда ситуация дозреет, сама нам ухажера предъявит.

В этом я абсолютно не сомневалась.

— Эх мать, если бы тебя еще в личном плане пристроить, моя душа была бы спокойна, — очень серьезно проговорила Надя.

А у меня в душе царило полное ликование. Хотелось крикнуть: «Не беспокойся! У меня уже полный порядок». Но я не крикнула. Удержалась. Это был только первый наш вечер с Родионом. Я и впрямь боялась сглазить.

Олечка с Ниной истерзали меня вопросами. Что происходит у Родиона с Надей? И зачем он ко мне заявился, да еще с цветами?

Вот положение! И врать постоянно не хочется, и правду сказать не могу. Кстати, из-за этого букета мне бабуля наутро все мозги просверлила. То, мол, жалуешься, что на отдых денег не хватит, то на букет разбрасываешься, транжиришь зарплату на совершенно бесполезные вещи. Нет, конечно, цветы красивые, она их тоже любит, но вполне без них обошлись бы.

— Уж лучше, Вера, кавалера себе заведи, чтобы он тебе дарил. Не дело, чтобы женщина сама себе букеты покупала.

У меня так и чесался язык полюбопытствовать, что же ей-то ее кавалер букеты не дарит? Хотя на его пенсию, наверное, не разгуляешься. Либо бабуля наша конспирацию соблюдает и не велит ему цветы дарить.

Олечка с Ниной целый день Родиона обсуждали, как заведенные. Наконец Нина мне сказала:

— Правильно, Вера, что ты с ним разговариваешь! Глядишь, к тебе и привыкнет. Беспроигрышный для тебя вариант. Если у них с Надей в результате сладится, хорошие отношения с зятем — не лишняя вещь. А бросит его Надька, можешь себе оставить. Он к тебе уже привыкнет.

Олечка возмутилась:

— Нина, что ты несешь! — а потом, чуть подумав, добавила: — Вера, а и вправду, он и тебе подходит.

Очень надеюсь, что мне удалось не покраснеть.

Мы с Родионом и в театр сходили, и в Исторический музей, и в Третьяковку, и в Пушкинский. Это вроде мы с Нонной культурные места посещали.

Надя поражалась:

— Ты, мать, еще понимаю: вошла во вкус. У тебя всегда склонность к такому была. Но вот чтобы твою Нонну на культуру пробило! Или ей Петя с дитями так надоели?

В корень зрит моя дочь. А мне снова врать пришлось:

— Да как-то так получилось.

— Нет, ты скажи, у них с Петром все нормально? — как назло, прицепилась Надька.

— Я в ее личную жизнь не лезу.

— Экая ты не любопытная! Ясное дело! Ты музеями занята.

A нам с Родионом уже мало было просто быть вместе в музеях или ресторанах. Мы рвались остаться наедине. Благо было где.

И он позвал меня к себе домой. Робко и нерешительно, видимо, опасался, что я откажусь или пойму неправильно и обижусь.

Но я правильно все поняла. И совсем не обиделась. Потому что хотела того же, чего и он.

Гармония тел и гармония душ… Да, совершенно прав Родион: мы действительно всю жизнь ждали друг друга! Расставаться было невыносимо!

Мы презрели осторожность, он довез меня до самого подъезда. Но и после не в силах были оторваться друг от друга. Сидели и целовались.

В чувство нас привел лишь громкий стук в окно. Я повернула голову и замерла. На меня смотрело разъяренное лицо дочери.

Родион перегнулся и распахнул дверь.

— Здравствуй, Надя.

— С вами я вообще не хочу разговаривать! — рявкнула она.

— Но почему? — с удивлением спросил он.

— Потому, что это отвратительно! — Надя всхлипнула. — Как вы могли!

Она резко развернулась и убежала в подъезд. Мы растерянно наблюдали, как за ней плавно закрывается дверь.

Только что меня переполняло счастье, теперь его мигом стерло, и где-то в районе солнечного сплетения образовалось пустое пространство. Гулкое и страшное.

— Родион, я пойду.

— Я с тобой, — решительно заявил он.

— Не надо, прошу тебя. Мы сами разберемся. — Я еле могла говорить. Пустота утягивала в себя мои слова и мысли.

— Верочка, клянусь. Между мной и Надеждой ровным счетом ничего не было. Ума не приложу, почему она так реагировала на нас с тобой.

— Я тебе верю. — Каждое слово мне по-прежнему давалось с огромным усилием. — Но, понимаешь, у тебя-то не было, а у нее, вероятно, было. Никогда ведь раньше не заставала маму с мужчиной. Одно дело твердить, что желает найти кого-нибудь, и совсем другое — увидеть это живьем. Знаешь, когда моя мать второй раз вышла замуж, я уже была совсем взрослой. Однако, когда увидела, как они со своим мужем милуются, тоже испытала не слишком приятные чувства.

— Ох-о-хо-хо-хо, — только и смог тоскливо исторгнуть в ответ Родион. — Материнское сердце — вещун. Недаром ты не торопилась о нас объявить. Как на самом деле ты была права. Бедная девчонка! И все же никак не пойму, отчего ее так взорвало? Вроде ко мне нормально относилась, и тебя любит.

— Вот, вот, — покивала я. — И тебя любит, и меня. Только по раздельности.

— Вера, что ты несешь! Давай все-таки вместе поднимемся. Надо сразу выяснить отношения.

Однако я решительно воспротивилась.

— Нет, Родион, лучше я буду одна. Тогда она скорее успокоится.

Я очень на это надеялась, хотя и не совсем была уверена.

— Езжай, езжай домой. Я тебе потом позвоню.

У двери в квартиру меня встретила бабуля с глазами в пол-лица.

— Что между вами произошло? Я ничего не поняла. Она влетела, как фурия, наорала на меня и заперлась в своей комнате.

Я закрылась с мамой в кухне и вкратце обрисовала ситуацию.

— Хоть бы со мной посоветовалась, — схватилась за голову она. — Но от тебя, Вера, никак не ожидала! Это же кошмар, у дочери ухажера увести!

— Никого я не уводила! Он сам инициативу проявил. Да у них с Надей ничего и не было.

— Это он тебе объяснил? — покачала головой мама. — Мужик соврет, недорого возьмет.

— И Надя мне тоже самое сказала.

— С чего же она вызверилась так? Видно, чего-то недоговорила. Например, была к нему расположена, а он ей отставку дал.

Пустота под ложечкой расширилась и тянула, тянула, до тошноты!

— Пойди к ней, поговори, — сказала мама. — А то как бы чего не вышло. Я ее такой никогда не видела.

Я кинулась к запертой двери.

— Надя, Надя, открой! Мне надо с тобой поговорить!

— О чем? Мы уже достаточно с тобой разговаривали.

— Но ты же сама столько времени меня убеждала, что я должна себе кого-то найти…

Дверь резко распахнулась. На пороге стояла всклокоченная, зареванная Надя.

— Я? Но я не хотела, чтобы ты с Родионом встречалась! Почему ты кинулась именно на него? Обманывала меня за моей спиной! Двуличная! Я-то гадаю, что это она постоянно меня о нем расспрашивает? Вроде как обо мне печется. А ты о себе беспокоилась! Телефончик свистнула из моей записной книжки. Не постеснялась, позвонила… Тоже небось разговорчик завела под видом заботы обо мне! Использовала на полную катушку!

— Надя, Надя! Прекрати! Ты не права! Все случилось совсем не так!

— Не ври! Не верю! Иди ты к черту! Живи как хочешь! Знать тебя больше не хочу! Ты подлая! Ты мне больше не мать!

Дверь с треском захлопнулась перед моим носом. И как я ни просила дочь, она больше не удостоила меня ни словом.

Сколько времени я рыдала потом на плече у мамы, не помню. Наконец, когда мои слезы иссякли, она тихим и ровным голосом сказала:

— А давай-ка поступим так, как мы с тобой недавно решили. Возьмешь бюллетень на недельку у нашей участковой. Я договорюсь, она тебе даст. Мы с ней вместе танцем живота занимаемся. Очень милая женщина. Поезжай в деревню к бабушке. Надя у нас отходчивая. За неделю придет в себя, да и я ей мозги прочищу. А ты за это время поразмыслишь, так ли Родион тебе нужен. Чтобы решение принимать не в угаре.

У меня внутри была полная пустота. Думать ни о чем не хотелось. Видимо, мама права: мне необходим тайм-аут. Чтобы не наломать дров. Решено. Еду к бабушке. А Родик, если любит, подождет.

XI

Он не хотел, чтобы я уезжала, но я уехала. Я звонила ему, выходя на огромный, заросший яркими полевыми цветами и пахнущий медом луг. Отчего-то мобильный в этой деревне вступал в контакт с внешним миром лишь там.

Стоя посреди огромного луга, на котором трава качалась, как море, и доходила мне чуть ли не до пояса, я объяснила любимому, что мне необходимо побыть одной и подумать. До меня в ответ доносился из другого, делового мира его крик:

— Вернись!

— Не могу, Родион.

— Тогда хоть адрес. Я сам к тебе приеду.

— Не надо.

— Но ведь я люблю тебя!

— И я тоже люблю тебя. Но и дочку тоже люблю. Умоляю тебя, потерпи.

— Но я не могу без тебя!

— А мне, думаешь, без тебя легко? Прошу тебя, не надо, не мучай меня!

В субботу неожиданно нагрянули Надя и бабушка. Дочь выглядела смущенной и одновременно немного сердитой. Неужто по-прежнему не простила? Но в таком случае зачем приехала? Мама, стоя у нее за спиной, принялась строить мне рожицы. Видимо, что-то хотела сказать, однако мне ее театр мимики и жеста был непонятен.

Бабушка моя, которая оставалась в полном неведении по поводу случившегося, была на седьмом небе от счастья. В кои-то веки все ее девочки одновременно собрались! Она немедленно заметалась между огородом, погребом и кухней. Вскоре стол на терраске покрылся таким количеством разносолов, что ими можно было с лихвой накормить три наших семейства.

Улучив момент, когда Надя пошла ей помогать, я спросила у мамы:

— Что случилось?

— Ой, не знаю, с чего и начать, — с загадочным видом отозвалась она. — Родион у тебя молодец.

— Родион? — удивилась я. — Он к вам приезжал? Ты его видела?

— Нет, просто по телефону говорила. Такой приятный, обходительный. А виделись они с Надей.

— Зачем? — Мне это совсем не понравилось.

— Я на их встречу свое «добро» дала, — начала было мама, но тут пришла Надежда. — Эй, а вы почему отлыниваете? Давайте-ка помогайте.

И в ближайшие полчаса мне пришлось гадать за чисткой картошки, что у них там произошло.

Мы посидели. Пообедали. Бабушка, конечно, изложила в подробностях маме и Наде все деревенские новости, в курсе которых я уже была. Они ей в ответ рассказали про Москву, и бабушка, по обыкновению, изумлялась, как нам еще не опостылел этот душный, многолюдный и сумасшедший город. Потом мы убрали со стола. И я вышла во двор.

Надежда последовала за мной.

— Ма, если можешь, прости меня, пожалуйста, — послышался у меня за спиной ее голос.

Я даже вздрогнула от неожиданности. Чтобы Надя просила прощения! Да она и в детстве никогда этого не делала!

Я повернулась. Она смотрела мне прямо в глаза.

— Надя, я понимаю. Для тебя это было…

— Ничего ты не понимаешь! — не дала Мне договорить она. — В тот день у меня просто все сошлось одно к одному!

— Можешь не объяснять, бывает. — Мне хотелось свести к минимуму неприятную часть разговора.

— Нет, я должна объяснить, — решительно возразила она. В тот день мы поссорились с Марком…

— Кто такой Марк?

— О нем после. В общем, он тот человек, про которого я тогда тебе говорила, что еще в нем была не уверена.

Я перевела на нормальный язык: Марк — это тот, в кого она влюблена!

— И вот иду домой и вижу машину Родиона. Знаешь, в тот момент даже обрадовалась. Ведь это не я его послала, а он сам почему-то не пожелал со мной дальше общаться. Меня, если честно, даже заело. До него еще ни один мужик от меня первым не отказывался. А-а, думаю, вернулся, не выдержал, голубчик! Сейчас я на нем отыграюсь. Заглядываю в окно, а там вы! Мне это так унизительно показалось. Я, выходит, никому не нужна, а мама моя, которая старше меня, наоборот, нужна. К тому же соображаю: судя по накалу страстей, встречаетесь вы не первый день. И получалось, что все это время ты меня обманывала. Крутила за моей спиной роман, а сама постоянно ханжески расспрашивала меня: как у вас с Родионом? Мне это показалось унизительным, подлым.

— Надя, как ты могла подумать, что я могла такое сделать за твоей спиной! Я ведь тебя люблю больше всех на свете! Если ты хочешь, я с Родионом расстанусь.

— Совсем спятила! — гаркнула на меня она. — Где ты еще такого мужчину найдешь! Он тебя обожает! — Она ухмыльнулась. — И, между прочим, у тебя есть конкурентка. Они с бабулей уже спелись… Правда, пока по телефону, но рекомендую тебе за этой старой бестией смотреть в оба. Единственная надежда, что у нашей Клеопатры свой собственный роман. Но ты представляешь, ма, они меня с двух сторон обрабатывали. Родион вообще чуть не придушил.

У меня перед глазами встала черная пелена.

— Он тебя ударил.

— Да не пугайся. Морально. И был, наверное, в чем-то прав. Да я к этому времени уже сама отошла. Короче, ма, забыли. Мир, дружба?

— Конечно. — Я крепко прижала ее к себе.

— Пошли позвоним Родиону, — сказала она. — Он ведь с ума там сходит. Адреса-то мы ему не дали, хотя он и рвался приехать.

— И правильно, — одобрила я, ибо предпочитала встретиться с ним без посторонних глаз.

— А еще Нонна телефон оборвала, — сообщила вдруг Надежда. — Когда узнала, что тебя нет, билась в истерике хуже Родиона. Видно, ты ей зачем-то очень нужна.

Неужто Петя застукал ее с Аркадием? Этого еще не хватало! Надо позвонить и выяснить.

Но сперва я, естественно, связалась с Родионом.

— Вера, ты в порядке? — едва услышав мой голос, прокричал он.

— Мы все четверо в порядке, — заверила я.

— Кто четвертый? — растерялся он.

— Наш патриарх. Моя бабушка.

— Ах, ну да. Помирились с Надей?

— Помирились.

— Родик, привет, — проорала в трубку моя дочь.

— Так я к тебе еду? — спросил он меня.

— Потерпи еще немножко, завтра мы возвращаемся. Сразу тебе позвоню.

— Как долго. Я и так столько ждал, — с тоской вздохнул он.

Надя, продолжавшая стоять рядом, услышала его реплику и с наглым видом проорала в трубку:

— Чем дольше ожидание, тем слаще будет встреча!

Родион расхохотался:

— Вера, ты плохо воспитала дочь. Взрослым хамит.

— Вот и будешь перевоспитывать!

— Поздно уже! — вновь завладев трубкой, с важностью заявила Надежда. — Одна у вас в этом плане надежда. На внуков.

— Ты беременна? — всполошилась я.

— Нет! — завопила она. — Не воспринимай так буквально. Я говорю о будущем.

— Дедушка Родион согласен, — донеслось из трубки.

Мне опять было так хорошо, что даже не хотелось звонить Нонне. Боялась, испортит она мне настроение.

Долг, однако, прежде всего. Набрала. На меня обрушились гроздья гнева.

— Почему уехала, не предупредив меня? Может, я тоже детей взяла бы и с тобой поехала. Они у меня половину лета без воздуха!

— Кажется, тебя последнее время другое волновало.

— А ты не ехидничай!

— Ты говорить можешь?

— Могу. Петька с потомством к друзьям на дачу уехал.

— Законный глоток свободы или поссорились?

Она пропустила мой вопрос мимо ушей.

— Какой сволочью он оказался!

— Кто, Петр?

— Оставь в покое Петра! Аркадий! Он женится! Представляешь, подонок?

— На ком? — Это известие меня порядком ошеломило.

— На бабе, естественно. Да какая разница! Суть не в этом!

— Он тебя бросил?

— Нет, сволочь! Хуже! Не бросил!

— То есть. — Я уже ничего не понимала.

— Отупела ты в своей деревне! Этот недоносок поставил меня перед фактом, что собирается жениться. Я, дура, губы раскатала, решила, на мне. А у него, оказывается, еще до меня другая была, про которую Лена или не знала, или знать не хотела.

— Зачем же тогда он с тобой?

— Вот и я его спросила. А он мне в ответ: понравилась. Я ему говорю: «Если я нравлюсь, на мне и женись». А он: «Нет, — говорит, — я на той хочу». Я говорю: «Значит, расстаемся?» — а про себя думаю, может, хоть напоследок подарок хороший сделает? А этот ублюдок мне отвечает: «Зачем? Ты, мол, сама замужем и разводиться не собиралась. Женюсь, будем на равных. В чем вопрос?»

Нонна еще долго ругалась. А потом назидательно заявила:

— Вот, подруга, от чего я тебя спасла. Если бы не я, влипла бы ты по самое темечко. Так что плюнь на этих мужиков. Живи одна. Целее будешь.

Счастье еще, что я не успела ей ничего рассказать про Родиона! Неделикатно бы вышло. Хотя шила в мешке не утаишь. Все равно скоро узнает. Еще одна для нее трагедия. Нонна всегда считала себя удачливее меня.

Когда мы с ней договорили, Надя полюбопытствовала:

— Что там у твоей разлюбезной подруги за буря в стакане воды?

— Жизнь надежд не оправдала, — уклончиво отозвалась я.

— Неужто Петр изменил? Впрочем, я бы давно на его месте так поступила.

— Скорее, наоборот.

— Понятно, любовник изменил, — хмыкнула Надя.

— Можно сказать, и так. — Не хотелось мне в подробностях полоскать Нонкины невзгоды.

— Эх, поколение. Никак не угомонитесь.

— Учитывая, что даже бабушка у нас не угомонилась, нам еще рано, — хихикнула я.

— Одна в семье Ласточкиных скала целомудрия — прабабка, — засмеялась в ответ моя дочь. — Да и то, полагаю, лишь потому, что в этой деревне все мужики старше сорока лет уже давно вымерли.

Наступил август — последний месяц самого беспокойного и самого счастливого лета в моей жизни. Мама объявила, что в этом году обязательно будет праздновать день рождения, который не отмечала с самой кончины второго мужа.

— Тебя, Вера, приглашаю с Родионом, а то ты никак нас с ним не познакомишь. Только по телефону комплиментами обмениваемся.

— С удовольствием, — отвечала я. — Устроим смотрины.

— Давно пора, — сказала мама.

— Бабуля, а можно я тоже приду не одна? — спросила Надя.

— С Марком помирилась? — воскликнула я.

— Давно уже, еще перед поездкой в деревню.

Я заметила, что щеки у моей дочери зарделись.

— Что ж, смотрины устроим, — весело продолжила я. — Родиону не так одиноко будет в нашем бабьем царстве.

— Кстати, — с невинным видом вмешалась бабка. — Я тоже не одна буду. Познакомлю вас со своим… другом.

— Вместе на танец живота ходите? — прыснула Надя.

— Отнюдь. Он занимается в другой секции. Интеллектуальным спортом. Шахматами. Леня — полковник в отставке. Бывший военный врач.

— Какая ты, бабуля, практичная! — воскликнула Надька. — Здорово ведь! И любит, и лечит. В вашем возрасте совсем не лишнее.

— В любом возрасте не лишнее, — надулась моя мама, и я отметила про себя, что, кажется, отношение ее к врачам сильно изменилось. — А ты, Надежда, в последнее время как-то распустилась, никакого почтения к старшим.

— Бабуля, зачем тебе мое почтение, когда я тебя просто обожаю! С удовольствием посмотрим на твоего старичка!

— При Лене я попрошу тебя выбирать выражения. Он человек интеллигентный и очень застенчивый.

— Ценное качество для доктора! — совсем разошлась моя дочь. — Тайну будет свято хранить.

— Надька! — прикрикнула я на нее, чувствуя, что мама вот-вот обидится.

— Молчу, молчу, влюбленные ласточки!

Мы с бабулей, объединившись, закидали ее диванными подушками.

Торжественный день настал. В большой комнате собрались трое мужчин разного возраста и, недоверчиво поглядывая друг на друга, пытались вести общий разговор. У них это не слишком получалось. Как ни крути, три разных поколения.

На серванте гордо красовались три больших букета. Розы от Леонида Леонидовича (да, да, того самого, которого мы тогда увидели с Родионом!), тюльпаны всех цветов радуги от Родика и огромные декоративные подсолнухи от Марка. Он оказался высоченным тощим брюнетом в очках — типичный ботаник. Очень застенчивый, гораздо больше, чем Леонид Леонидович.

Я подарила маме гарнитур — ночнушку и халатик. Полупрозрачные, кружевные. Очень сексуально. Бабуля осталась в восторге. Всю жизнь, говорит, о таком мечтала, только возможностей не было. Надеюсь, Леониду Леонидовичу тоже понравится. А Надин подарок — яркую цыганскую юбку с кружевным подолом — мама надела на день рождения. В ней она лет двадцать сбросила. Леонид Леонидович остался в восторге.

Сели за стол. Женихи наши заметно оживились и быстро разлили по бокалам и рюмкам напитки. После первых тостов речь их стала гораздо свободнее, и общие темы нашлись.

Родик склонился к моему уху:

— Они мне очень нравятся. Только тебе не кажется, что в вашем ласточкином гнезде становится тесновато? Не пора ли тебе перебираться ко мне?

Мама, сидевшая по другую руку от него, услышала и повернулась:

— Хочу вам сказать, дорогие мои, что мы с Леонидом Леонидовичем тоже решили объединиться под одной крышей. Под его.

— У меня прекрасная двухкомнатная квартира, — с достоинством подтвердил тот. — Софочке будет в ней очень уютно. И удобно, и недалеко от вас.

— Ну, мы-то с Верой далековато от вас окажемся, — уточнил Родик. — Я на Преображенке живу.

— Зато рядом с Наденькой, — сказала моя мама. — Так хочется правнуков понянчить.

Я заметила, как Надя толкает в бок Марка. Тот густо залился краской, вскочил на ноги, едва не опрокинув бокал с шампанским, в последний момент поймал его в воздухе, резко побледнел и, откашлявшись, севшим от волнения басом изрек:

— Уважаемые… то есть дорогие Софья Алексеевна и Вера Павловна! Мы с Надей, вернее, я хочу просить руки вашей дочери и внучки, нет, наоборот, внучки и дочери. Вот. А квартиру я снимаю. Можем там жить.

— Вот еще! — воскликнула моя дочь. — Они же нам эту освобождают! Зачем нам деньги тратить. Бабуль, мам, а вы что молчите? Слышите? Человек у вас моей руки просит.

— Мне он нравится, я согласен, — сказал Родион.

— Так сказать, абсолютно поддерживаю, — подхватил Леонид Леонидович.

А у меня слезы стояли в глазах и ком в горле. Дочка выросла! Смотрю на бабулю — и та носом хлюпает. Потом улыбнулась, на меня взглянула, и говорит:

— Мы согласны. Бери Надюшу. Только не обижай.

— Да я, Софья Алексеевна, не умею, — откликнулся Марк и выпил до дна свой бокал шампанского.

Думаю, скоро в ласточкином гнезде появятся новые птенцы.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.