Лора Брантуэйт

Танцующая фея

1

Ложь о любви. Как обыденно.

– Сьюзен… Милая Сьюзен, выслушай меня, пожалуйста. Мне столько нужно тебе рассказать, объяснить, больше всего на свете я хочу, чтобы ты наконец поверила мне. Хочу быть с тобой честным до конца. Ты узнаешь обо всем. Но я начну с самого главного. – Красивый темноволосый мужчина в рубашке, испачканной кровью, нежно коснулся пальцами щеки белокурой девушки, она опустила глаза, словно не желая того, что произойдет дальше, но дрожь ее длинных ресниц и трепет тонких ноздрей выдавали сильнейшее внутреннее волнение. – Я люблю тебя. И ты это чувствуешь. Я готов…

– Ах, Джек, и на что же ты готов ради этой любви? – Девушка нервно сжимала в руке носовой платок. Она смотрела на мужчину почти с отчаянием. – Откажешься ли ты от всего, что сейчас важно для тебя? Твои безумные друзья, эта нелепая жизнь, наполненная нелепым риском…

– Тьфу! – Лорин, не оборачиваясь, нажала на кнопку выключения, направив пульт на телевизор через плечо. Зеркало послушно отразило темный четырехугольник погасшего экрана за спиной Лорин. – Чем только не забивают эфир! Он хочет ее, она хочет от него жертв – и где же здесь любовь? Одни только логические ошибки…

Лорин внимательно изучала свое отражение в зеркале. Что-то не выглядит она счастливой. Привлекательной? Необычное яркое лицо южанки, длинные прямые волосы, гибкое и стройное тело танцовщицы – да, она привлекательна. Ироничной? Да, об этом говорили изгиб левой брови, чуть более приподнятой по сравнению с правой, и улыбка, постоянно прячущаяся в уголках губ, даже когда они сомкнуты. Умной – конечно, такой пристальный взгляд и высокий лоб… Но вот каких бы то ни было признаков счастья или хотя бы кратковременной, но бурной радости в ее облике не наблюдалось.

Ну и что? Это же не моя свадьба, не мой девичник… И вообще, моя подруга бросается в такой омут, а я могу разве что стоять на берегу и смотреть, надеясь, что она справится и удержится на поверхности!

За стеной послышался звук – такой издает захлопнутая кем-то в ярости дверь. Тяжелые и быстрые шаги по лестнице. По другую сторону двери – звон разбитого стекла или фарфора и хруст осколков, на которые наступили ногой.

И правда о жизни.

Лорин усмехнулась не без горечи.

А ведь все это так естественно, так объяснимо. Конечно же – со всех сторон только и трубят о радостях настоящей любви!

Лорин несколько раздраженно и излишне поспешно расстегивала пуговицы на блузке: алая совершенно не подходит к этим брюкам, нужно надеть черную с серебристой нитью…

Когда тебе семнадцать, объекты этой самой настоящей любви меняются с никого не пугающей частотой, а когда внезапно стукнет тридцать, понимаешь, что ее-то, настоящей, истинной, великой, – не было и, скорее всего, уже не будет… Тогда хватаешься за первую же удобную возможность не остаться в одиночестве – вот ты уже и замужняя женщина. Или женатый мужчина.

Длинные струящиеся волосы цвета ореха – в высокий хвост, челку – оставить…

А потом оказывается совершенно невозможно жить со своим избранником, а ты все равно живешь, и скандалы – один за одним. И дети повторят все то же, шаг за шагом, потому что будут грезить о неземной любви – и не будут знать, как ладить с тем, кто каждый день рядом. Если, конечно, не окажутся хоть чуточку умнее судьбы, которую, сами того не зная, навязывают им родители…

И последнее прикосновение пуховкой ко лбу и щекам. Готова.

Лорин Ноубл была твердо уверена в своем интеллектуальном превосходстве над тысячами несчастных в браке и любви женщин. Она-то к своим двадцати шести годам знала наверняка, что «настоящая любовь» – один из ключевых мифов человеческой культуры, «жили долго и счастливо» годится только для финала детских сказок и дамских романов, а «прекрасный принц» – довольно редкая и очень зыбкая иллюзия, вызываемая либо романтическим настроем впечатлительной натуры, либо талантливой ложью со стороны вышеназванного «принца».

Жилось с этим знанием не то чтобы очень радостно, но в чем-то легче, чем многим. Цинизм, как и большинство негативных реакций, значительно упрощает взгляд на мир.

В квартире Элен Хант было очень шумно. Ну еще бы, а вы когда-нибудь видели вечеринку, которая не была бы шумной? Тем более если речь идет о компании подруг, которые собрались попрощаться со свободной жизнью одной из них.

В общем, соседи Элен могли отчетливо слышать громкие звуки ритмичной музыки и гул женских голосов, пронзаемый иногда взрывами веселого смеха. Конечно, вряд ли это доставляло им удовольствие.

– Ну а это вам, мистер Пенс, за все мои страдания в пятницу, две недели назад, когда я в два часа ночи от безысходности разучивала песни «Модерн Токинг» при вашей технической поддержке! – мстительно провозгласила высокая блондинка очень эксцентричного вида с короткой стрижкой.

Она-то, собственно говоря, и являлась хозяйкой квартиры. Элен приблизила рычажок мощности к отметке «максимум». Музыкальный центр, надо сказать, был хорош: вибрация пола и мебели стала вполне ощутимой. Элен с выражением мрачного блаженства на лице посмотрела на потолок – туда, где, по ее представлениям, должен был метаться в отчаянии сосед сверху, большой любитель романтических ритмов восьмидесятых.

Элен Хант готовилась в конце недели стать миссис Джонатан Прайдфул. Сам мистер Джонатан Прайдфул, несмотря на громкую фамилию, был ничем не примечателен, по крайней мере, для Лорин: он не обладал какими-либо особыми талантами, не подходил под образ светлого рыцаря, не годился на роль романтического злодея-соблазнителя, имел невыразительные черты лица и работал в какой-то юридической конторе. Элен, правда, утверждала, что он удивительно деликатный и обожает читать ей стихи. Лорин не знала, верить этому или нет, но в ее представлении единственное, что оправдывало дерзость Джонатана Прайдфула, осмелившегося сделать предложение ее любимой подруге Элен, и легкомыслие Элен, давшей свое согласие, это страстная влюбленность и восхищение Джонатана. Яркая и пылкая Элен притягивала его как магнит. Лорин надеялась, что это продлится достаточно долго и парочка успеет научиться жить вместе без ежедневных маленьких трагедий.

Зажигательный ритм танцевальной музыки. Приглушенный электрический свет, радужные искорки то здесь, то там – отблески на бижутерии, на нарядной ткани. Цветные декоративные свечи горят – их около дюжины в комнате. Пальцы ощущают холод и гладкость стекла. Лорин сидит на мягком диване цвета верблюжьей шерсти с бокалом ледяного мартини, разбавленного апельсиновым соком, в руках. На ее губах играет теплая улыбка, но она все же несколько отстраненно смотрит на своих подруг. Эти семь молодых женщин собирались вместе не так уж часто. Говорили, как всегда, обо всем на свете: вспоминали смешные случаи, общих знакомых, обсуждали работу, новинки моды и кино. Но, конечно, это было не самым главным. Потому что, когда вместе собираются женщины, которые хотя бы отчасти доверяют друг другу, речь всегда заходит в первую очередь о мужчинах.

Рядом с Лорин сидела Лиза. Они подружились еще в колледже, хотя и учились на разных отделениях. Лиза работала секретарем в крупной компании, занимавшейся информационными технологиями. Эта девушка была воплощенное обаяние: золотистые локоны, большие голубые глаза и очаровательные пухленькие пальчики с ухоженными розовыми ноготками. Лорин обожала ее за искренность и наивность. Не совсем понятно каким образом, но именно эти качества, которые для других становятся причиной крушения надежд и идеалов, обеспечивали Лизе свободную и легкую жизнь без особых проблем. Просто она легко влюблялась, если за ней достаточно красиво ухаживали, легко расставалась, потому что ни в одном из мужчин пока не узнала своего, и совершенно не замечала всевозможных интриг, которые плелись в главном офисе «Даррелл комьюникейшнз». И не умела держать язык за зубами, за что ее обожали все крупные и не очень боссы, которые постоянно за что-нибудь боролись между собой: каждый из них мог в дружеском разговоре спросить ее о чем угодно – и получить ответ. Лизе и в голову не приходило, что эти представительные и по большей части милые люди могут использовать ее в своих тайных партиях.

В общем, Лиза вела завидную для секретарши жизнь.

Однако мало кто умеет видеть счастье в том, что у него уже есть. И Лиза Кэролайн Уотсон не была исключением из правила, которое несколько цинично объясняет суть самой большой человеческой проблемы.

Правда, этот же закон имеет бесценное применение: он действует на волю человека, как магнит на стрелку компаса, постоянно заставляя искать, желать другого, нового, и в этом новом – счастья. В лучшем случае нашедший ценит полученное, хранит и оберегает его, а «компас в сердце» указывает на то, что может украсить и обогатить и без того достойную жизнь. В худшем же от только что найденного отказываются, избавляются – и снова ищут, так же тщетно, потому что не умеют и не хотят ничего удержать в руках. Остается боль, пустая боль вечной потери и вечного голода – и опыт. Но только кто может быть счастлив одним лишь опытом? Если женщина всю жизнь ищет другого мужчину не потому, что каждый уже встреченный ею был в чем-то недостойным, а по сути лишь потому, что где-то может быть кто-то лучше, – эта женщина вряд ли сможет быть счастливой, пока не научится смотреть на мир через другую линзу. Линзу настоящего, единственно истинного момента.

Лорин думала о том, что Лиза, пожалуй, смогла бы быть счастливой, счастливой настоящим, и за одно это ее стоило бы уважать и ставить кому-нибудь в пример… Вот только все ее бывшие любовники если и подходили на роль счастья, то весьма сомнительного или, по крайней мере, условного.

Нет, ну правда… Конечно, кто я такая, чтобы судить да еще и выдавать свои суждения за объективную истину? Но, с другой стороны, Лиза на самом деле заслуживает того, чтобы хотя бы один раз в жизни ей встретился человек, не посчитавший своим долгом навешать ей лапши на уши, раз уж «малышка Лиззи» такая наивная и доверчивая и ее так легко обмануть. Нет чтобы ответить искренностью на искренность! А потом те же самые мужчины будут при каждом удобном случае сокрушаться, что не осталось честных людей, что ни с кем нельзя быть откровенным. Конечно, в это легко поверить, если как минимум каждое утро видеть в зеркале физиономию обманщика со стажем!

Лорин фыркнула и сделала еще глоток обжигающего напитка. Она давно имела зуб на мужскую половину населения планеты Земля. Кажется, с тех самых пор, как проблемы в ее личной жизни перешли в хроническую стадию и пришлось эту самую личную жизнь «ампутировать». Чтобы не расстраиваться. Чтобы не мешала. Чтобы быть счастливой.

Вот только… Гордой, свободной, независимой – да, но счастливой?..

Да, черт подери, счастливой, потому что я свободна, не завишу ни от кого, и от чьих-то прихотей, и от дурного настроения, и от усталости тоже! И, если мне плохо, это означает только то, что мне плохо, а если мне хорошо, то никто меня не выбьет из этого состояния колкостью или сердитым взглядом!

– А он все время был раздражен и говорил, что это из-за меня, потому что я много болтаю, неправильно смешиваю коктейли, не вытираю посуду досуха… Надоело! Как я только не заметила раньше, что он такой? А, Лори? Помнишь, ведь я тебе про него рассказывала, еще полтора месяца назад, и слова о нем были только хорошие. – Лиза мяла в руках салфетку, по рассеянности снятую с подноса, на котором лежали канапе, и на лице ее – светлые подкрашенные бровки домиком, и кажется, что вот-вот можно будет услышать хлопанье длинных ресниц, – отражались не грусть и досада, а недоумение и рассеянность.

– Да, помню.

На самом деле Лорин, конечно, помнила какой-то подобный эпизод, но не была уверена, что тот разговор происходил именно в апреле, причем в апреле нынешнего года, и речь тогда шла об этом самом Чарли. Лиза отличалась завидным постоянством: в ее личной жизни повторялась почти всегда одна и та же история с небольшими вариациями. В основном отличие состояло в проявлениях особо «трепетного» отношения к Лизе и в претензиях, которые ей предъявляли ее любовники, после чего либо уходили сами, пресытившиеся Лизиным очарованием, либо бывали изгнаны с неожиданной для этого нежного существа яростью.

А ведь на самом деле у маленькой Лиз только один крупный недостаток. Она не разбирается в людях и поэтому не умеет выбирать мужчин. И нельзя сказать, что на ней нет никакой вины за то, что ее жизнь заполнена какими-то непонятными типами. Из стольких-то ошибок можно было бы извлечь хотя бы один урок!

Работа над ошибками – это ведь и вправду важно. Хотя бы для того, чтобы не выглядеть дурой, в десятый раз ступая на знакомую до боли дорогу в одно и то же болото. И не остаться в дураках.

Хотя такое случается. Пожалуй, даже слишком часто.

– Лорин, ну скажи, неужели я никогда не встречу нормального мужчину, который бы меня полюбил и с которым мне хотелось бы жить?

Быть главной советчицей в компании подруг на самом деле не так уж плохо. Кажется, тогда никто будто бы не видит, что у тебя самой огромные проблемы и что-то все никак не ладится… Да, очень удобно. Тем более – если возводишь свободу, личное достоинство и уважение в ранг самых желательных категорий.

Лорин усмехнулась. Все возвращается на круги своя… И если несколько лет назад она по вечерам объясняла Лизе, как решить задачи по математике, то есть ли основания полагать, что в этой ситуации что-то кардинально изменится?

– Ну смотри. Что мы имеем? Правильно, мы имеем тебя и мужчину, с которым ты строишь отношения. И еще – кошмар, который является результатом этих построений. Ты остаешься собой всегда. Мужчины меняются. Результат – нет. Значит, результат зависит именно от тебя. А так как на своих потенциальных партнеров ты повлиять все равно не сможешь, то единственный выход – изменить что-то в себе. Попробуй.

Во взгляде Лизы смешались уважение и недоверие.

– Ну ты и логик.

Лиза насупилась. Лорин только по опыту могла определить, что подруга не обиделась, а задумалась. Хотя кто на самом деле знает…

Яркий латиноамериканский ритм – громко, гул голосов, взрывы смеха, звон посуды тонет в общем шуме. Неожиданно в эту пеструю ткань праздничных звуков вонзился неприятный визг дверного звонка.

Элен в это время как раз показывала Линде Мерлоу и Жаннет Кейн пополнение в своей коллекции кошачьих фигурок. Она удивленно и даже несколько раздосадованно посмотрела на подруг – больше никого не ждали.

– А, это, наверное, Джонатан. Решил устроить какой-нибудь сюрприз, против всех правил…

Лицо Элен мгновенно просветлело. Стремительной походкой хозяйка квартиры отправилась открывать дверь. Кто-то сделал музыку потише, чтобы не мешать влюбленным ворковать. Молодые женщины заулыбались. Лиза с каким-то близким к благоговению чувством прижала ладошки друг к другу и сплела пальцы. «Ах, как было бы чудесно!» – легко можно было прочитать на ее очаровательном лице. Лорин воспользовалась преимуществами своего положения, разумеется «географического», чтобы увидеть всю сцену, и откинулась на диване так, чтобы иметь в поле зрения входную дверь. Конечно, настороженность вкупе с легкой иронией относительно Джонатана сама собой, но все-таки, если женщина не проявляет любопытства, значит, она просто притворяется. А Лорин не любила масок: и носить неудобно, и снимать трудно.

Гость успел напомнить о себе еще пару раз, пока Элен на своих немыслимо высоких каблуках добралась наконец-то до двери. Наконец-то – потому что по пути ей нужно было еще поправить на себе одежду, посмотреться в зеркало и уложить посимпатичнее несколько прядок.

Элен распахнула дверь. Мизансцена получилась великолепная: сияющая невеста оказалась лицом к лицу со странного вида мужчиной. Он был очень высоким, абсолютно лысым и носил очки в оправе самого интеллигентного вида. Лорин подумала, что так могли бы выглядеть ученые-нацисты времен Второй мировой войны. Впечатление довершал фартук, как-то особенно аккуратно завязанный. Нет, вполне обычный фартук, мужчины тоже такие повязывают, когда выполняют работу по дому…

Лорин поймала себя на том, что, будто не доверяя себе и своей памяти, сличает лицо только что прибывшего с фотографией Джонатана Прайдфула, которая стояла на полке ближе всего к диванчику.

Нет, не похож. Совсем. Слава богу. Иначе я бы совсем перестала понимать Элен.

– Добрый вечер, мисс Хант, – пророкотал мужчина. Видно было, правда, что этот «вивисектор» не желает никакого доброго вечера Элен и ее близким.

– Здравствуйте, мистер Пенс. – Элен умела владеть собой. Замешательство на ее лице быстро сменилось ослепительной улыбкой. Несколько вызывающей, по правде говоря.

Пенс, Пенс… Где-то я уже слышала… Что-о?!

Лорин подскочила, потрясенная.

Нет, вот этот тип – тот самый Пенс из квартиры сверху, который слушает романтическую популярную музыку восьмидесятых?! Зачем ему это?..

Более нелепый вопрос задать было трудно. Даже себе. Впрочем, и представить более странного поклонника «Модерн Токинг» сложно.

– Слишком шумно. Это мешает мне отдыхать. Убавьте громкость. Пожалуйста. – Однообразие интонаций в речи этого субъекта поражало. Хотя, может быть, такое впечатление оно производило в сочетании с глубиной и силой его баса…

Элен набрала в грудь воздуху, и по ее лицу Лорин сразу поняла, что вот именно сейчас ее подруга расскажет своему соседу всю правду о нем самом. Что он мешает ее празднику, что его проигрыватель работает ничуть не тише, что его музыкальные предпочтения оставляют много вопросов…

Ну приблизительно так.

И вечер завершится скандалом. Возможно, не без участия полиции.

Лорин быстро преодолела расстояние от дивана до предполагаемого места сражения. Мистер Пенс перевел на нее взгляд странных водянистых глаз за тонкими стеклами очков.

– Здравствуйте, – начала Лорин самым мягким и бархатистым тоном, на который была способна.

Слова Элен так и не слетели с губ.

– Меня зовут Лорин Ноубл. – Протянутая в приветственном жесте рука, легкий наклон головы. – Надеюсь, вы поймете нас, мистер Пенс…

Сложнее всего было выдерживать отстраненно-изучающий взгляд светло-серых глаз мистера Пенса. Ощущение было странным и более чем неприятным: Лорин не любила холодных пристальных мужских взглядов. А когда она сталкивалась с тем, чего не любила, она начинала злиться.

– Извините нас за шум. У нас девичник, мистер Пенс, – очень вкрадчиво продолжила Лорин. Опасно вкрадчиво – и вместе с тем предельно вежливо. Действовало обычно безотказно.

– О, – сказал мистер Пенс.

– Да, я выхожу замуж, – не прекращая улыбаться, подала голос Элен. В этот момент она достаточно ощутимо ущипнула Лорин за спину. Элен с детства не любила, когда Лорин вмешивалась в ее проблемы. Тем не менее ситуация часто требовала именно этого.

– О! – гораздо более эмоционально произнес мистер Пенс и коснулся длинными сильными пальцами бледного лба. – Поздравляю, мисс Хант. Извините, что намеревался испортить вам вечер.

– Ничего страшного! – в один голос уверили его Элен и Лорин.

– Я пойду, – сообщил Пенс и зашагал к лестнице. Обернулся: – Мои поздравления!

– Спасибо! – крикнула Элен в узкую щель: дверь она уже почти закрыла.

Нужно сказать, что первый букет на свадьбу принесли от мистера Джереми Пенса.

А свадьба получилась ничего, вполне симпатичной. Фуршет проходил в саду дома родителей Джонатана. Невеста в традиционно белом шелковом платье, жених – в традиционно черном костюме… Все благопристойно и как полагается: не молодой, но и не старый священник, нарядные гости – что удивительно, ни одна дама не оделась вульгарно – белые скатерти, нежные цветы…

Лорин стояла в тени еще зеленой плакучей ивы с бокалом шампанского в руке и вспоминала, как на свой двадцать первый день рождения Элен вначале разослала всем подарки по почте, потом собрала подруг и вместо праздничной вечеринки устроила «день безумств и сумасбродства». Играли в фанты, после был объявлен конкурс на самую сумасшедшую затею для всей компании, а потом ее воплощали. Реализованы, правда, были все идеи номинантов. В ход пошли карнавальные костюмы, созданные тут же из старых платьев и свитеров, грим был самым смелым в стиле «классика триллеров», а после попытки в таком виде обаять охранников элитного ночного клуба и проникнуть туда бесплатно девушки чуть не оказались в полиции.

А сейчас все так спокойно, мило, без единой помарки… Просто невыносимо.

Элен была счастлива. Лорин казалось, что ее подруга стремительно теряет себя.

Никогда не позволю такому со мной случиться! Да пусть мне встретится хоть принц из сказки, не променяю свои желания на его привычки, волю его родственников и пожелания хоть самого Папы Римского! Я все понимаю: и что замужество – это другая жизнь, и что нельзя начать новую жизнь, не потеряв старой, но если мало-помалу перестаешь быть собой… Стоит ли оно того?

Вопрос был риторическим. Лорин скептически улыбнулась, глядя, как Джонатан кормит свою молодую жену тортом с ложечки.

Долго ли это продлится?

Кусочек розового крема обреченно сорвался и упал возле декольте невесты.

Началось…

К вечеру, надо сказать, обстановка изменилась. С точки зрения Лорин – к лучшему. Во-первых, молодожены уехали достаточно быстро. Нет, Лорин радовалась не тому, что уехали, а тому, что отправились они не куда-нибудь, а на Ниагарский водопад.

Это уже больше похоже на Элен.

Вечер был прохладным: конец августа, но ветерок совсем мягко скользил по лицу, шевелил еще зеленые плотные листья, подсвеченные влажным опаловым светом маленьких фонарей. Звучала музыка – легкая, ритмичная, немного томная… Лорин чувствовала себя просто волшебно. Непрерывный, как звук прибоя, гул голосов, женский смех, тонкий звон бокалов – все существовало где-то в параллельной реальности, осознавалось как тусклый фон. На самом же деле была только эта музыка, пронизывала все мышцы, заставляла каждую клеточку вибрировать в своем изысканном ритме и все тело – двигаться упоительно красиво, сильно, плавно, как движутся две волны, набегающие одна на другую…

Лорин была танцовщицей. Настоящей.

Не стоит удивляться, что с началом танцев она стала центром внимания, притягивающим все-все взгляды, потому что красота движения завораживает любого.

Больше всего на свете Лорин любила танцы. А Терпсихора любила ее… Девушка двигалась в такт музыке, медленно, потом быстро, необычно, страстно; от ее движений веяло то кастильским вечером, то глухой африканской полночью.

Лорин ни с кем не танцевала. Ей не с кем было танцевать.

Нет, ее, разумеется, приглашали, она делала несколько движений вместе с мужчиной – и отдалялась от него, она легко учила танцевальным па всех желающих – что естественно, ведь Лорин преподавала хореографию в специальной школе искусств, – но по-настоящему она не танцевала ни с кем.

Потому что это слишком глубоко, слишком серьезно. Невозможно с первым встречным.

Для Лорин танцевать с кем-то значило примерно то же, что и заниматься любовью. Она вкладывала в танец всю свою душу, всю энергию, всю страсть, весь свой талант… Всю жизнь.

И нельзя позволить чужому человеку к этому прикоснуться!

Она танцевала с Бенджамином. Он был ее последним партнером. Лорин была влюблена, он тоже. Он остыл быстрее.

Такое случается. Гораздо чаще, чем хотелось бы.

Они не могли больше быть вместе как любовники. И Лорин не смогла больше с ним танцевать.

Бен так просил об этом… Не хочу вспоминать!

Мелодия затихала. Лорин улыбнулась одному, второму, мимоходом погладила по плечу Лизу, кивнула матери Элен и ушла в глубину сада.

Подальше от людей. Подальше от света фонарей.

Яркие пятна электрического света лежали на траве, подсвечивали круглые кроны деревьев и фантасмагорические искривленные стволы с корой, которую хотелось изучать кончиками пальцев. Ветер о чем-то шептался с листьями. Музыка была слышна, но не так навязчива здесь. Она ничего не диктовала.

Лорин держала в руках бокал с холодной минеральной водой, принесенный официантом. Ей было странно ощущение себя. Она могла бы быть счастливой: ее подруга вышла замуж за человека, с которым хочет прожить всю жизнь. Она за все лето не танцевала столько, сколько сегодня. Ей аплодировали.

А этого, оказывается, все-таки мало.

На самом деле Лорин в глубине души надеялась, что, возможно, сегодня, в день, освященный чьей-то любовью, она встретит кого-то… с кем ей захочется танцевать.

2

– О, извините меня, я не хотел, я действительно не хотел! – Не по-мужски тонкие пальцы торопливо мнут бумажную салфетку, стирая следы от яркого грейпфрутового сока с белоснежной рубашки официанта. – Так неловко…

И «так неловко» бывает слишком часто. Пора бы привыкнуть и относиться к этому попроще. Так нет же!

Фрэнк Хамп чувствовал, как яркие розовые пятна неумолимо проступают на его щеках и шее, уши тоже краснеют…

Вздох. В нем проскользнули и обреченность, и прямо-таки буддистское принятие ситуации, и тонкий оттенок самоиронии.

В общем, чрезмерная застенчивость порождает замкнутый круг: всегда страшно сделать что-то не так, всегда напряжены нервы, а если от природы ты еще и не слишком ловок, то вероятность того, что по твоей вине случится какая-нибудь неприятность, пусть даже самая мелкая, возрастает в геометрической прогрессии. И чем больше их случается, тем крепче вера в то, что с тобой все время что-то не так. И все сначала…

В общем, Фрэнк был из тех, кому очень-очень тяжело не быть неудачником. И, возможно, даже вероятнее всего, плохо, что он так смиренно принял такую ситуацию… Однако, если бы снимали комедийный фильм, в котором в главной роли был Фрэнк Хамп собственной персоной, комедия получилась бы неплохой и явно романтической, а юмор в ней был бы построен не только на том, что главный герой поскальзывается на банановой кожуре.

Хотя и такое случалось. С кем не бывает?

Осознав себя как неудачника, Фрэнк научился наслаждаться всеми прелестями жизни такого рода людей. По крайней мере, ему так казалось. Может быть, парень и был к этому близок, но все еще краснел, когда каким-то более или менее тривиальным способом портил кому-то костюм.

Другое дело, что, стирая, например, остатки мороженого с платья какой-нибудь симпатичной девушки – честное слово, моя воля тут ни при чем!– так легко очаровать ее своей скромностью и милой неуклюжестью…

Скажем так: Фрэнк имел дар притягивать разного рода неприятности, которые, как ни странно, зачастую обращались для него в большое везение. Так что если кто-то и мог назвать Фрэнка Хампа неудачником – даже он сам, изредка, в дни меланхолии, – то уж несчастным он никогда не был и таковым себя не чувствовал.

Вот и сейчас Фрэнк извинялся перед официантом, которому и самому было неуютно, потому что трудно сохранять чопорный вид, когда тебе помогает гость праздника, где ты работаешь. Отбросив салфетку, Фрэнк тут же опомнился: нельзя же бессовестно мусорить на чужом газоне! Он торопливо наклонился за бумажкой, поднял голову и увидел…

Конечно, ее. Самую необыкновенную девушку, которую он только встречал.

Она была похожа на фею из какой-то экзотической страны, яркую, нечеловечески красивую и владеющую магией.

У волшебного создания были длинные струящиеся волосы, шелком лежащие на плечах и спине, темные миндалевидные глаза и платье цвета сапфира – глубокого, завораживающего оттенка.

Фрэнк забыл обо всем на свете: о том, что он сидит на корточках прямо посреди толпы гостей, которые прохаживаются туда-сюда и с удивлением оглядываются на странного парня, о том, что он зажал в руке испачканный лоскуток бумаги, о том, что пришел он сюда не один, а с очень милой девушкой, которую на днях чуть не сбил… Он видел только ее.

Щеки Фрэнка, от которых только что отхлынула краска, стремительно заалели снова. Просто так. Потому что он не мог отвести взгляд от незнакомой девушки.

И еще оттого, что немного боялся: вдруг она сейчас посмотрит в его сторону…

Однако Лорин почему-то не почувствовала на себе чьего-то взгляда. Она за весь день ни разу не обратила внимания на высокого тонкого парня в светло-сером костюме, очень молодо выглядящего, с чуть взъерошенными светлыми волосами и надетыми явно для солидности очками в тонкой оправе. Дело даже не в том, что Фрэнк едва ли мог претендовать на роль мужчины всей ее жизни, просто это было еще одной его особенностью. Его в принципе не замечали, пока не оказывались с ним бок о бок, да еще участниками какого-нибудь мелкого происшествия.

Нужно сказать, что Фрэнк очень стеснялся того, что в свои двадцать пять выглядит в лучшем случае на двадцать один, поэтому и носил очки вместо контактных линз и старался одеваться как можно более официально. От этого он выглядел вообще школьником, выдающим себя за какого-нибудь банковского служащего.

Фрэнк до самого позднего вечера ходил сам не свой. Он спотыкался о ножки чьих-то стульев и задевал локтями окружающих в полтора раза чаще обычного, в результате чего его новая знакомая перестала умиляться его неловкости и пришла в состояние легкого раздражения. И хотя в голове Фрэнка была одна только фея в синем, как он окрестил ее мысленно, сердце стучало часто и гулко, уши краснели, казалось, сами по себе, он почти не смотрел в сторону необыкновенной красавицы. Мешала то ли застенчивость, то ли какой-то страх, прежде не испытанный.

Впрочем, может, оно было и к лучшему, потому что, заметь его подружка пару лишних взглядов, брошенных в сторону одной и той же красивой женщины, Фрэнку не избежать бы скандала.

А так все прошло вполне мирно, и некая мисс Мэгги Баттлер просто решила для себя, что больше нигде не появится с этим клоуном. И звонить ему тоже не будет. И очки у него нелепые, а волосы на макушке вечно торчат. Когда спустя несколько часов Фрэнк об этом узнал, он не испытал ничего, даже облегчения.

Он просто хотел быть там, где была та девушка. Он ходил за ней тенью. И хотя молодой человек в принципе нестандартной наружности оказывался постоянно поблизости от Лорин, это ничего не меняло. Она не замечала его.

Фрэнк стоял, прислонившись к открытой симпатичной беседке, выкрашенной в белый цвет, и задумчиво теребил то место на пиджаке, где еще сегодня утром была аккуратно пришита темная пуговица, впоследствии успешно оторванная малышом его знакомых. Если бы его сейчас спросили, зачем он здесь, Фрэнк вряд ли вспомнил бы, что сегодня день свадьбы его двоюродного брата. Наверняка он ответил бы, что пришел посмотреть на то, как танцует ослепительная девушка в синем платье, которую подруги, он слышал, называли Лорин.

Лорин. Лорин… Необыкновенно. Как она сама. Как ее обжигающий танец. Она точно волшебница. Или, по крайней мере, танцовщица. Наверняка выступает где-то на Бродвее… Нужно будет узнать где и купить билеты. Я буду ходить на все ее выступления, дарить ей цветы, самые свежие и прекрасные, всегда алого цвета…

Фрэнк был мечтателем. Он всегда знал, «как все это будет», вплоть до мельчайших деталей. И совсем не важно, что он нечасто мог рационально взглянуть на ситуацию и проанализировать ее, а ясновидение все-таки в нашем мире вещь редкая. Главное ведь, что воображение живое. А живое воображение может украсить любую, даже самую сухо написанную страничку личной истории. И подарить тысячу красочных фантазий.

Когда Лорин ушла в глубину сада, Фрэнк не пошел за ней. Конечно, это был великолепный шанс познакомиться, тем более Мэгги была занята разговором с какими-то женщинами, но такой шаг требовал решимости, надежды и уверенности в своих силах. У Фрэнка же не было ничего, кроме надежды, поэтому он решил обезопасить свое «наступление», к тому же судьба благосклонно подмигнула ему и показала другой путь.

Фрэнк увидел, как фея, проходя мимо, дружески потрепала по плечу Лизу Уотсон, да, ту самую Лизу, с которой он познакомился еще полгода назад, застряв с ней в стеклянном лифте одного из торговых центров.

Господи, не может такого быть! Чтобы мне так вот запросто повезло… Не верю! Ой нет, Господи, верю, верю, только, пожалуйста, не передумай!

Фрэнк схватил с подноса проходившего мимо официанта два бокала с соком и решительно направился к Лизе.

– О! Привет! – Взмах длинных-предлинных ресниц над безмятежно голубыми глазами. – Как дела?

– Отлично! Как ты? – Фрэнк не был уверен, что Лиза помнит его имя, но было ясно, что она искренне рада его видеть.

Чудесная девушка. Похоже, все, что она делает, она делает так – искренне…

– Спасибо, все в порядке. Кстати, а что ты здесь делаешь и как я тебя раньше не заметила? – Лиза взяла предложенный ей бокал, аккуратно обхватив его пальчиками.

– Ну-у… это свадьба моего двоюродного брата. – У Фрэнка был ответ только на один вопрос Лизы.

– Надо же! Как тесен мир! Тот лифт… Никогда не забуду, это был мой самый волнующий поход за покупками. Ну в общем, наша встреча там, а теперь твой кузен женился на моей подруге…

– Правда? – просиял Фрэнк. – Вот здорово!

Только бы не покраснеть! Только бы не покраснеть… Нет. Краснею.

– А та девушка, что танцевала сейчас, тоже твоя подруга?

–

Ну естественно, ее не мог оставить равнодушной цвет моих ушей и шеи! Черт, это заметно даже ночью!

– Все в порядке… – Фрэнк постарался сказать это и весомо, и дружелюбно одновременно. – Душновато здесь.

Он выразительным жестом поправил узкий галстук, чуть ослабив узел. Лиза принялась хлопотать: отвела Фрэнка в более открытое, по ее мнению, для ветра место и потребовала поскорее принести воды со льдом.

Фрэнк, которому на самом деле было немного зябко, не слишком обрадовался такой заботе, но виду не подал.

– Удивительно, что я никогда не видел Лорин раньше. Она ведь тоже дружит с Элен, так? – Фрэнк старался как можно естественнее перевести разговор в нужное русло.

– Ну еще бы! Уже, наверное, лет десять! – Выражение озабоченности исчезало с лица Лизы по мере того, как цвет лица Фрэнка становился все более естественным.

Фрэнк медленно брал себя в руки. Сердце, кажется, устало колотиться пойманным воробьем и тоже успокаивалось.

– Ого! – с неподдельной радостью отреагировал Фрэнк.

Значит, я смогу с ней познакомиться через Элен. Нет, не то, я ведь и сейчас могу с ней познакомиться. Нужно что-то придумать. Что-нибудь необычное. Да, разработать план по завоеванию ее прекрасного сердца…

– Да, они вместе учились в колледже. Правда, Элен теперь работает в магазине, ну ты знаешь, а Лорин все же стала танцовщицей. Правда, теперь она больше преподает, чем танцует сама… Хотя еще совсем молодая, многого могла бы добиться…

Фрэнк провел с Лизой еще несколько чудесных минут наедине. Им было вправду хорошо вместе. Лиза готова была говорить сколько угодно, тем более что она действительно гордилась своей подругой. А Фрэнк был самым заинтересованным и благодарным во всех смыслах этого слова слушателем.

Милая, милая Лиз! Нужно будет послать ей букет. Красивый, и чтобы цветы были яркими, например алыми. Стоп. Где-то это уже было…

Фрэнк едва не наступил на ногу какому-то представительному джентльмену, но даже не заметил этого. Он шел, насвистывая, и учил про себя наизусть название места работы прекрасной Лорин.

Давным-давно перевалило за полночь. За окнами – совсем тихо, разве что прохладный ночной ветер шевелит листья липы под окном, заставляя их тихонько переговариваться между собой.

И в квартире – тоже тихо, лишь изредка из ванной доносится звук капель, которые срываются и разбиваются с едва слышным звоном: плохо закрыт кран.

Лорин лежала в своей постели уже почти час, а сна все не было. Ее не тревожила какая-то мысль, не беспокоили воспоминания, ничего не было, кроме ощущения пустоты и одиночества, которое накатывало, захлестывало с головой, придавливало, бросало в пустоту; обрывки забытья, когда в голове не было ни одного образа, ни одной мысли – только какое-то тягостное чувство.

Лорин никогда не думала, что будет кому-то завидовать. Тем более завидовать Элен. Просто потому, что она сейчас не одна, ее держит в объятиях мужчина, пусть не бог весть какой, но, если она выйдет в ванную, ей не нужно будет возвращаться в холодную постель, и, проснувшись, он обязательно пожелает ей доброго утра, она улыбнется…

…И нет у нее в жизни этой пустоты, которая подтачивает все, съедает, как болезнь, от которой не излечиться…

Такое бывает. С каждым. С Лорин – тоже, не так уж часто, но все-таки… Потому что днем – на виду: студенты, ученики, друзья, и нужно быть сильной, и обязательно верить в то, что твоя жизнь – правильна по сути. Оправдать себя. Оправдать свое одиночество – перед самой собой; потом так легко с другими, если веришь себе.

Лорин верила в себя. Старалась верить себе. И получалось, да. Но вот такими ночами, когда луна ярко и дико светит в окно, и на потолке лежат светлые пятна от электрического света фонарей и резные, жуткие и сказочные тени деревьев, а на простынях – полосы лунного света…

Тогда становилось нестерпимо.

Лорин резко села на постели.

Не могу.

Она торопливо натягивала на себя одежду – не получалось.

Вот черт!

Заело «молнию» на джемпере.

Нервным движением скинула с себя джемпер, быстро, путаясь в рукавах, нырнула в старенький шерстяной свитер.

Пальцы окоченели.

Света в квартире не включала. Лорин выбежала на улицу. Зачем? Она не знала. Просто хотелось бежать – быстро, долго, на другой конец…

…Хотя бы города.

На бегу собрала волосы в хвост. Четкий ритм пружинящих шагов.

Самоубийца? Ночью в Нью-Йорке одна… Да нет. Я просто гуляю.

– Могут же у меня быть свои маленькие причуды… – Лорин и не заметила, как произнесла это вслух.

Витрины светятся, заманивают, предлагая всевозможные из материальных удовольствий: лакомства, наряды, драгоценности – мимо, быстро, еще быстрее. Асфальт шуршит под ногами, как жесткая и ворсистая плотная ткань. Темно. Только растекаются под фонарями лужицы жидкого света. А кое-где кроны деревьев подсвечены изнутри зарывшимися в них фонарями и сами превратились в какие-то пушистые живые светильники. Волшебно. Ветер как будто теплее…

Лорин бежала легко. Это было приятно – чувствовать себя свободной. А одиночество… Одиночество – тоже свобода. Пожалуй, самая простая свобода из всех.

Вот попробуй выйти на ночную пробежку, если с тобой в одной кровати спит муж! Ни один мужчина в здравом уме не отпустит свою женщину гулять в одиночестве по ночному городу. Но ни один из тех мужчин, которых я знаю, не побежал бы вместе со мной в три часа ночи!

Тем не менее где-то в глубине сознания Лорин шевельнулась мысль, что никуда бы она не пошла ночью из дома, где спит ее любимый мужчина…

Перешла на шаг.

Хорошо, что на улице пустынно. Хотя не так уж важно.

Лорин не боялась за свою жизнь. По сути дела ей нечем было дорожить, кроме свободы в любой момент следовать своим желаниям. А сейчас ей хотелось упиваться нью-йоркской ночью, такой странной и прелестной, не летней, но еще и не осенней, а словно долетевшей из какого-то безвременья…

И не думать о том, что завтра будет новый день, и снова нужно будет стать сильной и уверенной, поддерживать своих близких. Быть несгибаемой Лорин Ноубл, которая ни разу в жизни не изменила… нет, не себе. Тому, во что хотела верить. Это тоже неплохо, правда. Только иногда бывает особенно тяжело и больно.

Лорин часто думала: не маска ли это, одна из тех, что она ненавидела?

И все-таки нет, не маска – другое. Стержень. Правильно, крепкий железный стержень, который не позволяет согнуться, сломаться.

Есть только один вопрос, ответ на который так очевиден, что его просто невозможно задать. Для чего железный прут-стержень фарфоровой статуэтке?

Лорин пришла домой уже ранним утром. Не было сил ни на что.

Хотя…

Лорин не была бы Лорин, если бы ее воля не была выше ее слабости. Душ она все-таки приняла. А потом упала на постель, не надевая ночной рубашки, и ощутила разгоряченной кожей холод смятых простыней.

Смятые простыни… Кому ни скажи эти слова, каждый сразу подумает о бурной ночи, проведенной с любовником. Хотя иногда ткань сминается просто оттого, что не можешь заснуть в одиночестве. В конечном счете беспорядок в постели – это не плохо и не хорошо. Плохо, когда в постели холодно…

А ночь не была такой уж холодной. Лорин все-таки согрелась, укутавшись в тонкое одеяло.

Как обычно. А раз уж как обычно, то хватит ночных монологов. Спать.

Жизнь потихоньку возвращалась в норму. Лорин брала себя в руки.

Как обычно.

В квартире Кристофера Риша надрывался телефон. По звонку Крис догадался, что звонит Фрэнк Хамп. Ждать восемнадцать гудков, пока Крис поднимет трубку, мог только Фрэнк. Собственно, только поэтому Крис и направлялся на кухню, где он оставил телефон, чтобы ответить. Он-то прекрасно знал, что Фрэнк – такой человек, у которого может в любой момент случиться что угодно, начиная от пожара, разгоревшегося при жарке яичницы, и кончая наводнением именно в том городе, куда Фрэнк отправился в отпуск.

С таким другом детства приходится всегда готовиться к худшему. Крис совсем – усмехнулся: вот странно! – не удивился, услышав в трубке знакомый до боли и совершенно безжизненный голос:

– Крис, привет, мне необходимо с тобой поговорить.

– А! Ну привет, дружище! Я тоже рад тебя слышать! Да, у меня все в порядке! Нет, ну что ты, я собирался поработать, но встреча с тобой…

Крис даже развеселился. Всегда приятно, когда твои ожидания оправдываются. И ему было вовсе не безразлично случившееся с его другом. Просто из-за того, что с фразы «мне необходимо с тобой поговорить» или в лучшем случае «можно, я приеду?» начинался разговор минимум три раза в две недели, Крис перестал реагировать на каждое подобное заявление как на сигнал о глобальной катастрофе. Иначе с Фрэнком нельзя, ему-то самому ничего, а вот особо впечатлительным может понадобиться специализированная медицинская помощь уже в течение месяца.

– Я еду, – осторожно предупредил Фрэнк.

– А я жду, – миролюбиво, даже с оттенком истинно христианского смирения, согласился Крис.

Он знал Фрэнка уже девятнадцать лет из своих двадцать семи. Из этих лет он вынес, пожалуй, самый ценный урок в своей жизни. И урок этот заключался в следующем: не стоит тратить жизнь на то, чтобы жаловаться на погоду и расстраиваться каждый раз, когда идет дождь. Разумнее и естественнее принять солнце и ветер как данность, никоим образом от тебя не зависящую. А Фрэнка Хампа принять как маленькое стихийное бедствие. Если ураган снес крышу твоего дома, то можно об этом сокрушаться и ходить вокруг руин, а можно заняться ремонтом.

Крис предпочитал последнее.

Он навел порядок на кухне: нужно же показывать своему «меньшему брату» пример. Попрощался мысленно с возможностью закончить сегодня сказку, которая не давала его душе покою уже несколько недель. Пересмотрел стопку дисков: нашел несколько мультфильмов, которые обязательно пригодятся для реанимации Фрэнка, если с ним и вправду что-то серьезное.

Что могло произойти, Крис даже не решался предположить. Тем более что в отношении Фрэнка это абсолютно невозможно.

Наверняка у него самая запутанная нить судьбы с кармическими узлами всех размеров.

Фрэнк приехал через полчаса. Увидев его, Крис на самом деле забеспокоился: он не помнил, чтобы у друга когда-то было такое выражение в глазах. Фрэнк был мечтателен, спокоен и грустен. Едва войдя в комнату, он впал в какое-то странное состояние сродни романтической расслабленной задумчивости. Он медленно опустился на диван и мутным взглядом посмотрел на Криса.

– Выпьешь что-нибудь? Специально для тебя у меня есть три вида сока, минералка, лед и сок с минералкой. А да, еще молоко.

Фрэнк молча налил себе минералки.

– Ну рассказывай! – Было уже заметно, что Крис немного нервничает.

– Кажется, я влюбился.

– Ого. В который раз за этот месяц? Во второй или уже в третий?

– Ты не понимаешь! Это же совсем другое.

– Да? – притворно изумился Крис. Некоторый жизненный опыт давал ему основания не принимать Фрэнка всерьез. И еще менее серьезно можно было относиться к его влюбленностям и романам.

– Да! – с интонациями провинциального трагика провозгласил Фрэнк.

– Ах ну раз такое дело… – Крис налил себе минералки и уселся в кресло напротив друга. – Рассказывай по порядку.

– В общем, я встретил самую красивую девушку на свете.

– Ты наступил ей на платье, споткнулся об ее собачку или опрокинул на нее что-то из мебели? – поинтересовался Крис ехидно.

На самом деле сейчас он совершенно перестал волноваться за своего друга, и на первый план вышла легкая досада, похожая больше на детскую обиду, оттого что Фрэнк пришел и помешал одному из самых важных дел на свете. Действительно, что может быть важнее для писателя, чем акт творения?

– Нет. Не угадал. Я видел ее только издали. Мы не разговаривали. Уж лучше бы я испортил ей платье.

Как ни странно, подобный способ знакомства был для Фрэнка самым естественным на свете. Он даже почти не краснел. Он не умел начинать отношения иначе. Впрочем, до сегодняшнего дня у него и не возникало в этом необходимости.

– Ты встретил ее на свадьбе?

– Да… – почти простонал Фрэнк.

– Ну, значит, ее наверняка знает твой двоюродный брат или его жена.

– Да…

– И можно будет познакомиться с ней. – Крис решительно не понимал, в чем проблема.

– Да…

– Ну а почему ты делаешь из этого трагедию? – Крис начал раздражаться. Он по опыту знал, что не пройдет и пары недель, как Фрэнк влюбится в кого-то еще.

– Крис, я так не могу, ты же знаешь! – почти оскорбился несчастный влюбленный.

– Ого! А что ты предлагаешь?

– Мне нужна твоя помощь. Очень. Пожа-луйста…

Что-то в интонации Фрэнка подсказывало Крису, что его в который уже раз втягивают в какую-то авантюру. Причем занимается этим один и тот же человек. И это именно тот субъект, с которым никогда и ни при каких условиях – Крис знал это наверняка – не стоит влезать в одну историю…

– Фрэнк, я не…

– Крис, ну ты же мой друг, а друзья должны помогать друг другу!

– Ты манипулятор!

– Нет, Крис, это просто правда жизни, законы чести, требования совести или что-то еще в этом роде. И если ты мне не поможешь, тебя же совесть заест.

– Не-а! Будь уверен. У нас с ней в отношении тебя есть маленькая договоренность, – съязвил Крис.

– Крис… ты же писатель. Тебе нужны свежие впечатления!

Крис расхохотался:

– В этом ты, конечно, прав. Но я пишу сказки, понимаешь, серьезные истории для детей, а не комиксы! Поэтому впечатления из твоей жизни мне не подходят!

– Кри-и-с… – Фрэнк, что ни говори, был очень-очень обаятельным. И не стеснялся этим пользоваться.

Ну как отказать такому странному юноше с печальными глазами за стеклами очков и с мелькающей на губах лукавой улыбкой?!

– Ладно. Чего ты от меня хочешь? – устало спросил Крис. Препирательство – это, конечно, традиция, но в помощи он никогда не отказывал.

– Ура! – возликовал Фрэнк. Он вскочил и в возбуждении стал расхаживать по комнате, размахивая руками. Крис едва успел увернуться от выплеснувшейся из стакана воды. – План А таков…

На светлой обивке кресла растекалось темное мокрое пятно. Крис благодарил судьбу за то, что Фрэнк не попросил томатного сока.

Идеи Фрэнка, как всегда, потрясали своей сумасшедшинкой.

Осень началась. Лорин почувствовала это, кажется еще не открывая глаз. По стеклам барабанил дождь. В комнате было зябко. Это был первый настоящий осенний день – дождливый, прохладный, особенного перламутрового цвета. Лорин всегда давала дням цвета. Так легче было потом вспоминать, не теряя главного – настроения, неуловимой атмосферы, складывающейся из тысяч деталей: оттенка неба, скорости бегущих облаков, яркости солнечных лучей, направления и силы ветра, запаха, разлитого в воздухе, своих мыслей и желаний, людей, с которыми предстоит встретиться, их взглядов и слов.

Сегодня Перламутровый день Конца лета. Звучит как начало фантастического романа.

Лорин улыбнулась – не весело и не печально, просто безмятежно.

Правда, сам этот день едва ли станет началом какой-то необыкновенной истории. Как и тысячи других. Жаль.

Вот надо же, опять меланхолия! К черту!

Музыку – громче! Так, чтобы звук работающей соковыжималки не перекрыл ритма. Апельсиновый сок – резкий, насыщенный, яркий по вкусу – солнечные капли на перламутровом. Оделась быстро.

Пробежка под дождем – что может быть лучше? Ритмичные движения дают почти ощутимое физически удовольствие. Влажный ветер в лицо. Дождь стихает. Под светящимся жемчужно-серым небом так красивы темно-зеленые деревья в парке, деревья с редкими еще вкраплениями красного и желтого.

Лорин была здесь совсем одна. Кажется, во всей округе никому больше не захотелось бегать под дождем.

Вот и счастье!

Бег и вправду делал Лорин немного счастливее. Всегда. Движение, скорость, легкость, ритм, естественный, как само дыхание, и – ясность сознания, свободного от мыслей. Лорин бежала по парковой дорожке, чувствовала, как пружинят спортивные туфли, как прикасается к коже напитанная влагой спортивная куртка, как вьются по спине тяжелые, мокрые волосы, собранные в пучок…

В такие моменты она ощущала себя самодостаточным человеком.

Дома – все своим чередом: разминка, горячий душ, завтрак… Проверила электронную почту – ящик пуст.

Скучно. Хорошо, что лето заканчивается. Осень более наполненна. И послезавтра уже начинаются занятия: и в колледже, и в школе танцев. У меня будут новые студенты и ученики. Наверняка среди них встретятся самые разные люди, немного странные, в чем-то особенно талантливые…

Лорин улыбнулась сама себе.

Так-то лучше.

Надела светло-серое платье —

под цвет сегодняшнего дня… Вперед же, навстречу новым приобретениям!

Лорин очень любила ходить в магазин. Из этого всегда можно сделать маленькое приключение, даже если идешь просто за продуктами на неделю. Во-первых, каждый раз можно отправляться в другой магазин. Лорин никогда не ленилась съездить за шесть кварталов от дома, хотя ближайший супермаркет находился в семи минутах ходьбы. Что удивительно, она знала в лицо всех продавцов в магазинах своего района и никогда не жалела пары минут, чтобы поболтать с кем-нибудь из них.

Необходимость выбирать – одна из самых больших проблем человека, но вот возможность выбирать – всегда огромное удовольствие. Это во-вторых.

А в-третьих… В-третьих, шопинг – это отличный шанс узнать что-то новое: вкус какого-нибудь экзотического напитка, запах шоколада редкой марки, ощущение новой одежды на теле…

В общем, сегодня Лорин устроила себе праздник.

Не прошло и двух с половиной часов, как она снова стояла у лифта в своем подъезде в обнимку с двумя огромными бумажными сумками и одним пакетом поменьше. Дверь кабины открылась…

– Лорин! Привет! Давно тебя не видела! – Радостный вопль, ослепительная улыбка на смуглом лице, объятия. Обиженно зашуршали бумажные пакеты.

– Привет, Эмили. Извини, я…

– Да, конечно, я тебе помогу. – Быстрые, ловкие руки с коротко обрезанными ногтями перехватили пакет. – Вот так, заходи теперь… Я нажму на кнопку.

Зажглась кнопка с числом, которое было на единичку меньше, чем номер этажа Лорин. Она улыбнулась:

– Приглашаешь?

– Конечно! – Смех.

Эмили жила этажом ниже Лорин. Они дружили уже полтора года, но Лорин так и не знала ее фамилии. Эмили была младше Лорин на три года и родилась в тот же день. Лорин обожала ее, как и всех необычных людей.

Эмили была дочерью эквадорца и мексиканки, так что нечего было гадать, откуда у нее такие жгуче-черные упрямые волосы, глаза, угольками горящие на смуглом лице, и невероятный темперамент. Она в свою очередь обожала Лорин за то, что та была сильной, независимой, доброй и при этом делала что-то хорошее, не кичась своей добродетелью.

А еще Лорин учила Эмили танцевать, несмотря на то что та сильно хромала на левую ногу, которая была заметно короче правой. И делала она это без подчеркнутого сочувствия, в полной уверенности в том, что у них с Эмили все получится. И у Эмили уже получалось!

Ну и как же можно относиться к человеку, который помогает тебе осуществить детскую мечту, а ей, казалось, никогда не сбыться!

У Эмили всегда был самый душистый чай, самые свежие булочки и множество новостей. Ее квартирка была меньше той, где жила Лорин, но обставленная со вкусом и очень уютная. Теплые тона: топленое молоко, бордо, беж и слоновая кость, удивительные глиняные индейские фигурки, амулеты и маленькая фигурка Девы Марии (Эмили, разумеется, была католичкой), непременный запах кофе, витающий в воздухе даже тогда, когда хозяйка готовит чай, – все создавало неповторимую атмосферу этого дома.

– А ты уже познакомилась со своими новыми соседями?

– Нет. А у меня новые соседи?

– Скажем так: у нас. – У Эмили был глубокий бархатистый голос и очень заразительный смех. – В квартире слева от моей. Как ты понимаешь, они теперь живут прямо под тобой.

– А как же Смитсоны? – Лорин немного расстроилась: ей нравилась эта молодая супружеская пара.

– Они решили снять дом, у них ведь скоро будет малыш.

– Ах ну да! И кому же теперь я могу устроить наводнение в квартире?

– Разумеется, себе! Ну-ну, не обижайся. Знаешь, там поселились двое парней.

Лорин удивленно приподняла бровь и многозначительно посмотрела на Эмили.

– Ну уж этого я сказать тебе не могу. По-моему, с обоими все в порядке. Хотя не поручусь. Один из них, похоже, совсем мальчишка и производит весьма странное впечатление. Знаешь, тонкий такой, хрупкий…

Лорин фыркнула.

– Да-да, твой любимый тип мужчины, – хохотнула Эмили и увернулась от прицельно брошенного бумажного шарика. – И второй тоже ничего. Сама увидишь. Но это все не так уж важно. Расскажи о свадьбе. Как там Элен?

За этими невинными разговорами Лорин просидела у Эмили до самого вечера. Эмили много говорила, часто подтрунивала, легко вспыхивала, если ей в ответ возвращали шпильку, быстро остывала и много смеялась. Общаться часто с ней было тяжело, но без нее было можно легко заскучать.

В половине шестого Лорин вышла из квартиры Эмили, снова в обнимку с теми же тремя пакетами. Лорин исхитрилась и нажала локтем на кнопку вызова лифта. Ехал он вызывающе медленно. А пакеты были невыносимо тяжелыми…

В общем, когда перед Лорин наконец открылась дверь кабины, девушка была доведена как раз до температуры кипения и ринулась в кабину с утроенной энергией.

Столкновение оказалось неизбежным.

Лорин так и не поняла, как это произошло. В общем, в следующий момент она осознала себя лежащей на ковровом покрытии перед лифтом посреди пучков зелени, овощей, останков одного из пакетов. Два других она, правда, так и не выпустила из рук.

Над ней стоял молодой мужчина с волнистыми темными волосами, короткой бородой и удивительно добрыми глазами. Правда, сейчас в них отражались растерянность и смятение. Лорин чувствовала себя очень глупо и от этого только еще больше злилась. Мужчина вышел из ступора, только когда Лорин сделала неудачную попытку встать. Он вежливо, но твердо взял ее за руку и одним движением поставил девушку на ноги.

Он помог Лорин собрать рассыпавшееся содержимое злосчастного пакета. И все это в полном молчании. Лорин не могла говорить потому, что ее душили ярость и возмущение, а у молодого человека, очевидно, были свои причины молчать. Лорин не без злорадства отметила, что он покраснел, а движения пальцев стали неловкими, нервными.

Они стояли друг против друга, Лорин – со своими пакетами и парой яблок в руках, мужчина – с другим пакетом, набитым собранными с пола фруктами и овощами. Ему, кроме того, приходилось зажимать руками сразу три дыры, неведомо как образовавшиеся в бумажной сумке.

Ситуация становилась совсем уж смешной. Лифт давно уехал.

– Простите меня, – сказал наконец молодой человек.

– Да ничего страшного, – процедила сквозь зубы Лорин.

Раззява! Хорошо еще, что не немой!

– Мне очень жаль, правда…

– И мне.

– Я помогу. – Мужчина снова вызвал лифт. Тоже локтем: обе руки были заняты.

– Спасибо. – Лорин сверкнула на него глазами исподлобья.

– Мм… Знаете, я давно не видел таких яблок, – сказал вдруг мужчина. Лорин, конечно, ожидала, что он постарается перевести тему, но разговор про яблоки превзошел ее ожидания. – Не знаю, каковы они на вкус, но выглядят просто сказочно. Такое сочетание глянцево-янтарного и темно-красного напоминает… закат над пламенеющим осенним парком, правда?

Лорин молча смотрела на него. Кивнула медленно. Никогда с ней так не разговаривал незнакомый мужчина. Тем более мужчина, которого она только что одарила разъяренным взглядом.

Они вошли в лифт.

– Какой этаж? – спросил он.

– Следующий.

– Отлично. Знаете, я живу здесь только со вчерашнего дня. В триста четвертой. Меня зовут Кристофер Риш. Я бы подал вам руку, но… – Мужчина улыбнулся. Видимо, по взгляду Лорин он понял, что гроза миновала.

Дверь лифта открылась. Мужчина пропустил Лорин вперед.

– Лорин Ноубл. Я в триста девятой.

– Очень рад.

Он подождал, пока Лорин найдет в сумочке ключ. Не вошел, замялся на пороге. Лорин поставила свои сумки на пол, взяла пакет из его рук.

А вот и не приглашу его войти!

Лорин страдала приступами упрямства наперекор самой себе.

– Еще раз извините. Я пойду. Заходите, если потребуется помощь.

– Да, спасибо. До свидания.

– До встречи. – Он посмотрел на Лорин как-то долго и странно, точно задумавшись о чем-то или что-то для себя решая, и вышел.

Лорин фыркнула.

И все равно ничего особенного. Подумаешь. Просто странный.

Она была взволнована – и сама не понимала чем.

Ну и что из того, что я упала? Споткнулась. С кем не бывает. Ну и что из того, что он помог мне? Обычное дело.

3

Какая красивая… Волшебно прекрасное создание. Странная фея. Чудеса… Вот, оказывается, как чувствует себя обычно Фрэнк! Интересное ощущение, ничего не скажешь. Знакомство с девушкой, которую только что сбил с ног, – это ново для меня.

Прости меня, Господи, но я правда не об этом тебя вчера просил…

Да, давно я не чувствовал себя таким идиотом. Что я ей говорил? Черт подери, да не помню! Совсем. Безумие и талант так часто идут рука об руку… Жаль, что безумие – не стопроцентная гарантия гениальности, а то бы я порадовался.

Придя домой, Крис по привычке сразу же включил ноутбук, но сейчас слова никак не складывались в сказку: он не видел ее конца. У него перед глазами стоял образ ни на кого не похожей гибкой девушки с обжигающим взглядом.

Крис умел видеть красоту во всем: в силуэтах облаков на черном ночном небе, в тончайших жилках листка, в простом орнаменте, украшающем древнюю вазу, в изгибах корней старого дерева, в том, как ветер подхватывает и несет бумажную фигурку, и в людях, разумеется, тоже. Иначе он не был бы писателем.

И каждый раз, когда он замирал на мгновение, чтобы оглянуться в поисках прекрасного, он всегда находил его. Но шок столкновения с красотой, которой не искал, которую Бог послал просто так, этот шок всегда заставлял вибрировать все его существо, и Крис волновался и моргал чаще, а иногда начинал едва заметно дрожать.

Как сейчас.

Он старался отвлечься на какие-то мелочи, несущественные мысли, иронизировать над собой и своим другом, приняться за работу, но ничего не получалось, потому что на самом деле ему хотелось только еще раз посмотреть на нее, чтобы запомнить, как она движется, как смотрит, какая у нее линия профиля…

– Эй, дружище, ты в порядке? – Прямо над Крисом навис Фрэнк.

Он был в своем парадном черном халате. Со светлых волос капнуло. Прямо Крису на лоб. Он досадливо смахнул каплю и встал.

– В полном.

– Какие новости?

– Да, впрочем, никаких. Редактор, с которым я встречался, настроен благосклонно, но он ждет полного текста книги, а я никак не могу закончить. Поэтому пока нам с ним, собственно, не о чем разговаривать.

– А-а, – без особого сочувствия протянул Фрэнк, открывая бутылку колы и устраиваясь на диване поудобнее.

Крис окинул его скептическим взглядом. Фрэнк выглядел весьма довольным жизнью. Еще бы. Все складывалось именно так, как он хотел. Фрэнк уже начал поздравлять себя с открытием таланта стратега.

Да, путь к победе непрост, впереди еще много переходов, но и сделано уже немало.

Фрэнк вспоминал, как удивилась Элен, когда он пригласил ее на ланч и, прибегая к самым наивным уловкам, выспрашивал про Лорин Ноубл. Правда, здесь была допущена одна небольшая тактическая ошибочка: расколоть Элен было не так просто, как Лизу. Фрэнк даже пожалел, что не воспользовался тогда случаем поговорить с Лизой обстоятельнее. Пришлось, почти не сочиняя, рассказать Элен историю романтической влюбленности с первого взгляда.

Разумеется, Элен, большая любительница всякого рода авантюр и приключений, согласилась кое-чем помочь кузену своего мужа.

Говоря по совести, она ни минуты не сомневалась в том, что этот субтильный паренек не пара Лорин и та сразу же отошьет новоявленного ухажера, но, собственно, Фрэнка интересовал только адрес Лорин и кое-какие сведения о ее вкусах, а об этом Элен рассказала легко: Лорин ведь взрослая, сама во всем разберется. А так это просто очень забавно.

Это очень забавно, говорил себе Крис, упаковывая вещи. Дружба – уникальная штука. Люди почему-то перестают спрашивать себя, по какой именно причине они делают те или иные вещи. «Моему другу это необходимо» становится универсальным объяснением всего. Даже того, например, что я сейчас собираюсь переезжать в малознакомый район, да еще и жить в одной квартире с Фрэнком Хампом! Уму непостижимо.

– Слушай, Крис, ты ведь не жалеешь, что переехал сюда со мной?

Фрэнк разлегся на диване. Настроение у него было самое благодушное. С ним уже третий день ничего не случалось. Даже по мелочи. Лампочки не перегорали, вода в душе лилась стабильно той температуры, которую он хотел изначально, электрический чайник работал исправно, и даже тосты не подгорали. В общем, Фрэнк чувствовал себя почти что выздоравливающим. Вполне естественно, что он ожидал и от Криса самого оптимистичного настроя.

– Нет, что переехал – не жалею. Насчет тебя – пока не решил.

Фрэнк замахнулся на него подушкой. Крис состроил гримасу ужаса.

– Но я ведь честно!

За эти слова он таки получил пас маленькой диванной думкой. Поймал. Швырнул обратно. Фрэнк был в менее выгодном положении: одна рука занята…

В общем, жизнь пошла своим чередом: подушка угодила по бутылке, и черный халат Фрэнка оказался залит шипящей ароматной жидкостью.

– А я давно этого ждал. Ну вот и славненько. – Вопреки своим полуосознанным ожиданиям Фрэнк не расстроился. Где-то внутри сидело убеждение, что все это благополучие – обман, иллюзия, злая шутка судьбы, которая готовит что-то особенное. А теперь стало ясно, что это было всего-навсего несколько выходных перед полным рутины месяцем. Ну вот и славненько.

– А я уж думал, что теперь мне придется побыть в твоей шкуре. Представляешь, выхожу я сегодня из лифта, а на меня налетает девушка с огромными пакетами продуктов. Упала…

– Симпатичная?

– Красивая. Очень.

– Мои поздравления. Познакомился?

– Да. Мои поздравления. Ее зовут Лорин Ноубл.

– Что-о?! – Фрэнк подскочил как ошпаренный.

– Да-да. Все именно так. Она и вправду очень красивая.

Фрэнк с выражением какой-то безысходной растерянности на лице спросил:

– И что теперь?

– Ничего. Разве это что-то меняет?

– Ну… да. Нам придется теперь из-за нее… соперничать. Вот. – Фрэнк печально опустился на диван.

– Знаешь, можешь не беспокоиться из-за этого. Я не собираюсь. Просто этот случай меня поразил, и я рассказал тебе. Вот и все. – Крис успокаивающе потрепал друга по плечу.

Я ведь на самом деле не буду ухаживать за этой девушкой. Бессмысленно. Мне бы только видеть ее иногда… И это тоже глупости. Для чего? Для вдохновения? Не знаю, ничего я не знаю…

– Ты серьезно?

– Как всегда.

– Нет, если бы ты был серьезен всегда, я бы тебя убил.

– Неправда.

– Знаю.

Крис сел за рабочий стол, долгим взглядом посмотрел на экран раскрытого ноутбука. Фрэнк всегда немного нервничал, когда видел такой взгляд: все мы начинаем волноваться, сталкиваясь с чем-то, чего не понимаем. Вот и Фрэнк никогда не мог до конца понять, как Крис относится к своему творчеству и как вообще из-под его пера выходят сказки.

Кристофер Риш был начинающим детским писателем. Возможно, кто-то и сказал бы, что быть начинающим в двадцать семь – поздно. Крис так не думал. Он искал себя в разных областях: в торговле (продавец букинистического магазина), в газетном деле (репортер), в педагогике (преподаватель американской литературы в школе). Просто вся его жизнь была связана с книгами. Он с детства мечтал писать книги сам – и не решался. Так много страхов живет в человеке… Но больше всего мешает, наверное, страх, что ничего не получится.

В общем-то именно благодаря Фрэнку Крис начал писать. Фрэнк часто с гордостью вспоминал, сколько дней и ночей он потратил на то, чтобы убедить друга в простой вещи: если он начнет писать, ничего страшного не случится. И даже если он попробует опубликовать свои произведения и в первый раз ему откажут – ничего плохого опять же не случится.

А вот если он, будучи дряхлым и немощным стариком, захочет-таки остаться в анналах литературы, но уже не сможет нажимать на нужные клавиши на клавиатуре, – это будет самым удручающим итогом жизни Кристофера Риша.

Ну это, конечно, был почти гротескный довод, может быть, Фрэнк и преувеличил…

Но и в этом он не был неправ. Одна лишь безысходность страшна по-настоящему, только вот безвыходных положений на самом деле гораздо меньше, чем кажется на первый взгляд.

И Крис стал писать. Писать сказки, как всегда мечтал. Почему именно сказки? Наверное, потому что не мог по-другому.

Сказка – это мечта, волшебство, магия, чистый свет, который так нужен детям, чтобы на всю жизнь у них остался маленький маяк в душе, тот маяк, который в каждый момент своей жизни можно поискать взглядом и понять, куда, к чему идешь сейчас, знать, чего ты хочешь и что дорого по-настоящему. Человеку нужен в жизни свет. Хотя бы маленький фонарь. Хотя бы свечка. Хотя бы светлячок – живая искорка…

Хотя бы в воспоминаниях.

А потом его сказки стали публиковать: сначала в электронных журналах, потом в обычных. Теперь же Крис готовил книгу, большое собрание волшебных историй. И считал, что у него уже есть все то счастье, что могло быть отмерено на его жизнь.

Фрэнк тихо встал и ушел в комнату: не хотел мешать таинству рождения волшебной сказки.

Он не мог знать, что Крис сейчас не способен писать. Что Крис смотрел на светящийся экран, механически поглаживал клавиши – и никак не мог начать, потому что думал он только о необычной девушке, которую случайно встретил сегодня, о том, что эта девушка нравится его другу, и что сам он, Крис, никогда бы не решился начать длительную и крупномасштабную операцию с переездом, лишь бы быть поближе к ней…

Хотя… Кто знает.

Эта маленькая быстрая мысль промелькнула в его мозгу и оставила какое-то глубокое волнение. Крис нахмурился.

О чем я? А… о том, что никогда бы не сделал этого для другой женщины.

Лорин смотрела на свое отражение в зеркале. Она не до конца понимала, почему сегодня бледнее обычного и что за странное выражение проскальзывает в ее взгляде.

Взволнована? Естественно, сегодня первый день занятий в вечерней группе.

Отговорка была удобной.

Лорин, однако, недоговаривала сама себе, что никогда прежде не нервничала в таких ситуациях… Она поймала себя на том, что с небывалой тщательностью подбирает пояс к юбке, которую надевала исключительно по самым торжественным случаям.

Ну что ж, раз душа просит…

Только через полчаса Лорин пришла к выводу, что абсолютно готова. На ней была шелковая блузка цвета топленого молока и любимая юбка с высоким разрезом.

Не слишком ли вызывающе для школы?

О чем я? Нет, в группе ведь взрослые люди.

Завершение логической цепочки:

мужчины.

Лорин напряженно посмотрела на свое отражение.

Так. Выходит, я хочу выглядеть красиво не для себя, а просто чтобы кого-нибудь подцепить?!

Ну нет!

Лорин зло сверкнула глазами. Послала этот взгляд сама себе. И переоделась в темную водолазку и вельветовые брюки цвета горького шоколада. Показала сама себе кулак.

Так-то лучше.

Она надела жакет, схватила сумочку и вылетела из дома на всех парах. Не только потому, что опаздывала на занятие, но и потому, что находилась в состоянии расстройства, граничащего с яростью. Она не знала отчего.

Лорин не знала, что «ампутация» личной жизни, которую она, как считала, столь удачно провела, почти неизбежно ведет к отрицанию своей женской сущности. И разве легко это отрицать, будучи красивой, молодой, пылкой девушкой?

В общем, судьба подбрасывает нам не так-то много проблем, как можно подумать. Большинство их мы создаем себе сами, сначала старательно выстраиваем клетку из каких-то предрассудков и домыслов о том, что для нас лучше, а потом мечемся в этой клетке, потому что «так будет лучше», «так будет удобнее», «так будет приличнее», «так будет оригинальнее» – совсем не то же самое, что «именно этого я хочу»… И загнать в угол себя гораздо легче, чем кого-то. А вот выбраться из западни собственного авторства гораздо труднее, чем из какой-то другой. Потому что ее сначала еще нужно разглядеть…

– Крис… Крис, – позвал Фрэнк с самым невинным видом.

Крис поднял на него глаза. Посмотрел – весьма выразительно, вопросительно, но не только.

– Крис, мы рискуем опоздать. Может, начнешь собираться?

– Куда? – Кристофер почти испугался. Он начал лихорадочно соображать, что за встреча могла быть назначена на сегодня.

– На урок танцев. – Фрэнк как ни в чем не бывало примерял перед зеркалом рубашку.

Вот именно эту его манеру Крис ненавидел почти больше всего на свете!

– Каких еще танцев?! – Крис едва не сорвался на рык.

– Спортивных бальных. Ты что, забыл? – искренне изумился Фрэнк.

– Впервые слышу, – с угрозой проговорил Крис. – Может, объяснишь или мне сразу начать тебя убивать?

Он по многолетнему опыту знал, что невинный взгляд Фрэнка всегда выдает то, что у него в голове вертятся самые гнусные замыслы.

– Знаешь, Крис, я записался в группу спортивных танцев. Давно хотелось. Танцы – это же здоровье и радость жизни.

– А я-то тут при чем? Тебя проводить? Может, лучше встретить? Это романтичнее, – съязвил Крис.

– Ну я решил, что должен же кто-то позаботиться о твоей спортивной форме… И подумал: кто сделает это, если не твой лучший друг?

– И… – Крис встал и теперь приближался к Фрэнку. Медленно-медленно, опасно-опасно…

– …И записал тебя тоже! – наигранно радостно заявил Фрэнк и отодвинулся от друга подальше.

– Да ты что, рехнулся?! Я не хочу! Зачем мне эти танцы?

– Для поддержания и обеспечения меня моральной поддержкой и надежным тылом.

– При чем тут это?

– Ну, Кри-и-ис… – по-девчоночьи жалобно протянул Фрэнк.

– Что? – На выдохе, резко.

– Я один не хочу. Стесняюсь. Группу ведет Лорин.

Крис опешил.

– А я и вдвоем не хочу. Что дальше?

– Крис. Ну… ну представь, что она будет твоей музой! Будешь ею любоваться, посвящать ей рассказы…

– Фрэнк! Послушай меня внимательно. – Крис пока еще аккуратно взялся за воротничок Фрэнка. – Только ты способен из-за красивой девушки влезть в любую авантюру. Я не хочу тратить свое время на танцы, которые мне не интересны!

– Крис, у меня же скоро день рождения, ты забыл?! В следующий вторник! – завопил Фрэнк.

– При чем тут это?!

– Подарок, Крис, сделай мне подарок!

– Ах ты гнусный манипулятор…

Крис понял, что ему нанесли удар ниже пояса.

Много лет назад, когда оба были еще мальчишками, Крис пообещал другу, что всегда подарит ему на день рождения то, о чем Фрэнк его попросит. Крис никогда не забывал того дня, когда его другу, который был ему как младший брат, родители из какого-то глупого принципа не подарили на день рождения книгу, которую он очень просил, и как Фрэнк ревел, забившись на чердак, растирая слезы по покрасневшим щекам чумазыми ладошками.

Фрэнк, правда, пообещал никогда не злоупотреблять этим обещанием. Нужно сказать, что, собственно, и не злоупотреблял. До сегодняшнего дня.

У Криса не было выхода.

Лорин мчалась по улицам, не замечая очистившегося от туч неба, тихого прохладного ветерка, особенных звуков города, легкого, прозрачно-золотистого предвечернего света и брызг холодной воды, вылетающих из-под ног, когда она наступала в лужу.

Какая-то часть ее даже немножко сочувствовала новым ученикам Лорин, которым предстояло сегодня познакомиться не просто с Лорин Ноубл, а сразу с Лорин-Ноубл-в-самом-дурном-расположении-духа.

Девушка взглянула на часы и подумала, не перейти ли ей на легкую рысь. Лорин жила в двух кварталах от школы искусств и считала кощунством ездить туда на такси, даже если очень опаздывала.

Вдруг в воздухе закружился – необыкновенно плотный красноватый солнечный зайчик – маленький кленовый листок. Лорин наклонилась и подхватила его у самой земли, точнее у воды, потому что листик этот летел прямо в лужу.

В дождевой воде отражалось ярко-голубое небо с редкими перышками облаков, верхние этажи ближайшего здания, краешек дорожного знака, вывеска маленького ресторанчика… На мгновение в этом маленьком зеркальном мире, чуть тронутом рябью, отразилось лицо девушки с темными глазами и каскадом светлых волос, спадающим прямо в обманчивое небо на воде.

Лорин показалось, что эту картинку она запомнит навсегда. Она не знала почему. Погладила пальцами холодную, шероховатую от прожилок поверхность листа. Он был небольшой, меньше половины ладони. Положила в карман жакета.

Грейся, маленький.

И снова – наперегонки со временем. Нет, не для того чтобы успеть сделать что-то жизненно важное, разрешить какой-то безумный вопрос или спасти что-то или кого-то. Со временем состязаются не только для этого. Иногда приходится изо всех сил спешить по самым тривиальным причинам. Например, чтобы не опоздать на работу и не утратить авторитета преподавателя, расположения начальства или чего-нибудь еще в том же роде.

Очень незначительно в масштабах вечности. Но тоже требует спешки.

Лорин влетела в здание школы. Здесь все говорило о том, что это не обычное учебное заведение. Слишком много живописных полотен и графических работ по стенам. И статуэтки в чистых стеклянных витринах. И звуки музыки доносятся откуда-то. А в воздухе, кажется, пахнет гримом и запылившимися театральными костюмами.

Танцевальная студия Лорин располагалась на втором этаже.

Несколько шагов по лестнице вверх, ослепительный отблеск в глаза – это металлические гладкие перила, нервные движения: ключ никак не проворачивается в замке. Наконец-то – дверь кабинета настежь, стук деревянной ручки о стену, жакет – лишь бы быстрее – в кресло, не на вешалку…

На строгих часах с простым черно-белым циферблатом ровно шесть тридцать.

Великолепно!

Еще несколько секунд, чтобы поправить перед зеркалом прическу и переобуться: нужны туфли на каблуке.

Итак…

В руках – список взрослой группы, взятый со стола. Внизу две фамилии приписаны шариковой ручкой.

Ладно, прочитаю потом.

Четкий и быстрый ритм шагов, отбиваемых каблуками по чистому паркетному полу.

Лорин открыла дверь в студию из примыкающего к ней кабинета.

– Добрый вечер!

Приветственный и немного еще смущенный гул дюжины голосов в ответ.

– Привет всем, я – Лорин Ноубл, можно мисс Ноубл или мисс Лорин. Я буду вести у вас занятия. – Бодрый голос, яркая улыбка, правда, взгляд немного напряженный: как примут ее новички? – Для начала давайте познакомимся…

Взгляд Лорин остановился на знакомой фигуре в черном свитере и джинсах. Где-то она уже видела этого человека…

Только ракурс был немножко другой… Снизу… О черт! Так и есть. Его лицо.

Лорин пробежала глазами список.

Вот он. Риш Кристофер. Под номером одиннадцать. Последний в списке. Записан, наверное, сегодня днем. Что он здесь делает?!

Лорин почувствовала, что вот-вот зальется краской.

Не может быть, чтобы он из-за меня… А если и может, то совершенно напрасно! Я не покраснею. Не покраснею.

Девушка прокашлялась. Не совсем естественно, но, кажется, ей удалось с собой справиться. Она начала знакомство с учениками.

На первое занятие пришли все. Здесь была парочка молодых легкомысленных девушек, официанток из довольно неплохого кафе. Обе светловолосые, среднего роста и настолько похожи, что Лорин задумалась, как будет различать, кто из них Бетти, а кто Дина. Были еще Мэган, высокая и худая девушка, которая явно пришла сюда для того, чтобы справиться с закомплексованностью, Розмари, полноватая негритянка, домохозяйка, и Рэйчел, дама средних лет, абсолютно непримечательная. Мужчин оказалось больше: Дэвид, бизнесмен, который очень переживал из-за того, что его жена не захотела заниматься, Брюс, банковский клерк, Джон, мужчина в возрасте, отставной военный, Тимоти, молодой человек вопиюще нетрадиционной ориентации, Фрэнк, очень тонкий юноша, которого Лорин уже где-то видела, но не могла вспомнить где, и собственно Кристофер Риш.

Лорин ничем не дала ему понять, что узнала его.

Пусть знает, что его ход был не так уж удачен.

Но ее возмущение выросло в десятки раз, когда Крис не выразил огорчения по этому поводу и воспринял как должное.

Ах так…

Лорин быстро поняла, что Крис пришел не один и тот смутно знакомый юноша, слишком хрупкий и слишком миловидный для мужчины, – вместе с ним.

Странно, если это его «девушка», зачем они оба здесь… хотя все может быть. Даже двое мужчин вполне сносно могут танцевать танго, если в их отношениях достаточно страсти.

Лорин фыркнула и отвела взгляд. Словом, настроение Лорин испортилось еще больше, а она не отдавала себе отчета, в чем дело. Не хотела.

Досталось в конечном счете и Крису, и Фрэнку.

– Не надейтесь, что уже сегодня встанете в пары. Пройдет еще не одна неделя. Хочу предупредить, что мужчин в пару не ставлю, несмотря на… мм… личные симпатии. – Многозначительный взгляд в сторону Криса и Фрэнка.

Фрэнк побелел, Крис остался равнодушен к этому едкому замечанию. Тимоти покраснел и стал нервно заламывать пальцы.

– Мистер Риш, показываю еще раз. Будьте, пожалуйста, внимательны, если хотите научиться, потому что при отсутствии таланта внимательность – единственное, что спасает танец.

– Обратите внимание на первую позицию. Она визуально может скрыть недостатки формы ног. – Лорин с улыбкой смотрела на Фрэнка.

Еще пара таких выпадов в сторону Криса и его друга – и Бетти и Дина не сговариваясь решили, что между Лорин и Крисом что-то было, но вмешавшийся каким-то таинственным образом Фрэнк все испортил, и теперь Крис пришел сюда, чтобы начать все сначала, но Лорин так возненавидела его и Фрэнка, что…

Когда закончился урок, девушки поспешили поделиться друг с другом наблюдениями и выводами, не особенно следя за тем, чтобы их никто не услышал. Услышали все, кроме ушедших Лорин, Криса и Фрэнка. Услышали – и согласились, решив, что это все слишком очевидно.

Однако нельзя перекладывать только на молоденьких болтушек вину за эту драматичную историю. У них были все основания интерпретировать факты именно таким образом.

Фрэнк был просто убит. Крис давным-давно не видел друга в таком состоянии. Шли молча. Фонари освещали улицу каким-то недостаточным, голодным светом.

– Крис…

– Да?

– Это конец.

– Или начало.

– За что она так на меня взъелась?

– Ну, по-моему, на меня не меньше. Только никакой трагедии в этом нет. Мне думается, что у нее просто скверный характер.

– Но я не видел, чтобы она еще с кем-то вела себя так.

– А ты часто за ней наблюдал?

– Нет. – Вздох, исполненный мировой скорби. – Крис?

– А?

– По-моему, тебе совсем не интересно, что мой идеал столь жестоко разрушен.

– Мне и вправду жаль, Фрэнк. Уверен только, что в следующий раз ты будешь осторожнее выбирать себе объект для идеализации.

Снова вздох.

– Я разочарован в женщинах вообще. Никогда впредь…

Крис улыбнулся. Интонации театрального трагизма в голосе друга ясно дали ему понять, что Фрэнк остается Фрэнком. Да он и любил своего лучшего друга таким, какой он есть.

В противном случае они не были бы друзьями. И Крис лишился бы значительной части своей биографии, по крайней мере тех нескольких десятков… увлекательнейших историй, в которые его когда-либо втягивал Фрэнк.

И все-таки она безумно, нереально красива. Бывают ли злые феи?..

Крис усмехнулся своим мыслям.

Ага. Бывают. Чаще всего их зовут Лорин.

4

Лорин не хотелось сегодня возвращаться домой. Дома сейчас пусто и одиноко. Но в школе остаться на ночь тоже нельзя. Можно, конечно, допоздна выискивать себе какое-нибудь занятие вроде заполнения анкеты соцопроса или писать заявки на участие в различных конкурсах… Но не хочется.

Лорин казалось немного унизительным такое бегство от жизни –

…делать вид, что занята на работе, лишь бы не возвращаться домой. Глупо.

Лорин выключила свет в опустевшей студии, в кабинете, спустилась по лестнице. В холле одиноко светила под потолком лампа: вечер, поздно. Лорин кивнула охраннику и вышла в синеватую темноту, разбавленную кое-где фонарями.

Дождя не было, но воздух был сырой и чуть прохладнее, чем хотелось бы. Лорин машинально сунула руку в карман и вспомнила про кленовый листок, погладила его осторожно, как живого.

Привет, маленький путешественник. Ты ведь не против отдохнуть здесь? Я отпущу тебя потом, если захочешь, только погрейся сейчас… Тебе ведь тоже не к кому спешить, да? Понимаю. Мне – не к кому, и я этого не стыжусь. А грустно – потому что осень.

Теперь, когда запал прошел, Лорин боялась даже вспомнить о том, как обращалась сегодня с Крисом и его другом.

Сами виноваты. Виноват. Хотя, черт подери, в чем он виноват? В том, что я пришла на занятия уже на взводе? Дура, несдержанная дура. Боже мой, как стыдно! Извинюсь при случае. Наедине, разумеется. Нет! Не извинюсь. И нечего мне с ним делать наедине.

Лорин шла, наступая в лужи.

Я же ничего не приготовила дома! Можно зайти поесть чего-нибудь.

Она почти обрадовалась удачно найденному предлогу отложить возвращение домой. Лорин зашла в ближайшую пиццерию и, рассматривая меню, позвонила Лизе. Та с радостью согласилась прийти и обещала позвать с собой Элен.

Лорин полегчало. Подруги появились необыкновенно быстро, не прошло и получаса. Обнялись. Лорин с любопытством смотрела на Элен.

Неизвестно, замужество или что-то еще изменило ее, но выглядела Элен несколько иначе: одета с большим вкусом, на волосах раза в три меньше лака, чем обычно, а маникюр и вообще сделан в самых приемлемых тонах.

Лорин подумала, не пора ли пугаться за подругу и бить тревогу, но, что было самым удивительным и прекрасным во всей этой ситуации, Элен выглядела счастливой, как никогда. Она не смеялась так же громко, как раньше, но улыбалась как-то светлее, ушла нервозность из движений… В общем, целостное впечатление какой-то дисгармоничности, исходившее всегда от Элен, сейчас значительно смягчилось.

Интересно, а ее муж, полюбивший… э-э-э… немного другую Элен, доволен изменениями в облике жены?

Конечно, доволен. Да, Элен ладит с его родителями. Нет, почти не ссорятся: не хочется.

Вот чудеса… А я бы смогла так измениться, если бы полюбила кого-то и стала жить с ним под одной крышей? Не знаю. Скорее всего, это все вообще не мое.

Элен принесла в невероятно маленькой сумочке невероятно много фотографий, сделанных во время путешествия к Ниагаре.

Девушки ели пиццу, пили колу, естественно, кроме Лизы, обожавшей молочный коктейль, болтали, и все было совсем как раньше… Кроме того, что одна из них имела уже хотя и маленький, но очень ценный опыт – опыт благополучной жизни с мужчиной.

Если мне когда-то все-таки встретится человек, с которым я захочу жить, я обязательно буду спрашивать совета у Элен. Или не буду. Но точно не пойду со своими проблемами к Лизе.

А у Лизы все было как всегда: последний любовник не появлялся с извинениями, нового пока не было, и все ее настроения сводились к тому, что ей не уготованы большая любовь и семейная жизнь.

В отличие от Лорин Лиза не стеснялась признать, что страдает от этого.

В общем, в разговоре, точнее круговой исповеди, подошла очередь Лорин рассказывать о своей жизни. Она очень удивилась, заметив хитрые заговорщические взгляды, которыми обменялись Лиза и Элен.

– В чем дело?

– Нет, что ты, все в порядке, – заверила, лучезарно улыбнувшись, Элен.

Лиза – Лорин дала бы руку на отсечение! – сдержала довольное хихиканье.

– Так что у тебя нового? – невинно поинтересовалась Элен.

– Новые студенты, новая взрослая группа, но в принципе – ничего особенного.

– Ничего? – искренне удивилась Лиза.

Элен смотрела на Лорин почти укоризненно. Как если бы та пыталась скрыть очевидный и всем известный факт.

– Хм… И как они? – Элен испытующе смотрела на Лорин.

– Ничего, есть и способные, особенно один молодой человек.

Глаза у подруг загорелись.

– Судя по всему, отличный парень, только больше интересуется мужчинами, – продолжила Лорин, сделав вид, будто ничего не заметила. – Я пообещала, что не поставлю его в пару с мужчиной, а теперь жалею, потому что ему нужно бы учиться танцевать за даму. В общем, я подумаю.

Элен и Лиза переглянулись недоуменно.

Лиза нахмурилась, соображая, для чего тогда Фрэнк жаждал узнать о Лорин как можно больше, если сейчас спрятался в кусты. Хмурое выражение было слишком нетипичным для лица Лизы и потому чересчур заметным, так что Элен пришлось тихонько толкнуть подругу ногой под столом.

– Вот так всегда! – многозначительно заявила молодая миссис Прайдфул.

– Ага, – печально вздохнула Лиза.

Лорин начала снова кипятиться.

Что же это за день такой сегодня?! Все против меня. Сговоры, заговоры, чьи-то планы, чужие непонятные намерения! Достали!

– Достали! – резко выдохнула Лорин.

– Что с тобой? – Элен положила ладонь на руку подруги.

– Что вы задумали? Лучше говорите прямо!

– Ну… – начала Лиза и резко замолчала. Лорин, к сожалению, не могла видеть, что она получила под столом очередной пинок от Элен.

– О чем ты, Лори? Просто мы волнуемся за тебя… Нам хочется, чтобы у тебя поскорее появился парень.

– А мне не хочется! – с вызовом, нет, скорее просто очень упрямо произнесла Лорин.

Элен пожала плечами, улыбнулась, потрепала подругу по плечу.

– Не кипятись, ладно? Мы будем вести себя посдержаннее в следующий раз, обещаю.

– Извините. – Лорин отвела глаза. – Я сейчас вернусь, ладно?

Она встала и направилась в дамскую комнату.

– Ты чего толкаешься?! – возмутилась Лиза гневным полушепотом.

– Ты что, спятила, Лиз?! Может, он еще появится, а мы сейчас взяли бы и раскрыли его карты! Лично я считаю, что он Лорин не пара, несерьезный какой-то, но это уж ей самой решать. Нельзя портить людям романтический сюрприз. Эй, ты чего? Все еще дуешься? Брось! А если я извинюсь еще одним коктейлем, ты меня простишь?

– Только банановый, – пробормотала Лиза, сумрачно пожевывая пластиковую трубочку.

…Лорин часто сбегала в туалет, когда нужно было прийти в себя или отвлечься. Привести мысли в порядок. Остыть. Ну или просто поправить прическу.

Сейчас она смотрела куда-то мимо своего отражения в стерильно-чистом зеркале, прислушивалась к шуршанию бегущей воды, опершись руками на край раковины и немного наклонившись вперед. Лорин не понимала, отчего сегодня весь день как на иголках, готова сорваться на кого угодно…

По-свински вела себя в студии, чуть было с девчонками не поссорилась… Стоп, а когда это началось? О нет…

Ответ был возмутительно очевиден.

Крис Риш здесь совершенно ни при чем. И то, что я в него врезалась, тоже ни при чем. Просто это осенняя депрессия начинается. Ночные пробежки и все такое…

Самая разумная часть Лорин, однако, мудро посоветовала ей не лгать самой себе.

Так, ну допустим, он имеет к этому некоторое отношение.

Лорин машинально сунула кончики пальцев под воду – теплая, приятно. Набрала в горсть жидкого мыла из контейнера, чтобы как-то оправдать свое пребывание в этом помещении. До ее ноздрей быстро донесся нежный и сладкий аромат какой-то смеси экзотических фруктов.

Хотя, скорее всего, не он, а просто моя неуклюжесть. Временная. Конечно, кому будет приятно в такой нелепой ситуации? Правильно, никому. Вот я и разозлилась.

Отговорка была неплохой, вполне реалистичной и удобной в применении. Только внутри осталась какая-то недоговоренность, не появилось ощущения ясности всего происходящего. Однако Лорин, как и любой в принципе человек, часто прекращала свои попытки самопознания и рефлексии не потому, что была не способна докопаться до истины, а потому, что довольствовалась первой найденной версией. Такой, с которой легко жить. Такой, которая не требует изменений.

Лорин вернулась к подругам. Вечер закончился неплохо. Лорин даже поучаствовала в обсуждении свадьбы и сделала вывод о том, какой она должна быть. Нет, не для себя, а так, вообще…

Элен вызвалась развезти подруг. Дом Лорин был ближе всего. Она тепло попрощалась с Элен и Лизой и вышла из машины.

Вечер совсем сгустился. Фонари рассеивали вокруг себя облака голубоватого и желтоватого света. Воздух пропитался сыростью. Лорин прислушивалась к тому, как изменяется стук каблуков по асфальту, если он мокрый. Где-то в стороне, за домами, оживленно двигались машины, оттуда доносился звук моторов и изредка – резкие гудки.

Лорин открыла входную дверь, сделанную из толстого стекла и металла, которая казалась более тяжелой, чем являлась на самом деле: виновата была слишком тугая пружина. Кивнула консьержу – мистер Филипс в приветственном жесте приподнял форменную фуражку.

Поднявшись на свой этаж, Лорин на ощупь открыла дверь ключом. Мистер Филипс, хотя и был отличным парнем, точнее мужчиной в годах с заметным брюшком, частенько не успевал отследить все изменения в доме. Даже если дело было в перегоревшей лампочке.

Вошла. Все как обычно.

Лорин давно, как только стала жить отдельно от родителей, привыкла, уходя, оставлять в гостиной включенным светильник. Тогда не так тоскливо возвращаться в пустую квартиру. Вот и сейчас ее встретила тишина пустого помещения и яркий электрический свет. Знакомо и будто бы довольно зашуршало мягкое ворсистое покрытие под ногами. Лорин бросила сумку в кресло и направилась в ванную.

Свет погас неожиданно. В одно мгновение искусственное освещение сменилось абсолютной темнотой.

Лорин едва не налетела на свой любимый зеркальный журнальный столик.

– О черт! – Сквозь зубы, яростно.

Потерла ушибленное место под коленом.

Отлично. Чудесное завершение отличного дня. Только хотелось бы знать: это мои пробки полетели или проблема у всего дома?

Лорин не без досады вспомнила, что, когда она возвращалась домой, свет на этаже не горел.

Пойду зайду к соседям. Хм. К кому-нибудь.

Лорин почти ощупью выбралась из квартиры. Остановилась, задумавшись. С пожилыми людьми, жившими справа, она не ладила. Мягко говоря. Точнее, отвечала взаимностью на их отношение.

Постучалась в дверь слева – не открыли.

Ну что ж. Неужели семейной паре нечем заняться поздним вечером? Сегодняшний день, таким образом, станет днем визитов к Эмили.

Лорин спустилась на этаж ниже, вспомнила расположение квартиры приятельницы.

Резкий, отрывистый стук – нет ответа. Снова – та же тишина за дверью.

Спит. Или гуляет. Или уехала к родственникам в Нью-Мексико. Или нашла наконец себе парня… Отлично. А что делать мне?

Внутренний голос терпеливо объяснил ей, что у нее есть пара знакомых в квартире слева.

Нет… ну… как же я пойду к малознакомым мужчинам в такое время?

Лорин случалось пререкаться с самой собой.

Ладно, черт с тобой, мисс Ноубл, загляну, заодно извинюсь.

Лорин поспешила выполнить пожелания своей совести, пока у той не появилось нового повода ее мучить. Однако девушка постучала совсем тихо, робко, будто на самом деле боясь кого-то побеспокоить.

Вдруг никого нет… или есть, но оба очень заняты, а тут я с поздним визитом!

Лорин уже было собралась постучать во второй раз – исключительно в угоду своей совести – и быстро удалиться, как внезапно дверь распахнулась. Лорин инстинктивно отпрянула, как испуганное огнем животное, потому что ей в глаза ударил свет фонарика.

– Эй! – возмутилась она.

Крис мгновенно отреагировал и направил яркий голубоватый луч фонаря в пол.

– О, простите, мисс Ноубл. – Тихий сдержанный голос, в нем – лишь немного волнения.

– Спасибо, так лучше. Я почувствовала себя подозреваемым, который в темном переулке нарвался на полицейскую засаду. – Лорин улыбнулась – немного нервно.

– У вас странные ассоциации, мисс Ноубл. Что-то связанное с вашим прошлым? – Крис говорил почти серьезно, а свет был настолько скудным, что выражения глаз нельзя было разобрать.

– Извините, я…

– Извините, я заставил вас так долго стоять на пороге, – опомнился Крис. Кажется, это открытие его смутило. – Заходите, прошу вас.

– Ну что вы, я только на секундочку.

Лорин и сама не заметила, как переступила порог.

Повсюду горели свечи – маленькие и большие, белые и цветные, в подсвечниках, на тарелках и даже в кружках. Их было штук двадцать.

– Крис, кто там? – раздался голос из комнаты. В гостиной появился Фрэнк. Он был в банном халате и с толстой оплывшей свечой в руках. – О…

Мгновенное замешательство.

Фрэнк мысленно благословил ту бытовую катастрофу, из-за которой был обесточен дом, потому что при таком освещении не было видно румянца, моментально вспыхнувшего у него на щеках. И не только… Мои уши! Ненавижу!

– Добрый вечер, мисс Ноубл. Извините меня.

Поэтому-то такого качества освещение позволило Фрэнку удалиться с достаточно гордым и независимым видом, который мог означать и холодность, и отстаивание границ своей личности и свободы, и просто занятость, но никак не детскую обиду и смущение.

Фрэнк удалялся с тем видом, с каким уходит со сцены трагик: безмолвно и достаточно медленно. Крис пожал плечами и улыбнулся Лорин – не заигрывая, нет, просто приветливо.

Лорин была потрясена: в том, как держался Крис, не чувствовалось желания обладать ею как женщиной, не было сексуальных намеков, характерных жестов-сигналов, чересчур проницательных взглядов и откровенных улыбок. В то же время он не казался ей закомплексованным, так что все это выглядело естественным и искренним.

И Лорин терялась, потому что не привыкла к таким ощущениям от общения с мужчинами.

Она зачем-то держалась рукой за дверной косяк – осторожно, кончиками пальцев, будто боялась потерять какую-то опору…

– Извините, я просто хотела узнать, что с электричеством, – проговорила она после несколько затянувшейся паузы.

– Я не знаю. – Крис пожал плечами и снова улыбнулся. – Такой профессии я пока не получил.

– Да нет, я не о том. Я боялась, что у меня проблема с пробками. А теперь вижу, что нет.

– Какая-то авария, наверное. Но это ничего. Сегодня вечер сотни свеч…

– Я вижу только пару десятков!

– Считайте это небольшим художественным преувеличением. У всего ведь должно быть красивое имя. Иногда оно может многое спасти.

– Я…

– Думаю, что, если вы останетесь, это будет чудесно.

– Но…

– Ну же, мисс Ноубл! – Крис мягким жестом предложил ей кресло.

Лорин собиралась возмутиться, что его не интересуют ее планы на вечер, ее настроение, и он даже не подумал о том, что ее может кто-то ждать…

мужчина, например… Нет, ну правда, неужели я выгляжу так, будто у меня нет любимого человека?!

…но так захотелось остаться, таким обаянием дышала атмосфера этого еще, кажется, не совсем обжитого помещения, так холодно становилось при мысли о возвращении в пустую темную квартиру, что Лорин так и не возмутилась. И не обиделась. А села в кресло.

– Спасибо. Мне немного неловко…

– Это ни к чему. Мне думается, что ни вы, мисс Ноубл, ни я – тем более – не сомневаемся в воспитанности и… – Крис хотел сказать «деликатности», но что-то его остановило, – и в умении друг друга быть светскими людьми, – собственно говоря, Крис повторился, – так что не за чем, наверное, отвлекаться на условности. Хотите кофе?

– Да, пожалуйста.

Крис варил его на открытом огне. Лорин ужасно обрадовалась, потому что сто лет не пробовала сваренного «вручную» кофе. У нее хватало терпения только на растворимый, ну в крайнем случае, на кофеварку. А тут…

– …Такая роскошь.

– Нет, что вы, просто один из любимых ритуалов. Почти магический, нужно сказать.

– Магией балуетесь? Белой или черной? – Лорин иронически приподняла бровь.

Ну вот, кажется, он уже начинает пудрить мне мозги.

– Нет, не магией. Так, волшебством.

– А в чем же разница? – искренне удивилась Лорин.

– Магия – это из книг для взрослых. Волшебство – из детских сказок.

– Не вижу связи.

– Я писатель.

– Правда?

– Правда. Самая большая правда из тех, что мне в себе нравятся. Их не так уж много… Но эта мне очень симпатична. Я сказочник.

Врет? Да нет же, не врет! И вправду – сказочник, похожий на настоящего доброго волшебника…

Лорин улыбнулась светло и как-то по-настоящему обрадованно.

– Никогда не встречала настоящего сказочника!

– Значит, сегодня маленький праздник.

Фея пришла в гости к сказочнику-волшебнику. Чудеса случаются…

Крису даже не было стыдно из-за того, что его друг вынужден сидеть в комнате в одиночестве, безнадежно лишенный его общества. Он примерно догадывался, из каких соображений удалился Фрэнк, но почему-то не сочувствовал другу. Справедливо считал, что Фрэнк зачастую сам усложняет себе жизнь.

Крис налил дымящийся ароматный напиток в маленькие белые чашки из какого-то особенного белого фарфора, который, казалось, светился. Лорин осторожно прикоснулась кончиками пальцев к изящно изогнутой ручке: нет, не успела нагреться, только слегка теплая.

Вдохнула будоражащий, яркий запах – удивительно хорош! Маленький глоток.

– Спасибо за кофе, мистер Риш, очень вкусно.

– Хотите узнать секрет?

– Конечно! Если вам не жаль, что ваши драгоценные знания уйдут впустую: у меня никогда не хватает времени, чтобы варить кофе.

– Я думаю, все-таки наступит такой момент, когда вам это понадобится или будет, по крайней мере, приятно.

– Я вся внимание.

– Соль. Просто совсем немного соли – и думать о чем-нибудь фантастическом. На худой конец – о приятном для вас.

– А о чем думали вы сейчас?

– Хм… Я думал о феях.

– О феях? Вы верите в фей?

– А как вы думаете? Я же сказочник и немного волшебник.

– Простите, глупый вопрос. – Лорин рассмеялась от смущения.

Вновь подняла глаза на Криса. Ждала, что он будет говорить еще.

Он так удивительно говорит… Можно забыть обо всем на свете. Наверное, когда он рассказывает кому-то свои сказки, в наш мир входит волшебство. Интересно… Кому он рассказывает сказки?

Глаза Лорин на мгновение расширились – так, ничего особенного, просто реакция на дерзкую мысль.

Не мое дело.

– Как вы думаете, где в нашем мире можно встретить сейчас фей?

– Не знаю. – Лорин растерялась. – Где-нибудь в лесах Европы, наверное.

– Хм. Вот и я раньше думал так же. А впрочем, вряд ли феи и другие волшебные духи настолько зависимы от человека, что могут жить только там, где в них верят, верили изначально. Представьте себе, что и в Африке, и в Амазонии, и в Австралии тоже живут феи. Я как раз думал о том, какие они темпераментные и очень красивые, и наверняка у них совсем особенные, дикие, страстные, звериные пляски. Уверен, что их можно увидеть, внимательнее всматриваясь в ночь за пределами светового пятна от костра…

И взгляд у него необыкновенный. Так может смотреть только волшебник. Завораживает. Никогда не думала, что у мужчин тоже есть такая способность. Хотя… Может быть, это касается не всех мужчин, может быть, это его уникальный дар? Как и сказки…

Крис едва не сказал, что Лорин сама наверняка могла бы танцевать так. Так, как танцуют феи, живущие где-то в саванне или в Экваториальной Африке. И уж точно такой дикий и притягательный вид бывает только у них.

Не сказал, сдержался. И посмотрел не на лицо Лорин, а на ее смуглые руки, обнимающие чашку.

– А я просто танцовщица, – сказала Лорин, сама толком не

– Ну зачем вы так говорите? «Просто танцовщица»… Звучит так, что если бы я сам занимался танцами, то немного обиделся бы. А ведь наши профессии в принципе ничем не отличаются.

– Вы так думаете? – уточнила Лорин со скептической усмешкой. Это был привычный для нее мимический жест. Она сама не любила его. Потому что неприятно так относиться к миру. И все же мир не вызывал у нее доверия. Восхищение, наслаждение, насыщенность эмоций – да, но не доверие.

– Уверен, – проговорил Крис. – Мы оба трудимся себе в удовольствие, наше дело – искусство, и мы даем людям возможность наслаждаться тем, что у нас получается.

– Пожалуй, вы правы. – Задумчиво, тише, чем обычно. Лорин редко признавала правоту кого-то другого. Еще реже – правоту мужчины.

Она смотрела на темную поверхность кофе, чуть тронутую рябью от движения ее рук. Свет свечей рождал странные чувства.

Тропическая ночь – черная, влажная, томная, теплая. Звезды ярки, как нигде в другом месте. Их тысячи над головой. Почти оглушительно звенят, стрекочут и трещат какие-то неведомые насекомые. И где-то внизу, почти под ногами, – темная и, кажется, плотная поверхность озера почти правильной круглой формы…

Картина возникла в сознании внезапно, как вспышка, как кадр из увиденного когда-то фильма. Но ни один фильм не дает возможности вдохнуть запах дикой, далекой ночи и ощутить кожей прикосновение влажного ветра.

Раньше Лорин много мечтала. Родители и учителя поражались, какое живое у нее воображение. А потом она перестала фантазировать. Наверное, слишком рано почувствовала себя взрослой…

Чудо. Волшебство. Я думала, что потеряла это…

Лорин сидела, пораженная, не могла сказать ни слова. Только дрожали пальцы.

Это просто невероятно. Это просто он волшебник. И вправду волшебник.

В одно мгновение у Лорин стал снова такой же взгляд, как в детстве: чистый, искристый, наивно-удивленный. Она это почувствовала. И испугалась. Потому что остаться без брони перед чужим, откровенно говоря, человеком страшно и холодно. Особенно – если носишь ее много лет подряд.

И снова глаза – не маленькие лучистые осколки солнца, а угли, чуть-чуть подернутые пеплом.

– Извините, я лучше пойду. Уже поздно. Мне завтра очень рано вставать.

– Да… – Крис явно не ожидал, что Лорин уйдет так скоро, так внезапно.

Лорин встала, огляделась привычно: поискала сумочку. Вспомнила, что пришла без нее. Немного смутилась, потому что осознала некоторую неловкость такого поспешного бегства.

– Я провожу.

– Спасибо.

Уже в дверях Лорин оглянулась: вспомнила, зачем пришла. Посмотрела на Криса снизу вверх. Он тепло ей улыбнулся.

– Спасибо за чудесное время, мисс Ноубл. Пить с вами кофе – одно удовольствие.

– Спасибо вам. Пить ваш кофе…

Оба рассмеялись.

– Мистер Риш… – Лорин набрала в грудь побольше воздуху. Не выдержала, опустила глаза. – Простите, я, возможно, нагрубила сегодня вам и мистеру Хампу.

У Криса от удивления немного расширились зрачки.

– Что вы… – начал было он, потом осекся: хотелось быть с ней честным. Ведь нагрубила же. – Извинения приняты.

Лорин кивнула. Улыбнулась почти робко.

– Спокойной ночи, мистер Риш.

– Кристофер. Лучше Крис. – Он вдруг понял, что именно сейчас ему хочется услышать, как Лорин произнесет его имя.

– Спокойной ночи, Крис.

– Спокойной ночи…

– …Лорин, – подсказала она. – Но только не на занятиях.

– Спокойной ночи, Лорин.

Дверь закрылась. Лорин почти бегом направилась к себе. Лицо пылало.

Что со мной? Что случилось?..

Нет ответа. Потому что ни за что на свете Лорин не призналась бы, что ей понравился этот мужчина.

5

Крис уже в четвертый раз измерял в шагах запутанный путь от барной стойки, где они с Фрэнком обычно готовили еду, к письменному столу, от него к окну, вдоль дивана, к телевизору, к другому окну, в угол, к двери…

Он был удивлен. Взволнован. Потрясен. Чувство было такое, как у человека, который напрягся перед погружением в холодную воду под порывами ветра, несущего плотные нити дождя, боязливо опустил в нее ногу и обнаружил, что на самом деле вода теплая, как парное молоко, будто бы несколько дней ее согревало невидимое доселе солнце.

Увидев Лорин на пороге, Крис приготовился общаться с холодной, немного надменной, жесткой, замкнутой и в то же время язвительной особой, с которой имел «счастье» познакомиться сегодня. С той, которая, видимо, просто обозлилась на него, потому что ей пришлось принять от него какую-то помощь или потому что она просто попала в нелепое положение из-за него…

Хотя я ума не приложу, что в этом нелепого или каким таким образом я ей помог неожиданно для себя, обязав ее чем-то! Должна же быть причина, по которой она меня возненавидела!

Крис приготовился разговаривать с сильной и гордой красавицей, которая сегодня разбила все мечты его друга, разбила бесцеремонно и жестоко, наступив к тому же на осколки ногой в красивой туфельке на каблучке. А вместо этого…

Она же не такая! Самая удивительная, самая поэтичная, самая красивая женщина, которую я только встречал… Как она смотрит, как наклоняет голову, как ее пальцы обвивают чашку… А тембр голоса… как бархат, которого касаешься тыльной стороной ладони! Красивая во всем, до самого последнего поворота головы, в каждом изгибе тела, в каждом жесте, с лицом, которое недостаточно рисовать, недостаточно лепить, все равно не поймать всей его красоты, не отразить, только Богу это под силу!

Внутренний голос, он же голос разума, правда, собирался возразить по поводу «красивая во всем», и вообще у него, похоже, было собственное мнение по поводу сочетания личных качеств и внешних данных (например, можно ли назвать по-настоящему красивой отъявленную стерву), но Крис не хотел ничего и никого слушать. Даже разумную часть своей личности.

Словом, молчи и не обессудь, потому что я художник и душой вижу и чувствую лучше!

Голос разума гордо замолчал.

А душой Крис и в самом деле чувствовал, что та Лорин Ноубл, с которой он только что разговаривал, – более настоящая, что ли, чем та женщина, которую он видел и слышал прежде.

Наверняка она очень ранимая. Потому что не может быть другой причины, по которой ей нужны были бы оборонительные стены такой высоты, прочности и устрашающего вида.

Крис взял в руки чашку с остывшим кофе. Он не любил его. Этот вкус напоминал о чем-то потерянном, упущенном, прошедшем – как время.

Но я ничего не потерял. Я еще встречусь с настоящей Лорин Ноубл. Я буду писать о ней. Может быть, она прочитает и поймет, какая она на самом деле. И тогда перестанет злиться и унижать других. Или просто поймет, что я узнал ее настоящую – и не обидел ее. Никогда не обижу ее, никогда!

Крис решительно поставил чашку на стол. Фарфор звякнул о фарфор, и кофе едва не выплеснулся через край.

Из своего убежища типа «нора уютная, теплая, индивидуальная» выполз Фрэнк. Он поспешил продемонстрировать именно ту свою черту, которая одна могла вывести из состояния психологического равновесия кого угодно. А таких черт и черточек у него было сколько угодно… Но в данный конкретный момент он стал задавать вопросы, ответы на которые были до болезненности очевидны.

– Ну что, приходила? – Обиженный взгляд на дверь.

– Да.

Крис в который раз испытал почти непреодолимое желание убить приятеля. Только долгие регулярные тренировки силы воли научили его справляться с приступами подобной агрессии. В общем-то немотивированной, считал Фрэнк.

– И уже ушла?

– Как ты только догадался? – притворно изумился Крис.

– Это было нетрудно. Поверь мне, ты бы тоже смог.

– Ты мне льстишь.

– Возможно. Я часто это делаю.

– Скажи еще что-нибудь, а то у меня недостаточно адреналина в крови для достижения состояния аффекта, но очень хочется тебя побить, – честно признался Крис.

– А зачем она приходила? – Фрэнк, кажется, пошел на попятную.

– Выяснить, есть ли у нас электричество.

– Хм. Кажется, она искала ответ на этот вопрос минут двадцать. Слишком долго, ты не находишь?

– И что?

– А то, что это еще одно свидетельство того, что красивая женщина и интеллект не совместимы! – Фрэнк опустился в кресло и подчеркнуто вальяжно расселся там.

Крис не отследил, как это произошло, но вдруг ярко почувствовал, что начинает не на шутку злиться на друга.

– Ревнуешь? – едко поинтересовался он.

Фрэнк было пренебрежительно хмыкнул, но Крис бросил в него еще одно замечание:

– Ее или меня?

– Ты что, совсем спятил? – ошарашенно спросил Фрэнк. Он и от других не особенно спокойно сносил насмешки и издевательские намеки по поводу их с Крисом давней и прочной дружбы.

– А ты не болтай попусту. Откуда тебе знать?

– Что – знать? – искренне изумился Фрэнк.

– Про ее интеллект! – выпалил Крис и снова звякнул чашкой.

– Ах, вы только посмотрите! Защитник бедного-несчастного женского населения Соединенных Штатов! – Фрэнк будто бы даже обиделся.

– А ты не говори глупостей. Легко обвинить в чем-то почти незнакомого человека, если он сделал что-то не так, как тебе хотелось бы! Это же несправедливо!

– Да? – Фрэнк придвинулся поближе. – А подкалывать меня и, между прочим, тебя весь вечер, прилюдно – это справедливее?

– Думаю, у нее было плохое настроение.

– А у тебя, думаю, совсем нет мужской гордости! – Фрэнк насупился.

– Это не важно. Мне не мешает.

– А мне – мешает! Я, получается, рядом с тобой даже не могу защитить свои честь и достоинство… – Иногда Фрэнк начинал выражаться высокопарно. Выглядело это забавно и умильно.

Крис улыбнулся.

– Ох, Фрэнк, ты стал уже взрослым мужчиной, а так до сих пор и не понял, что защищать свое достоинство, унижая чужое, – это глупо и никогда по-настоящему не получается.

– Спасибо за совет, папочка! – пробурчал Фрэнк.

Он все прекрасно понимал, признавал старшинство Криса, но иногда ему взбредало в голову, что нужно отстаивать свою независимость, и он начинал бунтовать, ворчать, в общем, вести себя, как подросток со старшим братом.

Крис чувствовал сейчас себя немного виноватым за мгновенную и в принципе необоснованную вспышку ярости, которая вылилась на Фрэнка, поэтому только вздохнул.

Фрэнк разлегся на диване, задрав ноги на спинку. Крис молча сел работать. Фрэнк опустил ноги. Повернулся. Стал насвистывать мотив «Show must go on» – в такой «аранжировке», да еще при отсутствии у исполнителя музыкального слуха звучало совсем непотребно. Крис знал, что это вариация на тему бессмертного творения Фредди Меркьюри только по многолетнему опыту. Надоело. Фрэнк стал прослушивать мелодии на своем мобильном телефоне. Никакой реакции.

– Крис… – Неуверенно.

– Мм? – Поощрительно.

– Крис, ну послушай… – Немного смущенно.

– Да я слушаю, слушаю! – Крис оторвался от ноутбука и посмотрел на Фрэнка. Беззлобно.

Тот обрадовался и приободрился.

– Ну… а как… это… у вас все прошло?

– Что ты имеешь в виду?

– Как ты с ней?

– Нормально. – Крис пожал плечами. – Очень симпатичная и обаятельная девушка. Внимательная…

– А почему она так быстро ушла? – Фрэнк, казалось, мгновенно расстроился.

– Может, ей нужно было куда-то идти. А может быть, просто засмущалась. Я не задавался этим вопросом. Кстати, она извинилась за свое резкое поведение сегодня.

– Правда? – Фрэнк просиял.

– Правда.

– Ух ты! А про меня она не спрашивала? – Фрэнк оживился.

Крис ответил ему выразительным взглядом.

– Понял, понял… Что ж, этого и следовало ожидать.

– Боже мой, просто чудеса догадливости!

– Спасибо, я знал, что ты оценишь.

Пауза.

– Крис…

– Что?

Фрэнк набрал в легкие побольше воздуху. На всякий случай отодвинулся подальше от Криса. Но напустил на себя самый трагичный вид.

– У вас это серьезно?

– Что?!

Крис оттолкнулся ногой от письменного стола и прокатился на несколько футов. Фрэнк с облегчением отметил, что друг переместился в противоположную от него сторону.

– Ну она же тебе нравится? – осторожный вопрос.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду. – Крис с наглым видом откинулся в кресле. У него были свои способы защиты от Фрэнка. И от себя тоже.

– Да все ты понимаешь, не валяй дурака… Лорин красивая!

– Красивая. Если бы я стал это отрицать, то не просто бы валял дурака, а был им.

– Ну вот видишь… – Фрэнк сбросил маску. Видно было, что он сильно расстроен. – А ей нравится общаться с тобой. Я же не тупой. Ты только честно скажи: хочешь ли ты, чтобы у вас что-то получилось?

– Фрэнк…

– Да, я знаю, я почти всегда выступаю в роли шута, но сейчас я совершенно серьезно. Правда, Крис…

– Я не знаю. – Крис сказал это с какой-то мукой во взгляде.

Черт подери, ну конечно же хочется, всего этого хочется, чтобы она была рядом… И…

– Спасибо за правду. Ты, конечно, оставил себе все равно как минимум два поворота с этого перекрестка, но на самом деле спасибо, что не стал вешать мне лапшу на уши и жертвовать собой.

– Хочешь сказать, что теперь ты намерен этим заняться? Я имею в виду самопожертвование.

– По-моему, ты во мне сомневаешься. – Фрэнк сделал вид, что обиделся.

Крис сделал вид, что ему это безразлично.

– А разве у меня нет оснований?

– Брось, Крис. Я умею отдавать долги. Правда. Дай же мне возможность побыть благородным героем!

Крис скептически посмотрел на друга. Даже немного оценивающе посмотрел.

– И что же ты собираешься сделать для вхождения в образ?

– Я не буду вам мешать, – со вздохом, но сдержанно.

Крису стало смешно, но совсем немного.

– Ты что, всерьез думаешь, что проблема в тебе?

– А разве нет? Да я же знаю тебя как свои пять пальцев! Ты же честный, Крис! Честный и на самом деле благородный. Ты бы ни за что не стал ухаживать за девушкой, как бы ты к ней ни относился, если бы она нравилась твоему другу, то есть мне!

– Конечно, не стал бы, о чем ты говоришь? – изумился Крис.

– Ну вот! А я тебе о чем говорю? Теперь я хочу побыть в твоей шкуре. Потому что случай, прямо скажем, экстраординарный.

– Но…

– И у нас с ней тоже вряд ли сложится, я же не дурак, все прекрасно вижу и понимаю. Ну, обманулся, ну побыл в заблуждении, помечтал… Ну и хватит!

– А с чего ты взял, что что-то у меня с ней получится?

– А ты попробуй.

– Это не ответ.

– Просто она тебе нравится.

– Ты уверен? – Больше всего, точнее в ряду того, что Крис не любил больше всего на свете, были ситуации, когда Фрэнк говорил «со знанием дела» о его, Криса, мыслях и чувствах. Поэтому вопрос прозвучал достаточно едко.

– Абсолютно, – вызывающе-спокойно отреагировал Фрэнк.

– Но это же ничего не решает! – почти сдался Крис.

– Нет, дорогой мой друг, это решает все. Вот, например, посмотри на меня. – Фрэнк принял вальяжную позу.

– О да… – протянул Крис. Пародия на умствование в исполнении Фрэнка и личина философа, надетая поверх его легкомысленной физиономии, разумеется, кому угодно могли внушить доверие и дать уверенность в завтрашнем дне…

– Мне кажется, ты мне не доверяешь. Или меня не уважаешь. – Фрэнк подозрительно покосился на Криса.

– И то и другое. – Крис вздохнул. – А если серьезно, Фрэнк, то у меня ровно столько же шансов, сколько и у тебя. А это не так уж много, ты только не обижайся.

– Да что уж там… Хотя, по-моему, ты себя недооцениваешь. Впрочем, меня тоже, но я как-то привык… И все равно, – Фрэнк тут же сбился на трагикомический надрыв, – я готов помочь другу обрести счастье в этой почти беспросветной жизни! – Пауза. – В общем, я не стану препятствовать вашей любви, – цепкий взгляд в сторону Криса, – а может быть, и помогу. Чем-нибудь. Когда-нибудь. Ну, я пошел.

Молчание.

Крис внимательно смотрел на Фрэнка. Тот встал и с нарочито небрежным видом направился в свою комнату.

Зажегся свет, как по волшебству, как в театре, когда такое, казалось бы, простое и привычное явление становится чем-то необыкновенным и наполняется почти мистическим содержанием, потому что происходит независимо от тебя, по воле кого-то невидимого.

– О… – Фрэнк запрокинул голову, будто изучая, не появилось ли чего-то нового на потолке, но не оглянулся.

– Фрэнк…

Обернулся. Вопросительный и чуть лукавый взгляд.

– Ты мой друг. Настоящий.

– А ты мой. Поэтому я и впредь не дам тебе умереть от скуки в одиночестве.

– Звучит как угроза.

– Ага.

Ушел. Крис остался наедине с недописанной главкой – и со своими мыслями.

Он не знал, почему у него на душе стало неизмеримо легче после полушутливого разговора с Фрэнком. Не знал, почему жизнь показалась ему чуточку… теплее, что ли. Почему исчезла какая-то горечь из мыслей о Лорин…

Это не важно. Важно, что теперь стало так. Собственно говоря, он и предался тем самым мыслям, которые теперь потеряли оттенок болезненности.

Лорин поняла, что это дежавю. Что она уже стояла перед зеркалом вот так же, волнуясь, бледнея, с чуть расширенными от возбуждения зрачками и напряженными губами и примеряла одежду, и не могла выбрать…

И все это происходило незадолго перед занятиями в вечернем танцевальном классе. Точнее непосредственно перед ними.

На Лорин была мягкая темно-серая юбка из тонкой кашемировой ткани, а вот с блузкой она никак не могла определиться: светло-серебристая с вышивкой или пепельно-розовая. Решила, что розовая слишком откровенна. То есть откровенно выдает ее настроение. Сняла. Надела серую.

Так лучше. Только я похожа на мышь. Светло-серую приятную на ощупь мышку. Не хочу.

Сняла и снова надела розовую.

Ну и пусть смотрят. Разве я не имею права почувствовать себя красивой?!

Лорин поспешно накинула жакет и вышла из квартиры. Пока не передумала.

О черт, я же не успела накраситься! А ладно, сделаю на работе…

Было тепло. Под ногами шуршали опавшие сухие листья. Другие еще только спешили к ним, скользили по ветру, цветными теплыми бликами мелькая то здесь, то там. Лорин сунула руку в карман и обнаружила что-то тонкое и жесткое, шероховатое.

– Ой, прости, малыш! Я, кажется, и забыла про тебя! А тебе уже, наверное, хочется к своим. Лети, маленький!

Лорин вынула листочек из кармана. Он стал совсем сухим, некрасивым, будто потерял что-то. Должно быть, жизнь…

– Не грусти. Время все исправит. Снова будут деревья в зелени, и капли дождя на твоих братьях, и, кто знает, может быть, ты тоже еще почувствуешь это. А пока – лети, тебя ждут…

Лорин подставила ладошку ветру, который тут же подхватил листок и помчал его куда-то. Наверняка очень-очень далеко.

Девушка пошла дальше. Взглянула на часы – удивительно рано.

Никаких шансов опоздать. Изменяешь своим привычкам, Лорин.

Она шла, не ускоряя шага, и чувствовала себя от этого очень странно. Или от чего-то другого?..

– Привет. – Знакомый мягкий голос из-за плеча.

Обернулась – и вправду он, идет с ней шаг в шаг, улыбается.

– Добрый вечер, Крис.

Ой мамочки, кошмар какой, я же не привела себя в порядок! Все. Пропала. И стоило наряжаться?.. Черт, ну почему все так, всегда из-за какой-то мелочи бывают испорчены старания даже целого дня?! Ну и что теперь из того, что я надела эту блузку, если сейчас он увидел меня бледной, как… как моль!

Да, пожалуй, Крис сильно удивился бы, если бы смог прочитать мысли безупречно красивой, изысканно одетой девушки, на смуглом лице которой от свежего воздуха (или от чего-то еще) проступил нежный коралловый румянец, гармонично оттеняющий насыщенный природный оттенок губ…

Но он, собственно говоря, мог только смотреть на нее, и даже если обладал бы какими-то способностями к телепатии, был бы не в состоянии ими воспользоваться.

Пауза затягивалась. Затягивалась неумолимо.

– Гуляете перед занятиями? – Крис чуть было не чертыхнулся про себя: задавать глупые вопросы – гораздо хуже, чем просто молчать. Если молчишь, вероятность сойти за умного многократно возрастает.

– А сегодня красиво, правда? – Когда Лорин волновалась, она не слышала вопросов.

– Очень. Настоящая осень.

– Да, я люблю осень. Сентябрь – мой любимый месяц.

– Самый красочный месяц в году.

– Точно.

Лорин улыбнулась – вежливо, подцепила носком туфли сухой лист, особенно золотистый. Он приподнялся на несколько дюймов и с мягким шуршанием опустился на землю. Лорин нахмурилась.

И как только люди умудряются влюбляться друг в друга, если ведут глупые разговоры ни о чем?

Лорин не любила быть не на высоте. А сейчас она по всем приметам выглядела смущенной школьницей, к тому же не блещущей интеллектом. Во всяком случае, ей так казалось.

Крис, кстати сказать, тоже чувствовал себя полным идиотом. И не потому, что почти обрадовался, когда Фрэнк сегодня сказал, что не хочет больше ходить на занятия. И не потому, что пошел без друга учиться танцам, которые еще неделю назад его не интересовали ни в коей мере. И даже не потому, что спешил туда, надеясь прийти пораньше и повторить движения, изученные в прошлый раз, чтобы выглядеть достойно на самом занятии…

Дело было в том, что у него будто разом иссяк запас слов. Он не знал, о чем говорить с Лорин. И было даже немного странно, как они общались до сих пор.

Она так красива сегодня… Особенно красива. Как алая южная роза туманным утром, настолько яркая, что буквально светится даже в сероватой молочной мути.

– Можно составить вам компанию? – Крис сам не знал толком, зачем спросил об этом, потому что было очевидно: теплой беседы сегодня не получится, по крайней мере, он явно на это не способен сейчас.

Но так хочется побыть с ней.

– Да, конечно. – Лорин немного смущенно повела плечом.

– Хотите кофе?

– Знаете, Крис, после того как я попробовала кофе вашего приготовления…

– Мы могли бы вернуться, и я сварил бы его для вас снова, – неуверенно предложил Крис, проклиная стрелки всех часов в Нью-Йорке, которые наверняка станут препятствием к этому.

– О, но у нас нет времени! – Лорин оборвала его, возможно слишком поспешно, будто бы перебивая сама себя (так бывает, когда мы стараемся опередить свои желания, чтобы они не взяли над нами верх). – Но я не откажусь от чашки капучино вон в том кафе, – быстро добавила она, испугавшись, что Крис обидится.

– Отлично.

Крис замялся немного, а потом сделал ход, который всегда спасает в ситуации, когда трудно говорить. Этот ход иными словами называется «разрубить узел»:

– А о чем мы будем говорить?

Лорин на мгновение замерла, бросила изумленный взгляд на Криса.

Неужели он издевается?!

Но нет, Крис был серьезен. Внимательный и мягкий взгляд темных глаз. И незачем что-то из себя строить, смущаться, кокетничать, прибегать к уловкам, потому что именно это осложняет общение.

Как глупо: бояться разговаривать потому, что кто-то может увидеть в тебе не того, каким ты хочешь представить себя, а того, кто ты есть на самом деле.

И узел был разрублен.

– Расскажете мне, о чем вы пишете?

Крис предложил ей руку. Лорин все еще робко коснулась ее пальцами.

Лорин не пожалела. Кофе был неплохой. Чашка нежно-кремового цвета приятно согревала руки. Крис сидел напротив. Он чувствовал себя счастливым. Потому что Лорин спросила его о сказках. И самое удивительное было в том, что ему захотелось рассказать ей о странных мирах, которые ему грезятся. И это было легко.

– Там бесчисленное количество звезд. Больше, чем видно на нашем небосклоне. И две луны. Одна даже больше нашей, а вторая гораздо меньше, примерно вот так… – Крис нарисовал пальцем окружность на столе рядом с кофейным блюдцем. – Большая висит у самого горизонта, а малая располагается вот здесь…

Лорин склонилась над импровизированной картой звездного неба одного из неведомых миров Кристофера Риша. Она думала о том, как хорошо и странно, наверное, жить там, и пыталась представить невиданный опаловый оттенок неба, на котором даже днем можно увидеть две призрачные луны.

– А еще там есть солнечные часы на воде. В городе полупрозрачного мрамора. Над круглым прудом возвышается острый шпиль, и тень от него падает, показывая течение времени, а циферблат – плиты из пурпурного камня. Даже там эти часы считаются чудом, потому что тень падает всегда, даже в пасмурную погоду, а в самом озере отражается голубое небо и небывало быстрый бег облаков. Их называют еще зеркальными часами верхних богов…

Лорин слушала завороженно, и ей казалось, что перед ней открылись двери в новый мир. Она не была уверена, что это за мир: сказочное пространство, созданное Крисом, или мир его души, – но ей безумно нравилось…

– А как там отсчитывается время? Как у нас? Тоже двенадцать делений на циферблате? – Лорин машинально взглянула на часы – и подскочила. – Вот теперь мы опаздываем! Как всегда! Черт…

Крис, которого оборвали на полуслове, не обиделся. Он с философским видом наблюдал, как суетится Лорин, застегивая жакет и торопливо набрасывая шарф на плечи, как медленно, задерживаясь на каждом шагу, пробирается к их столику официантка, у которой он попросил счет…

– Бежим! – Взяв курс на дверь, Лорин перешла на рысь.

– Значит, бежим, – согласился Крис и помчался за девушкой.

У дверей Школы искусств Лорин притормозила, обернулась к Крису. Ее волосы разметались по плечам и спине, на щеках от бега проступил яркий румянец, глаза сияли. Крис одернул себя, чтобы вновь не впасть в ступор.

– Значит, так. Первой иду я. Ты – через три минуты. И поздоровайся. – И Лорин скрылась за дверью.

Крис кивнул, хотя и подумал: зачем нужны эти шпионские игры? Что из того, что мы вместе опоздали на занятие? А то, что сегодня было, – это чудо.

Крис с волнением вспомнил о том, что рассказал Лорин о самом своем прекрасном и сокровенном, не испугался, не закрылся от ее вопроса, – и не пожалел после. Не возникло обычного в таких случаях чувства потери, будто расплескал какой-то драгоценный жизненный эликсир.

Наверное, он просто что-то приобрел взамен…

Занятие прошло великолепно. Лорин удивлялась тому, что не раздражается на грубые ошибки учеников, что подтрунивает над ними скорее для того, чтобы разрядить атмосферу. И что мистер Кристофер Риш уже не кажется ей самым бездарным в отношении танцев человеком. Даже наоборот. Есть вещи, которые у него получаются лучше, чем у других.

А Крис откровенно любовался Лорин. Ее сияющими глазами. Ее стремительной походкой. Ощущение от нее было такое, как от чистой воды, словно вскипающей в том месте, где пробивается ключ.

Наконец громкий хлопок в ладоши – занятие окончено. Лорин попрощалась с учениками и скрылась за дверью своего кабинета.

Крис ждал. Ему удалось заниматься завязыванием шнурков в течение всего того времени, что собирались и уходили его соученики. Тимоти, заинтересованный отсутствием Фрэнка, даже бросил на Криса несколько взволнованных взглядов и будто случайно задержался рядом, но и ему пришлось уйти, потому что Крис, казалось, был поглощен выбором подходящего узла для своих шнурков.

Лорин не выходила.

Крис пошел вниз. Он медленно и неохотно спускался со ступеньки на ступеньку, вот-вот ожидая услышать за спиной быстрые шаги. Но так и не услышал. В холле было пусто. Постояв пару минут под пристальными взглядами, которые на него бросали поочередно консьерж и охранник, Крис вышел на улицу.

А на улице уже стемнело. Небо затянуло, и не видна была луна. Холодный вечерний ветер дул достаточно сильно, взметая стайки сухих листьев, которые, шурша, покорно ложились в другом месте, чтобы, возможно, уже в следующую минуту снова взлететь.

Закрыв за собой дверь кабинета, Лорин, еще не в силах замедлить ход своего внутреннего маятника, сделала несколько кругов по небольшому пространству – от окна к столу, от стола к двери, снова к окну… Сердце стучало. И неодолимо хотелось улыбаться. Давно ей не было так…

…волшебно.

Лорин взглянула на себя в зеркало: раскрасневшееся лицо, улыбка на ярких губах, прическа уже не имеет никакого права называться так.

И все равно симпатично! Но можно и усилить эффект. Надо же: две луны и вода, в которой отражается что-то потустороннее!

Из сумочки деловито были извлечены помада, румяна, пудра и тушь.

Через несколько минут Лорин уже счастливо мурлыкала себе под нос что-то легкомысленное и радостное, потому что наконец воплотила все свои чаяния по поводу собственной внешности.

Крис дождался ее. Лорин вышла и остановилась, освещенная ярким потоком, льющимся из нескольких фонарей. Крис подошел и увидел необыкновенно красивую от природы молодую женщину. Он был потрясен тем, что она будто бы еще больше похорошела за те несколько минут, что он не видел ее.

– Привет… – только это он и смог сказать.

– Привет! – Лорин улыбнулась.

– Ночное солнце взошло, – просто произнес Крис. Ему не хотелось говорить Лорин витиеватых комплиментов, другие казались пошлыми, но не сказать ничего он просто не мог.

– Ты о луне? – Лорин поискала ее глазами на темном небе, естественно, не нашла, и удивленно взглянула на Криса.

– Я о тебе.

– Спасибо. Ты говоришь странные вещи. Но мне очень нравится, – призналась Лорин. – Послушай, ты прости меня за то, что я убежала из кафе сегодня, недослушав тебя. Мне и в самом деле все это запало в душу. Расскажешь еще?

Они медленно брели по тротуару. Рука Лорин легко легла на предплечье Криса… Он вздрогнул едва заметно.

– Расскажу.

– Я хочу знать больше. Можно мне прочитать?

– Не теперь, ладно?

– Но почему? – удивилась Лорин.

– Это должно быть по-другому. А пока я лучше расскажу тебе еще о чем-нибудь.

Лорин спрятала улыбку в уголках губ.

– Да.

6

Однако Лорин, как и все здравомыслящие люди, не была склонна к продолжительной эйфории. Услышав из уст Криса последнее «пока» и закрыв дверь, за которой остался он, Лорин вздохнула с неподдельной тоской и тревогой.

Что происходит? Господи, что этот человек делает со мной? Да я же совсем теряю голову!

Лорин нервно расхаживала по комнате.

Я не влюблюсь в него. Я вообще не влюблюсь. Иначе я стану такой же глупой и доверчивой, как и сотни тысяч других влюбленных дурочек в этом несовершенном мире! А он наговорит мне бог знает чего, а потом бросит, когда захочет свободы или когда найдет себе новую подружку!

Лорин села в кресло. Кончики пальцев выбивали нервный чечеточный ритм на колене.

А до этого будет еще куча неприятностей. Придется ходить за покупками и готовить для него. И убираться в его квартире. Ненавижу! Никому не позволю использовать меня! Тем более – как служанку. А еще он, чего доброго, захочет, чтобы я нашла другую работу! Вдруг он на самом деле ревнив?

В общем, в данный момент все личное обаяние и все бесчисленные достоинства Кристофера Риша как человека отступили на второй, на третий или даже на десятый план. А на первом оказался весь тот огромный комок страхов, которые Лорин вынесла из небольшого опыта своего общения с мужчинами и куда большего опыта наблюдения за другими парами. И, как бы ни было это наивно и нелепо, но то чувство свободы и полета по сказочным странам, которое Лорин испытала сегодня рядом с Крисом, и его рассказы о мире двух лун и зеркальных часах богов, и то, как он смотрел на нее, – все это показалось незначительным по сравнению со страхом перед тем, что «все будет как у всех».

Лорин почему-то не задумывалась о том, что тот Крис, с которым она общалась сегодня, и деспотичный домашний монстр, в зависимость от которого она боится попасть, – это по меньшей мере два разных человека. И вообще-то в поведении Криса ничто не говорило о том, что он страдает раздвоением личности.

Тем не менее Лорин настойчиво пыталась убедить себя в том, что Крис и возможные отношения с ним ей совсем не интересны. Получалось у нее это плохо. Часть ее натуры, более адекватная действительности, не желала слушать о всевозможных ужасах, на которые якобы способен любой мужчина – и априори Кристофер Риш.

В общем, Лорин, терзаемая сомнениями, взволнованная впечатлениями сегодняшнего дня и нетерпеливо ожидающая завтрашнего, нервно кусающая губы, мыла посуду. Кстати говоря, перемывала чистую. Это было второе после бега радикальное средство от чересчур сильных внутренних переживаний.

Сухие, чистые тарелки из одной стопки постепенно выстраивались в другую. Под этой другой на кухонном столе натекла сиротливая лужица воды.

Лорин напевала себе под нос какой-то мотивчик и пританцовывала на месте. Все это, разумеется, от волнения, а не от счастья. И все потому, что Лорин была очень-очень не уверена в завтрашнем дне. Она терпеть не могла, когда что-то важное зависело не от нее.

Ну даже если мы и встретимся завтра… Разве это завтра будет похоже на сегодня? Эти волшебные рассказы? Может ли повториться такой прекрасный день? Или Крис сделает вывод, что уже достаточно запудрил мне мозги, и перейдет к более решительным действиям?

Лорин покраснела. В глубине души она понимала, что накручивает себя. И в этом вопросе – в частности. У нее так давно не было мужчины…

Пусть так. Пусть перейдет. Главное, чтобы голова была холодной, главное – не влюбиться, и тогда, если уж он решит мною воспользоваться, мы еще посмотрим, кому это удастся в первую очередь.

Лорин выдохнула. Общий план всех этих самооправданий был шит белыми нитками. И она не была дурочкой, чтобы этого не понимать…

Но лучше уж так, чем просто очертя голову броситься в эти отношения, как в омут!

Все тарелки были перемыты. Влажные руки пахли жидкостью для мытья посуды. Лорин огляделась в поисках того, что можно еще сделать: не хотелось на пробежку, на улице уже промозгло и сыро, а сердце все еще стучит чаще, чем нужно…

Нашла пульт телевизора, включила. Какой-то сериал про подростков, где громко хохочут за кадром.

Отлично. Под такие «шедевры» легко не думать совсем или думать о своем.

Первое никак не получалось.

Завтра наверняка увижу его. Важно, как он будет вести себя дальше. Нужно понять его.

Но и на следующий день Крис не проявил никаких двусмысленных намерений. Он просто пригласил Лорин на чашку кофе.

– Это становится традицией, – смеялась она.

– Знаешь, я стараюсь соблюдать только те традиции, которые мне нравятся. Иначе очень легко замусорить жизнь. Но вот конкретно эта мне по душе.

Лорин хотела сказать «мне тоже», но постеснялась.

И все шло своим чередом – кофе, разговоры, взгляды и смех.

Не хотелось расставаться. Крис, как истинный джентльмен, проводил Лорин до квартиры. Она пошутила по этому поводу, но была искренне рада.

– Завтра занятия… Меня согревает эта мысль. – Крис оперся рукой на косяк двери Лорин.

– Правда? – просияла Лорин. – Тебе и вправду нравятся танцы? – Несмотря на всю ее серьезность и рассудительность, наивные вопросы иногда слетали с ее губ.

Крис ответил мысленно: «Мне нравишься ты», – но вслух произнес особенно выразительное «да».

– Это заметно. У тебя получается хорошо…

Скептический и недоверчивый взгляд Криса.

– Ну… для новичка. Честно.

– Спасибо.

– Пожалуйста. До завтра?

– До завтра.

Улыбнулись. И не хочется закрывать дверь.

Нет, я не влюбилась. Он мне просто нравится. Это вполне естественно. И… и от этой симпатии до любви еще очень далеко!

– Пока! – Щелчок замка.

Ну вот. Главное – держать под контролем себя. И можно получить массу удовольствия. Теперь, к примеру, я буду ждать завтрашнего вечера. И обрадуюсь, когда он наступит. Когда придет Крис…

И кто здесь Лис, а кто его приручает – это еще вопрос…

В этот вечер тени на потолке были особенно таинственны и занимательны. Взгляд Лорин скользил по темным изгибам ветвей, расплывчатым пятнам призрачных листьев, колеблемых неощутимым ветром.

Мысли ее вновь и вновь возвращались к Крису. Ей казалось немного странным, что их отношения какие-то домашние. Крис не стремился с ней на люди, не приглашал в рестораны и в кино, не говоря уже о клубах. Но было так естественно, так спокойно и уютно возвращаться вместе с ним домой, пить сваренный им кофе, смеяться над какими-то мелочами и слушать его волшебные рассказы, предвкушая чтение сказок, которое обязательно будет когда-нибудь…

И это не только потому, что мы соседи. Просто сейчас все получается как-то по-другому. Рестораны – это штамп. И кино – тоже штамп, шаблон того, как должны начинаться отношения. Разве люди тратили бы на это время, если бы могли гораздо лучше проводить время за разговором в гостиной? Стоп.

Лорин резко села на кровати и то ли вздохнула, то ли всхлипнула. Одеяло обиженно соскользнуло с ее плеч.

А если я в корне ошибаюсь? Если он вовсе не намерен заводить со мной роман? Может, он считает меня просто другом. Или вообще – голубой? Этот Фрэнк…

Он же еще ни разу не пытался меня поцеловать! Даже за руку не брал! Господи… Ну почему я раньше об этом не подумала?!

Лорин была красивой женщиной. Красивой и привлекательной. До сих пор она не встречала мужчины, который не стремился бы прикоснуться к ней при первом же удобном случае. До сих пор.

Какая же я дура! Уже придумала целую сказку про себя, а на самом деле… Ох!

Лорин от досады закусила край одеяла зубами. Это был, конечно, неплохой выплеск отрицательных эмоций, но ткань попалась больно уж невкусная… Разжала зубы.

Нужно выяснить, как он относится ко мне на самом деле! Черт. Завтра же займусь этим. Завтра же! И…

Стало как-то горько и душно. Оставаться наедине со своими пустыми надеждами, осознавая их пустоту, – последнее из удовольствий.

И я, похоже, все-таки оказалась дурочкой. Даже если это все еще не любовь. Ладно, нечего забивать себе голову. И вообще… Нужно найти себе любовника. И не от слова «любить», а от слов «заниматься любовью». Чтобы никто не мог запудрить мне мозги. Прежде всего – я сама.

Лорин снилось что-то абсурдное, от чего становилось жарко, неуютно, как-то липко и немного страшно. Она проснулась совсем разбитой. К общему состоянию тела, разобранного на части, которые теперь были небрежно приметаны друг к другу, добавились воспоминания о вчерашних размышлениях, и это окончательно сделало жизнь Лорин похожей на сказку – из тех детских страшилок, которые ребята рассказывают друг другу в летнем лагере после того, как везде гасят свет.

Как и следовало ожидать, за окнами был серенький осенний день, пропитанный сыростью. Лорин взглянула в зеркало и поняла, что сегодня ей больше всего хочется остаться дома, закутаться в теплый шерстяной плед, достать из заветной коробки все диски с любимыми мультфильмами и забыть обо всем.

Она приняла, против обыкновения, не контрастный, а очень горячий душ, надела самый теплый и мягкий домашний костюм и решила, что если один день не сделает разминку, то мир все равно не рухнет.

Лорин как раз занималась приготовлением горячего завтрака и предвкушала свой «почти совсем выходной день», когда электронный ежедневник в мобильном ехидным сигналом оповестил ее о том, что остался всего час до встречи со стоматологом.

– Вот черт! – возопила Лорин с интонациями человека, которого судьба решила прикончить.

На плите как раз в этот момент, наверное, из солидарности с ней, выкипело молоко. В воздухе расплывался сладковатый запах.

Лорин пнула табуретку, разумеется, ушибла ногу, чертыхнулась снова, но помчалась одеваться, пообещав предательнице Фортуне какую-нибудь страшную месть. Что именно она сделает, Лорин, конечно, пока не знала, но это явно будет что-то страшное и ужасное.

Назло, наверное, самой себе Лорин надела самый яркий свитер – мандаринового цвета – и стянула волосы в два хвоста.

Мистер Саймон всегда считал меня полусумасшедшей. Обидно, если нет оснований. Может, мне станет веселее оттого, что они у него появятся.

Какая связь между яркой одеждой, прической, вышедшей из моды, и безумием, Лорин вряд ли могла бы сформулировать, но тем не менее, когда она набросила на плечи кардиган цвета кофе с молоком и сбежала по лестнице, она почувствовала прилив энергии и даже какой-то задор.

Все равно это разрешится. Наверняка уже очень скоро. Главное – получить в процессе удовольствие, хоть какое-то, хоть самое извращенное…

В данный момент, следуя своей теории, Лорин пыталась получить удовольствие от мелкой мороси, которая летела будто бы со всех сторон, так что было даже не обидно от того, что забыла зонтик, он все равно вряд ли помог бы.

Лорин шлепала по лужам и была занята тем, что придумывала себе какое-нибудь особенное вознаграждение, которым можно будет компенсировать страдания сегодняшнего дня. На ум приходила разве что тройная порция апельсинового мороженого, залитого необъятным количеством горячего шоколадного соуса по рецепту Эмили, и, естественно, компания самой Эмили для просмотра какой-нибудь романтической комедии.

Лучше этого может быть только кофе Криса. И сказки Криса. И сам Крис.

Лорин не успела в третий раз произнести про себя его имя, как вдруг заметила странное сходство между своим знакомым и молодым человеком в клетчатой куртке и с большим бумажным пакетом, который, как и она, шел без зонтика. Он в этот момент как раз появился из-за угла.

Лорин улыбнулась. Во-первых, ей было радостно от этой случайной встречи. Во-вторых…

…кого там нужно было позвать три раза и он обязательно являлся?

Крис шел ей навстречу, правда, по противоположной стороне неширокой улицы.

Окликнуть? Да зачем, сам увидит…

Лорин остановилась и помахала ему рукой. Крис посмотрел на нее, улыбнулся и…

И больше ничего.

Ничего не сделал. Ничего не отразилось на его лице.

Крис равнодушно отвел взгляд и прошел мимо Лорин, как мимо незнакомой девушки. Лорин замерла. Она все еще не могла поверить. Проводила глазами Криса до самого подъезда.

Я что, обозналась? Да нет же! Вошел в наш дом, и дверь открыл ногой, как всегда, когда думает, что никто не смотрит…

Лорин задохнулась от возмущения.

Так я и думала! Сволочь… Подонок! Не могло же все быть так хорошо! Для чего нужна была эта игра, а? Ненавижу!

Вот все и разрешилось. Вот и все ответы.

Черт, да никакие это не ответы! Ну и что, пусть провалится, ничего больше не буду выяснять, ничего больше не буду слушать, сама слова ему не скажу! Никогда в жизни!

Глаза заблестели от навернувшихся слез.

Не буду плакать. Не дождется. Все и так ведь было понятно!

Лорин быстро растерла пальцами слезы.

Хорошо, что ресницы не накрашены. Хотя что в этом хорошего? Все равно.

Шмыгнула носом.

Тоже мне трагедия. Не буду плакать, и все тут!

Взгляд на часы подсказал Лорин, что у нее есть еще одна ма-аленькая проблемка. Из разряда обыкновенных: она опять опаздывает. Как всегда.

Что ж, это не новость. Придется ловить такси.

Но мысль о встрече с жестким креслом, бормашиной да и, впрочем, с самим мистером Саймоном показалась Лорин настолько отвратительной, что она решила изменить тактику.

Иначе получается, что я сама добавляю себе неприятностей. Не дождетесь, мистер Кристофер Риш. Жизнь все равно прекрасна. Люди, конечно, другое дело, но это уже второй вопрос.

Я не буду сегодня думать о нем!

Лорин достала из сумочки мобильный и набрала номер.

– Привет, Элен. Что нового? Выбираешь платье? Это же просто чудесно. Я? Я отлично. Слушай…

– Фрэнк… Фрэнк! Ну где ты, черт подери?!

Шум воды в ванной на секунду прекратился, и в музыкальном мурлыканье, доносящемся оттуда, послышались два членораздельных слова:

– Я здесь!

– Очень рад за тебя! – съязвил Крис. – Но я надеялся, что ты поможешь мне.

– А я уже тебе помог! – Самодовольная физиономия Фрэнка в ореоле мокрых встопорщенных волос появилась из-за приоткрытой двери ванной.

– Да неужели?! Я сегодня чувствовал себя почти что кротом, который на ощупь ищет себе пропитание! Мне четыре раза пришлось обойти супермаркет, потому что я не видел даже того, что стоит на соседней полке! Если ты и помог, то только тем, что составил список покупок из восемнадцати наименований! Чтобы я еще раз пошел в магазин без…

– Без этого? – Фрэнк жестом фокусника достал из-за спины маленький футляр.

Крис близоруко прищурился, напряженно пытаясь разглядеть, что Фрэнк держит в руке. Безуспешно.

– Ох боже мой, ты никогда не способен сразу оценить услугу, которую я тебе оказываю… – вздохнул Фрэнк и подошел поближе, держа футляр на вытянутой ладони.

– Мои линзы! – радостный вопль. Крис хлопнул Фрэнка по плечу. Правда, то, каким образом контактные линзы оказались в ванной, было категорически непонятно. – Но…

– Да нет, я просто взял их с собой, чтобы отдать лично в руки и услышать слова благодарности. – Фрэнк выразительно посмотрел на Криса. Тот, похоже, этого не заметил:

– Где ты их нашел?

– Под кроватью…

– Но я же там искал!

– …прикрытыми твоим журналом.

– Да уж. Ладно, спасибо тебе, дружище! – Крис выглядел счастливым не больше и не меньше, чем человек, для которого мир из безумного смешения цветных пятен вновь стал нормальным.

– Ну наконец-то! Теперь с чувством глубочайшего удовлетворения от осознания исполненного долга я могу покинуть тебя, друг мой, – Фрэнк стыдливо поправил полотенце на бедрах, – чтобы переодеться во что-нибудь менее эротичное. – Начинать и заканчивать фразу совершенно разными стилями было одной из бесчисленных неповторимых привычек Фрэнка.

– Не волнуйся, я не расположен приставать к тебе. Но благословляю тебя, дитя, на этот шаг. – Иногда случалось, что Крис его передразнивал.

Фрэнк хмыкнул – а что еще ему оставалось? – и ушел в свою комнату.

– Я скоро! – крикнул Крис ему вслед.

– Удачи! Привет музе! – Фрэнк произнес это таким тоном, что Крис не понял, на самом ли деле Фрэнк хочет сделать приятное Лорин или же издевается над самим Крисом по поводу того, что тот уже два дня не мог собраться с мыслями и сесть за работу.

Ну да, я слишком много времени провожу в ожидании Лорин, в мыслях о Лорин, в воспоминаниях о встречах с Лорин… Но это все только из-за неопределенности. Что между нами происходит? Ах черт, не важно, я только хочу видеть ее. И как можно быстрее!

Крис захлопнул за собой дверь и, перескакивая через ступеньки, поднялся на этаж выше. Нужная дверь, кнопка дверного звонка… Крис, наверное, ни за что не вспомнил бы, какого цвета эта дверь и какой формы эта кнопка.

Будучи здесь, он всегда находился в таком состоянии, что ни одной мысли не мог посвятить этому вопросу.

Нажать два раза. Да, все в порядке: знакомое дребезжание за дверью. И слышны шаги где-то в квартире. Но дверь не открывают.

Крис позвонил еще раз, потом постучал.

– Лорин, это я!

Нет ответа.

Интересно, где она? Может быть, что-то случилось? Господи, пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке!

Крис достал из кармана телефон, быстро нашел номер Лорин.

Смешно: зачем я держу его записанным, если помню наизусть?

Нет. Не открою. Мерзавец! И ему еще хватило наглости прийти сюда! Не хочу тебя видеть, Кристофер Риш! Лицемер! «Это я!» Знаю!

Нет, вы только посмотрите, он еще и звонит мне на сотовый! Ищешь, дорогой?! Не дождешься! Хочешь снова наврать мне? Не позволю!

От полноты чувств Лорин швырнула в стену стеклянный стакан, который сейчас перетирала. Естественно, он разбился. Стакан стало жалко. От этого теплых чувств к Крису у Лорин тоже не прибавилось…

Вот негодяй! Решил испортить мне всю жизнь?! О, как же я тебе отомщу! И… и начну прямо сейчас!

Лорин схватила телефон, который самозабвенно издавал те несколько нот, которые были ему доступны.

Что ж, Крису пришлось ждать всего лишь четырнадцать гудков. Не так уж плохо…

– Да.

От этого тона Крису стало странно и неуютно.

– Привет, Лорин, как дела?

– Извини. Я занята. Не стоит меня беспокоить. Всего хорошего.

– А…

Крис понял, что сказал это «а» сам себе, потому что связь уже прервалась.

Ничего не понимаю! Что могло случиться?! Неужели я чем-то ее обидел?

Крис лихорадочно перебирал в памяти события последней встречи, но ничего, что могло бы вызвать такую реакцию Лорин, не припомнил.

Да что на нее нашло? Какая муха тебя укусила, Лорин?

Крис пошел к себе. Ничего не было понятно, только на душе стало как-то пусто и темно, и где-то внутри зрела сильная, почти детская обида. Обида на несправедливость, которой не понимаешь и не можешь исправить.

Лорин хотелось плакать. Забиться куда-нибудь подальше, в темный теплый угол, вцепиться зубами в подушку, и выплакаться всласть, чтобы смыть с души эту горечь, а потом заснуть, обессилев, и проснуться уже совсем другим утром, солнечным и тихим, когда все покажется не таким уж безнадежным…

Вместо этого она ходила по квартире, предлагала напитки, улыбалась, шутила, громко и немножко натянуто смеялась чужим шуткам, отвечала на комплименты, делала их сама – и при этом не совсем понимала, зачем притащила сюда эту кучу народа.

Все говорят, что месть удивительно приятная штука, тогда почему же у меня на душе так мерзко?!

Она сидела на диване и смотрела в пустоту. Откуда-то сзади слышался шепот Элен и Лизы. Да, эти двое даже в компании из пятнадцати человек могли шептаться так, что все знали: у них полно секретов и важных дел.

Рядом с Лорин сидел некто Мартин Дантинг. У него была ослепительно-белая улыбка, бычья шея, и он на удивление громко смеялся. Говорили, что в своей маклерской конторе он является секс-символом. Увидев его впервые в жизни пару часов назад, Лорин решила, что, если ей представится возможность, она с ним переспит.

И теперь его рука лежала на ее руке, он поглаживал ее пальцы, и от него пахло виски, и были заметны бисеринки пота на лбу.

Лорин тошнило. От этой обстановки. От Мартина. От Криса, из-за которого она все это затеяла. От себя тоже…

Горячая крупная слеза выкатилась из левого глаза – предательски, неудержимо – и оставила влажную блестящую дорожку на щеке. Лорин закусила губу.

Да чтоб вы все провалились!

Она быстро стерла след со щеки, смахнула с ресниц вновь выступившие слезы и, кажется не совсем мягко оттолкнув кого-то из приятельниц с дороги, скрылась в ванной.

– Крис… – неуверенно.

– Что? – с еле сдерживаемой злобой.

– Я больше не могу.

– Я тоже.

По всей квартире можно было ощутить легкую вибрацию, источник которой явно находился этажом выше. Там же находился и источник шума: музыки, топота ног танцующих людей и, что было самым возмутительным, вызывающе громкого мужского смеха. Фрэнк старался отвлечься приготовлением ужина, Крис лежал на диване, прикрыв глаза, и делал вид, что он безучастен ко всему происходящему. Получалось не очень хорошо: слишком злое у него было лицо.

– Я вас не понимаю.

– Я нас тоже не понимаю.

– Ни с того ни с сего вот такой сюрприз?

– Я уже говорил тебе!

– Ну позвони ей еще раз!

– Не собираюсь. Если у нее приступ безумия, связанный с фазами луны, то он, очевидно, еще не прекратился! А в другом случае я не хочу с ней разговаривать!

– Да что ты говоришь?! – саркастически.

– Отстань. – Крис отвернулся.

– Ты страдаешь? – уточнил Фрэнк с видом садиста.

– Отстань… – уже с угрозой.

– Ты кретин.

– Ты тоже.

– Не тебе судить.

– Все!

Фрэнк картинно сорвал с себя фартук – никакой реакции. Фыркнул – то же самое.

Повернулся ли Крис на щелчок замка, Фрэнк уже не узнал.

– Привет.

– О боже, Фрэнк, что ты здесь делаешь? Я хотела сказать, что не ожидала тебя увидеть! – Лиза немного смутилась от бестактности, которую допустила, и очаровательно захлопала ресницами.

– Я пришел поговорить с мисс Ноубл. С Лорин. Она здесь?

– Да, конечно, проходи.

Фрэнк ненавидел такие ситуации. Вот, например, сейчас он оказался в не лучшего вида рубашке с двумя пятнами на рукаве (последствия кулинарных упражнений) посреди нарядной толпы гостей на вечеринке у девушки, которая ему когда-то нравилась, да и сейчас была небезразлична, не важно в каком качестве. Элен помахала ему рукой.

– Она в комнате, у нее разболелась голова. Что-то срочное? – Лиза участливо взяла его за руку.

Фрэнк проклял все на свете, но сейчас он пришел сюда не за тем, Бог свидетель, не за тем.

– Да! Срочное! – Фрэнк пытался перекричать звуки музыки. Осознание своей великой миссии, однако, не помешало ему нежно пожать пальчики Лизы.

– Тогда пошли!

Лиза уверенно лавировала между гостями. Постучала в дверь, выкрашенную в бело-бирюзовый цвет.

– Войдите, – раздался ответ, но не сразу.

Дверь открылась, и Фрэнк увидел Лорин. При всех своих странностях он не был глуп и сразу понял, что перед ним человек, которому очень плохо и который всеми силами старается показать обратное. Кстати, человек этот был еще и очень удивлен.

– Фрэнк?

– Привет. То есть добрый вечер, мисс Ноубл.

Лорин нахмурилась.

– Что-то случилось? – На ее лице читалось: «слышать не хочу о твоем друге».

– Да, только я не знаю что. – Фрэнк услышал, как деликатно закрылась дверь. Лиза просто чудо.

Лорин отвернулась.

– Знаете, вот точно такую же маску я минуту назад видел на лице Криса. У него, кстати, есть основания сердиться и обижаться. Вы его наказываете, а он клянется, что не знает за что.

– Ах бедняжка! – взвилась Лорин. – Даже если вы с ним заодно, передайте, что я не потерплю такого обращения! За кого он меня принимает?!

Лорин металась по комнате. Фрэнку показалось, что еще немножко – и она его убьет. Точно убьет.

– Да о чем речь?! – Фрэнк воскликнул это так искренне, что Лорин даже на секунду остановилась.

– О том, что он игнорирует меня на улице!

– Вот уж не поверю! – тоже завелся Фрэнк. – Да он ночами спать перестал! У него теперь на уме только вы! Он на танцы бежит вприпрыжку!

– Да-а?! А сегодня прошел мимо, будто не знает меня! Хорош поклонник!

– Дура! – взорвался Фрэнк. – Да он же слепой как крот, без линз не видит дальше вытянутой руки!

Лорин часто задышала.

– Что? – тихо-тихо спросила она.

– То самое! – Фрэнк с размаху бухнулся в кресло. – Он сегодня почти потерял линзы. Но пошел за покупками. Я потом нашел, но было уже поздно. Он в прошлый раз чуть под машину не попал!

– Вы правду говорите? – Лорин смотрела на Фрэнка расширенными глазами.

Тот ответил ей укоризненным взглядом.

Боже мой… Если это правда, то… Как же я его обидела! Как глупо, нелепо, просто невозможно! Нельзя же…

Лорин пулей вылетела из комнаты.

Лиза вошла. Фрэнк был счастлив. Добро должно быть вознаграждено.

Лорин стучала. Ей показалось, что звонить в дверь – грубо и как-то не подходит случаю. Тук-тук-тук-тук. Шаги. Сердце колотится.

Как у меня только хватило сил прийти? Как же гордость? И самой смешно: какая, к черту, гордость, если я его люблю?!

Люблю. Боже мой. Неужели?

Да!

Крис открыл дверь и замер.

Как я мог на нее сердиться? Такая красивая, такая… настоящая. Самая прекрасная женщина.

Что-то внутри обескураженно пыталось ему напомнить, что эта вот прекрасная женщина сегодня издевалась над ним без всякой причины, но сердце не желало слушать. Крису показалось, что он улыбается крайне глупо – но он ничего не мог с собой поделать.

– Привет.

– Привет. Прости меня, Крис, это все так глупо…

– Не надо. – Он приложил палец к ее губам. – Проходи.

Она вошла.

– Конечно, глупо. Мы чуть не поссорились.

Крис перехватил взгляд Лорин и понял, что она его не слушает.

Люблю.

Улыбнулась.

– Можно тебя поцеловать? – вдруг спросил он. Неожиданно, как в старых книжках или фильмах про первую любовь.

«Можно тебя поцеловать?»… Музыка нежности. Той нежности, которая так сладко сопровождает самую сильную страсть. Когда любят.

Лорин не ответила. Только обвила шею Криса руками. Вздохнула трепетно, взволнованно, когда его губы коснулись ее рта.

И закружилось, упало, накрыло с головой. Только теплый туман перед глазами, только истома и жгучее желание – прикоснуться, прижаться, быть ближе, еще ближе, стать одним.

И дрожь в руках, дрожь по телу, вздох, а потом не дышать, только сердце бьется оглушительно громко, но не может заглушить долгожданного вздоха, стона, вскрика, слетающего с губ любимого человека.

Лорин не знала, что может быть такой нежной в самой своей пылкой страсти. Крис не знал, что можно так обезуметь от близости женщины. Они оба не знали, что может быть так.

Так прекрасно от прикосновения губ к губам, руки – к коже, тела – к телу. И от слов «я люблю тебя», выдохнутых в момент самого большого наслаждения, которые с неменьшей искренностью можно повторить потом…

– Знаешь, я так счастлив сейчас… любимая. – Крис гладил волосы Лорин кончиками пальцев, очень осторожно, как будто боясь разрушить какое-то волшебство.

Лорин промурлыкала в ответ что-то ласковое. Ей было странно, тепло и будто щекотно внутри от того, что произошло сейчас. А еще она тоже была безмерно счастлива, потому что знала наверняка, что нашла своего мужчину.

7

Теплые, светящиеся, солнечные лучи нежно щекотали лицо Лорин. Они отражались во множестве зеркал, развешанных на стенах самым невообразимым образом. У Лорин пока не было денег, чтобы украсить свое гнездышко так, как она хотела. Но зеркала были ее слабостью. Лучи утреннего солнца начинали гулять по квартире, отражаясь от множества стеклянных поверхностей. Все вокруг наполнялось веселым светом. Тысячи солнечных зайчиков играли в свои непонятные игры на стенах и мебели. Вот и теперь комната походила на аквариум с призрачными золотыми рыбками.

Медленно уходят сны. Внутренние переживания и картины тускнеют и блекнут. Реальный мир, проявляясь, словно фотография, вступает в свои права. Появляются звуки, возникают ощущения. Кинолента сна обрывается. Остается сожаление. Размякшее тело отказывается покидать теплую постель с мягким нагретым одеялом и нежной, доброй подушкой.

Лорин осознала, что уже не хочет спать, и даже немного расстроилась. Воспоминания вчерашнего вечера нахлынули на нее, словно бархатные прикосновения лепестков роз. Во всем теле появилась сладкая нега. Лорин томно потянулась под одеялом. Ее тело сразу вспомнило прикосновения Криса.

Реальный мир – совсем неплохая штука. Особенно иногда, по вечерам…

Лорин улыбалась, купаясь в океане счастья… и солнечных зайчиков.

И по утрам тоже.

Словно кошка, она вытянула руки вверх. Перевернулась на живот. Покаталась по постели, сладко позевывая. Потом встала на четвереньки и зарылась головой под подушку.

Боже мой… Как же мне понравилось заниматься с ним любовью! У него такие горячие, сильные руки…

Лорин медленно выползла из кровати. Расслабленное после отдыха тело медленно оживало.

Ей не хотелось спать! Огромный мир открывался ей навстречу. У нее есть тот, кого нет у тысяч других женщин: любящий мужчина. Она с победным видом прошествовала мимо кровати. Подушка и одеяло, потерявшие свои чары, печально лежали на полу.

Неужели он меня и вправду любит? Неужели хочет на мне жениться? И что тогда делать?

На душе стало тревожно. От нахлынувшего вдруг волнения засосало под ложечкой.

Ведь это не просто секс, встреча на одну ночь, липкий суррогат настоящей любви. Нет, то, что случилось вчера, никак не назовешь этим холодным, обезличенным словом «секс». Но что тогда делать?

Мрачноватое слово «замужество», словно архаичный монстр, выползло из отдаленных уголков подсознания. Жуткая страшилка из детства. Отношения отца и матери никак не назовешь романтичной идиллией.

Но это их отношения! При чем здесь я?! Это мое «замужество»! Монстрик конечно, но если помыть, причесать, приласкать… почистить зубки. Пару незабудок, большой голубой бант за ухо, и уже ничего. Жить можно.

От сложившегося в воображении образа Лорин прыснула и засмеялась.

Маленький такой кошмарик, но очень симпатичный. С цветочками и синим бантиком.

Вчера она вдруг смутилась. Испугалась, что Фрэнк увидит ее выходящей из комнаты Криса. Поэтому тихонько выскользнула из постели и поднялась к себе. Изрядно уставшие гости уже собирались уходить. Она разогнала самых стойких и в изнеможении повалилась спать.

А вдруг он обиделся? Или подумал, что с моей стороны это только минутное развлечение? Или того хуже – что он не понравился мне как мужчина!

Лорин не на шутку разволновалась и стала быстро одеваться. Одевшись, вылетела из квартиры, но тут же вернулась обратно.

На кого я, наверное, похожа?! Растрепанные волосы. Тренировочные брюки, топик. Не хватает только бигуди и налепленных на лицо ломтиков огурца! Нет. Я не могу предстать перед ним в таком виде! Кстати об огурце…

Через несколько минут на лице Лорин тонким слоем уже была наложена маска из голубой глины, а ее волосы были аккуратно уложены. Она бегала в юбке и парадных туфельках на каблуке, разыскивая лак для ногтей. В процессе нашлись модные чулки, оставленные до случая.

Он должен видеть ту, с кем занимался любовью вчера ночью.

Звонок в дверь застал ее сидящей на краю ванной, натягивающей чулок на ногу одной рукой, потому что ногти на второй были уже покрыты лаком.

Это он! Точно он!

Сердце забилось невероятно быстро. Лицу стало очень горячо от прилившей крови, а кисти рук, наоборот, сделались ледяными. Колени словно наполнились мягкой ватой.

Прыгая на одной ноге и надевая на ходу туфельку, Лорин бросилась в прихожую. По пути она с грохотом уронила стул и чуть не растянулась на полу.

Кто-то настойчиво звонил в дверь.

Ее взгляд упал на одно из зеркал. Синее от глины лицо смотрелось зарисовкой к какому-нибудь комическому сериалу. Нет, скорее к триллеру мистического содержания.

Какой ужас! Крис меня не увидит такой никогда. Он еще хлопнется в обморок! Или станет всю жизнь заикаться при виде женщин. Или, что еще хуже, начнет хохотать и показывать на меня пальцем. Это будет так унизительно…

Под аккомпанемент звонка, Лорин, печально озираясь, отправилась в ванную. Смывая маску, она затравленно и тревожно прислушивалась к трелям, доносившимся из прихожей.

Может, ошиблись дверью или дамочка с верхнего этажа? Или кто-то из вчерашних гостей что-нибудь забыл? Нет. Это точно он. Стоит там, наверное, обиженный, и трезвонит. Все равно не открою! Будь что будет.

Она уже всерьез собиралась разреветься, когда неизвестный перестал наконец терзать звонок.

Неужели он ушел? Нужно поторопиться. Мужчины не любят ждать. Я тоже не люблю ждать, но приходится постоянно. Сколько лет ждала свою любовь, например! Ой, не упустить бы ее теперь. Держись, миленький, я скоро.

Спустя восемнадцать минут Лорин стояла под дверью квартиры Криса. Кошка, уронившая кофейник на раритетный сервиз, выглядела бы, наверное, точно так же.

Спокойно, я давно хотела сделать что-то в этом роде.

Услышал ли он, как я за дверью уронила стул? Лишь бы только не услышал. Господи, что он подумал, если услышал? О чем я думаю?! Какая чушь! Спокойно. Делаем вид, что он ни о чем не догадался.

Ее пальчик с усилием вдавил кнопку звонка. За дверью послышалась заливистая электронная трель.

– Иду-иду! – донесся из глубин квартиры властный женский голос.

Шокированная Лорин подавила сильное желание сбежать. Сжала кулачки и попыталась принять самый независимый вид.

Дверь открылась, и перед Лорин предстала облаченная в розовый домашний костюм высокая полная женщина лет пятидесяти с седыми завитыми волосами.

– Вы к кому? – Кустистая правая бровь поднялась высоко вверх. Волосатая бородавка на правой щеке высокомерно дрогнула.

– Мне нужен Крис. – От растерянности Лорин забыла его фамилию.

– Вы, наверное, горничная? – Лицо дамочки прояснилась. Пухлые, влажные губы, накрашенные красной помадой, сложились в снисходительную улыбку.

– Нет! – Лорин раздраженно щелкнула каблучками. В ней закипали возмущение и негодование. – Я не горничная!

– Тогда кто же? – Дама настолько искренне удивилась, что Лорин захотелось ее ударить.

– Я знакомая Криса… – Лорин немного замялась.

Не могу сказать про себя «девушка Криса». И все из-за этой престарелой куклы.

– Что?! – На лице женщины отразился ужас. – Вы хотите сказать, что вы девушка сыночка Криса?

Объемные телеса, затянутые в розовое, шокированно заколыхались.

Нет, только не это, ну пожалуйста, Господи… Мне не могло так не повезти! За что такая кара? Первый парень, который по-настоящему мне нравится, оказался обладателем этого розового чудовища в роли мамы. Не надо! Не хочу!

Лорин захотелось сбежать в неизвестном направлении.

– Да. Я его девушка. – Ее плечи обреченно поникли.

– Заходите немедленно. Нам нужно серьезно поговорить! – Пухлая рука с многочисленными кольцами крепко обхватила тонкое, изящное запястье.

Лорин втащили в квартиру, и за ее спиной, безвозвратно отрезая путь к отступлению, захлопнулась входная дверь.

Сейчас она со мной расправится. Как в фильмах Хичкока. Или что-нибудь вроде того. А вдруг она ненормальная и преследует всех девушек своего сыночка Криса?

Женщина протащила ее в кухню, поставила перед окном и включила лампу. После чего стала пристально разглядывать.

Словно я лошадь. Сейчас она проверит мои зубы. И измерит толщину щиколоток. Или что-нибудь еще похуже.

Но ничего подобного женщина не сделала. Она уселась на табурет, вынула исполинских размеров носовой платок и… разревелась в голос.

– Бедный сыночек Крис! – Гигантских размеров грудь выдала такую громкость, что чашки в сушилке жалобно звякнули. – Я и не заметила, что мальчик подрос…

Эти причитания снова всколыхнули в Лорин неудержимое желание убежать.

– Ведь он по сути еще дитя. Неприспособленный к этому миру… к жестокой, суровой реальности! Любая злая женщина может его обидеть! – Дама сделала паузу, чтобы набрать в легкие побольше воздуху.

– Но Крис уже не ребенок! – Лорин попыталась вставить словечко в трагический монолог, но, похоже, ее не услышали.

– Он такой ранимый… У него слабый кишечник! – Рыдания стали постепенно затихать.

Сейчас она мне расскажет о его детском энурезе или еще о чем-нибудь в этом роде… О чем-нибудь, от чего он мне станет отвратителен. И сообщит, что переедет теперь к нему жить, чтобы проследить за нашими отношениями.

В комнате вдруг стало тихо. Носовой платок исчез. На Лорин смотрела пара подозрительных, внимательных глаз. Я знаю о тебе все – говорил этот взгляд.

– Мне хочется узнать, насколько серьезны твои намерения по отношению к моему мальчику.

Пухлый палец очертил неровную дугу и осуждающе нацелился на Лорин. Дама медленно поднялась и нависла над Лорин. От нее пахло старой косметикой и сигаретами.

– Ну, отвечай! – Голос стал властным.

Понятно, почему у него нет девушки. Наверное, все исчезают после знакомства с мамой. Это просто невыносимо! Что она себе позволяет?! Так и хочется наговорить ей гадостей. Но она его мать…

– Молчишь? Стесняешься? Это хорошо. – Дама пристально смотрела на Лорин исподлобья. – Знаешь что, давай-ка я тебя покормлю. А то ты такая худая, что страшно смотреть!

Пухлые руки усадили Лорин за кухонный стол.

– Мне всегда по-другому виделась девушка Криса. Пухленькая, кругленькая такая, словно пышечка. Заботливая, хозяйственная и кроткая. – Она мечтательно улыбнулась и достала из холодильника остатки цыпленка. – Но ничего, любовь порой бывает зла. Если у вас с ним все так серьезно, я научу тебя. Передам знание о том, как стать ему хорошей женой… – На столе появился клубничный пирог, два бифштекса, чечевичная каша и тушеные овощи.

Лорин в ужасе смотрела на эту бурную деятельность.

– Но я не хочу есть! – Голос ее прозвучал слабо и неуверенно.

– Не спорь со мной девочка, мужчины быстро остывают к тощим женщинам. Теперь тебе придется есть чаще. Ты ведь хочешь, чтобы сыночек Крис тебя любил! – Дама невозмутимо накладывала в тарелку тушеные овощи. – А на десерт у меня припасена сдоба…

На стол опустилась плетеная корзинка с булочками.

– Поверь, деточка, ты еще скажешь мне спасибо! – Мама Криса с поразительным аппетитом принялась уничтожать все это съестное изобилие. – Нужно, чтобы мой мальчик хорошо питался. Это во-первых. Во-вторых, ты должна заботиться о нем. У него всегда должны быть сухие ноги. Чистое белье. Рубашки и брюки отутюжены. Знаешь, замужество – тяжелый труд. Каторжная работа. Но только так можно удержать своего мужчину!

Съестное исчезало прямо на глазах. Словно таяло волшебным образом.

– От чего удержать мужчину? – не поняла Лорин.

– Как от чего? – Мать Криса чуть не поперхнулась. – От кого, а не от чего! От молоденьких смазливых развратниц… – В ее голосе отразилось такое негодование и возмущение, что она даже прекратила жевать. Впрочем, ненадолго.

Какой ужас! И эта особа воспитывала Криса… Она же превратит меня в нервозную кухарку, помешанную на уборке и стирке! А по утрам я буду приносить ему тапочки и газеты. И средства для кишечника!

– Мой муж сбежал от меня с молоденькой скрипачкой… – Голос мамочки дрогнул. – Неблагодарное животное! Я столько сделала для него… а он променял меня на эту невзрачную кошку! – Она вытащила платок и заревела в голос.

– Не плачьте…

Лорин запнулась. Она уже не знала, как себя вести с этой женщиной. И куда вообще ей отсюда деваться.

Неужели я и сама когда-нибудь стану такой? Несчастной, ничего не смыслящей в жизни, агрессивной, навязчивой… Она учит меня, как удержать мужчину, а от нее сбежал муж. Наверное, не хотел окончательно превратиться в ребенка.

– Сколько бессонных ночей я провела с ним… Выслушивала все обиды, утирала слезки… – Ее рыдания не прекращались ни на секунду.

– Простите, вы о ком? – Лорин уже ничего не понимала и была готова окончательно запутаться. – Вы о Крисе?

– Да нет же, глупенькая, о муже! Он был ранимый, неприспособленный к жизни… По сути дитя. – Женщина оглушительно высморкалась в носовой платок.

Я уже это слышала. Все мужчины дети, их всех надо кормить грудью. Иначе они сбегут к молоденьким вертихвосткам. Вытирать сопли, слезки, не давать пускать слюни. Кормить манной кашкой три раза в день. Лелеять, холить, не забывать поливать, выставляя на солнце, как фикусы. Менять пеленки, убаюкивать, давать соску.

– Но сыночек Крис другой! Он, конечно, пыжится, делает вид, что сильный и самостоятельный. Будто он может позаботиться о себе сам! Но я-то его знаю. – Дама задумчиво взяла цыплячью ножку.

Бедный Крис! Туго же ему пришлось в детстве! Он, наверное, сбегал из дому. Вслед за папой.

– О том, что мужчина не приспособлен к жизни, можно легко догадаться по некоторым признакам. – Следом за ножкой цыпленка отправилась значительная порция клубничного пирога. – Вот, например, сегодня я копалась в корзине с нестираным бельем Криса и Фрэнка. Знаешь, что я там обнаружила? – Густые брови негодующе выгнулись дугой.

– Не знаю. Даже не догадываюсь. И не уверена, что хочу знать! – Лорин в ужасе замахала руками.

Сейчас она расскажет мне что-нибудь такое о Крисе, после чего я не захочу его видеть никогда.

– В рубашке Криса были две дырки, – сказав это, женщина замолчала и многозначительно уставилась на Лорин. – С этого все и начинается. Сначала дырки, потом губная помада на воротниках. А потом чужое женское белье в кармане пиджака.

Очередь дошла до мягких сдобных булочек с ванилью.

– Неприспособленного мужчину легко отобрать. Если, конечно, рядом нет сильной жены, которая реально смотрит на вещи. Или опытной женщины, которая научит несмышленую жену. Ты ведь понимаешь, о чем я? – Мать Криса подмигнула Лорин с видом заговорщицы.

– Да. То есть нет. Простите, но я уже ничего не понимаю. К чему вы все это мне говорите? Зачем? Чего вы хотите этим добиться? Чтобы я ушла от Криса? – Лицо Лорин вспыхнуло.

Что я делаю? Это же его мать, он мне не простит. Ну и пусть, уже невозможно терпеть все это. Будь что будет. Я не собираюсь слушать этот бред!

– Глупости. Я ведь даже не знаю тебя. С чего бы мне такое хотеть? Не будь дерзкой, а лучше послушай, что я тебе расскажу. На завтрак Криса лучше всего кормить кашкой и овощами. И внимательно следи за тем, как он жует. Если он не будет тщательно пережевывать и будет запивать пищу, его начнет пучить. Помни об этом! – Лицо женщины стало грозным. – С ним нужно быть очень бережной. В обращении с Крисом есть свои тонкости. Например, рубашки лучше всего стирать руками. Как бы там не рекламировали современные стиральные машины, я считаю, что нет ничего лучше ручной настоящей стирки. Что же касается здоровья мальчика, я абсолютно уверена, что он должен делать ночные процедуры. С его проблемами, скажем, пятимесячный курс был бы в самый раз. Я пытаюсь его уговорить, но он, проявляя глупое ребячество, отказывается. Ты должна на него повлиять. К тому же тебя он стесняться не должен, ты ведь его будущая жена. – Женщина вытерла руки салфеткой и вопросительно посмотрела на Лорин.

– Какие еще ночные процедуры? – Лорин охватило щемящее, тревожное предчувствие. – Нет! Неважно! Не надо говорить мне об этом! Я не хочу это слышать! – Она вскочила из-за стола и со звоном уронила вилку на пол.

– Деточка моя, какая же ты наивная и дерзкая… Надо реально смотреть на вещи. Ночные процедуры – это клизмы. Будь послушной девочкой, повлияй на Криса. Поверь мне, это ему необходимо. – Она говорила с таким жаром и убежденностью, что никаких сомнений не осталось: Крису нужны клизмы. Руки женщины обхватили Лорин за плечи.

– Пустите меня! – Голос Лорин сорвался на крик, и она бросилась прочь.

Добежав до входной двери, Лорин попыталась отпереть замок. На секунду ей показалось, что дверь не откроется. Это вызвало волну новых судорожных попыток.

Успокойся, Лорин, перестань паниковать. Мне ведь объективно ничего не угрожает. Ну неужели она съест меня?

– Куда это ты собралась, душечка? Мы ведь еще даже не попили какао. – Мрачная фигура медленно двигалась по коридору.

Звуки этого голоса лишили Лорин остатков благоразумия. Ей захотелось закричать.

Ну открывайся скорее! Чертова дверь… Здесь словно все против меня!

В этот момент замок щелкнул, и дверь открылась. Лорин вырвалась из квартиры и бросилась к лестнице.

– Да постой же! Ты что, обиделась на меня? Погоди, не убегай так быстро! Мы ведь еще не поговорили о Крисе! Я тебе столько должна рассказать о нем! – неслось ей вслед.

– У меня срочное дело, простите! Потом как-нибудь. На следующей неделе или позже! – Лорин выкрикивала все это не оборачиваясь, сосредоточенно взбегая по лестнице.

На следующей неделе, а лучше через месяц. А еще лучше в следующей жизни.

– Нет, это просто возмутительно! Не поела, не поговорила, сбежала без видимых причин! Какая легкомысленная особа! И куда только смотрели ее родители? Не удивлюсь, если окажется, что она употребляет наркотики…

Ворча, женщина медленно вносила свое тучное тело обратно в квартиру. Громко захлопнулась дверь, с характерным металлическим звуком щелкнул язычок замка.

Лорин в этот момент пыталась успокоиться за дверью своей квартиры. Ей все еще казалось, что мать Криса будет рваться к ней домой, требуя уважительного отношения.

Минут через десять она пришла в себя и решила принять душ. Тугие струи горячей воды быстро привели ее тело в норму. Выйдя из ванной, Лорин без сил упала на кровать. Настроение стало самым мрачным. Мир окрасился в серый и черный цвета.

Разве можно строить серьезные отношения с парнем, мамаша которого гоняется за ним с клизмой?

Ей уже виделось, как в один из прекрасных дней их совместной жизни с Крисом раздается звонок в дверь и на пороге появляется его мамочка, которая заявляет, что ей негде жить теперь или что она слишком немощна, чтобы жить одна.

Конечно, Крис не откажет ей. И вот у них уже счастливая семья. «Сыночек Крис», его ненаглядная мамочка и она, Лорин, непонятно в какой роли.

От мыслей о такой семейной идиллии девушка совсем расстроилась.

Жить под страхом появления этой женщины – не самое лучшее будущее для меня. Она будет ревновать к сыну, придираться, настраивать его против меня. Начнет приставать ко мне со своими «ночными процедурами».

Лорин в отчаянии заметалась по комнате.

Но он мне нравится, я, наверное, даже люблю Криса! Неужели все закончится из-за этой женщины?

Лорин приготовила себе чай. После этого разговора при мысли о еде ее начинало поташнивать. Она укуталась в одеяло, устроилась на кровати и продолжила лихорадочные размышления.

А вдруг Крис любит ее больше меня? Конечно, больше, она ведь его мать. Но меня он любит по-другому! Как жену, любовницу. Самое ужасное, что придется выходить замуж не только за него, но и за его мать. Эта женщина не оставит нас в покое.

Зеленый чай казался совершенно безвкусным. Душа тревожно ныла.

Нужно бороться за него. Выяснить его отношение к такой гиперопеке. Устроить маленькую семейную революцию. Борьбу за любимого мужчину с его последующим освобождением от ига.

За такими мыслями Лорин задремала.

Ей снился не особенно страшный кошмар о том, что маму Криса случайно клонировали. Появилось несколько сотен клонов, которые гонялись за Лорин и пытались накормить ее тушеными овощами.

Лорин проснулась вечером от звонка в дверь. Отбросив одеяло, она подбежала к двери и посмотрела в глазок. На лестничной клетке стоял Крис с букетом в руках. Забыв обо всем на свете, Лорин распахнула дверь и повисла у него на шее.

Как хорошо, что он есть. И все равно, какая у него мама. Мы со всем справимся. Главное, что я его люблю!

– Лорин, милая, я так соскучился по тебе. – Крис обнял ее и поднял на руки.

– Я тоже. – Она болтала ногами и прижимала букет к груди.

– Хочу пригласить тебя на ужин. – Он улыбнулся по-мальчишески открыто и озорно. Его голос буквально излучал радость. – Кое с кем тебя познакомлю.

– На ужин? Познакомишь? – Сердце Лорин на мгновение болезненно замерло.

Вот и все. Это конец. Он хочет познакомить меня с мамой. Я знала, что это неотвратимо, как злой беспощадный рок. Может, отказаться? Сбежать? Отшить его сразу?

Да нет же! Я буду драться за него с кем угодно. С самим чертом, если понадобится. Даже с этой ужасной женщиной.

В этот момент Крис поцеловал ее в губы и тем самым разрешил все сомнения.

– Пойдем скорее. – Он попытался унести ее вниз по лестнице.

– Нет, постой. Дай мне полчаса, я приведу себя в порядок. – Лорин выскользнула из его объятий.

– Да не важно, как ты выглядишь. Там все свои. – Крис попытался ее удержать, но безрезультатно.

– Приведу себя в порядок и сразу спущусь. Обещаю, что не заставлю себя долго ждать. – Лорин послала ему воздушный поцелуй и аккуратно закрыла дверь.

Когда-то это уже было. Косметика, чулочки, что-нибудь оригинальное. И все это опять за полчаса. Сейчас я должна быть готовой к схватке. Нужно вести себя просто, не агрессивно, но с достоинством. Не отвечать на ее выпады и ни в коем случае не хамить ей при Крисе.

Лорин летала по квартире, поспешно прихорашиваясь. К собственной гордости, она уложилась в двадцать пять минут и с легким волнением спустилась на нижний этаж.

Ну, будь что будет. Главное – ничего не бояться. Если сбегу, как сегодня утром, это конец. Так опозориться и показать свою слабость перед Крисом я не могу. Мне стыдно потом будет с ним общаться. Поэтому нужно держаться, быть сильной, красивой, даже если разговор снова зайдет о ночных процедурах.

Звонок издал гостеприимную трель. Послышались мужские шаги. Лязгнул металлом засов. Щелкнул замок. Открылась дверь, и на пороге появился Крис.

– Любимый мой… – Лорин нежно обняла его и поцеловала в губы. Впрочем, расслабиться ей так и не удалось, постоянно казалось, что за ними неодобрительно наблюдает его мать.

– Ты какая-то напряженная. – Крис смотрел на нее с восхищением и участием. – Я сегодня утром заходил к тебе. Очень расстроился. Передумал всякое. Потом побежал по делам и сумел освободиться только сейчас. Лилии были куплены тоже утром. – Он говорил немного виновато.

– О, Крис, ты просто чудо!

Лорин была готова снова его поцеловать, но властный женский голос заставил влюбленных вздрогнуть и отстраниться друг от друга:

– Ужин остывает, деточки. Хватит тут стоять, идите за стол!

В прихожей стояла, уперев руки в бока, объемистая фигура в розовом. С огромным удовольствием констатировав произведенный ее появлением эффект, тучная женщина развернулась и прошествовала в гостиную.

Вот оно, начинается. Нельзя вставать между матерью и сыном, иначе всему хорошему конец. Спокойно. Главное – на все реагировать спокойно.

– Прости, я не предупредил тебя. Не успел познакомить. – Крис обнял Лорин за плечи и повел в комнату.

– Ничего, мы уже познакомились. – Лорин попыталась сказать это как можно более спокойно.

Хотя эту леди, собственно, не интересует даже мое имя! Черт, это же взаимно!

– Ты не обращай внимания на ее причуды. Она иногда бывает навязчива, но в общем очень хорошая. – Крис виновато опустил глаза и мягко улыбнулся.

Стол ломился от еды. Впрочем, этот факт Лорин почему-то не удивил.

– Хорошо, что мы собрались сегодня. Скоро придет Фрэнк, тогда и начнем. – Крис зажег свечу и потянулся к бутылке вина. – Этот недотепа вечно опаздывает. Весь в отца.

Мать Криса сидела во главе стола и сверлила Лорин подозрительным взглядом.

– Кстати, милочка. Вы сегодня так быстро ретировались к себе! – Глаза «мамочки» впились в лицо девушки.

От такого взгляда все микроорганизмы на моем лице, наверное, поумирали. Так бы и кинула в нее чашкой. Но нельзя.

– Вы, наверное, очень несобранны, раз вспоминаете о важных вещах в самый последний момент. – В этих словах было столько высокомерного превосходства, что Лорин сначала покраснела, а потом побледнела.

Как же я с ней буду сосуществовать? Это просто нереально.

В дверь позвонили.

– Наверное, Фрэнк опять забыл ключи. Пойду открою. – Крис встал и вышел из комнаты.

Лорин пристально рассматривала тарелку.

Скорее бы Крис вернулся. Боюсь оставаться с этим монстром наедине.

– Привет, Лорин. Привет, мам. Я принес шампанское. Вы чего такие печальные? – Фрэнк держал в руках бутылку и выглядел озадаченным.

– То есть как – мам? Крис! Вы с Фрэнком родные братья? – Лорин чуть не опрокинула на себя бокал с вином и удивленно посмотрела на обоих.

– Ну да. Братья-близнецы. С чего ты взяла, милая? – Крис весело рассмеялся, глядя на Фрэнка. Они были похожи, как такса и контрабас.

– Я мать вот этой бестолочи, а сыночка Криса я держала на руках еще совсем крошкой. Он мне как родной. Хоть и совсем меня не слушает. Его мать – моя ближайшая подружка. – Женщина, которую Лорин считала до сих пор матерью Криса, встала, обняла Фрэнка, своего настоящего сына, и взяла из его рук бутылку.

Нет, этого не может быть… О, счастливое избавление! Жизнь прекрасна! Какое счастье! Она не его мать! Только подумать, еще десять минут назад я была самой несчастной женщиной на свете. Все было в черно-серых цветах. А теперь хочется танцевать и петь, можно даже обнять маму Фрэнка! И принести ей пончиков или шоколадных булочек.

Лорин не помнила, когда в последний раз испытывала такое облегчение.

Крис откупорил шампанское с громким хлопком и ловко разлил его по бокалам.

– Давайте выпьем за наших мам! – Лорин улыбнулась и подмигнула своему возлюбленному.

Они выпили и принялись за многочисленные закуски. В общем, ужин проходил в теплой дружеской атмосфере. Фрэнк правда чуть-чуть нервничал, особенно когда миссис Хамп попыталась рассказать о его детском недержании.

Лорин и Крис сбежали на кухню и уютно устроились на подоконнике.

– Послушай, милый, – Лорин тщательно подбирала слова, поскольку оставался один деликатный вопрос, который ее слегка тревожил, – миссис Хамп рассказывала про твою болезнь. Мы со всем справимся. – Она серьезно посмотрела Крису в глаза и сочувствующе улыбнулась. Мягко-мягко…

– Какая болезнь, ты о чем? – Он удивленно поднял бровь.

– Ну-у… – Лорин замялась, смутилась, а потом шепнула ему на ушко то, что стеснялась произнести вслух.

– Что за глупости?! Ничего такого у меня нет. Однажды в детстве отравился серьезно, с тех пор у миссис Хамп появилась навязчивая идея на эту тему, от которой она, похоже, так и не избавилась. – Крис хмыкнул и плотнее прижал к себе Лорин.

О боже мой! Бедный Фрэнк. Что же ему пришлось пережить в детстве? Вдруг у него тоже было отравление?! На всякий случай не буду упоминать при нем о ночных процедурах. Мало ли, вдруг это его расстроит…

8

Наконец в зале стало тихо. Ученики, болтая и смеясь, цветастой толпой высыпали на улицу. Лорин сидела на полу, прислонившись спиной к прохладной стене. На душе у нее было неспокойно. Близился ежегодный городской конкурс танцевальных пар.

Очень хочется поучаствовать. Но без партнера это, увы, невозможно. Ах, как хочется выступить вместе с Крисом! К сожалению, он еще не готов. Совсем не готов.

Она вздохнула, отползла от стены и растянулась на полу. Уставшие мышцы приятно ныли.

Хочу. Очень хочу танцевать. По-настоящему выложиться. Чтобы Крис смотрел на мои движения и восхищался. Во всем зале для меня будет существовать только он. Я буду танцевать только для него.

Лорин встала и сделала несколько па.

Раз-два-три… Давай двигайся. Нужно быстрее. Еще быстрее!

Она прыгнула, выгнулась назад, плавно отшагнула вбок и, сделав три быстрых шага-вращения, припала на одно колено.

Рука-ступня-бедро. Быстрее, Лорин, ты можешь, я знаю.

Три вращения, выгнувшись назад, грациозное волнообразное движение, резкий, рваный шаг вправо. Поворот головы – и густые волосы взметнулись и рассыпались по плечам, обнажив на мгновение длинную, изящную шею.

Лорин протанцевала к музыкальной аудиосистеме и ловким движением, не прерывая танца, нажала на кнопку воспроизведения. Яркая, неудержимая, ритмичная музыка наполнила студию. Девушка задвигалась еще быстрее и яростнее. Упиваясь движениями своего тела, ни о чем не думая, отпустив себя на волю танца, Лорин почти не ощущала земного притяжения. Опытный танцовщик может совершить шестьдесят движений в минуту. В таком бешеном темпе сознание человека становится измененным. Отстраненно-созерцательным. Приходят откровенно странные мысли.

Отчего у меня нет крыльев? А как танцуют феи в лесу под дождем? Крис говорил что-то о феях… В Африке, наверное, тоже есть феи – маленькие, с темной кожей… А в Нью-Йорке? Почему бы им не жить в Нью-Йорке?

Музыка наконец-то закончилась. Лорин медленно осела на пол. Она выложилась до последней капли. Выжала все свои силы.

Плохо, очень плохо! Пингвины танцуют вальс. Да и все равно требуется партнер. Ведь это ежегодный конкурс! Жалко, что нельзя танцевать с Крисом. Но об этом нет смысла жалеть. Что толку плакать о невозможном? Может быть, на следующий год станцую с ним, но сейчас ему еще рано. Нужно работать и работать.

Лорин включила музыку и исполнила свою программу снова, оттачивая и совершенствуя каждое движение. Потом короткий отдых на полу – и опять танец. Переливы музыки причудливо сплетались с движениями тренированного тела. И так еще раз и еще…

Меня нет. Тела нет, холодного пола нет, зеркал и огромных аудиоколонок тоже нет. В глазах темно. Ничего нет. Я маленькая пылинка, прибитая дождем к мокрому серому нью-йоркскому асфальту. Маленькая ласточка в своем теплом глиняном домике. Господи, как кружится голова…

Руки и ноги медленно расслаблялись. За окнами студии шел дождь. Ветер швырял дождинки, вольно распоряжаясь их судьбами. Музыка стихла.

Ну почему на этом конкурсе нет одиночных программ? Я бы готовилась, тренировалась, поселилась бы в этом зале. Какая досада!

Лорин медленно, с усилием встала и пошла принимать душ и переодеваться.

На сегодня все. Куража нет. Без азарта получается только танец маленьких поросят. Визгу много, а проку мало.

Приведя себя в порядок, Лорин вышла на улицу. Вечерело. Люди возвращались домой с работы. Она шла, прикидывая, взять такси или ехать на автобусе. С одной стороны, было жалко денег, с другой – все тело ныло и просило пощады.

Что-то я сегодня совсем не в форме. Спину ломит, и ноги словно чужие. Соберись немедленно. Все это еще не повод жалеть себя и распускать сопли.

Жадность победила (конечно, возможно, что это была сила воли), и Лорин свернула к автобусной остановке.

Через пятнадцать минут она медленно поднималась по лестнице перед своим подъездом. Ноги, словно сговорившись, отказывались нести ее наверх.

Сотовый зазвонил неожиданно, когда Лорин собиралась открыть дверь своей квартиры.

– Алло, я слушаю. – Номер был незнакомый, и поэтому в голосе Лорин прозвучала настороженность. – Бенджи? Да, узнала. – Закружилась голова, и Лорин с трудом удержалась от желания сесть на пол прямо там, где стояла. – Что тебе нужно? И как ты нашел мой номер? – Похолодели кисти рук. Усталость как рукой сняло. – Соседи дали. Понятно. – Ноги стали ватными и слабыми. Наверняка доверчивый Фрэнк. Крис бы его отшил. – Хорошо, давай встретимся. Да, я знаю это место. Через полчаса. Договорились.

Лорин отсоединилась. Ее била нервная дрожь.

Я думала, что рана зажила. Но нет, все равно больно. Даже теперь, когда появился Крис. Может, отказаться от встречи? Нет, все-таки мы были вместе. Нам было хорошо. Мне даже когда-то казалось, что я его люблю. Я ошибалась тогда. Все равно. Это же Бенджи.

Лорин включила свет. Без Криса в квартире было пусто. Она оставила сумку в прихожей, подошла к зеркалу, оглядела себя… Не понравилось.

Вот и хорошо. Не буду переодеваться. Не собираюсь для него прихорашиваться. Теперь я это делаю только для Криса.

Она улыбнулась, собрала волосы в конский хвост и вышла за дверь.

Поздний вечер принял ее в свои прохладные сентябрьские объятия. Идти было недалеко, и она решила прогуляться. Призрачный свет фонарей, звуки и огни. Люди и машины, неоновые отблески на тротуарах.

Интересно, чего он от меня хочет? Где Бен был все это время? Может, он изменился неузнаваемо! А скорее всего, вообще не изменился. Каким был, таким и остался – не особенно удачливым эгоистичным танцовщиком.

За этими мыслями она не заметила, как подошла к дверям бара. Это было заурядное местечко, с заурядным названием и заурядной обстановкой. Уставший бармен с ничем не примечательным лицом. Самые обыкновенные официантки. Средние цены, типичные для этой части города посетители.

Очень похоже на Бенджи. Он сам стал похож на подобное заведение. А ведь в самом начале наших отношений в нем был какой-то внутренний огонь или что-то в этом роде… Впрочем, недолго.

Лорин уселась за столик недалеко от входа и заказала кофе и бисквит.

– Привет, Лорин! – Знакомый голос заставил ее вздрогнуть.

– Привет, Бенджи. – Она не встала, только развернулась навстречу подошедшему мужчине.

Красивое лицо, блуждающая улыбка ребенка или сумасшедшего. Или сумасшедшего ребенка. Высокий, великолепно сложенный Бенджи был прирожденным танцором. Учителя не могли нахвалиться. Правда, с оговоркой, что он всего добьется, если захочет. Но Бенджи не знал, чего он хочет.

– Господи, Лорин! Ужасно рад тебя видеть! Я так скучал, столько о тебе думал! – Его голос дрожал и казался взволнованным в нужных местах.

– А я про тебя почти забыла, – сказала Лорин честно.

– Ты эгоистична, как всегда, – не удержался от комментария Бенджи и тут же добавил: – Не обижайся, я приехал совсем не для того, чтобы тебя в чем-то обвинять.

Бенджи попытался взять Лорин за руку, но она не позволила.

– Не сердись, мне просто очень хотелось тебя увидеть. – Он глубоко вздохнул и вытащил сигареты.

Щелкнула зажигалка, осветив его лицо. В полутьме бара засветился еще один огонек.

– У меня сейчас очень сложный период, привычный мир рушится. Нужно что-то незыблемое… или кто-то. – Бенджи зацепил сигарету краешком губ, вытянул ее из пачки и подставил под огонек зажигалки. Глубоко затянулся и закатил глаза от удовольствия.

– Знаешь, Бенджи, у тебя, я заметила, всегда сложный период, вокруг тебя всегда все рушится, это для меня не новость. – Лорин отстранилась от сизых завитков дыма и в упор посмотрела на него. – Чего ты хочешь? – Она постаралась сказать это как можно более твердым тоном.

– Я понял, что люблю тебя… – Его голос дрогнул. Ладони накрыли лицо в жесте отчаяния. Едва начатая сигарета отправилась в пепельницу. – Или мне кажется. В общем, я не совсем уверен. Но для того и нашел тебя, чтобы разобраться в этом.

Руки Бенджи с длинными тонкими пальцами смиренно легли на стол.

– Ну и как? Разобрался? – Лорин почувствовала, что начинает злиться.

Что это за идиотизм? Все кончено уже давно! Он бы еще через десять лет появился…

– Да. Мне кажется, я не ошибся, что послушал зов своего сердца… – Бенджи снова полез за сигаретами.

Черт, какая банальность. Очередной приступ инфантильности. Меланхолик.

Лорин отпила кофе и попыталась успокоиться.

– Почему тебе стукнуло ни с того ни с сего, что ты в меня влюблен? Очередной заскок? Ты опять курил эту дрянь?! – Успокоиться Лорин явно не удалось.

– При чем здесь это?! Ты смешиваешь все подряд… поиски смысла жизни, духовный путь и любовь к тебе! – Его глаза наполнились праведной обидой. – Ты ничуть не изменилась. Только ты могла назвать мое светлое чувство заскоком! Ты жестока, как и прежде!

Бенджи театрально вздохнул и прикурил сигарету.

Ребенок. Совсем детская психика. Или все мужчины такие? Нет! Крис не такой.

Глядя на Бенджи, иногда, конечно, можно умилиться. Его непосредственностью. Творческим, не похожим на другие взглядом на мир. Но жить с Бенджи постоянно просто невозможно!

Я опять завожусь. Мне опять плохо. Я снова чувствую себя несчастной. А ведь не прошло и десяти минут с момента нашей встречи! Нужно от него отделаться поскорее.

Лорин посмотрела на своего бывшего друга и попыталась сменить тему.

– Где ты был все это время? Чем занимался? – Она вымученно улыбнулась и попросила официантку принести еще кофе.

– Ты только делаешь вид, что тебе интересна моя жизнь! На самом деле просто хочешь от меня избавиться побыстрее. – Бенджи словно прочитал мысли Лорин.

Неужели это настолько заметно?! Неудобно даже… Плевать, он уже успел меня утомить. Достать. Довести до белого каления. Я уже и забыла, каково это – быть рядом с Бенджи.

– Знаешь, не буду тебя обманывать, мне действительно все равно, что ты делал и где был. – Лорин встала и достала деньги. – Я не понимаю, чего ты от меня хочешь! Мне смешны эти идиотские слова о любви! Ты говоришь только о том, что чувствуешь сам! Мое мнение здесь имеет хоть какой-то вес?

Лорин торопливо положила на стол несколько купюр и быстрым шагом направилась к выходу.

– О нет, не уходи! Что я натворил?! Я опять все испортил! – Бенджи никогда не стеснялся окружающих и потому кричал достаточно громко.

На него стали оглядываться. Все, кроме Лорин.

Он догнал ее на улице и пошел рядом.

– Я хочу доказать тебе силу моих чувств. Давай выступим вместе на ежегодном танцевальном конкурсе? Как в старые добрые времена. Я ничего не прошу у тебя взамен. Ни секса, ни денег. Просто танец. – Бенджи остановил Лорин и развернул к себе лицом.

Она была в шоке.

Нет. Нельзя поддаваться искушению! Но мне ведь так хотелось попасть на этот конкурс!

– Только танцы – и больше ничего. Обещаю, клянусь. Не отталкивай меня, пожалуйста! Я буду репетировать как одержимый. Я в отличной форме. Мы возьмем первое место! – Бенджи говорил так убежденно и горячо, что у Лорин закружилась голова.

Нет! Надо отказаться. Нельзя впустить этого человека в свою жизнь. Он разрушит все, что у меня есть теперь. Мою любовь, мое счастье…

– Нет, Бенджи, слишком поздно. Я не доверяю тебе. – Лорин попыталась улыбнуться. Перспектива исполнения мечты оглоушила ее.

– Просто деловые партнеры. Раз ты отталкиваешь мою любовь, прими мой танец. Я только сейчас вижу, сколько горя причинил тебе. – Бенджи говорил что-то об искуплении и еще какую-то чушь, но Лорин уже не слушала его.

Крис увидит, как я танцую. Меня в платье. Он оценит, восхитится, будет горд…

– Я должна подумать. Пару дней, не больше. Нужно все взвесить, – сказала Лорин подчеркнуто холодно и сдержанно.

– Да. Только помни, что конкурс уже близок. Если мы хотим победить, то нужно приступать к репетициям как можно скорее. – Бенджи счастливо вздохнул и отступил от нее на шаг.

– Я тебе позвоню. – Лорин подняла руку, и рядом с ней остановилось такси.

Она села на переднее сиденье и захлопнула дверцу. Как всегда сама. Бенджи стоял под начинающимся дождем и махал ей рукой.

Одинокий, отвергнутый возлюбленный с добрым сердцем. Со стороны он смотрится очень эффектно. Кто-то, наверное, даже воспринял бы его всерьез. Только не я. Он клоун, самый настоящий. Причем неудачник. Ему не давали величественных ролей в жизни, и он стал клоуном. А может, и был клоуном, потому трагические роли ему и не по зубам. Но танцует он хорошо. Очень талантливо, ярко, красиво и необычно. Иногда выдает такие импровизации, что просто хочется аплодировать.

Лорин очистила тыльной стороной ладошки боковое стекло и уставилась в дождь. Тысячи машин, море рекламных огней, толпы промокших пешеходов. Отражения неоновых букв в мокром стекле витрин. Мутные струи омывают улицы и уходят под землю в сырую теплую утробу коллекторов.

Что делать фее в Нью-Йорке? Особенно под проливным дождем… Тем более что уже вечер… Притом что фей не бывает…

Через десять минут Лорин уже сидела в ванне, наслаждаясь горячей водой и душистой пеной.

Что делать? Бенджи знал, куда бить. Нужно отказаться. Но так хочется танцевать! Это мечта. Конечно, можно подождать год и попробовать вместе с Крисом. Но за год все может измениться или сорваться. К тому же хочется, чтобы Крис восхищался моим танцем, глядя со стороны, волнуясь и переживая в зале. Если я стану победительницей в этом конкурсе, то в моей жизни все изменится. Меня заметят. Наверняка будут шикарные предложения. Другой уровень, другие деньги, солидные люди. Возможность взлететь.

Лорин насухо вытерлась, надела короткий халатик и вышла из ванной. Тело одолела сладкая дремотная истома. При мысли о постели душа Лорин наполнилась наивной детской радостью.

Крис заранее предупредил, что задерживается сегодня допоздна.

Какое счастье. Можно просто свернуться калачиком под ворохом одеял. И, как в детстве, немного помечтать, сладко оттягивая момент сна. Ведь завтра утром можно поспать и подольше.

Лорин оставила ночник включенным. И нырнула в постель. Заворочалась, устраиваясь поудобнее.

Завтра нужно все решить. Бенджи может испортить мои отношения с Крисом. Но если все сделать правильно… И Крис меня поймет. Наконец-то откроется окно в будущее! В мое желанное грядущее. В новую яркую жизнь, полную любимого дела, уважения, счастья.

Лорин согрелась и почувствовала, что засыпает.

Завтра пойду в салон, сделаю себе прическу. Ничто так не помогает думать, как хорошая укладка.

Ночной ветер сорвал шапку смога, висевшую над городом, и утопил ее в море. Дождь умыл каменные лица улиц. Тучи ушли вслед за ветром. Сырой туман, утопивший в своем белесом теле силуэты небоскребов, окрасился в розовое. Занимался рассвет. Сладкий предутренний час, когда крепче всего спится. Людей нет, машин мало. Одинокие фанаты утренних пробежек трусцой прокладывают свой путь через сентябрьскую стылость.

Лорин проснулась. Так иногда бывает. Вечером обещаешь себе, что проспишь до обеда, а потом встаешь ни свет ни заря. Лорин лежала в постели и смотрела на розовеющее небо за окном. Вчерашний вопрос за ночь никуда не исчез. Нужно было принимать решение.

Какая досада: спать не хочется. Интересно, сколько там времени? Часов пять, наверное. Ну кто может еще проснуться в такое время в свой законный выходной?

Спать не хотелось совсем. Лорин встала и сварила кофе. Пришлось несколько минут бороться с утренней ленью, чтобы начать разминаться. Сорок минут упражнений на растяжку. Душ. Завтрак. Лорин поймала себя на том, что всеми силами старается отсрочить принятие решения.

Вдруг Крис меня не поймет? Вот добьюсь славы и денег, а в личной жизни останусь несчастна. А если все же он меня поймет? Почему либо семья, либо карьера? Вдруг у меня будет иначе?!

Приведя себя в порядок, Лорин отправилась в салон красоты. Она решила прогуляться.

Как сказать Крису, что я собираюсь танцевать с моим бывшим любовником? «Прости, Крис, это старый партнер по танцам…» Не буду врать. Строить серьезные отношения на лжи глупо и отвратительно. А если он будет ревновать? Или вообразит что-нибудь ужасное?

За этими тревожными мыслями Лорин сама не заметила, как ноги привели ее в кафе.

Дверной колокольчик мелодично зазвенел, оповестив о ее прибытии.

– Как вы рано сегодня, Лорин! Обычно вы приходите ближе к вечеру. Что-то случилось?

Навстречу Лорин спешила черноволосая и смуглая официантка. Тонкий нос, черные кудри, вспыльчивый характер, порывистая отзывчивая душа. Лорин про себя называла ее Чикитой. Резкие, импульсивные движения, страстный голос и гордая осанка.

– Привет, Энни. Мне нужно решить, танцевать мне или нет с моим бывшим ненормальным любовником на конкурсе, от которого зависит моя карьера, или не делать этого, боясь потерять любимого мною человека, за которого я хотела бы замуж. – Лорин выпалила все это, зажмурившись и на одном дыхании.

– Это серьезно. Я принесу вам кофе. Клиентов нет, и мы можем поболтать, если захотите. Возможно, вам необходимо просто с кем-нибудь поговорить.

– Не знаю, психолог мне не нужен. И советом тут тоже не помочь, о чем тут разговаривать…

Энни принесла кофе с бисквитами и, поскольку в кафе больше никого в этот час не было, села за столик. Лорин вкратце рассказала ей свою историю и обрисовала суть теперешней проблемы. И вдруг – о чудо! – на душе стало легко, и Лорин поняла одну удивительную вещь: оказывается, она уже все решила для себя. О чем она и сказала Энни.

– Позвоню ему прямо сейчас. Чтобы вечером можно было уже начать подготовку. – Лорин полезла в сумочку за сотовым.

В этот момент телефон зазвонил – словно поджидал, когда его вытащат на свет. Девушки весело переглянулись.

– Привет, Крис! Я в кофейне недалеко от дома. А ты где? Приходи сюда, у меня для тебя радостные новости. – Лорин посмотрела на Энни и покачала головой. – А теперь сожжем все мосты. – Она набрала номер Бенджи. – Я согласна. Договоримся. Ты помнишь мои условия? Мы не любовники, даже не друзья, только деловые партнеры. Хорошо. Репетировать начинать нужно было полгода назад. Сегодня вечером поработаем с техникой, заодно посмотрю, в какой ты форме. Все. Пока. – Лорин отключила аппарат и глубоко вздохнула. – Ну как я? Строго с ним? – Она вопросительно посмотрела на Энни.

– Отлично! Я думаю, он все понял. – Чикита хищно улыбнулась и поспешила навстречу новому клиенту, успев шепнуть Лорин: – Если твой парень по-настоящему тебя любит, он тебя поймет. Если нет, такова судьба.

Крис пришел минут через двадцать. Он выглядел усталым и невыспавшимся. Лорин вдруг вспомнила, что так и не дошла до салона красоты.

– Что за радостная новость? – сразу проявил Крис любопытство. – Не томи, рассказывай поскорее. – Он с энтузиазмом схватил оставшийся бисквит и выразительно зажестикулировал, подзывая официантку. – Я ужасно голоден, не успел позавтракать, – смущенно пояснил Крис.

Лорин нервничала и комкала салфетку.

– Милый, помнишь, я тебе рассказывала о танцевальном фестивале?

– Да, конечно. Ты еще говорила, что твоя мечта на нем выступить. Это начало новой карьеры, и все такое. У тебя нет партнера… А почему ты об этом заговорила? – Крис, видимо, что-то заподозрил, потому что перестал жевать булочку.

Лорин зажмурилась и выпалила:

– Я нашла партнера и собираюсь выступать на конкурсе.

– Так что же ты молчала?! Моя фея будет танцевать на фестивале! – Обрадованный Крис вскочил из-за стола. – Это нужно отметить. У нас праздник. – Он расцеловал Лорин и уселся обратно, поближе пододвинув стул. – Рассказывай скорее, что будешь танцевать, когда первая репетиция, кто партнер. Я очень рад за тебя! – Крис сжимал руку Лорин нежно, ласково и твердо одновременно.

– Я пока еще не придумала танец. Первая репетиция сегодня вечером. – Она запнулась и продолжила: – Этого танцора ты не знаешь. Его зовут Бенджи Саттели. – Лорин замолчала и отвела глаза.

Не могу. Надо сказать. Если не расскажу ему всей правды, он мне никогда не простит. А сама я кем себя потом почувствую? Если Крис меня любит, он все поймет.

– Что-то не так? Ты вдруг замолчала. – Ничего не подозревающий Крис заглянул девушке в глаза.

– Этот Бенджи… он мой бывший любовник. Теперь между нами все кончено. – Она взяла Криса за плечи и посмотрела ему в глаза.

– Бывший любовник… – эхом отозвался Крис. Было видно, что он в шоке. Пальцы его разжались.

– Я люблю тебя, Крис. Пойми, я не могла иначе. Это просто репетиции и танцы. Ничего больше. Я не молодею. Мне уже двадцать шесть. Для танцовщицы это предпенсионный возраст. Я ведь уже почти превратилась из танцовщицы в хореографа. Теперь – или никогда. Ты понимаешь меня? – Лорин готова была разреветься, глядя на бледное, ничего не выражающее лицо Криса.

– Да, конечно, я тебя люблю. Ты прости. Мне немного не по себе от этой новости. – Крис вымученно улыбнулся.

Лорин с тревогой поняла, что, возможно, случилось что-то непоправимое.

9

Крис сидел, скрестив на груди руки, и мрачно смотрел на экран ноутбука.

Естественно, что ничего хорошего этот экран ему не показывал. Душевное состояние автора было таково, что вместо открытого финала сказка получила сцену жестокого магического поединка, где в результате глупой случайности погиб главный герой. Погиб нелепо и бесславно, подставив своих друзей, и, собственно говоря, поплатился благополучием своего мира.

А все почему? Правильно. Потому что понадеялся на малознакомый амулет. Наверняка в детстве начитался книг, где всем главным героям обязательно везет в решающий момент. А судьба на самом деле жестока. С ней надо держаться начеку. Никто не знает, где лежит тот самый камень, который по всем предположениям должен сработать на твою защиту, а на деле является бомбой.

Если успеть понять, можно спастись. А я уже не могу. Черт, да я же люблю ее! И весь ужас ситуации в том, что это ничего не решает. Ничего не меняет. По большому счету, не влияет ни на что.

Например, на эти репетиции с этим Бенджи. Лорин любит меня, но ей нужен этот конкурс, и она репетирует с Бенджи. Я люблю ее, и мне неприятно, что они столько времени проводят вместе. Но ведь я люблю ее! И поэтому не могу попросить отказаться…

Крис зло стиснул зубы, а потом с силой обрушил сжатый до белизны в костяшках кулак на стол. Эта мысль… Она была слишком опасной, горькой, острой и какой-то подлой, как зазубренный нож.

Ну и что хорошего в том, что мы любим друг друга?

О нет, так я слишком далеко зайду!

Крис понял, что ступил на опасный путь. Нельзя отрицать любовь. Нельзя искать в ней несчастья. Она имеет обыкновение мстить.

Он вскочил и нервно зашагал по комнате. За последние дни он точно вымерил расстояние между всеми мало-мальски заметными предметами обстановки, и знал его в пересчете на большие и маленькие шаги.

Погода сегодня была откровенно странной. День не был пасмурным, и то и дело по комнате разбегались солнечные лучи, но по небу стремительно неслись куда-то крупные облака разных оттенков: от молочно-белого до перламутрово-пепельного с пятнами цвета разбавленных чернил. Временами казалось, что вот-вот начнется дождь и солнечные блики на стенах – последние на сегодня, но дождя все не было, и только полосы солнечного света становились будто прозрачнее и тоньше.

Крис любил смотреть на облака. Даже сейчас, несмотря на внутреннее смятение, он с какой-то удивительно искренней радостью наблюдал, как одно облако нагоняет другое, они оба кажутся массивными, плотными, и возникает иллюзия, что сейчас раздастся грохот от столкновения этих небесных монстров.

Но ничего не происходит.

Мне без нее пусто. Лорин, ну пожалуйста, приходи сегодня пораньше! Я буду ждать.

Крис обреченно вздохнул и усмехнулся.

Я все равно буду ждать. Только верь мне. Я могу сделать тебя счастливой. Потому что никто другой не любит тебя так, как я. Не забывай.

Фрэнк страдал. Он видел, что у Криса что-то не так.

После того как он сегодня встретился за завтраком с Лорин, несложно было догадаться, что у нее тоже. И причина, вероятнее всего, в их отношениях.

Однако человек, всю жизнь знавший Кристофера Риша, обязан был знать и то, что бывают моменты, когда к нему лучше не подходить с вопросами. Иначе на эти вопросы можно никогда не получить ответа. У всех свои пунктики. Крис, например, никогда не отступается от своего слова.

Это, без всякого сомнения, один из лучших принципов, когда-либо выработанных человечеством.

Только вот Фрэнк знал, что у него есть и одно из самых неприятных применений. Крис старался не высказываться по особенно важным вопросам. Потому что, даже если он и менял свое мнение, он уже никогда не мог его озвучить. Сказано – и точка.

Одному только Фрэнку было известно, сколько сил ушло впустую на объяснение Крису, что, если он сегодня скажет не то, что говорил вчера, это не будет ни ветреностью, ни легкомыслием, ни тем более предательством своих идей.

Тщетно.

Крис, как уже было сказано, не отступался от своего слова. И, чтобы не поставить себя в глупое положение, он молчал.

Фрэнк теперь пытался зайти с разных сторон. Ему нужно было знать причину и суть проблемы, чтобы как-то помочь своему другу. На конкретные вопросы вроде «как у вас дела?» он отвечал что-нибудь вроде «о, прости, яичница сейчас сгорит» или «Фрэнк, опять ты не убрал свое полотенце».

Фрэнк по несколько раз в день спрашивал, как Лорин и что у нее нового. Раз на третий Крис начинал на него злобно коситься, но неизменно отвечал, что у Лорин все отлично. Чтобы выяснить, не изменилось ли отношение Криса к Лорин, Фрэнк начинал то ее чрезмерно хвалить, то придирался по мелочам. Эксперименты показывали одно: Крис ее защищает. Крис ею восхищается. Крис ее любит.

Но тогда, черт подери, что у них происходит?!

Через два дня Фрэнк пошел к Лорин.

– Привет. Нам нужно поговорить. – Фрэнк, как и любой другой камикадзе, был суров.

Вот теперь она меня точно убьет. Боюсь, что второго вмешательства в жизнь Лорин Ноубл я не переживу.

– Привет, Фрэнк, заходи. Извини, у меня небольшой беспорядок. – Лорин постаралась незаметно отодвинуть ногой от двери сумку, с которой ходила на репетиции. – Хочешь чего-нибудь?

– Нет. Знаешь, я очень переживаю за вас с Крисом.

Лорин опешила от такой бесцеремонности.

– Просто если бы я знал, в чем проблема, я наверняка смог бы вам помочь, а так…

Обожаю Фрэнка. Вот только почему мне часто хочется его убить?!

– Фрэнк, тебе не кажется?.. – Лорин заняла у окна оборонительную позицию.

– Да, я знаю, нет мне прощения, я лезу не в свое дело, и все такое… Но ты же видишь, что с Крисом что-то не так. – Фрэнк решил пустить в ход главное средство, которое на девушек действовало безотказно: обезоруживающую честность.

Вот за это Лорин и обожала Фрэнка.

– Да вижу, конечно! – Лорин сдалась без боя.

– У вас что-то не ладится? – Фрэнк участливо потрепал ее по руке.

– Не знаю, что. Он сердится из-за чего-то? Или я что-то не так делаю? Или он ревнует меня к танцам?

– Или он ревнует тебя к твоему новому партнеру?

– Это мой старый партнер, – с упреком поправила Лорин.

– Тем более, – назидательно сказал Фрэнк. – Или вам просто не хватает романтики?

– Может быть. Раньше мы столько времени проводили, разговаривая об удивительных вещах, а теперь…

Сказать по правде, Лорин выпустила из виду тот факт, что в последнее время у них почти не было времени разговаривать. Нет, наверное, необходимости уточнять из-за чего.

– О! Если дело в этом, то все просто чудесно! – Фрэнк буквально просиял.

– Думаешь? – недоверчиво.

– Но ведь ты же любишь его?

– Люблю!

– Вот. Значит, все остальное можно исправить. Спасибо за содействие. Благодарности, цветы и конфеты потом. Ну, я пошел.

– Постой! Ты же…

– Я вспомнил об одном важном деле. Пока, Лорин! Не утруждайся, я сам открою дверь и захлопну ее…

Лорин не успела даже ничего сказать.

Здорово, когда есть такие соседи, как Фрэнк. Иначе кто бы врывался в квартиру, вытягивал меня на разговоры о самом важном и потом исчезал в известном направлении?

В этом мире очень много удивительного, невероятного и необъяснимого.

Вот, например: почему даже любящим людям зачастую сложно найти общий язык или просто сказать что-то важное друг другу?

Знает наверняка, скорее всего, один только Создатель, да еще есть свои версии у мудрецов и психологов. Для простого смертного этот вопрос можно считать наполовину решенным тогда, когда он поставлен.

Что ж, Крис пока об этом как-то не подумал. А Лорин была слишком увлечена предстоящим конкурсом, чтобы заняться выяснением того, что творится на душе у ее возлюбленного. Видно было, что ничего хорошего с ним не происходит, но так как в ответ на прямые вопросы он придумывал какие-то отговорки, Лорин решила повременить с решением этой проблемы.

Фрэнк говорил, что у Криса не ладится со сборником. Сначала он был слишком поглощен нашими отношениями, теперь еще что-то… Он злится на меня за это? Вряд ли. Иначе это не Крис. Ах, я не знаю, ничего не знаю, только почему он сидит вот так, молча, и дает понять, что это самые отвратительные кальмары из всех, которых ему подавали в жизни!

На самом деле романтический ужин в исполнении Фрэнка был, можно сказать, даже хорош. Лорин никогда не видела такого количества свечей в одной небольшой комнате. И пусть курица немного подгорела, но было так трогательно, что Фрэнк приготовил все сам, а не заказал в ресторане.

Фрэнк два с половиной часа не выпускал Криса из его комнаты, а потом велел ему закрыть глаза и вывел в гостиную (она же исполняла роль столовой), где был сервирован на двоих стол, на котором дымились кулинарные изыски, и еще в комнате горели свечи, много, десятка три.

– Фрэнк, что это? – Крис был в шоке и смог говорить не сразу. Его посетили самые безумные мысли, которые он поспешил отогнать от себя.

– Эх ты, герой-любовник… Это же романтический ужин! Все готово!

Крис посмотрел на друга со странной смесью недоумения и нехорошего недоверия в глазах.

– Я все еще ничего не понимаю.

– О господи, и как только Лорин терпит тебя?! Ну ладно, не обижайся. Просто это подарок. Романтический вечер для вас двоих.

Крис опешил.

Романтика… красивый вечер… Как же я сам не догадался? Вопрос только в том, сработает ли это простое решение? Вряд ли. Даже десять тысяч ужинов не в состоянии заставить некоего Бенджи как-нибудь кардинально сменить место жительства.

Милый, милый Фрэнк.

– Ну спасибо тебе, старина! С меня причитается. – Крис похлопал Фрэнка по спине.

– Тебе же правда нравится? – Фрэнк уже был безмерно доволен собой, но для полноты ощущений ему не хватало поощрения со стороны друга.

– Да о чем ты говоришь?! Конечно!

Фрэнк так ждал чего-то подобного, что не заметил некоторого несоответствия интонации Криса его словам.

– Ну ладно, я тогда пошел. Привет Лорин. Если будет случай передать, – Фрэнк подмигнул другу, – а вернусь я завтра.

Крис еще раз поблагодарил Фрэнка и проводил его под сопровождение наставлений типа «ты только не подумай, что я имею в виду что-то плохое, но только, ради бога, не забудь зажечь свечи».

А потом остался наедине со своими мыслями и с праздником, которого не ждал.

Лорин пришла. Крис был счастлив ее видеть, но сердце все равно щемило.

Играла нежная, легкая музыка. Говорили в общем-то ни о чем. Лорин приступила уже к десерту – мороженому со взбитыми сливками, орехами и шоколадом – и не выдержала:

– Крис, скажи, пожалуйста, честно: ты сердишься на меня?

– С чего ты взяла?

Ну вот, этот разговор оказался неизбежен. Как же трудно бывает говорить с любимой девушкой, если можешь ее ранить!

– Я не слепая, вижу, что с тобой что-то не так. В чем дело? Я люблю тебя, я готова услышать что угодно… – Лорин накрыла его кисть своей ладонью.

Молчание. Крис выдохнул:

– Мне кажется, что мы мало времени проводим вместе. Уже давно. Я скучаю.

– О, милый мой! – Лорин мгновенно перебралась к нему на колени, обняла, зарылась пальцами в густые волнистые волосы. – Но, послушай, ведь сейчас мы как раз вместе, и можно было бы быть посчастливее от этого… Может быть, ты недоговариваешь чего-то?

Лорин смотрела на Криса очень внимательно. Он мягко отстранил ее, встал, сделал несколько быстрых, нервных шагов по комнате.

– Конечно, Лорин, подумай сама: почему мы так мало видимся в последнее время?

– Но ты же знаешь, что я готовлюсь к конкурсу! – О нет! Пожалуйста, только не это! Не надо, Крис! Это же мой танец, мое искусство, моя жизнь! – Не говори, что ты ревнуешь меня к моим занятиям.

– Конечно нет. Я ревную тебя к Бенджи. Ты слишком много времени проводишь с ним! Меня от этого просто разрывает на части!

– Крис, мы просто танцуем вместе!

– Ты любила его!

– Я люблю тебя!

– Тогда почему отдаешь наше время мужчине, который тебя хочет?

– Я отдаюсь своему делу! Ты же знаешь, как это для меня важно! Мне уже двадцать шесть, а я еще не состоялась как танцовщица! Этот конкурс – мой шанс, Крис…

– Знаешь, Лорин, мне кажется, есть необходимая мера чего-либо и есть то, что выходит за рамки необходимости. Обедать с Бенджи и позволять ему провожать тебя домой – это второе!

Лорин смотрела на Криса. Она видела, как сквозь черты ее любимого мужчины медленно проступают другие. Это было лицо того самого домашнего тирана, которого она в самом начале их знакомства боялась узнать в Крисе.

Думаешь, что моя жизнь принадлежит тебе? Как неосторожно! Не позволю тебе решать, где, с кем и как мне быть! Вы переходите границы, мистер Риш! Никогда никому не принадлежала и принадлежать не буду! Я не вещь, слышишь, ты, глупый ревнивый эгоист!

– Я не вещь. Тем более – не твоя вещь! И у меня есть своя жизнь, на которую ты ни в каком случае не имеешь прав! – Лорин сказала это яростно и резко, на выдохе. В ее глазах блеснули слезы.

Она скомкала салфетку и выбежала из квартиры. Крис вскочил, чтобы побежать за ней, остановить, успокоить…

…черт подери, ну хоть что-нибудь сделать!

Но почему-то остался на месте. Ах это глупое слово «гордость», это горькое слово «обида»… Так сложно, оказывается, уберечь свое самое дорогое, если только не подумать вовремя о том, что мир всегда лучше ссоры, и одно только это – уже достаточная причина вовремя себя одернуть.

Мужчина, находящийся в состоянии шока и обиды от того, что любимая отталкивает его и оставляет наедине с тем, что причиняет ему боль, разумеется, вряд ли об этом вспомнит. По крайней мере, в момент размолвки. Обычно мысли заняты другим.

Почему она столь резко среагировала? Зачем? Что такого я задел в ней? Обиделась? Да, наверное, я слишком резко сказал, но… А если причина все-таки в этом парне? Что он значит для нее? Важен конкурс. Да. Я верю ей. Но он помогает ей в самом важном деле! Какая часть отношения перейдет теперь на него? Уже перешла…

Одни вопросы. Чертов мир, не жизнь, а просто контрольная работа на сообразительность!

Крис с силой ударил кулаком по стене. Больно. Но внутри – гораздо хуже, мысли – острия, вертятся в сознании, и никуда не деться, и от этих ран только боль и кровь, а забвения не будет…

Фрэнк был умницей. Он очень старался. Он вернулся не просто на следующий день, а на следующий день после полудня.

Атмосфера в квартире была странной. На столе – недоеденный ужин. Можно было бы предположить, что в определенный момент страсть взяла верх над аппетитом, если бы не было так тихо и мрачно. Свечи выгорели. Фрэнк удивился, но на всякий случай громко прокашлялся. Нет ответа.

– Кри-ис… – тихонько позвал Фрэнк. – Мм… Лорин! Я дома.

Шуршание в комнате. Но никто не спешил поприветствовать старину Фрэнка. Он помялся немного, зашел в ванную, зачем-то почистил зубы, включил радио, не нашел себе дела и постучался в комнату Криса. Ему было беспокойно и неуютно.

– Крис, ты здесь?

– Да. – Безэмоционально.

– Что-нибудь нужно?

– Нет.

– Лорин с тобой?

– Нет.

– Можно войти? – Фрэнк открыл дверь, чтобы успеть до того, как прозвучит очередное «нет». Он увидел своего друга с отсутствующим выражением на лице лежащего одетым на не разобранной постели.

– Нет.

– Эй, да что с тобой? – Фрэнк присел на кровать рядом с Крисом. – Вы что, совсем поссорились?

– Вроде того.

– Что случилось? Эй, Крис, давай расскажи мне, я же твой друг! Помнишь, из скольких переделок мы выбирались вместе?

Крис невесело усмехнулся, подумав о том, что и попадали они в эти переделки зачастую по вине Фрэнка, но ничего не сказал: ему было не до того сейчас.

– Ну же, Крис! – Лицо Фрэнка стало страдающим.

– Что ты хочешь знать? – устало спросил Крис.

– Из-за чего вы с Лорин поссорились?

– Из-за того, что она слишком много времени проводит за подготовкой к конкурсу вместе со своим бывшим любовником.

– Ты… ревнуешь? – недоверчиво переспросил Фрэнк.

– Черт подери, конечно!

– Ну ты и даешь… – протянул Фрэнк. – Как же иначе? Сегодня уже тридцатое сентября, она не может наплевать на конкурс, который состоится завтра!

– Завтра?

– Да, а ты что, забыл? Неудивительно, что твоя девушка обиделась на тебя! Даже я помню… – Фрэнк умолчал о том, что это Лиза прожужжала ему все уши об этом дне и достала рассуждениями на тему, что ей надеть.

Крис, казалось, был поражен чем-то. Чем-то, происходящим в его душе.

Слишком много обид. Мелких обид, которые скопились и породили острое неприятие всей ситуации, этого конкурса… Столько пустых вечеров без Лорин. Столько ее усталых «прости, я ложусь спать» в телефонной трубке. Крис просто устал ее ждать. Измучился от мыслей о том, что она сейчас с Бенджи, что он прикасается к ней… Невозможно. А теперь это все свинцовым темным грузом лежит у Криса на сердце, и уже нет желаний, не хочется даже идти на этот конкурс!

– Крис, слушай, помирись с ней, пожалуйста. Лорин ведь, наверное, переживает, а у нее завтра очень важный день!

– Я не могу.

– То есть как это «не могу»?

– Фрэнк, ну как ты не понимаешь?! Я ее не простил еще до конца, она сделала мне слишком больно, все эти недели, а потом вчера… Я же на самом деле не хочу превращать ее в вещь, не воспринимаю, как вещь, я люблю ее! А Лорин обвинила меня бог знает в чем…

– Ну, значит, пойди и скажи ей все это!

– Вот этого-то я и не могу сделать, понимаешь?

– Нет, не понимаю. А ты идиот.

– Знаю. Только это знание ничего не меняет.

– Кретин.

– Угу.

Фрэнк вздохнул. Крис упрямый. Природа его воли такова, что против нее просто невозможно идти. Фрэнк знал, он уже много раз пытался. Господи, ну пожалуйста, сделай так, чтобы мой тупоголовый друг образумился, пока не поздно!

10

Бенджи места себе не находил от беспокойства. Дозвониться до Лорин оказалось совершенно невозможно. Ни один из телефонов не отвечал. Он собрался было ехать к ней домой, вызывать полицию, пожарных, каких-то еще специалистов: нужно же спасать Лорин!

Бенджи как раз достал из пачки четырнадцатую сигарету и дал себе обещание мчаться на помощь своей подруге, как только докурит ее. Он ходил по студии в Школе искусств, нервно выглядывал в окна и наполнял атмосферу легкими клубами сизоватого дыма с запахом ментола.

– Бенджи! Сколько раз я просила тебя не курить в помещении перед репетициями! – Лорин помахала перед лицом рукой, разгоняя облачка дыма, и закашлялась – скорее для формы, потому что уже давно привыкла к этому запаху.

– О, Лорин, я так волновался за тебя! Твои телефоны не отвечали. Я уже подумал, что с тобой что-то случилось!

– Да брось, что со мной могло случиться? – Лорин достала из сумки костюм и обувь для репетиции.

Что со мной могло случиться, кроме того, что мой мир рухнул, мой любимый мужчина превратился из сказочника-волшебника в обычного эгоиста, а завтра мне с тобой танцевать? Но я сделаю это, потому что моя жизнь не должна быть накрепко связана с желаниями другого человека, который к тому же думает только о себе и своем комфорте!

Лорин проспала двенадцать часов кряду. Естественно, не без снотворного, но ей показалось, что это лучше, чем метаться по квартире, реветь или бить посуду. В общем, сейчас ей было очень сложно собраться с силами. Пришлось усилить разминку.

Ну и пусть. Все равно я планировала сегодня заниматься целый день. Единственный шанс сделать нашу программу достойной.

Бенджи нервничал, отбегал от Лорин, курил, ругался, говорил, что это последний день его занятий танцами, что он подает на развод с хореографией, что он проклинает тот день, когда в первый раз увидел выступление танцоров… Лорин вздыхала, потом шутила, Бенджи истерично смеялся, но продолжал репетировать.

В половине девятого они буквально выползли из здания.

Бенджи сказал, что самое большое расстояние, на которое он согласен переместиться, – это пять шагов до дороги, где можно поймать такси. Лорин согласилась, чтобы Бенджи подвез ее.

Сказать, что у Лорин ныли мышцы, – не сказать ничего. Ей хотелось выть от усталости, которая перешла грань боли.

Но лучше выть от этой боли, чем от какой-то еще. Я не буду сегодня плакать. Ни за что.

Лорин подумала-подумала – и зашла на ужин к Эмили. Сил не было даже на то, чтобы сунуть в микроволновку какие-нибудь полуфабрикаты. Увидев фарфорово-бледное, страдающее лицо Лорин, Эмили сбавила привычный темп речи и громкость голоса и направила энергию исключительно на приготовление ужина. Но даже дымящееся овощное рагу и нежная свинина не пробудили в Лорин аппетита, а старая добрая французская комедия не заставила смеяться. Эмили пыталась выяснить, в чем дело, но Лорин была нема как рыба и списывала все на усталость. Эмили отступилась наконец и постелила Лорин на диване, пообещав разбудить ее завтра вкусным завтраком. У Лорин не было сил сопротивляться, не было сил взбираться на свой этаж, и она осталась.

А сон все не шел. Она думала о Крисе. Он был близко, всего лишь за стеной. Будто в соседней комнате. И вместе с тем – далеко как никогда.

Как на разных планетах. В разных мирах. Наверное, я оказалась не той, кого он искал. Не могло же все так просто разрушиться! Смогла бы я когда-нибудь простить ему его желание обладать мной? Обладать в самом плохом смысле слова! Да, смогла бы. Если он поймет, что так нельзя. Черт, если он искренне извинится, я соглашусь впредь видеться с Бенджи только в его присутствии!

Господи, пожалуйста, пусть он придет завтра, ведь я же буду танцевать для него! Да! Я люблю его… И он должен понять, что я не его собственность, что я – женщина, которая его любит! Но придет ли он? Вдруг нет?

Мысли бегали по кругу, Лорин плакала в подушку, кусала губы, проклинала себя за то, что не попросила у Эмили снотворное, но в конце концов провалилась в сон.

Крис не находил себе места. Ему то казалось, что теперь от него зависит вся их с Лорин дальнейшая жизнь, то – что это все уже не важно и они поссорились непоправимо. Он думал только о завтрашнем дне. Что-то мешало ему пойти к Лорин прямо сейчас или завтра, объясниться с ней, не требуя ничего, ни в чем не упрекая, а просто сказать о своей любви, о том, что сглупил, о том, что доверяет ей… Что Лорин и их отношения для него важнее всех Бенджи на свете!

Я должен быть там. Должен видеть ее. Хочу видеть ее.

Но что ей сказать? Вдруг она меня оттолкнет? Вдруг между ней и Бенджи не все еще умерло? Я же не вижу их! Может, он и вправду любит ее? Будет ли она с ним счастлива? Счастливее, чем со мной…

Я не знаю. Ничего не знаю. Может быть все, что угодно. Завтра увидим.

Эмили и в самом деле чудесно готовила. Лорин даже сумела заставить себя съесть кусочек омлета с курицей, хотя так нервничала, что ее мутило. Эмили за завтраком сообщила, что у нее выходной и она непременно приедет поддержать Лорин.

Лорин отправилась в свою квартиру взять необходимые для выступления вещи. Собралась она быстро и без приключений и успела ответить на звонок Бенджи, который пребывал в почти истерическом состоянии. Партнер пообещал заехать за ней.

Лорин тщетно пыталась занять себя мыслями о том, насколько ей хочется садиться в машину к этому меланхоличному психопату, с которым ее угораздило стать в пару несколько лет назад… Но не Бенджи, не сохранность жизни и даже не предстоящий конкурс волновали ее больше всего.

Придет ли Крис? Или это на самом деле конец, и не будет больше всего того сказочного, нежного и страстного, что возникло между нами? Неужели он и вправду окажется одним из миллионов самовлюбленных и эгоцентричных мужчин?!

У Лорин пока не было ответа.

Для нее все было словно в тумане: встреча с Бенджи, слезы, дрожащие на кончиках его ресниц, сумасшедшая поездка по городу, которая явственно свидетельствовала о том, что Бенджи безумно нервничает перед испытанием и готов скорее погибнуть, чем попасть на конкурс…

Лиза волновалась, наверное, еще больше. Она хотела пройти в гримерку, чтобы помочь подруге подготовиться и поддержать ее, но это было против правил.

– Здесь очень строго, мисс, – сообщил Лизе долговязый администратор, определить пол которого было задачей не для среднего ума. Лиза показала ему язык и вернулась к Фрэнку.

– Где Крис? – истерическим шепотом спросила она у Фрэнка.

– Я не знаю! – не менее истерично ответил он.

Оба оглядывались, но Криса нигде не было видно.

– Ты же сказал, что он придет!

– Он и вправду собирался!

– О боже мой… – стонала Лиза и вновь начинала лихорадочно высматривать Криса в толпе.

– Вы что, не можете ехать быстрее?! – яростно.

– Мистер, вы разве не видите, что здесь пробка? – язвительно.

– Далеко отсюда до Восемнадцатой авеню?! – взволнованно.

– Да нет, пара кварталов…

– И на этом спасибо! Вот, держите!

– Эй, сдачу возьмите! Нет?! – восторженно. – Счастливо, мистер!

Танцы танцами, но на скорость Крис не бегал тысячу лет. Сложно. Тем более – с букетом орхидей в руках.

– Пары, пожалуйста, на сцену! – Голос, немного искаженный микрофоном, словно из-за ватной стены.

– Лорин, быстрее!

– Да!

Господи, помоги мне! Только бы Крис пришел! Я буду танцевать так, как не танцевала никогда!

– Вперед, Бен! Бенджи, держи себя в руках. Ты же мужчина!

И ослепительный свет прожекторов. Зала почти не видно.

Он должен быть там! Он увидит меня!

Участвовали двадцать семь пар: отборочный тур был жестким. Программа конкурса была насыщенной: латиноамериканские и европейские танцы, а в финале – подготовленная заранее композиция.

Лорин стояла в цепком, придирчивом электрическом свете. Она была великолепна в платье огненного цвета, силуэтом напоминающем то ли язык пламени, то ли какой-то экзотический цветок. Лорин надела его впервые.

Для победы. И для него.

Крис влетел в фойе… и понял, что опоздал. Всей душой он ненавидел опаздывать.

Тем более – если это вопрос жизни и смерти!

У него спросили пригласительный билет, его, конечно, не оказалось, и пришлось еще задержаться у кассы.

Крис поднялся на второй этаж, чтобы войти в зал, где ряды располагались амфитеатром вокруг круглой сцены. Темнота. Оглушительная музыка, мгновенно заполняющая сознание. Жесткий свет прожекторов. Много пар внизу, ярких и прекрасных, как райские птицы.

И она – быстрая, совершенная. Притягательная. Пламенная.

Моя возлюбленная! Каким же я был идиотом! Да я буду драться за нее с кем угодно…

Крис буквально ощупью нашел себе место в последнем ряду.

Латиноамериканские танцы Лорин любила всегда – зажигательные, страстные, энергичные, полные жизни и всего того, что стоит в жизни любить.

Жаль, что баллы не озвучивают…

Джайф и фокстрот – и совсем другая атмосфера, веет прелестью ушедших лет, летним вечерним воздухом и наивным ожиданием праздника.

Лорин и Бенджи двигались слаженно и красиво, как одно существо – гармоничное, пластичное, сильное и страстное. Говорят, такое бывает только у танцоров-любовников на пике романтических чувств. Ну или у самых талантливых пар, которые много работали вместе.

Однако они пришли сюда не для того, чтобы поразить жюри и зрителей отточенностью движений и красотой своих тел.

– Помни о руках. Это твой козырь, – шепнул Бенджи в коротком перерыве. Танцевальные конкурсы часто превращались в марафоны, все об этом знали, но танцы – это страсть, для которой можно многим пожертвовать.

Лорин рассеянно кивнула.

– Да-да.

Лиза, Фрэнк, Эмили, папа и мама… Но где же Крис?!

Последний тур объявлен.

– Пошли скорее! – Лорин потянула своего партнера за руку. Ей нужны были эти несколько секунд, чтобы успеть увидеть в зале Криса.

Она задержалась на мгновение в тени, чтобы лучше видеть зрительный зал. Родители, подруги, Фрэнк – все сидят вместе, но Криса нет.

Криса нет?!

Сердце упало.

Это конец.

И откуда-то из глубин самого женского естества поднялась ярость.

Но ты не испортишь мой танец! Черт тебя побери, Крис Риш!

Пары ждали своей очереди на сцене за специально расставленными столиками. Согласно жеребьевке Бенджи и Лорин выступали четвертыми. Ждать недолго – каждый танец всего три минуты. Бенджи то и дело стонал:

– Это ужасно… Запоминаются только первые и последние… нас пропустят…

– Успокойся. Запоминаются первые, последние и лучшие. У нас все шансы. Если оба выложимся. Давай же!

Бенджи, по всему было видно, готовился или немедленно упасть в обморок, или исполнить великолепнейший танец.

– Следующая композиция – пары номер девятнадцать.

– Бенджи, давай!

– О-о-ох!

И зазвучала музыка. Лорин отказалась от всего: от своего тела, от осознания себя, от ощущений, которые давала реальность, от видения этого зала… Она отдала себя музыке и движению в ней.

Выбор мелодии, конечно, был заслугой Бенджи. Ее дикий ритм, звуки, вплетенные в музыкальную композицию, – все это разительно отличало пару Лорин и Бенджи от всех остальных. Крики птиц, оглушительный треск насекомых, шелест ночного ветра по влажной листве, отдаленный рык какого-то хищника – и бешеный бой барабанов, самозабвенный поток флейты, переливы каких-то клавишных…

Это была душа Африки, выраженная в звуке. В звуке и в движении. Лорин и Бенджи кружили, то почти сливаясь воедино, то расходясь, как смертные враги. Они рвано метались по сцене, при этом быстрой волной перетекая из одного положения в другое. И виделся то поединок двух хищников, то любовная игра каких-то крупных кошачьих, то отчаяние пойманной жертвы и торжество победителя, то непрочная покорность шаману заклятого им лесного духа.

Этот дикий, страстный, ослепительный, завораживающий танец заставил весь зал затаить дыхание. Казалось, что еще немного – и сердца начнут стучать в едином ритме, отбиваемом шаманскими тамтамами.

Крис до сих пор не знал, что это такое – танец как искусство, что значит танцевать по-настоящему, забывая себя и собой, своим телом, его движениями порождая что-то новое, прекрасное и неповторимое.

Крис никогда не видел Лорин в настоящем танце.

Она же безумно талантлива! И эта девушка любит меня… Господи, какое счастье! Спасибо, Господи!

Лорин танцевала неудержимо, стихийно, как язык пламени над костром в глухой ночной тьме. Она была испуганной, жаждущей, злой, зовущей, хрупкой, опасной… Крис был потрясен тем, что можно так точно передать оттенки чувств движениями тела. И тем не менее все, что он видел, было реальностью.

Бенджи был прав, когда говорил, что руки Лорин – это ее козырь. Они будто танцевали свой собственный танец, два сполоха ярких искр, взмывающие вверх, две быстрых струи в потоке, сплетающиеся друг с другом в нежной и чувственной игре. У Лорин была удивительная пластика, и все ее тело отвечало на зов музыки.

За три минуты можно успеть очень многое: признаться в любви, погибнуть, погубить отношения. Да что угодно. Но все-таки три минуты – это очень, очень мало…

Финальный «аккорд» – Бенджи на полу, словно гибкий побег какого-то экзотического растения. Лорин склонилась над ним, и непонятно было, что она сделает дальше: вопьется страстным поцелуем в губы или вцепится острыми зубами в горло. Или, заглянув в глаза долгим потусторонним взглядом, исчезнет. Искусство танца перелилось в искусство скульптуры. Время остановилось. Музыка затихла.

Зал взорвался аплодисментами.

Бенджи счастливо захлопал ресницами. Лорин едва хватило сил на то, чтобы поклониться и дойти до своего столика. Бенджи крепко схватил ее за руку и все тем же истеричным шепотом затараторил:

– Кажется, мы справились, правда? Мы ведь молодцы, да, Лорин? Как в старые добрые времена! Ты умница, слышишь? Ло?!

Но Лорин ничего уже не видела и не слышала. Она отдала всю себя танцу. Танец был исполнен. А теперь снова нужно было как-то жить. Жить с осознанием того, что ее отношения с Крисом, похоже, закончились.

Ему на меня наплевать. На меня, на мою жизнь, на мои желания, на то, что я делаю и к чему стремлюсь. Я хотела стать кем-то, показать это, и быть рядом с мужчиной, который бы уважал меня и гордился мной. А ему этого не нужно. Конечно! Женщиной, которую уважаешь, невозможно распоряжаться…

Не хочу тебя видеть, Крис. Никогда-никогда. Уехать бы… Побыть одной. Было бы здорово.

Что ж, я была изначально права: любовь не приносит счастья. И к черту такую любовь! Есть же другое тепло. Мои друзья…

Крис, немного пришедший в себя, стал энергично жестикулировать, пытаясь привлечь к себе внимание Лорин.

Безрезультатно.

Вот это – настоящее. Хочу такого, истинного. Хочу побыть с мамой, съездить на рыбалку с отцом. Как было бы здорово… Господи, да это же так просто! Позвоню на работу… Нью-Джерси, по сути, отличное место, если там прошло твое детство.

Решено!

Бенджи, который уже пару минут пытался достучаться до Лорин и из-за невозможности этого находился уже на грани истерики, наконец-то с облегчением вздохнул. Лицо его партнерши немного просветлело, и она ободряюще ему улыбнулась.

– Нет, ты только посмотри, это же Энн Харбор, вот эта, в красном! Она, конечно, поправилась, но двигается по-прежнему классно, – тут же среагировал Бенджи на появление мыслящего собеседника. – А-ах… Это ведь танец, который мы начинали готовить с ней еще восемь месяцев назад для выступления на фестивале в Чикаго! Плагиат!

– Спокойнее, Бен. Это на самом деле не так уж важно.

– Не так уж важно?! Да я придумал восемьдесят процентов этой композиции! Сам!

– Безмерно рада за тебя. Очень неплохая вариация на тему испанских народных танцев. А латиноамериканские элементы очень уместны. И костюмчик ничего. И техника отличная. Видно, что этому танцу уже восемь месяцев от роду. – Лорин говорила холодным тоном.

Бенджи подумал, что нужно обидеться, но посмотрел еще раз в лицо Лорин и понял, что это не приведет ни к чему хорошему.

Лорин невнимательно смотрела на выступления соперников. Она пыталась сосредоточиться на конкурсе и этом последнем состязании, но мысли все время возвращались к другому.

Конечно, до конкурса ли тут, когда все планы на жизнь рухнули?

Она снова погрузилась в апатичную задумчивость, когда Бенджи достаточно больно стиснул ей пальцы.

– Ты чего?! – возмутилась Лорин.

– Оценки!

– Скажешь потом, на каком мы месте? Я все равно ничего в этом не понимаю, – раздраженно отреагировала Лорин.

Бенджи достал непонятно откуда изрядно помятый листок бумаги, миниатюрный карандаш и стал торопливо записывать то, что говорил председатель жюри.

Зрители аплодировали.

Лорин была уже мысленно в Джерси, в своей детской, и перебирала любимые игрушки. Она немного злилась на себя за то, что ее интерес к конкурсу потух в считанные мгновения, но ничего не могла поделать.

Вялый поток сумбурных мыслей был прерван повизгиванием Бенджи. Тихим, приглушенным, наверняка слышным только ей, но восторженным.

– Что случилось?

– Нет… не знаю… слушай сама!

Высокий мужчина в безупречно сидящем костюме завладел микрофоном. Он немного прищурился, потому что все прожектора сейчас были устремлены на него.

– Дорогие конкурсанты и гости нашего танцевального праздника! Сейчас настал очень важный момент. Мы рады объявить вам имена победителей.

Ему протянули листок.

Лорин почувствовала слабый всплеск интереса.

– Третье место получает пара, выступавшая под номером два. Мисс Эйлин Беккет и мистер Энтони Гай, прошу вас выйти для получения диплома!

К столику жюри подпорхнули очень красивая мулатка и высокий брюнет в радужных искрящихся костюмах.

– Благодарю вас, мои поздравления… Теперь пришло время поприветствовать пару, занявшую второе место. Номер девятнадцать, мисс Лорин Ноубл и мистер Бенджамин Саттели. Авторы и исполнители самой оригинальной композиции!

Как? Серьезно?!

Второе место в ежегодном конкурсе?!

Бенджи понял, что ему придется вести Лорин для вручения диплома, потому что идти сама она, похоже, не собиралась. Он сделал это предельно элегантно.

– Мои поздравления! Великолепное выступление… – Слова председателя жюри, искренне восхищенные реплики других членов жюри, – все это проходило мимо Лорин. Она улыбалась, пожимала руки. А внутри было пусто.

Вот она, моя карьера. А дальше что? Где счастье? Смешно. Желать нужно осторожнее. Желать нужно мудрее. Хочу назад! Домой. Туда, где не будет мыслей о Крисе.

Лорин расплакалась. Все решили, что от счастья.

Бенджи разревелся, когда услышал, что первое место заняла его бывшая партнерша с бывшим его танцем. Впрочем, тоже от счастья: это были слезы человека, который получил признание сверх всякой меры.

Крис не помнил, когда в последний раз он так шумно ликовал.

Моя фея! Они увидели ее, они заметили ее талант! К черту все! К черту Бенджи!

– А в завершение нашей сегодняшней встречи наши победители танцуют венский вальс!

Музыка странно ударила по нервам Лорин. Бенджи порывисто прижал ее к себе и закружил в танце. Вообще-то им полагалось только улыбаться, но Бенджи, кажется, стало плевать на все правила всех на свете конкурсов:

– Лорин, ты же видишь, что это судьба? Я – вижу! Мы встретились – и сразу такой взлет! Это знак, Лорин! Теперь я точно понял, что люблю тебя. Будь мой женой! – Бенджи, похоже, охватила эйфория.

Этого следовало ожидать. Интересно, а что бы сказал Крис? Наверняка «не может быть, это невозможно, как она могла». И оказался бы идиотом. Какая сладкая перспектива! Хочу!

Лорин пристально посмотрела Бенджи в глаза. Она уже открыла рот, чтобы сказать «да». А потом посмотрела на безумную улыбку Бенджи, на его расширенные зрачки, попыталась вникнуть в суть того, что он сейчас шепчет ей на ухо, не смогла – и замолчала.

Поулыбалась публике. Музыка стихла. Конкурсанты ушли в гримерку. Гости расходились. Друзья и родные танцоров протискивались к дверям артистической.

– Извини. Я больше не люблю тебя. Прощай. Спасибо за сегодня. Не могу сказать «спасибо» за весь месяц.

Лорин говорила это, видела, как наполняются слезами большие глаза Бенджи, как начинают подрагивать его губы, но ничего не чувствовала. Никакого отклика. Ни капли сочувствия.

Моя жизнь рухнула. Чужой не жалко. Тем более если это блажь, а не смысл существования.

От толпы гостей отделилась небольшая группка, и Лорин попала в объятия родителей и подруг. Бенджи обступили какие-то девицы.

– Пап, мам, я хочу поехать к вам. Можно?

– О чем ты говоришь, золотце? Гордость наша! Переодевайся скорее!

– Нет, я так. Поехали, а?

– Что-то случилось? – В глазах матери отразился ужас.

– Кажется, я заболела. Пошли?

– Да-да… Милая, ты была восхитительна! Ну ладно, мы потом обо всем поговорим! Джим, не стой на месте, девочке нехорошо, быстрее подгони машину!

Лиза прикоснулась к руке Лорин. Кто-кто, а она знала, в чем причина «болезни» подруги.

– Не обижайся, я потом позвоню! – Лорин пожала пальчики Лизы.

– Да…

Лиза растерялась. Она не знала, что говорят подругам, у которых самый любимый на свете человек оказался предателем.

Так закончился для Лорин день ее мечты.

Крису показалось, что он попал в кошмарный сон или в глупый триллер. И теперь его никто не видит и не слышит. Он видел издали огненное платье Лорин. Проталкивался сквозь цветастую, возбужденно галдящую толпу. Кричал так, что сорвал себе горло. Но оказался бессилен перед человеческой стеной, в которую оказался замурован. Сотовый Лорин не отвечал.

Еще немного, и Крис заплакал бы навзрыд. От бессилия.

В старенькой машине отца было тепло. Родители были напуганы поведением дочери и не приставали с расспросами.

По крайней мере, пока.

Лорин давно не была дома. На этой тихой улочке было очень хорошо сейчас. Повсюду расстилался пестрый ковер из листьев. В воздухе пахло прохладой и осенним днем. Солнечный свет казался жидким. Где-то за домами играли дети.

Родительский дом возник из-за поворота внезапно и сразу наполнил сознание воспоминаниями о самых разных событиях и чувствах, которые были пережиты здесь.

Как же сладко я сегодня буду спать! Даже если для этого придется совершить опустошительный набег на мамин запас снотворного.

Дни потянулись, похожие один на другой, наполненные семейным теплом, уютом, созданным двумя любящими сердцами, и – старательно приглушаемой внутренней болью. Это был самый блаженный, самый бездеятельный отпуск из всех возможных. На работе, естественно, возникли проблемы, но Лорин в течение двух дней сделали пять весьма заманчивых предложений.

Мое будущее будет насыщено самыми безумными танцами… и одиночеством, которое теперь куда больше прежнего. Но мне плевать. Я же сильная.

Лорин пекла пироги, читала приключенческие романы из своей юношеской библиотеки, подолгу не вылезала из постели, но особенно старательно разминалась.

Меня впереди ждут мои большие танцы. Нужно быть готовой.

И никогда, никогда в жизни я близко не подпущу к себе мужчину, чтобы он не смог сделать мне больно!

Этот день ничем не отличался от остальных, разве что был немного скучнее, и небо было закрыто плотной завесой низких облаков. Листьев на деревьях стало гораздо меньше. Лорин сидела в саду и смотрела на небо.

– Здесь живет мисс Лорин Ноубл? – послышался неуверенный надтреснутый мальчишеский голос с другой стороны дома.

Лорин пошла туда и увидела парнишку, нескладного и долговязого, с выражением не свойственной возрасту усталости на веснушчатом лице.

– Это я.

– Служба доставки. Это вам! – Парнишка протянул ей небольшой сверток.

– Спасибо. Хочешь пирога?

– Да, спасибо, мисс!

Курьер укатил абсолютно довольный судьбой.

Лорин вошла в дом, сняла куртку и поднялась в свою комнату. На свертке не было указано имя отправителя. Она торопливо разорвала бумагу.

Ахнула и упала на кровать.

«Кристофер Риш. Сказки о самом прекрасном».

Бархатистая матовая обложка, белая с розовым и золотым, приятно холодит пальцы. Надписи нет. Только «Посвящается моей Фее Лорин Ноубл. С любовью. Надеюсь».

«Часть первая. Если волшебник влюблен, чудеса случаются чаще.

Сказка первая. Этот странный мир, это странное чувство…»

Лорин плакала. В первый раз она читала сказки своего любимого сказочника.

«Базиль был очень домашним черным котом, а это была первая встреченная им фея. Ему стало очень любопытно:

– А что умеют феи? – спросил он, внимательно разглядывая красивое хрупкое существо.

– Как?! Ты разве не знаешь? Вот глупый! – Луинн рассмеялась. Базилю показалось, что ветер нарочно задел тончайшие колокольчики, чтобы послушать их звук. – Пойдем!

– Куда? – Базилю не очень-то хотелось углубляться в лес, ставший неожиданно огромным.

– За мной. – Фея пожала тонким плечиком с таким видом, будто это объясняло все и не требовало комментариев.

Базиль не мог отвести взгляда от этого дивного создания в платье, сшитом из лепестков пламенеющего цветка. Она легко и изящно, как в танце, перепрыгивала с цветка на листок, и Базиль уже не видел, что вокруг совсем не тот лес, в который он вошел, не слышал, что необычайно громко трещат цикады и кричат незнакомыми голосами птицы. Он видел только Луинн.

А потом он услышал музыку. Маленькие барабаны, и флейты из трав, и что-то еще… Базиль не знал. А прыжки Луинн, и все движения ее тела стали окончательно принимать форму танца. Луинн вела Базиля за собой, она танцевала, и он не задумывался о том, как фее удается почти всегда смотреть ему в глаза. Она вздрагивала, замирала вместе с ударами барабана, перетекала из одного положения в другое, и полыхало огненное платьице. Ее руки скользили, словно она ворожила что-то.

И Базиль вдруг подумал, что эта маленькая дикая фея, должно быть, очень опасна. А еще – что она похожа на кошку…»

Лорин смеялась. Счастливо и легко, как никогда. Она знала теперь, что Крис написал о ней. Что он любит ее.

Не знаю как, но он видел мой триумф. Он был со мной. И это самая правильная вещь на свете!

Крис ждал. Он смотрел в окно, за которым в уютной комнате его любимая в первый раз читала его сказку. Он знал это наверняка. И знал, что теперь все будет…

…лучше. Все, что может быть между двумя людьми, которые любят друг друга.

Он держал в руках одиннадцать самых алых на всей Земле роз.

Эти розы – для его будущей жены.

– Лорин, я люблю тебя!

– Лорин, я люблю тебя! – Крик ворвался в комнату Лорин, словно из сладкого сна.

– Я знаю, Крис. И я люблю тебя. – Шепотом. Чтобы услышал только он…