OCR Angelbooks

«Нерешительный поклонник»: АСТ; Москва; 2004

ISBN 5-17-023141-5, 5-9578-0782-6

Оригинал: Kathleen Woodiwiss, “The Reluctant Suitor”, 2003

Переводчик: Т. А. Перцева

Аннотация

Обручиться с Адрианой Саттон, некрасивой дочкой отцовского друга?!

Ни за что!!!

Обаятельный повеса Колтон Уиндем, наследник титула маркизов Рэндвулф, предпочел уйти в армию – и рисковать жизнью на поле брани…

Но войны заканчиваются, а «гадкие утята» превращаются в прекрасных лебедей… И теперь Колтон, сгорающий от любви к Адриане, которую осаждают толпы поклонников, мечтает лишь об одном – покорить сердце гордой красавицы и повести ее к алтарю…

Кэтлин Вудивисс

Нерешительный поклонник

Моей хорошей подруге Лори Макбейн.

Если бы наш образ мыслей был еще более схожим, мы точно были бы двойняшками.

Глава 1

Англия. Графство Уилтшир.

Сельская местность

К северо-востоку от Бата и Брэдфорда-на-Эйвоне

5 сентября 1815 года

Леди Адриана Саттон вихрем пролетела через изящный сводчатый портик Рэндвулф-Мэнора, рассыпая звонкую дробь веселого смеха и ловко увертываясь от жадных рук пылкого молодого поклонника. Тот спрыгнул с коня и ринулся следом в надежде поймать девушку, прежде чем та успеет взбежать по каменным ступенькам и исчезнуть в недрах особняка в якобитском стиле, родовом доме ближайших соседей и друзей ее семьи. При ее приближении массивная дверь распахнулась, и высокий, тощий, уже немолодой дворецкий со спокойным достоинством отступил в сторону, чтобы дать ей пройти.

– О, Гаррисон, вы положительно душка, – жизнерадостно прощебетала Адриана, порхая по просторному холлу. Почувствовав себя в полной безопасности и надежно спрятавшись за спиной дворецкого, она повернулась и приняла картинно-торжествующую позу, чтобы поддразнить неожиданно застывшего на пороге преследователя. Девушка с насмешливым удивлением вскинула брови. Несмотря на упорство, с которым Роджер Элстон вот уже почти целый год домогался ее руки, не останавливаясь ни перед чем, даже перед вторжением в чужие дома, его благоговейный страх перед лордом Седжуиком Уиндемом, шестым маркизом Рэндвулфом, казалось, не улегся, а еще больше усилился за месяцы, прошедшие после смерти этого благородного аристократа.

Если лорда Седжуика иногда и раздражали неожиданные визиты, его вины в этом точно не было, поскольку стремление Роджера завоевать сердце и руку Адрианы не знало ни удержу, ни границ, словно существовала хотя бы самая отдаленная возможность чего-то подобного. Его дерзость достигла невероятных пределов. Каждый раз, когда Уиндемы или ее родные рассылали приглашения узкому кругу приятелей или знакомых и Адриане в том числе, можно было с уверенностью сказать, что ее одержимый обожатель обязательно появится тоже, под тем или иным предлогом, – хотя бы для того, чтобы поговорить с ней минуту-другую. Бедняжка искренне проклинала тот день, когда согласилась впервые выйти к неожиданно явившемуся в Уэйкфилд-Мэнор гостю. Даже после его нахального предложения руки и сердца, на которое отец Адрианы прямо и без обиняков ответил, что его дочь уже обещана другому, Роджер не прекратил ухаживать за ней.

Но какой бы настоятельной ни была потребность раз и навсегда положить конец надеждам Роджера, Адриана не решалась огорчить его. Временами Роджер казался таким одиноким, всеми покинутым, до сих пор терзавшимся воспоминаниями о своей несчастной юности. И каждый раз, когда Адриана уже была готова разорвать с ним всякие отношения, на ум приходили те беспомощные брошенные создания, которых она вместе со своей давней подругой Самантой Уиндем повсюду подбирала, выхаживала и воспитывала. И проявить жестокость и бессердечие к отчаявшемуся человеку, так нуждавшемуся в крохах доброты, казалось немыслимым.

– По-моему, Гаррисон, этот трусишка вас побаивается, – шутливо предположила Адриана, показывая хлыстом на молодого красавца. – Знаете, его явное нежелание открыто противостоять такому человеку, как вы, для меня выгодно! Не открой вы вовремя дверь, мистер Элстон скорее всего поймал бы меня и заставил бы пожалеть о том неоспоримом факте, что мы с Улиссом оставили далеко позади и его, и эту жалкую клячу!

Роджер, хотя и не был приглашен на ожидавшийся пикник, тем не менее приехал в Уэйкфилд-Мэнор как раз в тот момент, когда за ней и ее приятельницами заехали друзья. Девушке ничего не оставалось делать, кроме как вежливо предложить молодому человеку лошадь из конюшен поместья. Прекрасно зная, что Адриана связана данным другому словом и брачный контракт подписан много лет назад, Роджер тем не менее продолжал упорствовать, будто надеялся одной решимостью устранить соперника и получить желанный приз. Адриана с деланным недоумением прижала к подбородку изящный пальчик.

– Поверите, как ни старалась я сдерживать Улисса, он, похоже, не терпит, когда его обгоняют. Отказывается идти шагом рядом с меринами из наших конюшен и, по-моему, считает личным оскорблением знакомство с ними. Сами знаете, Гаррисон, как часто лорд Седжуик жаловался на его неукротимый дух.

На бесстрастном лице дворецкого промелькнула едва заметная улыбка.

– Да, миледи, но в душе он всегда гордился вашей способностью справляться со столь своенравным животным. Его светлость восторженно рассказывал о ваших подвигах всякому, кто выражал желание слушать. Клянусь, он любил вас не меньше, чем родную дочь!

Прослужив в доме Уиндемов несколько десятков лет, Гаррисон еще помнил, как Саттоны приехали в Рэндвулф-Мэнор, чтобы показать третью, новорожденную дочь. И теперь, спустя двадцать лет, эта леди сумела завоевать любовь почти всех обитателей этого дома. Гаррисон и покойный хозяин часто восхищались ее умением держаться в седле, превосходившим таланты многих прославленных наездников. Учитывая полное отсутствие опыта ее у нынешнего поклонника, неудивительно, что тот продолжал проигрывать скачки. Однако его решимость добиться успеха была так велика, что в последнее время он уже неплохо смотрелся на фоне других участников импровизированных состязаний. Впрочем, долгий подъем к особняку позволил ему сократить расстояние между ними.

– Ни один скакун, по чести говоря, не способен сравняться с серым… и его смелой наездницей. Тем не менее мистер Элстон, похоже, исполнен желания догнать вас. Вероятно, в один прекрасный день так оно и будет.

Долгие годы службы и преданность хозяевам позволили Алфреду Гаррисону возвыситься до должности главного управителя Рэндвулф-Мэнора, и теперь Роджер Элстон чувствовал себя немного неловко, вторгаясь таким образом в чужой дом. Как бы ему ни хотелось завоевать девушку, все же нельзя было отрицать того, что он слишком много берет на себя, фамильярничая с прирожденными аристократами, обладателями блестящих титулов и уважаемых имен. Его дерзкое поведение уже вызвало недовольство целого легиона титулованных особ, соперничавших за благосклонность Адрианы, но Роджер решил, что награда достойна любых страданий. Не унаследуй его родитель довольно прибыльной сукновальни в предместьях Брэдфорда-на-Эйвоне и не упроси сына изучить дело и встать во главе предприятия, Роджер никогда не покинул бы лондонский приют, где жил с девяти лет и последние десять со своих восемнадцати служил наставником. Честно говоря, учитывая его более чем скромное происхождение и положение, ему еще повезло, что он вообще попал в такое общество. Если бы не искренняя привязанность Уиндемов к леди Адриане и нежелание смущать ее расспросами о неотвязном поклоннике, человека его положения просто не пустили бы на порог.

Роджер снял шляпу и картинно выпрямился, видимо, желая напомнить управителю, что ждет приглашения войти. Но тут же настороженно застыл, уловив тихое рычание двух взрослых волкодавов, свободно бегающих по всему дому и окрестностям. Он уже давно понял, что не может считать себя в безопасности, если рядом бродят Лео и Арис. Эти двое почему-то так и стремились вонзить в него острые клыки. Если манеры остальных членов семьи были безупречны, никак нельзя было сказать то же самое о поведении этой парочки. Чаще всего их можно было найти в оранжерее, в самой глубине дома, где собаки нежились под теплым солнышком и куда можно было попасть через каменные арки, ограждавшие галерею.

Роджер осторожно вытянул шею, стараясь заглянуть в галерею, но витражи на внутренней стене затемняли длинный проход. Неизвестные художники постарались запечатлеть подвиги славных предков, добрые деяния былых хозяек дома и ученого с благородным лицом и оливковой ветвью в руке. Солнечные лучи, проникая через цветное стекло, бросали красочные отблески на пол, не давая как следует разглядеть, что творится внутри.

Роджер винил во внезапном головокружении не свое заколотившееся сердце, а яркое сияние, наполнившее коридор, но быстро понял, что ошибся, уставившись в налитые злобой глаза животного, ощерившего белые острые клыки. Угроза была очевидной… и поистине ужасной. В любой момент огромные звери могли наброситься на него и сомкнуть стальные челюсти на руке или ноге. Повезет еще, если не на шее! Похоже, они ожидали только приказания, едва заметного жеста, чтобы ринуться в атаку.

Роджер боялся даже бровью пошевелить.

Но минуты шли, а животные, как ни странно, не двигались с места, точно некое магическое зелье превратило их в гранитные скульптуры. Только на загривках шерсть по-прежнему стояла дыбом – это значит, что собаки не доверяют ни ему, ни кому другому, кого считают незваным гостем. Они охраняли высокого офицера в мундире, стоявшего у противоположного выхода галереи. Роджер отметил, что офицер опирается на трость: должно быть, еще один раненый герой, доблестно бившийся с французами, возможно, даже участвовавший в сражении при Ватерлоо или в одной из последних схваток, все еще уносивших жизни солдат. Судя по всему, внимание незнакомца привлекло появление девушки, поскольку его пристальный взгляд был устремлен только на нее.

Но почему же волкодавы безоговорочно приняли нового гостя? Подобную преданность они обычно приберегали только для членов семьи, особенно для покойного хозяина. Роджер часто подозревал, что покойный маркиз, желая отпугнуть назойливых поклонников, вьющихся вокруг леди Адрианы, тайком науськивал на них собак. Правда, доказательств тому не было. До болезни и смерти лорда Седжуика толпы поклонников осаждали соседние загородные поместья Рэндвулф и Уэйкфилд в надежде быть поближе к леди Адриане. Вышеупомянутая особа была не только ослепительно красива, но и, что, возможно, интересовало многих куда больше, должна была принести будущему мужу приданое, способное превратить любого нищего в богача.

Но собаки принадлежали лорду Седжуику, и пожелай лорд, он легко мог бы натравить их на наглеца, тем более что хотя вроде бы искренне забавлялся, глядя на потерявшего голову юнца, все же сумел заключить брачный договор между Адрианой и собственным сыном, и это казалось Роджеру достаточной причиной для скрытой неприязни к нему. Лорд Седжуик вполне мог исподтишка напустить псов на назойливого поклонника.

Роджер до сих пор недоумевал, почему волкодавы не набрасываются на слуг. Вероятно, ливреи каким-то образом отличали их от гостей и чужаков.

Роджер, питавший немало надежд на ответное чувство леди Адрианы и часто бывавший в Рэндвулф-Мэноре, давно пришел к выводу, что животные так же преданы ей, как и членам семьи. Но интересно, какое отношение имеет к Уиндемам этот неизвестный офицер? Как ни старался Роджер, он никак не мог припомнить, чтобы этот человек появлялся в доме раньше. Если он просто знакомый или дальний родственник, почему собаки не отходят от него? И кроме того, Роджер не мог отделаться от ощущения, что где-то видел этого офицера или кого-то очень на него похожего. Такое лицо невозможно забыть. Оно обладало всеми достоинствами, которым Роджер не мог не завидовать: сила, благородство и красота, куда более мужественная, чем его собственная смазливая внешность, которая, как подозревал он сам, так и останется раздражающе мальчишеской. И хотя он недавно отметил двадцать седьмой день рождения, люди постоянно делали досадную ошибку, принимая его за беспечного молокососа.

Если офицер – гость в доме, откуда такие властные манеры? Прирожденное высокомерие или просто высокое положение? Незнакомец не мог требовать уважения только благодаря своему возрасту. Во всяком случае, больше тридцати пяти ему не дашь.

Непонятное присутствие этого человека в доме покойного маркиза казалось Роджеру крайне неуместным. Вскинув темные брови в очевидном раздражении на дворецкого, занятого беседой с гостьей, он явно давал понять, что ждет, пока его представят. Словно имел на это неоспоримое право! Наверное, как и его предшественники, был заворожен необычайной красотой девушки. Недаром Роджера так злило неизменное обожание молодых джентльменов, толпившихся вокруг Адрианы!

И кто этот тип, черт возьми?!

Но долго размышлять Роджеру не дали. В дом ворвалась единственная дочь маркиза. Далеко отстав от подруги, Саманта Галиа Уиндем Берк только сейчас прибыла в фамильное поместье. Подражая ближайшей подруге, она, казалось, так же игриво убегала от мужчины, с таким рвением пустившегося следом за ней; в данном случае ее светловолосого красавца мужа, с которым она обвенчалась почти два года назад. Наспех обернувшись, она обнаружила, что он следует почти по пятам. Длинные ноги и размашистая походка Персиваля Берка давали ему явное преимущество над женой. Несмотря на веселые протесты, он схватил жену и с лукавым смешком повернул лицом к себе.

– Попалась, красавица!

Саманта, стащив шляпку, уставилась на мужа сквозь длинные шелковистые ресницы.

– Должна ли я считать себя в опасности, сэр?

Рыжеватые брови залихватски изогнулись.

– Боюсь, что да, причем самой страшной.

Саманта кокетливо опустила глаза, перебирая пуговки его замшевого жилета. Губы смешливо дернулись.

– Похоже, мне придется покаяться и платить пеню.

– Совершенно верно, – хрипло пробормотал муж, стиснув ее руку. – И, как только вернемся домой, я потребую свое.

Прибытие третьей пары было куда более чинным. Вот уже некоторое время майор, лорд Стюарт Берк жестоко страдал от глубокой раны в левой ягодице, полученной в битве при Ватерлоо. Однако его манеры по-прежнему оставались безупречными. Шествуя под руку с мисс Фелисити Фейрчайлд, молодой очаровательной особой, недавно поселившейся в маленьком соседнем городке Брэдфорд-на-Эйвоне, Стюарт со всей галантностью проводил ее в дом. Фелисити покорно семенила рядом, даря ему скромные улыбки.

Ободренный их появлением, Роджер пошел следом и ринулся к Адриане, явно намереваясь застать ее врасплох, ибо если и преуспел в чем, так это в быстроте и маневренности. Вынужденный с самого детства добывать хлеб для себя и матери на шумных лондонских улицах, а потом, после ее смерти, бороться за существование в приюте, он рано усвоил необходимость действовать быстро, иначе украденная еда могла оказаться в руках представителей закона, а по тем временам даже за мелкое воровство грозила каторга.

Ритмичный стук каблуков немедленно насторожил Адриану. Распознав звуки, неизменно сопровождавшие каждый шаг Роджера, она удивленно оглянулась. Так и есть. Негодник опять спешит к ней. На этот раз она постарается удержать его на расстоянии. И ни за что не позволит ему таких вольностей, как только что на ее глазах допустил Персиваль с собственной женой. Ей еще предстоит найти столь же привлекательного мужчину!

Однако как ни была она расстроена перспективой вновь оказаться в обществе Роджера Элстона, все-таки не могла обескуражить его резкими словами в присутствии своих высокородных друзей. Ее мать терпеть не могла грубости любого рода, даже обращенной против того, кто так часто навязывал свое присутствие посторонним.

Вынужденная отклонить знаки внимания своего настойчивого поклонника, Адриана с деланно веселым смехом отошла от Гаррисона, в последний момент сумев увернуться от протянутой руки Роджера, и почти пробежала несколько оставшихся пролетов галереи. Бедняжка так расстроилась, что почти не замечала верных псов, тут же пустившихся следом. Только когда какой-то деревянный предмет покатился по полу, она невольно задалась вопросом, что же они повалили. Хорошо еще, что ничего не разбили!

Неожиданно Адриана остановилась, едва не споткнувшись о препятствие, оказавшееся на ее пути. Девушка испуганно отшатнулась и чуть не упала, решив, что перед ней, должно быть, выросло дерево. В этот момент она была так ошеломлена, что, кажется, могла поверить всему на свете.

Но тут «дерево» протянуло длинную ветвь, железной хваткой обвившуюся вокруг ее талии. И прежде чем девушка успела что-то сообразить, ее прижало к мускулистому телу, явно не древесного происхождения. Как-то в спешке она налетела на здешнюю кухарку, особу дородную и пухлую. Ощущение было такое, словно Адриана утонула в мягкой перине. Поэтому сейчас можно было с уверенностью сказать, что на этот раз судьба определенно столкнула ее не с женщиной.

Леди Адриана Элинн Саттон выросла в фамильном поместье, отстоявшем от Рэндвулф-Мэнора не более чем на сотню фарлонгов[1]. Будучи самой младшей в семье, она с детства дружила с Самантой Уиндем. И несмотря на то что была любимицей отца, доставляла матери и сестрам немало неприятностей. Мало того что она была точной копией родителя, такой же высокой, черноглазой и жгучей брюнеткой, так еще и характером пошла в него.

Мать девочки, леди Кристина, могла по праву считаться прекрасно воспитанной дамой и сумела воспитать двух старших дочерей, Жаклин и Мэлору, по своему образу и подобию. Обе они были истинными образцами девической скромности и привлекательности. Жаклин уже вышла замуж, успела родить двоих детей и сейчас жила неподалеку от Лондона. Вторая дочь, Мэлора, готовилась к свадьбе. Адриана же была слеплена из другого теста: недаром родственники полагали, что она чересчур напоминает тетку с отцовской стороны.

Редко вспоминая о брачном контракте и помолвке, Адриана считала себя свободной и не торопила события. Мало того, не слишком старалась казаться высокомерной и холодной и, по мнению матери, иногда вела себя как настоящая мятежница. Вместо того чтобы приветствовать гостей в нарядных туалетах, она появлялась в амазонке, извинялась с очаровательной улыбкой и, не дожидаясь ответа, грациозно выпархивала из двери.

Спору нет, среди друзей и соседей она считалась непревзойденной наездницей, особенно когда садилась на горячего андалузского жеребца, купленного отцом в Испании специально для дочери. Но для того чтобы достичь таких высот, она неустанно тренировалась целыми днями, от чего предпочли уклониться ее сестры, особенно после того, как обнаружили, что дамское седло не так уж безопасно. Первое же падение заставило их обратиться к занятиям, более подобающим воспитанным леди.

Мать Адрианы частенько сетовала на поведение дочери, приличествующее скорее озорнику мальчишке. Ей было мало часами носиться на Улиссе! Девочка увлеченно занималась стрельбой из лука и пистолета, достигла больших успехов под руководством любящего отца и время от времени привозила к обеду тушу оленя, чтобы внести некоторое разнообразие в блюда, подаваемые за семейным столом, или относила мясо беднякам, и чаще всего семейной паре, усыновившей с дюжину сирот. Однако больше всего отец гордился ее успехами в учебе. По мнению достойных наставников, Адриана Саттон была наделена умом, которому могли бы позавидовать многие ученые джентльмены.

Но несмотря на все это, отсутствие чисто женских талантов вызывало нескрываемое неодобрение ее элегантных зеленоглазых, светловолосых сестер. Девушка совершенно не умела шить или вышивать, ненавидела игру на клавикордах и пение, в чем преуспели Жаклин и Мэлора. Кроме того, она была очень осторожна в выборе подруг, поскольку терпеть не могла сплетниц, вечно говоривших гадости о приятельницах, имевших несчастье быть более привлекательными, чем они сами. Но им казалось совершенно недопустимым, что у сестры больше друзей мужского пола, чем женского. Что подумают люди?

Однако, как ни странно, покойный маркиз Рэндвулф, его семья и преданные слуги, наблюдавшие, как из девчонки-озорницы она превращается в прелестную девушку, искренне любили Адриану.

Теперь, пойманная неизвестным, она мгновенно ощетинилась. К сожалению, в какой-то момент девушка не смогла отличить реальность от иллюзий. То могучее препятствие, которое удерживало ее на месте, вполне могло оказаться громадным дубом. И черная юбка ее амазонки, и короткий двубортный спенсер из темно-зеленого бархата, выгодно оттененный кремовым жабо, казались весьма слабой защитой от проникающего сквозь ткань жара, и девушка невольно поморщилась от боли, вызванной безжалостной хваткой.

Поэтому она принялась отчаянно вырываться. К ее облегчению, мужчина немедленно разжал руки. Увы, в своих попытках поскорее убежать она наступила на что-то похожее на палку, снова поскользнулась и бессознательно схватилась за первое, чего коснулись пальцы: пояс хорошо сшитого красного мундира. Но нога все равно подвернулась, и девушка, потеряв равновесие, сильно ударилась бедром о мужские чресла. Ее жертва охнула от боли, но позору суждено было длиться еще несколько минут. Юбки задрались до самых коленей, левая нога скользнула по внешней стороне мускулистой ноги.

Адриана немедленно постаралась вернуть себе былое достоинство и поскорее отскочить, скрывая то обстоятельство, что некие интимные части ее тела совершенно непристойно прикасались к мужскому бедру. Вряд ли она сможет так легко посмеяться над собственной неуклюжестью! Можно только представить, что стало с беднягой, который до сих пор никак не опомнится.

– Простите… – начала она, краснея и опасаясь, что ее панталоны безнадежно помяты. – Я не хотела…

– Ничего страшного, – выдавил офицер, стискивая зубы в тщетной попытке взять себя в руки. Но все же обнял ее за талию, легко поднял и поставил на пол между блестящими черными сапогами. По-прежнему стараясь облегчить мучения, вызванные чрезмерной близостью девушки, он прикрыл глаза и чуть наклонил голову. Адриана уловила слабый аромат его одеколона, смешанный с едва ощутимыми запахами мыла и дорогой шерсти его мундира. У нее снова закружилась голова, только на этот раз ощущения были приятными и пьянили куда сильнее, чем бокал портвейна теплым вечером. Ничего подобного она еще не испытывала. Однако все же постаралась не отвлекаться и понять, что творится вокруг.

Болезненная гримаса на лице незнакомца исказила точеные черты. Бормоча извинения, он опустил руку, утонувшую в складках ее юбки.

И тут Адриана допустила ошибку, глянув вниз как раз в ту секунду, когда он неловко возился с туго натянувшимся передом лосин. Девушка тихо ахнула и отвела глаза. Ей еще в жизни не было так стыдно. И как она ни пыталась отвлечься, думать о другом… хотя бы о причине появления офицера в Рэндвулф-Мэноре, щеки снова загорелись пламенем. Сейчас она казалась себе щепкой, плывущей по бурным волнам незнакомого моря.

Пришлось сосредоточить взгляд где-то в области широких плеч, украшенных золотыми эполетами. По-видимому, только так она может думать о том, что приличествует незамужней девице. И все равно трудно представить, что в одном человеке может быть воплощено столько мужественности! На нее смотрели прозрачные серые, светящиеся юмором глаза. Белые зубы блеснули в улыбке. Аккуратно подстриженные бачки на высоких скулах оттеняли бронзовую от загара кожу. К тому же на щеках появились небольшие ямочки, отчего-то пробудившие в Адриане нечто вроде тревоги. Ей показалось, что когда-то она уже видела нечто подобное, но теперь, как ни старалась, не могла вспомнить.

– Учитывая неловкое положение, в которое мы попали, – пробормотал офицер, – думаю, не мешало хотя бы узнать имя столь неотразимой особы, прежде чем на нас свалится новая напасть. Мисс… э…

Низкий голос напоминал хмельное вино, и Адриана отозвалась на него всем своим существом. К ее изумлению, он вызвал в ней странно приятное смятение, слишком интимное для неопытной девственницы, и теперь она не знала, как быть. Все эти ощущения казались… почти развратными. Должно быть, в этом виновата внешность незнакомца. Если бы не его поразительная красота! Она все еще старалась отвлечься от только что случившегося конфуза.

– С-саттон, – выдавила она, едва не застонав от стыда за почти не ворочающийся язык. Вероятно, все дело в ее чрезмерной скромности. В последнее время она почти не могла находиться в обществе мужчин, поскольку не проходило ни единого месяца без того, чтобы кто-то не сделал предложения либо лично ей, либо через отца. Постепенно все это начинало ей надоедать. Равнодушие к подобного рода вещам только усиливалось, тем более что она со дня на день ожидала известий от человека, которому была обещана. А пока из всех поклонников больше всего ее интересовал смуглый красавец Райордан Кендрик, маркиз Харкорт. Адриане он казался человеком обаятельным. Его настойчивость не шла ни в какое сравнение с упорством Роджера, и Адриана считала это преимуществом. Кроме того, он обладал прекрасными манерами, а его темные сверкающие глаза очаровали девушку. Почти так же сильно, как сейчас эти обрамленные густыми ресницами сияющие серые глубины, в которых переливались веселые искорки. Она не видела подобных глаз с тех пор, как…

– Саттон?

Хорошо очерченные брови резко взлетели вверх. На лице офицера отразилось нечто вроде благоговейного изумления. Все же он явно в чем-то усомнился, потому что еще раз пристально всмотрелся в нее, словно не веря тому, что видит.

– Случайно, не… леди Адриана Саттон?

Получив в ответ осторожный кивок, он широко улыбнулся и неожиданно притянул ее к себе.

– Боже мой, Адриана, да ты просто ослепительна! Мне и в голову не приходило, что ты можешь стать такой неотразимой красавицей!

Не понимая причин столь неприличной фамильярности, девушка снова вспыхнула. Кем бы ни был незнакомец, он откуда-то знает ее имя! Но это ничуть не умаляет ее смущения. Кроме того, он сжимает ее с такой силой, что ребра вот-вот треснут. После столь жарких объятий груди будут несколько дней болеть! Интересно, как он поведет себя, если она начнет поправлять лиф под самым его носом!

Похоже, этот вояка провел слишком много времени в обществе себе подобных и забыл, что джентльмены не ведут себя с дамами подобным образом. Ничего, она наставит его на путь истинный! Она не пожелала указать Роджеру его место в присутствии посторонних, но этого нахала не пожалеет, тем более что он использовал ее юбки как прикрытие! Среди ее знакомых таких невежд еще не было!

– Будьте добры, сэр, отпустить меня и дать возможность вздохнуть свободно! Могу заверить, что здесь вы врагов не встретите!

С губ офицера сорвался тихий, веселый смешок.

Только когда ноги Адрианы коснулись пола, она сообразила, что незнакомец с необычайной легкостью подхватил ее на руки. Но ее изумила не столько его сила, сколько рост. Он был так высок, что ее макушка едва доходила до его плеча. И отец Адрианы, и Райордан Кендрик были мужчинами видными. И все же она знала только одного человека, который мог бы сравниться ростом с незнакомцем. Покойного Седжуика Уиндема.

– Дражайшая Адриана, прошу извинить меня, – прошептал офицер, не пытаясь скрыть ухмылки. Правда, он тут же огляделся и с благодарностью принял поданную дворецким черную трость с серебряным набалдашником. – Поверьте, – продолжал он, – я не хотел оскорблять вас своей невоспитанностью, но, боюсь, в стремлении поскорее возобновить знакомство обо всем забыл. Увидев вас беседующей с Гаррисоном, я надеялся, что нас представят друг другу, поскольку и вообразить не мог, что мы уже знакомы.

Дражайшая Адриана? Возобновить знакомство? Да что этот человек себе вообразил!

Адриана неожиданно обнаружила, что у нее нет больше сил выносить присутствие наглеца. Раскрасневшись от гнева, она отвернулась так стремительно, что подол юбки скользнул по носкам его сверкающих сапог и надежно упертой в пол трости. Вероятно, именно об нее она и споткнулась! Что же, и трость может стать весьма ценным орудием наказания, если оскорбиться поведением негодяя и с размаху опустить ее на его голову.

Только отбежав на почтительное расстояние, Адриана позволила себе обернуться, кокетливо расправить юбки и вызывающе вскинуть подбородок.

Губы офицера растянулись еще шире в залихватской улыбке, а взгляд стал уже совершенно откровенным. И хотя на Адриану несколько раз глазели подобным образом во время прогулок с теткой по улицам Бата или Лондона, все ощущалось не так остро. Эти светящиеся теплом серые глаза наполняли ее каким-то странным чувством. Судя по взгляду, она могла почти поклясться, что у него есть свои планы на нее и что он уже намечает, откуда и каким образом поведет атаку обольщения.

Ничего, сейчас она ему покажет!

Адриана уже открыла рот, чтобы разразиться уничтожающей тирадой и доказать наглецу, что он не джентльмен.

– Сэр, я вынужден возразить против такого обращения с дамой!

Прошло не менее двух секунд, пока до Адрианы дошло, что протест сорвался не с ее уст, а, представьте, выражен Роджером Элстоном!

Немного растерявшись, она оглянулась и увидела, как он с искаженным яростью лицом направляется к ним. Судя по тому, как побелели костяшки сжатых в кулаки пальцев, он был готов наброситься на незнакомца.

Волкодавы, разлегшиеся у ног офицера, встретили приближение Роджера свирепым лаем. Сверкающие глаза и оскаленные клыки не оставляли сомнений в том, что еще один шаг – и они атакуют врага. Этой угрозы оказалось достаточно, чтобы остановить Роджера.

Несмотря на то что волкодавам исполнилось по восемнадцать лет, они были в полном расцвете сил, не задумались бы расправиться с каждым, кого посчитали бы неугодным хозяевам. Оба невзлюбили Роджера с того самого дня, когда он впервые последовал за Адрианой в Рэндвулф-Мэнор. Тогда они едва не разорвали его, если бы не вмешательство девушки. И поскольку огромные звери обожали ее не меньше, чем любого члена семьи Уиндемов, она всегда могла урезонить их двумя-тремя тихими словами. Рядом с Адрианой Роджер обычно чувствовал себя в безопасности, но сейчас она потрясенно таращилась на волкодавов, словно не в силах поверить, что они кинулись на защиту абсолютно чужого человека. Это могло означать только одно – он вовсе не чужой.

Несколько месяцев назад Роджеру довольно жестоко напомнили о его презренном происхождении. Это произошло вскоре после того, как он стал преследовать Адриану. Немало местных дворян соперничали с ним в дерзости. Как-то в гостиной Уиндемов собралось большое общество. Роджер, проведя некоторое время в кругу приглашенных, вдруг обратил внимание на множество украшавших стены портретов, свидетельствующих о благородстве и знатности рода Уиндемов. Стремясь узнать побольше об аристократах вообще и родных лорда Седжуика в частности, Роджер исподтишка стал изучать лица давно ушедших людей. Особенно его внимание привлекло висевшее над камином изображение хозяина. Он невольно заметил не только исключительную красоту его светлости, но и крепость и здоровье лежавших у его ног волкодавов.

Никто из видавших портрет, не мог отрицать таланта художника, сумевшего передать характер натуры так, что даже после стольких лет в темно-серых глазах маркиза по-прежнему светились ум и воля. Любой обычный человек невольно чувствовал себя ничтожным по сравнению с этой выдающейся личностью.

Но какие бы чувства ни пробуждал портрет, все они представлялись незначительными в сравнении с эмоциями, испытываемыми теми, кому довелось встретиться с самим маркизом. Эти глаза, казалось, проникали в самую душу собеседника и извлекали из темных глубин самые сокровенные секреты. Роджер и возненавидел лорда Седжуика именно за то, что тот сумел его разгадать и показать ему самому тщетность всех надежд и устремлений. Адриана была высокородной дамой, дочерью графа, не больше и не меньше. Она была на короткой ноге с местной и столичной знатью, и все же Роджер, сознавая, чем грозит ему судьба в случае проигрыша, предпочел забыть о низком происхождении и отдаться на волю все укреплявшегося желания завоевать ценный приз.

И вот теперь он стоял лицом к лицу с человеком, удивительно походившим на покойного маркиза. Как бы истово Роджер ни стремился отрицать это, отец и сын были похожи друг на друга, как две капли воды. Наследник покойного маркиза наконец вернулся домой, вероятно, чтобы предъявить права на наследство и, вне всякого сомнения, на руку Адрианы Саттон. Какой нормальный человек способен так долго отвергать столь замечательную красавицу… с приданым, достаточным, чтобы вскружить голову любому нищему?

Корчась под проницательным взглядом офицера, Роджер едва сдерживал просившиеся на язык резкие эпитеты. Какая несправедливость! Какая жестокая несправедливость! Человек, и без того богатый и знатный, обогатится еще больше, женившись на леди Адриане!

Но Роджер до того боялся собак, что мужества хватило только на поспешное бегство под прикрытие раскидистого куста в кадке в ближайшем арочном проходе.

Зато Адриана никак не могла найти разумного объяснения происходящему. Странно, что это нашло на животных! Они терпеть не могли чужаков, и тому примером их упорная ненависть к Роджеру. Но сейчас ластятся к этому офицеру. Наверное, он какой-то дальний родственник Уиндемов. А если нет, что делает в их доме?

Тайну разгадала Саманта. Словно очнувшись от долгого сна, она ошеломленно тряхнула головой и с восторженным визгом ринулась к офицеру.

– Колтон! Дорогой брат, это в самом деле ты?!

И не успел тот ответить, как она бросилась ему на шею, едва не задушив в объятиях. На этот раз ему удалось не выпустить из рук трости. Прошла добрая минута, прежде чем Саманта разжала руки и с ликующим смехом отстранилась. Равнодушная к гневной неприязни, с которой пытался справиться Роджер, и к смятению Адрианы, едва стоявшей на ногах, Саманта была вне себя от радости, еще не до конца поверив, что брат все-таки вернулся домой.

– О, Колтон, я едва тебя узнала! Да ты вырос на полголовы! Чуть ли не выше папы! О… ты выглядишь таким взрослым… вернее, красивым и представительным!

Адриана вдруг поняла, что совершенно неприлично глазеет на маркиза. Впрочем, как тут не глазеть на человека, которому обещана с шести лет?!

Она продолжала всматриваться в его лицо, ища черты того молодого человека, которого когда-то знала. Много лет назад, когда оба отца пытались убедить его выполнить заключенный контракт, шестнадцатилетний Джеймс Колтон Уиндем наотрез отказался и уехал из дома. С тех пор и до сегодняшнего дня никто из родных его больше не видел. Что же, Колтон доказал силу своего характера, и Адриана, как и Саманта, с годами все больше убеждалась, что он вряд ли вернется. Теперь же, в тридцать два года, он стал настоящим мужчиной и настоящим красавцем. Куда до него тому долговязому юнцу, не пожелавшему жениться на ней! Утонченное аристократичное лицо с прямым носом и серыми глазами, полупрозрачными, как озеро при лунном свете, могло свести с ума любую девушку. Неудивительно, что в детстве Адриана была от него без ума! Он был ее принцем, отважным защитником в сверкающих доспехах! И вот теперь он дома. И готов предъявить права на наследство. Интересно, знает ли Колтон об условиях завещания? Согласится ли выполнить контракт или откажется, как шестнадцать лет назад?

Неопределенность вызвала знакомое сосущее чувство в животе, хотя Адриана сама не понимала, что хуже: свадьба или нежелание жениха идти к алтарю?

Тем временем Колтон, опершись на трость, свободной рукой шутливо пощекотал шейку сестры.

– Дорогая сестрица, надеюсь, ты успела услышать, что Бонапарта снова свергли и заточили на острове Святой Елены. Если повезет, императору больше не удастся сбежать, чтобы вновь разбудить гнусного дракона войны, ненасытного могильного червя, пожравшего жизни тысяч людей и оставившего плакать вдов и сирот.

Саманта дрожащими пальчиками провела по ямочке на щеке брата.

– Я думала, ты вернешься скорее. Папа все время звал тебя на смертном одре и умер с твоим именем на устах, когда окончательно потерял надежду тебя увидеть.

Колтон сжал ладошку сестры и поднес к губам.

– Прости меня, Саманта. Пожалуйста. Ты не представляешь, как терзает меня совесть. Когда ты впервые сообщила о болезни отца, я не смог покинуть поле брани. Позже, когда пришло письмо о его смерти, я лежал в госпитале. Рана оказалась такой серьезной, что хирурги подумывали отнять мне ногу по самое бедро и предупредили, что операция неизбежна, если инфекция распространится дальше. Если бы мне не повезло видеть, как один сержант излечил такую же гниющую рану самыми омерзительным средствами: личинками мух в сочетании с отвратительной смесью глины и мха… я остался бы калекой. Если бы вообще выжил. Но ушло немало времени, прежде чем я снова смог ходить. Пришлось из кожи вон лезть, чтобы получить отставку. Меня уговаривали, обещая сделать бригадным генералом и дать любое назначение, какое только пожелаю, тем более что война в некоторых областях Франции еще продолжается. Но я твердо стоял на своем, повторяя, что желаю вернуться домой.

Подруги зачарованно слушали, боясь проронить слово, настолько потрясенные странным способом излечения, что почти не слышали дальнейшей речи. Обе брезгливо морщились. Саманта даже прикрыла дрожащей рукой рот, боясь, что ее сейчас вырвет. Наконец она перевела глаза на трость и нерешительно спросила:

– Но… ты уже совсем выздоровел?

– Да, только немного хромаю, поэтому и вынужден ходить с тростью. Но со временем это скорее всего пройдет. А если что-то и останется, тоже не беда.

Саманта зажмурилась, стараясь удержать слезы, но, почувствовав, как его рука легла ей на плечи, жалобно пискнула:

– Я буду благодарить Господа милосердного за твое благополучное возвращение! Наши молитвы услышаны!

Брат осторожно погладил ее по спине.

– Я уверен, что стою здесь, живой и относительно невредимый, только благодаря тебе и нашей драгоценной матушке. Вы были моими заступницами перед Спасителем, и я должен поблагодарить вас от всего сердца, ибо приходилось не раз смотреть в лицо смерти.

Адриана невольно вспомнила о собственных молитвах, произносимых в тиши спальни. Иногда она часами лежала без сна, не в силах вынести мысли о Колтоне, лежащем на поле боя, раненом, а может, и убитым. Он был единственным сыном у родителей, которых Адриана любила, почти так же сильно, как своих, и героем ее девических фантазий. Как могла она не помолиться за его благополучие?

Саманта, не в силах вынести неопределенности, с надеждой всмотрелась в лицо брата.

– Означает ли твое присутствие, что ты наконец решил вступить в права наследства?

Колтон спокойно смотрел в ее влажные глаза.

– Как всякий, кому по праву принадлежит титул, я не исполнил бы своего долга перед семьей, допустив, чтобы он перешел к нашему кузену Латаму.

Саманта не знала, то ли лить благодарные слезы, то ли смеяться от радости, и в конце концов поддалась обеим эмоциям. Последний визит Латама поссорил ее с кузеном. Он явился под предлогом необходимости присутствия на похоронах дяди, но вошел в дом с напыщенным видом хозяина, приехавшего осмотреть вновь приобретенное владение. Мало того, он даже не отдал последний долг мертвецу, прежде чем потребовать, чтобы Гаррисон провел его по всем комнатам, и страшно обозлился, когда преданный слуга спросил на это разрешения у леди Уиндем. Он вел себя так нагло, что Саманта почти ожидала приказа немедленно принести фамильные драгоценности. Несмотря на все усилия сдержаться, она не выдержала и отбрила Латама, когда тот поинтересовался, куда намеревается переехать ее мать, холодно сообщив, что леди Филана останется в Рэндвулф-Мэноре, как мать наследника.

– Латам будет разочарован, – пробормотала она с ослепительной улыбкой. – По-видимому, он посчитал, что ты погиб при Ватерлоо. Если бы не уверения твоих подчиненных в обратном, мы с мамой были бы безутешны. Но все офицеры давно вернулись домой, и мы начали бояться, что ты откажешься выйти в отставку и принять титул. Но теперь ты дома, и все будет хорошо! Знай я, что ты сегодня приедешь, вместе заехали бы за Адрианой и нашими гостями и устроили бы пикник.

Но Колтон усмехнулся и покачал головой.

– Боюсь, путешествие в экипаже сильно меня утомило. Да и нога побаливает. А пока вас не было, я улучил несколько минут для разговора с матушкой. Потом она захотела отдохнуть, а я решил побродить по дому, возобновить знакомство со старыми слугами, поиграть с Лео и Арисом. И в этот момент приехали вы.

Саманта лукаво улыбнулась.

– Ты уезжал почти ребенком, а вернулся мужчиной…

– И нашел тебя взрослой женщиной, – с усмешкой возразил Колтон. – Тогда тебе было всего восемь лет! Матушка сообщила о твоей свадьбе в длинном письме, и, должен признаться, я был потрясен. До сих пор не до конца поверил собственным глазам! Младшая сестричка выросла и вышла замуж!

– Наверное, по-прежнему представляешь меня худенькой малышкой, которая повсюду следовала за тобой, дорогой братец. Но теперь мне двадцать четыре, значит, ты по сравнению со мной положительно дряхлый старец!

Колтон притворно насупился, но Саманта ловко ускользнула и приложила ладонь к уху.

– Да-да, я почти слышу, как скрипят твои кости!

Брат разразился смехом.

– Увы, сестрица, это не столько от возраста, сколько благодаря тяготам войны. Если еще не успела заметить, я прекрасно сохранился.

Полностью согласная с братом, Саманта, однако, скептически закатила глаза.

– Ну кто такому поверит?

Колтон предупреждающе вытянул руку и встал в картинную позу, не скрывая, впрочем, веселости.

– Довольно нести чушь, плутовка! Прикажешь ждать еще час, чтобы познакомиться с гостями?

И, не дожидаясь ответа, повернулся и направился к темноволосой красавице, которую имел удовольствие увидеть всего несколько минут назад. Как давно он не ощущал мягкость женской груди, прижимающейся к его собственной! А стройная ножка, скользнувшая по его бедру! Ее прикосновения пробудили в нем безумную страсть, остававшуюся неудовлетворенной вот уже не один месяц. И хотя можно было с уверенностью сказать, что дочь Джайлза Саттона была невинной девушкой и скорее всего не сознававшей своего воздействия на него, отныне ее образ был навеки запечатлен в его душе.

Много лет назад Колтон не поверил предсказанию отца, утверждавшего, что в один прекрасный день он будет искать общества леди Адрианы. Разве мог он предполагать за годы отсутствия, что при первой встрече он будет потрясен необычайной прелестью той, кого так упрямо отвергал? Куда девалась тощая девчонка с огромными темными глазами, которая вместе с Самантой не отходила от него, когда приезжала вместе с родителями?

И вот теперь ничем не примечательная крошка превратилась в редкостную драгоценность. Тонкий прямой носик, изящно очерченные скулы и идеально вылепленные черты овального личика сами по себе могли покорить сердце любого мужчины, но большие, чуть раскосые, обрамленные шелковистыми ресницами глаза под грациозно изогнутыми бровями напоминали о маленькой озорнице, какой она была когда-то. Впрочем, и его воспоминания были мимолетны, как ветер, шуршавший в ветвях деревьев.

В детстве Адриана была высокой и худой. Даже сейчас она была на полголовы выше Саманты и, хотя сохранила стройность, приобрела женственные изгибы, к которым так и тянулась мужская рука. Из-под залихватски сидевшей шляпы выбивалось несколько прядок. Белоснежная шея, оттененная жабо, тоже могла оказаться лакомым кусочком, который, вероятно, будут долго смаковать его губы. Впрочем, как и украшенные жемчужинами ушки. А искусительное благоухание, исходившее от нее, легкой змейкой проникало в самое его существо. Румянец на щечках стал гуще, указывая на то, что леди смущена.

Сердце Колтона защемило при воспоминании о резком разговоре с отцом, который закончился его уходом из дома. Как он мог не разглядеть в Адриане Саттон ту ослепительную красавицу, какой она стала теперь! На свете редко встречается подобное совершенство!

Впервые за шестнадцать лет отсутствия он с сожалением думал о своем отказе смириться с устроенной отцом помолвкой. Гордости Колтона был нанесен сокрушительный удар. Не будь он так близорук и упрям, Адриана давно бы принадлежала ему!

– Простите, что сразу не узнал вас, – пробормотал он. – Вы так изменились, что я могу лишь благоговейно молчать при виде столь поразительной красоты. Дело в том, что я по-прежнему считал вас ребенком, но, как вижу, ошибался. Отец всегда твердил, что когда-нибудь вы станете красавицей. И вы теперь настоящая богиня.

Слабая улыбка, коснувшаяся губ Адрианы, была единственным свидетельством ее попыток сохранить некое подобие спокойствия. Когда-то этот человек разбил ее сердце, и теперь единственное, что ей остается, – держаться с холодным достоинством. Она очень рада, что он вернулся живым и невредимым со страшной войны. Рада настолько, что готова броситься ему на шею, как Саманта. И все же ее останавливало опасение, что он откажется от договора, заключенного в его отсутствие, и снова покинет Рэндвулф-Мэнор, теперь уже навсегда.

– Вы очень добры, милорд, но ни к чему извиняться, – ответила она, нерешительно улыбаясь. – Ваше недоумение вполне понятно. Когда вы уезжали, мне было всего шесть лет, и можно только предположить, сколько всего случилось в вашей жизни за это время. Однако годы были к вам милостивы, несмотря на множество сражений, в которых вам пришлось участвовать.

– Да, я, несомненно, стал старше и обзавелся бесчисленными шрамами, – признал Колтон, небрежно показывая на небольшие рубцы на лице, придававшие ему еще больше привлекательности. – Но за время своего отсутствия я научился больше ценить тех, кого покинул, и часто вспоминал о страданиях, которые причинил своим поведением. Но что поделать, былого не вернешь, и ошибок не исправишь. Вонзив шпоры в бока своего коня, я ускакал, стараясь не думать о том, что натворил из-за своего упрямства. И мог только надеяться на то, что когда-нибудь мне простят боль и обиды, нанесенные мной.

Учитывая, что Колтон многого не знал, Адриана могла лишь гадать, скажет ли он то же самое, когда узнает условия завещания. Во всяком случае, она не хотела бы при этом присутствовать!

– Я разделяю радость ваших родных и черпаю утешение в том, что вы вернулись в родной дом, милорд. Саманта так и не пришла в себя после смерти отца, и я потеряла надежду ее успокоить.

– Когда-то вы называли меня по имени, – напомнил он. – Неужели так уж трудно сделать то же самое сейчас?

Адриана неожиданно поняла, что его близость вызывает в ней ощущения, казалось, давно умершие. Когда-то этот человек разрушил образ, созданный ею в воображении. Для нее он действительно был отважным рыцарем, но рыцарь сбежал от нее. И дабы не допустить повторения чего-либо подобного, она теперь должна держаться подальше от него, чтобы паруса, когда-то наполненные девичьими грезами и мечтами, не обвисли вновь. Только когда она будет уверена в его решении выполнить договор, отдаст ему свою дружбу, а со временем, возможно… и сердце.

– Пожалуйста, простите мои детские промахи, милорд, – ответила она, отступая и смело встречая его взгляд. – Это было так давно, и я не умела себя вести. Могу лишь надеяться, что матушка успела научить меня хорошим манерам и умению выказывать подобающее уважение благородным джентльменам.

Склонив голову набок, Колтон с любопытством оглядел девушку. Почему она отказывается вести себя более непринужденно? Ведь он сам просил ее об этом!

– Судя по вашему ответу, вы не сторонница фамильярности.

– Но моя матушка была бы недовольна таким нарушением этикета, милорд!

Брови Колтона насмешливо вздернулись.

– Бросьте, Адриана! Наши родители тридцать лет прожили в добром соседстве и стали друзьями еще до моего появления на свет. Представьте, я помню тот день, когда вы появились на свет, и с какой важностью я нес цветы, которые нарвала матушка в оранжерее, перед тем как повезти меня с Самантой взглянуть на новорожденную. Тогда вы были самым крошечным, самым красным и крикливым созданием, какое я когда-либо видел в жизни. Не можете же вы не согласиться, что близкая дружба наших семей дает нам некоторые привилегии?

Адриана все больше убеждалась, что этот человек с его обаянием способен вскружить голову любой женщине и, уж несомненно, имел немало любовниц. Что же, нельзя винить женщин, поддавшихся его чарам, хотя… хотя, к собственному удивлению, она вдруг обнаружила, что ее сердце далеко не так спокойно, как она бы хотела.

Ничего, она еще способна противостоять его торжествующей улыбке!

Адриана постаралась взять себя в руки и напомнить себе, что, вполне возможно, ей придется немало страдать, когда правда выйдет наружу. Лучше сохранять дистанцию и спасти хоть малую часть уязвленной гордости.

– Боюсь, милорд, ваше долгое отсутствие сделало нас чужими людьми. И нельзя вернуть прошлое за несколько минут или даже часов разговора.

Боже, какая неотразимая улыбка! И как трудно ей противиться!

– И вы не передумаете, Адриана?

Глядя в полупрозрачные глубины серых глаз, Адриана ощущала, что время повернуло вспять, словно она вновь стала ребенком. Ребенком, обожавшим Колтона Уиндема. Он был братом, которого она никогда не имела, героем, уступавшим только ее отцу, рыцарем достойнее всех тех, о которых она читала в сказках. Потом настал роковой день, когда она поняла, что не нужна ему. Как-то он поведет себя, узнав, что ничто не изменилось за время его отсутствия?

Но Колтон продолжал настаивать на своем:

– Если так, Адриана, мне придется обращаться к вам в той же манере. Вам не кажется это нелепым, учитывая близкую связь между нашими семьями?

– Я не могу вам ничего указывать на этот счет. Вы сами должны решить, стоит ли подчиняться строгому кодексу правил поведения истинного джентльмена или нет.

– Вот как?

Колтон изобразил оскорбленную гримасу и приложил загорелую руку к алому мундиру, словно зажимая свежую рану.

– Вы правы, Адриана, я вел себя не лучшим образом. И все же за эти годы я сумел научиться хорошим манерам.

– Об этом я ничего не знаю, милорд. Половину вашей жизни и большую часть моей вы провели вдали отсюда.

– Да, и хотя ожидал перемен, все же не думал, что придется быть столь сдержанно учтивым с дочерью ближайшего друга семьи.

– Ваш титул позволяет вам вести себя, как заблагорассудится, милорд.

Колтон раздраженно вздохнул и, опершись на трость, завел свободную руку за спину.

– Дражайшая Адриана, вы – видение, о котором может только грезить одинокий мужчина вдали от дома. И если бы я хранил в сердце подобные воспоминания, они наверняка дали бы мне надежду в горькие часы утрат. Слова, слетающие с ваших прелестных губок, кажутся приятнее аромата роз, но, увы, острые шипы вонзаются в меня, заставляя гадать о причине глубокой пропасти, появившейся между нами. Неужели вы не можете простить мне юношеской жестокости? Поверьте, теперь перед вами не мальчик, но муж.

Ее нерешительная улыбка была мимолетна и выглядела натянутой.

– Если я показалась вам невежливой, милорд, то, вероятно, потому, что переняла некоторые недостатки старших.

Колтон слегка отшатнулся, как от удара.

– Да, тогда я был груб с вами, – кивнул он, – и теперь должен загладить свой проступок. Но я не хотел ранить вас, Адриана. Вы были невинной жертвой, а я опозорил себя, оскорбив вас.

Он замолчал и, увидев, что она вновь покраснела, с очаровательной мальчишеской улыбкой шагнул вперед, переступив невидимую границу, которую мысленно провела Адриана.

– Но позвольте заверить, дорогая, что лучше вас нет никого на свете. Вы – редкостная драгоценность, подобных которой я не встречал. Увидев вас, я горько пожалел, что вел себя так глупо и в запальчивости покинул дом.

Адриана резко вскинула голову и несколько мгновений всматривалась в веселые серые глаза, словно желая понять, насколько он искренен, но, совершенно сбитая с толку, тихо выдохнула:

– Вы шутите со мной, милорд!

Колтон негромко рассмеялся, довольный, что сумел прорвать барьер ее отчужденности.

– Возможно, так и есть, Адриана. – И, подождав несколько бесконечных мгновений, шепнул ей на ухо: – А возможно, и нет.

Адриана тут же отпрянула и в отчаянной попытке найти подходящий ответ несколько раз открыла и закрыла рот, прежде чем убедилась в бесплодности своих усилий. Поведение Колтона совершенно выбило ее из колеи.

Он протянул руку, погладил по щеке и осторожно провел пальцем по ее пухлым губкам.

– Пожалейте меня, Адриана. Новой раны я не вынесу. Еще прежняя не зажила.

С этими словами он повернулся и, не прощаясь, отошел. Девушка прижала ладонь к горящей щеке, той самой, которой только что коснулась его рука. Сквозь биение крови в висках пробивалась единственная связная мысль: Колтон Уиндем ничуть не изменился, ибо даже сейчас способен одним словом и нежной улыбкой вскружить ей голову, как множество раз в прошлом, когда подшучивал над влюбленной в него девочкой. Разве он может понять, какой удар нанес ей своим гневным отказом согласиться на брак? И что бы сейчас Адриана ни твердила себе, он снова привел ее в замешательство и лишил самообладания, только на этот раз вселив в нее напрасные надежды. Тот странный восторг, который она ощутила в его присутствии, не сулил ничего хорошего.

Глава 2

– Саманта, дорогая сестричка, когда ты собираешься оказать мне честь, представив своему мужу? – потребовал Колтон со смехом. – Не желаю медлить ни секунды! Сейчас же познакомь меня с новым членом семьи.

– С радостью! – воскликнула Саманта, приспосабливаясь к неторопливой походке брата. – А ты почти совсем не хромаешь. Смотрю, ты уже освоился с тростью!

Колтон небрежно повел плечами.

– Другого ничего не оставалось. Либо учиться, либо постоянно спотыкаться о чертову штуку. Мне не слишком хотелось снова и снова выносить позор и боль падения. Вот и пришлось делать все возможное.

– Это твое первое ранение?

Колтон тихо фыркнул, и Саманта вдруг осознала, как сильно тосковала по брату все это время.

– Нет, дорогая, но предыдущие были не столь тяжкими. Кроме того, они не гноились. Ты не представляешь, какой ужас пришлось мне пережить при известии, что мне должны отнять ногу, а в противном случае грозит смерть от гангрены. Я впервые узнал, что такое настоящий страх. Я много сражался, и постоянно существовала возможность не вернуться из боя. Но мне всегда было ясно, в какой стороне враг, и я всеми силами старался сохранить жизнь, как свою, так и подчиненных. Поэтому я был слишком занят, чтобы размышлять о холодном зловещем кошмаре, именуемом смертью. Но, узнав, что почти ничем нельзя остановить распространение инфекции, кроме как отсечь еще живую конечность, ощутил ужас. Именно это обстоятельство и побудило меня воспользоваться советом доброго сержанта, каким бы отвратительным ни казалось лекарство. Видишь ли, личинки едят только загнившую плоть…

– О, прошу тебя! Меня сейчас стошнит, – взмолилась Саманта, прижимая платочек ко рту. Ее затрясло при одной мысли о том, как близок был брат к краю пропасти. – Но каким бы ни было зелье, я безмерно рада, что оно помогло.

– От всего сердца готов согласиться с тобой, – кивнул Колтон.

Саманта предпочла не задумываться над тем, что за участь ждала бы брата, если средство оказалось бы бесполезным.

– Лучше скажи, Колтон, ты помнишь графа Рэдфорда?

– Разумеется. Он и отец были добрыми друзьями. Сразу же после твоей свадьбы матушка прислала мне письмо, где упомянула, что твой жених – второй из двух сыновей лорда Рэдфорда. Насколько мне известно, я был немного старше первого. Боюсь, что упустил возможность познакомиться с ними получше, пока еще жил дома, поскольку приятели постоянно требовали моего внимания.

Сестра, понимающе улыбнувшись, показала на высокого рыжеватого мужчину, вошедшего в дом последним под руку с молодой женщиной. Сейчас парочка о чем-то тихо беседовала, обмениваясь заговорщическими улыбками и лукавыми взглядами.

– Стюарт… или майор лорд Стюарт… или даже виконт, если предпочитаешь более формальное обращение. Почетный гость нашего сегодняшнего собрания. Поэтому он и выбирал маршрут. Похоже, он предпочитает холмистую местность. Адриане повезло, она знает округу как свои пять пальцев, а вот я… даже подниматься по склону, сидя в дамском седле, нелегко, но спускаться… я все время гадала, окажусь ли внизу с лошадью или без лошади. Знаешь, Колтон, я всегда удивлялась, что с твоим умением ты не записался в кавалерию, но теперь это не важно. Ты блестяще проявил себя в пехоте.

Она нежно погладила брата по руке, прежде чем вернуться к прежней теме.

– Кстати, сегодня у Стюарта день рождения и первый день, когда врачи разрешили ему ездить верхом. Теперь, когда ты дома, у нас двойной праздник.

– Похоже, я выбрал для возвращения самое подходящее время и смогу заново познакомиться со всеми гостями, тем более что единственный человек, которого я узнал сразу, – это матушка. Все такая же элегантная. Но особенно меня поразила Адриана. Даже после того, когда она назвала свое имя, я все еще не могу поверить собственным глазам.

– Хорошо еще, что она не отчитала тебя за грубые манеры! У Адрианы язык как бритва, особенно когда дело касается мужчин, пытающихся подобраться к ней поближе. Раньше она вообще действовала кулаками, подбив глаз не одному пылкому поклоннику, прежде чем ее отец торжественно изгонял провинившегося из поместья. Сколько таких уползло с поджатыми хвостами! Правда, немногие оказывались джентльменами и предпочитали винить в случившемся Адриану, хотя она никогда никого не поощряла.

Колтон поспешно поднес ладонь к губам, стараясь скрыть улыбку. Знай он, кто стоит перед ним, постарался бы вести себя осторожнее. Вероятно, то, что она уже успела с ним проделать, было попыткой отомстить за прошлые обиды.

– Ошибаешься, сестра, она и меня не пощадила! После ее наскока мне еще долго придется гадать, остался ли я вообще мужчиной!

Саманта с любопытством уставилась на брата, но Колтон не собирался ничего ей разъяснять. И поскольку интимные части его тела до сих пор болели так, словно попали в гладильный пресс, не мешало бы хорошенько поразмыслить, стоит ли снова приближаться к леди, не надев предварительно рыцарских доспехов.

Оставив Саманту недоумевать над его словами, он приблизился к рыжеватому мужчине, несколько минут назад гонявшемуся за сестрой, присутствие которого только сейчас обнаружили волкодавы. Очевидно было, что животные его любят, да и сам он, присев на корточки, гладил мохнатые спины.

Колтон с улыбкой протянул руку.

– Думаю, мне давно пора официально принять зятя в семью! Что скажете, Персиваль?

Довольное урчание собак немедленно стихло, едва молодой человек энергично вскочил и с готовностью принял протянутую руку.

– Спасибо, милорд. Счастлив, что вы вернулись.

– Никаких милордов, ясно? – шутливо запротестовал Колтон. – Теперь мы братья. Зовите меня по имени.

– Честь, которую я с радостью принимаю. И поверьте, буду крайне доволен, если будете звать меня Перси, как и все друзья.

– Следовательно, я могу считать себя в их числе, – кивнул Колтон.

Подошедшая Саманта вызывающе подбоченилась, будто кровно обидевшись на мужчин.

– Вижу, вы двое не нуждаетесь в представлениях!

Колтон с шутливой укоризной покачал головой.

– Матушка подробно писала о вашей свадьбе, а сегодня во время разговора сумела освежить мою память. Похоже, дорогая, она в восторге от твоей семейной жизни и задается только одним вопросом: будут ли у нее когда-нибудь внуки?

Заметив, что жена ошеломленно приоткрыла рот, Перси откинул голову и зычно рассмеялся.

– Похоже, дорогая, твой брат переходит прямо к делу!

Саманта своенравно вскинула голову.

– «Дорогая, дорогая, дорогая»… будь я женщиной подозрительной, сразу решила бы, что вы уже успели попробовать папин портвейн или его любимое бренди!

– Для этого еще будет время после ужина, дорогая. Я и сам не прочь пропустить стаканчик бренди перед сном, – заверил Колтон, потрепав ее по плечу.

Перси, сразу став серьезным, обратился к нему:

– Вы представить не можете, какое облегчение для всех нас знать, что вы вернулись живым и почти невредимым! Саманта настаивала, чтобы я сообщал ей обо всех сражениях, в которых вы участвовали, сразу же после прибытия во дворец очередного курьера с депешами. Хорошо, что наш городской дом стоит неподалеку и я мог сразу же принести ей последние новости, а она – отправить весточку матери. Сознание постоянной опасности, грозившей вам, держало всех нас в напряжении. Ваше имя было постоянно на устах у всех, особенно у вашего отца. Хочу заверить, что ваши родители невероятно гордились подвигами сына. Мало того…

Он хитро улыбнулся брату, на что в ответ Стюарт настороженно нахмурился.

– Бедняге Стюарту далеко до ваших героических деяний…

Не услышав ничего подозрительного, тот медленно приблизился и с кривоватой улыбкой заметил:

– Когда-нибудь, Перси, тебе, возможно, самому придется испытать ужасы битвы, когда над головой свистят ядра и пули. Такому молокососу, как ты, слишком долго пришлось служить эмиссаром под крылышком принца-регента, но уверяю, от тебя потребуют куда большего, если вдруг Наполеон сумеет вернуться.

– Не дай Бог, – тихо, почти про себя, пробормотал Колтон.

Перси сделал вид, что потрясен оскорблением.

– Как! Мой собственный брат безжалостно принижает мои героические усилия держать его высочество в курсе передвижения наших войск? «Молокосос»!

И, гордо выпрямившись во весь свой немалый рост, он оскорблено оглядел старшего Берка.

– Ты понятия не имеешь, как опасны подводные камни дипломатии. Иначе воздержался бы от столь злобной клеветы.

Саманта успокаивающе погладила мужа по руке.

– Не расстраивай своего бедного брата, дорогой. Он и без того много вытерпел, когда свинцовое ядро ударилось в дерево и огромные щепки вонзились в его несчастную плоть! Вне всякого сомнения, теперь рев пушек повергает его в дрожь после того, что он вынес в руках хирургов, отнюдь не спешивших вытащить острые занозы. Чудом будет, если Стюарт не надерет тебе уши за дерзкие попытки умалить его героическую доблесть!

Деверь отвесил ей поклон, не вполне удавшийся из-за резкого напоминания о едва зажившей ране, отзывавшейся болезненными судорогами в самое неподходящее время.

– Спасибо, дорогая Саманта. Я бесконечно счастлив получить очередное доказательство везения Перси. Непонятно, как такая женщина, как вы, снизошла до него! С первого взгляда видно, кто в этой семье наделен умом, а кому его не хватает от рождения.

И, игнорируя горячие протесты брата, сухо объяснил, какие неприятности ему пришлось пережить.

– Рана уже зажила, но моя гордость вряд ли когда-нибудь исцелится. Проклятый неудачник! Мало того, что многие думают обо мне самое худшее, даже собственный брат хихикает, как деревенский дурачок, едва речь заходит о том, куда именно меня ранили. Хотя я постоянно пытаюсь объяснить, что в тот момент наступал, а не бежал с поля боя, и друзья, и мой брат по-прежнему недоверчиво посмеиваются. Бесчувственные олухи, и больше никто! И уж конечно, никакие они не друзья! Что же касается вас, милорд, для меня большая честь возобновить наше знакомство. Веллингтон часто отзывался о вас с похвалой, и никто не сомневается, что вы честно служили нашей стране не только при Ватерлоо, но и на других полях сражений. Судя по донесениям, ваш полк показал себя с самой лучшей стороны.

– О, так получилось, что под моим началом служили люди редкого мужества. Как бы ни расхваливали меня командиры, я всем обязан их храбрости, которая помогла нам победить врага.

– Да, они стали блестящим примером истинной отваги, – согласился Стюарт, – но я не раз слышал, как ваши люди клялись, что именно вы смело вели их в самую гущу схватки и вдохновляли на подвиги. Они были ужасно разочарованы, когда вы не смогли сами прибыть во дворец, чтобы получить свои медали, но, насколько я понял, вам помешало ранение. Поверьте, немногие офицеры получали такие блестящие аттестации от своих подчиненных, как вы в тот день.

Колтон, смущенный столь беззастенчивыми похвалами, бормотал благодарности, одновременно размышляя, как бы поскорее перевести разговор на другую тему. И тут заметил молодого человека, так возмущавшегося его недостойным обращением с Адрианой. Он успел ретироваться в дальний конец холла. Что же, возможно, это к лучшему. Кто знает, что могли с ним сделать волкодавы!

Но даже на расстоянии Колтон ощущал злобу, полыхавшую в светло-зеленых глазах. Злобу, явно рожденную ревностью к Адриане. Что же, учитывая исключительную красоту девушки, в этом нет ничего необычного.

Колтон был убежден, что этот человек – не кто иной, как Роджер Элстон, о котором рассказывала сегодня мать. Роджер Элстон, отчаянно пытавшийся завоевать сердце и руку Адрианы. По мнению Колтона, бедняга окончательно потерял голову.

Отвернувшись от Элстона, он оказался лицом к лицу с молодой блондинкой, незаметно подобравшейся поближе.

– Прошу простить меня, мисс, надеюсь, мы не утомили вас своими разговорами о войне.

– О нет, милорд, – возразила Фелисити Фейрчайлд, едва дыша от волнения. Не каждый день дочери бухгалтера доводится беседовать с титулованным лордом. Она до сих пор не верит собственному счастью! – Наоборот! Сердце замирает, когда слушаешь рассказы о воинских доблестях!

Сообразив, что пренебрегает обязанностями хозяйки, Саманта поспешила исправить положение:

– Пожалуйста, простите мой промах, мисс Фейрчайлд! Боюсь, я совершенно потеряла голову, увидев брата, и до сих пор не могу опомниться. Позвольте представить: Колтон Уиндем. А это мисс Фелисити Фейрчайлд.

Фелисити низко присела в реверансе перед новым маркизом.

– Какая честь познакомиться с таким известным человеком!

– О, мисс Фелисити, честь принадлежит исключительно мне! – откликнулся Колтон, низко кланяясь, несмотря на то что спина после утомительного путешествия в экипаже почти не гнулась. Мышцы иногда еще затекали – сказывалось недавнее ранение.

– Мисс Фейрчайлд – внучка Сэмюела Глэдстоуна, – пояснила Саманта. – Ты, наверное, помнишь его, Колтон?

– Разумеется. Фабрикант и владелец Стеновер-Хауса. Наша семья гостила там каждый сочельник. Я еще помню, какие пиры он устраивал для своих друзей и соседей.

– Вот уже несколько месяцев как он тяжело болен, так что миссис Джейн… – Саманта вопросительно уставилась на брата. – Надеюсь, ты помнишь и его дочь?

– Да, но мы, естественно, давно не виделись. Она уехала в Лондон задолго до того, как я покинул дом.

– Мистер Фейрчайлд работал в какой-то лондонской конторе, пока миссис Джейн не настояла на переезде в Брэдфорд, где она может ухаживать за отцом. Не дай Бог, случись что с мистером Гладстоном, фабрика перейдет ей.

Колтон вежливо кивнул хорошенькой блондинке.

– Печально слышать о болезни вашего дедушки, мисс Фейрчайлд. Мои мать и сестра часто писали о его добрых делах. Мистер Гладстон – человек редкостной души.

– Должна признаться, что мы очень редко навещали дедушку, пока жили в Лондоне, – мило улыбнулась Фелисити, – но, переехав в Брэдфорд, я поняла, каких преданных друзей он приобрел с годами. Просто поразительно, сколько титулованных особ приезжают справиться о его здоровье. Именно таким образом я познакомилась с вашей сестрой и леди Адрианой.

Саманта взяла брата под руку.

– Все мы очень рады, что здоровье мистера Гладстона значительно улучшилось после переезда его родных в Брэдфорд. Если Господь даст, мы вскоре увидим его здоровым и бодрым.

– Дедушке очень хотелось бы услышать о ваших подвигах, милорд, – просительно улыбнулась Фелисити. – Не проходит и дня, чтобы он не принял друга, знакомого или просто служащего – поболтать или поиграть в шахматы. Он будет счастлив побеседовать с вами.

– Уверен, что такое времяпрепровождение пошло ему на пользу, – учтиво заметил Колтон.

– Да, я просто поражена той добротой, которую проявили к нему ваша сестра и леди Адриана. В Лондоне мы никогда бы не смогли встречаться с людьми вашего положения. И все же леди Саманта и леди Адриана отнеслись ко мне как к равной. Будь я мудрее, наверняка распознала бы в них ангелов милосердия.

– Мисс Фейрчайлд, – рассмеялся Колтон, – уверяю, что вы не первое создание, которое эти ангелы приняли под свое крыло. Леди Адриана и моя сестра подружились еще до того, как младшая из них научилась говорить, и могу заверить, что обе отличались жалостливым и добрым сердцем. И их гостеприимство распространялось не только на людей. Пока я еще жил дома, они всеми силами старались вылечить и призреть больных, раненых и убогих животных, и если кто-то при этом умирал, горю не было конца. Если бы вы только знали, какую странную коллекцию собрали эти ангелы!

– Стыдись, Колтон! – упрекнула Саманта. – Мисс Фелисити примет твои речи на свой счет!

– Но, мисс Фейрчайлд, – возразил Колтон, прижимая руку к сердцу, – я не хотел вас обидеть! Разве можно сравнивать вас и тех мохнатых и пернатых тварей, которых моя сестра и ее подруга приносили домой! Уверен, что в вашем случае они решили для разнообразия оказать помощь кому-то из детей человеческих.

Он глянул на стоящую неподалеку Адриану и получил в ответ такой мрачный взгляд, что невольно вспомнил о той девочке с огромными глазами, чье сердце так легкомысленно разбил. Разве он мог знать, что она вместе с родителями приехала как раз в тот момент, когда он произносил пламенную речь перед отцом, отказываясь обручиться с Адрианой. А Гаррисон попросил подождать их в гостиной, куда доносилось каждое сказанное в кабинете слово.

Колтон протянул руку, приглашая ее подойти ближе.

– Присоединяйтесь к нам, Адриана! Стоя там, вы напоминаете мне о той девочке, которая всегда держалась поодаль, когда я говорил с сестрой, словно молила включить ее в разговор. Но с тех пор многое переменилось, и я умоляю вас не сердиться на меня. Даю слово, я рад видеть вас и обещаю впредь стать совсем другим.

Нерешительная улыбка тронула уголки губ Адрианы, и, когда она, хоть и неохотно, подчинилась, он обнял ее за плечи.

– Моя сестра обняла меня и сказала, что рада моему возвращению. Могу я надеяться, что и вы испытываете те же чувства?

– Добро пожаловать домой, милорд, – пробормотала она.

– Ну же, обнимите меня, – попросил он, словно обращаясь к прежнему шестилетнему ребенку. – И поцелуйте! Непременно!

Ее очевидные колебания заставили его чуть свести брови.

– Неужели боитесь? Меня? Не может быть! Куда девалась та маленькая девочка, чья отвага заслужила восхищение моего отца?!

Заметив, что глаза всех присутствующих устремлены на нее, Адриана набрала в грудь воздуха, чтобы не дрогнуть. Разве могут они понять, что в ее жизни был только один человек, который ранил ее так глубоко, что рубец до сих пор ныл? Может, поэтому она не подпускала к себе поклонников?

Адриана робко положила ему руку на плечо. Колтон наклонился, и она под одобрительный смех гостей скользнула губами по загорелой щеке.

– Ну вот, так лучше, – кивнул Колтон, прежде чем выпрямиться. Подняв голову, Адриана встретилась с настойчивым взглядом серых глаз и не смогла отвести своих. Довольная улыбка заиграла на губах Колтона.

– Теперь я в самом деле чувствую, что вернулся домой, – хрипло прошептал он.

– Так вот как нужно добиваться поцелуя хорошенькой девушки, – смеясь, провозгласил Стюарт. – Оставьте этого негодяя, дорогая, и идите ко мне. Хотя я и не знал вас с детства, все же успел довольно близко познакомиться с вами. Разве на меня не приятнее смотреть?

Колтон с улыбкой покачал головой и сжал локоть Адрианы.

– Оставайтесь здесь, дорогая, – посоветовал он. – Вам нужна моя преданная защита, а майор, сразу видно, – настоящий повеса, которого должны остерегаться юные девы.

Услышав издевательский смешок майора, Колтон крепче обнял даму за плечи и ответил на вызов торжествующей улыбкой. Голова сладко кружилась от нежного аромата роз, казавшегося неотъемлемой частью юной дамы. Опустив голову к полям ее шляпы, он жадно вдохнул пьянящее благоухание.

– Этот аромат напоминает мне о розарии матушки. Как вы думаете, в это время года еще остались бутоны? Буду счастлив, если согласитесь проводить меня туда.

Щеки Адрианы загорелись. К ее стыду, мучитель заметил это и провел пальцем по нежной коже.

– По-моему, вы краснеете, Адриана.

Хотя Колтон точно так же вел бы себя, даже вспомнив о молодом человеке, вбежавшем в дом вслед за Адрианой, вскоре стало очевидным, что его фамильярное обращение с девушкой совершенно истощило терпение назойливого поклонника. Сверкая глазами, Роджер в несколько шагов пересек холл.

Звон металлических подковок о мрамор мгновенно привлек внимание Колтона. Надменно вскинув брови, он обернулся. Рядом немедленно появились волкодавы и улеглись у ног хозяина и девушки.

Столь вызывающее поведение незнакомца по отношению к хозяину дома могло вызвать гнев любого, но Колтон посчитал выходку Роджера особенно наглой еще и потому, что тот твердо вознамерился разлучить его с женщиной, которую он знал с колыбели.

Вполне способный защитить себя без вмешательства волкодавов, Колтон все же считал, что Роджеру Элстону пора понять этот факт. Безумная страсть этого человека переходила все границы. Его единственной целью было отпугнуть всех остальных обожателей Адрианы. Значит, его нужно остановить. И потом… Колтон так давно не вдыхал запах женщины, а этот казался особенно манящим. Даже сейчас воспоминание о стройной женственной фигурке, прижавшейся к нему, будило воображение и воспламеняло желание.

Повернувшись боком, Колтон тяжело оперся о трость и поспешно направился в глубь дома, где распахнул двери, ведущие из утренней гостиной на веранду. По его свистку собаки ринулись вперед и помчались по направлению к дальнему лесу. Снова прикрыв двери, Колтон прохромал назад и встал лицом к лицу с возможным соперником.

– Вы хотели что-то обсудить со мной, мистер Элстон? – резко осведомился он.

Роджер, пораженный тем, что совершенно незнакомый человек знает его имя, сообразил, однако, что кто-то из семейства Уиндемов, скорее всего маркиза, успел что-то рассказать ему. Но что именно?

Это ему вряд ли дано узнать. И хотя он уже открыл рот, чтобы ответить на вызов, все же осекся, неожиданно сообразив, что глаза присутствующих устремлены на него. Очевидно, всем не терпелось узнать, чем закончится эта сцена.

Яростно скрипнув зубами, Роджер мотнул головой, как запертый в тесное стойло бык, и пробурчал:

– В общем, не очень.

– Вот и прекрасно. В таком случае будьте любезны дать мне пройти. Я должен закончить разговор с леди Адрианой, – бросил Колтон, с откровенной скукой рассматривая противника, чем еще больше взъерошил его перышки. Странно… лицо, обрамленное густой гривой непокорных каштановых локонов, казалось совсем юным. Колтон почти ожидал увидеть пушок на бледных щеках, но понял свою ошибку, заметив порез от бритвы.

Роджер густо покраснел под равнодушным взглядом маркиза, но, в душе кипя от бешенства, сохранял каменное молчание. Ничего не остается, кроме как игнорировать этого чванливого аристократишку!

Он неловко повернулся лицом к темноволосой красавице. Но как ему ни хотелось протянуть руку и коснуться ее, он не смел – из страха получить отпор. Да и предъявить права на высокородную даму, особенно в присутствии знатного лорда, было верхом безумия!

За всю свою жизнь у Роджера накопилось немало причин жаловаться на свое низкое происхождение, а сейчас тем более, когда возникла реальная угроза потерять Адриану. Уступить человеку, имевшему все, включая брачный контракт с леди! Хотя красавица с самого детства ни в чем не нуждалась, все же не слишком гордилась своим положением. Правда, она не давала ему никакой надежды на то, что ее чувства со временем станут более пылкими, как бы он ни уверял в обратном своего отца, которого уговорил дать денег на новую одежду. Костюмы, вполне подобающие приютскому наставнику, казались поистине жалкими в обществе местных дворян и не раз давали ему повод для стыда. Но теперь Роджер боялся, что все расходы пошли прахом, ибо прелестная брюнетка по-прежнему держала его на расстоянии, относясь любезно, но прохладно.

Он все же решился протянуть руку, стараясь не дотронуться до нее из опасения, что девушка отстранится.

– Нам не пора, миледи?

Колтон перевел взгляд на Адриану. Что она скажет на дерзкое предложение уйти?

Под его настойчивым взором она гордо вскинула подбородок, словно призывая его оспорить столь недостойную дружбу с простолюдином.

Колтон мгновенно ощетинился: реакция столь же тревожная, как в тот день, когда хирурги признались, что ему скорее всего предстоит потерять ногу. Он никогда не считал себя снобом и почти полжизни провел среди солдат, вместе с ними шел сквозь снег, дождь, холод и грязь и много раз засыпал среди тех, кто называл его «милорд полковник». Он и сам не знал, что так бесило его в Роджере Элстоне. Слишком мало они были знакомы, чтобы определить причину. Вряд ли дело в одной ревности. За много лет его отсутствия девушка стала совершенно ему чужой. Но неизвестно почему он с первого взгляда невзлюбил ее поклонника.

Безмолвный вызов леди воскресил надежды Роджера. Слишком редко Адриана поощряла его, и теперь желание сделать ее своей возродилось в нем с новой силой. Но стоило ему попробовать взять ее за руку, как Адриана отпрянула и посмотрела словно сквозь него. Ледяной озноб прошел по спине Роджера. Судя по всему, ей вовсе не понравилась попытка предъявить на нее права. Впрочем, она точно так же не собиралась оправдываться перед маркизом за свои отношения с сыном суконщика.

Саманта, стремясь укрепить положение подруги в семье Уиндемов, воспользовалась напряженной ситуацией, чтобы дать понять брату, каким успехом пользуется Адриана не только у аристократов, но и у обычных людей, сознающих тщетность их устремлений. Она давно уже поняла, что Роджер не остановится ни перед чем, лишь бы получить Адриану, как бы ни протестовала последняя против столь невероятного предположения.

– Колтон, я забыла представить тебе еще одного гостя. Мистер Роджер Элстон. Он уже почти год как знаком с Адрианой и часто сопровождает ее в поездках по округе. Следуя ее наставлениям, он превратился в опытного наездника. Скоро закончит обучение и станет управлять сукновальней своего отца. Той самой, что когда-то принадлежала мистеру Уинтеру.

– Уинтеру? – повторил Колтон, не в силах вспомнить имя. Бурлившее в нем раздражение мешало сосредоточиться. – Прости, не могу припомнить.

– Томас Уинтер. Когда-то он владел большой сукновальней в окрестностях Брэдфорда. Ты, возможно, часто проезжал мимо, не замечая ее. Детей у мистера Уинтера не было, и, овдовев, он жил один, пока четыре-пять лет назад не женился на очень приятной женщине из Лондона. После его смерти вдова унаследовала все и вышла замуж за Эдмунда Элстона, отца Роджера. Бедняжка, вскоре после этого она заболела и умерла. Став единоличным владельцем сукновальни, мистер Элстон послал за своим сыном и заставил изучать ремесло.

Несмотря на все растущую неприязнь к этому человеку, Колтон вежливо протянул руку.

– Добро пожаловать в Рэндвулф-Мэнор, мистер Элстон.

Роджер, с неохотой пожав руку хозяина, к своему величайшему изумлению, обнаружил, что пальцы, сжимавшие его собственные, куда более сильны и мозолисты. Ничего подобного от аристократа ожидать не приходилось. Очевидно, размахивать шпагой не такой уж легкий труд, как кажется со стороны!

– Битва при Ватерлоо оказалась величайшей победой для Веллингтона, – сухо заметил он. – Любой офицер должен считать честью служить под его началом.

– Совершенно верно, мистер Элстон, – согласился Колтон так же сухо. – Но не стоит забывать о гении генерала фон Блюхера. Не будь его, сомнительно, чтобы англичанам удалось так быстро сломить сопротивление Наполеона. Два этих военачальника, объединив армии, оказались силой, перед которой узурпатор не смог устоять.

– Что бы там ни говорили, а будь Веллингтон единственным главнокомандующим, готов держать пари, мы сломили бы французов еще раньше! – провозгласил Элстон.

Колтон покачал головой, гадая, уж не намеренно ли тот провоцирует его. Все же любопытно узнать, откуда Элстон это взял.

– Простите, сэр, но разве вы собственными глазами наблюдали наши… схватки с французами?

Роджер предпочел уклониться от пристального взгляда маркиза и принялся усердно щелкать пальцами по рукаву, словно сбрасывая невидимые пылинки.

– Если бы не тяжелая неизлечимая болезнь, которая терзает меня с самой юности, я бы с радостью отдал все силы службе отечеству. И уж поверьте, с наслаждением прикончил бы пару-другую лягушатников.

Лицо Колтона затуманилось при мысли о бесцельно погубленных жизнях, и не только в битве под Ватерлоо, но и в других сражениях этой ужасной войны.

– Это непрерывная кровавая бойня, – тяжело вздохнул он. – К моей величайшей скорби, я потерял многих друзей, а вспоминая о тысячах павших французов, могу только посочувствовать несчастным родителям, женам и детям, оставшимся без сыновей, мужей и отцов. Как печально, что столько людей нашли свою смерть ради амбиций одного человека.

Адриана изучала красивое лицо того, кому она была обещана много лет назад, и видела грусть в его глазах. Грусть, которой не было в юности. Казалось, целый век прошел с тех пор, как она подслушала его яростные протесты. Если бы тогда он согласился жениться на ней, они обвенчались бы вскоре после того, как ей исполнилось семнадцать. Но он поссорился с отцом и уехал из дома. А вот что будет теперь? Не хотела бы она оказаться рядом, когда Колтон узнает, что лорд Седжуик настоял на своем и подписал документы, обязывающие сына получше узнать невесту, прежде чем будет объявлено о помолвке. Если тогда ее уши горели после уничтожающих слов Колтона, на этот раз они, наверное, просто отвалятся!

– Англичанам суждено было выиграть, – напыщенно объявил Роджер, нюхая табак: привычка, которую он приобрел в подражание денди из общества. Правда, в последнее время он заподозрил, что никто из мужчин в этой комнате не увлекался подобными вещами. Мало того, каждый раз, вынимая табакерку, он ловил снисходительные улыбки присутствующих.

Стараясь держаться с достоинством, он поднес к носу платочек, громко чихнул, спрятал маленькую эмалевую табакерку, вытер слезящиеся глаза и растянул губы в насильственной улыбке.

– Как говорится, милорд, правое дело всегда восторжествует!

– Увы, но в жизни не всегда так бывает, мистер Элстон. Кроме того, я не могу с уверенностью утверждать, что англичане во всем правы.

Роджер от неожиданности растерялся. Он никогда не был за пределами Англии и привык считать, что все иностранцы жалки и ничтожны по сравнению с его соотечественниками.

– По-моему, милорд, с вашей стороны крайне непатриотично сомневаться в превосходстве собственной отчизны. В конце концов, мы величайшая в мире нация.

– Слишком много англичан, веривших тому, что правое дело должно торжествовать, – грустно улыбнулся Колтон, – были похоронены прямо на полях сражений. Я знаю это потому, что среди них было немало моих знакомых и я помогал их хоронить.

Роджер насмешливо скривил губы. За год он достаточно наслушался историй о смелости и мужестве Колтона Уиндема. Завидуя такой славе, он тем не менее невольно восхищался полковником. И все же мало-помалу в нем росла искренняя ненависть, возросшая еще более, когда он узнал, что покойный лорд Седжуик выбрал прелестную Адриану в жены единственному сыну. Неизбежность их встречи еще больше подогревала его злобу. Пусть все считают лорда Уиндема героем, у Роджера насчет него есть собственное мнение! Уиндему далеко до отважного крестоносца, который направляет своего боевого коня в самую гущу битвы и разит врагов направо и налево.

Презрительно усмехнувшись, Роджер громко бросил:

– А какой логикой руководствовались вы, идя в бой, милорд?

Не в силах игнорировать явный вызов, Колтон пренебрежительно оглядел соперника. Учитывая, что тот был почти на полголовы ниже и весил стоуна[2] на два меньше, нетрудно предположить, что он не только дерзок, но и нагл. Впрочем, может быть, щенок посчитал Колтона инвалидом только потому, что тот опирается на палку?

– Логика весьма проста, мистер Элстон: убивать или быть убитым. Я обучал своих людей быть беспощадными в разгар боя. Иного способа выжить просто не было. Я сам боролся отчаянно, не только чтобы сохранить жизнь, как свою, так и жизни солдат, но и чтобы победить врага. Каким-то чудом мне удалось пройти войну, но многие, очень многие остались лежать на полях сражений, и мы с моими людьми благодарны Господу за милосердие.

– Пойдемте, – поспешно позвала Саманта, почувствовав враждебность Колтона по отношению к гостю. Кажется, она недооценила степень решимости Элстона во что бы то ни стало завоевать Адриану, поскольку тот явно не в состоянии скрыть досаду. Пытаясь успокоить брата, она крепко стиснула его ладонь и очаровательно улыбнулась: – Все эти разговоры о войне и убийствах окончательно расстроят наш праздник, если вы оба немедленно не замолчите.

Колтон, скрывая собственное раздражение, спокойно объяснил:

– Извини, дорогая, война оставила на мне свою метку. Если когда-то у меня был талант вести светскую беседу, теперь он совершенно исчез. Я жил и дышал войной так долго, что больше почти ни о чем не могу говорить. Вероятно, со стороны меня можно посчитать надоедливым занудой.

– Сомневаюсь, – усмехнулась Саманта, помня, каким обаятельным человеком всегда считался ее брат. Впрочем, в любом случае она всегда будет на его стороне…

Воочию убедившись, каким пламенем могут полыхать глаза хозяина, Роджер поспешно ретировался в самое безопасное место – за спину Адрианы. Не стоит сердить ее новыми проявлениями ревности. Как ни пытался он предъявить на нее права, давно уже понял, что под внешней женственной мягкостью скрывается твердый характер, способный легко поставить его на колени. Если он произнесет еще хоть слово, она наверняка прогонит его с глаз долой.

Поняв, что дальнейшей ссоры не последует, Фелисити облегченно вздохнула, тем более что теперь можно было попробовать привлечь внимание маркиза. Она так и сделала, проявив доброту и участие, что, по ее мнению, выгодно контрастировало с упрямым отказом леди Адрианы обращаться с маркизом запросто, называя его по имени.

– Милорд, не покажется ли чересчур дерзким с моей стороны, если мы покончим с формальностями и вы будете звать меня просто Фелисити?

Адриана, не удержавшись, бросила косой взгляд на парочку. Блондинка сделала удачный ход. Ну какой мужчина может противиться столь нежной просьбе, а тем более тот, кто до последнего времени жил в суровых условиях солдатского лагеря и был лишен женского общества?

– Мисс Фелисити, – покачал головой Колтон, приправляя свой ответ сухим поклоном и обаятельной улыбкой, – как ни чудесно звучит ваше имя, все же будет куда приличнее, если я буду обращаться к вам, как полагается в обществе, особенно если учесть, как ослепляет бедных поклонников ваша красота.

– О, вы слишком добры, милорд.

Другая бы девушка на ее месте поддалась искушению залиться краской удовольствия. Фелисити только скромно опустила ресницы. Бесчисленные часы упражнений перед зеркалом позволяли ей в один миг принять подобающее случаю выражение. Недаром она оттачивала манеры и много внимания уделяла внешности в надежде привлечь титулованного лорда, который на ней женится. Эту идею внушил ей отец, несмотря на все попытки матери спустить дочь с небес на землю.

Все же результат ее стратегического хода оказался не таким, какого она ожидала, особенно если вспомнить, как долго уговаривал лорд Уиндем Адриану. Теперь придется попросить обеих женщин о том же, иначе все поймут, что она вешается ему на шею.

По-прежнему не поднимая глаз, она смиренно обратилась к Саманте:

– Я потрясена добротой, как вашей, так и леди Саттон, по отношению ко мне. Вряд ли я сумею по достоинству отплатить вам тем же. Но знайте, что я глубоко благодарна за вашу благосклонность и буду счастлива, если и вы станете звать меня по имени.

Помня о предыдущем разговоре между братом и Адрианой, Саманта поспешила ответить за себя и подругу:

– Мы тоже будем рады покончить с формальностями, мисс Фелисити, и просим вас сделать то же самое.

– Спасибо, леди Саманта, – прошептала Фелисити, приседая и мысленно поздравляя себя с первой победой. Выросшая в Лондоне, она была здесь еще более чужой, чем Роджер Элстон, но теплый прием леди Адрианы и леди Саманты помог ей попасть в высшее общество. Неделю назад обе девушки сопровождали своих матерей, решивших навестить больного. Они привезли вкусный бульон, пирожки и редкие травы в подарок Сэмюелу Гладстону, считавшемуся кем-то вроде патриарха Брэдфорда-на-Эйвоне. Саманта и Адриана тепло приветствовали Фелисити и, выслушав ее жалобы на одинокую жизнь, без друзей и знакомых, пригласили на прогулку. Если бы ее замысел не удался, шансы попасть в Рэндвулф-Мэнор и общество аристократов были бы ничтожны. Кто из лондонских приятелей поверил бы, что она так скоро после переезда будет вращаться среди знатных людей и запросто беседовать с маркизом, одна внешность которого может по праву считаться неотразимой! Вот он, человек, который способен открыть для нее двери в мир аристократов!

Перси глянул на брата, гадая, как тот отнесется к очевидному увлечению хорошенькой блондинки их хозяином. А ведь, получив приглашение, Стюарт был недоволен тем, что в их круг затесалась простолюдинка, и в штыки принял сообщение о том, что именно ему выпало ее сопровождать. Он даже проговорился, что хочет держаться поближе к Адриане. Позже Стюарт неохотно согласился присмотреть за девушкой, обещая брату всяческие кары, если та не оправдает его ожиданий. Правда, увидев Фелисити, принялся с энтузиазмом выполнять свои обязанности и даже шепотом поблагодарил Перси за доставленное удовольствие познакомиться со столь божественным созданием.

Но сейчас почему-то не возражал против того, что Фелисити бросает на Колтона кокетливые взгляды, поскольку сам только и смотрел на девушку, сердце которой надеялся завоевать. Что же, трудно его винить. Любой мужчина посчитал бы Адриану завидной невестой, и, кажется, Стюарт присоединился к кругу ее обожателей.

Видя, что ситуация обостряется, Перси призадумался. Саманта наверняка будет шокирована, узнав о таком повороте событий, ибо только одного мужчину его жена считала достойным своей лучшей подруги. Своего брата, Колтона Уиндема.

Но что ни говори, а Фелисити тоже неплоха. Совсем неплоха: золотистые волосы, голубые глаза и губы, на первый взгляд казавшиеся чересчур мягкими и полными, но если присмотреться, могли считаться вполне привлекательными.

Именно об этом размышлял вышеупомянутый джентльмен, продолжая разглядывать Фелисити. Легкие пряди обрамляли юное лицо под широкополой шляпкой, завязанной под подбородком лентой в тон глазам. А жеманная улыбка подтверждала, что почти любые его знаки внимания будут с радостью приняты. Однако, к собственному удивлению, он обнаружил, что сравнивает обеих девушек и сравнение отнюдь не в пользу блондинки.

– Позвольте выразить соболезнования по поводу кончины вашего родителя, милорд, – пробормотала Фелисити с сочувствующей гримаской. Нужно же отвлечь его от леди Адрианы! Он и так слишком долго с ней беседовал! Впрочем, даже если принять во внимание его титул, богатство и внешность, Фелисити все равно не сомневалась, что способна восторжествовать над любой соперницей! Именно о таком счастливом шансе твердил ей отец, умоляя сохранять достоинство и не подарить свою невинность какому-нибудь презренному негодяю низкого происхождения. – Я знаю, как вас опечалила весть о его смерти. Но ради блага ваших родных и друзей вы просто обязаны вступить во владение наследством.

– Как хорошо снова оказаться дома. Я слишком долго жил вдалеке, – кивнул Колтон, вспоминая, как дрогнуло сердце при виде величественного особняка, казавшегося драгоценностью из светлого камня, выделявшейся на фоне зелени лесов и полей. Выстроенное на невысоком холме трехэтажное здание было окружено аккуратно подстриженными кустами живой изгороди и цветочными клумбами. Знакомые горгульи, львы и каменные вазы приветствовали его неторопливое восхождение к изящно изогнутому портику, за которым темнела массивная дверь. К его изумлению, за последние шестнадцать лет здесь ничто не переменилось.

Колтон огляделся, отметив, что Роджера нигде не видно. Ушел? Ну и счастливого пути. Правда, не стоит слишком надеяться, что тот вообще убрался восвояси. Наверняка отыскал укромный уголок, где кипит от злобы и строит планы, как отвоевать Адриану.

– Должен признаться, – объяснил он вслух Фелисити, – я не узнал бы собственную сестру, не окликни она меня. Когда я уезжал, она была еще совсем ребенком, не говоря уже о леди Адриане. А теперь, по словам матушки, старшая дочь Саттонов уже замужем и сама стала матерью. Даже странно немного, что леди Адриана еще свободна.

Адриана все это время пристально смотрела на него, но, похоже, не слышала ни слова. Только краснела все гуще. Колтон еще раз поразился необычайным переменам, произошедшим в его отсутствие. Как могла маленькая худышка, больше всего похожая на огородное пугало, стать изысканным, безупречно красивым созданием?

Почувствовав ее намеренную отчужденность, он тяжело вздохнул.

– Боюсь, леди Адриана так и не простила меня, упрямого и своевольного юнца, который, воспротивившись желаниям отца, покинул дом.

И хотя его замечание вызвало смех не только Фелисити, но и тех, кто стоял рядом, сам Колтон вовсе не собирался упражняться в остроумии. Скорее пытался вымолить прощение за то, что так сильно обидел ни в чем не повинного ребенка. Пусть идея помолвки принадлежала не ему, но вылетев из кабинета после ссоры с отцом, он очутился лицом к лицу с ошеломленными Саттонами и встретился взглядом с широко распахнутыми глазами девочки. Его по-прежнему жжет стыд, испытанный в ту минуту. Стыд за свои жестокие, несправедливые слова. Он понимал, что обидел прекрасных людей, но больше всего ему не давал покоя тот потрясенный взгляд Адрианы. Задолго до этого случая он узнал, что она боготворит его не меньше, чем родная сестра, возможно, потому, что своих братьев у нее не было. Адриана считала его своим защитником, и, действительно, он не раз спасал их от неприятностей.

В ту роковую минуту Колтон, растерявшись от неожиданности, мог только пробормотать извинения, прежде чем поспешно выскочить за дверь, не в состоянии видеть несчастного ребенка.

И вот сейчас Саманта, как любящая сестра, попыталась просветить брата, прежде чем тот узнает ожидавшие его новости.

– Сомневаюсь, что Адриана часто думала о тебе за последние годы. Просто было некогда: слишком много поклонников добивались ее внимания.

Адриана украдкой толкнула ее локтем в знак того, что дальше продолжать не стоит, но Саманта твердо решила дать брату тему для размышлений. Она почти жалела, что Роджера нет в комнате: ему тоже следует напомнить, что он всего-навсего ничтожная рыбешка в огромной реке и, если он решит потягаться со знатными людьми, его просто проглотят, ибо поблизости всегда плещется какая-нибудь крупная щука-хищница.

– Ее обожатели просто стаями слетаются к Саттонам. И каждый надеется, что выбор Адрианы падет именно на него. Но увы, до сих пор все их мольбы оставались без ответа.

На этот раз в сторону Саманты был брошен разъяренный взгляд, но та беззаботно пожала плечами, демонстрируя полную невинность своих намерений.

– Что же, это правда, и кому это знать, как не Адриане!

Невзирая на негодующее фырканье последней, которая пыталась убедить весь мир в обратном, Колтон сообразил, что сестре не терпится поставить его на место. Даже ему собственная улыбка показалась невеселой.

– Я хорошо понимаю, почему мужчины без ума от леди Адрианы. В жизни не видел такой красоты!

Фелисити мысленно поморщилась. С чего это вдруг знатный и богатый джентльмен, наверняка обладающий большим жизненным опытом, без смущения признается в том, что предпочитает капризную несговорчивую брюнетку общительной златовласой блондинке?!

Адриане тоже не понравилось, что ее во всеуслышание обсуждают, как некий редкий неодушевленный предмет. Пожав плечами, она изобразила какое-то подобие улыбки.

– Боюсь, ваша сестра, лорд Уиндем, склонна преувеличивать количество джентльменов, готовых ухаживать за мной. Позже вы поймете, что Саманта не прочь приукрасить действительность, особенно когда хочет доказать свою правоту.

Приглушенный смешок Перси только подтвердил убежденность Адрианы в том, что он тоже успел познакомиться с характером жены. Саманта, учуяв неладное, немедленно подбоченилась и окинула подругу и мужа раздосадованным взглядом, чем вызвала новый взрыв смеха.

Предоставив Перси возможность отбиваться от града негодующих вопросов жены, Адриана вернулась к прежней теме и быстро положила конец заблуждению Колтона относительно того, что, вероятно, не услышала начала беседы.

– Вы говорили о моих сестрах, милорд? Должна сказать, что Жаклин живет в Лондоне и уже родила двоих детей, мальчика и девочку. Мы готовимся к свадьбе Мэлоры, назначенной на конец месяца, и хотя мы считали, что специально приглашать друзей нет нужды, я позабочусь о том, чтобы вы получили приглашение. Мэлора расстроится, если не увидит вас до того, как уедет с сэром Харолдом в свадебное путешествие. Они будут жить в его корнуольском поместье и вернутся в Уэйкфилд только в последнюю неделю октября, когда мои родители обычно дают бал в честь начала охотничьего сезона. Приедут все соседи, и будет очень весело. Сначала пир, потом танцы и игры для тех, кто любит подобные занятия. Вам, вероятно, давно не приходилось развлекаться.

– Меня не было так долго, – усмехнулся Колтон, – что, наверное, вам придется представить меня своим родителям.

Адриана с улыбкой подняла бровь.

– Вы правы, милорд. Кажется, я вас тоже не знаю.

– А я в первую секунду подумал, что вы собираетесь дать мне пощечину за прошлые обиды, – шутливо признался он. – На будущее я стану остерегаться вашей мести.

Щеки Адрианы снова заполыхали с такой силой, что она про себя поблагодарила внучку фабриканта, немедленно выступившую вперед, чтобы снова завладеть вниманием маркиза. Со стороны можно подумать, что блондинка увлечена лордом Уиндемом… или его титулом.

А Фелисити Фейрчайлд и впрямь хотела оценить свои шансы. Попадется ли лорд Уиндем на удочку?

– Когда мы будем иметь честь познакомиться с новой маркизой, милорд?

Колтон не усомнился бы в ее искренности, если бы не нервная улыбочка, кривившая уголки губ: верный признак заинтересованности дамы.

– Пока что ни одна женщина, если не считать моей матушки, мисс Фелисити, не имеет права на этот титул.

Фелисити, изо всех сил пытаясь скрыть ликование, скромно пробормотала:

– Должно быть, я ошиблась, полагая, что подобные браки заключаются в юности.

Адриана, опасаясь не столько неуместных рассуждений девушки, сколько весьма реальной угрозы разоблачения планов двух друзей и соседей, затаила дыхание. Хотя заключение Фелисити было абсолютно точным, в этом случае Колтон Уиндем последним узнает о том, что произошло в его отсутствие.

Саманта заметила необычайное смущение подруги и вспомнила, как яростно отстаивал брат свою свободу. Приходится только гадать, как воспримет он кое-какие новости теперь, после смерти отца. Если он еще не понял, что отец желал ему добра, значит, должен понять сейчас. Адриана была ей сестрой, которой Саманта никогда не имела, и уж очень не хотелось отдавать ее в чужую семью.

Глава 3

– А вот и матушка, – объявила Саманта, радостно улыбаясь при виде спускавшейся по лестнице матери.

Месяц назад Филане Уиндем исполнилось пятьдесят три года, и хотя ее рыжевато-каштановые волосы выбелила седина, ей легко можно было дать лет на десять меньше. По-прежнему стройная и красивая, она держалась с достоинством и элегантностью, которая, казалось, не имела возраста. И несмотря на то что ярко-голубые глаза были предательски влажны, они были прекрасны.

Буря невыразимых эмоций охватила Колтона, вынудив его сглотнуть подступивший к горлу комок. Сразу вспомнилась их первая встреча после долгой разлуки. Спеша поскорее увидеть мать, он широко распахнул входную дверь и едва успел заметить изумленно раскрытый рот Гаррисона. Но, присмотревшись к гостю, тот мигом успокоился: сходство между отцом и сыном было слишком разительным, чтобы не увидеть его с первого взгляда. Старик мучительно боролся с подступающими слезами и все же не выдержал и громко всхлипнул, когда Колтон дружески обнял его за плечи и признался, как ему недостает отца.

Оставив дворецкого, Колтон поспешил наверх и постучал в дверь покоев матери. Увидев стоящего в дверях сына, она, рыдая от радости, бросилась к нему и едва не задушила в объятиях. Позже леди Филана с неизбывной скорбью поведала о сравнительно недолгой болезни, которая унесла ее обожаемого мужа. По ее щекам струились потоки слез.

– Седжуик всегда был бодр и крепок, – рассказала она. – Утром он даже поехал кататься с Персивалем и Самантой и был в прекрасном настроении, несмотря на наглость молодого выскочки, Роджера Элстона, явившегося в дом в поисках Адрианы, которая вместе с родителями была приглашена к ужину.

Далее мать объяснила, что перед тем как отправиться на покой, он выпил свой обычный стаканчик бренди. Но уже час спустя она, проснувшись, обнаружила, что он извивается в холодном поту и стонет от невыносимой боли в желудке. Его состояние постепенно ухудшалось, и через два месяца неизвестное недомогание свело его в могилу.

Колтон жалел, что не может развеять печаль в глазах матери. Он знал, что она до самой смерти будет скорбеть о потере. Его родители были глубоко преданы друг другу и воспитали своих детей в любви, показывая пример достоинства и благородства. За годы войны Колтон редко думал о доме и семье. Только в минуты покоя он вспоминал о них с нежностью и раскаянием. Но прошлого не вернешь. Он сам выбрал свою дорогу, стал человеком свободным и самостоятельным, и угрызения совести терзали его только за обиды, нанесенные близким людям. Больше он не жалел ни о чем.

Заметив подошедшего дворецкого, Филана остановилась и тихо сказала:

– Велите подавать чай в гостиную, Гаррисон.

– Да, миледи. Что же касается ужина, кухарка хочет знать, все ли из присутствующих останутся.

– Скорее всего да, Гаррисон.

– Простите, миледи, – вмешалась Адриана, – но это вряд ли получится. – И, почтительно присев перед леди Филаной, объяснила: – Мистер Фэйрчайлд очень просил нас отвезти мисс Фелисити в Уэйкфилд, чтобы он мог забрать ее домой до вечера. Стюарт проводит ее, а потом мы вернемся, чтобы успеть до праздника. Роджер, к сожалению, приехать не сможет.

Роджер, вошедший именно в этот момент, остановился как вкопанный. Но Адриане ничуть не было его жаль. Дерзость по отношению к хозяину дома заслуживала наказания! Да и ее терпение почти истощилось. Его притязания на нее абсолютно беспочвенны!

– Кроме того, – добавила она вслух, – наше недолгое отсутствие позволит вам остаться в узком семейном кругу и без помех порадоваться приезду лорда Колтона. Мы со Стюартом вернемся к ужину.

Она старалась держаться спокойно в присутствии того, кто однажды внес хаос в ее мысли и чувства, но когда Колтон подступил к ней, поняла, как бесполезны ее усилия. Подняв на него глаза, она поразилась бешеному биению своего сердца при виде его улыбки, но каким-то чудом умудрилась не выказать своих эмоций.

– Я рада, что вы вернулись, милорд. Теперь вашей матери и сестре не придется больше беспокоиться о безопасности брата и сына.

Колтон взял ее изящную ручку, не давая Адриане возможности отступить. Он уже успел заметить, что в его присутствии она становится серьезной и холодной. И можно ли ее винить?

Но несмотря ни на что, он был исполнен решимости перекинуть мостик через разделяющую их пропасть. В конце концов не может же он позволить своей ближайшей соседке думать о нем дурно!

Кроме того, он из тех мужчин, которые высоко ценят дружбу красивых и умных женщин. Во время их разлуки она стала самим совершенством, а его отец в свое время настойчиво твердил, что только девушка, обладающая таким умом и способностями, как Адриана, достойна стать его женой. Интеллект для Уиндемов всегда играл огромную роль при выборе спутника или спутницы жизни, и лорд Седжуик не был исключением.

– Пожалуйста, передайте привет своим родителям и скажите, что я буду рад повидаться с ними и завтра же пошлю записку в Уэйкфилд-Мэнор с просьбой назначить подходящее время для визита, – сказал Колтон, пристально глядя ей в глаза, словно в поисках… чего? Он и сам не знал. – И если уделите мне несколько минут для разговора, я был бы крайне благодарен. Нам о многом нужно вспомнить, – хрипловато добавил он, и от этого голоса лед в душе Адрианы начал таять. Ей бы следовало гордо задрать нос и отказаться: уж слишком властно он притягивал ее, заставляя с нетерпением ждать новых встреч. Но Адриане не хотелось, чтобы он подумал, будто она так его и не простила. Несмотря на его побег из дома, в глубине души она всегда считала его своим нареченным. Именно этого хотели их родители, сделавшие все, чтобы их планы осуществились.

Не отводя глаз от Адрианы, Колтон поднес ее руку к губам.

«Останови его! – вопил внутренний голос. – Он играет с тобой!»

– Ваши визиты всегда будут радостью для нас, – пробормотала она, незаметно стараясь отнять руку. Но его пальцы сжались еще крепче. – Наши родители встречались так часто, милорд, что можно считать Уэйкфилд чем-то вроде вашего второго дома, – продолжала она.

– Мне куда больше нравилось, Адриана, когда вы называли меня Колтоном. Неужели уже запамятовали, как рассердились на меня и лягнули в коленку за то, что дразнил вас и сестру, а потом кричали мне вслед: «Колтон трус-трусишка, серенький зайчишка!»

Адриана закатила глаза, желая одного: чтобы он сделал ей одолжение и не вспоминал о ее детских шалостях. Но похоже, Колтон наслаждается, подшучивая над ней.

– Ваша память служит вам лучше моей, милорд. Я уже обо всем забыла. Но поймите, я тогда была ребенком, и все это случилось до того, как вы унаследовали титул маркиза. Вас не было так долго, что назвать вас по имени – все равно что обратиться к незнакомцу. Даже решись я на такую дерзость, матушка наверняка отчитает меня.

– В таком случае мне следует поговорить с ней и убедить, что это моя затея. А пока, Адриана, не согласитесь поразмыслить о моем предложении?

Адриана поняла, что ее загнали в угол и выхода нет. Что за невероятное упрямство! Она едва подумала, что выиграла битву характеров, и вот теперь снова приходится сдаться, чтобы он не подумал, будто она затаила против него зло.

– Соглашусь… – начала она и, подождав, пока он торжествующе улыбнется, докончила: – В свое время.

Колтон воздел руки к небу, восхищаясь в душе ее находчивостью. Серые глаза весело блеснули. Решив отплатить ей полной мерой, он подступил ближе и прошептал:

Желанная моя, как ты прекрасна

В любых нарядах – белых, желтых, красных,

Но более всего прелестна ты, родная,

Когда стоишь передо мной нагая.

Рот Адрианы сам собой приоткрылся, и она, как в прежние дни, когда Колтон особенно выводил ее из себя, отступила и подняла руку, намереваясь закатить ему оплеуху. Но, услышав заразительный смех, она опомнилась и немного присмирела.

– Вы дьявол, Колтон Уиндем! – вскричала она и тут же в ужасе прикрыла рот ладонью, сообразив, что он получил именно то, чего добивался. Покачав головой, она неохотно улыбнулась, но Колтон никак не унимался:

– Адриана Элинн Саттон. Признанная красавица.

Адриана с подозрением уставилась на него, совсем как цыпленок на парящего в небе ястреба, стараясь понять, что тот задумал.

– Просто имя. Ничего больше.

– Но какой сладостью разливается оно у меня во рту! Хотел бы я знать, так ли вы сладки на вкус.

Адриана не посмела обмахнуть веером свои горящие щеки. Что, если он заметит, как она взбудоражена?

– Нет, милорд, я ужасно терпкая и горькая. Именно так утверждают сестры, когда сердятся на меня.

– Вернее, когда пытаются заставить вас подчиниться их воле, а вы вместо этого надменно задираете свой изящный носик.

Последнее замечание оказалось таким точным, что у Адрианы мурашки поползли по спине. Колтон наклонился еще ближе:

– Итак, Адриана, кто будет терзать вас, когда Мэлора покинет гнездышко?

– Полагаю, – парировала девушка, – именно по этой причине вы и решили вернуться домой. Нужно же кому-то занять ее место! Припоминаю, что это было вашим любимым занятием!

– Да, – усмехнулся Колтон, – тут вы совершенно правы. Я действительно разок-другой поддразнил вас.

– Будет вернее сказать, сотню-другую раз, – поправила она.

Почувствовав пристальный взгляд матери, Колтон обернулся и уловил выражение тревоги в голубых глазах. Леди Филана недоуменно улыбалась, и Колтон так и не понял, что именно не дает ей покоя. Может, она волнуется за Адриану? Вполне естественно предположить, что девушка еще невинна и плохо знакома с пороками мужчин. Что же, все правильно. Он и сам не хотел бы жениться на особе, считающейся легкой добычей похотливых распутников. Если долг требует от него произвести на свет наследников, хотелось бы не сомневаться в их происхождении.

– Я буду здесь, когда вы вернетесь, Адриана, – пообещал он, снова поднося тонкие пальцы к губам. Действительно ли они дрогнули, или он ошибся? – Я расстроил вас, Адриана?!

Ее дыхание, словно легкий теплый ветерок, коснулось его лба, и Адриана уже хотела поспешно ретироваться, но, услышав лязг металлических подковок, в изумлении обернулась. Как раз вовремя, чтобы увидеть Роджера, бегущего к Колтону с занесенным кулаком. Девушка испуганно вскрикнула, но маркиз, выпустив трость, перехватил руку Элстона и всадил кулак в его живот. Роджер согнулся с громким стоном, который тут же оборвался, когда второй удар пришелся ему в челюсть с такой силой, что негодяй отлетел на несколько шагов, рухнул на пол и остался лежать неподвижно.

В дверях появился Гаррисон, услышавший приглушенный крик Элстона, и поспешил поднять трость.

– Может, позвать конюха, чтобы отвез мистера Элстона домой? – осведомился он едва слышно. – Вероятно, он не скоро очнется, так что ему будет удобнее в собственной постели.

– Делайте, как сочтете нужным, – кивнул Колтон, беря трость. – Лично я просто вышиб бы малого из дома и оставил лежать, пока не придет в себя.

Гаррисон позволил себе слегка улыбнуться.

– И поделом бы ему, милорд, но поскольку дамы уезжают, а леди Адриана обещала вернуться к ужину…

Колтон сжал плечо верного слуги и улыбнулся.

– Вы, разумеется, правы, Гаррисон. Нельзя же расстраивать дам и портить праздник.

Адриана, багровая от смущения, выступила вперед.

– Простите меня за случившееся. Вы не виноваты. Роджер иногда бывает вспыльчив без причин.

– Потому что боится соперничества, но, уверяю, его планы никогда не осуществятся… – Колтон осекся и тихо добавил: – По крайней мере я на это надеюсь.

Адриана не смела предположить, что он ждет ответа, потому что сам ею интересуется. Может, говорит так потому, что невзлюбил Роджера?

Опустив взгляд, она поспешно пробормотала, прежде чем направиться к выходу:

– Становится поздно, и нам пора ехать.

Ощутив чье-то присутствие, Колтон огляделся и увидел стоящую рядом Фелисити. Девушка с милой улыбкой протянула руку, очевидно, надеясь на ту же любезность, что он оказал Адриане. Колтон галантно склонился над ее рукой, и Фелисити в восторге затаила дыхание.

– Я на седьмом небе от встречи с вами, милорд! – воскликнула она.

– О, это я должен быть польщен таким знакомством! Доброго вам дня, мисс Фейрчайлд, – кивнул он, отходя на почтительное расстояние, перед тем как пожать руку Стюарту. – Рад, что мы возобновили знакомство, майор.

– Хорошо, что вы вернулись домой, милорд, – кивнул Стюарт.

– Забудем о формальностях. Я требую, чтобы вы, как и Персиваль, звали меня по имени.

– С удовольствием, если вы ответите тем же, – ответил майор и, помахав остальным, жизнерадостно объявил: – Я не прощаюсь! Еще увидимся! Мы с леди Адрианой прибудем к ужину!

Дамы в сопровождении Стюарта уехали, но только после того, как слуги вынесли Роджера, Колтон подошел к матери, с любопытством за ним наблюдавшей, и протянул руку.

– Гаррисон сообщил, что в гостиной уже разожгли камин и огонь скоро изгонит холод из наших костей. Я уже шел туда, когда прибыли гости. Надеюсь, матушка, вы присоединитесь ко мне?

Вместо ответа Филана взяла его под руку.

– Разумеется, дорогой.

– Кто-нибудь хочет чаю? – осведомился он.

– Я! – с готовностью откликнулся Перси, нежно сжав пальчики жены. – Правда, дорогая?

– Конечно! – охотно согласилась Саманта.

Войдя в гостиную, Колтон усадил мать за стол. Слуга внес серебряный сервиз. Перси и Саманта уселись рядом, и только тогда Колтон устроился сам, стараясь скрыть гримасу боли: рана вновь дала о себе знать. Волкодавы, которых успел впустить Гаррисон, улеглись на ковер рядом с креслом хозяина.

– Взгляните только! – поразилась Филана. – Леонардо и Аристотель все еще помнят тебя, Колтон! После стольких лет!

Колтон, смеясь, покачал головой:

– Они просто видят во мне замену отцу.

– О нет, сын мой, – возразила Филана, подливая сливки в чашку. – Думаю, дело не только в этом. Ты не представляешь, как тяжело они переживали твой отъезд! Выли так, словно потеряли лучшего друга. Только пока отец был в доме, они немного успокаивались. После его смерти мы с Самантой делали все, чтобы облегчить их тоску, но нам это плохо удавалось. Верные псы служили нам много лет, но никогда не любили нас так сильно, как тебя и твоего отца. Вспомни, они были почти щенками, когда ты покинул нас.

Колтон, наклонившись, снисходительно погладил собак. Те довольно заурчали.

– Ах вы, зверюги! Неужели действительно меня помните?

Лео словно в ответ поднял голову и потерся о руку Колтона. Арис ревниво оттолкнул его, привстал и положил массивную лапу на колено хозяина.

Филана мелодично рассмеялась:

– И ты еще жалуешься, что тебя забыли! Дражайший сыночек, боюсь, ты жестоко ошибся!

– Но меня не было шестнадцать лет, – скептически усмехнулся он. – Вряд ли у собак такая долгая память.

– Представь себе, долгая. Ты и не знаешь, что они едва не сбежали вслед за тобой. Пришлось несколько недель держать их на привязи, иначе они бы отправились на поиски. Собственно говоря, я почти решилась присоединиться к ним. Когда ты ускакал, я остаток дня простояла у окна в надежде, что ты вернешься. До сих пор в ушах стоит тяжкий вздох твоего отца. Он словно сразу постарел. Никогда до того дня я не видела его таким угнетенным.

Колтон в задумчивом молчании пил чай, рассматривая висевший над камином портрет отца. Никто не знал, как отчаянно тосковал он по своей семье, особенно по отцу. Но теперь уже слишком поздно просить прощения.

Филана осторожно поглядывала на сына, гадая, о чем он думает.

– Мисс Фейрчайлд – прелестная девушка, не так ли? – спросила она наконец.

Колтон рассеянно кивнул. Сейчас ему было не до мисс Фейрчайлд.

– Кто такой этот Роджер Элстон? – выпалил он.

Филана небрежно пожала плечами и переглянулась с дочерью.

– Сын богатого владельца сукновальни, который в последнее время не дает прохода Адриане в напрасной надежде получить ее руку.

Саманта, поняв намек, взяла мужа за руку.

– Сколько поставишь на мой выигрыш в шахматы?

– Чур, в случае победы я сам выбираю наказание.

– Наказание, вот как? Хотите сказать, «награда», сэр, потому что я точно уж выиграю!

– Посмотрим! – не растерялся Перси. – Может, как победитель, я и пожалею тебя. Согласна сделать то же самое?

– Что же, – улыбнулась жена, – думаю, меня можно склонить к милосердию.

Едва парочка направилась в другой конец комнаты, к шахматному столику, Филана спокойно объяснила:

– Как ты уже успел заметить, Роджер ведет себя так, словно стал мужем и повелителем Адрианы.

Колтон раздраженно фыркнул, изучая свою руку. Судя по тому, как ныли костяшки пальцев, Элстону здорово досталось.

– Он этого и не скрывает. А что говорит лорд Джайлз по этому поводу?

– Хотя он не пытался унизить молодого человека, все же ведет себя точно так же, как твой отец. Седжуик был абсолютно уверен в том, что Роджер – просто охотник за приданым. Как ни прекрасна Адриана, многих привлекает именно ее богатство. Почему бы Роджеру не оказаться в их числе? Джайлз всем своим дочерям выделил щедрое приданое, как деньгами, так и огромными поместьями. Но и муж Жаклин, и жених Мэлоры были людьми состоятельными еще до того, как просили у лорда Джайлза разрешения жениться. Впрочем, и у Адрианы немало знатных поклонников. Взять хотя бы маркиза Харкорта. Он не скрывает своих чувств к Адриане, хотя всегда вел себя как джентльмен в отличие от Роджера.

– Единственный лорд Харкорт, которого я помню, был очень стар. Впрочем, у него был сын, живший в Лондоне.

– Ты наверняка слышал о Райордане Кендрике.

– Полковник Кендрик, стяжавший славу героя в борьбе с Наполеоном? – удивился Колтон.

– Тот самый.

– Он приходится родней лорду Харкорту?

– Внуком. Правда, сам старик уже умер. Райордан почти твой ровесник. Его отец после кончины лорда Харкорта стал герцогом, но очень редко приезжает сюда навестить сына. Сам же Райордан любит здешние места и в основном живет в фамильном поместье. Но вполне возможно, что делает это из-за Адрианы.

– Очевидно, – заметил Колтон, – между Кендриком и Адрианой нет никаких особых отношений, иначе Роджер вел бы себя по-другому.

– Судя по словам Саманты, Райордан всеми силами стремится изменить ситуацию в свою пользу.

Колтон провел пальцем по изящной ручке чашки.

– А Адриана? Как она относится к Кендрику?

– По-моему, он ей очень нравится. Райордан – единственный из всех молодых людей, с которым она способна беседовать часами. У него хорошая голова на плечах. Так и твой отец считал. Но кроме него, многие пытаются завоевать Адриану. Настоящее чудо, что ни один из этих щеголей не вздумал явиться сегодня. Впрочем, в последнее время у нас немного гостей. Соседи уважают нашу скорбь. А вот до кончины Седжуика… я побилась бы об заклад, что кое-кто высылал шпионов следить за Уэйкфилд-Мэнором, чтобы точно знать, куда именно поедет с утра Адриана, потому что стоило ей ступить на порог, как следом тянулись остальные.

– А вот мне кажется, что Роджер высоко метит. Чересчур высоко, – вздохнул Колтон. – Неужели Адриана до сих пор его не разгадала?

– Просто никогда не видела в нем будущего жениха. Ей, видите ли, неловко прогонять его из-за того, что он якобы перенес в детстве немало бед. Ты же знаешь, какие они с Самантой жалостливые! Всегда подбирали брошенных животных, лечили, ухаживали, нянчились, пока те не выздоравливали. Но попустительство Адрианы принесло свои плоды. Поведение Роджера переходит все границы.

– Я думал, что она уже замужем. При взгляде на нее невольно задаешься вопросом, почему этого не произошло.

– О, рано или поздно она выйдет замуж, – заверила Филана, помолчав и ставя чашку на блюдце. – Твой отец не любил Роджера, и, как ни старался обращаться с ним любезно, все равно отношения между ними были натянутыми. Прежде всего Роджеру не нравилась любовь Адрианы к твоему отцу. Назови это ревностью, если пожелаешь. Седжуик, со своей стороны, считал Роджера жалким втирушей. Сам знаешь, как высоко он ставил Адриану. Она никогда не жеманится, не притворяется, честна и искренна, и это он ценил превыше всего. Когда Адриана победила его в скачках, которые устраивались в поместье, он был на седьмом небе и хвастался этим всем и каждому. Раньше никто не обгонял Седжуика. Но твой отец восхищался не только ее отвагой, но и умом. К тому же она настоящая красавица, верно?

Колтон улыбнулся:

– Я просто потрясен переменами, которые произошли в девушке за время моего отсутствия. В жизни не подумал бы, что леди, ворвавшаяся в холл, и есть Адриана Саттон! Ничего не скажешь, редкостная красота.

Филана кивнула, сумев сдержать довольную усмешку:

– Разумеется, твой отец свято верил, что в один прекрасный день так оно и будет, но, поверь, были другие, крайне важные причины, по которым он стремился обручить вас.

– Знаю, отец желал мне добра, – неохотно признал Колтон. – Но в то время я просто не мог этого понять. Для такого молодого человека, каким я был тогда, невзрачная девчонка не представляла особого интереса, и, кроме того, я не был готов идти на такой риск. Прежде всего следовало твердо увериться в том, что потом я не пожалею о помолвке…

– Хочешь сказать, что теперь стал сговорчивее и не так яростно противишься контракту?

Небрежное пожатие плечами предварило ответ.

– Думаю, мне стоит узнать Адриану получше, прежде чем подумывать о браке. В одном отношении она права: мы чужие люди.

– Хотя она единственная, кого выбрал тебе отец.

– Предпочитаю делать подобный выбор сам, матушка. В этом отношении я не изменился.

– Так ты по-прежнему не желаешь взять ее в жены?

– Пока что нет, но это не означает, что со временем я не передумаю. Сейчас можно с уверенностью сказать одно: ее трудно не заметить.

– Видишь ли, – сказала Филана, – Роджер Элстон пойдет на все, только бы заполучить Адриану.

– Это и глупцу понятно, – пренебрежительно бросил Колтон. – Можно подумать, она ему обещана! Он каждую минуту готов кинуться на меня – не пойму, по какой причине.

Филана глубоко вздохнула, перед тем как очертя голову броситься в пропасть:

– Возможно, дело в том, что Роджер знает о вашей помолвке.

– Что? Что ты хочешь сказать, матушка? – загремел он.

Перси и Саманта удивленно обернулись на непривычный шум и встревожено посмотрели в сторону беседующих. Ощутив волнение жены, Перси ободряюще сжал ее тонкие пальцы.

Филана сложила руки на коленях, пытаясь унять предательскую дрожь и найти нужные слова, чтобы объяснить сыну, как обстоят дела. Не хватало еще снова прогнать его из дома на шестнадцать лет!

– Твой отец был убежден, что рано или поздно ты поймешь, как необходима тебе Адриана… что она одна способна стать тебе идеальной женой… поэтому упросил Саттонов подписать брачный контракт… отдающий ее тебе.

На этот раз Колтон не сумел скрыть презрительной ухмылки.

– Значит, побег из дома ничего не дал? Я по-прежнему несвободен.

– Это не совсем так, – едва слышно откликнулась Филана. – Если ты против договора, можешь его разорвать. Твой отец сделал все, чтобы включить в контракт эти условия. Они были там с самого начала, и он пытался объяснить это тебе, но ты отказался слушать. Тебе нужно всего лишь всерьез ухаживать за девушкой в течение трех месяцев, и если после этого срока ты все еще будешь против женитьбы, договор можно расторгнуть. Вот и все.

Колтон молча смотрел в напряженное лицо матери. Только сейчас он заметил, как сильно она состарилась за это время. И хотя по-прежнему оставалась красивой и элегантной, под глазами и вокруг рта протянулись тоненькие морщинки.

– Значит, три месяца? – вздохнул он.

– Да, но ты должен ухаживать за ней, – подчеркнула Филана. – На этом настоял твой отец.

Что же делать? Если он откажется от условий контракта, а заодно и от трехмесячного испытания, придется как-то возмещать Саттонам тяжелое оскорбление. Но не это его беспокоило. Он сможет выплатить Саттонам компенсацию из собственных сбережений, не трогая фамильного состояния. Но после этого он не сможет даже приблизиться к Адриане, а именно против этого восставало все его существо. Куда мудрее будет проверить, сумеют ли они стать достойной парой, или им лучше навсегда расстаться. Кроме того, она слишком красива, чтобы вот так, без борьбы, отказаться от нее, не говоря уже о том, что он устал от продажных женщин, наводнявших солдатские лагеря.

– Полагаю, если я сумел выдерживать тяготы войны в течение шестнадцати лет, переживу и три месяца ухаживания за прелестной молодой женщиной, – едва заметно усмехнулся он. – Но боюсь, мне придется заново учиться галантности. На войне это искусство совершенно ни к чему.

Филана опустила глаза, чтобы скрыть блеснувшее в них подозрение. Временами ее муж высказывал свои опасения относительно той жизни, какую вел его сын в минуты затишья. При каждом лагере имелись свои шлюхи и продажные женщины, и как бы ни был хорошо воспитан его сын, мужчине вдали от дома трудно оставаться безразличным к искушению. К сожалению, надеяться на что-то иное не приходилось.

– Адриана знает о договоре? – неожиданно спросил Колтон.

– Да, конечно.

Слишком хорошо он запомнил холодность девушки, проявлявшуюся в самые неподходящие моменты.

– Насколько я понимаю, она от него не в восторге.

– Адриана выполнит свою часть соглашения, чтобы угодить родителям.

– То есть согласится выйти за меня только ради них?

– Это благородный поступок…

– Хотя при этом не выносит меня?

– Это неправда…

– Но почему? – вскинулся Колтон. – Только не говори, что она позабыла те оскорбительные слова, которые в день отъезда я бросил ей едва ли не в лицо! Бьюсь об заклад, Адриана все еще злится.

– Скорее обижена, – поправила Филана. – Ведь именно ты был богом для нее и Саманты! Естественно, Адриана была оскорблена твоим жестоким отказом и посчитала, что ты возненавидел ее. Винила себя в твоем побеге и жестоко страдала, пока Седжуик не объяснил, что некоторым молодым людям требуется время для принятия важных решений и что ты – один из таких. Но ведь время обладает свойством излечивать старые раны! Пойми, тогда Адриана была всего лишь ребенком, а за столько лет кое-что могло и забыться!

– Будучи в Африке, я узнал, что слоны никогда и ничего не забывают. Поэтому и не сомневаюсь, что Адриана помнит каждую мелочь. Это видно по ее отчуждению.

– Скоро ты узнаешь, что Адриана куда более приветлива с друзьями, чем с поклонниками. Иногда мне кажется, что девушка так же не расположена к браку, как и ты сам. Но я уверена, что все изменится, как только она убедится в серьезности твоих намерений.

– Дражайшая матушка, хотя ты желаешь этого брака не меньше, чем отец, все же должна понять, что он может и не осуществиться. Я не свяжу себя с женщиной только потому, что ее выбрали мои родители. Между нами должно быть нечто большее…

– Дорогой, наш брак тоже был устроен родителями. Но прошло не так уж много времени, прежде чем мы поняли, как глубока наша любовь. Пойми же, вы с Адрианой предназначены друг для друга! Твой отец до самой смерти был в этом уверен. Вспомни, как он любил тебя! Неужели ты серьезно считаешь, что отец хотел бы для тебя несчастливой семейной жизни с женщиной, которую ты презираешь?

– Но Адриана была совсем ребенком, когда подписывался контракт, – запротестовал Колтон. – Как он мог предвидеть, что она станет такой красавицей?

– В ее жилах течет благородная кровь, а в семье не было уродов. Внешность девушки должна была претерпеть изменения, и, как видишь сам, так оно и случилось.

– Отец принял решение шестнадцать лет назад, когда она выглядела настоящим пугалом огородным! Никто, даже он, не мог вообразить, как изменится неуклюжая длинноногая девчонка!

– Тем не менее отец оказался прав! – упорно твердила мать.

– Пока, – сухо ответствовал Колтон. – Но это еще не означает, что мы с Адрианой обязательно полюбим друг друга!

– Время покажет!

Колтон раздраженно вскинул руки к небу.

– Тут ты права, но пока я не буду твердо убежден в наших взаимных чувствах, не стану просить руки Адрианы. Потому что отказываюсь всю остальную жизнь сожалеть о выборе, сделанном не мной.

– Значит… значит, у тебя кто-то есть? – нерешительно осведомилась мать, боясь услышать ответ.

– Увы, я так и не нашел женщины, способной покорить мое сердце.

– Но все же нашел кого-то?

Колтон пожал плечами, не зная, как лучше объяснить:

– Вероятно, эти встречи просто заполняли пустоту, которой была до сих пор моя личная жизнь.

Филану так и подмывало ответить, что именно Адриана превратит его жизнь в чудо. Но, памятуя об упрямстве сына, мать мудро воздержалась от поспешных замечаний.

После долгого молчания она поставила чашку и поднялась.

– Я предоставляю решение тебе, но должна прежде сказать, что внешность Адрианы почти не повлияла на решение твоего отца. Он с самого начала предполагал, что девушка вырастет красавицей, хотя, может, и не такой ослепительной. Самое большое значение имели для него ее характер и ум. И она, и сестры получили прекрасное воспитание, но Адриана сверкает среди них, как драгоценный камень в королевской короне.

Чувствуя, что ловушка вот-вот захлопнется, Колтон хмуро оглядел комнату, пока не сообразил, что вновь уставился на портрет над камином. Сходство с оригиналом было изумительным. Художник сумел передать силу характера отца. Только Филана с ее мягкостью и женственностью была способна поколебать его в однажды принятом решении. Остается гадать, сумеет ли Адриана смягчить его сердце. До этого дня ни одной женщине это не удавалось.

Неожиданно Колтона захватил вихрь мыслей, терзавших душу. Каково бы пришлось ему, имей он столь же своевольного сына? Неужели настанет день, когда он прислушается к аргументам собственного отпрыска? Или будет до конца придерживаться своего мнения, как его отец?

Неизменная честность помешала Колтону искать аргументы в свое оправдание. Будучи офицером, он понимал, что на войне самое страшное – это мятеж подчиненных. Так зачем же он тогда пошел против отца?

Глава 4

Теперь, когда Колтон стал маркизом и владельцем поместья, ему полагались покои, достойные знатного лорда. Поэтому слуги до сих пор стелили белье, вытирали пыль, проветривали и раскладывали вещи в новых апартаментах на втором этаже. Когда полковник спросил Гаррисона, не найдется ли спокойного местечка для отдыха, дворецкий предложил его старую спальню.

Колтон не возражал: усталость давала о себе знать. Скорее бы сбросить одежду и растянуться на мягкой перине! После узких коек и топчанов в военных лагерях прежняя кровать покажется роскошью!

Поэтому он с легкой душой улегся на вовремя разостланную постель. Но хотя в дороге он почти не спал, сон куда-то пропал. В памяти вновь и вновь возникала та сцена в кабинете, когда отец объявил о его помолвке с шестилетней почти уродливой малышкой! Несмотря на то что Колтон знавал девушек куда красивее, с кем охотно бы обручился, отец почему-то обожал дочь ближайшего друга и соседа – худенькую девочку с огромными черными глазами. Как можно было ожидать каких-то перемен? Она всегда была такой, по контрасту с миниатюрными, светловолосыми, хорошенькими сестрами, к тому же почти его ровесницами. Адриана же казалась не чем иным, как невыразительной тенью среди своих исключительно красивых родственников. Зато она была самой трудолюбивой из детей и представлялась его отцу подходящей партией для единственного сына. И Седжуик так и не отступил от своего решения.

Колтон тогда так рассердился, что в тот же день уехал из дома и поступил в военную академию при поддержке лорда Алистера Дермота, дяди со стороны матери, признавшегося с лукавым блеском в глазах, что все эти годы мечтал пойти против воли зятя, интуицию которого многие из его друзей считали безошибочной. Дядя Алистер заявил, будто хочет доказать, что и Седжуик Уиндем способен ошибаться. Значит, и на этот раз ничего не вышло.

Следующие два года Колтон изучал военное искусство и в тысяча восемьсот первом году был направлен в Египет в чине младшего лейтенанта, в распоряжение генерал-лейтенанта сэра Аберкомба. Там он прославил себя во многих сражениях и смело вел своих людей в самую гущу битвы, когда вокруг кишели враги. За последующие четырнадцать лет, в течение которых с домом его связывали только дядя Алистер и письма от родных, его повысили в чине от младшего лейтенанта до полковника, и он получил полк в армии под командованием лорда Веллингтона. После битвы при Ватерлоо и поражения Наполеона Колтон дал понять, что собирается продолжить военную карьеру. Веллингтон был очень рад и заверил подчиненного, что, как только он оправится от ран, будет произведен в генералы еще до конца года. Но тут умер лорд Седжуик, и Колтон решил вернуться домой. Встав на ноги, он попросил отставки у Веллингтона и поклялся себе выполнить долг по отношению к семье. Несмотря на прошлые разногласия, он гордился отцом и его достижениями. Страшно было представить, что фамильный титул перейдет к другому и матери придется покинуть поместье!

Однако за все годы службы он ни разу не подумал об отвергнутой девушке как о возможной жене. Да, Колтон раскаивался в том, что обидел ее, но разве мог он поверить, что в один прекрасный день она превратится в чудо красоты? Когда она назвала свое имя, у него пол ушел из-под ног!

Но все же ее несравненная красота ничего не стоит, если в остальном они окажутся совершенно разными людьми! Пока что девушка держится сдержанно и внешне безразлично. Да и сам Колтон не может смириться с решением, принятым за него. Должно произойти нечто гораздо более значительное, чтобы он уступил и сделал так, как требовал отец.

Часа два спустя Саманта оставила Перси за разговором с леди Филаной и поднялась наверх поискать брата. Легонько постучав, она услышала запинающиеся шаги и стук трости. Дверь распахнулась, и на пороге возник брат в старой военной форме. С годами ткань стала более мягкой и льнула к широким плечам и узким бедрам.

– Надеюсь, я не потревожила тебя, – извинилась Саманта. Он неожиданно показался ей совсем чужим, и она пожалела, что пришла. – Ты спал?

– Нет, не удалось. Собирался вывести собак на прогулку. Нужно упражнять ногу. Если долго сидеть на одном месте, она затекает. Кстати, почему бы тебе не войти?

– Можно? – робко спросила сестра, сразу напомнив ему малышку Саманту.

– Конечно! Ты и не догадываешься, как часто я вспоминал о твоих вылазках в мою комнату! Каждый раз, когда ты просила починить сломанную игрушку или прочитать сказку, я чувствовал себя твоим защитником и опекуном! И теперь, после стольких лет, я счастлив, что ты ощутила потребность во мне.

Саманта оглядела комнату. Здесь совсем ничто не изменилось! Ребенком она боготворила брата и долго страдала после его отъезда. И сейчас, как бы ни старалась унять тревогу, все же мучилась дурным предчувствием новой разлуки. Он привык поступать как вздумается и, конечно, оскорбится, узнав, что кто-то пытается навязать ему свою волю.

– Ты представить не можешь, как я тосковала по тебе, Колтон, – призналась она с нерешительной улыбкой. – Временами мне бывало так одиноко, что хотелось забиться в угол и заплакать. А потом умер папа, и боль стала совсем невыносимой. Казалось, голос и смех папы звучат в каждой комнате. Знаешь, Колтон, ты похож на него не только внешне. Даже голоса у вас одинаковые. Глубокие и бархатистые.

– Дядя Алистер тоже часто на это жаловался, – усмехнулся он. – Подозреваю, что иногда он даже пугался при виде меня. Однажды назвал меня Седжуиком до того, как успел понять свою ошибку.

– Ах, милый дядя Алистер! – весело покачала головой Саманта. – Он такой душка!

Колтон никогда не думал о дяде как о «душке» и потому скептически улыбнулся.

– Главное, что он помог мне в беде. Наверное, потому что хотел насолить отцу.

– О нет, – покачала головой сестра. – Это он так забавлялся, притворяясь, будто вечно ссорится с папой. Иногда у них действительно бывали несогласия, и начинался такой яростный спор, что со стороны можно было подумать, будто они – злейшие враги. И все же стоило кому-то из посторонних нелестно отозваться об одном из них в присутствии другого, горе тому человеку! Должна признать, что тоже думала, как ты, пока не увидела дядю Алистера рыдающим на похоронах отца. Только тогда он признал, что не встречал более умного и благородного человека и никогда не был так счастлив, как в тот день, когда его сестра выходила за Седжуика.

Пораженный Колтон молча смотрел на сестру. Дядя Алистер всегда уверял, что зять слишком самоуверен и упрям. И что же теперь?!

– Похоже, – пробормотал он наконец, – дядя Алистер жаловался на отца только потому, что стремился меня утешить. Наверное, стоит отказаться от мысли, что он поддержал меня назло отцу?

– Вполне возможно, не хотел, чтобы ты был ему обязан.

Брови Колтона взлетели.

– Мне следовало заподозрить неладное еще в ту ночь, когда я пришел отдать ему долг и он сказал, что приобрел небольшое поместье вблизи Брэдфорда-на-Эйвоне, чтобы почаще навещать сестру. Нужно было еще тогда задаться вопросом, как это он будет терпеть присутствие отца, если, по его словам, так его не любил.

– Знаешь, дядя Алистер часто расспрашивал отца о ведении дел в поместье, словно проверял его знания. Сначала я думала, что он испытывает папино терпение, но на похоронах дядя признался, что действительно интересовался всеми этими вещами и знал, что всегда получит правильный ответ у зятя…

Саманта неожиданно всхлипнула и, вынув батистовый платочек, вытерла слезы.

– Ах, какая я сентиментальная дурочка!

– Ничего не скажешь, перехитрил меня дядя Алистер! – посетовал Колтон.

Саманта поспешила сменить тему, боясь, что опять расплачется:

– Как видишь, в Рэндвулф-Мэноре за эти годы почти ничто не изменилось. Конечно, твои новые покои куда роскошнее. Но я всегда считала старые спальни более уютными.

Она любовно провела пальцем по столу, за которым брат когда-то изучал языки, математику и географию. Учеником он был способным, но очень упрямым и, как объявил наставник, Малколм Гримм, часто испытывал его терпение, затевая бесконечные дискуссии. К чести наставника нужно сказать, что он никогда не стеснялся признать правоту ученика. Какое счастье, что брат вернулся!

– Знаешь, – начала она, – я с трудом тебя узнала сегодня. Приняла за гостя. Но тут вдруг поняла, что у тебя очень знакомое лицо. Конечно, ты унаследовал от папы не только внешность.

Колтон почему-то понял, что она имеет в виду его упрямство и жажду независимости.

– Думаю, что тогда нашла коса на камень. Никто из нас не хотел уступить.

Саманта обеспокоено прикусила губу, но все же решилась высказать то, что лежало на сердце:

– Меня очень волнует твой сегодняшний разговор с мамой. Она тебе все объяснила?

– Ты имеешь в виду подписанный отцом контракт?

Колтон потер затекшую шею. Честно говоря, он был совсем не против того, чтобы видеться с Адрианой и даже поухаживать за ней. Ему так недоставало женского общества, а дружба столь изысканного, утонченного создания окажет честь любому мужчине. И все же Колтон высоко ценил свою свободу и не спешил расстаться с ней сразу же после приезда домой. Ему не хотелось обижать Адриану и ее родителей, отказавшись выполнить отцовскую волю, но, возможно, так оно и произойдет, поскольку Колтон вовсе не был уверен, что скромная молодая дама такого строгого воспитания не надоест ему через месяц после свадьбы. Он давно уже старался избегать общества невинных девиц и их любящих родителей, пытавшихся поймать выгодного женишка для дочки. Многие из таких отцов были старшими по чину офицерами. Иногда во мраке ночи его навещали вдовы близких друзей, стремившиеся хоть как-то утолить скорбь и тоску одиночества.

Постоянная любовница у него была только одна – лондонская актриса, но, несмотря на то что связь продолжалась добрых пять лет, в городе он бывал наездами и не слишком часто, так что встречались они всего по несколько раз в году. Все же он не придавал особого значения отношениям с хорошенькой Пандорой Мейс. Его скорее удерживали рядом с ней привычка и тот факт, что холостые офицеры никогда не упоминали ее в числе своих побед. Сначала она понятия не имела, из какой семьи он происходит, и только когда в «Лондон газетт» появилась статья о его подвигах, узнала, что ее любовник – будущий маркиз. На все ее расспросы он коротко ответил, что поссорился с семьей. И хотя никогда не утверждал вслух, что женится только на женщине своего круга, про себя решил, что когда придет время обзавестись семьей, найдет порядочную девушку из общества и будет верен ей, чтобы не позорить наследников появлением безродных претендентов на наследство.

И вот сейчас нужно признаться, что он заинтригован Адрианой. Мало того, что она безупречно красива, ее фигурка может соблазнить святого! Стройная, легкая, женственно округлая, длинноногая, она распалила его воображение до такой степени, что Колтон не на шутку призадумался: а так ли уж плохо просыпаться рядом с ней каждое утро?

– Да, я говорю о контракте между тобой и Адрианой, – кивнула Саманта, обуреваемая дурными предчувствиями.

И тут Колтон не выдержал. Разговоры о помолвке выводили его из себя:

– Очевидно, я последним узнаю о том, как тщательно спланировал отец мою будущую жизнь.

– Он сделал для тебя ровно столько же, сколько для меня, не больше и не меньше.

Колтон потрясение уставился на сестру. Эти двое казались такими влюбленными! Просто невозможно было поверить в брак по расчету!

– Хочешь сказать, что тебя насильно выдали замуж?

– Во всяком случае, я почти не знала Перси до свадьбы, а теперь, хотя ты можешь этому не верить, мы любим друг друга.

– И когда же пришла любовь? В первую брачную ночь? – издевательски бросил Колтон.

Глаза Саманты загорелись негодованием. Он всегда давал понять, что не верит в браки и помолвки по расчету, а теперь его скептицизм буквально выплескивался наружу, как кипящая вода из котелка.

– Наша любовь начала расцветать во время его ухаживания за мной. С тех пор она стала еще сильнее. Теперь нам трудно представить, что было бы, если бы папа не устроил наше обручение.

– И я должен надеяться, что со мной и Адрианой случится то же самое?

– Сам знаешь, что мы с Адрианой близки, как сестры, – бросила обиженная до глубины души Саманта.

– Знаю, но каким образом это обстоятельство может повлиять на мое решение? По условиям контракта я обязан три месяца ухаживать за Адрианой и выполню волю отца, но больше никаких обещаний давать не собираюсь. Проще говоря, Саманта, нужно положиться на волю Господню. Будь что будет.

Саманта, прижав к груди кулачок, умоляюще взглянула на брата.

– Колтон… прошу тебя… заклинаю… постарайся не ранить Адриану. Пусть тебе не по душе поступок папы, но пойми, она ни в чем не виновата.

– Ты права, – задумчиво вздохнул брат. – Я постараюсь обдумать преимущества нашего совместного будущего. Ничем не опозорю память отца, но, пока не буду полностью убежден, что мы с Адрианой сумеем полюбить друг друга, не стану давать никаких клятв, о которых позже пожалею. И не обменяюсь с ней брачными обетами только для того, чтобы угодить родным. И хотя собираюсь ухаживать за ней, все же учти, что из этого может ничего не выйти. Контракт был составлен без моего ведома, и Адриане лучше быть настороже, чтобы не повторилось прошлое, иначе мой отказ снова разобьет ей сердце.

Саманта поняла, что ее мольбы бесполезны. Она ничего не добилась. И теперь остается только ждать и надеяться. Время покажет, насколько был прав Седжуик Уиндем, утверждая, что Адриана и его сын предназначены друг для друга.

Она задумчиво склонила голову набок, глядя на своего красавца брата.

– Я хотела бы спросить тебя еще кое о чем. Не волнуйся, мой вопрос не имеет никакого отношения к Адриане. Просто хотелось бы кое-что узнать.

– С удовольствием отвечу на все твои вопросы, – кивнул Колтон.

– В начале года знакомые рассказали нам, что видели тебя в Лондоне. Мы были уверены, что после стольких лет отсутствия ты остановишься в нашем городском доме, тем более что тогда мы сами были в столице, но так и не дождались тебя. А ведь папа еще был жив и совершенно здоров. Почему же ты не захотел приехать?

Колтону очень не хотелось еще больше расстраивать сестру. Не запрети ему отец появляться на глаза, пока он не согласится обсудить вопрос о помолвке с Адрианой, все могло быть иначе. И он, конечно же, провел бы отпуск с семьей.

– Прости, Саманта, но я был в Лондоне по важному делу, с поручением от лорда Веллингтона, и должен был постоянно находиться в главном штабе, чтобы курьеры могли легко меня разыскать. Вскоре Наполеон бежал с Эльбы, и меня срочно послали в Вену, к Веллингтону, обсудить создавшееся положение. Я был обязан выполнить приказ.

– Папа звал тебя перед смертью, – едва слышно прошептала Саманта, безуспешно пытаясь скрыть слезы, выступавшие на глазах каждый раз, когда она вспоминала тихие стоны отца, напрасно ожидавшего появления единственного сына.

Муки раскаяния, терзавшие Колтона с того дня, когда он узнал о смерти отца, лежали на его груди свинцовой тяжестью. И сейчас, обняв сестру, он выдохнул ей в волосы:

– Дорогая, прости меня. Когда пришла весть о болезни папы, нам предстояло важное сражение, и я не мог покинуть свой полк. Позже, после его смерти, я лежал в бреду и не знал, останусь ли жив. Прошло немало времени, прежде чем я встал с постели.

Поняв, какую боль причинила брату, Саманта немедленно опомнилась.

– Прости и ты меня. Ты и представить себе не можешь, как все мы счастливы видеть тебя. Слава Богу, что ты жив и здоров.

Обливаясь слезами, она, в свою очередь, обняла его.

– Мы с мамой ужасно волновались за тебя. Хотя папа не смел высказать свои опасения вслух, боясь нас расстроить, но тоже очень беспокоился. Несмотря на ваши разногласия, он так тебя любил!

Слова сестры разрывали сердце Колтона до такой степени, что ему с трудом удалось взять себя в руки. Он горячо любил отца, но ненавидел традицию, повелевающую родителям устраивать браки по расчету. Впрочем, неизвестно, что бы он сказал, будь сам отцом взрослого сына.

Адриана взбежала по широкой лестнице Рэндвулф-Мэнора, спеша принять ванну и переодеться перед ужином. Она не ожидала, что вернется так поздно, но мистер Фейрчайлд, прибывший за своей дочерью, рассыпался в таких пространных похвалах по адресу Фелисити, так расписывал благие изменения, произведенные им на фабрике, что никто из Саттонов не решился показаться грубым, перебив его бесконечную тираду. Наконец Стюарт, видя, что времени почти не остается, объяснил необходимость поспешить, вывел Адриану во двор, галантно усадил в ландо и велел Джозефу гнать что есть мочи.

И только тогда, упав на сиденье, дал волю веселью. Смех Адрианы долго вторил его собственному.

Ужин в обоих домах всегда подавался в одно время, так что у Адрианы оставалось немногим больше часа, чтобы принять ванну, переодеться и соорудить приличную прическу, прежде чем присоединиться к собравшимся в парадном зале и поднять бокал за здоровье Стюарта. Хорошо бы горничная Хельга помогла ей застегнуть платье! Адриана по опыту знала, какие у той проворные умелые руки.

Спальня, в которую буквально ворвалась Адриана, много лет назад была закреплена за ней. Разложив платье и белье на постели и поставив туфельки у дивана, она поспешила в ванную, которая в последнее время редко использовалась. В детстве Саманта требовала, чтобы Адриану селили поблизости, поэтому спальня была напротив узкой ванной комнаты. Раньше Колтону тоже приходилось пересекать коридор, чтобы попасть туда, но отныне, как хозяину дома, ему полагались покои с собственной ванной.

А вот Адриана так задержалась, что теперь надо поторопиться! И хочешь не хочешь, а мыться придется. После бешеной скачки сегодня утром от нее наверняка до сих пор попахивает конским потом. Кроме того, черный креповый туалет, отделанный бархатными фестонами по вырезу и подолу, совсем новый и очень ей идет. Прежде чем надевать атласную рубашку с кружевами и модное платье, просто необходимо полежать в воде, надушенной ее любимой эссенцией.

В маленьком очаге уже стоял наполненный водой котел. Сунув туда пальчик, Адриана с отчаянием обнаружила, что вода едва теплая. Значит, ей предстоит новое испытание: плескаться в почти холодной воде!

Тяжело вздохнув, Адриана подошла к ванне. И тут ее ожидал сюрприз! Ванна была наполовину полна горячей водой!

– О, Хельга, какая ты милая, – проворковала она, мысленно благословляя служанку. Наверное, та увидела ее из окна и решила помочь. Медная ванна была такой большой и высокой, что Адриана не могла сама забраться в нее и приходилось подставлять специальную лестничку.

Поспешно сбросив ботинки, амазонку, стащив чулки и белье и оставив все неопрятной грудой прямо на полу, она легла в благоухающую воду. Почему-то Хельга предпочла не слишком разбавлять ее, но какая разница, тем более что и ее собственная горничная Мод тоже делала воду погорячее.

Блаженно расслабившись, Адриана сложила мокрую тряпочку, прикрыла ею глаза от яркого света и погрузилась в воду до подбородка. Хватит мучиться мыслями о том, как поступит Колтон, узнав о помолвке.

Девушка заставила себя вспомнить роман, который читала прошлой ночью. По ее мнению, он оказался ужасно скучным и действовал лучше всякого снотворного. Вот и сейчас она почти погрузилась в дремоту, из которой ее вырвал громкий кашель.

– Спасибо, что приготовила мне ванну, Хельга, – сонно пробормотала она. – Просто божественно!

Но вместо добродушного ответа, который она ожидала услышать, кто-то снова кашлянул. На этот раз Адриана встревожилась и, смахнув с глаз тряпочку, растерянно воззрилась на высокого почти голого мужчину, стоявшего у ванны. Да-да, именно почти, потому что, кроме полотенца, обернутого вокруг бедер, на нем ничего не было. Мало того, ткань красноречиво топорщилась спереди. Адриана в страхе подскочила и, усевшись, обняла руками согнутые колени в тщетной попытке скрыть наготу от нового маркиза Рэндвулфа.

А Колтон, успевший преспокойно рассмотреть красавицу, пока та спала, даже не пытался скрыть веселую самоуверенную усмешку.

– Надеюсь, я не помешал, миледи.

Чуть насмешливый тон незваного гостя мгновенно вывел Адриану из себя.

– Почему вы тут, а не в хозяйских покоях?

Вместо ответа Колтон почтительно поклонился, что казалось по меньшей мере абсурдным, учитывая скудость его одеяния.

– Простите, Адриана, но мне сказали, что ванна приготовлена здесь, – дружелюбно начал он, словно не она только сейчас кричала на него. – Знай я, что нам предстоит купаться вместе, поспешил бы сюда со всех ног, вместо того чтобы гулять с собаками.

– И не мечтайте! – воскликнула она, запустив в него мокрой губкой.

К сожалению, снаряд попал не в лицо, а чуть ниже. В ту самую выпуклость, которая так отчетливо выделялась под полотенцем. Там губка и застряла.

Колтон осторожно подцепил ее большим и указательным пальцами и, укоризненно покачивая головой, положил на бортик ванны.

– Ай-ай-ай! Ну и характер у вас, дорогая! Похоже, он совсем не изменился с тех пор, как я покинул дом. И подумать только, я был готов принять ваше предложение!

– Шут гороховый! – взвизгнула она. – Вы в самом деле вообразили, будто я ждала вас?

Но Колтон только рассмеялся. Адриана в ответ пронзила его злобным взглядом и не отводила глаз, пока его веселье не улеглось, сменившись кривой усмешкой.

– Не можете же вы винить раненого офицера, только что вернувшегося с войны, за то, что он посмел надеяться… пусть и напрасно? К тому же вы самая соблазнительная женщина, которую я видел за… возможно, за всю мою жизнь.

– Сомневаюсь, что ваша мать вознамерилась стать хозяйкой публичного дома, милорд, и будь даже это так, я не согласилась бы стать его главной приманкой, – язвительно отрезала она.

Колтон невольно задался вопросом, уж не притворяется ли девица? Может, ее негодование – просто тактический ход? Ему не раз приходилось наблюдать уловки одиноких женщин и просто шлюх, следовавших за их лагерем. Многие пытались таким вот образом пробраться в постель Колтона, и, нужно признать, временами он почти поддавался искушению, но опасение стать жертвой болезни, которая, вероятно, будет терзать его до конца жизни, немедленно отрезвляло бравого офицера. Однако в случае с Адрианой ничего подобного ему не грозило: Саттоны, разумеется, всячески оберегали свою дочь. И все же, как он ни стремился стать первым в ее постели, сначала нужно поразмыслить, какую цену придется платить и что потребуют от него. Быть почти помолвленным – далеко не то, что быть помолвленным официально, и соблазн отдаться на волю желания был слишком велик, чтобы легко с ним справиться. Даже перспектива оказаться женатым на Адриане сейчас не пугала его. На какой-то момент он был готов отбросить всякое благоразумие и познать ее прелести, ибо такое совершенство встречается не часто. Его прошлые победы казались просто жалкими в сравнении с той, что ему предстоит одержать.

Войдя в ванную, Колтон сначала не заметил девушку. Только сбросив одежду и подойдя ближе, он увидел спящую нимфу и получил шанс без помех восхищаться ее женственными изгибами: округлыми розовыми грудями, гладким плоским животом, стройными бедрами и длинными ногами. Нужно признаться, ему не хотелось ее будить, и, если бы не угроза появления горничной, он с радостью наслаждался бы изумительным зрелищем до самого рассвета.

– Неужели в вас нет ни капельки сочувствия к моим мукам?

– Ни капельки, – спокойно подтвердила Адриана. – Но поскольку вы, кажется, склонны преувеличивать перенесенные испытания, с тем чтобы пробудить сострадание в окружающих, я сдаюсь и уступаю ванну вам.

Она оглянулась в поисках полотенца, но тут же сообразила, что именно оно сейчас скрывает чресла Колтона, позволяя соблюсти необходимый минимум приличий.

– Отвернитесь, олух вы этакий, а еще лучше закройте глаза, прежде чем они выскочат из орбит! Из-за вас мне даже нечем прикрыться!

Колтон тихо хмыкнул. Знай леди, сколько времени он простоял здесь, сразу поняла бы, что уже поздно думать о скромности.

– Это все равно что закрывать ворота после того, как всех лошадей украли. Заверяю, ничто не сотрет из моей памяти той прелестной сцены, которую я наблюдал несколько минут назад.

Несмотря на его неотступный взгляд, Адриана вцепилась в бортик ванны и глухо зарычала. Круглые груди на миг показались из воды, и теперь уже настала очередь Колтона стонать от неудовлетворенного желания. По опыту зная, какие муки его ждут, он почти пожалел о том, что успел увидеть, ибо теперь на всю жизнь запомнит ту, что предстала перед ним в костюме Евы.

Гадая, что за внезапная болезнь постигла наглеца, Адриана подняла голову, столкнулась с жадным взглядом серых глаз, буквально пожирающих ее наготу, и повелительно подняла руку.

– Посторонитесь, негодяй, и дайте мне пройти, – скомандовала она. – И не споткнитесь о свой болтающийся язык. У меня не хватает рук, чтобы прикрыться и одновременно переступить через борт этой проклятой ванны. Стараясь сохранить приличия, я скорее всего просто сломаю шею.

– Помощь вам не нужна? – осведомился Колтон, с надеждой протягивая руку. В этот момент он даже пошел бы на то, чтобы взять ее, и черт с ними, с последствиями! Иначе ему не залить пожара, бушующего в крови. И какого пожара! Вряд ли он когда-либо испытывал столь блаженную муку. И не будь истинным джентльменом, наверняка не оставил бы этому воплощению Венеры ни малейшей возможности сопротивляться. – Я охотно готов засвидетельствовать, что вижу перед собой смертную красавицу, а не божественное существо, которое пригрезилось мне во сне. Только коснувшись вас, я уверюсь, что это не игра моего вообра…

– Хорошая пощечина тоже послужит идеальным доказательством, – перебила Адриана. – Только попробуйте шевельнуться, Колтон Уиндем, и заработаете оплеуху.

Ответом ей был разочарованный вздох. Девушка величественно вышла из ванны, и у Колтона подогнулись колени при виде стройных бедер, длинных ног и темного гнездышка внизу живота. А соблазнительные округлости с розовыми вершинками! У него руки чесались ощутить их шелковистую тяжесть.

Но видимо, сегодня ему этого не суждено. И скоро он начнет испытывать адские терзания, когда проклятие долгого воздержания начнет раздирать его чресла. Он предпочел бы не испытывать ничего подобного… если леди согласится.

Колтон протянул руку и льстиво улыбнулся, пытаясь сразить ее своим обаянием. Он покорил немало женщин неотразимой улыбкой и ямочками на щеках.

– Так вы не сдадитесь, Адриана?

Вскинув брови, Адриана долго рассматривала загорелую руку, прежде чем вызывающе уставилась на него. Глаза ее вдруг загорелись ответным огнем. Волшебство его улыбки подействовало и на нее… но только на миг. Воспоминания о той сцене и его уничтожающих словах по-прежнему жгли ее и не позволяли смягчиться.

Поэтому в лицо Колтону полетел яростный шепот:

– Только дотроньтесь до меня, Колтон Уиндем, и я буду визжать, пока не прибежит ваша матушка. Это удовольствие я вам твердо обещаю.

– В таком случае, дорогая, я готов подчиниться, – сообщил он с неизменной ухмылкой и даже сумел изобразить нечто вроде поклона. – Не хотелось бы шокировать матушку видом наготы, особенно вашей, которую вы так изящно и грациозно демонстрируете.

– Демонстрирую! – задохнулась от злости Адриана. – Развратник! Можно подумать, вы не понимаете, что не дали мне иного выхода, когда случайно или намеренно вторглись сюда, пока я спала! Истинный джентльмен на вашем месте немедленно ретировался бы!

– Что? Ретироваться? И проигнорировать то, что искренне посчитал приглашением? – недоверчиво ухмыльнулся он. – Дорогая, столь соблазнительная женщина могла бы искусить и святого, не говоря уже о мужчине, который успел стать вашим пылким рабом.

– Интересно, сколько женщин вам удалось завлечь подобными излияниями, милорд? – съехидничала Адриана. – Должно быть, вам встречались одни простушки, легко попадавшиеся на удочку дешевых комплиментов.

Колтон воздержался от достойного ответа. Не стоит хвастаться своими победами! Если девица не склонна поддаваться на лесть, значит, действительно не похожа на тех женщин, с которыми ему приходилось иметь дело. Недаром то, что достается легко, не слишком ценится! Ее равнодушие к знакам его внимания еще больше подогревало интерес Колтона, и без того полыхавший лесным пожаром.

Пожав плечами, он отступил, и Адриана только сейчас заметила фиолетовый сморщенный шрам, тянувшийся к внутренней стороне бедра. Но взгляд ее был прикован к выпуклости под полотенцем. Иногда ей из окна своей спальни удавалось увидеть, как Улисс обслуживает кобыл в полях за домом. Разумеется, никто не знал об этом. Страшно подумать, как была бы шокирована мать, стань ей известны занятия дочери!

Тогда дерзкое копье казалось Адриане необходимой прелюдией к соединению двух разнополых существ. Даже скрытое полотенцем, оно представляло немалую угрозу, лишавшую ее спокойствия… и в то же время пробуждавшую странное приятное возбуждение в самой сердцевине ее естества.

Сегодня она впервые увидела почти голого мужчину. После свадьбы ее девичье любопытство будет удовлетворено, и все же нельзя отрицать, что иногда она гадала, какое зрелище ждет ее в брачную ночь.

Внезапно осознав, что Колтон откровенно ухмыляется, как завзятый распутник, девушка смущенно покраснела и обвила себя руками.

– Неужели у вас нет ни малейшего стыда, сэр?

– Почему? Потому что я не скрываю своей мужской уязвимости и желания к самой прекрасной и совершенной на свете женщине?

– Скажите мне одно, – потребовала она. – Сколько вы проторчали здесь, пожирая меня глазами, прежде чем решили разбудить?

Потребовалось поистине геркулесово усилие, чтобы Колтон отвел взгляд от точеных ножек и упругой попки.

– Достаточно долго, чтобы никогда не забыть виденное сегодня вечером. Поймите, было просто невозможно не пожирать вас глазами. Даю слово, что никогда не встречал женщину, которая была бы прекраснее без одежды, чем в нарядном платье! Вид Венеры, спящей в моей ванне, пробудил дремлющего дракона, который не успокоится, пока прелестная дева не склонится к моим мольбам! Ах, если бы вы пожалели меня и смягчились, я бы наконец почувствовал, что меня здесь действительно ждали!

– Пожалуйста, простите за то, что когда-то считала вас джентльменом, – отрезала Адриана. – Вы с успехом показали себя законченным ловеласом. Мало вам было глазеть на меня спящую и склонять к разврату, вы еще умудрились схватить единственное в ванной полотенце. Еще одно доказательство того, что вам следовало подольше оставаться под крышей родного дома и выучиться приличным манерам, вместо того чтобы вести разгульную жизнь.

– Прошу прощения, Адриана, но я посчитал, что вас оскорбит вид мужской наготы, и старался пощадить вашу девственную скромность. Примите мои искренние извинения за то, что прежде всего не подумал о ваших нуждах. – И, снова поклонившись, сорвал с бедер полотенце и протянул ей. – По крайней мере теперь оно нагрелось.

Адриана тихо ахнула, в ужасе глядя на неоспоримое доказательство его страсти. Немного опомнившись, она резко отвернулась. Щеки бедняжки горели огнем.

Колтон, подойдя сзади, заглянул через ее плечо. Темно-розовые, гордо торчащие соски показались ему такими соблазнительными, что он едва удержался, чтобы не провести по ним пальцем. Благоговейно. Нежно.

– Неужели после таких гневных речей, дорогая, – прошептал он, – вы заставите меня поверить, будто полотенце вам вовсе не нужно?

– Прошу вас оставить меня в покое, – раздраженно прошипела она, но, обернувшись, обнаружила, что его лицо совсем рядом, и невозможно не посмотреть в его сияющие теплом глаза. Они заворожили ее еще до того, как его взгляд упал на ее губы, а рука легла на талию. На какое-то безумное мгновение Адриане показалось, что он ее поцелует, ибо его голова клонилась все ниже.

Собрав всю силу воли, она вырвалась и с достоинством заявила:

– Если не возражаете, милорд, я пойду одеваться, пока мы еще не опоздали к ужину.

– Колтон, – настаивал он. – Для вас я Колтон. Это цена, которую я требую за вашу свободу.

– А что вы сделаете, если я закричу? – осведомилась она, задирая изящный носик.

– Буду восхищаться чудесным зрелищем, пока не набегут посторонние.

Адриана закатила глаза при мысли об унижении, которое ждет ее, если сюда ворвется кто-то еще. Тяжкий вздох возвестил о капитуляции.

– Если вы так хотите… Колтон.

Он с тихим смешком ретировался, снова восторгаясь ее округлой попкой.

– Ну что же, как бы мне ни хотелось держать вас в плену, все же вы правы. Пора. Мне еще нужно успеть искупаться, и, поскольку вы заняли ванну, а у слуг нет времени приготовить другую, я воспользуюсь тем, что осталось.

Он был ужасно разочарован, когда она завернулась в полотенце. Но стоило ей обернуться, как он решил, что Пандора Мейс и вполовину не была столь привлекательна, как эта девушка, заткнувшая кончик полотенца в ложбинку между грудями.

– Может, вам помочь приготовиться к ужину дорогая? Хельга хлопочет на кухне – одна из судомоек сегодня заболела. Подозреваю, всему виной избыток французского бренди: Гаррисон сказал, что нашел осколки хрустального графина на полу в гостиной. Так что сегодня Хельга никак не сумеет застегнуть вам платье, и я к вашим услугам. И хотя искушение будет почти что невыносимым, обещаю не рассматривать вас слишком пристально.

Адриана, раздраженно скрипнув зубами, с силой ударила его кулаком в живот, но только ушибла пальцы и вскрикнула от неожиданности, чем несказанно развеселила противника. Вне себя от ярости, она потерла ноющую руку и прошествовала в соседнюю комнату. На пороге она обернулась, желая убедиться, что Колтон не пойдет следом, но он уже направлялся к ванне. Взгляд Адрианы притянуло небольшое родимое пятно в виде летящей чайки, выделявшееся на правой ягодице.

Плеснув в ванну ведро горячей воды, Колтон снова обернулся во всем великолепии своей наготы, и уже знакомая проклятая улыбка искривила его губы.

– Как! Вы еще здесь? А мне казалось, что вы спешите покинуть мое общество!

Не опасайся Адриана чужих глаз, наверняка накричала бы на него, обозвав всеми гадкими прозвищами из ее ограниченного арсенала ругательств. Но вместо этого только сверкнула глазами и так громко хлопнула дверью, что едва не сорвала ее с петель. Увы, от удара она снова распахнулась, и пришлось закрывать ее вторично. На этот раз она ясно услышала щелчок задвижки.

Адриане страшно не хотелось встречаться с Колтоном за ужином, поэтому она до последней минуты медлила в своей комнате, но время шло, и ей ничего не оставалось делать, кроме как спуститься. Остальные уже собрались в гостиной. Колтон стоял у камина с бокалом вина в руке. При виде Адрианы глаза его загорелись. Медленно, с явным удовольствием оглядел он ее от черных шелковых туфелек до нежных округлостей, видневшихся в вырезе платья, и забранных наверх, украшенных черным пером волос. Ощущая, что ее только что раздели догола, Адриана отвернулась и отошла в дальний конец комнаты. Но тут Саманта, оказавшаяся рядом с братом, потянула носом и поморщилась.

– Что это у тебя, Колтон?

Колтон недоуменно оглядел свой костюм, но, не найдя ничего необычного, удивился:

– А что такого? Это лучшее, что у меня имеется, пока не приедет лондонский портной.

– Да нет же, Колтон, – хихикнула Саманта. – Просто я никогда не думала, что тебе нравится душиться женскими духами! Если нос меня не обманывает, это очень похоже на те, что любит Адриана. Кажется, у вас одинаковые вкусы!

Все взгляды обратились к брюнетке, которая с показным спокойствием осушила бокал, прежде чем поставить его на поднос проходящего лакея и тут же взять другой. Старательно отводя глаза, она ждала ответа Колтона, и хотя опасалась, что ему вздумается опозорить ее, все же была слишком храбра, чтобы поджать хвост и сбежать.

– Досадная ошибка, дорогая Саманта, – пробормотал Колтон, – которую я не успел исправить. Служанка налила в ванну душистого масла, а вскипятить воду времени не было. Я слишком долго гулял с собаками и слишком нуждался в ванне, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Мало того, даже не понял, что кто-то уже успел искупаться в ванной рядом с моей старой комнатой.

– Чудо еще, что ты не наткнулся на кое-что, куда более шокирующее, чем флакон масла для ванн. Адриана вот уже несколько лет пользуется этой ванной! Это ее духи! Правда, мне больше нравится, когда аромат исходит от нее!

– Совершенно с тобой согласен. На мой вкус он слишком сладок, хотя от Адрианы исходит божественное благоухание.

– Счастлива слышать это, – парировала сестра, – а то уже я начала волноваться, уж не изменила ли война твои пристрастия!

Заметив подошедшего Стюарта, Колтон протянул руку.

– Хочу присоединиться к пожеланиям ваших друзей, Стюарт, и поздравить вас с днем рождения. Надеюсь, что мы будем еще много-много лет отмечать этот праздник вместе!

Виконт дружески тряхнул протянутую руку.

– Пользуясь случаем, приглашаю вас вместе с небольшой компанией моих приятелей на охоту. Будем очень рады видеть вас в нашем кругу.

Колтон картинно поморщился и покачал головой:

– Как вы понимаете, мне пока еще трудно ездить верхом, но я охотно приму приглашение, как только нога окончательно заживет.

– Не так давно я и сам страдал от невозможности сесть в седло, – признался Стюарт. – Клянусь, что больше в жизни не лягу на живот! Пришлось целые дни проводить в этой недостойной позе!

Мужчины дружно засмеялись.

– И поскольку вы теперь наш родственник и почти член семьи, – добавил Колтон, когда веселье поутихло, – следует чаще заезжать в Рэндвулф-Мэнор. С удовольствием послушаю истории о сражениях, в которых вы участвовали.

– Буду рад разделить их с вами, – кивнул виконт, – и надеюсь, что вы тоже поведаете нам о своих подвигах. И раз уж мы разговорились, позвольте выразить свою радость по поводу того, что вы решились принять титул. У Латама есть свои достоинства, но, боюсь, недостатков куда больше. Кроме того, ваши сестра и матушка, хоть и старались казаться веселыми и спокойными, все же очень опасались, что вы не вернетесь.

– Я изо всех сил постараюсь больше не расстраивать их, – пообещал Колтон, – и если Господу будет угодно, останусь дома навсегда.

– За это нужно поднять бокалы! – вмешался Перси, обнимая жену за талию. – За маркиза Рэндвулфа! Счастья ему и долгой жизни!

– Присоединяюсь! – воскликнул Стюарт, салютуя Колтону бокалом.

Адриана молча подняла свой и почувствовала нежный взгляд маркиза. Их глаза встретились, и едва Адриана задалась вопросом, о чем думает Колтон, как его взгляд опустился ниже, чувственно лаская грудь, и она решила, что лучше ей не знать его мыслей.

Поспешно отвернувшись, чтобы окружающие не заметили этой сцены, Колтон поблагодарил всех, и когда Стюарт вознамерился отойти, еще раз пожал ему руку. Саманта, Филана и Перси окружили именинника. Брат похлопал Стюарта по спине, женщины расцеловали в обе щеки. Сам же Стюарт то и дело посматривал на другой конец комнаты, но раскрасневшаяся девушка, казалось, ничего не замечала. Наконец он приблизился к Адриане с двумя бокалами в руках и протянул ей один. Свой, опустевший, она уже успела отставить.

– Сегодня вечером вы просто неотразимы, миледи, но, судя по тому, как растерянно оглядываетесь, вам просто необходимо очередное возлияние.

– Верно, – храбро улыбнулась Адриана. – Нынешний день был богат событиями.

– Одно из которых особенно памятно, – заметил маркиз, подойдя ближе.

От него не ускользнул интерес Стюарта к девушке, и он решил вмешаться, тем более что не мог забыть прелестное тело, влажно поблескивающее в свете керосиновых ламп.

– Я узнал от матери, что мы почти обручены, Адриана.

Стюарт изумленно моргнул и отступил.

– Прошу прощения, милорд. Я понятия не имел…

– Собственно говоря, я услышал об этом сегодня днем, – пояснил Колтон, сам не понимая, почему захлопнул дверь перед носом Стюарта, едва тот собрался поухаживать за Адрианой. Ведь он по-прежнему не мог смириться с замыслом отца и не хотел слышать о помолвке. Как же объяснить раздражение, охватившее его при виде виконта, протянувшего девушке бокал? Когда он испытывал такую ревность к женщине? Подобные эмоции были ему чужды… по крайней мере до этого момента.

– Не опасайтесь, что оскорбили лорда Колтона, – любезно сообщила Адриана, прежде чем одарить маркиза улыбкой. В ее глазах стыли льдинки, голос звучал сухо. – Дело в том, что у него есть время подумать и только потом решиться на помолвку. Бедняжке придется целых три месяца ухаживать за мной, что, судя по прошлому опыту, станет для него невыносимой пыткой. Вряд ли он отважится скрепить брачный договор в церкви, тем более что именно это было причиной его столь долгого отсутствия.

– Даже если это и так, миледи, – тихо ответил Стюарт, – честь обязывает меня дать ему время, прежде чем самому добиваться вашей благосклонности. Могу лишь сказать, что завидую столь исключительной возможности, которая ему выпала.

Адриана с улыбкой наклонила голову:

– Спасибо, Стюарт. Я не забуду вашей доброты.

Но стоило виконту удалиться, как она с нескрываемым презрением уставилась на Колтона.

– Не согласитесь ли объяснить, зачем сочли нужным сказать Стюарту о договоре, хотя сами знаете, что не слишком стремитесь ухаживать за мной? Или вам доставляет удовольствие отпугивать моих поклонников по каким-то, неясным мне причинам?! Интересно, чем я заслужила вашу ненависть?

– Вы ошибаетесь, дорогая, – заверил Колтон учтиво. – Но зачем зря подавать надежды бедному Стюарту, когда у нас еще есть три месяца, за которые мы вполне успеем решить, хотим ли стать мужем и женой? Я, во всяком случае, твердо намерен выждать весь этот срок, чтобы точно определить, насколько был прав отец в своих предсказаниях. В конце концов, это оговорено условиями контракта, не так ли?

– С чего бы это такой интерес к пугалу огородному? – холодно осведомилась Адриана.

Она бросает ему в лицо его же собственные слова! Колтон выразительно прижал руку к сердцу.

– Простите мне это оскорбление, брошенное в ярости, и предназначавшееся скорее моему отцу, чем вам. Говоря это, я не знал, что вы сидите в соседней комнате. Поверьте, я никогда бы не оскорбил вас сознательно. В любом случае это гнусная ложь. Стоит взглянуть на вас, чтобы убедиться в существовании Божественного Создателя, поскольку вы слишком красивы, чтобы явиться в этот мир всего лишь по счастливой случайности.

Адриана покраснела и поднесла к губам бокал, чтобы скрыть смущение.

– Вероятно, нам стоит забыть прошлое, – предложила она. – Мне больно думать о вашей размолвке с отцом из-за меня. Хотя вам, возможно, трудно это понять, но я его любила.

– Адриана, – пылко прошептал Колтон, – значит, вы меня простили?

Хотя она решила, что простой улыбки будет достаточно, в наступившем молчании его глаза, казалось, смотрели ей в душу. Не в силах вынести его взгляд, она коротко кивнула:

– Да, разумеется. Я давно вас простила. Невозможно питать неприязнь к человеку, зная, какой опасности тот подвергался ежедневно. Вы были мне как брат, и я переживала бы почти как ваши родные, случись с вами самое страшное.

– Увидев вас сегодня, сначала в амазонке, а потом без нее, не представляете, как я рад, что вы не моя сестра! Плохо бы мне пришлось, возжелай я родственницу так же сильно, как вас, после нашей встречи в ванной комнате. Вряд ли удастся забыть то совершенство, которое предстало передо мной. Ваши груди словно вылепил гениальный скульптор, что же до всего остального… уверен, вам нет равных.

Адриана стыдливо опустила глаза и осушила бокал. Рядом появился Гаррисон, и она судорожно схватила с подноса новый.

– Вижу, милорд, вы стали настоящим ценителем женской наготы? – парировала она.

– Позвольте заверить, дорогая, что из всех, кого я видел, вы самая прекрасная.

– Спасибо и на этом, – сухо пробормотала она.

– Что же касается вашего опыта, – продолжал Колтон, улыбаясь, – судя по вашему потрясенному лицу, там, в ванной, это было ваше первое впечатление от обнаженного мужчины.

– Вряд ли я стала бы хвастаться подобными встречами, даже если вы и ошиблись бы, сэр, – бросила Адриана, снова припав к бокалу в надежде на успокоительное воздействие вина.

Заметив, как дрожит ее тонкая рука, Колтон посмотрел в темные глаза. Правда, она тут же отвела взгляд.

– Значит, мой вид не отпугнул вас?

– Ну конечно, нет, – пробормотала она, поспешно отступая, в напрасной попытке оказаться подальше от жестокого собеседника. – А почему вы спрашиваете?

– Потому что вы дрожите Адриана, и, вероятно, воображаете худшее. Поверьте, расставшись с невинностью, вы познаете истинное наслаждение в объятиях мужа. И если желание моего отца исполнится, я обещаю вам блаженство, которого вы пока что и представить не в состоянии.

Она нервно глотнула вина, и он склонился к ее уху:

– Позвольте вам напомнить, Адриана, что не стоит так много пить, иначе вы захмелеете. И пусть вас не расстраивает увиденное. Восторги любви так же приятны для женщины, как и для мужчины.

– Вот как? – прошипела Адриана. – Да будет вам известно, что любую леди на моем месте расстроили бы такие разговоры. Вряд ли подобные темы способствуют душевному спокойствию.

– Тут вы правы, но слияние наших тел в любовном экстазе творит настоящие чудеса там, где речь идет о приятном расслаблении. И я готов дать вам урок того, что происходит в постели между мужчиной и женщиной. Собственно говоря, и не один.

– Да замолчите вы! – прошипела она, заметив, что он беззастенчиво заглядывает в ее декольте. – И перестаньте пожирать меня глазами! Мы еще не женаты и, учитывая ваше отношение ко мне, вряд ли поженимся!

– Кто знает, – усмехнулся Колтон, – а вдруг я забуду свое отвращение к бракам по расчету и возьму вас в жены, только чтобы показать, какие наслаждения ждут нас после брака?

– О, как же вы хитры, милорд, – уничтожающе хмыкнула Адриана. – Задумали смягчить мое сердце и затащить в постель, между делом упомянув о браке? Но я не так доверчива, как вы, может быть, считаете! И поверьте, прежде чем снова увидите меня нагой, придется произнести обеты перед алтарем!

– А вы, прелестная дама, согласны дать мне эти обеты? – поинтересовался Колтон, весело блестя глазами.

Адриана приняла задумчивый вид:

– Мои родители, несомненно, были бы довольны выполнением контракта. Но поскольку я не верю, что вы готовы взять меня в жены, то и не ожидаю, что венчание вообще состоится.

– Думаю, награди я вас ребенком, пришлось бы жениться, чтобы спасти вашу репутацию, – сообщил Колтон.

Едва не потеряв сознания при этой мысли, Адриана залпом выпила вино.

– Не будете ли так добры принести мне еще немного? Очень трудно вести подобные беседы на трезвую голову.

Уголки его губ чуть приподнялись.

– Откровенно говоря, Адриана, я считаю, что с вас довольно. Я даже боюсь оставить вас одну. Вам нужно немного побыть на свежем воздухе. Пойдемте, я провожу вас в сад, – добавил он, предлагая ей руку.

– Нет, спасибо, – поспешно отказалась Адриана. Можно только представить, как рвется он поскорее соединиться с ней в укромном уголке сада! – Со мной все хорошо. Просто нужно немного посидеть. Пойду-ка я в салон, подожду там, пока не пригласят к ужину.

– Я вас не покину! – объявил Колтон, беря ее за локоть и поворачивая к двери. Вошедший в этот момент Гаррисон торжественно объявил, что ужин подан. – Слишком поздно, – пробормотал Колтон. – Сейчас я поведу вас к столу.

– Зачем трудиться, когда вам положено вести к столу матушку, – запротестовала Адриана, стараясь освободиться.

– Поскольку я насмерть вас перепугал, то и несу некоторую ответственность за ваше теперешнее состояние, – ухмыльнулся Колтон, притягивая ее поближе. Адриана попыталась вырваться, и тогда он наклонился и тихо выдохнул: – Кроме того, матушка будет довольна, видя нас вместе, так что если хотите спокойно провести вечер, перестаньте сопротивляться и позвольте мне немного побыть с вами. Скоро вы от меня избавитесь.

Адриана тоже на это надеялась, но, как выяснилось чуть позже, напрасно. По обычаю почетное место маркизы Рэндвулф находилось во главе стола. Так было при жизни лорда Седжуика, так скорее всего должно остаться при новом маркизе. Адриана и представить не могла, что Колтон подведет ее к стулу рядом со своим собственным, но именно это и случилось. Вторым соседом Адрианы оказался Стюарт. Саманта и Перси устроились напротив. Филана заняла привычное место в конце стола.

Все блюда были исключительно вкусны, а разговоры занимательны, но Адриана почти ничего не ела и все время молчала. Выпитое вино ударило ей в голову, но, к счастью, немного притупило чувства, что было даже к лучшему, потому что Колтон весь ужин не сводил с нее глаз. Платье было слабой защитой от его жадных взоров, под которыми она ощущала себя обнаженной, как и в ванной. Нервы, казалось, были натянуты, как тугие струны.

Обед действительно оказался превосходным. Кухарка превзошла себя, несмотря на то что новая судомойка, втайне потягивавшая бренди покойного лорда, так набралась, что ее пришлось везти домой. Конюх и его сын, втащившие женщину в убогую хижину, вернулись с мрачным рассказом о трех малышах, старшему из которых не было и шести лет, заброшенных, тощих, грязных и оборванных. Гаррисон, выслушав печальное повествование, кивнул и пообещал обо всем рассказать новому хозяину.

А собравшиеся в гостиной тем временем дарили подарки имениннику. Одни вызывали дружный смех, другие – довольные улыбки мужчин. Перси попросил местного кузнеца выковать тяжелый щит для защиты задних частей брата, и объяснил, как его пристегивать, если Стюарт вздумает вновь идти на войну. Адриана сшила стеганую бархатную попонку, чтобы класть на седло, и хотя подарок вызвал немало шуток, все же вполне мог пригодиться в холодные месяцы, особенно тому, кто страдает от последствий весьма специфичной раны.

Саманта же изготовила пару жестких флажков с вышитыми стрелами.

Когда вечер подошел к концу, Колтон учтиво помог Адриане надеть плащ. Будь у нее выбор, она предпочла бы Гаррисона, поскольку маркиз не торопился отойти и беззастенчиво шарил взглядом в вырезе ее платья. Адриана, случайно оглянувшись, вспыхнула и подняла брови. Но Колтон, и не подумавший извиниться, только улыбнулся и поднял ее капюшон.

– Слишком соблазнительное зрелище для несчастных мужчин, – прошептал он, – особенно для того, кому повезло увидеть все. Поверьте, я наслаждался, глядя на вас.

– Это было очевидно еще тогда, в ванной, – отрезала она.

– Ш-ш-ш, – прошептал он. – А вдруг кто-то услышит и посчитает, что мы принимали ванну вместе, тем более что и пахнет от нас одинаково!

Адриана подняла глаза к небу, гадая, зачем она вообще стремилась, чтобы последнее слово осталась за ней, когда первые шестнадцать лет своей жизни этот человек провел, оттачивая свое остроумие. Трудно, правда, сказать, занимался ли он чем-то в этом роде вторые шестнадцать.

– Адриана, – с улыбкой заметила подошедшая Филана, – пожалуйста, уведомите своих родителей, что когда мой сын соберется навестить Уэйкфилд, я буду его сопровождать.

Адриана насторожилась. Ей показалось, или она действительно расслышала в голосе маркизы незнакомые твердые нотки? Колтон только предположил возможность подобного визита, а леди Филана говорит о нем, как о деле решенном. Правда, она – всегда желанная гостья в Уэйкфилд-Мэноре, и Саттоны считали ее лучшей из всех женщин на свете.

– Разумеется, миледи. Папа вернется из Лондона поздно, но я сейчас же все расскажу маме. Мы обязательно уточним дату и время. Если вы будете заняты, приезжайте, когда пожелаете.

– Спасибо, дитя мое.

Филана отступила, позволив сыну проводить Адриану во двор, где уже стояло фамильное ландо. Просто поверить невозможно, что вечер прошел так гладко. Эти двое – прекрасная пара, и Адриана достаточно высока, чтобы дополнить, а не подчеркнуть рост Колтона. Большинство женщин, включая Мэлору и Жаклин, кажутся рядом с ним просто карлицами. Уж очень отец и сын похожи, и не только лицом, но и фигурой. Даже после стольких лет и поколений кровь викингов, которая течет в жилах Уиндемов, дает о себе знать.

Глава 5

Вольготно развалившийся на стуле Эдмунд Элстон с некоторым удивлением разглядывал сына, который брел по комнате, шатаясь и шаркая ногами, как древний старик. Опущенные плечи, руки, судорожно прижатые к животу, словно он старался удержать выпадающие внутренности… странное зрелище!

Кое-как подковыляв к заставленному блюдами столу, он налил себя чашку чая и осторожно поднес к губам, но тут же поморщился и слегка коснулся кончиком пальца распухшей нижней губы. Эдмунд только сейчас заметил, что вся левая сторона его лица превратилась в сплошной синяк.

С любопытством поглядывая на отпрыска, он осмелился заметить:

– Судя по тому, что я увидел, парень, у того типа, который так тебя отделал, кулаки как тыквы! С кем это ты так сцепился?

– Ты его не знаешь, – мрачно промямлил Роджер, окидывая родителя злобным взглядом. – Поспорили немного из-за… одной редкости. Что же до победителя… он пока не смог ее получить, и неизвестно, получит ли.

Настроение Роджера отнюдь не улучшила презрительная отцовская ухмылочка. Можно не спрашивать о причинах такого отношения к сыну. По мнению необразованного родителя, только парень, способный опрокинуть несколько кружек эля или стаканчиков джина, не потеряв способности задать трепку каждому, кто осмелится его задеть, стоит чего-то в этом мире. Так что своего единственного сына Эдмунд считал полнейшим ничтожеством.

– Погоди теперь, пока синяк немного пройдет, прежде чем лезть на глаза своей леди, или она сообразит, что не на того поставила и для этих дел ты парень негодящий.

– Об этом можешь не беспокоиться, – саркастически бросил Роджер. – Вопрос в том, сможет ли эта самая леди угодить мне! Я не так наивен и неопытен, как тебе кажется. Честно говоря, правда потрясла бы даже тебя!

– Может быть, малыш, но узнать, каков пудинг на вкус, можно, только съев его, а я что-то не вижу, чтобы ее светлость решилась предложить себя на десерт!

– Вряд ли благородная дама на такое отважится, тем более что родители считают ее средством достижения еще большего богатства и власти.

– Да ты-то чего надеешься добиться? – нетерпеливо допытывался Эдмунд. – Если хочешь моего совета, так бросай жеманиться и бери быка за рога, прежде чем у нее так зачешется в панталонах, что первый подвернувшийся наглец уймет этот зуд!

Роджер поистине сверхъестественным усилием воли удержался от злобного взгляда в сторону отца.

– Это не так легко, как тебе кажется.

– Пф-ф! – фыркнул старший Элстон. – Есть немало способов укротить наглую сучонку! Не можешь уговорить, возьми силой! Скоро ей так понравится, что она напрочь забудет, как все было в первый раз. Зря тратишь время, мальчик мой, и если не поспешишь скрутить сучку в бараний рог, кто-то другой намнет ей брюхо!

На этот раз Роджер не справился с охватившей его яростью.

– Если и найдется такой глупец, лорд Саттон вызовет его на дуэль или, что еще хуже, оскопит за насилие над дочерью!

– Можно подумать, она единственная на свете, – заметил Эдмунд, запихивая в рот лепешку. – Что ты за размазня такая! Да ведь других девок хоть пруд пруди! Найди подходящую, да убедись, что она позволит себя обрюхатить!

Пренебрежительный смешок сорвался с губ Роджера. Временами он задавался вопросом, правильно ли поступил, оставив свой пост в приюте и согласившись стать чем-то вроде лакея у грубияна-отца, который заботился только о себе. Целью его жизни, похоже, было выманить как можно больше денег и благ у ничего не подозревавших простаков. И все же, когда ему понадобился кто-то поумнее, чтобы управлять сукновальней, он немедленно вспомнил о своем единственном ребенке и буквально вынудил Роджера оставить прежнюю жизнь. И хотя Роджер пока еще считался учеником, рабочие все чаще обращались к нему за приказаниями и, казалось, совершенно не признавали настоящего хозяина.

– Ты понятия не имеешь, как трясется лорд Стендиш над младшей дочерью. Клянусь, она его любимица.

– Ну и что? Ты будешь шевелиться или нет? – разозлился Эдмунд, грозя толстым пальцем. – Если не поторопишься, малый, останется только обхаживать Марту Гримболд! С чего тогда я тратился на одежду? Выброшенные на ветер денежки, доложу я вам!

Роджер тяжело вздохнул. Отец постоянно угрожал ему браком с крайне непривлекательной дочерью богатого фабриканта. Что ему делать? Пока он жил в приюте, аристократы казались недосягаемыми, как облака, но отец сам натолкнул его на мысль о женитьбе на знатной даме, когда отвез на обед к Гримболдам сразу после приезда.

– Я попросил у леди Адрианы приглашение на осенний бал Саттонов в октябре. И если к тому времени не получу ее согласия выйти за меня, буду действовать иначе, – объявил он и, не глядя на отца, добавил: – Если понадобится… я улучу момент, когда она будет одна… и возьму силой.

– Это я и хотел услышать! Молодец, парнишка.

Роджера передернуло:

– Позвольте напомнить вам, сэр, что в двадцать семь лет я уже могу считаться взрослым мужчиной?

Эдмунд небрежно отмахнулся:

– По мне, так ты все еще зеленый юнец, если до сих пор не повалил ее на траву!

– Повторяю, отец, леди Адриана – настоящая аристократка, а не какая-то грязная потаскуха, раздвигающая ноги перед первым, кто попросит. Откровенно говоря, меня тошнит, когда я, возвратясь домой, застаю тебя в гостиной с голой шлюхой, подобранной в пивной! Мог бы найти кого-то и попригляднее, если уж так не терпится утолить похоть! Глядя на эту дрянь, блевать хочется!

Эдмунд хихикнул, словно услышал особенно остроумную шутку.

– По крайней мере, дело свое она знает! Выжала из меня все соки!

– Если хочешь знать, – прошипел Роджер, – вы оба походили на свиней, вывалявшихся в грязи!

– Это что еще за речи такие! Не твое дело! Лучше бы обработал мисс Задавалу! Не повредит, если и ты поваляешься немного в той же грязи!

Роджер пожал плечами, но тут же пожалел о столь поспешном жесте, живо напомнившем ему о неудачном падении на пол.

– Ты бы лучше спросил, часто мы остаемся наедине? Да, никогда! Кругом вечно полно народа! Она ни разу не позволила мне увести ее в укромный уголок!

– Тогда покумекай, как сделать это, да поскорее, иначе будешь любоваться Мартой Гримболд в брачной постели.

Даже после того как Эдмунд ушел спать, Роджер еще долго сидел, глядя в пространство. Перед мысленным взором стояли насмешливые серые глаза, любующиеся женщиной, которую он хотел сделать своей. Едва ему удавалось усмирить ненависть к маркизу, как она вспыхивала с новой силой. Как тот обращался с леди Адрианой! Словно имел на это право! А он, Роджер? Сколько раз его обуревала жажда завладеть ее нежными губками? Но нет, ему это запрещалось не только самой девушкой, но диктатами его низкого рождения. В душе он сознавал, что такая девушка предназначена в жены маркизу, а не ему, нищему простолюдину. Как он мог надеяться войти в общество здешних аристократов? Они образовали тесный кружок, включающий не только Саттонов и Уиндемов, но и их друзей и родственников. Они владеют большими состояниями, землями и поместьями. А у него нет даже собственной кровати!

Живя в приюте, он почти не знал, что творится за стенами этого почтенного учреждения. Многие из тех, кто попал туда в детстве, пребывали в этих стенах до самой смерти. Если бы ни случай, Роджеру никогда не позволили бы увидеть мир, расстилавшийся за пределами приюта.

А теперь он встретил самую прекрасную девушку на свете и понадеялся, что сумеет отвлечь ее внимание от знатных приятелей. Что ни говори, а немало женщин считали его необычайно красивым. Но с возвращением лорда Рэндвулфа, все надежды были разбиты.

Ненависть к Колтону ворочалась в груди ядовитой змеей. Впрочем, те же чувства он испытывал к еще одном поклоннику девушки, герцогскому сыну Райордану Кендрику. Эти двое имели все: внешность, богатство, обаяние, титулы, не говоря уже о воинской славе! А он… даже за одежду заплатил отец. Что он может предложить избалованной леди? Ничего.

Совсем недавно он, волнуясь, ожидал ответа лорда Стендиша на свое дерзкое предложение. Когда спустя долгое время лорд закончил разговор с женой и дочерью и спустился в библиотеку, Роджера ждал жестокий удар. Тихим, любезным тоном хозяин поведал о существовании брачного контракта между леди Адрианой и маркизом Рэндвулфом. Мало того, контракт был подписан им самим и лордом Седжуиком не менее десяти лет назад.

Сознавая всю меру собственной наглости, Роджер все же по достоинству оценил такт лорда Стендиша. В ответ на вопрос, при каких обстоятельствах контракт может быть аннулирован, последний пояснил, что причиной может быть либо смерть седьмого маркиза Рэндвулфа, либо его отказ принять условия. Последнее было совершенно невероятным, если вспомнить о красоте невесты.

Как сильно ни был он расстроен безжалостной правдой, все же не мог не помнить, что у Адрианы имеется еще немало поклонников. Но самым большим препятствием к достижению цели оставался Колтон Уиндем. Впрочем, и лорд Кендрик представлял собой немалую угрозу. Только если Адриана откажет им или они откажутся сами, у Роджера появится хоть какой-то шанс.

Ему уже представился случай увидеть Райордана Кендрика. Получив отказ от лорда Стендиша, он поплелся прочь из Уэйкфилд-Мэнора с разбитым сердцем и сыпля проклятия по адресу людей, догадавшихся составить контракт. Он шел, ничего не замечая вокруг, и, к собственному удивлению, зацепился каблуком за камень дорожки. В следующую секунду он уже летел на землю, отчаянно размахивая руками, и едва успел увидеть высокую темную фигуру, прежде чем врезаться головой в кусты роз, растущие вдоль дорожки. Весь мир вокруг померк. Роджер, терзаемый стыдом и унижением, больше всего хотел спрятать голову в листву и лежать так, пока не настанет конец света. Но к сожалению, тень материализовалась в красивого, безупречно одетого джентльмена, помогшего ему встать на ноги. В эту минуту Роджер еще яснее осознал, как безнадежно его положение, поскольку добрым самаритянином оказался не кто иной, как лорд Харкорт. Значит, выхода нет. Если даже лорд Уиндем откажется идти под венец, его место, вне всякого сомнения, займет Райордан Кендрик.

В тот день Роджеру едва хватило сил отползти под ближайший куст и выплеснуть содержимое своего желудка. До вечера он провалялся на своем узком топчане, не в силах ни о чем подумать.

Впервые он встретил леди Адриану в конце прошлого года, когда она вместе со своей горничной Мод пришла на сукновальню выбрать кусок сукна в подарок другой служанке. Молодые люди разговорились, и Роджер, пораженный красотой дамы, стал искать встреч. Он даже наскреб денег на маленький сборник сонетов и как-то во время прогулки сунул ей в руку. Стремясь разжалобить девушку, он поведал о своем несчастном детстве и встретил ее полное сочувствие. С тех пор Роджер, сознавая, что его поведение идет вразрез со всеми правилами приличия, стал привозить ей подарки и повсюду следовал за ней подобно бездомному щенку. Адриана не прогоняла его, даже когда он нагло втерся в общество ее друзей, но установила строгие законы, которым был обязан подчиняться назойливый простолюдин. Она постоянно твердила, что они всего лишь друзья и ничего больше. Мало того, даже не позволяла поцеловать свою руку, не говоря уже о пухленьких губках, которые он жаждал ласкать своими. Всякая вольность немедленно положила бы конец их общению, и ему приходилось довольствоваться крошками с ее стола. Но Роджер упорствовал в своих заблуждениях, уверенный, что главное – завоевать сердце леди, а уж отец будет вынужден согласиться. Однако вскоре обнаружил, что уже немало знатных и напыщенных обожателей были свергнуты с воздвигнутого ими же пьедестала без извинений или объяснений со стороны девушки. Многие из отвергнутых поклонников были настолько лишены благородства, что принимались злословить о девушке, и Роджер невольно задавался вопросом, так ли уж холодна и недоступна леди Адриана, как расписывают эти люди, или она намеренно заковала свое сердце в лед до возвращения нареченного.

Его желание видеть ее своей женой росло с каждой минутой, подкрепляемое к тому же величиной приданого. Роджер мечтал разбогатеть. В детстве ему пришлось туго, особенно когда отец безжалостно бросил их с матерью без пенса в кармане, предоставив самим добывать еду в лондонских трущобах, пока он развлекался со шлюхами.

Когда бешено мчавшийся по мостовой экипаж сбил мать, Роджер остался совсем один. Эдмунд Элстон препроводил его в приют, наказал прилежно учиться и забыл о своем отпрыске на много лет.

Роджер терпел жестокое обращение и частые порки. Никто не требовал отчета у наставников за шрамы, исполосовавшие его спину. Но мальчик вырос и, сам став учителем, постепенно понял, как сильно могут дети вывести из себя взрослого, даже не будучи виновными в тех проступках, которые им приписывали.

Однажды он узнал, что отец женился на богатой вдове, умершей вскоре после свадьбы. Только тогда Эдмунд вызвал его к себе и ни разу не извинился за те страдания, которые терпел сын по его вине. У него были грандиозные планы: женить Роджера на богатой невесте, Марте Гримболд, единственной дочери такого же фабриканта, как он сам. После его смерти наследнице достанутся все состояние и фабрика в придачу.

Сначала Роджер был не прочь разбогатеть самым легким способом, но знакомство с некрасивой и глупой мисс Гримболд заставило его понять, что жертва окажется слишком большой. Трудно представить себя в постели с тощей длинноносой старой девой! А ведь он умел ценить красивых женщин, пусть они не всегда бывали ему по карману!

Пытаясь умиротворить разъяренного родителя, он сочинил сказку о благосклонности леди Адрианы Саттон. Отец сразу притих и дал Роджеру время улестить девушку.

Но теперь, с возвращением маркиза, все окончательно рухнуло. Вскоре весь Брэдфорд-на-Эйвоне узнает о помолвке, и что тогда скажет Эдмунд?! Только если лорд Колтон сделает ему одолжение, споткнется о свою проклятую палку и сломает шею, Роджер сумеет отделаться от брака с ненавистной Мартой! До чего же печально, когда сыну приходится жениться на уродливой дуре, чтобы заплатить долг отцу за модную одежду!

Глава 6

Яркий луч света пронзил полумрак просторной спальни на втором этаже Уэйкфилд-Мэнора. Шаловливый солнечный зайчик запрыгал по ковру, прежде чем вскочить на низкий сундук, прислоненный к резному изножью кровати. Добравшись до лица спящей девушки, лежавшей среди смятых простыней и одеял, зайчик совсем разошелся. Очевидно, твердо вознамерился разбудить свою жертву, уснувшую только на рассвете, после бесплодных метаний по кровати.

Приоткрыв один глаз, Адриана досадливо глянула в сторону окна, где нерадивая служанка оставила крошечный просвет в шторах. Беда в том, что окна шли по всей восточной стене ее спальни и, как бы старательно слуги ни задвигали занавеси, утренние лучи обязательно находили щелку в тяжелых бархатных полотнищах.

Адриана давно уже поняла, почему сестры оставили ей лучшую и самую роскошную спальню в доме. И Мэлора, и Жаклин любили поспать, вставали поздно, а она обычно поднималась на рассвете или даже раньше, когда хотела отправиться на охоту вместе с отцом. Но сегодня утром она чувствовала себя такой усталой и измученной, что едва двигалась. Голова раскалывалась от ужасной боли. Зачем она столько пила вчера?! Теперь ее поташнивало, а в душе продолжала бушевать злость. И если бы сейчас каким-то чудом здесь оказался Колтон Уиндем, она раскровенила бы ему его изящный аристократический нос. Просто так. Из чистого удовольствия видеть, как он корчится от боли.

Но как ни старалась она изгнать из памяти сероглазого дьявола, ничего не получалось. Особенно трудно оказалось забыть сцену в ванной комнате и вид обнаженного, скульптурно вылепленного мужского тела. Никто не был удивлен возвращением лорда Рэндвулфа больше, чем она! Когда Колтон не приехал на похороны отца, она, как и Саманта, предположила, что он не желает иметь ничего общего с семьей. И тут он вдруг появляется и переворачивает ее жизнь! Адриана, прождав его целую вечность, воображала, что лучше подготовлена к его появлению, но самым жалким образом потерпела неудачу.

И вот теперь впереди маячат целых три бесконечных месяца неопределенности, и она снова принуждена терпеть, пока негодяй решит, примет он или отвергнет приказ отца. Долг и честь вынудят ее выполнить обещание, данное родителю. Но как она ни любила и ни уважала отца, все же не могла заставить себя смириться с тем положением, в каком оказалась по его вине. Очевидно, тот просто не понимал, чем это может кончиться.

Адриана зарылась головой в подушку, не желая больше думать о том, что ее будущее висит на волоске. Ее отец – человек высоких моральных принципов и сделает все, чтобы выполнить пункты брачного контракта, хотя тоже стал терять терпение в ожидании возвращения сына Седжуика. Но если она предпочтет избежать страданий, которые станут ее уделом, вздумай Колтон отказаться от обязательств, отец, вне всякого сомнения, станет на сторону дочери, даже если это будет противоречить заключенному с лордом Седжуиком контракту. Только вот ничто не сможет избавить отца от стыда, который будет терзать его весь остаток жизни.

И снова Адриана оказалась в безвыходном положении. Как избежать ухаживаний Колтона Уиндема, не расстроив отца? Если маркиз через три месяца отвергнет ее, позора не оберешься. Зачем он вообще вернулся? Неужели их отцы уже тогда понимали, что ее душа и через шестнадцать лет будет принадлежать Колтону? Вряд ли она перенесет еще один отказ! Но как можно оставаться равнодушной, если он кажется богом, посланным на землю с одной только целью – похищать сердца девушек во всех уголках мира и заковать ее собственное в каменный панцирь? Не получится!

Обуреваемая невеселыми мыслями, девушка неохотно спустилась вниз и, войдя в столовую, обнаружила, что родители уже сидят за столом.

– Где ты была, дитя мое? – жизнерадостно осведомилась леди Кристина. – Мы задержались с завтраком, и кухарка уже нервничает.

Не дождавшись ответа, мать подняла голову и потрясенно ахнула. Обычно на Адриану было приятно смотреть даже в такой ранний час. Умытая, причесанная, нарядно одетая, она весело впархивала в комнату. Но сейчас… Длинные темные волосы в беспорядке разметались по плечам. Под глазами синели круги. Зрелище было настолько непривычным, что у леди Кристины не нашлось слов. Бедняжка могла только ошеломленно смотреть на дочь.

Спеша узнать, что стряслось с женой, Джайлз Саттон обернулся и узрел дочь, неровными шагами бредущую к столу.

– Господи Боже, дитя мое! – выпалил он. – Ты заболела?!

Адриана конвульсивно дернула головой, что могло означать как «да», так и «нет», остановилась у своего стула, провела дрожащей рукой по лицу и выдавила:

– Нет, папа, я здорова.

Но Джайлз, заметив, что дочь не одета и ужасно выглядит, встревожился еще больше. Что-то определенно неладно!

– Если это так, девочка, что это нашло на тебя, черт возьми?

Адриана открыла было рот, чтобы ответить, но с ее губ слетело что-то вроде хриплого карканья. Девушка поспешно прижала к губам тонкие пальцы и попыталась проглотить застрявший в горле огромный ком. Ничего не вышло. Оставалось только осторожно, подобно древней старухе, опуститься на стул.

– Но я прекрасно вижу: что-то не так, – настаивал Джайлз. Совершенно не разбиравшийся в сменах настроений старших детей, он, однако, прекрасно знал младшую и поэтому разволновался не на шутку. – Ну же, – умолял он, – скажи, дитя, что тебя беспокоит?

– Дорогой… – нерешительно улыбнулась Кристина, чем немедленно привлекла внимание мужа, – вчера ты вернулся из Лондона поздно, и я не сочла возможным сказать тебе…

– Что именно? – насторожился муж, опираясь о стол и пристально глядя на жену. Более чем тридцать лет супружеской жизни и трое детей научили его немного разбираться в женщинах… особенно в собственной супруге. И поэтому он хорошо знал ее привычку сообщать дурные новости с милой улыбкой. Увидев ее умоляющие глаза, он окончательно встревожился. – Что, во имя ада, здесь творится?

– Успокойся, дорогой… прошу тебя, – бормотала Кристина, нервно теребя салфетку.

– Может, и успокоюсь, мадам, если будете так любезны объяснить, что происходит, – проворчал он. – Да говорите же, пока меня удар не хватил.

Кристина устремила взгляд на дворецкого, расставлявшего тарелки. Хотя Чарлз был невероятно предан хозяевам, все же ей не хотелось обсуждать семейные дела в присутствии слуг.

– Я жду, мадам, – напомнил Джайлз.

Кристина беспомощно взглянула на мужа, но покорилась неизбежному.

– Видишь ли… Колтон Уиндем наконец вернулся домой.

Лицо мужа приняло багрово-фиолетовый оттенок.

– Черта с два! – зарычал он так яростно, что обе женщины вздрогнули.

Один Чарлз остался равнодушен к столь бурному проявлению темперамента, и спокойно поставил на стол графин с водой. Адриана зажала руками уши, боясь, что ее несчастная голова просто не выдержит. Слезы щипали глаза. Леди Кристина дрожащими пальцами сжала поданный Чарлзом бокал с водой. Хорошее воспитание не позволяло ей повысить голос, поэтому она только тихо увещевала:

– Не кричи, дорогой. Слуги подумают, что ты на нас сердишься!

– Пф-ф! – фыркнул Джайлз, искоса поглядывая на дворецкого. – Чарлзу следовало бы знать, что я достаточно редко выхожу из себя.

– Да, милорд, – согласился дворецкий, позволив себе едва заметно улыбнуться. Все в доме знали, какие темы опасно затрагивать в присутствии хозяина. Почти все касались младшей дочери и ее многочисленных поклонников, будивших в отце защитные инстинкты.

В комнату поспешно вошла экономка. Генриетта Ривз, состоявшая на службе у Саттонов еще до рождения их старшей дочери, без особого страха приблизилась к тому месту, где сидел хозяин, и протянула серебряное блюдо, на котором лежало смятое письмо с большим, некрасиво расплывшимся бесформенным сгустком красного сургуча.

– Утром заезжал мистер Элстон, – тихо объяснила она. – И просил передать это, как только леди Адриана спустится вниз. Сказал, что дело срочное.

– Спасибо, Генриетта, – буркнул Джайлз и, сломав печать, пробежал глазами послание. Содержание ему явно не понравилось, потому что брови хмуро сошлись на переносице.

Граф Стендиш уже давно заподозрил, что Роджер Элстон ловко играет на чувстве сострадания Адрианы. Похоже, он с самого начала искал способа возвыситься в жизни и сейчас действует крайне неразборчиво. Воспитанный своим отцом в строгих правилах кодекса чести истинного джентльмена, Джайлз пребывал в твердом убеждении, что мужчина не должен жаловаться на свои трудности ни одному человеку, исключая тех, кому знать это просто необходимо. Жители Брэдфорда-на-Эйвоне хорошо знали доброе сердечко Адрианы. Поэтому, когда Роджер стал сетовать на свою несчастную жизнь, Джайлз немало рассердился. Его выводило из себя, что Адриана проявляла к этому поклоннику чуть больше снисходительности, чем к остальным, которые, будучи аристократами, оказались более склонны следовать традиционным правилам поведения. Если бы не контракт между ним и старым другом, Джайлз серьезно поразмыслил бы о предложениях нескольких молодых людей, казавшихся ему безупречными, наиболее приемлемым из которых был Райордан Кендрик. Дав ему позволение ухаживать за Адрианой, Джайлз получил бы хороший повод запретить визиты Роджера, который, к его величайшему раздражению, часто приезжал без приглашения. Возможно, он чересчур оберегает дочь, но все же не может отделаться от мысли, что главная цель Элстона, как и у его беспринципного родителя, – получить немалое приданое и воспользоваться всеми благами богатства, после кончины супруги, тем более что, если верить слухам, Эдмунд Элстон постарался избавиться от несчастной жены сразу же после свадьбы. Заметив омрачившееся лицо мужа, Кристина робко спросила:

– Что там, дорогой?

Джайлз, отложив письмо, тяжело вздохнул:

– Очевидно, Роджер, узнав о возвращении Колтона, решил еще раз попытать счастья и почтительно просит нас как можно скорее пересмотреть свое решение относительно его предложения, сделанного нашей дочери.

Адриана, вскинув голову, ошеломленно уставилась на отца.

– Но что ты ему скажешь?

– Не я, а ты, дорогая. Честно ответишь, что у него нет никаких шансов.

Адриана покраснела под пристальным взглядом отца и нервно сплела пальцы.

– Я ничего не говорила ему о помолвке с Колтоном, потому что боялась ранить беднягу и нанести удар его гордости. Он, должно быть, и так болезненно воспринимает всякое упоминание о своем происхождении. Но после вчерашней выходки, боюсь, мне придется прямо сказать, что я не приму его предложения.

– Вот как? И что же такого он сделал, чтобы убедить тебя в необходимости быть немного честнее?

Адриана смахнула слезы со щек, злясь на собственные нерешительность и слабоволие.

– Роджер вел себя недопустимо по отношению к Колтону вчера в Рэндвулф-Мэноре.

– Недопустимо? – переспросил Джайлз. – Каким же это образом?

Адриана судорожно сглотнула, пытаясь казаться спокойной:

– Роджер с первого взгляда невзлюбил Колтона. Если бы не вмешательство Лео и Ариса, возможно, даже набросился бы на него с кулаками… вернее, так и случилось… позже. Но Колтон, несмотря на рану в ноге, сбил Роджера на пол, предоставив конюхам отвести его домой. Честно говоря, не пойму, что это нашло на Роджера. Колтон намного выше и сильнее. Только глупец или очень храбрый человек способен на такое, и все же Роджер трижды пытался встать между Колтоном и мной. Просто рвал и метал, видя нас вместе. В последний раз он и получил по заслугам.

– Роджер осмелился на такую дерзость? – в ужасе прошептала мать и, увидев, как дочь расстроено кивнула, обратила взор на мужа. – Джайлз, дорогой, Адриана права. Кто-то должен объяснить молодому человеку, как бесплодны его надежды, независимо от того, будет выполнен контракт или нет. Я понимаю, что Адриане не хотелось обижать Элстона, тем более что ему действительно пришлось немало вынести. Но как ни велико наше сочувствие, согласись, что он слишком много берет на себя, предъявляя какие-то права на Адриану. К тому же всем уже известно о помолвке. Что подумает Колтон после столь позорной сцены?

– Ты верно говоришь, дорогая, – согласился Джайлз. – С ним необходимо потолковать. Я всеми силами постараюсь объяснить ему, что наша дочь должна выйти за равного ей по положению…

Но Адриана отчаянно замотала головой.

– Нет, отец, не нужно, Роджер оскорбится.

– Да? А что он такого сделал, чтобы изменить свою участь? – бросил Джайлз. Если бы Роджер не так откровенно пользовался сочувствием Адрианы, он не был бы так жесток к молодому простолюдину. Но теперь…

– Так или иначе, ему нужно сообщить, что у тебя есть определенные обязательства и ты не можешь больше принимать его.

Адриана заломила руки. Она сама во всем виновата: не нужно было приглашать Роджера в Уэйкфилд-Мэнор. Он принял ее участие за нечто большее!

– Я сама поговорю с ним. В конце концов, именно я все это затеяла.

– Ты просто была к нему чересчур добра, дорогая, – вмешалась мать. – И не понимала, что он желает заполучить тебя в жены.

– Пф-ф! Это все упрямый щенок Колтон Уиндем! Вот кого следовало бы отделать кнутом, – мрачно пробормотал Джайлз. – Если бы не его своеволие, мне не приходилось бы постоянно иметь дело с наглыми петушками, считающими, будто делают мне огромное одолжение, сражаясь за руку Адрианы… можно подумать, она какая-нибудь высохшая старая дева, обреченная на одиночество! Да Уиндем поразился бы, узнав, скольких женихов пришлось мне отвадить за это время! Не будь Седжуик так уверен в том, что его сын предназначен Адриане самим Господом, я давно убедил бы его оставить этот замысел. А я уже было подумал, что все в прошлом, и молодой Уиндем не вернется. И вот теперь все началось сначала.

– Он вовсе не так молод, дорогой, – поправила Кристина мужа. – Ему уже за тридцать.

– Тридцать, говоришь? – удивленно протянул Джайлз.

– Точнее, тридцать два, – добавила Адриана.

– В его годы я уже был женат, и Кристина ждала первого ребенка, – объявил Джайлз, явно возмущенный мыслью о том, что мужчина способен так долго пренебрегать своими обязанностями наследника титула. – Уиндему давно уже следовало бы иметь семью.

– Очевидно, леди Уиндем все-таки рассказала ему о контракте, – промолвила Адриана дрогнувшим голосом, – потому что к вечеру он уже все знал. Но упомянул только о трехмесячном сроке на размышление, который дал ему отец. О самой помолвке не было сказано ни слова. Может, он по-прежнему упорствует в своем решении не жениться по воле отца? В любом случае он просил меня передать вам привет и сказал, что пошлет записку, в которой справится о наиболее подходящем времени для визита.

Кристина заметила, как ярко заалели щеки дочери, – верный признак того, что девушка расстроена.

– Он сильно изменился, дорогая? – с любопытством осведомилась она.

Адриана отчаянно старалась не думать, каким красавцем стал ее возможный жених за время своего отсутствия, о его мускулистом бронзовом теле, широких плечах, узких бедрах и могучей груди, покрытой порослью темных волос.

– Более, чем ты можешь представить, матушка.

Рука Кристины так задрожала, что пришлось отложить вилку.

– И он сильно изуродован? Покрыт шрамами?

– Шрамами? – рассеянно повторила Адриана, глядя в окно. – Да, Колтона тяжело ранили при Ватерлоо, что и помешало ему вовремя вернуться домой.

– О Боже! – ахнула мать, предположив худшее. – Надеюсь, ты смогла вынести вид несчастного?

– Признаюсь, это не так легко, – вздохнула Адриана, вспоминая, какое возбуждение охватило ее в объятиях Колтона. Озноб и слабость в ногах были для нее внове. Она в жизни не подозревала, что такие ощущения могут быть вызваны одной лишь близостью мужчины… До этой поры она, оскорбленная недвусмысленным отказом, оставалась холодна ко всем своим поклонникам, чтобы защититься от новых разочарований. Однако Колтону удалось пробудить в ней совершенно новые чувства.

Представив изуродованного шрамами Колтона, Кристина прижала к губам салфетку.

– Это так ужасно?

– Хм-м, – пробормотала Адриана, пытаясь не вспоминать, что испытала в тот момент, когда Колтон прижимал ее к себе. До чего же унизительно сознавать, что мужчина, отвергший ее много лет назад, пробудил в ней совсем не девические желания.

– О Господи, – прошептала мать. Боевые шрамы – еще не причина для расторжения контракта, но при мысли о том, что ее прелестная дочь попадет во власть жуткого чудовища, в Кристине все содрогалось. Страдания несчастной матери с каждой секундой становились все более невыносимыми.

Адриана с трудом подняла голову и злобно уставилась на дверь, откуда доносился настойчивый стук. Отец уехал из дома вскоре после завтрака, и она потащилась в спальню в надежде немного отдохнуть. Мать была слишком хорошо воспитана, чтобы вот так ломиться в комнату. Очевидно, это проделки Мэлоры.

– Заходи, если посмеешь, – раздраженно проворчала Адриана. – А еще лучше убирайся. Я никого не желаю видеть.

Как и следовало ожидать, дверь широко распахнулась. Адриана уже хотела выставить надоедливую сестру, но, к ее изумлению, на пороге возникла Саманта в плаще и шляпке.

– Да ты еще валяешься в постели?! Лентяйка! – удивилась она. Сама любившая поспать допоздна, она часто получала нагоняй от подруги и теперь обрадовалась случаю ответить тем же. – Как не стыдно! Возлежать на шелковых простынях, когда другие погибают от голода и холода! Немедленно вставай и одевайся. У нас дела в Брэдфорде.

Адриана, застонав, уткнулась лицом в подушку.

– Я себя неважно чувствую, – промямлила она. – Что бы там ни случилось, займись этим сама. Голова вот-вот лопнет. Я собралась весь день провести в постели.

– И не думай! – отрезала Саманта, стягивая с нее одеяло. – По словам конюха, у той судомойки, которую вчера пришлось отвезти домой, трое детей. Все грязные, голодные и оборванные. Так что придется как-то помочь беднягам.

– Кто поможет мне, если я заболею? – закапризничала Адриана.

– Не следовало так много пить вчера, – наставительно заметила Саманта. – Сама знаешь, что потом бывает. Кроме того, свежий воздух тебе не повредит. Ну же, поднимайся. Я от тебя все равно не отстану. Нечего прятаться в спальне только потому, что мой братец вернулся!

Но Адриана, что-то пробурчав, перевернулась на спину.

– За что Господь наградил меня такой бессердечной подругой?

– Если желаешь, чтобы я перечислила причины, придется потратить немало времени, а его у нас нет, – отмахнулась Саманта, принимаясь рыться в шкафу. – Умывайся и, пожалуйста, поторопись! Не желаю слушать твое нытье! Ты едешь со мной, вот и все!

– Иногда я тебя просто ненавижу!… – охнула Адриана.

– Знаю, но чаще всего боготворишь землю, по которой я ступаю.

– Пф-ф!

Менее чем через час кучер Берков остановил четверку лошадей перед маленькой убогой лачугой рядом с другой каретой, владелец которой, очевидно, успел добраться сюда раньше. Саманта высунулась из окна и приветливо помахала вознице в щегольской ливрее, с первого взгляда узнав Бентли, семейного кучера Уиндемов.

– Интересно, что это Колтон тут делает?!

Адриана в ужасе отшатнулась, мгновенно забыв про головную боль. Больше всего на свете ей хотелось оказаться на другом конце земли!

– Почему бы тебе не пойти спросить его, пока я подожду здесь? – предложила она. – Если Колтон уже успел позаботиться о детях, мы здесь не нужны.

– Вздор! Ты от меня так легко не отделаешься, – заявила Саманта. – Пойдешь со мной, даже если придется тащить тебя силой.

– Мне дурно, – пожаловалась Адриана, прижимая ко лбу ледяную руку. При одной мысли о встрече с маркизом у нее в желудке все переворачивалось. Неизвестно, что с ней станется при виде его самоуверенной улыбки, имеющей силу лишать ее остатков гордости.

– Будет еще хуже, если я пошлю Колтона внести тебя на руках, – предупредила подруга.

Адриана с тяжким вздохом сдалась:

– В тебе нет никакой жалости.

– Это почему? Потому что я не позволяю тебе предаваться самоуничижению? А я-то считала тебя храброй! Трусиха! Противно на тебя смотреть!

Адриана вызывающе вскинула подбородок.

– Мое самочувствие не имеет ничего общего с твоим братом.

– Вот и прекрасно. Значит, тебе безразлично его присутствие!

– Знаешь, – съязвила Адриана, – если ты и с Перси так обращаешься, просто чудо, что он еще не удрал через границу в Шотландию.

– Он не может! Неужели не заметила ядро и цепь вокруг его щиколотки?! – парировала Саманта, бодро шагая по вымощенной булыжниками дорожке. Адриана, что-то бормоча про себя, оперлась о руку кучера, перед тем как спуститься и последовать за подругой в тесный, сырой, скудно обставленный домик.

Заслышав шаги, Колтон отступил от топчана, на котором лежало укрытое с головой тело, грустно улыбнулся сестре и скользнул взглядом по Адриане. Та заметила, что он стоит спиной к пустому очагу. В дальнем углу жались друг к другу трое малышей, широко открытыми глазами глядя на незнакомых людей. Увидев, какие они тощие и грязные, Адриана тут же позабыла про свои невзгоды. Сердце ее сжалось.

– Я рад, что вы обе здесь, – тихо сказал Колтон.

Саманта отвела глаза от топчана и вопросительно посмотрела на брата. Тот кивнул, подтверждая ее подозрения. Несчастная умерла.

– Видимо, она отошла вскоре после того, как ее привезли сюда, – объяснил он. – Когда я приехал, бедняжка уже остыла. Не представляю, как она смогла выпить столько бренди. Должно быть, это ее и убило. Я до сих пор не смог поговорить с детьми. Они меня боятся.

Адриана поспешила к малышам, сбросила плащ и закутала младшенькую, крохотную девочку с растрепанными сальными светлыми волосами и чумазым личиком. Обняв ее одной рукой, Адриана протянула другую среднему.

– Пойдемте, дети, – велела она, – мы отвезем вас в уютный теплый дом, где живут очень добрые люди, которые любят малышей.

Но самый старший покачал головой:

– Нет. Останусь здесь, пригляжу за сестрой и братом. Так мама наказывала. Чтобы из дома ни ногой.

– Можешь присмотреть за ними у Абернати, – уговаривала его Адриана, – но там ты будешь сыт, одет и в тепле. Ты знаешь Абернати?

Мальчик снова покачал головой.

– Мама не велит уходить из дома, пока ее нет. Сказала, чужие люди отвезут нас в работный дом.

– Давай, я расскажу тебе об Абернати. Это уже немолодые люди, которые живут недалеко отсюда. У них нет своих детей, но они очень хотели иметь большую семью, вот и берут сирот и растят их, как своих. И животных у них много. Ты любишь животных? Там и кошки, и собаки, и куры, и гуси, и овцы, и козы, и лошади, и коровы… – перечисляла она нараспев, пока не задохнулась, и, помолчав немного, вдруг спросила: – А ты когда-нибудь доил корову?

– Никогда. Мы редко видели коров, разве что какая-то пройдет мимо окна. Живем здесь с тех пор, как папу убили на войне. Мама запрещала нам выходить.

– Бедные крошки, значит, вы никогда не играли на травке? Не видели деревьев или солнца?

– Только из окна.

Неужели мать способна так обращаться с детьми?

– Там просто чудесно! Солнце светит, бабочки порхают, и воздух такой свежий! Правда, бывают злые люди, которых дети должны остерегаться, но Абернати очень добры и хорошо обращаются с приемышами. Учат читать, писать и считать. Вы ведь ничего такого не умеете? – Дети дружно замотали головами. – А вот мистер Абернати – прекрасный учитель. И может вырезать из дерева животных. Хотите иметь такие фигурки? – На этот раз мальчик кивнул. – В таком случае у вас наверняка будут игрушки еще до конца дня. Но чтобы добраться до дома Абернати, нужно сесть в тот красивый блестящий экипаж, что ждет у дверей. Согласны?

Сироты настороженно переглянулись.

– Не знаю, – промямлил наконец старший. – Никогда не ездил в таких.

Адриана рассмеялась и прижала к себе малышку.

– Значит, впервые поедешь в карете, которой не погнушался бы и принц. Мы отвезем вас к Абернати и познакомим с детьми, которые у них живут. Можете расспросить, хорошо ли с ними обращаются. Если нет, мы найдем вам другой дом, но, бьюсь об заклад, тамошние ребятишки счастливы жить с Абернати. Подумай хорошенько.

– Мама умерла? – выпалил старший.

Адриана медленно наклонила голову.

– Мне очень жаль, но это так. Поэтому мы и приехали… помочь вам. Но сначала я хочу узнать, как вас зовут. Маленькая птичка прочирикала мне, что ты Томас. Верно?

– Джошуа. Джошуа Дженнингс, – объявил он и ткнул пальцем в стоящего рядом крохотного оборванца. – А это Джеремия. Сестру зовут Сара.

– Похоже, всех вас назвали в честь библейских персонажей. Это большая честь. Ваша мама придумала имена?

– Не, это папа. Мама не шибко любила читать. А папа, когда был жив, читал нам из святой книги. Он и мне буквы показывал, да вот потом пошел на войну, и там его застрелили.

– Мне очень жаль, – сочувственно вздохнула Адриана, – Ты никогда не слышал историю об Иисусе Навине и битве при Иерихоне? Как людям было приказано, взяв ковчег со священным заветом, шесть дней обходить город по одному разу, а на седьмой обойти его семь раз и подуть в бараньи рога… Ко всеобщему изумлению, стены Иерихона разрушились до основания.

– Не помню. И больше не слышал никаких историй с тех пор, как папа ушел на войну. Мне тогда было вот сколько. – Он поднял четыре грязных, как сажа, пальца. – После этого мама не рассказывала историй. Отдала святую книгу за бутылку джина и съестное. Пила джин да валялась в постели, а когда спиртное кончалось, шла мыть полы и опять покупала бутылку.

– А вот миссис Абернати часто читает Библию и будет рада почитать и тебе. Видишь этого красивого джентльмена? Это лорд Рэндвулф. Он поможет вам остаться у Абернати, пока не подрастете и не сможете обучаться ремеслу. Если позволите ему и леди Берк посадить вас в новую карету, я поеду следом с вашей сестрой.

Колтона поистине потряс дар юной красавицы обращаться с детьми, которые при виде его с криками удрали в самый дальний угол и отказывались выходить. Как он ни пытался убедить, что желает им добра, маленькие оборванцы начинали пронзительно вопить, стоило ему сделать к ним шаг, словно ожидали побоев или пыток. Но как только появилась Адриана, все переменилось. Очевидно, у нее был природный талант обращаться с детьми. Из нее выйдет прекрасная мать… возможно… даже для тех детей, которых она родит ему.

Как только все вышли из лачуги, Колтон усадил малышей в экипаж сестры, помог сесть Саманте и повернулся к Адриане, оттягивая момент, когда их пальцы соприкоснутся.

– Я в долгу перед вами, – пробормотал он. – Похоже, я не слишком умею обращаться с детьми, особенно с такими запуганными. Я совершенно растерялся. Спасибо за помощь и доброту.

Адриана невольно улыбнулась. Его голос, мягкий, теплый, успокаивающий, действовал на нее, как волшебный бальзам.

– Бедные малыши, лишенные любви и заботы. Но у Абернати им будет хорошо. Они прекрасные люди. Не сомневаюсь, что дети со временем их полюбят, как те счастливчики, которым повезло к ним попасть. Миссис Абернати клянется, что Господь благословил их большой дружной семьей. Все же теперь им приходится тяжко трудиться, чтобы накормить и одеть приемышей. Если бы вы, милорд, согласились помочь в их трудном подвиге, как они были бы благодарны вам! Если же нет, уверена, что папа сможет давать немного больше, чем сейчас…

– Не стоит беспокоить его, Адриана. Я с радостью позабочусь о детях. Собственно говоря, я и приехал сюда именно за этим, после того как Гаррисон рассказал мне о несчастных детишках, но, обнаружив, что их мать мертва, никак не мог придумать, что теперь делать и где найти подходящий дом или женщину, которая согласилась бы за ними присматривать. И тут появляетесь вы! Выручили меня и утешили детей. Если бы не вы, я, возможно, до сих пор пытался бы их уговорить.

– Наверное, когда-нибудь они захотят узнать, где похоронена их матушка, – прошептала Адриана, довольная, что он согласился давать деньги на содержание детей.

– Ее положат на кладбище и поставят плиту с именем. Я позову священника, чтобы прочел заупокойную службу, – пообещал Колтон. – Сообщу Абернати о времени похорон, чтобы они смогли привезти детей. Но по правде говоря, им было бы приятно видеть и вас тоже. Не захотите завтра поехать вместе со мной на похороны?

– Разумеется, милорд, – улыбнулась Адриана, вдруг осознав, что чувствует себя куда лучше, чем утром. Даже день казался гораздо светлее, а солнце – ярче. И все потому, что он согласился помочь совершенно чужим людям. – Только сообщите, когда именно, и я буду готова.

– Я пришлю кого-нибудь в Уэйкфилд, как только договорюсь со священником. И заеду за вами в ландо за полчаса до службы. Согласны?

– А Саманта?

– Я позже спрошу, захочет ли она присоединиться к нам. А сейчас поскорее доставим детей к Абернати. Их необходимо немедленно вымыть, одеть и накормить.

– Благодарю вас за заботу о бедных сиротах, – искренне выдохнула она. – После смерти отца их жизнь была не слишком легкой, но теперь у них есть будущее.

– Это я должен быть вам благодарен, Адриана. Раньше, когда вы с Самантой лечили подобранных по всей округе животных, мне и не снилось, что придет день и я снова увижу все те же неизменные доброту и сострадание. Клянусь, что больше никогда не буду издеваться над вами или… Самантой в роли добрых самаритянок.

Уголки губ Адрианы соблазнительно приподнялись.

– При случае я обязательно напомню вам о клятве. Раньше вы любили подтрунивать над нами, невзирая на обстоятельства.

– О, больше мне не придется высмеивать все ваши достойные восхищения качества, особенно теперь… когда у меня есть новые, куда более интригующие воспоминания, – прошептал он, лаская взглядом ее груди.

Чувствуя, как вся кровь бросилась ей в лицо, Адриана резко отвернулась. Колтон молча взял ее под локоть и помог сесть в экипаж. И хотя она собиралась вырвать руку, все же его нежное прикосновение изгнало из памяти все мысли о мести. Может, она окончательно сошла с ума, но почему-то кажется, что он дотрагивается до нее… с любовью?

– Итак, Колтон Уиндем наконец вернулся домой? – спросила Мэлора, усевшись рядом с младшей сестрой в ожидании, пока мать разольет чай. Немного подождав, миниатюрная блондинка нетерпеливо заерзала на широкой оттоманке, словно пыталась устроиться поудобнее. Адриана красноречиво закатила глаза, возмущенная проделкой сестры. Можно подумать, в комнате мало стульев, кресел и диванов! Но ей необходимо вытеснить сестру с оттоманки!

– Ну, сейчас тебе удобно? – осведомилась она, не скрывая иронии.

– Да, спасибо, – фыркнула Мэлора.

– Ты хотела поговорить со мной наедине?

На этот раз придирчивое ухо могло бы различить едва слышные пренебрежительные нотки в голосе Адрианы.

– В общем, да. Все эти годы меня разбирало любопытство. Может, согласишься просветить меня, почему лорд Седжуик так трясся над тобой все эти годы?

Тонко очерченные брови вопросительно поднялись:

– Да?

– Я часто гадала, не жалел ли лорд Седжуик о брачном контракте между тобой и Колтоном и кто раскаивался больше, он или его сын. Представь, если бы он предвидел, что Колтон скорее предпочтет покинуть дом, чем провести остаток жизни в твоем обществе, возможно, выбрал бы меня или Жаклин, вместо того чтобы упорствовать в своем желании выдать тебя за Колтона. Впрочем, никто не объяснил, почему он так стремился видеть тебя своей невесткой. Но что теперь рассуждать о прошлом! Нужно смотреть в будущее. Скажи мне лучше, что ты думаешь о своем нареченном сейчас, когда снова его увидела?

Раздосадованная издевательскими расспросами и теориями сестры, Адриана спокойно ответила:

– Колтон не мой нареченный, и неизвестно, станет ли им, так что не смей его так называть. Тебе прекрасно известны условия контракта. Он должен ухаживать за мной три месяца, прежде чем решит, захочет ли обручиться со мной. А пока будь добра воздержаться от ненужных выводов и заключений, и я буду крайне благодарна тебе за понимание и такт.

– Но все же? – упорствовала сестра.

Не собираясь упоминать о сегодняшней встрече с Колтоном, она безразлично пожала плечами:

– Разве можно хорошо узнать человека за несколько часов? Колтон достаточно мил, но мы с ним почти чужие люди.

– Он красив?

Адриана поколебалась, не желая давать Мэлоре какие-то сведения, которые могли быть переданы другим в искаженном виде.

– Как две капли воды похож на отца, – уклончиво пробормотала она.

– О, в таком случае он очень красив. Ты так не думаешь?

– Я всегда считала лорда Седжуика весьма представительным мужчиной и должна признать, что на Колтона тоже приятно посмотреть.

– Как по-твоему, он захочет ухаживать за тобой после столь долгого отсутствия? Возможно, он вообще предпочитает забыть о контракте?

Зная о привычке Мэлоры постоянно подтрунивать над сестрой и донимать расспросами, Адриана поспешно вскочила и бросилась через всю комнату, чтобы взять у матери чашку с чаем.

– Спасибо, мама, – пробормотала она, радуясь, что мать неизменно оказывает на нее успокаивающее воздействие, и с удовольствием сделала первый глоток, прежде чем взять тарелку с булочками, которые мать начинила взбитыми сливками и клубничным джемом.

Мэлора, подойдя ближе, критически оглядела сестру:

– Знаешь, Адриана, тебе стоит носить платья пошире, чтобы скрыть худобу и чересчур высокий рост. Да и румяна на щеках тоже не помешали бы. Выглядишь, как сама смерть. Наверное, это возвращение Колтона так на тебя подействовало. Но как бы я ни сочувствовала твоим справедливым опасениям снова быть отвергнутой, все же не стоит так откровенно выказывать свои чувства. В натуре англичан быть сдержанными, хотя ты, очевидно, так и не сумела овладеть этим искусством. У тебя на лице все написано! Глядя в твои глаза, я почти могу понять, о чем ты думаешь!

Адриана нежно улыбнулась матери, делая все возможное, чтобы игнорировать сестру, которая иногда могла быть надоедливее осенней мухи.

– Чай, как всегда, восхитителен, мама. Только ты знаешь, сколько нужно добавить сливок и сахара, чтобы он был таким вкусным.

– Спасибо, дорогая, – кивнула Кристина, любовно сжимая руку дочери. – У тебя просто дар поощрять меня, даже когда я делаю самые простые вещи для своей семьи.

Мэлора, втиснувшись между ними, чмокнула мать в щеку:

– Это потому, что ты лучше всех, мама.

– Прибереги немного расположения и для меня, – жизнерадостно вмешался Джайлз, входя в гостиную. Мэлора с радостным смехом бросилась к отцу, обняла за плечи и, привстав на носочки, поцеловала. Только Седжуик Уиндем был выше ее отца, чей рост всегда подчеркивал ее миниатюрность. Даже жених, коренастый, не слишком высокий джентльмен, казался по сравнению с ней великаном.

– Папа, мое сердце принадлежит тебе!

– Ах ты, льстивая плутовка, – пророкотал он, сжимая ее плечи. – Я-то знаю, кто украл твое сердце! Тот негодник, за которого ты собираешься замуж!

Довольно улыбаясь, Мэлора бросила торжествующий взгляд на сестру. Она всегда завидовала ей, видя, какой любовью пользуется Адриана у родителей, родных и друзей. Самой Мэлоре, да и Жаклин тоже, не уделялось и сотой доли того внимания. Отец проводил с младшей дочерью все свободное время. Они вместе охотились, катались верхом, стреляли из лука, словом, занимались тем, чего так не любили старшие сестры. Поэтому Мэлора бывала на седьмом небе всякий раз, когда отец хвалил ее в присутствии Адрианы. И все же в глубине души она была ужасно разочарована тем, что младшая сестра совершенно не обращает внимания на то, что творится за ее спиной. Мало того, стоит у окна и задумчиво смотрит вдаль, на узкую дорожку, ведущую от их дома к Рэндвулф-Мэнору.

Не в силах снести такую обиду, Мэлора громко выпалила:

– Полагаю, свадьба Адрианы не заставит себя ждать, если, разумеется, она не наделает глупостей, разрешив этому отребью, Роджеру, заявляться сюда без приглашения в любое время. Сомневаюсь, что у Колтона хватит терпения смотреть на все это, особенно после тех сражений, в которых он участвовал! Судя по всему, он настоящий воин, мужественный и храбрый, и шел в атаку впереди своих солдат! Неудивительно, что он был серьезно ранен.

Неожиданное дребезжание посуды на чайном столе заставило Джайлза обернуться.

– У тебя все в порядке, дорогая?

Кристина стоически кивнула, опасаясь, что, если заговорит, выдаст себя. Вернее, свои тревоги. С самого утра она терзалась мыслями о Роджере Элстоне и Колтоне Уиндеме. И больше всего боялась, что дочери придется всю жизнь провести рядом с изуродованным войной мужем. Но сейчас, не желая волновать Джайлза, выдавила улыбку.

– Налить тебя чая, милый?

– Только если мне дадут местечко рядом с тобой и дочерьми, чтобы я мог наслаждаться таким милым обществом.

По-хозяйски взяв за руку отца, Мэлора подвела его к диванчику и усадила подле матери, а сама устроилась с другого боку и, злорадно улыбнувшись сестре, повелительно ткнула пальцем в стул напротив.

– Тебе придется сесть здесь, Адди. Понимаю, тебе, как всегда, хотелось бы целиком завладеть вниманием папы, но потерпи – я скоро выйду замуж и покину вас.

Смерив сестру гневным взглядом, Адриана молча села на предложенное место. И хотя решила не отвечать на глупые обвинения, все же не выдержала, раздраженная упорным стремлением сестры звать ее уменьшительным именем.

– Не называй меня так, Мэлора! Ты не хуже меня знаешь, что я терпеть не могу эту кличку.

Мэлора равнодушно пожала плечами:

– Но тебе она подходит.

Темные глаза зловеще прищурились.

– Вовсе нет!

– Подходит!

– Девочки! Девочки! Ведите себя прилично! – велела Кристина. – Леди не пристало пререкаться! Препираетесь, как сварливые старухи!

Джайлз, искоса посмотрев на Мэлору, случайно заметил ее высокомерную ухмылку, брошенную младшей сестре. Но не успел он глазом моргнуть, как ехидная гримаса сменилась выражением ангельской невинности. Покачав головой, он многозначительно откашлялся.

– Что с тобой, папа? – мгновенно всполошилась Мэлора, прилагая все усилия, чтобы изобразить милую улыбку. Правда, улыбка получилась больше похожей на оскал.

Задумчиво подняв глаза к потолку, Джайлз, казалось, оценивал качество лепнины.

– Истинным леди не подобает также злорадствовать по пустякам и корчить надменные рожи. Никогда не знаешь, в какую минуту тебя хватит удар.

– Надменные рожи? – переспросила Мэлора с деланным недоумением, поворачиваясь к сестре. – Адриана, что ты опять натворила?

– Мэлора!

Джайлз опустил голову и взглянул в голубые глаза, так по-детски сконфуженно смотревшие на него. Но долго Мэлора не выдержала и залилась краской настоящего смущения.

– Ты сама не выносишь, дорогая, когда люди зовут тебя Мелли. Я тоже склонен думать, что ваши настоящие имена гораздо красивее. Возможно, ты бы куда больше выиграла во мнении родителей и посторонних, если бы не стремилась на каждом шагу побольнее уколоть сестру, особенно зная, как не любит Адриана свое уменьшительное имя.

– Ты считаешь, что я… я не слишком добра, папа? – нерешительно осведомилась белокурая красавица.

– Сэр Хародд, разумеется, готов утверждать обратное, если попросил тебя стать его женой! Все же временами ты, похоже, стремишься довести сестру до белого каления.

Как бы ни боялся Саттон причинить боль средней дочери, все же понимал, что настало время объяснить ей всю пагубность такого поведения.

– Неужели до рождения Адрианы тебя избаловали так сильно, что ты не желаешь разделить с ней родительскую любовь? Может, ненавидишь сестру, потому что пришлось уступить ей место младшей в семье?

– О, папа, как ты можешь такое подумать?

– Иногда думаю, когда ты стараешься посильнее ранить Адриану, но, пожалуйста, прости, если я ошибся. Просто пытаюсь найти объяснения твоему стремлению казаться сварливой мегерой. В любом случае я требую, чтобы больше этого не было. Отныне прошу тебя воздержаться от странных кличек и уменьшительных имен.

Немного присмиревшая после отцовского наставления, да еще в присутствии той, которую всегда считала соперницей, отнимавшей у нее любовь родителей, Мэлора все же одарила сестру снисходительным взглядом и сквозь зубы процедила:

– Дорогое дитя, что за манера впадать в истерику из-за пустяков?!

– Мэлора, – мягко сказала Кристина.

Девушка мгновенно осеклась и испуганно воззрилась на мать. Та больше не сказала ничего, но под ее взглядом словно увяла, съежилась и побагровела, охваченная стыдом, ибо для детей не было худшего наказания, чем видеть мать расстроенной.

Мэлора сморгнула слезы, поднялась и обняла сестру.

– Прости, – пробормотала она. – Я была ужасно злой. Ты не сердишься?

– Ничуть, – кивнула Адриана, сжимая руку Мэлоры. – На меня тоже иногда находит.

Девушки рассмеялись, и тучи мигом рассеялись, когда родители присоединились к ним.

Глава 7

– Саманты с ним нет! – удивленно провозгласила Мэлора, глядя в окно на подъехавший экипаж. – И что ты будешь делать? Нельзя ехать с Колтоном без сопровождения!

– Мэлора, почему ты вечно ищешь скандал там, где его не может быть? – раздраженно поморщилась Адриана. – Или серьезно считаешь, что Колтон только и ждет момента наброситься на меня? В случае чего можно позвать на помощь Бентли.

– Но Бентли на козлах, – запротестовала сестра.

– Там, где ему и следует находиться! Он же кучер Уиндемов.

Нехитрая логика младшей сестры раздосадовала Мэлору:

– Да, а ты будешь внутри. Наедине с Колтоном.

– Ты забываешь, что сейчас день и его светлость совершит невероятную глупость, если вздумает недостойно повести себя в карете с фамильным гербом на дверце. Вспомни, нас легко можно увидеть из проезжающих карет и фургонов. А ведь мы везем малышей Дженнингсов на похороны их матери! Сначала заедем за детьми к Абернати, а потом – на кладбище. Если он оскорбит меня, папа наверняка подскажет ему, как отвечать на вопросы священника у алтаря, – объяснила Адриана, обозленная намеками Мэлоры. Как она может подозревать сына Седжуика Уиндема в бесчестных намерениях? – Это уж слишком, Мэлора! Ты почему-то всегда склонна дурно думать о посторонних, кроме сэра Харолда, разумеется, но, заверяю, Колтон такой же джентльмен, как твой жених, а может, и больше. В конце концов, его мать – леди Филана, а ты сама знаешь, как она добра и благородна.

– Это еще не означает, что Колтон сохранил все принципы, внушенные ему родителями. Я слышала немало шокирующих историй о распутных женщинах, повсюду следующих за солдатами и удовлетворяющих… э… их потребности. Не можешь же ты утверждать, что Колтон ни разу не имел дело с подобными особами?

– Нельзя чернить репутацию человека, руководствуясь сплетнями! – упрекнула Адриана. – Будь Колтон святым, ты, возможно, посчитала бы его скучным занудой. Не суди о нем слишком строго, пока он не выкажет себя негодяем!

Она не смела рассказать сестре о возмутительной выходке Колтона в ванной. Соверши она такую глупость, и Мэлора немедленно помчалась бы к родителям с известием, что Колтон посмел обнажиться перед ней. Страшно подумать, как разъярится отец! И тогда, несомненно, постарается разорвать договор между семьями.

Спустившись в вестибюль, Адриана позволила Чарлзу накинуть ей на плечи плащ, поблагодарила слугу и вышла на крыльцо.

– Не стоит заходить в дом, милорд. Я уже готова. Кроме того, там одна Мэлора, а я не желаю ждать, пока она удовлетворит свое любопытство. Сестринская любовь и все такое… ну, вы понимаете.

– Как между вами и Самантой? – осведомился Колтон, подсаживая ее в ландо. Судя по тому, что он помнил, Адриана больше дружила с его сестрой, чем со своими.

– Не совсем, – уклончиво ответила она. – Мы с Самантой прекрасно ладим.

Что же, может, и так. Вероятнее всего, Мэлора донимает сестру, а та не хочет жаловаться.

По приезде к Абернати Колтона снова поразило, с какой почти материнской заботой обращается с детьми Адриана. Закутав их потеплее, она повела двух младших к карете. Колтон шел сзади вместе со старшим мальчиком, слушая, как Адриана рассказывает о различных животных, которых держали на ферме. И почему-то не мог не гадать, каково это – быть мужем и отцом ее детей? Ощущение было отнюдь не неприятным. Мало того, ему доставляло удовольствие воображать ее женой и матерью его детей.

Супруги Абернати усадили остальных детей в громоздкий многоместный фургон, и лошади тронулись. Вскоре оба экипажа остановились у маленькой церкви, где должна была проходить заупокойная служба. Прошел всего день, а сироты неузнаваемо переменились. Чистенькие, сытые, наряженные в новую, купленную на деньги Колтона одежду, они уже не так боялись чужих. Младшие уселись рядом с Адрианой и засыпали ее вопросами. Старший предпочел беседовать с Колтоном.

– Вы тоже сражались на войне, как мой папа?

– Да, и пробыл в армии даже дольше, чем он.

Джошуа явно оживился:

– И вас ранило?

– Да. В ногу.

– Так, что едва не умерли?

Колтон грустно усмехнулся.

– Так, что мое дурное предчувствие едва не сбылось.

– Что такое «предчувствие»? – повторил мальчик недоуменно.

– Когда опасаешься, что случится что-то нехорошее.

– Вы, значит, боялись? – растерялся Джошуа.

– О да. Каждый боится потерять жизнь или… конечность.

– А до этого никогда не боялись?

– Некогда было. В сражениях я был слишком занят, стараясь остаться в живых, – пояснил Колтон.

– А люди толкуют, что мой папа – герой! – объявил Джошуа. – И его друзья так говорили. Только маме было все равно. Уж больно сильно она тряслась над теми медяками, что он присылал домой. Все причитала, мол, что будем делать, когда деньги кончатся.

Колтон ободряюще сжал плечо мальчика.

– Судя по тому, что я слышал о твоем отце, он прекрасный человек, которым может гордиться любой сын. И уверен, что ты сохранишь память о нем. А может, и сам станешь героем.

– То есть пойду на войну, и меня тоже убьют?

Колтон и Адриана обменялись улыбками.

– Нет, Джошуа, совсем не обязательно умирать, чтобы стать героем. Живых героев тоже немало, – заметил он. – Герои – это люди, которых уважают и почитают товарищи и их страна. Ты можешь начать с того, что будешь заботиться о брате и сестре. Научишь их добру, защитишь от тех, кто захочет причинить им зло. Поможешь одеться или умыться, надеть башмаки, причесаться. Люби их так, как любил тебя отец.

Адриана согласно кивнула. Колтон прав, во всем прав. Может, если он так хорошо относится к чужим детям, и сам когда-нибудь станет прекрасным отцом? Но будут ли это их общие дети? Время покажет.

– Лорд Рэндвулф тоже был героем на войне, – сообщила она Джошуа. – Сражался, чтобы спасти нашу родину от французов, которые решили нас завоевать.

– Я тоже хочу быть героем, – вставил Джеремия, прижимаясь к Адриане и показывая пальцем на Колтона. – Как он. Тогда и у меня будет такая же карета.

Колтон тихо засмеялся.

– Я тоже буду героем, – решила маленькая Сара, но тут же фыркнула, когда Адриана пощекотала ее подбородочек. – Как красивая леди.

С этими словами она спрятала личико на груди Адрианы, лукаво посматривая одним глазом на Колтона.

– Да, леди в самом деле героиня, – согласился тот. – Не только бесчисленное множество диких животных, но и трое сирот. В вас сильно развит материнский инстинкт, дорогая Адриана.

Девушка мгновенно вспыхнула и, стараясь скрыть смущение, посадила девочку на колени и принялась укладывать золотистые локоны.

– Ты такая хорошенькая, Сара. Твой отец наверняка гордился бы тобой, как Джошуа и Джеремией.

– Да, так и папа говорил, – кивнул Джошуа, вытирая слезы. – Только лучше бы он не был героем и оставался с нами.

Колтон сжал руку мальчика, и тот, разразившись слезами, бросился ему на грудь. Колтон обнял малыша и, не пытаясь уберечь мундир, позволил ему выплакать горе.

Немного людей пришли на службу. Очевидно, усопшая не пользовалась любовью и уважением соседей. Собравшиеся в один голос превозносили убитого мужа и осуждали умершую жену, честя ее ленивой неряхой и пьяницей, морившей детей голодом и державшей под замком в сырой грязной лачуге. Все громко удивлялись переменам, произошедшим с малышами за столь короткое время. Колтон и Адриана наперебой расхваливали чету Абернати, самоотверженно заботившуюся о сиротах. Они сразу обратили внимание, что дети постарше, прожившие у Абернати несколько лет, горячо любили приемных родителей, называли папой и мамой и были хорошо воспитаны.

Когда служба закончилась, супруги пригласили Колтона и Адриану на ужин. Колтон хотел было отказаться, зная, в каких стесненных обстоятельствах находятся Абернати, но Адриана шепнула, что ее отец позаботился о том, чтобы эта большая семья никогда не нуждалась в еде, а кроме того, миссис Абернати изумительно готовит и тот, кому удается попробовать ее стряпню, может считаться счастливчиком.

Вечер прошел на редкость весело. Старшие дети наперебой рассказывали забавные истории, на радость гостям и родителям. Маленькая Сара хихикала вместе с остальными, хотя вряд ли понимала что-то, зато во всем подражала прекрасной леди, за которой следила обожающим взглядом.

Когда экипаж Уиндемов наконец покатил по освещенной луной дороге, Адриана сочла себя обязанной поблагодарить Колтона за все, что тот сделал и сделает для детей.

– С вашей помощью, милорд, – заключила она, – они вырастут хорошими людьми.

– Ну что я такого сделал? – отмахнулся он. – Это вам и Абернати следует петь хвалы, а не мне.

– Абернати – прекрасные люди, и все же вы были щедры и великодушны в отличие от многих наших соседей.

– Если я и проявил милосердие, Адриана, то лишь по вашему наставлению. Что же, вы с Самантой, вероятно, сумеете пробудить во мне великодушие.

– А может, вы просто ждали случая проявить эти прекрасные качества, милорд? – усмехнулась Адриана.

– Большую часть своей жизни я провел, не обращая внимания на подобные тонкости, – признался он. – Всего за два дня я узнал о сострадании больше, чем за все прошлое существование. Вы вызвали во мне эмоции, на которые я считал себя попросту неспособным. Некоторые я высоко оценил. Остальные все еще пытаюсь сдержать.

– Позвольте узнать, какие именно? – спросила Адриана, подозрительно щурясь.

– О, не ломайте свою прелестную головку над всякой чепухой, – посоветовал Колтон с ухмылкой. – Я должен хорошенько над этим поразмыслить, прежде чем передать в ваши руки такую власть.

– Вы говорите загадками или издеваетесь, – заключила девушка. – Я ничего такого не сделала, и все же вы хотите заставить меня поверить, будто я каким-то таинственным образом повлияла на вас или совершила еще какое преступление. Вы опять дразните меня, как когда-то в детстве, а это нечестно.

– Вижу, вы не слишком доверчивы, дорогая. Но неужели не можете понять, что испытывает мужчина, подобный мне, в присутствии столь прекрасной женщины?

Адриана поняла, что настала пора узнать, далеко ли до Уэйкфилда. Глядя в темноту за окном, она пыталась спросить о чем-то, но язык не повиновался. Пришлось откашляться и попытаться еще раз:

– Случайно, не знаете, где мы сейчас находимся?

– Вам нет нужды бояться, Адриана. Как бы сильно мне ни хотелось овладеть вами прямо здесь, я не стану принуждать вас ради простого удовлетворения похоти. Все же надеюсь, что в будущем вы окажетесь более восприимчивы к знакам моего внимания. Я могу быть невероятно убедительным, когда вижу редкий и красивый приз, которым отчаянно стремлюсь завладеть.

Адриана, краснея, встретила взгляд смеющихся серых глаз:

– Вы, похоже, очень уверены в себе милорд.

– О, могу только представить, до чего столь необыкновенной женщине, как вы, должны надоесть бесконечные объяснения в любви. Должно быть, вы задаетесь вопросом, чем мои излияния отличаются от остальных. С первого взгляда – ничем. Но в постели… я давно уже усвоил, что в любом занятии требуются умение и искусство. – Колтон небрежно пожал плечами. – Взять для примера военное дело. На полях сражений, где мне пришлось отстаивать честь свою и страны, я познакомился с ремеслом воина. Существует также искусство близости, которую делят мужчина и женщина. Это еще не означает, что мы должны оказаться в одной постели, но если такое случится, уверяю, Адриана, я буду нежен с вами и дам вам наслаждение, прежде чем получить свое. Стану лелеять вас, как нечто редкостное и драгоценное, ибо другой такой, как вы, нет на земле. Увидев вас в ванне, я понял, что не успокоюсь, пока вы не будете принадлежать мне. Вы, словно крепкое вино, ударили мне в голову. Никогда еще я не жаждал женщину так, как жажду вас. И вы, должно быть, это уже знаете.

Не совсем понимая смысл его речей, Адриана решилась попросить объяснений, хотя считала, что Колтон вряд ли осмелится сделать предложение. Недаром он с самого начала противился подписанному родителями договору.

– Значит ли это, что вы согласны на помолвку? – уточнила она.

Колтон опустил глаза на изящный набалдашник трости и принялся обводить пальцем затейливый резной узор.

– Я этого не говорил, Адриана.

– И все же ищете моей благосклонности, не так ли? – безжалостно допытывалась она.

– И это не совсем так, – промямлил Колтон, чувствуя приближение грозы.

Адриана прижала ко лбу дрожащие пальцы, пытаясь еще раз воскресить в памяти услышанное.

– В таком случае что вы имели в виду? Боюсь, я не совсем верно уловила смысл.

– Я не собираюсь взять вас против вашей воли, дорогая, но многое отдал бы, чтобы вы стали моей.

Боже, какая наглость! Он еще нахальнее, чем она воображала!

– И вы действительно считаете, что я лягу с вами без церковного благословения? – взорвалась она. Негодяй! – Я похожа на сумасшедшую? Я прекрасно помню, как скоро после свадьбы забеременела Жаклин! Будь я настолько глупа, чего, разумеется, нет и в помине, в два счета накликала бы на себя несчастье!

Колтон только головой покачал. Видно, ее куда больше волнует нежеланная беременность, чем перспектива оказаться в постели мужчины до брака!

– Я бы сделал все, чтобы предотвратить такую беду, – уговаривал он. – И смог бы подарить вам неземное блаженство!

Но ответом послужил разъяренный взгляд.

– Мэлора предупреждала, что с вами небезопасно ездить в экипаже, а я, глупая, не послушала ее. В следующий раз буду умнее. Но ее предсказания, к сожалению, сбылись едва ли не в точности.

Но тут, к полнейшему разочарованию Колтона, ландо свернуло на подъездную аллею Уэйкфилд-Мэнора. Едва Бентли остановил лошадей, Адриана, не дожидаясь, пока Колтон протянет ей руку, спрыгнула на землю и помчалась к крыльцу. Колтон последовал за ней так быстро, как позволяла раненая нога.

Мэлора, давно уже высматривавшая экипаж в окно, подобрала юбки и метнулась к двери, обогнав Чарлза.

– Я думала, вы никогда не вернетесь! – объявила она, вглядываясь в сестру, в тайной надежде увидеть беспорядок в одежде последней. Тогда можно будет с чистой совестью отправиться к матери и доложить, что с Адрианой что-то неладно.

– Мы ужинали у Абернати, Мэлора, – холодно объявила Адриана, – а потом сразу же отправились домой. И если ты гадаешь, изнасиловали ли меня в экипаже, можешь не надеяться. Ничего не было и быть не могло.

Мэлора от изумления открыла рот. Колтон смущенно кашлянул и уставился на окаменевшую блондинку. В этот момент до него наконец дошло, что второй такой женщины, как Адриана Саттон, нет на земле. Похоже, впредь ему придется быть куда деликатнее в выражении своих намерений, если он действительно желает близости с леди, не обременяя себя брачными обетами.

Задумавшийся Колтон не сразу сообразил, что блондинка недоуменно смотрит на него, очевидно, возмущенная недопустимым для джентльмена поведением. Наконец Колтон опомнился и промямлил:

– Добрый вечер, Мэлора…

– Мэлора, зайди в дом, – сухо перебила Адриана. – Лорд Колтон не может остаться. Ему необходимо срочно ехать в Рэндвулф-Мэнор.

После такой пощечины у Колтона не осталось иного выбора, кроме как кивнуть:

– Увы, это правда. Я не могу остаться.

– Доброй ночи, милорд, – процедила Адриана, и в следующую секунду дверь захлопнулась прямо перед его носом.

Колтон невольно поморщился.

Приближаясь к ландо, он заметил любопытный взгляд Бентли, немедленно, впрочем, отвернувшегося. Однако старик долго не выдержал и время от времени продолжал поглядывать на хозяина.

– Вы что-то хотите мне сказать? – не выдержал он, хмурясь.

– Ну… то есть… нет, сэр… видите ли… леди Адриана… э… она иногда бывает маленько своенравна… сэр…

– Да, и что из этого?

Опасаясь оскорбить хозяина, кучер нервно поежился.

– Я… видел… как ее светлость… э… ужасно сердилась… когда какой-нибудь малый… э… позволял себе…

– То есть пытался вольничать с леди? – уточнил Колтон.

– А… ну… да, может, и так, милорд, – выдавил Бентли. – Я слышал, что сказала леди, когда бежала к дому, милорд. Почти то же самое, как в ту ночь, когда подбила парню глаз своей сумочкой. Стоит миледи расстроиться, и она начинает размахивать этой самой сумочкой направо и налево, и, даю слово, милорд, знает, как ей действовать. Ваша сестрица может это подтвердить. Видела все собственными глазами. Она и мистер Перси.

Колтон задумчиво повертел трость.

– И вы предлагаете…

Бентли снова неловко поежился.

– Я бы не посмел ничего предлагать, милорд.

– Бросьте, Бентли, вы служили в доме еще до моего отъезда. И если можете что-то посоветовать касательно леди, считайте, что получили разрешение высказаться. А я уж подумаю, воспользоваться вашим советом или нет.

– В таком случае, милорд, я поделюсь тем немногим, что знаю. Может, это позволит вам не рассориться с нашей прелестной леди. Видите ли, человеку, полжизни проведшему на войне, очень трудно увидеть разницу между дамами, которые часто навещают солдатские лагеря, и теми, что ждут дома. Но если попробуете запомнить, что леди Адриана намного… намного выше тех женщин, которые повсюду следуют за солдатами, не станете ее так часто расстраивать.

Колтон надолго задумался, прежде чем оглянуться на входную дверь дома, за которой исчезла разъяренная леди. Возможно, он действительно слишком привык к женщинам, беззастенчиво вешавшимся ему на шею, и совсем забыл, что есть и такие, которые сохраняют чистоту для будущих мужей. И как бы он ни хотел овладеть леди, все же ее упорство достойно восхищения. Что же, если он женится на Адриане, по крайней мере не придется гадать, кто наслаждался ею до него.

Громко засмеявшись, он подбросил палку, поймал в воздухе и, коснувшись полей шляпы, отсалютовал кучеру.

– Спасибо, Бентли. Я сделаю все, что в моих силах, дабы запомнить ваши мудрые слова. Леди действительно такова, как вы говорите, и мне придется быть очень осторожным, чтобы не получить фонарь под глазом.

– Да, милорд, – затрясся от смеха Бентли. – Леди Адриана – горячая голова, ничего не скажешь!

Колтон молча кивнул портному, Джорджу Гейнсу, спросившему о чем-то, но маленький жилистый человечек уже сообразил, что его светлость занят своими мыслями и не в настроении обсуждать покрой фраков, жилетов и брюк. Хотя прошло несколько часов с той минуты, когда они покинули городской дом маркиза, красивый особняк в греческом стиле рядом с Гайд-парком, отставной полковник почти все время молчал и, угрюмо поджав губы, по большей части смотрел в окно на пролетающие мимо пейзажи. Сумерки уже сгущались. Скоро настанет ночь, и все же маркиз словно не замечал, как быстро меркнет свет.

Однако Колтон все замечал. Просто его беспокоило другое. Настроение отнюдь не улучшало осознание того неприятного факта, что даже дела, связанные с получением наследства и титула, не могли вытеснить из памяти черноволосую красавицу. Как бы он ни пытался забыть о ней, ничто не помогало. Мало того, он и представить не мог, что сумеет найти облегчение с другой женщиной. Даже времени не стал тратить на столь бесполезное занятие! Да и кто стал бы на его месте? Увидев раз в жизни неземное совершенство, не стоит довольствоваться меньшим. Стараться удовлетворить себя с другой – все равно что довольствоваться черствым сухарем, когда его ждет обильный пир. Несмотря на прежнее яростное сопротивление воле отца, он вновь превратился в неопытного юнца, весело бежавшего по тропинке, выбранной родителем.

Лошади неожиданно замедлили ход, и Колтон, вырванный из раздумий, снова выглянул в окно. И увидел на дальнем конце поля двух всадников, мчавшихся к низкой каменной ограде. Вперед вырвалась леди на андалузском жеребце. Поняв, что сейчас произойдет, Колтон, с тихим проклятием, весьма удивившим портного, откинулся на спинку сиденья.

Ужас сковал маркиза при виде того, как скакун с грацией птицы взлетел над препятствием и с той же легкостью приземлился по другую сторону. Ослабев от облегчения, Колтон едва заметил, как всадник на черном жеребце последовал примеру смелой спутницы.

– Сумасбродка! – пробормотал он. – Неужели не понимает, что такими выходками может сломать свою хорошенькую шейку?

Мистер Гейнс мгновенно насторожился:

– Ваша приятельница, милорд?

– Соседка, снедаемая неукротимой страстью к лошадям, – рассерженно пояснил Колтон и, подняв трость, постучал по крыше экипажа. Бентли послушно натянул поводья. – Прошу прощения, мистер Гейнс, – извинился Колтон. – Я на несколько минут выйду, но Бентли доставит вас и ваших людей в Рэндвулф-Мэнор. Гаррисон позаботится о вас и покажет комнату, где вы и ваши подмастерья сможете без помех работать всю неделю.

Когда ландо остановилось, Колтон спустился и приказал Бентли вернуться за ним после того, как мистер Гейнс и подмастерья окажутся на месте.

Он даже не пытался понять причину неожиданного раздражения, охватившего его при виде едущих навстречу всадников. Адриана с жизнерадостной улыбкой помахала рукой Бентли. Красивый джентльмен, остановив коня, последовал ее примеру.

Так это не Роджер Элстон!

Открытие еще больше раздосадовало Колтона. Мужчина сидел на лошади так, словно родился в седле, и, судя по белозубой улыбке, был в превосходном настроении. И почему бы нет?! Хотя оба находились рядом с фамильным поместьем леди, незнакомец мог без помех наслаждаться ее обществом!

– Добрый вечер, – приветствовал Колтон, снимая шляпу.

Сегодня Адриана выглядела на редкость элегантно в черной бархатной амазонке с белым жабо у горла и черным шелковым цилиндром, лихо сидевшим на темных локонах. В ушах белели крупные жемчужины. Неужели это она только сейчас смело брала каменный барьер?

– Я подумал, что неплохо посмотреть на вашего жеребца, поскольку все мои родные поют ему дифирамбы, – начал он, оглядывая коня. – Ничего не скажешь, прекрасное животное.

– Он в самом деле красавец.

Адриана боролась с собой, стараясь забыть откровенные признания полковника. Даже скажи он прямо, что желает разорвать контракт, она не была бы оскорблена сильнее. И поскольку он хотел ее на своих условиях, злилась еще больше.

Натянуто улыбаясь, Адриана широким жестом показала на высокого темноглазого брюнета.

– Это мой добрый друг Райордан Кендрик, маркиз Харкорт. Райордан, познакомьтесь с Колтоном Уиндемом, маркизом Рэндвулфом.

– Я давно надеялся иметь это удовольствие, – слегка поклонился Райордан, протягивая руку. – Какой солдат не слышал о вашей храбрости под огнем противника? Добро пожаловать домой, милорд.

Колтон сразу же забыл о терзавшем его раздражении:

– Спасибо, лорд Харкорт, и позвольте вернуть комплимент. Я тоже слышал немало рассказов о вашей отваге на полях сражения.

Райордан протестующе поднял руки:

– Боюсь, ваши деяния затмили мои скромные подвиги, так что, прошу, ни слова больше, милорд.

Адриана чуть приподняла колено, давая знать, что хочет спешиться, и мужчины одновременно выступили вперед, предлагая помощь. К досаде Колтона, Райордан оказался проворнее. И почему бы нет? Ему-то не мешали старые раны!

А взгляды, которые соперник бросал на даму! Уже одного этого было достаточно, чтобы пробудить гнев Колтона, который до последнего времени считал свои намерения по отношению к Адриане достаточно неопределенными. Но почему он так злится? Наверное, потому что Райордан вернулся с войны без единой царапины! Да-да, дело именно в этом. Ревность? Какая там ревность! Он никогда и никому не завидовал!

Но внутренний голос упорно твердил, что так было до того, как он вернулся домой и узнал о контракте. До того, как оказалось, что другой мужчина, не только равный ему во всем, но и будущий обладатель блестящего титула, претендует на то, что он уже считает своим! До того, как Колтон увидел в темных глазах соперника искреннюю, горячую любовь.

Ведя Улисса в поводу, Адриана приблизилась к Колтону:

– Мы с лордом Харкортом дожидались наших друзей. Как только сэр Гай Далтон и леди Беренис Карвелл догонят нас, мы едем к нам на ужин. Не хотите ли присоединиться?

– Благодарю за любезное приглашение, но Бентли скоро вернется за мной, – объяснил Колтон, чувствуя себя не в своей тарелке. Несмотря на вежливую улыбку, в глазах Адрианы стыл лед. – Я привез с собой портного и его подмастерьев и, зная мистера Гейнса, уверен, что ему не терпится поскорее начать.

К его облегчению, на дороге показалось ландо. Колтону было не по себе, а своевременное возвращение Бентли давало возможность выйти из затруднительного положения.

– В таком случае спокойной ночи, – пожелала Адриана и, повернувшись, приняла протянутую руку своего широкоплечего провожатого. Колтон смотрел вслед красивой паре. Адриана ни разу не обернулась.

Колтону совсем не понравился вопросительный взгляд Бентли.

– Ни слова, – предупредил он кисло. – Больше мудрых советов мне сегодня не вынести.

Бентли проводил молодых людей тревожным взглядом.

– Как по-вашему, леди Адриана увлеклась его светлостью?

– Какого дьявола мне знать?! Могу только заверить, что мной она не увлечена!

– Может, завтра она поймет, что к чему? – нерешительно предположил кучер.

Колтон фыркнул, как разъяренный бык.

– Вернее, когда рак на горе свистнет!

Глава 8

– Фелисити, где ты? – окликнула Джейн Фейрчайлд с балкона второго этажа. – Поднимись наверх, пожалуйста, и помоги перевернуть дедушку, чтобы я могла обработать его пролежни!

Фелисити, уютно устроившаяся в гостиной с томиком «Гордости и предубеждения» Джейн Остин, брезгливо сморщила носик и перевернула страницу. Больше ей нечего делать, кроме как возиться с умирающим старым дураком! Омерзительно! Может быть, мать и знала, чем придется ей заниматься, когда уговорила отца бросить место в конторе, где тот трудился более двадцати лет, но дочь просто не приспособлена для подобных трудов!

Пока что единственным преимуществом переезда в этот захолустный городок оказалось ее знакомство с лордом Рэндвулфом. Ее отец был в восторге от новостей и снова и снова твердил, что она обязательно выйдет за аристократа и будет купаться в богатстве. Мать терпеть не могла подобных разговоров, но Джарвис Фейрчайлд сдался на уговоры жены только в надежде, что дочь сделает блестящую партию. Как-то в своей лондонской конторе, он подслушал разговор двух важных клиентов, выражающих надежду, что некий неженатый дворянин, живущий неподалеку от Брэдфорда, вскоре примет титул маркиза и, разбогатев, оплатит долговые обязательства, выданные этим людям. Зная, как умеет дочь кружить головы мужчинам, Джарвис решил воспользоваться представившейся возможностью.

Швырнув книгу на столик, Фелисити пробормотала нечто нелестное по адресу матери, мешающей ей читать, показала язык потолку.

К этому времени она была в полной безопасности: мать уже успела вернуться к деду. Джейн незаметно погладила отца по руке.

– Не беспокойся за меня, – тихо попросил Сэмюел Гладстон. – Ты уже достаточно потрудилась. Займись своей семьей.

– Ты и есть моя семья, папа, и мне доставляет радость заботиться о тебе с такой же любовью, как ты ухаживал за мамой, когда та тяжело заболела. Я в жизни не видела, чтобы мужчина был предан своей жене больше, чем ты – маме.

Несмотря на ком в горле, Сэмюел выдавил улыбку.

– Ах, то была женщина, умевшая затронуть сердце мужчины. Временами я вижу ее в тебе.

Дочь тяжело вздохнула.

– Думаю, у меня нет такого дара, как у мамы.

– Есть, и еще какой, – заверил отец. – Беда в том, что ты пытаешься затронуть черствые сердца. Может, со временем они и раскроются тебе навстречу. А пока, девочка, желаю тебе мужества и отваги. Твои деяния благородны и искренни. И люди будут помнить о них еще долго после того, как ты покинешь этот мир.

Не услышав дальнейших окликов из комнаты наверху, Фелисити гордо вскинула голову и подошла к окну. На расстоянии виднелись руины средневековой церкви, а за ними – мост через реку Эйвон, на котором находилась древняя часовня, в последнее время служившая чем-то вроде тюрьмы. Взгляд Фелисити жадно скользил по замощенным булыжником улочкам, где располагались магазины, в поисках галантного джентльмена, который, если повезет, явится с визитом в дом деда и спасет ее от скуки.

На лестнице зазвучали торопливые шаги, и Фелисити приготовилась к тяжкому испытанию. Мать найдет способ заставить ее работать. За время, проведенное в Стеновер-Хаусе, девушка поняла, что представления о долге, чести, трудолюбии и верности мать унаследовала от своего родителя и пытается наставить в этом ее. Чаще всего попытки перевоспитать дочь сводились на нет Джарвисом Фейрчайлдом, беззастенчиво высмеивавшим жену даже в присутствии Фелисити. Теперь, работая на фабрике, он часто возвращался домой, чтобы просмотреть бухгалтерские книги Гладстона или расспросить о старых работниках, которых стал потихоньку увольнять без ведома хозяина.

Шаги приблизились к гостиной и, к удивлению Фелисити, удалились в направлении кухни. Девушка осторожно выглянула за дверь и облегченно рассмеялась, увидев что это всего лишь горничная Люси, спешившая выполнить очередной приказ Джейн.

Фелисити, самодовольно улыбаясь, вернулась к окну. Если промедлить достаточно долго, может, мать и позабудет о ней. В конце концов, долг дочери заботиться о родителе.

Опершись о подоконник, Фелисити торопливо выискивала среди прохожих знакомые лица. Ей ужасно хотелось оказаться там, среди толпящихся в лавках покупателей, но, к сожалению, не находилось подходящего предлога уйти, да и мать просто так не отпустит, особенно после того, как потребовала ее помощи. Лучше на свободе поразмыслить, кому из знакомых аристократов следует отдать предпочтение. Майор Стюарт Берк красив и занимателен, и если не удастся поймать того, другого, сойдет и этот. Все же, будь у нее выбор, она предпочла бы красавца маркиза Рэндвулфа. В ее представлении он был самим воплощением блестящего светского общества, и, даже если его преследуют кредиторы, фамильное состояние позволит избавиться от этого небольшого недостатка.

Она снова окинула взглядом дорожку, ведущую в город, и едва не вскрикнула, узрев того, о ком мечтала. Лорд Рэндвулф! Вот он идет, опираясь на трость!

Сердце Фелисити сильно забилось. Бросившись к кухне, она громко позвала:

– Люси! Немедленно иди в мою комнату! Мне нужна твоя помощь! Скорее!

И, не дожидаясь служанки, бросилась наверх. Конечно, она рискует попасться на глаза матери, но что поделать! Нельзя же показаться лорду Рэндвулфу одетой бог знает как!

Взлетев на третий этаж, Фелисити распахнула дверь спальни и принялась рыться в гардеробе в поисках лучшего платья. Несмотря на протесты матери, твердившей, что они не могут позволить себе такие расходы, Джарвис Фейрчайдд нанял портниху и шляпницу. Модный розовый туалет с полосами кремового шелка, окаймлявшими рукава и юбку, был самым дорогим из тех, что у нее имелись. Такая же шляпка делала наряд еще более привлекательным. Фелисити довольно часто надевала платье, вопреки требованиям этикета не появляться в одном и том же костюме несколько раз подряд. Но все убеждали ее, что она в нем неотразима. Поэтому девушка была уверена, что без труда привлечет внимание маркиза. Но тут в глаза ей бросилось крохотное пятнышко на корсаже. Фелисити досадливо ахнула. Конечно, такие вещи случаются, особенно если носить одну и ту же одежду постоянно, но служанка должна была вывести пятно!

Постепенно распаляясь, девушка обернулась на стук двери. На пороге, прижимая руку к сердцу, возникла запыхавшаяся Люси.

– Что-то не так, мисс?

– Я сейчас объясню тебе, что не так! – прошипела Фелисити и, подступив к служанке, потрясла платьем перед ее носом. – Сколько раз повторять, чтобы ты следила за моей одеждой и приводила в порядок до того, как повесить в гардероб! Ты знала, что это мое лучшее платье, и все же не вычистила его! И чем же объяснишь такую нерадивость?

Люси встревожено закусила губу. Она работала на престарелого фабриканта всего несколько лет, но тот, казалось, всегда был ею доволен. Однако в последнее время Фелисити и ее отец постоянно кричали на бедняжку, обзывая лентяйкой.

– Мне ужасно жаль, мисс. Я не заметила пятна, уж очень оно маленькое!

– Если увидела я, значит, увидят и другие! – завопила Фелисити и, вне себя от бешенства, стегнула служанку платьем по лицу. Та отшатнулась, прикрывая глаза. – Немедленно вычисти все! Немедленно, слышишь?

– Да, мисс. – Поспешно подхватив платье, Люси вытерла саднившие от удара глаза и щеки, поправила сползший чепец и робко спросила: – Вы собираетесь куда-то, мисс? Может, не слышали вашу матушку? Она просила помочь…

– Мне некогда отвлекаться на всякие глупости, – отрезала Фелисити, – у меня дела поважнее. А теперь отчисти пятно, и поскорее. Поняла? Ты мне нужна, чтобы помочь одеться.

– Но миссис Джейн велела поскорее сделать мазь…

Фелисити приблизила лицо к лицу горничной, так что их носы почти соприкасались.

– Ты поможешь мне одеться, Люси, иначе я изобью тебя до полусмерти, ясно?

– Да, мисс! – лихорадочно закивала служанка.

Как раз в тот момент, когда платье легло на плечи Фелисити, в комнату вошла Джейн.

– И куда это вы собираетесь в таком виде, юная леди? – устало осведомилась она. Фелисити, мысленно застонав, поправила вырез. Она по опыту знала, что с матерью придется вести себя куда почтительнее, чем с горничной, иначе та просто не выпустит ее из дома, и тогда целый день придется выполнять ее приказы.

– О, мама, честное слово, это очень срочное дело!

Джейн решительно сложила руки на груди.

– Что же, спрашивается, тебе понадобилось в городе, тем более что мне нужна твоя помощь?

Расслышав скептические нотки в голосе матери, Фелисити побоялась сказать правду. Та снова начнет ее упрекать за пустые мечтания.

Одернув юбку, она молча уставилась на Люси, ожидавшую, чем закончится спор. Та поспешно выступила вперед и дрожащими пальцами принялась застегивать платье. Фелисити нерешительно улыбнулась матери.

– Ты помнишь леди Саманту и леди Адриану, мама? Видишь ли, вскоре после нашей прогулки они представили меня одному человеку, которого я только что увидела в городе. Вот и подумала, что неплохо бы сделать им подарки, в благодарность за их доброту к дедушке… и за то, что пригласили меня покататься. Если ты позволишь мне поговорить с этим человеком, я узнаю, что именно им больше придется по душе.

Джейн с сомнением покачала головой.

– А этот человек, случайно, не мужчина?

– Нас будет прекрасно видно из окон дома, мама, так что моя репутация не пострадает, – нервно заверила Фелисити и, решив, что на мать подействует упоминание о положении и титуле, пояснила: – Это брат леди Саманты, маркиз Рэндвулф. Он сможет дать мне совет, поскольку хорошо знает обеих женщин. Я также хотела поблагодарить его за гостеприимство, потому что он любезно принял меня в своем доме.

– Не вздумай мечтать о нем, дитя мое, – встревожилась Джейн. – Он найдет невесту среди равных себе.

Раздраженная материнскими предсказаниями, Фелисити осмелилась запротестовать:

– Ради всего святого, мама, я только хотела попросить у него совета и поблагодарить за доброту.

Джейн медленно кивнула.

– И поэтому ты сверкаешь, как радуга в небе, – заметила она. В конце концов, Джейн и сама собиралась отплатить леди добром за те дорогие травы, что они принесли ее отцу. – Так и быть, Фелисити. Ты права, нужно быть благодарной. Но не задерживайся долго. Дедушка хочет, чтобы ты ему почитала после обеда.

– Опять Библия! – досадливо охнула Фелисити.

– Стыдись! Священное писание дает ему утешение в болезни, а, насколько я понимаю, ты тоже нуждаешься в мудрости Господней: слишком уж заботишься о собственной внешности!

– Но мне ужасно надоело читать одно и то же!

– Тебе, но не ему, – твердо ответила мать.

Девушка побоялась возражать. Мать безмерно уважала и любила своего отца, чего нельзя было сказать о самой Фелисити.

И уже несколько минут спустя она на бегу накидывала дорогой, купленный отцом плащ, спеша к тому месту, где в последний раз видела маркиза. Тот скорее всего подумает, что она решила немного прогуляться, а не преследует его, как гончая – дичь.

Фелисити с беззаботной улыбкой шествовала по улице, кивая прохожим, которые отвечали тем же, или вежливо дотрагивались до полей шляп. Наконец краем глаза она заметила того, кого искала. Маркиз только что вышел из лавки серебряных дел мастера. Очевидно, рана почти совсем зажила, потому что он уже не так тяжело опирался на трость. А как одет! Каждый шов и каждый стежок указывали на дорогого портного. При таких запросах неудивительно, что кредиторы ждут не дождутся, пока он получит наследство и титул!

Колтон, не подозревая, что за ним наблюдают, направился к дальнему концу улицы, где поджидало красивое черное ландо, запряженное четверкой лошадей одной масти с подстриженными хвостами и плюмажами на головах. И Фелисити поняла, что, если не поторопится, потеряет нечто большее, чем возможность просто побеседовать с маркизом. Ее будущие устремления зависят от этого человека! Несмотря на легкую хромоту, маркиз шел так быстро, что расстояние между ними постоянно увеличивалось и, как Фелисити ни старалась, она не могла его догнать. Ей вдруг пришло в голову, что следует предпринять какие-то решительные действия, иначе маркиз сейчас уедет. А ведь она с таким трудом вырвалась из дома и не может, никак не может потерпеть неудачу!

В отчаянии она приставила ладошку к губам и громко крикнула:

– Лорд Рэндвулф, это вы?

Ее попытка оказалась удачной: маркиз немедленно оглянулся и стал всматриваться в прохожих. Фелисити поспешила ему навстречу. Колтон улыбнулся и пошел обратно.

– Мисс Фелисити, мы снова встретились! – воскликнул он, касаясь полей цилиндра.

– Да, – выдохнула она, прижимая руку к вздымающейся груди. Она так запыхалась, что едва могла говорить.

– Гуляете?

Легкий кивок и скромная улыбка были ему ответом. Ах, она могла бы поклясться, что в жизни не слышала голоса приятнее. Низкие бархатистые нотки кружили голову.

Колтон галантно предложил девушке руку и повернул в направлении дома Гладстона, строго следуя этикету, не одобрявшему, когда лица противоположного пола останавливались на улице, чтобы поболтать. Хотя ему это казалось глупым правилом, все же он не мог позволить, чтобы сплетники чернили репутацию девушки.

– Вы понятия не имеете, мисс Фелисити, как я счастлив увидеть хоть одно знакомое лицо! Боюсь, обитатели Брэдфорда стали для меня чужими. Хотя я узнаю тех, кто постарше, все же с трудом припоминаю их имена. А молодые люди… их я по большей части вижу впервые. Правда, если не считать немногих новых домов или коттеджей, все осталось по-прежнему.

Фелисити огляделась, не находя в себе и сотой доли того воодушевления, с которым разглагольствовал Колтон. Сама она не представляла, как это можно прожить целую жизнь в таком унылом городишке.

– Мой дед, должно быть, самый старый из жителей Брэдфорда, – заметила она, бросив на собеседника смеющийся взгляд. О, она прекрасно сознавала, как красиво оттеняют темные ресницы голубизну глаз! – Он говорит, что помнит все события, происходившие еще до вашего рождения. По его словам, ваш отец был так горд, что пригласил на крестины не только родных и столичных знакомых, но и всю округу. Дедушка рассказывает, что общество собралось на диво смешанное: и аристократы, и торговцы, и простолюдины, но все старались вести себя как можно лучше из уважения к вашему отцу. Что же до меня, я тут почти никого не знаю. Если бы не доброта вашей сестры и леди Адрианы, пришлось бы сидеть в четырех стенах. Обе дамы были так любезны! Куда любезнее, чем лондонские знатные леди!

– Да, Лондон – город огромный. Вам, наверное, ужасно скучно в нашем скромном Брэдфорде.

– Должна признать, что временами с тоской вспоминаю пейзажи и звуки…

– Запахи, – добавил Колтон с лукавой улыбкой.

Девушка вспыхнула, поняв намек. Временами удушливая вонь, поднимавшаяся от сточных канав, становилась поистине невыносимой.

– Столичная жизнь имеет свои недостатки, – кивнула она.

– Да, и все же немало людей стремятся туда. Если вам не по вкусу тихое провинциальное существование, Лондон кажется куда более волнующим.

– Леди Саманта упомянула, что у вашей семьи там дом.

– Да, но мои родители предпочитали сельское поместье, а отец очень любил охотиться, как многие его друзья и знакомые. Именно он и приучил Адриану к этому занятию.

– Хотите сказать, что леди Адриане нравится убивать животных? И это после того, как в детстве она приложила немало усилий, чтобы вылечить раненых и больных зверьков?! – ахнула Фелисити, картинно покачивая головой. – Не понимаю, почему она вдруг стала такой бесчувственной к несчастным созданиям! Я бы никогда не смогла причинить вред бедным тварям! Господи, да я и мухи не обижу!

Слушая, как беззастенчиво Фелисити чернит женщину, которая, возможно, станет его женой. Колтон, к собственному удивлению, злобно ощетинился. Очевидно, она пытается выставить себя в более выгодном свете, и все же, вспоминая, как нежно заботилась Адриана о малышах Дженнингсах, он испытывал неодолимую потребность защитить от злословия темноволосую красавицу.

– Моя сестра рассказывала, что Адриана никогда не убивает просто так, из прихоти. Дичь идет либо на стол семьи, либо в дома бедняков, особенно пожилой пары, которая взяла в свой скромный домишко более десятка сирот. Со стороны ее светлости куда достойнее и благороднее помогать голодающим, чем лечить искалеченных животных, которых, вероятно, съедят хищники сразу после освобождения.

Фелисити мгновенно поняла свою ошибку и поспешила отступить.

– О, милорд, будьте уверены, я вовсе не хотела сказать, что леди Адриана…

– Женщины более великодушной и сострадательной я еще не встречал, – перебил Колтон, натянуто улыбаясь. – В этом я уверен.

С этими словами он приподнял цилиндр, намереваясь попрощаться с блондинкой, но случайно взглянул туда, где оставил экипаж, и замер при виде двух хорошо одетых дам, выходивших из лавки модистки. Ту, что повыше, невозможно было не узнать: именно она постоянно стояла у него перед глазами с той самой встречи в ванной. Больше всего на свете он мечтал уложить ее в свою постель, познакомить с самыми изысканными наслаждениями и утолить бушующую страсть. Все же, поняв, как сильно желает ее Райордан Кендрик, Колтон серьезно засомневался в том, что его замыслы осуществятся без благословения церкви. Ему придется как можно скорее решать, ценит ли он свою свободу больше, чем возможность получить Адриану, или лорд Джайлз положит конец его увлечению, приняв предложение Райордана.

Очевидно, та миниатюрная блондинка, что идет рядом с Адрианой, и есть ее сестра Мэлора. Он почти не смотрел на нее в тот вечер, когда привез Адриану от Абернати. Сейчас обе оживленно болтали, не подозревая о его присутствии.

Извинившись перед Фелисити, он догнал девушек и заступил им дорогу. Обе растерялись от неожиданности. Мэлора тихо вскрикнула и вытянула шею, пытаясь получше разглядеть лицо незнакомца, но, убежденная, что увидела самого Голиафа во плоти, развернулась и бросилась в противоположном направлении. При этом Мэлора совершенно позабыла о сестре, бросив ее справляться с чудовищем в одиночку. Адриана, вовремя поняв, кто перед ней, едва успела схватить сестру за руку и дернуть обратно.

– Тише, – велела она и с вымученной улыбкой обратилась к Колтону: – Как, сэр, мы снова увиделись! Очень мило.

– Доброе утро, леди, – приветствовал Колтон, вежливо снимая цилиндр.

Адриана втайне залюбовалась его фигурой, облаченной в прекрасно сшитый фрак и узкие брюки в тонкую полоску. Наверное, сам принц-регент не одевается с таким вкусом! Впрочем, имея высокий рост, широкие плечи, тонкую талию и узкие бедра, нетрудно выглядеть настоящим щеголем!

Подошедшая Фелисити поспешно поздоровалась, не желая так просто отпускать добычу, ибо помнила, что маркиз почти не отходил от леди Адрианы во время их визита в Рэндвулф-Мэнор.

– Леди Адриана, как приятно встретить вас! Мы с его светлостью как раз гуляли, наслаждаясь прекрасной погодой!

Оживление Адрианы разом увяло. Значит, Колтон сопровождает Фелисити?! Что же, это его дело.

– Добрый день, мисс Фелисити, – кивнула она, надеясь, что ее слова не покажутся такими же холодными, как улыбка. – По-моему, вы еще не знакомы с моей сестрой.

Фелисити жизнерадостно кивнула, довольная, что может прибавить еще одно имя к списку своих высокородных знакомых, и, отметив разительный контраст между сестрами, громко выпалила:

– Боже, никогда бы не подумала, что вы родственницы! Разные, как ночь и день!

Смех Адрианы прозвучал фальшиво даже в ее собственных ушах. Временами она определенно чувствовала себя черной овцой в семье.

– И не говорите. Позвольте мне угадать… моя сестра – день, а я – ночь.

– О, надеюсь, мое замечание не обидело вас, миледи, – испугалась Фелисити. – Я не хотела сказать ничего дурного. Вы обе очень красивы… просто…

Колтон едва сдержал улыбку, но, ощутив ледяной взгляд брюнетки, немного растерялся. Чем он успел ее прогневить?

И тут его вдруг осенило. Должно быть, она подумала, что у них с Фелисити свидание! Из слов последней вполне можно сделать вывод, что они специально встретились и пошли прогуляться.

– Не волнуйтесь, мисс Фелисити, – утешила Адриана, – мне слишком часто говорили о полном несходстве между мной и сестрами, так что я уже привыкла. Но дело в том, что Жаклин и Мэлора похожи на мать, а я – на отца.

Колтон, выступив вперед, взял маленькую ручку Мэлоры.

– Могу я заметить, мисс Мэлора, что за время моего отсутствия вы стали еще красивее?

– А вы так же учтивы, как и ваш отец, лорд Колтон, – смеясь, ответила Мэлора. – Но прошу вас, оставим формальности. Наши семьи дружили слишком долго, чтобы оставаться чужими людьми! Я разрешаю называть меня по имени.

– Спасибо, Мэлора, и прошу об ответной любезности.

Дождавшись утвердительного кивка, он торжествующе улыбнулся Адриане, которая подчеркнуто медленно отвела взгляд.

– Мне повезло познакомиться с вашим нареченным, майором сэром Харолдом Манчестером, перед самой битвой под Ватерлоо, – продолжал Колтон. – Он как-то упомянул, что вы не решаетесь выходить за него замуж, опасаясь остаться вдовой. И хотя сам я холостяк, все же могу представить, какая тяжесть ложится на плечи оставшихся в живых. Но сейчас все позади, и я надеюсь, что вы с сэром Харолдом обретете заслуженное счастье.

– Да, Господь благословил нас, – пробормотала блондинка, пораженная проницательностью человека, до сих не позаботившегося связать себя узами брака. Значит, он понял, почему они решили подождать со свадьбой до окончания войны.

Мэлора метнула косой взгляд на сестру, давая понять, кто остался победителем в давнем споре. Адриане ужасно хотелось пожурить ее за излишнюю доверчивость, но помешало присутствие Колтона и Фелисити. Кроме того, Мэлора недавно обвинила ее в том, что она изображает равнодушие к маркизу, не желая страдать от стыда и унижения, если тот откажется жениться на ней. Раньше Адриана не раз твердила, что сестра слишком эгоистична, если отказывается выйти замуж за человека, которому предстоит рисковать жизнью, защищая родину, и теперь, найдя поддержку в лице Колтона, Мэлора просто не будет ее слушать.

Стараясь не обращать внимания на сестру, Адриана заметила:

– Вы превратились в настоящего модника, сэр. Ваш портной получил прекрасную возможность одевать героя и человека, на котором любая одежда выглядит как с картинки модного журнала. В таком виде вы скоро станете предметом зависти каждого фата от Брайтона до Лондона.

Колтон не знал, как понимать эту тираду. Он не имел ни малейшего желания подражать разряженным повесам.

– Спасибо за добрые слова, поскольку они исходят от дамы, которая сама одевается со вкусом. Вы имели случай видеть меня в самых скромных нарядах и, следовательно, должны представлять, как одежда меняет мужчин. Что же до моего лондонского портного мистера Гейнса, он шил мне одежду еще в начале моей военной карьеры. Его талант совершенствовался с годами, и, когда я привез его из Лондона, он вместе с подмастерьями, немедленно принялся за работу. Боюсь, однако, что я слишком долго носил мундир и чувствую себя неловко в гражданском костюме. И сколько я ни тренировался, так и не овладел искусством завязывать галстук.

– Что же, милорд… если вы считаете, что переменами во внешности обязаны портному, значит, я должна вознести хвалу мистеру Гейнсу или Гаррисону, поскольку ваш галстук завязан безупречно!

– Вашу доброту затмевают только ваша любезность и красота, леди Адриана, – с поклоном ответил он.

Несмотря на едва заметные иронические нотки в голосе Колтона, Фелисити мгновенно отметила, что тот не вздумал похвалить ни ее внешность, ни одежду. А ведь леди Адрианой он откровенно восхищается! До чего же неприятно!

Фелисити скосила глаза на брюнетку, пытаясь понять, что мужчины в ней находят. Разве отец не твердит самой Фелисити, что красивее девушки еще не рождалось в Англии? Если это правда, почему лорд Колтон остается к ней равнодушным?

Пусть костюм леди Адрианы достаточно дорогой и сшит со вкусом, разве на Фелисити менее модное или красивое платье? Правда, нужно учесть, что маркиза скорее всего привлекает не личико и не наряды леди Адрианы. С деньгами Саттонов она может позволить себе туалеты из чистого золота… а заодно и купить дворянина, сильно задолжавшего портному.

Фелисити подвинулась к маркизу в надежде напомнить о своем присутствии, но тот уже расспрашивал Адриану о каких-то детях: совершенно неинтересная, по мнению мисс Фейрчайлд, тема.

– Вы заезжали к ним после похорон?

– Вчера вечером, – тепло улыбнулась Адриана. – Миссис Абернати сказала, что они начали смеяться и играть, впервые с тех пор, как мы отвезли их туда. Бедные херувимчики, такие тощие, кожа да кости, и так нуждались в теплой ванне…

Адриана резко осеклась и почти съежилась, ожидая реакции Колтона на свой промах. Ей хотелось откусить собственный глупый язык! Ну зачем она упомянула о ванне?!

Серые глаза весело вспыхнули.

– Трудно представить, как кто-то способен обойтись без ванны, но, думаю, дети Дженнингсов никогда не ели досыта, не говоря уже о настоящем купании.

Несмотря на густой румянец, Адриана честно попыталась сдержать улыбку. Ее «настоящее купание» позволило ему получить преимущество над всеми остальными поклонниками. И как бы скромно она ни вела себя с ним, все бесполезно: он точно знал, что кроется под изящными нарядами, которые ей так нравилось носить. И даже если она выйдет замуж за другого, все равно вторжение этого человека в ее ванную будет преследовать Адриану до конца ее дней.

Колтон краем глаза посмотрел на Фелисити, отмечая, что она подвинулась совсем близко. Неприлично близко. Судя по недовольной мине девушки, он слишком очевидно ухаживал за Адрианой. Впрочем, он действительно уделял чересчур много внимания одной женщине в присутствии другой. Поэтому Колтон попытался загладить свою вину.

Обведя взглядом всех трех дам, он великодушно объявил:

– Должен сказать, леди, человеку, полжизни проведшему на полях сражений, крайне сложно решить, какая из вас заслуживает приза за красоту или самый роскошный наряд. Для меня большая честь оказаться в вашем обществе.

– Вы очень добры, милорд, – поспешила ответить Фелисити, стараясь подражать благородной леди. Искушение взять его под руку было почти непреодолимым.

– И очень щедро расточаете комплименты, – добавила Мэлора.

– Осторожнее, – предупредила Адриана, сухо улыбаясь, – иначе мы можем принять их всерьез.

– В таком случае, – нашелся Колтон, – буду считать, что мне повезло! Очаровать сразу трех красавиц!

Фелисити неожиданно охнула и схватилась за руку Колтона, словно опасаясь споткнуться на неровной мостовой. Идея пришла на ум при воспоминании о том, как леди Адриана, промчавшись по коридору Рэндвулф-Мэнора, влетела прямо в объятия маркиза.

– Боже! – вскричала она, прижимаясь грудью к его плечу. – Если бы не вы, милорд, я бы наверняка упала!

Безоговорочно поверив в несчастный случай, Колтон успокаивающе погладил ее пальцы.

– Рад услужить, мисс Фелисити. Не каждый день джентльмену доводится помочь столь прелестной леди! Фортуна явно на моей стороне!

Фелисити так и просияла, довольная, что сумела одурачить простака.

– О, милорд, как вы любезны!

Адриана едва удержалась, чтобы не фыркнуть. В отличие от Колтона она видела Фелисити насквозь, но высказать свое мнение вслух означает навлечь на себя упреки сестры, которая наверняка доложит матери о неприличных манерах Адрианы.

Колтон встретился с ледяным взглядом Адрианы и сразу понял, что та им недовольна. Странно! Неужели рассердилась из-за того, что он помог другой женщине?

Адриана неохотно улыбнулась сопернице. Хотя она была уверена, что эти двое заранее условились о встрече, все же интересно узнать, о чем они разговаривали.

– Вы прекрасно выглядите, мисс Фейрчайлд. Наверное, мы с сестрой помешали вашей беседе. Судя по вашим парадным нарядам, вы оба, наверное, собрались в Бат или Бристоль.

– О да! – просияла Фелисити. – Как мне хотелось бы поехать в Бат!

Она взглянула на Колтона, ожидая приглашения, но, к ее разочарованию, джентльмен упорно молчал. Фелисити вздохнула и упавшим голосом добавила:

– Когда-нибудь я обязательно там побываю.

Колтон не смог больше выносить испытующие взоры Адрианы. Даже спроси она прямо, не намеревается ли он умчать блондинку в своем экипаже, ее раздражение не было бы более очевидным. Значит, она считает, что он ухаживает за Фелисити!

Адриана украдкой взглянула на Колтона, так и не освободившегося от хищной хватки Фелисити. Что же, ей все равно!

Она с надменным видом отвернулась, но Колтон как ни в чем не бывало обратился к сестрам:

– А леди Жаклин приедет на свадьбу? Буду несказанно рад снова увидеть ее после стольких лет!

– Да, разумеется, – улыбнулась Мэлора. – Все наши родственники прибудут дня за два до свадьбы, так что вы сможете возобновить старые знакомства.

– Уверена, что Жаклин будет счастлива увидеть вас, милорд, – бесстрастно обронила Адриана.

Заметив странную гримасу, исказившую ее лицо во время разговора о будущем супружеском счастье Мэлоры и сэра Харолда, Колтон невольно задался вопросом, уж не считает ли она его неспособным на такую же привязанность к женщине. Что же, он ответит на вызов.

– А вы, леди Адриана, не надеетесь обрести такую же удачу в любви, встретив мужчину, с которым вас свяжут взаимные чувства?

– Об этом мечтают все девушки, милорд, – сообщила Адриана без всякого выражения и в полной убежденности, что Колтон ищет способа избежать уготованной ему отцом судьбы. – Что же до меня, я не питаю особенных иллюзий относительно человека, которого выбрали родители. Он, кажется, личность независимая и не желает связывать себя обетами. Не удивлюсь, если он снова умчится на край света, только чтобы не идти к алтарю.

Ответ леди надежно погасил жаркую похоть, терзавшую Колтона все это время. Но может, это к лучшему, и теперь он хотя бы сумеет спокойно заснуть, не вспоминая, какой ослепительно прекрасной выглядела Адриана в ванне. Тем не менее он сумел найтись с ответом:

– Я слышал, что множество потерявших голову поклонников одолевают вас, миледи. Вряд ли составит много труда выбрать одного из них. Даже если остальные потеряют всякую надежду, всегда остается мистер Элстон. Он, похоже, тверд в своем решении завоевать вас во что бы то ни стало.

Темные глаза негодующе вспыхнули.

– Мистер Элстон всего лишь мой знакомый, ничего более, – холодно сообщила выведенная из себя Адриана. – Что же до выбранного мне отцом поклонника… я предпочитаю подождать, пока не будет ясна истинная природа такого союза. Я помню долг перед родителями и благородным джентльменом, любившим меня, как родную дочь, но, по правде говоря, не считаю, что их договоренность приведет к чему-то существенному.

Вот как? Значит, она не придает особого значения тому обстоятельству, что сэр Седжуик не пожелал видеть никого, кроме нее, в роли своей невестки?

– Насколько я понял… вас подобные отношения… не интересуют?

– По-моему, дружба между людьми может возникнуть только в том случае, если они больше времени проводят вместе, милорд. А пока этого не произошло. Даже если бы мы получше узнали друг друга, я не могу питать надежд на то, что договор будет осуществлен, как желали наши родители. Мы по меньшей мере чужие, и я не думаю, что в ближайшее время что-то изменится.

Колтон слегка улыбнулся. Поделом ей, если он пойдет против желаний родителя!

– Немного терпения, леди, и вы увидите, чем дело кончится.

Гадая, что имеет в виду Колтон, Адриана пристально всмотрелась в глубины серых глаз в поисках ответа, но не увидела обычного доброго тепла. Пробормотав извинения, его светлость объяснил, что у него дела, и похромал к ожидавшему экипажу. Фелисити, глядя ему вслед, тяжело вздохнула и тоже распрощалась.

Мэлора с вывертом ущипнула за руку задумчиво смотревшую вслед Колтону сестру.

– Держи свои когти при себе, Мэлора! – прикрикнула выведенная из транса Адриана. – Больно же!

– Неужели? Если вспомнить о том, что у тебя камень вместо сердца, удивительно, как это ты еще ощущаешь боль! – парировала Мэлора. – Зачем ты так говорила с Колтоном? С таким же успехом могла дать ему пощечину!

Адриана гордо вскинула голову.

– Если мое сердце из простого камня, то его, должно быть, из самого твердого гранита!

– Иными словами, два сапога пара? – съязвила сестра.

Адриана ответила яростным взглядом, и все же, отвернувшись, тихонько вздохнула. О чем только думал Седжуик Уиндем, устраивая ей такую пытку?! И сможет ли она когда-нибудь обрести любящего мужа, который не напоминал бы постоянно, что ему навязали жену насильно?!

Сняв цилиндр, Колтон ступил в гостиную трехэтажного дома Сэмюела Гладстона. Прошло несколько дней со встречи с Фелисити, но он не забыл своего обещания заглянуть к ее деду.

Джейн повела его и Саманту наверх, в спальню отца. У двери сестра остановилась поговорить с Джейн и знаком велела брату идти одному.

Переступив порог, Колтон заметил, что просторная комната загромождена книгами. Высокий застекленный деревянный шкаф был заставлен тяжелыми томами. На раскладном столе в изножье кровати теснились книги поменьше.

Сэмюел, одетый в чистую ночную сорочку и колпак, сидел в постели, с дощечкой для письма на коленях, опираясь на пуховые подушки.

Колтон нерешительно остановился, боясь потревожить старика, погруженного в чтение бухгалтерского гроссбуха. Пока что тот не заметил появления Колтона. Оглянувшись на дверь, Колтон увидел, что Джейн ободряюще кивает головой, и подступил к кровати.

– Добрый день, мистер Гладстон.

Сэмюел поднял голову и с любопытством уставился на посетителя.

– Кажется, я узнаю ваше лицо, сэр.

Колтон ухмыльнулся и с сомнением уставился на больного. Они не виделись более шестнадцати лет и за это время не стали моложе. Волосы Гладстона совершенно побелели и сильно поредели.

– Вы уверены?

Сэмюел решительно кивнул.

– Хотя ноги у меня не те, что прежде, но голова варит неплохо. Да, вы сын покойного лорда Рэндвулфа. Похожи, как две горошины из одного стручка.

– Так все говорят, – усмехнулся Колтон. – Меня узнают все, я же не вижу ни одного знакомого лица.

– Садитесь, садитесь, – пригласил фабрикант. – Ваша сестра часто рассказывала о вас. Здешние люди только и толкуют что о вашем героизме! Да и моя внучка ни о ком другом говорить не может. Это она сказала, что вы были ранены и сейчас ходите с тростью.

Опустившись на стул, Колтон прислонил трость к бедру.

– В последнее время мне стало лучше. Я подолгу гуляю, чтобы упражнять ногу, и даже поставил себе цель: танцевать на балу Саттонов со всеми хорошенькими дамами. Иначе придется весь вечер сидеть сиднем и завидовать другим холостякам.

– Только не сломайте здоровую ногу, спеша поскорее излечить хромоту, – расхохотался фабрикант. – А если найдете хорошенькую кобылку, отговоритесь своим увечьем и ведите ее в темный уголок.

Колтон тоже засмеялся.

– Да вы хитрец, мистер Гладстон, и я обязательно запомню ваш совет!

В комнату вошла Джейн, и Колтон почтительно поднялся, но женщина только отмахнулась.

– Ни к чему беспокоиться, милорд! Сейчас принесу вам чая.

– Посиди с нами немного, Джейн, – попросил отец. – Ты все возишься с утра до вечера, а на себя времени не остается. Может, Фелисити приготовит чай?

Джейн не смела смотреть на отца из страха, что тот прочтет по ее лицу всю правду. Что ни говори, а он – человек проницательный.

– Фелисити неважно себя чувствует, отец. Она весь день провела в комнате.

Сэмюел скептически вздернул густые брови, но не стал расстраивать дочь. У Джейн хорошая голова на плечах, и она куда терпеливее, чем он сам, так что пусть сама справляется со своей избалованной девчонкой! За время, проведенное в одном доме с родственниками, он уже успел узнать их куда лучше, чем за все предыдущие годы. Нужно признаться, что он с трудом терпел присутствие Фелисити в своей комнате. Надоели ее злобные взгляды и нарочито тяжелые вздохи, которыми девушка изводила его каждый раз, стоило попросить ее об одолжении. Поэтому он решил читать и писать самостоятельно и наслаждаться заботами исключительно своей милой, дорогой дочери.

– Отнести книги на фабрику, папа? – спросила Джейн, задержавшись на пороге. – Джарвис скоро придет домой.

– Да, Джейн, отнеси. Если верить записям, Крайтон и мои лучшие рабочие все еще получают жалованье. Я хотел позвать их сюда и спросить, как им живется. Кстати, Джейн, ты прекрасно ведешь книги. Я и сам не смог бы лучше.

Вскоре после чая Саманта и Колтон распрощались и направились к экипажу. Приблизительно, в это же время Фелисити отложила книгу и решила подойти к окну, откуда открывался вид на город. И что же она увидела?! Мать, стоявшую на дорожке перед домом, и маркиза Рэндвулфа, подсаживавшего в ландо леди Саманту!

Фелисити растерянно охнула, сообразив, что эти двое навещали деда и теперь собираются уезжать!

Девушка повернулась, бросилась вон из комнаты и почти слетела по лестнице, одновременно пытаясь пригладить волосы и расправить платье. Совсем задохнувшись, она выскочила на крыльцо как раз вовремя, чтобы увидеть, как кучер пустил коней вскачь. Фелисити, размахивая руками, помчалась по дорожке в напрасной попытке привлечь внимание кучера. Ландо не остановилось. Девушка прижала руку к бешено колотившемуся сердцу, с натугой втягивая воздух в легкие. Немного отдышавшись, она злобно набросилась на родительницу, посмевшую не известить ее о приезде гостей:

– Почему ты не сказала, что лорд Колтон здесь?

Но ее вопли ничуть не подействовали на Джейн.

– Ты сказала, что больна, и просила не беспокоить. Я так и сделала.

– Но ты должна была знать, что я захочу видеть его светлость! – взорвалась Фелисити, показывая на ландо. – Неужели тебе все равно, что теперь лорд Колтон может никогда здесь больше не показаться! И все из-за тебя!

Но Джейн, казалось, не слышала.

– Я посчитала, что тебе не до гостей. А если это не так, тебе следовало бы заняться делами по дому, и тогда ты не пропустила бы визита лорда Рэндвулфа.

– Ты сделала это нарочно, так ведь? Чтобы наказать меня, потому что я не желаю возиться в грязи, как простолюдинка! Погоди, папа обо всем узнает! Он просто не поверит, какой глупой и мелочной ты выказала себя, не дав знать о том, что его светлость приехал повидаться со мной…

– На твоем месте, юная леди, я была бы поосторожнее, – предупредила мать, – а не то придется мыть полы во всем доме! А если будешь упорствовать, останешься дома в ночь бала, несмотря на приглашение леди Саманты.

Ее слова обозлили дочь еще больше.

– Ты не заставишь меня сидеть дома! – заорала Фелисити в самое ухо матери. – Папа хочет, чтобы я поехала, и ты ничего не сделаешь! Лучше объясни, что ты наврала лорду Рэндвулфу, когда он просил меня позвать?!

Донельзя оскорбленная дерзостью дочери, Джейн размахнулась и дала ей пощечину. Фелисити испуганно охнула.

– Не смей никогда повышать на меня голос, – зловеще посоветовала Джейн, – или сильно пожалеешь.

Фелисити, прижимая ладонь к горящей щеке, растерянно моргала глазами, в полном убеждении, что мать сошла с ума.

Хотя в детстве ее иногда и шлепали, мать никогда не била ее по лицу.

– Я все расскажу папе! – взвизгнула она, разразившись слезами. – Он заставит тебя раскаяться в твоей глупости! Не позволить лорду Колтону увидеть меня…

– Его светлость приехал не к тебе, – резко перебила Джейн, – а к твоему деду и ни разу о тебе не упомянул. Если хочешь, я объясню это твоему отцу. Вероятно, ему давно пора понять, что лорд Рэндвулф не имеет ни малейшего намерения жениться на тебе.

– А папа считает иначе!

Мать раздраженно покачала головой.

– Конечно, ты так красива, что отец питает большие надежды на твое будущее, но, боюсь, эти надежды могут никогда не осуществиться. Если ты будешь вешаться на шею титулованным джентльменам, надеясь повести кого-то из них к алтарю, можешь плохо кончить. Тебя просто обесчестят и выбросят, как ненужную вещь, лишив возможности найти приличного мужа. Сплетни и слухи тебя доконают. Никому не нужен подержанный товар.

– Лорд Рэндвулф никогда бы так не поступил!

– Хотя он, как и все мужчины, вряд ли сможет устоять перед откровенным приглашением, я не имела в виду именно его. Любой нищий негодяй представляет для невинной девушки такую же опасность, как и богатый красивый лорд, если знает сладкие слова, которыми можно смутить девичий ум. Ты слишком наивна, чтобы понять, как рискуешь! Титулованные лорды считаются истинными джентльменами, но часто склонны отворачиваться от женщин, родивших им незаконных детей, или, чтобы избежать бесчестья, отречься от отцовства. Если отдашься кому-то из них, участь твоя будет печальна…

– Ты просто завидуешь! – прошипела Фелисити. – Не можешь вынести мысли о том, что я молода и красива, а ты постарела раньше времени от трудов и забот! Неудивительно, что папа любит меня, а не тебя!

Джейн отшатнулась как от удара.

– Знаешь, я об этом как-то не думала и, видимо, совершила ошибку. Нужно было подумать. Но в любом случае это ничего не меняет. Отныне ты сделаешь все, чтобы вести себя, как подобает порядочной девушке, и станешь относиться к старшим с уважением, иначе я приму необходимые меры.

– Ты это о чем? – поинтересовалась девушка.

– Пока тебе знать необязательно. Моя главная обязанность, как твоей родительницы, научить тебя правилам приличия и заставить почитать не только меня, но и окружающих. Отныне ты не станешь отсиживаться в своей комнате, пока другие трудятся. Не посмеешь издеваться над Люси и другими слугами, приказывая им исполнять твою работу. И если надеешься на защиту отца, забудь. На твоем месте я бы на него не рассчитывала. У него своих забот будет достаточно.

– Как это – «забот»? – допытывалась Фелисити.

– И это касается не тебя, а твоего отца, деда и меня. Достаточно и того, что с сегодняшнего дня ты будешь выполнять мои приказы, иначе ответишь передо мной за все свои проступки.

Удача, казалось, была на стороне Роджера. Мучительно размышляя над тем, как получше подобраться к Адриане и снова попытаться покорить ее сердце, он заметил ландо лорда Рэндвулфа, выехавшее из ворот дома Гладстона. Значит, теперь он может смело отправляться к Адриане и доложить о том, что видел! С самого начала было ясно, что Фелисити увлеклась маркизом. Вполне возможно, что и Рэндвулф ею заинтересовался!

Глава 9

Дворецкий торжественно объявил о прибытии лорда Рэндвулфа и его матери, ожидающих хозяев в гостиной, и Кристина собралась с духом, готовясь к предстоящему испытанию.

– Спасибо, Чарлз. Пожалуйста, сообщите мужу о приезде гостей.

– Немедленно, миледи.

Кристина тем временем поднялась в спальню дочери.

– Уиндемы здесь, дорогая. Ты одета?

Адриана раздраженно вздохнула. Как бы ни любила она Седжуика Уиндема, его сын определенно ворвался вихрем в ее уютный мирок и все поставил с ног на голову. На какой-то момент ей даже показалось, что он решил согласиться на помолвку, но после того, как Роджер рассказал, будто видел экипаж маркиза, выезжающий со двора Стеновер-Хауса, дома Гладстона, нетрудно было предположить, что Колтон навещал Фелисити. В последнее время эти двое слишком часто оказывались рядом, чтобы отнести их встречи за счет простой случайности.

Может, Мэлора действительно права, и она не желает снова терпеть унижение, причиненное очередным отказом Колтона? Какая женщина захочет добровольно вынести такой позор! И на душе еще тяжелее оттого, что, увидев ее без одежды, Колтон все-таки предпочел Фелисити! Подобное оскорбление не так-то просто снести!

Не опасайся она огорчить родителей, немедленно сбежала бы из дома на время визита Уиндемов! Выскользнула бы через черный ход, оседлала Улисса и помчалась бы куда глаза глядят! В конце концов ей не впервой поступать подобным образом с нежеланными гостями! Мэлора скорее всего обозвала бы сестру трусихой, но безжалостные слова Колтона Уиндема в тот день, шестнадцать лет назад, разбили ей сердце, можно не сомневаться, что за свою долгую военную карьеру он наверняка приобрел искусство сдирать шкуру со своих жертв без ножа и кинжала, одним остро отточенным языком!

Но что могла поделать Адриана? Невозможно уклониться от слова, данного ею при подписании контракта. Отец часто говаривал, наставляя дочерей, что клятва честного человека крепче любого письменного обязательства. И от нее ожидает того же самого.

– Я сейчас приду, мама, – уныло пробормотала Адриана, – Мод меня причесывает.

– Попроси ее поторопиться, дорогая. Невежливо заставлять гостей ждать.

– Да, мама, – нехотя ответила Адриана.

Мод весело хихикнула:

– Лорд Рэндвулф не такой уж и страшный, мисс. Кухарка видела его вчера в Брэдфорде, в лавке торговца пряностями. Говорит, такой красавчик, аж глазам больно смотреть! Высокий, видный, не то, что мистер Элстон, который вечно расхаживает здесь с таким видом, будто уже заполучил весь дом! А по мне, так он чересчур уж тощий да скользкий какой-то. Не сравнить с его светлостью.

– Ты совершенно права, Мод, – согласилась Адриана. – Лорд Рэндвулф – представительный джентльмен…

– Но в таком случае что вам расстраиваться, миледи? Разве не приятно, что за вами ухаживает такой мужчина?

– Я не уверена, что лорд Рэндвулф так уж хочет ухаживать за мной. Это все придумал его отец.

– Конечно, захочет, – настаивала дородная горничная. – Где ему найти девушку красивее? Да хоть взгляните на всех лордов и джентльменов, которые отдали вам сердца, миледи! Разве это не доказательство того, что лучше вас на всем свете нет?

– Не все мужчины одинаковы, Мод, а лорду Рэндвулфу, кажется, больше по душе холостяцкая жизнь… – начала Адриана, но тут же осеклась, зная, что служанка никогда не поймет ее страхов. Больше всего ее беспокоило собственное увлечение этим человеком. Если ее сейчас так влечет к нему, что будет, когда пройдут три месяца, определенные договором?

Девушка тяжело вздохнула.

– Кто знает, что взбредет в голову лорду Рэндвулфу.

– Не горюйте, миледи, – утешала горничная, – если он еще и не влюбился в вас, обязательно влюбится!

Она права. Время действительно покажет истинную натуру Колтона. Что же до ожидаемого исхода… она в отличие от Мод далеко не так уверена, что исход будет в ее пользу.

Грустно покачав головой, Адриана вышла из спальни. Она боялась не только предстоящего испытания, но и отдать еще одну частичку сердца не любящему ее человеку.

Леди Кристина спустилась вниз в полной уверенности, что дочь вскоре последует за ней. На душе у нее было неспокойно. Леди Саттон сама не знала, что для нее тяжелее: притворяться спокойной при виде изуродованного лорда Колтона или отдать ему свою младшую дочь.

Набравшись храбрости, она толкнула тяжелую дверь и тут же увидела лорда Рэндвулфа, стоявшего у окна. Леди Кристине сразу стало легче. Теперь у нее есть время обменяться любезностями с его матерью, прежде чем придется смотреть на его покрытое шрамами лицо. Единственный способ пройти через испытание – постоянно напоминать себе, что Колтон – сын их лучшего друга и что его раны получены на службе отечеству.

Изобразив жизнерадостную улыбку, Кристина подошла к дивану, где сидела Филана, сжала ее тонкие руки и приветливо пробормотала:

– Долго мы ждали этого дня, дорогая!

Но слова, как смола, застревали в горле.

– Ваш сын наконец дома. Как, должно быть, вы счастливы, что он вернулся и принял титул!

– Не только счастлива, но и довольна его желанием взять на себя отцовские обязанности. Но главное, что мы приехали поговорить с вами и Джайлзом о договоре. Надеюсь, Адриана к нам присоединится.

– Мод как раз причесывала ее, когда я спускалась вниз. Она сейчас будет и Джайлз тоже…

Дверь за ее спиной открылась, и Кристина, обернувшись, воскликнула:

– А вот и он!

– Добро пожаловать! Добро пожаловать! – с деланным энтузиазмом пробасил Джайлз, подходя и поднося к губам руку Филаны. – Вы, как всегда, прелестны, дорогая.

Филана, весело смеясь, отмахнулась:

– Приберегите это для более доверчивых глупышек, Джайлз. Я стара, вся в морщинах, и вы это знаете.

Джайлз, криво усмехнувшись, прижал руку к сердцу.

– Не вижу никаких морщинок, и даже через сто лет ваши красота и грация останутся прежними.

– Вы истинный друг, Джайлз, – благодарно кивнула Филана, – пусть и не совсем искренни в своих комплиментах.

Джайлз с усмешкой отступил, оттягивая момент, когда придется встретиться лицом к лицу с молодым человеком. Леди Кристина пока не смогла заставить себя сделать это, хотя Колтон уже отвернулся от окна и, прихрамывая, направился к ним. Приглушенный стук трости по ковру подтвердил его страхи. Ранее жена со слезами умоляла его разорвать договор, который навеки свяжет их младшую дочь с изуродованным войной калекой. Адриана всегда была его любимым ребенком, и он не хотел бы видеть ее несчастной в союзе с человеком, вида которого пугались детишки.

– А вот и Колтон, – представила Филана. – Цел и невредим, несмотря на ужасную рану в ноге.

Джайлз успокаивающе погладил жену по плечу, пытаясь ободрить ее перед трудным разговором.

Мысленно поклявшись, что не даст ситуации выйти из-под контроля, Джайлз поднял глаза. И едва не разинул рот.

– Лорд Джайлз, – приветствовал Колтон глубоким, мелодичным голосом. – Леди Кристина.

– Господи, – прошептала Кристина, краснея. А она еще считала своего зятя, сэра Торнтона Годрика, и жениха Мэлоры, сэра Харолда Манчестера, истинными красавцами! Приходилось признать, что Колтон Уиндем с его неотразимой внешностью, благородным лицом и высокой широкоплечей фигурой посрамил этих двоих. Она покачала головой, не понимая, как могло ей прийти в голову, что Колтон безобразно изуродован, так что смотреть на него невозможно.

– Вы так сильно изменились, лорд Колтон, что, боюсь, мы с лордом Джайлзом немного растерялись.

– Вполне понятно, миледи, учитывая, что когда мы виделись в последний раз, я был зеленым юнцом. Но, вспомните, с тех пор прошло шестнадцать лет.

Облегченно вздохнув, Кристина показала на диван:

– Садитесь, пожалуйста, и расскажите, где побывали за эти годы.

Прежде чем Колтон успел ответить, дверь распахнулась, и на пороге появилась Адриана, и он снова, как при каждой новой встрече, был потрясен ее красотой. Длинные темные волосы были уложены в тяжелый узел, из которого выбивались легкие вьющиеся пряди. Кожа по контрасту с волосами казалась еще белее. На щеках играл легкий румянец, а глаза в обрамлении шелковистых ресниц сияли черными алмазами. Платье из легкого шелка подчеркивало стройность фигуры. Неожиданно Колтон, к своему удивлению, обнаружил, что сравнивает украшения Адрианы и Пандоры Мейс. На первой были только серьги из крупных жемчужин в филигранной золотой оправе, вторая предпочитала тяжелые подвески, подчеркивающие ее зрелую красоту. Разница между ними все равно что между розой и капустой! Пандора Мейс – знойная соблазнительница, хорошо знающая, что делать с мужчиной в постели. Правда, она оскорблялась, когда ее называли шлюхой, ибо твердила, что отдается только по любви. И все же дорогие подарки и деньги, принимаемые от любовников, ставили ее на один уровень с теми, кто торговал собой на пристанях и улицах Лондона. Адриана же… Бентли прав: она действительно не похожа на остальных женщин.

Колтон улыбнулся, вспомнив прелести, которые скрывал сейчас шелк. Юная богиня может стать драгоценным даром тому счастливцу, за которого выйдет замуж. Может, ему стоит забыть о гордости, склониться перед волей отца, и тогда то, что он считал пожизненным приговором, обернется счастьем?

И все же Колтон не мог забыть, что его хитростью заставили подчиниться договору, которого он умудрялся избегать шестнадцать лет.

– Пожалуйста, простите мое опоздание, – пробормотала Адриана, старательно отводя глаза от Колтона. Его ответный взгляд был не менее дерзок, чем в тот вечер, когда он сделал ей нескромное предложение в своем экипаже. Другой человек устыдился бы и не стал так открыто глазеть на нее. Но Колтон как ни в чем не бывало ласкал ее взглядом, словно раздевая при всех.

– Прошу вас, садитесь, Адриана, – предложил он, отодвигая стул с высокой спинкой.

Что оставалось делать, тем более в присутствии родителей? Как бы ей ни хотелось скрыться в спальне, нельзя нарушать приличия! Приходилось делать вид полнейшего равнодушия, хотя в душе девушка сгорала от стыда и страха.

– Успокойтесь, Адриана, – выдохнул он. – Я вас не съем… по крайней мере пока.

Этот мягкий голос в прах рассеял ее деланное хладнокровие. Она чувствовала, что тает… растекается… сдается… Но воспоминания о взрыве его ярости тогда, шестнадцать лет назад, мгновенно охладили ее и укрепили в решимости держаться подальше от этого человека. Немало способствовало этому и подозрение, что он пытается испробовать свои чары на Фелисити, которая скорее всего с охотой принимала знаки его внимания. Адриана нисколько не сомневалась, что Колтон сделал столь же непристойное предложение и внучке фабриканта.

Заметив, что он вплотную придвинул к ее стулу свой, она саркастически заверила:

– Я могу отодвинуться, милорд, если вам чересчур тесно.

Язвительные нотки не ускользнули от Колтона. Тихо смеясь, он снова наклонился к ней.

– Диван занят, прелестная Адриана, иначе я был бы рад сидеть подле вас.

– Это еще зачем? – с притворным недоумением осведомилась она. – Вам, разумеется, совершенно неинтересно в который раз рассматривать навязанную невесту! Говоря по правде, милорд, я думала, что вы приехали сюда с целью разорвать договор. Или я ошиблась?

Колтон сокрушенно покачал головой.

– Хотя никто не назвал бы вас мегерой, дорогая, ваши словесные стрелы разят не хуже настоящих.

Адриана презрительно повела плечами, чем вызвала укоризненный взгляд матери и новый смешок Колтона. Она сама не понимала, почему в присутствии этого человека ее обуревают мириады эмоций. Иногда она была убеждена, что ей доставит несказанное наслаждение украсить голову этого человека короной из тяжелого горшка или фарфоровой статуэтки. И так же часто ей приходилось бороться с тревожащим душу восторгом, который он пробуждал в ней. И хотя она была твердо убеждена, что он собирается ухаживать за ней, только желая угодить матери, опасалась своего растущего влечения к нему.

– Вне всякого сомнения, милорд, ваш огромный опыт позволяет делать подобные выводы, – парировала она. – Для того чтобы так хорошо разбираться в сварливых женщинах, необходимо часто иметь с ними дело. Вероятно, вы и после возвращения постоянно встречались с такими особами. Или сетуете на мой острый язык лишь для того, чтобы иметь предлог уклониться от договора?

Впервые с тех пор, как ее возлюбленный Седжуик предложил помолвку между ее сыном и Адрианой, Филана ощутила искорку надежды на то, что желание мужа сбудется. Эти двое были такой прекрасной парой! Редко кто из дам способен отвергнуть Колтона, и Филане очень понравилось, как хладнокровно и твердо Адриана поставила на место ее сына. Лучший способ привязать к себе поклонника – держать его на расстоянии и отвергать все знаки внимания. Слишком уж Колтон уверен в своем обаянии и, возможно, понятия не имеет, как поступить в случае решительного отказа.

Джайлз, не поняв истинного смысла иронического замечания дочери, немедленно насторожился:

– Это правда, ваша светлость? Вы хотите уклониться от договора?

Колтон, улыбаясь, медленно выпрямился.

– Наоборот, лорд Джайлз, я хотел бы как можно скорее начать ухаживать за вашей дочерью. Узнав о контракте, я внимательно прочитал подписанный вами обоими документ. Согласно условиям, у меня есть три месяца на то, чтобы по всем правилам ухаживать за вашей дочерью. За это время моя судьба решится… если только леди Адриана не склонна думать иначе.

Он вопросительно воззрился на Адриану, ожидая ответа, но та продолжала молчать.

– Так что вы скажете, дорогая? – настаивал он. – У вас есть какие-то возражения относительно дня, с которого мы начнем испытание наших чувств? Если же нет, предлагаю сегодняшнее число.

«Чтобы скорее покончить со мной и всем этим», – с презрением подумала Адриана. Ее так и подмывало бросить ему в лицо презрительный ответ и навсегда покончить с требованиями лорда Седжуика и выходками его замечательного сына, но она не могла заставить себя решиться на это. Как бы ни хотелось ей уязвить Колтона, но ранить леди Филану, нанести ей обиду… нет, это выше ее сил!

– Если вы не возражаете против небольшой отсрочки, милорд, я предлагаю перенести начало на осенний бал, то есть двадцать первое октября.

– Так долго ждать?! Целый месяц! – воскликнул Колтон, растерявшись от такого предложения. Сам он согласился на условия договора, только чтобы доказать матери, что любовь не может возникнуть по приказу кого-то из родителей. И как только мать поймет это, он будет свободен от обязательств, и если захочет жениться на Адриане, то лишь по собственной воле. К чему затягивать ожидание?

Ему каким-то образом придется пройти через испытание, не потеряв сердца, разума и, самое главное, не поддавшись искушению, которое постоянно будет перед глазами. Только тогда он останется самим собой.

– Двадцать первое, говорите?

– Или когда пожелаете, милорд, начиная с осеннего бала.

– Да, но как же насчет Роджера Элстона? – поинтересовался Колтон, желая знать точный характер отношений между ней и сыном хозяина сукновальни.

Адриана окончательно оскорбилась. Как он смеет допрашивать ее, после того как ездил к Фелисити?!

– Еще до вашего возвращения я позволила мистеру Элстону приехать на бал. Ради приличия мне придется попросить его прекратить визиты, но я сочла возможным сообщить об этом после бала.

– Что вы скажете, дорогая, – тихо осведомился Колтон, – если в вечер бала я решу уделить внимание другим дамам? Это кажется вполне справедливым… поскольку вы тоже будете заняты не мной.

Адриана вскинула подбородок и безразлично пожала плечами. Ей не нужно называть имя женщины, за которой он собирается ухаживать!

– Я никем не буду занята, милорд. Просто разрешила Роджеру приехать на бал, но, пожалуйста, чувствуйте себя свободным и делайте все, что пожелаете. У меня нет на вас прав.

– О, вы ошибаетесь, Адриана.

Колтон, не выдержав, осторожно навил на палец блестящий локон, такой же душистый, как и ее тело. У него закружилась голова.

– Мы связаны контрактом так же надежно, как официальным обручением. Это одно дает вам право запрещать или разрешать мне флирт с любыми женщинами. А если мы помолвлены, не означает ли, что почти женаты?

– Не совсем, – раздраженно отрезала Адриана, вскидывая руку, словно пыталась отогнать надоедливое насекомое. – Мы не женаты, милорд, и даже не обручены. Считайте, что я разрешила вам флиртовать с кем угодно и когда угодно, при условии, что меня оставят в покое… немедленно прекратите!

Ловкий шлепок заставил руку Колтона бессильно опуститься.

– Адриана! – охнула мать, потрясенная непривычной грубостью дочери. – Стыдись, дитя мое! Ударить его светлость! Что он подумает!

– Ай-ай-ай, – вздохнул Колтон, широко улыбаясь. – Я подумаю, что вы меня не уважаете!

– Вполне возможно, – фыркнула она. – Вы для меня немногим ближе чужого человека…

– Адриана! – снова всполошилась мать.

– Вы бросаете мне вызов Адриана, – заметил Колтон, весело блестя глазами. – Я еще не видел женщину, которой были бы противны мои ухаживания.

Честно говоря, он более привык к обожанию со стороны прекрасного пола. Положительно куда более заманчиво оказаться в роли отвергнутого! Куда более интригующе… и, нужно признаться, горячит кровь!

– Уверена, что вы оставили на своем пути немало девушек с разбитыми сердцами, – язвительно бросила Адриана, – но постараюсь не попасть в их число.

Колтон потрясенно уставился на нее, вдруг осознав, что наслаждается этой перепалкой, возможно, не меньше, чем предполагаемой капитуляцией прекрасной, находчивой, остроумной волшебницы. Женщины, которых он знал, были на редкость опытны в любовных играх, и он никогда не сомневался в собственной привлекательности. Сейчас же все шло по-другому. Неплохо бы испытать всю меру упорства девушки.

– О, дорогая Адриана, что, если я начну восхвалять вашу красоту? Тогда, много лет назад, я и не подозревал, как вы расцветете! От вашего очарования дух захватывает!

– Дышите глубже, – посоветовала Адриана, не глядя на него. – Я уверена, что все пройдет!

Кристина открыла было рот, чтобы вмешаться, но Филана успела сжать ее руку, безмолвно призывая молчать.

Колтон поднес к губам изящные пальчики и припал к ним в медленной чувственной ласке.

Адриана ощутила странную дрожь внизу живота и поняла, что та буря чувств, которую пробудил Колтон, когда они столкнулись в холле Рэндвулф-Мэнора, – жалкое подобие того, что она испытывает сейчас. Что скажут родители о столь недостойном поведении дочери!

С силой вырвав руку, Адриана вскочила и бросилась к двери. Раскрасневшаяся, взволнованная, она все же нашла в себе силы обернуться и пробормотать наскоро придуманное объяснение:

– Я обещала Мэлоре помочь с приготовлениями к свадьбе, так что…

Она почтительно присела перед леди Уиндем.

– Леди Филана, прошу меня простить.

– Разумеется, дитя мое, – кивнула маркиза, понимая, кто виноват в бегстве девушки, и обратила укоризненный взор на сына. Увидев, что он как ни в чем не бывало улыбается, леди Филана покачала головой. Похоже, за шестнадцать лет он ничуть не изменился: все такой же озорник!

– Доброго вам дня, лорд Рэндвулф, – спокойно пожелала девушка.

Даже Колтон поморщился от громкого стука захлопнувшейся двери. На какой-то момент все оставшиеся в комнате застыли от изумления. Немного опомнившись, Саттоны дружно обернулись к возможному жениху дочери. Но тот разразился смехом. Очевидно, Адриане не более чем ему, нравились условия контракта.

– Клянусь, что до сих пор не видел, чтобы благородная дама обладала таким своенравным характером!

Кристина нерешительно улыбнулась.

– Надеюсь, моя дочь не оскорбила вас, милорд.

Филана лукаво усмехнулась.

– Не знаю, что думает мой сын. Но лично мне Адриана показалась, как всегда, великолепной. Еще минута, и она бы надрала Колтону уши. И поделом, должна я сказать.

Кристина не знала, как разрядить обстановку.

– Временами, – почти умоляюще пробормотала она, – моя дочь не слишком жалует представителей противоположного пола. И не любит, когда ей навязываются, но я в жизни не предполагала, что она поведет себя так неприлично в вашем присутствии, лорд Колтон. Я обязательно отчитаю ее…

– Ничего подобного! – перебила Филана. – Мой сын заслужил все, что получил за то, что намеренно выводил ее из себя. Может, в следующий раз он хорошенько подумает, прежде чем взяться за старое. Если же нет, пусть привыкает, что его бьют по рукам, как непослушного мальчишку. Заверяю, я сама часто наказывала его. В юности он безжалостно дразнил девочек, когда Адриана приезжала к Саманте.

Джайлз потер губы, безуспешно пытаясь скрыть неуместную улыбку, и тяжело поднялся.

– Не сомневаюсь, что моя младшая дочь задала бы хорошую трепку этим лягушатникам при Ватерлоо. Она способна постоять за себя и терпеть не может, когда поклонники становятся чересчур фамильярными.

Адриана в гневе мерила шагами спальню, сердясь на себя за вспыльчивость. Зря она поддалась на удочку Уиндема и так разошлась! Зато теперь его намерения вполне ясны. Вынужденный ухаживать за Адрианой, он намеревается унижать ее на каждом шагу просто затем, чтобы было на ком сорвать злость. Вернувшись домой, он обнаружил, что попал в тот же капкан, из которого вырвался много лет назад, и это стало для него ужасным ударом. Так что у Колтона вполне может быть причина ненавидеть ее. Бедняга, вероятно, даже не понимает, что она тоже стала жертвой преданности родителям.

В дверь тихо постучали, и едва Адриана отозвалась, как в комнату вбежала горничная Мэлоры.

– Прошу простить, миледи, но ваша сестрица спрашивает, скоро ли вы придете.

– Уже иду, Бекки.

Дверь закрылась, и Адриана тяжело вздохнула, гадая, сможет ли выдержать целых три месяца общения с Колтоном Уиндемом. Не то чтобы она этого не желала, нет, именно он был человеком, которого девушка ждала всю жизнь. Но он обладал способностью будить в ней странные эмоции, которые могли привести к падению, вернее, к согласию на предложение, которое непременно погубит ее. Несмотря на гневные речи, она жаждала тепла его объятий, нежности губ, и при одной мысли о его мускулистом нагом теле соски напрягались, упираясь в ткань платья, а в теле пробуждался мучительный голод, утолить который мог только он.

Но Адриана усилием воли взяла себя в руки и отправилась в комнату Мэлоры, где нашла совершенно измученную сестру. Не зная, как лучше рассадить гостей за свадебным завтраком, бедняжка окончательно запуталась.

– Вот и ты наконец! – капризно вскричала она. – Я уже думала, что мне придется обо всем позаботиться самой! Из кожи вон лезу, пока вы с мамой любезничаете с Уиндемами! Можно подумать, ваш договор не подождет еще несколько недель! Ничего бы с Колтоном не случилось, если бы он нанес визит после свадьбы! Шестнадцать лет терпел, потерпел бы еще немного! Десять дней! Всего десять дней, а еще ничего не готово.

Замолчав, она всмотрелась в лицо сестры, но, не заметив ни следа сочувствия, тяжко вздохнула.

– Полагаю, это самое знаменитое ухаживание начнется прямо сейчас?

– Нет, – спокойно сообщила Адриана. – На осеннем балу!

– Слава Создателю! – театрально воскликнула сестра. – Вероятно, хоть теперь поможешь мне, как обещала. Составь для начала список гостей и поразмысли, как их рассадить. Кухарка уже занята приготовлениями, а слуги начали генеральную уборку. Нельзя, чтобы сплетники заметили пыль или грязное окно…

Но Адриана, уже не слушая, уселась за высокий секретер и принялась писать, в полной уверенности, что кухарка со своими помощниками сделает все, чтобы поразить собравшихся изысканными блюдами. А ей пока придется забыть о Колтоне Уиндеме, поскольку возникли вполне оправданные опасения, что ее сердце не так уж надежно защищено, как она привыкла думать.

Глава 10

Погода в этот последний день сентября выдалась чудесная, и воздух был напоен осенними запахами, принесенными легким ветерком. Солнце сияло на голубом небе, и ничто не омрачало праздничного настроения. Во время свадебной церемонии церковь была набита гостями до отказа, но родственники жениха и невесты стояли у входа, обмениваясь любезностями с друзьями и знакомыми. Адриану вскоре окружила целая толпа молодых людей, добивавшихся ее благосклонного взгляда. Среди них были члены лучших семей в Англии, включая лорда Харкорта, которому удалось занять выгодное местечко слева от леди. Справа стоял Стюарт Берк, радуясь, что Колтон предпочел общество Персиваля. Оставалось надеяться, что отношения Адрианы и Уиндема изменились к худшему и теперь можно попытать счастья с дамой.

Адриана втайне благодарила Бога, что Роджеру не взбрело в голову явиться на свадьбу. Хотя такая выходка была бы верхом наглости, он вполне мог приехать и без приглашения.

Страшно представить, как бы он обозлился, став свидетелем тех знаков внимания, которыми осыпали ее поклонники.

– Прошу прощения, милорды, – с улыбкой обратился к Кендрику и Берку молодой кавалер Гай Далтон. – Говорят, будто тот, кто ближе всех находится к леди Адриане, первым впадает в немилость. Будь я одним из вас, немедленно уступил бы свое место.

– Вам, я полагаю? – хмыкнул Стюарт.

Лорд Харкорт растянул губы в ленивой улыбке.

– Предпочитаю рискнуть, сэр Гай. Но вы вольны облизываться, в надежде что кто-то из нас окажется таким глупцом. Знайте только, что скорее ад замерзнет, чем я сделаю хотя бы шаг.

– Что же, – театрально вздохнул сэр Гай, – как друг, я сделал все возможное. Можете игнорировать мои предупреждения. Я и пальцем не пошевелю, если дама отвергнет вас ради красавца и умницы вроде меня.

Райордан только головой покачал:

– Ничего не скажешь, верный друг!

– Пожалуйста, – молила Адриана сквозь смех, – перестаньте препираться, иначе прогоню всех!

Она не спеша осмотрелась и встретилась глазами с Колтоном Уиндемом, который стоял неподалеку в обществе сэра Персиваля, что-то оживленно говорившего. Но Колтон, казалось, не слушал его. Под его алчным взглядом щеки Адрианы вспыхнули, ибо он точно знал, как выглядит она под модным нарядом. И не только щеки. Откуда взялось это непонятное жжение в самых потайных местечках ее тела?

Потрясенная до глубины души желанием, горевшим в его серых глазах, девушка поспешно отвернулась и невнятно извинилась перед сэром Берком и лордом Кендриком, бормоча что-то насчет прохладного ветра и срочной необходимости вернуться в отцовский экипаж. Маркиз галантно предложил ей руку и одарил победоносной улыбкой остальных обожателей, чьи протесты и шутливые угрозы неслись к нему со всех сторон. Подсадив ее в карету, маркиз остался поболтать, и, разумеется, вскоре к нему слетелись и остальные джентльмены. Адриана не ожидала, что Колтон уйдет со своего наблюдательного пункта, но он так и сделал и снова принялся гипнотизировать ее взглядом. Деваться ей было некуда. Приходилось терпеть, пока не прибудут жених с невестой.

Свадебный завтрак действительно удался на славу. По крайней мере так заявила Мэлора, еще не успев усесться за стол. Однако Адриана была немало удивлена тем обстоятельством, что кто-то переменил карточки на местах для членов семьи и она оказалась бок о бок с Колтоном Уиндемом. И ее спокойствию совершенно не способствовал тот факт, что ему снова удалось взволновать ее. Адриана расстроилась так сильно, что едва смогла ответить слабой улыбкой на его самоуверенную усмешку.

– Прошу прощения, милорд, но, боюсь, здесь должна сидеть моя тетя, – сообщила она, стремясь поскорее избавиться от него.

– Напротив, Адриана, мне кажется, что ошиблись вы, – возразил Колтон, снимая карточку с серебряной подставки. – Я еще в силах различить собственное имя. А вы разве не ожидали меня?

– К-кажется, нет, – призналась она, втайне виня Мэлору. Сестра вполне способна на подобные выходки, особенно после того, как Адриана собиралась усадить Колтона между его дядей и леди Филаной.

Маркиз подвинул стул ближе к столу, очевидно, не намереваясь уходить.

– Вероятно, ужасно скучно ограничиться беседой с одним-единственным поклонником после столь блестящего успеха у целого десятка! Но попытаюсь развлечь вас как могу, хотя, признаюсь, чувствовал себя немного оскорбленным за то, что мне не позволили войти в их круг.

– Что?! – пораженно прошептала она. – Я никогда не приказывала вам держаться от меня на расстоянии.

– Нет? Возможно, я не так понял. Но вы сами сказали, что я могу ухаживать за вами только после осеннего бала. Разве это не означает, что у меня нет прав приближаться к вам?

Адриана тяжело вздохнула, убежденная, что он остался прежним повесой, который немилосердно издевался над ней в юности. Как и тогда, ей захотелось кричать и топать ногами. Однако, сообразив, что такое вряд ли уместно в подобных обстоятельствах, она холодно ответила:

– Я имела в виду само ухаживание. Позволив Роджеру приехать на бал, я не хочу показаться невежливой, отменив приглашение.

– И часто вы оказываете этому парню подобные одолжения?

Посчитав, что Роджер скорее всего вторгнется на бал незваным и огорчит родителей, девушка решила разрешить ему явиться. Сколько раз она ругала себя за опрометчивость, особенно после возвращения Колтона! Роджер вполне способен устроить еще один скандал.

– Вижу, у вас легион кавалеров, – пробормотал Колтон, оглядывая молодых джентльменов, в глазах которых читались зависть и неприязнь. Он с улыбкой кивнул Стюарту, отмечая, что тот кажется далеко не таким веселым, как сегодня утром у церкви. – Уверены, что не раздали приглашения всем своим ревностным обожателям?

– Не-е-ет, – нетерпеливо простонала Адриана. – Вы делаете из мухи слона.

– Да ну? – спросил Колтон с сомнением. – Я бы не сказал, что двадцать три человека – это такие уж пустяки, тем более что каждый захлебывается слюной в алчном стремлении заполучить вас. Одинокий воин должен быть очень осторожен, чтобы не попасть впросак.

– Но их вовсе не так много! – возразила Адриана, считая, что Колтон преувеличивает.

– Как! Вы не потрудились их пересчитать? – засмеялся он. Она поистине достойна восхищения. Десятки женщин на ее месте безмерно гордились бы каждым новым поклонником и уж непременно хвастались бы подругам своими завоеваниями. – Поверьте, Адриана, их именно столько.

– Что же, – заносчиво объявила девушка, – вам ни к чему беспокоиться. Я выполню свою часть договора, даже если вы этого делать не намерены.

– Намерен, Адриана, намерен, – поклялся он. – В конце концов, мой отец желал, чтобы я считал вас своей будущей женой.

– Как! Вы действительно намерены придерживаться условий договора и после трехмесячного срока? – резко спросила она. – Если так, я очень удивлюсь.

– Скажем, я буду рад возможности хорошенько все обдумать, пока ухаживаю за вами. Это право у меня есть, не так ли?

– Разумеется, – неохотно признала Адриана, уверенная, что он поступит так потому, что это служит его целям. Нет никаких гарантий, что ему это скоро не надоест.

Она оглядела стол, пытаясь понять, что произошло с теткой, и наконец увидела ее сидящей рядом с Алистером Дермотом. Занятая разговором, тетя Тилли не обращала внимания на окружающих, но, почувствовав взгляд племянницы, подняла голову. Адриана показала на карточку. Тилли пожала плечами, лукаво улыбнулась и принялась обмахиваться своей. И тут Адриана все поняла! Это проделки тетушки, которая решила в очередной раз свести ее с Колтоном!

– Боюсь, я слишком поспешила осудить вас, милорд, – прошептала Адриана, подавшись к Колтону. – Прошу меня извинить: это тетушка поменяла карточки, когда увидела вашего дядю. Он – мужчина видный, а она, что ни говори, вот уже несколько лет вдовеет.

Колтон оглядел стол и, увидев уже немолодую женщину, виновато на него поглядывавшую, весело подмигнул и засмеялся, чем заслужил ее звонкий смех. Алистер удивленно поднял брови, и Тилли показала ему на молодую пару. Дядюшка, присмотревшись к красавице, сидевшей рядом с племянником, с улыбкой кивнул и приветственно поднял бокал, салютуя вкусу Колтона.

– Ваш дядя Алистер, похоже, очень собой доволен, – заметила Адриана, пропустившая безмолвный обмен мнениями. – Конечно, он может по праву гордиться племянником, после того как оказал ему всяческую поддержку.

– А по-моему, он отдает должное вашей красоте, дорогая, – поправил Колтон. – Очевидно, у него есть причины считать вас моей нареченной.

– Вот как? – пролепетала Адриана. – Но ваша мать… она ведь никому не рассказывала о договоре?

– Вероятнее всего, злоумышленник не она, а моя сестрица, твердо убежденная, что когда-нибудь вы станете моей женой, – пояснил Колтон. Заметив тонкий локон, свернувшийся на затылке Адрианы, он осторожно поддел его пальцем, и девушка поняла, что снова тает, как всегда, стоило ему коснуться ее. Она подняла глаза и на секунду замерла. Внезапный порыв прижаться щекой к его ладони казался ужасно странным, но куда более странным было ощущение того, что его светлость борется с неодолимым желанием поцеловать ее.

– Придется поговорить с вашей сестрицей насчет ее болтливого языка, – выдохнула она.

Казалось, со времени свадьбы прошли не всего три недели, а целая вечность. Осенний бал был в самом разгаре, однако Адриана не спешила присоединиться к гостям и, не находя себе места, как тигрица в клетке, металась по верхнему этажу фамильного особняка в стиле Тюдоров. Настроение отнюдь не улучшала мысль о том, что через несколько часов придется серьезно поговорить с Роджером и отказаться от всяких встреч с ним. У Адрианы было тяжело на сердце. Задача предстояла отнюдь не легкая. Оставалось надеяться, что он не устроит сцену.

Стоило ей с самого начала хорошенько обдумать, к каким последствиям приведет его первое неожиданное появление в Уэйкфилд-Мэноре, и она не попала бы в ложное положение. Нужно было сразу же пресечь все его попытки к сближению и наотрез отказаться от цветов и подержанных сборников сонетов. И все же Адриана боялась его обидеть, ибо было очевидно, что молодой человек совсем одинок и не имеет в Брэдфорде ни друзей, ни даже хороших знакомых. Но прояви она твердость, спаслась бы сейчас от той душевной муки, которую приходится терпеть, поскольку за первым посещением последовало второе… третье… и вскоре он стал регулярно появляться и в Уэйкфилд-Мэноре.

Жаль, что она не позволила отцу потолковать с Роджером! Джайлз умеет обращаться с людьми и не терзался бы угрызениями совести, отказав Роджеру от дома! Но она посчитала, что тот легче воспримет дурные вести из ее уст!

Адриана распрямила плечи и устало потерла виски. Какой бы неприятный ни предстоял разговор, ничего не поделаешь, нужно выдержать. Может, ей станет легче, когда все будет позади?

Легко касаясь рукой перил, она спустилась вниз. Широкая юбка расшитого бесчисленными хрустальными капельками платья вилась вокруг стройных ног сверкающими волнами, но сама девушка почти ничего не видела. Перед мысленным взором стояли сцены того памятного дня, когда выходила замуж Мэлора. Тогда подле церкви сияющие серые глаза не давали ей покоя, а за столом она таяла под взглядом Колтона. Все усилия выбросить его из головы, успокоиться, забыть о чувствах, которые он сумел пробудить в ней, ни к чему не приводили.

О, почему он единственный, по которому она тоскует?!

Охваченная водоворотом неутолимых желаний, Адриана пыталась думать только о том, как лучше объясниться с Роджером. Но на ум ничего не приходило. Дурные предчувствия не давали покоя, и девушка нервно вздрогнула. Остановившись перед массивными двойными дверями бального зала, она глубоко вздохнула, пытаясь собраться с духом, но тут в вестибюль ворвался один из гостей. Вид у него был всполошенный, глаза дикие. Тяжело дыша, он то и дело оглядывался назад, словно за ним гналась стая чудовищ. Адриана невольно усмехнулась, подумав, что если причиной волнения стал модный фрак, возможно, это портные, не получившие денег, преследуют должника. И неудивительно: подобные нелестные для мота мысли были знакомы всем, кто хоть немного знал лорда Латама Харрела.

Хотя Латама никак нельзя было назвать красавцем, высокая стройная фигура, затянутая в дорогие костюмы, производила впечатление на дам, но те, кто хорошо знал этого напыщенного индюка, отнюдь не питали к нему теплых чувств. Все же его неизменное чванство немного поблекло после похорон Седжуика, когда стало ясно, что титула ему не видать. А кредиторы тем временем не дремали. Лишившись надежд на наследство и состояние, Латам стал трусливым, как кролик, которого выследила лиса. Однако при виде Адрианы забыл о необходимости спешить.

– Дорогая леди Адриана, как я мечтал увидеть вас еще с тех пор, когда впервые встретил на свадьбе вашей сестры!

– В самом деле? – удивилась девушка. Что ему нужно от нее? Впрочем, и так понятно: приданое! Теперь, оставшись без гроша, он должен жениться по расчету, чтобы сохранить привычный образ жизни.

Латам окинул ее бесстыдным взглядом, приглаживая согнутым пальцем тонкие усики. В зеленовато-карих глазах загорелся огонек. Видя, что девушка не пытается уйти, он нырнул откровенным взором в ее декольте, где задержался так долго, что пришлось сделать колоссальное усилие, чтобы прийти в себя и громко откашляться. Расплывшись в льстивой улыбке, он объяснил:

– Я уже опасался, леди Адриана, что не застану вас одну, без обычной когорты поклонников, окруживших вас неприступной крепостной стеной! Каждый холостяк от Лондона до Бата счел необходимым засвидетельствовать вам свое почтение. Кроме моего кузена, конечно! Не знаю, куда он смотрел, но, проведя столько лет в армии, Колтон, должно быть, слишком привычен к маркитанткам и тому подобным особам, чтобы распознать истинную красоту. Сами знаете, какую жизнь ведут эти офицеры…

– Нет, не довелось узнать, – перебила Адриана, выдавив улыбку. Не ему с его ужасной репутацией кого-то осуждать! Совершенно здоровый человек, Латам, однако, заявил, что страдает от неизлечимой болезни, чтобы не идти защищать родину от врага, а не прошло и месяца после смерти лорда Седжуика, как он занял деньги под залог предполагаемого титула, чтобы умаслить разъяренного отца, чью дочь он наградил младенцем.

Латам на мгновение растерялся, сбитый с толку таким удивительным отсутствием воображения.

– Не важно, дорогая. Вам не пристало это слушать. Поверьте, леди Адриана, вы самое прелестное создание на свете и одеты, как настоящая богиня! Ваш туалет на свадьбе сестры был просто очаровательным, но, дорогая, сегодня вы превзошли себя! В жизни не видел наряда ослепительнее!

– Вы мне льстите, лорд Латам, – процедила она, решив, что имеет такое же право назвать его по имени. В конце концов он часто посещал Рэндвулф-Мэнор, и они, когда-то даже играли вместе. Он был старше Колтона на три года, но природа не наделила его внешностью и прекрасными манерами кузена.

– У вас действительно много обожателей, дорогая! У меня даже голова закружилась при виде этой толпы. Даже этот… сын герцога… как его там… тоже был среди них.

Адриана поспешно отступила, не желая стоять рядом с этим человеком.

– Наверное, вы имеете в виду Райордана Кендрика, маркиза Харкорта.

– Красивый парень этот лорд Райордан. Невероятно богат и, как единственный сын, когда-нибудь унаследует герцогство. Он давно ухаживает за вами?

Справедливо подозревая, что Латам готовит какую-то подлость, Адриана не спешила отвечать. Но лучше сразу сказать правду и закончить разговор.

– Лорд Харкорт не ухаживает за мной. Просто приезжает в гости.

Латам усмехнулся и вытер платочком уголки рта, словно слюнявый младенец.

– Ах, дорогая, не нужно быть провидцем, чтобы понять, почему ему так нравится в Уэйкфилд-Мэноре. Удивительно, как это он еще не добился от лорда Стендиша брачного контракта! Он ведь пытался, не так ли?

Адриана начала терять терпение.

– В последнее время мой отец чрезвычайно занят, и, если принять в расчет, что я самая младшая дочь, возможно, ему хочется отдохнуть немного, прежде чем думать о моем будущем. Не удивлюсь, если для этого ему потребуется несколько месяцев!

Пока Колтон не примет решения!

– Конечно, конечно, – закудахтал Латам. – Чудесные новости для медлительных поклонников, не так ли? Эти новости, дорогая леди, дают мне основания надеяться, что я не слишком опоздал в своих притязаниях.

Адриана едва не закатила глаза, но вовремя опомнилась, когда Латам посмотрел сначала направо, потом налево, словно опасался любопытных ушей. Странно, что у него за секрет?!

– Миледи, я надеюсь, что вы оставите для меня танец? – вкрадчиво шепнул он. – Я бы попросил этот, но всего минуту назад бедняга Карвелл, лорд Мэнсфорд, нагло попросил меня потанцевать с его дочерью, тяжеловесной молодой особой, которая, похоже, отчаянно ищет мужа. Поэтому я и решил скрыться минут на пятнадцать, пока музыка не стихнет. Будет поистине чудом, если леди Беренис найдет мужа. Личико у нее довольно хорошенькое, но вот фигура… лично мне нравятся более изящные формы вроде ваших.

Считай она Латама человеком порядочным, наверняка посоветовала бы ему поухаживать за леди Беренис Карвелл, очень милой молодой девушкой. К несчастью, ее родитель пользовался любой возможностью, чтобы найти дочери мужа, тем самым позоря не только несчастную Беренис, но и ставя в неловкое положение холостых джентльменов. Но сейчас, снова вспомнив о кредиторах, как говорили сплетники, не дававших покоя Латаму, Адриана не смогла удержаться от издевки.

– У леди Беренис действительно красивое личико, милорд, и хотя она немного толстовата, не могу согласиться с вами относительно ее участи. Лично я предсказываю ей удачный брак, и в самом скором времени!

– Вы настолько наивны, миледи, что верите в волшебство? – скептически осведомился Латам.

Снисходительный тон окончательно вывел из себя Адриану, но она с веселым смехом пояснила:

– Учитывая, что приданое леди Беренис ошеломило бы самого султана, я совершенно уверена, что чудеса еще бывают. Мужчина может жениться на Беренис ради денег, но скоро поймет, что завладел драгоценностью, которая куда дороже любого богатства! В этом я просто уверена.

– Я никогда не думал, что ее отец так состоятелен, – изумленно пролепетал Латам.

Адриана была уверена, что читает его мысли. Жадный глупец попался на удочку!

– Да, и поскольку он желает поскорее выдать дочь замуж, то и будет чрезвычайно щедр к жениху.

Латам, забыв обо всем, отошел. Адриана подумала, что еще до конца вечера он успеет пригласить Беренис на танец. Нужно не забыть предупредить подругу, чтобы держалась настороже.

Вспомнив о собственных неприятностях, Адриана со вздохом скользнула в бальный зал, спряталась у входа в тени декоративной пальмы и оглядела зал. У другой стены стояли Жаклин и ее муж сэр Торнтон Годрик, беседуя с родителями и тетей Тилли. Мэлора и Харолд вальсировали в центре зала, целиком поглощенные друг другом. Персиваль промчался мимо них, кружа в танце Саманту. С первого взгляда было ясно, что он обожал жену, а та высоко ценила выбор, сделанный отцом. Адриане оставалось только надеяться, что Седжуик Уиндем был так же мудр и в отношении ее самой.

Адриана обвела зал любопытным взглядом, высматривая Колтона. Интересно, какой модный наряд он предпочел надеть сегодня? Впрочем, на его фигуре и лохмотья нищего покажутся королевской мантией!

И тут она едва не задохнулась от удивления при виде высокого, прекрасно одетого маркиза Рэндвулфа. И поразил ее не столько его вид, сколько то обстоятельство, что он кружит в вальсе Фелисити Фейрчайлд!

С горящими от унижения щеками Адриана прижалась к стеклянной двери, в надежде, что эти двое ее не видят. Судя по всему, его рана совершенно зажила, если он выделывает такие па на навощенном паркете!

Она вдруг вспомнила, что и на свадьбе Мэлоры он был без трости, однако походка его казалась почти скользящей.

Адриана внезапно вздрогнула, услышав свое имя. Какой-то дальний родственник, приметив девушку, громко окликнул:

– Адриана, а ты почему не танцуешь?

Адриана тихо застонала. Больше всего ей хотелось забиться в темный уголок и просидеть там до конца бала. Краем глаза она заметила, как Колтон оглянулся, очевидно, выискивая ее глазами, и подвел Фелисити поближе к тому месту, где она стояла.

Негодяй! Как он может!

Адриану затрясло от злости. Подумать только, он выманил у нее согласие ухаживать за другими девушками на балу! И как ни странно, этой другой оказалась именно Фелисити. Женщина, которая с самого первого знакомства пела ему дифирамбы и всячески старалась понравиться.

Ослепительная красота блондинки, затянутой в бледно-желтый атлас, заставила Адриану невольно задаться вопросом, выдержит ли она сама сравнение с внучкой фабриканта. Но, вспомнив об оскорблениях в ее адрес, которыми когда-то сыпал Колтон, она поняла, что, возможно, светлые волосы нравятся ему больше.

– Она определенно желает его, – мрачно пробормотала Адриана.

– Кого? – осведомился чей-то голос.

Поняв, что выдала себя, Адриана обернулась и оказалась лицом к лицу с Роджером.

– Господи, Роджер! – раздраженно выпалила она. – Как вы меня напугали!

Роджер усмехнулся, отнеся ее досаду за счет собственной медлительности.

– Простите, миледи, но, похоже, вы замечтались и не заметили меня. Извините, я не знал, что расстрою вас. Кстати, кого вы имели в виду?

– Так, одного не слишком близкого знакомого, – отмахнулась Адриана.

Который с каждой минутой все больше отдаляется!

Девушка стиснула кулаки, краем глаза увидев, как красавица Фелисити строит глазки своему высокому красивому партнеру.

Ничего не поделаешь! Как бы она ни хотела оттянуть разговор с Роджером до конца бала, все же опасалась, что не выдержит и окончательно разнервничается. Значит, не стоит медлить. Кроме того, чем скорее она обо всем сообщит Роджеру, тем скорее ее соперница лишится внимания его светлости… пусть даже и всего на три месяца. Что же, не стоит оттягивать неприятности!

– Роджер, мне нужно сказать вам кое-что важное. Может, выйдем в коридор, где нам никто не помешает.

– Важное? Что может быть важнее танца с вами? – натужно засмеялся Роджер, хорошо представлявший, о чем пойдет речь. Но он не желал ничего слышать. Мало того, начинал находить, что предложение отца взять Адриану силой может иметь свои хорошие стороны. В конце концов это его единственный шанс получить даму! – О нет, миледи, тем более что я много недель мечтал кружить вас в своих объятиях. И так тосковал, не видя вас все последнее время. Каждый раз, когда я приезжал в Уэйкфилд-Мэнор, дворецкий объявлял, что вы нездоровы или уехали куда-то. Я уж заподозрил, что вы попросту меня избегаете.

– Простите, Роджер, я была очень занята.

Адриана не лгала. Всего лишь преувеличивала. Но после возвращения Колтона Роджер не мог не понять, что обстоятельства изменились.

– Роджер, я серьезно. Мне нужно обсудить…

– После, – перебил Роджер и, взяв ее за руку, увлек на середину зала.

Адриана отстранилась, пытаясь вырваться, но Роджер оказался сильнее. Пришлось смириться. Пусть! Все равно после сегодняшнего бала она больше никогда его не увидит.

– Хорошо, Роджер, но нам действительно нужно поговорить, и не стоит это оттягивать.

Головы всех собравшихся мгновенно повернулись к ним. Пожилые дамы вытягивали пухлые, тощие или морщинистые шеи, пытаясь получше разглядеть простолюдина, танцующего с младшей дочерью графа. По залу пролетел шепоток. Прикрываясь веерами, леди азартно сплетничали.

Прежние и настоящие поклонники, почуяв неладное, стали подходить ближе. И пока отвергнутые злорадствовали и бросали грубые реплики, остальные явно оживились, обрадованные появлением леди Адрианы.

Сама она прекрасно представляла, что именно о ней говорят. И немудрено: девушка, дожившая до двадцати двух лет и так и не обручившаяся, вполне могла считаться старой девой.

Многие могли бы решить, что такая судьба хуже смерти. Некоторые даже были склонны предполагать, что куда лучше выйти за сына фабриканта, чем вообще ни за кого не выйти. И теперь она чувствовала, что все взгляды устремлены на нее и Роджера. Последний взял ее за руку и, казалось, поколебался, прежде чем обнять за талию. Адриана заметила, как жадно он смотрит на ее грудь, видневшуюся в вырезе платья, и уже хотела отступить, но тут Роджер, к счастью, вспомнил, чего от него ждут, и повел ее по залу в легком вальсе. Правда, сделал это так неуклюже, что металлическая подковка на мыске его туфли скользнула по ее туфельке. Адриана едва не вскрикнула от боли, но, заметив Саманту с Персивалем, растянула губы в улыбке. Мимо проплыли лорд Харкорт с Беренис. Девушка, несколько лет старательно обучавшаяся танцам, все же явно нервничала, вальсируя с красивым джентльменом, отчего постоянно наступала на его блестящие черные туфли. Бедняга взглянул на Адриану, словно ища сочувствия. Но сейчас ей было не до Райордана: хоть бы самой удержаться от гримасы!

Лицо Роджера залилось краской. Очевидно, он чувствовал себя не в своей тарелке среди элегантно одетых джентльменов, грациозно круживших своих партнерш по залу. Ему с величайшим трудом давалось искусство танца, и его учитель то и дело приходил в отчаяние.

– Прошу прощения, миледи. Меня никогда не обучали этикету. Я получил возможность овладеть азами танцев всего месяц назад. Думаю, мне необходимо больше практиковаться. Может, вы предпочитаете посидеть?

– Если не возражаете, – пробормотала Адриана, стараясь скрыть досаду. – Но вам ни к чему расстраиваться. Со временем у вас все получится.

– Я буду очень стараться, если вы оставите мне еще один танец, – просиял Роджер. – С вами танцевать куда приятнее, чем с учителем.

– Позже, – уклончиво ответила она, боясь, что не сможет встать. – А пока я должна с вами поговорить.

Роджер тихо застонал.

– Не сейчас. Пойдемте лучше танцевать.

– Вам следовало бы отдохнуть, – откровенно заметила она. – Вы совсем отдавили мне ноги. Вероятно, вино поможет вам расслабиться.

– Не хотите выпить со мной по бокалу вина?

Не хватало еще опьянеть и окончательно одурманить мозги. Нет, нужно остаться трезвой, чтобы не слишком сильно оскорбить Роджера своими речами.

– Нет, позже.

– Но я не хочу покидать вас, – настаивал он.

Адриана вздохнула, раздраженная его навязчивостью.

– В таком случае мы потолкуем сейчас.

– Я знаю, что вы хотите сказать, но не желаю это слышать! – свирепо выпалил Роджер.

– Мне, наверное, не стоит тратить время и силы, раз у вас так сильно развита интуиция.

И тут Адриана вдруг ощутила, что сзади кто-то стоит. Увидела, как злобно блеснули глаза Роджера. Она уже хотела обернуться, как мужской голос спросил:

– Могу я получить этот танец, миледи?

Лорд Харкорт!

Облегченно улыбаясь, Адриана поднялась.

– Разумеется, милорд.

Она уже хотела извиниться перед Элстоном, но по его лицу поняла, что тот не слишком доволен ее согласием танцевать с другим, после того как только что отказала ему.

– Я не обещала провести весь вечер с вами, Роджер, – тихо упрекнула она. – Всего лишь разрешила приехать. Лорд Харкорт не только наш гость, но и мой близкий друг, и я не позволю, чтобы ваши капризы помешали мне веселиться. Будьте любезны вести себя прилично, или я немедленно попрошу вас уйти.

Роджер стиснул зубы, отступил и, выбросив руку вперед, низко поклонился.

– Миледи…

Уже пожалевшая о своей резкости, Адриана молча смотрела, как Роджер идет к двери, грубо расталкивая гостей. Ни в чем не повинные люди удивленно оборачивались.

– Не обращайте на него внимания, леди Адриана, – посоветовал Райордан. – Очевидно, он понимает, что вы пригрели его только из жалости, и если бы мог, держал бы вас в плену.

– Я не думала, что он так расстроится, – прошептала Адриана. – Простите, что вам пришлось быть свидетелем этой безобразной сцены.

– Но он сам виноват, что вообразил, будто имеет право никого к вам не подпускать. Даже если бы это было и так, я первый выступил бы против такой дерзости. Грустная правда заключается в том, что я далеко не единственный, кто хотел бы безраздельно наслаждаться вашим обществом, но, к сожалению, это совершенно невозможно, по крайней мере до тех пор, пока наши отношения не станут более прочными.

Адриана с улыбкой протянула ему руку.

– Ведите меня танцевать, мой галантный рыцарь.

В отличие от Роджера Райордан Кендрик оказался легок на ногу. И Адриана отчего-то подумала, что из всех поклонников, добивавшихся ее руки, он единственный, кто нравится ей. Она и раньше любила танцевать с ним, и сейчас немного расслабилась в его объятиях… только вот сердце было уже не тем, что два месяца назад. Нужно быть честной с собой, и признать, что Колтон Уиндем затмил всех. Впрочем, она ему не нужна. Он согласился ухаживать за ней ради своей матери и контракта, предложенного отцом.

– Вы сияете, как звезды на небе, – прошептал Райордан, нежно глядя на нее.

– А вы, как всегда, добры и любезны.

На загорелом лице блеснула белоснежная улыбка.

– Это потому, Адриана, что надеюсь убедить вашего отца: лучшего зятя ему не сыскать. Но лорд Джайлз утверждает, что должен обдумать и другие предложения. Если же он все-таки согласится, должен предупредить, что в душе я завзятый повеса.

Адриана недоверчиво покачала головой:

– Да, я успела это заметить, пока вы танцевали с леди Беренис. Поэтому осмелюсь возразить вам и назвать галантным джентльменом.

– Она очень хорошенькая.

– Тут вы правы, – кивнула Адриана, убежденная, что Беренис слишком много ест только из-за того, что все время волнуется. К сожалению, ее овдовевший отец был из тех, кто во всем добивается совершенства, и бедная девушка боялась его упреков, уверенная, что никогда не оправдает ожидания своего родителя. Но лорд Мэнсфорд был абсолютно слеп к достоинствам своей дочери и замечал лишь ее полноту, которую постоянно критиковал.

– Если она встретит подходящего человека, наверняка переменится самым чудесным образом.

Райордан мгновенно насторожился.

– Вы имеете в виду кого-то определенного?

Адриана улыбнулась, сообразив, что ее не так поняли.

– Вы, милорд, в любом случае завидный жених. Несмотря на богатство и поразительно красивую внешность, вы щедры, великодушны и ведете себя, как истинный рыцарь.

Ободренный ее словами Райордан пошел в наступление:

– Тогда убедите отца принять мое предложение и позвольте ухаживать за вами, как полагается нареченному.

– Боюсь, пока это невыполнимо, Райордан, – объяснила она, зная, что ему можно спокойно доверить любой секрет. – Брачный контракт подписан много лет назад, когда я была ребенком. И если он через три месяца будет разорван, я обязательно попрошу отца вспомнить о вашем предложении.

– Мы могли быть счастливы вместе, – уговаривал он.

Но девушка покачала головой:

– Это скорее всего правда, но я связана словом чести.

– Позвольте узнать, – лукаво усмехнулся Райордан, – записан ли этот знаменитый контракт на бумаге или высечен в камне?

– Боюсь, и то и другое, – невесело улыбнулась девушка. – Нужно ждать, пока джентльмен не примет решение.

– То есть он даже не уверен, хочет ли взять вас в жены? – ошеломленно пробормотал Райордан. – Может, этот человек попросту безумен?

– Нет, просто ему не слишком понравилось, что за него все решил отец.

– Но неужели он не видит, какую редкостную драгоценность ему предлагают?

Тронутая похвалами Райордана, Адриана украдкой погладила его по лацкану фрака.

– Вы обращаетесь со мной как с королевой! Любая женщина была бы счастлива иметь такого мужа.

– Тогда уедем сегодня же, Адриана, и дадим друг другу обеты перед алтарем. Клянусь обращаться с вами как с королевой до конца жизни! Ваш отец простит нас, поняв, как сильно я вас обожаю.

Адриана вымученно рассмеялась, словно не принимала его всерьез, хотя чувствовала, что он не шутит.

– Но я связана контрактом, подписанным отцом, милорд. Было бы бесчестно уклониться именно сейчас.

Огонек надежды, загоревшийся в темных глазах, мгновенно погас.

– Три месяца, говорите?

– Именно так.

– Что же, я буду горячо молиться, чтобы вы освободились от своих обязательств после этого срока, если не раньше. А до того будьте уверены в моем неизменном желании сделать вас своей женой.

– Вы делаете мне честь, милорд.

Музыка смолкла, и хотя Райордан просил еще об одном танце, Адриана уже увидела Роджера, нетерпеливо топчущегося позади других гостей.

– Не стоит, Райордан. Мне нужно кое-что обсудить с мистером Элстоном. Боюсь, он не так хорошо, как вы, понимает всю важность обязательств.

– Я останусь с вами.

Как бы ни хотелось Адриане воспользоваться поддержкой Райордана, она все же отказалась.

– Это еще больше разозлит мистера Элстона. Прошу вас, пригласите Беренис. Может, отец станет ласковее к ней, если увидит ее в обществе такого джентльмена, как вы.

Пришлось выносить новую пытку, приняв приглашение мрачного, как ночь, Роджера. Хищно ощерившись при виде лорда Харкорта, танцующего с Беренис, он уничтожающе прошипел:

– Думаю, единственная причина его внимания к этой толстой корове заключается в страстном желании заполучить богатое приданое!

И тут Адриана не выдержала.

– Никогда не смейте чернить моих друзей, Роджер! Я не допущу этого, и если не хотите выслушать нелицеприятную правду о себе, знайте, что вам еще очень и очень далеко до столь благородного джентльмена, как лорд Харкорт! Что же до приданого леди Беренис, оно хоть и достаточно велико, но по сравнению с состоянием его светлости кажется просто жалким! Должна вам сказать, что лорд Харкорт когда-нибудь станет герцогом, и при этом весьма достойным своего имени и титула!

Испуганный ее гневом, Роджер неохотно пробормотал извинения:

– Прошу прощения, миледи. Иногда ревность берет надо мной верх.

Но Адриану не так-то легко было умилостивить.

– Предлагаю вам взять себя в руки и унять зависть и злость, иначе я пожалею о том дне, когда мы встретились.

Когда танец закончился, Адриана едва могла ходить. Сцепив зубы, она изобразила улыбку, но, похоже, попытка оказалась неудачной, поскольку окружающие как-то странно поглядывали на нее. Подковыляв к диванчику в дальнем конце комнаты, недалеко от того места, где стояли родственники, она осторожно опустилась на бархатные подушки и со вздохом облегчения сняла туфельки. Роджер так часто наступал ей на ноги, что было больно пошевелить пальцами. Поэтому она решила прямо сейчас сказать Роджеру, что их дружба больше не может продолжаться. Даже если между ней и Колтоном ничего не будет, еще одного танца с Элстоном она не вынесет!

– Хотите, я принесу вам что-нибудь освежающего? – предложил Роджер.

– Думаю, неплохо бы выпить бокал вина, – нерешительно протянула Адриана, решив, что глоток-другой спиртного поможет успокоиться перед неприятным разговором.

– Я сейчас приду, миледи.

– Пожалуйста, не стоит спешить, – искренне попросила Адриана. Ей тоже нужно время, чтобы прийти в себя и приготовиться к предстоящему испытанию.

Подошедшая Матильда Мексим с театральным вздохом плюхнулась рядом с племянницей.

– Не знаю, как ты, дорогая, но мне все ноги оттоптали. По-моему, здешнего учителя танцев нужно поставить к стенке и расстрелять за полное невежество в своем деле!

Адриана, хихикнув, энергично закивала.

– Прекрасно тебя понимаю, тетя Тилли. Поверь, если бы я сумела спрятать под юбками большой тазик с теплой водой, немедленно опустила бы туда ноги прямо в чулках.

Тилли, морщась, тоже скинула туфли.

– Не находишь, что я слишком долго вдовею? – спросила она.

Адриана с любопытством уставилась на тетку: ей редко приходилось слышать подобные замечания от энергичной женщины.

– А что случилось, тетя Тилли?

– Я и не думала, что в мире столько неотразимых пожилых джентльменов, пока не приехала сюда. Скажи, что я не сплю, – озорно улыбнулась она.

Адриана с восторженным смехом кивнула. Вот это больше похоже на тетю Тилли!

– О, я совершенно с тобой согласна, – заявила она, беря тетку под руку. – Я и сама была бы сбита с толку, как невежественная старая дева, доводись мне выбирать кого-то одного. Впрочем, думаю, что лорд Алистер намного превзошел остальных. И смотреть на него приятно.

– Он действительно красив, не находишь?

– Еще бы! – поддакнула Адриана, восхищаясь неукротимым духом тетки.

Та, словно приняв решение, сунула в туфли маленькие ножки и поднялась.

– Пойду прогуляюсь. Найду Алистера и дам понять, что не прочь пройтись с ним в танце. Если же увижу какого-нибудь молодого, блестящего джентльмена, пришлю его сюда. Я уже заметила нескольких, которым мои сыновья в подметки не годятся.

– Но я предпочла бы отдохнуть немного, прежде чем снова пускаться в пляс.

– Вздор, девочка, ты куда моложе меня и слишком красива, чтобы сидеть здесь, жалея отдавленные пальцы. По-моему, где-то неподалеку стоит племянник лорда Алистера. Посмотрю, пожалуй, чем можно тебе помочь в этом дельце.

– Пожалуйста, тетя Тилли, не сейчас, – отчаянно взмолилась Адриана, боясь, что Колтон может подумать, будто она подговорила тетку пригласить ее на танец. – Ноги ужасно ноют, и мне просто необходимо отдохнуть.

– Хорошо, детка, но я не отступлюсь. И если не увижу тебя танцующей, пришлю первого же попавшегося красавца.

Обрадованная согласием тетки подождать, Адриана облегченно вздохнула. Не прошло и нескольких минут, как Тилли добилась своего и племянница с улыбкой наблюдала, как лорд Алистер кружит ее по залу. Похоже, он просто счастлив оказаться в обществе столь привлекательной особы!

Глава 11

Адриане казалось, что все молодые люди в зале только и дожидаются, чтобы пригласить ее на танец. Девушку осаждали со всех сторон. Она великодушно принимала одно приглашение за другим, зная, что это единственный способ спасти ноги от дальнейших издевательств Роджера. К сожалению, последнему удалось довольно быстро пробиться сквозь толпу с бокалом в руках, и Адриане пришлось протянуть руку, из опасения, что вино выплеснется ей на платье. Ее раздражала его навязчивость, но план Роджера удался, и остальные поклонники, видя, что их опередили, постепенно разошлись.

Пытаясь скрыть досаду, Адриана уселась на скамью, поднесла к губам хрустальный бокал и украдкой сняла туфли. Роджер засыпал ее вопросами, на которые она отвечала либо молчанием, либо безразличным пожатием плеч, либо кивком. Он, очевидно, жаждал побольше узнать о тех, кто приглашал ее на танец, и отношении к ним самой Адрианы. Но она резонно считала, что это не его дело, тем более что он вовсе ей не друг и даже не тот человек, которого бы ей хотелось видеть рядом. Просто упорно преследует ее, и выносить это больше невозможно. Она вдруг поняла, что Роджер с самого начала не слишком ей нравился. Нет, давно пора объяснить, что между ними ничего нет, быть не может и встречаться им больше не стоит.

Но прежде чем она успела открыть рот, их окружила стайка девиц, засыпая Адриану вопросами о том или этом джентльмене. Эти девицы окончательно вывели из себя Роджера, поскольку из разговора стало ясно, что все они предпочитают исключительно титулованных особ. Никто из них не обратил ни малейшего внимания на собеседника Адрианы.

Наконец, не в силах вынести их трескотни, Роджер сухо извинился и отошел. Немедленно вслед за этим на веселый щебет слетелись ястребы – холостяки, и стали выдергивать из выводка одну барышню за другой. Адриана с улыбкой отказывалась от приглашений на танец, не желая публично оконфузиться: одна туфелька, на беду, куда-то задевалась, и она вот уже несколько минут безуспешно шарила ногой по полу.

Оставшись в одиночестве, она грустно огляделась, опасаясь, что снова окажется в обществе Роджера. Но на этот раз она решительно объявит, что Уэйкфилд-Мэнор после этого вечера навсегда для него закрыт. Но нельзя же вести подобные разговоры на босу ногу, не так ли?

Похоже, выхода нет: придется презреть все приличия, наклониться и поискать под скамьей, но подобное поведение посчитают непростительным.

Наконец на ум пришел менее вызывающий способ. Поднявшись, она огляделась с видом королевы, озирающей придворных, повернулась и украдкой сунула под скамью сначала одну, потом другую ногу. И только успела нацепить отыскавшуюся туфельку, как чья-то рука взяла ее за локоть. Девушка пошатнулась и охнула, когда неизвестный, обняв ее за талию, удержал от падения. В нос ударил приятный запах мужского одеколона. Странно… если это Роджер, то она никогда не замечала, чтобы он пользовался одеколоном.

Ей бы следовало быть благодарной за то, что он спас ее, но вместо этого Адриана снова разозлилась. Зачем он вечно пытается дотронуться до нее? Держись он на расстоянии, она никогда не потеряла бы равновесия. Как же он назойлив!

Скрипнув зубами, Адриана резко развернулась и едва не упала опять. Неосторожное движение чуть не привело к катастрофе, и девушка почти уткнулась в аккуратно завязанный белый шелковый галстук, оттеняющий темно-серый жилет и элегантный фрак из дорогой черной ткани. Закинув голову, она уставилась в загорелое лицо.

– Колтон! – прохрипела она. Какой контраст со сладким мелодичным голоском, которому он так часто внимает в последнее время!

– Почему вы так удивлены, Адриана? – усмехнулся он. – Вы должны были предвидеть, что я рано или поздно предъявлю свои права на вас.

– Нет… я действительно не ожидала, что вы подойдете.

Тем более что все это время он чаровал прелестную мисс Фелисити своими неотразимыми улыбками!

– У вас был такой вид, что я едва не сбежал от страха. Вспомнил, как в детстве вы не задумывались при случае дать мне оплеуху. Похоже, вы и сейчас не прочь это сделать.

– Просто вы меня испугали, вот и все, – пробормотала Адриана, медленно багровея.

– Прошу прощения, дорогая, но после нескольких попыток застать вас одну я все же решил потребовать свой законный танец, несмотря на потерявших голову обожателей, словно пришитых к вашим юбкам. Особенно надоедлив сын фабриканта. Вы уже сказали ему?

– Нет, – выдавила она. – Не нашла подходящего момента.

– Готов взять эту обязанность на себя, дорогая, если у вас не хватает храбрости, – предложил он.

– Уверена, что вам не терпится сообщить ему новости, – парировала она, – но сомневаюсь, что вами движет великодушие, особенно если вспомнить, что произошло во время вашей последней встречи.

– Но я всего лишь хочу вам помочь, дорогая Адриана. Спасти от тяжкого испытания. И кроме того, не находите, что самый гуманный способ отсечь пораженную гангреной конечность, – нанести один меткий удар? По крайней мере так уверяли хирурги, когда решали, стоит ли удалить мою.

– Но разве вы не благодарны судьбе за то, что не последовали их совету? – осведомилась Адриана, бросив многозначительный взгляд на его правую ногу.

– Безмерно. И если не хотите, чтобы я позаботился о Роджере, предоставлю это вам… но не даром.

– Не даром? – скептически повторила она. – И какова же цена?

– Я здесь, чтобы спасти вас от одиночества. Представьте, сам слышал, как сэр Далтон искал вас, но лорд Райордан послал его в совершенно противоположном направлении. Отныне я поостерегусь спрашивать дорогу у ваших верных обожателей, иначе снова могу очутиться в Африке.

– Я не танцевала последние два танца, – сообщила Адриана и, уже зная ответ, все же не выдержала: – А где были вы?

– Решил немного подышать свежим воздухом, – просто ответил он. – Мне вовсе не хотелось танцевать с другими дамами, и я устал дожидаться, пока придет моя очередь пригласить вас. Теперь я знаю сад Уэйкфилд-Мэнора лучше своего собственного.

Интересная история, если учесть, что в саду наверняка ждала Фелисити.

– С вашей стороны весьма благородно спасти меня от скуки, но, право, не стоило беспокоиться из-за столь ничтожного предмета, – процедила девушка и с хорошо разыгранным безразличием обвела рукой зал. – Я никоим образом не мешаю вам танцевать с вашей постоянной партнершей.

Колтон наклонился ближе и едва не закрыл от удовольствия глаза, вдыхая соблазнительный запах, пьянящий так же сильно, как вид самой леди. Теперь он знал, что если когда-нибудь придется снова идти в бой, прелестное личико и божественный аромат будут его союзниками в самом свирепом сражении.

– Но в настоящий момент, дорогая, у меня нет партнерши.

– Как? – притворно удивилась Адриана. – Неужели мисс Фейрчайлд предпочла вас другому? Трудно этому поверить, учитывая те пространные комплименты, которыми она вас осыпает! Должно быть, ваши частые визиты вдохновили ее на столь цветистые похвалы!

– Ах, Адриана, – шутливо покачал головой Колтон, – вы снова наслушались сплетен.

– Ни… ничего подобного, – запротестовала она, в который раз предательски краснея, но все же капризно задрала носик, в надежде уколоть его. – Я просто видела вас танцующим с мисс Фейрчайлд, вот и все.

– Один раз. Только один раз. Нужно же было занять ее чем-то, пока Стюарт не вернется.

– Какое отношение имеет к этому Стюарт?

– Как, дорогая, разве не знаете, что она приехала с ним?

– С… ним? – пролепетала Адриана, изумленно хлопая глазами.

– Ну, если точнее, – снизошел Колтон, – мои сестрица и зять привезли ее в своей карете. По-моему, вы сами разрешили им захватить с собой всех, кого только пожелают. Надеюсь, дорогая, вы не воображаете, будто это я сопровождал ее сюда? Фу, как не стыдно!

– Я не ваша дорогая, – объявила Адриана, вскидывая свой хорошенький носик еще выше. – И прекратите называть меня так!

– О, но вы действительно моя дорогая… в соответствии с желаниями моего отца, – напомнил Колтон. Еще ни одна женщина не пыталась так упорно изгнать его из своей жизни. И никогда еще он так не наслаждался, принимая вызов.

Адриане ужасно хотелось стереть с его лица эту ухмылку. Чему он так радуется? Наверняка насмехается над ней! Не сумев придумать достойный ответ, она пожала плечами и запоздало вспомнила, что от подобных движений вырез может сместиться вниз. Так оно, по-видимому, и произошло, поскольку его взгляд замер на ее груди, заставив Адриану судорожно схватиться за блестящий кулон из оникса, свисавший с ее ожерелья.

– Поздно, – прошептал он с дьявольской улыбкой. – Я уже видел все, что вы там скрываете, и с тех самых пор сгораю от вожделения.

Игнорируя прокатившийся по спине приятный озноб, Адриана принялась энергично обмахиваться кружевным веером.

– С вашей стороны немного дерзко напоминать о том, как вы шпионили за мной! Словно дрянной мальчишка, подглядывающий в замочную скважину!

– Но разве я делал это тайком? – осведомился он.

– Нет. Второго такого наглого повесы на всей земле не найдется.

– Скорее откровенного, дорогая. Кроме того, учитывая мое тогдашнее состояние, вряд ли я мог изобразить безразличие, не так ли?

Веер затрепетал, подобно крыльям бабочки, овевая ветерком разгоряченное, как тлеющие угли, лицо. Адриана не смела оглядеться, боясь, что кто-то увидит ее смущение.

– Почему бы вам не вернуться к Фелисити? Ей могут понравиться ваши армейские шуточки.

– Вы ревнуете, дорогая, и без всякой причины, – упрекнул он. – Я совершенно равнодушен к этой женщине.

– Неужели? В таком случае объясните, зачем навещали ее?

– Навещал?

Колтон недоуменно покачал головой.

– Я ничего подобного не делал.

Адриана закрыла веер и предостерегающе постучала им по его груди.

– Вас видели покидающим дом мистера Гладстона. А теперь скажите правду, к кому вы приезжали, если не к Фелисити?

Колтон не сразу вспомнил, о чем, идет речь.

– Ну… дорогая, если вам так интересно, скажу, конечно. Мы с Самантой хотели справиться о здоровье мистера Гладстона и даже не видели Фелисити. Ее мать сказала, что та неважно себя чувствует.

– Вот как?

Адриана, неожиданно обрадовавшись, опять пожала плечами, намереваясь извиниться, и вспомнила про чересчур низкий вырез.

Мельком узрев едва прикрытые кружевом нежные округлости, Колтон откашлялся и поспешно отвернулся, исполненный решимости воздержаться от подобных искушений в ближайшем будущем. Одного взгляда недостаточно. Это лишь возбуждает желание увидеть прелестное тело, не прикрытое ничем, кроме разметавшихся черных волос.

Пытаясь думать о чем-то, гораздо менее приятном, дабы охладить разгоравшийся голод, Колтон принялся глазами разыскивать Элстона.

– Куда дьявол унес Роджера? Разве он не должен быть сегодня вашим гостем? Вернее сказать, компаньоном?

– Роджер не мой гость, тем более не мой компаньон, – заметила Адриана, раздосадованная его упоминанием о сыне фабриканта. – Когда он попросил разрешения быть на балу, я просто известила, что мы позволили ему приехать.

– А мне показалось, что…

– Меня не интересует, что именно вам показалось. Я объясняю, как все было. Роджер – всего лишь знакомый, которого мы с Самантой встретили в лавке, когда покупали подарок для служанки.

Лицо Колтона просветлело.

– Превосходно! Это означает, что вы свободны танцевать со мной.

От изумления Адриана начала заикаться.

– Н-не знаю… смогу ли я.

– Вздор, Адриана, – стал уговаривать Колтон. – До моего появления вы казались чинной старой девой, забившейся от стыда в укромный уголок, брошенной и позабытой всеми мужчинами, включая лорда Харкорта, который, похоже, не на шутку увлекся леди Беренис. Вероятно, это ваша идея.

Под его испытующим взглядом она неохотно наклонила голову.

– Собственно говоря, именно так и есть.

– Что же, по крайней мере сплетницы еще не пронюхали о целой армии ваших поклонников, поскольку получили новую пищу для сплетен. Когда я проходил мимо, они на все лады расписывали ваше неопределенное будущее младшей дочери семейства. Если мне удастся спасти свою репутацию человека со вкусом, то лишь при условии, что вы должны выглядеть в глазах общества девушкой, у которой есть все надежды выйти замуж молодой.

Не хватало еще, чтобы этот человек ей сочувствовал! Не нужно ей его сострадание!

– Не трудитесь спасать мою репутацию от злых языков, милорд, – прошипела она. – Роджер рано или поздно вернется, а если нет, расскажу ему обо всем после.

Колтон презрительно фыркнул.

– Этот парень просто чудеса творит, прославляя вашу красоту. Дай ему волю, и каждый бедняк в округе будет блеять у вашей двери.

– Не стоит так пренебрежительно отзываться о человеке только потому, что у него нет титула и богатства, – пожурила она, гадая, как это можно питать к человеку нежные чувства в один момент, а в следующий – сгорать от желания разбить о его голову самый большой кухонный горшок. – Немало благородных джентльменов оказываются в том же положении.

– Да, и я за время своей службы знавал таких, которым не повезло. И даже считал друзьями. Но люди, подобные Элстону, вызывают у меня омерзение.

– Нельзя ли точнее? – раздраженно бросила она. – Может, я лучше пойму причины вашей неприязни, после того как выслушаю объяснения?

– Чистая интуиция, ничего больше, – хмыкнул он, пожимая плечами.

– И часто вы судите о людях, основываясь на собственных чувствах? Возможно, вы путаете интуицию с расстроенным желудком?

Глаза Колтона весело заблестели.

– Может, именно от этого страдал отец, когда вбил в голову, что мы должны пожениться?

Уязвленная, Адриана молча отвернулась, но тут же ощутила, как его рука властно обвила ее талию.

Не дав ей времени возразить, Колтон повел ее на середину зала.

– Надеюсь, вам не будет тяжело танцевать с хромым калекой.

Хотя походка Колтона показалась Адриане безупречной, все же при мысли о том, что ее несчастные ноги снова отдавят, сразу стало нехорошо.

– Мы с таким же успехом можем посидеть, – предложила она. – Мне уже нелегко пришлось, и если вы танцуете не лучше Роджера, предлагаю остаться на месте.

– Ни за что! – провозгласил Колтон, мягко, но настойчиво подталкивая ее вперед. – По крайней мере пока этот невежа где-то здесь!

Она оглянулась на него, чувствуя себя озорным ребенком, попавшим в строгие руки родителя.

– А вы очень настойчивы, не находите?

– Что поделать, мне все это говорят, особенно в моем полку.

– Но я не ваш солдат, – фыркнула она.

– Поверьте, дорогая, – засмеялся он, – я никогда не принимал вас за такового!

– Спасибо и на этом, – ехидно поблагодарила она.

Но несмотря на все ее усилия, он не отнимал руки.

– Не за что, дорогая, но не нужно быть мудрецом, чтобы не понять разницы. Никто из моих людей не казался мне особенно привлекательным, даже когда сидел в ванне.

– Тише! – испугалась Адриана. – Вас услышат!

– О нет, пока играет музыка и кумушки усердно судачат, мы в полной безопасности.

Украдкой оглянувшись, Адриана поняла, что он прав. Престарелые матроны, очевидно, нашли новую пищу для сплетен.

Встав в самый центр комнаты, Колтон снова оглядел собравшихся в поисках того, кого только что чернил.

– Честно говоря, учитывая стремление парня наброситься на меня и любой ценой не подпускать к вам, я с наслаждением подтверждаю свои права на вас.

Так что же нужно Колтону? Что им движет? Искренний интерес к ней или стремление взять верх над соперником? Сама мысль об этом заставила Адриану вздрогнуть.

– И вы готовы послать вызов на дуэль? Только чтобы навредить бедняге?

Стоя среди танцующих, совершенно безразличный к тому, что он всем мешает, Колтон преспокойно ответил:

– Вполне возможно, дорогая. Я даже готов поддаться искушению и жениться на вас, только чтобы утереть нос наглому отродью.

Адриана задохнулась от негодования.

– Не стоит бояться, что я приму ваше предложение, милорд. Отец позволил мне высказать собственное мнение в этом вопросе.

– Похоже, я взъерошил ваши прелестные перышки, не так ли? – усмехнулся он.

– Прошу прощения, милорд, но я что-то не заметила у себя никаких перьев, – отрезала Адриана, пронзив его ледяным взглядом.

– Тогда хрустальные бусины, – поправил он, обнимая ее за талию и сжимая тонкую руку. – Но даже без этих украшений, дорогая, вы по-прежнему останетесь редкостной красавицей. Уверен, что ваш друг, лорд Харкорт, придерживается того же мнения: недаром весь вечер не может отвести от вас глаз. Впрочем, то же самое творилось с ним, когда мы впервые встретились, не говоря уже о свадьбе Мэлоры. Думаю, он воображает, будто влюблен в вас.

– Кажется, вы обозлились и на лорда Харкорта за то, что пригласил меня танцевать? И на парнишку тоже из-за этого обиделись?

– Я не злюсь на лорда Харкорта. Он человек разумный и благородный. Очевидно также, что у него прекрасный вкус, особенно там, где речь идет о женщинах. Что же касается парнишки… вы уже знаете, как я отношусь к Роджеру. А я… буду счастлив, если вы просто улыбнетесь мне.

– А что вы ожидаете от меня? – взорвалась Адриана. – Согласитесь, не слишком приятно три месяца жить в неизвестности. Можно только гадать, почему вы вообще согласились ухаживать за мной. Уж я-то знаю, как высоко вы цените свою свободу!

На какой-то момент их взгляды скрестились. Действительно ли он ценит свободу превыше обладания этой женщиной? Вот каким вопросом Колтон задавался в последние недели. И все же даже сейчас стремился отрицать растущее увлечение Адрианой.

– Я вернулся, чтобы исполнить свой долг перед отцом и семьей, предъявив права на титул, и если для исполнения этого долга потребуется жениться на вас, я так и сделаю.

– Не стоит доходить до таких крайностей, – посоветовала она, раненная его жестокими словами. – Я готова найти себе другого мужа, если вам настолько не по вкусу мысль о нашей свадьбе.

Колтон не смог объяснить себе, почему ее слова так его раздосадовали.

– Под «другим», полагаю, вы подразумеваете лорда Харкорта.

– Как вы сами заметили, милорд, он истинный джентльмен, и, согласитесь, мой выбор далеко не так уж плох.

– И вы предпочли бы его мне? – резко спросил Колтон. Все возрастающее раздражение заставляло его гадать, так ли уж сильно противился бы он женитьбе, знай заранее, что навеки потеряет Адриану?

Ранее он твердо решил следовать условиям договора, не давая никаких обязательств, иначе люди могут посчитать, что он просто склоняется перед желаниями отца. Но при этом Колтон отчего-то не подумал, что через три месяца ее может не оказаться рядом.

– Если в вас нет ни малейшего уважения ко мне, в моих интересах выйти за человека, которому я нужна…

– Хотите сказать, что Кендрик сделал вам предложение?

– Да, он сегодня сказал что-то в этом роде.

Адриана склонила элегантно причесанную голову, словно пытаясь точно припомнить слова Райордана.

– Честно говоря, он просил меня бежать с ним этой же ночью.

С Колтоном творилось что-то непонятное. И хотя прежде бывали случаи, когда он испытывал некое слабое подобие того, что терзало его сейчас, на этот раз стало понятным, какое название можно дать этому чувству.

– У меня есть причины ревновать? – без обиняков спросил он.

Адриана скептически рассмеялась.

– Но почему?! У меня сложилось впечатление, что мужчина ревнует, только если ему грозит опасность отдать любимую соперникам. Вам же, очевидно, я совершенно безразлична, так в чем же дело?

– Вы можете и ошибаться, – выдохнул Колтон, с трудом растянув губы в улыбке.

Адриана презрительно рассмеялась.

– Как говорит старая пословица, милорд? «Пока не увижу – не поверю»?

– Отец сказал, что вы стойкая и упорная. Собственно говоря, он много чего наговорил о вас, да только я тогда не верил. В то время вы казались жалкой серой мышкой, боявшейся собственной тени, кроме тех случаев, когда вы сердились на меня за то, что дразнил вас и Саманту. Думаю, эти три месяца я буду наслаждаться, обнаруживая все эти качества, о которых говорил отец.

Интересно, он намеренно не обращает внимания на ее слова или просто глуп? Впрочем, последнее маловероятно.

– Неужели не понимаете, что я даю вам полную волю покончить со всей этой историей? Не только с помолвкой, но и с трехмесячным сроком ухаживания?

Колтон задумчиво потер лоб, уверенный в том, что больше всего на свете ему не хотелось бы потерять ее.

– Лорд Харкорт – человек безупречного вкуса и характера. Он храбро сражался во время войны, и если бы захотел остаться в армии, возможно, получил бы чин генерала, но предпочел вернуться. Бьюсь об заклад, что вы – главная причина, по которой он ушел в отставку. Мой отец считал вас необыкновенной женщиной. Очевидно, Райордан пришел к такому же заключению. Прежде чем вынести справедливое суждение о вас, я должен узнать все, а единственный способ сделать это – ухаживать за вами, как требуют условия контракта.

– Вы намеренно игнорируете важность того, что я пытаюсь вам сказать, – раздраженно выпалила Адриана.

– Я твердо решил выполнить свою часть договора, Адриана, – возразил Колтон. – Если у вас нет такого желания, скажите об этом сейчас, и больше я вас не потревожу.

– Моей целью было угодить отцу, – вспылила Адриана, – и я завела этот разговор в полной убежденности, что именно вы желаете освободиться от всех обязательств.

– Теперь вы увидели, что это не так.

– Мне очень трудно понять ваши мысли, милорд, тем более что ваши поступки говорят обратное.

– А ваши, дорогая Адриана, позволяют предположить, что вы самая противоречивая женщина, которую я когда-либо знал. Искренне надеюсь, что это не так, – парировал он.

Адриана почувствовала, что ее поставили на место. Она действительно постоянно ему грубит.

Колтон смотрел на ее склоненную голову и думал, что она, вероятно, не понимает своего растущего воздействия на него и действительно пытается совершить благородный поступок, освободив его от контракта. Но как бы гордость Колтона ни протестовала против стремления отца ограничить его свободу, мысль о том, чтобы отдать Адриану другому, казалась нестерпимой. Вряд ли он в этом отношении отличается от Роджера, если не считать того, что отец обеспечил ему значительное преимущество.

– Я не могу осуждать лорда Харкорта за желание жениться на вас. Вы способны осветить жизнь любого мужчины.

Не вполне уверенная в том, как принять это заявление, Адриана с подозрением уставилась на него.

– У вас жар, милорд?

– О, Адриана, сколько комплиментов я должен наговорить вам, прежде чем вы поверите в их искренность?

– Комплименты, говорите? – с сомнением переспросила она, вглядываясь в его глаза, словно искала там истину. Но если и ожидала подтверждения, Колтон ее разочаровал.

– Что-то нашли? – пошутил он весело.

– Ничего, – призналась она, – вероятно, потому, что вы привыкли скрывать истинное значение своих слов за залихватской ухмылкой.

Колтон, тихо смеясь, продолжал кружить ее по комнате.

– А вы, дорогая Адриана, обладаете крайне недоверчивой натурой. Неужели действительно не представляете, какой красавицей стали?

– Когда-то вы называли меня пугалом, помните? – мстительно прошипела Адриана.

– Теперь я с полным основанием могу сказать, что это неправда. Если хотите знать, я с трудом удерживаюсь, чтобы не сверлить вас страстным взглядом.

У нее мгновенно ослабли колени. Тогда в ванной он действительно пожирал ее глазами. И все же еще не смотрел на нее с таким ощутимым, почти голодным желанием, как в день свадьбы Мэлоры. И больше не казался таким самоуверенным, словно… словно боялся ее потерять.

– Именно это вы и делали возле церкви, когда мы ждали жениха с невестой?

– Я просто восхищался вашими достоинствами, дорогая, – поправил Колтон. – Только слепец не способен любоваться вами! Я хотел было подойти поближе, но толпа обожателей не давала сделать ни шагу. Но как бы я ни хотел умчать вас оттуда, все же был уверен, что вам это не понравится.

– Вы очень дерзко вели себя. И смотрели так, будто…

Она замолчала. Колтон терпеливо выждал несколько секунд, прежде чем спросить:

– Как именно?

– Не важно. Не имеет значения, – промямлила она, отворачиваясь, чтобы скрыть, как горят щеки.

– Вы снова краснеете. Значит, смущены тем, чего едва не высказали вслух. Совсем как тогда, когда вместе с Самантой пытались протащить в свою комнату больных животных. Следовательно, и сейчас таите что-то совершенно неприличное… если учесть вашу девственную невинность.

Адриана вскинула голову и попробовала что-то выдавить, но сумела пробормотать только:

– Я никогда…

Колтон, улыбаясь, вопросительно поднял бровь.

– Раздеваю вас глазами? Вы это хотели сказать?

– Нет! – отчаянно запротестовала Адриана. – Ничего подобного я не говорила!

– Но подумали, – настаивал он и, и не в силах устоять перед ее легким ароматом, снова наклонился к ее виску.

– А что, если и так? – отрезала она, нервно проводя рукой по массе мягких локонов, ниспадавших каскадом с макушки. – По-моему, вы специально стремились смутить меня.

– Я всего лишь вспоминал, как прелестны вы были в ванной, – признался Колтон.

Адриана потрясенно охнула.

– Джентльмен никогда не напомнил бы даме о подобной встрече, – прошептала она. – И ни на секунду не задержался бы, заметив, что ванна занята особой противоположного пола!

– Вы должны простить мою мужскую слабость, Адриана, – вкрадчиво заметил он, полностью безразличный ко всем попыткам его пристыдить. – Клянусь, мне редко доводилось видеть такую поразительную картину. Честно говоря, я думал, что ваше присутствие в ванной означает нечто вроде приглашения. – Колтон улыбнулся. – Правда, потом я сообразил, что вы искренне расстроились, тем более что вряд ли когда-либо видели обнаженного мужчину, сгорающего от вожделения к вам.

Адриана дернулась, словно собравшись сбежать, но Колтон закружил ее в вальсе, пока перед глазами все не поплыло.

– Неужели вы бросите меня только потому, что услышали правду?

– Перестаньте кружиться, – взмолилась она. – Мне нехорошо.

– Перестану… если обещаете не улетать от меня, – торговался Колтон, замедляя, однако, шаг.

Адриана схватилась за его рукав, чтобы не свалиться, как подкошенная, гадая, что вывело ее из равновесия: его бескомпромиссная честность или признание в том, что он ее желает?

– Вы не оставляете мне выбора.

Колтон немедленно остановился и дал ей время прийти в себя.

– Вам лучше?

Адриана задыхалась так, словно пробежала много миль. Внизу живота осела сладкая тяжесть. Мужчина, который так настойчиво отказывался соединить их судьбы, сказал, что хочет ее! Выбей он опору из-под ее ног, она и то удивилась бы меньше!

– Нет, но будет, если вы позволите мне сесть.

– Но Роджер уже поджидает, а я не хочу уступать вас, особенно ему. Кроме того, мы должны серьезно поговорить об ухаживании.

– Я не собираюсь требовать больше того, что вы можете дать, милорд, – ответила она, искренне надеясь на возвращение здравого смысла. Тот факт, что она по-прежнему находится в его объятиях после всего услышанного, – явное доказательство ее безумия.

Колтон тяжело вздохнул.

– Адриана, если мы должны провести вместе целых три месяца, я настаиваю, чтобы вы называли меня Колтон.

– Колтон, – послушно повторила она, кивнув.

– Слава Богу, хоть это мы уладили. Теперь можно перейти к более важным вопросам.

– Насколько я понимаю, мы оба должны выполнить все условия… до конца… хотя бы ради наших родителей. Вы согласны? – спросила Адриана.

– Конец вполне может стать началом, – лениво пожал плечами Колтон. – Кто знает?

– Не стоит щадить мои чувства. Еще со времени подписания контракта я вполне сознавала всю призрачность этого соглашения, даже если трехмесячный период ухаживания и завершится помолвкой. Так что вам совершенно нет нужды притворяться.

– Но наши родители надеялись на другое, – возразил Колтон.

– Знаю, – вздохнула Адриана, вовсе не желавшая расстраивать родителей.

– Могли бы притвориться, хотя бы ради них.

– Наверное, вы правы, иначе они расстроятся.

– А этого мы не можем себе позволить, верно?

Его губы слегка дернулись, или это ей показалось?

– Они уже почти ничего не ждут. Дать им надежду – значит лишь сильнее ранить потом, когда мы расстанемся.

– А знаете, – задумчиво протянул Колтон, – я еще никогда не ухаживал за женщиной с серьезными намерениями. Поэтому трудно сказать, чем все это кончится.

– Что же, выбор не велик: женитьба на мне или свобода. Третьего не дано.

– Все не так просто, – возразил Колтон. – Но тем не менее пока что нельзя сказать ничего определенного. Время покажет. Но думаю, нам нужно торопиться.

– Неужели? – вскинулась Адриана. – Ну да, понимаю. Вы стремитесь поскорее покончить со всем этим и начать новую жизнь?

Его рука скользнула по ее спине, притягивая девушку ближе. Колтон снова затаил дыхание, когда их бедра слегка соприкоснулись. В душе опять проснулось знакомое желание. Он с еще большей ясностью осознал, как сильно хочет ее. Как трудно было все это время оставаться простым наблюдателем и ни разу не предъявить на нее права! Наверное, он мог бы с утра до вечера любоваться ею, ловя каждый жест, улыбку, взгляд…

Однако и Адриана, в которой только пробуждалась чувственность, не смогла остаться равнодушной. Жажда новых ощущений была так велика, что почти лишала сил.

Девушка в смущении посмотрела на Колтона, но тот в свою очередь не мог оторвать взгляда от нежных полушарий и белоснежной шеи. На какое-то безумное, головокружительное мгновение он вообразил, каково это – припасть губами к ее сладостному рту, попробовать его на вкус, ощутить ладонью бархатистую кожу ее груди. Знать, что эти губы приоткрываются… в удивлении? В страсти?

– Вы не хуже меня знаете, что отца считали человеком проницательным, – вслух размышлял он, прерывая продолжительное молчание. – И он был безоговорочно уверен, что мы предназначены друг другу. Назовите это экспериментом, если пожелаете, но я хотел бы сам понять причины, по которым отец заключил этот договор. Как вы знаете, дорогая, я скептик по натуре и не хочу, чтобы кто-то указывал мне, как жить дальше. Но я сделаю что могу, дабы почтить желания отца. Да и испытание вряд ли можно назвать тяжелым. Вы поразительно красивы, Адриана, и все же правы в том, что за эти годы мы стали почти чужими. Я прошу лишь потерпеть немного. И попросил бы большего, но сначала должен лучше узнать вас. Скажите, моя откровенность вас шокировала?

– Нет, Колтон, – нерешительно улыбнулась девушка. – По правде говоря, я предпочитаю вашу прямоту, поскольку за то время, что вы надеетесь обнаружить мою истинную натуру, сама собираюсь понять вашу. И готова дать вам любую возможность судить, какими добродетелями я обладаю в качестве будущей жены.

– Спасибо, Адриана, – промолвил он.

Прошло несколько секунд, прежде чем она сумела ответить, и, к своему удивлению, услышала, что ее голос предательски дрожит:

– Я знаю, что нам предстоит. Однако должна вас предупредить, что не слишком отличаюсь от той девочки, которую вы отвергли когда-то. Через три месяца мы можем решить, что каждый пойдет своей дорогой. И если это произойдет, надеюсь, мы не оскорбим друг друга и останемся друзьями. Ради наших родных.

– Странно, – усмехнулся он, – а мне почему-то казалось, что перемены поистине разительны. Куда девалась россыпь веснушек на переносице? И по правде сказать, не припомню, чтобы у меня возникало желание поцеловать ту девчонку, которую я оставил.

– Думаю, Колтон, – вызывающе бросила Адриана, – вам следует быть поосторожнее.

– Всего лишь маленький, ни к чему не обязывающий поцелуй время от времени…

– В таких поцелуях и кроется опасность, – парировала она.

– Вы так боитесь потерять невинность, Адриана?

– С вами? Да, – не допускающим возражений тоном бросила девушка, отлично представляя, в какой ужас пришла бы мать, услышав эту беседу. – Я не шаталась по всему свету, как вы. Всегда знала, где я буду спать, причем, заметьте, одна. Вы же с юности умели привлечь неопытных девушек сладкими речами, и это, откровенно говоря, меня беспокоит. От будущего мужа я потребую любви, верности, благородства и здоровых детей. Если через три месяца вы захотите жениться на мне, я с радостью отдам вам все, что у меня есть, не говоря уже о преданности, страсти и верности. Девочкой я обожала вас, а вы разбили мне сердце. Если это произойдет во второй раз, трагедия будет куда более сокрушительной.

– Вы правы, Адриана.

– В таком случае не могли бы вы несколько сдержать силу своего напора, по крайней мере в отношении меня?

– Боюсь, что не сумею сдержать слова.

– Почему нет? – наивно спросила она.

Колтон вздохнул. Неужели она действительно не понимает силы своей красоты?

Оглядевшись, он вдруг сообразил, что музыка стихла и они единственные, кто продолжает танцевать.

Гости с живейшим любопытством наблюдали за ними. Кое-кто даже выражал одобрение бурными аплодисментами и криками «браво!».

– Вы слишком долго пробыли на войне, друг мой, – шутливо крикнул Перси, – вот и теряете голову от любого хорошенького личика!

Колтон с добродушным смехом помахал ему рукой и глянул на Адриану. Та тоже смеялась, несмотря на то что щеки снова алели.

– По-моему, дорогая, мы только что стали главной темой для разговоров на осеннем балу, – заключил он.

Глава 12

Ничего не поделаешь! Приходилось как-то выходить из положения!

Адриана в подражание актрисам широко обвела рукой зал, прежде чем опуститься в глубоком реверансе. Колтон последовал ее примеру и низко поклонился. Благодарные зрители разразились такой овацией, что Адриана, не выдержав, заткнула уши.

Но далеко не все гости были в восторге от этой сцены. Вернувшись в зал и обнаружив, что Адриана танцует с лордом Рэндвулфом, Роджер пробился вперед. По привычке расталкивая людей, чтобы лучше видеть, он встал почти вплотную к танцующим и, к сожалению, успел уловить, о чем шепчутся соседи. Утверждалось, что лучшей пары не сыщешь во всей округе и что вместе они смотрятся просто замечательно.

Роджер даже возразить не мог, поскольку разговор предназначался не для его ушей, и только бросал рассерженные взгляды на престарелых кумушек, чем вызвал целую волну негодования вышеупомянутых дам, заклеймивших презрением безобразные манеры простолюдина.

Почти то же самое говорилось в адрес молодых людей и в том конце зала, где находились их родственники. Там же неподалеку стояли и Стюарт Берк с Фелисити. Именно реплика Жаклин разбила в прах все надежды последней завоевать красавца маркиза.

– Знаешь, папа, Колтон уже далеко не так сильно противится помолвке с Адрианой, как шестнадцать лет назад. Мало того, он вообще не сводит глаз с сестрички. Впрочем, для того чтобы отыскать вторую такую красавицу, ему понадобится обойти весь свет, и не один раз.

– Она у нас на редкость хорошенькая, – согласно кивнул Джайлз, – но у меня есть еще две дочки, не хуже.

Жаклин нежно погладила руку отца.

– Как бы ни противилась Мэлора этому утверждению, все же, приехав домой после долгого отсутствия, я убедилась, что Адриана намного превзошла нас обеих. Темные волосы и глаза кажутся куда элегантнее. И если бы мне позволили похвастаться сестрой, я даже объявила бы во всеуслышание, что она редкостная красавица.

Фелисити презрительно усмехнулась. Как эти Саттоны стоят друг за друга, подумать только!

При этом она совершенно забыла, какими похвалами осыпал ее собственный отец. Но комплименты Жаклин взволновали ее не так сильно, как сообщение о помолвке между лордом Колтоном и леди Адрианой. Значит, всем ее надеждам пришел конец! Колтон Уиндем известен, как человек верный слову, а подобные соглашения могут быть разорваны только вследствие смерти одной из сторон или серьезного проступка дамы. Вряд ли леди Адриана настолько глупа, чтобы запятнать себя позором, и как бы Фелисити ни мечтала, чтобы Улисс сбросил свою хозяйку и та сломала прелестную шейку, сомнительно, что это произойдет так скоро и по ее желанию!

Так где же ей найти аристократа, который согласился жениться на внучке фабриканта? Хотя Фелисити с самого начала метила в маркизы и менее значительный титул ее не прельщал, приходилось смириться и искать что-то попроще. Все же знатные холостяки отчего-то не слишком спешили претендовать на ее руку. Да и кто захочет посмотреть на дочь простого бухгалтера! Кроме того, в последнее время отцу было не до нее. Бедняга впал в немилость у жены и тестя и теперь всеми силами старался уладить собственные неприятности. И все его предсказания относительно блестящего будущего дочери оказались полностью несостоятельными.

– Ах, какая преданность! Можно подумать, леди Адриана сумела продеть кольцо в нос лорда Колтона, иначе почему он так послушно следует за ней? – язвительно заметила Фелисити, кивнув белокурой головкой в сторону красивой пары. Но ответом ей было молчание. Оглянувшись, она заметила, что лорд Стюарт жадно пожирает глазами Адриану.

– И вы тоже? – вырвалось у нее.

Разочарование оказалось слишком велико. Что же теперь делать?!

Стюарт, сообразив, что она обращается к нему, удивленно вскинул брови.

– Прошу прощения, Фелисити. Вы что-то спросили?

– Да, – холодно пояснила она, – но вы заняты другим. У вас на уме другая женщина. Мне просто хотелось узнать, зачем вы стоите здесь, если с таким же успехом могли бы ухаживать за леди Адрианой?

– Я и сам не понимал, что смотрю на нее так пристально, – оправдывался Стюарт, несколько удивленный капризным тоном девушки.

– Смотрели. Из-за вас я почувствовала себя уродливой жабой! – пробормотала она. – Если вас так увлекла леди Адриана, почему бы не пригласить ее на танец? Совершенно не обязательно оставаться со мной только из-за того, что ваш брат и невестка привезли нас вдвоем! Уверена, леди Адриана будет в восторге, узнав, что покорила еще одно сердце.

– Извините, мисс Фелисити, но, насколько мне известно, лорд Колтон и леди Адриана помолвлены или почти помолвлены.

– Ну да, а иначе вы и не подумали бы танцевать со мной! – прошипела Фелисити.

Стюарт воздержался от возражений. Да и оправдания наверняка будут отвергнуты. Фелисити права, прочтя в его взгляде мучительное желание.

Знай Колтон, о чем говорят молодые люди, ничуть не удивился бы, но сейчас ему было не до окружающих. Сейчас рядом была женщина, населявшая его сны и грезы с самого возвращения домой. Неужели отец оказался настолько проницательным, что знал, как изменится Адриана через шестнадцать лет? Или это просто совпадение?

Решив до конца бала держать остальных поклонников на расстоянии, он обнял Адриану за талию и слегка притянул к себе. Такая фамильярность, очевидно, не понравилась девушке, потому что она немедленно подняла глаза.

– Да, сердечко мое? – прошептал он, улыбаясь.

Ноги Адрианы привычно подогнулись, как каждый раз, когда с его уст слетало нежное словечко.

– Разве нам не стоит быть осмотрительнее, чтобы не слишком обнадеживать родителей?

– Вы так считаете? – рассеянно произнес он, словно подобная мысль ему в голову не приходила.

– Да, пожалуй. Так будет лучше для нас обоих.

– Я еще не успел подумать об этом, сердечко мое. Кроме того, если отец так упорно настаивал, что только вы можете стать мне достойной женой, я должен ухаживать за вами всерьез.

Адриана едва не застонала. Чувственное обаяние Колтона Уиндема действовало на нее самым сокрушительным образом. До дня свадьбы Мэлоры она и не подозревала, как легко можно влюбиться в этого человека, обладавшего способностью одним взглядом превращать ее в безвольное существо. И если все будет продолжаться так, как сейчас, ей уготованы позор и вечное проклятие! Она еще не забыла его самоуверенные обещания ублажить ее!

– Но, Колтон, – нерешительно начала она, – нам следует пощадить родителей! Что, если их ожидания будут грубо растоптаны после того, как мы целых три месяца будем притворяться влюбленной парой?

– Притворяться? Да я в жизни не притворялся влюбленным в женщину, которая мне совсем не нравилась! Пока что я с нетерпением жду возможность получше познакомиться с вами, а если считаете необходимым предупредить родителей… наверное, лучше будет посоветовать им не питать слишком больших надежд, пока я не сделаю официального предложения. Наверное, это будет лучшим решением.

Сердце Адрианы упало в предчувствии несчастья. Как может невинная девушка защититься от человека, уже поднаторевшего в искусстве обольщения?

Гости с улыбками расступались, давая дорогу молодым людям. Старые знакомые ободряюще хлопали Колтона по плечам, жали руки и отпускали шуточки. Подруги шепотом хвалили Адриане красоту и представительность ее поклонника.

Только Роджеру было не до веселья. Поняв, что все проиграно, он решил бросить вызов Колтону Уиндему. Сейчас он уже не помнил о том, что соперник привык сражаться с врагом на поле боя, и что он куда выше и сильнее самого Роджера. Нужно любой ценой избавиться от маркиза! И начнет он прямо здесь и сейчас.

Сам Колтон предвидел нечто подобное. Вероятно, его ждет очередная схватка с Роджером. Что же, пора преподать молокососу хороший урок!

Роджер едва успел поставить стул прямо на пути у пары и сам встал рядом, расставив ноги. Адриана, поняв, что сейчас будет скандал, замедлила шаги и в тревоге обернулась к Колтону.

– Ничего не бойтесь, Адриана, – заверил тот. – Если Роджеру вздумается решить спор кулаками, я уведу его в сад. Так будет меньше шансов испортить праздник.

Пока Адриана пыталась обойти стул, Роджер, презрительно ухмыляясь, загородил ей дорогу.

– Что же, наконец стало ясно, что у вас не хватило храбрости отстоять свою независимость. Значит, вы склонились перед желанием покойного лорда Рэндвулфа видеть вас женой своего сыночка? А я-то думал, что вы намного упрямее! Соблазнились титулом маркиза? Жаль-жаль, что я так ошибся!

Брезгливо скривив губы, Роджер отступил, хотя на сердце было тяжело. Все раскрашенные шлюхи, каких ему довелось узнать в Лондоне, в подметки не годились этой несравненной красавице с ее фарфоровой кожей, длинными шелковистыми ресницами и огромными глазами.

– Вы такая же, как все женщины: тщеславны, жадны и амбициозны…

– Прошу прощения, мистер Элстон, – резко перебил Колтон, – но вы совершенно зря бросаете обвинения ни в чем не повинной даме. У меня свои причины ухаживать за ней. И если у вас есть какие-то права на исключительное внимание леди Адрианы, я ничего об этом не знал. Как, впрочем, не знаю и о том, что обязан спрашивать у вас разрешения, прежде чем приблизиться к ней. Должен ли я понимать, что такие права на леди у вас имеются?

Роджер в бессильной злобе уставился на него, понимая, что наголову разгромлен. Контракт, подписанный лордом Седжуиком, никто не мог расторгнуть, хотя Роджер все же решился протестовать против столь вопиющей несправедливости, если не к остальным поклонникам, то хотя бы к нему самому.

– Очевидно, вам нечего сказать мне, – заключил Колтон с вежливой улыбкой. – Но вот леди желает побеседовать с вами, мистер Элстон. Если будете добры удалиться в библиотеку, мы последуем за вами.

– Возможно, будет лучше, если я поговорю с Роджером наедине? – робко спросила Адриана.

Но Колтон покачал головой. Судя по всему, Элстон дошел до такого отчаяния, что не задумается взять Адриану силой, в надежде добиться брака. Только вот отец Адрианы скорее убьет негодяя, чем отдаст ему дочь. Так или иначе, а следует быть начеку.

– Не стоит, дорогая. Нет никакой гарантии, что мистер Элстон не попытается причинить тебе зло.

– Зло? – неверяще повторил Роджер, словно не намеревался перед этим принудить Адриану. – Позвольте заверить, милорд, что вы единственный, кому я желаю зла.

Ледяные серые глаза встретились с пылающими зелеными.

– Вы не скрывали этого с самой первой встречи, сэр, но, очевидно, так и не сумели усвоить преподанного вам урока. Хотите попытаться еще раз? Я даже позволю вам ударить первым. Кто знает, может, на этот раз вам больше повезет.

Роджер растянул тонкие губы в пренебрежительной усмешке.

– Как бы мне ни хотелось избить вас до полусмерти, должен отклонить ваш вызов.

– Жаль. Может, мы уладили бы дело раз и навсегда, и вы перестали бы выставлять себя на посмешище. Впрочем, если передумаете, найдете меня рядом с леди.

Однако Роджер опасался вступать в драку с аристократом, зная, к чему привела прежняя попытка. К сожалению, ему не хватило ума сдержаться и на этот раз.

– Не все любят пресмыкаться перед аристократами. Я, например, слеплен из другого теста!

– Не всякий аристократ так доверчив и открыт, как леди Адриана, – язвительно парировал Колтон. – Я, например, не позволю какому-то жалкому фату испортить людям праздник. И сильно подозреваю, что лорд Стендиш не будет так снисходителен к вашему безобразному поведению, как его дочь. Итак, мы будем в библиотеке. Так что можете прийти туда и выслушать все, что вам скажут. В противном случае, мистер Элстон, вам лучше уйти.

На этот раз оскорбление показалось Роджеру нестерпимым, поскольку задело за живое. Очень неприятно, когда тебе снова напоминают о низком происхождении.

– Что? У вас в этом доме имеется власть выгонять нежеланных гостей?

– Будучи близким другом семьи, – почти прорычал Колтон, – я имею полное право вышвырнуть любого, кто причинит этой семье неприятности! Так что берегитесь, сэр!

– Вы здесь не хозяин! – настаивал Роджер. – Такой же гость, как я!

Но Колтон холодно рассмеялся.

– Если вы просите позвать лорда Стендиша, я немедленно отправлюсь на поиски. Учитывая вашу страсть к скандалам, не сомневаюсь, что результат будет таким же.

Роджер открыл рот, чтобы возразить, но маркиз протиснулся мимо него и увел Адриану, сообразив, что они уже начали привлекать внимание окружающих. Роджер растерянно смотрел вслед удалявшейся паре. Немного опомнившись, он огляделся и увидел, что стоявшие поблизости женщины увлеченно шепчутся. Их кавалеры взирали на простолюдина с нескрываемым неодобрением.

Шепоток, пронесшийся по комнате, вскоре привлек внимание Джайлза. Выяснив, в чем причина, он сделал знак музыкантам. Те снова взялись за инструменты. Едва танцующие закружились по залу, лорд Стендиш извинился перед собеседниками и отошел.

А Колтон уже успел усадить Адриану на маленький диванчик в библиотеке, из окон которой открывался поразительный вид усыпанного звездами неба.

– Роджер постарается ответить на вызов. Я уверен, что он сейчас будет здесь, – предрек маркиз. – И, насколько я знаю вашего отца, тот тоже не замедлит появиться.

– Надеюсь, никакой беды не случится? – спросила Адриана, виня себя в произошедшем. Если бы она с самого начала позволила отцу прогнать Элстона от порога, всего этого не произошло бы.

– Мы с вашим отцом все уладим, – пообещал маркиз. – Вам нет нужды расстраиваться.

Колтон не был в библиотеке Саттонов с самого своего отъезда из дома и сейчас с удовольствием припоминал дни своей юности и книги, которые украдкой таскал с полок. Единственной переменой был большой портрет всех четырех леди Саттон, занимавший почетное место позади массивного письменного стола лорда Джайлза. Художник запечатлел леди Адриану во всей ее царственной красе. Она стояла подле стула матери. Напротив на небольшой скамье сидела Мэлора. За ее спиной улыбалась Жаклин. Хотя все три светловолосые голубоглазые дамы могли считаться красавицами, первенство, несомненно, принадлежало Адриане.

Но помимо внешности, было в ней что-то еще. По сравнению с миниатюрными сестрами Адриана с ее ростом и статью казалась настоящей богиней. Такая без особых мук приведет дитя в этот мир. Еще одна причина, по которой он должен все хорошенько обдумать и принять решение.

Но в этот момент в библиотеку ворвался Роджер. Колтон спокойно вернулся к дивану и, заложив руку за спину, немигающим взглядом уперся в противника.

Роджер мгновенно оценил ситуацию. По тому, как покорно принимала Адриана знаки внимания маркиза, было ясно, что она уже принадлежит этому человеку. Сердце Роджера болезненно сжалось. Зачем он вообще пришел сюда? Неужели не очевидно, что дама намерена выполнить подписанный родителями договор? Впрочем, разве кто-то справился о ее желаниях? Во всем виноват лорд Седжуик, придумавший весь этот план! Лорд Стендиш и его дочь были всего лишь пешками в хитрой игре!

Все же, какую бы неприязнь ни питал Роджер к лорду Седжуику, она казалась ничтожной по сравнению с ненавистью к Колтону Уиндему. И больше всего на свете он желал ему такой же судьбы, как отцу.

Он уже хотел запереть дверь, но Колтон покачал головой.

– Лорд Стендиш, вероятнее всего, скоро присоединится к нам.

Роджер ответил саркастической ухмылкой. Если отставной полковник так нуждается в поддержке хозяина дома, значит, тот, кто смело бросится в схватку с двумя сразу, не только храбрее, но и благороднее! И Адриана должна это понять!

Ничуть не тронутый убийственной яростью в бледно-зеленых глазах, Колтон сухо улыбнулся.

– Иными словами, сэр, лорд Джайлз захочет стать беспристрастным свидетелем того урока хороших манер, который я снова буду вынужден преподать вам, сэр.

Роджер промолчал. Видеть, как лорд Рэндвулф кладет руку на плечо леди Адрианы, было выше его сил. Несчастный сгорал от ревности и зависти. Какому другому мужчине было позволено коснуться ее руки, не говоря уже о нагом плече?!

Несмотря на время и расстояние, разделившие их, эти двое казались единым целым, словно уже бьши мужем и женой. Разъяренный готовностью Адрианы принять маркиза как будущего жениха, Роджер не выдержал и обрушился на девушку:

– Не утруждайте себя дальнейшими объяснениями, миледи. Вы решили подчиниться воле покойного лорда Рэндвулфа и принять ухаживания его сына.

Уничтожающий тон подействовал на Адриану, как удар хлыста.

– Вероятно, вы надеялись, что я откажусь от заключенного родителями контракта? Но это никогда не входило в мои намерения.

Сзади раздалось громкое покашливание.

– У вас все в порядке? – осведомился лорд Стендиш.

– Не совсем, папа, – натянуто пробормотала Адриана. – Я только что собиралась объяснить Роджеру, что больше не смогу принимать его, особенно после сегодняшнего дня. Кроме того, я прошу его больше не преследовать меня и не появляться без приглашения в тех домах, где бываю я.

– Простите за то, что я посмел думать, будто у вас имеется собственное мнение, миледи, – с отвращением бросил Роджер. – Да вы так же безвольны и глупы, как все остальные женщины!

Укол попал в цель. В чем он смеет ее обвинять?

Усилием воли Адриана взяла себя в руки.

– Роджер, – бесстрастно заметила она, – вероятно, вы ошибались, вообразив, будто мы сможем быть более чем просто знакомыми. Поймите, ваши устремления с самого начала были бесплодными. Боюсь, даже другом вы не сумели мне стать, особенно с тех пор, как взяли в привычку врываться к чужим людям без приглашения. Даже когда вам стало известно, что я обещана другому, вы все-таки продолжали навещать меня, в полной уверенности, что помолвка так и не состоится. Но что бы вы ни говорили и ни делали, ничего нельзя изменить.

Роджер уставился на нее сквозь подступившие слезы.

– Вы даже не сказали мне! Позволили надеяться, как слепому несчастному глупцу!

Адриане стало противно слушать его нытье.

– Я никогда не подавала вам ненужных надежд. У меня обязательства перед семьей и… другими людьми. Я пыталась сказать вам все это раньше, но вы не пожелали слушать.

– Сегодня! Только сегодня! – пролаял он. – Куда милосерднее с вашей стороны было бы сказать мне с самого начала, прежде чем я решил, что пойду на все, лишь бы получить вас!

– О, сколько раз я давала вам это понять! Просто сейчас вы предпочитаете не помнить этого! Но вы грубо посягали на законы гостеприимства, заявляясь к совершенно незнакомым людям, не давая мне прохода! Знаю, откажись я видеть вас с самого начала, всего этого не случилось бы. Но я не хотела ранить вас, Роджер.

– Вы знали, что я хочу от вас большего, и не предупредили, что возьмете в мужья другого!

Адриане стало дурно. Его слезливые обвинения выводили из себя. Роджер, вне всякого сомнения, пытался разжалобить ее, не понимая, что еще больше отвращает этим от себя.

– Неправда, Роджер, и вы это знаете. Мой отец может подтвердить, что все объяснил вам, когда вы просили моей руки.

Колтон слегка сжал ее плечо, и ей вдруг стало хорошо и спокойно.

– Может, вы неосмотрительно верили, будто что-то заставит меня изменить мнение. Но даже не вздумай лорд Рэндвулф вернуться, я все равно вышла бы замуж за равного себе по положению. Вы же, Роджер, всегда были для меня случайным, к тому же чересчур назойливым знакомым.

Элстон выпрямился и яростным рывком одернул фрак.

– Что же, надеюсь, ваша милая компания будет счастлива вместе! Хорошо, когда все в жизни тебе подается на золотом блюдечке!

– Если это и так, – ответил Колтон, раздраженный доводом, который часто слышал от простолюдинов, жаловавшихся на классовые различия и не делавших ничего, чтобы улучшить свое положение, – то лишь потому, что наши предки были готовы сражаться и умереть за короля и страну. За верность им жаловали титулы и земли. Они были готовы пожертвовать всем, до последней капли крови. И это куда больше, чем отдали вы во время последней войны с французами.

– Некоторым людям нравится убивать! Что поделаешь, если я не кровожаден, – прошипел Роджер и, повернувшись, направился к порогу. Дверь захлопнулась за ним с оглушительным стуком.

– Это я во всем виновата! Нужно было с самого начала отказать ему от дома, – сетовала Адриана.

Колтон снова сжал ее плечо.

– О нет, он надеялся на чудо, хотя хорошо знал о существовании контракта.

– Вы, конечно, правы, – вздохнула Адриана, – но что теперь делать?

Колтон ничего не ответил. Адриана умоляюще взглянула на отца.

– Как по-твоему, папа, нам стоит вернуться к гостям? Мама, наверное, волнуется, не видя нас.

– Да-да, разумеется, – согласился Джайлз, тоже вздыхая. – Идите. Я сейчас приду. Мне нужно подкрепиться чем-то немного существеннее простого вина. Уж очень тяжелый день выдался.

Колтон улыбнулся, гадая, как справиться с кавалерами, осаждавшими Адриану.

– Могу я, с вашего разрешения, милорд, еще раз потанцевать с вашей дочерью?

Джайлз добродушно махнул рукой.

– Ради Бога, мальчик, сколько угодно, только дайте мне спокойно насладиться бренди. И не проговоритесь, пожалуйста, моей жене. Она ненавидит все, что крепче вина, но, по мне, это куда лучше любого портвейна.

– Я тоже так считаю, милорд, – усмехнулся Колтон. – Похоже, мы разделяем вкус моего отца.

– И какой превосходный вкус! – оживился Джайлз. – Именно он когда-то увидел в Адриане необработанную драгоценность! И вот теперь взгляните на нее.

– Я весь вечер только это и делаю, – признался Колтон.

Они как раз покидали библиотеку, когда в коридоре раздался испуганный возглас. У двери стояла Фелисити Фейрчайлд. Изумление на ее лице лучше всяких слов говорило о весьма нелестном мнении по поводу репутации Адрианы. Но Колтон вовсе не собирался оправдываться.

– Вы кого-то искали, мисс Фелисити? – нелюбезно осведомился он.

– Мистер Элстон показался мне ужасно рассерженным, когда проходил мимо, – пробормотала она, переводя взгляд с Адрианы на Колтона. – Я немного удивилась, не понимая, что могло его расстроить. Не знала, что вы окажетесь в библиотеке.

– Боюсь, Роджер надеялся, что сумеет завоевать леди Адриану. Пришлось объяснить ему, что это невозможно. Ему объяснение не понравилось, – усмехнулся Колтон.

– Да… вполне возможно, – согласилась Фелисити и, заслышав шаги, обернулась. На пороге комнаты появился лорд Джайлз. Услышав разговор, он счел нужным показаться, дабы не дать Фелисити повода распространять сплетни о тайном свидании его дочери с маркизом Рэндвулфом.

– А я думал, вы собрались танцевать, – деланно удивился он.

– Да, милорд, – с полупоклоном ответил Колтон, – если только вы не возьмете обратно своего разрешения.

– Ни за что! – напыщенно объявил Джайлз, едва сдерживая ухмылку. – При условии, разумеется, что вы не повеса в душе!

– Все возможно, – признался Колтон. – А вдруг ваша дочь в опасности?

Джайлз задумчиво погладил подбородок, гадая, нет ли в словах маркиза двойного смысла, и многозначительно повел бровью.

– В таком случае должен предупредить, сэр, что если понадобится, я живо сменю ваш холостяцкий статус на положение человека семейного и солидного.

Колтон ничуть не сомневался, что этот человек может стать грозным противником, если речь пойдет о благе его дочери. Его смех мгновенно усмирил все страхи лорда Стендиша.

– Я слышал, что вы меткий стрелок, сэр, поэтому будьте уверены в моих честных намерениях. Я изо всех сил постараюсь оказывать вашей дочери все возможные знаки уважения.

– Вот и хорошо! А теперь идите, пока музыканты не решили сделать очередной перерыв!

Он проводил их долгим взглядом. Редко бывает, чтобы мужчина и женщина так идеально дополняли друг друга. Его старый друг сделал прекрасный выбор для сына, но Джайлз был уверен, что и дочь не проиграла. А что будет дальше? Кто знает!

Заметив нежность, с которой маркиз держал Адриану под руку, Джайлз тихо порадовался. Что за чудесных внуков они ему подарят!

Громко откашлявшись, он уже хотел уйти, но увидел молодую девушку, стоявшую поодаль и провожавшую маркиза Рэндвулфа печальным взором.

– В этом старом доме легко заблудиться, мисс Фейрчайлд. Слишком много коридоров и переходов. Не хотите, чтобы я проводил вас в бальный зал?

Адриана, задыхаясь, в панике мчалась к лестнице. Хорошо, что никто, кроме Колтона не видел ее бегства и пылающих щек!

Добравшись до площадки, Адриана не смогла устоять от искушения в последний раз оглянуться на красавца маркиза. Он следил за ней горящими глазами, словно прожигая насквозь.

А сам Колтон алчно рассматривал изящные щиколотки, затянутые в шелковые чулочки, тонкую талию, плавно перетекающую в стройные бедра, и длинные ноги. Перед мысленным взором встали упругие округлости, увенчанные розовыми, как лепестки цветка, сосками.

– Скорее, – прошептал он одними губами, не в силах отвлечься от соблазнительного образа девушки в данном ей природой костюме.

Адриана, судорожно кивнув, подобрала юбку и поспешила к спальне. Войдя в комнату, она захлопнула дверь и обессилено прислонилась к стене. До чего же она устала! И Колтон только сейчас вызволил ее из толпы гостей, сгрудившихся у входа в бальный зал. Уж он-то лучше других знал, как она боится быть раздавленной. Еще в детстве, играя в прятки с Самантой, она ухитрилась забраться в маленький сундучок и там застряла. Как на грех, замок сундучка захлопнулся, и она не смогла выйти. К счастью, Колтон услышал горький плач и вызволил ее из плена. Вот и сейчас, сдавленная желавшими одновременно выйти из зала людьми, она была вне себя.

Понимая ее страхи, Колтон пытался успокоить девушку:

– Пожалуйста, дорогая, не нужно бояться. Сейчас мы выберемся отсюда, и вы освободитесь. Только пока не двигайтесь. Вы и не представляете, что делаете со мной. Я боюсь опозорить нас обоих. Если не понимаете, о чем я говорю, вспомните, что видели в ванной комнате.

Для пущей ясности он прижался чреслами к ее бедрам, заставив Адриану изумленно распахнуть глаза. Такого она не ожидала! Но Колтон и не думал извиняться за то, что намеренно шокировал ее. Просто смотрел и смотрел в ее потрясенное лицо.

Наконец, почувствовав, что ее больше не теснят со всех сторон, Адриана хотела было убежать, но Колтон не позволил и повел ее в коридор. Она уже считала себя в безопасности, но тут какая-то дородная матрона налетела на них сзади и толкнула в спину Колтона. Тот, в свою очередь, наткнулся на Адриану. У обоих одновременно вырвалось нечто напоминающее стон. Сядь она на раскаленный прут, и то не отскочила бы так быстро, ощутив твердость его мужского достоинства.

Девушка тяжело вздохнула, сетуя на свою неспособность отвлечься от непристойных мыслей. Что же, придется прибегнуть к последнему средству.

Она сняла платье, повесила на кресло и отправилась в ванную, где намочила тряпочку, выжала и прижала к затылку. Ей давно пора охладиться! Все тело горит, как ошпаренное! Колтону снова удалось потрясти ее до глубины души. Почему ее не возмутила его дерзость? Почему она не дала ему пощечину?

Ответа у нее не было. Но ведь и тогда, и сейчас она не могла отделаться от чувства, что принадлежит ему.

В этот момент она услышала, как дверь спальни тихо открылась и закрылась. Уверенная, что это Мод пришла ей помочь, она облегченно вздохнула. Горничная может размять ей плечи и спину, успокоить, как никто, дать силы для очередного испытания. Только Адриана вряд ли готова к новому водовороту восхитительных ощущений. С нее на сегодня вполне достаточно. До тех пор, пока брачные обеты не свяжут ее с маркизом. Иначе страшно и подумать, что случится!

– Мод, какая ты милая, что пришла меня спасти, как раз когда я больше всего в тебе нуждалась! – промурлыкала она. – Пожалуйста, помассируй мне шею розовой водой, чтобы я смогла наконец вернуться к гостям. Никто лучше тебя не способен привести в порядок расстроенные нервы!

Толстый восточный ковер на полу заглушал шаги, и все же Адриана, прожив в этих комнатах много лет, вдруг поняла, что тень, упавшая на стену ванной комнаты, совершенно ей не знакома. Ничего похожего на очертания неуклюжего чепца с оборкой, украшавшего большую лохматую голову служанки… У этой тени была маленькая голова с коротко стриженными локонами…

И Адриана внезапно поняла, кто вторгся в ее спальню. Поняла и охнула от ужаса. Ее сорочка из атласа и кружев вряд ли могла сойти за латы. Судорожно прикрывшись полотенцем, она схватилась за флакон с душистым маслом. И стоило незваному гостю переступить порог, как она, развернувшись к нему лицом, прошипела:

– Убирайся, Роджер, пока я не закричала.

Но тот пожал плечами, явно не собираясь подчиниться.

– Не могу, Адриана. Ты мне нужна. Я хочу тебя и должен получить. Никакая другая женщина тебя не заменит!

– Негодяй! – взвизгнула она, швырнув в него хрустальным флаконом. Снаряд попал в цель, раскроив ему щеку и мочку уха.

Адриана отступила и повелительно выбросила вперед руку:

– Повторяю, Роджер, вон отсюда! Иначе придется отвечать перед моим отцом. Клянусь Богом, если посмеешь хотя бы дотронуться до меня, не уйдешь отсюда живым!

Но Роджер, растирая кровь по щеке, решительно двинулся вперед.

– Твои угрозы бесполезны, Адриана! Я получу тебя, чего бы мне это не стоило. Получу, как обещал себе все эти месяцы! И уйду задолго до того, как твой отец будет здесь, но ты зря воображаешь, будто я его боюсь. В конце концов, он всего лишь старик!

Адриана открыла рот, чтобы закричать, но Роджер бросился вперед и закрыл ей губы ладонью. Его усилия только обозлили девушку. Она чувствовала себя безмерно сильной и решительной! Если ей удалось обуздать жеребца, которого все боялись, этому глупцу будет преподан урок, которого он никогда не забудет!

Собравшись с духом, Адриана всадила сжатый кулачок в костлявый подбородок Роджера, отчего его голова бессильно ударилась о стену. Не успел Роджер опомниться, как ее колено врезалось ему в пах. Роджер взвыл, задохнулся и скорчился от боли. Но несмотря на все свои мучения, он успел вцепиться ей в руку, и толкнуть к стене так грубо, что девушка едва не потеряла сознание.

А в это время Мод, проходя по коридору, приостановилась, удивленно прислушиваясь к странным глухим ударам, доносившимся из комнаты госпожи. Странно, а ей казалось, что туда кто-то шел…

Мод, покачав головой, решила, что ей чудится. В таком старом доме можно услышать бог знает что! Мать часто рассказывала ей о непонятных стуках, стонах и призраках, населявших такие здания.

Тем не менее она решила проверить, в чем дело. Может, кто-то из гостей заблудился? Обязанностью слуг было вызволять их и провожать в зал.

Горничная осторожно пошла по коридору, надеясь, что шум – дело рук людей, а не привидений.

– Миледи! Это вы? – окликнула она и встревожилась, не получив ответа.

Должно быть, это проделки новой служанки! Лентяйка ничего не хочет делать и вечно вертится перед зеркалом, примеряя очередное платье леди Адрианы. Экономка уже предупредила ее о недопустимости такого поведения. Еще один проступок, и глупышку просто уволят!

– Где ты, Кларисса? Я знаю, что ты задумала! Лучше выходи, или я все расскажу мисс Ривз!

– Вы меня зовете? – спросил чей-то голос.

Мод поспешно обернулась, гадая, уж не ослышалась ли она.

– Что ты там делаешь? Разве мисс Ривз не предупредила тебя…

– Леди Мэлора велела помочь Бекки сложить те платья, что еще остались, и прибрать комнату, прежде чем она и сэр Харолд поднимутся сегодня наверх.

– И ты все время была там? С Бекки? – уточнила Мод.

Девушка кивнула и показала на другую горничную, стоявшую в дверях:

– Пусть Бекки сама скажет.

Мод нахмурилась и всмотрелась в то место, откуда слышались непонятные звуки.

– Там кто-то есть? – спросила она и, не дождавшись ответа, оглянулась.

Служанки как-то странно смотрели на нее. Мод решила, что нуждается в помощи либо молодой хозяйки, либо, на худой конец, мисс Ривз или даже самого мистера Чарлза! Ясно только, что в одиночку обшаривать коридор она не осмелится.

Подойдя к лестнице, Мод сообщила девушкам:

– Спущусь вниз, может, найду леди Адриану. Если кто-то из вас увидит ее светлость, передайте, что я ее искала.

Колтон, стоявший у входа в бальный зал, поднял глаза, услышав тяжелые шаги. Вместо красавицы, которую он ждал, появилась пожилая служанка. Прошла целая вечность с тех пор, как Адриана пошла наверх немного отдохнуть и привести себя в порядок, и Колтон уже начал волноваться.

– Вы не знаете, скоро ли спустится леди Адриана?

– Как? – растерялась Мод. – А я думала, миледи танцует на балу!

– Она поднялась наверх с полчаса назад и предупредила, что хочет освежиться.

– Странно… почему же она не попросила помочь… – озадаченно пробормотала Мод.

– У нее все в порядке? – обеспокоился Колтон, неожиданно сообразив, что не видел, как Роджер покидал дом. Учитывая, что этот человек находится в отчаянии, а следовательно, способен на все, Колтон не удивился бы, попытайся он взять Адриану силой. Вполне вероятно… тем более что у него нет ни малейшего шанса получить ее другим способом.

– Пойду посмотрю, где миледи, – объявила Мод, проворно поворачиваясь всем своим грузным телом.

– Я иду с вами! – решил Колтон, бросаясь к лестнице. – Ей может грозить опасность. Если Роджер все еще в доме…

– Роджер? Но почему…

– Некогда объяснять, – отмахнулся Колтон. Правую ногу свела судорога, но он, не обращая внимания, продолжал бежать.

Мод, не поспевая за ним, окликнула:

– Поверните налево! Через две двери вниз, справа по коридору! Да подождите, сэр! А вдруг моя госпожа еще не одета?!

– Я извинюсь после того, как увижу, что она в безопасности! – отмахнулся Колтон. У него из головы не шли Роджер и его безумная ревность.

Колтон схватился за дверную ручку и, поняв, что дверь заперта, приложился ухом к филенке. Из спальни доносились приглушенные звуки, словно кто-то пыхтел под тяжелым грузом.

– Адриана! – позвал он, дергая ручку. – Что там у вас?

В ответ до него донесся приглушенный крик. Вне себя от тревоги, Колтон отступил и, подняв ногу, с силой ударил каблуком по тонким доскам, рядом с замком. Дерево не выдержало, и дверь распахнулась.

Роджер, разъяренно рыча, откатился от Адрианы и вскочил. Не сумев подчинить даму своей воле, он окончательно проиграл, и теперь оставалось только бежать. Лицо саднило от глубоких царапин, нанесенных ногтями красотки, губы распухли и болели после безжалостного удара локтем. На его глазах благородная леди превратилась в обезумевшую ведьму, успевшую к тому же вонзить острые зубы в такие чувствительные части его тела, как уши, горло и даже нос. Ему приходилось делать все возможное, чтобы увернуться от беспощадных клыков.

Неспособный получить наслаждение, терзая бессознательную женщину, он не захотел свалить ее с ног ударом кулака в челюсть. Это кобылка должна сознавать, кто ее берет! И что он был первым из ее надменных дружков – аристократов!

Роджер заранее предвкушал, как исказится лицо маркиза, когда тот узнает новость! Может, тогда и жениться не захочет?

Несмотря на упорное сопротивление Адрианы, ему удалось расстегнуть брюки. Настала очередь нижнего белья, когда дверь ударилась о стену и в комнату ворвался соперник. Роджер едва успел отскочить в сторону.

Неуклюже поднявшись, он попытался бежать, но сползшие брюки запутались в ногах, и он врезался головой в угол огромного комода. Вспышка боли взорвалась в голове. Из рассеченного лба потекла кровь. Окутанный темнотой он полетел в бездонную пропасть.

– С вами все в порядке? – властно спросил Колтон, подбегая к Адриане. Та поспешно встала на колени. От ее белья остались одни обрывки. Кружевная сорочка свисала лохмотьями до самой талии.

Адриану трясло, но она тем не менее безуспешно старалась прикрыть наготу. Колтон сокрушенно покачал головой и, притянув ее к себе, стал трясти.

– Адриана! Да придите же в себя! С вами все в порядке?

Сдавленный всхлип вырвался из груди девушки. Лицо жалко сморщилось. Она едва успела кивнуть, как из глаз полились слезы. Случившееся смертельно напугало ее, но она все же благодарила Бога за то, что все обошлось… если не считать душевной травмы и нескольких синяков. Хорошо, что Элстон не сумел совладать с ней, иначе она стала бы его жертвой задолго до того, как Колтон стал ломиться в дверь. И без того он ухитрился оставить ее почти нагой!

Гнев слепил глаза Колтона при виде фиолетово-синих пятен, портивших совершенство кремовой кожи ее округлых грудей, живота и бедер. На шее выступила сыпь, вероятно, от трения о щетину.

Адриана дрожащими руками пыталась прикрыться, но ничего не выходило. Слезы стыда и унижения катились по щекам.

– Похоже, вам не помешает это, – заметил Колтон, снимая фрак и закутывая в него девушку. Фрак доходил до колен и был таким широким, что она казалась сама себе маленькой девочкой в отцовском пальто.

– Спасибо, что спасли меня, – прохрипела она, глядя на него сквозь туманившую глаза полупрозрачную пелену. – Не будь вас, я…

После того, что с ней сейчас случилось, она не могла заставить себя произнести роковые слова. Сглотнув колючий ком, она смахнула соленые капли с ресниц и выпрямилась.

– Но откуда вы догадались, что Роджер может явиться сюда?

– Он просто понял, что ничего другого не остается делать, – пробормотал Колтон. – Либо взять вас силой, либо не получить совсем. Очевидно, решил воспользоваться тем, что сегодня бал и наверху никого не будет.

Девушка опять разрыдалась, и Колтон со вздохом показал на свой фрак:

– Мой платок… не хотите его достать?

Адриана как во сне похлопала ладонью по груди. Поняв, что она не владеет собой, Колтон осторожно оттянул лацкан фрака, полез во внутренний карман и вытащил платок. Растерявшаяся девушка не сопротивлялась, тем более что он ухитрился не коснуться ее. Но, отнимая руку, все же случайно дотронулся до мягкого податливого соска, и Адриана задохнулась.

– Простите, Адриана. Я не хотел…

Слова застряли в его горле при виде бессильно обмякшей девушки. Боже, что, если она сейчас лишится чувств? Но тут темные глаза умоляюще уставились на него, словно втягивая в свои бездонные глубины. Никогда еще Колтон не испытывал такого всепоглощающего тепла, которое сейчас разлилось в душе. Неужели это любовь? Может, просто сочувствие? Или желание? Но, что бы это ни было, голова у него закружилась.

– Господи милостивый! – ахнула Мод, добравшаяся наконец до комнаты госпожи.

Колтон, опомнившись, отступил.

Горничная, в ужасе всплеснув руками, оглядывала спутанные волосы, исцарапанное лицо и голые колени, видневшиеся под фраком.

– Что случилось?! – начала она, но тут же осеклась при виде Роджера, валявшегося без сознания рядом с комодом. Мод оцепенело уставилась на злодея. – Иисусе, что эта грязная крыса сделала с вами, миледи?!

Адриана снова вытерла слезы и устало покачала головой.

– Ничего страшного, Мод, – выговорила она и откашлялась, чтобы прочистить сдавленное горло. – Но это только потому, что лорд Рэндвулф появился как раз вовремя, чтобы спасти меня от насильника. Благодаря ему я отделалась синяками и царапинами.

Потянувшись к платку, который Колтон сжимал в руке, она осторожно потянула за уголок. Но Колтон оцепенело смотрел на нее, пытаясь выбраться из хаотического лабиринта обуревавших его мыслей. Что за безумие на него нашло? Даже сейчас он ощущал, что темные, влажные озера ее глаз не отпускают его.

– Его светлость подумал, миледи, что, если Роджер все еще в доме, вам может грозить опасность, – тараторила Мод, помня, как расстроили хозяйку возвращение Колтона и необходимость выполнить договор. – Не захотел ждать, пока я пойду посмотрю, в чем дело. Сразу ринулся сюда. Спешил удостовериться, что с вами ничего не случилось.

– Какое счастье, что он не стал задерживаться, – дрожащим голосом ответила Адриана. – Если бы не лорд Рэндвулф, Роджер довершил бы начатое.

– Невероятная удача, что его светлость пришел вам на помощь, миледи. Кроме него, никто не успел бы вовремя!

Адриана закуталась в фрак и скрестила руки на груди, не смея показать горничной то, что осталось от ее белья.

– Надо немедленно рассказать обо всем папе. Пойди к нему, Мод, и все объясни.

Зная, в какую ярость придет отец, узнав правду, Адриана повернулась к бесчувственному Роджеру и передернулась от омерзения.

– Пожалуйста, уберите этого человека с моих глаз, – попросила она, отворачиваясь.

Мигом вернувшись к действительности, Колтон шагнул к Роджеру.

– Мод, покажите мне место, куда можно запереть этого мерзавца. Потом я сам позабочусь, куда его девать.

– Думаю, самое подходящее для него место – это чулан для белья, – объявила Мод, показывая на смежную комнату. – И что он о себе возомнил? Повезло ему, что ваша светлость прибежали раньше хозяина. Иначе пришлось бы выносить мертвеца.

Колтон нагнулся, перевернул Роджера и осмотрел длинный кровавый рубец, тянувшийся через лоб к скуле. Под его головой собралась темная лужица, и Мод, расстроенная беспорядком, принесла мокрую тряпку и принялась чистить ковер. Колтон тем временем взвалил Роджера на плечо и отнес в ванную. Чулан для белья показался ему теснее гроба, и Колтон со злорадной усмешкой впихнул туда поверженного противника. Трудно найти для него более подходящее место. Что он подумает, когда очнется?!

Мод вытерла пятно и сообщила, что пойдет искать лорда Джайлза.

– Он ужасно рассердится, когда обо всем узнает! Так и слышу, как он кричит на весь дом!

– Может, будет лучше, если ты сразу скажешь, что мне не причинили никакого вреда, – предупредила Адриана. – Тогда он не так расстроится и не устроит прилюдную сцену. Только ничего не говори маме, иначе ей станет плохо. Объясни, что я неважно себя чувствую и не смогу спуститься проводить гостей. Ясно?

– Да, миледи. Но лучше пусть ваш папа все ей объяснит. Ваша мама умеет вытянуть из меня всю правду!

К тому времени, как Колтон вернулся в спальню, Мод уже ушла. Адриана примостилась на краю кровати и, прижав платок ко рту, пыталась заглушить хриплые рыдания. Колтон осторожно положил ей руку на плечо.

– Успокойтесь, дорогая, все кончилось.

Смущенная тем, что Колтон застал ее плачущей, Адриана поспешно утерла слезы.

– Сейчас все пройдет. Должна признаться, мне еще никогда не было так страшно!

– Я велел Мод найти Чарлза и попросить проводить вашего отца в библиотеку, прежде чем сообщить новости. Если он, по обыкновению, испустит яростный вопль, пусть его слышат только стены комнаты.

– Тут вы правы, – кивнула Адриана. – Отец славится своей вспыльчивостью.

– Я, пожалуй пойду, чтобы вы успели одеться, прежде чем он явится, – смущенно проговорил Колтон, боясь заглянуть под фрак. Он был возмущен поступком Роджера, но и ему была знакома слепящая похоть, временами владеющая мужчиной, особенно при виде женского совершенства. – Вряд ли лорд Джайлз спокойно отнесется к тому, что я смотрю на вас в таком виде.

Адриана недоуменно уставилась на него. Колтон протянул руки к лацканам фрака. Как бы ни жаждал он припасть губами к шелковистой вершинке, провести рукой по бедрам, заставить Адриану стонать от наслаждения, все же понимал, какую подлость совершит, дав волю своим желаниям, особенно после того, что она сейчас вытерпела. Но она казалась такой доверчивой, такой податливой…

Позже он думал, что это был самый героический поступок за всю его жизнь. Тяжело вздохнув, он свел лацканы фрака. Адриана пробормотала извинения и запоздало попыталась отступить. Если бы она только знала, какая буря бушевала в нем! Он едва мог думать о чем-то еще, кроме безумного желания схватить ее в объятия и вонзиться в сладостную женственную влажность.

– Дражайшая Адриана, неужели не понимаете, каким соблазном были для меня сегодня? – выдохнул Колтон, обнимая ее за плечи и зарываясь лицом в ароматную массу волос. – Я хочу коснуться вас, любить, заставить отвечать на мой пыл со всей страстью, на которую вы способны, но сегодня вы перенесли жесточайшее потрясение, и пройдет немало времени, прежде чем забудете все то, что пытался сделать с вами Роджер. Но что бы ни вышло из нашего трехмесячного общения, будьте уверены, что вы мне небезразличны.

Адриана подняла лицо. Их взгляды снова слились, как раньше, и Колтон почувствовал, как рушатся все барьеры, возведенные им вокруг своего сердца. Он сам не понял, как это случилось, но его руки словно по собственной воле обвили ее стальной хваткой, губы впились в сочный ротик в свирепом, жгучем, исступленном поцелуе, а язык нырнул в нежную пещерку ее рта. Ладони скользнули по девичьей спине и сжали голые ягодицы. Восторг обладания пьянил Колтона, но краем сознания он понимал, что так продолжаться не может. В любую минуту появится отец девушки, и что тогда?

– Я должен идти, пока ваш отец не увидел меня и не принял за злодея, – пробормотал Колтон, отступая. Но оторваться от нее не смог. За первым поцелуем последовал второй. Лаская ее язык своим, Колтон ощутил, как девушка конвульсивно вздрогнула, то ли от страха, то ли от желания. Однако мысль о том, что она боится, отрезвила его. – Мне не стоило делать это после того, что вам пришлось испытать, – прошептал он, жадно лаская взглядом ее лицо. – Я должен вас покинуть, но…

Он не договорил. Только отстранил ее и шагнул к двери, терпя все муки неразделенной страсти. Нужно каким-то образом охладить вожделение, терзающее его внутренности, попытаться забыть, какая она мягкая, зовущая, нежная…

– Колтон, ваш фрак! – вскрикнула Адриана.

Он поймал летевший в него фрак, и последний взгляд на Венеру в лохмотьях оставил в душе впечатление, которое будет немилосердно преследовать его много недель, иногда пробуждая его из глубин сна, принося с собой пытку неутоленной похотью.

Глава 13

Стоя у окна, из которого открывался вид на лес и холмы, Колтон задумчиво вздыхал. В обычное время он залюбовался бы живописным пейзажем, но сейчас едва заметил пару оленей, порскнувших под сень деревьев. Перед глазами постоянно возникала Адриана, элегантно одетая и нагая, смеющаяся, плачущая, спящая и бодрствующая. И хотя раньше он считал, будто нечувствителен к женским чарам, сейчас готов был поверить, что никогда не избавится от Адрианы, на какие бы высоты ни поднимался, в какие бы глубины ни спускался, какие бы континенты ни исследовал в попытке сохранить свободу. Но как бы ни печальна была явь, сны оказывались еще разрушительнее, ибо в них он представал не победителем, а ее рабом, и она заводила его в дебри грез, каких ни одна девственница не могла себе представить, не то что осуществить.

Месяц назад он ездил по делам в Лондон и вообразил, будто там сможет найти облегчение в объятиях Пандоры, выбросив тем самым Адриану из головы. Напрасно. Он не нашел в себе сил приехать к актрисе, поняв, насколько безуспешны его попытки утолить страсть с другой женщиной. И в ту же самую ночь ему приснилась Адриана, спящая в ванной. Вожделение мигом разгорелось до такой степени, что Колтону до утра пришлось бродить по комнате, делая тщетные усилия успокоиться.

Колтон тихо застонал, поняв, что ступил на тонкий лед. Он уже не помнил, когда в последний раз был в постели с женщиной. И если в ближайшее время не найдет выхода, проклятая боль сделает его евнухом.

Что натворил с ним отец?!

Он вдруг устыдился. К чему винить кого-то в собственных бедах, которые навлек на себя сам? Он мог бы отказаться от контракта, заплатить Саттонам за оскорбление и получить полное право выбрать себе жену. Тем не менее решил проверить, насколько сильно его влечение к Адриане. Она запустила в него свои нежные коготки и сделала его совершенно равнодушным к другим женщинам. Им с Адрианой было необходимо повсюду показываться в сопровождении Перси и Саманты, чтобы репутация леди не пострадала, и это окончательно выводило Колтона из себя. Сколько раз ему приходилось сдерживать желание найти темный уединенный уголок и там целовать и ласкать красавицу, которая, несомненно, сдалась бы на его уговоры и позволила делать с собой все, что он только пожелает!

Он никак не мог выбросить из головы тот вечер бала, когда она не воспротивилась его поцелую и не отстранилась. Если все повторится, пути назад не будет.

Вот к чему привели его все протесты против повелений отца! Он сам, блея, как ягненок, покорно бежит на бойню!

Пока что он держался, как мог. Жалкие остатки гордости побуждали его оставаться верным своему решению и не сдаваться. Однако то, что проделывала с ним Адриана, не поддавалось никакому описанию! Достаточно того, что, бреясь сегодня утром, он едва не перерезал себе горло, сраженный пришедшей в голову мыслью: «Пропади оно пропадом, это ухаживание! Поспеши со свадьбой и скорее тащи невесту в постель!»

Да он, кажется, рехнулся! Откуда подобные мысли? Он никогда не относился к женщинам серьезно… пока не вернулся домой и не понял, что девушка, которую отверг когда-то, превратилась в ослепительную красавицу. И теперь его гордость страдала ничуть не меньше, оттого что Адриана так быстро нашла путь к его сердцу.

Что же ему делать? Продолжать терзаться неутоленным желанием? Если хорошенько прислушаться, то откуда-то издалека уже несется веселый перезвон свадебных колоколов. И все из-за прекрасной, очаровательной, отважной молодой девушки, в которую он с каждым днем влюблялся все сильнее.

– Леди Берк, лорд Берк и лорд Рэндвулф, миледи, – объявил дворецкий, входя в спальню молодой госпожи. – Ждут в холле. Проводить их в гостиную?

– Не стоит, Чарлз. Пожалуйста, передайте, что я сейчас спущусь. Кстати, не будете ли так любезны захватить мой плащ?

– Разумеется, миледи, – поклонился слуга, беря у Мод красный бархатный плащ. Из всех троих детей только леди Адриана умела просить так мягко и вежливо.

После его ухода она поднялась и достала из комода рождественский подарок, приготовленный для Сэмюела Гладстона. Оставалось надеяться, что подбитый овечьей шерстью бархатный колпак с помпоном пригодится ему в холодные ночи. Если со стариком что-то случится, горожане, вне всякого сомнения, будут очень горевать.

Когда Мод удивленно оглянулась, Адриана поняла, что снова вздыхает. Похоже, только этим она и занималась в последнее время, но настроение от этого не улучшалось.

– Вы не заболели, миледи? – встревожено спросила горничная.

– Нет, Мод, не волнуйся, – рассеянно бросила она, хотя на душе было тяжело. В последнее время Колтон постоянно сопровождал ее, но всегда в обществе посторонних людей. Похоже, он не стремится остаться с ней наедине!

Поэтому она со дня на день ожидала услышать, что он выполнил все условия договора, но решил, что предпочитает свободу, и эти мысли все больше угнетали девушку. Разве не очевидно, что Колтон Уиндем хочет от нее избавиться?

Довольно! – мысленно приказала себе Адриана. Если Колтон не желает иметь с ней ничего общего, значит, и ей будет лучше без него. Разве можно выходить замуж за человека, которому ты не нужна? Только вот как унять сердечную боль? Но она справится, как справилась с первым ударом. Переживет и второй.

Адриана никогда не думала, что ее может так тянуть к мужчине… пока Колтон вновь не вошел в ее жизнь. Очень часто при встречах с Колтоном ее охватывала невыразимая радость. Радость жизни. Радость видеть любимого человека. Говорить с ним. У нее словно выросли крылья.

А Колтон вел себя с неизменной галантностью. В первое воскресенье после осеннего бала он прибыл в Уэйкфилд-Мэнор, чтобы начать официально ухаживать за возможной невестой. С улыбкой, напоминавшей о юношеских годах, он преподнес ей букет цветов, честно признавшись, что слуга собрал их в оранжерее с разрешения леди Филаны, и его смущение тронуло Адриану едва не до слез.

Поняв, что каждое произнесенное им слово будет услышано родителями, он пригласил Адриану погулять по саду, который уже ронял листья. Но Адриана с радостью согласилась, зная, что холодный ветер разрумянит щеки и скроет краску, выступившую на щеках при воспоминании о той ужасной сцене, когда Колтон спас ее от Роджера.

Высокие кусты живой изгороди скрывали их от любопытных глаз, и Адриана впервые поняла, каким интересным человеком стал Колтон. Он увлеченно рассказывал о случаях из своей военной карьеры, стычках с врагом, когда приходилось принимать мгновенные решения, чтобы остаться в живых самому и спасти людей. Оказалось, что сначала он очень скучал по дому и близким, но, попав в Африку, оказался слишком занят, чтобы думать о чем-то, кроме служебных обязанностей, и муки раскаяния постепенно его покинули.

Когда он стал припоминать всякие смешные истории и байки, Адриана смеялась до слез, счастливая уже тем, что у него есть чувство юмора. Мало того, Колтон честно перечислил свои недостатки, большинство из которых казались скорее очаровательными, чем раздражающими. Вскоре Адриана убедилась, что нашла человека, которого хотела бы видеть своим мужем.

Вечером он принял приглашение остаться на ужин и сидел напротив Адрианы, от которой не отрывал глаз. Позже она проводила его до двери, и там он поцеловал ее поцелуем, от которого затрепетало сердце. Она бессознательно ждала большего, но он вдруг резко отступил, откашлялся, одернул редингот и поспешно удалился. Адриана поднялась к себе и долго лежала без сна, мысленно перебирая все подробности этого вечера.

С того самого дня он приезжал по несколько раз в неделю, и родители то и дело восхищались его безупречными манерами. Адриана не смела сказать им, что Колтон, в зависимости от обстоятельств, мог быть настоящим повесой и даже немного распутником.

На следующей неделе они в компании Берков провели несколько дней в Бате, где ходили по лавкам, посещали спектакли, концерты и другие увеселительные собрания. К этому времени почти все в Англии считали, что они жених и невеста, поскольку праздные языки не дремали.

После неудавшегося изнасилования лорд Джайлз едва не убил Роджера. Очнувшись, молодой человек обнаружил, что к самому кончику его носа прижат пистолет, а над ухом гремит негодующий голос. Негодяй так перепугался, что бесстыдно разразился слезами, умоляя пощадить его. Мудрый совет леди Кристины заставил Джайлза понять, что убийство только возбудит ненужное любопытство сплетников. Тем не менее лорд Стендиш предупредил Роджера, что, если тот посмеет приблизиться к Адриане хотя бы на несколько шагов, пожалеет о своем появлении на свет. Его либо оскопят на месте, либо просто прикончат. А пока он приказал Роджеру убираться и пообещал не преследовать его по суду. Все это сэр Джайлз делал не из жалости: просто не хотел, чтобы имя его дочери было замешано в грязном скандале.

Срок ученичества закончился, и Роджер стал управлять сукновальней. Надо сказать, что доходы сразу возросли и были не меньше тех, что получал прежний владелец, Томас Уинтер. Сам Эдмунд Элстон, несмотря на бахвальство и самоуверенность, ничего не смыслил в делах. Жестоко высмеяв сына за неудачу с леди Адрианой, Элстон вскоре поплатился за свое бессердечие, поскольку его хватил удар, лишивший возможности двигаться и отнявший последний разум. Но Роджер не горевал: безобразная сцена, происходившая в присутствии рабочих, окончательно разорвала тонкую нить родственных уз, еще существовавшую между отцом и сыном. Те, кто знал о завещании, написанном Эдмундом до ссоры, именовали Роджера единственным наследником всей отцовской собственности. Кое-кто даже предсказывал, что после кончины родителя он станет довольно богатым человеком. Но Эдмунд и не думал умирать. Мало того, экономка осмелилась утверждать, будто ему с каждым днем становится все лучше.

По слухам, Роджер теперь ухаживал за Фелисити. По какой-то неизвестной причине Стюарт Берк потерял к девушке интерес сразу после осеннего бала и, ко всеобщему удивлению и огромной радости Адрианы, часто навещал Беренис Карвелл, чья фигура за последний месяц стала заметно стройнее. Райордан Кендрик превратился в настоящего затворника и виделся только с ближайшими друзьями. Говорили, что он ремонтирует и обставляет свои покои и что обстановка может удовлетворить самому изысканному вкусу. Его экономка, миссис Роуздейл, знала только о каких-то переменах, но точнее ничего не могла сказать. Как ни старались сплетники узнать правду, все попытки оставались безуспешными.

О Райордане и его предложении думала сейчас Адриана, спускаясь вниз. До какой-то степени мысли о нем немного утешали. Значит, она еще способна увлечь кого-то! И все же только Колтону удалось похитить ее сердце и душу!

– Добрый вечер, – приветствовала она с веселой улыбкой, хотя на самом деле мечтала об одном: вернуться к себе и забыть о существовании Колтона Уиндема. К своему ужасу, она влюбилась в него и теперь со страхом ждала того момента, когда он холодно поцелует ее в щеку и сообщит, что разрывает договор. И что тогда с ней будет?

Саманта, завидев подругу, поспешила к ней и нежно расцеловала.

– Ну и копуша же ты! Что тебя так задержало? Будь я особой подозрительной, обязательно сказала бы, что ты не желаешь побывать на рождественской вечеринке мистера Гладстона. Или решила избегать Роджера и Фелисити, которые наверняка там будут?

Хотя Саманта попала не в бровь, а в глаз, Адриана с деланным удивлением пожала плечами:

– С чего это вдруг я стану их избегать?

– Потому, гусыня ты этакая, – засмеялась Саманта, – что Фелисити направо и налево рассказывает, как беззастенчиво ты подавала Роджеру надежды, пока не вернулся Колтон! А дорогой Роджер, благослови Господь его черное сердце, величаво кивает в ответ!

Она сжала тонкие пальцы подруги и, обнаружив, что они дрожат и холодны как лед, взволнованно прошептала:

– Нам вовсе ни к чему ехать в Стеновер-Хаус, если ты не желаешь.

– Нет, поедем! – решительно объявила Адриана, взяв себя в руки. – Мы навестим Сэмюела Гладстона, а не его внучку. Ну а потом от вас зависит, побудем ли мы там еще немного.

Как ни пытался Колтон сохранять безмятежность, при виде Адрианы у него все перевернулось внутри. И такое неизменно происходило при каждой встрече. Временами он чувствовал себя простым лакеем в присутствии королевы. Как сегодня, например. Стоило только взглянуть, как отделанное кружевами шелковое серое платье льнет к ее стройному телу.

Жестом остановив Чарлза, Колтон молча взял у него плащ и накинул на плечи Адрианы.

– Ваше совершенство сводит меня с ума, сладкая моя, – прошептал он ей на ухо.

Все клятвы Адрианы оставаться безразличной к этому человеку тотчас были забыты. Его слова кружили голову, будто ласка любовника. Ноги ослабели, стоило ему коснуться ее обнаженного плеча. Утопая в блаженстве, она все-таки сумела выговорить:

– Вы очень галантны, милорд.

Ее нежный аромат пьянил его. От нее всегда пахло так, словно она только вышла из моря розовых лепестков, и в последнее время он все чаще думал, что по сравнению с этой атакой на его сердце и душу сражения с силами Наполеона были просто детской игрой.

Вполне сознавая, как глупо медлить, он все же не смог устоять перед соблазном поправить воротник плаща. Со стороны казалось, будто под кружевом платья у нее ничего нет, и Колтон уже предвкушал, как увидит упершиеся в тонкие переплетения соски, но, опомнившись, понял, что воспитанная леди вроде Адрианы никогда не наденет столь рискованный наряд. И точно: оказалось, что платье подбито шелком телесного цвета и полоса тянется от плеча до подола.

– Я подслушал, как Саманта дразнила вас, – пробормотал он, жадно втягивая благоухание роз. – Вам нет нужды бояться Роджера. Я не позволю ему сделать шага в вашу сторону, Адриана.

Адриана нерешительно улыбнулась. Никто, кроме Колтона, родителей и доверенных слуг, не знал о нападении Роджера. Колтон не признался даже Саманте, что было к лучшему, поскольку та, как человек прямой и искренний, высказала бы Роджеру в лицо все, что думала о нем и его выходке.

А Колтон… как ни старался, не мог противиться притяжению этих огромных невинных глаз. Сердце колотилось, точно он пробежал много миль. В такие минуты он не мог понять, почему не делает предложения, наказывая этим себя и обрекая на пытки и терзания плоти. И если все еще краем сознания лелеял мысли о том, что рано или поздно обретет свободу, в глубине души ничуть не сомневался в том, что, покинув Адриану, совершит величайшую глупость в жизни.

– Нам пора, – пробормотал он, предлагая ей руку. – Мистер Гладстон ожидает нас пораньше.

– Я слышала, что Фелисити устроила все в точности, как бывало на прежних вечеринках, – сообщила Адриана с вымученной улыбкой. – Если вспомнить, сколько гостей там собиралось, нам повезет, если мы вообще сумеем подойти к мистеру Гладстону, а тем более поболтать.

– Именно поэтому он и просил нас приехать пораньше, – пояснил Колтон. – По-моему, старик питает слабость к вам и Саманте и не хочет упустить возможности лишний раз повидаться с такими прелестными особами.

– А мы, в свою очередь, обожаем мистера Гладстона, – объявила Адриана.

– Мне кажется, вы не сознаете силы своего воздействия на мужчин, дорогая, – усмехнулся Колтон, хотя никогда еще в жизни не говорил серьезнее.

– Вы это о чем? – удивилась Адриана, сдвинув брови.

Колтон осторожно поправил ее выбившийся локон.

– Ради собственного спокойствия, дорогая, я лучше оставлю вас в неведении. Мне становится все труднее и труднее выдерживать ваш штурм.

– Штурм? То есть…

– Может, со временем я все объясню, – кивнул он, беря ее под локоть. – А сейчас нас ждут Перси и Саманта.

Он взял у Чарлза свой цилиндр, повел Адриану к выходу, и усадив в ландо, вежливо дождался, пока Перси поможет жене.

Как обычно, ему досталось место пыток – рядом с темноволосой волшебницей. И хотя Колтон давно уже решил, что лучше всего ему будет сидеть рядом с Бентли, все же и на этот раз не смог устоять.

Едва лошади тронулись, Саманта подалась вперед и положила руку на колено брата:

– Мы с Перси хотим кое-что сообщить.

– А я уже знаю, – улыбнулся Колтон. – Вы продаете свой лондонский дом и переезжаете в другой, побольше.

– Откуда тебе известно? – ахнула сестра.

– Перси сказал. Вскоре после вашего приезда.

Саманта негодующе вскинула голову и пронзила мужа недовольным взглядом.

– Просто не знаю, что мне с ним делать! Совершенно не способен хранить тайну! Сразу все выболтает!

– Расскажи им, – настаивал Перси, – или это сделаю я.

– Рассказать? Что именно? – заинтересовалась Адриана, обмениваясь любопытствующим взглядом с Колтоном.

– Я в интересном положении! – гордо объявила Саманта, исторгнув радостный вопль у брата, который схватил руку зятя и принялся энергично трясти.

– О, какое счастье, Саманта! – прощебетала Адриана, забыв о собственных неприятностях.

– Поздравляю обоих, – вставил Колтон. – И какой срок?

– Три месяца или около того.

– Значит, – протянул он, занятый мысленными подсчетами, – ребенок должен родиться примерно…

– В середине мая или в начале июня, – поспешно докончила за него Саманта.

– А мама знает?

– Я успела побежать наверх и сказать, пока вы пили виски в гостиной.

– Представляю, как она обрадовалась, – засмеялся Колтон.

– Еще бы! – довольно кивнула Саманта. – Учитывая, что мы с Перси прожили в браке больше двух лет, она почти потеряла надежду, но теперь при мысли о том, что в нашем доме снова зазвучат детские голоса, ее глаза вновь загорелись. Она не возражала бы и против дюжины внуков, так что вы двое поторопитесь с помолвкой. Мама наверняка ждет того же и от вас.

Адриана, сгорая от стыда, повернулась к окну. Ну почему подруга так откровенна в присутствии своего брата? Если мужчину постоянно донимать подобными вещами и насильно тащить к алтарю, он, вероятнее всего, с радостью сбежит на край света. А ведь Колтон уже проделывал что-то в этом роде!

Как ни трудно было оставаться невозмутимым при мысли об Адриане, носящей его дитя, Колтон ухитрился улыбнуться сестре. Но что скажет мать, если в самом ближайшем будущем он преодолеет свою нерешительность и переступит границы приличий в своем лихорадочном желании овладеть Адрианой? Его самоконтроль так подорван, что малейшего пустяка окажется достаточно для полного краха. С каждым днем его воля все больше слабеет. Еще шаг, и он полетит вниз головой прямо в матримониальную пропасть, после того как возьмет ее девственность!

– Джейн Фейрчайлд мила и добра, как ангел, – шепнула подруге Саманта. – А вот ее дочь превратилась в настоящую ведьму, с тех пор как мы впервые ее увидели. Она так сверлила нас глазами, что боюсь, проделала во мне дыру. У нее вид кобры, готовой ударить в любую секунду.

– Ш-ш-ш, нас могут услышать, – остерегла Адриана, сжимая пальцы Саманты, и поспешно огляделась. Не заметив особенного интереса на лицах окружающих, она облегченно вздохнула, и покачала головой.

– Судя по тому, как злобно Фелисити прищурилась, наверняка все прочитала по губам, – хмыкнула Саманта. – Ведьмы умеют и не такое!

– Наверное, нам стоит подняться наверх и поздороваться с мистером Гладстоном, пока он не совсем устал. Джейн сказала, что он весь вечер себя неважно чувствовал, значит, ему не до гостей. Если Колтон и Перси согласятся уехать пораньше, мы так и сделаем, тем более что Фелисити не слишком рада нас видеть.

Саманта искоса глянула в сторону блондинки и передернулась, как от озноба. Какой у нее злобный взгляд!

– Что мы ей такого сделали? Всего лишь пригласили на прогулку. И за это она теперь нас ненавидит?

– Боюсь, дорогая, ее неприязнь как-то связана с контрактом, составленным твоим отцом.

Саманта пожала плечами.

– Наверное, ты права. И все потому, что получила Колтона? Можно подумать, у нее был хоть какой-то шанс!

– Я не получила Колтона, – поправила Адриана. – Он по-прежнему свободен.

– Да, но судя по ярости Фелисити, все считают иначе, а она наслушалась сплетен.

– Значит, все ошибаются. А теперь пойдем наверх, пока мне окончательно не надоели твои постоянные утверждения, будто мы с Колтоном все равно что помолвлены. И кстати, на твоем месте я не стала бы в его присутствии упоминать обо мне как о матери его будущих детей. Поверь, это смущает его не менее, чем меня.

– Сомневаюсь, – парировала Саманта – Его никогда и ничто не смущает, особенно после перенесенных испытаний.

– Может, это и так, но обо мне этого не скажешь, и если будешь продолжать в том же роде, я больше никуда и никогда с тобой не поеду! И перестань толкать его к алтарю. Пусть он человек сдержанный, а вот я скоро потеряю терпение!

– Ты просто чересчур чувствительна, дорогая, – как ни в чем не бывало, отмахнулась Саманта.

Адриана раздраженно вздохнула.

– А по-моему, дорогая подруга, это ты на редкость нечувствительна, и это тебя не красит.

Саманта, оглянувшись на подругу, неожиданно хихикнула.

– По-моему, колдовство Фелисити уже начинает действовать, иначе почему у тебя на носу темное пятно? Или успела порыться в саже?

Адриана, расстроено опустив глаза, обнаружила на перчатке чернильный мазок. Должно быть, кто-то вымазал чернилами перо, лежавшее на столике в холле, подле книги для гостей. Стянув перчатку, она поспешно прошептала:

– Сотри скорее. Иначе все подумают, что у меня чирей на носу!

– Чирьи на носу вскакивают у колдуний, – поддела Саманта.

– Собираешься и дальше дурака валять или все-таки догадаешься мне помочь?

– Но у меня нет платочка! – пожаловалась Саманта.

Адриана, пробормотав что-то нелестное в ее адрес, порылась в изящном, расшитом стразами ридикюле и вынула тонкий платок.

– Возвращаясь к теме нашего разговора, должна сказать, леди Берк, что Колтон не по доброй воле ухаживает за мной. Вся эта история ему навязана, и ты только даешь ему лишние причины возненавидеть и меня, и проклятый договор. И если не успокоишься, он опять покинет Рэндвулф-Мэнор, как много лет назад.

– Ба! На этот раз он женится! Моложе братец не становится, и если желает получить наследников, пора действовать, иначе потеряет всякую возможность стать отцом. Говорят, что лорд Харкорт расширил свои покои, обставил заново и устроил роскошную ванную комнату. Сплетники просто вне себя, вообразив, что он решил жениться и не желает говорить, на ком именно. Ты, случайно, ничего на этот счет не знаешь?

– Разумеется, нет, – отрезала Адриана, поспешно вытирая нос. – И почему это я должна что-то знать?

– Потому что, дорогая подруга, ты единственная, к кому он проявлял явный интерес. И не скрывал, что хочет видеть тебя своей маркизой! Ты не рассказывала ему о контракте?

– Пятно отошло? – спросила Адриана, пытаясь увильнуть от расспросов.

– Нет, гусыня, только еще больше размазала. Дай мне платок.

Адриана протянула платок и терпеливо подождала, пока Саманта закончит работу. Подруга старалась так усердно, что Адриане показалось, будто с носа содрана вся кожа.

– Ну вот, все в порядке… если не считать, что нос приобрел прелестный алый оттенок, – съязвила Саманта. – Да нет, все не так уж плохо… но за это ты должна мне рассказать, на ком женится лорд Харкорт.

– Понятия не имею. Спроси сама, если тебе так любопытно. Он, возможно, скажет, что ты чересчур нахальна.

– А ты ужасно скрытная, – пожаловалась Саманта. – Как считаешь, стоит предупредить Колтона?

Адриана мысленно фыркнула. Можно подумать, это чему-то поможет!

– Давай действуй! И тогда он отступит в сторону, уступив Райордану честь ухаживать за мной!

– Райордану? – ахнула Саманта. – Ты зовешь его по имени?

Адриана безразлично пожала плечами, хотя в душе проклинала себя за глупость.

– Зову же я твоего брата Колтоном!

– Но ты все равно что обручена с ним! Надеюсь, что между тобой и Райорданом ничего такого нет!

Они уже добрались до верхней площадки, когда Адриана подняла глаза и отшатнулась при виде Роджера. Тот с ленивой улыбкой беззастенчиво оглядывал ее с ног до головы.

– Добрый вечер, мистер Элстон, – сухо процедила Адриана, ненавидя себя за дрожь в голосе. Все пережитое вновь вернулось, лишая ее сил и возможности говорить и думать. Под его наглым взором она ощущала себя голой.

– Какое удовольствие вновь увидеть вас, леди, – радушно объявил Роджер. Словно это не он набросился на нее в тот вечер! – Надеюсь, вы здоровы и… счастливы.

– Да, разумеется, и очень, спасибо, – проговорила она с деланным оживлением. – А вы?

– Неплохо… как можно было ожидать при сложившихся обстоятельствах.

– Я слышала, что ваш отец болен. Должно быть, вас ужасно это тревожит. Передайте, что я желаю ему скорейшего выздоровления.

Роджер медленно наклонил голову:

– Вы, как всегда, добры миледи, но я имел в виду не его болезнь, а мою…

– Неужели? Вы пали жертвой какого-то недомогания? – удивилась Адриана.

– Боюсь, да, но не тела, а сердца. Я был серьезно ранен, и, похоже, шрам останется на всю жизнь.

– Вот как…

– И это все? – бросил Роджер. – Вам больше нечего сказать?

– А о чем нам говорить, мистер Элстон?

– А как лорд Рэндвулф? Все ухаживает за вами?

– Ну… да. То есть все прекрасно.

Роджер задумчиво постучал пальцем по подбородку.

– Почему мне так не кажется, миледи? Ваше прелестное личико уже не сияет так ослепительно, как прежде. Следует ли из этого заключить, что лорд Рэндвулф не уделяет вам достаточно внимания? Вы несчастливы?

– Счастлива, разумеется. Почему вы вообще об этом спра…

Она резко осеклась, заметив наверху Колтона. Лицо его было серьезным, почти мрачным. Похоже, он давно уже наблюдал за ними, на случай если Роджер что-то затеет. Очевидно, он слышал каждое слово из их разговора. Он смотрел ей прямо в глаза, и его взгляд, казалось, проникал в самые глубины ее души.

Роджер, увидев маркиза, нагло ухмыльнулся.

– Пусть у вас есть законные права на леди Адриану, милорд, похоже, это не слишком ее радует!

И со злорадной гримасой стал спускаться, прилагая все усилия, чтобы ненароком не задеть Адриану. Снизу послышался голос Фелисити, возвещавшей о прибытии ее красавца кавалера.

Прикосновение руки Саманты напомнило Адриане, что они собирались навестить престарелого фабриканта. Женщины поспешили наверх. Колтон взял Адриану под локоть и пропустил сестру вперед, где уже ждал Перси с протянутой рукой.

– Миледи! – надтреснутым голосом вскричал Сэмюел Гладстон при виде прелестных дам. – Как я рад снова видеть вас! Вы словно солнечные лучики, заглянувшие в мою убогую комнату!

Матроны постарше отодвинулись, чтобы дать место вновь прибывшим. Адриана и Саманта оставили мужчин и, встав по обе стороны кровати, взяли за руки старика и одновременно наклонились, чтобы расцеловать его в обе щеки.

– Вы все так же красивы, – сообщила Адриана, сверкая глазами и улыбкой.

– Ах, миледи, – уговаривал он, – не забивайте мою пустую глупую голову своими комплиментами! Она и так постоянно кружится! Но я все равно покорно благодарю вас! С вашим приходом мое сердце бьется сильнее!

– В таком случае нам следует приезжать почаще! – решила Саманта. – Но предупреждаю, вам скоро это надоест!

– Сомневаюсь, сомневаюсь, – фыркнул мистер Гладстон, подмигивая морщинистому седому старику стоявшему у изножья кровати. – Ах, Крайтон, дружище, не завидуй и не ревнуй, только потому, что две самые красивые в мире дамы неравнодушны ко мне!

– Не издевайся надо мной, Сэм, – притворно вздохнул тот. – Всю свою жизнь я был холостяком и только теперь вижу, что упустил в жизни!

По комнате прокатился дружный смех. Адриана вдруг покачнулась и едва не упала, грубо отброшенная в сторону Фелисити, спешившей протолкнуться к постели деда. Сознание того, что даже дед оказался среди тех, кого покорила Адриана, было для нее как кинжал в сердце. Подумать только, эта особа ухитрилась обворожить всех мужчин в округе! Должен же старый Сэмюел питать хоть какие-то чувства к собственной внучке!

Спеша показать окружающим свою любовь к деду, Фелисити взяла его за руку и попыталась поцеловать в обвисшую щеку. Но тот поспешно отвернулся.

– Нечего ластиться теперь, после того как все это время ты не обращала на меня внимания! Делаешь вид перед посторонними людьми, будто заботишься обо мне, когда на самом деле неделями не заглядываешь в спальню! До сих пор я обходился без твоих поцелуев, обойдусь и дальше. Позаботься лучше о себе, девочка!

– Дедушка! Что ты говоришь! Я так старалась, готовя сегодняшний праздник! У меня просто не было времени посидеть рядом с тобой, – оправдывалась Фелисити с пылающим лицом. – Ну успокойся, позволь поцеловать тебя, ты же знаешь, как я люблю своего дедушку!

– Мне от тебя ничего не нужно, – пробормотал он, натягивая простыню на голову.

Фелисити, стараясь сохранить достоинство, отступила и направилась к двери, где стояла мать.

– Он с каждым днем все больше выживает из ума, – пожаловалась она, едва сдерживаясь. – Не знаю, что нам с ним делать.

– Он в полном рассудке, – спокойно возразила Джейн Фейрчайлд. – И трудно его осуждать! Не будь ты так груба и резка каждый раз, когда дед просил помочь мне, он относился бы к тебе иначе. Что посеешь, то и пожнешь.

– Теперь я знаю, от кого ты выучилась своим мерзким штучкам, – прошипела Фелисити, вылетая из комнаты. Через несколько минут хлопнула входная дверь.

Колтон решительно шагнул к постели, вынуждая старика стащить простыню. Старик пристально наблюдал, как он берет Адриану под руку.

– Значит, вы вернулись с войны, чтобы завладеть самой красивой девушкой во всем Уэссексе? Не могу сказать, что осуждаю вас. Будь я на вашем месте, тоже выбрал бы леди Адриану.

– И в следующий раз обязательно привезу ее и сестру, – пообещал Колтон. – Похоже, их присутствие целительно действует на вас.

– Тогда приезжайте почаще, – попросил мистер Гладстон. – Бедный больной старик нуждается в поддержке.

Колтон, откинув голову, сердечно рассмеялся.

– Обязательно, сэр, только чтобы убедиться, что вы еще много лет будете украшать наше общество!

Этим вечером они избрали другой маршрут для возвращения домой. Обычно, первой высаживали Адриану. Однако вскоре после того, как обе пары поужинали в гостинице на окраине Брэдфорда-на-Эйвоне, стало ясно, что у Колтона другие планы на вечер, поскольку он приказал Бентли ехать не в Уэйкфилд-Мэнор, а сразу в Рэндвулф-Мэнор, где ожидал экипаж Берков.

Саманта втайне благодарила Роджера, чьи язвительные реплики, очевидно, сильно подорвали уверенность Колтона в себе. Оставалось надеяться, что результатом станет предложение руки и сердца. И все же она не могла не сочувствовать Адриане, чье терпение брат жестоко испытывал.

Едва ландо остановилось у крыльца Рэндвулф-Мэнора, Колтон спустился на землю, сердечно попрощался с сестрой и зятем и что-то тихо приказал Бентли, прежде чем снова сесть в экипаж.

Адриана вряд ли могла игнорировать попытки Колтона остаться с ней наедине. Мало того, он и уселся не напротив, а рядом. Под его неумолимым взглядом она нервничала все сильнее.

– Что-то не так? – не выдержала наконец Адриана.

– Пока ничего. Я просто хотел поговорить с вами. В последнее время нам это редко удавалось, и я подумал, что сегодня это особенно необходимо.

– Почему именно сегодня?

Колтон склонил голову, размышляя, с чего лучше начать. Хотя в глубине души он давно чувствовал, что ее что-то беспокоит, все же только сегодняшняя речь Элстона помогла ему понять, что некое сияние, бывшее ее отличительной чертой, куда-то исчезло.

– Видите ли, это связано с тем, что сегодня вечером сказал Роджер.

Адриана невесело рассмеялась:

– Вам не стоит волноваться по этому поводу, Колтон. Ему просто доставляет удовольствие мелочно мстить. Наговорил всякого вздора и доволен.

Маркиз долго молчал, прежде чем прямо спросить:

– Следует ли считать, что вы недовольны мной или моими ухаживаниями?

– Нет, – выдохнула она и тут же съежилась, боясь, что ведет себя, как Мэлора, когда та не в состоянии справиться с очередной неприятностью. – Какая женщина может быть недовольна вами? Если бесчисленные слухи верны, вы стали мечтой любой дамы в округе.

– И вашей тоже?

Адриана едва не застонала. Если бы он только знал, как ноет ее сердце от опасения потерять его!

– Я всегда питала к вам глубочайшее уважение.

– Даже после того, как я уехал из дома?

Не в силах выдержать его взгляда, Адриана опустила ресницы и принялась играть с бисерными кисточками на ридикюле.

– Должна признать, что даже в детстве я была жестоко ранена вашим отказом считать меня своей будущей женой. Поймите, Колтон, многие девушки ждут появления красивого рыцаря в сверкающих доспехах, который явится как-то утром и увезет их в волшебную страну. И то обстоятельство, что вы всегда были моим героем, сделало ваш отказ еще более тяжелым. Но вы должны помнить, что тогда я была ребенком и не могла понять причин вашего гнева.

– Посмотрите на меня, Адриана, – мягко уговаривал он, но едва она подняла голову, он недоуменно вскинул брови. Трудно было не заметить слез, блестевших на длинных шелковистых ресницах. Осторожно погладив ее по щеке, он смахнул слезу кончиком пальца.

– Что же так тревожит вас? Почему вы плачете?

Смущенная тем, что выдала себя, Адриана решительно помотала головой.

– Я не плачу!

Его рука скользнула к сливочно-белой шейке. Странно… как отчаянно бьется ее пульс! Она расстроена куда больше, чем хочет показать!

– Дождя не было уже много дней, Адриана, и все же я чувствую влагу на ваших ресницах! Если это не слезы, то что же? Снежинки?

Адриана, не в силах больше выносить допроса, хотела было отвернуться, но он не отнимал руки. Не оставалось ничего, кроме как терпеть его испытующий взгляд.

– Скажите, почему вы плачете? – пробормотал он умоляюще.

Она неловко смахнула ручейки слез, бегущие по щекам, сердясь на себя за безволие.

– Пожалуйста, Колтон, отпустите меня.

– Обязательно, как только вы скажете, почему так несчастны.

Дергая за тесемки ридикюля, Адриана попыталась поискать платок, но не нашла. Наверное, остался у Саманты!

– Я не хочу говорить об этом, – жалко промямлила она. – Мои слезы не имеют ничего общего с вами и с нашими отношениями.

Колтон отнял руку, вынул из кармана фрака чистый платок и сунул ей в руку.

– Напротив, Адриана, имеют, и много. И если вы согласитесь просветить меня на этот счет, буду крайне благодарен…

Но она снова покачала головой. Тяжелый вздох сорвался с губ Колтона.

– Я больше не стану допытываться, Адриана. Если ваши родители знают причину, возможно, не откажутся рассказать мне.

– Пожалуйста, Колтон, не волнуйте их, – попросила Адриана, вытирая упорно льющиеся слезы. – Они встревожатся, узнав, что между нами не все гладко. Отвезите меня домой и оставьте наедине с моими горестями. И вообще все это не так важно.

– Напротив, Адриана, – настаивал он. – Для меня это важно. И если мне не по себе, то лишь потому, что вы несчастны. Кроме того, после очередной атаки Роджера я не могу покинуть вас в таком состоянии, не известив обо всем ваших родителей. А вдруг они вообразят, будто я соблазнил вас…

– О, – горько рассмеялась Адриана, – я смогу убедить их, что вы вели себя, как истинный джентльмен, несмотря на то что не можете дождаться, пока истекут три месяца! Беда в том, что с того времени, когда вы уехали из дома в знак протеста против приказа отца, ничто не изменилось. И вы испытываете ко мне не больше теплых чувств, чем тогда.

– Это неправда, Адриана, – возразил Колтон, гадая, как она воспримет его признание в том, что он еженощно просыпается в жару и лихорадке страстного желания.

Адриана деликатно высморкалась в платочек и срывающимся голосом добавила:

– Мне не нравится постоянная необходимость притворяться, Колтон, и, думаю, будет лучше, если я освобожу вас от всех обязательств. Начиная с этой ночи вы вольны идти своей дорогой. Я так больше не могу. И не хочу. Это ранит мне сердце!

– Вы сами не знаете, что говорите, – запротестовал Колтон, кладя руку ей на плечо. – Завтра все покажется другим, любимая.

– Не покажется! Я буду чувствовать то же, что и сейчас! – вскричала она, отбрасывая его руку. – И… пожалуйста, не называйте меня любимой! Я не была ею и никогда не буду.

– Адриана, ради всего святого, будьте же разумны… – молил Колтон, пытаясь привлечь ее к себе.

– Я освобождаю вас от обязательств, – упрямо повторила она. – И мне больше нечего сказать. Между нами все кончено!

– Но вы не можете освободить меня от обязательств перед отцом! – воскликнул Колтон.

– Могу! – всхлипнула Адриана. – Не желаю больше п-продолжать эту к-комедию! И не стану.

– Это дело рук Роджера! Он вывел вас из равновесия, – настаивал Колтон. – Неплохо бы вам выпить на ночь подогретого вина с желтком и сахаром. Я попрошу Чарлза его приготовить, как только мы доберемся до Уэйкфилда.

– Я не стану пить!

Игнорируя ее реплику, Колтон задумчиво подпер ладонью подбородок.

– Я обязательно поговорю с вашим отцом. Если виноват Роджер, надеюсь, ваши родители согласятся со мной, что следует избегать тех мест, где он может появиться.

– Н-не хочу, ч-чтобы вы обсуждали что-то с отцом! Неужели не понимаете?

– В таком случае, дорогая Адриана, могу я заключить, что вы недовольны исключительно мной?

– Я вам не «дорогая»!

– Наоборот, дороже вас для меня никого нет, – решительно объявил он и получил в ответ мятежный взгляд.

– Больше я в-вам ничего не скажу, Колтон Уиндем.

– И не нужно, дорогая. Я обязательно потолкую по душам с вашим отцом. По моему мнению, я обращался с вами со всем уважением преданного поклонника и не дал ни малейшей причины досадовать на меня. Однако я ошибся. Могу лишь надеяться, что ваш отец объяснит, чего вы в действительности от меня ожидали.

– Я запрещаю вам говорить с отцом! – воскликнула Адриана.

Колтон извлек из ниши теперь уже редко применяемую трость и постучал ею в крышу ландо.

– Тем не менее, дорогая, я это сделаю, с вашего позволения или без оного.

Адриана попыталась повернуться спиной к упрямому кавалеру, но запуталась в плаще. Когда завязки едва не задушили ее, пришлось их ослабить. Все же она слегка отодвинулась к дверце, чтобы оказаться как можно дальше от спутника.

– Можете игнорировать меня, сколько хотите, Адриана, но это ничего не изменит. Я намереваюсь побеседовать с вашим отцом и отрекусь от договора между нашими родителями только в том случае, если ваши чувства ко мне граничат с отвращением. Скажите, что это именно так, и я распрощаюсь с вами навсегда.

Как только ландо подъехало к Уэйкфилд-Мэнору, Колтон спрыгнул на землю и протянул руку даме. Но та решительно покачала головой и, открыв противоположную дверцу, совершенно неприличным образом выскочила из экипажа и бросилась было бежать, но, к сожалению, не заметила, что сорочка и подол платья зацепились за ступеньку. Послышался треск рвущейся материи.

Колтон, уже успевший обойти ландо, тут же понял, в чем дело и освободил пленницу.

– Адриана, подождите! – окликнул он. – Вы порвали платье!

Он быстро схватил ее за руку и в награду получил ридикюлем по лицу.

– Убирайтесь! – взвизгнула она.

– Черт возьми, Адриана, да выслушайте вы меня! – загремел он, загораживаясь рукой.

Следующий удар не попал в цель, но Адриана снова замахнулась.

– Уходите, сэр, иначе я за себя не ручаюсь!

Но вместо ответа он стиснул ее запястье.

– Прекратите нести вздор, Адриана! Я должен сказать вам…

Но она с яростным рычанием вырвала руку.

– Оставьте меня в покое, Колтон Уиндем!

– Адриана, ради всего святого, выслушайте…

– Бентли! – позвала она, хотя престарелый кучер и так смотрел на нее во все глаза.

– Да, миледи? – осторожно осведомился он.

– Если заботитесь о своем хозяине, лучше отвезите его домой! А если вздумает вернуться, не слушайте его! Спасете от дырки в левой ноге! Даю слово, я не задумаюсь взять в руки оружие!

– Да, миледи, – покорно ответил слуга, но не подумал повиноваться и вместо этого втянул шею в воротник ливреи. Он уже давно усвоил, что в таких случаях следует притвориться глухим и немым.

– Черт возьми, Адриана! – раздраженно рявкнул Колтон. Она снова попыталась наброситься на него с сумочкой, но и на этот раз ничего не вышло. – Да смотрите же! Вы порвали платье и сорочку и сейчас попросту показываете Бентли голый зад!

Адриана в ужасе ахнула, только сейчас ощутив подозрительный холодок, бегущий по спине, завела руку за спину. Увы, Колтон оказался прав!

Изогнувшись, она попробовала поймать подол юбки, совсем как резвый щенок, гоняющийся за собственным хвостом.

Бентли делал героические усилия игнорировать происходящее и даже закрыл глаза ладонью, но приглушенный смех свидетельствовал о том, что он стал невольным свидетелем унижения Адрианы.

Та окончательно вышла из себя и, не обращая внимания на мужчин, повернулась и направилась к дому. Ей все равно! Тем более что Колтон видел ее голой, и не однажды!

Но не успела она сделать и нескольких шагов, как вновь оказалась лицом к лицу с маркизом. Тот обогнал ее и, подбоченившись, загородил дорогу.

Адриана со вздохом обернулась.

– Бентли, вы знаете, что ваш хозяин раздражает меня?

Кучер осторожно растопырил толстые пальцы, дабы не слишком смущать леди.

– Ну… ну… может, не совсем, миледи.

– Ваш хозяин ведет себя очень глупо! Если он хоть немного вам дорог, тащите его в карету, прежде чем я принесу ружье! И тогда пусть не просит пощады!

– Да, миледи, – пробормотал Бентли, решив, что не стоит игнорировать ее угрозы: слишком хорошо он знал, на что способна леди Адриана. В детстве она даже ухитрилась подбить глаз нынешнему хозяину! Кажется, все повторяется!

Кучер сполз с козел и, просеменив к хозяину, спросил, деликатно отводя глаза от разорванного платья:

– Милорд, не думаете, что нам лучше уехать? Ее светлость, кажется, недовольны. Может, приедете, когда она немного успокоится…

– Дьявол! Бентли, это не ваше дело! – прорычал Колтон. – Немедленно вернитесь на место!

– Не ругайте его! – вскрикнула Адриана, снова размахнувшись. На этот раз угол ридикюля попал прямо в глаз Колтону. Тот охнул от боли.

– Что тут происходит? – прогремел мужской голос с переднего крыльца.

Пока Колтон прижимал ладонь к поврежденному глазу, Адриана бросилась в объятия отца, уткнулась лицом в его грудь и разрыдалась.

Джайлз смерил молодого человека грозным взглядом.

– Сэр, если вы каким-то образом обидели мою дочь, позвольте заверить, что маркиз вы или нет, а горько пожалеете об этом!

Колтон пытался сморгнуть слезы.

– Лорд Джайлз, ваша дочь целый час молола всякий вздор, из которого я только и смог заключить, что она винит в чем-то меня. Клянусь, что все это время я относился к ней с глубочайшим почтением и ничем не оскорбил.

Адриана судорожно схватилась за лацканы отцовского бархатного халата.

– Папа, пожалуйста, пусть он уедет!

– Он обидел тебя, дитя мое?

– Нет, папа, даже не прикоснулся!

Джайлз, прижав ко лбу дрожащую руку, облегченно вздохнул. После выходки Роджера он стал очень подозрительным.

– В таком случае, дочь моя, что сделал этот человек?

– Абсолютно ничего, папа. Он вел себя безупречно…

Колтон, по-прежнему закрывая один глаз ладонью, пренебрежительно отмахнулся:

– Ну, теперь, милорд, вы, возможно, видите, что я…

– Он хочет меня не больше, чем шестнадцать лет назад, – всхлипнула Адриана.

– Это неправда! – перебил Колтон. – Я хочу ее и готов…

Он вовремя осекся, дивясь тому, что сделала с ним эта девчонка! Да он едва не признался, что готов бежать к алтарю! Неужели у него совершенно не осталось воли?

– Пожалуйста, папа, – промурлыкала Адриана, теребя рукав его халата. – Давай пойдем в дом. Я больше вообще не желаю говорить о контракте! Если лорд Райордан все еще хочет жениться на мне, я согласна!

– Ни за что на свете! – заревел Колтон, к величайшему изумлению Джайлза. – У меня есть кое-какие права!

Джайлз умоляюще выставил вперед руки, в надежде успокоить разъяренного маркиза. Он никогда еще не видел Колтона в таком гневе. Может, Адриана и вправду ему небезразлична!

– Думаю, мы все уладим позднее, милорд, после того как вы и Адриана все хорошенько обдумаете. Сейчас моя дочь расстроена и не способна думать связно. Дайте ей день-другой прийти в себя, и мы снова потолкуем на эту тему.

Колтон замялся, стремясь все выяснить немедленно, пока Адриана не выкинула чего-то такого, о чем они потом оба пожалеют. Саманта сообщила ему о слухах, касавшихся Райордана. Теперь же, после того как Адриана пообещала принять его предложение, Колтон сгорал от ревности. Из всех поклонников девушки больше всего он боялся Райордана. Только заключенный отцом контракт давал ему преимущество над будущим герцогом, и теперь он будет спорить, пока не посинеет, прежде чем позволит Адриане разорвать соглашение. Как бы он ни восхищался Кендриком, тот, вне всякого сомнения, станет его злейшим врагом, если дело дойдет до борьбы за Адриану.

– Лорд Джайлз, вы еще не выслушали моего истолкования случившегося, и я почтительно умоляю поговорить сначала со мной, прежде чем склониться в пользу Райордана. Неужели у меня меньше прав, чем у него?

– Я выслушаю вас, – решил Джайлз. – В этом будьте уверены. Но прошу дать мне время объясниться с моей дочерью и понять, что она имеет против вас. Я не отдам ее другому, пока не представлю вам возможность изложить свои просьбы и жалобы.

Хотя Колтон не желал уезжать, углом здорового глаза он видел, что Бентли отчаянно машет руками.

– Хорошо, – сдался он, кланяясь. – Как скажете.

Усевшись в ландо, он молча наблюдал, как Джайлз ведет дочь к крыльцу. Дверь за ними закрылась, и Колтону вдруг показалось, что ухаживанию, из-за которого он так мучился последние два с лишним месяца, положен конец. Пустота в груди лучше всяких слов говорила о том, что он так же не может жить без Адрианы, как без собственного сердца.

Лошади тронулись. Но Колтон, ничего не замечая, пристально смотрел в темноту.

Глава 14

Гаррисон переложил подсвечник в левую руку и постучал правой в дверь спальни маркиза. Он уже знал, что тот вернулся домой в ужасном настроении и почти сразу же заперся у себя. В обычных обстоятельствах он ни за что не побеспокоил бы хозяина, но дело было крайне срочным.

– Милорд, – окликнул он. – Только сейчас из Лондона прибыл посланец. Какие-то важные новости.

Ворчливому разрешению войти предшествовали громкий удар, треск и звон разбитого стекла. Колтон сел в кровати и прикрыл простыней обнаженные чресла. Все это время он не сомкнул глаз, размышляя, каким образом убедить Адриану, что договор не должен быть расторгнут. Он просто не может позволить ей уйти, иначе его сердце разорвется от боли!

Колтон с печальным вздохом пригладил рукой растрепавшиеся волосы, посмотрел сначала на весело пляшущее в камине пламя, потом на усыпанный стеклянными осколками ковер. На беду поврежденный глаз распух и почти закрылся. Если потребуется куда-то ехать, придется сначала наложить повязку.

– Входите, Гаррисон, – позвал он, – да принесите свечу, чтобы знать, куда ступаете. Я только что разбил лампу.

– Простите за то, что разбудил, милорд, – извинился Гаррисон.

– Ничего, я не спал.

Дворецкий поставил подсвечник на стол и протянул хозяину записку. Сломав восковую печать, Колтон развернул бумагу и пробежал глазами содержание: «Мисс Пандора Мейс умирает и молит вас поскорее приехать».

– Я должен немедленно ехать в Лондон, – сообщил Колтон. – Гаррисон, прикажите Бентли приготовить второй экипаж, с запасными лошадьми, и взять с собой еще одного кучера. Мы поедем быстро и налегке, и я не хочу изматывать нашу лучшую упряжку. А стекло уберете позже.

– Сложить вам саквояж или сундук, милорд?

– Пара смен одежды и самое необходимое на случай, если меня задержат до конца недели. Надеюсь, я буду дома к понедельнику.

– Вот и хорошо, милорд. Ваша матушка будет счастлива встречать Рождество вместе с сыном.

– Я сделаю все возможное, чтобы вернуться вовремя.

Менее чем через час карета уже уносила Колтона в столицу. На рассвете следующего дня они оказались в предместьях Лондона, и Колтон велел второму кучеру везти его в городской дом актрисы.

– Я задержусь здесь, Бентли, – объяснил он старику, дремавшему в карете. – Чуть дальше по дороге есть гостиница. Может, сумеете отдохнуть часок-другой. Если вас не будет, когда я выйду, поищу в гостинице.

– Как скажете, милорд.

Колтон постучал. Через несколько минут на пороге вырос немолодой одетый в темное священник и с удивлением взглянул на повязку на глазу гостя.

– Ваша светлость?

– Да, я лорд Рэндвулф. Это вы послали записку?

– Да, милорд. Я преподобный Адам Гудфеллоу, настоятель приходской церкви в Оксфорде, где когда-то крестили мисс… э… Мейс. Она просила меня приехать в Лондон и присутствовать при ее последних минутах.

– Вы давно здесь? – осведомился Колтон.

– Прибыл вчера вечером, милорд. С ней был врач, но оставил ее на моем попечении, отчаявшись что-то сделать.

– Могу я видеть ее?

Священник распахнул дверь шире и впустил Колтона.

– Боюсь, она почти никого не узнает. Держится только потому, что надеется вас увидеть.

– Ведите меня к ней.

– Конечно, милорд, – кивнул старик и поплелся по коридору, едва передвигая ноги.

Наконец Колтону это надоело.

– Прошу извинить меня, преподобный, но я знаю, где ее спальня.

– Разумеется, – многозначительно протянул Гудфеллоу, прижавшись к стене.

Колтон стремительно рванулся вперед и открыл первую дверь справа. Единственная лампа освещала постель, на которой лежала больная. Ее лицо казалось маской смерти. Под глазами темнели круги, щеки запали, пепельно-серые губы пересохли. Куда девались здоровый румянец и блеск глаз?!

Полная пышноволосая женщина, лет тридцати или более, сидевшая на стуле в углу комнаты с расстегнутой блузкой, кормила новорожденное дитя. Похоже, ребенок не голодал, но неряшливый вид кормилицы заставил Колтона брезгливо поморщиться.

Он на цыпочках приблизился к кровати Пандоры и коснулся ее руки. Темные ресницы медленно приподнялись. На губах заиграла тень улыбки.

– Кол… как я рада, что ты пришел. Ужасно боялась… что откажешься… – прохрипела актриса. – Ты… ты потерял глаз на войне?

– Нет, просто вчера туда что-то попало.

Ридикюль прелестной мегеры. Пандора протянула ему худую руку.

– Сядь подле меня.

Колтон опустился на край кровати и, прижав ее руку к груди, всмотрелся в лицо. Зеленовато-карие глаза когда-то сверкали жаждой жизни. Но теперь смотрели в пространство, словно предвидя ожидавшее впереди небытие.

– Я приехал, как только смог Пандора. Что с тобой?

– У вас… родилась дочь… милорд, – простонала она. – Вы… наполнили меня своим семенем… в последний раз, когда мы были вместе.

Колтон оцепенел от ужаса. Что теперь будет? А его мечты об Адриане?

– Но ты говорила, что не можешь иметь детей! Клялась, что бесплодна!

– Ах… но это было до того, как появился ты, – слабо усмехнулась она. – У настоящего мужчины… все получается… но…

– И ты умираешь из-за моего семени? – пробормотал охваченный раскаянием Колтон.

– Глупый! – Пандора попыталась рассмеяться, но вместо этого судорожно закашлялась. – Зачем зря винить себя? Роды были тяжелыми.

Колтон осторожно откинул влажные вьющиеся пряди с побледневших щек.

– Я знаю нескольких лондонских врачей. Моя семья часто пользовалась их услугами. Все это прекрасные специалисты. Немедленно пошлю за кем-нибудь своего кучера.

– Слишком поздно, Колтон, – выдохнула Пандора. – Я потеряла много крови… и хочу попросить тебя об одном.

– О чем? – вырвалось у Колтона. Только не это! Еще до того, как началась их связь, он предупредил Пандору, что не женится на ней. А ведь теперь терять ему было куда больше, чем тогда!

– Позволь… преподобному Гудфеллоу… повенчать нас… прежде… чем я умру…

За годы своей офицерской карьеры Колтон делал все, чтобы избежать уз брака, особенно с амбициозными женщинами. Несмотря на ссору с Адрианой, она была и оставалась единственной, на которой он хотел жениться. Потрясенный бесцеремонным требованием актрисы, он сам не понял, как с губ сорвались жестокие слова:

– Но я почти обручен с другой!

– Сегодня ночью… я умру. Неужели ты не позволишь мне отойти спокойно?

Колтону стало не по себе. Интуиция, ни разу его не подводившая, подсказывала, что в таких делах торопиться не стоит.

– А что будет с ребенком?

Губы женщины жалко скривились.

– Пожалуйста… возьми ее с собой… и будь хорошим отцом… Со временем… увидишь… как она похожа на тебя… – Пандора с трудом сглотнула и, помолчав несколько секунд, объяснила: – Хотя… кроме тебя… я не была с другим мужчиной… ты… нуждаешься в доказательствах. У нашей дочери… красное… родимое пятно на попке… как у ее отца… – Она с трудом показала на женщину в углу. – Элис… убирала в театре… и только вчера потеряла своего ребенка… согласилась присмотреть за моим.

Толстуха молча поднялась со стула и поднесла Колтону дитя. Злорадно ухмыляясь и не сделав попытки прикрыть огромную, грязную, больше похожую на арбуз грудь с выступающими голубыми венами и толстым соском, она перевернула девочку так, чтобы на крохотную попку падал свет, и ткнула пальцем в пятнышко.

У Колтона упало сердце. Слишком часто он видел этот темный мазок, проходя обнаженным мимо зеркала. Такой же самый был у его отца и деда. Родимое пятно, казалось, подтверждало, кто отец ребенка, и все же он не был готов с этим смириться. Эта история ставила под удар его будущее с Адрианой, и, как бы ни противился он браку с девушкой до своего возвращения домой, сейчас желал лишь одного: избежать поставленной ему ловушки и, вернувшись, немедленно сделать предложение. И хотя родимое пятно выглядело настоящим, Колтон не мог устоять против того, чтобы не проверить его подлинность, послюнив палец и проведя им по пятну, на случай если актриса пустила в ход грим.

Увы, все усилия стереть пятно ни к чему не привели. Если это подделка, тут поработал одаренный художник!

Не в силах согласиться на просьбу Пандоры, Колтон продолжал молчать. Какая-то частица души призывала его поступить с малышкой справедливо. Если пятно действительно не подделка, значит, девочка принадлежит к древнему роду Уиндемов, из которого он был последним мужчиной. Поэтому Колтон не хотел, чтобы его отпрыск, пусть и незаконный, влачил жалкое существование.

И все же он медлил. Если согласиться на требование Пандоры, а она останется в живых, это означает, что маркиз Уиндем будет навсегда прикован к женщине не слишком строгого поведения. А этого допустить невозможно.

– Преподобный… Гудфеллоу… – едва вымолвила Пандора, показывая на священника, – сказал… что все незаконные дети… навеки прокляты. И… еще… что не отпустит мне грехи… пока я не выйду замуж за отца своего ребенка.

Последнее заявление Колтон мог бы оспорить, но это даже не пришло ему на ум. Что делать? Поступить благородно или оставить на своей дочери клеймо незаконного рождения? Сможет ли он обречь невинную душу на такую участь? И он, и Пандора знали, что делали, когда предавались страсти. И теперь маленький ангелочек должен нести бремя бесчестья.

– Я умираю… Колтон… помоги мне… – жалобно пробормотала она. – Не хочу гореть в аду…

Будь жив отец, наверняка бы прочел строгую лекцию о последствиях распутного поведения. И вот теперь он должен принять решение, о котором страшно подумать! Собственные пороки обернулись против него!

Колтон тяжело вздохнул.

– Хотя в таких делах у меня мало опыта, все же, по-моему, необходимо специальное разрешение на брак.

Преподобный Гудфеллоу выступил вперед и прижал руку к сердцу.

– За все мои годы верной службы мне повезло быть полезным многим высокопоставленным людям. В результате я сумел получить для миссис Мейс специальное разрешение от его святейшества, архиепископа. Требуется только ваша подпись, милорд.

– Черта с два! – вскинулся Колтон, обнаружив, что в нем еще остался мятежный дух.

Старик с любопытством покосился на него, гадая, уж не оскорбил ли он аристократа.

– Документы должны быть подписаны вами и свидетелями, милорд. Вы не согласны? Или не хотите жениться на матери вашего ребенка?

Стены ловушки смыкались, кладя конец всем его чаяниям и надеждам. Как будто безжалостная черная рука легла на его горло, отсекая приток воздуха. И больше всего он жалел о потере Адрианы. Он не собирается исправлять несправедливость даже по отношению к собственному ребенку, если это означает потерю женщины, которую он желал всем своим существом.

С кровати не донеслось ни звука, и Колтон, оглядевшись, увидел, что глаза актрисы закрыты, а дышит она часто и неглубоко.

– Похоже, у вас почти не остается времени, милорд, – заметил священник. – Мисс Мейс умирает.

Колтон ощутил, как по всему телу распространяется ледяной холод.

– Я женюсь, – неохотно пробормотал он.

– А ребенок? Вы заберете его с собой?

– И выращу его как своего собственного, – поклялся Колтон, впрочем, без особенного энтузиазма.

Казалось, прошло всего несколько минут, прежде чем брачные обеты были произнесены: едва слышно – Пандорой и весьма сухо – Колтоном. Нет нужды пояснять, что он чувствовал себя, как мальчишка-озорник, попавшийся в поставленный им же самим капкан.

– Кормилица сообщила мне, что готова позаботиться о ребенке, если вы и ее увезете с собой, милорд. Вы согласны?

Эта идея понравилась Колтону не больше, чем требование жениться, но выхода в этот момент он просто не видел.

– Похоже, у меня нет выбора. Ребенка все равно нужно кормить.

Священник сделал знак кормилице собирать вещи, и Колтон брезгливо поморщился при виде неряхи. Она так и не застегнула блузку и, отложив ребенка, тяжело поднялась со стула. Заметив, что Колтон наблюдает за ней, она широко улыбнулась. Колтона едва не затошнило при виде полусгнивших зубов, но она как ни в чем не бывало вытерла указательным пальцем сосок, из которого капало молоко, и медленно облизала, выражая всем видом величайшее наслаждение.

Колтон с гримасой отвращения отвернулся. Женщины и раньше вешались ему на шею, но не столь же омерзительные! Неужели найдется мужчина, способный лечь в постель с этой тварью?!

– Ее зовут Элис Коббл, милорд, – объявил настоятель. – Она сказала, что мужа убили на войне, так что у нее никого теперь нет. Что же до жалованья… она потребует не более двух – четырех пенсов, кроме еды и крыши над головой. Уверен, что она сумеет позаботиться о вашем ребенке.

А вот Колтон был совершенно уверен в обратном, как и в том, что в жизни не видел существа грязнее и противнее. Страшно подумать, что придется возвращаться с ней домой в одном экипаже, ибо исходивший от нее смрад мог свести с ума самого неприхотливого человека. Ее волосы, давно нуждавшиеся в воде и мыле, торчали неопрятными космами из-под засаленного платка. Она так и не прикрыла грудь, мало того, едва не совала ее ему в лицо. Интересно, как скоро он сможет найти ей замену? Оставалось надеяться, что это будет не так уж сложно.

Колтон повернулся к Пандоре и понял, что ее силы быстро иссякают.

– Не можете ли вы помочь ей? – спросил он настоятеля. Тот выступил вперед, прижал пальцы к запястью актрисы и, вздохнув, покачал головой.

– Сомневаюсь, что ваша жена протянет и час, милорд.

– Я останусь с ней.

– Не стоит, милорд. Она скоро отойдет, а если вы промедлите, на ваш экипаж могут напасть бывшие солдаты. Те самые, что, вернувшись с войны, обнаружили, что работу и еду найти не так-то легко. Они собираются в шайки по всему городу и творят бесчинства в отместку за то, что правительство оставило их без средств к существованию. Иными словами, аристократы наслаждаются всеми радостями жизни, когда простые солдаты голодают.

– Я сражался бок о бок с многими из этих людей и могу им только посочувствовать. И готов рискнуть. Не хочу, чтобы Пандора умирала в одиночестве.

– Я буду здесь, милорд.

– Так или иначе, я остаюсь, – решительно объявил Колтон. – Я никогда еще не был женат, но считаю, что муж не должен оставлять умирающую жену.

– Вы правы, – кивнул настоятель. – Я всего лишь думал о вашей безопасности.

– Это ни к чему. В жизни я сталкивался куда с худшими бедами, чем банда головорезов.

– Да, эта молодая женщина говорила о вашей храбрости под огнем противника.

– Кол… – раздался слабый голос с постели.

– Я тут, Пандора, – откликнулся Колтон. – И не покину тебя.

– Я только прошу… быть хорошим отцом… нашей дочери.

С этими словами она закрыла глаза и перестала дышать.

Преподобный Гудфеллоу снова проверил ее пульс и торжественно закрыл простыней лицо усопшей.

– Она мертва, милорд.

Колтон сокрушенно покачал головой, встал и, сунув руку в карман, вынул тяжелый кошелек и вложил в руку священника.

– Этого достаточно, чтобы заплатить за разрешение на брак, достойно похоронить Пандору на приличном кладбище и поставить надгробную плиту. Ее дочь со временем захочет узнать, где положили мать. Как я могу найти вас, после того как улажу домашние дела?

– У меня небольшой приход по дороге в Оксфорд, милорд, – пояснил священник. – Ваша жена будет похоронена там.

Он вытряс монеты на ладонь и вскинул на Колтона удивленные глаза:

– Вы очень щедры, милорд.

– И купите еды для солдат. Уверен, что вы знаете немало бедняг, которые остались без крова и работы, – бросил Колтон и, повернувшись, сделал кормилице знак следовать за ним.

Женщина прижала к себе ребенка и подняла маленький потрепанный саквояж.

Колтон заранее предвкушал неприятный разговор с матерью, но в жизни не предполагал, что, выслушав его, она лишится чувств. Несчастная наверняка бы разбила голову о мраморную столешницу, не сумей сын вовремя ее подхватить. Гаррисон поспешил открыть дверь, а Колтон, позвав горничную Филаны, понес мать в спальню, где положил на постель.

Горничная принялась вытирать ей лицо смоченной в холодной воде тряпочкой. Филана постепенно пришла в себя, но, вспомнив рассказ сына, застонала и прикрыла глаза дрожащей рукой.

Колтон тихо попросил Гаррисона спуститься и проводить Элис Коббл в детскую.

– И прикажите слугам уговорить ее искупаться и вымыть голову, – добавил он. – Если она откажется, будет говорить со мной. Я ни при каких обстоятельствах не позволю этой грязной твари находиться здесь в подобном виде, так что предъявите ей обычный ультиматум, как всем служанкам при найме.

– Да, милорд.

Едва за дворецким закрылась дверь, Филана повернула голову и взглянула на сына полными слез глазами.

– Я так надеялась, что ты женишься на Адриане, – всхлипнула она. – Все эти годы она была для меня второй дочерью! Я не могу ее потерять! Мы с Седжуиком видели твоей женой только ее одну. И теперь моим надеждам пришел конец!

Колтон сжал тонкую руку, но утешить мать было нечем. Они с Адрианой даже не помолвлены. Трудно ожидать, что она закроет глаза на его неверность, особенно после недавней ссоры.

– Я поговорю с ней, – выдавил он с трудом.

– Боюсь, это ни к чему не приведет, – грустно прошептала Филана. – Какую волю надо иметь, чтобы выдержать сочувственные взгляды посторонних! Не знаю, сможет ли она вынести тяжесть позора!

Чарлз торжественно приветствовал Колтона у дверей Уэйкфилд-Мэнора.

– Я скажу ее светлости, что вы желаете ее видеть.

Дворецкий знал о размолвке между молодой хозяйкой и маркизом и мог понять просьбу последнего о разговоре наедине.

– Если вам будет угодно пройти в библиотеку, милорд, я сообщу леди Адриане, что вы ее ждете. Вряд ли вам помешают, милорд. Лорд Стендиш и леди Кристина уехали к Абернати отвезти подарки детям. По-моему, они решили немного там задержаться и подождать леди Адриану.

– Спасибо, Чарлз.

Колтон с тяжелым сердцем вошел в библиотеку. С Адрианы вполне станется послать с Чарлзом свои сожаления и отказаться его принять.

Он снова подошел к групповому портрету дам Саттон, но видел только одно лицо: темноволосой богини, которую он скорее всего потеряет. После всех яростных возражений против женитьбы Колтона охватывала смертельная тоска при мысли о том, что, узнав о поспешном браке, Адриана прогонит его и запретит показываться на глаза.

Всего за несколько часов, проведенных в тяжких раздумьях, он осознал, что без Адрианы никогда не обретет покоя. Опасаясь, что она его отвергнет, он не находил себе места. До сих пор ему не приходилось испытывать такого страха, даже когда враг шел в наступление.

– Вы хотели видеть меня? – донесся с порога нежный голос. Сердце Колтона встрепенулось от облегчения, но с первого взгляда стало ясно, что Адриана не смягчилась.

– Мне крайне необходимо поговорить с вами, – начал он, шагнув к ней.

– Если насчет того вечера, мне больше нечего сказать, – холодно объявила Адриана, подходя к камину и протягивая руки к огню, поскольку ее пальцы превратились в лед с той минуты, как Чарлз объявил, что маркиз прибыл и желает ее видеть. Никто не знал, как трудно ей сохранять внешнее спокойствие. Этот человек уже казался неотъемлемой частью ее души, и исключить его из своей жизни все равно что отрезать себе руку… вернее, вырвать сердце. – Я слишком разгорячилась в тот вечер и за это должна извиниться, но не отрекусь ни от единого слова! Невозможно и дольше надеяться на то, что вы рано или поздно передумаете и захотите взять меня в жены. Я буду меньше страдать, если мы разлучимся прямо сейчас. Тогда я смогу начать новую жизнь с другим человеком, которому не так противна.

– Вы можете не верить мне, Адриана, но я очень хочу видеть вас своей женой.

Девушка скептически подняла брови и впервые заметила черный синяк под глазом маркиза. А она и не знала, что ударила его так сильно! Но за это еще успеет извиниться позже. Пока что ей не до этого!

– И когда вам это пришло в голову?

– Довольно давно. Но я откладывал этот разговор. Когда-то я возмущался при одной мысли, что кто-то будет управлять моей жизнью за меня, но как ни пытался восстать против наших отношений… понял, что хочу… нет, нуждаюсь в вас.

Адриана едва не засмеялась, но мешало угрюмое выражение лица Колтона.

– Что-то случилось?

Колтон опустил голову.

– Случилось. Нечто заставляющее меня сомневаться в том, что вы примете мое предложение.

Адриана встрепенулась. Если он желает возложить на нее вину за разрыв помолвки, можно только удивляться такой наглости.

– Продолжайте, я слушаю.

Колтон рассеянно тер ладонью резную спинку стула. Как ей сказать? У него нет причины гордиться своим поступком.

– Вчера меня вызвали в Лондон, где я узнал, что женщина, с которой был знаком несколько лет, родила девочку.

Колени Адрианы неожиданно подогнулись. Подковыляв к ближайшему стулу, она упала на вышитое сиденье. Внутри все похолодело от сосущей тоски. Господи, сейчас он скажет, что этот ребенок – его!

– Вы влюблены в нее?

Колтон повернулся и потрясенно уставился на нее. Неужели она уже знает, что он скажет ей сейчас?!

Адриана низко нагнула голову. Плечи бессильно опустились, словно она заранее признавала поражение.

– Нет. Совсем нет. Она всего лишь актриса, но я… э… навещал ее. Когда-то она утверждала, что не может иметь детей…

– В таком случае откуда вы знаете, что это ваш ребенок?

– У меня на ягодице родимое пятно, унаследованное от дедов и прадедов. Думаю, все началось с того викинга, который был основателем рода Уиндемов. Оно похоже на летящую чайку. У ребенка точно такое.

– Да. Я видела.

– Вы?!

– В ту ночь, когда вы вторглись в ванную.

Колтон открыл рот, но не произнес ни слова.

– Похоже, эта история вам не по душе. И что вы намереваетесь делать? Жениться на ней?

– Преподобный Гудфеллоу из Оксфорда обвенчал нас вчера.

Адриана отшатнулась, как от удара. Горло перехватило так, что дышать не было мочи. Вот рту стало горько от желчи. Все это время она почти ничего не ела, и теперь пустой желудок ей мстил. Адриане хотелось умереть от унижения, когда Колтон рванулся вперед, чтобы поддержать ее, но она только покачала головой и зажала рукой рот.

– Выйдите на улицу, – посоветовал он, обнимая ее за плечи и прижимая к себе. – Ветерок сегодня прохладный. Вам сразу станет легче.

У Адрианы не было сил противиться.

– Дышите глубже, – велел он. – Это поможет.

Она молча подчинилась. В ее интересах поскорее отослать Колтона.

И все же прошло немало времени, прежде чем она смогла отстраниться и неверными шагами направиться назад. Колтон пошел следом и, стоило ей покачнуться, мгновенно подхватил под руку. Но Адриана отскочила от него, как от чумного.

– Вам придется немедленно уехать, – стоически заметила она, снова садясь. – Теперь, когда вы женаты, мы не должны оставаться наедине. Пожалуйста, уходите. Мне будет лучше, если вы уйдете.

– Я вдовец, Адриана, – подчеркнул он. – Пандора умерла, прежде чем я покинул ее дом.

– А ребенок?

– В Рэндвулф-Мэноре, с кормилицей.

– Понимаю.

– Не мог же я бросить грудного ребенка!

– Нет. Разумеется, нет! Вы поступили правильно. У нее будет все, что вы сможете ей дать.

– Адриана, – прошептал он, кладя руку ей на плечо.

– Что? – едва слышно спросила она.

Увидев мучительную тоску в прекрасных глазах, Колтон виновато потупился. Раскаяние завело его дух в глубины темной пропасти, из которой не было выхода. Не прав тот, кто отрицает существование ада на земле!

– Вы можете простить мне ошибки и стать моей женой?

Было время, когда Адриана, услышав эти слова, почувствовала бы себя на седьмом небе. Но теперь лишь выдавила слабую улыбку.

– Я должна подумать, Колтон, а пока что считаю себя свободной от всех обязательств перед вами и своими родителями. Ваша женитьба на другой женщине автоматически разрывает контракт.

На сердце Колтона легла свинцовая тяжесть.

– Вы позволите мне вернуться завтра?

– Лучше не надо. Мне нужно побыть одной и подумать о будущем. Как бы я ни любила вашу семью, все же не уверена, что хочу выйти замуж за вас.

– Неужели вы возненавидели меня за столь короткое время?

– Вовсе нет, Колтон! Но я должна учитывать, что до своего отцовства вы не думали о женитьбе на мне. И ваше предложение немного опоздало. Если бы вы хотели меня, значит, каким-то образом должны были показать это за предыдущие два месяца. Но этого не произошло.

– Я мечтал о вас с самого возвращения, – запротестовал Колтон в отчаянии. – И не могу думать ни о ком, кроме вас. Вы царите в моих снах, я просыпаюсь, желая увидеть вас рядом, и не только по ночам, но и каждую минуту дня!

– Тем не менее ваши поступки заставили меня считать, что вы не собираетесь обручиться со мной. Теперь я не решаюсь принять ваше предложение. Мне нужно время подумать и понять, какие чувства я питаю к вам. А пока прошу вас воздержаться от визитов. Я хочу сама, без постороннего влияния, определить, чего желаю от жизни и как быть дальше. А теперь прощайте. Надеюсь, вы сами сможете найти дорогу.

Глава 15

Похоже, так было на протяжении многих веков и, возможно, будет продолжаться до конца света. Беда не приходит одна, как, впрочем, скорбь и смерть. Единственное, в чем можно быть уверенным, – всех ждет один конец, и исключений не бывает! Время жить, и время умирать.

Размолвка между Колтоном и Адрианой так глубоко опечалила Филану, что она едва не решила провести следующий после Рождества день в своих покоях, но это, разумеется, не подобало женщине ее положения. Приходилось стойко нести бремя невзгод. Но еще тяжелее ей пришлось, когда в Рэндвулф-Мэнор пришло известие, что ее племянница с мужем и новорожденным ребенком погибли, вернее, были зверски убиты. За ними погнались вооруженные солдаты. Лошади обезумели и понесли. Экипаж, лишившись упряжки, перевернулся и был сброшен в овраг. Филана и Алистер были вне себя от горя. Три года назад они скорбели о смерти сестры, а потом о кончине зятя. Супруги оставили только одно дитя, веселую милую девушку, которая вышла замуж за виконта, чьи родители тоже ушли из этой жизни.

Ужаснее всего было то обстоятельство, что молодые люди встретили свой конец на окраине Лондона, после того как шайка недовольных солдат сорвала злобу на первом попавшемся аристократе, который сам потерял глаз в борьбе с французами.

Родственники и друзья Кингсли собрались в Лондоне на похороны. Именно во время траурной церемонии Филана смогла поговорить с Адрианой, приехавшей в город вместе с родителями.

– Эдит едва исполнилось двадцать, – объяснила Филана, давясь слезами. – Должно быть, она умерла сразу после родов, потому что пуповину ребенка успели обрезать и перевязать. Возможно, кто-то из солдат пожалел Эдит и принял у нее сына. Разумеется, никто никогда не узнает, что случилось на самом деле. Трудно понять, почему солдаты, преданно служившие своей стране, погнались за их экипажем. Кортленд Кингсли доказал свою храбрость на полях сражений, но был вынужден подать в отставку, потому что потерял глаз. Все же его люди считали своего командира отважным офицером, который всегда был готов драться рядом с ними.

Губы маркизы задрожали, и Адриана поспешно сжала ее пальцы.

Позже девушка отыскала Саманту, тяжело опиравшуюся на руку мужа. Женщины в отчаянии обнялись, и Саманта не сдержала слез. Адриана поцеловала мокрую щеку подруги, печально улыбнулась Колтону и кивнула. Тот вежливо коснулся полей шляпы, хотя глаза молили о снисхождении. Но Адриана осталась глуха к его выразительному взгляду.

Колтон поставил чашку на блюдце и обратил взор на измученное лицо матери. Несмотря на деланную улыбку, она не могла скрыть терзавшую ее тоску. Голубые глаза казались неподвижными льдинками, свидетельствующими о глубине ее отчаяния.

– Я хочу спросить тебя кое о чем, – тихо выговорила Филана, вертя в руке чашку. – Ты когда-нибудь навещал Эдит, бывая в Лондоне?

– Нет. После своего бегства из дома я вообще ее не видел. А в чем дело?

– В родимом пятне, которое врачи видели на ягодице младенца.

Колтон в полном недоумении откинулся на спинку кресла.

– Но как это может быть? Она ведь не кровная родня Уиндемам! Да и Кортленд тоже!

– Кто лучше меня это знает? – пробормотала Филана, стараясь улыбнуться. – Но если твой отец…

Колтон не дал ей договорить.

– Отец никогда бы не прикоснулся к Эдит, да и к любой другой женщине! Ты единственная, которую он любил… и желал! Это у меня много недостатков, а отец был верен и предан всему, что делал. Он не раз журил меня за вольности с девушками и твердил, что истинный джентльмен так не поступит. Прости, но я не в силах поверить, будто он пошел против собственных принципов.

– Но как же объяснить родимое пятно?

– Ты видела сама?

– Разумеется, нет, – покачала головой Филана. – Сам знаешь, гробы не позволили открыть, потому что прошло много времени…

Она зажала рот рукой, борясь с приступом тошноты.

Колтон погладил мать по плечу.

– Вероятно, пятно не той формы. Я последний из Уиндемов, кто его носил. И даже у Латама такого нет! Не могу тебе сказать, как жалею, что не сумел защитить фамильную честь! Как последний глупец, поверил, что Пандора бесплодна и быть с ней вполне безопасно! Попался в собственноручно расставленный капкан, и ничто, абсолютно ничто, что бы я ни говорил и ни делал, не поможет исправить содеянное. Моя дочь – невинная жертва, а я кругом виновен. Но не мог же я позволить ей носить клеймо незаконного рождения! Если бы вернуть время вспять, я бы не подошел к Пандоре. Но теперь, невозможно вынести мысли о том, что я потерял счастье. Вина моя, мне и отвечать за последствия.

– Она очень миленькая, – заметила Филана. – Слуги уже ищут новую кормилицу. Будем надеяться, что Элис скоро заменят. Должна сказать, ее манеры… немного необычны.

Колтон презрительно скривил губы.

– Хочешь сказать, отвратительны.

В этот момент вошел Гаррисон с письмом на подносе.

– Это послание прибыло для вас из Бата, милорд.

– Из Бата? – удивился Колтон.

В глазах Филаны загорелся огонек надежды.

– Возможно, Джайлзу удалось убедить Адриану дать тебе еще шанс.

Колтон с сомнением покачал головой. Адриана достаточно самостоятельна. Ее не так легко поколебать, когда речь идет о выборе мужа! Даже отец ничего не сможет сделать!

Сломав восковую печать, Колтон развернул письмо.

«Если все еще желаете жениться на моей дочери, предлагаю вам срочно приехать в субботу в Бат, а именно в Ленсдаун-Кресент, в час закрытия зала для приемов. Маркиз Харкорт, похоже, уже знает о приезде Адрианы, и ваше отсутствие только усугубит отчуждение между вами. Думаю, он собирается просить ее руки. Могу заверить, не он один. И хотя я вполне доверяю дочери выбор мужа, она не сможет сделать его в вашу пользу, пока не будет убеждена в вашем желании видеть ее своей женой. Если я ошибся в вашем чувстве к ней, прошу считать, что этого письма не было. Но я послал его исключительно потому, что глубоко чту память вашего отца. Не могу осуждать Адриану, если та откажет вам. Мы пробудем в Бате до Нового года».

– Что там, дорогой? Неужели хорошие вести? – осведомилась Филана.

– Я должен ехать в Бат, – объявил Колтон, роняя письмо на стол. – Это объяснит тебе все. Не знаю, когда вернусь.

Уже через полчаса перед домом стояла четверка лошадей. К сожалению, за это время поднялся ветер, и небо заволокло тучами. До наступления темноты осталось не более двух часов, но в воздухе отчетливо пахло дождем.

Следуя приказу Колтона мчать во весь опор, Бентли усердно орудовал кнутом. Карета свернула на повороте, за которым расстилалась густая роща. Бентли неожиданно завопил и едва успел остановить коней. Карету тряхнуло так, что Колтон едва не свалился с сиденья.

– Что случилось? – спросил он, открывая дверцу.

– Дерево поперек дороги, милорд. Должно быть, ветром повалило!

Колтон ступил на землю и покрепче нахлобучил цилиндр. Подойдя ближе, он осмотрел преграду. Что же, дерево можно оттащить в сторону!

Он обошел кругом, примеряясь, как лучше взяться за дело.

– Бентли, вдвоем мы вполне можем убрать дерево. Оно не слишком тяжелое.

Бентли проворно спустился вниз. Они схватились за верхушку и принялись тянуть. Ветви цеплялись за землю, противясь их усилиям. Но мало-помалу ствол сполз к обочине. У Бентли даже еще остались силы весело хмыкнуть. Колтон, отряхивая руки, широко улыбался.

– А теперь вперед, пока не начался ливень.

Проходя мимо пня, он пригляделся и вдруг сообразил, что дерево упало не само, а было подрублено, и к тому же недавно, судя по тому, что древесина до сих пор была влажна от сока. Колтон остановился, делая вид, что смотрит в небо, а тем временем внимательно обшаривая глазами рощу. Тишину нарушал только скрип гравия под сапогами Бентли, но чуткое ухо Колтона расслышало еще один звук: щелчок курка. Кажется, чье-то ружье дало осечку! И как вовремя!

– Ложись! – заорал он кучеру, а сам метнулся к ландо, дверцу которого оставил открытой. Кроме того, ближайшие кусты тоже могли послужить неплохим прикрытием. В следующую секунду раздались выстрелы. Перепуганный Бентли проворно нырнул вниз. К сожалению, Колтону не повезло: свинцовый шарик попал в намеченную цель, вонзившись в спину. Колтон с громким стоном упал лицом вперед. Остальные пули защелкали по стенкам ландо, совсем близко от того места, где лежал раненый. И хотя каждое движение отзывалось мучительной болью, он пополз под экипаж, где было чуточку безопаснее.

– Милорд, вы ранены? – окликнул Бентли, присаживаясь на корточки и заглядывая под ландо. Увидев яркое красное пятно на спине, кучер охнул от ужаса. – Милорд, вы живы?

Колтон ответил не сразу: в голове стоял туман. Наконец он приподнял голову и искоса взглянул на Бентли. Тот, прижав руку к бешено бьющемуся сердцу, облегченно вздохнул.

– Ранен, Бентли. У тебя есть оружие и пули?

– Да, милорд. Два кремневых ружья. И порох тоже. Я, можно сказать, всегда готов ко всему.

– Если на этот раз нам удастся ускользнуть живыми, предлагаю на будущее запастись более надежным оружием. А сейчас остается надеяться, что нападающие подойдут ближе. Можешь достать ружья?

– А чем я, по-вашему занимаюсь, милорд? Только сегодня утром проверил заряды. Как всегда, с того дня, когда убили вашу кузину с мужем.

С этими словами Бентли проворно ринулся к передку экипажа и, увидев, дыры от пуль, изрешетившие дерево и кожу, тихо выругался. Но, к несчастью, в этот момент снова началась стрельба, и острые щепки полетели прямо ему в лицо. Однако Бентли все же удалось достать из-под козел ружья и мешочек с пулями. Он уже принялся спускаться, но, к несчастью, очередная пуля задела его щеку, оставив глубокую царапину. Кровь брызнула на воротник щегольской ливреи. Бентли, злобно зарычав, сполз на землю, пригнулся и метнулся туда, где оставил хозяина, после чего отдал ему оба ружья.

– И что теперь делать, милорд? – осведомился он.

– Возвращайся на прежнее место. Может, удастся выманить их. Думаю, я смог бы пристрелить парочку и разогнать остальных.

– Как по-вашему, сколько их всего?

– Судя по яростному обстрелу, куда больше, чем мы можем прикончить своими силами. Остается только молиться о чуде и ждать, что откуда-нибудь придет подкрепление.

Бентли склонил голову, пробормотал несколько слов и после тихого «аминь» ринулся вперед.

Град просвистевших мимо пуль немедленно доказал, что за ними следят.

– Вы, чертовы ублюдки! – неистовствовал Бентли, высовывая голову. – Покажите ваши уродские морды!

На этот раз выстрелы нападавших были встречены ружейным огнем. Откуда-то донесся вопль. Бентли осторожно высунулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из негодяев валится на землю, прижав руку к разорванному горлу. За первым последовал второй. На этот раз Колтон успел заметить изорванный красный мундир. Точно такой же, какой носили английские пехотинцы.

– Бентли, не шевелись! – крикнул он. – Я собираюсь поговорить с ними.

Кучер, в полной уверенности, что молодой хозяин тронулся умом, почти завизжал:

– Но, милорд, они сейчас отправят нас на тот свет!

– Делай, как велено. Сиди в укрытии, пока не позову!

В ответ раздалось восклицание, подозрительно напоминавшее ругательство.

Колтон, сцепив зубы, попытался повернуться и пополз к переднему колесу. Усилия стоили ему последних сил, но он все же приподнялся и крикнул в сторону разбойников:

– Солдаты, почему вы напали на мою карету? Разве не мы воевали с врагом бок о бок? Если не знаете, кто перед вами, назову свое имя. Я – недавно ушедший в отставку из армии его величества полковник Уиндем.

– Полковник Уиндем? – изумленно повторил кто-то.

Колтон узнал голос.

– Сержант Бафорд, это вы? Господи Боже! Значит, так вы платите за спасение своей жизни?

– Милорд, мне в голову не приходило, что это вы! Прошу, ваша светлость, поверьте мне! Какой-то парень сказал, что лорд Рэндвулф выгоняет на улицу семьи погибших солдат, а детей сдает в работные дома, где заставляет трудиться с рассвета до заката!

Колтон не знал, что задело его больше: предательское нападение его же людей или злобная клевета.

– Кто распускает эту ложь? Я и есть лорд Рэндвулф. После смерти отца принял титул и наследство. Ни у кого из Уиндемов не было работных домов. А все наши арендаторы живут на земле много лет. Что же до вдов и детей погибших солдат, всем им оказана помощь.

– Честно говоря, я не знаю того типа, милорд. Ни по имени, ни в лицо. На нем всегда была маска.

– А сейчас он с вами? Я бы поговорил с человеком, который не стесняется измышлять такую ложь!

– Только сейчас был здесь, милорд. Это он ранил вас. С третьей попытки. Его ружье дважды давало осечку. – Бафорд осторожно поднялся на ноги, опасаясь, что в него выстрелят. – Парень сбежал! – сообщил он, убедившись, что находится в безопасности. – Прошу прощения, ваша светлость, одурачил он нас. Да что поделаешь!

– Ваши извинения приняты. А теперь прошу вас разойтись по домам и бросить эти глупости. Если будете продолжать в таком же духе, скоро окажетесь на виселице. Вам нужна работа? Приходите ко мне в поместье, и я посмотрю, что можно будет сделать, но, ради всего святого, прекратите этот идиотизм! Как вы посмели убивать невинных людей?

– Вы ранены, милорд? – встревожился Бафорд. – Я видел, как вы упали! Вот позору натерпелись бы, умри вы от наших рук! Чем вам помочь, милорд?

– Подлый ублюдок выстрелил мне в спину. Но сейчас нет времени заниматься раной. Мне нужно срочно попасть в Бат.

Бентли на секунду замер, прежде чем разразиться яростными протестами.

– Милорд, до Бата езды целый час, а до поместья – всего несколько минут. Если мы не повернем назад, вы можете умереть! Пусть врач осмотрит вашу рану, и, если скажет, что мы можем ехать дальше, значит, так тому и быть.

– Помоги мне сесть в экипаж, Бентли, и гони в Бат. Там и найдем доктора.

– Милорд… прошу вас… что с нами будет, если вы скончаетесь по пути? Ваша матушка никогда меня не простит! А сестра уж точно скальп снимет, как делают дикари в колониях.

– Черт побери, Бентли, не спорь со мной! Мое будущее счастье зависит от твоей способности добраться до города вовремя!

– А как насчет жизни?

– Я еще не готов с ней расстаться, и чем дольше ты будешь здесь стоять, тем позднее я попаду к врачу. Кроме того, это всего лишь царапина.

– Да уж, царапина, – сокрушенно проворчал Бентли, взбираясь на козлы. – С такой дырой в спине как раз отправишься на тот свет!

Глядя из окна второго этажа на залитый светом фонарей город, Адриана угрюмо решила, что именно Бат – то самое место, где ей лучше всего сейчас находиться. Несколько дней назад она и родители временно обосновались в городском доме тети Тилли, и, несмотря на прогулки, визиты к друзьям и дальним родственникам и прочие развлечения, лучше ей не становилось. Мало того, Адриане постоянно приходилось сдерживать слезы. Из головы не шла последняя встреча с Колтоном Уиндемом. Хотя она сама прогнала его, не было минуты, когда бы не пожалела об этом. Их отношения не должны были зайти так далеко. И вообще нужно было с самого начала настоять на разрыве контракта! Зато теперь она не страдала бы от безумной тоски, разрывающей душу. Недаром внутренний голос так настойчиво твердил, что брак между ними невозможен! Но она, как деревенская простушка, позволила себе поверить в существование крохотного шанса. И что в результате? Она еще больше влюбилась в Колтона!

В дверь едва слышно постучали. Адриана нехотя откликнулась, и в комнату с вымученной улыбкой вошла мать. Сердце леди Кристины разрывалось от боли за младшую дочь. С какой бы радостью она взяла на себя ее терзания!

– Приехал лорд Алистер, дорогая. Ты спустишься вниз?

– Да, мама, – кивнула Адриана, не замечая сорвавшегося с губ тяжелого вздоха. Темно-синее платье идеально облегало ее высокую фигуру. Крошечные бусинки, украшавшие шелк, переливались в свете лампы, напоминая о звездочках, сиявших в ночном небе. Капельки-жемчужины ниспадали с сапфировых сережек. Такими же сапфирами было усажено золотое колье в виде веточек деревьев. В середине тоже висела огромная каплевидная жемчужина. Немногочисленные украшения и простой покрой подчеркивали необычайную красоту девушки куда выразительнее, чем сложные фасоны с оборками и воланами. Про себя Кристина была вынуждена признать, что младшая дочь далеко превзошла сестер.

– Сегодня ты выглядишь особенно прелестной, дорогая. Алистер только что сообщил, что Саманта и Перси тоже будут сегодня в зале для приемов вместе со Стюартом и Беренис. Судя по словам тети, многие из твоих прежних поклонников намереваются сегодня быть там в надежде возобновить знакомство. Правда, сомневаюсь, что, сама знаешь, кто еще приедет.

Кристина не смела упомянуть имя Колтона, из опасения вызвать новые потоки слез. Жаль, конечно, что маркиз не увидит, как обрадуются молодые люди его отсутствию. Поделом этому распутнику! Она восприняла оскорбление дочери, как нанесенное себе самой, но все же не могла не сочувствовать старой подруге, которая будет отчаянно скорбеть, если молодые люди расстанутся навсегда!

– Бедная Филана просто убита появлением ребенка и женитьбой Колтона на этой актрисе. Она никогда не предполагала, что разрешение на брак может быть получено в обмен на услуги, оказанные архиепископу. Тем не менее, дорогая, она надеется, что ты простишь ее сына и подумаешь о его предложении. Мне пришлось сказать, что я не вижу ни малейшего шанса на благополучный исход. Пусть маркиз красив и богат, жена должна быть уверена в верности мужа. Однако есть и такие, кто остается верен Колтону и оправдывает его поступок. И Алистер в их числе. Как ни пытается он угодить Тилли, все же, очевидно, обожает своего племянника. Он даже хотел поговорить о нем с твоим отцом и заявил, что его племянник, как благородный человек, не мог бросить свое, пусть и незаконное дитя. На его месте немало аристократов просто прошли бы мимо, делая вид, будто ничего не случилось. Должна сказать, что бедняга очень боится прогневить Тилли. Кажется, он по уши в нее влюблен.

Адриана выдавила улыбку.

– Я тоже так считаю. Пробыв столько лет холостяком, он неожиданно и окончательно потерял голову.

– Только вот не знаю, как отнесутся ее трое сыновей к появлению отчима, – покачала головой Кристина. – Впрочем, Тилли все равно проигнорирует их советы. А сейчас нам пора, дорогая. Твой отец, наверное, уже в нетерпении бегает по комнате, гадая, что нас задержало.

Едва переступив порог бального зала, Адриана оказалась в осаде. Толпа самых блестящих джентльменов искала ее взгляда и улыбки, сражаясь за малейшие знаки внимания. Как ни странно, известие о том, что Адриана приехала в Бат без своего постоянного поклонника, дошло даже до Лондона, ибо тамошние холостяки тоже примчались в Бат повидаться с дочерью лорда Стендиша.

Сэр Гай Далтон, стоявший у самой двери, отвесил низкий поклон и завел с Адрианой оживленный разговор о приближавшемся празднике Нового года. Адриана улыбалась и болтала с молодым кавалером, но вежливо отклонила его приглашение проследовать к креслам, зарезервированным преподобным Уильямом Далтоном для своей семьи и гостя, архиепископа. Ей хотелось сидеть рядом с родителями.

Мелодичная музыка успокаивала и вселяла надежды, и Адриане на несколько мгновений стало легче. Однако сердце вновь упало при виде выступившего вперед Роджера Элстона.

– Миледи! – простодушно улыбнулся он.

Адриана растянула губы в сухой улыбке.

– Мистер Элстон.

Она уже хотела пройти мимо, но он загородил ей дорогу, словно не понимая ее желания поскорее удалиться, и получил в ответ ледяной взгляд. Однако его взор неодолимо притягивали сливочно-белые груди, видневшиеся в вырезе платья. Адриана, даже не зная точно его намерений, тем не менее, заметив его плотоядный взгляд, пришла в ярость.

– Удивительно видеть вас без вашего галантного поклонника, – дерзко заметил Роджер. – Неужели его светлость забыл о вашей красоте или нашел другую даму, с которой проводит время?

Адриана намеренно осадила фабриканта, отвернувшись и энергично орудуя веером. Но Роджер с обычной настойчивостью встал рядом и вынул табакерку.

– А вот я в отличие от вас в хорошей компании. Привез в город свою прелестную мисс Фелисити и двух ее приятельниц, давно мечтавших сюда попасть.

– Значит, вы в последнее время сделались гидом, мистер Элстон? – съязвила Адриана, оглянувшись на Фелисити и ее подруг, молодых девушек, не старше семнадцати лет, возбужденно щебетавших.

– Вовсе нет, миледи. Я слишком занят на сукновальне. Столько заказов, что мой кучер едва успел в дом Гладстона к назначенному часу.

– Очень рада, – обронила она равнодушно и хотела было отойти, но он нагло сжал ее пальцы.

– Немедленно уберите руку, – процедила она, – или я закричу!

– Боже, я не хотел вас расстраивать, дорогая леди! Всего лишь думал представить вас подругам Фелисити! Впечатлительные молодые девушки и просто ослеплены таким количеством аристократов! Они посчитают знакомство с вами большой честью! Сам я совершенно запутался, не зная, кого избрать своей невестой! Но Фелисити – единственная, кто до сих пор противится моим… знакам внимания. Она так невинна, бедняжка! А остальные две… должен сознаться, мне уже надоела их постоянная готовность угодить.

Он скучающе зевнул и поднес руку ко рту.

– Поверите, они задирают юбки, стоит мне пальцем щелкнуть, и не прочь залезть в мою постель вдвоем.

Адриана с пылающими щеками отступила и стала пробираться сквозь толпу к тому месту, где стояли родители. Подойдя ближе, она заметила встревоженный взгляд отца.

– Я просто рассердилась, больше ничего, папа, – шепнула она в ответ на безмолвный вопрос. – Этот человек – редкостный негодяй! Жаль, что ты не пронзил его черное сердце, как намеревался! По крайней мере смог бы предотвратить растление двух глупеньких девчонок.

– Это Мод сказала, что я угрожал ему? Вот болтушка! – притворно рассердился отец.

Адриана с улыбкой положила руку на его рукав.

– Папа, я видела слишком много лошадей, чтобы не знать разницы между мерином и жеребцом. Так вот, мистеру Элстону определенно следует быть мерином.

Джайлз лукаво подмигнул дочери, уже не пытаясь сдержать улыбку.

– Рано или поздно, дочь моя, я над этим подумаю, хотя бы для того, чтобы обезопасить тебя от чудовища. Но глупеньких девчонок все же жаль. Очевидно, они так и не поняли, какими негодяями могут быть мужчины, и теперь уже ничего не поделаешь. Родители должны были предупредить их заранее, и, если они предпочли забыть их советы, вряд ли послушают незнакомых людей.

– А может, у них никогда не было отца, готового защитить своих детей. А вот я, папа, люблю тебя больше всех на свете!

– Ну? И кто из нас бессовестно врет? – тихо спросил он, глядя в потускневшие глаза дочери. – Есть человек, ради которого ты с радостью отдала бы жизнь.

Адриана быстро заморгала глазами, пытаясь остановить поток слез.

– Ах, папа, – грустно пробормотала она. – Только вот он меня не любит.

– Это мы увидим, дочь моя, возможно, даже сегодня вечером. Кто знает? – вздохнул он и, оглядев комнату, немного оживился. – Погляди-ка, знакомое лицо! И по-моему, тебя ищут.

Сердце Адрианы куда-то покатилось. Колтон приехал! Приехал ради нее!

Она поспешно повернула голову и едва не зарыдала от разочарования при виде Райордана Кендрика, растерянно озиравшегося по сторонам. Высокий рост позволял ему смотреть поверх голов собравшихся, так что довольно скоро его взор остановился на Адриане. По лицу расплылась медленная улыбка. Не успела она оглянуться, как маркиз стал решительно прокладывать себе дорогу через весь огромный зал.

Трудно поверить, что известие о ее размолвке с Колтоном могло распространиться с такой скоростью! И все же она только сейчас получила очередное доказательство! Кендрик наверняка собирается воспользоваться отсутствием соперника!

Она уже почти забыла, как он красив… и как стремится завоевать ее! Все же особенного воодушевления она не почувствовала. А ведь когда-то всерьез подумывала о Райордане как о будущем муже! Но все вытеснил образ Колтона Уиндема. Возможно, со временем, когда утихнет боль, она сможет обратить внимание на других достойных искателей ее руки и более всего на Райордана Кендрика.

– Миледи, нельзя выразить словами, как я тосковал по вас все это время, – нежно прошептал Райордан, останавливаясь перед ней. – Поверьте, я прилагал все усилия, чтобы забыть о даме, которую потерял, и заняться переделками в моих покоях, желая заполнить тоскливую пустоту в своем сердце. Означает ли, что ваше присутствие здесь, в Бате, и столь же заметное отсутствие вашего поклонника позволяет мне надеяться?

Адриана уже хотела ответить, но в этот момент ее внимание привлекло энергичное мелькание белого платочка. Спеша узнать, кто посмел нарушить неписаные правила зала для приемов, она отступила в сторону, поскольку высокая фигура Райордана загораживала ей вид. Оказалось, что не кто иной, как Саманта, лихорадочно машет подруге, призывая ее подойти. Судя по лицу леди Берк, Адриана могла лишь предположить, насколько сильно та расстроена.

Положив руку на рукав маркиза, Адриана подняла умоляющие глаза.

– Прошу прощения за грубость, но мне нужно узнать, что так опечалило Саманту. Вы извините меня? Можно лишь гадать, что случилось…

Адриана не смогла договорить, пораженная страшной мыслью. Что, если это Колтон? Убит или ранен…

Райордан оглянулся и немедленно подтвердил, что Саманта явно не в своей тарелке.

– Идите за мной, и не отставайте, – галантно предложил он, взяв Адриану за руку, – иначе просто не пробьетесь сквозь толпу!

Адриана с готовностью согласилась, тем более что ему не составило большого труда подвести ее к Саманте. Леди Берк метнулась навстречу подруге и в отчаянии стиснула ее руки. Лицо бедняжки было смертельно бледным, и, хотя она прилагала все усилия, чтобы не расплакаться, губы предательски подрагивали.

– Боже, Саманта, – ахнула Адриана, – что случилось? Где Перси? У тебя все в порядке?

– Бентли послал за ним кого-то. Перси срочно примчался сюда и сообщил, что Колтон ждет в экипаже и хочет тебя видеть.

У Адрианы закружилась голова от счастья. Но здравый смысл помешал броситься к дверям. Неужели он действительно воображает, будто она кинется в его объятия после того, как он держал ее на расстоянии все это время?!

Приняв небрежный вид, девушка пожала плечами:

– Так почему же твой брат не явится сам?

– Колтон ранен в спину и отказывается видеть врача, пока не поговорит с тобой. Бентли сказал, что на них напали вскоре после отъезда из дома. Но брат, несмотря на это, ничего не желает слушать, пока не встретится с тобой.

Адриана задохнулась от ужаса и второй раз за вечер умоляюще посмотрела на маркиза.

– Райордан, простите меня. Я должна идти к Колтону.

– Может, я сумею помочь, – предложил он, хотя в темных глазах мгновенно погасла радость. – В бытность свою офицером я перевязал немало ран. Позвольте проводить вас, дамы.

– Только поскорее, – заклинала Саманта. – А что, если Колтон умирает?

Остальным присутствующим осталось потрясенно наблюдать, как эти трое почти выбежали из зала. Впрочем, им не было никакого дела до мнения окружающих.

Бентли стоял у приведенного почти в полную негодность ландо в окружении любопытствующих знакомых и друзей. Все пытались узнать, что произошло, но кучер коротко отвечал, что на них напали неизвестные разбойники и ранили его светлость, но рана не тяжелая – простая царапина.

Из ландо осторожно вышел Перси, боявшийся ненароком толкнуть шурина, и приблизился к дамам.

– Как по-твоему, он серьезно ранен? – прошептала Саманта.

– Говорит, что нет, но тебе стоит приготовиться к худшему, дорогая. Он потерял много крови.

Адриана в отчаянии прикусила палец, боясь закричать. Перси повернулся к ней. Сейчас он был необычайно серьезен.

– К сожалению, ничем не могу вас ободрить, Адриана, – мрачно пробормотал он, сжимая ее ладонь и подсаживая в экипаж.

Саманта, уже успевшая сесть рядом с братом, молча плакала. Адриана больше всего опасалась упасть в обморок, но, увидев любимого, забыла обо всем.

Колтон скорчился в углу заднего сиденья, с силой прижимая руку к животу. Скоро стало ясно, что он почти не может говорить.

– Простите мой жалкий вид, дамы, – простонал он, едва выдавливая слова сквозь посиневшие губы. – Я был совершенно здоров, направляясь сюда, но банда негодяев решила покончить со мной…

Адриана задохнулась от страха. Ее подруга дрожащим голосом задала вопрос, мучивший их обеих:

– Почему ты не повернул назад и не попросил врача перевязать рану?

– Я должен был сказать Адриане… что люблю… и горячо мечтаю видеть ее своей женой. – Он обратил взгляд на дверцу экипажа, где стоял лорд Райордан. – Видите ли… я боюсь потерять ее… отдать другому. И не посмел задерживаться, из страха, что этот вечер закончится помолвкой… если… я не скажу… о своей любви.

Адриана упрямо смахивала струившиеся по лицу слезы. Родные не перенесут смерти Колтона… и она тоже. Она любит его всей душой, и если с ним что-то случится, никогда себе не простит… Угрызения совести будут преследовать ее до самой могилы.

– Мы должны немедленно доставить вас к тете Тилли и найти хирурга!

Колтон ответил слабой улыбкой.

– Ни за что. Пока вы не пообещаете выйти за меня замуж… сегодня же, сейчас…

– Но вы можете умереть, если рану не перевяжут! – задохнулась Адриана, стараясь удержать рвущиеся из горла рыдания.

– Лучше умереть, чем жить без вас, – прошептал он, протягивая ей руку.

Адриана, заливаясь слезами, дала ему свою.

– Ты будешь моей женой? – выдохнул он.

– Да… о да! – кивнула она.

Направив взгляд на Райордана, Колтон едва заметно кивнул.

– Если я не протяну долго, друг мой, станьте ей хорошим мужем. Лучшего ей не найти… после меня, конечно.

Райордан принял комплимент и ответил:

– Не будь вы обещаны друг другу, милорд, я бы перевернул небо и землю, чтобы отнять у вас Адриану, и хотя люблю ее не меньше вашего, все же не хочу получить ее в жены только благодаря кончине соперника. А сейчас надеюсь, вы позволите мне проводить вас домой и вместе с Перси уложить в постель. Боюсь, у дам на это не хватит сил.

– С радостью принимаю ваше предложение, – выдавил Колтон. – Вряд ли я смогу самостоятельно добраться до дома или хотя бы раздеться.

Райордан обернулся к подошедшему сэру Гаю. Молодой человек внимательно слушал разговор и, казалось, искренне сочувствовал пострадавшему.

– Сэр Гай, – попросил Райордан, – будьте так добры и передайте родителям Адрианы, что она захотела вернуться в дом тети. Не стоит зря их беспокоить.

– Разумеется, – кивнул Гай и, перед тем как уйти, заглянул в ландо. – Я искренне желаю вам поскорее выздороветь, милорд. Какая жалость, что благородный герой, прошедший всю войну с врагами, пал жертвой гнусных деяний своих же соотечественников! Молю Бога о том, чтобы вы жили долго и счастливо, невзирая на все подлые происки! Кроме того, я готов помочь вам обрести счастье. Поскольку и вы, и леди Адриана известны как постоянные жители Уилтшира, я берусь раздобыть вам разрешение на брак. Его преосвященство архиепископ как раз сейчас в Бате. Инспектирует церкви, находящиеся в его ведении, и сегодня присутствует здесь в качестве гостя моего отца. Думаю, он с удовольствием даст разрешение одному из самых прославленных людей страны. Вряд ли кто-то, увидев его подпись, посмеет оспаривать законность вашей женитьбы на леди Адриане.

– Спасибо, сэр Гай, – с благодарностью пробормотал Колтон. – Я готов заплатить любую сумму за немедленное разрешение на брак.

Сэр Гай отправился было выполнять поручение, но столкнулся лицом к лицу с Роджером Элстоном. На лице суконщика играла сардоническая усмешка.

– Что-то случилось? – осведомился он, касаясь платочком левой ноздри.

Сэр Гай, сам не понимая почему, молниеносно ощетинился. Впрочем, он никогда не питал особой симпатии к этому человеку, особенно из-за его усилий навязать свои ухаживания леди, которая знать его не желала.

– Думаю, что бы ни произошло, леди Адриана все уладила, согласившись выйти замуж за его светлость. Я сам вызвался уговорить отца обвенчать молодых людей по брачной лицензии, выданной его преосвященством архиепископом.

Глаза Роджера стали ледяными.

– И вы сделаете это для наглого подонка, несмотря на то что сами желали получить леди?

– В отличие от некоторых моих знакомых, – ответил Гай, многозначительно вскидывая брови, – я человек не мстительный и умею проигрывать. Кроме того, столь храбрые люди, как его светлость, заслуживают такой чести, чего не скажешь о жалких трусах, которые предпочли отсиживаться дома под предлогом выдуманных болезней.

– Бедный обманутый глупец, – язвительно прошипел Роджер, не обращая внимания на укол. – И вы действительно думаете, что участие Уиндема в нескольких стычках возвышает его над окружающими людьми?

– Нескольких стычках? – презрительно рассмеялся сэр Гай. – Более чем в сотне, дорогой приятель. В любом случае это совершенно не важно, поскольку леди Адриана уже приняла предложение его светлости. – И, спокойно постучав пальцем по груди Элстона, безошибочно нанес последний разящий удар: – Следовательно, это не оставляет вам ни одного шанса, шут вы этакий.

Роджер попытался было сбросить руку рыцаря, но тот с ловкостью бывалого фехтовальщика вскинул ее, намеренно задев подбородок суконщика с такой силой, что его зубы громко клацнули. Роджер разразился градом ругательств, всячески оскорбляя удалявшегося Гая, но тот даже не обернулся.

Перси приблизился к нервно метавшемуся Бентли, который, завидев его, бросился вперед, в надежде услышать хорошие новости. Но, не дождавшись, молча уселся на козлы и тронул лошадей.

Адриана освободила переднее сиденье ландо, чтобы дать место Перси и Райордану, но Колтон отказывался выпустить ее руку. Тогда Саманта потеснилась и усадила ее рядом с собой. Адриана нежно поглаживала плечо раненого и не сразу заметила, как пожатие его пальцев ослабло, а голова сползла вниз.

– О нет, пожалуйста, нет! – вскрикнула она, испугав остальных седоков, и, вне себя от страха, безуспешно попыталась найти пульс. Изнемогая от тревоги, она возобновила усилия. Через несколько секунд Адриана облегченно вздохнула и в некотором смущении пробормотала: – Все в порядке. Он просто потерял сознание.

Саманта зажала рот трясущейся рукой и громко всхлипнула.

– Дорогая, прости за то, что испугала тебя, – попросила Адриана сквозь слезы.

Саманта молча обняла ее. Сердца подруг, как всегда, были едины в любви и сочувствии к Колтону.

Глава 16

Едва Бентли остановил ландо у дома леди Матильды, Райордан спрыгнул вниз и помог спуститься Адриане. Та метнулась к дверям и принялась лихорадочно стучать молотком. Райордан тем временем протянул руку Саманте.

Адриана услышала торопливые шаги, и на пороге вырос дворецкий, энергичный мужчина лет сорока. Узнав Адриану, он поклонился, отступил и распахнул двери шире, чтобы пропустить и ее, и мужчин, несущих раненого.

– Ходж, нам срочно нужен врач, – встревожено объявила Адриана. – Вы знаете, кто более всего известен в Бате? Лорда Рэндвулфа ранили в спину. Надо обработать рану.

– Есть один врач, которого леди Матильда высоко ценит, миледи. Я немедленно пошлю за ним своего сына. – Он оглянулся и, заметив стоявшего поодаль мальчика лет двенадцати, велел: – Калеб, ты здесь лучший наездник. Поезжай к мистеру Франклину Крофту и попроси немедленно приехать.

– Сейчас еду, папа. То есть да, сэр!

Адриана, приподняв юбки, бросилась наверх, показывая дорогу. Ее тетя занимала самую большую в доме спальню. Родители поселились в одной из комнат для гостей. Оставалась только комната самой Адрианы, куда и принесли раненого.

– Не следует ли постелить старые простыни, чтобы не запачкать тонкое белье тети Тилли? – спросила она дворецкого.

Тот, предвидя нечто в этом роде, кивнул как раз в тот момент, когда вошла горничная с грудой поношенных простынь. Адриана наскоро помогла ей расстелить их поверх матраца, и мужчины, опустив Колтона на постель, принялись расстегивать его жилет. Ходж, строго блюдя приличия, прошептал Адриане:

– Миледи, это зрелище не для молодых девушек. Я должен настоять, чтобы вы и леди Берк удалились вниз и предоставили нам раздеть его светлость. Ранее ваша тетя была так добра, что помогала доктору Крофту лечить вернувшихся с войны солдат. Я неоднократно присутствовал при этом и знаю, какие инструменты потребуются, чтобы вынуть пулю. Поэтому и приказал слугам прокипятить все необходимое и приготовить бинты. Будьте уверены, его светлость в надежных руках. Доктор Крофт – прекрасный врач и не раз спасал тяжело раненных. Могу сам засвидетельствовать, что он творит настоящие чудеса. А теперь прошу вас идти вниз, выпить немного портвейна, чтобы подкрепиться, и подождать доктора Крофта.

Адриана, не решаясь уйти, оглянулась на Колтона, но Саманта потянула ее к выходу.

– Пойдем, дорогая. Ходж прав. Мужчины все сделают как надо. Они более сведущи в подобных делах. Не то что мы. Ты же помнишь, как мы плакали от бессилия, видя мучения искалеченных животных, но вылечить их чаще всего не умели и нашим отцам приходилось избавлять бедняг от страданий.

– Но если он очнется и позовет меня…

– Мужчины скажут ему, что ты осталась внизу и вернешься, как только разрешит доктор Крофт, – утешила Саманта.

Предсказания Ходжа сбылись: четверть часа спустя Калеб привез доктора. При виде дам пожилой человек вежливо коснулся полей шляпы и поспешил наверх.

– Мне нужно крепкое спиртное, чтобы очистить рану и напоить пациента до полной потери сознания, – бросил он на ходу. – В доме есть что-то в этом роде, молодой человек?

– По-моему, сэр, отец уже принес все, что потребуется.

– Превосходно. В таком случае отведите меня к пациенту, – потребовал доктор.

Адриана поняла, что идет следом, только когда Саманта положила руку ей на плечо. Словно очнувшись, она просительно посмотрела на подругу. Но Саманта решительно покачала головой.

– Мы должны молиться и довериться врачу, Адриана. Больше ничего нельзя сделать.

Прошло почти полтора часа, прежде чем доктор Крофт наконец вышел из спальни с перекинутым через руку пальто и, опустив засученные рукава, стал спускаться. Адриана ринулась к лестнице и побелевшими от напряжения пальцами стиснула перила, одними глазами умоляя дать ответ. Немолодой врач ободряюще улыбнулся:

– Должно быть, вы та девушка, которую все последние полчаса требовал привести пациент.

– Он жив! – радостно вскричала Адриана.

Подбежавшая Саманта обняла ее за плечи.

– Разумеется, – спокойно кивнул доктор Крофт. – За годы моей практики я потерял не слишком много пациентов, а этот даже не относится к числу тяжелых. Это стало ясным, когда он начал ругать меня на все корки. Особенно ему не понравилось, что никто не подумал выполнить его повеление и привести вас наверх. Зато злость помогала ему держаться.

Слегка улыбнувшись, доктор Крофт вынул свинцовый шарик, покатал между пальцами и протянул Адриане.

– Думаю, вы захотите сохранить это на память, чтобы показывать детям и внукам, сопровождая рассказом о том, как их отец и дед не издал ни звука, когда извлекали пулю. Редко приходится наблюдать подобное мужество! Начал сыпать проклятиями, только узнав, что вас не позовут.

– Он потерял много крови и лишился сознания в экипаже по пути сюда, – нерешительно пробормотала Адриана. – Это очень плохо?

– Ну, крови он потерял не так уж много, а лишился сознания от слабости и боли. Но все обойдется, если рана не загноится, а я сделал все возможное, чтобы это предотвратить. Пуля не задела важных органов, и он скоро поправится. Кстати, что это за разговоры насчет сегодняшней свадьбы?

– Видите ли, – пробормотала Адриана, – сэр Гай пообещал прислать своего отца – священника с брачной лицензией от его преосвященства. Но я не уверена, что он сдержит слово.

Доктор Крофт покачал головой.

– Вот что я вам скажу, миледи: в любом случае постарайтесь удержать парня в постели, особенно если не собираетесь выходить за него сегод…

Стук в дверь заглушил его слова. Калеб побежал открывать. На крыльце стоял высокий человек в черном одеянии с белым воротничком.

– Я преподобный Уильям Далтон. Меня прислал сын со специальным разрешением на брак. Какую-то пару потребовалось срочно обвенчать.

Узнав доброго доктора, священник слегка покраснел и неловко пробормотал:

– Добрый вечер, Франклин. Искренне надеюсь, что я не слишком запоздал. Ребенок уже родился?

Доктор Крофт, весело смеясь, пригласил преподобного Далтона войти.

– Успокойтесь, Уильям. Меня вызывали сюда осмотреть тяжело раненного мужчину. Никаких рожениц тут нет. По-моему, пара, решившая обвенчаться, была обручена целых шестнадцать лет. Не находишь, что это слишком долго и что им давно пора пожениться?

– Вы вполне правы, – облегченно вздохнул священник. – В таком случае, может, начнем церемонию? Моя жена просила как можно скорее вернуться в зал для приемов. Она не слишком любит развлекать важных гостей в мое отсутствие.

– Боюсь, вам придется проводить церемонию наверху. Я запретил пациенту покидать постель следующие несколько дней, а лучше всего неделю. И хотя нас никто не представил друг другу официально, думаю, это и есть невеста. Леди Адриана.

– Что же… – задумчиво протянул священник, – может, лучше отложить свадьбу, пока жених не поправится? Вряд ли пристойно проводить церемонию, когда один из брачующихся лежит в постели.

Доктор Крофт покачал головой.

– Его светлость настаивает на том, чтобы их повенчали именно сегодня. И на вашем месте, Уильям, я бы не стал противоречить. Нрав у него горячий, и кто знает, на что он отважится, если пойти против его воли. Должно быть, схватки с французами сильно расширили его словарный запас. Ни один порядочный английский джентльмен не знает подобных слов!

– Понятно, – встревожено вдохнул священник. – Что же, ничего не попишешь.

Очевидно, к тому времени, когда остальные вошли в спальню, терпение Колтона подходило к концу, ибо он свирепо хмурился, как разгневанный тиран. Простыня, которой его прикрыли, незаметно сползла, обнажив пупок и тонкую линию волос, исчезающих внизу живота.

Его преподобие покраснел как рак при виде подобного неприличия и надулся еще больше, когда невеста поспешила к кровати и сжала протянутую ей загорелую руку.

– Не можете ли вы найти какое-нибудь покрывало, чтобы укрыть раненого? Не забывайте, здесь леди!

Перси тихонько хмыкнул.

– Одна из них его сестра, ваше преподобие, а другая вот-вот станет женой. Не вижу, какой тут смысл.

– Вряд ли пристойно проводить свадебную церемонию в подобных обстоятельствах, – окончательно вышел из себя Далтон. Мало того, что его светлость почти голый, так еще и ведет себя по отношению к невесте как дикарь!

Развеселившийся Перси внял умоляющим взглядам жены и, пожалев багрового священника, прикрыл одеялом жениха. Колтон ничего не замечал. Все его внимание поглощала невеста.

– А твои родители? – прошептал он. – Они еще не приехали?

– Остались в зале для приемов вместе с дядей Алистером и тетей Тилли. Им скажут, что я вернулась домой, но ничего более.

– Не будет ли это для них слишком большим сюрпризом? – усмехнулся Колтон.

Адриана неожиданно принюхалась. Сильный запах спиртного подтвердил ее подозрения.

– Ты достаточно трезв, чтобы знать, что делаешь, любовь моя? Не желаю, чтобы позже ты жаловался на обман. Может, стоит отложить свадьбу, пока ты не освободишься от действия бренди и снова встанешь на ноги?

– Ни за что! Не хочу тебя потерять, – объявил Колтон, бросая взгляд на Райордана. Тот держался молодцом, хотя глаза заметно потухли. – И потом у меня сильные соперники. Так что нельзя медлить ни минуты.

Уверенная в том, что поступает правильно, как велит ей сердце, Адриана, стоя у постели, с повлажневшими глазами, повторяла брачные обеты. За руку ее держал тот, которому она была обещана много лет назад, и, хотя лорда Седжуика уже не было в живых, она всегда будет помнить, что только его прозорливость помогла заключить этот союз. Если бы не контракт, Адриана наверняка забыла бы о Колтоне и приняла бы предложение Райордана. Но была бы она так счастлива, как теперь? Кто знает?

Когда священник попросил кольцо, среди собравшихся началась суматоха, поскольку об этой мелочи все благополучно забыли. К счастью, на мизинце у Колтона был перстень с фамильной печаткой, хоть и оказавшийся чересчур большим для тонкого пальчика невесты. Но Колтон все же надел его, повторяя за священником:

– Этим кольцом обручаюсь я тебе…

Слезы струились по лицу Саманты. Дождавшись конца церемонии, она крепко прижала к себе новобрачную.

– Наконец-то мы стали настоящими сестрами!

Среди поздравлений прозвучал только один серьезный голос:

– Милорд, я прошу вас быть осторожнее и не покидать постели. У вас двоих еще будет время… э… познакомиться поближе.

Перси, не выдержав, разразился хохотом.

– И что вы предлагаете ему, доктор Крофт? Оттолкнуть собственную жену, после того как получил законное разрешение уложить ее в постель? Даже святой на такое не отважится, особенно если дама так же красива, как его невеста! А ведь, пусть мой зять не слишком обидится на откровенные слова, до святого ему ой, как далеко!

– Перси, хоть раз в жизни веди себя прилично, – упрекнула Саманта, краснея. – Ты даже меня смутил, не говоря уже об Адриане!

Адриана в самом деле поспешно отвернулась, но Колтон радостно заулыбался, вполне согласный с такой оценкой своего характера. Да, святым он никогда не был, но если учесть, что теперь его сердце полностью принадлежит одной женщине, существует полная возможность, что святость еще осенит его своим крылом.

А пока что он притянул к себе Адриану и припал к ее губам горячим долгим поцелуем. Когда она отстранилась, Райордана в комнате уже не было.

– Постараюсь, не слишком переутомляться, доктор, – с ухмылкой пообещал Колтон, – но и только.

Врач сокрушенно развел руками, поняв, что спорить с его светлостью смысла нет. Да и не стоит. Перси прав: красота девушки кого угодно сведет с ума.

– Тем не менее будьте осторожны. Насколько мне известно, в битвах с Наполеоном вы показали себя настоящим героем, но теперь слабы, как новорожденный ребенок. Я оставлю порошки и расскажу Ходжу, как смешивать их с водой и накладывать на рану. Лучше всего делать это четыре раза в день, чтобы предотвратить нагноение. Завтра я вернусь для осмотра и, если вам станет хуже, отошлю вашу жену подальше отсюда, чтобы никто не мешал вам поправляться.

– Я буду следовать всем вашим указаниям, сэр, – поклялся Колтон, – поскольку не перенесу разлуки с женой.

Наконец новобрачные остались одни, но Адриана, приняв совет доктора близко к сердцу, решила:

– Я переночую внизу, чтобы тебе было спокойнее.

– Ну уж нет, мадам, – многозначительно улыбнулся Колтон, – мы муж и жена и будем спать в одной постели, и если я не найду способа любить вас, не растревожив рану, значит, просто буду всю ночь держать свою любовь в объятиях. И не трудись раздеваться где-то в другом месте или накидывать ночную сорочку, иначе мне придется отправиться на поиски или самому снимать проклятую тряпку. Представляешь, жена, что тогда поднимется? Я слишком долго ждал, чтобы удостовериться, действительно ли видение, представшее передо мной в старой ванной комнате, настоящее или всего лишь плод моего воображения. Если последнее верно, я благодарен Богу за то совершенство, которое мысленно создал. Если же ты существуешь на самом деле, я стану держать прекрасное видение в объятиях, как жаждал с самого своего возвращения домой.

– Как хотите, милорд, – пробормотала Адриана, счастливая тем, что они наконец вместе.

Эти сияющие теплом и нежностью глаза неотрывно смотрели на нее пока Адриана расстегивала ожерелье. Но замочек не поддавался.

– Помоги мне, – попросила она, встав на колени перед кроватью. Но Колтон приподнял ее подбородок и погладил по голове.

– Забудь про ожерелье, любимая, и поцелуй меня. Я так давно мечтал об этом, но боялся, что ласки заведут нас слишком далеко. И вот теперь можно не опасаться, что ты забеременеешь. Я изголодался по вкусу твоих сладких губ.

У Адрианы закружилась голова при воспоминании о том поцелуе в ночь осеннего бала. С тех пор он изредка прикасался губами к ее щеке или лбу. И ничего больше. Поднявшись, она медленно сбросила туфли. Колтон откинул покрывало и призывно похлопал по краю кровати. Подчинившись его молчаливому приглашению, она присела. Он поднял подол ее платья и жадным взором уставился на темные шелковые чулочки, кокетливо подвязанные черными кружевными подвязками.

– Разве мать не говорила тебе, что нельзя подглядывать за дамами?

Вместо ответа Колтон провел рукой по ее бедру.

– Ничего не могу поделать. Меня слишком тянет к тебе. Ах, дорогая, я в жизни не встречал такого совершенства!

Адриана, улыбаясь, пробежала пальчиками по темным завиткам, покрывавшим его грудь.

– Поверьте, сэр, вы и сами недалеки от совершенства.

Повинуясь безмолвному приказу, она перекинула через него стройную ножку и уселась верхом. Скоро их губы слились в страстном поцелуе. Колтон требовал, опалял жаром, наслаждался нежной сладостью, пока Адриана не ослабела от ласк. Но он не отступал, продолжая осыпать ее поцелуями.

Наконец Адриана с трепетным вздохом отстранилась.

– От твоих поцелуев голова кружится, а сердце вот-вот выскочит из груди.

Его рука скользнула по ее груди, и Адриана задохнулась от острого наслаждения. Он медленно перекатывал ее сосок между пальцами, и она выгнула спину, с силой налегая на его ладонь, и дрожа от предвкушения.

– Ты прекрасна, любовь моя, – хрипло пробормотал Колтон, оставляя на ее шее дорожку поцелуев, – но на тебе слишком много одежды.

– Зато на тебе – нет, – дразняще улыбнулась она, жадно разглядывая широкие плечи бугрящиеся мускулы, а когда стала целовать, Колтон тихо вздохнул, пораженный ее нежностью.

Адриана, приподнявшись на локте, посмотрела ему в глаза со всей годами сдерживаемой, почти безумной страстью.

– Я люблю тебя, Колтон Уиндем. Всегда любила и буду любить. В детстве ты был моим идолом. И теперь, когда стал мужем, хочу быть едина с тобой, стать частью тебя, узнать так, как никогда не знала раньше.

Вместо ответа Колтон притянул ее лицо к своему, и скоро оба снова потерялись в поцелуях. Его ладонь легла чуть выше того места, где чернела узорчатая подвязка.

– Мадам, – пораженно прошептал он, – на вас нет панталон!

Адриана вспыхнула, боясь, что он сочтет ее безнравственной.

– Юбка была такой узкой, что панталоны некрасиво под ней бугрились, поэтому пришлось их снять. Я просто не думала, что это обнаружат. Я выгляжу распутницей в ваших глазах, сэр?

– Оставьте такие мысли, мадам, – хмыкнул Колтон. – Я одобряю ваше решение. Это облегчит мне предстоящее дело.

– Какое именно, милорд? – кокетливо осведомилась она.

– И вы еще спрашиваете? Прежде всего раздеть вас. А потом сделать наконец своей. Чем скорее мы перейдем к последнему, тем я стану счастливее.

Его пальцы ловко пробежали по бесчисленным пуговкам на спинке платья, и Адриана, поспешно освободившись от шелкового плена, бросила платье на стул. Белая атласная сорочка упрямо льнула к спелым грудям, кружева кокетливо прикрывали соблазнительные розовые вершинки.

– Вам никто не говорил, как вы прекрасны без одежды, мадам?

– Только вы, милорд, – улыбнулась Адриана.

– Поверьте, дорогая жена, я успел стать вашим самым преданным обожателем, – прошептал Колтон, спуская кружевные бретельки с округлых плеч. Скользкий атлас с тихим шорохом лег на ковер. Сильные руки подхватили Адриану. Губы завладели ее губами. Еще секунда, и Колтон вжался лицом в ложбинку между белоснежными холмиками и блаженно прикрыл глаза, благодаря Бога за то, что жив и женат наконец на женщине, завладевшей ее мыслями и сердцем.

– Я рада, что ты до сих пор не решался показать, как приятно лежать нагой в твоих объятиях, – промурлыкала Адриана. – Иначе я, возможно, сдалась бы с самого начала.

– Лучшее еще впереди, дорогая, и теперь, когда ты моя жена, все будет куда чудеснее, – выдохнул он, гладя бархатистый живот. Его пальцы нырнули во влажную женственную мягкость, заставляя Адриану извиваться в экстазе. Ее бедра словно по собственной воле медленно разошлись, и, когда новые ощущения обрушились на нее, она задохнулась, не зная, что с ней творится. Теперь уже не только щеки, а все тело запылало.

– То, что ты делаешь, не может быть приличным, – прошептала она, – и если не прекратишь, я просто растаю.

– Для мужа вполне позволительно знать все тайные местечки, которые прятала до сих пор жена, сердечко мое. Разве тебе не нравится?

– Очень, – едва слышно пролепетала она.

То, что на ней одни лишь чулки, а остальное тело открыто его взглядам, казалось немного смешным, и поэтому Адриана попыталась снять чулки. Но Колтон мягко остановил ее.

– Оставь, любовь моя. Я хочу чувствовать твое тело.

Он отбросил простыню, безмолвно повелевая Адриане прижаться к нему, но она потрясенно уставилась на доказательство его мужественности, гордо поднимавшееся из поросли темных волос.

– Это творится со мной всегда, стоит лишь увидеть тебя, любимая. В таком состоянии я был с самого осеннего бала, и не будь наших спутников, я бы делал с тобой все, что пожелаю, каждый раз, когда мы оказывались бы наедине… в экипаже или в любом другом месте.

Адриана оторопела.

– Но я думала, что ты специально брал с собой Саманту и Перси в доказательство своего джентльменского поведения… чтобы потом с чистой совестью разорвать наши отношения.

Колтон с тихим смехом покачал головой.

– Мне было невероятно трудно смотреть на тебя и не дотрагиваться. А застать наедине было бы несомненным несчастьем. Я уже представлял, как мы стоим перед алтарем, после того как твой живот набух нашим ребенком.

– Но я считала, что ты не хочешь меня! – выпалила Адриана.

Колтон взял ее ладонь и сомкнул на своей пульсирующей твердости, чем вызвал испуганный вскрик жены.

– Разве это не доказательство моего желания, дорогая? Я же сказал, что в этом состоянии пребывал с самого начала ухаживаний за тобой. И стал уже побаиваться, что превращусь в евнуха!

– Но твоя рана! Как же ты…

– Не думай об этом, любимая. Я мог бы стоять одной ногой в могиле и по-прежнему желать тебя.

– Тебе следовало бы послушать совета доктора, – предупредила она, когда Колтон прижался к ней.

– Тебе придется проделать всю работу и позволить мне пожинать наслаждение, – уговаривал он с лукавой улыбкой.

Адриана, улыбаясь, провела пальцем по его губам.

– Но тогда ты должен показать мне, что делать!

Он стащил с нее подвязку с чулком, и Адриана приподняла стройную ножку, чтобы ему было удобнее.

– Обязательно, любимая, но сначала я должен тебя подготовить.

– Хочешь, чтобы я сняла второй чулок?

– Угу, – пробормотал он, расстегивая ее колье. – И серьги тоже. Умираю от желания прикусить твое ушко.

Адриана, хихикнув, убрала серьги, и его ладонь снова легла на ее грудь.

– У тебя ужасно странные капризы, Колтон Уиндем.

– А у тебя впереди целая жизнь, чтобы с ними познакомиться. Но сейчас впереди нас ждут истинные удовольствия.

– А именно?

Она ловко подняла ножку и, стащив второй чулок, подбросила в воздух.

– Собираюсь пересечь последний мостик, прежде чем мы соединимся, любимая.

Адриана притихла, наслаждаясь каждым блаженным трепетом, каждым ослепительным восторгом, которые дарил ей муж. Но когда он накрыл губами ее грудь и принялся сосать, она едва не лишилась чувств от экстаза и принялась робко ласкать его вздыбленную плоть. Колтон тихо застонал.

– Пожалуйста, милый… я больше не вынесу. Не нужно больше ждать, умоляю.

– Я не буду ждать, дорогая. Теперь ты готова для меня, – прошептал он. Капельки росы на его пальцах служили тому подтверждением.

Откинувшись на подушки, он смело встретил ее вопросительный взгляд и хитро улыбнулся.

– Я слышал, дорогая, что иногда ты ездишь на Улиссе без седла. У меня есть лука, но седла тоже нет. Ты достаточно храбра, чтобы попробовать? В первый раз это больно.

– Но отказаться я не могу. Никогда не чувствовала себя такой… распутной.

– Между мужем и женой нет ничего запретного, дорогая. Это честное желание, и я хочу тебя больше всего на свете.

Адриана поднялась на колени и оседлала его.

– Боготворю тебя телом своим, – прошептала она.

Не сводя с нее жадных глаз, он медленно вводил свой меч в узкие ножны. Адриана дрожала как в лихорадке, но, набравшись храбрости, одним решительным движением вобрала его в себя. Оба одновременно вскрикнули. Поглощенный ее женским теплом, Колтон опустил веки, наслаждаясь радостью единения с любимой женщиной. Он хотел подождать, дать боли от вторжения время улечься, но она уже пустилась вскачь, как на своем Улиссе, забыв обо всем, и он тоже не смог сдержаться. Волны слепящего блаженства сначала накрыли их с головой, а потом вознесли к самым звездам.

Гораздо позже, когда Адриана уже дремала, припав к мужу, он вдруг тихо прошептал:

– Как вы, мадам? Все еще не оправились от боли? Или уже обо всем забыли?

Адриана, засмеявшись, прижалась попкой к его мужской твердости.

– А у вас есть причина спрашивать, сэр?

Он прикусил изящное ушко и сжал податливый холмик.

– Да, я, как завзятый распутник, хочу того же, и ты единственный лакомый кусочек, которого я жажду.

– Что же, причина вполне веская, – согласилась Адриана, обнимая мужа. Пальцы скользнули по его груди, опустились ниже… и Колтон задохнулся. Ощутив всю меру его желания, она поднялась над ним, осыпая лихорадочными поцелуями, которые вели их дальше, дальше и дальше…

Если верить тихому тиканью часов на камине, был уже час ночи, когда новобрачных грубо пробудили ото сна. Кто-то сунул лампу прямо им в лица, и по комнате пронесся разъяренный рев. Молодые люди одновременно подскочили, но Колтон тут же со стоном опустился на матрац, пронзенный острой болью. Мучительно морщась, он заслонился рукой от яркого света, но все же успел увидеть искаженное яростью лицо Джайлза Саттона.

– Я пригласил тебя в Бат, чтобы ты смог выпросить прощения у моей дочери! Не для того, чтобы валяться с ней в постели! – вопил он. – Немедленно вставай, ты, растлитель детей, и дерись, как мужчина.

Пока Колтон подыскивал ответ, успевшая опомниться Адриана выбросила вперед руку.

– Папа нет! Все хорошо!

Глаза Джайлза недобро блеснули при виде дочери. Проследив за его взглядом, Адриана охнула и поспешно натянула простыню на обнаженные груди. Поздно. Лицо отца приобрело кирпичный оттенок, что яснее ясного говорило о степени его ярости.

Кристина, застывшая в дверях, в ужасе схватилась за голову. Бедняжка в жизни не предполагала, что застанет младшую дочь в постели с бессовестным распутником!

Рев Джайлза угрожал обрушить потолок над их головами. Обуреваемый праведным гневом, он потряс сжатым кулаком и прогремел еще громче:

– Так вот как ты отплатил мне за то, что пытался тебе помочь! Негодяй! Подлый вор! Украл добродетель моей дочери за моей же спиной! Да я тебе все кишки выпущу!

– Папа, мы поженились! – выпалила Адриана.

– Ч-что? – недоуменно пробормотал Джайлз.

– Сегодня вечером нас обвенчал отец Гая Далтона. Сам архиепископ выдал лицензию на брак.

– Но… но почему вы не могли подождать… обвенчаться в церкви…

– На карету Колтона напали. Ему выстрелили в спину. Мы хотели быть вместе, и поэтому… Папа, свидетелями были Саманта, Перси, лорд Харкорт и доктор Крофт, так что все совершенно законно.

Джайлз, спотыкаясь, отступил, вытер со лба пот, все еще не в силах поверить происходящему.

– Вам следовало бы пожениться в церкви, в присутствии обеих семей, – упрямо твердил он.

– Но какая теперь разница? Преподобный Далтон велел нам подписать все документы. Он может подтвердить, что все сделано по правилам.

– Это моя вина, – вмешался Колтон, пытаясь утихомирить тестя, ибо понимал, что в подобных обстоятельствах разгневался бы не меньше. – Я боялся потерять вашу дочь, сэр, и не хотел рисковать. Это я уговорил ее стать моей женой сегодня.

– А сэр Гай все устроил, – вторила Адриана, умоляюще глядя на отца. – Пойми, папа, я тоже не желала ждать. Потому что люблю Колтона и хочу быть с ним до конца жизни.

Джайлз откашлялся и глянул на облегченно улыбающуюся жену.

– Ну, что скажешь, дорогая?

– Думаю, что они действительно женаты и нам остается только… пожелать им спокойной ночи.

Джайлз немного смутился, вспоминая, какими эпитетами награждал своего зятя.

– Ты, права, дорогая… только, к сожалению, мы уже успели разбудить весь дом.

– А где же вы были до сих пор, папа? – удивилась Адриана. – Мы послали сэра Гая, передать, что возвращаемся домой обработать рану Колтона. Почему же вы сразу не приехали?

– Мне было сказано, что ты уехала с Самантой и Перси, и я… предположил, что ты снова расстроилась из-за Роджера, – проворчал отец. – Но тут Алистер вывихнул ногу, и пришлось посылать за врачом. Тилли боялась перелома. Но ее доктора не было дома, а пока искали другого, прошло много времени.

Он задумчиво погладил подбородок и вдруг вскрикнул:

– Кажется, понимаю! Ведь это Алистер говорил с сэром Гаем! Похоже он просто притворялся, чтобы подольше задержать нас! Эти двое сговорились! Нехорошо… нехорошо, особенно со стороны Алистера!

– Пойдем, дорогой, – нежно позвала Кристина. – Придумываешь бог знает что о бедном Алистере! Его нога действительно распухла, и вряд ли он повредил ее только для того, чтобы сбить тебя с толку! А теперь дай Адриане и Колтону немного поспать! Бедняжки, они, должно быть, перепугались до смерти!

Смех, донесшийся с кровати, немедленно опроверг ее слова.

– По-моему, дорогая, они вовсе не так уж боятся.

Кристина, улыбнувшись, взяла его под руку.

– Вспомни, каким бесстыдником ты был в молодости, дорогой! И как часто мне приходилось бить тебя по рукам, чтобы охладить твой пыл до свадьбы!

Его рука властно легла на ее попку.

– У тебя и сейчас самый миленький задик, который мне когда-либо приходилось видеть, дорогая.

Заметив знакомую плотоядную улыбку на красивом лице мужа, Кристина шутливо нахмурилась.

– Надеюсь, он же и единственный, который тебе приходилось видеть за все эти годы, иначе я задушу тебя собственными руками! Есть вещи, которые я ни с кем не желаю делить, и одна из них – ты.

Утренний свет, пробившийся сквозь тюлевые занавеси, упал на постель. Колтон лениво приоткрыл глаза. Если не считать боли, снова напомнившей о ране в спине, он чувствовал себя куда более отдохнувшим и спокойным, чем за три предыдущих месяца. И всему причиной сегодняшняя божественная ночь! Трудно поверить, чтобы невинная девушка могла с таким пылом отвечать на ласки! Но она сгорала в пламени любви и увлекала его за собой.

Колтон, усмехаясь, слегка повернул голову и пригладил волосы. Какое счастье, что он жив… и наконец женат!

Его жена с готовностью отвечала на каждое его прикосновение. За холостяцкие годы Колтону в голову не приходило, что жена оседлает его в первую же ночь! Совсем недавно он думал, что не может любить ее еще больше, чем уже любит, но то, что испытывал теперь, свидетельствовало: дороже этой женщины для него на свете ничего нет!

Откинув длинную темную прядь волос, он нежно поцеловал Адриану в лоб, коснулся мягкой груди и сжал сосок.

– Пора просыпаться, моя милая соня!

Адриана недовольно покачала головой и теснее прижалась к мужу.

– Нельзя ли остаться здесь навсегда?

– Мне нужна ванна, и тебе придется меня искупать. Если, разумеется, не хочешь, чтобы я ослушался приказа доктора!

– Я еще ни разу не купала мужчину, – промямлила она. – Даже не знаю, с чего начать…

– А откуда ты хочешь начать? – поинтересовался он.

Адриана широко открыла глаза, но не посмела ответить из страха, что он посчитает ее бесстыдной.

– Если хочешь, я мог бы кое-что предложить, – объявил Колтон.

Адриана поежилась под его горящим взором.

– Что именно, сэр?

Он сжал ее руку и потянул вниз, к восставшей плоти.

– Вот это нуждается в серьезном внимании.

– До или после ванны?

– До, разумеется. Мне не терпится снова испробовать тебя на вкус.

– Ты ненасытен, – шутливо упрекнула она.

– Потому что изголодался по вас, дорогая, – выдохнул он, проводя губами по ее щеке. – Кстати, никто не говорил, что у вас очень милый задик?

– Никогда.

– Похоже, вы не меньше меня наслаждаетесь восторгами брачного ложа, мадам. Нет ничего приятнее этого маленького рая, – прошептал он, входя в нее. Адриана со вздохом сдалась. Странно, как быстро он пробудил в ней сладострастие, ведь всего минуту назад она так хотела спать!

Немало времени прошло, прежде чем в спальню внесли маленькую медную ванну, и Адриана принялась мыться под восхищенным взглядом мужа. Глаза Колтона вбирали каждую деталь, ничего не упуская. Скинув пеньюар, она опустилась с теплую душистую воду и стала намыливаться. Колтон по-прежнему не сводил с нее глаз, и Адриана, краснея, попросила его отвернуться, на что муж ответил откровенно похотливой улыбкой.

– Ни за что, дорогая. Я хочу узнать о тебе все, особенно о тех местечках, которые ты упорно желаешь спрятать. Повторяю, между женатой парой нет ничего запретного. Все, что у меня есть, – твое, но и ты моя. По-моему, это вполне справедливо.

Адриана, согласно кивнув, забыла о стыдливости, смело поднялась из воды, опрокинула на себя несколько кувшинов воды, чтобы смыть мыло, после чего ступила на большое, разостланное на полу полотенце и стала вытираться. Умастив тело духами, она надела панталоны, чулки и сорочку, лиф которой оставила не застегнутым по просьбе своего красавца мужа. Поверх сорочки она накинула легкий батистовый пеньюар, но Колтон попросил не стягивать его на груди.

Слуги убрали ванну и принесли тазик, чистые полотенца и мыло. Адриана попросила мужа отодвинуться в сторону и положила на край кровати сложенную в три раза старую простыню, чтобы не намочить матрац, но когда предложила позаимствовать ночную сорочку у отца, Колтон с улыбкой покачал головой.

– Я с самого детства не ношу ничего подобного, мадам, и не собираюсь начинать. Да и вас предпочитаю видеть в постели обнаженной, особенно если просыпаюсь среди ночи и хочу снова любить вас.

– Я начинаю думать, – шепнула она, – что мы очень много времени будем проводить в постели.

– Предупреждаю, мадам, я не стану ограничиваться одной постелью и не упущу возможности ласкать вас в любом уединенном уголке.

– В таком случае мы много времени будем проводить в любовных играх, милорд.

– Вот это куда более правдивое предсказание, дорогая.

Адриана скоро обнаружила, что купать мужа не так-то просто, поскольку тот пользовался их близостью, чтобы своими прикосновениями возбуждать в ней желание. И застенчивостью тоже не отличался, так что пришлось накинуть на его чресла полотняное полотенце.

– И вы действительно думаете, будто это вас спасет, мадам? Или вообразили, что все это исчезнет?

– Но это меня отвлекает! Трудно видеть что-то другое, особенно если ты только вчера стала женой! И вообще я начинаю подозревать, что в вас нет скромности, сэр.

– Это женщинам пристало заботиться о скромности! Когда находишь колодец в пустыне, единственное, о чем заботятся мужчины после утоления жажды, – смыть грязь и пыль.

Его пальцы уже подобрались к ее попке, и Адриана вильнула бедрами, стараясь освободиться.

– Если не будете вести себя прилично, сэр, мы пробудем здесь до заката!

– Но тебе еще нужно вымыть мою нижнюю половину, – напомнил он с ухмылкой.

– Сначала ноги, – объявила она.

– Боишься, что иначе это никогда не кончится? – ехидно осведомился он.

– Что-то в этом роде, – пробормотала Адриана, берясь за дело. – Кстати, шрам на бедре совсем побледнел. Рана тебя больше не беспокоит?

– Иногда, но ничего страшного.

Оставалось вымыть его чресла, и Адриана, стараясь не краснеть, подняла полотенце.

– Не стоит так смущаться, – прошептал он. – Это тоже твое, и поверь, через несколько месяцев зрелище покажется тебе вполне обычным.

– Сомневаюсь, что в тебе вообще есть что-то обычное, – искренне возразила она. – Ты самый прекрасный мужчина, которого мне доводилось видеть или встречать.

– Прекрасный, дорогая? Очень странный эпитет для мужчины, – удивился Колтон.

– И все равно прекраснее тебя для меня никого нет.

Его рука нежно сжала ее попку.

– Иди сюда, милая, поцелуй меня. Я снова изголодался по тебе.

– Да, я заметила, – засмеялась она, бросив многозначительный взгляд на его чресла и наклоняясь ближе. Его пальцы скользнули в расселину между ее ягодицами.

– Должно быть, ты с самого детства был ужасно непослушным мальчишкой, – пожурила она.

– Ах, мадам, мне так не хватало этого, – ухмыльнулся он. – Знаешь, мне все больше нравится быть женатым.

Улыбаясь в его сверкающие глаза, она кокетливо повела бедрами.

– Прекрасно, сэр, тем более что я собираюсь пробыть твоей женой много-много лет.

Слуга проводил леди Филану до двери спальни, где лежал ее сын, и с поклоном удалился. Ей уже сообщили, что лорд и леди Стендиш час назад уехали вместе с хозяйкой навестить лорда Алистера и узнать, не стало ли ему хуже. Дома осталась только леди Адриана, которая и ухаживает за раненым.

И поскольку добродетель Адрианы всегда была вне всяких подозрений, леди Филана спокойно распахнула дверь. В конце концов в последнее время девушка вообще не желала видеть ее сына.

Но зрелище, представшее глазам уже немолодой женщины, едва не повергло ее в обморок. Сын почти голый, если не считать вздымавшегося над чреслами смятого полотенца, ласкал попку Адрианы, тянувшейся к нему. Какой кошмар!

– Господи, мне следовало постучать! – ахнула она, прижимая к горлу дрожащую руку. – Просто не ожидала…

Адриана, молниеносно вскочив, обернулась и уставилась в потрясенное лицо Филаны. Взгляд свекрови обличающе уперся в видневшиеся под распахнутым пеньюаром груди с напрягшимися розовыми сосками.

– Должно быть, я не вовремя, – выдавила Филана, отводя взор от Адрианы, поспешно накинувшей на мужа покрывало. – Когда Бентли сообщил, что мой сын серьезно ранен, я с самого утра поспешила сюда, чтобы узнать, как он себя чувствует. Никогда не ожидала… простите, я не хотела так врываться. Сейчас уйду.

– Не стоит, матушка, – мягко попросил Колтон. – Уверяю тебя, тут нет ничего дурного.

Филану затрясло от гнева.

– С каких это пор негодяю вроде тебя позволено пятнать честь молодой женщины, которую я всегда считала истинной леди?! Неужели у тебя нет совести, сын мой?

Уголки губ Колтона чуть поднялись в просительной улыбке.

– Думаю, все это стало вполне приличным с тех пор, как я на ней женился.

– Женился? – снова ахнула Филана. Неужели это правда? Они поженились? Или просто объявляют о своих намерениях в ближайшем будущем?

– Хочешь сказать, что Адриана действительно обменялась с тобой брачными обетами? После всего, что случилось?

– Да, прошлой ночью, – пробормотала Адриана с извиняющейся улыбкой. – Колтон отказывался вызвать врача, пока я не соглашусь стать его женой.

– Теперь понимаю, – кивнула Филана. – Он всегда умел уговаривать женщин. Отец не знал, что с ним делать, да и я совершенно растерялась. Может, дорогая, тебе удастся с ним справиться, но, так или иначе, я рада принять в семью новую дочь, особенно такую, которой всегда восхищалась. Седжуик так гордился бы этим союзом! Он верил в то, что вы предназначены друг для друга. Теперь вам предстоит выяснить, прав ли он.

Она протянула руки Адриане, и та с готовностью бросилась в ее объятия. Слезы радости брызнули из глаз Филаны, когда она отступила и нежно сжала ладонями лицо невестки.

– Спасибо, дорогое дитя, за то, что простила моего сына и сделала меня такой счастливой. Хотя Бентли заверил, что Колтон выживет, я сама должна была убедиться, что о нем позаботились. Теперь я спокойна, зная, что он в хороших руках и что наш род будет продолжаться. Пусть Господь благословит вас многими, многими детьми!

Глава 17

– И где, спрашивается, ты была? – набросился на дочь Джарвис Фейрчайлд, когда та уже на рассвете проскользнула в дверь Стеновер-Хауса.

Фелисити вздрогнула от испуга, схватилась за сердце и вгляделась в полумрак, пытаясь отыскать взглядом родителя. Тот восседал на диване. Фелисити попробовала улыбнуться, но получилась жалкая гримаса. Лицо отца было искажено яростью, под глазами виднелись темные тени.

– Папа, что ты здесь делаешь? Я думала, ты спишь наверху. Ты перепугал меня до смерти!

Джарвис порывисто вскочил, направился к дочери и, приблизив к ее лицу свое, прошипел:

– Я задал тебе вопрос, девчонка. И желаю получить ответ, если будешь так добра, конечно. Ты, кажется, не поняла, что мы с матерью глаз не сомкнули! Когда ты не явилась домой, я поехал к Элстонам узнать, что с тобой, но слуга сказал, что Роджер тоже не вернулся. Пришлось бежать к твоим подругам, но обе очень удивились, поскольку Роджер пообещал проводить тебя домой. Мы с матерью решили, что тебя похитили, а может, и обесчестили, то ли Роджер, то ли какой другой распутник! А теперь ты крадешься в дом деда, как воровка, задумавшая украсть серебро! Я желаю объяснений, так что говори!

Фелисити снова раздвинула губы, но улыбки не получилось. Девушка была покрыта синяками, едва сдерживала стоны боли и горько раскаивалась в собственной глупости. Но после всего, что было сделано и сказано, назад возврата нет.

– Папа, ты всегда надеялся, что я выйду за аристократа, но, узнав, что лорд Рэндвулф обручен с леди Адрианой, а виконт мучится от неразделенной любви к этой же даме, я потеряла всякую надежду обвенчаться с одним из них. А вот Роджер уже богат и станет еще богаче, и поэтому… видишь ли… мы поженились… вечером… и провели ночь в гостинице.

– Нет! Этого быть не может! Как ты могла?! – взорвался Джарвис, окончательно выйдя из себя. – За проклятого нищего? Да я перережу ему глотку! Оскоплю, как блудливого кота!

Исполненный жажды мести, он подошел к порогу и выглянул за дверь, словно ожидал увидеть там ненавистного зятя.

– Его здесь нет, папа. Он решил, что будет лучше, если я скажу тебе первая, а потом, когда ты успокоишься, вы встретитесь и поговорите, – пробормотала Фелисити, в страхе заламывая руки. – И потом, папа… уже слишком поздно. Наш брак… осуществился.

– Ты предала меня! – загремел Джарвис, скрипя зубами. – Что стало с моими мечтами? Я так верил, что ты найдешь себе достойного мужа! Все делал, чтобы это осуществилось! Ни одна дочь бухгалтера не одевалась так дорого! Все твои желания немедленно исполнялись! И что теперь? Ты погубила меня, девочка! Стоило мне отвернуться, как побежала под венец с отродьем невежды и грубияна!

– Но, папа, они богаты! Роджер обещал осыпать меня деньгами и драгоценностями! Скоро сукновальня будет принадлежать ему.

Но несмотря на все обещания жениха, тоска и страдания Фелисити не унимались. В брачную ночь ей пришлось нелегко. Бедняжка сделала ошибку, попытавшись отстраниться от Роджера и попросив дать ей время приготовиться, но этим еще больше разожгла гнев мужа. Он сорвал с нее одежду, зажал рот и безжалостно изнасиловал, вонзаясь с такой силой, что все простыни вымокли от крови.

– А кто заплатит ростовщикам после смерти Эдмунда Элстона?

– Т-ты… о чем, папа? – ахнула Фелисити.

– О том, что Эдмунд Элстон в последнее время либо теряет большие суммы, либо бессовестно ворует со счетов сукновальни. Трудно сказать, останется ли вообще что-то в кошельке твоего мужа после того, как его отец отправится на тот свет.

– Откуда ты знаешь?

– Не я. Но тот, кто знает, навестил меня недавно и шепнул, что если Эдмунд… или Роджер разорятся и будут вынуждены продать сукновальню, он почти гарантирует, что запросят за нее совсем немного. Такую ничтожную сумму, что даже мне будет по карману ее приобрести. Скорее бы! Тогда и у меня появится собственное предприятие. Наконец-то я избавлюсь от необходимости отвечать перед твоей матерью или дедом.

– Но где ты возьмешь деньги? – удивилась Фелисити. – Недавно мама предупредила меня, что следует экономить каждый фартинг и довольствоваться той одеждой, которая у меня уже есть. А ты толкуешь о каких-то деньгах на покупку сукновальни!

Джарвис гордо вскинул голову.

– Тебя это не касается! Но будь уверена, что денег у меня хватит!

– Может, твой знакомый попросту пытается втереться к тебе в доверие? Мне точно известно, что под руководством Роджера сукновальня уже начала приносить доход.

Джарвис, махнув рукой, отвернулся.

– Возможно, Эдмунд копит деньги, чтобы оставить сына расплачиваться с рабочими после того, как сам скроется неизвестно где и начнет прожигать жизнь в свое удовольствие.

– Но… но Эдмунд прикован к постели, папа.

– Да ну? Как удобно! Он может притворяться калекой, чтобы не отвечать на неприятные вопросы, если Роджер все-таки обнаружит мошенничество. Какой спрос с больного? – бросил Джарвис, медленно подходя к окну. Тьма постепенно рассеивалась, уступая место серенькому свету начинавшегося утра. Наконец, задумчиво оглянувшись на дочь, он спросил: – Ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему Эдмунд вдруг так разбогател?

Фелисити недоумевающе нахмурилась.

– Насколько я помню, Роджер сказал, что вторая жена его отца умерла и оставила ему все, что получила по завещанию от старого мистера Уинтера.

– Умерла? – сардонически усмехнулся отец. – Скорее была убита!

Терпение Фелисити лопнуло. Сердит отец или нет, у него нет никаких прав чернить незнакомого человека.

– Как ты можешь обвинять Эдмунда в столь тяжком преступлении, если мы даже не жили здесь, когда бедняжка скончалась? И откуда тебе известно, что мистер Элстон способен на нечто подобное?!

– Давным-давно мать Роджера была ближайшей подругой моей тетки. От нее я знаю, что, живя в Лондоне, Эдмунд бросил жену и маленького сына и связался с женщинами самого низкого пошиба. И простушки беззаветно ему верили, понять не могу, каким образом он ухитрялся их оболванивать. Примерно в то время, когда его жену сшибла карета, он помогал старому другу править наемным экипажем. Моя тетя Клер, видела, что именно такой сбил мать Роджера. В одном она была твердо убеждена: хотя кучер прикрыл лицо шарфом якобы от холода, это был не кто иной, как сам Эдмунд Элстон. Пока тетка набиралась мужества отправиться к властям и обличить преступника, ее тоже сбил наемный экипаж. Больше никто не смел слова сказать Элстону из страха быть убитым.

– Хочешь сказать, что он преступник? – вскинулась Фелисити.

– Если тебе дорога жизнь, никогда не повторяй Роджеру или его отцу того, что я только что поведал. Они могут заткнуть тебе рот тем же способом.

– Отец, почему ты не говорил мне этого раньше?

– Откуда мне было знать, что ты выскочишь за этого негодяя! – парировал Джарвис. – А я-то обрадовался, что ты привлекла внимание лорда Харкорта!

Фелисити безразлично пожала плечами, спеша разубедить отца, тем более что сама сочинила всю историю от начала и до конца.

– Я ошиблась.

– И где Роджер теперь собирается жить? – полюбопытствовал Джарвис.

– В доме Эдмунда, разумеется.

– А если тот решит убить тебя таким же манером, как покончил с обеими женами?

Фелисити зябко вздрогнула.

– Значит, мне придется сделать все, чтобы этого не случилось.

– Лучше начинай откладывать деньги, девушка. И не забудь найти для них подходящий тайник! Не хотелось бы в моем почтенном возрасте содержать отродье Роджера.

Фелисити презрительно вскинула подбородок и осмелилась высказать отцу все, что думала:

– Похоже, после того как мама и дед уличили тебя в том, что ты тайком увольнял рабочих и прикарманивал их жалованье, всю семью содержат именно они. Фабрика процветает с тех пор, как они снова наняли тех, кого ты прогнал.

– Откуда ты знаешь?

– Однажды я спустилась за книжкой, которую оставила в гостиной, и подслушала, как ты споришь с мамой. Думаю, именно поэтому ты теперь спишь внизу.

– Твоя мать воображает, что умнее меня…

Но Фелисити не дала ему договорить.

– А по-моему, она умоляла тебя одуматься и вернуть деньги деду. Ты отказался.

– Он стар и богат! – парировал Джарвис. – Не мешало бы ему поделиться деньгами с собственными отпрысками.

– Не ты его отпрыск, а мама, и она старается вернуть деду каждый фартинг и двух-пенсовик после того, как расплатится с Люси и другими слугами. Судя по тому, что я слышала, ты безбожно обкрадывал деда, вот тебе и отплатили! Если попробуешь еще раз перехитрить деда и мать, скоро окажешься в той же лондонской конторе, где служил двадцать лет! Я наслушалась немало историй о друзьях и врагах деда. Поверь, он по достоинству отплатит тем, кто, по его мнению, этого заслуживает.

– Ба, он просто выжил из ума от старости!

– Вот тут ты ошибаешься! Я тоже так думала раньше, но убедилась, что в жизни не встречала более здравомыслящего человека! Послушай моего совета, иначе горько пожалеешь, потому что ты далеко не так хитер, как воображаешь. И в подметки не годишься этой парочке.

– Ты смеешь учить меня, девочка?

– Лучше доброжелательные наставления, чем суровое наказание, папа, не согласен? – грустно улыбнулась Фелисити и, не дожидаясь ответа, ушла. Что же, теперь отец все знает, и нет нужды притворяться. Но ведь и она понимала, что отец будет ждать, после того как Роджер всячески мешал ей уйти пораньше. Похоже, ее муж – человек жестокий, находит удовольствие в том, чтобы заставлять женщин делать совершенно неприличные, неестественные вещи, и даже после грубого насилия над ней отказался отпустить ее, пока она не подчинится его требованиям. Пришлось уступить. И вот теперь она – вечная жертва чудовища, надевшего маску красивого мужчины.

Фелисити на цыпочках приблизилась к кровати, на которой лежал Эдмунд Элстон. Только теперь, спустя пять недель после свадьбы, она набралась храбрости прийти сюда. С больным всегда кто-то был, если не Роджер, то нанятая сиделка. Разглядывая свекра, она никак не могла понять, с чего отец вбил себе в голову, что тот способен кого-то обмануть. До болезни она несколько раз видела Эдмунда и считала довольно красивым, крепким, пусть и совершенно невоспитанным мужчиной. Сейчас же перед ней лежал живой мертвец, с черепом, обтянутым желтой кожей. Из приоткрытого рта текла струйка слюны, глаза глубоко запали.

– Папа, вы не спите? – вежливо спросила она, не зная, чего ожидать. Если предсказания отца верны, она, вероятно, подвергает свою жизнь опасности. И все же нельзя отрицать, что выглядит Эдмунд ужасно.

Веки больного чуть приподнялись, давая понять, что ее слышат. Но понимают ли? Трудно сказать.

– Хотите что-нибудь? Сидра или немного чая?

– Во… ды… – слабо донеслось до нее.

Фелисити налила в стакан немного воды из оставленного сиделкой графина и, обняв свекра за плечи, поднесла к губам. В нос ударила вонь гниющих зубов, и женщину едва не стошнило. Но Фелисити не дрогнула. Совсем недавно она обнаружила, что унаследовала материнскую стойкость, и поняла необходимость заботиться о будущем, не только своем, но и детей. Она уже считала ребенка исключительно своим, несмотря на то что у него был отец. По правде сказать, Роджер временами вел себя так грубо, что она была почти уверена в его намерении заставить ее выкинуть. Но если это случится… что же, недаром она пообещала себе просить убежища у родных.

Состояние Эдмунда было куда серьезнее, чем у деда. И все же она должна убедиться собственными глазами, пока время еще есть.

Эдмунд жадно глотнул воды и снова упал на подушки.

– Кто ты? Я тебя никогда раньше не видел.

– Я Фелисити, ваша невестка. Буду ухаживать за вами, папа.

Пепельно-серые губы дернулись в слабой улыбке.

– Ты… не Map… та Грим… болд.

– Нет, папа. Я даже не знаю, кто она.

– Не… важно. Тебе… она не… понравилась бы.

– Это на ней должен был жениться Роджер?

– Пусть… сам… расскажет… девочка. Только… ты… куда… красивее.

– Как вы себя чувствуете? Вам ничего не нужно? Поесть? Или немного портвейна…

– Не… идет… в горло… Слишком… много… выпил… спиртного… и оно… обожгло… мои… внутренности. Может… чуточку… овсянки… успокоить… жжение… в животе… невыносимо… скорей бы уж… смерть…

Старательно избегая прикосновения к его коже, Фелисити взяла руку больного в том месте, где она была прикрыта рукавом сорочки.

– Сейчас попрошу кухарку приготовить вам овсянку и пудинг. Хотите что-нибудь еще?

– Где… Роджер?

– Просматривает бухгалтерские книги. Похоже, там что-то не сходится. Он утверждает, что расходы превышают доходы, хотя не может понять почему.

Эдмунд попытался приподняться на локте, но снова упал.

– Роджеру… лучше… заняться… сукновальней… и оставить… книги… мне, девочка.

– Но, папа, вы слишком больны, чтобы знать, какой сегодня день, где вам заниматься счетными книгами!

– Передай… чтобы все оставил… пока я не встану… на ноги.

Фелисити с улыбкой наклонилась над свекром и погладила по руке.

– Обязательно передам, папа. А теперь отдыхайте. Роджеру не хочется волновать вас по пустякам. Но если вам что-то известно, объясните ему, чтобы он не мучился попусту.

– Скажи… чтобы он все оставил… девочка. У него не хватит мозгов… подсчитать… правильно.

Глава 18

Колтон Уиндем внес новобрачную в свой городской дом, выходивший на лондонский Гайд-парк, и немедленно заметил, что Сьюард, коротышка дворецкий, возвысившийся до должности главного управителя задолго до того, как Седжуик Уиндем собрался обзавестись семьей, ухмыляется, как получившая банан обезьяна. Щелкнув пальцами, человечек ухитрился в мгновение ока выстроить в холле всех слуг: лакеев и горничных, одетых в черное, и поварих с судомойками в белом. И все широко улыбались, приветствуя хозяев. К тому времени, когда последняя девушка присела перед госпожой, у Адрианы кружилась голова от обилия имен. Представив, как трудно будет их запомнить, она засмеялась и прижала ладони к раскрасневшимся щекам.

– Во время прошлых визитов я не представляла, что в доме так много слуг. Сначала я не смогу запомнить все имена, так что, прошу вас, пожалейте меня и будьте снисходительны.

Колтон обнял жену за талию и привлек к себе.

– Не волнуйся, дорогая, они все поймут. В конце концов у них нет выхода, поскольку ты теперь новая хозяйка дома. Предупреждаю, что не потерплю, если все начнут угождать только тебе, забывая о хозяине!

Слуги, весело смеясь, стали расходиться. По прошлому опыту они знали, что леди Адриана неизменно добра и вежлива со слугами, чем и заслужила общую любовь.

– Ужин подадут в обычный час, милорд, – сообщил Сьюард, не в силах сдержать ухмылки. – И поскольку дорога была утомительной, я подумал, что неплохо бы вам и миледи поесть в тепле и уюте своих покоев.

– Превосходная идея, Сьюард! – обрадовался Колтон. – Мы с леди Адрианой в самом деле очень устали и не дождемся, пока сможем наконец отдохнуть. Да, и после десерта мне хотелось бы принять ванну. Горячая вода успокоит боль в ране.

– Да, милорд, я немедленно прикажу слугам. И заодно передам, чтобы не беспокоили вас после того, как уберут посуду.

– Превосходно, Сьюард.

Тепло улыбаясь, Колтон протянул руку Адриане.

– Пойдем наверх, дорогая? Мне не терпится устроиться поудобнее. Как насчет тебя?

Адриана едва сдержала улыбку и взяла мужа под руку, прекрасно понимая, на что тот намекает. За последнее время она уверилась, что муж будет желать ее даже на смертном одре. Их медовый месяц стал прекрасным тому доказательством.

Под восхищенным взглядом жены Колтон сорвал с себя одежду и, сделав Адриане знак подвинуться, устроился рядом с ней в ванне.

– А я-то думала для разнообразия искупаться в одиночку, – шутливо пожаловалась она, намыливая груди. – Ты ни разу не позволил мне этого сделать!

– И не позволю, – пригрозил он, тесня ее к бортику. Адриана с преувеличенным вздохом уселась прямее.

– Так я никогда не вымоюсь! У тебя вечно на уме все что угодно, кроме купания!

– Что поделать, мадам, если вы так соблазнительны! И кроме того, какая разница, кто вас моет, если вы выходите из ванны чистенькой! – воскликнул он, одной рукой сжимая намыленную грудь, а другой – упругую ягодицу. Потом приподнял жену и усадил между расставленными ногами.

– Тебе удобно? – съязвила она.

– Не совсем, – выдохнул он, кусая ее ушко.

Адриана прижалась к нему и вздрогнула в мучительном блаженстве.

– Так лучше?

– А вы еще сомневаетесь, мадам? – выдохнул он.

Адриана улыбнулась, чувствуя, как его пальцы теребят сосок.

– Может, нам было бы легче поместиться в ванне, если бы ты не терял головы перед тем, как опуститься в воду.

Прежде чем ответить, Колтон припал поцелуем к ее затылку.

– Попробуй сесть лицом ко мне и увидишь, как нам будет удобно.

Адриана медленно откинула голову ему на плечо, наслаждаясь влажными ласками его рта.

– Зная тебя, не сомневаюсь, что ты сделаешь со мной все как захочешь.

– Как хорошо ты успела узнать меня, дорогая!

– Ох, сомневаюсь, – усмехнулась Адриана, хорошо помня, как ему неизменно удается удивить ее чем-то новым из мира чувственных наслаждений.

Не тратя слов, Колтон поднял намокшую губку и провел ею по груди жены. Адриана затаила дыхание.

– Мне это нравится, – призналась она наконец, когда вместо губки на полные холмики легли загорелые мужские ладони.

– С того момента, когда я просыпаюсь, до той минуты, когда закрываю глаза, меня одолевают безумные желания вместе с воспоминаниями о том, как мы любили друг друга в самых различных постелях во время свадебного путешествия, любимая. Я жажду тебя даже во сне.

– Знаю, – шепнула она, – и счастлива просыпаться, ощущая твердость твоей плоти. Когда-нибудь я даже воспользуюсь тем, что ты спишь!

Тихо смеясь, он прижался губами к душистым волосам.

– Даю вам разрешение, мадам, будить меня в любое время. Дарить вам наслаждение – мое первейшее удовольствие.

– Не могу припомнить и дня, когда вы не возбуждали, воспламеняли, рождали, будили… и удовлетворяли мои желания, дорогой муж. И я больше не могу жить без ваших ласк.

– Так и знал, что вы станете превозносить до небес мои постельные таланты, – ухмыльнулся Колтон.

– В таком случае, – хихикнула Адриана, – заканчивайте свою ванну! Я хочу лечь в постель. С вами, милорд!

– Что мы можем делать там такого, чего не сумеем здесь? – удивился он, принимаясь ласкать нежную впадинку между ее бедрами. И вскоре Адриана уже извивалась в экстазе, крича, что больше она не вынесет. Схватившись за широкие плечи мужа, она потерлась об него всем телом в молчаливом призыве. И когда он наконец погрузился в ее теплый, влажный грот, Адриану сотрясла конвульсивная дрожь. Голова бессильно откинулась назад, длинные темные пряди быстро намокли, но она, ничего не замечая, продолжала ласкать мужа. Их стоны наслаждения смешались, когда они вместе достигли границ вселенной и взлетели еще выше.

Прошло немало времени, прежде чем они вернулись на землю, сжимая друг друга в объятиях.

– Я люблю вас, мадам, больше, чем можно выразить словами, – прошептал Колтон, уверенный, что истощил последние силы.

Адриана легла головой ему на грудь и принялась навивать на пальчик темные короткие волосы.

– Скажи, когда ты впервые понял, что любишь меня?

Колтон задумчиво нахмурился.

– По-моему, именно в тот момент, когда ты едва не раздавила мое мужское достоинство.

Адриана, смеясь, шутливо ударила его в подбородок.

– Ну, дорогой муженек, если это послужит утешением, я была в полной уверенности, что навсегда покончила с девственностью именно в тот раз. Потому что целую неделю не могла сидеть как следует.

– Да неужели? Никогда бы не подумал? Она выглядела совершенно нетронутой, когда я рассматривал тебя в ванне.

– Не может быть! – притворно ахнула она. – Ты никогда бы не посмел!

Колтон, ухмыльнувшись, пожал плечами.

– Мужчина никогда не упустит случая как следует разглядеть достойный обозрения предмет, а достойнее вас, мадам, я не нашел.

Адриана, изобразив негодование, гордо встряхнула головой.

– Вы совершенно невыносимы, сэр! Пожирать глазами спящую девушку! Как только не стыдно!

– Я был слишком заинтригован, чтобы обращать внимание на такие пустяки, как стыд! Мне все затмило вожделение, и ты прекрасно это понимаешь!

– Да, в то время меня это несколько шокировало, но теперь… теперь мне самой нравятся кое-какие виды, – призналась Адриана.

– Вот как! – обрадовался он, с любопытством озирая вышеуказанные виды.

– Распутник! – упрекнула она с улыбкой.

– Я? Вот сейчас покажу тебе, какой я распутник!

Адриана, взвизгнув, попыталась бежать, но ее груди при этом так соблазнительно раскачивались, что Колтон незамедлительно бросился в погоню и одним ловким броском успел схватить жену, после чего поднял на руки и зарычав, зарылся головой в ее горло.

– Колтон, веди себя прилично, – урезонивала она, стараясь не смеяться слишком громко. – Слуги нас услышат.

– Пусть не подслушивают у хозяйской спальни, мадам! Придется хорошенько потолковать с ними на этот предмет!

Сменив тактику на полную покорность мужу, Адриана обхватила его за шею и нисколько не возразила, когда он припал к ее соску. Трепеща от удовольствия, она гортанно пробормотала:

– Я давно не говорила, как сильно обожаю тебя?

– По-моему, я слышал нечто в этом роде прошлой ночью, как раз перед тем, как ты заснула, – заверил он, целуя ее. – Но сколько бы раз ты это ни повторяла, я никогда не устану слушать.

– Никогда не думала, что обрету столько радости в нашем союзе! Остается только надеяться и молиться, чтобы ничто не потревожило то блаженное убежище, которое мы нашли вместе.

О приезде хозяев в Рэндвулф-Мэнор первым возвестил садовник, заметивший новый экипаж его светлости, в самом начале подъездной аллеи. Старик с трудом поднялся с колен, оставив у клумбы своих помощников, которых наставлял в искусстве сажать цветы, и поспешил к крыльцу. Через несколько минут Гаррисон со счастливой улыбкой, уже докладывал новости леди Филане, пившей чай в гостиной.

Никто и не подумал сообщить Элис Коббл о возвращении новобрачных. Тем не менее она кое-что поняла из болтовни слуг и, взяв с собой ребенка, появилась в холле как раз тогда, когда маркиз переносил жену через порог.

Веселье Адрианы разом улеглось при виде донельзя грязной особы, небрежно, как куль с зерном, державшей младенца. Платьице девочки, хоть и из тонкой ткани и отделанное дорогим кружевом, было безнадежно засалено и измято. Элис подняла свою питомицу, и Адриана успела увидеть огромные, запавшие голубые глаза, шершавые щечки и сопливый носик. Ей стало нехорошо. Когда же эта негодяйка успела довести бедняжку до такого состояния?

Тошнота подступила к горлу, голова закружилась, и Адриана поспешно зажала рот рукой.

Встревоженный, Колтон обнял жену, но, заметив, куда направлен ее расстроенный взгляд, огляделся и мысленно выругался при виде Элис Коббл, посмевшей появиться в холле без разрешения. Толстуха казалась еще грязнее и неряшливее чем тогда, в Лондоне.

– Почему эта женщина так отвратительно выглядит? – резко спросил он Гаррисона. – И что стало с ребенком?

– Милорд, – тихо ответил дворецкий, – мы так и не смогли найти кормилицу. Обыскали всю округу и без всякого успеха. А эта женщина с каждым днем становится невыносимее, словно понимает, что мы давно бы выгнали ее, если бы не боялись за девочку. Ваша матушка не смеет слова сказать, потому что Элис сразу угрожает уйти. Если бы не ребенок, леди Филана избавилась бы от нее с самого начала, тем более что таково было и ваше желание, милорд.

– Убери ее с глаз моих! – прорычал Колтон. – Она еще и мою жену успела расстроить!

Но Элис нагло выступила вперед, показывая в издевательской улыбке черные гниющие зубы и словно наслаждаясь собственной властью.

– Добрый день, ваша светлость, – промурлыкала она. – Мы уж думали, вы никогда не вернетесь. Небось все миловались с вашей новой миссис.

Она повернулась к Адриане. Толстые губы растянулись в улыбке, больше похожей на оскал.

– Ваша милость, – пробормотала Элис, чуть наклонив голову.

– Возвращайся в детскую, женщина, – резко бросил Гаррисон, махнув рукой в сторону лестницы. – Тебя никто сюда не звал. А теперь оставь нас.

– Как? Я-то думала, его светлость пожелает увидеть девчонку. Похоже, он из тех, кто признает свою кровь, и должен был взглянуть на малышку. Давненько его не было, она уже и подрасти успела.

Но дворецкий смог поймать ее пухлый локоть и, несмотря на то что кормилица весила вдвое больше, чем он, повлек ее к лестнице.

– Говорю же, убирайся!

Элис как ни в чем не бывало обернулась.

– Может, заглянете позже, милорд? Маленько костлява, конечно, но все одно, смазливая она девчонка, ничего не скажешь. Может, и ее светлость не побрезгует прийти?

– Прекрати свою трескотню, женщина, – рассердился Гаррисон, ткнув ее в бок. – Иначе, помоги мне Бог, я заткну тебе глотку кляпом.

– Еще чего вздумал, тощая ворона! – взвизгнула Элис. – Да мне ничего не стоило раскидать мужиков в любом трактире, а такой, как ты, мне на один зуб!

Словно в подтверждение своей угрозы она ощерила почерневшие клыки, и несчастный Гаррисон отскочил как ошпаренный, боясь подцепить какую-нибудь заразу.

После того как кормилица убралась, Филана не сразу заговорила, борясь с дурнотой.

– Прости нас, дорогое дитя, – беспомощно пробормотала она, обращаясь к невестке. – Она наверняка знает, что замены мы так и не нашли, и наслаждается, сея раздор среди домашних. Вряд ли ты сможешь к этому привыкнуть. Такое зрелище под силу лишь людям закаленным, чего нельзя сказать о нас обеих.

Несмотря на усиливавшуюся тошноту, Адриана с храброй улыбкой пересекла холл и обняла свекровь.

– Нельзя допустить, чтобы Элис портила нам жизнь, мама. Мы срочно начнем искать кормилицу, даже если для этого придется отправляться в Лондон.

– Мод уже приехала, дорогая, – сообщила Филана. – Прибыла в наемном экипаже час назад и сказала, что вы скоро будете. Странно, что она вас обогнала.

– Мы с Колтоном остановились в гостинице перекусить. Я ужасно проголодалась, и ваш сын даже побоялся, что растолстею и стану некрасивой.

Филана тихо рассмеялась, изображая веселье, которого вовсе не чувствовала, особенно после неприятной сцены с Элис.

– Бентли ужасно расстроился, когда Колтон оставил его здесь, велев возить меня, а сам предпочел взять Джейсона. А вот Мод довольна, что повсюду побывала с тобой. Она сейчас наверху, разбирает вещи.

Адриана положила руку на плечо свекрови, решив, что больше притворяться нет сил.

– Я неважно себя чувствую, мама, и хотела бы немного отдохнуть.

– О, это вполне понятно, дитя мое. Элис кого угодно доведет до обморока! Я и сама после каждой встречи с ней ложусь в постель с мигренью.

– Я взгляну на ребенка, когда мне станет легче, – объяснила Адриана. – А пока прошу вас послать конюха в Бат, к моей тете. Уж она обязательно сможет найти нам кормилицу. Знает всех, от Бата до Лондона, и имеет много верных друзей, которые обыщут всю округу, чтобы помочь нам.

– Лучше попрошу Алистера, – решила Филана. – Он будет рад всякому предлогу навестить Тилли.

– В таком случае будем надеяться, что уже через неделю мы избавимся от Элис.

Но Филана не верила в чудеса.

– Как бы мне ни хотелось этого, все же вряд ли эта мерзкая женщина покинет наш дом без скандала, – вздохнула она. – Наверняка сделает все, чтобы вывести нас из себя. По-моему, это доставляет ей огромное удовольствие.

– Ничего, скоро мы положим этому конец, – пообещала Адриана и уже было отошла, но сообразила, что не знает, как зовут девочку. – Как вы назвали ребенка?

– Пока никак, дорогая – вздохнула Филана. – Все ждала Колтона. Но у него много других дел, и он, возможно, даже не подумал об этом. Пока что мы зовем ее просто малышка.

– Я попрошу Колтона придумать ей имя. Давно пора окрестить ребенка!

– Мне всегда нравилось имя Женевьева. Будь у меня еще одна дочь, я бы назвала ее Женевьева Ариэлла.

Адриана поцеловала свекровь в щеку и кивнула:

– Чудесное имя, мама. Обязательно скажу Колтону.

Счастливые слезы заблестели в глазах пожилой женщины.

– Спасибо, дорогое дитя, за то, что согласилась стать женой моего сына. Он никогда бы не был счастлив без тебя. И все мы тоже.

– Ах, мама, но ведь мою любовь к вашему сыну не выразить словами. Думаю, я любила его с самого детства.

– Вне всякого сомнения, дорогая. Стоит только вспомнить, как ты всюду ходила за ним по пятам. Теперь роли переменились, и он неотступно следует за тобой.

При виде смертельно бледной хозяйки Мод проворно бросилась за тазиком с холодной водой. Обтерла влажной тряпочкой ее лицо, приложила ко лбу компресс и ворчливо велела:

– Пошли бы, прилегли, ваша светлость. Выглядите, как сама смерть.

– И чувствую себя точно так же, – простонала Адриана и, прижимая ко лбу тряпочку, рухнула на постель.

– Давайте-ка я вас раздену, – решила Мод. – Сразу станет легче.

Адриана захныкала, как капризный ребенок, но все же послушно раскинула руки.

– Оставь сорочку, – велела она. – Если меня и дальше будет так тошнить, придется встать и искать тазик. Не могу же я голой бегать по комнатам!

– Да что это с вами, миледи? – спросила Мод, с любопытством уставившись на хозяйку. – Может, долгая поездка вас утомила?

Адриана молча мотнула головой и прижала пальцы к побелевшим губам. Горничная всплеснула руками.

– Не хочу тревожить вас, миледи. Но не может быть такого, что вы носите ребенка?

Адриана мгновенно вскочила и потрясенно уставилась на Мод.

– Похоже, ты права. А я-то думала… что слишком утомилась!

– И давно вы так себя чувствуете?

– Вообще только сегодня, когда увидела, как это мерзкое существо, Элис, держит несчастную девочку. Бедняжка! У меня до сих пор сердце сжимается, как вспомню ее!

– Ну, вы всегда жалели несчастных сирот и больных животных, миледи. Неудивительно, что вам стало плохо! В этом все и дело, ничего страшного.

– Наверное, ты права, – кивнула Адриана, – но, учитывая, что у меня уже давно нет месячных, я могла забеременеть в первую неделю нашего брака.

– Давно нет, миледи?

– С тех пор, как мы поженились! – ахнула Адриана, на которую вдруг снизошло озарение.

– Настоящий мужчина ваш муженек, ничего не скажешь!

– Только никому ничего не говори, особенно старшим слугам. Они очень преданы леди Филане и, конечно, сразу побегут к ней, а я хочу сначала рассказать все Колтону. Вдруг мы ошибаемся! Не хочу, чтобы надежды леди Филаны были разбиты. Подождем немного. Что, если возможность поговорить с Колтоном представится только через несколько дней, особенно если учесть, как сильно все расстроены присутствием Элис в этом доме! Лучше сообщить обо всем, когда ее уже не будет.

– Все равно все узнают, – фыркнула Мод. – Думаете, зря слуги глаз с вас не спускают? Сразу поймут, почему вам так плохо.

– Ничего, Мод, – улыбнулась Адриана. – Будем надеяться, скоро это пройдет.

Бой каминных часов вывел Адриану из тяжелой дремоты. Лежа на боку в объятиях Колтона, она насчитала двенадцать ударов. Сон улетучился, и она, довольно потягиваясь, прижалась к мужу и положила руку себе на живот. По желанию Колтона она всегда ложилась в постель нагой и сейчас, сколько ни ощупывала себя, не смогла уловить признаков жизни, растущей в ее чреве. Предупредив Мод о необходимости молчать, сама она тем не менее едва не поддалась искушению все рассказать мужу, но все же решила подождать. Сейчас ему не до того. Нужно найти кормилицу. Правда, Филана будет на седьмом небе, узнав о новом внуке, но что скажет Колтон? Он слишком наслаждается их близостью и вряд ли будет рад помехе! А вдруг его оттолкнет ее изменившаяся фигура, и он посчитает ее уродливой? Или будет так же, как и она, восхищен чудом, которое создала их любовь?

Закрыв глаза, Адриана довольно вздохнула и уже почти задремала, когда донесшийся откуда-то неясный звук насторожил ее. Что это? Вой ветра? Или плач ребенка, запертого в пустой комнате?

Адриана напрягла слух и еще раз убедилась, что где-то кричит ребенок. И поскольку, в доме не было других детей, кроме дочери Колтона, значит, нужно срочно ее успокоить.

Стараясь не разбудить мужа, она сползла с кровати, накинула сорочку и пеньюар, сунула ноги в атласные туфельки и направилась к двери. Но сначала не смогла определить, в каком направлении идти. Наконец, сообразив, где может быть детская, она круто развернулась, пробежала мимо покоев мужа и взлетела по лестнице, ведущей на третий этаж. Эта часть дома всегда казалась ей темной и заброшенной. В детстве они с Самантой считали, что здесь бродят призраки, и часто испытывали храбрость друг друга, прячась в укромных уголках.

Крик становился все громче, и Адриана едва не потеряла голову от страха. Добравшись до комнаты, откуда доносились рыдания, она увидела, что из приоткрытой двери выбивается луч света, и осторожно заглянула внутрь.

Зрелище, открывшееся ее глазам, в лучшем случае можно было назвать малоприятным. Посреди кровати, прислонившись спиной к резному изголовью, восседала Элис Коббл в засаленной рубашке, держа хрустальный графин, к которому то и дело прикладывалась. Распахнутый ворот открывал огромные, с голубыми венами груди. Подол был задран до бедер. Одна нога согнута в колене, другая откинута.

Адриана боялась представить, чем занималась эта женщина и чье внимание хотела привлечь. В любом случае нетрудно было понять, что она порочна до мозга костей.

Элис вдруг закудахтала так неожиданно, что Адриана вздрогнула.

– Подумать только, ну и парочка его светлость и миссис! Так липли друг к другу, что, кажись, не расстались бы за всю шерсть Брэдфорда! И здорово же я придумала! У них небось до сих пор головы кругом идут! Так им и надо за то, что задумали избавиться от меня! Ладно-ладно, вот пусть только его светлость пронюхает, что я делала за его спиной! Вот тогда и начнется, дьявол бы все это побрал! Но ничего, скоро поймет, как его провели, потому что миссис Задавала долго не вытерпит, особливо видя, сколько тут денежек и все не ей достались! Самое время его светлости с женушкой понять, в какой ад попали!

– И что все это значит? – сухо осведомилась Адриана, распахивая дверь. Но тут ребенок закатился пронзительным воплем, и Адриана, забыв о странной тираде кормилицы, бросилась к кровати. При этом она невольно отметила, что толстуха даже не попыталась прикрыться. – Вас наняли для ухода за ребенком. Вместо этого девочка уже сорвала голос, а вы валяетесь на постели и пьете портвейн моего мужа. Собирайте вещи и вон отсюда!

– А кто будет кормить отродье? Уж не вы ли? – нагло фыркнула Элис, безуспешно пробуя подняться. – Не посмеете, миссис, иначе девчонка помрет с голоду.

– Удивительно, как она до сих пор жива! А вы так пьяны, что ничего не замечаете! Не важно, если понадобится, я сделаю ей соску, пока мы не найдем порядочную кормилицу. А теперь я желаю, чтобы вы убрались!

– Может, вам лучше спросить его светлость, прежде чем командовать здесь! А вдруг ему это не понравится?!

– Моя жена велела вам уйти! – рявкнул Колтон, входя в комнату. – Так что поторопитесь! Чтобы через час вас здесь не было! Конюх запряжет лошадь в тележку и отвезет вас в Брэдфорд. Оттуда доберетесь до Лондона сами!

– А мое жалованье? – взвилась Элис, с любопытством наблюдая, как Адриана прижимает девочку к груди. Толстые губы растянулись в презрительной ухмылке. До чего же господа любят баловать детишек! Всякому отродью неплохо бы с пеленок усвоить, что не всего можно добиться вытьем. Впрочем, какое ей дело, если его светлость действительно намерен ее прогнать! Главное сейчас – получить денежки, и ради этого Элис была готова орать, биться в истерике и кататься по полу. Повернувшись к его светлости, она угрожающе потрясла сжатым кулаком. – С места не сдвинусь, пока не получу всего, что мне причитается!

– И даже больше того, на что ты рассчитываешь, толстая кляча! – прошипел Колтон. – Пинок в зад будет тебе самым достойным вознаграждением!

Мегера взвизгнула, развернулась и, задрав сорочку, показала ему голый зад. Адриана возмущенно охнула, но Элис, сунув руку между ног, сделала непристойный жест.

– Давай, милок! Сунь сюда свою палку, пусть миссис посмотрит, как это делается!

– Ты не получишь ни пенса! – воскликнул возмущенный Колтон. Разъяренная кормилица ощерила черные зубы, готовая наброситься на него. – Я бы посмотрел сквозь пальцы на твое пьянство, но последняя выходка стоила тебе всех денег.

– Подумаешь! – взвизгнула Элис. – Сам купается в денежках, а меня обокрал до нитки, и всего-то за простую шутку!

– Так тебе и надо за дерзость и за то, что довела ребенка до такого состояния, пока ублажала себя и цедила мой портвейн! – прогремел Колтон, сжимая кулаки. Поняв, что сейчас сорвется, и пытаясь прийти в себя, он глянул на жену, что-то тихо напевавшую младенцу. Ее нежное воркованье напомнило ему о былых временах, когда она точно так же утешала раненых и осиротевших животных. На какой-то момент крики прекратились, и ребенок жадно схватился ручонкой за округлую грудь женщины. Увы, не обнаружив в ней молока, девочка снова расплакалась.

– Бедная малышка, – нежно пробормотала Адриана. – Скоро мы накормим тебя, Женевьева Ариэлла.

– Женевьева Ариэлла? – удивился Колтон.

– Твоя матушка сказала, что ей нравится это имя, но если предпочитаешь другое, думаю, она не обидится.

Колтон, улыбаясь, пригладил растрепавшиеся волосы жены. Ее мягкость и доброта изгнали бушевавших в нем злых духов. Не в силах устоять, он приподнял ее маленький подбородок и поцеловал в губы.

– Это хорошее имя, любимая, и очень ей подходит. А ты такая красивая с ребенком у груди. Настоящая молодая мама. Нужно подумать, о том, чтобы завести полный дом детей.

– Ха! – язвительно воскликнула Элис. – Поделом и тебе будет, если твое семя окажется бесплодным!

– По-моему, – хрипло рассмеялся Колтон, – я уже доказал, что об этом не может быть и речи!

– А вот меня не удивит, – прошипела Элис, – если выяснится, что Пандора наговорила тебе всякого вздора!

– То есть, – встрепенулся Колтон, – ты хочешь сказать, что ребенок не мой?

Элис, избегая его испытующего взгляда, безразлично пожала плечами:

– Да нет, это я так… вряд ли твои яйца так уж высохли, если ты успел поставить свою метку на заднице девчонки. Просто говорю, мол, поделом тебе будет, если твоя знатная леди не принесет тебе наследника! Я слышала, как слуги толковали насчет того, что ты последний мужчина в семье.

Тут не выдержала Адриана. И хотя не раз за сегодняшний день давала себе слово подождать с радостным известием, все же не смогла вынести подлых намеков ведьмы.

– Не надейтесь, Элис! – отрезала она под недоумевающими взглядами мужа и кормилицы. – Я уже ношу ребенка.

Радостный крик сорвался с губ Колтона, заглушая грязные ругательства женщины. Колтон схватил жену в объятия и надолго припал к губам.

– Как не стыдно! – пожурила Адриана, краснея. – Что подумает Элис?

– Пропади она пропадом, мадам! Это мой дом, дом моих предков, и ты моя жена. Носишь моего ребенка и держишь у сердца еще одного. Не знаю, можно ли любить тебя еще больше, чем я люблю тебя сейчас и любил с начала вечности.

Но как бы ни утешил Адриану поцелуй мужа, на ребенка не произвел ни малейшего действия. Девочка уже охрипла от крика, и Адриана, отстранившись, шепнула:

– Спущусь вниз, разбужу кухарку. Она наверняка знает, как приготовить сахарную соску для девочки.

– Нельзя ли подогреть обычное коровье молоко? – удивился Колтон.

– У ребенка будет понос, – вмешалась Элис, снова обнажая грудь и бесстыдно почесывая низ живота. Заметив, что Адриана охнула и отвернулась, ведьма злорадно закудахтала: – Что такое, душечка, хочешь помочь?

– Немедленно оденься, старая потаскуха! – заревел Колтон, снова приходя в бешенство. – Даже в одежде на тебя невозможно смотреть, а голая ты на редкость отвратительна!

– Говорила я вам, – бросила Элис, – помрет девчонка, пока найдете другую кормилицу!

Втиснув широкие бедра в юбку, она натянула покрытую пятнами блузку и ткнула пальцем в Адриану.

– Можете задирать нос, миледи, да только через месяц-другой станете такой же, как я!

– Да что ты несешь? – взорвался Колтон. – Неужели так слепа, что не замечаешь собственного уродства да еще имеешь наглость сравнивать себя с самим совершенством?

Элис, изрыгая поток непристойностей, связала свои пожитки в большую шаль.

– Ну так что, мне уходить? Пусть, значит, девчонка подыхает? Потом не говорите, будто я вас не предупреждала!

Колтон поймал встревоженный взгляд жены и понял, что она испытывает те же сомнения. И все же не смел задержать женщину, опасаясь, что она так или иначе сорвет зло на его дочери.

– Мы найдем другую, любимая, – утешил он. – Слуги наверняка знают, кто в деревне недавно родил.

– Ну да, будет кормить вашего, а своего бросит, – язвительно хмыкнула Элис. – Как же, дожидайтесь.

– Не важно, отыщем такую, которая согласится, – решительно заключил Колтон.

– Дорогой, прошу тебя, отошли Элис как можно скорее, – ответила Адриана, уничтожающе глядя на ведьму. Нельзя допустить, чтобы эта грубая тварь оставалась в их доме лишнюю минуту! – А я иду к твоей матушке попросить совета. Она подскажет, что нам делать.

Вскоре Адриана и Филана уже спешили вниз, когда во дворе раздался топот копыт. Филана немедленно подбежала к окну и всмотрелась в залитую лунным светом дорожку.

– Не может быть! – удивленно протянула она. – Это Алистер! С ним какая-то женщина.

Свекровь с невесткой пошли к выходу, и пока Адриана пыталась успокоить надрывавшееся дитя, Филана распахнула дверь так быстро, что Алистер даже не успел постучать. Завидев сестру, он в изумлении отшатнулся, но тут же взял себя в руки, одернул сюртук и громко объявил:

– Я, как всегда, вовремя и с хорошими вестями. Матильда нашла для вас в Бате кормилицу, и я взял на себя смелость привезти ее прямо сюда, на случай если вы в безвыходном положении. – И, слегка морщась от пронзительных воплей, кивнул: – Похоже, так оно и есть. Хорошо, что я велел гнать лошадей!

– Дядюшка Алистер, вы просто золото! – радостно воскликнула Адриана, обнимая его одной рукой. – Пожалуйста, позовите кормилицу! Малышка изголодалась!

– Это миссис Блайт Фултон, – объявил Алистер, провожая женщину в холл. – Ее мужа убили при Ватерлоо, а два дня назад бедняжка родила мертвого ребенка. Хотя я мало что понимаю в таких делах, Матильда заверила меня, что миссис Фултон отчаянно ищет работу не только из-за ужасающей бедности, но и пытаясь облегчить свое… э… болезненное состояние.

Филана понимающе кивнула и обратилась к невестке:

– Миссис Фултон нуждается в уединении, дорогая. И как бы ни старался Колтон поскорее прогнать Элис, боюсь, это не так легко. Как по-твоему, проводить миссис Фултон в одну из комнат внизу или сразу отвести ее в уже приготовленную спальню на третьем этаже? Я велела перестелить белье в одной из комнат и даже поставить там старую колыбельку Саманты.

– Колтону сейчас не позавидуешь, мама, но мы не должны обращать внимания на капризы Элис. Миссис Фултон будет куда удобнее поселиться сразу в своей комнате. Давайте я отведу ее наверх. Чем скорее она сможет покормить девочку, тем легче будет всем нам.

Женщины как раз подходили к лестнице, когда сверху донесся визг Элис:

– Мое золотое кольцо! Оно куда-то подевалось! Кто возместит мне потерю? Бедный дорогой муженек! Это его подарок!

– Кольцо? Сомнительно, что оно у тебя вообще было, – скептически откликнулся Колтон, сильно сомневавшийся в наличии не только кольца, но и мифического мужа.

– Без него я не уйду, и не мечтайте! – раскричалась Элис и, услышав шаги, сопровождаемые детским плачем, бросила торжествующий взгляд на Колтона. – А может, и вообще останусь!

– Вот тут вы ошибаетесь, – оборвала Адриана. – Уберетесь, и немедленно! Нам повезло найти и нанять кормилицу для Женевьевы.

Колтон на миг потерял дар речи.

– К-как?! – пролепетал он. – Как вам это удалось, мадам?!

Адриана самодовольно улыбнулась.

– Дядюшка Алистер спас нас всех в последний момент. Несмотря на поздний час, он примчался из Бата, чтобы привезти миссис Фултон именно тогда, когда мы больше всего в ней нуждались. А вам, Элис, я желаю как можно скорее уехать из Брэдфорда, поскольку я люблю тамошних жителей и не хочу, чтобы они подцепили какую-нибудь заразу!

Колтон прижал руку ко рту, чтобы не рассмеяться. Элис тут же забыла о кольце и протиснулась мимо, бормоча проклятия. Похоже, драгоценность действительно существовала только в ее воображении.

– Позже я представлю вас своему мужу, – сообщила Адриана, передавая дитя новой кормилице. – Устраивайтесь в своей комнате. Кроме того, малышка очень в вас нуждается, не находите?

– О да, миледи, да и мне тоже не слишком сладко приходится, – призналась Блайт, морщась от боли: молоко нестерпимо распирало груди.

– Я разбужу слуг и прикажу принести ваши вещи. Они, наверное, все еще в экипаже?

– Не стоит тревожить слуг, любимая, – заверил Колтон. – Я сам все принесу. А потом…

Сдвинув брови, он погрозил пальцем своей красавице жене.

– Жду вас в нашей спальне, мадам. Потолкуем о детях и кое о чем еще.

Адриана, улыбаясь, погладила его по руке.

– С удовольствием, милорд.

– И насчет удовольствия тоже, – прошептал он и, подмигнув ей, исчез за дверью.

Глава 19

Надев капор и накинув легкую шаль, Фелисити украдкой выскользнула из дома Элстонов и поспешила по грязной тропинке, ведущей к Брэдфорду. Предварительно она удостоверилась, что Роджер уехал в Бат по делу и времени у нее достаточно. Сначала она забежала в аптеку за теми травами, которые когда-то привозили деду Адриана и Саманта, хотя не знала, превозносил ли он подарок потому, что питал слабость к этой парочке, или настои действительно помогли. Сама она надеялась помириться с дедом, тем более что всем сердцем жалела о своем прежнем поведении.

Много лет она отмахивалась от материнских наставлений, считая все рассуждения о чести, долге и моральных принципах пустым вздором и во всем следуя примеру отца. И все же уроки матери не прошли даром, тем более что уважение к Джарвису Фейрчайлду пропало навсегда в тот день, когда обнаружилась его склонность к мошенничеству и воровству. Девушка собственными ушами услышала, что он увольнял рабочих, не вычеркивая при этом их имен из платежной ведомости. Нечестность отца еще больше подчеркнула добродетели деда и матери.

Выйдя замуж и переехав в дом мужа, она поняла, как ей не хватает мудрости и доброты старика. Возможно, она просто повзрослела. За пять месяцев супружеской жизни ей пришлось получить немало жестоких уроков, и поэтому она все больше ценила то, чего лишилась по собственной глупости.

Брак для нее стал кошмарной пропастью безумия и разврата. В постели Роджер был не только жесток и груб, но и впадал в бешенство, если она смела противиться его извращенным требованиям, и чаще всего попросту насиловал, так что Фелисити жила в постоянном страхе за жизнь будущего ребенка. Почти каждую ночь муж бесцеремонно бросал жену на постель и буквально врезался в нее с поистине демонической яростью, не в силах получить наслаждение, не причинив боли своей жертве.

Колокольчик над дверями аптеки мелодично звякнул, и толстощекий мужчина с коротким ершиком седых волос, обрамлявших лысину, поднял голову от прилавка, зажатого с обеих сторон полками, на которых были аккуратно расставлены пузырьки.

– Да, мисс? Чем могу помочь? – услужливо спросил он, поправляя очки в проволочной оправе.

– Здравствуйте, – пробормотала Фелисити с нерешительной улыбкой. В последнее время ей все труднее становилось находиться рядом с мужчинами, не задаваясь вопросом, какие гадкие намерения они скрывают в душе. – Месяцев восемь назад мой дедушка, Сэмюел Гладстон, получил в подарок от двух знатных леди лечебные травы. Он так хвалил их действие, что мне захотелось купить еще немного. Одна из дам – сестра, а другая – жена лорда Рэндвулфа. Не припомните ли вы названия этих трав?

– Конечно, мисс. Именно я и предложил их дамам. Но боюсь, они очень редки и потому дороги.

Фелисити спокойно выложила на прилавок серьги.

– Не возьмете ли их взамен? Мой отец заплатил за них неплохие деньги.

Аптекарь задумчиво наклонил голову набок, глядя на женщину поверх очков.

– Не жаль отдавать их, мисс? Очень красивая вещь, и вам наверняка идет.

– Миссис. Миссис Элстон. И я готова поменять их на травы. Больше у меня ничего нет.

Представив, на какую жертву идет молодая женщина, аптекарь поспешил предложить не столь неприятную альтернативу.

– Похоже, на сукновальне дела идут неплохо. Если сейчас у вас нет денег, я дам вам травы, а вы попросите мужа заехать и заплатить мне. Уверен, что он вполне может…

– Предпочитаю не делать этого. И прошу вас никому не говорить, что я вообще была здесь. Надеюсь, вы понимаете?

– Да, миссис Элстон, я человек не болтливый.

– Я буду вам крайне благодарна, мистер…

– Карлайл, миссис Элстон. Финеас Карлайл. И не волнуйтесь, я не скажу ни единой живой душе.

Сам Карлайл не слишком любил Элстонов, особенно после того, как покойная миссис Элстон из живой энергичной женщины вскоре после замужества превратилась в ходячую тень, не помнившую даже собственного имени. По мнению аптекаря, все это было крайне подозрительно. Обычно так вели себя люди, пристрастившиеся к опиуму, и мистер Элстон, вполне возможно, тайком подливал жене настойку этого опасного лекарства. Карлайл с радостью свидетельствовал бы против преступника и помог бы послать его на виселицу, но явных доказательств не было. Вероятнее всего, Элстон покупал опиум в Лондоне, но где и каким образом, проследить было невозможно, особенно для такого робкого человека, как Финеас. Что же до Роджера, то, по мнению аптекаря, яблочко недалеко укатилось от яблоньки.

– Спасибо, мистер Карлайл, – признательно улыбнулась Фелисити. – И… и еще я хотела спросить кое о чем.

– Все, что в моих силах, мадам.

– Еще до моего замужества свекра свалила таинственная болезнь. Его ногти как-то странно обесцветились, а кожа стала ужасно сухая и словно покрыта чешуйками. Не знаете ли вы, что это за недуг такой?

Мистер Карлайл задумчиво провел пальцем по губам.

Интересно! Недаром говорится, какой мерой меришь, такой и тебе отмерится. Вот уж точно: не рой другому яму, сам в нее попадешь!

– Пока что не могу сказать наверняка, миссис Элстон. Но однажды я предостерег молодую леди против неосторожного обращения с мышьяком. Бедняжка регулярно принимала небольшие дозы, чтобы отбелить кожу. Она была чрезвычайно тщеславна и гордилась своей красотой, но смерть не щадит никого… На ее похоронах я заметил, что ногти у нее обесцветились, а кожа, раньше такая мягкая и белая, стала чешуйчатой и грубой.

По спине Фелисити пополз холодок. Она долго набиралась храбрости, прежде чем задать следующий вопрос:

– А разве мышьяк так распространен, мистер Карлайл? Много вы его продали в прошлом году?

– Видите ли, мышьяк известен очень давно. Лет двести-триста. А может, и больше. Что же касается продаж – нет. После смерти той девушки я им не торгую. Не хочу, чтобы еще кто-то погиб по глупости или из тщеславия.

– А в округе есть другой аптекарь?

– Нет, мадам. Однако у меня есть знакомый из Лондона, довольно часто сюда приезжающий. В последнее время он процветает и приобрел несколько аптек. Завел прекрасных лошадей и экипаж, которые мне не по карману. Должен сказать также, что ему весьма полюбились сукна вашего супруга. Совсем недавно он уехал с сукновальни с большим узлом в руках.

Финеас не осмелился сказать молодой женщине, что его знакомый имел репутацию расчетливого негодяя, готового на все ради выгоды.

– И как его зовут?

– Тадеус Мэнвил.

Фелисити впервые слышала это имя. Мать и отец научили ее основам бухгалтерии, однако когда она предложила Роджеру помощь, тот не только отказался, но запретил ей близко подходить и к книгам, и к сукновальне, заявив, что она только ему помешает. Поэтому она не знала никого из приятелей мужа.

Взяв сверток с травами, она поблагодарила аптекаря и вышла. Неужели Финеас сказал правду? Но это значит, что Эдмунда отравили. Кто же мог это сделать?

– Кто там? – окликнула Джейн, поспешно спускаясь вниз.

– Мама, это я, Фелисити!

Слезы радости выступили на глазах Джейн. Раскинув руки, женщина побежала навстречу дочери, и та с приглушенным криком бросилась в материнские объятия. Все это время бедняжка боялась, что мать по-прежнему сердится на нее.

– О, моя драгоценная девочка, я так по тебе скучала! Почему не приходила раньше? Я несколько раз была на сукновальне, но Роджер не пускал меня к тебе. Говорил, будто ты не желаешь никого видеть, особенно меня. Ты здорова? Счастлива?

– Здорова, мама.

На второй вопрос Фелисити предпочла не отвечать.

– Я принесла дедушке подарок. Если он разрешит, я бы почитала ему из Библии.

– Конечно, дорогая. Он будет очень рад. Ему так тебя недоставало!

– Меня? – удивилась дочь. – Но… я думала, он меня не любит.

Джейн, смеясь, снова обняла дочь.

– Глупенькая! Ведь ты его единственная внучка! В ваших жилах течет одна кровь!

Фелисити вдруг громко разрыдалась.

– Мама, прости меня за все! Я была такой глупой эгоисткой!

Джейн прижала дочь к себе.

– Ничего не говори, дорогая. Все прощено и забыто. Ты моя любимая доченька, моя гордость и радость.

При этих словах Фелисити не выдержала и расплакалась еще громче. Мать и дочь долго стояли, обнявшись, проливая слезы, уносившие все прошлые недоразумения и обиды.

Наконец Фелисити отстранилась и, найдя в ридикюле платок, вытерла щеки и нос. Джейн наблюдала за ней, пытаясь понять, что происходит. Интуиция подсказывала, что дочери нелегко приходится, но подробностей она, разумеется, не знала да и представить не могла.

– Что случилось, дорогая? У тебя все в порядке? – мягко спросила она.

– Конечно, мама, – кивнула Фелисити, не желая расстраивать мать. – Просто я частенько плачу, потому что ношу дитя. И только сейчас начинаю понимать, каким бременем была для тебя.

– Ты ждешь ребенка? – воскликнула Джейн с ликующим смехом, тотчас же замершим на губах при виде грусти в погасших голубых глазах. Безнадежность в голосе не слишком успешно маскировалась деланной улыбкой, и Джейн, материнским сердцем почуяв неладное, приподняла подбородок дочери и всмотрелась в исхудавшее лицо. – Что-то не так. Скажи мне правду.

– Все хорошо, мама. Все хорошо.

– Дело в Роджере. Верно, ведь?

– Дела у него идут прекрасно, и сам он здоров.

– Вполне возможно, но я достаточно хорошо знаю свою дочь, чтобы увидеть, как она несчастна. Позволь мне помочь тебе, дорогая.

– Мама, я не понимаю, о чем ты. Лучше пойду наверх почитаю дедушке Библию. Я не могу задерживаться надолго. Поговорю с дедом и пойду.

Фелисити до сих пор не могла поверить собственной храбрости. Она сумела! Сумела улучить возможность и пробраться в контору сукновальни, не боясь, что Роджер ее застанет!

Он уехал в Лондон, где собирался пробыть до воскресенья. Фелисити и не думала сетовать на то, что муж не взял ее с собой! Наоборот, облегченно вздохнула, радуясь, что сможет спокойно спать.

Ее красивый, но растленный муж был особенно жесток с ней после ее визита в Стеновер-Хаус, и Фелисити даже заподозрила, что он каким-то образом все узнал из совершенно невинного замечания какого-нибудь горожанина. Во всяком случае, такой боли и мук ей еще не приходилось терпеть. Поэтому Фелисити зареклась навещать родных днем, когда кто-то сможет ее увидеть и донести мужу.

Испытание было настолько тяжелым, что ее, казалось, выпустили из камеры пыток, когда Роджер, на несколько дней забыв о жене, занялся переделкой своей конторы и примыкавшей к ней кладовой в огромный, роскошный кабинет-библиотеку. Очевидно, он не жалел расходов, потому что выписал рабочих из Лондона, небрежно пояснив, что местные только все испортят. Фелисити не осмелилась напомнить, что лорд Харкорт, человек тонкого вкуса, нанял здешних резчиков по дереву, когда обставлял заново свои покои.

Фелисити, естественно, не показали ни планов, ни смет. Похоже, мужу она была нужна только для постели. В остальное время он ее попросту не замечал.

Вскоре после окончания ремонта из Лондона прибыла мебель в двух огромных крытых фургонах, запряженных ломовыми лошадьми. Фелисити, которой не терпелось увидеть новое приобретение, поднялась в комнату свекра, откуда открывался вид на сукновальню и двор. Несмотря на прикрывавшую мебель парусину, она сумела разглядеть позолоту и гнутые, резные ножки. Такая роскошь скорее подходила для королевского дворца и уж никак не для Брэдфорда и тем более для их скромного дома!

Теперь, когда Роджер был в Лондоне, никто не помешает ей просмотреть книги! Но к сожалению, она скоро обнаружила, что муж закрыл на замок свою потайную комнату, куда никого не допускал. А вот о книгах он, видимо, позабыл, потому что в шкафу, где они хранились, торчал ключ. Наверное, посчитал, что она не осмелится явиться сюда. Но Фелисити двигал страх за будущее, свое и ребенка. Очень уж не хотелось оказаться в работном доме, когда он потеряет сукновальню.

Оставалось благодарить мать и отца за то, что научили ее счетному делу. Хотя ни одна контора в Лондоне не наняла бы женщину-бухгалтера, она нередко помогала отцу в работе. Кроме того, Сэмюел Гладстон многое передал дочери, а та старательно занималась с Фелисити.

Достаточно скоро она обнаружила, что большие суммы денег уходят со счетов в адрес неизвестных, обозначенных только инициалами «М. Т.» и «Э. Р.». Как Фелисити ни билась, а настоящих имен так и не смогла узнать. К концу она почти падала от усталости.

Часы пробили полночь, когда Фелисити наконец привернула фитиль маленькой лампы, взяла одну из книг, в надежде немного поработать в постели, заперла контору и вернулась в дом. Все было тихо и спокойно. Но, открыв дверь спальни, она, к своему ужасу, увидела мужа.

– Роджер! А я ожидала тебя не раньше воскресного вечера, – пробормотала несчастная, незаметно кладя книгу на столик, и поспешила наградить не вовремя вернувшегося мужа супружеским поцелуем.

Однако Роджер холодно уставился на жену.

– Где ты была?

Зная, что не сможет спрятать книгу под неотступным взглядом мужа, Фелисити с деланным безразличием пожала плечами:

– Краем уха я услышала, что твой отец пытается обмануть тебя и… и решила сама удостовериться, правда ли это. Вот и пошла за книгой, чтобы просмотреть на досуге.

– Не стоит ломать свою хорошенькую головку, душечка моя, – бросил Роджер, ловко подхватив книгу. – Я сам все сделаю. Кроме того, даже если отец действительно пытался меня обмануть, сейчас ему просто не до этого.

Сунув книгу под висевший на стуле фрак, он, многозначительно улыбаясь, принялся расстегивать жилет.

– Я решил вернуться сегодня только из желания наставить тебя и на деле показать, как обязана ублажать мужа послушная жена.

Фелисити похолодела от ужаса, но, помня, что едва не попалась, не посмела возразить. Временами она храбро пыталась сохранить остатки собственного достоинства, несмотря на все, что он заставлял ее делать, но скоро обнаружила, что только злит мужа еще больше. Вот и сейчас промолчала, поняв необходимость выполнять любое желание Роджера. Может, он отвлечется и забудет наказать ее за то, что пошла в контору без позволения.

Фелисити поспешно спустила до пояса лиф платья и зазывно улыбнулась мужу, надеясь, что он не заметит, как сильно она дрожит.

– Ты, должно быть, прочитал мои мысли, дорогой.

Глава 20

– Миледи, там пришла молодая женщина и требует допустить ее к лорду Рэндвулфу. Утверждает, что у нее срочное дело, но отказывается назвать свое имя и объяснить, что ей надо.

– Его светлость гуляет с собаками, Гаррисон, – пояснила Адриана. – Может, я сумею чем-то помочь?

Дворецкий, казалось, колебался.

– Прошу прощения, ваша светлость, но эта женщина – не настоящая леди. Не то что вы и вдовствующая маркиза.

Адриана недоумевающе свела брови.

– Хотите сказать, что она не аристократка?

– Да, миледи.

– Вот как? Надеюсь, не родственница Элис Коббл. Вряд ли я еще раз выдержу нечто подобное.

– Должен сказать, миледи, она куда приятнее и чище на вид, но манера одеваться говорит о том, что никто не позаботился оградить ее от дурных влияний.

– Думаю… мне стоит взглянуть на то хорошенькое создание, которому не терпится поговорить с моим мужем, – мягко объявила Адриана. Ей действительно хотелось посмотреть на очередную любовницу из прошлого Колтона. Она еще не забыла его вынужденную женитьбу!

– Как пожелаете, миледи. Я провожу ее в гостиную.

После ухода дворецкого Адриана подошла к высокому зеркалу и стала придирчиво изучать свое отражение. Ее беременность была заметна довольно сильно, хотя сама она с трудом верила, что прошло уже пять блаженных месяцев, месяцев истинного счастья и восторгов любви. Ребенок еще сильнее скрепил их союз, и по ночам, они часто наблюдались, как он ворочается и бьет ножкой. Колтон, казалось, не замечал, как изменилась ее фигура; мало того, так же жадно любовался ее нагим телом, как прежде, и даже сам втирал в кожу жены душистые масла, Адриана прежде и не мечтала найти такого восхитительно-внимательного, нежного и обожающего мужа, чья любовь с каждым днем становилась все сильнее.

Но сейчас, хотя погода стояла теплая, Адриана поспешно накинула на плечи кружевную шаль, чтобы скрыть выступающий живот, желая показаться перед незнакомкой в самом выгодном свете.

Заслышав легкие шаги, гостья отвернулась от окна и удивленно подняла брови. Очевидно, она ожидала увидеть мать маркиза и поэтому немного растерялась, но все же умудрилась с одного взгляда разглядеть красавицу брюнетку: от скромного узла темных волос до кожаных туфелек, едва видневшихся из-под подола платья. Не укрылся от нее и живот, круглившийся под кружевной шалью.

– Я приехала поговорить с Колтоном. И только с ним! Больше мне никого не нужно!

– Я жена лорда Рэндвулфа, – спокойно ответила Адриана, неприятно пораженная такой фамильярностью, и, в свою очередь, оглядела даму.

Пришлось признать, что Гаррисон прав: красивое личико еще не служит залогом элегантности и хороших манер, тем более что глаза, губы и щеки женщины были вызывающе ярко подкрашены. Да и одежда отличалась дурным вкусом: аляповатые цвета, чрезмерная роскошь и откровенное декольте наводили на мысли о вполне определенной профессии. Из-под зеленоватого тюрбана выбивалась туго завитая грива черных волос, ниспадавших на плечи. Длинные золотые серьги-подвески бренчали в ушах. На шее висело монисто из монет сомнительного качества и достоинства вперемешку с цепочками различной толщины. И хотя незнакомка была ниже ростом, зато куда круглее в местах наиболее ценимых мужчинами. Впрочем, дама беззастенчиво выставляла напоказ свои достоинства, обнажив грудь едва не до сосков. Шелк платья так льнул к талии и бедрам, что Адриана усомнилась в наличии нижнего белья.

– Могу я узнать ваше имя? – безмятежно осведомилась она. – Тем более что вам уже известно мое.

Алые губы изогнулись в снисходительной усмешке.

– Думаю, вполне уместно обращаться ко мне леди Рэндвулф или Уиндем, как кто предпочитает.

Сбитая с толку, Адриана нахмурилась.

– Вряд ли вы в родстве с моим мужем, поскольку он последний в роду носит имя Уиндемов.

– Колтон Уиндем – мой муж, – вызывающе заявила гостья, – так что вы, милочка, просто самозванка.

Адриана едва не упала от неожиданности и, добредя на подгибавшихся ногах до ближайшего дивана, осторожно опустилась на сиденье. Словно почувствовав, как расстроена мать, дитя заворочалось с такой силой, что она громко ахнула и прижала ладонь к напрягшемуся чреву.

– Смотрите не потеряйте маленького ублюдка! – ухмыльнулась женщина. – Впрочем, при сложившихся обстоятельствах, может, и лучше будет, если потеряете. Жаль, если невинное дитя будут всю жизнь наказывать за грехи родителей.

– Кто вы? – вскрикнула Адриана. – Вы пришли сюда, чтобы терзать меня, или руководствуетесь каким-то иным, неоднозначным мотивом?

– Не пойму, о чем это вы, – пробормотала женщина, явно впервые услышавшая слово «неоднозначный». – Я просто намеревалась предъявить права на мужа и вдруг узнаю, что вы живете здесь, под крышей моего дома! Я Пандора Уиндем. Если не ошибаюсь, моя дочь тоже здесь.

Только сейчас Адриана все поняла.

– Очевидно, вы не настолько мертвы, как считал мой муж. И все же позвольте узнать, где вы пребывали последние полгода? Догадайся вы послать письмо, где сообщали бы о вашем добром здравии, нам и в голову бы не пришло пожениться. Или вы настолько невоспитанны, что забыли о такой мелочи? Так или иначе, вы немного опоздали.

– Я действительно умерла… на несколько минут, как подтвердит добрый священник, но оказалось, что все же выжила. Однако была так ослаблена родами, что друзья немедленно увезли меня в теплые края до полного выздоровления. Как видите сами, их усилия увенчались успехом, и я вернулась в Англию, к мужу и ребенку.

Пронзительный свист в холле возвестил о возвращении того, к кому так стремилась Пандора.

– Бегите, найдите Адриану, – велел Колтон, и волкодавы с радостным лаем вбежали в гостиную. При виде мохнатых чудовищ Пандора отчаянно завопила и, отбежав, прижалась спиной к стене.

– Убирайтесь! Вон! Проваливайте, мерзкие твари!

– Арис! Лео! Ведите себя прилично, – скомандовал Колтон из холла.

Собаки тут же уселись перед пленницей и дружно оглянулись на хозяина. Пандора от страха боялась дышать.

– Адриана, кто здесь так визжал? У нас гости?… – При виде испуганной женщины Колтон резко осекся. – Пандора?!

– Убери от меня этих зверюг! – возмущенно вскрикнула она, тыча рукой в собак. – Почему ты их так распустил? А если они кого-то загрызут?

– Лео, Арис, сюда, – позвала Адриана, щелкнув пальцами. Волкодавы, виляя хвостами, немедленно подбежали к ней и, получив свою порцию ласк, покорно улеглись на ковер у ног хозяйки.

Пандора злобно уставилась на женщину, сообразив, что та могла отозвать псов так же легко, как и Колтон. Но Адриана ответила чуть насмешливым взглядом, прежде чем обернуться к мужу. Тот все еще не мог опомниться. Куда девались его обычная сообразительность и быстрая реакция? Вероятно, он все еще пытался понять, каким образом актриса восстала из мертвых.

Пандора, заметив, что своей трусостью поставила себя в неловкое положение, гордо тряхнула головой.

– Как, Колтон, разве ты не рад меня видеть?

– Не особенно. Я думал, тебя нет в живых, – сухо ответил он.

– Да, я уже думала, что умру, но, к счастью, это оказалось не так. И теперь я пришла занять свое законное место.

– Черта с два! – рявкнул Колтон. – У меня только одна жена, та, что сидит на этом диване!

Пандора на секунду сжалась от страха, когда Колтон выступил вперед с таким видом, словно готов перевернуть небо и землю за ту, кого считал своей единственной любовью и супругой. Ярость, с которой он бросился на защиту Адрианы, была для нее хуже пощечины. Однако Пандора не вышла из себя, как рассчитывал Колтон. Вместо этого она с достоинством объяснила:

– По закону я твоя жена. И никакие слова и действия не могут этого изменить.

– Но я разрешил преподобному Гудфеллоу обвенчать нас только для того, чтобы дать Женевьеве свою фамилию!

– Женевьеве?

– Ребенку, которого ты родила. Впрочем, весьма сомневаюсь, что он мой. Похоже, ты обманула меня для каких-то своих целей, и я обязательно узнаю, в чем дело. Скорее всего корысть.

– Корысть? Это еще что такое?

– Деньги, золото – выгода, одним словом.

– О, Колтон, как ты можешь считать, что я так низко пала! Женевьева наша дочь, и, как ее мать, я всего лишь хочу быть с ней… и с тобой.

Колтон задумчиво нахмурился и поднял глаза к потолку.

– Сколько времени прошло с твоей предполагаемой кончины? Полгода? Семь месяцев? И за все это время ты ни разу не вспомнила о ребенке. Уверен, однако, что ты развлекалась, кутила и ни в чем себе не отказывала. Так почему же явилась сейчас? Деньги кончились? Или любовник бросил тебя ради новой игрушки?

Заметив, как сверкнули ее глаза, Колтон решил, что последнее предположение наиболее верно.

– Значит, так оно и есть? Очередной богатый обожатель тебя бросил, и ты решила выжать из меня все что возможно?

– Но я хотела видеть Женевьеву, Колтон! Она моя дочь… как, впрочем, и твоя.

– Неужели? – саркастически бросил Колтон.

– Разумеется. Как ты мог забыть о вашей фамильной родинке! Прикажи Элис принести девочку, и я освежу твою память! Родимое пятно – неоспоримое доказательство принадлежности к твоему роду!

Адриана уже собиралась объяснить, что Элис здесь больше не служит, но Колтон едва заметно покачал головой, словно прося помолчать. Поэтому она поплотнее сжала губы.

– Я попрошу горничную принести ребенка, – коротко ответил он.

– Женевьева? – усмехнулась Пандора. – Что это за имя? Только не говори, что это придумала она, иначе придется срочно найти другое, более подходящее, как только я выгоню из дома маленькую шлюшку, пытающуюся занять мое место!

Адриана сжала лежавшие на коленях руки, чтобы удержаться от достойного ответа на оскорбление.

– Так девочку назвала ее светлость, вдовствующая маркиза.

– Мать Колтона, хотите сказать, – ликующе рассмеялась Пандора. – Как ни ненавижу я титулы, все же приятно будет слышать что мои так называемые друзья обращаются ко мне ваша светлость, маркиза Рэндвулф. Скоро они будут лизать мои башмаки и предлагать роли, которые прежде давали всякому отребью.

– Думаю, у моего мужа на уме нечто совсем другое, – спокойно откликнулась Адриана. – Во всяком случае, я пока не рассчитывала бы на поклонение ваших друзей.

– Что бы там Колтон ни выделывал, – фыркнула Пандора, – ему не отвертеться. Да знаете ли вы, что у меня есть доказательство? Документ, им подписанный, подтвердит наш брак.

Адриана молчала, не зная, что теперь последует. Волны слабости и тошноты захлестывали ее. В глазах было темно. Казалось, из жизни только что ушли радость и смысл. Даже мысли о ребенке, тревожно ворочавшемся в чреве, не утешали ее.

– Жени меняют пеленки, – известил вернувшийся Колтон. – Сейчас ее принесут.

– Мы должны серьезно поговорить о нашем ребенке и нашем браке, – заявила Пандора, выступив ему навстречу с протянутой рукой, словно взывала к лучшим его чувствам.

Даже если бы в этот миг у ног Колтона ударила молния, он и то не среагировал бы быстрее. Отскочив, он проворно переступил через собак, охранявших Адриану, после чего уселся на диван рядом с молодой женой, сжал ее пальцы и прислонил их сомкнутые руки к ее округлому животу. Его дерзкая фамильярность вряд ли была бы уместна в обществе посторонних, но в присутствии этой гостьи казалась вполне правомерной.

От Пандоры не ускользнул смысл его жеста. Колтон сделал выбор: никто другой ему не нужен.

Пандора задыхалась от раздражения. Эта девчонка постоянно ставит ее на место! А от сознания того, что последний любовник бесцеремонно указал ей на дверь, на душе становилось еще горше.

– Женевьева похожа на меня? – выдавила она, пытаясь отвлечь внимание Колтона.

– Не особенно, – отрезал тот.

– Значит, на тебя?

– Ни малейшего сходства.

– Но на кого-то она похожа?!

– Пока что ничего такого не замечал. Женевьева – изящная, миниатюрная, голубоглазая и темноволосая. Это единственная наша общая черта.

– То есть что ты имеешь в виду под словом «миниатюрная»? Разве и я не такова?!

– А тебе вообще известно значение этого слова? – язвительно усмехнулся Колтон.

– Еще бы! Возьми хотя бы ее! – воскликнула Пандора, показывая на Адриану. – Да ведь она на полголовы выше меня.

– И, осмелюсь сказать, даже будучи беременной, весит на два-три стоуна меньше. Вот ее красоту можно назвать изящной и даже хрупкой. И характер у нее под стать красоте – нежный, добрый и чуткий. О тебе я никогда не мог этого сказать.

Глаза актрисы зажглись яростью. Она всегда считала себя непревзойденной красавицей, и неблагоприятное сравнение с соперницей окончательно ее взбесило, особенно еще и потому, что та была лет на шесть моложе.

– Ты говоришь это только потому, что сердит на меня.

– Верь чему хочешь, – улыбнулся Колтон. – Я ничего больше не скажу.

Но тут открылась дверь, и Блайт внесла Женевьеву, отдала Адриане и, сделав реверанс, удалилась. Малышка радостно заворковала, узнав сидевшего рядом мужчину. Колтон взял у жены младенца и, покачивая, поднес актрисе.

– Это Женевьева Ариэлла Уиндем, – объявил он гостье. – Как видишь, Жени ни на кого не похожа. Настолько, что я серьезно сомневаюсь, действительно ли она твоя. Светлая кожа, маленький ротик…

– Конечно, она моя дочь, – настаивала Пандора. – Я едва не умерла, рожая ее, и теперь хочу получить ребенка и мужа. Это мое законное право. Кроме того, позволь напомнить о родимом пятне, фамильном знаке твоих предков…

Она вдруг выхватила у Колтона ребенка, так грубо, что тот огласил комнату негодующим воплем. Всполошившаяся Адриана бросилась к актрисе, но та проворно отвернулась и подняла плечо, помешав ей взять девочку.

– Жени не любит незнакомых людей, – умоляюще пробормотала Адриана.

– Она моя дочь! – прошипела Пандора.

– Пожалуйста, отдайте ее мне! Если хотите видеть ее попку, я сама разверну.

Пронзительный вопль ужаса заставил актрису брезгливо поморщиться. Сунув девочку в руке сопернице, она презрительно бросила:

– Берите! Берите это крикливое отродье! Только покажите Колтону родимое пятно!

Адриана прижала к себе вопящего младенца, нежно погладила по спинке и тихо замурлыкала песенку. Рыдания постепенно унялись, и Женевьева снова загулькала что-то на своем детском языке.

– Ну! – процедила Пандора, видя, что никто не думает выполнять ее требования. – Вы покажете это пятно или нет?

Адриана, намеренно игнорируя грубиянку, продолжала играть с девочкой, щекоча ее подбородок и напевая все громче. Скоро Жени уже весело визжала, хлопая крошечными ладошками.

– Если вы не сделаете, как я просила, – набросилась на Адриану окончательно потерявшая терпение Пандора, – я сама ее разверну!

Она угрожающе шагнула к Адриане, но перед ней мгновенно появились волкодавы с ощеренными клыками. Грозное рычание свидетельствовало о серьезности их намерений, и актриса в страхе отшатнулась, прижав руку к горлу.

– Похоже, ты ошиблась, Пандора, – усмехнулся Колтон.

– Неужели ты так жесток, что собираешься разлучить меня с дочерью? – картинно всхлипнула она.

Колтон медленно покачал головой, забавляясь ее выходками.

– Жаль, что ты так и не научилась правдоподобно плакать на сцене. Может, и убедила бы меня в своей искренности. Дело в том, что даже если ты и мать Женевьевы, она тебя не признает, а я больше не желаю, чтобы ты ее пугала.

Пандора сообразила, что возражать бесполезно. Отставного полковника не тронешь ни притворными слезами, ни жалобным нытьем. Ее замысел потерпел крах. Остается отступить с достоинством.

– Хорошо, – пробормотала она, кивнув.

Адриана, не собираясь ублажать незваную гостью, тянула время. Когда же наконец сняла пеленку, к невероятному изумлению актрисы и Колтона, оказалось, что от родимого пятна остался лишь слабый след: нечто бесформенное, совершенно не напоминавшее чайку в полете.

– Немедленно позовите Элис! – яростно завопила Пандора. – Я хочу знать, чем вы пользовались, чтобы избавиться от родимого пятна! Очередной подлый трюк! Наверное, чем-то замазали, потому что, когда девочка родилась, оно было! Элис, вероятно, знает, как стереть краску!

– Элис давно прогнали, – торжествующе объявил Колтон, – и наняли новую кормилицу, к которой девочка искренне привязалась.

– Да это отродье привяжется ко всякой, у кого в сиськах молоко, – отрезала актриса.

– Честно говоря, Жени не слишком любила Элис, хотя таких огромных грудей, как у нее, я в жизни не видел. Но при ней девочка голодала.

– Элис просто избаловала девчонку, вот она и капризничала.

– Жени не капризничала, но очень ослабела. Едва двигалась. Непонятно, где ты ухитрилась найти такое грубое, грязное создание, как Элис!

– Я уже говорила. Она убирала театр, где я тогда работала.

– В таком случае я возьму на себя труд навестить ее там, чтобы узнать, каким снадобьем она намазала попку Жени. За те два-три месяца, что Элис здесь не было, пятно совсем поблекло.

Глаза Пандоры панически забегали.

– Сомневаюсь, что Элис вернулась в театр, – промямлила она. – Скорее всего ты вообще не сможешь ее найти.

– Значит, поеду в Оксфорд, поищу преподобного Гудфеллоу. Там у меня много друзей, кто-то наверняка знает, где его церковь.

– Добрый отец успел куда-то перебраться, – перебила Пандора, неопределенно махнув рукой. – Возможно, в Ирландию. Больше я ничего не знаю.

– Как раз вовремя! Он сделал мне огромное одолжение! – язвительно усмехнулся Колтон.

Актриса несколько растерялась.

– Ты это о чем?

– Значит, он не сможет служить свидетелем нашей свадьбы.

– Да, но осталась брачная лицензия с твоей подписью!

– И ты можешь ее предъявить? А ведь придется, если хочешь обратиться в суд. У тебя обязательно потребуют доказательств.

– Нет, сейчас у меня ее нет, но я знаю, где она лежит.

– И где же?

– Ну…

Пандора рассеянно прикусила губу.

– Не помню точно, куда я ее положила… нужно поискать в одном из сундуков, которые я оставила у подруги.

– Преподобный Гудфеллоу пообещал забрать ее с собой и оставить в оксфордской церкви. Как только я разыщу эту самую церковь, попрошу архиепископа определить законность лицензии на случай подделки. Он наверняка согласится сделать это для меня, учитывая, что сам подписал лицензию, разрешающую мне жениться на Адриане.

– Твои знатные и могущественные друзья не смогут разорвать наш брак! – ехидно заверила Пандора. – Придется смириться с тем, что мы женаты по закону! И документ это докажет!

– Что же, если тебе все равно, Пандора, – учтиво заметил Колтон, – я тоже поступлю, как считаю нужным. Припоминаю историю, рассказанную тобой несколько лет назад. О брате, который так искусно подделывал документы, что смог выдавать себя за выпускника Оксфорда. Придется получше разобраться в этом деле, особенно потому, что никто не может сказать мне, кто такой преподобный Гудфеллоу и где находится его церковь.

Глаза Пандоры злобно блеснули.

– Если ты посмеешь упомянуть о своей женитьбе при посторонних, твое имя будет опозорено, а эту женщину сочтут шлюхой! Надеюсь, ты представляешь, какой позор ее ожидает, если окружающие проведают, что она носит незаконного ребенка! Кроме того, все оксфордские священники сейчас заняты возвращающимися с войны солдатами, у которых нет ни еды, ни работы.

– Слишком заняты, чтобы принять достойное пожертвование, которое поможет тем же солдатам? Вряд ли церковь мне откажет. А вот если окажется, что преподобного Гудфеллоу не существует, тогда мое расследование приведет к аресту твоего брата, а следовательно, и твоему тоже.

Пандора заломила руки и принялась метаться по комнате. Ей нельзя было забывать, что этот человек чертовски настойчив, когда речь идет о необходимости докопаться до правды. Еще во время войны он добился, чтобы люди, продававшие вооружение и боеприпасы французам, были повешены за предательство. Тогда ее брат едва сумел сбежать, не успев захватить даже добытые неправедным путем деньги. После этого он зарекся обманывать Колтона, однако искушение не только отомстить, но и попользоваться богатствами маркиза оказалось слишком велико.

– О, не стоит так хлопотать, Колтон, – засмеялась Пандора, поздравляя себя с талантливой игрой. – Если хочешь, чтобы я молчала, стоит только проявить щедрость ко мне, а не к солдатам…

Колтон молча кивнул. Этого он и ожидал.

– В какой форме?

– Ну… скажем, значительная сумма, на которую я смогу безбедно прожить до конца дней моих.

– То есть вымогательство.

– Ну что ты, Колтон? Я прошу всего лишь сочувствия, притом что придется уступить законное место маркизы, титул и… – она широким жестом обвела комнату, – все это.

– Ничего не выйдет, Пандора, – решительно ответил Колтон. – Я взял за правило никогда не уступать требованиям тех, кто пытается извлечь пользу из трагических и трудных ситуаций. А если и соглашусь, я должен знать, где тебя найти. Или ты возвращаешься в театр?

– Боюсь, я там больше не работаю, – призналась Пандора, чье самолюбие было жестоко оскорблено отставкой. – На мое место нашли другую актрису, моложе и, вероятно, талантливее… но я уверена, что со временем они поймут свою ошибку и приползут на коленях, моля о прощении. Сначала я собиралась остановиться в этом доме в качестве твоей жены, – вздохнула Пандора с видом мученицы. – Но вижу, ты этого не желаешь, поскольку тоже сменил меня на кого-то моложе и красивее. Но она так и останется твоей любовницей, если не получишь развода, хотя подобная процедура обычно связана с громкими скандалами.

Колтон, словно не слыша, принялся укачивать Женевьеву. Та оглашала комнату таким визгом, что актриса съежилась и заткнула уши.

– Да прекрати же! – не выдержала она. – После сегодняшнего дня я, похоже, навсегда оглохну!

Смеясь над невинными выходками малышки, Колтон все же прижал ее к себе, и девочка постепенно успокоилась.

– Ах, родительские радости, – пренебрежительно фыркнула Пандора. – Похоже, вы делаете все возможное, чтобы дать Уиндемам нового наследника. Жаль только, что он родится ублюдком!

Колтон скорее почувствовал, чем увидел, как вздрогнула жена, и, обняв ее, привлек к себе.

– Не волнуйся, любимая. Все будет хорошо, я обещаю.

Его уверения пробудили ревность в той, что завистливо наблюдала за супружеской парой.

– Можешь клясться в чем угодно, только не знаю, как ты все это выполнишь, если учесть, что вы не женаты по закону, – начала Пандора, но тут же отшатнулась, увидев, каким бешенством вспыхнули глаза Колтона.

– Ты не оставляешь мне выбора, Пандора, – холодно бросил он. – Отныне знай, что я переверну небо и ад, но добуду доказательство того, что наш брак не более чем фарс, в противном случае предстану перед самим королем и поклянусь в своей невиновности и в том, что ты обманом завлекла меня в свои сети. Мало того, использую все возможное, вплоть до того, что напомню о своих военных подвигах, лишь бы добиться справедливости и скрепить союз с единственной женщиной, которую любил и люблю. Это ясно?

– Я заставлю тебя платить, если попробуешь выставить меня, не дав ни фартинга! – взвыла актриса, снова испугав ребенка. – И отберу Жени. Потребую девчонку себе и не отступлюсь, пока мне ее не отдадут.

– Значит, придется доказать, что она не твоя, – усмехнулся Колтон. – На это уйдет время, но, думаю, рано или поздно мне все удастся.

– Безмозглый влюбленный олух! Ты и не знаешь, что тебя ждет, если попробуешь отказать мне! Я страшно отомщу не только тебе, но и твоей любовнице, даже если придется для этого переспать со всеми судьями в этой стране. Ты ведь знаешь, как я умею убеждать! Разыграю невинную жертву, а сама буду рассказывать про тебя страшные вещи! И когда все будет кончено, ни ты, ни твои родные не смогут высоко держать голову! Не посмеют смотреть в глаза знакомым, не только в Лондоне, но и в этой дыре, которую ты называешь городом! А сейчас спасибо за гостеприимство, мне пора.

– Постой, Пандора. Прежде чем уйдешь, я должен кое-что тебе сказать, – учтиво заметил Колтон, не обращая внимания на угрозы.

Пандора, уже шагнувшая к двери, остановилась, в полной уверенности, что получит деньги.

– Возможно, ты избавишь меня от необходимости расспрашивать актеров твоего театра, действительно ли там работала Элис Коббл и была ли она беременна в последние месяцы своего пребывания там… Если понадобится, я объясню, что ты пытаешься выдать ее ребенка за своего. Наверняка найдутся те, кто подтвердит, что ты никогда не носила дитя. Я спрошу также, знают ли они о том, какой краской Элис рисовала родимое пятно на попке Женевьевы. Должно быть, какой-то стойкий состав, если я не смог его стереть, и поскольку Элис никогда не видела моего пятна, можно предположить, что образец рисовала ты. Или твой талантливый братец? Элис, вероятно, было приказано подновлять краску. Жаль, что толстуха оказалась неряхой и воровкой, иначе могла бы еще долго меня дурачить. Когда же ее прогнали, краска скоро выцвела.

Пандора задохнулась от неожиданности. Откуда он все знает? Не мог же так точно угадать? Да, этот человек куда умнее, чем она предполагала!

– Я… я не знаю, о чем ты толкуешь, – пролепетала она, поднося ко рту руку.

– Еще не зная, кто я, ты призналась, что бесплодна, и за все годы, что мы были вместе, ни разу не забеременела. Но потом в «Лондон газетт» напечатали объявление о том, что я унаследовал титул маркиза, и ты решила воспользоваться случаем. И поскольку сама не можешь никого родить, заключила сделку с Элис и, возможно, обещала в будущем большую сумму. Она согласилась, тем более что все знали о богатстве Уиндемов, и если бы твой план удался, ей бы тоже кое-что перепало. С другой стороны, сильно сомневаюсь, что такая уродина, как Элис, могла родить столь изящного и хорошенького младенца, как Жени. Так что, если ее собственный ребенок умер, она не задумалась бы похитить новорожденного другой женщины, чтобы получить обещанную плату. Эта женщина пойдет на что угодно и при этом не задумается сказать настоящей матери, что ее ребенок умер, подсунув ей своего собственного мертвого младенца. И вот что я придумал. Распущу по всей Англии слух, что, если Элис представит неоспоримые доказательства происхождения младенца, ее ждет большая награда. Думаю, ради денег она скажет правду, тем самым окончательно разоблачив твою игру. Представляешь, что произойдет, когда будет точно доказано, что ты не мать Жени?

– Довольно я наслушалась вздора! – гневно объявила Пандора, поняв, что надежды на богатство улетучились как дым. – Я остановлюсь в гостинице под Брэдфордом и буду ждать вестей от тебя. Если не дождусь, донесу властям, что ты двоеженец и обе твои жены еще живы. Не провожайте меня, я сама найду дорогу. И будьте вы прокляты!

Глава 21

Заслышав звон колокольчика, Роджер Элстон поднял голову от счетной книги, и глаза его загорелись при виде дамы, как две капли воды похожей на бесстыдных актрис, которых он так часто посещал в Лондоне. Собственно говоря, именно эту он знал, еще когда работал в приюте. Приходилось долго копить, чтобы приобрести билеты в театр и полюбоваться хорошенькими женщинами. Теперь же он мог позволить себе куда более дорогие развлечения.

Хотя пышная грудь посетительницы была частично прикрыта шелком, бледные пухлые холмики откровенно выпирали наружу, словно норовя прорвать тонкую ткань. Впрочем, женщина не оскорбилась откровенным взглядом Роджера, наоборот еще больше подалась вперед, словно пытаясь соблазнить хозяина. Тот, казалось, ничуть не возражал против такого же пристального осмотра. Судя по лицу, он был намного моложе тех любовников, с которыми она обычно забавлялась. Зато сделает все возможное, дабы ублажить ее, в этом Пандора была уверена! После решительного отказа Колтона Уиндема признать ее женой Пандора отчаянно нуждалась в подтверждении собственной привлекательности. Когда-то она была уверена, что небезразлична полковнику. Теперь же поняла, что он скорее всего был так же добр и внимателен ко всем своим женщинам. Жена, по всей видимости, его боготворила, но нужно признать, что ее любовь возвращалась сторицей.

– Я оставила шаль в Лондоне и теперь ищу чего-нибудь потеплее накинуть на плечи, чтобы не простудиться. Просто не ожидала, что так похолодает, – объяснила она, кокетливо улыбаясь. – Не найдется ли у вас накидки или ротонды? Я заплачу.

Роджер поспешно подошел к угловому шкафу и вынул тонкую шерстяную шаль, одно из самых дорогих изделий фабрики. Красотка, восхищенная изяществом выделки, ахнула.

– Какая прелесть! Только вот… как бы мне ни хотелось его приобрести, боюсь, такая вещь не по карману простой женщине.

– Для такой редкой красавицы, как вы, цена невелика: всего лишь несколько минут, которые вам будет угодно мне уделить, – прошептал Роджер, закутывая ее в палантин и умудряясь провести рукой по налитой груди. Стоя сзади, он пожирал глазами спелые дыньки. – Я постараюсь, чтобы вы не пожалели, красавица моя, – сказал он, прикусывая мочку ее уха.

– В самом деле? – кокетливо осведомилась Пандора, обхватив себя руками, так что груди открылись до самых сосков. – Шаль такая теплая… мне действительно хотелось бы ее получить.

Роджера так и подмывало запустить руку в вырез ее платья, но в конторе в любую минуту мог появиться кто-то из работников.

– Совсем рядом есть тихая комнатка, куда никто не заглядывает, – шепнул он. – Мы можем посидеть на диванчике… и потолковать.

– У вас есть портвейн? – осведомилась Пандора, набрав в легкие побольше воздуха, так что едва не вывалилась из платья, а потом резко выдохнув и на мгновение, показав груди. Она едва ли не с детства обучалась искусству обольщения мужчин и частенько выманивала немало денег и драгоценностей, пользуясь их неразборчивостью и похотью. – Мне пришло в голову, что неплохо бы выпить стаканчик.

– Какое совпадение! Мне тоже! – оживился Роджер и, отступив, показал темный коридорчик, ведущий в комнату, куда, кроме него, никто не имел права входить.

Он и подумать не мог, что случай воспользоваться этим специально оборудованным помещением выпадет так скоро. Но к его полному восторгу, такая возможность представилась, и он просто не мог устоять. Роджер даже велел обить стены мягкой материей, чтобы работники, услышав подозрительный шум, не полюбопытствовали, что делается внутри. Но одно дело мирно дремать днем и совсем другое – осуществлять свои капризы и фантазии с распутной девкой.

– Пойдемте со мной, дорогая леди. Я налью вам портвейна, и мы выпьем за вашу новую шаль.

Пандора взяла его под руку и прижала острый локоть к своей груди.

– Я никогда не забуду вашего великодушия! Чем можно отплатить вам за доброту?

– Ваше общество – вот самая достойная награда.

Пандора переступила порог и восхищенно огляделась. Комната была роскошно обставлена. В углу стоял резной столик с серебряным подносом, на котором сверкали хрустальные графины с напитками. Тут же возвышались с полдюжины серебряных канделябров, а почти всю стену занимал широкий, мягкий диван с обивкой красного бархата, на котором лежал прозрачный красный пеньюар. С первого взгляда становилось ясно, что все происходящее на диване, можно видеть в сверкающем серебре канделябров.

Пандора прошла прямо к дивану, уселась, подобрав подол и показывая стройную ножку, поднесла к глазам пеньюар, и рассматривая через него комнату, проворковала:

– Вы, должно быть, очень богаты, если можете позволить себе такой шик.

– И кое-что сверх того, – добавил Роджер, запирая дверь.

– А именно?

– Любовницу, которая согласится выполнять все мои желания и прихоти, и к тому же обладающую живым воображением, – пояснил он, расстегивая сорочку. – Я человек необычный и буду очень великодушен с женщиной, которая посмотрит сквозь пальцы на маленькие неудобства, чтобы угодить мне. Кажется, и вы тоже любите разнообразие?

– Насколько великодушны? – уточнила Пандора, возбужденно облизывая губы. В свои годы она навидалась всякого, но этот парнишка обладал определенной мальчишеской притягательностью. Давно уже она не имела дела с юнцами, ей вдруг очень захотелось почувствовать себя молодой и желанной.

Роджер открыл ящик стола, вынул золотые серьги и, позванивая ими, пояснил:

– Это всего лишь начало. Если сумеешь ублажить меня, получишь куда больше.

– Что же, пока что сойдет, – заверила Пандора, жадно хватая серьги. Сняв свои собственные, она вдела в уши тяжелые золотые кольца, растянулась на диване и бессовестно задрала юбку до голых бедер: панталон она давно уже не носила. – За это я готова показать тебе все трюки, какие только знаю. Останешься доволен.

– В свое время мы дойдем и до этого, красавица, но пока у меня на уме кое-что другое.

– Что нам делать? – спросила Адриана этой ночью, когда Колтон растянулся на постели рядом с ней.

Муж тяжело вздохнул.

– Как ни противно мне искать Элис, это единственный выход, если мы хотим доказать, что состоим в законном браке, любимая.

– Как по-твоему, мы действительно женаты? – встревожено пробормотала она.

– Почти уверен, дорогая, – кивнул Колтон, прижимая ее к себе. – Вспомни, как занервничала Пандора, когда я стал расспрашивать о преподобном Гудфеллоу. Недаром я сразу заподозрил, что никакого священника не было. Вероятнее всего, его роль играл либо ее брат, либо специально нанятый актер. Мне кажется, я что-то упустил, но с того момента, как не нашел родимого пятна у Жени, потерял покой. И не могу понять, что именно меня грызет.

– Наверное, нехорошо предаваться любви, не зная, законная ли ты жена, – чуть позже вымолвила Адриана, тая под его поцелуями.

Колтон всмотрелся в ее расстроенное личико и, лукаво улыбаясь, потянул простыню вниз.

– А разве тебе не хотелось раз в жизни ощутить все радости порока, дорогая? – прошептал он, теребя ее сосок. Адриана не успела ответить, как он припал к ее груди губами, и ее бедра раздвинулись сами собой под его настойчивой рукой.

– Если это и есть порок, любимый, значит, я обречена на вечное проклятие, потому что стала твоей преданной рабыней.

Два дня назад Бентли отвез Филану в лондонский дом Уиндемов, а оттуда она в сопровождении слуг отправилась в дом Кингсли в Мейфэре. Ей не хотелось разбирать вещи покойной племянницы, но приходилось исполнить не слишком приятный долг. Предоставить все слугам было невозможно, поскольку они не знали, что делать с мебелью и одеждой. Что-то предстояло отдать бедным, продать, выбросить, отправить на чердак или в верхние комнаты дома.

Прежде всего она направилась к фамильным портретам. Одна находка заставила ее прервать все дела и срочно вернуться в Рэндвулф-Мэнор. Едва дождавшись, пока Бентли поможет ей спуститься, Филана почти взбежала на крыльцо и справилась у Гаррисона, где ее сын. Узнав, что он работает в библиотеке над документами, которые намеревается представить в парламенте, почтенная леди сразу же направилась туда. Там же находилась и Адриана. Расстелив на полу одеяло, она играла с Жени. Колтон то и дело отрывался от работы, чтобы полюбоваться проделками малышки.

Увидев входящую Филану, Адриана тут же встала и подхватила Жени.

– Мама Филана, мы не ожидали вас так скоро.

Девочка тоже обрадовалась бабушке и попросилась на ручки. Но Филана прежде всего подняла ее подбородочек к неверному свету, пробивавшемуся сквозь стеклянную дверь. Из глаз женщины брызнули слезы, но на губах играла счастливая улыбка.

– Что это у вас? – поинтересовалась Адриана, показывая на небольшую обернутую тканью картину, которую свекровь прижимала к груди.

– Портрет, дорогая, который вы с Колтоном должны очень внимательно рассмотреть, прежде чем сказать, не сошла ли я с ума.

– Вы? С ума? – фыркнула Адриана. – В таком случае мы все буйно-помешанные. Объясните же, в чем дело?

Филана грациозным жестом показала им на диван.

– Прошу вас, сядьте, – велела она и, вывернув фитиль лампы до отказа, поставила портрет на стол. – А теперь скажите, узнаете ли вы изображенного тут ребенка?

Супруги переглянулись.

– Матушка, ты сама знаешь, что за время отсутствия я забыл все знакомые лица. Сомневаюсь, что способен тебе помочь.

– А ты постарайся, дорогой, – настаивала мать. – Может, это окажется не так уж сложно.

Она медленно стянула ткань с портрета и отступила, предоставив молодым людям возможность полюбоваться изображением. Но Адриана и Колтон одновременно нахмурились и ошеломленно уставились на Филану.

– Где ты это нашла? И как это может быть? – удивился Колтон. – Мы не собирались рисовать портрет Жени и не нанимали художника.

Филана снова заплакала.

– Это не Жени, сын мой.

– Тогда кто?…

– Эдит. Здесь она чуть постарше, чем сейчас Жени.

Супруги одновременно вскочили и бросились к портрету.

– Я мог бы почти поклясться, что это Жени! – объявил Колтон.

– Не помню, когда я была так рада! – вздохнула Филана, вынимая платок.

– Да, но откуда ты знаешь, что это именно Эдит? – настаивал Колтон.

– Ее имя и дата на обратной стороне портрета. Он был нарисован, когда девочке исполнился год.

– И что ты думаешь обо всем этом? – спросил Колтон, боясь расстроить мать своими предположениями.

– У меня нет никаких сомнений в том, что Жени – дочь Эдит, – решительно высказалась Филана. – Только Господь знает, какое чудо привело дитя в наш дом, но я верю в это всем сердцем.

– А тот ребенок, которого похоронили с Эдит? – вспомнила Адриана. – Не считаете, что все дело в Элис Коббл? Потеряв своего ребенка, она, возможно, украла другого и отдала Пандоре. Для нее это был единственный способ вытянуть побольше денег у актрисы и ее сообщников. А вдруг она наткнулась на солдат, преследовавших экипаж Кингсли или уже успевших его обыскать? Вероятнее всего, она сначала спряталась, боясь быть убитой, а потом, после ухода солдат, заглянула в экипаж просто для того, чтобы посмотреть, не осталось ли чего. Врачи считают, что кто-то принимал роды у Эдит, потому что пуповина была обрезана и перевязана. Если Эдит действительно рожала в момент появления Элис, та была только рада похитить ребенка.

– Что же, вполне правдоподобно, – кивнул Колтон, – тем более что на попке мальчика тоже было родимое пятно. Отец никогда не спал с Эдит, а я – тем более.

– Эдит была настоящей леди и так влюблена в мужа, что никогда бы не пошла на такое. И Седжуик ни разу не дал мне причин для ревности. Мы всегда были вместе, в основном по его настоянию. Он часто клялся, что я – частица его сердца.

– И это чистая правда, – кивнула Адриана, беря Филану под руку. – Так всегда было. Он очень любил вас.

Филана решительно кивнула.

– Элис скорее всего нарисовала родимое пятно на ягодице своего младенца, пока тот был еще жив, а стереть после смерти не смогла. Вспомните, как долго сходило пятно Жени! Элис заботили только деньги! От души надеюсь, что она в приступе жадности не убила мою племянницу.

– Вряд ли, – произнес Колтон. – Но если она убила Эдит, то ответит за свое преступление. Я уведомлю власти и потребую разыскать ее.

– Она солжет и скажет, что ни в чем не виновата. А кто из семьи Эдит сможет обвинить ее? Никто.

– Теперь, когда у нее есть портрет, мы можем представить хоть какое-то доказательство, что Жени – дочь Эдит и что Элис отдала ребенка Пандоре, – задумчиво вымолвил Колтон. – И если мы найдем Элис, то сумеем добиться от нее правды, тем более что угроза виселицы развяжет ей язык.

Филана глубоко, прерывисто вздохнула.

– С моих плеч упала огромная тяжесть. Все это время я скорбела по Эдит и ее семье. Теперь я буду с утра до вечера возносить благодарность Господу за то, что Жени с нами и у нас есть все причины верить, что она дочь Эдит.

Фелисити, стоя у окна спальни свекра, дождалась, пока с фабрики вышел последний рабочий. Но Роджера все не было. Днем он сказал ей, что вечером поедет по делам и ужинать не будет. Его отсутствие даст ей возможность еще раз просмотреть счетные книги и, если повезет, определить, кто скрывается за инициалами людей, из-за которых сукновальня может разориться.

Но, к ее полнейшему разочарованию, Роджер не слишком спешил выйти из конторы. В полдень он приказал принести более плотный, чем обычно, обед, сказав, что хочет накормить своих помощников, но потребовал все оставить у входа.

При этом Фелисити удалось увидеть в приоткрытую дверь конторы маленький пузырек с темной жидкостью, втиснутый между книгами в стеклянном шкафу, за письменным столом. Роджер в это время, повернувшись к ней спиной, говорил с одним из работников. Собравшись с духом, Фелисити прокралась в контору, сунула пузырек в карман фартука и, поспешно выскочив, сказала, что забыла хлеб, и теперь придется бежать обратно в дом. И поскольку это была чистая правда, она вернулась домой, отлила несколько капель в чистую бутылочку и помчалась обратно на фабрику. Роджера нигде не было видно, и поэтому она без помех смогла вернуть пузырек на место. Оставив корзинку с хлебом на столе, она ушла и немедленно отправилась к аптекарю, мистеру Карлайлу, с просьбой проверить, что это за снадобье. Тот понюхал, попробовал и объявил, что это просто опий, ничего больше. Облегченно вздохнув, Фелисити удалилась. Сегодня она впервые посмела надеяться, что Роджер не травил отца.

Оставалось дождаться ухода мужа. Да вот и он! Торопливо вышел из конторы, надевая на ходу фрак и поправляя галстук. Потом огляделся и стал застегивать брюки. Фелисити удивилась. Что он мог делать в конторе? Может, просто зашел в туалет? Или замешан в чем-то грязном? Впрочем, Фелисити это не интересовало. Если он нашел любовницу, значит, будет меньше донимать жену! По крайней мере теперь можно не волноваться за ребенка!

Подождав с четверть часа, пока экипаж Роджера не исчез за поворотом, Фелисити наконец решилась выйти из дома. Во всем, что касается Роджера, осторожность не помешает, это ей хорошо известно. Он крайне непредсказуем и вечно все забывает! Если он вернется и застанет ее на месте преступления, со счетной книгой в руках, скандала не избежать.

Фелисити пересекла залитый лунным светом двор и спряталась в тени нависающей крыши, пытаясь убедиться, что поблизости никого нет. Помедлив, она вытащила из фартука тяжелую связку ключей, найденную в секретере Эдмунда Элстона. Правда, она не знала, какой ключ к какой двери подходит, но скоро все станет ясно. После ее вторжения на фабрику Роджер постарался не оставлять запасные ключи дома, и Фелисити только недавно обнаружила ключи в комнате Элстона. Похоже, и отец и сын – хитрые, подлые, злобные люди, и по этой причине необходимо как-то защитить себя, иначе с ней просто расправятся тем или иным способом.

Наконец, найдя ключ от входной двери, она скользнула внутрь, заперлась и закрыла ставни: не дай Бог Роджер появится раньше, чем ожидалось! На этот случай пришлось долго искать ключ от черного хода.

Уже через несколько минут она погрузилась в книги, заметив на этот раз, что со счетов снова утекли огромные суммы на имя таинственных незнакомцев. Но сколько ни старалась, не смогла определить, кто скрывается под инициалами. Кто же эти люди, которым муж отдает почти все доходы?! Если он заплатил за мебель, торговец наверняка дал бы квитанцию!

Вернувшись к столу, она задумчиво взглянула на лежавшую вверх ногами книгу. Друзей у Роджера нет, компаньонов тоже. Значит, платит деловым знакомым за неизвестные услуги.

– «Э. Р.» и «М. Т.», – прошипела она, сердясь на себя за несообразительность. – Э. Р. Э. Р. Э… Элстон? Элстон Роджер?!

Понимая, что это всего лишь предположение, она порылась в памяти. Если прочитать наоборот, будет Т. М. Сначала имя, потом фамилия. Да-да… что-то на этот счет говорил мистер Карлайл. Таддеус Мэнвил! Тот самый владелец аптек. Недаром Роджер так любит ездить в Лондон, а Мэнвил прямо-таки пристрастился к фабричным изделиям! Или это не так?

Глухой стук, донесшийся откуда-то поблизости, насмерть перепугал Фелисити. Она поспешила прикрутить фитиль в фонаре и подобралась к окну, но ничего и никого не увидела. Но тут снова раздались какие-то странные звуки. Да что же это может быть?

Боясь, что муж вошел с черного хода, она прокралась в холл и тихо окликнула:

– Роджер! Это ты?

Ее сердце снова ушло в пятки, когда тишину нарушил очередной стук со стороны только что обставленного кабинета Роджера. Фелисити подобралась к двери и подергала ручку. Из комнаты донеслись жалобные крики.

– Кто там? – окликнула она и тут же выругала себя за глупость. Ну разумеется, там кто-то есть и хочет выбраться наружу!

Всего два дня назад Роджер приказал Фелисити отправиться в пивную и принести темного эля. Вернувшись, она нашла его стоящим у двери нового кабинета с поднятой рукой. Пальцы застыли на лепном завитке над входом. При виде жены Роджер стал зевать и потягиваться, но было поздно: она успела заметить, как он что-то сунул за притолоку. Что там могло быть, если не ключ? Возможно, даже к лучшему, что она вспомнила об этом только сейчас, иначе уже наткнулась бы на неизвестного узника.

Любопытство иногда доводит людей до безвременного конца. Фелисити прекрасно знала это и все же раздумывала, стоит ли еще немного порыться в книгах или лучше узнать, кого скрывает здесь Роджер. И хотя она ужасно боялась Роджера, все-таки должна была понять, что он затеял, потому что знала, сколько зла таится за его красивой внешностью.

Фелисити забралась на стул, сунула пальцы за притолоку и сразу нашла то, что искала.

– Тебе меня не перехитрить, Роджер!

Она прижала ключ к груди, спрыгнула на пол и помедлила, взвешивая последствия своего поступка. Что бы ее ни ждало впереди, она должна, обязана узнать, кто тут заперт!

Дрожащими пальцами она повернула ключ и услышала щелчок. Не успела дверь приоткрыться, как из кабинета вывалилась женщина, совершенно голая, вернее, прикрытая только разметавшимися по груди волосами. Лицо и тело покрывали огромные расплывшиеся синяки. На внутренней поверхности бедер засохла кровь. Фелисити передернуло. Это Роджер! Только Роджер способен на такое!

– Помогите мне! – взмолилась незнакомка, глядя на нее обезумевшими глазами. – Пожалуйста, о, пожалуйста, помогите мне сбежать от этого безумца!

– Кто вы? – ахнула потрясенная Фелисити. Трудно поверить, что Роджер способен зайти так далеко, чтобы держать в заточении женщину для своих грязных целей! – Почему вы здесь?

– Я Пандора Мейс, актриса из Лондона, – объяснила женщина со слезами. – Вчера пришла сюда купить шаль. Или год назад? Кажется, прошла целая вечность. Хозяин пообещал отдать мне шаль даром, если буду добра к нему, но я в жизни не предполагала, что он запрет меня и заставит удовлетворять свои извращенные желания с утра до вечера! Он вынудил меня выпить настойку опия, перед тем как уйти вчера вечером, но после того, что сделал со мной, я все равно не смогла бы убежать. Думала, что умру раньше, чем он устанет! Меня никогда не насиловали так жестоко и столькими способами! Я так боюсь и стыжусь того, что он сделал со мной! – Женщина конвульсивно вздрогнула. – Я должна уйти до его возвращения. Иначе он меня убьет! Он сказал, что уедет по делу, но еще вернется! Скорее! Неизвестно, что он еще придумает, чтобы меня терзать!

Фелисити впервые осознала, что по сравнению с актрисой муж обращался с ней не так уж плохо! Но чем же помочь несчастной?

И тут она вспомнила о дедушке. Положив руку на плечо Пандоры, она спросила:

– Где ваша одежда? Нельзя же бежать голой.

– Он забрал. Велел мне вымыться и надушиться, но я ничего не стала делать.

– Побегу в дом и принесу что-нибудь. Если можете, помойтесь. От вас… э… неприятно пахнет…

– Да поймите же, мной бесстыдно попользовались! Этот грязный ублюдок!

Хотя Роджер не стеснялся в выражениях, Фелисити все же никогда не слышала, чтобы женщина так ругалась.

– Приведите себя в порядок, – наставляла она, – а я пока сбегаю за одеждой. Мой дед позаботится о том, чтобы вас переправили в Лондон, но придется взбираться по холму. У вас есть туфли?

– Это единственное, что оставил мне негодяй, – злобно прошипела Пандора.

Оглядев пышную фигуру женщины, Фелисити решила, что вряд ли та втиснется в ее платья. Подойдут разве что ночная сорочка и плащ. Хотя они одного роста, но актриса гораздо толще, да и грудь у нее, как у кормилицы! И вид, как у потаскушки! Неприятная особа! Такие обычно населяют публичные дома.

Фелисити сбегала в дом, но в спешке не заметила стоявший на дороге экипажа. Вернувшись в контору, она принялась выкладывать на стол вещи, но случайно попятилась и едва не наткнулась на Роджера. Тот стоял посреди комнаты, вызывающе подбоченившись и иронически приподняв рассеченную шрамом бровь. Фелисити с испуганным воплем бросилась бежать, но Роджер вцепился ей в волосы.

– Значит, моя голубка, тебя обуяло любопытство? – прорычал он. – Что же, можно по крайней мере выпить по стакану портвейна, пока я буду решать, что с вами делать. Конечно, неплохо бы отвезти вас в Лондон и продать в бордель…

Он ехидно ухмыльнулся, стоило Фелисити инстинктивно прижать руку к выпирающему животу.

– Ты такая хрупкая и тоненькая, радость моя, что, возможно, потеряешь свое отродье к исходу первой недели. Мужчины будут рады отведать такой лакомый кусочек, несмотря на беременность!

Он брезгливо отбросил жену и весело рассмеялся, глядя, как она старается сохранить равновесие и в конце концов падает на стул рядом с трясущейся от страха Пандорой.

Роджер не спеша запер входную дверь, опустил ставни и холодно улыбнулся женщинам.

– Позже, за портвейном обсудим, куда мне вас девать. И прошу вас, леди, не трогайтесь с места, пока я хожу за вином, иначе горько пожалеете, что ослушались меня. У меня есть такая штучка, называемая колючей дубинкой. Металлические шипы на конце в два счета сдерут кожу с ваших прелестных спинок.

Он исчез в коридоре и через несколько минут вернулся с тремя бокалами. Поднес один к губам и закатил глаза, словно не в силах передать всей меры наслаждения.

– Божественно, должен я сказать, – учтиво заметил он таким тоном, будто развлекал знатных дам, и протянул бокал Пандоре.

– Не бойся, милочка, пей вино. Это придаст тебе мужества. Кто знает, вдруг я пожалею тебя и докончу начатое? Моей жене не помешает несколько уроков в искусстве доставлять клиенту удовольствие, прежде чем ее вынудят выполнять самые прихотливые требования.

Пандора в ужасе вздрогнула, осознав, что он имеет в виду.

Последний бокал Роджер вручил жене.

– Ты настоящая красавица, душа моя, – размышлял он вслух, гладя ее по щеке. – Жаль, что придется везти тебя в Лондон. Что ни говори, а я любил тебя… по-своему, конечно, не так, как я любил леди Адриану.

Пандора громко ахнула, чем привлекла внимание Роджера, но тут же испуганно опустила глаза.

– Похоже, вы знакомы с леди Адрианой. Откуда вы ее знаете?

Не дождавшись ответа, он подался вперед и заорал так оглушительно, что женщины подскочили от неожиданности и дружно завизжали.

– Откуда ты ее знаешь, шлюха! Да тебя к ней на порог не пустят!

– Л-лорд Кол… Колтон, – пробормотала Пандора. – Мы когда-то встречались.

– Вероятно, до того, как он женился на прекрасной Адриане…

Актриса по-прежнему тупо молчала, так что на этот раз он яростно ударил ее по лицу, чтобы привести в чувство.

– Д-да, я встретилась с ней только вчера, а может, позавчера. Потеряла счет дням… – мямлила Пандора, вытирая струйку крови, сочившуюся из уголка губ. – Я… н-никогда не видела… не с-слышала о ней, пока не побывала в Рэндвулф-Мэноре.

– Царственная красота, верно? – вздохнул Роджер, с надменным видом прихлебывая портвейн. – Я едва не ублажил с ней похоть, но его светлость вмешался, прежде чем мне удалось ее взять. Конечно, я никогда не забуду, как она меня отделала. Ничего, еще посмотрим, кто кого! Скоро она, вся в крови и слезах, будет молить меня о милосердии, и тогда я заставлю ее делать все, что пожелаю. Она пожалеет, что не позволила любить себя!

Фелисити искоса посмотрела на Пандору, подносившую бокал к губам. Они украдкой переглянулись, и Фелисити нахмурилась, предостерегающе качая головой. Но Роджер с улыбкой наклонился к ней.

– Что случилось, дорогая? Ревнуешь? Не стоит. Эта девка – просто игрушка, с которой неплохо коротать вечера. Ничего особенного. Я бы вернулся к тебе, как только устал от нее, а этого ждать недолго, уж ты поверь.

– Ты действительно собрался везти меня в лондонский бордель, Роджер? – спросила Фелисити, пораженная тем, что смогла протолкнуть слова через сдавленное страхом горло. Она никогда в жизни так не боялась. – Это почти наверняка означает смерть нашего ребенка.

Роджер небрежно отмахнулся.

– Я терпеть не могу детей, и мне противно смотреть на твой живот, дорогая. Правда, мне будет недоставать тебя. Обожаю красоту, а ты – одна из красивейших женщин, которых мне доводилось знать.

– Но мне далеко до леди Адрианы, – съязвила она, словно это в самом деле ее задевало.

– О, да ты и вправду ревнуешь! – проворковал он. – А как завидовала, когда лорд Колтон обратил на нее внимание! О, я знаю, ты была увлечена им, дорогая, но в самом ближайшем времени он горько пожалеет, что вообще вернулся с войны. Я поджарю его яйца на вертеле, а потом оседлаю прекрасную леди Адриану столько раз, сколько пожелаю, причем на его глазах!

– Ты так ненавидишь всех, Роджер? – не выдержала Фелисити.

– Вовсе нет, – удивился он. – Я не питаю ненависти ни к тебе, ни к Адриане. Разве я не обращался с тобой хорошо? Разве не любил… по-своему?

– По-своему? – ахнула Фелисити. – Терзал меня каждую ночь? Причинял боль каждым прикосновением? Это ты считаешь любовью? Я бы назвала это зверством.

– Глупости. Есть люди, которых я действительно ненавижу. Некоторых мне удалось устранить, другим еще предстоит почувствовать всю силу моей мести. Однажды я едва не прикончил лорда Колтона, натравив на него солдат, но он выжил, несмотря на дыру от моей пули в спине, и не только выжил, но в ту же ночь женился на Адриане. Вот за это я его возненавидел! Возненавидел, как его отца, с которым сумел расправиться. Очередь Уиндема еще придет, а пока я должен решить, что делать с вами, барышни!

С этими словами Роджер отошел в конец комнаты. Фелисити воспользовалась этим, чтобы вылить содержимое бокала в высокий медный чайник, стоявший на полу. Пандора вытянула шею и, увидев, что сделала Фелисити, презрительно усмехнулась. По-видимому, актриса не одобрила зряшной траты хорошего вина, поскольку свой бокал осушила одним глотком. Фелисити, парализованная ужасом, молча смотрела на нее, понимая, что несчастная только сейчас проглотила смертельную дозу мышьяка.

Роджер повернулся и, увидев пустые бокалы, отставил свой.

– Что же, пора, – провозгласил он, показывая на принесенные женой вещи. – Фелисити, помоги нашей дорогой Пандоре одеться. Трудно будет объяснить посторонним присутствие голой женщины в моем экипаже.

Под его злорадным взглядом Пандора с трудом натянула сорочку и закуталась в плащ. Он жестом приказал ей сесть в экипаж. Фелисити последовала ее примеру, и Роджер щелкнул поводьями.

Фелисити почти сразу поняла, что они едут не по лондонской дороге, а на запад, к зеленым холмам, где расположились богатые поместья и роскошные особняки, между которыми извивалась река Эйвон. Здесь Роджер мог довольно легко избавиться от них, и тела найдут не скоро, возможно, через несколько недель или даже месяцев.

Пандоре стало плохо, и пока она извивалась в муках, Фелисити довольно старательно ей подражала. Роджер, слыша стоны и крики, только посмеивался. Похоже, ему доставляло огромное удовольствие сознавать, что две ни в чем не повинные женщины умирают от его рук. И хотя Фелисити в который раз поразилась его жестокости, сейчас ей было не до этого. Главное – понять, что он собирается делать после того, как посчитает, что они обе мертвы. Ей не особенно хотелось быть похороненной заживо. Впрочем, Роджер вряд ли осилит рытье двух могил, тем более что не слишком любит заниматься тяжелым трудом. Вероятнее всего, просто бросит их на обочине дороги и повернет домой.

Фелисити отчаянно молилась, чтобы так и было. Только бы он не забрался слишком далеко.

Пандора наконец затихла, и Фелисити последовала ее примеру, но прежде осторожно дотронулась до запястья женщины. Увы, пульса не было, и это означало одно: портвейн в самом деле был отравлен.

Еще минут через двадцать Роджер остановил экипаж в совершенно незнакомой местности, сбросил Пандору на землю и поволок к холму, у подножия которого протекала река. Понимая, что ее ждет та же участь, Фелисити наспех оторвала широкую ленту от подола рубашки и затолкала в рот, в надежде заглушить нечаянный звук, который мог вырваться из горла. Если Роджер не будет полностью убежден в смерти жены, та не проживет и часа.

Роджер выпрямился, подтолкнул тело носком сапога, и Фелисити услышала громкий всплеск. Тяжело дыша, Роджер вернулся. Сердце Фелисити тревожно забилось, когда он подтащил ее к краю. Бедное дитя в ее чреве наверняка не вынесет падения.

Но, к счастью, она была намного легче актрисы, и Роджер решил, что будет проще отнести ее на руках. Фелисити пришлось постоянно напоминать себе о необходимости не шевелиться и как можно больше расслабиться.

Роджер довольно долго стоял, посмеиваясь, словно поздравлял себя с непревзойденным умением избавляться от своих жертв. Фелисити продолжала молиться про себя, прося Господа вызволить ее из тяжкого испытания. Только бы не утонуть!

Наконец Роджер разжал руки, и Фелисити полетела вниз.

Она упала на мягкий торф, но не удержалась, покатилась вниз и врезалась животом в огромный валун. Если бы не кляп во рту, тишину наверняка прорезал бы пронзительный крик. Почти сразу же ее скрутила острая боль, а между ног стало мокро. И Фелисити поняла, что Роджеру все-таки удалось убить ее дитя!

Прошло немало времени, прежде чем она заставила себя пошевелиться. Каждая кость в ее теле, казалось, была сломана, зато, услышав отдаленный стук копыт, она поняла, что Роджер уезжает и что теперь можно вытащить кляп. Правда, после этого ее немедленно вывернуло наизнанку, и с каждым новым приступом из ее лона вырывалась багряная струя. Если она останется здесь, к утру наверняка истечет кровью. Нужно найти в себе силы встать, ползком вскарабкаться на холм, к обочине дороги, и молить Бога, чтобы какая-нибудь добрая душа нашла ее и пожалела, прежде чем будет слишком поздно.

Сидя в ландо, Райордан Кендрик мрачно смотрел в темноту за окном. С того самого вечера, когда ему пришлось стать свидетелем венчания Колтона и Адрианы, он избегал друзей и знакомых и только сегодня неохотно принял приглашение Перси на ужин. Вид беременной Саманты напомнил ему о том, чего он лишился, не сумев взять в жены Адриану. Иногда ему снились ее шелковистые руки, обнимавшие его в темноте, мягкие губы, прижимавшиеся к его губам, нежное лоно, в которое погружалось его мужское копье.

Скрипя зубами, Райордан потер грудь. Как жаль, что ничем нельзя заполнить ту пустоту, где когда-то его сердце пульсировало жизнью и надеждой. Он был достаточно умен, чтобы понять: рано или поздно придется смириться и попробовать найти другую женщину, которую он мог бы любить. Но увы, пока что он не мог даже думать ни о чем подобном. Он любил Адриану горячо и, возможно, будет любить всегда, но, как ни жестоко сознавать это, она принадлежит другому, доказавшему, что его любовь не менее сильна. Колтон был готов умереть ради брака с ней, а это означало, что теперь Райордан страдает по чужой жене, жене человека, которого уважает, почитает… и ужасно завидует.

Неожиданно поняв, что лошади встали, Райордан недоуменно нахмурился.

– Что там, Мэтью? – спросил он кучера. – Почему мы стоим?

– На обочине кто-то лежит, милорд, и, если мои бедные глаза меня не обманывают, это светловолосая женщина. Не пойму, то ли мертва, то ли ранена. Позволите спуститься и посмотреть, милорд?

– Нет, Мэтью, сиди, я сам.

Райордан легко спрыгнул на землю, захватил фонарь и, пройдя немного вперед, наклонился над незнакомкой. Никаких признаков жизни он обнаружить не смог. По всему было видно, что она или мертва, или в лучшем случае без сознания.

Присев на корточки, Райордан пощупал ее пульс, который, как оказалось, бился, хотя и слабо. Пришлось поставить фонарь на землю и осторожно перевернуть несчастную.

– Миссис Элстон! – вскричал он, узнав внучку Сэмюела Гладстона. Эту красавицу он встретил несколько месяцев назад, когда навещал старого фабриканта, и хотя в то время почти ни на кого, кроме Адрианы, не обращал внимания, все же был приятно удивлен необычайной внешностью девушки. Уже тогда он отметил полную противоположность своему темноволосому идеалу и все же должен был сознаться, что золотистые волосы и темно-голубые глаза по-своему очень эффектны. Позже до него дошли слухи, что внучка Сэмюела вышла замуж за бывшего поклонника Адрианы, того самого негодяя, который так нагло вел себя на осеннем балу. После этого Райордан окончательно вычepкнyл ее из списка возможных невест. Но что с ней случилось сейчас?

Из уголка рта тянулась полоска засохшей крови. Щеку и лоб залило синяком. Осторожно встряхнув ее, он так и не дождался ответной реакции. Даже веко не дрогнуло.

Нагнувшись, он подсунул одну руку ей под спину, другую под колени, и только сейчас заметил, что ее юбки мокры. Райордан отнял руку, поднес фонарь поближе и встревожился еще сильнее, увидев, что женщина залита кровью. Пришлось поднять подол и нижние юбки, чтобы понять, куда она ранена, но, увидев, как внутренняя сторона панталон измазана чем-то густым и темным, он слегка нажал ей на живот. По ногам снова заструилась кровь, и Райордан сообразил, что его талант перевязывать раны вряд ли пригодится при выкидышах.

Обмотав юбки вокруг бедер женщины, он поднял ее и поспешил к экипажу.

– Забудь про фонарь, Мэтью, и гони лошадей, а потом сразу же поедешь за доктором Кэрролом. Миссис Элстон теряет ребенка и, если срочно не получит помощи, вполне вероятно, истечет кровью.

Как только они прибыли в Харкорт-Холл, Райордан поспешил внести женщину в дом. Навстречу уже бежала экономка, миссис Роуздейл. Маркиз коротко объяснил, в чем дело, помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и ногой открыл дверь спальни, находившейся рядом с его собственными покоями. Вслед за экономкой в комнату вбежали служанки и, выставив хозяина, принялись раздевать больную.

Наскоро обтерев ее влажными губками и обработав кровоточащие ссадины и царапины, они приготовили простыни и полотенца, и стали ждать доктора. Поскольку женщин в доме, если не считать служанок, не было, пришлось попросить у хозяина одну из его ночных сорочек.

Прибывший доктор Кэррол был немало удивлен поспешностью, с которой его проводили к больной. Лорд Кендрик, казалось, не замечал, что почти бежит, вынуждая почтенного доктора семенить следом. Прибыв в спальню, несчастный врач едва дышал, но все же нашел в себе силы засучить рукава, вымыть руки и принялся за дело.

Слезы все еще текли по щекам Фелисити, когда Райордану наконец позволили войти. При виде хозяина женщина спряталась под одеяло и поспешно вытерла предательскую влагу, пытаясь принять спокойный вид.

– Я вполне сознаю, что обязана вам жизнью, милорд, – тихо сказала она.

Райордан подвинул к кровати кресло и, улыбнувшись, взял руку больной.

– Ну что вы, миссис Элстон, я ничего такого не сделал. Первым вас заметил мой кучер, а добрый доктор приложил все усилия, чтобы облегчить ваши страдания. Однако я взял на себя смелость послать в Брэдфорд человека и известить вашего мужа, что вы живы.

– Нет! – в страхе вскричала Фелисити, вскакивая. – Роджер убьет меня, как уже пытался!

Райордан ошеломленно уставился на гостью. Такого он никак не ожидал! Пока он собирался с мыслями, Фелисити поспешно и стыдливо натянула сорочку на оголенное плечико.

– Но, миссис Элстон, почему вы так считаете? Чем вы могли так обозлить мужа, что он замыслил убить вас?

– О нет, он ничуть не был зол, поверьте мне. Скорее, наоборот, безмерно наслаждался своими злодеяниями. Все делал спокойно и методично. Если бы я не заподозрила, что он пытается отравить своего отца, то, вполне вероятно, тоже была бы мертва.

– Тоже? Разве еще кто-то умер?

– Да. Лондонская актриса. Роджер разделался с ней таким же способом, каким пытался покончить со мной.

Райордан не знал, что и думать. Обвинения этой женщины, были слишком серьезными.

– Не потрудитесь ли объяснить подробнее, мадам?

Фелисити, всхлипывая, поведала о событиях сегодняшнего вечера. Райордан, не прерывая рассказа, сунул ей в руки сухой платок.

– Около того места, где вы нашли меня, – закончила Фелисити, – протекает то ли ручей, то ли река. Вернувшись туда, вы найдете тело отравленной Роджером женщины. Трудно поверить, что все это время я жила с извращенным безумцем, но сегодня это стало совершенно очевидным. Страшно подумать, скольких еще убил Роджер, прежде чем появился в этой местности.

Райордан окончательно растерялся.

– Не знаю, что и делать. Наверное, следует безотлагательно уведомить власти о преступлениях вашего мужа. Я сейчас же пошлю слугу. Будем надеяться, что мы найдем труп прежде, чем Роджер узнает о вашем благополучном спасении и вернется к обрыву, чтобы спрятать тело. В таком случае он сможет спокойно поклясться, что вы лжете, дабы очернить его. А этого допускать нельзя. Но пока вы здесь, ни о чем не беспокойтесь. Никто не посмеет пальцем вас тронуть. Вы под моей защитой.

Он вышел, но вскоре вернулся и снова сел у кровати.

– Вы сказали, что подозреваете мужа в отравлении собственного отца. Откуда это вам известно?

– Я заметила, что ногти мистера Элстона обесцветились, а кожа словно покрылась чешуйками. Вот и расспросила Финеаса Карлайла, брэдфордского аптекаря, видел ли он подобные симптомы раньше. Он ответил, что однажды остерег молодую леди от злоупотребления мышьяком, который та принимала в малых дозах, чтобы осветлить кожу. Позже, на ее похоронах, он заметил ногти в белых полосках и чешуйки на коже.

– Странно, но, навещая умирающего лорда Рэндвулфа, я тоже гадал, что это за недуг, так обесцветивший его ногти. Лорд Рэндвулф был человеком аккуратным и всегда приказывал камердинеру полировать свои ногти. Позже я заметил на них неприятные белые полосы. Вам, видимо, неизвестно, что его светлость умер от загадочной болезни. Врачи так и не смогли поставить диагноз, хотя он недомогал несколько месяцев. Не думаете, что Роджер и его отравил?

Горло и рот Фелисити пересохли до того, что говорить становилось все труднее. Попросив извинения, она потянулась к стакану с водой, стоявшему на тумбочке, но, к ее досаде, сорочка снова соскользнула с плеча. Судорожно вцепившись в одеяло, женщина густо покраснела.

– Простите, милорд, но эта сорочка слишком велика. Я никак не могу с ней справиться…

Райордан, имевший случай насладиться соблазнительным видом упругой груди, неожиданно понял, что еще жив и по-прежнему желает испытать все радости супружеской жизни.

– Ничего удивительного, миссис Элстон. Это моя сорочка.

– О да, понимаю.

– Пожалуйста, продолжайте, – попросил он, невольно отмечая, как красит ее румянец на щеках. – Я спросил, не думаете ли вы, что Роджер мог отравить лорда Седжуика?

Подтянув к подбородку одеяло, Фелисити надолго задумалась.

– Роджер упомянул, что отомстил отцу лорда Колтона. Если он вообразил, что именно лорд Седжуик стоит между ним и Адрианой, то наверняка не задумываясь расправился с несчастным. У меня сложилось впечатление, что он любит и умеет пользоваться ядами, а листая счетные книги, я обнаружила регулярные выплаты некоему Таддеусу Мэнвилу, лондонскому аптекарю. Вероятно, таким способом Роджер пытался обеспечить молчание человека, снабжающего его ядом.

– Мне нужно обязательно поговорить с Колтоном насчет этого, – решил Райордан.

– Поразительно, сколько мужчин хотели жениться на леди Адриане, – вздохнула Фелисити. – Боюсь, я ревновала и не слишком прилично вела себя по отношению к ней. А теперь, похоже, моя жизнь кончена, и я даже не смогу извиниться перед леди Адрианой.

– Вздор, дорогая, – усмехнулся Райордан, осторожно сжимая ее тонкие пальцы. – Ваша жизнь еще впереди, и одно я знаю точно: потомкам Сэмюела Гладстона присуща не только стойкость, но и мужество. Все мы поражены энергией и целеустремленностью, с которыми ваша мать управляет фабрикой, ведет дом и находит время ухаживать за отцом, словно за собственным ребенком.

– Моя мать – женщина незаурядная, – согласилась Фелисити, сгорая от стыда при воспоминании о той грубости, с которой относилась к матери.

– Вне всякого сомнения, дорогая, со временем и вы станете такой. Просто нужно обрести почву под ногами. Хотя… это не та тема, которую холостяк должен обсуждать с молодой женщиной. Кстати, доктор Кэррол заверил, что вы еще сможете иметь детей.

Обрадованная новостью, Фелисити тем не менее покраснела, сконфуженная такой прямотой.

– Роджер скорее всего не хотел ребенка. Но я с нетерпением ждала его появления.

– Ничего, дорогая, все еще впереди. Вы обязательно выйдете замуж. А Роджер должен заплатить за свои деяния. Подобные преступления заслуживают виселицы.

– Роджер ясно дал понять, что собирается убить меня. Когда Пандора начала стонать и извиваться, мне пришлось ей подражать, чтобы он не распознал обмана, и как раз перед тем, как сбросить меня с обрыва, он разразился ликующим смехом. И если застанет меня одну, моя жизнь действительно кончена.

– Он не осмелится явиться сюда, тем более что я здесь, и обещаю, миссис Элстон, что не покину вас, пока вашего мужа не поймают. Здесь много слуг, которым будет приказано держаться начеку. И хотя он привык издеваться над женщинами, ему придется сначала схватиться со мной.

– Я понятия не имею, почему Роджер так ненавидит женщин, но сразу же после замужества обнаружила, какую ужасную ошибку сделала. В нем бурлит море ненависти. Мой отец однажды рассказал, что имелся свидетель смерти его матери. Та женщина клялась, что видела Эдмунда Элстона в наемном экипаже, который сбил первую миссис Элстон. Это случилось после того, как он бросил Роджера и его мать. Вскоре свидетельница, по странному совпадению, тоже погибла под колесами экипажа, и отец просил меня держать язык за зубами, иначе убьют и меня. Вряд ли Роджер подозревал отца в убийстве, но яблочко от яблоньки недалеко падает. Уж слишком они похожи.

– Милые люди, – иронически бросил Райордан. – Не дай Бог повернуться к таким спиной!

– Эдмунд уже не встает и поэтому вполне безвреден. Жаль, что не могу сказать того же о Роджере.

– Необходимо предупредить лорда Рэндвулфа. Немедленно пошлю ему записку, – решил Райордан.

– Роджер хвастался, что выстрелил в его светлость в ту самую ночь, когда он женился на леди Адриане. Вы можете спасти лорда Колтона от величайшего несчастья, если срочно известите его обо всем.

– Значит, подлый слизняк действительно пытался расправиться с Колтоном, – пробормотал маркиз себе под нос и, поднявшись, добавил: – Мы еще поговорим об этом, миссис Элстон, но сейчас я должен последовать вашему совету и известить своих друзей о грозящей им опасности.

– И будете совершенно правы, – пробормотала Фелисити, чем вызвала улыбку на красивом лице маркиза.

– Ваши повеления окрыляют меня, дорогая.

Фелисити невольно усмехнулась, но тут же покачала головой.

– По-моему, милорд, ваши сладкие речи помогли вам завоевать сердце не одной девушки. Надо мне отныне держать мое собственное под крепким замком.

– Жаль, – притворно вздохнул маркиз, – но, пожалуй, придется мне взять несколько уроков у вора и научиться взламывать самые крепкие запоры.

Лукаво подмигнув ей, он направился к двери.

Дверь тихо закрылась. Фелисити поспешно сбросила одеяло, чтобы проверить, до какой степени успела обнажиться перед молодым человеком, и застонала, обнаружив, что одна грудь полностью обнажена. Пришлось подтянуть сорочку до подбородка, но она тут же сползла снова.

Райордан вернулся быстрее, чем она ожидала, застав Фелисити врасплох. Она только что выпила предписанную врачом настойку опия, и теперь глаза предательски закрывались, несмотря на все ее старания. Ничего не подозревая, Райордан уселся и принялся излагать новую историю:

– Сегодня леди Саманта рассказала о служанке из Рэндвулф-Мэнора, которая неожиданно скончалась, выпив бренди покойного хозяина. Падая, миссис Дженнингс выронила графин, разбившийся в мелкие осколки. Именно поэтому они и узнали, что она украла спиртное, и посчитали ее до того пьяной, что отвезли домой. Наутро лорд Колтон обнаружил ее мертвой. Уиндемы подумали, что она выпила чересчур много, но после того, что вы мне поведали, я заподозрил неладное. Возможно, лорд Седжуик тоже отравился. Но яд подействовал не так быстро, потому что он пил умеренно. Учитывая, что в Рэндвулф-Мэноре больше никто не умер, думаю, что Роджер после гибели лорда Седжуика каким-то образом вылил отравленное бренди, но когда лорд Колтон вздумал вернуться, решил покончить и с ним. По случайности Уиндемы наняли служанку, питающую пристрастие к спиртному, и та пала жертвой собственного пьянства. Поскольку Роджер больше не смог появляться в Рэндвулф-Мэноре, ему ничего не оставалось, кроме как попытаться пристрелить лорда Колтона. Придется объяснить, насколько ему повезло не стать очередным трупом на пути Роджера.

– Я помню, как вы и леди Адриана танцевали на осеннем балу, – робко заметила Фелисити. – Вы могли бы тоже стать объектом зависти Роджера, если бы леди Адриана предпочла вас.

– О, я только этого и хотел, поверьте мне. Но Адриана и лорд Колтон были связаны контрактом, подписанным их родителями много лет назад. Как ни велико было искушение, я все же не мог украсть леди и под покровом ночи увезти на край света.

– Я уже знаю, что у леди Адрианы было немало обожателей, и, хотя готова признать исключительную красоту дамы, все же невольно задаюсь вопросом, единственная ли это причина. Не секрет, что отец давал за дочерьми чрезвычайно щедрое приданое, но о ее сестрах я не слышала ничего подобного. Не объясните ли женщине, когда-то сгоравшей от зависти к леди Адриане, почему все мужчины без ума от нее?

– Но больше вы ей не завидуете? – осведомился Райордан с улыбкой, смягчившей резкий вопрос.

– Боюсь, после того, что мне пришлось вынести, я никогда не смогу доверять ни одному мужчине. Так вы объясните мне, почему так любили ее светлость?

Райордан задумчиво нахмурился.

– Леди Адриана – все равно что дыхание свежего весеннего воздуха по сравнению с остальными женщинами, постоянно сплетничающими, хихикающими, болтающими, распускающими слухи, жеманничающими и тому подобное. Она проста в обращении. Честна к себе и с теми, кого считает друзьями. Способна обогнать мужчину на скачках, а потом немилосердно высмеивать его и все же неизменно готова прийти на помощь человеку в беде. Немало нуждающихся готовы благословлять ее имя, не говоря уже о сиротах, оставшихся без родителей и крова. В детстве она возилась с больными и ранеными животными, сейчас не может пройти мимо чужого несчастья.

– Прошу вас, не нужно больше, – с дразнящей улыбкой взмолилась Фелисити. – Вы еще только начали, и все же я чувствую, что никогда не смогу сравниться с идеалом.

– Похоже, я немного увлекся, – признал Райордан. – Никто не знает, как я завидую лорду Колтону и одновременно восхищаюсь им и считаю, что он достоин такой женщины. Даже посторонний может видеть, как сильно они любят друг друга.

– Спасибо, милорд, за то, что поделились своими мыслями. Но боюсь, на меня подействовал опий, предписанный доктором. Я ужасно устала и хочу спать. Возможно, завтра мы сумеем продолжить разговор.

– Разумеется, миссис Элстон.

– Пожалуйста, зовите меня Фелисити, – сонно попросила она. – Я не желаю больше быть связанной с Роджером. Никоим образом.

– Понимаю, дорогая, – кивнул Райордан, сомневаясь, слышала ли она его ответ, прежде чем ее ресницы опустились. Глядя на спящую женщину, он вдруг вспомнил прелестную смеющуюся девушку, которой мимолетно восхитился когда-то.

Неожиданно для себя он дотронулся до золотистого локона, мгновенно обвившегося вокруг пальца. Изуродованное синяками лицо все же сохранило детскую невинность. Длинные темные ресницы полукружьями лежали на щеках. А глаза… он живо помнил их глубокую синеву. И еще помнил округлые груди цвета слоновой кости, увенчанные нежными розовыми сосками.

Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Райордан Кендрик встал и направился к двери. На сердце было удивительно легко. Там, где раньше царили мрак и холод, сейчас цвела надежда. Неужели чудесам не будет конца?

Глава 22

Экономка лорда Харкорта вбежала в спальню для гостей, где лежала Фелисити, и взмахом руки прогнала горничных, принесших завтрак, а заодно умывших и переодевших больную.

– К вам посетители, миссис Элстон, – объявила миссис Роуздейл с учтивой улыбкой. – Лорд и леди Рэндвулф и, разумеется, мой хозяин, лорд Харкорт, справляются о вашем здоровье. Вы можете их принять после такого испытания?

– Я, должно быть, ужасно выгляжу, – вздохнула Фелисити, дотрагиваясь до синяка.

– Ах, дорогая, если бы большинство молодых леди выглядели хотя бы вполовину так, как вы, мир был бы намного светлее.

Фелисити улыбнулась, но тут же поморщилась от боли в разбитой губе.

– Буду весьма польщена их визитом.

В комнату, улыбаясь, вошла молодая женщина, которую Фелисити когда-то ненавидела всей душой. В руках у нее был большой букет цветов. За ней шел ее красавец муж в сопровождении Райордана Кендрика.

– Вы прекрасно выглядите, несмотря на все, что вам пришлось перенести, мисс Фелисити, – жизнерадостно приветствовала Адриана.

– Спасибо, миледи. Вы очень добры ко мне после всего, что я вам наговорила. Простите мою глупость, пожалуйста… Я вела себя непростительно грубо.

– Все забыто, мисс Фелисити, – заверила Адриана, пожимая ей руку. – Представляете, мы украли цветы из сада леди Филаны! Ну не прелесть ли?

– Да, очень красиво, – согласилась Фелисити, счастливая тем, что осталась в живых и теперь может любоваться изумительным букетом.

Адриана отдала цветы улыбающейся экономке.

– Будьте добры, поставьте их в вазу, миссис Роуздейл. Мои сестры всегда упрекали меня в отсутствии подобающих леди талантов. Зато я неизменно брала верх, когда они пытались удержаться в дамском седле, гарцуя по горам и долам.

Взгляд Фелисити упал на живот Адрианы, и на глазах неожиданно выступили слезы.

– Ничего, все пройдет, – тихо утешила Адриана, поняв, о чем думает молодая женщина. Райордан уже успел рассказать им все, облегчив блондинке дальнейший разговор. – У вас еще будет ребенок от мужа, который оценит в вас редкое сокровище, помяните мое слово.

– А где сейчас Роджер? – спросила Фелисити, с беспокойством оглядывая посетителей. – Властям удалось его найти?

– Пока что нет, мисс Фелисити, – вздохнул Колтон, обнимая жену за талию. – Вероятно, сбежал неизвестно куда, получив известие о том, что вы живы. Вряд ли он здесь покажется.

– Все равно мне не будет покоя, пока его не поймают.

Райордан подвинул стулья себе и Колтону, усадив предварительно Адриану в мягкое кресло.

– Я передал Уиндемам наш вчерашний разговор. Скажите, вы ничего больше не припомнили?

– К сожалению, нет, – грустно ответила Фелисити. – Знай я раньше, что творит Роджер, наверняка сумела бы спасти миссис Мейс, но понятия не имела о его покушениях на Уиндемов, пока он сам не похвастался, что отомстил. Мисс Мейс призналась, что знакома с вами. Это ваш друг, лорд Колтон?

– Мы встретились несколько лет назад и действительно были друзьями. Но потом она заявила, что я – отец ее дочери. Сначала я поверил, но оказалось, что девочка – дочь моей кузины, погибшей при аварии с экипажем. Ребенка украли и выдали за моего. Мы все еще ищем женщину, которая сделала это. Во всяком случае, я считаю, что произошло чудо. Женевьева попала к родным ей людям, ибо у нее нет родственников, кроме моей матери, сестры, дяди Алистера и меня.

Фелисити только ахала про себя. Как леди Адриана может терпеть речи своего мужа, не скрывающего связи с актрисой?

– Я ничего никому не скажу, милорд, – заверила она. – Когда-то я была пустой дурочкой. Но жизнь с Роджером закалила меня. И теперь я жалею, что отец так меня баловал. Вы с леди Адрианой окажете мне честь, простив прошлые обиды. Мне бы хотелось быть преданным другом.

Под смеющимся взглядом Адрианы Колтон пожал руку молодой женщине.

– Мы будем счастливы иметь такого друга, мисс Фелисити. Хотя нам в ближайшее время придется уехать в Лондон, на сессию парламента, с радостью ждем вас в гости. Скоро моя жена перестанет выезжать и будет рада наслаждаться вашим обществом, если соберетесь посетить столицу. В середине августа мы вернемся сюда и снова будем соседями.

– А кого вы хотите, мальчика или девочку? – нерешительно спросила Фелисити. – Сама я надеялась на дочь…

Она осеклась, не в силах продолжать, и немедленно почувствовала пожатие руки новой подруги.

– Было бы неплохо иметь мальчика, продолжателя династии Уиндемов, – пояснила Адриана. – А потом мы будем благодарны за тех, кого нам пошлет Господь. Уиндемов осталось так мало, что нам следует заполнить дом детьми.

Негромкий стук предшествовал появлению миссис Роуздейл. Экономка несла изящную вазу с искусно расставленными цветами.

– Вы лучшая экономка на свете, миссис Роуздейл! – воскликнул Райордан.

– О, не тратьте время на комплименты, повеса вы этакий, – добродушно усмехнулась женщина. – Для этого я слишком стара. Лучше обратите внимание на мисс Фелисити или ее светлость.

– Увы, ее светлость уже занята, так что остается мисс Фелисити, – заявил Райордан, подмигнув прелестной блондинке. – Надеюсь, скоро она сможет присоединиться к нам в гостиной.

– Убедись сначала, что твои графины со спиртным надежно закрыты, по крайней мере пока Роджера не поймают, – сухо заметил Колтон. – Кто знает, где скрывается этот злодей.

Под угрозой обвинения в убийстве Элис Коббл значительно присмирела и казалась совсем притихшей и даже робкой в присутствии бывшего хозяина и стражников, следивших за каждым ее движением. Она призналась во всем, но упорно отрицала, что убила молодую роженицу.

– Я шла по мосту, когда увидела мчавшийся во весь опор экипаж и гнавшихся за ним всадников. Не поверите, едва не сломала шею, спрыгнув с моста, и как раз вовремя! Экипаж слетел вниз, перевернулся, и солдаты окружили его и принялись обыскивать. Довольно скоро они убрались, и я решила посмотреть, не осталось ли чем поживиться. Я и шла-то куда глаза глядят с мертвым пащенком в сумке, не зная, что сказать мисс Пандоре. И тут мне повезло! Леди в экипаже корчилась и стонала так жалостно, что сразу было видно, вот-вот родит. Так оно и случилось. Я и сообразила подменить ребенка, а что касается леди, клянусь, пальцем ее не тронула. Да она сама была почти что мертвая. Отошла сразу после того, как девчонка появилась на свет. Только вот я перед этим успела нарисовать метку на заднице мальчишки, как велел брат мисс Пандоры. Они и рисунки мне дали, чтобы обновлять пятно. Мол, ребенок растет, а с ним и пятно, ясно вам? Мисс Пандора хотела с самого начала хорошенько подоить вас, да только на время уехала со своим богатеньким любовником. Правда, ходили слухи, что он ее бросил и нашел себе кого помоложе. А теперь и вовсе оказывается, что чертов злодей убил мисс Пандору.

– А вы, случайно, не знаете, кто разыгрывал роль священника, обвенчавшего нас с Пандорой? – осведомился Колтон.

– Как же, все было разыграно, ну прямо спектакль! Братец мисс Пандоры, кто же еще! До чего же умен парнишка, а ведь совсем молодой! Сумел же притвориться стариком! Правда, мисс Пандора сама его накрасила так, что никто бы не распознал!

– А брачная лицензия? Тоже подделка?

– Да, Джокс еще и не такое умел изобразить! Мисс Пандора все хвасталась, какой ее брат молодец. Хитер пройдоха, да только еле ноги унес, когда ваша светлость поймали тех, кто продавал английское оружие французам.

Колтон изумленно покачал головой. Тогда от них сумел ускользнуть только один вор, и то потому, что какая-то шлюха отвлекла английских солдат своим непристойным танцем. Та женщина исчезла так же внезапно, как и появилась, но теперь Колтон не исключал возможности, что это была не кто иная, как Пандора Мейс.

– Но почему Пандора не попросила настоящего священника обвенчать нас? – удивился Колтон. – Так было бы куда надежнее. И у нее осталось бы подлинное свидетельство о браке.

– Да неужто вообразили, будто такую штуку она проделывала только с вами? – злорадно хмыкнула Элис. – Не вы первый, не вы последний. Только вот лет восемь-десять назад, когда она была настоящей красоткой, мужчины перед ней так и стелились. Ну, она и ухитрилась обвенчаться с парой-тройкой по всей форме, со священником, кольцами и настоящими лицензиями. Знатные лорды по ней с ума сходили, да вот, на грех, один судья оказался уж больно ревнив. Нанял сыщика да узнал все о ее прошлом. Вот и открылось, что у нее куча мужей, один другого богаче. И со всех тянула денежки. А тот судья и пригрози выпустить из нее кишки. Она перепугалась до смерти и с тех пор закаялась венчаться в церкви да звать священников.

– А судья знал, что она актриса?

– Еще бы не знать! После того как он пообещал с ней разделаться, Пандора перестала выходить на сцену. Платила дублерше или как ее там, чтобы та гримировалась под нее.

– Откуда вы все это знаете? – допытывался Колтон.

– Потому что ума мне не занимать. И глаза и уши в порядке. Слушать да смотреть в оба – что тут хитрого? Вот я и подслушивала, о чем воркует с любовниками мисс Пандора. А уж с Джоксом они были не разлей вода. Бывало, запирались у нее на целую ночь. Понятно, о чем я?

Колтон молча поднял брови.

– Они, можно сказать, и не разлучались. Как два голубка, – пояснила Элис с ухмылкой.

Колтон покачал головой, дивясь, что заставило его связаться с подобной особой. Он так долго считал себя в полной безопасности из-за бесплодия Пандоры, но, как остальные глупцы, плясал, подобно марионетке, на ее шелковой ниточке, не понимая, какой великой актрисой она, в сущности, была. Какое счастье, что не заразила его болезнью, которая могла бы разрушить всю его жизнь!

– А Джокс? Что сталось с ним?

– Говорили, что его зарезали в драке вскоре после того, как мисс Пандора отправилась в Брэдфорд.

Спеша как можно скорее добраться до дома и сообщить Адриане новости, Колтон отошел, чтобы поговорить с начальником стражи.

– Сейчас я убежден, что эта ведьма говорит правду, поскольку муж кузины и кучер погибли, когда экипаж перевернулся. Вряд ли сама кузина смогла бы выжить. Если бы Элис не приняла ребенка, он бы тоже умер. И если против этой женщины нет никаких других обвинений, думаю, ее можно отпустить. При необходимости еще раз допросить ее всегда можно обратиться в тот же театр, где вы нашли ее в первый раз.

Вернувшись в комнату, где сидела толстуха, Колтон положил на стол небольшой кошелек.

– Это награда за спасение Жени, но если я когда-нибудь увижу вас вблизи Рэндвулф-Мэнора, Брэдфорда или моего лондонского дома, велю арестовать, просто так, по чистой злобе. Ясно вам?

– Да, милорд, – кивнула Элис, совершенно уверенная, что так оно и будет. – И спасибо за денежки. Уж я постараюсь держаться от вас подальше. Да и к чему мне покидать театр ради той дыры, которую вы именуете Брэдфордом?

– Вот и прекрасно. Значит, мы поняли друг друга.

Что-то непонятное разбудило Адриану, и она с криком подскочила, обыскивая взглядом все уголки просторной спальни. Кажется, все на месте. Все как всегда. Дурной сон? Или какой-то шум? Трудно сказать. Но ей вроде бы послышался жуткий вой животного.

– Лео! Арис! Вы здесь?

Тишина.

Ни лая. Ни постукивания хвостом. В доме царила странная, почти мертвенная тишина. Колтон уехал еще вчера утром допросить Элис. Сама Адриана, не имея ни малейшего желания трястись в карете, а потом еще и встречаться с такой ведьмой, как Элис, решила остаться дома, несмотря на то что муж никак не хотел оставлять ее одну. Но в последнее время ребенок вел себя особенно беспокойно, и Адриана почти не вставала с постели. Поэтому она с улыбкой напомнила Колтону, что в доме полно слуг и что лучше она попросту проспит весь день, чем будет прерывать его разговор с Элис постоянными путешествиями в туалет. Муж неохотно согласился и сто раз приказал Гаррисону и слугам не спускать глаз с молодой хозяйки, а при необходимости защищать ее ценой собственной жизни. Мод истово поклялась, что не отойдет от леди Адрианы.

Саманта уже была на сносях, и вскоре после отъезда Колтона леди Филана отправилась к дочери, где собиралась остаться до рождения внука, тем более что Саманта упросила мать приехать и побыть с ней.

Адриана сползла с кровати, накинула шелковый пеньюар и, наскоро причесавшись, направилась к лестнице. Неприятное чувство страха все усиливалось, и ей требовалось подтверждение, что в доме все, как обычно. Она не знала, когда вернется Колтон. Он пообещал примчаться, как только допросит Элис, но Адриана, по своему опыту зная, насколько та своевольна и упряма, не надеялась на скорый приезд мужа.

Она поспешно спустилась с лестницы и огляделась, не слыша ничего и не видя ни единой души. Куда же девались слуги? Обычно кто-нибудь обязательно пробежит мимо, в кухне зазвенит посуда, кто-то что-то уронит. Но сейчас в доме было тихо, как в могиле.

– Гаррисон! Где вы?

Не получив ответа, Адриана почти задохнулась от ужаса. Гаррисон был беззаветно предан семье и, если бы мог, наверняка ответил бы на зов.

Забыв об осторожности, Адриана метнулась в холл, распахнула входную дверь и оглядела двор. Никого. Даже садовники исчезли.

Адриана в полном недоумении вернулась в дом и заглянула в гостиную и холл. По-прежнему никого.

Что же, придется вернуться и как следует обыскать гостиную.

Едва успев ступить через порог, Адриана увидела распростертого у камина Гаррисона. Тонкая струйка крови стекала с его виска на серый ковер. Адриана тихо ахнула и, умирая от ужаса, все же подлетела к дворецкому, опустилась на колени и попыталась нащупать пульс. К ее облегчению, оказалось, что Гаррисон жив, хоть и без сознания. Может, на него никто не нападал? Что, если бедняга попросту споткнулся и разбил себе голову? Вполне вероятно, если учесть, как он стар!

Но, выпрямив ноги дворецкого и подложив ему под голову подушку, она вдруг заметила небольшой измазанный кровью мраморный бюстик, валявшийся на полу у самого угла камина. Адриане стало не по себе. Значит, и впрямь что-то неладно. Обычно бюстик стоял на столе у самой двери.

Адриана поспешила на кухню, принести воды и чистую тряпочку, чтобы промыть рану, но на пороге остановилась при виде абсолютно пустого помещения. Словно некий злой волшебник взмахом своей палочки убрал всех работавших здесь. Однако на плите стояли кипящие кастрюли, а взбитые белки в большой миске уже начали оседать.

– Эй! Есть здесь кто-нибудь?

Молчание. Ледяной ком страха осел в горле Адрианы. Сердце бешено колотилось. Брошенная кухня – вещь совершенно небывалая. Кухарка правила своим королевством железной рукой, так что приготовления к ужину должны были идти полным ходом.

Адриана схватила кувшин с водой, тряпку, маленький тазик и, несмотря на свое состояние, побежала к лестнице. Добравшись до гостиной, она прежде всего подвинула к входу кресло, чтобы никакой незваный гость не застал ее врасплох, после чего принялась обмывать лицо дворецкого. При этом она то и дело оглядывалась, опасаясь злоумышленника, спрятавшегося где-то в доме. Сейчас она могла думать только о Роджере и тех людях, которых он отравил. Каким-то образом ему удалось пробраться сюда, и собаки его не остановили. Как бы ни пугала ее эта мысль, другого объяснения она не находила.

Несмотря на ее опасения, в комнате так никто и не появился. Вероятно, следует обыскать весь дом. Наверняка найдется слуга, который сумеет ей помочь! Должен же быть здесь хоть один друг!

– Арис! Лео! Где вы? Идите ко мне, мальчики! – окликнула она, отчаянно надеясь услышать цокот их когтей по мраморному полу. – О, пожалуйста, пожалуйста, поскорее…

И тут ее осенило. Что, если Роджер отравил животных? Он всегда их страшился! Самый лучший способ избавиться от них – это яд. Но он так боялся подойти к ним! А если бы и осмелился, они никогда бы не взяли ничего из его рук.

Ужасная мысль заставила ее броситься на галерею, где дружная парочка обожала лежать на солнце. Добравшись до арок, отделявших галерею от коридора, она попробовала разглядеть, что там творится, но не смогла: яркий свет падал на пол и стены причудливыми узорами, среди которых невозможно было различить темные силуэты волкодавов.

– Арис! Лео! Вы здесь?

– Собственно говоря, дорогая, именно так и есть, – ответил знакомый голос, перепугав ее до полусмерти. Адриана в ужасе оглянулась, пытаясь обнаружить дьявола, пробравшегося в ее дом.

– Роджер! Что вы здесь делаете? – спокойно спросила она, хотя по спине покатились капли пота.

Роджер важно, как король, восседал в большом кресле и выглядел при этом веселым и крайне довольным собой.

Странно, как это она не заметила его раньше, когда бегала в поисках слуг? Наверное, помешало слишком яркое солнце, слепившее глаза. Теперь она была убеждена, что Роджер так и не двигался с места, наблюдая ее лихорадочные метания и посмеиваясь про себя.

– Я пришел выразить вам свое почтение, красавица моя, – заметил он, не повышая голоса, и, многозначительно оглядев ее тяжелый живот, брезгливо поморщился. – Вижу, ваш муж даром времени не терял, забавляясь с вами день и ночь, дорогая, но почти с уверенностью могу обещать, что к тому времени, как покончу с вами, эта маленькая часть его самого будет уже мертва.

Адриана, судорожно схватившись за живот, попятилась, но все-таки нашла в себе силы поискать глазами собак. И едва не закричала, увидев, что обе лежат на полу у ног Роджера. Языки бессильно свешивались из раскрытых пастей. Означает ли это, что волкодавы мертвы?

– Ты убил их! – взорвалась она, заливаясь слезами. – Грязный, вонючий ублюдок!

По ее мнению, худшего оскорбления быть не могло. Но Роджер и не думал обижаться.

– Искренне надеюсь на это, и как видите… – Роджер небрежно обвел рукой обмякшие тела собак. – Вероятность весьма велика. Я покидал фабрику в спешке, когда обнаружилось, что моей жене удалось выжить, вот и пришлось в последний момент захватить пузырек из сундучка с сокровищами, которые так любезно поставлял мне Таддеус Мэнвил. К сожалению, надпись на пузырьке была смазана, но в любом случае, даже если я по ошибке захватил опий вместо яда, животным уже ничем нельзя помочь.

– Арис и Лео ничего не взяли бы из ваших рук! – убежденно объявила Адриана. – Как вам это удалось?

Элстон весело хмыкнул, словно наслаждаясь собственной изобретательностью.

– Я обыскал всю округу в поисках последней, самой свежей добычи собак, в полной уверенности, что они еще к ней вернутся. Залил останки кролика ядом и стал ждать. Они сожрали все и побежали к дому. Если псы еще не мертвы, значит, скоро сдохнут. Я ошибок не делаю.

– Но как вы сюда попали?

– Проскользнул следом за судомойкой, когда та пошла взять овощи из кладовки. Как только мы добрались до кухни, я прижал пистолет к ее виску и пригрозил пристрелить либо девчонку, либо первого, кто пошевелится. Теперь все сидят под замком в кладовой, не исключая садовников.

– А остальные слуги?

– О, я велел судомойке позвать их вниз. Она не хотела, бедняжка. Но дуло пистолета, приставленное к голове, – самый веский довод. Если не считать несчастного Гаррисона, все остальные пребывают в кладовке. Даже ваша горничная, получившая большую шишку на затылке за то, что пыталась на меня напасть. Ну и чего она этим добилась? Рухнула мешком на пол, да так и осталась лежать.

– Но что вы сделали с Гаррисоном?

– Думал, что смогу бесшумно подойти сзади, но у старика на удивление острый слух. Заметив меня, он схватился было за кочергу, но я свалил его с ног, швырнув в голову бюст. Он еще жив?

– Едва.

– Жаль. Я думал, что прикончил его.

– Вы само воплощение зла. Черного зла. Как подумаю, что вы убили лорда Рэндвулфа из-за меня…

Адриана искала и не находила слов, чтобы выразить свое раскаяние и муки, неотступно терзавшие ее с тех пор, как обнаружилось, кто именно стал причиной гибели лорда Седжуика. Но в глазах ее стыл лед ненависти.

– Я могу только умолять Господа простить меня за то, что вообще привела вас сюда, – холодно бросила она. – Мне следовало отделаться от вас задолго до того, как вам в голову пришла мысль расправиться с лордом Рэндвулфом. Как смели вы поднять руку на этого прекрасного человека? Он в жизни не причинил вам зла.

– Разве? – вспылил Роджер. – Он пытался разлучить нас! Не желал ничего слушать о вашей свадьбе с кем-то, кроме его драгоценного сыночка! Так вот, для меня это было достаточным мотивом!

– Как вы уже успели обнаружить, Роджер, его смерть ничего вам не дала, – язвительно заметила Адриана. – Я никогда бы не вышла за вас замуж. Вы были всего лишь знакомым, и притом не слишком близким. Да и в обществе вас терпели с трудом. Вы дурно вели себя, ссорились по пустякам и набрасывались на каждого, кто имел несчастье вам не угодить. Всякий, кто пытался приблизиться ко мне, немедленно получал отпор, а ведь это были мои друзья! Вы ревновали к людям, которых я вовсе не считала своими возможными женихами.

– Я ненавидел всех, особенно лорда Седжуика и того, которому вы с такой готовностью отдали себя, – презрительно пояснил Роджер. – Я и его пытался отравить, но эта потаскуха Дженнингс вылакала все бренди, в которое я подлил яд в тот самый день, когда он вернулся домой!

Адриана окинула его уничтожающим взглядом.

– Похоже, вы рады любому, самому глупому предлогу, чтобы разделаться с теми, кого считаете врагами. Не побрезговали даже Пандорой Мейс, которую перед этим держали пленницей для своих грязных развлечений. Как ни жалела я вас раньше, теперь могу только презирать. Вы не достойны ничьего участия. Жалкий трус! Ваше присутствие в доме порядочного джентльмена, подло убитого вами же, вызывает у меня тошноту!

Ее губы судорожно дернулись.

– Ваш отец оказал бы миру огромную услугу, прикончив вас одновременно с вашей матерью! Вы с ним одинаковы. Мерзкие, гнусные, растленные убийцы!

– О чем это вы? – раздраженно пролаял он, вскакивая и направляясь к ней.

Адриана не шевельнулась, только гордо вскинула подбородок.

– Очевидно, вы все это время понятия не имели о грехах отца.

– Кто сказал вам, что это он сбил мою мать? – заорал Элстон ей в лицо.

– Пожалуйста, Роджер, не так громко. У меня отличный слух.

– Говорите!

– Этому была свидетельница, – сдалась Адриана. – К несчастью, от нее отделались точно таким же способом. Похоже, кучер, правивший наемным экипажем, не кто иной, как ваш отец. Мало того, он скорее всего покончил со второй женой, чтобы завладеть наследством.

Роджер отшатнулся и, прижав ладонь к груди, попытался припомнить трагедию, унесшую жизнь матери. Сам он успел отскочить в сторону от бешено несущихся коней. Если бы не это, давно бы уже лежал в могиле.

– Вы твердо уверены, что это он?

– Откуда мне знать? Я там не была. В отличие от вас. Что вы видели?

Роджер стиснул побелевшие от ярости губы, но, не выдержав, глухо зарычал и потряс воздетыми к небу кулаками. Словно проклинал самого Бога за исковерканное прошлое.

– Нехорошо угрожать Господу, Роджер, – саркастически упрекнула она. – Может, вам стоит направить свою ярость дьяволу, ибо, позволю себе предположить, что в самом скором времени вы окажетесь в его лапах, вопя в смертных муках, когда он станет заживо сдирать с вас шкуру.

– Какой еще дьявол! – пренебрежительно отмахнулся Роджер. – Неужели вы верите в эти сказки старых ведьм?

– Глядя в ваши глаза, Роджер, – спокойно улыбнулась она, – я вижу яркое доказательство того, что дьявол существует, поскольку ему блестяще удалось завладеть вашей душой.

Элстон угрожающе шагнул к ней, но она снова не шелохнулась, даже когда он вскинул руку. Только гордо расправила плечи, надеясь, что он не заметит, как сильно она дрожит.

– Похоже, вам нравится издеваться над женщинами, – смело бросила она, несмотря на опасный блеск в зеленых глазах. – Интересно, почему? Разве вы не любили мать? Судя по тому немногому, что я знаю о вашем прошлом, любили, и очень. Так откуда эта ненависть?

– Вы понятия не имеете, сколько мне пришлось выстрадать из-за их жестокости! – прорычал он, опуская руку, словно мысль о том, чтобы избить ее до полусмерти, была пока что несвоевременной. – Иначе искренне жалели бы меня, вместо того чтобы тратить сочувствие на тех, кто этого не заслуживает.

– В таком случае объясните. Вполне возможно, что и вы достойны сострадания.

– Кому нужно ваше сострадание? – ощерился он. – Я хотел вашей любви, но вы отказались ее дать. Другое мне ни к чему.

– Каждому необходимы жалость и участие, хотя бы время от времени, – возразила она, – иначе все мы были бы столпами совершенства и непорочности, а это невозможно.

– Может, все это пригодилось бы мне в приюте, но там царили подлость и злоба. Меня морили голодом, избивали, подвешивали за запястья, так что руки едва не выворачивались из суставов, но, сколько бы я ни плакал и ни молил, никто не проявил ни капли милосердия. Ха! Мисс Титтл порола меня розгой, пока из рубцов не выступала кровь. В тот день я поклялся отомстить этой суке и ее подручным и сдержал слово. Если и существует ад, теперь они кипят там в смоле!

Дрожа от такого бессердечия, Адриана, однако, внимательно слушала, чтобы не упустить ни одной детали. Есть ли конец его преступлениям?

– Вы убивали женщин в приюте?

Роджер, лениво улыбаясь, покачал головой:

– Не одновременно, как вы понимаете. Но именно там я увидел все преимущества яда… крысиного яда… то есть мышьяка. Все были уверены, что началась эпидемия, только вот, как ни странно, она свирепствовала лишь в том доме, где меня держали в заточении. Всего погибло пять женщин, и, заметьте, никто ничего не заподозрил. И не подумал проверить запасы крысиного яда. У нас развелось так много этих тварей, что несчастным сиротам не один раз приходилось глотать их помет вместе с той кашей, что им готовили на завтрак, на обед и на ужин.

Адриана зажала рукой рот, чтобы унять поднимающуюся рвоту. Ее побелевшее лицо только порадовало Роджера.

– Если воображаете, что я преувеличиваю, дорогая, вам стоило бы посетить один из таких приютов. Уверен, что вы там увидите то же самое.

Стук колес подъезжающего к дому экипажа заставил Роджера в тревоге обернуться. Адриана мгновенно воспользовалась его замешательством. Пусть он проворен, но и она слишком часто играла в детстве в салочки, чтобы уметь увернуться от протянутой руки. Первая попытка ему не удалась, а когда Роджер бросился за ней, Адриана быстро развернулась, и он опять промахнулся. Пошатнувшись, он попытался сохранить равновесие, но Адриана тем временем уже мчалась к входной двери и на ходу кричала во всю мочь.

Колтон, не дожидаясь, пока ландо остановится, распахнул дверцу, спрыгнул и побежал к крыльцу, в тщетной попытке унять тяжелое предчувствие, терзавшее его всю дорогу от Лондона. Распахнув дверь, он чуть не столкнулся с Адрианой, которую преследовал фабрикант. К счастью для Адрианы, он поскользнулся на мраморном полу. Колтон едва успел схватить жену в объятия и толкнуть себе за спину как раз в тот момент, когда Роджер вскочил и попытался схватить ее за ногу. Но ему досталась всего лишь туфелька, легко соскользнувшая с ее ступни.

Колтон теснил Адриану к выходу, уговаривая бежать, но когда повернулся к Роджеру, тот выхватил из-за пазухи заряженный пистолет и прицелился в отставного полковника.

– Только пошевелись, и я проделаю дыру в твоей голове прямо над той, что ты называешь ртом, – предупредил он с гнусной ухмылкой.

У Колтона не оставалось иного выбора, кроме как подчиниться. Но даже в таком положении он постарался заслонить спиной жену, хотя та в отчаянии пыталась загородить его собой.

– Оставайся на месте, Адриана, – строго сказал он, – иначе мне придется броситься на него.

– Ах, как трогательно вы оберегаете друг друга! – насмешливо проговорил Роджер. – Только ничего не выйдет. Прежде чем я уберусь отсюда, вы оба будете мертвы, и на этот раз последнее слово окажется за мной.

– Но что тебе сделала Адриана? – удивился Колтон. – Почему ты вознамерился ее убить?

Роджер пожал плечами, словно забавляясь глупым вопросом.

– Боюсь, твоя жена должна заплатить за свой неверный выбор! Видишь ли, она предпочла тебя мне, а я не нуждаюсь в чужих объедках, тем более что в ней растет твое отродье. Вы оба умрете, и ребенок тоже. Можно сказать, я сполна отомстил вам всем: сначала лорд Седжуик… – Он нагло фыркнул в зловеще сузившиеся глаза Колтона. -… потом собаки…

Колтон оглянулся на грустно кивнувшую жену.

– … но самое большое удовольствие мне доставит расправа с вами, милорд. Об этом я буду с ликованием вспоминать всю свою оставшуюся жизнь! Увенчанный наградами герой, сражавшийся под началом Веллингтона, погиб от руки простолюдина! Как грустно, скажут люди! И наконец, прекрасная Адриана, о чьей смерти я буду искренне сожалеть. Но что поделаешь! Если пощадить ее, она непременно расскажет о моих деяниях, а этого я не могу допустить!

И тут за его спиной раздался знакомый звук. При виде улыбки, расплывшейся на губах будущей жертвы, Роджер насторожился и только тогда услышал громкий цокот когтей по мраморному полу. Испуганно обернувшись, он затаил дыхание при виде темного силуэта, возникшего в арочном проходе большого холла. Там стоял Лео, самый крупный из волкодавов: шерсть щетинится, голова угрожающе опущена, клыки оскалены. Негромкое рычание, вырвавшееся из горла животного, заставило Роджера искать убежища. Прямо перед ним была дверь гостиной, но металлические набойки предательски заскользили на гладком полу. Когда Колтон ринулся к нему, он попытался прицелиться, но не сумел: слишком дрожали руки. Едва удержав равновесие, он дернулся в сторону гостиной, но тут Лео двинулся вперед, медленно загоняя добычу в угол. Роджер панически взвыл, поняв, что возмездие уже грядет. На этот раз никто не собирался защищать его от пса.

– Отзовите животное! – в панике взвизгнул он, ткнув пистолетом в сторону Адрианы. – Иначе, клянусь небом, я вышибу ей мозги!

Но внезапная вспышка боли бросила Роджера на колени. Рот широко раскрылся, веки опустились. Второй удар пришелся сбоку головы, третий – в затылок, и Роджер бессильно рухнул лицом вниз на мраморный пол.

Гаррисон со спокойным достоинством извлек из внутреннего кармана ливреи носовой платок и вытер с кочерги кровь и волосы. Адриана, раскинув руки, подлетела к нему со слезами на глазах.

– О Гаррисон! Дорогой, дорогой Гаррисон, вы спасли нам жизнь! – ликующе вскрикнула она, обнимая и целуя дворецкого, который всячески пытался не улыбаться, но все же старательно подставлял щеку.

– Всегда рад услужить, мадам! Не мог же я позволить этому зверю взять над нами верх!

Колтон, весело хмыкнув, потряс руку старого слуги, и все трое дружно осыпали благодарностями зевающего Лео.

– Роджер признался, что отравил собак, – объяснила Адриана, – но, правда, по ошибке захватил пузырек не с ядом, а с опиумом. Псам просто нужно выспаться.

– В таком случае где же Арис? – встревожился Колтон, оглядываясь.

– В галерее, – ответила Адриана, прислонившись к мужу, который тут же обнял ее за талию. – Я уверена, что если жив Лео, то и Арис тоже не погиб.

– Но где же слуги?

– В кладовке для овощей.

– Я сейчас же их выпущу, – пообещал Гаррисон, осторожно ощупывая большую шишку на голове и вытирая запачканные красным руки. – Может, уговорю кухарку перевязать меня. Боюсь, рана все еще кровоточит.

– Буду счастлива сделать это сама, и немедленно, – предложила Адриана. – Его светлость может сам выпустить слуг и послать кого-нибудь за шерифом, а потом мы все позаботимся об Арисе.

Вскоре в доме уже царила обычная суета. Роджера связали и оттащили за чайный столик, чтобы никто не споткнулся об него ненароком. Он все еще не пришел в себя, и казалось весьма сомнительным, что очнется до прибытия властей.

Еще через некоторое время стало ясно, что волкодавов всего лишь опоили опиумом, поскольку Арис тоже проснулся. Собаки нежились под ласками Адрианы, сидевшей на ковре и учившей Жени гладить их длинную шерсть. Колтон открыл новую бутылку бренди, на случай если Роджер снова ухитрился подсыпать яду в графины, и налил себе и Гаррисону по стаканчику. Наблюдая проделки собак, оба покатывались со смеху, особенно когда Адриана брезгливо сморщила носик после того, как Лео и Арис облизали лица ей и девочке.

Тут в гостиную ворвалась леди Филана, возбужденно размахивая руками.

– Наконец-то! Наконец-то я стала бабушкой! И сразу примчалась к вам, чтобы сообщить новость! У меня внук!

– Какое чудо! – счастливо засмеялась Адриана. – Саманта здорова?

Свекровь и невестка нежно обнялись.

– Конечно, дорогое дитя! И весела, как жаворонок! Но должна признаться, я немного устала, после того как мы с Перси несколько часов топтались под дверью спальни, пока доктор Кэррол принимал роды. Заверяю, что никто в этом доме не перенес столь ужасных испытаний, как я! Какое облегчение, что все закончилось и я могу немного успокоиться.

Дружный смех, раздавшийся в ответ, заставил женщину осечься и в недоумении уставиться на веселившихся хозяев и слуг.

– Ну и ну! – ошеломленно пробормотала она.

Эпилог

Адриана нежно укачивала на руках кричащего сына, отчаянно пытаясь заставить его замолчать хотя бы на то время, пока священник закончит церемонию крещения. Ради этого они вернулись из Лондона, дабы провести ее в той церкви, где когда-то крестили Колтона. Малыш проспал предыдущее кормление, сколько его ни будили, и теперь во все горло возмущался тем, что не получает желаемого. Бедняга лихорадочно шарил ручонками по лифу материнского платья, но, как на грех, не мог найти то, что искал.

Болезненная гримаса на лице преподобного Крейга явно свидетельствовала о крепости легких малыша. Даже у Джайлза Саттона заслезились глаза, когда визг внука достиг поистине невыносимого уровня. Филана и Кристина то и дело обменивались гордыми улыбками. Колтон же явно наслаждался таким проявлением характера. Стоя подле жены, он терпеливо выносил все перипетии церемонии крещения Гордона Седжуика Уиндема.

Когда Адриана наконец смогла уединиться, чтобы покормить сына, в комнату тут же заглянула Саманта, искавшая укромный уголок для той же цели. Оба мальчика были очень похожи и, казалось, оценивающе разглядывали друг друга, когда их положили бок о бок. Почти с полной уверенностью можно было предсказать, что эти двое, как и их матери, вырастут неразлучными друзьями.

Покормив младенцев, женщины отправились на поиски мужей и нашли их в обществе Райордана и его молодой жены, сияющей счастьем Фелисити Кендрик. Сэмюел Гладстон тоже был здесь: дочь с помощью слуги привезла его в инвалидном кресле. Джарвис Фейрчайлд не потрудился прийти, но это, похоже, мало волновало энергичную женщину, блиставшую остроумием в разговоре с зятем, дочерью и другими приглашенными аристократами, ставшими за эти годы близкими друзьями семейства Гладстонов.

Этим вечером Адриана лежала в постели, прижавшись к мужу. Лео и Арис спали тут же, у горящего камина. Гордон, вдоволь насосавшись материнского молока, последовал их примеру. Жени мирно дремала в своей комнате, по соседству со спальней Блайт, как всегда заботливо укутавшей на ночь милую девчушку, которой еще предстояло узнать правду о родителях.

– Трудно поверить, что Райордан и Фелисити уже ждут ребенка, – с улыбкой заметила Адриана. – Должно быть, она забеременела в первую же ночь! Уже два месяца прошло, а она так и сияет счастьем!

Колтон нежно погладил жену по бедру.

– Неудивительно после того, что ей пришлось вынести в браке с Роджером. Джейн просто счастлива, что скоро станет бабушкой. Она очень любит Райордана, как, впрочем, и он ее. Почти как я свою тещу.

– Ничего не попишешь, тебе деваться некуда, – хихикнула Адриана.

– Я бы так не сказал, – ухмыльнулся муж. – Если припомнишь, однажды я удрал из дома, когда мне не понравилось будущее, уготованное отцом.

– Знаю-знаю, – притворно вздохнула Адриана. – Ты всегда был своеволен и упрям.

– Мадам, будем откровенны: были бы вы уверены в моей любви, согласись я повиноваться отцу с самого начала и пойди к алтарю из чувства долга?!

– Да, но Саманта и Перси страстно влюблены друг в друга, хотя поженились по желанию родителей, – напомнила она.

– Я не Перси, а ты не Саманта, но мы счастливы не меньше их, если не больше. По крайней мере тебе нет нужды беспокоиться, что я когда-нибудь взгляну на другую женщину. Я уже испытал все прелести такой жизни и теперь хочу быть только с тобой. Если вы еще не успели заметить, мадам, я с каждым днем все больше вас люблю.

Адриана довольно зажмурилась, положила голову ему на плечо и провела пальчиком по завиткам на груди.

– И я вас, милорд. Кстати, Гордон вырастет как две капли воды похожим на вашего отца.

– На меня, мадам. На меня! – возмущенно поправил Колтон.

Адриана, улыбаясь, долго молчала, прежде чем сказать:

– Что же, если это так тебя волнует, должна признать, он очень похож на тебя. Но…

Колтон повелительно поднял руку, чтобы прекратить дальнейший спор.

– Знаю, мадам. Вернее, слышал это всю свою жизнь. Я – точная копия отца.

Адриана согласно кивнула и потерлась носом о его щеку.

– И я очень этому рада. Позвольте заметить, милорд, что вы великолепный образец мужской красоты. И я горжусь, что ты мой и только мой, – добавила она.

Прошло еще несколько долгих минут, прежде чем она уперлась подбородком в его грудь.

– А Райордан рассказывал тебе о казни Роджера?

– Рассказывал.

– Что именно?

– Объяснил, что должен был наблюдать повешение собственными глазами ради спокойствия его и Фелисити. Необходимо было заверить жену, что отныне она в безопасности. И несмотря на все свои преступления, сам Роджер перед лицом смерти оказался подлым трусом. Рыдал и молил о пощаде всю дорогу до виселицы, но, разумеется, никто не стал его слушать. Сам он своих жертв не щадил, кто же пожалеет такого?

– Мистер Фейрчайлд очень доволен новым браком Фелисити. Если верить Джейн, он постоянно предсказывал, что дочь выйдет замуж за знатного лорда. С тех пор как умер Эдмунд и Джарвис приобрел сукновальню, его отношение к тестю изменилось. Он во всеуслышание восхищается Сэмюелем и, насколько я слышала, отдал все утаенные от старика деньги. Фелисити утверждает, что отец даже ухаживает за матерью, как в молодости. Должно быть, холостяцкая жизнь пришлась ему не по вкусу. А может, понял, какую драгоценность подарила ему судьба и если он не вымолит у нее прощения, значит, может потерять.

Колтон со смехом повернулся на бок и, погладив жену по спине, сжал соблазнительную ягодицу.

– Как говорил Шекспир, мадам, все хорошо, что хорошо кончается.

Глаза Адрианы весело сверкнули.

– Распутник, – нежно прошептала она.