Кэти Линц

Убежденный холостяк

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кто-то снова пытается проникнуть в его жилище!

Джек Эллиот услышал, как дверная ручка вновь зашевелилась. Здесь, в северной части Чикаго, его уже однажды обворовали, и ему совсем не хотелось, чтобы это повторилось.

В здании, конечно, имелось подобие охраны, но привратник Эрни был медлительным, как улитка, и, как известно, не спас от воров.

Дверная ручка начала медленно поворачиваться. Да, времени вызывать полицию не было. Некогда было и раздумывать, оставалось лишь немедленно действовать.

Черт, еще эта сломанная нога! Лежишь как истукан. Джеку приходилось бывать в разных передрягах, но перелом у него впервые, и вынужденный отдых не доставлял никакой радости. Все утро он проклинал костыли, но сейчас они, кажется, придутся весьма кстати.

Джек замер у двери, опираясь одной рукой о шкаф, занеся над головой свое грозное оружие. Он оглушит любого, кто посмеет переступить порог.

Дверь чуть приоткрылась.

С воинственным криком Джек резко опустил костыль… и тут же понял, что злоумышленником оказалась женщина с ребенком. Их вопли были куда пронзительнее, чем его победный клич!

Каким-то чудом он не задел незваных гостей, успев развернуть костыль вправо, и тот торчал теперь в стене. Джек смачно выругался… Его прежние подозрения о весьма сомнительной толщине здешних стен подтвердились.

— Вы рехнулись? — визжала молодая женщина, прижимая к груди маленькую девочку. — Вы могли убить нас!

— Что? Воровка выходит на промысел с ребенком и еще имеет наглость называть меня сумасшедшим? — держась за шкаф, кричал возмущенный Джек. Костыль, глубоко застрявший в стене, и собственная физическая несостоятельность привели его в ярость.

— Видите, что вы натворили? Вы испугали и расстроили мою дочку. — Глаза женщины гневно засверкали.

— Расстроил? Расстроил? — Джек выглядел ошеломленным. — Думаю, вам лучше кое-что мне объяснить, и побыстрее, а то я вам покажу настоящее расстройство! Кто вы и какого черта вламываетесь в мой дом?

— Я не вламываюсь, у меня есть ключ, — возразила женщина, наконец-то успокоив ребенка, но все еще продолжая судорожно прижимать его к груди.

Слава Богу, душераздирающие вопли затихли, теперь можно разобраться, что и как.

Дьявол, она вовсе не похожа на воровку. Огромные голубые глаза и облако шелковистых медовых волос, мягко лежащих на плечах… Но не стоит забывать, что внешность подчас бывает ой какой обманчивой.

— Ну и откуда же у вас ключ?

— Мне дал его ваш дядя, Ральф Энтман.

Джек нахмурился, припоминая, что дядя вчера звонил и говорил о каком-то сюрпризе.

— Вы ведь Джек Эллиот, не так ли?

— Да. А вы кто?

— Кэйла Уайт.

— И я должен вас знать?

— Меня нанял ваш дядя.

— Какое счастье, — проворчал Джек, вспоминая «экзотическую танцовщицу», подарок дяди Ральфа на его последний день рождения. — Передайте дядюшке мою сердечную благодарность, но я ни в ком не нуждаюсь. Так что можете проваливать туда, откуда пришли.

— Простите, что-то я вас не понимаю.

— Вот дверь. Путь свободен.

— Вы, наверное, не поняли… — начала Кэйла, но он резко ее оборвал:

— Послушайте, милочка. Это, конечно, не мое дело, но мне кажется странным, что девки-профессионалки таскают ребенка с собой на работу. Но, черт возьми, это ваши проблемы.

— А при чем здесь моя дочь? И я вам не девка, а женщина, мистер Эллиот.

— Вижу, вижу. Ладно, извините, просто я сегодня не в настроении.

Кэйла нахмурилась.

— Не в настроении для чего?

— Для… — Вспомнив о присутствии ребенка, Джек изрек: — Для веселых игрищ.

Женщина насторожилась.

— Для чего я здесь, как вы думаете?

— Почему бы вам не сказать самой?

— Я уже говорила, что ваш дядя обратился в мою компанию…

— Так что, вы владеете компанией, занимающейся этим бизнесом?

Она владела компанией на пару с лучшей подругой Дианой, но, конечно, не собиралась вдаваться в подробности, поэтому ответила:

— Да, ну и что?

— Значит, у вас достаточно… опыта?

— Можно и так сказать.

— И много вы работаете?

— Каждый день.

Осмотрев Кэйлу с ног до головы, Джек засомневался, не зря ли он указал ей на дверь. Хотя ему обычно нравились более аппетитные дамочки, эта тоже вроде ничего. Клетчатая юбка выше колен не скрывала стройных ног, обтянутых черными колготками. Она походила на примерную ученицу, но, возможно, это было сейчас в моде у клиентов. Экзотическая танцовщица тогда нарядилась горничной… Но вот ребенок…

— Так или иначе, ваш дядя сказал, что вы временно нуждаетесь в помощи из-за перелома ноги. Он уверял меня, что сообщил вам обо мне.

— Он надул вас.

— Так вы не знали, что я приду?

— Он лишь упомянул о каком-то сюрпризе. — Джек подумал о помощи, предложенной Кэйлой. В чем она может ему помочь? Воображение мужчины рисовало множество вариантов «помощи», все сплошь эротические. Но что за система работы в этом агентстве, при чем здесь дитя? — Все же я не верю, что Ральф дал вам ключ.

— Ну, он не был уверен, что вы будете дома.

— Интересно, где мне еще быть со сломанной ногой?

— И привратник сказал мне, что вы вышли.

— Тогда все ясно, этот зануда-мастер по оказанию медвежьих услуг. Ну да ладно, так на чем вы конкретно специализируетесь? Вас разве не смущает присутствие ребенка во время работы?

— С какой стати?

— Ну… как бы вам объяснить, понимаете, настрой уже совсем не тот…

— Что-то я не улавливаю ход ваших мыслей, — недоуменно пробормотала женщина. — Что вы имеете против детей?

— Для всего есть свое время и место, а вот ребенку вовсе не обязательно наблюдать то, как… ее мать… то, чем вы занимаетесь. Эта экзотика не для младенцев.

— Экзотика?

— Ну как там называется ваша сфера услуг? Экзотические танцы вместо стриптиза?

Глаза Кэйлы в изумлении округлились, а рот сам открылся, прежде чем она смогла возмущенно заявить:

— Я не экзотическая танцовщица!

— Хорошо, и как же вы называете ваш бизнес?

— Выполнение поручений. Я владею компанией «Эррандз анлимитед». Вот так. И мы выполняем кучу всякой работы, мистер Эллиот, но вот стриптиз в перечне услуг не значится!

— Эй, успокойтесь, моя ошибка вполне оправданна. — Джек выставил вперед руку, не подумав, — и едва не грохнулся на пол.

Но Кэйлу, казалось, не тронула его беспомощность. Глаза женщины превратились в ледышки, а голос обжигал яростью.

— Закономерная ошибка? Черт возьми, и что же навело вас на подобное заключение?

— Видите ли, последний сюрприз моего дяди — это экзотическая танцовщица в качестве подарка на мой день рождения. Поэтому я подумал…

— Значит, плохо подумали.

Надменный взгляд Кэйлы отрезвил его.

Джек почувствовал себя подонком. Январская стужа, веявшая от нее, не радовала, но и он, надо сказать, не подарок для оскорбленной женщины. Восхитительные черты лица, ледяной взгляд и… страстный голос, не считая, черт возьми, пары изумительных ног. Да, эта женщина — настоящий огонь за ледяной завесой, а он, похоже, не произвел на нее впечатления. Одно это уже выделяло ее из всех знакомых женщин.

Спортивные шорты, пожалуй, шли к его гипсовой повязке, но свитер… на нем красовалось большое пятно от соуса, который Джек не донес до комнаты из кухни. Может, стоит намекнуть ей, что обычно он выглядит лучше?

Тем временем Кэйла легко вытащила из стены злополучный костыль и протянула его Джеку.

— Возьмите. Думаю, он вам пригодится.

Гадкая деревяшка разозлила Джека, и, принимая костыль, он раздраженно спросил:

— Все же зачем вы взяли с собой ребенка?

Девочка моментально разревелась, спрятав лицо на груди у матери, отчего Джек почувствовал себя еще более жалким.

— Господи, я же только спросил…

— Ты злюка! — всхлипнул ребенок.

— Ну-ну, малышка, все хорошо, — успокаивающе прошептала Кэйла. — Это мистер Эллиот, и он не такой плохой, как кажется.

— Ну спасибо, — проворчал мужчина.

— Так, ладно, мистер Эллиот, давайте мне список, и я приступаю к работе, — поспешно заявила Кэйла.

— Список?

— Список поручений, которые я должна выполнить.

Джеку не понравился материнский тон женщины.

— Послушайте, у меня уже есть мамочка. И я не нуждаюсь…

— Насколько мне известно, свою мать вы довели до белого каления, — перебила молодая женщина. — Поэтому ваш дядя и нанял меня.

— Ненавижу, когда меня опекают.

— Учту. Ваш родственник правильно сделал, что нашел постороннего человека в помощь вам. Я вовсе не собираюсь сдувать с вас пылинки.

Ральф сказал, нанимая Кэйлу: «Джек невозможный тип! Если вам удастся с ним справиться, я завалю вашу фирму клиентами». А как член Чикагского департамента торговли, мистер Энтман действительно мог бы поставлять Кэйле выгодных клиентов, не имеющих времени для решения бытовых проблем. Так что «дело Джека» могло стать их с Дианой шансом, тем более что вознаграждение было обещано щедрое.

Джек тем временем пересматривал свою позицию. Что плохого, если эта красотка будет обслуживать его? Так-так, обручальное кольцо отсутствует. А что это значит? Она разведена? Доступна?

— Мы неправильно поняли друг друга, давайте попробуем начать все сначала. Как зовут вашу дочку?

— Эшли.

— Послушай, Эшли. Прости, что я вел себя грубо. — Джек попытался придать своему голосу некоторое очарование: кое-кто ему не раз говорил, что перед таким мурлыканьем трудно устоять.

Но такое очарование, по-видимому, не действовало на маленьких девочек, потому что Эшли отвернулась, не желая на него даже смотреть, и уткнулась матери в плечо.

Джек не унывал. Да еще носик девчушки сдвинул воротник черного свитера Кэйлы, открывая его взору весьма интригующие ложбинки ключицы и плавный изгиб плеча. Мужчина почувствовал, как разгорается его аппетит…

Джек устремил свой взгляд мимо упрямо вздернутого подбородка к губам… Очень пленительным губам. Щеки Кэйлы вспыхнули, но от гнева ли? Встретившись с женщиной глазами, Джек сразу понял, что смотрела она на него, как королева на нищего. В чем дело?

Джек всегда нравился женщинам и не то чтобы гордился этим, а просто привык к своему успеху. По их мнению, у него восхитительные серые глаза, и, конечно, он знал, как найти подход к любой из них. Так что за свою жизнь Джек встретил немало женщин, считавших его неотразимым.

Но эта была совершенно не похожа на его прежних подружек. Она смотрела на него с полным безразличием, даже с осуждением. В ее глазах Джек не мог разглядеть даже намека на симпатию к нему. Может, пришло время сообщить ей, что он пожарный — обычно это приводило в восторг его приятельниц.

— Мой дядя не говорил вам, что я сломал ногу, выполняя свой долг? Между прочим, я пожарный.

— Замечательно.

Замечательно? Замечательно?! Ясно, она не намерена вступать с ним в разговоры: не может забыть, как он встретил ее на пороге своей квартиры.

— Может, вам с дочкой лучше присесть, пока я напишу список. Вы же видите, как медленно я передвигаюсь. — Джек рассчитывал разжалобить Кэйлу. Но…

— Не прибедняйтесь, вы так проворно швырнули в нас костылем!

Значит, она его не простила. Эта женщина осмелилась бросить ему вызов. Давно, вернее, никогда еще им так не пренебрегали. Что ж, он не мужчина, если раскиснет от этого.

— Вы так молодо выглядите, я бы никогда не подумал, что у вас есть дочь.

Кэйла подозрительно сузила глаза, прекрасно понимая, что Джек пытается очаровать ее. Она также видела, что он бесится оттого, что ему это не удается. Отлично. Так ему и надо — нечего вести себя как дикарь.

И вовсе неважно, что у него такие необычные глаза — смесь голубого и серого. Они напоминали рассеивающийся дым на фоне голубого неба. А черные брови и ресницы только подчеркивали выразительную внешность. Темные волосы растрепались, придавая его облику особую пикантность. Было в нем нечто первобытное…

Широкие плечи, мускулистые ноги… Да, похоже, он привык к физическим упражнениям.

И все же, если он возомнил, что она растает от его неотразимой внешности — плюс горячие взоры дымчатых глаз и дьявольская ухмылка точеных губ, — пусть не обольщается. Она давно уже прошла школу жизни, а горький опыт неудавшегося брака многому научил Кэйлу. Ее бывший муж, Брюс, тоже обладал неординарной внешностью. Кэйла встретилась с ним на первом курсе колледжа и сразу же влюбилась в него. А когда Брюс впервые пригласил ее на свидание, она с трудом поверила в свое счастье. Вскоре они поженились, и Кэйла забросила колледж. Последующие пять лет пролетели как миг — она должна была добывать средства на жизнь, пока Брюс учился в медицинском институте. Получив же диплом, Брюс бросил Кэйлу с младенцем на руках…

Прошло уже почти три года, а боль все еще не покидала ее. Часть отступных от развода Кэйла вложила в их с Дианой проект. В конце концов, дело должно пойти: я пять лет выполняла поручения Брюса, так что знаю, что к чему, думала тогда Кэйла. Теперь, будучи работающей матерью, Кэйла понимала, как короток день и как сложно справиться со всеми необходимыми делами, не сбиваясь с намеченного графика.

А сейчас как раз появился их с Дианой шанс показать свои способности, этот заказ станет самым высокооплачиваемым. Такой клиент имеет огромное значение для их компании, но вот Джеку об этом знать не обязательно.

Кэйла должна показать свой профессионализм. Она не клюнет на мужскую привлекательность, как было с Брюсом.

— Список, — напомнила Кэйла.

— Да-да.

Кэйла еле сдержалась, чтобы не помочь Джеку добраться до кушетки, видя, какие страдания причиняло ему каждое движение. Не в ее характере обходить стороной чужую беспомощность.

— Маам, ты меня задушишь, — подал голос ребенок.

— Извини, киска. — Кэйла поцеловала дочку. — Потерпи, мы скоро пойдем…

Вдруг Джек разразился потоком отборных ругательств: он ударился ногой о ножку кофейного столика.

— Мистер Эллиот, я бы попросила вас следить за своей речью в присутствии моего ребенка!

Услышав гневный голос Кэйлы, Джек внезапно захотел… поцеловать ее. Черт, у нее для этого как раз подходящие губки: сочные, мягкие и полные.

Пересаживая Эшли с одного бедра на другое, Кэйла заметила:

— Если вы не можете составить список сейчас, я зайду попозже.

Почему-то не желая с ней расставаться, Джек возразил:

— Нет, лучше подождите немного. — Он плюхнулся на кушетку, удивленно выудив из-под себя кучу газет, несколько маек и коробку от пиццы.

Что поделаешь, его дом никогда не являлся образцом порядка. Швыряя коробку на захламленный кофейный столик, Джек заявил:

— Прежде всего мне нужна еда. На кухне нет ничего, кроме чечевицы, а я ее ненавижу и даже не знаю, как она вообще попала в мой дом.

— Тогда составьте список необходимых продуктов и выделите мне деньги. А я куплю все необходимое.

— А-а, вот деньги — это второй вопрос. У меня нет наличных. — Джек взъерошил свою гриву, придавая ей еще более пиратский вид. — Мне нужно сходить в банк. Вернее, вам нужно там побывать.

— А почему бы не выписать мне чек?

— Вот мы и подошли к третьему вопросу. У меня нет чековой книжки. Я все собирался заказать в банке, но до этого как-то не дошли руки…

Кэйла осуждающе взирала на беспорядок в квартире, словно опасаясь, что вот-вот появятся крысы.

— Я ссужу вам деньги, но в первый и последний раз. Ваш дядя платит мне за выполнение более сложных поручений, чем доставка продуктов и уборка…

— Мадам, это логово не видало уборки с 1990 года, так что потерпит еще немного. — Джек рассердился. Он чувствовал себя идиотом. Она делала из него идиота. Черт! Ко всему прочему эта женщина возбуждала его.

— Писать вам, я вижу, нечем, — сказала Кэйла, подходя к Джеку и протягивая ему ручку.

Прикосновение ее пальцев обожгло Джека. Он поднял глаза и встретился с настороженным взглядом женщины. Ага, значит, она обо всем догадалась. Ну что ж, это неплохо, по крайней мере она не осталась к нему равнодушной.

Джек улыбнулся. Похоже, мучительное четырехнедельное сидение дома обернется чем-то неожиданно приятным. Благодаря надменной женщине с огромными голубыми глазами.

Джек ненавидел свое вынужденное бездействие, оно внесло столько затруднений в его жизнь! Теперь требовалась куча времени, чтобы выполнить любое ничтожное дело.

Он не заметил, что свою последнюю мысль высказал вслух, пока Кэйла не подала голос:

— Вот для этого я и пришла. Чтобы помогать вам.

В это мгновение в сознание Джека закралась мысль, что Кэйла принесет в его холостяцкую жизнь больше вреда, чем пользы.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Ну и как вам мой племянник?

Кэйла разговаривала с Ральфом Энтманом по мобильному телефону из машины.

— Он точно соответствует вашему описанию… более чем точно, — ответила она.

Уловив нотки раздражения в ее голосе, Ральф испугался:

— Но вы же не откажетесь?

— Конечно, нет! Я как раз направляюсь в супермаркет, чтобы закупить продукты и кое-что по мелочи для вашего родственника. — Жалко, что в магазине не купишь вежливости и терпения, которых так не хватало ее подопечному. А что касается его твердолобости… да он может давать уроки ослу! — рассуждала про себя Кэйла.

Словно угадав ее мысли, Ральф сказал:

— Я все-таки честно предупредил вас, что Джек упрям как осел.

— Да. Но вы, по-видимому, забыли предупредить его о моем приходе. Джек принял меня за кого-то другого. Он едва не убил меня своим костылем.

— О Господи, нет! Я весьма наслышан о его темпераменте, но никогда бы не подумал, что он способен на убийство.

Кэйла решила прояснить ситуацию.

— Хотя его можно понять: он подумал, будто я вламываюсь в его жилище.

— Тогда ясно. Несколько месяцев назад квартиру Джека ограбили. А он, знаете ли, не привык сидеть сложа руки, когда ему угрожает опасность…

— Но я вовсе не выглядела угрожающей. Скорее наоборот. — Кэйла хотела добавить, что с ней была ее дочь, но вовремя осеклась.

Вдруг Ральфу это не понравится. Джек ведь был явно не рад обществу Эшли.

У Кэйлы существовал давно заведенный график, и никто, даже такой красавец, как Джек, его не изменит. Была среда, а в среду Кэйла оставляла дочь с собой до часу дня, потом она отвозила девочку в Дневной Центр заботы и попечения Города Ветров[1]. Большинство рабочих дней Эшли проводила в детском саду при Центре, но в определенные дни, как сегодня, Кэйла брала дочь с собой, что доставляло удовольствие им обеим.

Останавливаясь на красный свет, Кэйла с улыбкой взглянула на Эшли. Девочка, пристегнутая ремнем на заднем сиденье, увлеченно ворковала о чем-то со своей любимой игрушкой — потрепанным плюшевым медвежонком по имени Хагс. Тот был старше своей трехлетней хозяйки, Кэйла купила его в тот день, когда узнала о своей беременности. За прошедшие годы медведю сильно досталось, а благодаря многочисленным стиркам его темно-коричневый мех превратился в бежевый.

— В любом случае я сожалею, что Джек расстроил вас, — извинился Ральф.

— Ничего страшного, — заверила его Кэйла. Она не хотела, чтобы клиент сомневался в ее профессиональных спокойствии и надежности, поэтому решила утаить тот факт, что несговорчивый племянник едва не выбил ее из колеи. — Мы все уладили, никаких проблем.

— Я искренне рад.

Мы действительно все уладили, подумала Кэйла. А то чувство, что возникло между ними, когда она передавала Джеку ручку, было лишь плодом ее воображения. О другом объяснении ей даже и думать не хотелось.

— Кто-нибудь дома? — На этот раз Кэйла решила известить о своем приходе, потому что на звонок никто не ответил. Привратнику Эрни оба больше не доверяли. А то, что он полюбопытствовал, не является ли она «последней девицей» Джека, отнюдь не прибавило симпатии к нему.

— Я не сую нос в чужие дела, но, поскольку вы уже второй раз приходите… — монотонно объяснил полулысый толстяк в плотно облегающем форменном костюме. Кэйла поняла, что Эрни не прочь посплетничать и выложить всю подноготную Джека.

— Джек, это Кэйла, — известила она, приоткрывая дверь и придерживая две объемистые пластиковые сумки. Все покупки по списку обошлись ей в восемьдесят долларов, в основном всякая ерунда типа орешков и хрустящего картофеля. — Я принесла ваш заказ. Эй, кто-нибудь есть? Я не грабитель и не исполнительница танца живота, — усмехаясь, добавила Кэйла. — Э-эй?

На этот раз Кэйла беспрепятственно прошла в комнату. Джека вообще не было видно.

Поначалу она даже испугалась, не упал ли он где-нибудь. Воображение тут же нарисовало картину неподвижного тела, лежащего на полу в спальне. Но в этот момент до ее слуха донесся шум льющейся воды.

Фантазии ее тут же изменились. Он уже лежал не на полу, а в ванне — обнаженный…

— Черт, это уже лишнее, — пробормотала Кэйла, — надо же, глупые фантазии, когда человек, может, на самом деле упал и не в силах подняться.

Что же делать? Постучаться в дверь ванной и спросить, жив ли он? Доложить о своем приходе? Не хватало столкнуться нос к носу с голым Джеком. А он вполне способен отколоть подобный номер. А вдруг он испугается стука? Поскользнется и сломает вторую ногу?

Кэйла припала ухом к двери. Сквозь шум воды она услышала пение. Значит, с ним все в порядке. Кстати, голос весьма неплох. Да и сам он очень даже недурен собой. Грешные мысли овладели ею прежде, чем она успела остановить себя.

— Так, хватит, — пробормотала она. — Подумай о чем-нибудь другом!

В конце концов Кэйла решила оставить Джеку записку. Пока она приклеивала ее к двери ванной, раздался телефонный звонок. Автоответчик не был включен, пришлось поднять трубку.

— Квартира мистера Эллиота, — отрывисто произнесла Кэйла, одновременно пытаясь запихнуть в холодильник упаковку содовой.

— Кто это? — спросил женский голос. — Где Джек?

Досадуя, что взяла трубку, Кэйла ответила:

— Он в ванной.

— В ванной? — недоверчиво повторила женщина. — Что это за ответ?

— Все, что мне известно. Передать ему что-нибудь?

— Это Мисти. Пусть Джек перезвонит мне, как только появится.

— Я передам. Он знает ваш номер?

— Милочка, он знает меня всю вдоль и поперек, — промурлыкала женщина, после чего в трубке раздались гудки.

Не успела Кэйла положить трубку, как вновь раздался звонок. Она по инерции ответила:

— Алло? Квартира Эллиота.

— О Боже, это не Джек? — раздался знойный женский голос с южным акцентом.

— Верно. Я не Джек, — вежливо ответила Кэйла.

— А кто же ты? — спросила трубка. — Нет, ты не та грудастая адвокатша, которая преследовала Джека на прошлой неделе. На подавальщицу с английским говорком ты тоже не тянешь.

В этот момент Кэйла подумала, не сломал ли Джек ногу, скрываясь от бесчисленной армии любовниц.

— Сейчас мистера Эллиота нет. Ему оставить какое-нибудь сообщение? — спросила Кэйла.

— Скажи, что звонила Мэнди, которая готова бросить все и примчаться к нему на помощь. Одно его слово, и я еду.

— Я передам.

К тому времени, как Джек вышел из ванной в одних шортах, Кэйла уже успела ответить на полдюжины звонков от женщин с рифмующимися именами.

— Вам звонили Мисти и Мэнди, Тэмми и Сэмми, Барби и Бобби, — доложила она, тщетно пытаясь сохранить непроницаемое выражение лица.

— А что тут смешного? — спросил он, явно сконфуженный.

— Ничего. — Смешливое настроение Кэйлы как рукой сняло, когда она наконец осознала, что перед ней полуголый мужчина.

Джек и прежде произвел на нее впечатление, но сейчас… сейчас он выглядел олицетворением истинной мужественности. Пришельцем из другого века, когда мужчины выживали лишь благодаря своей физической выносливости.

Крепко сложенный, ни грамма лишнего веса. Темные волосы покрывали грудь от ключицы до середины живота, темные, но не настолько густые, чтобы не разглядеть рельефные мышцы. Мужчина излучал спокойствие и силу — ни дать ни взять рыцарь, снявший свои блестящие доспехи.

Кэйла перевела дыхание. В нос тут же ударил свежий мускусный запах. Капелька воды медленно скатывалась по мужскому торсу к поясу шорт, плотно прилипших к еще влажному телу.

Казалось, она слышит биение собственного сердца. Она видела, как вздымается и опускается его грудь. Неужели его дыхание тоже участилось? Кэйла посмотрела на Джека и увидела, как он побледнел.

Собираясь с мыслями, Кэйла подала голос:

— Гм… Вы что, принимали душ со сломанной ногой? Кстати, когда вы ее сломали?

— Вчера.

— Вчера! А сегодня уже распеваете в душе? Вы сумасшедший?

— Возможно, — пробормотал он, морщась от боли.

— Господи, у трехлетнего ребенка больше ума. Сядьте, пока не упали. — С этими словами Кэйла пододвинула Джеку стул.

— Я не инвалид, отрезал Джек.

— Нет, конечно. Вы идиот! — Слова вылетели у Кэйлы прежде, чем она успела подумать.

Она тут же зажала губы рукой, виновато косясь на Джека, что явно позабавило его.

— Да ладно вам, — подначивал он, — продолжайте и скажите все, что вы действительно думаете.

— Я думаю, вам не мешало бы присесть.

— Если я буду сидеть, то никогда не свыкнусь с этими проклятыми костылями.

— А куда вам спешить? Разве врач не советовал вам первые дни провести по возможности лежа?

— Я давно вызубрил медицинские инструкции по безопасности. Так что вполне осознаю, что делаю. А откуда у вас столь глубокие познания? — раздраженно спросил Джек. От самовнушения боль не проходила, а от выписанных врачом таблеток его одолевала вялость.

— Я тоже ломала ногу. Мне тогда было десять, — заявила Кэйла.

— И теперь считаете себя специалистом по переломам?

— Вы по жизни такой брюзга или это на вас так повлияло неожиданное увечье? — Кэйла отвернулась и начала разбирать пакеты с покупками.

— Как смешно.

— Не очень, — ответила Кэйла, открывая кухонный шкаф: он был пуст, если не считать двух упаковок чечевицы. — А вот то, что у вас в доме, кроме чечевицы, есть нечего, действительно смешно.

— Я даже не знаю, как эта дрянь здесь оказалась, — пробормотал Джек. Все, с меня хватит, пора показать ей, что я не из тех, кого можно опекать, подумал он, подходя к стулу и опускаясь на него, стараясь при этом не рухнуть бессильно на сиденье. — А я уже говорил, что ненавижу чечевицу, — процедил он сквозь зубы, доставая спортивную майку из стоящей рядом корзины для белья.

— Может, одна из ваших подружек принесла ее для вас. — Кэйла пыталась не смотреть на него, когда он поднял руки, чтобы натянуть майку, и его мускулы упруго заиграли.

— Ни одна из моих подруг не умеет готовить, — возразил Джек.

— Неужели? То есть вам все равно, с кем общаться?

Джеку явно надоели уколы Кэйлы.

А она тем временем продолжала:

— Хотя тут вы, я думаю, немного переборщили.

— В каком смысле?

— Ну как же. Мисти, Мэнди, Тэмми Бэмби…

— Не знаю я никакой Бэмби, — пробормотал Джек, очарованный искорками веселья в ее голубых глазах. Такой полный жизни взгляд он видел лишь в детстве у своего шаловливого приятеля-котенка.

— Не знаете Бэмби? Ну ничего, надеюсь, вы скоро исправите это досадное упущение. Кстати, как вам удается их различать с такими схожими именами?

— Это не сложно. Например, у Рэнди длинные рыжие волосы и самые огромные глаза… в мире.

— Надо же. — В глазах Кэйлы отразилось что-то новое, совсем не веселье, только Джек не мог понять, что именно. — Ладно, достаточно о ваших подружках.

— Хорошо. По крайней мере я смог удовлетворить… ваше любопытство.

— Ни на что другое и не надейся, бабник, — проворчала молодая женщина себе под нос.

— Что?

— Это я сама с собой.

— Я слышал, что это привычка одиноких людей — говорить с собой.

— Я не одинока.

— Да ладно!

— Представьте себе. У меня есть дочь, и я живу полноценной жизнью.

— Даже не будучи экзотической танцовщицей?

— Я до сих пор не могу поверить, что вы такое всерьез предположили.

— А почему бы и нет?

— Потому что. Я имею в виду, что я не… что у меня не тот тип фигуры… Я была в шоке.

Джек ухмыльнулся.

— Самое интересное, что у вас определенно как раз тот тип фигуры. Как раз по моему вкусу.

— Судя по количеству подруг, вы любите все типы женских фигур, — колко парировала Кэйла.

— Лишняя никогда не помешает.

— Я не поклонница толпы. — Голос Кэйлы вновь стал надменным, отчего Джеку вдруг захотелось поцеловать ее.

— Я тоже не любитель сборищ, — вкрадчиво проворковал он.

— Телефонные звонки говорят о другом.

— Вы хотите сказать, что предпочитаете уединение один на один?

— Мы кажется, наш разговор немного не по теме, — со всей серьезностью заявила женщина.

— Да? А я-то думал, что мы как раз подошли к самому заманчивому вопросу… Стоп. А это что? — возмутился Джек, когда Кэйла извлекла из пакета упаковку с шестью жестяными банками.

— Пиво.

— Это не то пиво. В списке значится другой сорт.

— У них не было именно такого. Но продавец спиртных напитков сказал, что у этого точно такой же вкус.

— Он вас надул. Мне нужен эль, а ваше пиво лишь жалкая имитация.

— Хорошо… Завтра принесу вам то, что вы заказывали.

— И орехи для пива тоже не те. Я люблю соленые, а не просто обжаренные.

— Надо же, какой гурман.

Джек выразительно приподнял бровь.

— Просто я знаю, что мне нравится. А у вас что, с этим проблемы?

— Вот у меня как раз проблем нет, — проворчала она еле слышно.

— Намекаете, что они есть у меня? — тут же парировал Джек.

— У вас нога сломана.

— Надо же, какая приметливость!

Кэйла приметила многое. И то, как его высыхающие волосы падали на лоб, и глубину его дымчатых глаз, и ширину плеч — как у пловца. И губы. Когда он несколько минут назад улыбнулся и в уголках его губ и глаз появились забавные лучики смеха, ей показалось, что взошло солнце. А вот сейчас в его глазах светилась дьявольская ухмылка.

Почувствовав на себе его пристальный взгляд, Кэйла поспешно спросила:

— А как вы все-таки сломали ногу?

— Я уже говорил вам, что это случилось во время работы. Утром, кажется, вас подробности не заинтересовали.

— Потому что вы испугали меня.

— Правда?

— А вы бы не испугались, увертываясь от орущего дикаря с костылем?

— Странно, но у меня такое ощущение, что вы не из пугливых.

— Сочту за комплимент. Но все-таки что с вами случилось?

— Если я скажу, что упал с кровати, вы все равно не поверите. А вообще-то версий много.

— Разве у правды бывают версии?

— Надо думать. Спросите у любого копа. Если есть три свидетеля происшествия, то обязательно найдутся и три различные версии.

— Ну и какова же ваша версия?

— Я пострадал из-за неповоротливости. Огонь очень ревнивый и коварный соперник, — пробормотал мужчина, словно рассуждая про себя. — Он, как и женщина, не любит, если ты хоть на секунду отвлекаешься.

— Почему это? — Кэйла почувствовала внезапное раздражение.

— Потому что он словно живое существо, съедающее… и ненавидящее. А ты в его глазах лишь топливо…

Кэйла содрогнулась. Джек рассуждал о страшных вещах сухо и прозаично.

— Почему вы так спокойно говорите об этом?

— Потому что я пожарный.

— Но ведь из-за огня вы сломали ногу?

Джек равнодушно пожал плечами.

— Я же сказал, что неуклюж. Посмотрите на меня. Разве я выгляжу грациозным на этих костылях?

Как сказать, пронеслось в голове Кэйлы. Ей внезапно захотелось позаботиться об этом человеке.

— Вы не намочили гипс, принимая душ?

— Нет. Я надел на ногу мешок для мусора. Врач не велел мне мочить повязку.

— А что еще велел вам врач?

— Эй, полегче, обойдемся без командиров.

Кэйла вздохнула. Так оно и есть, ему необходима сиделка.

— Выходит, вы не принимаете назначенных лекарств? Неужели вам нравится мучиться от боли?

— Сказать вам, что мне действительно нравится? — парировал Джек, уставившись на манящие губы женщины.

— Я уже знаю.

— Ну и что же?

Кэйла решила не поддаваться на провокации.

— Врач выписал вам рецепт?

Джек кивнул.

— И вы, конечно, даже не потрудились купить лекарство?

Ответ был написан на его лице.

— Господи, ну почему все мужчины так глупы? — в раздражении рассуждала Кэйла. — Они такими рождаются, или это приобретенное качество? Нет, скорее это у них от рождения, — ответила она сама себе. — Наверное, существует какой-то дефективный ген, провоцирующий вас игнорировать советы и плевать на любые правила.

— А зачем вообще нужны какие-то правила?

— Да хотя бы для быстрого выполнения работы.

— Существует много вещей, которые лучше делать медленно, — пробормотал Джек, давая взглядом понять, что именно он имел в виду.

— Ясно. А боль? Неужели приятно, когда она все усиливается? Почему бы вам не уменьшить ее, выпив таблетку? Это хотя бы докажет, что вы все-таки наделены разумом.

Джек уставился на нее. Его нога, словно в ответ на обличительную речь Кэйлы, заныла еще больше.

Она увидела, как его лицо исказилось от боли, и ей вдруг стало его жалко.

— Давайте рецепт, я схожу в аптеку.

— И не думайте об этом. Я становлюсь слишком вялым от этих пилюль. В больнице мне уже давали их. У меня где-то тут есть обезболивающее, так что я лучше приму его.

— Давно пора, — заметила Кэйла, подавая Джеку пузырек с анальгином, который стоял на кухонном столе. — Чем вы хотите запить? Водой или содовой?

— Пивом, если бы вы купили то, что надо.

— Это не лучший вариант. Где у вас стаканы?

— Сейчас у меня их нет. Дайте просто банку содовой.

Что туг говорить? Кэйла выполнила его просьбу.

Запрокинув голову, Джек выпил полбанки одним глотком. Он чувствовал, что Кэйла наблюдает за ним. Она наблюдала за ним с того момента, как он вышел из душа. Но была в ее взгляде какая-то осторожность, которая почему-то смущала Джека.

— Так что же за парень привил вам столь извращенный взгляд на мужчин?

— У меня не извращенный взгляд. Я бы сказала, наоборот, очень даже правильный.

— Почему вы так решили?

— Потому что я была замужем.

— Я уже об этом догадался. И что же случилось?

— В каком смысле?

— С вашим браком.

— Я бы не хотела говорить об этом.

— Понятно, вы его еще не забыли?

— Что навело вас на подобное предположение?

— Выражение ваших глаз. Голубых, как у котенка. Хотя сейчас они похолодели. А вот когда вы смеетесь, они мерцают, как звезды.

— Держу пари, вы говорите это всем своим подружкам. Я, конечно, не имею в виду, что являюсь одной из них, — поспешила добавить Кэйла.

— Пока нет, — проворковал Джек.

— И не мечтайте об этом. — Кэйла решила больше не упражняться в остроумии. — В банке мне пока выдали лишь временные чеки. Наличные вот в этом конверте. А это счет из супермаркета — семьдесят три доллара шестнадцать центов. — Кэйла протянула Джеку временные чеки, счет и ручку.

— На чье имя выписать?

— На счет «Эррандз анлимитед». И не забудьте перезвонить Мисти и другим подругам…

— Ничего, подождут. Я сперва закажу себе пиццу на обед.

— Вы справитесь сегодня один?

— Хотите остаться?

— Нет. Мисти и компания будут счастливы посидеть у постели больного и подержать его за руку.

Джек одарил Кэйлу долгой, дьявольски страстной улыбкой.

— Они просто неравнодушны к мужчинам в форме.

— Но сейчас-то вы без нее. — Женщина посмотрела на его голые ноги.

— Ценное наблюдение.

— Вам не холодно?

— Нет. А вам?

Кэйла обмахивалась бумажкой со счетом, поэтому утвердительный ответ выглядел бы смешным. Вместо этого она сказала:

— Я не люблю носить шорты.

— А жаль, — мечтательно протянул Джек, бросая красноречивые взгляды на ее ноги.

Она едва сдержалась, чтобы не одернуть юбку. Словно на ней сексапильные черные ажурные чулки, а не строгие колготки.

— Я ухожу, — спокойно известила она. — Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы угробить себя, поэтому желаю вам скорейшего выздоровления.

— Эй, приходите завтра, и мы продолжим наше знакомство, — прокричал Джек ей вслед.

Ответом ему был лишь стук захлопывающейся двери.

— Ну все же, дружище, может, ты расскажешь, как проделал дыру в стене? А то мне так скучно ее заделывать. — Бумер Лондермилк десять лет проработал в чикагской пожарной охране, как и Джек. За эти годы они крепко сдружились.

— Чего тут рассказывать, обыкновенное недоразумение.

— Ага, такое же, когда начальник пожарной охраны засек тебя, в то время, как ты заправлял его постель.

— Что-то типа этого.

— А конкретнее?

— Ну, я влепил костылем в стену.

Густые светлые брови Бумера поползли вверх от удивления.

— Припадок плохого настроения?

— Я думал, что она воровка…

— Она! Не знал, что в этой драме замешана женщина. Хотя чему тут удивляться, во всех твоих неприятностях виновата какая-нибудь дамочка. Так что на сей раз? Ты влюбился в симпатичную воровку?

— Ни в кого я не влюбился! И уж точно не в эту надменную куколку на побегушках по имени Кэйла, хотя у нее и самые красивые ноги в мире и огромные голубые глаза, которые, как у ребенка, отражают каждое ее чувство.

— Ой-ой, мне страшно за тебя, приятель.

— У нее есть ребенок, — заявил Джек, как будто сей факт мог объяснить его холодность.

— Ну и что?

Джек пожал плечами.

— Разве твои родители не заправляют Центром заботы?

Джек кивнул.

— Так что я думаю, ты не впервые в жизни увидел ребенка.

— Я, в отличие от предков, не в ладах с малышами.

— Ну так что насчет Кэйлы, в которую ты не втюрился?

— А ничего.

Кэйла не укладывалась в свой график. Без того опаздывая, она еще и останавливалась в трех местах, чтобы найти проклятый эль и дурацкие соленые орешки.

С утра Кэйла потратила уйму времени, чтобы заехать в бюро по уборке помещений и сделать заказ на имя Джека. Но все кончилось тем, что ей вскоре позвонили и доложили, что этот хам не впустил людей, чтобы навести в его логове хоть какое-то подобие порядка. Пришлось пятнадцать минут извиняться перед боссом, принимая во внимание постоянное сотрудничество с этой фирмой. Так что в данный момент ее переполняли далеко не дружеские чувства к Джеку.

Последним ударом стала записка, прикрепленная к его двери. Имя Кэйлы красовалось на замасленной картонке рядом с названием пиццы. Далее следовал список поручений — включая покупку пятидолларового лотерейного билета, видеоновинок, упаковки белых футболок и пузырька дорогого парфюма.

Похоже, Джек что-то задумал.

А почему, собственно, ее должно это беспокоить? Какое ей дело до Мисти, Мэнди и прочих? Никакого. Кэйлу просто задело, что послание было исполнено в духе приказаний почтенного лорда ничтожному лакею. Не говоря уже о досадном недоразумении с бюро по уборке. Не иначе этот нахал решил, что она станет сама убирать за ним.

Кэйла позвонила, потом постучала в дверь. Хотела уже достать ключ, когда дверь распахнулась. Увидев бледного, осунувшегося Джека, она спросила:

— Что случилось?

— А вы не догадываетесь? — прорычал мужчина. — Я ногу сломал, вот что случилось. Плюс к этому провел кошмарную ночь в разговорах с глупыми бабами, которые, словно сговорившись, участливо интересовались, что я буду делать, если не смогу больше работать пожарным.

Джек раскачивался на костылях, как пьяный матрос, покинувший берег, потому Кэйла предложила:

— Может, вам присесть?

— Мне и так хорошо, — пробурчал Джек.

— Не надо на меня наезжать, я просто хотела помочь. — Кэйла почему-то страшно обиделась на грубость Джека.

— Мне не нужна ничья помощь. — Его голос дрожал от злости и усталости. Господи, всего третий день в гипсе, а уже сходит с ума.

— Несомненно. Я вижу, как превосходно вы сами со всем справляетесь, — съязвила Кэйла, обводя рукой страшный беспорядок в комнате. — Почему вы выгнали уборочную бригаду?

— Не хочу видеть посторонних. И я уже говорил, что не терплю, когда меня опекают.

— А я не люблю, когда на меня падают в обмороке, что с вами обязательно случится, если вы немного не остынете.

— Я еще ни разу в жизни не терял сознание.

— Все когда-то случается впервые, малыш.

— Послушайте, детка, — незамедлительно парировал Джек, — не вам здесь командовать!

— А вы не орите на меня из-за того, что ваши любовницы не дали вам выспаться.

Джек еле удержался, чтобы не выпалить правду, которая заключалась в том, что всю ночь ему не давала спать именно она. Джек не в силах был не думать о Кэйле, и это сводило его с ума.

— Я еще не орал на вас. Я только начинаю! — завопил он, давая выход своим эмоциям. — Если вы со всеми клиентами обращаетесь подобным образом, то я поражаюсь, как до сих пор еще находите работу. Вы не в состоянии купить даже банку пива и пакетик орешков!

Никто, даже самый высокопоставленный клиент, не имел права так с ней разговаривать. Кэйла взбесилась.

— Если вы не заткнетесь, я сломаю вам вторую ногу!

— Этого я не позволю. И вообще пора отказаться от ваших услуг, я найму кого-нибудь другого.

— Неужели? Прекрасно. Я даже помогу вам найти нужного человека. — Вне себя от гнева, она достала из сумки блокнот. — Составлю для вас объявление. Так… как насчет «Невыносимый, раздражительный, надменный тип ищет слепо подчиняющегося человека на побегушках для выполнения поручений в любое время дня и ночи. Вознаграждение — мизерное. Выгоды — никакой. Ни вежливости, ни признательности не гарантируется».

— Не так. Нужно написать «Симпатичный, очаровательный, веселый парень с чувством юмора нуждается во временной помощи. Чересчур эмоциональным личностям просьба не беспокоиться».

— Чересчур эмоциональным? — ошеломленно повторила Кэйла. — Это я-то? Да вы невыносимы! Чтобы с вами ладить, необходимо терпение святого!

— Неужто вы претендуете на это звание?

Нет, конечно. Если бы я была святой, то меня не раздражали бы ваши капризная требовательность и нелепые поручения.

— Да бросьте, вы по жизни — фурия. Надменная леди-босс!

— Не смейте меня так называть!

— А то что?

Разъяренная, Кэйла молча повернулась и направилась к выходу.

Позже она уже не сможет вспомнить, то ли Джек протянул руку, чтобы задержать ее, то ли, наоборот, он хотел открыть перед ней дверь.

В любом случае попытка Кэйлы оставить Джека наедине с его злобой закончилась тем, что она оказалась в его объятиях.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Кэйла инстинктивно обхватила Джека за талию, чтобы удержаться от падения. Теплое свежее дыхание коснулось ее щеки. Непосредственная близость сильного мужского тела позволяла ощущать каждый его мускул.

Голодный взгляд дымчатых глаз обжигал ее, а тонкие шорты Джека не скрывали его возбуждения. Через хлопчатобумажную юбку под расстегнутым пальто она чувствовала горячее, пульсирующее мужское желание.

Она хотела, чтобы Джек поцеловал ее. Что он и сделал, медленно, но настойчиво овладевая ее ртом, словно у него была целая вечность в распоряжении, чтобы изучить каждый миллиметр ее губ.

Это был не первый поцелуй в их жизни, поэтому смущение и неловкость не испортили его. Была лишь неконтролируемая страсть, ослепляющая дикой необузданностью. Его язык понимал все, о чем просили ее губы. Рот мужчины жадно скользил вдоль губ Кэйлы, каждым движением бархатистого языка разжигая в ней огонь первобытных желаний.

Кэйла поначалу крепилась изо всех сил. Но не смогла остаться бесчувственной. Она таяла в руках этого мужчины, все крепче обхватывая его талию, сплетая свой язык с его в стихийном, как огонь, эротическом танце.

Кровь гулко пульсировала во всем теле. В объятиях Джека она забыла обо всем на свете. Дрожь возбуждения охватила ее, когда неторопливые пальцы заскользили вдоль бедер, приподнимая подол юбки. Острое наслаждение пронзило тело, стоило ему коснуться ее неожиданно раскалившейся плоти.

Пути назад уже не было, сознание Кэйлы затуманилось, а в ногах появилась приятная слабость. В ушах зазвенело. Чересчур громко…

Реальность не вернулась к ней, пока Джек не ослабил свой поцелуй. Кэйла вдруг резко отдернула от него свои руки.

— Что это было? — прошептала она, прижимая дрожащие пальцы к губам.

— Звонок в дверь.

— Нет. Я имела в виду… это… между нами… — Кэйла объясняющее взмахнула рукой. — С чего бы это?

— Ну, я думаю, что ты внезапно возбудила меня…

Женщина покраснела.

— Я говорю не об этом. Мы ведь едва знакомы. А ты мой клиент. — Кэйла поднесла ладони к пылающим щекам. — Я никогда себе не позволяла подобного.

Снова раздался звонок в дверь.

— Тебе лучше взять свои костыли, — сказала Кэйла, поднимая их с пола и протягивая Джеку.

Мысленно матерясь, Джек прорычал в селектор:

— Что надо?

— Это Эрни, ваш привратник. Я только подумал, вам будет интересно узнать, что инспектор дорожной полиции проверяет парковочные талоны. — Он произнес свою тираду с обычной медлительностью.

— Какого черта меня должно это интересовать?

— Потому что ваша гостья уже в два раза превысила парковочное время.

— Это так? — обратился Джек к Кэйле.

— Да! Я собиралась заскочить сюда только на минутку, чтобы отдать эти орехи и пиво. Мне нужно бежать!

— Постой! Но ведь ты вернешься? — Прочитав сомнение на лице Кэйлы, Джек добавил: — Не откажешься от этой работы? Ты не похожа на тех, кто легко сдается.

— Я никогда не уступаю… никому, — тихо заявила Кэйла, захлопывая дверь перед носом Джека.

К тому времени, когда Кэйла добралась до детского сада, она чувствовала себя выжатой как лимон. Штраф за просроченную парковку стал только добавочной неприятностью к неудачному дню, начавшемуся конфликтом с уборочной фирмой. Да что тут говорить, она не смогла даже поменять в магазине туфли для Сэлли Галантер.

А еще был поцелуй. Как Кэйла ни старалась, ей не удалось его забыть.

Все же по мере приближения к детскому саду Кэйла настроилась на «мамочкину» волну.

Едва она переступила порог Центра, ее мобильный телефон зазвонил и высветился номер Дианы. К несчастью, батарейки подсели, и Кэйла попросила разрешения у Коки О'Мелли, владелицы Центра, позвонить по ее телефону.

Короткие темные волосы Коки отливали серебряной сединой, придавая ей респектабельности, и были похожи на волосы матери Кэйлы. Однако на этом сходство заканчивалось. Коки была намного добрее и отзывчивее.

— Спасибо, — поблагодарила она Коки.

Доложив Диане, что с ней все в порядке, Кэйла повесила трубку.

— Тяжелый день? — сочувственно поинтересовалась Коки.

— Можно и так сказать. У меня сейчас один клиент, который измучил меня своей требовательностью. Вы даже не поверите…

Голос Кэйлы оборвался, когда она в изумлении уставилась на фотофафию в рамке, украшавшую стол управляющей. В кабинете Коки она оказалась впервые, но вот мужчина на фотографии ей был явно знаком. Ведь это он целовал ее не более чем три часа назад.

— Чему я не поверю? — напомнила Коки.

— Извините меня за вопрос, но что за мужчина на вашей фотографии?

— Это мой сын, Джек.

— Джек Эллиот?

— Ну да. А вы его знаете?

— Но вы же О'Мелли, — неуверенно пробормотала Кэйла, пытаясь собраться с мыслями. — Хотя, конечно, это не мое дело, простите.

— Мы усыновили Джека, когда ему было тринадцать лет. Тогда он заявил, что Джек О'Мелли звучит как название бара, и решил оставить свою фамилию. Хотя, наверное, просто посчитал нечестным отказаться от имени своих родителей после того, как они погибли в автокатастрофе. Правда, сам Джек никогда этого не говорил. Но он неисправимый упрямец.

— Да уж, это точно.

— Так вы знакомы с ним? Ну конечно! Наверное, мой сын и есть ваш невыносимый клиент?

Кэйла виновато кивнула.

— Боюсь, что да.

— Не расстраивайтесь. Слышали бы вы, что я о нем иногда говорю. Я тщетно пыталась помочь Джеку, когда он сломал ногу. Даже я, его мать, не смогла с ним справиться. Он обозвал меня наседкой. Выходит, вы и есть тот сюрприз, о котором говорил мой брат Ральф?

— Да. Я слышала, что Ральф частенько подкидывает Джеку сюрпризы. — Кэйла покраснела при мысли о том, что Коки могло быть известно об экзотической танцовщице, его подарке племяннику на день рождения.

Коки О'Мелли наверняка знала, потому что усмехнулась.

— Ральф на самом деле глубоко уважает Джека. То же самое могу сказать и про себя, я его люблю всей душой. Он отважный, преданный и заботливый. Джеку нравится помогать людям, он очень отзывчив. Хотя все это не уменьшает некоторых недостатков его характера.

— По-моему, ваш сын весьма популярен у женщин.

Коки кивнула.

— Так было с тех пор, как Джек начал учиться в старших классах. Девушки липнут к нему, как мухи к меду. А он, соответственно, забавляется с ними. Я даже не знаю, когда это ему приестся. Хотя уверена, что когда-нибудь он станет хорошим мужем.

— Надо же, какое совпадение: вы мать Джека и управляющая Центром, который посещает Эшли!

— Мир тесен.

— А вы знаете, как сладить с упрямством Джека? — поинтересовалась Кэйла.

— Боюсь, что нет. Но радует то, что рано или поздно Джек доходит до всего своим умом. И его категорически нельзя подгонять. А как вы нашли его самочувствие?

— На восемь, если по десятибалльной шкале.

— А его квартира? — спросила Коки и, увидев замешательство Кэйлы, добавила: — Не стесняйтесь. Поверьте, не было ничего ужаснее комнаты Джека, когда он был подростком. Но я всегда поражалась тому, что он всегда мог найти нужную вещь. И при таком беспорядке в комнате, неряхой Джек никогда не был. К тому же я учила его готовить. Вам нужно обязательно попробовать его коронное блюдо — тушеную баранину с картофелем и луком.

— Я даже не знаю, что вам сказать…

— Чем же все-таки он вас сегодня огорчил?

Кэйла, конечно, не стала рассказывать о поцелуе, а сосредоточилась на других происшествиях.

— Я наняла для квартиры Джека уборочную бригаду, но он отказался впустить их. Потом меня оштрафовали за длительную парковку у его дома, когда я завезла ему его проклятый эль.

— Это вина моего мужа, он пристрастил Джека к этому сорту пива.

— Мама, мамочка! — завопила Эшли, появившись на пороге офиса. — Я здесь! Посмотри на мой рисунок!

— Давай-ка его сюда, — сказала Кэйла, обнимая дочку.

— Смотри, это чудовище. Как тот дядя с палками. Он сломал бедные деревья и теперь протыкает ими стены.

— Это были не деревья, а костыли, а дядя сломал ногу, поэтому ходит с ними. С дядей Джеком произошел несчастный случай.

— А-а-а, так же, когда я проливаю молоко?

— Что-то типа этого.

— Мне он не понравился. И Хагс его не любит. — Девочка показала на медведя.

— Так, значит, Джек и есть то самое чудовище, о котором лепетала Эшли последние два дня?

— Понимаете, случилось небольшое недоразумение, когда мы первый раз приехали к нему, — пробормотала Кэйла. — Но это уже позади.

— Джек никогда не ладил с детьми, — с сожалением произнесла Коки. — Он и сюда не заезжает, пока всех ребятишек не заберут. Не знаю, почему он сторонится малышей: может быть, они напоминают ему о тех временах, когда он сам был неблагополучным ребенком.

— Кушать, мам, — заныла Эшли. — Хагс тоже проголодался. Он хочет на обед шоколад.

— Хагс будет есть то же самое, что и мы. А на обед у нас спагетти.

— Тогда я буду есть голой, — заявила Эшли.

— Она не в ладах с соусом для спагетти, — пояснила Кэйла удивленной Коки.

Позже вечером, когда Кэйла уложила Эшли спать и сама собиралась уже лечь в постель, она наткнулась на листок бумаги со списком поручений, который ей дал Джек.

Она провела пальцем по отчетливым строчкам, и тут же в ее сознании всплыли слова Джека перед их расставанием. Но ведь ты вернешься? Не откажешься от этой работы? Ты не похожа на тех, кто легко сдается.

В любом случае нельзя бросить Джека одного, неважно, удовлетворяет она его требованиям или нет.

Удовлетворяет… На ум ей сразу пришло другое. Поцелуй Джека. Неповторимое ощущение его близости. Ощущение, подобное огненному танцу. Кэйла никогда его прежде не испытывала, хотя и была замужем несколько лет.

Но в любом случае она не намерена заводить с Джеком романтическую интрижку. То, что произошло между ними, всего лишь случайность. А теперь у нее хватит сил, чтобы противостоять соблазну. Нельзя отказываться от столь выгодного контракта только из-за разыгравшихся гормонов.

Она останется на этой работе и докажет себе и Джеку, что сможет контролировать ситуацию.

Кэйла протянула руку к телефону, собираясь позвонить Джеку, и в этот момент раздался звонок.

— Кэйла, это Брюс.

Звук его голоса вызвал болезненные спазмы в желудке. Брюс звонил только тогда, когда ему было что-то нужно.

— Я просто хотел еще раз тебе напомнить, что не смогу взять Эшли в эти выходные, потому что уезжаю на медицинскую конференцию в Орландо.

— Я впервые об этом слышу.

— Да ладно, я тебе говорил, что буду занят на прошлой неделе.

Он лгал, но Кэйла не собиралась вступать с ним в перепалку. Она знала, что Брюс наслаждался спорами с ней, и не желала доставлять ему такое удовольствие.

— Это уже второй раз за месяц, когда ты отказываешься от своих прав на встречи с ребенком, — напомнила Кэйла.

— Только из-за твоей вечной неуступчивости я не могу видеть Эшли в другие дни недели. — Надменный голос Брюса действовал Кэйле на нервы.

— Решением суда ты имеешь право видеть ребенка по выходным.

— Если до тебя по-хорошему не доходит, я могу обратиться в суд…

Брюс и раньше угрожал ей, но теперь, когда он женился на Тане Уэлдон и имел за спиной ее богатую семью из Оук-Брука, Кэйла стала бояться этих угроз.

— Я уже говорил тебе, что семья Тани очень любит Эшли, — продолжал Брюс. — А так как мы узнали, что Таня не может иметь своих детей…

У нее нет никаких прав на мою дочь! Эшли не вещь, которую богатенькая жена Брюса может себе купить, словно «мерседес».

— Подумай об этом, — заявил Брюс, вешая трубку.

Телефон вновь зазвонил. Все еще ошеломленная, Кэйла ответила, содрогаясь от нервной дрожи:

— А-а-алло? — Женщина проклинала свое нервное заикание.

— Кэйла? У тебя странный голос. Что случилось? — спросил Джек. — С тобой все в порядке? Эй, что такое?

— Откуда у тебя мой номер телефона?

— Из телефонной книги. Так что с тобой?

— Это тебе неинтересно.

— Мне что, приехать и добиться от тебя ответа? — В его словах было скорее разочарование, нежели угроза. — Какие проблемы?

— Ну хорошо, с чего начать? — Кэйла размышляла вслух, наматывая на палец телефонный провод. — Может, с невыносимого клиента, который вышвырнул уборочную команду, ту, с которой меня уже давно связывают деловые отношения?

— Постой, я кое-что обдумал и…

— Решил вернуть их?

— Нет, это совсем не связано с уборкой. Я хотел сказать, что на самом деле я не твой клиент, ведь это Ральф тебя нанял, так что твой поцелуй ничего не нарушил.

— Это ты поцеловал меня, — напомнила Кэйла.

— Ты не должна чувствовать какую-то вину, словно сделала нечто незаконное.

— Насчет незаконного: меня оштрафовали за незаконную длительную парковку.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. — Штраф проделал значительную брешь в недельном бюджете.

— Я не поцелуй имел в виду. О нем я не жалею.

— Я счастлива, что хоть один из нас не жалеет, — съязвила Кэйла.

— Вот теперь ты наконец заговорила в своем стиле.

— Откуда тебе знать мой стиль, мы знакомы всего два дня!

— Я отлично разбираюсь в людях.

— Ах да, я забыла. — Кэйла улыбнулась. — Поэтому ты принял меня за экзотическую танцовщицу, когда я впервые оказалась в твоем доме.

— Нет, сначала за воровку, ты разве не помнишь?

— Зато моя дочь помнит. И это абсолютно не забавляет ее. Кстати, я, наверное, должна сказать, что Эшли посещает детский сад в Центре, который принадлежит твоей матери.

Последовало недолгое молчание. Джек явно переваривал новость.

— Так, значит, вы двое уже успели наговориться обо мне?

— Думаешь, нам больше делать нечего?

— Я только хочу знать, что она обо мне сказала?

— Что ты невыносимо упрям.

— Что еще?

— А что это мы так разволновались? Чего ты боишься?

— Я? Боюсь? Да само это слово ко мне не имеет никакого отношения!

— А я слышала обратное.

— Что ты слышала? — Голос Джека посерьезнел.

— Я слышала, что дети боятся тебя, — продолжала поддразнивать Кэйла.

— Я не хотел доводить Эшли до слез, — мрачно пробормотал Джек.

— Я знаю.

— Так ты отказываешься от меня? — резко спросил мужчина.

— Ты можешь назвать мне хотя бы одну причину, по которой я могу не отказаться?

— Тот поцелуй.

— Это как раз повод, чтобы избегать тебя.

— В таком случае тебе пришлось бы признать, что ты боишься меня. А ты прекрасно знаешь, что это не так. — Ласкающая теплота его голоса согревала душу Кэйлы. — Скорее всего, ты боишься того, что может произойти между нами, но не меня.

— Почему ты так уверен в этом?

— Разве не ты грозилась сломать мне вторую ногу?

— Я сказала это, не подумав, — виновато пробормотала Кэйла.

— Ничего, мне это очень понравилось. Как и твои губы. А теперь скажи, что нравится тебе!

— Тишина и спокойствие. А ты как раз не можешь мне это предложить.

— Допустим. Но могу предложить кое-что получше.

— И что же?

— Мое фирменное жаркое и надежное плечо, на которое можно опереться.

При упоминании о надежном плече к глазам Кэйлы подступили слезы. Иногда ей действительно хотелось опереться на надежное плечо, хотелось, чтобы кто-то помог ей в решении миллиона проблем, связанных с воспитанием ребенка. Но Джек в этом деле был еще более неискушен, нежели она сама. А ошибок, подобных ее браку, Кэйла больше не желала допускать.

— Ну так что ты на это скажешь? — не унимался Джек.

— Я скажу, что нам лучше сохранять чисто деловые отношения. Ты завтра будешь дома?

— А где же еще, черт возьми? Кстати, завтра ожидается снегопад, а к концу недели еще один, более сильный.

— Прогнозы погоды всегда врут.

— Что сделало тебя такой недоверчивой? Вернее, кто?

— Пора пожелать друг другу спокойной ночи. Уже поздно.

— Увидимся завтра.

Да. Оставалось только уповать на собственную силу воли. Кэйла вдруг осознала, насколько она поддалась чарам этого мужчины. А туг еще Брюс свалился на ее голову…

— Что-что он сделал? — спросила Диана. Женщины сидели в крошечном офисе «Эррандз анлимитед», в котором едва хватало места для двух столов, компьютера, двух шкафчиков и трех кресел. Была там и дюжина бостонских папоротников — страсть Дианы.

— Он вышвырнул уборочную бригаду, — повторила Кэйла.

— Нет, я не это имела в виду. Может, мне послышалось, что он поцеловал тебя?

— Тебе не послышалось.

— Свинья. — Этим словом Диана всегда выражала отвращение.

Диана и Кэйла дружили с шести лет. Диана и подала первой идею организовать свое дело. Она любила говорить, что отвечает за имидж, а Кэйла за здравый смысл предприятия. Обе они вложили в дело одинаковую сумму денег, и в этом году их нелегкий труд должен был наконец начать окупаться.

— Да как он посмел так грязно использовать тебя!

— Диана, у парня сломана нога. Так что глупо говорить о каком-то использовании.

— Ага. Выходит, тебе это понравилось. Боже, Кэйла, ты хоть догадываешься, что это означает?

— Что у меня проблемы?

— Это первый мужчина, чей поцелуй понравился тебе со времени развода.

— Ты что, следила?

— Да брось ты. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, как мы с Джорджем.

— Это нереально. Вы двое созданы друг для друга.

— А что Джек? Какой он?

— Моя абсолютная противоположность. Он весьма популярен у женщин. Кстати, его мать заведует Центром, который посещает Эшли.

— Наверное, он хорошо ладит с детьми?

— Как ни странно, нет, — печально призналась Кэйла. — Эшли он совсем не понравился. Я же рассказывала тебе про случай с костылем.

— Ну и что ты собираешься делать? Отказаться от этого контракта?

— Нет, — твердо отрезала Кэйла. — У меня есть план. Теперь я буду с ним вежливой и любезной. Больше никаких споров и никаких поцелуев. Буду соблюдать дистанцию.

— Звучит неплохо, — согласилась Диана. — Посмотрим, как этот план покажет себя в действии.

Кэйле и вправду удалось соблюдать дистанцию. В течение последующих восьми дней — она вела строгий учет — она ни разу не поспорила с Джеком. Не было поцелуев, Кэйла старалась вести себя вежливо и любезно, что нельзя было сказать о Джеке, хотя он больше не орал на нее по любому поводу.

Джек посылал в ее сторону долгие томные взгляды, столь горячие, что, казалось, они могли расплавить сталь. Кэйла мужественно внушала себе, что должна оскорбиться. Но соблазняющие взгляды, если честно, распаляли ее воображение, заставляя мечтать о страстных объятиях, и Кэйла никак не могла остудить себя.

— Опять ты на меня уставился, — сердито сказала она на девятый день, протягивая Джеку оплаченные квитанции за свет. Они сидели в гостиной. Джек — на кушетке, а Кэйла опустилась в кресло на почтительном расстоянии от него. Но пылкий голодный взгляд Джека создавал в комнате какую-то особую атмосферу, наполняя ее — Кэйла боялась себе в этом признаться — чем-то похожим на предвкушение чувственных удовольствий.

— А мне нравится смотреть на тебя, — заявил Джек. — А что, есть новый закон, запрещающий мне это делать?

— Он просто необходим, — пробормотала она едва слышно.

— Что-что?

— Я говорю, ты должен следить за регулярной оплатой счетов. У тебя собирались отключить электричество.

— У меня другие мысли в голове. — Взгляд Джека красноречиво сообщал, что на уме у него она.

— Эрни доложил мне, что ты вчера выходил.

— Меня трясло от нервного возбуждения.

— Ну и как ты прогулялся?

— О, я получил прекрасный заряд бодрости, — с горечью буркнул Джек. — Мне пришлось отдыхать в кресле в вестибюле. А когда я вышел на улицу, то едва не сломал вторую ногу на скользкой дорожке.

— Ты повредил что-нибудь?

— Только свою гордость.

— Ну, ее тебе не занимать.

— Можно подумать, что тебе ее не хватает.

— Иногда гордость может сослужить неплохую службу, — ответила Кэйла, решив сменить тему разговора. — У тебя стало намного чище. Ты решился впустить уборщиков?

— Это была лишь вынужденная сделка. Я не грязнуля.

— Знаю, мне говорила твоя мать.

— Ага! Я знал, что вы обсуждали меня.

— До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что Коки твоя мать, — сказала Кэйла, не подумав.

— Почему? Мы не похожи? Так всегда случается с приемными детьми. Мои настоящие родители погибли в автокатастрофе, когда мне было девять.

— Я знаю. Мне очень жаль.

Джек пожал плечами.

— Хочешь, скажу тебе, о чем я жалею?

— О чем?

— О том, что ты не сидишь со мной рядом. — Джек дьявольски ухмылялся, приглашающее похлопывая по кушетке.

Самонадеянности ему не занимать. Но и обаяния тоже.

— Что случилось? — насмешливо поинтересовалась Кэйла. — Неужели все твои фанатки покинули тебя?

— Мне никто больше не нужен, — ответил Джек.

— Да, ты опытный искуситель. — Кэйла не могла удержаться от смеха.

Джека покорил ее смех. Он больше не мог сдерживать себя. Ему страстно хотелось поцеловать Кэйлу.

Вообще способность трезво мыслить явно покинула его после встречи с Кэйлой, его неотступно преследовало одно желание. Приходилось то и дело принимать холодный душ, и мусорные мешки для защиты гипса подходили к концу.

Покой покинул сердце Джека. Ему хотелось только одного — затащить Кэйлу в постель. Но возникало множество проблем. Кэйла не из тех женщин, с которой можно переспать и потом расстаться. К ней нужно относиться серьезно, а вот в этом Джек никогда не был силен.

— Ладно, принимаю пари и ставлю десять баксов, — заявил Джек, загребая горсть орешков для пива из ближайшей упаковки. Игра в покер стала еженедельным ритуалом у ребят из пожарной службы, и они следовали ему с религиозным почтением.

На этой неделе все собрались у Джека.

— Как ты можешь пить эту бурду? — поинтересовался у него Сэм Серниглиано, указывая на банку эля и скорчив гримасу. — Она отдает верблюжьей мочой.

— Тебе посчастливилось ее попробовать? — парировал Джек.

— Да уж, кто бы говорил, Сэм, — вставил Бумер. — Сизый дым от твоих дешевых сигар способен убить самого здорового верблюда.

— В любом случае они получше, чем твоя смехотворная тощая пахитоска, это же имитация курева.

— От нее по крайней мере воздух не синеет.

Джек выложил на стол свои карты и расплылся в торжествующей улыбке.

— Черт, тебе всегда везет, — возмутился Сэм. — Женщины за тобой табуном ходят, так еще и в карты нас обыгрываешь. Несправедливо.

— Такова жизнь, Сэм, — ухмыльнулся Джек.

— Жизнь… У меня в жизни было множество переломов, и ни разу ни одна грудастая красотка не оставила на моем гипсе своей подписи. А сколько баб расписалось на твоей костяной ноге?

— Да уж не меньше дюжины, — проворчал Бумер, холостяк, но не столь удачливый в отношении женщин, как Джек.

Джек рассмеялся вместе со всеми, когда вспомнил, как Кэйла отказалась черкнуть пару слов на его гипсе. «Я не люблю толпы», — напомнила она ему.

— Что поделаешь, каждому свое, — мудро заметил Джек, предаваясь своим беспокойным мыслям. — Кстати, Дарнелл, а ты что сегодня нос повесил?

— Беспокоюсь за жену, — признался чернокожий молодой мужчина.

— Ребенок появится не раньше чем через три недели. У тебя еще есть время, — авторитетно заявил Сэм. — Я сделал пять ребятишек, уж кому, как не мне, знать.

— Тем более у тебя телефон под рукой, — успокаивал Дарнелла Бумер. — С ней осталась ее мать. Что еще тебе надо?

Словно в ответ на реплику Бумера запищал телефон Дарнелла. Он вскочил с кресла и схватил трубку.

— Да? Да, да, понял… я сейчас! — Повернувшись к приятелям, Дарнелл завопил: — Она рожает! Я скоро стану отцом! — Засунув телефон в карман, он рванул к двери, не надев даже пальто.

— Эй, Дарнелл! Постой секунду. На. — Сэм протянул ему пальто.

— А как же наш покер? — Бумер оплакивал игру.

Кэйла как раз собиралась постучаться в дверь Джека, когда ее чуть не сбил с ног молодой темнокожий парень в форме пожарного.

— Что горит? — пошутила Кэйла, поднимая Эшли на руки. Войдя, она сморщилась и прикрыла нос ладонью, почувствовав тяжелый запах сигар.

Эшли скопировала в точности жест своей матери.

Какой-то мужчина поднялся и приоткрыл форточку, заметив:

— Ого, на улице и впрямь начался снегопад! Пора выбираться отсюда, а то потом завязнем.

— Что занесло тебя сюда в такую погоду? — вместо приветствия сказал Джек, не поднимаясь со своего места за карточным столиком.

Кэйла вздохнула. Он явно не рад ее появлению. Похоже, она помешка их игре.

— Метеослужба уже которую неделю обещает снегопад, — сказала она. — Откуда я могла знать, что это произойдет именно сегодня?

— Эй, приятель, может, ты нас представишь? — Бумер с надеждой смотрел на Джека.

— А, да, Бумер, Сэм… это Кэйла Уайт и ее дочь.

Джек нахмурился, наблюдая, как Бумер обхаживает Кэйлу, пока Сэм очаровывал Эшли. Девочка даже слезла с рук матери, смеясь над спектаклем, который шутливо разыгрывал Сэм с ее медвежонком.

Джек смотрел на Эшли. Она всегда была для него просто ребенком. А сейчас он вдруг осознал, что перед ним ребенок Кэйлы.

Те же голубые глаза, полные жизни… Волосы, правда, золотятся рыжиной, а носик украшают веснушки.

Джек перевел взгляд на Кэйлу и заметил, что при свете лампы сквозь каштановый цвет ее волос тоже проглядывают рыжие пряди. Скрытый огонь, такова она и есть… За высокомерной замкнутостью скрывается сердце страстной женщины.

Он помнил, как билось ее сердце во время того поцелуя. Почувствовал ее страсть. Джек еще никогда не пробовал таких сладких губ. Губ, на которые его приятели, похоже, уже начинают заглядываться…

— Эй, братва, вы, кажется, собирались уходить? — напомнил он Сэму и Бумеру.

— Это было не очень гостеприимно с твоей стороны, — заметила Кэйла, когда мужчины ушли.

— Да уж, радушием я никогда не славился.

— Он обидел их, — пролепетала Эшли, бросая в сторону Джека затравленный взгляд.

— Их обидишь! — Джек обратился к Кэйле: — Так с чего ты вздумала выходить из дома в такую погоду?

— Когда мы выехали, погода была отличной, — пожала плечами Кэйла. — Это наша последняя остановка. Я думала, что мы приедем раньше, но из-за концерта у Эшли в саду пришлось задержаться. А потом этот снег… но все равно твой дом нам по пути, так что я решила завезти тебе продукты.

— Ребята принесли с собой еду.

— Ты же меня не предупредил об этом.

— Что-то я не вижу никаких продуктов, — ухмыльнулся Джек.

Кэйла зарделась.

— Я, наверное, оставила их у входа. — Кэйла открыла дверь, подхватила пластиковые пакеты и понесла их в кухню. Эшли неотступно следовала за ней. Кэйла быстро вытащила содержимое пакетов и проговорила: — Ну все. Теперь мы исчезаем.

Но в дверном проходе маячил Джек на костылях, не давая Кэйле пройти.

— Если ты думаешь, что я отпущу вас в такую непогоду, — прорычал он, — то ты рехнулась.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Я не из тех, кто теряет рассудок, — заявила Кэйла.

— Нет? — Джек кивком головы указал на окно. — Посмотри, что творится на улице.

Кэйла выглянула в окно и увидела, как маленький автомобильчик едва не врезался в автобус на скользкой, занесенной снегом дороге. Снег валил огромными хлопьями, а ветер аккомпанировал ему, занося все проходы. За пределами двора уже ничего не было видно.

— Ну и что ты предлагаешь? Чтобы мы остались здесь?

— Неужели это такая дикая идея? — заявил Джек. — Кушетка раскладывается в просторную кровать. Ты можешь спать на ней вместе с Эшли. Твоя машина на сей раз припаркована не у входа?

— Нет, я всегда учусь на ошибках.

— Вот уезжать в такой снегопад как раз и будет ошибкой.

Кэйла закусила губу и пробормотала:

— Я даже не знаю…

— Зато я знаю, — объявил Джек. — Вы остаетесь. И никаких сомнений.

Кэйла сузила глаза.

— Я не люблю, когда мне приказывают.

— А, вон оно что. Но ведь ты сама мной помыкала. Так что теперь тебе понятно, как я себя чувствую.

Кэйла вдруг подумала, что, в общем-то, не знает в точности, что чувствует Джек. Посылает ли он свои горячие взгляды всем женщинам подряд или только ей? С чего бы мужчина, к которому постоянно липнут женщины, вдруг заинтересовался работающей одинокой матерью, которая ничего особенного из себя не представляет? А если он действительно неравнодушен к ней, то что тогда ей делать?

— Ма-ам, ты сказала, что мы ненадолго, — заныла Эшли. — Хагс уже хочет домой.

— Я знаю, милая. Но ты же видела, какой на улице ужасный снег? Будет лучше, если мы останемся здесь.

— Я хочу домой.

— Ты любишь пиццу? — внезапно спросил Джек девочку. — У меня есть огромная пицца. — Джек ведь собирался съесть ее с тремя мужиками, отнюдь не страдающими отсутствием аппетита. — А еще у меня отлично показывает кабельное телевидение… там точно есть что-нибудь для детей. — Джек опустился на кушетку в поисках пульта, хотя совсем не был уверен, что отыщет на канале обещанные мультфильмы.

Но фортуна на сей раз сжалилась над ним, и он быстро нашел канал, по которому транслировали один из любимых сериалов Эшли. Девочка отвлеклась и позволила матери раздеть ее. Но не отпускала Кэйлу от себя ни на шаг.

Пицца и шоколадное мороженое обеспечили Джеку временную передышку. Прогноз погоды не обрадовал: конец снегопада ожидался не раньше утра.

Эшли вела себя относительно спокойно до того времени, когда ей пришло время ложиться спать. Она схватила одной ручонкой руку Кэйлы, а другой прижала к себе плюшевого медвежонка.

— Я не хочу больше здесь оставаться, — запричитала девочка. — Я хочу домой. Сейчас!

— Мы не можем, дорогая. На дороге слишком много снега. А утром мы поедем домой и будем лепить снеговика во дворе. И Хагс нам поможет.

— Хагс не хочет помогать. Мы хотим домой.

— Нельзя, — уже строго заявила Кэйла. — Сегодня мы останемся здесь.

— Не хочу. Хочу домой, — ныла Эшли. Указывая пальцем в сторону Джека, она добавила: — Он же чудовище!

Джек, который до этого морщился, слушая нытье ребенка, внезапно изменился в лице, словно его хлестнули кнутом. Но секундой позже его лицо уже ничего не выражало.

— Прости, — поспешно извинилась Кэйла. — Она не хотела тебя обидеть.

Но Джек уже не слышал ее. Он с головой ушел в мучительные воспоминания о другом ребенке, который когда-то всерьез принял его за чудовище…

Это случилось в первый год его службы в пожарном управлении. С тех пор он тщетно пытался стереть из памяти то происшествие. Некоторые ребята даже считали, что злополучный инцидент управлял действиями Джека все последующие десять лет, хотя при нем никто не вспоминал об этом. Разговоры все равно не смогли бы смягчить жуткие воспоминания.

Резко развернувшись, Джек вышел из комнаты.

Даже Эшли заметила перемену в настроении Джека. Девочка перестала реветь и засунула в рот палец, что всегда делала, когда нервничала или испытывала неуверенность в себе.

— Эшли, ты нехорошо поступила, — упрекнула девочку Кэйла. — Тебе бы понравилось, если бы тебя так обозвали?

Не вынимая пальца изо рта, Эшли промямлила:

— Я нечаянно.

— Как можно нечаянно назвать человека чудовищем? Чудовище разве станет угощать тебя пиццей? Джек не плохой, милая. Ты помнишь, я читала тебе историю о том, почему нельзя баловаться со спичками? Я же говорила тебе, что Джек пожарный. Он спасает людей.

— Он не спасал нас.

— Потому что нас не надо было спасать. В первый день, когда мы сюда пришли, Джек нас испугался, только поэтому так громко кричал.

— Мы напугали Джека?

— Да.

— А как?

— Он не знал, что мы можем войти. Вспомни, я тебе уже это объясняла.

— Мы скоро пойдем домой?

— Нет.

Эшли наблюдала, как Кэйла стелет постель. Вскоре девочка вытащила изо рта пальчик и прижала к себе Хагса. Она наконец разобралась со своими детскими страхами и нашла выход. Чудовище живет в сказке, и сказка называется «Красавица и Чудовище».

Джек был настолько погружен в свои мрачные воспоминания, что поначалу не услышал тихий детский голосок. Он с изумлением поднял глаза на Эшли, стоявшую перед ним. Девочка беспокойно топталась на месте и нервно одергивала свои вельветовые штанишки.

— Тебе грустно?

Джек не ответил. Он просто не мог говорить.

Но девчушка, похоже, унаследовала настойчивость своей матери.

— Это я тебя расстроила? — не унималась она.

От растерянности Джек не знал, что сказать.

Зато Эшли не молчала.

— Прости меня. — Робко улыбаясь, она протягивала мужчине плюшевого медвежонка. — Ты хочешь обнять Хагса? Он тебе поможет.

— Поможет? — хрипло выдавил из себя Джек.

— Да. Он всегда успокаивает, когда мне грустно или кто-то меня обидел, — объяснял ребенок. — Когда мама обнимает, конечно, лучше, но Хагс тоже хорошо. Ты обнимешь его?

Джек поднял глаза и увидел Кэйлу, которая улыбалась, стоя на пороге кухни.

— Объятия твоей мамы, наверное, приятнее, — пробормотал Джек, но, увидев разочарование на лице Эшли, добавил: — Но плюшевый мишка тоже подойдет.

— Ты не умеешь обниматься? — спросила девочка, заметив сомнения Джека.

— Я уже давно не обнимал медведей, — признался Джек.

— Показать, как это делают?

— Покажи.

Эшли обхватила ручонками чумазого плюшевого зверя и изобразила поистине медвежье объятие.

— Теперь твоя очередь, — настаивала она, протягивая Хагса.

Чувствуя себя идиотом, Джек честно попытался повторить действия ребенка.

— Вот видишь, это совсем легко, — с одобрением заметила Эшли.

На самом деле это оказалось совсем непросто. Реальность уже давно лишила Джека веры в чудеса, с тех пор, как он потерял родителей. Он стал пожарным, потому что умел справляться с огнем и спасать человеческие жизни. Но не всегда.

Неудачи в работе оборачивались для него ночными кошмарами. Особенно одна неудача.

Интересно, как отнесется к этому Кэйла? Будет она все так же улыбаться ему или схватит Эшли и убежит? А почему, собственно, его это так беспокоит? Но Джека это волновало, и он не мог ничего с собой поделать.

— Она наконец-то заснула, — прошептала Кэйла, возвратившись на кухню час спустя. — Мне ужасно неудобно за ее слова. Но Эшли устала и была недовольна тем, что придется остаться здесь.

— Тебе незачем извиняться.

— Я просто… — Как объяснить, что ей было больно видеть убитое горем выражение лица Джека? — Мне очень жаль.

Джек пожал плечами.

— Я же говорил тебе, что не в ладах с малышами.

— Вовсе нет. Просто Эшли еще не отошла от испуга, после того, как ты запустил в нас свой костыль. Но раз она предложила тебе обнять своего Хагса, будь спокоен — ты ей понравился.

— Значит, я хоть что-то сделал правильно.

Кэйла чувствовала: здесь что-то не так. Джек не тот человек, который будет мучиться из-за того, что сказал ребенок. Он был слишком самолюбив для этого.

— Ты хочешь поговорить? — нерешительно спросила она.

— О чем? О том, что я сделал правильно?

— Нет. О том, что заставило тебя выглядеть таким… таким расстроенным. Я думаю, что не Эшли в этом повинна.

— Да так, неприятные воспоминания.

— О чем?

— Не волнуйся за меня. Это не смертельно, бывало и хуже, — усмехнувшись, уверил ее Джек.

Джек никогда не любил откровенничать и не собирался делать это сейчас, хотя ему и пришлось подавить в себе внезапное желание облегчить душу и довериться сидящей перед ним женщине.

Поэтому он решил сменить тему разговора.

— Во вторник я собираюсь к врачу и думаю, что он разрешит мне выйти на работу.

— Как это? Тебе же еще две недели ходить в гипсе.

— Ну и что, я могу заняться пока какой-нибудь бумажной работой. Я вообще всегда быстро выздоравливаю, а этот перелом не первая моя рана.

— У тебя и раньше бывали переломы?

— Да нет, просто небольшие неприятности. Например, несколько лет назад мне накладывали швы на левое предплечье. — Джек с гордостью предъявил Кэйле шрам. — А однажды мне за воротник попал горящий уголек и оставил там отметину. Хочешь посмотреть?

— Нет, спасибо, — сказала она, изо всех сил стараясь придать своему голосу безразличие. — Я… э… я вижу, что на твоем гипсе прибавилось автографов.

— А, это ребята тут кое-что написали. Тебе лучше не читать…

Но было поздно. Джек с досадой наблюдал, как Кэйла, склонившись к его ноге, пытается разобрать крайне неприличные словечки, нацарапанные на гипсе.

— Да, у твоих приятелей богатое воображение, и у женщины, которая расписалась на тебе, тоже.

— На моем гипсе, а не на мне.

Кэйла в этом не сомневалась. Она уже поняла, что Джек никого не подпускает к себе настолько близко, чтобы физические отношения затронули его сердце. Не подпускает надолго.

— Какой милый рисуночек изобразила Сэмми, — как бы между прочим заметила Кэйла.

— Она мне просто подруга, — пробурчал Джек.

— Хорошо, наверное, иметь столько подруг? — почему-то смущаясь, спросила Кэйла.

— С чего вдруг мы коснулись этой темы?

— Ты спросил, не желаю ли я взглянуть на твои шрамы, ведь этим ты обычно заинтриговываешь женщин?

— Неужели ты думаешь, что я расхаживаю по улицам, предлагая всем незнакомкам полюбоваться моими отметинами?

— Ну, тебе далеко ходить не надо, чтобы найти желающих. — Поняв, что сказала лишнее, она крайне смутилась.

— Интересная мысль. Но дело в том, что меня не интересуют никакие незнакомки, меня интересуешь ты.

— Правда?

— Ты очень красивая женщина.

— Ну теперь-то я точно знаю, что ты болтун.

— Ты не считаешь себя красивой?

— По-моему, у меня обыкновенная внешность.

— А ты не знакома с утверждением, что со стороны виднее?

— Я в это не верю.

— А во что ты веришь?

— В свою дочь.

— Это единственная твоя радость в жизни?

— Не единственная, но самая главная. А тебя что радует?

— Твое смущение, — ухмыляясь, заявил Джек.

Кэйла рассмеялась.

— Ты сам покраснел, когда я читала надписи на твоем гипсе.

— Я не покраснел, мне просто стало жарко.

— Я думала, что пожарные стойко переносят жар.

— Но не тот, в который ты меня вгоняешь.

Тихое признание Джека ошеломило женщину. Глаза их внезапно встретились. Дымчатый взгляд манил ее к себе, обещая сладкие запретные удовольствия. Кэйла вдруг отчетливо увидела их обнаженные тела на прохладных атласных простынях. Сплетение тел, объятия…

Прочь, прочь, видения!

Господи, ей нужно что-то сказать, чтобы нарушить эту сумасшедшую тишину. Кэйла откашлялась.

— Ммм… Ты всегда хотел быть пожарным?

— Думаю, что да. В детском доме я плохо адаптировался, а когда меня усыновили, был потрясен, что мой приемный отец — пожарный. Я ходил за ним буквально по пятам и постоянно расспрашивал о работе. Сэм был на редкость терпелив со мной и всегда рассказывал разные истории из своей практики — он и сейчас рассказывает, хотя уже ушел в отставку.

— Значит, ты пошел по стопам своего отчима?

— Нет, желание стать пожарным появилось раньше…

В голосе Джека послышалось напряжение.

— Если ты не хочешь говорить об этом…

Джек пожал плечами и глотнул эля.

— Я уже говорил тебе, что мои родители погибли в автокатастрофе. Лобовое столкновение… Я тоже был тогда в машине.

— Господи, Джек…

Джек, похоже, попытался не обращать внимания на ее сочувствие.

— Приехавшим на место происшествия пожарным пришлось использовать автоген, чтобы вытащить родителей из машины. Их пытались спасти, но… В общем, еще тогда пожарные произвели на меня неизгладимое впечатление. Их бесстрашие… — Джек снова пожал плечами. — Даже спустя столько лет я ненавижу, когда нас вызывают на дорожное происшествие и приходится открывать машину автогеном.

— Это вполне объяснимо.

Мужчина пошевелился в кресле.

— Ты все еще жалеешь, что пришлось остаться здесь? — Он, похоже, решил больше не распространяться о себе.

— Уже нет. Но это не значит, что я собираюсь всю ночь провести с тобой или… — нерешительно начала Кэйла.

Джек перебил ее, поддразнивая:

— Не обязательно всю ночь.

Их глаза снова встретились, но на этот раз Кэйла побыстрее отвела взгляд, прогоняя свои видения.

— Расскажи мне еще что-нибудь о своей работе.

— Я тушу пожары.

— Это я уже слышала, — почему-то раздражаясь, заметила Кэйла. — А что обычно бывает, если пожарный сломает ногу?

— Его пристреливают, чтобы не мучился, — отшутился Джек.

Кэйла рассмеялась.

Джек широко улыбался, наслаждаясь ее звонким смехом. Смехом, полным жизни. Немного хриплым. Возбуждающим…

— Я вижу, что ты скучаешь в бездействии. — Тихие слова были скорее утверждением, нежели вопросом.

— Это точно.

— Расскажи поподробнее, мне интересно, как работают пожарные. Как проходит их обычный день?

— У нас нет понятия обычного дня. — Полагая, что такой ответ не устроит Кэйлу, Джек продолжил: — Но в общих чертах… Я дежурю сутки через двое. Работа начинается в восемь утра и включает в себя усиленные тренировки, такие, например, как поднятие тяжестей…

Это объясняет его великолепную мускулатуру, подумала про себя Кэйла.

— Но нас не обучают, например, бегу вот на этих приборах, — проворчал Джек, с усмешкой поглядывая на костыли.

— Ты и так неплохо с ними справляешься, — заметила Кэйла.

— Возможно. Естественно, любые занятия прекращаются по тревоге, и ты никогда не знаешь, в какой момент прозвенит звонок. Мы отвечаем за любые пожары, утечку газа или химикатов, оказываем при необходимости первую медицинскую помощь и так далее. А в свободное от вызовов время проверяем всю технику и снаряжение. Ну, ты знаешь: сирены, топливо для машин, шланги, кислород и давление в АДАх.

— В чем?

— В автономных дыхательных аппаратах. Необходимо убедиться в исправности регуляторов подачи воздуха. В общем, мы без конца обязаны все проверять и перепроверять.

Кэйла понимающе кивнула.

— В полдень у нас обед. После этого снова работа. Всегда нужно то полы вымыть, то топоры заточить, то размотать и проверить шланги. Кроме этого, у пожарных полно медных деталей снаряжения, которые требуется полировать. Вот в этом мне нет равных, — заметил Джек, бросив на свои ладони, а затем на Кэйлу многозначительный взгляд. — Так что, если нужно что-нибудь отполировать или потереть, всегда пожалуйста.

— Буду иметь в виду, — ответила Кэйла, тут же представив себе его ладони на своем теле…

— Так, о физических упражнениях я уже говорил. Еще мы тренируемся завязывать и развязывать узлы.

— Узлы? Для чего?

— Чтобы перетаскивать людей и всевозможные грузы. Для этого используются специальные узлы.

Весьма практично, подумала Кэйла, а упрямое воображение вновь искушало ее, рисуя обнаженного Джека, который привязывал ее шелковыми веревками к медному изголовью кровати, закрепляя специальными узлами… Отгоняя от себя буйные фантазии, Кэйла попыталась сосредоточиться на словах Джека.

— Еще мы постоянно штудируем справочную литературу, чтобы быть готовыми ко всяким неожиданностям. Например, пожары класса С — это электрические возгорания, и если для тушения использовать воду, то тебя может поразить током. В общем, работа пожарных не для слабаков. Одни мои ботинки весят не меньше десяти фунтов, а в полном снаряжении я тащу на себе не меньше восьмидесяти в самое пекло в то время, как всякий здравомыслящий человек бежит оттуда.

— Зачем тебе все это?

— Я никогда не претендовал на звание здравомыслящего.

Вот в этом ты весь и есть, всегда выкручиваешься с помощью шутки, подумала Кэйла.

— Я не собирался нудно бубнить о своей работе, но просто обидно, что большинство считает, будто мы целыми днями валяем дурака в ожидании вызова.

— Ты вовсе не бубнил, мне было интересно. — Кэйлу завораживал голос Джека. Определенно, этот шалопай обожает свою работу и страшно скучает в вынужденном бездействии. — Расскажи еще что-нибудь.

— Да вроде бы я все тебе рассказал. Знаешь, самое трудное для меня — это пожары в высотках. Один дьявол знает, как нелегко выбраться наружу. Поэтому я и предпочел для себя второй этаж четырехэтажного дома.

— Я тоже чувствую себя спокойнее, когда нахожусь недалеко от выхода.

— Твоя квартира тоже невысоко?

— Нет. Я снимаю пока что отдельное жилье. — Именно жилье, а не дом, с грустью подумала Кэйла. Она, конечно, превосходно оформила комнату Эшли, и во всех комнатах чисто, но все же уюта и надежности родного дома не добилась. Это было временное пристанище, пока не подвернется что-то более подходящее.

— Временно?

— Я мечтаю когда-нибудь обзавестись собственным жильем, — задумчиво призналась Кэйла. — До развода мы с Брюсом жили в квартире недалеко от госпиталя, а потом, три года назад, я сняла этот домик. Он, конечно, не очень просторный, но зато его легко убирать. Хотя иногда мне хочется завести большой дом. — Кэйла окинула взглядом кухню Джека. — Везет тебе, у тебя есть окно рядом с раковиной, — пробормотала Кэйла, вспомнив, как уныло выглядит ее кухня без окна и как нудно, долго тянется время готовки и мытья посуды и нет возможности отвлечься и выглянуть на улицу.

— Да, из моего окна отлично просматривается весь внутренний двор и окна напротив. В прошлом году здесь отдыхали несколько девушек-студенток из Швеции, и мои ребята приносили бинокли…

— Ты шпионил за девушками в бинокль?

— Я не шпионил.

— А что же ты делал? Пытался прочесть данные детектора уровня задымленности?

Джек ухмыльнулся.

— Вот об этом я как-то не подумал.

Кэйла покачала головой, отметив невинное выражение лица Джека.

— Однажды какая-нибудь женщина заставит тебя встать перед ней на колени и покаяться за все твои грехи. Хотела бы я быть свидетелем этой сцены.

— Ты можешь стать не просто свидетелем, — хрипло заметил Джек. — Ты сама можешь стать ей.

— О нет, для этого требуется куда более отважная дама.

— А ты мне вовсе не кажешься слабенькой мышкой.

— Я уже говорила, что ты меня слишком недолго знаешь, чтобы изучить и понять.

— Почему? Сегодня, например, я многое узнал.

— Что же?

— А хотя бы то, как ты ловко выбираешь грибочки из пиццы и не ешь зеленого перца.

— Я ничего не выбирала!

— И как ты брезгливо пьешь из бутылки, словно герцогиня…

— У тебя нет ни одного стакана, а я не привыкла пить из горлышка…

— У меня есть набор стаканов, подарок Сэма к Рождеству. На них изображены девушки в купальниках, а когда из них пьешь, то… да ладно, не буду об этом.

— Да, лучше обойдемся без подробностей, — согласилась Кэйла и добавила: — У тебя неплохие друзья.

— За десять лет я с ними сроднился. Это здорово — знать, что твои товарищи всегда придут на помощь, что бы ни случилось. Мы все время друг на друга рассчитываем, такова наша работа.

— Похоже, вы с друзьями преданы друг другу. А я думала, ты ненавидишь привязанность.

— Труд пожарных предполагает преданность и обязательства. Коммуна, одним словом.

Кэйла решила не реагировать на эти слова, зная теперь, что тот всегда отшучивается, пытаясь уйти от щекотливых вопросов.

— А ты не думаешь, что подобная преданность и возможность положиться на кого-то нужны не только в горящем доме?

— Конечно. Такие отношения у меня с моими приемными родителями, но больше ни с кем. Мне кажется, что обязательства могут сожрать человека живьем. Я вовсе не это имел в виду, говоря о моих друзьях.

Вот Кэйла и получила ответ на свой вопрос, и он не обрадовал ее, скорее наоборот.

Решив прекратить спор, она подошла к холодильнику и, наклонившись, достала баночку содовой с нижней полки. Когда она выпрямилась и развернулась, то увидела, что Джек неподвижно стоит на ее пути. Его взгляд был красноречивей всяких слов.

Она инстинктивно сделала шаг назад, спасаясь от его улыбающихся губ. Дверца холодильника захлопнулась. Джек ведь на костылях, напомнила она себе, что он может сделать?

ГЛАВА ПЯТАЯ

На этот раз Джек не спешил. Словно в тумане Кэйла увидела, как он отставил назад один костыль и, отобрав у нее банку, убрал куда-то.

Кэйла сжала губы, ожидая непрошеного поцелуя, но Джек вместо этого взял ее ладонь и осторожно припал губами к тонким пальцам.

Она не могла сдержать дрожь, когда Джек нежно провел языком по складке кожи между большим и указательным пальцами. И замерла от наслаждения, почувствовав прикосновение его влажных губ и слегка царапающего небритого подбородка. Едва дыша от сладостного предвкушения, Кэйла приоткрыла рот и ждала, что же последует дальше.

Он отделил указательный палец Кэйлы от остальных и обхватил его кончик губами, облизывая чувствительную подушечку кончиком языка. Острое наслаждение еще сильнее пронзило Кэйлу, когда Джек вынул ее палец из своего рта и поднес к ее губам. Она затрепетала, ощутив его вкус…

Кэйлу поразило, насколько эротичным был этот жест. Существует много вещей, которые лучше делать медленно, как-то сказал ей Джек. Теперь Кэйла знала, что он имел в виду. Его неторопливые ласки возбуждали невероятно!

Теплая волна воздуха коснулась ее щеки — это Джек еще ближе придвинулся к ней. Но он не торопился с поцелуем, вместо этого его губы нежно скользили вдоль ее щеки к уху, убирая в сторону прядь волос.

Кэйлу знобило, словно при минусовой температуре на улице. Но сейчас до такого состояния ее довел отнюдь не холод, а огненный жар. Жар, исходивший от тела мужчины, и огонь желаний, который пробуждали его откровенные ласки.

Кончиком языка Джек изучал чувствительный лабиринт ее ушной раковины, перебирая пальцами ее волосы.

Неужели у нее вырвался стон наслаждения? Да. Кэйла не могла более сдерживаться, она снова застонала под напором нахлынувших на нее чувств, почти теряя сознание от медленных обольстительных движений его ласкающей ладони, упиваясь теплотой его трепетного языка и ритмом бешено бьющегося сердца под ладонью — ладонью, которой она поначалу хотела оттолкнуть его.

Холодильник гудел за ее спиной. И все ее тело гудело от бешеного возбуждения, которое пульсировало у самого сердца, наполненного стремительным током разгоряченной крови.

Кэйла закрыла глаза. Она с восторгом отдавалась волне неповторимых ощущений, остро чувствуя все нюансы их взаимного желания, ритм бьющихся в унисон сердец, участившееся дыхание обоих. Губы Джека, о Боже, со сладкой медлительностью скользнули к уголку губ. Джек только дошел до поцелуя, а ее сердце уже рвалось из груди, колени дрожали и весь мир перестал для нее существовать.

Напряженное предвкушение достигло высшей точки. Кэйла каждой клеточкой ощущала близость его губ.

— Сладкая, — прошептал Джек, пробуя на вкус ее нижнюю губу.

Кэйла прерывисто дышала, наслаждаясь пьянящей лаской. Джек расслышал вздох наслаждения, вырвавшийся у нее, и прервал его поцелуем, наконец овладев ее приоткрытыми губами. Его язык проник внутрь, демонстрируя такое чувственное творчество, что колени ее начали слабеть.

Кэйла прижалась к холодильнику, Джек прильнул к ней. Она оказалась зажатой между гудящим агрегатом и трепещущим мужским телом.

Джек провел свободной рукой по волосам Кэйлы и обхватил затылок, притягивая ее еще ближе и целуя. И она с восторгом растворилась, растаяла в этом поцелуе, подчиняясь его восторгу, его губам, его рукам.

Натиск настойчивых бедер Джека оказался невыносимо возбуждающим, и Кэйла лихорадочно отдалась страсти, вторя движениям языка и тела мужчины с такой же горячей настойчивостью, пока не потеряла ощущение времени и места.

Внезапно холодильник за спиной Кэйлы щелкнул и задрожал, словно бился в предсмертной агонии. Женщина испуганно отпрянула.

— Что это?

— Холодильник, — пробормотал Джек ей в губы. — Черт с ним.

Но Кэйла уже очнулась от чувственного тумана, постепенно возвращаясь к реальности. О чем она вообще думала? Ее дочь спит в соседней комнате. Вдруг она проснется и увидит свою мать в объятиях Джека?

В объятиях страстного, сексуального, потрясающего мужчины, своенравно шептал чувственный голос плоти. Ее бывший муж по сравнению с Джеком был лишь бледной тенью мужчины. Внешне Брюс выглядел весьма привлекательно, казался добродушным, но под этой наружностью скрывался человек, напрочь лишенный чувств, заботившийся только о себе и не питавший истинной страсти ни к чему, кроме своей работы.

Воспоминания придали Кэйле сил.

— Отпусти меня.

Джек неохотно отпустил ее.

— Кажется, это уже становится привычкой, — раздосадовано проворчал он. — Нас все время что-то прерывает.

— Это пора прекратить.

— Согласен, — пробормотал Джек. Черт, если бы не проклятый перелом, он бы затащил сейчас ее в постель и до рассвета занимался с ней любовью. — В следующий раз нам никто и ничто не помешает.

— Ты меня не понял. Поцелуи пора прекратить.

— Почему?

— Потому что.

Джек рассердился, заслышав надменные нотки в голосе Кэйлы.

— Я не трехлетний ребенок, чтобы выслушивать глупые ответы. Потому что что? Не потому ли, что тебе это весьма понравилось?

— Именно поэтому.

Ее честность сразила Джека.

— Так что тут плохого?

— Все. Мы стремимся к разному. Ты хочешь короткой постельной интрижки, а я…

— Ты хочешь меня.

Голубые глаза Кэйлы сверкнули.

— Ты не первый мужчина, которого я хочу.

— Я и не надеюсь. В конце концов, ты ведь была замужем и, наверное, что-то испытывала к этому парню.

— Я искренне любила его.

— И что же произошло? — Почему-то последние слова Кэйлы больно задели его.

— Он был популярен у женщин. Как и ты.

Джек едва не закричал, что нечего сравнивать его с бывшим мужем.

— Я просто совершила ошибку.

В ответ Джек притянул ее к себе, зажав между пальцами набухший сосок.

— Прекрати играть со мной, — заявила Кэйла.

Джек молча взял ее ладонь и прижал к застежке своих брюк.

— Неужели это так похоже на игру? Мадам, я здесь крайне серьезен.

Кэйла торопливо отдернула руку, с удивлением поняв, что вместо гнева испытывает соблазн продолжить любовную игру.

— Я уже говорила тебе что не поклонница однодневных постельных интрижек.

— Мне кажется, огонь не погаснет за одну ночь, — вкрадчиво прошептал искуситель. — Поверь мне, я в этом эксперт.

Он имел в виду свой опыт в сфере пожаротушения, Кэйла же поняла его превратно.

— Понятно, ты преуспел в вопросах страсти, имея столько женщин… А это не опасно для здоровья?

— Не так уж и много, — пробормотал Джек. — И я здоров, если ты хотела спросить об этом. В прошлом месяце сдавал полный анализ крови.

— Я вовсе не этим интересовалась…

— А что тут такого? Мир нынче не так уж безопасен.

— Неужели?

— Да, я приобрел немалый жизненный опыт. И я не такой, как твой бывший муж. — Последнюю фразу Джек почти прорычал.

— Он выглядел таким же беспечным.

Джек обиделся.

— Я веду вовсе не беззаботную жизнь.

— Поначалу мы были счастливы, — задумчиво проговорила Кэйла, игнорируя его обиду, — или мне это казалось. По крайней мере я чувствовала себя счастливой. Даже несмотря на то, что много работала и почти не видела Брюса.

— Почему?

— Брюс тогда еще учился в медицинском колледже. А я помогала ему материально.

— Ты что, содержала его?

— Он, конечно, получал стипендию, это тоже было неким подспорьем…

— Неким? Похоже, твой бывший — любитель пожить за чужой счет.

— Я поняла это, когда он уже получил диплом, после чего подал на развод. Брюс встретил женщину из богатой оук-брукской семьи. У нее оказалась как раз та родословная, о которой он мечтал. Поэтому и бросил меня.

— Неужели он бросил жену с ребенком ради какой-то богатенькой курочки из пригорода?

— Выходит, так, — сказала Кэйла, почувствовав, как к глазам подступают слезы.

— Если бы не ребенок в соседней комнате, я бы весьма красочно описал тебе, за какого ублюдка ты вышла когда-то замуж.

— Если бы не ребенок, у нас с тобой вообще бы не было этого разговора. Эшли — самое дорогое, что у меня есть, и я не позволю никому угрожать ее благополучию.

Взгляд Джека похолодел.

— Я не тебя имела в виду, — поспешно добавила Кэйла. — Я имела в виду, что связь с тобой дает Брюсу шанс, которого он так ждет, чтобы оформить опеку над Эшли.

— Он хочет попечительства?

— Да. Они с женой недавно узнали, что она не сможет забеременеть.

— Поэтому она хочет взять твою дочь? Он угрожал тебе?

— Брюс пока просто поделился своими планами.

— А что говорит твой адвокат? Любой суд мира вряд ли отдаст ребенка мужчине, который бросил его и жену. Эшли ведь была совсем маленькой, когда это произошло?

Кэйла кивнула.

— Ей было несколько месяцев. Брюс бесился, крики новорожденной мешали ему спокойно спать по ночам. Хирургу нужен хороший сон, без конца повторял он мне.

— А, значит, теперь он думает, что ребенок не доставит ему хлопот?

— Я не знаю, о чем он думает… Но уверена, что он ни перед чем не остановится, чтобы доказать суду, какая плохая жизнь ожидает Эшли с матерью-одиночкой. Поэтому сейчас я не могу заводить себе возлюбленного.

— И что ты думаешь делать? Оставаться затворницей, пока Эшли не стукнет восемнадцать? Ты страстная женщина, и тебе нужен мужчина…

Кэйла раздраженно перебила его:

— Если мне действительно нужен мужчина, это будет человек, готовый к…

— Продолжай же, — подбадривал Джек. — Готовый к чему?

— К обязательствам. Мужчина, которому нужно намного больше, нежели мимолетная постельная интрижка. А ты разве к этому стремишься?

Ответ на свой вопрос Кэйла прочла в его взгляде.

— Я абсолютно в этом не уверена.

— Я больше не верю в постоянство. Но если…

Дальше неважно. Кэйла больше не желала ничего слышать. Она ушла — к своей дочери и к своим обязательствам. Без него.

На следующее утро Джек проснулся со странным ощущением, что за ним кто-то наблюдает. Ему даже казалось, что на нем кто-то сидит.

Он открыл глаза и увидел, что на его постели сидит Эшли. Колени девочки прижали одеяло сбоку. Ребенок склонился над ним, уставившись в лицо.

Джек едва не подскочил от неожиданности. Слава Богу, что он сумел совладать с собой и не напугать ее.

— Я проверяла, не умер ли ты случайно. — Эшли указала пальчиком на грудь Джека. — Ты волосатый, как Хагс.

Джек смутился и натянул простыню до подбородка, чуть не спихнув Эшли с кровати.

— Хагс проголодался. Он хочет шоколада. Срочно.

— Но у меня нет шоколада.

— Ой-ой-ой, — пискнула Эшли.

— Что — ой-ой-ой? — подозрительно спросил Джек. Интересно, умеет ли она проситься в туалет? А вдруг девчонка намочит его постель только из-за того, что ей не дали шоколада?

— Мама идет. Будет ругаться.

— За что?

— Она не разрешила мне тебя будить. Но это не я, это Хагс. Привет, мамочка!

— Я сейчас покажу тебе привет! Кто разрешил будить Джека?

— У него уже были открыты глаза. Мам, у Джека нет шоколада.

— На завтрак будут оладьи. — Кэйла наклонилась, чтобы взять Эшли. Джек залюбовался ее грудью, мелькнувшей в широком вырезе футболки, которую он одолжил Кэйле на ночь.

Футболка была длиннее, чем ее обычные юбки. Но было что-то необыкновенно возбуждающее в том, что на ней была его одежда. Джеку вдруг захотелось увидеть ее обнаженной. А Кэйла тем временем с любопытством изучала комнату.

— Ищешь зеркальные потолки и круглую вибрирующую кровать? — пошутил Джек.

— Да нет, просто вижу, что в спальне ты поддерживаешь идеальный порядок.

— Я же говорил тебе, что я — не грязнуля.

Кэйла выглянула в окно, и Джек забеспокоился, что она уже собирается уходить.

— Думаю, вам следует еще немного подождать, пока дороги окончательно расчистят.

— Ну когда мы будем есть? — заныла Эшли.

— Ты думаешь только о еде, — укоряюще сказала Кэйла, подхватывая дочку на руки. — Смотри мне, чтобы я тебя больше не видела на постели Джека, у него сломана нога. Все, пошли, а то я так и не приготовлю завтрак.

Они ушли, а Джек блаженно улыбался, вспоминая, как соблазнительно выглядела Кэйла с распущенными волосами и в огромной футболке, спадающей с плеча. Да, видимо, мне не обойтись без ледяного душа, иначе я буду выглядеть идиотом, подумал он.

Душ ему не помог. В спешке он оставил всю свою одежду в спальне. Покидая ванную, Джек матерился про себя, надеясь, что полотенце, обмотанное вокруг талии, не слетит, пока он будет мчаться в комнату, если на проклятых костылях вообще можно мчаться.

Слава Богу, Эшли в гостиной, смотрит мультики. Зато Кэйла совсем близко, всего в нескольких шагах. Они встретились глазами. Взгляд Джека мог бы расплавить сталь, но Кэйла, кажется, не обратила на него никакого внимания.

Все повторяется, думала в этот момент Кэйла. Она уже сотни раз вспоминала, как ее поразила мужественная фигура Джека, выходящего из ванной. Но сейчас… ее воспоминания были далеки от реальности. Потому что реальность оказалась куда великолепнее!

Она снова вспомнила, как была потрясена, заворожена прикосновением его мощной груди к своему телу. А сейчас… Боже, как великолепен его крепкий обнаженный торс! И все остальное…

— Эй, не надо испепелять меня взглядом, иначе придется отвечать за последствия, — хрипло предупредил Джек.

Кэйла не двинулась с места. Джек был смущен. Надо отметить — она тоже. Но ему незачем об этом знать. И Кэйла спокойно заявила:

— Послушай, я уже не девочка, у меня есть ребенок, и ты меня этим не напугаешь. Я уже видела подобное.

— Но не все. Если так и будешь стоять на моем пути, то тебе посчастливится увидеть полную картину. — И словно в подтверждение его слов, полотенце с талии соскользнуло на бедра.

— Все, ухожу, ухожу, — торопливо забормотала Кэйла, чувствуя, как обретенное было спокойствие стремительно покидает ее.

Когда он проходил мимо нее, Кэйла кожей ощутила жар от его тела. В следующее мгновение он исчез за дверью.

К понедельнику город был расчищен от снега и вернулся в свое нормальное состояние. Чего нельзя было сказать о состоянии Кэйлы. Диана сразу же это заметила.

— Ты мне так и не рассказала, где вы с Эшли потерялись во время снежной бури. Я вам названивала целый день.

— Нам пришлось остаться у Джека.

— У Джека Эллиота? Это уже интересно. Ну и что было дальше?

— Да тут и рассказывать, собственно, нечего. Мы спали на кушетке. Я имею в виду себя и Эшли.

— И между тобой и Джеком ничего не произошло? Ага, вижу, ты краснеешь.

— Диана…

— Он опять тебя поцеловал? — догадалась Диана. — И на сей раз тебе это понравилось больше. Все написано на твоем лице.

— В любом случае я не собираюсь с ним связываться, так ему и сказала, — заявила Кэйла.

— А он что?

— Он, кстати, сам признался, что не сторонник постоянных отношений. Я уже обожглась однажды и не собираюсь повторять своих прежних ошибок.

— Да, а что там насчет этой свиньи Брюса? Он звонил тебе?

— Нет, но он приедет забрать Эшли на выходные. Господи, как же я по ней буду скучать. Конечно, ребенку нужно общение с отцом, даже если он оказался полным ничтожеством в супружеской жизни. Но меня постоянно гложет страх, что Брюс однажды не привезет ее обратно.

— Он не станет связываться с полицией. Брюс, конечно же, тупой, но не настолько, чтобы рисковать своим местом в клинике.

— Возможно, ты и права, — пробормотала Кэйла, прогоняя свои мрачные мысли. — Ну ладно, хватит трепаться, пора работать. Между прочим, я уже по горло сыта этим привередливым мистером Бронковски…

— Не забывай, на тебе еще Джек, хотя по понедельникам ты его не посещаешь.

— Ой, Диана, поверь мне, этого мужчину невозможно забыть.

— Но ты всегда вправе отказаться от непонравившегося клиента, — поддразнила ее Диана.

— Ты невероятный выдумщик, — сказала Кэйла Джеку, рыдая от смеха и надеясь, что ее тушь окажется действительно водостойкой. Она заехала во вторник к Джеку, и он услаждал ее сказочными историями из своей практики.

— А я тебе говорю, что это было на самом деле. Ушлая собачонка дважды вызывала пожарную команду. У нее хватило ума даже спокойно сидеть и ждать нас.

— Ладно, теперь я знакома с твоей версией появления собак у пожарных.

— А вот еще. Это было в декабре, на улице уже стояла минусовая температура, нас вызвали к загоревшейся машине. Недотепа водила решил на ночь укрыть двигатель спальным мешком. Мешок так и оставался под капотом, пока он ехал на работу в ресторан. Припарковав машину, он со спокойной душой отправился на свое рабочее место. Раскаленный мешок горел как факел. Мораль сей басни такова: согревай в спальном мешке свою подружку, а не двигатель.

Воображение Кэйлы тут же откликнулось: они с Джеком в одном спальном мешке, тесно прижавшиеся друг к другу…

Словно прочитав ее мысли, Джек спросил:

— Ты хочешь поговорить о том поцелуе?

Застигнутая врасплох Кэйла едва нашла в себе силы, чтобы произнести спокойно:

— А о чем тут еще говорить?

— Сама знаешь. Что-то все-таки происходит между нами. Мне пока неизвестно, что именно, но собираюсь это выяснить.

— А я не собираюсь.

— Почему? Боишься?

— Я боюсь змей и спичек.

— Что-то я ни разу не слыхал, чтобы кто-нибудь боялся спичек.

— А вот я не могу зажечь картонные спички, боюсь обжечься. — Кэйла достала свой блокнот и сделала нужные пометки.

— Я первый раз сталкиваюсь с такой занятой женщиной, — заметил Джек.

— Мне нравится, когда все дела четко распланированы.

— А мне нравится, как ты целуешься.

— Опять за свое?

— А почему бы и нет?

— Ты невозможен.

Что-то же такое есть в этом мужчине, раз она все время думает о нем! Ее привлекают не только его мужественная красота и умопомрачительные поцелуи. Что-то еще, что-то еще… Джек мог заставить ее смеяться до слез, а с другой стороны, рассердить, расстроить…

— Послушай, может, ты хочешь есть? Я закажу пиццу, — вдруг поинтересовался Джек.

— Я не голодна.

— А выглядишь изголодавшейся, — заявил он, вкрадчиво улыбаясь. — Какое-то желание светится в твоем взгляде, а губы ты облизываешь, словно… словно хочешь попробовать что-то… или кого-то.

— Скорее укусить, — парировала женщина.

— Всегда пожалуйста, — Джек приглашающе распахнул свои объятия. — Ну же. Я уже испытал на своих губах эти лакомые зубки и буду счастлив продолжить эксперимент.

Кэйла покраснела, вспомнив их сумасшедшие поцелуи у холодильника.

— Я уже говорила, что подобных экспериментов больше не будет. — Кэйла направилась к двери.

— Говорила, даже пыталась убедить меня в правильности своего мудрого решения, — буркнул Джек ей вслед.

На следующий вечер Джек позвонил Кэйле и сообщил, что врач позволил ему выйти на работу.

— Позанимаюсь пока бумаготворчеством, — довольно говорил он, — или попытаюсь ответить на тест по уничтожению опматов.

— Чего?

— Опасных материалов, — пояснил Джек. — Когда вы придете?

— Не поняла.

— Ты и Эшли. Приглашаю вас обеих на обед. Я сам буду готовить свое фирменное жаркое. Приходите, — уговаривал он. — Ничего с тобой не случится в обществе трехлетней компаньонки.

— Я не уверена, — ответила Кэйла. — И с чего это ты вдруг приглашаешь нас?

— Хочу отпраздновать свое частичное выздоровление. Кэйла, это всего лишь обед.

— Ну хорошо.

Почему-то ей не захотелось расстраивать Джека отказом, он говорил так дружелюбно…

— Передай Эшли, что у меня есть шоколад для Хагса.

— Ага, лучше, если бы он был невидимым.

— Почему?

— Узнаешь позже.

— Ну ладно. В общем, жду вас завтра в пять.

— Договорились.

Эшли не пришлось долго уговаривать, что весьма удивило Кэйлу.

— Джека заколдовали, но я это сразу поняла, — сообщила девочка как бы между прочим.

— Почему ты так считаешь?

— Джек заболел, значит, ему кто-то навредничал. Как в «Красавице и Чудовище». Я хочу вот это платье. Я помогу Джеку. А сейчас есть для Хагса шоколадка?

Кэйла улыбалась, слушая лепет дочери.

— Хагс помог разгадать тайну Джека, — добавила Эшли. — Я больше не буду называть его чудовищем. Никто не посмеет тронуть Джека. — Эшли напустила на себя воинственный вид.

Ее дочь всегда помогала слабым и жалела обиженных, брала под свое крылышко самых застенчивых ребятишек. Кэйла очень гордилась дочкой и всегда недоумевала, как от такого гадкого брака появился на свет столь прелестный ребенок.

— Что любят есть трехлетние дети? — взволнованно спрашивал Джек по телефону Сэма.

— Нервных парней, — съязвил Сэм. — Может, успокоишься наконец?

— Они приедут уже через пятнадцать минут.

— Твоя мать заправляет целым детсадом, почему бы тебе не расспросить ее?

— Ее телефон не отвечает.

— Этот трехлетний ребенок, наверное, то рыжеволосое создание, которое заходило к тебе вместе с привлекательной мамочкой?

— Да.

— А она? Ты втюрился в Кэйлу?

— Что за допрос? — Джек почувствовал прилив раздражения. — Я задаю тебе простой вопрос, а ты уже решил женить меня на этой женщине.

— Да ладно, не кипятись, просто мне жаль смотреть на несчастного олуха вроде тебя, который отбивается от толпы грудастых бабенок, желающих расписаться на его гипсе, но у которого нет настоящей женщины.

— Ох, как я тронут вашей заботой, — саркастически заметил Джек.

— Ну да ладно, — рассмеялся Сэм. — Просто не предлагай ребенку шпинат или лук, трехлетние их ненавидят.

Джек простонал. Было уже поздно что-то менять. В его жарком лука было много. Может, девчонку сначала задобрить мороженым?..

Едва Джек успел повесить трубку, как раздался звонок.

Привратник долго и нудно объяснял по селектору, что к нему пришла мисс Кэйла Уайт с дочерью. Джек уже готов был броситься вниз и свернуть ему шею, но тот наконец умолк.

— Кэйла уже три недели постоянно бывает у меня, Эрни, с чего ты вздумал вдруг представлять ее? Пропусти их. — Последние слова Джек почти прорычал.

Он опрометью бросился к двери, еле справляясь с костылями. На нем был серый свитер и джинсы с надрезанной штаниной для гипса.

К его удивлению, Эшли первой приветствовала его, подскочив поближе и пожав здоровую ногу.

— Джек, скажи маме, тебя ведь заколдовали? Мы с Хагсом об этом давно догадались. Я принцесса. Я помогу тебе. Ты не обнимешь нас?

— Мне легче обниматься, когда я сижу.

— А я и не заметила, — не удержалась от комментария Кэйла.

— Я бы с удовольствием показал тебе, — ответил Джек, оглядывая ее с ног до головы. На Кэйле были черные слаксы и черный топ с бирюзовым блузоном. Она чертовски соблазнительно выглядела. Но выглядела бы еще лучше без одежды.

Напомнив себе, что рядом находится ребенок, Джек с трудом оторвал взгляд от Кэйлы. Он с удовольствием исполнял роль радушного хозяина. Эшли, слава Богу, не заметила лука в жарком. И вообще, ребенок стал относиться к нему совершенно по-иному.

Джеку даже показалось, что Эшли опекает его. Но к своему собственному удивлению, он воспринял это совершенно спокойно. После обеда Кэйла настояла на том, чтобы убрать со стола и помыть посуду.

— Почему бы тебе с Эшли не поиграть в гостиной?

— Давай играть. Я буду мамой, а ты маленьким ребенком, — настойчиво предложила Эшли. — Давай, разговаривай, как маленький.

Джек бросил растерянный взгляд в сторону кухни.

— Но я не умею.

— Научишься. Это делают так… уа-а-а-а-а. Это когда плачуг. Агу-гу-гу. Так дети говорят. Теперь ты.

— Может, поиграем во что-нибудь другое? Хочешь, я расскажу тебе, где работают пожарные?

— А там живут принцессы?

— Я ни разу не видел. — Джек посмотрел в сторону Кэйлы, моющей тарелки. — Но все же я встретил одну принцессу.

— Конечно, встретил. Меня.

Джек рассмеялся. Самоуверенное заявление Эшли привело его в благодушное состояние.

Смех мужчины согрел душу Кэйлы. Она посмотрела в сторону гостиной: милая парочка была великолепна.

Джек выглядел потрясающе. Серый свитер был одного цвета с его дымчатыми глазами и очень шел ему. Темные волосы отросли за эти недели, и ей так захотелось провести по ним ладонью, потрогать их, почувствовать их упругость…

И ему, похоже, нравилось, как Эшли колдует над ним. Джек веселился как ребенок в обществе ее трехлетней дочери.

Джек с забавной серьезностью рассказывал Эшли историю о том, как опасно играть со спичками. Кэйла вспомнила, что книга с этим рассказом была в детском саду Эшли. Наверное, Джек приложил руку к тому, что в Центре его матери установлены новомодные детекторы задымленности, а также полный комплект противопожарной системы. Смешной и трогательный энтузиаст! И очень разумный.

Кстати, именно забота о безопасности клиентов и привлекла Кэйлу, когда она выбирала детский сад для Эшли. Посторонние люди вообще не допускались на территорию Центра. Каждый родитель имел свой собственный код. У Брюса не было такого кода.

Но сегодня она не желает даже вспоминать о Брюсе. Кэйла тихонечко наблюдала, как рождается чудо — как сильный, упрямый мужчина подчиняется чарам маленького ребенка. Очень похоже на укрощение строптивого хищника маленьким эльфом.

— Сколько раз тебе говорить, что это неприемлемо! — раздраженно вещал Брюс, заехавший за Эшли в этот выходной. На сей раз он критиковал речь дочери, то, как она употребляла глагольные формы. — Она сказала как-то я иду вместо я пришла. Это ужасно! У меня есть знакомые с маленькими детьми, они методично и настойчиво требуют от своих малышей правильной речи.

Брюс методично и настойчиво приводил Кэйлу в истеричное состояние! Его ничего не устраивало, он во всем находил недостатки.

— А этот медведь! Это же позор, а Эшли постоянно таскает его за собой, — не унимался Брюс. — Вы что, на помойке его нашли? Это старье давно пора отправить на свалку. Я, по-моему, выделяю тебе достаточную сумму на ребенка, а ты не можешь купить дочери нормальную игрушку!

— У нее есть много других игрушек, но Хагса она любит больше всех. И не смей ничего делать с ее медведем, — предупредила Кэйла. — Ты разобьешь ребенку сердце.

— Ты всегда все преувеличиваешь. А, вот и ты, Эшли. Поехали, уже пора.

— Не забудь, что завтра она должна быть здесь к четырем дня.

— Я знаю, — бросил на ходу Брюс, подводя Эшли к своей новой шикарной машине.

Визиты Брюса всегда оставляли неприятный осадок в душе Кэйлы. Она старалась чем-нибудь себя занять, чтобы не скучать без дочери. На этот раз сделала генеральную уборку. Скоро четыре, и она с нетерпением ждала приезда Эшли.

Брюс опаздывал. Такое иногда случалось. Возможно, пробки на дороге. В пять Кэйла позвонила Брюсу. Никакого ответа, телефон в его машине тоже молчал. Послала сообщение на пейджер. Тишина.

Кэйлу охватила паника. А вдруг Брюс не привезет Эшли, вдруг он похитил ее? Она позвонила Диане, но с ней поздоровался лишь автоответчик. Господи, а если они попали в аварию?

Вне себя от волнения, Кэйла прождала почти до семи. Каждая минута казалась вечностью. Она уже подняла трубку, чтобы вызвать полицию, но тут услышала, как во дворе прошуршали колеса машины.

Распахнув дверь, Кэйла выскочила на улицу. Слава Богу, с Эшли все в порядке. Приходя в себя, Кэйла наблюдала, как ее дочь выбирается из машины.

— Привет, мам. Посмотри, что мне купил папа.

— Сейчас, малыш. Я сначала поговорю с твоим отцом. Иди к себе, я скоро приду.

Минуту спустя Кэйла в бешенстве набросилась на Брюса:

— У тебя часов нет? Ты опоздал на три часа! Что случилось? Неужели у тебя не хватило ума позвонить мне и предупредить, что задержишься?

— Уймись, — перебил ее Брюс. — Мы были в магазине и забыли о времени. В Оук-Бруке открылся огромный игрушечный супермаркет, и Таня увлеклась, помогая Эшли выбрать все, что та захочет.

— И ты даже не подумал позвонить мне? Ты хоть представляешь, как я волновалась? Я думала, что-то случилось.

— Кое-что действительно случилось, — ответил Брюс. — Мы поговорили с Таней и решили добиваться через суд передачи нам права опеки над Эшли.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Ч-что ты говоришь? — заикаясь, прошептала Кэйла.

— Ты все слышала, — спокойно заявил Брюс. — Мы начинаем дело о передаче нам права полной опеки над Эшли. А что с тобой? Я думал, ты обрадуешься, Кэй.

— Ты рехнулся? — возмутилась она. — Почему это должно меня обрадовать?

— Да ладно, ты же постоянно в делах, у вас бесконечные проблемы с Дианой. А если Эшли будет у нас, ты сможешь свободно заниматься своими делами. Твой жалкий бизнес не оставляет тебе времени на общение с дочерью. Эшли все время в детском садике, а ты — на своей работе.

— Она там не все время, — запротестовала Кэйла.

— Послушай-ка, Кэй. Три года ты заботилась об Эшли, а теперь моя очередь. Моя и Тани.

— Размечтался, я никому не отдам своего ребенка, — отрезала Кэйла.

— Не тебе решать. Как ты думаешь, чью семью суд сочтет более естественной для Эшли? Одинокую работающую мать, которая оставляет ребенка у чужих людей, или любящую семью с мамой, сидящей дома и посвятившей себя воспитанию девочки?

— Я вынуждена работать, — ответила Кэйла. — А если ты такой любящий отец, то почему забыл о малышке на то время, пока она еще лежала в колыбельке в подгузниках? Или ты ждал, когда Эшли научится пользоваться туалетом и Тане будет удобнее заботиться о ней?

— Таня любит Эшли.

— Прекрасно. Но это не значит, что я отдам ребенка женщине только потому, что она не может иметь своих детей.

Не в силах больше разговаривать, Кэйла резко хлопнула дверью перед носом Брюса. Слезы застилали ей глаза.

— Как умно! — кричал Брюс снаружи. — Жди звонка от моего адвоката.

Кэйла усилием воли заставила себя успокоиться, когда услышала неуверенный голосок Эшли:

— Почему вы с папой ругался… рагались? Из-за Хагса?

— Нет, солнышко. — Кэйла опустилась на колени и обняла девочку. — Почему ты так решила?

— Таня сказала мне, что Хагс — это по… это… позорище. Что это значит, мама?

— Это значит, что у Тани проблемы со вкусом, — пробормотала Кэйла.

— Они с папой хотели, чтобы я выбросила Хагса. — Эшли крепко прижимала к себе медвежонка. — Но я не захотела. Я должна выбросить его, мам?

— Нет, сладкая моя. Хагс останется у тебя хоть на всю жизнь. А на твоего папу я сердилась за то, что он не предупредил меня о вашем опоздании. Я очень волновалась.

Эшли понимающе кивнула.

— Тебе нравится ходить в детский сад? — Кэйла откинула волосы с детского лба. Господи, совсем недавно девочка первый раз в жизни улыбнулась ей, а уже становится такой большой.

— Мне нравится играть там, но я скучаю по тебе.

— Я тоже по тебе скучаю, любовь моя, — прошептала Кэйла, обнимая дочку.

— Пойдем я покажу тебе свои новые игрушки.

Кэйла поклялась себе, что Эшли останется с ней, чего бы это ей ни стоило.

— Что значит «в отпуске»? — На следующее утро Кэйла первым делом позвонила в контору своего адвоката. — Мне нужно срочно поговорить с ней!

— Извините, — сказала секретарша. — Она вернется через два дня.

Эта новость вызвала новую волну паники у Кэйлы. Она не пошла на работу в это утро, чтобы побыть с Эшли. Диана все поняла и взяла на себя ее обязанности.

Оглядывая кучу привезенных Эшли игрушек, Кэйла подумала с тоской, что Брюс с Таней, конечно, могут дать девочке намного больше в материальном отношении. Но они не смогут так любить и понимать Эшли!

К обеду Эшли с радостью отправилась в садик. Ей не терпелось рассказать друзьям о своих новых игрушках. Кэйла по меньшей мере двадцать раз обняла дочку, прощаясь с ней. Коки заметила, что Кэйла нервничает, и участливо поинтересовалась, не случилось ли чего.

— Вы помните, что отец Эшли и его жена не числятся в списке людей, имеющих право забирать Эшли?

— Вы боитесь, что он может попытаться увезти — спросила проницательная женщина.

— Брюс хочет добиться полной опеки над Эшли. Его жена не может иметь своих детей…

— О, Кэйла…

— Но он не получит моего ребенка, — отрезала Кэйла.

— Я не буду спускать с нее глаз. Не волнуйтесь, — успокоила женщина Кэйлу.

— Ты опоздала, — заметил Джек, распахивая перед Кэйлой дверь. Он стоял, с укором глядя ей в глаза.

— Лучше ко мне сегодня не подходи, — предупредила Кэйла, упираясь рукой в грудь Джекa и отодвигая его с дороги.

— Что-то случилось? — тихо поинтересовался он.

— Ничего. Так, вот твои новинки видео и твой парфюм.

— Это для моей матери, — сказал Джек.

— Я помню. Что ты сделал со своей кушеткой?

Снимая пальто, Кэйла заметила разбросанные в беспорядке подушки.

— Я не могу найти пульт от телевизора.

— А под кушетку заглядывал?

— Издеваешься? С моей-то ногой?

— Прости, я не подумала. Сейчас сама проверю.

Через секунду Кэйла уже стояла на коленях. Джек замер. Черные джинсы обтягивали ее обольстительные бедра. Край блузона задрался, обнажая полоску белой кожи. Не в силах отвести взгляд, Джек любовался соблазнительной упругостью ее ягодиц.

Он стоял, наслаждаясь зрелищем и рассуждая про себя. Что же в этой женщине такого, что разжигает страстный огонь в его теле? Он знал ее уже почти месяц, но до сих пор так и не понял. Кэйла постоянно занимала его мысли. Он волновался за нее. Она присутствовала во всех его любовных фантазиях. Что за чувства к ней рождаются в его душе? Они совсем не похожи на те, какие он испытывал раньше к другим женщинам. Кэйла и сама другая.

— Не вижу пульта, — раздался голос Кэйлы. — Ага, что-то тут есть… вот он.

Поднимаясь, Кэйла наткнулась на Джека, стоящего у изголовья кушетки.

— Эй, осторожно, — сказал он, но опоздал. Кэйла двигалась слишком проворно, и Джек не успел предотвратить их совместное падение на подушки, которые он уже сложил на место.

Кэйла упала прямо на Джека и тут же попыталась вскочить, но он обхватил ее за талию.

— Не двигайся, — прошептал он.

— Я сделала тебе больно?

— Ничего, я знаю, что мне поможет, — пробормотал Джек, уткнувшись ей в шею и ухитрившись переместить Кэйлу так, что она оказалась зажатой между ним и матрасом.

— Мне щекотно, — пискнула Кэйла, извиваясь под ним. Джек еще плотнее придвинулся к ней, и она ощутила всю мощь его возбуждения.

— Щекотно, говоришь? — прорычал Джек. Он отвернул ворот ее блузона. — А так тоже щекотно? — теперь он перешел на таинственный шепот. Его язык медленно заскользил по тонкой ключице.

Кэйла лишь простонала от удовольствия. Мужчина чувствовал ее участившийся пульс, вылизывая ее нежную кожу, словно изголодавшийся кот. Какая она сладкая! Как ванильный коктейль, только теплый. Пьянящее томление разлилось по его спине, воспламеняя кровь.

Кэйла самозабвенно наслаждалась его объятиями и ласками. Ласками мужчины, который неистово желал ее. Давно забытое ощущение… Теплый влажный язык Джека скользил вдоль ее шеи к ушной раковине, оставляя за собой жаркий след на разгоряченной коже.

— Да! — воскликнула женщина, словно отвечая на незаданный вопрос.

Нежно обхватив мощной ладонью подбородок, Джек повернул лицо Кэйлы к себе и заглянул в ее глаза.

— Да? В смысле щекотно? — хрипло произнес он, проводя большим пальцем по губам.

— Просто… да, — прошептала Кэйла, едва дыша от снедавшего ее желания. Дымчатые глаза огненно заблестели, очаровывая и гипнотизируя ее. Все-таки у Джека необычные глаза. И Кэйла с трудом верила, что это на нее они смотрят голодным взглядом и это его губы находятся всего в нескольких миллиметрах от ее губ.

— Ты ведь знаешь, что я не в силах не думать о тебе… о вкусе твоих губ… — Наклонив голову, Джек провел языком по приоткрытым губам женщины. — Ты хочешь моего поцелуя?

Женщина лишь кивнула, запрокидывая голову и соединяя свои губы с дразнящими губами мужчины. Тесная близость настойчивых бедер Джека позволяла ей ощущать всю страсть его разгоряченного тела.

С каждым поцелуем Кэйла теряла ощущение реальности… или обретала себя? Осторожность была забыта в лабиринтах чувственного наслаждения. Кэйла ощущала, насколько естественно ее губы соединялись с губами мужчины, позволяя его трепещущему языку неистово ласкать их.

Погруженная в волну наслаждения, Кэйла запустила пальцы в густую шевелюру Джека, не сопротивляясь все большей близости их объятий, когда он раздвинул своим коленом ее ноги. Кэйлу охватило невероятное возбуждение, а движения его разгоряченного тела только накаляли разыгравшуюся страсть.

Рука Джека скользнула к шее Кэйлы. Она вздрогнула, ощутив кожей огрубевшие от работы кончики его пальцев. Мужчина сдерживал свою настойчивость, и изысканные ласкающие поглаживания оставляли огненный след на ее коже.

Через шелковый бюстгальтер она почувствовала, как большой палец Джека прикоснулся к набухшему соску. Кэйла инстинктивно выгнулась, и нежный холмик груди лег в чашу его мощной ладони. Ловкие мужские пальцы уже расправились с крошечными пуговицами на ее блузоне и распахивали его, обнажая соблазнительные изгибы тела.

Кэйла открыла глаза, чтобы увидеть Джека, его ласкающую ладонь. И встретилась с его голодным взглядом. Но пальцы Джека не спешили, с медлительной нежностью касаясь краев кружевного лифчика.

Он неторопливо провел шершавым пальцем вокруг одной груди, затем, ненадолго задержавшись в бархатистой впадине, нарисовал чувственную дорожку вокруг второго кремового холмика. Кэйла не ожидала, что ее охватит дикое возбуждение при виде мужских пальцев, ласкающих ее тело. Не ожидала она и того, что такие медленные ласки способны разжечь невыносимо ослепительный огонь страсти.

Джек не торопился, откровенно любуясь кружевным бельем Кэйлы, но в конце концов он все же расстегнул переднюю застежку ее лифчика. В следующее мгновение его пальцы заменили шелковое прикрытие, слегка сжав розовые соски, ритмично раздражая их, и ее плоть тут же отозвалась влажным пульсирующим жаром. Ошеломляющее наслаждение принесло с собой дикое желание чего-то большего… большего.

Кэйла не помнила, произнесла она свое желание вслух или Джек прочитал его у нее в глазах, но он внезапно склонил голову. Женщина застонала от чувственного восторга, когда губы мужчины заменили его пальцы. Джек алчно втянул в себя напряженный сосок, и Кэйлу окатила волна мучительно острого желания. Запустив пальцы в его волосы, она полностью отдалась во власть первобытных инстинктов.

Словно почувствовав, что возбуждение Кэйлы уже достигло болезненной точки, Джек отклонился назад, откинул ей волосы со лба и покрыл ее лицо поцелуями. Но вскоре его губы, направляемые нетерпеливыми нежными пальчиками, вернулись к обнаженным холмикам.

Руки Джека скользнули ниже, пытаясь расстегнуть молнию на джинсах Кэйлы. Но застежка оказалась неподатливой, и нетерпеливые пальцы приникли к тому месту, где ткань прикрывала средоточие женского естества.

Джек нежно поглаживал чувственную плоть между бедер до тех пор, пока его пальцы не перешли к откровенным ритмичным движениям. Женщина жадно ловила ртом воздух и выгнулась навстречу настойчивой ладони в нетерпеливой жажде усилить острые ощущения.

Наслаждение Кэйлы достигло той наивысшей точки, когда желание становится невыносимым. Она полностью была во власги необузданного мастерства языка и рук Джека. Женщина извивалась под ним, не в силах вынести напряженное ожидание… Вдруг Джек исчез…

Кэйла открыла глаза и увидела, что он лежит на полу перед кушеткой, бормоча себе под нос ругательства.

— Прости. — Кэйла протянула ему руку, запахивая блузон второй рукой. — Ты ушибся?

Джек выглядел страшно раздосадованным.

— Со мной все в порядке, прорычал он, опираясь рукой на кофейный столик и присаживаясь на кушетку. — Думаю, нам лучше переехать ко мне в спальню, — добавил он уже с шаловливой ухмылкой, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Но не успели их губы соприкоснуться, как она остановила его.

— Я не могу. — И, передвинувшись на дальний конец кушетки, добавила: — Хочу, но не могу!

— Но почему?

Вместо ответа женщина разрыдалась.

— Ну вот этого как раз не надо. — Джек заметно встревожился. Он обнял Кэйлу и уложил ее на спину. — Я ненавижу слезы. Не плачь. Я запрещаю тебе реветь. А, черт. — Джек нежно поглаживал ее, словно маленького ребенка. — Я ведь не насиловал тебя. Ты же меня не боишься?

Кэйла покачала головой, не прекращая рыдать.

— В чем тогда дело? Мне ты можешь все рассказать, — уговаривал Джек. — Если хочешь, можешь даже поплакать на моем плече. Оно вполне широкое.

— Б… Бр…

— Что-что? — Джек недоуменно уставился на женщину.

— Брюс…

— Этот слизняк, что ли?

— Он врач, а не слизняк.

— У него душа слизняка.

— Он хочет отобрать у меня Эшли!..

Джек злобно выругался и успокаивающе обнял Кэйлу за плечи.

— Никто не посмеет отобрать у тебя твою малышку.

— Никогда не утверждай того, в чем не уверен. Сейчас я не могу рисковать и не должна завязывать с тобой любовные отношения, от этого зависит сохранение моих прав опеки над Эшли. Если я… в общем, Брюс может заявить, что я плохая мать. И не спрашивай меня, как он об этом узнает, просто узнает, и все. Наверняка уже нанял какого-нибудь детектива. На деньги Тани они могут себе это позволить. Он заявил, что суд предпочтет полную семью семье одинокой работающей матери. Такие случаи сейчас нередки. Кроме того, Брюс способен просто-напросто подкупить судью. А это несправедливо! Он ведь вообще не хотел ребенка, даже обвинял меня в том, что я допустила эту беременность. Рождение Эшли не было запланировано, Брюс окрестил его несчастным случаем. А для меня мой ребенок счастье, и я не собираюсь никому дарить его.

Кэйла была в бешенстве, и слова сыпались из нее непрекращающимся потоком.

— Тсс, все, все, — остановил ее Джек. — Успокойся и дыши глубже, а то ты уже задыхаешься.

Следующие несколько мгновений Джек пытался прийти в себя. Его тело все еще трепетало от сексуального возбуждения. Он не собирался заходить так далеко, но стоило ему лишь прикоснуться к этой женщине, как он потерял контроль над собой. Никогда прежде он не растворялся в женщине настолько, чтобы забыть, на какой планете находится. И она тоже таяла в его руках, словно горячий воск.

А теперь слезы Кэйлы разрывали его сердце на части…

Он уже не хотел расставаться со своей опекуншей, когда с него снимут гипс. Он вообще не хотел с ней разлучаться. Он страстно желал ее. С недавних пор Джека даже посетила мысль завести семью. Может, это как-то связано с появлением в его жизни хрупкой женщины с ребенком на руках?..

— Значит, этот слизняк решил забрать у тебя дочь? А что советует твой адвокат?

— Я еще не говорила с ней. Она в отпуске.

— А твоя семья? Что говорят твои родственники?

— Вся моя семья — это моя мать. Она живет в Аризоне. И до сих пор уверена, что именно я виновата в нашем с Брюсом разводе. Ей просто очень нравилось, что в семье есть врач.

И вдруг Джек произнес слова, которые не собирался произносить:

— А как насчет пожарного? Ей не хочется заполучить его в семью?

В этот момент он отчетливо понял, что пути назад уже нет, но это его, как ни странно, не огорчило.

Он хотел привязать Кэйлу к себе неразрывными узами. Хотел быть единственным, кто сможет утирать ее слезы и прогонять ее врагов. Он хотел ее… и все тут.

Кэйла изумленно посмотрела на Джека.

— Что ты имеешь в виду?

— Ведь Брюс мотивирует свой иск тем, что ты одинокая мать?

— Да.

— Но ты же можешь в одночасье изменить все. Можешь выйти замуж за меня.

От изумления Кэйла открыла рот.

— У тебя случайно не жар?

— Мне жарко со времени нашей первой встречи, но это не значит, что я в бреду.

— Выйти замуж за тебя? — Кэйла удивленно покачала головой. — Ну, если ты так шутишь…

— Я не шучу.

— Но с чего ты вдруг решил жениться на мне? Мы же с тобой даже не встречались, не оставались наедине…

— О'кей. Давай назначим наше первое свидание на День святого Валентина. — Ради Бога, если она настаивает на встречах, то всегда пожалуйста. Он сможет подарить ей страсть, даже любовь. Но она не ищет любви. Ей нужен муж. Ей нужен он. И он ей это докажет. — Мы можем где-нибудь поужинать.

— Но это уже через два дня!

— У меня приятель владеет шикарным рестораном, он все устроит. Что ты на это скажешь?

— Не сходи с ума.

— Я сейчас крайне серьезен.

— Ты же ненавидишь обязательства. Почему вдруг надумал жениться на мне?

— Мы поговорим об этом за ужином.

Следующие два дня Кэйла убеждала себя, что в пылу страсти ей просто пригрезилось внезапное предложение Джека. И в это время пришло письмо от адвоката Брюса.

— Брюс даже не скрывает, что пара судей уже у него в кармане, — жаловалась Кэйла своему адвокату, Джине Симон.

— Не паникуйте. Значит, он мотивировал свой иск тем, что у него изменились какие-то обстоятельства?

— Все его изменившиеся обстоятельства — это новая богатая жена, которая не может родить собственного ребенка!

— Тот факт, что он пренебрегал встречами со своим ребенком, может подействовать на суд так, что его иск просто вышвырнут в мусорную корзину. Но коли он уверяет, что имеет влиятельных сторонников, то не следует недооценивать его. Хотя обычно суд встает на сторону женщины, которая заботилась о ребенке с самого рождения, если ее, конечно, нельзя уличить в аморальном поведении.

Аморальное поведение… Поцелуи с Джеком на кушетке не идут в счет, подумала Кэйла.

— Вы говорите, суд обычно встает на сторону женщины?

— Я хотела сказать, что матери не всегда автоматически оставляют право опеки над ребенком.

— Особенно если судья дружит с семейством Тани.

— У меня есть некоторые связи в комиссии по семейным вопросам. Я сделаю все возможное, чтобы войти в контакт с неподкупным судьей. Думаю, такой все-таки существует.

— А если я выйду замуж, это поможет?

— Смотря за кого. Если за какое-нибудь ничтожество, то нет. Но если ваш избранник — рыцарь в блестящих доспехах, тогда кто знает?.. Скорей всего, это не помешает, — сказала Джина, улыбаясь. Она, похоже, не восприняла вопрос Кэйлы всерьез. — Сегодня День святого Валентина. Это он навел вас на мысли о замужестве?

День Валентина! Кэйла едва не забыла о назначенной встрече. Ведь Джек уже через два часа заедет за ней. А она совсем не готова к встрече, успела лишь попросить Диану посидеть с Эшли.

Джордж уехал в командировку, поэтому Диана с удовольствием согласилась присмотреть за ребенком. Едва появившись на пороге, она тут же мудро изрекла:

— Наконец-то он пригласил тебя на свидание.

Он еще предложил мне выйти за него замуж, подумала Кэйла. Но не стала об этом сообщать Диане, а то та подумает, будто Кэйла бредит.

— Да, пригласил, — ответила Кэйла и едва не закричала: — А я еще не решила, что мне надеть.

После некоторых сомнений они выбрали шикарное шелковое платье, которое Кэйла еще ни разу не надевала.

— Успокойся, а то выколешь себе глаз кисточкой для туши, — предупредила Диана, наблюдая поспешные сборы Кэйлы.

Десять минут спустя Кэйла выглядела вполне готовой и почти спокойной. Как раз зазвонил телефон. Это был Джек.

— Послушай, тут такое дело…

Сердце Кэйлы гулко забилось. Ясно, он решил не связываться с ней…

— Эй, Кэйла, ты меня слышишь?

— Слышу. Ты отменяешь встречу. Все ясно.

— Нет, тебе ничего не ясно, и я ничего не отменяю. Я просто опаздываю и хотел спросить, не сможешь ли ты сама добраться до ресторана, мы бы встретились на месте.

— Конечно. Я как раз подумала о том, что ты пока не можешь водить машину, и хотела предложить заехать за тобой или встретиться в ресторане… Я должна была предусмотреть…

— Как же я люблю, когда ты бормочешь. — Хриплый смех Джека возбуждал. — Записывай адрес ресторана.

Кэйла записала, и он велел ей два раза повторить его, прежде чем повесить трубку.

Когда Кэйла вошла в зал ресторана «Гласс бокс»[2], Джека там не было.

— Здравствуйте, с Днем святого Валентина, чем могу помочь вам? — Подошедшая официантка была одета во все красное.

— У меня здесь встреча с одним человеком, но я не могу его найти.

— Как его зовут?

— Джек Эллиот.

— Он здесь. Пройдите, пожалуйста, за мной.

Кэйла поспешила за девушкой. Они прошли через ряд столов, вдоль множества комнаток по обе стороны узкого коридора, пока не остановились перед входом в зал, расположенный в отдалении от остальных помещений. Он наверняка использовался для банкетов и был украшен множеством красных и белых воздушных шаров и алых гвоздик.

— Это какая-то ошибка, — пробормотала Кэйла.

— Ты пришла как раз по адресу. — Джек махал ей, поднявшись из-за дальнего столика, накрытого на двоих. Он был в костюме и галстуке. Покрой пиджака подчеркивал атлетическое сложение: широкие плечи, узкая талия и стройные бедра. Кэйла никогда еще не видела Джека таким красивым. У нее даже дух захватило. — Ты потрясающе выглядишь. — Джек сверкнул пылким взглядом.

— Ты тоже. А гипс… — запоздало заметила Кэйла. — Тебе сняли гипс!

— Да. Я хотел удивить тебя.

— Что ж, тебе это удалось. — Впервые увидев Джека без костылей, Кэйла почувствовала странное опьянение. Этот мужчина прямо-таки излучал сексуальность. И чтобы не показать своего смущения, Кэйла спросила: — А врач дал согласие?

— Неужели ты думаешь, что я заставил его сделать это под дулом пистолета?

— Я же знаю, если ты чего-то хочешь, то ни перед чем не остановишься.

— На этот раз ты права, — заметил Джек, хитро ухмыляясь. — Я столько недель мучился с проклятым гипсом — и вот наконец от него избавился. А ты еще долго будешь стоять на пороге? Проходи и рассмотри меня получше.

Кэйла неуверенно двинулась в направлении столика. Колени ее дрожали, словно это она проходила в гипсе долгое время.

Джек не произнес ни слова, когда Кэйла подошла к нему. Он просто взял ее руку и поднес к своим губам. В этот момент, словно по его сигналу, зал наполнился чарующими звуками скрипки.

В течение ужина великолепные блюда сменяли друг друга и все время звучала волшебная серенада скрипки.

Кэйла первой начала разговор:

— Твой дядя прислал нам вчера несколько клиентов.

— Прекрасно. Наверное, на него произвело огромное впечатление то, как ты умело управлялась со мной.

При этом на лице Джека была написана такая греховность, что Кэйла смешалась.

Скрипка продолжала петь.

На десерт подали восхитительный шоколадный мусс. Кэйла еле удержалась, чтобы не вылизать блюдце.

Музыка внезапно стихла.

— Спасибо, Игорь, — сказал Джек внезапно появившемуся перед ними мужчине.

— Не за что. — Мужчина обратился к Кэйле: — Для Джека я готов на все. Он спас мою бесценную Стради.

— Это он о скрипке, — пояснил Джек.

— Скрипка Страдивари. — Игорь нежно провел ладонью по гладкой поверхности инструмента. — Она едва не погибла в огне…

После того как Игорь ушел, Джек торжественно сообщил:

— Еще осталось немного шампанского. — Наполнив бокал, он протянул его Кэйле. — Предлагаю тост. За то, чтобы нас с тобой связывали такие же узы, как Игоря со Стради. Может, заглянешь в свой бокал, прежде чем выпить?

Кэйла в недоумении опустила свой взгляд. Что-то блестело на дне бокала. Поддев пальцем, она выудила оттуда кольцо. Элегантное колечко, украшенное бриллиантом.

Она растерянно взглянула на Джека.

— Зачем? — прошептала она. — Для чего все это… — она обвела рукой зал, — неужели для меня?

— Именно так. Потому что я никогда еще столь сильно не желал ни одну женщину, как желаю тебя. Ты заслуживаешь только такого отношения.

— А если серьезно?

— Я серьезен. Выходи за меня замуж.

— Это безумие. — Но тем не менее Кэйла примерила кольцо. Оно подошло.

— Ну и что? Ты когда-нибудь совершала в жизни что-нибудь безумное?

— Да, вышла замуж за Брюса.

— Это не безумие, это глупость.

— Но у меня есть ребенок.

— Я знаю. И хотя у меня нет опыта в общении с детьми, я не прочь поучиться этому. Эшли уже не сторонится меня.

— Она взяла тебя под свое крылышко.

— Это я уже заметил. Она необычная девочка.

— Это уж точно.

— Ну так что ты мне ответишь?

— Я до сих пор не знаю, зачем тебе все это?

— Потому что я так хочу. А ты чего хочешь?

Она хотела его. Взгляд Кэйлы выдавал ее с головой.

— Я уже прошла через неудачное замужество, — прошептала Кэйла.

— Ты любила Брюса?

Она кивнула.

— Вот в том-то вся проблема, — подхватил Джек. — Не зря говорят, что любовь слепа. Нас же это не касается.

— Ты предлагаешь брак без любви?

— Возможно, я не могу предложить тебе любовь, но у меня есть кое-что поважнее. Секс и финансовая поддержка.

Кэйла не знала, смеяться ей или плакать.

— Ты говоришь словно финансовый советник.

— Но внешне-то я его не напоминаю, поэтому все будет хорошо.

— Ты уверен?

— Ты это и сама знаешь. Неужели мы не сможем прожить вместе с тем, что у нас есть?

— А что у нас есть?

— Взаимная воспламеняемость. Ты не будешь это отрицать?

Кэйла покачала головой.

— Тогда выходи за меня. Мои родители уже знают и любят Эшли. Они будут на седьмом небе от счастья, если получат такую внучку. Насчет секса все понятно. Осталась финансовая часть. Мои настоящие родители когда-то вложили средства в пару небольших предприятий, и со времени катастрофы накопления не прекращали поступать. Я, конечно, не богач, но, как говорится, весьма подкован материально.

— Значит, для меня этот брак является поддержкой, чтобы сохранить право опеки над Эшли. А в чем твоя выгода?

— В тебе. Единственное условие — пообещай не критиковать мою работу. Многие женщины пытаются переделать своих мужчин. И почти всегда безуспешно.

— Но ты же можешь получить любую женщину. Я помню те звонки…

— Я не хочу любую. Я хочу тебя.

— Это сейчас. Откуда ты знаешь, что это надолго? Ты же сам твердил, что не ищешь постоянства.

— Я не искал его, оно свалилось на меня как снег на голову, — признался Джек. — Я имею в виду не любовь. Я счастлив, что ты практично смотришь на мир и не ожидаешь от меня глупых клятв в вечной привязанности.

Да, не ожидаю, подумала Кэйла. Но какая-то частичка ее души восставала и требовала таких, пусть даже глупых, клятв.

— Я не в ладах с любовью, — вдруг заявил Джек. — А из твоего прошлого опыта следует, что любовь и тебе принесла мало хорошего. Он был прав.

— Так что все-таки ты мне ответишь? Кэйла на мгновение задумалась, но, не найдя достойных возражений, подчинилась зову сердца.

— Да. Я скажу «да».

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Что ты собираешься сделать, я не ослышалась? — налетела Диана на Кэйлу, когда та пришла вечером домой.

— Тише. Не кричи, а то разбудишь Эшли, — осадила ее Кэйла.

— Парень в первый раз пригласил тебя на свидание, а ты уже собираешься за него замуж? Что ты пила? — подозрительно поинтересовалась Диана.

— Шампанское.

— Он, наверное, в него подложил чего-нибудь, — заявила молодая женщина.

— Ты угадала, — согласилась Кэйла. — Вот это. — Она показала Диане свою левую руку с кольцом на безымянном пальце.

— Выглядит неплохо, вкус у него есть. Но, Кэйла, ты же с ним едва знакома. К тому же сейчас ты потеряла голову из-за требований свиньи Брюса. Ты не думаешь, что Джек просто решил воспользоваться ситуацией?

— Нет, это не тот случай.

— Тогда что же это? — вопрошала Диана.

Кэйла задумалась, вспоминая предостережение Джека никому особо не разбалтывать, что их брак никак не связан с безумной любовью. Чем меньше людей об этом узнает, тем меньше будет любопытствовать Брюс.

Джек, конечно, прав, но он абсолютно не знает Диану. За все почти двадцать лет, что Кэйла с ней знакома, ей не удалось утаить от Дианы ни одного секрета. Та вынюхивала их, словно муравьед свою добычу.

— Ну ладно, что же происходит на самом деле? — спросила Диана. — Не забывай, что ты разговариваешь со своим самым близким другом. Ведь это я учила тебя красить ресницы, это я одолжила тебе свое платье, когда заболела корью и не смогла пойти на вечеринку. В конце концов, это я была рядом с тобой во время и после твоего развода.

— А теперь я еще попрошу тебя быть свидетельницей на моей свадьбе.

— Джек тоже прибежит зарегистрировать ваш брак в обеденный перерыв, как когда-то сделал Брюс?

— Мне жаль, что тогда тебя не было со мной, — виновато пробормотала Кэйла.

— Я думаю, Брюс сделал это умышленно, когда меня не было в городе. Он понял, что я раскусила его свинскую сущность, и боялся, что я попытаюсь отговорить тебя.

— В те времена я была слепо влюблена и глупа, — признала Кэйла.

— А сейчас? — Диана испытующе уставилась на подругу.

— Нет.

— Тогда почему ты хочешь выйти замуж за Джека, если не любишь его?

Кэйла порылась в шкатулке, стоящей на тумбочке около кровати, и вытащила оттуда простенькое колечко.

— Сначала поклянись кольцом нашей дружбы, что никому не расскажешь.

— Бог ты мой, я с двенадцати лет этого не делала. — Диана, взяв из рук Кэйлы кольцо, залюбовалась им.

— Давай же. Поклянись.

— Ну хорошо, хорошо. Мы с тобой навек друзья, никому не выдам я, — торжественно произнесла Диана их давнюю детскую клятву. — Теперь рассказывай.

— Мы с Джеком решили пожениться из практических соображений. Брюс ведь хочет мотивировать свой иск тем, что я мать-одиночка.

— Ну и?..

— Это означает, что мне нужен муж. Тогда я уже не буду одиночкой.

— Ты думаешь, на Брюса произведет впечатление пожарный? Сомневаюсь.

— Плевать я хотела на Брюса. Я делаю это ради Эшли.

— А я думала, что Эшли боится Джека, — протянула Диана.

— Теперь уже нет. Джек неплохо ладит с ней, хотя и не привык общаться с маленькими. Его мать права: он, вероятно, сторонился детского общества, потому что это напоминало ему о тех временах, когда он сам страдал, оставшись сиротой после автокатастрофы.

— Ты любишь его?

— Как верно подметил Джек, любовь мало чем осчастливила меня.

— Но что-то же ты к нему испытываешь?

— Конечно. Он меня возбуждает, изумляет, раздражает, привлекает.

— Ты думаешь, что это нельзя назвать любовью?

— Я не хочу допускать влюбленности. Впрочем, как и Джек.

Диана, вздохнув, мудро заметила:

— Ну что ж, похоже, вам обоим предназначено судьбой плестись в одной упряжке. — Женщина улыбалась. — Когда ты меня ему представишь? Если Джек мне понравится, то я согласна быть твоей свидетельницей.

Знакомство их состоялось через несколько дней на вечеринке, которую устроили родители Джека в честь предстоящей свадьбы.

Джеку Диана понравилась сразу, стоило той отвести его в сторону и тихо сказать:

— Если ты обидишь Кэйлу, я сломаю тебе обе ноги. Я тут кое-кого порасспрашивала о тебе, и выходит, что ты неплохой парень. Но ты красив и пользуешься успехом у женщин. В общем, мы поняли друг друга.

— Только тронь Кэйлу — и ты мертвец, я правильно понял? — спросил Джек.

— Абсолютно, — подтвердила Диана.

— В таком случае мне предстоит еще долгая жизнь. — Джек улыбался. — Ты явно души не чаешь в своей подруге. Знаешь, мне кажется, что Бумер сейчас то же самое говорит Кэйле, хотя наверняка немного другими словами. Мы оба можем гордиться преданными друзьями.

— Конечно. Но я знаю Кэйлу с пяти лет.

— О чем это вы тут секретничаете? — К ним подошла Кэйла.

— О тебе, — ответила Диана.

— Этого я и боялась.

— Успокойся. Я буду свидетелем на твоей свадьбе. — С этими словами Диана направилась к буфету, где ее дожидался Джордж.

— Ты понравился ей, — сообщила Кэйла Джеку.

— Ничего удивительного, я многим нравлюсь, — шутливо похвастался он.

— Особенно женщинам. Странно, почему Мисти и остальные не пришли сюда, чтобы убить меня за то, что я увела у них такой лакомый кусочек?

— Что значит — кусочек? Я вам что, бисквит?

— Первосортный, восхитительный бисквит.

— Надо же, как легко ты флиртуешь в присутствии кучи людей, включая моих родителей.

— Кстати, о твоих родителях. Коки не удивилась нашей помолвке. Она рассказала мне, что Син сделал ей предложение через три дня после их знакомства.

— Они исключение из правила, гласящего, что любви не существует.

Я и не ищу любви, почему-то подумала Кэйла, мне просто нужен человек, который поможет вырастить Эшли.

Наморщив лоб, Кэйла высказала вслух свои опасения:

— Ты уверен, что я не использую тебя в своих интересах?

— Пока нет, — пробормотал Джек, — но я надеюсь, что, возможно, позже… — С этими словами он одарил Кэйлу туманным взглядом.

Но позже… позже Эшли внезапно заболела кишечным гриппом.

Только через три дня Кэйла смогла немного прийти в себя. В доме царил жуткий беспорядок, зато Эшли начала выздоравливать. Но отдых нарушил Брюс, приехавший без предупреждения. Кэйла не впустила его в дом, оставила стоять на крыльце.

— Ты должен был позвонить, прежде чем приезжать, — напомнила она.

— Я ехал мимо и увидел твою машину. А я-то думал, что ты работаешь.

— Не язви. У Эшли кишечный грипп, но сейчас ей уже лучше.

— Я должен осмотреть ее, — заявил Брюс.

— Ты кардиолог и хирург, а не детский врач, — остановила его Кэйла. Она часто думала, что Брюс выбрал эту область медицины именно потому, что пациенты под наркозом не могли перечить ему.

— И все же мне необходимо осмотреть ее, — раздраженно настаивал Брюс.

— Думаю, это ни к чему. — Позади Брюса стоял Джек.

Брюс ошарашенно обернулся.

— Кто вы?

— Мой жених, — сказала Кэйла. — Джек, это мой бывший муж, Брюс Уайт.

Брюс переводил взгляд с одного на другого.

— И давно вы помолвлены?

— Со Дня святого Валентина, — сказал Джек, подходя к Кэйле. — Романтичный денек, не правда ли?

— И все же я хочу осмотреть мою дочь. Я врач.

— Эшли уже посетил педиатр, — сообщила Кэйла.

— Ты не запретишь мне видеться с моей дочерью, — прорычал Брюс.

Кэйла устало вздохнула. Последние дни она мало спала.

Джек решил выбрать другую тактику.

— Послушайте, а ваш костюм можно стирать? А то Эшли часто тошнит, и рвотные массы могут запачкать его.

— Черт с вами, заеду попозже, — пробормотал Брюс, нервно оглядывая лацканы своего пиджака. — Вообще-то я хотел только убедиться, что ты получила письмо от моего адвоката.

— Я уже переслала его своему адвокату, — ответила Кэйла.

— Адвокаты нынче дорого берут за свои услуги, — язвительно предупредил Брюс.

— Это не проблема, — спокойно заметил Джек.

Брюс уставился на него.

— А кем вы работаете?

— Тушу пожары.

— Что-то я не слышал, что ваша профессия относится к категории высокооплачиваемых.

— Я считаю, что настоящему мужчине не пристало делать все лишь ради денег, — заявил Джек.

Брюс покраснел, уловив подтекст замечания.

— Я ни от чего не отказываюсь, — бросил он Кэйле, уже уходя. — В субботу в два я заеду за Эшли.

— Обаятельный парень, — прокомментировал Джек уход Брюса.

— В доме такой беспорядок, что лучше не входить, — предупредила его Кэйла.

— Брось ты, зато я здесь чувствую себя в своей тарелке. Признайся, что ты специально для меня все здесь разбросала, — шутил Джек, сдвигая с кушетки настольную детскую игру, потрепанного слоника и упаковки от кассет с мультиками. — Кстати, о доме. Ты не забыла, что завтра у нас встреча с агентом по продаже недвижимости? Я уже договорился с Дианой, что ты прогуляешь еще один день.

Кэйла открыла рот, чтобы возмутиться, но Джек опередил ее:

— Присядь лучше, отдохни. — Он потянул ее вниз, чтобы усадить рядом с собой. Но свободного пространства не оказалось, и Кэйле пришлось устроиться у Джека на коленях.

— По-моему, у тебя на уме не тот отдых, — заметила Кэйла, ощутив возбуждение Джека, когда он прижался к ней бедрами.

— А какой же? — Джек дьявольски ухмылялся.

— Ммм… Опасный, не доводящий до хорошего.

— Разве это плохо? Это, наоборот, чертовски хорошо, — прошептал Джек, дразня языком нижнюю губу Кэйлы и сжимая мощной ладонью нежный холмик ее груди.

Целуя Кэйлу, Джек только зря распалял свою страсть, но не мог остановить себя. Держать эту женщину в объятиях было равносильно райскому наслаждению и адским мукам. Но ничего не поделаешь — до свадьбы ему придется сдерживать свои мучительные желания.

Кэйла тоже томилась желанием. Джек чувствовал это по нетерпеливым движениям ее языка, отвердевшему от его прикосновений соску… Она отвечала на его поцелуи, и Джеку было все мучительнее отрываться от сладких губ.

Поначалу Кэйла считала, что месяц, определенный в качестве испытательного срока до свадьбы, — это много. Но время летело незаметно. Дело о праве опеки над Эшли было назначено на первое мая, и адвокат Кэйлы спешно готовила все документы. Последний раз Кэйла ездила к Джине вместе с Джеком, они нашли общий язык, и Джек даже подал несколько неплохих идей во время беседы.

А что касается свадьбы… столько предстояло сделать, в первую очередь подыскать жилье. В квартире Джека была лишь одна спальня, дом Кэйлы тоже был слишком мал. Джек первым предложил найти подходящий дом и купить его на правах совместной собственности.

Джек уже выглядел абсолютно здоровым и начал понемногу работать, планируя после свадьбы вернуться к полному рабочему дню. Свадьба… Всего две недели осталось… Но сегодня нужно сосредоточиться на выборе дома.

— Ты составил список своих требований? — спросила Кэйла по пути в контору по продаже недвижимости.

— Ага. — Джек показал Кэйле листок бумаги, который содержал всего два пункта: приемлемую цену и большой подвал с несколькими комнатами. — А ты что написала?

Кэйла открыла свой блокнот и зачитала вслух:

— Две ванные, одна из них большая. Окна с видом на юг или на запад. Раздельный санузел. Также важно местонахождение дома, оно должно быть подходящим для ребенка. Да, и двор, обнесенный забором, где Эшли сможет гулять.

Когда Кэйла показала свой список женщине-агенту, та лишь покачала головой и сказала:

— Серьезные требования, посмотрим, что можно подыскать.

Они объехали полдюжины мест, но ничего не присмотрели для себя.

По пути к следующему дому Кэйла сокрушалась:

— Вряд ли мы найдем то, что мне понравилось бы.

— Люди месяцами ищут подходящее жилье, а ты захотела сразу, — успокаивал ее Джек.

Следующий дом выглядел неплохо, но оказался чересчур дорогим.

Агент была раздражена, Кэйла тоже.

Когда машина тронулась, Джек заметил неподалеку дом с табличкой «Продается».

— А его можно посмотреть? — спросил он.

Машина остановилась, и агент позвонила в контору.

— Цена подходящая, и подвал там есть. Если хотите, мы можем взглянуть на дом. Хозяева уже выехали. Дом только что выставлен на продажу.

— Позади дома есть дерево, — осторожно заметила Кэйла.

Как только Кэйла вошла в гостиную, из которой открывался вид на огороженный дворик с большим дубом посередине, ее внезапно охватила слабость.

Она молча следовала за агентом вдоль холла, ведущего мимо трех спален и большой ванной. Затем все спустились вниз.

— О Боже, мне плохо, — тихо простонала Кэйла, хватаясь за живот.

— Что с тобой? Ты не заразилась от Эшли? — разволновался Джек.

— Нет. Просто кажется, что мы нашли наш дом.

— И из-за этого у тебя разболелся живот?

— Я даже не надеялась, что мы когда-нибудь вообще найдем то, что нам подойдет…

— Мы покупаем дом, — тут же сказал Джек агенту.

— Что ты скажешь о своей новой комнате? Эшли, она тебе нравится? — Комната была намного просторнее, чем ее старая.

— Хагс хочет знать, есть ли тут шоколад?

По случаю радостного события Кэйла прихватила с собой несколько небольших шоколадок. Протягивая одну из них Эшли, она спросила:

— И что думает Хагс о новом доме?

— Хагсу понравилось. Слушай, Бумер сказал неприличное слово! — воскликнула Эшли. — Ой-ой! Джек тоже сказал неприличное слово.

Оставив дочку с Коки, Кэйла пошла взглянуть, что за суета поднялась за дверью. Джек с приятелями тащили к лестнице большой бильярдный стол.

— Откуда это? — поинтересовалась Кэйла.

— Из кладовки, тащим его вниз.

— Смотрите не снесите лестницу. — Кэйла покачала головой и вернулась к Эшли, которая распаковывала коробки со своими игрушками.

— Дом в отличном состоянии, — похвалила Коки, похлопав рукой по стене детской комнаты.

— Агент сказала, что ремонт здесь делали пару месяцев назад. Розовые обои… любимый цвет Эшли, — рассеянно ответила Кэйла, вдруг вспомнив, что завтра в полдень она выходит замуж за Джека.

— Куда нести это? — раздался голос от входной двери. Помочь с переездом пришла, похоже, вся пожарная братия Чикаго, и дом был запружен людьми.

— Иди, мы справимся здесь сами, — сказала Коки.

Следующие два часа Кэйла руководила мужчинами, которые таскали коробки с вещами. В результате дом оказался завален, и было неясно, что вносить, а что выносить. Хорошо, что помощников много, может, к вечеру и разберемся, обреченно подумала Кэйла.

Но все уладилось удивительно легко и быстро — не только наведение порядка в доме, но и организация свадьбы. Коки помогала Кэйле выбрать платье. Она же вместе с Дианой взяла на себя приготовления к предстоящему празднику.

Мать Кэйлы объявила, что у нее разыгрался артрит и она не приедет из Аризоны на свадьбу дочери. На самом деле она не одобряла брака Кэйлы с пожарным. Это даже к лучшему, подумала Кэйла, а то она своим молчаливым осуждением только испортит настроение.

Кэйла поначалу настаивала на немноголюдном приеме. Но Джек убедил ее, что большой праздник не повредит их бюджету. Его приятель из ресторана устроит стол, да и размеры церкви способны вместить достаточное количество людей. А его приятели всегда любили праздники…

Кэйла не заметила, как подошел назначенный час и она уже стояла посреди церкви в ожидании венчания. Она немного нервничала и рассеянно наблюдала за Эшли, которая важно прохаживалась между рядами, в нарядном платье с ленточками.

Эшли выглядела восхитительно в роли девочки-цветочницы, одетая в голубое платьице, с венком на кудрявой головке. Такой же венок украшал и голову Кэйлы.

Следуя за дочерью к алтарю, Кэйла радовалась ее улыбкам, которые Эшли посылала ей через плечо, разбрасывая направо и налево лепестки роз. Девочка весело смеялась, и этот смех укрепил уверенность Кэйлы в правильности решения. Она делает это ради Эшли. Чтобы спасти ее от жадных лап Брюса.

А что ты скажешь о себе? — спрашивал Кэйлу внутренний голос. Чего ты хочешь от этого брака?

Секс и финансовая поддержка. Именно это обещал ей Джек. А сейчас они оба предстанут перед Богом и полной церковью, чтобы принести клятвы любви, верности и заботы друг о друге.

Правильно ли она поступает?

Кэйла не заметила, что последнюю мысль она произнесла вслух. Диана, потрясающе красивая в голубом платье, прошептала:

— Раньше надо было думать. Пошли, нам пора, — добавила она, когда сменилась органная мелодия.

— Иду, — тихо сказала Кэйла.

Путь к алтарю показался ей страшно длинным, но в конце, протягивая ей руку, стоял Джек… Они встали лицом к священнику.

Все, что могла позже припомнить Кэйла, — это их голоса: спокойный свой и уверенный Джека, когда они произносили слова обета. И то, как Джек, улыбаясь, осторожно приподнял край фаты и поцеловал ее, их первый супружеский поцелуй… «Дамы и господа, представляю вам мистера и миссис Эллиот», — раздался в этот момент голос священника.

Кэйла тогда смеялась, то ли от радости и восторга, то ли в припадке нервного перевозбуждения.

Свадебная церемония закончилась огромным приемом со множеством тостов, счет которым Кэйла вскоре потеряла. Голос Бумера раскатисто звучал над просторным залом.

Гости в основном состояли из друзей Джека. Но те несколько человек, кого пригласила Кэйла, прекрасно себя чувствовали, сразу сойдясь с веселой пожарной командой. Эшли веселилась от души, радуясь тому, что у нее появились новые бабушка и дедушка, особенно Коки, которую девочка давно знала и любила.

Звон вилки о хрустальный бокал успокоил шум. Встал дядя Джека, Ральф.

— Друзья, я, конечно, не хочу хвастаться, но если бы не я, то эти два голубка никогда бы не встретились. В один прекрасный день я пригласил эту милую женщину, чтобы помочь Джеку. Не скажу, что он сразу понравился Кэйле, когда едва не убил ее своим костылем. Но искра между ними пробежала, думаю, сразу же. Так пусть же из этой искры возгорится пламя, которое никогда не погаснет! За вас, Джек и Кэйла!

Приятели Джека подхватили тост с гиканьем и радостным смехом.

Следующие два часа прошли для Кэйлы словно в тумане. Вот Джек кладет ей в рот первый кусочек свадебного пирога… Их первый танец, когда она наступила ему на ногу… Серенада для них, исполненная Игорем и Стради…

Когда пришло время Кэйле бросать букет, Бумер ловко поймал его одной рукой, радуясь своей удаче…

К машине новобрачные пробирались под градом семян и восторженных пожеланий гостей. Сама машина была украшена разноцветными ленточками, крошечными игрушками и надписью «Молодожены» на каждой дверце.

И вот наконец они впервые за день остались вдвоем. Как муж и жена. Эшли на ночь забрала Коки.

Кэйла уговаривала себя не нервничать. Они с Джеком даже и не обсуждали возможность свадебного путешествия, не собирались куда-нибудь уехать из города, потому что на следующий день после свадьбы Джек должен был отправиться на работу.

— Ты молчишь, — заметил Джек.

— Да, — согласилась Кэйла, не зная, что и говорить. Язык словно прилип к гортани, когда машина остановилась у дома.

Она испытывала странные ощущения, поднимаясь на крыльцо в длинном свадебном платье. Только вчера она входила сюда в джинсах и футболке. Весна в Чикаго выдалась теплой, и, несмотря на поздний вечер, воздух еще не остыл.

— Эй, подожди, — окликнул Джек Кэйлу, когда та переступала через порог. — Ты ничего не забыла?

— Зайдем, потом скажешь. — Кэйла, трепеща от внутреннего напряжения, попыталась обойти мужа.

Но это было равносильно попытке сдвинуть с места небоскреб.

— Я должен перенести тебя через порог.

— Твоя нога еще не зажила, Джек. Давай руку, этого вполне достаточно.

Джек крепко схватил протянутую ладонь.

— Хорошо. Но позже я все равно сделаю это.

Войдя в дом, Кэйла снова разволновалась. Что дальше?

Конечно, она знала, что именно делают люди в первую ночь своего медового месяца. Как говорится, не первый раз замужем… Их первая ночь с Брюсом не была такой уж фантастичной.

Но с Джеком, похоже, все могло получиться иначе.

Задумавшись, Кэйла едва не упала в большую коробку, стоявшую на пути.

— Расслабься, — произнес Джек, включая свет. — Думаю, сегодня нам лучше все делать медленно.

— Медленно? — Воображение Кэйлы уже рисовало соблазнительные картины долгой-долгой ночи и Джека, неторопливо и нежно исследующего все ее тело с головы до ног. Горло сдавило волнующее предвкушение, отчего голос ее звучал как-то глухо и смущенно.

— Последние две недели пронеслись в бешеном ритме. Не знаю, как ты, но я устал.

Мысли Кэйлы туг же перенеслись от любовных фантазий к самочувствию Джека.

— Как твоя нога?

— Все в порядке. Но хочется поскорее избавиться от этого смокинга, — бормотал Джек, развязывая галстук и сбрасывая пиджак. Когда он расстегнул пуговицы на рубашке, Кэйла окончательно смутилась, пролепетала что-то насчет переодевания и поспешила закрыться в ванной.

Разглядывая себя в зеркале, Кэйла размышляла, выглядит ли она столь же сконфуженной, сколь себя чувствует. Наклонившись ближе к своему отражению, она приметила отблеск паники в своих глазах. Помада на губах была вся уже слизана — давняя дурная привычка.

Она никак не могла справиться с крошечными пуговками на спине. Едва не вывернула руки, пытаясь расстегнуть их.

Десять минут спустя Кэйла признала свое поражение. И помочь ей в силах лишь один-единственный человек.

Подобрав подол, Кэйла вошла в гостиную, ища глазами Джека. Но его не было видно.

— Джек, где ты?

— Я в спальне, — раздался голос из глубины дома.

Кэйла не стала подвергать себя искушению, поэтому крикнула:

— Ты не можешь подойти на минутку?

— Сейчас. — Джек появился с улыбкой на губах и в одних джинсах с уже расстегнутой пуговицей. — В чем дело?

Взгляд Кэйлы остановился на обнаженной мужской груди, покрытой темными курчавыми волосками. Сердце ее бешено забилось. Боясь сболтнуть какую-нибудь чепуху, она мысленно сосчитала до пяти, прежде чем разлепила губы.

— Мое платье, — еле слышно пробормотала Кэйла. Я никак не дотягиваюсь…

— Ясно. Поворачивайся. — Джек развернул Кэйлу за плечи. — Надо же какие маленькие. — Женщина взглянула через плечо на него, желая убедиться, что Джек говорил именно о пуговицах, а не о какой-то части ее тела. — Не вертись, — скомандовал Джек.

Нежная ткань цвета слоновой кости тихо шелестела, пока мужчина одну за другой освобождал крошечные жемчужные пуговки из петель. Лишь ладонь, прижатая Кэйлой к груди, удерживала наряд от падения к ногам.

— Все. Готово. — Голос Джека прозвучал неожиданно хрипло.

— Спасибо. — Судорожно сжимая платье, словно оно придавало ей чувство собственного достоинства, Кэйла поспешила в ванную, где переоделась в джинсы и футболку. Не совсем подходящий наряд для первой брачной ночи… Но и сам брак необычный, напомнила она себе.

— Слушай, в какой коробке постельное белье? — встретил Джек появление жены.

Некоторое время молодожены молча рылись в множестве тюков.

— Я буду спать на кушетке, — заявила Кэйла, проклиная дрожь в собственном голосе. Джек ничего не сказал, лишь помог ей разложить кушетку и достать простыни из коробки.

Кэйла стояла на коленях посередине матраса, подтыкая уголки простыни, когда столкнулась нос к носу с Джеком, который проделывал то же самое с другой стороны. Их руки случайно соприкоснулись и замерли.

Секундой позже они уже целовались, страстно и нетерпеливо, и никакая сила не могла оторвать их друг от друга. Кэйла не осознала, как оказалась лежащей на спине под мощным возбужденным телом мужчины.

— Может, не надо? Ты вроде хотела подождать, — прошептал Джек.

— Я хочу тебя. Сейчас.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Джек не терял более ни секунды. Слова были лишними. Все свое красноречие он вложил в поцелуй, полный страсти и мучительного желания. Они оба желали друг друга, горячий натиск его трепетного языка отражал нетерпение изголодавшейся плоти.

Кэйла упивалась той легкостью, с которой она отдавала свою страсть, возвращая поцелуй Джеку, разжигая в нем неистовый пожар. Впервые в жизни она почувствовала себя восхитительно свободной, отдаваясь на произвол первобытных инстинктов.

Он просунул ногу между бедер Кэйлы, ловко стаскивая с нее футболку. Женщина вздрогнула от острого наслаждения, соприкоснувшись обнаженной кожей груди с горячей мужской плотью, почувствовав каждой клеточкой своего естества напряжение играющих мускулов на груди Джека. Кэйла обвила руками его широкие плечи, прогибаясь и приближая налившиеся желанием груди к его ласкающим ладоням.

Бюстгальтер ужасно раздражал Кэйлу, мешая ей чувствовать его тело обнаженной кожей, слиться с ним, утолить жажду двух ненасытных тел. Шепотом умоляя поторопиться, Кэйла сама показала Джеку потайную застежку лифчика, прежде чем вернуться к радостным исследованиям мощной мужественной плоти.

Кэйла нащупала шрам, о котором когда-то говорил ей Джек, и нежно провела кончиком пальца по сморщенной коже рубца. Ладони ее соскользнули ниже, вдоль спины, и она застонала от внезапного взрыва наслаждения, ощутив прикосновение голодных губ к отвердевшему соску.

Их недавний первый поцелуй был сравним с огненным танцем. Но этот… этот был словно само пламя. Не пламя, а дикий пожар…

Язык Джека неистово вращался в глубине ее рта, вызывая взрыв непередаваемых эротических ощущений. Она впилась пальцами в шелковистую шевелюру, наслаждаясь ненасытностью настойчивых губ, когда вдруг сладкое напряжение между ее ног достигло невыносимой остроты.

Пальцы Кэйлы потянулись к молнии на джинсах Джека в тот самый момент, когда его рука скользнула к застежке на ее брюках. Бессвязное бормотание обоих прерывало тишину, пока их губы вновь не слились в головокружительном экстазе. Они оба так желали друг друга, что не в силах были прервать свой поцелуй, срывая с себя мешающие одежды.

Теперь между ними не осталось никаких преград, ничто более не разделяло его восставшее мужское естество и ее нежную женскую плоть… Шепча безумные слова диких обещаний, Джек нежно исследовал ее трепетное лоно, усиливая ласки там, где Кэйла отвечала на них своими восторженными постанываниями. Скользящий палец Джека создавал жаркое трение внутри нее, вызывал мучительное напряжение, вдруг перешедшее в… острое пульсирующее облегчение.

Кэйла ожидала, что Джек сразу же возьмет ее, а не будет с наслаждением наблюдать, как она первой достигает наивысшего блаженства. Взгляд Кэйлы, выражавший все ее изумление, весь восторг, встретился с чарующей улыбкой на лице мужчины.

— Это только начало, — пообещал он и снова вознес ее к манящим высотам страсти…

Пульсирующие волны удовольствия еще трепетали в недрах ее плоти, а Джек опять жадно целовал ее. Она приникла к его телу, внезапно почувствовав острое желание ощутить его внутри себя. Она сама дрожащими пальцами направляла его до тех пор, пока твердое мужское копье не пронзило ее влажное лоно…

Одним мощным толчком Джек глубоко проник в нее. Кэйла простонала, восхищаясь его точностью, радуясь взаимному слиянию двух тел.

— Тебе не больно? — прохрипел Джек, нежно касаясь ее щеки.

Кэйла еле заметно покачала головой.

Джек замер на мгновение, пытаясь сохранить контроль над своей страстью. Но не было сил остановиться… Мужчина двинулся от нее.

— Не уходи, — прошептала Кэйла, обхватывая бедра Джека.

— Я не ухожу, я только начинаю, — прорычал Джек, ускоряя свои движения, скользя внутри нее, пронзая ее и приводя в изнеможение. Джек хотел подождать Кэйлу, но изголодавшаяся плоть требовала удовлетворения. Наконец он почувствовал пульсирующие толчки внутри нее… и гулкие удары внутри своего насытившегося тела. Да. Да!

Кэйла застонала, ощутив трепетные толчки, пронзающие все ее естество. Сквозь упавшие на глаза волосы она увидела, как напряглось лицо Джека, потемнели его глаза… Он замер над ней, хриплым голосом выдохнув ее имя.

Когда же Джек ослабел в ее объятиях, она подумала: ммм, да, пожалуй, я могу к этому пристраститься!

— Решил разбудить меня? — Кэйла повернулась к Джеку, который до этого дремал рядом с ней.

Джек поцеловал жену, лениво дразня ее губы языком, пробуждая в ней новую страсть.

— Слушай, а что мы вообще делаем на этой тесной кушетке? — поинтересовался он, соблазняющее ухмыляясь.

— Пока ничего интересного, — пробормотала Кэйла.

— Погоди, я покажу тебе кое-что интересное. — С этими словами Джек откинул простыню и спрыгнул на пол.

Он был абсолютно голым и полностью возбужденным.

— Да-а, — протянула Кэйла. — Это действительно интересно и очень впечатляет.

— Сейчас ты получишь еще более яркие впечатления. — Джек поднял Кэйлу на руки и понес в спальню. В дверном проходе он замешкался, любуясь порозовевшей налитой грудью Кэйлы.

Проходя в дверь, он задел локтем об косяк, и Кэйла сочувственно сморщилась при звуке гулкого удара. Джек опустил ее на кровать, где они снова сплели свои объятия.

— Кровать пружинит, — заметила Кэйла.

— Они тоже, — пробормотал Джек, прижимая ладони к ее аккуратным грудям. — Эта мне больше нравится, — промурлыкал он, целуя правую. — Нет, эта все-таки лучше… Ммм, я прямо-таки разрываюсь от сомнений.

Разрываюсь… Кэйла чувствовала, как ее плоть разрывается от нового острого желания. Никогда прежде не переживала она подобного: стихийного наслаждения, дикого экстаза, невероятной свободы.

— Может, изменить ракурс обозрения? — пробормотал Джек, красноречивой улыбкой объясняя свои намерения. В следующее мгновение Кэйла уже сидела на Джеке, обхватив бедрами его бока и прижимаясь упругими холмиками к груди мужа. Положив руки на ее бедра, Джек притянул ее к себе настолько, чтобы коснуться губами напрягшихся сосков.

Услышав в ответ кошачье мурлыканье Кэйлы, Джек теперь решил довести ее до того, чтобы она мурлыкала как тигрица. Хриплое глухое постанывание вырвалось из груди таявшей от наслаждения Кэйлы, когда Джек вошел в нее своим языком, искушая возбужденное лоно осторожными движениями.

Кэйла извивалась от чувственного восторга, вызывая в нем ответную вспышку страсти. Вскоре разгоряченная тигрица уже обрушилась на него, поглотив налившееся мужское естество влажным женским лоном и увлекая его в бешеную скачку дикой страсти…

Соблазнитель теперь оказался соблазненным. Кэйла подняла его чувственность на такие высоты, каких он не знавал прежде, удивляясь той непринужденности, с которой они одновременно достигли сладчайшей точки наивысшего удовлетворения…

— Мы все сделали неправильно, — говорила Кэйла позже Джеку.

— А я не знал, что в этом деле существуют какие-то правила, — прошептал он ей в самое ухо.

Кэйла похлопала мужа по плечу с шутливым укором во взгляде.

— Я имела в виду, что нам следовало обсудить вопросы предохранения, прежде чем…

— … заниматься сексом словно два одичавших маньяка, — закончил фразу Джек с наигранно участливым выражением лица.

— Да уж, в романтичности твоей речи не откажешь, — колко заметила женщина.

— Мы сейчас муж и жена. В чем проблема?

— Я принимаю противозачаточные таблетки, — резко пояснила Кэйла.

— Ты не хочешь еще иметь детей?

— Когда-нибудь, но не сейчас. Сначала надо привыкнуть к тому, что ты мой муж. Вообще-то все обсуждают этот вопрос еще до свадьбы. — Кэйла изо всех сил пыталась скрыть свое смущение.

— Да, пожалуй, следует привыкать к семейной жизни. Тем более что я не искушен в вопросах воспитания детей, так что пока потренируюсь на Эш.

— Эш?

— Да. Это уменьшительное имя. Она говорила мне, что у нее его пока нет.

Кэйла ощутила прилив нежности и поцеловала Джека.

— За что это?

— За то, что ты есть ты. — Как же легко влюбиться в этого мужчину, подумала Кэйла про себя.

— Господи, говорят же, никогда не клади все вещи в один чемодан, — ворчала Кэйла два дня спустя. — Ты не знаешь, куда он мог подеваться? — спросила она Джека, пытаясь отыскать чемодан со своим нижним бельем.

— Я тебе не помощник. — Джек одарил ее дьявольски невинной улыбкой. — Мне, наоборот, нравится снимать с тебя все эти кружевные штучки. Но не расстраивайся. Ты уже двое суток оплакиваешь пропажу, поэтому я приготовил тебе сюрприз.

— Ничего я не оплакиваю.

— Ну что ты, я просто балдею от этих твоих постанываний… — Джек наклонился, дразня языком мочку ее уха. — Ты готова для сюрприза?

— Готова так же, как и ты, — хрипло пробормотала женщина, притягивая Джека к себе за ремень джинсов.

— Вот держи. — Джек подал ей пакет из главного универмага города. В нем было несколько комплектов хлопкового нижнего белья, как раз такого, которое любила Кэйла. На дне пакета еще лежал небольшой сверток из известного дамского магазина. В нем красовалась горка прозрачных шелковых трусиков-бикини персикового цвета и оттенка слоновой кости.

Подняв удивленно брови, Кэйла дерзко спросила:

— Для кого все это? Для меня или для тебя?

— Мне они будут малы, — отшутился Джек, обнимая ее. — Хотя слегка любопытно, как ты будешь в них выглядеть.

— Лишь слегка?

— Очень любопытно.

— Вижу, — хрипло пробормотала Кэйла, соблазняющее подтираясь о грудь Джека. Она понимала, что рискует чересчур сильно влюбиться в своего мужа, но ничего не могла с этим поделать. Оставалось лишь наслаждаться моментом и положиться на произвол судьбы.

— Почему Джек спит вместе с тобой, а нам с Хагсом нельзя? — спросила Эшли через неделю после свадьбы Кэйлы и Джека.

Каждый вечер девочка требовала, чтобы ей перед сном читали ее любимую «Красавицу и Чудовище». Она знала наизусть всю книжку, и Боже упаси пропустить хоть одну строчку. Но сегодня свой неожиданный вопрос Эшли задала прямо во время чтения.

— Джек и я поженились, — объяснила Кэйла. — А женатые люди спят вместе.

— Мы с Хагсом тоже спим вместе, хотя и не женаты.

— Вы еще маленькие, вам можно.

— Значит, Джек мой новый папа?

— А ты хочешь, чтобы он был твоим отцом?

— Не знаю. А он хочет? Он тоже будет ненавидеть Хагса?

— Нет, милая. Джек очень любит твоего медвежонка.

— Ой, мама, ты знаешь, в чулане жили привидения. Но Джек прогнал их. Он сам мне рассказал. Он их быстро выследил. Теперь у меня будет два папы?

— Если захочешь.

— Я хочу, чтобы Джек почитал мне сейчас. Джеек! — завопила она.

— Неужели я слышу дикий рев слонов? — Джек появился через несколько мгновений.

Эшли довольно хихикала.

— Это не слоны. Это я. Почитай мне, Джек. Пожалуйста.

Джек был горд оказанным ему доверием и охотно принял книжку из рук ребенка. Это же всего-навсего сказка. Он с этим легко справится. Джек начал читать, но с непривычки его язык заплетался и он часто путал слова.

Эшли же желала прослушать остаток истории в ярком театральном исполнении. Об этом Джек узнал, когда произносил реплику героини.

— Джек, твой голос не похож на голос девушки, — укоряла его Эшли. — Читай как надо.

Чувствуя себя солдатом, впервые попавшим на огневой рубеж, Джек несколько раз нервно откашлялся, прежде чем перевоплотиться в девушку.

Его фальцет так рассмешил Кэйлу, что ей пришлось закусить губу, чтобы не разразиться безудержным смехом. Не стоит огорчать его, он, похоже, старается, с улыбкой подумала женщина.

Кэйла удивлялась, насколько трогательно выглядит мужчина, паникующий перед наивными просьбами ребенка, мужчина, который ежедневно без страха и сомнений подвергает себя смертельной опасности…

— Я буду невестой, — неожиданно заявила Эшли. — Завтра я собираюсь выходить замуж.

К чести Джека, он воспринял заявление Эшли с пониманием.

— Неужели? Замуж? Ничего себе! Кэйла, ты еще не знаешь, что твоя дочь завтра выходит замуж?

Почувствовав, что мама может не одобрить ее решения, Эшли выпятила нижнюю губу и капризно вздернула подбородок.

— Вы с мамой поженились. И я хочу. Теперь моя очередь.

— Свадьба — это не день рождения, милая, — пыталась объяснить Кэйла.

— Ну и что? Я все равно хочу. Вам подарили кучу подарков, у вас был праздник и большой торт. Ты можешь прийти на мою свадьбу, Джек, только нарядись.

Кэйла усмехнулась.

— Правда ведь, Джек очень красив в нарядной одежде?

— Я люблю тебя, Джек. И мы будем теперь жить долго и счастливо, как в сказке. — Эшли уже забыла о своей свадьбе.

— Спокойной ночи, солнышко. — В этот момент Кэйла верила в слова дочки. Похоже, она не зря вышла замуж за Джека.

Был ранний апрель. Кэйла стояла перед крыльцом дома и рылась в сумке в поисках ключей. Уже можно посеять цветы, и самые ранние через пару недель украсят двор, отметила она про себя.

Жилище Джека и Кэйлы постепенно обживалось. Кропотливые труды Кэйлы по обустройству комнат начали приносить плоды. Поначалу она сомневалась в совместимости массивной мебели Джека со своими изящными шкафчиками и креслами, но, как ни странно, общий вид дома получился весьма приятным. Кушетка Джека приобрела свежий вид с новой обивкой и хорошо смотрелась рядом с ее креслом-качалкой из березового дерева.

Третья же спальня превратилась в комнату для семейных сборищ, что-то типа общей игровой. Дела компании Кэйлы и Дианы пошли в гору, что позволило им нанять еще одного помощника, и Кэйла взяла на себя большую часть бумажной работы, которую обычно выполняла дома на компьютере. Хотя нелегко было объяснить Эшли, что мама работает дома и не всегда может с ней играть.

Сегодня у Кэйлы был выходной. Она прогулялась с Эшли по магазинам, потом они пообедали в излюбленном детьми заведении, продающем гамбургеры.

— Ма-ам, Хагс хочет шоколадку.

— Хагс всегда хочет шоколадку, — ответила Кэйла, открыв дверь и подталкивая дочку вперед.

— Здорово, бискус, — поприветствовала Эшли розовый гибискус в большом горшке. Это был подарок Дианы. Цветок купался в солнечных лучах, располагаясь перед окном, которое выходило на юг.

Но сегодня в доме было слишком много света, так что явственно были видны повисшие в воздухе клубы пыли.

— Что за черт… — Кэйла направилась в гостиную, но не вошла в нее, застыв на пороге в изумлении.

— Привет, милая, рад тебя видеть. — Джек улыбался во весь рот, стоя посреди комнаты, выглядевшей так, словно по ней пронесся ураган. — Я не ожидал, что ты вернешься так скоро.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Кэйла потеряла дар речи. Та милая комнатка, которую она оставила утром, была перевернута вверх дном. Толстый слой пыли покрывал мебель, почему-то передвинутую в столовую. Голова Джека белела от штукатурки. А то, что она увидела в комнате, едва не лишило Кэйлу сознания.

— Что здесь творится? — ахнула женщина.

— Ничего, я просто разбираю потолок. Не суди обо всем строго, пока еще не пришло время. Ты только представь себе, как потрясающе будет выглядеть сводчатый готический потолок с застекленной крышей. Ты сама говорила, что любишь солнце, и я решил воплотить твою мечту в реальность.

Посреди потолка зияла огромная дыра.

Кэйле с трудом верилось, что один человек мог произвести столько разрушений за такой короткий срок.

— Как ты умудрился это сделать?

Джек просиял прежде, чем ему удалось напустить на себя вид скромника.

— Это было вовсе не трудно. Тем более я знал, что ты будешь довольна.

— Довольна? Эшли, милая, идите-ка с Хагсом поиграйте в своей комнате.

— Ой-ой, бедный Джек! — Трехлетний ребенок и тот понял, что Джеку сейчас попадет.

Кэйла налетела на мужа сразу же после ухода дочки:

— Тебе хотя бы приходило в голову, что можно было сначала посоветоваться со мной, прежде чем уродовать потолок?

— Я хотел удивить тебя.

— Считай, что тебе это удалось. Кто я, по-твоему, в этом доме? Гость?

— Конечно, нет.

— Тогда почему ты пренебрег моим мнением? Почему все сделал так, словно оно тебя не интересует? Словно я пустое место? Не забывай, что мы как-никак женаты, и было бы неплохо согласовывать некоторые вещи заранее.

— У нас с тобой и так полное согласие по многим вопросам, — пробормотал Джек, бесшумно подходя к ней сзади и выдыхая струю теплого воздуха ей в затылок.

— Оставь меня! Я на тебя сердита!

— Вижу. Прости меня. Я на самом деле хотел удивить тебя, сделать открытый потолок, впускающий в дом солнечные лучи. Ты же сама как-то говорила.

Кэйла не собиралась так быстро прощать Джека, но его виноватый голос и поцелуй раскаяния укротили ее гнев.

— Я упомянула о нем однажды. Причем уже давно. А это никак не обсуждение.

— Все-все, я виноват.

— Ты, наверное, и сам не знаешь, когда теперь сладишь с ним.

— Согласен, я иногда грешу излишним энтузиазмом. Но хотя бы сегодня мне за шиворот не сыпались горящие угольки, как на работе, когда я однажды сносил потолок, осыпавший меня градом углей. Один из них попал мне за воротник и вспыхнул…

— Хм, я уже очень давно знакома с угольками, — хрипло пробормотала Кэйла, поворачиваясь к мужу лицом. Ее пальцы скользнули вдоль груди Джека к застежке его брюк. — И со вспышками тоже.

— Ммм… и с пожарами…

— Что это вы делаете? — На пороге стояла Эшли. Она настолько испугала их обоих, что они отскочили друг от друга, словно тинейджеры, застуканные за поцелуями.

— Мы продолжим это вечером, — еле слышно пообещал Джек. Позже он сдержал свое обещание. Когда Кэйла, уложив Эшли, вошла в спальню, он уже поджидал ее на пороге в одних шортах. — Нас с вами, леди, прервали на весьма интересном разговоре об углях и пожарах. Так на чем мы остановились?.. — Он неторопливо расстегивал пуговицы на блузке Кэйлы, вытягивая ее из хлопковой юбки. — А, теперь припоминаю. Я хотел рассказать вам о самом необходимом для тушения пожаров. Сначала нужно найти очаг возгорания. Ммм… вот здесь имеются определенные его признаки, — нежно бормотал Джек, лаская ее груди, медленно поглаживая соски кончиками больших пальцев. — Потом надо помочь загнанным в ловушку страдальцам…

Расстегнув лифчик Кэйлы, он освободил ее уже отвердевшие груди из кружевного шелкового плена. Юбка вскоре полетела вслед за блузкой и лифчиком на пол.

— Теперь необходимо исследовать все очаги возгорания. — Джек наклонился и приник губами к розовой вершине. Тем временем его пальцы скользили ниже, к другому месту, требующему его внимания, едва прикрытому шелковыми трусиками персикового цвета. — Ммм… здесь очень жаркое пламя…

Он не переставал дразнить Кэйлу своими прикосновениями, искушая, но не приступая к решительным действиям. Доводя ее до изнеможения своей неторопливой любовной игрой.

— Далее я обязан установить контакт. Скажи, тебе хорошо? — Он ласкал ее влажное лоно нежными пальцами.

— Да, — прошептала она.

— А так приятнее?

— Да!

Дрожь блаженства пронзила тело Кэйлы, и неземное наслаждение разлилось по ее телу.

Джек отнес жену на кровать и опустился рядом с ней, добавив к груде белья на полу свои спортивные шорты.

— Подожди. — Склонившись, Кэйла виновато прижалась лбом к плечу мужа и хрипло пробормотала: — Я… я забыла сегодня утром принять противозачаточную таблетку.

— Я позабочусь об этом. — Наклонившись, Джек вытащил из тумбочки около кровати то, что было нужно. — Настоящий пожарный всегда готов.

— А я думала, что это девиз бойскаутов.

— Нет, это одно из необходимых условий тушения пожара — принять меры предосторожности.

— Теперь заключительная часть тушения пожара? — хрипло прошептала Кэйла, когда мужчина начал медленно входить в нее.

— Да. Если хочешь, кричи о помощи.

— Помощь не нужна, — ответила она. — Я покажу тебе, что нужно. — Женщина выгнула спину и раздвинула бедра, принимая его глубоко внутрь себя. — Ты… ты хочешь… потушить этот… пожар? — спросила она, задыхаясь от дикого удовольствия.

— Потушить! Черта с два. Я намерен разжечь его.

И он выполнил свое обещание, качая их обоих на волне первородного наслаждения до тех пор, пока они не ослабели, испытав сладкое удовлетворение.

* * *

— Да, тебе необходима помощь сильных мужиков, — мудро изрек Бумер, когда вместе с Дарнеллом осмотрел погром, который учинил Джек. Только через две недели Джек согласился с тем, что без подмоги ему не обойтись. Он уже проделал основную часть работы, осталось установить куполообразный каркас на потолке, а также загрунтовать и покрасить поврежденные стены.

Джек намеревался сегодня же покончить с этим. Ясно было, что Кэйла уже порядком устала от затянувшейся стройки.

Он закупил несколько упаковок пива, но вскоре еще подошли ребята, решившие помочь ему, поэтому бодрящий напиток быстро закончился.

— Я схожу в магазин, — предложила Кэйла.

— Нет, я еще помню, как ты ходила за пивом и принесла Бог знает что. Лучше останься и покрась вот эту рейку, — шутливо командовал Джек.

Поцелуй в щеку, которым он наградил на прощание жену, вызвал оглушительный свист его приятелей.

— Джек говорил вам, какую кличку он заработал на пожарной станции? — спросил улыбающийся Бумер.

Кэйла уже хотела было ответить, что Джек отнюдь не все ей рассказывает, не только о своей работе, но и о планах на будущее, например о сооружении нового потолка, однако решила, что после таких слов Бумер не станет с ней откровенничать. Поэтому поощряющее улыбнулась.

— Почему бы вам не рассказать?

— Мы прозвали его Джек Прыгающая Молния, потому что он отлично прыгает и преодолевает препятствия. Но это прозвище слишком длинное. Теперь мы зовем его Эйс[3] за его удачливость. Между прочим, он гордится, что никогда еще не получал серьезных травм. Этот перелом — первый.

Кэйла подумала, почему ей неизвестно о тех, несерьезных переломах Джека.

— Однажды горел жилой дом, а это самые напряженные для нас вызовы. Джек умудрился добраться до спальни в конце квартиры, хотя пол вот-вот должен был рухнуть под его ногами. Он и рухнул немного погодя. Зато Джеку удалось спасти маленького ребенка прежде, чем пламя сожрало спальню. Джек до сих пор считает, что не сломал бы себе ногу, если бы не споткнулся о шланг. Но это уже неважно. Главное, он спас мальчика от неминуемой гибели. В любом случае никакая опасность не остановила бы его. Да чего уж, не мне вам рассказывать, что чувствует Джек, зная о попавшем в беду ребенке…

Кэйла не знала, что чувствует в подобных ситуациях ее муж, она вообще ничего о нем не знала. Джек никогда не откровенничал с ней. Бесстрашие Джека она объясняла его переживаниями после гибели обоих родителей.

— Я смотрю, Джек установил здесь детекторы задымленности. Он в этом педант. Вы знаете, что люди гибнут не столько от огня, сколько от удушья во время пожара? Эти детекторы в прямом смысле слова спасают людей. В первый год работы Джека произошел несчастный случай… — Бумер грустно покачал головой. — Я знаю, что Джек никогда не забывает о нем.

— А что случилось?

— Это не я должен вам рассказывать. — Мужчина выглядел немного виновато, словно выдал чужую тайну. — Джек установил датчики, желая обезопасить вашу с Эшли жизнь.

— Я понимаю, — пробормотала Кэйла, подумав, что ее муж заботится о других, но никому, кроме Эшли, не позволяет заботиться о нем самом.

Джек влюбился в «крошку Эш», как он теперь называл ее. Он принимал близко к сердцу волнения Кэйлы по поводу опекунства и всегда успокаивал жену, когда та начинала переживать, вспоминая о приближении суда. Да, успокаивать он умел. А вот чтобы открыть перед ней свою душу…

Кэйла недоумевала, что же произошло в первый год его работы и не связано ли это с тем, как помрачнел он, услышав, что Эшли назвала его чудовищем.

По мере того как Бумер рассказывал ей свои истории, Кэйла удивлялась, до чего же мало она, в сущности, знает о своем муже. Он ведь ничем не делился с ней, кроме постели.

Джек не рассказывал ей ни о своей работе, ни о своих друзьях, ни о том, как сломал ногу, он даже не посоветовался с ней, когда решил разобрать потолок. Это заставило Кэйлу почувствовать себя чужой в своем доме, посторонней женщиной даже для собственного мужа…

Извинившись, она положила кисть и направилась на поиски Коки, которая на кухне готовила обед.

— Джек говорил вам, как он сломал ногу? — спросила Кэйла с порога.

Если Коки и удивилась этому вопросу, то не подала вида. Лишь тень досады мелькнула в ее глазах.

— Все, что я знаю, — это то, что он пострадал из-за собственной неуклюжести. Так сказал мне Джек.

— Он сломал ногу, спасая жизнь ребенка.

Коки гордо улыбнулась.

— Ну, это меня не удивляет.

— Меня тоже, но почему он никогда ничем не делится с людьми, которые его любят?

Только сейчас Кэйла поняла, что она любит Джека. Любит его, своего мужа, который потерял веру в счастье и, по его словам, «был не в ладах с любовью».

Джек хотел от нее лишь секса, пусть восхитительного, но только его. А любовь означает нечто иное. Что-то глубоко затрагивающее сердце и душу. Хотя он сразу сказал Кэйле, что их брак не связан с этим чувством.

— Он всегда был таким, — грустно призналась Коки.

— Но ведь сейчас мы женаты. И если я в состоянии научиться красить рейки и клеить обои, то почему он не может научиться доверять своим близким? Ведь делится же он со своими приятелями — значит, способен на это.

— Способен на что? — На пороге стоял Джек, держа под мышкой упаковку эля.

Кэйла молча ударила его кулаком в живот.

— За что? — уязвленно вскричал Джек.

— За то, что не сказал нам правду! — резко ответила Кэйла.

— О чем?

— О том, как ты сломал ногу, — вмешалась Коки. — Ну, я, пожалуй, пойду присмотрю за Эшли, а то одному Богу известно, что будет, если Сэм даст ей в руки кисть. — С этими словами женщина быстро вышла из кухни.

— Может, объяснишь мне, что здесь происходит? — спросил Джек.

— Бумер рассказал мне всю правду. О том, что ты сломал ногу, спасая ребенка. И о твоей кличке. И вообще, за пять минут я узнала о тебе больше, чем за месяц нашего совместного проживания, только так я могу окрестить этот брак.

— Постой-ка. Ты рассердилась, потому что я спасал жизнь мальчика?

— Конечно, нет. Я зла из-за того, что ты мне не доверяешь. Почему ты все держишь от меня в секрете?

— Это не секрет. Бумер же и остальные знают об этом.

— Только потому, что они были там. Почему ты так боишься открыться передо мной? Как, ты думаешь, я себя чувствую, ни о чем не ведая? Почему ты не рассказал мне, как сломал ногу или что произошло в первый год твоей работы пожарным?

Лицо Джека побелело, а его глаза блеснули то ли от гнева, то ли от давнего страдания.

— Дело не в моей ноге, — прорычал он. — А в моей работе. Тебе она никогда не нравилась.

— Ты о чем?

— Да о том, что я связался с женщиной, которая боится картонных спичек.

Связался? Это слово резануло сердце Кэйлы словно острый нож.

— Позволь мне напомнить тебе о нашем соглашении, — продолжал Джек дрожащим от гнева голосом.

Стараясь не показать, насколько больно ранили ее последние слова, Кэйла спросила:

— О каком соглашении?

— Я обещал тебе только секс и финансовую поддержку, а ты обещала не лезть в мои дела, — резко напомнил ей Джек.

— Я вовсе не лезу.

— Лезешь. А я не собираюсь меняться, и об этом тебя предупреждал.

— Но многое изменилось. Ты сейчас женатый человек, и тебя окружают любящие люди, у тебя появились некоторые обязанности. Поэтому тебе не следует, как прежде, рисковать своей жизнью. Скажи, работа пожарным для тебя важнее роли мужа?

— Да.

Это единственное слово прозвучало как выстрел и отдалось острой болью в сердце женщины.

— Поэтому придерживайся условий нашего соглашения, а я постараюсь выполнять свои обещания, — прорычал Джек, вылетая из кухни и оставляя Кэйлу одну.

Секс и финансовая поддержка — вот что он обещал. Но не любовь. Никогда.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В доме полно народа, нельзя позволить себе разрыдаться. Кэйла задержалась на кухне, пытаясь совладать с наворачивающимися на глаза слезами. Если она сейчас заплачет, то уже не сможет остановиться.

Приложив руку к груди, Кэйла ощущала почти физическую боль, сознавая, насколько остро Джек ранил ее сердце. Он вполне понятно обозначил ей свои приоритеты и не скрывал раздражения, честно признаваясь, что работа для него важнее семьи.

Кэйла пыталась оправдать свой гнев, но вместо гнева ею овладела гордость. Вздернув подбородок, она смахнула досадную слезинку со щеки. Она не собирается никому докучать своим обществом. Любовь к Джеку — ее проблема, а не его. Раз уж они заключили соглашение, то она будет его придерживаться, не помышляя о любви. Тем более Джек еще до свадьбы говорил ей, что любовь — это слово не из его словаря…

— С тобой все в порядке? — вошла Коки.

Она выглядела взволнованной, и Кэйла подумала, что она стала случайным свидетелем их ссоры.

— Вы слышали, как мы ссорились?

— Нет. Никто не слышаа. Разве вообще можно что-то слышать при таком шуме дрелей и молотков?

— Чтобы ужиться с пожарным, нужно быть особой женщиной, а я таковой не являюсь, — внезапно выпалила Кэйла.

— Перестань, ты сражаешься, как тигрица, за тех, кого любишь. И ты мне будешь говорить, что отказываешься от борьбы за Джека?

— Он любит сражаться с огнем.

— Ну и что! А ты любишь Эшли. Любовь к чему-то одному не исключает любви к чему-то другому.

— Но Джек уже сказал мне, что работа пожарным для него важнее роли мужа, — с горечью призналась Кэйла.

— Никогда не принимай на веру слова разгневанного мужчины. Уж это я хорошо поняла за двадцать пять лет брака.

— У вас совершенно другой брак.

— Почему?

— Джек женился на мне не по любви.

— Неправда. Он может молчать, но испытывать в душе сильнейшие чувства. Я же вижу, как он пожирает тебя глазами.

— Я и не отрицаю, что он хочет меня, но этим все исчерпывается.

— Джек и раньше желал не одну женщину, — резко возразила Коки. — Но ни на одной из них не собирался жениться.

— Он просто хотел помочь мне сохранить опеку над Эшли.

— Вздор!

Такой реакции от матери Джека Кэйла никак не ожидала.

— Я не поняла вас.

— Я повторяю. Вздор. Джек, возможно, и объяснил тебе подобным образом свое предложение, возможно, он и самого себя убедил в этом, но, поверь мне, мой сын женился на тебе только потому, что сам захотел этого.

— Он не хочет любви.

— Может быть. — Коки нахмурилась. — Он не хочет любви. Но это не значит, что он ее не испытывает. Мы обе хорошо знаем упрямство Джека, но в конце концов он сдастся. А тебе не мешало бы ускорить этот процесс, — добавила она, уже улыбаясь.

— Как?

— Побеждая огонь огнем.

* * *

Кэйла весь день размышляла над словами Коки, но к вечеру так устала, что у нее не было сил с кем-либо и за что-либо сражаться.

Джек работал до изнеможения, словно хотел этим что-то доказать. Осталось лишь навести последний блеск для полного осуществления его замысла.

Кэйла же металась в сомнениях. С одной стороны, она не хотела, чтобы ее любовь к Джеку затмила реальность. А реальность была такова, что Джек не хотел ее любви.

С другой стороны, она не была полностью в этом уверена. А если Коки права? Вдруг Джек действительно ее любит, но не может побороть свое упрямство?

Так что же ей делать? Оставаться «женщиной, которая боится картонных спичек» или же взять будущее в свои руки?

Когда она вышла из ванной, уставший Джек уже спал. Он оказался прав, потолок действительно освещал дом солнечными лучами. А как насчет остального? Неужели она и впрямь нарушила их соглашение? Может быть, он уже скучал по тем дням, когда зависел только от себя и имел полдюжины женщин с рифмующимися именами?

Лишь одно было для Кэйлы понятным. Единственная польза этого замужества. Эшли.

— Привет, а где твой новый муж? — Брюс приехал, чтобы забрать дочь на выходные.

— Он на работе.

— Я смотрю, он уже закончил потолок. — Брюс огляделся вокруг и одобрительно кивнул. — Неплохо.

Кэйла с трудом верила происходящему. Брюс приветливо улыбался ей и впервые за последнее время сказал что-то приятное. Все-таки в жизни бывают чудеса!

— У тебя, я смотрю, хорошее настроение, — заметила она.

— Просто у меня фантастические новости.

— Получил повышение на работе? — Обычно Брюса мало что волновало, кроме его карьеры. Странно, подумала Кэйла, я второй раз вышла замуж, и опять за мужчину, женатого на своей работе.

— Нет, это не касается работы. Это насчет Тани. Она беременна.

— Что?!

— Наконец-то нам улыбнулась удача. Срок уже почти три месяца, а мы только что об этом узнали. — Брюс выглядел счастливым. — Так что у Эшли скоро будет братик или сестричка. Кстати, мы с Таней решили дать делу об опеке обратный ход.

Огромное чувство облегчения едва не лишило Кэйлу сознания.

— Теперь беременной Тане будет тяжело заботиться весь день об Эшли, а уж с двумя ей и вовсе не справиться… Я вчера уже звонил адвокату, так что наш запрос аннулирован…

Итак, борьба за Эшли окончилась.

Теперь оставалась только проблема взаимоотношений с Джеком.

Когда Брюс забрал Эшли, Кэйла занялась уборкой, не переставая размышлять о Джеке. Эшли обожала его. Кэйла тоже. И она боялась, что он подвергает себя смертельной опасности во время работы. И еще мучилась от его недоверия.

Когда состоялась их помолвка, Джек еще болел, а теперь он работал. Кэйла понимала, что на станции ценят ее мужа. Но все равно боялась, что он иногда слишком рискует своей жизнью, даже когда это уже бесполезно. Что-то ведь двигало им в эти минуты; возможно, это имело отношение к гибели его родителей, Кэйла не знала. Но она была полна решимости узнать. И поскорее.

Джек ощущал ритмичное биение своего сердца, направляя шланг на мощную танцующую стену огня.

Он сражался с огнем не один, рядом были верные товарищи: Сэм, Бумер и Дарнелл.

Они спустились к полу, где жар был меньше, относительно меньше. Удушливый и обжигающий, он проникал в каждую клеточку тела, несмотря на защитные комбинезоны. Джек наглухо запахнул воротник и натянул краги перчаток повыше.

Он дышал осторожно, экономя воздух в дыхательном аппарате, прикрепленном сзади. Адское свечение пламени отражалось в масках мужчин, пока они заставляли огонь отступать назад. Один проворный язык пламени скользнул по потолку в дверной проем.

Но Джек был беспощаден и внимателен. Огонь всегда оставался в его сознании существом женского рода. Он открыл медный кран на шланге, прицелился и короткими, но сильными очередями добил хитрого врага.

Бумер поднял вверх большой палец, поздравляя Джека с победой. Ребята позволили себе на секунду расслабиться, а потом снова бросились на поиски оставшихся очагов возгорания.

Джек отметил усталую улыбку победителя на закопченном лице Бумера.

Они сделали это. Победили еще одного монстра. Хотя пожар возник в заброшенном строении, они вытащили оттуда двух подростков. Еще две жизни спасены.

Несколько часов спустя вся смена сидела в комнате отдыха в ожидании следующего вызова. По телевизору обсуждали проблемы взаимоотношений мужчины и женщины.

Джек начал разговор первым:

— Ну почему они все такие? Почему всегда пытаются перевоспитать парня?

Поскольку половина присутствующих мужчин были разведены, к словам Джека они отнеслись одобряюще.

— Это ты верно подметил, — бросил один из них.

— Проблема в том, что женщины одержимы любовью, а мы одержимы огнем, — вставил другой.

— Кроме Сэма. Он также одержим своими вонючими сигарами, — съязвил Бумер.

— На себя посмотри, какие журнальчики ты разглядываешь, — парировал Сэм.

— Я читаю статьи, а не мусолю картинки.

Знаем мы твои статьи, — загоготал Сэм. — Они такие же греховные, как бывшие подружки Джека.

— Джек прекрасно жил себе поживал, а теперь вдруг взял и женился, — грустно заметил кто-то из разведенных.

— Не так уж и прекрасно я жил, — проворчал Джек.

— Не знаю, мне, например, хватает забот и без семьи. Я вышибаю двери, разматываю шланги, вытаскиваю из постели задремавшего курильщика, ломаю потолки… — не унимался сторонник холостяцкого образа жизни.

— Джеку и семья не помеха, чтобы разнести всю крышу к чертям, — шутливо заметил Сэм.

Тут Дарнелл, отвлекшись от фотографий трехмесячной дочки, вставил свое слово:

— А мне кажется, что семья имеет много общего с нашей работой. Тебе приходится доверять другому человеку, иначе все пропало. Зато всегда есть на кого положиться в трудную минуту.

Джек размышлял. Он когда-то говорил Кэйле, что семейные обязательства могут сожрать человека живьем.

Но его женитьба не сожрала его. Он даже чувствовал себя лучше, чем когда бы то ни было. Он привык, что Кэйла всегда рядом с ним, и это ему безумно нравилось. Неужели он любит ее? Впервые подобная мысль не испугала Джека, а лишь повергла в глубокие размышления.

— Джек у нас еще молодожен, — изрек Сэм. — Посмотрите на это глуповатое, застывшее выражение лица. Он думает о своей жене.

— Если бы я женился на Кэйле, то тоже думал бы только о ней, — заметил Бумер, ухмыляясь. — Если что, я с удовольствием заберу ее у тебя, Джек, — пошутил он.

Джек схватил Бумера за рубашку и выдернул из кресла.

— Эй, успокойся, — суетился Бумер. — Я же пошутил!

Бормоча себе под нос ругательства, Джек отпустил его.

— Прости. — Но вскоре добавил, бросая в его сторону предупреждающий взгляд: — Не смей даже думать о том, чтобы приударить за Кэйлой.

— Я и не собирался.

— Вот и прекрасно, — прорычал Джек, пытаясь совладать с собой. Это была не просто ревность, его чувство было серьезнее и оттого болезненнее. Джек знал, что друзья никогда не обманут его, поэтому был потрясен своим взрывом. Похоже, все были потрясены, все молча уставились на раскрасневшегося Джека. — Чего вы на меня пялитесь?

— Ничего, — почти хором ответили мужчины.

Выходя из комнаты, Джек услышал, как кто-то недоумевал:

— А что случилось-то?

После этого раздался смех Бумера:

— Мне кажется, что мужик просто понял, что влюбился в свою жену.

Кэйла позвонила Диане в субботу вечером, чтобы сообщить приятную новость о Брюсе, и вскоре разговор подруг перешел на Джека.

Кэйла, чугь не плача, жаловалась Диане:

— Он сказал, что связался с женщиной, которая боится картонных спичек… и сказал так, словно уже жалеет об этом.

— Так что, проблема в твоем страхе перед спичками?

— Разве может женщина, боящаяся огня, ужиться с пожарным?

Пояснила Кэйла.

— Ты же говорила, что вы женитесь из практических соображений, не испытывая друг к другу никакой любви? — не унималась Диана.

— Дело в том, что я как раз умудрилась влюбиться в него, — тихо призналась Кэйла.

— Разве так тяжело любить собственного мужа? — дразнила ее подруга.

— Да, если он не испытывает к тебе ответного чувства.

— Почему ты так решила?

— Мы вчера поссорились. Он заявил, что работа для него важнее семьи.

— Когда люди ругаются, они многое преувеличивают.

— То же самое и Коки мне говорила, но…

— Слушай, посмотри-ка лучше на то, что твой мужчина сделал для тебя, а не просто сказал в пылу раздражения. Во-первых, вспомни романтическое предложение выйти замуж с цветами и музыкой, это же незабываемо. Он помогал, когда болела твоя дочь, и даже не рассердился, когда Эшли вырвало на него. А как он смотрит на тебя! Не смотрит, а пожирает глазами. Он возвел для тебя купольный потолок, лишь вспомнив твою давнюю единственную фразу, что ты хотела бы иметь такой в своем доме. Милая, разве невлюбленный мужчина станет так изощряться?

— Тогда почему этот влюбленный предпочитает семье работу?

— Господи, да он просто сам боится своих чувств, боится признаться себе в этом. Ты сама-то что сделала, когда поняла, что влюбилась в Джека? Что ты мне рассказывала? Ты ударила его в живот. Но ведь не призналась открыто в своей любви.

— Ты, возможно, права. Теперь я выберу другую тактику. Коки назвала это «побеждать огонь огнем».

— Что ты имеешь в виду?

— Взятие неприступной крепости «Джек».

Слова Бумера не давали Джеку покоя всю ночь. «Мужик, который понял, что влюбился в свою жену». Неужели это о нем? Смахивает на правду.

Дарнелл говорил, что нужно доверять друг другу, иначе все пропало. А вдруг Кэйла решит бросить его, устав жить с человеком, который ценит работу больше семьи? Джек вовсе не это имел в виду, слова вылетели в приступе раздражения, а взять их назад ох как нелегко.

Утром дежурство Джека закончилось, и он вышел на улицу, направляясь домой. В этот момент раздался крик Бумера:

— Эй, Джек, подожди!

— Я пошел, у меня нет настроения для болтовни. — Джек хотел остаться наедине с терзавшими его сомнениями.

— Я не про то. Джек, я только что узнал от диспетчера, что поступил сигнал от детекторов… в твоем доме.

Джек побелел, и Бумер схватил его за локоть, испугавшись, что тот упадет.

— Не волнуйся, все обойдется.

— Что там?

— Не знаю. Сигнал поступил только что. Твой дом в другом округе, туда уже выехала районная бригада.

Джек метнулся к машине и помчался домой, преодолевая расстояние вдвое быстрее обычного. Мозг работал не менее лихорадочно, чем мотор. А вдруг с ней что-нибудь случилось? Что, если он полюбил ее только для того, чтобы тут же потерять?

Джек боялся взывать о помощи к Богу.

Последний раз он молился девятилетним ребенком, умоляя о спасении родителей, заблокированных в разбитой машине. Тогда его молитвы не помогли…

Он не отваживался просить Всевышнего о спасении теперь уже любимой женщины. Просто несся к дому на предельной скорости. Как он мог раньше быть таким слепым? Почему сразу не понял, что без ума влюблен в нее?

И только прошлой ночью осознал, насколько глубоко это новое чувство.

Он все же прошептал слова молитвы, уже заворачивая к дорожке, ведущей к дому. И увидел пожарную машину, мигающую красными огнями…

Джек искал глазами следы огня, но взгляд натыкался только на алые цветы, посаженные Кэйлой во внутреннем дворике.

Узнав его, один из пожарных выкрикнул:

— Эй, Эйс, а ты-то что здесь делаешь?

— Я здесь живу. — В этот момент Джек увидел Кэйлу, стоявшую на крыльце. Ногти на ее босых ногах были ярко накрашены. — Что случилось? Где Эшли? — метнулся Джек в ее сторону.

— Успокойся. Ложная тревога, — сказал пожарный.

— Где Эшли?

Джеку пришлось наклониться к Кэйле, смущенно бормотавшей себе под нос:

— Ее забрал на выходные Брюс.

— Так что произошло?

— Я зажгла много свечей, такие, знаешь, декоративные… Наверное, их было слишком много, а подсвечник стоял как раз под этим детектором… Мне даже в голову не пришло, что сигнал в пожарку поступает автоматически… Теперь чувствую себя идиоткой…

— Ты не идиотка, — хрипло прошептал он, обнимая жену и прижимаясь подбородком к ее голове. Потом с неохотой повернулся к пожарным. — Спасибо, ребята.

— Всегда пожалуйста, — ответил парень, узнавший его раньше. — Классный потолок ты соорудил. Отличная работа. Может, и мне что-нибудь смастеришь?

— У меня и здесь полно дел, — улыбнулся Джек, прижимая к себе смущенную Кэйлу.

По дороге в дом она все еще бормотала что-то насчет того, как неловко себя чувствует.

— Ничего страшного, — успокаивал ее Джек. — Ложные тревоги случаются довольно часто.

— Коки мне посоветовала победить огонь огнем, но я вовсе не это имела в виду, — призналась Кэйла.

— А что же?

— Вот это. — Она распахнула халат, открывая его взору нечто воздушное, огненно-красного цвета, больше обнажающее, нежели скрывающее женские прелести. Глубокий вырез шел от шеи до низа живота, а соблазнительные округлости бедер пересекала тончайшая кружевная паутинка.

Джек разглядывал Кайлу, приоткрыв в изумлении рот. Так он стоял несколько мгновений, прежде чем неожиданно выпалить:

— Я люблю тебя. — Признание, сорвавшееся с его губ, звучало словно одно длинное ласкающее слово.

Нахмурившись, Кэйла запахнула свое одеяние.

— Ты надо мной издеваешься?

Джек едва удержался, чтобы не поцеловать ее, услышав в ее голосе восхитительные надменные нотки…

— Нет. Ни в коем случае! Поверь мне, я не хотел влюбляться и боролся со своими чувствами как мог, — бормотал он. — И мне это почти удавалось до тех пор, пока Бумер не крикнул, что в моем доме пожар. Тогда… тогда я понял. Если бы с тобой что-нибудь случилось…

Джек снова прижал к себе жену.

Кэйла всматривалась в его глаза в поисках правды.

— Ты действительно любишь меня?

— Да. — Джек нежно провел шершавым пальцем вдоль ее лба, через щеку и упрямый подбородок, затем вверх по другой щеке — словно создавая невидимый контур ее лица. — А ты?

Кэйла робко улыбнулась.

— Я люблю тебя, и поняла это в тот момент, когда ударила тебя в живот.

— Ты таким образом хотела показать мне свою любовь?

— Нет. — Кэйла наклонила голову и поцеловала мужу ладонь. — Я не должна была этого делать.

— А я не должен был говорить тебе тех слов. Да, сражение с огнем — это моя жизнь. Но и ты тоже. Я тогда был сердит, пытаясь побороть любовь к тебе.

— Но почему ты отвергал свои чувства? — осторожно спросила Кэйла. — Почему не хотел любить меня?

— Меня вообще пугала любовь к кому бы то ни было.

— Это как-то связано с твоими родителями?

Вздыхая, Джек понял, что Кэйла не будет счастливой, пока не услышит всей правды.

— Да. Я любил их, и они покинули меня. Возможно, это и нелогично, но с тех пор мне казалось, что, если ты любишь кого-то, то он в конце концов оставляет тебя. Еще тогда я поклялся больше ни к кому не привязываться, и до сих пор мне это удавалось, даже в отношении Коки и Сина, усыновивших меня.

— Ты считал, что, полюбив их, неминуемо потеряешь обоих?

— Да.

— А сейчас? Сейчас ты веришь в любовь? Веришь, что я люблю тебя, несмотря на то что упрямее тебя нет мужчины на свете? А я люблю тебя именно таким, какой ты есть. В тебя очень легко влюбиться. И тебе не надо зарабатывать уважение к себе. Ты уже герой.

— Я не герой. Я просто человек, добросовестно выполняющий свою работу.

— Но мало кто рискует так, как ты.

— Наверное, я таким образом пытаюсь расплатиться за прошлые ошибки.

— Какие ошибки?

— Та автокатастрофа… Родители погибли из-за меня… Я скучал в долгой поездке и надоедал им. Отец отвлекся, оборачиваясь ко мне, поэтому не заметил встречной машины… Я так и не понял, каким чудом уцелел. Наверное, Господь спас меня, чтобы в дальнейшем я спасал людей… Я стал пожарным, чтобы искупить свою вину.

— Ты ни в чем не виноват.

— Это еще не все. — Лицо Джека помрачнело. — В первый год работы я допустил еще один промах. Там, в огне, был ребенок, не старше Эшли, прятавшийся под кроватью. На мне была маска дыхательного аппарата… Я заметил ребенка, потянулся к нему. Но он испугался, подумал, что за ним пришел монстр. Я успел только услышать его дикий крик «чудовище» и увидеть, как он выскочил из-под кровати и скрылся в огне… Я не успел спасти его.

— О, Джек, прости, я не знала. — Кэйла обвила руками шею мужа. На какое-то мгновение Джек застыл в ее объятиях. Многие годы он отказывался от любви и человеческого тепла, и теперь она боялась, что он внезапно оттолкнет ее. Но он вдруг простонал и склонил голову ей на плечо…

Через какое-то время Кэйла нарушила молчание:

— Ты ни в чем не виноват, Джек. Такова наша жизнь. Случаются катастрофы, гибнут люди, и все это происходит по неведомым нам причинам. Ведь это же не ты разжег тот пожар, ты невиновен в гибели несчастного ребенка… Джек, тебе пора перестать терзать себя прошлым. Ты должен жить настоящим, сознавая, что рядом с тобой любящие тебя люди. Просто доверься любви.

— А что, если я не заслуживаю этой любви?

— Молчи!

Джек заглянул в синие глаза Кэйлы и только в этот миг понял, что они ему напоминают. Самое сердце огня…

Глаза женщины и светились, словно огненное пламя, когда она продолжала:

— Ты заслуживаешь любви, черт возьми. Стоит только протянуть руку — и ты получишь ее, ты же не страшишься никакого риска! Сам же говорил мне, что огонь нужно уважать, сделать его своим сторонником и даже другом… То же и с любовью. Тебе нужно научиться уважать ее и сделать другом.

— А как я это сделаю?

— Я помогу тебе.

— Не сомневаюсь. Но я кое-чему уже сам научился.

— Чему же?

— Тому, что без тебя моя жизнь темна и пуста. Несмотря на всю твою надменность и то, что ты слопала все грибочки из моей пиццы, я люблю тебя.

— Повтори еще раз.

— Несмотря на…

— Я имела в виду заключительную часть.

— Ты хочешь еще раз это услышать?

— Да, да! Сто раз на дню, пока это не будет получаться у тебя так же естественно, как ты крушишь потолки.

— Сто раз?

— Ну ладно, десять.

— Два раза. В неделю.

— Четыре раза в день. Это мое последнее слово.

— Согласен.

Джек повторил свое недавнее признание. И стал целовать Кэйлу, желая и любя. От нахлынувших чувств она ощутила, как к глазам подступили слезы счастья. Их и раньше объединяли страсть и горячее желание. Даже нежность и мягкость. Но не было любви. Любви, которую теперь не нужно скрывать, любви, с которой теперь нет нужды бороться…

— Ты помнишь, как хвастался, что ты мастер по завязыванию узлов? — хрипло спросила Кэйла.

— Ммм… — пробормотал он, пытаясь на ходу справиться с поясом ее халата. Кэйла осторожно вела его сквозь ряд горящих свечей, украшавших их путь к наслаждению.

— Может быть, ты научишь меня этой премудрости? Кто знает, а вдруг я захочу привязать тебя к изголовью нашей постели…

Говоря это, Кэйла ввела Джека в спальню. Ярко-красные платки, наброшенные на ночники, придавали спальне экзотический вид. Яркой тканью были занавешены и окна… Пол покрывала кроваво-красная простыня, усеянная маленькими подушечками в россыпи разноцветных блестящих камушков. Когда Джек уходил на дежурство, этого не было…

Он в изумлении застыл на пороге:

— Это что, гарем?

— Да, так я и думала. Потому и зажгла внизу целый ряд свечей. Кстати, картонными спичками…

— Ты все спланировала заранее?

— Кроме приезда пожарной бригады, — смущенно ответила Кэйла. — Мне не нужна целая бригада, мне нужен один-единственный пожарный. Весь целиком, — добавила она, расстегивая пуговицы на рубашке Джека и касаясь пальцами его брюк.

Наконец вся одежда Джека уже лежала на полу, а он не переставал бормотать:

— Не могу в это поверить…

— Поверишь. Так, теперь ложись на кровать. Нет, стой. Я же еще не знаю, как завязывать эти секретные узелки. Ты должен показать мне…

— Я тебе много чего покажу, принцесса. Прямо сейчас, — прорычал Джек, увлекая Кэйлу на шелковые простыни.

Он направил ее пальцы к своей возбужденной плоти, и она забыла обо всем на свете, ощутив в ладони его горячую мужскую силу…

Жажда быть рядом, слиться в единое целое с ней переполняла Джека. Целуя ее, Джек стонал от неземного наслаждения, которое дарили ему ласки жены. Но и он не остался в долгу…

Некоторое время оба еще нежились в сладкой истоме, прежде чем окончательно спустились на землю…

Ласково проводя пальцами по шелковистым волосам Кэйлы, Джек прошептал:

— Всю свою жизнь я искал что-то. Но никогда точно не знал, что именно. Возможно, именно тебя.

— Эй, никаких «возможно».

— Да, никаких «возможно», — согласился он, приподнимая подбородок жены для страстного поцелуя. — Только тебя. Тебя и твою любовь.