Кайса Ингемарсон

На четвертый раз везет

Посвящается Лассе

В длительных перелетах есть и хорошее и плохое. Паула задумалась. Можно бездельничать со спокойной совестью – это хорошо. Можно смотреть романтические комедии с Мэг Райан – тоже хорошо. Если повезет, попадется хороший спутник, хотя такое случается нечасто. Мужчина в соседнем кресле спал с приоткрытым ртом. Паула старалась не смотреть на него. Как-то неловко рассматривать спящего человека. Кто-то писал, что сон – это самая интимная часть жизни. Паула украдкой взглянула на соседа. Изо рта у него текла слюна. Сама Паула за последние шесть часов не произнесла ни слова, если не считать «извините» по дороге в туалет и еще одного «извините» по возвращении на место. Колени ныли. Книга, купленная в аэропорту Ньюарк, была прочитана, а сюжет благополучно забыт. Паула посмотрела в запотевший иллюминатор. На горизонте брезжил рассвет, и она стала любоваться розовым небом. Через полтора часа они должны приземлиться в Арланде. Шведский февраль. Паула поежилась.

* * *

Двери зала прилетов распахнулись, Паула приосанилась. Волосы причесаны, зубы почищены, прыщик припудрен и кое-как замаскированы темные круги под глазами. Губы она красить не стала.

Народу в зале прилетов было мало. Большинство пассажиров успели покинуть аэропорт вместе со встретившими их родственниками, и спустя несколько секунд Паула убедилась, что Юхана в зале нет.

Она постаралась взять себя в руки. Может быть, он в туалете – она же сама целых пятнадцать минут прихорашивалась в дамской комнате, дожидаясь багажа. Паула поставила чемоданы на пол. Таксист приподнял табличку с надписью «Уинстон Электрикс», бросив на Паулу равнодушный взгляд.

На часах всего-то двадцать минут девятого: может, он проспал. Юхан, конечно, не обещал ее встретить, да она и не просила. Но она ждала его – отчасти потому, что он знал время прибытия, отчасти потому, что он всегда ее встречал.

В половине девятого Паула отправилась к автобусной остановке. Представителем «Уинстон Электрикс» оказался пускавший слюни сосед, он уехал в ожидавшем его такси, и зал заполнила группа загорелых туристов, только что прибывших с Лансароте.

Автобус подъехал, едва Паула ступила на тротуар. В очереди было несколько человек, но мужчина в форме помахал именно ей, приглашая поставить оба чемодана в багажное отделение.

– Паула! – Юхан бежал вдоль колонны такси. – Прости! Прости, что я опоздал. Как хорошо, что ты не успела уехать. Давай я возьму чемоданы.

Он взял чемоданы у мужчины в форме, но тут же опустил их на землю:

– Что же я делаю? Я даже не поздоровался. – Он крепко прижал Паулу к себе, долго не отпуская, а потом посмотрел на нее: – Как у тебя волосы отросли!

– Обычное дело. – Паулу на секунду смутил его пристальный взгляд.

– Красиво. – Юхан наклонился поцеловать ее. – Мне тебя не хватало.

Мужчина в форме деликатно отвернулся.

– Я тоже по тебе скучала. – Они молча смотрели друг на друга. В конце концов Паула отвела взгляд и посмотрела в ту сторону, откуда пришел Юхан. – Как ты сюда добрался?

Юхан просиял:

– У меня сюрприз! Иди за мной.

Он снова подхватил чемоданы, притворно сморщившись и бросив на Паулу многозначительный взгляд. Она не из тех, кто ездит налегке.

– Так себе погодка для возвращения домой. – Юхан бросил взгляд на серые облака и для пущей убедительности потоптался по мокрому снегу, скопившемуся у обочины.

– Да уж, о шведском феврале иначе и не скажешь.

– Мы уже близко! Я хотел припарковаться у самого входа, но вокруг полно контролеров, поэтому я и опоздал. Пришлось поездить.

– А этот твой сюрприз, Юхан, он случайно не на четырех колесах?

– Можешь сосчитать. – Он остановился и поставил чемоданы на мокрый тротуар. – Вуаля! – театральным взмахом руки он указал на красную «ауди», припаркованную у обочины. – К вашим услугам!

– Это твой? Какой красивый…

– Не спортивная модель, конечно, но вместительная. Только что прошел осмотр – ни одного дефекта! Купил на прошлой неделе. У меня пока нет места на парковке, но через месяц, возможно, будет гараж на Хёгбергсгатан.

– Вот здорово. Поздравляю.

– Я вот подумал, летом можно отправиться на машине по Европе – Франция или Италия.

– В Италии летом очень жарко. – Паула тут же осеклась. Она бросила быстрый взгляд на Юхана, но тот, казалось, ничего не заметил.

– В машине есть кондиционер. Я только уложу вещи, и мы поедем. – Он запихнул чемоданы в багажник. – Смотри, даже наполовину не заполнен! – Захлопнув багажник, Юхан открыл заднюю дверцу и слегка поклонился. – Фрекен Вильхельмссон…

Они выехали на шоссе. Пошел снег. Крупные влажные хлопья падали все гуще.

– Хорошо, когда зимние шины. Не понимаю, как люди не боятся до сих пор ездить на лысой летней резине. На днях мы остановили одного парня на Эссингском шоссе. Старенькая «мазда», покрышки аж полированные – можно смотреться, как в зеркало…

Паула слушала знакомый голос Юхана, глядя на серый пейзаж за окном. Она пыталась заранее подготовиться к ощущению пустоты, которое неизменно напоминало о себе где-то между выдачей багажа в аэропорту Арланда и оранжевыми офисными казармами в Упландс Весбю. Можно скучать по дому, чувствовать, что тебе не хватает людей, привычной еды, света, запахов, но вот возвращаться… Чтобы обнаружить, что все как прежде. Говорят, что лучшее в путешествиях – это возвращение домой. Просмотреть почту, открыть кран в ванной, включить телевизор… Паула никогда этого не понимала.

– Все будет хорошо, вот увидишь, – произнес Юхан после долгого молчания. Она посмотрела на него, он успел перехватить ее взгляд и снова уставился на дорогу. – Надо только подождать, – продолжил он. – Не все получается сразу. Ты вернулась домой, для начала ведь и это уже хорошо?

– Да, конечно. – Паула сделала глубокий вдох. – Просто дело в том, что…

– Не нужно объяснять. Я знаю.

– Спасибо. – Паула погладила его по щеке. Он взял ее руку и поцеловал в ладонь. – Кстати, разве у тебя сегодня не рабочий день? – спросила она, чтобы разрядить атмосферу.

– Рабочий, но я взял выходной. Решил, что лучше поехать домой и уложить тебя спать, а пока ты спишь, приготовить обед.

«Домой», – подумала Паула, но ничего не сказала. Она знала, что любой комментарий по поводу этого великодушного предложения обидит Юхана.

– Отлично. Я согласна.

Последние три года Паула жила в квартире Юхана – когда бывала в Швеции, разумеется, – но никогда не считала это место своим домом. Большинство ее вещей хранилось в коробках в отцовском гараже. Не так уж и много: памятные вещицы из детства, несколько книг в бумажной обложке, кое-какие учебники. В одной из коробок лежала одежда, которую Паула по разным причинам не могла выбросить: туника, привезенная мамой из Индии, красные бриджи с золотистой тесьмой, в которые Паула нарядилась для школьного праздника в седьмом классе, кроликовая шубка, доставшаяся от бабушки, – может быть, далекие потомки когда-нибудь оценят это культурное наследие?

Когда она в последний раз заезжала домой, отец пробормотал что-то в том духе, что неплохо бы забрать шкафчик для игрушек и сами игрушки: места становится маловато, и Анита к тому же подумывает купить ткацкий станок и поставить его в гараже. Паула парировала: неужели она думает, что человеку, чей адрес никогда не значился в телефонном справочнике, есть куда забрать свои детские рисунки?

Из вещей в квартире Юхана ей принадлежал только халат, подаренный им на Рождество много лет назад, и две огромные синие керамические кружки, полученные от Ракели на двадцатипятилетие. Толку от этих кружек было мало: не выпьешь еще и половины, а чай уже успел остыть. Одна из них к тому же треснула, но Юхан так ловко ее склеил, что трещины почти не видно. Конечно, эти вещи не могли создать атмосферу домашнего уюта, но если Пауле случалось заскучать по дому, она вспоминала именно бордовый халат и синие кружки для чая.

Объехав площадь Мариаторьет, «ауди» повернула на улицу Санкт-Паулсгатан и проехала мимо кондитерской, по непонятной причине носившей имя «Шик». Проехав последние несколько метров, Юхан затормозил у подъезда.

– Ну, вот мы и приехали.

* * *

В квартире пахло чистящим средством, на кухонном столе стояла ваза с красными розами.

– Как красиво. – Паула, оглядевшись вокруг, протянула пакет из магазина «дьюти-фри», который все это время держала в руках. – Небольшой сувенир.

– Спасибо. – Юхан заглянул в пакет и достал бутылку «Джек Дэниэлс». – Мое любимое. Спасибо! – вежливо поблагодарил он и поставил бутылку рядом с раковиной. Паула тут же застеснялась этого скучного подарка. – Может быть, хочешь сначала принять душ, а потом уже лечь?

– Очень хочу. – Паула вышла в прихожую и открыла один из чемоданов, набитый грязной одеждой, которую она даже не потрудилась сложить, и теперь та ворохом вывалилась на пол. Боковым зрением Паула заметила, что Юхан стоит у кухонной двери, наблюдая за ней. – У нас не было прачечной, и я подумала…

– Хорошо, что у нас есть.

– То есть я…

– Не извиняйся. Очень немногие, знаешь ли, возвращаются домой с полными чемоданами выстиранного и выглаженного белья.

– Правда? – Паула засмеялась. Она достала несессер из-под грязных джинсов и закрыла крышку, зажав одни вещи и уронив на пол другие.

Юхан поймал ее несчастный взгляд.

– Иди прими душ.

– Ладно.

Из ванной Паула вышла, укутавшись в бордовый халат. Юхан взял ее за руку и повел в спальню. Кровать была расстелена, сдвинутые гардины не давали слабому февральскому свету пробраться в комнату.

– Марш в кровать! – шутливо-строгим тоном приказал Юхан.

Паула сбросила халат, он скользнул на пол. Оба сделали вид, что ее нагота их совершенно не волнует, и Паула поспешила забраться в постель и улечься на свежевыстиранном белье. Юхан присел на краешек кровати. Они почти синхронно захихикали.

– Ну, как наше самочувствие?

– Кашель. – Паула ухватилась за горло и покашляла.

– М-м, температура?

– Может быть, чуть-чуть.

Юхан перестал улыбаться. Он наклонился и осторожно поцеловал ее.

– Поговорим, когда проснешься.

В комнате было темно как в шахте, и какое-то время Паула не могла понять, где находится. Из гостиной доносился печальный голос Ллойда Коулза, красивая песня о несчастной любви, и Паула поняла, что таким способом Юхан решил ее разбудить. Пальцы привычным движением нащупали выключатель ночника, и комнату наполнил золотистый свет. Еще мгновение Паула лежала, собираясь с мыслями. Голубые стены, подобранное по цвету покрывало сложено в плетеном кресле, ухоженные растения за гардинами и фотографии в рамках – трудно поверить, что в этой квартире живет мужчина. Не то чтобы обстановка была женственной – скорее, наоборот: сдержанный стиль, простые чистые цвета. Но в доме царила атмосфера заботливо созданного уюта, а это для квартиры холостяка – редкость. Юхан, конечно, не был холостяком, но двух чайных кружек и халата все-таки недостаточно, чтобы назвать Паулу выдающимся дизайнером интерьера. Даже Джеронимо, который считал ее самой искрометной составляющей его нью-йоркской квартиры, был вынужден печально констатировать полную неспособность Паулы создавать вокруг себя уют.

С Джеронимо Паулу познакомила Анна, устроив так, чтобы Паула могла снять комнату в его квартире. Анна, в свою очередь, встретила Джеронимо несколько лет назад на актерских курсах в Нью-Йорке и несколько месяцев была влюблена в него, прежде чем догадалась, что он гей. «Он живет в Челси, он учился в балетной школе, он общается только с божественно красивыми мужчинами в обтягивающей одежде да еще и ногти полирует, – удивлялась Паула. – Что еще он должен был делать, чтобы ты поняла? Повесить на шею табличку с надписью „ГЕЙ“?» Смутившись, Анна признала, что это и вправду было довольно очевидно.

Расставшись с мечтами о театре, Джеронимо стал продавать эксклюзивные европейские автомобили предприятию, которое специализировалось на гомосексуалах с толстым кошельком. Впервые услышав об этой фирме, Паула решила, что это шутка, но спустя какое-то время поняла, что в Нью-Йорке в большинстве отраслей есть предприятия, которые специализируются на гомосексуалах: от страховых фирм до цветочных магазинов.

Вообще-то Джеронимо знал об автомобилях не более, чем написано в обычном рекламном буклете, но в нужной ситуации умел произвести впечатление абсолютной уверенности. Это, в сочетании с его телом – самым аппетитным из всех, которые когда-либо облачались в костюм от «Пол Смит», – обеспечивало Джеронимо комиссионные значительно выше среднего. «Когда к нам приходит клиент, речь идет не о том, купит он автомобиль или нет, а о том, что круче – БМВ или „сааб“», – скромно объяснял он свои успехи. – И еще им нравится мой зад, – добавлял он с усмешкой.

У Джеронимо было много слабостей: красивые мужчины, коктейль «замороженная Маргарита», дизайнерская одежда, первоклассные автомобили – возможно, из-за работы – и… интерьер: это становилось ясно каждому, кто оказывался в его миниатюрной трехкомнатной квартире. Один месяц гостиная могла быть загромождена вещами в стиле этношик: яркими подушками, африканскими масками, драпировками и марокканскими пуфами, – в следующем им на смену приходил едва ли не больничный минимализм с единственным украшением в виде привезенной Паулой из Швеции вазой по эскизу Альвара Аалто, в которой стояли белые тюльпаны. Единственное, что оставалось неизменным при господстве любого стиля, – кипы журналов на тему интерьера и дизайна.

Подобно тому, кто после случайной ночи любви решает, что нашел того самого, единственного, Джеронимо восхвалял всякое новшество в своей квартире. Наконец-то он открыл для себя стиль, который отражает его внутренний мир – его истинное «я»! Однажды поздно вечером, сидя на кухне, отделанной в тот момент в мексиканском духе, Паула, окруженная мисками из неглазированной глины и драпировками опаленных тонов, попыталась объяснить Джеронимо, что его внутренний мир, возможно, не укладывается в рамки одного стиля, а представляет собой мозаику из множества разных. В результате следующим проектом Джеронимо стал кухонный пол, выложенный мозаикой, что, однако, не получило одобрения домовладельца.

Дверь осторожно открыли. Паула мысленно покинула Нью-Йорк.

– Ты проснулась? – спросил Юхан полушепотом.

– М-м-м, да, только что. Который час?

– Пять.

– Ого.

– В самолете не поспишь, я знаю. Ты проголодалась? Я сварил рыбный суп.

Паула вдруг почувствовала, как вкусно пахнет и как ей хочется есть. Она откинула одеяло, и оба они снова сделали вид, что никому нет дела до ее наготы.

– У тебя есть чистая одежда или тебе дать? – спросил Юхан.

– Есть, но немного. Во втором чемодане лежат черные брюки и зеленый вязаный джемпер. Можешь принести их?

Юхан удалился, и Паула быстро натянула на себя белье. Через несколько секунд он вернулся с одеждой в руках.

– Пожалуйста.

Он вышел из спальни, и из кухни донеслось звяканье посуды. Одевшись, Паула отправилась туда.

За ужином Паула хвалила еду, приготовленную Юханом, уверяя, что за последние полгода не ела ничего подобного. Юхан налил вина и поднял тост за Паулу, сказав, что очень скучал по ней.

Паула улыбнулась и ответила, что тоже скучала.

* * *

– Как это – уволили? Не могли же они просто взять и уволить тебя? – Ракель испуганно смотрела на Паулу.

– Милая моя, я думала, что уж ты-то должна знать об этом все. Что в мире есть страны без защиты трудовых прав, профсоюзов, гуманных тюрем, транспортного обслуживания инвалидов…

– Ну конечно, я знаю, но все-таки…

– Да и правда все-таки на их стороне. Я пишу с ошибками. Невозможно стать ключевой фигурой в компании, если не знаешь, сколько «m» в слове «commercial». Во всяком случае, в рекламном бюро. И вообще, у меня был испытательный срок. Кроме того, они выдали мне дополнительный оклад.

– Но они же вынудили тебя уехать домой! – Ракель остро переживала всякую несправедливость.

– Никто меня не вынуждал. Я сама решила уехать. Ни работы, ни денег, ни жилья… не лучшие условия, чтобы веселиться в Нью-Йорке. И вряд ли рекламное бюро виновато в том, что Джеронимо влюбился, правда?

Ракель фыркнула:

– Никогда не знаешь, чего ждать от акул бизнеса!

Паула засмеялась.

– Я работала в рекламном бюро, а не на предприятии военно-промышленного комплекса!

Ракель бросила на нее возмущенный взгляд и тут же рассмеялась:

– Да какого уж там черта, я-то рада – ты вернулась домой!

– А ты так и не научилась ругаться. Хорошо, что есть вещи неизменные… – Паула взглянула на часы. – Анна, например, как всегда, опаздывает…

Не успела Паула произнести эти слова, как из гардероба донесся возмущенный женский возглас:

– Я разденусь, говорю же вам! Я вернусь!

Дверь распахнулась, и на пороге ресторана показалась Анна. Она обвела взглядом помещение и, заметив Паулу и Ракель, бросилась к их столику, распахнув объятия.

– Паула! Неужели это ты! Господи, как я рада тебя видеть! – она бросилась обнимать Паулу, которая не успела встать и теперь как могла пыталась обнять ее в ответ. – Подумать только, ты дома! Как ты? Как было в Нью-Йорке? Правда, там чудесно?

На этой фразе гардеробщик, догнавший Анну, постучал ее по спине:

– Ваше пальто…

– Господи боже мой! – вздохнула Анна. – Да, да, я сейчас подойду. – Прежде чем отправиться к гардеробу, она повернулась к подругам, скорчила рожу и беззвучно произнесла «Фашисты!».

Паула засмеялась: Анна верна себе, и не только в смысле пунктуальности.

– Ну, ты готова? – Ракель многозначительно посмотрела на Паулу.

– Готова к чему?

– Вот к этому! – Вернувшись из гардероба, Анна с улыбкой и подбоченясь встала у столика.

Паула, которой появление Анны показалось и без того достаточно эффектным, уже хотела попросить ее сесть и успокоиться.

– Но… какого… как…

Анна рассмеялась, слушая, как Паула пытается найти слова.

– Я… я… – Паула уставилась на некогда плоский живот Анны и машинально протянула руку, чтобы потрогать округлый бугорок. – Ты… ты…

– …беременна. Да!

– Но… но как это получилось?

Тут даже Ракель засмеялась, глядя на потрясенную Паулу.

– Наверное, как обычно. Ну, знаешь: пчелка и цветочек, девочка и мальчик, пенис и вагина…

Ракель покраснела и кашлянула:

– Хм, Анна, я думаю, что Паула совсем не это имела в виду.

– Ах вот как, жаль! А я-то уже собралась рассказать о менструальном цикле, ночных поллюциях и о прочих интересных вещах! – Анна усмехнулась.

Тем временем Паула собралась с мыслями.

– Но кто, Анна? Кто отец? Когда?.. И почему ты ничего мне не рассказывала?

– Ладно, ответ на вопрос номер два – пять месяцев. Ответ на вопрос номер три – тысяча извинений. Ты же знаешь, как редко я пишу письма, и к тому же я и сама все поняла только спустя два месяца, а потом прошел еще месяц, прежде чем я решила, что делать…

– Ты имеешь в виду аборт?

– Тихо! – Ракель строго взглянула на Паулу. – О таком не спрашивают!

– Все нормально, Ракель. Я же и в самом деле думала об этом. Зачем изображать святую, это же не первый раз…

– Но почему же ты решила… оставить? – Вид у Паулы был растерянный.

– А вот и ответ на вопрос номер один – Стуре.

– Стуре?

– То есть отец.

– Погоди-ка, у тебя будет ребенок от человека по имени Стуре?

– Да. То есть нет – его только называют Стуре. В их классе было четыре Стефана, так что…

– …так что его стали звать Стуре.

– Ничего страшного, через какое-то время привыкаешь, – объяснила Ракель Пауле.

– Ты видела его, этого Стуре?

– Да.

– И не рассказала мне?

– Ракель не виновата. – Анна поймала гневный взгляд Паулы. – Это я попросила ее ничего не говорить. Я так хотела рассказать сама, и вообще, я собиралась написать, но время шло, а потом я узнала, что ты возвращаешься, и решила тебя дождаться.

Тем временем к столику подошла официантка и остановилась, с готовностью глядя на компанию. Наступило легкое замешательство: никто не успел заглянуть в меню, а тем более что-нибудь выбрать.

– Я могу подойти позже. – Официантка демонстративно переступила с ноги на ногу и бросила усталый взгляд на Паулу, которая никак не могла определиться с выбором.

– Нет, нет! Я возьму… э-э… бифштекс «Валленберг». То есть нет – горячий салат. Или нет – лучше бифштекс. И красное вино.

– Фирменное?

– Да. Закажем бутылку? – Паула вопросительно взглянула на остальных.

– Я хочу белого к рыбе, – ответила Ракель. – И если ты не собираешься выпить целую бутылку одна, то, наверное, хватит и бокала, – добавила она, взглянув на живот Анны.

– Ну конечно, какая я глупая. Бокал красного фирменного, пожалуйста, – снова обратилась Паула к официантке.

Как только та удалилась, Анна посмотрела на Ракель:

– Благодарю за опеку, но я вообще-то могу и сама позаботиться о себе и о своем животе.

– Ну, когда мы виделись в последний раз, ты выпила немало шампанского…

– Два бокала. Надо же мне было как-то отметить. К тому же ты первая узнала. И вообще, шампанское – не алкоголь.

Ракель строго посмотрела на Анну, та в ответ закатила глаза:

– Господи, вы видите перед собой женщину, которая даже суши перестала есть! Скольким еще нужно пожертвовать ради человека, которого даже не видел ни разу?

– Ну, пожалуйста! Я хочу узнать, как все было! Как ты познакомилась с этим… Стуре? Где он теперь? – Паула сделала большой глоток только что принесенного вина и тут же снова подняла бокал. – Кстати, тебя же поздравить надо, а?

Анна поспешила налить в свой бокал минеральной воды.

– Ну, будем!

– Значит, встретились вы в клубе «Стурехоф». Вы танцевали, пили коктейли, потом пошли домой, сделали ребенка и решили жить вместе всю оставшуюся жизнь?

– Если все упростить…

– Но в общих чертах – так?

– В общих чертах – да.

Паула смотрела на Анну, которая не выказывала ни малейшего сожаления. Наоборот, она казалась более спокойной и собранной, чем обычно. И красивой, призналась себе Паула. Узкое лицо чуть округлилось, кожа порозовела, в глазах появился блеск. К тому же у нее увеличилась грудь, которую Анна удачно подчеркнула глубоким вырезом. Джемпер обрисовывал все округлости, сверху донизу.

– Джеронимо бы это понравилось…

– Что?

– Прости, я говорю сама с собой. Мне пришло в голову, что Джеронимо понравилось бы, как ты сейчас выглядишь. Как героиня романа Джейн Остин. – Паула улыбнулась.

– Ты об этом? – Анна со смехом обхватила грудь. – Надо ловить момент. Потом они, наверное, будут развеваться по ветру… – У Анны сделалось серьезное лицо. – Понимаю, что все это кажется безумием. Я узнала о беременности спустя шесть недель после встречи со Стуре.

– Стуре…

Анна не обратила внимания на бормотание Паулы.

– Ничего подобного я не планировала, и сначала меня охватила паника – любая из вас на моем месте почувствовала бы то же самое.

Ракель смущенно опустила взгляд, уловив намек Анны на то, что и она могла бы забеременеть.

– Нельзя рожать ребенка от человека, которого едва знаешь. Надо встречаться несколько лет, начать жить вместе, завести общий пенсионный счет, получить образование и проработать достаточно долго, чтобы о тебе не забыли, если ты на время выпадешь из жизни. А особенно нежелательно заводить детей, если ты безработная актриса – поверьте мне на слово: если тридцатилетней даме без сценического опыта нелегко получить роль, то уж беременной тридцатилетней даме без сценического опыта получить роль практически невозможно! Но несмотря на это – вы не думайте, я не закрывала глаза на все это, – у меня время от времени возникало чувство: я все делаю правильно. Я люблю Стуре.

Ракель бросила строгий взгляд на Паулу, прежде чем Анна продолжила с легкой дрожью в голосе:

– Возможно, момент был и не самый подходящий, но, с другой стороны, что мы об этом знаем? – По щекам Анны покатились слезы.

– Милая моя… – Паула протянула к ней руку.

– Ничего страшного, теперь я всегда такая. – Анна нетерпеливо утерла слезы и выпрямилась.

– Гормоны, – прокомментировала Ракель, но тут же покраснела. – Я где-то слышала…

* * *

На другой день после встречи с подругами Паула позвонила Ракели.

– Расскажи об этом Стуре!

– Он неплохой. Надежный. Откуда-то с севера – Сундсваль или Умео, кажется.

– Как выглядит?

– Самое важное, да? – Ракель засмеялась. – Не очень высокий, коренастый, темноволосый… Что я могу сказать: выглядит он нормально. Глаза добрые!

– И работает строителем?

– Да. Прораб или что-то в этом роде.

– Не могу поверить. – Паула вздохнула. – То есть вообще-то ничего удивительного: мальчик знакомится с девочкой, девочка беременеет… Просто я совсем не ожидала этого от Анны.

– Что она встретит мальчика или забеременеет?

– И то и другое, наверное. Вернее, ни того ни другого. Может, просто дело в скорости – очень уж стремительно все произошло. А меня не было дома.

– Думаю, тебе все станет ясно, когда ты встретишь Стуре, точнее, когда увидишь их вместе.

– Мы с Юханом будем у них на выходных.

– Знаю.

– Черт, я нервничаю. Это же как дочку замуж выдать.

– Успокойся. Я думаю, Анна не ждет от тебя благословения, она уже сделала выбор.

– Это точно. Какая ты умница, Ракель. Может быть, пообедаем вместе?

– Извини, но в час я встречаюсь с делегацией из Ботсваны, и мне нужно подготовиться.

– Спасаем мир, да?

– Делаем что можем.

Нажав кнопку «отбой» на радиотелефоне, Паула осталась сидеть в плетеном кресле с трубкой в руках. Юхан отправился на работу к десяти и перед уходом даже успел заправить постель. И вымыть посуду после завтрака. «Зайду в магазин по дороге домой», – сказал он напоследок, поцеловав Паулу и пожелав ей удачного дня. Единственное, что ей предстояло сделать самой, – это одеться, но, учитывая программу дня, особой необходимости спешить не было.

Паула отправилась на кухню, чтобы еще раз полистать газету. После возвращения домой не прошло и недели, поэтому всякий раз, засмотревшись на рекламу бюро путешествий и заметив разочарованное лицо Юхана, она испытывала угрызения совести.

Так нельзя, обреченно думала Паула. Надо навести порядок в жизни. Надо найти настоящую работу. Такую, которая мне понравится, которая не надоест мне и через несколько лет. А потом, может быть… Мысли на секунду замерли. Может быть, мы с Юханом станем жить вместе по-настоящему и заведем… или собаку заведем, например.

Паула улыбнулась: Юхан обрадовался бы ее мыслям. В начале отношений он не раз заговаривал об этом. О ее планах и об их общем будущем, но Паула всякий раз принимала его попытки в штыки, и со временем он перестал. Устроившись три года назад на постоянную работу в полиции, Юхан взял огромный кредит, прибавил к нему свои сбережения и в одиночку купил квартиру, в которой они теперь жили. Юхан говорил о квартире «наша», Паула – «его».

Телефон зазвонил, и Паула выудила его из кармана халата. Это был отец.

– Паула, ты дома? Почему не позвонила? Я думал, ты решила не ехать домой. Попробовал отправить письмо на твой рабочий электронный адрес, но оно вернулось. Я позвонил, чтобы спросить Юхана, в чем дело.

– Знаю, прости, надо было позвонить, но, стоит вернуться домой, начинается такая неразбериха… – Паула чувствовала, что объяснение звучит не слишком убедительно.

– Ничего страшного, я мог и сам позвонить. Когда бы ты смогла повидаться с нами?

Несмотря на его теплый тон, Паулу раздражало выбранное местоимение. Прошло уже двенадцать лет, а ей по-прежнему не нравилось, когда отец говорил «мы» о себе и Аните.

Он правильно истолковал возникшую паузу и быстро добавил:

– Ребекка и Александр вот уже которую неделю спрашивают, когда ты вернешься.

Ребекка и Александр были дети отца и Аниты. Новые папины дети, говорила Паула – тоном, каким говорят о нуворишах. Что вообще-то не очень справедливо. Александру шел двенадцатый год, Ребекке было семь, и на самом деле Паула их очень любила. Дети, в свою очередь, Паулу обожали и с гордостью рассказывали своим друзьям, что она их старшая сестра. «Хотя, – с важным видом добавляла Ребекка, – у нас другая мама».

– Может быть, вы с Юханом приедете к нам на выходных? – спросил отец.

– В субботу мы идем к Анне. Может быть, в воскресенье?

– Конечно, приезжайте в воскресенье. Я скучаю по тебе.

– И я. Передай привет детям.

– Обязательно. А тебе, кстати, привет от Аниты.

– М-м. Увидимся в воскресенье.

Юхан вернулся домой в половине восьмого. Паула поцеловала его, кожаная куртка пахла морозом. При виде пакетов с продуктами Пауле, которая всего час назад приняла утренний душ и оделась, стало немного стыдно.

– Ты купил еды.

– Конечно. Цыпленок. Ты включила духовку?

– Духовку? – Точно! Юхан позвонил около семи и попросил ее включить духовку. – Прости, я забыла…

– Ничего. Приготовим в гриле, так будет быстрее. Как прошел день?

– Ничего… – медленно произнесла Паула. – Довольно спокойно.

– Ты выходила? Встречалась с кем-нибудь?

– Нет… – Глупая ситуация. Что же она делала весь день? – Кстати, я говорила с папой, – сообщила она, радуясь, что нашла выход. – Я сказала, что мы приедем в воскресенье.

– В воскресенье? Я работаю.

– Ой, как жаль. Тогда я позвоню и все отменю.

– Нет, не надо. Они наверняка скучают по тебе, а я могу поехать с тобой в следующий раз.

– Точно?

– Ну конечно. И тебе будет чем заняться в воскресенье, раз я не смогу тебя развлечь.

Паула понимала, что Юхан ничего такого не имел в виду, но все же почувствовала себя еще глупее. Словно у нее нет собственных важных дел, что ее надо развлекать.

За ужином Юхан достал из заднего кармана листок бумаги.

– Я знаю, ты не любишь, когда я вмешиваюсь, но когда я это увидел, сразу подумал о тебе. Если неинтересно, можешь выбросить. – Он протянул ей измятый листок. Это было объявление.

– «Международный туризм, – прочитала Паула. – Образовательная программа продолжительностью три месяца, международный туризм в Швеции. Курс завершается практикой в гостинично-туристической отрасли в течение одного семестра. Требования: полное среднее образование, свободное владение английским, немецким или французским, а также как минимум еще одним языком. Опыт путешествий приветствуется». Паула подняла голову: – Где ты это нашел?

– В «Метро». Читал в вагоне. Если неинтересно, можешь выбросить, – нервно добавил он.

– Ты уже говорил. – Она взглянула на Юхана. – Неужели я такая ужасная?

– Конечно нет, просто ты обычно так сердишься, когда я…

– Кто знает, может быть, я и созрела… – Паула положила листок на подоконник. – Как на работе?

На следующий день Юхану предстояло выйти в утреннюю смену, поэтому спать он лег рано. Паула уселась перед телевизором. Ей спать ничуть не хотелось, да и сидеть за целый день надоело.

– Пойду прогуляюсь. – Паула заглянула в темную спальню. В ответ послышалось сопение: Юхан, скорее всего, уже уснул. Паула тихонько вышла и закрыла за собой дверь.

На улице было морозно: наверняка еще холоднее, чем днем, когда было минус восемь. Снег уже давно потемнел, и серое месиво буграми застыло вдоль тротуара. Паула спрятала подбородок в шарф, жалея, что не надела еще один свитер. Пройтись было приятно. Паула повернула за угол и пошла по улице Сведенборгсгатан. В окнах кое-где еще виднелись рождественские подсвечники, хотя прошедший праздник больше напоминал о себе выброшенными на улицу облысевшими елками.

Паула стала вспоминать, как отмечала Рождество она. Джеронимо и Фрэнк пытались уговорить ее остаться у них дома, но, хоть оба и были невероятно милы, Пауле не хотелось чувствовать себя третьей лишней: ведь пара впервые праздновала Рождество вместе.

Джеронимо украсил квартиру по образцу рождественского выпуска журнала «Мэзон». По всему дому висели банты из закрученных лент, а за ванной и спальней неусыпно следили маленькие ангелы. Ракель прислала готовое тесто для имбирного печенья в нарушение строгих запретов на ввоз продуктов. Но, как сказала она сама: «В нашей стране преобладает ввоз американских продуктов – настал час расплаты!» Паула показала, как вырезать фигурки из теста, и Джеронимо выпек огромное сердце и вывесил его в кухонном окне. На сердце розовой глазурью было выведено «Дж ♥ Ф».

Паула предпочла отметить канун Рождества в компании шведов, с которыми она познакомилась в «Ред Котедж» – клубе в Сохо, принадлежавшем Балтазару Эклюнду Это был полноватый длинноволосый парень из Гётеборга, который заработал на пентхауз и «мерседес» тем, что обеспечивал истосковавшихся по веселью жителей Нью-Йорка не только танцполом, но и еще кое-чем.

Все пошло наперекосяк, когда Кристофер и Мелкер, приехавшие из престижного стокгольмского пригорода с полными карманами денег, решили, что Рождеству не хватает «снега». Мнения на сей счет разделились, в конце концов парней попросили покинуть вечеринку. Но дух праздника улетучился, и уже к полуночи Паула вернулась домой.

На следующий день Паула подумывала остаться дома, но, увидев, как Джеронимо, влюбленный, словно подросток, укладывает подарок Фрэнку в чулок, соврала, что вечером идет на прием в шведском консульстве. Вместо этого она пошла в китайский ресторан неподалеку от дома и заказала четыре закуски. В честь праздника подали бесплатный десерт – жареный банан. Совсем как дома, подумала Паула.

* * *

Как ни старалась Паула не замечать объявления, которое принес Юхан, оно буквально липло к ней – как кошачья шерсть к вельветовым брюкам. Когда Паула решила полить цветы, чтобы сделать в доме хоть что-то полезное, ей пришлось спасать газетный листок от наводнения, устроенного ею на подоконнике. Стряхнув с газеты воду, Паула вспомнила слова Юхана о том, что месяц засухи, когда половина желтых листьев уже облетела, нельзя компенсировать одним потопом. В тропиках, может, так и бывает, добавил он, но домашним фиалкам эта схема вряд ли подходит.

Паула переложила листок на кухонный стол, но оттуда его пришлось отклеивать, оттирая засохший джем от завтрака перед возвращением Юхана.

На микроволновке, под прикрытием газеты «Шведская полиция», листок пролежал почти сутки, однако выпорхнул на волю, когда Паула открыла буфет в поисках чего-нибудь съедобного. Подняв с пола покоробившийся от воды, испачканный джемом листок, она подумала, не отправить ли его в мусорное ведро, но сунула в карман халата, однако и там объявление продержалось недолго. Тем же вечером Юхан выгреб из карманов все, что там находилось, чтобы отправить халат в стирку вместе с содержимым чемоданов Паулы.

Объявление осталось лежать в ванной вместе с измятым обрывком туалетной бумаги, который тоже оказался в кармане халата. Юхан не подал виду, но Паула поняла, что листок он заметил.

На следующее утро она решила, что пора что-то делать. Взяв в руки объявление, все еще чуть влажное после путешествия по ванной, Паула уселась на диван.

Что же тут страшного? Разве она не собиралась учиться? Заняться антропологией или киноведением. Набрать еще какое-то количество баллов в дополнение к своей пестрой коллекции, где тридцать баллов по литературоведению по-прежнему были самым значительным достижением. Которые, как Паула повторяла в утешение себе, могли бы превратиться во все сорок, если бы научный руководитель проявил чуть больше интереса к выбранной ею теме: «Героини произведений шведской литературы ХХ века». То есть интерес-то был, просто шеф попросил Паулу сузить тему, прежде чем приступить к работе, но хватило и этого, чтобы свести на нет остатки ее энтузиазма в отношении академического образования.

Возвращение в университетский городок состоялось спустя четыре года. На этот раз в результате поездки в Канаду и последовавшей влюбленности Паула приняла решение изучать французский. Обучение принесло семнадцать баллов, и даже теперь, спустя шесть лет, Паула не оставляла надежды сдать последний экзамен по фонетике.

Пять баллов по политологии не были поводом для гордости. Не стоило и поступать на этот курс. Его посоветовала Ракель, для которой, по ее собственным словам, он оказался весьма полезным. Паула же нашла его невыносимо скучным.

Как бы то ни было, сейчас у нее в руках объявление о наборе слушателей по учебной специальности «Международный туризм». После некоторых раздумий Паула поняла, что проблема заключается не в специальности как таковой, а в том, что этот курс не оставляет путей к бегству. Программа призвана дать специальность, работу, карьеру, месячный оклад, отпуск, доходы, дом, жилье, семью, счета, кредитный план плюс, скорее всего, развод и преждевременную смерть. Последнее может и не факт, но ощущение именно такое.

После минутного размышления она взяла блокнот и набросала текст заявления. Затем собралась набрать его на компьютере Юхана, но передумала. Если заявление не примут как есть, так тому и быть, промелькнула строптивая мысль, и Паула принялась искать конверт. Процедура завершилась написанием адреса учебного заведения (минимум час езды на пригородном поезде) и приклеиванием марки в правом углу. После чего Паула оделась и поспешила на почту.

* * *

– Привет! Ты дома? – разбудил Паулу голос Юхана, доносящийся из прихожей. Он вошел в гостиную, не снимая куртки. – Спишь?

Паула поднялась с дивана и машинально провела рукой по волосам.

– Да… Задремала, кажется. Читала лежа… – Она подняла книгу, которая упала на пол.

– Я купил шампанского. Чтобы взять с собой вечером.

Спустя пару секунд Паула сообразила, о чем он.

– Точно, мы же идем в гости, как хорошо!

– Хотя брать с собой алкоголь, когда идешь в гости к беременной женщине…

– Во-первых, – ответила Паула, – Анна во всеуслышание заявила, что шампанское не алкоголь, а во-вторых, трое из нас не беременны… если ты, конечно, не… – Она в ужасе взглянула на Юхана.

– Я не хотел рассказывать…

Паула засмеялась:

– И не выдумывай, я видела твои тампоны в ванной!

– Ладно, признаюсь: я не беременный. Означает ли это, что мне можно пить сколько угодно шампанского?

– Пока не закончится.

– Отлично. Я и нам купил бутылку. – Юхан отправился в прихожую, чтобы повесить куртку. Вернулся он с двумя бокалами для шампанского и бутылкой «Моэ». – Что ты сегодня делала?

– Ничего особенного. – Паула вспомнила отправленное письмо. – А ты?

– Весь день занимался писаниной. За неделю накопилась куча рапортов, пришлось составлять. – Юхан осторожно вынул пробку, раздалось тихое шипение.

– А я думала, ты ловишь преступников. – Паула протянула свой бокал.

– К сожалению, просто поймать недостаточно, надо еще пропустить его через бюрократическую мясорубку. Твое здоровье!

Бокалы со звоном коснулись друг друга.

– Твое здоровье.

– Привет, проходите! Боже мой, как я рада вас видеть! Юхан, с тобой мы уже сто лет не встречались!

– Это точно. Поздравляю! – Обняв Анну, Юхан сделал шаг назад. – Потрясающе выглядишь! Я-то думал, что беременных женщин то и дело тошнит.

– Я свое отмучилась… это уже прошло. Позвольте представить виновника. – Анна сделала шаг в сторону, пропустив вперед мужчину, стоявшего у нее за спиной. Тот протянул руку Юхану:

– Привет. Стефан. Но почти все зовут меня Стуре. Все, кроме мамы, если честно. – Он улыбнулся, и Паула вспомнила слова Ракели о «добрых глазах». Теперь она понимала, что та имела в виду. Стуре посмотрел на Паулу: – Приятно познакомиться! Анна столько говорила о тебе, что в моем воображении ты стала едва ли не каким-то мифическим персонажем!

– И вот я оказалась самым обычным человеком.

– Который, как я понял, обладает необычными качествами. – Стуре по-прежнему держал ее руку в своей.

Паула почувствовала, что краснеет. «Это из-за шампанского, – подумала она, – не стоило нам, наверное, выпивать целую бутылку.»

– Что же мы здесь стоим! Проходите! Можете повесить одежду, если найдете место, а то просто кидайте на пол.

Анна прошла в комнату, Стуре последовал за ней. Краем глаза Паула заметила, как он обнял Анну за почти уже не различимую талию.

Ужин удался. Стуре когда-то служил коком на круизном пароме, и камбала, которую он приготовил, была просто потрясающей. Анна, которая, казалось, решила компенсировать собственную трезвость и как следует напоить остальных, следила, чтобы бокалы не пустели, и, когда к десерту открыли шампанское, Паула была уже навеселе.

– Анна, я сказала Ракели, что чувствую себя так, словно выдаю замуж родную дочь. – Она поднялась с бокалом в руке. – На что она ответила, что ты большая девочка и не нуждаешься в моем благословении. Все это, конечно, так… но не мешает мне благословить тебя, не так ли? – Остальные шумно выразили свое одобрение. – И потому я хочу торжественно, пусть и с некоторым опозданием, дать свое благословение тебе, Стуре и ребенку, которого вы сделали… – Она бросила взгляд на живот Анны и подняла бокал. – Живите долго и счастливо! Да здравствует новая семья!

Юхан встал, чтобы поддержать Паулу четырехкратным «ура!».

– Я, от своего лица и от лица матери моего будущего ребенка, хочу поблагодарить за это благословение. Черные тучи рассеялись над нашими головами, и будущее лежит перед нами, как свежий бутерброд с креветочным салатом. И все, что нам нужно…

Анна перебила Стуре:

– …это купить себе абонемент в химчистку, чтобы выводить с одежды майонезные пятна! – И прыснула над собственной шуткой.

Стуре сделал вид, что обиделся.

– …это держаться поближе к тебе, Паула!

– Только попробуйте удалиться! – ответила та.

– А теперь, – продолжил Стуре, – мы с Юханом удалимся на кухню и займемся грязной посудой, пока дамы, к примеру, присядут отдохнуть в библиотеке. – Он указал на диван. – Паула, виски или коньяк?

– Виски, пожалуйста.

– Один момент. – Через минуту Стуре вернулся с бокалом, до краев наполненным виски. – Так мне не придется доливать каждые пятнадцать минут, – объяснил он, протягивая бокал Пауле.

Паула и Анна присели на диван. Анна подсунула несколько подушек себе под спину и устроилась на них полулежа. Стуре поставил диск Билли Холлидей и лишь затем отправился на кухню. Какое-то время подруги слушали музыку. Анна смотрела на Паулу, расположившуюся на другом конце дивана.

– Ну и как у вас с Юханом?

Паула насторожилась, но не подала виду и равнодушно пожала плечами:

– Хорошо.

– Понятно. – Анна кивнула. – Просто мне казалось, что перед твоим отъездом все было не так уж и безоблачно.

– Ну да… – Паула медлила с ответом. – Наверное, ты права. – Перед глазами промелькнуло разгневанное лицо Юхана, в ушах эхом отозвались его слова: «Ни во что меня не ставишь… Самовлюбленная…» – но Паула быстро прогнала воспоминания. – Мы же обсудили ситуацию и вместе приняли решение о моем отъезде. Решили, что это правильно. – Паула старалась говорить уверенно.

– Ну да, конечно.

Анна умолкла, и через мгновение к Пауле вернулось спокойствие. Но она оказалась не готова к продолжению разговора.

– А как секс?

– Секс? Послушай, мне кажется, что ты не…

– Конечно, конечно, но все-таки?

Паула вздохнула:

– Еще не было.

– Как это – еще не было?

– С тех пор, как я вернулась домой, ничего не было. И не делай такое лицо, пожалуйста! – Паула отпила глоток виски, ожидая, что скажет Анна. – Приходится заново привыкать друг к другу, понимаешь?

Анна по-прежнему молчала.

– Меня же не было полгода с лишним. – В голосе Паулы зазвучали умоляющие нотки. – Ну не молчи, скажи хоть что-нибудь!

– Я думаю о том, что ты говорила перед отъездом…

– Что люди меняются…

– Ну и как, ты изменилась?

– Не думаю, что все так просто. Наверное, я надеялась, что все… встанет на свои места, не знаю… Что если посмотреть на все со стороны…

– Вечно ты хочешь посмотреть на все со стороны… – улыбнулась Анна. – Словно стоишь в купальнике на трамплине и считаешь: «Раз, два, три, на четвертый раз…»

– …нырни! – подхватила Паула.

Анна засмеялась:

– Или, скорее, на пятый, а то и на шестой…

Паула не знала, обижаться на это замечание или нет. Она сделала еще глоток виски, на этот раз побольше.

– Я так хочу, чтобы на этот раз все было хорошо. Понимаешь?

– Думаю, да.

– Я же скучаю по Юхану, когда уезжаю.

– А когда возвращаешься?

Паула не успела ответить: Стуре и Юхан вернулись из кухни.

– Вы, кажется, собирались мыть посуду? – поинтересовалась Анна.

– Зачем делать сегодня то, что можно оставить на завтра? Мы хотим общаться с вами… – Стуре взял бокал и уселся в кресло у журнального столика.

– И спокойно допить вот это, – добавил Юхан, усаживаясь в другое кресло. – Выпьем же, – он взглянул на Паулу, – за женщину.

Паула улыбнулась в ответ.

* * *

Из постели Паула выбралась только после обеда, когда Юхан уже ушел на работу. На кухонном столе лежала записка: «Люблю тебя». Паула включила кофеварку и села за стол. Зазвонил телефон, и она вздрогнула.

– Привет, это Анна.

– Привет, спасибо за вчерашний ужин!

– Тебе спасибо. Как ты?

– Бывает и лучше. Только что встала. Когда же я запомню, что триста граммов виски – не лучшее завершение вечера…

– Ты, по крайней мере, смогла отдохнуть. А бедный Юхан…

– Да, он говорил, что и сегодня будет составлять рапорты. Похмельным полицейским, наверное, непросто. Хотя он выпил меньше, чем я. И еще он крупнее.

Возникла пауза.

– Паула, послушай, на самом деле я позвонила, чтобы извиниться. Я не имела никакого права устраивать тебе допрос. На твоем месте я съездила бы меня по физиономии. Сидеть в собственном гнездышке, выпятив пузо, и ставить под вопрос чужие решения – какой позор… – похоже, Анна раскаивалась искренне.

– Да ладно. Так мне и надо. Просто не хватает смелости думать об этом самой, а ты напомнила мне о неприятном.

– Ох, прости, прости! Мне стыдно-престыдно!

Паулу рассмешили стенания Анны.

– Кстати, могу сообщить тебе, что мы это сделали.

– Что?

– Занялись сексом.

Анна мгновенно забыла о своем раскаянии:

– Вчера? Не может быть!

– Правда, потом меня вырвало.

– От секса? – возмущенно воскликнула Анна.

– Нет, конечно, не от секса. – Паула попыталась успокоить подругу. – Меня вырвало от виски.

– А, понятно…

– И не думай, что Юхан напал на несчастную, беззащитную, в стельку пьяную девушку. Девушка сама его соблазнила.

– Тем, что ее стошнило на него…

– Нет, я же говорю, что вырвало меня после. Слушай все сначала: я начала приставать к Юхану уже в такси. Всю дорогу домой ему удавалось меня сдерживать. Но как только мы оказались в квартире, я сделала ему минет, прямо в прихожей…

– И тогда тебя вырвало? Ох, знаю, я тоже обычно…

– Да нет же, слушай! – Паула снова перебила Анну. – После этого мы занялись сексом на диване. А потом меня вырвало.

– И никаких нежностей?

– Никаких нежностей. Когда я вернулась из ванной, Юхан уже спал.

– Как романтично…

– Да, но дело, по крайней мере, сделано.

– А я-то думала, сексом занимаются по любви. Или, возможно, из похоти… Но уж никак не ради галочки.

– Эй, послушай, ты, кажется, позвонила попросить прощения за то, что суешь нос не в свои дела?

– Ой, правда! – Анна на секунду умолкла. – Можно пригласить тебя на чашечку кофе в знак раскаяния?

– С удовольствием, но не сегодня. Я ужинаю у папы.

– Понимаю. Тогда созвонимся на неделе.

– Конечно.

– Все, не могу, пойду пописаю. Обнимаю тебя. Выпей кока-колы.

– И я тебя обнимаю. Услышимся.

Часы показывали половину четвертого, а отец обещал забрать ее на станции без десяти пять. Паула допила кофе, проглотила стакан простокваши и съела несколько сухарей. Затем быстро приняла душ и оделась. На полпути к вокзалу она вспомнила, что забыла подарки, пришлось бежать обратно. Ближайший поезд Паула пропустила, а когда наконец отыскала телефонный автомат, принимающий монеты, оказалось, что отец уже выехал. На следующий поезд она едва успела: взмокшая и дрожащая с похмелья, плюхнулась на разрисованное маркером сиденье, прижалась лбом к прохладному стеклу и лишь милостью Провидения, если таковое существует, проснулась перед своей станцией.

Ожидая Паулу, опоздавшую на полчаса, отец курил возле машины. Дома Анита курить не позволяла, да и на улице тоже. Заметив Паулу, он помахал ей и раздавил сигарету.

– Прости, что опоздала. Я звонила, но ты уже уехал.

– Да, хотел кое-что купить по дороге, – сказал отец, обнимая ее. – Поехали.

Они сели в машину, отец повернул ключ зажигания. Плотный тембр Джонни Кэша заполнил салон. Паула вздрогнула от громкого звука колонок.

– Слушал по дороге сюда, – объяснил отец и приглушил музыку, так что лишь самые высокие ноты пробивались сквозь шум мотора.

Они молчали, пока отец выезжал на шоссе.

– Хорошо выглядишь, – произнес отец, бросив быстрый взгляд на пассажирское сиденье.

Паула усмехнулась про себя: сонная, похмельная и не накрашенная – куда уж лучше.

– Да, только не выспалась, – ответила она. – Вчера мы ужинали у Анны.

Паула уже собралась рассказать о Стуре и малыше, но осеклась. Зачем напоминать отцу, что другие женщины в ее возрасте рожают детей и начинают оседлую жизнь?

Остаток пути они обменивались обыденными репликами. Пауле нравилось говорить с отцом, все казалось проще. Он спросил, как Нью-Йорк, тем тоном, каким мог поинтересоваться, понравился ли ей фильм, который она смотрела в кино. К тому же многое она уже рассказала в письмах и мейлах.

Автомобиль остановился у гаража в аккуратном квартале, застроенном частными домами. В окне желтого домика Паула увидела Александра и Ребекку, которые показывали на автомобиль и махали руками. И внезапно почувствовала, как сильно соскучилась по своим младшим, – хоть и не воспринимала их как родных брата и сестру, а скорее просто как Александра и Ребекку. Дверь дома распахнулась.

– Ой, как я рада! – громко воскликнула Анита, как на секунду показалось Пауле, от души.

Она поднялась на крыльцо и нехотя обняла Аниту одной рукой.

– Привет. Покрасила волосы?

– Нет… То есть да… То есть… – Анита нервно засмеялась, убирая с лица осветленную прядку. На крыльцо выбежала Ребекка.

– Паула! – она бросилась на шею Пауле, которая наклонилась, чтобы подхватить Ребекку на руки.

– Совсем большая девочка!

– Я самая высокая в классе.

– Ух ты!

– Из девочек.

– Ага!

– А Оскар выше.

– И какого же он роста?

Ребекка неопределенно махнула рукой над головой:

– Вот такого!

Паула опустила ее.

– Ребекка, носки промокнут! – Анита отпихнула дочку в холл, где поджидал Александр. – Не хочешь поздороваться с Паулой? – подтолкнула она сына. Тот опустил взгляд, застыв, когда мать положила руку ему на спину.

– Ну, я-то все равно хочу с тобой поздороваться. – Паула подошла к Александру и обняла его. Тот смущенно улыбнулся, по-прежнему не поднимая глаз.

– Привет, Паула.

– Если впустите меня, то получите подарки, которые я привезла.

Александр глянул на нее, тут же забыв всякую стеснительность.

– А какие подарки?

– Александр, так нельзя! – Анита улыбнулась Пауле, словно извиняясь. – Входи, я повешу твою куртку.

Она взяла потертый кожаный пиджак Паулы и повесила его на плечики – тщательно подобранные под цвет холла и друг друга.

Паула взяла пакет с подарками и вошла в гостиную. Анита проследовала за ней, шлепая домашними туфлями.

– Что будешь пить?

– У тебя есть кока-кола?

– Конечно. – Анита скрылась в кухне, и Паула уселась в кресло.

Ребекка пристроилась на подлокотнике.

– И подарки будут?

– Да, я кое-что приготовила. Можете считать их запоздалыми подарками на Рождество.

Она достала из пакета сверток и протянула Ребекке. Александр присел на краешек дивана, внимательно наблюдая.

– Хочешь тоже?

– Да, – ответил он, бросив быстрый взгляд на Паулу. – Пожалуйста.

Она протянула Александру плоский сверток. Когда он нащупал внутри что-то мягкое, вид у него стал слегка разочарованный.

– Открывайте!

Ребекка уже успела вскрыть обертку.

– Ой, какая красивая! Это же Русалочка! – Ребекка восторженно встряхнула стеклянный шар, и рыжеволосую Русалочку окружила целая стая рыбок, медленно опускающихся на дно. – У меня есть такой же с Эйфелевой башней. Папа купил в Париже. Правда, в том шарике идет снег. – Ребекка снова встряхнула шар, глядя на рыбок.

– Под водой, наверное, снега не бывает? – сказала Паула.

– Нет, рыбки гораздо красивее! – кивнула Ребекка.

– Он заводится. – Паула показала маленький ключик сбоку, и Ребекка несколько раз повернула его.

– Ой! Она умеет петь! Я знаю эту песню, только на шведском, – добавила она и стала подпевать.

Александр, бросивший свой сверток, чтобы посмотреть на подарок сестры, теперь оторвал последний кусочек клейкой ленты.

– О, смотри! – Он с восторгом показывал джемпер, лежавший в свертке, Аните и отцу, которые только что вошли в гостиную.

– Ой, какой красивый! Ты поблагодарил как следует? – Анита протянула Пауле бокал кока-колы. – Вот, пожалуйста.

– Знаешь, что это за джемпер? – спросила Паула Александра, который тут же снял рубашку, чтобы примерить подарок.

– Э-э… нет.

– Это «Нью-Йорк Янкиз». Ну, знаешь, бейсбол.

– Бейсбол! Классно!

– Видишь надпись на спине?

Александр попытался бросить взгляд через плечо, чтобы разглядеть эмблему, для этого пришлось вынуть руку из рукава и повернуть джемпер задом наперед.

– Круть!

– Александр, что надо сказать? – Анита выжидающе посмотрела на сына. – И Ребекка?

– Они уже поблагодарили, – заверила ее Паула.

– Тогда, наверное, можно произнести тост.

Паула отметила, что спиртное было только в бокале отца.

– Теперь вся семья в сборе.

Паула и Анита натянуто улыбнулись друг другу, и Паула подумала, испытывает ли Анита такую же неловкость, как и она сама, когда их называют одной семьей. Взрослые выпили, а дети набросились на чипсы, которые мать выставила в вазе на журнальном столике.

– Прекратите есть чипсы, скоро ужин! – обратилась Анита к детям, и Пауле стало интересно, зачем было ставить на стол то, что нельзя есть.

Кофе пить снова перебрались в гостиную. Паула еще раз отметила, что Анита – хороший кулинар, пусть и без особой фантазии. Ростбиф, идеально прожаренный и сочно-розовый; жидковатый, но вкусный соус, печеный картофель и свежий салат. На десерт – яблочный пирог. Теперь Паула чувствовала себя намного лучше, но все же отказалась от алкоголя. Только во время ужина она смогла выпить немного вина. Александр ушел в свою комнату, но Ребекка втиснулась в кресло рядом с Паулой, несмотря на призывы Аниты сесть на свободный диван.

– Ну что ж, – произнес отец, промолчавший почти весь ужин, – чем ты займешься теперь? – Он посмотрел на Паулу.

Она понимала, что ничего странного в этом вопросе нет, и даже удивилась, что отец не задал его раньше, но почему-то почувствовала неприятную растерянность.

– Точно не знаю. Я не думала, что вернусь домой так скоро. У меня нет конкретных планов на весну… – Все смотрели на нее. – Я подала заявку на одну образовательную программу, – произнесла она и тут же пожалела об этом.

– Какую программу? – Ребекка подняла голову от стеклянного шара, который она держала на коленях.

– Ну, я даже не знаю, как… – попыталась вывернуться Паула.

– Ой, расскажи, так интересно! – Анита пригубила ликер «Драмбуи», чуть поморщившись.

Паула бросила умоляющий взгляд на отца, словно ища спасения, но он смотрел на нее с таким же любопытством.

– Международный туризм.

– Ой, как интересно! – Анита улыбнулась. Возможно, она произнесла бы то же самое, даже если бы речь шла об ангольском фольклоре.

– Это хорошо, наверное? – Отец вопросительно взглянул на Паулу.

– Может быть, но я же сказала, что просто отправила заявку. Нет никакой гарантии, что я поступлю. Желающих наверняка тысячи. Да и не решила я, хочу там учиться или нет. – Паула изобразила решимость: тему хотелось бы закрыть.

– Но это же неплохое начало. – Отец, видимо, решил не сдаваться. Паула пожала плечами.

– Вы знаете расписание поездов? – Раз никто не собирается менять тему разговора, придется сделать это самой.

– Кажется, по воскресеньям поезда тоже ходят дважды в час, а, Гуннар? – обратилась Анита к отцу. – Я могу подбросить Паулу до станции. Я практически не пила. – Она взглянула на почти нетронутую рюмку ликера.

– Нет, нет, – поспешила ответить Паула. – Я вызову такси.

– Но мне совсем не трудно…

– Ни в коем случае, ты же столько возилась с ужином. – Пауле не хотелось, чтобы ее отказ прозвучал слишком резко.

Отец пришел на выручку:

– Я заплачу за такси. Только останься еще немножко.

– Да, побудь еще чуточку, ну пожалуйста… – Ребекка положила голову на плечо Пауле.

– Ну хорошо, еще чуточку – ответила Паула, обняв Ребекку за худенькие плечи.

* * *

Первое марта. Если верить календарю, началась весна. Но радостнее от этого не становится, раздраженно думала Паула, когда спустя двенадцать минут ожидания услышала голос из громкоговорителя, что движение поездов метро остановлено. Паула тихо выругалась – она и без того уже опаздывала. Мужчина в потертой ветровке, направившийся было к ней, чтобы в третий раз попросить пару крон, услышал эту реплику и в последний момент решил оставить Паулу покое.

Спустя двадцать семь минут подошел поезд. Голос из громкоговорителя пытался убедить раздраженную толпу, что следом за подошедшим поездом идет еще один, в котором больше свободных мест. Паула, проигнорировав сообщение, втиснулась в переполненный вагон. На платформе остались женщина с коляской и мужчина в потертой ветровке.

Паула вышла на центральной станции и направилась к улице Свеавэген. Перейдя дорогу на красный свет, она издалека увидела Ракель, которая нетерпеливо переступала с ноги на ногу у входа в SIDA[1]. Паула прибавила шагу и, запыхавшись, подбежала к Ракели:

– Поверишь, если я скажу, что поезда в метро стояли?

– А что мне остается?

– Это правда.

– Половина обеда прошла. – Ракель посмотрела на часы, будто не знала, который час.

– Пойдем куда-нибудь поблизости. И в следующий раз я зайду за тобой на работу. Вот это место хорошее? – Паула кивнула на вывеску ресторана, расположенного совсем рядом.

– Нормальное.

– Тогда пойдем туда.

Они вошли и положили одежду на стулья у свободного столика.

– Пожалуйста, не сердись! Поезда в самом деле встали.

– Да, да, верю. Что ты будешь? – Они посмотрели на меню, вывешенное на стене.

– Мне, наверное, хватит бутерброда. С хумусом.

Паула заплатила за бутерброд и большую чашку кофе латте. Ракель заказала блюдо дня и бутылку минеральной воды. Они сели за столик.

– Ты уже получила ответ? – спросила Ракель, наливая воду в бокал.

– Об учебе? Нет, наверное, ответят нескоро.

– Как ты думаешь – поступишь?

– Понятия не имею.

– А хочешь поступить?

Паула вздохнула:

– Понятия не имею…

Она рассказала о заявлении, отправленном по телефону несколько дней назад, пусть Ракель не думает, что подруга уж совсем бездельница. Ракель, правда, не выразила той же радости, что и Анита, но все же назвала это «шагом в верном направлении». Паула не стала уточнять, какое направление имелось в виду, но решила, что Ракель ее поощряет – так аплодируют родители, когда малыш впервые сам завяжет шнурки.

Принесли заказ Ракели, и Паула надкусила бутерброд.

– А что сказал Юхан? – спросила Ракель.

– Ничего. Я ничего ему не рассказала, но ведь он и так не хочет вмешиваться…

– Вмешиваться?

– Да, он понимает, что я сама должна принимать решения в жизни. Разве не так? – Паула вопросительно взглянула на Ракель. Не надо было затевать этот разговор, взгляды Ракели ведь ей известны.

– Нет. Я так не считаю. У тебя лучший в мире парень… – Ракель умолкла, глядя в тарелку с лососем в имбирном маринаде, – …который готов сделать для тебя все что угодно. Который годами ждет твоего возвращения из бесконечных поездок! – Ракель распалилась вовсю. – А ты даже не считаешь нужным уведомить его о планах на ближайшую неделю!

– Если бы у меня только были планы… – пробормотала Паула.

– Не выкручивайся!

– Я и не выкручиваюсь, просто такие у нас отношения. – Паула пожала плечами.

– И вам это нравится?

– Да…

– Обоим?

– Не знаю, – вздохнула Паула, – спроси Юхана. – Она взглянула на Ракель. – Когда это ты, кстати, стала таким экспертом по части отношений?

Ракель покраснела.

– Дело в уважении.

– Да, да, я уважаю Юхана. Если ему захочется поехать за границу – пусть едет. У каждого своя…

– …жизнь. Да, ты всегда так говоришь.

Ракель немного успокоилась. Ее вообще-то мало что возмущало, разве что несправедливость, и в данном случае она очевидно усмотрела именно ее. С какой стати, Паула не совсем понимала.

После еды Ракель заказала чашку кофе, а Паула – пирожное «негр», которое она, вовремя заметив укоряющий взгляд Ракели и поправившись, назвала «шоколадным».

– Видела на днях Хелену, – сообщила Ракель.

– Хелену Форсберг?

– Форсман. Да, именно ее.

– Ясно. И как она?

– Кажется, неплохо. Она сменила работу. Теперь работает в какой-то продюсерской фирме. – Ракель всем своим видом показала, что не знает, что это за фирма, да и не особо интересуется.

Знакомство с Хеленой было шапочным. Паула впервые встретилась с ней в самолете на пути из Лондона шесть лет назад. Хелена летела бизнес-классом, о чем успела напомнить не меньше десяти раз в течение полета. Необходимости в этом не было, ее статус был очевиден для каждого пассажира. Возможно, Хелена желала таким образом подчеркнуть разницу между собой и Паулой, которая угодила на место рядом с Хеленой из-за ошибки при оформлении заказа. Как бы то ни было, соседство стало приятным, когда Хелена нашла в лице Паулы отличного слушателя, онемевшего от бесплатного шампанского. Хелена пересказала всю свою биографию относительно быстро, поскольку ничего примечательного там не было. Оставшееся время она посвятила рассказу о своей работе в издательском бизнесе, суть которого Паула так и не поняла, уяснив лишь, что, если верить Хелене, работа у нее очень важная.

Когда они пошатываясь вышли из самолета в аэропорту Арланда, Хелена доверительно сообщила Пауле, что никогда раньше не летала бизнес-классом и что костюм, весьма неважно на ней сидящий, куплен по дешевке в «Хеннес и Мауриц». Но добавила, что это лишь временно. Главное, объяснила она, видеть себя непоколебимо успешной женщиной в костюме от «Армани», с сумкой от «Гуччи», набитой карточками «Дайнерс Клаб» и визитками интереснейших людей, занимающих дожности вроде исполнительного директора. «Визуализируй!» – сказала она, доставая из сумки (и в самом деле от «Гуччи» – купленной на первую зарплату) книгу. «Надо с чего-то начать!» – она протянула книгу под названием «Жизнь в лучах света» Пауле. «Отдашь, когда прочитаешь», – добавила она, написав номер телефона на форзаце переплета. Затем предложила Пауле доехать до города на такси: «Все равно фирма платит».

Паула, прочитав две главы, забраковала книгу и забыла о ней и ее владелице. Но через несколько недель встретила Хелену в кафе «Опера», после чего они стали изредко общаться. Так с Хеленой познакомилась и Ракель.

– Я сказала, что ты вернулась, и она просила позвонить. Погоди-ка, я записала ее телефон. – Ракель достала ежедневник и вырвала из него листок. – Надо думать, это рабочий.

Паула сунула листок в карман куртки.

– Помнишь, что завтра мы идем в кино с Анной? – спросила Ракель.

– Конечно. Что будем смотреть?

– Решим голосованием. Встречаемся в баре «Стурехоф» в шесть. А сейчас мне пора на работу.

Паула немного прошлась пешком, а затем на метро доехала до Мариаторьет. Когда она проходила мимо газетного киоска, к ней снова подошел мужчина в потертой ветровке и попросил пару крон. Пары крон у Паулы и на этот раз не оказалось.

Едва она вернулась домой, как позвонил Джеронимо. Паула прикинула, что в Нью-Йорке теперь десять часов утра. Джеронимо, вероятно, звонил с работы. Она обрадовалась, и не только потому, что его звонок избавлял Юхана, а вернее, их с Юханом – от расходов на международный разговор, но и потому, что действительно соскучилась по Джеронимо.

– Honey![2] – почти кричал он в телефонную трубку. – Это я!

– Кто? – Паула не удержалась от соблазна слегка поиздеваться.

– Кто? – Джеронимо изобразил обиду. – Паула, это же я! Ты забыла меня? Джеронимо!

Паула представила, как он задирает подбородок, встряхивая волосами.

– Джеронимо? Погоди-ка, тот, у которого позолоченная гостиная? – Перед отъездом Паулы Джеронимо успел завершить золотой интерьер гостиной. Нелепая идея: дизайн не выглядел привлекательным даже на страницах журнала.

– Фу, это уже позади, – фыркнул он. – То был не я – слишком поверхностно! Золото радует глаз, но не душу.

– И что же радует твою душу теперь?

– Благовония! Интерьер должен состоять не из мебели, а из ароматов. Представь, как легко менять дизайн при смене настроения! Устал после работы – чуть-чуть бодрящей герани или корицы. А что скажешь о лаванде в спальне – засыпаешь на прованском лугу!

– Интересно…

– Попробуй!

– Хорошо, что ты не продаешь наркотики, Джеронимо! – Паулу рассмешили его попытки убедить ее.

– No hope for dope[3], – проскандировал он.

– Как ты? – спросила Паула.

– Супер!

– А Фрэнк?

– Замечательно. А как ты, малышка?

– Тоже отлично, – ответила Паула не задумываясь.

– Правда? Перед отъездом у тебя было другое настроение, – обеспокоено произнес Джеронимо.

– Ну, может быть, и не отлично… Нормально.

– Как дела у Юхана?

– У Юхана все хорошо, спасибо… – Она не успела договорить.

– А как дела у вас с Юханом?

Господи, ну почему всех так интересуют их отношения, раздраженно подумала Паула. Есть женщины, которых мужья годами избивают, и никто не вмешивается, а тут всего лишь потому, что она, Паула, именно сейчас не хочет выходить замуж и покупать в кредит дом за три миллиона – который ей, впрочем, никто и не продал бы, – каждый встречный считает себя вправе выражать свое мнение насчет ее личной жизни! Она вздохнула:

– We’re getting along…[4]

На этот раз вздохнул и Джеронимо:

– Значит, все без изменений…

– Все образуется. – Паула попыталась изобразить уверенность, хотя терпеть не могла убеждать других в том, в чем сомневается сама.

– Видел на днях Джейсона… – Джеронимо сделал эффектную паузу, и невольный вздох Паулы прозвучал особо отчетливо. – Он просил передать тебе привет.

Паула продолжала молчать.

– Еще он просил номер твоего телефона…

– Надеюсь, ты ему не сказал?

– What if?[5]

– What if? Ты с ума сошел? Ты дал ему номер? – Паула едва не плакала, и Джеронимо смилостивился.

– Нет.

– Точно?

– Точно. Я сказал ему, что ты переехала и что я не знаю ни нового адреса, ни номера телефона.

Паула выдохнула. В самый неподходящий момент. Большинство ее подруг, да и не только ее, были бы на седьмом небе от счастья, если бы такой мужчина, как Джейсон, попросил номер их телефона. Стильный, умный, веселый, успешный и, очевидно, влюбленный. Для Паулы это было слишком, учитывая, что она на протяжении трех месяцев отвечала на влюбленность Джейсона. Хорошо бы добавить – платонически. Но нет.

– Спасибо.

– Послушай, я не знаю, что натворил бедняга Юхан, но ты уверена, что он заслужил все это?

– Что значит «заслужил» – Паула начала сердиться. – Я люблю Юхана. Ты что, никогда не совершал ошибок?

Джеронимо сделал вид, что не услышал вопроса.

– Ты как-то странно выражаешь свою любовь… – Он не успел продолжить.

– Я влюбилась, понятно? С тобой этого не случалось? А, ладно, забудь.

Джеронимо переменил тон:

– Малышка, я позвонил не для того, чтобы ругаться. Просто меня волнует твоя жизнь.

– Надо же! – пробормотала Паула.

Но это замечание, к счастью растворилось где-то над или, скорее, под Атлантикой, и Джеронимо продолжил:

– Как у тебя с работой? Или об этом тоже нельзя спрашивать?

– Лучше не надо…

Джеронимо сменил тему.

– Мы с Фрэнком… – начал он.

Вечно это «мы с Фрэнком», подумала Паула.

– …переезжаем.

– Но у тебя же такая прекрасная квартира! – Паула искренне удивилась. – Ты нашел больше?

– Мы не квартиру меняем, – загадочно уточнил Джеронимо.

– Вот как?

– Мы переезжаем в другую страну.

– Что? Вы уезжаете из Нью-Йорка?

– Из США, детка. Дядя Фрэнка вот уже тридцать лет живет в ЮАР и содержит там небольшую гостиницу. Но возраст дает о себе знать, так что…

– …так что он хочет передать дело вам! Это же потрясающе, просто не верится! – Паула даже забыла собственные горести, радуясь неожиданному везению друзей. – Но…

– Да, есть много разных «но», однако мы решили попытаться. Фрэнк был там несколько раз и говорит, что место потрясающее. Гостиница небольшая, малость обветшала, но очень удачно расположена, всего в нескольких десятках километров от Кейптауна.

– Просто потрясающе! – повторила Паула. – Когда вы едете?

– Все случилось так внезапно. Дядя Фрэнка позвонил на прошлой неделе, и с тех пор мы только об этом и говорим. Решение было принято вчера. Я уже говорил с шефом. Едем через месяц.

– Как я рада за вас! А что говорит Фрэнк?

Несмотря на то что Фрэнк оказался, так сказать, счастливым соперником Паулы, она не могла плохо относиться к нему. Он обладал неподдельным обаянием. Очаровал бы даже самую требовательную тещу, как и получилось, когда Джеронимо привел Фрэнка к своей маме Люсинде. Это был не первый парень, которого Джеронимо представил матери, но та до сих пор не утратила надежды, что ее сын встретит хорошую девушку, благодаря которой увидит вещи «в истинном свете».

Фрэнк был не так ошеломительно красив, как Джеронимо, но определенно мог носить обтягивающую футболку, не стесняясь. К тому же он выглядел моложе своих тридцати семи, несмотря на чуть поредевшие волосы. Впрочем, он объяснял, что для гея это не проблема – можно их совсем сбрить и стать еще привлекательнее.

– Фрэнк в восторге. Он считает, что это как раз то, что нужно на пороге среднего возраста. – Джеронимо засмеялся. – Кстати, это ему пришла в голову мысль позвонить тебе.

– Как это?

– Многие из тех, кто работает в гостинице, почти ровесники дяди Фрэнка, так что нам придется набрать новый персонал. – Он умолк на мгновение. – Мы, конечно, не сможем платить много, но жить зато будешь бесплатно.

Джеронимо снова умолк. Паула не знала, что сказать. Она вернулась домой всего три недели назад, но уже чувствовала себя не в своей тарелке. Собственное решение навести порядок в жизни давило на Паулу свинцовой гирей. Тут она подумала о Юхане, как он расстроится, и печальное лицо, возникшее перед глазами, заставило Паулу заколебаться.

– Honey? – окликнул ее Джеронимо, возвращая в реальность. – Я не тороплю тебя. Можешь приехать через пару месяцев. Если хочешь. Подумай об этом.

На этом разговор завершился. Положив трубку, Паула громко выругалась. Вот черт, зачем все так сложно! Сюжет с гостиницей почти заслонил слова Джеронимо о Джейсоне.

* * *

Джейсон Уильям Роберт Фрост. Тридцать два года. Писатель.

Когда он так представился, Паула рассмеялась. Невольно и не к месту. Дело было в том, что за несколько месяцев, проведенных в Нью-Йорке, она встретила не меньше десятка человек, говоривших то же самое. Что они писатели. Стоило Пауле заинтересоваться и начать спрашивать, что они написали, оказывалось, что они работают над Своим Главным Романом и что их прежние произведения: сборники стихов, рассказы, исторические эпопеи – к сожалению, отвергнуты издательствами, которые ничего не понимают в настоящем искусстве.

Поначалу Паула восторженно слушала рассказы о трудностях писательского ремесла и сочувствовала жертвам издательского равнодушия или, точнее, отсутствия этих самых издателей. Многие из писателей были иностранцами, как и она сама. По меньшей мере двое шведов, с которыми она познакомилась в Нью-Йорке, были писателями: они долго распространялись о произведениях, в которые должно было вылиться их пребывание в этом городе. «Понимаешь, как „Клоун Як“[6], только в наше время, как фильм-путешествие в форме книги. Парень уезжает из Швеции, чтобы обрести самого себя…»

Профессия писателя, несомненно, была самой популярной на Манхэттене. После профессии актера.

Джейсон дождался, пока она перестанет смеяться. Все еще давясь от смеха, она извинилась. Он поинтересовался, что тут смешного, и Паула снисходительно объяснила, что пара заметок в блокноте еще не делают человека писателем, равно как врачом не становятся, приняв таблетку от головной боли. Джейсон посмеялся над ее сравнением, что Паула сочла признаком самоиронии. Он спросил, чем занимается она, и Паула ответила как есть: что она не имеет ни малейшего представления, кем станет, когда вырастет, но в настоящее время работает администратором в маленьком рекламном бюро в Бруклине.

Вокруг было полно народа, голос Фрэнка Синатры едва пробивался сквозь гул голосов и звон бокалов с напитками нежных оттенков. Джеронимо устроил в своей квартире вечеринку с коктейлями в честь Паулы, без обиняков признавшись, что для него это лишь повод пощеголять в смокинге у себя дома. Он пригласил множество друзей, в гостиной было тесно. В смокинге был только хозяин, что его слегка раздражало: «Как плохо у людей со вкусом!» – но в остальном мероприятие удалось. Гости разговаривали, потягивая коктейли, знакомясь направо и налево. Джеронимо постарался пригласить не только геев, но гетеросексуальных мужчин все же было мало, а женщин и того меньше.

Когда Паула спросила Джейсона, откуда он знает Джеронимо, тот объяснил, что его бывшая девушка – сделав ударение и на «бывшая», и на «девушка» – училась вместе с Джеронимо на театральных курсах. С девушкой он расстался, когда она переехала в Чикаго ради работы в театре, но дружба с Джеронимо сохранилась. Паула спросила, знает ли Джейсон Анну из Швеции, которая тоже училась вместе с Джеронимо. С Анной Джейсон тоже был знаком: «Девушка с характером!» Паула оказалась того же мнения.

Уходя, Джейсон спросил позволения позвонить Пауле и пригласить ее на экскурсию по Нью-Йорку. Паула позволила, не упоминая того факта, что уже успела осмотреть почти весь город.

Когда они встретились во второй раз, Джейсон предложил прогуляться в Центральном парке. Паула с готовностью согласилась, отметив, однако, про себя, что идея не слишком оригинальна.

Ей и самой не раз приходилось придумывать, что показать иностранцу в Стокгольме. Некоторые из заграничных друзей навещали Паулу в Швеции: немка Клаудия, с которой она познакомилась в израильском кибуце, Лори и Петер – с ними вместе она снимала квартиру в Веллингтоне, – и девушка-экскурсовод из Голландии, работавшая вместе с Паулой на Сицилии. Вид с возвышенности Мариаберьет обычно производил впечатление, а главным козырем было кафе «Стурекаттен» – низкие потолки и маленькие, почти кукольные комнатки.

Во время прогулки Паула еще раз спросила, чем занимается Джейсон, и, когда он снова назвался писателем, удержалась от смеха и вежливо, но не слишком заинтересованно спросила, что он пишет. «В настоящее время, – ответил Джейсон, – я пишу роман о чернокожей проститутке, которая зарабатывает на приличную жизнь своим детям». Паула недоверчиво взглянула на Джейсона, но в его лице не читалось и намека на иронию. Он рассказал о том, как познакомился с женщиной из Гарлема по имени Летиция, которая помогла ему собрать необходимую информацию. Паула спросила, все еще не без скепсиса, сколько он уже написал. «Почти закончил редактировать, – ответил Джейсон. – Мой издатель постоянно торопит, дедлайн был еще на прошлой неделе». Паула почувствовала себя глупо. Издатель? Дедлайн? Джейсон сам спас положение, сменив тему разговора, и после долгой беседы о праздновании Хеллоуина в Швеции откланялся. Дома его ждала работа, но он предложил поужинать вместе на следующей неделе. Настоящий джентльмен, подумала Паула и снова согласилась.

Вернувшись домой, Паула стала расспрашивать Джеронимо о Джейсоне. Чем больше она узнавала, тем сильнее становилось чувство неловкости. Джейсон Фрост был одним из самых оригинальных и успешных молодых писателей во всей стране. Три его книги уже изданы, последняя из них, «For Every Broken Rib»[7], несколько месяцев была в списке бестселлеров. Слушая Джеронимо, Паула смутно припомнила: она ведь уже видела фотографию Джейсона в глянцевом журнале, когда летела в Нью-Йорк. Статью она, впрочем, читать не стала: репортажи о молодых успешных людях оказывали на нее вовсе не то вдохновляющее действие, на которое были рассчитаны.

Джейсон позвонил спустя несколько дней, и Пауле стоило огромного труда разговаривать как ни в чем не бывало, а в тайском ресторане, где они встретились тем же вечером, она попросила прощения за свое высокомерие. Джейсон рассмеялся и сказал, что только рад, что вообще терпеть не может подхалимов. Паула не знала, как с ним теперь держаться, но стала гораздо внимательнее слушать его, оказавшегося не только талантливым писателем, но и интересным собеседником. Кроме того, он и сам умел слушать, и вскоре образ Успешного Писателя совершенно рассеялся. Ужин был приятным, и по дороге домой Джейсон поцеловал Паулу со словами: «I hope you don’t mind?»[8] и многозначительным взглядом. Уже во время первой встречи Паула рассказала о Юхане и теперь полагала, что правильным ответом был бы: «Yes, I do!»[9] – и пощечина в придачу. Однако вместо этого лишь покачала головой – пожалуй, слишком энергично.

После этого они стали встречаться. Паула называла его близким другом, но подозревала, что он видит в их отношениях нечто большее. После нескольких недель уже и сама Паула с трудом могла назвать эти отношения дружескими. Первый поцелуй она назначила той чертой, за которую переступать нельзя. У нее не было ни малейшего намерения изменять Юхану, а тем более его бросать. Но черта все передвигалась, и вскоре отношения перестали умещаться в рамки «платонических».

Джеронимо забавлялся, наблюдая за развитием событий. Поначалу он даже подбадривал Паулу. Джейсон симпатичный парень, а ей надо как-то развлечься. Но, заметив, что дело принимает серьезный оборот, Джеронимо встревожился. «А как же твой парень?..» – спросил он, когда Паула вернулась домой после ночи, проведенной у Джейсона.

Джеронимо предложил ей расстаться с Юханом, но Паула твердо держала оборону: «Я люблю Юхана! Я знаю, не стоило это затевать с Джейсоном, но все это несерьезно…» И без конца повторяла, что любит Юхана.

Когда Джеронимо встретил Фрэнка, Паула вздохнула свободнее. Приятель так влюбился, что практически забыл о ее запутанной личной жизни, а напоминать Паула не стала.

Для очистки совести она писала Юхану длинные письма, в которых рассказывала, как сильно скучает. И убеждала себя: Джейсон – всего лишь временная замена ее настоящей любви, надежного, доброго, верного Юхана.

Когда Юхан в одном из писем предложил приехать и навестить Паулу, она была на грани паники. Свой отказ она объяснила сложностями на работе, которые и в самом деле имели место.

С некоторых пор она чувствовала, что в бюро ею недовольны. Паула знала, что к ней там хорошо относятся, но этого ведь недостаточно, когда тебе в десятый раз возвращают составленный тобой текст коммерческого предложения. Бюро было небольшим, и в обязанности Паулы входило не только принимать посетителей и отвечать на телефонные звонки, но и составлять простые тексты. На собеседовании перед приемом на работу она самоуверенно заявила, что справится с этим, однако со временем была вынуждена признать, что между умением бегло говорить и способностью правильно писать по-английски есть огромная разница. Паула готова была провалиться сквозь землю, когда шеф возвращал ей сплошь исчерканный документ. Поначалу они оба добродушно смеялись над неграмотностью Паулы, но чем дальше, тем больше раздражения вызывали ее ошибки у коллег.

Отвечая на письмо Юхана, Паула намекнула, что, возможно, вскоре сама приедет домой: не потому, что предполагала скоро вернуться, а скорее чтобы успокоить его. И удержать при себе.

Наконец Пауле стало ясно: дольше оставаться в Нью-Йорке невозможно. Джеронимо сообщил, что намерен жить вместе с Фрэнком, а по окончании испытательного срока в рекламном бюро настала безработица и безденежье. С Джейсоном они встречались вот уже три месяца. С болью в сердце Паула пыталась убедить себя, что это преходящая влюбленность и что настоящая, большая любовь ждет ее дома, в Стокгольме.

В последний вечер Паула коротко и без всякой подготовки сообщила Джейсону, что едет домой и что их отношения окончены. Он впал в отчаяние, и ей стоило немалых усилий скрыть собственные чувства. Паула с напускным хладнокровием напомнила: он ведь в курсе, что у нее есть парень в Швеции, – рассчитывая, что Джейсон оценит ее честность и простит. Когда тот захотел узнать ее стокгольмский адрес, она ответила, что лучше порвать окончательно. Поначалу будет тяжело, конечно, но в конце концов для обоих будет легче расстаться без обещаний и адресов.

Это была их последняя встреча. Отправляясь домой, чтобы уложить в чемоданы грязную одежду, Паула утешала себя тем, что, возможно, подарила писателю новый сюжет.

* * *

– Нет! Я не хочу смотреть душераздирающий фильм, снятый трясущейся любительской камерой! – воскликнула Анна. – Мне плевать, что я не выгляжу интеллектуалкой! Я хочу развлечься!

– Не беспокойся, – хмуро ответила Ракель, – никому и в голову не придет назвать тебя интеллектуалкой.

– Бросим монетку? – дипломатично предложила Паула. – Иначе мы пропустим оба фильма. Какой кинотеатр ближе, кстати? Времени осталось мало.

– «Приемная» идет в кинотеатре «Сага», – ответила Ракель.

– Ха! А «Ноттинг-Хилл» – в «Красной мельнице»! – победоносно заявила Анна. – Я выиграла.

– Иногда ты просто невыносима, знаешь об этом? – Ракель не могла скрыть раздражения.

– Все, бросаем монетку. – Паула подбросила и поймала крону, прижав ладонью. Она вопросительно взглянула на Ракель, та со вздохом ответила:

– Корона.

– Ладно, только без обид… – Паула серьезно посмотрела на подруг, прежде чем подняла ладонь. – Сорри, Ракель.

Та пробормотала что-то о культурном империализме, но чувство справедливости не позволяло ей опротестовать результат честного жребия. Паула попыталась ее утешить:

– Мы можем посмотреть «Приемную» в другой день. Ты и я.

Ракель чуть взбодрилась.

– Его очень хвалят. Если ты смотрела «Короткие истории»… – Она не успела закончить.

– Ну, до дна! – Анна допила свою кока-колу. – Вы же не хотите пропустить рекламу?

– Очень хотим, – ответила Ракель, но послушно допила вино.

После фильма у туалетов выстроилась такая очередь, что Анна, которая заявила, что умрет, если не пописает, отправилась домой на такси. Паула и Ракель остались у кинотеатра вдвоем.

– Хочешь домой? – спросила Паула.

– Не очень.

– Можно куда-нибудь сходить выпить пива…

Направляясь медленным шагом обратно в «Стурехоф», они говорили о фильме. Ракель, фыркнув, заметила, что он не слишком обогатил ее внутренний мир, но затем смягчилась: все-таки сходить в кино было приятно. Паула согласилась.

Они разделись в гардеробе и направились к бару, окна которого выходили на улицу. Паула заказала пиво себе и бокал вина Ракели.

– Как дела на работе? – спросила Паула, внезапно почувствовав неловкость. Может быть, из-за вчерашнего разговора на повышенных тонах.

– Спасибо, хорошо. Дел полно. Стол завален проектами, и все надо просмотреть. Некоторые подают заявки с какими-то нелепыми обоснованиями, просят профинансировать учебные поездки с неопределенными целями и тому подобное. Но и серьезной работы хватает, конечно, – добавила она. – Этой весной я, возможно, поеду в Танзанию.

– Вот как? – Паула приподняла брови, но большего интереса не проявила. Она привыкла к поездкам Ракели. Это было частью ее работы. По меньшей мере два раза в год она ездила в Африку.

– Один кооператив открыл школу, которой мы оказываем поддержку. Они обещали, что школа будет выпускать по шестьдесят учеников в год, и я еду туда проверить, как идут дела. Нецелевое использование средств – не такая уж и редкость. – Ракель стала рассказывать о всяких невероятных проектах и о сотнях тысяч крон, осевших в карманах у подозрительных типов. Когда она начала объяснять, что ситуация все же заметно улучшилась по сравнению с наивными семидесятыми, их разговор прервал громкой женский возглас:

– Ракель! Привет!

Ракель глянула на дверь за спиной Паулы, но не успела объяснить, кто пришел, как Хелена оказалась рядом. Расцеловала Ракель, дважды чмокнув воздух, ударилась в рассуждения о том, как удивительно, что они снова встретились, и только с подсказки Ракели обнаружила Паулу.

– Паула! Не может быть! Ракель говорила, что ты вернулась домой. У тебя есть мой номер? – Она вопросительно взглянула на Ракель, та кивнула.

– Привет, Хелена! Рада тебя видеть. Не было времени позвонить, – соврала Паула, глядя на куколку, стоящую перед ней. Темные волосы собраны в асимметричный, но отнюдь не неряшливый узел. Отлично подогнанный пиджак подобран под цвет зеленых глаз. Высокие сапоги до самых колен, где заканчивается чуть расклешенная юбка. Очень модный вид.

– Это… Стеллан. – Хелена представила только что подошедшего высокого молодого человека. Он протянул руку для приветствия и вежливо произнес «приятно познакомиться» неожиданно низким голосом.

– Любимый, возьми мне ром с колой.

Стеллан кивнул и отправился к бару, чтобы попытаться поймать бармена. Был вечер пятницы, и бар быстро наполнялся хорошо одетыми людьми.

– Стеллан Линд, да? – спросила Ракель, к удивлению Паулы, знавшая, кто это такой.

– М-м-м, – ответила Хелена, стараясь изобразить равнодушие, но безуспешно.

Паула растерялась:

– Я что-то пропустила?

– Ах, всего лишь звезда мыльных опер, – засмеялась Хелена.

Паула обернулась, мельком глянув на Стеллана, который немного смущенно топтался у стойки, пытаясь сделать заказ. И отметила, что женщины обращают на него внимание. Паула посмотрела на его профиль. Да, он красив. Даже очень красив. Может быть, слегка худощав, но его свитер грубой вязки – слишком теплый для вечера в баре – придавал ему массивность и сходство с рыбаком, который только что снял зюйдвестку и оставил в лодке в Нюбрувикене. Этакую небережность, что ли. Стеллан взял бокалы и отправился обратно к девушкам, словно и не замечая любопытных взглядов. Он встал рядом с Хеленой, которая продолжала разговор, не обращая внимания на присутствие Стеллана.

– Когда уезжаешь надолго, многое пропускаешь. – Она бросила многозначительный взгляд на Паулу. – Стеллан играет одну из главных ролей в новой мыльной опере на Четвертом канале. Точнее, в художественном сериале, как мы говорим, не так ли, милый?

– Что? Да, да… Художественный сериал…

Пауле с трудом верилось, что Стеллан – актер. Он был очень красив, но не слишком красноречив. Может быть, он из тех актеров, которые расцветают перед камерой. Говорят, бывают и такие. Кажется, это называется «роман с камерой»… Или так говорят о фотомоделях?

Хелена болтала без умолку.

– Я руководитель проекта «Бринвальс»… – Очевидно, название сериала, – …точнее, ассистент руководителя, но всем известно, что все решаю я… правда, милый? – Стеллан кивнул. – Стен алкоголик – пусть все и делают вид, что это не так. Мне это на руку. – Она засмеялась над собственным цинизмом. Кому война, а кому и…

– …мать родна, – подхватил Стеллан, словно услышав шепот суфлера. Хелена взглядом заставила его замолчать.

– В смысле Стену Левину, – с улыбкой объяснила она.

Но Пауле и это имя ничего не говорило.

– А теперь расскажи, как было в Нью-Йорке!

Хелена с интересом слушала рассказ Паулы, тщательно подобранные эпизоды ее жизни в Нью-Йорке, или Городе Большого Яблока, как выражался Стеллан, хотя Хелена смущенно объяснила ему: так говорят только туристы. Сама Хелена лишь поддакивала: «О-о-о!» – когда Паула рассказывала о работе в рекламном бюро, и «Ну-у-у!» – в ответ на рассказ о квартире. Когда речь зашла о Джеронимо и Фрэнке, Хелена снова воскликнула «о-о-о!», добавив, что всегда мечтала дружить с голубыми, таким тоном, каким ребенок говорит, что мечтает получить живую лошадь в подарок на Рождество. После чего сообщила, что это «совсем как у Бриджит Джонс».

Пауле льстил восторг Хелены, и она не смогла удержаться от упоминания о Джейсоне, умолчав, однако, об отношениях, которые их связывали. И тут же пожалела. Хелена, очевидно, благополучно забыла все, чему научилась во время работы в издательском бизнесе, и не имела ни малейшего представления о том, кто это такой. Зато Ракель бросила недоверчивый взгляд на Паулу. Та поспешно перевела разговор на другую тему и принялась рассказывать о Балтазаре Эклюнде и его «снежных» владениях в Сохо.

Рассказ Паулы явно произвел впечатление на Хелену. Стеллан все так же вставлял неуместные замечания, пока Хелена, потеряв терпение, не отправила его поискать друзей в другой песочнице. Он, похоже, не уловил иронии и отправился к соседней барной стойке, где его немедленно окружили поклонницы.

Ракель беспокойно взглянула на Хелену, которая лишь пожала плечами:

– Ходит за мной как собака. Прямо надоел, – и снова обратилась к Пауле: – А чем ты занимаешься теперь?

– Пока ничем, – честно ответила Паула. – Я отправила заявление на одни курсы – посмотрим, что получится.

– Тебе нужна работа? – неожиданно спросила Хелена.

– Работа? Да, наверное… – Паула мельком глянула на Ракель, которая усердно закивала.

– Нам постоянно не хватает персонала!

– Я думала, что в медиабизнесе полно молодежи, готовой завязывать шнурки на ботинках Магнусу Хэренстаму[10] за щелчок в нос.

– Вот именно. Молодежь, которая думает, что стоит оказаться в одной очереди с Рене Нюберг[11] – и ты уже звезда. А нам нужны умные люди, которые умеют работать!

Паула отметила это «мы» – Хелена словно ставит знак равенства между собой и всем медиамиром.

– Зарплата, конечно, невысокая – чуть меньше, чем в «Макдоналдсе», но скучать не приходится и коллеги очень симпатичные. Хочешь, я спрошу Фредрика?

– Фредрика? – Еще одно имя, которое стыдно не знать, констатировала Паула.

– Фредрик Шернъельм – исполнительный директор «Райт Вижн», – снисходительно пояснила Хелена.

– Да, да… – Паула сделала вид, что вспомнила, о ком идет речь. Она смутно догадывалась, что «Райт Вижн» – это, должно быть, и есть та самая продюсерская фирма, которую упоминала Ракель, и с трудом припомнила логотип: стилизованный глаз на черном фоне. – Было бы просто здорово!

Хелена попросила номер телефона Паулы и еще раз оставила свой, теперь уже на визитке с тем самым стилизованным глазом. Затем она откланялась, снова чмокнула воздух и отправилась к Стеллану, который немедленно покинул свою новую песочницу и вернулся к Хелене.

* * *

Хелена позвонила дней через десять. Паула почти забыла о ее предложении, и напрасно. Хелена была поверхностной, шумливой и чересчур восторженной, но держала слово, занимая ли двадцатку на кофе или обещая позвонить, когда другие небрежно бросали «услышимся!» и тут же забывали.

– Паула! – кричала Хелена. Ее и без того звонкий голос в телефоне звучал еще пронзительнее. Паула держала трубку в нескольких сантиметрах от уха. – Можешь приехать сюда в среду? Возможно, для тебя найдется работа.

– В среду… – Паула сделала паузу, словно для того, чтобы поразмыслить и полистать исписанный ежедневник. Она пыталась вспомнить, есть ли у нее какие-то планы на следующую неделю. Их, скорее всего, не было. – Пожалуй, смогу. Во сколько?

– В десять.

Вот это да, подумала Паула. Придется поставить будильник.

– Куда нужно приехать?

– Порт Фрихамн знаешь? – Это Паула знала, и Хелена продиктовала адрес одного из ангаров. – Ты будешь говорить с Андерсом Викселем, он продюсер программы «Без церемоний».

– А что за работа?

– Честно говоря, не знаю. Андерс расскажет. Он ужасно милый.

– Понятно… – Паула задумалась: пойти на собеседование, даже не зная, что за работа, – это какой-то экстрим, но Хелена проигнорировала возникшую паузу.

– Когда придешь, загляни ко мне. Может быть, пообедаем вместе?

– Конечно, конечно. Услышимся… – Паула собралась положить трубку, но вовремя остановилась. – Послушай, спасибо тебе за помощь!

– Ах, не стоит! Когда я в следующий раз поеду в Нью-Йорк, дашь мне адреса интересных людей! Услуга за услугу! – Она засмеялась, но Паула поняла: когда Хелена попросит, ей и в самом деле придется составить для нее список.

Юхан вернулся домой в плохом настроении. Ему поставили дополнительное дежурство в выходные, и вместо четырех свободных дней, которых он так ждал, оставалось всего два. Паула попыталась его утешить.

– Придумаем что-нибудь интересное, за это время можно успеть многое, правда? – Она жалобно смотрела на его понуренную голову. – Можем сходить в кино или в ресторан, можем прогуляться по Юргордену или пойти в Скансен. Или поехать в Мариефред, или в гости сходить…

Поток идей иссяк; Юхан поднял голову и с улыбкой посмотрел на Паулу:

– Милая, ты не виновата.

– Значит, ты больше не сердишься?

– Нет, на тебя – не сержусь.

Паулу всегда изумлял темперамент Юхана. Если он и сердился, если его что-то и выводило из себя, то чаще всего он успокаивался через несколько минут. Смеясь, он говорил, что у него коровий темперамент – он спокоен и почти всегда и всем доволен. За исключением жуткого скандала, случившегося, когда Паула решила ехать в Нью-Йорк, конфликтов у них с Юханом почти не было. А если и случались, виновницей чаще всего оказывалась Паула – порой неосознанно используя ссору как последнее средство.

Юхан, должно быть, идеальный полицейский: Паула пыталась представить, как нужно вести себя, чтобы его спровоцировать. Назвать поганым копом – и бровью не поведет. Ударить – вряд ли удастся, Юхан высокий и сильный.

Паула вспомнила, как несколько лет назад к ней в метро пристали два скинхеда и без всякой причины стали ее толкать. Юхан и раньше говорил ей, что вступать в пререкания с идиотами не стоит, и поначалу он и Паула делали вид, что ничего не происходит. Но как только Паула почувствовала, что ее толкают, Юхан тут же шагнул к бритоголовым. Паула не слышала его слов: говорил он коротко и сквозь зубы, но через несколько секунд парни удалились – бранясь и угрожая, но явно напуганные. Паула спросила, что такое он им сказал, но Юхан только покачал головой и повторил: «Идиоты».

Паула давно не вспоминала об этом происшествии, но хорошо помнила, как Юхан тогда словно вырос в ее глазах. Обычный рослый парень превратился в средоточие силы, и она прекрасно понимала бритоголовых, которые убрались подобру-поздорову – огрызаясь и угрожая, но явно напуганные. В следующую минуту Юхан снова стал прежним. Но по дороге домой Паула почувствовала себя страстно влюбленной, а вечером необычайно охотно позволила себя соблазнить.

Паула рассказала Юхану о предстоящем собеседовании: он удивился и, как ей показалось, вздохнул с облегчением.

– Надо отметить!

– Да, наверное… – Паула замялась. – Это же всего лишь собеседование.

– Как это – всего лишь?! Тебя обязательно возьмут на работу. Как только они увидят тебя, сразу поймут, какой ты потрясающий человек!

Паула попыталась остудить его энтузиазм, но Юхан был непоколебим.

– Угощаю тебя ужином! – сказал он. Как будто он не угощает ее каждый вечер. – Как тебе вариант Греции? Мясо, чеснок, жирный картофель…

– Отлично, – ответила Паула совершенно искренне. Она ничего не ела с самого утра, да и завтрак плотным было не назвать. – Пойдем прямо сейчас?

Они оделись и отправились в ресторан неподалеку, на Санкт-Паулсгатан.

В ресторане было полно народа. Большинство посетителей принадлежало к большой компании греков, которые, судя по цветам на столе, что-то праздновали: скорее всего день рождения. Пожилая женщина в черном сидела во главе стола и принимала знаки внимания со стороны остальных: ей в первую очередь подавали блюда и, несмотря на ее протесты, подливали вина. Бесчисленные дети – сосчитать их было сложно, так как они находились в постоянном движении, – то и дело бегали на кухню и обратно, привычно болтая с персоналом. Паула и Юхан наблюдали за пиршеством со своих мест у окна.

– Какая чудесная семья, – произнес Юхан, обмакнув кусочек хлеба в сметанный соус. Паула посмотрела на детей, которые теперь прижимались к родителям – кажется, их все-таки четверо. – Им ведь хорошо, да? – Юхан осторожно взглянул на Паулу: он знал, что ступил на опасную территорию, и не хотел ссоры. Паула предпочла не услышать возможного подтекста.

– Ну да, – спокойно ответила она, – им, наверное, хорошо.

Юхан решил сменить тему.

– Так расскажи, что у тебя будет за работа!

– Я же сказала, что ничего о ней не знаю. Хелена позвонила и сказала, что договорилась о собеседовании у некоего Андерса Викселя, который, как я поняла, является продюсером передачи «Без церемоний». Она и сама не знает, что это за работа. К тому же она предупредила, что платят там мало.

Юхан словно не услышал последнего замечания.

– «Без церемоний» – это Вендела ее ведет?

– Вроде да. Надо попытаться посмотреть передачу до среды. Я глянула в телепрограмму, это во вторник вечером.

Юхан кивнул:

– Одновременно с новостями. Поэтому я, наверное, ни разу ее и не смотрел. Ну, выпьем за это – как бы то ни было!

Он поднял бокал «ретсины», которую заказал, уверяя, что это очень вкусно. Летом он даже держал бутылку этого вина в холодильнике – на случай жары.

– Ну, выпьем!

Они ужинали, болтая о пустяках. «Нам хорошо вместе», – с удивлением отметила Паула, сама смутившись от этой мысли, хоть и не высказанной вслух, и, чтобы скрыть ее, стала говорить еще громче и радостней. Юхан все подливал вина и настойчиво рекомендовал заказать к кофе кальвадос. В конце концов Паула изрядно захмелела и неожиданно для самой себя рассказала Юхану, что отправила заявление на туристические курсы. Он так обрадовался, что забыл свою привычку не строить планов на будущее за Паулу.

– Сначала работа! Теперь курсы! Паула, что это с тобой? – Он потрогал ее лоб.

Паула отмахнулась от его руки и принялась в очередной раз объяснять, что это всего лишь заявка и что шансы поступить у нее, скорее всего, микроскопические. И усмехнулась, отметив, как уменьшаются ее шансы в каждом новом рассказе про эти курсы, и порадовалась собственному здравомыслию.

Юхан, и без того уже превысивший свои полномочия, продолжал нахваливать решение, принятое Паулой. Все будет хорошо, в этом он просто уверен. Юхан живо рисовал образ Паулы – успешной женщины, которая делает карьеру, зарабатывает деньги и стремится к высоким идеалам, – аккуратно обходя собственную роль во всем этом. Паула сама не заметила, как включилась в игру.

– Я, конечно, не записалась на работу в организацию «Врачи без границ»… – возражала она.

– И слава богу! – со смехом парировал Юхан.

По дороге домой он обнимал Паулу за плечи, словно тревожась, как бы новый образ не рухнул без его поддержки. Паула не возражала.

* * *

– И что вы чувствовали? – Женщина смотрела на мужчину, который, весь подобравшись, сидел на другом конце темно-красного дивана. Она чуть склонила голову и слегка прикусила нижнюю губу. Кажется, на глаза навернулись слезы. Мужчина беспокойно заерзал. Женщина молчала, но не сводила с собеседника взгляда красивых карих глаз. Наконец напряжение пересилило:

– Я захотел напиться. Вдрызг напиться!

Женщина кивнула, словно ожидала именно этого ответа.

– И вы стали пить?

Мужчина фыркнул и махнул рукой, словно пытаясь отмахнуться от прежней реплики. Однако женщина по-прежнему неотрывно смотрела на него. На этот раз пауза оказалась короче.

– Да, – тихо ответил мужчина. – Я стал пить.

Женщина взяла сложенный лист бумаги и развернула его, чтобы показать мужчине. Это была первая полоса вечерней газеты. Один из заголовков гласил: «Известный актер задержан за вождение в нетрезвом виде».

– Это сообщение появилось несколько месяцев назад, – мягко произнесла женщина. Мужчина поник, издав звук, похожий на всхлип. Официальное сообщение о том, что давно уже известно в актерских кругах и о чем наверняка догадывались остальные сограждане, однако тяжести разоблачения это не отменяло. Лицо актера выражало и стыд, и не в меньшей степени облегчение.

– Как ей удается?! – Паула посмотрела на Юхана, который покачал головой, не сводя глаз с экрана.

– Не знаю… Это потрясающе.

Женщина продолжала говорить с мужчиной мягким, почти материнским тоном, а он отвечал ей то агрессивно, то почти умоляюще: последнее время ему приходилось нелегко, и в личной жизни, и работы было ужасно много. Он утратил контроль, но сейчас все налаживается. Он проходит курс лечения и начал заниматься по программе «Двенадцать шагов». Он сломан, но не сломлен.

Когда на экране показались завершающие титры, Паула приглушила звук телевизора. Из соседней квартиры доносилась та же мелодия. Программа была популярной.

– Ну как тебе? – спросил Юхан.

– Час пролетел незаметно, – ответила Паула после секундного размышления.

Юхан кивнул.

– Она симпатичная, – сказал он, но тут же добавил: – Хотя сидеть рядом с ней на этом диване – боже упаси! Неизвестно, что выболтаешь.

Паула засмеялась.

– А что, ты что-то от меня скрываешь? – Она подошла к Юхану и уселась на него верхом. – Расскажи-ка тете Пауле! Шалил, когда я уезжала? – спросила она в шутку, но тут же пожалела, увидев серьезное лицо Юхана.

– Я ничем таким не занимаюсь, ты же знаешь.

– Да, знаю, – со вздохом ответила она. – Уж и пошутить нельзя?

– А ты?

– Что?

– Ты что-нибудь такое делала?

Пару секунд Паула не могла понять, о чем говорит Юхан, а потом вдруг поняла. Образ молодого американского писателя пронесся перед глазами, и под ложечкой противно защемило. Паула слезла с кресла и снова уселась на диван.

– Нет, – ответила она, повернувшись спиной к Юхану. – Ничего такого я не делала.

* * *

Паула вышла из автобуса на остановке во Фрихамне. Она не была там с тех пор, как ездила с выпускным классом на экскурсию в Таллин. Хелена, по словам которой в портовом районе с тех пор там многое изменилось, назвала его «шведским Голливудом». Паула вообразила тогда залитые солнцем улицы, окаймленные кулисами, толпы актеров в самых оригинальных костюмах и вдобавок дрессированного медведя на одноколесном велосипеде. Картину дополняла парящая камера и режиссер, выкрикивающий указания в мегафон. Откуда взялась эта фантазия? Так даже Голливуд не выглядел после тридцатых годов.

Паула огляделась. Трейлер подъехал к парому, отправляющемуся в Эстонию. Два шофера-дальнобойщика курили возле машин, а больше никого не было видно. Паула направилась к одному из ангаров, стараясь обходить самые глубокие лужи. Она взглянула на листок: номер верный, но входа не видно. Паула обошла здание. Может быть, надо подняться на погрузочный причал? Вдруг открылись огромные ворота и оттуда вышли два молодых человека. Проходя мимо Паулы, они мельком взглянули на нее. Один из них, бурно жестикулируя, рассказывал, как некто Магнус опоздал на два часа и всей команде пришлось ждать под дождем. Его собеседник шагал, засунув руки в карманы куртки с огромным стилизованным изображением глаза на спине. Паула сделала вывод, что пришла по адресу.

Она открыла ворота и подошла к стойке, за которой сидела девушка в очень облегающем розовом топе с надписью «Sweet sixteen», двумя хвостиками и радиогарнитурой, закрепленной поверх них. Девица листала журнал для подростков, но, как только Паула подошла к ней, отложила его в сторону и приветливо поздоровалась. Паула отметила, что девице-то по меньшей мере на пару лет больше, чем ей самой. Ближе к сорока, чем к тридцати.

– У меня встреча с Андерсом Викселем. Я Паула Вильхельмссон.

Девушка набрала местный номер и сообщила, что у Андерса посетитель. Еще раз улыбнувшись Пауле, она вернулась к изучению статьи о том, как сделать живот плоским за четырнадцать дней.

Едва Паула успела присесть в одно из низких, обитых красной кожей кресел, как в холле появился мужчина, который, вероятно, и был Андерсом Викселем.

– Добро пожаловать, Паула! – Он протянул руку для крепкого рукопожатия. – Пройдем в мой кабинет.

Паула последовала за мужчиной, рассматривая его со спины. Ему было около пятидесяти, довольно высокий и хорошо сложенный. Коротко стриженные волосы с проседью, легкая небритость. На нем была черная водолазка, черные брюки, и, если бы не стоптанные сандалии и потертый вельветовый пиджак, выглядел бы он вполне современно.

Они бодро прошествовали через офисное помещение, где кипела бурная деятельность. Андерс перекинулся парой слов с парнем в узких очках, который сидел, склонившись над компьютером. Тексты будут готовы к вечеру. Похоже, Андерса ответ устроил. Они вошли в один из прилегающих кабинетов, который отделялся от общего помещения прозрачной стеной, и Паула вспомнила место, где она когда-то давно работала одно лето. Здесь все на виду – и не спрячешься в туалете, чтобы немного вздремнуть.

– Прости, что здесь такой беспорядок, – извинился Андерс. – Присаживайся!

Стол был сплошь покрыт бумагами, а на кресле в углу стояла открытая коробка с неизвестным содержимым. На полу штабелями лежали видеокассеты.

– Сезон только что начался, в это время всегда так. Хочешь кофе?

– Нет, спасибо.

– Воды? Колы?

– Нет, спасибо.

На самом деле Паула от кофе не отказалась бы, но решила, что в этой ситуации нужно быть как можно собранней.

– Понятно. – Андерс откинулся на спинку офисного стула. – Хелена сказала, ты работала в рекламном бюро в Нью-Йорке. Ты копирайтер или арт-директор?

– Ни то ни другое. – Паула почувствовала себя глупо. – Я работала администратором.

Хоть бы не спросил, почему она оттуда ушла.

– Как хорошо – иначе наша работа вряд ли подошла бы тебе, – засмеялся он. – Хелена рассказала, что это за место?

– Нет. Я ничего не знаю. Об этой работе, – добавила она.

Андерс, очевидно, решил подойти с другого конца:

– Ты смотрела программу?

– Да.

– И что ты думаешь?

– Я думаю… – замялась Паула, – …что программа интересная. А Вендела – искусная ведущая.

– М-м, она знает свое дело. Получила телеприз газеты «Экспрессен» уже четвертый год подряд.

Паула кивнула, давая понять, что считает награды заслуженными.

– Но с ней бывает нелегко. Особенно тем, кто ее не знает. Мы с Венделой работаем бок о бок вот уже почти десять лет. Я был ее продюсером еще во времена «Последнего шанса».

Паула с трудом припомнила программу, где разведенные супруги встретились, чтобы попытаться реанимировать отношения. О передаче много говорили. Она снова кивнула.

– Главное – найти свой подход к Венделе…

Паула и подумать не могла, что эта белокурая женщина с добрыми глазами требует какого-то особенного подхода. Она казалась такой непосредственной и открытой.

– У всех есть свои особенности… – дипломатично заметила Паула. Андерс бросил на нее смешливый взгляд.

– Что да, то да. – Он умолк на секунду. – Ах да, работа!

Паула выпрямилась.

– Тебе нравится говорить по телефону?

– Да, пожалуй… – с сомнением в голосе ответила Паула.

– Нам нужна новая девушка по вызовам.

– Девушка по вызовам? – Паула представила себя в платье с глубоким вырезом, сидящей в шикарном ресторане и обсуждающей внешнюю политику Франции с пожилым мужчиной, который пялится на ее бюст, не стесненный бюстгальтером. Андерс прервал ее мысли сухим смешком.

– Да, это наше словечко. Иногда мы говорим «дозвонщик». Как тебе известно, программа основана на визитах гостей. Нет гостей – нет шоу, – изрек он, словно вспомнил старинную пословицу. – Задача «дозвонщика» очень важна: ты первой говоришь с потенциальным гостем, ты же делаешь так, чтобы он в конце концов согласился участвовать в программе.

– В конце концов?

– Не всем нравится быть на публике… – неопределенно произнес Андерс. – Пятидневная рабочая неделя. Мы стараемся планировать визит гостя заранее: на сбор материала требуется не меньше трех недель.

Пауле показалось, что шея у нее скоро онемеет от бесконечного кивания.

– Натали работала у нас в течение трех сезонов, но потом ее молодой человек неожиданно нашел работу в Вашингтоне, и она едет с ним. – Не успела Паула спросить, кто такая Натали, как Андерс объяснил: – Натали занимается звонками. – Он снова умолк. – Расскажи о себе.

– Ну…

– Сколько тебе лет? Чем ты занималась раньше? Какие у тебя планы на будущее? У тебя есть семья?

Паула начала с последнего вопроса.

– Нет, семьи у меня нет.

Андерс остался доволен ответом. Паула предположила, что в этой компании нет снисхождения к тем, кто вынужден сидеть дома с сопливыми детьми.

– Мне тридцать один. – На этом простые вопросы закончились. – Занималась я… разным…

– Расскажи!

Вот черт.

– Я работала… гидом. – Теперь настала очередь Андерса кивать, Паула поняла, что он ждет продолжения. – И барменом. И инструктором по лыжам. И официанткой. И уборщицей. – Не очень-то эффектный список. Паула сделала паузу. Если бы Андерс спросил, как долго она осваивала каждую из профессий, картина получилась бы еще менее привлекательная. Утешившись этой мыслью, Паула решила не рассказывать, как она раздавала флаеры на Ибице и присматривала за собаками в Австралии.

– Это все подработки во время учебы, так?

– Да. – Вот и спасение.

– А что ты изучала?

– Э… разное. Литературоведение, французский… политологию. – Последнее слово она произнесла еле слышно: не очень хотелось рассказывать возможному работодателю о жалких пяти баллах. – Я много путешествовала, – объяснила она.

Андерс снова кивнул: казалось, услышанное его удовлетворило. Он соединил кончики пальцев, и Паула застыла в ожидании следующего вопроса. Андерс внезапно улыбнулся собственным мыслям и снова заговорил:

– Давай представим, что я… Лассе Бергхаген![12]

– Как? – Паула в недоумении уставилась на Андерса.

Он продолжал как ни в чем не бывало:

– А тебе нужно позвонить мне и пригласить поучаствовать в «Без церемоний»… – он бросил взгляд в ежедневник, – четырнадцатого апреля. Пожалуйста. – Он откинулся на спинку стула. – Дзинь-дзинь! – Он взял воображаемую телефонную трубку. – Алло, это Лассе Бергхаген.

Паула почувствовала себя совсем глупо: неужели ей тоже надо взять воображаемую трубку? Она взглянула на Андерса, который ожидающе смотрел на нее, и медленно поднесла правую ладонь к уху.

– Здравствуйте… Меня зовут Паула Вильхельмссон…

– Хорошо, хорошо, – улыбнулся Андерс.

– Мы занимаемся подготовкой передачи «Без церемоний», – продолжила Паула – более уверенно после одобрительной реплики.

– Вот как. – Приветливый тон сменился враждебным.

Паула сглотнула, стараясь не сбиться на идиотские реплики.

– И мы хотели бы пригласить вас для участия в программе.

– Вот как.

Наступила тишина. Лассе Бергхаген, очевидно, не отличался разговорчивостью. Что же сказать теперь? Спросить, как поживает семья? Давно ли он встречался с медвежонком Фредриксоном? Сказать, что он отлично ведет свою передачу?

– Э… Нам очень нравится, как вы ведете свою передачу… – Боже, какая идиотка! Надо спасти ситуацию. – И хотим поговорить с вами о том, как вам удалось выработать уверенность, которую вы излучаете на сцене.

– Вот как.

Все тот же ответ, но тон мягче, в голосе зазвучало сомнение. Паула решила продолжить в том же направлении.

– Вы – кумир зрителей. – Каких еще зрителей – восьмидесятилетних пенсионерок? – И мы уверены, что они мечтают узнать, кто такой Лассе Бергхаген на самом деле. Человек и… – И кто? Певец? Телеведущий? Сценический образ? Паула передумала и решила ничего не добавлять. Просто человек. Вот и все.

– И когда планируется передача? – поинтересовался Андерс-Лассе с довольным видом.

– Четырнадцатого апреля, – Паула затаила дыхание.

– Ну… – собеседник медлил с ответом. – Похоже, в этот день я свободен… Алкоголь на съемках бесплатный?

Андерс рассмеялся, увидев ее несчастное лицо.

– Шучу!

Паула с облегчением хихикнула.

– Неплохо справилась. Это нелегко, так и знай! Нельзя сдаваться без боя.

Андерс снова принялся листать свой ежедневник.

– Так, посмотрим… Сегодня среда, можешь начать работать в понедельник?

Не успела Паула открыть рот, как Андерс продолжил:

– Тогда Натали успеет рассказать тебе о работе перед отъездом.

Андерс встал и протянул руку, на этот раз не дожидаясь ответа:

– Добро пожаловать в команду.

* * *

Что ж, Паула устроилась на работу. Прислушиваясь к себе, она пыталась понять, чувствует ли радость, но уловила лишь чувство голода. Паула подумала, что можно купить хот-дог по дороге домой. Про обед с Хеленой она забыла, едва оказавшись в холле и обменявшись с Андерсом заключительным рукопожатием. Лишь стоя посреди асфальтовой пустыни, являющей собой шведскую фабрику грез, она вспомнила о своем обещании, но возвращаться не сочла нужным. Не возвращаются же к только что оставленному любовнику, чтобы попросить номер его телефона. Нет, лучше позвонить и сказать, что собеседование затянулось. Или что ей пришлось отправиться на занятие по аэробике вместе с администратором, или… да чего уж там – что она просто забыла о назначенной встрече. Это не катастрофа.

Паула полагала, что новая работа должна ее радовать, – разве работать на телевидении не мечта всех и каждого? Получать деньги за разговоры со знаменитостями. К тому же в рабочее время можно читать бесплатный экземпляр журнала «Уоллпейпер». И вокруг будет полно красивых мужиков, хотя это не главное, потому что, во-первых, у нее уже есть мужчина; во-вторых, они наверняка слишком юны. Однако приятная рабочая обстановка – всегда большой плюс. А в столовой, кажется, есть аппарат для капучино. Да, пожалуй, новая работа Паулу радовала.

Паула взяла хот-дог у винного магазина на улице Русенлюндсгатан, после чего ей пришлось пробираться сквозь толпу потасканных персонажей, каждый из которых просил пару крон «на чашку кофе». Почему бы им не встать возле кафе, подумала Паула.

Она хотела купить что-нибудь для праздничного вечера, но на настоящее шампанское денег не хватило, так что пришлось довольствоваться бутылкой испанского «Кодорниу». Пряча ее в маленький темный пакет, Паула вспомнила об Анне. Надо бы позвонить. Они не говорили по-настоящему с того самого ужина несколько недель назад. Странно, раньше они созванивались по нескольку раз за день.

Сидит, наверное, дома, устроившись поуютнее со своим животом, подумала Паула с внезапным раздражением. Почему, собственно, это я должна звонить? Почему не Анна?

Они с Анной не раз говорили об общих подругах: вот, встретила мужчину, забеременела и исчезла в гигиенически благоухающем семейном раю, в который не зовут посторонних. Не считая одного-двух приглашений взглянуть на малыша. И если подруга не подавала признаков выздоровления даже через пару месяцев, то есть не изъявляла желания говорить о чем-либо, кроме кричащего свертка и потрескавшихся сосков, дружба иссякала. Выставленные за порог домашнего царства, Паула и Анна клялись, что сами никогда такими не станут.

У Анны еще и младенца-то нет, а все характерные признаки налицо. Может быть, все-таки позвонить на следующей неделе? Как бы то ни было, у нее есть Ракель, которая хоть и занята карьерой, но семья и дети ей, по крайней мере, не грозят.

Признаться, Паула могла представить себе Ракель с мужчиной разве что за столом переговоров. За все время, что они были знакомы, у Ракели были отношения лишь с одним мужчиной, да и те, как догадывалась Паула – а Ракель неохотно делилась своими переживаниями, – закончились, не успев начаться.

Пару лет назад Ракель познакомилась с бельгийцем (или голландцем?) на семинаре в Гааге. Некоторое время они переписывались, потом он спросил разрешения приехать в гости, после чего Ракель охватила паника и она порвала с другом прежде, чем тот успел купить билет.

С тех пор на горизонте Ракели не появлялось никаких мужчин, что не раз заставляло Паулу задумываться над возможной причиной этого явления. Ракель была красива осторожной шведской красотой. Фарфоровая кожа, серо-зеленые глаза, светлые, рыжеватые волосы, на протяжении всего знакомства с Паулой остриженные в короткое каре. Паула не раз пыталась заставить подругу одеваться более современно, более женственно, но та сопротивлялась. У нее были сложные отношения с собственным телом, она могла смутиться, если ей приходилось переодеваться в одном помещении с другими. Из тех, кто спит в пижаме, как выразилась Анна.

Однажды, выпив несколько порций джина с тоником перед выходом в свет, Ракель позволила Анне и Пауле поработать над своей внешностью. Подруги учли ее скромность и лишь чуть подкрасили ей глаза и губы. Черное платье, которое Анна одолжила Ракели, было коротким, но вовсе не вульгарным. Увидев свое отражение в зеркале, Ракель покраснела и решительно заявила, что все очень красиво, но она не может выйти в таком виде. Новых попыток подруги предпринимать не стали, и в дальнейшем Ракель хранила верность имиджу, который не менялся с тех пор, как Паула с ней познакомилась.

Мысли Паулы вернулись к настоящему. Ракель должна понять ее опасения насчет Анны, ведь она не могла не заметить, что та начала окукливаться.

Вернувшись домой и сунув бутылку в холодильник, Паула отыскала телефон, который кто-то – скорее всего она сама – спрятал под горой грязной одежды в ванной. Она набрала рабочий номер Ракели, которая в кои-то веки оказалась не занята – во всяком случае, не занята срочным делом.

– Ты думаешь? – с сомнением в голосе произнесла Ракель, когда Паула поделилась своими соображениями относительно Анны.

– А ты не заметила? – Пауле требовался союзник.

– Ну… да, она изменилась, но…

– Вот видишь! – победоносно произнесла Паула.

– …но я считаю, что это к лучшему.

– К лучшему?!

– Да, она кажется более гармоничной и… довольной жизнью.

– И отупевшей, – пробормотала Паула.

– Кажется, она перестала зацикливаться на актерской карьере.

– То есть забыла о собственной профессии?

– Ей и забывать было нечего, ты же прекрасно это знаешь, а уж сама Анна и подавно! Может быть, Стуре и ребенок помогут ей сделать паузу, чтобы обдумать, чего она хочет на самом деле.

– Она хочет быть актрисой!

– Да, но сколько можно носиться с этой идеей, пора расстаться с ней! Последние несколько лет ей не очень хорошо жилось.

– Ну да, а теперь она заводит ребенка, чтобы не думать об этом. – Паула решила не сдаваться.

– Можно сказать и так.

– Но разве тебе не кажется, что она стала скучной? – Последняя попытка Паулы.

– Я смотрю на это иначе. Она, конечно, не может веселиться и гулять как прежде, но она осталась тем же человеком.

– Черт его знает…

– Ну, Паула! – Ракель начала уставать. – Анна встретила мужчину, они любят друг друга и ждут ребенка, пожелай ей счастья!

Паула на секунду умолкла.

– Мне не хватает ее.

Ракель смягчилась.

– Я понимаю, но она же никуда не исчезла. – Ракель сделала паузу. – Если уж кто-то и исчез, так это ты – с твоими бесконечными путешествиями. Радуйся, что дома тебя ждут друзья. Придется смириться с тем, что у нас разные пути. Неужели я могу обижаться на тебя за то, что у тебя есть мужчина, а у меня нет?

Раньше Ракель никогда такого не говорила. Внезапно осознав ранимость подруги, Паула почувствовала себя глупо.

– Нет, ну… Прости, что я ною… Я очень рада, что вы есть. Разумеется. Прости.

– Все нормально. Я знаю, – произнесла Ракель сдержанным тоном. Она никогда не любила сентиментальных излияний и вряд ли была в восторге от признания в дружеских чувствах по телефону.

– Кстати, у меня появилась работа.

– Ой, поздравляю! Это же просто отлично! – Было неясно, чем вызван энтузиазм Ракели, – возможностью уйти от сантиментов или искренней радостью за Паулу. Наверное, скорее второе.

– Спасибо.

Паула рассказала в общих чертах, в чем заключается работа, и даже особо упомянутая низкая зарплата и не слишком высокий профессиональный уровень, который предполагала должность, не охладили Ракель.

– Я так рада за тебя. Пусть это и пустяковая должность, но сама по себе работа – это уже хорошо. У тебя будут коллеги. Всегда можно научиться чему-то новому, а ты к тому же познакомишься со столькими интересными людьми!

Они попрощались, и Паула почувствовала, что настроение улучшилось. Разумеется, новая работа – это интересно. Оставалась лишь одна немаловажная проблема: что надеть?

* * *

– Это Натали, – сказал Андерс, указав на приятную девушку возраста Паулы.

– Добро пожаловать! – протянула она Пауле руку.

– Вот твое рабочее место, – сказал Андерс, указывая на письменный стол, за которым только что сидела Натали. – Но пока вам придется тесниться вдвоем. Хорошо?

– Хорошо, – ответила Паула, про себя поинтересовавшись, что произошло бы, если бы она отказалась.

Она взглянула на письменный стол. Натали, очевидно, была очень организованным человеком. Бумаги лежали аккуратными стопками, у компьютера стояло несколько папок. Ручки и разноцветные фломастеры помещались в кружке с надписью «Через тернии – к звездам», рядом стояли три маленьких тролля разного размера – предположительно Папа-тролль, Мама-тролль и Малыш-тролль. Мышка компьютера была облачена в розовый плюш.

– Я вас покидаю, пусть Натали ознакомит тебя с ходом работы и планами на ближайшее будущее. Кстати, – он взглянул на Натали, – отменим сегодняшнюю планерку, у меня назначена другая встреча, которая может затянуться. Срочных вопросов нет, самое важное мы обсудили на прошлой неделе.

Натали кивнула, и Андерс отправился в свою стеклянную клетку. Паула отметила, что на нем та же одежда, что и в прошлый раз. Только носки, торчащие из сандалий, были разными. Один черный, другой коричневый. Наверное, холостяк, подумала Паула. В следующий раз надо присмотреться к его левой руке.

– Ну что ж, – начала Натали, – ты раньше занималась чем-нибудь подобным?

– Нет, – ответила Паула и, чтобы предупредить новые вопросы относительно своей карьеры, добавила: – Я получила это место по рекомендации.

Натали кивнула:

– Так в наших кругах обычно и бывает. Я, например, шесть лет проработала в разных телепроектах – то в одном, то в другом. Веселый характер и минимум требований – и у тебя всегда будет работа. – Она улыбнулась, несмотря на довольно безжалостное описание собственной персоны. – Привередливость – самое непривлекательное в женщине.

– Это относится не только к СМИ, – натянуто усмехнулась Паула. Ей больше не хотелось слышать о недостатках этой работы. Когда она начнет общаться со знаменитостями?

– Но желающие попасть сюда выстраиваются в очередь, – продолжала Натали. – Представь себе, сколько юных и голодных девушек и парней ежегодно заканчивают всевозможные курсы и институты по специальности «СМИ». Старше не всегда означает «опытнее». Иногда просто «старее». Если, конечно, ты не достигнешь такого успеха, как Вендела. И если тебе по карману остановить время…

Паула взглянула на Натали, вдруг заметив, как между бровей у той появилась некрасивая морщинка, а уголки рта опустились вниз. Милая девушка, которую Андерс представил Пауле, превратилась в слишком сильно нарумяненную тридцатипятилетнюю женщину с горечью во взгляде и мелированными прядками, которые давно пора освежить. Затем Натали тряхнула головой, словно стряхивая кислую мину, и спустя мгновение снова стала бодрой и веселой сотрудницей телекомпании. Паулу впечатлило это преображение, и, не будь они знакомы всего несколько минут, она спросила бы, на сколько лет Натали ощущает себя на самом деле.

– Ну а я скоро уезжаю, – легко продолжила она. – Два года в Вашингтоне, – добавила она довольным тоном.

«Бесплатным приложением», – подумала Паула, но промолчала.

Время до обеда прошло быстро. Натали показала Пауле редакцию и представила коллегам. Двое из них, Роберт и Юханна, занимались поиском материала: в их задачу входило собрать как можно больше информации о новых гостях и снабдить Венделу подходящими вопросами. Роберт относительно недавно закончил факультет журналистики, а Юханна успела проработать два года в вечерней газете.

– В поиске нужно руководствоваться интуицией, – сказала Юханна.

– Многое можно найти в Интернете, – добавил Роберт. – Иногда удается раздобыть сплетню, в которой стоит покопаться. Но, чтобы использовать такие сведения в телепередаче, нужно быть на сто процентов уверенным в достоверности. Если у Венделы в руках окажутся непроверенные факты, я мигом вылечу с работы, – продолжил он, и Юханна кивнула подтверждая.

Свен, немолодой мужчина с брюшком, оказался видеопродюсером. С Паулой он поздоровался вежливо, но не проявив к ней особого интереса. Наверное, видел уже слишком много подобных ей, чтобы принять всерьез.

Затем ее представили суровой даме по имени Магган. Она была секретарем редакции и, по ее словам, держала под контролем всех и вся. Паула охотно поверила ей и приложила максимум усилий, чтобы зафиксировать в памяти все, что Магган говорила о распорядке, чеках, контрактах и купонах на обед.

Помимо этого, в редакции было несколько ассистентов и практикантов. Не в силах запомнить, кто чем занимается, Паула успокоила себя, что со временем разберется.

Когда новенькая была представлена всем коллегам и они с Натали вновь оказались за общим рабочим столом, Паула вдруг вспомнила, что так и не видела Венделу. В ответ на ее вопрос Натали лишь сухо усмехнулась.

– Венделу здесь встретишь нечасто. Она почти всегда работает дома. Иногда приходит, чтобы встретиться с Андерсом, изредка участвует в планерках, а вообще – появляется за несколько часов до съемки. Но и тогда ее почти не видно: на грим уходит немало времени, а после она предпочитает уединение.

– Разве она не встречается с гостями перед программой?

– Ненадолго. Вендела считает, что знакомство должно происходить перед камерой.

– Ты сказала, съемка? – Паула почувствовала себя глупо. Она наивно полагала, что передача идет в прямом эфире.

– Да, программа записывается в четверг – чтобы не потеряла актуальности, в пятницу и понедельник ее редактируют, а во вторник…

– …показывают. – Пауле не терпелось продемонстрировать, что она смотрела передачу.

– Вот именно. Ты смотрела много выпусков?

– Нет, не очень… я долго жила за границей. – Ей показалось, что во взгляде Натали мелькнул огонек зависти.

– Ясно… Можешь взять несколько кассет и посмотреть дома, чтобы иметь представление, чем ты вообще занимаешься. – Тон у Натали сразу же посуровел, и Паула поняла, что не ошиблась.

– Конечно, конечно, – отозвалась она с улыбкой, чтобы вернуть доверие своей наставницы.

Сработало: через пару секунд Натали принялась рассказывать забавные истории о гостях, которые не слишком цивилизованно вели себя перед камерой.

– И все-таки странно, – продолжила она, поведав историю о том, как Венш Андерсен[13] семь раз сменила наряд перед съемкой. – Странно, что они соглашаются на интервью. Возьмем, к примеру, Раймонда Фьелнера на прошлой неделе. Он должен был понимать, что речь пойдет о его алкоголизме. Это же, должно быть, ужасно, когда твою личную драму превращают в цирк. И все-таки он согласился.

Натали поморщилась, демонстрируя недоумение.

– Телевидение и звезды существуют в каком-то нездоровом симбиозе, – разошлась Натали. – Очень немногим удается не заигрывать с прессой. Многим льстит, когда мы звоним и приглашаем поучаствовать в программе, хоть они и знают, что Вендела будет прилюдно копаться в их грязном белье. Не понимаю этого – я бы ни за что не согласилась.

Паула еще раз поддакнула, размышляя, смогла бы она сама отказаться от известности и света софитов или нет. Может быть, грязные разоблачения – это просто-напросто цена, которую приходится платить за такую жизнь.

Паула обедала с Натали и Юханной. Роберт сидел чуть поодаль вместе с одним из практикантов, молодым человеком лет двадцати пяти, которого, как показалось Пауле, звали Эмиль. Оказывается, у предприятия собственная столовая! Коллеги, впрочем, не видели в этом особенной роскоши и лишь равнодушно констатировали, что готовят здесь прилично. С некоторым удивлением Паула обнаружила, что на обед пюре и свиные колбаски. Она полагала, что в этом заведении, обставленном дизайнерской мебелью и населенном ухоженными людьми, подают нечто более оригинальное, и потому незаметно оглянулась, чтобы убедиться, что поблизости нет блюда с суши.

К концу обеда, когда Паула выслушала очередную порцию сплетен, на пороге столовой показалась Хелена. Паула энергично замахала рукой, и Хелена подошла к их столу.

– Вот как, ты уже здесь! Я слышала, тебя приняли на работу. Отлично, поздравляю!

– Спасибо. И еще: большое спасибо за помощь.

Хелена замахала руками, давая понять, что не считает свой вклад значительным.

– В первые дни ты, естественно, будешь очень занята, но, может, мы все-таки пообедаем вместе, когда ты освободишься?

Паула со стыдом вспомнила о несостоявшейся встрече.

– Да, конечно, обязательно!

Как только Хелена вернулась к своему спутнику, мужчине лет сорока с взъерошенными волосами, Натали спросила:

– Так это она тебя рекомендовала?

– Да, она, Хелена.

Натали и Юханна быстро переглянулись. Паула вопросительно посмотрела на них.

– Вы близкие друзья? – невинным тоном спросила Юханна.

– Нет, не очень: мы давно знакомы, но до недавней встречи – после моего возвращения из Нью-Йорка – мы не виделись пару лет. А что?

Натали не сдержалась:

– Значит, ты не знаешь, как ее называют?

Юханна прыснула.

– Нет, – ответила Паула без особой уверенности, что хочет это знать. Хелена не была ее подругой, но она все-таки помогла ей найти работу.

– Правая Рука, – расхохотались Натали и Юханна.

– Почему? – поинтересовалась Паула как можно более равнодушно. Остальные сочувственно посмотрели на нее.

– Ты же знаешь, что она работает со Стеном Левином? – негромко произнесла Натали, покосившись на Хелену и ее взъерошенного спутника.

– Да.

– И что она – его «правая рука»… – Снова хихиканье.

– Я слышала, что у него проблемы с… – Пауле не очень хотелось продолжать этот разговор, – …с алкоголем.

– Мало ли у кого проблемы с алкоголем, – фыркнула Юханна. – Но не всем из-за этого требуется личный ассистент, правда?

– Ну, ты понимаешь, – личный? – добавила Натали.

– Но она же встречается со Стелланом, – попыталась возразить Паула.

– Да с кем она только не встречается! – парировала Натали. – Но мало того – она еще и карьеру сделала. Говорят, осенью будет продюсером собственного проекта, – добавила она, поджав губы, и у Паулы внезапно возникло ощущение, что она попала в плохой сериал.

– Обед, кажется, закончился, – произнесла она, вставая из-за стола с подносом в руках. Хватит сплетен.

Остальные последовали ее примеру. Выходя из столовой, Паула бросила взгляд на столик Хелены, которая как раз наливала минеральную воду взъерошенному спутнику.

– Ну что ж, значит, нам нужны гости. – Натали смотрела на Паулу. – Твоя задача – раздобыть их.

– Я знаю. – У Паулы и в мыслях не было дерзить, но Натали явно почувствовала себя задетой.

– И как же ты собираешься это делать?

– Ну… я буду им звонить.

– А номера телефонов? Как ты будешь их находить? Позвонишь в справочную? Здравствуйте, можно узнать номер телефона Лены Эндре[14] …

– Ну… нет.

– Конечно нет. – Натали улыбнулась: она уже продемонстрировала свое превосходство. – Тебе поможет вот это, – произнесла она, сделав ударение на последнем слове, отперла одну из тумбочек письменного стола и достала небольшой белый ящичек. – Вот, – торжественно произнесла она, – это моя профессиональная гордость.

Паула протянула руку, чтобы посмотреть на ящичек, но Натали быстро убрала его.

– Я собирала его шесть лет.

Затем Натали милостиво позволила Пауле взять ящичек, та осторожно открыла крышку и принялась перебирать затертые карточки: Вольф, Дальгрен, Альстед, Нюман, Йессле, Люк… Большинство имен она слышала прежде, лишь некоторые были незнакомы. Увидев карточку с именем Ингмара Бергмана и несколькими телефонными номерами, некоторые из которых были перечеркнуты, Паула вздрогнула.

– Как ты их раздобыла?

– Настойчивость и связи, – ответила Натали, с гордостью добавив: – Почти все – домашние номера. Не дождавшись реакции Паулы, она уточнила: – Теперь почти у всех есть агенты.

Паула кивнула. Агент имелся даже у Джеронимо, хотя тот уже несколько лет не был актером.

Натали продолжила, словно услышав мысли Паулы.

– Теперь все становится, как в США. Все хотят быть звездами и заводят агентов. Любой актеришка из мыльной оперы, – презрительно заключила она.

Паула закрыла крышку и протянула ящичек Натали. Она держала его так, словно это была не пластмассовая емкость, а только что вылупившийся птенец. Или граната с выдернутой чекой. Натали только махнула рукой.

– Забери его себе. В Вашингтоне он мне не понадобится, – произнесла она. – А когда я вернусь домой, данные устареют. – Она выпрямилась, еще раз подмигнув Пауле. Расстаться с сокровищем явно было непросто. – Старайся обновлять данные и храни их как зеницу ока! – добавила она с торжественным выражением лица. – Этот ящичек дороже золота.

* * *

Все последующие дни были весьма напряженными. Узнать предстояло многое – больше, чем Паула ожидала, и она изо всех сил старалась запомнить приемы, которые Натали использовала в телефонных разговорах. Паула сама еще никому не звонила, но из услышанного сделала вывод: настойчивость и лесть в этом деле первые помощники. А также способность отступить, когда ничего не выходит, добавила Натали.

– Когда начинаешь упрашивать, они сердятся. Лучше спросить позволения перезвонить. Конечно, чтобы понять, кто на другом конце провода – «потенциал» или «отказник», – нужна особая чуткость.

Занятная классификация, отметила Паула. Интересно, к какой категории можно отнести ее саму? Промелькнувшая мысль о Джейсоне поставила все на свои места: определенно «потенциал».

Если кто-то из предполагаемых гостей отвечал твердым отказом, это вызывало недовольство в редакции, – но в то же время и уважение. Андерс считал, что позволить себе быть «отказником», когда дела идут в гору, может всякий, но лишь немногие отказываются от внимания к собственной персоне на закате карьеры. И таких людей нельзя не уважать.

Как оказалось, была и третья категория – «попрошайки».

– Это те, кто, выпив лишнего, подходит к тебе в ресторане и клянчит, чтобы его пригласили. – Андерс стал изображать собеседника: – Ну-у ты же… продюшер… ну позови в передачу, я ж такого рашшкажу! Ну пожалушта…

Натали и Юханна захохотали, и даже строгая Магган, которая сидела поодаль, усмехнулась.

– А кто так делает? – спросила Паула и тут же смутилась.

– Секрет фирмы, – усмехнулся Андерс.

Когда он направился к своему аквариуму, Натали склонилась к Пауле:

– Потом расскажу.

В четверг вечером должны были состояться съемки программы, и Паула осталась на работе, хотя необходимости в этом не было. Ей хотелось увидеть Венделу, да и вообще она ни разу не участвовала в записи телепередачи.

Вендела появилась в редакции за час с небольшим до начала съемки. На ней была длинная рыжеватая шуба, светлые волосы мягкими волнами ниспадали на воротник. Войдя в помещение, она не сняла больших темных очков, и Паула машинально взглянула в окно на пасмурное мартовское небо.

Паула поспешила вперед, чтобы поздороваться с Венделой, но та скрылась в кабинете Андерса, и дверь, обычно открытая, захлопнулась у нее перед носом. Сквозь прозрачную стену она увидела, как Вендела сняла шубу. Сливочного цвета водолазка гармонировала с гладко уложенными волосами, жемчужное ожерелье было на тон светлее. Поправив брюки, Вендела присела на стул напротив Андерса.

Через некоторое время дверь открылась и Вендела вышла с перекинутой через руку шубой, но Паула и на этот раз не успела. Не глядя по сторонам, ведущая программы проследовала туда же, откуда прежде появилась. Видимо, отправилась в гримерную, решила Паула.

В редакции было почти пусто. Те, кто не ушел домой, спустились в студию. Только Роберт по-прежнему работал за компьютером. Казалось, он не заметил появления Венделы. В шесть должна была прийти гостья, Ханна Бергдаль, и администратор обещала тут же позвонить Натали на мобильный. Запись начиналась в семь.

Паула спустилась в студию этажом ниже. В первый рабочий день Натали показывала ей это помещение, но, освещенная и оборудованная камерами, студия выглядела совсем иначе. Паула почувствовала, как у нее засосало под ложечкой: оказывается, она и в самом деле волнуется. Натали не было видно: ушла встречать гостью, решила Паула. Выйдя из студии, она оказалась в небольшом коридоре. На табличке было написано: «Гримерная комната № 1», и Паула осторожно постучала в дверь. Не получив ответа, повернула дверную ручку. Дверь оказалась незаперта. Паула успела лишь мельком увидеть отражение Венделы в зеркале: гримерша бросилась к двери с кисточкой наперевес.

– Вон! Сюда нельзя! Уходи! – Гримерша захлопнула дверь у Паулы перед носом и щелкнула замком. Та замерла на месте. Что она сделала не так?

Паула вернулась в студию, которая постепенно заполнялась публикой. Люди переговаривались, бросая уважительные взгляды на знаменитый диван перед камерами. Воздух вибрировал от ожидания. Паула присела на один из стульев с табличкой «занято», которые, как она полагала, предназначались для сотрудников редакции. Спустя четверть часа на сцену вышел мужчина, имени которого Паула не помнила, и стал говорить, обращаясь к публике. У него была радиогарнитура, и по ходу инструктажа – выключить мобильные телефоны и аплодировать, когда покажут соответствующую табличку, – он переговаривался через микрофон с оператором. Проверили громкость аплодисментов и мобильность камеры. После чего осталось только ждать. Натали и Юханна пришли и сели рядом с Паулой. Подошедшая гримерша присела с другой стороны.

– Привет, – поздоровалась она и представилась: – Анна-Карин. Прости, что накричала на тебя. Я сама виновата – надо было запереть дверь.

– Ничего. Меня зовут Паула. – Она протянула руку. Анна-Карин переложила пудреницу в левую руку, чтобы ответить на рукопожатие.

– Я дежурю во время съемок, – объяснила она, показав пудру.

Паула заметила рабочий пояс с кармашками, в одном из них виднелся флакон с каким-то спреем. Свет погас, и помощник режиссера начал обратный отсчет. Досчитав до трех, он умолк: зазвучала мелодия заставки. Из колонок раздался глубокий мужской голос:

– Дамы и господа, добро пожаловать на передачу «Без церемоний». Ведущая вечера, как обычно, Вендела Бьёрклюнд.

Имя Венделы было произнесено на полтона выше, одновременно раскрылся блестящий занавес, и Вендела вышла на сцену. Особой необходимости в табличке не было: выход звезды сопровождался овациями.

Свободная шелковая блуза небесно-голубого цвета подчеркивала узкие бедра и в сочетании с широкими бежевыми брюками и маленькими жемчужными серьгами казалась частью иллюстрации к репортажу о неотразимости лаконичного стиля. В руке Вендела держала несколько карточек и, прежде чем сесть на диван, с улыбкой кивнула публике. Табличку опустили, аплодисменты утихли. Без тени волнения, лишь изредка бросая взгляд на карточки, Вендела заговорила:

– Она – одна из величайших звезд своего поколения. Актриса, которая, несмотря на юный возраст, замечена в целом ряде классических постановок Драматического театра и сыграла главную роль по меньшей мере в шести полнометражных фильмах. Женщина, о таланте которой нам известно гораздо больше, чем о ее личной жизни. Дамы и господа, встречайте: Ханна Бергдаль!

Вендела поднялась, чтобы рукопожатием приветствовать молодую красивую женщину, вышедшую ей навстречу. Публика восторженно зааплодировала, а обе женщины присели каждая в свой угол дивана. Склонившись к Пауле, Натали прошептала, прикрыв рот рукой:

– Казалось, она никогда не придет сюда, эта Ханна.

– Правда? – Паула посмотрела на Натали. – «Отказница»?

Натали сухо усмехнулась.

– Тогда бы ее здесь не было… Нет, на самом деле она согласилась с первого раза… – Паула вопросительно взглянула на Натали, та продолжила: – Просто Вендела…

Фраза осталась незаконченной: помощник режиссера сердито глянул на них и провел ребром ладони по горлу. Обе тотчас умолкли, и Натали жестом дала понять, что расскажет позже. Паула переключила внимание на дам на диване и принялась следить за безуспешными попытками известной актрисы увернуться от вопросов, касающихся личной жизни. За тот час, что длилась съемка, она рассказала и об изменах, и об абортах, и по выражению ее лица было видно, что эти откровения не входили в ее планы.

Сама виновата, подумала Паула, поражаясь собственному цинизму, никто тебя сюда не гнал.

* * *

– Ты правда сможешь?

– Конечно. Разумеется. – Паула старалась отвечать бодрым тоном, несмотря на то, что минуту назад с трудом оторвала голову от подушки. – Приехать и забрать их?

– Нет, я заеду сама. Все равно я еду через город. Значит, мы выезжаем? – Анита на мгновение умолкла, а затем переспросила таким несчастным голосом, что Пауле стало почти жалко ее: – Правда сможешь?

– Да, – вздохнула Паула. – Поезжай.

– Да-да, увидимся через полчаса.

Паула положила трубку и снова улеглась. Она терпеть не могла, когда ее будил телефонный звонок.

– Кто это был? – пробормотал Юхан, не открывая глаз. – Который час?

– Четверть девятого. Звонила Анита.

– Анита?

– Да, папина Анита. У ее матери, кажется, инфаркт. Ее отвезли в Каролинскую больницу.

– Ой. – Но голос Юхана не выдавал особого беспокойства.

– Она спросила, не могу ли я присмотреть за детьми.

– А где Гуннар?

– Уехал на выходные.

– Понятно… Дети – они приедут сюда?

– Угу. Только что выехали из дома.

– Из Рённинге. Да они сто лет будут добираться. – Юхан навалился на Паулу, погладил внутреннюю сторону ее бедра, стал целовать в шею. Она ощущала его эрекцию.

– Надо выпить кофе, пока они не приехали, – сказала Паула. – И принять душ.

Она убрала руку Юхана и вылезла из постели. Стараясь не смотреть в его сторону, услышала, как он перекатился обратно на свою половину кровати.

Паула включила кофеварку и отправилась в ванную. Когда она вышла из душа, Юхан уже сидел за кухонным столом и читал газету. И не поднял головы, когда Паула вошла в кухню: значит, сердится.

– Послушай, – произнесла она, – они могут приехать в любую минуту. Может быть, мы…

– Конечно, конечно, – резко перебил ее Юхан. – Я пойду в душ.

В дверь позвонили прежде, чем Юхан вышел из ванной. Паула открыла дверь. Ребекка бросилась ей на шею.

– Паула! У тебя есть для меня сюрприз?

Паула засмеялась:

– Как же я могу сказать? Ведь тогда это будет уже не сюрприз. – Она опустила Ребекку на пол. – Заходи, Александр!

Мальчик, как обычно, держался застенчиво.

– Ты так выручаешь меня, Паула. – Анита была бледной и в кои-то веки совсем не накрашенной. Отчего казалась моложе.

– Ну что ты, я так им рада.

– Не знаю, сколько мне времени понадобится. Я позвоню, как только что-нибудь узнаю.

– Не стоит спешить.

Анита давала последние наставления детям в ту минуту, когда из ванной вышел Юхан.

– Анита, привет, давно не виделись! – Он протянул руку. – Жаль твою маму, но я уверен, что все обойдется.

Как это похоже на Юхана. Заботливые, сочувственные слова. Пауле стало стыдно, что она не вспомнила о больной матери Аниты. А теперь лишь кивнула, поддержав Юхана.

Анита слабо улыбнулась:

– Надеюсь.

Поцеловав детей, она закрыла за собой дверь.

– Ну и чем вы хотите заняться?

– В парк Грёна-Люнд, на карусели! – Ребекка запрыгала по кухне.

– Да он закрыт, дуреха. Его открывают только летом. – Александр бросил неприязненный взгляд на младшую сестру.

– Придумаем другое развлечение, – примирительно предложила Паула. – Может быть, пойдем в музей?

Оба посмотрели на нее, вздохнув.

– Музей…

– Но ведь есть интересные музеи, – попыталась объяснить Паула.

– Музей техники! – просиял Александр. – Я был с классом. Там круто!

– Фу, техника… – Ребекка поморщилась.

– Тогда придумай сама.

– Э-э… – Ребекка ухватилась за подбородок, напряженно думая. – Можно пойти в… э-э…

Паула вспомнила о вывеске, мимо которой проходила почти каждый день на протяжении последних лет:

– Музей игрушек!

– Музей игрушек? – радостно переспросила Ребекка.

– Он совсем недалеко, у Мариаторьет. Я никогда не была там, но знаю, что у них есть много старинных игрушек. Паровозы и всякое такое… – Паула взглянула на Александра. Казалось, брат одобряет предложение.

Паула вошла в спальню, где одевался Юхан. Она обняла его сзади в ту самую минуту, когда он натягивал брюки, и, чтобы не упасть, ему пришлось сделать пару шагов. Удержав равновесие, он что-то раздраженно пробормотал.

– Ты пойдешь с нами в Музей игрушек?

– Не думаю.

– Ну пожалуйста… – Паула умоляюще посмотрела на Юхана. – Если ты пойдешь с нами, будет гораздо веселее.

Юхан вздохнул:

– Ладно. Но сначала я хочу съесть пару бутербродов.

– Ну конечно! – Паула выиграла битву. – Кстати, в этих брюках у тебя безумно аппетитная задница, – добавила она, прежде чем вернуться к детям.

Анита позвонила после обеда, к этому моменту они успели побывать и в музее, и в кафе. Мать Аниты, очевидно, была не так плоха, как казалось поначалу, но врачи продолжали обследование. Так что Анита осторожно поинтересовалась, не могут ли дети остаться у Паулы до вечера. Та с радостью согласилась, совершенно искренне сказав, что с ними дома веселее. Анита снова поблагодарила Паулу, извинившись за беспокойство.

Посоветовавшись, они решили отправиться куда-нибудь и поужинать пораньше. Юхан предложил несколько вариантов: индийская или итальянская кухня, суши, китайский ресторан… Ребекка хотела «фиш энд чипс» в «Халфуэй-Инн» или, как она выразилась, «рыбные палочки и чипсы». Александр выступал за китайскую еду. После некоторой дискуссии дети выбрали пиццу. Решение застигло Паулу и Юхана врасплох. Где найти нормальную пиццерию? Единственное, что находилось поблизости, – пиццерия «Викинг», и нормальной ее назвать было нельзя, но дети теперь уперлись и стояли на своем, и после безрезультатных уговоров пришлось одеться и всем вместе отправиться вниз по Хорнсгатан.

– Достаточно услышать название «Викинг», чтобы понять, что такая пиццерия не может быть хорошей, – заметил Юхан, недоверчиво окинув взглядом зал. Стены были покрыты темными деревянными панелями, грубые, выкрашенные морилкой столы были отделены друг от друга шпалерами, увитыми искусственным плющом. На столах стояли небольшие латунные подсвечники, а рядом с ними – пепельницы с логотипом пива «Фалькон».

– Пиццерия должна называться «Везувий» или «Римини», – добавил Юхан наконец.

– Или «Капричиоза», – подхватила Ребекка.

– Это такая пицца, дура, – отозвался Александр.

Паула бросила на него укоризненный взгляд.

– Вы уже выбрали? – спросила она, и дети умолкли, вернувшись к изучению меню.

Когда все наконец сделали заказ и на столе оказались кока-кола и салат из маринованной капусты, Ребекка неожиданно обратилась к Пауле:

– Ты не любишь нашу маму?

Паула вздрогнула:

– Как… Конечно, люблю. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что мама так сказала.

– Твоя мама сказала, что я ее не люблю? – Паула положила вилку, опустив ее в капустную стружку.

– Ну, не совсем так, но я слышала, как она говорила папе.

– Что говорила?

– Что ты с ней недруголюбная.

– Недружелюбная, – поправил ее Александр. – Недружелюбная, а не «недруголюбная».

– Ваша мама так сказала? Когда? – Пауле стало не по себе.

– После того, как ты приезжала к нам.

– А еще что-нибудь она говорила?

– Что не понимает, в чем она виновата.

Паула сглотнула и взглянула на Юхана, который сочувственно смотрел на нее.

– Как странно, – совсем не убедительно произнесла Паула. – Наверное, она что-то не так поняла…

– Наверное. – Ребекке явно надоел этот разговор, и она беспокойно заерзала на стуле, высматривая официанта с пиццами.

Юхан откашлялся и принялся расспрашивать Александра о школе. Тот вежливо, но без особого интереса отвечал, и вскоре его прервал возглас Ребекки:

– Вот они! Наши пиццы!

Анита приехала за детьми около восьми вечера, и Паула старалась быть с ней как можно более приветливой. Она спрашивала о здоровье матери, пытаясь найти ободряющие слова, говорила о болезнях и погоде и предложила Аните остаться, но та отказалась. Она казалась еще более бледной и усталой, чем утром, и хотела как можно скорее вернуться домой. Когда Паула предприняла последнюю отчаянную попытку, поинтересовавшись, все ли в порядке с автомобилем, Анита странно посмотрела на нее и стала подгонять Ребекку.

Как только за Анитой и детьми закрылась дверь, Паула бросилась на диван:

– Неблагодарная баба! Она даже не заметила, что я старалась быть приветливой.

– Паула, – Юхан устроился на другом конце дивана, подвинув ноги Паулы, – может, ее беспокоило что-то другое.

– Но что это за манеры, а? Сначала жалуется, а потом даже не смотрит в мою сторону. И что она вообще имела в виду? Что значит «недружелюбная»?

– Паула, – мягко произнес Юхан, – с тех самых пор, как мы познакомились, ты доброго слова об Аните не сказала. Ты называла ее сукой, стервой, крашеным чучелом из пригорода, педантичной климактеричкой…

– Да, да! Довольно. – Паула бросила недовольный взгляд на Юхана. – С чего это ты вдруг так ее полюбил?

– Я не говорил, что она мне нравится, я просто объясняю тебе, что значит «недружелюбная». А вообще, мне она кажется вполне нормальной, пусть и немного суетливой.

– Немного… Да у нее начинается истерика, когда она видит отпечаток пальца на журнальном столике!

– Мне кажется, ты говоришь глупости. Пусть она будет такой, какая есть, ведь главное, что твоему папе и ей хорошо вместе, правда? – Юхан снова заговорил более мягким тоном. – Не надо вести себя как подросток…

– Подросток?! – фыркнула Паула. – Ты не знаешь, о чем говоришь. Она ворвалась в нашу жизнь как проклятая… проклятая сука, когда умерла мама.

– Паула, это произошло спустя два года после…

– Два года! И это, по-твоему, много? Много, да?!

– Твоему папе нужна была…

Паула снова перебила его:

– Ему ничего не было нужно! У него была я, и нам было хорошо вдвоем. Понимаешь?! – Паула срывалась на крик. – Пока не пришла она, хитрая соседская баба, со своими кексами…

– Баба? Паула, ей было столько, сколько тебе сейчас…

– Нет, это размалеванное чудище засиделось в девках да так и высматривало добычу. А потом запекла колбасу в духовке – вот он и клюнул!

– Но раз так, то, может, сердиться надо на папу?

– На папу? Да ты ни черта не понимаешь! Ничего не знаешь! – Паула вскочила с дивана и, выбежав в прихожую, схватила куртку. Не успел Юхан догнать ее, как она захлопнула за собой дверь.

* * *

На улице Паула надела куртку, завязала шнурки и осталась стоять на месте. Злоба, которая всего минуту назад заставила ее выбежать из дома, утихла, и теперь Пауле было просто грустно. Юхан разочаровал ее. Уж ему-то, как никому другому, следовало бы знать, как все было на самом деле. Почему просто не согласиться с ней? Разве мужчина в доме не для этого? Чтобы быть поддержкой и опорой?

Паула дошла до Мариаторьет. В третьей по счету будке телефон работал.

– Привет, Анна, это Паула.

– Привет, Паула. Что это за странный звук?

– Я звоню с улицы. Послушай, я знаю, что уже поздно, но, может быть, выпьем где-нибудь пива. Ну, или кофе, конечно…

– Сейчас? – послышалось после продолжительной паузы.

– Да. Ненадолго. Пожалуйста. – Паула на мгновение умолкла. – Я поссорилась с Юханом.

– Милая, сейчас уже поздно куда-то идти. Может быть, приедешь сюда? Я приготовлю чай.

Чай. Паула улыбнулась. Давно ей не предлагали чай как лекарство от проблем. Она вспомнила бесконечные вечера за чашкой чая, которые они – Ракель, Анна и Паула – проводили вместе. Экзамены, несчастная любовь, изредка – счастливая, предстоящие поездки, деньги, которые надо было заработать, будущее, которое надо было завоевать… Паула вздохнула.

– А Стуре нет дома?

– Я посажу его под замок. Приезжай, а я пока достану китайский чай лапсанг.

Паула отправилась к остановке «четверки» на Русенлюндсгатан. Они с Юханом нечасто ссорились, но если это случалось, то заканчивалось все обычно тем, что Паула убегала из дома. Так она мстила, зная, что Юхан беспокоится. Поделом ему, думала она.

Автобус двинулся в сторону Хурнстуль, а потом по мосту Вестербрун. Паула вышла на площади Санкт-Эриксплан и отправилась по Рёрстрандсгатан. Дом Стуре располагался почти в самом конце улицы, и Паула шла мимо бесчисленных антикварных магазинов с выставленными в витринах надувными креслами семидесятых годов и овальными столами из тика. Место было отличное, а в сравнении с квартирой, которую Анна снимала через посредника в Эрнсберге, – просто шикарное. Стуре унаследовал право арендовать просторную трехкомнатную квартиру после смерти тетки. Паула спросила, сколько ему пришлось переплатить, но Стуре только рассмеялся в ответ. Паула не удивилась бы, узнав, что Стуре сам все это устроил, – он казался надежным и практичным человеком. Немного похож на Юхана, подумала Паула, набирая код из четырех цифр у подъезда.

Анна была одета в нечто, похожее на спортивный костюм Стуре, и Паула заметила, что в огромном джемпере живот кажется еще больше.

– Не думаю, что это из-за джемпера. Или благодаря джемперу… с тех пор, как мы виделись в последний раз, я набрала четыре килограмма. Скоро взорвусь, наверное, – со смехом сказала Анна.

– Но ведь к тому все и идет?

– Ох, об этом я и думать не хочу, – поежилась Анна. – Проходи.

Стуре смотрел телевизор в гостиной. Он встал, чтобы обнять Паулу. Если Стуре и знал, что она поссорилась с Юханом, то виду не подал. Анна увела Паулу на кухню, и Стуре снова уселся перед телевизором. На кухонном столе уже стояли чайные чашки и зажженные свечи.

– Может быть, ты хочешь есть? Бутерброд, например?

– Нет, спасибо. Я совсем недавно ела пиццу.

– А сухари? С джемом и сыром?

Паула засмеялась:

– Хорошо, давай тащи сухари. Вспомним старые добрые времена.

Анна налила чай в большие глиняные кружки – такие же, как у Паулы, только зеленые. Привычно касаясь ладонью шершавой керамической поверхности, Паула чувствовала покой и надежность.

– Ну и из-за чего вы поссорились?

Паула рассказала о визите Аниты и о том, что рассказала Ребекка, а также о том, что Юхан не захотел ее понять. Напоследок Паула добавила:

– Если ты скажешь, что он прав, я уйду!

– Я ничего не собираюсь говорить, – ответила Анна, – мне просто жаль, что вы поссорились. Мне казалось, что последнее время у вас все налаживалось.

– Не знаю… Иногда мне кажется, что все нормально. Но временами мне становится страшно и тоскливо. Что правильно, что неправильно, как жить дальше?

– Но разве это имеет отношение к Юхану?

– Некоторым образом – да. – Паула на мгновение умолкла. – Недавно звонил Джеронимо.

– Вот как… – Анна приготовилась слушать дальше.

– Они с Фрэнком переезжают в Южную Африку.

Анна удивленно приподняла брови.

– Чтобы управлять гостиницей.

– Гостиницей?

– Да. – Паула поделилась теми немногими сведениями, которые получила от Джеронимо. – И вот они хотят, чтобы я работала там.

– Ай-ай-ай!

Паула кивнула:

– Я знаю.

– А ты этого хочешь?

Паула задумалась.

– Первая реакция была: да!

– А если подумать?

Паула вздохнула:

– Наверное, нет…

– А Юхан знает?

– Нет, черт побери!

– Думаю, не стоит и рассказывать. Если, конечно, не примешь решение ехать. Я говорила с ним через несколько дней после того, как вы были у нас.

– Правда?

– Да, он позвонил, чтобы поблагодарить за ужин.

– Как это на него похоже, – пробормотала Паула. Анна сделала вид, что не услышала.

– Он сказал, что очень рад, что ты дома. Что на этот раз ему кажется, будто все будет хорошо…

– Хорошо! Все только об этом и говорят. А что должно быть «хорошо»? Жизнь Юхана? Или моя жизнь?

– Вот как ты на это смотришь? Или – или?

Паула опустила плечи:

– Да, иногда я так и думаю. Не понимаю, как нам ужиться, мы стремимся к совсем разным вещам.

– И к чему стремится он?

– Чтобы во всем был порядок. Чтобы у меня была работа, как и у него. Чтобы мы по-настоящему жили вместе. Здесь. Поженились, завели детей… И все такое.

– А чего хочешь ты?

Паула вздохнула.

– Не знаю, – тихо произнесла она.

Анна склонила голову набок и посмотрела на Паулу:

– Наверное, это и надо выяснить для начала.

Домой Паула вернулась в два часа ночи. В квартире было темно и тихо, но Паула знала: Юхан не спит. Она быстро почистила зубы, разделась и прошмыгнула в спальню, чтобы осторожно забраться под одеяло. Полежав немного в тишине, она прошептала:

– Спишь?

– Нет.

Паула снова умолкла. Она не ожидала, что будет так трудно. Пришлось сделать глубокий вдох:

– Прости.

Утром в понедельник, когда Паула пришла на работу, в редакции было совсем пусто. Пройдясь по комнатам в поисках коллег, она вышла к администратору, где ей сообщили, что вся редакция на совещании в комнате переговоров. Паула отправилась туда. На столе возвышался термос с кофе и блюдо булочек с корицей. Все уже успели запастись угощением, и Юхана как раз наливала остатки кофе в свою чашку.

– Паула, как хорошо, мы ждали только тебя, – сказал Андерс.

– Я не знала, что у нас совещание, – извинилась она.

– Да, мы, наверное, забыли предупредить тебя. Мы-то уже привыкли к распорядку.

Паула села рядом с одним из практикантов, Юхана передала ей чашку кофе, после чего Паула потянулась за булочкой.

– Ну что ж, – продолжил Андерс, – на этой неделе накладок быть не должно. – Он с улыбкой взглянул на Паулу. Та кивнула в ответ. В пятницу редакция провожала Натали с цветами и тортом, и Паула официально стала хозяйкой белого пластмассового ящичка. – Все будет хорошо, – добавил он.

За этим последовало обсуждение съемок, состоявшихся в четверг. Все остались вполне довольны, и Андерс несколько раз процитировал несчастную актрису, невольно рассказавшую о романе с известным режиссером.

– Очень занятно получилось! – подытожил он, и остальные закивали.

– Что ж, – продолжил Андерс, исчерпав предыдущую тему. – На следующей неделе, как вы знаете, здесь будет Соня Лилле. – Он выразительно замолчал, чтобы подчеркнуть важность сказанного.

Натали рассказывала, что им потребовалось более двух лет, чтобы добиться согласия загадочной шведско-норвежской певицы на участие в программе. Андерс уже смирился с тем, что это принципиальная «отказница», когда Натали все же решила испытать судьбу в последний раз и позвонила.

– Основные сведения уже собраны, – сказал он, глядя на Юханну и Роберта, – но ты, Роберт, постарайся разузнать еще что-нибудь об испанце. Аппетитный кусочек для передачи!

Затем наступила очередь вопросов, связанных с заказом студии и билетами для публики. Паула слушала вполуха, отщипывая от булочки кусочек за кусочком до тех пор, пока в руках у нее не осталась липкая сердцевина. И уже положила ее в рот, когда Андерс снова обратился к ней:

– Надо думать и о будущем. После Сони к нам приходит Плюра, но потом – пусто. Это нехорошо, обычно у нас в запасе несколько гостей. Вендела передала мне новый список тех, кого она хотела бы видеть в программе: надо бы изучить его вместе с тобой.

– Конечно, – Паула мгновенно проглотила остатки булочки.

После совещания сотрудники редакции разошлись по делам. Паула села за свой рабочий стол. Он выглядел как обычно, исчезли только тролли, принадлежавшие Натали. Для начала Паула решила снять с компьютерной мышки розовое одеяние, после чего вдохновение иссякло. Она хотела позвонить Юхану, чтобы по крайней мере сделать вид, что работает, но в эту минуту ее размышления прервал Андерс, присев на краешек стола.

– Ну, как дела? – спросил он.

– Хорошо. Немного непривычно.

– Ничего, скоро работа закипит. – Он открыл папку, которую принес с собой, и достал лист бумаги. – Это список Венделы, – пояснил он, положив лист перед Паулой.

Список был не очень длинным: десять имен плюс небольшие комментарии. Паула взглянула на знакомые имена: Стеллан Скарсгорд, Жанет Линдхольм, Юсефин Ларсон, Йонни Тулин, Иоаким Тострём, Петер Стормаре, Лена Сундин, Ральф Брюгге, Ясмин, Пернилла Август. Паула не знала, что сказать.

– Как видишь, я сделал несколько пометок. Стеллана мы звали уже в прошлом сезоне, но он был в США, а сейчас должен быть в Швеции. – Андерс провел пальцем по списку. – Тострём – непростой экземпляр, но у него скоро выходит новая пластинка, а в такие периоды они обычно становятся податливее. Ясмин последнее время была на слуху, поэтому вряд ли стоит рассчитывать на нее. Но мы нашли к ней подход: я тут написал нужный телефончик. Это ее пиарщик, Матс Венгбум: раньше работал в «Райт Вижн» и может нам помочь.

– Разве они не сами решают – наши гости?

– Иногда. В основном артисты следуют рекомендациям своих менеджеров. Но чем моложе, тем больше аппетит…

– Понимаю… – Паула кивнула.

– Ну что ж, тогда я тебя покидаю. Самое главное – заполнить первый пробел, двенадцатое число. Подготовкой этой программы надо заняться прямо сейчас. Невозможно устроить громкое разоблачение, не раскопав достаточно материала. – Андерс захлопнул папку и встал. – Обращайся ко мне в любой момент, хорошо?

– У меня есть один вопрос: – Паула чувствовала себя глупо. – Кто такой Ральф Брюгге?

Андерс непонимающе взглянул на нее:

– «Приемная»…

Паула покачала головой, почувствовав себя еще глупее. Вдруг лицо Андерса просветлело.

– Ну конечно, ты же целый год была за границей. Это все объясняет. Спроси Юханну или Роберта, а я побежал, надо до одиннадцати успеть сделать один звонок.

Он бросил взгляд на часы и, подмигнув Пауле, поднялся и ушел.

Паула взяла список и отправилась к Роберту, который уже уткнулся в компьютер. Наверное, выискивал сплетни о таинственном испанце Сони Лилле. И вздрогнул, когда Паула кашлянула у него за спиной, чтобы привлечь внимание.

– Можно попросить тебя помочь?

– Конечно, чем?

– Мне дали список имен, который составила Вендела… – Не успела она объяснить, в чем дело, как листок оказался в руках у Роберта. Несколько секунд он изучал список.

– Непростые имена – она хочет тебя проверить.

– Как это – проверить?

– Посмотреть, чего ты стоишь.

Паула сглотнула. Веселенькая перспектива.

– О Линдхольм можешь сразу забыть. Новостники всегда отказываются. До Стормаре и Скарсгорда ты вряд ли дозвонишься. Не понимаю, зачем ей нужен Тострем, – он дает ужасно скучные интервью, ничего не рассказывает. Хотя это, конечно, проблема Венделы. На твоем месте я бы начал с Ясмин или с Тулина. – Роберт вернул список Пауле.

– Спасибо за совет! Но я хотела спросить о другом.

– Валяй! – Роберт откинулся на спинку стула. Очевидно, не каждый день к молодому журналисту обращались за советом.

– Ральф Брюгге…

– Да?

– Кто это такой?

– Ты не знаешь, кто он такой? – Роберт удивленно посмотрел на Паулу.

– Понимаешь, я была за границей и, видимо, пропустила что-то очень важное.

– Да, что правда то правда. Он режиссер, причем по меньшей мере культовый. Сначала снимал странные короткометражки, которые показывали на разных фестивалях во всем мире, и, пока не снял «Приемную», его считали непонятным.

Паула кивнула: о «Приемной» она слышала и раньше. Роберт продолжил: – Премьера состоялась, кажется, в ноябре, и за это время фильм собрал больше зрителей, чем «Дом ангелов». Что удивительно – фильм отнюдь не льстит публике. В стиле «догмы»[15].

– Извини – в стиле чего?

– Ну, когда снимают трясущейся ручной камерой и монтируют как попало. Плюс никому не известные актеры.

– А, как те датские фильмы… – осенило Паулу.

– Да, «Догма-95».

– Ты смотрел этот фильм?

– Да, на первой же неделе, – с гордостью сообщил Роберт. – Первоклассный фильм. Про врача, который ведет прием пациентов. А затем он принимается наматывать истории – одну на другую – ну, Брюгге, в смысле: как они туда попали, ложные ценности и все такое. Немного похоже на «Короткие истории». Безумно талантливо.

– Похоже, вещь… непростая.

– Ну, в театре «Интиман» эту вещь вряд ли поставили бы, но фильм веселый. Есть над чем посмеяться: особенно некоторые пациенты. Ёста Экман, например, играет ужасно недовольного жизнью старого кондуктора, у которого из-за этой штучки, которой он компостирует билеты, развилась аллергия на никель. Ужасно смешно!

Паулу это почему-то не смешило, но возражать она не решилась.

– Разве Ёста Экман – неизвестный актер?

– Нет, но он там единственный. Наверное, ему понравился сценарий. В остальном – неизвестные лица, много непрофессионалов. О некоторых из них заговорили после фильма. Кристину Валлен, которая играла медсестру, я уже видел на обложке «Ежемесячника». Кажется, ей досталась приличная роль в паре с Персбрандтом в том новом триллере.

Паула не имела представления, о каком триллере идет речь, но, решив, что и так уже достаточно продемонстрировала собственную неосведомленность, не стала спрашивать.

– «Приемная» еще идет в кинотеатрах. Посмотри обязательно!

– Спасибо, обязательно посмотрю, – улыбнулась Паула. – Не буду больше мешать.

– Ничего страшного.

– В любом случае спасибо, – повторила Паула и вернулась на свое место.

Паула открыла белый ящичек и стала перебирать карточки, пока не добралась до «Т». Карточка, на которой значилось имя Йонни Тулина, выглядела довольно старой, на ней было два номера: один – агента, другой – домашний. Паула задумалась. Натали говорила, более корректный путь – звонок агенту, но если общение складывается удачно, «домашний» разговор может сотворить чудо. Но может и рассердить владельца номера. К сожалению, на карточке Тулина не было информации о том, к какой категории он относится. Паула взяла телефонную трубку и после некоторых колебаний набрала домашний номер. После множества сигналов, когда она уже собралась положить трубку, ответил знакомый голос:

– Тулин.

Паула сглотнула и начала заученную скороговорку:

– Добрый день, меня зовут Паула Вильхельмссон, я звоню из программы «Без церемоний». Ведущая программы Вендела Бьёрклюнд была бы рада видеть вас в гостях одной из наших передач. – Паула сделала паузу, ожидая реакции. Трубка молчала.

– Чтобы раскопать мои старые грешки с наркотиками?

– Э-э… не думаю, что…

– Почему вы не позвонили моему агенту?

– Я подумала, что…

– Зачем, по-вашему, существуют агенты? Да именно затем, чтобы избавлять от таких вот разговоров. – Он быстро назвал номер, и Паула успела заметить, что по крайней мере первые четыре цифры совпадают с теми, что значились на карточке. После Тулин коротко, очень коротко попрощался.

Паула попыталась взять себя в руки. Ясно, что первый блин комом. Надо набраться терпения. Такие ответы, несомненно, не один раз приходилось выслушивать и Натали. Не стоит брать в голову и принимать на свой счет. Кроме того, у Йонни Тулина была репутация не самого дружелюбного типа. Нимб, нарисованный воображением поклонников, съехал набекрень около десяти лет назад, когда стало известно, что на одном из фестивалей Йонни употреблял кокаин. После того скандала певец ушел в тень, хотя несколько лет назад и вернулся на сцену.

Паула сделала глубокий вдох и снова взяла трубку. На этот раз она набрала второй номер. Автоответчик сообщил, что в компании «Нёйесконсультерна» обеденный перерыв, но по неотложным вопросам можно позвонить на мобильный телефон, номер которого прозвучал тут же. Обеденный перерыв заканчивается в тринадцать часов. Паула поспешно записала номер на карточке Тулина, сделав аккуратную пометку: «Агент, мобильный». После чего посмотрела на часы: две минуты первого – лучше дождаться окончания перерыва. Кроме того, она почувствовала, что и сама проголодалась.

Подняв голову, Паула увидела, что Юханна и Роберт выходят из редакции.

– Вы обедать? – окликнула их Паула, когда они были уже на пороге.

– Да. Ты с нами? – Юханна остановилась в дверях.

– Конечно, – ответила Паула, встав с места и внезапно обнаружив, что здорово вспотела. На нервной почве.

После обеда – жареной трески под майонезом, впрочем, Паула уже перестала мечтать о суши – она вернулась к рабочему столу. И решила позвонить агенту в четверть второго – выдержать еще пятнадцать минут, чтобы не казаться навязчивой, – но уже в тринадцать минут второго сидела как истукан, не сводя глаз с телефона. Паула пыталась успокоить себя тем, что самый трудный разговор – с самим Тулином – уже состоялся. Ровно пятнадцать минут второго она взяла трубку и набрала номер. На этот раз ответила женщина – тот же голос, что на автоответчике, – и Паула представилась, изложив суть дела.

– Одну минуточку, я соединю вас с Маргитой Брустрём, – сообщил голос, после чего из трубки полились синтетические звуки «Весны» Вивальди. Наступила секундная пауза, затем в трубке послышался голос женщины, которая либо страдала серьезным дефектом голосовых связок, либо выкуривала две пачки «Кэмела» без фильтра в день.

– Брустрём.

Паула повторила все ту же скороговорку в третий раз за день.

– Хм, – послышалось в трубке, когда Паула умолкла, вновь ожидая реакции. – Вы говорите, «Без церемоний»? В какие дни недели идет запись?

– По четвергам, в девятнадцать часов. Хорошо, если гость может прийти в половине шестого для подготовки и грима. – Паула затаила дыхание: неужели клюнуло?

– Я поговорю с Йонни. Вы говорите: через три недели?

– Да. Точнее, через две. Двенадцатого апреля.

Натали говорила, что лучше звонить заранее, с большим запасом, – не только для удобства планирования, но и чтобы у гостя не возникло чувства, будто он запасной вариант, к которому обратились в последний момент. Такое никому не нравится.

– Хм… – Магрита Брустрём задумчиво вздохнула – словно по щебенке протащили труп. – Я перезвоню. – Она взяла номер телефона Паулы, и разговор окончился.

И что теперь? Паула чувствовала себя совершенно выжатой, ей нестерпимо хотелось придумать убедительную причину больше не заниматься списком Венделы на протяжении этого дня. Тяжко вздохнув, она осознала, что подобная тактика навредит не только ей самой, но и всей редакции – Андерсу, Венделе, телезрителям, шведскому народу… Добравшись в мыслях до престарелых супругов в деревенском домике, которым пришлось бы смотреть повтор старого сериала, чтобы убить время, Паула остановилась и снова взяла трубку.

Взглянув на список, она набрала номер Матса Венгбума, имя которого Андерс вписал рядом с именем Ясмин. И на этот раз ответил женский голос – правда, чуть более приятный.

– Вы позвонили Матсу Венгбуму, к сожалению, он в отъезде, вернется двадцать седьмого мая.

– Двадцать седьмого мая, – глупо повторила Паула. – Может быть, кто-то еще занимается расписанием Ясмин?

– Да, а о чем идет речь?

– Телеинтервью.

Женщина полистала бумаги.

– Вы можете поговорить с Камиллой, но я боюсь, что она вряд ли сможет дать точный ответ. У Ясмин сейчас рекламное турне в США, она возвращается двадцать седьмого мая.

Вместе с Матсом Венгбумом?

– Да, он сейчас именно там! – воскликнула женщина в телефоне таким тоном, словно заподозрила у Паулы дар ясновидения.

– Спасибо, я перезвоню. – Паула положила трубку: все так непросто! Может быть, чашка кофе поможет.

Она вернулась в столовую, которая также являлась комнатой отдыха и неформальных встреч. В помещении было почти пусто, если не считать двух молоденьких девушек в брюках с заниженной талией и приподнятым чуть не до самого подбородка бюстом, которые хихикали, сидя за одним из столиков. Нажав на кнопку кофейного автомата с надписью «капучино», Паула обнаружила, что в другом конце зала сидит мужчина. Это был Стен Левин – лохматый продюсер. Он спал, сидя за столом, на котором стояла чашка кофе.

Выходя из столовой, Паула встретила Хелену, которая как раз входила. Она слегка потрясла его за плечо, осторожно позвав по имени. Паула поспешила прочь, не желая, чтобы ее заметили. Стать свидетелем чужого позора почти так же мучительно, как опозориться самому, подумала Паула, радуясь, что ее репутация у коллег – пока еще чистый лист.

* * *

Андерса не было видно почти все неделю: он занимался бессмысленными, по его словам, встречами – но утром в четверг подошел к Пауле. Вид у него был взволнованный.

– Мы в кризисе, – произнес он с натянутой полуулыбкой. – Встречаемся в моем кабинете. – Не дожидаясь ответа, он отправился к своему аквариуму. Паула для вида взяла несколько бумаг, лежавших на столе, и пошла за ним.

Андерс сидел во вращающемся кресле, сцепив руки под подбородком. Паула уселась в кресло по другую сторону стола и стала ждать, когда он расскажет, что за кризис постиг редакцию.

– Плюра отказался сниматься. – Андерс внимательно посмотрел на Паулу, словно выясняя, осознает ли она серьезность положения.

Она присвистнула.

– Ой-ой-ой…

– Да уж. – Андерс сделал паузу. – Как продвигаются дела со списком?

Паула сглотнула. Ее ответ вряд ли мог успокоить.

– Э-э… я все еще жду ответа от некоторых.

Андерс не ответил, но Паула уже научилась распознавать недовольство в морщинке между бровей.

– Надеюсь получить их после обеда. – Паула пыталась внушить доверие.

– И что это означает на самом деле?

– Что… – Поколебавшись, Паула решила раскрыть карты. – Что гостей пока нет. Пока… – добавила она.

– Плохо, очень плохо…

Паула не могла понять, к чему относится этот комментарий – к ее собственной работе или ситуации в целом.

– Новых гостей нет, и еще один отказывается от участия за неделю до съемок. Плохо… – повторил Андерс, качая головой. Паула кивнула, давая понять, что осознает плачевность положения. – Ладно, срочно за дело. К приходу Венделы нужны ответы – она появится к четырем.

– Конечно, разумеется! – Паула встала – слишком поспешно, чтобы это выглядело естественно, и тут же пожалела, что выказала волнение. Пытаясь загладить неловкость, она добавила: – Я как раз жду звонка от пресс-секретаря Лены Сундин. – Паула кивнула в сторону телефона на своем рабочем столе.

Андерс уже перебирал какие-то бумаги. Вряд ли он слышал, что сказала Паула: когда она выходила из его кабинета, он лишь кивнул. Теперь вся ответственность лежит только на ней.

Паула взглянула на часы: двадцать минут одиннадцатого. А крайний срок – четыре. Ничего хорошего. Она отправилась в столовую, где уже накрывали столы к обеду, чтобы взять третью чашку кофе за утро. Потом села, положив перед собой список, и принялась в сотый раз просматривать его, имя за именем.

Стеллан Скарсгард – Съемки фильма в США, возвращается в июне

Жанет Линдхольм – Нет, не та передача, не тот канал

Юсефин Ларсон – Не перезванивает. Звонила в «»

Йонни Тулин – Ожидается ответ от агента

Иоаким Тострем – Возможно, ближе к концу мая

Петер Стормаре – Занят на репетициях

Лена Сундин – Ожидается ответ от пресс-секретаря

Ральф Брюгге – Автоответчик, оставлено сообщение

Ясмин – В США, возвращается двадцать седьмого мая

Пернилла Август – Отказ (абсолютный?)

Внезапно зазвонил телефон. Паула бросилась к трубке – вдруг это положительный ответ?

– Как ты запыхалась. Что, гонка там у вас на телевидении? – хихикнула Ракель.

– Я думала, это не ты, – отозвалась Паула, не в силах скрыть разочарование.

– Могу положить трубку. – Ракель явно обиделась.

– Нет, нет! Прости, я нервничаю. Плохи мои дела. Не нашла ни одного гостя для передачи. – Паула беспокойно покосилась на стол Андерса, опасаясь, что шеф услышит.

– Ой.

– Да еще и Плюра отказался от съемок.

И это, как я понимаю, плохо?..

Паула почувствовала себя глупо: подруге, конечно, не понять, как все серьезно. Она поспешно рассказала, как трудно найти гостя всего за неделю до съемок программы.

– Да уж, ничего хорошего, – согласилась Ракель, выслушав объяснения.

– Ох, не говори так! Сейчас я жду, когда перезвонит пресс-секретарь Лены Сундин.

– Так вы пригласили в передачу пресс-секретаря?

– Не время для шуток, дело слишком серьезное. Вообще-то еще вчера должен был перезвонить.

– Ладно, прости. Все образуется, вот увидишь.

– Пока не похоже.

– А что будет, если ты так никого и не найдешь?

– Честно говоря, не знаю, но полагаю, меня рано или поздно выставят за порог – если мне не под силу находить гостей. Это же и есть моя работа.

– Все будет хорошо, – повторила Ракель. – Не буду больше мешать, я только хотела спросить, не хочешь поужинать со мной сегодня вечером? Я и Анну хочу позвать.

– Сегодня? Сегодня вечером у нас съемки – Соня Лилле. Кроме того, мне, наверное, придется задержаться на работе, если за день я не найду ни одного гостя. Может быть, перенесем на завтра?

– Завтра я лечу в Мозамбик…

– Вот черт, точно! – Паула быстро прикинула: работа важна, но не важнее, чем друзья. – Плевать на съемки. Мне нужно быть здесь только в самом начале – чтобы принять гостью. А звонить вечером не получится. Все разойдутся по домам, – оправдалась она. – Могу прийти около восьми, хорошо?

– Конечно. Тогда до встречи.

Едва Паула положила трубку, как телефон зазвонил снова. Это была Магрита Брустрём, агент Йонни Тулина. Она сообщила, что Йонни не может принять участие в съемках двенадцатого – он летит отдыхать во Флориду, а вот третье мая подходит. Паула ответила, что третье мая – отличный вариант, а заодно добавила как бы невзначай, что у них неожиданно образовался пробел на следующей неделе. Может быть, эта дата подойдет? Магрита Брустрем сочла предложение едва ли не оскорбительным. Нет, Йонни Тулин не меняет расписание за неделю. Паула извинилась, не совсем понимая, за что, и сказала, что как можно скорее пришлет письменное приглашение.

– Йонни благодарит за приглашение, – великодушно просипел цементный голос и завершил разговор.

Паула тщательно вписала имя Йонни Тулина в календарь на третье мая. Уже кое-что, но самой острой проблемы это не решает. Паула опустила взгляд в бумаги, чтобы заучить номер «Фильм Файт», кинокомпании Ральфа Брюгге, где на протяжении всей недели никто не отвечал. И на этот раз сработал надоевший уже автоответчик: «Вы позвонили в „Фильм Файт“ – компанию, которая борется за ваше право на хорошее кино. Если мы не отвечаем, то скорее всего мы снова на поле боя и творим новые шедевры. Если вы звоните, чтобы предложить денежные средства в том или ином виде, номер нашего счета…» Затем следовали цифры, после чего речь завершалась фразой: «Увидимся в кино! Можете оставить сообщение после сигнала». За чем неизбежно следовал сам сигнал.

Паула положила трубку: она уже оставила три сообщения и не видела смысла в четвертом. И в очередной раз поразилась, как мог столь очевидно успешный человек выбрать подобный текст для своего автоответчика. Казалось, его наговорил упрямый двадцатилетний юнец, который только что закончил первый курс кинематографического отделения и поклялся никогда не продаваться за деньги. К тому же, насколько Паула успела понять, Ральфу Брюгге уже под сорок, отчего сообщение на автоответчике выглядело еще более наивным.

Остаток дня Паула пыталась по очереди дозвониться до Юсефин Ларсон, Лены Сундин и Петера Стормаре, решив еще раз попытаться установить контакт с новым любимцем Голливуда. Во время первого разговора он в принципе не отказывался, лишь констатировал, что в ближайшее время занят. Но, может быть, он сможет выкроить один вечер в четверг?

В начале четвертого Паула исчерпала все возможности, не получив ни единого согласия. Проработав всего две недели на новом месте, она горестно огляделась вокруг: неужели пора прощаться с редакцией?

Вдруг раздался звонок телефона. Паула вздрогнула. Это снова была Ракель.

– Проблема разрешилась?

– Нет. Я уже вижу, как отрезаю себе кусок торта на прощальном чаепитии.

Ракель проигнорировала самоуничижительную реплику Паулы.

– Кажется, ты говорила, что ждешь ответа от пресс-секретаря Лены Сундин?

– Да.

– Томми Винтерхед, да?

– Да, – удивилась Паула.

– Я только что вспомнила, что мы вместе изучали политологию и несколько раз попадали в одну группу. Пару недель назад я встретила его в Институте внешнеполитических связей. Он предложил посидеть где-нибудь и выпить пива и дал мне свою визитку. Но я так и не перезвонила.

– Об этом ты не рассказывала! – На секунду Паула забыла собственные проблемы: любовные похождения подруги по определению интереснее, чем работа.

– Да ладно, ничего особенного.

Паула и раньше слышала подобное от Ракели, поэтому решила не сдаваться.

– Может быть, это…

– Какая ты смешная, мне он совершенно не нравится. Он приятный, но это не мой… тип. – Было заметно, что Ракель не привыкла использовать это выражение.

– А я и не знала, что ты предпочитаешь какой-то тип, – поддразнила ее Паула.

Ракель проигнорировала реплику.

– Может быть, позвонить ему – по твоему делу? Мне кажется, он… – Ракель сглотнула, старая придать голосу небрежность, – относится ко мне позитивно.

– Слушай, об этом надо поговорить отдельно – наедине! – воскликнула Паула, но тут же успокоилась. – Правда, сейчас у меня проблемы, так что лучше поговорим позже. Например, вечером…

– Я позвоню прямо сейчас.

Ракель положила трубку, оставив без внимания замечание Паулы, и та осталась сидеть, уставившись на телефон. Лена Сундин. Что говорит в таких случаях Хелена? Визуализируй! Паула попробовала. Поначалу все шло хорошо. Рыжеволосая дама-политик послушно уселась на диван напротив Венделы, публика славно аплодировала. Но как только Вендела начала задавать вопросы, что-то пошло не так, и Паула утратила контроль над собственной фантазией.

Телефон зазвонил, когда сценарий начал выходить за рамки, которые предполагает формат семейной передачи, и Паула со вздохом подняла трубку.

– Добрый день, это Томми Винтерхед.

– Здравствуйте! – Паула затаила дыхание, надеясь, что силы небесные не наказывают за неприличные фантазии.

– Извините, что не перезвонил раньше, но мы были очень заняты. – Хорошее начало: он в невыгодном положении. – Кажется, мы можем запланировать интервью… – Было слышно, как он перелистывает бумаги. – Э-э… девятнадцатого. Вам это подходит?

– Да, но…

– Это единственный свободный четверг Лены на всю весну. Но если девятнадцатое не подходит, мы можем перезвонить в следующем сезоне…

– Нет, нет! Нас это устраивает! Девятнадцатого, отлично! – слыша отчаяние в собственном голосе, Паула пыталась успокоиться. – Съемки начинаются в семь, но хорошо, если она сможет прийти в половине шестого – для подготовки и грима.

– Сорри, такими возможностями мы не располагаем. Мы постараемся прибыть в половине седьмого. Это единственное, что я могу предложить.

– Значит, договорились. – Пауле не терпелось захлопнуть ловушку, чтобы добыча не ускользнула. – Я отправлю приглашение по почте.

– Хорошо… – Он помедлил, в голосе больше не звучало уверенности и энтузиазма. – Э-э… Вы ведь дружите с Ракелью, да?

– Да.

– Вы, наверное, знаете: она… э-э…

– Есть ли у нее кто-нибудь? Нет. Но если вы хотите чего-то от нее добиться, придется потрудиться. – Паула засмеялась, полностью отдавая себе отчет, что Ракель убила бы ее за эту фразу.

– Понятно… Тогда спасибо.

– Спасибо вам.

Паула положила трубку и в ту же секунду увидела, как в редакцию входит Вендела. Те же темные очки, те же гладко уложенные волосы, однако сезон мехов, видимо, уже кончился – на этот раз на Венделе оказалось полупальто с поясом, небрежно повязанным вокруг почти неестественно тонкой талии. Действо недельной давности повторилось, и дверь в кабинет Андерса закрылась. Спустя четверть часа дверь снова открылась, из кабинета вышел Андерс и помахал рукой, подзывая Паулу. Ее, очевидно, удостоили аудиенции.

– Паула, это Вендела. Вендела, это Паула – наша новая сотрудница, которая работает над поиском гостей для передачи. – Андерс завершил формальное знакомство и попросил позволения отправиться на поиски стула, чтобы усадить Паулу.

Паула протянула руку сидящей женщине.

– Добрый день, приятно познакомиться, – сказала она совершенно искренне. Ее интересовала эта женщина, которая умела заставить своих гостей рассказать о себе гораздо больше, чем они планировали. Кроме того, познакомиться со знаменитостью всегда интересно.

Вендела протянула руку, не поднимаясь из кресла для гостей. Рукопожатие оказалось слабее, чем представляла Паула, а на устное приветствие Вендела не ответила. Паула не знала, что еще сказать, и с облегчением заметила, что Андерс возвращается.

– Присаживайся, – обратился он к Пауле, указывая на стул, который поставил рядом с креслом Венделы.

Паула села и с неудовольствием отметила, что оказалась на голову выше телеведущей, сидевшей в кресле. Разумеется, было очевидно, кому из них досталось более удобное место, но смотреть сверху вниз на звезду казалось неподобающим. Вендела, которая также заметила эту разницу, компенсировала ее тем, что не удостоила Паулу взглядом на протяжении разговора.

Андерс откашлялся.

– Как известно, у нас неожиданный отказ от съемок. На следующей неделе. – Он бросил беспокойный взгляд на Венделу. – Надеюсь, что сегодня тебе удалось решить этот вопрос, Паула. – Умолкнув, Андерс вопросительно посмотрел на нее.

Паула мысленно проклинала это вступление. Будь ее воля, она начала бы с сообщения о двух приглашенных гостях и, может быть, тем самым вызвала уважение к себе, прежде чем приступить к разговору о самой острой проблеме. Теперь же заслуги Паулы против ее воли затенялись неудачей.

– Да, – начала она, – на данный момент у нас, к сожалению, нет гостя для съемок на следующей неделе. – Больше она не смогла добавить ничего, что могло бы смягчить это позорное признание, но, не желая дожидаться реакции, она сделала несколько совершенно необоснованных утверждений о том, что это лишь вопрос времени.

Вендела прервала речь Паулы о заграничных поездках, агентах и надоедливых автоответчиках.

– Вопрос времени, так? – Она демонстративно смотрела прямо перед собой.

– Да, я абсолютно уверена, что… – больше Паула ничего не успела сказать.

– Значит, ты сообщаешь мне, что через неделю – через семь дней – у нас в программе не будет гостя? Имеешь ли ты представление о том, сколько времени требуется для того, чтобы подготовить интервью? – произнесла она ледяным тоном. – Это тебе не интервью местной газетке, – продолжила она, отвечая на собственный вопрос.

Андерс решил вставить реплику:

– Я надеялся, что тебе удалось решить этот вопрос. Неужели ты действительно исчерпала все возможности, Паула?

– В этом случае мы не сидели бы здесь без гостя для передачи, – язвительно заметила Вендела.

– Я могу пройтись по списку, имя за именем, – ответила Паула, мечтая как можно скорее рассказать об уже приглашенных, вместо того чтобы выслушивать упреки по поводу своей непростительной неудачи.

Андерс вздохнул:

– Давай.

Паула взяла список, лежавший у нее на коленях. Дойдя до имени Йонни Тулина, она заметила, что Андерс одобрительно кивнул, Вендела же и бровью не повела. Не обрадовало ее и согласие Лены Сундин. Не успела Паула перейти к следующему имени, как Вендела что-то пробормотала вполголоса. Паула вздрогнула: что она сказала – «публичная девка»? Может быть, послышалось? Как бы то ни было, поскольку Паула не была уверена, кому следовало обижаться, ей самой или Лене Сундин, она предпочла проигнорировать замечание.

Как только список закончился, воцарилась тишина. Андерс, казалось, думал о чем-то своем. Вендела уставилась прямо перед собой, глядя в одну точку, как будто у нее парализовало шею. Сама Паула не знала, что и сказать.

Наконец Андерс нарушил молчание:

– Может быть, ты хотела бы позвать кого-то еще, Вендела? Мы могли бы постараться подыскать других гостей.

– В таком случае, я внесла бы эти имена в список, – прошипела Вендела, тряхнув головой так, что светлые волосы всколыхнулись волной.

– Что вы обычно делаете, когда возникают подобные ситуации? – решилась поинтересоваться Паула, и Вендела впервые за всю беседу обратилась прямо к ней. Светло-голубые глаза сверлили Паулу насквозь.

– Обычно у нас профессиональные сотрудники, поэтому «подобных ситуаций» не возникает. – Вендела встала, быстро собрала свои вещи. – Прошу меня извинить, меня ждет передача.

Она пронеслась мимо Паулы так, что бежевое полупальто коснулось ее щеки, и исчезла из ее поля зрения, оставив после себя лишь слабый аромат духов «Ангел». Паула осталась сидеть на месте, толком не зная, куда себя девать. Андерс вздохнул.

– Не обижайся, с ней бывает, – произнес он голосом, от которого Пауле чуть полегчало. – Ты не виновата, что Плюра отказался от съемок. – Он снова вздохнул. – Но дела хуже некуда, это факт…

Паула так и вышла из аквариума Андерса без готового решения. Венделы нигде не было. Возможно, она спустилась в студию. Соня Лилле должна появиться с минуты на минуту, и Паула не нашла ничего лучшего, чем просто сесть и ждать. «Чертовы знаменитости», – думала она, рассеянно листая номер «События недели Плюс», чтобы убить время. Когда зазвонил телефон, Паула уже приготовилась идти вниз, чтобы встречать гостью. Но звонок был не от администратора. Звонил Томми Винтерхед. Голос звучал мягко.

– Как хорошо, что я вас застал. Простите, что с нами столько хлопот, но возникли неожиданные сложности.

Отлично, подумала Паула. Только этого и не хватало – еще один отказ.

Томми продолжил:

– Рапорт, который Лена должна была обсуждать в Брюсселе в следующий четверг, не успевают подготовить, и встреча переносится на девятнадцатое. Я понимаю, что это создает массу проблем, но нельзя ли подобрать другую дату?

Пару секунд Паула молчала.

– Вы сказали, что поездка в Брюссель в четверг отменяется?

– Да…

– И это означает, что у нее будет свободное время?

– Да, но я полагаю, что вы уже пригласили другого гостя?

– Нет! – чуть не закричала Паула, но тут же спохватилась, вспомнив предупреждение Натали насчет гостей, приглашенных в последнюю минуту. – Точнее, да, гость у нас есть, но мы можем внести изменения!

– Правда? Тогда вы, наверное, проверите и перезвоните?

– Нет, нет! – выпалила Паула. – Я почти уверена, что все получится. Точнее, совсем уверена, если подумать. Значит, мы запишем вас на пятое, четверг?

Томми Винтерхеда скорее всего должен был озадачить истерический тон собеседницы, но ему либо не было до этого дела, либо просто стало жалко Паулу.

– Хорошо, договорились. Мне нужно переговорить с Леной, но обычно такие вещи уладить просто.

– Отлично! – Паула слегка успокоилась. – А я пока… э-э… займусь внесением изменений. Но с этим точно не будет проблем, – добавила она на всякий случай.

– Передавайте привет Ракели при встрече.

– Конечно! – Паула внезапно почувствовала бесконечную благодарность Томми Винтерхеду, который, можно сказать, спас ее карьеру. Во всяком случае, так казалось Пауле, и она не раздумывая выпалила, лихо перейдя на «ты»: – Я встречаюсь с ней сегодня вечером. Может быть, хочешь присоединиться?

– Присоединиться? – По голосу Томми можно было предположить, что ему только что предложили двухнедельную поездку в рай со всеми удобствами. – Я не помешаю?

– Нет, Ракель будет только рада. К тому же будут еще люди, – добавила она, надеясь, что Анна тоже придет.

– Тогда я с удовольствием присоединюсь! Где встретимся?

– Дома у Ракели.

– Как – дома?.. Может быть, это не очень удобно?

– Что ты, она будет очень рада. – Паула диктовала адрес и код с растущим ощущением неловкости. Ракель вряд ли оценит такую спонтанность, да и сама она отнюдь не была уверена, что мысль удачная. Но теперь поздно, разговор уже закончился коротким «увидимся».

Едва Паула задумалась о своей выходке, как ей сообщили, что гостья прибыла и пора приступать к роли хозяйки. Представив Соню Лилле Андерсу и прочим ключевым фигурам, Паула усадила ее на диван с чашкой кофе, сообщив, что гримерша вот-вот подойдет. Венделы по-прежнему не было видно. Паула не успела поделиться радостной вестью касательно следующего четверга с Андерсом: когда она разыскала его, чтобы доложить о своей удаче, он был занят общением с видеопродюсером. Паула решила, что разговор подождет до завтра и что она может с чистой совестью отправляться восвояси. Ей, конечно, следовало появиться у Ракели раньше, чем Томми Винтерхед.

Поднимаясь по лестнице в редакцию, Паула встретила Венделу, переодетую и при полном макияже. Она и вправду ослепительно красива, подумала Паула, и ее посетило мгновенное чувство собственной неполноценности. Вендела не обратила внимания на Паулу, несмотря на то что лестница была не особо широкой и им пришлось уступать друг другу дорогу, или, вернее, Паула была вынуждена уступить дорогу Венделе. Когда обе оказались на минимальном расстоянии друг от друга, Паула собрала все свое мужество:

– Вендела, кажется, проблема со следующей передачей разрешилась.

Вендела на мгновение остановилась, повернувшись к Пауле, которая продолжила:

– Нам удалось перенести визит Лены Сундин с девятнадцатого на следующую неделю. – Она сопроводила свои слова улыбкой, чтобы показать, что между ними больше нет никаких недоразумений.

Вендела пристально посмотрела на Паулу.

– Через… – она бросила взгляд на эксклюзивные часы на запястье, – …двадцать семь минут я записываю программу, которую будут смотреть более двух миллионов телезрителей и которую будет критиковать каждый телерецензент в этой стране. Неужели ты думаешь, что у меня есть время обсуждать гостя следующей передачи с какой-то мелкой… – она окинула Паулу взглядом, – …телекарьеристкой, которая даже не в состоянии справиться со своей работой?

Ответа на этот вопрос явно не требовалось. Паула сглотнула, глядя вслед Венделе, которая, не глядя по сторонам, зацокала вниз по лестнице каблуками темно-красных сапожек «Рикко».

Шея, подумала Паула, пытаясь реабилитироваться в собственных глазах, у нее морщинистая шея.

* * *

Без трех минут восемь Паула набрала код у подъезда обветшалого дома на улице Ренстьернас. Она взбежала на четвертый этаж – лифта в подъезде не было – и, с трудом переводя дух, позвонила в дверь Ракель, которая, должно быть, поджидала гостью, так как немедленно открыла дверь.

– Паула! – воскликнула она, приветливо приглашая запыхавшуюся подругу в маленькую прихожую. – Как хорошо, что ты смогла прийти, Анна уже здесь.

– Йо-хо, я здесь! – послышалось из гостиной. – Не могу подняться, заходи – поздороваемся!

– Ракель, мне нужно кое-что рассказать, я…

– Сначала разденься, ты так запыхалась – бежала наверх? – Ракель принялась снимать с Паулы пиджак.

– Но я сделала глупость! Я пригласила еще одного человека. Прости, Ракель, я сразу же пожалела, но было уже поздно. – Дыхание понемногу выравнивалось.

– Еще одного человека? – Ракель непонимающе смотрела на Паулу. – Кого?

В ту же секунду в дверь позвонили. Паула вздрогнула.

– Томми Винтерхед, – прошептала она, и Ракель уставилась на нее широко открытыми глазами.

– Томми Винтерхед, да ты с ума сошла?

– В дверь звонят! – крикнула Анна из гостиной. – Вы не собираетесь открывать?

– Прости, Ракель, я все объясню потом, – сокрушенно произнесла Паула, когда раздался очередной звонок.

– Открывай! – прошипела Ракель и, резко повернувшись, ушла в кухню и захлопнула за собой дверь.

Паула вздохнула и повернула дверную ручку, впуская посетителя. Томми глупо уставился на незнакомую женщину, стоявшую перед ним в прихожей. Рука, державшая букет, медленно опустилась.

– Привет, Томми, – сказала Паула, – я Паула.

Томми смущенно огляделся по сторонам. Ракель жила в своей однокомнатной квартире вот уже десять лет, и жилище являлось такой же ее частью, как и белокурое каре. Подобно Ракели, квартира была опрятной и чистой, и никто давно не принимал всерьез хозяйкины заверения, что и у нее в ванной иногда лежит грязное белье, а на кухне остается немытая посуда. Ракель разумно распорядилась тридцатью двумя квадратными метрами, которые ей достались. В дневное время кровать в комбинированной гостиной-спальне с помощью больших подушек африканской расцветки превращалась в диван. На стенах в рамах висели афиши разных художественных выставок, а пол был покрыт большим ярким ковром, который Ракель купила во время поездки в Индию.

Паула поспешно представила Томми Анне, которая сидела на диване, поджав ноги и обняв свой большой живот, и удивленно смотрела на нежданного гостя.

– Томми и Ракель вместе изучали политологию, так? – Паула взглянула на Томми.

Тот кивнул:

– Да, именно.

Повисла тишина.

– Э-э… ты можешь присесть на диван рядом с Анной, – сказала Паула, указав на единственное свободное место в комнате. – А я пойду и скажу Ракели, что ты здесь.

Пауле стало стыдно: Томми наверняка понял, что Ракель прекрасно осведомлена о его появлении: квартира совсем небольшая. Даже если бы Ракель заперлась в крошечной ванной и включила все краны, она не смогла бы не услышать прихода гостя. Паула удалилась с букетом Томми в руках. Краем глаза она заметила, как он присел на краешек кровати. Не успела Паула дойти до кухни, как дверь открылась, являя миру Ракель с бутылкой вина и четырьмя бокалами в руках.

– Возьми, пожалуйста, в холодильнике минеральную воду, – произнесла она, с застывшим выражением проходя мимо Паулы. Открывая дверцу холодильника, Паула услышала, как Ракель приветствует Томми: – Рада, что ты смог прийти.

После пятнадцати мучительных минут, которые Паула изо всех сил старалась заполнить нервной болтовней, они переместились в кухню, где с трудом смогли уместиться за маленьким столом, накрытым на четверых и украшенным свечами и изящно сложенными салфетками. Посреди стола возвышался букет Томми, который Паула поставила в стакан, за неимением вазы. Стакан оказался слишком низким, так что десять полураспустившихся тюльпанов свисали в разные стороны почти до самой столешницы. Паула в качестве добровольного наказания для себя настояла, что будет сидеть на принесенной Ракелью маленькой табуретке. На ней, несмотря на два подложенных телефонных справочника, Паула смотрелась как маленький ребенок между Анной и Томми.

– Ничего страшного, – упрямо повторяла Паула, когда Ракель предлагала поменяться местами.

Ракель угощала спагетти с мясным соусом, и ко второй бутылке вина общее настроение улучшилась. Чувство вины почти оставило Паулу, когда оказалось, что Томми интересный и приятный собеседник, который может поделиться забавными сплетнями из кулуаров власти.

Паула старалась изучить его повнимательней. Рост значительно ниже среднего, совсем не полный – пока, но предрасположенность к полноте имеется, плюс круглые щеки почти без растительности. Волосы, уже редеющие на висках, расчесаны на скучный косой пробор. Томми повесил свой темно-синий пиджак на спинку стула, оставшись сидеть в рубашке с осторожно расстегнутой верхней пуговицей. Стандартные очки в узкой оправе, какие носят чиновники, были выбраны, как предположила Паула, чтобы выглядеть солиднее. К сожалению, Томми был лишен какого бы то ни было мужского обаяния и в результате являл собой нечто среднее между старичком и маленьким мальчиком.

Паула понимала, почему подруге не нравится Томми – по крайней мере как мужчина. В то же время она, смутившись, подумала, что Ракели не стоит привередничать. Поклонники толпами за ней не ходят, а если кто-то и решится приблизиться, то несчастного ждет вежливый отказ – несомненно, он ждал и Томми, не притащи Паула его домой к Ракели. Относительно его намерений сомневаться не приходилось: когда Ракель встала, чтобы убрать со стола, он провожал ее собачьим взглядом.

– Кто хочет кофе? – спросила Ракель у гостей.

– Не я, – отозвалась Анна. – Меня может стошнить.

– А я – с удовольствием, если ты будешь, – ответил Томми, который, несомненно, согласился бы и на два года сибирской ссылки, только чтобы остаться еще ненадолго.

Паула, зная, что Ракель кофе не любит и что вопрос был задан лишь из вежливости, сочла своим долгом составить компанию Томми, пусть долгие годы общения и научили ее избегать кофе, сваренного Ракелью: пить его было сущим мучением. Паула все еще чувствовала себя ответственной за ситуацию и потому не хотела, чтобы Томми испытывал неловкость, сидя один на один с чашкой кофе.

Анна зевнула, вставая с места. Она устала: не будут ли они так добры извинить ее, если она отправится домой. Никто не возражал. Одевшись, Анна обняла Ракель и пожелала удачной поездки в Намибию. «В Мозамбик», – снисходительно поправила ее Ракель, закрывая дверь.

Паула тоже почувствовала усталость и сделала глоток ужасного кофе.

– Ты собралась уже? – спросила она.

– Нет, но надо это успеть за сегодняшний вечер, пока спать не легла, – ответила она, бросив смущенный взгляд на Томми.

Ракель терпеть не могла говорить о личном с чужими людьми, а этого мужчину, вдобавок ко всему, впустили без спроса в ее крепость. Дополнительная информация здесь явно окажется лишней, особенно сведения о том, когда Ракель ложится спать! Она умолкла, сердито взглянув на Паулу, которая заварила всю эту кашу.

– Тогда, наверное, лучше оставить тебя в покое – чтобы ты все успела, – добавила Паула, надеясь увести с собой Томми.

Ракель ответила неопределенно, чтобы не показаться негостеприимной.

– Ну… если вы больше ничего не желаете… Может быть, виски?

Паула ответила «нет» в ту самую секунду, когда Томми ответил «да». Похоже, он не собирался менять решения. Паула и Ракель переглянулись. Ракель налила виски в бокал – жидкость едва скрывала дно. Томми медленно пригубил эти жалкие капли. С такими темпами ему хватит надолго.

Паула предприняла еще одну попытку:

– Нет, я все же пойду. Может быть, возьмем одно такси на двоих, Томми?

– А куда ты едешь?

– Мариаторьет, – ответил Паула, мысленно призывая на помощь удачу.

– Очень жаль, но нам не по пути. Я еду в Орсту.

Паула взглянула на часы, демонстративно зевнув:

– Почти половина двенадцатого, завтра на работу…

Ее усилия остались без внимания, Томми начал расспрашивать Ракель о поездке, та отвечала односложно. Томми и сам несколько раз бывал в Африке: он начал подробный рассказ о паспортном контроле в аэропорту Буркина-Фасо. Паула направилась в прихожую.

– Ну что ж, я пошла.

– Может быть, останешься еще немного? – Голос Ракель дрогнул, во взгляде читалось отчаяние.

Чувство вины заставило Паулу предпринять последнюю попытку увести с собой поклонника Ракели.

– Томми, может быть, пойдем вместе? Ну, хотя бы… до дверей?

– Нет, нет, я еще не допил, – отозвался Томми, указывая на бокал. – Спасибо за предложение.

– Ничего, если я пойду? – одними губами спросила Паула.

Ракель со вздохом пожала плечами.

Паула спустилась по лестнице и шагнула в холодную мартовскую ночь. Обнадеженная утренними лучами солнца, она надела легкий пиджак. Запахнув его поплотнее, Паула поспешила домой.

* * *

В среду Паула дозвонилась до Ральфа Брюгге. Набрав его номер в двадцатый раз, она вдруг услышала ответ.

– Алло, это Ральф.

Паула вздрогнула, от неожиданности на мгновение забыв, что хотела сказать.

– Алло? – Голос мужчины на другом конце провода заставил ее собраться с мыслями.

– Здравствуйте, меня зовут Паула Вильхельмссон, и я…

– Привет, Паула, – ответил он – словно старой знакомой.

Паула растерялась.

– И я…

– И ты?..

– И я звоню из программы «Без церемоний»…

– Ясно, я говорю с Паулой из программы «Без церемоний». И чем же я могу помочь Пауле?

– Э-э… Ведущая программы Вендела Бьёрклюнд хочет пригласить вас принять участие в одном из выпусков.

– Вот как, а чего же хочешь ты, Паула?

Что это – флирт? Паула решила подыграть.

– Не думаю, что знаменитому режиссеру интересно, что думаю я, жалкое существо… – наугад попыталась она, и реплика сработала.

– О, я лишь скромный служитель искусства – я в ваших руках, Паула. Слушаю и повинуюсь!

Паулу рассмешил наигранный пафос.

– В таком случае, господин Брюгге, я хотела бы, чтобы вы приняли участие в нашей скромной программе в четверг, девятнадцатого апреля.

– О, фрекен Вильямсон, я…

Паула прервала его, кашлянув:

– Вильхельмссон.

– Тысячу раз прошу простить меня, милейшая фрекен Вильхельмссон, я допустил непростительную ошибку!

– Вы прощены, – добавила Паула нотку досады. – Ну и как же обстоит дело с девятнадцатым апреля?

– Увы, но вынужден признаться, что в этот день я буду в далеких краях – на фестивале в Голландии.

– Может быть, двадцать шестое апреля? – Паула прекратила спектакль.

– Хм… – Ральф задумался. – Ну да, черт возьми! Разумеется, я буду участвовать в программе «Без церемоний» двадцать шестого апреля! Кстати, без церемоний – это та белокурая ведьма?

Паула была в миллисекунде от утвердительного ответа, но сдержалась.

– Не знаю, ведьма ли… но она белокурая – Вендела.

– Ну конечно, ведьма – здорово будет встретиться с ней.

– Значит, мы так и запишем?

– Что?

– Двадцать шестое.

– Да, конечно.

Паула засомневалась:

– Может быть, стоит позвонить и напомнить вам ближе к делу?

– Если хочешь, – равнодушно ответил Ральф Брюгге.

– Может быть, у вас есть мобильный, на который я могу перезвонить? – Паула вспомнила автоответчик компании «Фильм Файт».

– Нет, знаешь ли, от них ведь радиация…

– Понятно. Тогда я пришлю письменное приглашение.

– Конечно.

Положив трубку, Паула почувствовала на себе взгляд Юханны, которая сидела в нескольких метрах от нее.

– Кто это был?

– Ральф Брюгге, – гордо ответила Паула, стряхнув с себя легкую неуверенность, овладевшую ею во время разговора. Ведь он говорил серьезно?

Юханна на мгновение умолкла.

– Ты же знаешь, что о его романах ходят слухи?

– Нет.

– Он был женат, но ушел от жены, когда ей стали надоедать его интрижки на стороне. Сейчас он встречается с двадцатидвухлетней девушкой. Кажется, аристократкой.

– Понятно, – без малейшего интереса кивнула Паула.

На следующий день, в семь часов, как и договаривались, в студии появилась Лена Сундин. С ней был пресс-секретарь. Томми и Паула вежливо поздоровались, но как только известная дама-политик удалилась в гримерку, Томми подошел к Пауле.

– Спасибо, что пригласила меня к Ракели, – сказал он.

– Не за что. Скажи спасибо Ракели, – ответила она и тут же пожалела. Впрочем, Ракели не будет еще неделю: может быть, он успеет забыть об этом.

– Вы с ней на связи?

– Нет, – соврала Паула. Она решила не упоминать электронное письмо, которое Ракель отправила ей, должно быть, перед тем, как выехать в аэропорт. Томми оставался у нее до половины четвертого утра, и Ракель была вынуждена едва ли не выпроваживать его из своей квартиры. Ей пришлось поставить будильник на шесть, чтобы успеть собрать вещи. Впрочем, она великодушно простила Паулу, за что та была ей благодарна.

– Надеюсь, она позвонит мне, когда вернется домой, – краснея, словно подросток, произнес Томми.

– Конечно, позвонит, – еще раз соврала Паула.

Вскоре началось шоу.

Паула должна была признать, что на нее произвели впечатление сведения, которые Юханне и Роберту удалось собрать за такое короткое время. Помимо предсказуемых вопросов о превышении скорости и чеках такси, они откопали и несколько прегрешений молодости. Кроме всего прочего, несколько смазанных фотографий с вечеринок в летнем лагере для молодежных активистов. Венделе, как всегда, удалось оставить публику в сомнении, несмотря на то что гостья открещивалась от обвинений. Курила ли Лена Сундин марихуану? Вела ли микроавтобус нагишом от Гётеборга до Буроса? Паула видела со своего места, как Томми морщился, нервно сцепив пальцы, когда Вендела привела высказывание однокурсника Сундин о том, что во время их совместной учебы та была убежденной коммунисткой. В ближайшее время пресс-секретарю придется попотеть, это очевидно.

Домой Паула вернулась смертельно усталая, около девяти вечера. Юхан разогрел оставленную ей порцию «карбонары» и Паула с благодарностью глотала липкие спагетти. Она не ела с самого обеда, если не считать полкило конфет, которыми она заглушала голод в течение вечера. Юхан сидел на кухне рядом с Паулой и смотрел, как она ест. Она жевала и рассказывала про сегодняшнюю запись, а Юхан ловил каждое слово. Когда Паула описала ужас пресс-секретаря, Юхан засмеялся – просто заржал! – и она вдруг подумала, что даже не знает, за кого он голосует. Среда, в которой Юхан вырос, предполагает симпатию к партиям левого крыла: отец работал машинистом, мать – приходящей сиделкой, но теперь оба на пенсии: отец по возрасту, мать – из-за больной спины. Однако выбранная профессия указывала на симпатии к правым.

Паула положила вилку на пустую тарелку:

– Слушай, Юхан, а за кого ты голосуешь?

– Не скажу, – засмеялся он.

– Ну ладно, прекрати, правда, за кого ты голосуешь?

– Не скажу.

– Серьезно?

– Да.

Паула посмотрела на Юхана. Он сидел, откинувшись на решетчатую спинку стула, скрестив руки на груди. Чуть заметная улыбка мелькнула в уголках рта, но намерений Юхан явно не изменил.

– Почему? Я вот могу рассказать, за кого голосую! – попыталась Паула.

– Я знаю, за кого ты голосуешь. – Юхан сделал паузу. – Ни за кого. За то время, что мы знакомы, ты ни разу не ходила на выборы.

Паула смутилась.

– Ну и что, зато я могу сказать, за кого голосовала бы.

– Мы говорим о выборах в риксдаг, губернский парламент, городской совет или парламент ЕС? А может быть, о каком-нибудь из тех референдумов, в которых ты не участвовала? – Юхан все еще улыбался, но в его голосе слышались резкие нотки.

– Сменим тему.

Оба умолкли, Паула положила свою тарелку в раковину и залила водой, после чего направилась в гостиную включить телевизор. Юхан последовал за ней.

– Кстати, тебе письмо. Из США. – Юхан сел на диван рядом с Паулой. – Оно на кухне.

– Наверное, от Джеронимо, – отозвалась Паула, поднимаясь с дивана.

На пути в кухню она услышала, как Юхан произнес, как бы про себя:

– Может, и от Джеронимо.

Письмо и в самом деле было из США, с нью-йоркским штампом. Перевернув конверт, Паула увидела, что адрес отправителя не указан. Впрочем, этого и не требовалось: она прекрасно узнала почерк, которым писались многочисленные записки. Джейсон обожал оставлять маленькие послания Пауле. Если утром он уходил раньше ее, на кухонном столе всегда лежала записка, а если раньше уходила Паула, то записка лежала на столе уже с вечера. На работе она нащупывала записки в карманах. «Missing you», «Call me» и даже «я люблю тебя» по-шведски без единой ошибки. Еще он звонил ей – и на работу, и к Джеронимо – и слал электронные письма. Любое послание заканчивалось словами «love you», даже на закате отношений. Отмахиваясь от громких фраз, Паула убеждала себя, что просто у него манера такая, что его «love you» означает не более чем «ты мне нравишься» и что эти признания ни в коем случае нельзя понимать буквально. Как дружеский поцелуй в щеку.

Паула теребила конверт в руках. Именно этого она и стремилась избежать: писем и звонков, обманов и чувства вины. Почему он не хочет это понять? Надо бы отослать письмо обратно: «адресат неизвестен» – он бы все понял. Не открывать письмо. Не читать.

– Ты не хочешь открыть письмо?

Паула вздрогнула: словно кто-то озвучил ее внутренний монолог. Юхан стоял у нее за спиной, она чувствовала его дыхание.

– Нет, я знаю, что это такое, – ответила Паула, беззвучно переводя дыхание. – Это напоминание от рекламного бюро – налоговые документы, которые я должна была отправить им.

– Разве они не используют конверты с логотипами?

– Да, но не для авиапочты. – Сердце Паулы колотилось так, что едва не выскакивало наружу сквозь свитер. Она небрежно бросила конверт на разделочный стол. – Ну, – повернулась она к Юхану и со смехом пощекотала его живот, – признавайся, за центристов голосуешь?

* * *

– Анна, у тебя найдется время встретиться со мной?

– Ты имеешь в виду, есть ли у меня минутка между кинопробами для очень беременных актрис?

– Ну, не обижайся!

– Я и не обижаюсь! Конечно, у меня есть время встретиться с тобой.

– Может быть, сегодня после работы?

– Конечно, приходи ко мне, я что-нибудь приготовлю. Стуре встречается со своей бильярдной компанией.

– Бильярдной компанией?

– Да, с ребятами, которые собираются где-то раз в месяц, чтобы поиграть на бильярде.

– Вот и хорошо. Тогда я приду к тебе после работы. Пока.

Паула положила трубку и застыла на месте. Последние дни ей было не особенно хорошо. Она знала, что так и будет, если она откроет это чертово письмо. Проклятый Джейсон! Кто его заставляет так поступать с ней? Преследовать, уговаривать, требовать внимания. Ей стоит немалых усилий не выдать себя перед Юханом. Внезапно Паула словно увидела себя со стороны. Какой надо быть, чтобы казалось, что ты ведешь себя как обычно? Не быть слишком внимательной, иначе у него появятся подозрения. Не слишком отстраненной, иначе у него появятся подозрения. Эта эквилибристика утомляла Паулу, выводила из себя.

В конце концов Юхан заметил, что она необычно язвительна, и Паула еще отчетливее увидела себя со стороны. Она даже бутерброд не могла съесть, не думая о том, жует ли она как обычно.

Самым ужасным было то, что ей не удавалось выбросить Джейсона из головы, как тогда, когда она уехала из Нью-Йорка. На этот раз американец, словно троянский конь, пробрался в ее шведскую повседневность и не собирается уходить. Просто сидит со своими чувственными пальцами и темными кудрями и смотрит на Паулу, когда та просыпается, завтракает, едет в автобусе на работу. Затем отходит в сторону на несколько часов, чтобы она занялась делами, а потом возвращается, улыбается ей, гладит по спине, когда она сидит на диване перед телевизором, прижавшись к Юхану, и печально созерцает, сидя в плетеном кресле, как в спальне она ложится в постель рядом с широкоплечим шведом. Это Паулу буквально бесило.

Она закончила рабочий день. Положила бумаги в отдельные папки. Отнесла подписанный контракт Магган, секретарю редакции. Побродила по сети, прочитала свой гороскоп: «Вы достигли успеха в работе, но вам завидует коллега. Постарайтесь некоторое время держаться в тени, и ситуация нормализуется». В конце концов Паула решила, что все делает правильно. Она собрала вещи, надела пиджак и зашла в дамскую комнату, чтобы накрасить губы, после чего спустилась на лифте к выходу и вскоре оказалась в асфальтовой пустыне.

– Как дела на работе? – спросила Анна, выставив на стол миску итальянского салата.

– Получше. Вендела смилостивилась и выдала новый список, так что завтра мы ждем Йосефа Ковальского…

– Врача?

– Да. На девятнадцатое гость найден, скорее всего это будет Кристина Шоллин, но договоренность предварительная. Дальше Ральф Брюгге и Йонни Тулин. А после них еще две программы, и сезон закрыт.

– И что ты будешь делать, когда найдешь гостей для всех передач?

– У меня много работы с бумагами – и до, и после визита гостей. К тому же я должна находить новых гостей, если кто-то из приглашенных внезапно отказывается от записи.

– Как Плюра.

– Да. А потом – я не знаю. Говорили, что мне могут поручить работу с публикой: та, что занимается этим сейчас, не успевает.

– Странная жизнь.

– Да уж. – Паула умолкла.

– Ну а теперь рассказывай, что случилось? – Анна положила свою теплую ладонь ей на плечо, прижавшись большим твердым животом к Паулиной спине. Этого оказалось достаточно, Паула расплакалась.

– Я такая дура, такая ужасная дура, – рыдала она.

– Что же ты такого натворила глупого? – мягко спросила Анна, с трудом садясь на корточки возле Паулы.

Паула стала, всхлипывая, рассказывать историю о Джейсоне, своей невольной влюбленности, муках совести и о том, как она, отправляясь домой, приняла решение обо всем забыть. И о письме – письме, которого лучше бы и не было.

– Я почти сразу все поняла, – сказала Анна, наконец поднимаясь и садясь напротив Паулы.

– Как это поняла? – вздрогнула Паула. Если Анна все поняла, то и Юхан мог понять.

– Ты написала, что познакомилась с Джейсоном на вечеринке, что вы вместе гуляли, а потом ты просто перестала писать о нем. Что-то в этом было не так. – Паула снова всхлипнула, Анна продолжила. – К тому же я тоже знаю Джейсона, не забывай. Мы, конечно, познакомились до того, как он стал знаменитым писателем, но в обаянии ему уже тогда нельзя было отказать. Правда, у него была девушка – очень хорошенькая, кстати. – У Паулы защемило под ложечкой: что значит хорошенькая, что она имеет в виду?

– И что мне делать? – Паула раскачивалась из стороны в сторону, подперев голову руками.

– Мне кажется, тебе нужно определиться с Юханом. Ты хочешь его бросить?

– Нет! – тут же воскликнула Паула почти отчаянно. – Я люблю его.

– Правда?

– Да, – тихо ответила Паула. – Думаю, да.

– Такое надо знать наверняка, не правда ли?

Паула вздохнула, и Анна сменила тактику:

– Ладно, начнем с другого конца: насколько серьезно все было с Джейсоном?

Паула на мгновение задумалась.

– Я была влюблена, но это не помешало мне оставить его, – медленно произнесла она.

– Почему же тогда тебя так взволновало его письмо? Если ты его отставила, почему бы не забыть о письме и не жить дальше?

– Не знаю! Правда не знаю! Я очень хочу все забыть, но не могу.

– Когда, говоришь, он должен приехать? У него турне, так?

– Да, в середине мая. Два дня он будет занят, издатели организуют разные интервью с ним, но еще он, кажется, запланировал несколько свободных дней в Стокгольме.

– Чтобы встретиться с тобой?

– Он не написал прямо, но указал даты, в какой гостинице остановится и что я снюсь ему ночами. По-моему, все вполне очевидно.

– Как он узнал твой адрес, ты же сказала, что не давала его?

– Наверное, это Джеронимо…

– И ты хочешь с ним встретиться?

– Не то слово. Типа руку дала бы себе отрубить. Ни о чем другом и думать не могу.

– Надо принять решение, Паула. Я понимаю, что это пытка, но нельзя так поступать с Юханом. Пообещай мне, что ты примешь решение до того, как Джейсон приедет сюда.

– А что я, по-твоему, пытаюсь сделать… – пробормотала Паула.

– Прости, прости, глупый совет. Просто я не хочу, чтобы все стало еще сложнее, чем прежде, – я о тебе забочусь.

Они снова умолкли. Паула ковыряла вилкой холодные макароны.

– Хоть бы я его вообще никогда не встречала… – Паула удивленно подняла голову, словно внезапно осознала: непонятно, о ком она говорит. – Джейсона, я имею в виду, – добавила она без особой уверенности в голосе.

* * *

– У тебя и вправду так много дел? – В голосе отца слышался упрек.

– Да, знаешь, когда поступаешь на новую работу, столько всякого наваливается…

Отец не ответил.

– К тому же мы с Юханом почти не успеваем видеться на неделе, приходится наверстывать упущенное на выходные. – Паула и сама понимала, что отговорка никуда не годится.

– Но вы же можете общаться и здесь? Пожалуй, мы даже можем усадить вас рядом…

– Да, конечно…

– Ребекка все время говорит о тебе. Им очень понравилось у вас в последний раз. Тебе следовало бы почаще проводить время с ними!

Это было больное место – Паула и в самом деле скучала по брату и сестре, но перспектива целый вечер беседовать с Анитой казалась невыносимой. Неприязнь Паулы к супруге отца лишь усилилась после признаний Ребекки.

– Может быть, ты сам с детьми приедешь в город? – предложила Паула, но тут же сообразила, что отец не поймет намека.

– Ну, я могу спросить Аниту…

Паула перебила его:

– А можно встретиться и в другой раз.

– Как хочешь. Ты же знаешь, что мы по тебе скучаем. Да и по Юхану тоже, давненько мы с ним не виделись. Как у него дела на работе?

– Отлично. Было немного трудно, когда сменился начальник, но теперь, кажется, все налаживается.

– Ясно. Ну, тогда передавай ему привет.

– Обязательно. Можно поговорить с Ребеккой?

– Она в гостях у подружки, но Александр дома. Подожди минутку, я его позову. Пока.

Паула попрощалась с отцом, после поговорила с Александром. Насколько тот бывал очаровательным, когда забывал о своей стеснительности, настолько теперь говорил натянуто и односложно: разговор не клеился. В конце концов Паула решила завершить беседу, и брат не особо возражал, когда она попросила его обнять от ее имени Ребекку и попрощалась.

Паула приблизилась к Юхану, который сидел на кухне и пришивал пуговицу к одной их своих форменных рубашек. Когда Паула вошла, он склонился над работой и не заметил ее появления. Паула внимательно посмотрела на него: за работой у Юхана был такой трогательный вид. Те, кто утверждает, что шить – не мужское занятие, никогда не видели мужчину с иголкой и ниткой в руках. Паула залюбовалась. Мелкие инструменты и ловкие движения подчеркивали мускулистую силу его рук, и Паула на мгновение представила себе, как пальцы Юхана касаются ее кожи. Соски мгновенно затвердели, но в это же мгновение Юхан поднял голову, и мимолетное чувство исчезло. Остался только Юхан, всего-навсего пришивающий пуговицу к полицейской рубашке.

– Папа звонил? – спросил он.

– Ага…

– Полагаю, что воскресного обеда не будет и на этот раз?

– Не будет, – ответила Паула. – Я знаю, ты считаешь меня глупой, но у меня просто нет сил!

Юхан пожал плечами, демонстрируя нейтралитет:

– Это твоя семья…

– А сам-то что? – поинтересовалась Паула с вызовом, для которого не было особой причины. – Когда ты последний раз виделся с родителями?

– На Рождество, – ответил Юхан, не поддаваясь на провокацию. – Может быть, съездим в Сконе на машине? Они будут очень рады наконец-то познакомиться с тобой.

Невинная реплика, но Паула сразу поняла, что он имеет в виду. За все время, что они с Юханом были вместе, она ни разу не видела его родителей. В начале отношений он неоднократно просил ее съездить с ним в Симрисхамн, куда родители переехали, выйдя на пенсию, но у Паулы вечно находились отговорки. Если не поездка, то учеба или заранее запланированное мероприятие. Очень жаль, говорила она. Спустя пару лет Юхан перестал и спрашивать об этом, как и о многом другом, и Паула решила, что он понимает: она не та девушка, какую нужно знакомить с родителями. И не такая, с которой можно купить общую квартиру и завести детей. По крайней мере, не сейчас, думала она. Она так часто повторяла эти слова, что теперь, как только речь заходила о совместных планах на будущее, произносила их почти машинально. И Юхан, несомненно, с этим считался.

– Может быть, – неопределенно ответила Паула, открывая холодильник в поисках съестного. – Пойдем сегодня в кино? – предложила она, пытаясь разрядить атмосферу. – Можно посмотреть эту самую «Приемную». – Чтобы окончательно предотвратить надвигающийся конфликт, она добавила: – Можно позвать Ракель. Кажется, она уже вернулась из Мозамбика.

Юхан молча согласился, и Паула стала рыться в поисках телефона, чтобы позвонить Ракели. Та и вправду была дома, и Паула услышала короткий отчет об удачной поездке. Предложение отправиться в кино было воспринято с радостью: Ракель не преминула напомнить Пауле, что давно хотела посмотреть «Приемную», но некоторые общие знакомые предпочли этому шедевру Джулию Робертс. Паула со смехом заявила, что ничего подобного не припоминает. В конце концов решили встретиться у кинотеатра без двадцати семь.

Паула и Юхан подошли к кинотеатру без десяти семь – Паула не смогла найти проездной на автобус. Ракель ждала на улице. Подруги обнялись, Паула извинилась за опоздание.

– Я уже купила билеты, – сообщила Ракель. – Надеюсь, вам нравится сидеть в первых рядах?

– Мы же киноманы, – невозмутимо заявил Юхан, вежливо открывая дверь перед спутницами.

Вскоре компания уселась в полупустом зале, чтобы, скучая, созерцать рекламные ролики, изредка посмеиваясь над каким-нибудь из них.

И вот начался фильм.

Спустя час сорок семь минут компания вышла из кинотеатра. Долгое время никто ничего не говорил, затем молчание нарушил Юхан:

– Черт возьми, классный фильм!

Реплика прозвучала сигнальным выстрелом, и на протяжении часа они не говорили ни о чем, кроме фильма. В разговоре постоянно всплывали новые достойные внимания детали, интересные персонажи, и компания весьма неохотно прервала обсуждение, чтобы заказать пиво у сдержанно-внимательных официантов. Эксклюзивную, но невыразительную обстановку бара дополняли мужчины в деловых костюмах, которые сидели в кожаных креслах, пытаясь изобразить полную расслабленность. Все звуки, в том числе и натянутый смех, приглушал толстый ковер на полу. Громадные растения в кадках, почти деревья, очевидно, были призваны придать заведению этакий европейский шик.

Мало-помалу тема стала иссякать и паузы между страстными обсуждениями отдельных моментов фильма становились все длиннее. Паула решила сменить предмет разговора.

– Кажется, среди моих знакомых больше нет никого, кто мог бы провести две недели в Африке и не привезти домой даже легкого намека на загар, – со смехом обратилась она к Ракели.

– Наверное, я забыла рассказать, – с улыбкой ответила Ракель, – что работаю не в туристической фирме, а в отделе поддержки развивающихся стран организации SIDA. В Мозамбик я ездила для того, чтобы проверить работу проекта по повышению эффективности Министерства гражданской администрации, который мы финансируем. – Ракель сознательно заговорила канцелярским языком, с особым удовольствием произнося «повышение эффективности», после чего рассмеялась. – Но, честно говоря, иногда хочется стать гидом в туристической фирме – если бы вы знали, как порой надоедают эти бюрократы!

Юхан уважительно взглянул на Ракель:

– А я толком и не знал, чем ты занимаешься. Паула рассказывала только, что ты работаешь в SIDA.

– Да что об этом рассказывать. Для тех, кто не разбирается в этих вопросах, наша работа не особо интересна.

– А мне очень интересно, – быстро возразил Юхан. – Расскажи подробнее о своей работе.

Ракель нехотя начала объяснять, но вскоре тема захватила ее, и она, раскрасневшись, принялась рассказывать о том, что в некоторых странах работать почти невозможно из-за коррупции невиданных масштабов. Юхан увлеченно слушал, и Паула, которой совершенно нечего было сказать, вскоре почувствовала себя лишней. Она решила отправиться в дамскую комнату и подкрасить губы. Когда она вернулась, Юхан и Ракель все еще говорили. Паула уловила пару фраз о поддержке сельского хозяйства и развитии сельских поселений.

– Где ты была? Я и не заметил, как ты ушла, – обратился к ней Юхан.

– В туалете.

– Мне тоже туда нужно, – извинилась Ракель. Привлекать к себе внимание за чужой счет было не совсем в ее правилах, и она бросила виноватый взгляд на Паулу.

Не успела она встать, как Юхан внезапно схватил ее за руку:

– Подожди, – произнес он, внимательно разглядывая Ракель, которая растерянно остановилась на полпути. – Кажется, ты неправа, Паула.

Та растерянно взглянула на Юхана:

– Что значит – неправа?

– У Ракели есть намек на загар, разве ты не видишь веснушки? – он потянул Ракель за руку, так что той пришлось снова сесть на место. Юхан со смехом указал на ее нос. – Ужас сколько веснушек!

Наклонившись к Ракели, Паула увидела, что Юхан прав. Прямой тонкий нос был сплошь усеян веснушками. Но заметить их было нелегко – они казались чуть темнее бледной кожи. Ракель смущенно освободила руку, пробормотала что-то вроде «весной всегда так», извинилась и скрылась в дамской комнате.

Протянув руку за бокалом, стоявшим на крохотном столике, Паула не сразу нашла свой: следы помады были на двух бокалах. Странно – ведь Ракель не пользуется помадой? Вдруг Паула увидела перед собой веснушчатое лицо подруги: что-то было не так. Но что? Задумавшись на минуту, она поняла, в чем дело: Ракель накрасила ресницы.

* * *

Апрель выдался холодный: спеша к большому ангару, на котором теперь красовался логотип компании «Райт Вижн», Паула была готова поклясться, что ей на лицо опустилась снежинка.

Чуть живая от холода, Паула поздоровалась с администратором, которую, как ей теперь было известно, звали Ангела, и поспешила на свое место. Она уже освоилась в редакции и чувствовала себя там как дома. На компьютере виднелось множество разноцветных листков с заметками, а на рабочем столе образовался уютный беспорядок.

Паула решила начать рабочий день, погрузив четыре немытые кофейные чашки, стоявшие на столе, в посудомоечную машину на кухне. К последней чашке пристал листок бумаги. Это был контракт с Кристиной Шоллин, Паула осторожно отлепила его от чашки. Капля кофе угодила прямо на подпись, Паула вздохнула: Магган за это не похвалит.

В небольшой очереди, которая всегда образовывалась у кофейного автомата в начале десятого, Паула заметила Хелену. Вот уже почти два месяца они работали в одном и том же месте, но дальше мимолетных приветствий дело не шло. Пообедать вместе они не успевали.

– Просто ужас, мы работаем бок о бок, а видимся чуть ли не реже, чем когда ты была в Нью-Йорке. – Хелена улыбнулась, Паула почувствовала слабый запах духов. Она не знала, что ответить, но этого и не требовалось: Хелена, как всегда, заполнила паузу. – Я, конечно, здесь нечасто бываю – все больше на съемках. «Бриндвалей» снимают в Драме, так что приходится побегать.

Драмой, как догадалась Паула, назывались телестудии для драматических постановок, находившиеся в том же порту, только подальше. Она кивнула Хелене, давая понять, что в курсе.

– Ну а как дела у тебя? Работа нравится?

– Да, спасибо. Мне еще многому приходится учиться, но пока я, кажется, еще никого не подвела. Хотя находить гостей труднее, чем я ожидала.

– Еще бы… – Хелена понимающе кивнула. – Но я слышала, что ты умудрилась зазвать Ральфа Брюгге. Недурно!

Паула улыбнулась, чуть смутившись:

– Ну да, это уже потом я поняла, что он непростой тип.

– Каризный. Этакая примадонна.

– Возможно, но, когда я говорила с ним, он казался довольно милым. Даже игривым.

– Ой-ой-ой! Смотри-ка, осторожнее – ты, наверное, знаешь, какая у него репутация…

– Ну, это не страшно, – рассмеялась Паула. – У меня защитник есть.

– Да, точно, Якоб – его ведь так зовут?

– Юхан.

– Да-да, шикарный парень. Полицейский, да?

– Да.

Хелена мельком виделась с Юханом, когда они несколько лет назад случайно встретились в одном из центральных магазинов. Разговор продлился не дольше пары минут, но Паула заметила, что Юхан, сопровождавший ее, произвел сильное впечатление на Хелену.

– Да, такой спас бы, вытащив из горящей машины, – мечтательно произнесла Хелена.

– Наверное, – согласилась Паула, но подумала, что в подобной ситуации предпочла бы пожарного. За время разговора обе успели налить себе кофе, и Хелена указала на один из свободных столиков:

– Надеюсь, у тебя есть минутка?

Они уселись за стол, и Хелена заправила прядку прямых волос за ухо.

– Кстати о шикарных парнях – как у тебя со Стелланом? – спросила Паула.

– Спасибо за вопрос, у него все отлично, насколько я могу судить, встречая его на съемках или в офисе, где он забирает письма от поклонниц. – Поймав вопросительный взгляд Паулы, Хелена продолжила: – Пришлось его бросить, он начал действовать мне на нервы. Встречаться с ним – все равно что завести домашнее животное, а я этого никогда не понимала. Когда мне исполнилось семь, мне подарили канарейку, но она издохла через пару недель. Наверное, я забывала ее кормить и все такое, – поведала Хелена, беспечно посмеиваясь. – Он, конечно, поначалу приуныл, но теперь, похоже, снова ожил. Кажется, у него что-то с Инес.

– Инес?

– Маленькая брюнетка, которая играет Магдалену Бриндваль, его двоюродную сестру.

– Ясно…

– Ну, не важно. Я, во всяком случае, рада. Когда видишь грустных людей, становится так… – она на мгновение задумалась, – …грустно.

– А как дела у… как его зовут… Стена, твоего начальника?

Хелена просияла.

– Просто отлично! – сообщила она, но тут же переменила тон. – Или, наверное, с его точки зрения, не так уж и хорошо. Фредрик, наш исполнительный директор, объявил ему ультиматум: либо пройти курс лечения, либо увольняться. – Вид у Хелены был довольный. – Мне подходят оба варианта, я в любом случае стану исполняющим обязанности руководителя проекта.

– Ясно… Поздравляю. – Пауле стало неловко. Поздравлять человека, который строит карьеру на чужих костях, было не совсем в ее правилах.

Хелена, должно быть, уловила ее сомнение.

– Видит бог, я пыталась ему помочь. Сколько раз я спасала его, защищала от сплетников. Но всему есть предел. Работать на алкоголика – это ад. Не говоря уж о том, что такое быть женой пьяницы. – Хелену передернуло. – Я понимаю, почему она его бросила. Пятнадцать лет ожиданий, нарушенных обещаний… Она снова задумалась. – Но все это между нами, ты же понимаешь, – добавила она. – Ты, наверное, уже заметила, что в наших кругах любят посплетничать…

– Да уж. – Паула вспомнила, как Натали презрительно сообщила о прозвище Хелены.

Та, похоже, прочитала ее мысли.

– Я знаю, что говорят обо мне, и, если тебе интересно, могу опровергнуть слухи. Я не спала со всеми исполнителями главных ролей в сериале про Бриндвалей. И не жила в одном гостиничном номере с Фредриком Шернъельмом на телевизионном фестивале в Чикаго в прошлом году! И самое интимное задание Стена Левина, которое мне приходилось выполнять правой рукой, – это убирать за ним, когда его тошнило в корзину для бумаг на рабочем месте!

Паула покраснела:

– Но я и не думала…

– Да ладно, ничего страшного. – Хелена лишь отмахнулась. – Успешных людей всегда поливают грязью. Ничего не поделаешь. – Хелена допила кофе и встала из-за стола. – Пора к станку! Надеюсь, скоро мы сможем пообедать вместе!

Паула поспешно сделал последний глоток:

– Конечно! Скажи, когда тебе удобно: мне наверняка легче подстроиться.

Они расстались, но, сделав несколько шагов, Паула остановилась. Хелена стояла, глядя на нее.

– Прости, что ты сказала? – переспросила Паула.

– Их только четверо, – повторила Хелена.

– Четверо?

– Включая Стеллана. И половины нет от того, что говорят. Сплошные наговоры! Пока, увидимся.

Паула со вздохом взяла трубку и в очередной раз набрала номер «Фильм Файт». За последнее время она прослушала дурацкую запись на автоответчике Ральфа Брюгге бессчетное количество раз, и ей уже стало казаться, что состоявшийся разговор с ним – лишь плод ее воображения. После той беседы Паула выслала ему письменное приглашение, однако его тогдашний несерьезный тон вызывал у нее неуверенность. Натали говорила, что некоторым гостям стоит напоминать о предстоящих съемках за несколько дней, и Паула вот уже третий день, начиная с понедельника, пыталась дозвониться до Ральфа Брюгге.

И Андерс, и, как сообщали достоверные источники, Вендела были чрезвычайно рады, что Пауле удалось пригласить в программу этого известного режиссера, и она не хотела тревожить их, делясь своими опасениями. Но сама не на шутку разволновалась. Что, если завтра он не придет? О том, как воспримет это Вендела, даже думать не хотелось.

Услышав щелчок автоответчика, Паула положила трубку. В ту же минуту в редакцию влетел Андерс, явно в отличном расположении духа.

– Совещание с руководством канала, – торжественно заявил он, – передача будет идти еще сезон!

– Отлично! – Паула вымученно улыбнулась.

– Да, и у тебя осенью будет работа, вот увидишь. Ты прекрасный сотрудник, надежный и работоспособный, мы очень довольны тобой, – добавил он в порыве начальственной благосклонности.

– Спасибо.

Настроение у Паулы становилось все хуже, несмотря на похвалы. Она уже было собралась поделиться опасениями по поводу приглашенного на завтра гостя, но, когда Андерс, насвистывая, отправился прочь, не нашла в себе сил окликнуть его. Все образуется, подумала она без особой уверенности. Разумеется, он придет.

* * *

Половина шестого, написала она в приглашении. Пока причин для беспокойства не было, прошло всего семнадцать минут, а гости передачи не имели обыкновения приходить точно в назначенное время.

Помещение редакции выглядело как обычно. Вендела, по обыкновению, величественно явилась, искусно проигнорировав всех присутствующих. Проходя мимо Паулы, которая в пятый раз проверила, не ожидает ли Ральф Брюгге в холле, незамеченный администратором, Вендела все же снисходительно хмыкнула. Уже что-то, мрачно подумала Паула, отправляясь на место.

В шесть показался Андерс:

– Все в порядке, да?

– Надеюсь. – Паула постаралась придать голосу уверенности.

– Надеешься?

– Да, приглашение было выслано…

– Ты говорила с ним на этой неделе?

– Э… нет.

– Нет?

В голосе Паулы внезапно зазвучали жалкие нотки.

– Я не смогла дозвониться.

Мгновение Андерс стоял, не произнося ни слова.

– А сейчас ты звонила?

– Да. В «Фильм Файт» никто не отвечает.

– А мобильный?

– У него нет мобильного. Радиоактивность…

Андерс перевел дыхание:

– Подождем еще пятнадцать минут, прежде чем говорить Венделе.

– Хорошо.

Андерс ушел, а Паула все сидела и раздумывала. Надо было рассказать раньше. А теперь они по уши в дерьме. Отмена съемок – это не только огромные финансовые потери: вся съемочная группа наготове, драгоценное студийное время уходит впустую, – но и утрата престижа, как поняла Паула. Конечно, можно запустить повтор, но все коллеги поймут причину и будут смеяться у них за спиной. И прежде всего, за спиной у Венделы… и эта мысль утешительна. Как бы ни ценили и ни уважали Венделу коллеги, но став телезвездой, она слишком многим успела насолить, чтобы ее можно было назвать всеобщей любимицей. Профессионалы, по крайней мере, ей цену знали, в отличие от несведущих телезрителей, обожающих ее яркие интервью.

Время тянулось бесконечно, но ничего не происходило. Паула сидела в одиночестве на своем месте, стараясь не встречаться взглядом с Андерсом, восседавшим в своем аквариуме. Как только часы показали четверть седьмого, он встал и подошел к Пауле:

– Пойду в гримерку предупрежу ее.

Паула молча кивнула, подавив мгновенное желание броситься прочь и больше никогда не возвращаться в редакцию. Она попыталась дышать как можно ровнее. Не ее вина, что избалованному Ральфу Брюгге нельзя доверять. Она сделала все, что было в ее силах. Что она может сделать, если самовлюбленный режиссер не соизволяет явиться в назначенный час. Паула вздохнула. Чистосердечное признание смягчает наказание, подумала она, нехотя направляясь в студию и готовясь выслушать массу неприятных слов.

Новость, очевидно, уже добралась до студии. Несколько операторов вяло поглядывали на публику и видеопродюсера, который вел серьезный разговор со звукооператором. Венделы нигде не было видно. Паула отправилась в гримерку. Лучше взять быка за рога. Но чем дальше она двигалась по коридору, тем медленнее становились шаги. Паула остановилась в двадцати метрах от закрытой двери. В гримерке раздался возмущенный женский голос, после чего дверь неожиданно распахнулась.

– Где эта несчастная потаскушка? – На Венделе все еще была накидка, а в волосах болтались термобигуди. – Где она?

Паула тут же шагнула назад и спряталась за войлочной ширмой, стоявшей вдоль стены. Все было еще хуже, чем она ожидала. Андерс спешил вслед за разгневанной ведущей, тщетно пытаясь ее успокоить.

– Это еще не катастрофа! Можно запустить повтор. Ничего страшного… – умоляющим тоном повторял он.

Вендела затормозила и резко повернулась к нему.

– Ничего страшного? Не катастрофа? Тебе хорошо говорить – не у тебя за спиной будет усмехаться вся телевизионная братия, и все из-за какой-то жалкой практикантки, которая не справляется с работой!

– Но ведь самое главное – это телезрители? Они будут счастливы посмотреть повтор передачи с Мари Фредриксон или Свеном Воллтером…

– Телезрители! Да мне наплевать на ваших телезрителей! – Вендела сорвала с себя накидку, бросила ее на пол и понеслась дальше.

Паула застыла на месте и сперва даже не почувствовала, как кто-то тянет ее за руку.

– Паула! Вот ты где! Куда ты дела мобильный? Я везде тебя ищу! – Ангела сердито тряхнула хвостиками. – Мне пришлось оставить свое рабочее место без присмотра! – добавила она, чтобы Паула осознала важность происходящего. – Ральф Брюгге здесь! Иди наверх и приведи его! – сказала она и поспешила обратно на свое место.

Вендела была всего в нескольких шагах, и Паула вышла навстречу задыхающейся от гнева телезвезде.

– Наш гость сильно задержался. Прошу прощения, если это произошло по моей вине.

Вендела резко остановилась, а Паула сделала новый вдох.

– Извините, мне нужно подняться наверх и привести сюда нашего гостя, Ральфа Брюгге, чтобы мы могли как можно скорее начать работу, – произнесла она, после чего резко повернулась и поспешила прочь, оставив позади Венделу, которая разинула рот от изумления.

Ральф Брюгге сидел в холле, удобно откинувшись на спинку красного кожаного кресла и вытянув перед собой длинные ноги в камуфляжных брюках и стоптанных спортивных туфлях. На ярко-желтой футболке красовалась отрочески-наивная надпись: «Трахнемся?» С первого взгляда казалось, что ему не больше двадцати пяти, и лишь приглядевшись как следует, можно было различить морщинки у глаз и седину в каштановых кудрях.

Увидев Паулу, которая ворвалась в холл, дико озираясь по сторонам, Ральф Брюгге встал и подошел к ней.

– Паула? – произнес он, протягивая руку. – Простите, я, кажется, немного опоздал.

– Немного опоздал?! – Все напряжение последних дней внезапно вырвалось наружу, Паула просто рассвирепела. – Неужели вы не понимаете, чем все это может обернуться для меня?! И для Венделы? – вспомнила она о даме, которая рвала и метала этажом ниже. – А для съемочной команды? А?! Неужели вам так сложно просто позвонить и сообщить, что вам будет угодно явиться… – она взглянула на часы, – на час и восемь минут позже! Мы уже думали, что съемки придется отменять. Меня могли уволить!

Паула не сводила глаз с улыбающегося лица. Его, очевидно, ничуть не волновали их проблемы, и спустя несколько секунд Паула немного успокоилась. Она смущенно стерла слюну с подбородка, не зная, что еще сказать. Ральф засмеялся – весело и беззлобно.

– Очень приятно, – произнес он. – Ральф.

Паула сглотнула, внезапно почувствовав себя очень глупо. Он всего лишь опоздал на час, а она отреагировала так, словно случилась чернобыльская катастрофа. Они вполне успевали на съемки, а если и опаздывали, то совсем немного. На самом деле ничего страшного не произошло.

– Э-э… Паула, – представилась она, протягивая руку. – Простите, что сорвалась… было так много… э-э… разных проблем.

Ральф кивнул.

– Вообще-то я должен был вернуться из Голландии уже вчера, но там устроили дополнительный показ фильма, очень многим не хватило билетов в первый день, – добавил он с нескрываемой гордостью. – А я должен был представить фильм публике, поэтому остался еще на сутки.

– Ясно, – отозвалась Паула, чувствуя себя дура дурой.

– Надо было позвонить, но ты же понимаешь, вечно что-то мешает!

Он снова улыбнулся, и от злобы Паулы не осталось и следа. Конечно, что-то вечно мешает. И вообще, какая разница. Ведь он уже здесь. Паула направилась к лестнице, указывая ему дорогу.

– Вендела в студии. Вас немного загримируют, и можно начинать. – Она бросила взгляд на его футболку. – Может быть, вы хотите… переодеться?

В голове еще звучали гадости, которые выкрикивала Вендела, но Пауле хотелось защитить телеведущую. Вендела была королевой программы, гости должны были плясать под ее дудку, и Паула содрогалась от одной лишь мысли о том, как она отреагирует, увидев наглую надпись на футболке.

– Нет, мне нравится эта одежда, – просто ответил он и открыл дверь перед Паулой. – Будет обо что поточить зубки ведьме, – усмехнулся он.

– Дамы и господа, добро пожаловать на передачу «Без церемоний», симфонию вопросов под управлением Венделы Бьёрклюнд.

Мужской голос умолк, раздались аплодисменты, и на подиуме со знакомым диваном появилась Вендела. По ее виду невозможно было догадаться, что всего полчаса назад она закатывала истерику. Наоборот, она казалась более спокойной, чем обычно. Паула проводила ее восторженным взглядом, когда та приветствовала публику, и отметила, что Вендела относится к тем немногочисленным персонажам, которые могут носить черные кожаные брюки и не выглядеть при этом вульгарно. Красная водолазка подчеркивала теплоту излучаемого ведущей гостеприимства:

– Невероятно, – пробормотала Паула, и в голове промелькнуло «психические отклонения».

– От сомнительных подпольных проектов к овациям публики. Этот путь сегодняшний гость нашей программы проделал с космической скоростью. Режиссер, создатель фильма «Приемная», не кто иной, как Ральф Брюгге! – Вендела повернулась к занавесу, из-за которого должен был показаться гость, и публика зааплодировала с удвоенной силой. «Приемная» стала истинно народным фильмом, и талантливый режиссер вызывал у зрителей неподдельный интерес.

Занавес раздвинулся, и Ральф вышел на подиум. Внимательный зритель мог заметить, как костяшки пальцев Венделы на мгновение побелели: она крепко стиснула карточки, которые держала в руках. Еле заметное волнение пробежало по телу ведущей: от тщательно уложенных волос до каблуков ковбойских сапог, явно не созданных для грязных конюшен. Больше ничего заметить было нельзя, и после того как Вендела с улыбкой предложила гостю занять место на диване, никто, кроме, возможно, Паулы и Андерса, который тщетно пытался уговорить Ральфа сменить футболку с надписью на более нейтральное одеяние, не мог предположить, что на самом деле Вендела в бешенстве. Что он себе позволяет? Как он смеет сидеть на ее диване в этой чудовищной футболке, открыто издеваясь над ней и ее программой?!

– Добро пожаловать, – спокойным тоном произнесла Вендела. – Отвечаю на ваш вопрос, – она кивнула на футболку Ральфа, – нет, благодарю. Но среди зрителей наверняка найдется пара девочек-подростков, которые не откажутся.

Публика затаила дыхание, а Андерс поспешно занес в блокнот тайм-код. Эта реплика никогда не коснется ушей телезрителей, это он знал. Если он сам не вычеркнет ее, об этом позаботится Вендела. В таких случаях слово ведущего – закон.

Ральф засмеялся.

– Какая жалость! Что ж, надо исследовать спрос, когда освобожусь, – кивнул он в сторону зрительских рядов.

Очевидно, этой сцены было достаточно, чтобы Вендела вновь овладела ситуацией и, прекрасно понимая, что подобный обмен репликами никогда не достигнет слуха телезрителей, начала представление с самого начала. На этот раз – в соответствии со сценарием. После обзора раннего творчества Ральфа с демонстрацией фрагментов его странных короткометражек – например о двух братьях, живущих в морозильной камере, – Вендела добралась и до «Приемной».

– Этот фильм очень взволновал зрителей. Вы сознательно играете на чувствах людей или, может быть, вас самого удивили эмоции, которые вызвала эта картина?

– Если бы меня удивляло действие, которое оказывает на зрителей мое произведение, я бы не смел называть себя режиссером. – Ральф внезапно заговорил очень серьезно, без тени балагурства, которым он отвечал на прежние вопросы Венделы. – Это и есть работа режиссера – управлять переживаниями зрителя.

– Разве это не манипуляция?

– Можно сказать и так.

– Вы склонны манипулировать людьми?

– В личной жизни?

Вендела кивнула, и пару секунда Ральф казался растерянным.

– Нет, не думаю, – ответил он, но некоторое сомнение в голосе свидетельствовало о том, что вопрос Венделы попал в цель.

– А вот ваша бывшая жена, похоже, так думает.

Ральф фыркнул:

– Вы когда-нибудь встречали женщин, которые не поливают грязью оставивших их мужчин?

– Все, наверное, зависит от того, как мужчина уходит…

Вендела явно оказалась у штурвала. Подобными приемами она владела в совершенстве. Ральф мог либо включиться в игру, отвечая на искусно составленные вопросы Венделы, либо отказаться отвечать. В таком случае он стал бы далеко не первым гостем программы, выбравшим этот путь, и показал бы себя несчастным трусом, который не в состоянии оправдать собственные поступки.

Ральф выбрал первый вариант:

– … или от того, как женщина способствовала разводу.

– Вы хотите сказать, что в вашем разводе виновата жена?

– Я хочу сказать, что брак – это общее дело двоих, – произнес Ральф твердым тоном, который мгновенно изменил его внешность. Мальчишеское обаяние сменилось жесткими складками вокруг рта, а складка между бровей превратила его в без малого сорокалетнего мужчину, которым он, собственно говоря, и являлся. Надпись на желтой футболке сразу стала казаться смешной и неуместной. Вендела рассчитывала одержать очередную победу.

– Разумеется. Но, насколько я поняла, ваш брак был общим делом более чем двоих… – Улыбнулась Вендела. Ральф внезапно рассмеялся и вновь стал тем обаятельным парнем, каким вышел на сцену в самом начале передачи.

– Ну да, черт возьми, love works in mysterious ways[16]! – ответил он, всплеснув руками, словно то, о чем шла речь, совершенно его не касалось. – Что-то уходит, что-то приходит – такова жизнь! А вы-то, кажется, так замуж и не вышли?

Андерс сделал еще одну пометку в своих бумагах.

Далее интервью продолжалось без особых сенсаций. Вендела пару раз попыталась вернуться к донжуанству Ральфа, но он был готов к нападению и не позволял заманить себя в ловушку.

Как только зазвучала заключительная мелодия и Вендела поблагодарила гостя, Юханна склонилась к Пауле, сидевшей по соседству, на одном из зарезервированных мест.

– Что скажешь, один – один?

– Скорее, два – два. Похоже, обоим удалось нанести пару красивых ударов.

– Да. Давненько никто не играл вничью с Венделой. Думаю, примадонна не в восторге. На твоем месте ближайшее время я бы держалась от нее подальше.

– Спасибо за совет, но у меня и в мыслях не было приближаться к Венделе ближе, чем того требует работа. – Паула и Юханна дружно рассмеялись. Ничто не может сплотить людей более, чем общий объект ненависти и язвительная болтовня.

Вендела захлопнула за собой дверь гримерки с грохотом, разнесшимся по всей студии, и Паула поняла, что теперь свободу передвижения ничто не стесняет. Она поспешила к Ральфу Брюгге, который раздавал автографы смельчакам из публики. Паула отметила, что это были в основном молодые девушки, и вспомнила язвительную реплику Венделы о девочках-подростках. Ральф дружелюбно болтал с поклонницами, но вскоре заметил Паулу, стоявшую неподалеку.

– Паула! Сейчас закончу и приду.

– Не торопитесь, – отозвалась Паула, с легким беспокойством подумав о дьяволице, скрывающейся в гримерке.

Когда удалился последний охотник за автографами, Ральф подошел к ней:

– Ну, что скажешь, как все прошло?

– Отлично!

Он улыбнулся:

– Сначала я немного беспокоился. Она ловкая. Умнее, чем я думал.

– Того, кто прошел через руки Венделы… – Паула осеклась, взглянув на футболку Ральфа. Не совсем удачная формулировка. – Можно зачислять прямо в элитные войска.

Ральф рассмеялся:

– Вот как, отлично, хорошо, когда есть куда податься, на случай фиаско в мире кино!

Они молча проследовали в холл, где висела куртка Ральфа.

– Я заказала вам такси. Все оплачено, просто скажите, куда вам нужно.

– Спасибо. – Ральф взял куртку и остановился на секунду. – Приятно познакомиться, Паула. Паула Вильхельмссон.

Он улыбнулся и быстро вышел.

* * *

– Да ты с ума сошел?

– Нет. – Юхан сдержанно покачал головой.

– Тогда сам и поезжай. Я не собираюсь праздновать Вальборг с этой ведьмой!

– Во-первых, никакая она не ведьма, а во-вторых, общение с ней неизбежно, если ты хочешь встретиться со своим папой, братом и сестрой.

– Я могу встречаться с ними и без нее, благодарю покорно. И нечего изображать из себя доморощенного психолога! – шипела Паула, стоя посреди кухни и скрестив руки на груди.

– А что мне оставалось делать? – прошипел в ответ Юхан.

– Можно было отказаться! Сказать, что у нас другие планы!

– Но у нас нет других планов.

– Ой-ой-ой! Какой ты вдруг стал честный! Когда тебе на днях позвонил этот, как его… Патрик – ты говорил по-другому! Тогда тебя «не было дома»!

Юхан вздохнул:

– Да уж, это, наверное, было не очень красиво, но Патрик – полный идиот, и он хотел позвать меня пить пиво со своими бритоголовыми друзьями…

– Симпатичные у тебя коллеги, ничего не скажешь… – язвительно отозвалась Паула.

Когда они ссорились, речь часто заходила о профессии Юхана. На самом деле Паула не имела ничего против полицейских, а порой даже гордилась Юханом. Полиции нужны такие люди, как он, но как только атмосфера накалялась, Паула непременно заявляла, что Юхан – один из тех расистов, фашистов и просто идиотов, с которыми его объединяет профессия.

– Поговорим о моей работе? Да? Тогда давай, по крайней мере, закончим разговор об Аните, чтобы тебе было где развернуться, когда ты примешься поливать меня грязью! – Юхан заговорил на повышенных тонах, чего с ним обычно не случалось, а в глазах сверкнул злобный огонек.

Паула опешила – Юхан нечасто давал ей отпор. Она сбавила обороты.

– Я просто не понимаю, как ты мог принять приглашение, не спросив меня, – произнесла она уже более спокойным тоном.

– Анита спросила, есть ли у нас планы на Вальборг и можем ли мы приехать к ним на ужин, – повторил он. – И, насколько мне известно, планов у нас нет. К тому же мне было бы очень приятно пообщаться с твоей семьей.

– Анита – не моя семья! – Паула сердито взглянула на Юхана.

Он устало вздохнул.

– Как бы то ни было, она жена твоего папы и мать твоего брата и сестры… – Он печально посмотрел на нее. – Если ты совсем не хочешь ехать, позвони и откажись.

– Значит, это я должна звонить и отказываться от приглашения на ужин, которое ты принял без моего ведома?

Юхан снова вспыхнул:

– Да, это должна сделать ты! Потому что ты ведешь себя как последняя соплячка! Ты пытаешься разрешить конфликт, избегая его!

Юхан вышел из кухни и отправился в спальню. Дверь захлопнулась, и Паула осталась стоять в одиночестве. Она нечасто видела Юхана в таком гневе и толком не знала, как себя вести. Обычно она первой покидала поле боя и убегала прочь. Она никогда не задумывалась над тем, что в таких случаях делает Юхан. Раскаивается – предполагала она. По крайней мере, сама она чувствовала именно раскаяние. Ей и в самом деле не хотелось ужинать у Аниты, но обрушивать все это на Юхана не стоило, ведь он просто поступал так, как считал правильным.

Паула села за кухонный стол и принялась бесцельно листать рекламную брошюру. Две пачки кофе за 39 крон. Это дешево? Она и не знала толком, кофе обычно покупал Юхан. И молоко, и хлопья, и стиральный порошок, и… Паула отложила брошюру в сторону, затем встала, прошла через гостиную к двери в спальню и осторожно постучала.

– Юхан… – Ответа не последовало. – Юхан… – чуть громче повторила она, – я, наверное, куплю что-нибудь к обеду. – Паула выругалась про себя – черт ее дернул за язык. Еще одна попытка. – Послушай, насчет Аниты… Можем и поехать, если ты так хочешь.

Дверь открылась, Паула вздрогнула от неожиданности. Юхан больше не злился, вид у него был скорее печальный.

– Дело не в том, хочу ли я. Это твой выбор. Ты должна его сделать. – Он грустно посмотрел на Паулу. – Прости, что я пытался сделать это за тебя. Прости.

– Все нормально, – пробормотала Паула. Они постояли молча. – Во сколько? – спросила она, не поднимая глаз.

– В пять. А потом там, кажется, будут разводить костер, мы можем сходить и посмотреть.

Паула почувствовала, что у нее щиплет в глазах, по щеке покатилась слеза. Юхан протянул руку и осторожно взял ее за подбородок, чтобы поднять голову.

– Все будет хорошо, милая. Я с тобой. – Он притянул ее к себе, обняв за спину, застывшую от напряжения. – Ну, ну… – бормотал Юхан, осторожно целуя Паулу в шею. И в щеку. В ухо, в глаза, снова в шею. Паула вздрогнула, по телу пробежала знакомая дрожь. Она подняла голову и приоткрыла губы, не открывая глаз. Он поцеловал ее. В верхнюю губу, потом в нижнюю. Затем его рука скользнула вниз по спине, по ягодицам. Паула не оказала сопротивления, когда он прижал ее к животу. Она позволила ему снять с себя джемпер и расстегнуть бюстгальтер, спустить лямки и поцеловать красные следы от них на плечах.

Паула вышагнула из джинсов, Юхан осторожно подтолкнул ее к кровати. Она легла на спину, глядя, как он снимает свитер. У него было красивое тело. Не сводя с нее взгляда, Юхан расстегнул брюки, снял их и медленно подошел к кровати.

Электричка, против обыкновения, пришла вовремя, и ровно без десяти пять Паула и Юхан вышли на перрон вокзала в пригороде. Паула бывала там так часто, что уже не задумывалась о том, что ее окружает, но Юхан остановился, чтобы оглядеться по сторонам. По одну сторону железной дороги виднелся небольшой торговый центр, выстроенный в семидесятые годы. Мрачный бетон пытались оживить фонтаном и несколькими вазонами, в это время года пустовавшими. По другую, параллельно рельсам, шло шоссе, за которым располагалось несколько невысоких зданий – как полагала Паула, это была местная школа.

– Пойдем, – сказала Паула, – папа обычно ждет на стоянке.

Проходя мимо вокзального газетного киоска, они услышали, как их окликает женский голос. Паула вздрогнула: на стоянке, где ее обычно ожидал отец, махала рукой Анита. Юхан помахал в ответ и крикнул «привет», после чего обнял Паулу и сжал ее руку в своей.

– Все будет хорошо, милая, – произнес он, еще раз помахав Аните, которая приближалась к ним с распростертыми объятиями.

Едва машина остановилась у дома, как Паула поспешно вышла. Всю дорогу от самого вокзала она просидела молча. Анита, как обычно, нервно болтала, но ее чуть успокоило расслабленное поведение Юхана, который время от времени обращался с Пауле с ненавязчивым «ведь правда?». Та отвечала односложно.

Паула быстро прошла за дом, где отец должен был жечь прошлогоднюю листву. Он и вправду стоял там с граблями в руках, глядя на тлеющий ворох листьев и мха. Услышав шаги Паулы, он поднял голову.

– Паула! – он обошел столб дыма, чтобы обнять ее. – Как хорошо, что вы решили приехать!

Паула почувствовала укор совести: вот уже несколько месяцев она не заезжала в гости. Отец огляделся по сторонам:

– А где Юхан?

– Наверное, уже в доме, – ответила она, взглянув на окно гостиной.

– Вот и правильно. – Папа указал на ворох листьев. – Плохо горит, все еще влажное. С другой стороны, нам не нужен пожар! Оставим это на вечер, – со смехом добавил он, положив руку на плечо Пауле. – Иди в дом, я скоро приду. Это последняя куча листьев. Анита нальет вам чего-нибудь.

Паула нехотя направилась к дому и поднялась по ступенькам крыльца. Снимая куртку и вешая ее в прихожей, она слышала, как Юхан и Анита разговаривают на кухне. Медленно-медленно, как в замедленной съемке, разувшись, она отправилась к ним.

– А я как раз наливаю вам выпить, – Паула отметила, что, как только она появилась, голос Аниты изменился. – Юхан сказал, что ты пьешь виски?

– Пью. – Паула натянуто улыбнулась. – А где дети? – спросила она, вдруг обратив внимание, как тихо в доме, обычно таком шумном.

– На площадке. Решили помочь собирать дрова для большого костра. Как будто это так необходимо, – добавила она с нервным смешком. – В эту кучу вот уже недели две стаскивают мусор и ветки.

– Когда будут поджигать? – спросил Юхан, и голос мачехи тотчас снова переменился. Чистый рефлекс, как у собаки Павлова.

Анита спокойно улыбнулась:

– В семь. Я предлагаю сходить и посмотреть на костер перед десертом – детям так хочется.

– Отлично! – Юхан ослепительно улыбнулся Аните, которая засмущалась, как девочка.

Когда они выпили свой виски, Анита предложила им присесть в гостиной – ей нужно кое-что доделать к ужину, – но решительно отклонила предложение Юхана о помощи. «Гости мне на кухне не помогают!» – сказала она, выпихивая их в побеленный арочный проход, ведущий из столовой в гостиную.

Юхан сел на диван рядом с Паулой, обнял и поцеловал в щеку.

– Все будет хорошо! – сказал он, поглаживая ее по голове.

В эту минуту открылась входная дверь, и они услышали, как отец снимает штормовку и вытирает сапоги о коврик у двери. Заглянув в гостиную, он жестом остановил Юхана, который встал, чтобы поздороваться.

– Сиди, сиди! Я быстренько приму душ, а потом уж и поздороваемся, – сказал он и удалился.

Вскоре дверь снова отворилась, на этот раз гораздо более шумно.

– А ну-ка! Я первая! – послышался сердитый голос Ребекки.

– Да хватит толкаться! – кричал в ответ Александр.

Оба мгновенно умолкли, как только в холле показалась Паула. Ребекка, как обычно, бросилась ей на шею, чтобы крепко обнять.

– Привет! Мы пойдем смотреть костер! Он ужасно большой! – Ребекка пыталась руками показать невероятные размеры кучи мусора.

Паула рассмеялась:

– Ой, может быть, сразу позвонить пожарным?

Александру, как обычно, досталась роль самого рассудительного:

– Не нужно, ветра нет, и к тому же мы приготовили много ведер с водой – на всякий случай.

– Вот молодцы, – кивнула Паула серьезному мальчику. – Можно тебя обнять?

Паула всякий раз обнимала Александра, хотя и знала, что он смущается. Может быть, ей и нравилось слегка поддразнивать его, но главное, на самом деле хотелось его обнять. Александр неохотно шагнул вперед, Паула преодолела оставшееся расстояние и быстро обняла его – компромисс был достигнут. Ребекка уже успела забраться на диван в гостиной рядом с Юханом.

Анита окликнула их из кухни:

Александр! Ребекка! Идите вымойте руки! И переоденьтесь, если испачкали одежду!

Дети Аниты крайне редко бывали грязными. Капелька кетчупа на джемпере или пятно от травы на брюках – и одежда отправлялась в стирку. Паула не понимала, как у Аниты хватает сил на все – стирального порошка она, должно быть, тратит не меньше, чем все больницы какой-нибудь небольшой губернии вместе взятые. Дети со вздохом отправились выполнять указания.

Как только Анита поставила супницу, полную крапивного супа, на стол в столовой, дети снова появились, на это раз вместе с отцом. Гуннар подошел к Юхану и, как обычно, немного неловко обнял его.

– Как мы рады тебя видеть! – сказал он, усердно похлопывая Юхана по спине в знак особого уважения.

Анита пригласила всех к столу и принялась разливать суп.

– Считайте, это просто небольшая закуска, – извинялась она, – крапивы еще совсем мало.

– Потрясающий запах! – отозвался Юхан, по знаку Гуннара наливая взрослым шнапса. Он проигнорировал слабый протест Аниты и наполнил ее рюмку до краев. Детям налили лимонада, и Гуннар предложил выпить за здоровье гостей.

Паула разговаривала с братом, сестрой и отцом, но всячески избегала общения с Анитой. На прямые вопросы отвечала односложно, а Юхан спасал ее, подхватывая нить разговора, который она отказывалась поддерживать. Обед проходил в более или менее спокойной атмосфере.

Когда компания покончила с лососем, дети уже не находили себе места, волнуясь, что не успеют увидеть костер. Все оделись, и Ребекка с Александром побежали впереди всех к площадке, где уже собралось около ста человек.

Пожилой мужчина, судья на пенсии, как поведала Анита, должен был произнести приветственную речь весне и зажечь костер. К счастью, они подошли под самый конец речи, которая явно затянулась: люди вокруг уже размахивали руками и беспокойно переступали с ноги на ногу, чтобы апрельская сырость не пробралась в ботинки.

Наконец настал долгожданный момент, и несколько мужчин облили кучу мусора бензином, согласно заранее составленному сценарию. Судья-пенсионер откашлялся и прокричал четырехкратное «ура» весне. После того как толпа повторила возгласы, он зажег спичку и бросил ее в хворост. Ничего не произошло. Он зажег еще одну, но она погасла, не успев приземлиться. Третью спичку постигла та же участь, и в толпе стали раздаваться смешки. Судью, очевидно, смутила эта позорная неудача. Он кашлянул, отвлекая внимание, и рявкнул мужчине с канистрой бензина в руках: «Поливайте как следует! Нечего тут… брызгать!» – тоном человека, привыкшего, что ему повинуются. Мужчина с канистрой подошел к куче хвороста и еще раз облил ее бензином. Основательно. Затем он кивнул судье, который вновь откашлялся и чиркнул спичкой. Вспыхнул огонек, и зрители провожали взглядом его полет к куче мусора.

На этот раз сработало. Гигантское пламя с гулом взвилось к небу. Наблюдатели спешно отступили, по толпе прокатился ропот. Огонь слегка успокоился, распространяясь по куче мусора и хвороста. Кто-то спонтанно зааплодировал. Вскоре вся куча была объята пламенем, и Паула с облегчением подумала: хорошо, что ветра нет. Чтобы потушить этот огонь, понадобилось бы немало ведер воды.

Юхан наблюдал, как разводят костер, стоя вместе с Гуннаром и Анитой, но когда самый напряженный момент миновал и огонь выровнялся, он подошел к Пауле, которая демонстративно встала поодаль. Подкравшись сзади, он обнял ее за талию.

– Красиво, а? – кивнул он в сторону костра. Языки пламени танцевали весеннюю ламбаду в светлом вечернем воздухе.

– Хм. – Паула сжала руки Юхана, покоившиеся у нее на животе, и взглянула в сторону папы и Аниты. Папа обнял Аниту за плечи, та прижалась к его потертой замшевой куртке. Они казались почти… влюбленными, внезапно подумала Паула и быстро отвернулась, тяжко сглотнув. – Я хочу домой, – обратилась она к Юхану.

– Сейчас? – Он удивленно опустил руки, тщетно пытаясь поймать ее взгляд. – Мы ведь даже не закончили ужинать.

– Я хочу домой, прямо сейчас. – Паула на секунду подняла взгляд.

Юхан молча посмотрел на нее, затем пожал плечами:

– Ладно.

Папа и Анита, разумеется, были против этого внезапного решения, но Паула сказала, что плохо себя чувствует и отказалась от предложения отдохнуть на кровати в комнате для гостей. Папа вызвал такси, и следующие десять минут они провели весьма странно. Дети упрашивали остаться, Паула пыталась объяснить, что ей плохо, а Ребекка, в свою очередь, рассказала, что однажды ее вырвало шесть раз за ночь. Юхан уверял Аниту, что они остались очень довольны и вскоре непременно приедут в гости. Анита перечисляла рецепты домашних средств, которые могли помочь Пауле, а папа совал сотенную купюру в руку дочери. Когда такси наконец прибыло, все испытали облегчение.

Последнее, что увидела Паула, когда автомобиль выезжал со двора, как папа взял Аниту за руку, прежде чем вернуться в дом.

* * *

На работе стало значительно спокойнее. После Йонни Тулина гостьей программы должна была стать Елена Эм, или Елена Митрофанова, как ее звали на самом деле. Молодая певица в течение последних лет привлекала к себе много внимания, особенно нашумел ее клип «Skin Deep», в котором она снялась обнаженной. Самоуверенность двадцатилетней девушки позволяла ей высказываться в духе: «По-моему, людей старше тридцати следует лишить права голоса!» или: «Думаю, все парни в этой стране хотят переспать со мной!»

В дерзких манерах Елены было что-то трогательное, и Паула чувствовала угрызения совести, ведя этого агнца на заклание. Андерс лишь посмеялся над ее терзаниями, заявив, что Елена наверняка круче, чем кажется Пауле. Юханна и Роберт тоже не поняли терзаний коллеги. «Если эта Елена сломается, будет весело!» – говорила Юханна, и Роберт соглашался: «Она просто получит по заслугам!»

Гость для последних съемок был приглашен лишь предварительно, но Паула была почти уверена, что Лайла Люндхольм примет приглашение, и с нетерпением ждала того момента, когда эта внушительная дама из южных провинций окажется перед Венделой. Лайла вряд ли позволит втаптывать себя в грязь или станет отвечать на слишком интимные вопросы.

Паула уже взялась за папку с приглашениями для публики, как вдруг зазвонил телефон. Это была Анна.

– Паула, мне нужна твоя помощь, – едва не плакала она. – Мне так больно, и я никак не могу найти Стуре. Мне, наверное, надо в больницу. Осталось целых шесть недель – вдруг что-то не так! – всхлипывания переросли в рыдания, и Пауле пришлось говорить довольно громко, чтобы ее было слышно.

– Воды отошли? Кровь идет? – откуда эти фразы? Из сериала «Скорая помощь»?

– Нет, просто ужасно болит живот.

– Я еду. Сможешь позвонить в больницу?

– Не знаю. – Анна немного успокоилась. – Наверное.

– Буду у тебя через десять минут! – Паула положила трубку и подозвала одного из практикантов, Виктора, который обычно помогал ей в разных ситуациях.

– Можешь отвезти меня в Васастан?

Виктор ответил не сразу:

– Не знаю…

– Отлично! – Паула схватила куртку и взяла Виктора под руку. – У тебя есть ключи от машины?

Виктор кивнул, онемев от ее прыти.

Спустя четырнадцать минут Паула звонила в дверь Анны. Она подергала ручку, но дверь была заперта. «Иду», – послышался слабый голос. Через несколько секунд дверь открылась, и бледная Анна, согнувшись, сделала шаг назад.

– Как ты, милая? – Паула бросила куртку в прихожей и стащила кеды, не развязывая шнурков.

Анна уже не плакала, она опустилась на диван в гостиной.

– Я позвонила в роддом, там сказали, что это, скорее всего, ложные схватки. Это бывает очень больно, и, если не пройдет, меня заберут в больницу.

– А как ты сейчас?

– Слабость. Но боли нет. Все началось так внезапно.

Анна снова заплакала, и Паула присела рядом с ней, поглаживая ее по спине.

– Ну, ну. Лучше приляг. – Собрав диванные подушки, она подложила их под спину Анне.

– Господи, неужели будет так больно! – Всхлипнула Анна. – Я так ужасно испугалась. – Паула сжала ее руку в своей. – Я так много читала, говорила с другими мамами, и все говорили, что больно, но что это позитивная боль. Никакая она не позитивная! Она просто ужасная! – Анна снова заплакала. – Я не хочу ребенка, я не хочу, пусть его удалят! – рыдала она.

Паула молча гладила ее по спине. Что тут скажешь? Она видела перепуганную Анну и пыталась представить себе, каково это – остаться один на один с собственным телом. Как в кресле у зубного? Как при сильном желудочном гриппе? Нет, ей не понять.

– Я звала маму, можешь себе представить? – Анна опять немного успокоилась. – Это не случалось с тех самых пор, как… – она осеклась.

Паулу и Анну объединяла одна вещь, которой они, однако, никогда не касались в разговоре. Обе они остались без матери приблизительно в одном и том же возрасте. Когда Анне было пятнадцать, ее мама погибла в автокатастрофе, находясь в отпуске. Лишь спустя несколько дней семья через Министерство иностранных дел узнала, что мать Анны была одной из четырех погибших, о которых писали центральные газеты.

Как-то раз Анна упомянула, что у них с матерью отношения были прохладные, но Паула допускала мысль, что это всего лишь позднее самовнушение, которое помогает Анне смириться с утратой.

Паула же была очень близка со своей мамой, и, когда оказалось что удаление молочной железы не остановило развитие рака, с которым мать боролась более двух лет, мир Паулы рухнул. Последние три месяца она жила в больнице с мамой, и только благодаря пониманию школьных учителей ее оценки не стали хуже.

Мать умерла, когда Пауле исполнилось семнадцать, последний год она училась с большим трудом. К осени, когда большинство одноклассников поступили в университеты, Паула отправилась в США, работать няней в шведско-американской семье, наткнувшись на их объявление в газете. Семья оказалась приятной, работа легкой. Большой богатый дом всегда был полон народа, и спустя некоторое время Паула стала замечать, что порой часами не вспоминает о маме.

После года с небольшим в Лос-Анджелесе Паула распрощалась с семейством и вернулась в Швецию. Она была совершенно не готова к тому повороту событий, который произошел в отношениях между отцом и одинокой соседкой. И когда Гуннар через два с лишним года после смерти супруги женился во второй раз, Паула ушла из дома.

Анна тихонько застонала, и Паула вернулась к действительности.

– Что такое? – беспокойно спросила она, увидев сморщенное лицо Анны.

– Так… больно немного, – ответила та, выпрямляясь.

– Хочешь чаю?

– Да, пожалуйста.

Находясь в кухне, Паула слышала всхлипывания Анны. Она заварила крепкого чая и достала керамические чашки из шкафчика над раковиной. Войдя в комнату, Паула застала Анну лежащей с закрытыми глазами. Она опустила поднос на журнальный столик, и Анна вздрогнула.

– Можешь побыть здесь еще немного? – беспокойно произнесла она. – Или тебе надо на работу?

– Ничего страшного. Я буду здесь столько, сколько нужно.

Спустя два часа, убедившись, что Анна спокойно спит на диване, Паула вернулась на работу. На ее столе лежала записка, оставленная Юханной: «Позвони Ральфу Брюгге».

– Когда он звонил?

Юханна пожала плечами:

– Недавно.

– Что он хотел?

– Этого он не сказал, – ответила Юханна равнодушным, почти скучающим тоном.

Набрав номер «Фильм Файт», который она невольно заучила в результате бесконечных попыток дозвониться до нелюдимого режиссера, Паула заметила, что Юханна перестала работать за компьютером и слегка подвинула стул в ее сторону. Она читала какой-то пресс-релиз, и вид у нее был очень занятой.

Трубку взял Ральф:

– Паула! Как хорошо, что ты позвонила!

– Э… Спасибо за участие в программе.

– Тебе спасибо, я получил огромное удовольствие, – засмеялся он. – Хотя из передачи вырезали некоторые фрагменты, очень жаль. А видеопродюсера, несомненно, взяли бы на работу в США – такая трусливая съемка!

Паула сразу поняла, что он имеет в виду. На всех крупных планах надпись на футболке оказывалась за кадром, а на общих было сложно разобрать слова. Только зная, что именно написано на футболке, можно было прочитать текст. Одним словом, много шума из ничего.

– Так вот, Паула, – продолжал Ральф, – не можем ли мы встретиться на этой неделе или на следующей, но лучше всего – как можно скорее.

Паула растерялась. Она думала, что речь пойдет о какой-то забытой вещи или о кассете с записью программы. Или, может быть, о контракте.

– А что случилось? – осторожно спросила она.

– Поговорим об этом при встрече. Девушка, которая брала трубку в прошлый раз, проявила большое любопытство…

Паула бросила взгляд на Юханну, которая по-прежнему читала все ту же страницу.

– Хорошо.

– Можешь приехать сюда, скажем, в пятницу?

– Но… у меня работа.

– Может быть, освободишься к пяти?

Паула на мгновение задумалась. Работы у нее и в самом деле стало меньше, а в пятницу после обеда никто в редакции не проявлял особого усердия.

– Наверное. Четверть шестого, – добавила она больше для себя.

Положив трубку, Паула снова задумалась. Что это за дело, о котором Ральф Брюгге не может говорить по телефону? Краешком глаза она заметила, что Юханна, положив бумаги на колени, сидит и смотрит на нее с открытым ртом. Паула представила себе, как она расскажет Юханне, что Ральф объяснился ей в любви и что теперь она займет место двадцатидвухлетней музы, но вместо этого решила изобразить полное равнодушие. По крайней мере для того, чтобы проверить, как долго Юханна продержится, не приступая к расспросам.

Ровно сорок секунд.

– И что ему было нужно? – вырвалось у нее.

На это раз плечами пожала Паула:

– Видеокассета. Он спросил, можем ли мы предоставить ему кассету с записью передачи.

Юханна глянула на нее так недоверчиво, что Пауле пришлось отвести взгляд, чтобы не выдать себя. Она и сама удивилась своим словам. Почему не рассказать все как есть?

* * *

Офис «Фильм Файт» располагался в одном из относительно современных домов на престижной улице Сибиллегатан, между Линнегатан и Карлавэген. Сквозь грязные окна можно было разглядеть не слишком аккуратное помещение, где несколько кресел пятидесятых годов, окружавших журнальный столик в том же стиле, изображали что-то вроде уголка для переговоров. Кроме этого в помещении имелось три письменных стола. Один из них был завален бумагами, папками и прочими вещами, которые ничем иным как мусором Паула назвать бы не могла. Чего нельзя было разглядеть через окно, так это въевшегося застарелого табачного запаха, который ударил в нос, едва Паула отворила дверь.

Ральф, сидевший за одним из письменных столов, опустил сигарету в пепельницу и встал, чтобы поприветствовать Паулу. Он обнял ее как старую знакомую, от его толстого зеленого свитера пахло затхлой шерстью. Паула обратила внимание, что глаза Ральфа того же цвета.

– Паула! Как я рад тебя видеть! Присаживайся в кресло. Хочешь кофе?

Паула согласилась, хотя ее личный кофейный лимит на сегодня был исчерпан, и Ральф поспешил на кухню, скрытую за занавеской. Вернувшись, он протянул ей чашку, оставив себе другую. Чашки оказались из разных сервизов. Паула сделала маленький глоток, отметив, что кофе, по крайней мере, только что сварен.

– Вот, это и есть «Фильм Файт», – произнес Ральф, обведя рукой обстановку вокруг. – Кроме меня здесь работает Сванте – мой партнер и продюсер. Он занимается всеми практическими вопросами: техникой, местами для съемок, контактами со спонсорами, сопродюсерами и прочим. И еще Карина, мой ассистент. Остальной персонал мы набираем каждый раз заново, приступая к съемкам очередного фильма. Паула кивнула. Это объясняло количество столов, но хотелось бы знать, кто сидит за тем самым, заваленным бумагами.

– Ты давно работаешь в «Без церемоний»? – спросил Ральф, переходя к главной теме.

– Несколько месяцев. В феврале я вернулась из Нью-Йорка.

– Ясно. А что ты там делала?

Паула поколебалась:

– Ничего особенного, зарабатывала на жизнь. Мне нравится этот город.

– Мне тоже. Наверное. – Он засмеялся. – Никогда не решался летать так далеко. Когда приходится, я летаю над Европой, но над открытым морем – никогда.

– А в чем разница?

– Представь: когда самолет летит над землей, есть возможность вынужденной посадки – по крайней мере, теоретически, – но над водой… Буль-буль-буль… – Он сделал жест, изображающий, как самолет идет ко дну.

– Ты и на кораблях не плаваешь? – спросила Паула.

– Плаваю. Не то чтобы мне очень нравилось, но там, по крайней мере, все подготовлено к критической ситуации.

Паула пыталась проследить логику.

– Но ночевать на корабле я ни за что не стану! Эти огромные паромы, ужас. – Он закурил еще одну сигарету. О риске, связанном с курением, он явно не думал. – Тебе нравится твоя работа?

– Да… Новая среда, это всегда интересно. Сама работа, может быть, и не так… захватывает, но вполне нормальная, – Паула, старалась говорить как можно нейтральнее.

Некоторое время Ральф сидел, разглядывая Паулу. Это ее нервировало, она переводила взгляд с одного предмета на другой, стараясь на чем-нибудь сосредоточиться. Взгляд остановился на киноафише: «Гражданин Кейн» Орсона Уэллса в дешевой рамке из «ИКЕА».

– Лучший в мире фильм, – сказал Ральф. – После «Приемной», конечно.

Было сложно понять, шутит он или нет. Паула обернулась и посмотрела на Ральфа, заставляя себя выдержать его взгляд. Снова прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил.

– А если я предложу тебе работать у меня? – Ральф пристально смотрел на Паулу, стараясь уловить ее реакцию.

– То есть? – Паула не поняла вопроса. Она вспомнила звонки, на которые никто не отвечает, – может быть, ему нужен администратор? Или новый ассистент?

– Актрисой.

Он не отводил глаз, Паула глупо уставилась на него:

– Как это? Я не актриса.

– Кристина Валлен тоже не была актрисой.

Паула вспомнила женщину, которая играла медсестру в «Приемной». Она хорошо играла. Очень хорошо.

– И насколько мне известно, это ни у кого не вызвало возражений – ни у публики, ни у критиков, – самоуверенно продолжал Ральф.

– Но я не умею играть роль, – отозвалась Паула.

– Нет, конечно. Мне не нужны актеры, которые «играют роль». В этой стране крайне мало актеров, которые могут не «играть роль», – последние слова он произнес с отвращением. – Поэтому я предпочитаю работать с непрофессионалами. Ну, за исключением некоторых случаев.

Паула не знала, что сказать. Ее опередил Ральф:

– Я, конечно, не могу обещать тебе роль, но мне очень хотелось бы, чтобы ты снялась в пробах.

– Ясно… но почему я?

– Потому что у тебя есть… – он посмотрел на нее еще более пристально, если это было возможно, – …обаяние! – закончил он и улыбнулся – впервые с самого начала разговора.

Паула почувствовала, что краснеет, и поспешила направить разговор в другое русло:

– А что это за фильм?

Ральф просиял:

– Он называется «Билет», по крайней мере пока. Это история о возможности вернуться домой, примириться с прошлым.

– Ясно, – осторожно произнесла Паула.

– Пожилая женщина получает знак свыше: она должна разыскать дочь, которую бросила новорожденной более двадцати пяти лет назад. Она сделала это по настоянию мужчины, который хотел ее, но не ребенка. Знак свыше – это конечно же ее внутренний голос, который находит выражение в образе Бога. – Ральф серьезно смотрел на нее, и Паула решила не говорить, что история кажется ей крайне банальной. В ответ на ее невысказанные размышления Ральф продолжил: – Это простая история, но я хочу показать, что происходит с людьми, которые пытаются жить, не соприкасаясь со своим прошлым.

Паула решилась задать вопрос:

– И что с ними происходит?

– Они пытаются компенсироваться. Женщина ударяется в религию, чтобы справиться с собой и компенсировать утрату, а дочь, которой приходится бороться не только с утратой, пытается ограничить себя и свою неосознанную злобу, заставляет себя приспосабливаться ко всем и ко всему. Она просто хамелеон! – Ральф умолк на мгновение, словно обдумывая только что сказанное. – Фильм будет веселый! – добавил он со смехом.

Паула предположила, что он иронизирует.

– И что же я…

– Дочь.

– Но это ведь, должно быть… – Она не закончила фразу.

– …одна из главных ролей, да, – кивнул Ральф. – Но, как я уже говорил, это всего лишь пробы. С небольшим опозданием – съемки начинаются через два месяца. Мать будет играть Генриэтта Польсон. Мы пробовали разных девушек на роль дочери, некоторые были неплохими, но… по ощущению, не совсем то. А полагаться можно только на ощущение!

Паула растерялась. Если бы он попросил ее присматривать за собакой, она удивилась бы меньше. Она даже не могла придумать достойных причин для отказа – кроме тех, что уже привела.

Спустя двадцать минут, записав адрес и время – через две недели, – Паула вышла, едва не озираясь в поисках скрытых камер. Может быть, над ней подшутили?

Ральф должен был прислать ей сценарий, чтобы она его просмотрела и выбрала сцену для проб. «Полагайся на ощущения!» – ответил он, когда Паула спросила, как ей действовать. Сам Ральф на неделю уезжал на фестиваль в Германию. «На поезде», – удовлетворенно сообщил он. Если Пауле потребуется помощь, она может поговорить с его ассистентом Кариной.

Спускаясь в метро на станции «Эстермальмсторг», чтобы ехать домой, Паула вспомнила, что так и не ответила на вопрос Ральфа о том, хочет ли она у него работать. Она вспоминала его пристальный взгляд, «Приемную», серьезность, с которой он рассказывал о новом проекте, внезапный смех и зеленый свитер, пропахший табаком и запертым шкафом, и лишь у конечной станции «Рупстен» обнаружила, что едет не в ту сторону.

* * *

Рассказывая Юхану об этой удивительной встрече, Паула ожидала совсем другой реакции. С самого празднования Вальборг он обращался с ней так, словно она была сделана из чего-то хрупкого: было видно, что его мучает совесть. Пауле казалось, он обрадуется и пожелает удачи на кинопробе, однако к концу ее рассказа о Брюгге и его предложении Юхан почти рассердился.

– Но у тебя же есть работа, его что, это не волнует? – обвинительным тоном спросил он.

– Но я же просто временно исполняю обязанности.

– Тебя оставляют на осень – разве твой начальник не обещал?

– Да. Но все равно на временной должности.

– Но тебя взяли на нее надолго, не так ли? Полагаю, ты упустишь этот шанс, если тебе достанется роль?

– Не знаю, не представляю даже. Об этом речь не заходила – о расписании съемок и прочем. Господи, это же просто пробы! Мне не дадут эту роль. – Смешок Паулы больше напомнил кашель.

– А как же наш отпуск?

– Ну конечно же мы поедем в отпуск вместе! Мы же говорим об этом целый год! – всплеснула руками Паула. – Эти пробы – просто развлечение, ну порадуйся же вместе со мной!

Юхан вздохнул и переменил тон:

– Я, конечно, рад. За тебя. Просто неясно, какие последствия все это будет иметь для нас…

– Да не думай ты об этом! Мне не дадут роль. Я не актриса. Я не умею играть роль. – Паула вспомнила слова Ральфа.

– Ты же понимаешь, что я беспокоюсь. Мне кажется, все так хорошо складывается. Для тебя. И для нас. У меня наконец-то появилось чувство, что мы к чему-то движемся, но я не знаю, выдержу ли…

Паула перебила его:

– Ну хватит!

Юхан снова вздохнул:

– Ладно, я не прав. Конечно, о таком можно рассказывать внукам. Что тебе почти дали роль в фильме.

Паула кивнула, но внутренне возмутилась этим «почти». Одно дело, когда она сама не верит, что ей достанется роль, но он-то как может быть в этом уверен? И еле удержалась, чтобы не заметить: для того, чтобы были внуки, надо сначала завести детей. Впрочем, поднимать еще и эту тему совершенно не обязательно.

Анна, которая постепенно пришла в себя после того, как ребенок решил так энергично напомнить о себе, была в восторге.

– Это же потрясающе! У тебя обязательно все получится! – Если она и завидовала, то виду не подала. – Может быть, помочь тебе подготовиться?

– Было бы здорово! Я представления не имею, как все это происходит.

– Тебе уже прислали сценарий?

– Нет.

– Господи, как интересно! Позвони мне, как только сценарий будет у тебя! – Анна переменила тон. – А какой он?

– Ральф? Симпатичный. – Больше Пауле ничего не приходило в голову.

– Я видела интервью Венделы. Он очень хорош собой…

Паула задумалась.

– Да, пожалуй. Может быть, чуть ребячливый – на мой вкус.

– Да ладно! Тебе всегда нравились мальчишки!

– Как это? Юхан вовсе не мальчишка.

– Да, он, наверное, исключение, но вспомни Йенса и того итальянца, как его звали…

– Марко.

– Точно. И Филипп, и Мортен…

– Да, да, хватит! – Паула рассмеялась. Она поняла, что имела в виду Анна, говоря о «мальчишках». Пожалуй, тип «очаровательный юноша, не слишком заинтересованный в серьезных отношениях» в жизни Паулы и правда преобладает. С другой стороны, именно это ей и подходит.

Но Анна не сдавалась.

– …и другой Мортен, и Джейсон… – Секундная пауза. – Ладно, не Джейсон, – добродушно произнесла Анна, чтобы сгладить неловкость. По неписаному правилу высказываться по поводу избранника подруги можно было лишь после завершения отношений. А Джейсон в данную категорию еще явно не вошел, обе это прекрасно понимали, и Анна поспешно продолжила: – Ну, расскажи еще про Ральфа! Что еще он говорил?

Паула рассказывала все, что смогла вспомнить, и Анна с интересом слушала. Паула скромно умолчала о словах Ральфа по поводу ее «обаяния», а также решила ничего не рассказывать о его презрении к профессиональным актерам. Как бы то ни было, Анна тоже выбрала эту профессию, и пусть она так и не поступила в театральный институт, однако училась на самых разных актерских курсах – от «Калле Флюгаре» до «Культурамы».

Прежде чем окончить разговор, Анна вернулась к вопросу о Джейсоне. Всего через несколько недель он должен был появиться в Швеции.

– Ты уже решила, что делать?

– Нет, иногда мне кажется, что я совершенно не хочу встречаться с ним…

– Но иногда…

– Но иногда не понимаю, как этого избежать. – Паула умолкла. – Кажется, Юхан вернулся. Поговорим позже.

Сценарий прибыл ровно через неделю после встречи с Ральфом. Паула, Юханна и некоторые практиканты отправились выпить пива по случаю окончания рабочей недели, и домой Паула вернулась около восьми и в легком подпитии. Юхан положил толстый конверт на ее тарелку, украсив кухонный стол свечами и салфетками.

– Что у нас сегодня? – спросила Паула, вскрывая конверт.

– Просто приятный пятничный вечер, – ответил Юхан, доставая из холодильника большое блюдо итальянских деликатесов. – Изволите немного вина?

– С большим удовольствием! – Паула достала из конверта пачку бумаги, сверху была записка:

«Позвони, если что-то неясно! Карина». Плюс номер мобильного. Паула решила взять записку на работу и записать номер на карточку Ральфа в белом ящичке. Переборов искушение просмотреть сценарий, она отложила его в сторону. – Какая вкуснятина!

После еды они уселись перед телевизором. По третьему каналу показывали фильм с Брюсом Уиллисом, утром она просматривала телепрограмму, но не запомнила название. Кажется, что-то про скаута? Фильм вряд ли можно было назвать высокохудожественным, но Паула изо всех сил старалась сосредоточиться на развитии сюжета. Однако бесчисленные рекламные паузы ее сильно раздражали.

– Ничего, если я почитаю сценарий? – осторожно спросила она.

– Конечно, – ответил Юхан.

Паула поднялась с дивана, принесла пачку бумаг и уселась на кровать.

Через несколько страниц она уже не слышала голосов американцев из телевизора в гостиной. Она ошибалась относительно неаккуратности Ральфа: сценарий был удивительно дотошным, каждый взгляд, каждый предмет интерьера был отмечен в ремарках. Несколько раз Паула начинала смеяться, но когда Юхан спрашивал, над чем, она не могла объяснить. Юмор был настолько тонок, что его невозможно передать, просто процитировав текст. Она читала и наслаждалась, и только когда Юхан лег рядом с ней и уснул, Паула положила сценарий на тумбочку возле кровати.

Сцена для кинопроб была выбрана.

* * *

Поблагодарив Лайлу Люндхольм и усадив ее в ожидавшее такси, Паула вернулась в студию. Оборудование, которое обычно исчезало сразу после съемок, еще даже не начали убирать. Андерс сидел на обычном месте Венделы и благодарил всех за великолепную работу в программе в прошедшем сезоне. Суровая Магган с улыбкой обносила всех игристым вином в пластиковых стаканчиках. Когда очередь дошла до Паулы, она быстро оценила количество жидкости во всех стаканчиках, чтобы как бы случайно взять тот, где побольше. Отойдя в сторону, Паула приблизилась к Юханне – не то чтобы она особенно любила любопытную журналистку, однако в последнее время на работе больше всего общалась именно с ней. Может, оттого, что в редакции было не так уж много молодых женщин, а скорее всего потому, что унаследовала приятельницу от Натали.

Паула огляделась. Венделы не было видно.

– Она заперлась в гримерке, – сообщила Юханна. – Злая как собака.

Паула рассмеялась: ясное дело. Когда Лайла в третий раз ловко и уверенно отклонила вопрос, Вендела выжала из себя улыбку со словами: «Вам бы радоваться, что кого-то вообще интересует ваша личность». Лайла не поддалась на провокацию, и Венделе пришлось смириться с тем, что ее инсинуации останутся без ответа.

Паула, не проявляя ни малейшей солидарности с программой и ее рейтингом, с удовольствием наблюдала за непоколебимой южанкой. На прошлой неделе Вендела стерла в порошок Елену Эм, после чего была в таком прекрасном расположении духа, что даже попрощалась с Паулой перед уходом. А теперь вот сидит взаперти, отказывается праздновать окончание сезона, и ни у кого нет особого желания ее уговаривать.

– В «Стурекомпаниет» заказан стол, – сообщил Андерс в завершение благодарственной речи. – Чем быстрее мы выйдем отсюда, тем скорее сможем поужинать!

Пластиковые стаканчики, которые успели наполниться и опустеть еще раз, были отставлены. Паула поднялась в редакцию, чтобы выключить компьютер и забрать свои вещи. Прежде чем вернуться в студию и разыскать себе попутчика на такси, она заглянула в дамскую комнату.

Взглянув в зеркало, Паула отметила, что бледновата. Она провела по скулам кистью для румян, оценила результат и сделала то же самое еще раз. Почти вся тушь осыпалась, и Паула потерла пальцем под глазами. Если повезет, будет похоже на тени. Но на этот раз не вышло. Паула намочила салфетку и повторила процедуру. Теперь сработало. Плюс немного новой туши, серых теней и темно-красной помады. Большего не требовалось. Яркую внешность Паулы не требовалось сильно подчеркивать. А с такой кожей – которой она втайне гордилась – можно не думать ни о тональном креме, ни о корректирующем карандаше, ни о пудре – рассыпчатой, компактной, крем-пудре или какие там еще бывают.

Она сняла излишки помады кусочком туалетной бумаги, распустила темные волосы, пару раз взмахнула расческой, но передумала и снова убрала волосы в хвост. Фиолетовая кофточка слегка попахивала по́том, но Паула утешила себя тем, что этого по крайней мере не видно. Она вернулась в студию.

Паула ехала в последнем такси вместе с Андерсом, который настаивал на том, что платит он, и видеопродюсером Йораном, а может, Йоргеном.

Когда они вошли в ресторан, остальные уже сидели за столиком, и Пауле не нашлось места. Андерс раздобыл стул и поставил его рядом со своим. Многие в компании уже выпили вина и были в приподнятом настроении. Некоторое время Паула молчала, стараясь понять, о чем беседуют за столом, и пришла к выводу, что главный предмет обсуждения – Вендела.

– Странно, что Венделы нет, правда? – сказала она Андерсу, который только что положил на колени салфетку.

– Она никогда не приходит на заключительную вечеринку, – небрежно ответил он. – Она не очень любит общаться с людьми. Ты, наверное, заметила, – добавил он, подмигнув.

Паула кивнула.

Она не собиралась задерживаться в ресторане, и много пить тоже не собиралась. На следующее утро, в десять часов, она должна была явиться в студию «Гамла Фильмстаден», чтобы в первый и, возможно, последний раз в жизни принять участие в кинопробах. Но, поскольку Андерс постоянно подливал ей вина, она быстро утратила контроль над количеством выпитого. Допивая последние капли самбуки, поданной к кофе, она чувствовала себя не особенно трезвой.

– Потанцуем! – крикнул Андерс, хватая ее за руку.

Ритмы с танцпола проникали в отдельный зал, где они находились, и Паула безвольно последовала за шефом. Оказавшись на танцполе, Андерс устроил самое безумное танцевальное представление со времен «Криминального чтива». Он раскачивался из стороны в сторону, приседал и подскакивал как блесна на леске. Паула не знала куда деваться. Люди вокруг смотрели во все глаза на лихо отплясывающего мужчину в водолазке и вельветовом пиджаке. Несколько других сотрудников редакции тоже выбрались на танцпол. После пары-тройки скованных движений Паула решила: хватит стесняться! Какая разница, все равно она никого здесь не знает! Она стала повторять движения Андерса, и вскоре они оба превратились в пляшущие блесны.

Через двадцать безумных минут Паула знаками дала понять Андерсу, что хочет пить. Нехотя прервав дикие прыжки, он взял ее за руку. Протиснувшись к бару, он вскоре вернулся с двумя порциями джин-тоника. Масштабы жажды Паула оценила лишь пару минут спустя, когда ее бокал опустел. Андерс предупредил ее просьбу, тут же снабдив ее новым.

– Как с тобой весело танцевать! – Он дружески обнял Паулу за талию. Паула прогнала чувство неловкости парой новых глотков. Безличные ритмы «техно» внезапно сменились знакомым «Strumming my pain with his fingers…»[17]

– Потрясающая песня! – воскликнул Андерс. – Хотя Роберта Флэк пела ее лучше. – Убрав руку с талии Паулы, он снова взял ее за руку. – Пойдем! – И вытащил ее на танцпол. Песня нравилась многим, на танцполе было тесно. «Killing me softly with his song, killing me softly…»[18] Андерс притянул Паулу к себе, и какое-то время они танцевали молча. Паула с облегчением отметила, что в медленном танце он не столь экстравагантен. Повторять за ним повороты и шаги было несложно.

– Ты ничего не замечаешь? – пробормотал он внезапно ей на ухо, и Паула почувствовала, как к ее бедру прижимается нечто твердое. – Хорошо танцуешь, – продолжал бормотать Андерс, и Паула почувствовала, как его язык касается мочки ее уха. Она окаменела. Этого она совсем не ожидала. Паула попыталась осторожно высвободиться из крепких объятий Андерса, но он только сильнее прижимал ее к себе и своему отвердевшему члену. – Ты так прекрасна, – проговорил он, уткнувшись в шею Паулы, проводя рукой по ее ягодицам.

Тут Паула решила, что с нее довольно, и вырвалась.

– Мне надо идти, – произнесла она, не успев придумать отговорку.

Не дожидаясь возражений Андерса, Паула проскользнула между танцующими парами. В гардеробе, к счастью, не было очереди, и она, быстро забрав свою куртку, оказалась на холодной улице. Нырнув в такси, стоявшее неподалеку, Паула назвала шоферу адрес на Санкт-Паулсгатан. Часы в такси показывали 02:54.

В шесть Паула открыла глаза. Во рту пересохло, в голове пульсировала боль. Рядом тихонько посапывал Юхан. Полежав немного в полумраке с открытыми глазами, Паула решила принять таблетку от головной боли. Вернувшись в постель, долго не могла заснуть. Ее тошнило, во рту оставался горький вкус лекарства. Наверное, в конце концов она все же заснула и не заметила, как Юхан встал и ушел на работу.

Паулу разбудил телефонный звонок, она вскочила и принялась судорожно разыскивать телефонную трубку. Только после того как отзвучало четыре сигнала и включился автоответчик, Паула обнаружила телефон на обычном месте в прихожей, где его оставил Юхан. Вот черт! Вернувшись в спальню, Паула бросилась на кровать. Тошнота прошла, но голова все еще болела. Она взглянула на часы: двадцать минут десятого. Паула по-прежнему лежала, не в силах думать, как вдруг ее осенило: двадцать минут десятого! Через сорок минут она должна быть на кинопробах в Сольне! Быстро прикинув, Паула получила следующий результат: такси до Сольны – двадцать минут, а может быть, и пятнадцать – если кричать, что она рожает прямо на заднем сиденье автомобиля. Душ – пять минут. Высушить волосы – пять минут, накраситься – еще пять. Сколько выходит? Кажется, у нее еще остается время выпить стакан простокваши и в последний раз глянуть в сценарий. Хотя чего уж там, глянуть в сценарий можно и в такси!

Из душа Паула вышла в 8:32. Волосы были высушены без двадцати девять, и тут она обнаружила, что не включила в расчеты время на одевание. Любимые джинсы были по крайней мере выстираны. Паула открыла платяной шкаф, чтобы отыскать какой-нибудь джемпер. Потратив несколько драгоценных минут на раздумья, она остановила выбор на простом черном шерстяном топе с глубоким вырезом. Без десяти девять Паула вызвала такси, машина должна была прибыть в течение пяти минут. Надев куртку и туфли, она положила сценарий в сумку и поспешила на улицу. Краситься предстояло в такси, которое еще и опоздало на несколько минут.

Когда машина повернула на Хорнсгатан, Паула сделала глубокий вдох: главное – спокойствие. Они все поймут, в пути могло произойти что угодно: авария, дорожные работы… Больше ей ничего не приходило в голову. Паула достала из сумки сухие румяна и кисточку. В то мгновение, когда она собиралась закрыть баночку и положить ее обратно в сумку, автомобиль тронулся на зеленый свет. От внезапного толчка баночка выскользнула из рук и упала в сумку. Без крышки.

– Черт! – выругался водитель. – Что за идиот! – Он смотрел в зеркало заднего обзора. Паула прервала созерцание красного месива в сумочке. Как только такси тронулось, у него из-под носа вывернула машина, за рулем которой сидела пожилая женщина и жестом просила прощения. – Такому старичью нечего и права давать! – раздраженно сказал таксист. – Ей повезло, что все обошлось. Если бы что-нибудь случилось с машиной, я бы ей показал!

Спустя двадцать пять минут Паула вошла в приемную и назвала свое имя. Навстречу ей вышла высокая стройная брюнетка с добродушным лицом.

– Привет, я Карина, – представилась она. – Мы уже стали сомневаться, что ты приедешь.

Паула попыталась объяснить свое опоздание, но вскоре поняла, что это не имеет никакого значения. Опоздала – значит опоздала. Вот и все.

Ральф приветствовал ее в помещении, на двери которого значилось «Репетиционная». В комнате не было никого, кроме него самого и ассистентки. Казалось, Ральф был раздражен, и, решив, что дело в ее опоздании, Паула подумала, не напомнить ли ему о съемках передачи, проходивших несколько недель назад, но воздержалась.

– Ты выбрала сцену? – кратко спросил он.

– Ага, – отозвалась Паула, доставая сценарий. Стряхивая с обложки румяна, она испачкала руки.

Ральф посмотрел на нее.

– Что это такое? – неприязненно поинтересовался он.

– Небольшая авария, – пробормотала Паула и попыталась сдуть румяна с бумаги, так что красное облачко едва не приземлилось на Ральфа, который отскочил в сторону. – Ой! Прошу прощения! – пробормотала Паула без особой уверенности, что он ее слышит, так как Ральф уже отвернулся. – Э-э… – Она откашлялась. – Я выбрала сцену номер двадцать один, – обратилась она к режиссеру, стоящему к ней спиной.

– Двадцать один? – удивленно переспросил он. – Сон?

– Да… Не подходит?

Ральф кивнул:

– Подходит, вполне! Просто я немного удивился. Большинство выбирали сцены ближе к финалу – «Встреча» или «Гнев Сандры».

Паула не знала, что сказать. Сцена привлекла ее внимание уже при первом прочтении, и, поскольку Ральф призывал ее слушаться своих чувств, она решила не противиться. Сцена изображала момент встречи Сандры с матерью – биологической матерью, с которой она не знакома. Сцена была сюрреалистической: Сандра в жесткой, совершенно отличной от ее обычного дружелюбного поведения манере допрашивала свою пропавшую мать, заставляя ее просить прощения, признать, что детей бросать нельзя. В ремарках значилось, что Сандра должна быть одета во фланелевую пижаму детского покроя и прижимать к себе плюшевого медвежонка, но, читая сценарий, Паула представила себе Сандру марширующей в военной форме. Анна посоветовала ей найти какой-нибудь предмет, который поможет войти в образ, и Паула репетировала со старой кобурой Юхана.

– Понятно. – Ральф листал сценарий. – Двадцать первая сцена. Тогда я играю мать. – Он взял два стула и поставил их друг против друга. – Годится? – обратился он к Пауле.

– Э-э… Я хотела бы стоять. Если ты не возражаешь… – Она боялась, что малейшее отступление от образа, которого она придерживалась во время репетиций, собьет ее с толку.

Ральф пожал плечами, убирая один из стульев.

– Карина будет снимать, – сказал он. – Просто чтобы у нас был материал, который можно просмотреть после. – Паула кивнула. – Ты готова? – спросил Ральф, и она снова кивнула. – Тогда начинаем. – Он уселся на стул.

Паула отложила сценарий. Начинать должна была она.

В комнате было совершенно тихо. Карина взяла камеру, Ральф сидел, уставившись в колени. Паула внезапно почувствовала ужасное волнение. В утренней спешке она не успела продумать свои действия. Недолгое время, проведенное в такси, она посвятила тому, чтобы выучить текст, который так и норовил ускользнуть из памяти.

Теперь, когда было слышно только слабое жужжание камеры, у Паулы возникло чувство, что она никогда в жизни не видела никакого текста. Немного постояв молча, она откашлялась, пробормотала «извините» и подошла к столу, на котором лежал сценарий. Найдя двадцать первую сцену, она быстро просмотрела реплики. Затем закрыла сценарий и вернулась на место. Закрыв на секунду глаза, она представила себе пустую кобуру и сделала глубокий вдох.

* * *

– Как все прошло? – Анна чуть не кричала в телефонную трубку.

– Не знаю. Представления не имею.

– Как это – представления не имеешь?!

– Я же никогда ничего подобного не делала. Откуда мне знать, хорошо получилось или плохо?

– Ну, у тебя же осталось какое-то ощущение?

Паула задумалась:

– Ну да, кажется, все прошло хорошо.

– Вот это да! Ты станешь кинозвездой! Невероятно. А когда тебе надоест быть кинозвездой, ты станешь режиссером и создашь собственную продюсерскую фирму, как Джуди Фостер, и сможешь дать мне кучу хороших ролей в разных фильмах! Ура! – Анна засмеялась. – Когда тебе дадут ответ?

– Съемки начинаются летом, так что, полагаю, решение будет принято довольно скоро. Ральф все время говорит, что нужно прислушиваться к ощущениям, поэтому он, наверное, быстро решит, интересна я ему или нет.

– Позвони, как только узнаешь!

– Ну конечно. Приятных выходных у свекра и свекрови, передавай привет Стуре!

– Спасибо. Они, кажется, очень милые, и это хорошо – ночная жизнь Эрншёльдсвика наверняка оставляет желать лучшего…

– С другой стороны, с таким животом ты могла бы оказаться в ночном Нью-Йорке и совсем не оценить его прелести…

Анна вздохнула:

– Да уж… Кстати, как прошла заключительная вечеринка на работе?

– Расскажу в другой раз.

– Нет, давай сейчас! – возразила Анна.

– Говорю же – в другой раз.

Паула была рада, что взяла выходной в пятницу. И не только из-за кинопроб. Ей совсем не хотелось встречаться с Андерсом. Конечно, коллеги приставали к ней и раньше, но Андерс был намного старше и к тому же ее начальником. Мог бы и соображать, что делает.

Но понедельник неумолимо надвигался, и в конце концов Пауле не осталось ничего, кроме как войти в редакцию с гордо поднятой головой и надеждой на лучшее.

Андерса не было на месте, и в редакции царила совсем не рабочая атмосфера. Сезон закончился, и это было заметно. Даже Магган, сидя за столом, подпиливала ногти. Юханна рассеянно кивнула Пауле, когда та села на свое место.

– Где ты была в пятницу? Похмелье?

– Нет, мне надо было к зубному, а потом я отдыхала.

– Похмелье, – констатировала Юханна, не обращая внимания на отговорки Паулы. Та проигнорировала реплику.

– А как вы? Хорошо повеселились? – спросила Паула.

– Да, потом мы пошли в другое место.

– Так поздно? Куда?

– Какие-то друзья Роберта держат подпольный клуб в Хаммарбюхамнен.

Подпольный клуб в Хаммарбюхамнен! Паула улыбнулась. Вход сорок крон, люди в черном и претенциозная рок-группа на самодельной сцене. Отклеиваешь этикетки с бутылок пива за двадцатку и танцуешь под «Лав Кэтс». Сколько таких вечеринок было в жизни Паулы! Хотя «Кьюр»… Их уже лет десять не слушают – давненько это было… Паула внезапно почувствовала себя ужасно старой.

– А кто там был? – спросила она.

– Роберт и я.

Паула взглянула на Юханну – какой-то необычный тон. Кажется, она покраснела? Паула вспомнила о собственном положении и решила не учинять допроса.

– Где Андерс? – спросила она как можно более невинным тоном. Неизвестно, насколько очевидны для остальных были его ухаживания. Судя по ответу Юханны, неочевидны.

– На каком-то совещании. Придет к обеду. Кажется, в четверг он основательно набрался.

Если бы Юханна что-то заметила, то не ограничилась бы таким комментарием. Паула успела уже ее раскусить. Она облегченно выдохнула. Если Юханна ничего не знает, то другие и подавно.

Андерс и в самом деле появился сразу после обеда. Паула притворилась, что не замечает его, и он, похоже, решил сделать то же самое, так как поспешил на свое место, не задержавшись, против обыкновения, в редакции.

Паула попыталась сосредоточиться на статистическом анализе зрительской аудитории и долгое время не сводила взгляда с монитора. Когда она наконец решилась поднять голову и посмотрела в сторону «аквариума», их взгляды встретились. Андерс быстро отвернулся, а Паула снова уткнулась в цифры на мониторе, проклиная себя. Почему ей должно быть стыдно, если опозорился Андерс?

– Паула, не могла бы ты зайти ко мне?

Похоже, ей все-таки удалось отвлечься и начать думать о чем-то другом: когда Андерс обратился к ней, она вздрогнула от неожиданности. Паула неохотно встала и направилась в сторону «аквариума». Андерс попросил ее присесть, а сам встал и закрыл дверь, вследствие чего все взгляды обратились в их сторону. Дверь в кабинет Андерса всегда была открыта, кроме тех случаев, когда там была Вендела, разумеется.

– Э-э… я… я… – Андерс беспокойно ерзал на стуле. Паула стала отрывать от ногтя отслоившийся кусочек лака. – В общем, я просто хотел… попросить прощения.

Тут Андерс облегченно вздохнул, но Паула решила не давать ему спуску.

– За что? – спросила она, ощутив внезапную жажду мести. Она несколько дней мучилась из-за того, что он руки распустил! Нет, одного извинения мало – так просто пленку назад не промотаешь.

Андерс бросил на нее несчастный взгляд:

– Ну… за то, что было в четверг…

Паула ничего не ответила.

– Я… кажется, выпил лишнего.

– Ты извиняешься за то, что выпил лишнего?

– Нет… то есть да… то есть нет. – Андерс сделал глубокий вдох. – Я, кажется, еще и наговорил лишнего… – Он замолчал.

Паула снова принялась ковырять лак на ногтях. Нужна пилочка. Если ковырять дальше, придется остричь ноготь. Может быть, у Магган есть пилка?

– И еще я прошу прощения вот за это. – Андерс смущенно хихикнул, помахав руками. В этом «аквариуме» он был похож на артиста пантомимы.

Паула вздохнула. Ей стало жалко этого неуклюжего дядьку напротив.

– Хорошо, извинения принимаются. – Она встала, чтобы покинуть импровизированную исповедальню.

Не успела она открыть дверь, как Андерс добавил:

– Надеюсь, я не слишком испугал тебя – ты нужна нам и в следующем сезоне.

– Посмотрим, – отозвалась Паула и вышла.

На самом деле она уже почти настроилась продолжить работу осенью. У нее не было других вариантов, и здесь ей нравилось.

Паула рассказала Юхану о поступившем предложении, и он тоже обрадовался. Хороший запасной вариант. Он был уверен, что Паулу примут на курсы международного туризма, и часто говорил об этом. В конце концов Пауле так надоели эти разговоры, что она запретила ему вообще упоминать курсы. «Нет смысла говорить об этом, пока я не получила ответ», – сказала она. Как только речь заходила о курсах, Пауле начинало казаться – может быть, и зря, – что Юхан видит в них магическое орудие: немного бухучета – и Паула окончательно станет частью его жизни. Еще немного делового английского – и она оценит преимущества спокойной обывательской жизни.

Юхан неохотно согласился с запретом, и курсы туризма пополнили список запретных тем. Но всякий раз, получая официальные письма, Паула ловила его любопытный взгляд.

У продления контракта с программой «Без церемоний» было еще одно преимущество. Если Паула обеспечена работой на осень, можно не искать новую работу на лето. До конца сезона оставалось не больше недели, а май еще не закончился. Это означало, что впереди – длинное беззаботное лето, которого Паула так ждала. Постоянные разъезды требовали больших затрат, и Паула очень давно не отдыхала целое лето. Подумать только: не надо убирать, сидеть с больными, подстригать кусты и разносить газеты! За свою жизнь Паула, несомненно, побила все шведские рекорды в деле летних подработок. Она перепробовала все варианты, не требующие ничего, кроме свободного времени и пустого кошелька. Трехмесячный отпуск казался настоящим раем.

Последняя рабочая неделя подошла к концу, и Паула с облегчением собрала свои немногочисленные вещи. Отношения с Андерсом наладились, оба даже сидели рядом в столовой, и Паула вовсе не кривила душой, говоря на прощание:

– Мне очень понравилось здесь работать. Я многому научилась.

– Новый сезон начинается восемнадцатого августа. Я позвоню заранее, – улыбнулся Андерс.

– А это я возьму в залог, – Паула со смехом указала на белый ящичек, который держала под мышкой, – чтобы точно знать, что вы позвоните. – Паула подошла к Андерсу, чтобы обнять его. Он дружески похлопал ее по спине, изо всех сил стараясь не задеть других частей тела.

Приятного лета! – крикнул Андерс вслед Пауле. – И будь умницей!

* * *

Домой Паула вернулась уже в половине пятого. День был теплый, и на Мариаторьет играли в петанк. Свободную среду Юхан посвятил генеральной уборке квартиры, и вечернее солнце светило сквозь чисто вымытые окна. Паула не находила себе места. Юхан работал в вечернюю смену, и сначала она собиралась провести первый вечер отпуска перед телевизором в обнимку с пакетом сластей, но по дороге от метро до дома Паулой овладело весеннее настроение, и первоначальный план больше не казался таким заманчивым.

Она позвонила Ракели.

– Ты еще на работе?

– Я заканчиваю в пять.

– Но сегодня пятница, а на часах без четверти!

– Я же сказала, что заканчиваю в пять.

– У тебя есть планы на вечер?

– Вообще-то нет. Есть предложения?

– Может быть, сходим куда-нибудь? Выпьем дома для начала, а потом в город – пойдем в какой-нибудь бар, например. Весна покоя не дает!

Ракель рассмеялась:

– Представь себе, сегодня за обедом я почувствовала приблизительно то же самое. На лестнице перед Концертным залом было полно народу, все загорали. Только я зайду домой, приму душ и переоденусь. Потом к тебе?

Паула так удивилась, что ей и в голову не пришло возразить. Все время, что они были знакомы, встречи назначались в однокомнатной квартирке Ракели.

– Конечно, – ответила Паула. – Приходи, как только освободишься.

Без двадцати семь раздался звонок в дверь. Паула, успевшая конечно же разнежиться под вечерним солнцем и задремать на диване, завернулась в полотенце и открыла дверь.

– А я только что приняла душ.

– Вижу. – Ракель сняла пальто, и Паула вернулась в ванную.

– В буфете есть водка, в холодильнике – «рашн». Организуй нам по коктейльчику! – крикнула Паула, и кафель ванной отозвался эхом.

Войдя в комнату одетой, но с полотенцем на голове, она остановилась как вкопанная.

– Ого! Обновка?

– Я же сказала: в обед я почувствовала, что на дворе весна, – ответила Ракель, со смехом вертясь посреди комнаты.

– Необычный цвет для тебя.

– Черный? Да, я вообще редко ношу джинсы…

– Нет, я имею в виду топ, – указала Паула на светло-голубой топ, который обтягивал плоский живот Ракели. – А модель…

– Слишком обтягивающий? – беспокойно спросила Ракель.

– Нет, вовсе нет! Тебе очень идет! Просто непривычно видеть тебя в одежде, в которой… что-то видно. – Паула решила не комментировать блеск для губ и тщательно подобранные тени для век, которые заметила, когда Ракель моргнула. Не хотелось смущать подругу.

Они выпили, и Паула отметила, что Ракель приготовила довольно крепкий коктейль.

– А где Юхан? – спросила Ракель, словно лишь сейчас увидев, что его нет дома.

– На работе.

Ракель кивнула:

– Сегодня многие получают зарплату, так что ему, наверное, есть чем заняться.

– Да, в такие дни в городе беспокойно. Но нам того и надо! С чего начнем?

После трех бокалов Паула вызвала такси, несмотря на протесты Ракели.

– Можем поехать на метро! Сейчас еще так много поездов!

– И испортить праздничное настроение? Нет уж! Сегодня я хочу повеселиться.

Ракель вздохнула, но больше не возражала, и спустя двадцать минут они уже стояли на площади Стуреплан. Дальнейшего плана они не разработали и потому пребывали в некоторой растерянности. Обе подруги выбирались в город довольно редко и были не в курсе последних модных тенденций.

– «Библос»? – робко предложила Ракель.

– «Ист»? – так же несмело отозвалась Паула.

Они взглянули друг на друга, затем на вывеску ближайшего бара.

– Ай, какая разница! – засмеялась Паула. – «Стурехоф» – как обычно!

Ракель взяла Паулу под руку, и они направились к входу в бар, у которого пока еще не выстроилась очередь. Охранник рассеянно поприветствовал подруг, и они вошли. Паулу окатило волной тепла и шума, и она заметила, как мужская компания в баре проводила их оценивающими взглядами, когда они направлялись к гардеробу. Это не вызвало у нее ни малейшего недовольства. Она была в хорошем настроении.

Паула направилась в бар и заказала два бокала вина – не потому, что ей захотелось именно его, просто напитки покрепче стоили тут целое состояние. Вернувшись, Паула застала Ракель беседующей с мужчиной в костюме и с забранными в хвост жидкими волосами. Ракель представила его: «Руне», – после чего тот поинтересовался, позволят ли дамы угостить их коктейлем. Ракель бросила взгляд на свой нетронутый бокал и переглянулась с Паулой. Словно по невидимой команде, обе мгновенно осушили бокалы и, поморщившись, со смехом отозвались на предложение удивленного поклонника:

– С удовольствием! – ответила Паула, стерев каплю вина с подбородка. – «Рашн» с водкой. Восемьдесят граммов, – подмигнула она собеседнику, который тут же поспешил к бару.

– И как мы собираемся потом от него отделаться? – спросила Ракель, беспокойно высматривая седой хвост, мелькающий в толчее у стойки бара.

– Положись на меня, – уверенно ответила Паула. – Может быть, у меня и нет высшего образования, но Свод Неписаных Правил Бара я знаю назубок!

После нескольких глотков драгоценного напитка и вымученных вопросов типа «что такие красавицы делают в баре совершенно одни в пятницу вечером» Паула внезапно замахала руками, окликая компанию, только что вошедшую в заведение.

– Извини! – обратилась она к Руне. – Это наши друзья. Приятно было познакомиться! – Она крепко ухватила Ракель под руку и потащила ее в сторону незнакомой компании. – Вот и отделались! – произнесла она, как только они удалились на безопасное расстояние.

– Только теперь придется прятаться остаток вечера, – сухо заметила Ракель. – Но оно того стоило, – добавила она, отпив еще глоток коктейля.

После нескольких бокалов вина и праздной болтовни с разными людьми, включая компанию парней, которые разглядывали их в самом начале, Паула стала зевать.

– Эй, ты же не собираешься уходить? – беспокойно спросила Ракель.

– Кажется, я устала, – призналась Паула. – И пьяна к тому же.

– Юхан уже вернулся?

– Думаю, да.

– Как несправедливо.

– Что несправедливо? – удивленно переспросила Паула.

– Что кого-то дома просто ждет любимый.

Паула взглянула на Ракель с еще большим удивлением. Подруга редко говорила о любви, и эта внезапная откровенность обескуражила Паулу.

– Если он, конечно, любимый, – неожиданно для себя отозвалась она. И тут же пожалела о своих словах.

– Разве ты не любишь Юхана?

– Люблю, но все не так просто.

– Что тут сложного, если ты кого-то любишь?

Паула, не утерпев, рассмеялась над наивностью вопроса, но Ракель ее не поддержала.

– Можно испытывать чувства по отношению к нескольким людям сразу, – осторожно пояснила Паула, увидев, как посерьезнела Ракель. Паула не рассказывала ей о Джейсоне и не собиралась. Но невинное лицо Ракель заставляло ее отвечать на незаданные вопросы, и, сама того не желая, Паула стала сбивчиво объяснять: – Этот Джейсон, о котором я говорила… ну, когда с нами была Хелена… писатель… – Паула на мгновение умолкла, чтобы собраться с мыслями. Ракель внимательно смотрела на нее. Пути назад не было. – Через неделю он приезжает в Стокгольм. – Ракель по-прежнему ничего не говорила. – Не знаю, стоит ли с ним встречаться…

Глаза Ракели потемнели, она напряженно смотрела на Паулу, не произнося ни слова.

– Если ты это сделаешь, – сказала она наконец, – ты мне больше не друг. Так и знай. – После этих слов она еще некоторое время смотрела на Паулу. А затем небрежно, как ни в чем не бывало, добавила: – Пойдем? – и направилась к гардеробу.

* * *

Паула быстрым шагом пересекла площадь Нормальмсторг. Она шла за покупками. Собиралась поискать одежду. Да, в универмаге «НК». Ну и что? В «НК» много одежды. Там хорошая одежда. Она и в другие магазины заходила – по крайней мере, в один.

Пришлось остановиться на красный свет, по Норландсгатан спешили автомобили, но как только серебристый «опель» на секунду притормозил, Паула бросилась через дорогу. Водитель недовольно посмотрел ей вслед, но Паула уже была на другой стороне улицы. Когда светофор переключился на зеленый, она уже миновала магазин «Поларн-о-Пюрет».

Паула бросила взгляд на платья от «Эскада», сверкающие в витрине у самого входа в универмаг. Кто может позволить себе платье за тридцать семь тысяч крон? Не считая королевских особ?

Она помедлила, остановившись на площадке у входа. Без четверти три. Медленно поднялась по лестнице. Можно посмотреть и косметику. И одежду. И книги. Паула решила отправиться прямо в отдел одежды этажом выше, минуя косметику. Старалась не смотреть на рекламные афиши. Весь этаж Паула обошла за семнадцать минут, заставив себя примерить майку от Филиппы Ко, которая ей не подошла, и невероятно красивые сандалии за 1289 крон. Может быть, что-нибудь похожее найдется в сети «Твоя обувь»?

Оставались только книги. Паула снова ступила на эскалатор, пытаясь не смотреть на афиши.

В книжном отделе было много людей. В конце зала Паула увидела край стола, вокруг которого столпились люди, некоторые выстроились в очередь длиной в несколько метров. Кто-то, очевидно, раздает автографы. Паула сглотнула. «Кто-то, очевидно, раздает автографы». Как будто она не знает. Как будто не видела объявлений в газетах. Как будто весь универмаг не увешан его портретами. Как будто она не в курсе, что сегодня прославленный роман «The Way Things Are» в продаже всего лишь за 249 крон (обычная цена – 329 крон). И шведский перевод с веселеньким названьицем «Такова жизнь» – по той же цене. «Выразительное, полное теплого юмора повествование о сложной жизни женщины» – краткое описание вполне подошло бы и к книге Джеки Коллинз. Наверное, эта аннотация привлекала больше покупателей, чем рецензия в центральной газете: «Окно, выбитое спастическими конвульсиями» – Паула перечитала рецензию, так и не поняв, что имелось в виду. И чем им не нравится пятибалльная шкала? В конце концов Паула решила, что отзыв все-таки положительный: об этом говорила последняя фраза: – «литературное открытие».

Когда люди на мгновение расступились, Паула, стоявшая чуть поодаль, под прикрытием полки с яркими книгами кулинарных рецептов, успела увидеть сидящего за столом мужчину. Он улыбнулся женщине, которая протягивала ему свой экземпляр книги, задал вопрос – Паула не расслышала, – открыл книгу и оставил надпись на форзаце. Все так же улыбаясь, он вернул книгу – больше Паула ничего не успела разглядеть: просвет загородил пожилой мужчина в плаще.

Паула внезапно ощутила боль в руке: она так крепко сжимала ключи в кармане, что металл врезался в ладонь. Выпустив ключи, Паула оставила руку в кармане. Через некоторое время очередь стала уменьшаться, а толпа – рассеиваться. Все чаще виднелись каштановые кудри Джейсона и рука, протягивающая книги. Некоторые покупали по нескольку экземпляров. Издательство выпустило новым тиражом его предыдущий роман «For Every Broken Rib», в переводе – «Пересчитать ребра». Название, по мнению Паулы, больше подходило для самоучителя по домашней хирургии.

Джейсон все время улыбался и выглядел невозмутимым. Обаятельно, по-американски раскованно перебрасывался репликами с покупателями. Паула не могла сдвинуться с места. Замерев у полки, на которой красовались «Японская кухня» и «Вегетарианские блюда по-новому», она, почти не мигая, смотрела на мужчину за столом. Он казался чужим. Известным писателем. Красивый известный писатель. Ей хотелось дотронуться до него. Хотелось подойти и сказать: «Джейсон…» – чтобы он поднял голову, посмотрел на нее серьезно, без этой улыбки, обращенной ко всем остальным. Чтобы он встал, взял ее за руку, стал что-то говорить… Он ждет ее, и она это знала.

До конца автограф-сессии оставалось пять минут, и у стола снова образовалась очередь. Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, Паула медленно попятилась прочь, затем повернулась и направилась к выходу из книжного отдела. Она не пряталась, не кралась, не бежала. Просто шла. Она дала Судьбе еще один шанс вмешаться, заставить Джейсона поднять голову и заметить ее. Но Судьба, очевидно, была занята организацией дорожных аварий и новых зачатий, поэтому Паула беспрепятственно вышла из книжного отдела. Спускаясь на эскалаторе, она посмотрела на молодого человека на рекламных афишах, отметила, что ей знаком его пиджак, что у него новая стрижка и что у нее защемило сердце.

* * *

Паула уселась на свободное место в метро. Она ждала облегчения – награды за правильный поступок, но ничего не чувствовала. Никаких ощущений. Даже сердце больше не щемило.

Без особого интереса она взяла потрепанную газету «Метро», лежавшую на соседнем сиденье. Фотография в правом верхнем углу привлекла ее внимание: красивая улыбающаяся женщина. Ханна Бергдаль, известная актриса, очевидно, получила новую роль в кино. Паула отыскала страницу «Развлечения» и прочитала: «Ханна Бергдаль, известная среди прочего по успешному фильму „Лилии и лев“, а также участвовавшая в столь высоко оцененном критиками спектакле Драматического театра „Сон в летнюю ночь“, получила главную роль в новом фильме Ральфа Брюгге „Билет“».

Паула замерла, но заставила себя читать дальше: «Бергдаль будет играть дочь Генриэтты Польсон в драме, которая, по словам режиссера, повествует о возвращении домой и о чувстве вины. Предыдущий фильм Ральфа Брюгге, „Приемная“, посмотрели…» Паула свернула газету. Что ж, недорого стоило ее обаяние! Она вдруг почувствовала, что по щеке катится слеза. Не успела Паула смахнуть ее, как за первой слезой последовала вторая, и еще, и еще, и вот она уже молча плакала в пустынном вагоне метро, глядя на собственное отражение в оконном стекле.

Юхан пришел домой в отличном настроении.

– Иди сюда, смотри, что у меня есть! – крикнул он из прихожей.

Паула медленно поднялась с дивана, на котором сидела, глядя в экран выключенного телевизора, и подошла к Юхану.

– Я принес кучу брошюр! – радостно сообщил он.

– Брошюр?

– Туристических. На это лето!

– На это лето, – повторила Паула, не вникая в смысл слов.

– Описание гостиниц Франции, Италии и Испании. И карты!

– Карты.

– Да. Как ты вообще? – Юхан положил пакет с брошюрами на разделочный стол возле кухонной мойки. – У тебя какой-то отсутствующий вид.

– Отсутствующий? Правда? – Паула изо всех сил старалась говорить как ни в чем не бывало. – Просто устала, наверное.

– Рано встала?

– Да нет. – Пауле стало неловко. – Просто засиделась в четырех стенах.

Удовольствовавшись этим объяснением, Юхан достал брошюры из пакета и разложил на кухонном столе.

– Я подумал, можно уже начать планировать поездку. Хотя, конечно, не обязательно следовать какому-то определенному маршруту… – добавил он, беспокойно взглянув на Паулу. – Просто интересно посмотреть все варианты.

– Ну конечно, – ответила Паула без особого воодушевления.

Ее равнодушие явно разочаровало Юхана, и он снова собрал брошюры:

– Можем заняться этим позже.

– Угу.

– Ты ничего не купила на ужин?

– Прости. Забыла…

Юхан кивнул. Такой ответ не был для него неожиданностью.

– Может быть, сходим куда-нибудь поужинать? Поедем в город. В «Принца»? Или в «П. А.»?

Паула вспомнила: – это название гостиницы в самом центре.

– Наверное, лучше куда-нибудь поблизости.

Юхан пожал плечами:

– Можем вообще никуда не идти. Просто я подумал, что это тебе понравится. Можно что-нибудь купить и поесть дома.

– Да, наверное, лучше так.

Юхан посмотрел на нее. Паула улыбнулась. То есть попыталась изобразить улыбку.

– С тобой точно все хорошо? – снова спросил Юхан.

– Точно. Может быть, купим китайской еды?

В субботу позвонила Ракель. Они долго говорили, но, положив трубку, Паула не могла вспомнить о чем. Ракель спрашивала, чем занималась Паула, что собирается делать. О Джейсоне не было сказано ни слова, и все же речь постоянно шла о нем. Паула уворачивалась от вопросов – видимо, вполне успешно: Ракель явно была удовлетворена ответами.

С Анной все было иначе. Первый вопрос, который она задала в воскресенье, удостоверившись, что Юхана нет дома, – «как все прошло с Джейсоном?»

– Я видела рекламу, – сказала она.

– Угу. Я там была.

– Ты же решила не встречаться с ним!

– Я и не встречалась.

– Не понимаю…

– Я там была. Он меня не видел. Вот и все.

– Ненормальная!

– А по-моему, очень даже нормальная. Могла бы подойти. Броситься ему на шею. Но нет – я отправилась домой. К Юхану. Так что не говори, что я ненормальная!

– Я хотела сказать… Ах, чего уж там. Ну и как он тебе?

– Мне было больно. Ужасно больно.

– Я думаю, ты правильно поступила. – Анна на мгновение умолкла. – Он уже уехал?

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Он писал об этом. Самолет улетает в восемнадцать пятнадцать.

– Глупостей не наделаешь?

– Каких глупостей? Типа сушить волосы феном прямо под душем?

– Например. Или встречаться с Джейсоном.

Паула вздохнула:

– Я была там. Да. Стоило мне на шаг отойти от «Ста одного соуса для спагетти», и он увидел бы меня.

– Извини – от чего отойти?

– Не важно. Главное, что я приняла решение. С чего бы мне вдруг его менять, когда Джейсону осталось четыре часа в Швеции?

– Если бы все действовали в соответствии с принятыми решениями, в мире не было бы курильщиков, тучных людей и…

– Чтобы ты убедилась в том, что я простая смертная, позволь сообщить тебе, что в эти выходные я в одиночку съела большую упаковку мороженого. И посмотрела минимум четыре полнометражных фильма на канале «Халлмарк» – в дневное время!

– Благодарю! Теперь я за тебя спокойна. Свою норму прегрешений ты выполнила – так? – засмеялась Анна. – Что будете делать сегодня?

– Я обещала Юхану, что вечером мы будем планировать отпуск.

– Вы будете отдыхать вместе? Вот это да! Первый раз, наверное?

– Второй. В той чартерной поездке на Крит мы тоже были вместе.

– Точно. А что на этот раз?

– Юхан хочет отправиться на машине по Европе. Франция, Италия…

– Отлично! Разве нет?..

– Нормально. – Паула только и думала, как бы закруглить разговор. Ей совершенно расхотелось разговаривать. И о себе, и об отпусках, и об актерской карьере, и о писателях. Слава богу, Анна, похоже, не читала статью в «Метро». Все, чего Пауле теперь хотелось, – это лежать на диване и ждать, пока время залечит раны. – Ладно, пора закругляться. Скоро вернется Юхан, а я обещала помыть посуду. Созвонимся на неделе. Пока.

Положив трубку, Паула увидела в окно Юхана с двумя продуктовыми пакетами в руках. Она поспешила на кухню, чтобы включить воду.

– У меня отпуск с начала июля, можно отправиться в путь прямо в субботу или в воскресенье, первого июля.

– Конечно.

– На сколько? Три-четыре недели?

– Да, наверное. Лучше три.

– Можно действовать по обстоятельствам. Просто ехать куда захочется. Видела французские виноградники? – Юхан стал перебирать брошюры, лежащие на столе, нашел одну под названием «Луара» и протянул Пауле.

При виде зеленых холмов, французских виноделов в черных беретах, сырых погребов и больших винных бочек настроение у нее улучшилось, и она улыбнулась Юхану.

– Очень красиво.

– Ничего, если я посмотрю новости? – спросил Юхан, поднимаясь из-за стола.

– Конечно. – Паула взглянула на кухонные часы. Половина восьмого. – Час пятнадцать, – тихо произнесла она.

– Что? – Юхан остановился в дверном проеме.

Паула вздрогнула.

– Ничего, – отозвалась она. – Просто заметила, что… – Джейсон уехал. – …что время идет.

– Да уж, – Юхан улыбнулся, – даже летит, когда на душе хорошо!

* * *

Лето – не худшее время для безработного, подумала Паула, проснувшись и выйдя на кухню. Пол нагрелся от солнечных лучей, базилик в горшке, стоявший на солнцепеке, приуныл. Не обращая внимания на несчастное растение, Паула включила кофеварку и достала из холодильника пакет простокваши. Часы показывали уже половину одиннадцатого, и Паула успела проголодаться. Мюсли закончилось, но в буфете были хрустящие хлебцы, их можно покрошить в простоквашу. В глубине буфета нашлась и большая пластиковая коробка имбирного печенья, видимо, еще с Рождества. Раскрошив три печенья, Паула поставила пустую коробку в раковину. Может пригодиться.

Паула полистала утреннюю газету. Ожидая, пока сварится кофе, прочитала юмористическую заметку о том, как трудно достать одноразовые бритвенные станки в Буэнос-Айресе.

В дверную щель, шурша, упала почта, и Паула отправилась посмотреть. «Шведский полицейский» – как часто его приносят? Каждый день? Она отложила газету в сторону. Еще три письма. Два – Юхану из страховой компании, и два Пауле. На одном из конвертов был логотип, при виде которого Паула вздрогнула. Подержав письмо в руке, она положила его на стол. Подождет.

Адрес на другом конверте был написан от руки. Паула не могла разобрать букв на почтовом штемпеле, но марка оказалась южноафриканская. Она вскрыла конверт и улыбнулась, увидев неровный, но на удивление разборчивый почерк и «HONEY!» в самой верхней строчке. Мозгу потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к почерку, но, расшифровав завитушки, изображающие «g» и «f», Паула с легкостью прочитала две страницы письма.

Джеронимо написал через два месяца после того, как они с Фрэнком прибыли в ЮАР. Гостиница оказалась симпатичной, но гораздо более ветхой, чем он думал. Они решили как можно скорее приступить к ремонту и ремонтировать этаж за этажом, чтобы начать принимать гостей, не дожидаясь окончания работ. Уволившись из автосалона, Джеронимо получил солидную сумму, которой вместе со сбережениями Фрэнка должно было хватить на ремонт. О климате, еде и людях ЮАР Джеронимо отзывался только в превосходной степени, однако южноафриканская бюрократия радовала его гораздо меньше. «Даже трубу нельзя проложить, не получив разрешения властей», – жаловался он.

В конце письма Джеронимо перешел к конкретике. Если Паула собирается приехать, то надо решаться прямо сейчас. Ее помощь понадобится уже в конце лета, и если Паула откажется, Джеронимо и Фрэнку придется подыскать кого-нибудь еще. Жить она может в квартирке внутри гостиницы. Одна комната и маленькая кухня. «Квартира небольшая, но за окном растет инжир плюс жилье бесплатное! Плюс зарплата. Не такая, чтобы откладывать на старость, но на жизнь и развлечения хватит вполне!»

«We would love to have you here!»[19] – еще один восклицательный знак напоследок и просьба откликнуться как можно скорее. В самом низу были приписаны адрес и номер телефона гостиницы «Белый дворец», а также уверения в том, что название не подразумевает ничего, кроме цвета здания. В постскриптуме значилось: «Если ты не дашь ответ в течение месяца, мы будем считать это отказом». Паула перевернула листок и взглянула на дату: восемнадцатое мая. Затем попыталась вспомнить, какое сегодня число, но была вынуждена обратиться к настенному календарю: пятое июня. Если вместо письма позвонить, то на размышления останется две недели.

Инжир под окном, призадумалась Паула и спохватилась, лишь поймав себя на том, что за стойкой администратора милого, но обветшалого отеля видит мистера Фолти[20]. Однако идея покинуть Швецию, когда погаснут бумажные фонарики летнего праздника раков и наступит осенняя темень, осталась.

Разочарование по поводу не доставшейся ей роли в фильме, на которую она, не признаваясь себе в этом, все же рассчитывала, делало предложение еще более заманчивым. Паула судорожно искала доводы «против». Аргумент, как обычно, был всего один: Юхан. Она и прежде много раз оказывалась в подобном тупике и решала, что аргумент недостаточно весом, но на этот раз все было иначе. Паула чувствовала, что теперь Юхан не станет слушать ее отговорки. Это, конечно, всего лишь ощущение: до сих пор Юхан не высказывался прямо. Но, мысленно опробовав свои обычные доводы: «надо посмотреть мир», «ты же сможешь приезжать», «все равно у меня нет хорошей работы», «другого шанса не будет»… – Паула поняла, что они никого не смогут убедить.

Сложив письмо, Паула сунула его обратно в конверт. Может быть, незачем принимать решение прямо сейчас? Может быть, принимать решение вообще незачем? Может быть, за нее все решит Судьба?

На столе все еще лежало другое письмо. Официальное. Паула смотрела на белый конверт. Так вот какая она – Судьба. Если там «нет», то я еду в ЮАР, – думала Паула, с радостью перекладывая ответственность за решение на плечи того, кто знает лучше. Судьба видит все со стороны, она знает, что перспективно, а что нет, помогает обходить опасные места. Все именно так. Паула не настолько самонадеянна, чтобы пытаться без посторонней помощи принять решение в столь важном вопросе. От этих мыслей ей полегчало.

Уже почти вскрыв конверт, Паула остановилась. А если там «да»? Она задумалась. Тогда останусь в Швеции, буду учиться и… Паула поколебалась. Перееду к Юхану. По-настоящему. Решусь наконец-то. Может быть, мы даже поженимся. Хотя нет, нет – достаточно просто переехать. Спешить некуда. Паула вскрыла конверт.

– Тебя приняли? Правда? Это же потрясающе! – Опустив вилку и нож, Юхан встал из-за стола. – Ну иди же сюда, я должен тебя обнять! Поздравляю! Потрясающе! – повторял он. – Разве ты не рада?

– Конечно, рада.

– Три семестра ты будешь учиться, затем пройдешь практику, а потом получишь отличную работу! Я уверен!

– Думаешь?

– Абсолютно уверен. В какой-нибудь хорошей гостинице или туристическом бюро. Ты знаешь столько языков…

– Сколько – столько? Немецкий, французский, испанский… не так уж и много.

– Английский!

– Его все знают.

– Итальянский.

– Нет официального подтверждения.

– Думаешь, это волнует итальянских туристов? Ну, чего ты? У тебя будет настоящая работа. Хорошая работа! И приличная зарплата.

Паула пыталась поймать волну радости.

– Да, наверное, все будет хорошо.

– И осенью тебе не придется унижаться перед этой Венделой.

Об этом Паула не думала. Она так сосредоточилась на том, что Судьба решила не отправлять ее в ЮАР, что совершенно забыла об остальных последствиях поступления в школу туризма.

– Но мне надо как-то зарабатывать.

– Кредит на учебу?

– Не могу, пока не сдам тот старый экзамен по политологии…

– Хорошо, но учебное пособие тебе должны выплачивать в любом случае. И вообще, не думай об этом! Все образуется. В крайнем случае будем жить на мою зарплату.

– Я не могу два года жить за твой счет.

– Я буду рассматривать это как инвестицию… – рассмеялся Юхан. – К тому же ты можешь работать летом и на каникулах. – Юхан снова сел за стол. – А что это за второе письмо в прихожей?

– От Джеронимо. Из ЮАР.

– Точно, они собирались управлять гостиницей, ты ведь рассказывала?

– Да.

– Здорово. Один мой приятель, Сиге, бы там в прошлом году. Говорил, что там просто прекрасно. Конечно, если не забредать в трущобы. Может быть, навестим их как-нибудь?

– Конечно.

– Устроим себе длинное путешествие. Может быть. Даже такое романтическое путешествие, в которое отправляются, чтобы отпраздновать нечто особенное… – Юхан подмигнул Пауле.

Та сглотнула: спешить некуда, разве не об этом она договаривалась с Судьбой?

Юхан принялся за еду.

– Ты даже не представляешь, как я рад, – серьезно произнес он. – Я так боялся, что ты снова куда-нибудь уедешь. – Паула опустила взгляд в тарелку. – И не был уверен, что выдержу это еще раз. – Он посмотрел на нее, подчеркивая важность только что сказанного. Но тут же просиял: – Но для начала мы вместе отправимся в отпуск! Впервые – по-настоящему!

Юхан мыл посуду, насвистывая «It’s a long way to Tipparary…»[21] Паула знала, что он хочет секса. Она была не в настроении, но в последний раз они занимались этим почти месяц назад, поэтому она нехотя приняла душ, накинула халат и уселась перед телевизором. Закрыв кран и протерев стол, Юхан вошел в комнату и сел рядом с Паулой.

– Что смотришь?

– Ничего особенного.

– Отлично, тогда я выключу, – произнес он игривым тоном, отнимая у нее пульт. Экран с легким потрескиванием погас. – У меня есть другое предложение, – добавил он, развязывая пояс ее халата.

* * *

Паула пыталась привыкнуть к мысли, что осенью начнется учеба. Она представляла себя в электричке, склонившейся над учебником, старалась радоваться будущей работе, ради которой все затевается. Ведь больше не придется заниматься уборкой офисов и тому подобным – но радости что-то не прибавлялось. Пауле не хотелось уходить с телевидения: она привыкла к обстановке, к бешеному темпу, ей нравилась работа. Она даже размышляла, не позвонить ли Андерсу и не рассказать ли все как есть, но передумала. Сдать белый ящичек символизировало бы поражение. Сама не зная почему, Паула спрашивала себя: стала бы она так терзаться, реши она – или, вернее, Судьба, – что вместо учебы надо ехать в ЮАР. И получала неутешительный ответ: вряд ли.

Паула твердила себе, что остальных ее решение радует. Ракель, как и ожидалось, захлопала в ладоши, поздравляя Паулу с тем, что у нее наконец-то появился шанс навести в своей жизни порядок. Отец, тщательно подбирая слова, сказал, дескать, настала пора прекратить «скитания», как он называл путешествия, а курсы – это шанс найти настоящую работу.

Единственным, кто воздержался от ликования, была Анна.

– А как же фильм? А продюсерская фирма? А роли, которые ты мне обещала?

– Роли не будет, – коротко ответила Паула. – Ее получила Ханна Бергдаль.

– Как это?.. Но… ты же ему понравилась. Ты же сказала, что все прошло хорошо! И как он это объяснил?

– Никак. Он не звонил. Я прочитала в газете.

– Вот сволочь! Трус несчастный! Мог бы и позвонить!

– В пробах участвовала куча народу. Не могут же они обзванивать всех подряд. Думаю, так обычно и бывает.

– Все равно погано. Ханна Бергдаль! У нее ролей – завались, зачем ей еще и твоя? К тому же она совсем не в его стиле! Слишком… театральная.

Паула и сама об этом думала, размышляя о странном выборе Ральфа. Он так много говорил о том, как театральные школы портят дарования, как важна естественность перед камерой. А Ханна Бергдаль, какой бы талантливой она ни была, определенно относится к категории Актрис с большой буквы.

– Наверное, она хорошо смотрелась на пробах. Что-то важное для режиссуры… – начала было Паула.

– Ерунда! Он наверняка с ней переспал.

Паула не смогла удержаться от смеха:

– Или со мной – и ему не понравилось.

– Вот уж не поверю – с твоим-то опытом!

– Эй-эй, придержи язык!

– Значит, теперь тебе придется работать в туристическом бюро… – вздохнула Анна.

– Посмотрим, что получится. Сначала надо два года проучиться.

– Два года… надеюсь, ты именно этого хочешь.

– Честно говоря, хочется навести некоторый порядок в жизни. Нельзя же скитаться всю жизнь.

– Ну да… – неуверенно отозвалась Анна. – Если ты рада… Просто неожиданный выбор. Но, с другой стороны, увидев меня с животом, ты тоже удивилась!

– Да уж. Кстати, как Стуре?

– Отлично! Я так люблю его, так рада, что встретила его!

– Вот и славно. – Паула не знала, что еще сказать. Нет ничего труднее, чем разговаривать со счастливыми людьми. – А как живот? – спросила она, чтобы не молчать.

– Осталось три недели. Ночью почти не заснуть – так пинается. Пытаюсь отдыхать днем.

– Вот и хорошо.

Паула надеялась, что подругу не разочарует эта сухая реплика и Анна, похоже, ничуть не обиделась, когда прервала разговор ради очередного похода в туалет. Когда они виделись в последний раз, Анна умудрилась шесть раз отлучиться в туалет во время недолгой прогулки по городу. Извиняясь, она сообщила, что чувствует себя участницей бесконечного пивного марафона. Паула утешила ее, сказав, что мочится Анна не чаще среднестатистического мужчины. Что было правдой весьма относительной, но Анну ответ удовлетворил.

Паула вошла в спальню переодеться: белая майка и бежевая юбка. Плюс джинсовая куртка.

Юхан уговорил ее поужинать с ним, его коллегой и девушкой коллеги. Ужин на четверых… Паула не питала особых надежд. О чем говорить? Техника владения дубинкой? Калибры стволов? А подружка коллеги наверняка медсестра – известная тема.

Встреча – в восемь в ресторане. Юхан заказал столик. Они с Винсентом должны прийти прямо с работы. Выбор ресторана тоже сыграл не последнюю роль в том, что Паула согласилась присоединиться к ужину. Открылось заведение недавно, но все ресторанные полосы центральных газет давали ему самую высокую оценку. Но дело было не только в еде. В этом ресторане, по нью-йоркскому образцу, имелся большой бар, где, как утверждали, знаменитостей на квадратный метр приходится больше, чем в столовой какой-нибудь телестудии.

Небрежный выбор одежды Паула компенсировала лишним часом, проведенным в ванной. Она уже слегка загорела и была вполне довольна своим видом.

В ресторане Паула появилась уже в десять минут девятого. Юхан был на месте. Он беседовал с каким-то парнем у стойки бара.

– Паула! Мы здесь! – Юхан подзывал ее энергичными жестами. – Это Винсент, – сказал он, указывая на собеседника.

Паула сглотнула: красавчик. А Юхан-то ничего не говорил! Винсент с улыбкой протянул Пауле руку.

– Много о тебе слышал. – Он крепко сжал ее ладонь в своей. – И теперь понимаю почему.

Тут Юхан прервал затянувшееся приветствие.

– Стол свободен, но, может быть, ты хочешь сначала выпить в баре? Мы ведь ждем Вивиан.

– Сухой мартини, – ответила Паула, оторвав взгляд от Винсента. Он, конечно, превзошел ее ожидания, а вот догадки относительно подружки, очевидно, оказались верными. Вивиан могут звать только медсестру. Или какого-нибудь трудотерапевта.

Паула пригубила мартини, а Юхан и Винсент вернулись к прежнему разговору. У них сменился начальник, тема обоих явно увлекла, так что Паула первой заметила высокую стройную женщину, которая направлялась в их сторону.

– Привет! – дружелюбно произнесла она, и Винсент просиял, увидев подругу.

Та представилась, все поздоровались за руку. Выяснилось, что Паула ошиблась и насчет Вивиан. Та оказалась научным сотрудником Каролинского института. Причем свою работу упомянула лишь вскользь – таким тоном Паула могла бы сообщить, что любит смотреть телевизор.

– А ты? – спросила Вивиан, глядя на Паулу.

Юхан пришел на выручку.

– Осенью Паула начнет учиться, – сказал он, положив руку ей на плечо.

Сообщение заинтересовало всех, и Паула несколько неохотно принялась рассказывать о курсах при Институте туризма, а затем и о своих путешествиях.

– Как интересно! Сколько всего ты успела! – восхищалась Вивиан.

Паула не могла понять, всерьез или нет. Вид у Юхана тоже стал удивленный.

– А я ничего пока не сделала, даже Европу как следует не увидела, – продолжала Вивиан.

Паула снова недоверчиво взглянула на нее.

– Разве ты не исследователь?

– Ну да.

– И что ты исследуешь?

– Сейчас мы изучаем реакцию опухолевых клеток на различные виды излучения. Пытаемся установить, можно ли уменьшить побочные эффекты облучения, калибруя длину волны.

– И ты говоришь, что ничего не сделала?

– Ну да, ничего интересного…

– Вроде работы в кибуце? – Шутка Паулы вызвала всеобщий смех. – Если хочешь, могу провести спецкурс по приготовлению гуммуса на четыреста персон.

– Летом мы вместе поедем путешествовать, – с гордостью добавил Юхан и рассказал о запланированном отпуске на колесах.

Винсент и Вивиан шумно восхищались и говорили, как они завидуют. Вивиан не может брать отпуск надолго – клетки нужно кормить, – поэтому им приходится довольствоваться неделей на Готланде.

Вечер удался. Еда была отличной, и мужчины почти не говорили о работе. Напоследок довольная компания решила еще раз посетить бар.

В половине двенадцатого Вивиан была вынуждена откланяться – ей завтра к восьми в институт, – и Винсент к ней присоединился. Юхан посмотрел на Паулу:

– Может быть, и нам тоже пора?

Она кивнула. Вообще-то она с удовольствием осталась бы, но в обществе Юхана это не представляло ни малейшего интереса.

Юхан взял обе куртки, знаком показав, что подождет на улице. Народу в баре было столько, что снова туда уже не протолкнешься. Винсент и Вивиан ждали у дверей, чтобы попрощаться. Паула соскочила со стула у стойки бара и протиснулась мимо двух девушек, которые восторженно улыбались поп-звезде, имени которой Паула не помнила. Было тесно, и Пауле несколько раз приходилось останавливаться и просить, чтобы ее пропустили.

Последним на пути оказался парень, не по погоде одетый в толстый вязаный свитер. Он стоял спиной к Пауле, и ей не удалось привлечь его внимание простым покашливанием. В конце концов она тронула его за плечо. Парень оказался Ральфом Брюгге.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга. Ральф был нетрезв. Внезапно он склонился к Пауле и сказал ей на ухо что-то вроде «у теток решетка починилась». Паула удивленно посмотрела на Ральфа, который безуспешно пытался сфокусировать взгляд. Пожав плечами, она дала понять, что не расслышала его слов. Он наклонился еще ближе к ее щеке, и Паула почувствовала его теплое дыхание. На этот раз она разобрала, что он говорит: «У тебя так хорошо получилось!» Паула усмехнулась. Но не так хорошо, как у Ханны Бергдаль. Словно прочитав ее мысли, Ральф снова наклонился к ней. «В отличие от гребаной Ханны Бергдаль», – прошептал он так близко к ее уху, что она почти ощутила прикосновение его губ.

Паула старалась разобрать, что Ральф говорил дальше, но он произносил слова так неотчетливо, а в помещении было так шумно, что разобрать удавалось только отдельные слова. Выглядывая из-за его плеча, Паула видела, как с улицы ей машет Юхан. Он показывал на часы и нетерпеливо переступал с ноги на ногу, давая понять, что устал ждать. Паула снова посмотрела на Ральфа.

– Мне надо идти. Удачи с фильмом, – сказала она, быстро обняв Ральфа, после чего ей удалось пробраться через толпу и выйти на улицу без дополнительных приключений.

Винсент и Вивиан уже ушли.

– Кто это был? – кивнул Юхан в сторону окна. – Знакомое лицо.

– Ральф Брюгге, – как можно спокойнее ответила Паула.

– Что ему было надо?

– Не знаю. Он пьян.

Юхан удовлетворился ответом.

– Поедем на такси? Или пойдем пешком?

– Пешком, – ответила Паула, глубоко вдыхая необычно теплый вечерний воздух. – Хочу проветриться.

* * *

Юхан, вне всякого сомнения, был доволен. Наконец-то Паула успокоилась и можно спокойно дожидаться совместного отдыха. Саму Паулу это слегка раздражало. Его довольство. Может, она неправа. Что плохого в том, чтобы чувствовать удовлетворенность жизнью? Просто дело в том, что за удовольствия всегда кто-то платит, и на этот раз Пауле казалось, что расплачивается она. Раздражение то и дело выплескивалось наружу. Паула опаздывала на встречи, забывала взять брошюры и не обращала внимания на книги, которые он оставлял на виду, надеясь, что они подогреют ее интерес к предстоящей поездке.

Боже мой, какие-то три недели в Европе, – да такие путешествия она совершала уже подростком! Конечно, на этот раз все будет иначе: уютные пансионаты, настоящие ужины в ресторанах. Никаких ночевок под открытым небом, никаких неуплат по счетам и, наверное, никаких безумных увлечений и следующих за ними душераздирающих прощаний на вокзалах… Вот Юхан в юности ни разу не путешествовал по Европе – ничего удивительного, что он так ждет этой поездки.

Юхана, казалось, не задевали молчаливые протесты Паулы. И всегда-то невозмутимый, он теперь был настолько доволен жизнью, что Пауле казалось: он не выйдет из себя, даже застукав ее в постели с пуделем, двумя карликами и гейшей-лесбиянкой.

Возмущаться тем, как он увлечен мечтой об отпуске, было глупо, но Паула не могла справиться с раздражением, которое нарастало всякий раз, когда сияющий Юхан возвращался с работы, записав адрес очередного сайта с советами путешественникам. Паула оправдывалась перед собой тем, что ей, по крайней мере, стыдно. А стоило об этом забыть, как Ракель в очередной раз напоминала:

– О бедная, несчастная! Неужели тебе и вправду придется жить в маленьких уютных французских пансионатах с мужчиной, который тебя обожает! С ума сойти, как мне тебя жаль…

– Эй, ирония уже не в моде!

– Ой, тогда не стоит говорить, как мне жаль, что тебя зачислили на такие интересные курсы, да?

– Лучше не надо.

– Чего же ты хочешь от жизни, Паула? Только честно.

– Я хочу… счастья, наверное. Хотя что это за вопрос? Ты сама-то можешь на него ответить?

– Когда я почувствую, что недовольна жизнью, обещаю постараться ответить.

– То есть ты абсолютна довольна тем, как живешь?

– Да. По большому счету.

– Ха! По большому счету! Так не пойдет. Если уж довольна, то довольна. Никаких там «по большому счету». По большому счету и я довольна.

– Думаю, есть разница…

– А в чем она заключается? Почему мое недовольство важнее твоего?

– Я не говорила, что недовольна.

– Но и что довольна, не говорила.

– По большому счету – довольна.

– Ну скажи тогда, чем ты не довольна?

– Может быть, поговорим о чем-нибудь другом?

– Нет уж, мы всегда говорим обо мне – почему бы в кои-то веки не поговорить о тебе?

– Я довольна работой.

– Это я знаю. Дальше?

Ракель вздохнула:

– Я довольна друзьями…

– Благодарю.

– Я довольна тем, как провожу свободное время. – По тону Ракели стало ясно, что она намерена завершить разговор, но Паула не сдавалась.

– Ты довольна своей внешностью?

– Вполне.

– А личной жизнью?

Пауза. Обычно насчет личной жизни Паула к Ракели не приставала, но на этот раз до того надоело оправдываться, что она решила немножко отомстить. Ракель, разумеется, умолкла, и Пауле стало стыдно.

– Ладно, глупый вопрос, прости, но ты же постоянно меня в чем-то упрекаешь. Я просто хотела сказать, что и у тебя есть проблемы, даже если мы о них и не говорим. Правда?

– Наверное, – пробормотала Ракель.

– Прости, ну прости. Я не хотела тебя обидеть.

– Все нормально. – Ракель сделала глубокий вдох. – Я тоже хороша, зануда.

Паула растрогалась. Ракель нечасто просила прощения: не потому, что была бесцеремонна, просто она всегда изъяснялась очень корректно и крайне редко говорила что-то, о чем ей потом приходилось жалеть. Тут самое время завершить обсуждение. Паула сменила тему.

– Кстати, Юхан спрашивал, не хочешь ли ты как-нибудь прийти к нам на ужин.

– Правда? Я с удовольствием. Если, конечно, еду не ты будешь готовить…

– Нет, нет, обещаю.

За последние годы Паула стала готовить чуть лучше, но все относительно. Ракель по-прежнему считала Паулу худшим поваром всех времен и народов, преимущественно опираясь на воспоминания об историческом картофельном пюре. В ожидании гостей еду традиционно готовил Юхан, и это ни у кого не вызывало недовольства.

– В понедельник? Подойдет?

– Конечно, – отозвалась Паула, безуспешно пытаясь вспомнить, какой сегодня день недели.

– Послезавтра, – уточнила Ракель, словно угадав мысли Паулы.

– Ну, договорились. Увидимся!

– Цыпленок, маринад «терияки», брокколи, мини-кукуруза… Юхан доставал продукты из пакета и клал их один за другим на разделочный стол. – Хочу сделать «вок». Как ты думаешь, Ракели понравится?

– Конечно.

– Десерт я не придумал, просто купил мороженого «Хаген-дас». Нормально?

– Разумеется. Помочь?

– Можешь… а хотя… выбери лучше какую-нибудь хорошую музыку.

Юхан предпочитал готовить сам и, по правде говоря, помощь Паулы редко бывала к месту и даже могла все испортить. Если Паула резала овощи, ей приходилось объяснять, какой величины должны быть кусочки, какой нужно взять нож (и почему хлебный не годится?), и вообще следить за процессом. Так почему бы не сделать все самому? Такой вариант устраивал обоих.

– Какую музыку хочешь?

– Что-нибудь веселое.

Паула подошла к музыкальному центру и принялась перебирать диски. Их было немного. У Паулы редко водились лишние деньги, а Юхан не особо интересовался музыкой. Кроме полного собрания Ллойда Коула на полке были музыкальные коллекции и дешевые переиздания старых пластинок, которые Паула покупала взамен виниловых. Одну из таких Паула и выбрала: вскоре солнечная гостиная наполнилась звуками группы «Talking Heads» – «Letting the days go by». Юхана выбор устраивал, он насвистывал в лад на кухне.

Когда зазвонил телефон, Юхан попросил Паулу взять трубку:

– Я не могу, мясо режу!

Пробежавшись по квартире в поисках телефона, Паула нашла его там, где сама и оставила, – на кровати. Переводя дыхание, она нажала на кнопку с изображением трубки.

– Паула, – представилась она, направляясь к дивану в гостиной.

– Привет.

Знакомый голос, но чей? Она присела на диван и как можно более нейтрально ответила:

– Привет.

– Это Ральф. Ральф Брюгге. Не помешал?

– Э-э… нет. Нет-нет. Как дела? – спросила она, стараясь скрыть удивление.

– Спасибо, хорошо. А у тебя?

– Отлично, спасибо. Э-э…

– Ты, конечно, хотела бы знать, зачем я звоню… – сказал он и, не дожидаясь очевидного ответа, продолжил: – У меня хорошие новости. Ты получила роль.

Паула ничего не понимала:

– Но…

– Я понимаю, что все запутано.

Из кухни донеслось шипение: Юхан выложил овощи в раскаленную сковородку.

– Все много раз менялось, скажу честно.

– Вот как…

– Я решил взять тебя сразу после проб. Мне нравится, как ты держишься, ты можешь воплотить образ Сандры, каким я его вижу.

Паула не знала, можно ли расценивать эту реплику как комплимент, поэтому предпочла промолчать.

Ральф продолжил:

– Но, когда я рассказал об этом нашим спонсорам, они наотрез отказались принимать такой вариант. Изначально они предоставили мне полную свободу действий – на этих условиях я и взялся за фильм, – но затем вдруг начали ставить требования, говорить, что в главной роли должна быть актриса, «на которую пойдет публика», поскольку сценарий якобы «очень тяжелый». – Ральф выплюнул цитату, словно что-то крайне невкусное: он явно не разделял вкусов спонсоров.

– Ханна Бергдаль…

– Вот именно, они хотели на эту роль гребаную Ханну Бергдаль! Я, конечно, отказался: она, может, и хорошая девушка, и Шекспира играет так, что публика хватается за сердце, но какого черта ей делать в моем фильме! А они успели проболтаться прессе.

– Да, я видела…

– Мне так жаль. Представляю себе, какое мнение у тебя осталось о нашей работе.

– Ну, не такое ужасное…

– Я не звонил раньше – меня так разозлила вся эта история, с которой еще предстояло разобраться, и к тому же мне нечего было сообщить.

Паула молчала: неплохо было бы узнать об этом пару недель назад, но лучше поздно, чем никогда, – разве не так?

– Но вот я сообщил! И что ты скажешь?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Паула ничего не смогла ответить. После проб она, конечно, думала о фильме, но, прочитав о том, что роль досталась Ханне Бергдаль, изо всех сил постаралась забыть о нем. Но фильм снова напомнил о себе. Сначала ей просто захотелось крикнуть: «ДА!!!» Конечно, она хочет сниматься! Конечно, она хочет, чтобы ее заметили, чтобы у нее был шанс! Конечно, она хочет стать звездой! Но что-то мешало. И дело было не только в отпуске, который пришлось бы отменить. И не только в курсах по туризму. Неужели она еще не усвоила правила сделки с Судьбой? Или это просто испытание? Может быть, следует проявить твердость и готовность следовать плану? Сказать «нет». От одной мысли об этом у нее похолодело внутри. Отказаться от роли в фильме. Это просто невозможно – и Юхан обязан ее понять. И Судьба. Надо потянуть время.

– Как тебе удалось их уговорить?

– Я отказался, – гордо заявил Ральф. – Я сказал, что на таких условиях фильма не будет. Сначала они ни в какую, но что им оставалось делать! Хотя «Приемная» дала им такой куш, какого не было ни у одного шведского фильма за последние годы, они испугались, что я возьму их деньги и снова займусь каким-нибудь «странным подпольным проектом», как они выражаются. Как бы то ни было, они передумали. Так что теперь все будет по-моему. И ты будешь Сандрой. Надеюсь…

Вопрос прозвучал в третий раз. Пора дать ответ. Паула колебалась.

– Когда?

– Съемки начинаются второго июля, репетиции – на следующей неделе. Я понимаю, что времени на раздумья не остается, – мы опаздываем из-за этих идиотов! – Он резко умолк. – Ты ведь не передумала? – беспокойно спросил он, словно внезапно осознал, что не все в мире готовы броситься на его зов очертя голову.

– Летом я свободна, – медленно произнесла Паула, не сводя взгляда с туристических брошюр, которые Юхан красиво сложил на журнальном столике.

– Отлично! – воскликнул Ральф.

– А сколько продлятся съемки?

– Наверное, до октября. Точного расписания еще нет. А что?

– Ничего, – соврала Паула.

– Значит, ты согласна?

Паула по-прежнему колебалась. Сначала надо поговорить с Юханом.

– Ты, конечно, понимаешь, что мне нужен твой ответ… Ты согласна? – В голосе Ральфа послышалось нетерпение.

Паула бросила взгляд в сторону кухни, где Юхан перемешивал содержимое глубокой сковороды. Он открыл бутылку вина и сделал глоток из бокала, который поставил рядом.

– Я согласна, – медленно произнесла Паула.

Реакция Ральфа разрешила все ее сомнения.

– Я так и знал! – самоуверенно заявил он. – Карина позвонит тебе завтра и сообщит всю практическую информацию. Затем надо подписать контракт – как можно скорее. Так что отдыхай как следует на этой неделе! Потом будет не до отдыха, поверь!

Разговор был окончен. Паула не отрываясь смотрела на умолкшую трубку. Что произошло? Что она натворила?

– Кто это был?

Голос Юхана неумолимо звал ее обратно с таинственных задворок Судьбы. Какое-то время Паула просто смотрела прямо перед собой, затем медленно встала и отправилась в кухню. С каждым шагом шипение масла на сковороде становилось все громче. Юхан не мог слышать, о чем она говорила по телефону. Он встретил ее улыбкой.

– Кто это был? – повторил он, наливая ей бокал вина.

Паула взяла бокал.

– Ральф Брюгге, – ответила она, делая большой глоток. От кислого вина сводило челюсти.

Юхан удивленно посмотрел на Паулу:

– И что ему было нужно?

В эту же секунду раздался звонок в дверь, и Паула взглянула на Юхана.

– Я открою, – сказала она, направляясь к входной двери.

Прежде чем снять куртку, Ракель протянула Пауле букет и пакет из винного магазина.

– Как жарко, – вздохнула она. – На часах четверть восьмого, а на градуснике все равно двадцать четыре.

Точна, как всегда, подумала Паула, провожая Ракель на кухню. Юхан обнял Ракель и не забыл сделать комплимент ее прическе. Та смущенно поблагодарила. Паула со стыдом обнаружила, что даже не заметила новую стрижку подруги.

– Я купила вина, – сказала Ракель, когда Паула достала бутылку из пакета. – Итальянское – в преддверии вашего путешествия… Мне оно, во всяком случае, нравится.

Взглянув на этикетку, Юхан засмеялся.

– Кажется, у нас вкусы сходятся, – сказал он, указывая на открытую бутылку, стоящую на столе. – Достань бокал для Ракели, – попросил он Паулу.

Она выполнила просьбу, с облегчением отметив, что Юхан забыл, о чем они говорили до того, как раздался звонок в дверь. Спустя минуту Ракель и Юхан уже вели увлекательную беседу о преимуществах рапсового масла над другими маслами для жарки. Никто не заметил, как Паула вышла в туалет.

Она встала перед зеркалом, пытаясь прислушаться к собственным ощущениям. Она станет кинозвездой. Рада ли она? Отражение не давало ответа на этот вопрос. В голове возникла затасканная метафора: чувствовать себя опустошенной. С минуту постояв перед зеркалом, Паула открыла кран, вымыла руки и вернулась на кухню.

– «Хаген-дас»! – обрадовалась Ракель, когда подошло время десерта. – Клубничное – мое любимое!

– А это в качестве дополнения, – сказал Юхан, доставая из холодильника миску свежей клубники. – Правда, клубника не шведская, – добавил он, чтобы умерить восторг Ракели. – Испанская, но все-таки пахнет клубникой. – Он протянул миску, пусть гостья почувствует знакомый сладкий аромат.

Затем Юхан еще раз наполнил бокалы. От вина Паула расслабилась, и вопрос Юхана застал ее врасплох:

– Да, кстати, а что нужно было Ральфу Брюгге? Ты не успела ответить. – Он положил себе клубники и взглянул на Паулу. Ракель последовала его примеру.

– Он… он предложил мне роль в фильме.

В кухне повисла тишина.

– Роль в фильме. В том самом?

Паула кивнула в ответ на вопрос, который задал Юхан.

– Но ты же говорила, что роль досталась Ханне Бергдаль… – прервала молчание Ракель.

– Да, но это было недоразумение. Спонсоры не хотели… – Паула умолкла, все это ведь совершенно не важно. Но даже после паузы так и не услышала поздравлений.

– Ты, конечно, ответила, что не сможешь? Что мы едем в отпуск? Что ты будешь учиться?

Паула покачала головой.

– Не сказала?

Юхан опустил ложку, которую держал наготове с того самого момента, когда Паула сообщила, по какому поводу звонил Ральф. Ракель посмотрела на Юхана, затем на Паулу. Затем снова на Юхана. Она стала свидетельницей чего-то, явно не имеющего к ней отношения. Приложив ко рту свою нетронутую салфетку, она попыталась встать из-за стола:

– Вы, наверное, хотите обсудить это наедине? Я могу уйти, – встревоженно произнесла она.

– Разве нам есть что обсуждать? – сказал Юхан, не отрывая глаз от Паулы. Поколебавшись секунду, она еще раз покачала головой. – Ну что ж, – ледяным тоном произнес Юхан, обращаясь к Ракели. – Значит, тебе совершенно незачем уходить.

Ракель отказалась от кофе, сославшись на работу, которая ожидала ее назавтра, и спустя десять минут Паула проводила подругу, шепотом пообещав ей позвонить на следующий день. Вернувшись на кухню, она застала Юхана за мытьем посуды.

– Послушай, – начала было она, – давай поговорим…

– Насколько я понял, нам не о чем говорить, – произнес Юхан сдавленным голосом. – Но если ты хочешь что-то сообщить – пожалуйста.

– Пожалуйста, не надо так…

– Как?! – Юхан швырнул щетку в раковину так, что брызги разлетелись в стороны, и стремительно повернулся к Пауле: – Не сердись, не расстраивайся!.. Просто прими как должное, как обычно, – ты это хочешь сказать?!

Выпад был настолько неожиданным, что Паула не нашлась что ответить.

– Как мне надоели твои выходки! Мне казалось, что мы в кои-то веки о чем-то договорились. Но я, наверное, чего-то не понял?

– Нет, – еле слышно отозвалась Паула. – Но я ничего не знала, я не знала, что роль достанется мне…

– Но вот она тебе досталась – и ты готова все бросить?! Образование, работу… меня?!

– Я не собираюсь тебя бросать…

– Как же! Ты бросаешь старого доброго Юхана, который, как всегда, верит и ждет. С этим покончено!

Паула застыла.

– Что ты имеешь в виду? – выдавила она из себя.

– Увидишь, – холодно ответил Юхан, вышел в прихожую, быстро надел кроссовки и схватил куртку, не говоря ни слова. Хлопнула дверь. И в квартире стало совершенно тихо.

* * *

– Пойдем, я познакомлю тебя с Генриэттой! – Карина взяла Паулу под руку и повела ее в глубину студии, где стояли старый диван и несколько стульев. – Она очень хорошая, – шепнула Карина по пути.

Генриэтта сидела на диване, на коленях у нее лежал сценарий. Знакомое лицо склонилось над страницами, на кончике носа восседали очки для чтения в золотистой оправе. Услышав шаги, она подняла голову и улыбнулась.

– Паула? – Она отложила бумаги в сторону, чтобы встать. – Приятно познакомиться! – Она окинула Паулу одобрительным взглядом.

Та, в свою очередь, рассматривала собеседницу. Актриса была более хрупкой, чем казалось Пауле, и, несмотря свои шестьдесят с хвостиком, сохранила девичью фигуру и быстрые, энергичные движения. Очевидно, что в молодости она была настоящей красавицей и даже сейчас излучала красоту, не имеющую отношения к возрасту. Grace[22], подумала Паула, здороваясь с Генриэттой и присаживаясь на стул.

– Скоро придет Ральф, – сообщила Карина. – Может быть, вы хотите кофе?

Обе согласились, и Карина удалилась.

– Ну что ж, – произнесла Генриэтта. – Ты уже занималась чем-нибудь подобным? Участвовала в съемках?

– Нет, – ответила Паула. Что-то в голосе этой женщины помогло ей расслабиться. – Я никогда не играла ни единой роли, – призналась она.

Генриэтта молча кивнула:

– Ральф чувствует таланты. Я полностью полагаюсь на его мнение.

Паула покраснела.

– Если тебе потребуется помощь, обращайся.

Паула бросила тоскливый взгляд на кипу бумаг, лежащую на диване рядом с Генриэттой.

– У меня есть вопрос, – осторожно произнесла она.

– Какой?

– Здесь столько реплик – как все выучить? Я даже стихотворение запомнить не могу.

Генриэтта засмеялась:

– Это, слава богу, не театр. Вот уж где приходится зубрить! На съемках работают сцена за сценой, это не так сложно. Конечно, одни сцены длиннее, другие короче, но есть приемы…

Генриэтта принялась объяснять связь между импульсом, мыслью и текстом и познакомила Паулу с мнемоническими приемами, которые помогают запомнить последовательность реплик. Паула внимательно слушала.

Через некоторое время вернулась Карина и принесла две чашки кофе.

– Только что звонил Ральф, – снова сообщила она. – Он будет через пять минут.

Пять минут прошли в необременительных разговорах, и вот открылась дверь.

Ральф попросил прощения за опоздание. Казалось, он в хорошем расположении духа: прежде чем сесть, он обнял обеих актрис.

– Ну что ж. Я думаю, начнем постепенно. Мне хотелось бы дать вам возможность познакомиться. Завтра прибудет остальная команда и мы устроим коллективное знакомство.

– А группа большая? – осторожно поинтересовалась Паула.

– Около двадцати человек. Операторы, звуковики, заведующий реквизитом, ассистенты режиссера и оператора, гример, костюмер…

Паула с облегчением подумала о своем опыте работы на телевидении – ее вводили в мир, который был не совсем незнаком.

– Плюс около двадцати актеров, но завтра придет лишь несколько. Остальные появятся, когда настанет их очередь по сценарию. – Ральф сложил ладони. – Ну, что скажете – наверное, стоит просмотреть сценарий?

Ральф хотел знать их мнение, как обе понимают образы своих героинь, спрашивал, нужно ли объяснить какие-то детали сюжета, и Паула, к своему удивлению, обнаружила, что ей есть что сказать. И Ральф, и Генриэтта внимательно слушали ее, когда она описывала Сандру как человека без саморефлексии, внутренний мир которой, однако, требует выражения. Когда ее разыскивает мать, она сколько может сдерживает гнев, но взрыв ярости оказывается неизбежным освобождением и очищением. Ее выводы, казалось, произвели впечатление на Ральфа.

– Именно такой я ее и видел, – произнес он довольным тоном. – Тебе предстоит пройти путь от в целом нормального, но эмоционально несостоятельного человека к личности, что сталкивается с вопросами, ответов на которые она не искала и даже неосознанно избегала. – Теперь кивнула Паула. – Можешь ли ты найти в себе черты сходства с Сандрой?

Паула задумалась.

– Кое в чем, – неуверенно отозвалась она. – Я узнаю в себе нежелание Сандры разбираться в ситуациях, которые возникают в ее жизни, ее стремление жить дальше, словно ничего не произошло.

– А как это проявляется в твоей жизни? – спросил Ральф.

– Я не говорила, что это есть в моей жизни, – поспешно возразила Паула. – Я сказала, что мне это знакомо.

– А какие у тебя отношения с матерью? – Ральф с любопытством взглянул на нее.

Такого поворота Паула не ожидала. Ей нравилось говорить о персонажах и фильме, но об этом…

– Она умерла, – коротко ответила Паула.

Ральф нарушил границу.

– Но к умершим тоже можно как-то относиться, не так ли?

– Я любила маму, – ответила Паула. – Но я не понимаю, какое отношение это имеет к фильму.

Ральф пожал плечами:

– Полезно разобраться в своих чувствах, прежде чем начать воплощать чужие, разве не так, Генриэтта?

Та кивнула:

– Это помогает, но можно делать отличные вещи и не разбираясь в себе. Разве мало потрясающих актеров с совершенно запутанной личной жизнью!

Паула вспомнила Раймонда Фьельнера, которого Вендела разобрала по косточкам в своей передаче.

Генриэтта продолжала:

– Возможно, актерами и становятся-то как раз не вполне цельные личности… – Паула была благодарна за эту неожиданную поддержку, и Ральф больше не задавал вопросов.

Они стали говорить о роли Лилиан, матери. Было заметно, что для Генриэтты вживаться в образ – дело привычное, и Паула остро ощутила собственную неопытность. Время шло быстро, и к обеду они успели просмотреть половину сценария. Чем больше они говорили о героинях и сюжете, тем больше нравилась Пауле идея фильма. Она уже ждала начала съемок. Паула поделилась этим чувством с Генриэттой, которая рассмеялась и заметила, что это хороший знак.

Около четырех Ральф остановил работу.

– Мы хорошо потрудились, – сказал он. – Пусть впечатления улягутся. Завтра, как уже сказано, собирается вся группа, и с вами будет работать костюмер.

Выйдя на улицу из помещения, в котором прошел весь день, Паула зажмурилась от яркого солнца: в студии окон не было. Надо привыкать: ближайшие две недели им предстояло работать именно здесь.

Перед Паулой простиралась залитая солнцем улица Оденгатан. Пустынная, если не считать синего автобуса-«четверки». Среди пыльной зелени Васа-парка здесь и там пестрели покрывала для пикников, и Паула почти слышала, как из винных бутылок вытаскивают пробки. Ее не оставляло ощущение нереальности происходящего: словно не она весь день проговорила с Известной Актрисой и Знаменитым Режиссером. Как будто она смотрела документальный фильм и только что выключила телевизор.

Паула решила прокатиться в сторону центра. Особых дел у нее не было, но она чувствовала потребность находиться среди людей: казалось, нынешнее сказочное ощущение исчезнет, едва она останется наедине с собой.

Возвращаться домой к Юхану тоже не хотелось. За всю неделю он почти ни разу не заговорил с ней, и, стоило ей увидеть его, как чувство вины напоминало о себе. Паула несколько раз пыталась начать разговор, но Юхан заявил, что не собирается облегчать ее совесть, благословляя сделанный выбор. Паула решила набраться терпения: она знала, что рано или поздно он смягчится. Как всегда. Конечно, на этот раз все серьезнее, но она полагала, что примирение – лишь вопрос времени.

Выйдя из метро на станции Эстермальмсторгет, Паула немного прошлась по улице Библиотексгатан. Несколько раз заходила в магазины, чтобы посмотреть легкую одежду, и снова выходила. Попробовала губную помаду, но не купила, и стала рассматривать обувь через стекло витрины, но не увидела ничего особо привлекательного. Паулу все еще не оставляло ощущение, что какая-то тонкая пленка отделяет ее от остального мира. Ей отчаянно хотелось закричать: «Я стану кинозвездой!!!», чтобы все эти хорошо одетые люди услышали ее, остановились и посмотрели на нее с завистью и восторгом. Но кричать Паула не стала. Такие вот театральные номера – не по ее части. Анна бы на ее месте наверняка не то что крикнула бы, а завопила в мегафон.

Паула продолжила путь по улице Хамнгатан. Проходя мимо дверей универмага «НК», она чуть сбавила темп. Джейсон был здесь всего несколько недель назад, и с тех пор она не смела заглядывать в универмаг из страха, что какая-то частица Джейсона затаилась среди полок. Теперь Паула заглянула внутрь и прислушалась к своим ощущениям: ничего. Она попыталась представить себе Джейсона, сидящего за столом, – опять ничего. Наконец, чтобы спровоцировать себя, Паула представила, что он лежит на ней, тяжело дыша ей в ухо. Наконец что-то все-таки произошло. Защемило под ложечкой, чуть перехватило горло, легкий холодок пробежал по спине. Вот и все.

Отправившись в сторону площади Сергельсторгет, Паула вновь ощутила приятное чувство, сопровождавшее ее все время на пути из студии. И лишь заметив улыбки встречных прохожих, поняла, что скорее всего сама улыбается.

* * *

– Это Яннис, первый помощник. Свалан – второй помощник, Гунилла – ассистент режиссера, Тумас – реквизитор… – Ральф представлял Пауле съемочную группу, все дружески пожимали ей руку. Большинство, казалось, были уже знакомы друг с другом, и Паула сделала вывод, что эта же команда работала на съемках «Приемной». Примерно на половине представлений Паула оставила попытки запомнить имена всех участников, решив, что это произойдет само собой в процессе работы.

Кроме Янниса – пожилого молчаливого мужчины с греческой внешностью, членам группы было лет тридцать-сорок, и Пауле показалось, что многие из них – друзья Ральфа. Неудивительно, если учесть, сколько он работает в кинематографе.

Всем хотелось побольше узнать о Пауле, и ей пришлось выслушать множество вопросов о себе, своих прежних занятиях и о том, как она попала сюда. На многие вопросы отвечал сам Ральф, словно Паула была его персональной добычей. «Я заприметил ее в одном офисе», – сказал он, и Паула почувствовала себя какой-то папкой формата А4. Кое-кто из съемочной группы уже видел материалы кинопроб и отозвался одобрительно.

Никого из актеров, кроме Генриэтты, Паула не знала. Некоторые из них уже имели опыт работы в кино, но большинство оказались дилетантами, как и она сама.

После знакомства и взаимных приветствий слово взял Ральф:

– Некоторые из вас новички, некоторые проработали в этом проекте столько же, сколько и я, но с сегодняшнего дня мы одна команда. Будем работать вместе. Конечно, я как режиссер лично отвечаю за художественное содержание фильма, но воспринимаю всех как партнеров.

Паула видела, что многие кивнули в ответ.

– Ближайшие две недели я буду работать с актерами здесь, в этом помещении. Подготовка к съемкам будет идти параллельно, под руководством моего коллеги и продюсера Сванте, он отвечает за то, чтобы все подготовительные работы были завершены к началу съемок – ко второму июля.

Мужчина, который, очевидно, и был этим Сванте, помахал рукой, чтобы все его увидели.

Сванте являлся совладельцем компании «Фильм Файт» и, несмотря на то, что был ровесником Ральфа, производил совершенно иное впечатление. Если Ральф излучал мальчишеское обаяние, то Сванте казался хмурым дядькой. Ральф носил армейские штаны и кеды, а Сванте ходил в вельветовых брюках и вязаной кофте. Паула предположила, что эти двое каким-то образом дополняют друг друга, поскольку давно работают вместе. Ральф как художник генерировал образы и идеи, а Сванте все структурировал и приводил в порядок. Разделение ролей, как в хорошей семье, подумала Паула.

После обеда группа разошлась, каждый занялся своим делом. Паула поехала вместе с Уллой, молоденькой костюмершей, к ней в ателье в районе Эстермальм. Ателье оказалось небольшим, состояло всего из одной комнаты, полностью заставленной передвижными вешалками с одеждой. К каждой вещи был прикреплен листок с именем и четким указанием сцены. Посреди комнаты стоял большой стол, на котором была расстелена серая ткань, лежали ножницы и портновский метр. На скамеечке неподалеку стояла швейная машинка.

– Здесь тесновато, – извинилась Улла, – но мы не будем проводить здесь много времени. Это мое ателье, потом мы перевезем одежду в студию – как только подгоним по фигуре.

Улла взяла метр и объяснила Пауле, как нужно стоять. После каждого замера она заносила цифры на бланк, подписанный именем Паулы. Затем они должны были ознакомиться с порядком переодеваний.

При слове «костюм» Паула представляла себе шелк и кринолины и, даже понимая, что в этом фильме ей вряд представится возможность вышагивать в корсете образца восемнадцатого века, с нетерпением ждала первой примерки. Оказалось, что Ральф дал четкие наставления, и, ознакомившись с ними, Пауле пришлось быстро распрощаться со своими мечтами о киногламуре. Бежевый, серый, несколько бледных пастельных оттенков, плохо сидящие костюмы, туфли-лодочки на низком каблуке, дешевая бижутерия и плиссированные юбки. Заметив разочарование Паулы, Улла попыталась ее утешить:

– Я знаю, всем хочется быть красивыми на экране. Но только тем, кто по-настоящему красив, хватает смелости плохо выглядеть. Кроме того, в одежде, непохожей на твою собственную, легче играть роль. Помни, что эти вещи выбрала не ты, а Сандра.

Паула понимала, что Улла права, но все же вышла из ателье в дурном настроении. Она впервые появится на экране в застиранном ширпотребе, и ведь ничего не поделаешь!

Дома Паула застала Юхана за ужином. Она взглянула на плиту: только пустая кастрюля.

– Что ты ешь? – спросила она.

– Спагетти, – отозвался Юхан, не переставая жевать.

Паула быстро оценила обстановку и отправилась в прихожую, чтобы снова обуться.

– Скоро вернусь, – сказала она. – Пойду куплю себе гамбургер.

Она надеялась, что Юхан смягчится, может быть, ему станет стыдно. Но по возвращении, утолив голод бигмаком, Паула не обнаружила ни намека на раскаяние со стороны Юхана.

– Неужели теперь все так и будет? Может быть, прекратишь эту демонстрацию? – раздраженно произнесла она.

– Какую демонстрацию? – спокойно отозвался Юхан, сидя перед телевизором. – У меня своя жизнь, у тебя своя, разве ты не этого хотела?

Паула со вздохом опустилась на диван.

– Ладно, обижайся дальше, – сказала она, стараясь сосредоточиться на телевизоре.

Некоторое время они так и сидели.

– Звонила Анна, – внезапно сообщил Юхан.

– Да?

– Она спросила, не хотим ли мы отпраздновать день солнцестояния вместе с ними.

– День солнцестояния?

– Да, в пятницу день солнцестояния. Ты забыла?

– Конечно нет, – соврала Паула. – И что ты ответил?

– Что не знаю, какие у тебя планы.

– Никаких, ты же знаешь…

– Знаю?

Паула вздохнула:

– Что они предлагали?

– У коллеги Стуре дача на острове Норра-Ставсудда, там есть место на шестерых. Хояин сдаст ее нам на праздники. Анна собиралась позвать и Ракель. – Юхан изо всех сил старался не показать своей радости.

– Неплохой вариант, правда? – с надеждой произнесла Паула.

– Я же сказал: не знаю, какие у тебя планы, но я согласился.

– Ты согласился? То есть если бы я не смогла, ты бы все равно поехал?

– Угу.

– Но… это же не твои друзья! – возмутилась Паула.

– Я знаю их пять с лишним лет – они мне не чужие люди.

– Но это мои друзья…

– Впервые за три года у меня выходной в день солнцестояния и у меня нет ни малейшего желания просидеть этот день в городе. Кроме того, на выходные обещают хорошую погоду.

Паула сжала зубы: какая наглость! Красть ее друзей! Если ему так невтерпеж умотать из города на выходные, пусть ищет себе свою компанию! И еще Анна, что она думает? Она что, и вправду согласна праздновать солнцестояние с Юханом и без нее?! Паула ведь звонила ей, чтобы рассказать о полученной роли, и в двух словах сообщила о реакции Юхана. Кто бы мог подумать, что Анна встанет на его сторону. Разве она не должна поддерживать Паулу?

Паула взяла телефон и закрыла за собой дверь спальни. Анна не выказывала ни малейшего раскаяния.

– Привет, как хорошо, что ты позвонила! Как репетиции?

– Хорошо, – сухо ответила Паула. – Послушай, Юхан сказал, что ты пригласила его отпраздновать день солнцестояния…

– Ну, не совсем так. Я спросила, не хотите ли вы присоединиться к нам и поехать на дачу, куда нас пустили на выходные. Юхан сказал, что не может ответить за тебя, но что сам приехал бы в любом случае, если я не против. И что я должна была ответить?

Паула вздохнула:

– Он устроил мне жуткую экзекуцию.

– За то, что ты согласилась сниматься в фильме?

– Угу.

– Непохоже на него…

– Он решил взять меня измором.

– Это пройдет, – сочувственно пообещала Анна. – Что будем делать с праздником? Ты приедешь?

– Да, – ответила Паула, но тут же осеклась. – По крайней мере, я надеюсь, что смогу. Никто не говорил, что нам придется работать в день солнцестояния. Ну, то есть у людей ведь семьи…

– Только не у Ральфа Брюгге, – тут же возразила Анна. – Если не считать его аристократическую подружку…

– Думаешь, аристократы не празднуют день солнцестояния? Считают его забавой языческой черни?

Анна рассмеялась:

– Можешь узнать завтра и позвонить мне? Ракель тоже приедет.

– Юхан говорил, – мрачно произнесла Паула. Ей тоже хотелось отпраздновать день солнцестояния со своими лучшими друзьями. И своим парнем конечно же. Если он к тому времени оттает. – Позвоню завтра, – пообещала она, и на этом разговор был окончен.

Паула вернулась к Юхану.

– Завтра я спрошу Ральфа, работаем ли мы в пятницу. Впрочем, я почти уверена, что нет, – добавила она. – Так что, если ты не возражаешь, я хотела бы присоединиться и отпраздновать день солнцестояния в шхерах со своими друзьями …

Юхан сделал вид, что не заметил иронии:

– Конечно, – ответил он, не отрывая взгляда от экрана телевизора.

В среду и четверг репетиции были весьма напряженными. Они успели проработать три длинные и несколько коротких сцен. Оказалось, что Ральф не планировал репетиций на пятницу. Он собирался в Сконе, в усадьбу родителей своей двадцатидвухлетней пассии. Прощаясь со всеми в четверг, он пожелал приятных выходных.

– До понедельника, – сказал он, расставаясь с ними возле студии, и сел в небольшой спортивный автомобиль немецкой марки, который был припаркован во втором ряду у самого входа. Сквозь тонированные стекла было видно, как Ральф поцеловал девушку, сидящую за рулем.

Он, несомненно, обладает эксцентрическим обаянием, но не слишком ли она молода? Паула поневоле задумалась, как аристократы-родители оценят дочкин выбор. Он вряд ли из тех, кто переодевается к ужину…

Паула отправилась прогулочным шагом по пустынной улице. Летом Стокгольм загадочно пустел, словно все его жители таяли от жары и испарялись. Возможно, чтобы затем осесть на дачах. На мосту Санкт-Эриксбрун Паулу остановили двое молодых туристов, предположительно итальянцев, с картой в руках и спросили, нет ли поблизости какого-нибудь хостела. Паула, к сожалению, ничем не могла помочь, и юная пара, вежливо поблагодарив, отправилась дальше. Бедняги: приехать в Стокгольм перед днем солнцестояния – они, наверное, думают, что оказались в городе-призраке.

Паула решила идти пешком до самого дома, пусть это и займет не меньше часа. Дома ее не ждет ничего, к чему стоило бы стремиться и спешить. Юхан слегка оттаял, узнав, что Паула поедет на остров вместе со всеми, но общая атмосфера по-прежнему была ниже нуля, и общество Юхана при всем желании нельзя было назвать приятным. Пауле оставалось лишь надеяться, что он по крайней мере не станет держаться подобным образом с ее друзьям.

Пауле очень хотелось поскорее выбраться в шхеры, она представляла себе компанию, сидящую за накрытым столом под открытым небом. Анна и Стуре обещали запастись едой, а о напитках должны были позаботиться гости. Выпивка! Вот черт… Паула взглянула на часы: пять минут восьмого – черт, винные магазины уже закрылись! Ну что ж, это еще не катастрофа. Можно пить некрепкое пиво, утешала она себя, заходя в супермаркет, и взала упаковку из шести банок. Чтобы компенсировать свою забывчивость, Паула решила купить еще кое-каких продуктов: чипсов, оливок, жевательного мармелада, шоколадку, пачку овсяного печенья и две корзинки клубники. В результате пакет оказался таким тяжелым, что Паула оставила мысль идти домой пешком. Пришлось сесть в автобус.

Когда Паула вернулась домой, Юхан был на пробежке: ящик, где хранилась спортивная одежда, был открыт. Она облегченно вздохнула и принялась выкладывать продукты в холодильник. На нижнюю полку поставила банки с пивом, чуть потеснив пакеты Юхана, приобретенные в винном магазине. Ну конечно, он-то не забыл. Паула дала себе слово безропотно пить свое пиво и не давать Юхану повода злорадствовать. И, закрыв дверцу холодильника, приготовилась к новому этапу молчаливого противостояния.

* * *

Утро праздничного дня выдалось пасмурным. Первое пасмурное утро за три недели. На часах было чуть больше восьми, и Юхан уже гремел посудой на кухне. Накануне он рано лег спать, в отличие от Паулы. Впрочем, дело, скорее всего, не в этом. По утрам Юхан всегда был бодрее, чем Паула, независимо от того, во сколько он лег. Катер отходил от пристани на Нюбрукайен в десять, и они договорились встретиться с Ракелью, Анной и Стуре в половине десятого на набережной.

Паула выбралась из постели, закуталась в халат и вышла на кухню. Юхан встретил ее улыбкой. Паула чуть не вздрогнула от неожиданности: первая улыбка после скандала. Анна оказалась права: надо лишь дать ему немного времени, и все встанет на свои места. Паула улыбнулась в ответ.

– Доброе утро, – сказала она.

– Доброе утро. Я готовлю завтрак, а ты пока можешь принять душ. Я уже собрался.

– Конечно, – кивнула Паула и отправилась в ванную. Вернувшись на кухню спустя полчаса, она обнаружила, что Юхан уже позавтракал и собирает вещи.

– Тебе нужно что-то из вещей? – спросил он.

– Э-э… купальник.

– Его я уже положил. И теплый свитер – к вечеру может похолодать. Ты поедешь в джинсах?

– Да. В платье будет прохладно, – сказала Паула, глядя на серое небо за окном.

– Чуть позже прояснится. Положить в сумку белое платье?

– Давай. – У Паулы не было сил думать. Она намазала себе бутерброд и принялась листать тощую газету. – Ну у тебя и темпы! – крикнула она в сторону ванной, где Юхан складывал вещи в несессер.

Он заглянул в кухню:

– В такой день опаздывать нельзя: в день солнцестояния на катерах полно пассажиров, я не хочу стоять на пристани и махать отъезжающим.

– Это камень в мой огород?

– Решай сама. Через пятнадцать минут нам выходить.

Паула бросила взгляд на кухонные часы и быстро запихнула в рот остатки бутерброда. Они уезжают всего на сутки, зачем брать с собой столько вещей?

Спустя четверть часа обутый Юхан стоял в прихожей, а Паула только надевала брюки.

– Нам пора, – раздраженно произнес Юхан.

– Я знаю! Не торопи меня, от этого я становлюсь только медлительнее. – Она надела джинсы, выбрала одну из двух футболок, другую положила в сумку Юхана, надела вчерашние носки, не найдя свежих, и бросилась в ванную за зубной щеткой. – Готова! – крикнул она, выбегая в прихожую. Зашнуровывая кроссовки, она старалась не слушать бормотание Юхана. – Ну вот, ничего страшного, – произнесла она, поднимаясь и снимая с вешалки куртку.

– Ты ничего не забыла? – спросил Юхан, прежде чем Паула заперла за ними дверь.

– Нет.

– Ну ладно. Мы опаздываем на десять минут, – коротко сообщил он и стал спускаться по лестнице с такой скоростью, что Пауле пришлось почти бежать за ним следом.

На набережной собралась такая толпа, что Юхан с Паулой не сразу нашли своих друзей. Очередь ожидающих катера оказалась невероятно длинной, но благодаря Ракели, которая, естественно, пришла раньше всех, теперь они стояли уже относительно близко.

Все были в хорошем расположении духа, даже у Юхана обиженная мина сползла с лица под влиянием остальных. Ракель, одетая в летнее платье, слегка дрожала, но уверяла, что в день солнцестояния иначе одеваться нельзя. Стуре, помимо сумок с одеждой, держал два больших пакета с едой. Анна раз за разом предлагала помочь, но Стуре отказывался, что было вполне объяснимо, учитывая состояние Анны.

– Когда? – спросила Ракель, поглаживая ее огромный живот.

– Сегодня, – гордо ответила Анна.

– Сегодня? Ты с ума сошла?

Анна рассмеялась:

– Спокойствие, я рассчитываю проходить еще неделю.

– Как это? – недоверчиво произнесла Ракель.

– Папа сказал, что мама перехаживала две недели – и со мной, и с братом, а такое передается по наследству.

– Вот как. – В голосе Ракель по-прежнему звучало беспокойство.

– Смотрите, посадка началась! – Юхан указал на нос катера, куда потоком устремились пассажиры из очереди.

Спустя два с половиной часа они сошли на острове Норра-Ставсудда. С минуту компания растерянно стояла на причале, ожидая, пока рассосется толпа прибывших тем же катером. Стуре достал из кармана листок и прочитал:

– «Идите прямо по большой дороге, около пятисот метров, затем у сеновала поверните направо на гравиевую тропинку. Идите по ней до поворота направо. Перейдите луг, в сторону зеленого дома. Обойдите его, взойдите на холм. Красный дом с белыми углами. Табличка „Сульвик“».

Остальные внимательно слушали.

– Ну что ж, надо идти, – сказал Юхан, направляясь вперед по «большой дороге», которая на самом деле была гравиевой дорожкой, на которой с трудом разъехались бы два мопеда.

– Далековато… – с сомнением в голосе произнесла Паула. – Как ты, Анна?

– Дорогие мои, хватит обращаться со мной как с инвалидом! Просто не надо спешить, и все будет хорошо.

Мужчины шли чуть впереди, словно в мужских генах заложено призвание быть первопроходцами. Паула и Ракель взяли под руки Анну, которая принялась было возражать, но уже через пятьдесят метров так запыхалась, что вполне оценила поддержку.

Указаниям следовать было легко, и вскоре компания подошла к зеленому дому. Склоны холма оказались более крутыми, чем они думали, и Анну пришлось и тащить, и подталкивать. С вершины они увидели красный дом и приветствовали его громким «ура!».

– Как красиво! – воскликнула Ракель и поспешила к крыльцу, где Стуре уже пытался отпереть дверь.

Когда подошла Паула, он как раз открыл дверь, и они вошли внутрь, полные предвкушения. В прихожей висело множество дождевиков, вдоль стены стояло несколько пар резиновых сапог разных размеров. Полная экипировка для шведского лета! На первом этаже располагалась кухня со встроенными шкафчиками, выкрашенными темно-зеленым лаком, и столом, покрытым пестрой клеенкой. На полу лежала выцветшая дорожка, в углу стояла старая железная плита, служившая, казалось, лишь подставкой для глиняной вазы с сухоцветами. Гостиная была обставлена мебелью пятидесятых и семидесятых годов, главным украшением комнаты был диван, обитый пупырчатой тканью в коричневую полоску. Хозяин говорил, что это двуспальный диван-кровать. На втором этаже находились две небольшие спальни со скошенным потолком. В одной из них был начат кое-какой ремонт: там отциклевали пол и оклеили стены новыми обоями в старомодный цветочек. Из окна другой спальни открывался прекрасный вид: хоть не панорамный, но между соснами виднелось море и скалистые островки. Сама комната не производила особого впечатления, но темно-коричневый ковер на полу в духе семидесятых намекал на то, что скоро и тут начнется ремонт.

Ракель продолжала нахваливать дом, но Паула предпочла помалкивать. Она никогда не разделяла восторга по поводу деревенских домов, обставленных старой мебелью и лишенных элементарных удобств, таких как душ и городской туалет. Можно подумать, любая хибара становится бесценной только оттого, что у нее под окнами не шумит транспорт. Но несмотря на свой скепсис Паула все же была довольна, что они наконец прибыли на место. Хоть она и не имела ничего против празднования в городе, есть все же что-то привлекательное в том, чтобы сидеть с друзьями в домике в шхерах.

– Кто-нибудь хочет пива? – послышался из кухни голос Юхана.

Паула отвела взгляд от выцветшей репродукции картины Карла Ларсона и спустилась вниз. Остальные уже собрались в кухне, и Юхан угостил пивом всех, кроме Анны, которая пила лимонад.

– Паула, не хочешь ли начать с моего «Туборга», прежде чем набросишься на свое слабоалкогольное, которое ты к тому же забыла дома… – Все засмеялись, а Юхан протянул Пауле бутылку и подмигнул. Разоблачили. Однако в данный момент Юхана явно не возмущала забывчивость Паулы, да и других тоже.

В ту же минуту выглянуло солнце и широкая полоска света упала на блеклый тряпичный половичок.

– Ура, солнце! – воскликнула Анна, тут же направляясь к выходу.

Остальные последовали за ней. Было решено накрыть стол к четырем, и Паула вынесла два стула – для себя и для Анны, а Стуре, Юхан и Ракель отправились осматривать окрестности.

На крыльце вскоре стало припекать, и Паула вошла в дом, чтобы переодеться в платье, которое Юхан предусмотрительно положил в сумку. Когда она вернулась, Анна лежала на полу, подставив солнцу живот, выпирающий из-под рубашки Стуре. Паула устроилась рядом в той же позе.

– Мм, приятно, – сказала она, чувствуя, как лучи пригревают щиколотки.

– Мне Юхан не кажется особо обиженным, – сказала Анна, глядя вверх.

– Да, с вами он ведет себя прилично. Хотя, по-моему, он вообще решил сменить гнев на милость – утром он мне даже улыбнулся!

– Вот видишь! Что он будет делать летом – раз уж вы не отправитесь в путешествие?

– Работать, наверное. – Паула почувствовала себя глупо – она даже не спросила Юхана. – Я сказала, что мы можем поехать осенью, когда закончатся съемки. В октябре во Франции и Италии очень красиво… или следующим летом, куда нам спешить.

– И что он ответил?

– Рассердился, естественно.

– Да уж, работать все лето – особенно если ждал отпуска – так себе удовольствие…

– Он не обязан работать все лето. Он может взять неделю отпуска и поехать к своим родителям. Обычно он так и делает.

Анна молчала.

– Ну а как тебе быть почти мамой? – спросила Паула.

– Нереальное чувство. Я знаю, что внутри ребенок. Настоящий ребенок. Но я не могу это осознать. Пару недель назад мы были в таком ужасном месте, называется «Бэбиленд». Хотели купить пеленальный столик, коляску и тому подобное. Ты бы видела, какой это бизнес! Там есть специальные детские вещи на любой случай! И каждая пустяковина стоит кучу денег. Как будто младенца нельзя вытирать обычным махровым полотенцем – нет, у них есть специальные детские полотенца «из особо мягких волокон»!

Паула прыснула:

– И вы его купили?

– Да. Когда оказываешься в таком месте, чувствуешь себя ужасно глупо, ничего не знаешь и вдруг видишь особую ванночку, изготовленную из «безопасной» пластмассы. Ну и сразу начинаешь беспокоиться, что обычная пластмасса ядовита, и думать, что за ванночку нам одолжила Марита…

– Вы и ее купили?

– Нет, на этом месте я сказала «стоп», но Стуре хотел купить. Кстати, знаешь, сколько стоит коляска? – спросила Анна возмущенным тоном.

– Представления не имею.

– Минимум пять тысяч! Слава богу, родители Стуре подарили нам деньги на коляску. Но все это такое безумие!

– Разве нельзя купить подержанную?

– Конечно, можно, но ведь хочется, чтобы у твоего золотца было все самое лучшее, и вот ты уже думаешь, сколько младенцев срыгивали в эту старую коляску «Брио» девяносто шестого года выпуска. Я знаю, что все это смешно, но настанет время, и ты сама поймешь.

Тут Паула умолкла. Она ничего не имела против беременности Анны и вообще против беременности, но, когда мамочки принимаются говорить «погоди, сама увидишь», как будто речь идет о каком-то законе природы, это начинает утомлять. Анна заметила возникшую напряженность.

– Ох, прости, что-то я разболталась!

– Все нормально. Просто не надо этих «сама поймешь»…

– Больше не буду – просто вырвалось. А я-то клялась никогда не говорить ничего подобного. Хорошо, что ты мне напоминаешь!

Они обе умолкли, и, несмотря на то, что лежать на полу было довольно жестко, Паула почувствовала, что ее разморило на солнце. Когда Анна сказала, что хочет полежать на диване, она кивнула, не глядя на подругу. Наверное, она задремала: вернувшиеся с прогулки ее разбудили.

– Спишь, лентяйка! – сказала Ракель. – А мы видели косулю!

– Отлично. Будет жаркое?

– Нет, у Стуре не было с собой ружья…

– А ты, Юхан? Разве у тебя нет служебного пистолета? – поинтересовалась Паула, растирая затекшую спину.

– Очень смешно, – усмехнулся Юхан. – Давайте-ка займемся едой, я жутко проголодался.

Друзья отправились на кухню и принялись искать необходимую посуду в шкафах и ящиках. Анна не спала, просто лежала на диване. У нее побаливал живот, но она уверяла, что ничего страшного.

Стуре, разумеется, руководил кулинарным процессом и давал задания остальным. Ракель нарезала салат, Паула чистила картошку. Мужчины вынесли кухонный стол на небольшую лужайку перед домом и накрыли его по всем правилам. Юхан даже набрал цветов, поставил их в вазу и украсил стол.

– День солнцестояния, девочки! – сказал он. – Может быть, еще по пиву?

Не прошло и часа, как еда была готова. Стуре открыл банки с селедкой и сварил картошку с укропом. На столе был соленый лосось, яйца с черной икрой, паштет с рынка Хёторгсхаллен и пирог с овечьим сыром, который Стуре испек накануне. Салат, свежий редис и маленькие помидоры были выложены в миски. Не забыли и хлеб, масло, сыр трех сортов. Рядом с пивными бокалами красовались рюмки для шнапса, красноречиво свидетельствующие, что кое-кто в компании подготовился к застолью куда более обстоятельно.

– Потрясающе! – воскликнула Паула. – Можно присесть?

– Разумеется. – Стуре выдвинул для нее стул. – Прошу вас, уважаемая. Пойду-ка я попробую доставить сюда женушку.

Вскоре все сидели за столом. Юхан разливал водку.

– Давайте же выпьем! Спасибо, что пригласили нас сюда! – сказал он, глядя на Анну и Стуре. Ракель и Паула поддержали тост. – И счастливого дня солнцестояния. Или как это еще назвать…

Они опорожнили рюмки – все, кроме Ракели, которая, поморщившись, посмотрела на Анну.

– Ух! Ты немного теряешь… – сказала она, ставя перед собой рюмку, в которой половина осталась.

Остальные засмеялись, а Юхан налил по новой.

Когда Стуре запел псалом «Пришла пора цветенья…», Паула не могла сдержать улыбку. Вот так надо общаться. Так общаются люди в рекламе. Она лениво откинулась на спинку стула. От трех рюмок и трех бокалов пива она немного осоловела. И от разговоров за столом.

Анна, которая на протяжении всей трапезы была довольно молчалива, заговорила с Юханом:

– Бедняга, придется тебе работать все лето…

Юхан удивленно посмотрел на нее:

– Я не собирался работать все лето…

– Поедешь к родителям? – полюбопытствовала Анна.

– Если останется время, – ответил Юхан.

Паула вытянулась в струнку:

– Как это – «останется время»? – медленно произнесла она.

За столом воцарилось молчание. Юхан посмотрел на Паулу:

– После путешествия…

– Путешествия? Но, Юхан, я же сказала, что не смогу поехать…

– Я знаю.

– Но…

– Я поеду один.

Анна и Стуре обменялись взглядами. Ракели не сиделось на месте.

– Начну убирать со стола, – сказала она и встала, чтобы собрать тарелки.

Паула не сводила взгляда с Юхана.

– Ты не можешь поехать один, – произнесла она наконец.

– Почему это? – Юхан изо всех сил старался сохранить безмятежный тон.

– Потому что… потому что это наше путешествие!

– Ты отказалась ехать и решила, что я отменю отпуск только потому, что у тебя в последний момент поменялись планы? – Безмятежный тон окончательно испарился, и в голосе Юхана зазвучали железные нотки.

– Мог бы придумать что-нибудь другое – поехать к родителям, например!

– Мы несколько лет говорили о совместном отпуске. Я не могу жить вполсилы и ждать, когда ты изволишь дать отмашку! Я решил больше не ждать. Я поеду один. И ничего тут странного нет.

Паула не знала, что сказать. И от неожиданности не могла найти ни одного аргумента «против». Разумеется, Паула поняла, что Юхана рассердил ее отказ, что он обиделся, и при этом сильнее, чем обычно, но что он отправится в путешествие один – это ей даже в голову не приходило. Это же их путешествие. Просто надо было его чуть-чуть перенести. Поехать осенью. Или следующим летом. Неужели теперь она останется одна в городе на все лето? И будет ждать его?

– А как же я? – жалким голосом спросила она.

– Ты? У тебя изменились планы. Придется смириться с тем, что и у других есть своя жизнь.

Что он сказал? Паула сжала кулаки. Как будто она избалованный ребенок, которому нет дела до других! Она вскочила из-за стола:

– Какого черта…

– Ой!.. – удивленно воскликнула Анна, прерывая Паулу. – Кажется… кажется воды отходят… Она обвела испуганным взглядом сидящих за столом.

– Что-что? Какие воды? Воды отходят? – Стуре не отрываясь смотрел на Анну, которая показывала на свою мокрую юбку. – Но… но… надо ведь спешить, да?

Ракель вышла из дома и направилась к столу осторожным шагом, чтобы оценить обстановку, прежде чем сесть на место.

– Что случилось? – спросила она, глядя на взбудораженную компанию.

– Воды отошли, – кратко сообщила Паула.

– Как добраться до города? Катера ходят? – спрашивал Стуре, нелепо размахивая руками. – Почему мы не посмотрели расписание? – обвинительным тоном добавил он.

– Ай! – Анна схватилась за живот. – Кажется, схватки начались, – простонала она спустя несколько секунд.

– Что нам делать? – Стуре утратил всякую способность соображать.

– Мобильный с собой, Стуре? – внезапно спросил Юхан.

– Конечно, в доме. Сейчас принесу. – Он бросился к дому, но, сделав пару шагов, остановился. – Как ты, милая? Может быть…

– Неси телефон, черт возьми! – процедила Анна, и Стуре побежал в дом.

Взяв в руки мобильный, Юхан быстро набрал номер.

– Морскую полицию, будьте добры, – сказал он и умолк. Через несколько секунд продолжил: – Добрый день. Меня зовут Юхан Мальм… – Кратко объяснив, кто он такой, Юхан попросил соединить его с патрульным катером. Ответ не заставил себя долго ждать. – Бенган, это ты? Юхан Мальм! Слушай, у нас на Норра-Ставсудде такая ситуация. Женщина рожает, поможете с транспортом? Пароходный причал? Минуточку. – Он обратился к Анне: – Сможешь дойти до причала? Мы можем понести тебя.

Анна всхлипнула:

– Что угодно, лишь бы в город!

Юхан продолжал:

– Можете прибыть туда через пятнадцать минут? Отлично. Спасибо, Бенган! – Он положил трубку. – Надо идти, – сказал он и помог Анне подняться.

Ракель принесла сумку, Анна сняла мокрое платье и надела штаны и джемпер, после чего все отправились в путь. На подъемах Стуре и Юхан, невзирая на слабые протесты Анны, несли ее на руках.

– Бенган – мой старый приятель, – сказал Юхан, когда они, пыхтя, вели Анну через луг. – Я знал, что в день солнцестояния он будет на дежурстве, он как раз жаловался, когда мы говорили, кто где празднует. Тебе повезло, что все не началось на пару часов позже, – обратился он к Анне. – Пока здесь еще спокойно, но потом народ разгуляется и тогда полиции уже не отлучиться с поста.

Когда они подошли к причалу, полицейский катер был уже на месте. Юхан и мужчина, который, очевидно, и был Бенганом, быстро поздоровались и помогли Анне подняться на борт. Стуре последовал за ней. Бенган успокоил обоих, сообщив, что вызвал транспорт, который доставит их в больницу, и что в родильном отделении они окажутся за считаные минуты.

Паула и Ракель как можно бодрее и попрощались с Анной, и пожелали удачи. Юхан, стоявший поодаль, сделал то же самое. Никто не ушел с пристани, пока катер не скрылся из виду. Теперь лишь удаляющийся шум мотора напоминал о только что разыгравшихся драматических событиях. Долгое время никто ничего не говорил. Наконец Ракель попыталась разрядить обстановку:

– Подумать только, Анна будет мамой! Еще год назад такое и представить себе было трудно.

– Да уж, – ответила Паула без особого энтузиазма. Она искоса взглянула на Юхана, который все еще стоял на пристани и смотрел на воду.

Ракель предприняла новую попытку:

– Может быть, вернемся в дом? Клубника осталась…

– Отличная идея. – Юхан внезапно повернулся к ним. – Какое солнцестояние без клубники! – И зашагал в направлении дома, не дожидаясь остальных. Паула и Ракель последовали за ним.

Хотя Паула по-прежнему сердилась на Юхана, ей было жаль Ракель. Вовлекать ее в чужую ссору, да еще в день солнцестояния, когда у нее нет возможности покинуть поле боя, – это жестоко. Когда все трое, не проронив за всю дорогу ни слова, подошли к дому, Юхан, очевидно, пришел к такому же выводу.

– Прогуляюсь к озеру, – сказал он. – Принимайтесь за клубнику, я присоединюсь позже. – Юхан мельком улыбнулся Ракели и бросил торопливый взгляд на Паулу.

– Хочешь кофе?

Паула вздрогнула: Ракель так долго молчала, что она почти забыла о подруге.

– Если ты будешь варить – не хочу, – ответила Паула как можно бодрее и усмехнулась.

– Есть только «Нескафе» – его можно приготовить только одним способом.

– О да! – Паула отправилась на кухню следом за Ракелью. – Но ты можешь поставить воду.

– Благодарю за доверие. – Ракель поставила кастрюлю с водой на плиту и достала из холодильника миску клубники. Казалось, она с благодарностью принимала попытки Паулы разрядить обстановку. – Испанская, да? – сказала она, нюхая красные ягоды.

* * *

В понедельник репетиции продолжились. Казалось, праздник не задался не только у Паулы: Ральф был в отвратительном настроении. Он огрызался на коллег и игнорировал актеров, в том числе и Паулу. Спустя час он извинился и сообщил, что у него неотложное дело. Прекрасно сознавая, что не обязан ни перед кем оправдываться, Ральф покинул темное подвальное помещение, не дожидаясь вопросов.

– Любовная драма, – заметила Генриэтта. Паула вздрогнула: неужели заметно? – У Ральфа, – добавила Генриэтта, кивнув в сторону только что захлопнувшейся двери.

Паула вздохнула с облегчением, но, поймав взгляд Генриэтты, уловила в красивых карих глазах, как ей показалось, встревоженный блеск.

– Продолжим репетицию? – Пауле хотелось избавиться от этого нежелательного внимания.

– Конечно. Репетировать реплики можно при любых обстоятельствах, – ответила Генриэтта, открывая сценарий на тридцать четвертой сцене, которую предстояло репетировать согласно графику.

После обеда Ральф вернулся, уже приободрившись. Он даже попросил прощения за свой уход, но причину предпочел не называть. Остаток дня они безостановочно репетировали. Ральф с восторгом реагировал на удачные моменты и делал конструктивные замечания по поводу того, что ему не слишком нравилось. Лишь около шести Паула заметила, что рабочий день подходит к концу.

– Ну что ж, дорогие дамы, – сказал Ральф, взглянув на часы. – Не будем мучить вас понапрасну, дождемся начала съемок, – с ухмылкой добавил он, откладывая в сторону сценарий.

Все поблагодарили друг друга за проделанную работу. Ральф не составил компанию актрисам, когда те покидали студию: он подошел к телефону, и, прежде чем захлопнулась массивная дверь, Паула успела услышать, как Ральф, сидя на диване, говорит: «Мы закончили. Увидимся через полчаса в „Рише“? Отлично. Целую, до встречи!»

Юхан работал в вечернюю смену, и Паула радовалась, что квартира полностью в ее распоряжении. Они не ссорились с самого праздника, но атмосфера была далеко не мирной, и ни один не желал уступать другому права считать себя пострадавшей стороной. Паула исподволь восхищалась способностью Юхана стоять на своем. Раньше она не видела его с этой стороны и в какой-то момент даже подумала, что, пожалуй, он ее избаловал своей уступчивостью. Впрочем, в следующий момент она прогнала эту мысль. Если он не понимает, как отвратительно с его стороны было рассказывать при друзьях, что он едет в отпуск без нее, то она и не подумает сделать первый шаг к примирению. Мог бы и признать, что поступил как эгоист. Разве это так сложно?

Паула, сварив порцию спагетти, добавила кусочек масла и обильно посыпала блюдо черным перцем, за неимением прочих ингредиентов для соуса. Затем уселась на диван, прихватив сценарий и пачку овсяного печенья, которую забыла дома, как и все остальное, купленное к празднику. Паула читала реплики и пыталась запомнить их, используя рекомендации Генриэтты. Запоминать диалог целиком и в самом деле оказалось проще, чем зубрить каждую реплику по отдельности, как иностранные слова. Отложив сценарий, Паула почувствовала удовлетворение от проделанной работы.

До возвращения Юхана оставался час, и, представив себе его молчаливое обществе, Паула предпочла лечь спать. Погасив свет, она услышала, как в замке поворачивается ключ.

Вторник и среда прошли примерно так же. Паула и Юхан по-прежнему не разговаривали, поэтому, когда в четверг за завтраком Юхан пробормотал, что вернется к шести, Паула приняла это как жест доброй воли и ответила что-то вроде: «Я тоже. Могу приготовить ужин». Юхан недоверчиво взглянул на нее, но кивнул, принимая предложение.

Когда Паула вернулась домой, Юхан складывал выстиранное белье. Он поздоровался чуть более приветливо, чем в предыдущие дни, и Паула поставила пакеты с едой на разделочный стол. Из пакетов она извлекла две упаковки моцареллы и гроздь прекрасных спелых помидоров. Достав бумажный пакет со свежим хлебом и упаковку пармской ветчины, она заглянула в комнату:

– Я решила приготовить легкий ужин. Сегодня так жарко.

– Отлично, – ответил Юхан, укладывая выстиранные плавки в стопку аккуратно сложенной одежды.

У Паулы мгновенно испортилось настроение. Как это по-шведски! Начать собирать вещи за целых четыре дня до отъезда! Сама она всегда собиралась накануне и прекрасно себя при этом чувствовала. Паула немедленно прогнала возникший перед глазами образ сумки, до отказа набитой кое-как сложенными, а порой даже нестиранными вещами.

Едва Паула успела открыть упаковки с моцареллой и слить рассол, как раздался телефонный звонок. Трубка лежала рядом на столе, и Паула выругала себя за несообразительность, сперва крикнув: «Я возьму!»

– Алло, это Паула.

– Паула, это Анна.

– Анна!

У Паулы перехватило дыхание. Целую неделю она ждала звонка подруги, но до сих пор приходилось довольствоваться сообщением на автоответчике, обнаруженным по возвращении из шхер. Усталый голос Анны сообщал, что все хорошо, что они вовремя прибыли в больницу Дандерид, и что в 02.54 они со Стуре стали родителями маленькой девочки по имени Эбба.

– Как ты?! Как ты себя чувствуешь?! Как вы? Я столько о вас думала!

Последняя фраза не вполне соответствовала истине: конечно, Паула хотела знать, как все прошло, но большую часть ее мыслей занимали репетиции и ссора с Юханом. Как бы то ни было, она послала в роддом букет цветов, и Анне необязательно было знать, что на самом деле это заслуга Юхана, напомнившего, что подобный жест будет нелишним по отношению к лучшей подруге, только что родившей ребенка.

– Спасибо, все хорошо. Вчера вернулись домой. Нам жутко повезло, что нам позволили так долго оставаться в роддоме. Всего неделю назад там не хватало мест и мамочек отправляли домой через сутки после родов. Подумать страшно!

– А как малышка? Расскажи о ней! А роды, как прошли роды?

– Лучше, чем ожидалось: довольно быстро для первого раза, как я поняла. Но приятного, конечно, мало. Детей заводят не ради самих родов…

– А Эмма, как…

– Эбба… – поправила Анна изменившимся голосом, словно вот-вот заплачет. – Она удивительная. И мне плевать, что это штамп – она самый прекрасный в мире младенец! Жалкая, сморщенная, кожа красная, шелушится, и глаза черные-пречерные – смотрят на тебя так, что все остальное просто не имеет значения. – Возникла короткая пауза. – Кажется, у меня все еще какой-то гормональный сбой, дни без начала и конца… время летит, и я не мылась уже… уже очень долго, и ем, когда получается. Стуре, слава богу, следит, чтобы я регулярно питалась. – Тут в трубке послышался звук, похожий на писк зверька. – Вот она и проснулась. Я просто позвонила рассказать, что все хорошо. Придешь… придете к нам в гости?

– Ну конечно! Когда? – Паула бросила взгляд на Юхана, который сидел на диване и с любопытством слушал их разговор. – Юхан уезжает в воскресенье, – сказала Паула, – так что если вы хотите видеть нас обоих, то мы придем в субботу, иначе я появлюсь одна на следующей неделе.

– Нет, приходите вместе, Стуре обрадуется, если придет Юхан. Приходите после обеда, но не слишком поздно. – К концу разговора голос у Анны вновь стал привычным. – Только позвоните заранее, на всякий случай.

Когда Паула положила трубку, на кухне появился Юхан.

– Анна? – вопросительно произнес он.

Паула кивнула.

– Можем сходить к ним в гости в субботу, после обеда. Если ты хочешь идти со мной, конечно, – добавила она.

– Разумеется, – спокойно отозвался Юхан. – Помочь приготовить ужин?

* * *

В пятницу закончилась последняя репетиция, и Ральф собрал всю команду для обсуждения дальнейших планов.

– Съемки начинаются в понедельник, и я надеюсь, что Карина всем раздала расписание. – Ральф продолжал, не дожидаясь возражений: – Как вы наверняка поняли, весь июль мы будем работать довольно интенсивно, затем сбавим темп на несколько недель, а потом опять за дело. Я хочу успеть отсмотреть материал и, возможно, доработать сцены, пока за окном та же погода или по крайней мере то же время года. Для этого и нужен перерыв. Нам предстоят тяжелые дни, особенно для Генриэтты и Паулы, так что не обижайте их… – Съемочная группа засмеялась. – Большинство из вас работало со мной прежде и знает порядок действий, так что проблем быть не должно. Я очень доволен репетициями и уверен: фильм получится классный! – Раздались спонтанные аплодисменты. – В общем, до встречи в понедельник, отдохните как следует в выходные.

Затем группа стала расходиться, и Паула мало-помалу оказалась на улице. Жара по-прежнему стояла невыносимая, хотя прогнозы вот уже несколько дней обещали перемену погоды, и листва деревьев в Васа-парке начала желтеть от нехватки влаги.

Что ж, теперь начнется самое главное. Паула прислушивалась к себе, пытаясь обнаружить волнение, но не чувствовала ни малейшего намека на беспокойство. За две недели репетиций она успела проникнуться доверием к Ральфу. Он позволял им довольно свободно обращаться с текстом, словно полагаясь на способность актеров вникать в сюжет. Но стоило Ральфу сделать какое-то предложение или просто комментарий, как Паула начинала видеть Сандру совершенно в новом свете. Они репетировали сцену сначала, и Паула чувствовала, как образ наполняется новым содержанием и в результате получается совсем не таким, каким ей представлялся изначально.

Даже Генриэтта со всем ее опытом, казалось, прислушивалась к Ральфу. Она совершенно иначе реагировала на режиссуру, порой начиная спорить от лица своего персонажа, так что Ральф менял свое мнение, но чаще понимала режиссера с полуслова и принимала его замечания. С невероятным профессионализмом она отыгрывала нюансы – от вины к стыду, от радости к веселости. Паула с удовольствием наблюдала за тем, как Генриэтта управляется с эмоциями, и по дороге домой думала, неужели актриса так же владеет ими в обыденной жизни.

Вечером Юхан собирался встретиться с другом, и, хотя накануне обстановка на домашнем фронте чуть улучшилась, Паула отсрочке обрадовалась. Может, Ракель хочет прогуляться по городу? Едва вернувшись домой, Паула взяла в руки телефон.

– К сожалению, сегодня я занята, – ответила Ракель, не вдаваясь в подробности.

Паула вздохнула:

– Ты все еще сердишься из-за праздника?

Паула звонила подруге на неделе, но та не брала трубку и не перезванивала, несмотря на сообщения на автоответчике. Паула сильно подозревала, что это связано с недавним происшествием. И вполне понимала Ракель.

– Нет, вовсе нет, – поспешно ответила Ракель. – Это ваши проблемы. Я не вмешиваюсь. Нет, я правда занята.

– Ясно, а чем? – чуть обиженно спросила Паула, хотя Ракель, несомненно, и сама посвятила бы Паулу в тайну, если бы сочла это нужным.

– У меня… встреча.

– Да ну! – Раздражение сменилось любопытством. – С кем?

На этот раз вздохнула Ракель:

– Томми. Томми Винтерхед. Он постоянно названивает с того самого дня, когда я вернулась из Мозамбика. А на этой неделе я случайно встретилась с ним на конференции, он застал меня врасплох, и у меня не нашлось отговорок. Мы просто посидим в баре. Надеюсь, после этого он перестанет названивать.

– Ха! Как же! Это только начало, вот увидишь!

– Прекрати! Иначе я перезвоню ему и отменю встречу, есть у меня на то причина или нет.

– Нет, ради бога, он не перенесет этого!

– Ох, терпеть не могу мужчин, которые навязываются! С ними у меня всегда возникает ощущение, что я… их последний шанс.

– Ну, постарайся не обижать его, – произнесла Паула более спокойным тоном, размышляя над словами Ракели. Откуда у нее такой опыт общения с навязчивыми мужчинами, да и с мужчинами вообще? Но Паула предпочла таких вопросов не задавать. – Передавай привет от меня!

– Передам. Созвонимся на следующей неделе?

– Надо заехать в магазин, я хочу купить подарок, – сказала Паула, позвонив Анне и подтвердив, что они придут к трем.

– Тогда, наверное, лучше выйти уже сейчас, – сказал Юхан, взглянув на часы.

Он только что принес с чердака большой пыльный чемодан. Давненько его не брали в руки, с вызовом подумала Паула, обходя стороной неуклюжую громадину, стоящую теперь посреди комнаты.

– Конечно, – отозвалась она. – Я готова.

До Центральной станции они ехали на метро: накануне Паула проколола шину на своем велосипеде, и Юхан, против обыкновения, даже не предложил помочь. Они вошли в один из бесчисленных магазинов «Хеннес и Мауриц» и остановились у дверей, пытаясь сориентироваться.

– Вот там, – указала Паула. – Детская одежда там. – Дойдя до нужного отдела, они растерянно огляделись по сторонам. Паула почувствовала необъяснимое смущение перед Юханом. – А какой нужен размер? – спросила она. Или такое полагается знать?

– Самый маленький, – осторожно предположил Юхан. – Она же новорожденная.

– Но ведь младенцы очень быстро вырастают из одежды?

Юхан пожал плечами:

– Может быть. Наверное, лучше купить на размер больше. Спросим кого-нибудь?

Не ответив ему, Паула подошла к стеллажу с надписью «50–74 см».

– Наверное, здесь, – обратилась она к Юхану. – Смотри, какие маленькие. Пятьдесят – наверное, минимальный рост. Можно взять… – Паула взглянула на этикетку маленького джемпера с голубым медвежонком. – …Шестьдесят два, как ты думаешь?

– Наверняка подойдет, но это одежда для мальчиков.

– Для мальчиков? Господи, но это же младенец! – вздохнула Паула.

– Смотри сама, – чуть обиженно произнес Юхан, указав на стойку напротив, где висел точно такой же джемпер, но с розовым медвежонком.

Паула сделала шаг назад и увидела, что одежда на стойке, к которой она подошла вначале, совсем других тонов: серая, темно-синяя, голубая… при этом другими были и рисунки: динозаврики, роботы и собаки, в то время как одежду для девочек украшали котята и цветочки.

– Фу! – фыркнула Паула. – Я думала, от этого отказались уже в шестидесятые! Неудивительно, что в обществе ничего не двигается с мертвой точки, если даже новорожденным сразу приклеивают ярлык с обозначением гендерной роли! – Она демонстративно схватила темно-синий комбинезончик с вышитым на животе трактором. – Это будет подарок Эббе! – заявила она, решительно направляясь к кассе.

– Может быть, купить что-нибудь к кофе? – предложил Юхан, замедляя шаг у небольшой булочной на Рёрстрандсгатан.

– Думаешь, они об этом не подумали? Они же знали, что мы придем.

– Думаю, у них полно других забот, – ответил Юхан и вошел в булочную. Паула ждала на улице, и он вскоре вернулся, держа в руках коричневый бумажный пакет.

– Венские слойки, – объяснил он, словно Паула могла заподозрить, что Юхан купил сосиски.

У двери Стуре было почти неестественно тихо. Паула и Юхан неуверенно посмотрели друг на друга.

– Наверное, ребенок спит, – тихо произнесла Паула.

– Постучим, – предложил Юхан и осторожно постучал согнутым указательным пальцем по коричневой двери.

Через несколько секунд за дверью послышались шаги, и Стуре открыл дверь. Несмотря на приветливую улыбку, темных кругов вокруг его глаз не заметить было нельзя.

– Добро пожаловать! – сказал он, обнимая Паулу и крепко пожимая руку Юхану. – Добро пожаловать в этот хаос! – уточнил он.

Бросив взгляд в сторону кухни, Паула поняла, что он имеет в виду. Весь разделочный стол был заставлен кастрюлями, сковородками и тарелками, одежда была беспорядочно свалена на стулья. Уборкой здесь и не пахло.

– Анна с Эббой в спальне – кормит, – гордо сообщил Стуре.

– Можно заглянуть? – спросила Паула, поставив пакет с подарком на пол в прихожей.

– Конечно.

– Я подожду здесь, – быстро добавил Юхан, протягивая Стуре пакет с выпечкой. – Это к кофе.

– Отлично! Надеюсь, вы пьете кофе без молока – оно закончилось еще утром.

– Я могу сбегать в магазин, – нашелся Юхан. – Что еще нужно купить?

Стуре, с благодарностью приняв предложение, отправился на кухню, чтобы проверить, чего не хватает.

Паула подошла к спальне и заглянула в приоткрытую дверь. Было по-прежнему тихо. Анна лежала на боку, спиной к двери, и Пауле пришлось обойти кровать, чтобы увидеть маленький сверток, словно крохотный спутник, пристыкованный к материнской груди. Заметив Паулу, Анна просияла.

– Садись, – прошептала она, протягивая руку для приветствия.

Паула сжала ладонь Анны в своей и осторожно присела на кровать. Из свертка доносились еле слышные звуки, и Паула не могла оторвать взгляда от крошечной руки, блуждающей по джемперу Анны, который та подняла, чтобы освободить грудь.

– Красивая, да? – произнесла Анна, глядя на младенца.

– Потрясающая, – тихо отозвалась Паула, внезапно почувствовав, что так оно и есть.

– Я сама ее сделала… ну, или почти сама, – сказала Анна, словно речь шла о вышивке крестиком в кружке «Умелые руки».

Паула протянула руку и осторожно коснулась пальцем пушистой головенки. Волосики были мягкие, почти неосязаемые. Вдруг малышка отпустила грудь Анны и крошечное личико сморщилось.

– Ой, это из-за меня? – Паула быстро убрала руку.

– Нет, кажется, она просто сыта, – ответила Анна, садясь на кровати. Она застегнула бюстгальтер и опустила джемпер, после чего взяла на руки малышку, которая уже начала недовольно хныкать, и прислонила ее к плечу. – Пора срыгнуть, – произнесла она, повинуясь, как предположила Паула, материнскому чутью. И действительно, через несколько секунд малышка срыгнула, и белая вязкая жидкость потекла на джемпер Анны. Паула хотела побежать за бумажным полотенцем, но тут же заметила, что джемпер на плече сплошь покрыт пятнами такого же свойства и цвета. – Пойдем в гостиную, – предложила Анна, поднимаясь с кровати. Паула последовала за ней. – Присаживайся! – сказала Анна. – А я сменю этой проказнице памперс. – С этими словами она скрылась в ванной.

Паула расчистила себе место на диване, убрав скомканные салфетки, миниатюрную вязаную розовую кофточку и мягкое одеяло, тоже розовое. Она вспомнила о пакете в прихожей: может быть, она ошиблась? Может быть, синий – все-таки неподходящий цвет? Паула прогнала эту мысль: если не понравится, можно поменять.

Анна вернулась.

– Хочешь взять на ручки? – спросила она и, не дожидаясь ответа, подошла к Пауле и протянула ей малышку.

Паула пыталась возразить: она не знает, как обращаться с такими малютками, прошло уже почти восемь лет с тех пор, как Ребекка была такой, а после ей не особо часто приходилось общаться с младенцами. Навещая из чувства долга друзей, у которых рождались дети, она как могла избегала этих ритуальных «наручек». Но с Анной, разумеется, другое дело, и Паула вскоре успокоилась, обнаружив, что Эбба вполне уютно устроилась у нее на руках.

Юхан вернулся из магазина и, передав пакет с продуктами Стуре, вышел из кухни и направился в гостиную. Едва переступив порог, он замер, восторженно глядя на Паулу и ребенка у нее на руках. Для того чтобы понять ход его мыслей, особой фантазии не требовалось, и Паула поспешила вернуть младенца Анне.

– Кажется, она хочет к маме, – извинилась она.

– Может быть, ты хочешь попробовать? – предложила Анна, протягивая Эббу Юхану, – тот уже сделал несколько шагов к дивану, на котором сидели Анна и Паула.

– Конечно, – отозвался он. – Только прежде надо вымыть руки: мы ехали в метро, а такие малютки очень чувствительны к инфекции, правда? – Он помахал руками, словно демонстрируя обитающих на них невидимых бактерий. Паула почувствовала себя глупо. Ей тоже следовало об этом подумать.

Когда Юхан вернулся из ванной, Стуре накрывал журнальный столик для кофе. Помощь ему не требовалась, и Юхан уселся на диван рядом с Паулой. Поймав вопросительный взгляд Анны, он кивнул. Она встала и передала ему Эббу. Паула почувствовала, что он чуть напрягся – но лишь слегка, и вот он уже вполголоса разговаривал с малышкой. Через несколько минут она задремала. Юхан поднял голову, не скрывая гордости.

– Хочешь, я ее возьму? Чтобы ты смог выпить кофе? – спросила Анна.

– Нет, – поспешно ответил он, но добавил при этом: – Если, конечно, ты не настаиваешь.

Анна покачала головой:

– Нет, пусть побудет у тебя – ей там хорошо.

Они пили кофе, разговаривая большей частью о малышке, хотя Анна несколько раз и принималась расспрашивать Паулу о фильме. Было совершенно очевидно, что все остальное перестало хоть сколько-нибудь волновать молодых родителей. Не прошло и часа, как Эбба захныкала и выгнулась, и Юхан засобирался домой.

– Наверное, мы лучше пойдем, – неуверенно предложил он.

Ни Анна, ни Стуре не возражали. Паула встала и принялась собирать кофейные чашки. Выйдя в прихожую, она заметила пакет, по-прежнему стоящий там.

– Совсем забыла – у нас есть подарок. Можете поменять, если вам не понравится, – добавила она, вспомнив кофточку нежного оттенка.

Анна достала комбинезон и показала его Стуре.

– Смотри, идеальная вещь! – радовалась она. – Если бы вы только знали, сколько нам надарили розового! – добавила Анна, словно прочитав мысли Паулы.

На улице, по дороге к остановке «четверки» на площади Санкт-Эриксплан, Юхан совершенно неожиданно взял Паулу за руку. Она взглянула на него: казалось, Юхан в хорошем настроении.

– Какая славная, – произнес он, не уточняя, о ком идет речь.

– Угу, – осторожно отозвалась Паула.

– Что скажешь – может, и нам завести такую? – Юхан остановился и посмотрел на Паулу, которая тоже вынуждена была остановиться.

Она сглотнула и пожала плечами.

– Ну да, – как можно спокойнее ответила она. – Когда настанет пора.

– А когда настанет пора? – Юхан с серьезным видом смотрел на Паулу.

– Ну, спешить некуда. Лет десять в запасе еще есть…

Юхан ничего не ответил. Рука, сжимавшая ее ладонь, словно застыла.

– До сорока волноваться незачем.

Юхан выпустил руку Паулы:

– Значит, вот как ты рассуждаешь?

– Рассуждаю… Я не особо задумываюсь об этом.

– Но ждать десять лет – это, по-твоему, нормально?

– Нормально или ненормально… – Паула почувствовала раздражение. – Надо прислушиваться к ощущениям… сейчас я не чувствую, что мне это нужно.

Юхан отвернулся и продолжил путь.

– Мне надо домой, – спокойно произнес он, когда Паула поравнялась с ним. – Собирать вещи.

* * *

Когда Юхан захлопнул дверь, в квартире воцарилась полная тишина. Прислушавшись, Паула могла услышать слабое гудение лифта, который опускался вниз. А спустя пару секунд исчез и этот звук. На часах не было еще и девяти, и Паула вернулась в спальню. Некоторое время она лежала с закрытыми глазами: пара часов сна не помешает, но вскоре почувствовала, что покоя не будет. Второй раз за утро она со вздохом выбралась из постели и отправилась в кухню, где с только что вымытой чашки Юхана по-прежнему капала вода.

Что ж, вот он и уехал. В отпуск. Тщательно упакованный чемодан и ящик с инструментами на случай, если машина забарахлит. Пакетик сластей в дорогу и сухой паек на первое время дополнили багаж.

Вечер накануне был удивительно тихим и спокойным, непохожим на напряженное перемирие, царившее после ссоры в день солнцестояния. Атмосфера была более раздумчивой, печальной. Паула пыталась взбодриться, убеждая себя, что придает слишком большое значение тому, как коротко и скованно Юхан обнял ее на прощание. Может быть, он просто волновался перед поездкой: ведь настоящим путешественником его назвать было нельзя. А сейчас он уехал на три недели. Сообщил, что вернется до того, как придет пора оплачивать счета за месяц. «Как-нибудь позвоню», – произнес он, закрывая за собой дверь.

Надеюсь, поездка пройдет удачно, думала Паула, стараясь стряхнуть с себя мрачное чувство, наполнившее квартиру. А у меня есть чем занять эти недели, внушала она себе. Кроме того, такой перерыв не помешает: в последнее время у нас хватало сложностей, признала Паула, после чего переключилась на изучение воскресного номера газеты со всеми приложениями.

Понедельник принес с собой дождь. Съемочная группа должна была собраться в девять на острове Вэрмдё для работы над сценой, в которой Сандра впервые за свою двадцатишестилетнюю жизнь пытается пройтись босиком. Ральф утверждал, что это ироническая аллюзия на классический фильм «Дети подворотни».

Паула прибыла в студию уже к восьми и теперь стояла, загримированная и одетая в скромное платье в цветочек и розовую шерстяную кофту. Едва она села в автомобиль костюмерши Уллы, чтобы отправиться вместе с ней на место съемок, как начался дождь. Улла недовольно сморщилась:

– Вот беда. Ни в коем случае не выходи из машины, – серьезно предупредила она. – Если на одежде останутся мокрые пятна, мне влетит.

Паула понимающе кивнула, и они отправились в путь.

– Вот черт! Все лето не было дождя, а сегодня началось! – Ральф тоже был в отвратительном настроении. Бросив недовольный взгляд на безнадежно-серое небо, он коротко распорядился ждать в съемочном автобусе, и Улла тут же достала из багажника зонтик, чтобы проводить Паулу к автобусу, припаркованному неподалеку. Большая часть группы уже набилась туда, и только Ральф и Яннис упорно стояли под дождем. Все приветливо поздоровались с Паулой и Уллой, но общее настроение было ниже нуля. Стекла запотели изнутри, в автобусе было душно.

К обеду дождь только усилился, и ничто не предвещало прояснения. К тому же земля раскисла от дождя и покрылась лужами, так что играть сцену на ней было уже нереально, даже если бы дождь прекратился. Ральф, который все-таки зашел в автобус, но уселся в одиночестве и листал какие-то папки, в конце концов констатировал, что рабочий день окончен.

– Карина позвонит вам вечером и сообщит о планах на завтра и, возможно, на всю неделю, – добавил он, и Паула сочла это вполне разумным, если учесть прогноз погоды, который она видела накануне. – Придется изменить график, – подытожил он, захлопнув папку.

Паула вернулась домой, когда не было и трех часов дня, с ощущением досады. Оказывается, ей ужасно хотелось работать, так что дождь расстроил не только Ральфа. Поэтому, когда около шести позвонила Карина и сообщила, что запланированные на эту неделю съемки под открытым небом переносятся на следующую неделю, а в течение этой недели они будут работать в студии, настроение чуть улучшилось. Пока Карина не сказала, что назавтра предстоит работа над сценой № 14, из которой Паула не знала ни единой реплики.

– Ничего, выучишь за сегодняшний вечер, – бодренько ответила Карина. – До завтра!

Сцена была не очень длинной, но довольно сложной, с большим количеством перемещений, что оказалось трудно соединить с репликами. Поэтому, когда посреди зубрежки позвонил отец, она ответила весьма односложно. Да, съемки начались. Да, Юхан уехал. Да, у нее все хорошо. Наконец Паула извинилась и объяснила, что очень занята, – лучше созвониться в другой день.

– Конечно, – согласился отец, – его, казалось, ничуть не задел ответ Паулы. – Я просто хотел сказать, что мы обещали детям в выходные сходить в парк аттракционов, если погода прояснится, – добавил он. – Если у тебя есть время, пойдем с нами.

Паула уже открыла рот, чтобы отказаться, но отец успел опередить ее:

– Я понимаю, ты не можешь ответить прямо сейчас, но у тебя есть время подумать.

– Конечно, – ответила Паула. – Я позвоню.

Разговор был окончен, и Паула снова принялась расхаживать по гостиной, бормоча себе под нос.

Во вторник съемки прошли лучше, чем ожидалось. В этой сцене Паула играла одна, поэтому все внимание Ральфа было сосредоточено на ней. Это и успокаивало, и тревожило. Если съемку останавливали, то лишь из-за ее ошибки, а кроме того, не было ответов партнера, от которых можно было бы отталкиваться, произнося свои реплики. Но Ральф оказывал Пауле всяческую поддержку, и, когда Паула стала путаться в перемещениях, он просто-напросто вычеркнул некоторые из них, поскольку «они не имеют значения для развития сюжета».

Несмотря на относительно спокойный темп работы, по возвращении домой Паула чувствовала себя как выжатый лимон. Ральф хвалил ее, говорил, что у нее настоящий талант. С довольной улыбкой ведущего какого-нибудь телевизионного кафе он рассказывал съемочной группе, какой отличный выбор сделал, вытащив Паулу из «телевизионного болота». Таким тоном, словно спас ее от передозировки наркотиков на городской площади.

Когда Паула, закончив изучение очередной сцены, уселась перед телевизором, без особого интереса переключая каналы, она почувствовала, как внутри ее зарождается что-то похожее на уверенность. Черт побери, она неплохо справляется! Ральф так сказал. Она не какой-нибудь ноль без палочки, которому под силу работать разве что в службе озеленения или на сортировке почты. Она актриса. Мысль показалась такой дурацкой, что Паула не удержалась от смеха. До сих пор она воспринимала себя как человека, которому выпал шанс сыграть роль в кино. Слово «актриса» предназначалось для таких, как Генриэтта.

Пауле нестерпимо захотелось поделиться с кем-нибудь своими переживаниями. Просто рассказать, как она рада, но, как только она представила себе тех, с кем можно поговорить, желание поделиться испарилось. Анна, с которой, казалось бы, наиболее естественно было все обсудить, автоматически вычеркивалась из списка вероятных кандидатов. Паула не испытывала ни малейшего желания беседовать о младенце, прежде чем перейти к разговору по существу. А Ракель, по-прежнему не одобрявшая выбора Паулы, сделала бы все возможное, чтобы заставить ее спуститься с небес на землю. Возможно, отец ее смог бы понять, пусть он и не выразил особой радости по поводу того, что дочь отказалась от хорошего образования в пользу киносъемок. Однако мысль о том, что трубку может взять Анита, удержала Паулу от звонка.

Оставалось только забраться в постель и предаться мечтам о всевозможных призах, включая «Оскара», а там, глядишь, о роли в голливудском проекте. Раздумывая об Антонио Бандерасе и Вуди Харрельсоне, которого Паула почему-то считала почти неприлично привлекательным, она заснула. А когда наутро проснулась от звонка будильника, мечты о кинопоцелуях и гламурных приемах были уже далеко позади.

* * *

– Нет! Нет, говорю! – Ральф топнул ногой. – В третий раз говорю: Сандра не сердита, не расстроена, не взволнованна. Она еще ничего не поняла. Забудь про чувства! Прекрати играть как на сцене! – добавил он, показывая, что не шутит.

Паула сглотнула. Весь день Ральф был недоволен ею. Ничего ему не нравилось. Она переигрывала, неправильно понимала сценарий, гримасничала. Несколько раз Паула была готова расплакаться, но Генриэтта отвела ее в сторону и мягко, но убедительно объяснила, что если режиссеры кого-то и презирают, то это плачущих актеров.

– Оставь слезы Сандре, – сказала она, гладя Паулу по щеке.

Паула сделала глубокий вдох, сосредоточившись на пятнышке – вероятно, от кофе – на рукаве серой кофты.

– Готова, – сказала она, поднимая голову.

Ральф еле слышно пробормотал, что здесь он решает, кто и когда готов, но развивать тему не стал, за что Паула была ему очень признательна.

Четвертая попытка оказалась более удачной. Во всяком случае, Пауле показалось, что она нашла тот нейтральный тон, о котором бесконечно повторял Ральф, и едва заметное подмигивание Генриэтты свидетельствовало, что интонация нравится не только Пауле. Ральф не зааплодировал, но, по крайней мере, не ругался, он казался вполне довольным сценой, но тут вдруг заговорил Йокке, звукооператор.

– Кажется, у нас неполадки со звуком, – сказал он, снимая наушники, и принялся колдовать над черным ящиком, стоящим рядом.

Ральф испустил стон.

– Сцена записана? – спросил он усталым голосом.

Помолчав несколько секунд, Йокке снова надел наушники, продолжая что-то подкручивать.

– Увы, – констатировал он спустя некоторое время. – Придется переснять, какая-то накладка.

– Накладка? – прошипел Ральф. – И долго она продолжалась? Мы что же, целый день впустую проработали?

Если Йокке и обиделся, то виду не подал.

– Надо отслушать материал, – сказал он. – На всякий случай, но я не думаю, что будут проблемы.

Ральф напрягся:

– Сколько на это надо времени?

– Полчаса.

– Ладно. Перерыв на полчаса, – сообщил Ральф группе, и Паула с облегчением потянулась. В последние часы на съемочной площадке ей пришлось выложиться, так что она заслужила небольшой отдых. – Паула, пойдем со мной, – раздалось над самым ухом, когда она направилась к корзине с фруктами, стоящей на столе неподалеку. Обернувшись, Паула увидела, Ральфа, удаляющегося в соседнее помещение, и медленно последовала за ним.

– Что с тобой? – спросил он без обиняков, облокотившись на скамью и скрестив руки на груди. – Последние дни ты похожа на девочку из драмкружка. Скованная, бесчувственная, театральная… – Ральф умолк, глядя на Паулу.

– Э-э… я… – Паула не знала, что сказать. Она ведь просто пыталась быть настоящей актрисой.

Ральф прервал ее лепет.

– Это что, любительская болезнь напала?

Любительская болезнь? Паула никогда не слышала такого выражения. Ральф продолжил уже более мягким тоном.

– Ты не должна быть актрисой, – последнее слово он произнес с нарочитой театральностью. – Я выбрал тебя потому, что ты хороша как есть. Если бы мне нужна была актриса, я не стал бы искать ее в приемной какой-то тухлой телепередачи…

– В редакции…

– Что?

– В редакции. Я работала не в приемной, а в редакции, – упрямо произнесла Паула. Ральф не имеет права унижать ее только потому, что он режиссер.

Он равнодушно пожал плечами.

– Ну, в редакции. – Сделав паузу, Ральф продолжил: – Если тебя это утешит, могу сообщить, что я видел такое и раньше. Любители, которые хотят в одночасье превратиться в актеров. Забудь. Я знаю, что ты можешь быть Сандрой, не играя ее. Понимаешь? Играть можно, когда у тебя уровень Генриэтты. Она здесь потому, что она одна из лучших актрис в стране. А ты здесь потому, что ты моя Сандра. Понимаешь? – повторил он еще мягче.

– Думаю, да.

Паула чувствовала себя глупо. Ральф, несомненно, был прав. Успех последних дней вскружил ей голову, и ей хотелось стать еще лучше, сделать еще один шаг в нужном направлении. Паула вспомнила старую поговорку о том, кто хочет все и сразу… Но не успела додумать эту мысль, как в помещение заглянула Карина:

– Йокке говорит, теперь все в порядке. Переснять нужно только последнюю сцену.

– Хорошо, мы идем, – кивнул Ральф Карине, которая тихо прикрыла за собой дверь. Ральф оставил скамейку, на которую опирался во время разговора, и Паула, слушавшая наставления, сидя на стуле, поднялась и последовала за ним. Вдруг Ральф шагнул к Пауле и обнял ее. – Все будет хорошо, – сказал он. – Положись на меня. – Секунду он смотрел прямо ей в глаза. Затем, резко отпустив, повернулся и направился обратно в студию.

В пятницу Паула была свободна, что ее вполне устраивало. Несмотря на нагоняй от Ральфа, неделя для нее закончилась на светлой ноте. Остановиться на полпути между никем и кинозвездой оказалось если не безболезненно, то, во всяком случае, поучительно.

Вечером Паула позвонила отцу. В пятницу Анита обычно помогала подруге, которая держала магазин одежды – или «бутик», как говорила Анита, – так что риск, что трубку поднимет она, был невелик. Ответил и в самом деле отец.

– Как хорошо, что ты позвонила, – сказал он так радостно, как радуются только родители взрослых детей, когда те им звонят. – Ты пойдешь с нами завтра?

Паула задумалась. Общаться целый день с Анитой – удовольствие сомнительное, но, с другой стороны, парк аттракционов не предполагал особо тесного общения. А Ребекке и Александру, им только дай заманить сводную сестру на какие-нибудь жуткие карусели.

– Да, пойду, – ответила она, и голос отца стал еще радостнее, как это бывает, когда взрослые дети идут навстречу своим родителям:

– Отлично! Отлично! Мы, наверное, поедем на электричке – ехать на Юргорден на машине не очень удобно. Встретимся у входа в парк… в двенадцать?

Паула заколебалась: встреча в двенадцать означает, что из дома надо выйти четверть двенадцатого и встать минимум на час раньше обычного.

– Может быть, в час?

– Конечно, давай в час. Увидимся там!

К субботе солнце снова взяло командование летом на себя, и Паула надела лишь майку и тонкую юбку. Вся семья уже ждала у ворот парка. Даже трогательно, усмехнулась Паула, увидев их издалека. Отец в свежевыглаженной рубашке с короткими рукавами и светлых брюках. Помада Аниты – тон в тон к ее розовой блузке и юбке. На Ребекке было цветастое летнее платьице с большим карманом спереди: скоро Аните будет непросто заставить дочку одеваться так, как хочет мать, подумала Паула. Александр, очевидно, сам руководил выбором собственной одежды: на нем был подаренный Паулой бейсбольный джемпер. Правда, аккуратно заправленный в отутюженные шорты, однако Анита явно предпочла бы надеть на него рубашку.

Дети радостно завопили, увидев Паулу, Ребекка бросилась ей на шею. Остальные, правда, были не столь непосредственны. Несмотря на возражения Паулы, отец настоял на том, что оплатит всем и входные билеты, и аттракционы. – Могу я хоть раз сводить своих детей в парк развлечений? – воскликнул он с притворной обидой и тем закрыл дискуссию.

День прошел весело. Паула, которая всегда любила аттракционы, удивила брата и сестру тем, что не отказалась даже от «Свободного падения». Вместе с заметно побледневшим Александром она заняла место в этом современном орудии пыток. Прежде чем ринуться в пустоту, они успели помахать Ребекке, которой не хватило роста и поэтому пришлось стоять рядом с папой и Анитой. Чтобы восстановить справедливость, Паула согласилась на дополнительный рейд в «Дом с привидениями», что, по мнению Ребекки, тоже было по-своему жутко.

Дети постоянно требовали внимания, так что Паула лишь поздоровалась с Анитой и в дальнейшем была практически избавлена от общения с ней. И во время заключительного посещения «Макдоналдса» на улице Хамнгатан Аните не представилось возможности проявить свою тошнотворную доброжелательность. Правда, в какой-то момент ситуация едва не вышла из-под контроля. Отец занял очередь, а Паула отправилась искать столик вместе с остальными, как вдруг дети убежали смотреть афишу нового диснеевского мультфильма. Анита и Паула сидели за столом и смотрели друг на друга. Точнее говоря, Анита пыталась поймать взгляд Паулы, которая делала вид, что ее крайне занимает движение транспорта за окном. Едва Анита открыла рот, чтобы задать вопрос о съемках фильма, как к Пауле подбежала Ребекка, требуя, чтобы сестра проводила ее в туалет. «Спасена!» – с благодарностью подумала Паула, отправляясь вслед за скачущей девчушкой к женскому туалету. Когда они вернулись, отец уже принес еду, и дети принялись спорить. Эта дискуссия – кому досталась лучшая фигурка из «Хеппи Мил» – исключила возможность вести иные разговоры.

Вернувшись домой, Паула почувствовала невероятную усталость. Ноги болели от ходьбы, живот раздуло от сахарной ваты и гамбургеров. После нескончаемого шума тишина в квартире была очень приятна. Первые дни после отъезда Юхана тишина действовала Пауле на нервы, и, возвращаясь домой, она незамедлительно включала телевизор или ставила какую-нибудь музыку. Теперь же одиночество доставляло ей удовольствие. В раковине стояла посуда, скопившаяся за несколько дней, постель оставалась неубранной, по всей квартире были разбросаны газеты. Паула отметила, что все это ее ничуть не беспокоит. Она так давно не жила одна, что почти забыла, как приятно бывает ни под кого не подстраиваться. Если дома не было молока, то черный кофе приходилось пить только ей. И соответственно ни перед кем не испытывать чувства вины. Только перед собой, уточнила Паула. И больше ни перед кем.

* * *

– Юхан звонил?

– Да, вчера вечером.

– Вот как, и где же он? – с любопытством спросила Ракель.

– Где-то во Франции. Не помню точно где, недалеко от Ниццы, кажется. – Паула умолкла, и Ракель нетерпеливо продолжила расспросы:

– Ну и? Как там он?

– Наверное, хорошо. Мы говорили всего несколько минут. Он познакомился с какими-то голландцами и общался с ними пару вечеров. А так – ездил по виноградникам. Во многих можно ночевать.

– Да, я об этом читала. Представь себе, проснуться во французском шато… – на этот раз умолкла Ракель. – Ты не жалеешь?

– Нет, а что, должна? – Паула почувствовала раздражение.

– Нет, я просто спросила. Представила себе, как это приятно.

– Может быть, тебе стоило поехать вместо меня? – с вызовом ответила Паула.

– Не валяй дурака, – покраснела Ракель. – Будем заказывать?

Паула и Ракель встретились, чтобы поужинать после работы, и сидели в летнем кафе на улице Стурегатан напротив сада Хумлегорден. Вечернее солнце светило прямо в глаза, и Паула радовалась возможности не снимать солнечные очки. По крайней мере, пока Ракель расспрашивала о Юхане. По правде говоря, вчерашний телефонный разговор сильно испортил ей настроение. Юхан казался довольным и спокойным. Он не сказал ни слова о том, что ему не хватает Паулы, и, заканчивая разговор, чтобы отправиться в бар «с компанией голландцев», обошелся скорее дружеским, чем страстным «целую». Разговор непонятным образом разочаровал ее, и обсуждать его с Ракелью совершенно расхотелось.

– Расскажи лучше про Томми, – предложила Паула, отгоняя неприятные мысли.

Ракель вздохнула:

– Мы выпили пива, я же говорила.

– Ну и? – подхватила Паула, как пару минут назад Ракель.

– И больше ничего.

– Совсем ничего? – не унималась Паула.

– Ладно, два бокала пива, – призналась Ракель с таким несчастным видом, что Паула не смогла удержаться от смеха. – Он предложил продолжить, но я отказалась. С тех пор он звонил три раза. Он отказывается понимать более деликатное обращение, чем «катись к черту».

Паула приподняла брови, удивившись ругательству, прозвучавшему из уст Ракели.

– А выражаться подобным образом мне не очень нравится, – подтвердила Ракель сомнения Паулы. – Он как собака.

– Может быть, тебе поговорить с Хеленой? Она знает, как обращаться с собаками: от Стеллана она вполне удачно отделалась.

– Угу. – На минуту Ракель погрузилась в размышления, и Паула тактично решила не мешать.

– А вот и еда! – воскликнула она спустя какое-то время, указывая на официантку, которая пробиралась между плотными рядами столиков на веранде.

После бифштекса «Рюдберг» и трех бокалов крепкого пива Паула откинулась на спинку стула, разглядывая жителей центра, заходивших в популярный ресторан и покидавших его. Ракель удалилась в туалет, и Паула, оставшись в одиночестве, внезапно заметила Ральфа и Сванте, направляющихся в глубину зала, где находился бар. Тут как раз вернулась Ракель.

– Я думаю, мне пора домой, – сказала она, подзывая официантку, чтобы расплатиться. – Ты не против? Завтра рабочий день, понимаешь.

– Конечно, я тоже пойду домой.

Они умолкли в ожидании официантки.

– Пополам, – великодушно предложила Ракель, когда счет оказался перед ними.

– Но я ведь больше выпила, – возразила Паула.

– В следующий раз сочтемся, – решительно заявила Ракель, выкладывая на стол половину суммы.

Паула добавила остальное, после чего подруги встали и взяли куртки, которые занимали третий стул, несмотря на нехватку мест в заведении. Уже идя к выходу, Паула сделала вид, что только что заметила Ральфа.

– Смотри-ка, вон Ральф, а с ним и Сванте. Я пойду поздороваюсь – пошли со мной?

Ракель колебалась, но глянула в сторону бара с интересом.

– Вот он какой, гений, – засмеялась она. – Ну, разве что только поздороваться, а то я очень устала.

– Конечно, я ведь тоже устала, – заверила ее Паула, пробираясь к бару.

На полпути Ральф заметил ее и замахал руками, подзывая к себе.

– Паула, как я рад тебя видеть! – радостно воскликнул он, обнимая ее, словно они не расстались всего несколько часов назад.

– Это моя подруга Ракель, – поспешила сообщить Паула, едва Ральф выпустил ее из объятий.

Он протянул руку.

– Enchanté[23], – произнес он, ловя руку Ракели и целуя ее вместо привычного рукопожатия.

Ракель покраснела и пробормотала, что у него потрясающие фильмы. В отличие от Паулы Ракель смотрела кое-какие из его «спорных» творений, и Паула заметила, что Ральфу польстило, когда Ракель назвала некоторые из них. Паула встала рядом со Сванте, который приветствовал обеих дам более сдержанно, и посмотрела на Ральфа, который явно решил обаять ее подругу.

– Что будете пить? – спросил он.

Ракель и Паула обменялись быстрыми взглядами, но контакт, видимо, не сработал: в ту самую секунду, когда Паула ответила «джин-тоник», Ракель сказала, что собирается домой.

Ральф лишь рассмеялся и принялся убеждать Ракель, что один коктейль перед уходом никак не испортит завтрашний день. Но Ракель стояла на своем, и Паулу впечатлила ее непреклонность – в отношении как напитка, так и непобедимого обаяния Ральфа. Паула уже собралась отказаться от коктейля, чтобы составить подруге компанию по дороге домой, как вдруг бокал оказался у нее в руке. Сванте, очевидно, общался с барменом посредством телепатии: Пауле никогда не удавалось получать заказ с такой скоростью. Увидев несчастное лицо Паулы, Ракель рассмеялась:

– Созвонимся в выходные, – подняла она руку на прощание, кивнув Ральфу и Сванте: – Может, как-нибудь еще увидимся, – и покинула бар.

Ральф проводил Ракель долгим взглядом, пока она не исчезла в толпе.

– Приятная девушка, – сказал он, обращаясь к Пауле.

– Да, она хорошая, – ответила она, отметив про себя, что мужчины редко могут устоять против лести. Не потому, что похвалы Ракели были неискренними – было бы нелепо заподозрить ее в лести, – а потому, что реакция Ральфа со всей очевидностью подтверждала мужское тщеславие. – Я вам не помешаю? – спросила она, вдруг осознав, что Ральф и Сванте, вполне возможно, хотели обсудить нечто важное.

Сванте покачал головой, но ответил Ральф:

– Вовсе нет, – сказал он. – Мы несколько часов сидели в офисе, составляя план на следующую неделю, а после решили, что вполне заслужили по бокалу пива.

Сванте снова кивнул. В полумраке бара он казался моложавее, чем прежде.

– Как, на твой взгляд, проходят съемки? – внезапно спросил он, и Паула с удивлением отметила, что прежде практически не слышала его голоса.

– На этот вопрос, наверное, может ответить Ральф… – неуверенно произнесла она.

– Он, конечно, может. Но мне интересно, что думаешь ты.

– Приходится многому учиться, – дипломатично ответила Паула. Ей казалось неуместным выражать свои восторги в присутствии режиссера. – Мне интересно, – добавила она, чтобы отзыв не прозвучал слишком сухо.

Ральф положил руку ей на плечо.

– У Паулы все отлично выходит. Как я и думал, – заверил он, и Паула с благодарностью поняла, что тот неприятный разговор наедине остался между ними.

На этом разговор о фильме завершился, и Ральф принялся развлекать собеседников анекдотами, и Сванте, который, очевидно, слышал их сотни раз, лишь слабо улыбался, когда наступала развязка. Но Паула слышала истории впервые и смеялась от души. Ральф был хорошим рассказчиком и с удовольствием наблюдал, как веселится Паула.

Время от времени он неохотно прерывался, чтобы обменяться парой слов со знакомыми, которые хлопали его по спине, и с поклонниками, проходившими мимо. Паула заметила, что он предпочитает не распространяться о новом фильме и не представлять Паулу. Наверное, так и надо, думала она. После успеха «Приемной» от нового гения Швеции ожидали чего-то невероятного, и Ральф не хотел давать пищу таким ожиданиям, слишком много говоря о новом проекте. А когда все-таки разговорился с очередным поклонником, Паула обратилась к Сванте:

– У тебя есть семья?

– Да, – просиял Сванте. – Две дочери: четыре годика и семь лет.

Казалось, Сванте готов рассказать гораздо больше, но Пауле, как обычно в беседах о чужих детях, не нашла, что бы еще спросить.

– И, наверное, их мама? – осторожно уточнила она.

– Да, моя жена, – с гордостью ответил Сванте. – Мы женаты уже одиннадцать лет.

Паула кивнула, изображая заинтересованность:

– И чем она занимается?

– Она телепродюсер. Мы познакомились в Драматическом институте.

– Ясно. И она отпускает тебя так поздно? – поинтересовалась Паула, тут же пожалев об этом. Нарочито-мужская реплика, все равно что назвать чужую жену «конторой».

Но Сванте, казалось, ничуть не обиделся.

– Она с детьми у родителей в Вермланде. Вообще-то я тоже должен быть там, но съемки, как ты знаешь, пришлось отложить из-за проблем со спонсорами, поэтому отпуск накрылся. Мне повезло, что Агнета работает в этой же сфере и понимает такие вещи. Мы решили отправиться в путешествие осенью, всей семьей, когда закончатся съемки.

– Хороший план, – сказала Паула, думая о собственном несостоявшемся отпуске и о непонимании, которое проявил Юхан. – А он? – Паула кивнула в сторону Ральфа, который по-прежнему беседовал с мужчиной в костюме, вовсе не похожим на работника культуры.

– Ты об отпуске или о семье? – улыбнулся Сванте.

– В первую очередь о семье. – Паула почувствовала себя глупо. Она спросила из чистого любопытства – вдруг Сванте может сообщить какие-то подробности, которыми «ведьма» из передачи «Без церемоний» не успела развлечь шведских телезрителей.

– Развелся несколько лет назад. Детей нет. Если, конечно, не считать его восемнадцатилетних… – Сванте усмехнулся. Реплика не достигла ушей Ральфа.

– Восемнадцатилетних? – переспросила Паула. – Я думала, ей двадцать два…

– Этой последней – да. Кстати, она, кажется, уже не актуальна.

Паула вопросительно подняла брови. Вот и картинка вырисовывается.

– Похоже, праздник солнцестояния не слишком удался. Ральфа представили родителям.

– А они аристократы, да?

Сванте кивнул:

– Порой бунт оказывается непростой штукой.

– Ты имеешь в виду эту девушку?

– Угу. Папаша не проявил понимания, а Ральф, насколько я знаю, решил, что игра не стоит свеч.

– Большая любовь, ничего не скажешь, – не удержалась Паула.

– По-моему, после бывшей жены о любви речь уже не идет. Похоже, в последние годы он просто пытается компенсировать качество количеством.

– О чем это вы тут сплетничаете? – Ральф вернулся к своим спутникам, не подозревая, что его реплика пришлась весьма кстати.

– Говорим о кино, – быстро ответила Паула, и Сванте кивнул.

– Неужели больше не о чем! – засмеялся Ральф. – Так, пора налить по новой.

Паула, которая и вправду собиралась остаться только на один коктейль, внезапно обнаружила у себя в руках третью порцию джин-тоника. Она уже чувствовала себя весьма навеселе, но после недель напряженной работы это было приятно. Она больше не думала о том, что ей пора домой. Господи, здесь ведь ее начальник! Если он пьет ночью накануне рабочего дня, то, очевидно, позволяет и ей?

Был уже двенадцатый час, но Ральф не выказывал признаков усталости. Сванте же, наоборот, вовсю зевал, и Паула ничуть не удивилась, когда он засобирался домой. Она предприняла слабую попытку присоединиться.

– Мне, наверное, тоже надо идти… – Больше она ничего не успела сказать.

– Конечно, тебе надо идти! – выразительно произнес Ральф. – Но не прямо сейчас. Не можешь же ты бросить меня именно сейчас, когда меня покидает Сванте? – Он посмотрел на нее как брошенный щенок, и Паула заколебалась.

Сванте встал:

– Ну, разбирайтесь сами. Я ухожу. Позвоню завтра, как только выясню все с СФ[24], – сказал он Ральфу, который лишь кивнул в ответ. – А ты, – обратился он к Пауле, – будь с ним поосторожнее.

Сванте посмотрел на Ральфа, затем снова на Паулу, попрощался и ушел.

При иных обстоятельствах Паулу, возможно, и смутила бы откровенность Сванте, но в данный момент она была не в силах об этом думать. Она просто улыбнулась Ральфу с притворным недоумением:

– Что это он имел в виду? – засмеялась она.

– Представления не имею, – ответил Ральф и тут же принялся рассказывать очередную невероятную историю из мира кино.

В половине двенадцатого бармен сообщил, что теперь бар действительно закрыт – на случай, если включенные лампы и запах моющего средства говорят об этом недостаточно ясно. Ральф обнял Паулу за плечи, вышел вместе с ней на улицу и остановился в паре метров от входа. Прежде чем Паула успела что-то сообразить, перед ними остановилось такси. Ральф распахнул перед ней заднюю дверь, затем захлопнул ее, зашел с другой стороны и уселся рядом с ней.

– Ну, какой адрес? – спросил он.

Паула не знала что ответить: что он имеет в виду?

– У тебя нет адреса? – поддел ее Ральф, когда она замялась.

– Э-э… есть. Улица Санкт-Паулсгатан, – медленно ответила она.

– Отлично! – Ральф обратился к шоферу: – Туда и поедем.

* * *

Утром пришлось тяжко, и Паула радовалась, что ее рабочий день начинается только в десять. Целую вечность она сидела, съежившись в ванне, под струей горячей воды, но потом все же заставила себя встать и протянуть руку за полотенцем. Оно оказалось не слишком свежим, и Паула напомнила себе, что пора наведаться в прачечную.

Ровно в десять Паула была на месте, в Сольне. Ральфа в поле зрения не наблюдалось, и, поскольку ничего срочного тоже не было, Паула решила выпить чашку кофе, прежде чем отправиться в гримерку. Спустя сорок пять минут за ней пришла Карина.

– Они как раз закончили сцену номер восемнадцать, – сообщила она. – Ты готова? Мы хотим сразу же перейти к следующей.

Паула поднялась с кресла в гримерке.

– Конечно, надо только одеться, – сказала она. – Вот это, да? – Она сняла с вешалки бежевые брюки и бежевую блузу и показала их костюмерше, которая гладила рубашку.

Улла кивнула. Прежде чем выйти из гримуборной, Паула бросила взгляд в зеркало, высившееся до самого потолка. Вид у нее был ужасный – или, вернее сказать, никакой. Сандра, должно быть, непростой человек, но вкус у нее так себе, подумала Паула, следуя за Кариной в студию.

Первым, кого она увидела, был Ральфа, который разговаривал с Генриэттой. Заметив Паулу, он завершил беседу и подошел к ней.

– И как чувствует себя Паула? – спросил он улыбаясь.

– Хорошо, – ответила она. – Точнее… так себе.

Ральф засмеялся. Как будто ничего не произошло! Вот именно, будто ничего не произошло… да что же это такое? Ведь ничего и в самом деле не произошло! Ральф вел себя вполне разумно. Он проводил домой коллегу – в завершение приятного, абсолютно невинного вечера в баре. Как истинный джентльмен, он назвал ее адрес в такси первым, чтобы затем продолжить путь домой. Поцелуй на прощание, – совершенно дружеский, – и вечер подошел к концу.

Ничего не произошло, повторяла себе Паула, но ее не покидало воспоминание о поцелуе, который, если подумать, не был таким уж дружеским. Осознание того, что прервал поцелуй он, что это он выпроводил ее из такси, хотя не мог не почувствовать ее заинтересованности, унижало ее в собственных глазах. Она не любила показывать свои чувства, а тем более когда неизвестно, чем все кончится.

Разве нельзя просто-напросто ошибиться, пыталась она себя утешить. Да и что могло произойти? Не могла же она привести Ральфа в квартиру Юхана? Паула поежилась от одной лишь мысли. Перебрав, чего только не сделаешь, успокаивала она себя все утро. Один-единственный поцелуй – разве это плата за три бокала крепкого пива и неизвестно скольких порций джин-тоника. Пора прекращать это самокопание – Ральф ясно дал понять, что не придает произошедшему особого значения. А через неделю вернется Юхан, и все будет как обычно.

– Возможно, я задержусь на несколько дней, на работу мне только в пятницу – зачем возвращаться в воскресенье? – доносился издалека голос Юхана.

– Но… – Эта новость совсем не обрадовала Паулу. Не потому, что она скучала по Юхану – отчетливой тоски по нему она не чувствовала, но ей не хватало его присутствия. Хотелось возвращаться в обитаемый дом, смотреть с кем-то телевизор, ужинать вместе… Паула и себе не смогла бы четко объяснить, чем недовольна.

– Погода прекрасная, итальянская кухня потрясающая, автомобиль на ходу, я познакомился с интересными людьми… почему бы не продлить удовольствие?

– Конечно, почему бы и нет. – В голосе Паулы слышалось разочарование, которого Юхан не мог не заметить.

– Ты обижаешься? Всего пять дней.

– Нет, конечно, не обижаюсь, просто я… – «Скучаю по тебе» вертелось на языке. – Просто у меня сейчас так много дел. Конечно, оставайся.

– Вот и хорошо. – Не послышалось ли? Неужели теперь у него разочарованный тон? Нет, наверное, послышалось.

Разговор был окончен, но Паула по-прежнему сидела за столом в кухне. Ну и что – у нее и вправду много дел. Хорошо, что можно сосредоточиться, что никто не мешает. Недоеденная пицца остыла, пока она говорила по телефону, и Паула положила остатки в коробку. Все равно больше не хочется. Оставив коробку на столе, Паула отправилась в гостиную и включила телевизор, чтобы спустя некоторое время выключить, – ничто не могло отвлечь ее от собственных мыслей. Паула не находила себе места. Последние дни она не могла отделаться от ощущения, что постоянно ждет возвращения Юхана. И вот он звонит – всего за пару дней до запланированного возвращения, когда Паула уже даже начала подумывать об уборке. Ну и отлично, значит, об этом можно пока забыть.

Паула позвонила Анне. Разговор продлился тридцать секунд. Не успела Паула поздороваться, как Анна, стараясь перекричать плач младенца, сообщила, что перезвонит позже, и бросила трубку. Паула вздохнула – вот поэтому с молодыми родителями и невозможно общаться. Они вечно заняты. Но вопреки этому печальному выводу Анна действительно перезвонила через двадцать минут. Криков больше слышно не было.

– Она спит. Не знаю, что такое, – она была просто сама не своя. С этими малышами ничего не поймешь – что они делают и почему. А как ты?

– Спасибо, хорошо. Немного беспокойно.

– Ведь Юхан скоро вернется?

– В четверг. Вообще-то сначала он планировал вернуться послезавтра, но только что позвонил и сказал, что задержится.

– Что-то стряслось? – Анна уловила разочарование в голосе Паулы.

– Вообще-то нет. И я, наверное, поступила бы на его месте так же. Просто я…

– Скучаешь по нему?

Паула вздохнула:

– Наверное…

– Надеюсь, ты ему сказала об этом.

– Нет, зачем? Не хочу, чтобы его мучила совесть.

На этот раз вздохнула Анна:

– Умоляю тебя, неужели за все эти годы ты так и не научилась понимать мужчин? Им нужно подтверждение того, что в них нуждаются!

– А я-то думала, что по всем правилам следует изображать недоступность, не выдвигать требований, быть самостоятельной. Я чего-то не поняла?

– Вовсе нет, если речь идет о новых завоеваниях, но Юхан вроде бы уже завоеван?

– Ну да черт с ним. Он приедет через неделю. Тогда все и скажу.

– А что с фильмом?

– Наверное, хорошо. Мне не с чем сравнивать, но они, кажется, довольны, и мы совсем немного отстаем от графика.

– И каково тебе быть актрисой? – В голосе Анны звучала легкая зависть.

Паула вспомнила разговор с Ральфом.

– Я не чувствую себя актрисой. Я пытаюсь быть Сандрой, насколько это возможно. Когда я слишком много думаю о том, что делаю, ничего хорошего не выходит. По крайней мере, Ральф так считает.

– Интересно. На одном курсе в «Культураме» у нас был преподаватель, который все время только и говорил о том, что мы не должны играть, но мы так хотели быть актерами, что не особо прислушивались к его словам. – Анна помолчала. – А легендарная Генриэтта Польсон? Какая она?

– Потрясающая! – восторженно воскликнула Паула.

– Фу. Терпеть не могу одаренных людей, которые к тому же приятны в общении. Неужели она даже не манерная?

– Ни капельки. Охотно делится опытом. Чуткая, добрая… как идеальная мать, – подытожила Паула и по воцарившейся тишине поняла, что коснулась больной темы.

– Послушай, – решила Анна нарушить молчание, – я была бы рада пригласить тебя к нам домой, но у нас совершенно нет сил – ни у меня, ни у Стуре. Вот уже две недели мы спим самое большее по два часа – того и гляди свалимся. Но, может быть, выберемся куда-нибудь завтра? На Юргорден, Русендаль?

– Хорошо.

Паула рассчитывала зайти в гости уже сегодня, но доводы Анны оказались более чем убедительными, и к тому же субботняя встреча за чашкой кофе – тоже не худший вариант. Особенно если учесть, что у Паулы нет планов на выходные. Они договорились встретиться в два часа у моста Юргордсбрун, но Анна предупредила, что появление Эббы в семье сильно повлияло на ее пунктуальность. После этого разговора на душе у Паулы стало значительно лучше, и остаток вечера она провела перед телевизором с упаковкой «птичьего молока» и кислым вином, обнаруженным на нижней полке почти пустого холодильника.

Рассказывая о поцелуе, Паула ожидала большего понимания со стороны Анны, но та восприняла сообщение так же, как могла бы воспринять его Ракель.

– Во-первых, ты только что еле распуталась с предыдущей интрижкой. – Анна многозначительно взглянула на Паулу: имя Джейсона называть не требовалось. – Во-вторых, Юхана не было рядом всего две недели, а в-третьих, Ральф Брюгге твой режиссер и…

– …известный бабник, я знаю! – перебила подругу Паула. – Я же сама сказала, что все это глупо.

– Вот-вот.

– Но это был всего лишь поцелуй, – оправдывалась Паула. Знай она, какая будет реакция, ни за что не стала бы откровенничать.

– Надеюсь, он и останется всего лишь поцелуем, – наставляла Анна.

– Я и не рассчитываю на большее, будь уверена. Кроме того, думаю, Ральфу тоже больше ничего и не нужно, – хмыкнула Паула.

– Как будто это имеет значение! – воскликнула Анна так, что Эбба выпустила ее сосок и вскрикнула. Анна успокоилась и снова дала малышке грудь. – Ты сама должна решить, – продолжила она более спокойным тоном. – Ты уже взрослая, чтобы позволять себе впутываться в такие истории. У тебя есть сила воли.

– Все так. И я тоже не хочу ничего большего.

– Вот и хорошо.

Повисла небольшая пауза, Анна смотрела на крохотный ротик Эббы, который двигался все медленнее.

– Хотя мне понравилось, – усмехнулась Паула.

– Да ты просто неисправима! – Анна не могла удержаться от смеха. С наставлениями явно было покончено. – Кстати, от Джеронимо ничего не слышно?

Паула застыла.

– Ну конечно, черт побери! Джеронимо… Я должна была позвонить… сто лет назад. Работа… С этим фильмом я все позабыла.

– И он не перезвонил?

Паула покачала головой.

– Ну, значит, все в порядке.

– А может быть, он обиделся.

– Джеронимо? Обиделся? Вот уж не поверю.

– Все-таки хорошо, что ты напомнила. Позвоню сегодня вечером.

– Отлично. – Анна попыталась подняться с травы, на которой они сидели и пили кофе, но проделать этот маневр с Эббой на руках явно оказалось ей не под силу. – Она уснула, я хотела положить ее в коляску.

Паула быстро встала.

– Давай мне ее, я уложу, – сказала она, протягивая руки к спящей малышке. Как щеночек, подумала она, укладывая теплый мягкий комок в коляску. – Ну что, мамаша, прогуляемся?

* * *

Третья неделя съемок прошла без особых инцидентов. Ральф отснял сцены под открытым небом, хотя погода уже не была такой неизменно теплой, как в начале лета, и теперь они почти все время работали в студии. Паула начала привыкать к череде рабочих дней. Члены съемочной группы были очень доброжелательны и всячески поддерживали ее. Даже мрачный оператор Яннис время от времени произносил что-нибудь приятное в ее адрес. Не верилось, что все это окончится всего через несколько месяцев, что съемки завершатся и ее работа останется позади. Удивительно, но мечты, так волновавшие Паулу прежде, до получения роли, – добиться успеха, стать звездой, – теперь куда-то делись. Паулу занимала сама работа, а профессионалы, с которыми она общалась каждый день, весьма скептически воспринимали то, как их мир изображают глянцевые журналы.

В конце концов Паула дозвонилась и до Джеронимо. Он и вправду немного сердился, что она не позвонила раньше, но, узнав о начале ее новой карьеры, пришел в восторг. И стал завидовать. «Но, если передумаешь насчет работы, мы обязательно найдем тебе место».

Разговор с Джеронимо имел и другой, совершенно неожиданный результат. Как он ни расписывал, до чего им с Фрэнком хорошо в ЮАР, какой там прекрасный климат и спокойный темп жизни, Паула так и не почувствовала знакомого желания уехать. Желания стоять в международном аэропорту с кучей вещей и полным отсутствием четких планов на будущее.

Наверное, это из-за работы, со спокойным удивлением думала она. Впервые в жизни она ложилась спать с мечтой о завтрашнем дне. Для выводов, конечно, рановато – прошел всего месяц, – но у Паулы было чувство, что она на своем месте.

В четверг Паула постаралась вернуться домой как можно раньше. По ее расчетам, Юхан должен был приехать к вечеру, и ей хотелось принять душ и переодеться до его возвращения. Уборку она сделала заранее. Это заняло больше времени, чем она предполагала, но результат ее удовлетворил. Если не присматриваться к переполненной корзине для грязного белья.

Чувствуя неожиданное волнение в метро по дороге домой, Паула думала о том, что наденет. Может быть, белое платье – Юхану оно нравится. Только оно грязное… Или юбку и обтягивающую майку. Или вообще ничего. От этой мысли у Паулы пробежали мурашки по коже, несмотря на жару. Вообще-то прошло не так много времени с тех пор, как они в последний раз занимались сексом, но за время отсутствия Юхан стал немного чужим, и мысль о нем возбуждала.

Подходя к дому, Паула замедлила шаг. Красная «ауди» стояла у подъезда. Паула бросила взгляд на окно гостиной: оно было открыто. Паула закрыла его перед уходом: обещали дождь. Вот черт! Потная, не накрашенная, а одежда рассчитана только на то, чтобы доехать до студии и обратно. Может быть, зайти в кафе и привести себя в порядок? Единственное, что было у нее в сумке, – это слишком темная помада и сломанный карандаш для глаз. Придется идти домой как есть.

– Ты дома? – громко сказала Паула, заходя в квартиру.

– Я здесь! – послышалось из спальни.

Скинув сандалии, Паула прошла внутрь.

Юхан лежал на кровати в одних трусах. Загорелый – смуглее, чем когда-либо, волосы выгорели и были непривычно взъерошены. Он явно не собирался вставать.

– Пришлось прилечь. За рулем с шести утра.

– Когда ты приехал?

– Почти час назад. – Юхан посмотрел на Паулу. – Как дела?

– Хорошо.

Паула не знала, что делать. Лечь рядом с ним? На него? Сварить кофе? Юхан решил проблему, протянув руку.

– Можно обнять? – с улыбкой произнес он, и Паула подошла к кровати, наклоняясь к Юхану.

Он притянул ее к себе, так что она легла поперек его полуобнаженного тела. Похоже, он успел принять душ: от него пахло гелем из ванной. Юхан перевернулся на живот, и Паула оказалась под ним. Затем поцеловал. Это был не дружеский чмок, не поцелуй-приветствие, не скучная копия того поцелуя, что случился в такси всего неделю назад, а настоящий поцелуй. Губы Юхана долго не отпускали ее губы, и у Паулы чуть не закружилась голова. Неужели это ее Юхан?

– Я скучала по тебе, – прошептала она.

Он улыбнулся:

– Вот и хорошо.

Паула ждала, что он скажет что-нибудь еще, но Юхан снова улегся на спину.

– Ну и путешествие. Кондиционер сломался в Париже, по дороге на юг, и с тех пор с меня сошло литров сто пота. – Юхан умолк. – Кстати, у меня для тебя подарок.

Он с трудом встал с кровати и вышел в гостиную, где стояли нераспакованные сумки. Через минуту вернулся и протянул Пауле коробочку. Какая банальность, подумала она, открывая замочек, мужчина протягивает женщине маленький футляр.

– Какой красивый! – Паула взяла украшение.

– По-моему, тебе подходит. Это бирюза.

Паула смотрела на украшение: это был дельфин длиной около полутора сантиметров, выточенный из сине-зеленого камня и отшлифованный до блеска. Сверху виднелось ушко для цепочки – дельфина можно было носить как кулон.

– Очень, очень красивый, – медленно произнесла Паула.

– Угу. Я так и сказал, что тебе понравится. – Юхан снова сел на кровать. – Ну, уберем его пока, – сказал он, забирая у Паулы кулон и кладя его на тумбочку. Затем, снова опустившись на Паулу всей тяжестью, поцеловал ее.

* * *

– Спрошу Юхана. Мы ведь можем пойти вчетвером.

– Правда? Буду очень признательна.

– Но что скажет Томми?

– Это меня не волнует, – вздохнула Ракель. – Зачем я так поступаю, почему я не могу просто отказать?

– Да уж, обычно тебе это совсем не сложно. Ты уверена, что в Томми нет ничего особенного?

– Прекрати! Я же объяснила. Он ужасно настырный.

– Спрошу Юхана. Когда это будет?

– В пятницу.

– В пятницу скорее всего будет небольшая вечеринка для съемочной группы. По крайней мере, мы собираемся в бар.

– Ясно… – разочарованно протянула Ракель, и Паула была вынуждена объяснить:

– Просто ближайшие две недели съемок не будет.

– Может, подойдешь попозже? – не сдавалась Ракель. – И спроси Юхана, ну пожалуйста! Мы встречаемся в половине восьмого в ресторане «Ист».

– Конечно, спрошу. И сама наверняка приду, только чуть позже. Не беспокойся, разберемся мы с твоим бедным Томми!

– Вы отлично поработали! Я очень доволен! Хотя результата пока не видел. – Съемочная группа засмеялась: как Ральф все неожиданно повернул! – Половина фильма почти готова, и это почти соответствует графику. – Снова смех. – И я хотел бы выпить за вас. И за себя… И сказать, что мы увидимся через пару недель. – Ральф посмотрел по очереди на каждого. – За вас! – Он поднял бутылку пива, остальные последовали его примеру. – За нас!

Все ели чипсы и пили пиво, которое так и не успело как следует охладиться, прямо в студии. На часах было почти девять.

– Мы со Сванте продолжим отмечать в городе, – обратился Ральф к оставшимся. – Можете присоединиться.

Первыми отозвались Свалан и Йокке. Паула колебалась: она обещала Юхану появиться в «Исте». Предложение Ральфа было, несомненно, заманчивым, но Паула хотела сдержать обещание. Пока она достаточно трезва, чтобы принимать верные решения.

– К сожалению, я занята, – ответила Паула на вопросительный взгляд Ральфа. Мгновение он казался разочарованным, но тут же улыбнулся:

– Как жаль. Что ж, в другой раз.

– Кто-нибудь хочет скинуться на такси? – рядом возникла Карина с курткой в руках. – Оно уже ждет.

– Я! Иду, – поспешно отозвалась Паула. После чего снова посмотрела на Ральфа и обняла его на прощание. – Увидимся через пару недель, – сказала она и поспешила вслед за Кариной.

В «Ист» было не протолкнуться, Паула не сразу нашла Ракель и остальную компанию.

– Ага. Лопаете! – констатировала она, взглянув на полупустые тарелки. – Я-то думала, мы просто выпьем пива.

– Томми заказал столик, – поспешно ответила Ракель, поднимаясь, чтобы обнять Паулу.

Юхан, сидевший на диване напротив, последовал ее примеру, что поставило Томми в неловкое положение: он был недостаточно хорошо знаком с Паулой для приветственных объятий, а рукопожатие выглядело бы слишком формально. Неуклюже поднявшись со стула, он все же обнял ее – не слишком крепко. От него пахло одеколоном. Паула протиснулась за столик и села рядом с Юханом.

– Я не знал, что нас будет так много, – оправдывался Томми. – Иначе я заказал бы столик побольше.

– Это из-за меня, – отозвалась Паула. – Я спросила Ракель, можно ли присоединиться. Надеюсь, ты не против? – Паула бросила на Томми невинный взгляд, и Ракель дружески пнула ее ногой под столом, выражая благодарность за спасительную ложь.

– Конечно нет. The more the merrier[25], так? – Он неплохо скрывал свое разочарование. Годы среди политиков не прошли даром.

Ракель, нетронутая загаром, несмотря на жаркое лето, не особо разоделась перед встречей с Томми. Простая белая рубашка и просторные черные брюки, ничуть не облегающие фигуру. На спинке стула висел серый пиджак. Выбор одежды не был случайным. В жизни Ракели не было места случайностям. В отличие от Паулы она жестко контролировала все, что с ней происходит. Деловой костюм на свидании – которое Ракель ни за что не стала бы называть свиданием – был четким сигналом Томми, одетому в джинсы и рубашку с несмело закатанными рукавами. Рядом с тщедушным чиновником Юхан казался великаном. Паула устало откинулась на его руку, лежащую на спинке дивана.

Спустя некоторое время Томми, вопросительно глядя на Ракель, несмело предложил продолжить вечер в другом месте, что вызвало некоторое замешательство. Томми хотел при любых обстоятельствах продолжить общение с Ракелью. Та была не против общения с Томми, но не наедине – тем более вечером. А Паула слишком устала и мечтала лишь о том, чтобы сесть в такси и как можно скорее отправиться домой вместе с Юханом. Они и так сидят тут довольно долго, выручая Ракель. Невзирая на умоляющие взгляды подруги, Паула объявила, что едет домой, и Ракель была вынуждена присоединиться.

– Уже? Еще нет и одиннадцати. – Юхан не подавал признаков усталости. – Может быть, выпьем пива где-нибудь в Сёдермальме? Если взять такси, то можно и Паулу подбросить домой. – Юхан вопросительно взглянул на остальных. Томми, почти смирившийся с поражением, просиял.

– Отличная идея! Или… что скажешь, Ракель? Сёдермальм – это ведь по дороге домой.

Мгновение Ракель колебалась, но решительная реплика Юхана: «Так и сделаем!» – положила конец сомнениям.

– Ладно…

Паула не ожидала такого поворота событий. Они с Юханом должны были ехать домой вместе. Но тот, очевидно, вовсе не чувствовал неловкости – наоборот, он первым встал из-за стола и принялся одеваться.

– Поторопитесь, пока в барах есть места. После двенадцати можно даже не пытаться – сегодня ведь пятница. Ты не передумала, Паула? – На мгновение ей захотелось присоединиться, но раздражение оттого, что им всем плевать на ее планы, взяло верх, и она покачала головой. Юхан поднялся из-за стола: – Ну что ж, тогда пойдемте!

– Ты что, обижаешься? – Юхан вопросительно взглянул на Паулу, когда из тостера с легким треском выскочили поджаренные кусочки хлеба.

– Нет…

– А похоже.

Паула пожала плечами. Было почти одиннадцать утра, но она вовсе не чувствовала себя отдохнувшей. В кои-то веки она встала раньше, чем Юхан, успела принять душ и вымыть голову, прежде чем из спальни донеслись первые звуки. Неудивительно, если учесть, что Юхан вернулся домой в пять утра.

Взяв тосты, Юхан протянул один из них Пауле. Она успела первой схватить нож для масла и принялась нарочито медленно намазывать бутерброд, так что тост Юхана успел совершенно остыть.

– Какая у Ракель уютная квартира! – произнес он наконец, получив нож для масла.

– Очень маленькая.

– Да, но она прекрасно над ней поработала. Она давно там живет, да?

– Почти десять лет. Получила ее через агентство.

Юхан кивнул:

– Да, она говорила.

Снова повисла тишина. Юхан включил приемник, настроенный на первый канал – последним радио слушал он. Два мужичка бубнили о том, как известь помогает избавиться от мха на газоне.

– Может быть, все-таки переключишь? – Занудные дядьки уюта не добавляли.

– Какой канал? – спросил Юхан.

– Музыкальный.

Юхан покрутил ручку, и кухню наполнили голоса какой-то дрянной мальчиковой группы.

– Чем займемся сегодня? – спросил Юхан.

– Не знаю.

Ответ прозвучал более коротко и жестко, чем Паула рассчитывала. Вообще-то ей больше не хотелось обижаться, но она продолжала по инерции. Она проснулась под утро, когда Юхан вернулся домой и сообщил, что они пили виски дома у Ракели, не найдя места ни в одном баре. Вечер удался, сказал он. Что же не давало покоя Пауле? Что он поздно явился домой? Что он снова украл ее друзей (под горячую руку она и Томми записала в свои друзья)? Что он хорошо провел время без нее?

– Ну хватит, – отрезал Юхан, и что-то в его тоне заставило Паулу взять себя в руки.

– Можно прогуляться. А потом зайти в кафе, – сказала она с преувеличенным энтузиазмом. Она не хотела ссориться. Что-то подсказывало ей, что она проиграет.

– Хорошо, – сказал Юхан, допивая кофе. – Я только приму душ.

* * *

Свободные недели тянулись дольше, чем обычно. Паула скучала по работе. Чувство было настолько незнакомым, что она не сразу поняла, откуда эта неприкаянность. Искусством убивать время Паула владела в совершенстве, но теперь она внезапно не могла понять, что делать с часами и днями. Ракель работала, Юхан работал. Встречу с Анной пришлось отложить из-за странного кашля Эббы. Паула даже позвонила отцу, чтобы узнать, не хотят ли брат с сестрой выбраться в город, но они гостили у родителей Аниты на острове Эланд.

Погожее лето закончилось, а постоянно моросящий дождь лишал прогулки всякой привлекательности. Когда внезапно раздался звонок, Паула лежала на диване, глядя в мокрое окно. Она протянула руку к журнальному столику и взяла трубку.

– Паула! Это Андерс! Виксель, из программы «Без церемоний», – добавил он после возникшей паузы. – Как дела?

– Спасибо, хорошо. А у тебя?

– Неплохо, я все еще в отпуске. Осталось несколько дней, а потом – новый сезон. Ты с нами?

– Понимаешь… – Паула колебалась. – Планы немного изменились…

– Понятно, – вздохнул Андерс. – Вообще-то до меня доходили слухи, но я не знал, стоит ли верить. Что ты снимаешься у Ральфа Брюгге.

– Это правда.

– Кажется, на собеседовании ты не говорила, что ты актриса.

– Я не актриса. У Ральфа свои идеи на этот счет.

– Ты будешь занята всю осень?

– Нет, но до конца октября – точно. И тогда уже, наверное, будет поздно возвращаться к вам?

– Боюсь, что да. Менять сотрудников посреди сезона – такая морока…

Паула не знала, что сказать.

– Наверное, надо было позвонить тебе…

Андерс встрепенулся.

– Да что уж там, бывает! Найдем замену. Рад за тебя, кстати! Я о фильме. – Пауза. – Э… может быть, это из-за моего…

Паула рассмеялась:

– Нет, Андерс, не волнуйся. Я с удовольствием вернулась бы, если бы не фильм.

– Ладно, тогда, может быть, до следующего сезона.

– Отлично!

Андерс еще раз поздравил ее с ролью в фильме, и разговор закончился. Моросящий дождик тем временем перерос в ливень, и Паула подумала, что осталась еще неделя до продолжения съемок. Может быть, сходить в музей?

Телефон зазвонил второй раз за день – какая роскошь! Паула быстро подняла трубку. Звонил Юхан, с работы. Разговор занял всего пару минут, но Пауле показалось, что многое было сказано без слов. Юхан спросил, есть ли у нее планы на вечер, и ответ был, разумеется, отрицательным.

– Вот и хорошо, – сказал он. – Я хотел поговорить.

Непривычная формулировка повергла Паулу в такую растерянность, что она даже не спросила о чем. Поговорить? Разве они не говорят каждый вечер?

Услышав звук ключа, отпирающего замок, Паула вздрогнула, хотя и знала, что Юхан всегда возвращается домой в начале седьмого. Часы показывали шесть пятнадцать. Паула последний раз перемешала мясной соус и вышла в прихожую встречать Юхана.

– Вкусно пахнет! – сказал он. – Ты приготовила еду?

– Что тут удивительного. – Паула пыталась изобразить легкую обиду, но не могла отказать Юхану в правоте. Нечасто она встречала его готовым ужином. Да и встречала ли вообще? – Как прошел день? Что-нибудь интересное произошло? С кем сегодня работал?

Юхан бросил на нее недоверчивый взгляд:

– Откуда такой интерес?

– Просто спросила… – Паула умолкла, исподволь вглядываясь в лицо Юхана. Что с ним не так? Кажется, все как обычно.

Он прошел в кухню и нетерпеливо заглянул под крышку кастрюли.

– Уже готово? Похоже, очень вкусно!

Паула достала тарелки: накрыть на стол она не успела. Взглянув на бокалы, она заколебалась.

– Хочешь вина?

– Вина? Да, почему бы и нет.

Паула наугад достала из буфета бутылку. Их было всего три, все незнакомые. Вино покупал Юхан. Ведь покупками обычно занимался он. Похоже, вино было испанское. Паула открыла бутылку и поставила ее на стол.

– Пожалуйста, еда готова! – гордо произнесла она.

Юхан съел две большие порции и даже собрался взять третью. Паула была довольна. Так и надо. Она подлила себе вина. Мы почти как взрослые, – подумала она, усмехнувшись собственной мысли.

– Чему ты улыбаешься? – Юхан откинулся на спинку стула.

– Ничему.

– Ну, расскажи!

– Я просто подумала…

Юхан смотрел на Паулу.

– Хорошо сидеть так…

Юхан и не думал отводить взгляд.

– …как взрослые, – попыталась объяснить Паула.

– Знаешь, что самое печальное?

Паула не ответила, и Юхан продолжил:

– Что мы давным-давно взрослые.

– В смысле?

– А то, что ты называешь «взрослой жизнью», началось только сегодня. А завтра этого может уже не быть.

– Не понимаю…

Юхан перевел дыхание.

– Мне тридцать четыре года. Я уже давно взрослый. У меня есть образование, у меня есть работа, у меня есть жилье, у меня есть девушка… – Он запнулся. – Иногда. Время от времени у меня есть девушка. Когда она не путешествует.

– Но я и тогда остаюсь твоей девушкой, – возразила Паула.

– Правда? – Юхан горестно посмотрел на нее, и Паула с трудом вынесла этот взгляд. – Я ждал, ждал и ждал. Что ты вернешься домой. Что ты сделаешь выбор в мою пользу. По-настоящему.

– Но…

Юхан прервал ее:

– Я знаю, что ты скажешь. Что ты сделала выбор. Но я никогда этого не чувствовал! Для тебя ты всегда была важнее, чем мы.

– Но ведь это же нормально! – оправдывалась Паула.

– Да. Наверное. Наверное, в этом-то и урок для меня.

Паула выдохнула. Кажется, он понял. Понял, что каждый должен жить своей жизнью. Что только тогда можно жить вместе с кем-то – точнее, бок о бок, как два самостоятельных существа.

– Так что… – продолжил Юхан, – наверное, пора и мне начать поступать так же.

* * *

– Как это – расстались? Паула, я не могу понять ни слова. Пожалуйста, постарайся не плакать! – Анна изо всех сил старалась успокоить истерически рыдающую Паулу, но разбирала только отдельные слова: «мясной соус», «взрослый», «за границей» и «расстались». – Паула, вы расстались с Юханом? – тревожно спросила Анна.

Рыдания усилились.

Анна попыталась снова:

– Приезжай сюда! Бери такси, слышишь? Приезжай! В ответ прозвучало что-то вроде «да», после чего Паула бросила трубку.

Спустя четверть часа в квартире Анны раздался звонок в дверь. На пороге стояла Паула, и вид у нее был ужасный.

– Милая… – начала было Анна, и этого хватило, чтобы Паула снова начала всхлипывать. – Проходи! – Анна усадила подругу на диван в гостиной, невольно вспомнив, как та рыдала на том же самом месте в прошлый раз. Тогда дело было в несчастной влюбленности. На этот раз все, похоже, серьезнее. – Рассказывай. – Анна присела рядом с Паулой и взяла ее за руку. – Погоди, – она снова встала, – я только принесу носовые платки. – Спустя минуту она вернулась с рулоном туалетной бумаги. – Платков нет, надеюсь, бумага подойдет – она довольно мягкая. – Оторвав кусок, Анна протянула его Пауле. Та высморкалась и сделала несколько глубоких вдохов. Рыдания утихли. – Ну, рассказывай.

– Юхан… – Паула опять была готова заплакать.

– Ну-ну, дыши ровнее. Что с Юханом?

Паула предприняла новую попытку, на этот раз более удачную.

– Он… он со мной расстался. – Паула прикусила губу, чтобы не заплакать.

– Юхан с тобой расстался? – Анна удивленно смотрела на Паулу. Такого она еще не слышала. – Он узнал о?..

Паула покачала головой:

– Нет, не думаю. Он сказал, что теперь ставит на первое место себя.

– Себя? На первое место? Как это?

– Не знаю. – Паула все-таки расплакалась снова.

– Но что-то ведь он сказал?

– Что он так долго меня ждал. Что я захочу того же, что и он. И что если он будет продолжать ждать, то это будет насилие над собой.

– Похоже на ультиматум.

– Да. И выбора нет.

– Он не дал тебе шанса передумать?

– Нет. Он сказал, что я перешла все границы. Что он не знает, что делать.

– Он злился?

– Нет. – Паула горестно покачала головой. – Вовсе нет, он был расстроен. И очень сдержан. Как будто нам нечего обсуждать.

– Все равно не понимаю… чего же он хочет?

– Вот этого, полагаю… – Паула обвела рукой комнату. – Как у вас.

– Детей?

– И этого тоже.

Анна умолкла.

– Значит, сделаете перерыв? – спросила она спустя какое-то время.

– Не думаю. Кажется, он принял окончательное решение… – самообладание иссякло, и Паула снова безудержно разрыдалась. – А я-то… приготовила… мясной соус…

Паула огляделась в вагоне метро. Желтые стены покрыты неразборчивыми надписями. Одно из немногих свободных сидений взрезано так, что набивка торчит наружу. Зря она не поехала на автобусе. Взглянув на отражение в оконном стекле, Паула поразилась, как быстро под глазами возникают темные круги. Ведь вчера их не было? Ночь на диване в гостиной Анны и Стуре спасла ее от необходимости возвращаться домой, но выспаться Пауле не удалось.

Станция метро «Мариаторьет» выглядела как прежде. Наверное. Пауле казалось, что она ступает на чужую территорию, в страну Юхана. Грязно-желтый кирпич, рекламные плакаты – те же, что и в центре, но с другими надписями, – эскалатор и киоск. Все это казалось пропагандой безупречной страны Юхана. Как же она раньше не заметила? И почему все это становится ясно лишь по истечении срока действия визы?

В квартире все было прежним и незнакомым. Постель застелена, кастрюли и тарелки после вчерашнего ужина вымыты и убраны на место. На столе лежала записка: «Паула! Поговорим, когда у тебя будут силы. Если хочешь, позвони мне на работу. Юхан». Паула взяла листок в руки. О чем тут говорить? Осталось только упаковать два чемодана, вот и все. Ни споров об опеке, ни раздела имущества. Ей бы радоваться: как все просто! Но момент казался совсем неподходящим, чтобы торжествовать по поводу выбранной жизненной стратегии.

Прежде чем Паула выбежала из квартиры, Юхан успел сказать, что может пожить у своего коллеги Винсента, чтобы она спокойно подыскала себе новое жилье. О каком промежутке времени шла речь, он сообщить не успел, но Паула решила, что гостеприимства Винсента хватит на пару недель. Да она и сама не смогла бы оставаться в этой квартире дольше, чем необходимо. Оглядевшись по сторонам, она вынуждена была признать, что ее вклад в обстановку весьма незначителен. Кроме одежды – которую она, впрочем, умудрилась распространить по всей квартире – и чайной чашки ей принадлежал лишь десяток дешевых книг, три-четыре диска и еще кое-какие мелочи. Все это могло легко уместиться в двух чемоданах. Паула села за стол, по-прежнему держа в руках записку, и из глаз снова покатились слезы. Она чувствовала себя невероятно одинокой.

– Конечно, можно… какое-то время. – Ракели не удалось скрыть неуверенность. – Спать придется на матрасе, на полу. Второй кровати у меня нет.

– Это нормально. Я ненадолго. К тому же в понедельник снова начинаются съемки, и меня почти не будет дома. Пожалуйста…

Умоляющий тон Паулы явно подействовал на совесть Ракели.

– Конечно. Просто все так неожиданно. Конечно, живи у меня. На следующей неделе я, возможно, уеду на пару дней. Начальник болеет, так что мне придется отправиться вместо него на конференцию в Мальмё. В четверг и пятницу, кажется.

Разговор с Ракелью, как обычно, прошел по-деловому. Паула рассказала о разрыве с Юханом, но строгая реакция Ракели не позволила ей излить чувства. Паула спокойно и обстоятельно рассказала, что Юхан расстался с ней и что ей негде жить. На вопрос о том, что, собственно, произошло, Паула ответила более сжатой версией того, что пару вечеров назад эмоционально излагала Анне. Что Юхан считает ее недостаточно заинтересованной в сохранении отношений, что он устал ждать. Ракель согласно кивала и хмыкала в ответ, но понять, кого она поддерживает в данной ситуации – Юхана или Паулу, – было сложно.

– Можно прийти с вещами завтра?

– Конечно, я дома после четырех – заказала прачечную…

– Хорошо, приду после четырех. – Паула хотела закончить разговор, но Ракель остановила ее.

– А что ты будешь делать дальше?

– С жильем?

– Угу.

– Не знаю, – честно ответила Паула. – Пока что я успела найти временное решение. Посмотрю, какие квартиры сдаются, буду читать объявления, поговорю с людьми. Поглядим, может, что-нибудь и найдется. Обязательно найдется.

– Я спрошу на работе. Многие надолго уезжают за границу – может быть, кто-то сдает жилье.

– Спасибо тебе.

Возникла пауза.

– Как ты? – спросила Ракель более мягким тоном.

Этого было достаточно, чтобы Паула снова перестала владеть собой.

– Дерьмово, – ответила она дрожащим голосом. – Чувствую себя совсем жалкой.

– Но всего этого можно было ожидать.

– Как это? – Паула искренне удивилась.

– Юхан столько раз давал тебе понять… столько лет.

– Разве?

– Паула, ты же не могла не заметить, что он недоволен положением вещей? Вы же несколько раз говорили об этом.

Паула почувствовала себя еще более жалкой, если это было возможно.

– Но… это было не всерьез, не как сейчас.

– Для него это, наверное, было всерьез.

Паула умолкла.

– Ты считаешь меня дурой?

– Нет. Конечно, не считаю. Но и его не виню. Он ждал и ждал, но ничего не менялось. Он должен был что-то сделать.

Паула не знала что сказать. Должен был? Она сглотнула, пытаясь избавиться от комка в горле. Собралась с силами:

– Я приду завтра, после четырех.

* * *

– Как здорово снова всех вас увидеть! Ну как, хорошо провели время? – Послышались утвердительные возгласы. – Вот и славно! – продолжал Ральф. – Тогда я могу сообщить, что мы, – он взглянул на Сванте, – чертовски довольны проделанной работой. Некоторые вещи оказались даже лучше, чем я думал. Если мы будем продолжать в том же духе, нас ждет невероятный успех! – Некоторые из присутствующих присвистнули и слегка зааплодировали, но вскоре все утихло.

Паула разглядывала Ральфа, который анализировал работу, проделанную в течение последних недель, и раздавал задания. Он казался увлеченным, размахивал руками и носился по студии. Шевелюра лежала неровно, с одной стороны волосы замялись, словно Ральф только что встал с постели. Интересно, с чьей, невольно подумала Паула. Пару недель назад она видела Ральфа на фото в бульварной газете. Двадцатидвухлетняя аристократка и вправду уступила место другой, почти столь же юной красавице с ярко-красными губами и такого же цвета прядками волос. На мгновение Пауле показалось, что она видела ее раньше, но, возможно, дело было во внешности, которая вызывала подобное ощущение у всякого. «Просто друзья?» – гласила подпись, на всякий случай снабженная вопросительным знаком.

Казалось, Ральф был рад снова видеть Паулу.

– Моя новая звезда! – сказал он, обнимая ее.

Похоже, эта реплика больше относилась к нему, чем к ней. Главным здесь было слово «моя». Но Паула все же обрадовалась, такой прием нравился ей гораздо больше, чем «отксерь мне две эти папки и свари кофе».

– Некоторые сцены переделаны, – прервал Ральф ее мысли, встав рядом и продолжив объяснения. – Изменения небольшие, но мы переставили на другое место сцену в Италии, где к Лилиан приходит озарение. Она последует за скандалом Сандры в офисе. С точки зрения драматургии это более выразительно. Как вы – в первую очередь Паула и Генриэтта – увидите, в новой версии сценария изменены некоторые реплики, чтобы сохранить последовательность. Когда я закончу, Карина раздаст вам экземпляры.

Ральф остановился, вспоминая, что еще хотел сказать. Затем потер небритый подбородок:

– Костюмами займемся сегодня после обеда, завтра начинаем репетировать. Надеюсь, график у вас уже есть. – Ральф вопросительно огляделся по сторонам, взгляд остановился на Пауле. Та кивнула. – Отлично! Начинаем работу.

Репетиции оказались напряженными, как Паула и надеялась. Она часами не вспоминала о Юхане. После разрыва она говорила с ним всего один раз, в субботу, когда Ракель дала окончательное согласие. Набирая номер мобильного, она надеялась услышать автоответчик, но Юхан ответил сам. Паула как можно более кратко сообщила, что он может вернуться домой вечером воскресенья и что к этому моменту ее уже не будет. На вопросы о том, где она будет жить, Паула предпочла не отвечать, надеясь, что Юхан прочувствует свою вину, если не будет знать, нашла ли Паула пристанище. Он несколько раз повторил, что спешить не нужно – он может оставаться у Винсента еще пару недель. Паула пропустила это мимо ушей. Когда очередь дошла до неизбежного «может быть, лучше поговорить?», Паула выразила сомнение в целесообразности такой беседы:

– Разве нам есть о чем говорить?

– Конечно… например, о том, почему все так вышло…

– И что от этого изменится?

– Ничего.

– Что ж, в воскресенье после четырех меня не будет.

Паула положила трубку и принялась мысленно прокручивать разговор, обдумывая реплики, внушая себе, что она победила, порываясь перезвонить, останавливаясь. В результате она позвонила Анне, которая утешила ее и посоветовала несмотря ни на что поговорить с Юханом по-взрослому. Пожать друг другу руки и пожелать счастья на всю оставшуюся жизнь. Но Паула не питала иллюзий по этому поводу, прекрасно понимая, что такой разговор не закончится ничем хорошим.

Ракель также делала все возможное, чтобы отвлечь Паулу от мыслей о Юхане: предлагала пойти в кино, прогуляться. Когда она в конце концов предложила Пауле сходить вместе на аэробику, та не смогла удержаться от смеха. Не в таком уж она отчаянном положении! Но, чтобы не казаться слишком строптивой, она пару раз согласилась посмотреть взятые напрокат фильмы. Ракель великодушно позволила Пауле выбрать их самой, но, несмотря на это, нервно ерзала на диване всякий раз, когда речь заходила о несчастной и даже счастливой любви. Как будто ощущала свою ответственность за настроение Паулы.

Обе подруги почувствовали облегчение, когда Ракель уехала на конференцию в Мальмё. Вернуться она должна была не раньше воскресенья: раз уж она будет на юге Швеции, то навестит подругу в Лунде. Крохотная однокомнатная квартирка и в самом деле не располагала к совместной жизни – это стало особенно ясно за прошедшую неделю, и Паула с нарастающей тревогой думала, где ей жить дальше. Не хотелось злоупотреблять любезностью Ракели, но ни один из вариантов, которые она прорабатывала, пока не дал результатов.

Папа, подумала Паула. Можно пожить у папы. Там есть комната для гостей. Может, не так уж и плохо общаться с семьей, с Анитой… В следующую секунду Паула забраковала и этот вариант. Нужно найти другое решение.

* * *

– Когда? Сегодня вечером? – Паула собирала вещи, рассчитывая покинуть студию до начала дневных репетиций. В помещении были только она и Ральф. Он иронически развел руками:

– Возможно, чуть позже подойдет Сванте… Я просто хотел обсудить кое-что перед началом следующей недели. В спокойной обстановке. Но если ты занята…

– Нет, нет, я не занята, дело не в этом…

– Тогда, может быть, сразу и пойдем? Я проголодался.

На этот раз настала очередь Паулы развести руками:

– Конечно.

Ресторан не был заполнен даже наполовину, но таблички с надписью «заказан» украшали большинство свободных столиков, из-за чего официант снова и снова отчаянно оглядывал помещение. Все-таки перед ним был Ральф Брюгге. В ином случае он, несомненно, довольствовался бы вежливой констатацией факта: «К сожалению, мест нет». Внезапно рядом возник еще один мужчина – возможно, управляющий, – в строгом сером костюме и полосатом галстуке в тон темно-красной рубашке. Мужчина уважительно кивнул Ральфу и Пауле и с натянутой улыбкой обратился к официанту:

– У нас возникли трудности?

Официант пробормотал, что все столики заказаны, но мужчина в костюме тут же перебил его:

– Кажется, у нас только что освободился столик. Пожалуйста.

Он указал на заказанный стол у окна. Паула готова была направиться туда, но Ральф не двигался с места. Паула остановилась.

– Мы хотели бы сидеть вот там. – Он указал на столик в дальнем углу зала.

Мужчина в костюме немедленно отреагировал:

– Одну минуточку!

Он пристально посмотрел на официанта, который поспешил к столу, чтобы выдвинуть стул – очевидно, для Паулы. Ральф последовал за ней и занял место напротив.

Управляющий не оставлял их:

– Напиток за счет заведения?

– Сухой мартини. Для тебя, Паула?

– То же самое.

Официант и управляющий удалились. Происшествие привлекло внимание прочих посетителей ресторана, и Паула заметила, как некоторые пытаются незаметно обернуться, чтобы разглядеть известного режиссера. И наверное, его спутницу. Перед тем как покинуть студию, Паула успела подкрасить губы и расчесать волосы, но с одеждой ничего не поделаешь – переодеться ей было не во что. Ральфа же, казалось, ничуть не беспокоил его неряшливый вид. Паула не могла понять, какой смысл кроется в застиранной футболке с изображением Че Гевары: ирония или верность идеалам юности. Армейские же штаны и ботинки были на нем неизменно на протяжении всей прошедшей недели.

Паулу поражало противоречие между беспечной наружностью Ральфа и выбором ресторана. Заведение, конечно, квартального масштаба, но открылось относительно недавно, атмосфера здесь царила строгая, и отзывы ресторанных критиков, которые читала Паула, были исключительно хвалебными. Ральф мог бы сообразить, что в таком ресторане в пятницу вечером свободных мест не будет, но даже не подумал уходить, когда официант сообщил, что все столы заказаны. Какая уверенность в себе, подумала Паула с невольным восхищением.

– Ну, выпьем, – произнес Ральф, поднимая бокал после того, как съел обе оливки.

– Выпьем, – отозвалась Паула и отпила глоток вкусного прозрачного напитка. – Когда придет Сванте? – спросила она, прерывая молчание.

– Позже, – ответил Ральф. – А что, тебе его не хватает? – спросил он с притворной досадой.

– Он симпатичный, – осторожно ответила Паула.

– Но я-то симпатичнее, правда? – рассмеялся Ральф. – Что будем есть? – добавил он, открывая меню.

Они ограничились одним горячим блюдом и, по настоянию Ральфа взяли бутылку вина на двоих, хотя Паула и уверяла, что ей хватит бокала. После еды Ральф попросил эспрессо, Паула – капучино. Как обычно в обществе Ральфа, атмосфера сразу стала непринужденной: общаться с ним всегда было легко. О работе, однако, они говорили мало, поэтому за кофе Паула не удержалась.

– Ты хотел поговорить о чем-то важном? – осторожно спросила она. – В смысле перед началом следующей недели.

Ральф откинулся на спинку стула и молча посмотрел на Паулу.

– Да, – произнес он спустя пару секунд. Паула ждала продолжения. – Что-то случилось?

– Случилось? – глупо повторила она.

– Да. Что произошло за последнее время? Иногда ты такая… – он подыскивал слово, – … рассеянная. Печальная.

Паула замерла. Ей казалось, она отлично маскируется. Что же она сделала не так?

– Как это – рассеянная? – Пауле не хотелось отвечать на вопрос. То, что произошло между ней и Юханом, – ее личное дело и не имеет отношения к Ральфу. Но он смотрел так пристально, что она дрогнула. – Ну да… Это не относится к работе, – попыталась она уйти от вопроса, но Ральф не сдавался.

– А к чему относится? – Он ждал ответа.

– Это личное.

– Скажу тебе одну вещь, Паула. Нет ничего более личного, чем киносъемки. То, что происходит там, – моя личная жизнь, и если тебя что-то гнетет, я должен об этом знать. – Он выдержал паузу, но реакции не последовало, и он продолжил: – Любовь?

Паула все еще колебалась.

– Да, – тихо ответила она. – Юхан, мой парень, – он расстался со мной.

Признание сделано. Паула чувствовала себя беззащитной и смешной, и Ральф больше не казался таким уж приятелем. Скорее учителем или куратором. Она терпеть не могла такие ситуации. Когда чужие взрослые люди хотят проявить понимание. Как после смерти мамы – когда учителя отводили ее в сторонку, чтобы сказать: они прекрасно понимают, что она чувствует. Ничего вы не понимаете! – вот что ей хотелось крикнуть в ответ. Кроме того, она перед ними робела, как теперь перед Ральфом.

– Такое бывает, – с деланной веселостью добавила она. – Жизнь продолжается.

– Это было общим решением? – Ральф решил не отступать.

– Нет. Но у него своя жизнь, меня она больше не касается. Сначала больно, а потом все проходит.

Может, это и вправду так, думала Паула, произнося чужие, непривычные фразы. Мысль слегка утешала.

– Он встретил другую?

Паула фыркнула. Чепуха! Эта предположение казалось таким неправдоподобным, что даже не приходило ей в голову.

– Ну уж нет!

Казалось, Ральф задумался.

– Ты уверена?

– Да!

– Но как можно быть в этом уверенной? – настаивал он.

Паула чувствовала, что начинает злиться. Сначала он вторгается в ее личную жизнь, а потом начинает рассуждать о вещах, которые ему совершенно неизвестны.

– Потому что в мире есть мужчины, которые не изменяют, каким бы невероятным тебе это ни казалось!

Ральф не поддался на провокацию.

– И Юхан – такой мужчина?

– Да. – Паула сделала глоток капучино и утерла пену с верхней губы.

– Ладно, – внезапно произнес Ральф. – Прости, что я вмешался. Я просто хотел узнать, что произошло.

– Ничего. – Паула успокоилась. – Было трудно, но я справляюсь.

Ральф задумчиво кивнул:

– Обращайся, если…

Паула перебила его:

– Да, да, конечно.

Ральф попытался вернуть непринужденную атмосферу, но слушать анекдоты на этот раз Паула была не в состоянии, поэтому, поняв, что она больше ничего не закажет, он предложил закончить ужин.

– А Сванте? – с наивным видом спросила Паула, словно не поняла, что тот и не собирался приходить. Возможно, его и не приглашали.

– Наверное, какие-то проблемы, – не краснея соврал Ральф. – Должно быть, что-то с детьми.

Чтобы Юхан встретил другую? Чепуха, чушь несусветная! Что за дурацкая мысль. Да как он посмел сказать такое! Очень в духе Ральфа. Паула вспомнила передачу Венделы и высказывание жены Ральфа о том, что ему было тесно в рамках супружеских отношений. Это Паулу не удивляло. Такие, как Ральф, не умеют хранить верность – им трудно сказать «нет». Но намекать, что Юхан, которого он даже не видел, такой же! Сама мысль – и то, что Ральф посмел ее озвучить – доводила Паулу до бешенства.

Чтобы Юхан встретил другую! Кто бы это мог быть? Когда это могло произойти? Когда Паула была в отъезде? На работе? В отпуске? Смешно!

Чтобы Юхан встретил другую. В отпуске. Разве это возможно?

* * *

– Перестань, Паула! – Ракель покраснела. – Не говори так!

– Но что, если это правда?

– Конечно нет! Юхан ни за что не поступил бы так.

– Но откуда тебе знать? Его не было три недели, что угодно могло произойти. Разве не так?

Ракель восприняла предположения Паулы как личное оскорбление.

– Нет! Не что угодно! Не бывает так: уехал в отпуск на три недели и тут же встретил другую.

– С тобой не бывает, но с ним…

Ракель покачала головой.

– Спроси его, – сказала она в конце концов.

– С ума сошла! – на этот раз вспылила Паула. – Как в плохом сериале! Ни за что.

– Тогда перестань думать об этом. Ты сама себя мучаешь. Кроме того, – Ракель продолжила после секундного колебания: – …если – я говорю «если», хотя это вообще исключено, – он и встретил кого-то, ты все равно не сможешь ничего изменить.

– Спасибо, утешила…

– Я сказала «если»…

– Я слышала. Скоро полночь, давай укладываться?

В плане жилья ничего не менялось, и Паула стала всерьез подумывать, не переехать ли к отцу и Аните, хотя сдаваться еще не хотелось. Кроме того, она еще не рассказала отцу о разрыве. Отцу всегда нравился Юхан, и Паула понимала, что он расстроится. Надо позвонить на неделе, думала она. Надо.

Начались съемки, и дни наполнились бурной деятельностью и общением со множеством людей. Намерение позвонить отцу отошло на задний план, хотя каждый вечер, возвращаясь в тесную квартирку, Паула напоминала себе это сделать. Как-то совсем уже собралась, но услышала, как Ракель открывает дверь, и снова отложила. На потом.

Юхан больше не звонил, и, несмотря на все старания осознать окончательность разрыва, Паула была разочарована. Неужели он не передумает? Она, конечно, не вернется – гордость у нее пока осталась, – но все-таки. Паула мечтала услышать слова раскаяния. Она сочиняла длинные реплики от лица Юхана, как он объясняет, что не может без нее жить. И ни в одной из реплик не упоминалась «другая».

В четверг съемок не было, и Паула выспалась, впервые за долгое время. В квартире было тихо, и, проснувшись, Паула села за кухонный стол, чтобы в блаженном одиночестве съесть тарелку простокваши. Сигнал телефона заставил ее вздрогнуть. Наверное, это Ракель – решила проверить, проснулась ли Паула. Но это была не Ракель.

– Паула, привет, это я. – Молчание. – Алло?

– Да, я слушаю, – медленно ответила она.

– Как хорошо, что я тебя застал.

– Как ты узнал, где я?

– Не так сложно догадаться… А что?

– Ничего.

– Как дела?

По какому праву он спрашивает?

– Что тебе надо?

– Просто… – он замолчал на мгновение. – Твой папа звонил.

Вот черт! Только этого не хватало.

– И что ты сказал?

– Я не знал, что сказала ему ты. Мне показалось, что он ничего не знает.

– Не знает, – пробормотала Паула. – Но теперь узнал, да?

– Я сказал, что не знаю толком, где ты. Он, конечно, спросил, в чем дело, но я ответил, что ты расскажешь сама. Я пообещал выяснить, где ты.

Паула с горечью осознала, что все это совсем не похоже на начало монолога в стиле «вернись, я все прощу».

– Ну, не буду мешать…

– Ничего! Как… как у тебя дела?

Казалось, Юхан обрадовался этому вопросу.

– Странно… Одиноко.

Паула затаила дыхание, может быть, сейчас…

– Но на неделе у меня будут гости, уже лучше!

– Вот как?

– Одна женщина из той компании голландцев, с которыми я познакомился в отпуске…

Паула была не в силах слушать дальше.

– Мне надо идти, – перебила она непривычно резким тоном.

Прервав разговор, она осталась стоять с трубкой в руке. Опустив ее, заметила потные следы пальцев на черной пластмассе. Было больно. В голове. В животе. В сердце. Черт, черт, черт!..

В Стокгольм вернулось лето, уличные кафе снова наполнились людьми в легкой одежде. Паула оделась не по погоде и теперь утирала пот со лба, сидя в автобусе по дороге на работу в кожаной куртке и джемпере с длинными рукавами. Придя в студию, она увидела Карину, которая радостно махала рукой. Паула постаралась ответить улыбкой. Вышло плохо. Соответствующие мимические мышцы не работали несколько дней.

На этот раз сковывающая одежда Сандры подходила Пауле как нельзя лучше. Наглаженная блузка, чулки телесного цвета – без лайкры – управляли ее чувствами. Всякий раз, когда мысли направлялись к запретной зоне – пропасти, в которой Юхан ворковал со своей голландкой, – Паула проводила рукой по дурно сидящим синтетическим брюкам и касалась пряжки ремня, натирающей кожу. Это помогало.

Паула не знала, сообщил ли Ральф остальным о ее личных проблемах, но ей стало казаться, что коллеги ведут себя мягче, чем обычно. Генриэтта хвалила ее за достижение прошедшей недели, Свалан сказал, что немногим удается сохранять привлекательность, одевшись в стопроцентный полиэстер, а Карина предлагала принести кофе, хотя это и не входило в ее обязанности.

Единственным, кто держался от Паулы на расстоянии, был Ральф. После неудачного ужина отношения между ними стали несколько натянутыми, и Паула была настороже. По крайней мере, во время перерывов. В студии все было как прежде. Он говорил, она слушала. Она действовала, он комментировал.

Пауле по-прежнему нравилось работать, время шло быстро. В конце концов Ральф объявил об окончании рабочего дня и попрощался до утра.

Паула сняла с себя одежду Сандры и надела свои джинсы. Джемпер, промокший от пота по дороге в студию, успел высохнуть, и Паула медленно натянула его на себя. Грим смыт, лак вычесан. Она была в гримерке одна. На стене висел телефонный аппарат. Паула вздохнула. Надо позвонить папе. Некоторое время она созерцала телефон. В конце концов подошла к нему и взяла трубку.

Ответила Анита. Сначала удивленно, затем тревожно.

– Паула, это ты? Мы не знали что и думать. Как ты… Что слу…

Паула прервала ее неуклюжие попытки:

– Папа дома?

– Да, конечно. Минутку.

Стало тихо, но вскоре послышались шаги и затем папин голос.

– Старушка, где ты? Я говорил с Юханом, и… что-то случилось?

Паула снова почувствовала знакомый комок в горле. Попыталась его сглотнуть.

– Мы расстались. Я больше не живу там.

– Расстались? Слушай, старушка…

Этого было достаточно.

– Это он. Он не хотел продолжать… – всхлипывала Паула.

– Но… почему? Я думал, что у вас все хорошо.

– Я тоже… – Слезы полились рекой.

– И где ты теперь живешь?

– У Ракели.

– Но, старушка… – снова пробормотал отец. – Может быть, я могу помочь? Может, поговорить с Юханом?

– Нет! – Это нелепое предложение заставило Паулу взять себя в руки. – Ты с ума сошел!

– Я просто подумал…

– Ни за что!

– Нет, конечно…

Возникла пауза. Паула все еще шмыгала носом, но рыдать перестала.

– Тебе нужно жилье? Ты же знаешь, что всегда можешь жить здесь. У нас есть комната для гостей.

– Спасибо, я уже нашла кое-что по объявлению, – соврала Паула. – Но если не получится, то, может быть…

– Конечно!

– Не могу больше говорить. – Паула устала от заботы окружающих. Сострадание лишало ее защитной брони, которой она сковывала свои мысли в течение последних дней.

Закончив разговор, Паула осталась стоять у телефона. Потом сделала пару глубоких вдохов, подошла к раковине, но холодная вода не помогла вернуть заплаканному лицу прежний вид. Прежде чем открыть дверь в коридор, она прислушалась. Отлично. Не хватало только, чтобы кто-нибудь увидел ее в таком состоянии. Но – либо дверь была снабжена звукоизоляцией, либо Ральф ступал необыкновенно тихо: едва шагнув из гримерки, Паула чуть не столкнулась с ним в коридоре.

– Ой, прости! – пробормотала она, когда Ральф инстинктивно вытянул перед собой руки, а потом положил их ей на плечи. Паула опустила глаза, может, он не заметит, что они опухли. Но было поздно. Он взял ее за подбородок.

– Кажется, кто-то загрустил. Пойдем, – сказал он и взял Паулу за руку, не дожидаясь ответа. Она безвольно поплелась следом. Когда они оказались у стоянки, где был припаркован автомобиль, он произнес: – Садись, поехали ко мне.

* * *

Прямо у входной двери лежала гора обуви, большей частью кроссовки и кеды самых разных моделей. Вдоль стены в темной прихожей стояла низкая скамья, заваленная газетами, рекламными буклетами, письмами и одеждой. Через приоткрытую дверь комнаты – вероятно, спальни – сочился свет. Паула мельком увидела матрас, лежащий на полу.

У меня небольшой беспорядок, – извинялся Ральф, сбрасывая ботинки в кучу обуви.

Паула последовала его примеру и вошла за ним в светлую гостиную. Из-за высокого потолка комната казалась больше. Услышав адрес, Паула предположила, что речь идет о квартире с видом на площадь Карлаплан, но окна выходили во двор. Посреди комнаты стоял потертый диван, обитый черной кожей, перед ним – телевизор и видеомагнитофон плюс ворох кассет. Вот и все. Если не считать пыли по всему паркету.

– Хочешь кофе? Или, может быть, бокал вина? – спросил Ральф, направляясь в сторону красивых стеклянных дверей. Паула последовала за ним.

– Бокал вина, если ты тоже будешь.

Стеклянные двери вели в комнату, посреди которой стоял массивный обеденный стол темного дерева. Далее располагалась кухня, отделенная от столовой небольшим коридором. Ральф достал из холодильника бутылку вина и принялся искать штопор – в ящике стола его не оказалось. Паула огляделась. В кухне царил беспорядок, однако обустроена она была достойно: плита, гриль, встроенная микроволновка, духовка. Раздвижной стол и четыре стула довершали картину. Паула присела на один из стульев и облокотилась на стол. Протянув руку за бокалом, она обнаружила, что рукав сплошь облеплен крошками. Ральф в очередной раз извинился и протянул Пауле кусок бумажного полотенца, чтобы промокнуть жирное пятно, появившееся на локте.

Подойдя к раковине, чтобы выбросить скомканную бумагу, Паула едва не отшатнулась. Тарелки, стаканы и кастрюли, горой наваленные в раковине, были покрыты зелеными пятнами разнообразных оттенков. Похоже, Ральф не заметил ее реакции, и, садясь на место, она постаралась незаметно смахнуть со стола оставшиеся крошки.

– Ты недавно переехал? – спросила Паула.

– Полтора года назад. Квартира куплена на гонорары от «Приемной», но времени привести ее в порядок у меня не было.

Паула кивнула:

– Красивая квартира. Мне нравится старинное.

– Девяностые годы девятнадцатого века. Наверное, малость пафосно, а так ничего.

В нынешнем состоянии назвать эту квартиру пафосной сложно, подумала Паула, но промолчала. Они пили вино в тишине.

– Почему ты плакала? – спросил наконец Ральф.

Паула устала постоянно скрывать эмоции и держать себя в руках. Что страшного, если он узнает? Ничего не изменится.

– Я позвонила папе и рассказала про Юхана. Трудный разговор.

Ральф неспешно кивнул, но ничего не сказал. После короткой паузы Паула продолжила:

– Кажется, он кого-то встретил. Юхан.

– Уже? – Реплика могла показаться язвительной, но тон Ральфа был скорее удивленным.

– Они познакомились в отпуске.

– Когда вы еще были вместе?

– Угу.

Ральф воздержался от злорадных комментариев.

– Невеселая история.

Паула опустила взгляд. Да уж, совсем не веселая. Ральф встал и, подойдя к Пауле, сел рядом, касаясь ее коленом. Медленно погладил по спине. Теплая, тяжелая рука раз за разом скользила по спине, задевая застежку бюстгальтера.

– Это пройдет, – бормотал он, почти уткнувшись в ее волосы. – Пройдет.

Паула медленно подняла голову. Его губы оказались на уровне ее уха. Паула чувствовала его дыхание. Рука на спине замерла, жар ладони проникал сквозь одежду. Паула попыталась выпрямиться. Рука оставалась на месте, утешительный шепот перешел в тяжелое дыхание. Паула попыталась собраться с мыслями. Она несчастна. Она покинута. Она обманута. Она хочет его.

– Ты уверена? – Ральф серьезно смотрел на Паулу. Он уже снял джемпер и собирался расстегнуть ремень. Паула лежала на матрасе в одном белье.

Она кивнула.

– Может быть, лучше подождать?

Зачем эти сложности? Она хочет переспать с ним. Не разговаривать о том, как она себя чувствует, об изменах, о Юхане. Секс – что тут сложного, подумала она, покачав головой. Ральф стянул с себя брюки вместе с трусами. Бросив одежду на полу, он приблизился к Пауле и опустился на колени. Они поцеловались. Непривычное ощущение. Щетина царапала лицо. Совсем не похоже на гладко выбритые щеки Юхана. Паула прогнала этот образ. С ним покончено. Юхан теперь чужой. А она может делать что угодно! Например, заниматься сексом с Ральфом Брюгге.

Потом он закурил, взяв сигарету из пачки, лежащей за ворохом журналов «Вэрайети». Паула не любила, когда мужчины курили после секса. Как будто одного удовольствия недостаточно. Но, когда он учтиво спросил, не против ли она, Паула покачала головой. Ведь это его спальня. Ральф стряхнул пепел в стакан с водой, стоящий у матраса. Серые хлопья опустились на дно. Докурив сигарету до середины, он опустил окурок в воду. Выглядело это довольно мерзко.

– С тобой все нормально? – спросил он.

Паула кивнула и прижалась к его обнаженному телу, демонстрируя, что все хорошо. Ответ удовлетворил Ральфа, и спустя некоторое время они уже спали обнявшись.

Паула была рада, что на следующий день не надо появляться в студии. Спустя пару часов она проснулась и собралась уходить, но Ральф не хотел отпускать ее.

– Оставайся! – просил он. – Закажем пиццу и допьем вино.

Паула позвонила Ракели, укутавшись в халат Ральфа.

– Мы работаем допоздна, – сказала она. – Может быть, даже всю ночь. Я переночую у Карины, чтобы не будить тебя. – Объяснения не казались убедительными даже ей самой, но Ракель не подала вида.

– Ладно, – ответила она. – Удачи, увидимся завтра.

В квартирку Ракели Паула отправилась в половине десятого утра. Ральф предлагал ей остаться в его квартире, когда он уйдет на работу. Но, как только за ним захлопнулась дверь, Паула отправилась в ванную, чтобы принять душ. Чистого полотенца не нашлось, пришлось воспользоваться влажным махровым тряпьем, оставшимся на полу после Ральфа. Потом Паула оделась и осторожно покинула пафосное парадное. Ощущая себя предательницей.

* * *

Он милый. Точнее, не так. Милыми бывают котята. Он… мужественный. Красивый? Да. Милый и красивый. И мужественный. Паула смотрела на него. Слишком долгий взгляд: он поймал его и улыбнулся. Паула улыбнулась в ответ. Он сделал незаметный жест, означающий телефонный звонок. Паула кивнула, хотя не была вполне уверена, что он имеет в виду. Кто должен позвонить – он или она? Едва она вышла из студии, как зазвонил ее новый мобильник, который она решила купить, лишившись постоянного домашнего номера.

– Думала сбежать?

Паула рассмеялась:

– А что?

– Может быть, у меня другие планы…

– Вот как. Что же это за планы?

– Как насчет… – Ральф сделал вид, что размышляет. – …уютного домашнего вечера?

– Уютного?..

– Еда из китайского ресторана, «Крестный отец» и…

– Один, два или три?..

– Какой мы смотрели вчера?

– Два.

– Значит, сегодня – три? Хочешь узнать о дальнейших планах?

– Подразумевающих физическую активность?

– С большой вероятностью.

– Гантели? Штанги?

– Скорее аэробика.

– Кажется, я поняла. Увидимся у тебя?

– Ага. Куплю еды по дороге домой.

Паула нажала «отбой» и улыбнулась своим мыслям. Последние недели пролетели незаметно. Она настроилась на мимолетную интрижку: ради самоутверждения, в отместку Юхану. Чего она не ожидала, так это интереса со стороны Ральфа. Что он будет звонить, подкарауливать ее в коридорах, выводить ее в свет, звать домой. Раз за разом. Пауле это льстило, она не отказывалась, но старалась не терять голову. Конечно, пусть ее утешают, пусть о ней заботятся, главное – не питать надежд. От них одни проблемы. Но все оказалось сложнее. Ральф не давал времени на размышления, да Паула этого и не требовала. Конечно, она понимала, что надо остановиться, сбавить обороты, но каждый раз, когда он что-то предлагал, она не находила в себе сил отказаться. Когда она заночевала у него в третий раз, он дал ей запасной ключ. Это произошло как бы само собой: он должен был вернуться позже обычного, зачем Пауле сидеть и ждать его на ступеньках. После ключ так и стался у Паулы – Ральф не просил возвращать его.

Будь я наивна, то решила бы, что он влюблен, подумала Паула, но тут же прогнала эту дурацкую мысль. Им просто хорошо вдвоем, им приятно проводить время вместе. Никто не говорит о большой любви – можно ведь просто встречаться. А потом, позже… если вдруг… Никто не знает, что будет потом.

Объяснять Ракели, где Паула пропадает ночами, становилось все сложнее. Наверное, скоро придется рассказать правду – но что-то мешало. Паула легко могла вообразить реакцию подруги. Боже упаси! Вечером она поделилась своими опасениями с Ральфом.

– Ракель? Она казалась такой умной!

– В том-то и дело. Она такая умная, всегда поступает правильно. Я не уверена, что все это… – Паула повела рукой, – …так уж хорошо, на взгляд Ракели.

Ральф нажал на кнопку «пауза», и лицо Аль Пачино застыло в удивленной гримасе.

– Ты имеешь в виду нас с тобой?

– Да. Точнее, себя. Прошло всего несколько недель с тех пор, как Юхан…

Паула не успела договорить, Ральф перебил ее:

– Юхан! Кажется, он тебя бросил? Чего она хочет – чтобы ты сидела и надеялась, что он изволит вернуться? У тебя своя жизнь! – Ральф умолк и погладил Паулу по щеке. – Возможно, ты не поняла, Паула, но все это не просто интрижка. Я в тебя влюбился.

– И ты переезжаешь к нему? – Ракель не сводила взгляда с Паулы.

– Нет, я не переезжаю. Это не то. – Паула засмеялась, демонстрируя, как нелепа сама эта мысль. Смех получился нарочитый и напоминал карканье.

– Я чего-то не поняла? Ты собираешь вещи не для того, чтобы поселиться у Ральфа?

– Ну да… да, но…

– Это называется – переехать жить к Ральфу.

– Да, но это временно. Я не могу оставаться здесь, в твоей квартире, до скончания века.

– И поэтому ты не придумала ничего лучше, чем переехать к Ральфу Брюгге, с которым у тебя только что завязались отношения? – Тон Ракели становился все язвительнее.

– Это не отношения…

– Ясно. У тебя нет отношений с Ральфом Брюгге, и ты не переезжаешь к нему домой. Паула, ты бы слышала себя со стороны.

Как обычно в споре с Ракелью, Паула быстро теряла позиции. Сколько бы она ни готовилась, Ракель мгновенно отражала ее аргументы – возможно, недостаточно продуманные.

– Если тебя не волнуют твои собственные чувства, подумай по крайней мере о своей карьере! Вы же работаете вместе.

– Мне осталось сниматься всего две недели, потом они на неделю едут в Италию, а после начинается монтаж. Но я не собираюсь жить у него так долго. Это же временно, – добавила Паула, пытаясь убедить подругу, что планы вполне невинные. Не удалось.

– Тебе не кажется, что после Юхана следовало бы сделать перерыв? Подумать о том, что было не так…

– Но я сделала перерыв…

– Даже месяца не прошло! Паула, не говори глупостей! – Бледное лицо Ракели стало совсем красным.

Паула не знала что ответить. Конечно, Ракель права, ну и что? У нее своя жизнь. К тому же кто дал ей право критиковать выбор Паулы? Сама-то одна даже на свидание сходить не смеет. Как нелепо!

– Да, но я приняла решение, – упрямо заявила Паула и начала демонстративно собирать одежду, лежащую в кресле и на полу возле спального места.

Ракель молча наблюдала.

– Только не ищи потом утешения у меня, – процедила она.

– Не волнуйся, – прошипела в ответ Паула, вытаскивая из-за дивана чемодан. – Если это ты называешь утешением, я запросто обойдусь без него. – Запихнув одежду в чемодан, она бросилась в ванную и схватила несессер.

Захлопнув за собой дверь квартиры без малейшего возражения со стороны Ракели, Паула услышала сигнал мобильного. Она остановилась на лестничной площадке и поставила чемоданы на пол. Звонил Ральф.

– Как ты? Поговорила с Ракелью?

– Да.

– Что она сказала?

– Ничего хорошего. – Голос почти срывался. – Можно прийти к тебе?

– Разумеется!

– Расскажу потом.

Паула не собиралась переезжать тем же вечером. Она хотела поговорить с Ракелью, объяснить, что с Ральфом ей хорошо. Что она чувствует себя нужной, что даже ощущает радость. По крайней мере иногда. Она надеялась, что Ракель поймет и, может быть, даже порадуется за нее. Конечно, она была готова к упрекам, но не к таким.

Едва Паула оказалась на улице, по щекам потекли слезы. Вот черт, как мерзко! Вот черт!

* * *

– «Свенск Фильм» хочет обсудить с тобой контакты с прессой, позвони вот этой женщине – Санне Юсефсон. – Карина протянула Пауле листок.

– Хорошо.

Контакты с прессой? Когда-то Паула пыталась представить, что значит получить большую роль в фильме. В фильме Ральфа Брюгге. Но чем дальше продвигалась работа, тем меньше времени она уделяла этим размышлениям. Гламурные мечты сменились мыслями о конкретной работе, отнюдь не гламурной. А вот теперь вновь засосало под ложечкой от волнения.

Разговор с Санной Юсефсон оказался коротким. Не может ли Паула появиться у них в офисе в следующий вторник, в два часа, для более подробного обсуждения? Паула пыталась сохранять спокойствие, но совладать с фантазиями не так-то просто.

Она была в отличном расположении духа. Съемки с ее участием закончились. Все хвалят ее работу. Генриэтта даже отвела Паулу в сторону и сказала, что ей следует всерьез заняться актерским мастерством, что у нее настоящий талант. Несколько дней Паула жила этими словами. Генриэтта была идеалом, к которому хотелось стремиться.

Ральф заранее отправился в Италию, где планировалось снимать последние эпизоды. Оттуда он уже несколько раз звонил Пауле. На мобильный телефон. Он не хотел, чтобы она отвечала на телефонные звонки дома. Оба старались скрывать свои отношения. Ральф сказал, это важно для сохранения рабочей обстановки на съемочной площадке. Впрочем, Пауле показалось, что Сванте бросил на нее подозрительный взгляд, когда она с утра явилась в студию. Но, с другой стороны, это нормально, почему бы ему не знать? Ведь он лучший друг Ральфа.

Сбросив туфли, Паула вошла в квартиру. В пустынной гостиной раздалось эхо ее шагов, она прошла на кухню. С самого своего переезда к Ральфу она ни разу не видела, чтобы тот мыл посуду, однако гора в раковине не выросла. Может, потому, что они покупали готовые продукты и ели прямо из пластиковых упаковок или коробок. К ним часто прилагались и пластмассовые приборы. Очень удобно.

Некоторое время Паула в нерешительности стояла перед раковиной. Наверное, с этим хаосом нужно что-то сделать. Ральф обрадуется. Паула закатала рукава и принялась с отвращением вытаскивать зеленоватые тарелки и чашки из раковины, чтобы наполнить ее водой. Спустя час процесс был завершен. Кожа рук сморщилась от горячей воды, ногти стали мягкие, как бумага. Но порядок Паула навела. Посуда была вымыта и поставлена на место, стол вытерт, плита вычищена. Единственным ее орудием оказалась старая губка, которая теперь лежала жалким ошметком на дне вычищенной до блеска раковины. Может, пол помыть? Нет, Паула тут же прогнала эту мысль. Достаточно.

Ральф должен был вернуться через неделю, но Паула уже не могла найти себе места. Квартира казалась чужой, те немногие вещи, что находились в ней, не вызывали интереса. Этот дом оживал лишь в присутствии Ральфа. Паула невольно вспомнила заботливо обставленную квартиру на Санкт-Паулсгатан, которая изначально дышала уютом. В чем тут дело – в свойствах самой квартиры или в способности Юхана создавать уют, Паула не знала, но склонялась скорее ко второму.

Проголодавшись, Паула вернулась в вычищенную кухню. Она и раньше безуспешно исследовала там шкафчики в поисках съестного, но надеялась, что на этот раз повезет больше. Вскоре Паула со вздохом констатировала, что в доме нет даже банки консервированных помидоров. Однако окаменевший кусок вещества, некогда бывшего пармезаном, свидетельствовал, по крайней мере, что когда-то в этой квартире готовили еду. Что ж, придется довольствоваться гамбургером. Или суши, размышляла Паула обуваясь.

– Может быть, поужинаешь у нас?

Паула поспешила принять предложение Анны.

– С удовольствием! Мне до того надоела магазинная еда, что я даже начала подумывать, а не приготовить ли что-нибудь самой!

– Ты говоришь об этом так, словно собралась взойти на Эверест!

– Учти, что для готовки придется купить абсолютно все ингредиенты. Так что это правда грандиозный проект!

– Как в чартерных поездках, когда живешь в гостинице квартирного типа и приходится покупать все, включая соль и перец…

– И средство для мытья посуды, и щетку… – добавила Паула. – Интересно, куда деваются все эти пачки соли и щетки потом. В буфете их, во всяком случае, никто не оставляет.

– Возможно, Канарские острова завалены полупустыми пачками соли и бутылками с жидкостью для посуды. Мы можем предотвратить экологическую катастрофу! – с театральным пафосом проговорила Анна.

Паула рассмеялась:

– Ох, страшно даже подумать. Когда можно прийти? Что-нибудь принести?

– Можешь купить мороженого. Мы не планировали ничего особенного. Стуре просто приготовит спагетти или что-то в этом духе. Я просто хотела тебя повидать.

– Домашняя еда! Потрясающе! Приду к семи.

Вечер и вправду удался. «Просто спагетти» Стуре оказались потрясающей лазаньей, Анна то и дело подливала красного вина. Эбба была в отличном настроении, а Паула в отсутствии пристально наблюдающего за ней Юхана таскала малышку на руках по квартире, время от времени умиленно улыбаясь. Анна ничего не говорила, но было заметно, как ее это радует. Пожалуй, как и любую мать, думала Паула, наклоняясь к Эббе, так что волосы щекотали крохотное личико. Весьма распространенная забава.

Паула рассказала Анне, что переехала к Ральфу, и пусть ликования и не последовало, но и от упреков подруга воздержалась. Стуре все же осторожно поинтересовался:

– А Юхан знает о Ральфе?

– Вряд ли, – отрезала Паула.

Она думала об этом и раньше. Порой ей хотелось, чтобы он узнал. Что не только он продолжает жить полной жизнью. А иногда ей хотелось, чтобы отношения с Ральфом были только ее достоянием. И ничьим больше.

– Анна сказала, Юхан кого-то встретил…

– Похоже. – Паула пыталась изобразить равнодушие.

– Но вы ведь общаетесь…

– Нет. Юхан считает, что мы должны встретиться и поговорить, но у меня нет ни малейшего желания. Если он хочет облегчить совесть, пусть найдет другого собеседника.

Стуре понимающе кивнул:

– Просто все так неожиданно, Юхан не похож на человека, который…

– И я так думала, – перебила его Паула.

Повисла тишина. Стуре встал и принялся убирать со стола.

– Расскажи еще о Ральфе, – сказала Анна, протягивая Стуре пустую тарелку.

Паула глупо улыбнулась.

– Он… как сказать… сексуальный, – последнее слово Паула произнесла так, чтобы Стуре не услышал.

Анна рассмеялась.

– А еще?

– Умный, заботливый, веселый, немного богемный…

– То есть с художественными наклонностями или неряшливый?

Паула задумалась:

– И то и другое. Он живет в новой квартире полтора года, а в гардеробе все еще стоят нераспакованные коробки.

– Похоже на одну мою знакомую… – усмехнулась Анна.

– Не понимаю, о чем ты. Скажем так, он не из тех, кто записывается на стирку в прачечной за две недели.

– В отличие от Юхана?

– В отличие от Юхана. – Паула пожала плечами. Ей не нравилось это сравнение.

– Говорят, он дамский угодник? – осторожно начала Анна.

Паула тоже насторожилась.

– Я не бросалась ему на шею. Это он влюбился. По крайней мере, в начале. Не могу же я судить о человеке по заметкам в бульварной прессе? – Паула скрестила руки на груди, давая понять, что от темы не в восторге.

Анна поняла и пошла на попятный.

– Нет, конечно. Кроме того, люди меняются.

Паула кивнула и опустила руки в ту самую секунду, когда Стуре поставил перед ней вазочку с затейливо украшенным мороженым.

– Вот это мужчина! – восхищенно произнесла она, переглянувшись с Анной, перед которой теперь тоже стояла вазочка.

– Не жалуюсь, – отозвалась Анна, шутливо хлопая Стуре по заду. – Он и за цветами ухаживает отлично, – добавила она и даже слегка ущипнула его за щеку. Стуре лишь рассмеялся.

Паула сглотнула. Она понимала, все это только спектакль, но эта пара обменивалась взглядами, полными такого тепла, что Паула почувствовала внутри невыносимую пустоту.

Ночью Паулу разбудил звонок телефона, который заряжался возле кровати.

– Где ты была? – раздался тревожный голос Ральфа. – Я звонил весь вечер.

– У Анны, – сонно ответила Паула. – Я забыла телефон дома. Как ты?

– Хорошо, но мне не хватает тебя.

– Мне тоже тебя не хватает. – Паула опустилась на подушку.

– Еще несколько дней, и я буду лежать рядом с тобой.

– А можно прямо сейчас? – притворно детским тоном произнесла Паула.

– Я буду тебе сниться. Спи дальше, я просто хотел проверить, где ты. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи! – Паула положила телефон и потянулась. С ним ей хорошо. И это главное, подумала она, снова погружаясь в сон.

* * *

– Мы запланировали всего несколько интервью перед премьерой. «Дагенс Нюхетер», пара вечерних газет, возможно, один дамский журнал – «Амелия»… после премьеры и выхода рецензий в силу вступит новая стратегия. Мы ожидаем большого интереса – по крайней мере, если судить по тем отрывкам, что мы уже видели.

Паула не решилась спросить, что означает последняя фраза.

Санна Юсефсон откинулась на спинку офисного стула и вытянула под столом длинные ноги. Мы почти ровесницы, подумала Паула и поежилась. Санна Юсефсон красива, но дело не только в этом. Скорее всего она также умна и имеет хорошее образование. Возможно, очень мотивированная и добилась больших успехов. Не исключено, что выделывает невероятные вещи в постели с каким-нибудь двадцатичетырехлетним танцором фламенко. Просто чтобы поиздеваться над другими женщинами. Паула почувствовала себя серой мышкой. Правда, стоило ей вспомнить о Ральфе, как настроение мгновенно улучшилось. Грех жаловаться! Может быть, как раз Санна Юсефсон завидует Пауле. Кинозвезде! Паула выпрямилась.

– И как проходят такие интервью?

– Вам позвонит журналист – я дам им номер вашего мобильного, вы согласны? – Паула кивнула. – Договоритесь о встрече. Вы ответите на вопросы. Назначите время для фотосессии. Примерно так.

– Нужно ли мне что-то учесть?

– Вы сама решаете, что будете говорить, но опыт показывает, что читать о своей личной жизни в газетах не слишком приятно. Об этом, пожалуй, стоит помнить с самого начала. Если будут какие-то сомнительные вопросы насчет фильма, лучше обсудить это с Ральфом. Возможно, он не хочет, чтобы сюжет стал известен заранее. Я могу сама спросить его, если хотите. Съемки закончились, и вы, наверное, не видитесь?

– Я могу позвонить ему, – отозвалась Паула как можно более спокойным тоном.

– У вас есть номер его телефона?

Паула кивнула.

По дороге из офиса она начала напевать себе под нос, а оказавшись на улице, распевала во весь голос, так что прохожие оборачивались ей вслед.

Возвращение Ральфа домой было похоже на празднование Рождества: он привез Пауле множество подарков. Золотые серьги, сумку от «Прада» – стоившую, вероятно, целое состояние, – два джемпера и платье. Паула была в шоке:

– Это мне? Да ты с ума сошел!

Ральф гордо взглянул на нее.

– Померяй! – сказал он, указывая на ярко-красное платье. Паула взяла его и вытянула перед собой – оно было длинное, до пола, а фасоном напоминало трубу. Бесформенное. Она незаметно глянула на этикетку, но не узнала марки – однако логотип из простых прозрачных букв намекал на нечто дорогое и качественное. Отправившись в ванную, Паула натянула платье на себя. Подкладка прохладно скользнула по коже. Она посмотрела в зеркало, встав на цыпочки, чтобы увидеть бедра. Платье сидело как влитое. Облачив стройное женское тело, труба преобразилась, блеском ткани подчеркивая все изгибы фигуры. Платье было закрытое, обнаженными оставались только руки. Паула расчесала волосы и в последний момент вспомнила, что на ногах у нее старые носки. Сняла их и вышла в гостиную, где сидел Ральф. Он присвистнул.

– Идеально! Я так и знал. Повернись! – Паула повиновалась. – Это для премьеры, – сказал он, когда Паула остановилась. – А к нему серьги, что скажешь?

– Потрясающе… Не знаю, что и сказать. – Паула едва не заикалась.

– Ничего не говори, лучше иди сюда. – Ральф протянул к ней руку и привлек к себе на кожаный диван. – Жалко его мять, правда? – сказал он, снимая с Паулы платье, – ну-ка, подними руки!

– И что ты будешь делать теперь? – потянулся Ральф. На этот раз он не курил, за что Паула была ему благодарна.

– Не знаю. Не было времени подумать. – Оправдание прозвучало неубедительно: всю последнюю неделю она могла совершенно беспрепятственно размышлять обо всем на свете.

Но Ральф никак не отреагировал.

– Какие же у тебя планы на будущее, Паула?

– Это сложный вопрос. Другие есть? – попыталась отшутиться Паула.

– Но у тебя же были планы до того, как ты получила роль?

– Да, конечно… – Проблема заключалась в том, что из-за роли планы пришлось отменить. Стоит ли говорить об этом Ральфу?

– Расскажи!

– Я собиралась учиться…

– Театральное? Надеюсь, ты шутишь!

– Международный туризм.

– Что? Что ты там забыла?

– Хотела получить профессию. Все говорят, что уже пора.

– Да, но туризм… что это за профессия? Сидеть в каком-нибудь офисе и показывать немецким туристам дорогу к Королевскому дворцу? – Ральф приподнялся, чтобы достать пачку сигарет.

– Я отказалась.

– Вот и правильно.

– Так что теперь я не знаю, что буду делать.

– У тебя нет никаких проектов? – Паула не поняла, что он имеет в виду. – Творческих, – уточнил он.

– Может быть, к весне у меня будет работа в телепроекте… – Ральф испустил стон, и Паула поспешила продолжить: – А может быть, я уеду за границу, у моих друзей есть гостиница в ЮАР…

– Малышка… – Ральф попытался выдохнуть дым в сторону, но большая часть угодила Пауле в лицо. Она кашлянула. – Тебе нужно включить фантазию. О чем ты мечтаешь?

– Дело не в этом, – возразила Паула. Легкость, сопровождавшая ее последние дни, постепенно улетучивалась. – Посмотрим, что будет после фильма… – тихо добавила она.

– Нет, никаких «посмотрим»! Надо брать командование на себя, это единственный способ жить по-человечески. Посмотри на меня, – продолжал Ральф, довольно улыбаясь. – Кто верил в меня шесть лет назад? Никто! Но я решил, что буду делать. И вот я здесь. – Он опустил окурок в стакан с водой и притянул к себе Паулу. – И у тебя все тоже образуется, – пробормотал он, уткнувшись в ее волосы.

* * *

– Ральф Брюгге, говоришь? – Отец мельком взглянул на Паулу, сворачивая в сторону ухоженных вилл. – Кажется, он твой режиссер?

– Да.

Отец ничего не ответил, но Паула могла представить, что он думает. Она не ждала поздравлений. И не для этого приняла приглашение на воскресный обед. Просто ей нужна была компания.

– И теперь вы живете вместе?

– Нет. Все не так. Я живу у него временно, пока не найду собственное жилье.

– Ясно. И как продвигаются поиски?

– Нормально, – соврала Паула.

– В течение месяца, который она жила у Ральфа, все ее усилия ограничивались просматриванием раздела «Сдается» в центральной газете. Плюс однажды она сорвала листок с номером телефона, по которому сдавали комнату в пригороде, – но так и не позвонила.

– Я думал, ты живешь у Ракели?

– Нам стало тесно.

– Как у нее дела? – Отцу всегда нравилась Ракель. Они были даже немного похожи: молчаливые, на первый взгляд неприветливые – пока не познакомишься поближе.

– Хорошо. – Паула соврала второй раз за пять минут. Она не имели ни малейшего представления о том, как дела у Ракели. Они не разговаривали с тех пор, как поссорились, и Паула старалась не вспоминать о подруге. – Мы не очень много общаемся, – пробормотала она, когда автомобиль подъехал к дому. К счастью, разговор прервала вылетевшая навстречу Ребекка.

– Паула! Пойдем, я покажу тебе свой домик!

Ребекка вытащила сестру из машины и, цепко ухватив за руку, повела в дом. Паула едва успевала за девочкой. В кухне Паула заметила Аниту, но успела лишь коротко поздороваться по пути в комнату Ребекки, находившуюся на втором этаже. Детская комната, где обычно царил идеальный порядок, превратилась в хаос из одеял, стульев и подушек.

– Иди сюда, здесь целых две комнаты!

Паула опустилась на колени и заползла под кукольное одеяло, висевшее между спинками двух стульев. – Правда, здорово? – Ребекка ползла следом.

– Очень здорово! – Паула пыталась повернуться так, чтобы не разрушить конструкцию.

– Можешь располагаться здесь, в гостиной. – Ребекка указала на пол в десяти сантиметрах от места, где сидела Паула.

– Ты посидишь со мной?

– Пойду принесу морсика! – Ребекка выбралась из домика. Паула слышала, как она спускается по лестнице. Спустя минуту Ребекка вернулась с двумя стаканами и трубочками. – Пожалуйста!

– Спасибо! – Паула отпила глоток сладкого морса.

– Можешь жить здесь, если тебе негде, – неожиданно серьезно произнесла Ребекка. – Папа сказал, что ты больше не живешь у Юхана.

– Не живу…

– И мы больше с ним не увидимся?

– Не знаю. Наверное, нет.

– Вы развелись? У нас в классе у многих родители развелись.

– Мы не были женаты, так что и разводиться нам не пришлось. Просто мы больше не вместе.

– Почему?

Паула сделала еще глоток морса. Что тут скажешь? Глаза Ребекки мерцали в полумраке, девочка неотрывно смотрела на сестру.

– Юхан не захотел.

Ребекка молчала.

– Значит, он дурак, – заключила она наконец.

В домик, отодвинув кукольное одеяло, заглянула Анита.

– Паула! Прости, что она утащила тебя к себе.

– Я не тащила! – возразила Ребекка. – Паула хотела посмотреть мой домик, правда?

– Конечно!

– Да, но если вы уже все посмотрели, может быть, Паула вернется к остальным? – предложила Анита.

Ребекка надулась: она вовсе не хотела отпускать свою гостью.

– Мы можем вернуться сюда попозже, – сказала Паула, и Ребекка закивала в ответ.

Довольная Анита сделала шаг назад, и спустя секунду ее каблуки застучали вниз по лестнице.

Ребекка повернулась, чтобы выбраться из домика. Паула последовала за ней, жмурясь от яркого света в розовой комнате.

– Пойдем, – решительно произнесла Ребекка, взяв Паулу за руку, как только та выпрямилась. – Пойдем к остальным.

– Когда же будет премьера? – спросила Анита, протягивая Пауле миску с салатом.

– Двенадцатого декабря.

– Это когда же? – задумался отец. – Через полтора месяца?

– Чуть больше.

– Съемки закончились?

– Давно уже. Сейчас фильм монтируют.

– Значит, твоя работа закончилась? – улыбнулась Анита.

– Да.

– А о чем он? – спросил Александр, который только что вернулся со скаутских сборов. Его одежда по-прежнему пахла костром, а под ногтями виднелась грязь, несмотря на распоряжение Аниты как следует вымыться перед ужином.

– Об одной девушке и ее маме, скажем так.

Александр разочарованно взглянул на сестру:

– Да, а происходит-то там что?

Анита смущенно засмеялась.

– Но, Александр, наверное, это фильм о том, что происходит с девушкой и ее мамой?

– Не очень-то интересно.

– А мне интересно, – возразила Ребекка. – Мне кажется, что очень даже интересно. Можно было сделать фильм о нас с тобой, мама!

– Но, – прервал их отец, – а теперь ты чем занимаешься?

– Жду… – Паула пожала плечами.

– Чего?

– Фильма. Посмотрим, что будет дальше. Потому начнутся интервью и прочее… – Паула пыталась изобразить небрежность и невозмутимость.

После секундного молчания отец продолжил:.

– Курсы по туризму… может быть, есть возможность начать в следующем семестре?

Паула вздохнула. Старая песня.

– Нет, не думаю.

– Как жаль. Такая прекрасная возможность… – Анита улыбнулась, и Паула пожалела, что не осталась в домике Ребекки.

Спустя четыре часа Паула снова оказалась в пустой квартире Ральфа. Тот редко возвращался раньше десяти. Он не любил рассказывать, как продвигается работа. В основном Паула догадывалась сама – по настроению Ральфа. Вопросов она больше не задавала: он только раздражался. Вообще последнее время он все чаще казался раздраженным. Первые недели он радовался одному лишь присутствию Паулы, теперь же мог просто не замечать ее, вернувшись домой. А на ее осторожные вопросы отвечал, что так бывает всегда, когда он работает над фильмом.

Если тебе не нравится, то, наверное, лучше пока пожить в другом месте, – сказал он однажды вечером, вернувшись в особо скверном расположении духа.

Паула обиделась, но на следующий день он попросил прощения за дурное настроение и уточнил, что не все сказанное следует принимать всерьез.

Паула пыталась быть ненавязчивой и даже полезной. Она убирала, готовила еду – по крайней мере, несколько раз, пока ей не надоело выбрасывать несъеденные остатки своей стряпни. Больше занятий не было. В пустой квартире Паула чувствовала себя неуютно. Ей не хватало друзей, съемок, Ральфа. Она придумывала себе занятия, просто чтобы убить время, и они никак не радовали. Ральф ведь говорил о проекте. Что ей нужен собственный творческий проект. Что бы это могло быть?

Паула выключила телевизор и взяла блокнот. Усевшись на диван, она принялась водить ручкой вдоль спирали, на которую крепились листы, едва не порвав бумагу. Написать книгу? Пьесу? Текст песни? Десять минут спустя Паула отложила блокнот в сторону. Наверное, она вообще не творческий человек.

* * *

Перерик Свенсен выглядел усталым. Волосы до плеч, чуть поредевшие спереди, некрасиво загибались на потертом воротнике пиджака. Над застиранными черными джинсами нависал живот, дряблый, как сырое тесто. На вид Свенсену было лет сорок пять, хотя точно не скажешь. Жизнь его, кажется, основательно потрепала.

Он попытался привстать с кресла, пожимая Пауле руку. Она без труда нашла его в полупустом зале, узнав по фотографии в газете.

– Садитесь, – сказал Перерик, указывая на кресло рядом. – Я заказал пиво – может, тоже хотите?

Паула кивнула. Интервьюер сам выбрал место для встречи, «Скайбар» в гостинице «Ройял Викинг». Из окна открывался потрясающий вид на Старый город. В остальном бар напоминал обыкновенный финский паром, пропахший табаком. Репортер сказал, что днем здесь довольно спокойно, – и оказался прав. Два японца, сидящих поодаль, не особо мешали разговору.

Принесли пиво, и Свенсен принялся листать блокнот, который достал из портфеля.

– Сначала проверим некоторые факты, – произнес он. – Паула Вильхельмссон, с двумя «с»? – Паула кивнула, и журналист продолжил: – Возраст?

– Тридцать один.

– Семья?

Паула вспомнила слова Санны Юсефсон.

– Не замужем, – ответила она после секундного раздумья.

Перерик Свенсен поднял голову и вопросительно приподнял брови:

– Точно?

– Угу. – Паула сделала вид, что стряхивает пылинку с рукава. Подрезали уже на втором вопросе. Нехорошо.

Свенсен продолжал:

– Профессия?

Паула хлопала глазами: неужели интервью – это так трудно? Что говорить? Свенсен ждал.

– У вас нет профессии?

– Такой, которую можно обозначить одним словом, нет…

Репортер вздохнул.

– Ладно. Чем вы занимались до того, как получили роль?

– Путешествовала, училась, подрабатывала…

Свенсен со скучающим видом двинулся дальше по списку:

– Что любите?

– Путешествовать. – Наконец-то вопрос, на который у нее есть ответ.

– А не любите?

Паула задумалась. Принимать решения? Зануд? Обязанности?

– Несправедливость, – решила она.

Казалось, Свенсен вот-вот начнет зевать.

– Заняты в настоящий момент? …в новом фильме Ральфа Брюгге «Билет», – записал он, сам отвечая на собственный вопрос. – Что ж, – произнес он, проводя жирную черту в блокноте. – Как вы оказались на съемках?

– Полагаю, случайно. Я познакомилась с Ральфом Брюгге на телевидении. Он предложил принять участие в кинопробах и… и мне досталась роль Сандры. – Паула сама удивилась, как легко все это звучит.

Свенсен бросил на нее недоверчивый взгляд:

– Почему он заговорил о кинопробах?

– Об этом лучше спросить у него.

– Но у вас есть свои предположения?

– Наверное, что-то во мне напомнило ему Сандру… – Паула чувствовала себя весьма глупо.

– А вы и правда похожи на Сандру?

Паула снова задумалась.

– Наверное, да. Нежелание решать проблемы. Не то чтобы я была такой, но… – Она умолкла.

– Опишите Сандру.

– Ее характер – результат того, что произошло с ней в детстве. Человек, который постоянно сдерживается, не зная почему. Внутри у нее пустота, она заполняет ее повседневными и привычными делами. – Паула повторяла слова Ральфа.

– Она скучная?

– Пожалуй… – откровенно ответила Паула. – Но она меняется. Когда она встречается с матерью, что-то происходит.

– С матерью, которая бросила ее ребенком…

Паула кивнула.

– Это явно не комедия.

– Нет, но фильм веселый. Если бы вам пересказали содержание «Приемной», то вы ни за что не подумали бы, что картина смешная. Но ведь она вызывает смех. – Свенсен кивал, записывая. Прежде чем продолжить, он повернулся к бару и помахал бармену пустым бокалом.

– Может, вы тоже хотите еще? – Паула изумленно смотрела на репортера. Сама она едва успела сделать пару глотков. Она покачала головой. Свенсен дождался официанта и продолжил:

– Работать с Ральфом Брюгге, должно быть, непросто. Что скажете об этом?

Паула размышляла. Непросто? Об этом она не думала.

– Он капризный? – подсказывал репортер.

– Нет, – медлительно ответила Паула. – Он сосредоточен на работе, очень сконцентрирован… но не капризен.

Лицо Свенсена выражало разочарование.

– Говорят, он также сосредоточен… на женщинах?

Паула невольно покраснела. Большего бывалому репортеру и не требовалось.

– У него была интрижка с Кристиной Валлен…

– Возможно. – Паула сглотнула.

– Полагаю, на съемках легко влюбиться?..

Паула пожала плечами, но что бы она ни делала, ей казалось, что она лишь подтверждает его предположения.

– Где вы живете? – неожиданно спросил он.

– Э-э… я все время переезжаю.

– Вот как. И где же вы живете в данный момент? – Свенсен улыбнулся впервые за всю беседу. Недоброй улыбкой.

– У подруги.

– Или у друга?

– Какая разница?

Инсинуации начинали злить Паулу, но Свенсен не обратил ни малейшего внимания на ее раздраженный тон.

– Скажем так: вы с Ральфом Брюгге больше чем просто… друзья?

– Не исключено, – прошипела Паула. – Но говорить об этом я не желаю.

– Ладно! Хорошо! – Свенсен поднял руки, словно демонстрируя мирные намерения. – Оставим эту тему!

Паула перестала судорожно сжимать подлокотники.

– Какие у вас планы на будущее?

Да когда же закончится эта пытка?!

– В данный момент я не желаю отвечать на этот вопрос, – сказала Паула, стараясь произносить слова тоном Шарон Стоун.

– Новый фильм?

– Я же сказала…

Свенсен перебил ее:

– Понятно. Скоро придет фотограф. Он предложил сделать снимки здесь, в гостинице. Мы заказали апартаменты. Вы не торопитесь?

Паула покачала головой.

– Тогда спустимся в холл и проверим, нет ли его на месте. – Он допил остатки пива. Бокал Паулы был по-прежнему наполовину полон. Прежде чем встать с места, Свенсен взял пригоршню арахиса из миски, которую официант поставил перед ними, и принялся шумно жевать. – Вы готовы?

Фотограф и вправду ждал внизу. Это был тихий немолодой мужчина с таким же скучающим выражением лица, как и у репортера. Свенсен взял ключ, и они снова отправились вверх на лифте.

Апартаменты были шикарными, но не слишком изысканными. Огромные ковры, стеклянные столики и блестящая латунь. В спальне на небольшом столе красного дерева стояла ваза с цветами, на кровати лежало толстое покрывало пастельных оттенков. При ближайшем рассмотрении оно оказалось слегка застиранным. Фотограф ходил по номеру, хмыкая себе под нос. Паула присела на диван. К счастью, на ней была одежда, которая ей нравилась, и накрасилась она тщательно. Не потому, что знала о предстоящей фотосессии, а просто хотела произвести впечатление на репортера. Паула нервничала. Она не привыкла фотографироваться, но мысль о том, что у нее за плечами съемки целого фильма, успокаивала.

– Сделаем так. – Фотограф завершил обход. – Лягте на кровать. Чуть вальяжно. Нужна бутылка шампанского и бокал. Получится недурно, а, Перерик?

Свенсен одобрительно кивнул, затем подошел к телефону и набрал номер сервиса. Спустя десять минут раздался тихий стук в дверь. Репортер открыл и велел молодому человеку за дверью поставить шампанское на стол. Как только они снова остались одни, он достал бутылку из ведерка со льдом и снял фольгу.

– Ну что, ляжете? – спросил фотограф Паулу, которая неуверенно двинулась к двуспальной кровати.

– Как это? Просто лечь? – спросила она, осторожно опускаясь на край кровати.

– Нет, нет, поперек! Представьте себя кинозвездой! – Фотограф тряхнул седыми космами, очевидно изображая гламурную голливудскую диву.

Паула легла на бок поперек кровати.

– Одной рукой подоприте голову, в другой будете держать бокал. – Он налил шампанского в один из высоких бокалов, которые доставили вместе с бутылкой, и протянул Пауле. Уголком глаза она заметила, что Свенсен взял другой бокал и налил себе. – Поехали! – сказал фотограф. – Улыбочку пошире!

Полчаса спустя Паула стояла в одиночестве на продуваемой холодным ветром улице Васагатан. Что она наговорила репортеру, что за снимок они сделали? Она лежала на гостиничной кровати с бокалом шампанского в руке. Зачем? Какое отношение это имеет к фильму? Паула медленно двинулась к метро. Уже внутри, на полпути к платформе, ей пришлось повернуть назад. Ей же не туда. Нужно ведь на Карлаплан, а не на Мариаторьет.

* * *

НОВАЯ ПОДРУГА БРЮГГЕ! Паула Вильхельмссон, исполнительница одной из главных ролей в новом фильме Ральфа Брюгге «Билет», подтверждает слухи о романе с режиссером. Брюгге, который пользуется репутацией ловеласа – в особенности по отношению к своим актрисам, – нашел новую пассию на съемках программы «Без церемоний». Паула Вильхельмссон, не имевшая прежде актерского опыта, дебютировала в роли обделенной дочери, Сандры. Роль матери исполняет Генриэтта Польсон…

Паула в испарине отложила газету – все оказалось хуже, чем можно было вообразить. На фотографии она лежала на гостиничной кровати, поднимая бокал шампанского перед объективом, а текст под снимком гласил: У Паулы Вильхельмссон есть все основания праздновать успех: в декабре выходит на экраны фильм ее нового возлюбленного Ральфа Брюгге «Билет», где она дебютирует в главной роли.

Паула вздрогнула от звонка мобильного. Звонила Анна.

– Стуре только что принес газету. С ума сойти! Целый разворот про тебя!

– И какой…

– Эй! Ты что, не рада? Это же сумасшедший успех!

– Ты читала, что там написано?

– Только просмотрела… Сразу бросилась тебе звонить.

– Значит, ты не поняла суть статьи. Я девочка с улицы, которой выпал шанс сыграть в фильме только потому, что режиссер не пропускает ни одной юбки…

– Неужели так плохо?

– Прочитай сама…

– Уверена, что ты преувеличиваешь. Хотя… как они узнали о тебе и Ральфе?

– Сама виновата. Он начал выспрашивать, а я плохо шифровалась…

– Тогда понятно, это не очень хорошо…

– Не трави душу.

– Ральф, наверное, не обрадуется. Юхан по-прежнему ничего не знает, да?

– Теперь узнает… если выпустит из объятий свою голландку, чтобы почитать газету.

– Хотя, с другой стороны, что такого? Должен ведь он рано или поздно узнать.

– Да уж, перед ним я буду краснеть в последнюю очередь.

– Я считаю, что ты ни перед кем не должна краснеть! Радуйся – целый разворот в вечерней газете только о тебе! И это еще до премьеры фильма. Погоди, вот когда они увидят тебя во всей красе – у них челюсть отвиснет.

– Спасибо…

– Все, мне пора. Эбба проснулась. Услышимся! Не забывай про меня, звезда!

После разговора с Анной на душе у Паулы стало получше, но стоило бросить взгляд на газету, оставленную на диване, как настроение снова ухудшилось. Больше она не позволит ни одному журналисту обвести себя вокруг пальца! Паула утешила себя тем, что на этом фото она, по крайней мере, неплохо выглядит.

До возвращения Ральфа ей почти удалось забыть о катастрофе. Хлопнув дверью, он прямо в обуви и куртке прошел в гостиную, где Паула смотрела телевизор. В руке у него была газета.

– Что это, черт возьми, такое?! – рявкнул он, потрясая газетой.

– Идиотская статья, – ответила Паула с наигранной развязностью.

– Кто тебе разрешал рассказывать о нас?

– Я ничего не рассказывала, – защищалась Паула. – Он сам сделал выводы.

– Хочешь сказать, сам догадался?!

– Почти.

– Жаль, что ты не пригласила его сюда – сделали бы домашний репортаж!

– Вообще-то это несправедливо… – Паула забилась в угол дивана. – Мог бы и помочь мне советом. – Накануне интервью Паула спросила Ральфа, что ей следует говорить, если речь зайдет об их отношениях, но он был не в духе и лишь пробурчал нечто нечленораздельное.

– Я думал, ты и сама понимаешь, что и как… – пробормотал Ральф. – К тому же это дурацкое фото… Как ты могла пойти на такое, это же просто смешно! – Он повернулся и вышел из комнаты. Спустя минуту возвратился, слегка успокоившись, и сел на диван рядом с Паулой. – С такими идиотами надо держать ухо востро, неужели ты не понимаешь?

– Понимаю… – У Паулы слезы подступили к глазам. Заметив это, Ральф погладил ее по щеке:

– В следующий раз будешь осторожнее. Прости, что я так разозлился. После моего развода они только и пишут обо мне всякое дерьмо – надоело, ей-богу. Понимаешь? – Ральф вопросительно взглянул на Паулу. Та кивнула. Напуганная его гневом, теперь она радовалась, что перед ней снова обычный Ральф. – Могу тебя утешить: фильм получается отличный. В некоторых сценах ты невероятно хороша. Сегодня мы монтировали сцену в ресторане. Великолепно. – Ральф улыбнулся, словно это вовсе не он так бушевал пару минут назад. – Послушай, – произнес он еще более мягким тоном, – я знаю, что в последнее время был не слишком ласков. На следующей неделе первый показ в кинокомпании, работы невпроворот. И нервотрепки. Ты же понимаешь?

– Угу.

– Так что… может быть, сейчас тебе лучше не жить здесь? – Паула застыла. – Ради твоего же блага.

– Что это означает?

– Означает? Именно то, что я только что сказал. – В голосе Ральфа послышалось раздражение. – Я просто предложил. Ради твоего блага, – повторил он, поднимаясь с дивана. – Есть какая-нибудь еда?

Интервью с «Дагенс Нюхетер» прошло лучше. Журналист не задавал вопросов личного свойства, а Паула успела подготовиться. Поначалу она держалась скованно и отвечала односложно, но, заметив, что интервью имеет несколько иной уклон, чем предыдущее, расслабилась. Статья вышла небольшая, но Паула все равно осталась довольна. Ее называли актрисой: это казалось непривычно и странно, но все же лучше, чем выглядеть молодым мясцом, которое похотливый режиссер притащил из студии прямо к себе в постель. Паула все еще не могла простить Перерика Свенсена: любой пристальный взгляд напоминал ей о позорной публикации в вечерней газете. Может, ей просто казалось, и люди вовсе не узнавали ее? Возможно, взгляды притягивал кусочек морковки, застрявший между зубами, или незастегнутая ширинка на джинсах? Тоже слабое утешение. Хуже всего, если ее узнали, когда стали разглядывать кусочек морковки!

Настроение Ральфа продолжало колебаться между раздражением, извинениями и изредка – проявлениями нежности. Если бы Пауле было куда идти, она с радостью покинула бы квартиру на Карлаплан, по крайней мере на время, но единственной альтернативой по-прежнему оставался дом отца и Аниты. Лучше уж терпеть Ральфа. Или, вернее, заставлять его терпеть Паулу. Это ведь она ему мешала, со всей очевидностью.

За месяц до премьеры Паула и Генриэтта должны были вместе фотографироваться для афиши. Кинокомпания заказала самого известного стокгольмского фотографа, и, оказавшись в невероятно стильной студии, Паула словно перенеслась обратно в нью-йоркское рекламное бюро. Благодаря окнам в потолке помещение заливал свет, хотя за окном был пасмурный ноябрьский день. На стенах висели увеличенные копии фотографий, знакомых Пауле по различным репортажам и рекламным кампаниям. Гримерша из съемочной группы пришла вместе с ними, и после того, как она расчесала тщательно уложенные волосы Паулы на уродливый пробор, к которому пришлось привыкать во время съемок, та снова облачилась в застиранный ширпотреб.

– Мне нужно настроение, – объяснял фотограф, и ассистент, стоявший рядом, слушал его с таким видом, словно был готов немедленно броситься на поиски этого самого настроения.

Напряженная атмосфера нервировала Паулу, но Генриэтта была абсолютно спокойна.

– Какое настроение? – спросила она.

– Сильная связь, вина, сдержанная агрессия… – жестикулировал фотограф.

– Вы смотрели фильм? – осмелела Паула.

– Нет, – обиженно ответил фотограф. – Сделаем так: головы близко друг к другу, напряженные взгляды на черном фоне…

Паула попыталась вернуть его расположение:

– То есть как на самых модных афишах?

Вопрос оказался не к месту. Ассистент нервно кашлянул. Генриэтта незаметно поднесла руку ко рту, скрывая улыбку. Фотограф фыркнул.

После целого часа сдержанной агрессии и напряженных взглядов фотограф наконец остался доволен. Паула и Генриэтта удалились в небольшую комнатку для переодевания. Генриэтта положила руку на плечо Пауле:

– Как ты? Скоро премьера.

– Нервничаю. Словно жду поворота, который окончательно предопределит мою жизнь.

Генриэтта кивнула:

– Понимаю. Будто выложилась до предела и внутри ничего не осталось, так?

Формулировка казалась неожиданной, но, едва Генриэтта произнесла эти слова, Паула ощутила их точность.

– Именно так! И у вас то же чувство?

Генриэтта улыбнулась:

– Сейчас нет, но я помню, каково было в начале. Прежде всего с такими режиссерами. Которым нужно все. Ощущение, что у тебя не остается ничего своего. В таких случаях важно отстоять себя, не забывать, кем ты была прежде. У тебя же есть своя жизнь, правда?

– Угу. – Паула подумала о том, как живет последнее время, как ее мир сжался до размеров пустой квартиры Ральфа. Генриэтта внимательно посмотрела на нее. – Вы читали ту вечернюю газету? – со вздохом спросила Паула наконец.

– Да. Это правда?

Паула снова вздохнула, на этот раз еще глубже:

– Да…

– Нет причин морализировать. Разве нельзя встретить свою любовь на съемочной площадке? – мягко произнесла Генриэтта. И правда, разве так не бывает? Эта мысль казалась спасением среди упреков. – И ты ее встретила, так?

– Все произошло так быстро… – Паула подумала о Ральфе. – Но я влюблена в него. Наверное, – тихо добавила она.

– А он?

– По крайней мере, был.

– Был?

– Я не понимаю, что происходит с ним сейчас.

– Разве вы не живете вместе?

– Да, временно, но видимся нечасто. Он почти круглые сутки работает над фильмом.

Генриэтта кивнула, дружелюбно глядя на Паулу.

– Не всегда знаешь, что правильно, а что нет, – сказала она. – Иногда приходится действовать методом проб и ошибок.

Пауле хотелось обнять Генриэтту. Наконец-то кто-то понял, признал ее правоту!

– Помни только, что у тебя есть своя жизнь, которая началась задолго до Ральфа Брюгге и фильма «Билет».

Сказав это, Генриэтта повернулась к зеркалу и принялась вычесывать из седых волос лак, превративший их в подобие шлема.

* * *

Афиши были расклеены по всему городу. Едва открыв газету, Паула увидела себя, Генриэтту, напряженные взгляды и сдержанную агрессию. Оставалось всего несколько дней. Ощущение вакуума, преследовавшее ее последнее время, усиливалось с каждым днем. Казалось, Пауле вот-вот станет нечем дышать. Единственной отдушиной были разговоры с Анной, неизменно ее подбадривавшей. Пауле приходилось звонить подруге чуть не каждый день, чтобы не задохнуться.

– Я жутко нервничаю.

– Паула, все будет хорошо!

– Но представь себе: вдруг все рецензенты возненавидят Ральфа Брюгге и станут поливать фильм грязью? И меня заодно… – жалким голосом пролепетала Паула.

– Эй, не болтай чепухи, с чего им ненавидеть Ральфа Брюгге?

– Чтобы… я не знаю… спустить его с небес на землю.

– Ладно. – Анна сменила тактику. – Даже если фильм провалится. Даже если вы все провалитесь…

Паула испустила стон.

– Подумай, всего год назад этого фильма в твоей жизни вообще не было. И Ральфа Брюгге… Ты просто будешь жить дальше. И вспоминать все как приключение.

– Приключение? Вроде работы на овечьей ферме в Новой Зеландии?

– Типа того.

– Но что мне делать дальше? После провала актерской карьеры.

– Вообще?

– Да.

– А что ты собираешься делать, если фильм получит успех? – парировала Анна.

Паула умолкла. Разумеется, она задавалась такой мыслью, но не позволяла себе додумать ее до конца. Видела перед собой только некое слабое таинственное свечение и внушала себе, что все образуется. И сама понимала, насколько это наивно.

– Не знаю…

– Сказать тебе, что нужно делать в эти дни, оставшиеся до премьеры? – продолжила Анна, не дожидаясь ответа. – По-моему, думать именно об этом. О том, чем ты будешь заниматься, что бы ни произошло с фильмом.

– План «Б»?

– Скорее план «А».

Паула снова умолкла.

– Ты придешь на премьеру?

– Конечно! Мы получили билеты вчера. Родители Стуре посидят с Эббой. Впервые! Я несколько недель сцеживала молоко, так что смогу пойти и на фуршет. Если не будет ломки…

– После алкоголя?

– Нет, глупая! После Эббы.

– А, точно. – Паула в самом деле почувствовала себя глупо.

Приглашения, очевидно, добрались до адресатов. Паула составила список из десяти человек, которых должны были пригласить на премьеру. Десять человек – пустяк! – подумала Паула, но, принявшись за составление списка, вскоре оказалась в тупике.

Папа и Анита. Дети еще маленькие.

Анна и Стуре, это ясно.

И все.

Ракель?

Юхан? Нет, только не Юхан! Его Паула видеть не желает. Хорошо, если он увидит ее, но это другое дело. Юхана Паула вычеркнула. Ракель пока оставила.

Хелена. Они не виделись с весны, но Хелена была одной из немногих стокгольмских подруг Паулы. На два лица, добавила она. Хелена непредсказуема.

Еще три. Джеронимо и Фрэнк – вряд ли. Разумеется, они с радостью разделили бы ее успех – или утешили бы в случае неудачи, но ожидать, что они прилетят из ЮАР, чтобы посмотреть фильм, в котором не поймут ни слова, было наивно. Паула еще раз просмотрела список. Приглашать ли Ракель? Паула скучала по подруге, и чем дальше, тем менее значительной казалась их ссора. Стоит ли из-за этого жертвовать подругой, с которой она знакома дольше, чем с остальными друзьями? Паула зачеркнула вопросительный знак рядом с именем Ракели. Пусть это станет их примирением. Если Ракель не захочет – ее дело: Паула, по крайней мере, попыталась. На два лица, написала она. Неизвестно, какие перемены могли произойти в жизни Ракели… Паула улыбнулась при мысли о Томми Винтерхеде. Может быть, все-таки…

Оставалось пригласить еще двоих. Она не обязана приглашать ровно десять человек, но мысль о том, что у нее не набралось нужного количества друзей, казалась унизительной. Паула подумала еще немного. Андерс Виксель? Хорошая мысль – Паула внесла его в список. Остался один. Паула покусывала кончик ручки. Всего один! Наконец она сдалась. На два лица, написала она рядом с именем Андерса. Вот так! Десять персон. Паула положила список в конверт и написала на нем адрес Санны Юсефсон.

Организация премьеры была поручена какому-то специалисту. Ходили слухи, что кроме приглашенных на фуршете будет полно знаменитостей. Ральфа это отнюдь не радовало:

– Какого черта их позвали! Это мой фильм, и мне совершенно не нужны все эти звезды мыльных опер, которые будут трепаться друг с другом и уплетать соленые палочки. Хотят посмотреть фильм – пусть покупают билет как все люди!

Паула согласилась, большей частью чтобы не портить себе настроение, но Ральф разозлился еще больше:

– Ты не обязана соглашаться со всем, что я говорю! У тебя что, нет собственных мыслей?

Последние недели были похожи на прогулку по проволоке. Паула утешала себя тем, что осталось совсем немного. Неудивительно, что Ральф капризничает и нервничает перед премьерой. Паула и сама не находила себе места. Как только все закончится, станет лучше. Непременно.

* * *

– Это невозможно.

– Что?

– Все это!

– Что – это?

– То, что невозможно!

– Невозможно?

– Ты должна переехать. Вот и все. – Ральф демонстративно уставился на Паулу, стоя посреди кухни. Он скрестил руки на груди. Полы халата, под которым ничего не было, разъехались. Паула невольно посмотрела туда. Заметив это, Ральф подтянул пояс, запахнув халат плотнее. – Ты славная и хорошая девушка, но я не понимаю, почему все так вышло!

– Как вышло? – Паула отметила про себя, что повторяет все, что говорит Ральф. Но своих реплик у нее пока не было.

– Что ты живешь здесь!

– Мм… но ведь ты сам…

– Допустим, – перебил ее Ральф. – Но теперь все иначе.

– Ты хочешь, чтобы я переехала?

– Да. – Ральф с облегчением вздохнул: наконец-то она поняла!

– Насовсем?

– А как ты думаешь?

– А мы с тобой?..

– Мы с тобой? Черт, не знаю! Сделаем перерыв. Или что-то в этом роде.

– В этом роде…

– Прекрати повторять за мной!

– Прости.

– Переедешь к отцу или… не знаю. Так продолжаться не может.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. – Ральф казался смущенным, но явно не собирался давать ей отсрочку. В кухне повисло долгое молчание, однако Ральф и не думал брать свои слова обратно. В конце концов он направился к двери. Паула осталась сидеть за столом. Молоко опустилось на дно чашки с остывшим чаем. Непривлекательное зрелище. – Я пошел. Хорошо, если к моему возвращению тебя не будет. – Он говорил спокойным, почти холодным тоном. – Жаль, что все так получилось, но, знаешь, надо полагаться на собственные чувства. Если не получается – значит, не получается.

Он пожал плечами, словно подчеркивая, что все происходящее имеет к нему лишь слабое отношение. Он такая же жертва, как и Паула. Может быть, он даже больше страдает.

* * *

Чемодан лежал на матрасе в спальне. Паула складывала в него одежду, одну вещь за другой. Словно закапывая гроб. Слезы испарились, высушив кожу на щеках. Глаза щипало.

Последняя вещь, темно-красный халат, с трудом уместилась в чемодан, и Пауле пришлось усесться сверху, чтобы застегнуть замок. Она позвонила отцу, чтобы предупредить. Он предложил приехать за ней в город, но Паула отказалась. Чемоданы были тяжелыми и неуклюжими, затаскивать их в электричку, а затем вытаскивать будет адски сложно, но помощь Пауле не требуется. Она сама понесет свой крест, и точка.

Спустя два часа Паула вышла из здания вокзала. Отец вопреки обыкновению ждал ее не рядом с машиной, а у самого входа. Он схватил чемоданы прежде, чем Паула успела возразить.

– Надо было мне приехать за тобой. Как же ты тащила эту тяжесть?

– Ничего, – буркнула Паула. Перетаскивая чемоданы от поезда к выходу, она уже успела вспотеть и разозлиться.

В машине Паула сидела молча. Отец пытался говорить о погоде: выпал первый снег, но явно ненадолго. И все же здесь, в пригороде, снега больше, подумала Паула. В городе тонкий белый покров всего за пару часов превратился в серые лужи.

В доме было тихо: дети в школе, Анита подрабатывала в магазине одежды. Включив кофеварку, отец решился наконец задать вопрос:

– Значит, с Ральфом… все закончилось?

Паула ответила не сразу.

– Думаю, да, – произнесла она в конце концов.

Отец достал чашки и налил кофе.

– Хочешь шафранную булочку? – спросил он, указывая на морозильник. Паула покачала головой. – Как ты? – спросил он, доставая булочку для себя и разогревая ее в микроволновке. Аромат шафрана наполнил кухню, и Паула пожалела, что отказалась.

– Пустота, – ответила она и отпила кофе.

– Как долго вы?..

– Недолго. С тех пор, как Юхан…

Отец кивнул.

– Послушай… – Он, немного помолчав, неуверенно взглянул на Паулу: – Все наладится, вот увидишь.

Что наладится? Отношения с Ральфом? Жилье? Работа?.. Конечно, конечно, все наладится. Все. Само собой.

– Я отнесу вещи в гостевую комнату, – сказала Паула, вставая из-за стола.

– Я принесу тебе белье.

Отец тоже встал. Паула жестом остановила его.

– Не спеши. Можно и попозже. Я все равно не лягу прямо сейчас.

Паула втащила чемоданы на второй этаж и открыла дверь в комнату для гостей. Небольшую и опрятную, как номер в гостинице. На окне даже стоял цветок в горшке, хотя жили в комнате редко и дверь большей частью была заперта. Паула присела на кровать. И некоторое время так и сидела, ссутулившись и не зная, что делать дальше. В конце концов она легла на цветастое покрывало, положив под голову диванную подушку.

Теперь она одна. Если не считать недель до переезда к Ральфу, такого не было на протяжении восьми с лишним лет. Что в таких случаях делают? После расставания с Юханом у Паулы по крайней мере была работа, фильм и еще Анна и Ракель. Теперь же у нее почти ничего не осталось. Гостевая комната в пригороде и два кое-как упакованных чемодана с вещами.

Паула обнаружила, что плачет, лишь увидев мокрые пятна на подушке. Повернувшись на бок, она закрыла глаза. Она так устала. Так устала.

Ее разбудил осторожный стук в дверь. В комнате было совершенно темно, и поначалу Паула не могла понять, где находится. Затем папин голос произнес:

– Старушка, еда готова. Ты не спишь?

Паула села на кровати, пытаясь отыскать выключатель.

– Угу, сейчас приду, – еле внятно отозвалась она.

Папины шаги удалялись вниз по лестнице. Паула почувствовала вкусный запах. Она вышла в коридор и направилась в ванную. На бледном лице отпечатались складки подушки, волосы взъерошены. Паула ополоснула лицо холодной водой и взяла немного зубной пасты, чтобы освежить дыхание. Затем спустилась в кухню.

Папа и дети уже сидели за столом. Ребекку и Александра, видимо, предупредили, что вести себя нужно спокойно: их реакция была гораздо менее бурной, чем обычно. Паула огляделась по сторонам:

– Где Анита?

– Она заходила домой, но снова ушла. По вторникам у нее курсы керамики, домой она возвращается к десяти.

– Когда мы спим, – уточнила Ребекка.

Паула кивнула.

– Садись, я положу тебе еды, – сказал отец.

Паула присела рядом с Александром на деревянную скамью, которая, очевидно, призвана была создавать в кухне деревенскую атмосферу. Над скамьей висело вышитое панно, изображавшее рождественских гномов, а на окне красовался рождественский подсвечник, окруженный звездами. Паула как-то забыла, что скоро Рождество. Ральф был не из тех, кто покупает гиацинты в горшках и украшает окна искусственным инеем. И вот Паула сидит в кругу семьи под вышитыми крестиком словами о том, что «Рождество несет нам радость». Ага-ага.

– Передай Пауле пюре, Александр, – велел отец.

А Ребекка придвинула Пауле блюдо с жареной колбасой.

– Ты, наверное, проголодалась?

Паула не хотела обижать отца и положила себе еды, хотя вовсе не была голодна. Дети рассказывали о школе, а отец поделился печальной новостью, услышанной от соседа, которому пришлось усыпить собаку, попавшую под велосипед. Сообщение вызвало определенный интерес, и Ребекка с Александром сошлись во мнении, что усыплять надо тех, кто сбивает собак. Никто не спрашивал Паулу, как у нее прошел сегодняшний день.

После еды Паула вызвалась помыть посуду. Ребекка расстроилась. Разве папа не может вымыть посуду? Из кухни Паула слышала, как протестуют дети, когда отец сказал, что пора укладываться. Паула обняла их, прежде чем они отправились наверх. Когда последняя кастрюля была вымыта, а стол тщательно вытерт, Паула пошла к отцу, который сидел в гостиной перед телевизором. Перед десятичасовыми новостями она встала с дивана и сделала вид, что зевает.

– Пойду спать.

Он посмотрел на Паулу:

– Иди, ты, наверное, устала.

Паула вымученно улыбнулась:

– До завтра.

Проспав весь вечер, Паула вовсе не чувствовала себя усталой, но предпочла лежать на цветастом покрывале и листать старые журналы, вместо того чтобы ловить сочувственные взгляды Аниты. Удивительно, до чего одиноко может быть в доме, где полно народу.

Паула вспомнила прошлое Рождество, китайский ресторан. Тогда ее волновали совсем другие вещи. Тогда она стояла перед выбором и должна была принять решение. Паула помнила, до чего это казалось мучительно. Теперь о таких проблемах можно только мечтать. Стоять перед выбором. Какая роскошь. Как же она не понимала этого тогда? Паула вздохнула и принялась раздеваться. Отыскав и натянув относительно чистую футболку, она забралась под одеяло.

За окном, наперекор прогнозу, в свете ночника вились маленькие снежинки и, кружась, опускались на землю, к своим сестрам и братьям. Похолодало.

* * *

– Я не пойду. – Паула упрямо смотрела на Аниту.

– Но ты должна пойти!

– Я сказала: нет. Идите, если вам угодно. Там наверняка будет очень мило. – Паула принялась листать газету, демонстрируя, что обсуждение окончено. Обсуждение… Паула просто-напросто заявила Аните, что на премьеру фильма она не пойдет. На свою премьеру. Если Аниту это волнует, то Пауле нет дела до ее волнений. Никакого дела, думала она, в третий раз перечитывая заголовок статьи о нехватке жилья в Стокгольме.

– Как жаль.

Быстро же Анита сдалась – даже обидно. Паула уже приготовила уничижительную реплику о том, что у нее своя жизнь и что она ни разу не высказывалась по поводу образа жизни Аниты.

– Ты не против, если мы с Гуннаром все-таки пойдем?

– Я же сказала: идите, если вам угодно, – великодушно повторила Паула. – Там наверняка подают арахис и белое вино. – Не отрывая взгляда от газеты, Паула почувствовала, как Анита глянула на нее, медленно выходя из гостиной. Укор совести: последняя фраза, пожалуй, была лишней.

В половине шестого отец и Анита уже стояли на крыльце. С таким запасом времени они должны были прибыть одними из первых. Толстый слой тонального крема на лице Аниты блестел в резком свете лампы. Рядом с ней папа казался каким-то поблекшим. Полы пиджака выглядывали из-под куртки, и Паула представила себе, как Анита уговаривает его купить пальто или хотя бы плащ. Хорошо, что он все-таки этого не сделал. Однако ботинки были начищены до блеска, а брюки безупречно отутюжены. Странно они оба будут смотреться среди знаменитостей и журналистов.

Коротко попрощавшись, Паула отправилась на кухню. Ей вовсе не хотелось снова выслушивать уговоры. Стоя у окна, она увидела, как автомобиль выехал на улицу и скрылся в блеске многочисленных рождественских звезд и подсвечников на окнах. В доме стало совсем тихо. Дети ночевали у друзей: здесь, в пригороде, найти няню на вечер было непросто. У всех свои дети, а на Паулу в этот раз не рассчитывали. И это ее устраивало. Она любила сестру и брата, но этим вечером предпочла остаться одна.

Побродив по комнатам первого этажа, Паула наконец уселась на диван. Анита сказала, что в морозильнике есть еда, которую можно разогреть. Бифштекс по-флотски или что-то в этом роде. Блюдо, которое давно вышло из моды. Паула не была голодна. Она включила телевизор. Детская передача, телемагазин и австралийский сериал. Значит, сериал. Паула изо всех сил старалась сосредоточиться на сюжете: женщина с чересчур блестящими губами пыталась отравить свекровь. Паула была на стороне этой дамы – не потому, что она вызывала симпатию, а потому, что она явно за что-то мстила. Вершила правосудие. Это вызывает сочувствие.

Паула пыталась не размышлять о том, почему она сидит одна в папином доме и смотрит телевизор, но мысли неумолимо возвращались к одному стокгольмскому кинотеатру. Не то чтобы ей совсем не хотелось туда идти. Хотелось. На самом деле она и сама удивилась своему решению. После Ральфа фильм был последней соломинкой, за которую она хваталась, чтобы не пропасть окончательно. Но, проснувшись утром, Паула внезапно осознала, что все не так. Она не может идти на премьеру. Встречаться с людьми, отвечать на их вопросы, общаться и радостно делиться планами на будущее.

Ральф, разумеется, будет вне себя от злости, и эта мысль радовала. Даже слишком. Паула ждала внутреннего ликования – ей не нужен ни он, ни его фильм, у нее своя жизнь! Но ничего подобного она не чувствовала.

Переключая каналы, Паула услышала пронзительный звонок телефона. Сначала она не хотела отвечать: должно быть, это друзья Ребекки или Александра, но телефон не умолкал. В конце концов Паула поднялась с дивана и вышла в холл, где на трюмо трезвонил старомодный серый аппарат.

– Паула… то есть семья Вильхельмссон. – Отвечать на звонки в чужом доме всегда нелегко. Голос на том конце был еле различим на фоне шума. Наконец Паула узнала Анну.

– Я выйду, подожди! – Спустя несколько секунд вместо шума голосов послышались звуки улицы, и разбирать слова стало чуть легче. – Что ты делаешь, Паула?! – слышался возмущенный голос Анны.

– Смотрю телевизор. – Паула бросила взгляд в зеркало. Волосы вымыты, а вот одежда подкачала.

– Я говорила с твоим папой и Анитой. Фильм начинается через десять минут. Быстро в такси и сюда!

– Но я не хочу…

– Плевать!! Быстро сюда. И без разговоров.

Паула кусала ноготь.

– Мне не хочется видеть Ральфа.

– Жалеть себя будешь в другой раз. Если ты провалишь этот вечер, я по-настоящему разозлюсь. Так и знай.

Судя по голосу, Анна не шутила. Паула предприняла последнюю попытку:

– Мне надеть нечего…

– Приезжай голая! Или возьми у Аниты платье в цветочек. Главное – приезжай!

Паула умолкла. Наверное, этого она и ждала – чтобы кто-нибудь ее подтолкнул, но все еще сомневалась. Она и вправду не хотела встречаться с Ральфом. Но, черт побери, никто не заставляет ее общаться с ним! У нее есть свои друзья – да, десять человек!

– Ладно, – сказала она наконец, но звук, должно быть, утонул в шуме проходящего автобуса.

– Что?! – прокричала Анна.

– Я говорю: ладно, приеду! – Паула кричала так, что пустой дом отзывался эхом.

– Отлично. Мы займем тебе место, – сказала Анна через секунду.

– Спасибо.

Разговор был окончен. Некоторое время Паула стояла перед зеркалом, затем вызвала такси и поспешила наверх.

Там она бросилась отчаянно копаться в грязной одежде, которой был набит первый чемодан. Ничего более подходящего, чем та одежда, что была на ней, Пауле на глаза не попадалось. Уже собравшись закрыть чемодан и начать исследовать второй, она заметила пакет, который прятался под джинсами. Черт возьми! Паула достала из пакета нечто похожее на красную тряпку. Платье, подаренное Ральфом. Она совсем забыла о нем – или намеренно вытеснила из памяти, или что там еще можно сделать с подарком от бывшего любовника… Паула колебалась: не его же надевать? Он мог истолковать это как сигнал, как знак: я здесь, я доступна. Паула снова заглянула в пакет. На дне лежала коробочка. Это же золотые серьги. Вот и выход. Надеть платье, а серьги оставить дома. Как знак. По крайней мере, для себя самой.

В ванную, снимать спортивный костюм – надевать платье. Идеально! Почему всю одежду не производят из немнущегося материала? Подняв руки, чтобы заколоть волосы, Паула обнаружила, что надо срочно побрить под мышками. Платье до пола в сочетании с небритыми подмышками – это не ее вариант феминизма. А вот волосы закалывать не обязательно. Сунув в сумочку кое-что из косметики, она услышала, как у дома останавливается автомобиль. Колготки! Паула бросилась в спальню отца и Аниты и выдвинула верхний ящик комода. Ура! Схватив бежевый комок, она сунула и его в сумочку и бросилась вниз по лестнице. Кожаная куртка – пусть и не лучший вариант в сочетании с длинным платьем. Черные сапоги – вполне нормально, хотя их не мешало бы и почистить. Открыв входную дверь, Паула остановилась. Волна морозного воздуха заставила ее замереть на мгновение. Через секунду Паула уже садилась в такси.

Возле кинотеатра было пусто. В фойе мужчина в смокинге собирал пустые бокалы. Из зала доносились голоса и музыка.

– Фильм уже начался? – спросила Паула.

Мужчина поднял голову.

– Двадцать минут назад. Но он только для пригла… – Он умолк, глядя на Паулу. – Проходите, – с улыбкой произнес он.

Осторожно открыв тяжелую дверь, Паула на секунду остановилась, привыкая к темноте. Полный аншлаг, ни одного свободного места. Найти Анну казалось невозможным. Вдруг в нескольких рядах от Паулы кто-то замахал рукой.

– Паула! – громким шепотом позвал знакомый голос.

Стараясь сделаться как можно меньше, Паула стала протискиваться между рядами. Впереди и вправду ждало свободное кресло. Анна подняла куртки, лежащие на сиденье, и Паула села. Она видела, как Анна улыбается ей в темноте. Спустя секунду она почувствовала, как подруга крепко сжимает ее руку. Еще через секунду Анна снова смотрела на экран, отпустив руку Паулы.

Громкий смех публики заставил посмотреть на экран и Паулу. Там была она. Она сама! Огромная! Один только нос – несколько метров. Паула сглотнула, несколько секунд она не не видела ничего, кроме пор на своем носу. Затаив дыхание, она слушала собственный голос, заученные реплики эхом отзывались в голове. Вокруг слышались то смешки, то хохот, а потом снова надолго воцарялась тишина.

Час с лишним она сидела, пытаясь увидеть Сандру, но, если не считать нескольких секунд, видела лишь огромную, увеличенную Паулу Вильхельмссон, которая говорила с ней, рассказывала историю Сандры. В конце концов все закончилось, начались титры и зазвучала музыка, которую она уже много раз слышала по радио. И тогда… Публика начала аплодировать стоя, некоторые даже топали ногами. Долго, нескончаемо! Внезапно на сцене в лучах софитов появился Ральф. Аплодисменты усилились. Кто-то протянул ему микрофон.

– Попрошу Генриэтту и Паулу подняться на сцену! – Он старался перекричать аплодисменты.

Анна ткнула Паулу в бок:

– Вставай же! А то зачем было приходить? – Паула растерянно смотрела на подругу, но та все подталкивала, и парень, сидевший с другой стороны, улыбнулся и галантным жестом указал дорогу. Паула неуверенно двинулась к проходу. Все улыбались ей. Кто-то похлопал по плечу. Аплодисменты перешли в овацию, Паула чувствовала, что все взгляды прикованы к ней, но, двигаясь к сцене, не решалась смотреть по сторонам. Анитины колготки, которые она с большим трудом натянула на себя в такси, сползли, и резинка натирала бедра.

У ступеней, ведущих на сцену, Паулу встретил Ральф. Протянул ей руку. Паула приняла ее. Он улыбнулся и повел Паулу на середину сцены, аплодисменты усилились. Затем другую руку он протянул Генриэтте, которая поднялась с другой стороны сцены. Актрисы заняли место по обе стороны от режиссера. Он поклонился публике. Генриэтта тоже поклонилась, и Паула последовала ее примеру, хоть и с небольшим опозданием. После чего Ральф сделал шаг назад, оставив Генриэтту и Паулу перед публикой. Генриэтта взяла Паулу за руку и на мгновение крепко сжала. Они еще раз поклонились, и на этот раз Паула не отстала.

Очевидно, Ральф решил, что этого достаточно, и указал на лестницу. Генриэтта с достоинством возглавила шествие, Паула благодарно последовала за ней. Ральф догнал ее у самой лестницы, уверенно приобнял за талию. Спускаясь по лестнице, Паула посмотрела на него. Ральф подмигнул, и рука скользнула по ее бедру.

Публика встала с мест, и они оказались позади толпы, двигающейся к выходу. Ральфа тут же окружили какие-то люди, и Паула, воспользовавшись возможностью, выскользнула из его объятий. Она видела, как он протянул ей вслед руку, но ловко улизнула. Анна, стоявшая поодаль, жестом показала, что они будут ждать снаружи, и помахала курткой Паулы. Медленно продвигаясь вперед вместе с людским потоком, Паула пыталась слиться с толпой, но это было непросто. Все смотрели на нее, незнакомые люди поздравляли. Оказавшись наконец в обществе Анны и Стуре, Паула почувствовала облегчение. Анна накинула куртку на ее голые плечи, а Стуре обнял.

– Потрясающе! Вот это фильм! – сказал он, целуя Паулу в щеку.

– Вот это Сандра! – добавила Анна. – У меня нет слов. Подумать только, я все эти годы рвалась в актрисы, а оказалось, что настоящий талант у тебя!

– Ты очень талантливая, просто тебе не так повезло.

– Я не на комплименты напрашиваюсь, просто ты и в самом деле потрясающе сыграла! – Анна сделала шаг назад, бросая оценивающий взгляд на красный силуэт. – Какое платье!

– Спасибо. – Паула смущенно опустила взгляд на нечищеные сапоги.

У кинотеатра стояло несколько автобусов, которые должны были отвезти гостей на фуршет – где-то за городом, кажется, в Накке. Паула, Анна и Стуре заняли места в последнем из них, ожидающем самых медлительных. Ральфа не было видно. Наверное, уже уехал – возможно, на такси. Ведь он собирался на фуршет? Конечно, собирался. Это же его праздник! Двери закрылись за последними нарядными пассажирами, и автобус выехал на улицу Кунгсгатан. Паула бросила последний взгляд на кинотеатр. Ральфа нет. Как хорошо. Или плохо. Сложно определить.

Как только Паула вошла в ресторан, который в этот вечер превратился в площадку для общения знаменитостей, к ней подошел отец. Анита следовала за ним.

– Значит, ты все-таки приехала, старушка, – сказал он, обнимая Паулу.

– Да, скажите спасибо Анне, – сказала Паула, обнимая подругу, стоящую рядом.

Отец кивнул ей.

– Да мы уже говорили. Видно, она нашла аргументы получше, чем наши.

– Паула, ты потрясающе играла! – Анита обняла ее. – Подумать только, настоящая кинозвезда! А мы и не думали, правда, Гуннар?

Отец слегка смутился:

– Ну почему же…

Стуре прервал его:

– Кто что хочет заказать в баре?

– Бокал красного, – ответили Паула и Анна в один голос. Стуре стал пробираться сквозь толпу. – А вы? – Паула посмотрела на отца и Аниту.

– Да, наверное… – пробормотал отец.

– Тогда мне минеральной воды, – сказала Анита. – Я за рулем.

– Не упускай возможности пообщаться, – обратилась Паула к Аните. – Кажется, здесь Бёрье Альстед[26].

– Бёрье Альстед? – Анита быстро огляделась по сторонам. – А я, кажется, видела Перниллу Вальгрен[27], – с серьезным видом заявила Анита. – Но я могла и ошибиться. Она и вправду такая невысокая?

Паула не могла удержаться от смеха:

– Может, спросить у нее?

Анита смущенно улыбнулась, опустив взгляд. Туфли-лодочки, носки внутрь, мужа она держала под руку. Как девочка, удивленно отметила про себя Паула. Она так привыкла видеть в Аните накрашенное чудовище из пригорода, что этот образ маленькой девочки буквально поразил ее. Пауле чуть не захотелось обнять эту фигурку пастельных тонов. Но тут отец направился к бару и увел Аниту с собой. Паула молча смотрела им вслед.

– Ты тоже заметила? – обратилась она к Анне.

– Что? – Анна вопросительно взглянула на подругу.

– Так, ничего. Спасибо, кстати, что позвонила.

Анна улыбнулась:

– Я так разволновалась, когда твой папа сказал, что ты не придешь. Я же не знала, что случилось у вас с Ральфом. И что ты живешь у… – Она кивнула в сторону Аниты и Гуннара.

– У меня не было сил позвонить. Вернуться домой – это так унизительно. Особенно когда тебя бросили. В очередной раз.

– Так это он?..

Паула кивнула.

– Когда вы стояли на сцене, все выглядело иначе.

Паула пожала плечами.

– Эйфория, – констатировала она без особого энтузиазма.

В этот момент в зал вошел Ральф и стоящие у входа зааплодировали. Ничуть не смущенный всеобщим вниманием, он пробирался вперед вместе с несколькими поклонниками. У Паулы все сжалось внутри. Какой же он самоуверенный! Паула чувствовала себя крохотным листком, который только и может, что качаться на волнах, оставляя их позади.

Анна кашлянула.

– Слушай, иди общайся с людьми – это же твой праздник. Если исчезнешь надолго, мы дадим знать, когда будем уходить. – Она ободряюще похлопала подругу по плечу.

Но у Паулы вовсе не было желания общаться. Ей было хорошо в привычной компании. Но тут Стуре, вернувшись из бара, вручил ей бокал и подбодрил: «давай-давай!» – чтобы развеять последние сомнения.

Пройдя лишь пару метров, Паула наткнулась на Карину, которая беседовала с Яннисом и Сванте. Паула искренне обрадовалась, увидев знакомые лица, и даже суровый Яннис обнял ее и пожелал удачи. Атмосфера была непринужденной, и напряжение понемногу спало. Время от времени Паула оглядывала зал. По всей видимости, где-то появилось угощение: многие стояли с тарелками в руках.

– Итальянская кухня, – объяснила Карина. – Не слишком оригинально, но Ральф настоял. Попробуем?

– Мне пока хватит вина, – отозвалась Паула, – но вы берите.

Сванте немного задержался.

– Я в курсе истории с Ральфом, – мягко произнес он, погладив Паулу по руке. – И я видел, как он вел себя на сцене. Это не впервые. То одно, то другое. И только когда ему самому угодно. Я не хочу вмешиваться, Ральф – мой лучший друг, но можно дать тебе маленький совет?

– Не стоит, – ответила Паула. – Хочешь верь, хочешь не верь, но мне кажется, что на этот раз я знаю, что верно, а что нет. Я многому научилась методом проб и ошибок.

Сванте глянул на нее в некоторой растерянности, но тут же улыбнулся:

– Ладно, буду помалкивать. Ты точно не хочешь попробовать угощения? – Паула покачала головой и вскоре снова стояла одна, стараясь перебороть желание вернуться к Анне и Стуре. Они правы: надо общаться с людьми, для этого и существуют фуршеты.

Паулу по-прежнему не оставляло ощущение нереальности происходящего, и она толком не знала, как реагировать на всех этих людей, которые поднимали тосты и благодарили ее за фильм. Она отвечала как могла, благодарила и поднимала бокал в ответ, но не могла до конца осознать, что речь идет о ней.

И вот среди незнакомых лиц вдруг показалось знакомое. Бледная кожа, светлое каре, зеленоватые глаза.

– Ракель! – воскликнула Паула.

Та робко улыбнулась, делая шаг вперед.

– Привет.

– Так ты пришла.

– Конечно, пришла. Спасибо за приглашение. – Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Ракель принялась что-то искать в сумочке. – Это тебе, – она протянула конверт.

– Открыть? – спросила Паула, взяв его в руки.

Ракель кивнула. Паула отогнула незаклеенный клапан и достала фотографию, на которой были они с Ракелью. Они радостно поднимали бокалы, склонив головы друг к другу. Вспышка слегка засветила лица, но все же было видно, что фотография сделана лет десять назад. Химические локоны Паулы спутались со светлыми прядками Ракели.

– Студенческий праздник в Упсале, да?

– Посмотри на оборот.

Паула повернула фото. На обороте ровным почерком Ракель было написано одно-единственное слово: «Прости». Паула подняла взгляд. Ракель казалась смущенной. Паула почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она протянула руки, чтобы обнять Ракель.

– И ты прости.

– Это я говорила глупости, я не имела права…

– Имела. Ты моя подруга, ты имеешь полное право говорить такие вещи. К тому же ты была права.

– Ну да. – Ракель рассмеялась. – Но чувства такта мне явно не хватило, – добавила она.

– Возможно. И это я тебе прощаю.

– Спасибо.

Они умолкли, не зная толком, как продолжить разговор. Наконец Паула нарушила молчание:

– Ты здесь одна?

Ракель замерла, улыбка исчезла.

– Не совсем, – тревожно произнесла она. – Я пригласила еще одного гостя.

– Вот как? – Паула с любопытством огляделась. – Это она или он?

– Он.

– Я его знаю?

Ракель кивнула.

– И? – Паула ждала продолжения.

Ракель сделала глубокий вдох и начала протискиваться прочь сквозь толпу. Остановившись, повернулась к Пауле:

– Пойдем.

* * *

– Юхан? – Паула замерла на месте. Лишь с нескольких метров она заметила его, стоящего у стены. Увидев ее, он тут же выпрямился.

Ракель нервно прокашлялась.

– Я вас оставлю, – сказала она и, прежде чем Паула успела возразить, исчезла.

Юхан сделал шаг вперед.

– Поздравляю, – сказал он.

Услышав знакомый голос, Паула опустила голову, она была не в силах смотреть ему в глаза.

– Поздравляю с успехом, – добавил он. – Потрясающий фильм. А ты была… – он подыскивал слова, – … неотразима.

Паула невнятно поблагодарила. Теперь Юхан стоял прямо перед ней. В костюме – редкое зрелище, но ему шло. Застегнутая рубашка, без галстука.

– Как ты? – спросил он, положив руку на обнаженное плечо Паулы.

От этого неожиданного прикосновения Паула едва не отшатнулась.

– Спасибо… – Она не знала, как продолжить. – Все хорошо…

– Я слышал, что вы с Ральфом Брюгге теперь вместе? – произнес Юхан совершенно бесстрастным тоном.

– Больше нет, – ответила Паула – быстрее, чем успела подумать. Ральф ведь – ее неудача. И Юхану незачем это знать, незачем лишний раз убеждаться, что она неисправима. – Это был мимолетный роман, – добавила она как можно более равнодушным тоном. Юхан кивнул. – А ты? – спросила она наконец. Из вежливости. Вообще-то ей совсем не хотелось знать. – Ты все еще встречаешься с той голландкой?

– Голландкой? – Юхан удивленно смотрела на Паулу. – Ты имеешь в виду… Паула, неужели ты думала, что… – Он улыбнулся. Паула не понимала, что тут веселого. – Ты имеешь в виду Эву? Которая приезжала в гости?

– Ты нас не знакомил, – сухо ответила Паула. Она чувствовала, что попала впросак.

– Эве сорок два года, она лесбиянка. Но отличный человек. – Юхан по-прежнему улыбался. – Бедная, ты думала, что я встретил кого-то в отпуске. Наверное, ты ужасно злилась. Или расстраивалась.

Паула снова опустила взгляд. Да, расстраивалась. Может быть, и до сих пор расстраивается. В горле встал предательский комок, прежде чем Паула успела с собой совладать. Наверное, Юхан понял это: он положил руки ей на плечи. На этот раз Паула не отшатнулась, и Юхан слегка покачал ее, словно баюкая.

– Мы расстались не из-за этого, – сказал он, гладя ее по голове. – Это я и хотел объяснить, но ты не желала говорить со мной.

Паула уткнулась головой ему в плечо. Она почувствовала внезапную усталость. Словно объятия Юхана сняли все напряжение, все отчаяние, все разочарование, терзавшее ее весь прошедший год. Хотелось лишь стоять вот так, быть Паулой, той Паулой, которая была рядом с Юханом. Только лучше. Хотелось показать, на что она способна, наверстать упущенное. Но Юхан отпустил ее и шагнул в сторону. Тепло его тела мгновенно покинуло красную ткань. Он серьезно смотрел на Паулу.

– Но недавно я встретил женщину, – сказал он. – Совсем недавно. Посмотрим, получится ли между нами что-нибудь.

– Ясно.

Паула смотрела на Юхана, не совсем понимая, что он говорит. Знакомые объятия, запах, прикосновение руки к волосам ослабили оборону. Она была совсем беззащитна. Снова.

– Несколько недель назад мне позвонила Ракель. После вашей ссоры. Она была так расстроена. Не знала, с кем поговорить. Мы встретились несколько раз и… ну…

Паула по-прежнему смотрела на Юхана, ничего не понимая. Почему он сменил тему? Почему он говорит о Ракели? Постепенно она начала понимать.

Ракель.

Юхан и Ракель.

– Да, надо признаться, в глубине души я не сразу расстался с тобой, я надеялся, но потом узнал, что ты живешь с Ральфом. Этого пинка под зад мне и не хватало. – Юхан смотрел на Паулу. Во взгляде было что-то умоляющее. – Я понимаю, что тебе все это кажется странным. И Ракель ужасно нервничала. Для нее ваша дружба важнее всего остального. Я никогда не встречал таких верных людей. Так что, если у тебя есть возражения… скажи ей. Я не хочу разрушать вашу дружбу! – Юхан не сводил с Паулы тревожного взгляда.

Юхан и Ракель.

Что-то внутри забурлило. Словно комок в горле растворился, как шипящая таблетка, и пена рвалась наружу. Сначала смешком, потом настоящим смехом. Наконец Паула захохотала так, что по щекам покатились слезы, которые было не удержать.

Юхан и Ракель.

Люди бросали на них удивленные взгляды. Кое-кто стал смеяться, даже не понимая, в чем дело. Юхан стоял с несчастным видом. Паула медленно пятилась прочь.

– Прости, – удалось ей выдавить из себя в перерывах между приступами смеха. – Прости!

Вернувшись к Анне и Стуре, которые стояли на прежнем месте, Паула чуть успокоилась, но мышцы живота все еще подергивались, и волна смеха так и подкатывала к горлу.

– Мне надо идти, – только и смогла сказать она. – Услышимся.

Анна пыталась возразить, но Паула уже надела куртку. Выходя из зала, она услышала оклик Анны:

– Как ты? Все нормально?

Паула обернулась, прежде чем шагнуть в холодную ночь.

– Да, – ответила она. – По-моему, да.

* * *

А что же дальше?

* * *

Паула огляделась по сторонам. Мебель была расставлена со вкусом, словно для фотографии в каталоге. Со спинки дивана красивыми складками ниспадал плед, на книжной полке аккуратно стояло несколько книг. Не хватало только вазы с апельсинами на журнальном столике, но это просто. Раздобыть апельсины под силу даже ей.

В кухне, на блестящей поверхности стола, словно на троне, возвышался кофейный автомат. Он отражался в зеркале, висящем на темно-голубой стене напротив. Обеденный стол, крепящийся к стене, дополняли два барных стула.

Спальня была небольшой, зато кровать – шикарной. Метр сорок, а то и метр шестьдесят в ширину, прикинула Паула. С изящными латунными спинками и красиво разложенными разноцветными подушками. Стильно, констатировала Паула, завершив обход.

Сдается минимум на год. Хелену пригласили на должность продюсера в Гётеборге, и, если она понравится работодателям, контракт могут продлить. Отличный вариант для Паулы. Если по истечении года Хелена вернется, Паула найдет другое жилье. Все как-нибудь уладится. К тому же она не знает, где будет через год.

После премьеры прошел месяц. Фильм приняли хорошо. Даже отлично, и работу Паулы расхваливали во всех рецензиях. К весне картина отправится в Европу. В кинокомпании поговаривали даже о США.

В тишине раздался резкий звонок мобильного, Паула вздрогнула и достала телефон из кармана.

– Паула.

Глубокий вдох, молодой женский голос:

– Добрый день, меня зовут Матильда Марклюнд, это программа «Без церемоний»…