Константин Дроздов

Свастика над Атлантидой. Черное Солнце

И сияние рая, и ада огни —
Мне мерещились на небе в давние дни.
Но Учитель сказал: «Ты в себя загляни —
Ад и рай, не всегда ли с тобою они?»

Омар Хайям

Глава 1

Предо мной простиралась знакомая скалистая площадка, примостившаяся почти у самого пика одной из заснеженных вершин Гималаев. Холодный и неприветливый ветер все так же колол лицо бесчисленными кристалликами льда, а в основании ближайшего нагромождения каменных валунов виднелись неясные очертания солдатской могилы, занесенной снегом. Почти ничего не изменилось. Только тогда, в октябре 1942 года, на моей униформе были знаки различия офицера СС, а в руках «МП-40». Теперь же на куртке красовались шевроны шумерского легион-командора, а в кобуре на бедре таился мощный «молох-миротворец» — шумерский штурмовой пистолет. Да и звезд на небе сейчас не видно. Их затянула серая пелена, сделавшая ночь еще гуще и темнее. Скрипнул снег — Магдалена и Вернер Хенке встали рядом. Вернер поправил очки-сканеры. В отличие от нас ему без них в темноте не обойтись.

— Может быть, все же активируем маяк? — Хенке глубже втянул голову в меховой воротник.

— Спустимся своим ходом, Вернер. Я не хочу привлекать к этому месту внимание. Ты знаешь, почему.

Хенке хотел вздохнуть, но сильно разреженный воздух лишь сбил дыхание, и он сдавленно кашлянул в воротник.

Наконец в пелене облаков образовался небольшой просвет, и мне удалось разглядеть знакомые созвездия. Несмотря на всю свою уверенность, я должен был их увидеть.

— Мы на Земле, Эрик. Все получилось, — дотронулась до моей руки Магдалена. — Обследуем площадку и выберем место для спуска.

Вскоре мы уже осторожно петляли среди заснеженных скал по направлению к подножию горы. Я шел впереди, Хенке тяжело дышал мне в спину, а Магдалена замыкала группу. Двигались налегке. Совершая телепортационный прыжок в «звездный зал» Сета и Туна, спрятанный в недрах Гималайского хребта, мы смогли взять с собой только самое необходимое — стрелковое оружие и полевые медицинские комплекты. Бросать корабль, конечно, было жаль, но телепортировать его ни я, ни Магдалена не могли. Да и «зал приема» для такого объекта был слишком мал.

Три часа спустя, когда забрезжил рассвет и плотные серые облака над нами стали превращаться в легкие полупрозрачные дымки, цепляющиеся за окрестные вершины на фоне светлеющего неба, мы решили остановиться на привал. Тяжело дыша, Хенке прилип спиной к скале и устало закрыл глаза. Я принялся доставать из ранца продовольственные брикеты, а Магдалена продолжила изучение окрестностей. Снега вокруг стало меньше, а ветер почти совсем утих. Погода намечалась ясная. Судя по всему, Тибет встречал лето. Метрах в двухстах ниже нашего пристанища, по довольно широкой каменистой тропе, ползла цепочка каравана тибетцев. Восемь длиннорогих яков неспешно тащили тюки с поклажей. Их сопровождала группа из десятка человек в стеганых тулупах. Из-под глубоких шапок виднелись длинные, цвета воронова крыла, пряди волос.

— Смотри! — Магдалена указала на гряду скал напротив и чуть ниже нас. В лучах восходящего солнца что-то сверкнуло, и я разглядел среди камней ствол винтовки с оптическим прицелом. Самого стрелка видно не было. Но за камнями по соседству мелькнула фигура в зимнем камуфляже. Знаком я заставил решившего подойти ко мне Хенке пригнуться. Вернер быстро сообразил, что мы увидели нечто необычное, и, примостившись у соседнего валуна, быстро достал из ранца бинокль.

— Уверен, они готовятся к нападению, командир. Не менее трех человек, — быстро оценил обстановку Хенке.

Не успел офицер договорить, как послышался хлопок, вслед за ним, почти одновременно, второй. Идущий впереди каравана крупный черный як завертелся и грузно завалился на бок, перегородив путникам тропу. Навзничь опрокинулся погонщик, замыкающий цепочку. Тибетцы растерянно и неповоротливо затоптались на месте, представляя собой отличные живые мишени. Один из них бросился к упавшему погонщику, но, как только он склонился над раненым товарищем, раздался еще один негромкий выстрел. Уже с нашей стороны скал. Тибетец схватился за руку и упал на колени. Остальные караванщики неуклюже побежали к ближайшим валунам. И лишь один схватился за шею своего яка, то ли пытаясь укрыться от пуль, то ли спасти животное. Снайпер напротив медленно вел стволом, спокойно выбирая цель. Отпора он явно не ждал.

— Это же расстрел. У них нет никакого оружия, — нахмурила брови Магдалена и хлопнула по кобуре, плотно сидевшей на ее бедре. В маленькой изящной руке мгновенно возник «молох-миротворец». Я выхватил свой и, заметив краем глаза показавшуюся среди скал напротив голову одного из стрелков-убийц, быстро развернулся и нажал на спусковой крючок. Шумерская пуля в брызги разорвала голову снайпера.

— Прикрывайте меня, а я доберусь до тех, кто притаился на нашей стороне! — крикнул я друзьям и ринулся вдоль по склону, высматривая скрытую цель.

Я бежал не таясь, рассчитывая только на быстроту реакции и меткость прикрывающих мой рисковый рывок Магдалены и Вернера. Враг не заставил себя долго ждать, и в расщелине прямо передо мной возник силуэт. Я выстрелил первым, длинной очередью разрывных пуль превращая место, где засел противник, в крошево камня и плоти. Внезапно порода под ногами ожила, и меня вместе с валунами понесло вниз, к хвосту каравана. У виска противно свистнула пуля — на моей стороне ущелья оставался еще стрелок. С трудом сохраняя равновесие, я запрыгал вверх по набирающей скорость каменной реке. Уклоняясь от пуль и камней, уже летящих, а не катящихся в мою сторону, мне удалось укрыться за небольшим выступом узкой и невысокой скалы, которая упрямо противостояла волне бегущего камнепада, заставляя ее огибать себя по сторонам. Враг приметил мое убежище и поторопился сделать свой ход — в одном из небольших кусков породы, пролетающих мимо, я распознал ручную гранату. Пришлось, прикрыв голову оружием, плотнее вжаться в скальные обломки. Близкий взрыв урона не нанес. Лишь обдал тело горячей волной, да пара осколков безуспешно попыталась вспороть гелланский бронежилет. Разозленный, я вскочил на верхушку своего убежища, одновременно стреляя в лицо, показавшееся меж скал надо мной. Пулеметная очередь падающего противника ушла вверх. Стихли звуки выстрелов и со стороны Магдалены и Хенке.

Прыгая с валуна на валун, я неспешно пересек слабеющий каменный поток и поднялся выше, к месту гибели последнего стрелка. Тело поверженного снайпера было затянуто в пятнистый серо-белый комбинезон. Рядом лежала автоматическая винтовка, весьма напоминающая немецкую «МП-43», и вещмешок с боеприпасами. Сквозь рваный и залитый кровью камуфляж я разглядел зеленый погон с серебряной звездой. Пошарив в нагрудном кармане, вытащил солдатскую книжку. Согласно книжке передо мной лежал труп сержанта 6-го класса Народно-освободительной армии Китая. Документ датировался январем 2008 года.

— Магдалена, что у вас? — запросил я через коммуникатор.

— Я на противоположной гряде, осматриваю тела. Вернер внизу, с караванщиками, — не сразу ответила девушка.

— Нашла что-нибудь интересное?

— Документы.

— И?

— Личные документы офицера и сержантов китайской армии. Выписаны в 2006–2007 годах. Всего четыре человека, профессиональная военная экипировка. А у тебя что?

— Двое. И тоже с документами китайских военнослужащих, — вздохнул я, шлепнув солдатской книжкой по бедру. — Ладно, спускаюсь к тропе. Там и встретимся. Смотрите по сторонам.

Перед спуском я установил на скале электронного сторожа в виде паука. Пока мы будем разбираться с караванщиками, может появиться еще кто-то. Тогда маленький кибернетический разведчик предупредит нас о приближающейся опасности.

Вернер неторопливо обрабатывал рану подстреленного в руку погонщика. Остальные кочевники сгрудились вокруг Магдалены, которая беседовала с одним из них. При моем появлении все тибетцы разом начали кланяться.

— Ну вот, опять, — недовольно вздохнула Магдалена.

Я знаком остановил их.

— Что удалось выяснить?

— Старшего зовут Атиша, — девушка указала на ближайшего ко мне смуглого широколицего тибетца, который сразу же снова начал усиленно кланяться, посматривая при этом на эмблему легиона на моей куртке. Мне удалось остановить череду нескончаемых поклонов, только положив руку ему на плечо.

— Они везут продукты и товары в один из горных монастырей, — продолжила Магдалена.

— Знают, кто напал на них?

— Догадываются, что китайские военные. С тех пор как Тибет оккупирован Китаем, патрули китайской армии постоянно появляются в горах и время от времени нападают на местных жителей. Заявляют, что ловят контрабандистов и охраняют приграничные районы от нарушителей.

— Вот оно как. Значит, Тибет оккупирован. И как давно?

— Вторжение началось в мужской год Железа — Тигра. Через несколько лет после этого далай-лама вынужден был покинуть Лхасу и укрыться в Индии.

— Если не ошибаюсь, это 1950 год, — вслух задумался я.

— А сейчас мужской год Земли — Мыши, — тихо произнесла Магдалена.

— И что это означает в европейском летосчислении? — послышался голос Хенке из-за моей спины.

— Год 2008-й, — буркнул я.

Хенке тихонько присвистнул.

«Атиша, — мысленно обратился я к тибетцу, — ты сможешь помочь нам быстро и незаметно покинуть Тибет?»

Кочевник замер на мгновенье, а затем, кивнув, бухнулся мне в ноги. Я почувствовал смятение и хаос его мыслей. Уже вслух я попросил его встать и успокоиться.

— Да, великий господин. Я и мои люди сделают для вас все, что прикажете. Я знаю, кто вы, — пришел в себя Атиша, твердо уверенный, что встретил древних богов, покинувших свое подземное жилище.

— Мы не боги, Атиша, — улыбнулся я. — Мы такие же люди, как вы. Просто мы явились из другого мира. Я и мои друзья не желаем вам зла и надеемся на помощь.

Атиша вновь поклонился. Каждый его поклон одновременно, словно связанные единой невидимой нитью, повторяли другие кочевники, хотя и держащиеся почтительно в отдалении, но внимательно следящие за каждым движением и нас, и своего предводителя.

— Еще чуть-чуть, и нам начнут кланяться и яки, — не выдержав, улыбнулся я, косясь в сторону спутников.

— Что будем делать дальше, Эрик? — быстро спрятав ответную улыбку, поторопила меня Магдалена.

— Атиша поможет добраться нам до Катманду — столицы Непала. Эту территорию он считает безопасной. Там, я думаю, мы сможем получить более полную информацию о том, что произошло на Земле за время нашего отсутствия, а затем активируем маяк.

— Согласна, — кивнула Магдалена, — но здесь необходимо все подчистить, будто ничего и не было.

С помощью тибетцев мы довольно споро собрали трупы китайских солдат и сложили их вместе с оружием и использованными гильзами под одной из скал подальше от тропы. Рядом с ними уложили и тело погибшего от пули снайпера погонщика. Обычно своих умерших тибетцы не хоронят, оставляя их в пустынном месте на корм стервятникам. У них это называется «небесными похоронами». Но этому кочевнику упокоиться придется по-иному. Я обложил камни связками гранат и взрывом обрушил скалистый пик на захоронение. Документы сожгли, а мертвого яка разделали. Я, конечно, позаботился изъять убившую его пулю. И только после всего этого караван снова отправился в путь. Мы же, накинув тибетские тулупы и надев шапки, двинулись, ведомые Атишей, в противоположном направлении, в сторону Непала.

К вечеру второго дня мы добрались до небольшой высокогорной долины, где пас скот брат Атишы. После короткого разговора с родственником скотовод гостеприимно предложил расположиться на ночлег в своей юрте из грубой шерстяной ткани. И хотя я и Магдалена были готовы продолжить путь, Вернеру Хенке, да и проводнику тоже, требовался отдых.

И вот теперь, в ночной тишине, изредка нарушаемой лишь сопением спящих тибетцев и Хенке да позвякиванием колокольчиков на шеях яков снаружи, я лежал на паре овчинных тулупов и поглядывал на Магдалену, которая тоже не спала. Обхватив колени руками, она сидела рядом и задумчиво смотрела на пламя костра, разожженного в центре нехитрого жилища скотоводов. Изредка огонь бросал отсветы на нежный овал ее красивого лица, и в больших глазах вспыхивали маленькие теплые огоньки.

Кто бы мог подумать, что еще пару суток назад мы находились среди звезд совершенно иной Галактики или даже Вселенной. Наш космический корабль одиноко висел на орбите очередной безжизненной планеты. Кибер-шкипер только что доложил о неутешительных результатах «высокого», то есть орбитального, сканирования простиравшегося под нами мира. Жизнь была невозможна и здесь.

«Если только в почву зарыться и попытаться основать подземное поселение — Новый Берлин-2», — то ли в шутку, то ли всерьез пробурчал тогда Хенке, отворачиваясь от монитора. А только что вошедшая в командный отсек корабля Магдалена недовольно посмотрела на меня и сказала то, что я уже не раз слышал до этого: «Эти поиски могут длиться вечно. Мы уже обследуем восьмую планету, и все безрезультатно. А на границе Шумерской Империи давно существует планета нашей мечты, которую осваивают наши друзья».

«Ты же не видела ее никогда, Магдалена».

«Быть может, тот мир не идеален, но они там все вместе — Зигрун, Мария, Лотта, Грубер, Цимлянский. А здесь мы одиноки».

«Особенно я», — покосился на нас Хенке.

«К тому же, Эрик, мне невыносимо оставаться в неведении относительно судьбы родной мне Земли». — Взгляд Магдалены стал морозно-холодным.

Я быстро отвернулся. Когда ее глаза становились такими чужими, настроение у меня портилось надолго. Все готов был отдать за улыбку, которой не видел уже больше месяца, почти с самого момента нашего перемещения в этот неприветливый мир.

«„Звездный зал“ в подземном лабиринте? — хмуро скрестил я руки на груди. — Этот „трюк“ может не получиться. Мария Орич организовала „скачок“ в пределах одной планеты, а мы находимся в другом мире, в ином измерении. Да сам дьявол, наверное, не знает где. Возможно, что и Земля уже не существует».

«Мария была одна, а нас двое, — Магдалена приблизилась и положила ладони мне на плечи, взгляд ее начал теплеть. — Да и способности у нас неизмеримо выше».

«Меня не забудьте», — смешно поднял брови вверх Хенке.

«Прыжок» удался. И теперь Магдалена улыбалась, всматриваясь в веселые языки пламени.

Глава 2

Атиша поселил нас в пригороде Катманду, в доме очередного родственника — торговца антиквариатом по имени Наван, представив как небогатых туристов, предпочитающих гостиницам аренду жилья у местных жителей. Полевая униформа легиона, по словам Атишы, могла сойти за одежду европейских путешественников, которые в последние годы стали все чаще появляться в Непале и соседнем Бутане. Понадобилось лишь срезать эмблемы и знаки различия Звездного флота Шумера. Оружие сложили в ранцы и спрятали в подвале. Сам Наван вместе с женой большую часть года проживал на втором этаже своей лавки в центре Катманду, и поэтому небольшой двухэтажный домик с маленьким двором, обсаженным чахлыми кустами и обнесенным невысоким каменным забором, оказался в полном распоряжении гостей. От нашего имени Атиша передал Навану пачку рупий и попросил лишний раз не беспокоить постояльцев. В благодарность пришлось отдать тибетцу бинокль Хенке.

В тот же день я и Магдалена отправились в столицу Вернера, несмотря на его протест, оставили в доме сторожить оружие и амуницию.

Уже через полчаса неторопливой ходьбы мы оказались в Катманду — городе с древней историей. И хотя, благодаря старым улицам с крошечными алтарями в стенах приземистых домов и многочисленными буддийскими и индуистскими храмами, этот дух веков еще сохранился, изменения, произошедшие за истекшие шестьдесят лет, были разительными. Тут и там пестрели яркие рекламные щиты, а по узким улицам, среди велорикш и мотоциклистов, то и дело степенно выруливали длинные, сверкающие лаком и хромом, автомобили. Удивило меня и большое количество туристов. В тридцатые — сороковые годы прошлого века появление нового человека в этих местах становилось событием. Теперь же вереницы пестро одетых светлолицых европейцев с фотоаппаратами в руках вызывали неподдельный интерес лишь у торговцев лавчонок, расположенных в широких нишах или в глубине первых этажей зданий. Нам с Магдаленой это было лишь на руку. Правда, наша одежда имела явно военизированный покрой, но, заметив группу туристов с рюкзаками и в камуфлированных штанах с оттопыренными карманами на бедрах, мы успокоились. И все же риск нарваться на неприятности оставался. Это я понял, когда Магдалена дернула меня за рукав при виде появившегося из проулка военного патруля. Два смуглых парня в черных беретах были вооружены не саблями или допотопными ружьями, а автоматическими винтовками, подсумки с запасными магазинами оттягивали ремни. Сделав вид, что заинтересовались витриной магазина, мы стали ждать, когда патруль пройдет мимо. Несомненно, документы нам не помешали бы.

Из лавчонки вышел солидный господин в бежевых брюках и белой рубашке европейского кроя. Сверкая белозубой улыбкой на смуглом лице, торговец пригласил нас зайти внутрь. Мы вошли, и непалец на весьма сносном английском языке предложил нам купить у него что-нибудь из антиквариата. Магазин был уставлен статуэтками и изображениями Будды, резной мебелью, картинами и массой сувенирных безделушек. Но мое внимание привлекло иное — голубое свечение за ширмой в глубине торгового зала. Я отвел в сторону занавеску и увидел перед собой телевизионный экран. Диктор в костюме с галстуком зачитывал местные новости.

Спустя час в зале одной из гостиниц Катманду мы с Магдаленой сидели перед мониторами так называемых компьютеров и листали страницу за страницей «всемирной паутины». Этим электронным машинам, основанным на силиконовых транзисторах, было, конечно, еще далеко до квантовой информационно-вычислительной техники шумеров и даргонов. И все-таки, благодаря даже таким примитивным устройствам, нам удалось в течение суток узнать о большинстве значимых событий, произошедших на родной планете, пока мы отсутствовали. Особенно нас удивило крушение Советского Союза, распавшегося на множество незначительных государств. То, что не смогла сделать гитлеровская военная машина, советские лидеры доделали сами — окончательно истощили человеческие ресурсы страны, размыли культуру и традиции. Народ надорвался и превратился в послушную массу, молча взирающую, как растаскиваются территории и богатства некогда великого государства. Одновременно мы еще раз удостоверились в сохранении глубокого заблуждения человечества планеты относительно своего происхождения и этапов исторического развития земной цивилизации. Нашел я информацию и о продолжающихся полетах дискообразных и иных неопознанных летательных аппаратов в атмосфере Земли и за ее пределами. Но все это, как и упоминание о гитлеровских базах в Антарктиде и Южной Америке, а также свидетельства о странных объектах, перемещающихся в толще океанов, обычно находилось в разделах слухов и рубриках непознанного и необъяснимого.

— Как видишь, с Землей все в порядке. Все идет своим чередом. Великая Геру держит слово, — сказал я Магдалене, когда после очередного сеанса сбора информации мы расположились в небольшом уютном ресторанчике недалеко от центра города.

— Да, ты прав. Но войны, пусть и не такие разрушительные, как Вторая мировая, продолжаются. Религиозные фанатики взрывают невинных людей, а этнические конфликты разрывают страны. — Вздохнув, Магдалена поставила чашку с чаем на стол.

— Это всего лишь прикрытие тех, кто жаждет власти или пытается заработать больше денег.

— Ты думаешь, так будет всегда?

— Технологическое развитие намного опережает духовное. Пока последнее не поменяется местами с первым или хотя бы не встанет рядом с ним, так будет продолжаться и впредь.

— Как помочь?

— Не знаю. Быть может, все изменится, когда каждый поймет, как бесценна не только его жизнь, но и жизнь любого другого человека. Осознает, что вместе добиться можно большего, чем порознь, и что нет преграды между людьми — ни расовой, ни религиозной. Все мы из одного теста. Разность характеров не в счет. Но на это понимание могут уйти тысячелетия. Если это, конечно, возможно.

— Если мы все не поубиваем друг друга.

— И если программа Осириса позволит.

— Сплошные «если», — снова вздохнула Магдалена.

— Потому и хочу начать все сначала. — Я накрыл ее ладонь своей. Магдалена печально улыбнулась.

Ночью мы активировали радиомаяк. Реакция последовала спустя четверть часа. Раскодировав ответное сообщение, мы услышали голос Гюнтера Прина, диктующего координаты встречи.

«Ну что ж, если „старина“ Гюнтер жив и здоров, значит, в наше отсутствие все сложилось не так уж и плохо», — подумал я, вспоминая улыбчивого корветтен-капитана Кригсмарине, после расстрела Генриха Гиммлера принявшего власть в Новой Швабии. Облегченно вздохнул и Вернер Хенке.

Перед рассветом мы вышли к точке эвакуации в двадцати километрах севернее Катманду.

Черный вертолет с хищными обводами корпуса бесшумно рассекал лопастями воздух на фоне только начинающих светлеть горных вершин.

Я активировал личный код, и темная машина без опознавательных знаков плавно опустилась на каменистую почву перед нами. Люк в корпусе плавно отъехал в сторону, и в проеме показался человек в камуфлированной куртке.

— Здравствуйте, господин фон Рейн. Я начальник службы безопасности сектора «Азия» Конрад Леманн. Меня направил советник Гюнтер Прин. Он извиняется, что не имеет возможности встретить вас лично. Поднимайтесь на борт, — протянул мне руку человек в камуфляже.

Я прыгнул в проем и заметил:

— Припоминаю, что на должность начальника охраны порта Нового Берлина в 1946 году был назначен гауптштурмфюрер СС Йоганн Леманн. Вы очень на него похожи.

— Все верно, господин командор, — улыбнулся Леманн. — Я его сын.

— Отец жив?

— Он руководит судостроительной фирмой в Голландии.

— Приветствую вас, господин фон Рейн. Я — Симон Зонн, ваш пилот, — повернул ко мне голову человек в пилотском кресле.

Я кивнул и махнул рукой Магдалене и Вернеру, приглашая последовать за мной.

Хенке, забравшись в винтокрылую машину, буркнул:

— Странно, почему не «ханебу» или хотя бы «врил»? Почему вертолет?

— Если пункт назначения недалеко, то незачем привлекать внимание необычным транспортом, — ответила за пилота Магдалена.

— Каков маршрут, господин Леманн?

— Дели, господин фон Рейн.

— Останьтесь с нами, я немного помучаю вас вопросами, — указал я Леманну на пассажирское сиденье напротив себя.

На этот раз кивнул Леманн. Но первым на него с вопросом набросился Хенке:

— Дели? Но ведь Индия находится под жестким контролем англичан.

— В августе 1947 года Индия провозглашена свободной и независимой страной, господин Хенке, и за прошедшие годы стала достаточно самостоятельной. Даже имеет ядерный арсенал.

За то недолгое время, что мы провели в воздухе по пути в столицу Индии, благодаря Леманну удалось узнать, конечно, не все, но многое, что помогло дополнить картину событий, получивших развитие после нашего исчезновения в 1946 году. С глубокими залысинами на лбу, но моложавый и подтянутый, Конрад Леманн был одним из последних людей, покинувших подледную страну в 1953 году. Тогда ему исполнилось десять лет.

Со слов начальника службы безопасности после диверсии на марсианской базе и тайных исследований, приведших к самым непредсказуемым результатам, Второй Лорд-Инквизитор Шумера заставил Даргон прекратить какие-либо эксперименты со временем и параллельными мирами без разрешения Шумерской Империи, а также отказаться от сооруженной ими лунной базы, где место даргонов занял шумерский гарнизон. За «саламандрами», как все чаще швабы стали называть представителей подводной цивилизации, оставалось лишь право на использование взлетно-посадочных площадок базы, да и то лишь по согласованию с имперским комендантом лунной цитадели. Но это было еще не все. Шумер закрепил за собой право на предъявление Даргону требования вступить в состав Великой Шумерской Империи, а Совет Даргона, ослабленный исчезновением своего лидера Тинкатля в ходе инцидента 1946 года, покорно обязался рассмотреть это требование. И хотя переговоры длились уже шестьдесят с лишним лет, Шумер это устраивало. Соглашение о переговорах уже накладывало на Даргон массу односторонних и унизительных ограничений. Помимо того, что даргоны не могли предпринимать агрессивных действий против Империи, они обязались не покидать место своего постоянного обитания — Землю и не организовывать колонии и базы на других планетах без уведомления представителей имперских властей. Полное падение вырождающегося Даргона стало лишь вопросом времени. А шумеряне умели ждать долго.

Но несладко пришлось и жителям Новой Швабии, и личному составу легиона «Атлантида», оставшемуся без командира. Инквизиция Шумера открыла тотальное дознание. Взбешенный действиями Гиммлера и Бормана и последовавшим за ними кровавым предательством легионера Юргена Тапперта Лорд-Инквизитор Тархем Хан вознамерился выявить и покарать всех возможных сообщников поверженных врагов. И если губернатору Прину удалось отстоять право на личное участие в комиссии по расследованию в отношении тех, кто служил в Новой Швабии и на южноамериканской базе «Валькирия», то в отношении офицеров и солдат легиона «Атлантида», как принявших присягу на верность Великому Шумеру, Инквизиция полностью взяла дело в свои руки. Подробностей расследования Леманн не знал. Сообщил лишь, что в заговоре против Шумера подозревалась почти сотня офицеров СС. Хан настаивал на их скорейшей казни. Но сорок человек смогли избежать смерти благодаря Прину, который доказал, что они были введены в заблуждение относительно целей и задач, преследуемых зачинщиками, а самое главное — не предполагали, что могут нанести ущерб интересам Великого Шумера. Доказательств причастности легионеров Инквизиция не выявила, но два солдата, не выдержав методов работы дознавателей-инквизиторов, покончили жизнь самоубийством. Реабилитированный легион приступил к новому боевому дежурству, но уже под началом Отто Рана, присягнувшего Шумеру, чтобы разделить судьбу близкого его сердцу подразделения. Вскоре после этого шумеряне разместили батальон «Берлин» под руководством Рихарда Фогеля на бывшей даргонской базе на Луне, а на Отто Рана, решившего лично возглавить батальон «Мюнхен», оставшийся без Вернера Хенке, возложили охрану Нового Берлина и в первую очередь подземного города Осириса.

В 1947 году американские военные отправили в Антарктиду хорошо оснащенную экспедицию с твердым намерением отыскать и уничтожить немецкую цитадель. Легионеры под командованием Отто Рана изрядно их потрепали недалеко от Земли Королевы Мод и заставили убраться восвояси. После этого Совет Новой Швабии во главе с Гюнтером Прином решил «заморозить» базу, почти полностью исчерпавшую все ресурсы и истомившую людей, годами живущих подо льдом, отсутствием солнца и изоляцией от остального мира. К тому же незадолго до этого Второй Лорд-Инквизитор запретил все исследования в подземном городе и запечатал Пирамиду.

Вот тогда-то Совет и разработал программу ассимиляции жителей Антарктиды в новом послевоенном мире планеты. Прин разбивал людей на группы и, снабдив новыми документами, банковскими счетами, связью и руководителями из числа опытных офицеров, направлял в разные страны. Задача ставилась простая — осесть, организовав прибыльное дело или заняв чиновничье кресло, наладить обычную жизнь. Постоянная связь и взаимодействие довольно быстро соткали из тайных переселенцев, ни на минуту не забывавших о своем истинном гражданстве, настоящую всемирную паутину, в центре которой встал Совет и контролирующие его деятельность наблюдатели Шумера. Но почти тысяча граждан Новой Швабии выразила желание отправиться к затерявшейся среди звезд немецкой колонии. С личного разрешения Геру в начале 1949 года «Молох» и «Меч Шумера» с будущими колонистами в качестве членов экипажей и пассажиров покинули Землю, чтобы в том же году успешно достигнуть нового форпоста на границе Великой Шумерской Империи.

Большего мы узнать не успели. Внизу показалась посадочная площадка на крыше одного из высотных зданий Дели, и вертолет начал снижение. Через минуту винтокрылая туша его замерла, и, сменив камуфляжную куртку на хорошо подогнанный пиджак, Леманн пригласил нас спуститься вниз, в апартаменты фешенебельного отеля.

— Отель тоже принадлежит «Аненербе»? — спросил, заходя в лифт, Хенке.

— Да, и этот тоже, — немного натянуто улыбнулся Леманн, скользнув взглядом в мою сторону. Он, несомненно, понимал, что при мне и Магдалене лучше говорить только правду. — Нам принадлежит весьма обширная собственность по всему миру. Кстати, названия «Аненербе», «СС» и тому подобные мы не упоминаем. Мировым сообществом эти организации признаны преступными. Мы говорим «Компания» и «наши сотрудники».

Лифт мягко остановился, и мы оказались в широком коридоре с многочисленными картинами с индийскими пейзажами на стенах.

— Весь этаж в вашем распоряжении. Выбирайте любые номера и располагайтесь как дома. Персонал готов выполнить любые пожелания. Как только будете готовы, прошу вас сообщить мне, и я организую сеанс видеосвязи с советником Прином. Он сейчас находится на марсианской базе шумерян.

— А может, не стоит откладывать? Мы готовы увидеться с ним прямо сейчас, — подняла бровь Магдалена.

— Конечно, госпожа Рейт. Прошу следовать за мной.

Глава 3

Скинув куртки, мы расселись в мягких кожаных креслах роскошных президентских апартаментов делийского отеля. Леманн предложил выпить. Магдалена отказалась, а мы с Хенке согласились на виски. Подавая стаканы с напитком, Леманн поглядывал на «молохи», плотно сидящие в наших набедренных кобурах.

— Вы правы, Конрад. Немного вызывающе. На прогулку по городу мы брать их не будем, — усмехнулся я.

— Где связь, господин Леманн? — строго спросила Магдалена.

Леманн ответить не успел. Напротив нас возникло голографическое изображение человека, сидящего за столом.

— Приветствую вас, друзья. Я нисколько не сомневался, что мы с вами увидимся, — улыбнулся человек за столом. Прину должно было быть уже за восемьдесят, но выглядел он не намного старше, чем в далеком сорок шестом. Лишь волосы на голове и широкие брови стали почти белыми, да вокруг глаз залегли лучики морщин. Осталась прежней улыбка. Это была все та же широкая и доброжелательная улыбка Гюнтера Прина — лихого и бесстрашного подводника Кригсмарине. И только линзы в глазах, блеснувшие холодным огоньком, портили впечатление.

— Какая жалость, что сейчас я не могу вас всех обнять. Куда же вы пропали на столько лет? — продолжал Гюнтер.

— Нас занесло в искусственную пространственно-временную «червоточину», образовавшуюся в результате известного тебе эксперимента даргонов. Оказались черт знает в каком мире и с полчаса «любовались» гибелью их дьявольской машины, а затем попали под удар цунами и не успели оглянуться, как самым непостижимым образом вернулись на Землю, в предгорья Гималаев. Вот только здесь, оказывается, уже пролетело шестьдесят с лишним лет. Поэтому рассказывать больше придется тебе, Гюнтер, а не нам.

— Ох, сомневаюсь я, Эрик, что все у вас прошло так просто и гладко. Ладно, через пару дней мы сможем встретиться, и тогда расскажете подробности.

— Пару дней? — пригубил я виски.

— Шумерский сектор-командор Флота Кальд Рунгард, который за нами надзирает, завтра возвращается на марсианскую базу с имперской базы на Тартанге близ Дамгаля, где находится ближайший разрешенный к эксплуатации межзвездный портал. На Земле, как ты помнишь, Дамгаль называют Глизе, а вращающийся вокруг этой звезды Тартанг носит имя Глизе-581с. Так вот, Рунгард туда раз в четыре года мотается, чтобы лично, лицом к лицу, доложить сектор-инспектору и Второму Лорду-Инквизитору о положении дел в Солнечной системе. По заведенному правилу я должен встретить сектор-командора сразу же по возвращении сюда, на Марс, для обсуждения результатов его поездки. Кстати, обязан буду сразу же доложить и о вашем появлении. Не сомневаюсь, что наш шумерский куратор захочет с вами встретиться, но сам на Землю не полетит. Пригласит на марсианскую или лунную базу. Поэтому не теряйте времени, наслаждайтесь возможностью провести несколько дней на Земле.

— Ты, я смотрю, не очень-то постарел, Гюнтер, — заметил я.

— Спасибо Великому Шумеру — плотно держит нас на своей медицине, — в голосе Прина я уловил саркастическую нотку. — Но по сравнению с тобой, Эрик, я уже старик.

— Оставьте нас, господин Леманн, — вдруг произнесла все это время молчавшая Магдалена.

Леманн посмотрел на Прина. Голограмма кивнула, и Конрад с равнодушным видом покинул номер.

— Магдалена, ты, как всегда, безупречно красива, — Гюнтер попытался снова улыбнуться.

— Что происходит, Гюнтер? Мало того, что ты спрятался за голограммой, но у тебя в глазах линзы и голос фильтруется. Ты боишься нас или что-то иное? — прервала его девушка.

Улыбка Гюнтера погасла, лицо сделалось каменным. Несколько долгих мгновений он молчал, а затем негромко произнес:

— А вы не можете допустить, что у меня есть все основания для этого? Я вывел людей из снежных нор и предоставил им нормальную — обеспеченную и имеющую конкретные цели и задачи жизнь. Я создал еще более мощную и влиятельную Новую Швабию — простирающуюся хоть и скрытно, но на всех континентах этой планеты. Я урегулировал отношения с Шумером, Даргоном, американцами. И все это без крови и потрясений.

— Как много «я», — едко заметила Магдалена, — прежний Гюнтер Прин был совсем другим.

Не обращая внимания на слова девушки, Прин продолжил:

— И тут из пропахшего порохом прошлого и еще невесть откуда появляетесь вы, обвешанные оружием и напичканные сверхспособностями. А это значит, что моя стабильная и сбалансированная система, выстраиваемая десятки лет, может разрушиться в любой момент. А ведь шумеряне не поленились спрятать на Земле мегазаряд с антивеществом, и достаточно любой нестабильной ситуации, чтобы они его активировали. Откуда мне знать, что вы не станете таким дестабилизирующим фактором?

Я поставил на стол стакан. Виски утратил свой вкус и стал пресным. Лицо человека, которого я считал другом, вдруг стало незнакомым и отчужденным. В комнате наступила гнетущая тишина. Ну что же, не каждая дружба выдерживает испытание временем.

— Извините, вы сами вынудили меня сказать все это, — Прин тяжело поднялся из-за стола. — И все же я считаю вас друзьями и соратниками. Просто вы должны понять, что многое изменилось за время вашего отсутствия. Отдохните пару дней. Мы встретимся и все обсудим.

— Что с легионом, Гюнтер? — остановил я его вопросом.

— До 1960 года шумеряне держали их в качестве гарнизона на базе «Луна». Они там безвылазно сидели вместе с шумерскими киберами и семьями бывших военнопленных. Успели даже целый город под лунной поверхностью возвести. Но Отто Ран добился приказа об отправке легиона на планету с колонией, организованной Зигрун и Марией Орич. Там людей для освоения катастрофически не хватало, да и много других трудностей возникло. Планета все-таки пограничная.

Голограмма вдруг стала быстро меркнуть. Прин говорил что-то еще, но звук исчез. Вскоре пропало и изображение.

— Мягко говоря, нам здесь не очень-то и рады, — мрачный Хенке оставил кресло и направился к бару за новой порцией спиртного.

Я подошел к окну. Новый день заливал солнечным светом широкие бульвары Нового Дели и купола старых мечетей и мавзолеев, возвышавшихся над пышной зеленью садов Лоди.

— Извините, неполадки в системе связи, — вошел в номер Конрад Леманн. — Подождите несколько минут, и ее восстановят.

— Не стоит беспокоиться, господин Леманн. Нам, пожалуй, действительно стоит немного отдохнуть, — задумчиво сказала Магдалена.

— Да, переоденемся и прогуляемся немного, — кивнул я.

— Конрад, а каков состав Совета Новой Швабии? — обернулась к начальнику службы безопасности Магдалена.

— Глава Совета — Гюнтер Прин, остальные советники — Ганс Марсель, Герберт Куппиш, Карл Шварцбауэр и Этторе Майорана.

Я обрадовался, услышав фамилию Майораны. Итальянец участвовал вместе с нами в изучении Атлантиды и в экспедиции к Альдебарану, в ходе которой зарекомендовал себя как блестящий ученый и надежный товарищ. Хорошо мне был знаком и Ганс Марсель. В Новой Швабии сороковых Марсель руководил подготовкой пилотов дисколетов. Этот летчик-ас, до того как его в сентябре 1942 года объявили погибшим во время очередной схватки с британскими истребителями в небе Африки и направили в «Аненербе», успел одержать в воздушных сражениях сто пятьдесят восемь побед. После расстрела Гиммлера я сам рекомендовал Прину взять Марселя в помощники. О капитан-лейтенанте Кригсмарине Куппише и биохимике Шварцбауэре я только слышал. Знал лишь, что Герберт Куппиш командовал подводной лодкой в составе «Конвоя фюрера», а Карл Шварцбауэр работал в исследовательской зоне Новой Швабии над рядом секретных программ «Аненербе» по созданию боевых энергетиков.

— А где сейчас советник Майорана? — поинтересовалась Магдалена.

— Господин Майорана курирует научно-технические вопросы «Компании». Застать его на месте трудно. Он уже «исколесил» всю Солнечную систему. Вчера экспедиция под его руководством успешно высадилась на Фобос. Должен заметить, сектор-командор Рунгард относится к господину советнику с большим уважением и оказывает полное содействие.

— После прогулки по городу мы хотели бы связаться с советником Майораной. Это возможно?

— Да, господин фон Рейн. Я постараюсь, чтобы сеанс связи состоялся без помех и сбоев.

Выйдя из ванной комнаты, Магдалена в небрежно наброшенном шелковом халате присела на край широкой кровати и взяла в руки каталог одежды. После разговора с Прином мы торопились на прогулку в город, в надежде избавиться от горького осадка, оставшегося на душе.

— Мы стали лишними, Эрик? — медленно листая разноцветные страницы, вдруг спросила Магдалена.

— Если это и так, то, возможно, к лучшему. Мы сможем заняться тем, что нам по душе. Возьмем и поселимся на берегу теплого моря или отправимся вслед за Отто Раном помогать Марии и Зигрун осваивать новую планету, — приобнял я девушку за плечи, присев рядом.

— Быть может, Гюнтер во многом прав? Год за годом он выстраивал и оберегал систему новой жизни для доверившихся ему людей. И теперь старается избежать любой, даже призрачной опасности для своего детища. Возможно, ты не ошибся и сделал правильный выбор, когда помог стать ему во главе Новой Швабии.

— Вернера возьмем с собой на прогулку? — плотнее прижал я к себе упругое тело Магдалены.

— Он дорвался до виски и теперь спит словно убитый, — наконец-то улыбнулась девушка и, отстранившись, вырвала несколько листов из толстого рекламного тома.

Дели встретил нас невообразимым смешением множества людей и машин. Спокойная красота древних храмов соседствовала с яркими красками рекламных щитов, а в воздухе витала невероятная смесь запаха выхлопных газов и аромата свежей зелени и специй. Поначалу мы с Магдаленой немного растерялись от творящейся вокруг суеты, но вскоре привыкли к шуму и гаму большого экзотического города. Незнакомые смуглые люди с большими и влажными, как у косуль, глазами улыбались нам и приветственно поднимали руки. И неважно, был ли это клерк в белоснежной рубашке или бедняк в рубище. Вскоре мы тоже стали улыбаться в ответ, а нищим сыпать в ладони монеты, которыми нас щедро снабдил Леманн. Время от времени появлялись вереницы растерявшихся в водовороте бурлящего города белокожих туристов, увешанных фотоаппаратами, кинокамерами и сумками с сувенирами. Они тоже улыбались и иногда просили их сфотографировать на фоне колоритного делийского пейзажа. И все вокруг — люди, вывески, здания, автомобили, рикши — создавали буйный и живой калейдоскоп самых разнообразных языков, цветов и звуков. Мы шли, опьяненные этим красочным водоворотом, и наслаждались каждым глотком воздуха этого большого земного города.

— Памятник закрепощению духа, — произнес я, разглядывая очередной храм, возникший перед нами, — но до чего же красив.

— Это памятник архитектуры, Эрик, — улыбнулась Магдалена. Было удивительно видеть ее в платье, а не в военной форме легиона. От этого она казалась еще более хрупкой и невесомой.

— Ты не проголодалась? — Я притянул девушку за талию, и она, к моему удовольствию, не отстранилась, а запрокинула голову и звонко засмеялась:

— В самую точку. Я голодная как волк. Нет… Как волчица.

— Сейчас, — я развернулся к мальчишке лет семи, дернувшему меня за рубашку, и полез в карман, пытаясь нащупать мелочь. Но мальчишка сам протянул мне клочок бумаги. Это оказалась небольшая записка. Пробежав ее глазами, я сунул мальчишке в руку несколько рупий и снова повернулся к Магдалене:

— Кто такой Джон Гарднер? Он хочет встретиться с нами. Прямо сейчас.

Магдалена взяла у меня из рук записку и долго рассматривала текст, словно пытаясь разглядеть за парой ровных строк человека, их написавшего.

— В 1942 году он являлся моим куратором в Управлении специальных операций британской разведки, секция шесть.

— Откуда они могли узнать, что мы здесь? Прошло шестьдесят три года. Сколько лет этому Гарднеру?

— Он был на пять лет меня старше, — печально сказала Магдалена и, подумав, добавила: — Что ж, давай встретимся.

— Это может быть опасным, — заволновался я. — Не думаю, что это хорошая идея.

— Узнаем, каким образом так быстро распространяется информация.

Глава 4

Мы быстро нашли указанный в записке небольшой ресторан с интернациональной кухней, где нас усадили за единственный свободный столик в середине зала. Вокруг слышалась немецкая, английская и даже русская речь.

— Странно, правда? Будто и не было никогда войны, — с грустью в голосе улыбнулась Магдалена, пролистывая меню и поглядывая по сторонам.

Я не ответил. Странное предчувствие овладело мной. Мерзко заныл висок — напоминание о той самой войне. Тоже осмотревшись вокруг, я заметил, что за одним из соседних столов сменился посетитель. Вместо двух аккуратно и по-европейски одетых индусов, занимавших его, когда мы вошли, появился пожилой господин в цветастой ямайской рубахе. Одной рукой он опирался на трость у ноги, а другой разглаживал страницу меню. Рассеянно скользнув глазами по его строчкам, старик повернул голову в нашу сторону. Взгляд его остановился на Магдалене. Девушка тоже посмотрела на старика. Незнакомец приподнял панаму и провел белоснежным платком по блестящей лысине. Висок заныл еще больше.

— В чем дело? Это он?

— Да, — тихо ответила Магдалена.

Пожилой господин подозвал индуса-официанта. Выслушав старика, официант подошел к нам:

— Этот господин просит разрешения присесть за ваш столик.

Я посмотрел на девушку. Поколебавшись, Магдалена кивнула. Через минуту пожилой джентльмен тяжело опустился на стул возле нашего стола, а официант поставил перед ним бокал минеральной воды.

— Узнали, госпожа Рейт? — не тратя время на приветствие, просипел гость. — Странно, что, когда мы с вами виделись в последний раз, я был не намного старше. Теперь же я глубокий старик, а вы цветущая молодая женщина.

— Может, все-таки представитесь? — недовольно пробурчал я, одновременно пробегая взглядом от одного столика к другому и пытаясь уловить тревожные знаки.

— О, извините мою бестактность, господин фон Рейн, — повернулся ко мне старик, — с возрастом я стал совсем несносен. Лицом к лицу мы с вами не встречались, но большую часть жизни я посвятил, собирая каждую крупицу информации о вас и ваших соратниках. Даже Зиверс и Вюст интересовали меня не так как вы. Их, кстати, в конце войны нам удалось взять.

— Вольфрама Зиверса, если я не ошибаюсь, в 1947 году приговорили к повешению.

— Верно, господин фон Рейн. В отличие от Вюста, он отказался от сотрудничества, а за уничтожение тысяч военнопленных в лабораториях «Аненербе» кто-то должен был ответить. Итак, позвольте представиться — полковник Джон Гарднер, королевские ВВС. В отставке, конечно же. Госпожа Рейт, она же Хартманн, в начале войны с нацистами была подготовлена для разведывательной и диверсионной работы в Германии мной, в то время сотрудником Управления специальных операций военной разведки Великобритании. Госпожа Рейт, как не раз говорили мне позже, являлась единственной, но серьезнейшей моей ошибкой. А я верил, что это не так. Просто у Магдалены не имелось возможности со мной связаться.

Магдалена слушала Гарднера молча, посматривая то на него, то на меня. Я же все ощутимее чувствовал угрозу, но не мог понять, откуда она исходит. Она была связана со стариком, но сам он не являлся ее носителем.

— Ближе к делу, господин Гарднер, — поторопил я собеседника и бросил на стол купюру, демонстрируя стремление покинуть заведение.

— Верное замечание, господин фон Рейн, но все же начну немного издалека. Я уже давно, как только что упомянул, в отставке. В моем возрасте уже правнуков ждут. Но, несмотря на это, они решили послать к госпоже Рейт меня. Говорят, «других она к себе не подпустит». Вилли наотрез отказался…

— Вилли Маттес? — перебил я. — Он еще жив?

— Жив, что ему сделается. Но пожалеет, что отказался.

— От чего?

Гарднер снял панаму с лысого черепа и бросил ее на стол перед собой:

— Я должен кое-что сообщить вам, а затем сделать предложение. Сначала предполагалось сделать это предложение только госпоже Рейт. Но я знаю о вас, друзья, немного больше, чем они. Принимать решение по отдельности вы не станете. Да и удастся ли вас порознь застать? Это вряд ли. Или я ничего не понимаю в людях.

— Вы отнимаете у нас время, господин Гарднер, — с нажимом сказал я.

— Шумеряне для всех нас чужаки, — продолжал старик. — При первом же случае разнесут планету и все население в клочья. Имеются данные, что ими спрятан под поверхностью Земли боезаряд, напичканный антивеществом. Рано или поздно, но они активируют его. Этого нельзя допустить. Если вы станете на сторону землян, противостоять Шумеру станет возможным.

— Вы с ума сошли, — процедил я сквозь зубы.

— Я представляю очень мощную организацию, господин фон Рейн. Она была создана правительствами ведущих стран мира, в первую очередь США и Великобритании, когда в 1947 году подтвердилась информация об успешных контактах нацистов с инопланетной цивилизацией Шумера. В ее состав входят не только действующие сотрудники американских и британских спецслужб, но и ученые. Она действует под покровительством самых влиятельных людей планеты и имеет практически неограниченное финансирование. Можно сказать, что это ответ «Аненербе», но на международном уровне. Мы прекрасно информированы, и у нас есть возможность в скором будущем выяснить местонахождение заряда. Если же вы дадите в наши руки программу Осириса, то можно будет очистить Солнечную систему от контроля Шумера и Даргона и при этом получить полный доступ к их технологиям. Хотя многое уже известно и у американцев имеются довольно успешные и эффективные ответные разработки.

— Ваш ответ «Аненербе» запоздал, Гарднер, а план неосуществим. Боевая программа Осириса мертва уже тысячи лет. Даже если допустить, что вероятность ее реанимации существует, то спрогнозировать, как она проявит себя, невозможно. Программа может дать носителю сверхспособности, а может и убить, вступив в противоречие с вирусом Сета и произошедшими за тысячи лет мутациями в организме.

— Может быть еще хуже, — добавила Магдалена. — В результате малейшего сбоя сверхлюди начнут убивать друг друга и крушить все вокруг. Вы пытаетесь открыть ящик Пандоры, Джон.

— Контроль Шумера — свершившийся факт. С ними нужно договариваться, а не воевать. А чтобы договориться с ними, надо сперва договориться между собой. Они хотят видеть у себя на границе мирную цивилизацию, — встал я, делая знак рукой официанту. — Мы уходим.

— Хорошо, я понял вас, — хмуро произнес старик.

Я подошел к девушке, чтобы помочь ей встать из-за стола.

Гарднер поймал морщинистой рукой пальцы Магдалены и посмотрел на меня:

— Могу ли я сказать госпоже Рейт несколько личных слов?

Я посмотрел на девушку.

— Эрик, подожди меня у выхода.

— Хорошо, Но только минуту, — нехотя согласился я и добавил, уже глядя в глаза старику:

— Затем мы уходим, господин Гарднер, и не вздумайте выслеживать нас.

Тревога нарастала, но, шагая по залу, я не видел никого подозрительного. Вокруг были обычные люди. Индусы и туристы, молодые и старые. Кто-то неспешно обсуждал достопримечательности, увиденные за день, кто-то полностью сосредоточился на еде. Небольшая компания молодых путешественников из Голландии дружно смеялась над незадачливым товарищем. Проглотив что-то из острой местной приправы, он по-рыбьи выкатил глаза и хватал раскаленным ртом воздух. Врагов здесь не было. Вероятно, опасность таилась на улице. Индус у входа услужливо придержал дверь, и я шагнул на тротуар.

«Кто же все-таки так быстро сдал информацию о нашем прибытии? Леманн? Как я не смог распознать мерзавца? Ладно, не будем торопиться с выводами. Быть может, Магдалена вытянет из Гарднера имя или образ информатора», — думал я, бегая глазами по уличной толпе, припаркованным машинам и крышам домов под синеющим вечерним небом. На звук открываемой за спиной двери я развернуться не успел.

Словно чья-та огромная и невидимая рука подняла меня высоко в горячий воздух и, развернув вокруг оси, швырнула в противоположную сторону улицы. Вместе с кусками камней, осколками стекла и фрагментами человеческих тел я врезался в кладку жилого дома, расположенного напротив ресторана. И последнее, что мне удалось увидеть, прежде чем потерять сознание, была стена огня и дыма на месте здания, из которого я только что вышел.

Глава 5

— Господин фон Рейн! — сквозь звон в ушах донесся до меня чей-то далекий голос. Я открыл глаза. Человек со знакомыми чертами лица положил мне руку на плечо. — Как вы себя чувствуете? Вы можете встать?

Опираясь спиной о стену, я поднялся. Различить что-либо вокруг было трудно. Неясные тени метались среди клубов черного дыма и языков пламени. В воздухе мешались запахи гари, крови, горючего. Рядом разлетелся рваным железом горящий автомобиль. Завизжали сирены и свистки полицейских, перекрывая истошные крики людей.

— Магдалена, — прошептал я и, оттолкнув в сторону пытающегося помочь мне человека, бросился в эпицентр пожара. Проскочив стену огня и дыма, я оказался в зале ресторана, представляющего теперь ужасающую картину разрушения и смерти. Разбитая в щепу мебель, дымящаяся одежда на изуродованных телах.

— Они разместили взрывные устройства по периметру здания. Шансов у тех, кто находился внутри, не было, — услышал я за спиной тот же голос. Не оборачиваясь, я пробрался в центр зала туда, где за столиком оставались Магдалена и Гарднер.

— Нет, нет, нет, — шептал я заклятье, раскидывая завал и задыхаясь от дыма. — Она жива! Обязательно жива!

Центр зала просел, и пол провалился вниз, в помещение то ли подвала, то ли нижнего этажа здания. Среди обломков я разглядел Гарднера. Лицо его не пострадало. Лишь несколько бурых крапинок крови застыло на впалой щеке. Бесцветные глаза старика стеклянными бусинами мертво смотрели мимо меня в просвет разбитой крыши с клочком дымного неба.

Вместе с добровольным помощником, прикрывающим лицо платком, мы стали раскидывать доски. Добравшись до Гарднера, я провалился вместе с нагромождением остатков перекрытия еще глубже. За мной поспешил спрыгнуть и человек с платком. Мы осмотрелись в прохладной полутьме. Здесь, судя по всему, размещался подвал с припасами. Я заметался в поисках Магдалены, но девушки нигде не было.

— Где же она?! — закричал я, не в силах больше сдерживать ужас, охватывающий меня при мысли, что могу потерять любимого человека. Я попытался установить с ней телепатическую связь, но не мог сосредоточиться. Меня охватило безудержное безумие разрушения. Схватив за воротник человека, стоящего рядом, и притянув к себе, я снова закричал, на этот раз ему в лицо. Но получилось что-то нечленораздельное, звериное. На лбу моего добровольного помощника вздулись вены. Задыхаясь, он прохрипел:

— Она была здесь. У выхода отсюда я видел клочок платья.

Я отшвырнул несчастного в сторону и бросился к выходу из подвала. Действительно, у распахнутой двери, ведущей в темный извилистый коридор, виднелся клочок платья Магдалены. Рядом я разглядел свежие следы спортивной обуви. Вглядевшись в отпечатки подошв, я понял, что «спортсменов» было не менее четырех. Я посмотрел на человека, потирающего шею у противоположной стены. Платок, которым он прикрывал серое от пыли лицо, теперь болтался на шее. Вглядевшись в его черты, я вспомнил о Хоакине Касте — мальчишке-гаитянине двенадцати лет от роду, который здорово помог мне в бою с даргонами на острове Тортуга в 1946 году.

— Каста?!

— Да, господин фон Рейн. Я — Луис Каста — оперативник службы безопасности «Компании», сектор «Азия». Хоакин Каста — мой отец, — представился незнакомец, продолжая потирать смуглую шею. — Он погиб в пятьдесят девятом, во время аварийной посадки нового «ханебу» на базе «Валькирия». Работал в команде техников и пытался спасти пилотов. Вместе с последним из них выбраться из разбитого диска не успел.

— Извини, что немного помял тебя, — положил я руку Луису на плечо. — Вы с отцом жизнь мне спасли. Да и не только мне. Отто Ран тоже вам обязан.

— Он много рассказывал о вас, — кивнул Каста.

— Что ты здесь делал, Луис?

— Следил за вами. Но не по приказу Леманна. Он приказал наблюдение за вами не осуществлять, хотя поначалу и намеревался телепатов параллельными улицами пустить.

— И что же заставило его переменить решение? — спросил я уже на ходу, выбегая в подземную галерею ресторана, уставленную бочками и мешками.

— Приказ Прина. Он сказал, что за такими людьми, как вы, следить бесполезно. Более того, вы могли расценить это как оскорбление, — следуя за мной, ответил Луис.

Галерея закончилась дверью, распахнутой на узкую и кривую улицу.

— Где же она? — застонал я, пытаясь уловить хоть какой-то знак, который мог бы помочь взять верное направление. Но все было безуспешно. Мечущиеся люди, едкий запах дыма и синтетической взрывчатки мешали мне уловить след.

— Луис, давай вертолет!

— Уже вызвал, командор. Следуйте за мной, я выведу к зданию, на крышу которого он приземлится.

Десять минут спустя мы уже находились в винтокрылой машине «Компании». Взяв управление вертолетом на себя, я начал кружить над местом взрыва, постепенно расширяя круги. Всматриваясь вниз, в затянутые дымом кварталы и в небо вокруг, я продолжал поиски Магдалены.

— Ну, как там у тебя, Луис? Удалось получить картинку со спутников?

— Не выходит. Оба спутника, которые могли зафиксировать момент диверсии и все происходящее вокруг, почему-то неисправны.

— Проклятье! — выругался я и направил вертолет к отелю, где располагалась штаб-квартира.

Я опустил ствол пистолета, который держал у виска Леманна. Конрад тут же рухнул в рядом стоящее кресло. Несомненно, старый служака не имел отношения к происшедшему.

Пять минут назад, ворвавшись в кабинет начальника службы безопасности, я швырнул Леманна к стене, одновременно выдергивая «вальтер» из кобуры под его пиджаком. Приставив оружие к голове Конрада, я задал только один вопрос:

— Почему ты нас сдал, Леманн?

Растерянность, смятение, непонимание, что происходит, — только на это указывало движение лицевых мышц, зрачки глаз.

— Если я подвел вас, нажмите на спусковой крючок, господин фон Рейн, — выдавил Леманн. И в его словах не было страха. Конрад Леманн испытывал лишь глубокое разочарование и недовольство собой.

Я швырнул пистолет на стол. Вошел озабоченный офицер службы безопасности и доложил расстроенному Леманну о взрыве. Конрад с досадой посмотрел на него и приказал экстренно запросить со спутников все визуальные данные, касающиеся происшествия.

— И организуйте связь с Гюнтером Прином, — добавил я.

— Магдалена похищена, господин Леманн, — сказал я, когда офицер вышел. — И люди, похитившие ее, знали о нашем прибытии. В ресторане они устроили ловушку.

— Не может быть! — Леманн сжал подлокотники кресла.

— Они заложили взрывчатку по периметру с таким расчетом, чтобы ни я, ни Магдалена не смогли вырваться. Только по периметру. Вероятно, они даже не хотели убивать нас. Думаю, их задачей было хотя бы на короткое время вывести нас из строя, чтобы захватить в плен. Частично план мерзавцев удался — Магдалена у них. Я пытаюсь установить с ней телепатический контакт и чувствую, что она жива. Но Магдалена не отвечает мне. Скорее всего, она или серьезно ранена, или находится под воздействием какого-то препарата, — процедил я сквозь зубы и попытался налить себе воды из графина на столе Леманна.

Стакан лопнул у меня в руке.

— Я готов на все, чтобы помочь вам, — поднялся Леманн с кресла.

— Кто мог пойти на такое? — Луис налил мне воды в другой стакан. — Они же не моргнув глазом уничтожили десятки случайных свидетелей.

— Они рассчитывали, что встреча в людном месте не вызовет у нас подозрений, — сказал я и сделал несколько глотков.

Ставя стакан на стол, я уже знал, кто даст мне нужные ответы.

На экране пульта экстренной связи Гюнтер Прин выглядел все таким же каменным изваянием, как и в прошлый раз. Это было естественно для шумерян, скрывающих свои эмоции и контролирующих малейшее проявление языка тела с детства, но не свойственно нынешним землянам. Особенно таким открытым и общительным, каким я знал Гюнтера шестьдесят с лишним лет назад.

— Зачем ты сделал это, Гюнтер? — спросил я, стараясь держаться как можно спокойнее.

— Что случилось, Эрик? — На каменном лице не дрогнул ни один мускул, не дрогнули и ладони рук, покоящиеся на крышке стола.

— Ты сдал нас, Гюнтер. Отпираться бесполезно. Ты знаешь, что врать мне не имеет смысла. Никакие голосовые фильтры и линзы не помогут.

Прин смотрел на меня, не мигая.

— Отвечай же! — заорал я в экран. — Если мне не удастся отыскать Магдалену, я сам разнесу эту планету в клочья.

— Я не понимаю…

— Глупец, что ты наделал! — прервал я Прина, нагнетая психологическое давление. — Как только сектор-командор узнает, что похищен офицер — советник имперского легиона, к тому же боевой генорг, тебе и всему тому, о чем ты так захватывающе рассказывал сегодня утром, придет конец.

Прин спрятал руки под стол, а я перевел дух и уже спокойнее продолжил:

— Ты же не собирался докладывать шумерской администрации о нашем прибытии. Сдавая нас, ты рассчитывал, что возьмут и ее и меня. Никто ничего не узнает. Но ты просчитался, Гюнтер. Ты ошибся. Я избежал ловушки. Теперь у тебя только один выход — помочь вернуть Магдалену. И молись, чтобы она была жива и здорова.

Прин снова положил руки на стол. На этот раз его пальцы были скрючены, словно их свела судорога.

— Эрик, прости меня. Я просто хотел, чтобы все осталось по-прежнему. Вы слишком долго отсутствовали…

— Я слышал это! — зло бросил я. — Ближе к фактам. Кто они и что им нужно?

— Эта организация входит в состав Центрального разведывательного управления США, созданного на основе известного тебе Управления стратегических служб. Но действует абсолютно независимо и обособленно. Неофициально они называют ее «Черное Солнце».

— «Черное Солнце»? — насторожился я, услышав знакомое словосочетание. Так назывался оккультный орден, созданный Генрихом Гиммлером из числа особо приближенных и доверенных офицеров СС, с резиденцией в замке Вевельсбург близ Падерборна.

— А имя «Ганс Каммлер» тебе знакомо? — продолжал Прин.

— Обергруппенфюрер СС Каммлер курировал разработку ракет «Фау» для бомбардировки Великобритании, а также атомный проект СС.

— Да, Эрик, но это лишь немногое, что тогда было известно. Он занимался еще десятком засекреченных проектов «Аненербе». Если мы работали подо льдами Антарктиды, то под его контролем находились почти все полигоны и заводы по созданию секретного оружия на территории Германии и оккупированных стран. Их тогда маскировали под предприятия по производству каучука. Масштабы работ были настолько большими, что для их координации Каммлеру позволили создать «особое командование СС» со штаб-квартирой под Пльзенем, на заводах «Шкоды». Но главное это то, что Гиммлер поручил ему руководство операцией «Отражение». Целью операции была дезинформация противника, и в первую очередь американцев и англичан, относительно успехов Германии по разработке новых видов оружия. Для этого Каммлеру предоставили и профинансировали возможность организации собственного контрразведывательного аппарата. Этой возможностью обергруппенфюрер воспользовался по максимуму, создав за рубежом довольно мощную личную агентуру. В 1945 году он пропал вместе с секретными архивами по созданию самолетов-невидимок и ракетного оружия. А все имеющиеся образцы атомных зарядов вдруг оказались в руках американской армии. Как, впрочем, и немецкая подводная лодка, направлявшаяся в конце войны к берегам союзной Японии с грузом высокообогащенного урана и инфракрасных взрывателей на борту. Позже американцы сбросили парочку образцов, предоставленных Каммлером, на Хиросиму и Нагасаки. Вероятно, он и сам предложил им таким образом проверить действенность своего «подарка», — Прин замолчал и хрустнул пальцами, сжав их в кулаки.

— Каммлер поставил на американцев, и что с того? — поторопил я.

— Да, он предоставил им все, что имел. Вот только разобраться во всех этих проектах без помощи Каммлера и его специалистов, припрятанных обергруппенфюрером в разных частях света, американцы не могли. В рамках ЦРУ они создали под Каммлера небольшое бюро по систематизации и анализу попавших к ним в руки материалов по секретным разработкам СС. Но глупцы не поняли, с кем связались. Спустя пару десятков лет господин Каммлер полностью подмял проект американцев под себя. Помогло и то, что Отто Ран в сорок седьмом году разгромил экспедиционный корпус адмирала Берда, направленный разобраться с нами в Антарктиде. Тогда спецслужбы США и Великобритании с перепугу предоставили Каммлеру неисчерпаемые ресурсы, лишь бы он помог создать эффективный щит. Бюро быстро преобразовалось в многотысячную армию ученых и разведчиков, работающих на бывшего офицера СС. А сам Каммлер из поднадзорного перебежчика превратился в руководителя мощной научно-разведывательной структуры, подотчетной лишь небольшой группе из финансовой верхушки, определяющей политику всех ведущих стран мира. Обергруппенфюреру теперь даже не нужна собственная шпионская сеть или армия. Он может напрямую или при посредничестве покровителей задействовать в своих целях разведку или армию практически любого государства.

— Неужели он смог напугать тебя, Гюнтер?! — усмехнулся я.

— Нет, не напугать. Он вышел на меня через одного из наших же агентов и предложил сотрудничество.

— Это смешно, Гюнтер. Им не подняться до технологий Шумера, если мы сами не позволим.

— Эрик, Каммлер уже вплотную работает над энергией нулевой точки и влиянием на структуру планеты. А это возможность масштабно воздействовать на гравитацию, подчинить себе климат Земли. Они провели ряд успешных испытаний по созданию цунами и землетрясений в строго определенном месте и в заранее намеченное время.

— Вместо того чтобы учиться созидать, они разрушают. Их надо остановить, пока они не зашли слишком далеко, а ты им помогаешь!

— Вместе с Каммлером и при наличии действующей программы Осириса нам удалось бы взять под контроль всю Солнечную систему и отказаться от опасного надзора со стороны Шумерской Империи, вышвырнуть даргонов.

— И ты сдал нас Каммлеру, а следы потрудился замести!

— Я знал, что не смогу убедить тебя. Во всяком случае, до сегодняшнего прибытия сектор-командора с Тартанги — Глизе. Переговорив с вами утром, я сообщил об этом Каммлеру, и он сказал, что другого шанса завладеть программой не предоставится. Действовать надо было быстро, пока вы на Земле и о вашем появлении никто не знает. Обещал, что сначала попытается склонить тебя и девушку к сотрудничеству при помощи человека из МИ-6, хорошо знающего Магдалену. Если не удастся, изолирует вас, и мы уже вместе попробуем убедить и тебя и Магдалену встать на нашу сторону. И времени будет уже предостаточно. А затем… — Прин на секунду замешкался. — Затем мы вместе устранили бы Ганса.

— Ты прекрасно знаешь, что ни я, ни Магдалена не владеем кодом программы Осириса, хотя она в нас и разблокирована. Наверняка это знает и Каммлер. Вы просто решили заглянуть нам в мозги, разобрать «по частям» — вдруг что-нибудь поймете, — горько усмехнулся я. — Вы ничем не лучше мерзавца Рауха, который потрошил военнопленных, потому и сошлись вместе. Хорошую же участь ты нам приготовил, Гюнтер. А мы считали тебя другом. Ты же был совсем другим — открытым и честным парнем.

Прин склонил голову:

— Я устал, я слишком устал. Столько лет нести этот груз ответственности под страхом совершить фатальную ошибку.

Когда Гюнтер снова посмотрел на меня, лицо его уже изменилось — под глазами проступили тени, резче стали морщины на лбу.

— Я превратился в труса, Эрик, — речевой фильтр делал голос Гюнтера бесстрастным, но лицо уже не могло прятать эмоции. — Я боюсь всего. Боюсь неверным решением свести в могилу миллионы людей. Боюсь умереть. Мы же здесь молимся на шумерские медицинские машины. Пытаемся отсрочить неизбежное угасание организма. Я видел сверстников, превратившихся в глубоких стариков, и меня приводит в ужас перспектива стать таким же. Рано или поздно программа Сета возьмет свое. Тысячи лет жизни нам не светят.

— Хватит ныть, Гюнтер! — хлопнул я ладонью по столу. — Леманн сказал мне, что прибытие сектор-командора задерживается на сорок девять часов. У тебя есть шанс все исправить. Иначе ты, а, скорее всего, и все мы не проживем и нескольких дней. Выход один — сообщить мне, где Каммлер прячет ее.

Глава 6

— У меня есть данные с французского спутника-шпиона, но после взрыва весь район густо затянуло дымом и разглядеть что-либо на снимках весьма затруднительно. Однако наши люди уже поработали со свидетелями. Сразу после диверсии место взрыва на большой скорости покинули три автомобиля. Разными маршрутами они проследовали в сторону столичного аэрокомплекса. Номерные знаки проверили — фальшивка, конечно. Две машины уже обнаружили. Их бросили на стоянке у аэропорта, третью ищут, — начал доклад Леманн, войдя в мой номер. — Аэропорт покинуло несколько частных самолетов. Подозрительные группы людей с объемным багажом погрузились на воздушные суда, вылетевшие в Багдад, Дубай Каир и Пекин Думаю, что все эти группы взаимосвязаны, а их количество объясняется попыткой сбить нас со следа. Я позаботился, чтобы все они были взяты под наблюдение сразу же по прибытии в пункты назначения рейсов.

— Вы слышали что-нибудь о Гансе Каммлере? — покосился я на Леманна, одновременно поправляя в наплечной кобуре «молох».

— Конечно. Лет пятнадцать назад американцы в Неваде стали испытывать летательные аппараты с прямоточным воздушно-реактивным двигателем, обладающие довольно приличными полетными характеристиками. Из-за формы корпуса мы прозвали их «летающими треугольниками». Так вот, один такой даже попытался догнать «Врил-20», с которого наши пилоты вели наблюдение за очередным испытанием, но над океаном был сбит. Тогда наша разведка выяснила, что за этими полетами стоит сверхсекретный отдел специальных научно-технических исследований ЦРУ США, которым руководит считавшийся погибшим в конце войны обергруппенфюрер СС Ганс Каммлер. Он, оказывается, перебежал к американцам с довольно увесистым архивом военных разработок Третьего рейха. Но мне сталкиваться с Каммлером или его людьми не приходилось. По нему лучше расспросить начальника службы безопасности сектора «Северная Америка» Пауля Лутце, — ответил Леманн и тут же сам задал вопрос: — Вы думаете, что к похищению госпожи Рейт причастен Каммлер?

— Мне необходимы данные по всем местам дислокации объектов «Черного Солнца». В общей базе данных «Компании» эта информация должна быть, Конрад, — не стал я тратить время на разъяснения.

— «Черное Солнце»?

— Да. Так негласно называется отдел Каммлера.

— Ясно. Дайте мне десять минут, господин фон Рейн.

Как только Леманн вышел, экран телевизора со странноватым названием «Sony», являвшийся одновременно терминалом связи, снова ожил. Я сразу же узнал Этторе Майорану, хотя с момента нашей последней встречи итальянец, конечно, изменился. Некогда казавшийся удивительно наивным и детским для талантливого ученого взгляд теперь стал твердым, почти стальным. Темная шевелюра поседела на висках, прибавилось несколько морщин на лбу и возле глаз.

— Господин фон Рейн, неужели это вы? — подался к самому экрану Этторе с неподдельными интонациями удивления и радости. Сталь в глазах мгновенно улетучилась.

— Да, это я, Этторе, — улыбнулся я и немного смутился от проявленного Майораной радушия. — И прекрати меня называть господином фон Рейном. Зови по имени.

— Я знал, что вы вернетесь, Эрик. Отто Ран тоже очень надеялся на ваше возвращение и очень переживал, что приходится покидать Солнечную систему без вас. Все живы и здоровы? Где госпожа Магдалена, где Вернер? — забросал меня вопросами Майорана.

— Мы прибыли в Дели сегодня утром, а вечером Магдалену похитили. Хенке сейчас занят подготовкой к операции по ее освобождению.

— Дьявол! — выругался итальянец, чего за ним ранее никогда не водилось, и нахмурил иссиня-черные брови. — Ничего не понимаю. Как такое могло произойти? Кто мог это сделать? Это как-то связано с вашим отсутствием все эти годы?

— Отсутствие здесь ни при чем. Столь «теплую» встречу организовал некий господин Ганс Каммлер. Чтобы захватить нас, он подорвал в Дели ресторан с десятками людей. Теперь Магдалена в руках его агентов, — разъяснил я с горечью.

— Ганс Каммлер? Если мне не изменяет память, это один из офицеров Гиммлера, занятых на атомных разработках, курируемых СС. Насколько мне известно, он был хорошо знаком с доктором Фрицем Раухом. Как-то мы с Отто вспоминали события тех дней, и он упомянул, что в ноябре 1943 года именно Каммлер следил за погрузкой Рауха и его команды на борт лодки, отправляющейся в Антарктиду. После войны Каммлер переметнулся с багажом секретов за океан, а затем вроде бы длительное время консультировал американцев в ходе их реализации. Неужели он все еще жив?

— По словам Прина и Леманна, Ганс Каммлер до сих пор здравствует и довольно успешно руководит серьезным военно-научным подразделением в недрах разведки США. Они давно собирают информацию о нас, а теперь решились на похищение.

— Чем я могу помочь, Эрик?

Помочь Майорана действительно мог, и я придумал как.

Не успел я попрощаться с Этторе, на связь вновь вышел Гюнтер Прин. На этот раз он не использовал фильтры и линзы. Лицо его было бледным, а взгляд виноватым.

— Я связался с Каммлером. Магдалена у него, и отдавать ее он не хочет. Однако готов встретиться для обсуждения ситуации на своей территории. Предлагает поучаствовать во встрече и тебе, Эрик, — сдавленным голосом сообщил Гюнтер.

— Мерзавец! — сжал я кулаки. — Он просчитал ситуацию.

— У Каммлера нет иного выхода, как отказаться от задуманного. Вместе с тобой мы сможем убедить его в этом.

— Или Каммлер безумец, или, что вероятнее всего, он уже давно все продумал и готовит ловушку, — усомнился я. — Ты смог выяснить, где он держит Магдалену?

— Не удалось, — вздохнул Прин. — Встреча назначена в нью-йоркском отеле «Савой» завтра утром, в шесть часов.

— Каммлер обожает людные места. Наверняка уже все здание заминировал от подвала до крыши, — сказал я и со злостью посмотрел на поникшего Гюнтера: — В каком состоянии Магдалена?

— Во время взрыва ее лишь контузило, но они поддерживают ее в состоянии искусственной комы. — Ирин опустил глаза. Лицо его стало совсем серым. — Вводят наркотики.

— Ну что же, встретимся в отеле. — Оборвав разговор, я отключил связь и, чтобы не закричать, впился зубами в кулак. Теплый ручеек побежал по коже.

Стряхнув на пол кровь и намотав на ладонь платок, я развернулся на стук в дверь номера. Вошел Конрад Леманн, который без лишних слов вывел на монитор информацию по объектам отдела специальных научно-технических исследований ЦРУ, или, иначе, «Черного Солнца». Их насчитывалось более пятидесяти — лаборатории, базы, полигоны, располагавшиеся в десятках стран мира на всех континентах планеты. И это лишь то, что разведке «Компании» было известно. Обергруппенфюрер СС Ганс Каммлер развернулся с размахом.

— Что по группам, покинувшим Дели?

— Вылетевшие в Дубай, Каир и Багдад уже приземлились и следуют наземным транспортом в сторону объектов «Черного Солнца», расположенных в Объединенных Арабских Эмиратах, Египте и Ираке соответственно. Пекинская группа сменила самолет и направляется в сторону Аляски. Им понадобится четыре часа, может, чуть меньше, чтобы достичь побережья США.

— Все объекты есть в списке?

— Да, господин фон Рейн, — кивнул Леманн. — Лишь на Аляске нам неизвестны точные координаты базы Каммлера. Но теперь, конечно, узнаем. Возможно, госпожа Рейт именно там. Соединенные Штаты — главный бастион «Черного Солнца». Самые крупные объекты располагаются именно на американской территории. Мы можем перехватить агентов противника в пути или обогнать и встретить на подходе к предполагаемым точкам назначения. Можно отправить диски «Ханебу» или «Врил», дислоцирующиеся на базах в Южной Америке, но на подготовку аппаратов необходимо время — используются они редко. Лучше задействовать парочку скоростных и маневренных «серпов», постоянно дежурящих на новой базе в джунглях Лаоса.

— «Серпы»?

— Это недавняя разработка советника Этторе Майораны для действий как в атмосфере планеты, так и в космическом пространстве. По форме действительно напоминают серпы и одновременно новые американские самолеты. Благодаря этому, как и задумывал советник, их чаще всего за них и принимают. За машиной с модифицированным Майораной шумерским двигателем на основе холодного ядерного синтеза не угнаться даже гиперзвуковому «летающему треугольнику». Вооружение у «серпов» тоже достаточно внушительное.

— А Пауль Лутце входит в число офицеров СС, чью голову отстоял перед шумерянами советник Прин? — перевел я взгляд с экрана на Леманна.

— Да, — с некоторой заминкой, кашлянув в кулак, ответил тот. — Если речь идет о Пауле Лутце-старшем. Но он погиб в автомобильной катастрофе в 1960 году. Нынешний шеф службы безопасности сектора его внук. Кстати, мой отец тоже из числа тех, кого тогда отстоял перед Инквизицией Гюнтер Прин.

— Не принимайте на свой счет, Конрад, — успокоил я Леманна и задумался. Все складывалось чересчур просто. Имеющаяся информация слишком явно подсказывала нам определенные действия. Каммлер обманул Гиммлера, а значит, не мог быть простым противником независимо от того, какие цели преследовал — добыть еще один экземпляр в коллекцию подопытных «кроликов» или же совершить нечто иное. Например, заменить Прина на его посту.

В номер вошли Вернер и Луис.

— Луис говорит, что можно воспользоваться «серпами», которые имеются на базе в лесах Лаоса. Здесь больше скоростных машин нет. Есть несколько «врилов» и один «ханебу» в Андах и на Амазонке, остальные законсервированы в ангарах лунной базы. Совет не приветствует их использование — привлекают внимание, — недовольно доложил Хенке.

— «Серпы» неплохие птички — маневренные и скоростные, — вступил Луис. — Собирались в лунных цехах Новой Швабии. Аналог шумерских «головорезов» — штурмовиков для дальних космических операций, но полегче и пошустрее. При этом богатое вооружение — две лазерные пушки, ракетная установка на десять зарядов и пара обычных скорострельных орудий. Это для маскировки, как и форма летательного аппарата. За полчаса в любую точку планеты. И главное, в отличие от «врилов» и «ханебу», стоят на постоянном боевом дежурстве.

— Да, но если планируется крупный десант, то «серп» не подойдет. Один аппарат рассчитан не более чем на четыре человека. Предпочтительнее все-таки «врил» или «ханебу», — недовольно поднял бровь Вернер.

— Давайте-ка еще раз просмотрим снимки с места взрыва ресторана, — снова активировал я щелчком пальца трехмерный экран компьютера.

Но новый просмотр ничего не давал, а время продолжало песком течь сквозь пальцы. Разочарованно оторвавшись от снимков, я направился к дверям, бросая через плечо:

— Мы с Луисом еще раз осмотрим место, а вы, Конрад, вместе с Вернером продолжайте отслеживать ситуацию по группам «Черного Солнца».

Глава 7

Джип мчался по ночному Дели. Разноцветная подсветка храмов контрастировала с темными улицами со спящими на тротуарах и скамьях людьми, делая тени еще гуще. Иногда Луису приходилось снижать скорость, чтобы объехать внезапно возникшую в темноте сонную корову или быка. Единственный встретившийся на пути кордон полицейских агент преодолел, взмахнув жетоном офицера антитеррористического подразделения.

«Она где-то здесь, — думал я в это время на пассажирском сиденье. — Все указывает на это — оперативность действий людей Каммлера, громоздкая эвакуация агентов в различных направлениях подальше от Индии, а главное, отсутствие данных о деятельности организации в Азиатском регионе до настоящего времени. А ведь Прин, а значит, и Каммлер не могли не догадываться, что если мы с Магдаленой когда-то и появимся, то у берегов Америки или в этом секторе».

Луис притормозил у нагромождения машин специального назначения, окруживших залитое светом прожекторов место трагедии. За цепью полицейских несколько десятков людей в мрачной суете разбирали завалы взорванного здания. Слышался чей-то плач.

— Зачем ты здесь, Луис? — спросил я, прежде чем выйти из машины.

И хотя я почувствовал, что вопрос взволновал гаитянина, лицо его оставалось бесстрастным, а рука продолжала расслабленно лежать на руле. Хорошая шумерская выучка. Но я знал, что ему есть что сказать.

— У меня контракт со Вторым Лордом-Инквизитором Великой Шумерской Империи. Уже тридцать лет, как я являюсь не только агентом службы безопасности «Компании», но и агентом Инквизиции. У меня две задачи — изнутри негласно наблюдать за деятельностью «Компании» и ждать вашего возвращения, чтобы немедленно сообщить об этом на Шумер. Лорд-Инквизитор считал, что если вы появитесь, то именно в этом секторе, — решился сказать Луис.

— Ты сообщил?

— Я решил, что еще не время, — улыбнулся одними губами гаитянин. — Кое в чем еще надо разобраться. Ваш статус еще требует уточнения. Ведь так, господин Брогар? На это имя оформлены документы?

Я молча хлопнул Луиса по плечу и выскочил наружу. Резкий запах пыли и крови заставил ноздри вздрогнуть. Страх за судьбу Магдалены с новой силой сдавил сердце. Но, сосредоточившись, я двинулся по периметру страшного места. Подсказка должна быть где-то рядом. Чувства обострились. Я улавливал каждый звук, ловил каждый образ в головах людей вокруг. Сначала все это обрушилось на меня беспорядочной лавиной. Голова, казалось, разорвется от потока чужих мыслей и ощущений, но вскоре я смог привести этот поток в единое русло и поплыл в нем, пропуская через себя, словно рыба жабрами воду.

Сомнамбулой я шел по разбитой мостовой, лавируя между людьми и машинами, сворачивая на прилегающие улочки и возвращаясь обратно.

«Старик, — став на колено в одном из проулков, я схватил за худую черную руку нищего, скорчившегося в поисках сна у покосившейся, старой кладки, изгороди. — Подожди, не спи. Вспомни, что произошло здесь вечером. Вспомни еще раз! Вспомни!»

Вот оно! То, что я искал! Глазами нищего старика индуса я вижу, как из черных клубов дыма, заполнивших улицу, появляются люди. В их руках завернутое в грубую ткань тело. Среди складок европейской одежды один из них прячет оружие. Во вновь накрывающей их волне дыма и пыли они забрасывают тело в длинный черный джип с номерами, которые я уже видел на фотографиях спутника. Но меня интересуют уже не они. Позади них видны еще силуэты. Они неясны, размыты. Но они также держатся вместе, будто связаны воедино общей ношей, и быстро исчезают в дальнем проулке. Джип вырывается из дыма и проносится мимо.

Я разогнулся, оглядываясь по сторонам. Выскочил на улицу, с которой только что пришел, и увидел тот самый проулок, мелькнувший в чужой дремоте. Луис успокоил встревоженного индуса и кинулся вслед за мной.

Вот и узкая кривая улочка. Никакого освещения. Луис силится разглядеть меня в ее непроглядной тьме и не отстать. Вдоль стен домов бормочут на циновках спящие под хлипкими навесами люди. Что дальше? Я снова начинаю путешествие в недра чужих снов и воспоминаний, усилием воли отстраняясь от внезапно возникшей головной боли. Чужими глазами я вижу собственную спину на фоне хмурой луны, а чужие мысли говорят мне, что сейчас в эту спину вонзится нож. Но Луис уже рядом, и я знаю, что он скрутит убийцу. Так же как знаю, что это всего лишь уличный бандит и как источник информации он нам бесполезен.

Поймал! Укутавшийся в тряпье спящий ребенок во сне видит людей с ношей, очертаниями напоминающей человеческое тело. Мальчик снова задыхается от пыли и дыма. Звук взрыва все еще гремит у него в ушах. Ужас накрывает его с головой так же, как и этот разрывающий легкие дым. Он бежит за людьми с ношей. Быть может, они спасатели и вызволят из беды и его. Незнакомцы вбегают в распахнутую дверь дома, мальчишка спотыкается на пороге и головой влетает в стену, теряя сознание.

Ребенок вскрикнул и проснулся. Я побежал дальше по улице и через минуту остановился у запомнившейся мальчишке двери. Распахнув ее, я очутился в тесном проходе между домами с навесом из жердей и циновок, с которого слышались звуки, издаваемые спящими людьми. Вместе с Луисом мы шагнули под навес и двинулись вперед. Чувства мои обострились до предела. Несмотря на полнейшую темноту, я видел все вокруг почти так же ясно, как и днем, а мой слух улавливал малейший звук. Мои ноздри, словно ноздри гончего пса, втягивали воздух, чтобы среди сотен запахов отыскать нужный. И я уловил его — слабый и тонкий, но неповторимый аромат Магдалены. Мгновенье спустя я оказался у лестницы, ведущей в подвал одного из домов. Скрипнул песок на ступенях, и предо мной выросла плечистая фигура человека с чемоданчиком в руке. Без малейшей задержки я нанес ему удар ногой в грудь. Нелепо взмахнув руками, парень покатился обратно вниз по лестнице. На камнях площадки у тяжелой металлической двери я настиг его и скрутил за спиной руки. Луис приник ухом к тяжелому полотну и положил руку на ручку, ожидая моей команды.

— Нет! Не открывайте ее! — громко зашептал пленник. — Помещение заминировано!

— Где она?! — приставил я к его лбу пистолет, который выдернул у него же из-за пояса.

— Я не знаю, о чем вы. Меня наняли лишь зачистить помещение от следов пребывания и заминировать. Кто в нем находился до моего прихода, мне неизвестно. Я всего лишь чистильщик. Могу лишь сказать, что внутри все очень похоже на медицинскую лабораторию.

Парень не врал. От досады я чуть было тут же не спустил курок.

На улице скрипнули тормоза, и Луис, сжимая пистолет, метнулся вверх по лестнице. В кладку над моей головой с визгом впилась пуля, и я услышал:

— Дьявол! К нам еще гости!

— Держи его, я сам ими займусь! — Выдернув из наплечной кобуры «миротворца», я взбежал наверх, но тут же вынужден был упасть грудью на ступени. Автоматная очередь, безжалостно дырявя старые стены и разбивая в щепы подпорки навеса над проулком, заставила вжаться в камень. Спавшие на циновках навеса нищие горохом посыпались вниз. Крики ужаса и стоны смешались со звуками выстрелов. Огонь противника велся с двух стволов автоматического оружия из окон большого темного джипа. Дождь разрывных пуль превратил проход между домами в смертельную ловушку для десятков людей. Пытаясь спастись, обезумевшие индийцы стали прыгать и в нашу лестничную нишу, мешая мне взять противника на прицел. Наконец, прижавшись к стене, я сумел ответить врагу. Короткая очередь «молоха» превратила видимую мне часть автомобиля в железное месиво, и стрелки заткнулись.

— Луис, охраняй пленного! — приказал я на ходу помощнику, направляясь к дымящейся машине.

Завыли сирены приближающихся полицейских автомобилей. Коптящий черным джип надсадно взревел и, несмотря на развороченный кузов, резво помчался по улице прочь от меня. Я ринулся следом. Позади хлопнул выстрел, вспарывая пулей рукав пиджака. Это открыли огонь индийские полицейские. Я же вскинул руку с «молохом» и на бегу открыл огонь по летящему впереди автомобилю. Водитель, не дожидаясь взрыва, распахнул дверцу вспыхнувшей машины и выпрыгнул наружу. Прокатившись по обочине, он вскочил и довольно резво побежал в сторону обширного квартала лачуг, раскинувшегося у дороги. Не обращая внимания на пули полицейских, я последовал за ним.

Расталкивая нищих и перемахивая через их нехитрый скарб, я продирался сквозь бедные хлипкие жилища. Возмущенные голоса впереди служили ориентиром, а раздавшийся вскоре выстрел укрепил мою уверенность в правильности выбранного направления. Расстояние между беглецом и мною сокращалось, хотя и не так быстро, как хотелось.

Выбежав на небольшую площадь, окруженную лачугами, я оказался перед толпой людей. При моем появлении они расступились, и я увидел лежащего на вытоптанной земле индийца с разбитым пулей черепом. Рассвирепевшие бедняки устремились ко мне. Пришлось сделать предупредительный выстрел. Пуля «молоха», ударив в каменистую почву, выбила веер камней, и толпа отхлынула. Расчистив путь, я перепрыгнул тело несчастной жертвы и продолжил бег.

Несколько минут спустя я выскочил на широкую дорогу, за которой, в противоположность городку нищенских хижин, который я только что преодолел, высились сверкающие в восходящем солнце небоскребы. Беглец дал о себе знать выстрелом из-за стоящего на другой стороне грузовика. Тележка с фруктами на обочине рядом со мной взорвалась цветным фонтаном.

— Беги же, беги, — прохрипел я сквозь зубы, «молохом» разбивая грузовик в хлам.

Беглец кинулся в сторону стройплощадок с возводимыми небоскребами. Оставалось совершить еще один стремительный рывок. Увернувшись от очередной пули, я уже почти настиг противника. Когда же он снова развернулся, чтобы выстрелить в меня, я нажал спусковой крючок первым, превратив его руку в кровавые лохмотья. Вскрикнув, агент упал на землю, поднимая облако пыли. Несмотря на рану, ему все же удалось найти в себе силы и подняться вновь. Но стремительно теряя кровь, далеко уйти он не мог и уже через несколько метров вынужден был обреченно прижаться к штабелю строительных плит. Бледнея и оседая на землю, он думал о смерти и о том, что ему не хватило совсем немного, чтобы добраться до убежища. Картинка, мелькнувшая в его голове, была мне знакома. Я посмотрел на высокое здание из стекла и бетона, возвышающееся за ближайшей стройплощадкой. И в этот момент настала моя очередь побледнеть. В еще слабых лучах утреннего солнца от крыши здания отделился летательный аппарат треугольной формы. Зависнув на несколько секунд, словно прицеливаясь, черная машина тяжело качнулась с боку на бок, а затем, быстро наращивая скорость и оставляя за собой низкий вибрирующий гул, устремилась к дальней кромке облаков. Неожиданным ударом в сердце я на мгновение почувствовал незримое присутствие Магдалены. Но возникшая было невидимая связь почти сразу оборвалась, растворившись вслед за исчезнувшим за далекой дымкой чужим кораблем.

Наскоро перехватив жгутом изуродованную руку раненого, привалившегося к плитам, я обессиленно присел на песок рядом с ним. В светлеющем небе прощально сверкнула последняя звезда. Где-то там, среди дальних звезд, затерялись Зигрун и Мария Орич. Если бы они находились сейчас рядом, все могло сложиться по-иному. Скрипнул гравий под ногами запыхавшегося Луиса.

— Черт! Над нами электромагнитный колпак. Ничего не работает — транспорт встал, связи нет. И возможно, не только это, — гаитянин прислонился к бетону рядом со мной. — Дышать трудно, да и пульс, чувствую, резко упал. Раньше со мной такого не случалось. Думал, словил пулю, да вроде ни одной дырки.

— Они воздействуют на атмосферное давление, — разъяснил я и, поднявшись, взвалил на плечо раненого.

Первый раунд был мною проигран.

Глава 8

Гюнтер Прин нервно сглотнул. Час назад он наконец-то по моему экстренному вызову прибыл в Дели и теперь понуро сидел у нас в номере. Я отошел от окна и, сев в кресло напротив него, продолжил:

— Гюнтер, ваши станции слежения и спутники не смогли засечь маршрут корабля, стартовавшего почти в центре Дели. Вывод один — «Компанию» контролирует Каммлер и он готов на все.

— Неужели война? — Голос Прина стал совсем тихим.

Я промолчал и подумал, что если Каммлера не остановить, то это будет не война, а самоуничтожение.

В номер вошли Луис и Вернер. По их лицам я сразу понял, что у нас есть хорошие вести.

— На Борнео засекли интересные радиопереговоры над Мьянмой. Летчик местной гражданской авиалинии обсуждает с диспетчером аэропорта необычный летательный объект треугольной формы, — доложил Луис.

— Это случилось ровно два часа назад, то есть спустя десять минут после старта чужака в строящемся районе Дели. Летательных аппаратов «Компании» в это время в воздухе не было, — поторопился дополнить Вернер, наливая себе стакан воды.

— Где? — хрипло спросил Прин.

— Пилот сообщил, что видел, как необычный аппарат снижается в сторону гор, расположенных в северной части страны, — вывел в центр комнаты голографическую карту Луис.

— Бирма? — взглянул я на объемную модель, возникшую в воздухе.

— Да, верно. Но после 1989 года страна по решению правящей военной хунты стала именоваться «Мьянма», а в 2006 году столица из Янгона-Рангуна перенесена в Нейпьидо близ Пьинмана, — быстро пояснил гаитянин и очертил пальцем предполагаемую зону посадки диска. Я тут же припомнил, что оба французских наемника, попавших к нам в плен, были завербованы «Черным Солнцем» в Таиланде, граничащем с Бирмой-Мьянмой.

Потерев занывший висок, я поднялся с кресла.

К предполагаемой базе «Черного Солнца» на севере Бирмы подбираться следовало очень осторожно. Именно поэтому серебристый «серп» доставил нас с окраины индийской столицы на затерянную площадку в лаосских джунглях окольным путем. За полчаса полета мы промчались над западным побережьем страны почти до мыса Кумари, затем с юга обогнули циклон, набирающий силу в центре Бенгальского залива, и, перемахнув Андаманское море, вошли в воздушное пространство Таиланда. Отсюда до базы Новой Швабии в Лаосе, где нашу команду ждал вертолет с опознавательными знаками ВВС Мьянмы, было уже рукой подать.

На площадке, спрятанной в гуще лаосских лесов, мы не мешкая сменили летающий «серп» на геликоптер. Я и Вернер заняли пилотские кресла, а Луис расположился позади, среди ящиков с оборудованием и оружием. Перед взлетом Хенке еще раз проверил связь с Прином, координирующим наши действия из Дели. Когда Гюнтер отозвался и подтвердил готовность, я помахал рукой провожающему нас Конраду Леманну. Ему предстояло оставаться в Лаосе и при необходимости организовать поддержку с воздуха с помощью звена из трех дежурящих здесь «серпов». Но главное, что в операции участвовал и Этторе Майорана. Приостановив исследование Фобоса, он по моей просьбе прибыл на Луну и негласно подключился к шумерским орбитальным спутникам.

Наконец, под жарким майским солнцем наш вертолет поднялся в воздух и направился в сторону границы с Бирмой. Развив максимальную скорость, мы двадцать минут спустя беспрепятственно пересекли ее и, плавно лавируя по узким ущельям среди скалистых уступов, тянущихся вдоль всей восточной части страны, устремились на север. Туда, где горные цепи Мьянмы соединяются с Гималайским кольцом и высится Кхакабо Рази — высочайший пик Юго-Восточной Азии.

С каждой минутой каменные стены, подножиями утопающие в непроходимых шубах тропических лесов, становились выше и круче. Спрятать в этих местах секретную базу или, по крайней мере, сторожевые радары не составляло труда. Но наши бортовые сканеры молчали, и я с нетерпением ждал результатов обследования территории спутниками под контролем Майораны и Гюнтера Прина. Мысль о возможном предательстве кого-либо из членов нашей команды я старался гнать прочь.

Первые данные поступили только по истечении получаса ожидания, от Майораны. В горах Северной Бирмы спутник отметил наличие сети подземных полостей со множеством слабых источников энергии внутри. Через несколько минут данные Этторе подтвердил и Прин. Снедаемый сомнениями, я направил воздушную машину в сторону указанных координат. Быть может, это комплекс из шахт по добыче драгоценных камней, которых, как и золота, всегда имелось в недрах Бирмы в избытке.

Неожиданно охватившее волнение заставило меня передать управление Хенке. Откинувшись в кресле, я на миг прикрыл глаза. Казалось, что на миг.

Тихо. Лишь сонной капелью стучит где-то упрямо просачивающаяся морская вода. Девушка неслышно ступает босыми ногами по палубе темного коридора. Я чувствую ее кожей, я вижу ее глазами. Она такая же, как и я — ее не трогает холод и тьма не служит ей преградой. Вслед за затерявшейся Магдаленой я растворяюсь в ее видениях-снах о далеком прошлом.

Из-за чуть приоткрытой бронированной двери на стену коридора падает мягкий приглушенный свет. Тонкой женской рукой я отвожу дверь в сторону. В тесной каюте, в высоком кресле я вижу согбенную фигуру седовласого гиганта. Широкие плечи поникли, обагренные кровью руки судорожной хваткой стиснули подлокотники. Нев Тун — некогда офицер Звездного флота Великого Шумера, капитан оружейной команды мятежного крейсера «Молох», а ныне один из последних богов-атлантов, остановившимся взглядом смотрел в разбитые экраны мертвых мониторов перед собой.

— Это ты, Лорелея? — чуть слышно спросил великан, не поворачивая головы.

«Я, Великий Тун», — мысленно ответила девушка, бросив взгляд на густо заляпанный кровавыми пятнами пистолет-пулемет на палубе у ног грозного властелина.

— Сегодня Исидо казнил Сета. Я не успел его спасти, — все так же тихо опять заговорил Нев Тун. — Он поручил это названому сыну — геноргу Гору. Гор и его солдаты собрали на площади у храма Осириса всех жителей города и на их глазах раскромсали Сета в куски.

Нев Тун посмотрел на свои ладони и повернул лицо к Лорелее:

— Глупец Исидо подписал и себе и мне смертный приговор. Мы больше не боги. Это закономерный финал затянувшегося полета «Молоха».

Тун сжал кисти рук в кулаки и расправил снова:

— Липкая. Не оттереть. Останки Сета пришлось отбивать с боем.

— Киберы-охранники уничтожены, Господин.

— Я знаю. Это я убил их всех. Остались только ты да я. Пришла пора ставить точку. Но прежде я опечатаю эту подводную цитадель. А затем нам предстоит отправиться вместе с останками Сета в последнее убежище, которое я и он готовили много лет. Временами мы мечтали, что оно поможет нам вырваться отсюда, — горько усмехнулся Тун. — Хотя в душе каждый из нас знал, что в этом уже не будет никакого смысла, и готовил его как свое последнее пристанище. Так и случилось.

Шумерянин тяжело поднялся с кресла.

— Вы ранены, Господин. Позвольте помочь вам, — сделала робкий шаг вперед Лорелея.

— Нет, — Тун взял девушку за подбородок и поднял ее лицо. — Мой последний саркофаг готов. Я хотел убить и тебя, Лорелея, но вовремя вспомнил, кто твой создатель и какую миссию он уготовил для тебя. Он очень любил свои создания. «Они мое прощение» — так сказал он мне однажды о тебе и еще об одном генорге, который уже отправился в долгое путешествие навстречу будущему. Кверт пожертвовал своим настоящим, чтобы мы с Сетом смогли что-то изменить. Нам это не удалось. Хотя… — великан опустил руку. — Хотя как знать…

Нетвердым шагом Нев Тун направился к выходу. Несколько крупных вязких капель упали на палубу и расползлись алыми пятнами с ровными краями. У переборочной двери шумерянин задержался и, не оборачиваясь, пробормотал уже чуть слышно:

— А мне пора готовиться к вечному сну — более вечному, чем моя жизнь. Мой друг Сет ждет меня, а я не хочу заставлять его ждать слишком долго. Ты же живи, Лорелея, и дай новую жизнь.

Глава 9

Вертолет встряхнуло, и я открыл глаза. Пойманное мной видение Магдалены, унесшее мое сознание почти на двенадцать тысяч лет назад в прошлое, было настолько реальным, что у меня не оставалось сомнений — мы на правильном пути и скоро мне удастся найти любимого человека.

Хенке заставил машину зависнуть над скалистой площадкой у границы густого леса и покрытого темными, почти лиловыми, валунами склона. Луис выпихнул контейнеры, а затем и сам нырнул вслед за ними.

— Дальше знаешь, что делать, — хлопнул я Вернера по плечу и последовал за Кастой.

Хенке взмыл вверх, а мы с Луисом, укрывшись от палящего солнца и воздушного наблюдения в тени раскидистого дуба, быстро вскрыли ящики. Пока я настраивал антирадар, Каста развернул компактную ракетную установку, и погодя пару минут в небо ушла небольшая пластиковая ракета. В полусотне метров над нами она превратилась в рой микроскопических шпионов, которым предстояло стать нашими глазами на высоте птичьего полета. Затем мы поспешили активировать отделение из четырех кибернетических «мулов». Двух из них нагрузили взрывчаткой и дополнительным вооружением, а оставшихся решили использовать как средство передвижения. На себе мы тоже несли немало. Помимо «молохов» в набедренных кобурах у каждого из нас за плечами примостился ручной ракетный комплекс, брикеты взрывчатки и комплект гранат. Гелланские бронежилеты и шлем-маски защищали тела и головы. Взгромоздившись на «мулов», мы отправились вверх по склону. Шестиногие машины резво бежали по камням. Их груженые собратья не отставали. Почему Этторе назвал их «мулами»? На пауков они походили гораздо больше. Особенно когда переваливали через валуны. При этом приходилось проявлять достаточную сноровку, чтобы удержаться в седле. И если для меня это не представляло особого труда, то Луису поначалу приходилось несладко. И все же ловкий гаитянин быстро освоился и, когда мы достигли гребня вершины, смотрелся в седле как заправский наездник.

Рассредоточив наш маленький отряд среди скальных выступов, я стал изучать возникшее перед нами небольшое, раскаленное палящим солнцем, каменистое плато. Воздушные шпионы доложили о дюжине сторожевых маяков по периметру. Один из таких замаскированных под известняк сторожей оказался в десятке метров над нами. Обнаружить нас он не мог, но активные помехи должны были вызвать скорую реакцию его владельцев. Однако до сих пор никакого движения на плато и каменных склонах вокруг не наблюдалось. Хвойная чаща, разделявшая нас, тоже казалась спокойной. Неужели я в чем-то просчитался?

Из-за соседней скалы, чадя густым дымным хвостом, показался вертолет Хенке. Машина боком заваливалась на край каменистой площадки, где приютилась колония густого кустарника. К моему удовольствию, опознавательные знаки ВВС Мьянмы просматривались очень хорошо. Сверкнуло пламя. Геликоптер завертелся юлой у самой земли. Вернер отлично знал свое дело.

Со стороны солнца показалась пара целей. Я сразу определил, что это тоже геликоптеры. Шпионы дали картинку на следящее устройство у меня в руках. Черные скоростные аппараты без опознавательных знаков, как, впрочем, и вертолеты Новой Швабии, быстро приближались.

Тем временем машина Хенке задела лопастями высокие ореховые заросли. К смеси пыли и дыма добавились разлетающиеся вокруг куски винтов и обшивки. Я начал волноваться за Вернера. Но взрыва не последовало. Вертолет приземлился в соответствии с планом.

К прибытию на место аварии вражеской разведки пыль осела, но останки винтокрылой машины чадили так, что дымовая завеса накрыла все плато. Противнику придется потрудиться, чтобы понять, что к чему. Особенно учитывая разношерстный груз из контейнеров с радиоактивными веществами, антирадарными устройствами и героином.

Оставив Касту вместе с отрядом в арьергарде, я тоже двинулся к месту аварии, прячась за обломками скал и деревьями. Я бежал, одновременно слушая переговоры готовящихся к высадке разведчиков и ожидая самого главного — подтверждения, что искомая цитадель «Черного Солнца» здесь.

Наконец, я увидел Хенке. С ним было все в порядке. Лишь шлем-маска покрылся копотью. Знаком я дал ему понять, что надо переждать, и сосредоточился на экране прибора авиаразведки. В то время как один из геликоптеров предполагаемого врага продолжал барражировать над плато, другой наконец-то приземлился рядом с тлеющими останками нашей машины. Высадившаяся команда разделилась на две части. Четверо приступили к пожаротушению, а группа из пяти бойцов цепью двинулась сквозь заросли кустарника в нашу сторону. Не теряя времени даром, я привел в боевое положение миниатюрную ракетную установку. Когда отряд десантников-коммандос углубился в лес, оставалось лишь перевести поступающие от авиашпионов данные о передвижении противника в ее командную электронику и дать приказ о нанесении удара. Ракетный комплекс «Шелест» оправдывал данное название. Пять миниатюрных крылатых ракет почти беззвучно вырвались из направляющих стволов и несколько секунд спустя одновременно поразили свои цели за дальней линией гималайских сосен. Мы с Хенке продолжили осторожное движение вперед, к точке высадки.

Когда Вернер склонился над одним из убитых, я обернулся на звук позади и понял, что удача улыбнулась нам, намного облегчив задачу по поиску секретной базы. Часть скалы, что мы миновали пару минут назад, отъехала в сторону. Механизм сработал абсолютно бесшумно, но я услышал, как посыпались камешки в разверзшийся проем и затрещали стебли облюбовавших скалу растений. Прятавшиеся под землей, видимо, решили, что нас только двое и они сумеют быстро разобраться с вторгшимися на их территорию непрошеными гостями. Эта ошибка противника стала настоящим подарком. Выхватывая «молохи», я бегом направился к скале. Хенке — следом, прикрывая меня со спины.

На бегу, с обоих стволов, я расстрелял первую пару вражеских бойцов, появившихся из распахнутого черного зева. Хенке, поддерживая меня, открыл огонь по остальным солдатам, пытавшимся рассыпаться по сторонам и укрыться за скальными обломками и деревьями. Не прошло и минуты, как мы разделались с командой зачистки и оказались у входа в подземную крепость «Черного Солнца». В том, что это была она, я уже не сомневался. На шевронах трупов виднелась двенадцатиконечная свастика — оккультный символ тайного ордена Гиммлера.

— Луис, мы с Хенке входим на объект. Твоя задача никого не выпускать из него и не впускать. Вызывай поддержку с воздуха, и уничтожайте все вокруг! — заорал я в микрофон маски, одновременно расстреливая рельсы, по которым скользила входная плита, стремясь захлопнуться.

Дверь заблокировать мне удалось, но тут же пришлось отпрянуть от входа, оттолкнув в сторону и Вернера. Огненный шар, пущенный из чрева скалы, ударной волной разбил часть защитной плиты и превратил заросли напротив в огненную стену.

— Плазматор? — Хенке передал мне связку прыгающих гранат.

— Да, похоже на плазменную установку, — согласился я и метнул в темноту «прыгунов». Так назывались штурмовые шумерские гранаты, обладающие искусственным интеллектом, главной задачей которого являлся автоматический поиск живых целей во взламываемых цитаделях. Совершая длинные прыжки, каждый из этих боеприпасов с помощью устройства самонаведения находил жертву, оценивал уровень ее защиты, выискивая наиболее уязвимые места, и взрывался как можно ближе к ним. Действуя звеном, гранаты искали и распределяли между собой цели с учетом вооружения противника и плотности ведущегося им огня, рассчитывали количество взрывчатки, необходимое для его максимального поражения.

Когда отгремела серия взрывов, мы ворвались в зал охраны. «Прыгуны» расстарались — вокруг были только трупы. Я насчитал девять тел в камуфлированной униформе со знакомыми шевронами на плечах. Из динамиков почти полностью разбитого диспетчерского пульта доносились тревожные просьбы доложить обстановку.

— Мы взяли ситуацию под контроль. Дайте несколько минут для подготовки более точного и подробного доклада! — прокричал я в микрофон, а затем, выключив коммуникатор, сосредоточился на поиске карты базы.

— Два грузовых лифта и лестница. Ближайший, по-моему, начал подъем, — доложил с противоположной стороны зала Хенке.

— Минируй лифты. Пойдем по лестнице, — приказал я Вернеру, изучая обнаруженную схему.

Удача сегодня играла на моей стороне. Основная часть базы с ангарами для летательных аппаратов, складами, казармами и штабом находилась под плато и в толще горы в противоположной его части. Узкий туннель под лесом вел сюда, в меньший по размеру, но наиболее важный для меня сектор подземного города — медицинские лаборатории. Интуиция и слабая нить телепатической связи с Магдаленой подсказывали мне, что искать нужно именно здесь. Помещения на самом нижнем, пятом уровне были самыми обширными и имели дополнительные контрольно-пропускные пункты. Наш путь лежал туда.

Когда прогремел взрыв у дверей распахивающегося лифта, я и Хенке были уже на лестнице. Между вторым и третьим уровнями мы в очередной раз прибегли к услугам «прыгунов», чтобы пробиться сквозь команду охраны, поднимавшуюся на выручку своим. И вновь, не дожидаясь, когда отгрохочут взрывы, я рвался вперед. Уворачиваясь от осколков собственных гранат, сквозь взвесь из крошек облицовочного пластика и брызг чужой крови, мы вскоре достигли самого нижнего этажа. У нас, возможно, возникли бы проблемы со вскрытием бронированной двери, прикрывающей вход на этот уровень, но паника персонала, возникшая из-за внезапного штурма, продолжала ощутимо облегчать нам задачу. Взорванные лифты на поверхность заставили медиков распахнуть дверь на лестницу. Волна объятых ужасом и смятением людей в белых халатах чуть было не смяла нас, и только очередь из «молоха» над головами заставила толпу отхлынуть назад.

— Девушка где?! — заорал я, сорвав с лица шлем-маску.

— Отвечайте или умрете! — заорал вслед за мной Хенке и выстрелил в голову ближайшему к нему молодому медику Кровавый веер заставил истерично завизжать женщин. Толпа сжалась шагреневой кожей.

— Постой, Вернер. Не надо так, — опустил я руку Хенке и снова обратился к жмущимся по стенам людям: — Где девушка, которую привезли сегодня утром? Если вы расскажете, больше никто не умрет, и вы спокойно подниметесь вверх по лестнице к выходу.

Ответом была тишина. Но это не остановило меня. Растолкав с десяток человек, я вырвал из задних рядов молодую женщину, поймав в ее мыслях образ Магдалены.

— Вы знаете, где она! Отведите нас к ней! Скорее!

Женщина пыталась что-то сказать, но от страха слова комом застревали у нее в горле.

— Можете ничего не говорить. Просто ведите, — сжал ее руку я.

Женщина, всхлипнув, кивнула.

— Пусть идут. Пропусти их, Вернер! — крикнул я Хенке, спеша следом за медиком на площадку холла пятого уровня. Слыша за спиной глухую очередь «молоха», я надеялся, что она была выпущена в потолок.

Из холла с лифтами и выходом на лестницу мы устремились в скрытый за дверью белого стекла длинный и широкий, залитый ярким светом коридор со множеством других дверей. Когда под трель захлебывающейся тревожной сирены мы почти миновали его, мой слух уловил звук сработавшего в недрах стен механизма. Я сорвал с пояса кибернетического разведчика — «паука» и метнул его вперед, под обрушивающуюся бронеплиту. Мощное препятствие с грохотом преградило нам путь, но «паук» успел проскочить.

«Надеюсь, что он быстро найдет способ расчистить дорогу», — подумал я, разглядывая стены вокруг в поисках панели управления плитой. Но ее не было.

— Здесь становится горячо. Прибыло звено реактивных истребителей и три довольно юрких «треугольника» на электромагнитной тяге. Они вяжут воздушным боем наши «серпы». Меня тут тоже теснят. Уже потерял одного «мула». У противника имеется лазерное и плазменное оружие, — донесся сквозь помехи слабый голос Луиса с поверхности.

— Свяжись с Прином — пусть высылает эвакуатор и дополнительное прикрытие. Мы с Хенке уже у цели. Как понял?

В ответ я услышал лишь тишину. Ее нарушил очередной грохот опускающейся плиты, но уже в полусотне метрах позади.

— Они, похоже, замуровали нас, — глухо заметил Хенке. — Не обойти — свернуть некуда.

Лицо женщины-медика по цвету сравнялось с халатом. Она обессиленно прижалась к стене, и мне пришлось подхватить ее, чтобы она не упала, — силы вовсе оставили ее.

— «Паук» справится, или мы просто взорвем препятствие, — попытался я приободрить ее.

Электронный помощник на запястье подал тревожный сигнал и вывел на экран миниатюрного монитора индикатор уровня кислорода, который быстро и неуклонно уменьшался.

— Воздуха, мерзавцы, хотят лишить, — прохрипел Вернер.

— Аварийного запаса с лихвой хватит, даже если кибер замешкается, — шлепнул я ладонью по шершавой поверхности стены, вставшей на нашем пути.

Словно откликаясь на мой жест, плиты, и одна и другая, плавно поползли вверх — «паук» оправдал наши надежды и, обнаружив панель управления по ту сторону брони, взломал код. За вскрытой преградой никого не оказалось, и мы беспрепятственно продолжили путь.

Когда впереди показался поворот, задыхающаяся женщина остановилась и опять прижалась к стене:

— Там, метрах в двадцати, пункт охраны. Что дальше, не знаю, но человека, которого вы ищете, направили туда. А я… Я больше не могу.

— Хорошо, идите обратно, — сжалился я, но она лишь без сил опустилась на пол. Не намереваясь терять время, я оставил ее и направился к повороту, возле которого, вжавшись в стену, уже перезаряжал «молох» Хенке.

«Паук» на этот раз помочь не смог. Как только он завернул за угол, так тут же был метко сожжен лазерным лучом. Я вновь снял с плеч ракетную установку и зарядил последнюю кассету с боезарядами. Хенке приготовил связку «прыгунов». И тут я почувствовал страх — липкий, пожирающий. Но этот страх объял не меня. Он пожирал Хенке. Я посмотрел на Вернера. Став почти неуязвимым, я забыл, что рядом со мной простые люди. Они не обладали сверхъестественными способностями, но шли вместе со мной сквозь огонь и пули плечом к плечу. Такими были Отто Ран, Курт Грубер, Луис Каста, таким был и Вернер Хенке — молодой немецкий офицер из Дрездена, попавший в жернова войны в далеком 1941 году и продолжающий воевать до сих пор.

Вернер посмотрел на меня. Его лицо закрывал шлем-маска, и я не видел глаз, но он видел мои и все понял.

— Простите, шеф, — голос его звучал виновато. — Там, наверху, я лишнего натворил. Не знаю, что нашло. Столько переделок прошел, а тут вдруг испугался, что на этот раз не выберусь, останусь навсегда в этих чертовых катакомбах.

Я положил руку на плечо офицера:

— Выберемся, Вернер, обязательно выберемся. Мы лучше подготовлены, и оружие у нас что надо. Слабоваты они против нас.

— Да, шеф, конечно, — немного приободрился молодой человек, а я, не зная, что еще сказать, зачем-то проверил застежки на его бронежилете и шлем-маске, хотя и знал, что все подогнано как надо.

Но времени не было. Ободряюще хлопнув Хенке по плечу, я опустил на лицо маску и на долю секунды выглянул за угол. Этого мне хватило, чтобы рассмотреть, какие трудности нас ждут впереди. Плазменный заряд впился в стену, когда я снова был в безопасности.

— Двадцать пять метров до баррикады — стальная стойка и куча лабораторного барахла — столы, кушетки. За баррикадой предположительно трое, может, четверо. Одновременно активируем «Шелест» и задействуем «прыгунов». Затем идем — я впереди, а ты позади и чуть правее.

Не дожидаясь, когда гранаты и ракеты доведут дело до конца, я ринулся вперед, сквозь заполняющий коридор кислый дым. Расстреливая из пистолетов-пулеметов образовавшийся на месте пропускного пункта рукотворный смерч из языков пламени, разрываемой плоти людей и скручиваемого в спираль металла, мы в считанные секунды преодолели очередную линию обороны и очутились в большом холле, с новыми рядами дверей вокруг. Но это уже было неважно. Я знал, что Она уже рядом, за тяжелыми стальными створками прямо передо мной.

Выстрел из «молоха» не поколебал мощи закаленного металла.

— «Паука» сюда, Вернер! — закричал я, и в этот миг створки сами бесшумно разъехались в стороны.

В глубине полутемного зала, на невысоком постаменте покоилась прозрачная капсула. Магдалена лежала в ней, вся опутанная трубками и проводами. Я кинулся к ней, но притаившиеся за капсулой стрелки открыли шквальный огонь. С трудом уклонившись от волны пуль и плазменных зарядов, мне удалось укрыться за нагромождением металлических ящиков с каким-то оборудованием. Но укрытие было ненадежным. Под обстрелом ящики лопались, осыпая меня потоком разбитых запчастей и агрегатов. В дверной проем я разглядел лежащего без движения Вернера Хенке. Еще мгновенье, и захлопнувшиеся бронированные створки скрыли его от меня. Путь назад был отрезан. Из боеприпасов оставались лишь четыре заряда в одном из «молохов».

«Это неважно, совсем неважно. Теперь я с Ней рядом, и ничто больше не разлучит нас. Жаль только, что Вернера не уберег. Одному надо было идти. Одному», — подумал я и бросился в атаку.

Глава 10

Обливаясь кровью, я сумел уложить двух противников и теперь с тесаком в руке схватился с третьим. Он, как и его товарищи на полу, не был обычным солдатом. Не уступая мне в быстроте и выносливости, воин также не обращал внимания и на свои многочисленные раны. Одурманенный странным составом в крови и повинуясь чужой команде, он жаждал моей смерти любой ценой, даже ценой собственной жизни. Сквозь прорезь бронированного шлема я видел стеклянные и равнодушные глаза человекообразной машины. Тесня меня к стене, он наносил мощные удары прикладом опустошенного автомата, то по моему шлему-маске, пытаясь его разбить, то по рукам, в надежде услышать хруст сломанных костей. Парировать удары становилось все сложнее. Кровоточило разорванное пулей бедро, сломанные под истерзанным бронежилетом ребра рвали внутренности. И все дальше под напором врага отступал я от капсулы, куда была заключена моя любимая.

— Нет, еще не время, — прохрипел я и, изловчившись, все же сумел вонзить клинок в щель между шлемом и воротником бронежилета потерявшего рассудок противника. — Передай привет доктору Рауху, приятель!

Враг распластался у моих ног. Путь к постаменту освободился. Я попытался перешагнуть труп и не смог, упав на колени. От большой потери крови закружилась голова.

— Не сейчас, — то ли подумал, то ли вслух сказал сам себе я. — Только не сейчас.

Сорвав портативного кибермедика с пояса, я закрепил его на бедре.

— Теперь станет лучше, обязательно станет лучше, — зашептал я себе, ожидая восстанавливающих инъекций. На миг показалось, что чья-то твердая рука стиснула мне плечо, и я обернулся назад. Но за спиной никого не оказалось. Я мотнул головой, отмахиваясь от наваждения.

Покачиваясь, я встал и направился к капсуле. Приблизившись и подняв прозрачную крышку, сорвал с хрупкого бледного тела трубки и провода, а затем прижал Магдалену к себе, желая одного — лишь бы затрепетали Ее ресницы, лишь бы Она открыла глаза. Все тепло, всю жизнь, что наполняла меня, я мысленно попытался отдать Ей, наполнить словно чашу до краев.

— Давай, милая, просыпайся. Я не могу без тебя. Все теряет смысл. Не уходи, милая.

Робкий удар сердца, еще один. Маленькая прозрачная слезинка поползла по щеке девушки.

— Милая моя, — прижался я глазами к ее мокрой щеке.

— Жаль, господин фон Рейн… — донесся до меня прерванный сбоем нестабильной системы связи чей-то хрипло-скрипучий голос.

Я поднял глаза на экран большого монитора на ближайшей к капсуле стене.

— Жаль, что мы не вместе. — Сквозь квадраты искажений, бегущих по транслируемому изображению, возникла размытая фигура сидящего в кресле человека преклонных лет. — Совместными усилиями мы смогли бы дать человечеству полную власть над планетой, повести к звездам.

— Я уже там был, Каммлер.

— Только вы, фон Рейн, и горстка смельчаков. Я же говорю о миллиардах людей, чье существование с вашего молчаливого согласия зависит от прихоти далекого Шумера да ластоногих «саламандр» в наших водах.

— Не думаю, что власть Шумера хуже власти таких, как вы, Каммлер. Ради блага миллиардов вы, не задумываясь, уничтожите миллионы людей. Вы же помогли американцам стереть с лица планеты два города только ради того, чтобы доказать новым хозяевам свою полезность.

— Мы из СС, фон Рейн. И вы, и я. Этого не вытравишь, не сотрешь. И вы, и я знаем — высокой цели достигнут не все, а только лучшие из лучших. Остальные должны или полностью подчиниться, или умереть. Свободы быть не может. Она развращает, заставляет думать. А необходимо не размышлять, необходимо четко и беспрекословно выполнять приказы. Дисциплина и самоотречение, только так можно достигнуть истинно значимой цели. Даже такие, как мы с вами, не свободны в выборе судьбы, потому что у нас есть предназначение, миссия, которую мы обязаны довести до конца, хотим того или нет. — Старик стиснул длинными костистыми пальцами подлокотники и замолчал, глядя куда-то мимо меня.

Отвернувшись от экрана и подхватив Магдалену, я поспешил к выходу. Но сенсорная панель управления дверными плитами оказалась вдребезги разбита.

— Начался отсчет, фон Рейн, и дверь уже не откроется. Осталось пятьдесят восемь секунд. Затем три негромких хлопка, и опоры, удерживающие свод лаборатории, лопнут. Тонны бетона и земли рухнут на вас, и никакие сверхспособности не помогут. А ваши тела мы потом откопаем и изучим. Полностью, до последнего атома. Все получилось даже лучше, чем я планировал. Узнав об этом, Гюнтер Прин пойдет за мной. Он уже почти… — погаснувшие экраны мониторов не дали старику договорить.

— Нет, — скрипнул я зубами. — У тебя ничего не выйдет, Ганс.

И, словно по волшебному заклинанию, заблокированные створки вдруг разъехались. В открывшемся проеме показался Вернер Хенке. Без маски, с окровавленным лицом.

— Может быть, мне и суждено сегодня погибнуть, командир, но только не вам и не госпоже Магдалене, — сплюнул Хенке кровавым сгустком.

— Вернер, дружище, — я потянул его свободной рукой за собой, — мы все должны выбраться отсюда живыми. Бежим!

Мы бросились вон из зала. А позади начали рушиться подорванные своды, и горячая взрывная волна, клубясь бетонной пылью, устремилась вслед за нами.

Когда мы выбрались на поверхность, уже смеркалось. Над нашими головами, почти касаясь верхушек деревьев, пронесся серебряный силуэт «серпа» с двумя истребителями — «треугольниками» на хвосте. Второй серповидный корабль, преследуемый стаей ракет, пущенной со стороны плато, пытался уйти от них за пик дальней вершины. По кускам обшивки, которые он терял, стало ясно, что он уже получил повреждение. Воздушное сражение было в самом разгаре.

— Где же эвакуация? — прохрипел Хенке, сползая спиной по стволу дерева.

Прижимая Магдалену, я искал глазами помощь. Наконец, темный силуэт закрыл собой звезды. Винтокрылая машина бесшумно опустилась рядом с нами. Я передал Магдалену показавшемуся в проеме Луису и вернулся за Хенке. Взвалив потерявшего сознание офицера на плечо, я побежал обратно, к вертолету. Что-то тяжело и опасно близко ухнуло за нашими спинами. Тугая горячая волна подняла нас в воздух, и в заливающем лес и скалы вокруг почти дневном свете мы с Вернером влетели в спасительное чрево вертолета. Корпус зависшей над землей машины опасно накренился, но пилоту удалось ее выправить, и с ровным гулом она взмыла вверх. Лавируя меж темных вершин и кусков горящей обшивки разваливающегося в воздухе «треугольника», мы понеслись все дальше и дальше от места сражения.

— Через двадцать — двадцать пять минут будем на частной территории в пригороде Рангуна. Туда советник Прин направил «врил» с шумерской медицинской капсулой на борту. Ее на базе «Валькирия» спешно смонтировали для эвакуации госпожи Рейт. Надеюсь, с ней все будет в порядке, — помогая укладывать в санитарный гамак раненого товарища, сообщил Луис.

— Займись, — кивнул я ему на Вернера и переместился к месту Магдалены.

Как только я взял ее прохладную руку, девушка открыла глаза.

— Магдалена! — подался я вперед.

— Эрик, — слабо улыбнувшись, прошептала девушка.

«Теперь мы снова вместе и все будет хорошо», — продолжал гладить я ее руку.

Магдалена устало закрыла глаза, а я все поглаживал и поглаживал тонкую ладошку и повторял как молитву: «Все будет хорошо, милая».

— Мы падаем, Эрик! — вдруг распахнулись ее глаза.

Вертолет затрясло, по корпусу забарабанило, словно мы попали под обстрел.

— Симон, что происходит? — закричал Каста пилоту.

— Сильный, постоянно усиливающийся ветер, — донеслось до меня.

Я метнулся в кабину, на пустующее место второго пилота. И хотя «Черный ястреб» Сикорского был напичкан новошвабской начинкой, ситуация складывалась тяжелая. Ветер достиг почти ста метров в секунду. Скручиваясь в вихревые потоки, он бросал машину то вверх, то вниз. Начавшийся ливень волнами хлестал по корпусу. Я невольно отпрянул назад, когда перед стеклом кабины безвольной куклой промелькнуло человеческое тело. А ведь до поверхности земли было почти две тысячи метров. Мы оказались в эпицентре мощнейшего урагана. Двигатель геликоптера захлебывался, и машина почти не слушалась управления. Полет превращался то в беспорядочное падение, то в неконтролируемый бросок вверх, навстречу бьющим с неба потокам воды… Несмотря на это, я пытался отвести летательный аппарат в сторону от неожиданно оказавшейся под нами терзаемой стихией бывшей столицей Бирмы. Срываемые крыши домов, взлетающие в воздух автомобили и люди смешались в безумную карусель, в которую затягивало и нас.

— Симон, где «врил»? — крикнул я, присматриваясь к раскидистым кронам деревьев на окраине города, на которые можно бросить вертолет, чтобы смягчить удар при уже неизбежной аварийной посадке.

— Нет связи, но я включил маяк. Они найдут нас. Надо лишь приземлиться и где-нибудь укрыться! — прокричал в ответ Зонн.

— Каста, готовь раненых к жесткому приземлению! — снова заорал я, глядя, как стремительно несется навстречу разметаемая ураганным ветром и потоками воды зелень.

Это была, конечно, не посадка. Неведомая рука метнула нас в кроны городского парка. Я сумел лишь немного подправить бросок. «Сикорский» со скрежетом вонзился в зеленую «подушку». Фонарь кабины разнесло вдребезги невесть откуда взявшимся автомобилем. Бампер грузовика пролетел мимо моего лица и ударил в шлем вжавшегося в соседнее кресло Симона Зонна. Потоки воды устремились в кабину. Отстегнув ремни контуженого пилота, я потащил его за собой, в пассажирский отсек.

— С нами все в порядке, Эрик, — Магдалена, застегивая «молнию» летного комбинезона, посмотрела на меня, словно ничего не случилось. Лишь синие круги под глазами и растрепанная челка светлых волос напоминали о ее недавнем состоянии. На мгновенье я застыл. Как много мне хотелось ей сказать, обнять. Но время для этого, увы, было неподходящим. Судьба приготовила нам новое испытание.

Что-то гулко ударило в корпус, и вертолет резко просел вниз. Дверь в разбитую кабину, удерживаемая моей спиной, попыталась открыться.

«Я знаю, милый, что ты хочешь сказать. Скажешь потом», — на бескровных губах Магдалены мелькнула легкая улыбка.

— Надо выбираться, шеф, — ожил от укола Луиса Вернер Хенке.

Очередной мощный удар заставил корпус «сикорского» затрещать скорлупой ореха.

— Сначала выйду я и попытаюсь найти убежище. Без разведки нельзя. Даже здесь лучше, чем снаружи. Попытайтесь установить связь с «врилом». На нем мы сможем выбраться, — обратился я к товарищам. — Луис, притвори за мной.

Не дожидаясь возражений, я развернулся и приоткрыл дверь в пилотскую кабину, заполненную мокрыми ветвями.

Выбравшись наружу, я первым делом удостоверился, что аварийная машина прочно засела в кронах деревьев, уже превратившихся в беспорядочный навал, с трудом противостоящий штормовому напору. Укрывшись в глубокой выемке в корнях старой зонтичной акации, я огляделся и понял, что наши дела, в отличие от жителей Рангуна, находящегося чуть ниже того места, где мы потерпели крушение, не так уж плохи. Город терзал не только ураган, но и безудержные потоки грязной воды, заполнившей улицы. И никакого света. Люди гибли в полной темноте. У них не было шансов ни спастись самим, ни спасти кого-либо.

Соседнее дерево под напором воздушного потока и груза из остатков деревянной постройки, еще недавно служившей чьим-то кровом, затрещало и накренилось. Комья грязи из-под вывороченных корней тут же стремглав понеслись прочь, превращаясь в мокрую пыль.

Сквозь вихрем закручивающийся ливень я разглядел очертания крупного объекта. Это был летательный аппарат дисковидной формы около ста метров в диаметре, пытающийся приблизиться к месту падения «сикорского». Плазменная оболочка хорошо защищала диск от разбушевавшейся стихии. Машина грузно опустилась на мокрые камни и поваленные стволы в трех десятках метров от меня. Если это и был «врил», то, по всей видимости, новой модификации — «Врил-20». Вот только как добраться до него, да еще с поврежденной ногой?

В проеме шлюза появилась фигура в тяжелых латах боевого скафандра. Я поднял руку. Обзорные фильтры шлема помогут спасателю разглядеть меня. «Рыцарь» поднял руку в ответ.

Взрыв ракеты отбросил спасателя обратно в шлюз.

— Дьявол! — от неожиданности выругался вслух я.

Над нами пронеслось что-то большое. Неужели один из «треугольников» «Черного Солнца»?

Рискуя быть снесенным потоком воды и мусора или просто унесенным бушующим смерчем, я двинулся, прячась и цепляясь за искореженные деревья и скользкие камни, по направлению к «врилу».

Наконец, поток воды внес меня в открытый шлюз. Гюнтер Прин, скинув шлем и прижавшись к внутреннему люку шлюза, глотал ртом воздух.

— Что, Гюнтер, отвык? — помог я подняться советнику и ударил по панели аварийного управления шлюзом. Плазменная оболочка отключена, пока шлюз открыт.

Внешняя дверь захлопнулась, началась откачка воды. Я снова провел рукой по панели, и отъехал второй люк, впустив нас внутрь корабля.

— Бортовой шкипер спит, что ли?

— Я его отключил, — отплевываясь и отдуваясь, сообщил закованный в скафандр Прин. — Чтобы не записал чего лишнего.

Новый взрыв ракеты за бортом заставил его схватиться за стену.

— Хотя и близко, но опять мимо, — успокоил я его. — В таких условиях поразить цель мудрено. Ты один?

— Да, — услышал я уже вдогонку, так как устремился в пилотский отсек.

Как только я нырнул в капсулу управления, вокруг моей головы возникла голографическая сфера, отражающая обстановку вокруг корабля и его технические данные. Я сразу же понял, что ошибся — вторая вражеская ракета все-таки нанесла ущерб. Система плазменной защиты автоматически не сработала, а теперь и вовсе вышла из строя и не желала активироваться.

Переживать было некогда. Я поднял диск в воздух, а вернее, в смертельную ураганную мешанину, его заменившую. «Врил» завибрировал, принимая покатыми бортами удары стихии. Уведя его в сторону от очередной ракеты вражеского корабля, я открыл ответный огонь. Но обе наши воздушные торпеды цели не достигли. Одна из них на полпути поразила внезапно возникший между нами вертолет, вторая врезалась в вершину холма, за которую поспешно ушел боевой «треугольник» «Черного Солнца».

— Гюнтер, бери врага на мушку, а я займусь спасательной операцией, — приказал я и полностью переключился на попытку сесть как можно ближе к нашему аварийному вертолету.

Радио молчало, словно не существовало вовсе. Лишь телепатическая связь с Магдаленой позволила мне сообщить друзьям о близкой помощи. С каждой минутой их положение все более осложнялось. Под грудой поваленных стволов корпус вертолета раскололся, и экипаж заливало водой.

— Черт, Гюнтер, он совсем близко! — Пытаясь посадить «врил» рядом с вертолетом, я заметил на экране символ вражеского корабля. — Выдай по нему всем, что есть!

Лазерный луч и две волны плазменных торпед устремились навстречу врагу. И огневой шквал взломал-таки защиту «треугольника». Вспышки взрывов на корпусе чужого летательного аппарата и разлетающиеся фрагменты оболочки свидетельствовали о прямом попадании. Однако бой на этом не закончился. Вражеский корабль начал терять высоту, но не скорость. Самоубийственным тараном он несся нам в лоб. Я вдруг понял, что столкновение с «треугольником» неминуемо, и направил «врил» резко вверх, мысленно проклиная Прина за решение отключить кибернетического шкипера.

Удар по касательной разбросал наши корабли в стороны. Противно заурчала тревожная сирена, сообщая о разгерметизации. Не обращая на это внимания, я сосредоточился на стабилизации полета. Враг, несмотря на ужасающие повреждения, тоже сумел выправиться и на бреющем скрылся за скалистыми холмами пригородов Рангуна.

— Вот дьявольщина! Гюнтер, активируй шкипера, пока не поздно! — заорал я, снова заходя на посадку.

Пока оживленный Прином электронный мозг диагностировал повреждения и принимал меры по их нейтрализации, я заставил летательный аппарат вплотную опуститься к вертолету, зависнув в считанных сантиметрах над навалом деревьев, образовавшимся над ним. Передав дальнейшее управление и оборону «врила» компьютеру, я и Гюнтер спустились к аварийному люку в нижней части корабля. Как только отъехала внешняя крышка, в отсек ворвалась плотная взвесь воды, но вместе с ней, к моей радости, внутрь корабля быстро нырнули Магдалена и Зонн. Затем я протянул руку изможденному ранами Вернеру Хенке, которого снизу подсаживал захлебывающийся Каста. Рывком я втянул его в отсек. Луис подтянуться не успел. Корабль вздрогнул от сильного бокового удара и пошел в сторону, утюжа ветви и стволы деревьев. Каста остался где-то среди них.

— Герметизируй и поднимай «врил», — приказал я Прину. — А я выйду в скафандре через основной шлюз и найду Касту.

Выпрыгнув из пытающегося подняться вверх дисколета, я пауком вцепился в остатки какой-то металлической конструкции, оказавшейся среди деревьев.

Ураган же не унимался. Закручиваясь в жгуты, вода поднималась в низкое небо мощными витыми колоннами. Надеяться на ранцевый двигатель за плечами было глупо, и я устремился ниже, к бурлящим потокам грязи и камней. Достигнув вязкой жижи, я ползком устремился туда, где предположительно находился Каста. Оставить его я никак не мог.

Преодолев всего несколько метров, я застрял. Продолжить движение удалось, лишь скинув ранец с портативным движком и воспользовавшись плазменным резаком. Тяжелая масса вокруг находилась в постоянном движении, а вода время от времени накрывала меня с головой. Был ли шанс, что Каста еще жив? Был. Думая о нем, я чувствовал биение его жизненной силы.

Наконец, наткнувшись на почти полностью раздавленный корпус «сикорского», я вскрыл его резаком и протиснулся внутрь. Но Луиса там не оказалось. Только мутная вода и мусор.

Час спустя, так и не обнаружив товарища, я вынужден был вернуться на борт корабля. Прин опасался, что серьезный урон, который нанесли вражеские ракеты и стихия нашему дисколету, ставят под угрозу и наши жизни. В то время, когда я осуществлял поиски, даже оживший на некоторое время электронный шкипер окончательно вышел из строя. Неутихающий ураган грозил добить истерзанную машину.

— Уходим, и чем быстрее, тем лучше, — произнес Прин по громкоговорящей связи, как только я оказался в шлюзе. — Занимай место в пассажирском отсеке. Отчаливаем.

— Нет, мы можем попытаться спасти хоть кого-то из людей, погибающих в городе, — услышал я голос Магдалены. — Запас прочности машины еще не исчерпан, и она сможет принять на борт не менее полсотни человек.

— Гюнтер, в паре сотен метров отсюда на крыше одного из еще уцелевших зданий я видел несколько десятков человек. Давай попробуем хотя бы их забрать, — нажал я кнопку корабельной связи, а затем быстро зашагал к пилотской кабине. Возможно, спасая бирманцев, мы сумеем отыскать и Касту.

— Думаю, вы знаете, что делаете, — буркнул вдогонку динамик недовольным голосом Прина.

Рискуя рухнуть в бурлящий водоворот разрушаемого города, мы все же сумели в несколько заходов поднять на борт пятьдесят восемь человек. И лишь когда стала падать мощность двигателя и в который раз взвыла аварийная сирена, мы направились в сторону Лаоса. С величайшим трудом, иногда проваливаясь почти к самой поверхности земли, перегруженному диску удалось покинуть зону страшной катастрофы. До лаосской базы «Компании» мы не дотянули чуть менее шести километров, упав в гуще тропического леса. Утром появился спасательный «врил» с ремонтной бригадой и отрядом коммандос.

В то время, когда эвакуированным бирманцам оказывалась первая помощь и разъяснялось что они обязаны своим спасением Организации Объединенных Наций, я, Магдалена, Гюнтер и Вернер, чувствовавший себя уже гораздо лучше после обработки в шумерской медкапсуле, поднялись на борт нового дисколета и стартовали в сторону южноамериканской базы «Валькирия». Оттуда, после короткого отдыха, нам предстояло отправиться на Марс. Вечером там ожидалось прибытие корабля сектор-командора Кальда Рунгарда. Вместе с ним на борту находился и Второй Лорд-Инквизитор Великого Шумера Тархем Хан.

Глава 11

После взаимных официальных приветствий мне и Магдалене было позволено присесть в конце длинного стола, во главе которого восседал грозный Второй Лорд-Инквизитор. Сектор-командор имперского флота Кальд Рунгард примостился по правую руку от него. Сквозь прорези резной маски инквизитора поблескивал знакомый мне взгляд Тархема Хана. Последний раз я видел высокопоставленного шумерянина более полувека назад на этой самой марсианской базе — окровавленного и без руки, которую я сам же отхватил ему солдатским тесаком. То давнее расставание было долгим и жестоким.

Кальд Рунгард, затянутый в белый мундир, сверлил то меня, то Магдалену традиционным взглядом имперского офицера — морозно-ледяным и пристальным. Типичное для уроженца далекого Шумера лицо с идеальными чертами, достойное греческих статуй. Длинные соломенные волосы забраны золотым зажимом в хвост. Вот только глаза необычного для Шумера цвета — черные, словно уголь.

Тархем Хан снял, наконец, маску, открыв татуированное лицо. Это был хороший признак, и Магдалена довольно приподняла уголки губ. За сутки она сумела восстановиться после ужасающего состояния, в котором содержали ее агенты «Черного Солнца», и вновь блистала своей мягкой, истинно женской красотой. Лицо инквизитора за прошедшие годы тоже почти не изменилось. Лишь пара морщин притаилась под кристальной чистоты голубыми глазами, да черные пряди на висках отливали благородной, с серебром, сединой.

— Недавно, во время молитвы, Великий Малок почтил мою скромную персону своим вниманием и предупредил, что мне предстоит наконец увидеть давно пропавших друзей, — также чуть приподняв уголки губ, Хан улыбнулся Магдалене в ответ. — Когда же на следующий день в сектор-ставку Инквизиции прибыл посол Даргона, меня покинули последние сомнения.

Сделав паузу, Тархем Хан явно хотел увидеть в наших глазах если не явный, то скрытый вопрос. Подзабыл, видно, с кем имеет дело.

— Мы также рады видеть Второго Лорда-Инквизитора. Более того, для нас большая честь являться его друзьями. Как и прежде, мы готовы служить Великой Шумерской Империи и несравненной Геру, — спокойно ответил я, не меняя выражения лица.

— Теперь я уверен, что передо мной тот самый Эрик фон Рейн, — чуть шире улыбнулся Хан и кивнул Кальду Рунгарду.

Повинуясь знаку инквизитора, сектор-командор вступил в разговор монотонным, словно у машины, голосом:

— Поясняю, командор фон Рейн и советник Рейт. В то время как я готовился покинуть Тартан после своего доклада о положении дел в Солнечной системе, на планету прибыл уполномоченный Советом Даргона представитель, который обратился лично ко Второму Лорду-Инквизитору, — Рунгард почтительно склонил голову в сторону Хана, — с просьбой оказать содействие в проведении проверки ряда тревожных фактов. Даргоны подозревают, что ряд природных катастроф, произошедших на Земле в течение последних трех лет, имеют искусственное происхождение. И не просто искусственное, а представляют собой результат целенаправленного электромагнитного воздействия на гармоническую сигнатуру планеты или иначе — «баланс-сигнатуру». А это чревато далеко идущими последствиями.

— Мне доложили, командор, что и вы с госпожой Магдаленой попали в эпицентр так называемого урагана «Наргиз» в Юго-Восточной Азии. По предварительным данным, погибло тридцать тысяч землян, — продолжил разговор Хан.

— Да, так и есть. На борту также находился Глава Совета Новой Швабии Гюнтер Прин и еще несколько людей из его службы безопасности. К сожалению, «Врил-20» оказался не так совершенен, как шумерские машины, и не выдержал напора стихии. Обзорной экскурсии по новым базам Новой Швабии не получилось.

— Понесли потери? — равнодушно спросил Хан.

— Да, во время вынужденной посадки на территории Бирмы пропал без вести Луис Каста — агент службы безопасности. Я знал его еще в сороковые, когда он был подростком. Хороший парень. Надеюсь, что Каста остался жив и его удастся разыскать специальной команде Прина.

— Мир сильно изменился за время вашего отсутствия, не так ли? — Хан положил руку поверх своей маски на столе.

— За двое суток трудно составить однозначное мнение. Но не измениться он не мог.

— Нас очень обеспокоил доклад даргонов, — инквизитор перевел взгляд с меня на Магдалену и обратно. — Не мне вам напоминать, что доступ к возможностям скалярного электромагнетизма может привести к созданию серьезного оружия. Я, конечно, уверен, что секреты Новой Швабии надежно охраняются Советом во главе с весьма уважаемым мною Гюнтером Прином и все договоренности о контроле над распространением технологий остаются в силе. Но что, если в 1945 году какие-то идеи, разработки, образцы могли попасть в руки «не тех людей»? Хотя это могло случиться и раньше. Мы все прекрасно знаем, что в Германии еще в тридцатых годах прошлого века велись исследования, связанные с использованием вакуума в качестве источника энергии, или, иначе, поиск «энергии нулевой точки». Но одно дело отдельные лабораторные эксперименты и совсем другое использование в качестве полигона целой планеты. Ряд признаков указывает на то, что некто пытается черпать энергию пространства, используя свойства Земли как ее накопителя или, уже получив такой доступ, пробует свои возможности, воздействуя на структуру планеты. Заманчиво воспользоваться ключом к скрытой энергетической мощи такого уровня. Можно воздействовать на гравитацию, климат и даже эволюцию. Вот только контролировать энергобаланс в масштабах планеты невероятно сложно, почти невозможно. Даже на самом Шумере имеются очень жесткие ограничения на использование планетарного генерирования энергии, не говоря уже о других мирах Империи, на большинстве которых действует полный запрет на это.

— Быть может, даргоны ошибаются? У них есть факты, подтверждающие намеренное искажение «баланс-сигнатуры»? — обратилась к Хану Магдалена.

— Хотелось бы верить, что Даргон перестраховывается. Пожалуй, после хорошо известного «мятежа» Триниатля они не хотят даже малейших подозрений в каких-либо незаконных исследованиях и торопятся дистанцироваться от любых «странных» событий. Однако надо признать, даргоны обладают весьма развитыми технологиями и контролируют большую, хотя и подводную, часть планеты. Просто так поднимать шум Совет Даргона не станет. Мы должны все очень серьезно проверить.

— Вы хотите поручить нам проведение дознания? Это, конечно, большая честь, но мы рассчитывали присоединиться к легиону «Атлантида», Великий Инквизитор, — высказал я пожелание.

— Вы, друзья мои, без сомнения, скоро присоединитесь к нему. Славному легиону, осваивающему новый мир, трудно без своего командира, — лицо Тархема Хана приняло более свойственное ему холодное и надменное выражение. — Но позже. Имперской Инквизиции нужна помощь, и я думаю, вы не откажете в ней. Официальное расследование по интересующему всех нас вопросу проведет совместная комиссия из числа офицеров Шумера и Даргона. Вам же я хотел поручить параллельное дознание — независимое и негласное. Это ваша родная планета, и вы ее хорошо знаете, а долгое отсутствие сделает взгляд «свежим» и объективным. К тому же, я надеюсь, что благодаря вам в ходе расследования не возникнет излишнего напряжения между Шумером и Новой Швабией, сотрудничество с которой мы весьма ценим.

И я, и Магдалена молчали. Хан, возможно и не подозревая об этом, предлагал нам снова ввязаться в жестокую игру. И отказаться нельзя.

— Хорошо, — вдруг как-то неожиданно мягким тоном, так что у Рунгарда удивленно дернулась бровь, произнес инквизитор. — Я даю вам слово, что после дознания вы сможете отправиться куда пожелаете. Мне просто нужно удостовериться, что сложившемуся в Солнечной системе положению вещей ничто не угрожает, а Прин и Майорана действительно все держат под контролем. Сектор-командор Рунгард отличный офицер, но не землянин и мог что-то упустить. Поэтому Империя возлагает на вас особые надежды.

— Оправдать эти надежды будет для нас величайшей честью, Второй Лорд-Инквизитор, — склонил голову я.

Тархем Хан провел ладонью по резному столу, и возникла пирамидка с бокалами, наполненными золотым чатлем.

— Когда Лорд-Инквизитор говорил про тридцатые, он имел в виду разработки военно-морского инженера Ганса Колера и устройство Карла Шаппелера? — спросил меня, подавая стакан минеральной воды, Хенке. — Я помню, что Этторе Майорана в одной из своих лекций перед отправкой на Альдебаран упоминал об одном из таких аппаратов, получающих энергию из «ничего». Тогда они годились скорее на роль батареек, чем на роль убийц планет.

Сделав глоток прохладной жидкости, я поудобнее расположился на диване просторной гостиной. В наше распоряжение был предоставлен один из многочисленных коттеджей на территории «Валькирии».

— «Батарейки», как ты говоришь, лежат в основе большего. Ты знаешь и сам, Вернер, что «ничего» или «пустоты» не существует. Даже вакуум не является пустотой, а представляет собой сверхсжатое и сверхохлажденное состояние материи. Весь космос — единое силовое поле, а планеты — это мощные сгустки энергии, ее накопители. С помощью сферического устройства с парой магнитов и заземленной батареей Шаппеллер сумел доказать возможность использования этой энергии. Земля та же сфера с сильной энергетикой и сложной магнитной структурой, словно гигантское устройство Шаппеллера, с помощью которого, манипулируя магнитными полями, можно подключиться к неисчерпаемому космическому источнику энергии. Как ты уже понял, речь идет о физике электромагнитного поля и энергии «нулевой точки». В военных цехах Геллы я видел образец импульсного скалярного лазера. Такой аппарат должен считывать гармоническую сигнатуру цели, усиливать ее и комбинировать резонанс, а затем направлять преобразованный таким образом поток энергии на мишень, тем самым разрушая ее молекулярную и атомную структуру, вплоть до полной аннигиляции. Причем мишенью может быть любой объект, абсолютно любой. Неважно, живое существо, вражеский корабль или планета. Однако при этом возможны локальные и неконтролируемые искажения пространства-времени, что удерживает шумерян от его широкого применения.

— То есть Каммлер собрал скалярный лазер, а вернее, придумал, как превратить в такой лазер всю планету?

— Надеюсь, что еще нет. Но возникновение резонансных колебаний в различных районах Земли, безусловно, является признаком того, что он идет именно в этом направлении. Вот это и беспокоит Второго Лорда-Инквизитора и даргонов — кто-то не известный им на пороге создания мощного оружия планетарного масштаба, и испытательным стендом является вся Земля. А если выразиться точнее, Империю заботит, что при определенных условиях в руках геноргов может появиться оружие, способное уничтожать целые миры, посылая разрушительные волны сгенерированной в смертельный аннигилирующий поток энергии на огромные расстояния сквозь вакуум космоса.

— Но только теоретически, — отставила в сторону бокал Магдалена. — Малейшая ошибка или упущение в расчетах полностью дестабилизирует энергобаланс планеты и разрушит ее.

— По мнению шумерян, да и даргонов тоже, такое оружие плохо поддается контролю и рано или поздно сбой неизбежен. Эксплуатация его смертельно опасна даже для создателя, — уточнил я и продолжил: — Не знаю, насколько реальна угроза того, что организация Каммлера может использовать планету как донора энергии и создать сверханнигилятор или они только пытаются подобраться к этой возможности, но некоторые способы воздействия на тектонические и погодные процессы им уже доступны. Сдается мне, что гармоническая сигнатура Земли не является для «Черного Солнца» тайной за семью печатями. Но любое использование или воздействие на нее может как реорганизовать, восстановить, так и разрушить, при неумелом или намеренном воздействии, структуру объекта.

— Если «Наргиз» дело рук Каммлера, то он уже, вне всяких сомнений, близок к этому, — уселся в кресло напротив меня Хенке.

Я сосредоточился на настенном мониторе с бегущими строчками докладов даргонских офицеров. Из них следовало, что на протяжении последних лет подводными станциями Даргона неоднократно, а точнее — девять раз, фиксировались серии мощных электромагнитных импульсов, направленных в центр планеты. И каждый раз источники излучений выявлялись в различных точках сухопутной части планеты.

— Самое оптимальное, на мой взгляд, воздействие с двух областей планеты — Северного и Южного полюсов, но там активность ни разу не отмечалась. Перед тем как разбушевался «Наргиз», зафиксировано кратковременное излучение одновременно с шести источников на разных континентах. Кстати, их местоположение очень хорошо увязывается с картой дислокации баз «Черного Солнца». Странно, что, согласно расчетам самих же даргонов, мощности этого воздействия маловато для влияния на «баланс-сигнатуру» планеты. Может, Каммлер каким-то образом обманывает локацию даргонов? Или даргоны с ним заодно? — поскреб щетину на подбородке углубившийся вместе со мной в чтение сообщений Вернер.

— Даргоны уловили закономерность и понимают, что это, скорее всего, отвлекающие мероприятия. Но как на самом деле производится воздействие, они понять не могут, и их это пугает, — предположила Магдалена.

Хенке помолчал немного и снова продолжил свои размышления вслух. Вполуха слушая его и следуя глазами за бегущим текстом все новых докладов и рапортов, я вдруг вновь вспомнил видеофильм, который вчера после встречи передал нам Хан. Его записали Мария Орич и Отто Ран. Солнечная система давно находилась в информационной блокаде со стороны Империи — шумеряне не хотели, чтобы на Земле «посторонние» случайно уловили что-либо «лишнее». Поэтому послания такого рода передавались только из рук в руки. Получив весточку, я, Магдалена и Вернер, благодаря гелланской кинотехнике, мгновенно перенеслись из гостиничного номера на планету, затерявшуюся среди звезд на другом краю Галактики. Цвет, запахи и звуки иного мира объяли нас тогда со всех сторон. Морские волны почти у самых ног набегали на белый, словно сахар, песок. Смеясь, по кромке воды к нам бежала Мария. Мальчишка лет шести, смешно размахивая детским ведерком, пытался ухватить ее за развевающееся платье.

«Это Вилли — один из карапузов Курта Грубера и Лотты Хаген, — послышался позади голос Отто Рана. — Вон они, смотри».

Мы почти одновременно обернулись на голос. Поджарый и загорелый Отто, в легких льняных брюках и распахнутой рубахе, поднял руку в сторону прибрежных дюн, на гребне которых я разглядел Курта Грубера и прижавшуюся к нему Лотту Хаген. За их спинами в небо уходили идеально ровные стволы инопланетного леса. Темно-изумрудными, с фиолетовым отливом, раскидистыми шапками они подпирали голубое небо с редкими белоснежными барашками бегущих облаков. Курт помахал рукой.

«Мы ждем вас. Здесь, на Рейне», — улыбнулась приблизившаяся к нам Мария. За руку она держала мальчишку-шалуна. Он с любопытством в глазах, словно и в самом деле увидев перед собой странных незнакомцев, склонил голову набок. Порыв морского бриза взъерошил его волосы, и мальчишка состроил забавную гримаску.

Вздохнув, я встал с кресла и под продолжающееся задумчивое бормотание Хенке подошел к окну, за которым жаркое солнце добела выжигало небо над амазонскими джунглями. Вертолеты службы безопасности делали круг за кругом, барражируя над зеленым тропическим морем и прячущейся за ним широкой лентой реки — «Компания» перешла на военное положение. Положив руку на стекло, я прислонился к нему лбом. Магдалена подошла и прижалась ко мне, склонив голову на плечо. Хенке у нас за спиной иронично хмыкнул и направился к бару. Вернер тщательно скрывает, но я-то знаю, как он относится к Магдалене. И в Бирме он шел со мной до конца ради нее. Пойдет и сейчас, хотя задание Инквизиции дано лишь мне и Магдалене. Нас обоих жжет страх за девушку.

— Нет, я не герой и даже не воин. Я мечтаю о доме с семьей, о живущих по соседству друзьях, о запахе моря. Только не о войне. Не хочу искать предателей среди товарищей и ждать врага, гадая, повезет ли мне выстоять в очередной схватке. Но больше всего боюсь за тебя. Этот страх разрывает мне сердце.

— Трусишка, пока мы вместе, все будет хорошо, — Магдалена взъерошила мои волосы. — Покровительство Шумера нам необходимо. Уничтожим штаб Каммлера и отправимся к друзьям, в их новый мир. Хан сдержит слово.

— Придется устранить и ближайших помощников. Всех, кто сможет восстановить «Черное Солнце».

— Еще лучше, если мы сможем выявить его покровителей.

— Работа может получиться кровавой, Магдалена, — не сдержал я вздоха.

В номер вошли Гюнтер Прин и Пауль Лутце — начальник службы безопасности сектора «Северная Америка». Нельзя было не заметить сильного внешнего сходства Пауля со своим дедом, с которым я познакомился в 1945 году, когда вернулся с Шумера под ледяной купол Антарктиды. Тот же чуть вздернутый нос и тяжелые, почти квадратные, скулы, такие же веснушки, усеивающие все лицо.

— У нас к вам много вопросов, господин Лутце, — пожимая руку офицеру, сразу приступил к делу я.

— Да, конечно, господин фон Рейн, — кивнул Лутце. Настроен он был по-деловому.

Мы расселись за большим круглым столом в гостиной, и Лутце раскрыл перед собой папку:

— Как вы знаете, на территории Соединенных Штатов Америки, где находятся основные военно-исследовательские центры «Черного Солнца», у нас постоянной базы нет. Там работает лишь негласная разведывательная сеть «Компании», общее руководство которой я осуществляю с территории Мексики, из штаб-квартиры в Веракрусе.

Доклад начальника службы безопасности внезапно прервал телефонный звонок.

— Я просил вас выключить телефон, Пауль, — недовольно сделал замечание Гюнтер.

— Извините, я думал, что выключил, — Лутце достал из кармана пиджака мобильный телефон и взглянул на его экран.

Представьте, что перед вами сидит человек и вдруг исчезает, испаряется в воздухе, а на его месте возникает новый. Нечто подобное я испытал в следующее мгновенье. Нет, физически Пауль Лутце оставался на месте. Но вдруг ровный поток его мыслей и эмоций, которые я только что ощущал, исчез, словно его выключили. Секундой позже я понял, что передо мною возник уже совсем другой человек, хотя и с тем же лицом, но уже с иной личностью внутри. Словно в электронной машине в мгновенье ока заменили одну программу на другую.

— У меня для вас письмо, господа, — Лутце обвел присутствующих немигающим взглядом и сжал пальцы, с хрустом превращая корпус телефона в крошево.

— Назад всем! — закричал я, выдергивая из кобуры «молох» и вскакивая из-за стола.

Загремели стулья. Все присутствующие отступили к стенам. Держа лазутчика на мушке, я свободной рукой заставил Магдалену встать за моей спиной.

— Пока он не опасен. У него действительно письмо, — услышал я ее.

— От господина Каммлера, — странный человек, минуту назад являвшийся Паулем Лутце, сдул с ладони кусочки пластика и металла, и в руке осталась крошечная блестящая пластинка. Посланник бросил ее на серебристый прямоугольник считывающего устройства в центре стола.

— Здравствуй, Гюнтер. Позволю себе предположить, что ты не один, поэтому приветствую также и госпожу Магдалену и господина Эрика фон Рейна. Приветствую и тебя, Вернер. Ты, как верный оруженосец, наверняка тоже там, — на экране телевизора на стене возникло костистое, с впалыми щеками, лицо Ганса Каммлера, некогда обергруппенфюрера СС, доктора-инженера. — А ведь я знал твоего отца, Вернер. Был у него на похоронах в шестьдесят первом. Гретхен — твою мать он пережил всего на один год. Они все ждали тебя, надеясь, что сын затерялся в плену и все-таки вернется домой.

— Заткнись! — прошипел Хенке и перенаправил ствол «молоха» с Лутце на изображение Каммлера. Он явно боролся с желанием нажать на спусковой крючок.

— Успокойся, Вернер. Это всего лишь запись, — попытался я остудить офицера.

— Мы забываем близких людей. В круговерти времени и событий нам кажется, что они вечны и, когда мы вновь увидимся с ними, все будет как прежде. Вот только все происходит иначе. Мы возвращаемся, а видим лишь поросшие бурьяном могилы, — продолжал свой монолог Каммлер. — Я еще раз предлагаю вам сотрудничество. Вы видели «Наргиз», вы видите перед собой «нового» Лутце. Сколько людей еще положить на алтарь, чтобы доказать — иного пути, кроме как объединиться для достижения общей цели, у нас нет. Конечно, вы можете отказаться, но что мы увидим в финале? Поросший бурьяном могильник, который раньше был цветущей планетой?

Пуля «молоха» опрокинула Пауля Лутце на пол, разрывая ему в клочья плечо. Брызнувшая кровь алой пленкой накрыла телевизионный экран.

— Судя по всему, господин Прин, в этом здании, да и во всей «Компании» доверять можно немногим! А точнее, только троим! И вы в их число не входите! — Хенке с расширенными злобой и ненавистью глазами развернулся к Главе Совета Новой Швабии.

— Вернер, у тебя кровь на подбородке. Возьми платок, — мягко обратилась Магдалена к офицеру.

Хенке взял поданный платок и снова посмотрел на Лутце. Тот, опираясь спиной о стену, поднялся на ноги. Левой рукой он сжимал разорванное плечо.

— Вот дьявольщина! — прошептал Прин. — Мы же все напичкали сканерами! Как такое могло произойти?

— В нем нет чипов или плат. Они просто создали в нем две независимые личности, закодировав одну из них набором цифр. Он увидел код на экране телефона и стал другим человеком, — все еще стоя рядом с Хенке, пояснила Магдалена.

— Подумайте, господа, сколько вокруг вас еще «новых» людей? — продолжал вещать с багрового экрана Ганс Каммлер.

Я выключил проигрыватель и подошел к Лутце. Он слабел и был на грани потери сознания, хотя и пытался держаться.

— Дежурную команду медиков сюда! Готовьте охраняемый спецбокс! — распорядился за моей спиной Прин.

Подняв глаза на меня, Лутце прохрипел:

— Я — парламентер. Если вы решите…

Договорить Лутце не смог. Закатив глаза, он сполз по стене и без сознания осел у моих ног, заливая пол кровью. Он, безусловно, не относился к тем воинам-зомби, которые имелись в распоряжении Каммлера для силовых акций.

— Каммлер переигрывает нас, — констатировал я, наблюдая, как медики пеленают и выносят посланника обергруппенфюрера. — Ты понимаешь, что вся североамериканская сеть «Компании» засвечена? Большая доля вероятности, что затронуты и другие секторы. Предстоит большая чистка, Гюнтер.

Прин устало упал на ближайший стул и посмотрел на кровавые подтеки на стене:

— Но зачем… все это?

— Это демонстрация возможностей. Он продолжает пытаться склонить нас к сотрудничеству, доказывая, что обложил со всех сторон и другого выхода нет. Старый психологический прием, Гюнтер. Надеюсь, ты не купился?

— Не удивлюсь, если наш разговор сейчас напрямую транслируется в штаб-квартиру Каммлера. — Сев за стол напротив советника, Хенке продолжал хмуро сверлить его взглядом.

Прин до желваков на скулах стиснул зубы.

Глава 12

Пятиэтажный отель на окраине Веракруса — столицы мексиканского штата Табаска — опустел. За ночь специальная команда «Компании» демонтировала и вывезла всю аппаратуру, которой еще недавно был напичкан отель, служивший прикрытием для службы безопасности Новой Швабии. Оба подземных этажа, где находились служебные помещения, оружейный и технический арсенал, залили бетоном. Даже разобрали крышу, на деле представлявшую собой сложную конструкцию, совмещавшую устройство спутниковой связи, радар дальнего слежения и сканирования, в том числе и внутренних помещений здания. Персонал, обслуживающий штаб-квартиру, также был отправлен на базу «Валькирия», где им уже занимались дознаватели Прина и их кибернетические коллега, предоставленные сектор-командором Рунгардом. И теперь я неторопливо вышагивал по опустевшему коридору здания, в одночасье превратившегося в призрака. Хрустел под ногами мелкий песок, который уже успел нагнать ветер. Но песка ему было мало, и он забавлялся ворохом брошенных бумаг, то поднимая их до самых перекрытий, между которых виднелось хмурое небо, то веером бросая мне под ноги.

Этажом ниже, в одном из многочисленных опустевших номеров, Магдалена, сидя в плетеном кресле у распахнутого балкона, раскрыла найденный на столике рядом томик Генриха Гейне. Бриз с Мексиканского залива поднимал полупрозрачные занавеси, надувая их парусами, и разносил вокруг запах близкого моря. Магдалена неспешно бежала глазами по строкам, и я, продолжая все так же неспешно вышагивать по коридору, следовал за ними вместе с ней:

«Мне больше нравится другое», — остановил я ее и, продолжая неспешную прогулку по этажу заброшенной гостиницы, мысленно продекламировал:

Я не видел девушки, но ощутил ее улыбку. Жаль, что время для нежности еще не пришло. Оказаться бы сейчас вдвоем подальше от войны, в которую нас втянул Каммлер.

«Может, зря мы отправили Вернера в Дрезден?» — со вздохом подумал я, возвращаясь к размышлениям о последних днях.

«Он должен увидеть могилы родителей и проститься с ними. Ты же видел, Эрик, в каком он пребывал состоянии. Не волнуйся, Прин послал с ним лучших своих людей».

Я невесело усмехнулся.

«Если случится непредвиденное, он сделает все правильно», — успокаивала меня Магдалена.

Я спустился к ней. Она стояла в дверном проеме. Томик Гейне все еще был у нее в руке. Порыв сквозняка попытался перевернуть страницы. Я прислонился плечом к косяку темного дерева и заскользил взглядом по фигуре Магдалены, любуясь притягивающей грацией каждого изгиба любимого тела. Вновь завороженно заглянул в большие зеленые глаза под челкой пепельных волос. Еще в детстве, любуясь статуями греческих героев и богинь или картинами величайших итальянских мастеров живописи, я часами мог стоять перед ними и любоваться безупречностью линий, глубиной и точностью передачи цвета. Но, глядя на Магдалену, я понимал, что самое прекрасное и возвышенное может таиться только в дыхании жизни, в живом воплощении грез и фантазий.

— Ты думаешь, что он придет? — нахмурившись, Магдалена вернула меня с небес на землю.

— Думаю, что он уже знает о нашем присутствии. Явится, но не сам. Пришлет хорошо знакомого нам человека.

На лестнице послышались шаги. Кто-то, еще невидимый, начал медленно подниматься вверх. Опять с тихим шелестом затрепетали страницы книги. Я развернулся к лестнице лицом.

Это был Луис Каста. Он остановился напротив и посмотрел на меня чужими глазами. Переведя взгляд на Магдалену у меня за спиной, Каста разглядел в ее руке томик стихов и процитировал:

Знакомый голос звучал с незнакомыми интонациями и был таким же чужим, как и глаза.

— И что дальше? — буркнул я. — Устроим вечер поэзии?

— Так приятно ощущать себя снова молодым, хотя бы на короткий срок, — Каста достал пачку сигарет и с наслаждением закурил.

— Мы говорим с ретранслятором. Кто за ним, мы не знаем, — Магдалена небрежно отшвырнула книгу в глубину номера.

— Мои люди подобрали раненого Касту в Бирме. Господин фон Рейн с ним хорошо знаком, и я решил, что воспользоваться личностью агента «Компании» для завершения эксперимента по управлению человеком на расстоянии будет хорошей идеей. Извините, но я уже давно превратился в развалину и свободно перемещаться с континента на континент мне тяжеловато, господа, — усмехнулся Каммлер губами Луиса Касты.

— Каста был весьма неоднозначной личностью. Откуда мне знать, кто за него рот открывает? — произнес я с ответной усмешкой.

Зомби протянул мне сложенный вчетверо пожелтевший листок бумаги. На бланке с имперским орлом Третьего рейха группенфюрер СС Герман Хорст докладывал рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру об удачно проведенной операции по ликвидации группы британских агентов в мертвом городе Чавин на территории Перу и отбитом у них трофее — хрустальном черепе неизвестного происхождения. На рапорте — резолюция Гиммлера: «Обергруппенфюреру Каммлеру. Продолжить работу по данному направлению».

— Вам, я думаю, хорошо известна рука Германа Хорста, как, впрочем, и Генриха Гиммлера, господин штурмбаннфюрер. — Зомби снова растянул губы в наглой улыбке: — И, что немаловажно, вы упоминаетесь в рапорте как непосредственный руководитель операции по уничтожению британской команды.

— Это ни о чем не говорит, — процедил я сквозь зубы и убрал рапорт в карман.

— Это говорит о том, что мы уже давно работаем вместе, господин фон Рейн. Если мы доведем эту работу до конца, то человечество изменится, и изменится в лучшую сторону. Сбросив шелуху ненужных постулатов и преобразившись физически, мы станем сверхлюдьми. Никаких сомнений и затхлых ограничений. Мы покорим Вселенную. Только вперед, навстречу новым мирам — иначе нельзя.

— Там распростертых объятий не будет, Ганс.

— Мы сломим любую преграду, Эрик. Вставай рядом.

— И что я должен для этого сделать?

— Программа Осириса, Эрик. Дай ее нам.

— И ты поделишься властью? В каком объеме?

— Наконец-то я слышу правильные вопросы. — Казалось, «ретранслятор» от удовольствия вот-вот начнет потирать руки. — Я помогу тебе убрать Прина и занять его место.

— Это я могу сделать и сам, без чужой помощи. И достаточно быстро, если понадобится.

— Конечно, Эрик. Но благодаря мне ты получишь полный доступ к «Черному Солнцу». «Компания» — богатая и сильная организация, но у нее есть недостаток. Она не делает политику. Правительства и руководители ведущих стран мира в кулаке «Черного Солнца», в моем кулаке. Новая Швабия активно изучает Солнечную систему, а я все это время активно изучал жителей и особенно лидеров родной планеты. И теперь мы контролируем президентов и правительства, мы объявляем войны и перемирия. По нашему щелчку они заканчиваются. «Черное Солнце» манипулирует целыми народами. И пока «жители» Новой Швабии во главе с Гюнтером Прином ради продления жизни своих драгоценных тел пресмыкаются перед Шумером, я готовлю своих людей к большой драке. Закалиться или сгореть!

Закончив говорить, зомби уставился на меня немигающим взглядом.

— Где-то я уже слышал этот девиз, Ганс, — переглянулся я с Магдаленой. — Но вернемся к делу. Ты, может быть, забыл об «А»-заряде, размещенном шумерянами на Земле? А ведь существуют еще и даргоны. Молот и наковальня расшибут нас в порошок.

— Я расскажу тебе, кто может располагать информацией о месте установки заряда. Что касается даргонов, то в час «X» я сумею устроить для них новый «Наргиз», только глубоководный и планетарного масштаба.

— Шутки со скалярным оружием и структурной сигнатурой планеты опасны, Ганс. Малейшая ошибка и…

— Ошибки не будет, Эрик.

— Твои эксперименты слишком заметны и разрушительны. Даргоны начали расследование. Полагаю, оно много времени не займет.

— Не найдут. Слишком широко мыслят, — Каста-Каммлер сделал глубокую затяжку и выпустил в потолок длинную струю сигаретного дыма.

— Каким образом ты воздействуешь на «баланс-точку»? Я должен быть уверен, что ты не разнесешь планету в куски.

— Расскажи о программе Осириса, Эрик.

— Обмен не равноценен. Я и так знаю, где находится «А»-заряд. Вся сложность в его деактивации, а тебе ее, Ганс, без нашей помощи не осуществить. Поэтому мы тебе нужны больше, чем ты нам. — Я вплотную приблизился к собеседнику. — И тем не менее мы готовы обдумать сотрудничество. Но на наших условиях. Во-первых, мы хотим общаться с тобой лицом к лицу, Ганс, а не через этих подосланных марионеток. Во-вторых, нам необходимо увидеть эту машину, и ты лично покажешь ее.

Каста-Каммлер смял недокуренную сигарету и, не проронив и слова, медленно развернулся и зашагал к лестнице.

— И не забудь вернуть этого парня в здравом уме и памяти. Он мне еще понадобится! — крикнул я вслед удаляющейся фигуре.

— Для всех было бы лучше, если Луис исчезнет, — вздохнула Магдалена, когда шаги на лестнице стихли.

— Ты поняла, откуда Каммлер воздействовал на Касту?

— Смутно. Он где-то далеко. О том, чтобы заглянуть в его мысли, не может быть и речи.

Мы вышли на балкон. Маленькая площадь перед гостиницей опустела. Исчезла группа крикливых мексиканцев, еще недавно бурно обсуждавших покупку подержанного пикапа, не стало и тележки торговца фруктами. Только недавно проглянувшее сквозь облака и уже закатившееся за отель солнце заставило длинную тень здания лечь на мостовую.

— Ты думаешь, он вернется, Эрик? — Магдалена задумчиво разглядывала тонкую дымку облаков над все еще сверкающим солнечными бликами синим заливом.

— Вернется. Не сейчас, конечно, но вернется. Гансу Каммлеру нужен союзник. Он хочет слишком много власти, но одному столько не поднять, можно надорваться. И обергруппенфюрер это отлично понимает.

— Будем ждать?

«Не получится, — подумал я, сложив руки на груди и развернувшись к площади спиной. — Если мы не выйдем на Ганса первыми, выйдут даргоны. Еще хуже — шумеряне».

— Слишком широко мыслят.

— Да, я обратил внимание на эту фразу. Быть может, Каммлер обнаружил подводную цитадель Нева Туна? Она должна была сохраниться где-то там, у Северного полюса. Прямо под носом у даргонов. Сухопутные установки, как и ожидалось, лишь для отвода глаз. Я знаю, что во время войны Каммлер не только курировал создание ракетного оружия на острове Пенемюнде в Балтийском море, но и занимался вопросом создания в Арктике диверсионных баз СС. Как он справился с этим заданием, мне неизвестно, но приполярные районы, я думаю, Ганс изучил хорошо. Что, если ему удалось найти берлогу шумерянина и после войны освоить ее?

«Тун надежно запечатал ее. К тому же за тысячелетия ландшафт дна изменился. Весьма вероятно, что складки изменяющегося рельефа уже давно раздавили или поглотили ее. А что, если Каммлер обосновался в Антарктиде? Южный магнитный полюс — не менее удачный выбор для воздействия на планету».

«Вряд ли. Шумерские киберы плотно держат эту область под контролем».

«Именно поэтому ты думаешь, что „А-заряд“ там?»

«Ты же знаешь, что шумеряне стараются не посещать Землю. А опечатанная и охраняемая ныне только их машинами „База-211“ самое безопасное и удобное для посещения место. Там и портал перемещения с Марса на Землю есть, что обеспечивает скрытность и быстроту проведения операции».

«Да, это в духе Шумера. Закончить все там же, где началось, — в цитадели Осириса, — мысленно согласилась Магдалена. — А что думаешь об аппарате, который использует Каммлер?»

«Вот разгадка, — я коснулся кармана своего льняного пиджака, где лежал вчетверо сложенный желтый листок бумаги. — Он использует, хрустальные черепа, один из которых я сам преподнес ему на блюдечке в 1944 году».

«И не просто черепа, а „зеркальную машину“ Осириса-Нострадамуса, о которой рассказывал Отто Ран. И, скорее всего, сильно модифицированную», — мысленно продолжила за меня Магдалена.

«Думаю, что и Кастой он манипулировал с помощью черепов. Они усиливают телепатические возможности неимоверно».

«Ты не вспомнил о подземельях Гизы».

«Ты о незаконченном военном комплексе, который пытались создать по чертежам Исидо его последователи? Отряд тулийцев, совершивших рейд против жрецов Гора, разрушил и демонтировал большую часть оборудования подземной крепости, а затем напичкал лабиринты ловушками и намертво запечатал. Один из моих предков участвовал в том рейде, но я бы даже сейчас не рискнул проникнуть туда».

— Так с чего же начнем? — развернулась к ночным огням спиной и Магдалена.

«С поисков Вилли Маттеса», — подумал я и щелкнул по запястью с тяжелыми часами. Кибернетические «пауки», прикрывавшие нас, устремились к раскрытому под столом чемоданчику.

Глава 13

Не по-весеннему темное небо моросило мелким дождем. За рощей старых лип, когда-то бывших частью огромного парка, шелестело пригородное берлинское шоссе. Я стянул с руки перчатку и прикоснулся ладонью к бугристому мокрому камню. Здесь, под этими темными плитами фамильного склепа, покоились тела моих родителей.

Странные и противоречивые чувства охватывали меня. В моей памяти сохранилось каждое мгновенье их жизней до моего появления на свет. Я помнил их детство, взросление и становление. Помнил, как они познакомились друг с другом. Чувствовал, как возникает жизнь в чреве моей матери, и видел глазами своего отца и гладил его руками ее растущий живот, в котором сам и зарождался. Иногда мне казалось, что я являюсь единым целым с ними, как и с сотнями более древних предков. Все они жили во мне своей памятью, поколение за поколением намертво впечатавшись в генетику, некогда, сотни тысяч лет назад, подаренную геноргу Кверту шумерянином Сетом. Незримо шли со мной по жизни, прячась в каждой клетке организма. Они казались мне бессмертными, пока жив я сам. Но сейчас, гладя мокрые камни, а затем касаясь пыльных крышек саркофагов в тесном склепе, я не мог отделаться от чувства глубокой и невосполнимой потери, словно какую-то невидимую и непостижимую тайну, что-то глубоко свое они все же унесли с последним вздохом. И вместе с этой тайной забрали частичку моего сердца.

Я поднялся по старым узким ступеням наружу, подставив лицо нарастающему дождю. Под старыми липами, прикрываясь зонтом, виднелась фигурка ожидавшей меня Магдалены. Щеки ее были влажными, и это был не дождь.

После дождливого Берлина и такого же хмурого Лондона, где мы на трое суток задержались, чтобы продолжить сбор информации по Вилли Маттесу, а также разыскать и посетить могилу родителей Магдалены, столица Италии встретила нас теплом и кристально чистым небом. Майское солнце бережно ласкало древние, выбеленные добела, камни Вечного города, помпезные храмы и гордые монументы которого все так же блистали своей величественной и неповторимой красотой.

С залитой полуденным светом Пьяцца дель Пополо, охраняемой мраморными львами и бросающим небу дерзкий вызов 36-метровым шпилем египетского обелиска, я и Магдалена поднялись по ступеням лестницы Валадье к открывающей нежно-бежевую панораму города террасе на склоне холма. Девушка положила руки на перила и замерла, не в силах оторвать взгляда от раскинувшейся внизу площади с лучами расходящихся улиц с церквями-пропилеями по углам. Нахлынувшие воспоминания юности наполнили глаза Магдалены влагой. Ее состояние передалось и мне. Почувствовав ком в горле, я мягко положил руку ей на плечо:

— Я пойду вперед, а ты побудь здесь еще. Потом догонишь.

Миновав площадку Наполеона, я направился дальше, вглубь элегантного и уютного парка Пинчио, предваряющего собой обширную территорию роскошных садов Виллы Боргезе, созданных в семнадцатом веке по поручению молодого кардинала Сципиона Боргезе.

На одной из скамеек парка, в тенистой прохладе пышной зелени, я и увидел Вилли Маттеса. Скорее, догадался, что это он. Худой загорелый старик с серебристым ежиком редких волос и рукой, затянутой, как и прежде, в черную перчатку, рассеянно просматривал газету сквозь очки в тонкой оправе.

— Здравствуй, Вилли, — приблизился я. — Позволишь присесть?

Старик поднял на меня глаза. Знакомые глаза старого друга.

— Это ты, Эрик?! — Маттес схватил меня за запястье, сначала с сомнением, а затем с удивлением вглядываясь в мое лицо.

— Да, Вилли, это я. Я вернулся, — присел я на скамейку.

Вилли все не отпускал мою руку, словно боялся, что я растаю как фантом.

— Когда они сообщили мне об этом и предложили встретиться с тобой и Магдаленой, я знал, что они шутить не будут, но так до конца и не поверил.

— С нами встретился Джон Гарднер.

— Я знаю, — Вилли отбросил газету. — Но что было потом? Взрыв в Дели имеет к этому отношение?

— Да, — кивнул я. — Они провели весьма кровавую операцию захвата, в ходе которой Гарднер погиб. Магдалену им удалось похитить, но я отыскал ее на базе Каммлера в Бирме и сумел отбить.

— Ганс Каммлер, — Вилли печально покачал головой и, сняв очки, стал неспешно протирать линзы. — Кто бы мог подумать, что все так обернется. Вчерашний враг — тот, против кого боролся, теперь на твоей стороне линии фронта. Мало того, он теперь всем руководит и решает, когда, где и против кого идти в атаку.

— Так бывает, Вилли, — вздохнул я.

— Странно, всю жизнь стремиться к торжеству добра и справедливости, сражаться за них, а затем осознать, что для тех, кто отправляет тебя в бой, этих понятий, по сути, не существует. Существует лишь целесообразность, холодный расчет бизнеса и не более того. Даже война — это лишь спор деловых «элит», для которых «добро» и «справедливость» только лозунги, которыми можно увлечь подчиненный народ на борьбу за интересы своих хозяев. — Маттес снова нацепил на нос очки и посмотрел на меня: — Ты совсем не изменился, нисколько не постарел. Говорили, что вы вернулись из совершенно другого мира. Что там?

— Иная Вселенная, но безжизненная и неприветливая. Мы решили вернуться. В созвездии Тельца есть планета, на которую мы сейчас стремимся попасть. Там уже живут люди. Хочешь с нами?

Вилли вздохнул и посмотрел на тонкие лучи света, пробивающиеся сквозь листву на пешеходную дорожку:

— Недалеко отсюда заканчивается Фламиниева дорога, по которой на протяжении столетий в Рим прибывала основная масса путников. Вот и мой путь подходит к концу, Эрик. И Вечный город наиболее подходящее для этого место. Что сделано, то сделано. Что-то получилось, что-то нет. Но дальше уже без меня. Жаль только, что мне под закат своих дней пришлось покинуть родных и близких, но так будет безопаснее для них. Каммлер не успокоится, пока не найдет меня. Надеюсь, что его люди придут слишком поздно.

— Я достану Каммлера раньше, Вилли, если ты поможешь мне.

— Как Магдалена? Где она?

Я обернулся в сторону дорожки. По ней к нам приближалась Магдалена. На ней были кроссовки, узкие джинсы и легкая блузка, а за спиной небольшой рюкзачок. Глаза скрывали темные очки. Но Вилли сразу узнал ее. Глаза его заблестели. Опираясь на трость, он встал со скамейки и сделал шаг навстречу девушке.

— Здравствуй, Вилли, — Магдалена сняла очки.

Не отрывая взгляда от лица девушки, Вилли поцеловал ей руку.

— Ты, как всегда, неотразима, — улыбнулся Маттес.

— А ты, как и прежде, галантен, Вилли, — улыбнулась в ответ Магдалена и присела на скамью.

— По сравнению с Эриком я мужлан, — продолжая улыбаться, вернулся на скамейку и Маттес. — Рад тебя видеть.

— У Ганса Каммлера есть особая машина, воздействующая на климат планеты. И сам Каммлер, и этот аппарат нужны нам, Вилли, — после возникшей паузы произнесла Магдалена.

— Каммлер работал над десятками проектов. И каждый из них имел высшую степень секретности. Мне неизвестна их суть, и я не знаю, где скрывается Каммлер. Но мне известны некоторые из его покровителей. Их имена широкому кругу людей ничего не скажут, но эти лица — основные денежные мешки Каммлера. Они же помогают обергруппенфюреру дергать за ниточки правительства и президентов.

— Спасибо, Вилли, — Магдалена положила ладонь на морщинистую руку Маттеса.

— Это еще не все, — улыбнулся Вилли. — Поинтересуйтесь бывшими владениями частной западногерманской компании «О.Т.Р.А.Г.» в Заире, ныне — Республика Конго. В середине 70-х годов прошлого века «О.Т.Р.А.Г.», специализирующаяся на аэрокосмических исследованиях, за миллион марок приобрела в долгосрочное пользование у военного диктатора Мобуту участок в двадцать девять тысяч квадратных миль на территории провинции Катанга, что на юге страны. Особо оговаривалось, что компании будет принадлежать вся полнота власти на этих землях. В конце десятилетия правительство Заира расторгло договор, и космический исследовательский центр якобы был закрыт и законсервирован. А в середине 80-х компания и вовсе перестала существовать. Я знаю, что Каммлер до сих пор продолжает посещать некоторые территории «О.Т.Р.А.Г.» в Заире. Но если о полигоне в Катанге знают многие, то о научно-исследовательском комплексе «О.Т.Р.А.Г.» в противоположной части страны, в болотистых тропических лесах между Маканзой и Лебенге известно весьма ограниченному кругу лиц, даже в самом «Черном Солнце». Банкротство «О.Т.Р.А.Г.» стало прикрытием — Каммлер по какой-то причине захотел, чтобы о деятельности немецкой компании в Центральной Африке забыли. Видимо, в тех лесах у него что-то стало получаться, а интерес в мире к работе акционерного общества в то время стал нарастать из-за разгорающихся в тех местах военных мятежей и восстаний местного населения, которые сопровождались массовыми убийствами по этническому признаку. Тогда с «О.Т.Р.А.Г.» было решено покончить.

— Может, все же отправишься с нами, Вилли? — вновь обратилась к Маттесу Магдалена, когда тот умолк.

Старик достал авторучку и на полях газеты написал несколько имен и адресов. Отдав газету мне, он снял очки и, глядя куда-то вдаль, сказал:

— Я всю жизнь чего-то боялся — ошибиться в поступках, заболеть, умереть и бог знает еще чего. А теперь уже ничего не боюсь. Я свободен от страхов, некогда съедавших меня, и жду своего последнего путешествия. Хочу узнать, что ожидает за последней чертой. Ты знаешь, Эрик, что там?

— Я не… — начал я и тут же осекся, судорожно сглотнув слюну.

— А я скоро узнаю точно, — Вилли Маттес поднялся, опираясь на трость. — Прощайте, друзья. Рад был снова увидеть вас. Будьте счастливы.

Вилли удалялся от нас все дальше и дальше по аллее. Тонкие лучи солнца зайчиками пробегали по его плечам и спине.

Глава 14

Белоснежная 75-метровая яхта с хищными, сверкающими на солнце обводами плавно покачивалась на волнах у западного побережья Сардинии. На взлетной площадке над кормой застыл небольшой вертолет. По меркам нуворишей начала двадцать первого века, владелец яхты вел себя довольно скромно.

Расстояние между нашим катером с опознавательными знаками итальянской береговой охраны и роскошной яхтой стремительно сокращалось. Остров остался далеко позади, превратившись в слабую дымку тумана на границе между темно-синим морем и идеально чистым голубым небом.

По палубе яхты, завидев нас, рассыпалась четверка плечистых телохранителей в трепещущих на ветру гавайских рубашках. Пряча руки за спинами, они неотрывно следили за нашим приближением.

— Вертолеты огневой поддержки на вилле Хансена до сих пор на месте, — сообщила мне Магдалена, отслеживая данные спутниковой разведки.

«Значит, нас никто не ждет», — с удовлетворением подумал я и поправил форменный офицерский берет.

Пришвартовав катер к корме сверкающего белизной судна, я с безмятежным видом ступил на его причальную палубу. Магдалена, также затянутая в пятнистую форму итальянского офицера, оставалась на катере, скрывшись за рубкой с «ИксМ8» — немецким штурмовым автоматом «хеклер-кох» в руках.

Сверкнув на солнце зеркальными очками, один из здоровенных «гавайцев» выпятил вперед широкую грудь и нахально преградил мне дорогу. Порыв свежего ветра распахнул его рубашку, обнажив бронежилет и рукоятку пистолета под мышкой.

— Капитан Вентура, — козырнул я. — Мне необходимо срочно переговорить с владельцем яхты.

— Вас здесь не ждут, капитан. Вы знаете, что это за яхта? — презрительно скривил толстые губы охранник.

— Передайте господину Хансену, что у меня сообщение от господина Ганса Каммлера.

Как я и ожидал, телохранителю такое имя известно не было. Каммлера если он и знал, то совершенно под другой фамилией.

— У него сообщение от некоего Каммлера, — приложив пальцы к левому уху, пробубнил атлет в переговорное устройство.

На верхней палубе, у мостика, появился еще один широколицый здоровяк, только с бритым черепом и широким, почти сплюснутым носом — начальник охраны.

— Снимите очки! — крикнул он, сверкая на солнце голой макушкой. По движению плеч я понял, что «лысый» готовит оружие, подвешенное с внутренней стороны к ограждающему борту верхней палубы.

Я снял солнцезащитные очки, и они узнали меня. Описание моей внешности телохранители штудировали десятки раз, десятки раз всматривались в неясные изображения видеокамер слежения базы «Черного Солнца» в горах Бирмы. И им ставилась одна задача — при появлении человека, мелькающего на записи, стрелять без предупреждения и до полного уничтожения.

Охранники Хансена являлись тренированными, умелыми бойцами-убийцами и, наверное, лучшими профессионалами, которых можно найти за большие деньги. Но у меня и Магдалены имелось одно весьма важное преимущество — мы были быстрее любого из них, намного быстрее. В те доли секунды, которые понадобились телохранителям, чтобы понять, кто перед ними, и начать действовать, мы уже атаковали их. Стоявший передо мной нахальный охранник упал замертво, успев лишь дернуть пальцами при попытке выхватить пистолет. Поражая мозг, резкий, снизу вверх, удар в лицо вогнал внутрь его черепа хрящ носовой перегородки и располагающиеся за ним кости «петушиного» гребня. Но, прежде чем труп ближайшего противника распластался на палубе, я выхватил из кобуры «беретту» и уложил «старшего» прямым попаданием в широкий, лоснящийся потом лоб. Падая, он выронил за борт оружие, очертаниями весьма напоминающее боевой лазер, виденный мной в подземельях Бирмы. Это стало очередным подтверждением, что мы прибыли по назначению.

Магдалена тем временем методично расстреляла из автомата остальных трех охранников, находившихся в поле зрения. Затем она тоже перебралась на яхту, и, разделившись, мы двинулись вдоль бортов судна вперед.

На первый взгляд господин Роберт Хансен встретил меня спокойно. Когда, застрелив пытавшегося преградить мне путь матроса с пистолетом-пулеметом, я вошел в стильно обставленную гостиную на нижней палубе, пятидесятилетний Хансен сидел, развалившись на широком белом диване толстой кожи как ни в чем не бывало. Во взгляде стального цвета глаз не было страха или волнения, хотя на мониторах видеонаблюдения он мог хорошо рассмотреть, что творится на корабле. Лишь слегка подрагивали пальцы левой руки, небрежно лежащей на спинке дивана. Надо было отдать человеку передо мной должное — выдержкой он обладал железной. Но генорга не обмануть. Я знал, чувствовал, что на самом деле ему сейчас хочется одного — оказаться как можно дальше отсюда. И за это один из богатейших и влиятельнейших людей планеты, без сомнения, готов был отдать все.

Бросив горячий пистолет на журнальный столик, я опустился в кресло напротив владельца яхты. В дальнем конце каюты на полу сидела молодая женщина. Сжавшись в дрожащий комок, она тихо всхлипывала и старалась не смотреть в мою сторону.

— Вы знаете, кто я, господин Хансен, и зачем пришел?

— Да, знаю, — хрипло ответил Хансен. Голос его все-таки подвел. Но прокашлявшись, он, не без иронии, продолжил:

— Зачем же так кроваво и шумно. Я бы с удовольствием пообщался с вами в спокойной обстановке, господин фон Рейн. Разве мистер Каммлер не разъяснил вам, что мы готовы…

— Организация, возглавляемая Каммлером, начала заниматься слишком опасными делами, господин Хансен. Вы знаете о работах над «нулевой точкой»?

— Честно говоря, не припоминаю, — стараясь все так же оставаться спокойным, ответил Хансен. — Поймите, «Черное Солнце» слишком…

— У меня есть два пути, господин Хансен. Либо я продолжаю задавать вопросы и получаю на них честные ответы, либо я просто отсеку вам голову и отправлюсь с ней на нашу базу, где ее трепанируют и просканируют шумерские киберы. Вы понимаете, о чем и о ком я говорю? — оперся я щекой о кулак.

Девушка в углу умолкла. Загорелый лоб Хансена под аккуратной челкой седых волос покрылся испариной, а рубашка прилипла к мышцам тренированного тела.

«Со стороны виллы Хансена в нашем направлении стартовали два вертолета. Видимо, не дождались очередного выхода на связь. До прибытия — пятнадцать минут», — уловил я мысленное послание Магдалены, находящейся у входа в трюм, куда мы согнали оставшихся в живых членов экипажа и обслугу. При себе она имела прибор связи со спутниковой системой «Компании» и отслеживала движение на море и в воздушном пространстве вокруг яхты Хансена.

— Мы не думали, что Каммлер продвинется так далеко и так быстро, — заговорил Хансен, вытирая платком предательский пот со лба. — Когда он продемонстрировал возможности собранной машины, это просто ошеломило нас. Мы не могли не содействовать ему. Изменение климата в любой точке земного шара, энергия практически из ниоткуда и в неограниченном количестве. Это технологический рывок на столетия, а может быть и тысячелетия, вперед.

— Что за машина и где она? Как найти ее и Каммлера?

Хансен набрал в легкие побольше воздуха, словно перед броском в воду:

— Это что-то невообразимое, на основе древней конструкции с начинкой из хрустальных стекляшек в виде черепов.

Как только Хансен произнес эти слова, с ним стало твориться что-то неладное. Не договорив, он вдруг побагровел и стал судорожно хватать ртом с посиневшими губами воздух.

— Черт! — вскочил я и кинулся к заваливающемуся на бок человеку. — Где она?! Где машина?! Отвечай, и я помогу тебе!

Девушка на ковре завизжала, а глаза Хансена налились кровью. Поддерживая его голову, я сорвал с пояса шумерскую аптечку.

— Это в… Конго, — просипел Хансен и обмяк. Из носа, рта и ушей бедолаги хлынула кровь.

Кибернетический лекарь смог лишь констатировать смерть. Микроскопическая биобомба в голове сожгла мозг кукловода, который на деле сам оказался марионеткой. Каммлер сумел взять под контроль и своих покровителей. Что активировало механизм самоуничтожения, можно было только догадываться. Вероятно, толчком к детонации послужил какой-то из моих прямых вопросов или сочетание определенных слов. Но, невзирая на это, разговор не прошел даром. Он, хоть и косвенно, подтвердил наши догадки относительно «зеркальной машины» и информацию Вилли Маттеса по исследовательскому центру на Африканском континенте.

Я разогнулся над мертвым телом и посмотрел на дрожащую в углу девушку. Лишний свидетель был мне не нужен, но убивать беззащитного, ни в чем не повинного человека я не собирался. Девушка расценила мой взгляд по-иному и залепетала:

— Не убивайте меня, пожалуйста! Я скажу все, что знаю!

— Что? — Заинтересованный этими словами, я приблизился к ней.

— У мужа сегодня в пять часов назначена встреча с Иссеем Мидзуно — влиятельным бизнесменом из Японии. Они собирались обсудить «африканский вопрос».

Мидзуно входил в список Маттеса. Я посмотрел на часы — четверть пятого.

— Где?

— Мидзуно прибудет на нашу виллу на побережье, а оттуда вертолет должен доставить его сюда. Тот вертолет, что на верхней палубе.

— Хорошо. — Я схватил жену Хансена за запястье и потащил за собой, наверх.

Погода портилась. Солнце заволокли темные облака, а по морю побежали белые барашки. Усилилась качка. Схватившись за борт, я почувствовал что-то липкое — темная кровь Хансена расползлась по всей ладони. Я вытер ее о гавайскую рубашку скорчившегося на палубе мертвого телохранителя.

— Кто это? — посмотрела встретившая меня Магдалена на заплаканную девушку.

— Кэтрин — жена Роберта Хансена. Отправляемся на его виллу, а ее возьмем с собой для прикрытия. К пяти часам туда прибудет Иссей Мидзуно. Он тоже в списке и, надеюсь, сможет уточнить местонахождение Каммлера.

— А что Хансен?

— Успел сказать только одно — «Конго», а затем у него в голове какая-то дрянь сработала и он умер.

— Уже этих слов достаточно, Эрик.

— И все же надо перепроверить, да и точные координаты хотелось бы выяснить. Попробуем с Мидзуно.

— Видишь две точки в небе? — показала рукой Магдалена. — Одна из них «Апач» — ударный вертолет.

— Справимся, — ринулся я вверх по трапу в капитанскую рубку. Разобраться в программе наведения ракетной установки, прячущейся среди леса антенн и радаров над мостиком корабля, не составило труда. Я быстро ввел параметры целей в компьютер и, перешагнув чье-то мертвое тело, снова вернулся на открытую палубу. Бросив короткий взгляд на приближающиеся винтокрылые машины и развернувшиеся в их сторону ракеты, я направился к уже готовящемуся к взлету корабельному вертолету. Лопасти его уже вовсю вращались, Магдалена в пилотской кабине знаком поторапливала меня. Прежде чем запрыгнуть внутрь, я на секунду замешкался. В трюме были заперты двадцать человек. Лучшим вариантом являлась их ликвидация вместе с яхтой. Запаса взрывчатки у нас на катере имелось предостаточно. Каммлеру пришлось бы гадать, что здесь произошло на самом деле. Да и перед шумерянами отчитываться не придется. Но одно дело — убивать в боевой схватке, другое — уничтожать беззащитных пленных. Говорят, что тот, кто убивает, со временем перестает ценить человеческую жизнь вовсе. И уже не важно, сколько людей отправятся в следующий раз к праотцам — один или двадцать. Таков Каммлер. Но не таков я. Не таков, потому что помню каждого из них. И помню того мальчишку под Лугой. И должен помнить всегда. Магдалена, сидящая за штурвалом, кивнула, соглашаясь с моими мыслями. Я запрыгнул в кабину.

Хмурые волны подбросили яхту вверх, облегчая стремительный взлет нашего геликоптера. Оставив тесную взлетно-посадочную площадку, он стал подниматься все выше к темнеющим над головой облакам. Ворвавшийся в открытую форточку кабины порыв теплого ветра растрепал волосы и хлестнул напоследок солеными брызгами. А в паре сотен метров от нас, под низким сводом неба, расцветали два ярких огненных цветка, фейерверком разбрасывая вокруг горящие останки воздушных машин службы безопасности Хансена.

Пятнадцать минут спустя мы достигли виллы Хансенов. Заставив Кэтрин Хансен поменяться местами с Магдаленой, я опустил вертолет на крышу здания. Как только полозья коснулись взлетно-посадочной площадки, на ней появился пожилой субъект в развевающемся от поднятого винтами ветра пиджаке.

— Это Марио Сандрелли — управляющий, — пояснила Кэтрин.

— Вы первая, — посмотрел я на Кэтрин.

Девушка, придерживая юбку и опираясь на руку управляющего, спрыгнула на площадку.

— Что случилось, Кэтрин? — с озабоченным видом обратился к ней Сандрелли, подозрительно посматривая в мою сторону. — Приехал синьор Мидзуно. Ждет встречи с Робертом, а связь с яхтой пропала. Где воздушное прикрытие, срочно вылетевшее к вам? Где сам Роберт, наконец?

— Я за него, — приблизился я к управляющему.

Тот резко развернулся и, нахмурившись, спросил:

— Вы кто?! Где господин Хансен?! Его ждут!

— На встречу пойду я, Марио, — ткнул я Сандрелли в живот стволом «беретты», не забыв при этом выдернуть из кобуры под пиджаком управляющего небольшой револьвер. — Где Мидзуно? Сколько с ним людей?

Ответить Сандрелли не успел. Мне пришлось развернуть его и прикрыться как щитом от появившейся на крыше парочки азиатов с пистолетами-пулеметами, почти сразу открывших по нам ураганный огонь. Сандрелли тут же принял на себя пару-тройку пуль, остальные в крошево превратили фонарь пилотской кабины.

Поддерживая за воротник обмякшее тело управляющего, я ответил атакующим из пистолета, а Магдалена поддержала меня очередью мощной «восьмерки». Азиаты, захлебываясь кровью, разлетелись в стороны. Отпихнув тело Сандрелли, я направился к каменному парапету на краю крыши. Вырвав по пути из мертвых рук охранника Мидзуно пистолет-пулемет и проверив магазин, я перегнулся через перила и открыл огонь по головам телохранителей, пытавшихся посадить своего босса в длинный лимузин у парадного входа виллы. Магдалена позади меня забрасывала гранатами надстройку с лифтом и лестницей вниз.

Не прошло и минуты, как с телохранителями Мидзуно было покончено. Сама охраняемая персона — толстяк в лопнувшем на спине пиджаке — спряталась за лимузин. Отбросив разряженный пистолет-пулемет, я расстрелял из «беретты» капот автомобиля и крышу над водительским сиденьем. Но на этом сражение не закончилось. Со стороны въездных ворот раздались выстрелы — это охранники виллы неслись к месту боя на открытом джипе. Крупнокалиберный пулемет, установленный в его кузове, выдал длинную очередь, раскалывая в крупную острую крошку каменную кладку ограждения, за которым я согнулся, меняя обойму. Пригнувшись, Магдалена подбежала ко мне:

— Затягивать бой нельзя, Эрик. Иначе нас обложит целая армия, а результата мы не добьемся.

— Ты права. Дай-ка мне винтовку.

Перезарядив «восьмерку», я сместился на десяток метров в сторону и, поднявшись над ограждением, изрешетил притормозивший перед лимузином джип вместе с седоками и стрелком, едва успевшим развернуть в мою сторону ствол пулемета.

— Тащи десантный трос из вертолета, — обернулся я с приказом к Магдалене.

— Уже сделано, — улыбнулась девушка, защелкивая карабин, и прыгнула вниз, вдоль по стене дома.

Я снова вскинул автоматическую винтовку, сквозь прицел осматривая территорию внизу. Но враг был повержен. Истерзанные пулями тела охранников виллы Хансена и телохранителей Мидзуно не подавали признаков жизни.

Магдалена приземлилась и, водя вокруг стволом пистолета, приблизилась к спрятавшемуся за лимузином японцу. Пристегнувшись к тросу, перемахнул через парапет и я.

— Гараж там, — махнула Магдалена в сторону дальней пристройки.

— Откуда знаешь?

— Успела расспросить Кэтрин.

— А где она?

— Я рекомендовала ей спрятаться в вертолете и не выходить, пока все не утихнет.

Кивнув, я погнал японца в сторону гаража, для ускорения то и дело пихая его стволом винтовки в спину.

Мы выбрали спортивный «Порше». Я с Мидзуно втиснулся на тесноватое заднее сиденье, а Магдалена расположилась за рулем. Не теряя времени, она бросила автомобиль вперед, к выезду с территории виллы. Охрана на воротах отсутствовала, и мы беспрепятственно миновали их, а еще пять минут спустя наша скоростная машина выскочила на общую трассу.

— Вы догадываетесь, что происходит, господин Мидзуно? — приступил я к допросу японца, вцепившегося руками в сиденье впереди.

— Будет лучше, если вы поясните, — покосился на меня Мидзуно.

Я щелкнул пальцем по коммуникатору и спроецировал на спинку кресла впереди изображение Ганса Каммлера. Японец даже бровью не повел, но я почувствовал, как он внутренне напрягся, даже жилка на виске сильнее запульсировала.

— Где он и его машина? Та самая, которой восхищался Хансен. — Я щелкнул по коммуникатору еще раз и вызвал проекцию земного шара. Меленькая копия планеты медленно завращалась в воздухе перед нами.

— Вы подписали себе смертный приговор! Не понимаете, во что ввязались! — зашипел японец, накачивая себя злобой и ненавистью и пытаясь сконцентрироваться на чем угодно, но не на местоположении Каммлера и базы интересующего нас проекта.

— Мне это говорили и в сороковые, Иссей, когда вас еще на свете не было, а сейчас уже 2008-й, — усмехнулся я и, используя старый прием, представил, как Мидзуно вываливается на полном ходу из машины.

Его грузное тело падает на серый асфальт — ломаются кости, рвутся мышцы. Следующая позади машина визжит тормозами, но не в состоянии сразу же остановиться и подминает под себя тело человека на дороге, проворачивая его в бесформенное, сочащееся кровью, месиво. Жирный темный след расползается по асфальту.

Еще недавно самоуверенный и наглый, делец, увидев у себя в голове эту картинку, тут же покрылся обильным потом и согнулся в блевотном позыве — в сорок пять лет умирать не хочется, особенно так. Особенно когда у тебя все есть.

Схватив Иссея за волосы, я рывком поднял его голову и коротко повторил вопрос:

— Где?! Можешь не говорить, только думай!

Сквозь застлавшие глаза слезы Мидзуно посмотрел на вращающийся в центре салона земной шарик.

— Вертолет на хвосте! — крикнула Магдалена, выворачивая руль на очередном повороте.

Когда я посмотрел назад, преследующая нас винтокрылая машина, снизившаяся почти к самому транспортному потоку метрах в двухстах позади, открыла пулеметный огонь.

— Мы под обстрелом! Поднажми! — крикнул я девушке за рулем и, схватив «ИксМ», высунулся из окна.

Крупнокалиберные пули противника разбивали в куски асфальт вокруг нас. Несколько из них угодили в соседнюю машину и, пробив в ее металле пару огромных дыр и разорвав водителя, заставили завращаться, а потом взлететь в воздух, разбрасываясь частями кузова и ошметками покрышек.

«Мерзавец!» — подумал я, открывая ответный огонь. Целиться с петляющей на скорости почти в триста километров в час машины затруднительно, но попасть в цель было необходимо, иначе воздушные убийцы превратят все шоссе в кладбище. И в тот момент, когда от вертолета начала отделяться ракета, я смог-таки уложить длинную очередь бронебойно-зажигательных зарядов точнехонько в стекло его кабины. Боевой геликоптер мгновенно превратился в огненный шар, плюющийся раскаленными кусками металла.

— Вон из машины! Ракета! — нырнул я обратно в салон.

Магдалена бросила «Порше» в резкий поворот на подвернувшуюся грунтовую дорогу и ударила по тормозам. Мы кинулись врассыпную от автомобиля, который тут же разметал мощный взрыв, ударной волной поднимая нас в воздух и бросая еще дальше от себя.

Обежав горящие останки, я с облегчением удостоверился, что с Магдаленой все в порядке. А вот Мидзуно выпрыгнуть не успел.

— Ты сумел узнать что-нибудь?

— Координат африканской базы японец не знал, хотя и бывал там пару раз. С базы ЦРУ в США Иссея доставлял туда боевой «треугольник» «Черного Солнца». И он видел там нечто потрясшее и даже испугавшее его. Это Мидзуно и хотел обсудить с Хансеном. Но что его так поразило и напугало, я понять не успел.

— Но это Конго?

— Центральная Африка — точнее он не знал.

Глава 15

На Рим опустилась ночь, и туристическая суета большого города приутихла. Мы остановились в номере на пятом этаже небольшого и недорогого отеля, зажатого в тесных улочках близ Центрального железнодорожного терминала. Магдалена отправилась в ванную комнату, а я вышел на широкий балкон, выходящий в узкий и глубокий двор. За окнами жилого дома напротив вовсю текла жизнь обычных итальянцев — темпераментно обсуждались события прошедшего дня, смеялись дети, а телевизоры бубнили новости и взрывались рекламой.

Усевшись в шезлонг, я вытянул ноги и раскрыл на столике рядом чемоданчик с аппаратурой связи и управления. Пробежав пальцами по экрану, я подключился к системе безопасности отеля. Хоть он и принадлежал «Компании», надежнее было самому удостовериться, что маленькая гостиница живет своей обычной жизнью. Штаб-квартиру «Компании» на западной окраине города мы решили проигнорировать.

— Как успехи, Эрик? — возникло на экране лицо Второго Лорда-Инквизитора.

— Еще днем ожидал увидеть доклад Комиссии о ходе дознания, но сектор-командор не очень-то спешит, Тархем, — ответил я, взяв тот же неофициальный тон, который Хан прощал мне в разговорах с глазу на глаз.

— Этот доклад сейчас передо мной. Особого интереса он не представляет. Большей частью это аналитическая справка на основе данных спутниковой разведки, подслушанных радио- и телефонных переговоров. Требуется работа непосредственно среди землян, а с этим проблемы. У даргонов это получается слишком… — Тархем Хан замялся, подбирая нужное слово. — Неповоротливо. А в Новой Швабии заняты перетряской и перепроверкой кадров службы безопасности.

— И все ж таки я взглянул бы на отчет.

— Я тебе его переправлю, но сразу могу сказать — единственное, что нашей Комиссии удалось установить, так это то, что эксперименты по воздействию на климат Земли действительно ведутся. В основном этой программой занимаются организации и службы Соединенных Штатов Америки, хотя довольно часто задействуются и другие страны НАТО. Существует несколько исследовательских баз, множество передвижных комплексов, но вся используемая аппаратура имеет весьма слабые возможности. О серьезном воздействии на точку баланса планеты такими средствами не может быть и речи. Несмотря на это, даргоны продолжают настаивать, что такое воздействие было.

Я ждал, когда по экрану побегут строчки отчета Комиссии, но Хан не торопился шевельнуть пальцем. Что-то недоговаривал инквизитор.

— Не доверяешь мне, Хан? — спросил я напрямую.

— У меня нет оснований не доверять ни тебе, Эрик, ни Магдалене, — даже бровью не повел Тархем. — Но я не был бы инквизитором, если бы не перепроверял всех и вся.

— У меня письменного рапорта нет. Доложу на словах. Мои данные подтверждают отчет Комиссии. Но есть кое-что еще. За исследованиями стоит научно-исследовательский отдел Центрального разведывательного управления США, имеющий солидную финансовую поддержку. Руководит отделом некогда высокопоставленный офицер СС Ганс Каммлер.

— Интересно, — без видимой заинтересованности произнес Хан, но наконец-то соблаговолил небрежно щелкнуть пальцем, и по экрану моего монитора побежали строчки шумерско-даргонского отчета. В конце документа, подтверждая сказанное мной, указывалось на причастность к экспериментам с «баланс-точкой» сотрудника «Аненербе» — научно-исследовательского института СС. Вот только имя указывалось иное — Смит.

— У Каммлера десятки имен. Уверен, что «Смит» — одно из них. Это любимое имя большинства сотрудников американской разведки, — ухмыльнулся я.

— По данным Комиссии, Каммлер-Смит всего лишь пешка. За ним стоят более влиятельные люди. Что тебе известно о них?

— Мне известны двое из них — Роберт Хансен и Иссей Мидзуно, — улыбнулся я и ответным щелчком по экрану отправил Хану данные на финансистов «Черного Солнца».

— Отлично. — На этот раз инквизитор позволил довольно дернуться уголку рта. — Я направлю информацию Кальде. Пусть займется проверкой.

— Я не думаю, что американцы продвинулись в своих экспериментах слишком далеко. Но обещаю, что найду Каммлера и уничтожу его вместе со всеми, кто причастен к разработке.

— Мне нужны сверхточные данные об их программе и используемых методах и машинах. Представь мне их, Эрик.

— Если изымете с планеты «А»-заряд, мне будет легче.

— Выполняйте задание, командор, — помрачнев, ответил Хан, и экран погас.

Помрачнел и я.

Вернувшись в номер, я увидел, что Магдалена спит, свернувшись калачиком. Поправив тонкое одеяло, я осторожно прилег рядом. Генорг по открытой программе может не спать месяцами, но время от времени сон необходим. Во сне происходит наиболее полное и быстрое восстановление организма уникальной биологической машины. Прикрыл глаза и я. Тонкая пелена дремы начала туманить мозг. По этой пелене чужой сон-воспоминание, словно по мостику, проник в мое сознание.

Наложница следила, как ест и пьет Рикуаль. Раньше большой и сильный офицер-генорг из личной гвардии Исидо принимал пищу быстро, почти автоматически. Он не ел, а насыщал свой мощный организм. Но за тот месяц, что красивая пленница провела в доме капитана, воин изменился. Рикуаль теперь подолгу смаковал блюда, приготовленные ее рукой, и перестал при этом посматривать по сторонам, словно постоянно ожидал нападения врага. Теперь он все время смотрел на нее.

Во время резни, учиненной Гором по приказу Исидо в одном из городов павшего Сета, старший офицер Рикуаль силой взял приглянувшуюся горожанку. А вскоре она оказалась в его доме на правах наложницы и полностью завладела его мыслями и телом. Он не заметил, как день за днем и ночь за ночью прекрасная незнакомка подчинила его себе, опутала нежностью, словно паучьей сетью.

— Расскажи мне о Великом Исидо, мой повелитель, — зашептала красавица Рикуалю на ухо, когда, утомленный ее ласками, он откинулся на подушки. — Я столько слышала о нем, но ни разу не видела. Говорят, что он величайший воин планеты и по праву занял место Создателя.

— Так оно и есть. Исидо — величайший воин. Но ныне даже Гор видит его все реже. Великий Исидо давно перестал покидать свой дворец, почти полностью передав правление сыну. И никого не терпит в стенах старой цитадели, кроме него. Даже жрецов-шумеров и стражу, которая теперь охраняет только внешние стены и главный вход, — вздохнул усталый Рикуаль.

— Что же он может делать в одиночестве во всех этих залах и комнатах? — то ли шептала, то ли напевала вопросы засыпающему воину девушка.

— Он разговаривает с Великим Осирисом и звездами, — сквозь сон отвечал Рикуаль. — Завтра, когда стражу сменит мой отряд, Великий Исидо даже Гора не примет. Завтра день смерти Осириса. Завтра в цитадели будут умирать, и даже нам не стоит лишний раз попадаться ему на глаза.

Лорелея шептала новые вопросы, и, одурманенный ее голосом и терпким вином, воин кровавой армии Исидо продолжал отвечать и, сам того не замечая, раскрывать все новые секреты Кровавого Зверя.

Тихий зуммер тревоги заставил меня вскочить с кровати. На экране раскрытого чемоданчика вооруженные люди быстро заполняли здание отеля. На часах было ровно четыре часа утра.

— Балкон! — шепнула Магдалена, застегивая джинсы.

За прикрытыми створками балкона послышался легкий шорох, а на новой наплывшей картинке монитора возникло изображение нашего балкона, на который по сброшенным с крыши тросам съезжали вооруженные люди в масках. Я насчитал троих. Четвертый оставался наверху, страхуя товарищей. На кровлях соседних домов замелькали тени снайперов. Еще через мгновенье несколько экранов погасли — систему видеонаблюдения гостиницы отключили.

— В коридор! — захлопнул я чемоданчик и, активировав взрыватель, бросил его к балконной двери. Со смешанным чувством то ли досады, то ли печальной обреченности я подумал, что, если бы не оставленные в живых свидетели на яхте Хансена, всего происходящего вокруг сейчас, возможно, не случилось бы.

Взрыв у балкона раздался, когда мы уже выскочили в коридор. Хлопок был негромкий, но пол под ногами вздрогнул, и дверь номера, сорвавшись с петель, разлетелась в щепки, ударившись о противоположную стену. Шумно остановился между этажами поднимающийся из холла лифт — спрятавшийся за зеркалом «паук» рванул противопехотной миной, превратив подъемник в металлический гроб для двух увешанных оружием штурмовиков. По отелю начал распространяться удушливый черный дым.

Спустившись этажом ниже, мы оказались среди постояльцев-туристов, в панике покидающих свои номера и стремящихся к выходу. Магдалене легко удалось бы смешаться с ними, а я выделялся камуфляжем офицера береговой охраны. Было решено разделиться. Вместе с многоголосым потоком Магдалена устремилась вниз, к главному выходу. Я, не теряя времени, вбежал в распахнутые настежь двери номера в конце коридора четвертого этажа. Притворив их за собой, погасил свет.

Оставив шумерского «миротворца» в кобуре — лишние следы и разрушения ни к чему, я приготовил «беретту» и осторожно приблизился к балконным дверям, готовясь к прорыву из кольца. Прижавшись спиной к стене у проема, я попытался сосредоточить свой внутренний взор на расстановке сил противника снаружи — не хотелось попасть под меткий выстрел снайпера на крыше.

Звук вышибаемой двери помешал мне войти в транс. В номер влетели два штурмовика в бронежилетах и касках. Расстреляв половину семнадцатизарядного магазина по незащищенным конечностям нападавших, я заставил их отступить, заливая кровью палас, обратно в коридор. Однако зевать не стоило — для следующего штурма противник готовил бронированные щиты. Выбежав на балкон, я сразу же приник к массивному парапету. По площадке вокруг заплясали высокие фонтанчики — снайперы на крышах пытались меня достать. И достанут, если я задержусь чуть дольше.

Тем временем начался новый штурм гостиничного номера. Когда под ногами штурмующих взорвался последний «паук», я, мысленно поблагодарив римские переулки за их узость, перемахнул через перила и длинным прыжком достиг приглянувшегося балкона здания напротив. Там небритый итальянец в обтягивающей живот майке и с бутылкой вина в руке, отмахиваясь от встревоженной жены, с криком тянущей его назад, уже давно порывался посмотреть, что происходит в здании отеля.

— Привет, дружище! Приятного аппетита! — приземлился я перед удивленным римлянином и хлопнул ладонью по шеврону на рукаве форменной рубашки. — Мы тут небольшую спецоперацию проводим. Я немного заблудился. Где тут у вас выход?

Не прошло и минуты, как я выскочил на одну из соседних улиц с плотно уставленными автомобилями горожан обочинами. Шагнув к ближайшему из них, я приметил пару вооруженных автоматическими винтовками карабинеров, возникших из-за небольшого фургончика на противоположной стороне улицы. Вскинув оружие, итальянцы приказали мне поднять руки и стали опасливо приближаться под монотонный бубнеж рации на плече одного из них. В дальнем конце улицы, взвизгнув тормозами, появилась полицейская машина. Я бросился бежать. Автоматные очереди вдогонку стали безжалостно кромсать разноцветное железо и стекла стоящих в ряд автомобилей. Налегке удалось быстро оторваться от автоматчиков, но полицейский «Фиат» меня все же догнал. Я развернулся, готовый дать отпор, разрядив в него последнюю обойму «беретты», но за лобовым стеклом белело красивое лицо с нахмуренными бровями и сосредоточенным взглядом воина — Магдалена. Снова завизжав тормозами, автомобиль остановился точно напротив меня, приветливо распахнув дверцу со стороны пассажирского места. Я нырнул внутрь, и юркая машина стрелой помчалась по мощеным улицам полусонного города.

Древние развалины и цветная реклама современных магазинов пробегали перед глазами, а память предков, живущая во мне, возрождала иной Рим. И виделись мне еще более величественные и грандиозные храмы, подпирающие собой небо и блистающие отточенной красотой каждой линии. А увенчанные знаменами победы доблестные легионы стройными, сверкающими доспехами колоннами вышагивали по улицам столицы могущественной империи под восторженные крики горожан. И Рим был не просто столицей империи, он был центром земного мира. Зачастую одной фразы, сказанной на его холмах, было достаточно, чтобы менялись судьбы целых народов. И кровавая экспансия, главным оружием которой являлся меч, была не менее драматична, чем нынешние войны. Только трупов было меньше, гораздо меньше.

— Операцию проводит итальянское подразделение по борьбе с терроризмом, — пояснила Магдалена, выворачивая руль на очередном крутом повороте. — Но среди них я заметила и парочку американцев. Весь процесс, судя по всему, контролируют парни из США.

— Ясно, — кивнул я, провожая взглядом вертолет над зеленым морем кипарисов и раскидистых сосен великолепного парка Боргезе.

Сделав по просыпающемуся городу большой петляющий круг и сменив приметный полицейский автомобиль на совсем маленький, чуть ли не игрушечный, «Фольксваген», мы достигли улочки, затерявшейся между собором Святого Павла и Аппиевой дорогой. Подойдя к дому, где жил Вилли Маттес, без труда отомкнули дверь подъезда и вошли в небольшой уютный холл. Заспанный консьерж, несмотря на ранее утро, был начеку и сразу же покинул служебную каморку у лестницы, чтобы доблестно преградить путь незнакомцам.

— Мы к синьору Родриго, — улыбнулась Магдалена, опережая вопрос.

Консьерж — молодой парень невысокого роста с копной блестящих черных волос на голове — улыбнулся в ответ и перевел вопросительный взгляд часто моргающих темных глаз на меня.

— Мы его друзья, — кивнул я.

Консьерж окинул внимательным и недоверчивым взглядом мою пятнистую униформу. Отсутствие головного убора, оставшегося где-то в гостинице, его явно насторожило. Аккуратные и щеголеватые итальянские военные и полицейские очень серьезно относятся к своему внешнему виду. Все должно быть отутюжено, подогнано и соответствовать установленным образцам и правилам ношения. Но прежде чем я нашелся с объяснением, консьерж вдруг погрустнел, опустил большие черные глаза вниз и со вздохом произнес:

— Синьора Родриго больше нет. Он теперь в лучшем мире.

— Как это произошло? Когда? — преодолевая враз подкативший к горлу ком, спросил я.

— Вчера вечером он, как обычно, вернулся с прогулки. Как всегда, прежде чем подняться к себе в квартиру, спросил, все ли у меня в порядке. Мы частенько подолгу разговаривали с ним. Могли обсудить футбольный матч или погоду, что угодно. Он хороший, интересный был человек. Отлично знал историю Италии и о других странах при случае мог много интересного рассказать. У него вся квартира заставлена шкафами с книгами. Он меня как-то приглашал выпить с ним немного коньяку…

Не договорив, итальянец снова вздохнул и который раз с сомнением посмотрел на меня.

— Мы хорошо знали его много лет, даже знакомы с его детьми. Для нас его смерть полная неожиданность. Как же все-таки это случилось? — Магдалена дотронулась до руки консьержа и заглянула ему в глаза.

Не в силах противостоять ее чарам, итальянец заговорил снова:

— На этот раз я сам решил угостить его. У меня имелось домашнее вино. Вы не подумайте, очень хорошее вино — родители из деревни со знакомым передали. Так вот, прошли в мою комнатку. Синьор Родриго присел, как обычно, на диван. Выпили по стаканчику, затем разговорились. Он спрашивал про моих родителей, братьев, сестер. У меня их много. Потом сказал, что у него тоже есть дети, но уже взрослые — живут в Германии. Даже фото показал. Потом я отвлекся, чтобы поздороваться с вошедшей синьорой Франческой с пятого этажа. У нее маленький ребенок, и я помог ей коляску в лифт завезти. Когда же я снова вошел к себе, синьор Родриго вроде как заснул или задумался, сидя на диване. Диванчик-то у меня удобный. Я его тихонько позвал, а он молчит. Я тронул за плечо… — Консьерж нервно взъерошил волосы, опять посмотрел на меня и совсем тихо продолжил:

— Приехали медики, полиция. Допрашивали меня до полуночи. Врачи сказали, что у него сердце во сне остановилось. Просто время его кончилось. А вино здесь ни при чем. Я сам его вместе с ним пил, да и выпили всего лишь по стаканчику. Но полицейские все забрали для исследования. Квартиру синьора Родриго на восьмом этаже опечатали.

— Паоло, — заставила консьержа посмотреть в ее сторону Магдалена. — Дай нам ключи от квартиры синьора Родриго. Мы остановимся у него на несколько дней.

— А с полицейскими я переговорю. Думаю, они против не будут, — добавил я.

Паоло, помедлив, все же прошел в свою каморку и вернулся обратно уже с нужными нам ключами. Завладев ими, мы направились к лифту, а завороженный итальянец не мигая смотрел нам вслед.

В небольшой трехкомнатной квартире Вилли чувствовался знакомый книжный аромат, словно он привез его с собой из далекого военного Берлина, из того магазинчика, где я часто делал покупки. Длинные, темного дерева, полки вдоль стен гостиной и кабинета были плотно уставлены книгами, с корешками, пестрящими названиями на разных языках. Кое-где стояли фотографии в рамках. Я взял одну из них. На черно-белом снимке два молодых человека в эсэсовской форме улыбаясь смотрели в объектив. Снимок был сделан в июне 1941 года, за несколько дней до начала войны с Советским Союзом. Не верилось, что на снимке рядом с Вилли — я. Казалось, это другой человек, абсолютно мне незнакомый. Кто знал, что события, ожидающие этого бравого офицера, изменят его настолько, что даже собственное имя станет казаться ему чужим.

Магдалена за моей спиной коснулась панели музыкального проигрывателя, и красивый голос неизвестной певицы наполнил квартиру пронзительно грустным вокалом. Мягкое сопрано печально выводило «Аве Мария». Магдалена приблизилась и положила мне руку на плечо, взглянула на фотографию:

— Странно, словно это ты и не ты одновременно.

— Ты знаешь, на фронте Вилли считался самым бесстрашным офицером. Мог запросто первым рвануть в атаку, увлекая за собой остальных. Я брал с него пример, хотя страшился каждого нового боя безмерно. Всем казалось, что, кроме презрения, он к смерти ничего не испытывает.

— Смерти боятся все, Эрик.

— Он часто повторял слова Эпикура: «Смерть не имеет к нам никакого отношения. Когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет».

— Он просто так же, как и ты, прятал страх за бравадой.

— Может быть. Тогда. Но не теперь, — поставил я фотографию на место и наугад вытянул с полки ближайшую книгу со стершимся от времени названием. Открыв затертую обложку, провел ладонью по тисненой поверхности титульного листа. Это был сборник лирики Иоганна Гёте — старое издание с готическим шрифтом на пожелтевшей бумаге. По вложенной полоске пергамента, служащей нехитрой закладкой, я раскрыл книгу. Стихотворение называлось «Три оды к моему другу Беришу». Глаза скользнули по первым строкам:

Не читая дальше, я захлопнул том. Забытое с юности стихотворение огненными буквами всплыло в моей памяти от первой до последней строки, обретя ныне свой истинный — трагичный и возвышенный — смысл.

Заныло сердце в груди. Дрогнувшей рукой я вернул книгу на место.

Глава 16

Охраняемый мраморным изваянием апостола, правой рукой сжимающего рукоять рыцарского меча, а левой книгу, собор Святого Павла, или, иначе, Остиенский собор, был возведен по приказу римского императора Константина двести лет назад. В XIX веке пожар почти полностью разрушил его, но сохранившиеся чертежи позволили римлянам восстановить одно из величайших архитектурных сооружений планеты, заслуженно ставшее местом паломничества многочисленных путешественников. Здесь я и условился о встрече с Этторе Майораной.

Восемьдесят гранитных колонн, разделяющих нефы, и мраморный пол играют мягкими бликами в рассеянном мистическом свете, льющемся из верхних окон, а свод с золотыми щитами и обрамляющей галереей медальонов с папскими портретами парит высоко над головой — торжественное великолепие римской архитектуры в полной красе. Вполголоса читаемая священником под сводами центрального нефа молитва слышна в каждом уголке величественного храма. Голос его ненавязчив, но тверд. На выставленных рядами пластиковых стульях расположились как верующие итальянцы, так и туристы самых различных национальностей и вероисповеданий. Кто-то из них пораженно вертит головой, кто-то водит из стороны в сторону видеокамерой. Я и Этторе расположились в одном из последних рядов.

— Люблю эту базилику. Так бы и сидел здесь часами, — тихо вздохнул Майорана.

— Ты не сможешь, — улыбнулся я. — Тебе всегда не хватает времени.

— Верно, — кивнул Этторе, улыбнувшись в ответ.

— Как ты? Женился? Дети?

— Есть постоянная подруга, зовут Малена — тридцать пять лет, архитектор. Живет, кстати, недалеко отсюда. Но таким, как я, трудно завести семью. Представилась возможность узнать и постичь если не все вокруг, то многое. Я должен успеть… — Майорана отвел от меня взгляд, устремившимся к арке Галлы Плацидии над головой священника. — Благодаря шумерской медицине и аппаратуре мы практически перестали болеть, но главной болезни — старости — не избежать. Она просто стала подкрадываться более медленно. «Подарок» Сета въелся намертво. Но лет 150–170 — тоже неплохо. Дойдет дело и до детей.

— Ты сейчас увлечен Фобосом?

— Обрабатываю результаты экспедиции. Все очень неоднозначно. Склоняюсь к необходимости организовать повторную высадку на спутник для их уточнения.

— Что-то интересное?

— Рано, конечно, говорить, но, на мой взгляд, внутри Фобоса заключен искусственный сферический объект.

— А точнее?

— Рано обсуждать, — улыбнулся Этторе. — Надо еще раз перепроверить. Если я прав, то этот объект находится внутри спутника Марса уже миллионы лет.

— Интересно, — протянул я, наблюдая, как турист через два ряда от нас безуспешно пытается понять, что происходит с его видеокамерой.

— Я не смог выяснить, где конкретно заложен заряд, — наконец заговорил о главном Майорана. — Но мне удалось узнать о мерах безопасности. Там нет боевых киберов. Они просто распылили эмульсионную взрывчатку.

— Что это? — нахмурился я.

— Одна из гелланских разработок. Это взрывчатое вещество в виде прозрачной липкой эмульсии. Ею можно покрыть, словно пленкой, предмет или территорию. В результате этот предмет или вся территория превращаются в «закладку» или минное поле. Грубо говоря, стоит прикоснуться к травинке, которая благодаря смертоносной пленке уже сама является миной, и детонирует целый луг. Хотя, конечно, можно запрограммировать любую последовательность взрывов и любые условия для срабатывания.

— Это не сыновья лорда Гиффа расстарались?

— Да, разработка самого младшего — Керка.

— Как Геррум?

— Спустя четыре года после вашего исчезновения Геррум Гифф погиб при испытаниях нового вида оружия — несчастный случай.

Я вздохнул. Геррум не был мне другом, но, благодаря ему и его отцу — лорду Гиффу, операция на Гелле-2 прошла успешно. Да и фехтовал он неплохо. По всей видимости, Инквизиция Шумера все же не простила молодому геллу участия в антиимперском заговоре.

— Что еще, Этторе? — отмахнулся я от воспоминаний.

— При срабатывании взрывчатого вещества активизируются многочисленные маяки, спрятанные на базе. Они формируют и отсылают на марсианскую базу, в штаб-квартиру сектор-командора, сообщение о попытке проникновения. Что следует вслед за этим, можно только предполагать.

— Что насчет «Аида» — электронного коменданта Пирамиды?

— «Аида» шумеряне уничтожили. Он был слишком нестабилен из-за многочисленных воздействий на память еще со времен Осириса. Постоянное вымарывание событий и недружественное кодирование сделали его слишком ненадежным.

— Его заменили?

— Нет. Подземный город Осириса мертв. Возможно, только датчики и взрывчатка. Те же, что и снаружи. Телепортал со стороны Марса серьезно охраняется, а доступ имеет только Кальд, лично.

— Как преодолеть заминированную область, Этторе?

— Все просто, если знать. Обычные штурмовые фильтр-очки. Позволяют при определенной настройке видеть заминированную область. Она, как правило, отображается бледно-оранжевым цветом.

— Ты узнал код настройки?

Майорана достал из внутреннего кармана пиджака сверток и положил рядом со мной:

— Здесь две пары очков, готовых к работе, а также дешифратор-деактиватор заряда. Того самого. Этот прибор заблокирует возможность дистанционного управления. При этом контролирующие спутники и электронный мозг на Марсе будут уверены, что все в порядке.

— А вручную? Могут послать кибера.

— Ручная активация будет возможна, только если цилиндр с зарядом полностью разобрать. А для этого необходимо специальное оборудование, которое есть только на Тартанге — Глизе. Понадобится время на доставку.

— Отлично, Этторе. Хотя это полностью проблему не решит, но лишний шанс, если что не так, предоставит.

— Надеюсь, вы все продумали и знаете, что делаете, Эрик.

С лоджии теплый римский ветер легкими порывами проникал в спальню. Он трогал распущенные локоны Магдалены. Луч света застыл на обнаженной груди. Я подал девушке стакан минеральной воды со льдом. Кубики льда мягко застучали о стекло.

— Мы не пойдем через Новый Берлин. Мы совершим телепортацию непосредственно в Пирамиду Осириса.

— Верно, — согласился я, усаживаясь на кровать рядом с Магдаленой. — Вот только место надо выбрать хорошо знакомое и не изменившееся с тех пор, как мы там побывали в последний раз. Иначе прыжок может не получиться.

— Это просто, Эрик, — улыбнулась Магдалена и сделала глоток прохладной жидкости. — Центральный лифт Пирамиды. Эта коробка вряд ли подверглась изменениям.

Я откинулся на подушку. Девушка отставила стакан с водой и, придвинувшись поближе, положила ладонь мне на грудь. Тонкие пальцы приятно холодили кожу.

— О чем ты думаешь, Эрик?

— Разве ты не читаешь мои мысли?

— Сейчас нет. Мне нравится, как ты говоришь на итальянском языке. Давай поговорим вслух.

— Я думаю, что дальше. Когда все закончится.

Магдалена вздохнула:

— Здесь мы теперь чужие. У нас не будет спокойной жизни на Земле. Нам не позволят. Сделаем, что сможем, и уйдем.

— Значит, к звездам, — прикрыл я ладонью ее пальцы.

— Все, чем люди живут сейчас, повторяется снова и снова. Благодаря памяти предков, мы видели это с тобой много раз. И если кто и может землян переделать, то только они сами. А нам после всего, что произошло и произойдет, здесь будет тесно.

— Что будет, когда закончится наша Программа? И когда она закончится?

— Неважно. Главное, чтобы мы всегда оставались вместе, — Магдалена приблизила ко мне свое лицо. Большие зеленые глаза блестели то ли отраженным, то ли загадочным внутренним светом.

Я перевернул девушку на спину. Ее волосы разметались по подушке. Зрачки изумрудных глаз расширились, а розовые бутоны губ разомкнулись.

Мрачный приземистый замок среди черных скал окутывала тонкая дымка тумана. Неспокойное море недовольно билось в мощные камни. Властелин мира геноргов, а некогда шумерский мятежник Исидо, за жестокость прозванный своими же соратниками «Кровавым Зверем», примостился на тонкой циновке, покрывающей гранитное возвышение главного зала крепости. В битве со «Святым отрядом» Великого Шумера и междоусобных войнах пал весь экипаж мятежного «Молоха». От рук генорга, созданного первым помощником командира корабля Сетом, погиб и сам командир великолепного звездного крейсера — Осирис Хун. Исидо казнил Сета и остался один. И хотя на Земле оставался еще шумерянин — корабельный оружейник Нев Тун, после смерти своего товарища Сета и кровавого боя за его останки он бесследно затерялся в недрах планеты. Но был ли Исидо настоящим шумерянином? Созданный Осирисом гермафродит всю жизнь провел в корабельных отсеках и на просторах чужих планет, служа Командору телом, душой и мечом. Тысячи шумерян и геноргов он вырезал собственноручно, топя мятежи, да и просто недовольство подданных хозяина в крови. Исидо во главе отряда геноргов, таившегося на тесной базе в недрах Марса, нанес решающий удар по экспедиционному корпусу Инквизиции Шумера во главе со Вторым Лордом-Инквизитором.

Ныне Кровавый Зверь, давно перепоручив управление землянами своему верному геноргу Гору, удовлетворялся ролью божества-затворника. День за днем он проводил, согнувшись над бумажными страницами, собственноручно создавая никому не ведомую книгу. Но сегодня он собирался прерваться. Сегодня была третья годовщина гибели Осириса. В этот день Исидо утолял болезненную жажду убийства и крови. Верная стража пригонит вереницу из трех десятков геноргов, и он разорвет их в куски, в кровавые брызги. От этой мысли Исидо почувствовал приятный жар внизу живота. Спрятавшаяся в одной из примыкающих к залу комнат и читающая мысли Зверя Лорелея ощутила накативший ком тошноты. Сжав кулаки, она заставила себя полностью сконцентрироваться на выполнении поставленной задачи — убийца ее отца-повелителя должен быть умерщвлен. Даже если он бог.

В то время как Лорелея, закрыв глаза и съежившись в комок, продолжала мысленно следить за происходящим по ту сторону стены, в сумрачном чертоге появились жрецы и стражники, ведущие вереницу людей — тридцать некогда плененных геноргов Сета. Конвоиры быстро расставили пленников вдоль стены вокруг постамента со скрючившимся над таинственной книгой великаном. Оставив недописанный том, плечистый гигант разогнулся и, встав во весь трехметровый рост, сошел с постамента. Жар кровавого возбуждения заставлял дрожать капли пота на его круглых обнаженных грудях. Одним прыжком он преодолел несколько метров, отделяющих его от ближайшей жертвы, и прямым ударом кулака в раскрытые от ужаса глаза раскроил геноргу череп. Остальные пленники бросились врассыпную, пытаясь на ходу развязать туго стянутые за спиной руки и выбраться из смертельной ловушки. Но выхода из лабиринтов цитадели не было. Спешно покинувшая крепость стража надежно запечатала ее до рассвета, когда кровавое божество, утомившись, захочет спать. В запутанных коридорах Исидо догонял разбегающихся людей по одному и рвал их мощными руками на части, сквозь кровавые фонтаны повторяя раз за разом: «Эти жертвы тебе, мой повелитель, тебе, мой возлюбленный Осирис!»

Рослый воин-атлет из разбитой гвардии Сета, споткнувшись, вкатился в комнату, где спряталась Лорелея. Он уже почти освободился от пут, сковывающих руки, но Исидо настиг его. Тяжело дыша, гигант-гермафродит остановился в высоком проеме и смахнул с кистей рук кровавые ошметки. Он не торопился — последняя жертва попала в каменный мешок, и ей уже не вырваться. Осталось решить, каким способом убить очередного генорга — приспешника Сета.

Солдат заметил в углу, за спиной надвигающегося убийцы, фигуру Лорелеи. Зверь, поймав его взгляд, сделал шаг назад и повернул голову Разглядеть притаившегося врага Исидо не успел. Длинная стальная игла, выпущенная наручным иглометателем, спрятанным в рукаве грубой накидки Лорелеи, вошла в правый глаз гиганта и прошила его воспаленный мозг почти насквозь. Исидо покачнулся и рухнул на колени.

Не желая расставаться с тысячелетней жизнью, сильный организм Зверя сопротивлялся смерти до последнего. Но вместе с силой тяжести ненавистной планеты она гнула его все ближе к каменным плитам пола. И вот ужасное божество уже на четвереньках. Сильные руки, до блестящей черноты заляпанные чужой кровью, еще пытаются сопротивляться, но тягучие темные нити, струящиеся изо рта и раны в глазнице, становятся все шире и, касаясь камней, тоже, словно канаты, тянут слабеющее существо вниз, в темноту небытия.

Воин-генорг, наконец сбросивший с запястий веревки, сверху вниз нанес мощный рубящий удар по шейным позвонкам Исидо. Их звонкий хруст завершил агонию Зверя, и мертвая туша тяжело пала на теплые бурые камни.

Глава 17

Панель с двумя рядами «архаичных», но надежных клавиш возникла в темноте, словно спасительный маяк в безлунную ночь. Еще секунда, и я довольно улыбнулся. Телепортационный прыжок из гостиной в центре итальянской столицы в древнюю пирамиду, скрытую подо льдами Антарктиды, успешно состоялся. Я, без сомнения, находился в коробке лифта островерхой цитадели Осириса. Оставалось дождаться Магдалену. Как только она проявилась, я приступил к разборке пола. Лифт находился на самом верхнем уровне. Мы же не сомневались, что «А»-заряд находится где-то на нижних, уходящих в глубь материка, этажах. Под верхним настилом я обнаружил люк, который без труда вскрыл, освободив нам путь в шахту.

Магдалена, все это время сидевшая в углу лифта, пыталась сосредоточить свои мысли на смертоносном кладе, который являлся нашей целью. Еще в Риме мы пришли к выводу, что «А»-заряд можно найти, мысленно сконцентрировавшись на поисках вакуумно-магнитной капсулы с недостижимым для любого сканера содержимым — безуспешно пытающимися высвободиться частицами антиматерии. Такая капсула-ловушка весьма объемна. Шумерская ракета-убийца, несущая «А»-заряд, с которой мне пришлось иметь дело в 1946 году, представляла собой стальное тело длиной свыше десяти метров, хотя в чреве ее таилось всего лишь пятьдесят килограммов антивещества. Этого достаточно, чтобы если и не сразу, то довольно быстро, в течение считанных часов, уничтожить все живое на планете, которая полностью изменится под ударом аннигилирующего взрыва. Начнет смещаться ось вращения, и земная кора затрещит, словно ореховая скорлупа, захлестывая материки гигантскими цунами и вырывающимися на поверхность потоками раскаленной лавы, которые, столкнувшись, наполнят атмосферу паром и пеплом.

Приладив тросы, мы осторожно начали спуск в шахту. Темнота не служит препятствием для генорга с открытой программой, и в этом случае фильтр-очки являлись лишь подспорьем — скользя взглядом вокруг, я ждал появления оранжевого цвета и высматривал другие возможные «сюрпризы», оставленные шумерянами. На шестом, предпоследнем, уровне подземного города я притормозил и обратился к Магдалене:

— Марсианский телепортал находится здесь. Может, отсюда и начнем поиски?

Девушка дотянулась до створок лифта и приникла к их холодной стали. Я последовал ее примеру и, припав к гладкой поверхности, закрыл глаза. Длинный просторный коридор не замедлил появиться перед моим внутренним взором. Те же серые шероховатые стены, что я помнил с сороковых. Таит ли коридор опасность?

«Здесь я опасности не ощущаю», — уловил я мысленное послание Магдалены и кивнул ей в ответ.

Быстро справившись со створками лифтовой шахты, мы оказались на площадке шестого уровня. Световые сенсоры не сработали, что еще раз подтверждало — с отключением «Аида» город атлантов умер. Но, несмотря на это, дальше мы двинулись медленно, прислушиваясь к своим ощущениям. Не забывали посматривать и на показания сканирующих устройств.

Обошли весь уровень. Рассматривая помещения с остатками немецкого оборудования и стены с резными изображениями созвездий, монстров и шумерян — героев, покоряющих новые миры, мы невольно продолжали вспоминать недавние для нас сороковые. Тогда здесь кипела научно-исследовательская жизнь. Люди с горящими глазами сутками напролет изучали каждую деталь подземной крепости атлантов, а любая новая находка вызывала настоящий переворот в нашем представлении о мироустройстве. Появление же в этих коридорах живых гигантов с далекого Шумера после возвращения немецкой экспедиции ввергло многих земных исследователей древнего города чуть ли не в ступор.

Достигнув запечатанного помещения с обелисками марсианского портала, мы долго стояли перед ним, силясь понять, не скрывается ли цель нашего рейда в недрах этого таинственного отсека. Но кроме черных обелисков по центру ослепительно-белой комнаты, мы ничего не увидели. Открывать помещение, чтобы удостовериться в этом, мы пока не решились и отправились тем же путем, что и пришли, на нижний, седьмой, уровень.

Оказавшись на самом нижнем этаже подземной крепости, мы увидели первые признаки, подтверждающие наши догадки относительно места закладки планетарной взрывчатки. Стены уровня и часть пола, почти от самого лифта, были покрыты ровным, светящимся в фильтрах наших очков бледно-оранжевым цветом, составом. Тонкие крылья носа Магдалены дрогнули. Ее чувства обострились до предела. Присоединившись к потоку ее сознания, я тоже мысленно отправился в головокружительное путешествие по коридорам цитадели.

— Нет, — открыл я глаза и тряхнул головой. — Не вижу его.

— Пойдем вперед, — предложила Магдалена. — Думаю, по мере приближения нам удастся определить местонахождение заряда. У меня предчувствие, что мы прибыли сюда не зря. «Убийца планет» припрятан где-то здесь. Возможно, вмурован в стены, пол или потолок.

Заставив Магдалену вернуться к лифту, я сначала запустил по свободной от оранжевого цвета дорожке, бегущей по центру коридора, «паука», а затем осторожно, готовый на волне взрыва влететь обратно в шахту, сам сделал шаг вперед. Удостоверившись, что взрывчатка срабатывает только на прикосновение, наша маленькая команда отправилась в дальнейший путь.

У входа в лабораторию Осириса мы остановились и переглянулись. Оранжевый состав покрывал створки раздвижных дверей до самого потолка. С большой долей вероятности можно было предположить, что искомый объект находится за ними. О попытке разминировать вход не могло быть и речи — необходимого для этого оборудования у нас не имелось. И все же шанс без особого труда проникнуть в замурованный зал, где когда-то, весной 1943 года, мне пришлось «схлестнуться» с агентами НКВД, у нас был.

Помещение, соседствующее с лабораторией, оказалось завалено отработанными механизмами и запчастями к аппаратуре немецких исследователей. И главное — не имелось и следа взрывчатки. Шумеряне не знали об истории этого зала и допустили ошибку. Ошибка позволит мне проникнуть в лабораторию.

Раскидав ящики с инструментами и срезав стальной лист, наспех приваренный к стене, я освободил старый пролом — творение рук Курта Грубера. Расстегнув ремни с амуницией, я сбросил вооружение и бронежилет, а затем вслед за «пауком» скользнул в темноту лаборатории Хуна.

И вновь взгляд теряется в рядах колонн-капсул, уходящих вдаль. Но не было больше подсветки, встречающей и провожающей посетителя, как не было и невероятных экспонатов, выставленных на обозрение исследователей за толстым стеклом этих капсул. Стекло теперь скрипело толстой крошкой под подошвами ботинок. То, что не успели изъять и препарировать специалисты «Аненербе», уничтожили шумеряне-инквизиторы. Лишь эхо еще жило в этих старых стенах.

Сзади послышались шаги Магдалены. Все-таки она не послушалась и тоже проникла в зал, оставив на страже кибернетического «паука» — разведчика. Я со вздохом подумал, что это не очень-то надежный вариант.

— Ничего, справится. А «молохи» я прихватила с собой, — сморщила забавную гримаску Магдалена и бросила мне кобуру с «миротворцем».

Я снова укоризненно вздохнул, но, нацепив оружие, двинулся дальше. Даже разоренная лаборатория великого мятежника и ученого заставляла благоговейно трепетать. В каждом человеке, живущем на этой планете, имеется частичка этого зала. Хоть он и не подозревает об этом.

В очередной раз что-то хрустнуло под каблуком армейского ботинка. Посмотрев под ноги, я присел на корточки и, смахнув перчаткой мусор с некогда прозрачного стекла пола, все же включил фонарь. Когда-то в хранилище под стеклом расправляло крылья уснувшее вечным сном драконоподобное существо — образец одного из многочисленных генетических экспериментов Осириса. Теперь же в остатках осевшей вязкой жидкости спало другое, более смертоносное создание — длинный цилиндр шумерского «А»-заряда под справедливым прозвищем «Убийца планет». И это чудовище могло проснуться в любой момент. Теперь предстоял следующий этап — сменить код активации, чтобы при команде из космоса взрыватель не сработал.

Вскрыв плазменным резаком одну из напольных плит, мы проникли вниз и оказались по колено в густом геле, который, впрочем, нисколько не помешал нам быстро добраться до стального цилиндра. Я провел рукой по его гладкой поверхности и вспомнил, как дрогнули пальцы Майораны, когда он передавал мне дешифратор, замаскированный под коробку поясного кибермедика. Тогда Этторе вдруг окончательно осознал, что зависит от этой маленькой коробочки. Мне казалось, что это понимаю и я. И все же настоящее понимание пришло ко мне именно сейчас, здесь. И рука моя с дешифратором в ладони налилась тяжестью. А что, если все это фатальная, смертельная авантюра? Что, если гениальный итальянец в чем-то промахнулся и не смог обмануть технологию древней, миллионолетней цивилизации?

— Подожди, — приблизилась к «убийце» Магдалена.

Облизнув пересохшие губы, я опустил руки. Девушка положила на покатый бок ладони и прижалась к ним виском. Дрогнув ресницами, она закрыла глаза. Я сглотнул, почувствовав, как невидимый кокон энергии упругой и горячей стеной окутывает ее хрупкое тело. И невозможно было ни проникнуть в ее сознание, ни просто коснуться хотя бы края одежды. Что виделось ей сейчас под прикрытыми веками? Казалось, я знаю этого человека от кончиков пальцев до самой заветной мысли, но…

Не поднимая головы, Магдалена протянула мне раскрытую ладонь. Я положил в нее дешифратор, ощутив идущую от ладони теплую вибрирующую волну.

Получив дешифратор, девушка звонко ударила им по корпусу «убийцы». Ожившая забегавшими на дисплее цифрами коробка намертво прилипла к стальной обшивке. Магдалена открыла глаза и подняла голову. Цифры на дисплее продолжали бежать. Я невольно сделал шаг назад.

Наконец, цифры остановились, и тихий зуммер сигнала уведомил нас об успехе. Это значило, что без частичной разборки конструкции взрыватель активировать будет невозможно. Неужели удача?

Я притянул девушку к себе:

— Что это было, милая?

— А ты никогда не думал, что если чего-то очень сильно захотеть, то это обязательно получится? — улыбнулась Магдалена знакомой милой улыбкой и устало уронила голову мне на грудь.

Из темноты начали проступать знакомые очертания гостиной в римской квартире Вилли Маттеса. Вот-вот можно будет различить знакомые надписи на корешках книг, теснящихся на полках. Но что-то выбивалось из общей картины. Краем глаза я уловил движущееся светлое пятно. Мгновенье спустя, когда пуля коснулась моей груди, я понял, что угодил в засаду. Свинец опрокинул меня навзничь. Я ничего не мог сделать. На финальном этапе телепортации невозможно даже пошевелиться.

— Идиот, он же в бронежилете! — услышал я знакомый голос Луиса Касты с режущей слух интонацией Ганса Каммлера. — Рассредоточьтесь по комнатам, а нас оставьте.

Я приподнялся на локте. Каста-Каммлер протянул мне руку, помогая подняться.

— А я думал, что упустил вас, господин фон Рейн, — делано улыбнулся чужими губами Каммлер. — Надеюсь, госпожа Магдалена тоже к нам присоединится. Это потрясающе. Возникнуть вот так — из ничего, из воздуха. Не думал, что придется такое когда-нибудь увидеть. Интересно, где вы были? Неужели под Куполом?

Я начинал слабеть, а Каммлер все не умолкал:

— Жаль Хансена и Мидзуно. Красиво вы их сделали. Я говорил и тому и другому, что они недостаточно внимания уделяют личной безопасности. Хоть и дельные были парни, но так и не поняли, против кого мы выступаем. Но я на вас не в обиде, Эрик. Я думаю…

— Я же вам говорил, Каммлер, что жду только личной встречи, — хрипло прервал я его монолог и почувствовал во рту вкус крови.

Вперившись взглядом мне в грудь, Каста-Каммлер вдруг сделал шаг назад:

— Странно, фон Рейн. В вашем бронежилете дыра. Вы что, пулю «схватили»? Эй, Тони, вызывай Салливана со спецмашиной. У нас неожиданный «приз».

Он был прав. В момент материализации переносимый объект весьма уязвим. Даже броня не является броней. Пуля боевика Каммлера прошла сквозь формирующийся объект, то есть меня, как нож сквозь масло. Словно и не было на мне никакого бронежилета. Но «призом» я стать никак не могу.

Собрав силы в кулак, я нанес улыбающемуся зомби резкий хук в челюсть, посылая в глубокий нокаут. Затем, вжавшись в стену за книжными полками, слабеющей рукой дернул из кобуры «молох». Сквозь пелену в глазах я увидел формирующийся в центре комнаты силуэт Магдалены. В прихожей зазвучали выстрелы. На ватных ногах я вышел из-за укрытия, прикрывая собой колеблющийся силуэт девушки и пытаясь разглядеть врага. Стрелять не пришлось. Обдавая стены кровавым веером разлетающихся мозгов, в комнату влетело тело агента «Черного Солнца» и грузно закончило свой полет у моих ног. В дверном проеме появился Вернер Хенке с обычным «вальтером» в руке.

— Пригнитесь, шеф! — крикнул Вернер, стреляя в кого-то за моей спиной.

Я смог лишь неуклюже припасть на колено в кровавую лужу рядом с телами Касты и агента Каммлера. Я задыхался. «Молох-миротворец» выпал из моих рук.

Глава 18

Холмы под незнакомым звездным небом, заливающим все вокруг ровным неярким светом, были все такими же пологими и серебристо-зелеными. Я опустился на валун, вросший в землю у перекрестка дорог. Рука нащупала какой-то предмет. Это была игрушка — вырезанная из дерева маленькая птичка. Давние воспоминания болезненным обручем стиснули грудь. Отодвинув игрушку подальше, я посмотрел туда, где в конце одной из дорог должны быть видны купола белокаменного города, но длинное облако сизого тумана надежно скрыло их от моих глаз. Осмотревшись вокруг еще раз, я заметил на вершине ближайшего холма размытую человеческую фигуру под одним из редких деревьев. Чтобы рассмотреть человека, я даже встал с камня. Но мое великолепное зрение отказывалось помогать мне. Различая каждый лист на ветках дерева, я не мог в подробностях разглядеть странную фигуру у основания ствола. И то же чувство, как и прежде, что человек вдали мне хорошо знаком.

— Дьявол, — прошипел я, делая шаг вперед.

— Ни дьявол, ни бог, — прозвучал голос совсем рядом.

Я еще раз посмотрел по сторонам, но, кроме далекой фигуры, вокруг никого не было.

— Хотя людям всегда они требовались. Как жить, когда не за кого спрятаться. Для одних щитом является Бог, для других — Дьявол. Иначе придется остаться один на один с собой и своими поступками, — продолжил голос.

— Для многих это хоть какой-то сдерживающий фактор, — сказал я, продолжая пытаться разглядеть туманный силуэт на холме.

— Верно. Чтобы отказаться от религии, придется пройти миллионы лет эволюции.

— И что произойдет?

— Люди станут богами. Теми самыми, которые все создадут — от «а» до «я». Они уже существуют, только в далеком будущем.

— А кто ты? И что это за место? Сдается мне, что это какая-то галлюцинация или сбой в программе Сета, а я разговариваю сам с собой.

— Ты во многом прав. Ты хорошая биологическая машина, напичканная программами. И к машине можно подключиться. Поэтому я — не ты.

— Ты хочешь сказать, что управляешь мной?

— Нет, Наблюдатель. Я наблюдаю за тобой. И ты мне интересен.

Я снова присел на валун, потирая ноющую грудь. Наверное, ранение очень тяжелое и я весь обколот наркотиками. Вот и мерещится всякая ерунда.

— Может, и так, — опять возник голос. — Поговорим еще?

— Валяй, раз уж ты здесь.

— Мысль заставляет человека действовать. При этом он может планировать, представлять свое будущее или просто фантазировать. А ты можешь силой мысли почти мгновенно перенестись из одной точки пространства в другую. Попробуй как-нибудь перемещать предметы. Уверен, что у тебя и это получится.

— И что дальше?

— Материя и энергия взаимосвязаны и могут переходить, преобразовываться друг в друга. Мысль можно материализовать. Но это только один из этапов. Спустя трудновообразимое количество веков человек превратится в сгусток мыслящей энергии. Энергии, способной пронзать пространство и время, купаться в звездах, уничтожать и создавать их вновь.

— Не хотел бы я оказаться на месте такого «человека».

— Ты снова прав. Знать все и вся, быть неуязвимым и почти бессмертным…

— Почти?

— Да, почти. Приходит время, и энергия, наполняющая тебя, начинает размывать личность. Это что-то вроде деградации, своеобразного вырождения. Постепенно становишься частью единого энергополя Мироздания — таешь, растворяешься, словно капля дождя в океане, теряя собственное «Я».

— Могу только посочувствовать, — ухмыльнулся я, мысленно сетуя на затянувшееся действие наркотиков.

— И когда к остаткам будущего человечества пришло осознание этого, они нашли выход. Они стали создавать миры и населять их существами разумными и не очень. Стали проживать вместе с ними взлеты и падения развития…

— Театр, значит, придумали. А мы — марионетки.

— Нет, мы создаем миры и толкаем вперед, к жизни. Затем мы наблюдаем и следим за ним, не вмешиваясь, но сопереживая.

— И только?

— К сожалению, не всегда. Мы тоже разные. Но в моем мире заведено так.

— Ты — Малок?

— Так меня зовут шумеряне.

— Для них ты — Бог.

— Нет, просто их пугает бездна времени, нас разделяющая. К тому же они слишком привязаны к материальному миру.

— Я тоже к нему привязан, Малок.

— Ты следующая ступень развития, хотя ступень очень опасная. Осирис и Сет были весьма талантливы, но полны противоречий.

— Что же ты их не подкорректировал?

— Излишнее вмешательство в прошлое чревато непредсказуемыми последствиями. Здесь же клубок посложнее — вы и прошлое и будущее нашей цивилизации одновременно.

Я вдруг вспомнил детство. Шестилетним мальчуганом я с бумажным корабликом в руке выбежал к весеннему ручью за родительским домом. И как только хрупкое суденышко было спущено на воду, резвый ручей ловко подхватил его и в мгновенье ока кораблик оказался вне моей досягаемости. Я попытался догнать и вернуть его, но в итоге лишь зарылся носом в подтаявший снег. Еще минуту я провожал кораблик взглядом, но вскоре он храбро влетел в бурлящий поток более крупного ручья, и я потерял его из виду. Тогда я решил, что мой маленький крейсер отправился в путешествие к океану, до которого обязательно доберется.

— Я — зритель, — продолжал тем временем до меня доноситься голос. — Иногда — суфлер. Но ты можешь не слушать мои подсказки. Решай сам.

— И зачем ты мне все это рассказываешь?

— Я же сказал, ты мне интересен.

— А мальчишка, что сидел на этом валуне? А Линц? Это созданные тобой миражи?

— Это — Твое. Если ты их видишь, значит, с тобой все в порядке, Наблюдатель, — вдруг совсем тихо произнес голос, и фигура на холме исчезла, словно растворилась в звездно-фиолетовом небе за своей спиной.

— Поверить не могу, Эрик. Как ты мог схватить в сердце обычную свинцовую пулю? — услышал я, приоткрывая глаза и пытаясь сфокусироваться на громадном объекте у моих ног. Когда же мне это наконец удалось, то гора превратилась во Второго Лорда-Инквизитора Тархема Хана, опирающегося большими ладонями на край медицинской капсулы, в которой покоилось мое бедное тело.

— Противник был очень хорошим стрелком, — промямлил я, еле ворочая пересохшим языком.

— Я уже поговорил с госпожой Магдаленой. Но мне не хотелось утомлять ее чрезмерным количеством вопросов. Поэтому большая их часть достанется тебе, Эрик. И чем раньше ты ответишь, тем лучше.

— Мне нужно прийти в себя, Тархем, — продолжал бормотать я. — Где я? На Марсе?

— Это «Валькирия» — южноамериканская база Новой Швабии.

Я был удивлен. Шумеряне не любили посещать Землю. За них это обычно делали человекообразные киберы-разведчики. А чтобы на земную базу прибыл сам Лорд-Инквизитор, требовалась неординарная ситуация. Я пожалел, что пришел в себя.

— Шумерянина или обычного человека с таким ранением спасти не удалось бы. А ты, Эрик, с пулей в сердце перенес перелет через океан, а еще сутки спустя уже готов к докладу. Удивительно! — Тархем Хан переместился поближе к изголовью капсулы и стиснул мою руку, словно доказывая, что он не голограмма и, если я неправильно отвечу на его вопросы, он лично придушит меня. — Ты неубиваемая универсальная машина, Эрик. Большая удача, что Империи удалось сгноить Осириса и Сета на этой планете. Но знаешь, я даргонов ненавижу больше, чем таких, как ты. Поэтому я надеюсь на правильные ответы, Эрик. И не забывай, что ты командор имперского легиона. Иначе умирать придется очень и очень долго. Тем более с таким здоровым организмом. — Уголки губ на правильном лице инквизитора чуть приподнялись.

— Спасибо за доверие, Тархем, — попытался ухмыльнуться и я, но только жалко кашлянул.

— Итак, начнем с твоего ранения. Его характер указывает на то, что ты получил пулю в грудь в момент формирования организма после телепортации. Гелланский бронежилет, который имелся на тебе, такой пулей не пробить. Способности по самостоятельной телепортации даргонских биокиберов всем известны. Они, конечно, мастера по «прыжкам», но удачное прибытие в достаточно удаленную точку пространства всегда являлось для них рулеткой. Как у вас говорится — «пятьдесят на пятьдесят». Вне всякого сомнения, далекие от совершенства создания. Уверен, что генорги Осириса могут перемещаться намного эффективнее. Например, из Рима в Антарктиду и обратно, — Хан приблизил ко мне свое татуированное лицо. Игра света и тени придала ему весьма зловещий вид. — Так где вы были, командор фон Рейн?

— Всего лишь в машине на соседней улице. Это была операция по освобождению агента Луиса Касты. У меня имелась информация, что поработать с ним прибудет Ганс Каммлер, о котором я уже вам докладывал. Мы ждали его. Вызвали туда и Вернера Хенке. К сожалению, не все пошло так, как хотелось, но Хенке подоспел вовремя, и агента мы спасли. И при чем здесь Антарктида?

— А что же Каммлер? — сузил глаза Хан.

— Агент Каста и был Каммлером. Точнее, его ретранслятором. Каммлер, как оказалось, может манипулировать людьми на расстоянии. Кстати, каково состояние Луиса? Он наверняка может многое рассказать.

— У него амнезия. Он даже имени своего не помнит, — разогнувшись, недовольно буркнул Хан. — В голове Касты обнаружена микроскопическая хрустальная пластина. Ее изъяли, но память пока не восстановилась. Подумываю отправить его на Марс.

— Ублюдок Каммлер поизмывался над парнем. К сожалению, мы недооценили генерала, но я достану гада. Удалось выяснить, что у него серьезная база в Африке, на территории Республики Конго. Нанесем удар там. А Луиса все-таки оставьте здесь, среди знакомых лиц. Если память к нему и вернется, то только в привычной обстановке.

— Даргонская разведка данные по Конго подтверждает, — сложив руки на груди, кивнул Хан.

— Не сомневался в этом, — презрительно скривил губы я.

— Подтверждает их и произошедшее вчера в Китае землетрясение, затронувшее площадь в сто тысяч квадратных километров и унесшее жизни не одной тысячи землян. Сканеры зафиксировали искусственное воздействие на сердце планеты, и с большой долей вероятности можно утверждать, что оно производилось из Центральной Африки. Информация относительно Хансена и Мидзуно также соответствует действительности. Правда, чтобы все это разузнать, даргонам пришлось похитить и выпотрошить полтора десятка человек, — Хан снова оперся о капсулу и навис надо мною широкоплечей горой в камуфляже. — А Хансена, как и его друга Мидзуно, уже кто-то ликвидировал. Причем вместе с охраной. Роберта убили на его собственной яхте, под самым носом у даргонов, а Иссея на вилле Хансена, где они намеревались в тот день встретиться. Расправились быстро, нагло и грязно, даже не позаботившись избавиться от ненужных свидетелей…

— У меня есть еще фамилии, — мягким голосом перебил я шумерянина. — И не надо никого потрошить. Источник надежный. Операция «Хансен-Мидзуно» это доказала.

— Госпожа Магдалена предоставила список. Комиссия его уже изучает, и даргоны вскоре займутся изъятием объектов, — Тархем сложил руки на груди. — И все же мне хотелось бы знать источник, Эрик. Тебе же нечего скрывать от Второго Лорда-Инквизитора, не так ли?

— Источник — Вилли Маттес, мой друг и агент британской разведки. Но его уже нет в живых, Тархем. — Я сжал кулаки, ощущая, как прежняя сила возвращается к ним. — И позволь мне наконец увидеть тех из моих друзей, которым удалось выжить.

— Конечно, — холодно кивнул Хан. — Итак, завтра я жду от тебя подробного письменного рапорта. А пока — выздоравливай. — Инквизитор гулко ударил затянутой в перчатку рукой по борту капсулы и, развернувшись, направился к выходу из палаты. В дверях гигант-шумерянин задержался и небрежно бросил через плечо:

— А Касте в любом случае придется отправиться на Марс. Он всецело принадлежит Инквизиции. У меня с ним контракт.

Когда двери за спиной Хана закрылись, я сумел сесть в своем «саркофаге». Мой злой взгляд остановился на стуле рядом. Сконцентрировавшись, я сумел силой мысли заставить его подняться в воздух. Сначала лишь на несколько сантиметров, а затем почти к самому потолку. Еще мгновенье погодя я принудил его пронестись через всю палату и со звонким треском приложиться о дальнюю стену. «Интересно, а смог бы я вот так же поднять „чушку“ „А“ — заряда и припрятать куда подальше?» — подумалось мне.

Глава 19

Под плотным пологом крон гевей и эбеновых деревьев, продираясь сквозь густые заросли заирских тропических джунглей, небольшой отряд затянутых в камуфляж разведчиков пробирался к секретной базе «Черного Солнца». Группа рекогносцировки состояла из двадцати человек — бойцов батальона специального назначения «Зет-5», подчиняющегося лично советнику Гюнтеру Прину и постоянно дислоцирующегося на базе «Валькирия», спрятанной в таких же бескрайних чащобах, но в Южной Америке. Поэтому малярийно-змеиный ад сурового леса Африки был этим людям не страшен, и они двигались вперед уже не первый час, не проявляя ни малейшей усталости или сомнений.

Где-то в глубине чащи визжали шимпанзе, а среди древовидных папоротников мелькнуло пестрое оперение встревоженного попугая. Воздух был плотным, удушающе жарким и влажным. Это чувствовалось даже сквозь фильтры защитных масок. На покрытой, мхом небольшой прогалине полковник Олаф Петерс сделал знак рукой, и солдаты стали скидывать ранцы — привал. Мы с полковником еще раз сверили свое местонахождение со спутником и удостоверились, что конечная точка маршрута уже близка. Петерс связался по коммуникатору с тройкой бойцов, находящихся в авангарде, и еще раз предупредил их о бдительности. Сейчас наша группа находилась на острие операции по захвату форта «Черного Солнца», укрытого в глубине труднопроходимых болотистых джунглей на северо-западе Заира, ныне — Республики Конго.

Еще вчера утром, спустя сутки после моего пробуждения в медицинском боксе «Валькирии», Тархем Хан намеревался устроить массированную блиц-атаку научно-исследовательского комплекса «О.Т.Р.А.Г.», но вскоре отказался от этой мысли. Данные спутниковой разведки были неточны. Под зеленым океаном тропической растительности идентифицировать нужный объект оказалось непросто. Особенно мешала активность в этих местах различных вооруженных формирований — от разношерстных банд местных жителей и «революционных» отрядов партизан с их тайными складами и базами отдыха до подразделений правительственных войск, то и дело организующих масштабные вылазки и карательные экспедиции. В итоге Хан согласился, что сперва необходимо провести наземную разведку. Мы сошлись во мнении, что очередной небольшой отряд, бредущий по джунглям, не вызовет особых подозрений у противника, без сомнения также использующего воздушное и спутниковое патрулирование местности. В соответствии с планом «Врил-20» Новой Швабии в сопровождении двух «серпов» приземлился среди вулканов горного массива Вирунга на восточной границе страны, а уже оттуда наша группа отправилась на запад на борту вертолета. Дисколет и «серпы», под командованием Вернера Хенке, остались в горах, ожидая приказа на проведение воздушной атаки по наводке разведки. Такой же команды ждал и отряд даргонских киберов, притаившихся в водах Атлантики у западного побережья Африканского континента. Сам Тархем Хан вместе с военным представителем Даргона, а также Гюнтером Прином и Магдаленой находился в одном из подземных бункеров «Валькирии», где организовал штаб и координационный центр операции. Он хотел оставить в штабе и меня, поручив общее руководство рейдом, но, выслушав мои доводы, согласился отправить вместе с передовой группой специального назначения в качестве советника. Я уже сталкивался с Каммлером и его людьми лично и хорошо понимал, что и кого искать. К тому же при необходимости я мог справиться и с даргонским кибером — в горячке боя чего только не бывает. А Хан даргонам не доверял.

Олаф Петерс подал мне планшет. Сержант Хирш, двигавшийся в авангарде, доложил, что они наконец обнаружили объект. На экране планшета возникло телевизионное изображение. В полутьме густого полога джунглей, посреди болота, я разглядел обширный остров с приземистыми, вросшими в землю бетонными конструкциями. По периметру тянулись два плотных ряда колючей проволоки и проводов под напряжением. Людей видно не было, но весь подлесок аккуратно и явно совсем недавно вырублен. Солидность сооружений свидетельствовала о серьезности их хозяев. Ими явно были не партизаны и даже не правительство республики.

— Это то, что мы ищем? — посмотрел на меня Петерс.

— Оно самое, Олаф, — ответил я, возвращая ему планшет и провожая взглядом черное тело крупной, толщиной с мужскую руку, мамбы, скользящей в траве по границе нашего лагеря.

Проследив за моим взглядом, Петерс покосился на приподнятую над землей копьеобразную голову рептилии. Но как только он положил руку на мачете, змея быстро скользнула в глубь изумрудного леса. Полковник вернулся к изучению цели.

— Не видно подъезда или прохода. Может, обойти с другой стороны?

— Уверен, что это остров. А транспортировка только по воздуху, — снова посмотрел на экран я и провел по нему пальцем. Видеокамера, установленная Хиршем на болотистом берегу в километре от нас, тут же сменила панораму обзора. — На «блюдце» или «треугольнике» они снижаются над болотом и подныривают под зонтики многочисленных деревьев на острове, в центре которого, без сомнения, есть площадка.

— Датчики фиксируют наличие сканирующих излучений, — доложил сержант.

— И действие волнового излучателя, — добавил Олаф, всматриваясь в бегущие по экрану планшета выкладки. — Ты чувствуешь какое-нибудь психофизическое воздействие, Хирш?

— Нет, полковник.

— Они нас заметили, — встал я с ранца. — Тянуть больше нельзя. Передавай все данные в штаб и пилотам, а затем командуй о начале атаки, Олаф.

Петерс кивнул. Солдаты отряда забряцали оружием. Арсенал у них был внушительный. Каждый воин имел при себе плазменный импульсатор, внешне напоминающий обрез дробовика, и значительно модернизированную Майораной модульную штурмовую винтовку «ИксМ8» фирмы «Кехлер и Кох», уже хорошо мне знакомую. Гелланские бронежилеты и шлемы обеспечивали надежную защиту.

— Пакет получили. Взлетаем и идем на цель, — услышал я в наушниках шлема голос Вернера Хенке.

По знаку Петерса группа стала разворачиваться в боевой порядок. К тому моменту, когда мы преодолели шестьсот метров джунглей, отделявших нас от болота, и залегли на его берегу, звено воздушной поддержки начало атаку базы «Черного Солнца». Первая же серия ракет точно ударила в самый центр острова, разрывая постройки в бетонные комья и серую пыль. Второй залп наша троица сделать не успела. Хенке сообщил, что с севера появились два летающих «треугольника», с ходу открывших ответный ракетный огонь по летательным аппаратам «Компании». Их атаку усилили автоматические зенитно-ракетные комплексы вражеской цитадели, размещенные по всему острову. «Серпы» вынуждены были ввязаться в воздушный бой с вражескими кораблями, а «врил», маневрируя и уклоняясь, вступил в сражение с ракетными установками на земле.

Несколько ракет со стороны задымившихся бетонных развалин устремились и в нашу сторону. Но развернутый позади наших позиций мобильный ЗРК без труда справился с реактивными снарядами противника, разметав их в куски еще над болотом, а затем и сам обрушил на вражеские укрепления волну зарядов, поддерживая очередную атаку «врила».

Спустя несколько минут после начала боя командир арьергарда, прикрывающего тыл нашего маленького отряда, доложил, что с юга на них движутся две крупные группы вооруженных людей. Петерс поспешил незамедлительно сообщить о скоплениях вероятного противника на борт «врила» и «серпов», требуя нанести упреждающий бомбовый удар.

Но опасность начала угрожать и на флангах, откуда послышались звуки боя и поступили доклады о большом количестве обвешанных оружием конголезцев, активно наступающих из джунглей. В считанные минуты нам всем пришлось втянуться в бой с превосходящими силами противника, окружившего наш отряд со всех сторон. Темнокожие солдаты бесстрашно рвались в атаку, невзирая на достаточно плотный встречный огонь. Их не пугали ни пули, ни плазменные импульсы, которые кромсали и рвали их тела, превращая в темно-бурые человеческие обрубки. Хуже того, наступающих становилось все больше, словно все чернокожее население окрестных мест, взяв в руки оружие, решило раздавить нас своими решимостью, напором и количеством. С большой долей вероятности, они находились под психофизическим воздействием волнового излучателя, действующего со стороны железобетонных коробок острова перед нами. Отражая очередную волну атакующих, я вспомнил, что в годы Второй мировой войны «Аненербе» разрабатывался проект «Тор», целью которого являлось создание средства, способного контролировать сознание и волю большого количества людей.

«Каммлер или довел проект до конца, или это результат воздействия той самой машины, которую мы ищем», — думал я, уклоняясь от длинной очереди «Калашникова» и разбивая импульсом плазмы череп очередного стрелка.

Вздрогнула под ногами земля. Это «врил» Вернера Хенке, расправившись наконец с ракетными комплексами противника, нанес ракетно-плазменный удар по тылам наступающих конголезцев. «Треугольник» «Черного Солнца» тем временем попытался уничтожить нас. Его лазерный луч вонзился в ЗРК, разметав его в оплавленную крошку. И хотя нам это ущерба не нанесло — боекомплект комплекса уже иссяк, следующий удар с воздуха мог здорово проредить нашу и без того малочисленную команду. Однако парой секунд позже я смог не облегченно вздохнуть — все прущие и прущие конголезцы не позволяли даже этого, но довольно улыбнуться. Черный «треугольник» сам получил в корпус удар жалом лазерного луча со стороны швабского «серпа», а с другого борта в него врезалась плазменная ракета. Вернер Хенке еще раз доказал, что давно стал настоящим асом. После успешной атаки его диск свечой взмыл высоко в небо. Подбитый же «треугольник» «Черного Солнца», к моей радости, завис у самой поверхности болота, отделяющего нашу группу от острова. Пилот пытался выровнять его и подняться ввысь, но летательный аппарат с низким гулом лишь неуклюже вращался на одном месте, разбрасывая вокруг шипящие куски обшивки.

— Падай же, падай, — сквозь зубы прошептал я, отступая из выжженных боем джунглей к кромке берега и выдергивая из чехла за спиной гелланский гранатомет — странный подарок мятежного Садэ Гунна.

Увернувшись от свинцового шквала иссиня-черного смертника с «МГ-40» в руках, я прицелился в корабль «Черного Солнца» перед собой. Глазу на корпусе не за что было зацепиться, и я нажал на спусковой крючок, целясь в уже имеющиеся пробоины. И в то время, когда голова все пытавшегося срезать меня пулеметчика разлеталась в темные брызги от меткого выстрела Петерса, серия моих гранат потрясла внутренности вражеского корабля очередным мощным взрывом. Стометровая махина тяжело ухнула в темно-зеленую жижу. Мост был готов.

Не теряя ни секунды, я устремился вперед и в два прыжка оказался на корпусе неприятельского корабля. Металлом лязгнул отпираемый люк уплощенной кабины в верхней части гибнущего монстра. Не снижая темпа бега, я снова нажал на спусковой крючок «гелланца». «Стикс» тихо щелкнул и отправил новую гранату в чрево вражеской машины, навстречу выбирающемуся экипажу. Пригнувшись от летящих из люка дымящихся останков, я крикнул Петерсу, собирающему солдат «Зет-5» на прорыв:

— Олаф, уводи людей и требуй эвакуацию! Вы поставленную задачу выполнили! Дальше я сам!

— Эрик, у нас приказ Прина ни на шаг от тебя не отставать.

— Сейчас пойдут киберы Даргона, Олаф! Их, если что, заново соберут, а парней твоих вряд ли! Побереги ребят — подбирай раненых и уводи! Считай это приказом! — опять заорал я в переговорное устройство и, прячась за чадящей черным дымом пилотской рубкой в центре треугольника, снарядил гранатомет зарядом с саперами — «землеройками». Так назывались маленькие кибернетические жуки, начиненные взрывчаткой. При попадании на минное поле такой жучок сканирует почву и, выявив мину, вгрызается в землю. Прилипнув к корпусу обнаруженного боезаряда, он подрывается вместе с ним и тем самым освобождает безопасный проход.

Дождавшись серии взрывов, я опять ринулся вперед. Спрыгивая на распаханный воронками берег острова, я увидел даргонов, готовящихся к атаке с севера. Серией темно-серых шаров они десантировались с каплевидной формы штурмового корабля, проносящегося над джунглями. Шары плюхались в зловонную жижу или, еще на лету выпуская щупальца, цеплялись за лианы и превращались в гибких многоруких «осьминогов», скачущих по деревьям и плюющихся плазменными импульсами. Я невольно поморщился от неприятных воспоминаний о сражении с этими бестиями на Гелле-2.

Благодаря «землеройкам» беспрепятственно миновав полосу минных заграждений и разорванной колючки, я быстро достиг территории исследовательского комплекса. К этому времени уже вовсю развернувшаяся атака даргонских десантников полностью оттянула эпицентр сражения на себя, что серьезно облегчало мне задачу по прорыву. Оставалось только правильно сориентироваться и взять верное направление поиска. Преодолев первую линию опустевших оборонительных сооружений, а затем и построек жилого назначения, я очутился на краю небольшой площади с пылающим остовом вертолета. Вокруг него тлели десятки тел людей, разметанных взрывом. Даже сквозь фильтры боевого шлема я ощутил знакомый запах войны — запах крови и горящей плоти. Ракета, разорвавшая в дымное крошево угол ближайшего здания, заставила меня вжаться в стену. Мне не хотелось стать одним из тех, чей изуродованный труп сейчас сочился бурым на площади.

Из разбитого здания вывалила большая группа людей — человек тридцать. Кашляя и задыхаясь от бетонной пыли и стелющегося по площади едкого черного дыма, они начали метаться в поисках спасения. На многих были белые или зеленые халаты, на некоторых комбинезоны техников. Много женщин.

На крыше противоположной постройки возник даргонский кибер. Осматривая площадь, четырехметровый монстр мягко шевелил многочисленными щупальцами, сжимавшими оружие. Казалось, он купается гигантским и ужасным богом войны в волнах дыма и языках пламени, вырывающихся из горящего под ним здания. Толстая бронированная кожа все время меняла цвет, становясь то зеленой под цвет джунглей за его спиной, то переливающейся огнем, переходящим в черный графит дыма. Методично, экономно расходуя боезапас, кибер начал расстрел мечущихся внизу безоружных людей. Пронзительные вопли ужаса и боли ударили по барабанным перепонкам.

Сглотнув слюну, я ринулся в брызжущую красным толпу и, выхватив оружие, открыл по «осьминогу» огонь с двух рук. «Стикс» ударил в корпус кибера бронебойно-зажигательным зарядом, а боевую мощь «молоха-миротворца» я сконцентрировал на конечностях, сжимающих оружие. На пару секунд монстр замешкался, одновременно пытаясь активировать плазменный щит и понять, почему объект с электронной меткой «свой» пытается его уничтожить. Этих двух секунд заминки мне хватило, чтобы в клочья разметать щупальца с зажатым в них лучевым и плазменным оружием. Заряд «гелланца», а за ним вдогонку и второй тоже поработали на славу, и кибернетический солдат хотя и не сразу, но завалился навзничь. Появившиеся на крыше еще два «осьминога» лишили меня возможности добить его окончательно. Втягиваться в жестокий бой с целым отделением киберов в мои планы не входило. Не за тем я сюда пришел. Схватив ближайшего ко мне человека в белом халате, я увлек его обратно в разбитое здание. Толкнув перепуганное существо за нагромождение рухнувших бетонных балок и заняв оборону рядом, я попытался связаться со штабом. Как и следовало ожидать — безуспешно. Активные помехи делали свое дело, и коммуникатор отвечал мне мертвой тишиной с редкими пощелкиваниями. Но когда я уже был готов расстаться с надеждой на связь, прорвался голос Хенке:

— Командир, воздух наш! Эвакуируем группу Петерса! Где вы?

— Я на базе. Свяжись со штабом и потребуй, чтобы даргоны прекратили уничтожение людей без оружия. Здесь бойня, а у меня нет связи с даргонским лидером. Ты понял?!

Ответом были только обрывки слов. Чертыхнуться я не успел — в проеме появился даргонский штурмовик и с ходу открыл по мне огонь, пытаясь срезать лазером. Ручной лазер оружие хотя и мощное, но в ближнем бою против скоростного и маневренного воина-генорга с «молохом» и «стиксом» малоэффективное. Если лазер не застал его врасплох, то такого верткого бойца, да еще и среди беспорядка развалин, уже не достать. Следовало изначально применить всю огневую мощь. Незнание способностей противника подвело кибера, и за это даргонская машина сразу же поплатилась парой разлетевшихся шматами искусственной плоти щупалец. Чтобы сберечь энергию плазменного щита, «осьминог» решил отпрыгнуть за угол и принялся поливать нас огнем из-за укрытия, выставив конечность, сжимающую тяжелый пулемет.

— Я спасу тебя! Только покажи мне ход вниз! Там укроемся и вызовем подмогу! — перезаряжая гранатомет, обратился я к молодому щуплому парню, обхватившему голову руками. Парень поднял на меня голубые глаза, наполненные ужасом, и пробормотал что-то невнятное.

А тем временем пули крупного калибра продолжали мочалить в крошку бетон над нашими головами. Взглянув на табличку над карманом халата трясущегося человека, я отправил в сторону кибера гранату, а затем, стиснув пальцами плечо парня, снова заорал сквозь грохот разрывов:

— Дэниел, есть ли вход вниз?! Там мы сможем укрыться, а затем вызвать спасательный отряд или найти другой выход! Здесь не пройти!

Очередной мощный взрыв прекратил пулеметную песню даргона. На площади появилась затянутая в бронированные доспехи цепь людей. По шлемам и деталям амуниции я узнал бойцов-зомби из особого подразделения Каммлера, с которыми мне уже приходилось сталкиваться в бирманской цитадели «Черного Солнца». Тяжело ступая, вооруженные плазматорами и ручными лазерами, они двинулись на даргонов. Взрыв следовал за взрывом. Теснивший только что нас кибер превратился в дымящуюся, безуспешно пытающуюся подняться неповоротливую тушу. Щупальца его то скручивались в кольца, то грузно опадали безжизненными шлангами. Однако кибернетические бойцы не думали отступать. И вот уже голова одного из зомби, оставляя в воздухе кровавый след, полетела далеко в сторону. Секундой позже под ударами мощных и точных плазменных зарядов покинул строй второй солдат, третий.

— Рутберг, ты понимаешь меня?! — Сорвав шлем, я схватил парня за подбородок и заставил посмотреть мне в глаза.

— Да, да. Конечно, — закивал Дэниел и, оглядевшись по сторонам, указал на полузаваленный кусками бетона и скрюченной арматурой проем с вмятой внутрь железной дверью. Ухватив Рутберга за ворот халата, я ринулся сквозь белесую пыль к проему.

Как только мы оказались внутри бетонной коробки, Дэниел немного воспрял духом и сам потянул меня за рукав мимо хлопающего створками неисправного лифта к узкой лестнице, ведущей вниз.

Когда мы миновали пролет, я остановил молодого человека:

— Слушай, Дэниел. Ты должен сказать мне. Я ищу необычную машину, которая спрятана где-то здесь. Все, что сейчас творится наверху, — из-за нее.

Близкий взрыв заставил лестницу вздрогнуть. Сверху к нам устремились новые клубы бетонной пыли.

— Да, конечно. Сюда. — Взглянув на меня расширенными зрачками глаз, Дэниел Рутберг распахнул ближайшую дверь.

Толкнув парня за стойку охраны, сам я кинулся на пол. Длинная автоматная очередь вдоль коридора прошла над головой и, не достав меня, захлебнулась — я срезал стрелявшего короткой очередью «молоха». Человек в камуфляже в дальнем конце коридора, бряцнув оружием, распростерся на полу с разорванной в клочья грудью.

— Куда дальше?! — вытащил я из-за стойки Рутберга.

— Там, в конце, — указал он в сторону мертвого автоматчика.

Со вздохом я окинул взглядом дюжину дверей, мимо которых придется пройти. За каждой из них может таиться опасность.

— Ладно, Дэниел, идем. Держись позади меня.

Конца коридора мы достигли без приключений. Проходя мимо поверженного охранника, я разглядел на рукаве его куртки знакомый шеврон с изображением свастики «Черного Солнца» на белом фоне.

— Служба безопасности базы, — отстранено пояснил Дэниел Рутберг, перешагивая тело и поднося личную карточку к считывающему замку дверей.

— Подожди! — притормозил я его, отстраняя от входа.

Глава 20

За тихо разошедшимися створками дверей нас никто не поджидал, и мы смогли спокойно пройти внутрь. Открывшееся помещение представляло собой небольшой прямоугольный зал, под низким сводом которого теснились десятки столов с разнообразной компьютерной техникой. Многочисленные связки кабелей различной толщины тянулись по стенам и вились под ногами. Вдоль дальней стены тянулось длинное и широкое смотровое окно толстого стекла, за которым открывалась панорама соседнего помещения — просторного, но также тускло освещенного аварийными лампами машинного зала, в центре которого я рассмотрел веретенообразное сооружение, окруженное механизмами, похожими на генераторы.

— Вот! Это то, что вас интересует, — указал Рутберг на гигантское, не менее восемнадцати-девятнадцати метров высотой, «веретено».

— Что это? — нахмурился я.

— «Вихревой излучатель Альтхоффа», — не без гордости в голосе ответил Дэниел. — Назван доктором Кениге по имени немецкого ученого, стоявшего у истоков проекта в 1942 году. Радиус воздействия свыше ста километров. Можно любого заставить выстрелить в собственного друга или проголосовать за нужного кандидата в президенты. После соответствующей обработки контингента, конечно.

— И что это за обработка? — спросил я, прилаживая к стеклу брикет взрывчатки.

— Э-э, большинство особей достаточно сделать восприимчивыми к воздействию путем кодирования. Например, с помощью телевизионной передачи, — пролепетал Рутберг, с нарастающей тревогой следя за моими манипуляциями с взрывчаткой.

— Отойдем на минутку. — Взяв молодого ученого под локоть, я вывел его из помещения.

После громкого хлопка мы вернулись обратно в комнату. Центральной смотровой секции окна уже не было, и низкий ровный гул работающего веретена свободно проникал в комнату. Я посмотрел на Рутберга, все больше походившего на расстроенного ребенка:

— Продолжай, Дэниел. Эти конголезцы с пулеметами в джунглях вокруг тоже телевизора насмотрелись?

— Нет, к таким головорезам необходимо применять более эффективные меры, — лепетал Рутберг, следя, как я расстреливаю механизмы в зале магнитными гранатами. — Кениге создал психотропный коктейль, без запаха и цвета. Его можно распылять в воздухе, добавлять в пищу и воду. Он активно насыщает клетки организма, гипофиз. Спустя пару-тройку часов почти любой человек становится легко внушаем. И тогда вступает в действие психотронный излучатель Альтхоффа. Действие коктейля длится от десяти до двадцати четырех часов. Но если людей поддерживать на такой диете постоянно, то возможности безграничны.

Я снова выдернул Рутберга из комнаты в коридор:

— И что? Никаких побочных эффектов?

Дэниел вздрогнул от серии взрывов сработавших в зале гранат и почти прошептал:

— У ослабленных особей наблюдались проявления острой сердечной недостаточности.

— Острая сердечная недостаточность в джунглях — это смерть, Дэниел. А ослабленные особи — это женщины и дети?

Рутберг громко сглотнул и, быстро заморгав, попытался оправдаться:

— Полный контроль над сознанием — это значит никаких преступлений, никаких войн. Это будущее.

«Пара пастухов, остальные послушное стадо. Хорошенькое будущее», — подумал я.

— Где Каммлер, Дэниел?! Где Ганс Каммлер и его «зеркальная машина»?!

Мощный взрыв наверху заставил стены и Рутберга снова вздрогнуть.

— Я не знаю никакого Каммлера. — Бледный испуганный человек шагнул назад.

Показав Рутбергу голографический портрет Каммлера, я убедился, что помощник доктора Кениге действительно не знает, о ком идет речь. Весь круг информации, к которой имел доступ Дэниел, ограничивался проектом Альтхоффа.

— А где Кениге, Дэниел?

— Для руководящего состава имеется бронированный бункер внизу Я не успел заскочить, прежде чем дверь заблокировалась. В бункере можно отсидеться несколько дней, пока помощь не придет, — Рутберга начало трясти, словно от лихорадки. — Там есть и туннель. Он проходит под болотами и выходит на поверхность в трех километрах отсюда.

— Черт! — выругался я. — Где вход в бункер?!

Рутберг провел меня дальше по темному коридору и, войдя в тесную, похожую на кладовую, комнату, указал на стальную дверь с кодовым замком. Недолго думая, я достал кибер — «паука». Это был «Зигфрид» — последний оставшийся экземпляр. Я дал ему имя за живучесть. Почему «Зигфрид»? Когда я родился, Карл Хаусхофер подарил моему отцу добермана и предупредил, что из щенка этой породы выйдет толк лишь при условии его серьезной дрессировки, иначе весь интеллект «черной бестии» будет уходить на бессмысленные проделки. Отец назвал черный комок в честь легендарного героя Зигфридом и всегда помнил совет Хаусхофера, не только тренируя собаку, но и воспитывая меня. Уж не знаю насчет себя, но из Зигфрида получился весьма умный и толковый пес, хороший друг и защитник. Теперь пса у меня не было, но имелся маленький кибернетический механизм с паучьими лапками, уже не раз приходивший на выручку в трудную минуту. Вот поэтому я и вспомнил о Зигфриде.

«Зигфриду» понадобилось ровно три минуты, чтобы разблокировать замок. Надо будет в дальнейшем пополнить запас этих маленьких универсальных машинок, для чего придется при первой же возможности отправиться на Марс. Сектор-командор ревностно следил за тем, чтобы на Землю не попадал ни один лишний образец имперской технологии. Комплект «пауков» в шумерском арсенале я мог получить только лично.

Небольшой лифт опустил нас в бункер под четвертым, считавшимся последним, уровнем. В небольшом помещении с полками, уставленными запасами с провизией и ящиками с оружием, укрылось десять человек. В бетонном коробе набралось по колено воды, и ученые примостились, кто на столе, кто на спинках стульев, а некоторые с ногами забрались на узкие двухъярусные койки. Мониторы системы внешнего видеонаблюдения демонстрировали лишь черно-белые квадраты забитой помехами трансляции.

Когда мы появились, самый старший из всех — грузный высокий человек лет шестидесяти — соскочил с койки в темную воду и быстро направился в нашу сторону. На табличке, приколотой к халату, я рассмотрел его имя — Людвиг Кениге.

— Вы за нами, офицер? Туннель затоплен, и нам больше никак не выбраться. Что происходит наверху? — быстро заговорил Кениге, переводя тревожный взгляд маленьких, неопределенного цвета глаз с меня на Рутберга и обратно.

— Да, конечно, доктор Кениге. Я помогу вам выбраться. Ситуация уже взята под контроль. Можно выйти на поверхность.

— Ну наконец-то, — облегченно выдохнул Кениге и зябко потер друг об друга ладони. — А то я уж совсем замерз.

Остальные находившиеся в бункере тоже повскакивали с мест и, пеня воду, собравшуюся в бункере, ринулись к площадке перед лифтом. Некоторые что-то раздраженно бубнили под нос, а кто-то, приободрившись, стал подшучивать над коллегами.

— У меня ко всем одна просьба, — преградил я путь к лифту. — Пожалуйста, пусть каждый возьмет с собой оружие. Охрана значительно поредела, и это будет не лишней мерой предосторожности. И еще — вас, доктор Кениге, я попрошу задержаться. Мне необходимо с вами переговорить прежде, чем вы подниметесь наверх.

Собравшиеся у лифта недовольно загалдели, но мой непреклонный вид и распахнутые створки сухого лифта заставили людей быстро разобрать пистолеты и выстроиться в очередь. Кениге хотел мне что-то возразить, но передумал и молча отошел в сторону. Рутберг прижался к стене рядом с лифтом. Стеклянным взглядом он сверлил почти опустевший ящик с оружием на полке рядом.

Наконец, мы остались в бункере втроем — я, Рутберг и Людвиг Кениге. Дэниел съехал спиной по стене и обреченно уронил голову на колени. Пожилой ученый тоже все понял. Он смотрел на меня, словно старался запомнить. Взгляд его скользил по безликому шлему, бронежилету, опускался к кобуре с «молохом», а затем вновь возвращался к шумерским шевронам на рукаве куртки.

— Где Каммлер и его машина, доктор Кениге?

— Вы опоздали. Уже почти двое суток, как машину в присутствии Каммлера разобрали, а затем вывезли по частям. Это сделали конголезцы на своих спинах и лодках. Поэтому спутники вам не помогут.

«В это время я валялся в медицинском отсеке», — подумал я с досадой.

— Может быть, снимете шлем? Хочу посмотреть, кто пришел за мной, — прохрипел Кениге. Бритая голова старика покрылась мелкими каплями пота, несмотря на холод подземного убежища, еще недавно так изводившего его.

— Берите оружие, Кениге. Те, кто пришел за вами, ждут наверху. У них лица открытые. Только вряд ли вы в них что-нибудь разглядите.

Непослушной рукой Кениге со второй попытки выцарапал «беретту» из ящика на полке и, шаркая ногами, прошел мимо меня к лифту. Створки захлопнулись, и кабина пошла вверх.

— Командор фон Рейн, — ожил коммуникатор в моем шлеме. — Это Рантальдек — лидер штурмовой группы Даргона.

— Командор фон Рейн на связи, лидер Рантальдек.

— Подтверждаю получение приказа о прекращении огня по безоружным особям врага. Пленные будут концентрироваться на площади наземного комплекса под охраной двух киберов. Остальные приступили к зачистке подземных этажей.

— Вас понял, лидер Рантальдек.

— Выражаю недоумение по поводу уничтожения вами нашего киберштурмовика.

— Он обстрелял меня, когда я пытался взять в плен важную персону из числа руководящей верхушки противника. Причем персона передвигалась без оружия. Об этом я составлю подробный рапорт на имя руководителя операции. Надеюсь, что это всего лишь недоразумение, вызванное сбоем «начинки» боевого кибера. Разберите его на запчасти.

— Вас понял, командор фон Рейн, — после некоторой заминки ответил Рантальдек. — Конец связи.

— Тебе наверх, Дэниел, — подошел я к Рутбергу.

Ученый медленно поднялся и зашел в лифт.

— Ты забыл, Рутберг, — протянул я ему пистолет.

Рутберг сжал рукоятку пистолета, и створки кабины захлопнулись. Как только лифт пополз вверх, до меня донесся звук одиночного выстрела.

«Они тоже будут мне сниться, Малок?»

Глава 21

Совещание по результатам вылазки на объекты «Черного Солнца», проведенное в одном из отсеков лунной базы, проходило в мрачных тонах. Несмотря на ощутимый урон, нанесенный противнику, «зеркальную машину» Осириса обнаружить не удалось. Из двух десятков пленных, которым посчастливилось выжить в африканской бойне, вытянуть ничего не смогли. Они попросту ничего не знали ни об интересующем нас оборудовании, ни о Каммлере. Исследование почти полусотни трупов, чьи головы во время боя остались не поврежденными, также не принесло положительных результатов.

Гюнтер Прин доложил о своих переговорах с правительством США. Американцам выдвигался ряд требований — прекратить деятельность «Черного Солнца», выдать Ганса Каммлера, а также обеспечить доступ на объекты организации инспекторов Новой Швабии. Но единственное, что пообещали представители американского правительства, так это приостановить работу «отдела» Каммлера-Смита и провести внутреннее расследование его деятельности. Взамен США настаивали на освобождении пленных и передаче тел погибших ученых и коммандос, захваченных Альянсом в ходе сражения в джунглях Конго. Большинство из них являлись сотрудниками американских спецслужб. Допустить на свои объекты сотрудников «Компании» американцы наотрез отказались. Что же касалось лично Каммлера, то ЦРУ заявило, что не располагает информацией о его местонахождении. После событий в Заире он бесследно исчез.

Сектор-командор Кальд Рунгальд, восседавший во главе стола, с трудом сдерживал раздражение. Желваки на его скулах то и дело недовольно оживали, но шумерская выучка заставляла голос офицера звучать ровно и спокойно:

— В Вашингтоне, видимо, не совсем поняли, в какой ситуации оказались. Мы, если понадобится, можем в одночасье стереть с лица Земли все эти объекты, а заодно и сами Соединенные Штаты. Вы хорошо объяснили им это, Гюнтер?

— Проблема в том, что они не в состоянии осознать уровень угрозы, сектор-командор. Американцы всегда воевали на чужой территории и не ведают всех ужасов настоящей войны, когда снаряды рвутся не только на передовой, но и в тылу, городами выкашивая мирное население. Единственный, кто мог им доходчиво это объяснить, — Ганс Каммлер. Но его нет.

Рунгальд покосился на видеоэкран коммуникатора, с которого Второй Лорд-Инквизитор, находящийся на Марсе, наблюдал за происходящим в зале совещаний. Но Тархем Хан ответил сектор-командору лишь хмурым взглядом исподлобья. Молчал за бронированным стеклом контейнера с морской водой и представитель Даргона — советник Жараль. Ладонь сектор-командора, лежащая на столе, сжалась в кулак до побелевших костяшек пальцев. Гюнтер Прин, заметив это, спохватился и поторопился нарушить возникшую напряженную паузу:

— Но я знаю, как заставить Вашингтон «поумнеть». Я предлагаю безотлагательно выполнить одно из выдвинутых ими требований — передать трупы погибших. Пусть увидят воочию результаты боя в Заире. А вот пленных я считаю нужным оставить у себя до тех пор, пока Каммлер и его машина не будут переданы в наше полное распоряжение. Второе — предоставить американцам перечень известных нашему альянсу баз «Черного Солнца» и предупредить о возможном ракетном ударе по ним. Не пускают инспекторов — получат ядерную атаку. И третье — целесообразно допустить утечку информации о причастности Альянса к похищению и смертям ряда влиятельнейших людей планеты из списка, предоставленного командором фон Рейном. Мы его называем «списком серых кардиналов». Пусть вздрогнут и поймут, что добраться мы можем до каждого лично.

С моего места я заметил бисер пота, проступивший на виске Прина.

— Если дать американцам немного времени, они, без сомнения, примут правильное решение, и мы получим доступ на интересующие нас базы, — поддержал Прина я. — С Гансом Каммлером все сложнее. По моим данным, он действительно вышел из-под контроля ЦРУ и правительства, причем много ранее, чем они сами думают. Генерал создал личную тайную империю и сейчас бесследно растворился в ней. Спецслужбам США могут понадобиться годы, чтобы напасть на его след. Прошу позволить мне продолжить поиски Каммлера и баланс-оборудования.

— Мы найдем их, — поддержала меня Магдалена, сверля взглядом лицо Тархема Хана на экране видеокоммуникатора.

Кальд Рунгальд покосился на Магдалену, потом перевел взгляд на Второго Лорда-Инквизитора. Тархем Хан, помедлив, кивнул.

— Я согласен, — пробубнил из динамика голос переводчика Жараля. — Вот только трупов будет на девять особей больше. Для получения необходимой информации мы были вынуждены применить к попавшим в наши руки сотрудникам «Черного Солнца» все возможные виды воздействия.

— Жараль, напоминаю вам о пункте тридцать девятом известного вам Меморандума. Похищение и биологическое исследование земных геноргов Даргону запрещены, — стукнул ладонью по столу Рунгальд.

— Сегодня же все тела и информация, полученная в ходе обработки пленных, будут предоставлены представителям Шумера. Вы убедитесь, что обработка производилась сугубо с целью получения информации. Вы же понимаете, сектор-командор, что машина Каммлера ставит под угрозу существование Даргона на этой планете. Позволю себе напомнить, что пункт сорок первый дозволяет в таком случае проводить дознание всеми стандартными способами, — опять забубнил динамик над бронированным стеклом.

— Боевые действия закончены, советник Жараль. Каммлер в бегах и вне системы, покрывавшей его. Больше никакого препарирования геноргов, — с нескрываемой неприязнью в голосе прервал даргона Тархем Хан. — Далее переговоры. А поисками баланс-аппаратуры займутся командор фон Рейн и легион-советник Рейт. Иначе у меня появится еще один повод покончить с этой планетой.

Когда совещание закончилось и все, кроме Кальда Рунгальда, меня и Магдалены, покинули помещение, темноглазый шумерянин мягко провел ладонью по столу — слева направо. Это значило, что его весьма тревожит возникшая ситуация. Солнечный сектор имеет особый статус, и успешный надзор за ним, без сомнения, ведет как к повышению авторитета шумерского сектор-командора внутри своего клана, так и к быстрому подъему по карьерной лестнице имперской администрации. Успех позволил бы Рунгальду занять место во главе одного из секторов близ Альдеса, а быть может, и сектора самого Шумера. Рядом с семьей — красавицей женой и растущими без него мальчишками-близнецами, с которыми теперь ему удавалось повидаться только по прибытии с отчетами на Тартангу. Однако малейший промах на посту командора особого сектора «Земля» мог привести к полному краху всех надежд Рунгальда. Вплоть до холодных казематов Инквизиции. Но даже не это больше всего страшило гиганта-шумерянина. Инквизиторы припомнят, что супруга Рунгальда родом с Атланты — родной планеты Осириса. А преступления Осириса не имеют срока давности.

— И как вы собираетесь напасть на след Каммлера? — посмотрел на нас помрачневший сектор-командор. Ему не нравилось, что будущее его самого и его семьи может зависеть от выскочек геноргов.

Магдалена молча положила на стол маленький прозрачный футляр.

— Что это?

— В этой капсуле пластина из горного хрусталя, изъятая из мозга известного вам агента Касты. В ней нет никакой технологической начинки, но именно посредством этой пластины, выполняющей функцию приемника, Каммлер управлял Луисом Кастой, словно куклой-марионеткой, — пояснил я сектору-командору. — Мы думаем, что возможна и обратная связь.

— Вы уверены?

— Основным элементом машины, используемой Каммлером, является горный хрусталь, — негромко заметила Магдалена.

Рунгальд снова посмотрел на футляр, а затем его взгляд переместился к черно-белой репродукции на стене за нашими спинами. Человек за столом устало уронил голову на руки, погрузившись в сон. Из тьмы, окружающей его, проступили силуэты чудовищ. Каким-то образом гравюра Гойи оказалась на серой стене из металлопластика в подземных бункерах Луны. Но Рунгальд сейчас думал не об этом. Он думал, исчезнут ли чудовища, когда человек проснется.

В мае Ушуайя — окруженный заснеженными гранитными скалами аргентинский городок на южной оконечности материка — выглядит вымершим. Колкие холодные ветра не располагают к прогулкам. Жители прячутся в своих аккуратных и уютных домиках или теплых барах, а туристы ждут октября, когда температура воздуха поднимется хотя бы градусов до десяти выше нуля. Отсюда до Антарктиды не более тысячи километров.

В маленькой трехэтажной гостинице на окраине города мы стали единственными постояльцами. Здесь, в комнате с видом на белые пики и треугольный фрагмент пролива Бигл, в полной тишине, Магдалена пыталась сосредоточиться на поисках Каммлера.

Притворив за собой дверь, я подошел к столу, за которым она сидела с закрытыми глазами. К двум хрустальным пластинам, лежащим перед ней, я прибавил еще одну.

— Вернер приехал?

— Да. Они выявили еще одного агента «Черного Солнца» среди сотрудников «Компании». Изъяли эту пластину из его головы сегодня утром.

— Пока не очень-то получается, — открыв глаза, вздохнула Магдалена. — Я чувствую следы телепатической связи на пластинах, но, дав общее направление, она рассеивается, рассыпается, словно карточный домик. Необходим живой носитель, действующая связь.

— Направление тоже немало, Магдалена. Быть может, третья пластина поможет уточнить район поисков.

— Попробую, — прикрыв пластины ладонями, Магдалена снова закрыла глаза. Я поспешил выйти из номера, чтобы не мешать.

Вернер ждал меня у барной стойки в пустом гостиничном холле на первом этаже. Помимо него, лишь бармен со скучающим лицом протирал и без того сверкающие чистотой бокалы. На экране телевизионной панели над его головой чернокожая певица на высоченных каблуках извивалась под ритмичную музыку, время от времени прерываемую невнятным бубнежом такого же черного парня в полуспущенных джинсах — то ли песней, то ли рассказом-речитативом с невнятным сюжетом о машинах, пистолетах и девушках.

Вернер развернулся на барном стуле в мою сторону и с кривой ухмылкой заметил:

— У этого паренька, судя по полным порткам, с оружием и девчонками отношения как-то не очень клеятся.

— Он каждый раз при виде того или другого сильно пугается, — улыбнулся я в ответ и присел на соседний табурет.

— Они совсем другие, — ухмылка сползла с лица Хенке. — И люди, и весь этот мир.

— Мир действительно изменился, а вот люди не намного.

— Надеюсь, посылка поможет, — вздохнув, сменил тему Хенке.

— Пройдемся, Вернер. Места здесь потрясающей красоты. Надеюсь, куртка у тебя теплая.

Как только мы вышли из отеля и двинулись по обзорной дорожке к смотровой площадке с видом на пролив, я спросил:

— Почему изъяли? Надлежало незамедлительно, ничего не предпринимая, сообщить нам. Живой носитель может значительно облегчить поиск Каммлера.

— Агент службы безопасности «Компании», прибывший из Вьетнама, проходил проверку, — облокотился на парапет Хенке. — Судя по всему, сотрудник группы дознания, выявивший в нем отклонения, чем-то выдал себя, и тот понял, что его «раскусили».

— И что дальше? — сложив руки на груди и глядя на серебрящееся под холодным солнцем зеркало студеной воды, поторопил я примолкшего офицера.

— Дальше — взрыв: в «Черном Солнце» агенту имплантировали в грудь взрывчатку. В результате дознаватель погиб. Может, он и задергался, потому что разглядел на сканере этот имплант. Хорошо, что больше никто не пострадал. Сейчас пытаются выяснить, когда и каким образом агент попал в руки людей Каммлера и подвергся обработке.

— Чем он во Вьетнаме занимался?

— Не имеющее отношение к «Черному Солнцу» задание.

— И все же?

— Входил в сеть агентов, отслеживающих военное развитие стран Юго-Восточной Азии.

— И вновь Азия, — задумался я. — Пожалуй, ты ошибаешься, Вернер. Думаю, Азиатский регион имеет особое значение для организации Каммлера. Подумай сам — огромные территории, позволяющие бесследно затеряться, и не менее значительный людской и промышленный потенциал. След, который удалось нащупать Магдалене, благодаря уже имеющимся пластинам, хотя и весьма размыт, но тоже ведет в Азию.

— Меня беспокоит, командир, что вы здесь одни. Обергруппенфюрер тоже может активно искать вас.

— Несомненно ищет, Вернер. Случай с вьетнамским агентом тому подтверждение. И с учетом возможностей Каммлера, сомнений в том, что найдет, быть не может. Не сегодня, так завтра. Мы не закончили с ним важный разговор. Многочисленная охрана может не столько отпугнуть его, сколько оттянуть время нашего очередного рандеву, а это совсем ни к чему. Эта встреча необходима.

— А как же госпожа Магдалена?

— На этот раз ему нас врасплох не застать, — ответил я, вглядываясь в маленький автобус, выворачивающий на дорогу, ведущую к нашей гостинице. Справившись с поворотом, он прибавил газу и через пару минут притормозил у центрального входа отеля. Один за другим из него стали шумно выскакивать разношерстно одетые люди. Водитель и выбежавший наружу портье стали помогать прибывшим с багажом.

— Для туристов еще не сезон, — нахмурился Вернер.

— Познакомимся и все разузнаем, — положил я руку на плечо Хенке. — Втроем, я думаю, справимся. Идем.

В холле гостиницы было необычно шумно. Группа молодых людей из России — два парня лет двадцати пяти и три их смазливые ровесницы — с шутками и смехом проходила незатейливую регистрацию. В кожаных креслах поодаль ожидали своей очереди два путешественника посолиднее — каждому под пятьдесят, не меньше. Большое количество профессиональных кофров возле них подталкивало к мысли, что гости заядлые фотографы. Поглядывая на шумных русских, они с недовольным видом тихо переговаривались на немецком.

Я и Хенке снова присели к стойке бара. Потягивая скотч со льдом, приятно согревающий после прогулки на ветру, мы стали наблюдать за прибывшими. Один из русских парней помахал нашему бармену рукой.

— Привет, Миша! — на ломаном русском крикнул бармен.

Услышав приветствие бармена, в нашу сторону развернулись и другие члены веселой группы, тоже замахав руками и разгалдевшись еще больше.

— Знаете их? — обратился я к бармену, когда русские вновь сосредоточились на регистрации.

— Этих русских? Конечно. Парни — парашютисты-экстремалы. В прошлом году приезжали, чтобы на льды Антарктиды сигануть. А вот девушки тогда с ними были другие.

— Ну и что? Высадились они в Антарктиде? — отставил пустой стакан Хенке.

— Нет. У самолета двигатель отказал, и ребятам пришлось вернуться. Обещали повторить попытку в этом году. Как видите, они полны решимости.

Один из «фотографов» с аккуратно уложенными остатками рыжей шевелюры на висках и затылке, устав от ожидания, покинул кресло и тоже присел к барной стойке.

— Виски. И без льда. Его и так много вокруг, — хлопнул широкой ладонью по стойке рыжеволосый господин с видом весьма удачно пошутившего человека.

— Зато виды здесь потрясающие, — дружелюбно улыбнулся я.

— Это точно, — кивнул рыжеволосый. — Вы немец?

— Да, — кивнул я. — Немец, но давно не живу в Германии. Работаю на одну аргентинскую фирму.

— Дайте-ка угадаю, — отхлебнув из своего стакана, смешно прищурил глаза рыжеволосый. — Бывший военный — «Бундесвер». А сейчас занимаетесь вопросами частной безопасности.

— Вы необычайно проницательны, — снова улыбнулся я. — Как вам удалось так точно «расколоть» меня?

— Немецкую военную выправку видно издалека. Вы же даже за барной стойкой сидите, как на параде в строю стоите. И друг ваш… — Рыжеволосый покосился на угрюмого Хенке и осекся на полуслове. — О, извините, я не представился. Стефан Улле, фотограф.

— Эрик Брогар, — пожал я протянутую руку. — Ваш приятель, кстати, уже регистрируется.

— Казимир? — Улле посмотрел через плечо. — Он из Кельна. Мы часто работаем вместе. Но вам с ним лучше не общаться. Немцев он на дух не переносит.

— Это почему же? — пробурчал Вернер.

— Он еврей, — почти прошептал Улле.

— И что?

Улле посмотрел на нас с удивлением:

— Ну как же, немцы повинны в геноциде его народа. Вы точно из Германии, ребята? Мы же теперь им всегда должны.

— Я думал, что в геноциде виновата нацистская идеология Гитлера. И, насколько я знаю, больше всех во время войны пострадали народы Советского Союза, — опять вступил в разговор я.

— Об этом никто не помнит, а сами русские вспоминают только раз в году, девятого мая. Да и то их больше занимают праздничные парады, чем подсчет потерь полувековой давности. Они же победители, а победители не жалуются, — отмахнулся Улле. — А евреи помнят все. Даже то, чего не было.

— Как же вы с Казимиром общаетесь?

— Я отличный фотограф и единственный, кто может выносить его брюзжание.

— И при таком отношении к немцам он живет в Германии? — не унимался Вернер. — Уму непостижимо.

— Ох, странные вы ребята, — удивлено помотал головой Улле. — Ладно, приятно было познакомиться. Пойду отмечусь, а затем в номер — распаковываться. Увидимся вечером.

Улле поспешил к уже давно свободной стойке регистрации.

— Какой-то он чересчур разговорчивый, — заметил Хенке. — Стефан может быть тем, кого мы ждем?

Из лифта, навстречу Улле, выпорхнула одна из девчонок, прибывших с парашютистами, и направилась к стойке регистрации.

— Вернер, видишь девчонку с короткой стрижкой? — покосился я на своего офицера. — Она ждет отлучившегося портье. Подойди, познакомься с ней поближе. По-моему, она держалась несколько особняком от остальных друзей. Только не забывай об осторожности.

Хенке молча поднялся и отправился знакомиться.

Пройдя мимо Вернера, флиртующего со светловолосой девушкой, я свернул к лестнице и поднялся на третий этаж, в наш номер.

Магдалена все так же сидела за столом у окна. Когда я приблизился к ней, она, продолжая смотреть на темнеющие в сумерках пики за стеклом, произнесла:

— Он здесь.

— Верно, — подтвердил я и положил на стол перед ней «молох». — И тянуть время он не будет. Все случится очень быстро. Ты должна успеть засечь источник.

Вскочив со стула, Магдалена порывисто прижалась ко мне всем телом и поцеловала в губы. Но спустя несколько сладких мгновений отстранилась:

— Он в коридоре, Эрик. Твой выход.

— Справлюсь. — Вынув из наплечной кобуры штурмовой пистолет и снабдив его увеличенным магазином, я зашагал к выходу из номера.

Еще притворяя за собой дверь, я разглядел у лифта фигуру Казимира — плотного коренастого еврея из Кёльна. Поблескивая темными выпуклыми глазами, он сверлил меня немигающим взглядом. В его опущенной руке тускло поблескивал укороченный модуль «ИксМ8».

— Новая модель фотоаппарата? — улыбнулся я и, почувствовав уже ожидаемое движение в противоположном конце коридора, прислонился спиной к дверному косяку. У дальней лестницы занял позицию «спортсмен-парашютист» с плазматором в руках.

— И с кем мне говорить?

— А это неважно, Эрик, — улыбнулся, обнажив неровный ряд зубов, Казимир.

— Можешь обращаться к любому, мой друг, — послышался голос «парашютиста».

— Тебе бы в цирке с фокусами выступать, Ганс.

— Дай ответ, Эрик. Ты со мной или нет? — снова заговорил Казимир. — Решай прямо сейчас.

— Ты знаешь мои условия.

— Никаких условий, Эрик. Вы с Магдаленой сдаете оружие и уезжаете с нами. Только так, — подал голос «парашютист», поднимая ствол плазматора. — Иначе погибнет очень много людей, очень.

— Ну допустим, мы согласны, и что дальше?

— Нет, не так, Эрик. Согласие придется подтвердить.

— И как?

— У тебя оружие в руках, Эрик. Убей Вернера, — опять улыбнулся Казимир. — Я знаю, что он тебе друг. Но мне он — враг.

От этой бьющей прямо в сердце фразы в горле у меня вдруг пересохло. Почему она показалась мне такой знакомой? А тем временем «парашютист» в дальнем конце коридора указал стволом плазматора на дверь ближайшего к нему гостиничного номера:

— Он здесь, Эрик. Проводил нашу девчонку. Сейчас они разговаривают, но Хенке собирается уходить. Подойди сюда и, когда он откроет дверь, вынеси ему мозги. Тогда я поверю тебе, и все станет на свои места…

«Знаю!» — уловил я послание Магдалены.

Первым «схватил» шумерскую пулю, прошившую его насквозь, «парашютист». Он еще только летел на ступени, пачкая кровью стену лестничной площадки, а я уже вколачивал разрывной заряд в Казимира, который все ж таки успел нажать на спусковой крючок. Из-за ударившей в бронежилет пули «ИксМ» рука моя чуть дрогнула, и «молох» ударил бедного еврея не в переносицу, а в челюсть. Верхняя часть черепной коробки с выпученными глазами гулко ударилась о створки «отиса», оставив на них темную кляксу. Тело шлепнулось на спину и запоздало взорвалось имплантированной в грудь взрывчаткой. Я бросился к номеру, где находился Хенке. Из терзаемой пулями двери номера уже летела щепа. Выбив полотно, я ворвался внутрь помещения.

Среди вдрызг разгромленной гостиной, размазывая рукавом кровь по лицу, стоял Вернер с «миротворцем» в руке. Знакомая блондинка с короткой стрижкой плавала в темно-бурой луже на полу. Скрюченная рука сжимала белыми пальцами «вишню» — советский боевой нож.

— Верткая, сука! — прохрипел Вернер, продолжая попытки унять кровь, сочащуюся из глубоко распоротой щеки.

Я прыгнул вперед, отталкивая товарища в сторону от трупа, разразившегося очередным взрывом, а затем, не обращая внимания на разлетающиеся куски плоти, расстрелял магазин в дверной проем спальни, валя еще одну решительно настроенную даму. Плазматор в ее руках выплюнул ставший шальным заряд плазмы в потолок, прошибая его насквозь и заполняя все вокруг едким белесым облаком бетонной крошки и штукатурки. Дождем хлынула вода противопожарной системы. Хенке от меня не отстал и срезал, прикрывая мне спину, второго «парашютиста», возникшего у входа в номер.

— Сколько их еще?

— Еще двое, — подал я руку Вернеру, помогая подняться.

Сильнейший взрыв в коридоре заставил вздрогнуть все здание.

— Мина! — выскочил я наружу, чуть было не поскользнувшись на крови, вместе с потоками воды обильно заливавшей все вокруг.

— Снаружи по окну ударили из гранатомета, но у меня все нормально! — откашливаясь, крикнула мне Магдалена. Она стояла, прижавшись к стене рядом с нашим номером, разбитое в труху дверное полотно которого разлетелось по всему коридору.

— Ты точно цела? — прижал я ее к себе.

— Как видишь. И главное — я знаю, где его искать.

— Укройтесь в номере напротив, а я вызову вертолет и разберусь с остальными, — толкнул я одну из ближайших дверей и быстро осмотрел комнаты.

— Я бы продолжил, командир.

— Ты бы на свою физиономию посмотрел, Вернер. Вся в крови.

— Я помогу ему, — кивнула Магдалена, озабоченно рассматривая рану на лице Хенке.

— Вот-вот, — втащил я друзей в номер. — И никому не отпирайте.

Когда Магдалена и Вернер заперлись в номере, я, оценивая обстановку, взглянул на видеотрансляцию пауков. В холле гостиницы суетился малочисленный персонал, встречающий пожарную команду, а на ближайшей лестнице перед бурым потоком, бегущим по ступеням, пятился знакомый бармен с огнетушителем в руках. Улле и третью девчонку нигде разглядеть не удавалось. Я решил вернуться в номер и осторожно выглянуть в окно.

Сразу же пришлось отпрянуть. Из-за ближайшей невысокой гряды скал опять «заговорил» гранатомет, выдав целую серию залпов по окнам третьего этажа. Вытянув из-под кровати узкий футляр, я быстро привел в состояние готовности «стикс» Гуна и приготовился «задать жару» стрелку за камнями.

Интуиция заставила меня резко развернуться и выстрелить в широкую фигуру в дверном проеме. Улле с необычайным проворством увернулся от метившей в грудь гранаты, заставив ее разворотить стену позади него, и открыл шквальный огонь из двух «ИксМ» одновременно. Я только и успел что метнуться в спальню — благо дверь туда была выбита взрывом.

«Сволочь, видимо, пряталась в одном из номеров», — понял я и метнул в соседнее помещение «прыгуна».

Когда Улле разметало по комнате, я глянул в окно. «Сикорский» «Компании», прибывший по моему запросу для поддержки и эвакуации, заходил на гостиницу со стороны залива. Я передал пилотирующему его Симону Зонну координаты вражеского гранатометчика, засевшего в скалах, и собрался отправиться к Магдалене и Вернеру. Но не тут-то было. Из-за здания отеля внезапно выскочил и завис над гнездом снайпера вертолет с опознавательными знаками аргентинских ВВС.

— Каковы наши действия? — запросил меня Зонн.

Ответить я не успел. Тонкий, почти невидимый луч лазера протянулся от носовой части «аргентинской» боевой машины до винтов «сикорского». Каммлер позаботился о прикрытии очередной операции с воздуха. Ожил и стрелок в скалах, снова открыв огонь по окнам отеля. Но дуэль с ним я решил отложить. Разворачивающийся геликоптер с лазерной установкой заботил меня больше. Выкатившись из терзаемого разрывами номера, я быстро сменил апартаменты и позицию. Сквозь пролом в стене вертолет, готовящийся к атаке, просматривался достаточно хорошо. До него было рукой подать — метров семьсот, не дальше. То, что надо для «гелланца». Под сигнал радарного устройства в коммуникаторе, сообщившего, что вражеский сканер меня засек, я поймал «вертушку» в прицел и направил в него серию бронебойных гранат. Все четыре, что оставались в магазине.

Превратившись в огненное облако, геликоптер, так и не успев завершить маневр, начал падать разрозненными пылающими обломками на скалы, хороня под собой не только экипаж, но и стрелка-гранатометчика.

Встав в проеме разбитой стены отеля, я осмотрел поле боя. Вертолет «Компании» почти полностью ушел под воду. Лишь хвост торчал несуразной черной корягой. Сам Зонн и пассажиры сбитой машины барахтались в проливе. К ним со всех сторон стремились многочисленные лодки и катера. «Наш» катер летел впереди всех. Судя по всему, за судьбу товарищей можно было не опасаться. Техника врага тем временем догорала среди скал. Металл, пластик и человеческая плоть темнели сквозь пламя черными скрюченными остовами. Спрыгнув на снег под стенами изрядно потрепанной гостиницы, я закинул за спину опустошенный «стикс» и приготовил пистолет-пулемет. Сдавалось мне, что не все еще кончено. В подтверждение моих мыслей из огня выкатился боец. Не обращая внимания на бегущие по одежде желтые языки пламени и лопающуюся на обгоревшем лице кожу, он направил в мою сторону ствол плазматора. Отскакивая за хозяйственную постройку, я выдал очередь из «молоха». Плазменный заряд разметал мое укрытие, словно карточный домик. Выбравшись из-под остатков каменной кладки, я вновь открыл огонь по десантнику. Заставив меня еще раз понюхать мерзлую землю и проделав дополнительную дыру в отеле, противник все-таки уронил оружие в снег и ничком упал рядом.

Через несколько часов территория Китая подверглась воздействию мощнейшего землетрясения.

Глава 22

— А приходилось ли вам, господин Романов, а также вашей супруге и господину Сергееву бывать в Непале? — продолжил беседу Ли Чен. — Там тоже интересно, а Катманду очень живописный город.

— Нет, к сожалению, еще нет, — вежливо улыбнулся я. — Несмотря на любовь к путешествиям, нашей компании еще не удалось посетить эту замечательную страну. Надеюсь побывать там при первой возможности. А если власти Китайской Народной Республики позволят, то и в горах Тибета. Говорят, там потрясающе.

— Такла-Макан — одна из крупнейших пустынь мира, господин Романов. Это более трехсот тысяч квадратных километров безжизненных песков с редкими скальными массивами. Воздух днем прогревается до пятидесяти градусов, а внезапные песчаные бури унесли многие жизни, — натянуто улыбнулся в ответ Ли Чен, продолжая пристально изучать меня черными раскосыми глазами.

— За нас можете не беспокоиться, господин Чен. Мы бывали и в Андах, и в горах Сьерра-Невада. Приходилось путешествовать и по Сахаре. Как видите, все мы живы-здоровы.

Расстрел солдат в Гималаях не прошел даром. Китайские спецслужбы активно пытались выяснить, куда пропала группа пограничников. Могилу они не нашли, но знали маршрут движения своих людей и теперь не только рыскали среди гор, но и отрабатывали ближайшие населенные пункты, в том числе и столицу соседнего Непала — Катманду, где мы немного задержались в начале месяца. Иностранцы также не остались без внимания. Китайцам удалось выяснить, что в те дни в Катманду появилась новая группа европейских туристов. Установить, кто они и откуда, не удавалось, и это еще больше насторожило сыщиков. Было составлено словесное описание незнакомцев. Вот поэтому я, Магдалена и Вернер Хенке сейчас находились в полицейском участке Хотана — небольшого города на западе Китая, у южной границы пустыни, и офицер специального отдела по борьбе с терроризмом военной разведки КНР Ли Чен, представившийся сотрудником полиции, вел завуалированный под формальную беседу с путешественниками-экстремалами допрос. Его коллеги в соседних комнатах допрашивали Магдалену и Вернера. Без сомнения, в этот момент тщательно изучались наши номера в гостинице и джип. Однако снаряжение и оружие было надежно спрятано, к документам тоже не придерешься. Не имелось у капитана под рукой и свидетеля, способного опознать нас. Ответ на отправленный в Катманду факс с копиями наших паспортов тоже задерживался. В ящике стола лежал лишь листок с общим описанием внешности.

Создавшаяся ситуация стала результатом нашего решения прибыть в Китай под видом русских туристов. Появление дисколета или серповидного летуна Каммлер мог засечь, а выловить своих преследователей среди потока путешественников, бизнесменов и волонтеров-спасателей, стремящихся самыми разнообразными путями в пострадавшую двенадцатого мая от землетрясения провинцию Сычуань, было бы очень даже непросто. Это давало шанс подобраться к генералу как можно ближе. Настолько близко, что вырваться ему не удастся. Так мы считали. Но теперь, сидя перед Ли Ченом, я начал сомневаться в правильности наших расчетов. И в то время, когда офицер задавал мне очередной вопрос, я снова и снова пытался уловить обрывки мыслей и образов, мелькавших в голове китайца. И хотя во время сканирования ни малейшего намека в них на связь с «Черным Солнцем» вычитать мне не удалось, успокоился я лишь тогда, когда утомленный беседой и головной болью Чен решил завершить наше общение.

— Вы должны извинить меня, господин Романов. Я понимаю, что вы опытный путешественник, но место, куда вы направляетесь, весьма опасно. Я обязан был предупредить вас и попутно выяснить уровень подготовленности к прохождению подобного рода маршрутов.

— Конечно, — улыбнулся я еще раз. — Я все понимаю, господин Чен.

Офицер встал, чтобы проводить меня наружу. С облегчением поднялся и я. Когда же мы вышли на крыльцо полицейского участка, где меня уже ждали Магдалена и Хенке, Чен все ж таки подпортил нам настроение. Стойко перенося головную боль, он с улыбкой сообщил:

— О, я забыл предупредить еще об одной формальности. Вместе с вами в пустыню в качестве сопровождающего лица отправится сотрудник туристического отдела администрации города. Он не создаст вам помех и неудобств, а рассказать и показать сможет многое. Будет вашим ангелом-хранителем. Таков у нас порядок.

Вечером того же дня, при помощи Магдалены и Вернера быстро оторвавшись от «хвоста», я зашел в одну из многочисленных сувенирных лавок и встретился с Конрадом Леманном. Гюнтер Прин и Магдалена посчитали, что только ему можно доверить транспортировку оружия и амуниции. Я сразу же сообщил Леманну о проблеме с навязанным китайской разведкой гидом.

— Мне известно, кто такой Ли Чен и с кем он работает, — провел ладонью по гладко зачесанным назад волосам Конрад. — По пути к вам его человеку станет плохо — и к назначенному времени он не прибудет. Я, конечно, постараюсь сделать так, чтобы Ли Чен узнал об этом как можно позже, и часа полтора форы вам гарантирую. Но не больше. И учтите, потом китайцы начнут вас усиленно искать, поэтому не теряйте времени даром. Когда двинетесь, не забудьте отделаться от «жучков», которыми они нашпиговали ваш транспорт и вещи.

Кивнув, я направился к джипу, приготовленному начальником службы безопасности. Техники Новой Швабии сохранили только внешний вид американского «Хаммера», на деле превратив его в мощный бронированный вездеход со встроенной ракетной установкой и оборудовав новейшей аппаратурой слежения и связи. Возвращение в гостиницу в мои планы не входило. Не медля, я двинулся в сторону пустыни. Подробную карту и спутниковые фотоснимки местности, тщательно изученные еще на швабской базе в Амазонии, я держал в голове. Миновав фруктовые сады и огороды оазиса, центром которого являлся Хотан, я час спустя достиг песков Такла-Макан. Память, ночное зрение и отличная проходимость транспортного средства, предоставленного Леманном, позволили мне задолго до полуночи достаточно далеко углубиться в безжизненные дюны пустыни, среди которых, по мнению Магдалены, находилась еще одна цитадель «Черного Солнца», где была сокрыта машина Осириса и прятался сам Ганс Каммлер.

Приметив группу почти занесенных песком невысоких скал, вблизи оказавшихся остатками какой-то древней постройки, я спрятал в них автомобиль и сразу приступил к организации небольшой базы. Неустанно сканируя все вокруг, «пауки» под началом «Зигфрида» торопливо разбежались по выбеленным камням. Я тоже занялся не менее важным делом — быстро перепроверил и привел в боевое состояние оружие и амуницию. Оставалось дождаться Магдалену и Хенке. К полуночи, то есть часа через полтора, они должны быть здесь, хотя я засомневался, что на обычном «Хаммере» им удастся поспеть вовремя. Коротая время, я устроился на заднем сиденье джипа и уставился в экраны компьютеров с данными, поступающими от «пауков» и самого автомобиля, корпус которого являлся не только бронированным укрытием, но и антирадарной установкой, чутко реагирующей на действие посторонних сканирующих устройств. И хотя кибернетические «сторожа» вели себя спокойно, я чувствовал, что наша маленькая экспедиция на правильном пути и обергруппенфюрер Ганс Каммлер вместе со своими помощниками и смертоносной машиной прячется где-то впереди, в самом сердце безжизненных просторов Такла-Макан. Если бы китайцы, разбирающие сейчас завалы в разрушенной землетрясением провинции Сычуань, знали, что истинный источник их беды совсем рядом. По данным шумерско-даргонской комиссии, катастрофа имела искусственное происхождение, и я почти не сомневался, что это дело рук Каммлера.

Проведя в ожидании чуть более получаса, я решил покинуть комфортный, но надоевший салон и выбрался в зной остывающей, но все еще жаркой пустыни. Усевшись на крыше броневика, я посмотрел вверх. Обычно насыщенный пылью воздух Такла-Макан сегодняшней ночью был удивительно прозрачен. В чистом небе без труда читались знакомые созвездия. Я выпустил на разведку звено кибернетических «стрекоз» и, продолжая любоваться звездами, вспомнил свой разговор с Вернером Хенке, состоявшийся несколько дней назад, за пару часов до африканской операции. Тогда, обнаружив офицера в зале роскошной библиотеки базы «Валькирия», я запоздало поинтересовался у него, как прошла поездка на могилу родителей. Закрыв книгу перед собой, Вернер печально улыбнулся, а потом долго смотрел куда-то мимо меня. В зале пахло типографской краской, бумагой и старым деревом, тихо отмеряли секунды часы на стене. Я взглянул на обложку книги. Это была «Аргонавтика» Аполлония Родосского. Наконец, мой товарищ вздохнул и произнес:

— Никого и ничего нет. Нет родителей и нет Дрездена, который я знал в юности. Мои ровесники давно умерли, а те немногие, кто еще жив, превратились в глубоких стариков. Люди вокруг живут какой-то другой, незнакомой мне жизнью. Будто я попал в иной, совершенно чуждый мне мир. Все, что я любил, что и поныне греет сердце, осталось только в воспоминаниях и снах. — На минуту Вернер задумался. — И знаешь, что случилось потом, командир? Я заскучал по Антарктиде, Шумеру и даже по тесным отсекам «восьмерки», откуда мы «прыгнули» в Гималаи. Неожиданно все это оказалось мне роднее и ближе, чем те места, которые я когда-то считал родным домом.

Тогда я промолчал в ответ, лишь по-дружески хлопнув Вернера по плечу. А теперь, сидя посреди ночной пустыни и рассматривая золотые россыпи в темноте над головой, я и сам испытал приступ моей застарелой «звездной болезни», внезапно стиснувшей сердце.

Глава 23

Песчаная буря обрушилась на нас, когда до места, где предположительно укрылся Каммлер, оставалось менее четырех километров. «Стрекозы» уже дали картинку гряды скал с притулившимися у подножий остатками зданий из неотесанных камней, а сканеры сообщили о повышенном электромагнитном излучении, как внезапно налетевшая лавина песка ударила в борт нашего автомобиля, чуть не перевернув его. По бронированному корпусу застучали стаи поднятых в воздух камней. В кабине стало темно, светились лишь приборы. «Стрекозы» стали одна за другой выходить из строя.

— Каммлер? — посмотрел на меня сидевший рядом Вернер.

— Что скажешь, Магдалена? — обернулся я назад, бросив руль быстро завязшей в песке машины.

Девушка сидела в кресле, среди мониторов радаров и компьютеров. Глаза ее были прикрыты, подрагивали длинные ресницы. Костяшки тонких пальцев, сжимавших капсулу с хрустальными пластинами, побелели.

— Он совсем рядом, под этими скалами, — после долгого молчания произнесла Магдалена и продемонстрировала нам фрагмент карты местности. В подтверждение ее слов ожил монитор антирадара — нас прощупывал чужой сканер. Теперь следовало принять решение — организовать массированную атаку силами Альянса или пойти самим.

— Сами разрушим машину и возьмем Каммлера. Так надежнее, — нахмурилась Магдалена, чувствуя мои сомнения.

— Что скажешь, Вернер? — обратился я к Хенке.

— Идем! — решительно кивнул офицер.

В полной тишине мы еще раз перепроверили оружие, амуницию и шумерских полевых кибермедиков. Буря тем временем стала стихать, а вернее, покатилась дальше на север, в сторону Тянь-Шаня, у подножия которого и захлебнется.

Плотная песочная завеса все еще прятала восходящее солнце, когда мы начали освобождать колеса броневика. С этой проблемой мы справились быстро и часом позже были уже у скал. Активировав, отряд «пауков», наш отряд покинул «Хаммер» и цепью двинулся сквозь нагромождение скал и почти скрывшихся в песке остатков уйгурских построек. Бронированные шлемы с мощными фильтрами позволяли нормально дышать в мутной пелене песка и пыли, окружавших нас, а чувствительные сканеры невидимыми щупальцами тщательно изучали территорию вокруг. Но более всего я, как и прежде, надеялся на свою интуицию и быстроту реакции.

— Здесь, — прозвучал голос Магдалены, и я не мешкая направил к руинам у самой большой скалы пару «пауков».

Нырнув под высокую и широкую арку, киберы сразу же доложили о наличии в камнях замаскированных сканирующих устройств, а также передали изображение вырубленного в скале, на высоте полуметра от поверхности пустыни, широкого туннеля, под углом уходящего вглубь скальной гряды. Я не замедлил дать «паукам» команду нырнуть в проход и проверить его.

Тем временем компьютер «Хаммера» доложил, что к нему приближаются три вооруженных человека. Увешанные оружием и портативными сканерами, плечистые фигуры в бронежилетах и шлемах не оставляли сомнений, что мы прибыли по нужному адресу. Дав команду дистанционной ракетной установке, скрытой в крыше броневика, уничтожить вражеских разведчиков, я, прикрываемый Магдаленой и Хенке, заторопился к входу в туннель. Взлетев на полуметровую ступень, я сорвал со спины трубу переносного ракетомета и отправил в чрево уходящей в скальную породу наклонной шахты мощный «таран». Быстро набирая скорость, тяжелая стальная стрела весом в пятнадцать килограммов, напичканная электроникой и гелланской взрывчаткой, устремилась вперед, к створкам бронированных дверей, которые уже облепили «пауки» — наводчики, корректирующие траекторию ее движения. Вакуумный «взламыватель» ударил в цель там, где «пауки» вычислили самое слабое место. Мощный взрыв вырвал одну из створок вместе с пластами прилегающей скальной породы и отправил этот сметающий все на своем пути вал дальше, в глубь цитадели Каммлера. Когда пыль и град камней осели, «Зигфрид» «обрадовал» меня докладом, что свод стометрового туннеля с большой долей вероятности должен вот-вот рухнуть.

— Найдите второй вход. Откуда-то появилась та троица, с которой «разобрался» броневик. А я, пожалуй, попробую пройти здесь, — сообщил я в коммуникатор и, оставшись один, устремился по туннелю вниз. Держа наготове рукоятку силового щита, который, хотелось верить, сможет помочь в случае обрушения свода, я быстро достиг разбитых ворот. За ним оказалась большая площадка лифтовой платформы. Но ступить на нее сразу мне не удалось. Пришлось отпрянуть в сторону и воспользоваться приготовленным энергощитом, когда засевший среди обломков уцелевший коммандос решил прибегнуть к помощи гранатомета, чтобы остановить меня. Расшвыривая вокруг осколки металла и куски камня, граната ударила в стену туннеля рядом. Своды над головой начали рушиться. Сначала прикрываясь энергощитом от рассыпающегося потолка, а затем парируя им плазменные заряды, сменившие гранаты, мне удалось пересечь линию ворот. Прижимаясь к дрожащим стенам, я стал вколачивать в последнего защитника платформы пулю за пулей, пока облаченный в тяжелые бронированные доспехи воин, наконец, не присоединился к товарищам, павшим от взрыва несколькими минутами ранее.

Переступив через дымящиеся тела, я добрался до кнопок управления платформой. Переламывая в стыках каменную крошку, плита тяжело пошла вниз. Я снова бросил взгляд на трупы у моих ног. Кто были эти люди? Что двигало их поступками и ради чего они погибли? Были, и не стало их. Превратились в тлен. Вспомнит ли о них теперь кто-нибудь кроме убийцы? Мотнув головой, я отвернулся и вновь заставил себя превратиться в хладнокровную боевую машину, которая занята лишь вычислением алгоритма боя.

Двумя этажами ниже платформа остановилась, открыв мне вид на обширный зал, грубо вырубленный в скальной породе. Прожекторы заливали светом большую зеркальную площадку метров тридцати в диаметре, окруженную дюжиной сверкающих хрустальных обелисков. При моем появлении охранявшие площадку солдаты, готовясь к сражению, вскинули автоматические винтовки и плазматоры. Обернулись в мою сторону и несколько человек за обелисками, в черте круга. Сжимая в каждой руке по «молоху», я сделал шаг вперед.

— Я знал, что вы найдете меня, фон Рейн! — послышался голос, и люди в центре площадки расступились. Я разглядел высокого худощавого человека, тяжело опирающегося на трость. Глубокие морщины изрезали бледное лицо, кожа на голове просвечивала сквозь редкие светлые волосы, гладко зачесанные назад. — Вы немного расстроили меня в Италии, а затем и в Аргентине, но теперь я понимаю, что сам спровоцировал вас на те действия. Успешный эксперимент в Сычуани вернул мне расположение духа.

— Десятки тысяч погибших, Каммлер. Они даже не солдаты! Зачем так жестоко?

Каммлер сделал несколько шагов по направлению к краю круглой площадки:

— Не переживайте за них, Эрик. Для Китая, как, впрочем, и для Бирмы или той же России, люди — это лишь безликая самовозобновляемая рабочая масса. Они быстро забывают своих погибших. Ты помнишь советских солдат, Эрик? Конечно, помнишь. Нам их никак не забыть. А нынешние русские на их костях давно дома строят или сваливают без имен в общие могилы, — Каммлер кашлянул в кулак и продолжил: — А для Китая это землетрясение и вовсе божий дар. Китайцы днем и ночью думают, как сократить свою численность, чтобы не задохнуться от перенаселения. А твои хозяева, Эрик? Для чего шумеряне создали землян-геноргов? Тебя, например? Мы для них такой же расходный материал, генетические организмы.

— Хватит болтать, Каммлер! Прикажи подчиненным сложить оружие!

Где-то вдалеке послышались выстрелы и взрывы.

— Госпожа Рейт тоже вот-вот будет здесь. Очень хорошо. Значит, с минуты на минуту можно приступить к демонстрации моих достижений, — бесстрашно улыбнулся Ганс Каммлер и направился обратно к центру круга.

На фланге появились готовые к бою Магдалена и Хенке, но охрана Каммлера, повинуясь приказу хозяина, опустила оружие стволами в пол.

— Лазеры, плазматроны, пушки — все это ни к чему. Ты это знаешь, Эрик. Твоя сила, Эрик, и ваша, госпожа Магдалена, в вас самих, — опять развернулся к нам лицом Каммлер, — моя же здесь, в этой машине.

Отбросив трость, старик развел руки в стороны. Персонал и солдаты, окружающие площадку, попятились к стенам.

— Вот это да! — присвистнул Вернер, когда внутри хрустальных стел четко проступили очертания черепов из такого же горного хрусталя. Двенадцать черепов — по одному на каждый обелиск. Голубые искорки заплясали в глазницах мертвых голов, а воздух вокруг площадки заколебался тонким маревом. Я вскинул «молох», раздумывая — стрелять или не стрелять.

— Вот оружие! — донесся до меня голос Каммлера. — Одного твоего слова, Эрик, одной мысли достаточно, чтобы землетрясение разрушило Рим! Пора добить эти вековые руины, превратить их в мелкую пыль! Или нет? Лучше будет, если ураганы разметают Лондон? А может быть, стоит устроить и то и другое одновременно? Что скажете, госпожа Магдалена?

Мы переглянулись в нерешительности, не зная, что делать дальше. В воздухе вокруг ощущалась нарастающая вибрация. Установленные вдоль стен зала прожекторы стали лопаться брызгами стекла, но свечение со стороны круга продолжало заливать все вокруг неярким, но ясным светом.

— Стрелять бесполезно, господа. Лучше решайтесь и присоединяйтесь ко мне. У этой машины огромные возможности. Она может перевернуть мир, заглянуть в прошлое и будущее. Это и есть то самое Черное Солнце, Эрик! Тот самый Центр Мироздания, закручивающий вокруг себя всю Вселенную! Об этом мы грезили в генеральском зале замка Вевельсбург, этому и поныне молится Шумер! Смотрите!

Вокруг нас по стенам побежали сначала темные, а затем все светлеющие тени. Затем они запестрели, насыщаясь палитрой самых разнообразных цветов, и стены зала стали раздвигаться, удаляться, растворяться. Мы увидели, что круг с монументами и люди, окружающие его, в том числе и мы, парят под самыми облаками над огромным полем. Ясно можно было различить разворачивающееся под нами грандиозное сражение: Густые шеренги солдат в зеленых и синих мундирах, в высоких киверах, теснили друг друга в жестокой штыковой схватке. Дымно выплевывали картечь пушки. Конные лавы сверкающих золотом брони кирасиров неслись навстречу друг другу, чтобы схлестнуться в гигантский кровавый узел. Даже сюда, на высоту птичьего полета, доносились крики раненых и умирающих, звон сабельной сечи, грохот орудий. Вибрация под ногами то затихала, то усиливалась так, что с трудом удавалось держать равновесие. Но вот виденные нами картины стали тускнеть, размываться. Снова побежали пестрые тени. Стоящий недалеко от меня солдат «Черного Солнца» вдруг с криком упал, а через мгновенье его тело, словно подхваченная незримой рукой тряпичная кукла с нелепо болтающимися руками и ногами, взмыло в воздух и растворилось в адской карусели, вращающейся вокруг. Люди Каммлера в панике хлынули на площадку с хрустальными колоннами, за которыми их хозяин с безумной улыбкой наблюдал за происходящим. Бросились к обелискам и мы. Несколько человек, не успевших укрыться в пределах круга, тоже были подхвачены дьявольским вихрем, закрученным машиной. В мгновенье ока, вслед за своим товарищем, несчастные исчезли из поля зрения сумевших спастись счастливчиков. Бесполезно было обращаться к обергруппенфюреру с призывами прекратить работу машины или пытаться остановить его. Человеческая жизнь для него ничего не стоила, а силовой кокон, который безумец образовал вокруг себя, надежно защищал тело.

Круговерть тем временем продолжалась. Вокруг замелькали россыпи звезд — далеких и близких. Слепящая вспышка пульсара — вращающейся с невероятной скоростью нейтронной звезды — ударила по глазам. Когда же мое зрение восстановилось, я разглядел пролетающую под нашими ногами незнакомую планету с кольцами спиралью завивающихся облаков. Слева и справа пронеслись одна за другой две луны, сопровождающие ее.

— Смотрите! — закричал кто-то. Я обернулся на крик и вслед за всеми посмотрел вверх. Раскаленная пылающим гелием поверхность «красного гиганта» — расширившейся до невероятных размеров звезды — мчалась прямо на нас, грозя смести, сжечь, раздавить крошечных людишек, сжавшихся в дрожащее кольцо. Алый муар горящего адским пламенем газа становился все ближе. Еще мгновенье, и мы вонзились в убийственный шар. Но не сгорели, а проскочили его насквозь, защищенные невидимой оболочкой внешнего силового поля, создаваемого обелисками хрустальной машины, и понеслись дальше то в полной мгле, то в свистопляске протуберанцев близких звезд.

Когда в очередной раз мы словно нож в масло врезались в какую-то планету, то оказались внутри гигантской сферы. Где-то высоко над нашими головами неслись по залитым оранжевым светом равнинам стада диковинных существ, а внизу и вокруг плескалось пурпурное море, с многочисленными островами и караванами странных то ли существ, то ли судов. И вновь пестрое разноцветье закружило вокруг нас. Фантасмагория полета сквозь пространство, время, измерения продолжалась.

Один из солдат, обезумев от страха и непонимания происходящего, не выдержал и выстрелил в Каммлера из плазмотрона. Силовая броня лишь колыхнулась рябью, а плазма смертоносными брызгами ударила по своим. Несколько обожженных человек упали.

— Смотрите же, — скорее прохрипел, чем прокричал, Каммлер. Вены на его висках вздулись, а белки глаз налились красным.

Пред нами возник ландшафт незнакомой планеты. По серебристо-вишневого цвета полю к недалеко расположенной роще причудливой формы светло-коричневых деревьев бежали сотни странных существ. Отталкиваясь от земли мощными когтистыми лапами, они летели вперед длинными десятиметровыми прыжками. Оскаленные пасти обнажали ряды острых изогнутых клыков, прямоугольные уши плотно прижимались к крупным головам на коротких толстых шеях. А из-за горизонта, на фоне раскаленного докрасна диска, занимающего собой почти половину усыпанного звездами неба, появился остроносый летательный аппарат. Войдя в бреющий режим полета, он открыл по бегущим тварям беглый пулеметный огонь. Длинные точные очереди выкашивали смертельные просеки среди безуспешно пытающихся спастись черных гигантов. Ошметки почвы с кусками вишневой травы взлетали высоко вверх.

Ганс Каммлер тем временем слабел. Лицо его усеяли крупные капли пота. Внезапно голова старика упала на грудь. Обелиски померкли, и выпущенный с приближающегося инопланетного корабля плазменный заряд прошил один из них насквозь, превращая в фонтан сверкающих брызг, и ударил в круг у основания другого. Взрыв навзничь опрокинул Каммлера и разбросал по сторонам всех остальных. Все вокруг померкло, словно мы оказались в каменном мешке, и наступила тишина.

Глава 24

Не прошло и минуты, как послышались радостные выкрики — из небытия вокруг нас поначалу неясно, а затем все отчетливее стали снова проступать знакомые стены подземного убежища «Черного Солнца». И хотя команда «Черного Солнца» недосчиталась в результате ужасающего эксперимента нескольких человек, на лицах многих появились улыбки. Над Каммлером склонился медик и еще несколько человек в штатском платье. Солдаты принялись помогать раненым товарищам. Отдающий им приказы офицер, поглядывая то в сторону распростертого Каммлера и суетившихся вокруг него помощников, то в сторону нашей группы, продолжал держать палец на спусковом крючке плазматора. Но я быстро уловил его настроение. «С меня довольно!» — вот какая мысль сверлила сейчас его мозг.

Растолкав генеральских помощников, я склонился над хлопающим веками Гансом Каммлером. Видимых повреждений у старика не было, и я, недолго думая, одной рукой поставил его на ноги, а затем упер в щеку ствол «молоха-миротворца».

— Этот человек пойдет со мной, — обведя собравшихся взглядом, не терпящим возражений, я остановился на командире подразделения охраны. — Всем остальным предлагаю сдать оружие и готовиться к эвакуации. Сопротивление бессмысленно.

В наступившей тишине, нарушаемой лишь тихим стоном раненых, я повел, а точнее, поволок Каммлера к выходу из пещеры.

— Вернер! — на ходу кивнул я Хенке в сторону обелисков.

Заработал «молох» Вернера. Подземный грот заполнил звон разрывающихся в тысячи осколков хрустальных столбов, который затем сменился лязгом сбрасываемого на пол оружия.

— Связи нет, — у лифта сообщила Магдалена.

— Вызовем эвакуационную группу по коммуникатору в броневике.

Оставив Хенке собирать оружие и сторожить остатки команды «Черного Солнца», я, Магдалена и пришедший в себя, но до сих пор не проронивший ни слова обергруппенфюрер поднялись на лифте запасного выхода на поверхность земли.

Выйдя из-под скального козырька на открытую местность, мы замерли. Надежды на скорый финал операции не оправдались.

На черном небе почти не было видно звезд. На его куполе безраздельно господствовал тускло-алый «красный карлик». Занимая большую часть небосвода, близкая звезда, казалось, вот-вот упадет на нас. И на фоне ее диска висел уже знакомый остроносый летательный аппарат, ощетинившийся ракетными установками и стволами пушек. По поверхности чужой земли, спасаясь от его гибельного огня, все так же неслась стая уже знакомых саблезубых гигантов, покрытых короткой черной шерстью, с бегущими по ней нитями красных бликов.

Несколько десятков чудовищ неожиданно свернули в нашу сторону, надеясь укрыться в окружающих нас знакомых скалах Такла-Макан, невероятным образом тоже заброшенных в чужой мир. В расширенных зрачках обезумевших животных, со скоростью курьерского поезда несшихся на нас, не было ничего, кроме инстинкта выживания, готового смять, разнести любую преграду на пути. Два метра в холке, мощные мышцы — стена ненависти и ужаса.

Пилот заметил маневр группы черных «псов», и одна из ракет, отделившихся от корпуса истребителя, изменила курс и устремилась в скалы, прямехонько в нас.

Схватив за рукав Каммлера, я отпрянул вместе с ним в сторону от входа в туннель, спасаясь от опасности, приближающейся и с воздуха, и с земли. Магдалена кинулась к броневику, видневшемуся среди нагромождения скал в противоположном направлении.

«Магдалена, не стреляй — мы не знаем, кто это!» — бросил я ей вдогонку.

Ракета вошла точно под скальный козырек, из-под которого мы появились пять минут назад и куда уже успели заскочить в поисках убежища несколько монстров-беглецов. Взрыв заставил землю вздрогнуть. Тугая струя пыли, камней и осколков вырвалась из туннеля, сметая все на своем пути, в том числе и черных бестий.

Выглянув из-за валунов, в рассеивающемся дыму я разглядел, что над скалами появился еще один летательный аппарат с украшающей борт вязью на незнакомом языке. А чуть в стороне от инопланетных истребителей рассекал лопастями воздух вертолет с эмблемой ВВС Китая на борту. Сквозь стекло кабины, рядом с пилотом, я разглядел знакомое лицо капитана Ли Чена. Расширенными от изумления и непонимания происходящего глазами он смотрел то на нас с Каммлером, то на необычные корабли, то на красную звезду, заполнявшую собой небо. Отправившись вдогонку за нашей экспедицией в сердце Такла-Макан, он никак не мог предположить, что в одночасье окажется в мире чужой, совершенно незнакомой звездной системы. Хрустальная машина Каммлера вырвала вертолет из привычного пространства вместе с подземной цитаделью «Черного Солнца». Я мог теперь лишь мысленно посочувствовать Чену — в надвигающейся мясорубке ему вряд ли уцелеть.

— Во что ты втравил нас, скотина? — поднял я с песка Каммлера и снова ткнул стволом «молоха» ему в скулу.

— Летательный аппарат принадлежит киггам с планеты Кигганам, входящей в состав Шумерской Империи, — ожил голосом Магдалены коммуникатор моего шлема. — Однако сейчас мы не на Кигганаме. Эта Хотея — планета за пределами границ Империи, в двадцати световых годах от Риф-32. Активно исследуется киггами последние три года.

— Я знаю их, — на удивление бодрым голосом произнес Каммлер. — Они готовы поучаствовать в нашем общем деле. У них есть все, что надо — оружие, корабли, солдаты. И плодятся они как кролики. Кигганам — отличный союзник против Шумера.

— Я тебя сейчас пристрелю, Каммлер!

— Сделай одолжение, Эрик. Это будет наилучший вариант, — улыбнулся генерал и расправил плечи. — Я — прошлое. Ты и Магдалена — будущее. Не знаю, рассказывал ли тебе Герман Хорст, но мы оба состояли в созданном Гиммлером Черном Ордене из двенадцати избранных. В залах Вевельсбурга наш Орден строил планы на будущее не только Германии, но и всего мира. И целью этого плана являлось не уничтожение всего живого, но очищение человечества от скверны физических, психических и моральных отклонений, накопившихся за века существования. Преображение, даже ценой больших жертв, — вот главная задача. Змея, обновляясь, сбрасывает старую кожу как ненужный хлам. Это неизбежно, это закон природы. Только так возможно генерировать новое существо, способное совершить качественный научный и генетический рывок в будущее. Иначе — вырождение. Тогда, в июне 1944 года, группенфюрер Герман Хорст не задумываясь пожертвовал жизнью ради того, чтобы спасти тебя и дать возможность подняться к звездам, достичь Альдебарана. Теперь и я готов пожертвовать своей, чтобы ты и Магдалена смогли их покорить. Вспомни слова Ницше, Эрик: «Будь тем, кто ты есть»!

— Ты не просто болен, Каммлер! Ты к тому же патологический лжец! — покрепче сжал рукоять пистолета-пулемета я. — Психопат Раух, прибывший в Антарктиду по твоему поручению, при первом же удобном случае намеревался выпотрошить меня, словно лабораторную крысу.

— Вы — новый этап развития человечества, — продолжал Каммлер, блестя глазами и не обращая внимания на мои слова. — Вы поведете его вперед. Цивилизация Кигганам поможет вам в этом. Преданные сателлиты на самом деле ненавидят Шумер. Воспользуйтесь этим, а затем уничтожьте и их. Обвести вокруг пальца этих чешуйчатых не составит труда, уверяю тебя.

— Да, ты, без сомнения, болен, Каммлер! — еще крепче ткнул я старика дулом пистолета. — Все вы, рвущиеся к власти, больны и опасны. Дорвавшись до нее, вы, вместо того чтобы помочь людям жить в мире и согласии, ввергаете целые народы в очередную топку раздоров и войн. Словно метастазы, вы расползаетесь по странам многочисленными кланами и травите все вокруг своим ядом. Ради удовлетворения извращенных амбиций и страницы в учебнике истории готовы сгубить миллионы живых душ.

Каммлер, оттолкнув ствол, сделал шаг назад и раскинул руки в стороны:

— Довольно пресмыкаться перед ними, Эрик! Они создали землян, как слуг, и всегда будут помыкать нами, что бы ни говорили. Создай «железный кулак» и размозжи им череп! У тебя есть Новая Швабия и Кигганам! У тебя есть программа Осириса!

Тем временем количество летательных аппаратов, зависших над границей между камнями Такла-Макан и серебристо-вишневой долиной, увеличилось. К вертолету Чена и кигганамским истребителям присоединился еще один летательный аппарат с заостренным носом, только без опознавательных знаков.

— Все вокруг может принадлежать земному человечеству! Все звезды Вселенной! Ты и Магдалена — Новая Эра! Другого шанса не будет! — продолжал распаляться, ничего не замечая вокруг, Каммлер.

«Если все так, как говорит Каммлер, то в случае отказа кигги постараются нас отсюда живыми не выпустить», — «услышал» я Магдалену.

— Твои союзники разрушили «зеркальную машину», Ганс, — опустил я «молох», посматривая на окружившие нас корабли и соображая, что делать дальше.

— Конечно, сегодняшняя встреча с киггами не была запланирована. Да и я, немного не рассчитав, попал под операцию «зачистки» территории от местной, не очень-то приветливой, живности. Но все подлежит восстановлению. Вихревая турбина под зеркальной площадкой не пострадала. Имеется и запас горного хрусталя. Что же касается черепов, то в зале полно живых образцов. С помощью киггов…

Договорить Каммлер не успел. В кровавом веере его голова, отделенная от тела, подскочила высоко в горячий воздух, а затем глухо упала на песок где-то среди развороченных туш мертвых чудовищ. Обезглавленное туловище, взмахнув руками, шлепнулось спиной на песок.

— Каммлер уже достаточно наговорил. В дело пора вступить Инквизиции, — раздался вслед за выстрелом голос Вернера Хенке. Он возник со стороны разбитых ракетным ударом киггов скал. На груди его красовался жетон «Святого отряда» Шумера — золотой дракон.

— Агент Хенке?

— Да, командор. Кто-то должен был занять место Луиса Касты, — ответил Вернер, поднимая голову Каммлера.

— Что с пленными?

— Четырех инженеров я оставил в живых. Охрану и агентов разведки я вынужден был ликвидировать. Лишний балласт ни к чему.

— Кигги готовятся к атаке, — вмешалась Магдалена. — Сканеры-наводчики захватили цель.

Истребители киггов продолжали угрожающе покачиваться в воздухе вокруг нас. Хенке бросил на песок небольшой предмет — электронный маяк, который тут же активировался. Над нашими головами возникло голографическое изображение дракона с шумерской свастикой в когтистых лапах, а в эфир понеслось сообщение, объявляющее зону нашего появления зоной интересов Инквизиции Шумера. Боевые действия надлежало прекратить и ждать имперский патрульный корабль. Теперь Киггаману, вне всяких сомнений, следовало нас незамедлительно уничтожить.

Не теряя времени, я бросился к Хенке, увлекая Вернера за крупный валун, намертво вросший в песок рядом с нами. Со стороны броневика к истребителям одна за другой устремились серии плазменных ракет. С опозданием в доли секунды дали залп и кигги. И все вокруг превратилось в огненный смерч — скалы встали на дыбы, взметнулись в воздух стены песка, с шипением понеслись над головой длинные брызги раскаленного металла. Не надеясь на обломок скалы, за которым мы спрятались, я укрыл нас силовым щитами. Оставалось молиться, чтобы смертельная свистопляска закончилась прежде, чем кончится весьма ограниченный заряд их батарей. С каждой секундой он становился все слабей. Но меня больше беспокоило не это. Удастся ли Магдалене выйти из-под удара?

Плазменная защита броневика сдала, и очередная ракета разворотила его, разметав в куски горящего металла и пластика. Заблаговременно покинувшая его девушка успела укрыться в нише ближайшей скалы.

— Дальше позаботишься о себе сам, — предупредил я Хенке и устремился к Магдалене, на бегу отмечая первые результаты развернувшегося боя.

Один кигганамский истребитель безжизненно распластался на земле, смешавшись с останками горящего китайского геликоптера. Второй, теряя пласты обшивки, шел на посадку в сторону серебристо-вишневого поля. Опасность представлял третий — без опознавательных знаков. Он продолжал кружить над нами, высматривая цель. Без тяжелого вооружения его не достать.

Примостившись за выступом скалы, я завертел головой, ища помощь. Долго искать не пришлось — она уже приближалась. Горизонт застлала черная волна быстро набирающего силу урагана. Как и Тартанга-Глизе, Хотея, судя по всему, всегда обращена к своему солнцу одной стороной. Это создает сильную разницу в климате светлой и темной сторон планеты, что влечет за собой частые смерчи и ураганы, особенно на границе полушарий, где мы сейчас и находились. И теперь один из таких ураганов, все подминая и разрушая на своем пути, мчался в нашу сторону. Надо было лишь немного потянуть время, а затем постараться не попасть под удар стихии самому. Оставив мысль о воссоединении с Магдаленой, я выхватил из-за плеч короткую трубу ракетомета с последним «тараном» и направил ее на летательный аппарат киггов. Тот быстро среагировал на боевое сканирование и без промедления устремился в мою сторону, на ходу выпуская пару упреждающих ракет. Я нажал гашетку и, не дожидаясь результата залпа, кинулся бежать, лавируя среди скальных обломков. Краем глаза я заметил, что и Хенке не дремлет. Понимая, что «тарану» одному не справиться, он, пытаясь сбить с моего следа тепловые боеголовки, отправил им наперерез стаю «шелестов». Взрыв позади поднял меня в воздух и швырнул дальше, почти к самому лесу за границей скал. Однако боевой поединок на этом не закончился. Преследующий меня истребитель, нисколько не пострадав, был уже почти над самой головой. Пилот открыл огонь из плазмотронной пушки. Запоздав всего на секунду, заряд плазмы вздыбил землю за спиной. По ранцу и затылку застучали комья раскаленного грунта. Но мой рвущий мышцы спринтерский рывок уже подходил к концу — я влетел в чащу леса. Крепкие широкие стволы с корой, плотной и упругой, словно резина, приняли на себя остальные убийственные заряды. Чернея и вздуваясь лопающимися пузырями, они тем не менее надежно укрыли меня, став живой броней. Недаром сюда стремилось стадо черных бестий. Прячась за мощными деревьями, оставалось лишь дождаться темной волны урагана, в надежде, что он перемелет врага. За Магдалену и Хенке уже не стоило беспокоиться — они укрылись в подземной цитадели Каммлера.

Мощный вал не заставил себя долго ждать. Затмив звезды и согнув дугой «резиновые» деревья, укрывавшие меня, ураган налетел исполинским катком. Мое тело прижало к одному из стволов, словно прессом, а сметенный напором невиданной силы воздушный преследователь в мгновенье ока исчез, словно его никогда и не было. Я улыбнулся — вражеская атака захлебнулась.

Глава 25

Ураган успокоился так же внезапно, как и начался. Уже полчаса спустя, провожаемый злобными огоньками глаз выживших клыкастых бестий, я смог покинуть спасительный лес. Скалистый остров Такла-Макан превратился в навал разбитых камней и песка, из которого кое-где торчали остатки летательных аппаратов киггов. От вертолета Чена вовсе ничего не осталось.

Когда я почти разыскал место, где раньше находился вход на базу Каммлера, со стороны леса послышался шум. Темная фигура, отстреливаясь из плазматора, вырвалась из чащи на опушку. Бестии на открытом пространстве от преследования отказались, и незнакомец уже спокойным шагом направился в мою сторону. Я, присев у обломков истребителя, присмотрелся. Киберштурман моего шлема опознал в приближающемся существе, затянутом в легкий черный скафандр, кигга. Засек меня и рептилоид. Замедлив шаг, он поднял плазматор. Внезапно нахлынувшие знакомые ощущения привели меня к неприятной догадке, и я встал во весь рост.

«Ты не кигг!» — мысленно сказал я, не спуская глаз с плазматора и плотнее сжимая рукоятку «молоха-миротворца» в опущенной руке.

Вместо ответа противник сорвал с головы шлем. Безволосая чешуйчатая морда ящероподобного существа сверлила меня маленькими злыми глазками. Я медленно двинулся вперед.

«Внешность обманчива», — продолжил я безмолвно, одновременно пытаясь понять, почему молчит сканер.

«Стой, где стоишь!» — ощетинился воин короткими костистыми отростками на висках.

«Я — командор Зведного флота Шумера фон Рейн. Сдай оружие. Эта территория объявлена зоной дознания Инквизиции. Ты обязан дать показания ее представителю», — продолжая осторожно шагать вперед, потребовал я.

Ящероподобное существо нажало на спусковой крючок. Опережая его на долю секунды, я отклонился в сторону и открыл огонь из «молоха». Одна из пуль прошла по касательной вдоль уродливого черепа, не причинив противнику особого вреда, но вторая ударила в плечо, бросив на землю. Опрокинутый враг сноровки не потерял и, перекатившись, активировал силовой щит, в котором завязли остальные пули. Разряжая батарею защитного плазменного купола, я продолжил вбивать в его колеблющееся марево заряд за зарядом. Когда магазин «молоха» опустел, а батарея щита сдохла, я быстро сменил пистолет-пулемет на мачете, и прежде чем воин в обличье кигга смог навести на меня ствол плазматора, что есть силы рубанул по его запястью, увешанному датчиками. И только в это мгновенье тесного боевого контакта сканер-идентификатор сумел распознать даргонского биокибернетического шпиона — уже знакомую мне по Атлантике и Гелле-2 модель, обычно используемую в секретных операциях Даргона.

Не обращая внимания на потерю кисти, мерзкая бестия с чужим лицом ударом ног ловко отбросила меня, а затем, схватив плазматор здоровой рукой, открыла беглый огонь, взметая в воздух песок и разбивая в крошку гребни скал вокруг.

«Значит, снова даргоны? — размышлял я, ужом скользя между камней. — Неужели вся эта история с „Черным Солнцем“ изначально была очередной тайной интригой Даргона, пытающегося выйти из-под контроля могущественного Шумера? Или они присоединились к чужому заговору позже, как и я, ниточку за ниточкой распутывая клубок зловещего плана Каммлера?»

Среди валунов на фланге появилась Магдалена и, не раздумывая, сразу же открыла стрельбу по агенту Даргона. Мой тихий и вездесущий ангел как всегда вовремя возникла рядом и стремилась вытащить меня из смертельно опасной передряги. Я заволновался, зная об особых способностях даргонских киберовагентов. В любой момент эта мерзкая машина могла совершить чрезвычайно быстрый телепортационный скачок и оказаться у нас в тылу, а затем накрыть разрушительным импульсом энергии, сгенерированной миниатюрным, но мощным реактором, вживленным в грудь. И если даргонская бестия до сих пор не воспользовалась всеми этими возможностями, то только потому, что все еще надеялась скрыть свое истинное происхождение.

Ползком обогнув позицию кибера, я шумно выскочил из укрытия. Чтобы срезать врага, внезапно кинувшегося в атаку с тыла, даргону пришлось развернуться и чуть сместиться в сторону, на миг открывшись перед засевшей в разбитых скалах Магдаленой. И она не упустила шанс воспользоваться моментом. В то время, когда плазменный заряд скользил мимо моей головы, длинная очередь ее «молоха», казалось, точно поразила даргона. Но противник все-таки воспользовался сверхвозможностями и успел совершить «скачок» за миг то того, как несущий смерть рой пуль достиг его черепа. Пули Магдалены прошили пустоту.

Прижавшись спиной к скале и вгоняя в рукоять пистолета-пулемета последний магазин, я завертел головой, пытаясь уловить место и мгновенье появления врага. Если бы это удалось, то в момент материализации я смог бы провернуть тот же прием, что и поразивший меня в сердце стрелок из команды Каммлера во время схватки на римской квартире Вилли Маттеса. Но обнаружить даргонского кибера не удавалось, и я метнул «Зигфрида» в сторону скалистого пика повыше, чтобы киберпаук занял на его верхушке пост наблюдателя-наводчика.

«Черт!» — мысленно выругалась Магдалена, падая в песок в сотне метров от меня. Невидимая энергетическая волна пронеслась над нею, расколов скалу и подняв в воздух тучу песка. Даргон начал новую атаку. Паля из «миротворца» сквозь песчаную завесу, я бросился вперед, перетягивая вражеский огонь на себя и приказывая девушке замереть. С досадой мне пришлось признать, что Даргон явно модернизировал оружие кибершпионов. Это была уже не ограниченная серия коротких импульсов, а более мощный и продолжительный ударный поток энергии, разбивающий в пыль все на своем пути.

Сметая верхушки скальных обломков, торчащих вокруг, энергетический луч метнулся в мою сторону. Пришло время и мне плюхнуться в песок. Поток энергии, пробежав надо мной, обдал шлем, бронежилет и конечности градом камней. Их стук по бронепластику перекрыл взрыв гранаты, брошенной Магдаленой в сторону даргона. Но дьявольская машина уже снова совершила «прыжок» и появилась опасно близко, всего лишь в десятке метров позади меня. Слишком поздно разобравшись, где опять материализовался кибер, я с ужасом подумал, что не успеваю ни нанести упреждающий удар, ни уйти с линии атаки. Не оборачиваясь, я прыгнул под прикрытие острых зубьев примеченных поблизости скал, вкладывая в прыжок к спасительной гряде все имеющиеся силы.

И все же боевой луч задел полевой ранец на спине. Разрывая его в клочья, смертоносный поток превратил мой прыжок в жестокий неконтролируемый удар о камни. «Молох» вылетел из разбитых пальцев, в глазах потемнело, а спина под гелланским бронежилетом онемела. И все-таки я был жив. Повезло, что в рюкзаке не оказалось боеприпасов. Их детонация могла бы нанести мне еще больший и, очень даже вероятно, фатальный урон.

Не давая врагу скорректировать огонь, снова «заработал» «молох-миротворец» прикрывающей меня Магдалены. Я поискал глазами оружие, но безуспешно. Что ж, придется попробовать нечто иное. Я змеей скользнул за прикрывшие меня скалы и, обогнув их, всю свою ненависть к врагу и страх за любимого человека превратил в недавно освоенную внутреннюю силу. Усилием воли заставив подняться в воздух увесистый скол гигантского валуна, я метнул его в даргона. Кибер уловил движение на фланге и на подлете срубил мой «снаряд», рассыпав его в каменный дождь. Но моя атака не прошла даром. Под потоком камней голова даргона вдруг раскололась лучистой бледно-розовой звездой — шумерская разрывная пуля Магдалены наконец-таки достигла цели. Нелепо замахав руками, кибер упал наземь и, поднимая песочную взвесь, забился в судорожных попытках самовосстановления. Длинной очередью девушка добила его.

Но бой еще не закончился. «Зигфрид» сообщил о приближении еще одного даргонского шпиона, материализовавшегося рядом с пиком, на котором он засел. Сообщение «паука» захлебнулось, едва начавшись. Запеленговав его, биокибер импульсом энергии, сгенерированной в недрах тела, разнес наблюдательный пункт моего разведчика в мелкую крошку. Погибший «Зигфрид» выиграл пару драгоценных секунд, чтобы я успел укрыться в тлеющих обломках одного из истребителей, а Магдалена снова спряталась за валунами. Даргон остановился, сканируя местность вокруг себя. Мы замерли каждый в своем убежище. В отличие от девушки боеприпасов у меня уже не было. Я пошарил глазами вокруг и разглядел среди скрученного металла изувеченное тело пилота-кигга. Однако из оружия при нем я обнаружил лишь чехол с длинным ножом. Даргон тем временем засек местонахождение одного из врагов и медленно двинулся в мою сторону. Я мысленно попросил Магдалену пока затаится, а сам рванул клинок из ножен на бедре трупа и быстро оценил его. Вес — граммов четыреста пятьдесят, длина широкого, в форме листа, полотна лезвия чуть менее сорока сантиметров, никакой гарды и прямая рукоятка. Одним словом, отличное оружие для выполнения трюка, который я задумал.

«Давай, милая, приступай», — дал я команду Магдалене, когда даргонская «кукла» оказалась всего лишь в десятке метров от меня.

Девушка на секунду выглянула из укрытия. Этого оказалось достаточно, чтобы даргон обернулся и вскинул в ее сторону руку с тяжелым браслетом, по всей видимости, усиливающим и направляющим генерируемый энергопоток. Это был момент и моего вступления в бой. Сконцентрировавшись, я вложил в бросок ножа не только всю имеющуюся силу мышц, но и всю мощь внутренней энергии, всю боевую злобу и тягу к жизни, которые наполняли меня. Киггаманский клинок в мгновение ока преодолел разделявшее нас расстояние и со звонким хрустом насквозь прошил шлем, прикрывавший голову даргонского агента. Кибер тяжело пал на колени и застыл, смотря прямо перед собой.

— Бей его! Он может восстановиться! — закричал я, и Магдалена не заставила себя долго ждать.

«Нужен ли нам ответ, Эрик?» — кромсая «молохом» поверженного монстра, Магдалена продолжила серию вопросов, которые я задал себе еще в начале боя.

«Да, для всех будет лучше, если об участии даргонов никто не узнает. Выжжем здесь все напалмом, — согласился я, смахивая с себя песочную пыль и поглядывая в сторону кибера, подрагивающего от рвущих его тело зарядов. — Надеюсь, новоиспеченный агент Инквизиции внизу?»

— Внизу. Отлавливает сумевших освободиться пленных, — вслух произнесла Магдалена, вкладывая в кобуру оружие и снимая шлем. — А о бестиях можешь не беспокоиться. Они самоуничтожаются.

В подтверждение моих слов тела поверженных даргонских лазутчиков начали быстро разлагаться. Одежда, органические ткани и боевая начинка за несколько минут превратились в осевшую на песке темную дегтеобразную массу. Электромагнитный биогенератор быстро уничтожал и себя, и своего носителя.

Снял шлем и я. Проведя рукой по покрытой многочисленными рубцами поверхности, я отбросил его в сторону и с наслаждением подставил ветру мокрое от пота лицо. Магдалена была уже совсем рядом. Челка непослушных пепельных волос на лбу, большие зеленые глаза. Я шагнул ей навстречу и прижал к себе. Все звезды Вселенной были мне не нужны. Лишь одна звезда горела в моем сердце. Любовь моя — моя Магдалена.

Глава 26

Свет чужого солнца закрыла тень. Разведывательный крейсер киггов завис над нами гигантской двухкилометровой тушей. Отделившийся от него десантный челнок быстро достиг поверхности планеты и мягко плюхнулся на оплавленный сражением песок. Несколько десятков рептилоидов в защитных доспехах и с плазменными импульсаторами наперевес высыпали густой цепью наружу. Часть из них устремилась к нам, а другая — в подземное убежище «Черного Солнца». День сегодня обещал стать чересчур долгим.

— Прошу проследовать на борт, — проклацал двухметровый кигг-офицер на шумерском.

— Я командор шумерского имперского легиона «Атлантида» Эрик фон Рейн, — закрывая собой Магдалену, сделал я шаг вперед. — Это арест или приглашение, офицер? И я не расслышал ваше имя и кого вы представляете.

Кигг посмотрел на своих подчиненных с оружием на изготовку, окруживших нас, и снова перевел взгляд на меня. Ему явно не нравилась складывающаяся ситуация. Приказ руководителя, наблюдавшего за развитием событий с борта крейсера, предписывал офицеру захватить нас любым способом, но при этом он отлично понимал, что игра против Шумера и «Святого отряда» чревата серьезными последствиями.

— Капитан Эрг Халло — командир десантной группы малого крейсера «Дугатта», Шестой флот Кигганама, — поколебавшись, ответил кигг, мысленно ругая начальство. — Это приглашение, командор. Но я бы рекомендовал вам его принять.

Из пещеры десантники вывели Вернера Хенке. Оружие отобрать у него рептилоиды не решились, но, так же как и нас, держали под прицелом плазматоров. Увидев на его груди знак дракона, капитан десантников Халло нервно затоптался на месте.

«Возможно, все не так уж и плохо», — переглянулись мы с Магдаленой.

— Твой маяк, сдается мне, не сработал, Вернер, — обратился я к Хенке, когда нас провели на борт челнока.

— Ураган уничтожил его, — согласился Хенке, — но перед этим он успел проработать некоторое время. Думаю, шумеряне все же успели поймать сигнал.

— Как бы там ни было, готовься, Вернер, действовать как я, — предупредил я товарища, посматривая вокруг.

Из пещеры выволокли еще четырех человек со связанными за спиной руками.

— Эти люди находятся под арестом Инквизиции Шумера! — крикнул Хенке командиру десантников.

Покосившись на Вернера, Халло кивнул.

Спустя полчаса мы уже находились в тесном пассажирском отсеке десантного челнока, до отказа забитом полусотней вооруженных киггов. Закованные в броню ящероподобные солдаты заполнили собой все свободное пространство. Разглядывая киггов, их амуницию и вооружение, я с тоской подумал, что приближающаяся схватка тоже обещает стать нелегкой. А в том, что нам придется вступить в бой, я мало сомневался. Киггоману необходимо от нас избавиться во что бы то ни стало. И если мы еще живы, то только потому, что рептилоиды хотят до конца разобраться, кто мы такие, что знаем и что могли успеть сообщить Инквизиции Шумера.

Сильный толчок дал понять, что челнок пристыковался к крейсеру. Солдаты разгерметизировали шлюзовую камеру, и капитан Халло жестом приказал нам следовать за ним. Мы вошли в шлюз, а затем шагнули в узкий коридор инопланетного корабля. Следуя за офицером, я мысленно порадовался тому, что конвоировать нас взялись, помимо командира, только два десантника. Остальные солдаты двинулись в противоположную часть корабля. С ними Халло отправил и инженеров Каммлера. Без сомнения, участь для людей готовилась разная.

Продолжая следовать за капитаном, мы спустились на нижнюю палубу. Я пожалел, что не знаю хотя бы типового устройства космических кораблей Киггомана. Придется действовать по наитию.

Наконец, Халло и конвоиры остановились и развернулись к стене коридора. Их примеру последовали и мы. Стена перед нашими лицами с тихим шипением отъехала в сторону и открыла взору небольшое помещение. Находящийся там рептилоид в угольно-черном мундире, рассматривающий на телестене пейзаж со следами недавнего боя, развернулся нам навстречу и трехпалой рукой указал в сторону кресел, расставленных в дальнем конце каюты.

Кресла и все. Лишь следы недавно демонтированного оборудования на стенах и потолке. И это на боевом корабле, где ценится каждый сантиметр пространства и лишнего никогда не бывает. К тому же следы демонтажа слишком явные и свежие. Оборудование убрали незадолго до нашего прибытия, когда времени на заделку не оставалось вовсе.

«Отсюда нам не выйти! Здесь ловушка! — мысленно подтвердила мои опасения Магдалена. — Заблокируют и устроят печь!»

— Действуем! — заорал я, подсечкой опрокидывая офицера рядом и выдергивая из его кобуры плазматор.

Хенке досталась задача сложнее — рядом с ним находились два кигга-десантника. Но у него в кобуре имелся «молох», и ловкий офицер тут же вколотил по пуле в их легкомысленно не прикрытые забралами шлемов морды. Магдалена выпустила пулю в ожидающего нас в помещении кигга. Пуля, не встретив препятствия, ударила в стену — рептилоид в черном мундире оказался лишь трехмерной проекцией.

— Будем меняться местами, Эрг, — улыбнулся я офицеру-рептилоиду, держа его на прицеле плазматора.

Кигг зло перебегал взглядом маленьких круглых глаз с меня на трупы своих солдат и обратно.

— Где мостик, Халло?

— В соседнем отсеке и двумя уровнями выше. Вам не пройти, — буркнул Халло, и в подтверждение его слов по кораблю разнесся сигнал тревоги.

— Веди! — сделал я шаг назад и знаком приказал Хенке передать мне пояса с гроздьями гранат, которые тот снял с мертвых десантников.

Халло нехотя поднялся с палубы и побрел к переборочному люку. Мы — вслед за ним. Двухметровый широкоплечий кигг служил хорошим живым щитом, хотя его спина и ограничивала обзор впереди. Крепким пинком и плазменным импульсом над головой мне пришлось заставить его перейти на бег.

По трапу мы взлетели на среднюю палубу. В проеме переборки, за которой скрывался командный отсек, мелькнула чья-то тень, и переборочная плита стала сдвигаться, грозя заблокировать нас. Я уловил желание Халло нырнуть вперед, во все сужающуюся щель проема, и оставить нас здесь. В мгновенье его броска я выстрелил офицеру в спину. Корректируя движение тела, заряд плазмы стремительно швырнул кигга на палубу по пути створки, блокируя ее. И прежде, чем в нас устремились заряды вражеских плазматоров, я рывком метнул в глубь соседнего помещения пояс со связкой гранат. Серия взрывов весьма эффективно подавила оборону рептилоидов, и мы беспрепятственно ворвались на нижнюю палубу центрального отсека. Перепрыгивая трупы десантников, я поторопился достичь трапов, ведущих наверх, и открыл огонь по спинам в панике бегущих киггов. В считаные секунды «на плечах» отступающего противника мы ворвались на мостик корабля. Ведя огонь по всему, что движется, наша команда быстро «зачистила» помещение центрального поста. Вернер Хенке сразу же уселся в кресло пилота, а мы с Магдаленой, переступая многочисленные, еще дымящиеся трупы киггов, приблизились к креслу командира корабля, где ошеломленным истуканом застыл уже знакомый нам по голограмме рептилоид в угольно-черной униформе с усеянной звездами эмблемой на правой стороне груди. На этот раз во плоти.

С кем имею честь общаться? — спросил я на шумерском языке, выдергивая из кобуры кигга-офицера плазматор.

— Шаррхх Нагль — командор исследовательского корпуса «Хотея», — вышел-таки из ступора рептилоид.

— Вы понимаете, кто мы, Шаррхх Нагль?

— Теперь да, — кивнул Нагль. — Наше боевое столкновение не более чем недоразумение. Я ни в коей мере…

Палуба вздрогнула. Это Хенке опустил корабль на поверхность Хотеи. Встав с пилотского кресла и присоединившись к нам, он сообщил:

— Мое послание принято патрульным кораблем имперского флота. Через час, а быть может, и скорее шумеряне будут здесь.

— Вы готовы дать разъяснения Инквизиции Шумера о цели своих переговоров с землянином Каммлером, командор Нагль? — вновь обратился я к киггу.

— Я действовал самостоятельно и сугубо по личной инициативе, — вцепился узловатыми пальцами в подлокотники кресла Нагль. — Испытывая свою машину, Каммлер случайно оказался на Хотее. Я решил пойти на контакт из любопытства. Хотелось понять, что представляют собой легендарные земляне.

Нагль, конечно, лукавил. Это понимали не только я и Магдалена, но и не обладающий способностью улавливать мысли Вернер Хенке. Нагль тоже не питал иллюзий по поводу нашей доверчивости. То скользя тоскливым взглядом по мертвым телам своих офицеров, то поглядывая на оружие в моих руках, он пытался сделать последнее заявление и отчаянно искал возможность поставить точку в неудавшемся партнерстве Киггамана и «Черного Солнца». Иначе дознание Инквизиции грозило перерасти в весьма кровавые и печальные последствия для соплеменников Нагля. Меня тоже беспокоили последствия, но не для киггов, а для людей. Заговор должен обязательно стать локальным.

— Сообщите своим людям, что вы слагаете с себя полномочия командира корабля и передаете их представителю Инквизиции Шумера, — попросил я Нагля, увидев на телеэкране, как десантники подгоняют робота-ремонтника к загерметизированной нами переборке командного поста.

Шаррхх Нагль послушно включил общую трансляцию и сообщил о своем низложении, добавив от себя, что подчинение представителям Империи должно быть безоговорочным. После этого, глазами указав на распахнутую дверцу в каюту, примыкающую к мостику, Нагль спросил:

— Будет ли мне позволено ожидать прибытия имперского корабля в моей личной каюте? Даю слово ее не покидать.

— Что дальше, Вернер? Ты теперь здесь командир, — обернулся я к Хенке. — Как ты относишься к просьбе командора? Запрем его в каюте? Дел у нас по горло.

— Что ж, пожалуй, так и сделаем, — посмотрел мне в глаза Вернер. — Необходимо разоружить личный состав экипажа и десанта киггов, найти инженеров «Черного Солнца», обеспечить сбор и сохранность фрагментов машины Каммлера. Я бы ее уничтожил, конечно, но пусть это решает Инквизиция.

— Я осмотрю каюту Нагля, а потом ты его заведешь внутрь, — кивнул я.

Бегло осмотрев небольшое помещение, я махнул рукой Хенке, и тот привел Нагля.

— Благодарю вас, офицеры, — благодарно кивнул нам рептилоид, оказавшись в каюте.

Хенке кивнул в ответ и быстро вышел из помещения, словно опасаясь, что передумает. Я же на минуту, задержался, чтобы спросить:

— Как вы намеревались нас убить, Нагль? Там, внизу?

Кигг медленно опустился в кресло и, быстро моргнув перепонками глаз, ответил:

— Этот корабль исследовательский. То помещение внизу предназначено для изучения инопланетных биологических образцов. В случае нестандартной ситуации каюта превращается в плазменную печь. Весь ее потолок — это сплошная решетка плазматора. Быстро замаскировать ее и убрать некоторые дополнительные агрегаты нам не составило труда. Но вы все же догадались.

— Да, — усмехнулся я. — Люди часто устраивают друг другу подобные ловушки.

Я затворил за собой дверь командирской каюты и подошел к своим друзьям, сидевшим у пульта управления. Магдалена, рассматривающая в растерянности толпящихся в коридоре десантников, покосилась на Хенке.

— Так, наверное, будет лучше, — вздохнул Вернер.

— Да, так будет лучше, — кивнул я, вдруг ясно ощутив, что жизни в командирской каюте больше нет.

«Надеюсь, он выстрелил себе точно в мозг», — поймал я мысль Магдалены.

Глава 27

Совет Новой Швабии собрался в полном составе. Этторе Майорана, утопая в широком кожаном кресле рядом с баром, хмуро рассматривал на телестене территорию амазонской базы и зелень окружающих ее джунглей. Все остальные члены Совета — Ганс Марсель, Герберт Куппиш и Карл Шварцбауэр, — расположившиеся за круглым столом в центре зала совещаний, смотрели на Гюнтера Прина.

— Теперь, после смерти Каммлера, у нас появилась возможность подмять его империю под себя, — стоя у стола рядом со своим креслом, продолжал Прин выступление. — Это тысячи агентов, десятки баз.

— А как же американцы? — вынул сигару изо рта Марсель. Морщины и седина не испортили красивого и благородного лица немецкого воздушного аса, но сделали его более жестким, сухим.

— Американцы даже не догадываются о масштабах организации Каммлера. Мы располагаем более полной и точной информацией, — с довольным выражением лица положил руку на спинку кресла Гюнтер.

— Ты недавно говорил, что ЦРУ ведет масштабное расследование деятельности генерала, — вступил Куппиш. — Значит, скоро они осознают этот масштаб.

— Мы достаточно продемонстрировали наши возможности, и когда вступим в дело, они отойдут в сторону.

— У нас до сих пор на карантине более сотни человек, подозреваемых в связях с «Черным Солнцем», Гюнтер. А ты предлагаешь взять под крыло легион людей Каммлера, — прищурился сквозь сигарный дым Марсель.

— Я не предлагаю «брать их под крыло», — недовольно поморщился Прин. — Я веду речь о перевербовке ключевых фигур и об установлении контроля со стороны «Компании». Если мы этого не сделаем, то рано или поздно вся эта незримая армия снова будет работать против нас или еще того хуже — против Шумера. Вы понимаете, о чем я говорю.

— Думаю, Гюнтер прав. Мы должны поддержать его, — развернулся в кресле в сторону Марселя Куппиш. — Пусть они и дальше работают на ЦРУ или хоть на самого черта, но с нашего ведома и по нашим правилам.

— Главное, чтобы никто из нас не превратился в Каммлера, — поднялся из кресла Майорана и направился к бару.

— Если бы меня занимала идея стать Каммлером, я не стал бы все это обсуждать здесь, с вами, — нахмурился Прин. — К тому же всем нам хорошо известно, чем закончился его «поход».

— Закончился благодаря Эрику и Магдалене, — буркнул под нос Майорана, сделав глоток мартини. — Но они уже далеко.

— Я готов поддержать Гюнтера, — до сих пор молчавший Шварцбауэр положил ладонь на крышку стола и обвел всех присутствующих решительным взглядом, остановив его на Гюнтере Прине. — Если ты представишь хорошо продуманный план мероприятий.

— В ближайшие дни он будет готов, — кивнул главный советник.

— Ты снова думаешь о той записи? — коснулась моего плеча Магдалена.

Я кивнул, продолжая разглядывать мягкие зелено-голубые очертания Рейна, заполнившего собой почти весь обзорный экран пассажирского отсека шумерского корабля, на котором мы приближались к планете. И тут же в который раз вспомнил обстоятельства, при которых увидел запись совещания Совета Новой Швабии, и задумался над словами Тархема Хана, сказанными после ее демонстрации. Мы с Магдаленой тогда находились на Тартанге-Глизе — готовились к старту по маршруту Шумер — Риф-32 — Рейн. Задание Хана было выполнено, и он, держа данное слово, дал разрешение на наше воссоединение с друзьями, организовавшими колонию на далекой планете. До убытия оставались считанные часы, когда Второй Лорд-Инквизитор внезапно вызвал меня к себе.

Войдя в просторный кабинет, я сразу же услышал знакомые голоса. Объемное изображение в полстены создавало эффект присутствия в бункере «Валькирии», скрытой в джунглях Амазонки, и лишь черные скалы, покрытые ледяной коркой, и темно-синие облака Тартанги-Глизе за прозрачной стеной по соседству напоминали, что я нахожусь в двадцати световых годах от родной планеты.

«Киберы-дознаватели почерпнули немало информации, копаясь в мозгах Каммлера, — заговорил Хан, когда запись закончилась. — Если бы не твои заверения в том, что Гюнтер Прин изначально вел с Каммлером двойную игру, намереваясь полностью раскрыть его организацию, я бы однозначно решил, что Глава Совета Новой Швабии — предатель. Хотя я и сейчас до конца не уверен в нем».

Я молчал, а Тархем Хан, заложив руки за спину, все вглядывался в стоп-кадр с лицом Гюнтера Прина. После долгого молчания он развернулся ко мне и продолжил:

«Но ты, Эрик, поручился за него, да и анализ поведения советника в последнее время, в том числе и на данном заседании, говорит о том, что он искренне радеет о благе Новой Швабии и не желает конфронтации с Шумером. Во всяком случае, сейчас».

Инквизитор сделал шаг в мою сторону. Шумерянин превосходил меня в росте более чем на метр и теперь высился предо мной хмурой скалой.

«Но что будет дальше?»

«Он справится, Второй Лорд-Инквизитор», — как можно увереннее и спокойнее произнес я, поднимая взгляд вверх.

Тархем Хан медленно склонился и приблизил свое испещренное татуировкой лицо к моему:

«Если он сломается второй раз, Эрик, и превратится в нечто подобное Гансу Каммлеру, я выдерну тебя из любого уголка Вселенной. Ты лично вырежешь ему сердце, а затем предстанешь перед судом Инквизиции. И не забывай, что по шумерским законам ответственность за своих членов несет весь Клан».

— Прекрати, — вновь попыталась остановить поток моих воспоминаний Магдалена. — Все будет хорошо. Прин справится. Майорана и Марсель помогут ему.

— Да, конечно, справится. Тем более что Шварцбауэр и Куппиш тоже неплохие ребята, — улыбнулся я и притянул девушку за талию к себе.

— Командор фон Рейн, Вальгалла дала разрешение на приземление посадочного модуля. Можете пройти на свои места, — раздался голос в динамике.

— Посмотри, какой он красивый — Рейн, — прошептала Магдалена. — Там наши друзья. Еще немного, и мы увидим их.

Я снова посмотрел на экран. Зеленые материки приближающейся планеты стали цветными — обозначились пурпурные горные цепи с темными ущельями, обширные изумрудные долины и серебристо-голубые реки. А над синими, почти фиолетовыми морями облака скручивались в замысловатые белые спирали. И все это блестело и согревалось в лучах звезды, казавшейся настолько знакомой и родной, что хотелось назвать ее Солнцем.

Не прошло и получаса, как транспортный модуль мягко коснулся поверхности посадочной площадки космопорта Вальгаллы — столицы и единственного пока города первой внеземной колонии людей, возникшей на расстоянии свыше четырехсот световых лет от Земли.

Медленно опустился пандус, и я, а вслед за мной Магдалена и Вернер Хенке шагнули в новый, незнакомый, но долгожданный мир. Яркое, но не жаркое солнце заливало собой гигантскую площадь космодрома, поблескивая солнечными зайчиками в лужицах недавнего дождя. Порывистый прохладный ветер принес целый сонм незнакомых запахов и ароматов. Я взглянул на приземистое здание порта, раскинувшееся длинным корпусом по границе взлетно-посадочного комплекса. На его широком балконе стояла группа людей. Даже издалека я узнал среди них Марию Орич, Зигрун и Аполлона Цимлянского. Но взгляд мой остановился на человеке в центре. Эти черты лица были мне хорошо знакомы. Они принадлежали Герману Хорсту — обергруппенфюреру СС, погибшему в подземном городе Осириса подо льдами Антарктиды много лет тому назад.

Высоко над головами встречающих очередной порыв ветра развернул выстроившиеся строем полотнища флагов. И в центре каждого из этих белоснежных полотен гордо реяла свастика «Черного Солнца».

Двигаясь все дальше на север, Лорелея и Арктор углубились в самую чащу густого, утопающего в снегу леса. Они шли к холодному морю. Туда, где над студеными водами возвышался остров, скрывавший в своих недрах остатки одной из баз Нева Туна. Там сейчас собирались генорги Сета и те, кто просто желал укрыться от охватывающей планету новой войны.

Девушка и воин шли уже почти сутки без привала и сна. Время от времени позади слышались далекие раскаты взрывов. Но даже эти далекие, едва различимые отзвуки воздушного боя незримо подстегивали путников, заставляя отгонять мысль об отдыхе и все идти и идти вперед.

Заметив, что лес перед ними начал редеть, идущий впереди Арктор подал Лорелее знак остановиться. Воин долго всматривался в мерзлую чащу вокруг и слушал, не хрустнет ли где ветка или снег, а его мозг, словно радар, сканировал местность, ища хоть какой-то проблеск мыслительной активности врага.

«Там, впереди, просека от упавшего самолета, — сообщил он Лорелее. — Аппарат зарылся в снег метрах в двухстах от нас. Внутри его я ощущаю слабое биение жизни. Что скажешь?»

— Осмотрим его, — шепнула Лорелея и, то и дело проваливаясь по колено в сугроб, двинулась к полосе искореженных деревьев.

Летательный аппарат упал достаточно давно. Снег почти занес его обтекаемый веретенообразный корпус и треугольные крылья. Арктор, держа наготове трофейный лазер, сдвинул в сторону люк и замер, словно животное, пытающееся унюхать опасность. Лорелея улыбнулась и, к неудовольствию спутника, скользнула в темный зев первой.

Жрец-шумер Паргаль умирал, навалившись грудью на приборную доску. Его одежда и щека, заляпанные кровью, примерзли к металлической панели еще несколько дней назад, но жизнь все никак не могла покинуть сильное тело генорга, которое из последних сил пыталось восстановить разбитые кости и порванные мышцы. Но не хватало тепла и пищи, а вирус Сета подавлял уникальные способности организма, созданного Осирисом. Жрец открыл глаза и посмотрел на возникшую рядом девушку. Когда Великий Командор создавал армию геноргов, он разделил ее на множество каст. Самой высшей стала каста преданных жрецов, которым надлежало надзирать над остальными геноргами и передавать им волю господ-атлантов. Подчеркивая особое положение приближенных, Осирис назвал их «шумерами» в честь далекой планеты, откуда прибыл «Молох». После смерти Повелителя шумеры стали служить его преемнику Исидо. Теперь не стало и Исидо, остался лишь Гор. Но кто такой Гор? Такой же генорг, как и все. Однако он возжелал заставить жрецов присягнуть себе. Обладание таинственной Книгой, которую последний атлант Исидо создавал до самой смерти, стало бы для Гора сакральным символом, подтверждающим право на освободившийся трон. Вот только рукопись после смерти божества исчезла. Паргаль стал одним из жрецов, попытавшихся взять след убийц и возможных похитителей, чтобы перехватить фолиант.

— Где Книга? — прохрипел жрец, сверля Лорелею немигающим взглядом.

Лорелея посмотрела на Арктора, а затем снова на умирающего шумера:

— Мы не брали никакой книги.

Жрец обессиленно закрыл глаза и вдруг осознал, что боги-атланты, пришедшие с далекого Шумера, ласкаемого лучами Альдеса, ушли. Ушли в мир смерти, оказавшись отнюдь не бессмертными. Ушли, уничтожив друг друга в кровавой междоусобице, которая продлится и дальше, только уже между их слугами-геноргами.

— Пора и мне вслед за ними, — прошептал жрец высохшими губами, и сердце его остановилось.

— О какой книге он говорил?

— О книге Кровавого Зверя, которую мы видели в его цитадели.

— Что в ней? — равнодушно спросил Арктор, осматривая панель кабины «вимана».

— Не знаю. Да это и неважно. Важно, кто создал эти страницы. Зря мы оставили эту книгу, необходимо было уничтожить ее.

— Как бы там ни было, но эта птица уже не полетит — двигательный отсек полностью разбит. Думаю, что не обошлось без ракетной атаки, — вздохнул Арктор и гулко захлопнул люк. — Сгодится лишь для ночевки и пополнения боезапаса. Хотя и это уже неплохо.

Лорелея молча присела на пустующее кресло штурмана и провела ладонью по мертвой приборной доске, покрытой инеем. Тысячелетняя эпоха атлантов — могущественных беглецов из далекого мира, согреваемого лучами гигантского Альдеса, — закончилась. Наступала новая эра, которая, возможно, тоже продлится не один век, — эра людей-геноргов, в кровавой всепланетарной войне дерущихся за наследие почивших богов. Что дальше? Полное разрушение и забвение? Или где-нибудь в северных широтах все же удастся создать цивилизацию свободных землян, живущих в мире?

Лорелея устало откинулась в кресле и, закрыв глаза, провалилась в глубокий сон. Ей снилось, что прошли тысячи лет и от техномагического мира атлантов-шумерян остались лишь размытые временем легенды, а грозные генорги превратились в слабых и алчных существ — свое собственное жалкое подобие.

Эпилог

С веранды бунгало хорошо было видно футбольное поле, на котором гоняли мяч курсанты летной школы базы «Валькирия». Южноамериканское солнце клонилось к закату, и матч подходил к концу, но не знающие устали будущие пилоты «ханебу», «врилов» и «серпов» продолжали ожесточенно бороться за мяч.

Гюнтер Прин с холодным бокалом лимонада в руке облокотился о парапет веранды. Несмотря на усталость, накопившуюся к концу дня, он был в хорошем расположении духа. Его план хотя и медленно, но реализовался. За прошедшие месяцы «Компании» удалось взять под свой негласный контроль больше половины известных баз «Черного Солнца», почти три сотни агентов организации Каммлера успешно перевербованы и активно работают на Новую Швабию. Наступающий 2009 год должен будет принести еще более ощутимые результаты.

На веранде появился Герберт Куппиш. Опустившись в плетеное кресло рядом с Прином, он тоже налил себе лимонада из запотевшего графина и, сделав долгий глоток, спросил:

— Ты читал новый доклад Этторе Майораны, Гюнтер?

Прин развернулся к Куппишу:

— О последствиях экспериментов Каммлера с «баланс-сигнатурой» планеты?

— Да — кивнул Куппиш, ставя стакан с лимонадом обратно на столик. — Саморегуляция планеты нарушена. Последствия в виде землетрясений и иных стихийных бедствий неизбежны. Литосферные плиты земной коры уже приходят в движение. В начале 2011 года, когда ощутимо просядет тихоокеанская плита, мы почувствуем первую весьма сильную волну катаклизмов. Основной удар придется на Азиатский регион, и в первую очередь на Японию. Максимальной силы землетрясения и цунами пройдутся по островам ужасающим катком.

— Шумеряне об этом предупреждали, — вздохнул Прин. — Это неизбежно.

— А затем, примерно годом позже, возможна вторая волна подземных толчков и воздушных возмущений, которая грозит обойти всю планету. Неужели ничего нельзя исправить? Майорана полагает, что если правильно рассчитать место и время нового воздействия, то можно предупредить все это. Правда, это невозможно без помощи Шумера.

— Шумер уже ясно дал понять, что о новом воздействии не может быть и речи. Я с ними солидарен. После действий Каммлера безошибочный расчет не реален, и попытка все исправить неминуемо приведет к катастрофе действительно планетарного масштаба.

Наконец, одной из команд удалось закатить мяч в ворота противника, и судья дал финальный свисток. Молодые курсанты с веселой и шумной перебранкой направились к зданию школы. Гюнтер Прин опустился в кресло рядом с Куппишем:

— Предполагается, что эпицентр первого удара возникнет рядом с основной тихоокеанской базой даргонов. Им придется попотеть, даже если они успеют этот удар предугадать. Пока же, по имеющимся у меня данным, Даргон находится в полной уверенности, что центр возмущения возникнет под стыком Евразийской и Филиппинской плит. Пусть считают так и дальше. Я уже распорядился уничтожить доклад Майораны. Вся информация останется внутри Совета.

— Пострадает население, Гюнтер.

— Правительство Японии отлично понимает, что их страна расположена… — Прин замешкался, подбирая слово, — неудачно. Дамоклов меч висит над островами постоянно, и, осознавая это, они и так делают все, что возможно, для смягчения неизбежного удара. Мы больше ничем не можем им помочь.

— Но… как-то предупредить…

— Предупредим, когда прогноз окончательно подтвердится. Пока это всего лишь прогноз. — Гюнтер Прин поднялся с кресла и, бросив последний взгляд на оранжевые верхушки дальней кромки джунглей, скрылся в прохладе бунгало.

Вскоре исчезло и солнце. Опустилась ночь.

2011 г.