Игорь Марченко

Глаза цвета стали

Пролог

Холодный взор немигающих глаз, вот уже целый арн не отрываясь, следил за планетой, сверкающей в ночи космоса, словно чистейшей воды бриллиант в голубой оправе. Находясь в командной рубке ксило зависшего на низкой орбите планеты, словно специально демонстрируя всему миру свое присутствие, гость из глубин Вселенной ощутил раздражение.

– “Эти люди такие лицемеры. Одна их часть старательно делает вид, что считают себя венцом и единственным творением природы, другая же часть прекрасно осведомлена о существовании Высшего разума, но не спешит об этом рассказывать остальным. Играют в секретность, оберегая умы глупых соотечественников от возможных потрясений, что бы они и дальше могли влачить жалкое существование. Даже их трусливые Создатели не спешат рассказывать правду, предпочитая отсиживаться в безопасном месте, пассивно наблюдая за ходом эволюции. Какой странный и противоречивый мир. Если вдруг случится нечто по настоящему ужасное с населяющими его эгоистичными слизняками, возможно, им это пойдет только на пользу. Идеальное место для испытания некросферы. Лучшего места не найти во всей Галактике…”

Медленно вращаясь в вечном танце жизни, планета называемая Землей безмятежно плыла в необозримом пространстве космоса. Ее жители даже не догадывались о том, какая ужасная участь им уготована и потому спокойно продолжали жить повседневными заботами.

Часть 1

Остров смерти

Холодные порывы ветра нещадно хлестали меня по лицу, швыряя в лицо ледяные брызги, насыщенные острым запахом соли. Охотское море в это время года, демонстрировало всю свою разрушительную ярость и мощь, готовое разорвать и утопить любое судно, рискнувшее отдалиться за линию волнореза, опутанного ржавой колючей проволокой оставшейся с последней войны. Но здесь на краю света, где едва теплится последняя на Земле человеческая жизнедеятельность, все остро зависели от рыбной ловли и своевременных поставок провианта. Погода не имела принципиального значения, когда тебе грозит реальная гибель от голода.

Я старался не замечать, что моя одежда и экипировка давно промокли насквозь. Зубы непроизвольно стучат от сырости и пронизывающего ветра. В такие моменты мечтаешь о сухом помещении и горячей похлебке из синего краба, но долг заставляет с надеждой всматриваться до рези в глазах в старенький бинокль. Пытаясь рассмотреть сквозь косые струи дождя едва видимый в туманной дымке силуэт рыболовецкого судна, я задумчиво поглаживаю деревянный оберег, висящий на моей шее. Рыбаки еще десять минут назад должны были сняться с якоря, но до сих пор не отвечают ни на световые сигналы с берега ни даже на выстрелы. В километре отсюда между двумя холмами находится брошенный рыбацкий поселок, который все считают проклятым, но он изредка оживал, когда рыбаки выходили в море через Крабовую бухту – более удобного и опасного места не сыскать на всем острове. Кроме того, здесь было слишком мелко для Больших Болидов, которые я лично наблюдал недалеко от берега. Во тьме они ярко светятся и хорошо просматриваются сквозь толщу воды даже в шторм. Я никогда прежде не слышал, чтобы они нападали на корабли или людей, но береженого как известно бог бережет. Мой напарник и лучший друг Антон Сергеев, переминающийся с ноги на ногу у турели шестиствольного пулемета смонтированного прямо в кузове старенького грузовика, целиком разделял мое беспокойство. Раскрутив ротор пулемета, он дал короткий залп, подняв фонтаны воды в десяти метрах от борта судна. Антон был среднего роста тридцатилетний, крепко подбитый жилистый мужчина, всегда готовый к переделкам и заварухам. Когда он был не в духе, горе тому, кто встанет у него на пути, а сейчас он находился в дурном настроении.

– Дело дрянь. Если на корабль пробрался некроморф рыбакам крышка.

Сказавший это невзрачный парень по имени Иван, закутанный в дырявую плащ-палатку, непроизвольно сжал старый АКСу, словно тот был спасательным кругом. Пятясь спиной назад, от набегающих на берег зловещих волн он споткнулся о булыжник и с проклятиями упал на мокрый песок. Вскочив на ноги, испуганно забрался в облупленную кабину ЗИЛа, где стал настойчиво крутить настройку армейской радиостанции, но шум и треск помех были ему единственным ответом. В такую грозу пользоваться рацией было бесполезно, тем более находясь зажатым среди холмов. Придется пережидать грозу, а пока заняться пресловутыми рыбаками.

– Доплыву до судна и разберусь сам, что там произошло. – Мрачно передернув затвор на автомате, я направился к моторной лодке у полуразрушенного причала.

– Эй, ты с ума сошел? – Антон спрыгнул с кузова на песок и стал догонять меня. – Да там кучка пьяниц, которые, скрываясь от дождя, как пить дать квасят в грузовом трюме!

– С русалками? Наверное, сейчас все вместе предаются разврату…

– Ну ладно, неудачное предположение, – буркнул Антон. – Скоро стемнеет. Не дури.

– Там наш провиант. В этом сезоне остается не так много хороших деньков для ловли. Многие люди умрут от голода, если рыбаки перестанут выходить в море.

– Ты сумасшедший, поэтому я пойду с тобой. Одного отпустишь, все веселье достанется как обычно тебе, а мне лишь останется гадать, откуда у тебя на шее новые ожерелья некробивня.

– Как хочешь. Главное не стой на месте, больше маневра…

– Не учи ученого, я о себе и сам могу позаботиться.

Я забрался в лодку. Не дожидаясь пока Антон отвяжет швартовочный трос, решительно завел мотор. Лодка громко затарахтела и стала медленно удаляться от причала. Взяв автомат на изготовку, я держал приближающееся судно на прицеле, пока Антон быстро освобождался от стеснявшего движения тяжелого бронежилета и извлекал из подсумков подкалиберные гранаты для подствольного гранатомета. Я привел мысли в порядок и сосредоточился только на выполнении задания. Как любит говорить старый Мацумота: – “Собери мысли в острие, ибо они способны при должной концентрации разить врагов не хуже меча”.

Мы несколько раз обогнули корабль по широкой дуге, но никто так и не появился из кормовой надстройки. Как только нос лодки уткнулся в позеленевший от старости правый борт, я ловко зацепился крюком за свисающие сети и быстро стал взбираться по ним вверх. Мои руки внезапно наткнулись на скользкие поручни, измазанные в крови и зеленой слизи. С легким холодом в груди, повел стволом из стороны в сторону. Меня слегка замутило, когда под натиском новых волн и ветра судно стало сильно раскачиваться, поскрипывая старым деревом и рассыпающимся железом. Я терпеть не мог морскую качку, но тут уж приходилось терпеть неудобства. Хоть судно и было небольшим всего то метров тридцать в длину и метров десять в ширину, укромных мест, где мог затаиться невидимый враг, предостаточно. Первым делом я собрался заглянуть в машинное отделение и выяснить состояние двигателя – корабль необходимо вернуть к берегу пока его не сорвало с якоря и не унесло в открытое море.

– Эй, ты там еще живой? – окликнул из лодки Антон, но умолк когда я перегнулся через борт и сделал ему неприличный знак рукой.

– Не шуми, дебилоид! – зашипел я на него. – Хочешь позвать всю нечисть округи?

Я быстро обошел судно от носа и до самой кормы, но не нашел ничего кроме следов крови и вездесущей слизи. Даже машинное отделение было пустым. К счастью все агрегаты и рабочие узлы оказались целы, что не могло не радовать. Тела членов команды пропали бесследно и так и не были найдены. Осторожно заглянув в темный грузовой трюм, невольно поморщился от резковатого запаха крабов – этот пердежь ни с чем не спутаешь. Дело в том, что этих членистоногих вонючек именно таким образом и находят в море – где пузырьки гуще в том месте на дне они и сидят. Вбежав в рубку, я быстро захлопнул за собой ржавую дверь и задвинул ее на стальную задвижку. Первым делом нашел на пульте рычаг и поднял с его помощью якорь. Смахнув с лица проступившую горячую испарину, завел двигатель. Потом стал как умалишенный крутить штурвал, разворачивая судно к берегу. Моторная лодка поплыла следом, не отставая, но и не обгоняя. Когда до берега осталось меньше двадцати метров, о дверь рубки что-то сильно ударилось, окатив мне сапоги сквозь щели дверного проема светящейся в полутьме зеленоватой слизью. Я выругался и от бедра всадил в дверь половину обоймы, стараясь подавить поднимающуюся волну панического ужаса. Нечто по другую сторону хрипло закашлялось, что-то забормотало и с глухим плеском упало в море. Мгновенно со стороны лодки раздался сухой автоматный треск и грязная ругань Антона. В следующую минуту судно резко налетело на мель, вышвырнув меня головой вперед через стекло кабины. Размазав по лицу струящуюся из глубоких порезов кровь, я дополз до упавшего на палубу автомата и, прижавшись спиной к рубке, стал дико озираться по сторонам. Вокруг никого не было, лишь свист ветра в рваных снастях да гул волн разбивающихся о борта судна. Я перегнулся через поручни, собираясь спуститься вниз, но застыл когда увидел у берега, раскачивающейся в пене прибоя перевернувшийся килем вверх изуродованный корпус лодки. Антона нигде не было видно.

– Меня потерял? – напарник шустро подтянулся по снастям и вскоре уже стоял в трех метрах от меня на палубе, хладнокровно направив мне в лоб ствол пистолета. – Ты знаешь правила.

Я невозмутимо извлек из кармана непромокаемый пакет с одноразовым иньектором и сделал укол себе в шею. Антон удовлетворенно спрятал пистолет и участливо протянул мне индивидуальный пакет первой помощи. Я благодарно кивнул и стал заклеивать разрезы медицинским пластырем. Боль была такой, словно на раны плеснули кислотой.

– Вылетел через стекло. – Объяснил я, но Антон уже и сам все понял, рассматривая кабину.

– Настоящий ковбой. Пролетел половину палубы и при этом не сломал себе шею. Везунчик.

Он демонстративно сделал и себе укол сыворотки, когда уже я направил на него автомат.

– В этот раз пронесло, но никогда так больше не делай, – упрекнул он меня и выкинул пустой шприц за борт. – Соваться на судно было храбро, но глупо. Здесь всюду смерть.

– Зато у нас есть улов, а у руководства Гнезда не будет повода, обвинит нас в бездействии.

– Твоя правда, пойду позову Ваньку. Эй, выходи трус несчастный, все уже позади!

Напоследок окинув подозрительным взглядом завалившееся на бок рыболовецкое судно, на всякий случай отошел подальше от воды. Украдкой сплюнув на песок сгусток крови, я хотел уже закинуть автомат за спину, как гневный возглас Антона заставил меня рвануть, что есть духу к грузовику. Оттолкнув Антона с дороги, я встретился взглядом с глазами Ивана уже подернутыми пеленой смерти. У него было располосовано горло, и огромная рваная рана на груди, будто убийца пытался добраться до сердца. Прислонившись спиной к колесу грузовика, он будто присел прикорнуть, но был мертвее мертвого. Чтобы он таким и остался, придется повозиться.

– Бери его за ноги, а я за руки. Мы здесь все еще не одни…

– Большая земля передает привет, – помрачнел Антон и стал помогать мне с телом, стараясь не измазаться в крови. – Чертов пацан. Надо было захватить с собой ребят потолковей.

– Сам сделаешь грязнуху или опять мне? – спросил я.

– Давай ты, у тебя это получается лучше. Да и опыта больше…

Я с немым укором, посмотрев на напарника, быстро прочитал про себя молитву упокоения плоти. После чего одним молниеносным движением катаны отсек трупу голову. Очистив лезвие от липкой крови, снова вложил в ножны, укрепленные у меня за спиной. Безразлично завернув голову в черный пластиковый пакет, взял с собой. Тело, Антон, оттащив за ноги поближе к воде, обработал серебристым порошком из фляжки и быстро отошел подальше. Вначале ничего не произошло, но потом тело вспыхнуло ярче солнце и рассыпалось серым пеплом, который подхватил ветер и унес в море. Вот теперь можно не опасаться рождения нового некроморфа.

Корабль крепко сел на мель, но на всякий случай мы его привязали швартовочным концом к огромной скале, так что прилив ему теперь ничем не угрожал. Вскоре ливень усилился, и мы были вынуждены забраться в кабину грузовика, что бы хоть немного согреться. Сделав из фляги глоток разведенного водой спирта, протянул Антону, но тот отрицательно мотнул головой.

– В этом нет нашей вины, – тихо сказал я. – Мы честно предупреждали его об опасности, но он не послушался. Увязался следом, считая это детскими забавами. Давай поскорее вернем его пустую голову родственникам, и уберемся из этих краев домой. Меня уже мутит от вида воды.

Антон внимательно выслушал меня, изредка проверяя остроту ножа пальцем, после чего молча завел двигатель, не проронив ни слова. Он умело вел грузовик по разбитой дороге в сторону старого железнодорожного переезда. Если ночь застанет нас в пути, придется рыть нору да поглубже и в ней дожидаться утра, молясь о том, чтобы на нас никто не наткнулся. Один раз я ночевал, таким образом, и ничего хорошего из этого не вышло. Задумчиво наблюдая за проносящимся за окном кустарником и зловещими силуэтами кривых деревьев, я ощутил, как постепенно начинаю поддаваться обманчивому чувству безопасности. Именно в такую минуту ОНИ приходят за тобой, когда ты этого не ждешь. Когда считаешь что все вокруг тихо и спокойно. Положив автомат себе на колени стволом в сторону двери, я взял с приборной панели старый радио-сканер. Покрутив настройку частот, вышел на аварийную волну и стал запрашивать транспорт на сороковой переезд. Антон хмуро крутил руль на крутых поворотах, сердито цедя сквозь зубы проклятия. Ему не меньше моего хотелось убраться из этой гиблой местности. Неожиданно он резко ударил по тормозам и включил дальний свет. Я тоже напряг мышцы готовый в случае чего выпрыгнуть из кабины и вступить в бой, но это оказалась обычная одичавшая собака чуть не попавшая нам под колеса.

Антон многозначительно поглядел на меня ”мол, с кем не бывает” а я в ответ дернул щекой, давая понять ”что и у меня нервы не железные”.

– На связи Гнездо… доложите Птенцы, – захрипела рация. – Где вы? Прием…

– Гнездо я Птенец один, задание завершено успешно. Судно с уловом краба на берегу, можете поутру его подлатать и отбуксировать в Северный. Есть потери. Один гражданский.

Но голос оператора меня перебил: – Как Птенец два поживает?

Взяв микрофон из моих рук, Антон нехотя ответил:

– Птенец два в порядке. Какие будут указания Гнездо? Можете выслать за нами вертушку?

– Птенцы, вертушку не вышлем, они все задействованы в операции по зачистке лесополосы вблизи Южного. Оставьте грузовик на переезде и пересаживайтесь на Утюг идущий в Северный. Утром вышлем за вами транспорт. Раньше никак не получится. Как поняли? Прием…

– Четко и ясно. Отбой.

Мы с Антоном снова переглянулись. Если авиация задействована у Южного, значит дело дрянь. Кого на этот раз интересно к нам принесло с большой земли?

Доехав до сорокового переезда, мы загнали грузовик под навес полуразрушенной пассажирской платформы, после чего взяв из кузова свои ранцы с продовольствием и боеприпасами, зашагали по шпалам в сторону видневшегося вдали в туманной дымке поселка. Внимательно наблюдая за кустами по обеим сторонам насыпи, старались не ослаблять бдительность. Так в полном молчании мы прошагали почти километр, пока далеко впереди не раздался гул, лязг и короткие гудки. К нам медленно приближался архаичный с виду бронепоезд, таща за собой два бронированных вагона с узкими амбразурами, с торчащими из них пулеметами ”корд”. Когда-то это был двухсекционный старый локомотив ВЛ-80, пока его не превратили в бронированного монстра вооруженного тяжелым оружием.

Мы замахали включенными фонарями. Бронепоезд с жутким скрипом и скрежетом стал тормозить, по ходу нацелив на нас прожектора. Только убедившись, что мы люди, а не нежить, машинист дал три коротких гудка чтобы мы приблизились. Ловко запрыгнув на подножку вагона, я и Антон без суеты протиснулись в узкий коридор мимо двух автоматчиков. Позади бронированная перегородка с глухим стуком встала на место. Бронепоезд дернулся, болезненно задрожал и, стуча колесами на стыках рельсов медленно поехал обратно в сторону поселка. В вагоне раздавался хрип работающих радиостанций, громкие маты и смех людей.

– А, явились, гуляки! С вашего Гнезда нас уже задергали. Все домагиваются, где вас обоих черти носят, – скривился в гримасе недовольства худой до изнеможения помощник машиниста Палыч, как всегда демонстрируя дурное расположение духа. – Чего вылупились, словно речь не о вас? Мне приказано всыпать вам обоим по первое число, когда встречу…

– Наткнулись на Морского Охотника. Есть горючее? Нужно помянуть товарища, – лицемерно вздохнув, я запустил руку в мешок и невозмутимо извлек из него за волосы голову Ваньки. Вложил в дрожащие руки побелевшего локомотивщика свою чудовищную ношу, грубо рявкнул. – И никаких вопросов! Передайте его по приезду родным, пусть похоронят, как положено.

Палыч бледный как смерть передал голову чумазому механику. Возмущенно посмотрел на Антона, ищу у него поддержки, но тот лишь безразлично пожал плечами и терпеливо объяснил:

– Ты его видишь от силы раз в месяц, а я постоянно. Ты что Алешина не знаешь?

– Вот черт! Это же Ванька Мокрецов! – заголосили у меня за спиной сбежавшиеся люди.

– Кто его порешил?

– Говорят Морской Охотник…

– Отмучался бедолага. Господи, спаси его душу и позаботься о нем в царствии твоем.

Услышав последний возглас, я лишь криво улыбнулся. Богу не было никакого дела до наших бед и страданий, потому что его вообще ничего не волновало. В моих глазах он был большим неудачником, ведь случись что хорошее – его воля, а если что плохое – неисповедимы пути.

– Я скоро вернусь. – Таинственно пообещал Антон и вышел из тесной каморки, которую нам выделил Палыч до конца пути. Вскоре напарник вернулся обратно заметно повеселевший, с полупустым бутылем самогонки и окороком. Физиономия Антона лучилась от счастья.

Я неодобрительно покачал головой, но от халявы отказываться не стал:

– И как ты переносишь столько алкоголя? Только и делаешь, что пьешь и пьешь…

– А он у меня в крови! – Антон ухмыльнулся и зубами выдернул деревянную пробку.

Мы выпили по паре стаканов, быстро прикончили мясо и прямо в одежде не раздеваясь, завалились каждый на свою койку. Усталость и нервное напряжение последних часов выжали все силы, и я был рад небольшой передышке в относительно безопасном месте. Лежа на жесткой койке с закрытыми глазами, я пытался уснуть, но спасительное забытье как назло не приходило. Слишком много мыслей вертелось в уму. Почему я не помню своего прошлого, до того момента как попал в боевую часть, а потом угодил в плен к японцам? Мысли постепенно снова вернули меня на остров ставший моим личным адом. Тяжелые воспоминания терзали душу.

Бронепоезда и вооруженные до зубов бронированные путевые машины были единственным безопасным видом транспорта, не считая вертолетов. Топография острова сложная – леса, высокие холмы, много вулканических гейзеров и безжизненная почва вдоль побережья на которой давно ничего не росло. На северной оконечности находилось первое крупное поселение с населением примерно в шесть сотен человек, а в другом поселении под названием Южный примерно в три раза больше. Связывала их только старая ветка железной дороги да пожалуй, военная база в центре острова, построенная еще японцами. Взлетно-посадочная полоса могла принимать большие и малые транспорты военной авиации, только давно к нам никто не прилетал с континента. Последний турбовинтовой транспорт ВВС Дальневосточного военного округа прилетал из Приморского края лет пять назад с грузом оружия и медикаментов. С той поры мы были в полной изоляции и ничего не слышали про другие поселения. Даже вездесущие рыболовецкие траулеры из Японии к нам больше не плавали. Многие из нас полагали, что японские острова давным-давно обезлюдели и там никто кроме некроморфов не живет.

Поначалу руководство Гнезда пробовала организовывать поселения на других островах Курильского архипелага, но потом бросили эту затею по причине непрактичности. Проще, оказалось, защищать один остров, чем несколько. В данный момент проблема состояла в другом – в острой нехватки продовольствия, которого с каждым днем становилось все меньше. Раньше в этих водах водилось много рыбы и разной живности, но теперь она почти вся либо исчезла, либо жутко мутировала и была не только несъедобной, но порой и смертельно опасной. Никто не мог объяснить причин этой трагедии, да и не старался – все были заняты выживанием на острове. Только за последний год население Шикотана сократилось в десять раз и продолжало неуклонно вымирать. Причин было много: болезни, голод, упадок сил, но самая основная – Радость жизни.

За пол часа до приезда в поселок, я и Антон снова бодрствовали и были готовы к любым неприятностям и превратностям судьбы. Быстро разобрав оружие на части, я тщательно смазал машинным маслом каждую деталь своего и Антонова оружия, а напарник зорко проверил детали экипировки и перебрал каждую пулю в рожке. Бракованные патроны, способные заклинить автомат в самый неподходящий момент, могли стать причиной твоей гибели. Помимо мешковатых комбинезонов расцветки “тигр” из гортекса, мы оба носили облегченные бронежилеты, подсумки для запасных обойм и гранат, наколенники и налокотники. Шлемы в стандартной комплектации имели приборы ПНВ для ночного боя, электронные датчики спутникового позиционирования и навигации. Кроме войск дальней разведки или просто ДР, разведчиков ближнего боя сокращенно РББ и ударной бронированной мотопехоты УБМ, никого другого так не снабжали оружием и снаряжением. Три ударные роты были элитой и костяком островной обороны. Экономить на нас было смерти подобно, потому что мы ежедневно сталкивались лицом к лицу с незримым врагом, хитрым и безжалостным. Который терпеливо дожидается тебя во тьме ночи, пока несчастный утратит бдительность, прежде чем внезапно напасть. Помимо ежедневного выживания, все на острове отрабатывали еду. Лишь занятые общественно полезными делами могли рассчитывать на поощрение в виде увеличения рациона. Но не все делали это с охотой. Некоторые отнимали еду силой и промышляли разбоем. С такими у нас был разговор короткий – девять грамма свинца в лоб. Обычно помогало. Люди быстро смекнули, что смогут выжить, только объединившись, а не живя порознь. Взаимовыгодное сотрудничество – вот что отличает нас от животных. Помоги ближнему сегодня, и он поможет тебе завтра. Придерживаясь этого нехитрого правила можно добиться потрясающих результатов.

Сопровождаемые дизельными выхлопами, гудками проезжающих мимо бронепоездов и перепалками путевых рабочих, я и Антон неспешно шли вдоль плохо освещенной грузовой платформы, направляясь к главным воротам, ведущим в поселение. Ночь такое время суток, когда одна часть людей отдыхает после утренней смены, а другая только заступает на их место. Местным жителям при содействии военных инженеров Гнезда, помогли возвести вокруг поселения оборонительный вал и наладить оборону периметра. Худо-бедно обнесенное высокой стеной из деревянного частокола, опутанное колючей проволокой и снабженное линией охранных вышек с датчиками движения, городище с виду было неприступным, но только с виду. Как опытный разведчик я скептически относился к этим мерам безопасности, так как прекрасно знал возможности тех, с кем мы сражались уже не первый год. Для некроморфов все эти меры были семечками и в случае массового нападения не служили серьезным препятствием. Однако у градоначальника Мамонтова было свое мнение на этот счет. Он без устали расхваливал помощь генерала Воронина, ответственного за укрепления поселения. На мой взгляд помощь бравого генерала, была сомнительной, так как я точно знал, что его мало заботила безопасность граждан Северного. Его больше волновало исполнение директивы Совета Гнезда, а результат не очень. Основную тяжесть по охране взвалили на специальные поисковые отряды ДР, пресекающие распространение некроморфов в данной местности. Опытные оперативники, к которым принадлежали и мы с Антоном, почти круглые сутки патрулировали с виду безжизненную местность, которая на деле буквально кишела разной мерзкой живностью. К счастью к подобным отрядам прилагалась вся мощь Гнезда, готового по первому требованию наземных групп поддержать их дальнобойной артиллерией или предоставить воздушную поддержку. Раньше в моей группе было семь человек – связист он же сапер, медик, следопыт, снайпер и три стрелка. По мере уменьшения личного состава все должности постепенно концентрировались на нескольких бойцах, каждый из которых должен нести бремя остальных и стать полностью самостоятельной боевой единицей заменяющей целый взвод. Такие бойцы-ветераны, как правило, были в капитанском звании. В свободные от патрулирования часы они работали инструкторами на базе, преподавали новобранцам сразу по нескольку предметов, а в боевой обстановке являлись командирами подразделений. Наша с Атнотом инициатива сунуться без должной поддержки к рыбацкому поселку больше не казалась нам удачной затеей. Если я всегда готов хоть в одиночку искать “приключения” ночью в темном лесу, то напарник предпочитал не рисковать головой без надобности, ставя разум над амбициями. До сих пор удивляюсь, как мне вообще удалось уговорить его участвовать в этой самоубийственной авантюре. Кому еще придет в голову, самоубийственна затея, практически в одиночку соваться к побережью?

Спрыгнув с посадочной платформы, мы как ни в чем не бывало, пролезли под грузовыми вагонами, с которых с помощью допотопных деревянных кран-балок сгружали здоровенные тюки – прибывшую материальную помощь с базы. Работяги нам что-то недовольно кричали вслед, но мы их не слушали, продолжая двигаться вдоль ржавой железнодорожной ветки упирающейся в тупик. Наблюдая краем глаза за бегущими в нашу сторону ополченцами, я с тяжким вздохом расстегнул куртку и достал свой жетон на стальной цепочке.

– Когда вернемся на базу, будем помалкивать про голову Ивана. Начальство не одобрит.

Антон, помахав рукой беснующимся работягам, снова обернулся ко мне:

– Родители парня обязаны нам за возвращение сына долей от своего дневного рациона, но мне по правде их еда встанет поперек горла. А тебе?

– А мне нет. Мне вообще все равно, что будет с этими людьми.

– Мы поклялись защищать этих людей, – тихо напомнил Антон, покосившись на меня.

– А кто будет защищать их, если нас прикончат? Подумай над этим на досуге. Наш штат сократился больше чем на половину, а эти жлобы не сильно горят желанием встать на место павших. По старой привычке прячутся друг у друга за спиной. Мне даже думать об этом тошно.

– Куда сейчас? Тебе известны здесь все злачнее места, – примирительно перебил Антон.

– Допустим не все, но большинство. Можно конечно приземлиться в старом депо, где отдыхают локомотивные бригады, но у них там вот такие здоровенные крысы и голодные клопы. Есть тут у меня одна знакомая, берет за ночлег недорого, да и сестра у нее недурна собой. Я захожу к ней редко, но метко. Та еще стервочка, но лучшего места пока не нашел.

– Тогда чего мы ждем? – вмиг заторопился Антон, ухарски подкрутив усы.

– Эй! Вы кто вообще такие и чего тут забыли? – окликнул нас главный среди ополченцев. Браво выйдя вперед, он требовательно протянул руку, требуя предъявить идентификатор.

Мы передали в руки патрулю свои жетоны. Критично осмотрев жетоны, ополченцы молча сделали нам жест следовать за ними. Мы прошли с ними сквозь вторую линию обороны внутрь самого поселения, а дальше они с нами не пошли. Всюду над головой без устали крутились ветряные мельницы, под ногами вибрировала земля – там работала маленькая гидроэлектростанции построенной под землей, где протекала подземная река. Пройдя несколько темных кварталов мы углубились в узкие переулки, где на нас не разобравшись, попыталась напасть и ограбить какая-то оголтелая шпана из одних грязных подростков. К счастью одного вида нашего оружия, войсковых шевронов и решительности во взоре оказалось достаточно, чтобы они поспешно ретировались во тьму соседних пятиэтажек, так же быстро как и появились.

Антон сердито опустил автомат стволом вниз и презрительно сплюнул на землю:

– Ну и местечко, того и гляди, подрежут или ограбят. Далеко еще?

– Почти пришли. За следующим поворотом на холме, сразу после водонапорной башни.

– Неудачное место для обитания. Бухта открыта для вторжения с моря. Руины Малокурильска являются рассадником крыс и болезней, а старая погранзастава и того хуже – проклятое место.

– Что ты знаешь про заставу? – тут же заинтересовался я обернувшись. – Рассказывай.

– Мне о них известно немного. В пятидесятые годы прошлого века здесь жили пограничники. Ничем не примечательная погранзастава в один прекрасный день перестала выходить на связь. Прилетевшее на разбор начальство обнаружило всех пограничников в разных местах базы. Такое впечатление, будто они от кого-то пытались спрятаться или укрыться. Сотня еще недавно здоровых и крепких парней, выглядели так, словно попали к мяснику на разделочный стол. Темная, в общем, история. Дело быстро замяли без огласки и положили под сукно. Виновных как водится – не нашли. Списали на несчастный случай – взрыв склада с боеприпасами, но те, кто видел эти тела, впоследствии не могли говорить об этом без содрогания. Вот такая вот история.

– Жесть, – я невольно стиснул оберег. – Есть предположения, кто это мог сделать?

– Многие считали это враждебной вылазкой японцев стремящихся таким образом изгнать, как они считали врагов со своей территории и дестабилизировать ситуацию на острове. После второй мировой, среди япошек осталось достаточно много разного зверья. Эти азиаты почти все психи.

– С какого это перепуга они считали наш остров своим?

– Согласно Японо-Российскому Симодскому трактату о торговле и границах от 1855 года остров был отдан Японии вместе с остальными Южными Курилами. В 1945 году после поражения Японии во Второй мировой войне острова вернулись в состав СССР. В 1956 году произошло подписание Совместной декларации СССР и Японией, которая фиксировала согласие СССР передать острова Хабомаи и Шикотан после подписания мирного договора. Но японцы захотели заполучить обратно все острова. В 2004 году Россия как государство-продолжатель СССР признаёт Декларацию от 1956 года как существующую и готова вести территориальные переговоры с Японией на её базе. Но эти узкоглазые и хитрожопые хорьки нагло вторглись, по видимому решив, что время переговоров закончилось, и в 2013 году высадили на все спорные острова крупный морской десант, так же как когда-то поступили Аргентинцы на Фольклендах. Остров был открыт второй Камчатской экспедицией в 1733–1743 гг. и назван Фигурным. Еще Шпанберг и Вальтон изучали Курильскую гряду в 1739 году. Заслуги Шпанберга верно оценил в 1796 г. Броутон, присвоивший острову имя первооткрывателя. Наряду с названием Шпанберга применяется и старинное название Шикотан. До 1855 года остров находился в составе России. Как-то так, если кратко, а вообще я не очень большой знаток истории.

– Скромняга! Да ты просто ходячая энциклопедия! – похвалил я. – А что с погранцами?

– А что тут неясного? Некоторые считают, в том числе и я, что это было первое нападение некроморфов. Тела потом сожгли, а результаты вскрытия засекретили.

Услышав его предположение, на душе у меня сделалось мрачно и тоскливо. Значит ли, что уже тогда были признаки грядущего конца? Догадывались ли правители, что именно произошло с теми бедными солдатами? Если это была первичная агрессия некроморфов, то, куда потом подевался носитель этой заразы? Сплошные загадки во тьме, мать их.

– Говоришь, тела потом сожгли? – переспросил я, чуть не провалившись в глубокую яму посреди дороги, но вовремя перепрыгнул ее, наступив ботинком в чью-то блевотину. Выругавшись самыми черными проклятиями, стал шаркать ногой по асфальту. – Проклятие! От твоих откровений у меня мурашки по коже. Ладно, пришли. Дальше вещать буду я.

Мы зашли в темный подъезд пятиэтажки на этот раз обжитой и освещенной тусклым светом масляных ламп. Быстро вбежали по лестнице на пятый этаж. Как правило, на первых этажах никто не селился, опасаясь весеннего паводка несущего подтопления многих районов и крыс, расплодившихся в подвалах. Эти прожорливые твари были всегда голодные и являлись разносчиками опасных заболеваний, но находились люди, которые их отлавливали и c удовольствием пожирали. Когда мы подошли к дверям обшитой стальными пластинами, и я несколько раз ударил об нее прикладом, на это долго никто не отзывался. Потом через глазок меня узнали. Тихо скрипнув несмазанными петлями, дверь распахнулась ровно настолько, что бы в нее можно было пройти боком. Я прошел в коридор, по ходу ущипнув хозяйку за ягодицу.

– Живой до сих пор? Я в шоке. А это кто с тобой? – хмыкнула молодая особа лет двадцати семи, окинув подозрительным взглядом Антона. – Надеюсь не из буйных пьяниц?

– Он мой напарник и я за него ручаюсь. Нам нужно где-то перекантоваться до утра. Не охота ночевать с клопами. Хотя бывает, и ты крови напьешься, будь здоров Иван Петров…

– Ты мне тут зубы не заговаривай, деятель. Еще за прошлый раз не расплатился сполна. Ночевать пущу, но не бесплатно! – девушка категорично скрестила руки на груди.

Я молча достал из ранца свой НЗ: сухари, несколько банок тушенки, немного вяленой рыбы с обезжиренным мясом, а так же добавил к продуктам несколько таблеток антибиотика в пластиковой оболочке. Последнее особенно ценилось в Северном, учитывая дефицит лекарств, что до меня то я давно уже их не использовал. Оживившаяся девушка, окинув мои дары алчным взглядом, несколько резковато выхватила пакет из рук. Убедившись, что вся эта еда ей не мерещится, быстро закрыла за нами дверь. Мы прошли в тесный зал, где на кровати спала очень симпатичная девушка лет шестнадцати. Судя по виду на позднем сроке беременности.

– Я и не подозревал, что меня здесь не было так долго! – хмыкнул я. – Кто отец?

– Да уж, во всяком случае, не ты к твоему счастью, – фыркнула хозяйка. – Крутился тут один ухарь, любитель маленьких, худеньких. Вскружил дурочке голову, а потом смылся на другую сторону острова. Говорят, сгинул в море, пытаясь перебраться на Итуруп. Вот же кретин!

Вещей как таковых в квартире было немного. Две кровати, старые комоды, шкафы и очень много грязи и пыли. Девушки не утруждали себя хозяйством по дому. Мне было немного неловко, что я привел сюда Антона – сам я был не очень разборчив в выборе ночевки. Чего скрывать, порой приходилось ночевать разве что не на помойке, если не было иного места. Антона же ничуть не смутила обстановка. Быстро освоившись, он уверенно присел на краешек кровати рядом со спящей девушкой и деловито провел у нее над головой электронным диагностом. Результат его не особо удивил. Он лишь тяжко вздохнул. Спрятав медицинский прибор обратно в свой подсумок, положил ладонь на сухой, но горячий лоб девушки.

– Вы в курсе гражданка, что Ваша сестра больна? Притом весьма серьезно. Ей требуется срочная госпитализация, если она не хочет потерять ребенка, а заодно и свою жизнь.

– А тебе какое до того дела? – тут же вспылила Ольга, но потом стыдливо отвернулась. – У нас нет средств на лекарства. Гнездо не принимает беженцев вам это известно не хуже, чем мне. Градоначальник Мамонт нам отказал в местной больнице. Говорит, нет мест. Сучара…

– Утром, когда за нами прилетит вертушка, мы заберем ее в наш госпиталь! – безапелляционно заявил Антон и встал с кровати. – При госпитале есть великолепное родильное отделение, которое в последнее время пустует. Я договорюсь о приеме…

– Милая, знаешь, в чем разница между подгорелым пирогом и беременной? – усевшись прямо на полу, спросил я Ольгу, привлекая к себе. – Вовремя не вынули.

– Ой, как грубо! Ну, ты и пошляк, Алешин! – Ольга, жадно затягиваясь сигаретой, уселась мне на колени. – Давненько ты не бывал в наших краях. Пропустил самое веселье. Убиваешь матерых и злобных некроморфов вдали от этих краев, а самого жирного и гадкого до сих пор не прикончил. Я про Мамонта. Если прикончишь его однажды – сделаешь для всех большое дело. Эту жирную тварь все одинаково ненавидят и есть за что, уж ты мне поверь.

– Дурное дело не хитрое. Однажды я соберусь с духом и… разрешу это сделать Антону.

Напарник тактично отвернулся и лишь осуждающе покачал головой, когда я привлек девушку к себе и стал ее страстно целовать в ложбинку чуть ниже ключицы. Ольга отвечала с не меньшей страстью и пылом, быстро расстегивая молнию на моем комбинезоне. Было видно, что этой маленькой, стервозной блондинке не в первый раз исполнять любовный обряд.

– Смелым стал? Я ведь знаю что ты больше любых некроморфов боишься только женщин, – хихикнула девушка, крепко прижимая мое лицо меж своих грудей третьего размера. – А как же история с подгорелым пирогом? Она тебя ничему не научила?

– К тебе это не относится, иначе бы ты давно была многодетной мамашей.

– А ты, стало быть, папашей? Размечтался!

Когда мы уже стали стаскивать друг с друга одежду, я вспомнил что мы не одни. Перевел вопросительный взгляд на напарника, вопросительно кивнув на раскрасневшуюся Ольгу. Антон отрицательно дернул щекой и раздраженно ответил:

– Хотите дымить сигаретами, валите в соседнюю комнату. Больной требуется чистый воздух.

– Сноб! – ухмыльнулся я, делая глоток разведенного с водой спирта из своей фляги. – Она может и губами ублажить. Скажи малышка, ты поможешь снять напряжение моему другу?

– Конечно, – мурлыкнула девушка, словно кошка, подползая к нему на четвереньках. – Все что вашей душе угодно… за вашу плату я могу и свою сестру разбудить…

Антон неожиданно грубо оттолкнул ее от себя и демонстративно вышел в соседнюю комнату.

– Что это с твоим другом? Он сам часом не болен? – выкрикнула обиженная девушка.

– Да что с тобой, черт возьми? – спросил я у Антона, выходя следом за ним из комнаты. – Если ты хотел ее первый так бы и сказал, я бы не стал возражать, только кивни…

– Дима, я уважаю тебя как друга и старого боевого товарища. Мы с тобой много заварух вместе пережили. Бывало, в такой ад попадали, что выбраться из него не представлялось возможным. Но мы выбирались и живы до сих пор. Зачем ты унижаешь себя сейчас? В глубине души ты ведь не такой, каким пытаешься выглядеть! Сейчас ты ведешь себя как животное!

– Как животное?! А чем ты лучше меня?! – яростно вспылил я, смахивая грязные тарелки со стола. – Думаешь, мне не жалко сопляка, чью голову я тащил с самого побережья или не жаль эту брюхатую малолетку, вынужденную за еду заниматься проституцией? Всем всегда жаль! Тебе жаль, что ты вынужден работать с ”животным”. Мне жаль, что я застрял на этом проклятом острове. Мир катиться в тартарары, а мы апостолы этого безумия и знаешь почему? Потому что до сих пор не можем смириться с тем, что это мы выпустили в мир окружающую нас грязь! Эгоизм и упрямство загнали в этот тупик и теперь нас прокляли за это сами небеса! Мы раса грешников без настоящего и будущего. Мы покойники только пока этого не осознаем…

– И что ты предлагаешь? Просто опустить руки и сдаться на заклание некроморфам?

Я обреченно махнул рукой и вернулся к Ольге, ощущая на спине тяжелый взгляд Антона. Мне было все равно, что обо мне думают остальные, потому что мне было наплевать на себя и на то, что будет завтра. Я утратил веру в людей и веру в самого себя, а без этого я был, словно пустая, никчемная оболочка вынужденная влачить бессмысленное существование. У меня не было четкой цели. Все мои дела были направлены только на примитивное выживание. Не осталось ничего святого, за что стоило бороться. Возможно, при учителе Мацумоте я не стал бы так опасно раскисать, но его ведь не было рядом. Когда вернусь в Гнездо, обязательно наведаюсь к нему в гости хотя бы ради порции осуждающих слов, способных наполнить сердце отвагой или уронить ниже плинтуса. Наши наставники всегда видят со стороны все наши изъяны. Какая жалость, что мы часто игнорируем их мудрые советы, лишь позже понимая, как ошибались.

Обняв заснувшую Ольгу, я прижался к ней, ощущая свое одиночество. Только наедине я мог позволить проявить слабость и скинуть с себя маску безразличия. Я боялся признаваться даже себе, что на самом деле мне было далеко небезразлично кто победит в этой затянувшейся войне.

На рассвете следующего дня, попрощавшись с хозяйкой нашего временного убежища, я первым вышел на улицу, чуть не угодив под ливень нечистот, что кто-то ”заботливо” выплеснул прямо из окна. Хорошее настроение тут же улетучилось. Ругнувшись в сердцах, я постарался игнорировать тошнотворный запах поселения, где не было и в помине следов канализации или мусоросборников – все это лежало у тебя прямо под ногами и жутко смердело.

Из подъезда следом вышел Антон, придерживая под руку Анну – сестру Ольги. Не глядя, поспевают они за мной или нет, я бодро шагал к комендатуре, рядом с которой на главной площади была сооружена вертолетная площадка. Там нас дожидалась большая толпа горожан чуть не на коленях молящих взять их с собой. Градоначальник Степан Мамонтов по кличке Мамонт, на это лишь сонно щурил заплывшие от беспробудного пьянства свиные глазки и презрительно ухмылялся. Пока Гнездо снабжало его всеми необходимыми материалами и предоставляло защиту он жил здесь как у Христа за пазухой, в ответ, поддерживая авторитет Центра среди простого населения. Пожалуй, из всех горожан он был единственный, кто не хотел никуда улетать, вот и сейчас благодушно наблюдает, как мы втроем неспешно поднимаемся на вертолетную площадку. Градоначальнику не терпелось поскорей выпроводить нас из своих владений, чтобы мы перестали смущать умы слабых духом людишек напрасными надеждами.

Но это утро было полно сюрпризов. Не успел я распаковать портативную радиостанцию и начать передачу, как подбежавший вестовой – дядька неопределенного возраста в рваной шинели с чужого плеча, в прохудившихся калошах и грязной папахе с красным околышем – стал быстро о чем-то шептать Мамонту на ухо. То и дело, крестясь двумя перстами, как это делали старообрядцы живущих в глубине острова, он аж раскраснелся от усердия. Его успокоили лишь после хорошего стакана горилки и соленого огурца, что кто-то заботливо сунул ему в руки.

– Командир, тут такое тело… – замялся Мамонт, обратив на меня свой мутный взор.

– Какое еще “тело”? – буркнул я, недовольно оборачиваясь. – Что у вас опять стряслось?

Раздраженно спрыгнул с вертолетной площадки я нетерпеливо подошел к нему.

– Только в двух словах. У нас вертушка на подлете!

– Браконьер Петрович, тот, что с протезом вместо правой ноги… да знаешь ты его, он еще чуть однажды не подстрелил тебя, приняв за лесную нечисть…

– Ближе к телу. – Я постепенно стал заводиться, ощущая волну гнева.

– Петрович видел мертвяка, – хрипло встрял в разговор вестовой. – Синюшный, как мой нос. Наверное, один из исчезнувших охотников пропавших без вести накануне большой охоты…

Я быстро снял с плеча автомат и передернул затвор. Сделав Антону и девушке успокаивающий жест, ухватил вестового за сизое ухо, заросшее рыжей щетиной. Прошипел:

– Веди к своему мертвяку, Сусанин. Если это глупая шутка – шкуру спущу!

А сам громко выкрикнул Антону: – Придержи транспорт, я скоро вернусь.

Добежав до сторожевой вышки, я взобрался на самый верх по скрипучей деревянной лестнице. Скептически взял из рук охранника снайперскую винтовку СВД. Припал глазом к запыленному окуляру. Кроме густой кромки леса, кустарника и легкого тумана я поначалу ничего не разглядел, а потом увидел того, кто всех так взбудоражил. Безрадостное зрелище.

– И все? Ради этого вы подняли всех на уши? – удивился я, не зная радоваться или плакать.

Травяную поляну пересекал детским шашками обычный зомби или некроморф как любили их называть высоколобые ученые Гнезда. Этот экземпляр был еще свеженький, вероятно, представился не так давно, ставший после дозревания жалким подобием некогда живого существа. Я досадливо закусил нижнюю губу и взял его голову в перекрестие прицела. Тратить больше одного патрона на эту падаль я не собирался. На секунду меня даже охватил азарт, а попаду ли я ему в лоб с расстояние свыше пяти сотен метров при сильном боковом ветре? Чтобы убить этот ходячий кусок мяса требовалась самая малость – повредить головной мозг. Это был не самый грозный противник. Обычно они опасны в большом количестве, а не по одиночке.

– Может подпустить поближе? – в сомнении спросил бородатый страж, огладив бороду.

На это я ничего не ответил. Самое время проверить на практике свои новые умения, что я приобрел на снайперских курсах, на которые потратил четыре месяца своей жизни. Задержав дыхание, взял необходимую поправку на ветер. Выровнял прицел и мягко спустил курок. Хлесткий словно удар плетки выстрел выплюнул кусочек свинца и отправил его в свободный полет. Я с восторгом увидел, как пуля отстрелила зомби верхушку черепа, разбрызгав по всей траве фрагменты его содержимого. Еще немного постояв на подгибающихся ногах, некроморф завалился спиной назад. Больше он не двигался и вряд ли когда нибудь еще раз оживет.

Стоящий позади меня стражник, одобрительно похлопал меня по плечу.

– А-атлично! Прямо в яблочко! Здорово стреляешь, командир.

Еще немного понаблюдав за кромкой леса, я вернул винтовку и быстро вернулся к друзьям.

– Что там было? – поинтересовался Антон. – Анна совсем плоха…

Я как можно беспечней махнул рукой:

– Да ничего особенного, рядовой мертвяк. Нет, но ты представляешь, с первой же попытки угодил ему прямо промеж глаз! – похвастался я, стараясь не замечать мучения на лице его спутницы. Она меня все больше раздражала и зачем он только поволок ее с собой?

Далекое стрекотание в небе отвлекло меня от размышлений по поводу Анны. В принципе я не имел ничего против ее временного присутствия, вот только женщина на задании – жди беды.

Над верхушками деревьев появился раскрашенный в тигровые полосы транспортник Ми-8, с ленивой грацией летящий едва не касаясь брюхом верхушек деревьев. Пилоты, еще немного покружив над плоскими крышами домов, принялись выполнять маневр захода, стараясь при этом не задеть винтом ветряки. Все жители города, позабыв про повседневные дела и заботы, стали стягиваться к центральной площади, с немой надеждой во взоре наблюдая за висящим в небе пришельцем. Винтокрылая машина с полустертым от времени государственным триколором и буквами МЧС РФ, медленно опускалась на посадочную площадку, подняв вокруг себя бурю.

– Словно небожители, посетившие несчастных дикарей, – мрачно озвучил мои мысли Антон. Передав мне в руки ранец с радиостанцией, взял на руки девушку. – Скоро мы будем дома маленькая, потерпи еще немного. – Нежно поцеловав ее в щеку, прижал ее к себе.

Я отвернулся, ощутив как откуда-то, незаметно выползло незнакомое ранее чувство зависти. Мой друг нашел свою любовь, и все это невзирая на творящийся вокруг нас ад. А вот когда я последую его примеру и снова научусь любить, можно только гадать. Этого чувства я больше всего желал и страшился. Страшился потерять в брызгах крови или блеске когтей Охотника.

На какой-то миг, когда шасси вертолета коснулись деревянной площадки, нервы жителей не выдержали соблазна. С мрачной решимостью, от которой стыла кровь в жилах, толпа слепо устремилась сквозь оцепление ополченцев прямо к вертушке. Обеспокоенный бортстрелок, высунул сквозь проем овального люка роторный авиационный пулемет и дал предупредительный залп поверх голов, но это никого не остановило. Безумные лица уже были в нескольких метрах от нас. Пилот нетерпеливыми жестами подгонял нас, чтобы мы поскорее забирались внутрь.

– Берегись! – заорал я своим спутникам, когда увидел что через миг, нас сомнут и растопчут.

Пилоты стали готовиться к экстренному взлету, даже не взирая на то, что два разведчика еще оставались на земле. Оттолкнув ногой ближайшего мужика с диким блеском в глазах, я второго отоварил коленом в промежность, а третьего прикладом по лицу – когда, взяв автомат за ствол, стал орудовать им словно дубинкой. Давая время спутникам запрыгнуть внутрь, я совершенно не задумывался о собственном благополучии. Антон с девушкой успели забраться по складной лесенке в люк, когда вертолет оторвался от деревянного настила и стал медленно подниматься. Я понимал, что времени у меня в обрез, поэтому без всяких угрызений совести наступил ногами кому-то упавшему на спину и одним рывком закинул автоматный ремень на переднее шасси. Могучая сила, выдернув меня из беснующейся толпы, потащила вверх, под мольбы, плачь и крики проклятий. Вертолет, грузно обогнув сторожевую вышку, стал медленно набирать высоту, пока я все это время болтался под его брюхом как наживка для акулы. Крепко вцепившись в автомат, я со страхом косился на проносящийся под ногами лес и глубокие расщелины, где среди маленьких водопадов влажно блестели острые зубы камней. Радиостанция неудержимо тянула вниз, но выбросить ее я не мог – за нее мне голову по возвращению на базу точно оторвут.

– Держись приятель, упасть мы тебе не дадим…

Я задрал голову вверх и увидел в открывшемся люке, ухмыляющегося Антона и бортстрелка в белом шлемофоне. Они сообща спустили мне на лебедке стальную корзину, куда я с трудом перебрался. Меня быстро втащили внутрь грузового отсека и помогли выбраться.

– Надеюсь, ты не думал, что будешь жить вечно? – с усмешкой спросил Антон.

– Я всегда свято верил, что упасть с вертушки и сесть задом на елку не моя карма. Как я был близок к этому, вы даже не представляете.

– Ты просто забыл, что ты не Титан и не бог, а всего лишь обычный человек. Ну и кто тебя просил геройствовать?

Отдышавшись, я ощутил, как бешено, стучит мое сердце, насыщая кровь адреналином. Я даже позволил себе рассмеяться, наблюдая с каким недоумением, пилоты наблюдают за суетящимся вокруг меня девушкой и Антоном. Мне вдруг стало лестно от всеобщего внимания.

Антон уселся на лавку рядом и протянул мне руку для рукопожатия.

– Дружище, если бы не ты, толпа втоптала нас в грязь. Прими благодарность от нас обоих.

– Просто это девушка теперь и моя головная боль. Значит без обид? – хитро спросил я.

– Да мы с тобой и не ссорились, старик. Я ведь знаю что ты на самом деле хороший человек.

– А вот это чистое заблуждение.

Выглянув в иллюминатор, я наблюдал как внизу, потянулось в белоснежной пене прибоя побережье западной части острова омываемое Охотским морем. Пилоты чтобы сэкономить лишние литры горючего, снизили вертушку на двадцать метров к воде, маневрируя в опасной близости от торчащих из воды черных скал. Протерев рукавом одежды, запотевшее стекло иллюминатора, я попытался определить, где мы находимся. Крабовую бухту мы пролетели несколько минут назад, значит, скоро появится долина гейзеров, за которой реликтовый лес и, наконец, на вершине горы Томари долгожданное Гнездо – светоч мощи и цивилизации на острове. Пролетая над реликтовым лесом, все ощутили мощный толчок о корпус. Вертолет тут же завалился на бок и лишь чудом не врезался в холм, заросший высоченными елями.

– Эй, а аккуратней нельзя? У нас тут беременная девушка! – заорал я на пилотов, но те даже не обратили на меня внимания, спешно доставая пистолеты и десантные АКСу.

– Алё? Вы меня слышите? – снова рявкнул я, медленно подходя к ним. – Кому-то я сейчас дам в бубен, если у вас не окажется веской причины объясняющей это воздушное лихачество!

– Охотник зацепился за внешнюю подвеску! Для Вас это веская причина капитан Алёшин?

Позади меня бортовая перегородка смялась, словно была сделана из фольги. Сквозь образовавшуюся рваную щель внутрь грузового отсека просунулось нечто длинное и отвратительное. Я инстинктивно отпрыгнул, а руки действовали сами собой. Выхваченный из-за спины бритвенной остроты меч, отсек кончик языка Охотника, в тот момент, когда он опутал бортстрелка и выдернул его наружу сквозь разрыв в обшивке. Антон тоже не сидел, сложа руки. Выхватив из наплечной кобуры пистолет-пулемет ПП-2000, всадил всю обойму в образовавшуюся в корпусе дыру, пока не опустел магазин. Гильзы звонко застучали о стальной пол, катаясь под ногами. Вертолет снова завалился на бок, когда пилоты в очередной раз попытались стряхнуть Охотника. Это было глупо. Если эта тварь во что-то вцепиться – пиши, пропало. Приложив палец к губам, я призвал девушку не кричать и не выдавать нашего местоположения. Если Охотник ползает под брюхом вертушки, он легко вычислит по звуку жертву и утащит сквозь пол. Я поднял с лавки ранец. Раскачав, швырнул подальше от себя в сторону хвостовой части. Мгновенно пол вспучился, словно после попадания противотанкового снаряда и из отверстия снова появился длинный отросток, покрытый крючковатыми наростами собственно и делающие из него грозное оружие. Пока эта отвратительная конечность была занята моим ранцем, Антон выстрелил в него из короткоствольного гранатомета кумулятивным зарядом. Оглушительный грохот на мгновение оглушил нас, а когда немного рассеялся кислый дым дальнюю часть отсека, словно корова языком слизнула – одна большая дыра в днище. Внизу на земле в хаотичном беспорядке мелькали деревья. Хорошо еще мы стабильно летели в горизонтальной плоскости, иначе бы при малейшем маневре вывалились сквозь дыру.

– Вы совсем охренели?! – разъярился пилот. – Угробить нас всех хотите? Взрывом поврежден хвостовой винт. Если он отвалится то нам крышка! Сильная вибрация по всему корпусу говорит о том, что все к тому и идет. Мы будем в аварийном режиме приземляться на лес пока еще в состоянии маневрировать. Пристегнитесь…

– Нет, это ты пристегнись болтун! – прорычал я, хватая его за воротник. – Ты сейчас же восстановишь управление и дотянешь до базы! Мы еще не избавились от этого выродка.

– Как? Разве вы не прикончили некроморфа?

– Размечтался! Охотник зализывает раны снаружи, а когда мы сядем, спокойно нас прикончит. Поэтому, отставить панику! Мы дотянем до аварийной площадки или сдохнем!

Не сводя напряженного взгляда с дыры в полу, я осторожно встал рядом с девушкой, вместе с Антоном загородив ее от возможной атаки. Мы заглядывали во все иллюминаторы, пока не увидели виновника наших бед. На первый взгляд, это было жалкое гуманаидное создание некогда бывшее человеком, а теперь являющее миру свою отвратительную сущность из самых темных уголков преисподних. Это был сам Сатана, учитывая ловкость, с какой этот воздушный акробат запрыгнул с дерева на пролетавший мимо вертолет. Что мы знали про Ночных Охотников? Немногое. Они одиночки и никогда не охотятся парами. Передвигаются только ночью но, учитывая дневное нападение это утверждение теперь, не выдерживает никакой критики. Еще эта дрянь чрезвычайно живучая и даже без головы, может прожить достаточно долго чтобы прикончить жертву. И это если не брать в расчет его чудовищные квазикогти, цепляющиеся практически за любую поверхность. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Охотник развернул в нашу сторону кошмарную, безглазую морду с пастью на пол лица. Утыканная гнилыми треугольными зубами как у акулы, она открывалась и закрывалась как у рыбы выброшенной на берег. Крепко держась лапой за внешнюю подвеску ракет, тремя другими Охотник жалостливо умывался, словно безволосая кошка, которой подпалили шкуру. Его раны невероятно быстро регенерировали, затягиваясь буквально на глазах. Еще минута и он снова будет в форме. Каким образом он чувствует свою жертву до сих пор никто не мог сказать.

– Помоги мне! – позвал Антона, быстро откручивая клеммы шестиствольного пулемета привинченного к специальному держателю. За пол минуты мы высвободили пулемет и тяжеленную ленту к нему. Чуть не заработав себе грыжу, я удерживал его на уровне бедра.

– Он еще там, где был! – выглянув в иллюминатор, шепнул напарник.

– Ну, тогда ему крышка, брат. Посторонись-ка в сторону…

Уперев приклад пулемета в переборку, я уверенно вдавил кнопку. Все шесть стволов с зубодробительным жужжанием раскрутились. Мы на минуту оглохли и ослепли от рева и огненной струи вырвавшейся из всех стволов. Переборка прямо передо мной стала, словно дуршлаг, а потом и вовсе целый кусок вывалилась наружу, оставив огромную пробоину с рваными краями. В беззвучном крике, распахнув свою отвратительную пасть, Охотник смотрел на дыру в своей груди, пока его длинный язык извивался по сторонам, словно огромный червяк.

– Нравится мразь? – зло рассмеялся я, прочитав в глазах уродливого создания страх и отчаяние перед неизбежным. – Не на тех напрыгнул! Жри свинец, выродок!

Охотнику еще хватило ума понять, что его песенка спета, но так просто смиряться с поражением он был, по-видимому, не готов. Инстинктивно оттолкнувшись лапами, он словно огромный кузнечик в одном мощном прыжке взмыл вверх, ненароком угодив в работающий винт вертолета. Не выдержав столь крупного и плотного объекта, авиационный винт разрубил тварь на множество кусков, после чего разлетелся. Мгновенно Ми-8 клюнул носом вниз и стал быстро падать. Выпустив из рук пулемет и скользя по полу, я изо всех сил вцепился руками в поручни. Задыхаясь от давящих на тело перегрузок, я обреченно наблюдал сквозь разбитое стекло кабины, как в мареве перегретого воздуха от двигателя мы неотвратимо приближаемся к деревьям. Чудовищной по силе удар отбросил меня далеко назад, под треск и скрип жалобно сминающихся вокруг переборок. Вертолет стал удаляться, а вокруг меня заплясали ветки деревьев.

Наверное, при ударе корпуса о кроны деревьев меня просто вышибло наружу сквозь дыру в грузовом отсеке. Приложившись многократно о жесткую кору, я застрял в ветвях. Исковерканный корпус воздушной машины еще какое-то время гулко катился по земле, после чего занялся пламенем недалеко от того дерева, на котором я болтался. Выплюнув сгусток крови, я печально проследил, как долго падает кровавая слюна. До земли было метров десять не меньше. По чистой случайности во время падения я зацепился за ветку автоматным ремнем уже второй раз подряд, спасающий меня от неминуемой гибели. Я не поверил глазам, когда из горящей горы железа того, что еще совсем недавно было вертолетом, выполз шатающийся Антон, на котором дымилась одежда. Он держал на руках хрупкое тело мертвой девушки. То, что она мертва было очевидно, учитывая количество крови, что стекало с её одежде. Даже если она и жива, значит ненадолго, потеря крови убивает очень быстро и ничуть не менее эффективно, чем смерть от пули. Мой напарник из последних сил сделал еще пять шагов и упал в траву, выпустив из рук девушку. Когда пламя добралось до топливных баков, взрыв взметнул высоко над деревьями черный дым, указывающий спасателям место нашего падения. Где-то вдали над деревьями послышался стрекот множества винтов – к нам спешила помощь из Гнезда.

Я еще находился в сознании, когда из-за ближайших холмов вылетели на бреющем полете два Аллигатора – штурмовые вертолеты Ка-52 – сопровождающие Ми-8. Транспорт завис над местом крушения. Из грузового люка выпали бухты веревок, по которым быстро спустилась группа спасения из шести бойцов. Трое солдат грамотно заняли оборону, а остальные, заметив неподвижные тела в траве, побежали к ним. Меня никто не видел в густой кроне, а кричать на грани потери сознания я не мог – у меня было серьезное подозрение, что я сломал себе ключицу или ребра. От этого при каждом вздохе меня терзала страшная боль в груди. Тогда непослушными, окровавленными руками я в последнем усилии сорвал пальцем чеку с дымовой гранаты и принялся ждать, пока меня заметят с земли, что и произошло через несколько секунд.

Я не запомнил, как меня снимали с дерева и укладывали на носилки, но помню боль и еще более сильную боль уже в воздухе на борту вертолета. Глядя в мертвые глаза лежащей, напротив, от меня девушки, я, ощущаю вину. Проклиная слабость, что позволил себя уговорить взять ее с собой. Возможно, без нас все у нее было бы хорошо. Она благополучно родила и растила малыша. Пусть место ее обитания не самое лучшее место на земле, зато в кругу знакомых она была среди своих. Почему я был против ее присутствия в Гнезде? Потому что Центр безжалостно пожирает людей вместе с их мечтами. Это образно, но суть именно в этом.

– Все будет хорошо, капитан! – ободряюще подмигнул мне боец спецподразделения, после чего я окончательно потерял сознание до самого госпиталя.

Часть 2

Города разбитых надежд

– Меня тошнит от одной только мысли! Идея тухлая, как десятидневный покойник!

Быстро облачаясь в свою потрепанную временем и непогодой тигровую амуницию, я всем своим видом стараюсь игнорировать нежданного гостя. Восьмая неделя пребывания в госпитале, стала последней каплей, что сломала спину верблюда. Регенерация моей костной ткани закончилась благополучно еще неделю назад, но на всякий случай медики решили продержать меня в госпитале еще одну неделю, так, на всякий случай. Другой был бы рад, да только не я.

– Капитан Алёшин, хочу лишний раз напомнить, что только своевременное заступничество полковника Высокова спасло Вас и капитана Сергеева от неминуемого трибунала. Слыханное ли дело подделка графиков дежурств, нарушение приказа, несогласованная инициатива, повлекшая гибель гражданского и утрата ценного материального имущества. Это все, по-вашему, шутки?

Адъютант генерала, которого за глаза называли Кабелем за схожесть с собакой, сейчас важно расхаживал по палате, чеканя шаги, словно на параде. Этот выхолощенный, розовощекий обмылок, был обычной штабной шавкой привыкшей тявкать только из-за спины своего босса. То, что он от меня хотел, никоим образом не укладывалось в мое понимание здравого смысла. Всего лишь возглавить группу по изучению китайского плавучего консервного завода, выброшенного волнами на южной оконечности острова. Идея опасная. Там могли оказаться огромные запасы продовольствия или очередные неприятности. Когда думаешь что уже все повидал на этом свете и ничто более тебя не удивит, судьба злодейка подкидывает сюрприз, от которого волосы становятся дыбом. Возглавить отряд по изучению консервного завода, значило по ноздри, окунутся в неприятности, чего я всеми силами старался избегать в последнее время.

– Вам выделят в помощь танковый взвод, – продолжал настаивать Кобель. – Пять вертолетов огневой поддержки и треть наших людских резервов. Эта миссия будет проходить под полным контролем с самого верха. Любой риск исключен…

– Почему бы в таком случае “верхам” самолично не заняться этим делом? – воскликнул я, быстро шнуруя берцы на толстой каучуковой подошве. – Я едва уцелел в схватке с гнилым боровом из южных топей, истребил адскую колонию зодчих, выследил Ведьму и совсем недавно едва не сдох в лапах Охотника сбившего вертолет, на котором я возвращался с задания. А теперь в благодарность мне предлагают заняться делом, которое окажется опаснее всего этого вместе взятого? Вы склонны недооценивать угрозы, я знал об этом всегда.

– А Вы склонны преувеличивать, нам стало это известно совсем недавно.

– А что будет, если я пошлю Вас всерьез и надолго и не подчинюсь приказу?

– Не пошлете. Вот распоряжение полковника Высокова, вашего начальника и покровителя.

Выхватив из его рук сложенный втрое лист, я впился взглядом в мелкие строчки, после чего презрительно швырнул его адъютанту в лицо, оттолкнув его самого с дороги.

– А мне плевать. Можете поставить меня к стенке, но пока я не проведаю своего друга, я и пальцем не пошевелю. Полковника вынудили подписать эту бумаженцию, а иначе, зачем ему меня подставлять? Я надеюсь, ради вашего же здоровья, Вы не последуете следом за мной.

Подхватив с кровати вещмешок с пожитками, я выскочил за дверь и был таков. Быстро распрощавшись с соседями по терапевтическому отделению, я заглянул к заведующей, но ее не оказалось на месте. Измученная ночным дежурством медсестра сообщила, что заведующая спустилась в морг для вскрытия экспоната, доставленного разведчиками. Моргом оказался обычный подвал, наскоро оборудованный морозильными установками. Зябко поежившись, я заглянул в первое попавшееся помещение, но там никого не оказалось. Я потерянно бродил по коридору, заглядывая в каждую комнату, когда заметил за очередным поворотом знакомый женский силуэт, который не спутаешь ни с каким другим. Заведующая зашла в комнату предварительного вскрытия и быстро стала делать надрезы лазерным скальпелем на чудовищно раздутой туше, похожей текстурой на древесный ствол дуба. Мертвый некроморф весь покрылся инеем и промерз насквозь, скальпель с трудом разрезал неподатливую толстую кожу.

– Тебе лучше не подходить к этой дряни слишком близко. – Посоветовал я у нее из-за спины.

– Это почему? – с трудом подавила улыбку заведующая, даже не обернувшись на мой голос.

– От этого он может растаять. Я разве не говорил, что ты девушка горячая?

Я обнял ее сзади, ощутив, что ее дыхание заметно участилось благодаря моим манипуляциям с ее халатом обтягивающим чудные формы.

– Ты всегда такой нахальный или только когда знаешь что мои уколы тебе больше не угрожают? Что ты здесь забыл? Тебя разве не выписали? Ты волен вернутся на службу…

– Ах, эта служба. Неужели я могу видеться с тобой, только попав сюда в качестве пациента?

Светловолосая девушка вырвалась из моих объятий и быстро застегнула пуговицы халата.

– Я собственно по этой причине и заглянул, – притворно вздохнул я, окинув ее плотоядным взглядом. – Мне нужны МОИ лекарства. Без них мне ни за что не блокировать действие инъекций, а без уколов меня заподозрят в заражении. Ты ведь не хочешь, что бы меня пристрелили или того хуже – препарировали в твоем Центре общественного здоровья? Я готов умереть в бою с нежитью, но только не от твоей нежной руки. Это уже будет перебором…

– Извини, лекарств больше нет.

– Что?!

– …и в ближайшее время не ожидаются.

Быстро выглянув в коридор, я захлопнул за собой дверь и медленно обернулся к Светлане.

– Повтори, пожалуйста, только чуть помедленней. Я не расслышал последних слов…

– Все ты расслышал! – Тихо сказала девушка, стараясь не смотреть на меня.

– Что насчет кетрасина-Т и теразина?

– Закончились обе смеси. Послушай…

– Да ты хоть представляешь, что это означает? – меня охватило нешуточное волнение. – Пора переходить на сыворотку. У меня другого выбора нет!

– Она может убить тебя, так как не прошла еще всех клинических тестов и испытаний.

Стукнув кулаком об стену, я прислонился лбом к стальной двери. Страх и отчаяние бились у меня в душе, словно две загнанные в клетку птицы, рвущие друг друга клювами.

– А что прикажешь мне делать с этим? – я снял контактные линзы и обернулся к ней. – Что?

Светлана ахнула, но, быстро взяла себя в руки, стараясь не смотреть мне в глаза.

– Мы что нибудь придумаем. Дело совсем не в глазах. Все намного сложнее, чем ты думаешь.

– Тогда проясни. Мне интересно чего я не учел.

– Мы считали, что начальные мутации всего лишь фикция. Мелкий дефект генома. Я перепроверила, расчеты. Суперкомпьютер РОСАТОМа подтвердил мои наихудшие опасения. Мне жаль, но будут и другие побочные изменения физиологии и уже в ближайшее время.

– Какие еще изменения? – мое горло перехватил внезапный спазм. Слова застревали в горле.

– Нам чужды процессы, порождаемые Радостью жизни. Конечный результат… неизвестен. Возможно, в скором времени нам удастся разгадать эту загадку, тогда у таких как ты появится надежда. А пока я ничем не могу обрадовать, только продолжать скрывать правду.

Видя, что я собираюсь уходить, она перегородила мне дорогу, не давая уйти.

– Я обещала, что помогу и сделаю это. Все должно быть в тайне. Обними меня.

Медленно подняв на нее взгляд, я долго молчал не зная, что ответить:

– В любом случае спасибо. Что занималась моими биохимическими анализами крови. Если бы кто другой про них прознал, то не сносить мне головы и тебе кстати тоже. За сокрытие подобных фактов предусмотрено суровое наказание. Ты единственная кому я еще верю.

Обняв ее за талию, я внезапно почувствовал дикое и необузданное желание. Не удержавшись от соблазна, прижал к одному из свободных столов. Она не сопротивлялась. Мы бешено любили друг друга на столе для трупов, даже не задумываясь над символичностью этого действа. Нас не волновал холод и что сюда могли зайти лаборанты. Страсть ослепила и заглушила рассудок.

Через пол часа, мы быстро приводили свою одежду в порядок, пока нас и вправду не застукали. В глазах Светы отчетливо светилось скрытое торжество. А в моих – опустошение.

Переведя взор на зеркальную крышку шкафчика, для инструментов я, как и прежде вздрогнул, увидев свои глаза. Это были глаза не человека. Без белков и без зрачков с однородной поверхностью, сейчас еще и подернутые масленой пленкой. Глаза словно сделанные из металла отполированного до зеркального блеска. На обычном лице человека, они смотрелись ужасно неестественно, если не сказать больше. Наблюдая, как они двигаются, когда я смотрю по сторонам, меня каждый раз охватывала животная паника перед этим обращением. Какой же я после этого человек? Урод, иначе не скажешь! Но я по-прежнему чувствую себя человеком, а не кровожадным, бездушным монстром. Разговариваю как все. Дышу воздухом, ем обычную пищу.

– Что же это значит? Я вижу, как и прежде. Даже лучше, но ощущения иные.

Светлана нежно провела по моей небритой щеке своими тонкими пальцами:

– Все объяснить будет сложно. Трансмутация на генном уровне – эти знания, нам пока недоступны. Пройдут столетия, прежде чем люди научатся этим управлять.

– Если к тому времени все не вымрут! – на душе вдруг сделалось тоскливо.

– Будем надеяться на лучшее, – вздохнула Светлана. – Но готовится к худшему как всегда. А теперь уходи. Если на тебя наткнется Воронин нам обоим несдобровать.

Я снова надел контактные линзы, имитирующие человеческую радужку и порывисто развернувшись, вышел из комнаты. Идти до выхода с территории Центра общественного здоровья было не близко. Мрачные пеналы корпусов зданий находящиеся внутри закрытой территории под усиленной охраной, охранялись лучше, чем штаб специальных операций. Меня постоянно останавливали для досмотра пропуска, но, взглянув на выписку из госпиталя, пропускали. Такие меры предосторожности были оправданы, ведь ЦОЗ занимался изучением некроморфов и до кучи разрабатывал оружие против них. Например, серебристый порошок, которым мы уничтожали тела некроморфов – это их разработка как и аминокислотные антиоксиданты, с помощью которых пытались остановить распространение Радости жизни.

Перед опущенным шлагбаумом КПП стоял старенький УАЗ-3151 с тяжелым пулеметом на станине. Видавшая виды машина без крыши, была любимой рабочей лошадкой персонала Гнезда. Водитель в нетерпении нажал на сигнал, привлекая к себе мое внимание.

Пока мы ехали к комплексу хирургического отделения, я безразлично смотрел по сторонам. За сеточным забором в километре отсюда в долине застыли ровными рядами силуэты самолетов АН-2 и АН-12. Не все из них летали, зато действующие самолеты дальней разведки Ту-95РЦ – были нашими глазами и ушами во внешнем мире. Самолет летал на максимальную дальность в тринадцать тысяч километров на максимальной высоте десять тысяч метров. Мог работать по реальным морским целям и устойчиво передавать информацию на командные пункты Гнезда. Топливо в нашем распоряжении оставалось мало, поэтому временно все разведывательные полеты были отменены. Если смотреть правде в лицо то на ходу было, всего шесть самолетов, из парка вертолетов в тридцать машин, половина никуда не годилась, даже на запчасти. Больше половины танков Т-90М и бронемашин были в плачевном состоянии. Оружие обветшало и требовало замены. Вот с такой вот ”мощью” нам приходилось хранить мир на всем острове. Хорошо еще старые патрульные катера на подводных крыльях проекта 133 "Антарес" были по прежнему на ходу иначе не избежать нам новых весточек с континента. Эти плавучие банки эпохи Холодной войны великолепно справлялись с незваными гостями, распыляя на куски вдали от берега. Так же с их помощью буксировали вдоль побережья острова старые баржи с грузами, но самое главное солярки для них было в избытке.

Предъявив охранникам на входе в хирургическое отделение свой жетон, я был разочарован, когда, пробив по базе данных на компьютере, мне сообщили, что капитана Сергеева, выписали еще два дня назад, а где именно он находится сейчас не известно.

– Тоже мне друг называется. – Ворчал я, возвращаясь к машине.

– Куда сейчас, Дмитрий Игоревич? К штабу? – уныло поинтересовался водитель.

– Нет, к штабу не нужно, – чуть подумав, я добавил. – Отвези меня Костя домой.

– К церковной бухте? – еще сильнее скис водила и с тяжким вздохом завел двигатель.

– Домой. – Поправил я, откидывая голову на спинку кресла.

Ехать сейчас в штаб и видеть там людей просиживающих штаны в полной безопасности пока оперативники умирали, было сейчас совсем не кстати. Мои нервы были не из металла и на этом фоне могли произойти разные неприятные казусы, благо поводов скопилось преизрядно.

Извилистая дорога, вела вниз по склону холма к побережью, где разбивались о скалы огромные буруны волн. Мне пришлось еще раз предъявлять жетон на КПП, прежде чем нас оставили в покое и позволили выехать за пределы Гнезда. Дорога до военного городка на берегу Церковной бухты была не близкая, поэтому пол часа езды по разбитой дороге присыпанной гравием, превратилась для меня в настоящую пытку. Водитель Костя – веселый, жизнерадостный парень лет двадцати, с претензией на остроумие – несколько раз пытался меня развеселить веселыми историями, но быстро сдался, когда понял что это не под силу даже ему.

Когда мы добрались до места, я отпустил водителя обратно на базу, решив, что до вечера он мне вряд ли понадобиться, только если вдруг случится что-то по настоящему тревожное и меня вызовут на аэродром. Военный городок был заселен лишь на половину. Старые пеналы девяти и пяти этажных зданий, построенных еще в эпоху СССР, были рассчитаны на проживание двух тысяч человек, в то время как здесь проживало меньше тысячи. С каждым годом людей становилось все меньше, а свободного жилья все больше, что, на мой взгляд, и являлось настоящим торжеством над жилищным кризисом начала двадцать первого века. Почему же сюда в таком случае не переселяли людей из Северного? Ответ был прост – нецелесообразно. Для них все равно не хватит еды и тех скудных ресурсов, что еще оставались в ведении Центра. Пока здесь проживали солдаты и персонал базы, ни у кого не болела голова о судьбе простых людей. Мне это казалось вопиющей несправедливостью, граничащей с преступлением против оставшихся в живых немногочисленных гражданских, но тут как говаривал полковник Высоков, было много от политики. Пересели сюда население Северного и уже завтра сюда потянутся жители Южного. Кроме того, граждане обоих поселений друг друга терпеть не могли, и их невольное смешивание могло привести к ненужным волнениям и даже социальному взрыву. Чтобы понять причины их ненависти стоит немного отступить в прошлое, лет эдак на десять назад, когда бушевал Курильский кризис. Высадив на спорные острова десант, японцы стали укреплять оборону занятых территорий. В попытках вернуть их, правители Федерации утопили острова в крови своих солдат, отправив их на самую настоящую бойню. В тот момент мир был как никогда близок к ядерной войне, ведь американцы и европейцы встали на сторону японцев, поддержав их якобы законные требования. Японцы задыхались на своих медленно уходящих под воду островках, их потуги расширить территории были понятны и в чем-то вызывали сочувствие, но то, как они себя повели при их захвате, не укладывалось ни в какие рамки. Они депортировали захваченное население в спецлагеря, где держали людей в качестве заложников на случай боевых действий. Колонисты из Японии быстро заполонили брошенные поселения и стали обустраиваться на островах как у себя дома. Поселок Северный играл роль спецлагеря для пленных гражданских, а Южный был первым японским поселением, возведенным захватчиками. Отсюда и жгучая ненависть бывших заключенных к надзирателям. С тех пор в их отношении друг к другу ничего не изменилось.

Добравшись пешком до девятого этажа, так как лифты давно не работали, я извлек из кармана ключи и загрохотал ими об стальную дверь, пытаясь нащупать замочную скважину. Проделав нелегкие манипуляции со второй дверью, я тяжело ввалился в коридор, в котором под ногами хрустела не знавшая тряпки грязь. Бросив сумку на пол, прошел в зал, где не раздеваясь, упал на двуспальную кровать, подняв к потолку облако пыли. Так я и лежал неподвижно, уткнувшись носом в грязную подушку. Прислушиваясь к шуму ветра за окном и рычанию приехавшего бронетранспортера, привезшего кого-то с базы, думал о том как хорошо, когда ты дома. Хотелось лежать так вечно, а потом спокойно помереть в кровати с пивом в одной руке и хмельной красавицей в другой, вместо жуткой участи однажды угодить какой-нибудь твари на обед или того хуже – стать одним из некроморфов. Последнее обстоятельство особенно отравляло мою жизнь, каждый раз, словно напоминая, что мне этого ни за что не избежать.

– И от тайги до Британских морей, Красная армия всех сильней… – бормотал я слова песни, словно в бреду. – Так пусть же Красная, сжимает властно, свой штык мозолистой рукой…

Сколько же прошло лет с той поры, как я дурашливо напевал этот мотивчик, вместе с остальными солдатами, едущими на войну? Трясясь внутри грузового состава, идущего на дальний восток мы не задумывались о том, что будет завтра, а свято верили, что наша поездка будет сродни пикнику на природе. Наше оружие вызывало благоговение своей разрушительной мощью во всем мире, как же мы могли забыть, что оно эффективно только в умелых руках? Наше удивление не передать словами, когда после массированной морской артиллерийской поддержки с линейных кораблей и бомбардировки тактической авиации, наша десантная атака захлебнулась, а противник откинул наши войска далеко назад, как могучую волну, разбившуюся о камни Шикотана кровавыми брызгами. Что же случилось после тех событий? А дальше начинались сплошные провалы в памяти. Лишь разрозненные обрывки из воспоминаний о ранении и плене, а так же о последующих злоключениях в японском плену.

Проспав сном праведника несколько часов кряду, я первым делом достал из наполненной холодной водой ванны бутылочку с самодельной брагой настоянной на малине и ежевике. Щедро выпил пол бутылки, не забыв умыть лицо из той же ванны. Водопровод не работал, поэтому воду приходилось таскать в ведрах из артезианской скважины. Нехитрый обед из надоевших солоноватых сухарей, безвкусной вяленой рыбы и обезвоженного мяса не добавил ни грамма оптимизма. Я ел словно робот, не ощущая радости от самого процесса. Выйдя на просторную лоджию, я с тоской уставился вдаль, туда, где за туманной дымкой грохотали серые волны Церковной бухты. Красивейший залив, из которого из воды возвышались величественные скалы похожие на церковные крыши храмов, был сейчас пуст в то время как раньше, здесь обитала огромная колония чаек. Мне страх как захотелось искупаться в море, да так сильно что, отложив бутылку в сторону, я спустился на улицу. Закинув автомат за плечо, я бодро шагал к побережью, кивая знакомым офицерам, попадавшимся мне по дороге у своих подъездов.

– Рад тебя видеть здоровым, Алешин! – выкрикнул мне, свесившись с балкона почти по пояс, Сергей Туров, мой сосед по дому. – Заходи в гости, найдем, чем отметить!

– Обязательно! Как только так сразу…

Я посторонился с дороги ползущего мне навстречу бронетранспортера груженного мешками с песком и быстро свернул в малоприметный переулок. Шорох моих шагов многократно отражался от стен домов, раскрашенных революционными картинами далекого прошлого. Вот Ленин с броневика вещает перед собравшимися солдатами и матросами, а на другом здании изображено как толпа красноармейцев тащит на плечах убитого в бою товарища. Я остановился, по-новому взглянув на такие привычные сюжеты. Монументальные лица безымянных бойцов сжимающих в мускулистых руках винтовки и красные знамена, жутковато сверлили меня своими слепыми глазами без зрачков. Они были похожи на жуткие призраки прошлого.

– Что-то мне от ваших недобрых взглядов не по себе. – Пробормотал я, невольно сглотнув.

Надо мной уже давно зловеще нависали дома брошенного сектора, где никто уже не жил долгие годы. Шелестящий шепот ветра в выбитых окнах и грязных подъездах заставляли ощутить одиночество и тоску, словно я очутился на древнем кладбище. По идее здесь никаких некроморфов быть не должно, но теоретически все возможно тем более открытое море в ста метрах. Пусть инженеры с пеной у рта доказывают, что береговая линия неприступна для разной морской мерзости, я скептически относился к подобным заверениям. Кого вообще может остановить колючая проволока, подводная сетка и старые минные поля вдоль всего пляжа?

Что бы не поддаваться унынию, я прибавил шагу, напевая громко песенку: – “А вот они условия, а вот она среда, а, в общем, для здоровья полезны холода…”

Выбравшись из мрачных стен домов, перевел дыхание, ощущая, как приступы клаустрофобии постепенно отпускают. С некоторых пор я стал ею страдать. Осторожно спустившись по крутой тропинке к неспокойному морю, почувствовал себя рядом с водой значительно лучше. Когда ноги перешли с бетона на мягкий песок пляжа, протянувшийся почти на десять километров, мне снова нестерпимо захотелось избавиться от одежды и нырнуть в прохладные волны. Старый маяк на громовом утесе привычно подмигивал прожектором, указывая путь морским патрулям. К нему-то я и направился. Взбираясь на самый верх, я уже был готов признать, что идея была не самая удачная, когда увидел на смотровой площадке смотрителя маяка – старого японца Мацумоту. Он приветливо помахал мне рукой и скрылся внутри. Посмотрев вниз на черные скалы пол сотней метров ниже маяка, я вздохнул, и быстрым шагом осилил последние метры.

– Никак теряешь форму. Раньше поднимался за минуту, а сейчас вползаешь, словно старый инвалид или больная черепаха. – Мацумото, довольно покивал, когда я по японскому обычаю снял перед порогом ботинки и слегка склонил голову в приветствии.

– Мацумото сан, меня только сегодня выписали из госпиталя.

– Оправдания. Они ведь как дырка в заднице – у всех имеются.

– Пощадите, учитель! Ну, какие оправдания? – возмутился я, но когда понял что хитрый старик, таким образом, подкалывает меня, тоже не удержался от улыбки. С почтением протянул пакет с продуктами, что захватил с собой из дома. Обычно без подарков я к нему не приходил.

– Орегото. – Коротко поблагодарил Мацумота, указав на лавку у горящего камина.

Присев поближе к огню, я жадно протянул к нему руки, ощущая живительное тепло в пальцах. Когда туман и сырость приходят с моря, это самое действенное средство от тоски.

– Все ли у Вас в порядке, учитель? Не беспокоят безымянные демоны из моря?

Японец пожал плечами и раскурил трубку:

– По-разному, а тебя? Душа твоя полна смятения, а в глазах страх. Ты чего-то боишься?

– Скорее кого-то. Меня до чертиков пугает глупость командования Гнезда.

– О, серьезное заявление. Считаешь, ты умней, чем они?

Повесив автомат на крючок, я благоговейно снял с деревянной стойки меч в резных ножнах и резко развернувшись, нанес хитрый финт, нацеленный в голову старика. Ничуть не удивившись и не растерявшись, тот ловко уклонился и, подхватив со стены второй меч, блокировал им мой выпад. Скрестив мечи, мы быстро закружили по комнате, пока у меня не сдали нервы, и я не расцепил полоски металла, отпрыгнув на несколько шагов назад. Лицо мое ожесточилось.

– Куда же делась твоя уверенность? – улыбнулся Мацумота. – Колебания – это ведь прямой путь к забвению, а страх за собственную жизнь – эгоизма тень…

– Вы правы, я действительно раскис. Но это никак не повлияло на мою руку…

Скупо взяв меч за середину ножен я быстрыми шашками стал наступать, горя желанием доказать что во мне нет страха, но снова был вынужден отступить когда старик играючи отбил мой выпад по ногам, а потом и сам атаковал чуть не зацепив мою шею кончиком меча.

– Моя вера в моих друзьях и наставнике. Больше я никому не доверяю.

– Очень жаль слышать это от тебя. Подозрительность делает из человека параноика.

Все это время мы сражались на настоящих мечах задвинутых в ножны и скрепленных для надежности кожаными ремешками. Стук бамбуковых ножен, происходил в полной тишине, пока мы, задыхаясь от усердия, старались подловить друг друга на малейшей ошибке. Это походило на смертоносный танец, исполняемый адептами религиозного культа, но в отличие от бесполезного танца с бубном, наш был призван выявить победителя и побежденного. Почти любая точка на теле могла стать смертельной. Удар под мышку, выпад в предплечье, укол в поясницу – любой из ударов, достигший цели становился для неудачника последним в его жизни. Мало следить за движениями противника, необходимо предугадывать его следующие шаги, словно в шахматной партии. Суета и торопливость были смерти подобно, но и нерасторопность прямой путь к поражению. Когда провалилась вторая моя атака, а старик по-прежнему улыбался, молчаливо приглашая к нападению, я зло стиснул зубы и одним рывком выдернул меч из ножен. На мгновение в глазах Мацумото мелькнул огонек удивления. Он даже опустил свой меч.

– Если не готов пролить чужую кровь, никогда не вынимай меч из ножен.

– Я знаю, учитель. – Сказал я, и метнул меч через всю комнату в темную тень, с верещанием выпавшую со смотровой площадки, сжимая клинок в своей груди. Далеко внизу раздался глухой всплеск и новые порции воплей. Мацумото досадливо всплеснув худыми руками, выбежал на смотровую площадку, долгим взглядом посмотрел вниз, бормоча про себя что-то сердито по-японски. Я спокойно вышел следом за ним и безучастно встал рядом, облокотившись локтями о перила ограждения. Усилившийся ветерок приятно обдувал мое разгоряченное боем лицо, лаская нежными прикосновениями и дыханием моря. На горизонте буквально на глазах росли фиолетовые тучи, подсвеченные яркими молниями. Надвигался сильный шторм.

– Этот меч стоил намного больше, чем несчастная сущность привыкшая нападать со спины.

Старик сердито покосился на меня, а затем смягчившись по отечески приобнял за плечи.

– За это безобразие тебе придется составить мне компанию за трапезой. Пойдем.

– Значит Вы не в обиде за потерю меча? – осторожно спросил я.

– Как я могу на тебя обижаться? Все допускают ошибки.

Кисло, улыбнувшись, я согласно склонил голову. Иначе и быть не могло.

– За пиалой риса расскажешь, что с тобой стряслось, и как дожил до жизни такой, если в каждой тени видишь врага. На самом деле не все морские обитатели нам враждебны и тот, кого ты так легкомысленно проткнул мечом, уже завтра приползет ко мне с требованием компенсации, а иначе откажется таскать из моря омаров и креветок. Сам я не рыбак, но отказываться по твоей вине от даров моря не намерен.

– Вы же знаете учитель, я не одобряю Вашей привязанности к новым знакомствам тем более среди морского народа. Они, между прочим, тоже наши враги.

– Хм, спорное утверждение, – Мацумото разлил по крошечным чашкам ароматный чай. Он свято чтил чайную церемонию, каждый раз устраивая из этого настоящий спектакль.

Я отпил глоток и удивленно на него посмотрел: – Откуда это? Вкусно.

– Еще бы не вкусно. Ихтиандр принес, а ты его за это еще и в море столкнул в качестве благодарности. – Старик рассмеялся, наблюдая, как я виновато опустил глаза. – Злодей, иначе и не скажешь. Вот и доверяй после этого людям, именно так подумает мой гость из моря.

– Да, но… ИХТИАНДР?!

– У него нет имени, это я его так назвал. Смотрел русский фильм, когда еще жил в Токио.

– Так что мне делать? Я не могу жить в мире с теми, кто нас убивает.

– Быть может мы для них сами сродни лесному пожару или извержению вулкана?

– Ночной Охотник без причины напал на наш вертолет. В результате погибла беременная девчушка и экипаж вертушки, а мы с Антоном переломали кости и чуть не представились. Это ничем не спровоцированная агрессия и никакого иного объяснения здесь нет и быть не может. А сколько раз я сталкивался с другими агрессивными Обращенными и не счесть!

Мацумота неспешно хватая палочками вареный рис, задумался над моими словами.

– Ночной Охотник, всего лишь инструмент сродни мечу, такой же, как зомби и другие виды некроморфов. Его желание уничтожить врага, по крайней мере, понятно, а наши помыслы? Мы когда-то сражались за эти самые острова и щедро пролили здесь кровь. Мы убивали друг друга по указке тех, кто не видел дальше собственного носа. Мы словно глупые овцы бежали следом за пастухом, который понятия не имел, куда приведет его извилистая тропинка жизни. Я всегда утверждал и буду утверждать, что политические мероприятия погубят этот мир. Ты и твой друг поступили не очень мудро, лишний раз, мозоля глаза Охотника, просто избегайте с ним встреч и не зевайте. Люди склонны носить маски, выставляя напоказ ту, что им удобна в данный момент. Возьмем, к примеру, тебя. С виду обычный узколобый служака, любящий похихикать у меня за спиной, когда я путаю русские слова, но в тоже время человек наблюдательный и далеко не глупый. И я никогда не считал тебя суетливым. Торопыги долго не живут. Прежде чем ввязываться во все тяжкие ты взвесишь все “за” и “против” и лишь потом начинаешь действовать. Раньше ты поступал иначе – сначала бил, а потом думал. С годами умнеешь.

– Приятно это слышать. – Допив чай, я отставил чашку в сторону.

Комплименты учителя пришлись мне по душе, ведь старик был скуп на похвалы, вместо них предпочитая расточать жесткую критику и порой жестокую иронию.

– А еще ты безнадежный романтик, склонный возводить в абсолют разную чепуху и принимать происходящие события слишком близко к сердцу. Все твои наивные представления о добре и зле не стоят и тухлой креветки. Мир намного сложнее чем, кажется на первый взгляд. Невозможно ткнуть пальцем в проблему и вынести ей однозначный приговор лишь на основании своего личного мировоззрения. Смотри глубже, прямо в корень причинно следственной связи. Не сражайся с ветряными мельницами последствий, а ищи первопричину. Ты ведь не в ладах с религией? И очень плохо! Отсутствие духовности тебе только в минус…

– Почему? Атеистом быть неплохо. Не на кого пенять кроме себя в случае чего…

– Ерунда! – немного резковато отрезал Мацумота. – Ты ничего не понимаешь в мироустройстве и не видишь ничего кроме известного мира, а уже делаешь такие заявления. Неразумно отрицать существование того, кто выше твоего и моего понимания. Надмирная реальность существует, нравится нам это или нет. Творец разговаривает с нами языком жизненных обстоятельств и то что некоторые воспринимают как удачу или трагедию вполне можно назвать диалогом с богом. Когда осмыслишь это, то многое перестанет быть загадкой.

– Теперь Вы говорите загадками, Мацумота сан, – я закинул в рот кусочек вяленой рыбы, заедая ее рисом щедро приправленным кислым соусом. – Но я подумаю над этим на досуге…

– Хорошо, ты ведь пришел, чтобы я дал оценку твоим действиям и подсказал, что делать дальше? Тут я тебе не помощник. На эти вопросы тебе предстоит найти ответ самому. Скажу одно – с нашей последней встречи ты более уверенно держишь меч, что лично меня не может не радовать. Часто практикуешь? Чувствуется твердая рука мастера.

– Иногда, – я невольно смутился, вспомнив отрубленную голову Ивана. – Продолжим?

– Я научил тебя всему, что знаю сам. Теперь дело за оттачиванием мастерства. Тренируйся, но не переусердствуй – меч как и живой человек тоже требует отдыха. А сейчас покажи свои глаза.

– Вы их и так видите перед собой.

– Я имел ввиду ДРУГИЕ, которые. Не волнуйся, я это зрелище переживу.

Наступила гнетущая пауза, мне вдруг сделалось неуютно.

– Откуда Вы про них знаете? Я никогда не рассказывал…

– Разве линзы обманут человека, умеющего видеть вещи такими, какие они есть?

Я долго сидел не двигаясь, прежде чем принялся осторожно снимать контактные линзы. Моргая воспаленными веками, я нехотя обернулся к учителю, с благодарностью склонив голову, когда на его загадочном азиатском лице не дрогнула ни одна мышца. Он лишь с удовлетворением покивал головой, словно ничего иного и не ожидал увидеть. Неторопливо достав из тумбочки зеркало, медленно обратил его зеркальную поверхность в мою сторону.

– Что ты видишь в отражении, Дима?

– Я вижу… – замявшись, я пытался отвернуться от своего нечеловеческого взгляда, но отражение сверлило мне душу гипнотической силой приковывая к себе внимание. – Я не знаю, что я вижу. Мне невыносимо осознавать и чувствовать их присутствие на своем лице.

– Ты видишь наше прошлое, настоящее и будущее.

– Что Вы хотите этим сказать? Что я давно уже один из тех монстров с кем сражаюсь?

– Мы сражаемся сами с собой. Ты видишь ответ на все наши вопросы. Люди-гибриды – разумная цена за прекращение кровопролития. Это эволюция. В межвидовых битвах побеждает сильнейший. Кто бы не нанес удар первым, победит лишь тот, кто будет умнее и хитрее своего противника и кто умеет лучше приспосабливаться к изменчивым условиям игры. Наша биосфера пытается адаптироваться и у нее это неплохо получается. Хозяева некроморфов сами вложили тебе в руки оружие против самих себя, а ты этого даже не заметил. Познай себя, как ты познал меч и сам выберу свою судьбу, которая приведет тебя либо к миру, либо к войне. Пусть твоя рука не дрогнет в сражении. Да хранят тебя чистое небо, великая черепаха и белая лошадь.

– Белая лошадь? – изумился я. – Символ смерти? Но почему?

– Жизнь и смерть неразрывно связаны между собой. Это две крайности одной и той же сущности. Такова воля Творца. Просто постарайся не умереть раньше срока и слушай свое сердце. Не стыдись того, кем ты становишься, и не позволяй другим насмехаться. Глупые бюрократы страшатся только за свое брюхо. Без долгих раздумий и угрызений совести они уничтожат любого, кто встанет у них на пути и кого они посчитают угрозой для своего сытого и спокойного существования. Бойся недалеких и глупых людей они похлеще любого Охотника, но более всего опасайся амбициозных, свято верящих, что истина известна только им одним.

Я решил сменить тему, потому что разговоры о бюрократах портили мне аппетит:

– Простите за глупый вопрос учитель, но Вы никогда не рассказывали мне, как стали смотрителем маяка. Как Вас вообще допустили на стратегически важный объект?

– Это длинная и запутанная история насыщенная кровавыми событиями, – на лицо старика набежала тень. – Я командовал гарнизоном этого острова во время войны и принял решения о капитуляции, когда понял всю тщетность и бесполезность продолжения конфликта. К тому времени некроморфы распространились почти по всему миру. Не было такого места, где бы их не было. Федеральные представители как и власти Японии были слишком заняты сдерживанием некроморфов, чтобы тратить драгоценное время еще и на островной конфликт. Я решил связаться с вашим командованием чтобы предложить остров в качестве убежища для выживших гражданских из Приморского края. Это было разумное решение, ведь куда проще оборонять небольшой клочок суши, чем огромную территорию. Со мной вышла на связь группа высокопоставленных офицеров, некоторые из которых сейчас являются руководителями Гнезда.

– Значит это Вас должны все благодарить за спасение? – я с уважением посмотрел на старика.

– Люди сменили один ад на другой, так что это спорный вопрос. Меня можно благодарить за то, что я окончательно закончил конфликт на острове. Это единственная заслуга. За это меня наградили тем, что оставили в покое, отдав в ведение этот старый маяк, где теперь я в полном одиночестве предаюсь воспоминаниям. Мои соплеменники из Южного считают меня предателем и презирают, а ваши люди до конца не доверяют. Мудрые боги ниспослали нам суровые испытания чтобы проверить наши души на прочность и сплотить для великих свершений.

Спохватившись, Мацумота неожиданно засуетился.

– Мы очень хорошо поговорили с тобой Дима, но если твое начальство узнает что ты, снова невзирая ни на какие предупреждения заходил в гости к сумасшедшему Мацумоте, неприятностей не избежать. Лети по жизни как лист на ветру и ни о чем не сожалей. Какой смысл жалеть о том, что можно было предотвратить, когда все это уже в прошлом?

Я молча поднялся с циновки и быстро поклонившись, вышел на смотровую площадку. Мацумота вышел следом за мной и хлопнув по плечу, словно провожая в дальний путь.

– Не знаю, свидимся ли еще, ты главное не тупи. Так, кажется, ты любишь говорить? И еще, если по дороге домой тебе захотят сделать подарок, не отказывайся от него.

– Какой еще подарок? – я обернулся не понимая, о чем речь.

– Увидишь. – На загадочном лице японца появилась тень улыбки.

Я стал спускаться по ступеням маяка, с удивлением подметив, что уже довольно поздно а, учитывая, что небеса на всей планете теперь всегда затянуты свинцовыми тучами, то темнота в этих широтах наступает очень быстро. Услышав шорох и плеск воды за спиной, я резко обернулся, сняв автомат с плеча, но это был всего лишь Ихтиандр, затаившийся среди камней у кромки моря. Его фосфоресцирующие в полутьме зеленые глаза без зрачков, не излучали ничего кроме холодного любопытства, а главное в них не было и следа гнева на мой поступок. Щупальца на его преотвратной физиономии постоянно находились в движении, сплетая меж собой замысловатые знаки пока безгубый рот издавал смешные хлюпающие звуки. Старик когда-то пытался меня обучить языку морских жителей, которые пытались говорить посредством щупалец, но мне это не далось. Уж больно сложно и непривычно, как и язык глухонемых.

– Чего тебе? – сощурив глаза, я с подозрением наблюдал за каждым его движением.

Ихтиандр глупо хлопая двойными веками, медленно извлек из своей груди меч Мацумоты и раболепно протянул его мне рукоятью вперед, предлагая принять. Рана на месте разреза почти мгновенно затянулась, как и у всех остальных нелюдей, демонстрируя завидную регенерацию.

– Это мне? Ты уверен? – поразился я.

Держа его на прицеле автомата, с опаской приблизился к нему и быстро выхватил из его лап с длинными когтями покрытый слизью клинок. Ихтиандр приложил ладонь к своим глазам и ткнул лапой в мою сторону, после чего, ухмыльнувшись своей жутковатой ухмылкой полной мелких зубов, медленно зашагал в море, пока его голова не скрылась среди накатывающих волн.

– Черт! Как я мог забыть! – с признательностью посмотрев вслед морскому жителю, достал из коробочки контактные линзы и быстро надел. На глаза легла привычная тяжесть и неудобство. Я стиснул в руке любимый меч Мацумоты полученный им на Окинаве еще в 1966 году от самого Хатори Хансо. С благодарностью я обернулся в сторону маяка, но на смотровой площадки уже никого не было. Меч был великолепен, не чета той неуклюжей поделке, что я себе смастерил в автомастерской из куска стальной арматуры и пластика. Это было настоящее произведение искусств. Точка максимального прогиба лезвия располагалась около порожков мати, примерно на одной трети общей длины от среза хвостовика, примерно там, где меч соприкасался с талией своего хозяина. Это был самый удобный меч, который я когда-либо видел.

Рокот двигателей застиг уже на подъеме в гору, когда группа БТР и несколько крытых брезентом сто тридцать первых ЗИЛов, высветили меня мощными прожекторами.

– Эй, выключите свет! С ума сошли? – возмутился я, закрывая лицо руками.

– И где это мы так долго бродим в столь поздний час? – спросил меня строгий голос.

– Искупнуться, захотелось. – Отрезал я, игнорируя недовольство на лице человека.

– С катаной? Сомнительное удовольствие. А может, в гости к смотрителю маяка заглядывал? Я велел держаться от него подальше. Он сумасшедший и ничему хорошему не научит.

– Может быть и так, а может, и нет.

Полковник Высоков ворча в пол голоса о юности, сделал мне знак следовать за ним. Меня радостно приветствовали, когда я проходил мимо знакомых бойцов.

– У меня для тебя есть ответственное задание Алешин. Ты с моим приказом ознакомился?

– Если с тем, что обязывает меня отправиться на плавучий консервный завод то да, более того я даже швырнул его в физиономию Кабеля. – С вызовом ответил я.

– Тебе доставляет удовольствие доставать людей?

– Если бы мне нравилось доставать людей, я бы работал акушером.

– Остряк, прибереги свои казарменные шутки для товарищей. Завтра утром, ты возглавишь группу наблюдения за местностью. Никакие возражения не принимаются. Это приказ с самого верха, понятно? Не знаю, что ты там наговорил Кабелю… точнее Погребному Степану Федоровичу, но такой свекольно-красной физиономии я давно не видел! – неожиданно полковник расхохотался, а потом снова стал серьезным. – Не лезь на рожон, мало тебе неприятностей, так еще настроишь против себя генерала. Забирайся внутрь. Только попробуй улизнуть по дороге, я тебя отправлю на такую работу, по сравнению с которой теперешняя покажется сущим раем…

– Хуже чем сейчас? Сомневаюсь. – Я последовал за полковником к грузовику.

Закрыв за мной откидной борт кузова, полковник прошел в головной БТР и конвой в составе десяти грузовиков и четырех бронетранспортеров продолжит путь по пустынным улицам военного городка в сторону горы Томари. Там мы немного задержались, пока ожидали других солдат и офицеров. В кузове никого не было кроме меня и груды ящиков с боеприпасами, поэтому я соорудил из них себе нечто вроде трона. Сидя на гранатах я принялся счищать с лезвия меча застывшую слизь Ихтиандра. На одной из остановок неподалеку от военного кладбища, где хоронили прах погибших солдат, ко мне присоединился Антон, вооруженный до зубов. Он молча уселся рядом со мной и стал сосредоточенно строгать ножом какую-то кривую ветку.

– Как настроение? Выглядишь словно покойник, пролежавший в земле целую неделю, – уколол я его, наблюдая как его лицо начало приобретать нормальный цвет. – А чего это ты забыл на кладбище в столь поздний час?

– Проведал Анну. – Нехотя ответил напарник, выбрасывая обструганный сучок на улицу.

– Все никак не успокоишься? Два месяца прошло, а ты никак не забудешь ту девчонку.

– И никогда не забуду, и давай не будем об этом! Мне неприятна тема, серьезно.

– Ну и кретин! – хмыкнул я, возвращаясь к чистке меча. – Это просто курам на смех. Вынь штопор из своей задницы и засунь себе в голову, чтобы там хоть что-то извилистое было.

Антон окинул меня хмурым взглядом и раздраженно уставился на петляющую позади конвоя дорогу, за которой возвышались холмы. Сейчас он не горел желанием общаться ни с кем.

Мы не поехали к горе Томари, а сразу направились на юг, к резервным вертолетным площадкам. С этих площадок многие улетали на задания, но лишь единицы возвращались обратно живыми. Южная оконечность была самым опасным местом на всем острове, контроль над тамошней территорией осуществляли аэромобильные подразделения, в связи с нехваткой топлива вынужденные уменьшить количество боевых вылетов. Единственная железнодорожная ветка была в плачевном состоянии, приведя к нескольким крупным авариям бронепоездов. Сейчас ее спешно реконструировали для более эффективного снабжения “Южного” всем необходимым. Наблюдая за мрачным напарником, мне сделалось невыносимо тоскливо, поэтому я как можно небрежнее спросил его, замаскировав нотки юмора под серьезную интонацию.

– Послушай, мне это дело нравится не больше твоего, но мы не полезем на судно, а просто проведем разведку местности, наблюдая за всем из укрытия. Кстати, – как можно небрежнее спросил я Антона, проверяя затвор автомата. – Знаешь, как заинтересовать идиота?

Антон, подозрительно уставившись мне в лицо, не увидел ничего кроме скуки и равнодушия.

– Нет, – а после минуты напряженных раздумий с любопытством спросил. – Как?

– Я тебе завтра скажу! – ухмыльнулся я, а потом громко расхохотался, довольный, что маневр удался. Его лицо на мгновение окаменело, а потом кулаки гневно сжались, когда он сообразил, что я над ним в очередной раз потешаюсь.

– Вижу, твоя мама при беременности не отказывала себе ни в чем. Это ты типа пошутил?

– Можно и так сказать. Я устал от вида твоей постной физиономии.

– Ни хрена не смешно! – возмутился Антон, но уже через минуту едва заметно улыбался.

Конвой въехал за проволочное ограждение, проехал три блокпоста усиленных бронетехникой и быстро покатил по серому бетону мимо одноэтажных бараков и ангаров. Над головой пролетела боевая группа вертолетов Ми-24, возвращавшихся с задания для дозаправки и пополнения боезапаса. Один из них отделился от группы. Описав несколько кругов вокруг конвоя в вихре воздуха и облаке пыли, сначала завис неподалеку от нас, а потом приземлился.

– Алешин, дуй мухой в командную шишигу и надень боевую сбрую. Пять минут тебе на все сборы! – стараясь перекричать гул винтов, приказал Высоков. – Сергеев, собери своих людей и проследи за погрузкой во вторую вертушку. Вы – передовая группа, наши глаза и уши. Мы не можем соваться в опасный квадрат, не зная ситуации. Группа капитана Алешина выдвинется к объекту и произведет первичный осмотр. С разведывательного самолета передают, что пока в округе спокойно и никакой некроморфной активности не наблюдается. Итак, господа теперь каждый из вас знает свою роль в этом шоу. Не влезайте ни в какие неприятности и не проявляйте излишнюю инициативу. Ограничивайтесь наблюдением. Обо всем докладывайте своевременно, не дожидаясь пока ситуация выйдет из-под контроля. Удачи всем. По коням!

Пока в кузове командной машины ГАЗ-66 я спешно надевал бронежилет и выбирал себе подходящее оружие, обе группы уже собрались рядом с вертушками. Вслед за нами должна была отправиться по земле поддержка в составе десяти танков Т-90, тяжеловооруженная рота саперов на двух бронепоездах и три взвода УБМ генерала Сухарькова, в чью задачу входило выйти в район операции и взять в случае непредвиденных ситуаций все под свой контроль. Операция намечалась армейская без участия гражданских, но когда я увидел за амбразурой командного бункера знакомые светлые волосы, я сразу понял, что мне чего-то не договаривают, а иначе с какой целью здесь заведующая терапевтическим отделением по совместительству главный генетик Гнезда? Приехавший вместе с ней генерал Воронин был как всегда многословен и суетлив, заранее обещая всем участникам операции внеочередные звания в случае успеха операции. Пожимая на прощание каждому бойцу руку, он остановился передо мной не зная, что предпринять. С холодом в глазах и плохо скрытой неприязнью протянул и мне нехотя ладонь, но я сделал вид, что не замечаю ее, будучи занятым ногтями на руках.

Генерала моя небрежность буквально взбесила. Он даже побагровел от такой наглости:

– Капитан, давайте баш на баш. Я понимаю, этот остров слишком тесен для нас обоих, но постарайтесь хотя бы соблюдать элементарную субординацию перед вышестоящим начальством. Я тоже не в восторге от Вашего участия, пусть Высоков и большого мнения о Вас…

– Генерал, я тоже понимаю, что мы все в одной лодке и все такое, но давайте не будем лицемерить тем более, накануне столь серьезного “мероприятия”, – последнее слово я намеренно выплюнул, словно мне в рот попала какая-то гадость. – Вся эта операция серьезная ошибка, которая нам еще всем выйдет боком. У меня нюх на неприятности.

– По-вашему капитан я не человек раз я начальник и вынужден принимать сложные решения?

– Со всем уважением генерал, нам не нужен человек похожий на начальника, нам нужен начальник похожий на человека!

– Начальник не всегда прав, но он всегда начальник. – Парировал генерал.

– Ничто не вечно под луной. Времена меняются, как и люди.

Небрежно отдав ему честь, я первым залез внутрь грузового отсека вертолета.

– К сожалению, дураки не мамонты, все не вымрут… – тихо сказал я, но так чтобы Воронин услышал. Генерал раздраженно махнул рукой пилотам и, пригнувшись, стал бегом удаляться в сторону командного бункера. На минуту из проема показалась Светлана. Воронин, обняв ее за тонкую талию, со всей страстью поцеловал в губы. А как же иначе? Они ведь счастливые муж и жена. Отвернувшись от иллюминатора, я сел прямо на пол отсека, как и остальные бойцы и мрачно приготовился ожидать окончания полета. Лопасти ускорили вращение, вертолет нехотя оторвался от взлетной площадки, меся воздух изо всех сил. Никто из моей группы не сказал мне ни слова, но чувствовалось их молчаливое одобрение моим поступком. Эти люди были готовы пойти за мной в огонь и воду, и никакое мнение генерала не могло этого изменить.

Выкрашенная в темно-зеленые и грязно коричневые разводы камуфляжа, боевая машина набрала высоту и уже через минуту в полной тьме летела на высоте двух километров. Вооруженная на внешних подвесках комплексом управляемых и неуправляемых ракет, четырьмя авиационными пушками, приборами для всепогодного и ночного боя, она хищно выискивала цели на земле, где на открытой травяной равнине и заяц не спрячется. Когда мы опустились пониже, черные зрачки стволов с жужжанием раскрутились, но из них не вырвались огненные цветки залпов – второй стрелок отчего-то передумал работать по целям обнаруженных радаром. Вероятно, это оказалось какое-нибудь безобидное животное или камень, сорвавшийся с утеса в море. Мы летели вдоль кромки воды из соображений безопасности. На данном участке суши спрятаться от наблюдения было проблематично, в то время как в глубине острова начинался густой кустарник, и редкие рощи, где мог спрятаться хоть слон. Учитывая, что все создания ночи не фиксировались на тепловизорах, их нахождение и обнаружение было делом непростым тем более в ночное время, когда они находились в родной стихии.

– Капитан, Вы когда-нибудь видели что-либо похожее? – тихо спросил солдат.

Я подобрался к иллюминатору и с любопытством проследил за его взглядом. Сначала я видел только тучи, далекие всполохи молний да редкие звезды в разрывах облачности, потом появилось нечто неописуемо длинное на пол горизонта с хаотично двигающимися конечностями.

– Я видел нечто подобное, когда был в плену на Хоккайдо. – Признался я, не сводя взгляда с небесного чуда. – Японцы называли их Син-но камаэ. Еще их называют небесными отцами или стражами к небесным вратам.

– Что означают японские слова?

– Син-но камаэ? Так называется коварная позиция с мечом. Это когда острие направлено прямо на тебя. Неопытный противник будет поражен зрелищем. Напуган твоим горящим взором, и не сумеет вовремя распознать начало атаки.

Достав прибор ночного видения, я надел его на глаза и снова перевел взгляд на горизонт.

– Так и есть. Взрослая особь, примерно сто сорок метров в длину. Двигается параллельным курсом на юг, юго-запад. Он нам не угрожает, если не подлетать к нему слишком близко.

– Ну и что это? Гигантский спрут, решивший немного полетать?

– Этого никто не знает, – медленно сказал я, разглядывая парящее среди туч чудо. – Обычно они не отдаляются далеко от большой земли, предпочитая летать над сушей, но этот исключение. Они появились примерно в одно время с некроморфами. Некоторые считают их разносчиками инфекции. Что касается меня, то я так не думаю, но все равно лучше к ним не приближаться.

– Три минуты! – выкрикнул пилот из кабины.

Желтый свет над головой сменился красным. В предрассветных сумерках, когда липкий туман приходит с Тихого океана, а призраки тьмы забиваются в глубокие норы, дожидаясь вечера, им на смену приходим мы – спецназ дальней разведки.

Я первым покинул грузовой отсек вертолета, спустившись вниз по тросу, уклоняясь от хлещущих по лицу ветвей деревьев. Остальные бойцы не отставали от меня ни на шаг, зорко наблюдая по сторонам. Вертушка с рокотом пролетела над головой и лишь потревоженные порывами ветра тучи кровососущих насекомых свидетельствовали о незваном госте. Жестами, указывая направления движения, я вел отряд к побережью, где по данным и находилась цель нашей миссии – плавучий консервный завод. Нас специально высадили в отдалении от него, чтобы мы успели проверить все подходы к берегу и выяснить самый оптимальный маршрут для конвоя. Я по собственному опыту знал, как мало шансов уцелеть небольшому подразделению без тяжелого вооружения, когда по твоим следам идет Толстяк или еще более опасное дьявольское отродье – Ночной Охотник. Спрятавшись за толстым стволом столетней ели, я только сейчас сообразил что с последнего моего посещения этой части острова, многое что изменилось. Откуда здесь такой густой папоротник высотой с человека, когда еще год назад здесь кроме пары рощ и низкого кустарника ничего не росло? Растения с мясистыми стеблями и листьями с ярко-алой расцветкой выглядели слишком непривычно. Они явно выбивались за рамки привычных вещей.

– Капитан, – тихо позвал радист. – Приказ из штаба. Приказывают сменить направление на запад. Мы должны выйти к железнодорожной ветке. Штаб хочет знать в каком она состоянии и не повреждена ли землетрясениями и оползнями. По этой ветке двигаются бронепоезда.

– Чертовы любители, только и могут, что запоздало вспоминать важные вещи. Ладно, не самая лучшая идея плестись через болото, но нам не оставили выбора. Что на биосканере?

– Полная тишина. Даже зверье попряталось по норам.

– Хреново, что еще можно сказать. Не иначе где-то затаился Толстяк. Этот сукин сын весьма хитер и постарается заманить нас в западню. Глядите в оба, ребята.

– У нас есть ршаги. На Толстяка должно хватить с лихвой.

Сержант имел ввиду, гранатометы системы РШГ-1 и РШГ-2. Современные методы ведения боевых операций требовали от гранатометного вооружения наличия новых, зачастую необычных свойств. Как показал опыт боевых действий, применение для этих целей традиционных кумулятивных боеприпасов зачастую недостаточно эффективно. РШГ-1 с модульной головной частью в термобарическом снаряжении – индивидуальное средство вооружения солдата, обладающее высокой эффективностью кумулятивного, фугасного, осколочного и зажигательного действия одновременно. Дальность прицельной стрельбы – шестьсот метров. В её конструкции впервые в мире реализован формирующийся при взаимодействии с преградой кумулятивный заряд, надежно поражающий легкобронированную технику. Другими словами, если такой заряд угодит в Толстяка, то даже крепкая, словно кора дерева кожа не спасет его. Но это в идеале. Очень сомневаюсь, что эта болотная нежить будет спокойно ждать, пока в нее будут целиться.

Хмурый спецназовец с погонялом Лютый, а по фамилии Каплев, бесшумно опустился рядом со мной в траву. Он был моим лучшим следопытом и хорошо смыслил в засадах.

– Я организую, отвлекающий маневр для борова, а ты проведи остальных самым коротким маршрутом прямо через болото. – Приказал я ему, в пол голоса. – Выходите к железной дороге и тут же радируйте. Дождитесь меня на заброшенном элеваторе. Если не приду через пару часов, бери командование на себя. Не нужно возвращаться и искать меня.

Лютый коротко кивнул и мгновенно растворился среди зарослей папоротника. Дождавшись пока группа отойдет на значительное расстояние, я сделал ножом на своей руке небольшой надрез. Если этого покажется борову мало, тогда я уж и не знаю, чем его еще подманить. Взяв на изготовку автомат, подошел к краю болота и уронил в зеленую воду несколько капель.

– “Может быть, здесь и нет никакого Толстяка?” – внезапно засомневался я.

В пол сотне метрах от берега, из цветущей водорослями тухлой воды медленно всплыла со дна чудовищно раздутая туша в гноящихся язвах и стала медленно дрейфовать к топкому берегу. Наверное, до того как стать некроморфом, этот несчастный был моряком. Рваный ворот с кусками тельняшки до сих пор болтались у него на шее, а на плече чернела проступающая на синюшной коже татуировка русалки, делавшей минет матросу сидевшему на краю бочки.

– “Ах, вот ты где голубчик!” – я быстро перевязал запястье тряпкой и отступил вглубь леса.

Теперь необходимо увести Толстяка за собой подальше в чащу леса, а потом где-нибудь оторваться от него, а еще лучше прикончить. Некроморфы этого типа быстро бегать на своих пухлых ножках не могли, зато Толстяк мог ревом поднять на уши половину округи и плюнуть с убийственной меткостью парализующую слюной на добрый десяток метров. Если эта гадость попадет на одежду и просочиться к коже тогда крышка. Именно таким образом эти жирные твари пополняли свои ряды, а проверять эту теорию на собственной шкуре я не собирался. Бородавчатая туша с трудом выползла из грязи. Шатаясь, словно пьяный, Толстяк встал на четвереньки, и жадно причмокивая черными губами, стал принюхиваться обрубком носа к траве, где минуту назад находился я. Он с невероятно глумливой гримасой, расплылся в подобии злой улыбки и вывалил из слюнявого рта опухший язык. Встав с травы, довольно шустро засеменил в противоположную от меня сторону, не сводя алчного взгляда с кустов, где скрылись разведчики. Кроме смертоносной слюны, оружием монстра можно считать неутомимость в преследовании и сатанинский ум. Я похолодел от страха, когда понял, что он учуял группу и теперь собирается последовать следом за ними. Нужно как-то заинтересовать его, пока он не спутал мне все планы.

Я достал из аптечки свое последнее действенное средство – пузырек с зеленкой и немного пролил себе на сапог. Не знаю почему, но зеленка действовала на Толстяков как валерьянка на котов. Не прошло и пяти секунд, как огромная туша на тонких ножках застыла на месте, возбужденно задрожала и шустро развернувшись, побежала в мою сторону, позабыв обо всем. Теперь уже я убегал от него, продираясь сквозь кусты, уводя некроморфа к старым рудникам. Старатели в свое время щедро поработали в этих местах. Не знаю нашли они то, что искали или нет, а вот шахт оставили свыше трех десятков. Если заманить жирдяя в одну из них и завалить выход направленным взрывом, пускай там бродит и орет хоть до скончания времен. Радостно предвкушая дальнейшую судьбу Толстяка, я не сразу заметил как из заброшенного дома староверцев, выползло четверо мычащих зомби, увязавшихся следом за мной. Эти были большими живчиками, учитывая скорость, с которой они меня преследовали. Когда к ним за компанию присоединился Ночной зодчий – мутация дохлого медведя – я понял что все идет не совсем по плану. Если так пойдет и дальше, я увлеку за собой половину нежити округи, а вот хватит у меня, потом сил от них сбежать я не представлял.

Накрутив, на автомат глушитель, быстро оглянулся. Упрямые спринтеры косолапили, словно пьяные матросы уже в каких то двадцати метрах от меня. Я не целясь, дал по ним пробную очередь пустотелыми пулями со смещенным центром тяжести. Зомби не обратили на это внимания, даже, когда одному из них оторвало руку по самое плечо, а вот Ночной зодчий споткнулся и уткнулся безухой головой в траву. Псевдомедведь с отстреленной нижней челюстью, встал на задние лапы, но тут вторая автоматная очередь перерубила его поперек туловища. Яростно извиваясь на земле, он с глухим треском рвущихся сухожилий и переламывающихся позвонков, старался отделиться от безвольно болтающихся задних лап.

– “Один готов!” – обрадовался я, но уже через миг прибавил шагу, когда верхняя часть Зодчего мгновенно отрастили длинные как у паука белесые лапы и быстро поволокли хозяина за своим обидчиком. Зеленые кишки упрямо тянулись следом за ним, извиваясь словно змеи. Чем дальше в лес, тем толще зомби – пришла на ум дурацкая мысль.

Сверившись по наручному коммуникатору спутникового позиционирования, я понял, что могу не успеть добежать до шахты с такой толпой за плечами. Скоро начнется густой подлесок и вот тогда, мое преимущество в скорости будет сведено практически к нулю.

С разбега, ухватившись за толстую ветку, я принялся взбираться вверх как можно выше от земли. Я как раз достиг середины ствола, когда зомби стали бесноваться вокруг дерева. Дрожащими руками, отвинтив колпачок спецфляжки, я щедро стал высыпать им на голову блестящий порошок. Это средство было самым эффективным против ожившей мертвечины.

– “Но только не против него” – помрачнел я, встретившись с мутным взором хмурого Толстяка. Он как раз, с трубным воплем проломив кусты, выскочил на поляну, озираясь. Подо мной полыхнуло яркое пламя, когда порошок вступил в химическую реакцию с мертвой плотью. Объятые пламенем некроморфы стали носиться по поляне, пытаясь сбить пламя, но меньше чем через минуту упали на землю и сгорели дотла. Интуитивно почувствовав, что через секунду Толстяк плюнет своей ядовитой слюной, я без раздумий спрыгнул с дерева – чуть не вывихнув по ходу щиколотку – и резко перекатился в сторону. И вовремя. Плевок густо заляпал ствол несчастного дерева зеленой гадостью и душем выплеснулся на то место, где я только что был.

– “Пора заканчивать с ним!” – решил я, и в последнем усилии пробежал сто метровку до черного зева шахты, увитой ядовитым плющом. Достав из кармана бутылек с зеленкой, швырнул его в сырую тьму шахты после чего, заминировал взрывчаткой выход, то и дело оглядываясь.

Я едва успел найти себе укрытие, как на поляну вывалился жирный некроморф и с трубным ревом ринулся в тоннель. Подождав пока он зайдет под свод пещеры, я облегченно активировал радиодетонатор. Переждав грохот камнепада и клубы пыли, я невольно улыбнулся, представив, как Толстяк внутри горы пытается орать. Настроение у меня сразу улучшилось.

– Сегодня просто не твой день, морячок. – Я презрительно плюнул в сторону обвала.

Этот жирный сукин сын порядочно потрепал мне нервы, но теперь все позади.

Я собрался догонять свою группу, когда прямо на меня выскочили две гнилые половины Зодчего, прямо с места, прыгнувшие в стихийном порыве покарать обидчика. Хвататься за автомат и стрелять в четверть тонны мертвечины, способной инерцией перевернуть легковой автомобиль было как минимум глупо. Ловко уклонившись и отбежав на несколько шагов в сторону, я выхватил из-за спины, катану Мацумоты. Острый как бритва металл стал шинковать беснующуюся тушу Зодчего на отдельные фрагменты. Острие не останавливая своего смертоносного танца, пригвоздили голову нежити к дереву. Одним движением высвободив катану, я рассек череп Зодчего, словно дыню на две равные половины. Высыпав на смердящие и подергивающиеся останки порошок, поспешно отошел от разгоревшегося пламени.

Брезгливо очистив сухой травой, лезвие от тухлой крови, прислушался к тишине. Лес как лес, вот и птица где-то зачирикала. Привычно зажужжали комары и мошки, словно ничего противоестественного и не произошло. Если бы не дергающиеся в огне куски плоти, можно подумать что все это мне просто померещилось. Вот так же считали и люди, когда первые случаи вспышек Радости жизни начали распространяться, начав свою деятельность с сельской местности, а потом перекинулись на большие города. Поднявшуюся панику не передать словами, когда тысячи, а затем и сотни тысяч некроморфов, кидались на еще нормальных людей чтобы за их счет пополнять свои ряды. Это не зараза и не инфекция. Это намного хуже. Неведомые силы, выпустившие на свободу эту мерзость, наверное, долго все обдумывали, прежде чем решится на этот дьявольский план. Мертвые убивают живых, ну разве не бред? Против нас не выставляли чужеземных армий, а просто изводили одного за другим, используя для этого твоего павшего соплеменника. Все некроморфы, когда-то были людьми. Обыкновенными гражданами со своими маленькими горестями и радостями. Они, как и все ходили на работу, законопослушно платили налоги и предавались утехам. В войнах убивали себе подобных, а потом спокойно возвращались, и делали новых людей. Этот цикл был древним как мир, напоминая ритуал бесконечности. Миллиарды живых особей копошились на задыхающейся планете, пораженной недугом под названием – человечество. Мы очень быстро развивались, познавая такие запретные и могучие тайны Вселенной как синтез трансурановых элементов, общая теория поля и темная материя. Вероятно, все это кого-то жутко раздражало и нервировало, раз он нанес удар первым.

Вложив меч в потертые ножны, я волчьей рысью побежал догонять товарищей. Возможно, Мацумото и прав, когда предостерегал от драки со своим отражением. Я срублю сотню голов, но среди них не будет ни одной, которая по настоящему заслуживала этого. Мы бьемся сами с собой и неуклонно проигрываем. Кто бы не победил в войне истинный автор этого кошмара останется в выигрыше, пожиная плоды своих трудов. Пора искать альтернативные пути решения проблемы.

Часть 3

Посланник с большой земли

На наручных часах было ровно восемь утра, когда мне удалось нагнать бойцов моей группы. Они устроили привал в заброшенном вагонном депо, разместившись на втором этаже под прикрытием железобетонных стен. Я, не таясь, шагал по старому ремонтному цеху, краем глаза наблюдая, как на втором уровне на меня сначала нацелили, а потом убрали стволы автоматов.

– Вы разведали необходимый отрезок дороги? Нигде разрывов не обнаружили?

Громко спросил я, заметив огонек облегчения в глазах солдат уже почти похоронивших меня, учитывая, что пришел с опозданием на пол часа. Лютый сообщил, что кроме умеренно деформированного отрезка пути сразу по выезду из леса они ничего заслуживающего внимания не обнаружили. Когда подъедут путевые рабочие с необходимыми инструментами и запасными рельсами, разрыв можно устранить всего за несколько часов. Намного хуже обстояло с подъездом к побережью, где рельсы заканчивались у разрушенного моста. В этом месте острова почва была сильно закарстована и грешила частыми и сильными оползнями. Целых триста метров пути попросту свисали с холма, уходя прямиком в море.

– Антон, мы выдвигаемся к побережью своим ходом, – сказал я, связавшись по рации с напарником. – Бронепоезда не смогут подъехать к побережью. Придется людям идти пешком.

– Твоя группа далеко от берега?

– Не так чтобы уж очень. Я у старого депо. Пришлось немного побегать от Толстяка.

– Понятно. Вертушки выгрузили саперов и взрывчатку. Все готово к подрыву…

– К какому еще подрыву? – в недоумении переспросил я.

– Тебя не предупредили? – удивился Антон. – Мы будем проделывать дыру в борту судна, так как все люки на этом плавучем монстре запаяны изнутри. Воронин решил не возиться с ними. Предварительное сканирование не выявило внутри наличие некроморфов. Но один из установленных датчиков ведет себя крайне странно, но это может быть вызвано поломкой.

– А что именно фиксирует датчик? – в душу снова стали заползать сомнения.

– Повышенный электростатический фон. Но у этого может быть простое объяснение.

– Все равно это крайне неудачная затея ведь мы даже не знаем, что там внутри.

– Думаю, у руководства свое мнение на этот счет. Мы будем прикрывать саперов с обоих холмов, пока они буду минировать корпус корабля. Приходи, на месте разберешься. Отбой.

Помянув генерала Воронина всеми известными мне грязными ругательствами, я дал приказ перейти на марш бросок, чтобы прибыть к побережью как можно скорее и желательно до подрыва. Мы не теряя бдительности, перебегали травяное плато, когда раздался рокот винтов и два транспортных Ми-8 под прикрытием двух Ми-28 “Аллигатор”, пронеслись прямо у нас над головой, обдав на прощание тугими струями перегретого воздуха.

– “Ничему этих летунов аварии не учат, так и продолжают скрести брюхом по земле” – недовольно думал я, наблюдая за аэромобильной группой в полевой бинокль, пока они не скрылись за холмом. Закинув автомат на плечо, я снова перешел на бег. Опасная игра не окончилась с появлением подкрепления, а скорее увеличивалась. Такое большое скопление людей и военной техники на столь малой площади, обязательно привлечет к себе внимание некоторых некроморфов. Я не любил открытые пространства, где нельзя спрятаться и сейчас через силу заставлял себя бежать навстречу своей возможной гибели. Генерал Воронин амбициозный и самоуверенный сукин сын, но это не значило, что я и мои люди были разменными пешками. Мне вся эта операция вообще была поперек горла, а ведь умные люди предлагали разбомбить этот плавучий башмак одной единственной полуторатонной вакуумной бомбой сбрасываемой на парашюте с самолета. Но генерал возразил Совету, мотивировав это тем, что на борту судна может находиться ценное имущество и провиант, так необходимые нам в столь мрачный час. Совет нехотя дал согласие на проведение операции ”Мародер”, но с одним условием – в случае угрозы всю южную оконечность острова должен поглотить безбожный огонь бомбардировщиков стоящих в полной готовности на аэродроме с полной напалмовой загрузкой на борту. Три американских самолета Б-47 ”Стратоджет” были переданы Федеральному штабу Хабаровского края согласно договору с США о коллективной безопасности еще лет десять назад и каким-то чудом до сих пор летали, несмотря на проблемы с запчастями. Когда начался твориться ад на земле, американские самолеты перегнали на наш остров, таким образом, увеличив нашу мощь во много раз. Бомбардировщики на моей памяти готовили к заданию только дважды, один раз по ложной тревоге, а второй раз вылет состоялся, когда бомбили корейский танкер ”Джин Тай” доставивший в грузовом трюме некроморфов с континента. Там прятались беженцы, прослышавшие про наше убежище. Наверняка среди них затесался один из носителей Радости жизни, который всех и обратил в монстров. Я с дрожью вспомнил эту поистине адскую картину, когда волна гнили ринулась из трюма и смела передовые аванпосты. Всю западную часть острова целый день бомбили эти злополучные Б-47, истратив больше половины наших запасов напалма и плазмы. И вот сейчас история по всем признакам повторялась вновь. На южный берег был выброшен китайский плавучий консервный завод “Тай Пен”, водоизмещением свыше трехсот тысяч тонн. Эта туша могла принять в себя, всех жителей острова и еще полно место останется. Что он нам привез внутри своих необъятных трюмов одним богам известно.

Опустившись в высокую траву, я перевел окуляры на соседнюю лысую сопку, где блестели стекла биноклей. Помахал рукой наблюдателю и снова сосредоточился на изучении местности. Лютый и снайпер Роман Чеков приволокли с собой собранную снайперскую винтовку СВ-98 – инструмент профессионалов, для которых формула "один выстрел – одна уничтоженная цель" не пустой звук, а основной принцип боевой работы. Таких винтовок у нас осталось всего пять штук. Тип огня – одиночный. Перезарядка ручная. Ствол плавающего типа – обычное решение для высокоточного оружия. На дистанции триста метров настреливает группы по десять выстрелов в каждой в круг с поперечником пятьдесят миллиметров. Опытный снайпер способен с первого выстрела поразить ростовую мишень на дистанции до полутора километров. Другими словами песня, а не оружие и предмет постоянной зависти остальных моих бойцов.

– Найди себе подходящую позицию с хорошим обзором и не спи. Понял? – строго приказал я Чекову. – Значица так господа, если запахнет гнилью, не геройствуйте и не лезьте на рожон, а согласно плану отходите к железнодорожной ветке и грузитесь на бронепоезда. В случае если окажитесь одни и никого не окажется рядом, не паникуйте и не бегите, куда глаза глядят. Точка сбора указана на карте. Компасом, надеюсь, все умеют пользоваться? Вот и хорошо.

– Капитан, можно вопрос? – спросил боец по кличке Ворон.

– Ну что еще?

– Мы тут с ребятами поспорили, что Вы носите меч за спиной только ради показухи. А я с ними не согласился. Они утверждают, что такой длины меч невозможно быстро вытащить из-за спины, не срубив себе по ходу голову. В чем тут фокус?

Иронично хмыкнув, я на секунду задумался, как бы ему доступнее объяснить, но потом, мученически вздохнув, заставил его встать в полный рост и встал напротив него.

– Считай что ты мой противник, который верит, что извлечь меч из ножен быстро невозможно и тут он будет в чем-то прав. Но лишь отчасти. Гляди.

Левой рукой, резко потянув низ ножен вниз, правой неуловимым движением выхватил скрипнувший меч из бамбуковых ножен, обшитых акульей кожей и остановил бритвенно-острое лезвие в сантиметре от его шеи. Все остальные, затаили дыхание, пораженные скоростью, с которой это было проделано. Я постарался не обращать внимания на шушуканье, разразившееся у меня за спиной, когда нашлись люди, упрямо твердящие, что в бою этот фокус не прокатит.

Спускаясь с холма к морю, я невольно улыбнулся. Мацумота, наверное, до сих пор посмеивается над моим решением, носить катану за спиной, так как в бою это действительно непрактично. Просто однажды я услышал от него рассказ, что якобы в старину выхватывать меч из-за спины являлось настоящим мастерством ничуть не легче, чем рубить голову с плеч. С той поры я дал себе слово освоить этот сложный прием чтобы доказать что на подобное способен.

Десять танков с утробным урчанием застыли на возвышении берега, беря на прицел гладкоствольных пушек ржавый силуэт китайского судна. Саперы как раз закончили минировать его носовую часть. Группа присутствующих при подрыве генетиков Гнезда в белых скафандрах повышенной биологической защиты, удалялись по песку на безопасное расстояние.

– Не трогай эту кнопку. – Предупредил я сапера, когда он уже положил руку на детонатор.

– Что Вам угодно?! Вы кто такой? – возмущенно завопил у меня за спиной седой профессор биологии Нечаев, в своем маразме готовый изучить даже собственную селезенку.

– Я не позволю произвести подрыв, пока мы не исследуем судно более тщательно. Нам потребуется всего час. До этого момента объекту присвоен статус с повышенной угрозы.

– Вы в своем уме? – Нечаев покрутил пальцем у виса, ехидно усмехнувшись. – Перестаньте молоть чепуху молодой человек, пока я не пожаловался Вашему командиру…

– Иди вы к дьяволу со своими жалобами!

Я отпихнул в стороны сапера и быстро перерубил мечом тянущийся в сторону корабля тонкий провод, соединяющий электродетонатор с прикрепленными к корпусу кумулятивными зарядами направленного действия. Мой поступок вызвал настоящий взрыв гнева и ярости.

– Вы что творите? – чуть не схватился за сердце профессор, с яростью подбежал ко мне. – Узколобый и глупый вояка, Вы ни черта не понимаете! Вы должны нам помогать, а не мешать!

– Я это и делаю, – с вызовом ответил я, небрежно помахав мечом у его носа. – Спасаю ваши никчемные жизни от глупых решений. Неужто случай с “Джин Таем” вас ничему не научил?

– Это совсем другой случай и не имеет к тому печальному инциденту никакого отношения! – заупрямился Нечаев, хотя глаза быстро забегали. – Нас послал на задание сам генерал!

– Вот как? Тогда я, пожалуй, тоже вас пошлю куда подальше…

– Трехмерный сканер не показывает внутри ничего кроме трюма наполненного жидкостью…

– Ваш томограф дерьмо собачье! – рявкнул я, насладившись мелькнувшим в глазах Нечаева страхом. – Всю грязную работенку приходится делать нам, поэтому я против, чтобы этот заокеанский толчок опорожняли на территорию, за которую мы щедро проливали кровь, пока вы в своих лабораториях копошились в задницах мертвой нежити, даже не представляя какого труда, нам стоило их укокошить! Я запрещаю взрывать без тщательного осмотра судна изнутри. Возвращайтесь в Гнездо, пока я не дал вам тяжелым сапогом под костистый зад. Это армейская операция и взрывать мы будем не раньше, чем разведчики подтвердят безопасность судна…

– Что?! – взвизгнул Нечаев. – Вы отказываетесь подчиниться руководителю группы? Охрана! Я требую убрать этого человека! Я приказываю взять его под арест, чтобы он не мешал!

– Капитан Алешин, вернитесь на предписанную позицию, – к нам подбежал, отдуваясь, розовощекий майор с торчащим, словно пивная бочка брюхом. – Выполняйте приказ.

– Вы у меня сейчас сами примете колено локтевую позицию, если не уйдете с пляжа! – с угрозой в голосе пообещал я, сердито сузив глаза. – Вы здесь все тупые или прикидываетесь?

– Эй, полегче с этой штукой! – отшатнулся майор, когда острие меча качнулось в его сторону.

– Едрить, ну мы взрываем или нет? – выкрикнул из укрытия командир группы саперов. – Штаб интересуется ходом операции. Спрашивают, почему мы до сих пор не взрываем.

Профессор, пронзив меня яростным взглядом, побежал к радиостанции не иначе чтобы пожаловаться на меня. Дальше я уже знал что будет. Не знаю, о чем он говорил с Гнездом, но вернулся он не один, а в сопровождении трех автоматчиков из ЦОЗа и потребовал сдать ему оружие. Я демонстративно собрал слюну и плюнул ему под ноги, угодив на штанину.

– Нет, вы видали каков наглец?! – побелел от гнева Нечаев. Отступив за спины солдат, он стал ожесточенно тереть штанину горстью песка, зыркая на меня со злобой. – Я требую немедленно арестовать и изолировать капитана Алешина. На базе он предстанет перед трибуналом за саботаж важного научного мероприятия. Исполняйте. У меня разрешение генерала Воронина.

Солдаты нехотя подчинились, направив стволы на меня:

– Уходите или мы будем вынуждены применить оружие. – Ответил старшина.

Презрительно посмотрев ему в глаза, я с тяжелым сердцем спрятал меч. По крайней мере, я сделал все, что было в моих силах. Пускай эти жлобы дальше сами со всем разбираются. Я пасс.

– Если Вы не угомонитесь и снова решите нам помешать, генерал Воронин разрешил стрелять на поражение! – победоносно выкрикнул мне вслед Нечаев и поспешил к чешущему затылок саперу старательно соединяющий концы перерубленного провода.

– Вот уроды! – клокочущая у меня в душе ярость требовала выхода. – Эй, профессор, можно напоследок задать вопрос?

– Какой еще вопрос?! – В недоумении обернулся Нечаев. – Почему Вы еще здесь?!

– Мне просто любопытно, на что раньше отреагирует биометр, на нежить внутри судна или на дерьмо в твоей башке! – и, не оглядываясь, зашагал к своим людям.

– Господи, благодарю тебя за то, что наделил меня смирением! – театрально закатил глаза к небу, Нечаев обернулся к саперу. – Взрывай, сынок. Мы и так выбились из графика…

Сапер пожал плечами и быстро щелкнул детонатором. Миг ничего не происходило, потом в нижней части выброшенного на берег титана засверкали вспышки серии коротких взрывов. Огромный круг металла, словно пробка из бутылки отлетел от корпуса. Из дыры на песок под огромным давлением ударила ядовито-зеленая жижа, начиная растекаться по всему пляжу отвратительной кляксой. Мгновенно по биомассе побежали короткие конусы молний.

– Портал! Вот дьявол! – раздались со всех сторон предупреждающие выкрики. – Все назад!

Густая словно кисель биомасса, продолжала водопадами извергаться из дыры судна, постепенно начиная фосфоресцировать бледно зеленым свечением. Воздух стал искажаться.

– “Ненавижу, когда я оказываюсь прав”! – мрачно думал я, наблюдая с холма за всем происходящим. Из центра липкой массы в небо устремился бледный столб призрачного сияния. Из центра массы во все стороны стал расползаться густой туман, в котором замелькали тени.

Для передвижения на огромные расстояния некроморфы иногда использовали эту жижу, которую высокомудрые и яйцеголовые профессора называли асинхронной модуляторной плазмой для формирования последовательных вибраций в пространстве. Другими словами, куда бы не вылить эту гадость в том месте теоретически мог появиться портал, ведущий в те места, где находилась такая же жижа с похожими молекулярными свойствами. Один раз на Хоккайдо я сам видел, как из подобной лужи вылетел Воздушный змей, очень опасная разновидность некроморфов убивающих своих жертв посредством высокого электрического напряжения генерирующегося внутри его тела. Сейчас на моих глазах происходило нечто похожее, только портал еще не сформировался до конца, ограничиваясь границами пляжа. В тумане все чаще мелькали темные силуэты. Танкисты никак не могли понять причину всеобщей паники ученых, напуганных какой-то неприятной, но совсем не опасной на вид жидкости.

Чудовищной силы удар из нутра судна исковеркал носовую часть корпуса, высвободив разом все остальные запасы жидкости. В дыру в корпусе стали протискиваться и пролезать сонмы длинных щупалец и местность огласили акустические вибрации такой силы, что все люди попадали на землю, зажимая кровоточащие уши ладонями. Левиафан вновь огласил всю округу воплем, стараясь поскорее высвободиться из металлической клетки.

– Что это, капитан? – выкрикнул ближайший ко мне боец, у которого из ушей текла кровь.

– “Хотел бы я сам знать”. – Подумал я, борясь с адской болью в голове.

Вибрация прекратилась, но прийти в себя после нее было непросто. Поднявшись на ноги, шатаясь, словно пьяный, я увидел, как дружный залп десяти танков разворотил центральную часть твари. Осколочно-фугасные и бронебойно-зажигательные боеприпасы рвали на куски незваного гостя похожего на мутированного кальмара с помесью омара. Гигант был невероятно живучий, если выжил после танковых залпов бьющих прямой наводкой.

– Я еще сделаю из тебя суп! – радостно взвыл в эфире самодовольный голос танкиста.

– Глупцы, отходите пока не поздно! – заорал я в эфир. – Капитан Сергеев, если ты меня слышишь,… Антон, немедленно уводи людей! Живо! Это портал и он активировался!

Истекая темно-зеленой жижей, Левиафан снова сделал попытку выбраться из тесного для него трюма. В воздухе бешено извивались щупальца, кромсаемые тяжелыми пулеметами и снарядами. Не выдержав второго слаженного залпа танков и ракет штурмовых вертолетов, продолговатая голова твари разлетелась на куски, обнажая склизкое нечто пронизанное жилками и мозговой тканью вроде губки. Из мертвого тела на песок хлынули нескончаемые водопады каких-то мелких склизклых животных, которые с головой облепили солдат и ученых.

Авианаводчик испуганный до чертиков всем происходящим, принялся просить помощи у бомбардировочной авиации и у артиллерийской поддержки бронепоездов, ожидающих сигнала к атаке. Ста пятидесяти миллиметровые безоткатные орудия извергали залп за залпом, разбивая в клочья, покореженный и охваченный пламенем корпус плавучего завода. Взрывы снарядов подбрасывали куски обшивки вперемешку с плотью Левиафана высоко в небо. Штурмовой вертолет Ми-24 попав в зону мощной электромагнитной турбулентности портала, утратил управление и почти сразу на полной скорости зарылся в море, подняв тучу брызг.

Приказав своим людям отступать к бронепоездам, я оглянулся на пляж и обомлел – в центре портала стоял… человек. Вскинув к глазам окуляры бинокля, я разглядел, что это не нежить, но и не совсем человек. Это был мужчина среднего возраста, которому на вскидку можно дать и тридцать и сорок лет. Он был одет в плотно обтягивающий костюм из блестящей ткани. Неспешно, словно у него в запасе была целая вечность, он шагал прочь от портальной жидкости, не обращая никакого внимания на снующих у него под ногами некроморфов. Но поразил меня не его золотистый цвет кожи, а глаза! Две зеркальные поверхности, бесстрастно взирающие на творящийся вокруг ад так, будто его это не касалось. Я почувствовал как волосы на моей голове зашевелились и сделали милую попытку отделиться от черепа. Прямо над пляжем два утративших управление вертолета столкнулись в воздухе и в водопаде горящего железа обрушились на землю прямо на то место, где стоял незнакомец. Пришелец с нечеловеческой скоростью увернулся от огненного водопада обломков и спокойно направился в мою сторону.

– “Примите Предвестника, найдите Ключ…” – Раздались в моих мыслях, чужие интонации.

Я был готов поклясться, что он обращался именно ко мне.

Пуля, выпущенная из снайперской винтовки Чекова, снесла пришельцу половину черепа, красочно разбрызгав его светящееся содержимое по сторонам. Чужак опрокинулся в траву спиной назад и задрожал мелкой дрожью.

– Отставить Чеков! – запоздало выкрикнул я в рацию. – Я тебе что приказал? Отступать!

– А как же Вы, капитан? Я без Вас никуда…

– Ты смеешь со мной спорить?! Бегом несчастный обмылок!

Нехотя закинув за спину винтовку, Чеков стал быстро спускаться с холма и вскоре скрылся в густой траве. Я снова посмотрел в бинокль на труп пришельца и был несказанно удивлен, когда на моих глазах его лысый череп снова принял прежнюю форму не оставив на коже даже шрама от пули. Существо поднялось, резко обернулось к ученому в глухом скафандре биологической защиты, который стал стрелять в него в упор из короткоствольного автомата. Бледное сияние из глаз чужака облучило бедолагу. Ученый, оглушительно взвыв, стал разрывать на себе комбинезон. Под ним неровно дышало сморщенное тело Хиляка – мерзкого создания, сосущее кровь у мертвецов. Никогда мне еще не доводилось видеть носителя Радости Жизни, а тем более видеть как он использует его для обращения людей в некроморфов. Но дальше пришелец меня удивил. Вместо того чтобы и дальше обращать людей, он обхватил Хиляка за шею и мощным рывком оторвал ему голову. Расталкивая со своего пути ковыляющих по пляжу зомби, поспешил скрыться в густой растительности прибрежной полосы.

Прошло несколько часов томительного боя между немногочисленными группами военных и нежитью. Портал продолжал исправно функционировать, изрыгая все новых гостей. Побережье захлестнула волна некроморфов самого разнообразного и экзотического вида. Больше всех здесь было конечно зомби, но хватало и таких, о ком я даже не слышал. Они с холодящим душу рыком смели оборону бойцов ЦОЗа и стали утаскивать солдат по одиночке в кипящие воды моря.

– Три, ноль, ноль, квадрат зет. Внимание всем! Работаем в непосредственной близости от своих! – надрывалась рация у меня на поясе. – Борт три, просим поддержку сто пятыми. Множественные цели на побережье. Пожалуйста поспешите! Мы их долго не удержим!

После непродолжительной паузы рация снова ожила.

– Не выйдет, слишком большой разброс осколков. Высока вероятность зацепить своих.

– Ты что глухой? Здесь больше нет своих! – заорал кто-то и разразился нецензурщиной.

– Группа спецназа запрашивает поддержку с воздуха…

– Бородавочник уже на подлете. Найдите укрытие. Работаем бомбой Х-40.

Я что есть духу побежал под гору, молясь о том, чтобы успеть до того как взорвется бомба. Еще долго я слышал за спиной трескотню выстрелов и гулкий грохот танковых пушек пока внезапная тишина не подсказала мне, что все кончено. Когда стемнеет и из портала полезет основная масса некроморфов, вот тогда потеря южной оконечности острова покажется сущей мелочью перед лицом неминуемого уничтожения. К следующему вечеру поселок Южный окажется в изоляции и попадет под первый удар. Удержать его, скорее всего не удастся, но можно попытаться предупредить людей сейчас и организовать эвакуацию на территорию Гнезда.

Я с надеждой обернулся на шум в небе, когда появился наш единственный летающий штурмовик Су-25, сбросивший новейшую вакуумную бомбу прямо на пляж, где копошились некроморфы. Я заблаговременно упал в траву, зажав голову руками, когда бомба медленно спустилась на парашюте и оглушительно рванула, разровняв холмы, с которых мы вели наблюдение за местностью. Ударная волна разметала по всему берегу груду железа, во что наша артиллерия превратила корабль и бессильно погасла на границе портала. Я не стал дожидаться прилета других самолетов с напалмом, все равно для портала такого размера это все равно, что слону дробина. Операция ”Мародер” с треском провалилась, поставив нас перед нелегким выбором – либо мы закроем портал в самое короткое время либо портал поставит жирную точку на всех жителях острова.

Тяжело дыша, я взобрался на железнодорожную насыпь и стал размахивать руками, чтоб меня невзначай не пристрелил какой-нибудь нервный стрелок видящий в каждой тени зомби.

– Я посчитал, что на этот раз тебе точно крышка, – напустив на себя невозмутимый вид, Антон обнадеживающе хлопнул меня по плечу, когда я добежал до бронированного вагона и быстро заскочил на подножку. – Вот уж не думал, что буду рад увидеть твою страшную морду.

– Когда следом за мной придут те, у кого нет имен, ты мне еще больше обрадуешься. – Парировал я, направляясь по узкому коридору к головному локомотиву.

– Ты многое пропустил, пока препирался с Нечаевым. Тебя сначала представили к запоздалой награде и очередному повышению в звании, но после жалоб профессора действие приказа временно приостановили. Ты не мог отложить свое выступление на потом?

Остановившись, немного резковато обернулся к Антону.

– Я иронично отношусь к наградам и скептически к званиям. Даже на краю тотального истребления эти седовласые мальчики в погонах никак не наиграются в солдатиков. Все это грустно и печально, но я не желаю участвовать в их играх как расходный материал.

– Майор Алешин, по-моему, звучало бы лучше, чем капитан…

– Ужасно. Сам не пойму как мы вообще дослужились до капитанов.

Антон сделал вид, что не услышал последнюю фразу. Он страшно гордился своим званием.

Усталые бойцы, которые успели покинуть побережье и благодаря этому остались в живых, расходились по купе с понурыми физиономиями, от которых и молоко скиснет. Я их не винил, они парни хоть куда. Не их вина, что им пришлось расплачиваться за чужие ошибки и просчеты. Эти парни, слишком рано взявшие в руки оружие, были еще не сломлены, уж я бы увидел это в их глазах. Уставшие, понурые, но не сломленные. Что ж поделать? Не всегда же нам выходить победителями из всех передряг. Когда-то нужно и по носу получать, чтоб не загордится.

– Ждать больше нельзя, – в пол голоса сказал Палыч, раскуривая смердящий самосад. – Берег под полным контролем некроморфов. Все кто мог давно уже сюда отступили. Ради нескольких выживших мы все рискуем головой. Предлагаю убраться отсюда пока не поздно…

– Подождем еще немного, – решил я. – Если никто не придет, тогда уедем.

Прошли томительные пол часа ожидания, но никто так и не появился.

Как и два месяца назад вокруг меня снова металлические стены и двухъярусные койки. Привычно стучат колеса на стыках рельс, навевая сонное оцепенение. До Южного чуть более полутора часов езды, которые необходимо потратить на сон и подготовку перед новым сражением. Радист передал приказ штаба взять на себя оборону поселка, даже, если для этого придется лечь костьми. На бронепоездах эвакуировали с побережья чуть меньше двух сотен человек и еще несколько десятков увезли вертолетами, тогда как в операции участвовало больше четырехсот человек включая многочисленную исследовательскую группу Центра общественного здоровья. Пока мы будем изо всех сил удерживать Южный, командование будет разрабатывать план для восстановления утраченных позиций и зачистки берега от портала. Если вспомнить что в Гнезде находилось больше двух тысяч хорошо вооруженных солдат и большое количество бронетехники и авиации, ответ мог быть весьма весомым, а ведь еще не были задействованы патрульные корабли в море и резервисты с Северного. В ближайшие дни весь остров будет кипеть как разбуженный муравейник, а пока все только осознавали будущие проблемы.

Сидя за узким металлическим столом, я соорудил из скудного провианта для себя и Антона нечто вроде пары бутербродов из сухарей, вяленого мяса и сыра. Раздобыв где-то потемневшую от времени старую гитару, Чеков лениво перебирал струны, напевая простенькие мотивчики. После столь позорного поражения не хотелось ни о чем говорить. Все было понятно без слов.

Антон раз за разом мрачно опрокидывал в себя одну стопку горилки за другой, пока не задремал убаюканный стуком колес и равномерным раскачиванием вагона. Даже Чеков перестал перебирать струны, задумчиво глядя на огонек масляной лампы. Его мысли были далеки отсюда.

Нащупав под столом замусоленный журнал десятилетней давности, я с ленивым любопытством вытянулся на кровати и принялся листать страницы, рассматривая цветные фотографии прошлой жизни. Сейчас ничего из этого не осталось кроме картинок в журнале.

– Курилы. Острова, которые вам не забыть! – вслух прочел я на обложке. – Это уж точно. Острова мне теперь никогда не забыть.

– “Добро пожаловать на остров Шикотан, олицетворяющий начало России!

– “И вероятно конец”. – Мрачно подумал я, и от этих мыслей мне стало не по себе.

– “Остров входит в состав Малокурильской гряды. Курильские острова представляют собой цепь вулканических островов между полуостровом Камчатка (Россия) островом Хоккайдо (Япония). Они отделяют Охотское море от Тихого океана. Их протяженность тысяча двести километров, а площадь около пятнадцати тысяч квадратных километров. Акватория вокруг Шикотана – единственное в Мировом океане место, где в течение 3 месяцев в году, с августа по октябрь, ведется промысел сайры. Здесь встречаются практически все объекты промышленного рыболовства: минтай, треска, камбала, горбуша, осьминог, морская капуста…”

– “А так же Толстяки, Ведьмы, Ночные и Морские Охотники, зомби и многие другие виды экзотической фауны, которые с удовольствием лакомятся человечиной”. – Я сонно зевнул.

– “Остров обладает уникальным рельефом. Трудно оторвать взгляд от бухты "Малокурильская", единственной бухты на Южных Курилах, где крупные суда швартуются прямо у пирса. На соседних островах, суда становятся на рейд. Самое популярное и красивое место острова – это мыс "Край Света". Он представляет собой отросток суши, уходящий в море и заканчивающийся вертикальным обрывом”.

– “Если бы написавший эту статью человек увидел то что видели мои глаза на мысе “Край Света”, он бы, наверное, угодил в психушку потеряв от страха остатки разума.” – снова не удержался я от язвительного мысленного комментария. – “В последний раз, когда меня на вершину обрыва загнала стая Хиляков, у меня и в мыслях не было любоваться красотами”.

Растительный мир острова удивительно разнообразен. Часто встречаются заросли бамбука, тиса, лианы дикого винограда. Все это соседствует с суровой таежной флорой: елью, лиственницей, березой. Из диких животных обитают лисица и множество нерп. Поселки Крабозаводское и Малокурильское – вот и все населенные пункты острова. Они соединены между собой железной дорогой длиной сто километров. Подавляющее большинство населения острова заняты добычей и переработкой рыбы, в основном, сайры. Шикотан относится к юрисдикции Российской Федерации. По административной принадлежности, как и вся Малая Курильская гряда, входит в состав Сахалинской области. С языка айнов (коренное население островов) буквально переводится как «ши» – большой, значительный, «котан» – селение, город. Площадь острова – двести двадцать пять квадратных километров. Максимально высокая точка – четыреста метров. На поверхность земли выходят горячие минеральные источники, содержащие серу. Берега сильно изрезаны. Извержения подводных вулканов рождают грозное явление природы – цунами. Тогда гигантские волны со скоростью до пятисот километров в час устремляются к берегам и всей своей мощью обрушиваются на землю. Землетрясения – частое явление на Курилах. Рельеф островов преимущественно горный вулканический. Исключением является остров Шикотан, для которого характерен низкогорный рельеф, сформировавшийся в результате разрушения древних вулканов. Летом часто случаются туманы, зимой метели и штормы. Наибольшее количество солнечных дней осенью, но осенью же характерны наиболее сильные тайфуны со штормами и ураганными ветрами. В прибрежной зоне встречаются озера лагунного происхождения. Берега островов большей частью обрывистые или террасированные. Острова славятся и своими многочисленными горячими источниками, а также запасами минеральных вод. Флора и фауна Курил исключительно богаты и разнообразны. Разнообразен и животный мир Курил. Из промысловых зверей обитают медведь, росомаха, лисы, соболь, горностай, выдра. Не только стремление приумножать богатства страны, но и неодолимая тяга к неизведанным землям снимала русского человека с насиженного места и влекла все дальше и дальше на восток. Беглые крестьяне, казаки, промысловые и служилые люди, оторванные от родных мест, всего за 60 лет после присоединения Сибири к России дошли до побережья Тихого океана. Основанные после похода Семена Дежнева в 1649 году города Анадырь и Охотск стали базами для исследования Курильских островов, Аляски и Калифорнии. Освоение новых земель Россией проходило цивилизованно и не сопровождалось истреблением или вытеснением местного населения с территории их исторической Родины, как это случилось, например, с североамериканскими индейцами. Приход русских привел к распространению среди местного населения более эффективных средств охоты, металлических изделий, а главное – содействовал прекращению кровавых межплеменных распрей. Под влиянием русских эти народы стали приобщаться к земледелию и переходить к оседлому образу жизни. В Приамурье, которое окончательно было присоединено к России в 1652 году, русские привезли яровые хлеба, косы, бороны, железные сошники, они строили амбары, водяные мельницы. Тогда же русские мореходы впервые ступили на Курильские острова. Приведя местных жителей айнов в русское подданство, русские основали на островах зимовья, стоянки, научили айнов пользоваться огнестрельным оружием, разводить скот и выращивать некоторые овощи. Многие из айнов приняли православие и обучились грамоте. По велению Екатерины II в 1779 году все поборы, не установленные указами из Санкт-Петербурга, отменялись. Таким образом, факт открытия и освоения русскими Курильских островов неоспорим…”

Я отложил в сторону журнал. Мои мысли снова и снова возвращались к сегодняшним событиям и странному гостю из портала. Появилось стойкое чувство, что он имеет какое-то непосредственное отношение ко всему происходящему. Можно сколько угодно гадать о его причастности к этому, но ясно одно – он очередная фигура на доске и притом не маленькая. Его необходимо разыскать в самые короткие сроки и при необходимости нейтрализовать, но до этого выяснить цель прибытия на острове. Что-то подсказывало мне, что незнакомец в курсе всего происходящего. Возможно, даже знает ответы на самые главные вопросы – кто пытается истребить людей таким отвратительным методом, и кто является хозяином Радости жизни?

Подхватив с кровати автомат, я тихо вышел в коридор. К тому времени уставшие бойцы спали беспокойным сном, нарушаемым частыми криками во сне. Кошмары по ночам – обычное для всех явление. Ночью мы снова переживали прожитую жизнь и потерю лучших друзей.

– Плохи наши дела, командир? – тихо спросил подошедший Палыч, остановившись рядом с бойницей, через которую я задумчиво разглядывал вечерние холмы. Железная дорога петляла между ними словно стальная змея, ведущая в загробное царство. Притягательное зрелище.

– Да ничего хорошего, – буркнул я, не отрывая взгляда от бойницы. – Долго еще ехать?

– Минут сорок, – пожал худыми плечами машинист, неспешно раскуривая самокрутку. – Южане живут обособленно. Как бы беды не вышло с нашим несвоевременным к ним визитом…

– Ерунда, они будут нам рады, когда узнают новости. Кто-нибудь из руководителей научной группы уцелел кроме нескольких лаборантов, встреченных мною в соседнем вагоне?

– Нет, все остались на побережье, царства им небесного, – вздохнул Палыч, а потом с неудовольствием кивнул на мой оберег висящий на шее. – В столь мрачный час надень крест и прими православную веру, зачем тебе эти богомерзкие сатанинские символы?

– Ты все равно не поймешь, – проворчал я, захлопывая бронированную перегородку на бойнице. – Займись лучше своими делами, скоро нам будет не до праздных бесед. Приближается буря, каких ни мне, ни тебе еще видеть не доводилось. Это значит вскоре будет не важно, каким богам мы молимся. Сообщи мне по рации, когда приедем на место. Что до бога, то я верю, что он разговаривает с нами языком обстоятельств.

Выбравшись на внешнюю бронеплощадку, я поежился от внезапно налетевших порывов пронизывающего ветра насыщенного влагой. После теплого вагона меня пробрало до костей, я плотнее укутался в теплый плащ. С моря надвигалась стена липкого тумана захлестнувшего низину. Выходить в море в такой туман было небезопасно, иногда из него приходили ужасные создания, охотящиеся за жизненной энергией. Я о них слышал, но не встречал. Из всех некроморфов эти были самыми опасными, потому что были практически неуязвимы.

Пройдя вдоль всего ограждения в головную часть открытой платформы, где находились пулеметные расчеты “Корда”, я подсел к солдатам и стал так же как и они напряженно вглядываться вперед. Мы ехали в полной тьме, так как свет прожекторов привлекал слишком много ненужного внимания. До Южного оставалось меньше двадцати километров, вот и мост через реку Гремучая. За следующим водопадом, ниспадающим в глубокую пропасть на глубину сорока метров, начнутся возделанные поля и поселок, но вот как нас там встретят, я пока не знал. Южный находился под управлением японских бывших генералов, которым разрешили остаться на острове в обмен на часть улова рыбы. Жители отменно ловили синеперого тунца размерами с человека, обменивая его на патроны к оружию и горючее для своих боевых машин.

– Впереди блокпост. Будем останавливаться? – спросил меня машинист по рации.

– Перебьются. Много чести, – проворчал я. – Гони не останавливаясь!

На блокпосте из будки выскочили взволнованные нашим появлением охранники, когда наша бронированная делегация уже на полной скорости снесла опущенный шлагбаум и устремилась вглубь японской территории. Никто нам вслед не стрелял, так как в лучах прожекторов они разглядели символ Гнезда – двуглавый орел, держащий в клюве черную змею. Ни у кого другого на острове кроме нас не было бронепоездов. Я лишь помахал рукой остолбеневшему офицеру, который о чем-то быстро докладывал по рации.

Оба наших бронепоезда успели преодолеть половину пути до поселка, прежде чем прямо на пути выехали два тяжелых танка и недвусмысленно направили на нас гладкоствольные пушки, вынуждая машиниста начать экстренное торможение. Когда мы затормозили всего в нескольких метрах от ближайшего из них, я прямо с орудийной площадки спрыгнул на землю и брава, зашагал к грозной машине, не обращая внимания на нацеленное орудие.

– Комичева, – коротко приветствовал я танкистов. – Кто из вас говорит по-русски?

Из люка показался молодой японец лет двадцати, который с ужасным акцентом спросил:

– Что забыл, русский? Это не торговая делегация, а скорей вторжение…

– Мы здесь, что бы помочь вам отбить атаку некроморфов.

Японец с ухмылкой перевел мои слова своим товарищам и те весело рассмеялись.

– Кроме вас, никаких других некроморфов мы здесь не встречали. – Ответили танкисты.

Я снял со спины меч в ножнах, раздраженный наглостью сопляка. Заметив блеск наполовину выдвинутого лезвия, солдаты перестали смеяться, с почтением и страхом уставившись на него.

– Передайте своему командиру, что представители Гнезда требуют встречи с ним. Если вы несчастные обмылки будете мешать нам, то будете лично нести за это ответственность перед своим благородным господином. – Громко чтобы меня услышали, прорычал я на чистом японском языке, вызвав волну смятения и еще большего удивления.

Быстро пошептавшись меж собой, танкисты скрылись в танке и поспешно отогнали боевую машину с путей, открывая нам путь вглубь своей территории.

– Что ты им наговорил? – с интересом спросил Антон.

– Я сказал, что если они немедленно не уберут с путей свой сраный танк, я засуну оба своих сапога в их желтые задницы так глубоко, что они выйдут у них из горла, и заставлю лизать.

– Все шутишь. А если серьезно?

– А если серьезно, нам предстоит непростой разговор с Комиширой. Учитывая его глубокую неприязнь к русским и лично к моей персоне, договорится с ним, будет непросто. Снова разведет демагогию о том, что мы здесь лишние, что они сами со всем справятся.

– Тогда давай вернемся на базу, если мы здесь нежеланные гости.

– Мне начхать на Комиширу и его недовольство, но в поселении много гражданских, в том числе наших соотечественников, которых он обрекает на страшные муки. Пусть он сколь угодно кичится своим чрезмерно раздутым эго, на войне побеждает тот, у кого лучше оружие и кто умеет им пользоваться. Я уважаю его как воина, но я невысокого мнения о полководческом таланте Комишира. Если придется, я отрублю его пустую голову, даже зная заранее, что это навлечет гнев Мацумота Суна, и он проклянет меня на веки вечные.

– Ты имеешь в виду смотрителя маяка? – непонимающе спросил Антон. – А он тут при чем?

– Я разве не говорил, что он родной отец Комишира Сунна? – хмуро ответил я.

Бронепоезд стал медленно набирать скорость. Проезжая мимо танкистов дал несколько протяжных гудков. Следом за нами ехал второй бронепоезд, который в дороге чуть отстал, но сейчас вновь нагнал. Он тоже погудел танкистам, которые что-то стали кричать нам вслед.

Японский поселок находился недалеко от юго-восточной оконечности острова, где находились старые японские причалы и военные склады. Флот мелких рыболовецких судов был надежно укрыт в бухте от цунами, стабильно налетающие на остров два-три раза в месяц. Южане заключили взаимовыгодное соглашение с морскими обитателями, которых Гнездо не признавало за разумных, а те в обмен на нержавеющие наконечники из металла и пластика, снабжали рыбаков морскими дарами, подсказывали, где лучше улов и направляли косяки рыбы прямо в сети. Жители Северного за эту по их мнению противоестественную связь японцев с нежитью ненавидели южан и всячески настраивали руководство Гнезда, приписывая на счет японских рыбаков чуть ли не связь с дьяволом. Отцы командиры и руководство ЦОЗа закрывали на это глаза, покуда связь людей с некроморфами не выходила за рамки обоюдовыгодного сотрудничества. Была еще одна веская причина – давно ходили слухи, что Гнездо само заключила тайный союз с морскими жителями и сейчас между ними проходят переговоры о перемирии. Только большие потери в личном составе вынудили пойти на этот отчаянный шаг.

Мощного оборонительного вала такого как в поселке ”Северный”, здесь не было и в помине. Зато у южан была хорошо развита хитроумная сеть траншей с шипами, множество ловушек и высокие изгороди из остро заточенных металлических жердей, увитых колючей проволокой. Каждый мужчина, женщина, подросток или старик были вооружены бамбуковыми копьями, арбалетами и мечами. Комишира был хреновым руководителем, но как истинный сын своего отца воскресил древнее искусство рукопашного боя с использование колющего и режущего оружия древности. Высокотехнологичная база южан состояла из десяти танков ”тип-90” и пятнадцати бронемашин ”Хоку” вооруженных пулеметами. Бронемашины использовали в основном как мобильные огневые точки, в которых в случае угрозы можно укрыться и сдерживать натиск некроморфов. Снабженные мощными радиостанциями и сканерами, они так же использовались для глубинной разведки и рекогносцировки местности.

Рассматривая в морской бинокль двухэтажные вытянутые корпуса, крытые соломой и тростником, можно подумать, что они в хаотичном беспорядке разбросаны по прилегающим холмам, но это было только видимостью. Каждое здание являлось частью сложной оборонительной инфраструктуры. На вышках несли вахту часовые, вооруженные автоматами Калашникова и короткими копьями, у каждого на поясе болтался рог сделанный из ракушек – в случае тревоги он издавал низкие, но хорошо слышимые даже на большом расстоянии звуки. Когда мы подъезжали к поселку, рожки по очереди оповещали гарнизон о местоположении и продвижении нежданных гостей. Поселок, освещенный в сумерках множеством факелов и масляных фонарей, представлял, феерическое и красочное зрелище. Впереди нас на путях выросла высокая земляная насыпь тупика. Ее возвели не так давно, так как в последний раз три месяца назад ее еще не было. Бронепоезд стал замедлять скорость, пока не остановился. Солдаты стали с любопытством выходить на внешнюю боевую площадку. Все это время японцы в отдалении суетились, собираясь в большую группу примерно из полусотни воинов.

– Лютый, Чеков и ты Антон, пойдете со мной, – распорядился я после недолгих раздумий. – Остальные пока побудут здесь. Не будем лишний раз дразнить коменданта присутствием большого количества солдат. Я сам с ним обо всем договорюсь.

– А если не договоришься? – напряженно спросил Антон.

– Это исключено, и ты знаешь почему.

Мы вчетвером спустились в низину через заросли кустов и быстрым шагом зашагали к освещенной факелами делегации старейшин, вышедших нас встречать в полном составе у ворот поселения. Среди них я увидел и взлохмаченного после сна Комиширу в сопровождении взвода солдат с автоматическим оружием в руках. Он еще издали узнал меня и от этого его и без того хреновое расположение духа лишь ухудшилось. Положив руку, на рукоять катаны, он с вызовом во взоре посмотрел мне в лицо, поигрывая желваками. Весь его вид не Сунил нам ничего доброго.

– Привет братишка. И вам привет уважаемые старейшины! – поздоровался я первым.

– По какой важной причине ворвались в наши земли, гаиджины?! – хмуро спросил согбенный годами старец в широкополой соломенной шляпе, с загорелой до черноты кожей. – Разве мы не заключили договор о неприкосновенности границ? Что привело вас сюда?

Комишира потеснив его в сторону, вышел вперед, давая понять, что он тут главный. Поигрывая узорчатой рукоятью меча обтянутой акульей кожей и перевитой золотистой тесьмой, он демонстрировал неприкрытую агрессию и желание затеять свару. Сын Мацумота Суна был заносчивым сопляком двадцати семи лет отроду, в дорогом кимоно, какой носили в старину благородные самураи. Его катана, как и моя была примечательна еще и своими уникальными ножнами внутри которых были вставлены особо прочные камушки вулканического происхождения. Зафиксированы они были под угол в 21 градус и прижимались к лезвию благодаря вставленным под эти камушки, рыбьим костям. Все это для того, что бы меч самозатачивался при каждом вынимании и вставлении в ножны. Это был самурайский меч его отца, подаренный Комиширу на его совершеннолетие.

Название "самурайский" можно считать условным. Оно привычно для европейца, понимающего под этим типом меча, в первую очередь катану, но в саму Японию эта форма меча пришла из Кореи, и в японских хрониках VII–XIII вв. такой меч назывался "корейским". Древнеяпонский меч – цуруги – имел длинную рукоять и прямое обоюдоострое лезвие. Изогнутый клинок в Японии начинают делать в эпоху Хэйан, то есть почти одновременно с появлением классической сабли на Ближнем Востоке. Известно, что самурай носил два меча – длинный и короткий. Такая пара называлась дайсё и состояла из дайто ("большего меча"), бывшего основным оружием самурая, и сето ("меньшего меча"), служившего запасным или дополнительным оружием, применявшимся в ближнем бою, для отрубания голов или харакири, если у самурая отсутствовал специально для этого предназначенный кинжал кусунгобу. Длинный меч – наиболее известный в Европе, обычно называют "катаной". Но это не совсем правильно. Катаной называется такой длинный меч, который носится в ножнах, заткнутым за пояс лезвием вверх, и выхватывается из ножен, обнажаясь, движением сверху вниз.

Помимо Комиширы все старейшины носили нодати – "полевой меч" с лезвием длиной больше метра и общей длиной примерно в 1,5 м. Носили его за спиной подобно цуруги, придерживая рукой. Всадник мог держать катану и одной рукой, но в бою на земле этот меч из-за его веса предпочитали держать двумя руками. Ранние техники работы катаной включают в себя широкие круговые рубяще-режущие движения, но позднее они стали гораздо более развитыми. Катаной можно было одинаково легко, и колоть, и рубить. Длинная рукоять позволяет активно маневрировать мечом. При этом основным хватом является положение, когда конец рукояти упирается в середину ладони, а правая рука держит ее возле гарды. Одновременное движение обеих рук позволяет описывать мечом широкую амплитуду без больших усилий.

И катана, и прямой европейский меч рыцаря весят немало, но принципы выполнения ими рубящих ударов совершенно разные. Европейский способ, нацеленный на пробивание доспеха, предполагает максимальное использование инерции движения меча и нанесение удара "с проносом". В японском фехтовании человек ведет меч, а не меч человека. Там удар наносится тоже силой всего тела, но не с обычного шага, а с приставного, при котором тело получает мощный толчок вперед (больший, чем при развороте корпуса). При этом удар наносится "фиксировано" на заданный уровень, и лезвие останавливается точно там, где этого хочет мастер, а сила удара при этом не гасится. И когда мастер меча рубит в мелкие ломтики кочан капусты или арбуз, лежащий на животе у его ученика, или отрезает половинку лимона, зажатого у него в зубах (часто еще и вслепую, с завязанными глазами), то при этом, в первую очередь демонстрируется именно его способность фиксировать удар. И если такой удар не пришелся в цель, то он уже не тянет за собой владельца, как в случае с европейским мечом, а дает ему возможность сменить направление или нанести следующий. Большая часть ударов наносится в вертикальной плоскости. Принятого в Европе разделения на "блок-удар" почти нет. Есть отшибающие удары по рукам или оружию противника, отбрасывающие его оружие с линии атаки и дающие возможность на следующем шаге нанести врагу поражающий удар. Отступают при бое на катанах вперед. Уход с линии атаки с одновременным нанесением удара – одна из наиболее часто употребляющихся комбинаций. Ведь надо иметь в виду, что прямой удар катаной может разрубить практически все, и японский доспех просто не рассчитан на то, чтобы "держать" прямые удары. Поединок истинных мастеров самурайского меча сложно назвать поединком в европейском понимании этого слова, ибо он построен на принципе "одним ударом наповал".

– Я спросил, что вам надо? – снова прорычал хмурый Комишира, агрессивно раздувая ноздри. – Если вы пришли праздности ради, здесь вы нежеланные гости. Ну а ты, – он обнажил лезвие и нацелил острие в мою сторону на уровне лица. – Ты помнишь, что я сказал в прошлый раз?

– Не припоминаю, – пожал я плечами, в свою очередь невзначай направив на него оружие.

– Я предупредил, что отрежу твои уши и твой нос, если еще раз увижу тебя здесь!

– Мы пришли к вам с миром, преодолев все тягости пути и опасности. А ты, самодовольный сукин сын, жрущий сырую рыбу, будешь угрожать мне, вспоминая былые обиды? – все это я сказал по-японски, с усмешкой наблюдая как багровеет его лицо. – Ты забыл, чему учил тебя отец? Никогда не обнажай оружие, если не собираешься пустить кровь…

– Охрана! – с пылающим взором Комишира принял боевую стойку. – Нет, не надо! Я сам разберусь с этим наглецом! Защищайся русский или я зарублю тебя как свинью!

Уклонившись от выпада меча, я сделал знак спутника не вмешиваться и концентрированным ударом в грудь японца передал ему через ладонь часть инерционной энергии, которую обычно передавал только через меч. Комишира со стоном отлетел далеко в траву, словно по нему ударил таран, в то время как со стороны это выглядело, будто я слегка оттолкнул его от себя.

– Довольно, Комишира! Прекрати провокации или навсегда утратишь свое лицо! – между нами встал высокий старик-японец, с бамбуковым копьем на перевес. – Уважай гостей. Пока что они не сделали нам ничего плохого в отличие от твоих заносчивых речей. Возвращайся и проверь посты. Появление гостей не Сунит нам ничего хорошего, но они нам пока не враги!

Комишира с достоинством отряхнул с кимоно налипшую сухую траву, после чего с гордым видом зашагал вверх по склону, ни разу даже не обернувшись.

– Прошу простить за столь печальный инцидент. Так какое у вас дело, э…? – старик вопросительно посмотрел на меня.

– Капитан Алешин, – подсказал я и быстро рассказ о цели своей миссии, добавив в конце, что эвакуировать жителей вглубь острова слишком поздно. По последним данным высотной разведки, орда с побережья уже обошла нас с запада и сейчас неуклонно движется к горе Томари.

– Таким образом, мы в окружении и отрезаны от подкреплений, – печально заключил старик, обеспокоено переведя мои слова своим спутникам. Они внимательно его слушали не перебивая. По их лицам было невозможно понять, о чем они думают, но явно думы их были безрадостны.

– Ну и что дальше? – шепотом спросил Антон, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. – Пока ты тут сводишь старые счеты, мы теряем драгоценное время…

– Все не так просто. Дело тонкое. Старики все прекрасно понимают, – пожал я плечами, в пол уха слушая бухтение старейшин. – Они согласились что ситуация тяжелая, но не безысходная.

Старейшины внезапно перестали совещаться меж собой и обернулись к нам.

– Мы принимаем вашу помощь, – торжественно заключил старейшина с копье. – Можете организовать оборону, какую сочтете необходимой, мы вам окажем любую посильную помощь. Не гневайтесь на Комиширу Суна, он человек горячий и вспыльчивый, но без его воинских умений вам не обойтись. Ведите всех своих людей в поселок, мы позаботимся о вашем ночлеге. Эта ночь не будет продолжаться вечно, а утром у нас будет слишком много работы.

Старики коротко поклонились нам, при этом с уважением посмотрев на мой меч.

– Меч Мацумоты Суна? – предположил один из них, потрогав рукоять.

Я коротко кивнул и протяжно свистнул. Через минуту со стороны бронепоезда раздался ответный короткий гудок и из темноты потянулись разрозненные группы солдат потеющих под тяжестью пулеметов, минометов и ящиков с боеприпасами. Пол дела сделано. Мы нашли общий язык с южанами. В поселке наш отряд в количестве почти двух сотен тяжеловооруженных пехотинцев вызвал нешуточный переполох, заставив местных жителей понервничать. Ничего переживут, им это только на пользу пойдет, решил я. В конце концов, мы здесь для их защиты.

Передав гранатомет Лютому, я приказал солдатам идти за старейшинами. Сам же я спешно направился к дому Комишира. Предстоял нелегкий разговор, к которому я давно готовился. Дом заносчивого японца находился в конце главной улицы с великолепным видом на бухту. К сожалению ночью не было видно, как огромные буруны волн с грохотом обрушиваются на каменистый берег, а чайки с пронзительными криками ловят на мелководье мелких кальмаров.

У входа в дом, дежурил хмурого вида японец с неисчислимым количеством татуировок на голом торсе. Он, хмуро оглядев меня с ног до головы, попросил подождать, после чего исчез внутри дома. Когда он появился вновь, то знаками пригласил пройти следом за ним. Я проигнорировав обычай разуваться перед входом, сразу зашел за бамбуковый занавес, таинственно постукивающий при каждом дуновении ветра. Комишира в одной набедренной повязке сидел ко мне спиной, лицом к позолоченному изображению Будды, сжимающего в руках мечи. Японец даже не обернулся на шум, когда я зашел в комнату.

– Пришел извиниться за свою наглость? – быстро спросил он.

Я быстро осмотрелся по сторонам. Не найди ничего похожего на стул, сел поджав ноги прямо на пол положив меч рядом с собой. После затянувшейся паузы решил начать разговор.

– Я пришел еще и по просьбе твоего достопочтимого отца. Он призывает тебя проявить благоразумие, и вернутся домой, позабыв про все прошлые обиды. Ему сейчас живется непросто.

– Так значит старый дурак еще жив? – Комишира снова поклонился Будде, зажигая ароматические палочки благовоний. – Мы расстались с ним много лет назад, наговорив на прощание друг другу много оскорбительных слов. Такой обиды старик мне никогда не простит…

– Ты сын своего отца и не тебе говорить за него. Давай договоримся, если после битвы с некроморфами мы победим, ты и я решим все разногласия на мечах.

– И что мне с этого поединка? – Комишира косо глянул на меня. – Предлагаешь сделку?

– Ты проиграешь и вернешься к отцу. Я проиграю и…

– И твоя голова без ушей и носа украсит стену моего жилья. Я согласен! – Комишира резво вскочил на ноги и обернулся ко мне, прожигая взглядом полным ненависти. – Только на таких условиях и никак иначе. И не пытайся меня надуть как в прошлый раз.

Я коротко кивнул и кинул ему через всю комнату свой меч. Он ловко поймал его за середину ножен и пристально стал рассматривать узор на рукояти. Потом молча кинул мне его обратно.

– Поздравляю, – неприязненно буркнул он. – Старик признал в тебе воина. Впрочем, это не имеет никакого отношения к сделке. Чего еще ты желаешь? Женщину на ночь? Выпивку?

– Мне нужна твоя помощь в организации обороны и помощь в бою. Я не хочу получить от тебя внезапный удар в спину. Не сверкай так глазами, я говорю что думаю. А от женщины на ночь не откажусь, спасибо за заботу. С твоего позволения возьму Мари и Юкку.

– Что-нибудь еще? – холодно спросил Комишира.

Я достал из подсумки тщательно оберегаемую бутылку с саке и поставил перед собой на видное место. При виде напитка, японец заметно оживился, но в его глазах еще светилось подозрение и недоверие.

– Выпьем и скрепим наш договор кровью. Ты и сам знаешь, что словам веры нет.

Комишира снова фыркнул, но на этот раз взглянул на меня уже с уважением:

– Если ты отравишь меня Алешин, гнев Будды обрушится на тебя. Откуда у тебя саке?

– Из старых запасов твоего отца. Если не доверяешь, могу первым испить…

– Руки прочь от благородного напитка, гаиджин!

Подозрительный японец, все еще колеблясь, сделал осторожный глоток. Прислушавшись к внутренним ощущениям, извлек из складок набедренной повязки маленький нож.

– Я даже спрашивать не буду, где ты его там прятал… – хмыкнул я.

Комишира не обратив на мои слова ровным счетом никакого внимания, сделал надрез у себя на запястье. Уронил в бутылку несколько капель собственной крови. Я повторил за ним и хорошенько взболтал напиток, после чего мы распили бутылочку на двоих. Когда саке закончилось, я с тяжким вздохом потянулся к своей сумке, где лежала моя фляжка с разбавленным водой медицинским спиртом который доставала мне Светлана.

– Предугадывая твой следующий вопрос, хочу сразу тебя разочаровать, – Комишира тоже храбро отпил глоток из моей фляжки, но тут же выплюнул и закашлялся. – Боги! Какая гадость! Ты туда аккумуляторной кислоты, что ли налил?

– Только для цвета, – я с улыбкой сделал глоток.

Комишира раздраженно дернул щекой:

– Морские жители за нас не вступятся и ничем не помогут…

– Вот как? Почему?

– Они не собираются сражаться с себе подобными. Кроме того, они весьма трусливы.

Я ожидал нечто подобного, поэтому не сильно расстроился этим новостям.

– Сколько у тебя боевой техники на ходу и сколько солдат способных держать оружие?

– Пять рабочих танков, шесть машин и пять сотен мужчин готовых к смерти.

– А женщин? – спросил я, хитро посмотрев на него.

– Если дело обернется круто, они не многим мужчинам уступят в бою, но надеюсь до этого, не дойдет. Техника ломается и выходит из строя, но отважные сердца никогда не заржавеют.

– Хорошо сказано. Как будем строить оборону, брат?

Комишира проигнорировав слово ”брат” достал из ящика стола старую топографическую карту с карандашными пометками и расстелил на полу передо мной.

– Твои люди займут оборону на гребне холмов, обо всем остальном мы позаботимся сами. В случае чего поддержи нас огнем из своих консервных банок. Какой у них калибр?

– Сто миллиметровки, тип боеприпасов – подкалиберные и фугасные. Есть неуправляемые ракеты, дальность по навесной траектории десять километров…

– Прекрасно. В таком случае нам нужно лишь благословение Будды и немного удачи. Я вызвал дальние блокпосты у моста и приказал им возвращаться в поселок. Танки и машины будут готовы к утру, их сейчас осматривают механики. Что у тебя еще есть для боя?

Немного захмелев от выпитого спирта, я нетвердой рукой достал из ранца маленькую радиостанцию и поставил рядом с пустой бутылкой из-под саке.

– Воздушная поддержка. Обожаю запах напалма по утрам…

Неожиданно выхватив свой меч, японец нанес коварный удар из неудобной сидячей позиции. Я подхватил свой меч с пола и блокировал удар ножнами. Его лезвие со звоном отскочило, оставив на них глубокую зарубку. Я ожидал этого, поэтому был начеку.

– Всегда наготове, – Комишира удовлетворенно улыбнулся. – Я рад, что ты не расслабляешься даже захмелев. Теперь уходи мне нужно обдумать услышанное и принять важные решения.

Безымянный охранник незаметно появившийся в проеме двери, слегка поклонившись мне, сделал жест рукой следовать за ним к выходу.

– И все равно ты бьешь как педик, – пьяно ухмыльнулся я. – Спокойной ночи, вождь.

Комишира покрылся пунцовыми пятнами гнева:

– Завтра поглядим, так же ты храбр в бою, как в словесном поносе.

– Тогда до завтра мой желтокожий братишка. – Я с трудом встал и зашагал за охранником.

– Как ты меня назвал, гаиджин?! – вновь стал заводиться Комишира.

– Где мои женщины, черт тебя дери? – резко оборвал я его гневные вопли.

– Камуя приведет их тебе. За это можешь не переживать. – И он демонстративно отвернулся.

Закинув автомат на плечо, я вышел в прохладу ночи и с удивлением увидел на небе звезды. Это была большая редкость, учитывая плотный облачный покров. Я счел это хорошим знаком. Огладив оберег на шее, я глубоко вдохнул в себя воздух насыщенный дурманящими ароматами дикорастущих цветов. И почему такой красотой наслаждаешься только накануне битвы, когда эта ночь может стать для тебя последней? По-моему все это ужасно неправильно.

– Сюда, господин. – Нетерпеливо позвал меня Камуя.

Я спокойно шел по узкой улочке между низеньких живых изгородей, ловя на себе любопытные взгляды японцев. Не каждый день увидишь белого человека, таскающего на спине настоящий самурайский меч столь чудной работы. Возможно, в их душах просыпалось древнее преклонение перед воинами-меченосцами, а может они так проявляли свою религиозную составляющую. Большинство жителей поселка были синтоисты, а другая часть буддисты. Если вторые поклонялись Будде и всей этой небесной шатии-братии востока, то первые свято верили что душа или живой дух присутствует даже в неживой материи вроде камня, воды или меча. Из-за этого между двумя группами возникали трения, часто приводящие к массовым потасовкам и даже убийствам. Именно на фоне религиозного фундаментализма и я не побоюсь такого слова как экстремизма, синтоист Мацумота Сун поссорился со своим сыном буддистом Комиширой, слишком близко принявшего к сердцу недовольство отца. Я старался быть подальше от всех этих религиозных распрей, поэтому мое мнение разделилось поровну между Комиширой и его отцом. Старик был из старой школы и чтил предков, но его сынок с рождения жил у своей матери китаянки в Пекине, учился там же в школе и впитал с молоком тамошний образ жизни. Когда его мать погибла в автокатастрофе, а отец забрал его к себе в Токио, он передал ему свое умение обращаться с мечом, но уже ничего не мог поделать со сложившимся религиозным мировоззрением. Укоренившаяся в его сыне до состояния фанатизма религия никак не желала дружить со старой религией отца. Из-за этого они часто спорили и ссорились.

– Подождите здесь. Я приведу девушек, – глухо проворчал мрачный Камуя, исчезая внутри небольшого домика, смахивающего на жилье советского геологоразведчика, нежели на традиционную японскую пагоду.

Я встретил Комиширу в доме его отца на старом маяке. Сначала я просто приходил на маяк из интереса, потом неожиданно для себя увлекся холодным оружием и стал учеником Мацумоты, вызвав этим порицание и недовольство его сына. Они уже тогда были не в ладах друг с другом, и я стал той каплей, что переполнило терпение парня и вылилось в большой скандал с демонстрационным уходом и хлопаньем дверей на прощание. Старик был гордым человеком, но уход сына стал для него сильнейшим ударом, возможно по этой причине он перенес всю свою заботу и радушие на меня. Мацумоту в военном городке не любили за скрытность и прошлую жизнь, когда он еще был комендантом острова. Многочисленные медицинские проверки его самого не подтвердили слухи и не обнаружили в нем каких-то отклонений, после чего все оставили его в покое, но слухи продолжали жить и по сей день, рисуя из него чуть ли не некроморфа. Многое чему он меня учил и что пытался передать, не вызывало дикого восторга. Например, он свято верил, что в изменившемся мире мы можем и должны найти разумный баланс между живыми и мертвыми и адаптироваться среди них. Он серьезно считал, что с этими тварями можно вести разумный диалог, как с морскими жителями которых он часто приводил в качестве примера. Я не разделял его оптимизм, так как знал всю подлую и мерзкую натуру некроморфов, а что касается морских жителей то они, скорее исключение из правил. Эти скользкие создания были ужасно трусливы и при любой угрозе исчезали в море, словно за ними гнался сам Сатана. Наверное, они бы так никогда и не выходили из воды, если бы не природное любопытство и желание заполучить металлическое оружие.

– Добрый вечер, Дмитрий сан! Давно Вас не видели в наших краях…

– Привет, девчонки. Будь моя воля, я бы отсюда вообще никуда не уходил.

Вышедшие следом за Камуей две миловидные японки лет по двадцать, по обычаю коротко поклонились и безропотно последовали за мной, мелко семеня ногами под пестрыми кимоно. Повсюду в поселке кипело оживление, связанное с тревожными новостями. Люди готовились к обороне, вооружаясь, кто, чем мог. Ополченцы одевались в кожаные доспехи, обшитые металлическими пластинами, брали в руки длинные копья и мечи, после чего шли к оборонительным укреплениям. Гарнизон поселка из состава японских солдат, вооружались огнестрельным оружием, выкатывали на оборудованные позиции короткоствольные обрубки полевой артиллерии сто миллиметрового калибра и обустраивали удобные позиции для минометов и пулеметчиков. Несколько танков глухо рыча мощными дизелями, медленно взбирались на возвышенности, откуда удобнее всего контролировать территорию за пределами поселка. Женщины и подростки углубляли лопатами капониры и траншеи, обновляли колья и растягивали дополнительные бухты колючей проволоки. Все были заняты делом и от этого у меня, несколько отлегло на душе – некроморфы теперь не смогут застать нас врасплох.

– Связь с Гнездом установлена, – прямо с порога моего нового жилища доложил Антон, заинтересованно разглядывая за моей спиной смущенных девушек. – А это кто с тобой? Вижу, ты здесь прямо свой человек и чувствуешь себя как рыба в воде.

– Это Мари, а это Юкка. Займи их разговором дубина, будь джентльменом, – с улыбкой ответил я, кивнув на девушек. – Не видишь, что они едва живые от страха. Возьми еду из моего рациона и накорми и не стой столбом, словно я тебе посоветовал сделать себе харакири.

Забрав из его рук рацию, я вышел в соседнюю комнату, чтобы кроме меня никто другой не слышал Высокова. Мученически вздохнув, глухо проворчал:

– Гнездо. На связи капитан Алешин…

– Дима, какого черта от тебя так долго не было известий?! Доложи немедленно ситуацию.

– Полковник, мы спешно окапываемся, занимая круговую оборону. Ситуация действительно непростая, но мы будем защищать гражданских пока хватит боеприпасов. Будем рады любой помощи, какую Вы сочтете нужной нам оказать…

– О какой помощи ты говоришь? – грубо перебил Высоков. – Ты допустил серьезную тактическую промашку, позволив себя и своих людей загнать в тупик. Я ведь просил тебя эвакуировать людей вглубь острова, а не принимать бой. Куда вы будете отступать, если позади вас море? Надеешься на эвакуацию по воде? Если вы хоть на миг дрогнете, ваше отступление превратится в паническое бегство. Ты это понимаешь? Это будет настоящая резня.

– Да, полковник. Поэтому мы будем сражаться до последнего человека. Вы нам поможете?

На целую минуту Высоков задумался. Я слышал его недовольное сопение и глухие голоса на заднем плане. Наконец приняв решение, полковник выдавал из себя:

– Мне жаль Дима, но кроме эвакуационных вертолетов для твоей группы никакой иной помощи от нас не жди. Вчера вечером пока мы были заняты последствиями плохо спланированной и организованной операции ”Мародер”, на Северный поселок было совершенно нападение некроморфов. Сейчас мы пытаемся оценить ущерб.

– Что-нибудь серьезное? Как это вообще стало возможным?

– Боюсь что все очень серьезно. Туман и его призрачные обитатели…

Я почувствовал, как в животе зародилось неприятное чувство страха. Туман был самым непонятным явлением, с которым я впервые столкнулся на Хоккайдо незадолго до дерзкого рейда морской пехоты Федерации для спасения военнопленных. Туман неожиданно пришел с моря и накрыл военную базу японцев, где я вместе с остальными пленными содержался в подземных казематах, возможно благодаря которым я и выжил. Даже там я слышал дикий крик японских солдат. Когда морская пехота освободила нас из плена, нашим глазам предстала страшная картина – вся база была завалена изуродованными трупами, причем с начисто вырванными глазами. Тела были без кожи и отвратительно блестели голыми мышцами, а крови в них не было ни грамма. Но самое страшное произошло после, когда все они начали оживать. Новоиспеченные твари питались жизненной энергией живых, обращая в себе подобных. Это был мой первый бой и опыт сражения с некроморфами. Из высадившихся на Хоккайдо двух сотен морских пехотинцев, жалкие остатки эвакуировали всего на трех вертолетах…

– Что Гнездо намерено с этим делать? – хрипло спросил я.

– Эвакуации гражданских не будет.

– Что?! Повторите, я не расслышал…

– Эвакуации не будет, во всяком случае, пока туман не рассеется!

– Но как же так, полковник?! Вы же обрекаете их на страшную смерть, не говоря о том, кем они станут после! – меня стал душить гнев. – Все эти неупокоенные бедолаги ринутся к Гнезду! Это будет хуже чумы. Вы хоть осознаете размеры проблемы?

– Не кипятись, Дима, – примирительно проворчал полковник. – Я прекрасно понимаю твои чувства, но мы ничем не можем им сейчас помочь. Хочешь бросить в самое пекло еще и наших парней?! Ни я, ни кто-либо другой из Совета не даст такой приказ. Генерал Воронин вообще предлагает поднять в небо бомбардировщики и сравнять Северный с землей. Сделаю все возможное, чтобы убедить совет отправить вам подкрепление даже в ущерб обороны Гнезда, но ничего не обещаю. Мой голос в последнее время слишком слаб, его могут и не услышать. Я не должен тебе это говорить, но многие в Совете лишь для вида создают вокруг себя кипучую деятельность, а в реальности уже давно простились с жизнью. Мы в шаге от полного поражения, а помощи ждать неоткуда как и пути отступления. Эвакуация с острова так же невозможна – кругом территории захваченные некроморфами. Мы будем сражаться, но финал предрешен.

– Ни хрена еще не предрешен! – рявкнул я и оборвал связь.

Я снова приложился к фляжке, ощущая пустоту в душе. Полковник прав, мы обманываем сами себя, пытаясь создать бурю в стакане, в котором давно закончилась вода. Мы выдохлись в тот момент, когда небеса затянули свинцовые тучи и та планета что мы знали, погибла под ударами неведомых нам сил. Кем же мы на самом деле оказались со всеми своими машинами и технологиями? До смерти напуганными неудачниками, которые кинулись сметать припасы с прилавков, запасаясь, солью и сахаром в надежде пересидеть шторм тихой сапой. Мы позабыли про свою силу, что делала из нас людей. Могучие герои-одиночки это конечно лишь красивые мифы, настоящая сила людей только в единстве. Я выполню свой долг, и буду защищать представителей своей расы. Последняя мысль мне показалась вдруг абсурдной. К каким именно представителям я теперь могу себя отнести? Разве только к тем нелюдям, у которых окажутся такие же, как и у меня глаза и способности. А может переметнуться к детям тьмы и таким образом выжить даже если всю оставшуюся жизнь придется жалеть о содеянном?

Стоп! Я оборвал свои размышления, которые меня не доведут до добра. Какими бы отвратительными мои глаза ни были, не они делали из меня человека, а мои личные качества. Они глубоко в сердце, которое еще не было затронуто никакими изменениями. Если же я предам род людской в угоду собственного эгоизма, какой же я буду после этого человек? Старые союзники меня проклянут, а новые никогда не будут относиться с доверием. Скорее всего, меня ждет печальная участь стать последним уцелевшим солдатом Земли, выигравшим себе десяток лет жизни ради возможности влачить жалкое существование в полном одиночестве среди печальных руин павшей цивилизации. Нет, такого “счастья”, мне даром не нужно. Лучше смерть.

– Приятель, на тебе лица нет, – Антон выглянул из соседней комнаты, где слышался смех девушек. – Неужто все настолько плохо? Что тебе сказал Высоков?

Я отвел взгляд в сторону и быстро прошел мимо него, стараясь не смотреть в лицо:

– Что подкрепление прибудет… лишь к завтрашнему вечеру. – Соврал я.

– Ха! И это плохая новость?! – Антон потащил меня за руку в комнату. – Твои знакомые девчонки просто большие зубоскалки! – он быстро разлил по стаканам настойку из рябины и малины. – Тебе плеснуть для поднятия духа? Купил сейчас у какого-то шустрого мальчонки торгующего у дома напротив. Оказывается и здесь есть свои умельцы-ферментаторы…

– Нет, я лучше своей спиртяги глотну, – отказался я. – Да и поздно уже зажигать, пора спать.

– Так быстро? Мы только начали!

– Ты можешь сидеть здесь, сколько хочешь, а я иду спать. Мари? Ты со мной?

Миниатюрная японка с великолепной фигуркой, быстро встала с диванчика и слегка поклонилась Антону и Юкке. Молча и с готовностью пошла следом за мной в другую комнату, где нас ждала уже расправленная кровать, о чудо, с чистыми простынями и одеялом. Меня это особенно порадовало, учитывая, как долго я не пользовался обычными благами цивилизации.

За стеной раздалась возня и приглушенный женский смех.

– По-моему оставлять их одних, было неудачной идеей, – вздохнул я, любуясь аппетитными бедрами Мари. Японка помогла мне раздеться и отвела к огромному деревянному чану встроенному прямо в пол. Не описать моих чувств, когда я медленно погрузился в восхитительно теплую воду, пахнущую мятой и чабрецом. Как же давно я мечтал об этом.

– Моя сестра не даст в обиду вашего друга.

Девушка, чуть помедлив, скинула с себя кимоно и присоединилась ко мне. Смущенно прильнув ко мне, стала нежно натирать мою кожу жесткой мочалкой.

– Дмитрий сан, у вас есть жена?

– Нет. Были женщины, но почему-то лишь на час, – я обнял ее за талию и привлек к себе еще плотней. – Взгляд твой прекрасен и сладок, прям он и чист, безо лжи, снова исполнен загадок…

Мари стыдливо увернулась от поцелуя, упираясь рукам мне в грудь.

– О Вас ходит много удивительных рассказов. Комишира Вас ненавидит, но даже он признает могучего и удачливого воина. Трудно поверить, что у Вас нет постоянной женщины, которая ждет дома и следит за очагом. Разве легендарный герой Гнезда может жить без любви в сердце?

Слушая ее сбивчивую русскую речь с забавным акцентом, я лишь грустно улыбнулся:

– Мари, ты еще слишком молода чтобы рассуждать о таких вещах.

– Но почему? – воскликнула девушка, прижимаясь ко мне обнаженными грудями. – Вы тоже считаете меня слишком молодой и глупой? Все девушки живут сердцем, а не глазами.

– Воин должен идти в бой, словно в последний раз, только тогда он вернется назад живым. Долг тяжел как гора, зато смерть легкая как перышко. Трудно, наверное, все это для понимания.

– Совсем нет, Вы забываете, что кодекс бушидо нам известен с пеленок. Но это не объясняет ваше одиночество. Мне кажется дело в страхе и опасениях…

– О каком страхе идет речь? – я удивленно посмотрел в ее глаза. – Ты о чем?

– Мне, кажется, что Вы боитесь себя, – увидев, как мои губы сжались, она испуганно зашептала. – Простите меня господин, я не хотела Вас обидеть.

– Ты меня не обидела Мари. Скорее удивила своей проницательностью.

Смыв грязь, снова ощущая себя человеком, я помог Мари выйти из воды и не удержавшись, подхватил на руки и отнес на кровать. Ну, как объяснить ей, что темы любви травят мне душу, в корне убивая похоть. На секунду захотелось раскрыть душу, но я решил, что это неудачная идея. Возможно, я ее больше никогда не увижу, но, раскрывшись перед ней хоть раз, я обязательно дам трещину в своей непробиваемой защите и обязательно привяжусь. С одной стороны в этом нет ничего плохого, но как же ей будет тяжело, если однажды она узнает о моей гибели. Пусть лучше все будет просто и приземлено как всегда.

Задув масляный фитиль лампы, я отдался в ее умелые руки и губы. Не знаю почему, но я желал ее больше всех на свете, даже не чувствуя к ней особой привязанности. Для меня это был парадокс, который я надеялся разрешить со временем. Отношения с Мари разительно отличались от тех, что у меня были с Ольгой из Северного или бешеного, но холодного со Светланой.

Я очистил все мысли от всего кроме Мари и ее нежных прикосновений. Про себя быстро воздал хвалу богам, за то, что они однажды свели меня с этой хрупкой, но очень чуткой и понимающей молодой японкой. Когда судьба изредка сводила нас вместе, во мне пробуждалась неутолимая жажда жить. Я ощущал себя живым. Снова чувствовал себя нужным.

Часть 4

Радость жизни

Нападением началось ближе к полудню следующего дня. Объединенное войско моих бойцов и японских ополченцев легко отбили несколько крупных атак, уничтожив всех напавших некроморфов силами лишь артиллерии бронепоездов и пулеметчиков первой линии обороны. Перед нашими укреплениями теперь невыносимо смердели упокоенные груды зомби, Зодчих теней и многих других, кого лишний раз вспоминать даже не хотелось. Комишира был доволен нашими успехами и ликовал, словно это он выиграл битву. На самом деле, если бы не помощь наших стальных крепостей, его людей просто захлестнула волна нападающих. Зомби при всей своей неуклюжести давили числом, а остальные некроморфы прытью и живучестью. Некоторые тупо перли на укрепления, погибая пачками, а другие проявляли недюжинную хитрость.

Устроив нечто вроде военного совета, Комишира как обычно предавался самолюбованию:

– Мои бойцы оказались для них слишком крепким орешком и смогли переломить хребет этим мерзким ордам из дьявольских преисподних! Скоро некроморфы побегут, чтобы забиться по своим вонючим норам. Предлагаю готовиться к широкомасштабному наступлению…

– Со всем своим уважением к Комиширу сану, но некроморфы не умеют отступать, – ответил я, медленно встав из-за стола. – Они могут на время укрыться или спрятаться, но неизменно возвращаются. Что до прошедшего сражения то это была проба наших сил и возможностей. Разведка боем. Кто напал первым? Какие-то хиляки и зомби, которые едва подобрались к передовым укреплениям, как тут же были уничтожены. Матерые дьяволы вроде Охотников и Толстяков слишком осторожны, чтобы подставлять себя под наши удары. Говорю вам, основные силы некроморфов скрываются в лесу, чего-то выжидая. Они не хотят обнаружить себя раньше времени. Именно так охотятся самые умные из них…

– Довольно сказок! – вспылил Комишира, хлопнув кулаком по столу. – Нечего стращать глупостями. Все некроморфы кровожадны, но глупы. Хотите сказать, худшее впереди, и Вы со своими людьми можете еще пригодиться? Не скрою, эти железные крепости на колесах могучее оружие, но уж больно неточное – половина снарядов разорвались не там, где надо.

Скрипнув зубами, я подавил в себе ругательство, чуть не сорвавшееся с языка. Неужели никто кроме меня не видел, да и видеть не желает, как обманчива первая победа? Это вселит в души людей ложные надежды, усыпит бдительность и притупит осторожность.

– Да поймите же, эти твари не люди, им терпения не занимать…

– Вот именно, капитан. Они не люди. Им не дано планировать на десять ходов вперед. Для этого мозгов им явно не достает. Вы когда-нибудь слышали про некроморфа-аналитика или некроморфа-стратега? – Комишира язвительно расхохотался, довольный, что удалось выставить меня перед Советом полным дураком. – Абсурд и бред! Как представлю зомби в роли мыслителя, так меня начинает душить неудержимый приступ смеха.

– А я и не утверждаю, что те, кто на нас сегодня напал умнее тебя, братишка.

Комишира перестав смеяться и злобно сузив глаза, невольно потянулся к катане на поясе.

Чтобы разрядить накаляющуюся атмосферу, старейшины обратились ко мне:

– Объясните капитан, каким образом происходит взаимодействие некроморфов между собой?

– Среди них без сомнения попадаются разумные особи, чей способ мышления сильно отличается от мышления людей. Вспомните откуда мы пришли к вам. Я уже рассказывал, что произошло на южной оконечности острова. Предположительно разгром устроило всего одно существо, явившееся через портал неизвестно откуда. Мы видели его так же близко как вас…

– Все русские сказочники, но ты самый большой из них. – Фыркнул Комишира.

– Это был человекоподобный гуманоид, обладающий невероятными умениями и разумом. Кроме того, он ко мне обращался… – сообразив, что сболтнул лишнего я умолк.

Старейшины изумленно переглянулись между собой, недоверчиво перешептываясь. Комишира же внезапно рассмеялся, а за ним и все его прихлебатели, смотря на меня как на умалишенного. Притворно вздохнув, он встал из-за стола и обратился с речью к старикам:

– Мудрые старейшины, послушайте мое виденье всего происходящего. Капитан просто чуток перепил свой мерзкой спиртяги, которая окончательно высушила его рассудок. Неудивительно, что ему мерещатся разные разумные некроморфы. В его одурманенном алкогольными парами мозгу, найдется еще немало человекоподобных гуманоидов командующих мерзопакостными ордами. Давайте перестанем обсуждать этот бред и решим, как нам следует поступить в сложившейся ситуации. Выношу на голосование вывод русских солдат с нашей территории, – он многозначительно посмотрел мне в глаза и добавил. – Как показывают последние события, надобности в них больше нет. Мы и сами способны отбить эти атаки. На это наших сил хватит.

– Ты… безмозглый кретин! Ты не понимаешь что творишь! – не сдержался я, вскакивая.

Комишира побелев от гнева, схватился за рукоять меча:

– Ты отказываешься подчиниться Совету Старейшин, да еще и оскорбляя меня прилюдно?

– Ты еще не входишь в Совет и не тебе решать! – процедил я, испепеляя его взглядом.

– Мы еще свое слово не сказали! – встрял в разговор тот самый старик, что встал с копьем между мной и Комиширу в первую нашу встречу. – Мы не можем быть уверены, что опасность миновала. Нужны разведанные, которые прольют свет на истинное положение вещей.

– Вот пусть наш вспыльчивый гость и выясняет! – торжествующе воскликнул Комишира. – Алешин ведь у нас разведчик. Что скажешь, “брат”? Слабо прогуляться за пределы укреплений? Это тебе не в стальном гробу разъезжать с комфортом, командуя в полной безопасности.

– Что ж, не имею ничего против. Если наберешься храбрости, и надумаешь отправиться вместе со мной, смени для начала свой бабский наряд на мужскую одежду. С меня хватит этого трепа.

Я молча встал. Проигнорировав новые яростные вопли Комишира, быстро вышел из палатки.

Как бы Антон не старался пойти вместе со мной на разведку, я захватил с собой только двух скаутов-разведчиков первого класса по кличке Утёс и Слон. Это были малоразговорчивые, угрюмые тридцатилетние мужчины, проводившие большую часть своего времени за пределами Гнезда. Они чуяли некроморфов, задолго до того, как те появлялись в поле зрения. Именно такие матерые разведчики мне были нужны сейчас. У Антона хорошо получалось ладить с людьми любого склада ума и характера, вот пусть и дальше плодотворно сотрудничает с японцами, уберегая их от необдуманных решений вспыльчивого Комиширы.

Крадущимися шагами, обходя вздувшиеся трупы нежити, над которыми кружили тучи мух, мы трое застыли на месте, прислушивались к шорохам и звукам. Кромка леса была с виду безжизненной, но лишь на первый взгляд. Первого зомби я упокоил из СВУ с навинченным глушителем, в тот момент, когда тот, отрешившись от всего земного, с упоением пожирал своего сородича. Я с опаской заглянул в брошенную хибару, рядом с которой бродил второй зомби, которому я метко угодил пулей прямо в лоб. Внутри хибары на меня дохнуло невыносимым смрадом разложения. В углу комнаты лежал сам хозяин дома, точнее то, что от него осталось. На всякий случай, ради успокоения нервов, я выстрелил и ему в голову. Осмотрел все помещение.

– Цели на двенадцать часов. Три зомби и один Толстяк. – Доложил по рации Слон.

Я притаился в доме, напряженно наблюдая сквозь щели меж досок, как вышеназванные вывалились из кустов и теперь рыскают вокруг дома. Зомби тупо натыкались на каждое дерево и спотыкались о каждый камень, в то время как Толстяк жадно принюхивался к земле, подозрительно зыркая по сторонам свиными глазками. Он долго смотрел на своих глупых спутников, прежде чем с гнусной ухмылкой ухватил одного из них за ногу и что есть силы приложил спиной о ствол дерева. Зомби ничуть не обидевшись на подобное обращение, с жалобным мычанием попробовала подняться на ноги, но Толстяк снова опрокинул его на землю.

Приглядевшись к почерневшему от крови и грязи халату, я признал в зомби профессора Нечаева. Его физиономия здорово преобразилась, возможно, поэтому я его не сразу узнал. Нечаев-зомби продолжал делать попытки встать на ноги и отползти к моему укрытию, а Толстяк же словно развлечения ради, продолжал долбить его о дерево, пока у профессора не треснул черепок. Потеряв интерес к своей безвольной “игрушке”, Толстяк еще раз оглянувшись напоследок, печально побрел вглубь леса, подозрительно косясь по сторонам. Если на чистоту, то я всегда подсознательно побаивался некроморфов этого типа. Они производили впечатления разумных и вели себя не как остальные Обращенные. Да, признаю, их я боялся и ненавидел.

Через минуту несколько бесшумных очередей срезали болтающихся на поляне зомби, которые уже начали скрести обломанными ногтями стены дома. Я вышел наружу и чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда меня за носок ботинка ухватила синюшная рука. Слепо тараща на меня белесые зенки, профессор с приглушенным рычанием тянулся ко мне.

– Как был козлиной так им и остался…

Мое оружие чихнуло, и голова некроморфа разлетелась на части.

– Вот же гад! И тут напоследок ухитрился мне нагадить! – меня душило возмущение, когда с тоской взирал на свои залитые тухлой кровью берцы.

Перешагнув через еще дергающееся тело, побежал искать спутников, ушедших вперед. Вокруг никаких скоплений уродов более не наблюдалось, что не могло не настораживать. На всякий случай, достав меч из ножен, переложил СВУ в левую руку. Напряжение росло. Что-то должно было произойти, и это произошло вполне обыденно. Вот впереди среди деревьев никого еще нет, а в следующую секунду из густой тени появился знакомый силуэт. Златокожий гость из портала! Чувство опасности буквально взвыло на полную катушку, заставив меня непроизвольно давить снова и снова на курок. Мое тело пронзил мертвящий холод, сковав мышцы.

Поморщившись, Посланник терпеливо дождался, пока раны на его теле затянутся, а вместе с ними и его странная одежда способная восстанавливаться. Он спокойно подобрал с земли мое выпавшее на траву оружие и внимательно осмотрел. Чуть подумав, СВД повесил на мою шею, а меч вложил обратно в ножны у меня за спиной. Его поступок меня поразил до глубины души.

Я с изумлением уставился в его зеркальные глаза, прочитав в них интерес и еще что-то.

– “Мне нужны ответы на мои вопросы”. – Без всяких эмоций мысленно сказал гость.

– “Кто ты такой?” – так же мысленно спросил я, ни на минуту не оставляя попыток вырваться из незримых оков. Я был в шоке и не мог рационально мыслить. Все происходящее казалось мне театром абсурда. Если он разумное создание, зачем он так поступает со мной?

Тем временем чужак перестал меня изучать и задал свой первый вопрос.

– “Почему вы мешаете моим поискам?”

– “Я не понимаю, о чем ты говоришь…”

– “С тех пор как я отправился на поиски, каждый встреченный человек пытается меня непременно убить. Разве я похож на Обращенных? Где Ключ?”

– “Какой еще, черт возьми, ключ? Мне это вообще ничего не говорит!”

Посланник дотронулся до моей кожи кончиками пальцев. Сразу возникло неприятное ощущение, словно к коже приложили провода со слабым электрическим током.

– “Ты не обманываешь”, – через миг заключил он. – “Как далеко отсюда город на холмах?”

– “Гнездо? Наша база?” – удивился я, понимая, что он не собирается меня убивать.

– “Не Гнездо. Я обязательно загляну и туда, но маловероятно, что там знают ответ. Город на холмах. Бывшая база Тихоокеанского флота атомных подводных лодок Федерации”.

Я уставился на него, словно дерево внезапно ожило и стало вещать священные суры.

– “Город на холмах? Подожди-ка… Владивосток? Если ты его имел в виду, он почти в тысяче километрах от этого места. Ты проделал весь этот путь только чтобы спросить, где город?”

– “Это важная информация”. – Медленно склонил голову Посланник. – “От того насколько быстро я его найду, зависят жизни всех обитателей острова, в том числе и твоя собственная”.

Холод, парализовавший меня, исчез так же внезапно, как и появился. Первым моим желанием было схватиться за оружие, но, посмотрев в невозмутимое лицо, я решил не искушать судьбу.

– “У тебя осталось слишком мало времени, капитан Алешин. Скоро твои изменения будут необратимы, ты навсегда останешься Обращенным. Помоги и я тебя исцелю как и остальных”.

– “Откуда ты знаешь мое имя? Ты мутант? Пришелец?”

– “Вопрос неясен. Что значит “пришелец”?”

Я указал глазами на небо, намекая ему на его внеземное происхождение.

Губы посланника растянулись в подобии улыбки, он отрицательно мотнул головой:

– “Нет. Пришельцы это ты и все твои соотечественники. Прощай”.

Он медленно отступил в тень, растворившись на фоне растительности. Я хотел последовать за ним, чтобы узнать, куда он направляется, но меня отвлек встревоженный голос Слона.

– Капитан! Что с нами произошло? На нас словно нашел паралич…

– Возвращаемся в поселок, наша миссия закончена. – Бесцветным голосом ответил я.

Я стал медленно пятиться назад, поводя стволом по сторонам. Со всех сторон раздался хруст веток, и меж деревьями замелькали черные раскачивающиеся силуэты. Некроморфы!

– Всем немедленно назад! – закричал я по рации и открыл беглый огонь по первому зомби, который с глухим мычанием стал пробираться сквозь заросли кустов прямо на меня. Следом за ним напирали десятки других, а где-то высоко в ветвях раздался душераздирающий вопль Ночного Охотника, от которого в жилах стыла кровь. Дела складывались скверно.

Мимо меня словно вихрь пронеслись Утес и Слон, стреляя на бегу по некроморфам. Воющая толпа живых мертвецов почти нагнала нас на краю леса. Мы словно шальные перепрыгивали через воронки оставленные снарядами, то и дело падали, поднимали друг друга и снова бежали. Задыхаясь от бешеного марафона, я не чувствовал собственных ног. Чтоб хоть как то привести мысли в порядок я сосредоточился на стрельбе по зомби. По крайней мере, мне это было привычно. То, что произошло в лесу, не поддавалось разумному объяснению. Впервые на моей памяти некроморф вступил в контакт с обычным человеком – Морские жители не в счет.

Наблюдатели на вышках открыли поверх наших голов заградительный огонь из пулеметов. Пригнувшись к самой земле, я почти ощущал дуновение ветра, когда над головой пролетают со свистом раскаленные добела трассы очередей. Глухой треск пулеметов еще долго раздавался у меня в ушах и умолк лишь тогда, когда последнего преследователя разнесли на ошметки.

– “Ничего себе сходили на разведку!” – подумал я, проверяя все ли части тела на месте.

Осторожно выглянув из воронки, я стал взглядом искать своих товарищей. С радостным облегчением увидел, что никто из скаутов не пострадал. Подозвав жестами их к себе, я в пол голоса приказал, чтобы они держали язык за зубами, даже, если их будут пытать.

Чуть помолчав, Слон, чуть дрожащим голосом спросил:

– Капитан, что с нами произошло? Я готов поклясться чем угодно, что видел среди некроморфов человека в странной одежде. У него кожа была золотистого цвета…

– Все объяснения потом, просто молчите. Говорить буду я.

Из деревянных ворот нам навстречу вышел вооруженный до зубов отряд.

– Лежа на животе, много не навоюешь “брат”! – насмешливо выкрикнул Комишира, походкой властелина мира пересекая разделяющее нас расстояние. Я проигнорировал его язвительный тон. – И что интересно вам удалось узнать? Или вы только и делали, что бегали от некроморфов?

Комишира взял из рук ближайшего воина копье и сделал шутливый выпад в мою сторону, словно пугая. Я легко увернулся от острия, по ходу лениво отбив древко ребром ладони.

– Мы выяснили, что нежить рассеялась по всей округе, а ты по-прежнему бьешь как педик!

Солдаты с трудом удержали Комиширу, который отбросив копье, кинулся на меня:

– Увидимся на Совете старейшин, презренный русский пес! Я всем расскажу, какой ты на самом деле храбрец! Дал деру при виде нескольких тухлых дохляков, это лучшее на, что ты способен капитан Алешин! Уже завтра духа вашего здесь не будет, это я тебе гарантирую…

– Не переживай по этому поводу брат, мы и сами уйдем.

– Еще не забыл наш уговор? Я вызываю тебя на поединок! Ты поклялся кровью…

– Всему свое время, приятель. Сейчас я не настроен, драться с тобой. Потерпи до завтра.

– Презренный трус! – японец плюнул в мою сторону, сделав неприличный жест рукой.

Ополченцы, да и все остальные жители поселка встречали нашу маленькую группу криками восторга, один Антон в сопровождении взвода автоматчиков был как всегда невозмутим.

– Сделали себе уколы сыворотки? Делайте! – Строго приказал он, не сводя с меня взгляда.

Чертыхнувшись про себя, я чуть не выдал своего волнения дрожанием губ. В последнее время антиоксидирующий препарат действовал на меня не просто болезненно и угнетающе, а словно русская рулетка – непредсказуемо. Неизвестно когда он меня прикончит. Одно дело умереть в бою и другое погибнуть от обычного шприца, в котором изначально таится моя гибель. От этого мне становилось не по себе и по настоящему навевало ужас.

– К нам никто не присасывался! – криво улыбнулся я, но, прочитав в глазах напарника суровую решительность, я был вынужден подчиниться. Демонстративно сделав себе укол, с вызовом посмотрел на него. – Доволен?

Скауты-разведчики не моргнув и глазом, последовали моему примеру. Я вымученно улыбнулся и, сославшись на усталость, отправился в свое временное жилище, где меня ждала Мари. Бодро взбираясь на вершину холма, с каждым шагом ощущал, что вот-вот потеряю сознание. В ушах появился мерзкий звон, а угол зрения стал стремительно сужаться, предупреждая о скорой потере сознания. Никогда еще мне не было так хреново как сейчас.

– Чертов укол… – бормотал я, преодолевая последние метры до дома с таким трудом, словно я совершал восхождение на Эверест. Ко мне навстречу выскочила Мари и успела придержать за плечи. Я повис на ней всем своим весом, неуклонно сползая на землю.

– Что с Вами, Дмитрий сан? – тревожно спросила девушка, задыхаясь под моим весом.

– Холодной воды… живо. – Прохрипел я, в последнем рывке вваливаясь в дом и падая на пол.

Дрожащими руками, расстегнув на себе бронежилет и куртку, с ужасом увидел, как кожа на груди прямо на глазах начинает покрываться водянистыми волдырями, словно после ожога.

– Черт! – Я опрокинул на себя маленький тазик с водой, который мне принесла Мари. Стало заметно лучше, но ощущения в теле остались прежние – будто мне в кровь впрыснули кислоту. Боль была такой невыносимой, что неудержимо хотелось орать во всю глотку.

– Вы ранены? Я позову лекаря. – Прошептала девушка, по щекам которой побежали слезы.

– Нет! Никого не надо! – прохрипел я, даже застонав от головной боли. – Для всех я занят…

Мари быстро поняла, что я хочу. Она помогла мне раздеться догола, после чего довела до кровати и накрыла простыней, после чего неуверенно застыла на пороге комнаты.

– Вам принести еще воды?

– Воды?! – наигранно воскликнул я, даже закашлявшись. – Я тут, не жалея живота своего, надрываюсь на войне, а вода единственное, что ты можешь мне предложить? Пиво есть?

Заметив, как девушка смутилась, я через силу рассмеялся и примирительно поднял руки:

– Я шучу. Давай воды. Если меня будут спрашивать скажи им, что я умер.

– Если шутите, значит все в порядке. – Улыбнулась девушка и быстро впорхнула из комнаты.

– Надеюсь, но не уверен… – Пробормотал я и через миг потерял сознание.

Когда я пришел в себя, было уже далеко за полночь. Тишина ночи нарушалась глухими раскатами полевых орудий и сухим треском пулеметов – некроморфы не оставляли нас в покое ни днем, ни ночью. Мари спала рядом со мной, свернувшись калачиком у меня под боком. Что бы не потревожить ее сон, я осторожно встал с кровати и подошел к окну. Раздвинув бамбуковые жалюзи, разглядел при свете тусклых масляных фонарей лениво курящих солдат из отряда Антона. Значит все под контролем. Если бы началась полномасштабная атака, меня выдернули из кровати даже, если бы я пребывал в коматозном состоянии. Заметив, что за ними наблюдают, солдаты смущенно поправили на головах каски и отвернулись, сделав вид, что их заинтересовал шум приближающейся машины. В дальней части улочки заметались лучи прожектора, к дому подъехал патрульный бронеавтомобиль ”Хоку”. Я спешно задвинул жалюзи и вернулся в комнату к Мари. Стал лихорадочно искать свою одежду, разбросанную по всей комнате.

– К Вам гости, Дмитрий сан, – в комнату на цыпочках заглянула сонная Юкка, с интересом окинув меня заспанным взглядом. – Ваш друг просит поторопиться. Вас ждут на Совете.

Склонившись над спящей Мари, едва ощутимо коснулся губами ее щеки.

– Это на тебя так антиоксидант подействовал или бег от кучки мертвяков? – первым делом спросил меня Антон, лениво подпирая борт бронемашины. – На моей памяти такого еще не было. Откуда столько страсти и томности во взоре? Ты никак влюбился?

Я открыл бронированную дверцу и с кряхтеньем уселся рядом с водительским местом, не зная, что ответить. Впервые мне ничего путного не приходило на ум, кроме матерных слов.

– Обычно для тебя не характерно бежать к женщине сразу после боя… – подначивал Антон.

– За собой лучше следи, балабол! – огрызнулся я. – Откуда машина?

– Старейшины выделили. Мне приходится постоянно объезжать все укрепления.

Антон медленно повел машину по петляющим улочкам поселка. Стал внимательно смотреть на дорогу, чтобы ненароком не задавить свиней, так и кидающихся под колеса бронемашины.

– Классную тачку ты раздобыл. Сиденья с подогревом? У меня аллергия…

– Ты меня обманул, – чуть поморщившись, ответил Антон, не обратив внимания на мой шутливый настрой. – Притом гнусно и совсем не по товарищески. Как это понимать?

– В чем именно? – напрягся я, невзначай положив руку на автомат.

– Ты сказал, что подкрепление будет лишь вечером. Я связался с Гнездом и на мой закономерный вопрос о подкреплении тут же нарвался на отборные матюги полковника, который не преминул покрыть меня трехэтажными ругательствами со многими анатомическими деталями и подробностями из человеческой физиологии. Ты выставил меня полным кретином. Зачем?

– Извини, – я хлопнул его по плечу. – Не хотел тебя расстраивать раньше времени.

– Ты ведь знаешь, чтобы расстроить меня сложно. Не делай так больше, а то потеряешь мое доверие. Я хочу узнавать новости первым, а не меж строк из мата Высокова.

– Обещаю, этого больше не повторится.

Машина остановилась у баррикады ополченцев, и дальше мы шли пешком. Антон то и дело поглядывал на меня искоса и, морща лоб, бормотал себе под нос неразборчивые слова. Я не обращал внимания на его поведение, хоть и знал, что он начинает о чем-то догадываться. Не в первый раз после укола антиоксиданта у меня случались приступы дурного настроения, а иногда и псевдо расстройства желудка – нужно же мне было как-то объяснять свое отсутствие. Если так пойдет и дальше, меня вскоре вычислят. Мне была не по душе идея рассказать ему всю правду, но иного выбора не было – без лекарств, которые раньше доставала Светлана, эти антиоксиданты однажды прикончат меня. С напарником я всегда мог поговорить по душам на чистоту в надежде на понимание и сочувствие. Он мой друг и поэтому я мог доверять только ему.

– У тебя со здоровьем все нормально? – неожиданно спросил Антон. – Выглядишь хреново.

– Да все пучком, а почему ты спрашиваешь?

– Мне показалось, ты уходил к Мари бледный как сама смерть.

– Просто вымотался пока бежал. – Как можно беспечнее пожал я плечами.

Антон понятливо кивнул, сделав вид, что это объяснение его удовлетворило, но в глазах осталась тревога. Определенно он что-то подозревал, но пока не решался на разговор.

– Бежали вы так, что любо дорого посмотреть, словно за вами гнался сам Дьявол. Может, расскажешь, что вы там такого увидали? Ведь не мертвецов же испугались?

– Ничего особенного, просто чуть не попали в ловушку Толстяка…

– Да ладно, мне то не заливай. Я видел в бинокль ваши выпученные от страха глаза. Колись.

К счастью мы уже подошли к дому Старейшин, что избавило меня от ответа.

– А, капитан Алешин! – расплылся при виде меня в радостной улыбке глава Совета, старейшина Хабаки. – Нам очень льстит, что Вы не равнодушны к нашим женщинам, но не забывайте, что идет война, и Вы обязаны присутствовать на всех наших совещаниях и церемониях. Вы ведь не желаете нанести нам обиду? Где Ваш меч?

– Я оставил его дома. – Ответил я, заметив недобрый блеск в глазах Комишира.

– А можно поинтересоваться по какой причине? – неожиданно выкрикнул названный брат.

– Иначе у меня непременно возникнет желание, срубить твою пустую голову!

Комишира взвился со стула и яростно подошел ко мне:

– Ха! Остряк! Ты просто знаешь, что без меча поединка между нами не состоится. Ты специально его оставил, тем самым тянешь время! Думаешь, что я полный дурак?

– Я не думаю, а знаю, – парировал я. – Ты никогда не отличался особым умом.

Комишира победоносно обернулся к Старейшинам и быстро заговорил по-японски:

– Достопочтимые отцы, этот чужак снова оскорбил меня, но он дал клятву на поединок, а теперь трусливо пытается ее нарушить. Вы знаете, как небеса карают клятвопреступников? Сначала они насылают на людей давших ему пищу и кров голод и мор, а потом проклинают всех, кто окажется с ним рядом. Я требую высшей справедливости, которая будет заключаться в выборе богов во время поединка. Клянусь Буддой, я не буду убивать этого нахала, а всего лишь хорошо проучу, чтобы он впредь не вел себя столь дерзко и вызывающе.

Слушая его речь, я недобро улыбнулся, наблюдая, как старики согласно закивали головами. Похоже, от поединка мне не отвертеться. Не то, что бы я волновался по этому поводу, просто не хотелось тратить силы и нервы на драку с этим молокососом. Мне вообще его ненависть была не совсем понятна. Да, его отец обучил меня бою на мечах и часто делился своими размышлениями о бытие, но даже я был для него гаиджином – чужаком. Комишира другое дело, его плоть и кровь. Старик очень огорчится, если узнает, что я скрестил свой меч с мечом его сына. Он всегда учил сдержанности. Умный полководец завершает войну, даже не начиная ее.

– Довольно этого спектакля! – прервал я пламенную речь Комишира. – Если ты желаешь подраться, я тебе это легко организую. Но помни. Если победителем окажусь я, ты вернешься домой к своему отцу. Я постараюсь вздуть тебя с минимальным ущербом для твоего здоровья.

– Странные слова для человека, забывшего свой меч дома! – ухмыльнулся японец, медленно обнажая катану и направляя мне в грудь. – Что мне мешает прикончить тебя прямо здесь и сейчас? А может мне отрезать тебе что-нибудь другое вместо ушей? Я уверен эта маленькая шлюшка Мари примет тебя и таким. Ты даже сможешь петь чудным фальцетом…

Покраснев от гнева, я коротко поклонился Старейшинам и, скидывая с себя бронежилет, вышел на улицу, приглашая за собой Комиширу. Он с гнусной ухмылкой вышел следом, небрежно держа меч на своем плече.

– Чем же ты собрался защищаться “брат”? Уж не своим ли дурацким чувством юмора?

Старейшина Хабаки, сердито наблюдая за нашей перепалкой, неожиданно извлек свой меч и порывисто протянул его мне рукоятью вперед, придерживая за лезвие.

– Я буду очень горд, если Вы примите на время поединка мой. Это хороший меч.

Проверив балансировку, насколько раз махнул перед собой для пробы. Рукоять удобно лежит в руке, становясь ее продолжением. Я слегка поклонился в знак признательности. Пусть клинок не такой тонкой работы как мой, но важен не металл, а рука, которая его сжимает. Я принял стойку чудан-но камаэ. В такой стойке меч расположен на среднем уровне, как, будто я собрался уколоть соперника в грудь или солнечное сплетение. Локти выдвинуты чуть вперед, всем видом показывая готовность выполнить ”цуки” или укол по нашему. Некоторые самураи считали эту позицию очень сильной, а я из личного опыта могу сказать, что противник, ставший в нее, делается каким-то ”неудобным”. Комишира принял такую же стойку, скрестив меч с моим. Чтобы без риска для жизни стоять, таким образом, нужно быть абсолютно уверенным в быстроте реакции и способности адекватно оценивать происходящее.

Комишира тихо шепнул, так чтобы никто кроме меня, его не услышал:

– Если Будда мне будет благоволить, я докажу что мой отец ошибся в выборе ученика.

Сконцентрировавшись на мече, я почувствовал, как от моих рук и далее по лезвию, потекла энергия, усиливая любой удар во много раз. Классический захват длинной рукояти представляет для мастера широкое поле возможностей, а сила концентрированного удара такова, что за тысячу с лишним лет человечество так и не изобрело ничего лучше. Доподлинно не известно, пользовались ли могучие русы или северяне какими-нибудь особыми секретами во время битвы на своих чудовищах, но удержание в руках японского меча подчинено неукоснительным правилам, писаными реками человеческой крови.

– Ну и чего ты ждешь? Атакуй трус или боги проклянут тебя навеки! – заводился брат.

Я сделал короткий шаг вперед. Комишира на один шаг отступил. Я про себя обрадовался, когда понял, что он втянулся в мою игру, ожидая моей атаки и последующей за ней жестокой сечи. Только не бывает в битве двух мастеров красивых финтов и выпадов. Все решает один единственный удар, который либо калечит, либо убивает соперника наповал. Японец думает, что я буду играть по его правилам и попадусь в его ловушку. Как же он заблуждается…

– Эй, олух, – шепнул я, мешая его концентрации. – Знаешь, как гаиджины называют педиков?

Заметив раздраженный блеск в его глазах, в следующий миг нанес мощнейший удар своим лезвием по боковине его катаны. Меня пронзила зубодробительная вибрация, когда металл ударился о металл. Моя катана, смахнула половину его меча, оставив в руках Комишира жалкий обрубок чуть меньше трети от прежней длины. У названного брата от удивления и шока предательски отвалилась челюсть. Осколки его железяки еще летели на пыльную землю, а мое острие уже упиралось в его горло, не оставляя сомнений в том, кто победил в поединке. Проблема всех японских мечей была в чрезмерной хрупкости. Если сильно ударить по боковине, ни одно лезвие не выдержит, так приходилось расплачиваться за бритвенную остроту и закалку.

– Это бесчестный поступок труса! Только ты мог решиться на столь подлый удар! – прохрипел Комишира, у которого из глаз чуть не хлынули слезы бессильного гнева и обиды, когда он понял, что я безвозвратно испортил его меч. – Это… это даже хуже, чем, если бы ты просто уклонился от боя и сбежал обратно домой! – и он разразился нецензурной бранью по-японски.

– Теперь своим огрызком можешь картошку чистить! – я отступил на несколько шагов, возвращая меч владельцу. Когда Хабаки с благоговением принимал его из моих рук, позади меня раздался предупреждающий возглас. – Берегитесь!

Я мгновенно уклонился в сторону, одновременно отпрыгнув в сторону. И вовремя. Комишира не находя себе места от душащего его унижения и гнева, выхватил из рук ополченца пику, и я чуть не получил острием прямо в спину. Хорошо один из моих людей просек его маневр и успел вовремя предупредить, иначе не избежать бы мне смерти от подлого удара сзади.

– Ты позоришь себя! – гневно рявкнул Хабаки, приставив острие меча к горлу Комишира. – Если ты считаешь поражение невыносимым, я помогу тебе с уходом в загробную жизнь, став твоим кайсяку! Я обещаю, что не промахнусь мимо шеи, носящей столь презренную голову…

Вероятно, одним из наиболее знакомых русскому человеку японских слов является далеко не самое приятное – «харакири», дословно означающее «резать живот». Этим термином с незапамятных времен называли популярнейший способ благородного исхода в иной мир. Вообще-то ритуальное самоубийство называется «сэппуку», и совершить его можно по-разному. В горячке битвы можно броситься на собственный меч или копье, перерезать горло или прыгнуть со скалы. Но самый возвышенный, утонченный и доблестный путь – распороть живот. Древние японцы резались тупым деревянным ножом. Но позднее народ измельчал, и во избежание длительных предсмертных мучений полюбили использовать «кайсяку», то есть помощника. Ловкий приятель становился сзади и внимательно следил за происходящим, подняв меч. Как только нож вонзался в живот (или чуточку погодя, в зависимости от договоренности и техники резки) он мигом отсекал голову, прекращая ужасный спектакль. Если это была добровольно-принудительная казнь, голову красиво укладывали на дощечку или изящно свернутую ткань и показывали придирчивому жюри. Быть приглашенным в качестве кайсяку не сулило ничего хорошего. Снести голову отнюдь не легко, здесь требовался особенный удар. Не дорубишь – голова безобразно повиснет на лоскуте кожи, перестараешься – она сначала полетит по воздуху, а потом покатится по земле, точно футбольный мяч. В старых хрониках об этом говорится так: «С древности для самурая считалось несчастьем быть приглашенным на роль помощника при самоубийстве. Ибо, если он выполнит свое предназначение, это не добавит ему славы, если же по какой-то случайности ошибется, это будет считаться самой главной ошибкой его жизни». Быть приговоренным к сэппуку считалось милостью со стороны властей, поскольку на этом обычно все и заканчивалось. Честь оставалась незапятнанной, а родственники не подвергались репрессиям. Иное дело – казнь. В этом случае доброе имя самурая затаптывалось, имущество конфисковывали, а чад и домочадцев ссылали в дикую глухомань. Но самым притягательным являлся добровольный уход. Как правило, отважного самоубийцу восхваляли за правильный выбор, цитировали его предсмертные стихи, а его дети ходили с гордо поднятой головой.

Комишира медленно опустил голову и бросил пику, окончательно признав поражение. Его взгляд угас, уставившись в одну точку перед собой. Сейчас он был похож на зомби, только в отличие от оного не бросался на всех и не кусался. Японец впал в странный ступор, из которого его не вывели даже двое воинов выливших ему на голову холодной воды из своих фляжек.

– Как его наказать? – Хабаки обернулся ко мне. – Его судьба в Ваших руках, капитан Алешин.

Сплюнув на землю, словно мне в рот попала какая-то гадость, я презрительно ответил:

– Когда прилетит вертолет, я заберу его с собой, заодно избавлю вас от него. Пока проследите, чтобы он и вправду не наложил на себя руки или не бросился на меч. Мне потом не хватит мужества смотреть в глаза его отца, объясняя причину этого поступка. А потом хоть потоп.

Не говоря больше ни слова, я порывисто развернулся и вместе с Антоном направился к своему жилищу. По дороге напарник пытался меня о чем-то спрашивать, но я хранил молчание.

Едва мы успели перекусить скудным завтраком из рисовых роллов с крабами, который приготовили Мари и Юкка, как вестовой из штаба гражданской обороны вызвал меня и Антона прямо на передовую. По всем признакам там готовилась крупная атака некроморфов, которая могла стать для нас последней. По слухам у кромки леса скопилось такое количество нечестии, что это серьезно обеспокоило даже невозмутимых ко всему Старейшин.

– Даже поесть не дадут! – ворчал я, целуя на прощание Мари и подхватывая со стола автомат.

– Что поделать, брат, идет война, – философски изрек Антон, кидая мне через всю комнату ременно-плечевую систему с подсумками и громыхающими флягами. – Вперед, смелей, капитан! Если предчувствия меня не обманывают, сегодня ужинать будем в царстве Аида!

– Ты как всегда оптимистичен, дружище! Это то, чего мне всегда не доставало в жизни.

По улице напротив нашего дома в полном молчании тянулась мрачная колонна пикинеров и мечников, часть из которых была вооружена луками, а некоторые автоматическим оружием и охотничьими ружьями. В самом конце этого разномастного воинства плелись солдаты Гнезда, задыхающиеся под тяжестью пулеметов, гранатометов и ящиков с боеприпасами. Узнав меня, они с дурацким улюлюканьем стали стрелять в воздух, пока я не дал в лоб одному такому стрелку. Патронов кот наплакал, а они тут еще будут устраивать глупый салют в мою честь. Я и так понял, что уже всем стало известно о моем поединке с Комиширой.

Отняв бинокль от глаз, я долго смотрел в сторону побережья, откуда медленно надвигалась сплошная стена густого тумана. Ветерок принес со стороны леса сладковатый запах тлена и гнили, вызывающие рвотный рефлекс. Нечестивые орды медленно пересекали травяное поле, то и дело, проваливаясь в вырытые ямы и калечась на острых как иглы пиках, врытых в землю. Неспешная походка некроморфов вызывала уныние и апатию, давая время лучникам поражать их горящими стрелами с удивительной точностью на расстоянии свыше сотни метров. Но тысячи других продолжали приходить на место павших, заставляя меня все сильнее хмурить брови. Не в первый раз я вижу подобную картину, но удивляло другое – количество нежити. На всем острове едва ли наберется треть от тех сил, что наступали на нас с двух направлений одновременно.

– Беглый. Осколочно-фугасными. – Приказал я в рацию, снова прильнув к окулярам бинокля.

Минометы глухо захлопали у меня за спиной, отсылая в полет смертоносную начинку, начиненную шрапнелью. Все травяное поле затянуло дымом, огнем и кусками подброшенной земли. После первого залпа, солдаты успели выстрелить еще по разу, когда я поднял руку.

– Прекратить! Когда дам приказ, открывайте огонь из тяжелых пулеметов.

Ветер расчистил видимость, открыв нашему взору горы изуродованных, шевелящихся тел, лишенных кто рук, а кто ног. Но лишь очень немногие лежали неподвижно – масса некроморфов даже после столь мощного артобстрела продолжала жить своей поганой жизнью, невзирая на утрату конечностей, а многие упрямо ползли по траве в нашу сторону.

– Греческий огонь! – чуть подумав, приказал я, временно решив поберечь боеприпасы.

Мгновенно пришли в движения спусковые механизмы самодельных катапульт, за минуту наполнив небо горящими кувшинами заправленных горючим маслом и обмотанных горящей паклей. Следом за кувшинами полетели огненные стрелы баллист и каменные ядра требушетов. Весь этот огненно-каменный ливень обрушился на головы некроморфов, охватывая языками пламени их гнилую плоть. Раскатывая по земле всю эту скверну в кровавую кашу, японцы не поскупились на огонь и камень. Эффект оказался еще более впечатляющий чем от минометов.

– Теперь сотками по краю леса! – приказал я по рации уже артиллеристам. – Огонь!

Полевая артиллерия дружно бабахнула за спиной, потом еще раз и еще, обрабатывая кромку леса, словно огромным плугом. Не знаю, повлияла ли артиллерия или просто закончилось терпение, но залпы тяжелых орудий выгнали прямо на горящее поле нескольких Толстяков, Охотников и массу Хиляков. Оглушительно ревя от боли, объятые огнем Толстяки, с трубным ревом неслись прямо на передовые позиции, словно атакующие носороги. Расшвыривая зомби со своего пути, они стремились, во что бы то ни стало добраться до нас раньше остальных. Тяжелые туши опрокидывали зомби на землю и бежали прямо по их головам.

– Пулеметчики и стрелки катапульт! Переведите огонь на центр атаки!

Массированный огонь из огнестрельного оружия скосил передовые группы зомби. Изодрал в лохмотья хрипящих, обливающихся слизью Толстяков, которые почти добрались до первых окоп, где оборонялись уже мои люди. Когда силы подвели гигантов, они навеки застыли на земле огромными кулями пупырчатой, гноящейся плоти. Что же до Охотников, мы приготовили для них сюрприз. Когда они огромными прыжками стали преодолевать разделяющее нас расстояние, в дело вступили противотанковые взводы с ручными гранатометами и несколько зенитных самоходных комплекса “Шилка”. Не все из ракет попали в цель, но некоторые поразили прыгунов с завидной точностью, остальных достали зенитчики. Одна ракета из РПГ легко пробивала лобовую броню танка, а Охотника просто разрывал на куски.

– Танками давите на фланги, а пехота довершит разгром!

Азартно подхватив с колена автомат, я передернул затвор и ринулся вместе со всеми в атаку.

Мои бойцы вместе с японскими ополченцами плечом к плечу пошли в атаку. Двигаясь чуть поодаль от рычащих танков, без перерыва выжигающих все перед собой из огнеметов, люди были настроены весьма оптимистично. Нас обогнали бронеавтомобили ”Хоку” стреляющие на полном ходу из спаренных пулеметов прямо в толпу зомби. Мы шагали по еще горячему пеплу тех, кого ненавидели больше всех на свете. Мы смаковали каждый выстрел, каждый взрыв гранаты и запах паленого. У каждого солдата за спиной словно выросли крылья, а в руках были не автоматы, а карающие огонь и молнии. Позади мы оставляли лишь выжженную землю.

Перешагнув через разрезанную очередью на пополам девушку, в когда-то нарядном и модном платье, я внезапно остановился и вернулся назад. Что-то странное мне попалось на глаза, и я хотел это выяснить, чтобы, потом не жалеть о том, что не рассмотрел поближе.

Для верности, несколько раз выстрелив в ее оскаленную зубатую пасть, быстро осмотрел грязный бэдж болтающийся на ее шее на коротком шнурке. “Jenna Stevens” – прочитал я крупные латинские буквы —”Prada” Tokyo, 2013.

Понимание этой находки не сразу дошло до моего сознания. Тревожный звоночек в душе буквально взвыл от чувства опасности. Вызвав по общей связи, ушедшие вперед передовые отряды, я скомандовал отступление, чем вызвал бурную череду протестов и негодования.

– Какого черта ты творишь?! – набросился на меня с упреками Антон. – Мы их почти добили!

– Позже объясню. Возвращай людей к укреплениям, и продолжайте сдерживать натиск оттуда.

– Какой натиск если мы почти победили?

– Выполняй приказ! Хоть раз доверься моей интуиции и не спорь.

Еще раз, посмотрев на сжатый в кулаке бэдж, я был твердо уверен, что принял правильное решение. Зато пришедшая ко мне за разъяснениями делегация Старейшин и группа командиров взводов, не разделяли моего мнения по этому поводу. Каждый из них хотел знать причину.

– Посмотрите на это! – я швырнул на стол трофейный бэдж. – Что скажите о нем?

Лютый почесал затылок, вертя бэдж в руках:

– И что это за хрень? Это ради нее была остановлена атака?

– Именно! Похоже, вы ни черта не поняли, что это значит. – Меня искренне огорчила их недогадливость.

– Так просветите нас капитан. – Осторожно сказал Хабаки.

– Без особого удовольствия, – я подошел к большой карте Шикотана и ткнул острием ножа в то место, где был активирован портал на побережье. – Всего тридцать километров отделяют нас от портала. Значит, этим тварям требуется почти двое суток, чтобы доковылять сюда.

– Мы по-прежнему не поймем, при чем тут этот кусочек пластика… – напомнил Хабаки.

– Немного терпения. Если бы мы знали, куда ведет портал, мы бы точно смогли определить, откуда тянутся эти бедолаги, идущие на его зов, словно светляки на свет лампы. Этот бэдж принадлежит участницы модельного показа коллекции моды в Токио 2013 года.

– И что это должно значить? – пожал плечами Лютый. – Я по-прежнему не догоняю…

– Ты на самом деле такой тупой или долго тренировался? – рассердился я. – Портал ведет прямо на улицы Токио, самой некогда густонаселенной столицы в мире! В то время там проживало свыше сорока миллионов жителей. Только вдумайтесь в эту цифру! Сорок миллионов! Это примерно по тысяче зомби на каждого мужчину, женщину и ребенка на острове.

С каждым моим словом, ужас понимания постепенно отражался сначала на лицах Старейшин, а потом и у остальных. Вот теперь догадка дошла даже до самых тупых.

– Что вы предлагаете капитан? – дрожащим голосом спросил Хабаки.

Я сел за стол и налил себе полный стакан настойки. Залпом опрокинул в себя.

– Если портал и дальше будет функционировать как сейчас, в скором времени – примерно через неделю – весь этот проклятый остров будет кишеть гнилью и спрятаться от них не удастся. Не то чтобы я был против гостей, но от встречи с этими нам лучше “тактично” отказаться.

– И в чем именно будет заключаться наш тактичный отказ? – Хабаки нахмурил брови. – Вы не перестаете удивлять меня капитан, нам угрожает нешуточная угроза, а Вы продолжаете шутить.

– Не знаю, как вам, а мне смерть угрожает каждый день. – Хмыкнул я.

Я подошел к радиостанции и принялся настойчиво вызывать Гнездо. Это получилось только с пятой попытки. Потом пришлось ждать, пока меня соединят с полковником.

– Высоков слушает, – ответил знакомый бас, но, узнав меня, немного смягчился. – Чего тебе, Алешин? Созрел для авиаудара или будешь запрашивать эвакуацию своих оболтусов?

– Мы тут чисто случайно выяснили, куда ведет портал. Судя по косвенным уликам… в Токио.

Услышав, как полковник грязно выругался, я с издевкой подул в микрофон:

– Не слышу вашего ответ. Прием…

– И каким таким случайным образом вы выяснили?

– Нашли дохлую девку-иностранку с беджем на груди.

– Значит так Алешин, немедленно высылаю к тебе вертушку. Бери с собой Сергеева и столько солдат, сколько сможешь. Немедленно вылетай на базу. У меня для тебя есть грязная работенка.

– Хм, полковник… – осторожно начал я, почувствовав, как засосало у меня под ложечкой. – Я вообще-то не себя имел в виду. У вас есть и другие опытные оперативники, а я ведь так, на подхвате – туда сбегай, это принеси…

– Не спорь, пожалуйста. Раз ты такой хитрожопый, то и карты тебе в руки.

– А как же моя теперешняя миссия? Кто будет командовать обороной Южного?

– Пусть у тебя не болит об этом голова, я найду среди твоих людей такого, кому это окажется по плечу. Решено! Кстати, если тебе интересно, туман у Северного рассеялся. Есть еще одна хорошая новость, станции дальнего обнаружения расположенные на наших пограничных катерах в японском море, запеленговали сигналы бедствия идущие на волне Федерации предположительно из района руин Владивостока. Это значит, есть и другие выжившие, которые могут оказаться нам полезны и восполнить потери…

– Все это конечно прекрасно, – перебил я. – Но нам бы для начала свои проблемы решить. Предлагаю для закрытия портала использовать спецсредство для аннигиляции мертвой материи. Этого порошка на базе наберется больше пяти тонн, ведь вы сами готовились его распылять на большие площади по всему острову.

– Хорошая идея, мы ее как раз рассматриваем. Может и сработать.

– А плохие новости? – осторожно спросил я, уже смирившись с предстоящим заданием.

– Все скверно. Снова объявилась неуловимая Ведьма, которую никак не удается вычислить среди персонала Гнезда. Обращает шестого за два дня человека. Мы бы поговорили с ними по душам и выяснили, но после того, что она с ними сотворила их стоит пристрелить хотя бы из жалости. Генетики под руководством Ереминой Светланы Александровны, день и ночь прогоняют всех через генетические анализы и хитроумные тесты, но пока безрезультатно. Ты и сам знаешь, как трудно выявить в человеке этот злосчастный вид мутации, тем более что некоторые сами даже не догадываются о его наличии внутри себя. В общем, жопа.

– У меня нюх на этих тварей! – тут же ухватился я за последнюю соломинку. – Лучше дайте мне задание выследить Ведьму, и я обещаю, что уже через пару дней ее голова будет украшать вашу стену над камином. Просто прикажите и…

– Ну, уж дудки, у нас своих бездельников хватает. Если ты, таким образом, пытаешься откосить от задания то даже не думай. Отбери надежных людей и жди вертушки. Отбой.

Я кисло отключил радиостанцию и вопросительно посмотрел на Антона. Тот лишь молча пожал плечами и отошел к окну. За ним накрапывал мелкий дождь, мешая обзору потеками воды. Напарника так же как и меня, одолевали дурные предчувствия.

– Все слышали полковника? – громко сказал я, вставая из-за стола. – Теперь оборона не моя забота. Официально сдаю капитану Сергееву свои полномочия и готовлюсь к эвакуации на базу. Вы этого хотели? Не обессудьте, но дальше уже как нибудь без меня.

Все старейшины молча смотрели нам вслед, когда мы покидали помещение. Догнав понуро бредущего по пустынной улице напарника, ободряюще хлопнул его по мокрому плечу.

– Не вешай нос, гардемарин. Еще недавно нам доверяли шерстить разную зелень болотную да приглядывать за рыбаками, выходящими в море, а уже сегодня нас готовят на судьбоносное задание, от успеха или провала которого будет зависеть всеобщее выживание. Кроме того, ты всегда мечтал командовать обороной большого поселения. Разве ты не рад?

– Просто в восторге. – Без всяких эмоций проворчал Антон.

– Ну, перестань, я тоже не хочу уходить из-под теплого крылышка Мари, но эти мелкие радости не для нас. Что может быть лучше чувства, чем когда ты один в темноте, а на тебя из тьмы подвала или ночного леса смотрят нечеловеческие зенки, готового тебя слопать монстра!

– У меня нехорошие предчувствия по поводу предстоящей миссии в Северный. Ты и сам знаешь, как тяжело сражаться с недавно обращенными некроморфами. Эти хитры и полны сил.

– Господь любит пехоту, потому что она пройдем там, где не пройдут танки!

– Да ты поэт! – Антон кисло улыбнулся, но заметно повеселел. – Хоть отдохну пока без твоего вечного нытья и причитаний, от которых даже у фортуны болит голова. Ты чего лыбишся?

– Если не смеяться над удачей, тогда какой в ней смысл?!

Судьба упрямо готовила новые испытания одно опаснее другого, но страха, как ни странно не было, скорее холодное любопытство и обреченное ожидание конца мучений. Иногда кажется, что смерть на фоне всех тяжестей не такая уж и плохая идея. Если верить буддистам, то смерть – это лишь дверь в новую жизнь. Осталось выяснить это на практике.

На землю опустились непроглядные сумерки. На циферблате моих часов светились цифры 23:31. Прощание с Мари, пока я собирал свои вещи, проходило в полном молчании. Но лишь до тех пор, пока я не откинул в сторону автомат и не сгреб ее в свои объятиях.

В дверь тактично постучались, заставив меня отойти от Мари.

– Алешин? Едрить! Ну, ты скоро? – громко спросил Антон. – Поторопись!

Я обернулся к девушке, но она уже отошла в сторону, чтобы принести мне мой тактический ранец. Благодарно кивнув ей, не удержавшись, поцеловал в губы. Мари опустила глаза, чтобы скрыть слезы. Она, так же как и я, знала, что мы возможно никогда больше не увидимся.

– Дмитрий-сан, – тихо сказала японка. – Я поняла, почему Вы не живете подолгу на одном месте. Вы незаменимый человек и ваше руководство об этом прекрасно знает.

– Незаменимых людей не бывает, – попробовал я возразить.

Мари на это только упрямо мотнула головой, грустно улыбнувшись.

– А для меня бывает. Я буду скучать, и снова надеяться на твое возвращение.

Не зная, что еще сказать, я медленно взял из ее рук свой ранец и надел на спину. Выйдя на улицу, я на бегу пожал протянутую на прощание руку Антона и помчался к ровной площадке за домом, где сел вертолет. Воздушную машину уже окружила плотная толпа жителей. Вертолетчик помог мне забраться внутрь и стал уже закрывать дверь люка, но я сделал жест подождать.

Я уже пристегнулся ремнями безопасности, когда из толпы провожающих селян выбежал на босу ногу обнаженный по пояс юноша, тащивший на плече огромный ранец, какие брали с собой в поход туристы. Следом шел, понуро опустив голову одетый в дорогое кимоно взлохмаченный Комишира, обнявший парня на прощание и поцеловавший его прямо в губы.

Скривившись от отвращения, я сделал названному брату жест, чтобы он поторапливался. Когда Комишира закончил прощаться со своим “приятелем”, то ловко как кошка запрыгнул в грузовой трюм вертушки. Еще минута и вертолет оторвался от земли, медленно поднимаясь в небо, разрываемое яркими молниями. С моря дул встречный ветер, который с каждой минутой лишь усиливался, поэтому пилоты не безосновательно спешили вернуться на базу.

Заглянув с места второго пилота внутрь грузового отсека, я с мрачным удовлетворением посмотрел на понурого японца в окружении галдящих пехотинцев. Ему было явно не по себе в присутствии этих людей. С собой я взял также десятерых скаутов, которые могли пригодиться. Сейчас Комишира хмуро смотрел прямо перед собой, не замечая протянутую ему флягу с водой. Упрямец лишь плотнее поджал губы и демонстративно отвернул лицо в сторону, когда другой солдат по-дружески предложил ему зажженную сигарету.

– Эй, Комишира, чего нос повесил? – не удержался я, стараясь перекричать рокот набирающих обороты винтов. – Не успел улететь, а уже соскучился по своей ”подружке”?

Японец хмуро посмотрел в мою сторону и показал средний палец.

– …а когда о “ней” думаешь то представляешь, как трясешь перед его носом своими бубенцами? – снова рассмеялся я, надевая на голову шлемофон. – База, на связи борт четыре, ноль, один, просим вести по радару. С этой чертовой грозой ни хрена не видно куда летим.

– Борт четыре, ноль, один, ведем радаром…

По моей просьбе, пилот вертушки сделал небольшой крюк и приземлился на небольшую бетонную площадку неподалеку от старого маяка. Я перебрался в грузовой отсек и помог пыхтящему Комиширу отодвинуть люк в сторону. Когда он гордо спрыгнул на землю, на секунду обернувшись за своими вещами, я брезгливо спихнул носком ботинка его отвратительно желтый рюкзак с мультяшными персонажами на карманах. Японец яростно зыркнув на меня из-под насупленных бровей и уже хотел, было ответить в резкой форме, но я ему не дал.

– Отцу передавай привет! Надеюсь, когда мы встретимся в следующий раз, мы встретимся друзьями и союзниками, а не врагами и соперниками! Из тебя получиться хороший воин, если выбить из твоей головы разную дребедень. Если хочешь чтобы тебя уважали – смени ориентацию и научись, наконец, встречаться с женщинами вместо слащавых юнцов.

Захлопнув люк, я еще успел разглядеть сквозь иллюминатор, в предрассветных сумерках тонущий в тумане маяк и одинокую фигуру смотрителя на смотровой площадке. Старый Мацумота, словно зная, что я на него смотрю, в этот момент помахал вертолету рукой.

– “Что еще я мог сделать для старого друга?” – грустно подумал я. – “Всыпь этому задире”.

Вернувшись в кабину, я кивнул пилоту, разрешая взлет.

Было уже три утра, когда мы приземлились на центральном аэродроме Гнезда. К нам подъехала вереница Уазиков. Покидав вещи и оружие в открытый кузов, я отправил голодных скаутов в столовую, а сам приказал водителю отвезти меня к башне управления полетами.

Полковник хмуро встретил меня у входа, то и дело, нетерпеливо поглядывая на часы:

– Опаздываешь, Алешин. Чего так долго добирался?

– Задержались по дороге. Нелетная погода…

– Хочешь сказать, непогода сбила с курса и приземлила у маяка?

– Нужно было избавиться от одного навязчивого “пассажира”. Я потом расскажу.

Полковник недовольно скривил губы, но ничего не сказал по этому поводу:

– Планы изменились. Доставка спецсредства к порталу по земле конвоем была отменена как непрактичная, а по воздуху не получится – портальные завихрения таковы, что вертолет не приблизитесь и на пол километра. У одного из наших инженеров родилась идея на это счет.

– Тогда зачем Вам я? У меня было задание. У японских поселенцев каждая пара рук на счету.

– Да погоди ты с причитаниями, с тобой хорошо дерьмо хлебать – рта не даешь раскрыть. У япошек ситуация не смертельная. Атаки некроморфов становятся интенсивней, но оборона надежная и может продержаться еще не одну неделю. Нужно уметь правильно расставлять приоритеты и ориентироваться по ходу дела. Сейчас ты нам нужен для операции по зачистке Северного от некроморфов. Каждая минута промедления стоит нам драгоценных жизней.

– С каких это пор “нас” волнуют гражданские? – не удержался я от сарказма.

– С тех пор как стало понятно, что если мы не объединимся, и продолжим жить порознь, нам всем наступит один большой кирдык. Совет и так непозволительно долго медлил с принятием окончательной резолюции по этому делу. И вот к чему это привело. Больше никаких ошибок.

По взлетному полю на большой скорости пронеслась вереница микроавтобусов ЦОЗ. Полковник, покосившись в их сторону, мрачно раскурил крепкий самосад и досадливо сплюнул.

– Очередные жертвы Ведьмы. Проклятое отродье все еще гуляет на свободе.

– Ведьмы – разносчицы Радости жизни. Если мы ее не вычислим и не грохнем сейчас, к концу недели половина наших сотрудников будет заражена. Кого на этот раз она обратила?

Полковник, чуть подумав, неопределенно пожал плечами:

– Разную мелкую сошку. В основном санитаров из госпиталя, персонал аэродрома, часовых и военных полицейских. Другими словами не брезгует никем. Не знаю, как она на них выходит, но самое интересное при этом не остается свидетелей, что для обычной Ведьмы нехарактерно. Всегда кто-то что-то видел или слышал, но не в данном случае. Полный глухарь.

Мы прошли мимо часовых и поднялись на небольшую смотровую площадку, откуда открывался хороший обзор на пусковые установки с ракетами, вокруг которых суетились люди.

Высоков указал на них рукой: – Я немного покривил душой, когда оптимистично назвал ситуацию в Северном, стабильной. Видит бог, ничего стабильного там нет и в помине. Мы отправили туда одну из бронированных путевых машин, но связь с нею сразу пропала. Группа скаутов на двух коробочках так же пропали. Сейчас там кружит разведчик АН-2, докладывая о пожарах и следах уличных боев. Наверняка после того как туман рассеялся, многие жители обратились в нечто похуже, чем зомби. Надеюсь, ты понимаешь, что эта информация приватная и разглашению не подлежит. Только паники на базе не хватало. Сколько с собой взял бойцов?

– Десять. Все головорезы, проверенные боями. Нытиков и хлюпиков среди них нет.

– А себя значит таковым не считаешь? Ну-ну. Пусть часть наших сил сдерживает гостей из портала, ты же должен подавить заразу в Северном, пока наши яйца не оказались зажатыми меж двух огней, как между молотом и наковальней. Сейчас же вливайся в состав формируемого штабом боевого конвоя и принимай командование на себя. Детали с генералом я утрясу после.

– Почему бы для этого не задействовать наши бронепоезда?

– Потому что после недавнего землетрясения и проседания почвы, почти двадцать километров пути никуда теперь не годятся. Мы восстановим все, но для этого потребуется время, которого у нас сейчас нет. Если ситуация вынудит, мы выжжем все поселение подчистую, но не допустим распространение этого безумия по всему острову. Спаси, кого сможешь, и выведи людей из этого ада. Гнездо окажет посильную помощь при эвакуации и снабжении боевых подразделений…

– И где вы будете содержать гражданских? – скептически спросил я. – Уж не на базе ли?

– Пусть об этом твоя голова не болит. В крайнем случае, поселим в военном городке.

– Вы так и не сказали, как решили закрыть портал.

– Посмотри на эти пусковые платформу. Это и есть ответ на твой вопрос.

Я принял из рук Высокова бинокль. В недоумении, покосившись на полковника, ожидая объяснений, пропустил старт первых пяти ракет. Огненные стрелы с глухим рокотом взлетели в клубах огня и быстро растворялись на фоне низкой облачности.

– Да что здесь, черт возьми, происходит? Может, объясните мне внятно, полковник? Для чего обстреливать портал ракетами?

– Мы начинили их спецпорошком. Как говаривали классики “Если собрался забить гвоздь в стену, не нужно умничать и чего-то придумывать – просто бери молоток и забивай”. Вихревые потоки не помеха, ведь кинетическая энергия ракет слишком высока. Проскочат через вихри…

– Если все так просто, отчего вы сразу не закрыли портал?

– Ты не поверишь, но самые умные мысли приходят опосля. Мы совсем забыли о нашем ракетном потенциале пока один из младших сотрудников, не напомнил, что ракеты можно начинить чем угодно и не только взрывчатыми веществами. Мы разделили порошок поровну, на случай если какие-то из ракет не достигнут цели. Результат долго ждать не придется. Порошок действует не столько на мертвую плоть, сколько на специфическую молекулярную структуру Обращенных, которая присуща, кстати, и портальной жидкости органического происхождения.

– Уж лучше поздно, чем никогда. – Вздохнул я, наблюдая за стартом остальных пяти ракет.

Взлетное поле стала пересекать длинная колонна сто тридцать первых ЗИЛов выкрашенных в тигровый камуфляж и бронетранспортеры БТР-3. На пути колонны, перегородив ей дорогу, внезапно появился и встал как вкопанный командный Уазик, выскочивший на бешеной скорости из-за ближайшего ангара. Из машины не без труда выбралась грузная фигура, в которой легко можно определить генерала Воронина. Он требовательно замахал водителям руками.

– О, нет! – вздохнул полковник, заметно сникнув. – Генерал против моего плана, но я не думал, что он нам сможет помешать. Откуда он здесь вообще взялся? Он ведь должен в это время присутствовать на совещании в штабе. Не иначе ему кто-то добрый шепнул на ухо.

– Не волнуйтесь, общение с генералом моя стихия! – недобро улыбнулся я, потирая кулаки.

Не обращая внимания на вопли генеральского адъютанта, возмущенного моим поведением, я грубо схватил и оттащил генерала за шиворот в сторону. Грузовики, видя жесты полковника, тут же двинулись дальше, посигналив нам клаксонами в качестве благодарности.

– Немедленно отпусти… Алешин?! Разве ты не в Южном? – рявкнул генерал, только сейчас заметив меня, а потом перевел взгляд на Высокова. – Вы тоже участвуете в заговоре, негодяй…

Я не дал ему развить эту тему, а в пол силы ударил кулаком под ложечку. Насладившись видом его выпученных глаз и мученическим выражением на лице, я медленно отошел в сторону. Адъютант кинулся генералу на помощь, но я незаметно поставил ему подножку, и он растянулся в полный рост у его ног. Бешено сверкая глазами, Воронин кинулся на меня с кулаками.

– Алешин! Не надо! – запоздало выкрикнул полковник, но потом быстро отвернулся, сделав вид, что смотрит в другую сторону. – Только не покалечь генерала…

Ловко увернувшись от выпада кулаков, приложил Воронину несколько раз по почкам.

– Да я не хочу его калечить, – наигранно прорычал я, выхватывая свой зловещего вида десантный тесак, заточенный до бритвенной остроты. – Я хочу его пришить! Колись, ублюдок, что замыслил? Не получилось с консервным заводом, так теперь пытаешься нас погубить другими методами? Я еще не забыл твой приказ расстрелять меня в случае неподчинения!

Сбив генерала с ног, я сел на него сверху и приставил к дрожащему от страха одутловатому лицу нож. Сделал зверское лицо и с новой силой стал выплевывать слова ему прямо в лицо.

– У меня нюх на предателей и стукачей! Можешь угрожать трибуналом сколько угодно, но прежде я выпущу тебе кишки, чтобы посмотреть на их цвет! Готов поспорить на что угодно, что ты не человек, а один из тех гнилых выродков, которые сейчас рвут наших людей в Северном!

– Да что себе позволяете?! – орал генерал, пытаясь меня столкнуть и встать на ноги. – Алешин, ты сумасшедший псих! Вы все здесь посходили с ума! Когда мы распылим основные силы по острову, нас в тот же миг сотрут в порошок. Они этого только и ждут. Полковник! Ваши люди просто банда распущенных ковбоев, не признающих никого и ничего кроме самих себя…

– Да пошел ты! – я вскочил с генерала и отошел в сторону. – Признайся, что ты зол на меня за то, что я трахаю твою жену! Да ты, наверное, просто кипятком писаешь, что у тебя уже давно не стоит, зато твоя любвеобильная вторая половина просто без ума от меня…

– Я тебя сейчас убью молокосос!

Генерал поднялся с земли и схватился за табельный пистолет, но его остановил адъютант, схвативший того за руку. – Не нужно, генерал! Прошу Вас, только не на глазах всей базы!

Бешено вращая покрасневшими глазами, Воронин нехотя убрал руку от кобуры:

– Мы с тобой еще вернемся к этому разговору, сопляк. Постарайся дезертировать при удобном случае, а еще лучше тихо сдохни, где-нибудь в вонючей канаве. Не найдется такого места на этом острове, где бы я тебя не смог достать! Ты совершил величайшую ошибку в своей жизни!

Генерал холодно подошел к полковнику и требовательно протянул руку:

– Сдайте свое табельное оружие. Вы, как и ваш бешеный протеже, теперь под арестом.

– Я так не думаю, – холодно ответил полковник. – Только Совет может меня арестовать.

– В таком случае считайте, что Совет такое решение уже принял. Вы ответите за свое самоуправство и личную инициативу. Уж я постараюсь донести до них правду…

– Твое право, Максим. Этого запретить я тебе не могу.

Стоя в стороне, скрестив руки на груди, я мрачно наблюдал за их перепалкой, постепенно теряя терпение. Это противостояние лишний раз подтверждало древнюю истину: Один человек – цивилизация, два – война. До каких еще пор люди будут такими как раньше? Хочется заорать: ”Дурачье! Але! За нами пришли и уже ломятся в дверь, а вы не можете решить кто главный!”

– Не нужно мне рассказывать о моем долге! – сохраняя ледяное спокойствие, сказал Высоков, все больше багровея от гнева. – Мой долг это изнуряющая работа двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю и не Вам мне рассказывать о нем!

– Ваша, правда, – неожиданно уступил Воронин, с неприязнью посмотрев в мою сторону. – А что до хама Алешина, этот человек совершенно не управляем и очень опасен для окружающих. Его безумие очевидно для любого здравомыслящего человека. Хотя бы не поручайте ему эту важную операцию, а еще лучше поскорее спустите в унитаз, пока он весь мир не заразил…

– А Ваша жена иного мнения и так не считает! – вмешался я, подначивая Воронина.

– Алешин! Ты еще здесь? – не оборачиваясь, спросил Высоков. – Живо догоняй конвой.

Смачно сплюнув, я побежал к ждущей меня машине, в которую запрыгнул одним махом. Мне от разборок офицеров ни жарко, ни холодно. Трибунал мне светит по любому, особенно когда меня признают Обращенным, но пока я командир спецподразделения, меня ни одна собака не станет кусать. Пускай лают, я это переживу, а вот переживут ли они, когда нежить придет сюда и вытащит их за пятки из уютных, теплых кроватей? Мы стоим как никогда близко к краю пропасти, а раздоры ослабляют нас намного эффективнее любого внутреннего и внешнего врага.

– Поравняйся с головной машиной, – приказал я водителю, подхватывая с заднего сиденья свой автомат и куцый ранец, почти затертый до дыр. – Здесь я сойду.

Наш Уазик обогнал БТР и перегородил ему дорогу уже перед выездом у КПП. Схватившись за протянутую руку бойца, я одним рывком оказался на крыше бронетранспортера, который через минуту покатил дальше, подпрыгивая на небольших неровностях раскисшей почвы.

– Ваши люди в третьей машине. – Успокоил меня сержант, командующим боевым расчетом.

– Они успели поесть? Воевать на пустой желудок врагу не пожелаешь.

– Им выдали сухпая на три дня. Наверное, сейчас завтракают…

– На три дня? – удивился я. – Нам почти целые сутки туда только добираться!

– Приказ есть приказ. Нам велели – мы сделали.

– Ладно, будем надеяться, что отыщем еду в самом поселении, иначе нам грозит голод.

Конвой сначала двигался по старой дороге, но когда съехал на едва видимую в густой траве колею, начались неприятности. Сначала ведущий сбился с пути – чуть не заведя нас в пропасть – потом из-за сильного дождя грузовики увязли в жидкой грязи. Мы все вместе выталкивали их из этого месива, покуда сами не промокли до нитки. Ругаясь на, чем свет стоит, мы еще не раз поминали погоду, которая словно специально преподносила нам сюрпризы. После дождя все пространство затянуло густым туманом, а с неба стали падать огромные хлопья снега.

– Ничто так плохо не действует на моральный дух как плохая погода, – поднимая воротник куртки, ворчал лейтенант Крылов, командир роты саперов. – Такая погода в это время года не редкость, но все равно, что называется, застала врасплох. Дай еще хлебнуть, капитан.

Я отдал ему свою фляжку с уже не в первый раз разведенным водой спиртом, который давно уже не грел. Закашлявшись, я ощутил, что мои горло и нос словно припухли. Еще только насморка не хватало или того хуже – простуды. Обдуваемый холодными порывами ветра с моря, конвой упрямо взбирался на гору, чтобы перевалить в очередную долину, заросшую высокой травой и низким кустарником. Остров был сравнительно небольшим, но труднопроходимые участки делали поездку поистине адским занятием. Двигатели машин, натужно рычали, толкая наш автопоезд все дальше на северную оконечность, туда, где могучие деревья взмывали к самым небесам, а вокруг курились серым паром многочисленные гейзерные озера.

– Эй, смотрите! Вот вам и ужин! – радостный солдат, вскинул к плечу автомат.

Я еще толком не понял, что он там увидел, как тот уже стрелял из своего оружия.

– Идиот! Взглянуть бы хоть одним глазком, как ты будешь жрать “это”! – заорал я.

Из кустов вывалился недовольный подобным приветствием Зодчий теней, по холке которого, и прошлась автоматная очередь. Эта живучая до безобразия тварь нагоняла ужас на всех. Неужели на острове еще оставались идиоты не знающие, как он выглядит. Дичи захотелось, мать его, так раз так! Здесь давно уже нет привычных животных и пора это всем запомнить.

Я резко обернулся к пулеметчику и толкнул его ногой:

– Стрелок! Чего вылупился? Стреляй родное сердце, пока никто не пострадал.

Сошка пулемета дала трассирующую очередь в сторону нежити, но на наше счастье Зодчий решил сбежать, наверное, не меньше нашего, желая избежать доброй драки. С тех пор как их популяция не без нашей помощи заметно снизилась, Зодчие избегали контактов с людьми.

– Лейтенант, следи за своими балбесами! За такими ротозеями нужен глаз да глаз…

– А ты меня не учи, как за людьми смотреть, лучше за своими присматривай, – огрызнулся лейтенант. Дав крепкий подзатыльник виновнику происшествия, приказал тому залезть внутрь бронетранспортера и не высовывать оттуда носа. – Не бзди, капитан, почти приехали.

– Нам еще десять километров пилить. Это все равно, что тысячу. Здесь неподалеку есть одна железнодорожная ветка, по ней можно проехать прямо до поселка.

– Показывай! – загорелся лейтенант, раскрывая командный планшет. – Куда нам сейчас?

– После руин рыбацкого поселка сразу на северо-восток. Так сэкономим несколько часов.

– Отлично! Многие из нас вообще не удалялись далеко вглубь острова. Приятно знать, что среди нас разведка, которая ни при каких обстоятельствах не даст нам заблудиться.

– За дорогой следи, балабол! – нахмурился я, когда наш БТР чуть не скатился в овраг, но вовремя притормозил у края обрыва, на дне которого бежала быстрая речушка. Кто-то вспомнил, что это минеральная вода и уже через пару минут пришлось устраивать небольшой привал, ожидая пока все желающие, наполнят свои фляги и вдоволь напьются чуть солоновато-горьковатой воды. После того как все перекусили сухими пайками, мы продолжили путь. По обе стороны старой дороги едва возвышались из густых кустов заплесневелые бревна частных домов. Железобетонные пеналы двухэтажных бараков мрачно взирали на нас выбитыми окнами.

Разрезая прожекторами снежную завесу, конвой, миновав руины рыбацкого поселка, медленно выехал на побережье и дальше ехал по галечному пляжу, под грохот свинцовых волн разбивающихся о каменистый берег. Наблюдая за морем в бинокль, я ощущал в душе неясную тревогу, когда вспомнил свое последнее посещение этого места. Морской охотник. Мертвый Иван, которому я был вынужден отсечь голову, что бы он не ожил. Потом смерть Анны. Пришлось приложить немалые усилия, что бы загнать тяжкие воспоминания глубоко в душу. Призрачная дорога бежала, словно сквозь царство теней, где неприкаянные души умерших ожидали любого, кто по неосторожности рискнет заглянуть в потусторонний мир. Похоже, мое удрученное настроение передалось сидящим рядом со мной людям. Значит это место действительно проклято, если обладает почти физическим воздействием на разум.

На подъезде к руинам поселка мы увидели бредущие навстречу раскачивающие силуэты едва видимые за туманной дымкой. Столкновения с некроморфами было неизбежным, но никого не расстроило – собственно мы для того и проделали столь долгий и опасный путь. Дружные залпы стали выкашивать некроморфов десятками, но те снова упрямо поднимались и глухо мыча, бежали на нас. Короткие залпы с обоих бортов оставили позади дергающиеся в агонии тела, в то время как конвой на полном ходу врезался в толпу некогда живых жителей Северного. Черная кровь брызгами летела из-под огромных колес во все стороны. Стволы наших автоматов раскалились от стрельбы докрасна, а боекомплекта заметно поубавилось.

– Взорвите ворота поселка! – приказал я саперам, спрыгивая на землю и перезаряжая автомат.

Остальные солдаты стали спешно занимать оборонительную позицию. У нас над головой с рокотом пролетела троица разведывательных самолетов АН-2, сбросивших нам на парашютах ящики с боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Все солдаты быстро разобрали патроны, гранаты и сухпайки. Я приказал организовать штаб на вершине холма, откуда просматривалась вся местность. Для операции ”Грозовые раскаты” было выделено три сотни солдат – почти все резервы. Пятнадцать БТР, десять БМП, двадцать пять грузовиков и десять 150 миллиметровых безоткатных орудия. Всем кому не хватило места в машинах, шли следом за нами, отстав на несколько часов. Пехота миновала взорванные створки горящих ворот, и ступила на теперь уже враждебную территорию в районе Сортировочной станции. Взводные повели свои подразделения вглубь городка по заранее согласованным маршрутам, в то время как я и мои скауты взялись за привычное дело – сбор разведывательной информации. Пока что по дороге нам встретилось всего несколько некроморфов, вселяя надежду незаметно добраться до цели.

Опустились вечерние сумерки. Наступила непроглядная тьма, а бои только вспыхивали с новой силой. Штурмовые подразделения под прикрытием пулеметов бронемашин бегом преодолевали открытые участки, без всякой жалости выкашивая шатающихся повсюду зомби. Какими бы пассивными не были эти ожившие куклы, у нас к тому времени было пять укушенных и трое пропавших без вести. Артиллерия по первому требованию открывала ураганный огонь, сметая с земли целые кварталы. В тылу исправно функционировал воздушный мост, снабжая нас боеприпасами и оружием. Ходячих трупов мы нашли и уничтожили меньше, чем я рассчитывал. Теперь придется ночевать в этой богом забытой дыре, прочесывая каждый подвал, каждое потенциальное укрытие. Очень не хотелось лезть в эти тараканьи норы, но видно придется, а пока стоит заняться укушенными, пока их свои же не пустили в расход при первой удобной возможности. Такое я наблюдал уже не раз и собирался предотвратить подобный беспредел.

– Отставить! – рявкнул я, когда один из часовых, ударил укушенного солдата под ребра тяжелым прикладом автомата. – Как твое имя, вонючка? – строго обратился я к нему.

– Рядовой Тюрин! – отрапортовал солдат. – Они же теперь не люди, товарищ капитан…

– Я тебе не товарищ, гнида подзаборная, и они станут монстрами не раньше, чем я скажу, жалкий ты кусок дерьма! – я схватил его за волосы и приложил лицом о стену дома. – Мне что теперь вдалбливать эту аксиому каждому олуху решившему нарушить приказ? Поднимайся!

– Простите, этого больше не повториться! – чуть не разрыдавшись, промычал солдат, угрюмо вставая с земли и хлюпая разбитым носом. – Я думал мы здесь…

– А кто тебе разрешал думать? Ты еще здесь, подонок?! – заорал я, берясь рукой за рукоять катаны. – Чтоб через пять минут твой зад улепетывал отсюда.

Мрачно наблюдая как при свете горящих вокруг зданий, горе охранник убегает к гогочущим в стороне товарищам, я склонился над группой бледных парней и ободряюще улыбнулся им. Все пятеро были связаны и уложены у дальней стены, где для них уже были вырыты могилы.

– Вы тоже пришли над нами поиздеваться на прощание? – прохрипел мрачный пленник.

– Нет, я пришел вас просить о помощи, прежде чем вы утратите человеческий облик, после чего вам станет глубоко наплевать на все и всех. Здесь неподалеку под землей работает гидроэлектростанция. Есть мнение, что там могут прятаться женщины, дети, старики.

– С чего Вы так решили, “товарищ капитан”?

– По нескольким причинам. Там самое лучшее место чтобы спрятаться от тумана и там же основные продовольственные склады поселения. Один минус – если среди них окажется хоть один укушенный, то все погибнут. Мне нужны добровольцы, не боящиеся смерти.

– Хотите нас подставить вместо себя? – презрительно сплюнул второй пленный.

– Нет, я пойду вместе с вами. Ну что, по рукам?

– А что мы получим за это? Вы сами сказали, что мы почти что покойники.

– Возможность умереть быстро и без мучений.

Прочитав в их взглядах угрюмое согласие, перерезал ножом путы и отошел в сторону.

– А Вы не боитесь, что мы сбежим? – угрюмо спросил солдат, потирая запястья.

– Цыплят по осени считают. Такую вероятность я не отрицаю, но верю в ваше благоразумие.

– Тогда чего мы ждем? Не хочу больше видеть этих стервятников, которых считал друзьями.

Захватив из машины автоматы, я с опаской передал их солдатам. В их глазах на секунду мелькнула тень сомнения, но потом они ее отбросили и перешли на бег, стараясь от меня не отставать. Когда мы миновали последний блокпост и углубились в темные кварталы, где никого из наших уже не было, они окончательно смирились с предстоящей миссией. Темные дома пятиэтажек зловеще смотрели на нас траурно черными провалами окон, вызывая в сознании образ упыря, притаившегося во тьме перед тем как напасть. Напуганные до дрожи в коленках, мои молчаливые спутники безропотно трусили следом за мной, даже не задумываясь о том, как я здорово рисковал, доверяя им свою спину и жизнь. Одно дело здоровые люди и совсем другое зараженные, готовые стать одними из тех, кого сейчас так бояться.

Приложив палец к губам, я сделал знак – рассредоточится. Выглянув за угол, сузил глаза, когда увидел нескольких зомби, кучкующихся у входа ведущего к элеватору. Бедные оборванцы подпирали стены лбами, с хрипом карябая стены скрюченными пальцами. Прицелившись, я дал навскидку короткую очередь, убив наповал троих. Остальные с рыком кинулись на нас, но были остановлены очередями моих спутников. Взорвать дверь, небольшим зарядом тротила, не составило никакого труда. Держа в одной руке автомат, а в другой катану, я смело шагнул в дурно пахнущую дыру, образовавшуюся на месте дверного проема.

– Как мы будем ориентироваться во тьме, капитан?

– У меня есть освещение, – я достал из подсумка ”г” образный фонарик. – Устроит?

С недавних пор я прекрасно видел во тьме и в освещении не нуждался.

Чертыхнувшись, солдат взял фонарик и с опаской пошел следом за мной, вздрагивая при каждом шорохе. Освещая пустые помещения, мы шли по пустому коридору, с обеих сторон которого находилось множество распахнутых настежь дверей технических помещений. За любой из них мог скрываться кто угодно, но нас интересовал лифт в конце коридора. Я быстро адаптировался к темноте и теперь видел окружающий мир в зеленоватом свечении – здесь как нельзя, кстати, пригодились новые возможности моих глаз. Датчик Радости жизни на рукаве внезапно стал едва ощутимо вибрировать, указывая на присутствие неподалеку некроморфов.

– Сзади! – неожиданно закричал идущий позади нас боец и открыл стрельбу.

Коридор мгновенно наполнился темными фигурами, кинувшимися на нас со всех сторон однородной массой. Их было так много, что даже я затруднился определить их количество. Они не смяли нас в первый же миг лишь потому, что коридор был слишком узким, а их желание добраться до нас мешало им самим. Они налетали друг на друга, лезли по головам, часто спотыкались и падали на пол, затрудняя движение адской вакханалии. Мы же впятером стоя вдоль стен чуть пригнувшись чтобы не мешать стрелять сзади стоящим, обрабатывали свинцом толпу, медленно отступая к дверям лифта. Если хоть один из нас в страхе побежит, Обращенные доберутся до остальных и тогда никому не уцелеть.

– Без паники! – выкрикнул я, ощущая, что еще миг и мои спутники дадут деру. – Кого вы испугались? Этих педиков? Глядите, как смешно тот бородач тискает своего соседа за зад! А этот без нижней челюсти? Этот так вообще лапает всех подряд своими волосатыми щупальцами…

Моя попытка пошутить не нашла отклика. Испуганные до смерти парни меня не слушали, будучи целиком занятые перезарядкой оружия. Быстро сменив магазин, я вздрогнул, когда один из моих бойцов дико закричал – гнилые зубы подкравшегося зомби вцепились ему в ногу, выдрав приличных размеров кусок мяса. Я пришел на помощь до того как парня утащили в толпу и разодрали на части. Двое солдат, за спиной, потея от усердия, изо всех сил разжимали заклинившие двери лифтовой шахты. Толпа Обращенных заметно поредела. Весь коридор был завален грудами все еще дергающихся тел изуродованных автоматными очередями.

Сорвав чеку с гранаты, я швырнул ее над головой некроморфов в их задние ряды и, проткнув мечом, брюхо взвывшего монстра, прикрылся его телом словно щитом. Прогремевший взрыв болезненно ударил по ушам, временно лишив слуха. Когда дым несколько рассеялся, я добил мечом еще живых некроморфов и спокойно вернулся к изумленным парням.

– Мы думали нам крышка…

– Они кровожадные, но глупые и тупые, – я махнул рукой, снимая с плеча моток веревки. – В принципе, они ни чем не отличаясь от живых людей.

– Что вы говорите, капитан?! Мы совсем другие…

– Неужели? Кстати, кого еще укусили? – тут же поинтересовался я.

– Меня! – поднял окровавленную руку самый молодой боец. – Уже второй раз подряд.

– Два раза это пустяк. Ты главное третий раз не давай укусить, – пошутил я, и ногой столкнул в лифтовую шахту моток веревки. – С интервалом в двадцать секунд. Я иду первым.

Спустившись на крышу лифта, я не без труда открыл ржавый ремонтный люк и через него проник в темную кабину… полную мертвых тел из числа жителей.

– ”Так, без паники!” – я ощутил, как волосы стали шевелиться у меня под шлемом, когда я наступил на чью-то руку. На всякий случай, прострелив головы трупов из бесшумного пистолета, я несколько успокоился. Эти были еще свежие и не убиты некроморфами, а застрелены из автомата практически в упор. Стрелявший открыл огонь сквозь двери, когда люди спускались вниз, пытаясь спастись под землей. Когда я увидел лицо мертвой Ольги, на секунду мне показалось, что сердце защемила боль утраты, но потом я быстро прогнал это чувство прочь. Она не была моей девушкой, а просто проституткой, за оплату готовую открыть объятия любому встречному, но отчего тогда на душе так хреново? И почему мне так неудержимо хочется убить того, кто столь хладнокровно разделался с этими несчастными?

Я прилепил к дверям по кусочку пластида, быстро подтянувшись на руках, исчез в дыре на потолке. Переждав глухой взрыв и несколько автоматных очередей из внешнего коридора, я закинул внутрь ослепляющую гранату. После короткой вспышки и воплей боли, я спрыгнул внутрь и без всякой жалости застрелил главного помощника Мамонта. Жалкий человечишка, всхлипнув, выронил из рук автомат и жалкой кучей осел на пол. Наверное, он стрелял в любого, кто покажется из лифта, и так же поступил бы и с нами, окажись мы у него на прицеле, так что жалеть его я не собирался.

На шум выстрелов, стали постепенно собираться спасшиеся с поверхности люди, выглядевшие жалкими и испуганными. Среди них я увидал крупный силуэт с бородой-лопатой.

– Капитан Алешин?! – не поверил собственным глазам градоначальник Мамонтов, держа в одной ладони флягу с бормотухой, а в другой сжимая волосы голой девчушки лет тринадцати. Несчастная со слезами вырывалась из его руки, но он крепко держал ее пятерней.

– Собственной персоны! – холодно добавил я, и одним выстрелом попал ему прямо в лоб. Безучастно наблюдая, как из пробитой головы Мамонтова толчками вытекает алая кровь, а тело сучит на полу ногами, я спокойно перешагнул через него и быстро сменил обойму в пистолете.

– Кроме вас еще выжившие есть? – громко спросил я, высвобождая запутавшиеся волосы плачущей девчонки из скрюченных пальцев Мамонта. – Я спрашиваю, еще выжившие есть?

– Мы единственные кого начальник Мамонтов, привел сюда. – Всхлипнула девушка.

– Начальник?! – словно ругательство выплюнул я, носком сапога пнув толстое брюхо Мамонта. – Кто из его пособников здесь? Он ведь тут заправлял не один.

Из небольшой группы женщин и детей тут же вытолкнули дядю лет пятидесяти. С растрепанными грязными волосами и стучащими от ужаса зубами он пытался спрятаться в толпе.

– М…м… мы, то есть я, был простым счетоводом, – лязгая зубами, бормотало чучело, с ужасом наблюдая, как траурно черный зрачок пистолета целится ему в лоб. – Н… н… не делайте, этого… у-м-м-оляю… я не сделал этим людям ничего плохого…

Я целую минуту колебался, прежде чем медленно опустил пистолет, ощущая растущую в душе пустоту. Что я делаю? Если искать виновных, то нужно начинать не здесь, а идти прямиком в Гнездо и ставить к стенке Совет. Именно из-за их нерешительности гражданские были все это время подвержены опасности. Надо было давно их эвакуировать в центр острова.

Заметив краем глаза, как задергался в судорогах боец, которого дважды укусили, я инстинктивно, одним ударом катаны, обезглавил его. Голова на этот раз не отлетела в сторону, а повисла на лоскуте кожи и сухожилиях. Среди собравшихся людей раздались крики ужаса. Отвернувшись, я до боли закусил нижнюю губу. Мои руки дрожали, поэтому удар пришелся по шее с недостаточной силой. Нужно собраться или мы никогда не выберемся из этой могилы.

Обернувшись к бледным людям непроизвольно ставших пятиться, я прочитал в их глазах обреченное смирение и… мольбу. Они буквально молили спасти их и вывести отсюда.

– Веди нас капитан и постарайся в следующий раз сработать более аккуратно.

Ко мне подошли трое остальных моих бойцов, стараясь не смотреть на мертвого товарища.

Пришлось еще немного повозиться, прежде чем разрезанные провода в грузовом лифте удалось соединить. Мы поднимались в гнетущем молчании, а когда двери распахнулись, два человека – один из которых был моим бойцом – были буквально силой выдернуты из наших рядов. Обвившийся вокруг них отвратительный язык утянул их в темноту, где притаился, взвывший от радости, Ночной охотник. Это произошло так быстро, что никто не успел испугаться. Страх пришел, когда до нас долетели вопли боли несчастных, когда их стали жрать.

Не обращая внимания на женские крики и плач детей, я быстро нажал кнопку самого верхнего этажа. Нас осталось двенадцать человек, не считая меня и последнего бойца. На этот раз я вышел из лифта первым, готовый к разным неожиданностям, но в пустом коридоре никого не было. Быстро пробежав несколько метров, сделал остальным знак следовать за собой. Даже сканер некроактивности подозрительно молчал, не фиксируя никакого движения.

– Капитан Алешин, я нашел дверь, ведущую на пожарную лестницу и…

Договорить боец не успел. Отвратительный отросток Охотника обвился вокруг его шеи и потащил парня через все помещение к разбитому окну. Я не успел до него добежать всего каких-то пары метров, как он уже исчез в темноте ночи. Достав из кармана радиостанцию, я стал настойчиво вызывать ближайший блокпост, при этом стараясь не поддаваться панике.

– Осветите здание мэрии прожекторами, осветительными ракетами и вообще всем, что найдете под рукой! Здесь Охотник. Мы на последнем этаже, попали в западню. Со мной женщины и дети, не стреляйте во все что увидите! Как поняли? Прием!

– Вас поняли, капитан. Сделаем.

– Не подходите к окнам и ради бога ни звука! – шепнул я людям и приложил палец к губам. Дети понятливо закивали и даже закрыли рот ладонью. В гнетущей тишине я слышал, как Охотник фыркает снаружи за окном, ползая по отвесной стене здания. Он разочарованно зашипел, когда послышался шум приближающегося двигателя и перед входом в здание остановился БТР, направив вверх прожектор и ствол крупнокалиберного пулемета.

– Мы на месте. Ждем дальнейших приказов…

Радиостанция захлебнулась воплем ужаса, а на тяжелый башенный пулемет разразился лающими очередями – это Охотник ловко спрыгнул на броню БТРа, просунув в открытую бойницу свой отвратительный отросток. Бронетранспортер, взревев двигателем, с места рванул назад. Проломив кирпичную стену, крепко застрял внутри стены здания.

– Ходу! – заорал я и побежал в сторону выхода на крышу. – Живее, черт вас раздери!

Стрелку, перед тем как умереть, удалось отстрелить из башенной автопушки лапу Охотника, который в ярости раскатал его внутри стальной коробки в кровавую кашу. Когда монстр покончил с экипажем бронетранспортера, он вспомнил про нас. Мы к тому времени были уже на пол пути к спасению. Яростно поводя носом, некроморф огромными скачками понесся вертикально вверх по стене, выбивая когтями искры. Медленно выглянув за ограждение крыши, даже плотоядно обнажил зубы, почуяв мое присутствие. Сейчас он находился в невыгодном положении. Дело в том, что крыша рухнувшего элеватора легла поперек двух зданий, создав нечто вроде моста, по которому в данную секунду убегала его пища. На соседнем здании на крыше притаился расчет с пулеметом ”Корд” только и ждущий, когда я уйду с линии огня. Охотник склонялся к мысли все же рискнуть, понадеявшись на свою ловкость, но я стоял у него на пути, мешая преследованию. Что-то подсказывало ему, что со мной лучше не связываться. Он прекрасно чуял во мне Обращенного, что собственно его и удерживало от атаки.

– Забейся обратно в свою вонючую дыру или умри! – прохрипел я пересохшим горлом, не сводя взгляда с тусклого взора ночной нежити. – Отступи. Сегодня не твой день…

Пробормотав нечто нечленораздельное, Охотник зигзагами понесся прямо на меня. Выпустив в него остатки обоймы, я отбросил опустевший автомат в сторону и молча побежал навстречу, стиснув обеими руками рукоять меча. Сблизившись почти вплотную, я поднырнул под вырвавшийся из вонючей пасти язык и молниеносным ударом прочертил кровавую линию поперек бледной шеи. Все было проделано с такой скоростью, что сторонний наблюдатель никогда не смог бы увидеть глазом этот хирургически точно выверенный удар.

Охотник еще убегал от меня прочь, когда где-то метров через пять у него отвалилась голова, в то время как тело по инерции продолжало бежать, пока не пробило заграждение и не свалилось с крыши. Внизу же послышалась ругань и беспорядочная стрельба ночного патруля. Медленно, подойдя к еще живой голове, жадно разевающей пасть, я с каким-то злым восторгом отрубил извивающийся в пасти кусок языка, после чего рассек череп на две половины. Мне всегда хотелось знать, какие мысли блуждают в голове Охотника. О чем он думает и чего боится, но я не нашел внутри ответы на свои вопросы. Это была всего лишь мерзкая масса склизких комков какой-то гадости и еще чего-то неописуемо безобразного.

Чуть поодаль, уже на земле, в кольце света прожекторов держали под прицелами выживших людей и моего последнего бойца. Сейчас на него пытались надеть наручники.

– Не трогайте его!

Обернувшись на мой голос, солдаты опустили оружие. Выжившие гражданские испуганно жались к закопченной стене разрушенного дома, а укушенный парень находился в плотном кольце солдат, наставивших на него лес автоматов с примкнутыми штык-ножами.

– Я сказал, не трогайте!

Растолкав строй, я вышел к спутнику, прикрывшего мне спину в трудную минуту. Он до последнего боролся с судорогами Радости жизни, но медленно сдавал. Его кожа постепенно становилась тонкой и кровоточивой, словно вскрытая язва, а лицо синели буквально на глазах. Обращение было необратимым процессом, от осознания этого ему становилось еще страшней. Мне было искренне жаль его, но я ничего не мог помочь. Кроме одного – избавить от дальнейших страданий. Он тоже это понимал, в глазах его светилась надежда и обреченное ожидание.

– Капитан, Вы помните свое обещание? Окажите честь и убейте своим мечом, но сделайте это быстро. Не хочу превращаться в мычащий полуфабрикат.

– Как тебя звать? – спросил я.

– Олег. Рядовой Ефремов.

Оценивающе посмотрев ему в глаза, я сделал солдатам знак посторониться. Когда все отошли подальше, я встал позади него. Олег, опустив голову, со страхом ожидал свистящую сталь.

– Смерть, Олег, это то, чем мы расплачиваемся за жизнь, – глухо сказал я, незаметно убрав руку с рукояти меча. – Пусть твоя душа обретет вечный покой, найдя гавань спокойствия и умиротворения в чертогах загробного мира…

Быстрым выстрелом в затылок, я застрелил его из своего пистолета, когда кожа уже вспучивалась и трескалась кровавыми ранами, из которых тянулись черные отростки.

Бережно уложив тела всех погибших участников операции на специально приготовленные по моей просьбе помосты из деревянных брусьев, закинули факел на смоченные бензином бревна. Огромный горн огня взметнулся высоко в небо, жадно пожирая неподвижные тела, очищая их от скверны и высвобождая душу из плена бренной плоти. Солдаты не сводя глаз с этого зрелища, мрачно наблюдают за погребальным костром, наверное, гадая, когда придет их черед возноситься к небесам в столбе дыма. Никто не обнадеживался, всех рано или поздно ждала подобная участь, но, когда ты молодой, эта последняя мысль, которая посещает тебя.

Когда огонь погас, а горячий пепел бульдозер засыпал ковшом земли, солдаты стали расходиться. Я склонил голову, отдавая дань уважения мужеству людей, исполнивших свой долг.

– Почему ты не выполнил последнюю просьбу и не отрубил голову? – поинтересовался Лютый с пулеметом РПК на плечах. Я не хотел поначалу отвечать, но он увязался следом за мной.

– Он не знал, о чем просит. Одна смерть другой не стоит. – Нехотя ответил я.

– И все же, это было последнее желание, а их стоит исполнять.

– Скажи, дружище, если бы ты на краю смерти так, по дружески попросил меня отправиться следом за тобой прямиком в ад, как ты думаешь, я бы стал это делать?

– Конечно, нет! – Лютый улыбнулся, но снова посуровел. – Но это совсем другое.

– Разве? Умереть от меча ничуть не проще, чем от пули. Уж мне это известно наверняка, я повидал столько убийств, что хватит не на одну жизнь и поверь, смерть всегда остается смертью.

Лютый обеспокоено посмотрел на меня:

– С Вами все нормально, капитан? На Вас лица нет, словно это только что Вас похоронили.

– Все хорошо… если это слово вообще применимо к конкретной ситуации. Но жизнь продолжается. Мертвых отмучались и заслужили покой, а живым он только снится.

Видя, что он собирается последовать за мной и дальше, отрицательно мотнул головой.

– Нет! Не надо за мной ходить. Я хочу побыть в одиночестве.

– Только будьте осторожней, этот сектор плохо зачищен, и еще встречаются…

– Я в курсе. Спасибо за предупреждение.

Шагая по очищенным от трупов улицам, апатично смотрю вслед пробегающим солдатам. Я словно при замедленной съемке вижу, как тяжело бухают их сапоги по лужам, поднимая брызги и грязь. Время стремительно замедляло бег, сдавливая грудь тяжелыми тисками томительного ожидания, что сейчас что-то произойдет. Неужели все свои последние дни, мы только и будем что убивать друг друга, сжигая трупы на погребальных кострах, а остальные будут умолять отрубить им голову? Проведя ладонью по небритой щеке, под струями начавшего дождя смываю с себя грязь и копоть. Не обращая внимания на холодные порывы ветра, я бегу по улице под дождем, сжимая в руке заветную катану. Меня душит необъяснимый восторг свободы переходящий в пошлую радость. Я словно дикий зверь бегу по дикой равнине, где кроме меня и моей добычи никого больше нет. Ноздри раздуваются, ощущая запах крови, а глаза смотрят вдаль, выискивая жертву. Как же это было здорово. Новые ощущения и новое восприятие мира…

– Капитан Алешин! Во имя господа нашего Иисуса Христа, что Вы здесь затеяли?!

Удивленный возглас заставил меня избавиться от навязчивого наваждения. На дороге застыл, перегородив дорогу, изумленный патруль. Прапорщик Сердюк, скрестив руки, терпеливо дожидается моих объяснений. Он с подозрением оглядел меня с головы до пят, после чего утверждающе покрутил пальцем у виска.

– Вот и пришел, наконец, Ваш нервный срыв? Добро пожаловать в наш клуб. Мне тоже иногда так неудержимо хочется побегать под дождем. Кроме шуток, Вас срочно вызывает Гнездо. Командование хочет знать, как продвигается операция. Командный автомобиль в той стороне и постарайтесь больше не размахивать своим мечом. Мало ли что.

Я ничего не ответил на столь хамское обращение, просто ожег его таким презрительным взглядом что прапорщик, поежившись, поспешил ретироваться. Мимо меня медленно проехал БТР, транслируя из звенящих динамиков обращение к уцелевшим жителям:

– Внимание, жители Северного! Поселение взято под полный контроль Центра общественного здоровья. Больше нет смысла прятаться и скрываться. Опасность позади. Собирайтесь на главной площади. У нас горячая еда, вода, теплые одеяла и наше радушие…

Заляпанный грязью бронетранспортер медленно свернул за угол и стал удаляться. Следом за ним плелась куцая колонна грязных и усталых пехотинцев, внимательно смотрящих по сторонам. Ощетинившись автоматами, пулеметами и гранатометами РШГ, люди с опаской обследовали каждый подъезд и каждый закоулок поселения. Спецподразделения выбивали миниатюрными таранами двери в квартиры, планомерно обходили один дом за другим. Все мои скауты-разведчики так же участвовали в операции, присоединившись к спецподразделению. Один только я бесцельно шатался по городку, не зная, чем себя занять и найти такое место, где меня никто не потревожит. На каждом перекрестке дымили смрадным дымом костры, в которых сжигали тела убитых некроморфов. Парни в заляпанных кровью биологических скафандрах просто стаскивали трупы в общую кучу, обливали маслом или бензином из канистр и поджигали. Закрыв нос рукавом, я постарался быстрее пройти мимо одного их таких погребальных костров.

– Наше Вам! – коротко приветствовал меня лейтенант Ткаля, подстраиваясь под мой широкий шаг. – Отличная ночка выдалась. Не считая Вашего Охотника и тех некров, которых упокоили за ночь, двести пять чучел настреляли. Как я люблю эту работу. Знаете, что витает в воздухе?

– Запах горелой мертвечины? – предположил я, теряя к беседе интерес.

– Капитан! – возмутился Ткаля. – Это пахнет победой!

Заметив курящих в стороне солдат, он с неожиданной яростью накинулся на них:

– А ну за работу лентяи! Мордой в унитаз захотели? Работы непочатый край, а у них перекур!

Мне его компания была неприятна, поэтому я быстро свернул в ближайший переулок и с удивлением увидел знакомую пятиэтажку, где почти два месяца назад пришлось ночевать в компании с напарником. Справедливо рассудив, что штабная машина может и подождать, направился к дому. Вот и пятый этаж – квартира Ольги. Взяв автомат на изготовку, я осторожно толкнул дверь ногой, которая оказалась незапертой. Внутри квартиры ничего не изменилось за исключением разбросанных по полу вещей и адского беспорядка. Заглянув в темный зал, я опустил оружие и, подойдя к окну, раздвинул старые светомаскировочные жалюзи. На соседней улице солдаты старательно вытаскивали за ноги убитых некроморфов, складывая тела штабелями у подъезда. Устало присев на скрипнувший диван, я мрачно откинул голову на спинку. Отвинтив крышку на фляжке, сделал большой глоток. Блуждая взглядом по скудной обстановке я заново переживал воспоминания. Теперь это место будет пустовать долго.

Через какое-то время в комнату заглянул солдат поисковой группы, поспешно отдав мне честь, глухо приказал товарищам уходить, так как здесь все было чисто. Где-то за стеной, бешено застрочил пулемет. Послышались крики, а затем тоскливый вой застигнутого врасплох некроморфа. Меня взрывом швырнуло на пол, когда солдат сгоряча пальнул в зомби из гранатомета, взорвав по ходу пол квартиры. Перегородку вышибло на улицу, заставив задрожать весь дом до самого основания. На улице громко матерились и кричали от боли. Я медленно открыл глаза, и сев на пол стряхнул с себя пыль, пытаясь подавить зарождающееся раздражение. Как же мне надоел, этот чертов балаган, просто сил уже никаких. Ну почему, стоит присесть на минутку, как неподалеку обязательно происходит какой-нибудь кипеж?

– Капитан Алешин… ответьте… – зашипела рация. – Штаб ожидает вашего отчета…

– Уже иду. – Нехотя встав с дивана, я вышел из квартиры и стал спускаться по лестнице.

Как я и предполагал, осколки взорванной перегородки покалечили двух бойцов. Их сейчас как раз грузили на носилки и тащили в кузов медицинского грузовика. В стороне дрожал весь бледный солдат, с которым проводил разъяснительную работу посредством крепкого слова и доброго кулака рыжеволосый, хмурый детина сержант, снова и снова повторяя, что использовать гранатомет в замкнутом пространстве чрезвычайно опасное занятие…

– Капитан Алешин. – Буркнул я, принимая из рук связиста наушники с микрофоном.

– Высоков. Как проходит операция зачистки? Докладывайте, только по существу и без эмоций.

– Мы взяли под контроль две трети поселения остальная часть все еще в процессе очистки. Заражению подверглось больше половины населения, а остальные настолько испуганы и дезориентированы, что ничем не отличаются от тех же зомби. На данный момент спасено восемьдесят три человека, включая детей. Работы по спасению уцелевших продолжаются…

– Есть потери среди личного состава?

– Я уточню, но по приблизительным подсчетам около трех десятков, еще человек двадцать погибли по глупости во время обращения с оружием. Есть пропавшая без вести группа спецназа. Но не факт что мертвы, возможно, просто вышла из строя радиостанция.

– По правде я ожидал, куда больших потерь. Ремонт железной дороги продолжается, поэтому принято решение эвакуировать гражданских на Альбатросах. Все равно вертолетов на всех не хватит, а патрульные корабли возвращаются в порт – надвигается шторм, которому наши специалисты-климатологи присвоили высшую степень опасности. Если не успеете до его начала, придется добираться домой пешком или пережидать в поселке. Я понятно выразился?

– Да, полковник, – смиренно ответил я. – Когда прилетят Альбатросы?

Под Альбатросами полковник подразумевал многоцелевой самолет-амфибию А-40. Незадолго до Судного дня, три самолета были переданы МЧС РФ Сахалина. Их мы использовали в поисково-спасательных и грузопассажирских перевозках. У него было днище переменной килеватости, что позволило значительно улучшить устойчивость и управляемость самолета при движении по воде, а также уменьшить перегрузки при взлете и посадке. Самолет конструкторы оснастили двумя мощными турбореактивными двигателями, установленных над обтекателями шасси сразу за крылом. Такое расположение двигателей исключало попадание воды в воздухозаборники при взлете и посадке. Бортовые средства для подбора спасаемых из воды включали две шестиместные полужесткие моторные лодки ЛПС-6, механизированные трапы и другое спецснаряжение. "Альбатрос" был способен производить взлет и посадку на воду при высоте волн до полутора метров и за раз перевозить до тридцати человек. Во всех отношениях это был удобный самолет, не требующий взлетно-посадочной полосы. Но было у них одно весомое “НО” – он не имел вооружения и представлял, из себя желанную цель для Охотника.

– Самолеты приземлятся в Крабовую бухту уже сегодняшним вечером. Отправляй людей в порядке очередности. Вы улетите последним рейсом, сразу после гражданских…

– Не выйдет, во время отлива здесь слишком мелко, даже моторная лодка скребет дном по песку, да и скалы, торчащие из воды, помешают посадке самолетов, а во время прилива наоборот слишком большие волны. Я знаю одно местечко на севере, оно идеально подойдет.

– Хорошо. Будешь на связи с пилотами. Обещаю по прилету на базу выделить тебе пару недель отдыха. Ты здорово поработал у южан. Даже в теперешней непростой ситуации не ударил лицом в грязь. Молодец, глядишь, тебе, и мордобой генерала сойдет с рук. Воронин поднял в Совете бучу, требуя твоего ареста, но его никто не поддержал, все прекрасно осведомлены о твоих подвигах на юге и севере. Старосты из поселения японцев дали тебе самую высокую оценку и настоятельно рекомендовали представить к награде. Они искренне благодарны нам за оказанную помощь и умоляют не наказывать тебя слишком сурово. Видишь, как тебя ценят.

– Отрадно это слышать, но без помощи, мне не удалось бы добиться таких результатов. Во всех операциях помимо меня были и другие, так чего выделять только меня? Лучше расскажите про Портал. Его удалось захлопнуть или нет?

– Ракеты сработали великолепно, что еще не означает, что можно опускать руки и счастливо улыбаться. Из Владивостока продолжают поступать сигналы о помощи. Совет дал задание разработать план спасательной экспедиции, но это дела недалекого будущего, сейчас важнее всего спасти наших людей и доставить их в Гнездо. Да, чуть не забыл, твой друг капитан Сергеев, прилетит ближе к вечеру. У него в Южном все сложились как нельзя лучше, так что я распорядился, чтобы он передал командование японцам, а то они бедные переживают, что русские попытаются прибрать власть к рукам. Не вешай нос и не теряй присутствия духа. Отбой.

Я вернул рацию связисту и задумчиво покинул командную машину. Меня не прельщала идея продолжать командовать этим буйным сборищем, но выбора не было, приказ есть приказ. Пришлось, образно выражаясь, засучить рукава и с головой окунутся в дела и заботы.

В течение следующих суток я вывел за пределы руин мертвого поселения всех, кроме поисковых отрядов продолжавших зачистку домов. Как только боеприпасы и продукты подходили к концу, приходилось вызывать самолеты, сбрасывающие нам все необходимое на парашютах. К вечеру снова резко похолодало, с моря потянуло зимой, и на острова опустились густые туманы, сделав полеты авиации невозможными. Тогда первоначальный план эвакуации на “Альбатросах” пришлось отменить и подключить к операции морские катера. Медлить с эвакуацией было опасно – многие беженцы были больны. Живя практически в чистом поле, за пределами руин Северного, десятки солдат тоже заболели и это неудивительно, многие из нас по пол дня не вылезали из грязи, подчас проводя зачистки по пояс в воде в снегопад, при штормовом ветре, в любое время дня и ночи. Все это тяжело сказывалось на духе бойцов. Все с нетерпением ожидали того момента, когда мы все сможем вернуться домой.

Я протянул к костру руки, ощущая, как живительное тепло через кончики пальцев распространяется по всему телу. От мокрой одежды поднимается пар, словно напоминая, что на улице не май месяц. Шел суровый ноябрь, когда погода в этих широтах была ужасно изменчива и непредсказуема. В такие минуты появляется чувство, что ты прозябаешь на краю света, в компании таких же, как ты неудачников, угодивших сюда лишь по чистому недоразумению.

– Если катера приплывут сегодня, пожалуй, не стану расстреливать их капитанов за опоздание, – сердито ворчит Антон, медленно помешивая булькающую бурду в котелке. – Сейчас идея прилететь сюда уже не кажется мне такой удачной.

– В такую погоду не приплывут, точно тебе говорю, – в который раз возразил я, с жадностью глядя на похлебку то и дело, сглатывая голодные слюни. – В лучшем случае завтра.

Глядя на огромные волны, с грохотом накатывающие на берег, Антон нехотя согласился, что только сумасшедший сунется в море именно сейчас. Видимость почти нулевая, дождина льет как из ведра. Того и гляди налетишь на скалу или сядешь на мель.

– Как бы я сейчас снова хотел оказаться под теплым крылышком Юкки! – мечтательно протянул напарник. – Как я теперь понимаю этих япошек, почему они не хотят покидать свое поселение. У них естественная преграда из холмов и гор на пути холодных ветров из Сибири. Сидят, небось, по своим пагодам, пью горячий чай, едят суши. Ты ел суши из фугу?

– Я не ем сырую рыбу тем более из фугу. Если ее неправильно приготовить то можно и траванутся. Лучшее что придумало человечество – это пельмени. Они вне конкуренции.

Полуразрушенное здание в рыбацком поселке на берегу Крабовой бухты служило нам временным убежищем, укрыв на время от непогоды. Кроме меня и Антона с нами было пять солдат штурмовой пехоты, апатично стоящих у оконных проемов. Шмыгая и кашляя, они иногда подходили к нам, чтобы погреется у костра, но потом снова возвращались на боевые посты.

– А я раньше любил пиццу, пироги с мясом и яичницу с поджаренным беконом…

Слушая напарника, я снова сглотнул слюну, пытаясь отогнать аппетитные образы. Наверное, я тоже это когда-то любил, только не помнил. Амнезия, вызванная посттравматическим синдромом, надежно хранила воспоминание под замком. Жить и умереть на этом острове, не помня свое прошлое. Печальная и грустная участь. Полковник намеренно или нет, заронил в мою душу семена надежды. Возможность еще раз увидеть большую землю не давала мне покоя. Плевать на опасности, их здесь не меньше, но континент… бескрайняя земля уходящая за горизонт… равнины и леса, тысячи городов, где еще могли жить люди. Согласитесь, это куда более заманчиво, чем островная тюрьма. Поскорее бы вернутся на базу, тогда я первым вызовусь на это дело, даже, если кроме меня никто не захочет. Скорее всего, я никогда не вернусь с задания, но умереть на родной земле предков, это не тоже, что на плевке посреди океана.

– А еще хорошее пиво и жареная картошка с солеными огурцами, свежим лучком и помидорами, – продолжал мечтательно травить душу Антон, подбрасывая сухие ветки в очаг. – Я набирал огромную тарелку этой вкуснятины и бежал к ящику смотреть чемпионат мира по футболу. Ты можешь не верить, но более преданного болельщика, мир еще не видел…

– Кто побеждал? – лениво поинтересовался я.

– Побеждали,… какая теперь разница. По разному. Ты своих родителей помнишь?

– Смутно. Нечеткие и расплывчатые образы из воспоминаний. Они были обычными добропорядочными гражданами, и пришли бы в ужас, увидав меня в теперешнем положении.

– Ты никогда не рассказывал, как угодил в плен к японцам. Было жарко во время высадки?

– Да уж, – мое лицо исказила тень неприятных воспоминаний. – Японцы беспощадны к врагам, но дело совсем не в них. Все мы звери в душе. Цивилизованность на войне слетела с нас словно шелуха, обнажив истинную сущность. Мы убивали друг друга, не задумываясь о причинах.

Антон на это лишь философски пожал плечами:

– Кто не убивал? Такими нас сделала природа в процессе долгой эволюции.

– Очень сомневаюсь в этом. Согласно современным теориям мы были созданы пришельцами.

– Да перестань, ты веришь в эту туфту? Может ты, и в НЛО веришь?

– Я собственными глазами видел большие болиды, всплывающие из-под воды.

Антон в сомнении покачал головой:

– Это могло быть чем угодно. Может роботы-шпионы оставшиеся с последней войны.

– Я знаю только одно, тот, кто наслал на нас все эти беды, не может быть человеком.

– Значит, ты считаешь, что это инопланетяне? – ухмыльнулся Антон.

– Я этого не говорил. Здесь что-то иное. Жаль, я не помню, как все началось. Радость жизни.

Антон немного помолчал, а потом нехотя сказал:

– Зато я не забуду. До того как попал на остров, я жил в Новосибирске. Помню начало Судного дня как вчера. Я возвращался на своей девятке с дачи, когда внезапно заглох двигатель. Машина намертво встала и не хотела заводиться. Я вышел из нее и увидел, что небо над головой сияет всеми цветами радуги, словно надо мной полыхает северное сияние. Это закончилось через пару часов, и двигатель снова завелся. Я поехал дальше, поражаясь про себя столь чудному природному явлению, а уже через несколько дней повсюду выли сирены воздушной тревоги. Только в небе не было вражеских самолетов, и нас никто не бомбил. По пустым улицам шатались мародеры и те, кто не захотел эвакуироваться из города. Потом и они исчезли, а на их место пришли нечестивые орды некроморфов всех мастей. Они хватали всех подряд, но не убивали, а обращали в себе подобных. Я был одиноким человеком, так как из всех моих оставшихся в живых родителей отец жил во Владивостоке, куда я и собрался перебраться. Выбраться из охваченного паникой города оказалось намного труднее, чем я рассчитывал. Некроморфы загнали меня и еще шестерых гражданских с пятью военными на крышу торгового центра, где нас и эвакуировали на вертолете, но в последний миг заслон был прорван. Уродливая тварь размером со слона на моих глазах разорвала трех солдат, но мне и другим бедолагам повезло больше – вертолет уже взлетел, и мы временно оказались в безопасности. Никогда прежде мне не было на душе так гадко, как в тот момент. Несчастные солдатики выполнили свой долг ценой собственных жизней и защитили нас, но сами при этом погибли поганой смертью, какую и врагу не пожелаешь. Такова цена самопожертвования, – Антон опустил ложку в котелок и, зачерпнув варева, осторожно стал на него дуть. – Потом бесконечная тряска в грузовом вагоне идущего на Восток. Мы проезжали мимо обезлюдевших городков и деревень, заселенных некроморфами. Радость жизни распространялась быстрее, чем мы ехали, представляешь? Во Владивостоке дела обстояли не лучшим образом. В последний раз, когда я видел отца живым, он командовал немногочисленными резервистами, отбивающими атаки некроморфов. Он погиб, когда меня не было рядом и этого я себе никогда не прощу. Вскоре в городе объявили всеобщую эвакуацию в связи с тем, что карантинные меры не принесли желаемых результатов. Только куда бежать? Нас прижали к морю, а тех счастливчиков, кому удалось добраться до Курил, было не так уж и много. А дальше ты и сам знаешь – образование Гнезда, попытки централизации власти. Во всем виноваты не инопланетяне, а сами люди, выпустившие на свободу джинна, которого не смогли загнать обратно в бутылку. Я знал, что военные разработки до добра не доведут…

– Светлана рассказывала, что Радость жизни вызывается не вирусами, а посредством трансмутации молекул на уровне субатомных частиц. Огни, которые ты видел в небе, скорее всего, являлись некими источниками энергии, облучающие из космоса огромные территории.

– Уж не жена ли Воронина тебе об этом наплела? – Антон криво улыбнулся. – У нее очень богатое воображение и непомерные амбиции! Еремину знает половина базы, вплоть до обычных рядовых. Она сама, как и ее безумные теории, для меня совсем не авторитет…

Я подобрал с земли мелкий камешек и кинул в него, угодив в котелок с похлебкой.

– Эй, ты чего? – возмутился Антон, осуждающе посмотрев на меня. – Зачем ты это сделал?!

– Думай о чем говоришь! Она не шлюха!

– Ну, я не осмелюсь ни на кого указывать пальцем… – насупился Антон, с досадой доставая ложкой камешек. – Половина моей бывшей команды с ней отдохнула, тебе об этом рассказал бы любой из них, если бы конечно дожил до этого момента. Пусть земля им будет пухом. О ее свободном нраве болтают все. Очень странно, что ты до сих пор ничего не слышал ничего из ее похождений. Я лично наблюдал, как старшина караула уединялся с ней в подсобке…

– Если она такая доступная, отчего же ты сам не пополнил ее коллекцию ухажеров?

– Терпеть не могу крашенных блондинок. Она не в моем вкусе и слишком вульгарна, – пожал плечами Антон. – Похлебка ”Язва с первой ложки” готова. Эй, бойцы! Прошу к столу!

У одного солдата нашелся разбавленный спирт, что подняло настроение всем остальным.

– А ты чего не пьешь? – удивился я. – Ты же любитель…

– Сам ты любитель, я – профессионал, но сейчас что-то нет настроения.

Остальных не нужно было просить дважды, и уже через пять минут все за обе щеки аппетитно уплетали горячее варево, только вот мне кусок в горло не лез. Признание Антона настолько поразили меня, что я не находил себе места. Невиданная ранее ревность душила меня словно удавка. Даже когда все начали укладываться спать, я первым вызвался дежурить.

– Эй, Алешин! – с ухмылкой окликнул меня Антон. – Только не вздумай отрубить мне голову во сне, воспользовавшись, удобным случаем, пока я буду спать. Сам у нее спросишь, когда увидишь… спокойной ночи! – зевнув, напарник отвернулся к стене, накрывшись с головой куцым одеялом, бубня в пол голоса. – Все бабы шлюхи и эта пигалица не исключение.

– “Уж я спрошу!” – мрачно подумал я, снимая автомат с предохранителя.

Усевшись в соседней комнате на грязный подоконник, я извлек из ножен меч, а из сумки кусочек точильного камня и стал медленно затачивать лезвие. Эта процедура меня несколько умиротворила и загипнотизировала, заставив позабыть о контроле сознания. Даже если то, что сказал Сергеев, было правдой, мне не должно быть никакого дела до шалостей коварной вертихвостки. Пускай у генерала Воронина болит голова. В конце концов, она мне не жена и даже не подруга, скорее полезный контакт позволявший доставать запрещенные лекарства. Тогда почему я не могу думать ни о чем кроме своей ревности? Что за дурацкое наваждение?

В последний раз, чиркнув точильным камнем по лезвию, я спрятал меч в ножны и словно сомнамбул медленно вышел на улицу. На небе не было видно звезд, одни лишь клубящиеся тучи, разрываемые сеткой молний. Дождь закончился. Даже море как, будто немного присмирело и теперь ласково плескалось о берег. Идеальная погода для купания. Мне неудержимо хотелось погрузиться в прохладную воду и смыть с себя скопившуюся грязь и негатив.

Раздевшись до трусов, я оставил при себе лишь меч, а все остальное оружие и снаряжение оставил на песке поверх одежды. Сняв с глаз ненавистные контактные линзы, скрывающие мои истинные глаза, я спрятал их в маленький кармашек на трусах и быстро зашел по пояс в воду. Я не ощутил холода, лишь кожа непривычно стянулась, став по ощущениям похожей на плотный гидрокостюм. Погрузившись с головой в темную и холодную бездну, я мощными толчками рук стал загребать воду быстро погружаться на глубину, пока давление болезненно не сдавило уши. Мои глаза великолепно видели во тьме, словно на них надели прибор ночного виденья. Любая биологическая активность фиксировалась четко и ясно даже на расстоянии сотен метров от меня. Медленно опустившись на самое дно, неподалеку от затонувшего сухогруза, сидя на глубине десятков метров, я медленно совершал мечом движения, так как, если бы сражался с врагом. Когда из подводной расщелины высунулась и уставилась на меня отвратительная, пучеглазая морда Морского Охотника, я демонстративно погрозил ему мечом, и морда снова скрылась во тьме подводной пещеры. Нежить ничуть не взволновало мое присутствие неподалеку от своей норы. Это было странно и необычно, ведь некроморфы интуитивно чувствовали слабую жертву и тут же нападали на нее даже, если это был один из своих. В этом плане некроморфы ничем не отличались от людей. Да и почему они должны отличаться ведь и они когда-то были людьми.

Я устало протер глаза и разбудил следующего по очереди солдата. Тот зевнул и апатично занял мое место на подоконники у окна. Я же с трудом добрался до своего лежака и проснулся только под утро, когда наша группа начала собирать вещи. Катера так и не прибыли.

– …я еще раз спрашиваю, кто бросил оружие? – сквозь сон расслышал я рык Антона.

Выйдя в соседнюю комнату, я увидел напарника, державшего над головой мой пистолет.

– Это мой, – зевнул я, еще толком не понимая причин шума. – В чем проблема?

– Вот от тебя я этого не ожидал. Такого раньше ты себе не позволял.

– Да что случилось? Я уже и не помню, где его оставил…

– Он лежал на берегу, словно не обронили, а намеренно оставили на камне.

– Но… это невозможно, – я ощутил холод в груди. – Я даже не выходил наружу.

– Тебе виднее, куда ты выходил, а куда нет. – Антон кинул мне пистолет и вышел на улицу.

Дождавшись пока все выйдут, я оглянулся по сторонам и осторожно извлек меч. Из ножен мне на штаны неожиданно вылилась морская вода и выпали ошметки водорослей.

– Безумие! – прошептал я, ощущая, как бешено забилось сердце. – Это невозможно…

Ночной сон не мог быть реальностью. Этого просто не могло быть на самом деле.

Быстро оглянувшись, чтобы убедится, что за мной никто не наблюдает, толкнул водоросли носком ботинка под половицу. Захватив автомат, быстрым шагом вышел на улицу.

Снаружи дома было довольно светло и даже несколько лучей солнца пробивалось сквозь низкую облачность. Испытывая непонятное беспокойство и жжение во всем теле, я все-таки дошел до того места, где в своем сне оставил оружие. Поворошив песок ногой, обнаружил второе свидетельство моего пребывания здесь – свой точильный камень, которым я затачивал лезвие. Незаметно подобрав его, я быстро забрался в десантный отсек бронетранспортера, куда обычно меня и под дулом автомата не загонишь. Жжение на коже мгновенно прошло. Значит, изменения настолько сильно затронули меня, что даже рассеянные солнечные лучи солнца вызывают мгновенную аллергическую реакцию. Если об этом кто-нибудь узнает – мне конец. К счастью, Антон был слишком занят линейными переговорами по радиостанции, чтобы обращать внимание на мое более чем странное поведение. Солнце снова скрылось за тучами. Стал моросить мелкий дождь, ставший для меня сродни бальзаму для души. При подобной погоде я чувствовал себя великолепно. Мне было неуютно смотреть сквозь контактные линзы, словно на глаза надели пленку, но снимать их сейчас было смерти подобно – меня мгновенно прикончат свои же собственные товарищи. Пока мы ехали вдоль пляжа, меня терзали смутные предчувствия, что сейчас что-то произойдет. Со мной такое и раньше происходило. Значит жди беды.

Высунувшись по пояс из верхнего люка, я выбрался на броню. Всматриваясь напряженно вперед, внезапно ощутил как чувство опасности, буквально взвыло на полную катушку.

– Стой! Тормозите!

Я выкрикнул еще толком не поняв, что же именно произошло. Схватив за руку Антона, я увлек его за собой, спрыгнув на ходу с бронетранспортера. Удивленные солдаты еще удивленно пялились нам вслед, когда БТР от чудовищного удара в днище оторвался колесами от земли и неожиданно перевернулся на крышу, пропахав по песку метров десять. Всех, кто сидел сверху, перевернувшаяся машина раскатала в кровавую кашу. Оглушительный рев нежити заглушил рокот набегающих волн и еще долго отражался эхом меж мрачных скал. Из песка высунулась увитая чудовищными мышцами, четырехпалая лапа с метровой длины когтями, а потом и само уродливое тело хозяина. Более отвратительного создания трудно себе даже вообразить.

– Что за черт? – удивленно пробормотал Антон, лихорадочно нащупывая руками свой автомат.

– Не делай резких движений… – мрачно предупредил я, ползком добираясь до гребня холма, – Это Генофаг. Ты про них, слышал?

– Про НИХ слышал,… но никогда не думал, что они способны добраться сюда по воде.

Медленно задрав безносую морду в небо, генофаг стал принюхиваться, медленно выбираясь из лежбища в песке, где прятался от солнца. С хрустом суставов потянулся своим могучим безволосым телом. Неспешно дойдя до раненых солдат, выбирающихся из десантного отсека бронемашины, несколькими ударами квазикогтей располосовал их на части, а потом стал жадно заглатывать в свою ненасытную утробу. Водитель бронетранспортера – единственный, кто не растерялся, – высунувшись из люка, он прямо с бедра стал в упор расстреливать генофага из ручного пулемета, но тот лишь на мгновение сжался, чтобы в следующую секунду распрямится, словно спущенная пружина. Подпрыгнув высоко вверх, генофаг рассчитывал приземлиться на обидчика сверху, но тот уже успел снова скрыться внутри перевернутого БТР и захлопнуть за собой бронированную дверцу. Генофаг в полном молчании стал, бешено рвать на куски резиновые колеса машины, вцепившись в них зубами. Металл брони со скрежетом постепенно поддавалась на усилия твари, нехотя уступая под натиском ужасных когтей способных разорвать даже двадцатисантиметровую металлическую плиту из закаленной стали.

– Что будем делать? – шепнул Антон, быстро загоняя в подствольник гранату. – Это для него не страшнее комариного укуса. Мы можем уползти и позвать на помощь или же попытаться его отвлечь. Сергей внутри стального гроба долго не продержится…

– Вызывай помощь по рации, а я отвлеку генофага.

– Ты с ума сошел! Вернись!

Не слушая возражений, я встал с песка в полный рост и побежал к твари, на ходу стреляя в нее из пистолета – свой автомат я потерял еще при падении. Пули глухо впивались в толстую шкуру, покрытую шипами, не причиняя ей видимого ущерба. Да мне это было и не важно. Главное отвлечь внимание и выиграть время пока напарник будет вызывать Гнездо, и просить поддержки любого боевого вертолета, который находится поблизости. Из легкого стрелкового оружия эту гадость все равно не завалить, а вызывать огонь на себя значило добровольно подписать себе смертный приговор, да и не факт, что артиллеристы попадут в некроморфа.

– Интересно, как с такими длинными когтями ты себе зад подтираешь? – громко спросил я у генофага, крепче сжимая, рукоять катаны. Остановившись в десяти метрах от него, я медленно извлек из подсумка дымовую гранату и кинул генофагу под ноги, указывая пилотом ориентир.

– А мне, такие как ты, вылизывают! – неожиданно четко и внятно рыкнул генофаг, ничуть не удивив способностью мыслить и разговаривать. Генофаги были необычными монстрами. Это умное, хитрое и совершенно безжалостное создание. Как и остальные сородичи, оно мигрировало с места на место в поисках свежего генома. Изымая из крови молекулы ДНК, он привносил и добавлял в себя свойства и умения убиенной жертвы. Эти твари жили лишь ради накопления ДНК, формируя себя по типу белкового конструктора. Как утверждают ученые Гнезда, генофаги все разные и в зависимости от того, сколько генетического материала, они успели поглотить, зависели их сила, выносливость и скрытые умения. Этот некроморф был матерым даже по виду, с жутко шрамированной шкурой, из которой когда-то росли двенадцать пар лап, пока он их себе не отгрыз и не вырастил на их месте острые как иглы шипы. Сейчас они прямо на глазах удлинялись, становясь похожими на наконечники пик с крюками.

– Считаешь себя венцом творения матушки природы, мелкий уродец? – снова заговорил генофаг, не сводя с меня своих черных как омут глаз без зрачков. – Так вот хочу огорчить тебя до невозможного, жалкий мутантишка тебе до моего совершенства далеко.

– Еще одно слово и я тебя покалечу. – Мрачно пообещал я.

– Неужели? Так прямо и покалечишь? За слова нужно уметь отвечать. Где люди? – генофаг поджал лапы, словно готовясь к прыжку. – Скажи мне и я тебя не трону шкет. Мне нет дела до таких недорослей, как ты! Мы чем то похожи. Я всего лишь хочу знать куда идти.

– Шкет? Так ты меня назвал? Я, пожалуй, скажу тебе, куда идти… иди к Дьяволу!

Отпрыгнув в сторону, я увернулся сразу от шести алых щупальцев, мгновенно выстреливших в меня из его алой шкуры. Махнув катаной, я отсек кусок рогового щипа, едва не угодив под струю, липкой, словно клей жидкости, вырвавшейся из перерубленного щупальца. Эта мерзость разлагала аминокислоты, которые втягивались в тушу с помощью присосок на лапах.

– Ты пожалеешь об этом! Все люди вонючие козлы, а ты глупый баран! – совсем по-человечески ругнулся монстр, быстро втягивая в живот увеченные отростки. Сердито фыркая, он стал грозно надвигаться на меня, с опаской косясь на блестящий металл меча.

– На твоем месте я бы отступил, – посоветовал я, нацелив на него острие. – Уползай обратно в море и тогда сможешь спасти свою жалкую, никчемную жизнь. Живущие здесь люди тебе не по зубам. Ищи их на других островах, а этих не трогай. Они под моей защитой.

– Клянусь светлоликим Химусом, странные слова для существа почти прошедшего Изменение.

Генофаг, растянул черные губы в подобии улыбки и встал на четвереньки. Поигрывая полутораметровыми блестящими когтями, он медленно пополз ко мне на брюхе, зловеще сверкая теперь уже ярко-зелеными глазами с вертикальными зрачками. Они на мгновение изменили форму и цвет и стали похожи на два зеркальных шарика. Видя мое замешательство, генофаг на моих глазах отрастил человеческую руку и медленно протянул ее мне, словно приглашая пожать.

– Помоги мне, а я позабуду нашу ссору, храбрый Обращенный. Очень скоро ты станешь одним из нас, и тебе с людьми станет не по пути. Думаешь, они вспомнят о том, что ты раньше был одним из них… люди – вымирающий вид… они – прошлое, а мы… будущее, – рокочущий голос демона-обольстителя звенел у меня в голове, навевая гипнотическое оцепенение. – Я проделал слишком долгий путь, чтобы отступить. За время путешествия по землям мертвых был свидетелем многих странных явлений, но нигде не видел прежде, чтобы такие как мы с тобой существа высшего порядка, дрались меж собой словно псы за жалкую кость. Пускай этой мерзостью занимаются безмозглые куклы, которые не живые, не мертвые, жрущие отбросы и гнилую падаль. Мы с тобой другие. Что скажешь, брат? Признаю в тебе равного себе.

Посмотрев в светящиеся глаза монстра, я принял решение.

– Лживы слова твои как и мысли. Не брат ты мне, гнида рыбожопая!

Катана, перерубила его человеческую руку в локте и, не теряя в инерции, ударила по горлу. Генофаг, лишившись дара речи, с сиплым ревом попытался, раздавить меня своей тушей, но был вынужден, резко обернутся назад, когда из динамиков перевернутого БТР оглушительно забубнил до смерти надоевший голос аудиозаписи, отвлекшей его внимание.

– Внимание, выжившие жители Северного! Поселение взято под полный контроль Гнезда…

Выхватив из нагрудного кармана сигнальную ракетницу, я выстрелил из нее в морду монстра. Разбрасывая искры, она погрузилась в его плоть, вызвав новый всплеск ярости. Но я уже не смотрел назад, потому что изо всех сил улепетывал вверх по склону, слыша вдали стрекотание вертолетов штурмовой авиации. Чудовище рвануло следом за мной, но миниракета, выпущенная из подствольного гранатомета Антона, заставила его изменить направление. Генофаг теперь пятился к морю, так как залпы неуправляемых ракет воздух-земля выпущенные двумя Ка-52 отсекли его фонтанами взрывов от песчаных холмов. Никогда не загоняй противника в угол, ибо в этом случае он будет драться до самого конца. Так меня учил Мацумота, обучая азам Сунц-су. Искусство войны – это искусство выживания. Всегда надо дать противнику лазейку к отступлению и, как ни странно, он погибнет, пытаясь ею воспользоваться, вместо того чтобы сражаться до конца и выжить. Это крепко засело у меня в уме. Наблюдая, как прыгает по пляжу огромная туша, которую мог прошибить разве что танковый снаряд, мне стало не по себе. В словах генофага была определенная доля истины. Когда моя тайна всплывет наружу, так может стать, что и я окажусь на его месте и меня начнут охоту по всему острову, чтобы убить…

– Мне нужно вернуться. Осталось одно недоделанное дельце… – сказал я.

– Рехнулся? Тебя же летуны пришьют вон, как шмаляют! Куда тебя все время несет?!

Антон попробовал меня остановить, но я уже скатился по песчаному холму и, пригнувшись, побежал к горящему бронетранспортеру, в который угодила одна из ракет. Трассеры авиапушек со свистом поднимали фонтаны песка по обе стороны от машины, с воем пролетая над головой. Увернувшись от нового выпада щупалец, я бешено рубил их снова и снова, не замечая, что тонкое лезвие покрылось зазубринами и вот-вот переломится. Генофаг все это время метался между берегом и кромкой прибоя, но каждый раз вертолеты снова гнали его вглубь суши, где было удобней его убить. Я старался держать между нами дистанцию, прикрываясь корпусом бронетранспортера, но генофаг упрямо сближался, стараясь напоследок захватить и меня на тот свет. Бронелюк откинулся на петлях и на песок выполз отчаянно кашляющий Сергей, одежда на нем тлела, а кожа покраснела от ожогов. Закинув его руку себе на плечо, обливаясь потом, я тащил его в безопасное место, когда печальный горловой хрип огласил округу зубодробительной вибрацией. Генофаг уже не бегал, а из последних сил полз по мокрому от его крови песку, оставляя за собой черную дорожку слизи. Несмотря на фантастическую регенерацию и внушительный запас жизненных сил, он медленно умирал не в силах противостоять раскаленному свинцу кромсающего его плоть со скоростью несколько тысяч выстрелов в минуту. Вертолеты, неподвижно зависнув над пляжем, целенаправленно добивали его в упор из скорострельных шестиствольных авиапушек.

Мы с Сергеем почти взобрались на холм и были практически в безопасности, когда мне в спину воткнулось с десяток жгучих отростков. С удивлением, посмотрев вниз, я со страхом увидел пульсирующие нити, пронзившие меня насквозь. Бегущий навстречу Антон в ужасе замахал руками, умоляя меня лечь на землю, но и он был мгновенно сражен отростками. Умирающий генофаг сделал единственное, что ему оставалось – произвел генетический взрыв – процесс мгновенного развоплощения. Со стороны это было ужасное и прекрасное зрелище – сотни тысяч отростков выстрелили во все стороны разом, наполнив воздух мельчайшими нитями по которым в тела жертв попадала Радость жизни. Мое тело мгновенно свела судорога боли и скрутила на земле в три погибели. Я выронил меч и стал в агонии кататься по земле, так же как и мои товарищи неподалеку. Затухающим взором я наблюдал как опутанные тончайшими отростками вертолеты, словно на привязи летают вокруг фонтана пульсирующей плоти, во что превратился генофаг. Пилотов не спасла ни танковая броня Ка-52, ни бронежилеты одетые поверх летных комбинезонов. Ломая лопасти, одна из вертушек упала в ледяные воды моря, а вторая зарылась носом в скалу, после чего разлетелся на куски при взрыве боекомплекта.

Перед глазами плыл кровавый туман. Сердце бешено билось в груди. Отняв окровавленную ладонь от груди, я ощутил, как боль стремительно уходит, а на ее место возвращается былое спокойствие. Отростки на воздухе съежились и превратились в алую слизь. Я нащупал руками рукоять меча и подтянул к себе поближе, словно боялся потерять. Посмотрев на еще живого Сергея, я с трудом поднялся на колени и медленно приставил острие к его горлу.

– Сделай это… – шептали его стремительно чернеющие губы. – Только быстро и…

Клинок легко пронзил гортань, шею и через мгновение достал до мозга. Тело бешено задергалось, а потом застыло, навек успокоившись. Когда я дополз до Антона, с ним началась неприятная для глаза метаморфоза, которую я не хочу вспоминать. Из моих глаз бежали слезы, когда я проделывал с ним тоже что и Сергеем, чтобы он не воскрес в своем новом и ужасном обличии Ночного Охотника. Каждый зараженный Радостью жизни рано или поздно становился тем, кем должен стать, но лишь единицы из тысячи перерождались по настоящему в опасную нежить. Большинство становилось ожившими мертвецами, но таким людям как мы, даже после смерти не светило спокойствие. Смотря невидящим взором в грозовое небо, я чувствовал, как на душе у меня становится пусто. Не такой уж и плохой день для свидания с вечностью. Я приставил к своему подбородку острие меча, ощутив, как по спине побежали капли холодного пота. Не буду кривить душой, мне чертовски страшно умирать, но еще страшнее осознавать, что меня ждет после контакта с Радостью жизни. Ужасные мучения или забытье? Что чувствовали те, кого я убивал? Может ли зомби чувствовать боль, или он всего лишь тупая оболочка, волею судьбы вынужденная бродить по миру неприкаянной? А генофаг? Он отвратительная машина для убийств или так же как и я просто хочет жить? Так кто из нас чудовище? Он или тот, кто его убил? Его сущность чужда людям, даже враждебна, но он не лучше и не хуже нас самих. Так в чем наша общая проблема, неужели только в недопонимании?

Вдали послышались звуки приближающейся бронетехники. Нужно решиться сейчас или до конца жизни нести тяжесть содеянного и проклинать себя за слабоволие.

– Черт меня раздери, – еле слышно прошептал я, медленно опуская меч. – Трус несчастный…

Встав с земли, я спрятал катану в ножны и понуро побрел на шум моторов. Нужно придумать разумное объяснение, почему все погибли, а я нет. Осененный догадкой, я остановился и провел ножом по ладони. Боль быстро прошла, а рана на глазах затянулась, не оставив на коже даже шрама. Мне вдруг как никогда прежде захотелось жить, что бы разгадать эти не дающие мне покоя загадки. Когда-нибудь я обязательно доберусь до истины, даже, если придется уйти в изгнание на большую землю. Осталось только найти золотокожего гостя и порасспросить его о происходящем, даже, если во время разговора придется вытрясти из него душу.

Часть 5

Охота на Ведьму

Полковник Высоков глядя мне прямо в глаза, пытался понять, о чем я думаю. Вместе с нами в кабинете присутствовали полковник Игорь Зайцев, командующий рейнджерами РББ и генерал Станислав Сухарьков командующий бронированной мотопехотой УБМ, а так же всеми аэромобильными взводами. Офицеры тихо переговариваются между собой, пытаясь определить степень моей ответственности за произошедший инцидент с генофагом. Разбирательство текло вяло, его участники были вымотаны отсутствием четкой вины и улик, что угнетало их едва ли не больше чем меня. Слушания продолжались третий час и всех порядком утомили.

– С одной стороны Совет не усматривает в Ваших действиях, капитан, четкой вины, а с другой мы уверены, что Вы поступили, скажем, так, опрометчиво. Поэтому Совет и распорядился создать военную комиссию по расследованию данного инцидента, – генерал Сухарьков откашлявшись, налил себе в стакан из графина минералки. – Вы намеренно подвергли себя и капитана Сергеева ненужному риску. Скажите Алешин, чем Вы руководствовались в тот момент, когда решились на этот поступок? Учтите, что сегодняшнее слушание первое и последнее. От результатов нашего решения будет зависеть степень Вашего наказания.

– Я уже рассказывал, что в бронемашине оставался водитель, которого необходимо было вытащить из огня. Мы своих не бросаем. Вертолеты прилетели своевременно и выполнили работу на отлично. Кто же знал, что этот выродок использует Генетический взрыв…

– Без эмоций, мы это уже слышали, – вкрадчиво вмешался в разговор полковник Зайцев. – Много остается неясного, например, как Вы уцелели после столь мощного всплеска развоплощения? Надеюсь, более тщательные лабораторные исследования прольют на это свет. По возвращению на базу Вас сразу же отправили на карантин в Центр общественного здоровья, где медперсонал не обнаружил ничего странного. Так написано в докладе главврача. В любом случае Вам надлежит вернуться в ЦОЗ и провести там еще какое-то время.

– Прощу прощения, полковник? Можно узнать цель этого решения? Если я здоров…

– Вам разве не сообщили, капитан? Вы сегодня же ложитесь на обследование в клинику, которую доверили Светлане Александровне, которая из-за большой занятости, не может присутствовать вместе с нами на слушании по вашему делу. Мы должны убедиться, что с Вами все в полном порядке, и Вы способны и дальше нести службу. Временно с Вас снимаются все полномочия, но лишь на время обследования. Все понятно или есть возражения?

– Думаю, в этом нет необходимости. Я себя прекрасно чувствую.

– А это уже нам решать, – оборвал Высоков. – Расскажите еще раз, что произошло после смерти генофага. Мы обнаружили на трупах следы колющего оружия похожего на катану.

Досчитав про себя до пяти, я рассказал самую тяжкую для меня часть рассказа:

– Я был вынужден это сделать, так как концентрированная Радость жизни генофага действовала стремительно. Спасенный мною рядовой начинал перевоплощаться в обычного зомби, а вот капитан Сергеев… по всем признаком должен был стать Ночным Охотником. Времени на раздумья не оставалось. Меня спасло лишь то, что я в момент геновзрыва находился за холмом, который меня и спас от отростков. Больше мне добавить нечего.

– Допустим. Вы должны понять, мы не обвиняем Вас ни в чем. По мне так поступили разумно, я бы и сам так сделал. Мы хотим понять, представить ситуацию, невольным участником, которой Вы стали. Это было тяжело? Сергеев был и моим другом, а не только подчиненным.

– Это было очень тяжело, – искренне ответил я, вспоминая умоляющий взгляд Антона. – Но, если бы ситуация повторилась, я не задумываясь сделал бы это еще раз. Уверен, капитан Сергеев, да и любой другой на моем месте проделал бы это и со мной, хотя бы из жалости.

Генерал Сухарьков многозначительно посмотрел на обоих полковников.

– Что скажите господа офицеры? Я сначала хочу услышать ваш вердикт.

– Станислав Петрович, позвольте, я выскажу наше общее с Игорем мнение, – Высоков пристально посмотрел на меня. – Мы не можем отрицать компетентность и профессионализм капитана Алешина. Он слишком опытный оперативник и много раз доказывал, что способен найти выход из сложной ситуации. Вы должны признать, что в сложившихся обстоятельствах он поступил, как того требовали правила. Он не бросил в беде товарища. Рискуя собственной жизнью, пришел к нему на помощь хоть мог этого не делать. Никто его в трусости бы не обвинил, трусость и здравый смысл это разные вещи. Я до своих людей постоянно пытаюсь донести смысл слов ”своих не бросаем” но это уже абсурд. Мы внимательно ознакомились с материалами, и, по правде, я так и не усмотрел в его поступках ничего порицательного, скорее наоборот. Рекомендую представить его к награде и заслуженному отдыху не меньше двадцати календарных дней. Усиленный продовольственный рацион, думаю, так же не будет лишним.

– Я солидарен с коллегой и тоже не усматриваю никакой вины, – устало согласился полковник Зайцев. – За сим хотелось бы выслушать и Ваше мнение, Станислав Петрович.

Генерал раскрыл папку с моим делом и еще раз медленно пролистал все страницы. Неожиданно он обратился ко мне с вопросом, который я меньше всего от него ждал.

– Алешин, скажи мне, только честно… ты себя сам считаешь виновным?

Его вопрос застал меня врасплох, и мне поневоле пришлось сказать правду.

– Моя вина очевидна, Станислав Петрович.

– Так в чем же она состоит? Объясни. Лично я не вижу ее даже в упор. Пускай генерал Воронин с пеной у рта доказывает, какой ты мерзавец и негодяй, у меня свои глаза имеются. Твои с ним бесконечные терки из-за жены меня не волнуют. Дело молодое.

– Моя вина… в трусости и некомпетентности. – Я опустил глаза.

– Что такое… – вскинул брови генерал. – Поясни, я вдруг перестал тебя понимать.

– Надо было договориться с этим монстром, тогда никто бы не пострадал.

– Не болтайте вздор капитан! С некроморфами нельзя договориться, только убить. Вы устали и подавлены смертью друга, это я понимаю, позвольте решить Совету, были в ваших поступках трусость и некомпетентность или все же злой рок и неудачное стечение обстоятельств.

Генерал, отложил папку в сторону и встал со стула:

– Слушанье считаю оконченным. Вина не установлена. Дело закрыто.

Генерал невозмутимо собрал в охапку рабочие документы. Не говоря больше ни слова, покинул комнату. Полковники, встав по стойке смирно, быстро переглянулись между собой. Сначала был нарушен протокол слушания, теперь нежелание генерала вести расследование дальше. Генерал Сухарьков понимал, как мало у него остается людей в строю, и не желал копать глубже, чтобы ненароком не раскопать никаких иных фактов нарушения. Последняя инстанция сказала свое веское слово, а значит, пора возвращаться к повседневным делам и заботам.

Когда полковник Зайцев вышел следом за генералом, оставив меня наедине с Высоковым, мой шеф долго смотрел на меня, словно собираясь с духом перед нелегким разговором:

– Я бы на твоем месте, Дима, не особо верил генералу. Слушанья может, и завершились, но твое дело не закрыто. Тебя наверняка возьмет под наблюдение служба безопасности ЦОЗ. Ты контактировал с генофагом, а значит, являешься потенциальным разносчиком заражения. Поэтому я хочу знать первым, что ты утаил от Совета. Ничего не хочешь мне рассказать? Сегодня очень хотел присутствовать генерал Воронин, но, учитывая его общеизвестную к тебе неприязнь, ему настойчиво отказали, дабы не превращать все в один большой скандал.

– Мне нечего добавить к сказанному.

– Как хочешь, тогда не забудь к шести вечера заглянуть в лабораторию генетики. Если в отношении тебя возникнет хоть малейшее подозрение или сомнение, я тебе не завидую.

– Я знаю правила, полковник, – я невольно насупился, подавив в себе страх. – Я могу идти?

– Иди, – Высоков лениво махнул рукой и встал у окна. – И не нужно бродить по базе с мечом за спиной. Это всех жутко нервирует, в том числе и меня. Покидать территорию базы запрещаю. Если узнаю, что ты снова забегал в гости на огонек к Мацумоте, у тебя будут большие проблемы.

Выйдя из комнаты, я быстро зашагал по коридору штаба специальных операций, краем глаза рассматривая развешанные по стенам длинные ряды портретов погибших на задании оперативников, теперь же, как, будто недобро и осуждающе смотрящих на меня из траурно черных рамок. Мне навстречу попадались знакомые сотрудники, но все они старательно делали вид, что заняты разговорами и никого вокруг не видят, даже знакомые часовые на входе сделали каменные лица, когда я проходил мимо них. Я старался храбриться, но плечи непроизвольно опускались, стоило хоть на миг поддаться унынию и грусти. Забрав на выходе из штаба оружие, понуро побрел меж казарм, не замечая косых взглядов еще вчерашних хороших знакомых. Слухи разлетались быстро. Уже вся база знала, что я каким-то непостижимым образом выжил, после встречи с генофагом, в то время как остальные, кто был со мной, погибли. Никому не было дела до того, что я делал раньше. На мне повисла неподъемным грузом недоказанная вина в гибели товарищей и плевать, что я действовал по инструкции. Остальные думали иначе.

Я направился к сержантскому бару, решив перед походом в исследовательский центр, на посошок с горя нажраться как последняя скотина. Долгие месяцы беготни по острову почти отучили меня от этой пагубной привычки, но теперь я собирался наверстать упущенное. Какой смысл беречь репутацию, когда уже через несколько дней я стану подопытным кроликом, которого будет препарировать каждый, кому не лень. Правду говорят: Сделай, что-нибудь хорошее и тебя забудут через час. Сделай плохое и тебя никогда не забудут.

На тренировочном плацу сержанты привычно орали на новобранцев из числа спасенных гражданских с Северного и ополченцев призванных на базу с Южного. Чтобы восполнить потери Гнезда, пришлось пойти на крайнюю меру – мобилизацию гражданских. Японцы плохо понимали русский язык и мат, от этого делали много ненужных телодвижения, а ополченцы из Северного наоборот, слишком хорошо его понимали и намеренно замедляли процесс обучения, чем сильно выводили из себя суровых сержантов. Среди инструкторов был и Лютый, который в данную минуту читал лекцию о пользе пулемета РПК при контакте с врагом. Заметив меня, стоящего в стороне, он оборвал лекцию и, положив РПК на землю, поспешно направился в мою сторону. Похоже, он оказался единственным, кто был по настоящему рад моему присутствию.

– Димка! Рад видеть тебя! – он крепко пожал мою руку. – Я слышал про балаган с твоим слушаньем и возмущен до глубины души! Ты столько всего сделал, чтобы этим сволочам не пришлось поднимать свой святейший зад из кресла и лично принимать участие в том дерьме, в котором мы все участвовали сотни раз. Чем все закончилось? Какой вердикт в отношении тебя?

– Дело закрыто за недостаточностью улик, а меня отправляют на насильственное изучение в генетический центр ЦОЗа. Обещали, долго не держать взаперти.

– Ну и суки! – ругнулся Лютый, сжав кулаки. – Антон каждому из нас был другом и братом и вместо того, чтобы сосредоточиться на поднятии морального духа личного состава, начинают охоту на ведьм и гребут всех без разбора. Меня тошнит от этих людей…

– За такие слова тебя самого упекут вместе со мной в Центр общественного здоровья.

– Да и плевать! – воинственно ответил Лютый, сложив ладони на манер рупора, громко сказал, чтобы его все слышали. – Кто тогда будет защищать их зад от зла запределья?

– Мне нужно идти. – Я хлопнул его по плечу и развернулся, что бы уйти, но Николай удержал меня за рукав камуфляжной куртки.

– Погоди. Не вешай нос, командир, я слышал, что среди солдат тебя обвиняют в трусости, но я то знаю, что они сами полные ослы. Храбрее тебя я еще не встречал людей. Не знаю, как тебе удалось это сделать, но верю, что ты не трус и готов сломать шею любому кто думает иначе!

– Теперь мне стало легче. Возвращайся к своим протеже, пока они не перестреляли друг друга.

Николай обернулся и погрозил пальцем щуплому японцу, который поставил тяжелый пулемет на попа, с любопытством заглядывал прямо в ствол грозного оружия.

– Ты прав, эти ополченцы хуже штабных крыс, те хоть с оружием обращаться умеют, только не хотят, а эти… – он презрительно махнул рукой. – Еще вчерашние крестьяне. Наши неплохо учатся стрелять, а у япошек хорошо получается только холодным оружием капусту рубить. Слушай, ты ведь сейчас судя по направлению, идешь в сержантский клуб? Не ходи. Ты и до этого брал пиво и в одиночку пил в углу, за что многие тебя недолюбливали, считая снобом, а теперь там круглые сутки зависает половина придурков из РББ и УМБ. Как бы греха не вышло.

– Не волнуйся, я еще не разучился охлаждать чересчур горячие головы.

Оставив Лютого, я неспешно зашагал дальше, по ходу дивясь необычному запустению на базе. Раньше здесь было куда многолюдней. Обслуживающий персонал метался меж корпусов ангаров на краю аэродрома, едва не сбивая тебя с ног, всюду кучковались бравые спецназовцы, готовящиеся отправится на задание. Из динамиков круглые сутки лился классический рок, провожая и встречая бойцов. Над вертолетными площадками кружили десятки винтокрылых машин, наполняя пространство гулом винтов и мощными порывами ветра. Куда все делись? Где все эти люди? Их больше нет, погибли на многочисленных заданиях. Сухо и коротко. А я лишь грустно улыбнусь на это, потому что помимо сухой статистики мы наблюдаем закат общества. Война безвозвратно проиграна нами и от осознания этого становилось еще тоскливее на душе.

Толкнув ногой дверь сержантского клуба, я спокойно прошел мимо кучкующихся парней и встал перед стойкой, за которой работал барменом Степан Свиридов. Бывший полковник авиации потерял обе ноги и левую руку на одном из последних заданий. Инвалиды никому не были нужны, но добрые люди устроили его сюда. Мне он нравился своей проницательностью, а главное замкнутостью и ненавязчивостью в общении. Бывало мы допоздна за кружечкой пива, разговаривали за жизнь, вспоминая былые времена и ратные подвиги.

– Тебе как обычно? – спросил Степан, доставая из холодильника пластиковую бутылку полную самодельного кислого пива. Другого все равно не было.

– Да. – Высыпав на стойку горсть автоматных патронов, которые здесь использовали в качестве денег, я забрал бутылку и направился к своему столику в углу бара.

– Черт меня раздери! Вы только гляньте, кого к нам занесло? Это же капитан Алешин, собственной персоной! Погубил лучшего друга, а теперь спокойно приперся пить пиво. Как вам?

Выкрикнувший это рыжеволосый горлан, на моей памяти все время ходил в рядовых, что его чрезвычайно выводило из себя и уязвляло гордость. Я не помнил его имени, но уже не в первый раз сталкивался с ним в этом баре. В прошлый раз, когда со мной был Антон, он его даже чуть не пришиб, когда началась драка, вызванная колким замечанием этого кретина.

– А ты что здесь забыл, РЯДОВОЙ? – специально сделал я ударение на последнем слове. – Разве этот клуб не для сержантов? Отвали-ка обратно в свою казарму.

– А ты тоже не больно то на сержанта похож, если конечно тебя не разжаловали, – язвительно ощерил редкие зубы солдат. – Убирайся сам пока я и мои товарищи не расшатали тебе зубы одним пальцем. Возвращайся обратно к своим зомби, сюда приходят только настоящие люди…

Его хамство были невыносимы, и я сделал единственное, что должен был сделать в сложившейся ситуации. Я одной рукой смахнул со стойки граненые стаканы, а другой сгреб его за отвратительный рыжий чуб и со всей силы приложил физиономией о стойку бара. Пока он с воем катался по полу и выплевывал зубы, я спокойно достал из кобуры на бедре пистолет-пулемет ПП-2000. Демонстративно сняв с предохранителя, направил стволом в потолок.

– Кто еще так считает? – я хмуро обвел взглядом притихших спецназовцев. – Есть такие?

– Капитан Алешин, покиньте клуб. Ваше присутствие здесь нежелательно.

Вперед вышел сержант по фамилии Грошев, в общем-то, неплохой парень только чересчур суеверный, что портило общее впечатление о нем.

– Слизняки, – хрипло ответил я, медленно отступая спиной назад и не забыв прихватить с собой свой бутыль с пивом. – Думаете отсидеться в этой дыре всю оставшуюся жизнь?

Презрительно пнув носком ботинка, под ребра притихшего было рябого подонка, я вышел из бара, усевшись прямо на ступеньках. Жадно припав губами к кислому напитку, я глотал его, почти не ощущая вкуса, пока не опустошил полутора литровую бутылку на половину. Прошедшие мимо рейнджеры, отправляющиеся на боевое задание в полной боевой амуниции, с неудовольствием и укором косились в мою сторону. В их глазах я был конченым человеком, которому отныне нет места в их рядах. Ну и плевать! Никогда не любил этих выскочек. Мне же пора в Центр генетических исследований. Пусть делают со мной, что хотят – мне уже все равно. Не будет больше мучительных раздумий о дальнейшей судьбе, подходит к концу неопределенное бремя ожидания смерти. Когда выяснится истина, меня бросят в карантинный изолятор, где рука хирурга с блестящим скальпелем окажется куда смелее моей собственной, не способной всего одним движением меча оборвать столь презренную жизнь. Тоже мне герой! Смог прикончить своего лучшего друга, а самому представиться пред очами бога, кишка тонка!

Гнев к себе душил меня, заставив подняться и понуро побрести к куполообразным корпусам ЦОЗа, расположенным на вершине горы Томари. У блокпоста хмурый лейтенант спецвойск, внимательно осмотрел мой жетон. Позвонил по телефону, после чего сделал солдатам знак пропустить. Меня ждали, раз так быстро дали «добро» на проход в самую охраняемую зону базы.

– Шестой корпус тахигинеза рядом с главным административным зданием, – лейтенант, с нескрываемым любопытством, оглядел меня, с уважением задержав взгляд на потертой нашивке на моем плече. На ней была изображена летучая мышь на фоне парашюта. Этот символ разрешали носить только лучшим бойцам спецподразделений. – Вы надолго к нам, капитан?

– А это как получится. – Ответил я, намекая на то, что возможно, что и навсегда.

– Оставьте оружие. Брать его с собой запрещено.

– Как скажите…

Вытащив из кобуры ПП-2000, бросил на стол, после чего нехотя расстался с мечом. Так же пришлось распрощаться: с ножом и с разгрузочным жилетом с автоматными магазинами и подсумками полных патронов. Сдав свой немудреный арсенал, я мрачно проследовал за сотрудником Центра в ослепительно белом скафандре высшей биологической защиты – ученые даже на улицу без него не выходили. Вот что значит одержимые собственными страхами.

– Впервые здесь? – глухо спросил он через внешние динамики шлема.

– К сожалению, нет. Уже бывал и не раз. Забор крови в другой стороне…

Заметив, что мы свернули не туда, я тут же заподозрил неладное.

– Не волнуйтесь капитан, заведующая выразила желание с Вами побеседовать наедине. Взять кровь мы всегда успеем, а вот застать ее свободной не всегда удается. Очень занятая женщина.

– Выразила желание, говорите? – переспросил я, оглядываясь по сторонам.

– Сюда, пожалуйста. Этот визит она попросила сохранить в тайне.

Поднявшись по широкой лестнице, еще минут пять шли по длинному коридору, в котором не было ни души. Мы вошли в скромный кабинет, где за старым компьютером не отрываясь, работала Светлана. Она насмешливо вскинула на меня полный укора взгляд, словно она была строгим директором воскресной школы, а я нашкодившим хулиганом, которого привели на расправу. Этот взгляд мне очень не понравился, тем более в столь снисходительном ключе.

– Спасибо, Олежек. Возвращайся к работе.

Мой провожатый молча вышел из комнаты, оставив на столе папку с документами. Краем глаза я успел прочесть название, до того как заведующая успела убрать его в стол – Научно-исследовательский объект “Рассвет”. Проект трансформации материи на атомарном уровне.

Светлана, не глядя на меня, быстро стала щелкать по клавишам компьютера:

– Присаживайся буян, уже наслышана о твоих похождениях.

– А я о твоих.

Она перестала щелкать клавиатурой и удивленно посмотрела на меня:

– Ты меня в чем-то обвиняешь или мне просто послышалось?

– А то ты сама не знаешь. Пол базы побывало у тебя в объятиях, а ты ни слухом, ни духом…

– Ты что, с ума сошел?!

Светлана медленно поднялась с кресла и быстро обошла стол, гневно нависнув надо мной:

– Кто тебе рассказал об этом? Кто распускает эти лживые слухи?

– Мне Антон сказал, только ты ничего ему не сделаешь, потому что он уже мертв! Ты можешь спать с кем угодно и когда угодно, это твое личное дело. Но я не хочу узнавать об этом в последнюю очередь от своих друзей. Это низко даже для тебя.

– Это вранье! – Светлана быстро отвернулась. – Ты мне противен, Алешин.

– Значит, я тебе противен? – я схватил ее за плечи и развернул к себе лицом. – Что за чертовщина тут происходит со всеми? Тебя не узнать, а другие ведут себя так, словно им в зад засунули сейф. Я устал от вранья, от секретности и запретов. Разве мы не на одной стороне?

– Значит ты хочешь знать правду? – Светлана вырвалась из моих рук. – Да! Я трахалась со всеми, о ком ты слышал. И что? Кто ты такой, чтобы читать мне мораль? Заделался в святоши? Можешь меня с пеной у рта убеждать в своей любви и в желании защитить мою честь от порочащих связей, ты не лучше тех вояк, что маршируют на плацу, а сами, глядя мне вслед, в своих мыслях имеют меня по всякому! Вы все мужланы хотите только одного, не отрицай, а когда получаете, устраиваете истерики! Детство закончилось, пора повзрослеть.

В глазах Светланы я прочитал скрытое торжество и еще что-то холодное и безжалостное, что изрядно меня напугало, а я ведь не робкого десятка.

– Ты изменилась, – после паузы ответил я. – Когда я тебя встретил в первый раз, ты была мечтательной девушкой с таинственной душой и неисчерпаемым потенциалом оптимизма. Сейчас ты со своей командой яйцеголовых умников изучаете Радость жизни и воображаете, что познаете секреты мироздания. А как же твое приличие или это маска?

– Вот только не нужно мне о приличии рассказывать! – фыркнула Светлана, усаживаясь в кресло. – Если хоть половина из того, что я о тебе слышала правда, ты должен быть ну ОЧЕНЬ неприличным человеком. Ты ведь и сам не пропускаешь ни одной юбки, признайся.

– Может и так, только что с того? – не стал отказываться я. – Значит, в глубине души я аморальный тип, но я никогда не предаю друзей и всегда помню о своем долге.

Светлана посмотрела на меня со злой улыбкой и снова пододвинула к себе клавиатуру.

– Слухи о тебе утверждают совсем обратное. Гибель капитана Сергеева и всего экипажа разведывательной машины – факт. Самоубийственная акция в Северном, когда ты чуть ли не в одиночку полез спасать выживших, даже не поставив в известность командование. Твои кровавые финты мечом, вызывающее поведение, как и полное отсутствие субординации, многим не по душе. Мой муж считает тебя наглым выскочкой с чрезмерными амбициями…

– Твой муж – полное ничтожество! Поглядим, что скажет генерал Воронин, когда узнает всю подноготную своей любвеобильной женушки. Я тебе интересен только как подопытный кролик, на котором можно ставить свои бесконечные эксперименты. Какой же я глупец, что тешил себя наивными надеждами на безответную любовь, на которую ты не способна. С меня хватит!

Я направился к двери, чтобы выйти из комнаты, но Светлана перегородила дорогу.

– Ты никуда не пойдешь! – прошипела она, став похожей на кобру.

– Наденешь на меня наручники или попробуешь остановить, позвав своих лаборантов?

– Алешин, не будь идиотом. Не вынуждай меня идти на крайние меры и сдавать тебя с потрохами. Ты прав, твой геном уникален и требует тщательного изучения. Мы можем сделать перезагрузку наших с тобой отношений и попробовать начать все с самого начала…

– Я не намерен участвовать в твоих закулисных интригах и прямо отсюда иду в Совет, где выкладываю всю правду. Плевать что будет. Ты слишком далеко зашла в своих изысканиях.

– Как ты думаешь, кому поверит Воронин? Тому, кого он ненавидит больше всех на свете или любящей жене? Когда вскроется правда, и все узнают что ты носитель Радости жизни, тебе не отвертеться даже с помощью заступничества полковника и прежних заслуг. Твое имя растопчут и смешают с дерьмом! Чтобы этого не произошло, я лишь по старой дружбе в очередной раз сфальсифицирую результаты обследования, а ты за это выполнишь одну мою просьбу.

– Какую еще просьбу? – насторожился я, заметив безумный блеск в ее глазах.

– На острове объявился опасный некроморф, который нам нужен для исследований. Ты его легко опознаешь по золотистой коже. Я замолвлю за тебя словечко, тебе вернут все, что отобрал Совет. Выделят лучших бойцов и технику. Ты не будешь знать нужды ни в чем. Принеси мне кусочек плоти златокожего, и я смогу излечить тебя от Радости жизни. Теперь это в наших силах. Все это время я здесь не дурака валяла, а занималась сверхсекретными разработками вакцин и препаратов призванных реабилитировать человеческий геном. Я как никогда близка к разгадке кода бога и мне только дурных слухов о себе не хватало на пороге величайшего открытия. И от кого? От бывшего любовника, которого я так долго покрывала и, который стал величайшим моим разочарованием! Ты готов предать меня из-за ничего не значащих связей…

– Я всегда догадывался, что ты чрезвычайно слаба на передок, но это уже перебор.

– А ты слаб на мозги, если еще не понял, что я могу с тобой сделать!

Светлана извлекла из кармана маленький прибор похожий на брелок.

– Знаешь что это? Сигнальный биппер. Одно движение моего пальца и через две минуты здесь будет полно вооруженных людей. Мой статус позволяет мне иметь охрану.

– Бедняги, – наигранно ухмыльнулся я. – Меня уже поимели, а у них еще все впереди.

– Заткнись! Заткнись! Или клянусь светлоликим Химусом, ты сполна познаешь месть иссов и подохнешь в жутких мучениях, как неразумный даймантис! От меня и всего этого научного комплекса зависит будущее всего человечества!

Наблюдая в ее глазах плещущее пламя неприкрытой ненависти, я не сразу сообразил, что услышал. Светлана тоже не сразу поняла, что болтает лишнего, а когда поняла, тут же умолкла.

– Что ты сказала? – медленно спросил я, обернувшись. – Повтори-ка еще раз.

– Ты и так узнал слишком многое. Убирайся! Сдай кровь в лаборатории и вали обратно к себе в казарму, но перед тем как захочешь, кому-либо рассказать, о том, что услышал или думаешь, что услышал, прежде подумай, – она мило улыбнулась, но в ее голосе зазвенели металлические нотки. – Не забывай, кто именно держит твои яйца в кулаке! Общественное здоровье – это моя, а не твоя стихия. Я здесь самая крупная рыба, так что не лезь в мой водоем! Ты меня понял? Даю тебе время подумать. До завтра. Учти, возражения не принимаются.

Выходя в коридор, я ощутил, как меня душит бессильное бешенство. Она может сколько угодно скрываться и прятаться, но не будет же ей вечно везти с этими экспериментами. Рано или поздно о них все равно узнают, тогда и моя правда всплывет наружу. Я не позволю этой девке, этой двуликой твари меня шантажировать, даже, если она обладает неприкосновенным статусом и ее мужем является генерал Воронин. Если я смогу добыть необходимые мне доказательства, то с помощью полковника Высокова смогу закрыть всю эту лавочку, предварительно заручившись у него неприкосновенностью к своей персоне. Это был слабый шанс, но выхода нет. Такие фанатичные ученые как Светала, способны на ужасные вещи ради достижений и открытий.

– Алешин! Одну минутку.

Я резко обернулся, встретившись взглядом с глазами, в которых светились огоньки веселья.

– Была рада тебя снова увидеть, малыш. Заходи еще, я всегда тебе рада.

– Обязательно зайду. – Мрачно пообещал я, стараясь не поддаваться раздражению.

Находясь не в самом лучшем расположении духа, я едва дождался, пока у меня возьмут образец крови. Медбрат так долго копался с пробирками и вакуумными шприцами, что мне неудержимо захотелось дать ему ногой под зад, чтобы двигался более расторопно. Когда он в очередной раз отвлекся на телефонный звонок, я даже глухо зарычал но, услышав слова ”Да, Светлана Александровна, передам”, я снова принял невозмутимый вид.

– К сожалению, капитан Алешин, мы не сможем Вас положить на обследование именно сегодня. Может быть завтра. Все будет зависеть от результатов, – словно оправдываясь, забубнил медбрат. – Анализы крови мы передадим заведующей. Вас известят в случае чего. Всего доброго.

Выйдя на улицу, я первым делом посмотрел в вечернее небо. Не могу передать охвативших меня чувств. Сначала меня заочно приговорили к смерти, а затем в последнюю секунду спасли. Интересно, что за игру затеяла Светлана? То, что ставки высоки, сомневаться не приходилось. Нужно срочно выяснить, что она затевает. Это должно быть нечто важное, если она готова идти на любую подлость и обман лишь бы не привлекать к себе излишнее внимание Совета. Сейчас же меня душили унижения и бешенство. То что со мной произошло в кабинете Светланы, меня разозлило до глубины души. Единственным моим порывом была месть, а что может быть страшней мести отвергнутого мужчины? Только месть отвергнутой женщины.

Прежде чем начать действовать, я решил заглянуть на огонек к отцу Тихону – смиренному служителю бога – своему давнему другу и духовному собутыльнику. Когда он был в духе не сыскать душевнее собеседника. Но когда он принимал на грудь лишку, чего греха таить, находится рядом с ним, было не то, что неуютно, смертельно опасно. В столь мрачные времена я мог доверится только ему и никому более – всем была известна его неприязнь к ЦОЗу, который он считал рассадником греха и богомерзким культом ученых импотентов. Берлога Тихона располагалась в маленькой церквушке на краю базы, построенной православной миссией еще при царе горохе. Она находилась далековато, так что к святому отцу ходили отпускать грехи только исключительно такие закоренелые грешники как я. Мое начальство святого отца за пьянство и дебош не жаловало, за глаза называя Падшим ангелом. Что же касается моего кругозора – на порядок большего, чем у начальства – я видел в Тихоне настоящего поэта.

Когда я уже начал отчаиваться достучаться до его совести, обшитая железом дверь с огромным крестом, дрогнула и приоткрылась. На меня из темного дверного проема зыркнули два красных от беспробудного пьянства глаза, подозрительно сверля недоверчивым взглядом.

– Гость в дом – черт в дом. Чего приперся, язычник?

– Открывай, святой отец, мне нужна твоя помощь… – начал я.

– Боженька поможет! – буркнул Тихон и захлопнул дверь прямо у меня перед носом.

Оглянувшись по сторонам, я зябко поежился от вида свежих могил, которых еще месяц назад здесь не было. Церквушка находилась на краю старого кладбища, прямо на вершине крутого утеса, уходящего в море. Места дикие и глухие. Случись чего, никто ничего не узнает.

Громыхнувшая ржавыми запорами, дверь медленно распахнулась, пропуская меня внутрь.

– Заходи, только живо. Ходят тут всякие, потом всю ночь кровь с порога счищаешь…

Я пригнул голову, чтобы в полутьме не расшибить ее о низкий потолок. С опаской шагнул в полутьму, пропахшую ладаном и какими-то незнакомыми травами. Из соседней кельи лился мягкий свет от масляной лампы, раздавалось женское бухтение, переходящее в громовой храп. Я посторонился в сторону, пропуская Тихона вперед.

– Ты не один? Немного неудобно… – смутился я.

– Да нет, это Авдотья из вашего родильного отделения на минутку забежала на огонек, – Тихон стыдливо отвел блудные глаза в сторону. – Да ты проходи, чего на пороге топчешься аки грешник у врат чистилища. Все мы люди, все мы человеки со своими пороками.

Дремлющая в углу комнаты на кровати дородная тетка лет сорока проснулась, когда я зашел и, ойкнув, быстро стала накидывать на себя теплую шаль. Рядом с кроватью на низком столике дымила лампадка и стояла опустошенная ровно на половину бутылка с мутной горилкой. Нехитрая закуска: черствые лепешки из муки грубого помола, несколько вялых огурцов c помидорами, немного вяленой рыбы – вот и все нехитрое убранство стола.

– А этому чего на ночь глядя? – зашипела Авдотья, прожигая меня негодующим взглядом полным упрека. – Вот пожалуюсь твоему командиру, расскажу, где ты бродишь по ночам, огребешь неприятностей, Алешин. Отвернись и перестань лыбиться!

Я молча наблюдал, как Тихон собирает свою ”даму сердца” в дорогу: трижды осеняя крестным знамением и с теплотой в глазах передавая в руки старенький автомат АКСу.

– Смотри у меня! – снова сверкнула на меня глазами Авдотья, браво передергивая затвор.

Пока они о чем-то шушукались перед домом, я невозмутимо налил себе горилки в стакан. Помянув про себя всех чертей преисподних, зажмурившись, проглотил адскую отраву. Закашлявшись, так что аж слеза прошибла, я открытым ртом принялся ловить воздух, стараясь отдышаться. Через пару минут в дверной проем сначала протиснулся необъятный зад Тихона, а потом и все остальное кряжистое тело двухметрового детины, с длинной черной бородищей лопатой, украшенные сединой нечесаными патлами до плеч и мускулистыми ручищами каждая толщиной с мою ногу. На поясе у него болтался огромный мясницкий тесак, с которым Тихон виртуозно обращался даже с тяжелого похмелья, будь то рубка овощей или разделка “зашедшего на огонек” зомби. Бывший полковой капеллан был “резкий как понос и суровый как удар серпа по яйцам” как выразился о нем однажды Высоков. Обиталище святого отца была единственным ныне уцелевшим на острове осколком некогда могущественной Православной церкви, а сам Тихон являлся последним ее выжившим служителем. Я знал о нем лишь то, что он бывший военный, настоящий сибиряк, большой бабник и вообще широкой души человек. На остров угодил за какую-то давнюю провинность, о которой скрытничал как рыба об лед даже в алкогольном угаре. Всем был хорош святой отец, никого не бросит в беде, всегда находит подходящую случаю молитву и добрый совет, но уж больно любит выпить и не просто выпить, а нажраться вдрызг. Это многих напрягало, особенно начальство Гнезда, недовольного дурным примером, что он оказывал на неокрепшую психику молодежи. Я же считал, что каждый человек вправе самостоятельно решать, что ему пить, с кем жить и какому богу молиться.

– Слышал от Авдотьи про твоего друга, царство ему небесное! – прогудел Тихон, усаживаясь на жалобно скрипнувшую кровать. – Помянем раба божьего капитана Сергеева. Душевный был паренек, не размазня как некоторые, спаси, Господи, его душу…

– Надеюсь это ты не обо мне?

– Нет, о некоторых твоих трусливых командирах, – перекрестившись, Тихон залпом выпил, занюхав рукавом. – Довелось мне как-то встретить во Владивостоке батюшку твоего друга, скажу тебе, произвел он на меня неизгладимое впечатление. Настоящий офицер. Из казаков…

– Я пришел по делу. – Напомнил я, отодвигая в сторону вновь налитый стакан.

– Тогда с твоего позволенья оприходую еще чекушку…

Тихон быстро выпил еще одну стопку. Рожа его побагровела от убойной дозы, но самое удивительное – хоть бы в одном глазу! Смахнув слезу, он, как ни в чем, ни бывало, произнес молитву “Отче наш” и трижды перекрестился. Я терпеливо дождался, пока он закончит свой непременный в таких случаях ритуал – мешать ему во время молитв было делом небезопасным.

– Ладно, рассказывай, что у тебя стряслось. По роже вижу, что нечто важное.

Он внимательно внимал моему рассказу, недоверчиво теребя свою бороду.

– Я всегда знал, что Центр занимается не своим делом! – внезапно стукнул он кулаком по столу, чуть не опрокинув бутылку. – Богомерзкий отдел тахигинеза! Смелые мужи день и ночь рыскают по острову и изничтожают заразу, насланную на нас в наказание и назидание, а прямо под боком недалекие умом людишки, в гордыне своей решившие стать подобные богу, создают новых демонов! Не бывать этому! Скорее я сожру свою рясу, чем позволю твориться таким делам. У тебя есть план? Я знаю, Алешин, так просто ты бы не пришел ко мне. Выкладывай!

Я извлек из своего заплечного ранца завернутый в тряпку предмет и кинул его на колени Тихона. Тот осторожно извлек белый как мел брусок и удивленно посмотрел на меня.

– Что это? Пластид?

– Лучше. Ты как-то хвастал, что умеешь обращаться со взрывчаткой.

– Ну, – святой отец замялся. – Динамитом рыбу глушил… однажды… правда, давно…

– Это тоже самое, только грохоту больше, – успокоил я. – Даже ребенок управится. Нужен небольшой переполох, лишь для отвлечения охраны. Я пробираюсь внутрь Центра, достаю все необходимые доказательства и возвращаюсь обратно. Все просто как два пальца об асфальт.

– Ну а мне что делать? Только ли устроить шума побольше?

– Да. – Не моргнув и глазом, соврал я.

– Ой, ли? А не заливаешь? Слишком уж все просто.

– Ну, не совсем. Нужен твой Уазик. Меня временно лишили всех прав и привилегий. Мою команду расформировали и раскидали по другим взводам, так что я не рискну просить их о помощи. Другое дело ты, старый пьянчуга и алкаш, любящий помахать кулаками при любом удобном случае. Я знаю, тебя хлебом не корми, а дай, кому начистить рыло. Когда я выберусь из Центра, мне понадобится очень быстро улепетывать оттуда.

– Значит, я тебе нужен еще и в качестве водителя? – Тихон хмыкнул, снова наливая себе.

– Для начала ты мне нужен трезвый! – я забрал у него из руки стакан и вылил его содержимое на пол. – Это бесу на хвост чтоб не дрожали поджилки, а это для веского аргумента.

Я отдал ему детонатор и встал с кровати, собираясь уходить.

– Справишься? Что наша жизнь? Пешком под стол, бегом в шкаф, ползком в гроб.

– И то верно! – воскликнул Тихон, снова разглядывая взрывчатку. – Так что это?

– Концентрированная окись водорода и метана. Только не спрашивай, как их удалось довести до такого состояния, но взорвется, будь здоров. Постарайся находиться в момент взрыва от нее как можно дальше, а то костей не соберешь. Я дам тебе бронежилет и…

– Не надо. Меня господь защитит от Лукавого и всех его адских приспешников.

– Ты уверен? А пули отведет в сторону? Ты большой, мимо тебя не промахнешься.

– На меня свинца понадобится больше, чем на тебя, – Тихон ухмыльнулся. – Журчи дальше.

– Скорее всего, после этой акции на нас осерчают все на базе, и мне придется несладко. С тебя взятки гладки, скажешь, что действовал под дулом автомата, а вот меня не простят.

– Хочешь бежать? Но куда?

– В Южный. Есть там у меня проверенное местечко, где можно переждать бурю.

– Южный говоришь? – нахмурился Тихон. – Среди язычников?!

– Только не начинай снова.

– Ладно, дело твое я тебе не учитель и не папаша, только когда попадешь под раздачу и окажешься на раскаленной сковородке в аду, вот тогда вспомнишь Тихона. Не говори, что я тебя не предупреждал. Будь моя воля, я бы, таких как ты еретиков, сжигал на кострах!

– Ну, это ты хватанул! – рассердился я. – По-твоему твоя религия лучше?

– А она не моя, а наша! – стал заводиться святой отец. – Ты русский человек, а не басурманин безродный и обязан хранить и защищать веру предков своих! Понавешал то на себя амулетов и оберегов аки новогодняя елка, думаешь, они защитят? Нет! Бог и сын его Иисус хранят тебя, даже, если ты в них не веришь, зато они в тебя верят, поэтому я и пойду вместе с тобой.

Мученически выслушав, я объяснил кто, когда и где должен находиться в назначенный час. Кроме того, пришлось еще немного потратить время на лекцию по подрывному делу.

– Человек предполагает, а бог располагает. Иди, Дмитрий, бог в помощь. Сделаю все в лучшем виде. Если меня ненароком повяжут, скажу как на духу, что это ты меня втянул во все тяжкие.

– Только больше не пей, мне пьяного подельника для полного счастья не хватало.

– А я пью для равновесия и успокоения нервов, а не ради пьянства окаянного…

– Святой отец!

– Ладно, уж! Уболтал черт языкастый. Тоже мне нашел святого отца…

Я вышел на улицу, скрепя сердцем и зубами. То, что ему хватит сил устроить безобразие и отвлечь на себя охрану, я не сомневался, я больше переживал за отходной маневр. Центр общественного здоровья был огромным комплексом, часть которого находилась на поверхности, но сами лаборатории под землей. Именно там нужно искать следы преступной деятельности.

Через час я уже находился на своей позиции – в двадцати метрах от контрольно-пропускного пункта, куда приходил днем. Охранники, лениво переговариваясь с дальними постами по рации, бродили вдоль сеточного забора с фонарями, высвечивая высокие кусты за которыми я и притаился. Пригнув голову, я переждал пока они удаляться, прежде чем ползком приблизится поближе к шлагбауму. С территории Центра постоянно что-то вывозили в крытых машинах, а новые грузовики приезжали через каждые двадцать минут. Дождавшись пока один из Зилов остановится у шлагбаума, а охрана отвлечется на разговор с водителем, я быстро пробрался под днище машины, вцепившись руками и ногами в поддон кузова. Охранники, проверив пропуск водителя и на прощание посветив фонарями в кузов, дали добро на въезд.

Когда грузовик отдалился от КПП на значительное расстояние и на секунду притормозил перед поворотом, я c облегченно разжал руки, со страхом пережидая пока он проедет надо мной. Лишь после этого быстро перекатился к обочине и заполз в густые кусты, искренне радуясь, что инфильтрация прошла успешно. На территории Центра было много охранников и защитных систем вроде камер с тепловизорами, но я их даже не пытался обмануть. Браво закинув на плечо автомат, я спокойно и не таясь, зашагал по узкой дорожке, изображая из себя охранника, даже не забыв прихватить на дело такой же как у всех фонарик. Сам же я старался держаться подальше от людей, чтобы избежать узнавания, ведь на базе меня многие знали в лицо. Вблизи мой маскарад вряд ли кого обманет, а значит нужно продолжать держатся густой тени корпусов.

– Внимание! – громко захрипели на стене здания динамики. – Всему обслуживающему персоналу Центра общественного здоровья! Сектор Альфа закрыт на дезинфекцию, просьба в течение двух часов не посещать данную территорию. Третьей команде специального охранного корпуса ведомственной охраны проследовать в сектор Омега.

Я смело поднял руку и помахал приближающемуся белоснежному бронетранспортеру с черными буквами ЦОЗ. Он медленно остановился, высветив меня мощным фонарем на крыше. Я подошел к амбразуре кабины и стал жалобно бубнить, надвинув на глаза широкополую панаму.

– Братишка, я сегодня первый день в этом секторе и еще толком не освоился. Подскажи, как добраться до Омеги. Третьей команде приказали собраться, а я тут немного заблудился.

– Бывает, – мученически вздохнул водитель, теряя интерес. – Лезь наверх, мне по пути.

Ощущая охотничий азарт, я быстро взобрался на бронетранспортер и нагло свесил ноги, в буквальном смысле наслаждаясь поездкой. Мы ехали минут пять, проезжая мимо групп сотрудников в белых скафандрах и охранников одетых, как и я, в обычный полевой камуфляж с такой же широкополой панамой какие были принято носить в спецвойсках. Я надвинул ее пониже, чтобы лицо оставалось неузнаваемым, а автомат, сняв с предохранителя, положил себе на колени. Мое сердце бешено стучало в груди, напоминая, что я покойник в случае провала.

– Приехали! – выкрикнул из полуоткрытого люка водитель. – Начальнику смены доложись.

Я спрыгнул на землю и заспешил к главному входу в сектор Омега, куда со всей территории стягивались разрозненные группы. Я смело затесался в одну из них и так вместе с ними просочился внутрь здания. Если здесь и были в ходу магнитные пропуска, у меня их не было и приходилось действовать нагло. Больше всего я боялся, что меня кто-нибудь узнает, ведь я был не рядовым бойцом. Но видать небеса и тут были на моей стороне. Меня никто не опознал.

В один из моментов отделившись от основной группы, я нырнул в соседний коридор и буквально нос к носу столкнулся с медбратом, который сегодня делал у меня забор крови.

– Вы? – только и успел он выдохнуть, потянувшись за рацией. Я в пол силы ударил его кулаком под ложечку, а когда он согнулся пополам, ударил лицом о колено, и грубо впихнул в комнату, откуда он выходил с кипой бумаг. Подсечкой, сбив его с ног, за шиворот грубо оттащил подальше от дверей. Я приложил палец к губам, сделав знак молчать. Держа его на прицеле автомата, быстро заглянул в соседнюю комнату. Все чисто. Мы были одни.

– Лежать! – прошипел я, когда он попытался сесть. – Где Еремина? Где эта дрянь?

– Светлана Александровна?

– Не изображай из себя слабоумного. Именно она!

– В главной лаборатории тахигинеза… – без всякого выражений ответил парень, не сводя глаз с оружия. – Только Вам туда нельзя. Вас никто не пропустит.

– Что она там делает? Чем вы тут вообще занимаетесь?

– Тахигинезом…

– Не умничай! Колись, подонок, пока я тебе руки из суставов не выдернул!

– Это, правда. Я не обманываю, сегодня проходит заключительное клиническое тестирование и аттестация новой вакцины. Это очень важный эксперимент. На нем присутствует Совет.

– Что? Совет в полном составе? Где их собрала заведующая?

Парень нехотя кивком головы указал на схему на стене.

– Испытательная сфера внутри магнитного поля квазипомех. Это совершенно безопасно…

– А это позволь судить мне!

Вытащив из кармана одноразовый инжектор спецсредства от Радости жизни, я ножом распорол рукав его биологического скафандра и воткнул иглу ему прямо под кожу.

– Что Вы делаете? – заволновался парень, попробовав меня столкнуть с себя.

В следующую секунду его тело выгнулось дугой, а изо рта и глаз брызнули алые капли крови вперемешку с черной пеной. Кожа руки покрылась огромными пузырями и за секунду оплыла черными ошметками слизи, обнажая серый костяк скелета. Все это время он глухо выл, словно его поджаривали на медленном огне, пока я не сжалился и не пустил ему пулю в лоб. Глушитель тихо вычихнул пустотелую пулю, и лицо позади защитной пленки шлема разлетелось на куски, скрыв от меня кровавыми мазками на стекле чудовищный оскал некроморфа.

– Так вот какие у тебя помощники, Света, – поразился я. – Это многое объясняет…

Здание тряхнула мощная ударная волна. Гулкое эхо взрыва, разлетелось по пустым коридорам. Включились запоздало сирены тревоги. Вдали послышались крики и шум бегущих по коридору людей. Не иначе святой отец начал, отвлекающий маневр, но еще слишком рано – до взрыва пол часа! Тут я так некстати вспомнил, что Тихон часы никогда не носил и считал время исключительно по солнцу и звездам. Тут я с ним серьезно дал маху. Теперь приходилось ускоряться и действовать как русские в свое время в Боснии – молниеносно и непредсказуемо.

Забрав себе, магнитный пропуск мертвого лаборанта, я осторожно выглянул из кабинета, но коридор был уже снова пуст. Прикрыв за собой дверь, я сорвался в бег по отвратительно белоснежному полу, по мраморным ступеням, мимо прозрачных испытательных стендов, за которыми ставились какие-то странные и пугающие эксперименты с тканями некроморфов. Прикладывая магнитный пропуск, я без проблем открывал двери, выискивая взглядом Еремину. Отрезанные щупальца Ночных Охотников, словно живые извивались в воздухе на металлических столах, к которым вели толстые шнуры проводов. Жидкокристаллические мониторы показывали ликующим ученым непонятные мне кривые и разноцветные столбцы цифр. За другой стеклянной перегородкой группа ученых собрались вокруг призрачной сферы, в которой кипела мерзкая биомасса всех цветов радуги. Манипулирующие сложными приборами работники, старались стабилизировать эту мутацию, пока силовой сосуд не наполнился тысячами мелких отростков. Будь я проклят, если в этой колбе не старались воспроизвести геновзрыв. Похоже, эксперимент завершился удачно, открывая доступ к управляемым мутациям в изолированной среде.

Заглянув в очередную дверь, я на мгновение застыл на пороге, даже позабыл о цели своего визита в ЦОЗ. Прямо на меня уставились с монитора во всю стену, тысячи глаз. Они сверлили меня своим нечеловеческим взором, пока изображение так же поспешно не погасло. На экране мигала надпись – “Разрыв связи с комплексом Рассвет”. В тот момент я не обратил, особого внимания на сей факт, который на фоне всего остального был незначительным, но судьбоносным. Лишь позднее я с горечью размышлял, что именно эта комната была разгадкой всего происходящего на базе. Эта информация на время просто выпала из моей памяти. То, что здесь происходило, было, мягко говоря, чуждо нормальным людям и это меня по настоящему пугало. Мой мир совсем, крохотный с простыми и понятными вещами и проблемами, решаемыми, где крепким словом, а где делом. Все эти непонятные мне эксперименты, с которыми баловались эти людишки, были страшны непредсказуемыми последствиями, именно потому, что в их основе лежала слепая и разрушительная мощь Радости жизни. И пусть это простые слова, за которыми лежала неведомая нам стихия, играть с ней в угоду эгоистичным интересам это даже хуже, чем баловаться с зажигалкой стоя по пояс в бензине. Всего одна искра и бензиновые пары воспламеняться с невиданной силой и мощью, способные испепелить любого, кто по глупости своей посчитает себя огнеупорным. Слишком безответственно для кучки выживших из ума людей, но только не для Обращенных. Этим страх неведом, потому что бояться им уже нечего, ведь самое худшее с ними уже произошло. Я должен остановить эту веселую компашку, пока не случилась беда. Теперь это мой долг и мое призвание.

– Стой, Алешин! – раздался позади женский возглас. – Немедленно вернись! Остановите его!

Я узнал голос Светланы, но останавливаться не собирался. Я с бедра всадил очередь в запорный механизм последней двери. Толкнув ее ногой, вбежал внутрь главной лаборатории, на секунду ослепнув от ослепительного сияния идущего из нутра экспериментальной силовой сферы внутри магнитного поля высокой напряженности. По скудной информации, что до меня дошла, ее использовали для изучения некроизлучения, позволявшее изучать воздействие на мертвую плоть в попытках найти более действенное лекарство и оружие против некроморфов. Эту установку в данную минуту явно использовали не по назначению, да еще притом и на живых людях. Мечущихся внутри подопытных я не мог опознать по лицам, уж больно интенсивная напряженность квазиполя, но то, что они пытаются оттуда выбраться, было очевидно. Они что-то кричали, размахивая руками, но из-за жуткого воя ускорителя, расслышать их мольбы не представлялось возможным. Несчастные метались там аки крысы в клетке.

– Охрана! Здесь посторонние! – обернувшись, заорал оператор установки, но тут же упал мертвым, когда мой автомат кашлянул, выплюнув короткую, но смертоносную очередь.

Плечом, оттолкнув с дороги другое визжащее чучело с седыми волосами и воинственно торчащими усами, я схватил его за шею и прикрылся его хилым телом словно щитом. Мгновенно он задрожал и с хрипом задергался, когда пули охранников стали выдирать из него огромные куски плоти. Оттолкнув тело в сторону, я бросился плашмя на гладкий пол. Ловко перекатился под массивный пульт и уже оттуда открыл ответный огонь, достав очередями двух нерасторопных солдат стоящих на балконе второго уровня. Мои пули прочертили на разгрузочных жилетах ряд кровавых отверстий, но охранники к моему величайшему изумлению и не думали умирать. Они пораженно уставились на рваные раны в своих телах, из которых толчками выбивала густая, словно кисель черная кровь, заливая штаны и высокие берцы.

– Не стреляйте в сферу, дурни… – успел взвизгнуть другой ученый, прежде чем поперхнулся кровью, когда я отстрелил ему нижнюю челюсть, загнав предупреждение обратно в глотку. Его слова натолкнули меня на идею, и я тут же ухватился за нее как утопающий за соломинку. Я перевел ствол на вершину сферы, из которой изливались разноцветные лучи. Не раздумывая, вдавил спусковой курок автомата. Почти мгновенно силовой шар налился багровым сиянием и лопнул, словно гигантский мыльный пузырь, окатив всех присутствующих интенсивным излучением, оставившим болезненные ожоги на незащищенных участках кожи. Получившие свободу члены Совета, с глухими воплями вывалились из своего узилища, хватаясь руками за оплывающие, словно восковые лица. Одежда на них горела странным призрачным пламенем, а тела искрили, разбрасывая зеленые снопы искр, словно динамо-машина Тесла.

– Проклятье! Десять лет труда коту под хвост! – задохнулась от ярости Светлана, схватившись в ужасе за голову. Заведующая, нервно кусая ногти, окинула взором разгромленную, горящую лабораторию, и неожиданно наткнулась взглядом на меня. Ее лицо исказила ненависть.

– Ты! Все должно было пройти как по нотам, если бы ты не вмешался…

– То, что ты затеяла, называется просто – предательство рода людского!

Я переполз подальше за пульт, когда по нему открыли ураганный огонь охранники, прибежавшие на сигнал тревоги. Пули с громким стуком и визгом вонзались в пульты, разбивая на тысячи осколков массивные экраны и колбы. Очереди ложились так близко от меня, что я уже простился с жизнью, моля отстрочить момент смерти еще хоть на пару минут.

– Прекратите! Хватит! – неожиданно приказала Светлана. – Алешин? Ты еще не сдох?

– Не дождешься! – я выстрелил из укрытия не глядя, удачно попав солдату прямо в лоб.

Заведующая на всякий случай укрылась за массивным пультом, чтобы ее ненароком не зацепила шальная пуля. Наступившую тишину разорвал язвительный смех:

– Это ненадолго. Не дайте этому выродку добраться до запасного выхода. Окружите его!

Новые выстрелы заглушили ее безумный смех. Пуля срикошетила от гладкого пола и вскользь зацепила мой бронированный наколенник, а вторая разнесла в клочья рацию на моем плечевом ремне. Услышав мой вскрик, стрелявшие с еще большим остервенением стали обрабатывать все возможные места, где я мог притаиться. Я был вынужден все дальше и дальше отползать к дальней стене, наблюдая как мрамор пола там, где я только что находился дробиться на куски, наполняя пространство пылью. Давненько я не слышал над головой этот жуткий свист летящей смерти. Обычно я стрелял в Обращенных, а не наоборот, что добавляло ситуации особой пикантности. С другой стороны свою пулю не услышишь.

Наверняка я бы так и сгинул ни за хрен собачий, если бы в помещение со стороны запасного выхода не ворвалась дежурная рота и не пресекла нашу дальнейшую ковбойскую разборку. Дюжие молодцы из группы быстрого реагирования УБМ быстро заломили руки Обращенных. Самых неугомонных и тупых они хладнокровно расстреляли ответными очередями из автоматов. Прикрываясь бронированными щитами в рост человека, штурмующие лабораторию, как и любая другая штурмовая единица, действовали грубой силой, подавляя сопротивление огневым и количественным превосходством. Сейчас сила была на их стороне и плевать они хотели, что их противник был невероятно живучим и упрямым.

Я выбрался из своего укрытия лишь тогда, когда в помещение быстрым шагом вошел генерал Сухарьков и стал хмуро осматривать еще живые обугленные тела членов Совета. Несмотря на то, что они еще недавно были неоспоримой властью, генерал достал из кобуры пистолет и стал хладнокровно добивать их, избавляя несчастных от мучений Обращения. Хрустя подошвами ботинок по битому стеклу, он подошел ко мне. Протянув руку, помог подняться на ноги.

Неконтролируемое излучение вызвало резкий всплеск послесмертных некромутаций, превратив некогда живых людей в адские карикатуры. Некоторые постепенно оживающие тела были так сильно изуродованы изменениями, что было непонятно где у них голова, а где рука или нога. Генерал вопросительно посмотрел на меня, ожидая от меня внятного ответа на невысказанный вопрос, так как я являлся единственным выжившим свидетелем этой драмы.

– Лучше спросите у заведующей, генерал, – посоветовал я. – Кстати где она?

– Еремина? – непонимающе наморщил лоб генерал. – Только что была здесь.

– Именно она устроила этот гнусный бардак! Ее нужно немедленно арестовать.

Убедившись, что пуля прошла вскользь, и что глухая боль в колене не мешает мне ходить, я собрался отправиться за ней вдогонку, но генерал положил мне руку на плечо.

– Э, нет брат. Не спеши. Ты не можешь никуда уйти. Ты слишком ценный свидетель. Кроме того, ты находился в непосредственном контакте с Обращенными. Я не могу тебя отпустить.

– Генерал, я уверен у нее были сообщники и не исключено, что в этом деле замешан ее муж генерал Воронин, это его люди в меня стреляли. Я их никогда не видел на армейских операциях.

– Ты прав, это личная охрана Воронина, – согласился генерал Сухарьков. – Тебе Высоков не рассказывал о расколе? Теперь мы точно знаем, кто его организовал. В Совете давно нет единства мнения. Мы догадывались, что в Центре общественного здоровья периодически происходят подозрительные тайные эксперименты, но даже и помыслить не могли, что все так запущенно. Кстати, а как ты угодил в эту грязную историю? Хочешь сказать, проходил мимо?

Уловив в словах иронию и скрытую угрозу, я решил открыть генералу немного правды.

– Мы со Светланой… были близки. Не то, что бы чересчур близко, но достаточно, что бы ее поведение вызвало подозрение… – начал я, но замолчал, когда генерал иронично фыркнул.

– Избавь меня от своих амурных рассказов, Алешин. Сдай оружие и дуй мухой в карантин, мы тут и без тебя справимся. Сержант! Проводи-ка капитана до лазарета и глаз с него не спускай.

Терпеливо дождавшись, пока мы свернем за угол, я сбил сержанта с ног неожиданной подсечкой и, как следует, приложил носком берца, под нижнюю челюсть, отправив в нокаут.

– Извини, приятель. Ничего личного. – Извиняющим тоном сказал я бесчувственному телу.

Забрав себе все его снаряжение – армейский вариант АКМ с глушителем, разгрузочный жилет с подсумками полными сменных рожков и каску с очками ночного видения. В ожидании кабины лифта я надел разгрузочный жилет и снял оружие с предохранителя. У входа кучковались вооруженные до зубов спецназовцы, не обративших на меня никакого внимания. На улице рычали БМП-4, на которых и приехали группы быстрого реагирования. В небе стрекотали поднятые по тревоги штурмовые вертолеты, освещая территорию прожекторами.

Пробираясь вдоль ограждения, но так, чтобы не вызывать подозрений я делал вид что, как и остальные, занят поисками вырвавшихся на свободу некроморфов, которых не иначе выпустила Светлана, чтобы отвлечь внимание от своего поспешного бегства.

– Всем быть предельно внимательными, на территории Центра выявлена враждебная людям некро активность. О любых подозрительных передвижениях своевременно сообщать своим взводным! – громко вещали динамики у меня за спиной. – Всем сотрудникам Центра сдаться офицерам УБМ. В случае попытки бегства или неподчинения стреляем на поражение…

Притаившись в кустах, я дожидался удобного момента. Когда рядом со мной поравнялся солдат, я затащил его в кусты и ребром ладони в пол силы приложил по шее. Сняв с бесчувственного тела опознавательный жетон и каску с буквами УБМ, я поспешил к КПП, где меня даже не стали обыскивать, просто посмотрели жетон и пропустили. Все оказалось даже проще, чем я думал, значит, не напрасно я был невысокого мнения о бойцах бронемобильной роты. Бежать пришлось метров сто вниз по холму. Добравшись до места встречи с Тихоном, я тихо выругался, когда не застал ни его, ни машины на которой мы сюда приехали. Лысый как коленка холм позади чадящего костра на месте взорванной стены Центра был пуст. Если выясниться что святоша меня бросил, не выдержав “мук совести” я его точно прикончу…

Автомобильный гудок заставил меня подбежать к противоположенному краю крутого холма и посмотреть вниз. На фоне огней базы и глухих сирен тревоги я разглядел на крутом серпантине ржавый Уазик Тихона, короткими вспышками сверкающий фарами. Чуть не кубарем скатившись по скользкой от недавно прошедшего дождя траве, уселся на сиденье рядом с Тихоном.

– Где тебя черти носят?! – накинулся я на него с упреками. – Гони что есть сил!

– Не богохульствуй! – икнул Тихон, заводя мотор. – Были кое-какие дела…

– Какие, мать твою, у тебя могут быть дела в три часа ночи? Где мой меч?

– На заднем сидении. Пришлось отогнать машину в другое место, чтобы меня случайно не заметила охрана. Тут пять минут назад пролетела на буханке какая-то сумасшедшая баба…

– Где? Куда она поехала? С ней еще кто-нибудь был? Отвечай борода многогрешная!

– Изыди, сын мой. Я не позволю с собой так разговаривать…

Скрипнув зубами, я дотянулся до меча и слегка выдвинул его из ножен, блеснув металлом.

– Она в сопровождении еще трех человек поехали в сторону Церковной бухты. – Тут же уступил Тихон, недовольно косясь на меч. – А что в этом необычного?

– Ты уверен, что не на аэродром? Бессмыслица какая-то. Зачем ей в бухту?

– А мне, откуда знать? Бог не даст соврать. К военному городку спешит стервочка…

– Тогда нажми на газ святой отец, не хочу опоздать на свидание…

Тихон, быстро перекрестившись и поцеловав нагрудный крест, не без труда завел громко затарахтевшую мотором машину и так ударил по газам, что меня вдавило в сидение.

Гнездо кипело, словно муравейник. Впервые на моей памяти включили главную сирену воздушной тревоги. Вырвавшиеся из-за стенок чудовищные результаты экспериментов разбежались по всей округе, обращая всех, до кого только могли дотянуться. Наблюдая за боем в бинокль, я видел вспышки ожесточенных перестрелок у штаба специальных операций и многочисленные пожары, охватившие деревянные бараки и склады. По улицам бродили неприкаянные свежие Обращенные, те, кому не повезло в первые минуты боя.

– Да… заварила ты кашу Света… – цедил я сквозь зубы, наблюдая как некроморфы, ломятся в окна штаба, а их из этих окон обстреливают в упор из автоматического оружия. Тихон, сосредоточившись на едва видимой в свете фар колее, изредка прикладывался к фляжке, но я его не винил. Я бы сейчас и сам не отказался глотнуть для храбрости. На базе включились на вышках мощные прожектора. Прибывшие из ЦОЗа бронемобильные подразделения УБМ и РББ устроили планомерную зачистку территории базы. Так вышло, что некроморфы напали на спящих людей прямо в кроватях, не дав им ни единого шанса на спасение. Яростно рычащие БМП и танки Т-90 использовались в основном в качестве долговременных огневых точек, за которые защитники держались как грешники за собственную душу. Дела пошли заметно на лад, когда подоспели вертолеты и массированным огнем стали помогать защитникам с воздуха. Теперь ни один Обращенный не мог укрыться от бдительного воздушного ока – биологических сканеров некроактивности. Гулкие выстрелы танковых пушек сменились умеренным, но частым треском цикличных авиапушек разносящих некроморфов на куски. Идущие следом за бронетехникой цепочки солдат с огнеметами тщательно выжигали все следы скверны.

– Что там происходит? – сгорая от любопытства, допытывался Тихон.

– Не отвлекайся, второй раз чуть не перевернулись на повороте!

– Мне же интересно!

– Ничего интересного там нет. Всего лишь парочка некроморфов буйствует и только.

– Ладно, врать то. Эвона, какое зарево от пожара! Аж отсюда видать!

Перебравшись на заднее сидение машины, я наполнил подсумки магазинами к своему автомату, а по карманам рассовал гранаты и дымовые шашки. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить, куда с таким маниакальным упорством рвется эта тварь. Для захвата самолета у нее силенок явно недостаточно, да и кишка тонка, брать заложников. Другое дело захватить или воспользоваться заранее припрятанной морской посудиной. Хочет сбежать, только куда? Ведь не на большую же землю, для этого нужно быть либо больным на всю башку, либо очень уверенным в собственных силах. Северного больше нет, а Южный под полным контролем подразделений ДР. Так куда же ты собралась бежать, радость моя? На твоем месте я бы попытал счастья на других островах, потому что на этом тебе уже нигде не спрятаться, и ты это прекрасно знаешь. Еще есть возможность бежать на Хоккайдо, но лично я бы туда не сунулся ни за какие коврижки. Нежить чуяла человека за сотни километров, где бы тот ни находился и рано или поздно приходила к нему, как бы тот не старался от нее скрыться. На таком маленьком островке как Шикотан было сравнительно легко обороняться небольшими силами, а вот на других островах это было почти невозможно. Оставались еще острова Большой и Малой Курильской гряды, но до них было не близко, и там нежити, я уверен, не меньше чем на континенте.

Святой отец на полной скорости проехал мимо поднятого шлагбаума, рядом с которым валялось несколько бездыханных тел застреленных солдат, и вопросительно посмотрел на меня.

– Гони дальше! – приказал я. – Она на территории городка и, кажется, я знаю, где именно.

Заставив Тихона притормозить в квартале от своего дома, я поспешно покинул машину.

– Я с тобой! – выбираясь следом за мной, заявил святой отец.

– Тебя только там не хватало. Отслеживание и уничтожение ренегатов, предателей и монстров моя обязанность. Будь у меня рация, я бы вызвал помощь. Вернись к блокпосту и поищи, вдруг повезет, и сразу вызывай полковника Высокова. Благословите меня, святой отец, ибо я грешен…

– Это еще мягко сказано! – буркнул Тихон, нехотя осенив меня крестным знамением. – Решил вернуться в лоно православной церкви и покаяться? Очень своевременно.

– Насчет покаяния не знаю, а вот лоно весьма недурная мысль.

– Изыди, богохульник! Чума на твою голову, язычник! Попроси еще хоть раз отпустить грехи!

– Ладно, не кипятись, я пошутил. Мне сейчас любая молитва пригодится.

– Так-то лучше. Проваливай. Бог в помощь!

Тихон забрался в машину и через минуту скрылся за поворотом дома, оставив меня одного. Короткими перебежками я добежал до соседнего дома и первым делом избавился от своих контактных линз – теперь они мне только мешали. На детской площадке перед моим подъездом царило привычное запустение. У подъезда никого не было, но в окне моей квартиры на мгновение мелькнул луч фонарика. Тогда зарядив подствольный гранатомет осколочно-фугасной гранатой, я тщательно прицелился. Негромкий хлопок подствольника, и заряд точнехонько влетел в окно моей квартиры. Звон разбитого стекла сменился громовым взрывом и воплем боли, когда из окна выпала объятая пламенем фигура одного из подельников Ереминой. Упав с девятого этажа, Обращенный смачно шлепнулся на асфальт, но уже через пару секунд, как ни в чем, ни бывало, стал медленно подниматься на ноги. Не давая ему, время прийти в себя, я в упор выпустил в него целый рожок, целясь преимущественно в голову, а когда увидел, что на него и это не оказывает видимого воздействия, ударил мечом. Первый удар наискось от левого плеча и ниже рассек грудную клетку почти до позвоночника. Второй смахнул то, что еще осталось от головы, а третий разрубил туловище напополам в районе поясницы. Обращенный, распавшись на куски, не умер, а продолжал дергаться и растить щупальца, пытаясь, срастись со своими частями.

Подавив брезгливость, я растащил дергающиеся куски подальше друг от друга, а напоследок высыпал на них спецпорошок. На мое несказанное удивление тот не сработал. Значит, правила игры изменились и передо мной не совсем, мертвая плоть как у зомби. Ладно, примем к сведению. От шума взрыва и автоматных очередей, проснулись немногочисленные жители моей и соседних девятиэтажек. В тускло освещенных окнах замелькали сонные люди. Лишь когда я второй раз выстрелил в окно, и снова двор на мгновение высветила вспышка взрыва, только тогда началась паника. В небо с воем взлетели сигнальные ракеты, а из соседних подъездов выбежали полуодетые вооруженные жильцы. Они меня тоже заметили и направились ко мне.

– Алешин? – удивился Володя Турков, когда я проходил мимо него. – Что происходит?

– У тебя рация работает? Хорошо. Срочно вызови патруль. Здесь Обращенные, – спокойно ответил я, быстро меняя рожок в автомате. – На базу совершено нападение некроморфов сбежавших из ЦОЗа. Некоторые все еще на свободе…

– Где? В нашем квартале?

– В моей квартире! Все вопросы потом.

Вышибив ногой ржавую дверь подъезда, я закинул внутрь свето-шумовую гранату. Переждав хлопок, заскочил внутрь, перепрыгивая через две ступеньки за раз, стал стремительно подниматься на следующий этаж. Где-то между шестым и седьмым этажами, на меня была организована хитрая западня. Хорошо, я ее вовремя заметил и, тем самым, избежал автоматной очереди в спину. В ответ, закидав этаж осколочными гранатами, я принялся терпеливо ждать, пока прогремят последние взрывы. Слыша вопли боли, я думал лишь о том, как бы скорее добраться до своего этажа и при этом не разрушить лестницу. Может, мои действия и были грубыми и неаккуратными, но бывают моменты, когда лобовой удар предпочтительней тонкой шахматной партии. Мой враг в облаке пыли скатился по ступеням к моим ногам. Двумя быстрыми ударами катаны, я отрубил ему обе руки в предплечьях. Наступив ботинком ему на грудь, приставил меч к мертвенно бледному горлу. Его китель был посечен шрапнелью, а тело представляло сплошное кровавое решето. Самое удивительное он не выглядел умирающим.

– Где твоя хозяйка? – спросил я. Из отрубленных конечностей толчками вытекала черная жижа, почти мгновенно застывая на полу. Не обращая внимания на чудовищные раны, давно бы убившие простого человека, пленник упрямо поджал губы, демонстративно отвернув лицо.

– Будем молчать? Хорошо…

Одним ударом я перерубил ему ногу в коленке. Наблюдая за его жуткими лицевыми гримасами, я воткнул острие катаны ему в брюхо и стал медленно проворачивать, наслаждаясь мукой в его глазах. Глаза Обращенного были готовы вылезти из орбит, но я был неумолим.

– Тот же вопрос… – быстро подсказал я. – Еремина с вами?

– Я скажу! Только ради всех святых вытащи из меня эту штуку! – в голос заорал пленный.

– Сколько с ней Обращенных?

– Двое…

– Да ну?! Ты начинаешь нервировать меня своим враньем.

Резко выдернув меч, я перерубил ему вторую ногу, ощущая растущую злость. Пленник взвыл и стал дергаться, но моя ступня на его груди крепко удерживала на полу.

– Трое! У нее инжектор с геновзрывом… оно хочет, чтобы ты развоплотился…

– Скажи мне то, чего я еще не знаю.

– Она хочет бежать морем,… на патрульном катере… он спрятан здесь в бухте…

– Если это все что ты знаешь, невелика тебе цена.

– Подожди! Не делай этого. Она знает место, где скрывается хозяин…

– Погоди. Какой еще хозяин? – медленно спросил я, но меч убрал, за что чуть не поплатился. С силой и ловкостью, которую нельзя было ожидать от полуживого человека, пленник немыслимым образом извернулся и с глухим рыком хотел вцепиться зубами мне в ногу, но промахнулся острыми зубами и укусил за ботинок. Разрубив мечом его грудную клетку, быстро вложил Обращенному в рану гранату с выдернутой чекой, а само тело столкнул ногой вниз по лестнице. Он еще катился по ступеням, оглашая весь дом отборными ругательствами, а я уже бежал вверх, даже не вздрогнув, когда этажом ниже прогремел оглушительный взрыв. Последний телохранитель Ереминой стоял в проеме квартиры, сжимая в каждой руке по противотанковой гранате. Он и не думал прятаться. Весьма самоуверенно с его стороны.

– Стой, где стоишь или я разнесу тебя на кусочки! – прочитав в моих глазах суровую решительность, примиряющее поднял руки. – Она хочет просто поговорить и все…

– А я нет. – Сказал, как отрезал и выстрелил ему в грудь из подствольного гранатомета.

Когда граната отбросила его далеко в коридор, я прижался спиной к стене. Переждав целую серию взрывов, от которой вылетели уцелевшие стекла в соседних домах, вбежал в разгромленное, задымленное помещение, усыпанное бетонной крошкой и кусками дергающегося мяса. Перешагнув через это безобразие, я медленно двинулся в сторону зала, осторожно ступая по осколкам стекла. На улице в небе гудели винты приближающихся вертолетов. Мощные прожектора направили на окна дома, на мгновенье, ослепив меня ярким светом.

Почувствовав затылком, едва ощутимое дуновение ветра, я резко отпрыгнул в сторону, избежав укола. Скупо взмахнув катаной, отрубил тонкую кисть, сжимающую шприц, после чего, не давая прийти в себя, молниеносно погрузил острие промеж прекрасных грудей, что еще не так давно целовал в порыве страсти. Клинок погрузился в плоть, не встречая препятствия.

– Что ты натворил? – словно не веря в происходящее, в шоке прошептала Светлана, удивленно наблюдая, как из правой культи толчками выплескивается алая кровь. – Ты же убил меня…

– Так будет лучше для всех, в том числе и для тебя… Ведьма!

Вскинув на меня полные муки глаза, она с удивлением прошептала:

– Когда ты догадался? Как?

– В тот момент, когда узнал, что ты спишь со всеми без разбора. Типичное поведение Ведьмы. Только ты могла обратить меня в нежить и еще цинично пыталась лечить. Этого лицемерия я тебе никогда не прощу. Гореть тебе за это в аду двуличная тварь! Умри!

Резко выдернув из ее тела меч, я молниеносно ударил лезвием прямо по нежной шее. Удар заточенной до бритвенной остроты стали, был настолько силен, что светловолосая голова полетела через всю комнату, забрызгав стены кровью. Глотая слезы и ненавидя себя за свой поступок и хладнокровное убийство, я молча наблюдал, как хрупкое женское тело рухнуло на колени, а потом медленно завалилось на бок. Уронив меч, я упал перед ней на колени и разрыдался, словно глупый подросток которого бросила подружка, даже не замечая хлещущую на меня кровь из перерубленных артерий. Слезы горечи душили словно удавка. Почему именно она оказалась неуловимой Ведьмой? Я до последнего отказывался в это верить, и даже сейчас видя все собственными глазами, пытался найти ей оправдание. Она оказалась наихудшей разновидностью нежити, которая била прямо в сердца и души, а потом цинично заражала Радостью жизни. Ведьму невозможно выявить никакими известными тестами и анализами крови, лишь после смерти она показывала свою истинную сущность.

Накрыв одеялом медленно меняющееся тело, я отвернулся, встретившись взглядом с тусклыми глазами, в которых навсегда погасла жизнь. Голова еще какое-то время лежала неподвижно, а потом тоже начала меняться. Это уже не было лицом человека, а отвратительной пародией. Мне сделалось дурно, когда я увидел, с кем именно занимался любовью. Каждый проклятый, такой как Генофаг, Толстяк, Охотник или зомби обладали своим оригинальным способом обращать простых людей в Нежить. Что касается Ведьмы, то она обращала через телесный контакт, через внушенную к своей персоне привязанность и обожание. Через самые примитивные чувства, такие как похоть. Ведьма легко затуманивала рассудок и часто даже сама не осознавала, кем являлась. Но Еремина знала и, более того, ее план обращения Совета в таких, как она, почти удался. Получив при помощи шантажа необходимый перевес в голосах, генерал Воронин мог бы получить власть над всем Гнездом. Трудно поверить, что он ничего не знал о затее жены. Скорее всего, он и сам давно уже не человек. Глупая, одержимая жаждой власти марионетка, управляемая посредством тонкого внушения. Страшно представить чтобы стало с жителями Шикотана, если бы план Ереминой удался.

Задумчиво гладя оберег, я резко сорвал его с шеи и вышвырнул в разбитый проем окна. Кого я собственно обманываю? Судьба, а не боги привели меня сюда. Поднимаясь с пола, я уже слышал, как по лестнице бухают тяжелые ботинки спецназовцев, но предпринимать ничего не стал. Если мои подозрения верны, половина базы, если не больше стала Обращенными. Глупо и наивно считать, что Еремина переспала только со мной. Слухи приписывали на ее счет очень многих. Не пройдет и месяца как Гнездо вымрет, а выжившие позавидуют мертвецам. Мы живем в замкнутом обществе и не видим, что творится за пределами своего узкого мирровозрения. Продолжаем тупо, словно зомби цепляться за старые ценности и надежды, словно утопающий за соломинку. Наш эгоизм разобщил нас и теперь постепенно уничтожает одного за другим.

Вбежавшие в комнату бойцы УБМ в страхе отшатнулись, когда я посмотрел на них своими истинными глазами, а один от неожиданности даже выстрелил в меня, пока его не остановил сердитый окрик взводного. Зажав левое плечо рукой, я, стиснув зубы, терпеливо ожидал, пока боль медленно исчезнет, а края раны под пальцами затянутся, словно ее и не было.

– Что с ним делать, лейтенант? Это же капитан Алешин… во всяком случаем был им когда-то, – смутился солдат, держа меня на прицеле. – Какие будут распоряжения? Приказывайте.

Вышедший вперед лейтенант требовательно протянул руку, и я безропотно отдал меч.

– Вы когда-то спасли мне жизнь в Северном, капитан и я этого никогда не забуду, – сказал он мне. – Мы передадим Вас командованию, пусть они решают Вашу судьбу. Я верю, что Вы еще не растеряли свою человечность и не станете совершать глупых поступков. Вы меня понимаете?

Мне надоело, что со мной разговаривают как с идиотом, поэтому я решил больше не молчать.

– Просто отвезите меня к полковнику Высокову. Большего я не прошу.

– В этом нет необходимости. Полковник ждет на улице.

Вложив мне в руки, очки ночного видения, лейтенант пояснил:

– Наденьте, они скроют глаза от любопытных. Ни к чему чтобы все на них таращились.

Я с благодарностью надел ПНВ. Сняв с себя разгрузочный жилет и пояс с кобурой, передал двум солдатам не сводящих с меня тревожного взгляда. Мои руки сковали наручниками.

У подъезда скопилось много бронетехники. Вокруг шумели разбуженные стрельбой беженцы из Северного. Их поселили здесь не так давно, и они уже успели освоиться. Все разговоры прекратились, когда меня под конвоем вывели из подъезда и сопроводили до командной машины. Захлопнув люк, угрюмые солдаты постучали по нему прикладами, и машина медленно покатила по улице прочь. В полутьме десантного отсека, светился огонек папиросы. При тусклом свете, я разглядел задумчивое лицо Высокова. Он снял с меня наручники и вернул обратно меч.

Я вопросительно посмотрел ему в глаза, ожидая разъяснений.

– Все в свое время, Алешин. Ты и так щедро наломал дров. Ведь как чувствовал, что нельзя было тебя отпускать шататься без дела. Отложим все объяснения на потом, все равно это разговор не на один час. Скажу только что твое Обращение для меня давно уже не секрет, так что расслабься и дыши глубже. А пока помолчи мне нужно подготовиться к разговору с новыми членами Совета, а он будь уверен будет не из простых. Грядут перемены и уже очень скоро.

Коротко кивнув, я откинулся спиной на бронированную переборку, и устало прикрыл глаза, ощущая, как чудовищное напряжение последних дней медленно покидает мои мышцы. Уже то, что полковник снял с меня наручники и вернул оружие, о многом говорит. Значит, я был неправ относительно людей и зря их считал жалкими неудачниками. В мире что-то действительно меняется. Пусть незаметно и не так быстро как хочется, но все же меняется. Это факт.

Часть 6

Разведка боем

– Присаживайся, Дима. Разговор будет долгим и местами трагичный.

Высоков пододвинул мне стул и налил в бокал минеральной воды. Я присел на краешек стула и с благодарностью взял в руки стакан. Отпил глоток, приготовившись слушать. Было ясно, что разговор сплошь неофициальный. Это было нормально на фоне происшедших событий.

– Зачем все эти тайные встречи? – не удержался я, решив сразу задать главный вопрос.

Полковник отошел от окна и достал с полки старую геополитическую карту Российской Федерации, изданную в 2012 году, незадолго до Катастрофы. Расстелив ее на столе, обвел желтым маркером цель будущей миссии. Я недоверчиво уставился на отмеченное кружком место. После крохотного островка, огромная суша казалась пугающе безграничной.

– Вы шутите? Это и есть мое следующее задание?

– Пусть наш гость расскажет. – Таинственно ответил Высоков и посторонился в сторону.

Из полутьмы соседней комнаты примыкающей к конференц-залу выступила высокая фигура, закутанная в мешковатый комбинезон с глухим капюшоном на голове. Когда гость обнажил голову, блеснув золотистой кожей и зеркальными глазами, я невольно чертыхнулся и потянулся за несуществующим мечом, который пришлось оставить в приемной. Вскочив со стула, я стал лихорадочно искать взглядом любой предмет, который мог послужить оружием.

– Что это значит? Это существо не может находиться здесь! Как он тут очутился?

– Успокойся, Алешин, он нам не враг. Не забывай об обстоятельствах, что избавили тебя от скальпеля сладкоголосых идиотов, которые хотели тебя препарировать. Уймись!

Я медленно отступал к двери, не сводя пристального взгляда с невозмутимого лица таинственного Посланника. Он смотрел мне в глаза, и у меня зародилось чувство, словно дохнуло холодом бездны. Я выдержал этот взгляд, не сделав попытки отвести глаза в стороне.

Полковник подошел к чужаку, вполне по свойски хлопнул того по плечу:

– У нашего друга нет имени. Я называю его Хет.

– Почему Хет? – медленно спросил я, все еще смотря на него недоверчиво.

– От аббревиатуры ”ХЕТ” – Хромосомная Единица Тахигинеза. Как ты уже догадался, наш друг не совсем человек. Насколько я понял его он очень сложная биомашина – создание даяков, с которыми нам и предстоит налаживать отношения и вновь поднимать цивилизацию из руин.

– “Я уже ни черта не понимаю! Кто такие даяки и откуда они взялись?” – подумал я, с опаской возвращаясь к своему стулу, но был готов в любой момент вскочить с него.

Посланник уселся за стол. Скрестив ладони на столе, мысленно обратился ко мне:

– Даяки – биологические создания созданные гейнарами свыше миллиарда солнечных циклов назад для претворения в жизнь плана даймантисов по созданию и расселению внутри безжизненной туманности новых жизненных форм. А именно мыслящих существ, способных к самосовершенствованию и эволюционному развитию души, то есть вас – людей.

– Ты читаешь мои мысли. Как? Значит вы все-таки пришельцы?

– Формулировка в корне неверна, – вслух ответил Хет. – Мои хозяева прибыли на эту планету задолго до вашего появления, значит, пришельцами на планете являетесь Вы – люди.

– Да ну? А может мне вышибить тебе мозги? – я начал сердито подниматься со стула.

Полковника постепенно стало раздражать моя нервозность. Он даже повысил голос:

– Сядь на место и внимательно слушай. Мне тоже это дико, но он говорит разумные вещи.

Я нехотя уселся, чувствуя себя как на углях. Откровения Посланника не укладывались у меня в голове. Миллиард циклов. Даяки. Гейнары. Это просто какой-то бред воспаленного рассудка.

– Цель миссии – заселение планет на краю отдаленной туманности, где разведывательными зондами не были обнаружены следы присутствия жизненных форм. Даймантисы в те далекие времена главенствовали в Крул Каи и были одержимы идеями создания сверхразума. Они дали задание гейнарам-миротворцам найти подходящий мир и претворить их идею в жизнь. Для этого были отобраны лучшие гены, послужившие основой для вашего вида…

– Давай на мгновение предположим, что я ни хрена не понял, – не выдержал я, по хамски перебив Посланника. – И мне нет дела до событий, произошедших черт знает сколько “циклов” назад. Я уже догадался, что ты не человек, а твои хозяева такие же уроды как ты сам. Сразу напрашиваются справедливые вопросы: Какого хрена вы забыли на Земле и почему мы должны общаться с вами после того, что вы сделали с нашей цивилизацией?

– Колонизирование планеты, известной вам под именем Марс, проходило не совсем гладко. Упавший на планету астероид, чье падение мы не смогли предотвратить, уничтожил уникальную экосистему и все труды даяков. В это время в Крул Каи происходят военные столкновения с другими звездными фракциями за влияние над территориями, богатыми редкоземельными элементами. Мои хозяева утратили связь с внешним миром, и долгое время были изолированы в этой звездной системе. Они инициативно приняли решение перенести колонию на Землю. Прото-планета находилась еще на стадии формирования, и аванпост было решено возвести на дне древнего всепланетного океана, из которого проще черпать энергию для терраформеров. Плантации Разума были заложены в первый цикл существования базы, тем самым, фактически открыв дату рождения прото-человечества. Было много неудачных ветвей эволюции, некоторые из которых пришлось прервать. Ваши ученые были правы, сомневаясь в безосновательности утверждения, что разум зарождается спонтанно и развивается из примитивных форм, занесенных бродячими кометами. Шанс на это слишком мал. В хвостах комет и вправду попадаются биологические частицы способные породить жизнь, но разум во Вселенной – очень редкое явление, сродни чуду. Теперь его создание и развитие – первостепенная задача Крул Каи.

– Не уходи от темы. Радость жизни… ваших рук дело? – я стиснул кулаки.

– Мои хозяева разделились во мнениях, и произошел великий раскол. Фракция Консерваторов стояла за продление эксперимента на Земле даже, невзирая на явно агрессивный и захватнический характер цивилизации людей. Вы стали слишком непокорными и непредсказуемыми. Фракция Реформаторов возражала и голосовала за признания эксперимента неудачным. В результате раздоров последние предприняли силовую попытку уничтожения людей путем неконтролируемой цепной реакции называемой вами тахигинезом. Группировка орбитальных спутников, снабженных излучающими бранами для контроля развития эволюции, были тайно перенастроены на деструктивную функцию и использованы над всей поверхностью планеты. Непослушание Реформаторов было подавлено, но ситуация уже вышла из-под контроля, даже невзирая на дезактивацию спутников. Все люди в разной степени получили смертоносную дозу и очень быстро стали развоплощаться, приобретая характер и свойства присущие далеким прародителям, чей геном и послужил основой вашего ДНК. Остальная неразумная органическая жизнь стала стремительно мутировать. Не подвергнувшиеся изменению люди утратили хрупкую нить коллективного сотрудничества и стали деградировать. Цивилизация в том виде, в каком вы ее знали прежде, прекратила свое существование. Мои хозяева не могли исправить содеянного. Ситуация сильно осложнилась, когда был утрачен колониальный Ключ. Мы были вынуждены, сосредоточится только на его поисках. Без него восстановить цивилизацию будет трудно, если вообще возможно. Время играет против нас.

– Тот самый Ключ, который ты с таким маниакальным упорством разыскиваешь повсюду?

– Ключ был утрачен курьером, который перевозил его в колониальный Центр. Ключ – хранилище уникальной научной информации накопленной за миллионы лет существования миссии на этой планете. Там закодированы важнейшие данные о результатах проделанной работы. О ходе тысяч сложнейших экспериментов, а главное, в Ключе содержится вся ваша и наша история, начиная от рождения первой клетки и заканчивая сегодняшним днем. Без Ключа полномочия гейнаров, – а стало быть, даяков их правопреемников в органе управления развития колониями – будут аннулированы. Новая раса иссов получит все права на Солнечную систему. Уже сейчас отсутствие Ключа негативно сказываются на наших приборах и машинах. Они перестают функционировать. Это связано с тем, что Ключ интегрирован в исследовательское ядро, которое производит все расчеты и управляет колонией. Без Ключа мы обречены.

– Какая нам с того печаль? Может быть, эти иссы окажутся, более лояльны к людям?

– Ты не понимаешь. Иссы по определению не могут быть ни к кому лояльны, кроме своих собственных интересов. Они уничтожат все следы эксперимента на Земле, в том числе и результаты наших трудов – Фермы Разума. Крул Каи передадут им право на самостоятельное использование планеты при создании разумной жизни. Тотальному геноциду подвергнется каждая молекула флоры и фауны Земли. Стерилизация необходима для планирования и создания условий для новых Ферм, но иссов интересует только сама планета. Ключ очень важный артефакт, удостоверяющий в Совете рас права той или иной Фракции на обладание планетной системой, что была доверена на основе коллективного голосования. Его подделать невозможно, в чем собственно его и ценность и неудобство. Мне и моим собратьям дали задание найти утраченное и вернуть как можно скорее, желательно до конца следующего года.

– А иначе что? Не сможете подтереться своим документом? – зло спросил я, усмехнувшись.

– Не позднее чем через пять Земных лет в Солнечную систему пребудет с очередным визитом, который происходит каждые три тысячи лет, Конструктор с инспекцией колонии. Если даяки не смогут подтвердить с помощью Ключа свои полномочия и предъявить положительные результаты эксперимента, Конструктор закроет систему на карантин и передаст колонию в ведение высших инстанций галактического Содружества, по чьим правилам неудачников сменит другая раса. Ключ необходимо найти до визита Конструктора и желательно в целости. Поиски осложняются невозможностью использования некоторых наших технологий, работающих только с Ключом, а так же агрессией Обращенных, нападающих на любого, кого они считают угрозой…

– Да ну? Ты серьезно? – воскликнул я вставая. – Ублюдки! Вы же и сделали их такими!

– Все совсем не так, – твердо заявил Хет. – Обращенным еще можно помочь. Только не всем.

– Только не всем? Опять говоришь загадками, и меня это выводит из себя…

Я обошел стол и, схватив златокожего за горло, резко вздернул на ноги. Он даже не пытался сопротивляться, терпеливо слушая каждое слово, что я ему буквально выплевывал в лицо.

– Прародители, мать вашу, сначала решили обречь людей на адские страдания, а теперь у вас хватает наглости являться к нам и униженно просить о помощи? Умолкни! Не нужно лезть мне в голову своими липкими щупальцами, я, таких как ты, разрывал на части голыми руками…

– Алешин! – полковник ухватил меня за плечи. – Не надо, они того не стоят! Все в прошлом. Черт с ними. Сейчас нужно сообща искать способ как найти выход из создавшегося положения, а не как лягнуть их побольней. Мы тоже виноваты по-своему, наша людская гордыня и постоянное балансирование на грани третьей мировой войны у многих играло на нервах, вот они и не выдержали напряжения. Вспомни, мы были готовы, вцепится друг другу в глотку и развязать всемирную атомную войну. Все к тому и шло. Я больше поражен хладнокровному безразличию Крул Каи, озадаченного соблюдением собственных правил и норм, в то время как целая цивилизация гибнет у них прямо на глазах. Сдается мне, они и есть конечная стадия эволюции всех бюрократов.

Я отпустил Хета и сердито отошел в сторону. Мне было трудно представить услышанное, не говоря уже о том, что бы поверить в существование высокотехнологичного общества все это время находившегося у нас под боком. Наконец, поверить в холодных ко всему созданий, преследующих непонятные мне цели по созданию и развитию разумных рас во Вселенной. Это слишком сложно для понимания, но одно очевидно – нам придется найти этот проклятый Ключ, хочется нам того или нет. Как его искать и где – это уже другой вопрос.

Подойдя к карте, я задумчиво провел пальцами по желтому кружку, в который попал Владивосток и прилегающая к нему местность окружностью в пятьсот километров.

– Теперь вопрос к Вам, полковник. Что вам обоим нужно от меня?

Высоков достал из ящика стола жетон Высшего приоритета Гнезда и кинул мне через весь стол. Я поймал его в кулак и с величайшим изумлением уставился на прозрачную пластину, в глубине которой был вырезан лазером трехмерный двуглавый орел, сжимающий в лапах щит и меч. Никогда прежде столь высокий Сим-ключ не попадал в руки простого солдата.

– А это, Алешин, теперь твой персональный ангел-хранитель. Пусть не такой важный, как тот, что разыскивает наш гость, но для тебя сгодиться и этот в долгом пути по пустошам. Он откроет двери на любом военном объекте, будь то на острове или на территории Федерации. Его хранили члены Совета, передавая главе аппарата, но после памятных событий он перешел ко мне как к правопреемнику. После трагичной и несвоевременной смерти генерала Сухарькова от лейкемии, из бывших членов военного Совета остались только я да полковник Зайцев. Он не захотел взваливать на себя подобный груз ответственности, решив остаться командующим нашими оставшимися в живых сухопутными и морскими подразделениями. Сейчас он ведет переговоры с южанами о создании единого убежища в недрах горы Томари. По этой причине не может принять участие в сегодняшнем совещании посвященного Хету.

Высоков разлил остатки минеральной воды по стаканам и вопросительно посмотрел на гостя, но тот отрицательно мотнул головой. Все это время Златокожий слушал Высокова, не сводя своих странных глаз. Не знаю, какие эмоции он испытывал, по его невозмутимой физиономии этого было не понять. Я вообще сомневался, что они у него были, он ведь машина.

– А где ваша хваленая техника? – насмешливо обратился я к Посланнику. – Зачем Вам понадобились такие жалкие и ущербные дикари как мы? Сами не можете справиться?

– Мой летательный аппарат потерпел крушение на японских островах. Архаичная, но не менее эффективная глобальная система обороны сработала в автоматическом режиме в тот момент, когда я снял защиту, концентрируя энергию в силовых накопителях для перехода на сверхзвуковой режим полета. Ракета повредила мой аппарат, утративший устойчивость. Мне пришлось катапультироваться над руинами большого города… – он указал пальцем на Токио и провел им до горной гряды на юго-западе города. – Я видел на месте падения яркую вспышку, значит, он аннигилировался. Чтобы покинуть остров мне пришлось воспользоваться порталом Обращенных. Так я оказался на вашем острове в момент искривления пространства. Во мне заложены протоколы поведения в любой ситуации. Ради выполнения задания я готов защищать себя всеми доступными методами. Когда вы закрыли портал, я оказался в ловушке. Задание диктует быть по возможности скрытным и не вступать ни в какие контакты с людьми, но ситуация изменилась. Мне ничего не известно про других агентов даяков, но если бы они нашли Ключ, то я бы это почувствовал. Между нами существует некая связь, которую вам трудно понять. Я прошу доставить меня одним из ваших самолетов до предположительного места крушения курьера и мы расстанемся. Я не могу сидеть на месте, впустую тратя время.

– Что скажешь, Дима? Готов доставить его на большую землю? – Высоков усмехнулся. – Сделаешь всем большое одолжение, в конце концов, это же в наших интересах чтобы их ценный прибор вернулся к законным хозяевам – даякам. У тебя уникальный шанс отличиться.

– Только если он не соврал, что бы выманить нас и заманить в хитрую западню! – фыркнул я.

– Значит, согласен! – быстро подвел итог Высоков и, не обращая внимания на мои протесты, пожал руку Посланника. – Самолет будет готов утром. На рассвете вылет, сделаете остановку в Токачи и продолжите путь во Владивосток. При крейсерской скорости 800 километров в час, преодолеете полторы тысячи километров менее чем за два часа. Осталось обсудить детали и начать формировать группу. Учитывая характер миссии, здесь нужны “особые” люди…

– Я опять утратил нить рассуждений! – напомнил я о себе. – Что за “особая” группа? В чем конкретно заключается наше участие? Еще уточните, как мы попадем обратно домой.

– Не все сразу, Дима. Для начала уясни, ты, и твоя группа… вы все… назад не вернетесь…

– Да что Вы такое говорите! – я даже привстал от удивления. – Вы… снова шутите?

Высоков, когда говорил, старался не смотреть мне в глаза:

– Ты меня знаешь давно и тебе прекрасно известно, что я никогда не шучу. Я абсолютно серьезен, Дима. Вся база в курсе, что доблестный капитан Алешин теперь Обращенный. Пусть и не монстр, что ставит их в затруднительное положение. Старые предрассудки очень живучие, поэтому мною принято решение собрать команду из таких, как ты, и выслать вас за пределы острова. Понимаю, ты разгневан и разочарован, но решение принято не только членами Совета. Это желание многих, включая твоих бывших друзей из спецназа. Мне очень жаль. Мы дадим вам транспорт, оружие и столько провианта, сколько сможешь увезти с собой. Для передвижения в той гиблой местности вам потребуется бронированный транспорт с мощным вооружением. Если Хет не обманывает, на континенте действуют поисковые отряды даяков. Все что вам нужно это выйти с ними на связь и попасть в реабилитационный лагерь. О вас позаботятся.

– Каким это образом? Поставят к стенке и привет? – в душе у меня закипала злость.

– Зачем же так радикально. Хуже чем сейчас вряд ли будет.

Высоков передал мне папку с пожелтевшими от времени страницами. Нехотя открыв ее, я помимо технических схем увидел фотографию БТР-4. Машина пылилась в нашем гараже еще со времен войны, и я вообще первый раз слышу, что она на ходу.

– Безумие! Это же старая рухлядь! – попытался возмутиться я, но полковник был неумолим.

– Нет, капитан. Это суровая действительность. Не нужно отказываться от единственного и уникального шанса выжить на большой земле. Машина разработана для оснащения специальных подразделений способных вести боевые действия в различных условиях, в том числе в условиях применения противником оружия массового поражения. Этот восьмиколесный монстр хорошо зарекомендовал себя и может выполнять поставленные задачи, как днем, так и ночью, в различных климатических условиях, на дорогах с различным покрытием и в условиях полного бездорожья. Диапазон рабочих температур от -40 до +60 °C. Мои механики днем и ночью корпели над ней в течение последних двух лет, но довели ее состояние до приемлемого. Теперь ее запас хода составляет не 690 километров как в базе, а целых 800! Вооружение более чем серьезное: автоматическая пушка, гранатометы, ПТРК, два спаренных пулемета ”Корд” и шесть пулеметов РПК на каждого члена команды, не считая ручного оружия…

– Подождите! Стоп! – я поднял руки, стараясь унять волнение. – Я прожил на острове больше десяти лет и рисковал собственной жизнью каждый божий день, а мне в благодарность предлагают почетную отставку в компании кучки Обращенных и одного Алиена? Так что ли?

– Очнись, черт тебя дери! – неожиданно вспылил Высоков. Сняв со стены зеркало, он яростно подошел и показал мне мое отражение. – Ты видишь? Видишь? Это уже не лицо человека, это маска, под которой скрывается такое же, как он создание, – полковник кивнул на Хета. – Ты еще не забыл, кто спас твою шкуру, когда ее хотели покромсать? После смерти Ереминой прошел целый месяц, а ты все еще живешь тем моментом, когда никто не знал твою тайну. Думаешь, линзы скроют твою истинную сущность? Если ты стал Обращенным и при этом остался в душе человеком, это действительно чудо, но ты не должен обвинять меня в бессердечии! Ты мне всегда был и будешь как сын родной… это задание важно для всех. Если мы не приспособимся к изменившимся правилам игры – нам крышка. Ты слышал Хета? У нас всего пять лет до прибытия Конструктора, которому плевать на обстоятельства. Я презираю слабаков даяков, не способных защитить нашу планету, трусливо прячущихся на дне океана. Они погубили нашу цивилизацию, которую не понимали. Обратили в прах все наши достижения, все чего мы добились, а миллиарды несчастных превратили в отвратительные тени прародителей, которых возможно уже и во Вселенной нет, а остались одни лишь окаменелые останки, разбросанные по далеким мирам. Если мы дрогнем, будем бездействовать, мы потеряем все. Ты вправе отказаться от миссии, но более почетного и важного задания не выпадало еще на долю ни одному человеку. Ты можешь спасти оставшихся людей. Это в наших силах. Это… все, что нам остается. Арестованный по обвинению в измене генерал Воронин, во время допроса признался, что был в курсе всего и был заодно с Ведьмой, но чудесным образом остался человеком. Мы как раз выясняем, как такое могло произойти. Он даже в полной секретности от Совета отсылал во Владивосток раз в месяц грузовой борт, с секретными грузами ЦОЗа. Что это были за грузы неизвестно, но явно предназначались для разумных существ. Мы здесь сидим и не видим, что в мире творится.

Я снова взял в руки листы бумаги и тяжелым взором стал рассматривать плавные обводы машины, которая возможно станет нашим общим склепом в случае неудачи.

– Рискованную игру вы затеяли. Группу планируется доставить в аэропорт Владивостока?

– Не совсем. С помощью Кентавра…

– Только не это… – похолодел я, ощущая приступ дурноты. – А иного пути нет?

– К сожалению, нет. У нас осталось слишком мало авиационного горючего и вам придется сделать остановку в Токачи. До этого городка всего три сотни километров. Мы раньше туда часто совершали вылазки за топливом и авиазапчастями, но когда в окрестностях стали концентрироваться большие группы некроморфов неведомого нам вида, пришлось прекратить рейды. Это стало опасным. Вам придется там сесть или рискуете упасть в море.

– Токачи. Почему из всех возможных мест, именно это?

– Тебе придется посетить это место вновь и посмотреть своим страхам в глаза.

Хет, предчувствуя окончание беседы, надел на голову капюшон и молча скрылся в соседней комнате. Полковник, задумчиво и недоверчиво глядя ему вслед, в пол голоса сказал:

– Не подумай чего худого, я тоже не в восторге от этого союза. Но враг моего врага – наш друг. Мы не можем отвергать даже таких союзников. Только не сейчас, когда мы обескровлены.

– А что он предложил взамен нашей помощи? – не удержался я от вопроса.

– Он обещал, что как только он выйдет на связь со своими соотечественниками, они эвакуируют нас отсюда в безопасное место. Даяки собирают выживших людей по всему миру, для того чтобы спасти нашу расу от полного вымирания. Они что-то планируют. Нечто большое и грандиозное, что затронет биосферу целой планеты. Но он не вдавался в детали.

– И Вы ему поверили? Да он сейчас наплетет что угодно, лишь бы мы ему помогли!

– Надеюсь, ты понимаешь, что все сведения строго конфиденциальны и разглашению не подлежат. Возвращайся через пару часов, я познакомлю тебя на брифинге с остальными членами будущей команды. Не опаздывай и прошу тебя, не делай глупостей, пытаясь, уклонится.

Я нехотя отдал честь. Все еще находясь под впечатлением от разговора, быстрым шагом вышел из кабинета. У меня всего несколько часов на прощание с островом. Разве в глубине души я не желал бежать из этой дыры? Это ведь желание всей моей сознательной жизни! Но на деле все оказалось, намного сложнее. Здесь умирали мои друзья, да и сам я щедро пролил кровь. Глядя в будущее и оглядываясь назад, мне уже никакая местная нечисть не кажется такой опасной как тот враг, что притаился под покровом полной неизвестности на большой земле.

Я решил для начала заглянуть в гараж, где инженеры приводили в порядок нашу будущую рабочую лошадку. Механики встретили меня с плохо скрытой неприязнью, на которую я постарался не обращать внимания, пусть в глубине души мне и было обидно. Отложив в сторону инструменты, они оставили меня одного, сделав вид, что у них перерыв. Дотронувшись до выкрашенного в камуфляжные разводы борта БТР-4, я с несвойственной нежностью стал гладить холодный металл. Бронемашина одиноко ютилась среди разобранных БМП и древних старичков БРДМ-2, в свое время славно повоевавших еще в Афганистане. Все люки были распахнуты настежь, будто приглашая на экскурсию. Не удержавшись от соблазна, я забрался внутрь.

Бронемашина состояла из трех отделений: Переднее – отделение управления, среднее – моторно-трансмиссионное и заднее – боевое и десантное. В бронемашине помимо командира, водителя и стрелка за башенным пулеметом могли легко разместиться девять человек. Двигатель располагался спереди, слева от него находилось место механика-водителя, а всю кормовую часть корпуса занимало боевое отделение для пехотинцев. Относительно мощное бронирование БТР защищало борта и корму от огня бронебойных 14,5-мм пуль и 30-мм снарядов, а также огня стрелкового оружия, осколков и выстрелов из РПГ. Дополнительные бронелисты крепились к основному корпусу и имели рациональные углы наклона. Пулестойкие шины механики снабдили системой централизованной подкачки, теперь проколы колес нам были не страшны. Трудно вообразить себе такую нежить, которая могла бы навредить этому восьмиколесному монстру. В машину загрузили коробки с провиантом, боеприпасы, канистры с питьевой водой и максимальный запас солярки. В рацион входили сухие обезжиренные пайки НЗ и много вяленой рыбы, а из боеприпасов к автоматической пушке отслюнявили коробку с тысячей снарядов, двадцать ракет к ПТРК (противотанковому ракетному комплексу) и почти пятнадцать тысяч патронов в стальных контейнерах к автоматам и пулеметам. Разумеется, все это не поместилась внутри, поэтому часть груза было решено закрепить снаружи брони. В долгом пути три человека будут постоянно бодрствовать, а трое спать на раскладных кроватях. Удобств минимум, зато можно не опасаться, что тебя кто-нибудь застигнет ночью врасплох и утянет к себе в нору. Во всех отношениях это была очень удобная и хорошо защищенная машина.

– Привыкаешь к будущему дому? Полезное занятие.

Я вылез из десантного отсека и пожал протянутую руку Лютого. Встретить его здесь в столь ранний час, я не рассчитывал, но был ему рад. Это один из немногих людей, кто сохранил со мной дружбу невзирая ни на что в том числе и на мои физические мутации.

– Разве ты не должен тренировать новобранцев из Южного? – спросил я.

– Я перебирал мотор и менял всю подвеску. Поездка выдастся еще та.

– Подожди-ка, откуда тебе известно о поездке? – удивился я. – Кто тебе рассказал?

– Разве ты не знаешь? Я вхожу в твою группу…

– И ты тоже?! Но почему?

– По той же причине, почему и ты.

Я недоверчиво посмотрел на него, пока он стыдливо не опустил глаза.

– Еремина? – озарила меня догадка. – Так значит и ты с ней…

– Вроде того, но это вышло случайно, – начал быстро оправдываться Лютый. – Я был пьян в хлам и мне в тот момент, было глубоко наплевать, что она жена генерала.

– Ну, ты даешь! – мне на минуту сделалось смешно, а потом грустно. – Кто еще из наших?

– Про остальных не в курсе. О твоих глазах теперь знают все, так что твоя кандидатура ни для кого не секрет. С каждым будет проведена личная беседа. Держать в неведении никого не станут.

– Значит, ты познакомился с Златокожим?

– Ага. Дожили, теперь давайте начнем дружить с Толстяками и Ночными Охотниками, а зомби будут у нас на подхвате бегать по мелким поручениям. Куда катится мир…

До начала брифинга я еще успел заскочить в парочку мест, но был вынужден, вернутся назад, когда понял, что моему обществу не рады. Это было печально, но я уже почти смирился с этим. Тогда я отправился бродить по базе, но и это мне быстро наскучило. Мысли о предстоящем задании не давали покоя. Я едва дождался начала брифинга, явившись одним из первых.

– Вот теперь все в сборе! – прервал все разговоры хозяин кабинета. – За сим начнем.

Я сел между Лютым и… отцом Тихоном. Кряжистый святой отец в качестве приветствия дернул щекой и снова вернулся к своим четкам, нервно перебирая их.

– ”Не иначе бомжевал где-то под забором?!” – с иронией подумал я, заметив в его бороде разного рода мусор и сухие листья. Вот кого я не ожидал увидеть, так это его. Нужно будет обязательно спросить его на досуге, благодаря каким грехам он пополнил наши славные ряды. Снайпер первого класса Роман Чеков, дружелюбно подмигнул мне, а два последних члена команды перехватив мой взгляд, отделались кивками головы. В отряд вошли – сержант первого класса Баха Джавахарлаев по кличке Соколик, прозванный так за любовь к птицам и взрывчатке. Это был с вечно бегающими глазками, толстощекий и охрененно хитрожопый казах, которому палец в рот не клади. Я его встречал пару раз в отряде Антона, а потом он выпал из моего поля зрения и куда-то подевался до сего дня. Еще один член команды оказался для меня полной неожиданностью. Им был американец австралийского происхождения Ден Шепард, являющийся бывшим военным атташе НАТО в американском посольстве Владивостока, а на острове занимавшего пост начальника аналитического отдела. Это был худощавый, мускулистого телосложения брюнет с неизменной короткой стрижкой и задумчивым взглядом зеленых глаз. Он был немногословен, предпочитал больше слушать, чем говорить, что впрочем, не означало, что он плохо знал русский язык. Наоборот, знал получше некоторых из присутствующих. Отличный стратег, благодаря чему и занимал высокое положение. Я к нему пару раз обращался за разведывательной информацией. Он производил впечатление умного человека.

– Итак, минутку внимания!

Высоков подошел к стене, на которой висела топографическая карта Владивостока. Так что бы все посмотрели, постучал по ней указкой, обращая на нее внимание присутствующих.

– Меня хорошо слышно? Джавахарлаев, о птицах расскажешь позже. Быстро оглашу, кто именно вошел в команду. Один взрывник… да это я про тебя, Соколик. Кое-кто в штабе считает, что от тебя больше вреда, чем пользы, поэтому у тебя будет шанс доказать обратное. Отец Тихон вызвался молиться за ваши души, чего вы явно не заслуживаете. Да, он единственный среди вас монстров здоровый человек и его решение отправится вместе с вами, вызвало как ни странно волну протеста. Но это его решение, которое лично я уважаю. Специалист по тяжелому вооружению и по совместительству механик Каплев, он же Лютый. Алешина все знают… он у нас разведка. Снайпер Чеков успел засветиться во время операции ”Мародер” и заразиться посредством укуса во время обороны Южного. А вот следующего нашего гостя стоит особенно выделить среди присутствующих. Это Ден Шепард, начальник аналитического отдела Гнезда. Он назначается командиром группы. Любые его приказы не обсуждаются, а беспрекословно выполняются. Тебе все понятно, Соколик? – несильно стукнув указкой неугомонного казаха по макушке, Высоков с ухмылкой прервал его увлекательный рассказ о пингвинах, который тот в пол голоса рассказывал Чекову. – Пингвин, это птица, которая не умеет летать. Вам предстоит десантироваться с километровой высоты. А теперь спроси своего пингвина, что бы он сделал в подобной ситуации, падая со скоростью сотни метров в секунду?

– Десантироваться? Мне не послышалось? – Тихон даже заерзал на стуле.

– Вам не послышалось святой отец. В радиусе двадцати километров от командного бункера, к которому мы еще вернемся, до сих пор активно работает система обороны Федералов, кроме всего прочего, все аэродромы в округе давно уже не пригодны для посадки. С помощью ПБС-915 можно десантировать объекты весом до восьми с половиной тонн. Минимальная высота выброски составляет триста метров, на скоростях от двухсот шестидесяти до четырехсот километров в час. Для гашения удара о землю используется воздушная амортизация. Для разворота системы по ветру и обеспечения правильного срабатывания автоотцепки куполов вам послужит усовершенствованная гайдропная система ориентации. Вы приземлитесь на краю города и далее двинетесь к цели по самому короткому маршруту. Наш брифинг посвящен выбору оптимального пути движения и каждый из вас может высказать свои собственные дельные мысли и соображения, если они, конечно, не будут посвящены пингвинам, богу и другим отвлеченным темам. Ты что-то хочешь спросить, Алешин?

Я опустил руку и с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, спросил.

– Не пора ли нам перейти к главному – конкретному месту операции. Не знаю, как остальных, а меня просто бесят эти недосказанные высказывания. Если Вам известно что-то, чего не знаем мы, поделитесь с нами, но не пытайтесь вывести из себя остроумными полунамеками.

Все сидящие за столом одобрительно зашумели, соглашаясь со мной.

– Значит, хотите знать всю картину целиком? Извольте.

Высоков убрал карту, прошел за стол и включил проектор. На белой стене замелькали кадры снятые ручной камерой. Первое что мы увидели это колючую проволоку и высокие заборы с угрожающими вывесками. В кадре появились глухие бетонные купола и целый лес антенн и локаторных решеток. Из ворот КПП выезжал конвой из бронемашин и грузовиков, а вдоль проволочной ограды бродили мрачные часовые со злющими немецкими овчарками.

– Вы видите лишь малую наземную часть объекта ”Рассвет”, занимавшейся разработкой самого секретного и передового оружия для страны Советов, а потом и заказами Министерства обороны РФ. Его боевой потенциал как и сложность оборонительных систем неизвестен.

– Вы сказали “Рассвет”? – я тут же ухватился за знакомое слово.

– Тебе это название о чем-то говорит?

Мучительно морща лоб, я пытался вспомнить, где мог слышать название этого комплекса.

– Не уверен, просто название показалось знакомым. Продолжайте.

– Хм, ты не мог ничего слышать об этом объекте. Все, что касается его деятельности, схем построек, инфраструктуры коммуникаций и количество персонала, все это тайна за семью печатями. Я уверен, что ключ Хета, находится именно там. Других мест, куда бы он мог попасть, я себе не представляю. База не отвечает на вызовы и по всем признакам покинута много лет назад. Но перехваченные сигналы бедствия именно из той самой местности.

Полковник еще долго говорил, пока остальные его внимательно слушали. Ни у кого не было иллюзий относительно легкости миссии, даже зубоскал Джавахарлаев внимал полковнику со всем усердием, на какое только был способен. Что творилось в головах Шепарда, Лютого и Чекова было и так понятно – им все это нравилось не больше моего. Что же касается отца Тихона, святой отец подозрительно присмирел, еще ни разу не проявив свой скверный нрав. Медленно перебирая четки на деревянном кресте, что он нацепил поверх камуфляжного кителя, бородач мрачнел с каждым сказанным словом. Его нелюбовь к электронной технике даже стала темой для многих анекдотов на базе, и вдруг выясняется, что смиренный служитель бога раньше был ни больше и не меньше чем спецом по электронике. Интересно, что он такого натворил, если ушел в монастырь и стал священником, а потом еще и был изгнан оттуда на Шикотан.

– …таким образом, миссия и в самом деле обещает стать серьезным испытанием, но ведь никто и не говорит, что будет легко. Никакой иной поддержки кроме плеча товарища у вас не будет, поэтому забудьте про все распри и неприязнь. От того насколько вы сработаетесь, будет зависеть жизнь каждого из вас. Некоторые из вас до сих пор не понимают, почему именно им была оказана подобная “честь”. Те из вас, кто сопротивляется Обращению в безмозглую и вечно голодную тварь по-своему счастливчики. Они будут жить и даже не будут обременены никакими особыми внешними уродствами. Какими вы станете со временем, никто не знает. И не узнает, потому что каждому из вас обратная дорога на остров заказана. Любой, кто ослушается приказа и попытается вернуться… рискует быть уничтоженным, – полковник пристально посмотрел на нас. – Мне жаль такое говорить, но это диктуют требования элементарной безопасность всего нашего островного общества. Не принимайте на свой счет, вы все хорошие парни и должны понимать, что рано или поздно Обращенный осознано или нет, обратите всех до кого дотянется, такова природа некроморфа. Что из этого получится, вы и сами видели и поселок Северный тому наглядный пример. Если у кого есть вопросы, пожелания или предложения, я внимательно выслушаю и по возможности постараюсь выполнить. По мере сил и возможности разумеется.

Высоков выключил проектор и отодвинул жалюзи на окнах. Комната наполнилась мягким чуть приглушенным занавесками светом, высветив бледные лица участников будущей экспедиции. Гробовое молчание прервалось бухтением Тихона, первым вставшим из-за стола.

Оглядев присутствующих тяжелым взором воспаленных глаз, нехотя забубнил:

– С помощью господа нашего отца небесного, сына его Иисуса Христа и Святого духа, мы справимся с любой возложенной на нас задачей. Нечестивые орды, ввергнувшие мир во тьму, будут повергнуты обратно в преисподнюю, из которой явились, а каждый мужчина, женщина и ребенок, принявший в этом участии, обретут спасение души во имя очищения…

– Эй, борода, ты кого имел в виду, назвав ребенком и бабой? – возмутился Джавахарлаев.

Со всех сторон послышались смешки, и напряжение исчезло.

Насупившись, Тихон сел за стол и, не обращая ни на кого внимания, приложился к фляжке.

Полковник на это только тяжело вздохнул, но ничего не сказал.

– А можно мне бабу перед вылетом? – снова встрял с глумливой ухмылкой Баха.

– Нельзя! – отрезал Высоков. – Если других пожеланий нет, тогда…

– Полковник, у меня просьба.

Я подошел к нему и передал два маленьких свертка. В одном из них лежал короткий нож в искусно сделанных ножнах из слоновой кости, а во втором стопка неиспользованных мною продуктовых карточек для получения пищевого пайка и стальной жетон на котором был выдавлен мой порядковый номер и мои инициалы.

– Передайте нож Мацумоте – хранителю маяка, он все поймет. Другой сверток отдайте Мари, дочке рыбака Тото и скажите, что я буду помнить ее всегда, пока жив.

Высоков забрал оба свертка. Остальные товарищи, глядя на меня, уже без смущения подходили, чтобы передать сложенные втрое листы старой бумаги или грязный конверт. Мы с Тихоном тактично отошли в сторону, не проявляя интереса к просьбам остальных.

– Ну что, Алешин, символичная подобралась компашка – грешник на грешники и грешником погоняет, – Тихон, снова глотнул из фляги, протянул и мне, но я отказался. – Не знаю как тебе, а мне будет не хватать нашего островного гостеприимства. Только я подправил крышу на часовне, обзавелся паствой из числа грешников Южного, и жизнь начала налаживаться, и на тебе! Получите. Распишитесь. Ну, как я мог тебя одного отпустить? Сгинешь ведь не за хрен собачий!

– Не ворчи, старый развратник. – Ухмыльнулся я. – Ты никак роптать собрался?

Тихон собрался дать достойный ответ, но нас отвлек голос Высокова.

– Святой отец! Посидим на дорожку по старому обычаю.

Все расселись по своим местам. Каждый из нас снова задумался о дальней дороге. После томительной минуты ожидания, Высоков снова обратился к нам:

– На аэродроме прослушаете краткий курс поведения во время десантирования. Оружие, боеприпасы и продовольствие уже в машине, так что вам останется только переодеться, нацепить боевую сбрую и начать погрузку в самолет. Призываю всех к спокойствию и умоляю не считать, будто вас посылают на смерть. Большая земля неизведанная и огромная территория. Не исключена вероятность сохранения государственности, мы ведь не знаем, что произошло с руководством страны, после того как мы утратили связь…

– Надеюсь, сволочи огребли по полной программе! – мрачно процедил Лютый.

Высоков укоризненно посмотрел на него, но ничего на это не ответил. Мы все вместе вышли из здания штаба специальных операций, где у входа нас уже ожидал грузовик с крытым верхом. За нами увязались три БТРа, только я так и не понял, сопровождали они нас или конвоировали. До аэродрома нас довезли за пятнадцать минут, но грузовик не свернул на взлетную полосу, а отвез к пустующему ангару на краю взлетной полосы, где нас дожидалась группа офицеров ДР и УБМ. Вскрыв оружейные ящики с пистолетами, автоматами, пулеметами и гранатометами, отошли в сторону, чтобы не мешать нам. Все затаили дыхание от такого количества оружия, которое нам даже и не снилось. Выбор был как в супермаркете. Пока остальные решали, что им взять я отошел к дальней стене, где были развешаны боевые комбинезоны. Невозмутимо избавившись от своего затертого до дыр, я быстро облачился в новый. Зная не понаслышке, какой силой, обладают некроморфы, я решил не навешивать на себя тяжелый бронежилет и защитные щитки из титана. Если предстоит много бегать, а так, скорее всего и будет, они мне будут только мешать. Лучше выбрать полевой комбинезон ”Средняя полоса” с теплой подкладкой, разгрузочный жилет с удобной комплектацией подсумков и сухарной сумкой. Крепкие берцы, противоосколочный шлем “Сфера” с поликарбонатным стеклом для защиты лица, перчатки полу-штурм и наколенники Альта. Пожалуй, стоит еще захватить гидратор на три литра и набедренную платформу для пистолета и ножа. В отличие от товарищей, я не стал навешивать на оружие коллиматоры, лазерные прицелы и прочую высокотехнологичную хрупкую лабуду, ограничившись тактическим фонарем. В качестве основного оружия выбрал привычную для себя модель автомата АК-109 с подствольным гранатометом, приспособленным под боеприпасы различного назначения. Старый добрый семизарядный ”Наган” под винтовочный патрон калибра 7,62мм. Шестизарядный гранатомет РГ-6 калибра 40мм. Это было самое неприхотливое оружие, которое можно ронять хоть в грязь, и оно по-прежнему будет стрелять как новое. В полевых условиях это очень важно. Катана в деревянных ножнах, завершала список моего персонального вооружения, привычно устроившись у меня за спиной.

– Старомоден во всем! – прокомментировал мой выбор полковник, внимательно осматривая выбранный мною арсенал. – Дима, твои товарищи куда более запасливые и уже нагрузились как мулы. Джавахарлаев даже ЗПРК “Стрелу” собирается с собой прихватить.

– Его проблема. Мы ведь не собираемся открывать второй фронт.

– Правильно мыслишь. Может, вместо шестой РГ возьмешь гранатомет Карл Густав?

– Это ни к чему, я принципиально не пользуюсь иностранным оружием.

– А как же твоя катана?

– Я так много крови пролил на нее, что по праву считаю ее продолжением собственного тела.

– Знаю, о чем ты думаешь. Я хотел сделать тебя лидером группы, но потом, вспомнив, что стратегия и тактика никогда не были твоими сильными сторонами, передумал. Решил выбрать Шепарда. Он хороший человек и отличный командир. Дайте ему время, и он вас не подведет. Если представиться случай и под рукой окажется радиостанция дальнего действия, дай знать, что вы еще живы. Последний из коммуникационных спутников оставшийся в нашем распоряжении едва дышит на ладан, но обеспечит позиционирование на местности, пусть и ограниченное количество времени. Владивосток размерами почти как два наших острова, без системы “Глонасс” вам не обойтись. Не потеряйтесь в незнакомой местности и не поддавайтесь паники.

– Переживем, в первый раз, что ли играть в прятки с нежитью, – отмахнулся я. – Спасибо что не стали экономить на оружии. Правда, я очень ценю это.

– Это самое малое, что я мог для вас сделать.

Ночь незаметно опустилась на остров, а мы все еще собирались в дорогу. По периметру аэродрома зажглись прожектора, освещая могучий силуэт готового к вылету самолета Ил-76. Техники в который раз проверяли все бортовые системы, чтобы они не дай бог не отказали в самое неподходящее время. Старенький грузовик с топливной цистерной давно перекачал в баки самолета остатки горючего и скрылся во тьме ночи. Пилотировать воздушного титана вызвался бывший майор авиации Степан Свиридов, которого все знали как бармена в Сержантском клубе. Он клялся, что его протезы некоим образом не помешают ему управлять. Свиридов был из старой школы, и сомневаться в его профессиональных умениях было как минимум глупо. Свою инвалидность он переборол нечеловеческим упорством и приспособился под новые условия, за что его несказанно уважали все, даже генерал Воронин, который уважал лишь самого себя.

Когда у трапа остановился Уазик, и из него вышла высокая фигура Хранителя, чья голова была по-прежнему скрыта капюшоном, наши разговоры вмиг прекратились. Все угрюмо следили за каждым его шагом, пока он не поднялся по трапу внутрь самолета.

– Урод! – шепнул Лютый, но под мои взглядом опустил глаза.

Неловкую паузу развеял Высоков, подошедший в сопровождении все тех же офицеров попрощаться с нами перед вылетом. Он подходил к каждому персонально.

Быстро пожав ему руку, я собрался поскорее подняться на борт, но он меня удержал:

– Алешин! Погоди, не спеши.

– Полковник? – обернувшись, я прочитал в его глазах муки совести и боль утраты. Таким я его еще никогда не видел. Он мог быть жестоким, расчетливым, невозмутимым или шутливым, но не обеспокоенным. Это на него не было похожим.

Не зная, что еще сказать напоследок, он просто сжал мое плечо:

– Что-то подсказывает мне, что мы еще встретимся.

– Вряд ли, – холодно ответил я. – Если только в лагере даяков.

– Не держи обиды. Я очень горжусь, что под моим командованием был такой боец как ты.

– Спасибо, но обиды не держу, и не надейтесь. Покинуть остров было моей давней мечтой. Зато теперь я увижу большую землю,… быть может, в последний раз в жизни.

Я первым из людей нашей группы поднялся по трапу вслед за Посланником и, как ни в чем, ни бывало, уселся рядом с ним на тюки с грузами. Пристально посмотрев ему в зеркальные глаза, я больше не чувствовал себя белой вороной в черной стае. Похоже он тоже это почувствовал.

– “Как себя чувствуешь?” – мысленно обратился я к нему. – “Готов к рок-н-роллу?”

– Не совсем понятен вопрос, но свое самочувствие, оцениваю как удовлетворительное, – осторожно сказал вслух Посланник. – Долго еще ждать? Мы теряем время.

– Не гони лошадей. Пусть парни простятся с домом, где прожили так долго.

Я прошел через весь отсек и заглянул в кабину пилотов, где Степан в одиночку готовился поднять самолет в небо. В Афганистане еще молодым пилотом он перевозил военные грузы, успел повоевать в небе Анголы и Мозамбика, а во время Курильского кризиса был сбит над Итурупом. Долгое время пробыл в ледяной воде, после чего потерял обе ноги и руку. Сейчас он весьма ловко управлялся протезом левой руки, проверяя бортовые системы и переговариваясь по радиостанции с башней управления полетами. По виду, так он был в родной стихии.

– Как погодка? Шторм не намечается? – спросил я.

– Не, бзди, Алешин. Все пучком. – Отмахнулся Свиридов, наливая себе из термоса чай.

Наблюдая, как он сыплет в чашку дополнительный сахар, я не удержался от иронии:

– Вредно столько сахара употреблять – задница склеится!

Покосившись на меня, с усмешкой не остался в долгу:

– Смотри, чтобы у тебя ласты не склеились!

В кабину заглянул Шепард и передал Свиридову полетный план с картами:

– Дима, не мешай пилоту. Возвращайся к остальным.

Рассевшись прямо на полу грузового отсека, члены команды со смехом слушали Джавахарлаева. Улыбчивый казах, показывая на шрамы у себя на щеке, рассказывал, как первый и последний раз в жизни приходил побриться к подслеповатому парикмахеру, который как выяснилось позже, был вдобавок еще и смертельно пьян.

– Да ладно, не заливай! – сквозь слезы хохотал Лютый. – Врешь и не краснеешь!

– Нет, серьезно! – доказывал Баха. – Это было в Ташкенте в 2013…

Через десять минут корпус самолета охватила вибрация. Ил-78 стал быстро разгоняться по взлетной полосе, унося нас в полную неизвестность. Наблюдая, как в иллюминаторе растворилась в туманной дымке темная земля острова, а ей на смену пришло безграничное пространство воды, я тоскливо вздохнул. Самолет несколько минут совершал маневр разворота, беря курс на Токачи – крупнейший город Хоккайдо. Японский остров был огромным, но в основном скалистый с высокими горами в центре. Туманы в это время года были не редкость, но нас они не волновали, куда больше всех заботил старый гражданский аэродром, на котором еще оставались запасы авиационного керосина. Найдем ли мы его? Это был не праздный вопрос, а выбор между жизнью и смертью. Те пол часа, что мы потратили на перелет и маневр захода на посадку, члены группы усиленно готовились к бою. Экипировка и оружие были тщательно проверены и приведены в боевую готовность. Игры и шутки закончились. Начиналась работа.

– Лютый и ты Соколик, отправитесь со мной на поиски топливозаправщика. Алешин, Чеков и Тихон приглядят за самолетом, – быстро раздавал приказы Шепард, укрепляя на каске прибор ночного видения. – Когда подгоним цистерну, не щелкайте клювом, а сразу хватайте шланг и начинайте заправку. Скорее всего, за нами увяжется половина города. Есть вопросы?

– Вообще-то разведка по моей части. – Возразил я.

– Только не в этот раз. Высоков сообщил, что твое прошлое, может помешать выполнению задания. Я не могу рисковать.

– Чепуха! Высокова здесь нет. Я не согласен с подобными бредовыми высказываниями!

– Алешин! – перебил Дэн. – Это мой приказ. Будешь охранять самолет и точка.

– Я был в Токачи, без моего опыта вам не обойтись…

– Я тоже там бывал и что дальше? – терпеливо вздохнул Дэн. – Мы были с инспекцией, а ты, в каком качестве? Тебя кажется, держали в плену на юге города, а не на аэродроме. Угомонись.

Скрипнув зубами, я в пол голоса выругался. Черт знает что! Меня снова игнорируют и засовывают в задницу. Шепард поступает, неразумно, оставляя меня в обычном охранении.

– Я умею читать по-японски… – сделал я последнюю попытку.

– Я тоже. Если произойдет нападение некроморфов, постарайтесь не повредить обшивку, стреляя во все стороны. Ни в коем случае не используйте гранатометы в непосредственной близости от самолета. Или мы надолго, если не навсегда застрянем на земле. Схема обороны проста и надежна. Снайпер занимает возвышение и берет под контроль всю взлетную полосу. Три человека находят топливозаправщик и подгоняют его к самолету. Два человека на земле охраняют периметр зоны посадки транспорта и следят за обстановкой вокруг. В случае угрозы и появления незваных гостей немедленно сообщают мне о ситуации и держат оборону до подхода подкрепления. В Токачи проживало свыше миллиона жителей. Примерно половина из них не захотели эвакуироваться и остались в городе. Даже если треть из них еще не сдохла от голода, нас ждут большие неприятности – всем известно как быстро некроморфы обнаруживают еще не успевших пройти Обращение людей. Отвожу под операцию от тридцати до шестидесяти минут, так как каждая последующая минута увеличивает шансы на наше обнаружение и уничтожение. Вопросы есть? Вопросов нет. За дело господа и поможет нам бог!

Самолет после нескольких неудачных попыток зайти на посадку в полной темноте, все-таки чудом приземлился, едва не сломав себе оба шасси. Медленно вырулил в самое начало полосы, чтобы потом не терять время на ненужные маневры. Воздушная махина еще не успела толком остановиться, а мы уже сбегали на бетонку полосы по опустившемуся пандусу трапа. Хоккайдо почти ничем не отличался от Шикотана за исключением размеров и большим количеством гор с ледяными шапками. На горизонте дымил недавно проснувшийся вулкан, а в полукилометре от нас проглядывались темные рукава терминалов, у которых громоздились груды горелого железа, того, что раньше было самолетами. Судя по их виду можно предположить, в какой спешке проходила эвакуация жителей. Сам город находился в пяти километрах от аэропорта. Для того, чтобы нежити добраться сюда, понадобится приблизительно полтора часа. Шепард решил не рисковать и выделял на все про все всего час. Я одобрил это решение, нашу посадку разве что слепоглухонемой не увидел и не услышал – когда самолет с включенными прожекторами шел на посадку, грохот был просто оглушительный. Помимо бронетранспортера в самолет загрузили УАЗ с пулеметом, смонтированном на турели. Машина, глухо урча двигателем, съехала на бетон взлетной полосы. Рядом с водительским креслом, где за рулем сидел Шепард уселся Соколик с автоматом в руках, а на место пулеметчика встал Лютый. Не включая фар, они помчались на стоянку грузовой техники, где еще могли находиться топливозаправщики. Мы с Тихоном наблюдали, как Чеков с пыхтением несет на плече свое сокровище – винтовку СВ-98 – чтобы взобраться на крышу бездействующего радара, с которого открывался великолепный обзор на все взлетное поле. Теперь можно не волноваться, что к нам кто-либо подберется незамеченным.

– У терминалов никакого движения. Мертвецкая тишина. – Сказал по рации Шепард.

– Вас понял первый, – я перевел бинокль в сторону дальней части взлетной полосы. – Никакого движения не наблюдаю. Если некроморфы и здесь, то затаились.

– У меня тоже бог миловал. – Отозвался Тихон с другой стороны самолета.

– Аналогично. – Выпалил Чеков, тяжело дыша в микрофон.

Находясь на одной частоте, мы напряженно прислушивались к дыханию друг друга. Наблюдая в инфракрасный бинокль за тепловым контуром удаляющейся машины, я не сразу заметил, что рядом со мной уже несколько мгновений стоит Хет, тоже, как и я, напряженно всматриваясь во тьму. Он медленно снял капюшон и пристально посмотрел на меня.

– Чувствую близость Охотника. – Неожиданно сказал он.

Я невольно вздрогнул. Нужно предупредить Шепарда, пока он на него не наткнулся.

– Не надо, – прочитал мои мысли Хет. – Я сам позабочусь о нем.

Не успел я возразить, как он в одном огромном прыжке перепрыгнул ограждение и с немыслимой для человека скоростью побежал в сторону терминалов.

– Сумасшедший. – Проворчал я, лишь крепче сжимая оружие.

Томительные минуты ожидания тянулись хуже пытки. Устав рассматривать в бинокль, до смерти надоевший терминал и прилегающие к нему здания аэровокзала, щелкнул рацией.

– Чеков, что у тебя? Хоть ты не молчи. Я начинаю волноваться за остальных.

– Тишина, – тут же отозвался Рома. – На секунду мне показалось, что я видел Хета.

– Так точно, сноб убежал на свободную охоту…

– Капитан Алешин! Отзовитесь, – неожиданно вызвал Шепард. – Мне послышалось или Вы сказали в эфире, что наш гость ушел? Повторите, я не совсем расслышал.

– Я ему не нянька, – огрызнулся я. – Сказал, что отправился за головой Охотника…

– Вы там совсем рехнулись? – рассердился Дэн. – Немедленно найди и засунь его обратно в самолет. Мы нашли на стоянке полнехонький топливозаправщик, только у него в баке пусто. Сейчас цепляем к своей таратайке. Выполняйте приказ. Бог даст, будем через двадцать минут.

– Бог не по моей части… Минутку! Так мне теперь за Хетом тащится к терминалам? В одиночку? – я поежился. – Не могу сказать, что понял вас первый. Я туда не пойду.

– Еще как пойдешь, в противном случае теряется смысл всей операции. Что если Охотник прикончит Хета? Да ты хоть понимаешь, чем это нам грозит? Выполняй приказ.

Рация отключилась. Чертыхнувшись, я стал обегать самолет. Сердито сверкнув глазами из-под кустистых бровей, Тихон снова застыл словно изваяние, уперев приклад пулемета в плечо.

– Я скоро вернусь, – пообещал я, а затем по рации попросил Романа. – Прикрой Зоркий глаз, одному мне как-то неуютно здесь бродить. Только не целься в меня, лады?

– Ты у меня уже на прицеле. – Пошутил Рома, щелкнув затвором.

Путь до аэровокзала занял у меня не больше пяти минут бега. Попробовав толкнуть ногой вращающуюся дверь, я убедился, что она блокирована изнутри. Все двери мимо, которых я проходил, были либо заперты, либо завалены изнутри разнообразным хламом и мусором. Тогда я ухватился за нижнюю часть оконного проема и ловко подтянулся на самый верх подоконника.

С опаской повел по сторонам фонарем, прикрепленным к стволу автомата. Внутри помещения было пусто и безжизненно как столетняя черепушка. Под подошвами ботинок мерзко хрустели осколки стекла и заплесневелые кости людей. Когда я уже стал думать что никогда не выйду в зал ожидания, за следующим поворотом сразу вышел на балкон, с которого просматривался весь аэровокзал. Прошедшее десятилетие не прошло для него даром. В стенах зияли огромные пустоты, бамбуковые побеги декоративных садов за стальными ограждениями разрослись во все стороны, вплоть до самого потолка. Оплетенные жирными лианами стены настолько обветшали и растрескались, что были готовы рухнуть при первых толчках землетрясений, сотрясавших остров до тысячи раз в году. Пыльный пол, усыпанный грудами мусора, из которого то тут, то там торчали человеческие кости и черепа, до сих пор сохранил поверхность отшлифованного до зеркального блеска мрамора. По следам на стенах, можно заключить, что последние защитники забаррикадировались внутри зала ожидания и приняли здесь последний бой. Чем он завершился видно по количеству изгрызенных костей на полу.

Осторожно спускаясь по неподвижному эскалатору на первый этаж, мне померещилось, что в дальней части огромного зала мелькнула золотая кожа Посланника. Выключив фонарь, я стал ждать пока, мое собственное зрение привыкнет к темноте. Лучше не привлекать к себе внимание.

– “Хет? Ты тут?” – мысленно позвал я. – “Хватит играть со мной в прятки!”

Цедя сквозь зубы приглушенные ругательства, я бегом пересек зал ожидания – перепрыгивая через груды костей. Мои глаза были приспособлены к темноте, но, как назло, сейчас все виделось словно под водой. Бродить в полной темноте по руинам аэропорта, где могли обитать зомби, было не самой удачной затеей. И зачем я только пошел следом за этим неугомонным Хетом?

– Хет! Ублюдок золотушный! Ты тут? – громко спросил я, резко обернувшись на шорох.

На втором ярусе среди зарослей густой растительности мелькнула стремительная тень. Но что или кто это, я не успел рассмотреть. Возможно, дикая обезьяна или опять мое воображение разыгралось не на шутку. В таком месте для полного счастья только галлюцинаций не хватало.

Я даже вздрогнул, когда рация буквально взорвался предупреждающим криком Романа:

– Внимание! Предположительно цель на двенадцать часов! Алешин, ответь!

– Слышу тебя, Рома, четко и ясно…

– Убирайся оттуда немедленно. Шепард и остальные подозрительно запаздывают и не отвечают на вызовы. Не могу с ними связаться ни на одной частоте. Всюду сплошные помехи.

– Я еще не нашел Хета!

– Брось ты его к чертям! Не маленький сам выберется. Я что-то видел на стоянке…

Голос снайпера дрожал, а когда он умолк, через секунду в наушниках раздался выстрел. Потом еще один и еще. С улицы раздался протяжный вой, от которого стыла кровь в жилах.

– У меня множественные цели! Все зомби! Бегут с твоей стороны, Алешин. Уходи! Живо!

– Бегающие зомби? Что-то новенькое. – Пробормотал я, медленно отступая спиной назад. Потом, развернувшись, что есть духу, побежал через весь зал обратно к тому месту, через которое проник в здание. Мгновенно, где-то за стеной зародилось шуршание, визг и скребущие звуки когтей по мрамору пола. К этому времени из рации летел мат перемат и звуки серьезной перестрелки. В хлесткие выстрелы СВ-98 Романа, вплелись глухие очереди из РПК Тихона. Похоже, дела у товарищей складывались не самым лучшим образом. Я усилием воли поборол в себе разгорающееся чувство животной паники. Держа перед собой автомат, я целенаправленно двигался к главному выходу, а когда дошел, то первым делом использовал для расчистки дверей гранату из подствольного гранатомета. Когда облако пыли немного рассеялось, я радостно кинулся в проем, но тут же упал, когда что-то холодное и скользкое обвилось вокруг моего тела, прижимая руки к бокам. Выход на свободу стал стремительно удаляться, когда мощные сокращения отростка поволокли меня по полу к своему хозяину. Держа автомат за ремень, я с ужасом увидел на втором ярусе приближающуюся, согбенную фигуру двухголового некроморфа, от которого через весь зал ко мне протянулся отвратительный язык. Охотник в предвкушении свежего мяса стал более активно подтягивать меня к себе. Стараясь, высвободится из его захвата, я отчаянно искал любую возможность задержать свое стремительное скольжение прямо в ад.

– Алешин! Кончай тянуть кота за яйца, беги к самолету… – умоляла меня рация.

– Это еще нужно разобраться, кто кому тянет.

Краснея от усилий, я старался разорвать захват. После мощного удара спиной о стену, мне расхотелось шутить. Охотник мощным рывком вздернул мое тело в воздух и стал подтягивать в свои мерзкие объятия. Как бы я не старался дотянуться до кобуры закрепленной на набедренной платформе, ничего не выходило. Вот теперь я был действительно напуган. Страх парализовал мышцы, и я понял, что для меня все кончено. Тогда я стал раскачивать себя в воздухе, из стороны в сторону, всеми способами мешая некроморфа. Охотнику это пришлось не по душе, но выпускать трепыхающуюся добычу он тоже не желал.

Бегающий вокруг самолета Тихон, с приглушенными проклятиями, стрелял короткими очередями по приближающимся со всех сторон обнаженных зомби, на некоторых из которых еще висели лохмотья одежды. Эти ничуть не напоминали островных. Японские зомби были мелкие, юркие и на удивление стремительные. Перепрыгивая через корчащихся на бетоне ”сотоварищей”, они с глупым мычанием и стонами сбегались к самолету со всех сторон, пока не падали на землю с оторванными конечностями или простреленными головами.

Шепард, Соколик и Лютый подоспели во время, показавшись на краю взлетного поля. Быстро оценив ситуацию, Дэн принял правильное решение. Он пинком ноги вытолкнул из машины Джавахарлаева с приказом оборонять главные ворота, ведущие на взлетную полосу, а сам, вдавив педаль газа уазика, потащил автоцистерну к самолету. Через сто метров с машины спрыгнул Лютый с пулеметом РПК. Припав на правое колено, он стал яростно прикрывать Баху, за которым гналась кровожадная стая зомби. До смерти испуганный казах, словно ветер, мчался к Лютому, щедро кидая себе за спину осколочные гранаты и самодельные взрывные устройства.

– Стой! – страшно закричал на него Лютый, давая очередь в воздух. – Куда собрался чурка-недоделанная?! Хочешь спасти зад, а нас подставить? Теперь ясно, отчего ты до сих пор жив!

– Ты мой зад не трогай, вонючий расист! В гробу я вас всех видал! – заикаясь и задыхаясь, выдохнул Баха, но остановился. Обернувшись, чуть не плача от злости, стал с дикими воплями, расстреливать накатывающую волну мертвецов. Это несколько задержало толпу, но ненадолго.

– Мы должны дождаться Алешина и Хета! Тихон сказал, они еще не вернулись…

– Да пошли они! Шайтан! – выругался Баха, когда брызги зеленой жижи окатили его с головы до ног. Бегущая по инерции зомби, некогда женского пола, с отстреленной головой уткнулась ему в ноги и ухватилась серыми руками с обломанными ногтями за высокие берцы.

– Ай, щенам мал! – выкрикнул казахское ругательство Баха, что есть силы, лупцуя прикладом по пояснице, дергающегося у ног некроморфа. – Получай, сука! На тебе! На! Умри! Сдохни…

– Ты чего творишь, дебилоид?! У твоей гнилой подружки давно нет почек! Твои побои, что мертвому припарка! – Лютый схватил его за шиворот и грубо потащил следом за собой, но Баха вырвался из его крепких рук и побежал что есть духу в сторону самолета. – Ты куда бежать собрался, подонок? Слышал, что я тебе сказал?

– А мне плевать! Нужно взлетать пока нас самих еще не сожрали…

С трудом, сдерживаясь от неудержимого желания нашпиговать спину труса горячим свинцом, Лютый, сосредоточился на расстреле бегущих к нему чучел, подобравшихся почти вплотную. Яркие трассы пуль с жутким воем рикошетили от бетона взлетной полосы, порой одной пулей вспарывая гнилые потроха сразу у дюжины покойников. Страх и боль они не испытывали, поэтому напирали с удвоенным упорством и рвением. Застывший вдали громадный силуэт самолета с ярким проемом грузового отсека, был для них сродни яркой лампочки во тьме.

Спрыгнув с уазика, Шепард поспешно схватил топливный шланг цистерны и при помощи отца Тихона дотянул до самолета. Включив насос, с тревогой стал следить за показаниями приборов. Когда стрелка давления стала медленно подниматься, Дэн приказал контролировать закачку горючего, а сам стал отцеплять уазик от цистерны.

– Командир, а ты куда собрался? – удивился Тихон.

– За остальными. Стоило оставить одних и тут же на тебе – вляпались!

– Бог в помощь! – тяжко вздохнул Тихон, смотря вслед удаляющейся машине.

Быстро перекрестившись, святой отец сосредоточился на перекачке горючего. Много топлива нам было ни к чему, а слишком мало все равно, что его и нет. Прислушиваясь по рации к нервным визгам Джавахарлаева и ругани Лютого, отец Тихон стиснул кулаки. Как бы он хотел самолично раскроить десяток другой тухлых голов, но вместо этого занимается не своим делом.

Наблюдая сквозь оптику винтовки за творящимся вокруг самолета безобразием, Чеков нервно ловил в прицел новую жертву и тут же поспешно нажимал курок, но целей не становилось меньше. Все новые орды прибывали со стороны Токачи. Как тараканы, расползались по всей территории. Были здесь и такие отвратительные создания, каких ему еще ни разу видеть не доводилось. Многорукие и многоголовые уроды с вывернутыми назад конечностями, внушающими лишь ужас и отвращение. Роман усилием воли подавил панику и заставил себя оставаться на месте, хотя инстинкт самосохранения гнал его прочь от этой адской вакханалии.

– Множественные цели на двенадцать часов… обходят место посадки с севера, запада и востока. – Шептал он непослушными губами, снова и снова загоняя в ствол патроны. Ручная перезарядка была ужасно утомительной.

На мгновение, переведя мощный прицел на терминал, Чеков с удивлением разглядел сквозь разбитый оконный проем болтающиеся в воздухе ноги капитана Алешина. Раскачиваясь на длинном отростке языка из стороны в сторону, тот из последних сил сопротивлялся, но было ясно, что еще немного и ему уже никто не поможет.

Роман перевел прицел на Охотника. Взял необходимую поправку на ветер. Задержав дыхание, плавно нажал на спусковой курок, ощутив мощную отдачу выстрела в плечо.

Я услышал, как у меня над головой взвизгнула пуля и с глухим стуком впилась в одну из двух голов Охотника, выдрав у него из затылка здоровенный кусок черепа. Я с облегчением почувствовал ослабление мерзкого языка и тут же упал с высоты шести метров. Дотянувшись до выпавшего автомата, я на вскидку всадил весь рожок в распахнутые пасти урода, которому они не причинили особого вреда. Пули вышибли ему половину зубов, заставив его начать поиски укрытия среди густой растительности. Удивленно моргая блеклыми как у глубоководной рыбы глазами, некроморф с шипением втянул язык и снова выстрелил им в меня.

Перекатившись в сторону, я вскочил на ноги и что есть духу побежал к выходу. Перезаряжая на бегу подствольный гранатомет, оглянувшись, прибавил скорость. Охотник огромными прыжками стал догонять меня, перепрыгивая с одного балкона на другой. Если так пойдет и дальше он настигнет меня через десяток метров и прыгнет мне прямо на спину.

– Проглоти-ка это! – я выстрелил в него последней оставшейся гранатой.

Уклонившись в сторону, монстр переждал взрыв под потолком и ловко забегал по стене, стараясь зависнуть у меня над головой. Мне оставался до выхода какой-то жалкий метр, когда он снова атаковал. Пришлось взяться за меч, хоть я и не особо верил в его эффективность в данной ситуации – этот двухголовый Охотник из Токачи слишком шустрый и живучий. Его узловатое туловище, словно свитое из сплошных мышц, глянцево блестело в рассеянном свете фонаря. Отцепившись от массивной люстры, некроморф уже прыгнул на меня, когда в комнате раздался резкий свист. Меня сбили с ног два куска Охотника располосованного точно по центру на две равные части. Материализовавшись словно из воздуха, Хет снова рубанул ладонью по воздуху, за несколько секунд искромсав Охотника на мелкие кусочки, оставив на полу лишь груду невыносимо смердящей черной плоти. И все это он ухитрился проделать голыми руками.

Подав мне руку, Хет помог подняться мне с пола. Покачал головой:

– Плохой Охотник.

Глядя на удаляющуюся спину, я забыл, что можно общаться мысленно, выкрикнул вслед.

– Плохой Охотник? Ты это про меня или про него, желтокожий жлоб?

– “Про тебя”, – пришел мысленный ответ. – “С этим созданием все в полном порядке”.

Заметив приближение автомобиля с включенными фарами, мы остановились, дождавшись, пока он поравняется с нами. Шепард нетерпеливо махнул рукой и резко сорвал машину с места, едва мы успели забраться внутрь. Развернувшись, с такой скоростью помчались обратно к самолету, что аж дух захватывало. Машина на полной скорости обогнала большую группу зомби, среагировавших на нас лишь тогда, когда мы стали сшибать их на землю и давить колесами.

– Долго же ты добирался до нас, Дэн!

– Я с тобой потом поговорю, Дима. – Пообещал Шепард и всеми колесами проехался по некроморфу, глухо замычавшему, словно выражающего протест от подобного обращения.

– А почему не сейчас? – спросил я, снося мечом голову зомби, с которым мы поравнялись.

Хет все это время сидел на заднем сидении неподвижно, словно его это не касалось. Глядя сквозь зеркальце заднего вида на его постную физиономию, мне захотелось ударить его катаной по темечку. Я чудовищной силой воли сдержал свой более чем объяснимый порыв. Этот “Алиен” сейчас бесил меня больше всех на свете, сначала заставив за собой побегать, а теперь старательно делавший вид, что он не в теме и его вообще на этом свете ничего не волнует.

– Я выполнял твой приказ и вытащил его из беды! Какие претензии?

– Это неправда, – неожиданно вмешался Хет. – Я спас Алешина от Охотника.

– А ты лучше заткни варежку! – гневно прошипел я, невольно покраснев. – Если бы ты никуда не убегал, мне сейчас не пришлось стряхивать с себя куски сырой ветчины…

– Заткнитесь вы оба! – осадил Дэн, резко притормозив, когда мы остановились у трапа самолета, который уже с включенными двигателями готовился к взлету.

– Где Роман? – спросил я у Тихона. – Он вернулся?

– Нет, – в глазах святого отца мелькнул страх. – Еще не вернулся…

– Только этого нам не хватало.

– Смотрите! – дико взвыл Джавахарлаев, указывая куда-то нам за спину.

Все резко обернулись. По взлетному полю бежал Чеков да с такой скоростью, словно за ним гнался сам Сатана, и это было недалеко от истины. Метрах в ста позади него ковыляли и бежали, все оставшиеся некроморфы Токачи всех форм и размеров. Такого количества ни одному из нас видеть еще не приходилось. Их была не одна тысяча, разномастных чучел с оскаленными зубами и мутными глазами. Размахивая винтовкой над головой, Роман, задыхаясь, бежал к нам, когда из дальних рядов адской орды отделился возвышающийся над всеми темный силуэт высотой метров шесть. Сначала я подумал, что это мутация гориллы и слона. Рассматривая в бинокль безволосую кожу, увитые чудовищными мышцами руки до колен и атрофированное до безобразия туловище культуриста, сожравшего все стероиды в мире, решил, что это обезображенный мутациями Обращенный. Притом какой-то совершенно фантастической наружности.

– Етишкин пистолет! – пробормотал я, лихорадочно шаря по карманам в поисках гранаты.

– Страх божий! Срань господня! – словно эхо отозвались Тихон и Соколик.

– Только без паники, – отрезал Шепард, сохраняя ледяное спокойствие. – Алешин, уведи этого громилу подальше от самолета, пока он не повредил ненароком обшивку. Остальные за мной!

– Почему я?! Почему снова Алешин?!

– Потому что быстрее тебя бегает только Соколик, но доверить ему такую ответственную задачу я по известной причине просто побоюсь. Мы прикроем тебя и временно сдержим толпу. Помоги бог тому, кто замешкается и не успеет на борт!

Все безропотно кинулись исполнять приказ, пока и в самом деле нас не смела волна нежити, которую вел за собой, обезумевший от страха, Роман. Бросив оружие, чтобы легче было бежать, он все равно безнадежно отставал. Спасать его было бесполезно, все это понимали. Когда мутант добрался до Романа, я предательски отвернулся, чтобы не видеть его лица. Гора плоти сгребла его щуплое тело обеими лапами и с радостным воплем, далеко раскатившимся в ночи, гигант разорвал несчастного на куски. Победно взвыв, монстр устремился прямо на самолет, но я его отвлек. Выхватив из рук, Бахи свой шестизарядный гранатомет РГ-6, я побежал к Уазику, стреляя на бегу. Первая граната разорвалась у монстра под ногами, заставив чудовище с ревом опрокинуться на землю и с хрустом суставов покатиться по бетону, словно шар для кегельбана.

– Получай, тухлый помидор и сдачи не надо…

Зацепившись взглядом за наглеца, посмевшего столь хамским образом бросить ему вызов, некроморф с ревом схватился за голову, когда второй осколочный заряд взорвался у него на плече. Немного лениво давя на курок автоматического гранатомета, я не особо целился, все равно из этой пукалки его не убить, даже прямым попаданием в голову. Моя цель была вывести его из себя и заставить изменить вектор движения, чего я собственно и добился. Шепард и остальные, дождавшись пока гигант, увяжется следом за моей машиной, слаженно ударили по зомби из всех пулеметов, дружно кромсая тела на куски. Волна нежити была временно остановлена. Мертвяки оказались жадными даже до себе подобных. Когда вокруг них начали громоздиться тела, а в воздухе залетали оторванные конечности, они неожиданно остановились и стали пожирать своих собратьев, жадно чавкая слюнявыми ртами. Это было отвратительное зрелище. Кровавый пир продолжался невзирая на присутствие людей.

Изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что громила не отстает и бежит следом за мной, я нажал на клаксон. Чтобы подогревать к себе интерес, я иногда останавливал машину и вставал за турель пулемета. Короткими очередями стрелял в монстра, после чего снова продолжал движение как ни в чем, ни бывало. Так мы и добрались до здания вокзала. Уставший от бега, Громила остановился. Высунув раздвоенный язык, стал жадно зализывать раны на теле, пока я снова не выстрелил в него из гранатомета, подбадривая к дальнейшим действиям.

– Ты еще не понял уродец? – выкрикнул я. – Это не меня оставили с тобой, а тебя со мной!

Не переставая сигналить, я помчался прямо на него, снова открыв по его голове стрельбу из автомата с одной руки. Когда рожок опустел, я откинул автомат на соседнее сидение. Выхватил из наплечной кобуры револьвер, из которого всадил в отвратительную голову весь барабан. Поразив оба выпуклых воспаленных глаза, я не остановился на достигнутом. Прокатившись на машине вокруг монстра, я внезапно достал катану и ударил ею по уродливой морде.

– Это тебе за Ромку, слюнявый подонок!

Громила, с громовым воплем схватился лапами за разрубленную почти до мозгов голову, попробовал вслепую бежать следом за мной. Натыкаясь на заборы, сталкиваясь с ржавыми остовами брошенных машин, ослепший мутант безвозвратно отстал и через несколько десятков метров завалился на землю. Самое удивительное – он еще пытался ползти следом.

Теперь все мое внимание сосредоточилось на бегущем по взлетной полосе самолете.

– Решили бросить? – зло процедил я и что есть силы вдавил педаль газа.

Взвывший уазик предательски зачихал двигателем, а я похолодел от мысли, что движок заглохнет. Но машина, к несказанной моей радости, снова завелась. Я облегченно перевел дыхание. Мне не составило труда догнать еще не до конца разогнавшийся самолет и на полном ходу въехать по опущенному пандусу в ярко освещенный грузовой отсек. Тихон поспешно дернул рычаг. С тихим гулом трап стал подниматься, пока целиком не закрыл проем.

– Везучий ты, язычник! Из любой задницы без мыла выберешься! – радостно приветствовал меня святой отец, сгребая в медвежьи объятия. – Не иначе хранит тебя сам Дьявол…

– А может бог? – приглушенно спросил я, высвобождаясь из его лапищ.

– Вряд ли. Бог смылся еще тогда, когда мы сюда приземлились. Ну и хрень здесь творилась спаси, господи! Грешным делом даже стал готовиться к встрече с Творцом…

– Да уж… – я устало, улегся прямо на полу. Со стоном, потянув ушибленным плечом, скривился от резкой боли в ключице. Поскорее бы регенерация избавила меня от нее.

Когда самолет взлетел, оставив далеко позади громаду Хоккайдо с его негостеприимными беснующимися “жителями”, мои спутники заметно просветлели лицами и повеселели. Не каждый день попадаешь в такую заваруху и после еще остаешься в живых.

– Ушибся? Где болит? – участливо поинтересовался Шепард, подходя ко мне.

– Значит, “отгони его подальше от самолета, Алешин”? – закипая, спросил я.

– Чего ты все время ноешь? – хитро прищурился Дэн. – Ты ведь справился? Я и не сомневался, что тебе такое задание по плечу. Молодец! Даже мою машину пригнал в целости и сохранности…

– Да ты издеваешься надо мной?! – я вскочил с пола и сгреб в руках китель у него на горле. – Так тоже смешно? Могли бы, и подождать меня для разнообразия!

Резко сбив мои руки со своего горла, Шепард отошел в сторону и обратился ко всем:

– Сегодня все были молодцом. Было нелегко, но мы справились относительно неплохо…

– Относительно неплохо? – задохнулся от возмущения Джавахарлаев, выливая себе на голову воду из фляжки. – Это типа ”спасибо, что не подохли и все такое”? Не за что, Дэн!

– Миссия прошла, скажем, так, не совсем как я планировал…

– Не совсем как ты планировал? Да неужели?! – Соколик показал свою искусанную руку. – Теперь я тоже стану как они! Не хочу стать вонючим уродом, лучше сразу пристрелите…

– Заткнулся бы лучше, вонючий урод! – буркнул Лютый из дальнего угла. – Из-за тебя мы чуть все не сдохли. Тоже мне доблестный воин аллаха, мать твою! Наложил в штаны при виде обычных жмуров, а еще сержант первого класса! Несчастная наживка для зомби…

– Тихо, господа. Я не окончил. – Примирительно поднял руки Шепард.

– Так кончай быстрее, Дэн!

– Соколик, без нервов, они у меня тоже не железные. Тебе не грозит Обращение, ты лишь по чистой случайности не деградировав до уровня зомби. Ну, чуть-чуть не деградировал.

Заложив руки за ремень, Дэн осмотрел всех. Выдержав наши мрачные взгляды, улыбнулся:

– Я рад видеть каждого из вас во здравии, пусть и немного взбодренных и помятых происшедшими событиями. Жизнь продолжается, а значит нужно поспевать за ней…

– А как же Рома? Он уже никуда не поспеет, – громко сказал я. – А парень, между прочим, пожертвовал жизнью ради нас. Он отвлек всех на себя, чтобы мы сейчас жили, пока его в этот момент жадно слизывают с бетона. Своя рубашка ближе к телу? Я вот смотрю и никак не могу найти различий между вами и теми тварями из Токачи. Такие же тупые и самодовольные рожи. Ну, а ты? – я подошел к Хету, безучастно сидящему на тюках с грузами. – Что скажешь вождь? Хотели со временем создать из нас сверхразум, но надорвались и слишком поздно поняли свою ошибку? Решили стереть нас с лица земли, но даже этого не смогли сделать, как следует. Плевать я хотел на ваш Крул Каи и на все ваше тухлое сообщество большеголовых и лопоухих!

– Алешин! Чего ты разорался? – Шепард нахмурился. – Заканчивай эту демагогию. Нам и так не по себе от смерти Чекова, а тут еще твои вопли выслушивать, глотка то луженая. Мы еще и пол дороги не прошли, а уже готовы растерзать друг друга. Отставить обвинения!

– Капитан прав, – неожиданно вступил в разговор Хет, чем вызвал неудовольствие на лице Дэна. – Человеческая природа была бы иной, если бы мы в свое время решились на Интеграцию.

– Какую еще Интеграцию? – нахмурился Джавахарлаев, перебинтовывая раненую руку.

– Интеграция в Крул Каи, – терпеливо стал объяснять Хет. – Мои хозяева слишком долго медлили с представлением в Совете рас результатов эксперимента на Земле. В надежде на признание во время будущих выборов главенствующей расы, они решили не спешить. Человек – чрезвычайно сложное создание. Вобравшее в себя наилучшие и наихудшие черты существ, чей геном послужил фундаментом вашего ДНК. Из человека можно вылепить идеальное создание с рациональным мышлением, дружелюбное и открытое или пустить все на самотек и в результате получить чудовищ. Вобравшие в себя злость одиночества, жестокость, конфронтацию постоянную конкуренцию со своими соотечественниками, ради места под солнцем, вы сбились с пути развития и самопознания. Я вас понимаю, как никто другой. Именно мне и моим братьям поручили охранять вас от самих себя. Всю вашу историю мы присутствовали где-то неподалеку в образе мифических ангелов, богов и посланников небес. Охраняли ваш покой от бед, которые могли прийти из космоса, а спустя тысячелетия много раз предотвращали ваше тотальное уничтожение, посредством политических решений манипулируя правительствами. Чтобы познать людей, нужно мыслить, как человек. Мои клонированные братья даже после дня, который вы называете Судным, не теряли людей из вида. Если выжил хоть один неизмененный человек, значит, наши труды не прошли даром. Со временем планету можно очистить от некроморфов, города отстроить заново, но если погибнет последний из вас, погибнут труды даяков, а значит миллионы лет титанического труда Ферм разума, пропадут безвозвратно. Мы ищем чистый образец, который можно заменить на утраченный в ходе конфликта между Реформаторами и Консерваторами. Каждый живой организм на планете подвергся необратимым изменениям, но мы верим, что остались чистые экземпляры. Часто вас посещали гости из других миров, которые могли вывезти кого-либо из вас за пределы солнечной системы. Владения даяков открыты для посещений извне, и все ваши вопросы относительно принадлежности неопознанных летательных объектов в атмосфере Земли, сводятся к простому ответу – гости из внешних миров.

Все с недоверием слушали Посланника, даже Соколик приуныл, когда тема разговора вышла за границы его понимания.

– Беллатрианцы – чрезвычайно развитая цивилизация, могут преобразовывать один вид материи в другой, что равносильно беспредельным ресурсам, обладают обширнейшими познаниями о Вселенной. Живут на экзопланете Беллатри в системе Андромеды. Уже более трех с половиной миллионов лет являются полноправными членами пан-галактического сообщества. В контакты вступают крайне неохотно, но по каким-то причинам, понять которые не удается даже нам, питают к людям привязанность и посещают Землю при любом удобном случае. Беллатрианцы первыми из всех рас открыли существование торсионных связей Вселенной и по сути доказали существование более высокого уровня развития условно назвав его Высшим разумом. Каждое разумное создание, так или иначе, связано посредством торсионных полей с этим разумом и то что некоторые принимают за случайность на самом деле является определенной закономерностью. Высший разум разговаривает с нами посредством языка обстоятельств. Существа, которые этого не признают, никогда не познают структуру и величие мироздания. Величайший физик Земли – Альберт Эйнштейн – близко подошел к разгадке взаимодействия гравитационных, электромагнитных и торсионных полей и даже создал Единую теорию поля, которую не без нашего незаметного влияния в последний момент был вынужден отозвать из редакции. Человечество еще не достигло того уровня развития, когда подобное революционное открытие сможет принести реальную пользу. Так же как дикарю опасно заигрывать с гранатой, так и вам с Единой теорией поля.

– Интересно… – задумчиво протянул Лютый, с трудом сдерживая ухмылку. – От какого хомо-сактипедиса произошел Джавахарлаев? Наверняка от Центаврийского долбоящера!

– Пошел ты! – взвыл Баха, позабыв про свою руку. – А ты сам тогда, какой мутированный гиброидный мухомор имеешь в прародителях?

Слушая гневную и сбивчивую речь обидчивого казаха, Лютый почти с нежность смотрел на него, наслаждаясь смешным акцентом который проявлялся в моменты, когда тот нервничал.

– Твое развитие явно зашло в тупик, Соколик! Что я такого сказал? Еще один камешек в твой плов? Может мне для полного счастья засунуть в твою маму сан свой хобот…

Джавахарлаев с воплем вскочил и кинулся на обидчика, дубася Лютого кулаками по лицу. Лютый в долгу не остался, и началась потасовка. Всем нам пришлось их спешно разнимать.

– Хватит дурачье! Довольно! – выкрикнул Шепард. – Отставить!

Я отошел к приунывшему отцу Тихону и присел рядом с ним на тюки с парашютами.

– А как же бог? – тихо спросил Тихон. – Он тоже результат эксперимента?

– Какая теперь разница? Если бог и существует то нам не дано это узнать наверняка. Лучше расскажи, чем ты провинился, если был сослан на отдаленный остров, на край земли?

– Зачем тебе знать? Ищешь тему позубоскалить?

– Да ты что, Тихон? Я скорее дам сожрать свою печень зомби, чем буду зубоскалить. Давай так, я отдам тебе фляжку со спиртом, а ты мне выложишь свою историю?

– Целую флягу за историю? – удивленно почесал бороду Тихон. – По рукам.

– Сначала рассказ! Я не обману, ты ж меня знаешь.

Бородач целую минуту молчал, прежде чем начал повествование. Кроме меня, его все равно никто не слушал. Шепард отвел Лютого в сторону и что-то настойчиво ему внушал. Джавахарлаев обиженный на весь мир, злобно зыркал на всех из угла, а Хет спокойно счищал с ладоней застывшую кровь Охотника, которого голыми руками изрубил на мелкие кусочки. Надо будет поинтересоваться на досуге, что за адские силы помогли ему в этом.

– Батюшка архимандрит, затаивший обиду за непослушание и гордыню, решил наказать меня публично, сослав в старую часовню, в которой даже в новом тысячелетии суеверные селяне отпевали своих усопших, – задумчиво глядя перед собой, Тихон теребил бороду, его мысли блуждали далеко в прошлом. – Так вот, медвежий угол, оказался жуткой дырой и, единственное, ради чего стоило туда поехать, так ради чудотворных икон, которые, как болтали архиереи, творили реальные чудеса. Не знаю насчет чудес, а коллекция старинных икон там была отменная. Некоторые из них датировались одиннадцатым веком. Вместо того чтобы перевезти все эти сокровища под надежную охрану поближе к цивилизации, святые отцы держали реликвии в подобной глухомани по просьбе местных властей. Ха! Местные власти! Это конечно громко сказано! Один участковый на деревню, да хапуга председатель, пьющий без просыху круглые сутки напролет, вот тебе и вся власть. Сподобило же меня загореться желанием взглянуть на чудеса и приехать, невзирая ни на какие трудности. Ну да ладно, сказано – сделано. Старенький отец Игнатий – мой предшественник – пропал без вести при таинственных обстоятельствах всего за несколько часов до моего приезда! Куда он делся одному богу ведомо. Возможно, стал жертвой зверья лесного аль маньяка, какого. И вот я принял на себя все заботы местной паствы и стал вместо Игнатия, присматривать за хозяйством… мда…

Тихон молча забрал из моих рук флягу и, как следует, приложился к ней. Довольно ухнув, занюхал рукавом и замолчал на целых пять минут.

– И что было дальше? – сгорая от любопытства, напомнил я, толкнув его локтем.

– С кем? – невпопад брякнул Тихон, посмотрев на меня рассеянным взором.

– С тобой и этой чертовой часовней!

– А, ну вот, я стал там всем заправлять, в смысле не жителями деревни этими суеверными олухами, а часовней. Ничего чудного в ней по правде не было, кроме старинных вещей.

– Ты это уже говорил старый пьянчуга! – перебил я, теряя терпение.

– Как-то восьмилетний сын доярки Марьи напросился в гости, чтобы посмотреть отпевание усопшего, а я ему говорю мол ”мать разрешит, тогда приходи”. Мать, не будь дурой, отказала бы, но эта дуреха разрешила, видите ли, к ней хахаль должен был прийти в гости, а родного сына девать некуда вот и сплавила мне. Ну ладно, пацан не глупый. Любознательный. Хоть и замучил он меня до смерти своими расспросами, зато какая никакая компания. Накануне днем в часовню ко мне наведался участковый со товарищи. Принесли мне покойничка, по роже так висельник, каких поискать, и требуют его отпеть, а мне что не все ли равно? Пришлось взять этого жмура. Значица, прочитал я пару молитв “За упокой” пока Сашка, Марьин пацан шарился да отирался по углам, закрыл часовню изнутри, да так и уснул сном праведника. Поспать мне этот непоседливый ребенок не дал. Сказал, что увидел, как у покойника открылись глаза. Я, разумеется, не поверил ему, но уж больно на лице мальчонки был неподдельный страх. Помянув всех бесов и, не забыв прихватить для аргумента топорик, которым колол дрова, я подошел к покойнику. Тот спокойно лежал на своем месте, где ему и полагалось все с той же гнусной гримасой на синюшней роже. Тогда я для верности взял свечку и капнул воском ему на щеку. Щека дрогнула, вот тут я не сдюжил ну и… приложил его, как следует топориком по черепушке, а потом еще пару раз лезвием по горлу для верности. Ох, и живчиком оказался этот усопший…

– Зомби? – лениво зевнул я, теряя к рассказу интерес.

– Какой к чертям зомби?! – воскликнул Тихон. – Бандит и душегуб! А подельнички поджидали его снаружи, когда он меня сонного порешит, а потом откроет им дверь. Я быстро просек их нехитрый план, спрятал Сашку в кладовую, а сам снова взял топорик и погасил лампу. Не успел щелкнуть запором, как в часовню ввалились двое пьяных долбанов с охотничьими ружьями наперевес, коих я в темноте прилежно и отоварил по затылку одного за другим. Когда я снова зажег лампу, все было кончено. Их головы были похожи на рубленый фарш…

Тихон глотнул из фляги и разразился нецензурщиной, сделавшей честь и пьяному боцману. Когда он закончил ругаться, я тактично поинтересовался что было дальше.

– А дальше разбирательство, понаехали стервятники журналюги из областной газетенки, все пытались из этого сенсацию раздуть! Священник-маньяк! Священник-убийца! А мне государство медаль дало за тройное убийство и за то, что спас святые реликвии! – Тихон так рявкнул, что остальные посмотрели в нашу сторону с раздражением. – Премию выписали и разве что зад не облизали и все за что? За убийство деревенских олухов решивших разжиться старинными вещичками! Не вышло! Как сейчас вижу мертвого участкового с пробитой башкой. После того случая я впал в глубокий запой. Шутка ли совершить тройное убийство – это же смертный грех и верный путь в ад! Мне вмиг стало все безразлично. Я вызвался замаливать грехи и, с благословения отца архимандрита, уехал на Курильские острова, а именно на Итуруп, но там проснулся вулкан, и я выбрал себе уголок поспокойней на Шикотане. Вот и вся история, а ты чего ожидал? Кровавые перестрелки, роковые блондинки и дьявольские откровения в стиле людоеда доктора Лектора? Господь еще воздаст мне за все мои грехи, когда придет час расплаты за все мои кровавые деяния…

К нам подошел Шепард и строго сказал:

– Ложитесь отдыхать, святой отец. Два часа пролетят как две минуты. А ты, Алешин, пройдем в кабину пилота. Мне нужно тебе кое-что сообщить, раз ты желаешь быть в центре событий.

Пожелав всем спокойной ночи, Тихон с тяжелым сердцем и затуманенными мозгами улегся на свой матрас. Через несколько минут он уже храпел как трактор на холостом ходу.

Пропустив вперед себя Дэна, я перешагнул через ворочающегося на тюфяке Соколика. Прислушиваясь к равномерному гулу двигателей, хотелось верить, что все спокойно и идет как надо. Эта конечно была иллюзия. У нас больше не было дома. Не было друзей и помощи Гнезда. Каждый из нас был сам себе островом и пребывал наедине со своими мыслями.

Следом за нами увязался Хет, которому было скучно в компании спящих людей. Шепард не стал возражать, а мне по большему счету было все равно. Так втроем мы и зашли в кабину, где среди приборов и светящихся экранов суетился Свиридов с неизменной чашкой чая в здоровой руке. Постучав протезом по указателю топлива, он мрачно посмотрел на Дэна.

– Я вас ни в чем не обвиняю Дэн, но Ваши ребятки могли бы сработать и тоньше…

– Что случилось? – потребовал я разъяснений. – Мало топлива закачали?

– В самый раз, только вот незадача, во время стрельбы продырявили топливный бак. У нас серьезная утечка, которую мы вскоре начнем ощущать. Нам может не хватить топлива.

– Хотите сказать, рухнем в море, так что ли?

– До Владивостока должно хватить, – сказал Шепард. – Мы тут посоветовались со Свиридовым и решили, что если горючее упадет до критической отметки, мы будем десантироваться в бухте Тихой. Первоначально я планировал приводниться в бухте Патрокла, но если не выйдет, сам бог велел добираться до берега своим ходом и преодолевать промышленную зону. Рельеф местности не внушает оптимизма, одни полуразрушенные береговые сооружения, брошенные бараки, а еще старые минные банки со времен последней войны. Нелегко придется это уж точно.

– А как же Свиридов? – спросил я. – Ему же не хватит топлива, на обратную дорогу!

Дэн, многозначительно переглянувшись с пилотом, почему-то отвел глаза в сторону.

– А разговора о возвращении не было, – вместо него спокойно ответил Степан. – Это был билет в одну сторону, поэтому я и вызвался добровольцем. Без крыльев мне все равно не жить, а миссия слишком важна, чтобы доверить ключ от успеха в руки бездарей. Разве мог я упустить такую удивительную возможность полетать напоследок как в былые времена?

– Не дури, это же какое-то безумие! Тебя примут назад как героя… – стал возражать я.

– Меня собьют на подлете. Не забывай, мы приземлялись в Токачи. Правила карантина, несколько ужесточились, чем при старом Совете. Ради призрачной опасности, островитяне собьют и собственную бабулю, если того потребует безопасность. Ты еще не догнал, парень? Мы все теперь хуже прокаженных. Пощады ждать не приходиться даже от своих. Особенно от них.

– Тогда пойдем с нами, места в машине хватит на всех.

– Хо-хо! И далеко я убегу на костылях? – пилот весело рассмеялся, в то время как в его глазах затаилась печаль. – Да и стар я для подобной беготни. Это раньше я был хоть куда и еще вам молодым дал бы фору в погоне за бабами и выпивкой, а сейчас я стал старым и ленивым. Моя судьба летать в небе и там же сгинуть. На твоем месте Алешин, я бы больше задумывался о собственном здоровье. Я свое давно отлетал и проку от меня более никакого.

– На севере города, судя по старым картам, есть аэродромы. Ты можешь попытать там счастье. Даже если полоса не пригодна, ты сможешь выжить… – сделал я последнюю попытку.

– Ты хоть понял, что предложил? – рассердился старый пилот. – Не в моем обычае скрести брюхом по земле. Все одно – смерть. Подыхать от скуки в ожидании нежити? Увольте! Или синее небо, или черная смерть, третьего не дано. Даже не думай, что я променяю костлявую на поганую жизнь в обличии некроморфа. Выбросить бы вас поскорее и забыть как дурной сон. Не травите душу постными рожам, словно собрались на моих похоронах. Вот выполните свое задание, а что дальше будете делать? Подумай над этим, а пока оставьте меня и не раздражайте своими “умными” советами. Мы все равно рано или поздно рухнем на землю и лучше позже, чем раньше. Проваливайте! Сообщу, когда топлива останется на маневр десантирования.

В подавленном состоянии я шел за Шепардом, решившим еще раз проверить парашюты, укрепленные на бронетранспортере. Мы внимательно осмотрели все крепления и тормозные ракеты, еще раз убедились, что ничего не забыли. Я с тяжелым сердцем улегся на свой матрас и попытался представить, что сейчас делает Мари. Обычно она до поздней ночи не ложилась, предпочитая коротать время за вышивкой. Помнит меня или уже забыла, найдя утешение в объятиях другого? Происшедшая в Токачи резня постепенно забывалась. Нервы отпускали. Сколько на моей памяти было подобных операций. Два десятка? Три? Но вспоминал я сейчас не жуткие гримасы умирающих чудовищ и не обстоятельства их смерти, а всех своих женщин, с которыми обретал временное спокойствие. Только вместе с любимыми я был счастлив.

После хладнокровного убийства Ведьмы меня целый месяц удерживали на карантине. Специалисты Гнезда тщательно изучали меня, пока окончательно не вынесли вердикт – отныне я не человек, а некроморф пусть и своеобразный. Будь на месте Высокова генерал Воронин, моей участи и вправду не позавидуешь, но полковник заступился и спас меня от лютой смерти. Он тщательно засекретил исследования и объявил, что мутации незначительные и кроме глаз никакие ткани и органы тела не изменились. Это было благой ложью ради моего спасения. Видит бог, кроме облика и мыслей во мне не осталось больше ничего человеческого. Реакция увеличилась, как минимум в десять раз, а регенерация в тысячу. Каждый орган видоизменился и покрылся плотной оболочкой, которую не пробьет даже пуля, выпущенная в упор. Кожа по желанию могла становиться почти стальной плотности, а возможность погружаться на большую глубину и долгие часы не дышать, лишь малая толика тех фантастических возможностей, что подарила мне Радость жизни. Ученых Гнезда ставили в тупик все эти странные мутации, и они лишь разводили руками. Не все Обращенные могли похвастаться такими результатами. Для многих других как правило все заканчивается ужасно предсказуемо с одним результатом.

Я так задумался, что не сразу заметил, как рядом со мной присел Хет.

– А ты чего не спишь? – проворчал я.

– Мне сон не нужен, – Посланник прислонился лысой головой к переборке и уставился перед собой немигающим взором. Для меня он все еще был загадкой, живым анахронизмом.

– Хет, тебе бывает страшно? Ты ощущаешь оторванность от этого мира?

– Со мной такое было лишь однажды, когда пришлось в одиночку работать в космосе. Нужно было взять для анализа со спутника Земли образцы изотопа, который называется Гелий-3.

– Первый раз о нем слышу. Расскажи, все равно не могу заснуть.

– Гелий-3 является побочным продуктом реакций, протекающих на Солнце. На Земле его добывают в небольших количествах, исчисляемых несколькими десятками граммов за год. Другое дело – Луна, у которой нет атмосферы. В результате чего ценного вещества там находится до десяти миллионов тонн, в то время как на Земле его запасы оцениваются в одну тонну. При термоядерном синтезе, когда в реакцию вступает тонна гелия-3 с 0,67 тоннами дейтерия, высвобождается энергия, эквивалентная сгоранию пятнадцати миллионов тонн нефти. Исходя из чего, населению планеты лунного ресурса гелия-3 должно хватить как минимум на ближайшее тысячелетие. Основной проблемой остаётся реальность добычи гелия из лунного реголита. Содержание гелия-3 в реголите составляет всего один грамм на сто тонн. Поэтому для добычи тонны изотопа следует переработать не менее ста миллионов тонн лунного грунта. Мне предстояло решить состоятельность добычи изотопа с помощью человеческих технологий. Себестоимость производства гелия-3 с помощью синтеза на ядерных реакторах деления через тритий намного ниже космической добычи. Существовавшие методы вывода тяжёлых грузов на орбиту были недостаточно надёжны и экологически небезопасны, что могло привести к сильному повреждению озонового слоя, загрязнению атмосферы и земной поверхности остатками ракетного топлива и продуктами его сгорания, а также отработанными ракетными ступенями и потерпевшими аварию головными частями. Реализация длительной, крайне дорогостоящей и плохо поддающейся аудиту лунной программы всегда представляла собой проблему. Вместо этого ряд ваших ученых предлагали разработать программу дешёвого производства гелия-3 из распространённого на Земле лития-6 на атомных электростанциях.

– Потрясающе! – искренне восхитился я. – Похоже, ты знаешь о Земле куда больше меня.

– Это легко объяснимо. Знать все о ваших технологиях была моя первостепенная задача.

– Подкинули бы идейку трансмутации материи, какому-нибудь яйцеголовому умнику.

– Это неверное решение и крайне опасное. Люди использовали бы эту технологию для создания страшного оружия, которое даже не поддается сравнению с атомным.

– Например? Что может быть страшнее?

– Например, оружие способное погасить Солнце, а планету разнести на атомы.

– Да брось, это только у фантастов в книжках такие взрывные технологии.

Хет иронично посмотрел на меня как на несмышленого ребенка:

– Твое счастье в неведении. Мир намного сложней, чем кажется.

Я нахмурился и долго думал над тем, что услышал, а потом спросил:

– Просвети меня, как можно уничтожить Солнце?

– Во Вселенной нет ничего невозможного. Например, можно узконаправленным излучением с Земли изменить вещество ядра или вызвать цепную реакцию, способную вызвать волнение на звезде. Можно погасить звезду, с помощью ингибиции термоядерной реакции, а еще…

– Хватит, я уже понял, что дело темное.

Поежившись под взглядом его ничего не выражающих глаз, я смирился, что теперь не усну.

– Ты бывал на других планетах?

– Напрасно вы грезите о других мирах, в то время как ваша планета едва ли не единственная и уникальная в своем роде. Я был в высшем органе Крул Каи, на Зете-Ретикуле. Помню безумный хаос красок. Чуждую растительность и непривычные для глаза строения. Каждую секунду мучительного пребывания на Зете-Ретикуле я мечтал только о возвращении на Землю. Поверь на слово, наш дом здесь и никакой другой его не заменит. Сейчас нужно отстоять Землю.

– Ну а космические корабли? – допытывался я. – Они все в виде летающих тарелок?

– Форма не важна, важно содержание, – терпеливо объяснил Хет. – Они могут выглядеть как угодно, даже как глыба камня. Для начала ты должен уяснить, что никаких полетов в глубоком космосе, где нет звезд, не существует. Большинство планет и звезд в нашей Галактике связаны меж собой невидимыми связями, которые галакты называют – струнами. По ним происходят мгновенные перемещения в пространстве. Это так называемый трансферт по каркасу Вселенной. Транспортные маршруты используются так давно, что уже никто не помнит, кто открыл эту технологию первым. Многие расы пытались создать более эффективную систему полетов в космосе, но пока что струны единственно возможная альтернатива.

– Но почему никто не хочет нам помочь? – воскликнул я в сердцах.

– А зачем? – холодно спросил Хет. – У тебя часто болит душа за дикарей Новой Гвинеи?

– При чем тут Новая Гвинея? Мы совсем другие!

– Так, когда ты в последний раз отдавал свою рубашку, дикарю?

Я тихо рассмеялся, признавая свое поражение. Ох, и ловкач этот Златокожий жлоб.

– Сдаюсь. Аналогию понял. Тогда последний вопрос, зачем они к нам тогда прилетают?

– По разным причинам. Солнечная система долгое время была изолирована, – Хет совсем по-человечески пожал плечами. – Посещают в основном туристы. Ревизоры звездных маршрутов. Пространственные дизайнеры и инженеры. Старатели, разыскивающие редкоземельные элементы. Просто любопытные, которым не живется спокойно. Солнечная система в регистре Крул Каи открыта для посещений. Никто не запрещает сюда прилетать. Если бы вы развязали меж собой глобальную войну, тогда систему закрыли на карантин. Кстати, вы были очень близки к подобному печальному исходу. Обычно при карантине планету погружают в стасис.

– С ума сойти! Значит, нас посещают одни зеваки.

Ощущая в душе злость, я демонстративно отвернулся к стене и закрыл глаза.

– Черт бы подрал этих туристов… – сонно пробормотал я, обняв автомат.

Самолет без происшествий миновал западную часть острова Хоккайдо и взял курс на Амурский залив. Равномерный гул четырех мощных двигателей навевал уныние. Те сорок минут, что удалось подремать, даже во сне были омрачены мыслями о Большой земле. Как встретит нас зло Запределье? Не разобьемся ли при десантировании? Как много шансов найти злополучный Ключ и выживших людей? А так же многие другие вопросы, на которые никто не знал ответов.

Томительное ожидание сменилось суетой. Всем не терпелось начать действовать.

– Подъем лежебоки! Нас ждут вино и бабы! Погудим в городе на славу! – разорялся Лютый, наблюдая за сонным Джавахарлаевым. – Ты готов к новым волнительным испытаниям, Соколик? На этот раз под защитой брони в полной безопасности. Всю ночь метался болезный по всему взлетному полю, теперь и посидишь…

Баха хмуро посмотрел в его сторону:

– Я все гадаю, в каком мире ты живешь, Лютый! У твоей страны фантазий есть название?

– А как же! Называется эта страна Чуркистан! Мое любимое место!

Предотвращая назревающую свару, Шепард отправил Лютого грузить в бронемашину пулеметы РПК, а Баху подрядил собирать оставшиеся вещи. Единственный, с кем не возникало никаких проблем, был отец Тихон, но и он подозрительно присмирел после вылета с острова.

– О чем думаешь, Тихон, о боге или о людях? – весело спросил я.

– Гадаю о правоте утверждений биологов, экологов, геологов и инженеров, выдвинувших теорию полного исчезновения цивилизации в течение короткого периода времени.

– Чего-чего? – от неожиданности я даже растерялся. Его ответ застал меня врасплох.

Тихон наградил меня сумрачным взглядом и нехотя объяснил словно ребенку:

– Некоторые ученые пытались найти ответ на вопрос, что произойдет с нашей планетой, животными и растениями, если люди внезапно исчезнут. Как долго будут существовать созданные человечеством памятники и артефакты? Что останется от нашего индустриального мира? Что разрушится, прежде всего? Есть теория, что через шесть месяцев пригородные районы крупных городов начнут заселять дикие животные, обычно сторонящиеся городов, а мыши и крысы, поглотившие все съедобные запасы, покинут их. Через двадцать пять лет морская вода затопит Лондон и Амстердам. Через сорок почти все деревянные постройки либо сгорят, либо сгниют, либо будут уничтожены термитами. Разрушатся земляные дамбы. Через семьдесят большая часть из шестисот миллионов автомобилей превратится в груду металла. Через сто обрушатся мосты из-за коррозии несущих конструкций. Через двести не станет даже небоскребов. Через пятьсот превратятся в прах современные средства хранения информации: жесткие диски, ди-ви-ди. Через тысячу лет на Земле практически не останется доказательств существования человеческой цивилизации. Меньше всего пострадают здания и конструкции, сделанные из массивных камней и толстого бетона, например, египетские пирамиды, Великая китайская стена и плотина Гувера. Однако, через десять тысяч лет исчезнут и они. Это не значит, конечно, что жизнь на Земле прекратится после исчезновения людей. Просто она станет другой.

– Не хочу мешать столь ученой беседе, – тактично вмешался в разговор Шепард. – Но лучше двум таким выдающимся ученым мужам как вы занять места в машине. Добро пожаловать в Приморский край! Пока вы предаетесь праздным беседам, мы уже летим над сушей.

Выглянув в иллюминаторы, я с тревогой увидел темную громаду суши. Страх и надежда любого из нас. Как долго мы были оторваны от нее словно дети от любимой матери? И плевать, что она стала тревожной, опасной и негостеприимной – мать остается матерью всегда.

– Еще насмотришься Алешин. Каждый знает свое место.

– А что делать с уазиком? – спросил Соколик. – Он нам перегородил выход.

– Когда откроется грузовой люк, вытолкнем наружу.

Запрыгнув внутрь бронетранспортера через боковую дверцу, я первым делом пристегнулся широкими ремнями безопасности. Лютый занял место у башенного крупнокалиберного пулемета, Баха поближе к запасному выходу, а Тихон смиренно сгорбился на лавке в десантном отсеке между тюками с продовольствием. Место водителя занял Шепард, а я тем временем в соседнем кресле, изучал планшет с картами. Двигатель и системы жизнеобеспечения медленно оживали, наполняя окружающее пространство легкой вибрацией. Все было как будто в норме.

– Пятнадцать минут! – выкрикнул Шепард, обращаясь ко всем. – Пристегнитесь святой отец! Вначале будет свободное падение, потом резкий толчок. Не расшибите головы о потолок.

Я надел на голову танковый мягкий шлем, а к горлу прикрепил ларингофон:

– Очень правильная постановка вопроса, Дэн. Ты как всегда видишь дальше и глубже нас.

– Всегда, пожалуйста, – отмахнулся Шепард, и обратился по рации уже к Степану. – Свиридов, мы упакованы и на местах. Начинай десантирование, когда будешь готов.

– Добро. Начинаю снижение, – проскрипела рация. – Сейчас чуток потрясет.

Томительное ожидание стало действовать на нервы, поэтому Дэн решил отвлечь всех от невеселых мыслей поучительной лекции по десантированию:

– С принятием на вооружения, воздушно-десантных войск России БМД-1 и БТР-Д развитие средств десантирования пошло по двум направлениям. Продолжались совершенствоваться многокупольные парашютные системы и парашютные платформы для десантирования техники и грузов. Для гашения удара о землю в момент приземления применяются воздушные или сотовые амортизаторы. Небольшая скорость вертикального снижения и высокая надежность многокупольных систем, позволила освоить десантирование личного состава внутри боевых машин. Эта система получила название «Кентавр». В основе работы парашютно-реактивных систем лежит принцип мгновенного гашения скорости вертикального снижения, практически до нуля, в момент приземления за счет тяги реактивных двигателей, монтируемых на самом объекте. Вначале, после отделения от самолета, с помощью ВПС – вытяжной парашютной системы – вводится в действие основной парашют площадью 540 квадратных метров, который стабилизирует падение. В это время приводится в действие автоматика системы, производится подготовка к ее срабатыванию; специальный генератор раскручивается и заряжает конденсатор большой емкости. Его заряд пойдет затем на зажигание тормозного двигателя. Опущенные вертикально вниз два щупа имеют на концах контактные замыкатели. При касании поверхности они вызывают срабатывание порохового реактивного двигателя, который мгновенно гасит вертикальную скорость с двадцати пяти метров в секунду до нуля. Машина как бы замирает на мгновение, окутанная облаком газов, вырвавшихся из сопел реактивного двигателя. Длина щупов устанавливается в зависимости от веса объекта, высоты местности и температуры воздуха в районе выброски. К достоинствам данной системы можно отнести то, что для десантирования объектов не требуется дополнительная платформа. К недостаткам сложность в организации хранения, применение только для определенного образца боевой техники – в данном случае адаптированную для нашей машины и большая зависимость от внешних факторов: температуры, влажности воздуха и прочее. На воду приводнятся еще сложнее.

– Ты не словом не обмолвился о том насколько это опасно! – сказал Баха. – И откуда тебе так много известно о нашем оружии? Ты же янки!

– Чертовски опасно. Если бы я не верил в полковника, его технарей и мастерство Свиридова, ни за что не подписался на эту самоубийственную акцию. Что касается моей осведомленности то, это было моей основной работай в НАТО. Я был аналитиком.

– Ну, это роднит тебя с Хетом, он тоже своего рода исследователь…

– Кто-нибудь объяснит мне, что за хлопки я слышу снаружи? – спросил Тихон.

– Я ничего не слышу, – я нахмурил брови, прислушиваясь к рокоту двигателя.

– И я ничего… – подтвердил Лютый, но уже в следующую секунду мы все хватались за поручни, когда самолет резко накренился, совершая маневр уклонения. По наружной броне словно саданули горстью мелких камней. Звонко барабаня по металлу, осколки хаотично рвали в клочья корпус самолета, вызвав резкую декомпрессию внутри грузового отсека. К счастью герметичность бронемашины не была нарушена, а иначе не избежать нам больших проблем. Самолет завалился на другой бок, а над потолком взвыла запоздавшая сирена тревоги.

– Работает ПВО! Держитесь! – ожила радиостанция. – Готовность пять минут…

Голос Свиридова внезапно оборвался, сменившись хрипами. Повторные вызовы ни к чему не привели. Самолет ушел в резкое снижение, от которого у всех заложило в ушах. Сердце так бешено забилось о ребра, что было готово выпрыгнуть из груди. Перегрузки вдавили нас всех в сиденья, заставив невольно заскрипеть зубами от боли. Плотность обстрела заметно снизилась, но не прекратилось. Было и так понятно, что самолет это уже не спасет – он стал неуправляемым. Его обшивки светила дырами, словно решето, пробитая как минимум в сотне мест. Зато, судя по плавности полета, был активирован автопилот, иначе самолет давно ушел бы в штопор.

– Кто в нас стреляет?! – выкрикнул Баха, сжавшись от страха. – Ведь не зомби же…

– Тот, кто не невзлюбил нас с первого взгляда, – съехидничал Лютый.

– Мы же свои! Они там ослепли что ли?

– Ага, как же, свои! Тебя Соколик, даже по пьяни за своего не примешь…

– Лютый! Захлопни рот и не нарывайся! – зарычал я, теряя терпение. – Дэн? Приказывай!

Шепард мучительную секунду раздумывал, прежде чем принять нелегкое решение:

– Будем десантироваться вслепую. Пандус давно должен был опуститься. Кому-то придется вылезти наружу и активировать его вручную. Не хочу ни в кого тыкать пальцами, нужен доброволец. Мы снизились достаточно, чтобы не опасаться декомпрессии.

– В таком случае пойду я! – теряя терпение, я открыл люк и выбрался из машины наружу.

Невольно вздрогнул от просвистевшей над головой шрапнели, ужаснулся чудовищным пробоинам в правом борту, через которые были видны яркие вспышки взрывов и тонкие росчерки огненных трасс. Пронизывающие порывы холодного ветра с оглушительным ревом сотрясали отсек, шквальными порывами кидая меня из стороны в сторону. Свет давно погас, осталась лишь одна единственная аварийная лампа, назойливо мигающая предупреждающим красным светом. Добравшись до распределительного щитка, я стал наугад щелкать клавишами, пока грузовой люк не вздрогнул и не стал медленно опускаться, открывая вид на подсвеченную взрывами темноту далекой земли. Возникало ощущение, будто мы несемся в космическом пространстве. Едва видимый внизу контур континента рассекали белесые струи инверсионных следов протянувшихся от двигателей. Сняв уазик с ручника, я поднапряг мышцы и медленно стал толкать его перед собой прямо в сторону темного зева люка. Машина самостоятельно заскользила по маленьким роликам на полу и исчезла за бортом. Быстро осмотрев прикрепленные к крыше и бокам бронетранспортера парашюты и ракетные системы, с облегчением констатировал, что осколки их не повредили. Самолет по непонятным причинам теперь стал набирать высоту, медленно задирая нос вверх. По всем признаком, если Свиридов до сих пор жив, то больше не контролировал нашего воздушного кита.

Я едва успел отпрыгнуть в сторону, избегая восемь колес, как БТР заскользил в сторону открытого проема. Под потолком засверкали искры перебитой проводки. Почти мгновенно полыхнул пожар, перекинувшись на баллоны со сжатым кислородом. Я ухитрился добежать и на ходу запрыгнуть на подножку бронемашину, в тот момент, как ее задние колеса уже висели над холодной пустотой. С холодом в груди я как раз протискивался внутрь кабины, когда почувствовал свободное падение, нарастающий свист ветра в ушах и увидел над головой быстро уменьшающийся силуэт самолета, за которым тянулся жирный шлейф черного дыма и всполохи искр. Едва успев, пристегнутся к креслу ремнями, я скривился от мощного рывка – это открылся основной купол. От сердца немного отлегло, ведь никто не был до конца уверен, что устройство сработает как надо. Раскачиваясь на стропах, БТР плавно опускался в море, в то время как вокруг нас продолжали мелькать росчерки огненных трасс жадно тянущихся с земли.

– Ну, это просто беспредел! Мало того, что сбили, так теперь добивают! – бушевал разгневанный Лютый. – Покажите мне этих подонков, я лично сверну каждому из них шею!

Медленное и, как мне показалось, бесконечно долгое снижение прервал рев реактивных двигателей торможения и тут же последовал жесткий удар бронетранспортера о воду. Все мое тело пронзила острая судорога боли, словно тебе на плечи уронили мешок с песком. Посадка оказалась далеко не такой мягкой, как я думал, а может реактивные двигатели сработали высоковато от поверхности воды. Мы как пробка от шампанского выскочили на поверхность. Наша башенная автопушка залаяла в ответ, отстреливаясь от зениток на берегу.

– С ума сошел?! Отставить! – приказал Шепард. – Ты же выдаешь наше местоположение!

Лютый, сердито цедя проклятие, нехотя прекратил стрелять. Сразу же по броне перестали стучать пули, когда стрелки на берегу потеряли нас из виду. Через минуту над бухтой стали взлетать осветительные ракеты, высвечивая в тумане прибрежные воды. К счастью, мощное встречное течение снесло бронемашину в открытое море. Вдали еще долго слышалась глухая трескотня выстрелов, а вдоль побережья тут и там вспыхивали далекие прожектора. Я откинулся головой на спинку кресла и многозначительно переглянулся с Шепардом. Тот устало смахнул пот со лба и озадаченно обернулся к остальным. Баха в страхе кутался в бронежилет, Лютый сердито вертел автопушкой во все стороны, святой отец произносил хвалу всем святым, а Хет безучастно смотрел перед собой, ни капли не встревоженный произошедшими событиями.

– Все целы и это неплохо, – подвел итог Дэн. – Значица, как только определимся с собственным местоположением, правим к берегу в безопасное место. Что у тебя, Алешин?

– В первоначальный план не входил сбитый самолет и жесткая посадка с последующей перестрелкой. Пора здесь и сейчас выработать новый план действий. Для начала выяснить, что или кто по нам палил словно бешеный. Если это сделали обычные люди и все это чудовищное недоразумение, тогда скорее нужно выйти с ними на контакт и наладить сотрудничество…

– Они не люди… в том смысле, который вы вкладываете в это понятие, – тихо сказал Хет.

– Что? Ты что-то знаешь? – подозрительно сузил глаза Дэн, покосившись на него.

– Я слышу их мысли. Они такие же, как у вас, только иные. Вы их сильно напугали.

– Мы их напугали?! Ты это серьезно? – зло воскликнул Баха. – Вы слышите эту чушь, святой отец? Существа, сбившие нас из зенитных пушек, оказывается, сделали это из чувства страха!

– Неисповедимы пути господни, – вздохнул Тихон. – Мы ничего про них не знаем.

– Да они чертовы психи! – перебил Баха. – Я не желаю с ними встречаться, тем более сотрудничать. А что, если они нас сначала обратят в нежить, а потом начнут задавать вопросы?

– Тупица! Ты и так давно Обращенный и можешь считаться нежитью! – буркнул Лютый. – Меня больше волнует их оружие. Они весьма разумны, если умеют им пользоваться. Готов биться об заклад, что нас сбили на высоте пяти километров. А на это не каждое оружие способно.

– Ладно, все эти догадки пустые, – вмешался я. – Нам нужны разведанные.

– Согласен. Без них мы не будем приближаться к берегу, – поддержал меня Шепард.

Хет примиряющее поднял ладони, призывая нас к спокойствию:

– В этом нет необходимости. Я уже уверил их в наших дружелюбных намерениях. Они желают встретиться с вами. Гарантируют полную неприкосновенность. Они называют себя докерами.

Я резко обернулся к Посланнику:

– Ты с ними общаешься?! Может еще и наш разговор, транслируешь?

– Они сами вышли со мной на мыслесвязь. Удивительно, но они прежде уже общались с такими созданиями как я. Частота мысли поражает чистотой, нет преграды для понимания…

– Да плевать на частоты и преграды, ты ближе к телу, – встрял Соколик. – Чего они хотят?

– Мы вторглись в их воздушное пространство. Очень человечное поведение, вам не кажется?

– Нет, не кажется! – зло рявкнул Лютый, ударив кулаком о стальную переборку. – Да это просто глупость какая-то! Как бы мы могли ответить, если они нас мысленно звали?

– Если вы обладаете способностью летать по воздуху, то должны знать мыслеречь. Так они решили, когда увидели нас. Не стоит их винить в недоразумении, конфликт исчерпан.

– Ни хрена он еще не исчерпан! Они пришили Свиридова!

Дэн снова призвал всех к тишине.

– Что тебе подсказывает чутье? Хет, как ты думаешь им можно доверять?

– Зная человеческую природу – нет, но они и не люди. В мыслеречи трудно утаить эмоции и помыслы. Они в данном случае носят не агрессивный оттенок, а больше заинтересованный. Они вполне искренне сожалеют о произошедшем и ждут нас в бухте Золотой Рог. Вам это название о чем-нибудь говорит?

Сверившись с помощью спутникового навигатора наше местоположение, Дэн сказал:

– Мы недалеко от бухты Диомида у мыса Голдобина. Если поплывем на Северо-запад, через час будем на месте. Если все согласны пойти на подобный риск, тогда в путь!

– Я не согласен! – запротестовал Баха. – Зачем нам так рисковать?

– А тебя никто не спрашивал! – вспылил Лютый. – Не молчите, капитан!

Молча, ковыряя ножом стальной поручень, я увидел, что все смотрят на меня.

– Лично мне хватит и уверенности Хета. Какая собственно разница, где тебя прикончат? Мы выполнили первую часть задания и доставили Хета туда, куда он так стремился попасть. Каждый из вас сейчас сам делает выбор куда идти и что делать. Принимая в расчет отсутствие четких указаний и дальнейшую неизвестность дальней дороги, я для себя сделал выбор.

– Хорошо, значит голосуем. Кто “за” продолжение пути в компании Хета?

Подняли руки все, кроме Джавахарлаева, но и он под суровыми взглядами остальных нехотя поднял ладонь, с мученическим выражением на лице.

– Единогласно! – подвел итог Шепард. – Значит все карты тебе в руки, Хет.

Посланник всматривался в наши лица, старался углядеть ехидство или скрытую иронию, но не находил. Мы не кривили душой, признавая его лидерство. Теперь он наш проводник по враждебному миру, который нам был совершенно незнаком и от этого пугал неизвестностью.

– К бухте Золотой Рог, – сказал Посланник и тут же добавил. – Нам нужно успеть до рассвета.

– Почему до рассвета? – подозрительно покосился на него Тихон.

– Ночью самые агрессивные из Обращенных прячутся под землей, так как плохо ориентируются в ночи, а днем выходят на поверхность на охоту. Нам повезло, мы будем общаться с самыми здравомыслящими. Я не успел сообщить вам, но жизнь на планете не прекратила свое существование, а лишь стала… иной. Перешла на совершенно иную ступень эволюции и социального развития. Это мир, где люди больше не являются доминирующей формой жизни. Отныне некроморфы полновластные хозяева этих руин и окружающих территорий. Как далеко они простираются, даже я не знаю. Мне лишь известно, что некроморфы давно уже сражаются друг с другом в связи с терзающим их голодом и жаждой обращения. Нормальных людей почти не осталось, так что выбор у них на самом деле невелик.

– Нам крышка! – простонал Баха. – Точно… крышка.

– Забавно как все сложилось, кто бы мог подумать, – философски изрек я, наблюдая через бойницу за волнующимся морем. – Нечисть, которая истребляет другую нечисть.

Заработали водометы и бронетранспортер качнувшись на волнах стал быстро набирать скорость. Все напряженно смотрели на далекие в предрассветных сумерках руины, утопающие в призрачной дымке липкого тумана. В эту минуту каждый ощущал себя астронавтом, ступившим на чужую планету, полную неизведанных тайн и загадок. Найдем ли мы ответы на терзающие вопросы или сгинем как наши многочисленные предшественники до нас? Кто знает…

Часть 7

Земля забытых богов

2 декабря, 2023 года. 05.10 утра. Именно эту дату и время показывали часы, когда мы доплыли до входа в бухту Золотой Рог. Там нас уже дожидались создание, сбившие наш самолет и чуть не угробившие нас самих по недоразумению. Мы плыли строго вдоль береговой линии на Северо-запад от мыса Клата до мыса Энгершельда, как нам и диктовали наши ”доброжелатели”. Именно этот маршрут указал нам Хет. Дэн несколько раз пытался приблизиться к топкому берегу, но каждый раз что-то препятствовало этому; то непреодолимые линии полуразрушенных волнорезов, то затопленные руины прибрежных кварталов, а то слишком высокий берег, на который при всем желании не взберешься. Погода испортилась окончательно и яростно извергает водопады воды и шквальные порывы встречного ветра. Высокие волны невольно подталкивают нас прямо на старые противотанковые заграждения и минные поля. Нам стоило больших трудов удерживать прежнее направление. До кучи всех, кроме меня, стала мучить морская болезнь. Настроение хуже некуда. Грызут дурные предчувствия и неопределенность. Нам назначена встреча на левой стороне бухты, где располагается старая больница.

Выбравшись из воды по поднимающемуся из моря старому пирсу, наш бронетранспортер оказался в кругу яркого света. Десяток прожекторов освещали нашу машину со всех сторон. Больше всего меня удивили даже не электрические прожектора и не человеческие фигуры в темных балахонах с глухими капюшонами, а длинная автоколонна старой военной техники, среди которой выделялись такие старички как БРДМ, БТР-80, БМБ-2 и прочий довоенный хлам покрытый ржавчиной. У Обращенных при себе не было никакого видимого оружия, за исключением тонких посохов и простых рукоятей от мечей с крестовиной из блестящего металла. Но без всякого намека на лезвие или острие. Если это и было оружием, никакого гнетущего или тревожного впечатления оно не производило.

Немного поколебавшись, Дэн решился открыть десантные створки. Машину покинули только трое – я, Шепард и Хет. Внутри остались Лютый, Тихон и Соколик, готовые при малейшей угрозе прикрыть нас огнем из всего арсенала. Тем временем три темные фигуры встречающих отделились от остальных и медленно направились в нашу сторону. Мы почти физически ощущали на себе нечеловеческие взоры, проникающие казалось в саму душу. Под низко опущенными капюшонами, их лиц было не разглядеть. Так мы минут пять, и стояли, друг против друга, пока Хет мысленно общался с их предводителем. Тот отличался от остальных докеров высоким ростом, более коренастым телосложением и длинным посохом из алюминия, с изогнутым крюком в навершие. Он часто указывал им в нашу сторону, вероятно интересуясь нашими персонами, но каждый раз Хет категорически указывал на море и небо. Тогда Предводитель обратил на нас свое внимание, снизойдя до разговора.

– Вы воины Внешних Богов? – прошелестел в уме лишенный интонации голос.

– Мы пришли с миром, – сказал Шепард, после напряженного молчания.

– Боже, какая пошлая и заезженная фраза, Дэн, – я не удержался от ехидного смешка.

– Что тебе известно о Боге? – тут же ухватился за мои слова Обращенный. – Ты, из Богов?

– Я? – от подобного вопроса мне сделалось еще веселей. – Нет, приятель, если среди нас и есть бог, то это Хет. Я простой человек, волею судьбы оказавшийся в компании кучки…

Не успев договорить, мне пришлось резко уворачиваться от вытянувшегося телескопического посоха, нацеленного крюком мне в грудь. Еще не успев сообразить, что происходит, я уже держал голову докера на прицеле. Меня душили гнев и возмущение от подобного коварства!

– Зачем ты это сделал? А если бы я не успел увернуться?

Главарь встречающих спокойно наблюдал за мной, даже не шевельнувшись. Эхо моего голоса еще долго гуляло среди стен домов с выбитыми окнами, не находя отклика среди собравшихся. Остальные докеры словно статуи стояли в стороне, не предпринимая никаких действий. Предводитель медленно обернулся к ним, тут же в их рядах зародилось подозрительное движение. Они словно муравьи, стали взбираться на свои военные машины.

– Ты такой же, как остальные. Я бы почувствовал присутствие человека.

Сняв с головы капюшон, главный докер обратил на меня свой лик,… нет, то, что было вместо него. Меня с детства приучали не таращиться на калек, но это было уже перебором. У стоящего передо мной создания не было лица! Не то чтобы оно было искалеченным или уродливым. Его не было вовсе! Однородная серая поверхность, как будто резиновая перчатка, натянутая на лицо. Были лишь еле заметные углубления там, где должны располагаться глаза, рот, уши и небольшие выпуклости на месте носа и подбородка. Ничего страшного в нем, конечно, не было и в помине, ни зубов, ни шипов, ни бивней, но именно своей чужеродностью и необычностью он внушал страх и неприязнь. Прочитав мои мысли, предводитель тут же прислал мне мысль:

– Думаешь, мне приятно смотреть на твою физиономию, чужеземец?

– Что-то я не слышу раскаянья за сбитый самолет. – Буркнул я, нехотя опуская оружие.

– Глава докеров, на самом деле не так сердит, как пытается выглядеть, – Хет примиряющее положил ладонь на плечо Безликого. – Он искренне заинтересован поскорее пропустить нас через свою территорию. Ведь так уважаемый, Хит Тев?

Безликий медленно склонил голову соглашаясь. Надев капюшон на лысую голову медленно, с достоинством направился к своим “людям”.

– Хит Тев. Черт, ну и имечко, – ворчал я, забираясь в бронемашину. – Слышь, Хет, вы оба часом не родственники? Спасибо, что не дал нас растерзать. Что-то подсказывает мне, мы были на волосок от смерти. Одна искра и кровопролития не избежать.

– Вам – людям не помешает научиться держать свои эмоции под контролем. И отвечая на твой вопрос – Нет! Мы не родственники. В следующий раз держи себя в руках.

– А тебе не помешает научиться определять, когда мы шутим, а когда говорим серьезно.

Мрачные громады кораблей Тихоокеанской эскадры древними айсбергами застыли у полуразрушенных причалов, возвышаясь над нами на высоту пятиэтажного дома. Кроме них тут сгрудилось внушительное количество рыболовецких траулеров, круизных и грузовых посудин всех размеров и форм. Наши проводники указывали путь, двигаясь впереди нас по извилистой улице, ловко маневрируя меж гор изъеденных ржавчиной автомобильных остовов. Посветив фонарем в сторону покосившейся вывески на обветшавшем здании, я прочитал название улицы – Светланская. Съехав с дороги на Корабельную набережную, мы поехали на восток города. Пока что, за исключением кладбища кораблей и снующих на набережной темных фигур Безликих, занятых делами, мы больше ничего, заслуживающего внимания, не увидели. Эта часть города была очень старой. Половина домов находились в плачевном состоянии, а другая представляла собой печальные руины, словно после массированной ковровой бомбардировки.

Когда мы подъезжали к мрачной громаде торгового центра, впереди идущий БМП медленно съехал под землю по крутому спуску. Ярко освещенная подземная автостоянка на добрую сотню автомобилей, вызвала у нас новые вопросы. Например, откуда, а главное, каким образом докеры вырабатывают электроэнергию. Ведь не с помощью же примитивных ветряков?

– До сих пор действующие атомные реакторы кораблей и подводных лодок ВМС освещают и отапливают всю территорию доков, – прочитав мои мысли, стал рассказывать Посланник. – Чтобы понять это, не нужно читать мысли, достаточно увидеть кабели и провода, тянущиеся от кораблей к их жилищам. Портовая зона и вокруг нее в радиусе километра это их территория. Дальше, ближе к центру города, владения Шептунов. Вся остальная территория – земли мертвых. Заселена зомби, Ночными охотниками и другими полуразумными, но дикими Обращенными. Между ними существует некое подобие перемирия. Никто не нарушает границ своих территорий, а кто нарушит, навлечет на себя гнев Безымянного Зверя, установившего незримый контроль над всем городом. Как вы уже поняли, религии они уделяют большое внимания, считая себя потомками богов некогда населявших этот город. К счастью жертвоприношения у них не в почете, они и без них верят, что однажды боги вернутся, тогда и город снова оживет.

– Только если время обернется вспять и побежит обратно, – поежился Баха, наблюдая через узкую бойницу бронетранспортера, как в полном молчании работают на причалах Безликие. – Это какое-то безумие. Нежить управляет сложными машинами, атомными реакторами и сбивает пролетающие мимо самолеты. Дикость! Да кто они вообще такие?

– Корабельные команды военных и гражданских кораблей. Тахигинез сложным образом взаимодействуя с опытом некоторой категории людей, породил очень любопытные формы жизни, великолепно приспособленные и адаптированные к новой жизни. Поэтому тех, кого вы зовете зомби больше, чем всех остальных. Слишком многие предавались бессмысленному существованию, не способные к физической и духовной эволюции. Они в первую очередь поддались изменениям, став тупым, кровожадным и вечно голодным зверьем.

– Куда мы направляемся? – с подозрением спросил Тихон. – Ох, бесовские создания, у них же на лицах написано, что сношаются с самим Дьяволом и его богомерзкими демонами!

– Без фанатизма, святой отец, – ухмыльнулся я. – Честным христианам ведь нечего бояться дьявольских происков Сатаны, не так ли? Терпение. Куда-нибудь приедем.

– Солнечные лучи, и яркий свет вызывают тяжелую аллергическую реакцию у всех мыслящих созданий нового мира, но у всех по-разному. У одних это проявляется в более сильной форме. У других в менее слабой, но у всех без исключения. Уже рассвет, для них некроморфов это время скрыться под землей и дождаться следующей ночи. Мои хозяева сразу поняли всю опасность солнечного света, поэтому и дали задание терраформерам закрыть небо облачностью – скрыв поверхность от воздействия прямых солнечных лучей. Это повлекло за собой медленное образование парникового эффекта, перепады температуры и, как следствие, таяние льдов на полюсах и повышение уровня мирового океана. Прежняя жизнь умрет, если не адаптируется к новым изменяющимся условиям.

– И как долго люди еще будем адаптироваться? – проворчал я. – Разумеется, кто уцелеет.

– Как минимум сто земных лет.

– Ха! Я столько не проживу.

– Хочу успокоить, срок вашей жизни увеличился. Ускоренная регенерация клеток сделала это возможным. Каждый из вас может без труда прожить еще лет триста-четыреста.

– А для чего? – воскликнул в сердцах Тихон, сжимая крест. – Четыреста лет собачьей жизни? И даже тут хитрые дьяволы обставили, так у нас был хоть какой никакой шанс скончаться пораньше, а теперь жди целую вечность!

– Не волнуйся Тихон, скорее всего так и будет. Такие, как мы, своей смертью не умирают, – грустно пробормотал Баха и печально уткнулся лбом в трясущуюся переборку.

– Что-то вы опасно раскисли, друзья! – наигранно весело воскликнул Шепард, выруливая на свободное место между двумя ржавыми танками Т-60. – Думаете мне охота работать на вас шофером? Сидите как у Христа за пазухой и только и делаете, что все время ноете и предаетесь самобичеванию! Где ваш оптимизм? Куда подевались бесстрашные воители и охотники за монстрами? Хет ты еще не сказал, на чьей территории находится цель нашей миссии.

– К сожалению, на землях мертвых.

– Это сразу за перекрестком улиц Светланской и Луговой, – Дэн внимательно запоминал пройденный маршрут, сверяясь с навигатором. – На постороннюю помощь рассчитывать не приходится, поэтому действуем в лобовой атаке, в общем, так, как привыкли на острове. Проехать по городу без боя не получится, поэтому нужно выбрать максимально расчищенный от препятствий путь и на полной скорости проехать все опасные участки. На нашей стороне смекалка, мощное вооружение и внезапность. А на стороне оживших мертвецов тысячекратный численный перевес, чертовская живучесть и адская страсть к свежей плоти. Думайте дети мои, времени у нас до следующего заката. С божьей помощью и окропленного святой водой русского оружия, мы сокрушим все происки слуг Сатаны и вырвемся из этого ада.

– Аминь! – закончил за Дэна святой отец. – Истину глаголешь янки!

Колонна бронетехники застыла на территории подземной стоянки, переполненной машинами всех видов и типов. Были здесь и колесные трактора, бронемашины городского гарнизона, пожарные грузовики, старые мотоциклы с колясками и даже велосипеды. У дальней стены мигала яркая вывеска, сделанная из прозрачных трубок, наполненных неоном. На вывеске не было никаких слов, просто символ креста, а под ним две волнистые линии.

– Знак убежища, – объяснил Хет, на мой невысказанный вопрос. – Здесь можно укрыться. Хит Тев проявил гостеприимство. Обычно в убежище не пускают чужаков, но нам оказана честь.

– Велика честь попасть в западню. – Съехидничал Лютый.

– Поверь, если бы они хотели причинить нам вред, они бы это давно попытались сделать.

– А может они нас ведут прямиком в ловушку?

– Не думаю. Я бы это прочел в их мыслях.

Мы покинули машину и принялись разминать затекшие ноги. Тихон отказался идти вместе с нами объяснив, что присмотрит за машиной и вещами. Никто не был против, и мы пошли следом за Хит Тевом вчетвером. Каждый раз, когда мы проходили мимо Безликих, они прекращали работать и с любопытством таращились нам вслед. Здесь они не носили свои бесформенные одежды, а оставались почти, в чем мать родила. На наше несказанное удивление их тела не были отмечены уродствами или мутациями. Вызывали удивление сверхсложные светящиеся во тьме татуировки и узоры, покрывающие их кожу с головы до пят. На мой взгляд, эта была череда бессмысленных кружков, геометрических фигур и цифр, но для них это являлось своего рода кастовой принадлежностью или некоего положения в обществе. Когда и мы, сняли с себя тяжелую разгрузку и потные куртки, особь женского пола отделилась из толпы, подошла ко мне и беззастенчиво указала на мою татуировку, наколотую еще во времена бурной юности. На левом плече у меня была изображена крылатая смерть в черном берете. Под ней находилась ироничная и немного хвастливая надпись: ”Освободим угнетенных и наваляем угнетателям”.

– Что это? – раздались у меня в голове ее мысли. – Тотем? Ты предводитель воинов?

– Вроде того, – я жадно сглотнул слюну, когда увидел обнаженное тело девушки. – Я был на войне и мне сделали ее, как и остальным выжившим участникам той резни.

– Нет, это символ силы и нелегкой судьбы. В прошлом ты много страдал, но это ничто по сравнению с тем, что готовит будущее. У тебя будет очень долгая, насыщенная событиями жизнь. Я вижу странных и необычных существ, некоторые из которых станут верными друзьями и могущественными врагами. Вижу миры, не похожие на наш. Кровопролитные сражения среди звезд и множество удивительных мест, где ты побываешь…

Она обошла вокруг меня, игриво проведя рукой по моим обнаженным рукам и плечам.

– Даяна! – строгие мысли ворвались в наш разговор, заставив меня вздрогнуть. В стороне от нас стоял Тев, сердито постукивая посохом об пол. – Не смущай чужака и возвращайся в свой сет. Через четверть оборота луны они покинут нас. Не связывай свою судьбу с его судьбой.

– Даяна? Какое прекрасное имя, – невольно восхитился я, не сводя глаз с ее идеальной фигуры, посрамившей неописуемой грацией и кошку. – А меня друзья называют Дима.

– Еще увидимся, Дим. – Она растворилась в толпе докеров, спешащих куда-то по коридору.

– Интересно, она не шутила про судьбу и все остальное? – спросил я у Хета, когда и мы пошли следом за всеми. – Мне показалось, это было сказано, в каком-то трансе. Она ясновидящая?

– Девки хороши собой, – плотоядно облизнулся Лютый, разглядывая женщин докеров. – Если надеть им на головы бумажные пакеты, я бы даже не возражал против их общества на ночь.

Златокожий ничего на это не сказал, но мне ответил:

– Она не шутила. Им чужды такие понятия как ложь и юмор. Эти Обращенные наделены могучим потенциалом – экстрасенсорным восприятием времени и пространства. Они лишены таких привычных нам чувств как обоняние, осязание и слух, но обладают кое-чем получше. Видят эту жизнь такой, какая есть без прикрас. Для них не существует руин города, нет мрачного прошлого и туманного будущего. Докеры живут в четырех измерениях вместо трех и существуют во всех временных отрезках, притом одновременно. Если девушка предсказала тебе непростое будущее, будь уверен, оно исполнится с завидной точностью.

– Телепаты? – присвистнул Баха, тревожно озираясь. – А мое будущее тоже смогут увидеть?

– А чего его видеть? – хохотнул Лютый. – Очень скоро ты зарастешь шерстью по самые помидоры и полезешь на дерево за бананом! Ха-ха!

– Я тебе сейчас по роже дам, Лютый! – стал заводиться Баха.

Мы вошли в зал с параболическими зеркалами на потолках, здесь было душно, сильно кружилась голова, но все остальные докеры чувствовали себя великолепно. Они стояли посреди комнаты и молча раскачивались из стороны в сторону. Ниспадающие с зеркал бледные лучи, вызывали чувство прострации, когда неясно на земле ты или уже на небесах. Я, Лютый, Баха и Шепард пришли в себя, лишь тогда когда Хет каждого из нас за шиворот вытолкнул в темный коридор. Только там прекратилось странное головокружение и жжение во всем теле.

– Зал концентрации торсионного излучения, – немного удрученно объяснил Хет. – Я забыл предупредить их, что вы питаетесь обычной органикой и бионикой, а не энергией эфира как они.

– Хочешь сказать они как растения? Потребляют энергию космоса? – удивился Шепард.

– Не совсем верное утверждение. Мы проезжали мимо множества антенн на поверхности, это усилители торсионного излучения с правосторонним положительно заряженным кручением, а комната, куда мы зашли вроде мощнейшего усилителя. Они весь день поглощают эфир и этим живут. Благодаря этой особенности, самостоятельно вырабатывают для жизнеобеспечения собственных тел все необходимые им химические элементы. Это сложно более точно объяснить.

– Я и говорю как растения. Возвращаемся назад, ночевать будем в машине.

– Побуду немного здесь, – отмахнулся я. – Хочу побыть один и все осмотреть.

– Не дури, твоя подружка, вряд ли вернется. Не судьба потрястись в лихорадке джунглей.

Я разжал кулак и показал Дэну средний палец:

– Вот вы меня снова загоните в свой гроб на колесах! Хоть от вас всех отдохну.

Мне вслед еще долго неслись соленые шутки и смешки. Я же принялся бесцельно слоняться по пустынным коридорам, пиная мусор, какой попадался на дороге. Когда и это мне надоело, я направился к ярко освещенному выходу и уже через пять минут был на поверхности. Закутанные в балахоны стражи, поначалу не хотели меня выпускать наружу, но стоило мне наполовину вытащить лезвие меча, как они почти разом разошлись, один из них даже предупредил меня.

– Не уходите далеко от убежища, гость. Время Оборотня. Опасно ходить в одиночку.

Посмотрев в предрассветное небо, из которого стал накрапывать мелкий дождь, я поежился:

– Наверное, вы правы, погодка еще та. Если встречу Оборотня, пусть пеняет на себя.

Шагая по пустынной улице, по которой раньше бежал нескончаемый автомобильный поток, а пешеходы, словно вышедшая из берегов полноводная река спешили по своим делам, я почти, проникся старым духом города, впитывая его всеми фибрами души. Город на холмах протянулся во все стороны. Когда-то здесь было красиво. Теперь же деревья и кустарник буйно разрослись. По стенам кирпичных домов бежали мясистые лианы, великолепно чувствующие себя в этих широтах. Раньше, до всеобщего потепления, в это время шел снег, а теперь вместо него дожди и липкие туманы с моря. Шлепая по лужам, я и не заметил, как отошел от убежища на пол километра. Восхищаясь древней архитектурой и широкими шестиполосными шоссе, я остановился, лишь тогда, когда между домов в конце широкого проспекта появилось едва заметное движение. Я обреченно задвинул меч в ножны, когда с лязгом подъехал рыжий от ржавчины БМП-3. Поравнявшись со мной, он резко остановился, перегородив дорогу. Из десантного отсека вышли трое докеров, всем своим видом излучая неприкрытую враждебность.

– Что ты здесь делаешь? Это запретная территория чужак. Вернись в убежище.

– А иначе что? Будете угрожать своими рукоятями от мечей?

Ближайший ко мне докер крепко сжал рукоять и лениво провел ею над камнем, как, если бы у него был рубящий меч. Камень с тихим шорохом раскололся на две части, словно разрезанный лазерной бритвой. Эта демонстрация силы меня здорово впечатлила.

– Что за черт?! – поразился я, положив руку на автомат. – Как тебе это удалось?

– Вернись назад, – настойчиво повторил докер. – Время Оборотня.

– А кто этот Оборотень?

– Тебе лучше не знать. Молись своим богам чтобы не встретить его в пути.

Пришлось подчиниться их требованиям, и вернутся к друзьям. Соколик к тому времени без задних ног дрых на раскладной кровати, напротив, от него читал библию отец Тихон, а Лютый, Шепард и Хет азартно рубились в покер – последний просто сидел рядом и внимательно наблюдал за игрой, изредка комментируя и задавая вопросы, отчего игроки только морщились.

– Как прошло свидание? Судя по лицу не важно. – Улыбнулся Дэн, покосившись на меня.

Подавив в себе раздражение, я перебрался на переднее сидение и откинул спинку кресла назад. Слушая смешки Лютого и тихую ругань Шепарда, мне захотелось закрыть голову подушкой. К моему удивлению за те шесть часов, что я проспал мертвецким сном, ничего существенного не произошло. Никакая тварь или мерзость нас не побеспокоила, словно к нам все мгновенно утратили интерес. Принюхиваясь к аппетитным запахам похлебки, я вылез из машины. Чуть подумав, присоединился к коллегам, рассевшихся полукругом вокруг костра прямо на бетонном полу. Подложив под зад, кто каску, а кто скомканную куртку, товарищи весело предвкушали трапезу, подбрасывая в котелок с вареной картошкой кусочки мяса и рыбы.

– Ну и спать, ты горазд! – весело приветствовал меня Шепард. – Я уж собрался тебя будить, но, оказывается, аромат еды поднимет на ноги и Дьявола. Подсаживайся к нашему столику.

Я поджал ноги на восточный манер и взял себе одну из вскрытых банок с тушенкой. Мой наметанный глаз сразу выделил среди серых фляжек пластиковую бутылку с мутной брагой.

– В честь чего гуляем? Обмываем радость или горе?

– Конечно радость, что за пошлые вопросы?! Мы на Большой земле! Нас до сих пор не сожрали твари, и мы нашли братьев по разуму. Это же открытие мирового масштаба!

– Может ты и прав Дэн, а что скажешь ты Хет? Ты тоже счастлив?

Посланник с интересом посмотрел в мою сторону:

– Почему ты все время меня спрашиваешь? Я вам не командир и не начальник. Ваши жизни не были моей заботой, но теперь стали, и я в ответе за каждого из вас.

– Это лишнее, мы ведь и сами можем о себе позаботиться друг. Когда мы только прибыли в Токачи, я собственными глазами видел, как ты разрубил ладонями на части Ночного Охотника. У тебя что, в теле спрятан лазер, или какой другой излучатель?

Хет лениво подбросил в воздух пустую жестянку и мгновенно разрубил ее на две равные части. Мои товарищи застыли в изумлении разглядывать обе половины.

– Узконаправленная концентрация биотического излучения, – скромно объяснил Хет. – Генерирую сначала в районе ладони, а потом резко высвобождаю. Докеры обладают похожим умением, только для усиления биотической энергии используют нехитрый механизм в виде рукояти-концентратора. Очень действенное и эффективное оружие ближнего боя.

– Видел его в действии. Меня остановил патруль и сказал, что сейчас время Оборотня.

– Соседи докеров – Шептуны – большие мастера внушать иллюзии на большие расстояния, именно таким образом они охотятся за вашими эмоциями, которые кормят их. Сначала они изматывают жертву видениями, а потом доводят до самоубийства. Когда Луна входит в новую фазу, их сила увеличивается во много раз. Они могут использовать свой дар на огромные расстояния. Внимательно присматривайте друг за другом, не дайте им затуманить свой разум.

– Наверное, Господь давно умыл руки, если позволяет твориться такой хрени! – заворчал Тихон, подбрасывая сухие ветки в костер. – Безликие людишки, питающиеся космическим излучением, туманящие рассудок энергетические Оборотни, кого еще нам подкинет судьба? Жду не дождусь, когда нам представится возможность раскроить несколько тухлых голов!

– Ну, Вы, святой отец, горазды, подраться! – с уважением хлопнул его по плечу Лютый. – Не думал я, что священники такие кровожадные. Рассказывают тебе душевно о боге, о спасении души, расспрашивают о стареньких родителях, а потом чак! И сунут тебе под ребро нож! Ха-ха!

– Хет, а ты что не ешь? – удивился Соколик, наворачивая за обе щеки.

– Я не нуждаюсь в органической пище.

– Бедняга, как так жить? Ни стакан принять, ни вкусно поесть. Жесть!

– Ну, хватит, растрещался! – ухмыльнулся Шепард. – Все ему не так, все не эдак. Лучше бы лишний раз оружие проверил, чем языком мести словно помелом. А ты, Алешин, чего такой молчаливый? Как улетели с острова, так тебя не узнать, словно подменили. Вчера увидел бабу, загорелся как в старые времена, но почти тут же сник. Дурные предчувствия?

– Да, Дэн, ты прав. У меня дурные предчувствия, – согласился я, и мое настроение мгновенно испортилось. – Мы утратили бдительность и доверили собственные жизни нежити. Если захотят, то прикончат нас, мы и пискнуть не успеем. Меня тяготит все в этой чертовой дороге. Смерть Чекова и Свиридова, подбитый самолет, теперь эти гребанные Шептуны, которые на расстоянии полощут мозги, а ты даже не в состоянии двинуть их по яйцам. Мы разведчики, а не ученые ботаники! Наша работа скрытно передвигаться, а о нашем приближении знает в этом городе каждая крыса. Мне не нравится твоя спокойная физиономия, Дэн, меня бесят склоки между Джавахарлаевым и Лютым, даже я сам со своими новыми способностями внушаю себе отвращение. Но больше всех меня бесит, этот златокожий истукан, который нас сюда завел! Да, про тебя речь, Хет! Почему-то мне нестерпимо хочется отрубить твою голову и насадить на пику. А ты, святой отец? Тебя не мучают по ночам души убиенных тобой идиотов из той проклятой часовни? А мне лично все надоело, все осточертело до безобразия и жизнь эта поганая и все вы, кретины безмозглые…

– Алешин! Какая муха тебя укусила? – изумился Тихон, сдвинув брови. – Следи за языком.

– Ты мне угрожаешь, чурбан бородатый? – взвился я, схватившись за меч.

На мою руку легла золотая ладонь Хета, который без особого труда снова заставил меня задвинуть меч в ножны. Крепко удерживая меня за плечи, он пристально посмотрел мне в глаза.

– Время Оборотня. Следи за мыслями и не дай одурманить свой разум. Сейчас тобой пытаются управлять Шептуны. Думай, о чем угодно, только не о своих раздражениях.

Быстро проведя дыхательную гимнастику, я с облегчение ощутил, как разум очищается от злобы и гнева, а им на смену приходит умиротворение и спокойствие.

– Вот это да! Никогда бы не подумал, что Алешин – наше слабое звено! – покачал головой Джавахарлаев. – Может, отберем у него меч, пока он нам во сне головы не отрезал?

– Ты и без головы проживешь, потому что у тебя все мозги находятся в заднице! – рявкнул Лютый. – За капитана ручаюсь как за самого себя, а ты сам то, что все время по углам трешься как собака, которую слишком долго били или наоборот били, но недостаточно?

– Как ты меня назвал? Собакой? А ну повтори это еще раз, пес смердящий!

В помещении раздался хлесткий выстрел из пистолета. Все резко обернулись на звук. Спрятав в кобуру пистолет, Шепард не доев похлебку, молча встал и ушел в бронемашину.

– Вы все слабое звено, – тихо ответил Хет. – Дэн первым понял, что от гласа Шептунов лучший выход – держаться всем членам команды порознь, тогда не будет соблазна для ссор и раздоров. До заката пять часов, постарайтесь, за это время не поубивать друг друга.

– Я отправляюсь на поиски Даяны, и хрен что меня остановит! – Буркнул я, вставая на ноги.

Не слушая язвительных комментариев Джавахарлаева, я углубился в подземный муравейник докеров. Меня несколько раздражало, что нас оставили ночевать у порога, словно каких то безродных бродяг с улицы, униженно просящих подачку. Вовремя вспомнив про шепот извне, я снова стал делать дыхательную гимнастику, которая снова не подвела. Подземный комплекс Убежища был не слишком велик, примерно один квадратный километр, но укромных мест, где могла находиться Даяна, было более чем предостаточно. Я спрашивал о ней каждого встреченного в пути докера, но они все словно сговорившись, удивленно разводили руками, чем провоцировали во мне новые вспышки гнева. Потерянно бродя по древним коридорам, в которых до сих пор сохранились ржавые рекламные плакаты и названии забытых фирм и компаний, я уселся на пол прямо в коридоре и стиснул кулаками виски. Пульсирующий шепот в голове не оставлял меня ни на секунду, терзая и мучая рассудок чудовищными мыслями и желаниями.

– Почему ты здесь, а не со своими спутниками?

Надо мной навис Хит Тев и сердито скрестил руки на груди.

Глядя словно сквозь него, я устало махнул рукой куда-то вдаль.

– Искал Даяну. Ты знаешь, где она?

– Зачем она тебе? – удивился Тев, а потом понятливо кивнул. – Понимаю. Вижу в тебе смятение, одиночество, а еще странное чувство тоски по женской ласке. Я расскажу тебе кое-что о наших женщинах. Они очень независимы и эгоистичны. Минутные увлечения и наслаждения для них норма поведения, а туманить рассудок мужчин – единственный смысл бытия. Не хочу учить тебя жить, но иногда ради мгновения удовольствия не стоит ломать собственную жизнь, привязываясь к женщине, не склонной к долгим отношениям, растрачивать себя по пустякам. Даяна в дальнем конце Убежища в своем родовом сете Миру. Твой желтокожий спутник из слуг Внешних, не рассказывал тебе, что наши женщины питаются энергией смятения души? Им, в отличие от нас мужчин, не хватает одной лишь подпитки из накопителей, они научились поглощать ее от других. Таких, как они в седой древности называли вампирами. В час Оборотня не только призывы Шептунов становятся сильнее, но и зов наших женщин. Возвращайся к своим спутникам, лишь сообща вы сможете противостоять злу снаружи.

– Я скорее прыгну в змеиную яму, чем останусь с ними еще хоть на пять минут, – возразил я, разминая затекшие ноги. – Спасибо за информацию. Лучше попытаю счастье с Даяной.

– Тебя предупредили. Пеняй потом только на себя.

Не слушая Тева, я зашагал туда, где мог находиться этот таинственный сет. Посмотрев мне вслед, Хит направился в противоположную сторону. Его мысли были полны разочарования.

– ”Ты совсем не знаешь мою дочь, чужак” – думал он. – ”Она худшая из всех моих детей. Даже мне не под силу усмирить ее своевольный нрав, а все, потому, что она сохранила память. И теперь демоны прошлого полновластно владеют ее душой”…

Найти сет Миру оказалось несложно, достаточно было не вдаваться в объяснения о том, кого именно ищу. Я обнаружил желтую дверь малоприметную на фоне остальных, смело зашел внутрь и после нескольких минут плутания по пустым помещениям увидел в конце коридора знакомую фигуру девушки, которая неподвижно стояла в дверях своей комнаты. Она словно ожидая моего прихода, сделала нетерпеливый знак приблизиться, а потом неожиданно втолкнула в полутемную комнату, после чего вбежала следом и захлопнула за собой дверь. Медленно обернувшись, она с какой-то веселой яростью вскинула вверх руки, словно пугая меня, и прыгнула ко мне в объятия, обратив на меня свое безликое лицо, которое теперь мне не казалось таким уж отталкивающим как при первом знакомстве с докерами.

– Только прошу, не надо пить слишком много моих сил, мне они еще пригодятся! – немного смущенно забормотал я, с нежностью гладя ее гибкий стан, прижимая упругое тело к себе.

– Не иначе мой отец тебя напугал? – раздался у меня в голове ее веселый смешок.

– Он дал понять, что ты чертовски опасна.

Выскользнув из моих объятий, она, специально виляя восхитительными бедрами, прошлась по комнате и уперла руки в бока, словно желая, чтобы я лучше ее разглядел.

– Разве я произвожу впечатление опасной нежити, способной убить такого могучего воина как ты? Нет, я при всем желании ничего бы не смогла с тобой сделать, но зато могу рассказать об этом городе и о том, что здесь произошло много лет назад. Никто из моих соотечественников не расскажет тебе об этом, потому что никто ничего не помнит. Присаживайся я тебя не укушу.

Я охотно присел на краешек широкой кровати, на которую она тут же прыгнула, перевернувшись на живот и болтая в воздухе ногами. Ее поведение мне напомнило поведение озорной девчонки, которая в первый раз пригласила к себе в комнату бой-френда. Убранство ее комнаты разительно отличалось от спартанской обстановки остальных докеров. Всюду на стенах были развешаны рисованные фломастерами и цветными карандашами картины, не иначе как ее собственного производства, на всех был один и тот же пейзаж – голубое безоблачное небо, желтое солнце и ромашка в зеленой траве. Я с грустью понял, что девушка рисовала нечто вроде вида из окна. Даже расположение картинок на стене наталкивало на эту мысль. Повсюду на полу валялись карандашные наброски свежих рисунков, но лишь один привлек мое внимание. Среди листков пожелтевшей бумаги, на которых были нарисованы спирали и треугольники, попался один на котором был нарисован крылатый череп в черном берете. Подобрав этот листок с пола, я вопросительно посмотрел на Даяну.

– Ты это сейчас нарисовала?

– Нет, десять оборотов луны назад. Предвидеть твое появление не сложнее, чем твое будущее, при этом живя в настоящем. Ты даже не представляешь, как тяжело жить и знать все наперед,… в том числе и свою собственную смерть. Это невыносимое и мучительное проклятие рода.

– Мне немного не по себе от пребывания в этом странном месте, – признался я. – Каждую минуту, что мы находимся среди вас, мне все больше кажется, что этот город, как и весь окружающий мир, не больше чем какое-то недоразумение или бред ненормального. Прости, если обидел тебя этим сравнением, но ты и сама, наверное, это чувствуешь.

– Ничего страшного, ты всего лишь повторил мои собственные мысли.

Девушка соскочила с кровати и принесла мне из ящичка в углу комнаты две жестянки с пивом, цветные этикетки давно облупились, а содержимое банки безнадежно стухло. Принюхавшись к маслянистой жидкости, я брезгливо сморщил нос и с сожалением пояснил:

– Я не пью тухлятину.

– Извини, – Даяна смутилась. – Я думала ты употребляешь любую органику. Нашла их на складе найденных вещей. Поисковые группы иногда приносят занятные находки.

– Ты хотела рассказать мне о городе и о своем народе.

– Тебя интересуют не столько мы, сколько желание избавится от зова Шептунов.

– И от них тоже! – я поморщился, потирая виски. – Они меня с ума сведут. Кто они такие?

Даяна, присев на краешек кровати, показала мне пожелтевшую от времени фотографию военных кораблей гордо застывших у причалов. Внизу стояла дата – 28 июля 2010 года. На кораблях были яркие флаги, цветные вымпелы и флажки.

– Мой отец был контр-адмиралом и взял меня с собой, принять участие в смотре кораблей, – начала повествование девушка, заметно погрустнев. – Наверное, ему я обязана тем, что не стала глупой куклой, как остальные марионетки верхней части города и большинство особей моего вида. Ни для кого не секрет, что я единственная из всех сохранила память о прошлой жизни. Я до сих пор изредка вижу себя во снах наивной десятилетней девочкой, с открытым ртом ходящей среди одетых в парадные кители морских офицеров и матросов. Большинство из них остались здесь, растворились среди нас, как и экипажи других кораблей. Бежать было некуда, всюду свирепствовали кровожадные толпы безумных существ, и тогда мы бежали на одной из подлодок на другой континент, где дела оказались едва ли не хуже, чем у нас. Когда подводный ракетоносец на автопилоте причалил обратно в бухте города, никто из экипажа уже не был прежним. Только я по неизвестной причине помнила прошлое, остальные начинали осваивать новую жизнь с самого начала. Поначалу было сложно привыкнуть, происходили постоянные стычки с другими Измененными людьми. Бывшие городские власти мутировали в кровожадных чудовищ и стали со временем Шептунами. Они доставили нам массу хлопот, прежде чем мы научились игнорировать их зов и выработали способы защиты от них.

– Бывшие городские власти Шептуны? – я чуть не рассмеялся, но тут же стал серьезным. – Разумеется. А чего они хотят? Можно быть с ними можно договориться или откупиться?

Я понял, что ляпнул глупость, когда у меня в голове раздался тихий смех.

– Проще договорится с хладным трупом, чем с ними. Мой отец тоже думал как ты, пока Шептуны его чуть не прикончили, а ведь эта была весьма смелая попытка ”договорится”. Контр-адмирал Китов, несомненно, звучит лучше, чем Хит Тев. Жизнь изменилась, поэтому все прежние имена мы изменили сами. Только я еще держусь из последних сил за мрачное прошлое. Мне предлагали другое имя, но я наотрез отказалась.

Даяна легла на спину и удобно устроила голову у меня на коленях, наслаждаясь моим изумление. Ее отец стал для меня полной неожиданностью.

– Мой народ верит, что все произошедшие здесь события носят временный характер и однажды прежняя жизнь вернется в город. Я же считаю, как раньше, здесь уже никогда не будет, даже при содействии богов со звезд. Поцелуй меня как это делал с обычной девушкой…

Держа в ладонях ее безликое лицо, я смущенно пытался понять, куда лучше целовать.

– Не туда! – мысленно рассмеялась она, ерзая в моих объятиях. – Щекотно.

– Я знаю такое место, которое у тебя наверняка не изменилось! – весело сказал я и перекатился вместе с ней по кровати. Девушка испуганно отбивалась, пока не прекратила сопротивляться.

– Что ты делаешь?! Если нас увидят за этим занятием, тебе несдобровать!

Прижав ее руки к кровати, я навис над ней, больше всех на свете желая только ее.

– Мне, кажется или ты копаешься у меня в голове? – спросил я.

– Хочу понять, что ты задумал… теперь понятно. Ты действительно аморальный тип.

– Надеюсь, за это ты не собираешься меня прикончить, выпив энергию?

– Ты так часто об этом напоминаешь, что я могу и не удержаться от соблазна.

Даяна, чуть помедлив, помогла мне избавиться от куртки, штанов и ботинок и тут же села на меня сверху, упершись своими маленькими кулачками мне в грудь.

– Посмотрим на твое дальнейшее поведение. Тебе разве не говорили, что женщины моего народа выделяются эгоизмом, самолюбием, а еще любознательностью, неуемной жаждой новых познаний и ощущений? В душе я осталась человеком и за это меня ненавидят остальные.

Стянув через голову обтягивающий тело серый топ, она склонилась ниже, чтобы мне было удобно ласкать ее великолепные груди с чуть зеленоватыми сосками. Почувствовав меня в себе, она сделала первое робкое движение, а потом накинулась на меня с энергией львицы.

– Подожди! – неожиданно заволновался я. – Ты действительно этого хочешь?

– Хватит смешных вопросов! – возбужденно ответила она, прижимаясь ко мне гибким телом.

– Иногда ошибаемся, но никогда не сомневаемся… – пробормотал я свое любимое изречение, прежде чем окончательно утонуть в горячих ласках девушки Даяны из нации докеров.

Когда я появился под утро в гараже и как ни в чем, ни бывало, принялся помогать, товарищам готовиться к отправке, все с удивлением взирали на меня, словно у меня появился третий глаз.

– Ты чего такой отдохнувший и румяный, Алешин? – выпучил глаза Джавахарлаев, невольно прекращая грузить термоматрас. – Ты случайно никого не пришил и не напился его крови?

– Зная о делах капитана не понаслышке, могу предположить, что тут замешаны дела амурные. – Шепард подмигнул мне глазом. – Если за ним не тянется кровавый след из отрубленных конечностей, а с жетона не свисают гирлянды вражеских ушей, значит все в порядке, а остальное меня не сильно волнует. Пусть у матери его ночной зазнобы болит голова!

Так под смешки и подколки, я снова влился в экипаж разведывательной машины, чьи цели были расплывчаты и туманны, как и дальнейшие перспективы. Всем лишний отдых не помешал, да и навязчивый шепот в голове стал как будто слабее. Получив столь необходимый иммунитет от Шептунов, теперь можно и на их территорию соваться.

Когда пришла пора прощаться, нас пришел проводить сам Хит Тев, и, как ни странно, Даяна, которой я искренне обрадовался, хотя мысль о разлуке отравляла душу ожиданием. Ее отец передал нам три канистры с чистой водой и несколько объемных мешков с древними консервами, которые привез старый погрузчик под управлением молчаливого докера. По-старому обычаю, пожимая руку каждого из нас, Хит Тев на мгновение сжал мою ладонь чуть сильнее, чем полагалось, отошел в сторону, в то время как у меня осталось в душе стойкое чувство, словно он сразу узнал про отношения между мной и своей дочерью.

– Пусть ничто не собьет вас с выбранного пути, а рука не дрогнет в бою со зверем. Вы уходите, но ваше присутствие надолго останется в наших сердцах и не только… – Хит многозначительно обернулся в мою сторону. – Капитан Алешин? Так кажется?

– Просто Дима, – тут же отозвался я, выдавив из себя улыбку. – Мы же теперь друзья. Вот кого не ожидал встретить в этой гиблой местности так это разумных существ, способных на сострадание и взаимовыручку…

Хит Тев оборвал меня нетерпеливым движением посоха:

– Мне жаль, что наше знакомство началось с печальной ноты. Я благодарен Вам, капитан.

– Благодарны мне? Я ничего не сделал для вашего народе…

– Моя дочь так не считает.

Заметив, как я густо покраснел, сердито стукнул посохом об пол:

– Не вижу логики в смущении. Нам жизненно необходима свежая кровь. Она никого не подпускала к себе, пока не появился ты и не дал то, чего она всеми силами старалась избежать. Возможно, появится новый вид, который унаследует все самое лучшее от двух наших рас.

– Что? Вы о чем?! – сказать, что его заявление меня шокировало значит ничего не сказать.

– Это суровый мир, в котором борьба за выживание достигло своего пика. В нем выживает лишь сильнейшие. Свой поступок ты можешь трактовать как угодно, но одно бесспорно, ты дал нам надежду на выживание, а это дорого стоит. Ваш путь лежит к Зверю, а это сильный и хитрый противник. Он контролирует половину верхней части города и северные пустоши. Он строит богомерзкую установку, с которой собирается диктовать условия Богам на Орбите.

– Богам на орбите? Международная космическая станция? – удивился я.

– Да. Боги не ушли из этого мира, а ждут своего часа, чтобы вернутся, – согласно кивнул Хит. – Внемлите голосу моего народа, островные создания, и ты, посланник из Внешнего мира! Я вижу смерть среди вас, недоверие, старую вражду и страх. Отриньте прошлое и не противьтесь судьбе. Свою миссию вы выполните, но цена будет высока. Один пожертвует собой ради остальных. Другой умрет от опасности над головой. Третий от подлого удара в спину. Четвертый как воин, а пятый как презренная собака. Так записано в книге судеб и, так оно будет. Вы, удивлены, почему мы до сих пор не принесли вам извинений за сбитый самолет и смерть вашего друга? Ответ прост. Ничто в этой жизни не происходит случайно. Малейшее действие в любом уголке мира влияет на все мироздание в целом. Мы сделали, что должны были сделать, теперь вы сделайте, что вы должны. Не страшитесь смерти, это лишь переход на новый уровень бытия, бойтесь душевного бесчестия и предательства, ибо это прямой путь к страданиям и мукам. Я долго размышлял и решил доверить вам нашу самую священную реликвию, принадлежащую Забытым богам войны. Ее обладание даст вам преимущество в бою и увеличит ваши силы во много раз. Прежде чем использовать оружие древних, хорошо обдумайте все за и против, ибо оно абсолютно слепо и разрушительно в своем действии. Даяна!

Из рядов докеров вышла закутанная в черный балахон с капюшоном на голове дочь главы докеров, на ходу доставая из складок плаща продолговатый предмет, размерами и формой похожий на термос. Это было странное оружие. Тусклая линза в навершие, пистолетная рукоять, ребристый корпус, чтоб удобнее было держать и полустертый желтый значок радиационной опасности, вот и все чудо-оружие. Даяна вложила устройство в мои руки и быстро вернулась обратно, даже не сказав мне ни одного слова на прощание. Меня это несколько уязвило. Неужели для нее все, что между нами произошло, не больше чем ”акт творения новой жизни”?

– Спасибо, Вождь, за напутственную речь и за… “супероружие”, – громко сказал Лютый, зная, что мыслефон его слов дойдет до всех докеров. – Мы, наконец, можем идти? Каждый из нас неописуемо благодарен вам за предоставленное убежище, кров, пищу и все такое, но нам уже пора в путь. Спасибо, как говорится, вашему столу мы пошли к следующему.

И, с трудом сдерживая смех, зашагал к распахнутым створкам бронетранспортера, из которых высовывалась заспанная физиономия Джавахарлаева, проспавшего прощание с докерами. Тихон, с неприязнью и подозрением поглядывая на Безликих, молча отправился за Лютым. Шепард попрощался более тепло, но было заметно по его кислому лицу, что он, как и остальные, разочарован прощальными дарами ожидая более весомой помощи. Хет был как всегда учтив, но привычно равнодушен и немногословен. Его интересовал лишь Ключ, а все остальное мало заботило. Оставшись один на один с докерами, я тоже собрался уйти, но меня остановил Хит Тев.

– Тебе предначертана великая судьба, но идти этим путем не обязательно. Останься с нами.

– Для чего? – резко обернулся я. – Быть в роли племенного быка и окучивать местных цып? Это не по мне, а смерть всех ждет рано или поздно. Лучше умереть в бою, чем старым и немощным, зато в приятной компании ваших вампирических дочерей, – я обернулся к его дочери. – А ты, Даяна, я чуть не поверил в твои чувства, а ты меня подло использовала. Не нужно прощальных речей, мы ведь не вашего рода-племени и навсегда останемся чужаками. Прощайте.

Я хотел выбросить их дар, но что-то заставило меня этого не делать. Когда я забрался в машину, мы медленно поехали прочь от убежища на север города. В душе у меня скребли кошки, а во рту ощущалась неприятная горечь разочарования и злости на весь мир.

– Вот уроды! Хоть бы извинились за смерть нашего товарища, – чуть помолчав сказал Лютый, зло, вращая башенным орудием во все стороны. – Разыграли спектакль а ля Станиславский, напридумывали кучу разных отмазок, чтоб запудрить нам мозги, а в результате отделались какой-то старой железкой и взашей выгнали из своей колонии. Ну и плевать, без них справимся!

– Ты слишком категоричен! – вздохнул Шепард. Внимательно глядя на дорогу, освещаемую прожекторами и фарами с крыши бронетранспортера, спросил. – Чего ты от них еще ожидал?

– Мы не напрашивались в гости. Нас насильно принудили явиться пред их светлыми очами.

– Эй, Алешин, дай хоть гляну, что нам подарили эти нелюди. – Попросил Джавахарлаев.

Я нехотя протянул ему артефакт докеров, наблюдая, как он вертит его в руках, с недоумением почесывая затылок. Когда ему надоело, он легко вернул его мне обратно.

– Ерунда какая-то, похожа на пистолет от игровой приставки. Предлагаю опробовать ее, вдруг это все же оружие наподобие лучевого. Как думаете?

– Не майся детством, Соколик, – осадил его Тихон. – Ты лучше свой сектор обстрела контролируй, не приведи господь, еще наткнемся на ходячих мертвяков…

– Это Вы зря сказали, святой отец! – заорал Шепард, резко выкручивая руль в сторону.

Не успев схватиться за поручень, я больно приложился виском о ручку командного перископа. Джавахарлаев с воплями покатился по полу, словно сбитая кегля. Башенная автопушка в руках Лютого оглушительно завибрировала и заходила ходуном. На полном ходу врезавшись в кирпичную стену, мы проломили ее, словно картонную и, не останавливаясь, понеслись по улице Адмирала Спиридонова. В свете фар мимо нас на бешеной скорости мелькали дома и покосившиеся рекламные вывески. Позади машины бежала свора обезумевших от голова некроморфов, пытающихся зацепиться за поручни. Некоторые прыгали с крыш домов, норовя упасть на крышу бронемашины, но каждый раз отлетали от нее, словно резиновые мячики и падали под колеса. Ругаясь сквозь стиснутые зубы, Шепард мастерски вел бронированный транспорт по узким улочкам, но вскоре заблудился окончательно. Когда по правую сторону дороги мелькнули корпуса городской больницы, а по левую протянулась зловещая лесополоса, Дэн ударил по тормозам, собираясь развернуться и поехать обратно.

– С ума сошел! Не останавливайся! – заорал Лютый, покрывшись испариной. – Берегись!

Чудовищной силы удар сотряс корпус пятитонной бронемашины, почти развернув ее на триста шестьдесят градусов и чуть не столкнув в кювет у дороги. Правый борт слегка деформировался, а емкости с водой и топливом, укрепленные на броне, сорвало с кронштейнов и раскидало по всей дороге. Не дожидаясь пока это нечто, снова приласкает нас, Дэн ударил по газам и на полной скорости стал править в сторону старой больницы. Припав к ручным пулеметам, Тихон и Соколик яростно расстреливали боекомплект, иногда даже попадая в бегущие силуэты каких-то бесформенных уродов, каждый из которых был размерами с грузовую машину. Тьму ночи разорвал жуткий вопль, а ему хором ответили сотни других глоток.

– Не хочу тебя критиковать, Дэн, но, по-моему, ехать ночью было глупой затеей, – я до рези в глазах всматривался в прибор ночного видения. – Их тут тьма-тмущая! Так и кишат словно тараканы! По данным навигатора, через три квартала будет развилка на улицу Адмирала Юмашева. Если свернешь влево, мы снова вернемся на Луговую…

Шепард без раздумий сделал, как я советовал, и мы временно оторвались от некроморфов, правда им на смену пришел шелест тысячи крыльев, и по броне заскребли когти. Мелькающие в свете фар, безглазые летучие твари живо реагировали на ослепляющий свет и выстрелы. Над нами кружила гигантская стая, не выпуская из своего кольца ни на один миг.

– Да что там происходит? Ни хрена не видно! – жаловался Лютый, всматриваясь в ночь.

– Тебе лучше этого не видеть, и выключи свет, все равно от него больше вреда, чем пользы!

– Чего я не должен видеть? Черт!

Бронемашина, подпрыгивая на ухабах, проломила чугунное ограждение городского сквера и, срезав угол, снова очутилась на главной улице. Сминая и сокрушая восемью мощными колесами ржавые остовы автомобилей, давя в кровавую кашу тех зомби, что не успели убраться с дороги, мы уверенно прибавили в скорости, разогнавшись до восьмидесяти километров в час.

– Мы оторвались? – с надеждой спросил Джавахарлаев. – Не молчите!

– От одних сбежали, а других привлекли, но это еще не самое худшее. У нас заканчивается топливо, – нехотя ответил я, берясь за управление противотанкового ракетного комплекса. – Дышите глубже парни, мы на территории Шептунов и ничего хорошего нам от них не светит. Нравится вам это или нет, у нас осталось слишком мало соляры, а запасные канистры остались валяться где-то на дороге. Попробуем порыскать вон на той АЗС.

Дэн остановил машину рядом со старой автозаправочной станцией и, убедившись, что снаружи никакого движения не наблюдается, быстро стал отдавать всем приказы.

– Лютый, на тебе башенный пулемет – прикроешь нас. Тихон, Баха и ты Алешин, пойдете со мной, берите пустые канистры в десантном отсеке и наружу. Хет… сиди внутри. Не хочу, как в Токачи бегать за тобой по всему городу, твоя “помощь” сейчас будет совсем некстати.

– Как скажешь, Дэн, – согласился Посланник. – Ты здесь главный.

– Не хочу показаться трусом, но это дурацкая затея! – запротестовал Джавахарлаев. – Там снаружи нас поджидают сонмы мертвяков, ужасные охотники и другие безымянные твари.

– Испугался? Никак поджилки затряслись? – поддел я его самолюбие.

– Как будто сам не боишься! Не смеши мои ботинки!

Открыв запорный механизм и держа напряженно автомат перед собой, я спрыгнул на землю и побежал к заправочным колонкам АЗС, то и дело, озираясь по сторонам. Следом за мной бежали остальные, громыхая канистрами и испуганно шарахаясь в стороны от каждой тени или шороха. Разбив локтем, стекло, я забрался через окно в будку оператора станции и первым делом проверил по приборам давление в подземном хранилище. Как ни странно, но кроме дизельного топлива в хранилищах ничего больше не было, что в принципе объяснимо. Большинство машин в городе работали на бензине, и лишь малая их толика вроде внедорожников и грузовиков на дизельном топливе. Когда была объявлена эвакуация, все первым делом кинулись запасаться бензином, высушив досуха все городские и окрестные АЗС. Нам еще здорово подфартило.

– Ну, ты еще долго будешь возиться, Алешин?! – дрожащим голосом шептал у меня за спиной Баха, едва слышно щелкая зубами. – У меня от страха мошонку свело.

– Твои яйца меня не волнуют. Еще немного… Шестая колонка. Ходу!

– Эй, а как вы вообще собрались ее активировать, если во всей округе нет электричества?

– Темнота! Это у тебя в Ташкенте колонки работают от электричества, а у нас на самих топливных элементах. Это только начали внедрять в 2012 году. А теперь займись делом!

Шланг у меня в руке задергался, завибрировал, и в канистру хлынула темная, маслянистая жидкость модифицированной солярки. Когда канистра наполнилась до краев, ей на смену поставили другую, Шепард схватил полную и побежал к бронетранспортеру, пока его спину прикрывал Тихон. В какой-то миг я не увидел рядом с собой Джавахарлаева, а когда увидел, поспешно схватил его за ноги и изо всех сил стал тянуть на себя. Обмотавшийся вокруг его головы и шеи язык Охотника не давал ему даже пискнуть, поэтому Соколик безмолвно сопротивлялся, бешено суча в воздухе ногами. Притаившийся на крыше автозаправочной станции монстр, сообразив, что его обнаружили, более не таясь, огласил округу воплем разочарования, а потом и боли, когда я перерубил извивающуюся конечность и освободил Соколика от чересчур крепких объятий. На зов Охотника отозвались вопли сотен некроморфов. В дальнем конце проспекта появилось шевеление. С каждой секундой силуэтов становилось все больше и больше, пока вся улица не наполнилась мертвенно серыми телами. Башенный пулемет оглушающее залаял, срезая светящимися трассами передние ряды атакующих. Не жалея боеприпасов Лютый выиграл нам немного времени. В ином случае нас бы смели и растоптали.

Вытащив из-за пояса сигнальную ракетницу, я облил из шланга близлежащие деревья, выезд с АЗС и сами колонки. Когда первые некроморфы с глухим рыком полезли через живую изгородь, жадно протягивая ко мне руки, я выстрелил из ракетницы в топливо, а потом запрыгнул в десантный отсек, который за мной захлопнули товарищи. Едва успев отъехать от АЗС на несколько метров, все временно оглохли, когда колонки взорвались, взметнув в безлунную ночь языки пламени. Объятые пламенем фигуры еще долго бежали следом за нами, разнося огонь во все стороны, натыкаясь и сталкиваясь, друг с другом. Огонь и нам причинил немалый ущерб – перекинувшись на корпус БТРа, поджег несколько ящиков с патронами. Еще долго рвались они в ночи, расчерчивая звездное небо светящими трассами зажигательных пуль.

Ощутив в головах привычные едва слышимые голоса, призывающие повернуть назад, все стали развлекаться, кто как умел, только бы не поддаваться внушению Шептунов.

– Анекдот! – воскликнул я, потирая руки в предвкушении веселья. – Плывет как-то по морю роскошный лайнер и вдруг тревога! Человек за бортом! И не просто человек, а женщина! И не просто женщина, а очень красивая и обнаженная девушка…

– А откуда посреди моря взялась баба? – удивленно перебил Баха.

– Откуда мне знать! Просто слушай. Капитан судна кидает клич – ”Кто из мужчин спасет красавицу?” Но сделать это не просто – вода холодная, а плыть до утопающей далеко…

– Чего же она до сих пор не утонула? – снова с подозрением спросил Джавахарлаев.

– Тут на мостик выходит смазливый англичанин. Мужественно поигрывая бицепсами, он сигает за борт и, совершив три сальто в воздухе, красиво входит в воду, но, не доплыв до красавицы пяти метров, тонет. Следом за ним пытает счастье спортивного телосложения мощный американец. Сбросив на палубу махровый халат и, затушив в стакане с виски сигару, он ловко прыгает за борт. Совершив, пять красивых сальто он по всем правилам ныряет в воду, но, не доплыв до девки какого-то метра, тонет!

– Ну, это какая-то похабщина, а не анекдот! – возмутился Шепард, всегда болезненно реагирующий, когда кто-либо из нас рассказывал анекдоты про американцев.

– Тебе не интересно Дэн, не слушай! – ответил Джавахарлаев. – А что дальше было?

– Остается последняя надежда, и все хором зовут русского!

– Ну, так я и знал! Всегда во всех анекдотах фигурирует один герой-русский!

– Выплюнув огрызок папиросы, и скинув на палубу рваный ватник, оставшись в одних семейных трусах, он пьяно доползает до ограждения. С величайшим трудом переваливается через поручни, шумно плюхается в холодную воду и… тут же тонет!

Бешено расхохотавшись, я не сразу заметил, что все остальные смотрят на меня с задумчивым выражением на лицах. Один лишь Шепард тихо хихикал себе под нос.

– Ну и? Что дальше? – азартно спросил Джавахарлаев. – Следующий появляется казах?

– Все. На русском история заканчивается, – смутился я. – Казахи в Ташкенте остались.

– Все? А как же тонущая баба, о ней кто-нибудь подумал?

– Наверное, утонула, – пожал я плечами. – Чего ты привязался? Суть совсем не в бабе.

– Алешин, а ты точно русский? – неожиданно спросил Тихон. – На иудея вроде не похож.

– Конечно русский! – возмутился я. – От иудея во мне ни уха, ни рыла. А что?

– Странно. Таких антирусских анекдотом мне еще слышать не приходилось.

– Да ну вас всех к дьяволу! – рассердился я. – На дорогу смотрите, и не щелкайте клювом.

Бронетранспортер со скрежетом влетел в ржавую автомобильную пробку перегородившую улицу и стал медленно пробираться через препятствие. Пробка окончилась лишь на повороте Снеговой улицы. Здесь находились старый блокпост, и десятки единиц рыжей от ржавчины бронетехники, густо опутанные, словно паутиной колючей проволокой. Дорога носила явные следы от артиллерийских снарядов, а прокопченные от бушевавшего огня бетонные амбразуры пулеметного гнезда, свидетельствовали о нешуточном бое, разгоревшемся между военными и непонятно кем. Всюду на земле в хаотичном беспорядке валялись обглоданные фрагменты скелетов в истлевшей форменной одежде. Когда мы проезжали мимо датчика движения, старые динамики на столбе внезапно ожили и огласили дорогу замогильным голосом, искаженным временем и почти полным отсутствием энергии в питательных элементах.

– Стоять! Стреляем на поражение! Прижаться вправо… – старая запись медленно заглохла.

– Вот черт! – чуть не подпрыгнул на лавке Баха. – Так можно и инфаркт заработать!

– Голоса мертвецов, – мрачно прокомментировал Дэн, уверенно сминая скошенным носом бронетранспортера проволочные заграждения и шлагбаум. – Прямо как в том анекдоте про нарушителя и часового. – Стой! Стрелять буду! – Стою. – Стреляю!

Дорогу нам перегородила вторая линия блокпостов, усиленная бетонными плитами трехметровой высоты. Пришлось Соколику, как бы ему этого не хотелось, вылезать наружу и минировать препятствие мощным зарядом тротила. Когда отгремел взрыв, и в плитах образовалась огромная брешь, на горизонте забрезжила бледная полоска приближающегося рассвета. Долгая ночь подходила к концу, а значит и нам пора искать убежище. Если докеры не обманули, днем передвигаться по городу было намного опаснее, чем ночью и у нас не было причин сомневаться в их словах. Мы загнали бронетранспортер в просторный гараж на заброшенной вилле. Облазив в доме все закоулки от подвала до крыши, и не найдя ничего подозрительного, мы решили не искать места лучше, а остановится до вечера именно здесь.

Воспользовавшись, случаем, Тихон заперся в отделанном кафелем туалете и еще долго воздавал оттуда хвалу богу за дары цивилизации. Джавахарлаев теперь никуда не ходил один, в его памяти еще были слишком свежи воспоминания связанные с Ночным Охотником на станции АЗС, поэтому он неотступно ходил или за мной или за Шепардом. Молчаливый и подозрительно присмиревший Хет, словно золотой призрак, бродил по комнатам двухэтажного дома, уделяя повышенное внимание компакт-дискам. Он просто брал их в руки, а через минуту брал другой. Когда я поинтересовался его действиями, он спокойно заявил – ”Считываю данные”. Оказывается с его экстрасенсорными способностями, ему не нужны были считывающие устройства, достаточно дотронуться до носителя информации, будь то диск, бумажная книга или обычная флэш-карта. Мне же, наконец, представилась долгожданная возможность заточить лезвие катаны и немного потренироваться с ней на пластиковых манекенах. Наверное, жена бывшего хозяина дома была модельером или дизайнером, уж больно много манекенов было собрано в отдельной комнате, с длинными столами. Копаясь в кладовке, Шепард с радостным возгласом извлек из груды полуистлевших тряпок целую бутылку виски, которую мы за завтраком и прикончили все вместе. Еще мы нашли много банок с тушенкой, вяленое мясо и рыбу в вакуумных упаковках, а когда я рискнул попробовать старую пищу, то нашел ее вполне съедобной. В подсобном помещении Баха наткнулся на арсенал из спрятанных под старой брезентовой ветошью охотничьих нарезные винтовки, но больше всего порадовали внушительные запасы патронов калибра 7,62. Все самые ценные вещи мы перетащили внутрь бронетранспортера, а второстепенной важности тряпье и инструменты заняли место снаружи машины. Никому не хотелось спать, поэтому все убивали время, кто как умел. Лютый копался в потрохах боевой машины, Тихон из окна на втором этаже зорко наблюдал за главной улицей, а Джавахарлаев как водится, болтался без дела, по старой привычке суя нос, куда не следует.

Когда мне надоело упражняться с мечом, я разыскал ”читающего” книги Хета и снова стал выпытывать у него сведения о технологиях Крул Каи и на этот раз он был более разговорчив.

– Адаптированная под персональный тип расы техника, не представляет для других ценности. Это как польза очков для существ, у которых нет зрения. Что касается силовых устройств докеров, никто из вас все равно не смог бы ими воспользоваться. Все чем лично я владею, не предназначается для убийств или действий наступательного характера. Скорее для обороны.

– А твой смертоносный взгляд? Когда ты только прибыл в первый раз на остров, я лично видел, как ты им видоизменил одного из людей, превратив в мерзкую тварь.

– Всего лишь с помощью биотики ускорил процесс полураспада. Это не тоже, что Обращение.

– Ты убил в Токачи Охотника, разрубив на мелкие части.

– Принцип передачи энергии тот же. Но и его можно использовать в качестве оружия.

– А что у тебя еще есть в арсенале? – не сдавался я. – Инопланетная техника рукопашного боя?

– Я рискую прослыть занудой, если повторю, что ничем подобным не обладаю.

– Но ты ведь выше по развитию! Что-то ведь ты должен иметь про запас чего не умеем мы?

– Несомненно, – с едва заметное улыбкой согласился Хет. – Если у тебя ко мне других вопросов нет, я хотел бы продолжить чтение в тишине, а еще лучше в одиночестве. Не обижайся.

– Все путем. Потом поговорим, если конечно представится такая возможность.

Достав из величественного стола из красного дуба ворох пыльных фотографий, я закинул ноги на столешницу и стал внимательно их изучать, раскачиваясь на задних ножках кресла. Какая-то хрень, а не фотографии. Мутные вечеринки, лощеные мордовороты в смокингах и бесстыдно оголенные девицы в вульгарном макияже. Выбрасывая на пол фотографии, я оставил себе лишь одну, на которой была запечатлена красивая азиатка очень похожая на Мари. Весьма эффектная дамочка, ее не грех и с собой взять – не оставлять же в столь мрачном месте. Спрятав фотоснимок в карман, я извлек из ящика стола груду разнообразных гаджетов – начиная от миниатюрных проигрывателей и заканчивая сотовыми телефонами чудных конструкций. Жаль, что они не работали – питательные элементы давно разрядились. Хотя можно попробовать их зарядить от автомобильного аккумулятора. На миниатюрном радиоприемнике на мгновение мигнула зеленым светом лампочка и снова потухла. Поднеся его поближе к окну, я с радостью увидел, что маленькие солнечные панели постепенно стали подзаряжать батарею. Подождав с пол часа, я осторожно включил радиоприемник и стал кнопками менять частоты. Как я и думал, кроме шипения и треска помех в эфире почти на всех частотах царила тишина…

– …если меня кто-нибудь слышит… – громко захрипели динамики и тут же умолкли.

От неожиданности я выронил прибор из рук, но вовремя поймал за антенну.

– Если меня кто-нибудь слышит, не заходите в город…

– Эй, парни! Живо сюда! – заорал я на весь дом, дрожащими руками фиксируя выбранную волну. – Чего вы телитесь как беременные тараканы? Есть контакт с выжившими!

Первым по лестнице вбежал Шепард и, выхватив радио из моих рук. Через томительную минуту ожидания, из шума помех выделился все тот же глухой голос.

– …они родились с зубами, и хотят отомстить…, не передвигайтесь по городу днем, только ночью. Крыланы летают стаями, очень опасны днем и почти ничего не видят ночью…

– Музыку слушаете? Почему без нас? – в комнату зашли Джавахарлаев и Хет, а следом за ними Тихон с молитвенником в руке: – Что за иезуитское собрание вы тут устроили, други?

– …зомби глупы, их можно обмануть, если натереть кожу кровью мертвеца… не разводите ночью костры, это привлечет внимание Жнеца,… горловой вопль в ночи – ваш след светится, и вскоре за вами придут… шепот в голове не сумасшествие, а внушение извне. Горностай почти чист. Если очутились в городе, найдите проспект Столетия Владивостока и, не сворачивая никуда, двигайтесь на Север…

– Да что это за херня? – не выдержал Баха. – Кто это говорит и откуда передача?

– Так, планы меняются! – воскликнул Дэн, когда голос затих, а ему на смену пришли помехи.

– Только из-за передачи? А вдруг это хитрая попытка нас выманить?

– Не думаю. Что скажешь, Алешин? Откуда идет передача?

Я пожал плечами, задумчиво потирая небритый подбородок, заросший щетиной.

– В машине есть полевой пеленгатор, с его помощью не составит труда это выяснить. Меня смущает голос… какой-то он… не живой что ли. Может старая запись?

– Чепуха! – отмахнулся Дэн. – Такой голос, какой и должен быть у выживших, кто смертельно устал и почти отчаялся найти соотечественников. Учитывая, что местоположение Убежища не противоречит нашему маршруту, мы должны попытаться найти станцию передачи…

– Может быть и так. Только я предлагаю для начала определиться с координатами.

– У нас есть более приоритетное задание. Ключ важнее всего, – тихо напомнил нам Хет. – Выжившие сейчас не наша с вами забота. О них позаботятся даяки.

– О, да, так позаботятся, что мать родная потом не узнает! Видали мы уже вашу помощь! – взвился Джавахарлаев. – Я устал общаться только с нежитью, мы сможем, наконец, встретить нормальных людей и, возможно, найти у них приют. Ты можешь идти куда захочешь!

– Это еще не известно насколько они окажутся нормальными! – сказал Тихон.

Хет молча отступил к дверям, и пока мы спорили, спустился по лестнице на первый этаж. Я решил догнать его, но в дверях столкнулся с Лютым, который сжимал в руках пулемет РПК.

– Вы чего здесь, все оглохли что ли?! На биорадаре множественные цели. Я почти весь голос сорвал, пытаясь до вас докричаться!

Его новость стала для нас сродни ушату ледяной воды. Никто не интересовался, кто мог прийти по наши души – и так ясно кто. Никакой паники не возникло, но выдвигаться в дорогу, когда солнце еще не зашло, мы все же не решились. Если под ногами загорится земля и другого выхода не будет, только тогда бегство станет актуально, не раньше.

Лютый побежал к бронемашине, чтобы быть наготове за рулем в случае отхода, Тихон и я поспешно заняли оборону на втором этаже у окон, а Шепард и Джавахарлаев у парадного входа.

– ОНИ идут! – раздался дикий вопль Бахи. – Черт! Да их тут до чертовой бабушки!

Выбив стекло прикладом, я просунул ствол автомата в окно и, для удобства, положил рядом с собой, катану, чтобы она была всегда под рукой. Тихон, наблюдая за моими действиями, тоже извлек из ножен свой чудовищный тесак для рубки мясных туш и положил на подоконник.

– Стены кирпичные, двери стальные, – спокойно успокаивал я святого отца, с неудовольствием отмечая, как побелели костяшки моих пальцах сжимающих приклад автомата. – На нижних этажах трехсантиметровой толщины чугунные решетки на окнах, каждая комната при желании может послужить надежным убежищем. Волноваться, в общем, не о чем.

– Эй, ты меня убеждаешь или себя? – хмыкнул Тихон, теребя крест на груди.

– А я еще не определился. – Ухмыльнулся я, поспешно передернув затвор.

В дальней части улицы появилась огромная массу бегущих существ, за которыми с трудом поспевала отвратительная туша из перекрученных мышц и жил. Гигантское создание могло легко дать фору монстру из Токачи, по размерам, прыти и уродливости. С ревом, проломив ограждение, чудовище на мгновение остановилось, когда я длинной очередью с бедра всадил ему целый рожок в отвратительную голову. У гиганта не было глаз, ушей или рук. Казалось, ноги и голова росли прямо из узловатого туловища. Истекая темно-коричневой жижой, монстр с упорностью атакующего носорога или танка яростно пошел на приступ дома. Шепард с Бахой едва успели спрятаться в соседней комнате, как входные двери рухнули под чудовищным.

Джавахарлаев швырнул в дверной проем коктейль Молотова – который он лично замешал из бензина и машинного масла – и снова спрятался. Бутылка разбилась об искореженный дверной косяк и выплеснула огненное содержимое на безволосые головы наступающей орды. Шепард активно закидывал проем осколочными гранатами и обрабатывал из подствольного гранатомета, целя в толпу. Взрывы гремели, не прекращаясь ни на миг, я с омерзением наблюдал, как на лужайку перед домом вылетают оторванные руки и ноги, а иногда и изуродованные взрывами головы. ”Танк”, как я решил окрестить здоровенного некромутанта, был слишком массивным для шрапнели, зато идеальной мишенью для ”Мухи” с кумулятивным подкалиберным зарядом.

– Муха! От винта! – громко заорал я. Тщательно прицелившись, нажал на курок гранатомета.

Огненная струя вырвалась и ушла прямо в спину гиганта. Насладившись оглушительным ревом боли, я откинул в сторону пустую трубу гранатомета. Для верности швырнул вниз еще парочку термитных гранат. Перезарядив автомат, я не поверил собственным глазам. Танк выполз из облака дыма с огромной кровоточащей дырой в спине и стал упрямо взбираться на второй этаж прямо по гаражу, стараясь добраться до окон, которые мы с Тихоном обороняли. Рук у чудища не было, зато были две пары сильных и цепких ног, которые он использовал с невероятной ловкостью. Гильзы из подствольника со стуком падали на пол одна за другой, злые автоматные очереди чертили кровавые линии на пупырчатой плоти, но казалось ничто на свете, не в силах остановить целую тонну жгучей ярости и кровожадности. Когда одна пара ног Танка просунулась в окно, я рубанул по ним мечом, смахнув несколько цепких пальцев.

– Пора сменить дислокацию, святой отец. – Пробормотал я, отступая вглубь комнаты.

– А как же кирпичные стены, решетки и стальные двери? – насмешливо спросил Тихон.

– Да черт сними! Пошли! – заорал я, хватая его за рукав, но он вырвал его из моих рук.

– Ты иди, давай, Алешин, помоги Дэну и Соколику. Им там, наверное, жарко приходится…

Толкнув меня в грудь, он быстро закрыл у меня перед носом дверь и запер на задвижку.

– Тихон, ты чего?! – удивленно выкрикнул я, барабаня прикладом о дверь. – Открывай!

– Первый этаж потерян безвозвратно! Оборона прорвана! – прямо на меня из дыма выскочил с выпученными глазами Джавахарлаев, бросая мне под ноги ручной пулемет. – Алешин! Я еще слишком молод чтобы умирать! Только не здесь и не таким отвратительным образом! Лучше убей своим мечом, по крайней мере, это не так страшно…

– Да пошел ты! – я оттолкнул его с дороги.

Следом за ним по лестнице медленными шагами поднимался угрюмый Шепард, от бедра стреляя из пулемета по наступающим рядам мертвецов пока пулемет не защелкал вхолостую. Закончились патроны. Я толкнул Дэна себе за спину, а сам что есть силы пнул ботинком по синюшней физиономии зомби уже собравшегося отхватить кусок плоти от ноги Дэна. Мычащее чучело опрокинулось спиной назад и покатилось по лестнице вниз сбивая остальных с ног. Сразу же возникла куча-мала, дав нам время отступить. Весь первый этаж заволокло черным дымом, пропахшим горелой мертвечиной. Среди огня метались объятые пламенем силуэты.

Пустотелые пули со смещенным центром тяжести выкашивали наступающих десятками, порой попадая в ногу или руку, а вылетая из затылка или спины, при этом выдирая приличный кусок плоти. Я сам видел, как очередь моего автомата разворотила двум жмурам грудные клетки, а пули, изменившие траекторию, оторвали им руки.

Когда мы истратили весь боекомплект для автоматов, то взялись за пистолеты и дробовики. Оборона окончательно рухнула, когда наступающие занялись окнами. Некоторые решетки не выдержав напора сотен рук, попросту отвалились, открыв путь к нам в тыл.

Отбросив в сторону теперь уже бесполезный автомат, я мощным ударом клинка разрубил зомби от плеча до задницы, а второму, хирургически точным ударом, рассек череп на две доли. Катана, не требовала патронов, а каждый удар был в целом фатален. Одно неудобно – особо не размахнешься в узком коридоре. Короткими тычками, протыкая тела наступающих, я проворачивал лезвие, а потом резко дергал вверх или вниз – разрубая туловище некроморфа на части. Весь коридор заполнился дергающимися кусками плоти, многие зомби лишившись рук или ног продолжали ползти. У меня постепенно стали уставать плечи и затекать руки, я и так попеременно орудовал клинком то правой, то левой, чтобы руки успевали отдохнуть.

– Лезь на крышу, я придержу! – выкрикнул из-за спины Дэн, вставая на мое место.

Пятью выстрелами из пистолета ТТ, он поразил пять бледных лбов, временно расчистив мне путь на пожарную лестницу, ведущую прямиком на крышу.

– Берегись! Толстяк! – предупредил я Дэна, наткнувшись взглядом на гнусную физиономию болотной нежити, с ревом бегущую к нам по темному коридору. Выхватив из-за пояса заветный и безотказный револьвер, я разрядил все семь патронов в жирную рожу, тем самым, спасая и себя и Дэна от жуткой участи попасть под напор парализующей слюны. Толстяк исторгнул из слюнявого рта зеленую гадость, которая окатила головы поднимающихся по лестнице зомби. Смотря на нас своими свиными глазками, он неожиданно сорвался с места и помчался прямо на меня, расставив на ширину коридора свои пухлые, короткие ручонки.

– Не спеши, морячок! – зло ухмыльнулся я, выхватывая из-за пояса первый попавшийся ствол.

Выстрелив в разинутую пасть сигнальной ракетницей, несколько раз для верности скупо махнул катаной, и отрубленная голова Толстяка запрыгала по полу. Тело по инерции пробежало мимо меня и, проломившись сквозь декоративное ограждение, упало на первый этаж прямо в бушующий огонь.

– Барбекю по Шикотански! Кто следующий?

Мимо моего виска со свистом пролетела бутылка коктейля Молотова и лестница, которую мы обороняли, мгновенно занялась жарким пламенем. Как только из огня выбегало чучело, я тут же наносил по нему удар мечом, шаг за шагом отступая назад, пока не уперся спиной в стену. Все труднее становилось дышать. Жар был таким невыносимым, что я едва не терял сознание. Но паника недопустима, достаточно чуть-чуть поддаться страху, и организованное отступление превратится в паническое бегство. Даже в такой ситуации нужно сохранять спокойствие.

– Где Тихон? – спросил меня Шепард, яростно взламывая люк на крышу.

– Он закрылся в комнате, решил придержать главного монстра, чтоб нам не мешал…

– Какая глупость! Мы же его ждать не будем. Давайте, залезайте по одному.

Потратив минуту на перезарядку своего револьвера, я спрятал меч в ножны. Взбираясь по раскладной лесенке на крышу, я выругался, когда мне в щиколотку вцепились сильные руки и с нечеловеческой силой поволокли в задымленный коридор. Стукнувшись лбом об пол, я с трудом перекатился на спину. Выставив перед собой руки, успел придержать капающую слюнями вонючую пасть, готовую впиться в глотку гнилыми зубами. Не без труда, протиснув между щелкающими зубами, ствол револьвера, несколько раз нажал на курок, с удовлетворением наблюдая, как черепная коробка разлетается на куски. Выстрелив второму зомби в лоб, спиной назад заполз в первую попавшуюся комнату и быстро задвинул за собой защелку. В дальнем углу, сразу за детской кроватью, стучал зубами Джавахарлаев, бледный от страха.

– Ты еще здесь? – поразился я, подбегая к нему и хватая за шиворот. – Живо к окну!

– Не нужно было здесь останавливаться! – словно заводной повторял Соколик. – Я ведь вам говорил, что это дурацкая идея, но вы никогда меня не слушаете…

Я следом за ним вылез на карниз и быстро посмотрел вниз. До земли было метров десять, но прыгать, вниз рискуя сломать ногу, я не решился. Вся травяная лужайка перед домом кишела сотнями облезлых тел, жадно тянущие к нам руки. Взбираясь по водосточной трубе следом за Бахой, я с тоской понял, что Тихон, скорее всего, погиб. Из окна комнаты, где он остался, вырывались черные клубы дыма и языки огня. С благодарностью, ухватившись за протянутую руку Шепарда, я перевалился через низкий бортик, и устало лег на плоскую крышу.

Когда несколько зомби полезли следом за нами, и их головы появились над краем низкого ограждения, я махнул катаной и срезал верхушки голов, брызнувшие темной слизью.

– Сколько вас сюда понабежало, черт вас дери! – пробормотал я, смахивая с лезвия кровь. – Кто же вас всех хоронить будет?!

– Эй! А мне помочь никто не желает? Есть там кто живой?!

Мы подбежали к противоположному краю крыши и радостно затащили к себе прокопченного и кашляющего Тихона, который с трудом выбрался из самого верхнего окна флигеля. Сердито охлопывая тлеющую бороду, он так и не выпустил из рук свой забрызганный кровью тесак. Видать ему пришлось им здорово поработать, раз он был по локоть в темной гадости.

– Как там увалень? Прикончил его? – с кислой улыбкой поинтересовался я, с тревогой заметив свежие раны от укусов на руках Тихона. Если мои подозрения верны, святой отец теперь наравне с нами и тоже инфицирован Радостью жизни. Это была плохая новость.

– А то! Отрубил ноги, а без них он словно калека немощный. А это еще, что за страх божий?

Прямо под нами с оглушительным грохотом разлетелись створки гаража. На проходящую рядом с домом улицу вылетел на полной скорости рычащий бронетранспортер, давя колесами всех, кто попадался на пути. На наше удивление, машина, не останавливаясь, и стала быстро удаляться, пока не скрылась за поворотом. Мы не могли поверить, что Лютый нас бросил.

– Я знал, что ему нельзя доверять! – взвыл Джавахарлаев. – Это не по-товарищески!

– Заткнись! Чья бы корова мычала, – грубо оборвал я. – Гляньте лучше туда.

Указав на дальнюю часть проспекта, я постарался унять нервную дрожь. Все пространство, вплоть до дальних холмов, покрыли собой наступающие со всех концов города зомби. Уже сейчас вокруг дома бесновалось больше тысячи, а что здесь будет через час?

Привлеченные шумом, мы увидели, как на противоположенной стороне дома, меж домов, снова мелькнул бронетранспортер, на этот раз, подъезжая к дому с черного, а не парадного хода. Я облегченно перевел дыхание и улыбнулся, когда сообразил, что Лютый и не думал бежать, просто сделал круг и зашел в тыл. Остановившаяся машина стала бить из автопушки прямой наводкой, расчищая нам путь. Шепард первый сиганул вниз. Удачно свалившись в бассейн, заполненный дождевой водой, кашляя и фыркая, сделал нам знак последовать его примеру.

– Не буду! Слишком высоко! – заупрямился Джавахарлаев, однако, грубо схвативший его за шиворот Тихон, просто и без изысков столкнул его вниз, добавив сапогом под копчик.

Я встал у края крыши с автоматом Дэна и, выставив оружие на одиночный режим, стал поражать головы ринувшихся к бассейну зомби. Тихон спрыгнул вниз. Когда все выбрались на твердую почву и заняли круговую оборону, количество убитых некроморфов стало расти.

– Живее, Алешин! Не тяни! – раздались снизу возгласы. – Мы прикроем! Прыгай!

Под мощным ударом снизу, крыша позади меня вспучилась как после взрыва снаряда. Из дыры сначала выполз один из зомби, которого я тут же пристрелил, а следом за ним объявился недобитый отцом Тихоном отвратительный монстр, которого я про себя называл “танком”. Его голова разверзлась на четыре части, словно доли апельсина и обнажила тысячи мелких зубов. Округу разорвал оглушительный вопль. Протискиваясь сквозь дыру, чудовище, словно отвратительная личинка, тянулось ко мне всем телом, когда я спрыгнул в бассейн. Погрузившись с головой в холодную воду, фыркая и отплевываясь, поспешно всплыл и широкими гребками поплыл к бортику. Над головой раздался рев боли, когда противотанковый комплекс ПТРК, а так же автоматическая пушка и пулеметы бронетранспортера стали нещадно кромсать тушу “танка”. Какой бы фантастической регенерацией не обладал мутант, выдержать удары противотанковых ракет было не под силу даже ему. В бассейн обрушились водопады крови и гнилого мяса.

Промокший до нитки, я ухватился за скользкие поручни бронемашины, когда она уже срывалась с места. Ввалившись внутрь десантного отсека через верхний люк, я перебрался на переднее сидение и быстро пересчитал всех. Одного не хватало.

– Где Хет? Куда снова подевался этот сукин сын? – яростно взревел я, ища взглядом Посланника. – Это уже издевательство.

– Плевать на него! – отозвался с водительского места Лютый. – Неблагодарный ублюдок кинул нас в трудную минуту. Помощи от него никакой, зато беспокойства выше крыши. Мы доставили его, куда он хотел, пусть дальше на своих двух топает хоть к чертовой матери.

– Лютый прав, дальнейшая судьба Хета теперь не наша забота, – поддержал его Дэн. – Этот парень еще нам даст фору. Давайте подумаем о себе. Баха, Тихон, что там позади видно?

– Вроде оторвались, – неуверенно сказал Тихон.

– Хорошо. Теперь триангулируйте местоположение передающей станции.

С азартом, взявшись за работу с радиосканером, Тихон быстро обнаружил нужную волну.

– Сигнал четкий. Низкомодулированный. Направление Север. Азимут сигнала северо-восток…

Башенный пулемет в руках Шепарда заглушил голос Тихона. Гильзы застучали по стальному полу, градом обрушившись за шиворот взвывшему Бахе. Посмотрев в командный перископ, я поспешно взял в руки рычаги управления стационарным пулеметом ”корд” установленным снаружи. Прямо впереди нас навстречу бежала свора тварей отдаленно похожих на безволосых гепардов, а позади них, нагоняла по воздуху многотысячная стая существ, смахивающих на скатов с длинными, шипастыми хвостами. Разрыв между нами быстро сокращался.

– Не тормози! Только вперед! – заорал я Лютому, когда тот стал маневрировать.

Вдавив курок управления огнем “корда”, я чертыхнулся, когда пулемет после второй очереди заклинило, а в следующий миг лобовые стекла окрасились брызгами черной крови – передовые шеренги тварей разлетелись на куски, ударившись о нашу броню в лобовом столкновении. На миг запаниковав, Лютый вслепую стал выкручивать руль в сторону. Я в последнюю секунду дотянулся до баранки руля и вцепился в него мертвой хваткой – не давая могучей машине, вильнуть в сторону и перевернутся на бок. Удары сотрясали корпус один за другим, пока мы не проехали сквозь стаю как раскаленный нож сквозь масло, и не вырвались на свободу позади всех, оставив за собой кровавые просеки на асфальте. Теперь понятно, почему по городу лучше передвигаться ночью, а не днем. Людские мутации были ужасны, но не так как видоизмененная и расплодившаяся неразумная живность. Странное излучение Радости жизни изменило не только людей, но и диких животных. Если первые хорошо чувствовали себя только ночью, последние жили преимущественно дневной охотой. Наверное, летучие твари и есть крыланы, о которых предупреждал голос по радио – мутация летучих мышей. Эти, похоже, тоже были кровососами.

Стая крыланов развернулась в полете и даже и не думала оставить нас в покое. Безволосые бегуны, при близком рассмотрении, оказались всего лишь мутированными собаками. Большинство из них погибало под колесами, но многие стали осторожней, в бессильной ярости терзая нашу поклажу снаружи. Зацепившись длинными когтями за корпус бронетранспортера, эти мутанты прилипли к нам как банный лист к тазу. Чтобы избавиться от незваных пассажиров, Шепард стал быстро вращать башней и ловить их в прицел автопушки. Когда кто-либо из них оказывался на мушке, следовала короткая очередь. Это продолжалось значительное количество времени пока твари внезапно не прыснули в разные стороны. Дальше мы ехали по подозрительно опустевшей улице. Я с тревогой наблюдал за показаниями биосканера. Над нами кружила огромная стая крыланов, но нападать не спешили. Скорее бы вечер. Во тьме им будет значительно труднее атаковать, так как, судя по всему, у этих тварей было плохое зрение.

– А вам не кажется, что будет совсем не лишним, если Алешин испытает свое чудо-оружие, что ему подарили докеры? – внезапно предложил Джавахарлаев, а в глазах остальных мелькнуло одобрение. – Какой нам прок от этого оружия, если мы не можем его использовать? Сейчас самое время для проведения испытания. Другого раза может не представиться.

– Соколик на этот раз родил дельную мысль, – с легкой неприязнью сказал Лютый. – Кто знает, на что способная эта стая. Думаю, никто из вас не хочет выяснять это на себе.

Пожав плечами, я нехотя извлек из сумки прибор докеров и перебрался с ним в десантный отсек. Убедившись, что снаружи никого нет, высунулся по пояс через верхний люк и направил ствол вверх. Глубоко вдохнув, вдавил курок и невольно напрягся в ожидании выстрела. Я ожидал чего угодно, вплоть до термоядерного всепожирающего пламени и молний, но только не тонкий лучик толщиной с нить, вырвавшийся из навершие линзы. Посветив лучом на центр стаи, я терпеливо считал секунды, ожидая, когда хоть что-нибудь произойдет, но все напрасно. Либо это излучение не действовало на нежить, либо, что наиболее вероятно, аппарат неисправен и нам отныне бесполезен. На мысль о неисправности наводили отсутствующие на устройстве детали и проводки с голыми клеммами, которые крепились к корпусу. Несколько направляющих, словно для оптического прицела, выемки для стационарного крепления на специальных держателях, а еще забитый грязью порт, соединявший устройство с отсутствующим девайсом. Если это когда-то было частью неведомого оружия, то весьма специфическим и мне совершенно незнакомым.

Пожав плечами, я разочарованный выключил излучатель и спустился в десантный отсек.

– Похоже, она неисправна. Наверное, испортилась или разрядилась за годы бездействия…

Через минуту я кубарем летел на пол, когда ударная волна оторвала от асфальта нашу бронемашину и чуть не зашвырнула на обочину дороги. Гулкие взрывы сотрясали корпус с такой силой, как будто великанская дубина лупила нас прямо по мозгам. С трудом, добравшись до бойницы, я на мгновение отодвинул заглушку и посмотрел наружу. Высотное здание у края дороги полыхнуло всеми цветами радуги и в облаках бетонной крошки осело наземь. Позади нас целые кварталы равнялись с землей в фонтанах огня и пыли. Неведомое нечто мешало мосты, дороги, и старые дома в одну кучу. Холмы, на которых был построен город, прекрасно отражали ударные волны, еще больше усиливая творящийся вокруг нас огненный ад. В серых небесах рвались салютом тысячи слепящих огней и росчерков, почти в один миг, испепелив всю стаю крыланов. Резкий свист и шорох заставили каждого из нас вжать головы в плечи, когда машину снова подбросила вторая волна взрывов. Лютый как сумасшедший крутил баранку, объезжая глубокие воронки в асфальте. Машину было все трудней удержать на дороге и мы съехали с нее.

– Алешин! Что ты опять натворил?! – в ужасе выл Джавахарлаев, катаясь по полу.

Пять минут назад. Бухта Золотой Рог.

Тишину и покой командной рубки флагмана ”Александр Невский” нарушил оживший пульт боевого контроля, засверкавший в темноте как новогодняя елка. По запыленным экранам боевых пультов быстро побежали цифры и графики координат нанесения удара в глубине города. Оживляя вооружение, имеющиеся в наличии атомного ракетного крейсера, боевые компьютеры привели в действие и тронутые ржавчиной, но по-прежнему работающие механизмы и узлы остальных кораблей тихоокеанской эскадры, больше десяти лет ожидавших в бухте Золотой Рог возвращения хозяев. С тихим скрипом разворачивались боевые башни с пушками главного калибра. Из скрытых полостей внутри корпуса поднялись грозди ракетных комплексов “земля-воздух-земля”. Над бухтой сначала прозвучали тоскливые сирены боевой тревоги, а потом синхронный гром десятков стволов, извергнувших в небо стальную смерть и, последующий за выстрелами, вой взлетевших с палуб корабельных ракет. Работавшие на причалах докеры бросились врассыпную, в ужасе оглядываясь на огненные стрелы, синхронно стартующие с низких палуб кораблей. Полностью в автоматическом режиме пушки перезаряжались и снова отсылали по руинам снаряд за снарядом.

Наблюдающий с вершины холма за стреляющими кораблями Хит Тев, лишь сильнее стиснул посох, ощущая скрытую гордость за флот, которым когда-то командовал. И который без единого выстрела, проиграл войну нечисти много лет назад. Пришло время реванша над темными силами, напомнить им кто здесь главный. Чужаки вольно или невольно разбудили мощь эскадры, а значит, все еще живы и представляют Зверю угрозу. Что ж, значит и надежда еще жива…

Десять минут спустя. Северная часть города.

Осколки, разорвавшихся корабельных снарядов, изуродовали нам внешний слой брони, кое-где продырявив десантный отсек, но никто из нас к счастью не пострадал, отделавшись легкой контузией. Вокруг машины продолжали рваться снаряды, подбрасывая в небо куски асфальта вперемешку с землей. Некоторые из них взрывались не на земле, а в воздухе, наполняя пространство сталью раскаленной шрапнели. Взрывы уничтожили нежить в радиусе десяти километров, расчистив путь почти через весь оставшийся город до самых пригородов.

Перебравшись к Лютому, я снова прильнул к окулярам командного перископа, развернув его на сто восемьдесят градусов. Разрушения кварталов ужасали масштабами, словно на город сбросили атомную бомбу. Горизонт позади нас затянуло плотной завесой из дыма и пыли. Кое-где в воздухе еще мелькали разрозненные группы крыланов по две-три особи, но, после всего произошедшего, они давно забыли про нас, озадаченные собственным выживанием. Преследующие орды мертвецов так же бесследно растворились в дыму пожаров, но не исчезли – в вечерних сумерках приборы кое-где фиксировали движение. Количество целей на биорадаре было в пределах минимума и, даже, если они нападут все разом, мы легко отобьемся.

Заправив машину прямо на ходу не вылезая наружу, мы решили поужинать.

Шепард сообщил радостную новость, которая нас здорово взбодрила:

– Мы проделали дальний путь, много пережили и многое повидали, но наш путь подошел к концу. Святой отец клянется, что база ”Рассвет” и местность, откуда передают в эфир таинственные послания, это одно место. Все сходится и прекрасно объясняется. База хорошо защищена и изолирована. Если кто и смог бы выжить, то только тамошние военные специалисты.

Святой отец огладил бороду и с оптимизмом в голосе быстро добавил:

– Радиопослания подтверждают наличие на базе людей, искренне заинтересованных в спасении остальных. Каким бы секретным этот подземный комплекс не был, очень сомнительно, что нам откажут в помощи. Православные никогда не бросают друг друга в беде…

– А я мусульманин и не страдаю избытком оптимизма, как некоторые! – зло отозвался из своего угла Джавахарлаев. – Неужели я один способен разглядеть ловушку? Мы приедем туда и, как полные кретины, угодим к этим уродам на ужин!

– Да ты башкой стукнулся, перестраховщик хренов! – рассердился Лютый, покрутив пальцем у виска. – Где ты встречал некроморфов, которые умеет обращаться с техникой и вести беседы?

– А как насчет докеров? Они недостаточно нечестивы для тебя? А ты сам как и все мы? По-твоему мы еще можем называть себя людьми?

– Эй, нас делает людьми не внешность, а поступки, – возразил я, хоть и понимал что Баха во многом прав. – Мы не будем соваться туда слепо. Проведем разведку, выясним все, и лишь после этого вступим в контакт. По данным Хета скоро будет место аварии курьера и маловероятно, что мы обнаружим там ключ. Если вдруг найдем, у нас будет неоспоримый аргумент для торга с даяками. Мы не отдадим им артефакт, пока сами не изучим его и не выясним, что он умеет, и в этом нам помогут ученые базы. В случае малейшего подозрения ловушки, мы так быстро дадим деру, что за нами не угонится и сам дьявол. Я не собираюсь снова вслепую играть в эти игры.

– Алешин, ты хороший солдат и возможно неплохой человек, но никудышный мыслитель! – Соколик тяжко вздохнул и повернулся к нам спиной. – Ну, подумай кто мы и кто они? Если Ключ теперь у них, наша помощь им вряд ли понадобится. Давайте тихо уберемся из города и двинемся на северо-запад, пока еще можем. Там много изолированных городов и вероятность, что мы найдем настоящих людей, весьма высока. Этот же город и вся его округа – гиблое и проклятое место, населенное теперь кошмарными созданиями, коим не нашлось места даже в аду. Разумные они или нет, даже докеры понимают, что мы чужие для них, поэтому и отказались нам предоставлять постоянный кров.

– То, что он говорит вполне разумно… – осторожно начал Тихон.

– Чушь! Параноидальные бредни труса! – отмахнулся Лютый, всегда пренебрежительно относящийся к любому кто начинал хвалить Баху. – Его сейчас больше волнует собственная шкура. Да он в гробу нас всех видал и кинет при первом удобном случае!

– Давайте не будем ссориться, – напомнил Шепард. – То, что предложил Алешин, мне кажется, вполне осуществимым. И наиболее оптимальным из всех возможных вариантов, тем более других идей ни у кого нет. Возможно, мы все немного параноики, но это оправданная мера, особенно когда вокруг тебя одни проблемы. Трудно в такой ситуации остаться оптимистом.

– Мы зря теряем время, переливая из пустого в порожнее, – сказал я. – Чем дольше мы будем дискутировать, тем больше шансов, что зайдем в тупик. Каждый знает свое место.

Так и не решив, как себя вести в случае обнаружения людей не подвергшихся Обращению, мы поехали в сторону окраины северной части города, где в отличие от центральной части и домов меньше, и дороги получше.

Лежа на раскладной кровати после дежурства, я включил лампочку внутреннего освещения и несмотря на сонные протесты Соколика взял в руки замызганный путевой журнал, в который мы иногда записывали от нечего делать свои наблюдения, а так свои умозаключения. Писать было особо не о чем за исключением небольших стычек с Обращенными и странного артиллерийского обстрела города накануне. Начал я запись как обычно с даты и времени.

8 декабря, 2026 года. 03.15 утра.

Запись ведет Дмитрий Алешин.

“Все стало намного запутанней и сложней, чем в самом начале пути. Никто оказался не готов к тем событиям, которые мы не так давно пережили. Маниакальное упорство нежити, подтачивающие своими беспрерывными атаками нашу решимость и боевой дух, постоянные споры, дрязги, а так же нежелание искать разумный компромисс, поставили нас на грань взаимного недоверия и раскола команды. Не знаю как остальные, а я сыт по горло долгой дорогой в никуда и подавлен этим городом, который как вампир вытягивает из меня все силы и желание жить. Печальные развалины, где раньше бурлила жизнь, вызывают уныние и грусть. Вчера видел среди напавших на нас зомби Обращенных детей и подростков, они атаковали нас наравне со взрослыми и одинаково погибали. Смотреть на это, уже нет сил. У нас слишком мало еды, воды и топлива. Их явно недостаточно для дальней дороги за пределы города. Даже если найдем солярку, у нас почти не остается патронов к оружию, а без него мы легкая добыча. Единственная надежда на ”Рассвет”, где мы сможем пополнить наши скудные запасы. Если база окажется брошенной или захваченной Обращенными, нам крышка и все об этом прекрасно знают, но предпочитают тешить себя иллюзиями. Не хочу показаться пессимистом, но все происходящее мне все меньше нравиться. Раньше всегда была возможность вызвать вертушку и покинуть опасный район, сейчас же такой возможности нет, и мы очень уязвимы. Приходиться рассчитывать только на собственные силы и смекалку. Мы проехали через весь город, растратив больше половины всех боеприпасов, но все так же далеки от цели. Сегодня испытали подарок докеров – сравняли с землей половину города. Я подозреваю, что это не оружие, а средство наведения вроде лазерной указки для отметки целей, но доказать не могу – повторное использование невозможно из-за полной разрядки батареи питания, которая и до этого дышала на ладан. Есть мнение и не только мое, что артиллерийский огонь шел с военных кораблей стоящих в бухте Золотой Рог, но опять таки бездоказательно. Скоро появится место крушения курьера, и все станет на свои места. Вести журнал у меня больше нет сил и желания, но я по-прежнему пишу. Для чего? Так же как и остальные тешу себя мыслью, что журнал попадет в человеческие руки, если вдруг наша миссия не увенчается успехом, и все мы сгинем в пути. Только сейчас я стал ощущать, как хрупка наша скорлупка, отгораживающая нас от враждебного внешнего мира. Спасибо создателям этой чудо-машины, без которой мы не протянули бы и одного дня. Безумно хочется забыться хоть на час, но сон не идет. Мучают кошмары и чудовищные видения будущего. Очень скучаю по острову и Мари”.

Конец записи.

От полудремы меня избавил шум начинающегося дождя, ставшего барабанить по внешней броне. Начавшаяся гроза и шквальные порывы ветра заставили нас съехать с дороги в поисках убежища. Ураганный ветер невиданной силы сдвигал с места ржавые остовы старых автомобилей и тащил их по дороге нам навстречу. После этого зарядил продолжительный ливень и лил целых пять часов подряд без единого перерыва. Медленно продвигаясь по раскисшему от влаги чернозему, мы вскоре пересекли условную черту границы города и выехали на оперативные просторы. Дорога раскисла настолько, что нам срочно пришлось надевать на колеса стальные цепи и искать твердый участок почвы, что бы не увязнуть. Тут еще так некстати вышла из строя система распределения электроэнергии. Мы безрезультатно провозились с ремонтом целых три часа, прежде чем поняли всю тщетность своих усилий.

– Кажется, приехали. – С сожалением заключил Шепард, откладывая в сторону инструмент.

– Ну, просто блеск! – усмехнулся подозрительно повеселевший Джавахарлаев. – Что предложишь теперь, Дэн? Очередную пешую прогулку в поисках запчастей?

– Именно. Мы и так слишком долго отсиживали геморрой за броней нашей малышки. Пора снова вспомнить, кто мы и заняться настоящим мужским делом.

Пришлось мне, как разведчику, покинуть уютную кабину и отправиться на разведку. Долго бродить не пришлось, поэтому уже через пол часа я вернулся к машине и быстро закрыл за собой бронированную дверь, стараясь выглядеть оптимистично.

– Не могу сказать наверняка, но, похоже, все чисто! – проворчал я, скидывая с головы водонепроницаемый капюшон. – Предварительная разведка местности не выявила никаких следов Обращенных. Во всяком случае, я надеюсь, что ничего не упустил из виду. Территория холмистая, сильно пересеченная, мало растительности, в общем, не подарок. До базы топать примерно не меньше десятка километров, а то и больше. Предлагаю сейчас же отправляться в путь, нам еще необходимо посетить место аварии, а это всего в трех километрах отсюда. При такой погоде и отсутствию Обращенных, передвигаться днем считаю возможным. У меня все.

Дэн остался доволен результатами разведки и не скрывал этого:

– Отличная работа, жаль мы не можем похвастаться хорошими новостями. Берем с собой столько боеприпасов, сколько унесем. Сюда, скорее всего, больше не вернемся.

Последние слова Дэна показались мне слишком мрачными и какими-то пророческими.

Джавахарлаев опасливо спрыгнул на землю и по колено провалился в грязь. Из-под его ног шарахнулась в сторону и быстро заковыляла прочь баньша – безобидная, на мой взгляд, мутация кролика размером с собаку. Баха с воплем запрыгнул обратно в машину, с возмущенной яростью уставившись на меня своими узкими глазками, в которых светился страх и осуждение:

– Ты же говорил что все чисто! А это что?!

– Нет, я сказал, похоже, чисто, – раздраженно ответил я, сердито выбираясь наружу.

– Ну, а сейчас?

– Похоже чисто. – Ухмыльнулся я, надевая на голову капюшон.

Решая, что с собой взять, а что за ненадобностью оставить, я неожиданно наткнулся в бардачке на электронный жетон, что мне выдал перед отлетом полковник Высоков. Теперь он мог реально пригодиться на базе ”Рассвет”. С таким пропуском можно не бояться остаться снаружи. Молча, простившись с бронемашиной, я направился вслед за остальными. Тихон кутался от дождя и ветра в широкий дождевик, Джавахарлаев привычно жаловался на погоду, Лютый браво обмотавшись пулеметными лентами и закинув на плечи пулемет Калашникова, стоя чуть в стороне, разминал ноги. Единственный из нас, кто еще сохранял выдержку, был Дэн Шепард. Я по достоинству оценил спокойствие скрытного американца. Такая уверенность дорого стоит. Проваливаясь по колено в грязевые лужи, все мрачно шлепали к темнеющей за пеленой дождя громаде темных холмов. Всем не терпелось добраться до места крушения и узнать правду.

Часть 8

Проводник безумия

– Не спеши разведка! Мы за тобой не поспеваем. Дай хоть пять минут передохнуть…

Смахнув с лица холодные капли дождя, я устало оглянулся. Позади меня шли остальные члены команды, с трудом передвигая уставшие ноги. Наш маленький отряд растянулся метров на двадцать. Первым шел я, за мной Лютый, далее Баха, Тихон и Шепард замыкающий.

Я поднес к глазам бинокль и стал рассматривать далекие лесные сопки, выглядевшие, как, будто тут рванула ядерная бомба. Высоченные ели от ударной волны пригнуло к самой земле и, чем ближе к эпицентру, тем меньше обугленной растительности и травы. Счетчик Гейгера у меня на поясе хранил подозрительную тишину, лишь изредка пощелкивая, в то время как магнитометр буквально сходил с ума. Не знаю, какой был двигатель у упавшего аппарата даяков, но сомнительно, что атомный, что не могло лично меня не радовать. Магнитные поля могли возникнуть совсем не обязательно от падения проклятого НЛО, оно могло исходить от железной руды, залегающей в этих холмах недалеко от поверхности. Недаром их называли железными. Из аномалий здесь присутствовала лишь огромная воронка диаметров в сто метров, в эпицентре которой мы в данную минуту и находились. Кроме разбросанных повсюду осколков похожих на мелкую фольгу, изредка попадающихся блестящих шариков размерами с грецкий орех и оплавленного камня, здесь ничего интересного не было. Ни тел пассажиров, ни кусков самого летательного аппарата. Совершенно ничего, как, будто тут уже прибрались до нас.

– Иного и не ожидал, – философски заметил Шепард, пытаясь скрыть разочарование. – Прямо какой-то случай в Твин Пикс. Все это начинает здорово попахивать Сумеречной зоной.

– Я ни черта не понял, что ты сказал, Дэн, но верю твоему суждению, – ответил я.

– Только вначале передохнем. Не здесь конечно, а на том вот холме. Там обзор лучше.

Пожав плечами, я помог Шепарду с тяжелым ранцем. Долгие переходы на своих двух мне были более привычны, чем на машине, отсюда мое хорошее настроение и оптимизм. Пока остальные, задыхаясь от усталости, еще только взбирались на холм, я уже был на вершине и первым делом стал копать малой саперной лопаткой яму, в которой можно развести огонь и сварить похлебку из порядком надоевшей, вяленой рыбы и чуть солоноватых сухарей.

– Нет ничего лучше старой, доброй прогулки, горячей похлебки и ветра в волосах! – жизнелюбиво воскликнул я, яростно ломая сухари и щедро кроша их в котелок. – Пикник на природе всегда бодрит, заставляет вспомнить, откуда мы.

– И откуда мы? Будь добр, напомни, – кисло сказал Баха.

– Мы дети природы, только сбившиеся в пути в сторону удобной техники.

– Я и забыл что ты оперативник, тебе к этим переходам не привыкать! – бурчал Тихон. – Я же слишком стар для подобных походов, слишком голоден и слишком хочу пить.

Отвинтив крышку на алюминиевой фляжке, святой отец жадно припал губами к горлышку, пока я у него, ее не отобрал и не спрятал в ранец, под его недовольный ропот.

– Полегче с выпивкой, дружище, – строго предупредил я Тихона. – Спиртное обезвоживает организм, а воды у нас мало. Я вот не рискну пить местную без фильтров.

– А чего нам будет? Мы же нелюди! – грустно усмехнулся Баха, со стоном ложась спиной на землю и с хрустом вытягивая ноги. – Чертова нежить… каждый из нас заражен Радостью жизни, а ты, Алешин, опасаешься, попробовав местную воду, подхватить дизентерию. Вам не кажется господа хорошие, что все эти парадоксы давно напоминают театр абсурда?

– А ты не умничай, Соколик, не умничай. Может, ты и смирился, но это не значит, что остальные последовали твоему примеру. Можешь хоть сейчас начать мычать и изображать из себя Обращенного, только не советую это делать при мне. У меня ведь остались прежние инстинкты убийцы, и хватаюсь я за автомат при любой возможности. Помни об этом.

– Тогда приставь к своему виску пистолет и нажми на курок! Ты себя в зеркале хоть видал?

Потеряв терпение, я вздернул Баху за шиворот и как следует, встряхнул, держа за горло:

– Не искушай меня, нытик чесоточный, я ведь прежде тебе мозги вышибу…

– Алешин! – окликнул меня строго Шепард. – Оставь его в покое ради всех святых.

Отпустив насупившегося Баху, я закинул автомат за плечо и направился к остальным. Основательно перекусив, мы снова вошли в привычный ритм движения по бездорожью. Наблюдая, как Джавахарлаев плетется поодаль от остальных и незаметно натирает грязью свою кожу на руках, ногах и лице, я с улыбкой спросил у Лютого:

– Чего это с ним и зачем грязью мажется? Заранее привыкает к земле?

– Соколик-то? Говорит, дневной свет жжет кожу. Совсем видать, плох стал, басурманин безродный. Я ведь говорил, что с ним начнутся проблемы. Вот, пожалуйста.

Сочувственно оглянувшись на Баху, я посмотрел на собственную кожу и только сейчас обратил внимание, что она покрыта мелкими, саднящими волдырями. Теперь облачный покров нас мало защищал от аллергической реакции, а значит мы на последней стадии Обращения. Час от часу не легче. С другой стороны, если мы пройдем, все стадии Обращения до конца, возможно, что некроморфы перестанут нас замечать, принимая за себе подобных. Меня давно мучил вопрос – почему на нас нападают эти твари, если мы уже одной ногой сами стали такими же? Возможно, ответ крылся в самих некроморфах и их поганой природе на огромном расстоянии чувствовать присутствие людей. Некоторые из них ладили меж собой, а другие были не прочь полакомиться потрохами своих сородичей. Это мне было пока непонятно. Не исключено, что они знали о нас, даже больше чем мы даже подозревали.

Украдкой наблюдая за остальными спутниками, я тревожно подмечал новые изменения в их облике. Первое что бросалось в глаза – это мертвенно бледная кожа, темные круги под впалыми глазами и лихорадочный румянец на щеках. Незаметно осмотрев под курткой кожу на груди, я убедился, что и меня не миновала чаша сия. Тело становилось холодным и скользким как стекло, ключицы и ребра резко проступали наравне с рельефной мускулатурой торса, которой у меня никогда прежде не было. Одежду я на себе не ощущал и по правде испытывал от нее дискомфорт. Обоняния и осязания медленно менялись вместе со зрением, даря невиданные ранее ощущения. Экстрасенсорное восприятие обострилось до предела, смущая образами, которые еще даже не произошли, но обязательно произойдут через час или через день. Стоит на секунду прикрыть глаза, как перед внутренним взором появляется чаще остальных одна и та же картина – круглый проем, ведущий в темноту, а за ним… холодное дыхание смерти.

Мотнув головой, чтобы развеять эти иллюзии, я ускорил шаг. Повсюду в долине находились следы некогда живших здесь людей. Брошенные трактора и машины, полуразрушенные одноэтажные дома типа бараков, старые дороги, заросшие травой и кустарником. Земля обетованная теперь была мертвее мертвого. На мгновение остановившись, я поднял с земли пригоршню брошенных кем-то старых монет и на удачу швырнул через левое плечо.

Через пару часов мы вышли на старую стоянку беженцев, где когда-то собирались вырвавшиеся из города люди. Страшная картина наполнила наши сердца ужасом и злостью. Здесь были собраны тысячи, если не десятки тысяч сожженных дотла автомобильных остовов, вперемешку с почерневшими костями их бывших владельцев. Следов от бомб нет, а значит, достаточно нескольких десятков самолетов, чтобы так эффектно выжечь напалмом целую долину. Было заметно по расположению костей, что многие даже не успели выскочить из машин. Огненная смерть настигла всех внезапно, когда ее не ожидали. Она обрушилась на стоянку с небес как кара господня. Если бы власти знали то, что теперь известно нам, они бы поняли, что все их старания были совершенно напрасны и тщетны. Что касается вооруженных сил сдерживавших беженцев в долине, никто из них так же не спасся, пав жертвой собственного незнания ситуации. Они просто перебили друг друга, а остальные сбежали в неизвестность.

– Далеко еще? – взмолился за спиной Баха. – Алешин?! Не молчи!

– Заткнись! – я резко поднял руку, призывая всех остановится. – Цель на три часа!

Остальные тут же вскинули оружие и притаились по обе стороны от тропы, чтобы в случае боя случайно не зацепить меня очередями. Припав глазом к прицелу, я выделил из хаоса веток и ярко-зеленой растительности, вздрагивающий от рыданий, детский силуэт. Осторожно ступая по высокой высотой по пояс траве, я приближался к худой фигурке шмыгающей носом, держа ее на прицеле. Когда расстояние сократилось до двадцати метров, я понял свою ошибку, но НЕЧТО уже прыгнуло в мою сторону, преодолев разделяющее нас расстояние менее чем за пару секунд.

Окрестность огласилась нечеловеческим визгом, когда создание упало мне на спину, мгновенно повалив спиной на землю. Пытаясь прокусить мне шею, оно крепко обвило меня руками и ногами за торс, то и дело, щелкая зубами у самого уха. Катаясь вместе с ней по траве, я забыл про все на свете кроме неудержимого желания сбросить с себя эту мерзопакостную дрянь. Рядом с моей головой прожужжали пули, зарывшись в мягкую землю.

– Прекратить стрельбу! Попадете в Алешина! – быстро приказал Шепард.

Схватив осклизлое создание за начавшую стремительно удлиняться шею, я перекинул крепкое тело через голову и, как следует, пнул ногой под выпирающие ребра. Тварь не растерялась и снова прыгнула в объятия, не желая расставаться со мной. Вцепившись кривыми когтями в бронежилет, монстр на мгновение встретился взглядом с моими глазами, после чего тут же отпустил и огромными прыжками скрылся в колючем кустарнике. Еще долго вдали слышался удаляющийся разочарованный визг. Когда остальные прибежали мне на помощь, стрелять было не в кого, вокруг снова была тишь да благодать. Создание фигурой и размерами отдаленно похожее на обнаженную девочку-подростка сбежало, но притаилось где-то впереди. Я буквально кожей ощущал ее голодный взгляд, наполненный гневом, что сначала ее потревожили, а потом не дали отведать свежего мяса.

– Что за чертовщина? – тревожно поинтересовался Лютый. – Не ранен, босс?

– Царапины. Какая-то странная нечисть. Пойдемте от греха.

– Дай осмотрю шею, – заворчал Тихон, быстро осматривая меня. – Больно? Нехило она тебя располосовала. Вот же бесовское создание.

– Не ожидал от нее такой прыти. Нет, вы видели, как она прыгает?

– А чего ты вообще поперся к ней? В этой местности нет, и не может быть людей.

– Надеюсь, ты ошибаешься. Прямо за этим холмом база ”Рассвет”. Мы на месте.

Взобравшись на холм с ровной вершиной, мы легли на землю и поползли, пока не достигли края оврага, на дне которого текла мутная речушка. Организовав на вершине что-то вроде замаскированной позиции для скрытого наблюдения, мы принялись внимательно изучать наземные строения базы. Спешить навстречу неизведанного было глупо и самонадеянно. Сам секретный объект всем своим видом больше напоминал места не столь отдаленные, нежели крупнейший исследовательский центр по изучению аномалий. Бетонные купола, разбросанные по близлежащим холмам, одноэтажные бараки с выбитыми окнами, заросшая травой дорога, по которой никто не ездил вот уже больше десяти лет и несколько рядов заборов и сторожевых вышек. Кроме покосившихся на бок радиоантенн и маленькой вертолетной площадки в центре смотреть здесь было совершенно не на что. Нас или хитро ввели в заблуждение с помощью дезинформации, либо мы ошиблись в расчетах и пришли не туда, куда надо, но это было невозможно – данные спутникового позиционирования я проверил трижды. Тогда набравшись храбрости, я с молчаливого одобрения Шепарда отправился на личный осмотр территории базы.

Перебравшись на дне оврага через ручей, пригнувшись почти к самой земле, подбежал к двойному проволочному забору и быстро проделал в нем дыру специальными кусачками. Миновав первое препятствие и держа автомат на изготовке, я за пол часа обошел всю территорию, заглянул в каждый барак, проверил все трехэтажные строения, не забыв, чуть ли не обнюхать каждый из бетонных куполов, но никаких следов входа под землю не было и в помине. Махнув рукой остальным, я прислонился спиной к стене здания, и устало провел ладонью по вспотевшему лицу. Никто не обещал, что вход будет найти легко, но это уже перебор.

– Трудно поверить, что весь наш путь был проделан зря, – нахмурился Дэн, выслушав мой доклад. – Есть еще наглухо замурованные купола, которые могут оказаться входом.

– Это бесполезно. У нас столько взрывчатки не наберется, – сообщил расстроенный Баха копаясь в своем рюкзаке. – Пять шашек динамита. Немного тротила и тринитротуола, ах да, сто граммовый брусок пластида. Еще осколочные гранаты. В общем не густо.

– Я уверен, ты что-нибудь придумаешь, Соколик. Ты же у нас специалист-взрывотехник.

Поднявшись с земли, я стал озираться:

– Есть лишь одно место, которое никто из нас не удосужился осмотреть, как следует.

– Это, какое? – все пристально посмотрели на меня, ожидая разъяснений.

– Сейчас увидите.

Я встал с земли и стал удаляться от строений, остановившись на вертолетной площадке прямо в центре огромной литеры буквы ”П”. Опустившись на колени, стал тщательно изучать ее поверхность. На вид это был обычный бетон, но уж больно гладкий, однотонный, без единого следа трещинки или грубой текстуры. Расчистив верхний слой ножом от грязи и пыли, я провел пальцами по чудному материалу, попробовав поковырять его острием.

– Вроде как люк, но не видно запорных механизмов и стыков по краям. Если это металл, тогда я ни черта не смыслю в металлургии. На Земле таких сплавов просто не может существовать. Это не сталь и не титан. Похож на алюминий, но точно не алюминий. Пластик? Тугоплавкая плитка, как на космических шатлах? Есть только дин способ проверить… взорвать, но если ошибемся, лишимся взрывчатки. Что скажешь, Дэн? Стоит риск того или нет?

Шепард опустился на одно колено и тоже провел рукой по площадке. Пожал плечами.

– Попытка не пытка, но, если это вертолетная площадка, тогда я балерина. Решай сам что делать. Это будет уже не робким стуком в дверь, а громовым пинком. На месте обитателей базы я бы такое отношение не стерпел, а вышел наружу и навалял виновнику по первое число.

Я многозначительно переглянулся с ним и чуть заметно кивнул. Резко обернувшись к Соколику, который инстинктивно сжался, словно я его собрался бить, выкрикнул:

– Чего рот расхлебянил, мастер-ломастер? Доставай все свои петарды, сегодня твой счастливый день. Настала пора тебе нам доказать свою полезность.

Лютый хохотнул и быстро подтолкнул Баху к вертолетной площадке, в предвкушении потирая руки. Еще раз, осмотрев площадку и не найдя на ней никаких скрытых полостей или отметин, я пожал плечами и собрался, было идти искать укрытие, когда мне показалось, что я упустил нечто важное. Тогда я снова осмотрелся вокруг вертолетной площадки и только сейчас заметил, что от нее тянулся длинный след, словно по площадке ползла гигантская змея – след был свежий, в грязи еще не подсохли глубокие канавки. Я помотал головой, отбрасывая все подозрения. Да нет, глупость. Судя по глубине следа в грязи, тело предположительно должно было весить, около десяти тонн. Ни один известный мне организм кроме кита не мог столько весить. Наверное, ураган опрокинул водонапорную цистерну и тащил ее по земле через весь плац, вон и бак, валяется у забора. Довольный логичностью своего объяснения, я побежал догонять остальных, выбросив из головы все дурные подозрения относительно следа.

Когда Соколик закончил сооружать нехитрый взрывной механизм направленного действия, на всю местность давно опустилась безлунная ночь. Где-то вдали бесновались Обращенные – их вопли и завывания невозможно спутать ни с одним зверем. В такие минуты хочется просто увидеть звезды, а вместо них приходится лицезреть титанические щупальца, извивающиеся среди туч прямо у нас над головами. Высоко в небе порхала целая стая воздушных спрутов или Син-но камаэ, как их называли жители страны восходящего солнца. Зрелище было величественное, словно над головой резвились посланники небес или их приближенные. Пока Джавахарлаев и Лютый проводили последние приготовления к взрыву, рядом со мной на пустые топливные баки присели Шепард и Тихон, то и дело, косясь на небо.

– Святой отец, так значит, Вы не согласны, что они тоже твари божьи? – хитро спросил Дэн.

– Они делают благое дело, а значит не создания князя тьмы.

– Вы меня пытаетесь запутать. То есть по вашим словам Обращенные творения создателя?

– Я этого не говорил! – сердито сверкнул глазами Тихон. – Что за ересь, Дэн? Взрослый человек, а такую ахинею несешь, что туши свет! То, что они делают благое дело, еще не делает их созданиями бога. Даже в их действиях я чую какой-то хитрый подтекст.

– Когда Хет был с нами, я все хотел, порасспросить его об этих летунах, но не сподобился, – вмешался я в их беседу. – Теперь мы никогда не узнаем, кто они и что делают…

– Тоже мне вселенская загадка! – хмыкнул Тихон. – Хет рассказывал. Если демон не соврал, эти создания меняют химический состав атмосферы, заодно очищая от следов человеческой жизнедеятельности. Их вырастили на океанических фермах, специально сконструированных для создания новой жизни. Еще он их называл терраформерами. Они меняют нашу экосистему.

– Святой отец хочет сказать, что они тоже твари божьи! – улыбнулся Шепард.

– Черт тебя раздери, Дэн, я этого не говорил! – вспылил Тихон но, наблюдая, как мы потешаемся над ним, смиренно вздохну. – Не пытайтесь запудрить мозги. В нашем мире нет места этим созданиям. Сегодня они меняют атмосферу, чтобы мы выжили, а завтра точно так же изменят ее и прикончат всех, когда в нас отпадет нужда. Божьи создания так поступать не могут.

– А можно подробней об этих существах? – попросил я.

– Подробней знает только Хет. Он вообще был скуп на объяснения.

– В укрытие! Ложись! – заорал Джавахарлаев, прыгая в траншею неподалеку от нас, куда следом за ним запрыгнул и Лютый. – Тридцать секунд… двадцать пять… двадцать…

Мы втроем поспешили присоединиться к ним.

На месте вертолетной площадки полыхнуло пламя, прогремел взрыв, эхо которого еще долго блуждало по округе. В небо взметнулось грибообразное облако, очертаниями похожее на атомное. Когда поднятые куски почвы опали на землю, мы выбрались из укрытия и отправились осмотреть результат своих трудов, которые оказались весьма скромными для такого взрыва.

– Я ожидал чего-то большего. – Почесал затылок Лютый, с опаской ощупывая носком ботинка площадку. Взрыв расчистил ее от грязи, но даже поверхность не оцарапало и не нагрело.

Все разочарованно стали копать вокруг площадки саперными лопатками, когда мой наметанный глаз наткнулся на треугольное углубление на предположительном месте стыка люка и края шахты. Раньше ее не было видно из-за закрывающей ее почвы, но после взрыва сдуло пласт земли, обнажив скрытые до поры края. Сняв с шеи жетон Высокова, я вынул треугольную пластину из магнитного чехла и быстро приложил к выемке. Несколько мгновений ничего не происходило, а потом поверхность площадки вздрогнула, глухо завибрировала и медленно стала опускаться, открыв взору колодец, окантованный оправой из бетонных стен. У нас над головой включались одна за другой лампы дневного света, высвечивая мир серых бетонных стен и потемневшие от времени электрические кабели. Целое облако пыли накрыло нас с головой, окутав окружающее пространство серой завесой. Спрятав жетон обратно в нагрудный карман, я крепче сжал оружие и приготовился встретиться внизу с кем угодно, хоть с самим Сатаной, но тишина и запустение были единственными нашими встречающими. Пока остальные с интересом рассматривали светящиеся циферблаты оборудования, я подошел к круглым дверям шлюза и положил на них руки. Металл был из того же материала, из которого был сделан верхний люк. На огромных створках был выдавлен двуглавый орел, как и на моем жетоне. Только у этого в лапах вместо меча и щита были зажат пучок стрел и терновый венок из пятиконечных звезд.

– “Рассвет новой эры”, – медленно прочитал я под гербом первый слоган, стараясь осмыслить его значение и скрытый смысл. – ”Будущее только в руках людей”.

Присмотревшись к гербу, я заметил в навершие одной из звезд небольшое углубление по форме подходящее для моего жетона. Оглянувшись на спутников, которые напряженно ожидали от меня дальнейших действия, я вздохнул и вложил в магнитную выемку универсальный Сим-ключ. Почти сразу же засверкали аварийные огни над шлюзовыми дверьми, и они медленно стали расходиться в стороны. Из темноты на нас дохнуло подвальной сыростью, сладковатым тленом и еще каким-то неописуемо мерзким запашком. За моей спиной разом зажглись тактические фонари, прикрепленные к автоматам моих спутников. Лучи тревожно заплясали по молочно-белым стенам, по извилистому коридору уходящему в темную даль. Высветив фонарем груду человеческих костей на полу, невольно поежился. Рядом с ними даже сохранилась старая надпись, которую несчастные намалевали собственной кровью: – ”Добро пожаловать в ад!”

– Не нравится мне все это. – С дрожью в голосе пробормотал Баха, крепче сжимая автомат.

– Западня эта или нет, наш путь лежит только вперед. – Твердо сказал Шепард и первым вошел под своды совершенно круглого тоннеля.

– Тогда чего мы ждем? Неужели нас ждет еще нечто более, ужасное, чем-то, что мы пережили на острове и по дороге сюда? – Тихон передернул затвор помпового ружья, и смело шагнул через порог следом за мной, заботливо перешагнув через человеческие кости.

Когда последний из нас прошел сквозь шлюз, двери за спиной с тихим гулом закрылись и со свистом воздушных клапанов восстановили герметичность коридора. Теперь все пути назад были отрезаны. Нечего было и думать пытаться взломать дверь – кости у входа молчаливо свидетельствовали, что это будет неверным решением и нужно искать другой путь. С этой стороны дверей никаких магнитных выемок не было и в помине, сколько бы мы их не искали.

– Просто великолепно! Теперь нас еще и замуровали! – Баха нервно рассмеялся.

Осторожно ступая по полу сделанному все из того же серого материала, мы углубились по главному коридору на пол километра. Пустые пространства эхом отражали наши шаги, постепенно открывая перед нашими изумленными взглядами все новые тайны быта самого засекреченного объекта Федералов. От лифтовой шахты вел километровый коридор, от которого отходило множество ответвлений ведущие на пустые склады, в казармы охраны, столовые, кинотеатры и гаражи, где пылилась военная техника. Шепард с Лютым тут же с энтузиазмом принялись копаться в груде этого хламе, пока не извлекли нужные детали, которые можно было использовать для ремонта нашего бронетранспортера. Я скептически наблюдал за их действиями.

Мы обошли и изучили ближайшие прилегающие к коридору помещения, все равно обойти их все было нереально, а значит, пора спускаться на нижние уровни. В конце главного холла находился гигантский грузовой лифт, способный вместить за раз десяток танков. Не было сомнений, что именно для его охраны все это было организовано. По сути целая расквартированная под землей дивизия охранников, жила у главного входа, предотвращая проникновение посторонних на нижние уровни. Даже если на базу будет совершено крупномасштабное нападение потенциального противника, сил, в распоряжении обороняющихся было более чем достаточно, чтобы отразить атаку любой сложности. Куда же подевались все эти вояки? Кости у входа принадлежали нескольким особям, в то время как тут раньше жили тысячи.

Пока остальные мои товарищи потерянно бродили по пустой столовой, перекусывая сухпайком прямо на ходу, я вышел в главный коридор. На потолках до сих пор работали маленькие камеры наблюдения, уставившись на меня темными линзами объективов. Помахав им рукой, я невозмутимо извлек из кобуры револьвер и одним выстрелом попал в одну из них на множество кусочков. Плафоны дневного света во всем коридоре внезапно замигали и потухли, но вскоре загорелись снова залив пространство мертвенно бледным светом.

На мгновение мне почудилось, что меня словно ледяным ветром обожгло. Наверное, почудилось. Собрав с пола куски разбитого пулей устройства, я брезгливо вытер пальцы о штаны, когда они вляпались в розоватую жидкость похожую на лимфу. Вместо проводов в устройстве использовались длинные нити наподобие органических жил, а печатные платы и контакты от сырости так окислились, что можно не сомневаться – устройство было неисправно долгие годы. Тогда как оно только что работало? А другие камеры? До сих пор как ни в чем не бывало, следят за каждым твоим шагом, поворачиваясь вслед за тобой.

– Что за стрельба! – рявкнул Шепард, когда вместе с остальными выскочили на шум в коридор. – Что случилось? Нашел что-то интересное?

– Странное дело, Дэн. Очень странно, – я вложил в его руки свою находку и отошел к дальней стене. – Устройства, использующие в основе биологические компоненты. Исправно работающее оборудование и ни одной души. Кто-то ведь должен поддерживать жизнь в этих агрегатах? Меня не оставляет стойкое чувство, что за каждым нашим шагом внимательно наблюдают.

– Мы сейчас же направляемся к грузовому лифту и спускаемся вниз. Все ответы на вопросы найдем именно там. Запасного выхода здесь нет, а значит, нам тут делать больше нечего.

– Мы еще долго будем тянуть вола за хвост? – чуть не взвыл Баха. – Решайтесь, наконец.

– Эй, Соколик, очко играет? Не обделайся от страха? – ухмыльнулся Лютый.

– Еще одно слово, громила-переросток, и я убью тебя! – прошипел Баха, сверкая раскосыми глазами. – Не зли меня! Ты такой же храбрец, как из дерьма пуля. Важно надуваешь щеки, а сам только и думаешь, как бы поскорее сбежать и при этом выглядеть героем!

Лютый с рыком ярости повалил на пол Джавахарлаева и стал дубасить пудовыми кулаками по лицу, пока я и остальные не навалились на них и не растащили по сторонам. Баха отер с бледного лица кровь. Глядя Лютому прямо в глаза, сплюнул кровавую слюну ему под ноги.

– Нам всем крышка! Вы не поняли? Внизу нас ждет только смерть!

– Один мусульманин, католик, безбожник и язычник. Отличная подобралась компания. Не иначе господь проверяет мою веру и терпение на прочность, – ворчал Тихон, закидывая на плечо дробовик. – Неужели среди вас я единственный праведник, способный трезво мыслить?

– Ты прав и я язычник, – улыбнулся я, хлопнув Тихона по плечу. – Если не нравится моя компания, можешь идти дальше в одиночку своим праведным путем. Вот моя вера, которая меня еще ни разу не подвела. – Я нежно похлопал ладонью по прикладу автомата, и смело зашел в лифт. Ощущая необъяснимую тревогу, я с трудом сохранял спокойствие. Готов поклясться, что эта база далеко не так пуста, как выглядит на первый взгляд.

Недоверчиво поглядывая друг на друга, остальные зашли следом за мной. Кое-как разобравшись с нехитрым пультом управления, я нажал кнопку с надписью ”СЦБ” и принялся считать про себя секунды. На второй минуте кабина мягко остановилась и распахнула двери.

Наши надежды развеялись окончательно и безвозвратно. Нас никто не встречал.

Нижние помещения находились в куда более плачевном состоянии, чем верхние – стены, пол и потолок носили следы разрушений. Еще здесь царила почти полная тьма, а ноги утопали по колено в холодной воде, сочащейся со стен и потолков. Мы медленно вышли из лифта и в полной тишине, нарушаемой тихим плеском, побрели по единственно свободному от препятствий пути. Вдали внезапно мелькнуло светлое пятно, оказавшееся круглым зеркалом, отражавшего свет от невидимого источника света расположенного высоко над головой. Выбравшись из воды на мраморную лестницу, мы поднялись этажом выше, в удивлении встречая по дороге массивные баррикады и десятки новых зеркал, некоторые из которых были разбиты. Что здесь произошло?

Я невольно зашипел от боли, когда луч света от зеркала упало мне на лицо, оставив после себя чувство ожога. Раньше остальных, добравшись до стального моста перекинутого над глубокой пропастью, я опасливо перешел на другую сторону. В небольшом закутке, сразу за поворотом, находился пункт контроля. Всюду под ногами в подозрительном количестве встречалось брошенное оружие и заплесневелые патроны, которые совершенно были не непригодны к использованию. Взявшись обеими руками за рычаг трансформатора, я вернул его в прежнее положение, с радостным возгласом приветствуя вспыхнувшее над головой освещение. Старые мониторы наблюдения медленно оживали, показывая сверкающую сетку помех. Некоторые пульты с громовыми хлопками замкнули и потухли, но большинство осталось работать. Увидев на экране видео-селектора мигающий огонек не принятого сообщения, я чуть подумав щелкнул ногтем по сенсорному экрану, невольно схватившись за оружие, когда на огромном экране прямо у нас над головой появилось изображение сурового человека лет сорока в форменном кителе офицера Федеральных сил. Его голос гремел из скрытых динамиков.

– Шестнадцатое февраля две тысячи четырнадцатого года. Запись первая. Докладывает начальник службы безопасности майор Руднев. Если мое сообщение слышат, хочу предостеречь об огромной опасности нависшей над всем человечеством… сегодня в три часа по полудню, доставили группу гражданских. Старший из них мужчина тридцати лет, женщина примерно двадцати пяти. Вместе с ними дети и подростки обоих полов, от одиннадцати до шестнадцати лет. Все они жители окраины города. У всех одни и те же симптомы – сильная аллергическая реакция на яркий свет и странные аномалии кожи. Пытаемся собственными силами провести обследование и выяснить, что именно с ними произошло и почему, их доставили на строго засекреченный и охраняемый объект в таком состоянии. Первые полученные в медицинской лаборатории результаты не вдохновляют и вызывают недоумение…

Запись оборвалась, но через пару секунд тот же голос продолжил.

– Пятница. Двадцать восьмое февраля две тысячи четырнадцатого года. Запись вторая. Я принял решение взять под охрану свыше двух сотен гражданских, доставленных с поверхности с аналогичными от шестнадцатого числа симптомами ожогов. Сильный жар, обезвоживание, отрицательная реакция на ультрафиолет и необъяснимые приступы агрессии и ярости. Попробовали использовать экспериментальную сыворотку, присланную из главного штаба. Пятеро в результате скончались. Пришел странный приказ сжечь тела, а остальных изолировать от персонала в карантинном блоке изолятора. Руководитель исследовательской группы впервые показал мне компьютерную модель распространения инфекции. Эта не микробы и не вирусы, а нечто необычное, что можно назвать изменениями на субатомном уровне. На моих глазах меняется наше представление о Вселенной и органической жизни в целом. Мои люди напуганы, они мечтают лишь об одном, подняться, наконец, на поверхность, но верхние этажи надежно блокированы прибывшими подразделениями генерального штаба. Начальство пытается уверить меня, что все неудобства – временное явление, и скоро все разрешится, но я им не верю. Принял решение взять под свой контроль все охранные отряды из соседних секторов. Никто из людей мне в этом не перечил и приказа не нарушил. Начальство как ни странно тоже…

Я посмотрел на бледные лица Бахи, Лютого, Тихона и Дэна, внимательно слушавших эти послания. Снова перевел взгляд на говорившего майора. Я догадывался, что будет дальше.

– Первое марта две тысячи четырнадцатого года. Запись третья. Одно из тел умерших гражданских не сожгли, как того требовали правила, а, в нарушении всех инструкций, доставили в морг для вскрытия. Мертвое тело ожило и напало на санитара, прокусив ему плечо и откусив два пальца на правой руке. Прибывшему по вызову дежурному расчету понадобилось десять минут, чтобы упокоить беснующееся тело мертвеца, которого удалось остановить лишь прямым выстрелом в голову, фатально повредив мозговые ткани. Санитара срочно госпитализировали в карантинный медбокс, где содержатся люди с первой стадией заражения. Руководство умоляет меня не волноваться, но по-прежнему отказывают нам в выходе на поверхность. Новости из внешнего мира нам отчего-то больше не доставляют, радиоканалы глушат и даже обычные газеты и журналы мы видели в последний раз пол года назад. Постепенно появились перебои с поставками оружия, боеприпасов и продовольствия. Новых подкреплений нет и, скорее всего не будет. Мы подозреваем, что на поверхности разразилась война. Но с кем и ради чего? Неясно…

Шепард и остальные сгрудились позади меня, с тревогой наблюдая за офицером, который с каждой записью становится все более вымученным и осунувшийся, в заметно измятой, давно не стираной форме, с пятнами грязи на некогда безупречной тигровой униформе.

– Третье мая две тысячи четырнадцатого года. Запись четвертая. Если мое сообщение кто-нибудь слышит, не суйтесь на территорию базы ни под каким предлогом. Не знаю, сколько мы еще продержимся. Инфекция вышла за пределы карантинной зоны и поразила половину моих людей, распространяясь с невероятной скоростью. Всем ясно, что сыворотка бессильна, но ее последние запасы продолжают использовать с неведомым ранее ажиотажем в утроенных количествах. Руководитель исследовательской группы погиб при весьма странных обстоятельствах. Его тело найдено разорванным на пополам, а фрагменты тела обнаружены в разных частях комплекса. Сегодня я дал добро на ряд розыскных мероприятий, но убийца до сих пор не найден. Бойцы подавлены, все время спрашивают, когда их выпустят, из этого чертового слепа, а я придумываю отговорки, оттягивая правду на потом. Решаюсь на ужесточение карантина, хоть и понимаю всю бессмысленность своего поступка. До сих пор нет ни одной догадки или зацепки относительно распространении инфекции. Еще вчера здоровые люди…

Экран замигал и погас – запись на этом месте прервалась. Долгое время на экране ничего не было. Потом появилась привычная комната и пустое кресло перед монитором. Наконец в кадр зашел все тот же офицер только с бутылкой водки в руке. Он долгое время, расхаживал перед камерой, прежде чем решится начать диктовать очередное видео-послание. Каждого из нас ужаснул его усталый и помятый вид. Можно было подумать, что за несколько месяцев он состарился лет на десять-пятнадцать. На лице месячная щетина, давно не стриженые волосы, взъерошенные и сальные, на лбу протянулся отвратительный рваный рубец, небрежно зашитый ниткой. Один глаз заплыл начинающимся воспалением, а второй опух от недосыпания.

– Запись включена, а я до сих пор не знаю что сказать, – устало пробормотал он, массируя ладонями лоб и при этом стараясь не смотреть в объектив. – Две тысячи четырнадцатый год. Наверное. Я не знаю, какой сейчас месяц. Не знаю дня недели, да мне это и не надо. Главное – я уже не помню, сколько нас было в самом начале и сколько осталось. Скольких мы убили и скольких успели спасти, совершив своевременную кремацию. Технические помещения по моему приказу закрыты и запломбированы. Все, кто не успел покинуть нижние сектора, остались с Зараженными. Вместо необходимого нам оружия, продовольствия и медикаментов, нам пришел сверху приказ уничтожить серверную комнату со всеми компьютерами, а так же склады, на которых хранится вся та инопланетная хренотень, что тут собиралась долгие годы. Выполнить приказ не могу – запасной выход на поверхность находится в секторе Зараженных и надежно закрыт на магнитную пломбу, склады и компьютерные залы остались по другую сторону. Даже если бы у меня было в избытке людей, я ни за что не отдал бы столь самоубийственный приказ, отправляя их на жуткую смерть. Все зараженные переродились в каких-то неописуемо жутких чудищ, которые, с адской ловкостью, терпением и изобретательностью пытаются выбраться из ловушки и добраться до нас. Пока жив хоть один из нас способный держать оружие, у тварей нет ни одного шанса на прорыв. Мы еще повоюем…

По экрану побежали помехи, а из динамиков раздалось тихое шипение. Были еще записи, но все они оказались повреждены. Еще немного поколдовав с пультом, я хотел уже отойти, когда последняя запись неожиданно воспроизвелась. Лица говорившего не было видно, из-за помех. Очертания человека казались сжатыми и изломанными. Единственное, что можно было рассмотреть, это светлое пятно пальцев сжимающих рукоять пистолета. На заднем плане слышались крики, нарушаемые автоматными очередями. Потом раздался замогильный голос.

– …последние выжившие забаррикадировались в оружейной комнате, откуда пытаются организовать наступление и вернуть утраченные позиции. После страшной гибели Интенданта, командование целиком перешло ко мне, но это ничего не меняет. Зараженные весь прошедший месяц с нечеловеческим упорством штурмовали одну линию обороны за другой, пока не загнали нас словно крыс в угол. Среди агрессивных, но глупых зомби попадаются страшные существа, плюющие языком на десятки метров, создания, умеющие, словно мухи лазить по стенам и потолкам, а так же мои “любимые”, способные даже с отстреленной головой и оторванными конечностями продолжать наносить увечья. Эта дьявольская вакханалия каким-то образом ухитрились взломать пломбу и вырваться на свободу. Во всех коридорах последние несколько дней идут тяжелые оборонительные бои, но наши силы на исходе и тают с каждым часом. Патроны выдаются поштучно, вода распределяется по глоткам, а скудная еда делится между несколькими людьми. Помощи сверху нет. Нас бросили в этой дыре, словно прокаженных, а не людей отдавших служению своей родине все лучшие годы своей жизни. Последняя надежда на ультрафиолетовый излучатель исчезла, когда Зараженные поняли, откуда исходит угроза и стали уничтожать зеркала. Все кончено. Спасения нет. Я уже слышу их голоса, а значит, нас ждет новая атака, которую мы, скорее всего не переживем. Последние слова я адресую своей жене и детям, которых никогда больше не увижу. Обнимаю и целую! Живите счастливо. Прощайте…

Я с тяжким сердцем отключил передачу, услышав, как из динамика, раздались автоматные очереди, грязная ругань, жуткие завывания Ночного Охотника и глухой рев Толстяка. Защитники не смогли справиться с распространением Радости жизни в своих рядах и пали жертвами собственных руководителей. Просто удивительно, как долго дрались храбрецы в замкнутом пространстве, пока не поняли всю тщетности своих усилий.

– Что-то я не уловил про последнюю надежду и ультрафиолетовый излучатель, – прервал затянувшееся молчание Джавахарлаев. – Если зеркала отражают излучение некоего устройства, тогда где же оно само? Куда делись Обращенные и что нам делать дальше? Не хочу пережить тоже, что пережил этот парень. В какой части базы мы находимся и где резервный выход?

– Это не те вопросы, которые нас должны интересовать, – тихо ответил я, указав на монитор. – В этом компьютере хранится ценная информация, которая нам нужна позарез. Тихон, займись им, душевно тебя прошу, ты же знаешь, я не силен в этих делах. Выясни все что сможешь, а мы пока с Дэном прогуляемся по этажу. Лютый и Баха прикроют твой святейший зад.

– А почему сразу я? – заупрямился Соколик, нервно озираясь под моим взглядом.

– Ну, хочешь, пойдешь со мной вместо Дэна. У нас тут демократия – никто не принуждает.

– С тобой, Алешин, я не пойду даже в сортир. Ты притягиваешь неприятности.

Я с ухмылкой кивнул Шепарду, и мы вдвоем направились к мосту.

Через несколько метров Дэн остановился и положил руку мне на плечо:

– Соколик был прав. Не стоило сюда соваться. Ты тоже считаешь, что я завел нас в ловушку?

– Теперь это уже не важно и обсуждению не подлежит по причине бессмысленности. Лично я ожидал нечто подобное и морально был готов. За всю жизнь ни разу у меня не шло все по плану.

Я приблизился к переброшенному через пропасть мосту. Не обнаружив угрозы, кивнул Дэну следовать за собой. Шагая по гулкой поверхности стальных плит, мы поневоле косились вниз, но дна видно не было. Скорее всего, база частично природного происхождения с естественными тоннелями и ходами, которые обработали и превратили в жилые помещения и коридоры. Освещения почти никакого, но это не мешало мне видеть окружающий мир. Когда мы прошли по мосту на другую сторону расщелины, я застыл на месте словно вкопанный. Мне показалось, что я услышал вдали какой-то шум похожий на чавканье и скрежет. Дэн тоже остановился, сразу же выключил фонарь и активировал прибор ночного виденья у себя на глазах – у него почти разрядилась батарея, поэтому он включал ПНВ лишь в особых случаях.

В разгромленной лаборатории прямо посреди плавающих в воде пленочных мониторов толщиной с бумагу, сидела на корточках облезлого вида химера с вывернутыми назад двумя парами худых рук. На месте живота у нее располагалась кошмарная пасть, утыканная кривыми зубами, вместо головы шипастый гребень, увенчанный скользкими кишками ее теперешней жертвы. Зомби вяло сопротивлялся, пока его потроха жадно терзала ненасытная тварь, и все бы прошло гладко, если бы именно в эту минуту Дэна по рации не вызвал ноющий голос Бахи.

– Дэн? Вы еще живы? У нас плохие известия…

– Сукин сын! – прорычал Шепард, когда увидел, как химера бросила жевать мычащего зомби, и резко взмыла к потолку, перебирая по нему всеми шестью конечностями. Словно гигантское насекомое чудовище забилось в дальний угол, из которого стала зло шипеть на нас. Когда Дэн прицелился в нее из автомата, собираясь расстрелять, помещение пронзил невыносимый визг и вибрация чуть не разорвавшая наши ушные перепонки. Из дальних коридоров отозвались другие Обращенные, но мы их не стали дожидаться, а со всех ног рванули обратно к мосту. Шлепая по воде, мы перебежали мост, закрыли за собой круглую шлюзовую дверь и заблокировали запорное колесо маленьким ломиком, который и до нас использовали для этой цели.

– Предупреди остальных, а я пока придержу их.

Я извлек из ножен меч и несколько раз махнул им в воздухе для пробы, разминая кисти рук.

Дэна не нужно было просить дважды. Как только я остался один в темноте, то скинул с себя стесняющий движения разгрузочный жилет с пустыми подсумками, каску и пояс с флягами. Сжимая обеими руками рукоять меча, я внимательно и, в какой-то мере, нетерпеливо следил за ходящей ходуном дверью, которую пытались вышибить снаружи. Медленно отступая спиной назад, я решил, что лучшего места для боя не придумаешь. Зала была достаточно просторной и свободна для маневра – есть, где развернутся с мечом. Чуть подумав, я переложил меч в правую руку, а левой сжал двадцатисантиметровой длины клинок. Когда лопнуло пуленепробиваемое стекло, а саму дверь сорвали с петель, первый, вбежавший Обращенный почти сразу упал на пол с раскроенной головой. В помещение с рыком и воплями ввалилось несколько десятков особей на некоторых, из которых клочьями висела военная униформа Федералов. Не давая им, приблизится на расстояние вытянутой руки, я активно атаковал, отрубал конечность и снова отступал. Сквозь сверкающую сталь не могли проникнуть изломанные лапы химер с кривыми когтями. Даже язык охотника, то и дело вылетающий из задних рядов, бессильно втягивался, теряя кусок за куском. Разрубая мерзкие тела вдоль и поперек, наискось по диагонали, протыкая и круша черепа, я ни на секунду не забывал о спине, когда меня пытались обойти. Плоть у такой нежити как зомби рубилась легко, словно слоеный пирог, а вот с такими, как Изломы, Химеры и прочие, у кого твердые, ороговевшие ткани вместо кожи, нужно держать ухо востро. Пока же мне везло, нападающие атаковали недостаточно рьяно, словно у них почти не осталось сил. Когда товарищи подоспели мне на помощь, вокруг громоздились горы изрубленных тел, но эта мерзкая масса продолжала жить и дергаться. Расслабляться было рано. Скоро придут остальные.

– Святые угодники! Да ты сам пострашнее любой нежити! – восхитился Дэн, наблюдая, как с моего меча медленно стекает черная кровь. – Куда подевались остальные?

– Других не было. – Просто сказал я, смахивая с лезвия кровь. – Выяснили куда нам идти?

– Мы находимся недалеко от того места, где был запечатан выход на верхние уровни. Мы вошли не через главный вход, а через запасной. Командный бункер прямо над нами.

– А если вернутся к лифту? Там были другие кнопки.

– Пустое занятие, они все ведут на разные этажи одного и того же сектора, – откашлялся Тихон, выходя вперед. – Что бы выбраться отсюда, нам предстоит идти через затопленные технические помещения, вверх до лабораторий и лишь после них выйдем к центру, где приняли свой последний бой командир базы и его люди. Его видеопослание отправлено на все терминалы в надежде, что хоть с одного из них оно достигнет адресата. Я покопался в компьютере и раздобыл незащищенные файлы информации о том самом ультрафиолетовом излучателе, с помощью которого защитники хотели сдержать нежить. Они перенастроили антибиотическую систему дистанционно управляемых зеркал, чтобы донести свет даже до самых темных уголков базы. Не знаю всех тонкостей операции, скорее всего группа добровольцев отправилась в сектор Зараженных, и подключила контролеры к общей сети световодов, через которую излучатель подавал свет с верхних этажей. Здесь были сотни зеркал, и даже стены зеркальные, пока их не разбили. В сообщениях инженеров построивших всю эту систему, есть предостережение, что пульт управление слишком уязвим и, в случае утраты контроля, управлять зеркалами будет невозможно. Мы должны вернуть контроль и активировать сеть оставшихся зеркал.

– Значит, идем дальше через главные лаборатории и карантинные зоны, где содержались Обращенные. Не самая легкая прогулка, но есть и хорошая новость. Нас ждет сектор артефактов. Двигаемся с интервалом в два метра, сектор обстрела идущим сзади не загораживать и не лезть на рожон. Алешин, побудешь замыкающим? Сдюжишь?

– Не волнуйся за меня Дэн, я уже привык плестись в хвосте, прикрывая ваши задницы.

В последний раз, осмотрев поверженных врагов, я вспомнил голос по радио. Поборов в себе брезгливость, я решился зачерпнуть ладонью кровь зомби, что бы размазать ее по своей коже на руках. Вонь от нее была просто неописуемая, зато, когда я проходил мимо разрубленного на пополам мертвеца, тот даже не сделал попытки ухватить меня за ногу, хотя раньше пытался. Метод сработал великолепно, но остальные наотрез отказались следовать моему примеру.

Идти к счастью пришлось не слишком далеко. Почти сразу мы обнаружили так называемый сейф, где хранились ценные экспонаты базы. Мой жетон и тут сработал безотказно. Десятитонные створки из титанового сплава, гулко опустились на место. В этом помещении не было разгрома, все экспонаты находились в образцовом порядке – каждый под прозрачным пуленепробиваемым пластиковым колпаком. Рассматривая трупы большеголовых коротышек, выпотрошенных словно куропатки, отдельные узлы и детали неведомых нам деталей аппаратов, неудержимо хотелось взять их в руки и рассмотреть ближе. Ничего полезного мы не обнаружили, а то, что мы не одни во Вселенной, так это нам еще Хет успел внушить.

– Так вот значит, какие вы полноправные и могущественные члены Крул Каи, – в пол голоса сказал Дэн, осторожно откидывая крышки на стальных саркофагах, где поддерживалась минусовая температура. – Такие же неудачники, закутанные в фольгу, как и те, что остались снаружи. Инопланетная органическая жизнь. Смертная. Гниющая. И такая же бестолковая. Взглянуть бы на вас хоть одним глазком в тот момент, когда люди в белых халатах препарировали ваши хилые тела. Надеюсь, в тот момент вы были еще живы.

– По-моему ты слишком много смотрел Секретных материалов, – с ухмылкой сказал я.

Проведя ладонью по сенсорной панели экрана, я непроизвольно отпрянул в сторону, когда экран вспыхнул, демонстрируя панораму звездного неба. Неведомый лектор скучным голосом стал рассказывать о приблизительном месторасположении обитаемых звездных систем, находящихся на расстоянии в миллионы световых лет по отношению к нашей планете. Дальше шли фотографии НЛО, видеозаписи допросов пленных пришельцев и, наконец, демонстрация экспериментальных летающих машин и технологий созданных на базе захваченных объектов пришельцев. Люди пытались адаптировать инопланетную технику под себя, но насколько удачно у них получилось так и осталось неясно. С другой стороны в основе многих технических новинок явно прослеживались инопланетные корни. Значит людям все же удалась адаптация.

– Вот где Хет пригодился бы, – вздохнул Шепард. – Я нахожусь в центре аналога ”Зоны 51”, а с собой нет ни фотоаппарата, ни даже камерафона.

– Да кому нужен этот лом? – воскликнул Лютый, презрительно пиная стеллаж. – Нам бы живыми отсюда выбраться, а этому мусору самое место на помойке истории. Мы даже не знаем, что из всего этого хлама ценное, а что обычный мусор.

– Зацените, что нашел! – победно воскликнул Джавахарлаев. – Как в звездных войнах!

Сжимая в руке механизм похожий на ручку бензопилы, щелкнул единственной кнопкой в виде треугольника, и из навершия на пол метра выдвинулось дымчатое лезвие, исказившее свет, словно сквозь мутное стекло. Проведя по стальной столешнице, Баха отрезал от нее, здоровенный кусок стали, словно она была сделана из пластилина или пенопласта.

– Ничего себе! – у Лютого от удивления отвисла челюсть. – Где взял? Я такую же хочу!

– Где взял, там уже нет! – рассмеялся Баха. – Шучу. Там еще штук пять валяется. Разбирайте.

Все, кроме меня, взяли себе по одной такой ”энерго-пиле”, как ее метко окрестил Шепард, а я решил, что мне хватит и моего меча, он, по крайней мере, не такой тяжелый и неуклюжий. Чем бы ни были эти механизмы, я сильно сомневался, что это было оружием. Скорее всего, какой-то разновидностью инструмента. Что касается остальных вещей, разобраться в их назначении мы так и не смогли. У меня возникла мысль, что и у военных в свое время тоже ничего не вышло.

– Ну, раз поживиться здесь больше нечем, предлагаю наскоро перекусить и двигаться дальше, – предложил Лютый. – Трупы коротышек нам бесполезны, однако, их одежда удивительной прочности. Когда я попытался отрезать лоскут ткани, энергопила смогла это сделать лишь с пятого раза. Потрясающая плотность. Если прикрыть лоскутами жизненно важные части тела они выдержат даже прямое попадание пули. Лучше бронежилета ей богу.

– Хорошая идея! – похвалил Тихон. – Только негоже православным тревожить усопших и мародерствовать. Кроме того, только бог решает участь каждого, а не наличие защиты на теле…

– Я Вас умоляю, святой отец! Ради дела можно, тем более мы собрались обобрать… пардон, позаимствовать не у людей, а у сатанинских созданий. Я не хочу мазаться разной гадостью, как это делает Алешин! – Баха с неприязнью посмотрел в мою сторону, после чего с воодушевлением принялся ходить вокруг ближайшего саркофага, примеряясь к комбинезону галакта. Пришлось задержаться еще на час, ожидая пока Джавахарлаев и Лютый снимут с трупов одежду и соорудят себе нечто вроде безрукавных жилетов. Ткань была мягкой, хорошо растягивалась, а главное была прочной как сталь и почти невесомой, что тоже немаловажно, особенно когда у тебя за спиной ранец на сорок кило не считая веса оружия.

– Теперь мы сами похожи на инопланетян, – скривил губы Баха, критично рассматривая в зеркальной стене свое отражение. – Не знаю как вы, а я полностью готов к бою.

– Это до первого зомби, а там только пятки засверкают! – поддел его Лютый. – В следующий раз, когда решишь убежать в самый ответственный момент, ты вот лучше о чем подумай. Если нас прикончат то и тебе недолго жить останется. Не забывай об этом.

Покинув комнату с экспонатами, мы пошли по навесному мосту через верхние ярусы пещер, в которых на инженерных стапелях стояли полуразобранные НЛО – шары, сигары и диски из того же серого металла, из которого была сделана едва ли не половина базы. Мы шли мимо безмолвных механизмов, не обращая на них внимания, потому что даже на удивление у нас не оставалось сил. Чужая машинерия хороша за кружечкой пива или в теплой компании, в каком-нибудь пабе, когда кроме друзей вокруг никого нет, но никак не в подобном месте как база ”Рассвет”. Мы и так повидали достаточно чудес. Какая польза от еще одного чуда, когда у нас почти не оставалось боеприпасов к оружию, а еды хватит едва на сутки.

В долгой дороге по запутанным пещерам и узким ходам технических помещений у нас было достаточно времени попрактиковаться со своими силовыми резаками. Но после того как Лютый и Баха, в очередной раз, поссорившись по пустяку, чуть не отрезали друг другу головы, Шепард строго настрого запретил дальнейшие тренировки. Единственный из нас, кто искренне подружился с этой чудо-пилой, был Тихон, который почти сразу нежно проникся к ней всей душой. Это была любовь с первого взгляда. Оружие он не любил, но это устройство им не являлось, так что, как он выразился о нем: ”Дубинку можно использовать по-разному: и как оружие, и как бытовой инструмент. Не вижу ничего зазорного носить с собой орудие труда”. Никто не стал спорить, но в глубине души мы все посмеивались над его новой забавой.

Сравнительно легко добравшись до комнаты управления излучателем и не встретив по дороге ни одного некроморфа, мы нашли все приборы включенными со все еще работающими терминалами, покрытыми толстым слоем пыли. Тихон быстро проверил параметры оптимизации сети зеркал и в удивлении почесал затылок.

– Странно. Все в полном порядке и полностью работоспособно. Все функционирует великолепно. Энергия на установку подается прямиком из ядерного реактора в глубине горы, который собственно и снабжает всю здешнюю базу теплом и электроэнергией. Я не знаю, как запустить тест системы, для этого моих знаний недостаточно, но вот элементарно проверить работу отражателей сможет и ребенок. Вот, к примеру, попробуем сменить угол отражения…

Быстро произведя необходимые операции на клавиатуре, Тихон выругался, когда все мы скривились от яркого света и жара окатившего нас с головы до пят. Излучение было таким интенсивным, что казалось мы, окунулись в жерло вулкана. Кожа на незащищенных частях тела задымилась и покрылась здоровенными волдырями. Я даже заорал от нестерпимой боли.

– Выключи немедленно! – чуть не хором закричали все, закрывая лица руками.

– Простите. – Смутился Тихон, быстро возвращая прежние настройки. – Я и забыл, что вы тоже подвержены действию…

– Предупреждай в следующий раз! Ты нас чуть не изжарил, тупица! – Визжал Баха.

Ошарашено озираясь по сторонам, я потянулся за своей флягой с водой и стал ее щедро лить на незащищенные одеждой части тела, особенно пострадавшие от ожогов.

– Зато мы выяснили, что с зеркалами все в порядке. Ремонтировать тут нечего.

– Раз нечего, значит пусть все остается как есть, – веско заявил Дэн. – Что еще тебе удалось выяснить? Я хочу знать все детали. У тебя было времени больше чем надо.

– Серый металл, который никто из нас не смог идентифицировать – это стальная пена. Дело в том, что конструкции и панели из вспененного порошка титана намного превосходят по прочности обычный металл. Не надо гадать от кого пришли эти знания, и так ясно, люди еще лет сто-двести до такого бы не додумались. В компьютере содержались данные по нанесению вещества на обычные поверхности из дерева, пластика и камня. После напыления специальный излучатель генерировал излучение, меняющее энергетический потенциал некоторых субатомных частиц. Вещество затвердевает до состояния металла, но этот процесс обратим. Тот же излучатель с переменной частотой способен превратить металл снова в пену! Это удивительно!

– И как нам это поможет? У нас ведь таких излучателей все равно нет. С другой стороны, если бы появился, мы могли попробовать с его помощью просверлить отверстие в этом материале.

– Самый компактный излучатель хранится в главной физической лаборатории. Устройствами не успели воспользоваться, во-первых, они огромные и, чтобы сдвинуть с места хоть один, понадобиться сила сотни человек. Во-вторых, нам не надо их двигать, достаточно создать обширную зону облучения и высвободившаяся энергия растворит все конструкции из пены в радиусе нескольких километров, в том числе и оболочку ядерного реактора. У нас будет всего час, чтобы выбраться на поверхность, прежде чем тут все взлетит на воздух. До трагедии на базе никто и не думал покрывать стены, потолки и двери этой пеной за исключением реактора. Все это было сделано уже после трагедии. Учитывая, что все нижние сектора вместе с главной лабораторией были опломбированы, кто-то или что-то это сделало уже после гибели персонала. На базе помимо Обращенных есть некто, способный мыслить разумно. Именно с помощью хитрой радио-игры в эфире он заманил нас сюда и теперь незримо наблюдает…

– Я ведь говорил! Говорил, но меня никто не слушал! – Баха даже задохнулся от возмущения.

– По неполным данным этот неизвестный и есть таинственный Зверь, о ком не знают толком ничего даже докеры, но который контролирует половину города. Аналитические компьютеры, до сих пор фиксирующие деятельность базы в автоматическом режиме, сообщают о подозрительной активности на стартовом полигоне, где раньше испытывали экспериментальные летательные аппараты. Все вооружение так же подконтрольно ему. Это Зверь, а не докеры сбил курьера и завладел ключом даяков, а мы с вами друзья, стоим прямо посреди его жилища. Не удивлюсь, если он обитает здесь, с тех пор, как погиб последний защитник базы!

Страшное откровение Тихона заставило каждого из нас сжать оружие крепче и начать подозрительно озираться по сторонам.

– Почему ты сразу нам об этом не сказал? – прорычал Лютый.

– Я понял это лишь недавно, точнее, после того как мы сюда пришли. Последние части головоломки встали на свои места, и лишь после этого я смог сделать соответствующие выводы. Сеть зеркал – это не допустить Обращенных до хрупких машин и компьютеров лабораторий. Сам хозяин этого места что-то конструирует на полигоне, только что именно компьютеру неизвестно. Известно только что все сервера подсоединены к единому вычислительному ядру, которое суммирует их мощность до небывалых величин. Я вывел из строя систему шлюзов водосброса излишек грунтовых вод, так что вскоре здесь все будет затоплено. Мы окажемся под водой, если не найдем способ подняться выше. На базе шесть уровней. Начинать приходиться с самого низа.

– А что если с этого терминала отключить сегмент сети зеркал и позволить Обращенным немного погромить в горячо обожаемых лабораториях Зверя? – со злой ухмылкой предложил я. – Это его временно отвлечет и даст нам время убраться отсюда.

– Отличная идея, Дима! Лишний раз убеждаюсь в твоей смекалке, – похвалил Шепард. – Святой отец, Вы можете это сделать, но так чтобы управление зеркалами восстановить было невозможно? Пусть же не только нам будет хреново, но и хозяину этой дыры.

– Могу попробовать. – Пожал могучими плечами Тихон.

Оставив вместе с Тихоном Шепарда и Баху, мы с Лютым побежали разведать путь отступления, когда коридор внезапно окончился еще одной глубокой пропастью и узким подвесным мостом, перекинутым через двадцатиметровую расщелину неизвестной глубины. Посветив фонарями, мы не увидели ничего кроме тьмы, а брошенная сигнальная шашка еще долго летела в пустом пространстве, пока далекая искра не погасла, достигнув подземной реки.

– Черт! Мне показалось или внизу поднимается вода? – пробормотал Лютый.

– Тебе не показалось, – мрачно отозвался я. – Мы ниже уровня моря, а после того, как Тихон нарушил воздушный карман пещеры, вода стала прибывать. Проблема лишь в том, что она прибывает слишком быстро. Мы можем не успеть выбраться.

Вернувшись к спутникам, я в двух словах описал наше нелегкое положение.

– Мне нужно всего десять минут, – быстро сказал Тихон. – Сеть еще перенастраивается.

– У нас нет десяти минут! – рявкнул я. – Плевать на зеркала. План не осуществим!

– Отнюдь. План более чем осуществим, просто кому-то придется остаться и сдерживать эту орду, пока перезагрузка сети не закончится, и я не заблокирую удаленное управление.

– Я не останусь, и не надейтесь! – тут же заявил Баха, отступая назад.

– Да никто о тебе и не думал, – сплюнул ему под ноги Лютый. – Я тебе не доверю горшок.

– А ты еще на горшок ходишь?

– Я останусь, и буду удерживать их, сколько потребуется. – Громко сказал я, выйдя вперед.

– Уверен? – Шепард пристально посмотрел мне в глаза. – Это работа для нескольких человек.

– Оставьте мне немного взрывчатки для подрыва моста и пару рожков к автомату, а сами найдите способ подняться на верхний уровень. Мы с Тихоном потом догоним.

– Алешин, я бы остался, но ты ведь знаешь… – замялся Лютый не зная, что сказать.

– Проваливайте! Без вас справимся!

Оставшись наедине с Тихоном, я зарядил подствольный гранатомет подкалиберным зарядом, а два предпоследних рожка связал изолентой вместе, чтобы проще было менять. Нарастающий шум со стороны пещеры с разобранными НЛО вылился в оглушительный рык и визг Обращенных, бегущих и ковыляющих следом за нами, словно гончие взявшие след. Спустившись по лестнице вниз, я отбежал подальше от кабины управления, где трудился святой отец и встал на пути орды. Дождавшись, пока передовые ряды некроморфов приблизятся ко мне на пол сотни метров, я вскинул автомат и выстрелил из гранатомета в низкий свод пещеры. Взрыв потонул в оглушительном шуме камнепада, похоронившего под собой нежить.

Я же не дожидаясь пока пыль, уляжется, побежал вверх по насыпи, одиночными выстрелами расстреливая выживших. Когда все рожки закончились, я не стал тратить время на перезарядку. Закинув автомат за плечо, схватился за осколочные гранаты и стал щедро закидывать ими толпу беснующихся зомби. Я спрятался за огромным камнем, пережидая серию гулких взрывов. После чего выхватил из ножен меч и первому же появившемуся передо мной зомби, разрубил грудную клетку до самого сердца, скинув ногой с груды камней. Пока что моя импровизированная баррикада великолепно сдерживала некроморфов. Кроме того, им серьезно мешало их количество – они просто лезли друг другу по головам, то и дело, падая под ноги остальным.

– Придержи их еще пять минут! – взмолился Тихон. – Всего пять!

– Легко сказать “придержи”! – ворчал я, вторым ударом меча, отрубая кисти тянущихся рук. – Это ведь не маршрутку придержать, а чертову орду вонючих, зубатых чучел! Получай!

Медленно отступая от насыпи под натиском толпы, я взмок от пота, рубя тела без остановки. Орда тупо напирала, не обращая внимания на катающиеся под ногами отрубленные головы и конечности, истекающие черной кровью. Лезвие пело песнь смерти, щедро кромсая гнилую плоть, но чаще просто и незамысловато срезало головы и вспарывало бледные, безволосые животы. Обнаженные тела, в конце-концов сбили меня с ног и повалили на землю, где я уже простился с жизнью, но тут случилось невероятное. Они просто переползли через меня, даже не сделав ни единой попытки укусить или разодрать. Отвратительные, смердящие морды глупо тыкались мне в лицо и тут же исчезали, когда их владелец или владелица спешили дальше мимо меня. Я поднялся на ноги и удивленно ощупал собственное тело, словно сомневаясь, что все части на месте. Толпа, не останавливаясь, докатилась до стальной лестницы и тут же осадила кабинку Тихона, который с оглушительным ревом стал стрелять в них из своего дробовика, разнося головы на куски. Дела у него складывались неважно – некоторые особенно настойчивые мертвяки уже проникли внутрь через окна и теперь с воем вцепились зубами в его грузную фигуру. Тогда кряжистый священник поднял с пола свою чудовищную энергопилу и как заправский дровосек стал кромсать ею все и всех. Я подоспел к нему в тот момент, когда раздался оглушительный рев, заглушивший все остальные звуки. Из дальней части пещеры выползла узловатая туша, не иначе родного брата монстра из Токачи, только в несколько раз больше. Он словно спущенная с тетивы стрела на всех шести лапах, грузно бежал в нашу сторону, по ходу сшибая со своего пути зазевавшихся зомби.

– А вот это совсем плохо! – выкрикнул я, переходя на бег. – Откуда такая несправедливость?!

Громовой топот почти настиг меня, когда я в одном мощном прыжке свалился толпе зомби на спины и, буквально по их головам, вполз в кабинку, где меня чуть не разрезал на части размахивающий пилой Тихон. Ступая по разрезанным кускам тел и катающимся под ногами головам, я схватил его за бороду и потащил к инженерной лестнице ведущей на крышу кабины. Кабинка брызнула осколками и разлетелась на куски, когда тяжеленная туша огромного монстра обрушилась в прыжке на хрупкий потолок, когда мы уже были на лестнице. Ворочаясь среди искореженной до неузнаваемости конструкции, гигант стал копать лапами осколки, то и дело, принюхиваясь и шумно фыркая. Зомби при его появлении постепенно стали расходиться, словно не желая вставать между Танком и его жертвами.

Я первым вбежал на стальной мост, перекинутый через пропасть. Достигнув середины, прилепил магнитную бомбу и выставив таймер на одну минуту. Резко обернувшись, с ужасом увидел, что Тихон в самом начале моста с мрачной решимостью орудует своим резаком. Я кинулся к нему на помощь, хоть и понимал всю бессмысленность этого поступка, когда он сам заорал во всю мощь своих легких:

– Уходи без меня! Я перенастроил зеркала и уничтожил управление! Бог в помощь!

Наблюдая, как на бомбе меняются оставшиеся до взрыва секунды и, разрываясь между здравым смыслом и долгом, выбрал первое и что есть духу побежал в противоположную сторону. Я ощущал себя гнусным предателем. Обстоятельства сложились таким образом, что в живых должен остаться только один или умрем мы все. Остановить отсчет бомбы – значило дать некроморфам возможность перебраться на другую сторону моста и загнать нас в угол.

Добежав до выхода виз пещеры, я оглянулся, чтобы успеть увидеть, как летящие в пропасть отрезанные силовым резаком куски тел сменились грузным телом самого святого отца. Напоследок вспоров брюхо рычащему гиганту, он лишь разозлил его. Монстр, подняв над головой Тихона, с победоносным ревом сначала откусил ему голову, а потом скинул тело в пропасть. Словно огромная обезьяна, Танк вцепился в могучие цепи раскачивающие мост, и ловко перебирая узловатыми лапами, устремился ко мне. Его глаза пылали нечеловеческим бешенством, а когти сжимались в предвкушении легкой добычи.

Мрачно наблюдая за его приближением, я апатично уселся на ближайший камень и задумчиво уставился прямо перед собой. Умом я понимал, что Танк ни за что не успеет миновать разделяющее нас расстояние за оставшееся в его распоряжении время. Взрыв произошел точно под его брюхом. Металл разошелся точно по центру, унеся в пропасть толпу нежити и изуродованное взрывом тело чудовища. Святой отец поступил мужественно, дав мне время, хотя и знал, что для него оно закончилось. Скорее всего, его тело сейчас плывет по подземной реке, удаляясь все дальше в глубину пещер. Поднявшись на ноги, я в полной прострации зашагал следом за остальными, ощущая пустоту в душе и тяжесть на совести. Тихона нельзя было назвать моим близким другом, но он был одним из немногих, кто общался со мной по-человечески. У кого искренне болело сердце за мое здоровье и душу, хоть его наставления частенько и вызывали во мне бурю протеста. Он наравне со всеми делил все тягости пути и даже перед смертью был до конца верен команде, в ущерб собственному здоровью. Совсем недурной эпилог для святоши, отчаянно спивающегося от безделья и безысходности. Интересно, кто из нас следующий? То, что смерти продолжаться как предсказывал Хит Тев, я не сомневался. Мы влипли в такие неприятности, из которых так просто не выбраться живым. По крайней мере, в своем рассудке.

В ярко освещенном коридоре меня дожидался Шепард, на которого я даже не посмотрел.

– Где святой отец? – строго спросил он, посмотрев мне за спину. – Что с терминалом?

– Он сделал все что нужно. И погиб. – Бесцветным голосом ответил я, проходя мимо.

– Проклятье, не могу сказать, что он мне нравился, но он был, по крайней мере, мужиком, до которого Соколику как до Луны ракам. Без него все станет намного тяжелее. Мы нашли стволовую шахту, по которой можно подняться. Лифт неактивен, но это и не важно.

Лютый с Джавахарлаевым стыдливо отвели глаза, когда я прошел мимо них. Они сами догадались, что у нас в команде очередные потери. Каждый из них был готов провалиться сквозь землю, но единственным виновным я ощущал только себя. Именно из-за моей самоуверенности в собственных силах погиб один из нас, и этого я себе никогда не прощу.

– Некогда горевать! – Шепард скинул со своего плеча моток веревки. – В армии я служил в горном подразделении особого назначения, где мы не раз совершали восхождения на вершины Монтаны. Выемок в здешних стенах вполне достаточно чтобы этот маршрут считался легким. Я залезу наверх и закреплюсь, а потом скину другой конец веревку вниз. Поднимайтесь по одному. Алешин, ты лезешь за мной следом, остальные как хотят в любом порядке.

– С чего это вдруг такая привилегия? – удивился я, пристально посмотрев на Дэна.

– Наверху нас может ждать что угодно. Мы будем уязвимы, если произойдет нападение.

– А другого пути нет? Я видел тут, по крайней мере, еще три ответвления.

– Нет. Мы облазили все коридоры, они упираются либо в обвалы, либо уже затоплены. Грузовой лифт единственная ниточка, связывающая нас с верхними этажами, но и его взорвали защитники базы. Нам остается пытать счастье в лифтовой шахте, а так же верить, что нам удастся взломать створки и в этом помогут силовые резаки.

Наблюдая за восхождением Дэна, я был вынужден признать, что он весьма ловко взбирается. Такими темпами ему ничего не стоило достигнуть поверхности, если бы конечно шахта выходила прямо туда. После томительного получаса ожидания сверху свалилась веревка, я схватился за нее и повис над тридцатиметровой пустотой, на дне которой плескалась бурлящая вода. Последние метры я преодолел из последних сил с величайшим трудом. С благодарностью ухватился за протянутую руку Дэна, который даже не вспотел после подъема.

– Здесь обычная дверь, ее можно разрезать силовым лучом.

– Отличная работа, – мученически выдавил я, стараясь восстановить сбившееся дыхание. – Что бы мы делали без тебя, ума не приложу…

– Эй, а мне никто помочь не желает? – раздался снизу плаксивый голос Бахи.

Когда над краем дверного проема появилась голова Джавахарлаева, где-то высоко над нами раздался страшный скрип и скрежет, который с каждой секундой становился только сильнее. Баха задрал голову вверх и с ужасом уставился на летящую из темноты лифтовую площадку, которая со скоростью экспресса в свободном падении падала ему прямо на голову.

– Помогите! Дайте руку! – в панике заметался он, хватаясь за мой ботинок. – Алешин! Дэн!

Я схватил его за одно предплечья, а Дэн за другое и одним рывком успели вздернуть к себе на узкую площадку, когда мимо нас со свистом, грохотом и искрами пронеслась кабина. Внизу раздался короткий вскрик Лютого, а потом быстро удаляющийся голос и громовой хлопок, когда кабина достигла воды и при ударе сплющилась, словно консервная банка. Все произошло так внезапно, что только сейчас до нас дошло, что случилось. Для нас это стало настоящим шоком.

– Боже! Этого не может быть! – разрыдался Баха, чуть не теряя сознание от страха. – Такого не должно было случиться! Не могло! Откуда тут взялась, эта чертова кабина?

Угрюмо посмотрев вниз, я многозначительно переглянулся с Шепардом. Все происходящее уж больно смахивало на разумное противостояние или саботаж. Сначала толпа нежити, которые так удачно догнали нас, когда мы перенастраивали оборудовании. Теперь сорвавшийся лифт.

– Идемте дальше, – процедил Шепард, зло, стискивая рукоять ножа. – Не иначе мы у цели раз участились смерти. Поглядим.

Забрав из рук угрюмого Дэна силовой резак, я несколькими быстрыми ударами прорубил достаточных размеров проем и даже зажмурился, когда нам в глаза ударил яркий свет. Шагнув в ослепительно белый коридор, на потолках которого ярко горели длинные лампы дневного света, я посторонился в сторону, пропуская остальных. Контраст после мрачных и темных подземелий был таким резким, что на мгновение мне показалось, что я попал на тот свет.

– Я уже умер и все это мне видится? – озвучил мои мысли Баха, позабыв обо всем на свете.

– Значит, мы умерли все вместе, – иронично усмехнулся Шепард. – Лабораторный этаж ”Рассвета”. Как здесь все прибрано и ухожено, прямо образцовое хозяйство…

Уловив в его словах зловещие интонации, я согласно кивнул, положив руку, на рукоять револьвера. Кто бы тут не обитал, сомнительно, что хозяин будут рад нашему нежданному появлению, а значит, игра еще не окончена. Держа оба конца коридора под прицелами автоматов, мы медленно шли спина к спине, быстро оглядываясь по сторонам. Когда мы дошли до закрытых высокими стеклами лабораторных помещений, над головой раздался спокойный баритон, который презрительными нотками яснее слов указывал нам на наше истинное место.

– Добро пожаловать в наш домен, незваные гости. Вы проделали долгую и опасную дорогу. Страдания и лишения преследовали вас на протяжении всего пути. Будет невежливо с нашей стороны слишком долго держать вас на пороге. Проходите в любую понравившуюся комнату и чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что в гостях…

– Черта с два! – выкрикнул я, выхватив из рук Соколика автомат и поводя стволом по сторонам. – За дураков принимаете или и вправду считаете, что люди настолько наивны?

– Мы не считаем вас дураками, поэтому вы до сих пор еще живы, – примирительно зазвучал на этот раз не баритон, а мерзкий до безобразия фальцет, от которого волосы вставали дыбом. – Вам удалось сделать то, что мы до этого считали невозможным – добраться до святая святых. Признаемся, вы пугаете нас, а твой странный вид незнакомец с мечом за спиной, внушает безграничное отвращение и гнев. Ты убил наших преданных слуг, и нам очень не нравиться твое поведение. По какому праву вы расхаживаете по нашим владениям с оружием в руках?

– Сукин сын, только покажись! – заорал я. – Вы убили наших друзей! Только не отрицайте!

– Мы не разделяем это сугубо индивидуальное мнение, – пропел нежный женский голос. – Никто не желал вам зла. Вы стали жертвами неудачных стечений обстоятельств из-за того, что пренебрегли элементарными мерами предосторожности. В том нет нашей вины, а значит вы не можете нас, в чем-либо обвинить.

– Вы же сами нас сюда звали или уже забыли? – вмешался Дэн. – Радиосигнал. Еда и вода!

На мгновение наступила тишина, которая через миг взорвалась сотнями язвительных смешков, хихиканья и безумного хохота. Когда голоса немного успокоились, среди них выделился ласковый голос старца, призванный внушить нам доверие.

– Хорошо, давайте начнем наш диалог с самого начала. Простите моих несдержанных коллег, дорогие друзья. Они так молоды и по любому удобному случаю готовы язвить и веселиться целые сутки напролет. Конечно же, мы обеспечим вас всем необходимым. Еда и вода, говорите? У нас есть и то и другое в избытке. Что нибудь еще? Все, что случилось, чистое недоразумение от недопонимания. Я уверен, сообща мы сможем найти выход из создавшейся кризисной ситуации, и вернутся к мирному диалогу. Еда, вода, одежда и место, где вы сможете восстановить силы после дальнего пути, это минимум, что мы можем дать в качестве компенсации за… скажем так, недопонимание с нашей стороны.

– По-моему, они пудрят нам мозги, – тихо шепнул я Дэну, крепче сжимая оружие. – Я узнал этот голос, так как много раз слышал его прежде по телевизору. Это голос президента.

Шепард медленно кивнул, не сводя взгляда с сотен камер установленных под потолком, внимательно наблюдающих за каждым нашим шагом. Когда Дэн медленно извлек из ранца зловещего вида сверток, в котором был замотан наш запас еды, то голос под потолком умолк. Мы слышали лишь собственное тяжелое дыхание. Звенящая тишина стала давить на мозг.

– Что вы задумали? – плаксиво захныкал детский голос. – Хотите взорвать нас всех?

– Такие мысли приходили мне в голову, – едва заметно улыбнулся Дэн. – Вы против?

– Вы что, психи?! – взвыл ломающийся голос подростка. – Мы же извинились за все!

– А я вот не слышал извинений, – выкрикнул я в пустоту. – Ты что-нибудь слышал Дэн? И я нет! Я думаю, что пора взорвать здесь все к чертовой матери. Получить, наконец, долгожданный покой и удовлетворение от единственного правильного в жизни поступка…

– Подождите, подождите, – быстро заговорил баритон. – Вы в курсе, что находитесь в ста метрах от ядерного реактора, который при любом взрыве сдетонирует, произойдет атомный взрыв, и все мы погибаем страшной смертью?! Вы совсем утратили рассудок и страх?

– Думаю, такой конец ничуть не хуже, чем смерть от упавшего на голову лифта. – Отрезал я.

– Вы просто эгоисты! Вас ничтожеств, всего трое, а нас тысячи! Ваши предложения?

– Выпустите нас отсюда немедленно! – на весь коридор заорал Джавахарлаев, теряя остатки самообладания. Упав на колени, Баха глотая слезы, протянул руки к безучастным ко всему камерам и снова взмолился. – Отпустите нас наружу, мы не хотим умирать! Умоляю!

– Встань с пола, ты позоришь нас! – шепнул я, пиная его ногой. – Они тебя не слышат.

Униженно ползя на четвереньках, Соколик стал скидывать с себя амуницию.

– Я устал от всего и просто хочу спокойно жить, никому не мешая. Неужели я много прошу?

– А ваш узкоглазый друг серьезно подошел к пониманию сути претензий с нашей стороны, – уважительно проворчал голос старца. – Он мне нравится. Вы же два упрямых барана должны пострадать за свою недальновидность, но сегодня у вас счастливый день – мы позволим убраться восвояси одному. Но с одним условием! Первого ты должен убить прямо сейчас, а второго…

– “К кому это он обращается?” – с тревогой подумал я, ощущая дурные предчувствия.

– Мы не добрые и не злые. Мы можем по праву считаться высоко парящими над такими людскими, приземленными понятиями, но мы всегда держим данное слово. Просто наберись храбрости и сделай то, о чем давно мечтаешь в душе. Довольно унижений! Будь мужиком!

Мы с Дэном резко обернулись на хлопок, когда коридор позади нас перекрыла прозрачная плита, опустившаяся с потолка. Освещение в коридоре сменилось на аварийное, по ушам ударил протяжный вой сирен тревоги. Это временно выбило нас из колеи, и мы отвлеклись.

– Отвлекающий маневр! – выкрикнул Шепард, пытаясь, обернутся, но опоздал.

Из шеи Дэна сначала потекли алые потеки, а потом туловище в фонтане крови развалилось на части, когда силовой резак Джавахарлаева почти бесшумно вгрызся в его тело и, без всяких усилий разрубило на части. Жутко агонизируя, тело извергало потоки крови из сотен перерезанных артерий, а огромная лужа прямо у моих ног стремительно росла. С кровожадной улыбкой и безумным воплем Баха кинулся на меня, размахивая резаком, но я отпрыгнул назад, отбросив в стороны две теперь уже бесполезные половины разрезанного надвое автомата. Уворачиваясь от выпадов, я подхватил с пола выпавший из рук Дэна автомат и в упор всадил в грудь обезумевшего Соколика остатки рожка. Безумец с воплем отлетел к стене, но очень быстро поднялся, с удивлением ощупывая одежду под которой блеснула ткань инопланетной одежды, про которую я совсем позабыл. Проклятая ткань выдержала все пули, даже более того, уберегла своего хозяина от переломов ребер и грудной клетки. Успев перехватить подернутый пеленой смерти взгляд Шепарда, я с горечью понял, что мы проигрывали. Надежды рухнули.

– Не увлекайся, он нужен нам живым! – забеспокоился женский голосок. – Остановите его!

Прямо перед моим носом упала вторая прозрачная перегородка, в которую вгрызся силовой резак, крепко застрял в нем. Безуспешно дергая за ручки, Джавахарлаев оставил свои бесплодные попытки. Размазывая по лицу слезы и сопли, он словно сомнамбул зашел в открывшуюся в стене дверь, которую за ним заботливо закрыли. Оглядываясь по сторонам, словно загнанный зверь, я метался в стеклянном плену, зажавшего меня в узком промежутке меж двух перегородок. Когда от отчаяния и не желания попасть в плен, я потянулся за револьвером в кобуре, над головой раздался пронзительный свист и меня окутали ядовитые клубы газа, от которого неудержимо хотелось спать. Я пытался задержать дыхание, но в первые мгновения вдохнул в себя слишком много газа и отключился практически мгновенно, продолжая сжимать в руке револьвер.

– Люди не меняются, это печальный факт… – говоривший внезапно взорвался безудержным визгливым хохотом, который подхватил остальные сотни голос.

Сознание медленно возвращалось ко мне, принеся вместе с воспоминаниями еще и боль поражения. Я свернулся в позе эмбриона совершенно, обнаженный и безоружный. Место, где я очнулся, было стеклянной колбой, наглухо запаянной снизу, а сверху закрытой стальной крышкой с дырками, в которые и мизинец не пролезет. Стукнув о стекло кулаком, я понял, что его так просто не разбить. Тогда я медленно поднялся на ноги – с опаской придерживаясь за скользкие стенки колбы. Осмотрелся. В помещении было свыше сотни подобных сосудов, но только часть, из них были пустыми, а в других плавали в зеленоватой жидкости создания, некоторые из которых отдаленно напоминали людей, других можно охарактеризовать как странные, а третьих до отвращения ужасными и безобразными. В огромном помещении лаборатории, помимо колб, плавающих в них экспонатов и громоздких шкафов суперкомпьютеров, трудилось в поте лица огромное и бесформенное НЕЧТО. Скривившись от омерзения, я уставился на создание, словно сошедшее из безумных снов сумасшедшего генетика, страдающего шизофренией. Оно было воистину отвратительное. Змееподобное тело исчезало где-то за поворотом десятиметровой арки, в которую оно едва протискивалось. Из покрытой язвами кожи торчали сотни, а точнее тысячи человеческих голов на длинных шеях. Они медленно колыхались, беззвучно шевеля губами. Я в изумлении наблюдал как сотни рук, заняты каждый каждая своим делом. Десяток работает на клавиатурах компьютеров, сотня, управляет неведомыми мне процессами, рождаемыми в центре шара, в котором в темно-бордовом мареве электромагнитного поля варились сотни тел, а тысячи других занимаются мелкими делами вроде переноски вещей, обслуживания приборов, лабораторных образцов и прочей мелочью. Что-то напоминала мне эта установка. Внезапно я вспомнил и стиснул кулаки. Точно в такой же или очень похожей, безумная Еремина пыталась изменить членов Совета Гнезда.

Заметив, что я пришел в себя, из огромного тела отделилась одна из голов, и на все удлиняющийся шее медленно поплыла ко мне, обвившись вокруг моей тюрьмы.

– Очнулся. Это хорошо, – насмешливо ухмыльнулось лицо невзрачного человека лет сорока. Глумливо скривив рот, он высунул длинный язык как у ящерицы и облизнул свой лощеный лоб без единой морщинки. – Чтобы избавить тебя от многих скопившихся вопросов и потешить наше самолюбие, позволь для начала представиться. Мы, – Интегратор – биологическая группа существ, связанных одним телом и объединенных единственным желанием выжить в жестоком мире и по возможности целиком забрать его себе. В этом нам поможет предмет, который с маниакальным упорством искал твой друг!

– Кто-то назвался моим другом? – медленно спросил я. – В живых никого не осталось.

– Вот этот… он шел следом за вами, но, так же, как и вы, не смог перехитрить дьявола, – лицо подмигнуло и быстро ткнулось потным лбом в один из сенсорных датчиков.

Металлический цилиндр повернулся ко мне той стороной, где находился продолговатый иллюминатор. Внутри находилось золотое тело Хета, который медленно вращался, опутанный полупрозрачными трубками. По виду он был мертвее мертвого. Переведя взгляд на своего ”собеседника”, я резко ударил по стеклу кулаком, со злорадством уловив страх в его глазах.

– Я многих уродов повидал в этой жизни, но они тебе и в подметки не годятся.

– Понимаю ваши чувства, терять друзей всегда непросто. Это не мы такие, это жизнь такая. Коллективному сознанию никогда не смогут противостоять отдельно взятые особи со своими многочисленными недостатками. Физическая оболочка – ничто. Знания – все! И если знания сила, то мы… бог! Так же пользуясь, случаем, хочется поблагодарить нашего бесценного агента, хорошо поработавшего на нас на вашем жалком островке. Ты уже догадался, кто это был?

– Мерзкая ведьма. Еремина, – невольно вырвалось из меня.

– Было не просто убедить ее сотрудничать. Мы пленили ее хилое тело, когда она в последний раз прилетала в наши края в поисках неких медицинских препаратов для своих научных опытов. Пришлось, как следует поработать над этой упрямицей. Сладкая была девочка, просто пальчики оближешь, о, какое же райское удовольствие мы получили с ней, – несколько плотоядных ухмылок невольно заставили предположить, что именно Зверь сделал с пленницей, если она стала Ведьмой. Неудивительно, что Светлана сошла с ума и оказалась в глубине души безумна.

– Но самое трудное было вернуть ее назад, да так что бы ее не заподозрили в заражении. Она славно потрудилась на нас, обращая глупцов прямо у вас под носом, по ходу снабжая меня самыми передовыми научными разработками, открытиями и новостями. Жаль, что мы утратили с ней связь и тем самым проворонили ваше несвоевременное прибытие. И поэтому я спрашиваю тебя несчастный прыщ, что тебе известно о нашем агенте? Где он сейчас? Что с ним?

– Надеюсь, горит сейчас в аду, – медленно сказал я. – Когда ее видел в последний раз, она распрощалась со своей драгоценной долей.

– Досадно, но ладно. Мавр сделал свое дело и больше не нужен. Если все пойдет по плану, вскоре наши ряды пополнятся рабочими руками и мозгами с вашего островка. Поглядим.

С мерзкой улыбкой, постучав пальцем одной из рук по стеклу моей тюрьмы, голова скрылась, а ей на смену пришла другая – смазливая мордашка девчонки лет пятнадцати. Задорно подмигнув мне желтым глазом, игриво поиграла языком, словно дразня меня, а потом послала воздушный поцелуй, от которого меня чуть не стошнило.

– Тебе не терпится узнать, что мы намерены предпринять в отношении тебя? Справедливое желание. Ты чрезвычайно интересный вид, который нам еще никогда прежде не встречался, поэтому пока поживешь. Твой модифицированный геном со временем станет частью нас. Тебе будет позволено присоединиться к новой форме жизни, которая со временем станет на планете доминирующей. С помощью захваченного ключа даяков, мы станем полноправными членами Крул Каи, о коих нам стало известно из допросов златокожего слуги Внешних. Ключ галактов не абстрактный предмет, дающий власть над нашей солнечной системой, а могущественный артефакт – мощный источник неведомой нам лептонной энергии. Мы пока, я делаю ударение на последнем слове, не можем контролировать его, но это дело времени. Когда прилетит Конструктор, мы – Интегратор, а не даяки, вступим с ним в контакт и убедим на правах владельца Ключа, что именно мы контролируем ситуацию на Земле!

– А с чего вы взяли, что вам удастся его убедить? – поинтересовался я. – Даяки не позволят…

– Даяки отныне, вымирающая форма инопланетной жизни! – скривились в гримасе отвращения лица, собравшиеся вокруг меня, чтобы послушать разговор. – Мы новая более приспособленная и перспективная форма жизни. Мы как Альфа и Омега. Жизнь и смерть. Никто лучше нас не справится с возрождением цивилизации на этом жалком шарике. У нас большие планы и в отношении тебя дружок, так что можешь заранее гордиться своим вкладом в распространении нашего влияния на все Внешние миры. Земля станет лишь полигоном, отправной точкой, с которой мы дотянемся до дальних звезд и со временем достигнем небывалых высот среди прочих звездных фракций. Разве не об этом мечтало на протяжении долгих лет примитивное и ограниченно мыслящее человечество? Они стали всего лишь коконом, из которой вылупилась личинка, которая в свою очередь обречена, стать прекрасной бабочкой. Галактам плевать, как мы выглядим, они будут вести с нами дела, основываясь не на личной неприязни, а ради собственной выгоды. Даяки были глупцами, отвергнув предложение иссов сделать из Земли крупнейший в Галактике торговый перекресток, который со временем обретет невиданную ранее популярность. Уже сейчас наших технологий более чем достаточно, что бы очистить всю поверхность от скверны, которая по вине злополучных даяков имеет место быть. Мы начнем все с чистого листа и на этот раз не допустим ошибок, допущенных даяками при создании неполноценных протолюдей. Пора подумать о выселении незваных гостей.

Развернув ко мне один из пультов, рука Зверя приложила мой жетон высшего доступа к сканирующему устройству, радостно захлопала в ладоши, когда неживой голос автоматической системы оповещения базы подтвердил разрешения на допуск к ядерным арсеналам Федерации.

– Ваши полномочия подтверждены господин президент. Соединенные с глобальной сетью СПД мобильные баллистические комплексы ядерного сдерживания и пусковые шахты межконтинентальных ракет, будут готовы к запуску через минуту. Внимание! Начинается предстартовый отсчет и инициализируется первичное зажигание. Всему персоналу занять свои места согласно красному коду. Пятьдесят девять… пятьдесят восемь… пятьдесят семь…

– Тебе любопытно, как нам это удалось? – обернулось ко мне смутно знакомое лицо, которое я раньше часто видел по телевизору. – Для полного доступа нам не хватало лишь малости – твоего жетона кретин, который ты нам любезно предоставил. За что большое тебе мерси. Все высшие офицеры, в том числе и министр обороны ставший после смерти президента и вице-президента фактическим правителем, к тому времени переставшей существовать державы, все они наивно прилетели сюда, пытаясь спасти свои жалкие жизни от надвигающейся катастрофы. Дураки! Мы завладели их хилыми телами, и теперь они неотъемлемая часть Интегратора. Все эти глупые механизмы защиты как отпечатки пальцев, сетчатки глаза и биометрические параметры у нас были, но не было самой важной части – ключа доступа, способного отключить механическую защиту. Благодарим тебя за столь щедрый подарок, он оказал и вправду царским.

С ужасом, наблюдая на экране монитора, за пуском первых десяти межконтинентальных баллистических ракет, хотелось зажмуриться и проснуться от страшного сна.

– Вы спятили? Хотите погубить мир? – заорал я, изо всех сил пиная стекло.

– О, нет, остынь наш суетливый дружок! Твои выводы ошибочны, мир и так последние сто лет балансирует на грани полного вымирания! – тоном доброй учительницы стала выговаривать мне голова симпатичной женщины лет тридцати пяти. – Этих ракет недостаточно чтобы фатально повредить биосферу планеты и нанести ей непоправимый ущерб. Точечные удары в различных частях Земли, уничтожат лишь бесплодную надежду людей на возрождение. Так уж и быть, расскажем тебе, кого мы решили крепко отоварить. В первую очередь несколько десятков до сих пор функционирующих ракетных баз на территории Соединенных штатов, пара в Объединенном королевстве, пяток в Европе и почти два десятка в Китае, вот и все противостоящие нам силы. Это станет нашим триумфом! После уничтожения всех компонентов противоракетной системы ПРО и глобальной спутниковой сети НОРАД наши ракеты невозможно будет засечь или сбить. Любое сопротивление будет мгновенно подавлено новыми нейтронными бомбами. Когда мы разделаемся с основными военными базами людей, то уделим пристальное внимание и уцелевшим мелким поселениям, вроде твоего жалкого островка, где поселились жалкие остатки разбитой сороковой армии. Скоро все закончится и не переживай, что по нам нанесут ответный удар. Очень сомнительно, что останется хоть кто-то, способный это сделать. А если и найдется такой смельчак, нам ничего не угрожает, ведь мы находимся глубоко под землей.

– А как же докеры и остальные разумные создания новой жизни? О них вы подумали?

По лицам зверя пробежала тень презрения и раздражения:

– Этих уродов не жалко. Никто не любит ясновидящих сующих нос не в свои дела.

– Ты – настоящий монстр! Продумал все детали до мелочей? Только в жизни нет идеальных поступков, есть лишь идеальные намерения. Тебе все это еще выйдет боком!

– Поживем-увидим. – Интегратор вернулся к работе, перестав обращать на меня внимание.

Я сел на дно колбы и сжал виски кулаками. В голове проносились сотни вариантов действий, но ни один не подходил под теперешнюю ситуацию. Эту тварь так просто не обвести вокруг пальца, оставалось ждать и надеяться на неисправную систему зеркал, отключенных Тихоном. Когда нежить с нижних уровней сообразит, что ничто их больше не сдерживает на нижних уровнях, они начнут пробираться сюда, а пока нужно уболтать разговорчивую кишку, вдруг Интегратор сболтнет еще что-то важное. Снова начав бить стекло кулаком, я привлек внимание нескольких особенно любопытных голов, недовольных, что я их отвлекаю от работы.

– Эй, а что вы собрались сделать с даяками? Вы же не знаете, где они прячутся!

– Тоже мне великая тайна! – самодовольно расплылась в ухмылке ”училка” трижды обернувшись своей шеей вокруг моей колбы. – Если бы ты соизволил ознакомиться с теми данными, что скопил за неполные шестьдесят лет своего существования этот объект, ты бы не задавал таких вопросов. Проанализировав все документальные свидетельства встреч военных и гражданских судов с подводными объектами неопознанной природы, а так же секретные отчеты океанических исследований, нам не составило труда свести возможные места их нахождения всего до нескольких. Одна из трех баз в тихом океане, другая в Арктике, а третья, смешно сказать, на дне Байкала, поближе так сказать, к запасам твердого газа. В последние годы своего существования исследовательская группа ”Рассвета” занималась исключительно важными научными проблемами, а именно колонизацией Марса, но мало кому даже из руководства было известно, что на самом деле шли масштабные приготовления к постройке межпланетных двигателей скопированных с двигателей гостей из Крул Каи. Благодаря революционным технологиям, которые в буквальном смысле свалились нам в руки, мы на последнем этапе создания собственных компактных космолетов, способных передвигаться со скоростью в пятьсот миллионов раз быстрее, скорости света. Только прошу, не надо начинать утомительный диспут о теории Эйнштейна и невозможности подобных скоростей. Все оказалось намного проще. Никто и не утверждал, что между двумя точками должна быть обязательно прямая линия. Что касается дряхлых даяков, у нас найдется для них пара неприятных сюрпризов. Например, разработанные нами глубоководные нейтронные бомбы небывалой мощностью в сто пятьдесят мегатонн. На сегодняшний день это самый мощный заряд в мире и он у нас! Самое время отправить даяков на давно заслуженную пенсию… прямо в преисподнюю! Довольно с нас их управления!

– Только не лопните от самодовольства.

Дикий хохот еще отдавался эхом в помещении, когда на потолке включилась сирена тревоги, вмиг сменившая улыбки на гримасы страха, удивления и недоверия. Пришедший в хаотическое движение лес рук, подключился к внешним камерам, посредством синоптических реле. Внимание Интегратора привлекли толпы некроморфов, что устроили погром на складе клонированных существ, которых Зверь собирался использовать не иначе как для создания послушных слуг. В данную минуту зомби жадно пожирали неподвижные тела, пока остальные Обращенные крушили хрупкое оборудование и вносили хаос и неразбериху в систему безопасности лабораторий. Их появление застигло Зверя врасплох, став неприятным сюрпризом.

– Откуда они тут взялись?! – вразнобой заголосили головы Интегратора, быстро переключаясь между камерами. – Сеть зеркал неактивна! Это твои дружки устроили диверсию?!

Обхватив отростками и щупальцами колбу, Интегратор как следует, встряхну меня.

– Говори, что они сделали, пока мы не растворили тебя в кислоте! Другого шанса не будет! Если ты думаешь, что нужен нам исключительно живой, то заблуждаешься. Сгодится и тело!

– Пошел ты! – я разжал кулак и зло показал ему средний палец. – Спроси дятла.

Сверху мне на голову обрушился душ скользкой консистенции похожей на кисель. Колба быстро наполнялась, пока через пару минут я не оказался с головой погруженный в эту гадость. Поначалу запаниковав, я чуть не растратил запас воздуха в легких впустую, но, быстро взяв себя в руки, изобразил несколько конвульсивных движений, притворяясь утонувшим. Медленно опустившись на дно, где без движения застыл, стал лихорадочно придумывать, план побега. Мое Обращение зашло слишком далеко уже тогда, когда я наткнулся на генофага, так что сейчас было глупо боятся захлебнуться. Я мог легко продержаться без дыхания несколько часов подряд, но как только этот мерзкий глист сообразит, что я не умер, а всего лишь удачно дурачу его, он как пить дать еще и поджарит меня в этой капсуле. Думай, Дима. Думай.

Утратив ко мне интерес, Интегратор полностью сосредоточился на новой проблеме, а именно на совершенно неуправляемой орде Обращенных. Зомби продолжали пожирать ценные образцы и экземпляры в соседних помещениях, Охотники, Толстяки и Изломы ворвались в центральную лабораторию и сейчас бесцельно шатались меж колб, пробуя взломать их кривыми конечностями. Поднявшаяся с нижних уровней затхлая вода, разлилась из лифтовой шахты по стерильно-белым коридорам, где не так давно мы угодили в западню к Зверю. Загадка исчезновения Джавахарлаева неожиданно разрешилась, когда на главном экране мелькнула ненавистная мордатая физиономия, чей обладатель спокойно взбирался по выдвижной лесенке внутрь странного аппарата. Стальная чечевица мгновенно втянула в себя опоры, дверной проем закрыла дверь и воздушная машина взмыла вверх, за пару секунд растворившись среди туч.

– Экспериментальный образец Х400 похищен с шестой стартовой площадки! – прогудел неживой голос компьютера. – Внимание! К базе ”Рассвет” на скорости трех махов приближаются неопознанные летательные объекты, предположительно неземного происхождения. Активирован зенитный комплекс, противовоздушной обороны. Радары ведут цели.

Мысленно сконцентрировавшись на руках, я пытался вызвать в себе знакомое чувство тепла, как в тот момент, когда я передавал внутреннюю энергию на лезвие меча. Почувствовав электрическое покалывание в кончиках пальцев, я сжал ладонь в кулак и изо всех сил ударил им о гладкую поверхность. Стекло покрылось едва заметной сеткой трещин. Я хотел повторить свой эксперимент, но механический манипулятор подхватил мой цилиндр и поднял к самому потолку, где кинул на движущийся транспортер, по которому двигались точно такие же капсулы с телами внутри. Когда я увидел, как дальние падают внутрь силовой сферы, в которой плещется ало-фиолетовая тьма, я удвоил усилия и успел разбить стеклянную оболочку, до того, как капсула добралась до края ленты и упала вниз, в кипящее нечто. Грохот и стук работающих механизмов заглушил звук разбившегося стеклянного сосуда. Потоки жидкости выплеснулись на пол, но Интегратор не обратил на это внимание. Вся его многоликая сущность была поглощена работой на суперкомпьютере. Зверь серьезно страдал раздвоением личности, часто его головы не особо ладили и порой откровенно переругивались меж собой, едва не доводя дело до драки.

– Отпускать человека было большой ошибкой, теперь приходится мириться с потерей тестового шатла. Так всегда бывает, когда принимаются поспешные решения, основанные на чувствах и желании покрасоваться! – шипел на всю комнату женский голосок ”училки”.

– Мы переживем утрату, у нас прототипов предостаточно, а вот человек пожалеет, что выбрал этот способ спасения. Нужно было ему бежать обратно на свой остров…

– Ракеты поразили почти все цели! Последние очаги сопротивления уничтожены!

– Не торопитесь радоваться коллеги! Мы все еще уязвимы. Некоторые были сбиты.

Лес голов под моими ногами заколыхался, словно морской прибой, но пока ни одна из них не посмотрела вверх, где я, перебирая руками по трубам коммуникаций медленно, но верно приближался к вентиляционной шахте забранной решеткой.

– Чудеса! Последняя база НАТО в Скандинавии пытается оказать сопротивление. Глупцы! Это лишь продлит их агонию. Они выпустили в ответ несколько ракет. Тип боеголовок неизвестен.

– Смелая попытка, – комнату наполнил презрительный смех. – Все еще функционирующий радар Московского военного округа ведет цели следящим лучом. Срочно готовьте к запуску ракеты-перехватчики. Объявить тревогу красной категории на случай если их не собьют.

За покосившейся решеткой, болтающейся на двух шурупах, находилась пыльная труба, ведущая во тьму. Скатившись по ней, я удачно приземлился в холодные объятия. Коридор был почти до самого потолка затоплен водой из нижних уровней, выведя из строя лазерную систему защиты и ослепив камеры наблюдения. Опустившись на дно коридора, я сел под водой в позу лотоса и закрыл глаза, стараясь привести мысли в порядок и сконцентрироваться. Интегратор был по-своему уникальным, пусть и деструктивным организмом. Еще ни одна биологическая форма жизни после Обращения не достигала подобных высот и, надеюсь, никогда не достигнет. Не знаю, как у меня это получалось, но все происходило само собой, словно давно спящая программа пробудилась и теперь полностью руководила всеми моими действиями. Совершенно не было паники и тревоги. В подкорке сознания укоренилась уверенность в собственном успехе.

Почувствовав затылком чье-то присутствие, я открыл глаза и увидел плывущих в мою сторону Морских Охотников, которые, оказавшись рядом, даже не удостоили меня взгляда, проплыв дальше по коридору. Последовав за ними следом, я встретил по дороге других не менее опасных и отвратительных обитателей, с которыми когда-то сражался не на жизнь, а на смерть, но теперь все они старательно игнорировали меня, словно так и должно быть. Чудовищные создания Радости жизни пропускали меня мимо себя, а потом робко двигались следом, словно я стал их негласным вожаком. Я вел за собой свою новую армию, почти интуитивно ощущая направление, где за своими компьютерами неистово трудился Зверь одержимый захватом мира.

Какого же было его удивление, когда ранее неорганизованная и пассивная толпа нежити вышла из-под его ментального контроля и с рыком набросилась на его змеевидное тело, вгрызаясь зубами и когтями в студенистую плоть. Жуткие чудовища, послушно исполнявшие его волю на протяжении долгих лет, теперь облепили его словно навозные мухи, выдирая головы и отрывая руки бывшего хозяина. Отныне моя воля преобладала и намертво глушила призыв остановиться. Извиваясь, словно червяк среди муравьев, Зверь с многоголосыми криками боли и ужаса стал втягиваться в главный коридор, оставив главную лабораторию без присмотра. Я спокойно подошел к главному пульту, едва касаясь компьютеров, но и этих мгновений хватало, что бы получить из них всю необходимую мне информацию. Информация рекой текла в меня, наполняя мозг образами, и когда я смело подошел к главному терминалу, то знал заранее, что нужно сделать, чтобы прекратить работу того или иного механизма. Знания и возможности, накопленные здесь сначала людьми, а потом Интегратором теперь представляли нешуточную угрозу для всех живущих на Земле. Зверь не врал, когда хвастался своими новыми возможностями, ему и впрямь по силам установить контроль над всей планетой и нанести коварный удар по ничего не подозревающим даякам.

Положив ладони на сенсорную панель ввода информации, я со скоростью мысли проник разумом внутрь главного компьютера. Для начала я вывел из строя все камеры безопасности, которые, еще при первом с ними знакомстве, мне показались странными и не удивительно. Биологические компоненты камер оказались живыми органами Интегратора, что напрямую взаимодействовали с его нервной системой – другими словами они были его глазами и ушами. Внедрив свою бионику всюду, где только возможно, Зверь получил уникальную способность контролировать мысленно. Мне не составило труда выяснить, что же именно произошло с базой ”Рассвет”, и куда сбежал Джавахарлаев. Начальник охранной роты майор Руднев был обычным человеком, пока не заразился Радостью жизни от одного из новоприбывших, и не стал обращаться в генофага, почти не меняясь внешне. Он сразу смекнул, что его песенка спета, и единственный выход уцелеть, это захватить контроль, над объектом, избавившись от неудобного персонала. При любом подозрении ему грозило разоблачение и смерть, но он хитро вел двойную игру, подыгрывая и нежити и защитникам по ходу саботируя любые начинания способное предотвратить или замедлить распространение заражения. Он тайно убивал своих сотрудников, пока не осталась горстка храбрецов принявших последний бой, но проигравших в конце. Используя геном захваченных людей, он становился лишь сильнее, но истинную мощь и свое теперешнее обличие приобрел, заманивая выживших из города в свою хитроумную ловушку, в которую попали и мы. Мне же грозила печальная участь присоединиться к его невольным жертвам, которых он вобрал в себя, сделав своей неотъемлемой частью. Предатель Соколик, соблазнившись на сладкие посулы Зверя пощадить его, как ни странно остался в живых и был изгнан наружу. Но он не пошел в город, как того ожидало чудовище, а пробрался на его стартовую площадку, где Зверь испытывал свои экспериментальные летательные аппараты, созданные на основе внеземных технологий и, каким-то чудом, выкрал один из них. Где он сейчас находится – неизвестно. Шатл был запрограммирован на полет к уцелевшей международной космической станции до сих пор кружащей на орбите Земли. Там предположительно находились люди, не подвергнувшиеся Обращению.

Выяснив, где находится и как работает система охлаждения, я тут же перекрыл подачу воды в реактор, а сам пульт вывел из строя с помощью тяжелой ножки от кресла. Температура ядра стала, стремительно расти, грозя максимум через час вызвать неконтролируемую реакцию и последующий за ним атомный взрыв. Для начала предстояло выяснить, что с Хетом и помочь ему найти Ключ, который, судя по всему, Зверь держит в соседней лаборатории.

Вытащив из выемки свой жетон Высшего доступа, я поспешил на помощь к обездвиженному Хету. Когда я освобождал его из плена, он неожиданно схватил меня крепко за запястье. Прочитав через контакт с кожей все, что ему было необходимо – в том числе и то, что я узнал, – он молча встал на ноги и ни слова не говоря, быстрым шагом, направился к выходу из комнаты. Я задержался на минуту, когда увидел у дальних стеллажей свою одежду, меч и наши ранцы, которые Зверь небрежно бросил прямо на пол. Я по-прежнему был обнажен, отчего испытывал небольшой дискомфорт, поэтому вновь надел штаны и ботинки. С ними было привычней.

В соседней лаборатории Хет неистово прорубал ладонями стальной шар – трехмерный детектор частиц – пока не пробил в нем достаточных размеров отверстие и не пролез внутрь. Я терпеливо дождался, когда он вылезет обратно, прижимая к груди Ключ. Скептически хмыкнув, я рассматривал иссиня черную плиту овальной формы, в глубине, которой в беспрестанном движении кружили серебристые символы похожие на санскрит. Заворожено протянув руки, я с любопытством дотронулся пальцами до ледяной поверхности, не ощутив привычного потока информации.

– Не выйдет. Информация закодирована и надежно экранирована.

Хет передал мне в руки артефакт и неожиданно оттолкнул в сторону, когда в проем протиснулась одна часть Зверя, бешено уставившись на нас всеми своими глазами. Мгновенно проанализировав ситуацию, монстр оглушительно взвыл и протянул к нам лес рук.

– Не смейте! Эта сила! Сила! И она только наша! Только наша!

Загородив меня своей спиной, Хет послал мне мысль:

– Уходи через ракетную шахту. Я придержу эту… ошибку эволюции.

– Ты не успеешь! Реактор…

– Я все знаю, – спокойно отозвался Хет, начиная активно срубать руки и головы Интегратора, устремившиеся к нему. – Все мы когда-нибудь умрем. Теперь Ключ твоя головная боль.

– Что?! Ты шутишь? Мне не нужна подобная честь! – разозлился я. – Уходи ты…

– Алешин, я его долго не удержу. Не трать время, все мои знания теперь твои.

Когда одна из рук проскочила мимо Хета и ухватилась за мою ногу, я отрубил зеленую кисть мечом и, что есть духу, побежал к запасному выходу, который должен был привести к лифту на следующий уровень, ведущий к ракетной шахте. Посланник напоследок отдал мне самое ценное, что у него было – всю информацию, скопленную им за долгую жизнь. Удивляться этому феномену, не было времени. Слыша за собой яростные вопли и рык Интегратора сцепившегося с Хетом, я мысленным взором увидел последний эпизод, запечатлевшийся у меня в мозгу словно фотоснимок. Посланник подобрался вплотную к отвратительному телу Зверя, и, хирургически разрезав плоть, проник в его нутро, вгрызаясь все глубже и глубже в мерзкое тело генофага, который от боли стал сворачиваться огромными кольцами. Но Интегратор не забыл и обо мне, выставляя на пути новые препятствия. То двери отказывались открываться, пока к ним не приложишь жетон. То без всякой причины подавался усыпляющий газ, а то неожиданно срабатывала лазерная решетка, которая, к счастью, тут же гасла, упираясь лучами в воду.

– Вернись к нам и стань равным богам! – хрипели динамики на стенах под потолком, пока я шел через сектор биологических и кинетических исследований. – Ты такой же монстр, как и мы! Искать обратную дорогу к жалким людишкам глупо и наивно. Только вместе со мной ты добьешься небывалых высот. Верни обратно Ключ, стань полноправным партнером! Клянусь, мы клонируем твоих друзей и снова подарим им жизнь…

Расталкивая со своего пути бродящих по коридору некроморфов, я вбежал в лифт. Когда кабина стала набирать скорость, настенной монитор ожил, уставившись на меня лицом Шепарда.

– Дима, вернись. Не бросай нас в этом мрачном и ужасном месте… умоляю…

Я разбил кулаком стекло монитора, но голоса из динамиков продолжали трансляцию:

– Мы ведь вместе сюда пришли. В Интеграторе в этом проклятом чудовище томятся твои лучшие друзья, неужели тебе нас не жалко? Ты готов обречь нас на адские муки и страдания?

– Заткнись! – взвыл я, закрывая уши руками. – Мы никогда не были друзьями, мы поклялись исполнить свою миссию, но мы знали на что идем! Я не моргнув и глазом, бросил всех вас умирать, если бы ситуация меня вынудила! Поэтому не нужно взывать к моей совести!

– Дима… Алешин… – замогильным голосом раздавались глухие мольбы. – Ты не такой…

– Я тебе не Дима и не Алешин, тварь! – заорал я и стал кромсать мечом панель монитора, пока не добрался до динамиков и не сломал их. – Я такой, какой есть и ты меня просто плохо знаешь!

Вывалившись из лифта, я обессилено прислонился спиной к стене, игнорируя, настойчивые сирены тревоги над головой. Громовой голос оповестительной системы надрывался от усердия, предупреждая о неполадках в реакторе и требуя полной эвакуации персонала с объекта. Я бежал мимо разгромленных залов полных неведомых мне машин. Мимо комнат полных пузырящейся субстанции пытающейся выбраться из колб и мимо бьющихся в неволе пленников, которые давно уже не были людьми. Омерзение и злость разгорались во мне с каждым шагом. Гнев на Интегратора, на давно умерших людей, создавших эту базу и даже на самого себя за то, что позволил втянуть себя в это дело. Вместе с медленной гибелью Зверя, теряющего контроль над базой, всюду начали происходить аварии и неполадки. Ощущая за спиной приближающуюся взрывную волну, я головой вперед запрыгнул в закрывающуюся диафрагму выхода, когда уже тугая волна перегретого воздуха ударилась в преграду, с оглушительным рокотом и скрипом вогнув десятитонную дверь, раскалившуюся докрасна.

Вот и долгожданная ракетная шахта. Приложил жетон к шлюзовой двери. Слегка пригнув голову, что бы не расшибить ее о низкий потолок, побежал по узкому бетонному лазу, который привел к пустой вертикальной шахте. Посмотрев вверх, я не увидел потолка, который просто исчезал высоко во тьме. Технический подъемник заурчал, когда я активировал его и уселся на него. Перед глазами мелькали лампы дневного освещения, когда подъемник сорвался с места и стал стремительно поднимать меня на поверхность. В течение пяти минут, что я провел сидя на нем, мне в голову пришло много мыслей, каждая из которых ужасней другой. Чувствуя ускользающую добычу и не способный более меня остановить, Зверь применил последнее свое умение – внушение на расстоянии. Зажмурив глаза и чуть дыша, я словно загнанный боролся с неудержимым желанием спрыгнуть вниз. К счастью я был практически не восприимчив к его зову, что наглядно продемонстрировал еще, будучи в плену.

Железобетонные створки, каждая толщиной в несколько метров, медленно расходились в стороны, открывая бездонную шахту. В свинцовое небо с нижних уровней поднялся столб горячего пара. Я едва успел спрыгнуть с подъемника, как земля под ногами задрожала. Бешено взбираясь на холм, цепляясь руками за чахлую траву, я через километр пути оглянулся назад. Над долиной, зажатой со всех сторон угрюмыми холмами, сформировалось грибообразное облако пыли. Подземный взрыв уничтожил все следы объекта, перемешав с землей подземные и наземные строения. Там где находилась база, земля заметно просела, превратив долину в один большой лунный кратер диаметров в пару километров.

Устало, опустившись в траву, я апатично наблюдаю за облаком от взрыва, пытаясь осмыслить происшедшее. Хет погиб вместе с Интегратором, но дал напоследок важные знания и Ключ к выживанию всего оставшегося человечества. Рано или поздно слуги даяков найдут меня, придя на зов Ключа, тогда у меня появится выбор: пойти вместе с ними и увидеть много удивительных миров или бесцельно скитаться по умирающей земле, в надежде найти выживших и присоединиться к их общине. С грустной улыбкой я сжал ладонь в кулак и снова разжал, с ненавистью наблюдая, как меж пальцев натягиваются и сжимаются прозрачные перепонки. Кому я такой урод теперь нужен? Даже нежить меня сторонится, искренне принимая за опасного собрата, с которым лучше не связываться. Абсурд! Капитан Алешин – непоколебимый борец с чудовищами и Радостью жизни, сам стал некроморфом. Теперь во мне ничего не оставалось человеческого за исключением рассудка и здравого смысла, но и это не мало. После последней стадии Обращения я не стал менее человечным, но что поделать, если люди привыкли в первую очередь уделять внимание внешнему виду, а не внутренней сущности. Не судить по поступкам, а лицемерно предаваться самоосуждению, основанному на мнении большинства.

– Мы еще повоюем, – вслух сказал я, любовно гладя ладонью лезвие меча. – Если до сих пор не сломался, значит хороший металл и закалка. Так и с людьми бывает.

Вечерело. Среди свинцовых туч зажглась одинокая звезда, которая через минуту распалась на множество быстро летящих дисков и огненного шара в центре. Летящие объекты сменили направление и полетели прямо к моему холму, с которого я наблюдал за алой полоской заката. Медленно кружась по часовой стрелке, объекты не предпринимали никаких активных действий словно выжидая, пока я не встал из травы в полный рост и не поднял над головой пульсирующий багряным светом артефакт. Яркое сияние окружило меня и обволокло со всех сторон. Я не стал сопротивляться, когда тело наполнилось удивительной легкостью, и я почувствовал как воспаряю к раскрывшемуся люку радужного НЛО. Какой он все-таки необычный вблизи. В тот момент я думал лишь о том, что привычный мир и мировоззрение я навсегда оставляю позади себя. Что хуже всего произошедшего, вряд ли когда-нибудь случится.

Как же я ошибался – небольшие сражения иногда становятся прелюдией к большой войне.

Эпилог

С неприязнью, косясь на приборы, работающие в автоматическом режиме, Джавахарлаев в очередной раз разразился ругательствами, когда панель управления осталась безучастна ко всем его манипуляциям. Пульт отказывался предоставлять управление и возможность менять координаты, продолжая придерживаться прежнего курса, заложенного в компьютер.

– “И зачем я доверил собственную жизнь этой воздушной машине?” – снова и снова спрашивал себя Баха. Наглухо закрытая кабина без окон и иллюминаторов мешала понять направление движения. Расстегнув ремни на груди, Соколик неожиданно камнем взмыл вверх и больно стукнулся затылком о покатый потолок. Ругаясь на чем свет стоит, он сообразил, что, если не держаться за поручни, он так и будет болтаться по всей кабине словно мячик для пинг-понга. Летательный аппарат задрожал и ощутимо дернулся, когда причалил к невидимому из кабины шлюзу. На мониторе пульта замигала надпись ”Выравнивание давления с внешней средой”. А потом сменилась на другую – ”Давление в норме. Шлюз разблокирован”.

Постучав грязным пальцем по циферблату, указывающему количество оставшейся энергии в магнитных накопителях, Баха с тревогой отметил, что ее почти не осталось. В полете нужно было постоянно подзаряжать накопители, но он не знал, как это делать и дотянул лишь на остатках. Делать нечего, пора выйти наружу и познакомится с встречающими. У него было много времени обдумать, как втереться в доверие людей, придумав для этого слезливую историю, в которой он смело, спускался под землю к нежити вместе с товарищами, но вернуться назад повезло только ему одному. Хладнокровное убийство Шепарда до сих пор стояло у него перед глазами, но он сердито гнал его от себя. Что сделано, то сделано. Зато он жив, пока остальные кормят телами жуткого монстра. Что только не сделаешь ради собственного спасения.

Выйдя из кабины в пустой шлюз, Джавахарлаев немного удивился, что его никто не встречает, но тут же расслабился, когда под потолком вспыхнул монитор. Появившаяся на экране миловидная девушка, дружелюбно улыбнулась и сказала на русском языке:

– Добро пожаловать на Международную космическую станцию, гость. Она введена в эксплуатацию в 2010 году и может за раз принять до двух десятков шатлов с пассажирами. Вы находитесь в шлюзе под номером двадцать, зарезервированного для грузовых шатлов из серии ”Буран-МК”. Это российский сектор, здесь говорят на русском языке. Если желаете общаться на английском, просто совершите переход в англоязычный сектор. Переходы осуществляются по главному коридору с красной линией на полу. Внимательно следите за указателями на стенах. Помните, здесь нет невесомости, но всего одна шестая от земной гравитации…

– Вот это сюрприз! – с восторгом задохнулся Соколик. – Я и не рассчитывал сюда попасть!

Но изображение уже погасло, превратившись в матовый экран. Пожав плечами, Баха, что есть силы навалился плечом на запорный рычаг двери и самостоятельно ее открыл. Захлопнув за собой тяжелую створку, поначалу не понял, что произошло, когда магнитный замок громко щелкнул, заблокировав дверь. Счастливая улыбка медленно сошла с лоснящегося лица, когда тишину нарушили зловещие замогильные стоны. Из дальнего конца коридора стала приближаться семенящей, нетвердой походкой тень, следом за которой появились десятки других. У Джавахарлаева волосы попытались отделиться от черепа, а душа ушла в пятки, когда он увидел толпу зомби, в чьих мутных глазах горела неудержимая жажда свежей плоти.

Задергав запор шлюза, он с ужасом осознал, что открыть ее вряд ли удастся, а даже, если бы ему это и удалось, ничего кроме голодной смерти его не ждет внутри шатла.

– Твою мать… – чуть не теряя сознание от страха, Баха нащупал на поясе пустую кобуру. Он ведь специально не взял оружие, что бы случайно не спугнуть встречающих людей.

На соседней плазменной панели снова появилось изображение знакомой девушки:

– Надеюсь, вам понравится у нас. Население этого, не побоюсь сказать, космического города три тысячи человек. Если у вас в процессе увлекательнейшей экскурсии по станции появятся вопросы, просьбы или пожелания, просто обратитесь к одному из членов экипажа. Удачного дня и не забывайте о том, как вам несказанно повезло оказаться здесь – на орбите Земли! Вас приветствовала информационная система ”Дружба”.

– Сука! Вернись! – дико взвыл Джавахарлаев, когда изображение погасло. Не сводя взгляда с приближающихся некроморфов, во всю мощь легких заорал. – Я же один из вас! Вы не можете меня просто так сожрать! Будьте вы прокляты прожорливые и глупые твари…

Медленно сползая спиной по стене, он старался удержать в груди рвущийся наружу звериный вопль безысходности. Чудовищно несправедливо с ним поступает судьба! Он выживал столько раз и даже сбежал от самого Интегратора! Неужели для него все так паскудно закончится?

Свет, в коридоре медленно погас, погрузив всех участников кровавого шоу в кромешную тьму, нарушенную нечеловеческим визгом безответной мольбы, боли, и голодного чавканья.