СКАЗКА ДЛЯ ВЛЮБЛЕННЫХ

Пролог

Этой девушке ничего не нужно и ничего не хочется. Могу поспорить, что она пришла сюда, потому что ей надоело видеть встревоженные лица близких, думала Барбара Пентуисл.

— Вам мама посоветовала прийти ко мне?

— Отец, — машинально ответила пациентка и нахмурилась: проницательность доктора явно пришлась ей не по вкусу.

— Что-нибудь вроде: малышка, ну что тебе стоит, а я буду меньше волноваться. Сделай это для меня... Верно?

Девушка сердито взглянула на Барбару и тут же отвела глаза. Доктор Пентуисл мысленно похвалила себя. Она была опытным и довольно успешным психологом, иначе не могла бы арендовать офис на Друри-лейн. Ей достаточно было пяти минут, чтобы понять, какой человек сидит перед ней в кресле, какая проблема его мучает и сможет ли она помочь с ней справиться.

Вот и сейчас она практически сразу готова была объявить диагноз: типичный случай эмоционально-физиологической зависимости, синдром «женщины, которая любит слишком сильно». Барбара решила действовать напрямую.

— Чего вы ждете от встречи со мной? Помощи? Сочувствия? Исцеления?

— Я не больна, — возразила пациентка. Барбара тут же захлопнула ловушку.

— Когда он вас бросил?

Девушка посмотрела на Барбару так, словно та была фокусником, потом горько усмехнулась и ответила:

— Пять месяцев назад, но я узнала об этом недавно. Или вы и об этом догадались?

Барбара предпочла проигнорировать выпад.

— Вы все еще любите его?

— А вам кажется, что это можно просто забыть? — ответила пациентка вопросом на вопрос.

Все как обычно, подумала доктор, под любым предлогом избегать прямых ответов на прямые вопросы. Похоже, они обе зря тратят время. Но ничего не поделаешь: пятьдесят гиней уже внесены в кассу, придется отрабатывать гонорар за сеанс.

— Разве я произносила слово «забыть»? — мягко возразила Барбара. — Но пока оставим это. Хотите, я расскажу вам, как вы проводите время? — Барбара сделала короткую паузу, а потом начала говорить, не давая пациентке опомниться: — Приходите домой с работы и стараетесь уединиться всеми возможными способами. Чтобы никто не мешал вам мечтать. Сказать, о чем вы мечтаете? О том, как ваш возлюбленный, однажды вернется к вам и, упав на колени, будет умолять о прощении; о том, как вы будете гордо гнать его прочь, а потом простите; о том, как станете кинозвездой и он горько раскается, увидев ваше имя на афишах. Что еще? Вы кругами ходите по комнате и думаете: что вы сделали не так? И вините себя за то, что он вас бросил... Я могу рассказывать еще очень долго... И так каждый день, до полного изнеможения. Утром вы просыпаетесь совершенно разбитая, идете на работу, а в голове одна мысль — скорее бы прошел день, чтобы можно было вернуться в мир своих грез... Вы еще не принимаете психотропные препараты?

Девушка сидела, низко опустив голову и ссутулившись. Она отрицательно покачала головой.

— Ну ничего, это не за горами!.. А теперь позвольте мне еще раз задать вам вопрос: вы считаете себя здоровым человеком?

Пациентка по-прежнему не поднимала головы.

— Так вот, дорогая моя, у вас довольно распространенный вид психоэмоциональной зависимости. Как и любая зависимость, например алкоголь или наркотики, она успешно разрушает личность. Никакие лекарства вам не помогут. И я не помогу. Только вы сами, если захотите. А вы хотите? — резко спросила Барбара и взглянула на девушку.

— Я... я не знаю... — еле слышно прошептала та.

— Что ж, подумайте. Если вы хотите встретить мужчину своей мечты, завести новых друзей, получать от жизни все — тогда вы будете бороться с недугом. В противном случае... Решайте. Если решите бороться, жду вас у себя в следующий вторник, в это же время.

— Спасибо, доктор Пентуисл. Я подумаю. — Девушка встала и с явным облегчением вышла из кабинета.

Не придет, подумала Барбара. Такие никогда не приходят. Они или превращаются в завистливых стерв, или глушат себя снотворным и алкоголем.

Она не стала заносить имя пациентки в свой рабочий календарь на будущую неделю.

ГЛАВА 1

Денни с ума сходил от этой погоды. Уже несколько дней подряд лил дождь. Он то моросил, то переходил в настоящий ливень. К тому же, если учесть, что все это сопровождалось сильным ветром, то выходить из теплого дома совершенно не хотелось.

Было самое начало марта. Снега совсем не осталось, но и зелень еще не появилась, поэтому все было грязно-серым и довольно унылым. Никаких радостей. Хоть бы скорее появилось солнце. Это глупости, что мужчины не реагируют на погоду. У Денни всегда портилось настроение, когда много дней подряд он не видел солнца.

Все его детство прошло в местах, где от солнца невозможно было спрятаться. Тогда ему казалось, что он полжизни может отдать за один дождливый день. Но, когда судьбе было угодно забросить его на другой континент и поселить в городе, где дожди обычное явление, он молился о том, чтобы почаще видеть солнце. Жизнь несовершенна. Получая одно, ты, как правило, чем-то жертвуешь.

Он приехал в этот город, гонимый любовью, тоской и желанием сделать красивейшую в мире женщину счастливой. Кто бы знал, что из этого выйдет!

Денни нехотя вынул руки из карманов и достал ключи от машины. Они моментально покрылись влагой. Брезгливо поморщившись, он открыл дверцу и нырнул в холодное нутро своего «лексуса». Огни на приборной панели приветливо загорелись, заработала печка, и через несколько мгновений Денни расслабился и улыбнулся.

Единственное, что никогда его не подводило, были его машины. Он менял их достаточно часто, полагая, что и у мужчин должны быть свои игрушки. Эту вполне невинную забаву он открыл для себя в семнадцать лет, когда впервые сел за руль собственной машины, подаренной ему отцом на день рождения, С тех пор он сменил их около двух десятков, чтобы потешить свое тщеславие или отдать дань своему эстетическому чувству. Последнюю модель «лексуса» он купил всего несколько месяцев назад и был пока вполне доволен. Машина отвечала всем требованиям современного делового мужчины: надежная, быстрая, очень удобная в управлении и красивая. Денни ничего не мог с собой поделать, ему нравились именно красивые машины. Он даже мог иногда ради красоты пожертвовать некоторыми техническими параметрами, Он любовно погладил руль и сказал вполголоса:

— Ну что, дружок, поехали? — Путь предстоял не слишком долгий. Часа два, не больше. Денни еще раз сверился с картой и мягко тронул машину с места.

Месяц назад жизнь его превратилась в поток нескончаемых вопросов. Помнится, он тогда ехал домой в предвкушении тихого вечера с бутылкой шампанского, нежных слов и чувственных наслаждений, неторопливых, откровенных и всегда неожиданных. Потом бы они лежали, обнявшись, в огромной супружеской кровати и радовались, что так счастливо сложилась их жизнь. А ведь они могли бы никогда не встретиться.

Если бы Лаура не решила в один прекрасный день прокатиться в Калифорнию, если бы она собиралась просто посидеть в кафе, а не отправиться в картинную галерею, если бы он в тот день не надумал помочь отцу принимать посетителей на презентации молодого художника, если бы Лаура по рассеянности не оставила в баре сумочку, если бы... Встреча их была предрешена свыше, а иначе все эти «если бы» не сложились в цепочку и не привели их к алтарю.

Денни вез жене изумительное кольцо с изумрудом, которое сделал один из друзей его отца по специальному заказу. Колечко было изящным, нежным и неповторимым, как пальчики Лауры. На платиновом листочке лежала капля росы. Изумруд был такой чистоты и так искусно отшлифован, что в зависимости от освещения менял цвет от почти прозрачного до густо-зеленого. Камень жил и менялся так же, как менялись глаза Лауры в зависимости от настроения и времени суток. Когда-то Денни пообещал, что на каждую годовщину свадьбы будет дарить своей жене кольцо с изумрудом. И каждый год выдумывал новый необычный вариант рисунка, специально выбирал камень и способ вручения подарка. Пять лет это было их игрой. В шкатулке Лауры уже хранились четыре кольца. За долгую жизнь можно было накопить уникальную коллекцию, которую потом не стыдно было бы показывать внукам и выставлять в музеях изящных искусств.

Денни самодовольно улыбался, зная, что Лаура оценит его старания и будет сегодня особенно ласкова. Что делать, взрослые женщины в душе всегда остаются маленькими девочками, которые каждый день ждут от жизни чудес. Хорошо, что Денни понимал это. И ему доставляло удовольствие смотреть, как начинают блестеть глаза жены при виде еще одного необычного подарка.

Интересно, какое белье она сегодня выберет? Лаура знала слабость мужа к красоте и экстравагантности и никогда не разочаровывала его. Он каждый год дарил ей новый вариант кольца, а она каждый раз придумывала потрясающий и необычный наряд для любви. В прошлом году она сделала себе белье из маргариток. Они хохотали до упаду, гадая на тоненьких лепестках о будущем. Потом любили друг друга, и тонкий аромат цветов смешивался с запахом их тел, источавших желание.

Что будет в этот раз?

Денни осторожно приоткрыл дверь. В доме было так тихо, что звенело в ушах. Обычно, открывая дверь, он попадал в море разнообразных звуков и запахов: телевизор, звонил телефон, гудела кофемолка, жена напевала, она всегда напевала, когда была в хорошем настроении, запах цветов смешивался с запахом горячих булочек, кофе, фруктов. Дом жил и ждал его.

На этот раз дом был пуст и неприветлив. У Денни сжалось сердце. Что-то случилось... Даже когда Лауры не было дома, он не был мертвым, он жил в ожидании хозяев. Может быть, ей стало плохо и она прилегла, уговаривал себя Денни, понимая, что все гораздо хуже.

Он обошел весь дом, вышел во внутренний двор, заглянул во все подсобные помещения. Лауры нигде не было. Машина стояла на месте. Значит, она не уехала, а вышла на несколько минут, опять попытался заняться самовнушением Денни.

Он вернулся в дом и прошел в библиотеку (Лаура не любила эту комнату и бывала здесь очень редко). На столе, на самом видном месте, лежал белый листок. Как он мог не заметить его раньше? Значит, он просто отказывался верить, что все именно так. Он взял записку и долго не мог понять, что там написано. Перечитал несколько раз и стал методично рвать ее на мелкие кусочки.

«Денни! Прости, милый! Не ищи меня. Я не вернусь. Спасибо тебе за все. Твои подарки я забрала с собой. Мне будет приятно вспоминать тебя. Лаура».

И больше ни слова.

Почему? Этот вопрос не давал ему покоя ни днем, ни ночью в течение всего этого месяца. Его не интересовало, с кем она уехала и куда, но он хотел знать, почему она это сделала. Все пять лет, проведенные вместе, не давали ему повода думать, что его жена может быть чем-то недовольна. Она всегда была весела и благодушна, неизменно нежна с ним, приветлива с его друзьями и родными. Никогда, даже в редкие моменты их ссор, она не говорила, что сомневается в их браке.

Почему? Что он сделал не так? Что прошло мимо него, а он этого не заметил? Он мог поклясться, что у нее не было никакого тайного романа. Он бы обязательно догадался. Женщина, влюбленная в другого, меняется. Не было никаких загадочных звонков или писем, не было ее неопределенных отлучек из дома. Она только пару раз ездила к родным без него. Но он доверял ей. Она возвращалась оттуда довольная, окрыленная, какая-то новая, но абсолютно родная.

Денни решил, что должен выяснить, что произошло в его жизни. Что могло случиться с его женой и с ним самим и почему она решила бросить его? Он ни одной минуты не сомневался, что она уехала насовсем, но никак не мог понять, почему она это сделала. Их семейная жизнь была безоблачной. Они даже не спорили никогда. Мелкие семейные распри на тему «кого пригласить к ужину» в расчет не шли. Лаура всегда могла с улыбкой урегулировать все их споры. И Денни иногда с восхищением признавал, что жена его оказывалась права. Они приглашали в дом только очень значимых и нужных людей, которые могли помочь Денни в продвижении его бизнеса. Денни иногда задумывался о том, что его родители крайне редко бывают у них в гостях, хотя они с отцом и матерью всегда были очень близки, но Лаура умела так мило объяснять не сочетаемость одного гостя с другим, что Денни прекращал спорить.

В общем и целом их жизнь текла по установленному руслу, и это никого не тяготило. К тому же Денни понимал, что родители живут на другом континенте и согласовать их присутствие в удобное для всех время достаточно тяжело. Он привык во всем полагаться на Лауру и перестал обращать на это внимание.

Сейчас он понимал, что она умудрилась оградить его от людей, которые были близки ему по духу, по стилю жизни. В какой-то момент он стал общаться только с денежными мешками, новой аристократией, которые могли вложить деньги в выгодную сделку, но никогда ни фунта не дали бы взаймы, случись у них с женой что-то непредвиденное. Отец не слишком одобрял его новый образ жизни. Но, однажды отпустив сына в свободное плавание, Терри Харпер не докучал ему советами.

Денни вспомнил, что единственная серьезная размолвка с отцом произошла всего однажды. И в этом была замешана Лаура. Отец прямо высказал свое мнение, но не стал упорствовать, когда сын попробовал настоять на своем.

Денни прекрасно помнил тот день, потому что он во многом определил его дальнейшую жизнь. Это был двойной праздник. Терри Харпер открывал новую художественную галерею и представлял публике никому не известного авангардного художника.

Денни не просто любил своего отца, он им восхищался. Терренс Харпер был образцом для подражания во всех ведомых Денни смыслах. Отец обладал всеми неисчислимыми достоинствами человека и мужчины. Он был добр, спокоен, объективен и насмешлив одновременно. Родившись в очень богатой семье с Юга, отец с младенчества мог позволить себе ничем не заниматься. Все это с блеском выполняли тысячи нанятых работников, которые виртуозно управляли империей Харперов. Терри вполне мог превратиться в золотого мальчика этой империи и потратить свою жизнь на пустяки.

Но ангел-хранитель не позволил талантливому юноше превратиться в придаток к своему огромному состоянию. Терри родился со звездой во лбу. Он мог бы стать великолепным музыкантом, писателем, художником, гениальным актером, собирателем и хранителем раритетов искусства, он мог бы писать занимательные истории, мог быть великим донжуаном, но... не стал никем. Или стал всем вместе.

Терри обладал столь исключительным вкусом в сфере искусств, что его единственной и подлинной страстью в жизни стал поиск гениев. Он умел по одному штриху на полотне угадать будущего основателя нового направления в живописи, по нескольким строкам — нового властителя дум, он чувствовал приближение нового витка моды, нового эпатажного направления в музыке. Как идеальный лоцман, Терри ориентировался в настроениях толпы и знал, куда звать ее завтра. Он придумывал и осуществлял самые невероятные и грандиозные проекты в мире искусства, заставляя всех верить, что только данное сочетание людей, вещей и идей есть прорыв в завтрашний день.

Денни всегда с некоторой завистью наблюдал, как отец, небрежно рассматривая неказистый каталог неизвестного художника, воодушевленно обращался к матери и предсказывал с точностью до дня, когда этого человека начнут носить на руках.

Как ему это удавалось, одному Богу известно. Видимо, у каждого свой талант. Пожертвовав всеми своими творческими способностями, Терри стал зажигателем звезд и создателем новой реальности в искусстве. Если учесть, что он никогда не ставил перед собой задачи заработать на этом деньги, а занимался искусством исключительно ради собственного удовольствия, то деньги сами к нему текли рекой. За двадцатипятилетний период своей деятельности Терри умудрился, не прикладывая к этому особых усилий, увеличить свой капитал почти вдвое. Он относился к этому с иронией. И никогда не принуждал сына вступить на правах партнерства в его эксклюзивный бизнес. Будучи сам очень свободным человеком, он предпочитал, чтобы все окружающие имели свободу волеизъявления.

Открытие новой галереи было спровоцировано сыном, который однажды заикнулся, что хотел бы попробовать самостоятельно делать людей более эстетически развитыми. Терри сделал вид, что пропустил замечание сына мимо ушей, но уже через несколько дней купил один из самых дорогих земельных участков в городе и пригласил сына для обсуждения проекта новой постройки. Денни понял, что отец готов подарить ему новую галерею, и с восторгом окунулся во все мелочи строительства.

Тот день был триумфом для отца и сына. Харпер-старший официально благословлял сына на самостоятельный путь, а Харпер-младший упивался новеньким, им самим проинспектированным от первой балки перекрытия до последнего гвоздя строением. Они не говорили об этом вслух, но каждый был горд и оказанным доверием, и передачей эстафеты.

Терри Харпер постарался, чтобы в этот день все влиятельные лица штата и страны присутствовали на презентации. Ему это не составило особого труда. Воротилы бизнеса, политики, кинозвезды, писатели, журналисты были всегда счастливы получить именное приглашение от Терренса Харпера. Быть включенным в число избранных на шоу Харпера означало для многих гораздо больше, чем провокационные телепрограммы и интервью в газетах. Гость мистера Терри должен был обладать отменным вкусом, образованием и особым талантом. Это знали все. Знали и поэтому с нетерпением ждали приглашения. Это означало практически причисление к клану посвященных.

Терри в этот день слегка нервничал. Одно дело проводить шоу для собственного удовольствия, и совсем другое, когда это касается судьбы единственного сына. Денни сегодня должен стать равным среди первых. Мальчик обладал всеми необходимыми качествами. Он был приветлив, любезен, по-мужски очарователен. С ним с удовольствием общались и маститые режиссеры, и уставшие от светских раутов жены магнатов. Он умел быть очень корректным и очаровательным одновременно.

Терри следил, как сын легко вовлекает гостей выставки в круг новых знакомств, как он задает тон непринужденного общения на высокие темы, как он легко уводит в сторону дам, не понимающих в авангардном искусстве, и заставляет их глаза гореть у прилавка с эксклюзивными расписными тканями. Вокруг Денни постоянно был водоворот людей. Терри казалось, что он смотрит на самого себя со стороны. Именно это ощущение всегда возникало у него на любой его презентации. Будто он центр воронки и каждый новый человек мечтает, чтобы его утащило в глубь водоворота.

Он довольно усмехнулся в усы, понимая, что его мальчик сейчас испытывает. Он счастлив и взволнован, как юный капитан прекрасной белопарусной шхуны, которая вышла на чистые гладкие воды безбрежного океана. Он еще не знает, что небо может нахмуриться, а море перестать быть ласковым и спокойным. Ничего, он справится. В начале пути должно быть ласковое солнце и попутный ветер.

Терри вздохнул и в который раз за день пожалел, что Розамунд не может видеть их сына в момент начала его новой жизни. Он страстно любил свою жену, на которой женился очень рано, вопреки советам и предостережениям родных.

Она была из аристократической семьи, но обедневшей настолько, что женщинам приходилось наниматься на работу. Розамунд преподавала Терри историю. Ей было восемнадцать, а ученику пятнадцать.

Через месяц занятий Терри заявил родителям, что не намерен эксплуатировать труд такой прекрасной девушки. И пусть он навсегда останется неучем, но Розамунд не должна делать ничего, кроме как наслаждаться жизнью. Отец насмешливо выслушал тираду сына и объяснил ему, что Розамунд слишком гордая девушка, чтобы пойти к кому-то на содержание. А если он хочет обеспечить ей безбедное и комфортное существование, то должен как минимум выучиться, стать достойным человеком и жениться на ней.

Отец, конечно, шутил. Но Терри со всем пылом юного влюбленного сердца внял совету отца. Он понял, что, для того чтобы быть опорой женщине, нужно стать мужчиной, и отчаянно пытался это сделать. Он стал фанатично учиться. Розамунд и другие учителя не могли не отмечать несомненные успехи их подопечного. Через три года он с легкостью поступил в Беркли на факультет истории искусств и блестяще закончил его. Родители не знали только одного: после разговора с отцом и его легкомысленного совета Терри поговорил со своей юной учительницей и вырвал у нее клятву дождаться его, пока он не станет настоящим мужчиной, и выйти за него замуж.

Терри не сомневался, что Розамунд отнесется к его заявлению серьезно. И он не ошибся. Девушка не просто поверила пылким речам мальчика, она поняла, что именно так все и будет и что судьба преподнесла ей подарок за годы терпения и смирения. Она уже любила его нежную улыбку, юношеский пушок на верхней губе, его голубые сияющие глаза и со смущением замечала его наливающиеся силой плечи и руки. Она готова была ждать его всю жизнь.

Ни Розамунд, ни Терри не ошиблись. Они раз и навсегда выбрали друг друга и никогда не пожалели об этом. У окружающих они вызывали противоречивые чувства. Одни были в восторге от этой пары, других она раздражала. Он — яркий, талантливый, красивый, она — тихая, маленькая, бесцветная. Но когда они появлялись в гостиной или на вернисаже, на престижном фестивале или в театре, все понимали, что это идут люди, для которых мир не существует, потому что их мир — это только они вдвоем.

Даже рождение сына не нарушило той невероятной духовной и физической близости, которая возникла между ними в первые минуты знакомства. Мальчик был не спасением от монотонности жизни, не долгом по продолжению рода и династии, а олицетворением их любви, живым воплощением нежности и чувственности.

Розамунд иногда с тихим смехом говорила Терри, что если бы увидела Денни со стороны, то подумала бы, что он рожден от очень греховной связи: слишком уж он хорош. Терри улыбался, целуя ее пальцы на ногах, и говорил, что мечтать о более греховной женщине в постели он и не мог. Она была воплощением всех его эротических грез. Отважная в любви и удивительно чистая, она умела дарить такое изысканное наслаждение, что он ни одного раза в жизни не помыслил о другой женщине. Иногда это его даже раздражало, особенно когда он слушал разговоры других мужчин. Но Розамунд однажды спокойно сказала ему:

— Что ты маешься, милый? Попробуй! Ты все равно не сможешь никого любить, кроме меня.

Она сказала это так уверенно, что Терри решил не пробовать. В глубине души он и так это знал.

В последнее время Розамунд мучили приступы артрита. Никакие деньги и врачи не могли ей помочь, и он решил отправить жену на Тибет, где проводили целебно-терапевтические сеансы монахи древнего ордена. Любая самая сумасбродная идея не казалась ему нелепой, если это касалось здоровья любимой. Пусть отдохнет, если не вылечится. Но он почему-то не сомневался, что Розамунд вернется здоровая и помолодевшая. А ради этого они с сыном потерпят.

Терри еще раз обвел глазами зал, проверяя все ли в порядке, и в первый раз за этот день напрягся. Он заметил ее сразу. Не обратить внимания на новую посетительницу не мог бы, пожалуй, ни один мужчина. Она была воплощением мужской мечты. Высокая, с длинными ногами прекрасной формы, тонкой талией, точеными бедрами, пышной грудью. На спину кольцами падали рыжие волосы. Она держала голову, словно герцогиня, хотя таковою явно не была.

Терри сразу отметил, что она случайная гостья в его салоне. Будучи по натуре демократом, он часть билетов на свои представления реализовывал через свободную продажу. Билеты, правда, стоили недешево. Их могли купить или представители определенного круга, или люди, действительно преданные искусству. Она не принадлежала ни к одной из этих категорий. Эта девушка явно не одевалась в салонах высокой моды. Стройную фигуру облегал кружевной пиджак и элегантная юбка цвета свежей травы, но на ногах были ужасные лаковые босоножки сиреневого цвета, вышедшие из моды еще в прошлом сезоне и совершенно не гармонировавшие с остальным нарядом. Когда же Терри заметил разноцветную вязаную сумку, наподобие тех, с которыми в последнее время ходила молодежь определенного толка, он совершенно расстроился. Да, такую женщину можно или раздеть — и она будет звездой порно-шоу, или по-настоящему одеть — и тогда она станет истинной леди. Вот именно это его и расстроило. Она олицетворяла собою суть мужских комплексов: шлюха в постели и леди в гостиной. Притом и в том и в другом случае — высшего качества.

Она как раз почти вплотную подошла к нему, и Терри на мгновение встретился с ней глазами. Боже мой, она еще и зеленоглазая! — заскрежетал он зубами. Распутные, раскосые зеленые глаза на ангельском личике девочки-отличницы. Ему-то было все равно, он с удовольствием разглядывал такие экземпляры, не поддаваясь их чарам, но здесь Денни. Мальчик совершенно не умеет общаться с подобными женщинами, он слишком долго жил в мире чистоты и нежности. Это была охотница. Терри знал их лица, их повадки, их глубокий грудной смех и невинные глаза. Она чудом раздобыла билет и пришла сюда в поисках богатого мужа или любовника. Девушка, конечно, не ошиблась. Именно здесь она могла найти и то и другое.

Терри видел, что ее совершенно не интересует сама выставка. Она мимоходом, но очень точно и профессионально оглядывала мужчин, не задерживаясь ни на одном лице дольше положенного. Похоже, она еще не выбрала жертву. Господи, только бы Денни продолжал говорить с сенатором, пока она не уберется отсюда! — молил Бога Терри.

Денни явно был увлечен беседой. Он склонил голову почти к самому уху сенатора и иногда улыбался своей наивной улыбкой. Терри знал, какие скабрезности может говорить сенатор, но это не страшно, это часть мужской игры, пусть забавляются. Денни надо научиться и об этом говорить спокойно.

Терри в очередной раз с удивлением подумал, что у Денни до сих пор не было настоящего увлечения женщиной. В какой-то момент он даже заволновался по этому поводу и положил на стол сына кипу довольно откровенных журналов. Денни через день принес их отцу, кинул на стол и сказал:

— Спасибо, па, но я их уже видел. Ничего девчонки.

Терри смутился, но вида не подал, а легко поддержал разговор:

— Ну и какая тебе больше понравилась? Мне — эта.

— Да так, все понемногу, — засмеялся Денни, поняв маневры отца. — Папа, со мной все нормально. Просто я еще не влюбился. Трудно найти такую, как наша мама. Соберусь жениться — сообщу.

На этом их мужской разговор был исчерпан. Терри больше не решался настаивать и вести приватные беседы. В конце концов, каждый созревает в свое время. Денни уже двадцать два. Он иногда встречается с девушками, водит их в кино или обедать, но никогда не знакомит с родителями, считая, что это ко многому обязывает. Терри и Розамунд решили все предоставить судьбе.

И вот теперь Терри по-настоящему волновался. Эта девушка может окрутить сына. Но барышня, пробыв в зале несколько минут и так и не взглянув на Денни, удалилась. Терри облегченно вздохнул.

Через несколько часов, когда Харперы проводили последних гостей презентации и служащие стали запирать залы галереи, прозвенел звонок экстренного вызова. Терри достаточно понервничал за сегодняшний день, поэтому, отправив сына выяснять, что произошло, вышел через административный вход и сел в автомобиль.

Он расслабленно вытянул ноги, налил виски и решил, что несколько минут в тишине — это то, что сейчас ему просто необходимо. Однако прошло уже полчаса, а Денни так и не появился. Видимо, сам проверяет все замки, рассмеялся про себя отец, догадываясь, что должен испытывать новый владелец галереи. Но Денни не появился и полчаса спустя. Терри нехотя вышел из машины и направился искать сына. Войдя в помещение бара, он потрясен но застыл.

Денни был на вершине блаженства. Честно говоря, он с нетерпением ждал этого дня. Он закончил юридический факультет Гарвардского университета и намеревался поступить в Академию ФБР. Его привлекала профессия детектива. Он часто в мечтах представлял себе, как ему удается раскрыть самые невероятные преступления, которые оказываются не под силу полиции штата.

Денни представлял себя роющимся в архивах и лежащим в засадах, мчащимся на автомобиле и прыгающим с подножки поезда. В общем вполне нормальные мальчишеские мечты. Но, вернувшись домой, Денни опять подпал под обаяние отца и его работы. Он вдруг понял, что может совместить мечту о красоте и гармонии, которую несут в этот мир люди с их богоданным талантом, с мужским началом, которое таит в себе работа суперагента. Он откроет салон раритетных автомобилей. Он будет сам собирать старинные автомобили по всему миру. Пожалуй, добыча раритетов дело столь же увлекательное, как и поиски серийных убийц. Потом он найдет талантливых мастеров, чтобы восстанавливать машины. Здесь потребуются знания по искусству, дизайну, истории, технологиям. А потом он будет представлять чудо-машины миру. Ведь у каждой из них будет своя история. Подобно отцу, он будет удивлять мир жемчужинами человеческого ума и таланта.

Денни не говорил о своей идее отцу не потому, что тот бы его не понял, а потому, что не хотел делиться своим открытием ни с кем. Сначала он все сделает, а потом будет показывать результаты своего труда.

Денни с восторгом отнесся к предложению отца принять участие в проектировании и строительстве здания галереи. И потихоньку сделал так, что картинная галерея постепенно превратилась в первоклассный выставочный зал для любых экспозиций, оборудованный по последнему слову техники. Он решил, что здесь должно быть как минимум три этажа, ремонтные мастерские, несколько баров и хороший ресторан. Он также учел тот факт, что уникальные специалисты должны быть обеспечены уникальными условиями для работы, поэтому на складе хранилось специально заказанное оборудование. Отец, если и догадывался о действиях сына, ничего ему не говорил. Терри был вполне счастлив, что мальчик с удовольствием занимается делом, которому сам отдал всю жизнь. И выбор этот добровольный.

Сегодня все складывалось замечательно. Месяца через два, когда все желающие удовлетворят свое любопытство, а имя нового художника попадет во все газеты и его начнут приглашать на знаменитые вернисажи, можно будет заняться переоборудованием галереи под музей автомобилей. Он должен поговорить сегодня об этом с отцом.

Денни любил редкие домашние вечера, когда они могли быть вместе. Иногда он даже хотел, чтобы мама куда-нибудь ушла. В ее присутствии отец больше никого не замечал. Сегодня у них будет настоящий холостяцкий вечер.

Денни думал, что звонок в двери галереи означает какое-то небольшое недоразумение, которое ему удастся разрешить в течение нескольких минут. Он сам подошел к двери и открыл ее.

На пороге стояло видение из его снов. Колдунья. Русалка. Рыжая лесная дева. Тонкие пальцы были прижаты к горлу, волосы слегка растрепались, зеленые раскосые глаза были полны слез.

— Простите меня. Вы уже закрываете? — проговорила она, чуть задыхаясь.

— Нет... — выдавил Денни, понимая, что голос его не слушается.

— Если у вас ее нет, то все пропало, — с отчаянием произнесла девушка.

— Вы кого-то потеряли?

— Я потеряла все! — сказала она, и из ее глаз полились слезы.

Денни протянул руку, взял ее за локоть и буквально силой перетащил через порог. Она не сопротивлялась, но была настолько обессилена, что тело ее стало тяжелым.

— Давайте, я предложу вам чего-нибудь выпить, а вы мне все расскажете. — Денни почувствовал себя ее спасителем. Девушка всхлипнула и прислонилась к его плечу. Рыжие кудри мягкой волной окутали его щеку и подбородок. Он почувствовал запах фиалок и понял, что сейчас потеряет сознание. Пожалуй, это ему нужно поскорее чего-нибудь выпить. — Пойдемте в бар, — почти прошептал он. — Там уже никого нет. Но у меня есть ключи, и мы сможем что-нибудь найти. Нас никто не потревожит.

Девушка подняла голову и улыбнулась. В ее лице была робость и надежда. Милая моя, с тоской подумал Денни, если бы я мог, то никому и никогда не позволил бы даже пальцем коснуться тебя. Ему хотелось стоять так всю жизнь. Только бы она держала его за руку и смотрела доверительно и нежно.

— Вы мне правда поможете? — спросила она. — Вы здесь служите?

— Да, — усмехнулся Денни, — можно сказать и так. Я сделаю все, что в моих силах.

Он повернулся, взял ее за руку и уверенно повел за собой. Потом они сидели в одном из уютных баров на первом этаже и разговаривали так, будто знали друг друга всю жизнь. То, из-за чего было пролито столько слез, оказалось сущим пустяком. Лаура — это имя ласкало слух Денни — забыла в баре сумочку, когда приходила сегодня на выставку. Но она была так очарована презентацией, что вышла из галереи без нее и почти целый день гуляла по городу, даже не вспомнив о том, что у нее в сумке все ее документы: водительские права, билет до Лондона, ключи от номера в гостинице, деньги. Дело в том, что она никак не могла вспомнить, где она могла ее забыть. Ей пришлось пройти весь маршрут до галереи, осматривая все места, где она останавливалась хоть на минуту. И она чуть не опоздала. Если бы не Денни, то ночевать ей сегодня пришлось бы на улице.

Денни нашел сумку очень быстро. Он всего лишь выяснил, где сидела Лаура, и заглянул под стул. Вязаная сумка, точно такая же, с какими ходили многие студентки, аккуратно стояла между стеной и стулом. Она не висела на ручке, не валялась на полу. Было полное ощущение, что кто-то специально поставил ее туда.

— Лаура, вы такая красивая. Наверное, кто-то из молодых людей решил пошутить и спрятать вашу сумочку, чтобы потом найти и познакомиться с вами. — Денни попытался за шуткой скрыть свои истинные чувства. — Я, например, так бы и сделал.

— Но мы же и так познакомились, — удивилась Лаура.

— Все благодаря тому, что кому-то не повезло. Я вас точно никуда от себя не отпущу. — Денни говорил это и чувствовал, что никогда еще ни с одной женщиной не был так свободен и раскован.

— Не отпускайте, — засмеялась в ответ Лаура. — Я бы тоже вас не отпустила.

Денни вздрогнул от моментально накатившего желания. Оно было таким сильным и острым, что он невольно поморщился.

— Я что-то не так сказала, — смутилась Лаура, заметив его гримасу. — Я просто всегда говорю то, что думаю. Это не всем нравится.

— Лаура, вы говорите именно то, что мне больше всего хочется слышать. Простите, я так и не предложил вам напиток. Что вы будете?

— Колу! — Лаура засмеялась тихим грудным смехом. — Или леди предпочитают минеральную воду без газа, но со льдом? У меня детские вкусы.

— Пусть будет кола. Я тоже с удовольствием выпью. А вы пока расскажите о себе.

Денни слушал и почти ничего не слышал. То есть информация каким-то образом застревала в голове, но это было не главным. Он как будто бы уже все давно о ней знал. Что она приехала из Англии на каникулы. Что она изучает историю искусств и философию в университете, что у нее чудесные родители, что она будет здесь еще несколько дней, что ей очень нравится Голливуд, что сегодня она случайно попала на эту выставку, потому что какой-то человек на улице вручил ей билет. И что, наверное, это судьба. Иначе она никогда бы не встретила Денни.

Денни кивал в такт ее словам и вбирал в себя ее образ. Ему казалось, что совершенно все равно, чем занимается эта женщина. Она могла бы просто стоять, или просто ходить, или просто спать, или молчать, или говорить, или петь дурным голосом, ему нужно было от нее только одно — чтобы она находилась рядом.

От нее шла волна такой сексуальной мощи, что все его члены были в напряжении. Он хотел, чтобы она лежала на стойке бара, соблазнительно раскинув ноги, доступная и порочная. А он бы поливал ее тягучим ликером и слизывал его у нее с груди, живота, впадины между бедер. А потом он захотел, чтобы она в прозрачном белье приносила ему по утрам кофе в постель. А он притворялся бы спящим, а потом накидывался бы на нее. Она извивалась бы и пыталась вырваться, а он входил бы в нее одним мощным движением, и она трепеща застывала бы под ним. А потом он увидел ее с заплетенным косами в зеленой траве. Она бы пряталась между цветами, а он был бы бабочкой, которая собирает нектар с ее губ, изгибов локтей, впадин под мышками.

Он видел ее голую в морской пене посреди заполненного людьми пляжа. Люди стояли бы и смотрели, как он любит самую красивую нимфу, и завидовали бы ему. Денни понял, что он никогда не сможет утолить голод, который вызывает эта женщина. Он чувствовал себя загипнотизированным кроликом, которого сейчас проглотит удав. И ему приятно было погибать.

Краешком сознания Денни понимал, что все его фантазии навеяны снами и картинками из глянцевых журналов и что приличный мужчина не может так относиться к милой девушке, с которой познакомился всего несколько минут назад. Мама бы такого не одобрила. Но он никогда, никогда с такой силой не чувствовал настоящего запаха женщины и не терял от этого голову. Она была соединением ангельской невинности и порока, и это убивало его разум, заставляя говорить только тело...

Голос отца заставил его вынырнуть из бездны своих фантазий.

— Деннис. Я жду тебя уже целый час.

— Здравствуй, папа, — пролепетал Денни.

— Здравствуй, сын. Вообще-то мы уже виделись. Что случилось?

Денни замотал головой, пытаясь вернуть себе рассудок.

— Отец, познакомься. Это Лаура, — сказал он, приподнимаясь со стула.

Лаура тоже встала и нервно затеребила в руках салфетку.

Терри все прекрасно понял. Его сын, попросту говоря, влип. Но устраивать сцену сейчас и разочаровывать мальчика он не будет. Они вполне могут поговорить дома.

— Здравствуйте, Лаура. Терренс Харпер, к вашим услугам. А это мой сын — Деннис Харпер. Думаю, вы это знаете, — довольно холодно произнес отец. — Если ваши проблемы разрешились, позвольте мы откланяемся. Сегодня был трудный день.

— Конечно, сэр, — кивнула Лаура. — Я понимаю. Простите меня. Просто я потеряла сумочку, а Денни мне помог ее найти. Там были все мои документы и деньги.

— Если все в порядке, то, думаю, мы можем попрощаться.

— Отец, может быть, мы пригласим Лауру на ужин? — спросил Денни, глазами показывая отцу, как ему этого хочется.

— Конечно, Денни. С удовольствием. В следующий раз. Сегодня был долгий день. Мне все-таки не двадцать пять.

Денни совершенно растерялся. Он не мог предположить, что отец может быть так груб. Еще никогда в жизни он не отказывал Денни в просьбе. А Денни не так часто его о чем-то просил. Тем более что Лаура такая красивая. А отец всегда с удовольствием проводил время среди красивых людей. Мамы нет дома. Неужели девушка им помешает?

— Папа, ты уверен?

— Абсолютно. К тому же мне необходимо с тобой кое-что обсудить, — твердо сказал Терри, не двигаясь с места. Ему совершенно не хотелось оставлять ни одного шанса этой стерве. Он прекрасно понимал, что вся история с сумкой выдумка и часть хорошо продуманного плана. Пусть распрощаются сейчас же, а позже он сможет убедить сына.

— Хорошо, папа. Сегодня я твой. Только сначала я провожу Лауру до гостиницы, а потом приеду домой, и мы отпразднуем победу вдвоем.

Первый раз в жизни сын очень ласково, но определенно дал понять отцу, что тот не может запретить ему делать что-либо. Спорить было бессмысленно. Терри пожал плечами, кивнул Лауре и пошел к машине. Он был в ярости. Розамунд могла бы мягко и ненавязчиво убедить мальчика, но ее нет и в ближайшее время не будет. Придется принимать решение самому.

Два часа спустя отец и сын сидели в гостиной, потягивали виски и говорили. Разговор их витал вокруг сегодняшнего дня, но ни один, ни другой не заикались о девушке. Наконец Терри не выдержал:

— Денни, она тебе очень понравилась?

— Очень.

— Что ты о ней знаешь?

— Папа, даже если бы она была немая и я ничего о ней не узнал бы, мне все равно.

— Настолько серьезно?

— Серьезней не бывает.

— Сын, ты совершенно не знаешь женщин.

— Мне не нужно знать всех женщин.

— Ты знаешь ее всего несколько часов.

— Я знаю ее всю жизнь.

— А если она глупа?

— Женщина может быть какой угодно, если она женщина.

— А если порочна?

— Моей непорочности хватит на двоих. — Денни засмеялся. Он действительно был непорочен в свои двадцать два года. Он еще не познал женщины. Ему было смешно, а не стыдно от этого. Он был уверен, что Лауру это совершенно не интересует. У них все будет прекрасно. Они просто созданы друг для друга. Не может быть, чтобы женщина, которая вызывает в нем такую бурю чувств, ему не подошла.

— Подумай, сын. И хорошо, если бы ты думал головой.

— Папа, ты, наверное, знаешь, что мозги иногда перемещаются.

— Я не знаю, а вижу.

— Папа, я счастлив. Не уговаривай меня. Она не серийный убийца и не вор-рецидивист. Если ты так неуверен, обратись в сыскное агентство, пусть о ней все узнают. Но меня это не интересует. Я уже все решил.

— Давай дождемся возвращения матери. До этого ничего не предпринимай. Хорошо?

— Папа, я уже все предпринял.

— Что?!

— Я сделал ей предложение.

— Она согласилась?

— Да. Лаура сказала, что это судьба привела ее в нашу галерею. Она ждала меня всю жизнь.

— Сын, ты сошел с ума!

— Я знаю, папа. Но я счастлив.

Вот, собственно, и вся история. Через два месяца Деннис и Лаура поженились. Родители не пытались больше влиять на сына. Отец не изменил своего мнения, но не стал перечить. Он выделил сыну часть состояния для того, чтобы тот мог открыть свое дело и обеспечивать жизнь семьи на другом континенте.

Денни помнил все так ярко, будто это случилось вчера. Он ехал, почти не видя дороги. Он мучил себя воспоминаниями вот уже целый месяц и не находил в своей жизни с Лаурой ничего, что заставило бы ее взять и бросить его.

План его действий казался ему предельно простым и ясным: он должен выяснить, где Лаура, встретиться с ней и потребовать объяснений. Денни не тешил себя надеждой, что жена, после того что произошло, вернется к нему. Слишком очевидной была оставленная записка. Так может говорить только женщина, решившая навсегда покинуть мужа. Денни больше всего злился потому, что Лаура прекрасно понимала, что она для него значит, что он зациклен на ней. Единственной и неизменно желанной.

Первые часы одиночества его сводила судорога желания. Он мечтал только об одном — чтобы все это оказалось дурным сном. Денни напрягал слух и ловил звуки улицы, пытаясь услышать ее легкие шаги. Сейчас она войдет, свежая, морозная, кошачьим движением стянет с головы шапочку, и по белой шубке рассыплются ее огненные волосы. Она улыбнется уголком рта и взмахнет ресницами. Потом шубка скользнет к ее ногам, а она одним движением окажется рядом с Денни и запустит озябшие руки ему под джемпер. Через рубашку царапнет коготком по соску и засмеется тихим низким смехом, почувствовав, как он напрягся. Потом займется ремнем. Она будет мучительно долго делать вид, что не знает, как его расстегнуть. Потом поднимет на мужа плутоватые глаза нимфетки, прося помочь. А Денни будет уже умирать от желания быть в ней, гладить ее прохладную грудь, целовать шелковые плечи... Это было мучительно. Видения и воспоминания делали его бессильным.

Денни с трудом заставил себя перестать чувствовать свое тело. Он больше никогда не позволит ему безумствовать. В конце концов, он не четырнадцатилетний юнец, который каждый час запирается в ванной, не в силах совладать с желаниями и доводя себя до изнеможения. Больше ни одна женщина не заставит его сходить по ней с ума.

Несколько раз вслух произнеся, что Лаура предательница, Денни принял ледяной душ и начал составлять план действий.

Во-первых, он не будет заявлять в полицию. Посвящать посторонних в подробности он не собирался.

Во-вторых, он не будет никому задавать вопросы. Пожалуй, кое-кто из родственников мог бы ответить ему, куда могла исчезнуть его жена: женщина в любом случае оставляет следы. Но он не хотел выглядеть полным дураком. Мужем, который обо всем узнает последним.

В-третьих, он разберется во всем сам.

Правда, как это сделать самому, он мало представлял. Не задавая вопросов и не объясняя никому ситуации, он не продвинется в своем предприятии ни на йоту. Пожалуй, надо найти предлог и начать методично объезжать родственников и знакомых Лауры. И в случайном, ничего не значащем разговоре из оброненных замечаний и фраз составить себе представление о том, чем на самом деле занималась жена в последнее время.

Денни долго думал о предлоге. Появиться просто так на чашку чая, тем более без Лауры, ему представлялось невозможным. На поиски решения ушло несколько дней. И вот однажды ночью, когда его мозг уже закипал от невозможности разрешить ситуацию, решение вдруг явилось ему. Ясное и простое.

Ему всего лишь нужно выяснить, куда на самом деле ездила Лаура в последний год и с кем она больше всего общалась. А для этого нет необходимости объезжать всех родственников. Достаточно пообщаться с матерью Лауры. Она обожала зятя и любила посидеть с ним вечером у камина. Неторопливо общаясь на самые разные темы, она выбалтывала все подробности жизни семьи, тайны отношений внутри клана и домашние скандальные новости. Отец Лауры был человеком строгих убеждений и считал, что потворствовать любимому занятию женщин — сплетничать о родных и знакомых — недостойное занятие для мужчины. А дочь не была слишком близка с матерью, считая ее не особо интересной. Она сама однажды обмолвилась об этом в разговоре с Денни. Так что милейшая миссис Гринвуд была всегда счастлива, когда появлялся зять и позволял ей всего лишь побыть болтушкой. Она была довольна тем, что зять снисходителен к ее слабости и мог с очаровательной улыбкой целый вечер — а то и два подряд — слушать ее истории и комментарии к ним.

Денни достаточно было задать вопрос, с кем из знакомых Лаура провела прошлые выходные, и он получит исчерпывающее досье на каждого, кто хотя бы на миллиметр приближался к его жене.

Вот и все. Он просто скажет миссис. Гринвуд, что соскучился по ней, а Лаура занята подготовкой приема по случаю наступления весны. Женщины всегда верят, что кто-то готов пожертвовать несколькими часами свободного времени, только бы увидеть их. Мать Лауры не была исключением. Она даже не заметит некоторого несоответствия. Вряд ли Лаура отпустила бы Денни куда-либо, если бы задумывала грандиозный весенний бал.

Денни позвонил родителям Лауры. Несколько минут уверял миссис Гринвуд, что соскучился по ее булочкам и пудингу, и получил приглашение посетить их, когда ему будет угодно.

ГЛАВА 2

Денни сверился с картой и понял, что почти у цели. Буквально через несколько километров он въедет в графство Ноттингемшир. Ему следовало бы сразу догадаться, что поездки Лауры могут быть связаны с ее юностью, с теми временами, когда она была беззаботной студенткой университета. Что-то ее сюда влекло.

Она никогда не вспоминала своих университетских друзей или преподавателей. Денни был уверен, что два года учебы на факультете искусств Ноттингемского университета не слишком впечатлили его жену. Честно говоря, университет-то был не самым лучшим. Она спокойно бросила его, как только стало понятно, что она выходит замуж. Денни иногда пытался заговаривать с ней о продолжении учебы, но Лаура отвечала, что более интересного преподавателя в области искусств, чем сам Денни, ей не приходилось встречать, а прыщавые студенты ее не интересуют.

Она никогда даже не заикалась, что хотела бы съездить в Ноттингем.

Денни был потрясен, когда миссис Гринвуд рассказала ему о внезапно вспыхнувшей дружбе между Лаурой и ее кузиной, семья которой держала в Ноттингеме гостиницу. Жена никогда не произносила ее имени и даже не вспомнила о ней, когда составляли список приглашенных на свадьбу. Миссис Гринвуд буквально захлебывалась от удовольствия, рассказывая, что Лаура наконец-то (и все благодаря Денни) научилась выбирать себе в подруги исключительных девушек. Она не могла нарадоваться, что Лаура взяла под крыло очень милую и порядочную, но неудачливую и некрасивую девушку и проводила с ней почти все время в последний год. Это было так нетипично для ее дочери, которая была весьма неразборчива в выборе подруг, что мать долго и многоречиво рассказывала зятю о том, как в дочери наконец дали ростки зерна ее терпеливого воспитания.

Денни чуть было не открыл рот от удивления, услышав, что Лаура весь последний год дружила со своей кузиной, регулярно ездила к ней в гости, останавливалась в ее доме. Она ни разу не произнесла ее имени, даже когда со смехом рассказывала о чудачествах своих родственников. Честно признаться, они иногда любили перемывать косточки своим близким. Нет, имени, которое произнесла миссис Гринвуд, он определенно не слышал.

Денни кивал, делая вид, что знает все истории, которые выкладывала ему мать жены. Он действительно оказался в дураках, как тот муж, который узнал обо всем последним.

Нужно было только узнать адрес и отправиться к этой девушке, чтобы все выяснить. Наверняка уж она-то знает все, если весь последний год они с Лаурой были неразлучными подругами. Но сказать миссис Гринвуд, что понятия не имеет о том, где живет кузина, он прямо не мог. Ценой неимоверных усилий, придумав, что потерял адрес и должен передать посылку от Лауры, он узнал точное местонахождение отеля и начал составлять дальнейший план действий.

Миссис Гринвуд была несколько разочарована тем, что Денни так скоро ее покинул. Однако уверения в том, что он провел в ее обществе массу приятных минут, заставили даму порозоветь и простить ему все. Она с удовольствием обняла Денни и сказала, что всегда рада его видеть.

Денни всю дорогу не мог сложить два и два. Лаура-жена и Лаура-лгунья не сочетались. Он просто не мог поверить, что был так отчаянно слеп. Надо отправляться в Ноттингем, решил он и успокоился.

Денни сейчас и предположить не мог, что поиски жены и ответы на все интересующие его вопросы отложатся почти на месяц. Когда он вернулся домой, его ждало сообщение, что Терренс Харпер находится в клинике и его готовят к операции. Ни минуты не медля, он отправился в Америку, чтобы быть рядом с родителями. Он решил, что сможет найти решение своей проблемы и позже, когда отец будет в безопасности.

Итак, прошел месяц с того дня, как Лаура покинула его. И через несколько минут он сможет опять начать расследование. Денни припарковался неподалеку от указанного миссис Гринвуд адреса, откинулся на сиденье и несколько мгновений уговаривал себя не волноваться. Ему казалось, что тайны будут раскрыты очень скоро. Он наконец сможет успокоиться, получив ответ на вопрос «почему?», и навсегда перестать обращать внимание на женщин.

Отель производил впечатление уютного дома. Здесь было всего три этажа. И номера, скорее всего, рассчитаны на семейные пары с детьми. Денни заметил прелестную детскую площадку недалеко от центрального входа в здание. Это было тихое заведение, где бывали постоянные клиенты среднего достатка. Денни с его автомобилем следовало бы обратиться в более фешенебельную гостиницу. Но, делать нечего, придется что-нибудь придумывать на ходу.

Он решил, что не станет говорить, кто он на самом деле, а запишется под вымышленным именем. В конце концов, он не видел этой кузины никогда, да и она его не видела. Она никогда не была ни на одном семейном торжестве и может не знать, как он выглядит. То, что Лаура не возила в сумочке его фотографии, он знал наверняка. А тайна, которой жена окутала это знакомство, давала ему возможность надеяться, что она так же тщательно хранила и свои семейные секреты и не распространялась о нем своей новой подруге. Если же девушка сразу узнает его, он скажет, что придумал это, чтобы разыграть ее. Денни даже в голову не пришло, что если бы он все-таки решил работать частным сыщиком, то у него ничего бы не вышло. Его гениальные построения при ближайшем рассмотрении были шиты белыми нитками. Но он ничего не хотел менять. Более того, он решил приударить за девушкой, чтобы она доверилась ему и все сама рассказала про лучшую подругу. Денни был уверен, что сможет сыграть роль влюбленного парня достаточно искусно. Когда женщина принимает ухаживания, она расслабляется и из нее можно веревки вить. Откуда он это знал? Прочтите пару статей в мужских журналах, и вы тоже будете это знать. Почему-то их авторы считают женщин весьма недалекими.

Денни решительно вышел из машины, довольно громко хлопнул дверцей и отправился к отелю.

Тяжелая дверь отворилась, и Денни оказался в другом времени. Здесь не было и намека на двадцать первый век. Он попал в викторианскую эпоху. Здесь даже воздух был другой. Люди, которые задумывали и создавали интерьер отеля, великолепно знали нюансы истории. Это был пример исключительно профессионально сделанной стилизации. Даже узор ткани был подобран так точно, как будто портьеры, скатерти и салфетки были вытканы на лучших английских мануфактурах. Но опытный глаз Денни, который много раз вместе с отцом рассматривал картины мастеров интерьеров, отметил особую фактуру ткани. Это были современные нити. Просто заказчик тонко понимал игру между новыми тенденциями технологии и желанием сохранить старый дух. Он внутренне зааплодировал. Интерьер был прекрасный, но не слишком дорогой, поэтому в гостинице могли останавливаться не только принцы крови, но и простые смертные. И Денни с удивлением подумал, что не прочь провести здесь несколько дней, наслаждаясь талантом дизайнеров.

На рецепции стояла лампа с зеленым абажуром, которая отбрасывала мягкий свет на девушку, поднявшуюся навстречу гостю. Денни предпочел бы, чтобы это был хозяин, тогда у него была бы возможность взять тайм-аут и спокойно расспросить об Энн.

Но это была сама кузина Энн Уэнсли. Он узнал ее сразу по описанию, которое очень верно дала миссис Гринвуд. Все правильно. Удлиненный овал лица, темные волосы, забранные в пучок на затылке, высокий чистый лоб, темные глаза, бледные губы, прямой нос. Тоненькая, как подросток, невысокая, очень неяркая, она была похожа на монашенку. Прямая, строгая, с ужасными круглыми черными очками. Денни поморщился. За такой ухаживать будет непросто. Может быть, она его знает? Тогда все предприятие теряет смысл. Пара вопросов — и он свободен как ветер.

Почему-то девушка не желала приветливо улыбаться, как положено, когда встречаешь гостя. Денни даже показалось, что она как-то откачнулась от него.

Через мгновение профессионализм победил и она улыбнулась. Денни с удивлением отметил, что когда она улыбается, то становится почти хорошенькой. На щеке появилась кокетливая ямочка, и обнажился ряд белоснежных зубов.

— Добрый день! Рада приветствовать вас в нашем отеле.

— Добрый день, — ответил Денни и небрежно облокотился на стойку.

Девушка опять как-то странно качнулась в сторону — видимо, желая быть подальше от него.

— Я такой страшный? — спросил он, усмехнувшись.

Девушка смутилась и опустила глаза.

— Чем могу помочь, сэр? Вы кого-то ищете? — спросила она, очевидно призвав на помощь все свое самообладание.

— Не кого-то, а что-то. — Денни никак не мог решить, узнала она его или нет. — Я ищу номер в тихом отеле. Мне порекомендовали ваш. Сказали, что здесь уютно, тихо и хорошо кормят. У меня в городе есть кое-какие дела. Не думаю, что задержусь надолго, но точно пока не знаю.

— Боюсь, сэр, что наш отель не очень вас устроит, — спокойно ответила девушка. — Как правило, к нам приезжают семьи с детьми. Здесь вряд ли удастся спокойно поработать. Нет специальных помещений для деловых переговоров. Я могу посоветовать вам подходящий отель.

Отлично, подумал Денни, она просто выставляет меня вон. Хорош администратор, который отказывается от клиентов.

— Мне нравится ваше заведение с эстетической стороны. А что касается детей и деловых переговоров, то детей я люблю, а бизнесом могу заняться и в другом месте. Неужели вы мне откажете?

Энн сама не понимала, почему она позволяет себе так активно выставлять клиента. Какое ей дело до того, по какой причине он оказался в городе. Она просто должна предложить ему номера на выбор, сделать запись в журнале регистрации и отдать ключи. Но Энн отчего-то очень хотелось, чтобы этот мужчина сейчас же, немедленно пропал и она никогда больше не встретилась бы с ним.

— Нет, сэр. Как я могу отказать вам, — улыбнулась она. — Я просто хотела, чтобы вы устроились в нашем городе получше. Но, если вы хотите жить у нас, милости просим. Посмотрите проспект и выберите себе номер. — Она протянула Денни каталог с фотографиями номеров.

Снимки номеров ему понравились. Они были сделаны настоящим профессионалом и давали представление не только о наличии количества комнат и оснащении номеров, но и об атмосфере, которая царила в отеле. Казалось, что хозяева учли все вкусы возможных клиентов. Здесь были номера для молодоженов, для пожилых супругов, для семей с детьми и для холостяков. Интерьеры были выполнены в едином стиле, но детали и цветовая гамма точно соответствовали настроению и возрасту людей.

Он выбрал двухкомнатный номер с окнами во внутренний дворик. Он был декорирован бежево-коричневыми тканями, очень аристократичный и лаконичный. Здесь не было зеркал, пуфиков, резных кресел. Простые формы мебели, завершенность композиции и много света. Гостиная скорее напоминала хорошо оборудованный кабинет, а в спальне была одна кровать и стенные шкафы. Но кровать достаточно широкая, и при желании здесь могли поместиться двое. По логике в таком номере должен был бы останавливаться профессор университета или богослов, если они, конечно, совершают свои вояжи в одиночестве.

Энн украдкой наблюдала, как мужчина рассматривает их каталог. Это была ее идея. Сделать красочный альбом с описанием номеров их отеля. Отец, который любил свое детище, не поскупился на хорошего фотографа и художника. Каталог получился интересным сам по себе. Многие постояльцы рассматривали его с любопытством, примеривая на себя возможность проживания в разных номерах и приезжая сюда вновь и вновь. Это стало своеобразной игрой. Энн любила слушать, как юные пары, которые проводят свой медовый месяц в достаточно фривольном номере розово-красных тонов, смеясь обсуждают, как они через много лет будут жить вот в этом роскошном номере с изысканными гобеленами и огромной ванной на бронзовых ножках с кранами в виде львиных голов.

Денни с удовольствием пролистал весь альбом. Потом показал девушке картинку с его номером.

— Вам повезло, сэр. Он как раз освободился. Вчера французский профессор, который читал лекции в нашем университете, вернулся на родину. Итак, милости просим. Давайте, я запишу в журнал вашу фамилию и прикажу поднять в номер ваши вещи.

— Записывайте. Мое имя Дэниел Грант.

Денни специально не сильно изменил свое имя, чтобы не привыкать к новому. Деннис и Дэниел это ведь почти одно и то же, и он не будет озираться по сторонам, когда его назовут другим именем.

— А где ваши вещи, мистер Грант? Я пошлю за ними.

— О нет, никаких сумок и саквояжей. Я путешествую всегда налегке. Все, что нужно, у меня есть. Объясните лучше, где у вас в отеле парковка. Я бросил машину на улице. А поскольку у меня с ней нежные отношения, я бы хотел, чтобы о ней позаботились.

Энн взяла у него ключи от машины и позвонила предупредить служащих о новом постояльце. Потом вручила ему ключ, и он направился к себе в номер. И только тогда Энн перевела дыхание.

Энн пыталась стереть со стойки несуществующие пылинки. Она уже несколько раз провела по отполированной поверхности рукой, желая навести порядок не столько на рабочем месте, сколько в своей душе. Нет, она не должна так реагировать на мужчин. С нее достаточно! История ее первой пламенной страсти закончилась катастрофой, и она не намерена больше становиться жертвой мужских манипуляций. То, что никому из мужчин нельзя верить, она твердила себе вот уже месяц.

Если бы ей три года назад рассказали, что ждет ее и чем все закончится, она бы посмеялась предсказателю в лицо. Слишком уж банальная и смешная получилась история. Влюбленная дурочка служит ширмой для адюльтера. Прекрасный сюжет для комедии, но не для жизни.

Энн закусила губу и поняла, что сейчас опять расплачется. Слезы стояли у нее в горле все время в течение этих мучительных тридцати дней. Она обливалась холодной водой, делала по утрам утомительную китайскую гимнастику, читала статьи по психологии, занималась аутотренингом, но ничего не помогало. Как только она вспоминала свою наивную веру в совершенство любимого мужчины и глупый лепет, когда она объясняла ему и себе, почему они не могут в очередной раз провести уикенд вдвоем, ей становилось так мерзко, что она готова была разрыдаться от злости на себя.

Джилл Хинкли, точно так же как мистер Грант, возник однажды у ее стойки и попросил поселить его в номер. Энн было тогда всего девятнадцать, и еще ни один мужчина не тронул ее сердца. Как любая девушка, начитавшаяся любовных романов, она грезила о чудесном появлении возле ее дома рыцаря в блистающих латах. Энн не обольщалась по поводу своей внешности и знала, что рассчитывать на то, что какой-нибудь мужчина будет потрясен ее невероятной красотой, она не может.

В ее лице и фигуре не было ничего примечательного. Пожалуй, только глаза и волосы. Она унаследовала от отца удивительный разрез глаз, совершенно не характерный для англичанки. Они были то, что называется «миндалевидные», и смотрелись на ее лице несколько инородно. Когда она закрывала платком нос, щеки и подбородок, из зеркала на нее смотрела восточная красавица, но стоило соединить все вместе, как эффект пропадал и появлялась бледная девушка, заурядная и неинтересная. Именно поэтому она нашла самые некрасивые очки, которые существовали в мире, и носила их, скрывая угнетавшее ее несоответствие.

Можно было бы попытаться изменить прическу, но Энн считала, что распущенные по плечам волосы или современная стрижка не подойдут и будут еще больше подчеркивать ее обыкновенность. Косметикой она тоже не пользовалась. Полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит, говорила она себе. Энн считала, что настоящая любовь появляется свыше или из глубин человеческой души и внешность тут совершенно ни при чем. Любят ведь и физически неполноценных людей, убеждала она себя. Тот, кому я предназначена судьбой, сумеет заглянуть в глубину моего сердца и понять, что такой преданности и нежности он не найдет ни у кого другого.

Все это было достаточно глупо. Но не могла же она изменить свою природу? Энн знала, что она хорошо сложена. Это только в платье она производила впечатление хрупкого подростка, на самом деле у нее было вполне женское тело, гладкое и мускулистое. Узкие, но округлые бедра, маленькая крепкая грудь красивой формы, плоский живот, стройные ноги. Но выставлять это напоказ, одеваясь в соответствующие наряды, ей казалось неприличным. Кому будет нужно, тот сам увидит. Пусть полюбят ее саму, а не форму, в которую заключена душа. С этими решительными убеждениями она и жила, пока на пороге гостиницы не появился Джилл.

Когда она увидела его, то в первую же минуту горько пожалела, что она не ослепительная блондинка с пышными формами. Такие мужчины делают стойку только на красавиц с глянцевых обложек журналов. Ему нужны были яркие сочные губы, крутые бедра, соблазнительное декольте и тому подобные штучки. Потому что сам он был воплощением скрытых желаний любой женщины. Не то чтобы он был очень красив... Невысокого роста, гибкий и быстрый, как пантера, великолепно сложенный и очень, очень чувственный. Казалось, сексуальность обтекала всю его фигуру. Лицо было не главным. Да, тут были и пронзительно синие глаза, и ямочка на подбородке, и жесткие скулы, но что-то другое делало его страшным и притягательным одновременно. У Джилла был довольно крупный нос и слегка оттопыренные уши, что в определенном смысле составляло его притягательность, потому что в сочетании с улыбкой это делало его похожим на фавна, игривого и порочного.

Каждый его жест, каждый поворот головы, гримаса на лице заставляли сердце Энн замирать от благоговейного ужаса. Она чувствовала себя подопытной крыской, над которой занесен скальпель естествоиспытателя. Но ужас смешивался с непреодолимым желанием почувствовать это страшное прикосновение.

Джилл еще не произнес ни слова, он только оглядел Энн с головы до ног, а она уже трепетала, зная, что, если он захочет взять ее прямо здесь, за стойкой, она не посмеет ему отказать. Энн завороженно смотрела, как он приближается к стойке. Однако надежды ее не оправдались — молодой человек не накинулся на нее, а приветливо улыбнулся и попросил стакан воды, ссылаясь на жару и жажду. Ни минуты не раздумывая, Энн помчалась в бар, оставив без присмотра журнал регистрации и ключи. Если бы он захотел воспользоваться этим, то взял бы все без особых усилий.

С удовольствием выпив воды и дав понаблюдать Энн за его движущимся кадыком, Джилл тыльной стороной ладони вытер губы и послал ей воздушный поцелуй. Он вел себя вызывающе, но это еще больше разжигало неопытную девушку.

— Возьмете меня к себе жить? — спросил он, вполне отдавая отчет, что вопрос звучит более чем двусмысленно.

— Да, — пролепетала жертва.

— Тогда пойдемте посмотрим номер.

— Но я не сопровождаю постояльцев в номера, — попыталась возразить Энн. — Я могу предложить вам каталог, и вы сами выберете то, что вас устраивает.

— Неужели? — спросил он и наклонился к самому лицу Энн. — Не бойтесь меня, я мягкий и пушистый, как котенок. Мне просто будет приятно побыть с вами еще несколько минут. Попросите кого-нибудь подежурить и проводите меня.

Энн не посмела ему возразить. Она пригласила по телефону одного из менеджеров и попросила побыть за стойкой, пока она проводит гостя в номер. Менеджер не подал виду, что его удивила просьба молодой хозяйки. Он получал хорошую зарплату и не задавал лишних вопросов.

Джилл придерживал Энн за локоть, пока они обходили свободные номера и поднимались по лестницам. В этом не было никакой необходимости, Энн не была престарелой дамой и вполне могла передвигаться сама. Но тепло его руки, которое она ощущала сквозь тонкую ткать костюма, обжигало ее. Она впервые испытывала это чувство, и это бесконечно волновало ее.

Когда они остановились перед дверью последнего номера, Энн замерла. Фантастическое приключение подошло к концу. Сейчас он закроет дверь и она останется одна, без его улыбки, синих глаз, манящего тела. Она искала предлог побыть с ним подольше, но правила приличия не позволяли ей быть навязчивой.

Джилл усмехнулся. Он прекрасно видел, что происходит с девушкой. Распахнув дверь, он жестом предложил ей войти. Энн замотала головой. Джилл взял ее за подбородок, потом другой рукой снял с нее очки, наклонился и лизнул ее в уголок губ. Не поцеловал, а именно лизнул, как котенок. Еще минута — и она сама кинулась бы в его объятия, но последним усилием воли Энн заставила свое тело податься назад и прекратить эту сладкую мучительную борьбу.

— Если вы не хотите войти, то, может быть, разделите со мной трапезу? — предложил Джилл. — В этом же не будет ничего неприличного.

Все самое неприличное уже произошло, с отчаянием подумала Энн. Надо сейчас же позвонить отцу и найти благовидный предлог, чтобы уйти с работы и не появляться в отеле несколько дней. Дождаться, когда этот мужчина уедет из города. Иначе она за себя не отвечает.

— Нет, это вполне прилично, — неожиданно для самой себя произнесла она. — Я могу поужинать с вами. В восемь часов я буду свободна.

— Отлично. Я спущусь за вами ровно в восемь, а вы придумайте, куда мы пойдем. Уверяю, со мной не бывает скучно.

— Спасибо, сэр, — ответила Энн, понимая, что совершает страшную ошибку. — Знаете, я еще. никогда не ужинала с мужчиной.

— О, первый раз — это так приятно! — засмеялся он.

И Энн опять подумала, что самая невинная фраза звучит в его устах как откровенное предложение провести вместе ночь.

— Я буду ждать вас, — быстро проговорила она и уже собиралась сбежать, но он удержал ее за руку.

— А как зовут чудесную незнакомку? Я сказал вам свое имя, а вы мне — нет.

— Меня зовут Энн. Самое обычное имя.

— Поверьте, обычных имен не бывает, бывают обычные люди. Давайте проверим, обычная вы или нет.

Энн понимала, что он провоцирует ее на поступки, которых она никогда не совершала. Он будит в ней интерес и тщеславие. Он заставляет ее доказывать, что она стоит его внимания. Но было уже поздно. Рыбка попалась в сети. Теперь она отчаянно будет пытаться соответствовать его фантазиям, доказывать, что под строгой внешностью обычной девушки скрывается распутница. И она знала, что готова быть для него распутницей. Бежать! И как можно дальше!

— До встречи, — сказал Джилл, отпуская ее руку. — Все только начинается...

Весь остаток дня она придумывала благовидный предлог для того, чтобы объяснить родителям, почему она придет домой поздно. Она настолько редко бывала где-то, что ее вечернее отсутствие являлось событием редким и требующим аргументации. Отец и мать догадаются, что она идет на свидание. Нет, они, конечно, были не против того, чтобы у дочери появился кавалер, но не Джилл. Энн понимала, что такой мужчина не может понравиться ее родителям. В нем была отчетливо ощутимая опасность. Он не производил впечатления добропорядочного гражданина. Почему? Энн не могла ответить на этот вопрос. Она просто знала это, и все.

Промучившись целый день и так и не найдя решения, она туманно сказала родителям о том, что одной из ее подруг требуется помощь на сегодняшний вечер. Энн с ужасом думала, что именно сегодня по закону подлости эта подруга может начать ее разыскивать. Но мосты были сожжены. Она уже произнесла это. Если о ней заботится ангел-хранитель, он сделает так, чтобы ее первое свидание не сорвалось.

Энн отдалась Джиллу без слов и сожалений. Слишком долго ее тело и душа находились в летаргии. Первый же мощный призыв плоти и трепет сердца отмел все сомнения и нравственные муки. Она никогда не думала, что счастье может быть таким сладким и горьким одновременно.

После того как Джилл ушел в душ, Энн расплакалась. Нет, ей не было больно: он оказался умелым и ласковым любовником. Но он не сказал ни слова о чувствах. Он только посмеивался, когда она в полубреду лепетала о том, какой он красивый и что она его любит. А когда все кончилось, просто встал и ушел. Если она ему не нравится, то почему он повел ее в ресторан, развлекал целый вечер, гладил по щеке, а потом снял номер на несколько часов в другом отеле? Значит, он заботится о ее репутации? Может быть, она все зря придумывает и он увлечен так же, как и она? Не притворяйся дурочкой, твердил ей внутренний голос, Джилл не из тех, кто женится на таких девушках, как ты. Ты для него слишком проста. Но что-то же заставило его быть сегодня с тобой.

Только три года спустя Энн поняла, почему Джилл Хинкли пришел в их гостиницу и сделал ее своей любовницей. История банальная и старая как мир.

Теперь у нее не было никаких иллюзий по поводу подобных мужчин. Они созданы для того, чтобы порабощать и использовать женщин. Он просто пользовался ею, как вещью, которую можно выбросить в любой момент, когда она придет в негодность или появится новая. Она каждый раз кидалась в отчаянную драку, если кто-то из ее родных пытался сказать о Джилле правду. Она отчаянно не хотела слышать о том, о чем давно прекрасно догадывалась сама. Он альфонс и прощелыга. Человек, который всегда найдет дурочку, чтобы занимать у нее на жизнь и ничего не делать. Теперь Энн думала, что у него практически в каждом городе Англии, а то и всего мира, есть своя Энн Уэнсли. И каждая из них готова заложить душу дьяволу, чтобы ее любимому сделать подарок в виде дорогих запонок, галстуков, свитеров, машин и т.д. Теперь ей были понятны его частые отлучки и непредвиденные обстоятельства. Он просто был сборщиком дани и объезжал свои владения. Наверное, в списке его жертв были и не очень молодые и состоятельные дамы, потому что он был прекрасно одет, менял машины и всегда имел наличные.

То, что он жил именно так, Энн узнала от него. Когда они говорили в последний раз, она прямо спросила, на какие доходы он живет. Джилл захохотал и сказал:

— Женщины. Мой доход, дорогая, женщины. Знаешь, за что можно держать и дергать женщину? За самую незначительную часть ее тела, которая так никогда и не станет настоящим мужским членом. Это вам плата за самонадеянность.

Энн не могла не признать его правоту. Он умел дарить настоящее наслаждение. Он сделал из нее изощренную и тонкую любовницу. Когда его не было, она готова была биться головой о стенку, так хотела чувствовать на своем теле его руки и губы. У нее бывали даже галлюцинации. По ночам она просыпалась оттого, что Джилл входит в нее, и она корчилась на кровати, кусая подушку, понимая, что это только видения. Он держал ее на привязи разбуженной чувственности и знал, что она никуда от него не денется. Другой мужчина будет другой, он не будет знать всех потаенных желаний Энн, ее фантазий. Джилл выманил это из нее и сделал своим оружием. Ему достаточно было посмотреть на ее грудь, чтобы у нее напряглись соски, потому что они помнили, как он искусно может покусывать их. Он мог в ресторане задеть под столом ее ногу, чтобы судорогой свело пальцы, которые становились в его руках центром наслаждения. Он умел заставить ее забыть о всяких приличиях, залезая к ней под юбку в такси и проводя мизинцем по полоске кожи над резинкой чулок.

Энн скрежетала зубами, когда вспоминала все это. Она готова была сжечь на костре свое тело, лишь бы не мучиться, вспоминая ласки Джилла. Больше ни один мужчина не прикоснется к ней! Она дала себе клятву разучиться желать. Слишком уязвимой становится женщина, когда попадает в плен страсти.

Энн умудрилась сохранить их отношения в тайне. Никто из родных не догадывался, какие муки испытывает она, когда они с Джиллом оказывались в одной компании. Оба делали вид, что едва знакомы. Это было условием Джилла. Буквально в первые дни их связи он ясно дал ей понять, что отношения их будут иметь продолжение, если она не станет изображать счастливую невесту, а сделает вид, что они приятели. Энн была готова на все. Внутренне ощущая себя предательницей по отношению к родителям, которые надеялись на приличное поведение дочери, она не могла их разочаровать. Отец и мать ждали достойного претендента на руку и сердце их дочери, который бы долго и по-джентльменски ухаживал за их единственным ребенком, а потом, испросив согласия родных, сделал бы ей предложение.

Самым удивительным было то, что Джилл достаточно быстро сошелся с ее отцом. Появляясь в городе, он всегда останавливался в их отеле, был весел и любезен со всеми, хвалил деловую хватку отца и способность матери сделать жизнь постояльцев комфортной и спокойной. Они оба были рады посидеть с ним в гостиной у камина и послушать его рассказы о странствиях по свету. Он умел искусно не называть предмет своей деятельности. Кем они его считали? Коммивояжером? Представителем большой корпорации, который ведет переговоры? Секретным агентом? Это никогда не обсуждалось. Достаточно было того, что он исправно платил по счетам, был галантным с матерью и почтительным с отцом. Он легко и с юмором рассказывал об инцидентах, которые случались с ним в других отелях страны, подчеркивая при этом, что единственным приятным местом он считает их заведение. Мать однажды попыталась выяснить, кто его родные, но Джилл напустил на себя такую грусть, что миссис Уэнсли похлопала его по руке и извинилась за бестактность.

Родители не допускали мысли, что у Энн и Джилла могли возникнуть отношения, кроме отношений постояльца и дочери хозяина гостиницы, потому что он всегда говорил с ней чуть насмешливо, как с младшей сестрой. Более того, несколько раз, когда заходил разговор о том, что Энн ведет жизнь затворницы, Джилл убеждал родителей, что она еще маленькая и пусть наслаждается пока его обществом.

Энн до боли кусала губы, вспоминая эти идиллические картины. Джилл стал настолько своим человеком в семье, что его начали приглашать на семейные праздники. Он просто околдовал всю родню так же, как околдовал ее. В какой-то момент всем стало казаться, что без Джилла праздник получится бледным и неинтересным. Он был всегда весел, заразительно весел, и если немножечко и экстравагантен, то это ему прощалось. Должен же быть кто-то, кто вносил бы в чопорную размеренную жизнь чуть-чуть перца.

Энн терпела все это до того момента, пока ей не явились совершенно определенные доказательства ее невероятной глупости. Она все время тайно надеялась, что чем больше времени Джилл будет проводить в кругу их семьи и быть рядом с ней, тем быстрее он убедится в том, что никто и никогда не будет любить его так сильно и преданно. Рано или поздно он должен был понять, что у него может быть настоящий дом и любящие родственники. Как любая девушка, влюбленная и потому слепая, она уже придумала себе дом, семью, имена детям... Она не хотела и не могла видеть, что он просто использует ее и ее родных, чтобы быть своим в их обществе.

В тот злополучный вечер она совершенно случайно спустилась в сад и услышала разговор двух обманщиков. Энн даже не знала, кому об этом рассказать. Слишком она сама запуталась в своей жизни и во вранье родителям.

Энн несколько раз глубоко вздохнула и расправила плечи. Она не должна перебирать в памяти все подробности их отношений с Джил-лом. Надо заставить себя забыть все. Иногда это ей удавалось. Но сегодняшний гость заставил забиться ее сердце и ощутить знакомый холодок в груди. Она просто обязана вспомнить всю историю, чтобы не попасться второй раз на крючок. Может быть, она совсем не любила Джилла, если способна так быстро начать замечать других мужчин? Нет, она просто почему-то испугалась его, поэтому так отреагировала. Что-то в нем есть тревожное.

Энн тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и успокоила себя тем, что может с ним больше ни разу не встретиться. Надо просто постараться. А она не такая уж интересная особа, чтобы он сам искал с ней встреч. Это достаточно трудно будет сделать, пока она стоит на рецепции, но она что-нибудь придумает.

Денни тем временем у себя в номере обдумывал план действий. Девушка явно чем-то встревожена. Похоже, она что-то знает. Это просто написано у нее на лице. Но видно также, что она привыкла скрывать свои истинные чувства. Если и существует какая-то тайна, то, судя по всему, она ею ни с кем не поделилась. Такие маленькие железные леди очень несговорчивы. Придется заставить ее поверить, что он ничего от нее не хочет и не ждет никаких откровений.

Денни представил, как бы вела себя эта девушка на допросе в полиции. Скорее всего, она односложно отвечала бы на поставленные вопросы и не пускалась бы в пространные объяснения. На вопрос, знает ли она, где Лаура и почему та покинула своего мужа, эта барышня, вероятно, опустит глаза и скажет, что ни чего не знает. Денни был уверен, что она знает, но почему-то боится говорить об этом. Каким-то образом эта история зацепила и ее. Но каким? Лаура втянула ее в заговор? Заставила лгать? Попросила сделать что-то, что противоречило закону и правилам? Именно это и предстоит выяснить. Надо набраться терпения. В конце концов, он терпел целый месяц, еще несколько дней неизвестности ничего не изменят. Лаура жива и здорова, в этом он уверен.

Если бы что-то случилось, первым узнал бы он. Слишком заметная он фигура, чтобы известие о катастрофе моментально не стало достоянием газет. Значит, Лаура действует очень скрытно, если никому до сих пор не известно, что она покинула мужа и находится в другом месте и с другим человеком. Денни догадывался, что женщины очень изобретательны, когда не хотят, чтобы что-то знали об их планах. Ведь он понятия не имел, что его жена дружит с этой невзрачной девочкой. Лаура вообще не умела дружить с женщинами, тем более с некрасивыми. Она общалась в меру необходимости с женами его друзей и работницами салона, была ровна и приветлива, но у нее никогда не возникало желания побыть в женском обществе, как это бывает с другими женщинами. Ей всегда было достаточно ее самой.

Денни с удивлением заметил, что за последний месяц в результате постоянной работы мысли он понял и узнал про свою жену гораздо больше, чем за прожитые вместе три года. То есть все это он знал, видел, чувствовал, но никогда не придавал значения мелочам и не делал выводов. Только сейчас он понял, как прав был его отец, когда предостерегал от скоропалительного решения жениться на девушке, которая разбудила в нем мужчину. Он ничего не знал о своей жене. Он ничего и не хотел знать. Ему было достаточно того, что она всегда была прекрасна в постели и спокойна в обычной жизни. Он вдруг понял, что они почти не разговаривали, он не знал ее желаний, не интересовался мыслями, не опускался в глубины ее страхов и мечтаний. Он просто упивался ее красотой и совершенным телом. Он, который любил всегда не только форму, но и содержание любого предмета и явления!

Какая же бездна лежит между инстинктом и душой! Он никогда не давал себе труда подумать хотя бы о том, что любящая женщина непременно захочет иметь ребенка от любимого мужчины. Он не желал отвечать себе на вопрос, почему Лаура этого не хочет. Только сейчас он понял, что не хотел знать о ней ничего.

Денни был потрясен этим открытием. Ведь так можно было прожить всю жизнь. А если бы он понял это потом, когда желание должно смениться нежностью и духовной близостью? Ведь этой близости никогда не было. Денни схватился руками за голову. У него закипели мозги. Может быть, все к лучшему. Пусть это было горьким разочарованием, но оно пришло вовремя, пока они не стали единым организмом, пока не появились дети. А вдруг бы он потом понял, что не любит Лауру, что она ему просто неинтересна. Что было бы тогда?

Энн Уэнсли твердый орешек, но он уже решился расколоть его. Отступать некуда, да и незачем. Что бы ни произошло, ничто в его жизни не будет хуже того открытия, которое он сделал сегодня. Он попросту тупой самоуверенный тип, который считает, что жизнь вертится вокруг него, преподнося подарки, что не нужно прикладывать никаких усилий, чтобы стать счастливым.

Он должен пройти этот путь до конца. Надо сказать, что он ни на минуту не задумался о том, что бедная девушка может стать жертвой его экспериментов над самим собой, что она может получить незаслуженную травму. Его страдания казались ему исключительными, и он просто не мог думать ни о ком другом.

Денни освежился и направился в холл отеля, чтобы начать свою игру.

ГЛАВА 3

— Завтрак у нас начинается в семь, — объясняла Энн правила гостиницы новому клиенту.

В глубине души Денни неожиданно возникло неприятное ощущение. Он вдруг вспомнил картину, которую наблюдал по дороге в Ноттингемшир: стада мирно пасущихся на склоне холма овец. Он подумал, что сейчас напоминает сам себе огромного серого волка, который кружит вокруг ничего не подозревающих ягнят, выжидая удобного момента для атаки.

Эта ситуация была для него крайне нетипична. Скажи ему кто-нибудь пару месяцев назад, что он может оказаться в подобном положении, он ни за что бы не поверил. Он словно наблюдал сейчас себя со стороны, с трудом узнавая беззаботного и счастливого Денниса Харпера.

— Если вам что-нибудь понадобится, просто скажите горничной, — закончила свой монолог Энн. — Пожалуй, это все.

Денни молчал, занятый своими мыслями. Девушка выжидательно смотрела на него, не понимая, чем она еще может ему помочь.

— Вы знаете, не совсем... — наконец проговорил он.

— Простите? — не поняла она и нахмурила брови. — Что-нибудь еще хотите узнать?

— Да. Хочу узнать, в котором часу вы освобождаетесь сегодня. — Вот черт, подумал Денни. И как ему пришло в голову сказать именно эту фразу. Нет ничего банальнее и пошлее подобного разговора. Конечно, он так и планировал: познакомиться с ней поближе и завоевать ее доверие. Потом с помощью хорошего вина и изысканной еды выяснить все, что ему нужно. И сделать это так, чтобы она ни о чем не догадалась.

Позже Денни собирался открыть свое имя и все объяснить, а если понадобится, то нажать на Энн как следует. И надо же так нелепо начать разговор! Он явно поторопился. Денни увидел, как сжалась девушка. У нее застыло лицо и остановились глаза. Было видно, что она не может открыть рот, чтобы сказать что-то в ответ. Господи, и о чем он только думал?!

Да ладно, сердито сказал он себе. Ты думал, что ты умный сыщик и у тебя все пойдет как по маслу. Он посмотрел на девушку и растерянно пожал плечами. Она взяла себя в руки и теперь вежливо и холодно улыбалась. В ее лице не было и следа прежней профессиональной доброжелательности. Итак, он точно допустил просчет и теперь отступил на два шага назад в достижении своих целей.

— Освобождаюсь? — эхом отозвалась Энн, с ужасом понимая, что не произносила подобных слов уже очень давно.

— Я подумал, может, вы согласитесь выпить со мной?.. Или поужинать?

На одну долю секунды какая-то самая маленькая часть ее сердца, в которой жила прежняя наивная девочка, та часть, которая, как ей казалось, навсегда умерла, затрепетала от мысли, что она даже не помнит те времена, когда чувствовала себя свободной. Она почти забыла, что интересный мужчина может вот так, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, пригласить ее на свидание.

Да нет, надо выбросить все это из головы.

— Извините, но это невозможно. Администрация гостиницы не поощряет каких-либо внеслужебных контактов между гостями и персоналом. Сожалею, но такова реальность, — твердо выговорила Энн.

Насчет реальности я удачно придумала, похвалила себя она. На самом деле, услышь ее отец, что дочь приглашают на ужин, он бы с радостью отпустил ее. Он был бы по-настоящему рад и напомнил бы ей, что следует иногда развлекаться в двадцать два года.

Бедный папа! Разве она может объяснить ему, каково это — чувствовать себя обманутой и преданной. Стоит ей вспомнить о Джилле и этой мерзавке, как ее тут же начинает трясти от возмущения.

— Вы уверены? — Голос мужчины вернул ее к действительности, и она увидела, что настроение его изменилось. Взгляд утратил теплоту и стал острым и холодным.

Энн машинально нажала кнопку вызова, внезапно почувствовав, что они оба нуждаются в компании третьего человека.

— В общем-то я просто предложил вам выпить со мной. Вам нечего бояться.

Энн сделала вид, что не заметила провокационного заявления.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. И позвольте поблагодарить вас за приглашение, — твердо сказала она.

— Всегда к вашим услугам, — усмехнулся Денни.

Девушка избрала безошибочную тактику вежливого сожаления, отметил про себя Денни. Она была так убедительна, что он легко ей поверил бы, не знай наверняка, что «администрацией» здесь является не кто иной, как ее отец, которому и принадлежит отель. А если не забывать, что перед ним еще и кузина его жены... А Лаура, как выяснилось, могла легко и непринужденно обманывать... Короче, Денни не поверил ни одному ее слову.

К слову сказать, она уже умудрилась заморочить ему голову. Он ведет себя как последний недоумок. Почти как с Лаурой. Но его жена была настоящей красавицей, а эта... Господи, как это они могут проделывать? Воистину — о женщины!

— Энн! — раздался за спиной Денни звонкий мальчишеский голос портье. — Тебе что-нибудь нужно?

— Да, — кивнула своей темной головкой девушка, — замени меня, пожалуйста. Мне срочно нужно уйти.

— Но... — попытался остановить ее Денни, но вовремя остановился, увидев холодную решимость в ее глазах.

Если он начнет сейчас настаивать, то еще сильнее разозлит ее и она больше никогда не станет разговаривать с ним. Она и так достаточно напугана, поэтому любое неосторожное движение может заставить девушку просто сбежать. Надо быть терпеливым и действовать очень осторожно. Чтобы застать противника врасплох, надо усыпить его бдительность.

Денни заставил себя мило улыбнуться и с сожалением развести руками.

— Надеюсь, что в следующий раз мне повезет, — ласково проговорил он.

— Не думаю, — почти шепотом ответила Энн, но поняла, что он ее отлично расслышал.

Юноша встал на ее место и вежливо спросил:

— Чем могу быть полезен, сэр?

— Спасибо. Я сам решу свои вопросы, — ответил Денни, следя за девушкой, которая направилась к двери. Когда Энн вышла, он повернулся к портье и небрежно сказал: — Привлекательная женщина.

— Да как сказать, — неопределенно пожал плечами юноша. — Привлекать-то она привлекает, но ближе чем на милю к ней не подступиться. Я здесь всего месяц, но уже успел в этом убедиться.

— Статуя изо льда и снега, да? — засмеялся Денни, понимая, что юноша пытался ухаживать за Энн.

— Что вы? Куда холоднее льда. Не советую, сэр.

Денни кивнул и пошел в номер. Делать ему пока было нечего, и он стал с интересом разглядывать номер, в котором ему предстояло провести ближайшие несколько дней. Комната была выдержана в бело-зеленых тонах, мебель и аксессуары идеально подобраны, здесь было чисто и очень уютно. Но Денни чувствовал, что ему не хватает воздуха, помещение казалось маленьким.

Впрочем, он, наверное, просто привык к куда более роскошным апартаментам. Мотаясь по всему миру в поисках автомобильных раритетов, он всегда требовал все самое лучшее, что можно получить за деньги. Деньги у него были. Его автомобильный салон, о котором он мечтал еще в родительском доме, был очень популярен, и выставки-продажи, а также аренда автомобилей для съемок кинофильмов приносили постоянный немалый доход. У него было все, о чем можно только мечтать, не было, как выяснилось, одного... Но он больше не хотел сегодня об этом думать.

Подбрасывая в руке ключи от номера, он безостановочно мерил шагами комнату, время от времени бросая взгляд на сад, разбитый возле отеля, на мокрую от дождя лужайку.

Стало быть, мисс Энн Уэнсли сделана из снега и льда? Ну что ж... Лед все-таки можно попробовать растопить. Ведь лед не камень. Кроме того, его задела эта девушка и ее вызов, сделанный почти в открытую. Он никогда не задумывался об этом, потому что в его жизни была Лаура, но отношения с женщинами у него всегда были легкие и доверительные. Они никогда не видели в нем врага. А может быть, она просто чувствует, что ему что-то нужно от нее?

Я ведь ей понравился, с удивлением подумал Денни, в этом можно не сомневаться. Я чувствовал это кожей.

Он видел, как становились еще темнее ее глаза, когда она говорила с ним, как трепетали ресницы, а щеки заливал румянец. Если она хотя бы чуть-чуть похожа на свою кузину, то подо всей этой глыбой льда и холодной корректностью прячется вулканическая лава, которая только того и ждет, чтобы появилась трещина в этой ледяной коре, чтобы выплеснуться наружу.

— Итак, мисс Энн, смотреть на вас можно, но дотрагиваться... Ну что же, посмотрим, — заговорил вслух Денни.

Он опять представил ее лицо, эти необыкновенные глаза. Если бы она сняла свои немыслимые очки, то была бы почти красавица. Зачем молодой женщине так себя уродовать? Каждое слово их разговора, на первый взгляд вполне делового и обычного, имело совершенно другое значение. Они говорили друг с другом не словами, а взглядами, жестами, движениями тела. И они отлично поняли друг друга.

Интересно, она о чем-нибудь догадывается? Что и говорить, первый раунд переговоров прошел в напряженной обстановке. Надо же было так нелепо поступить и сделать в первый же день такое откровенное предложение. В следующий раз он будет думать, прежде чем говорить.

С ней надо быть очень мягким, решил Денни.

Господи, как осложнилась ее жизнь за последние три дня. Она только-только начала приходить в себя, стала понимать, на каком свете находится, вынырнула из хаоса противоречивых чувств. Ей казалось, что она возвратилась на прямую широкую дорогу и теперь сможет жить дальше, — и тут появился он.

Все опять так запуталось. Все этот несносный мистер Грант.

Правда, если не врать себе, следует признать, что запутывает все не Дэниел Грант, а она сама. Энн ужасно неприятно было сознавать, что этот мужчина всего за три дня ухитрился занять прочное место в ее мыслях. И, похоже, она не знает, как с этим справиться. Стоит ему оказаться рядом, как моментально отзывается ее тело: сердце начинает отчаянно колотиться, уши слышат гораздо больше того, что он говорит, глаза останавливаются на сильных плечах и скользят по крепким стройным ногам... Она ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать. Как она ни старалась держать себя в узде, глаза ее постоянно искали Дэниела. Как только он появлялся неподалеку, ее взгляд тут же застревал на его худощавой фигуре. В очередной раз поймав себя на том, что она следит за ним, Энн вздрагивала и встряхивала головой, прогоняя наваждение. Она уже перенесла это один раз и не хотела никаких повторений, тем более что он не делал больше попыток заговорить с ней.

В то утро она пришла в отель в обычное время, встала за стойку и тут же поняла: что-то не так. На гладкой блестящей поверхности стойки лежал цветок... Чудесная, только что срезанная роза на длинном толстом стебле. Густой пурпурный цвет не оставлял никаких сомнений, что это признание в любви... Для того, кто хоть что-то понимал в языке цветов. Энн не хотела ничего понимать.

У нее задрожали руки, и она тут же разозлилась на себя за эту дрожь и на человека, который позволил сыграть с ней такую шутку.

Человек, который заставил ее так занервничать, сидел тут же и делал вид, что ничего не произошло.

Дэниел Грант, а это, разумеется, был именно он, расположился всего в нескольких футах от стойки, небрежно развалясь в кресле и делая вид, что с интересом читает «Геральд трибьюн».

Черт бы тебя побрал! — подумала Энн. Черт бы тебя побрал! Он что, не понимает, что ее совершенно не интересует ужин с ним и тем более нечто большее, что бывает после интимного ужина? О Господи, о чем я думаю! — одернула она себя.

Энн принялась считать до десяти: один... два... три... Она досчитала до десяти, потом проделала это еще раз. Желанное душевное равновесие не приходило.

Но самое обидное, что этот Дэниел Грант делает вид, будто ничего не происходит. Энн наблюдала, как он спокойно отвечает на приветствия проходящих мимо него постояльцев. Он здоровался уверенно и небрежно, совершенно не пытаясь повернуть голову в ее сторону. Потом она услышала, как он засмеялся. Конечно, он смеялся над ней. Здравый смысл ей подсказывал, что она ошибается, но здравый смысл отказывал ей. Энн казалось, что все смотрят на розу на стойке и понимают, что произошло. А она никак не могла придумать, что же с ней делать.

Пусть Дэниел Грант убирается из ее жизни! Никакие мужчины ей больше не нужны. Ей и Джилла хватит на всю оставшуюся жизнь. Пусть ее оставят в покое. Она ведь так немного просит.

Энн зажмурилась, чтобы не брызнули слезы. Потом схватила розу и направилась к Дэниелу.

— Мне это не нужно! — заявила она, бросив цветок на газету, которую он отложил, увидев приближающуюся к нему девушку. — От вас мне вообще ничего не нужно. Надеюсь, я высказалась достаточно ясно? Что я еще должна сделать, чтобы вы прекратили досаждать мне?..

Дальнейшие колкости замерли у нее на устах, так как в ответ она получила недоуменный холодный взгляд. Энн испугалась, потому что увидела его побелевшие пальцы, которые впились в край газетного листа. Она сжалась, приготовившись услышать отповедь и понимая, что постоялец имеет на это право. Она нарушила все правила приличия.

Ничего, она должна была это сделать, чтобы выплеснуть свою ярость. Зато теперь он оставит ее в покое.

Однако она ошиблась. Грант улыбнулся и спокойно посмотрел ей прямо в лицо. Он смеется, его явно забавляет нелепая ситуация. Энн стояла перед ним, переминаясь с ноги на ногу и чувствуя себя совершенной дурой.

— По-моему, не стоит так бурно реагировать, — протянул Грант. — Это всего лишь цветок.

— Я вижу, что это не бриллиантовое кольцо. — От испуга Энн начала дерзить. — Это роза, но мне эта роза не нужна. Мне ничего не нужно. В особенности от вас! Ни ваших роз, ни ваших приглашений...

— А я вам эту розу и не дарил, — мягко проговорил он, когда Энн замолчала на мгновение, чтобы перевести дыхание.

— Вы... что?.. — только и смогла выдавить она.

— Я вам эту розу не дарил.

Его мягкая улыбка оказалась тем перышком, которое переломило спину нагруженного верблюда. Энн совершенно растерялась и поняла, что не сможет больше сдерживаться и расплачется. Он наносил ей один удар за другим и при этом улыбался.

— То есть... как это вы не дарили? — проговорила Энн срывающимся голосом. — Но ведь кроме вас некому...

Сработало, мысленно похвалил себя Денни. В этот раз он все сделал правильно. Он заставил ее растеряться и что-то почувствовать по отношению к нему.

Три дня назад, когда она отвергла его предложение поужинать, Денни решил, что поторопился, пытаясь приблизиться к ней. Да, он готовил себя к длительной осаде, однако чувствовал, что его терпения надолго не хватит. Нужно как можно быстрее выяснить, что с Лаурой, и встретиться с ней. Иначе он рискует потерять над собой контроль.

Тем не менее он решил ни в коем случае не давить на кузину своей жены. Надо вести себя абсолютно нейтрально и не говорить ни одного слова сверх необходимого. Даже не смотреть в ее сторону лишний раз. Это единственное, что может заинтересовать женщину. Полное безразличие. Его вполне удовлетворяло, что он постоянно ловил на себе ее взгляды, и этого пока было вполне достаточно.

И вот теперь он убедился, что его тактика полнейшего нейтралитета начала приносить плоды. Денни видел, что девушка заинтригована. Он постоянно ощущал ее внимание. Черные глаза жгли ему затылок, но, когда он поворачивался, она резко отводила взгляд и делала вид, что чем-нибудь чрезвычайно занята. Ему временами было смешно, так их игра напоминала отношения влюбленных подростков. И вот она сама подошла к нему! Да, она была возбуждена и не настроена на дружеское общение, но это сейчас и не важно. Главное, что она пошла на контакт.

— Если это не вы, то кто?

Не желая злить ее, он опустил глаза на розу, которая лежала у него на коленях, и принялся ее рассматривать.

— Неужели вы и вправду не догадываетесь? — ответил он вопросом на вопрос.

— Представьте себе, нет... Может быть, вы меня просветите? — Энн продолжала дерзить, но запас ее злости и растерянности постепенно испарялся.

Денни взял цветок в руки и понюхал его.

— Это от вашего тайного воздыхателя, — проворковал он сладким голосом, лукаво глядя на девушку.

Энн удивленно пожала плечами.

— Какого тайного воздыхателя? — спросила она и опустилась в кресло напротив Денни. — Я думала... — Она чуть не закрыла рот рукой.

От Денни не скрылся этот непроизвольный жест. Она так боялась сказать лишнее... Он решил помочь ей.

— Вы думали, что вашим обожателем и воздыхателем является ваш покорный слуга, — медленно проговорил он, с удовольствием наблюдая, как краска покрывает ее щеки и шею.

— Но я... я ведь... — залепетала Энн.

— Могу сказать, что вы были не так уж не правы в своих предположениях, — грустно улыбнулся он. — Увы! Я не единственный.

Энн отрицательно замотала головой. Она пыталась найти опору, но не находила ее. Денни на минуту стало жаль ее.

Но только на минуту.

Он тут же вспомнил, что Энн причастна к тому, что случилось с его женой, что случилось с ним, и отогнал сочувствие.

— Но я... я не знаю... Кто еще? — недоуменно всплеснула она руками.

— Не уверен, что могу открывать вам чужие секреты. — Пожалуй, этого говорить не стоило.

Глаза Энн вдруг блеснули злым огнем. Она усмехнулась и встала с кресла.

— Достопочтенный мистер Грант, вы просто понятия не имеете, кто это был. Не так ли? Но вам доставляет удовольствие морочить мне голову, — отчеканила она злым голосом. — Вы всего лишь делаете вид, что знаете что-то такое, что неведомо мне. Знайте: я не поверила ни одному вашему слову о каких-то тайных воздыхателях. Это все вы придумали. И сделали.

Энн была похожа на учительницу, которая выговаривает ученику за плохо приготовленное домашнее задание, а он еще смеет объяснять ей, что у него на то были объективные причины. Гнев и суровость сделали ее лицо завершенным. Не холодным и отстраненным, а именно завершенным. Денни с удовольствием отметил, что линия рта стала четче, заострились скулы, а глаза заблестели. Пожалуй, если бы в ней было больше адреналина и она умела бы пользоваться косметикой, то была бы вполне ничего...

— И зачем мне понадобилось разыгрывать вас? — невинно спросил Денни.

— Откуда мне знать. Понятия не имею, как идет мыслительный процесс в голове таких личностей, как вы.

О, да ее кто-то сильно обидел, подумал Денни. Она ненавидит весь мужской род.

— Хотя бы потому, что отказалась с вами ужинать, — закончила Энн.

— Это кто отказывается от предложения поужинать? — услышали они оба голос управляющего отелем и по совместительству отца Энн — мистера Уэнсли.

Он незаметно подошел сзади и давно наблюдал эту сцену. Такой он видел свою дочь впервые. Его тихая девочка спорит с мужчиной, который к тому же их гость. Он понял, что пора вмешаться.

— Пустяки, па, — пробормотала Энн.

Она явно намеревалась воспользоваться появлением отца и прекратить разговор, однако Денни вовсе не собирался дать ей улизнуть с такой легкостью.

— Я позволил себе пригласить вашу дочь, мистер Уэнсли, — почтительно начал он, — поужинать со мной, но она мне отказала. Объяснила, что администрация не приветствует внеслужебные контакты между персоналом и постояльцами.

— Энн так сказала? — уточнил мистер Уэнсли.

Энн застонала про себя, понимая, что последует дальше.

— Энн, — повернулся он к дочери, — ты же прекрасно знаешь, что ничего подобного...

— Папа, это была шутка, а не серьезное предложение.

Дочь очень хорошо знала этот взгляд и была готова на все, лишь бы отец не смотрел на нее в этом своем духе «почему бы тебе не сходить куда-нибудь развлечься немного? В твои годы я только этим и занимался...». За последние несколько месяцев мистер Уэнсли смотрел так на дочь по крайней мере два раза в день.

— Что заставляет вас так думать? — удивленно поднял брови Денни. Он сложил газету и поднялся. Мягкие кошачьи движения резко контрастировали с напряженным блеском его глаз.

Энн поняла, что он сейчас похож на змею, гипнотизирующую свою жертву. И броситься на нее с желанием загрызть он может в любой момент. Что я ему сделала? — с отчаянием подумала она. Неужели нельзя оставить меня в покое?

— Что заставило вас думать, что я пошутил? — пояснил он свой вопрос.

— Ну... я... вы... — Энн набрала в грудь воздуха, чтобы сказать наконец все, что она о нем думает. И пусть будет что будет. — Вообще-то мне не показалось, что вы в отчаянии от моего отказа. — Ой, зря я это сказала. Глаза его победно сверкнули, и Энн поняла, что угодила в ловушку, которую он ей расставил и о существовании которой она не подозревала.

— Я не шутил, — сказал он с глубоким чувством, — наоборот, меня очень расстроил ваш отказ.

В душе Энн началась настоящая битва, и она не знала, за каким чувством останется победа. С одной стороны, ее не оставляло тревожное подозрение, что он просто развлекается таким изощренным и непозволительным способом, с другой — она очень надеялась, что он хочет пригласить ее на свидание, потому что она ему просто понравилась. Где-то глубоко в душе она очень хотела, чтобы Дэниел Грант попытал счастья еще раз. Она, конечно, откажется, но она должна знать...

Нет, она не собирается идти с ним ужинать. Она вообще не собирается с ним никуда идти. Но ей весьма неприятно думать, что он может так легко отступить.

— Вы в самом деле хотите со мной поужинать? — В голосе Энн послышалась нотка кокетства.

— О Господи! Ну конечно же хочу! — воскликнул Денни.

— И я поддерживаю это предложение, — вставил свое слово отец. — По-моему, это именно то, что тебе сейчас просто необходимо.

Господи, они что, сговорились мучить меня?

— Но если это невинное предложение противоречит установленным правилам... — В голосе Денни звучало понимание и смирение. Он инстинктивно очень умело манипулировал ситуацией. Он просто провоцировал Энн на согласие, хотя бы из чувства противоречия.

— Мистер Грант, для меня это большая новость. В смысле политики... Мне это в голову не приходило. Сейчас не те времена. Я уж не говорю о том, что моей девочке просто необходимо развлечься. В последние месяцы она не видит ничего, кроме работы. А в ее возрасте это очень вредно.

— Как, — сделал удивленные глаза Денни, — разве у нее нет друзей? Может быть, родственники-ровесники? — Денни надеялся, что при таком направлении разговора мистер Уэнсли расскажет о великой дружбе дочери со своей кузиной.

Однако Энн не дала отцу возможности развить эту тему.

— Папа! — почти закричала она. — Я думаю, что сама могу урегулировать подобные проблемы. Мне не пятнадцать лет.

— Вот-вот, — проворчал отец, — а ведешь себя как подросток.

Не хватало еще, чтобы отец заставил постороннего мужчину почувствовать жалость к его дочери. Ей и так плохо, а участие незнакомого человека может привести еще и к утрате самоуважения.

Что-то произошло с ней за эти несколько месяцев, о чем догадывается отец. Но он ничего не знает. Дочь предпочитает держать свои эмоции в узде. Вот об этом «что-то» Денни и хотел поговорить. Он придал своему голосу самые невинные и жалобные интонации:

— Только ужин, и больше ничего. Если вы не доверяете мне, мы можем поужинать здесь, в отеле...

— Но это вообще-то... — начал было мистер Уэнсли, но потом сообразил, что вопрос обращен не к нему.

— Энн? — Он повернулся к дочери. — Хочешь я подменю тебя. Девушке, наверное, надо подготовиться к вечеру.

Делать нечего. Бороться с мистером Грантом еще можно, но противостоять собственному отцу выше ее сил. Если говорить честно, то она понимала, что должна это сделать для самой себя. Не может же она всю жизнь провести в неприступной башне, созданной из своих обид и подозрений. Она должна «перестать беспокоиться и начать жить». Боже, какая дурацкая фраза!

Что такого есть в этом человеке, что она не может позволить себе просто быть самой собой? Почему бы ей не позволить себе просто расслабиться и получить удовольствие? У него такие красивые глаза, он мил и обходителен. Почему она его так боится? Она взрослая женщина и вполне отдает отчет в своих чувствах. Все ее страхи — это ее собственные фантазии.

— Итак? — прервал Денни ее размышления.

— Право, я не знаю.

— Окажите мне честь отужинать со мной в любое подходящее для вас время, — чопорно произнес Денни и собрался уже встать на одно колено.

Энн вдруг поняла, что ситуация становится комичной. Капризная девчонка заставляет взрослого мужчину играть в смешную игру. Нельзя заставлять мужчину чувствовать себя глупцом.

Признайся же себе, нашептывал внутренний голос, что тебе доставляет удовольствие видеть его просящим и униженным. Ты просто отыгрываешься за годы собственных унижений. Это ты всегда униженно просила мужчину побыть с тобой хоть полчасика.

Будь правдива, тебе доставляет удовольствие сознавать, что красивый и богатый мужчина обратил на тебя внимание. На тебя, такую обыкновенную. Да ты не могла даже мечтать, что кто-то посмотрит в твою сторону, после того что сделал Джилл.

О, Джилл! Мысль о нем заставила ее закусить губу. Она знала, что в один прекрасный день он бросит ее. Он всегда давал ей понять, что делает огромное одолжение, общаясь с такой заурядной девушкой. Где-то там была женщина, которая значила для него гораздо больше. Ей стоило только позвать. Энн не просто подозревала это, она была в этом уверена.

Однако это недостаточный повод, чтобы отвергать предложение мужчины, который стоит сейчас рядом с ней и смотрит просящими глазами.

— Откуда взялась роза?

— Какая роза? — засмеялся Денни. — Давайте оставим ее в покое. А лучше найдите вазу и поставьте ее в воду. Она может погибнуть.

Энн не двинулась с места.

— Ну ладно, открою вам тайну, — сжалился Денни. — Это юный Шон. Мне кажется, он здорово увлечен вами. Только, пожалуйста, не выдавайте меня.

— Хорошо, не выдам, — улыбнулась наконец Энн. — И... я согласна поужинать с вами сегодня вечером. — Пусть только попробует как-нибудь прокомментировать ее капитуляцию или в его глазах мелькнет искорка торжества, как она тотчас же заберет свои слова обратно, развернется и уйдет.

Однако он ничего подобного не сделал. Просто улыбнулся, коротко и открыто. Потом произнес внезапно охрипшим голосом, от которого сладко заныло в животе:

— Спасибо. В восемь часов вам будет удобно?

— Вполне. Я даже успею закончить все дела. А сейчас, извините, мне нужно проверить журнал регистрации. — Энн поспешно спряталась за стойку и стала листать книгу гостей. Она отчаянно пыталась сосредоточиться, но ничего не понимала, а только лихорадочно переворачивала страницы.

Денни постоял минутку, а потом сказал:

— Боюсь, восемь часов не вполне подходящее время.

Энн подняла голову.

— Но вы же сами назначили это время?

— Простите, я не совсем рассчитал. — Денни было все равно, когда начать ужин. Он мог сделать это прямо сейчас. Честно говоря, ему не терпелось поскорее все начать и закончить... Но он считал, что надо закрепить достигнутый с таким трудом успех и иметь все гарантии, что девушка в последний момент не передумает встречаться с ним.

— Как насчет половины девятого? — спросил он.

— Подходит, — быстро проговорила она и поспешила нагнуться еще ниже над книгой, чтобы он не заметил, как пылают щеки.

— Вот и чудесно, — сказал он и собрался было отправиться к себе в номер, но замер.

Она наклонилась так низко, что он увидел совсем рядом ее шею и легкий завиток волос, отдельный от гладкой прически, нежный и женственный. Это зрелище привело Денни в замешательство. Он был полон решимости бороться с ней как с самым главным врагом, использовать ее, а потом оставить пожинать плоды ее безнравственного поведения. Он ни секунды не сомневался, что она причастна к исчезновению Лауры, что она была наперсницей и сводней. В нем закипала ярость, когда он думал об этом. Эта девушка не должна вызывать в нем другие чувства. Не должна!

Но он с ужасом понял, что она вызывает у него другое ощущение. Хотя он и отдавал отчет, что оно такое же первобытное, как ярость. Он вдруг отчетливо понял, что до обморока хочет ее и почти утратил способность думать.

Почти, но не совсем...

Потому что совершенно неожиданно для него самого вместе с физическим голодом в нем проснулась вдруг симпатия к этой недотроге. Симпатия и нежность. Ему вдруг захотелось прижать к себе эту женщину-девочку и защитить от всех напастей этого неласкового мира.

Денни невольно любовался плавными закруглениями ее скул, изящной лепкой маленького подбородка, нежно-розовым маленьким ухом — и задыхался от нежности. Она вдруг показалась ему такой хрупкой и женственной, что устоять было почти невозможно. Это было совсем другое чувство, чем то, которое он неизменно испытывал к Лауре. Там все было острее и определенней.

У него пересохло в горле. Он незаметно подался вперед и уловил запах ее тела. Голова закружилась, а тело натянулось как струна. Денни едва осознавал, что делает. Он протянул руку и дотронулся до завитка волос на шее.

Девушка замерла на мгновение, потом резко подняла голову.

— Да как вы... — Она задыхалась от ярости.

Но это было лишь ее первой непосредственной реакцией. Однако чем глубже ее взгляд проникал в синеву его пронзительных глаз, тем скорее испарялось негодование. Энн вдруг с ужасом поняла, что смотрит в глаза своей судьбе. Что она столкнулась с чем-то, чего еще не понимает, но что перевернет ее жизнь.

— Это тоже противоречит политике руководства? — Денни попытался сгладить неловкость ситуации шуткой.

— Да... нет... — растерянно пробормотала Энн, не вполне понимая, о чем он спрашивает.

Политика? При чем тут политика? Обычная жизнь с ее ежедневными заботами и установленными правилами только что просочилась сквозь ее пальцы, как горсть песка. Она испугалась теперь той неотвратимости, которую только что увидела своими глазами.

— Нет, — решительно сказала она. Иногда это помогало. Стоило ей вслух произнести «нет», как проблема исчезала сама собой. Как будто захлопывалась дверь, за которой толпились неправильные решения.

Но сейчас это не сработало, потому что Дэниел воспринял это «нет» как ответ на свой вопрос. Тревога ушла из его глаз, и уголок рта пополз вверх.

— Это было сильнее меня. Мне так захотелось дотронуться... Почти так же, как и поужинать с вами. Но я понял, что никогда не получу на это разрешения. Даже с помощью вашего отца.

— Будем считать, мистер Грант, что это всего лишь досадное недоразумение, — строго ответила Энн.

— Денни. Зовите меня Денни, — попросил он.

— Я постараюсь, мистер Грант. Позже. Теперь, я надеюсь, мы обо всем договорились?

— Почти, — кивнул он.

— До вечера. Мне действительно надо работать, — сказала Энн и посмотрела на него без тени улыбки.

Денни сидел в кресле у себя в номере и тупо смотрел в окно. Хорош сыщик. Если так пойдет дальше, то он станет не преследователем, а дичью. Или он совершенно не разбирается в женщинах, или в этой девушке не все было так, как он себе нарисовал. Ему мешали ненужные эмоции и мысли. Голова должна быть свежей, а чувства нужно поберечь для другой жизни. Может быть, потом, когда все встанет на свои места, он научится опять доверять людям и позволит себе нежность и расслабленность. Но не сейчас. Эта девушка его враг, а с противником надо держать ухо востро.

В то же самое время Энн терзала себя вопросами, что ей дальше делать. Она прекрасно понимала, что одним вечером дело не ограничится. Этому человеку что-то от нее нужно. Но, обжегшись на молоке, начинают дуть на воду. Может, судьба решила сделать ей подарок? Джилл поначалу тоже казался ей воплощением женской мечты. Хотя... Энн с первого момента знала, что он порочен. Она понимала, что отреагировала на его мужскую агрессивность. Он не скрывал своих намерений, не делал вид, что хочет долгих и прочных отношений, не пытался доказать ей, что она значит для него больше, чем просто женщина для утех. Она надеялась, что когда-нибудь все изменится. Наивная!

Энн больше не желает верить мужчинам и заниматься самообманом. Этот мужчина, как и любой другой, — враг. И она будет вести себя с ним соответственно.

ГЛАВА 4

Три часа в ресторане пролетели для Денни незаметно. Нельзя сказать, что он весь вечер молчал, но, если бы кто-нибудь спросил его, о чем он говорил, он не вспомнил бы ни слова. Все это время он пытался сосредоточиться на своем плане, но ничего не видел, кроме женщины, сидящей напротив него.

Перед ним была совершенно незнакомая женщина, ничуть не похожая на ту Энн Уэнсли, с которой он общался в последние три дня. Та была холодная и блеклая девушка, эта — обаятельная и раскрепощенная женщина.

Прежде всего бросались в глаза перемены в ее внешности. Он увидел ее в холле гостиницы и остолбенел. Юбка темно-синего цвета и форменная блузка, к которым он привык за эти дни, исчезли. На Энн было шелковое платье насыщенного зелено-голубого цвета. Оно плотно облегало фигуру, и он впервые увидел ее точеные формы. Она была так изящна, что в обычной одежде казалась бесформенным подростком. А сейчас стали видны высокая крепкая грудь, длинная стройная шея, тонкая талия, округлые бедра, изумительной красоты ноги. Она была как статуэтка. Юная, чистая и трогательная.

Волосы, которые Энн обычно тщательно убирала в пучок, сейчас были распущены по плечам. Они лежали мягкими волнами. И у него опять возникло желание потрогать их или заправить прядь за ухо.

Он еще не дошел до лица, но уже понял, что эта женщина могла бы стать похитительницей мужских сердец, если бы была более уверена в себе.

Денни не знал, что Энн женским инстинктом поняла, что должна быть сегодня ослепительно хороша, чтобы сбить своего врага с толку.

Мужчины пасуют перед уверенными свободными женщинами. Знал бы он, чего ей стоил весь сегодняшний маскарад. Это платье она позаимствовала у подруги и долго не могла привыкнуть не чувствовать себя в нем голой. Оно слишком облегало ее фигуру, и каждое движение подчеркивало то, что платье всего лишь дань традиции уважения к общественным нормам. Оно скорее открывало, чем скрывало. При этом не было ни глубокого декольте, ни оголенных рук, но оно производило впечатление откровенного. Когда Энн надела его, подруга даже присвистнула от восхищения и пообещала подарить его, если оно принесет счастье.

Энн никогда не догадывалась, что способна играть роль. Но сегодня это было нужно. Она должна научиться побеждать мужчин. Только тогда она станет свободной и будет сама выбирать, что ей делать и как ей жить. По застывшему лицу Денни она поняла, что желаемый эффект достигнут.

Вечер катился своим чередом и Денни поймал себя на мысли, что первый раз с того дня, когда он вернулся домой и прочел прощальное письмо Лауры, он ни разу не вспомнил о ней. Ему было просто приятно в обществе незнакомки, и он не хотел ни о чем думать. Во всяком случае, сегодня он ни на шаг не продвинулся в своей попытке узнать, что случилось с его женой. Что ж, у них еще будет достаточно времени, подумал, успокаивая себя, Денни.

Денни был рад, что привел Энн именно в этот ресторан. Как-то гуляя по городу и строя планы поисков жены, он заглянул сюда и был поражен уютом и атмосферой интимности. Здесь царил полумрак, играла тихая классическая музыка, мягкий ковер заглушал шаги. В центре зала был сооружен камин, а столики, которых было всего пять, стояли в углублениях и были отделены друг от друга. Все цвета зеленого и коричневого, которые были мыслимы в природе, переплетались в отделке стен, барной стойки, обивке мебели. На столах стояли серебряные приборы, хрустальные бокалы и фарфор. Свет был так искусно устроен, что высвечивал только необходимое. Лица посетителей открывались лишь их непосредственному собеседнику. Здесь можно было устраивать келейные свидания, заговоры и дворцовые перевороты. Тайна и интимность. Официанты скользили неслышными тенями. Создавалось ощущение полного одиночества. Именно в такой ресторан и нужно было приводить человека, чтобы он не чувствовал себя на всеобщем обозрении. Денни почему-то понимал, что это самое главное для Энн, что она не любит толпы. И что только в такой волшебной атмосфере, находясь внутри изумрудного ларца, она может расслабиться и разговориться.

В начале ужина Денни был скован. Одно дело поразить роскошью маленькую девочку, и совсем другое — попытаться удивить роскошную даму.

Энн вела себя очень уверенно. Только она одна знала, чего ей это стоит. Она сделала вид, что не заметила всего великолепия заведения. Ей пришлось набрать в легкие побольше воздуха, когда она открыла меню и увидела ассортимент и цены. Джилл водил ее в рестораны попроще. Но, начав играть роль светской львицы, она уже не могла остановиться и выбрала самые изысканные блюда. Надо заметить, что ресторан мог поразить разнообразием блюд самых взыскательных посетителей. Здесь были самые знаменитые блюда многих народов мира и готовились они с учетом особых пожеланий клиентов.

Энн понимала, что не сможет проглотить ни кусочка, но ужин требовал соблюдения некоторых правил. Поэтому, получив свой заказ, она заставила себя попробовать всего по чуть-чуть.

Денни почти не замечал, что ест. Ему гораздо интереснее было наблюдать за Энн. Она великолепно справлялась со своей ролью.

Пригубив вина после первого тоста, они оба надолго замолчали. Самое странное, что это не было неприятно или тягостно. Оба приходили в себя и наслаждались атмосферой уюта и интимности.

Потом Денни почувствовал, что будет лучше, если разговор примет полушутливый необязательный характер, и спросил очень серьезно:

— Вы хорошо рассмотрели то, что отправили сейчас в рот, милая леди?

— Да, это был кусочек блина и икра, — ответила Энн, как прилежная ученица.

— Но икринки такие маленькие, а вы без очков...

— Неужели вы заметили, что я их сняла?

— Вы знаете, такие потрясающие очки трудно не заметить.

— Вы льстите моему вкусу, достопочтенный сэр.

— Что вы! Наверное, это одна из последних новинок этого сезона.

— Хотите, я расскажу, почему и где я их купила?

— Только помедленнее, мне нужно запомнить, чтобы сообщить знакомым женщинам, где отыскивают подобную прелесть.

Они рассмеялись. Он подшучивал так необидно, что Энн поняла: вечер, которого она так боялась, пройдет в непринужденной обстановке.

— Так вот. Могу раскрыть секрет. Я все прекрасно вижу. И очки мне совершенно не нужны.

— Маскарад?

— Вы проницательны. Именно маскарад. Когда мне было шестнадцать лет, я решила, что должна испытать мир. Любимая всеми фраза, что важна не форма, а содержание, почему-то вызывала у меня сомнения. Я просто решила проверить. Смогут ли мальчики рассмотреть за этими страшными очками мою прекрасную душу.

Энн говорила это, иронизируя и посмеиваясь над своим юношеским максимализмом, но Денни понимал, что она до сих пор не решила для себя этот вопрос, если так и не сняла эти жуткие очки.

— Я направилась в оптику и нашла там самую нелепую оправу, которая совершенно не соответствовала моему лицу. Потом попросила вставить туда обычные стекла, объяснив, что мне это нужно для театральной постановки. Потом надела и явилась домой. Папа чуть не упал в обморок. Они все долго убеждали меня, что нельзя скрывать то, что действительно удалось. Видимо, имея в виду мои глаза. Но переубедить подростка достаточно сложная вещь. Тем более когда он бросает вызов.

Денни кивнул. Ему, правда, не приходилось таким образом выяснять верность расхожих представлений, но процесс поиска своего места во взрослом мире он тоже пережил. Он прекрасно понимал Энн. И понимал, что, чтобы ставить опыты на себе, надо иметь мужество.

— Энн, скажите честно, вам часто говорят, что у вас потрясающие глаза?

— Если вы скажете то же самое, я вас возненавижу, — засмеялась она.

— Но я же скажу чистую правду.

— Понимаете, когда тебе с пяти лет твердят про глаза, начинаешь думать, что все остальное настолько уродливо, что не стоило и рождаться. Никто и никогда не говорил мне просто: «Какая ты красивая, Энн!»

— Какая ты красивая, Энн! — с удовольствием произнес Денни. Это было именно то, что он хотел ей сказать с самого начала вечера.

— Я вам не верю. Вы сказали это, чтобы подлизаться ко мне и выведать какую-то тайну.

Энн улыбалась, а Денни весь сжался от того, что она попала в точку. Он лжец. Его личность раздваивается. Он говорил чистую правду, делая ей комплимент, но внутренне осознавал, что таким образом приближается к заветной цели.

— Я больше не буду говорить, что ты красивая. Никогда. Тогда ты станешь мне доверять.

— И не говори про глаза. Хорошо?

Денни яростно закивал. Неприятная минута прошла. Можно опять расслабиться и спокойно болтать. Они как случайные попутчики на дороге, которые расстанутся на ближайшей станции и больше никогда не увидят друг друга. Поэтому можно признаваться в том, в чем никогда не откроешься хорошему знакомому или близкому человеку.

— Энн, скажи, а ты любила когда-нибудь? — спросил Денни, прекрасно понимая, что переходит границы дозволенного. Этот слишком личный вопрос он не решился бы задать даже близкому другу. Но ей он задал. Она или позволит ему быть откровенным, или он никогда ничего не узнает. Сама ситуация и атмосфера ужина была таковой, что оба чувствовали: сегодня условностями можно пренебречь.

— Ты задаешь серьезный вопрос? — медленно спросила она.

— Да.

— Можно я отвечу так же серьезно? Денни молча кивнул.

— Да, я любила. Долго, страстно и очень тяжело. Я не хочу рассказывать подробности. Но в этом кроется истинная причина того, почему я так настойчиво отвергала ваше предложение насчет ужина. Для меня отношения с мужчинами в прошлом. Я не хочу больше никого любить. Все. Точка.

Денни опустил голову. Теперь он понял логику ее поступков, и ему стало жаль Энн. Они оба были обмануты. Значит, они друзья по несчастью? Друзья, но не враги? Денни запутался в своих мыслях и ощущениях. Все, что он придумал про кузину своей жены, не совпадает с тем, что он видит сейчас. Эта наивная девочка не могла участвовать в холодной и расчетливой авантюре. Она была такой искренней и смешной, когда рассказывала про очки, и отчаянно несчастной, когда говорила про свою обманутую любовь.

— Ты понимаешь, о чем я говорю? — спросила она строго, глядя прямо ему в глаза.

— Да, — кивнул он, отвечая ей таким же серьезным взглядом. — Хочешь, я открою тебе свою тайну? И прошу тебя, ничего не говори. Просто выслушай меня.

Энн отодвинула от себя тарелку, сложила руки на коленях и подалась вперед. Она готова была слушать его сколько угодно. В его синих глазах застыла боль, а в уголках рта отчетливо проступили горькие складки.

— Я не просто любил. Я жил своей любовью. Я питался ею, как воздухом. Мне казалось, что нет в мире женщины более совершенной, более доброй, более желанной. Я полюбил ее с первого взгляда, с первого слова. Она вошла в мою плоть и кровь, она стала моей душой и моим сердцем. Она была мне ребенком и любовницей. Я просыпался и засыпал, зная, что она как солнце всегда будет рядом, даже когда его не видно. Я покинул родину, чтобы быть рядом с ней. Я мечтал бросить к ее ногам целый мир. А она бросила меня. Однажды просто не пришла домой. Я нашел только записку, где она просила меня не искать ее. — Денни произнес этот страстный монолог на одном дыхании. Энн была первым человеком, которому он рассказал о своем горе. Он очень боялся фальшивого жеста или слова.

К счастью, Энн ничего не сделала и не сказала. Она просто смотрела на него и кусала губы, еле сдерживая слезы.

— Прости меня, — сдавленно проговорила она после долгого молчания. — Ты говорил о себе, а мне показалось — обо мне. Это моя история. Так не бывает.

— Ну вот, Энн, мы сказали друг другу самое главное, — грустно вздохнул Денни. — Теперь мы почти родственники. Поэтому можешь меня больше не бояться.

— Я не боюсь тебя, Денни. Но я не понимаю, почему ты так настойчиво искал встречи со мной. Неужели тебе больше не с кем поговорить?

Денни вздрогнул. Потрясающая женщина. Она сама не понимает, что ищет для него оправдания. Ему даже придумывать ничего не надо.

— Прости меня, Энн. Наверное, это нехорошо. Но мне действительно нужен был слушатель. Понимаешь, это та история, которую никому не расскажешь. До сих пор никто не знает, что жена бросила меня. Собственно, поэтому я здесь. Я просто пытаюсь найти ее следы.

Денни хотел заставить Энн задавать ему дальнейшие вопросы. Разговор повернулся таким образом, что вопрос о Лауре был бы вполне естественным, но что-то мешало ему говорить самому. Пусть она сама пожелает все выяснить.

Но Энн молчала. Джилл приучил ее не задавать вопросов. Если не хочешь получить нежелательный ответ, просто не задавай вопроса. В самом начале их отношений Энн так часто сталкивалась с враньем или грубостью, что предпочитала просто молчать.

Молчал и он. Пауза затянулась. И сейчас она была томительной. Как будто люди подошли к порогу, переступив через который станут или совсем чужими, или самыми близкими. Это было так хрупко, что оба испугались и отпрянули от этой черты.

Денни улыбнулся и нарушил молчание:

— Энн, я предлагаю тост за взаимопонимание. Мы прекрасно сегодня поняли друг друга и не обидели.

— Да.

— Как видишь, мы оба не способны на чувство, но мы могли бы стать друзьями, — усмехнулся Денни. Он поднял голову и посмотрел мимо Энн. В его взгляде была беспросветная тоска и одиночество.

Боже мой, оказывается, мужчины тоже могут страдать от любви, с удивлением подумала Энн.

Денни перевел взгляд на Энн и решительно сказал:

— Энн, давай дружить! Представляешь, как это здорово — не любить, а просто дружить. Другу можно доверять. Он никогда не предаст тебя из-за глупой слепой страсти к другому. А главное, ты всегда сможешь понять его и простить. Давай, Энн.

— Давай, Денни. Давай будем дружить, — кивнула Энн и протянула через стол узенькую ладошку.

Денни подставил свою широкую ладонь. Ее холодные пальчики утонули в его теплой руке. От раскованной светской львицы, поразившей его в начале вечера, не осталось и следа. Перед ним опять была неуверенная и нежная девочка, отчаянно пытающаяся скрыть свою ранимость за независимым видом.

Самый напряженный момент вечера прошел, и они опять непринужденно болтали, делясь детскими воспоминаниями и смешными историями. Сначала обоим было немного неловко, но Денни не зря имел славу остроумного и обаятельного мужчины. Он заставил Энн смеяться до слез, рассказывая о том, как боялся его отец уколов, хотя стоически пережил тяжелейшую операцию, и каждый раз уговаривал медсестру сделать ему общий наркоз перед процедурой. Потом они весело выбирали десерт, пытаясь догадаться, что кроется за экзотическими названиями. Потом решили выпить еще чуть-чуть вина...

Одна только мысль преследовала Денни весь вечер и не давала ему покоя: он до дрожи хочет эту женщину. Это совершенно не вязалось с тем, что он декларировал. Как будто разум и тело жили отдельной жизнью. Он пытался заставить замолчать голос плоти, помня, что уже однажды попался на удочку страсти. Но ничего не мог поделать. К концу вечера ему было просто физически больно от нереализованного желания...

— Похоже, нам пора, — улыбнулась Энн. Денни посмотрел на часы и поднял руку, подзывая официанта.

— А куда все пропали? — Он недоуменно оглядел зал и увидел только одинокого официанта, который деликатно делал вид, будто не замечает, что гости засиделись.

— Кто куда... Кто-то отошел в бар, а большинство разошлись по домам. Многие уже легли в постель.

Показалось ему или Энн тоже ощущала напряженную тайну чувственности, которая невольно окутывала их весь вечер и промелькнула в ее последних словах? Он заметил только, что ее темные глаза таинственно мерцают и она вся подалась ему навстречу. Еще минута — и он наговорит глупостей.

— Хочешь, тоже пойдем в бар? — спросил он, пытаясь отогнать наваждение. — Выпьем еще шерри?

— Нет, мне достаточно. Я думаю, лучше уйти, — покачала головой Энн.

Неужели в ее голосе прозвучало сожаление? Или ему просто показалось? Нет, не показалось. Он не ошибся. За один вечер он добился того, на что рассчитывал потратить неделю. Только он уже был не рад, что это именно та девушка, которую он так хотел сделать сговорчивой. Лучше бы она была лгуньей и стервой.

— Я провожу тебя?

— Конечно. Ведь мы друзья. Ты же не бросишь меня ночью одну в городе.

— Не понял?

— Если бы у нас было настоящее свидание, ты бы даже не стал меня спрашивать, нужно ли меня провожать, — почему-то обиделась она. — Хотя я живу совсем близко...

Денни видел, что она напряглась, произнося слово «свидание». Она действительно пытается играть роль друга.

— Ты знаешь, это, пожалуй, лишнее... — начала размышлять она вслух.

— Энн, — резко оборвал он, — перестань говорить глупости. Он не провожать ее хотел. Он хотел провести с ней ночь. И плевать на свои предыдущие заявления.

— Дэниел, мне правда неудобно...

— Зато мне удобно. — Господи, она и представления не имеет, каково ему слышать ее голос, мягкий и чуть хрипловатый, произносящий его имя. Ну хорошо, пусть не совсем его... Но он так сам себя назвал. Он уже готов был рассказать ей всю правду, но прикусил язык. Момент для откровения был упущен. Надо было сделать это в самом начале... Теперь уже поздно. Что-то изменилось. Придется играть роль до конца. Он будет держать себя в руках и, выяснив все, уберется из ее жизни. Такую девушку нельзя обижать.

Но вопреки голосу рассудка в нем говорило отчетливое желание услышать, как она произносит его настоящее имя. Причем в несколько иной ситуации, в темноте спальни. Во время любви. В наивысший момент страсти...

Господи, только не это!

Он старался идти чуть позади Энн, боясь, что его тело может выдать его. Он весь горел огнем неутоленного желания и до боли сжимал зубы, чтобы не застонать. Холодный ночной воздух чуть остудил его голову, но ничего не мог поделать с приливом страсти. А когда он смотрел на стройную фигурку Энн, на ее плавную походку, на стройные ножки, ему приходилось сжимать кулаки, чтобы удержать себя от нежелательных действий.

То, что он испытывает сейчас, не случалось с ним вот уже месяц. До чего же глупо, что это происходит именно сейчас и именно с этой женщиной. Сейчас, когда ему нужно владеть собой на все сто, тщательно обдумывая каждый шаг и каждое слово. Сейчас, когда он не может позволить себе ни тени зависимости от нее.

— Дэниел? — Энн остановилась и повернулась к нему. Между бровей у нее появилась крохотная морщинка.

Денни тряхнул головой, отгоняя мысли.

— Дэниел, — повторила она, — ты действительно хочешь этого?

— Хочу чего? — Он испугался, что она умеет читать мысли.

— Проводить меня домой.

— Да, Энн, я хочу этого. А ты? Да или нет? — Денни понимал, что говорит что-то не то, но остановиться уже не мог.

Что будет дальше? Да или нет? Эти два слова как два крохотных молоточка стучали в голове Энн, пока она соображала, о чем он спрашивает и что она должна ответить. Он спрашивает о чем-то другом. А отвечать придется. Хотя бы затем, чтобы покончить с той атмосферой зыбкости, в которую они оба с головой окунулись сегодня вечером.

Она считала, что может держать себя в руках до того момента, как этот мужчина открыл дверь их отеля. Она считала, что соорудила вокруг себя стену из льда и снега и что больше ни один мужчина не причинит ей боль.

Денни подошел к ней совсем близко. Она не хотела, чтобы какой-либо мужчина подходил к ней так близко. В ресторане они были разделены столом, а сейчас она стояла прямо перед ним, растерянная и незащищенная.

— Итак?

С чего она взяла, что в его вопросе скрыто что-то большее? Ведь они говорят о том, что он провожает ее домой. Только и всего.

Энн подняла голову и посмотрела на него. Лунный свет падал на его лицо так, что видна была только половина. Он скрывает от нее свое истинное лицо. Он говорит только то, что считает нужным. Или нет? Или ей это только кажется?

Энн постаралась отогнать эти мысли. Она просто научена на горьком опыте не доверять словам и своим чувствам. Он ничего плохого ей не сделал. Наоборот, впервые она кому-то открылась. Пусть не совсем, но она произнесла вслух то, о чем непрерывно думала последнее время. Честно говоря, она весь вечер кусала себя за язык, чтобы не выложить всю историю во всем ее неприглядном виде. И ей хотелось, чтобы он ее пожалел.

Так почему она должна говорить «нет»?

— Да, — сказала Энн и почувствовала, как ее захлестнула волна бесшабашности, юности и женственности. Она вдруг поняла, что жива и что ей очень хочется любить.

Ей так хорошо было сегодня вечером. Так хорошо ей никогда не было. С Джиллом она всегда боялась сказать лишнее слово, дабы он не разозлился и не ушел. А Дэниел... Он сделал ее опять мечтательной девушкой.

— Спасибо тебе, — тихо сказала она. — Я провела чудесный вечер. Мне давно не было так хорошо.

— Даже с ним? — не удержался Денни.

— Не порти все, пожалуйста, — остановила его Энн.

— Хорошо. Я рад, что тебе понравилось. — Голос Денни вдруг сел. — Мне тоже было хорошо.

— Мы, кстати, уже пришли. Так что ты выполнил обещание. Проводил меня домой.

— Спокойной ночи, Энн. И до завтра.

Он не удержался и коснулся пальцем ее щеки, а потом заправил прядку волос за ухо.

— Не ругайся. Я хотел этого весь вечер.

— Я не ругаюсь. Спокойной ночи.

Энн сидела у окна, подставив лицо лунному свету. Ночь была спокойная и чистая. После долгих дней тумана и дождей небо очистилось и в воздухе по-настоящему запахло весной. Тело земли постепенно нагревалось, отдаваясь солнечным лучам. Влажные испарения почвы смешивались с горьковатым запахом набухающих почек. Природа жила в предвкушении рождения новых жизней.

Энн чувствовала сейчас это особенно остро. Прошедший вечер вернул ее к тому времени, когда она еще не научилась страдать, а существовала в ожидании счастья, когда будущее рисовалось в призрачном свете сбывшихся грез. Ей вдруг захотелось, чтобы время повернулась вспять и жизнь началась с чистого листа. Дэниел заставил ее узнать, что в отношениях мужчины и женщины может быть нежность и доверие, робкая чувственность и стыдливость. Она знала теперь, что можно отрешиться от терзаний раненого самолюбия и получать удовольствие от общения с мужчиной.

Нет, это, конечно, будет не Дэниел. Она понимала, что в его жизни произошло нечто такое, что делает его закрытым для новой любви. Но ведь однажды может появиться тот, кто сумеет полюбить ее по-настоящему, будет предупредительным и тактичным. Он возьмет от нее всю нерастраченную силу чувства и никогда не обидит. Раны, которые были нанесены тяжелыми отношениями с Джиллом, его предательством, сегодня уже не болят.

Дэниел ей очень понравился. Больше того, она кожей ощущала его мужской магнетизм. Она не могла заснуть и с удовольствием перебирала в уме все подробности их общения. Сердце подсказывало Энн, что она вызвала в нем не просто дружеские чувства, но разум твердил, что обольщаться не стоит. Еще одного крушения мечты она просто не выдержит.

Но Энн понимала, что отказаться от общения с первым мужчиной в ее жизни, который, ни слова не сказав и ничего особенного не сделав, заставил ее поверить в то, что она умная, красивая и обаятельная, она не сможет. Слишком велико искушение. Он ведь определенно сказал, что не будет ухаживать за ней, так что опасаться нечего. А купаться в удовольствии быть рядом с галантным и мужественным кавалером — это можно себе позволить. У нее так давно не было радости! А вдруг судьба просто смилостивилась и дает ей шанс вернуть утраченные мечты о счастливой жизни?

Пусть все будет как будет. Она не станет ни мечтать, ни фантазировать, ни разочаровываться. Она просто постарается получить удовольствие. А если ему потребуется помощь, она будет рядом. Энн почему-то знала, что рано или поздно он поделится с ней своей тайной. Иногда мужчине нужна другая женщина, чтобы постараться понять, простить и забыть. А потом... Пусть будет что будет!

Энн улыбнулась и направилась в спальню. Она была довольна, что так все хорошо придумала. Теперь можно и заснуть. И больше ничто не будет мучить ее. Она легла в прохладную постель и через несколько минут заснула.

Денни метался по своему номеру. Он был в отчаянии. Неутоленное желание, злость на себя, обида на Лауру, нежность и жалость к Энн, безвыходность положения, в которое он сам себя поставил, — все смешалось и разрывало его на части.

Как легко было ему до того момента, пока он не увидел нежный завиток волос на ее шее, пока не провел с ней несколько спокойных и беззаботных часов в ресторане, пока не коснулся ее щеки на пороге ее дома...

Он не должен этого чувствовать. В тот момент, когда он все узнает о Лауре, он должен будет возненавидеть Энн. А он не хочет ее ненавидеть. Есть два пути: отказаться от своего плана и отдаться на волю нового чувства или запретить своим эмоциям мешать ему осуществить задуманное. Он не может заставить замолчать свое сердце и не может не слушать голоса рассудка.

Денни остановился и несколько раз глубоко вздохнул. Обычно это несложное упражнение приводило его в порядок. Мышцы расслаблялись, а голова начинала работать ясно. Сейчас это не помогло.

Если бы он мог посоветоваться с отцом! Только теперь Денни отчетливо понял, насколько тот оказался мудрым и прозорливым человеком. Он предвидел ситуацию, в которую рано или поздно попадет сын, и пытался предостеречь его. Он совершенно определенно говорил, что не следует поддаваться голосу страсти. Терри понимал, что ребенок, не переболевший корью в детстве, не имеет иммунитета. Так и его сын, который не пережил детских влюбленностей и горьких разочарований в юношеских пылких отношениях, не может понимать женщин и отдавать себе отчет в своих действиях. Он ведь предупреждал его, что женщины умеют манипулировать мужчинами, когда те испытывают страсть. Но Денни тогда не стал слушать советов и теперь расплачивается за свою самонадеянность. Может быть, и сейчас он не в силах разрешить ситуацию, потому что слишком захвачен желанием?

Единственный выход — это постараться убить свое желание. Денни решительно направился в ванную. Он встал под струю холодного душа и дождался того момента, когда его тело перестало чувствовать что-либо, кроме холода. Почти синий, с трясущимися губами, он шагнул на пол и приблизил лицо к зеркалу. На него смотрел замерзший взъерошенный человек, в глазах которого не было ничего, кроме жалости к себе. Он постоял еще немного, ожидая, пока высохнут капли воды. Потом растерся полотенцем, завернулся в халат и отправился в кровать.

Ему хотелось оказаться в тепле и ни о чем не думать. Пусть решит все завтрашний день, сказал себе Денни, заворачиваясь в одеяло. Холод постепенно отступил, и он, с блаженством чувствуя обволакивающее его тело тепло, провалился в сон.

ГЛАВА 5

Прошло несколько дней. Денни и Энн несколько раз в день встречались в отеле. Оба делали вид, что в их жизни не было того вечера в ресторане, когда они открыли друг другу свои тайны.

Утром перед завтраком он подходил к стойке, приветливо здоровался с Энн, шутил, расспрашивал ее о постояльцах, которых знал уже наперечет, и отправлялся в столовую. Энн вела себя спокойно и добродушно. Она с удовольствием болтала с Денни, не смотрела на него вопросительно или с томной многозначительностью, легко прощалась с ним до следующего раза. Они вели себя как старые приятели, которых ничто не связывает, кроме привычки по воскресеньям выпивать по рюмочке вина в знакомом баре.

Каждый из них знал, что это тайм-аут. Их история только началась. Энн спокойно наслаждалась каждым днем под одной крышей с Денни. А он пока так и не решил, что же ему делать дальше.

Проблема заключалась только в одном. Денни не мог оставаться тут вечно. Его ждал Лондон, его салон, его сотрудники и партнеры.

Он знал, что может позволить себе небольшой отпуск, но его отсутствие уж слишком затянулось. Он, конечно, отдавал распоряжения по телефону, но дела требовали его личного присутствия. Если бы можно было перевезти этот милый отель вместе с Энн в Лондон, а еще лучше поближе к его родному дому, но это было невозможно.

Надо решиться на конкретное действие. И Денни решился.

Идея пришла ему в голову поздно вечером, когда Энн уже ушла домой. Но Денни подумал, что в данном случае известная истина «утро вечера мудренее» не годится. Он должен немедленно поговорить с Энн, после чего сможет спокойно уснуть впервые за эти несколько дней. И если для этого придется поднять ее из постели, он это сделает.

Мысль была проста: он должен рассказать ей всю историю, не называя имен. И когда Энн поймет, что он все знает о той роли, которую она сыграла в его отношениях с Лаурой, то не станет ничего отрицать. Ей придется выложить всю правду. Насколько он понял суть ее характера, она должна тяготиться грузом ответственности за судьбы других людей. Она не сможет не понять, что он не обвиняет ее, а только пытается помочь выбраться из липкой паутины лжи. Денни был почти уверен, что участвовала она во всем этом не по трезвому расчету, а по недоразумению. Ее просто использовали. Когда человеку представляется возможность раскаяться, он обязательно этим воспользуется. Особенно если ему не чужды понятия стыда и совести. А Энн не чужды.

Итак, он должен поговорить с ней немедленно. Он быстро накинул куртку и направился к Энн домой.

Он знал, что она живет одна. Ее отец согласился с тем, что в определенном возрасте дети должны покидать родной дом. Мистер Уэнсли любит свою дочь и доверяет ей. Когда она однажды попросила его помочь найти ей тихую приличную квартиру, он не стал возражать. Сам занялся поисками жилья и обещал платить арендную плату.

Денни не совсем понимал, зачем столь юной особе отдельная квартира. Она ведь не холостой мужчина, чтобы организовывать свою личную жизнь. Но в данной ситуации он был рад, что Энн живет одна и ему не придется выяснять отношения с родственниками, которых поздний визит заставил бы волноваться. А достаточных аргументов для оправданий у него нет.

Он дошел до дома Энн довольно быстро. Тот вечер, когда он провожал ее домой, запомнился ему каждым мгновением. К тому же Энн жила недалеко от отеля.

К облегчению Денни, на втором этаже дома Энн горел свет. Значит, ему не придется вытаскивать ее из постели. Хотя, кто знает, может, она уютно устроилась с книжкой под одеялом или смотрит телевизор? Интересно, что на ней надето? Джинсы и пуловер? Пижама? Пеньюар? Лаура дома одевалась сексуально и изысканно. Она любила эротическую домашнюю одежду. Кремовый, черный, шоколадный, алый шелк... кружева... лебяжьи перья... Сквозь ткань просвечивало ее мраморное тело, которое излучало тепло и желание. Денни все время пребывал в возбуждении и остывал только после долгого и изматывающего секса. Тогда он был способен любоваться совершенством линий и изгибов. Денни понял, что вспоминает жену как прелестную сексуальную игрушку. Но хочет он не Лауру. Его неудержимо влечет к Энн. Он представил ее в разных соблазнительных позах и откровенных одеждах и заскрипел зубами.

Денни некоторое время стоял у входной двери, не решаясь позвонить: ему нужно было сбросить возбуждение и приобрести ясность мысли. Разговор предстоит долгий и трудный. От того, как он его проведет, зависят его дальнейшие отношения с Энн. Она должна понять, что он пришел не обвинять, а простить.

Энн в это время действительно лежала перед телевизором, завернувшись в плед. Последние дни она пребывала в состоянии легкой эйфории. Решение все принимать таким как есть дало ей возможность наслаждаться каждой встречей с Дэниелом, каждым его взглядом, каждым поворотом головы или взмахом руки. Сейчас она прокручивала в голове их последний разговор. Он был совершенно обыкновенным на первый взгляд, но полным полунамеков и невысказанных желаний. Она нравится ему. Это очевидно как день. Но он все еще во власти своей прошлой любви. Мужчина не может сразу переключиться на другую женщину, если он пережил серьезный роман. А та женщина, похоже, сильно его обидела.

Энн не знала подробностей, но умной женщине это и не обязательно. Из отдельных слов и интонаций, полунамеков, вздохов и пожиманий плечами можно практически достоверно восстановить картину происходившего. Энн достаточно начиталась женских любовных романов, чтобы представлять, что думают и переживают мужчины.

Сегодня утром он подошел к стойке с газетой в руке и, не поздоровавшись, ткнул пальцем в большую статью на четвертой полосе.

— Полюбуйтесь, Энн, на что способны женщины, когда они влюблены.

Она с удивлением взглянула на него и решила прочитать статью, которая привела его в такое возбуждение. Автором опуса явно был мужчина. Для этого не нужно было читать подпись под материалом. Такое негодование по поводу отрезанного женой полового органа мужа мог испытывать только мужчина. Только они носятся со своим членом как с богоданной благодатью. Весь пафос статьи заключался в том, что обманутая и отвергнутая жена не имела права так злодейски расправляться с мужем. Она должна была сначала раз сто посетить психоаналитика, потом еще столько же раз поговорить с мужем об их общих проблемах, потом посоветоваться с подругами или обратиться за помощью к матери. В крайнем случае должна была спокойно подать на развод. Конец статьи заставил Энн расхохотаться. «Зачем же было лишать его той части тела, из-за которой она его так любила!» — восклицал возмущенный журналист.

Да... Журналистка всю эту историю изложила бы по-другому. Ей было бы жалко женщину и тех иллюзий, которые испытывает каждая из нас, когда отдается во власть любви, с горечью подумала Энн. А эти страдальцы ничего не понимают в тонкостях женской души и ведут себя как похотливые бараны. Почему бараны, Энн не знала. Просто они казались ей бестолковыми и стадными существами.

— Что же вас так возмутило, мистер Грант? — спросила она, отрывая глаза от газеты.

— Энн, это средневековье. Цивилизованные люди так не поступают.

— Цивилизованные?.. — подняла брови Энн. — То есть люди, которые способны обуздать свои инстинкты?

— Да, именно это я и имею в виду.

— Отлично. Но что вы скажете про него? Он цивилизованный человек?

— Энн, он не отрезал часть тела.

— Да, — кивнула она, — не отрезал. Но он пошел на поводу у своих инстинктов. Ему просто захотелось иметь другую самку, и он позволил себе это.

— Энн, это разные вещи. Он не занимался членовредительством.

Энн засмеялась, а Денни залился краской.

— Ну... вы понимаете, что я хотел сказать, — стал извиняться он за невольную игру слов. — Он ведь мог умереть от потери крови.

— А она могла умереть от потери смысла жизни, — разозлилась Энн. — Неужели вам так трудно понять, что для женщины любимый мужчина означает мир, вселенную, саму жизнь. Что после предательства невозможно чувствовать себя женщиной.

— Энн, успокойтесь. — Денни тронул ее за руку, но она вырвалась.

— Я не хочу успокаиваться. Вы не были на ее месте. Вы никогда не поймете женщин. Потому что все мужчины только используют нас.

— Энн, пожалуйста, остановитесь, — взмолился он. — Я не думал, что эта статья вас так заденет. Я очень хочу понять, что чувствуют женщины. Я хочу научиться читать их мысли, чтобы понимать их логику и поступки. Но, согласитесь, стать настоящим другом женщины и добиться того, чтобы она открылась, не так-то легко.

— А вы когда-нибудь пробовали сделать это? — горько вздохнула Энн. — Иногда мне кажется, что мужчинам совершенно неинтересно, что происходит у нас в голове. Я не говорю о душе и сердце. Это вообще заповедная зона. Вы отмахиваетесь от нас как от осенних мух. Вам не нужны наши выводы и сомнения.

— Энн, вы несправедливы. Я уже несколько раз сказал, что мечтаю узнать, что мы делаем не так. Почему женщина, которая тебе дороже всего на свете, в один прекрасный день говорит тебе, что больше не любит? Я не могу понять, в чем моя вина.

Энн молчала. Она надеялась, что он сможет преодолеть свое недоверие и расскажет о том, что так гложет его.

— Хотите, я расскажу вам одну историю? — спросил он.

— Дэниел... — Энн понизила голос, — может быть, мы поговорим об этом в другом месте и не сейчас. Меня в любой момент могут оторвать. Я не хотела бы, чтобы вы подумали, что мне неинтересно. Я хочу узнать вашу историю.

— Ничего страшного не произойдет, если нас прервут, — горячо сказал он. — Мне хочется, чтобы вы меня дослушали.

— Хорошо, — согласилась Энн. — Тогда давайте присядем.

В холле отеля в этот час никого не было, и Энн могла позволить себе несколько минут отдыха в приятной компании. К тому же она понимала, что он готов рассказать ей что-то очень важное. Они сели рядом на кожаный диван, и Денни наклонил голову к ее голове.

— История давняя. Мне было тогда всего пять лет.

Энн разочарованно вздохнула, потому что ожидала услышать совсем другую историю, но не подала вида.

— Вернее, и пяти не было. Приближался день моего рождения. Родители всегда спрашивали меня, какой подарок я хочу получить. Я всегда точно давал ответ. В тот год я мечтал завести друга. Мне хотелось, чтобы около меня был всегда кто-то живой и теплый. Не думайте, что родители не любили меня. Нет, я получал достаточно ласки и внимания. Но мне хотелось, чтобы был кто-то, кто всецело принадлежит мне и зависит только от меня. Не правда ли естественная мысль для маленького мужчины? Ведь точно так же мы относимся к женщинам.

Я попросил, чтобы мне на день рождения подарили хомячка. Мы пошли с мамой и отцом в зоомагазин и выбрали прелестную розовую зверушку. Он действительно был розового цвета, очень смешно перебирал лапками и дергал щеками, когда ел.

Мы купили клетку, корм, маленькую поилку и привезли моего друга домой. Он тоже был не против дружить со мной. Я разговаривал с ним, кормил его, чистил его клетку. Все было замечательно. В моей жизни появилось существо, о котором я мог заботиться.

Но однажды утром я не нашел в клетке своего друга. Дверца была распахнута, корм стоял нетронутым. Я побежал к родителям, чтобы рассказать о своем горе. Они утешали меня и говорили, что хомячок мог соскучиться по своим товарищам хомячкам и пойти к ним в гости.

Я поверил. Мне ведь было всего пять лет. Я целыми днями сидел возле его домика и ждал, когда он вернется. Но он не вернулся.

И тогда я понял, что чем-то обидел его. Что я что-то сделал не так. Я перебирал в памяти все слова, которые говорил ему, но не мог найти ответа.

Потом я подумал, что ему просто стало скучно со мной.

Потом, что не знаю языка хомячков.

Потом, что я слишком большой...

Потом я решил, что не хочу больше ни с кем дружить, потому что в один прекрасный день друг может бросить меня и уйти, ничего не объяснив.

Потом в школе я общался, конечно, с мальчиками, но мне всегда было страшно. Я думал, что во мне что-то не так, если меня можно бросить.

Когда я стал взрослым, мама однажды вспомнила эту историю и рассказала о том, что произошло.

Мой хомячок просто умер. Она нашла его утром в клетке до того, как я проснулся, и попросила убрать его.

Они не хотели меня расстраивать и придумали историю про то, что он решил навестить других хомячков. Если бы они знали, во что это выльется. Лучше бы они не щадили меня и рассказали всю правду. Я бы поплакал, но не стал бы думать, что сделал что-то не так. Болезнь и смерть более объяснимы. Понимаете?

Энн молчала потрясенная. Взрослый мужчина рассказал ей какую-то невероятную историю. Он беззащитен перед этим миром так же, как и она. Он до сих пор пытается поверить, что не был виноват.

— Энн, — вздохнув, продолжил Денни, — простите, что я нагружаю вас своими проблемами, но я никогда об этом никому не рассказывал. Я до сих пор не могу объяснить себе, почему люди не могут расставаться так, чтобы потом их не мучили вопросы.

— Денни. Может быть, лучше рассказать все?..

— Не сейчас, Энн. Не сейчас. — Он грустно улыбнулся и поднялся с кресла. — Вам нужно работать, а это разговор долгий. Боюсь, я к нему еще не готов, — сказал он и ушел, оставив ее в замешательстве.

Она хотела бы ему помочь, но совершенно не знала как.

Энн зябко поежилась и поднялась выключить телевизор: все равно она ничего не видела. Надо принять душ и лечь, решила она.

В этот момент раздался звонок в дверь.

Она не ожидала визита: было уже около десяти часов. Вдруг что-то случилось в отеле и за ней прислали посыльного? Но ведь можно было просто позвонить. Энн испугалась. На минуту ей показалось, что вернулся Джилл. Неужели опять все начнется сначала? Она не готова... Она просто не в силах его видеть или говорить с ним. Какое счастье, что она одета. Если бы он увидел ее в домашней пижаме, его бы ничто не остановило и она опять превратилась бы в кролика, готового нырнуть в пасть удаву. Нет, только не это!

Энн заметалась по комнате. Надо было давно погасить свет и лечь спать, а не предаваться мечтам, в отчаянии думала она. Теперь уже поздно. Он не уйдет. В ответ на ее опасения опять раздалась трель звонка.

Энн глубоко вздохнула, поправила кофточку, заколола волосы и пошла вниз.

На пороге стоял Денни. Энн так обрадовалась, что расслабилась и счастливо засмеялась. Она широко распахнула дверь, приглашая его войти. Ей даже не пришло в голову, что для столь позднего визита у него должны быть веские основания.

Денни удивился. Она должна была напрячься, испугаться, попытаться выставить его вон, а не распахивать дверь. Неужели она испытывает к нему то же чувство, что и он к ней?

— Прости, Энн, — пробормотал он и вошел в дом. — Я постараюсь все объяснить.

— Денни, я так рада, что ты пришел! — воскликнула она и протянула руку за его курткой. — Проходи, пожалуйста. Я покажу тебе, как устроилась. Не извиняйся. Мы же друзья, а дружба — вещь круглосуточная.

— Спасибо, Энн. Ты удивительный человек. Другая бы меня на порог не пустила, а ты радуешься.

— Я обрадовалась, что это ты, а не грабители, — засмеялась она. — В одиноком житье есть свои минусы. Мне, честно говоря, бывает иногда страшновато. Выпьешь чего-нибудь?

— Да, — ответил он. — Но только если ты составишь мне компанию. Я бы выпил бреди.

— Отлично. Как раз бренди у меня есть.

Они прошли в гостиную, и, пока Энн хлопотала у бара, Денни успел рассмотреть комнату. Это было обычное съемное жилье. Типовые краски, обычная мебель. Довольно уютно и очень чисто. Энн отлично умеет организовать свою жизнь. На стене он заметил несколько очень неплохих гравюр. Денни подошел ближе, чтобы рассмотреть имя автора, но внизу картины был только какой-то замысловатый знак. Рука художника отличалась уверенностью и жесткостью. На всех работах были изображены деревья с той только разницей, что на одной из них был какой-то неземной пейзаж. Как будто земное дерево случайно выросло на чужой планете. И в каждой работе чувствовалось безысходное вселенское одиночество. Хотел бы он посмотреть в глаза этому человеку. Чтобы так писать, нужно многое пережить.

— Ну и как? Что скажешь? — спросила Энн, подавая ему бокал и кивая на гравюры.

— Скажу, что хотел бы познакомиться с их автором. Мне кажется, этот человек многое может поведать о тайнах человеческой души.

— По-моему, ты пришел сюда, чтобы говорить о своих тайнах.

Денни вздрогнул. Он еще не вполне овладел собой, чтобы начинать серьезный разговор, поэтому сделал вид, что не услышал ее прямого приглашения перейти сразу к делу.

— Правда, Энн, мне хотелось бы познакомиться с этим человеком. Моему отцу такие нравятся. Это не мой профиль, но если бы он увидел работы, то, думаю, сразу предложил бы организовать выставку.

— Это мои работы, — спокойно сказала Энн. — Не думаю, что украшать свой дом собственными рисунками хороший тон, но мне хотелось, чтобы здесь была капелька меня.

Денни по-настоящему удивился. В ее манере письма чувствовалась мужская точность и завершенность. Женщина-художник всегда выдает себя некоторой неопределенностью и незаконченностью образов. Не то чтобы это плохо, нет, но всегда ощущается. Вот что, оказывается, привлекло его в этой женщине. Она просто талантлива. Редкое сочетание: красива, умна и талантлива.

— Энн, расскажи, у кого ты училась?

— Дэниел, я с удовольствием расскажу тебе все от начала до конца, но позже. Когда ты объяснишь мне, почему ты пришел. Я наблюдаю за тобой несколько дней — ты не из тех, кто совершает необдуманные поступки. Ведь не ради моих картин и прекрасных глаз ты здесь?

— Да. Я пришел, чтобы рассказать тебе свою историю. И я сделаю это.

Энн молчала. Она понимала, что ни в коем случае нельзя его подталкивать. Он принял решение, и ему нужен простор маневра, чтобы его реализовать. Она опустила глаза и чуть отвернула голову — пусть соберется с мыслями. Если уж он здесь, она готова ждать вечность.

— Только прошу тебя, не перебивай меня и не задавай вопросов. К концу рассказа ты поймешь все сама. А дальше... Дальше решишь, что тебе делать.

Энн кивнула и устроилась в кресле. Денни несколько мгновений стоял, потом решительно сел в кресло напротив и прямо посмотрел ей в лицо.

— Ты помнишь наш сегодняшний разговор? Думаю, хорошо помнишь. Мужчины не часто рассказывают о собственных комплексах...

Энн не отрываясь смотрела в его пронзительно синие глаза. Она многое бы отдала, чтобы прижать его голову к своей груди и тихо гладить по плечу. Этот взрослый мужчина вызывает у нее материнскую жалость и нежность. Он уязвлен и напуган. Его хочется не поучать, но только жалеть и баюкать.

— Итак. Слушай. Мне было двадцать два года, когда она вошла в мою жизнь. Сказать, что она красавица, — ничего не сказать. Эта женщина создана Богом для любви. Она была так наивна, так чиста, так трогательна, что мне хотелось все время носить ее на руках, чтобы она не запачкала своих ног. Мне хотелось достать для нее луну с неба. Мне представлялось, что я смогу сделать ее счастливой.

И я думал, что она любит меня. Я никак не могу понять, почему я был так слеп. Никогда ни одного раза она не сказала мне, что ее что-то не устраивает. Она с удовольствием слушала мои рассказы о работе, принимала гостей в нашем доме, была обходительна и мила с моими родителями.

Я бросил ради нее все, что любил. Я уехал за ней в другую страну, я поменял небо над головой, потому что однажды она сказала, что скучает.

Мне было просто делать это для нее. К тому же финансовых затруднений никогда не было. У нас прекрасный особняк в Лондоне. Мы приняты в обществе. Я не преувеличиваю, но мой салон один из самых известных и фешенебельных в мире. Я никогда и ни в чем ей не отказал. Мы летали на премьеры в Париж, отдыхали на Лазурном берегу, ездили на кинофестивали. Она одевалась у ведущих кутюрье. Не было ни одного украшения, на которое она благосклонно посмотрела бы и не получила бы его в подарок.

Я был упоен тем, что мог давать ей все, что мог заботиться о ней. И мне казалось, что она вполне довольна жизнью. Она ни разу не высказала неудовольствия. Всегда нежная, сексуальная, улыбчивая, спокойная.

О такой жизни любой мужчина может только мечтать. Я мчался домой, как сумасшедший. Меня ждал там ее чарующий голос, податливое тело, роскошная любовь.

Что я делал не так? Почему она бросила меня?

Я нашел ее записку и помчался искать ее. Я всего лишь хотел спросить мою жену, что ее не устраивало, почему она не соизволила даже объяснить мне...

И тут до меня дошло, что это не она. Ее просто спровоцировали. Ей показали, что есть другая, более интересная жизнь, более романтичная, страстная... Не знаю, как это сказать. Кто-то заставил ее усомниться в том, что она счастлива. Что я — это не то, что ей нужно. И она решила броситься в авантюру.

И тут я выясняю, что был прав. Оказывается, год назад она познакомилась или возобновила отношения со своей кузиной. Об этом сообщила мне ее ничего не подозревающая мать. Она была счастлива, что ее дочь наконец-то подружилась со славной девушкой. Она думала, что я все знаю и одобряю эти отношения. Но я-то понятия об этом не имел.

Целый год она ездила в гости к своей кузине, а потом бросила меня. Что та ей показала? Какую другую жизнь? Какие новые отношения? Почему моя жена ушла, ничего мне не объяснив, черт побери?! Что она с ней сделала? Объясни мне! — Денни в отчаянии ударил кулаком по столу. Он задыхался от ярости и невозможности выплеснуть ее. — Ответь мне, Энн! — Он почти кричал.

— Дэниел! — очень тихо произнесла Энн. — Прошу тебя, успокойся. Я попробую ответить.

Наконец, подумал Денни и почувствовал, что из него как будто вышел весь воздух. Он был совершенно опустошен. Тело его обмякло, плечи поникли, уголки губ опустились. Он жаждал и боялся услышать ее рассказ.

— Я попробую, — повторила Энн. — Для этого мне надо рассказать свою историю. Только ты тоже выслушай меня не перебивая. Тебе было двадцать два, и ты мужчина. А мне было девятнадцать. И я была тогда милая, робкая и наивная дурочка. Я верила, что счастье придет и за семью замками найдет меня. Так и случилось. Мне даже не пришлось для этого выходить за порог собственного дома. Только это было не счастье.

Джиллу не пришлось даже уговаривать меня. Пара слов, несколько комплиментов, ужин в ресторане... И откровенное животное желание в его жестах, глазах, голосе. Он хотел. Не меня. Просто женщину, а я подвернулась под руку.

Ему ничего не стоило соблазнить глупенькую девочку из провинциального городка. Он был так чертовски обаятелен. Красив, как бывают красивы мужчины с примесью латиноамериканской крови. Горяч и беспощаден. Он не просто сделал меня женщиной, он разбудил во мне женщину. Он научил меня искать наслаждение и тосковать без него. Иногда мне начинало казаться, что он подглядывает за моими снами, читает мои мысли, глубоко погружается в мои тайные мечты.

То, что казалось стыдным даже в мыслях, стало обыденным в жизни повседневной. Он наслаждался своим произведением. А я страдала. Я была его игрушкой. Пустой безделкой, выполнявшей все его желания.

Но тогда я этого не знала. Я любила его, как может любить женщина в первый раз своего первого настоящего мужчину. Я была готова идти за ним на край света, служить ему, верить ему. Я так надеялась, что в один прекрасный день он посмотрит вокруг и поймет, что только одна я понимаю его. И никогда не предам его.

Где-то в глубине души я всегда знала, что он нехороший человек, что он бросит меня, что он даже не вспомнит потом моего имени. Но я отчаянно верила. Поэтому я готова была делать все, что он попросит.

Он стал другом моих домашних, но просил меня скрывать наши отношения. А потом на моих глазах с удовольствием флиртовал с другими женщинами: моими подругами, дочерьми знакомых отца. Я молчала и терпела, потому что он так хотел.

Он появлялся и исчезал, не предупредив меня. Но всегда знал, что я буду ждать его и не задам ни единого вопроса. Потому что он так хотел.

Он смеясь заставлял меня делать то или иное, когда мы оставались вдвоем. И я беспрекословно исполняла это, потому что ему могло стать скучно и он мог бросить меня. И потому что он так хотел.

Я не знала, как еще угодить ему, чтобы заслужить ту любовь, которую дарила ему совершенно бескорыстно.

А потом появилась она. И стала самой близкой моей подругой. Ты говорил, что твоя жена сошлась со своей кузиной и поэтому бросила тебя. Так вот, у меня тоже есть кузина. И после того, как она появилась в моей жизни, бросили меня. Я могла бы терпеть еще очень долго.

Она, конечно, исключительная женщина. Такой красавицы я никогда не видела. Даже в детстве она уже была женщиной. Взрослые мужчины останавливались, чтобы поговорить с маленькой девочкой. Таким она обладала магнетизмом.

Я не видела ее очень много лет. А потом мы встретились на одном из семейных праздников. Я до сих пор не знаю, почему она выбрала меня. Она сама подошла ко мне, сказала несколько слов, и началось что-то необыкновенное в моей жизни.

Впервые мне твердили, что я красива, умна, талантлива. Она гладила мои волосы, хвалила разрез и цвет моих глаз. Давала поносить свои умопомрачительно дорогие наряды. Я таяла от счастья. Кто-то любил меня за меня саму, а не за то, чем я могла бы быть.

Но самое главное — она давала мне исключительно полезные советы, чтобы удержать Джилла. И они помогали. Он даже стал нежен и предупредителен со мной.

В последний год она приезжала к нам довольно часто. И эта квартира была снята по ее настоянию. Она считала, что я должна жить одна. Так будет удобнее налаживать отношения с Джиллом. Только потом я поняла, что она организовала для себя дом свиданий. Когда я уходила на работу, она развлекалась здесь с моим любовником.

Отец искренне радовался, что у меня появилась подружка. Всю жизнь он считает, что я слишком замкнута. А тут начались вечеринки, автомобильные поездки, веселые компании...

Но все закончилось в один день. На одной из вечеринок было так накурено и душно, что я решила спуститься в сад, чтобы прийти в себя. Лучше бы я этого не делала. Лучше бы я умерла, так ничего и не узнав. Я случайно услышала разговор. Это были моя кузина и мой любовник. И я узнала, что все это время служила им ширмой. Она была замужем и нуждалась в прикрытии. Я была идеальным вариантом. Поехать в гости к родственникам — что может быть естественнее для богатой праздной женщины?

Ее бедный муж оказался тоже обманутым. Но он хотя бы не считал себя его другом и не был в столь двусмысленном положении. Как они смеялись над бедной маленькой дурочкой и глупцом мужем, если бы ты только слышал! — Энн остановилась и перевела дыхание. Она опять до мельчайших подробностей вспомнила тот разговор. Как же ужасно узнать, что тебя считают просто недалекой некрасивой деревенской недотепой! Впрочем, она такой и была. — Скажи мне, Денни, за что? Что я сделала не так? Разве я не любила его и ее? Разве не пыталась стать такой, как они хотели? И что я получила взамен? Они просто смеялись надо мной. Я рассказала тебе эту историю вовсе не для того, чтобы ты пожалел меня. Теперь я понимаю, что нас с другими людьми связывают не поступки, которые мы совершаем ради них. Нет. Людей должна связывать любовь. Не жертва ради другого. Знаешь, иногда думаешь, что если сделаешь что-то определенное, то обязательно получишь приз. Не надо ничего делать. Надо просто быть собой. Твой человек всегда найдет к тебе дорогу. Надо уметь ждать. Я не знаю, кто мне нужен, но начинаю понимать, кто мне совсем не нужен. Это тоже результат. Ты понимаешь меня?

Денни понимал. Он все понимал. Наконец у этой истории появилась логика. Его просто банально обманывали. Лаура нашла себе другого мужчину. Она сделала это сознательно. Он ни в чем не виноват. Лаура тоже не виновата. Так получилось.

А вот то, что они сделали с Энн... Этого он Лауре простить не может. Он просто был слепцом, а Энн использовали.

— Я понял тебя. Спасибо. Ты действительно помогла мне.

Энн вздохнула и покачала головой. Пройдет еще очень много времени, прежде чем Денни научится любить себя таким, какой он есть. И только она одна может помочь ему. Она подняла к нему лицо, полное любви и нежности, но натолкнулась на взгляд синих глаз.

— А теперь, Энн, позволь представиться, — торжественно и грустно произнес он.

Энн вздрогнула от неожиданности.

— Деннис Харпер, к твоим услугам.

Энн показалось, что у нее из-под ног ушла земля.

— Кузина, о которой говорил я, — это ты, а твоя кузина — это моя жена Лаура. Я не ошибся?

Лучше бы он ее убил. Черт побери! Она-то еще думала, почему его лицо кажется ей знакомым. Она видела его на фотографиях в семейном альбоме матери Лауры. Теперь понятно, почему он приехал в Ноттингем и остановился в их отеле.

Теперь ей все понятно. Боже мой, жизнь никогда не научит ее!

Энн встала с кресла, вытянулась в струну и отчеканила:

— Убирайся! — Она не закричала, даже голос не повысила, но произнесла это настолько твердо и непреклонно, что Денни поежился. Крики и ругань подействовали бы на него куда меньше. — Деннис Харпер! Так вот, Деннис, вон! Вон из моего дома и из моей жизни!

— Нет, не надо так, — покачал головой Денни, глядя в ее темные глаза, полные ненависти. — Я никуда не пойду, пока мы все не обсудим.

— Я ничего больше не желаю обсуждать. Я очень ясно выразила свою мысль. Неужели непонятно?

— Послушай, давай попробуем вести себя как цивилизованные люди, — попробовал Денни заставить ее внять голосу разума.

— Цивилизованные? О, как ты любишь это слово!

В одну фразу Энн умудрилась вложить все свое неверие в возможность найти компромисс. Она не хотела мира. Это ясно как день. И Денни понимал, что она имеет право вести себя именно так.

Конечно, право прийти в бешенство у нее есть. Как и право не принимать никаких его объяснений. Он читал это по ее лицу. Он видел крепко сжатые кулаки. Он мог бы справиться с этим. Но он не знал, как преодолеть отчаяние человека, которого предали во второй раз. Видит Бог, он не хотел этого. Но так получилось.

— Скажи мне, Деннис, разве цивилизованный человек будет проникать в чужую жизнь путем обмана, под чужим именем? — Горечь в ее словах была почти непереносима. — Разве можно это делать без тени смущения? Предлагать дружбу? Ты просто использовал меня. Так же, как те двое.

— Это неправда! — Денни многое дал бы сейчас, чтобы заставить ее просто помолчать и выслушать его. — Энн, — он протянул к ней руку, — ты ведь знаешь, что это не так! Никогда я не использовал тебя! А если уж говорить начистоту, то мы...

— Прекрасно, — прервала его она. В ее голосе звучала ирония. — Если говорить начистоту — я думаю, ты именно это имел в виду, — то мы оба использовали друг друга. Так?

— А разве нет? Ведь я не силой заставил тебя пойти со мной на тот ужин? Мне показалось, мы оба этого хотели. А после того вечера все изменилось...

— Что изменилось? Ты честно сказал мне, кто ты и зачем приехал в наш отель? Ты доверился мне? Ты понял, что все твои построения не имеют ничего общего с реальностью?

— Мне нужно было время, чтобы понять все это. Я запутался. Чувства говорили одно, а разум — другое.

— Какое это сейчас имеет значение? Ты обманул меня. И обманывал несколько дней. А я тебе верила...

Энн вдруг ослабела и опустилась в кресло. Больше всего ей хотелось сейчас плакать. Если бы она могла себе позволить разрыдаться, то ей стало бы намного легче. Но сделать это можно было только наедине с собой, он не должен видеть ее слез.

Денни заметил перемену в ее состоянии. Теперь необходимо, чтобы она расслабилась и позволила ему говорить.

— Я, конечно, обманывал... но не во всем. Мое полное имя Деннис Дэниел Харпер, так что, называясь Дэниелом, я не лукавил.

— Но ты не Грант! Если бы ты назвал свое настоящее имя, то всего бы этого не было... — Энн в отчаянии качала головой.

— Я виноват. Мне не надо повторять это столько раз. Я уже все понял. Я прошу только об одном — понять, почему я это сделал. У меня действительно были на то причины. Я ведь не знал правды.

— Мне следовало догадаться. — Энн не слушала и не слышала, что он говорил. — Следовало догадаться, что такой респектабельный мужчина не мог просто так оказаться в нашем отеле. Более того, он не должен был ни при каких условиях обращать внимание на такую девушку, как я. Ты просто устроил мне ловушку. — Голос ее потускнел, стал тихим и ровным. Она уже не пыталась что-то доказать ему, а говорила это самой себе. Глаза погасли: в них была печаль и уныние.

— Конечно, я приехал сюда не ради твоих прекрасных глаз. Я понятия не имел, какая ты. А что я должен был делать?

Энн подняла голову, услышав вопрос. Она пребывала в прострации и не совсем понимала, о чем он ее спрашивает.

— Как я должен был поступить, узнав, что моя жена целый год ездит к какой-то кузине, после чего исчезает. Я должен был облегченно вздохнуть и попытаться начать новую жизнь, так ничего и не поняв? Я должен был просто принять тот факт, что моя жена обрела новую жизнь и теперь счастлива?

— Я не знаю, что вы должны были делать, мистер Харпер, — безразличным голосом произнесла Энн. — Я вам не советчик.

— Я же объяснил, что мне нужно было найти Лауру и задать ей пару вопросов. А без тебя я этого сделать не мог. Не объявлять же ее в розыск.

— Ты должен был честно все рассказать с самого начала, — сказала Энн.

— Да, черт побери! Именно это и следовало сделать. Но это я знаю сейчас. Я же понятия не имел, что ты ни в чем не виновата.

— А как и что ты узнал обо мне? — спросила вдруг Энн.

Денни вздохнул с облегчением: это было похоже на начало разговора.

— Я не стал никому говорить, что Лаура ушла от меня. Решил, что это семейное дело и что сам должен выяснить все обстоятельства. Поэтому я просто поехал к ее матери и поговорил с ней. Та, ничего не подозревая, рассказала мне про кузину, с которой Лаура дружила весь последний год. Это была единственная ниточка.

— И ты, конечно, решил, что я занималась сводничеством?

— А что мне было думать?

— Приехать и поговорить со мной. Я нормальный живой человек. Я бы все поняла!

— Я этого не знал! — с силой проговорил он. Ему казалось, что они ходят по кругу и он никак не может разомкнуть его. То, что минуту назад казалось возможным, опять просочилось сквозь пальцы. Энн не слышит его. Ее обида на весь мир сильнее его доводов.

— Убирайся вон! — повторила она и вскинула голову. В ее глазах опять запылал гнев.

— Я уже слышал это, — разозлился Денни. — И если это окончательное заявление, то считай, что оно не принято.

— Так ты не уйдешь?

— И не подумаю. — Он спокойно откинулся на спинку кресла, решительно скрестил руки на груди, закинул ногу на ногу и спокойно посмотрел в глаза Энн. Он действительно взял себя в руки, и теперь сила была на его стороне. Он не собирался больше оправдываться. — Я никуда не пойду, пока ты не соизволишь поговорить со мной по-человечески, — произнес он, нажимая на каждое слово. — А «по-человечески» означает, что ты будешь участвовать в диалоге. А не додумывать за меня. Ты меня просто не хочешь услышать. Если тебя этот вариант не устраивает, уходи сама.

— Что ж, прекрасно! — Энн решительно поднялась и развернулась, чтобы уйти. — Лично я иду спать. Уже поздно. Завтра у меня трудный день. Можешь сидеть тут до самой старости. А я приму душ — и в постель. И душ я буду принимать долго и очень горячий.

Ее тон не оставлял сомнений в том, что она имела в виду. Она хочет вымыться как можно более тщательно после разговора с ним. Денни передернуло от этой мысли. Но он решил промолчать.

— А если у тебя есть хоть капля человеческого достоинства, то ты встанешь и уйдешь из моего дома, пока я буду в ванной. Дверь можешь просто захлопнуть. — Энн не оглядываясь двинулась наверх. Она старалась идти твердо и прямо, высоко подняв голову, чтобы предательские слезы не полились из глаз. Дойдя почти до конца лестницы, она остановилась, повернулась к Денни и спокойно заметила: — Могу добавить только одно. Все эти дни я общалась с Дэниелом Грантом. Это был чудесный человек, который никакого отношения не имеет к Деннису Харперу.

Глупая девчонка, со злостью подумал Денни. Он решил, что будет сидеть здесь и не сдвинется с места. Он добьется нормального разговора. Потому что он так решил. А если она не понимает этого, пусть сама убирается из его жизни.

Он был зол на Энн, на себя, на нелепую ситуацию, в которую попал из-за своих иллюзорных построений, зол на весь мир. Но больше всего он злился на то, что никак не может придумать, как объяснить Энн, почему ему так важно, чтобы она никогда не исчезала из его жизни...

Энн потеряла счет времени. Сколько она стоит под душем? Час? Десять минут? Вечность? Она не замечала, как горячие упругие струи бьют по голове и плечам. Впрочем, время сейчас не имеет значения. В голове пульсировала одна мысль — ей никогда больше не отмыться. Она чувствовала себя испачканной... нет, употребленной.

И еще было непреходящее бесконечное отчаяние — ее опять предали.

Почему она позволила себе подпустить мужчину так близко? Зачем почувствовала себя женщиной, ощутила желание, надежду на счастье? И все это только для того, чтобы ее опять использовали. Надо же быть такой дурой!

А она уже успела нафантазировать себе новую жизнь, где не будет лжи и обмана... Первый раз с того вечера, когда на нее обрушилась, словно груда камней, правда о Джилле и Лауре, она осмелилась приоткрыть створки раковины, внутри которой жила. В первый раз посмотрела на мужчину с интересом и поверила ему... И вот... Всей воды мира не хватит, чтобы смыть ощущение, что тебя употребили.

Энн протянула руку и с силой завернула кран, признав тем самым, что бесконечное стояние под душем ни к чему не приведет...

Тишина в гостиной вселила в нее робкую надежду, что Денни ушел. Что он поступил так, как она его просила: просто встал и ушел. Ей страшно было выглянуть вниз. Но не может же она находиться в ванной до скончания века. Энн накинула белый шелковый халат, медленно завязала пояс, расправила плечи и распахнула дверь.

Тишина в доме была полная. Может быть, ей повезет. Она твердым шагом стала спускаться по лестнице.

Увы, ее надежды оказались тщетными.

Деннис Харпер по-прежнему сидел в кресле. Он откинул голову и прикрыл глаза. Он прекрасно слышал, что она спустилась в гостиную, но сделал вид, что его это не интересует.

— Ты все еще здесь? — строго спросила Энн.

— Как видишь, — лениво ответил он, не открывая глаз.

— Я же просила тебя убраться отсюда!

— А я ответил на это, что не встану с этого места, пока мы не поговорим нормально.

— Какой же ты... — начала она, но так и не придумала, какое слово пообиднее бросить ему в лицо. Можно, конечно, вызвать полицию... Но он же не грабитель, а объяснять стражам порядка, что делает молодой мужчина ночью в доме у одинокой незамужней женщины, ей не хотелось. Что ж, придется делать вид, что Деннис Харпер ее совершенно не интересует. Пусть себе сидит в гостиной. А она сварит себе кофе. Если она сейчас же не выпьет большую чашку горячего крепкого кофе, она просто упадет от усталости. Надо набраться сил, а уж потом опять начать воевать с этим господином. Энн направилась на кухню и поставила на огонь кофеварку.

— С удовольствием выпью чашку кофе, — услышала она ненавистный голос. Деннис стоял у нее за спиной. Он привалился к косяку двери и наблюдал за ее манипуляциями.

Ну почему она чувствует себя как выжатый лимон? Интересно, а он себя как чувствует? А ему все нипочем. Стоит красивый, самоуверенный, сильный. Это он должен быть подавленным и несчастным. Или для любого мужчины подобное отношение к женщине в порядке вещей? Они что, только набираются от этого сил?

Энн довольно долго варила кофе только для того, чтобы позлить его. Потом налила ароматный густой напиток в тонкую фарфоровую чашку и села за стол. Денни терпеливо ждал приглашения.

— Кофеварка на плите, как видишь. Чашка в шкафу. Налей сам, — сказала она, с удовольствием отпивая первый глоток.

— Премного благодарен, — ответил он со всей возможной иронией, но не пошевелился.

— Я больше не намерена тебя обслуживать, — отрубила Энн, постаравшись, чтобы он понял подтекст, который содержала в себе эта фраза.

Эта фраза и явилась той каплей, которая заставила выйти море из берегов. Денни надеялся, что Энн остынет и у нее появится способность рассуждать спокойно. Он собрал все свои силы, чтобы сломать лед недоверия. Он пошел за ней и попросил чашечку кофе. А она...

— Ну как хочешь, — разъяренно прорычал он. — Оставайся одна с твоими страхами, обидами и недоверием. Может быть, кто-то другой сможет вернуть тебе радость жизни. От меня ты никогда не примешь протянутой руки. Ты еще об этом пожалеешь!

Энн безразлично пожала плечами. Денни, развернувшись на каблуках, направился к выходу. Он не удержался и громко хлопнул дверью. Энн вздрогнула, и безудержные слезы тоски и отчаяния полились из ее глаз.

ГЛАВА 6

Денни изо всех сил вдавил педаль газа в пол. Могучий мотор радостно взревел, и серебристый «лексус» понесся как стрела, не обращая внимания на скользкую поверхность шоссе и сильный боковой ветер. Фары машины освещали мокрый асфальт, пригибающиеся от ветра деревья по обочинам, мутные очертания дороги. Пелена дождя закрывала горизонт.

Погода как нельзя лучше гармонировала с настроением Денни. Буря за окном машины вполне соответствовала буре в его душе. Хаос ярости, отчаяния и негодования заставлял мышцы напрягаться, а мозги кипеть. Погода не провоцировала на вечерние автомобильные прогулки, поэтому можно было мчаться, не опасаясь встречного транспорта.

Бедные тормоза «лексуса» повизгивали на крутых поворотах, но Денни хотелось, чтобы он ехал еще быстрее. Он понятия не имел, который час, и, откровенно говоря, ему было на это наплевать. Его заботило только одно — уехать как можно быстрее и дальше, чтобы между ним и источником его бешенства расстояние было максимальным.

Энн. Черт ее возьми!

Энн. Которая не пожелала его слушать!

Энн. Которую он так отчаянно хотел!

Эта женщина разрушила все его планы, выбила у него почву из-под ног. Зачем только он говорил то, что говорил? Душу открывал? Надеялся на понимание? Как он мог окунуться в этот бред? Где была его голова?

Черт ее побери со всеми ее картинами, обидами и недоверием! Он не виноват, что какой-то недоумок сделал из нее психически неуравновешенное существо.

Как он мог попасть в плен ее темных глаз, в переливы ее голоса, в ее уверенное спокойствие?

Его и сейчас охватывала дрожь бешенства и желания. Он мог держать себя в руках, пока она была рядом. Но стоило ему потерять ее из виду, как он тут же начинал мечтать о ней.

Образ Энн плыл перед ним в пелене дождя, все глубже и глубже затягивая его в омут безумия и страсти.

Он шел к ней с намерением объясниться и просить прощения. Он хотел сказать ей, что она изменила его жизнь. Он так надеялся на возможность других отношений. Она не пожелала понять его!

Энн. Энн Уэнсли. Он ни на секунду не сомневался, что никогда не сможет забыть эту женщину.

Энн...

Отчаянный визг тормозов, куда более громкий, чем прежде, и машина замерла на обочине.

Как она это сказала? «Я больше не намерена обслуживать тебя».

И еще. «Вон из моей жизни!»

Повторяя эти слова на все лады, Денни знал только одно: он не сможет принять их.

Денни огляделся и вдруг понял, что не знает, по какой дороге ехал и куда ведет это шоссе.

Вокруг была безлюдная сельская местность. Струи дождя барабанили по крыше машины, вода заливала лобовое стекло, отделяя Денни серым занавесом от окружающего мира. Он никак не мог успокоиться и взять себя в руки.

И, похоже, ему никогда это не удастся.

Потому что он не сможет принять того, что произошло у них с Энн. Он не смог объяснить ей. Не смог растопить лед недоверия. Не смог уберечь внезапно пришедшее к нему чувство. Его опять будет мучить вопрос: что он сделал не так?

Смириться с этим — значит обречь себя на вечные вопросы.

Пальцы судорожно вцепились в рулевое колесо. Так сильно, что суставы побелели. Он искал и не находил аргументы, которые заставили бы ее поверить ему.

Но этого не может быть! Он должен попытаться.

Денни круто развернулся на мокром пустом шоссе, потом аккуратно выровнял автомобиль и двинулся обратно в Ноттингем. На этот раз скорость была вполне допустимая.

Нет, так легко он не сдастся!

В дверь позвонили. Энн никак не предполагала, что это вернулся Денни. Он вылетел из ее дома, сокрушая все на своем пути, подобно смерчу. Энн была уверена, что больше никогда в жизни не увидит его.

Именно поэтому она без малейших колебаний пошла открывать дверь. Скорее всего, отец решил заглянуть, чтобы узнать, как у нее дела. Сегодня он должен был задержаться в отеле. Папа иногда устраивал такие набеги. Не для того, чтобы следить за ее нравственностью. Просто он до сих пор не может привыкнуть к мысли, что она уже не маленькая и может засыпать, не пожелав родителям спокойной ночи.

— Папочка, дорогой... — начала она, открывая дверь, — ты не представляешь, какой у меня был трудный день сегодня.

— Ну почему же. Очень даже представляю. — Денни не стал дожидаться, когда его пригласят, а решительно вошел в дом мимо остолбеневшей Энн. За ним тянулся мокрый след. — У меня он тоже был не из легких, — небрежно бросил он через плечо.

— Что-то я не припомню, что пригласила тебя войти! — негодующе воскликнула Энн, обретя дар речи. Она проклинала себя, что не успела захлопнуть дверь прямо перед его носом и позволила ему войти.

— А я не припомню, что просил тебя пригласить меня войти, — холодно заметил он. — И спрашивать разрешения я не намерен.

— Ты хотя бы представляешь, который сейчас час?

— Понятия не имею. А что?

— А то, что уже двенадцать. И твое поведение неприлично.

— Как скажешь. Зато в такой поздний час уже никто не придет, так что у нас есть возможность спокойно поговорить. И на этот раз ты будешь со мной разговаривать.

— Мы достаточно много сказали друг другу, — усмехнулась Энн.

— Да? — Денни удивленно поднял брови. — Ругаться и оскорблять друг друга не значит разговаривать. Я приехал именно поговорить, а не слушать обвинения во всех смертных грехах.

Горькие воспоминания этого дня, который мог стать самым счастливым в ее жизни, зажгли ее глаза огнем обиды и гнева. А поскольку она была убеждена, что сама виновата в том, что Деннис Харпер появился в ее жизни, горько было вдвойне.

Ну почему он вернулся?! Уехал бы в свой Лондон, а она бы жила тихо и спокойно. Счастья бы не было, но и боли тоже...

Хотя, если честно, то она лжет сама себе, по крайней мере скрывает истину, подумала Энн. Когда дверь за Денни захлопнулась, она почувствовала невыносимую тоску. Стук двери был похож на удар молотка по последнему гвоздю, которым забили крышку ее гроба. Дальше — тишина. Это был конец всем ее надеждам на новую счастливую жизнь.

Новая счастливая жизнь? Да нет, это просто женские фантазии, одернула она себя. Все это не имело никакого отношения к реальности.

Деннис Харпер совсем не тот человек, который нарисовался ее пылкому воображению. А Дэниела Гранта в природе не существует. Он был только в мире ее грез. В мире, до которого можно было дотянуться рукой. Сделать один маленький шаг и войти...

— Ты не против? — Денни жестом указал на гостиную.

Энн удивилась. Почему это вдруг он стал таким вежливым и предупредительным? Сначала вламывается в ее дом, как последний головорез, а потом вдруг теряет уверенность в себе и не может шагу ступить, не испросив позволения.

— Нет, конечно. — Голос ее был полон иронии.

— Дело в том, — попытался объясниться Денни, — что я совершенно промок.

— Подумаешь, попал под дождь. Это не достаточная причина, чтобы врываться среди ночи в чужой дом.

Денни кивнул и вошел в гостиную. Здесь было гораздо светлее, чем в холле, и Энн могла рассмотреть его как следует. Она ахнула, когда поняла, что имел в виду Денни, когда сказал, что промок.

На самом деле слово не отражало истинного положения вещей. Денни был похож на губку, пропитанную водой, до которой опасно дотрагиваться, боясь, что вода хлынет рекой. Не только пиджак и брюки, но и жилет разбух от влаги. Сорочка прилипла к телу и стала совсем прозрачной, являя миру широкую мускулистую грудь. Темно-русые волосы, которые стали почти черными из-за воды, прилипли ко лбу и ушам.

— Господи, почему ты в таком виде? Что случилось?

— На улице дождь, если ты не знаешь.

— Но ты же сидел в машине...

— В машине я, конечно, сидел. И даже ехал, — ухмыльнулся Денни. — Но потом, когда решил вернуться, я понял, что недостаточно крепко держу себя в руках, чтобы вести беседу. Поэтому решил пройтись.

— В такую погоду. Деннис Харпёр, ты ненормальный!

— Тебе бы больше понравилось, чтобы я вернулся взбешенный и с явным намерением задушить тебя? — поинтересовался Денни.

— Что, ярость была столь неукротимой? — поддела его Энн.

— Вот именно.

— Но тогда тебе лучше покинуть помещение. Так недалеко и до членовредительства.

Они оба вспомнили утренний разговор и украдкой улыбнулись.

— Тебе не о чем волноваться, — уверенно заявил Денни. — Я вполне контролирую ситуацию. Клянусь. С этого момента я буду вести себя как цивилизованный человек.

Понятия «цивилизованный человек» и «держать себя в руках» не могли быть отнесены к Деннису Харперу. По крайней мере к тому, который стоял сейчас посреди гостиной и вокруг которого образовывалась лужа. Вот Дэниел Грант, с которым она ужинала несколько дней назад, тот во всех смыслах был человеком цивилизованным и прекрасно умел держать себя в руках... Но то был Дэниел Грант. А его, как выяснилось, никогда не было, нет и не будет.

И это очень печально. Потому что ей показалось на мгновение, что с тем человеком она могла бы быть счастлива.

— Все! Забудь! — Энн с ужасом поняла, что сказала это вслух. Она чуть не открыла Денни свои истинные чувства.

Но Денни по-своему истолковал ее возглас.

— Что значит «забудь»? — спросил он. — Что я должен забыть? Ты имеешь в виду, что я могу забыть, как мы обижали друг друга? Или я могу забыть свое намерение держать себя в руках, потому что у меня ничего не выйдет? Уверяю тебя, у меня все получится.

— Будем надеяться, — ответила Энн, обрадованная, что он ничего не понял. Она еще не совсем пришла в себя от шока, что чуть не выболтала ему все, и была не в состоянии смотреть ему прямо в глаза. Она не выдержит пронзительной синевы его глаз без страха, что выдаст себя. Стоит ему повнимательнее посмотреть на нее, и он все поймет. Вернее, почувствует. Энн решила заняться делом. — Прежде всего, тебе нужно полотенце, — сказала она бодро. — Сними пиджак и повесь его на стул. Полотенце я сейчас принесу. Сухая рубашка тоже не помешает.

— Энн, не надо суетиться...

— Суетиться не надо. Надо делать то, что надо... — Несказанно обрадованная, что сменила тему, Энн воспользовалась предлогом оказаться подальше от его пронзительных глаз. Она быстро пошла в кладовую, открыла бельевой шкаф и достала оттуда огромное пушистое полотенце. — Держи! — Бросив ему полотенце, она поспешила наверх. Она готова была делать что угодно, только бы не давать себе возможности думать.

Когда она спустилась вниз, так и не придумав, что ей там понадобилось, то поняла, что лучше бы она оставалась наверху. Надо было зайти в ванную и засунуть голову под холодную струю воды. Ибо картина, которую она увидела, не способствовала обретению хладнокровия.

Денни снял жилет, как она ему и велела. Тот мокрой грудой свисал со стула. Но он также снял и рубашку и небрежно бросил ее на пол. И теперь ожесточенно растирал полотенцем грудь и плечи. Вид его мощного торса, заросшего густыми темными волосами, вряд ли мог помочь женщине обрести душевный покой. Он уже успел вытереть голову, и его прическа была в диком беспорядке, словно он недавно занимался любовью. Энн застыла, не в силах отвести глаз...

— По-моему, тебе нужна рубашка, — сказала она чуть охрипшим голосом. — Я сейчас... — Энн пробежала мимо него в кладовую и достала из шкафа рубашку. — Вот, нашла. — Она швырнула Денни рубашку так же издали, как полотенце.

Тонкая шелковая ткань, взлетев в воздух, плавно опустилась на комод, не достигнув адресата. Денни так и продолжал стоять с протянутой рукой.

— Спасибо, точное попадание, — засмеялся он.

Сделав пару шагов вперед, чтобы достать рубашку, он вдруг остановился. Потом повернул голову в сторону Энн.

— Что? Не твой размер? — Энн готова была на что угодно, лишь бы он прикрыл свой потрясающий торс и перестал смущать ее бедное сердце. А оно глухо ухало в груди. Еще бы! Как можно сохранять спокойствие при виде этих обнаженных плеч и могучих рук? Какой у него красивый живот, весь покрытый гладкими рельефными мышцами!.. Горло Энн сжала сладкая судорога.

— Да нет. Размер подходящий, — задумчиво проговорил Денни. Он взял рубашку в руки и стал ее пристально рассматривать, держа на вытянутых руках. Белая ткань закрывала часть его груди и живота.

Энн стало чуть легче.

— В чем дело? Я не понимаю, — не выдержала она. — Ты забыл, как эта штука надевается?

— Это его?

— Кого? — не поняла Энн. Несколько секунд она растерянно смотрела на Денни, не в силах сообразить, что он имеет в виду. — Это рубашка моего отца, если это имеет значение. Ты имеешь что-нибудь против? — разозлилась она.

— Нет, — покачал головой Денни, и влажные волосы упали на широкий лоб. Он еще больше стал похож на мужчину, только что ласкавшего женщину. — Нет, абсолютно ничего не имею. — Он принялся осторожно натягивать рубашку на влажное тело.

А Энн наконец поняла, о чем он спрашивал.

— Ты решил, что это рубашка Джилла? Я права? Так? — проговорила она, внутренне ликуя. Господи, он ревнует! — Ты думаешь, я храню его вещи?

Денни отвел глаза. И тут Энн поняла. Он ее жалеет. Боже, какая нелепость! Хотя не осознавать, как уродлива ее теперешняя жизнь, невозможно. И, конечно, она должна вызывать жалость. Ей просто не хватает мужества сделать последний шаг и закрыть дверь в прошлое. Именно Денни заставил ее понять эту простую истину. Произойди все это в другое время, в другом месте и с другим человеком, она была бы от души благодарна ему за это. Но не здесь и не сейчас.

— Хочешь есть? — Она сказала это просто потому, что молчание становилось невыносимым. И думать ни о чем не хотелось.

— Сменила гнев на милость и решила обо мне позаботиться? — удивился Денни, застегивая верхнюю пуговицу рубашки.

— Не ищи в моих словах скрытый смысл, — вздохнула Энн. — Просто я знаю, что мужчин следует иногда кормить. Иначе они звереют и становятся неуправляемыми. А после еды они добрые и милые. Тем более что ты хочешь поговорить по-человечески.

— Я действительно только этого и хочу. — Денни умудрился сказать это так, что Энн почувствовала угрозу в его словах. — Не обижайся, мне есть что сказать.

Энн уже совершенно расхотелось говорить на серьезные темы и выяснять отношения. Потом, когда они действительно успокоятся.

— А что касается еды... — продолжил Денни. — Есть действительно хочется. Но это не значит, что ты должна...

— Ты надеешься на званый ужин? — пошутила Энн. — Напрасно. Пару сандвичей и чашку кофе я сделаю без труда. Кстати, я тоже хочу есть. — Энн бессовестно врала. Она вряд ли сможет проглотить хотя бы кусочек. Она была напряжена так, что ей казалось, что желудок прилип к позвоночнику, а рот и горло пересохли так, что трудно было глотать.

Теперь, когда Денни оделся, у нее от желания перестали подкашиваться ноги. Но чувствовала она себя все равно не очень. Рубашка не могла скрыть веявшей от него мощи, а синий воротничок подчеркивал цвет глаз. Подсохшие волосы падали на лоб, а в вырезе рубашки курчавились волосы. Лучше бы ей всего этого не видеть.

— Энн, могу я спросить?

— Да.

— Брюки...

— Что брюки?

— Они тоже мокрые.

— И?

— Я, конечно, могу их просто снять, но не думаю, что это будет прилично. Особенно за столом.

Энн представила эту картину, и краска залила ее всю. Наверное, у него красивые ноги.

— Папиных брюк у меня нет.

— Что же делать? В мокрых холодно.

— Могу предложить свои джинсы, но они не налезут.

Некоторое время оба молчали, соображая, что делать.

Потом Энн сказала:

— Денни, давай представим, что ты шотландец. Тогда я дам тебе плед.

— Гениально. Всегда говорил, что женщины изобретательны. Неси плед.

— А ты пока снимай брюки, — на бегу сказала Энн и укусила себя за язык. Потому что выдала свое желание.

— Пожалуй, я подожду, пока ты его принесешь, — засмеялся Денни.

Ноги у него были потрясающие. А еще — очень красивые ступни и пальцы на ногах. Большая редкость. Тонкие щиколотки, развитые икры... Все как надо. Энн посмотрела, вздохнула и запретила себе об этом думать. Ей надо постараться ни словом, ни жестом не выдать своего возбуждения. Если он заметит, все пропало.

Она пригласила его на кухню, усадила за стол и отвернулась.

— Я быстро, — сказала она. — А ты пока готовь речь. Составляй план, записывай тезисы... — Лучше замолчи, одернула себя Энн. Он может понять не по глазам, а по голосу.

Наступило благословенное молчание. Энн готовила сандвичи и заваривала кофе, а Денни спокойно наблюдал за ней, удивляясь тому, что даже самые простые ее движения могут вызывать томящее желание.

Ярость и боль куда-то улетучились. В комнате царствовал мир и покой. Ему показалось, что так было всегда и так будет всегда. Он будет тихо сидеть и смотреть, как Энн готовит ему еду.

Ее легкие и быстрые руки летали над столом, и через несколько минут большие аппетитные сандвичи стояли перед Денни, а рядом дымился кофе. Он потянул носом и понял, что очень голоден. Пожалуй, этих сандвичей не хватит, подумал он, протягивая руку за первым.

Энн не проглотила ни кусочка. Она потягивала кофе и ждала, когда он насытится.

Наконец все было съедено. Денни удовлетворенно повел плечами. После хорошего дождевого душа, гонки на автомобиле, препирательств с Энн наступила минута полного блаженства. Он был сыт, напротив сидит женщина, с которой хочется говорить и которую хочется любить, горит приглушенный свет, а за окном продолжает бушевать буря.

Энн находилась в ступоре. Только когда Денни глубоко вздохнул и запустил обе пятерни в свои густые волосы, она поняла, что все это время смотрела остановившимся взглядом в пространство, ничего не видя перед собой.

— Энн, — произнес он чуть севшим голосом, — мне нужно кое-что тебе сказать. Давай поговорим.

— Нет, — произнесла она не задумываясь. Это был мгновенный, бессознательный порыв. — Больше никаких разговоров, — мягко и твердо сказала она в ответ на его удивленно поднятые брови.

Он улыбнулся краешком рта и наклонился к ней.

— Хорошо. Тогда чем мы займемся?

Она прямо посмотрела ему в лицо. Ее взгляд задержался на четко очерченных чувственных губах. Она не могла больше противиться желанию узнать, каковы они на вкус...

— Энн! — тихо позвал он.

— Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, — выдохнула она.

Денни не удивился, потому что ждал и желал этого. Он слегка наклонил голову, медленно встал и подошел к ней. Она подняла навстречу ему свое лицо. Он приблизил к нему свои чувственные губы, которые ее так завораживали, и легко и нежно коснулся ее щеки.

— Так? — Спросил он, хитро глядя в глаза. Инстинкт самосохранения подсказывал ей ответ: скажи, что ты именно этого и хотела. А потом они пожмут друг другу руки и навечно останутся друзьями. И ничего более. Так будет безопасно.

Но ей надоело чувствовать себя в безопасности. Она так тщательно возводила вокруг себя стену, чтобы оградить себя от случайностей, чувств, боли, разочарований, что в какой-то момент эта стена стала непробиваема и с ее стороны.

Безопасности с нее хватит. Теперь она знает, что нет ничего более опасного, чем ощущение безопасности.

— Нет, не так, — ответила она с вызовом.

— Тогда объясни мне, Энн, чего же ты хочешь. Покажи мне.

Один удар сердца — такое короткое мгновение, — и она встала, приблизилась вплотную, закрыла глаза и нашла его губы. Их дыхание стало прерывистым, глаза заволокло туманом.

— Вот чего я хочу... — прошептала она, на миг оторвавшись от его губ. — Вот чего я хочу... И хочу еще большего.

Денни тихонько рассмеялся. Но она не обиделась. Его тело отреагировало именно так, как она ждала. Он ответил на ее поцелуй и вернул его с удвоенной силой.

Он целовал ее долго и медленно, с каждой минутой становясь все смелее и настойчивее. Его язык скользнул ей в рот и не спеша ласкал его изнутри, зазывая, возбуждая, провоцируя.

Энн с тихим стоном отвечала на его ласки. Все следы напряжения исчезли, уступая место чистому наслаждению и желанию.

Почувствовав это, Денни подвинулся и плотно прижал ее к своему телу. Его била мелкая дрожь. Ее тело было таким мягким, таким податливым, что он боялся раздавить его и изо всех сил сдерживал желание вжать ее в себя всю.

Дрожь его тела, его мягкая настойчивость заставили ее чуть откинуться назад. Денни гладил ее плечи, волосы, а она, чувствуя, чего ему хочется, изгибалась в ответ на его движения.

Несколько долгих, горячих, похожих на вечность минут она отдавалась ощущениям. Она чувствовала его вкус на своих губах, жар его тела, запах его кожи. Тяжелые громкие удары его сердца заставляли ее кровь кипеть. Они оба участвовали сейчас в древнем примитивном танце неутоленного желания. И каждая клеточка их тел в голодном животном трепете ожидала приближения счастливого момента соединения.

— Значит, мы с тобой мыслим одинаково, — прошептал он. Голос его был хриплый и низкий. Он эхом отозвался в ее переполненном желанием теле. — Мы оба этого хотим.

Денни кожей чувствовал переполнявшее ее напряжение, которое требовало выхода. Она выгибалась в его объятиях, заставляя его сжимать ее еще сильнее, причиняя боль своей первобытной настойчивостью. Все мысли одна за другой исчезали из головы.

Одним движением он развязал пояс на ее халате. Тонкий шелк сполз, обнажив плечи цвета алебастра. Кожа ее была теплой и податливой как воск. Мягкая и нежная, она издавала тонкое благоухание. Денни наклонил голову, чтобы целовать ее плечи дюйм за дюймом, до самой шеи и обратно. Он видел, как напряженно бьется жилка у самой ключицы, и хотел ощутить это биение губами.

— О-о-о, — застонала Энн. — Денни, пожалуйста...

— Хорошо, милая. Я не буду спешить. У нас ведь масса времени. Я хочу быть с тобой в постели. Мне не нужна любовь на кухонном столе. Если мы сумеем оторваться друг от друга, то, может быть, дойдем до спальни.

Энн слышала только звук его голоса, смысл слов до нее не доходил. Она была уже на самом дне сладкого омута. Ничего на свете не существовало для нее в этот миг, кроме его рук, его губ, его дыхания... Она долго соображала, что он пытается ей сказать.

— Энн? — позвал он.

Милый, делай, что хочешь и где хочешь. Она попыталась произнести это, но голос отказал ей так же, как прежде отказал слух. Ей почти удалось открыть глаза. Веки были настолько тяжелыми, что приподнялись ровно настолько, чтобы она могла разглядеть расплывчатое пятно. Она с трудом поняла, что это лицо Денни.

Он целовал и целовал ее, не переставая, не давая ей передохнуть. Он исследовал каждый дюйм ее горящей кожи, пока желание не переполнило ее настолько, что она перестала что-либо различать. Она воспринимала только его вкус и запах. Каждое его движение действовало как наркотик. Тело стало легким. Она плыла над землей.

— Энн! — Его голос стал настойчивее. В нем звучало то же желание, которое пульсировало у нее в бедрах. — Энн, если ты этого хочешь, я буду с тобой здесь и сейчас. И буду счастлив. — Его хриплый голос дрожал от нетерпения. -Но я боюсь за тебя. Тебе будет неудобно. Здесь есть где-нибудь кровать?

— Пойдем... — На этот раз ей удалось произнести это вслух, для чего пришлось оторвать губы от его рта, что вызвало у Энн сильнейшее раздражение. Она отчаянно хотела его. Каждую клетку его тела. Каждое прикосновение, крохотную частичку его запаха, его вкуса... — Пойдем... наверх...

Он ослабил руки и позволил ей высвободиться из его объятий. Энн покачнулась и чуть не упала. Денни опять прижал ее к себе, он тоже с трудом смог оторваться от ее губ.

— Наверх! — хрипло скомандовал он. — Покажи мне, где это.

Часть сознания Энн, которая не была окончательно затронута кипением неутоленной страсти, отстранение отметила, что она понятия не имеет, как они поднимутся по ступенькам и доберутся до кровати. У обоих дрожали колени, глаза не в состоянии были видеть что-то вокруг. Они безостановочно лизали, целовали и покусывали друг другу губы.

Тем не менее им как-то удалось добраться до первой ступеньки лестницы, но не более того. Потому что в этот момент Денни прижал ее спиной к стене и начал целовать еще крепче и жарче, чем прежде. Губы его были упругими и нежными. Дыхание горячим и тяжелым.

— Ты хоть понимаешь, что ты со мной делаешь? — яростно прохрипел он. — Понимаешь, что я сейчас чувствую? Как я отчаянно хочу тебя?

— Думаю, догадываюсь, — сказала она, прижимаясь к его бедрам, дразня и возбуждая, чувствуя, как наливаются силой и огнем его бедра и живот.

— Энн, — простонал он. В голосе его звучала мольба и требовательное нетерпение. — Ты хочешь, чтобы я повалил тебя прямо на пол и взял прямо здесь и сейчас? А так и случится, если ты немедленно не перестанешь дразнить меня.

Если бы Энн была в этот момент в состоянии думать, то она призналась бы себе, что ничего не имела бы против, если бы он так и сделал. Она не была уверена, что у нее хватит сил возражать, если он и вправду повалит ее на пол прямо здесь. При этом она не могла остановиться и продолжала гладить и трогать его, возбуждая все сильнее.

— Это тебе нужна постель, — прошептала она ему прямо в ухо, дотрагиваясь кончиком горячего и мокрого языка до краешка ушной раковины и ныряя в глубину. Потом она захватила мягкую нежную мочку, наслаждаясь ее вкусом, и широко улыбнулась, услышав, как он стонет в агонии наслаждения. — Если ты этого хочешь, я отведу тебя наверх и покажу, где находится моя спальня, — мстительно продолжала шептать она.

— Боюсь, я туда уже не доберусь.

— Нет уж, ты сам просил — вот и получай. — Говоря это, она плавно поднялась на первую ступеньку, заставляя его тянуться за собой, чтобы ни на секунду не расцепить объятий, которые создавали ощущение, что их тела слились в одно. — Обещаю, что буду целовать тебя на каждой ступеньке... — Энн приходила в восторг от абсолютной власти над этим мощным красивым телом.

— Тут их всего-то двенадцать. Ты вполне можешь выполнить свое намерение и дойти до спальни.

Энн победно засмеялась.

— Только двенадцать... Теперь уже одиннадцать, — подбадривала она его смеясь. Смех был низкий и хриплый, звук шел не из горла и даже не из груди, а откуда-то из живота. Энн плавно скользнула на следующую ступеньку, прижимаясь спиной к стене и как будто случайно касаясь Денни кончиками грудей. — А теперь десять...

Она едва успела договорить, потому что на этот раз он среагировал достаточно быстро, накрыв ее рот поцелуем. Энн почувствовала, что ноги больше не держат ее и сейчас она стечет по ступенькам, как мороженое, давно вынутое из холодильника. К счастью, Денни был рядом, так близко, что она могла обхватить его шею руками и повиснуть на нем, не ощущая веса собственного тела.

— Девять... — продолжил считать он вместо нее. Теперь Денни стал дразнить ее, доводя до исступления. Она почувствовала его горячее дыхание у своей груди, потом его губы стали исследовать кожу ее ключиц и еще ниже, по самому краю шелковой ночной рубашки. Дыхание его участилось, когда он коснулся напряженных сосков, выпирающих из-под тонкого шелка.

— Девять? — удивленно выдохнула Энн. Сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди, когда она представила, что он покусывает ее соски. Стоило только представить, как его... О Господи! Какая же она испорченная, но ей ужасно хочется этого.

Остается еще девять ступенек. Если поспешить, они смогут их преодолеть. В ее власти не задерживаться подолгу на каждом шаге — и тогда они точно доберутся до постели и даже не сойдут с ума от желания...

Только надо перестать мучить его и дразнить, перестать провоцировать и всем видом показывать, что она хочет, чтобы он взял ее прямо здесь и сейчас.

Но кто сказал, что в это время нельзя радоваться и смешить друг друга?

Энн стала целовать его шею. Потом запустила руку в волосы и с силой потянула их вниз к плечам. Она чувствовала биение его пульса. Он отклонил голову так, что она видела, как напряглись его жилы. Потом она провела пальцем за воротником рубашки.

— Это явно лишнее, — прошептала она, расстегивая пуговицы и обнажая ему грудь. — А это...

— Энн!

Она не понимала, зачем он позвал ее. Хотел остановить ее руку или заставлял продолжить? Но это ее не особенно волновало. Освободив от ткани его грудь, она с наслаждением, замирая от восторга, стала гладить мягкие курчавые волосы. Потом глаза ее опустились ниже...

— Энн!

Она не успела сообразить, что он от нее ждет. Он сам взял ее руку и просунул под полоску пледа.

— Погладь меня здесь. Пожалуйста. Сейчас мы рухнем с лестницы, подумала Энн. Ну и пусть. Умирать, так в такой момент! Она подняла на Денни взгляд и увидела на его лице выражение такого блаженства, что слезы подступили к глазам.

— Восемь, — произнес он, делая следующий шаг, потом еще несколько. — Семь, шесть, пять... — Он шагал все быстрее. Все решительнее, все непреклоннее. Заставляя ее следовать за ним. Теперь он действовал быстро и уверенно, без малейших колебаний. Она с удовольствием подчинялась. — Три, два, один!

Они добрались до второго этажа. Денни огляделся и уверенно двинулся в сторону спальни. Дверь распахнулась настежь под ударом его ноги, и он аккуратно, чтобы не задеть о дверной косяк, внес Энн в комнату. Потом остановился, потому что попал из светлой части дома в кромешную темноту. Секунду он колебался, не зная, где стоит кровать.

— Неважно, — сказал он сам себе и стал осторожно опускать Энн так, чтобы она могла встать на ноги. При этом крепко прижимал ее к себе.

Она скользнула по его телу, дразня близостью.

— С тебя еще восемь поцелуев, которые ты задолжала мне, золотая моя, — напомнил Денни, не позволяя Энн совсем выскользнуть из его объятий. — Ты обещала.

— Только на ступеньках лестницы, — рассмеялась Энн. — Именно таковы условия контракта.

— К черту контракт! — хрипло зарычал он. — Мне должны восемь поцелуев, и я получу их.

— Ты их не заработал.

— Тогда девять поцелуев.

— Получай, — засмеялась Энн и стала отдавать долги.

Во всяком случае, попыталась. С первым поцелуем она справилась довольно легко. Она нашла его щеку и легонько поцеловала. Потом отклонила голову, чтобы сделать это еще несколько раз.

Но две вещи мешали ей. Мужчина, которого она целовала, и собственное неутоленное желание.

Она поцеловала его еще раз, но оторваться уже не смогла. Сначала она, как в первый раз, дотронулась до самого краешка его губ, потом начала действовать настойчивее и смелее. В это время рука его скользнула за голову Энн, пальцы твердо, но бережно сжали ее затылок. Она не шевелилась.

Он стал целовать ее жадно и жарко, не останавливаясь и не отрываясь. У Энн закружилась голова, а колени не подогнулись.

Они на минуту оторвались друг от друга, чтобы перевести дух.

— Вот это поцелуй так поцелуй, — улыбнулся он, со свистом втягивая воздух в изголодавшиеся легкие. — А то, что вы, миледи, предлагали мне до этого, годится только для пятиклассника средней школы. А вот это именно то, что я называю поцелуем.

Энн только кивнула, она все еще не могла восстановить дыхание.

— И таких поцелуев ты мне должна еще шесть.

Денни думал, что Энн не согласится. Во всяком случае, попытается поторговаться, но она с готовностью подвинулась к нему поближе. Легкий запах духов смешивался с ароматом ее разгоряченного тела, заставляя его сердце сладко замирать.

Он хотел взять ее прямо сейчас. Он немного устал от этой игры. Ему хотелось быть с ней, в ней, насыщаться и насыщать любовью.

Он попался в сети ее обаяния, ее открытой веселой чувственности, ее чистоты и свежести, ее радости... И ему не освободиться, пока он не вернет ей сполна весь пыл своей страсти, всего того, что она так нетерпеливо ждет. Пока они не соединятся и не смешаются в облаке любви.

— Можно включить свет? — спросил он. — Я ничего не вижу.

Не то чтобы ему недоставало света... Наоборот, темнота только обостряла восприятие происходящего, делая все более концентрированным. Не имея возможности видеть Энн, он наслаждался ее вкусом и запахом, нежными ласками, наслаждался до безумия, до бреда. Его сознание путешествовало по вселенной...

Но она должна принадлежать ему вся. Поэтому ему необходимо видеть ее. Пусть момент обладания произойдет при свете, без тумана недосказанности. Он хотел видеть ее глаза в тот момент, когда их тела сольются, чтобы не ошибиться ни в одном ее желании. Он боялся пропустить тот момент, когда ее лицо изменится в момент наивысшего взлета страсти. Она не должна утаить от него ничего.

— Ты уверен, что это необходимо? — вдруг смутилась Энн.

— Да, я хочу видеть твое лицо. Тихонько вздохнув, она пошевелилась в его руках и дотянулась до выключателя. Раздался щелчок — и комнату залил мягкий свет ночника.

— Посмотри на меня! — приказал ей Денни. Но Энн спрятала лицо у него на груди.

— Не бойся, я буду нежен. Я хочу, чтобы ты пошла со мной по этой дороге. Там не будет боли!

— Я не боюсь больше боли, — ответила Энн, не отрывая лица от его груди. — Я так хочу быть с тобой.

Они стояли возле кровати. Вокруг шумела буря. А они были одни во всей вселенной. В их мире не было недомолвок, обмана, предательства. Они начали отсчет времени заново. Они открывали новую эру. Они служили богу любви. Их тела были чистые и легкие. Сердца опьяняла свобода и нежность. Под ногами расстилалась звездная безбрежность. Над головой пели птицы. И они неслись в вечность.

Глядя друг другу в глаза, они сбросили остатки одежды и тихо легли на широкую постель. Несколько мгновений они боялись прикоснуться к телу другого, потому что понимали неотвратимость происходящего.

— Ты моя, — прошептал Денни и дотронулся до горячей руки Энн.

Она подалась навстречу. Тела их переплелись. И через некоторое время это был уже единый организм, в котором билось одно сердце и по жилам которого текла одна кровь.

ГЛАВА 7

Денни проснулся оттого, что кто-то щекотал ему нос. Он попытался отмахнуться, но этот «кто-то» не остановился. Денни пошевелил носом, потом повернулся на бок и попытался натянуть на себя одеяло. Это не помогло. Он понял, что уже вынырнул из сладкой безмятежности сна и надо открыть глаза.

Рядом никого не было. А проснулся он от луча солнца, который пробился сквозь щель в портьерах и путешествовал по комнате. Господи, хорошо-то как! Тело его было расслаблено и удовлетворено. Он вспомнил все подробности ночи и засмеялся. Оказывается, страсть может быть нежной. Он подумал об этом и опять почувствовал желание.

Где Энн? Бросила его одного, чтобы он изнемогал здесь. Как она могла? Надо срочно найти ее и затащить обратно в постель. Денни потянулся всем телом, напрягся и вскочил с кровати.

— Энн, — громко позвал он, — ты где?

Ответом была тишина. Неужели она ушла на работу, даже не поцеловав его на прощание? Этого просто не может быть.

— Энн, отзовись! — еще раз крикнул он. Наверное, она на кухне, готовит завтрак, решил Денни. Ну что ж, зато у него есть время принять душ и привести себя в порядок. Он огляделся в поисках одежды. Его рубашка, брюки, жилет и пиджак висели на плечиках сухие и отутюженные.

Умница моя, подумал Денни. Когда же она встала? Не женщина, а мечта. Напевая, он отправился в душ. Там тоже все было приготовлено для его туалета. На полочке лежало большое махровое полотенце, новая зубная щетка, бритвенный прибор с новыми лезвиями. Денни что-то царапнуло. Энн хорошо знает, что нужно мужчине утром. Его уколола ревность. Откуда у нее бритвенный прибор? Тоже последствия пребывания тут этого Джилла?

Но он решил не портить себе такого прекрасного утра. Зачем обижаться и придумывать проблемы? Им хватило вчерашнего вечера. Если он позволит себе ревновать Энн к прошлому, они поссорятся. А это не нужно. Он ведь и так все знает. Зачем себя распалять? Энн удивительная женщина. Тонкая, нежная, заботливая. Она даже в любви особенная. Она умеет отдавать. Лаура возбуждала, доводила его до исступления, вызывала из его подсознания самые тайные, самые постыдные желания. Она умела удовлетворить его сладострастие. Но она делала это как специалист высокого класса. Как хороший хирург делает операцию. Точно, умело и бесстрастно.

Но Денни понял это только сегодня ночью. Ему просто никогда не приходилось сравнивать. Кроме Лауры, он не знал женщин. Он не знал, что значит для мужчины, когда женщина отдается. Когда не ведет в любовной игре, а предоставляет мужчине пальму первенства. Поощряет его и восхищается им.

Он видел по ее глазам, которые мерцали в свете ночника, что она готова исполнить любое его желание. Что она отдается ему вместе с душой и сердцем. Он был великим и могучим. Он был с ней первым и единственным мужчиной в мире. Он владел женщиной и оберегал ее. Он брал ее и отдавал ей.

А еще с ней очень удобно спать, подумал Денни. Она заснула моментально, тесно прижавшись к нему. Она точно повторила все изгибы его фигуры И приросла к нему. Ни разу за ночь он не почувствовал дискомфорта. Если он поворачивался, она угадывала это во сне и опять принимала форму его тела. Он был не одинок этой ночью. Он не хотел больше быть одиноким.

Денни с удовольствием намылился, потом тугими струями сбил мыло и сделал воду почти холодной. Какое удивительное ощущение после месяца отчаяния и страха опять захотеть жить! Радоваться мощному напору воды, запаху дорогого мыла, острым лезвиям! Неужели одна ночь с женщиной способна перевернуть сознание и сделать жизнь полноценной?

Наверное, это так, подумал Денни, разглядывая лицо в зеркале и намазывая пеной для бритья щеки и подбородок. Никогда еще бритье не доставляло ему столько удовольствия. Он смущенно подумал, что к ночи у него уже отросла щетина и он мог исцарапать Энн. Если бы она попросила, он бы смирил плоть и отправился бриться. Но она не просила, а только стонала от наслаждения, когда он дотрагивался своим подбородком до ее живота, бедер, груди. Может быть, ей нравятся небритые мужчины?

Никаких мужчин больше! — сердито одернул себя Денни, в ее жизни отныне будет только он. И он никогда не позволит кому-то другому приблизиться к ней на пушечный выстрел. Она принадлежит ему, и только ему. Пусть все эти джиллы отправляются к черту!

Денни чувствовал себя героем-победителем, поэтому, выйдя из ванной, не стал одеваться, а спустился вниз, обернув вокруг бедер полотенце. Энн он быстро разденет, а самому путаться в одежде не придется.

Услышав шаги Денни, Энн обернулась к нему. Стол был уже накрыт: бутерброды сделаны, сок выжат, булочки подогреты, кофе помолот. Не было только Денни. Энн не хотела его будить. Ей нравилось возиться в кухне и знать, что она делает все это не для себя, а для мужчины, который сейчас спит в ее кровати.

Она спала этой ночью часа три и проснулась совершенно отдохнувшей и полной сил. Ей хотелось что-то сделать для этого потрясающего человека, который понял ее порыв, ее нежность, ее отчаянную решимость жить.

Только теперь она поняла, что все годы, проведенные с Джиллом, ничто по сравнению с несколькими часами, которые подарил ей Денни. Он любил не ее тело. Он ласкал и любил сегодня ее израненное сердце, ее истосковавшуюся по настоящему чувству душу. В один миг он превратил ее в юную девушку, которая впервые отдается мужчине. Не было ни одно жеста, ни одного слова, которые бы показали ей, что он считает ее опытной. Он был пылок, но очень ласков и бережен. Ей казалось, что всю ночь он носил ее на руках над землей. Как он сказал? «Мне хотелось носить ее на руках, чтобы она не запачкала ноги».

Но это он говорил про свою жену. Энн стало грустно. Она завидовала Лауре. Та даже не понимала, какого мужчину она бросила ради Джилла. А может быть, он не был ей так же мил, как мне? Ведь недаром говорят, что для каждой женщины предназначен один-единственный мужчина. Может быть, их прошлые истории просто ошибка. И все это произошло, чтобы они наконец соединились.

Энн остановила себя и приказала не задаваться лишними вопросами. У нее была эта ночь. Теперь она знает, что такое счастье. Чего же еще желать?

Денни стоял перед Энн немного растерянный. Она смотрела на него с любовью, но не приближалась к нему, словно невидимая стена вдруг возникла между ними.

— Энн? — протянул он. — Что-то случилось?

— Ничего. Доброе утро. Ты выспался?

— Зачем ты бросила меня одного?

— Я не могла больше спать. А потом, если бы я не встала, кто бы сушил твои вещи и готовил завтрак?

— Я больше не буду промокать под дождем. А ты больше не бросай меня. Хорошо? Знаешь, как грустно просыпаться одному?

— Знаю, — сказала Энн и печально улыбнулась.

Денни вздрогнул. Она все еще во власти своих переживаний. Он не смог заставить ее забыть. Главное, не торопись! — приказал себе Денни. Сегодня ночью она была моя, и она всегда будет моя. Женщинам сложнее перестроиться. Надо просто дать ей время.

— Можно я тебя поцелую? — спросил он и хитро улыбнулся.

— А можно я накормлю тебя завтраком? — не поддалась на провокацию Энн.

— Ладно, я поем, но совершенно без удовольствия. — Денни сделал вид, что обиделся.

— Нет, поешь, пожалуйста, с удовольствием. Я старалась. Тебе ведь нравится?

— Энн, мне все здесь нравится. Как кораблю его гавань, как самолету его родной аэродром, как червяку земля. — Денни шутил, но в этой шутке была вся правда о том, что он чувствовал сейчас. Это была его женщина и его дом. Он не хотел ничего другого.

Энн поняла, что он говорит серьезно, но засмеялась его тираде как шутке. Она боялась серьезных объяснений. Ведь так все зыбко. Каждое лишнее слово может изменить атмосферу милого семейного утра. Она хотела еще немножко побыть в этом очаровательном заблуждении.

Денни собрался сесть за стол, но она остановила его и спросила:

— Может быть, ты оденешься?

— Тебя смущает мой голый торс?

— Смущает. Я не могу мыслить. А мне это необходимо.

— Энн, мы потом будем мыслить. Договорились.

— Нет, Денни. Пожалуйста, оденься.

— Понятно. Ты спешишь на работу и хочешь поскорее избавиться от меня.

— Никуда я не спешу. Я уже позвонила и предупредила, что задержусь. Просто нам надо поговорить. А когда ты голый, я не могу говорить спокойно.

— Энн, по-моему, мы вчера наговорились. — Денни стало страшно. Неужели все начнется сначала.

— Денни, прошу тебя. Это важно.

— Энн, кроме того, что произошло сегодня ночью, ничего в этом мире не важно. Поверь мне. Прошу тебя.

— И я тебя прошу, — настаивала Энн. Они упирались как два барана на узеньком мостике. Кто-то должен был уступить. И поскольку Денни дал себе слово не торопить ее, он поднял руки вверх и сказал:

— Сдаюсь, мой генерал. И с радостью выполню ваши приказания.

Одеваясь, Денни терялся в догадках, о чем собирается говорить с ним Энн. Ведь не будут же они опять обсуждать его вторжение в ее жизнь. За последние несколько часов он вторгся на ее территорию настолько глубоко, что, пожалуй, ей лучше капитулировать. Он знал, что она уже все простила ему. Так о чем еще разговаривать?

Нет, он не позволит ей разбить их жизнь. Она не сможет убедить его, что эта ночь случайность и голод истосковавшихся тел. Если она будет сопротивляться, он просто опять затащит ее в постель. Уж там-то он ее уговорит!

Через несколько минут он уже сидел за столом и с удовольствием поглощал пищу.

— Тебе нравится? — спросила Энн. Она сидела напротив, подперев руками подбородок, и внимательно смотрела на Денни.

— А тебе понравилось? — ответил он вопросом на вопрос.

— Знаешь, Денни. Это было... Не знаю, как объяснить... У меня ощущение, что так было всегда. Это было вчера, есть сегодня, будет завтра. Мы ведь первый раз вместе, но даже на миг я не почувствовала, что твое тело чужое для меня.

Денни с удивлением смотрел на Энн. Она абсолютно точно передала его собственные ощущения. Да, именно это его и потрясло. Он занимался с ней любовью, как будто делал это миллион раз. Он знал ее запах, каждый изгиб ее тела, каждое ее желание. Они без слов понимали, чего им хочется в тот или другой момент.

— Энн, остановись. Ты читаешь мои мысли. И этим выворачиваешь мне душу. Женщина не должна так хорошо понимать мужчину.

— Почему? Разве это плохо? Или неправильно?

— Нет. Но это страшно. Если ты так знаешь меня, то что останется мне?

— Я говорю о своих мыслях и чувствах. Я же не виновата, что они совпадают.

— Виновата, Энн, — улыбнулся Денни. — Потому что ты родилась для меня, а сама так долго где-то была. Где ты была?

— Я-то была здесь, — со смехом ответила Энн. — А ты, между прочим, был женат.

Она сказала это, и они оба замолчали. Он и сейчас женат. На Лауре. Как она могла это забыть. Он приехал, чтобы найти свою жену. И он будет продолжать ее искать. Потому что ему нужно найти ответы на свои вопросы.

— Энн, почему ты замолчала? — спросил Денни.

— Потому... — ответила она и поднялась, чтобы долить ему кофе. Надо сказать это сейчас. Потом она не сможет. Они опять могут оказаться в постели. И она опять растает от нежности и желания. А потом он все равно уедет. И она будет считать себя преданной. Надо сделать это сейчас.

Денни внимательно смотрел на Энн. Ее лицо изменилось: из безмятежного и счастливого оно опять превратилось в холодное и замкнутое. Случайная фраза о Лауре испортила им утро. Неужели так будет вечно? Он должен сейчас же сказать ей, что разведется, как только сможет связаться со своей женой.

Но Энн опередила его.

— Послушай меня, Денни. — Ее лицо и голос были очень строгими. — Я должна тебе это сказать.

— Говори. Потом скажу я, — согласился Денни.

— Я очень благодарна тебе за сегодняшнюю ночь. Она сделала меня другой женщиной. Я проснулась чистая. В моей жизни больше не будет памяти обо всех унижениях, которые я перенесла с Джиллом. Я не думала, что одна ночь способна изменить жизнь. Спасибо тебе.

— Энн, у нас будет еще много таких ночей. Ты совсем забудешь его, я тебе обещаю.

— Денни, я просила тебя выслушать меня. Прошу, не перебивай, мне и так трудно.

Денни кивнул и сложил руки, как самый прилежный ученик.

— Не считай это женской хитростью или капризом. И еще. Ты все сделал так. Понимаешь, все. Ты самый чудесный, чуткий и нежный мужчина на свете. Любая женщина за такого, как ты, жизнь отдаст... — Энн перевела дыхание и закончила: — Я прощу тебя, уезжай!

Денни остолбенел. Он ожидал чего угодно, но не такого поворота. Он ловил воздух ртом и не мог ничего сказать.

— Я не смогу с тобой быть, — уже спокойнее заговорила Энн. — Понимаешь, дело во мне. Я буду смотреть на тебя и думать, что в один прекрасный день появится Лаура и ты уйдешь к ней. Она задела твое мужское самолюбие. Ты не остановишься, пока не вернешь ее. А я буду жить в вечном ожидании. Я не хочу тебя терять. Именно поэтому я готова потерять тебя сейчас. И, пожалуйста, не говори мне, что я не права. Ты меня не убедишь. Твои слова и заверения для меня не будут ничего значить.

— Энн, ты сошла с ума! — закричал Денни.

— Нет, я абсолютно трезва и рассудительна. Я буду помнить тебя всегда. И всегда буду благодарна тебе. Но я не смогу верить тебе. А без этого ничего не получится.

Она не волновалась больше. Все это было продумано за те часы, которые она провела в одиночестве, приводя в порядок одежду Денни и готовя ему завтрак. Она решила сохранить их встречу как самую большую драгоценность в кладовой своей памяти. Когда-нибудь придет день и появится у ее дверей мужчина, который будет любить только ее. Он обязательно появится. А Денни навсегда останется ее другом.

Денни был потрясен. Все слова, которые он мог произнести, застряли у него в горле. Что он мог сказать? Что всю жизнь мечтал о такой женщине, как Энн, что он больше не любит Лауру, что он наконец обрел свой настоящий дом. Все напрасно. Она же сказала, что не сможет верить ему. А без этого отношения невозможны. Денни и сам прекрасно понимал это. Ему было наплевать на Джилла, который ласкал это тело целых три года. Он знал, что может заставить его убраться из памяти Энн. А она не верит ни ему, ни себе.

Денни был не очень опытен в отношениях с женщинами, поэтому поверил Энн. Он не знал, что зароки, которые дают себе женщины, похуже мужских обещаний. И разбить их может только тупое нерассуждающее мужское упрямство и уверенность в своей правоте. Он поверил и смирился.

— Энн, я сделаю все, как ты скажешь, — охрипшим голосом сказал он. — Только знай, что если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь...

— Я знаю, Денни. Я знаю, — кивнула Энн. Ответ Денни разочаровал ее и укрепил в собственных выводах. Вчерашняя ночь была порывом, тоской изголодавшихся тел, желанием поддержать друг друга. И она права, что не позволяет себе впустить в свою жизнь еще одного мужчину, который любит другую женщину.

Кофе был допит, бутерброды съедены, все слова сказаны.

Денни надел пиджак и подошел к Энн.

— Можно я поцелую тебя на прощание?

— Не надо, Денни, — ответила Энн и опустила голову. — Я не выдержу. Уезжай. Будь счастлив, Деннис Харпер.

ГЛАВА 8

Денни заехал в гостиницу, где обрел счастье и потерял покой. За стойкой стоял отец Энн. Он широко улыбнулся и подался навстречу постояльцу, который был ему симпатичен.

— Доброе утро, мистер Грант, — приветствовал он Денни.

«Мистер Грант». Имя из другой жизни. Как все изменилось за одну ночь!

— Доброе утро, мистер Уэнсли, — ответил Денни, насильно растягивая губы в улыбке. — Обстоятельства сложились так, что я должен сегодня покинуть ваш гостеприимный отель. Приготовьте мне счет.

— Жаль, мистер Грант. Мы к вам привыкли, — покачал головой мистер Уэнсли.

— Мне тоже жаль, — кивнул Денни.

— И Энн расстроится, что не попрощалась с вами, — заметил хозяин, вглядываясь в лицо гостя. — Она позвонила утром, сказала, что неважно себя чувствует.

— Передайте ей привет и наилучшие пожелания. Она чудесная девочка, — ответил Денни, стараясь, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Приезжайте к нам еще. Мы всегда рады гостям.

— Непременно, — сказал Денни, понимая, что путь в этот город ему навсегда закрыт.

Когда все формальности были выполнены, он пожал руку мистеру Уэнсли и закрыл за собой дверь. Эта глава жизни была закончена. Впереди его ждали пустота и одиночество.

Трасса в этот час была пуста, но Денни ехал медленно. Ему нужно было время, чтобы приготовиться к встрече с Лондоном и своей прошлой жизнью.

Но он не ожидал, что прошлая жизнь явится к нему во всей своей полноте...

Через несколько часов Денни подъехал к своему особняку. Сейчас он войдет в дом, выпьет чаю и засядет перед телевизором. Ему не хотелось ничего делать и ни о чем думать. В голове была пустота, а в душе безысходность.

Когда Денни вошел в гостиную, он понял, что что-то изменилось. Он еще не понимал что, но испытал какое-то тяжелое волнение.

Ах да! В гостиной стоял крепкий запах духов Лауры. Неужели весь дом так пропитался ими? — подумал Денни.

А через минуту он увидел саму Лауру.

Она была дома и явно ждала его. Вот так сюрприз! На жене был надет один из самых откровенных и соблазнительных пеньюаров. Ярко-красного цвета с черным лебяжьим пухом у шеи. Глубокий вырез не скрывал совершенства груди, а сквозь гладкую прозрачную ткань выпирали возбужденные соски. Белые локоны Лауры рассыпались по плечам в изысканном беспорядке, как будто она только что встала с постели. Алые губы были растянуты в ослепительной улыбке. И она протягивала к мужу руки с длинными красными ногтями.

Денни стало страшно. Во-первых, он не ожидал увидеть ее здесь. А во-вторых, она показалась ему прекрасно-отвратительной, как злая волшебница из сказки. Сейчас она подойдет к нему, схватит за горло и вопьется в сонную артерию белыми совершенными зубами. И выпьет его кровь по капельке до самого конца. А потом отдаст черным кошкам его бездыханное тело. А те урча будут раздирать его внутренности...

Денни поднял руку, пытаясь защититься. Лаура поняла этот жест и затормозила.

— Денни, родной мой, — низким грудным голосом проговорила она, — я тебя жду-жду. Где ты был? Я истосковалась по тебе.

— И как долго ты меня ждешь? — обрел наконец дар речи он.

— Целых три дня, — возмутилась Лаура. — Я уже обзвонила всех родных, пытаясь узнать, куда ты скрылся.

Они стояли друг против друга, не двигаясь с места. Денни даже не снял куртки. У него было одно желание — унести отсюда поскорее ноги. Он был слишком измотан, чтобы выдержать сейчас объяснение с женой. К тому же он понял, что на него начали наступление. Как будто это он, а не она убежала из дому, оставив маловразумительную записку.

Сейчас она подойдет, обнимет его и начнет ласкать. Он не знал, как поведет себя его тело, и очень боялся. Лаура знала все его слабые места. Она владела им, как хороший скрипач инструментом. Она могла заставить его снова захотеть оказаться с ней в постели. И тогда все пропало. Он никогда не освободится от этого наваждения. Надо что-то говорить, чтобы не дать ей коснуться его тела.

— Подожди, Лаура, — как можно спокойнее сказал Денни. — Дай мне раздеться и принять душ с дороги. Я очень устал. А потом мы поговорим. И я все тебе объясню.

Жена сделала озабоченное лицо.

— Что-то случилось, милый? Я могу тебе помочь? — с участием спросила она.

Надо же, она ведет себя как ни в чем не бывало! Денни не мог не восхититься ее самообладанием. Если так пойдет дальше, то это он окажется изменщиком и предателем. На мгновение в его голове шевельнулась мысль, что все происшедшее ему приснилось. Не было никакой записки, не было этого месяца, мучительной гонки, не было Ноттингема, не было Энн...

Но ведь это не сон. Он не мог так ошибиться. А потом, где она была все это время?

Денни ущипнул себя за руку. Надо отправляться в ванную и побыть наедине с собой. Надо привести мысли в порядок. Господи, сколько раз за последнее время ему приходилось приводить в порядок мысли. Это стало каким-то навязчивым состоянием. Может быть, он просто сошел с ума и грезит. А что, если подойти и потрогать Лауру. Вдруг она мираж?

. Только не это. Он не должен к ней приближаться. Она может истолковать это по-своему. Ему важно не дать ей задурить ему голову.

— Приготовь что-нибудь выпить, а я пойду, — сказал он.

Лаура с готовностью кивнула и отправилась в гостиную, где в баре стояло его любимое виски.

Денни медленно снял куртку, затем ботинки и пошел в ванную. Он решил, что душа ему сейчас будет мало. Надо принять ванну, чтобы расслабиться. Он действительно устал от эмоций. В теплой воде он сможет несколько минут вздремнуть. Пусть решение подскажет интуиция.

Так он и сделал. Теплая вода ласкала тело. Но не убаюкивала на этот раз, а возбуждала.

Он вспоминал Энн. Господи, если бы она сейчас оказалась здесь!

Он на минуту представил, что они вместе приезжают к нему домой, а тут Лаура. Сюрприз! Он теперь понял, что имела в виду Энн, когда говорила, что не сможет ему верить.

Лаура существует. И существуют до сих пор их отношения. Его тело реагировало старыми импульсами на ее присутствие. Надо решить сначала эту проблему, а потом думать о другой женщине.

Даже в теплой воде от этих мыслей кожа Денни покрылась мурашками. Не надо трусить! — приказал он себе. Разговор с Лаурой нельзя откладывать до бесконечности. Это надо сделать немедленно.

Он нехотя вылез из ванны, долго растирался жестким полотенцем, потом тщательно оделся.

Так. Разговаривать мы будем в библиотеке. Пожалуй, это единственное место в доме, где мы не занимались любовью. Так мне будет легче.

Решение было принято. И Денни твердым шагом пошел в библиотеку. Ах как хорошо знает его Лаура! Она была уже там. На темной поверхности стола стояли два тяжелых хрустальных бокала, в которых колыхалась янтарная жидкость.

— Я не стала разбавлять, милый, — пропела Лаура. — Сейчас усталость как рукой снимет.

— Спасибо, — ответил он, беря стакан и садясь в глубокое кожаное кресло.

Жена хотела пристроиться на подлокотнике.

— Лаура, сядь напротив, — приказал он строгим голосом, — нам надо поговорить.

— Хорошо, как скажешь, — ответила она, ни капли не обидевшись, и пересела в другое кресло.

— Объясни мне, где ты была? — начал допрос Денни.

— Денни, ты задаешь странные вопросы. Ты никогда не спрашивал меня, где я бываю. Я думала, тебе это просто неинтересно.

— А сейчас стало интересно. Так где?

— Я тебе отвечу. И даже расскажу подробности. Но ответь ты мне, что произошло. — Тон Лауры был искренне возмущенным. — Ты всегда доверял мне.

— Лаура, давай не будем. Ты уехала в день годовщины нашей свадьбы.

— Прости, милый, но так вышло, — пожала она плечами.

— Хорошо, бывают непредвиденные обстоятельства. Болезнь, смерть... Но тогда люди дожидаются или оставляют записку. Если это так срочно.

— Но, Денни, — возмутилась Лаура, — я оставила тебе записку. Ты разве не нашел ее?

— Нашел. Более того, я выучил ее наизусть.

— Ну, — удивилась жена, — тогда в чем я виновата?

Денни чуть не подпрыгнул от возмущения.

— Милая, а ты-то помнишь содержание записки?

— Конечно. «Уехала. Скоро вернусь. Целую. Лаура».

— Что ты говоришь? — Денни поперхнулся виски. Он не ожидал такой откровенной наглости. — Именно такое содержание?

— Денни, ну что ты пристаешь! Я не помню. Но что другое я могла написать?

— Сейчас процитирую, — проговорил он со всем возможным сарказмом. — «Денни! Прости, милый! Не ищи меня. Я не вернусь. Спасибо тебе за все. Твои подарки я забрала с собой. Мне будет приятно вспоминать тебя. Лаура».

— Ну и что ужасного в этой записке? — пожала плечами недоумевающая жена.

— Лаура, так пишут, когда уходят к другому мужчине.

Жена громко засмеялась. У нее вздрагивали плечи и трясся подбородок.

— Денни! Я тобой восхищаюсь, — говорила она сквозь смех. — Ты самый лучший из всех живущих мужчин. Откуда ты знаешь, что женщины пишут именно так, когда уходят к другому? У тебя такой богатый опыт? Признайся, милый, что ты крадешь у меня женские романы и тайно читаешь их, закрывшись в туалете.

Денни понимал, что из него пытаются сделать идиота, но не мог остановить Лауру. В нее точно бес вселился.

— Лаура, успокойся, говори по существу, — сделал он попытку привести ее в чувства.

— А теперь ты говоришь, как судья. Нельзя, милый, не верить родной жене.

— Тогда объясни мне содержание записки.

— Хорошо, милый. Только слушай внимательно. Итак. «Денни» — это понятно, это твое имя. Любое письмо начинается с обращения.

— Да, это понятно, — заскрежетал зубами «милый». — Дальше.

— Дальше? «Прости, милый» — это тоже ясно как день. Уехать в годовщину нашей свадьбы не очень хорошо. Согласись? Поэтому я прошу у тебя прощения.

— Попросила. Дальше.

— «Не ищи меня». Просто не волнуйся. Я взрослая девочка и сама найду дорогу домой. Понимаешь, дело было настолько неотложное, а ты стал бы беспокоиться. А так, я же тебе написала, что все будет нормально.

— Все просто отлично. А что значит «Я не вернусь»?

Лаура удивленно подняла брови.

— Какой же ты глупый, милый. Это значит, что я не вернусь быстро, что у меня дело долгое, а ты не должен все это время волноваться. Понятно?

— Более чем...

— «Спасибо тебе за все. Твои подарки я забрала с собой. Мне будет приятно вспоминать тебя». Это вообще не требует комментариев, — обиделась вдруг Лаура. — Только толстокожий мужлан не поймет, что я не могла уехать куда-нибудь и не взять частичку тебя с собой. Просто я очень люблю тебя, милый, и всегда вспоминаю. Это значит, что я люблю тебя, Денни.

— Хороша частичка меня. Целое состояние. На него можно безбедно существовать всю оставшуюся жизнь, — заметил Денни.

— Милый, какой ты меркантильный! — надулась Лаура. — Для меня гораздо важнее цены вещей их назначение. Ведь ты дарил их мне как залог любви. Я очень ценю это.

— Так, — подвел итог Денни, — с запиской мы разобрались. Но ответь мне все-таки на вопрос, где ты была целый месяц и неделю.

— Денни, ты заставляешь меня выдавать чужие тайны, — огорчилась Лаура. — Я не могу тебе это рассказать.

— Лаура, — Денни уже больше не мог сдерживать накопившуюся ярость, — прекрати, пожалуйста. Отвечай на вопрос!

— Хорошо, если ты настаиваешь. Я была в Ноттингеме. У своей кузины.

— Что ты говоришь? — сделал удивленное лицо муж. — А почему я не знаю про эту кузину?

— О, милый, это долгая история. Бедная девушка. Она попала в такую беду. Не очень богатая, очень некрасивая... да еще такое несчастье.

Это она говорит об Энн. Об Энн, которая чудо как хороша. И единственное несчастье которой заключается в том, что ее обманули двое негодяев.

— И что с ней случилось?

— Она заболела. Знаешь, такой тяжелой болезнью... — Глаза Лауры наполнились слезами. — Проказа.

— Проказа?!

— Да, представь себе...

— Но ведь в этом случае больных поселяют в специальные лечебницы и никого к ним не допускают? Я правильно говорю?

— Меня и не допускали, — кивнула Лаура. — Мне разрешали только приносить ей еду и письма. Мне было так больно. Бедная девочка! — Лаура смахнула со своих длинных ресниц слезы.

Денни очень долго молчал, а потом сказал:

— Да не расстраивайся ты так. Она уже вылечилась. Я видел ее сегодня утром. Никаких следов проказы.

Настала очередь Лауры хватать ртом воздух. Удар был нанесен точно в цель. Видимо, она не предполагала, что Денни найдет Энн и все узнает.

По лицу жены Денни видел, что все колесики в ее голове отчаянно крутятся, чтобы выдать новую версию. Но у нее ничего не получалось. Тогда Лаура прибегла к испытанному женскому средству. Она расплакалась. Денни понимал, что это вполне искренние слезы. Ее поймали и приперли к стенке. Вывернуться теперь не удастся.

Но Лаура не сдалась.

— Прости, милый, — сказала она, вытирая слезы. — Я должна рассказать тебе всю правду. Ты поймешь и простишь меня. Я так рисковала нашим браком. Но ты ведь любишь меня. А я так привязалась к Энн...

— Слушаю чрезвычайно внимательно, — ответил Денни и откинулся на спинку кресла.

— Так вот. У Энн был любовник. Она три года находилась от него в полной зависимости. Ждала его, надеялась, что он рано или поздно женится на ней. А он... Знаешь, такой хлыщ... В каждом городе по любовнице. Господи, как я жалела бедную девушку! Она изнывала от любви и от своего ложного положения. Я ведь взрослая женщина, поэтому понимала, что шансов нет. И тогда я решилась на отчаянный поступок. Я решила спасти Энн.

— И что же ты сделала, спасая свою кузину? — не выдержал Денни.

— Денни, а что бы сделал ты на моем месте? Я приняла огонь на себя, — с достоинством произнесла Лаура. — Понимаешь, единственный способ прекратить их отношения был заставить его влюбиться в другую женщину. Так, чтобы он оставил Энн. Оставил навсегда.

— И этой другой женщиной стала ты?

— Да, конечно. Денни, что скрывать? Мужчины реагируют на меня. Я просто никогда этим не пользовалась. Но ради подруги...

— Отличный способ выручать подруг. Особенно если учесть, что ваше романтическое путешествие затянулось... Ведь ты бросила меня, Лаура.

— Денни, прости меня. Пожалуйста. Я сама не знаю, что это было. Какой-то угар. Он ногтя твоего не стоит. Я это поняла на следующий день после того, как мы уехали из Ноттингема. Он использовал меня, как и всех остальных женщин. Все твои подарки теперь у него в сейфе... — И Лаура опять разрыдалась. Теперь ее слезы текли в три ручья.

Комедия закончена. Вся история ее неудачного романа была перед Денни как на ладони. Бедная глупая девочка. У нее было все. А она это поменяла на...

Если бы Денни не прожил в Ноттингеме последнюю неделю, если бы он не провел с Энн последнюю ночь, если бы Лаура так изворотливо не врала бы сейчас, он пожалел бы ее. Он когда-то очень сильно ее любил.

Но все это в прошлом. Ему было жаль ее, и все. Больше не осталось ни чувств, ни желаний.

— Лаура, а ты любила меня когда-нибудь? — спросил Денни, поднимая ее подбородок. — Только не лги. Мне на сегодня хватит.

Лаура с жалостью посмотрела на мужа. Она была женщина очень неглупая и знала мужские слабости. Ни один из них никогда не сможет смириться с тем, что женщина ложится с ними в постель не ради их невероятных мужских достоинств. Господи, да если бы они знали... Но она была виновата и надеялась вернуть Денни.

— Денни, ты был такой удивительный, чистый, наивный. И ты так меня любил. Как я могла не отвечать тебе тем же? Но история с Джиллом совсем другое. Я сошла с ума. Это было как наваждение. Прости. Я говорю тебе правду. Но он оказался такой скотиной! — И она опять заплакала. У Денни нет другой женщины, и он обязательно простит меня, думала Лаура. Она не считала этот раунд проигранным.

Денни смотрел на раздавленную женскую гордость и жалел, что в этом красивом теле нет главного. В нем нет души.

И ему так отчаянно, так мучительно захотелось увидеть глаза Энн, что он не стал себя ни уговаривать, ни удерживать, ни размышлять.

Он просто надел куртку и сел в машину. Несколько часов — и они будут вместе. Он увезет ее в Америку. Она должна понравиться его отцу. А мама всегда была с ним заодно.

Старинные часы, висевшие в холле напротив стойки портье, пробили шесть часов вечера. Еще час — и моя смена закончится, с тоской подумала Энн. Она еле держалась на ногах и с нетерпением ожидала окончания рабочего дня. Однако к нетерпению примешивался еще и ужас. Ужас от того, что ей придется идти в свой опустевший дом, ходить там из угла в угол и терзать себя мыслями, что больше ничего не будет.

Весь день она простояла за стойкой, не поднимая головы, механически записывая имена новых постояльцев в журнал регистрации, механически улыбаясь, не различая лиц... Через час эта пытка закончится и начнется новая — тоскливый вечер дома, а потом бессонная ночь. И так теперь будет всегда. Ничего, человек не может вынести такое существование, я просто умру, и все кончится, совершенно серьезно думала Энн.

— Простите, я хотел бы снять номер в вашей гостинице, — услышала она сквозь пелену своих мыслей низкий мужской голос.

— Разумеется, сэр, — ответила она, не отрывая глаз от журнала. — Как вас записать?

— Деннис Харпер, с вашего позволения...

— Ден-нис Хар-пер, — повторила она по слогам, выводя имя. И тут рука с шариковой ручкой замерла. Энн медленно подняла голову, чтобы посмотреть на гостя.

Перед ней, небрежно облокотившись на стойку, стоял Денни. Вид он имел умиротворенный и весьма довольный собой.

Энн аккуратно положила ручку на стол, медленно вышла из-за стойки, подошла к нему вплотную и изо всех сил врезала ему кулаком в грудь... а потом еще и еще...

— Негодяй, предатель, — говорила она, продолжая обрабатывать его могучий торс. — Как ты мог? Как ты мог бросить меня тут одну? Я больше никогда не буду тебе верить!

Денни собрался было припомнить ей, почему собственно ему пришлось ее «бросить», однако вовремя закрыл рот и просто обнял ее, прижимая к себе вздрагивающее от слез тело.

— Да, любимая, — шептал он, — я очень виноват перед тобой. Да, я, негодяй, бросил тебя тут одну. Но теперь я вернулся. Ты ведь простишь меня? И у нас все будет хорошо!

Так он успокаивал ее, пока она не перестала плакать и поверила, что это не сон и что Денни здесь, с ней. Она поудобнее устроила голову у него на груди и затихла.

Всю эту трогательную сцену с интересом наблюдала пожилая супружеская пара, только вчера прибывшая в Ноттингем откуда-то с континента. Они улыбнулись друг другу и взялись за руки.

— Кстати, когда вы сегодня освобождаетесь, милая девушка? — поинтересовался Денни.

— Немедленно, — улыбнулась Энн. — И я с удовольствием приму ваше приглашение поужинать.

КОНЕЦ